Мистер Драко Малфой не спеша прогуливался по Диагон аллее. В Гринготтсе сегодня был ажиотаж, и лорд Малфой решил не тратить времени на простаивание в огромной очереди — видимо, даже его VIP-статус не помог бы обналичить некую сумму — гоблины просто разрывались между клиентами. Лорд Малфой равнодушным взглядом окинул столпотворение, царящее в банке, и про себя порадовался, что появился еще один законный повод ускользнуть из дома: после отъезда Скорпиуса в Хогвартс в Малфой-Мэнор стало так скучно и тоскливо, хоть вервольфом вой!
Лорд Малфой вспомнил, как поначалу его испугало появление крикливого младенца в доме. Скорпиус до года был капризным малышом — все время плакал: то животик болит, то зубки режутся, а то просто так — потому, что хочется. Но как только вылезли первые восемь зубиков, надрывный плач прекратился сам собой, а обитатели Малфой-Мэнор вздохнули свободнее и смогли в полной мере насладиться общением с белокурым улыбчивым карапузом. Скорпи долгое время никак не решался сделать свой первый шаг, зато потом почти сразу начал бегать. И тогда у домовых эльфов появилось столько забот, что они и впятером не успевали присматривать за наследником Малфоев! Чего только стоили его вечные попытки удрать в конюшни? За постоянным беспокойством о юном лорде пролетели одиннадцать лет.
А теперь огромный надменный особняк словно впал в тягостную спячку. Стало так тихо, ничьи ножки не топали под гулкими сводами галерей. Никто не пытался проникнуть сквозь сигнальные заклятия в темницы, чтобы увидеть место, где томился Герой магической Британии Гарри Поттер и его друзья. Никто больше не залезал на крышу в поисках прекрасного вида на парк Мэнора, добавляя хлопот домовым эльфам. Никто больше не забирался вечерами на отцовские колени с требованием рассказать страшную сказку о том, как Темный Лорд жил в Малфой-Мэнор.
Даже эльфов теперь не видно — будучи вышколенными, прирожденными слугами, они убирались в комнатах только в отсутствие хозяев и накрывали на стол абсолютно незримо. Нарцисса и Люциус, проводив внука в школу, сразу же отбыли в Аквитанию наводить порядок на французской вилле на берегу Луары. На самом деле, они просто сбежали из осиротевшего Мэнора — им тоже была в тягость звенящая тишина за трапезами. Астория же, казалось, только вздохнула с облегчением. Теперь ее никто не дергал с извечными «почему», «зачем» да «как», и она смогла полностью окунуться в совершенствование своих навыков в акварельной живописи. Самые удачные работы украшали летнюю столовую и ее кабинет. Писала она легко, вдохновенно, отдаваясь любимому делу всей душой, и поэтому почти не появлялась в доме. Драко был предоставлен самому себе. Он уже крепко успел пожалеть, что в их семье не принято ходить на службу, и приходилось проводить целые дни в праздности. Он перечитал все новинки в семейной библиотеке. Он загонял своего жеребца, совершая длительные прогулки верхом. Он по два, а то и по три раза в день писал письма сыну. В конце концов, Скорпи прислал ему немного смущенное послание, из которого Драко понял, что его сын становится посмешищем в глазах сверстников, получая так часто сов. Тогда он стал просто складывать письма в стол. Вскоре изложение мыслей на пергаменте превратилось в устоявшуюся привычку, и Малфой решился-таки завести дневник. Решение выбрать самый лучший блокнот самостоятельно, а не по обожаемому Асторией магическому каталогу, привело его к первой после проводов сына в школу вылазке в Лондон. Ему очень понравилось в одиночку бродить между стеллажей, вдыхать запах новых переплетов и свежей типографской краски. Он так вдохновенно выбирал себе блокнот, что в итоге купил целых пять самых лучших ежедневников, и тут же разделил их по категориям. Вот этот розовато-серый — для легких, обывательских записей, а еще он будет лежать на самом видном месте для Астории, вздумай та полюбопытствовать. Фиолетовый — для философских рассуждений. В песочно-желтый он будет записывать далекоидущие планы. Самый аляповатый, с Поттером на обложке, просто просился быть хранилищем шуток и розыгрышей для Скорпи, который, к сожалению или к счастью, не унаследовал «фамильной» ненависти к Мальчику-Который-Уже-Давно-Дяденька. Скорпи наизусть знал биографию Героя всея Британии, которого Драко про себя все равно называл Потти. А вот черный с рубиновым тиснением дневник лорд Малфой приберег для самого сокровенного — своих чувств и серьезных мыслей. Дневник, переплетенный в кожу фестрала, признавал только одного хозяина. Когда странички облекали в обложку, работники надевали перчатки из драконьей кожи, чтобы, не дай Мерлин, не прикоснуться к ней нечаянно. Этот материал обладал уникальным свойством — при самом первом касании будущего хозяина, дневник становился невидимым и ненаходимым для всех, кроме своего владельца. Эта вещица стоила немалых денег, но и толк от нее был огромный! Драко до сих пор ощущал покалывание в подушечках пальцев, когда впервые коснулся своего дневника — так действовали чары сродства.
С тех самых пор Драко Малфой всеми правдами и неправдами выбирался из поместья, стараясь все же не вызывать подозрений у жены. Хотя он очень сомневался, что Астория хоть как-то отмечала его отсутствие, но плюнуть на все и просто беспричинно сбегать из дома Драко не позволяла совесть. И, тем не менее, в эти моменты одиночества посреди суетливой толпы он чувствовал себя почти счастливым. Вот только это проклятое почти заставляло его ощущать себя еще хуже, чем если бы все в его жизни было совсем плохо! Хотя, возможно, он просто сам перед собой лицедействовал. Он ведь и особенно плохого-то в своей жизни еще не видел. Кошмар войны рассеялся, едва начавшись. Все-таки, как хорошо, что Поттер оказался таким живучим! Драко вспомнил рассказы матери о том, как тот очнулся после Авады Лорда. Бр-р! Как это должно быть мерзко — умирать!
Так почему же ему, жившему как у Мерлина за пазухой, так отчаянно хотелось новизны, выплеска адреналина? «Зажрался, ты Малфой!» — подумал Драко о себе. А ведь со стороны это именно так и выглядело. Просто приелось тихое семейное счастье. Потянуло на приключения.
В этот самый момент лорд Малфой спиной почувствовал на себе колючий, холодный взгляд. Все его существо буквально возопило об опасности. Драко, тем не менее, довольно спокойно, с ленцой, продолжал идти по аллее. Равнодушный взгляд скользил по лицам прохожих, ничем не выдавая волнение, но его мысли лихорадочно метались, пытаясь вычислить, откуда может грозить опасность. Малфой остановился, сделал вид, что ищет что-то в кармане. На самом деле он проверил свою палочку, незаметно переложив ее из внутреннего кармана в левый рукав. Потом достал белоснежный носовой платочек, небрежным жестом промокнул лоб, а затем, как бы случайно, его выронил. Пока поднимал платок, он успел оглядеться, не вызывая подозрений у следящего за ним человека. Теперь оставалось только решить, кто? Вряд ли это пожилая леди с двумя розовощекими мальчиками. И точно не стайка простовато одетых шумных детей. Оставался дородный господин в синей мантии и нелепом котелке. И еще бродяга, невесть как оказавшийся среди благополучных прохожих на Диагон аллее. Такому место на Дрянн аллее или в районе перекрестка улиц Висельников и Святой Инквизиции.
Господин в котелке зашел к брадобрею. Детей кликнули родители и повели их в противоположную сторону, к Фортескью, полакомиться мороженым. Пожилая леди пыталась оторвать своих воспитанников от витрины с квиддичными принадлежностями. Драко стало страшновато. Вот, ведь, накаркал! Видите ли, жилось ему чересчур спокойно, перчинки захотелось! Как назло, улица начала пустеть. Впереди идущие прохожие зашли в лавки или свернули в прилегающие узкие улочки. Драко почему-то и в голову не пришло последовать их примеру. Напасть средь бела дня на многолюдной улице этот нищий вряд ли осмелится. «Многолюдной? Да всех будто разогнали, как мышей по норкам!» — подумал лорд Малфой, решая нелегкую дилемму: поспешно аппарировать или продолжить прогулку. Портить такой замечательный день необдуманным и трусливым бегством очень не хотелось. Как говорится — у страха глаза велики. Тут ощущение тяжелого, недоброго взгляда исчезло и Драко, в отражении витрины увидел, что нищий куда-то исчез. Облегченно вздохнув, Малфой решил не уходить далеко от оживленных витрин. Слева, надсадно-плебейскими огнями мелькнул магазин «Умников Уизли». Драко уже совсем успокоился и перестал поминутно рассматривать витрины, пытаясь увидеть преследователя. Он гордо распрямил плечи и вздернул подбородок. Никто не заставит его усомниться в собственной смелости!
Земля вдруг ушла из-под ног, и Драко, пытаясь обрести равновесие, схватился за чье-то плечо. Придя в себя, он высокомерно взглянул на неожиданного помощника, но тут его глаза испуганно расширились. Это был тот самый нищий. Безобразно лохматый и обтрепанный мужчина, казавшийся на первый взгляд едва ли не заморенным хлюпиком, на поверку оказался крепко сбитым и сильным человеком. Он вцепился в локоть Драко, мертвой хваткой. Стараясь не закричать от страха, лорд Малфой попытался освободить свою руку, чтобы вытащить палочку, но нищий не собирался его отпускать и поволок куда-то силком. Палочка, как назло была недоступна. От злости на себя и на эту глупую ситуацию Малфой, наконец, обрел дар речи.
— Что вы себе позволяете! Немедленно отпустите меня! По какому праву вы меня куда-то тащите? — Драко пошатнулся от того, что его локоть резко отпустили. Он тут же попытался найти палочку, но с ужасом вдруг понял, что ее не было в рукаве! Надеясь, что он ошибся, Малфой начал торопливо проверять карманы. Палочки не было ни в одном из них.
— Ты не это ищешь? — нищий поигрывал его палочкой, словно издевался. Драко почувствовал себя так, как если бы на его глазах кто-то лапал Асторию, так мерзко было наблюдать, как этот бомж с видом знатока осматривал волшебную палочку.
— Немедленно отдайте! — Драко с таким уверенным видом протянул руку, что кто-то другой действительно бы испугался этой решительности. Нищий лишь прищурился и холодно посмотрел на него.
— Неплохая попытка. На кого-то, возможно, и произвела бы впечатление.
— Вы вроде бы разбираетесь в волшебных палочках, а значит, должны понимать, что она не будет вам служить. Она будет стремиться вернуться к своему законному владельцу любой ценой. Вы хотите получить рикошет от собственного заклятия? Не думаю. Так что прекратите лапать ее, и я, так и быть, забуду об этом нелепом инциденте.
— Ты меня, что за идиота держишь? — нищий легко взмахнул палочкой и произнес заклятие отвлечения внимания. А потом еще и заклятие ненаходимости. Именно в этот момент Драко понял, что уладить все миром не получится. Без палочки он чувствовал себя как средневековый рыцарь, внезапно представший перед многочисленным войском противника в неглиже. Это было весьма неуютное ощущение, но Драко еще пытался выйти из ситуации с минимальными потерями.
— Вам нужны деньги? Хорошо, пройдемте в банк, и я вам дам сотню галеонов, — Малфой намеренно подчеркивал своим вежливым тоном пропасть между ними.
— Ты меня что, точно за идиота принял? Ты что же думаешь, я пойду к гоблинам с тобой на мушке? По-моему здесь только один идиот, и это точно не я! — грабитель самодовольно ухмыльнулся. — Выгребай все, что есть в карманах.
Драко смиренно подчинился, понимая, что лучше лишиться золотых безделушек, чем получить Аваду в лоб. Он снял тяжелый медальон, массивный фамильный перстень и еще несколько менее значимых побрякушек. За медальон и перстень он не беспокоился. Мало того, что древнее, заколдованное не одним поколением Малфоев золото само возвращалось из чужих рук, так еще в Лондоне не было ни одного скупщика краденого, который бы не узнал герб Малфоев. Таким образом, фамильные ценности, так или иначе, все равно вернулись бы в семью. Но всяким бродяжкам этого не нужно было знать.
Нищий просто оттянул карман и Драко был вынужден сам положить свое добро. Малфой удивленно приподнял бровь: незнакомец сделал все, чтобы случайно не коснуться магического золота. Мерлин шельму метит, именно поэтому воришка, без спроса коснувшийся чужого, мог получить очень неприятный подарок — рубцы, складывающиеся в слово «Вор!», или же сильный ожог. Странный все же ему попался грабитель. Как ни удивительно, Драко совсем успокоился. Убивать его никто не собирался, иначе он уже валялся бы в тупичке бездыханным. Значит имело смысл поерничать или покапризничать.
— Ну, что, вы довольны собой? Может, теперь отдадите мне палочку, и мы расстанемся по-хорошему? И я совершенно не считаю вас идиотом! Что вы! Мерлин помилуй от таких идиотов! — попробовал опередить ответ нищего Драко.
— Ну, что ты, мистер! Ты еще не полностью рассчитался, — Малфою очень не понравился плотоядный блеск в глазах грабителя. Что? Он что собирается сделать?
— Встань лицом к стене, блондинчик.
— Зачем еще? — Драко изо всех сил пытался тешить себя надеждой, что ему показалось.
— А что, ты хочешь посмотреть, куда я пойду?
— Да здесь и особых вариантов нет. Только туда, — Драко кивнул головой в сторону вновь многолюдной аллеи. Но ни один из прохожих даже головы не повернул в сторону темного тупичка, где стояли двое: грязный бродяга и благородный аристократ. Заклятие отвлечения работало очень хорошо. Внезапно жаркая волна бросилась в лицо Малфою. Это было так… пикантно, что ли? Он наедине с грабителем. Тот может сделать с ним все, что пожелает, и никто не увидит, даже не заподозрит, что в двух шагах от них творится невесть что. Острый, перцовый запах опасности приятно щекотал ноздри.
Его размышления были грубо прерваны резким толчком к стене, и у Драко вышибло дух. Это было странно… странно и увлекательно. Драко поймал себя на мысли, что ему нравится это страшноватое приключение. Нищий, не сводя с него странного взгляда, подошел так близко, что Драко почувствовал тонкий аромат дорогого мыла и чистой одежды. Вот как! А грабитель-то не так-то прост! Какой потрясающий маскарад! Оставалось только понять, кто скрывается за этой маской. Он мог точно сказать, что никогда не встречался с этим человеком, однако с помощью Оборотного зелья надеть любую личину не составило бы труда. Значит, надо тянуть время, чтобы понять, кто за ней скрывается.
Драко стоял, прижавшись к стене, изо всех сил стараясь не показывать своего любопытства, пришедшего на смену настороженности и боязни. Он немного шире открыл глаза, будто бы в испуге, когда незнакомец почти прижался к нему. Драко смотрел во внезапно потемневшие глаза своего похитителя. Тот убрал палочку Малфоя в задний карман брюк и уперся руками в стену по обе стороны от пленника. Драко стоял перед ним, вроде как беззащитный и испуганный, но его мозг лихорадочно работал, просчитывая все варианты, разбирая все возможности, распутывая случайности. Как любил говорить профессор Снейп: «Случайность — лишь непознанная закономерность»
Случайно ли, что потрепанный бомж оказался чистюлей, причем не пожалевшим двадцати галеонов за кусок мыла из лавки «Чистая красота»? Случайность или нет то, что палочка, прослужившая Драко многие годы, так охотно и послушно исполняла прихоти этого «бродяги»? А самая потрясающая «случайность» за последнее время произошла, когда он, отправляя Скорпи в школу, столкнулся с семейством Поттеров на платформе 9 и 3/4. Бесспорно, это самая случайная случайность, но как объяснить те нечитаемые взгляды, которые бросал на него Поттер, когда думал, что Драко занят сыном? Малфой по укоренившейся со школы привычке держал под наблюдением все вокруг, и эта же способность предупредила его сегодня об опасности, перешедшей в столь забавное приключение.
Драко чувствовал, как кровный долг Поттеру буквально заставляет его упасть на колени и просить освободить от этого бремени. Поттер спас ему жизнь в Выручай-Комнате, и теперь Драко будет ему должен, пока не отплатит тем же, либо пока Поттер не освободит его магически. Но сейчас чистая кровь, пестуемая многими поколениями волшебников рода Малфоев, взывала к долгу. У чистокровных магов клятвы на крови, да и просто обещания под слово чести выполнялись очень строго. Раз поклявшись — обязан выполнить, хоть разорвись. Или вот как Драко Малфой, кровно задолжав. Лорд Малфой изо всех сил старался сдержать дрожь в коленях, появившуюся, стоило только Поттеру (а в личности бродяги он уже не сомневался!) приблизиться к нему так близко. Взор начало заволакивать туманом, и Драко уже плохо соображал, где он и что с ним. Он понимал, что если не прервать этот контакт, то они оба наделают глупостей. Похоже, на Поттера, несмотря на его смешанную кровь, тоже действовал зов долга: наверняка, он сейчас чувствует непреодолимое желание защищать и покровительствовать Драко. Так же и Драко чувствует в себе странное, неведомое желание пойти за Поттером на край света, полностью довериться ему — и будь, что будет!
Они стояли и смотрели друг на друга долгое мгновенье-вечность, когда что-то дрогнуло в лице Поттера, и он неуловимо приблизился к Драко. Казалось всего микроскопическое движение навстречу, но оно словно прорвало все преграды, из последних сил воздвигаемых паникующим разумом. Драко подался к Гарри и в нестерпимом ожидании прикрыл глаза. Это было так странно, но оба чувствовали, что ничего правильней они никогда в жизни не делали. Гарри взял лицо Драко в ладони и невесомо коснулся его приоткрывшихся, разрешающих губ. Поцелуй легче полета бабочки скрутил все внутренности в тугой узел в предвкушении продолжения. Гарри было чуть отстранился, но Малфой с протестующим стоном подался за ним и завладел его губами сам. Невесомая легкость ушла, сменившись глубоким страстным поцелуем. Они уже не смогли бы вернуться назад, даже если бы захотели.
Вскоре дыхания стало не хватать, а поцелуя внезапно стало недостаточно. В памяти остались какие-то отрывки происходящего…
Руки, нервно расстегивающие мелкие пуговички на мантии Драко.
Белое, нежное тело под грубыми ладонями Поттера.
Смуглая грудь, покрытая жесткими темными волосками, спускающимися широкой дорожкой под пояс брюк.
Сдавленное рычание Малфоя, вырвавшего пластмассовую пуговицу с мясом.
Драко, прижатый к стене так, что, кажется, сейчас сольется с ней.
Руки, бездумно блуждающие по спине, плечам, груди.
Тело, выгибающееся в ответ на откровенные ласки.
О, эти руки!
Стон.
Пальцы, судорожно вцепившиеся в плечи.
Ослепительный миг, когда планета перестала быть.
Вселенная, умещающаяся в кольце умелых пальцев.
Мимолетный взгляд в проход, на улицу.
Две кумушки, стоящие в трех шагах от разврата, творимого взрослыми мужчинами.
Осознание своей греховности и полной безнаказанности накрывает мощнейшим оргазмом, таким, что ноги подламываются в коленях, и на миг забываешь, как дышать.
* * *
Драко приходил в себя мучительно долго, тянущее наслаждение сменилось болезненными ощущениями от острых камешков, впивающихся в голые колени. Кое-как привел себя в порядок. На старом ящике лежала его палочка, а Поттера и след простыл. Драко нервно ухмыльнулся и, сдерживая стон, поднялся. Если говорить начистоту, такого бешеного оргазма у него не было даже в юности. И тут, практически на пороге старости, такой «подарок», напрочь разбивающий все иллюзии счастливой семейной жизни. Драко снял заклятия, наложенные Поттером — палочка повиновалась, как ни в чем не бывало. После той истории со Старшей Палочкой она ни разу не подводила его, но, видимо, была рада случаю ощутить руку истинного хозяина. Малфой посмотрел на палочку, словно она его предала. И аппарировал домой. Хорошо, что Астория его не видела таким: с зацелованными губами, растрепанного, в помятой и грязной одежде и с глазами, полными необъяснимого счастья.
Драко заперся у себя в комнате и попросил его не беспокоить. Астория, видимо, подумала, что ему нездоровится, и не настаивала на визите в спальню супруга. Половину ночи Драко просидел на подоконнике, глядя восторженными глазами на звездное небо, думая обо всем и ни о чем. Он чувствовал себя впервые влюбившимся подростком. На душе было удивительно хорошо и спокойно, несмотря на то, что Поттер сбежал, бросил его одного. Драко хмыкнул: видимо, действие Оборотного Зелья заканчивалось. Он спрятал лицо в ладонях, потом вдруг соскочил с подоконника и начал мерить комнату нервными шагами. Пятнадцать шагов от кровати до камина, десять от двери до окна и Мерлин еще знает сколько по диагонали! Внезапно он замер и ему впервые за вечер пришла здравая мысль о том, как разобраться в своих чувствах. Похоже, пришло время для его нового дневника.
Драко встретил рассвет за столом, перечитывая свои сумбурные записи. Теперь его мысли и чувства, изложенные на бумаге, казались чем-то странным и будто не с ним произошедшим. Он с проснувшимся скептицизмом перечитывал свои признания и ощущал себя ребенком. Ребенком без обязательств и груза прожитых лет. Конечно, почувствовать себя молодым — это здорово! Но куда ведут эти эмоции? Драко провел рукой по волосам. Да что же это с ним? А как же Астория, родители и Скорпи? Последний, конечно, будет рад поближе познакомиться со своим кумиром, но это — путь в никуда. Кстати, а что, Поттера брать в расчет не нужно? У него тоже семья… О, Мерлин, да о чем это он? Это просто минутная слабость, вызванная зовом кровного долга. Просто они были слишком близко. Это ничего не значит! Драко Малфой, не забывай кто ты! А кто я? Что я делал в этой жизни ради себя? Все только в угоду высоким семейным идеалам! И ни разу, ни разу, он не думал о своих желаниях! Сколько можно? Ага, давай! Бросай семью, откажись от чести и наследства — и будешь иметь «счастье» любоваться Поттером по выходным и может быть в будни, урывками. Такую жизнь ты хочешь? Перестань, Драко Малфой! Что вы можете друг другу предложить кроме секса, который еще необязательно будет хорошим. Ой, не ври себе! Ты прекрасно знаешь, КАК это будет! Он почти довел тебя до оргазма поцелуями, а что будет, если это смуглое, поджарое тело будет только в твоей власти? Ну, да. В твоей, иногда. И во власти Джинни Поттер всегда, каждый день. Нет, это мальчишество. Драко, ты же не всерьез! Подумаешь, потискали друг друга немного, ну и что? Это все дурацкий зов долга. Надо избавиться от него — и все встанет на свои места, как раньше.
Уговаривая сам себя подобным образом, Драко провел утро в своей комнате, пропустив завтрак. Есть не хотелось совершенно. Под противоречивыми, раздирающими его чувствами он не заметил, что невидимый, но ощутимый груз долга уже не давит на его душу. Позже, когда все успокоится, Драко сознается, что прикрывался долгом крови, чтобы объяснить свою тягу к Гарри Поттеру. Но пока он был готов свалить все грехи и ответственность на зов кровного долга и Поттера, так не вовремя появившегося в его жизни.
* * *
Драко сидел в столовой и вяло рассматривал содержимое своей тарелки. Хорошо, что обеденный стол такой длинный, и их с Асторией разделяют несколько метров, две вазы с цветами и высокие, разлапистые канделябры. Он размял вилкой в непонятную кашу вареные овощи, месиво получилось весьма непривлекательным на вид. Малфой сам не понимал, что с ним такое. Меньше чем за сутки он ощутил такую гамму эмоций, что голова кружилась. Никак не получалось ухватиться за какую-нибудь мысль, не связанную с Поттером. Оставалось только позлорадствовать, что, должно быть, у Поттера сейчас горят уши и наверняка икается так, что не поможет никакое зелье. Оставив бесплодные попытки пообедать, Драко приказал убрать блюдо и принести ему кофе в библиотеку. В кармане теплым, почти живым кусочком угадывался дневник. Почему-то эта книжица стала очень важна для Драко. Его первые записи были так эмоциональны, так живы, что, видимо, он вложил часть тепла своей души в этот дневник и теперь ощущал его сквозь несколько слоев одежды. Дневник словно почувствовал настроение хозяина, и в пальцах стало покалывать. Да уж, любая магия, особенно любовная, оставляет неизгладимые черты. Вот и дневник подстроился под хозяина и, как мог, успокаивал своим ненавязчивым теплом. Драко сразу захотелось опустить руку в карман и коснуться теплой, чушь шершавой кожи. Будто дотронуться до друга.
Библиотека встретила его сухой прохладой и какой-то своей, особенной, атмосферой. Древняя мудрость в виде бесчисленных фолиантов, свитков и скрижалей, собранных многими поколениями Малфоев, наполняла воздух многозначительным молчанием. Так молчит старец, глядя с высоты опыта прожитых лет на затеявших ссору подростков. Что бы ни происходило, какими бы важными ни казались сиюминутные проблемы, они минуют рано или поздно. Драко, будучи в возрасте Скорпи, любил сидеть в библиотеке. Ему все казалось, что если сидеть тихо-тихо, то книги забудут о его присутствии и начнут прерванную его приходом беседу. Очень часто утомленный бесплодным ожиданием мальчик засыпал, и ему снилось, что книги наконец-то начинали с ним разговаривать. И всегда Люциус приходил за ним в библиотеку и нес на руках в детскую. Драко качался на волнах полудремы, мешая в одно — сон, надежные руки и какой-то твердый аромат отца. А потом была свежесть простыней — и уже другие сны приходили к мальчику…
Вздохнув от невозможности вернуться в это беззаботное время, когда не было Хогвартса, ненависти, детской войны, Поттера, а потом и кошмаров, в которых директор Дамблдор, странно взмахнув руками, переваливался через парапет и… на этом месте Драко всегда просыпался, тяжело дыша. Оказалось, это так трудно — смириться со смертью. Гораздо труднее, чем убить самому. Наверное. Интересно, а Поттер так же просыпался с криком посреди ночи, дыша, как загнанный зверь? Наверняка, да. Сразу вспоминалось, как темнело его лицо, какими безжизненными становились глаза, стоило только затронуть тему смерти Седрика Диггори. А потом, спустя годы, этот поединок с Темным Лордом. Все-таки убивать — это очень страшно. Драко Малфой твердо знал, что никогда не сможет убить кого-нибудь разумнее мухи.
Стало немного зябко, и Драко передернул плечами. Тепло дневника ощущалось еще сильнее. Он достал из кармана пиджака тонкую книжицу и сжал ее между ладонями, согреваясь. Потом прошел к письменному столу, стоящему около камина. Сел. Положил дневник на стол. И невидящим взглядом уставился на него. Потом моргнул и перевел взгляд на утренние газеты. Наверное, у него какое-то расстройство психики — в череде лихо закрученных статей мелькнуло имя Поттера. Нет, не показалось! Что там еще пишут про этого несносного хулигана?
Автор статьи взахлеб рассказывал об удачном рейде авроров под началом Гарри Поттера на Дрянн аллею. Были проверены многие злачные места, в которых приличные граждане могли поплатиться не только кошельком, но и головой. Драко про себя ухмыльнулся — какого приличного человека может занести на Дрянн аллею? Только если ему срочно понадобилось кого-то убить или самому покончить жизнь самоубийством. Далее подробно описывалось, что было изъято у задержанных карманников и перекупщиков краденого. Малфой не очень удивился, увидев в списке свой медальон и перстень. Этого и следовало ожидать. А как изящно выкрутился, стервец! Сам отобрал, а потом с гордым видом заявил — изъяли у преступников! Драко усмехнулся, и тут его бросило в жар от одной-единственной мысли: им придется снова встретиться, чтобы господин главный аврор смог передать ему краденое. Драко откинулся на спинку стула. Мысли в голове метались, словно напуганные аквариумные рыбки. Пульс участился, ладони вспотели. Драко неосознанно вытер их о брюки.
От мыслей о встрече с Поттером его отвлек появившийся с корреспонденцией эльф. На маленьком подносике лежало всего одно письмо. Конверт был из сероватой дешевой бумаги, от него так и веяло официозом государственного учреждения. Драко приказал оставить письмо на столе. Брать письмо при эльфе побоялся — сильно дрожали руки. Эльф покорно выполнил приказ, поклонился и исчез, будто его и не было. Но остался этот конверт, пугающий, но притягательный. В воздухе отчетливо запахло пряным ароматом приключений. Драко долго гипнотизировал конверт, но все же решился наконец вскрыть его. Так и есть. В письме было сухое, официальное уведомление о том, что в результате рейда были найдены вещи, опознанные как фамильные ценности семьи Малфой. Еще было сказано, что мистера Драко Малфоя будут ждать завтра к трем часам дня в кабинете главного аврора для опознания ценностей и составления протокола передачи. Кабинет главного аврора… Листок бумаги выпал из ослабевших пальцев и спланировал на пол. Перед глазами лорда Малфоя мелькали картинки вчерашнего приключения.
* * *
Лорд Малфой вошел в отделение аврората и удивился отсутствию людей. Обычно тут кипела жизнь, как зелье в котле. Авроры, задержанные, клерки из различных ведомств, невыразимцы — все бегали, суетились, кричали, ругались, роняли бумаги, чертыхались, путались у других под ногами, вызывая взрывы все новой брани, а над всем этим безумием разноцветными стайками парили бумажные самолетики. Теперь же аврорат будто вымер. Ему встретилась едва ли дюжина магов, пока он шел по коридору. На него бросали любопытные взгляды, но потом все же возвращались к своим делам. Чтобы попасть к Поттеру, нужно было проехать два этажа на внутреннем лифте; на лифте для посетителей попасть в святая святых аврората было невозможно.
Драко вошел в кабину лифта. Следом за ним проследовали два аврора, вынырнувшие откуда-то слева. Драко подвинулся и старался не обращать внимания на них, но невольно стал свидетелем прерванного разговора.
— Да, Майк, сегодня и правда непривычно тихо. А с чего это?
— Мне одна девочка рассказала, что Поттер сегодня как взбесился. С утра пришел злой, только что огонь не изрыгал, и выгнал всех на патрулирование. Всех, понимаешь? Даже тех, кто вчера был с ним в рейде. Остались только клерки и мы с тобой, потому что опоздали на работу. Ты кстати, уже получил по шее?
— Да. Тебе тоже устроили выволочку?
— Хуже — лишили премии. А я так на нее рассчитывал! Такие планы были!
— Уж не Мэнди ли в ресторан сводить? Это же она тебе рассказала про Поттера?
— Она. Придется снова ее по кафе-мороженым водить…
Лифт глухо звякнул и остановился. Дверцы раскрылись, мужчины вышли, а Драко, сам того не желая, получил еще одно подтверждение своим догадкам. Коридор на этом этаже оказался еще более пустынным. Служащие, спасаясь от неправедного гнева начальства, попрятались по кабинетам. Драко шел по вышарканному линолеуму и крутил головой — где-то здесь должен быть офис Поттера. Он увидел нужную дверь с табличкой «Начальник аврората» в самом конце коридора. Постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. В приемной никого не было. Не задерживаясь, Драко прошел к следующей двери и тоже постучался.
— Да! — знакомый недовольный голос заставил Малфоя вздрогнуть. Как давно он не слышал голоса Поттера. Отвык.
Лорд Малфой толкнул дверь и вошел. Поттер сидел за массивным столом. Лохматый, в дурацких очках, в повседневной одежде. И глаза у него были зеленые-зеленые и злые-злые. Увидев его, Гарри замер, но быстро собрался и жестом пригласил присесть. Драко сел как можно дальше от Поттера. Выпрямился, расправил плечи, чуть брезгливо оглядел кабинет и только тогда снова посмотрел на Поттера. За прошедшие годы тот безусловно научился лучше контролировать свои эмоции, но у Драко с детства был настроен чуткий камертон на эмоции Поттера. Вот и сейчас под маской деланного равнодушия Драко чувствовал его неприязнь, его злость, его интерес. Но ничего из того, что испытывал сам. Это очень сбивало с толку. Молчание затягивалось.
— Здравствуйте, мистер Поттер. Вы мне прислали повестку. Я пришел. Слушаю вас внимательно.
Гарри откашлялся и сказал:
— И тебе, Малфой, привет. Мы вчера провели рейд на Дрянн аллее… Да ты, наверное, уже в курсе? Что тебе объяснять?
— Нет-нет, мистер Поттер, мне интересно послушать вашу версию произошедшего.
Поттер зло зыркнул на него, но все же кратко изложил свою версию событий:
— У нас была плановая чистка. В одном из притонов мы нашли это, — Гарри встал, подошел к сейфу стоящему в углу комнаты, у окна и приложил свою ладонь к дверце. Что-то щелкнуло и сейф открылся. Малфой с удовольствием смотрел на стройную фигуру главного аврора, почти жалея, что вчера Поттер был в другом, менее привлекательном теле.
— Ты узнаешь эти вещи? — оказывается, блондин так погрузился в свои мысли, что не заметил, как тот вернулся к столу и теперь что-то показывал ему. Драко понимал, что ему придется подойти к столу Поттера, если он хочет увидеть то, что предлагалось его вниманию. Бросив на Поттера несколько недовольный взгляд, Малфой поднялся и подошел к нему, намеренно игнорируя свободное пространство перед столом. Встал слева от сидящего Поттера и склонился над столом, тщательно изучая свои вещи, которые, конечно же, сразу узнал. Краем глаза он видел, как дернулся Поттер, но это была его маленькая месть.
— Ты что, не узнаешь своих побрякушек, Малфой, — все-таки не выдержал Поттер.
— Я вижу, что это мои вещи, но я их изучаю на предмет наложенных посторонних заклятий. Вы же аврор, Поттер, и должны знать о таких вещах, — Драко все так же, не выпрямляясь, откинул полу широкого плаща и, пока доставал из-за пояса брюк палочку, дал Поттеру возможность полюбоваться на свою фигуру. Он едва заметно улыбнулся, когда услышал, как нервно сглотнул главный аврор. Драко произнес несколько обычных в такой ситуации заклинаний, проверяя украшения на порчу, порт-ключ и проклятия. Естественно, все было чисто.
Драко взял в руки кольцо и надел его на средний палец левой руки. Какой привычной была эта теплая тяжесть! Когда он повесил на шею медальон, то почувствовал себя так, будто бы вернулся в отчий дом после длительного отсутствия. Сразу стало так спокойно, что даже близкое присутствие Поттера не беспокоило больше. Присутствие Поттера… что?! А ведь и правда, исчезла эта бурлящая магия между ними. Он не чувствовал больше тяги к нему. Стараясь сохранять спокойствие, Драко вернулся на свое место, подальше от Поттера. Стало как-то грустно. Он чувствовал себя странно обделенным и несчастным. Словно что-то хорошее безвозвратно ушло из его жизни. Но, с другой стороны, больше не будет этого сводящего с ума душевного раздрая. Все вернется на круги своя. Все будет как прежде. Уныло, равнодушно, пресно. Только Скорпи и будет радовать. Малфой сглотнул и перевел взгляд на Поттера.
— Когда ты успел снять с меня долг крови?
— Что?! — глаза Поттера округлились за очками.
— Не строй из себя идиота, Поттер. Ты прекрасно знаешь, о чем я.
— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — упрямился Гарри.
— Вчера я еще чувствовал этот зов, этот долг, а сегодня его нет. Я спутал это ощущение с отсутствием фамильных вещей, но теперь я точно вижу, что наш с тобой долг уплачен. Я повторяю, как тебе удалось разорвать магическую связь без моего присутствия? Это же невозможно!
— Малфой, мне некогда обсуждать с тобой всякую чепуху! У меня работы непочатый край.
— Я видел, что ты от усердия разогнал служащих на патрулирование улиц. В Лондоне что, новый Темный Лорд нарисовался, что ты всех оторвал от работы?
— Типун тебе на язык, Малфой, накличешь еще!
— Ну, у нас всегда есть под рукой доблестный Мальчик-Как-Тебя-Там?
— Еще чего! Все, Малфой, давай, вали отсюда, мне некогда, — Поттер демонстративно уткнулся в бумажки, показывая, что разговор окончен. Но Драко не обратил на это никакого внимания. Он сидел и рассматривал лохматую макушку главного аврора. Гарри почувствовал его взгляд и нехотя поднял голову.
— Ну, что тебе?
— В письме было сказано, что нужно составить протокол передачи.
— Обойдемся.
— Да? И почему это ко мне такое особое отношение? Уж не из-за нашей ли старинной любви друг к другу?
Поттер вздрогнул при слове «любовь» и уставился на Малфоя непонимающим взглядом.
— О, господи, ну дитё, честное слово! Я про наши школьные стычки, а ты о чем подумал?
— Об этом же, — но запылавшие щеки выдали его с головой.
— Ладно, Поттер, если тебе действительно больше нечего мне сказать, то я откланиваюсь.
Драко нарочито величаво поднялся и медленно пошел к двери. Он спиной ощущал на себе горячий взгляд Поттера и это его взбесило окончательно. Надо же, какой лицемер! Сидит тут, изображает из себя святую простоту, а сам так и пожирает его глазами, думая, что это не заметят. Драко был уверен, что протокол передачи не составлялся по той простой причине, что главный аврор просто не заявил об этих ценностях. В газету намеренно дали информацию о фамильных реликвиях, а потом всегда можно будет сказать «Утка, газетчики все сами придумали. Ценности семьи Малфой на месте. Можете у них сами спросить». И во избежание огласки пришлось бы подтвердить эту версию. Драко скрипел зубами, понимая, что Поттер снял с него кровный долг, когда тот был в отключке после оргазма. Быстро же он разобрался, аврор хренов, в чем дело. Почему-то именно это и бесило Малфоя больше всего. Желание оставить последнее слово за собой толкнуло Малфоя на глупость. Он задержался на пороге и, чуть повернув голову, бросил через плечо:
— В следующий раз, Поттер, когда пойдешь на дело, постарайся, чтобы от тебя пахло так, как этого требует маскировка. Не бывает благоухающих бомжей, Потти. И сделай вид, что тебе интересно, где и как потерпевший мог лишиться своих ценностей. Все-таки ты — идиот, — и Драко вышел из офиса не оглядываясь.
Он шел по коридору, ожидая в любой момент в спину в лучшем случае Ступефая. Но Поттер так и не вышел, не догнал, не потребовал объяснений. Душа Драко застыла подобно глыбе льда, а глаза жгли злые слезы. Он не помнил, как добрался до дома.
* * *
Неделю спустя Драко собрал силу воли в кулак и принудил себя спуститься к завтраку. Он был очень благодарен Астории за то, что она не приставала к нему с лишними вопросами. Просто бросила на него понимающий взгляд, сжала ледяную ладонь и отошла. Она ни слова не сказала ни о его изнуренном виде, ни о черных кругах под глазами, ни о пальцах, перепачканных чернилами, которые въелись так глубоко, что могли сойти только с кожей. Всю эту неделю Драко провел на кровати, упершись невидящим взглядом в балдахин, потом он вставал и начинал писать. Писал обо всем. О своей жизни, о своих успехах и провалах, о Скорпи и Астории, о маме и папе, рисовал какие-то наброски. Но ни словом он не упомянул о Гарри Поттере. Было слишком больно даже видеть его имя написанным, не то, что думать о нем. Но его эмоции все же нашли выход, не дав сгореть в этом пламени — он начал писать стихи. Сначала рваные и неумелые, позже они обрели глубину и напевность. Драко вкладывал в каждую букву, в каждое слово столько боли, что потом недоумевал, как его стихи не сгорали, едва оказавшись запечатленными на бумаге.
От размышлений Драко отвлек домовик, появившийся рядом с конвертом на подносе. Драко безразлично вскрыл конверт и пробежал глазами короткое послание без подписи. Замер и снова перечел шесть коротких слов и почувствовал, как отступает нечто, мешавшее дышать полной грудью. На плотном пергаменте было написано:
Vova
