Эксельсиор

«Экcельсиор» — разновидность шахматной задачи, в ходе решения которой пешка из первоначального положения ход за ходом движется в ферзи.

* * *

— Северус, вы сочтете это глупой прихотью выжившего из ума старика… но выполните, пожалуйста, мою просьбу.

Снейп, не решаясь сесть, напряжённо кивнул, сжав пальцами край чёрного дорожного плаща, заляпанного по подолу свежей грязью.

— Вольдеморт всегда хотел попасть в Хогвартс. Он мечтал воспитать новое поколение Пожирателей смерти. Не тех, кто переметнулся на его сторону в надежде спасти свои семьи, а истинных фанатиков, последователей его идеологии, тонких ценителей тёмной магии. Сейчас он как никогда близок к этому. Вы ведь знаете, что он поручил Драко убить меня?

Снейп кивнул ещё раз, сохраняя молчание.

— Я думаю, Вольдеморт хочет позабавиться беспомощностью юного мистера Малфоя. Он прекрасно понимает, тот уязвим и тщеславен, но всё же — не убийца. Северус, не дайте Драко пролить кровь живого человека, это погубит его душу.

В голосе Дамблдора слышалась мольба, и Снейп невольно скривился. Сильный человек, просящий слабого, всегда выглядит жалко.

— Хорошо, я сделаю всё, что в моих силах.

— Ещё одно, Северус. Когда начнётся война, играйте свою роль убедительно до самого конца. Заставьте Вольдеморта поверить, что вы всецело на его стороне.

— Не могу сказать, что все эти годы вы были честны со мной, Дамблдор, не могу сказать, что вы доверяли мне, но теперь у меня уже нет выбора.

Внезапное нападение Пожирателей, Чёрная Метка над Хогвартсом… как это могло произойти?

Гарри на секунду показалось, что он разучился дышать. Он неуклюже плюхнулся на траву перед изломанным телом, замершим в неестественной позе, не в силах отвести глаз от бледного лица Дамблдора.

— У нас тут заминка, Северус, — прозвучали в голове слова Амикуса.

Произошедшее секундами позже выглядело так нелепо, так абсурдно. Для Гарри весь волшебный мир был неразрывно связан с Хогвартсом и его главой. Теперь директора нет, значит, и прежнего Хогвартса уже не будет никогда.

Да, в школе иногда происходили страшные вещи, да, он не раз рисковал жизнью именно в стенах замка, но даже тогда чувствовал, что волшебный мир в безопасности. Потому что был Дамблдор, мудрый и сильный Дамблдор, который может найти выход из любой ситуации, может одним взмахом палочки исправить всё.

В траве что-то блеснуло. Гарри осторожно поднял с земли разбитые очки-половинки и почувствовал, как защипало в глазах.

В ту ночь никто не спал. Гарри лежал на кровати, бездумно уставившись в потолок. Если бы не тихая песня феникса, пронзительная до боли, льющаяся откуда-то сверху, он давно бы сошёл с ума от страшной тишины, царящей в замке. Возможно, это всё-таки произошло, потому что Гарри в какой-то момент показалось, что Фоукс зовёт его, отчаянно, надрывно. Он встал с кровати и, проигнорировав недоумённый взгляд Рона, вышел из спальни.

Ноги сами привели его к горгулье. Пароля он не знал, но каменная статуя, смерив Гарри внимательным взглядом, без слов освободила проход.

Комната казалась непривычно пустой. Едва слышно жужжали неисправные вредноскопы за стеклянной дверцей шкафа. Покинутые картины — все их обитатели куда-то разбрелись — безжизненно висели на стенах.

Фоукс был тут. Гарри подошёл к величественной птице, замершей на спинке директорского кресла, осторожно провёл пальцами по мягким перьям. В ответ феникс склонил голову и, вспорхнув на стол, положил лапу на запечатанный конверт рядом с чернильницей. Гарри лихорадочно схватил его, сорвал сургуч и вытащил письмо.

«Гарри, прежде всего я хотел бы попросить прощения, что так долго скрывал от тебя некоторые вещи, ведь ты столько раз доказывал, что имеешь полное право обладать этим знанием. Если ты читаешь это письмо, значит, мне пришлось умереть чуть раньше, чем хотелось бы. Я намерен поделиться с тобой ещё одним воспоминанием. Пожалуйста, возьми из шкафа Омут памяти и вылей в него содержимое флакона, который даст тебе Фоукс, а потом дочитай письмо».

Гарри, не задумываясь, сделал всё так, как велел директор, надеясь, что в воспоминаниях содержится что-то, что объясняет нелепую смерть Дамблдора, что-то, что поможет выиграть эту войну.

Он ошибался.

Несколько минут чужих воспоминаний перевернули всю его жизнь.

Вернувшись из Омута памяти, Гарри беспомощно рухнул в кресло.

Значит, Снейп всё время защищал его. Значит, он не только знал это злосчастное пророчество, но и работал на Дамблдора только из-за Гарри. Всю жизнь Снейпу приходилось рисковать, шпионить, водить за нос того, кого никому не удалось обмануть, получая в награду лишь ненависть, презрение и едкие смешки, только чтобы он, Гарри, был в безопасности, чтобы жертва Лили не оказалась напрасной. Всю жизнь Снейп любил его мать, а после её смерти берёг сына злейшего врага.

Гарри судорожно сглотнул. Теперь он понимал, почему профессор его ненавидел. Ему стало стыдно за отца и за Сириуса, и от этого мучительного чувства было ещё больнее. А чем он лучше их? Раз за разом Гарри прокручивал в голове события сегодняшнего вечера. Он вспомнил, как гнался за Снейпом — тому приходилось отбивать его заклятья, следя, чтобы кто-нибудь из Пожирателей ненароком не прихлопнул Гарри в пылу сражения. Снейп спас его и сейчас, получив в благодарность лишь ненависть.

«Так убей меня! Убей, как убил Дамблдора, ты, трусливый…»

Внутренне содрогнувшись, Гарри снова взял пергамент в руки.

«Каждый из нас выбирает свой путь, Гарри».

… И всё?

Он перечитал фразу ещё несколько раз, надеясь найти в ней скрытый смысл, раздражённо перевернул лист, проверяя, не написано ли что-нибудь с другой стороны, пробормотал проявляющее заклинание. Безрезультатно. И это всё? Всё, что пожелал сказать ему Дамблдор? Решил в очередной раз отделаться философской фразочкой? Гарри захлестнула ненависть, от горечи утраты не осталось и следа. Он раздражённо смял листок и, швырнув его в стену, вышел из кабинета.

В гостиной его дожидались Рон и Гермиона.

— Ты где был? — сердито спросила она. — Мы волновались!

Гарри лишь покачал головой в ответ и ушёл в спальню, громко хлопнув дверью. Как можно быстрее он разделся и задёрнул полог кровати, чтобы Рону не пришло в голову задавать вопросы.

* * *

Снейп, крепко держа Драко за руку, трансгрессировал в поместье Малфоев. Мысли путались, было очень сложно сосредоточиться, и в какой-то момент он почувствовал, как выскальзывает из пальцев ослабевшая ладонь Драко, но всё обошлось. Снейпу удалось перенести их прямо к подъездной дорожке, ведущей к главным воротам. Малфой с тихим стоном обессилено опустился на землю. Осторожно взяв его на руки, зельевар поспешил к шикарному особняку.

Несколько часов Снейп провёл у постели Драко. Тот был истощён и измучен, под глазами залегли синие тени, заострившиеся черты лица делали его ещё больше похожим на Нарциссу, но ничто не представляло опасности для жизни. Северус сам не смог бы сказать, зачем ему сидеть рядом с Драко. Тот спокойно спал — смесь Укрепляющего зелья и Умиротворяющего бальзама подействовала как нельзя лучше.

Близился рассвет, когда Снейп почувствовал, что Тёмный Лорд вернулся в поместье — метку ожгло огнём. Оставив Драко под присмотром Нарциссы, зельевар спустился на второй этаж, в старинную библиотеку. Собрания Пожирателей обычно проходили в гостиной на первом этаже, но именно в библиотеке Тёмный Лорд любил беседовать с узким кругом приближённых.

— Я очень доволен тобой, Северус. Очень, — прошелестел тихий голос, когда Снейп, осторожно постучавшись, вошёл внутрь.

Комнату освещало лишь несколько свеч на столе и пламя в камине, лениво облизывающее сухие сучья.

— Благодарю, мой Лорд, — Снейп чуть склонил голову. — Могу я просить…

— Да, знаю, — раздражённо бросил Вольдеморт. — Не наказывать Драко.

— Мальчик просто не…

Тёмный Лорд жестом приказал Снейпу замолчать.

— Северус, зная твою привязанность к Драко, я, пожалуй, мог бы смягчить наказание. Но, к моему глубокому сожалению, я располагаю сведениями о твоей благосклонности к ещё одному ученику Хогвартса. Ученику, с которым у меня личные счёты.

— Я не понимаю, о чём вы, мой Лорд, — Снейп почувствовал, как на спине выступили капельки холодного пота.

— Ты мог привести мне Поттера. Но ты не сделал этого.

— Я исполнял приказ.

— О, безусловно, ты исполнял приказ, Северус, — в голосе явственно читалось угрожающее шипение. — Но не мой! Круцио!

Тело пронзила острая боль, мышцы напряглись от страшной судороги. Снейпу и раньше приходилось выносить подобные пытки, но в этот раз Вольдеморт вложил в заклинание нечеловеческую силу, и зельевар, словно сквозь несколько слоёв плотной ваты, слышал, как кричит и бьется в агонии… он сам.

Когда боль исчезла, он, не в состоянии подняться, с трудом встал на колени перед Тёмным Лордом, пошатываясь, держась за спинку одного из кресел, расставленных вокруг стола.

— Если вы считаете, что я заслужил наказание, то я с радостью приму его, — прохрипел Снейп.

— Любой, кто встанет между мной и Гарри Поттером, заслуживает мук! Круцио!

Прошло не больше минуты, прежде чем Снейп потерял сознание.

Он приходил в себя долго, мучительно. Сначала казалось, что он — воздух в самом центре лёгких. Вокруг что-то судорожно расширялось и сжималось, кто-то шумно прокачивал его наружу-внутрь. Потом оказалось, что у воздуха есть рёбра, рёбра вздымались и опадали, пока — неизвестно зачем, но, кажется, это называется «дышать». Несколько минут это непонятное что-то напряжённо вслушивалось в собственные вдохи и выдохи. Постепенно вернулось ощущение собственного тела. Спина, покрытая мелкими бисеринками липкого пота, рука, неудобно изогнутая, занемевшая от соприкосновения с холодным полом, голова — словно расколотая на мелкие кусочки, каждый из которых кружился в своём ритме, заставляя обладателя бороться с приступом тошноты.

Какое-то время Северус позволил себе просто лежать на полу, не шевелясь, потому что вместе с сознанием пришла боль. Боль в плече, локте, и голове — от удара о пол. Он открыл глаза и сморщился от хлынувшего в уши комариного звона.

Вольдеморт всё ещё сидел в кресле, неотрывно глядя на него.

— А теперь поднимись, Северус.

Снейп кое-как справился со слабостью и тяжело упал в кресло, за которое так судорожно цеплялся совсем недавно.

— Спектакль окончен, поздравляю.

— Я не понимаю вас, мой Лорд, — прошептал Снейп.

— А тебе и не нужно понимать, это привилегия тех, кто управляет игрой, а не пешек. Ты знаешь, что я обычно делаю с предателями?

— Я с радостью приму смерть, — устало повторил зельевар, чувствуя, что на этот раз сказал чистую правду.

— Знаю. Поэтому крайне неразумно было бы убить тебя сейчас, когда ты изо всех сил мечтаешь, чтобы это всё поскорее закончилось, не так ли? Ничего, за долгие годы я научился понимать своего противника, скоро здесь будет Гарри Поттер, и тогда…

— Гарри Поттер?

— Да, собственной персоной. Не думаешь ли ты, что я просто так затеял это всё? Мальчик только что досмотрел свой самый страшный кошмар с участием тебя в роли несчастной жертвы. Сыграл ты, кстати, просто потрясающе. Никогда не думал, что наш тихий и скрытный Северус способен так кричать. Так что, когда Поттер прибудет сюда со спасательной миссией…

— Не думаю, что такое придёт ему в голову, повелитель, — несмотря на плачевность положения, Снейп почувствовал облегчение. Поттер ни за что в жизни не станет спасать учителя, предавшего Орден и убившего Дамблдора, даже с его тягой к героизму и бездумному самопожертвованию.

— А я уверен, что придёт, — Вольдеморт пристально вглядывался в побледневшее лицо собеседника. — Ты зря не научил мальчика окклюменции, Северус…

Тема Плахутты — тема в композиции, заключающаяся в том, что белые жертвой фигуры на критическом поле вызывают взаимное перекрывание двух дальнобойных равноходящих чёрных фигур.

— Гарри! Гарри! Очнись! — кто-то настойчиво тряс его за плечи, и Гарри пришлось открыть глаза. К горлу мгновенно подкатила тошнота. Он резко выдохнул, прижав дрожащую ладонь ко рту, другой рукой пытаясь надеть повисшие на одной дужке очки. Невилл, Дин и Шеймус повскакивали c кроватей и ошарашенно застыли в самых нелепых позах, разглядывая его, — Гарри заметил упавшее на пол одеяло Дина и задравшуюся футболку Шеймуса. Борясь со слабостью, он запустил пальцы в волосы, и, щурясь, осмотрел спальню ещё раз — перед глазами невообразимым фейерверком вспыхивали и гасли разноцветные точки.

— Что случилось? — хриплым после сна голосом спросил Рон.

Гарри трясущимися руками расстегнул ворот намокшей от пота пижамы и вместо ответа посмотрел на Рона так, будто впервые видел его, затем медленно поднялся, чувствуя, как по правому боку медленно расползается тупая ноющая боль от удара о пол.

— Нужно в Малфой-Мэнор, — он рывком сдёрнул с себя пижамную рубашку и все ещё не совсем осознанно огляделся в поисках одежды.

— Зачем? — Рон даже побледнел от удивления.

— Там Вольдеморт. Он хочет убить Снейпа.

Рон несколько мучительных секунд смотрел на Гарри, уже натягивающего свитер, не в силах произнести и слова, будто тот объявил, что намеревается спуститься в Тайную комнату на чашечку чая с василиском.

— Подожди, я ничего не понимаю. Ты что, всерьёз собрался туда? Один? Спасать Сней… — на последнем слоге воздуха не хватило, и голос скатился в сип.

— Он невиновен, Рон! Он всю жизнь служил Дамблдору…

— Гарри, ты в своём уме? — Рон в последний момент выхватил мантию-невидимку из рук друга. — Ты хочешь отправиться прямиком к нему в логово! Безумие! Если это действительно нужно, давай пойдём к МакГонагалл, давай соберём Орден…

— Нет времени.

Рон устало глянул на Гарри.

— Тогда я только переоденусь…

— Нет, — Гарри вытащил палочку. — Отдай мне мантию.

Рон в недоумении замер, мысленно прикидывая, как быстро он сможет отскочить назад и схватить свою волшебную палочку, лежащую на прикроватной тумбочке.

— Одного мы тебя не пустим! — неожиданно выступил вперёд Невилл.

Гарри с досадой обернулся на звук его голоса — он и забыл, что за этой сценой наблюдают однокурсники.

— Невилл, ты не понимаешь…

— Нет, это ты не понимаешь! — взревел Рон. — Ты! Это опасно! Помнишь, чем закончилось твоё прошлое геройство? Или ты забыл, из-за чего погиб Сириус?

Сердце в груди болезненно сжалось, и Гарри сморщился, как от пощёчины. Он помнил, да и вряд ли когда-нибудь сможет вычеркнуть из памяти удивлённое лицо крёстного, падающего в арку.

— Но с помощью этой связи я спас твоего отца! — парировал он.

На секунду Рон опешил, не зная, что сказать. Этого мгновения Гарри хватило, чтобы вырвать у него из рук мантию, накинуть на себя и пригнуться. Обезоруживающее заклятье Невилла пролетело в каком-то сантиметре. Гарри почувствовал, как ощутимо дрогнула волшебная палочка в руке, но смог удержать её. Он выпрямился, изо всех сил прыгнул в сторону и, перекатившись через кровать Шеймуса, выскочил из спальни. Не оборачиваясь, Гарри миновал портретный проём и побежал вниз из башни, а затем к выходу из замка. Остановился он только тогда, когда свежий предрассветный воздух обжёг горло холодом.

Последние звёзды уже едва различались на светлеющем сине-зелёном небе, по которому неслись тёмные изорванные силуэты облаков. У горизонта желтела тонкая полоска зари. Гарри и сам не знал, что с ним происходит, внутри что-то неприятно саднило, мешая дышать. Он чувствовал, что секунда промедления может стоить Снейпу жизни, и совсем не был уверен, что сможет хоть кого-нибудь спасти. Просто хотелось кричать, расколотить что-нибудь ценное, устроить погром, бежать, бежать бездумно, совершить очередную глупость, испортить всё… и умереть, чтобы больше никогда не думать об этом, больше никогда не чувствовать. Ещё несколько часов назад Гарри воспринял бы очередную смерть как должное, слегка пожав плечами, думая, что он должен бороться дальше и не должен терять голову, но сейчас подобные мысли отдавались ноющей болью где-то в грудной клетке. Гарри по-прежнему ненавидел Снейпа, но теперь он не мог позволить ему умереть… или хотя бы — умереть раньше себя. Было в этой ситуации что-то схожее с тем злополучным матчем на первом курсе, когда Квиррелл пытался сбросить его с метлы, а зельевар бормотал себе под нос защитное заклятие. Теперь Гарри оставалось как можно быстрее попасть в Малфой-Мэнор, только вот как? Трансгрессировать опасно, где находится поместье, он понятия не имел. Гарри на секунду пожалел, что рядом с ним нет Гермионы, она уж точно придумала бы что-нибудь! Нужен хоть кто-то, кто знает дорогу. В голове промелькнул смутный образ.

Точно! Фестралы!

Гарри поспешил к темнеющим на фоне рассветного неба кронам Запретного леса. Кроссовки мигом промокли от выступившей на траве росы, вода неприятно холодила ноги, но Гарри, похоже, совсем не замечал этого.

* * *

— Гермиона! Гермиона! — Рон, не совсем понимая, что делает, успел ступенек на шесть подняться по лестнице, ведущей в спальню девочек, прежде чем та, изогнувшись, скинула его обратно в гостиную. Больно приземлившись на пол, он чертыхнулся про себя.

Гермиона, видимо, не спала. Не прошло и нескольких секунд, как из дверного проёма появилась её маленькая фигурка в ночной сорочке.

— Что случилось? Ты всех так перебудишь! — подбежав к Рону, зашептала она, вцепившись мёртвой хваткой ему в руку.

— Гарри сбежал в Малфой-Мэнор. К Вольдеморту! — уже тише ответил Рон, не заметив, что произнёс имя Того-Кого-Нельзя-Называть. Положение было отчаянным.

— Зачем? — выдохнула она, не совсем понимая, в чём дело.

— Спасать Снейпа.

— Снейпа? — Гермиона растерялась, но, мгновенно взяв себя в руки, попыталась найти логику в поступке Гарри. — Может, он знает что-то жизненно важное? Хватит самодеятельности, — вдруг решила она. — Мы идём к МакГонагалл. Она, должно быть, в кабинете Дамблдора.

Рон кивнул, и оба поспешили к выходу из гостиной.

— Куда это вы направились? — настороженно поинтересовалась Полная Дама, но никто ей не ответил.

В это время Гарри, вцепившись окоченевшими пальцами в гриву фестрала, уже летел над Запретным лесом. Холодный ветер пробирал до костей, и Гарри старался как можно сильнее пригнуться к спине этого странного животного. Тонкая кожа не могла скрыть проступающего скелета, и было крайне неприятно видеть, как монотонно и размеренно двигаются кости с каждым новым взмахом крыльев.

На горизонте появилась узкая песчаная полоска берега, значит, они наверняка уже покинули территорию школы. Гарри вдруг понял — все его старания напрасны. Он не знал, где находится поместье Малфоев, но явно не в окрестностях Хогвартса. Фестрал может лететь без устали очень долго, но дело во времени. В прошлый раз его ждали, в прошлый раз его намеренно заманили в ловушку в Министерстве, но сейчас Вольдеморт раскрыл предателя, и ему нет смысла медлить с убийством. Что если это уже произошло? Нет, Гарри бы почувствовал.

— Мне нужно как можно скорее, пожалуйста, — едва слышно прошептал он в холку фестралу, не надеясь, что тот поймёт его. — Пожалуйста…

Что-то неуловимо изменилось в этом полёте, и зверь, описав широкий вираж, трансгрессировал. Через мгновение он уже вонзил свои когтистые лапы в гравий перед огромными воротами, за которыми высился тёмный особняк. В двух или трёх окнах горел свет. Гарри спрыгнул на землю и проверил, не сползла ли мантия-невидимка за время этого путешествия. Убедившись, что всё в порядке, он осторожно провёл по холке фестрала, прошептав в его кожистое ухо слова благодарности, и подошёл к воротам.

— Это Поттер, мой Лорд, — слегка взволнованно обратился Люциус к Вольдеморту. — На нём мантия-невидимка, мой сын рассказывал мне, что у Поттера есть такая.

— И он, разумеется, думает, что это даёт ему преимущество, не так ли, Северус? — Вольдеморт с усмешкой глянул на мертвенно бледного волшебника в кресле у двери. — А я ведь давно знал, что ты служишь Дамблдору.

Люциус недоумённо покосился на Снейпа.

— Правда, ты хорошо маскируешься, каждый день держишь сознание под контролем, бесподобно лжёшь. Если бы не одна маленькая случайность, то всё могло бы сложиться иначе. Два года назад, когда я собирал Пожирателей, здесь же, в Малфой-Мэноре, Хвосту удалось подслушать, о чём ты бормочешь во сне. А уж он-то многое знал о твоём школьном прошлом и сумел сложить факты. Я ведь говорил тебе, Северус, любовь, милосердие и жалость делают человека слабым и уязвимым. А если ты слаб и уязвим, ты обязательно умрёшь. Не беспокойся, смерть Поттера наступит раньше. Люциус, все Пожиратели на своих местах?

Малфой на мгновение замешкался.

— Да. Да, мой Лорд, — Люциус снова посмотрел на Снейпа. Перед ним сидел сломленный, смертельно уставший человек.

* * *

Гермиона оказалась права. МакГонагалл тихо разговаривала с портретами в кабинете директора. Хмурясь и сжимая губы, она внимательно выслушала сбивчивый рассказ Рона.

— Значит, он сейчас в поместье Малфоев? — не дожидаясь ответа, МакГонагалл подошла к камину в дальнем конце кабинета и сыпнула в него щепотку пороха. Через мгновение в пламени появилась голова Кингсли.

— Как можно быстрее собирайтесь и трансгрессируйте к «Кабаньей голове», возьмите с собой всех свободных авроров.

— Что случилось, Минерва? — испуганно спросил он.

— Дамблдор мёртв, Гарри Поттер в Малфой-Мэноре. Там же, где и Вольдеморт, — предельно коротко объяснила она.

Даже сквозь рыжие языки пламени было видно, как побледнел Кингсли.

— Почти все члены Ордена уже здесь.

— Хорошо, я буду, — голова волшебника исчезла.

— Мисс Грейнджер, вы сейчас пойдёте в больничное крыло. Там ночуют Люпин, Тонкс, мистер и миссис Уизли. Скажите, чтобы через десять минут они ждали меня у выхода из школы.

Гермиона растерянно глянула на Рона, ей так не хотелось сейчас оставаться одной, но, видимо, у МакГонагалл было и для него задание.

— Мистер Уизли, вы не могли бы подробней рассказать, почему Гарри вдруг решил, что Северус Снейп действовал так, как ему велел Дамблдор? — слова давались с трудом, но она прекрасно сохраняла самообладание. — Что-нибудь произошло в этот вечер?

Рон растерянно покачал головой.

— Омут, — раздался низкий голос откуда-то сверху. Финеас Найджелус, его обладатель, занял своё место в пустовавшей до этого раме и строго посмотрел на МакГонагалл.

— Что? — переспросил Рон.

— Вы совершенно не умеете разговаривать со старшими, — холодно отметил бывший директор. — Мистер Поттер вломился в кабинет несколько часов назад, прочитал адресованное ему письмо, взял воспоминания у феникса Дамблдора и заглянул в Омут. После этого он был сам не свой и, кажется, бормотал что-то о профессоре Снейпе.

МакГонагалл уже не слушала, она стояла, склонившись над чашей, так и оставшейся на столе, и всматривалась в сменяющие друг друга лица и декорации. Рон сгорал от любопытства, но не осмелился подойти поближе.

Он не смог сдержать разочарованного вздоха, когда МакГонагалл, выпрямившись, вынула из складок мантии палочку и заставила содержимое чаши исчезнуть. Декан выглядела взволнованной и расстроенной.

— Возвращайтесь в спальню, мистер Уизли, — тихо сказала она.

— Нет! — запротестовал Рон. — Я пойду с вами!

— Не смешите меня. Сейчас от вас больше пользы в замке. Если будете упрямиться, мне придётся парализовать вас.

Он понял, что сопротивляться бесполезно и, злобно взглянув на МакГонагалл, вышел из кабинета. Теперь нужно было найти Гермиону.

* * *

Связанный чарами Люциуса по рукам и ногам, Гарри понял-таки, что же он натворил. Они знали, что он будет здесь. Это казалось невозможным, но его ждали и в этот раз. Знали, что Гарри один, знали, что он прячется под мантией, знали, ради кого он пришёл. Тихие слова Вольдеморта резали по живому. Второй раз он попался на одну и ту же удочку.

Гарри чувствовал, что ему уже не спастись. Он спокойно посмотрел Тёмному Лорду прямо в глаза. Тот сидел в кресле у камина, в ногах свивала и развивала кольца гигантская змея. Гарри вдруг подумал, как же глупо и нелепо будет сейчас умереть.

В этот раз Вольдеморт решил разделаться с ним без излишнего пафоса. В библиотеке, куда незваного, но ожидаемого гостя привели схватившие его прямо в холле Пожиратели, находились ещё Люциус, Снейп и Нарцисса, стоящая за креслом зельевара. Не было даже Беллатрисы, любимицы Вольдеморта.

Гарри посмотрел на Снейпа. Тот, как и Тёмный Лорд, сидел в кресле. Только прикованный заклинанием.

Вероятно, учитель почувствовал взгляд своего ученика и поднял низко опущенную голову. В глазах застыло тихое, обречённое сожаление. Ненависть, терзавшая Снейпа почти всю жизнь, вдруг покинула его, так гной вытекает из лопнувшего нарыва. Не осталось ни капли. Ни к Дамблдору, ни к Вольдеморту, ни к Джеймсу Поттеру и его сыну — испортившему сейчас всё, одним поступком перечеркнув все долгие годы, на протяжении которых десятки волшебников пытались сохранить ему жизнь. Снейп просто смотрел на сжавшегося в комок Гарри, оплетённого верёвками, и думал, что у него тоже когда-то отняли Лили.

«Что же ты наделал?» — словно бы говорил зельевар.

«Прости меня. Я всё знаю, я не ненавижу тебя», — пытался ответить Гарри, прекрасно понимая, что Снейпу не нужна ни его любовь, ни его уважение. Такие раны не заживают, только покрываются тонкой плёнкой, чтобы от малейшего неосторожного движения снова начать кровоточить, заставляя мечтать, чтобы это всё кончилось.

Заметив, как две его жертвы смотрят друг на друга, Вольдеморт рассмеялся и прошептал:

— Пора заканчивать с этим.

Змея бесшумно сползла с колен своего хозяина, позволяя ему встать. Гарри почувствовал липкую волну страха и попытался успокоиться, нужно было встретить смерть достойно, глядя в глаза противнику.

Северус отрешённо смотрел, как Тёмный Лорд медленно поднимается, наслаждаясь моментом, нацеливает на Поттера волшебную палочку. В это время над его ухом раздался едва слышный шёпот:

— Ты спас моего сына от смерти, теперь пришла моя очередь. Я помогу тебе спасти мальчика, он тебе очень дорог, я знаю. Возможно, это будет стоить мне жизни, но я...

В тот же миг Снейп почувствовал, как сковывающие его чары исчезли. Он вскочил на ноги, выхватил палочку из рук Нарциссы и успел произнести заклинание раньше, чем Вольдеморт. Северус сам не знал, почему он выбрал именно Сектумсемпру, но это сработало, слабый зелёный луч непростительного заклятья отлетел к потолку. Тёмный Лорд ахнул, на его безжизненном лице отразилась гримаса боли. В это же время бедро Снейпа ожгло огнём, ноги мгновенно отказались слушаться, и он повалился на пол, выронив чужую палочку. Его тело обвила раздражённо шипящая Нагайна. Узкая треугольная морда змеи нависла над его лицом, через мгновение зельевар почувствовал ещё один ожог, на этот раз змея впилась прямо в шею. Снейп понял, что жить ему осталось не больше минуты. В этот момент заклинание небывалой силы отшвырнуло от него Нагайну, это Нарцисса подняла свою палочку и вступила в дуэль с Вольдемортом.

Тёмный Лорд отрывисто произносил заклинание за заклинанием, она не поспевала за ним. Гарри с ужасом наблюдал за происходящим. Нарцисса едва увернулась от очередного проклятья, и Люциус, до этого растерянно наблюдавший за женой, не выдержал. Он швырнул Гарри его палочку, а сам присоединился к битве, исход которой был давно предрешён, ведь он, как и Нарцисса, почувствовал, что Вольдеморт призвал остальных Пожирателей на помощь.

Ощутив, что он снова в состоянии двигаться, Гарри метнулся к неподвижно лежавшему на полу Снейпу. Он сам не понимал, что делает. Пачкаясь в чужой крови, Гарри одной рукой осторожно приподнял голову учителя, а другой обхватил его за плечи. Снейп смотрел прямо на него, тёмные глаза уже заволокла пелена. Гарри, не в силах вынести это, отвернулся.

— Смотри на меня, — услышал он слабый, едва различимый шепот, и тёплая, мягкая рука коснулась его колена. Гарри вздрогнул и снова повернулся к Снейпу.

— Так лучше, — беззвучно ответил тот, пытаясь неимоверными усилиями растянуть губы в улыбку, но собственное тело не слушалось. Гарри он уже не видел, мир поплыл, сжался до крохотных размеров, где остались только одни глаза, глаза Лили. И так хотелось улыбнуться, утешить её, пообещать, что всё будет хорошо. А она всё смотрела на него, взглядом, полным отчаяния и тоски — по нему, как он всегда мечтал.

Последним, что почувствовал Северус, были две обжигающе горячих капельки, упавшие ему на лицо.

Время для Гарри замерло, остановилось вместе с сердцем лежащего на полу человека. Дрожащими пальцами он коснулся век, закрыв неподвижные глаза, затем наклонился и мягко прижался лбом к ещё тёплой щёке.

* * *

От такого шума ни один Умиротворяющий бальзам не спасёт! Да что тут творится?

Драко рывком откинул одеяло и встал с кровати. В поместье что-то происходило. Несмотря на слабость, он наскоро оделся и осторожно выбрался из комнаты. Выглянув сверху на парадную лестницу, Драко увидел, как трое Пожирателей после недолгого сражения схватили… Поттера? Что он здесь делает?

На Драко свинцовым грузом навалилось чувство вины. Это он виноват в смерти Дамблдора, он один. Но он не хотел убивать. Он только мечтал, чтобы его семью и его самого оставили в покое, чтобы мама больше не плакала ночами, чтобы отцу не приходилось сносить унижение из-за того, что сын не может выполнить порученное ему задание…

Драко обессилено сполз на холодный мраморный пол. Теперь умрёт и Поттер. Наверное, он пришёл сюда отомстить за смерть Дамблдора. Догадался, куда они направились со Снейпом, а теперь Вольдеморт убьёт и его. И больше некому быть на той, правой стороне, всё потому, что Драко — трус. Тело била мелкая дрожь. Он так измучился за последние недели, неужели нельзя просто оставить его в покое…

Драко судорожно вздохнул и поднялся на ноги. Обычно Тёмный Лорд устраивал свои собрания в библиотеке.

Встречавшиеся ему на пути Пожиратели сохраняли гробовое молчание. Драко спустился с третьего этажа на второй, прошёл по безлюдному коридору и оказался перед нужной дверью. Осторожно, чтобы никто не заметил, он приоткрыл створки и заглянул внутрь. Вольдеморт занимался своим любимым делом: читал мораль Поттеру. В комнате были его родители и Снейп, почему-то прикованный к креслу. Малфой напряг слух и замер.

Услышанное повергло Драко в шок, он всеми силами старался не выдать своего присутствия. Значит, Снейп тоже был на стороне Дамблдора! И это не Снейп, а директор пытался помочь ему, зная, что Драко приказано убить его. Как наивно было верить в то, что хоть что-то от него зависит! Он оказался лишь пешкой в большой игре двух волшебников. Но у Малфоя не было времени, чтобы осмыслить это. Его чуткий слух уловил тихий шёпот матери, стоявшей совсем близко к двери. Ты спас моего сына от смерти, теперь пришла моя очередь. Возможно, это будет стоить мне жизни…

Дальше случилось страшное. Драко, оцепенев, смотрел, как заклинание Снейпа бьёт точно в грудь Тёмному Лорду, как зельевара кусает Нагайна, и он сломанной куклой падает на пол, как нацеливает свою палочку на Вольдеморта его мать, как отец встаёт на её защиту. Бесполезно. Вольдеморт сильнее их обоих.

— Хватит! — вдруг рявкнул Лорд, нечеловеческой силы заклинание отбросило родителей Драко к стене.

Малфой, приникнув к тонкой щёлочке, наблюдал за происходящим, не замечая, как течёт кровь из прокушенной губы.

Тёмный Лорд обошёл старинный стол и приблизился к Поттеру. Тот безразлично поднял на него глаза, и в тот самый момент, когда Вольдеморт ещё раз нацелил палочку, Драко понял, что нужно делать.

Нет никаких «тёмных» и «светлых» сторон. Всё намного проще. Снейп любил Лили Эванс, поэтому спасал Поттера. Нарцисса любит его, поэтому жертвует собой. Люциус любит свою жену, поэтому пытается защитить её. Драко… Драко любит…

Больше времени на раздумья не было. Малфой метнулся к Поттеру, и, обхватив его обеими руками, закрыл своей спиной.

— Драко! — два голоса прозвучали одновременно, он чуть повернул голову и увидел бледное, испуганное лицо отца.

— Драко, отойди, — властно приказал Вольдеморт. — Иначе мне придётся убить и тебя. Ну? Не испытывай моё терпение, мальчик.

Повисла пауза, в которой недовольный вздох Тёмного Лорда, уставшего ждать, прозвучал набатным колоколом.

— Нет? Хорошо же…

— Ты не тронешь моего сына, — бесцветный голос Люциуса, многократно усиленный наступившей тишиной, эхом прокатился по фамильной библиотеке. Что произошло дальше, Драко не понял. Он только слышал грохот, чьи-то крики, треск непростительных заклятий, попадающих в стены, но всё это заглушал один-единственный звук. Стук сердца где-то совсем близко. Драко было страшно, поэтому он инстинктивно старался поплотнее прижаться к теплу чужого тела.

Кто-то железной хваткой впился в его плечо, и Малфой почувствовал, как эта рука утягивает его за собой, грудь сдавило, он пытался вздохнуть, но не мог. Нет, всё-таки он терпеть не мог трансгрессию, несмотря на всю её полезность.

Падение было довольно чувствительным. Там, где они оказались, шёл дождь. Рубашка мгновенно промокла, неприятные холодные капли стучали по спине.

— Оба живы? — прозвучал рядом с ним голос МакГонагалл. Драко с облегчением выдохнул, едва заметно кивнул и открыл глаза, тут же встретившись взглядом с чужими, ярко-зелёными, покрасневшими, в обрамлении слипшихся мокрых ресниц. Мир поплыл цветными пятнами, боль, внезапно разлившаяся по всему телу, была невыносимой, и Малфой потерял сознание…

Он перебирал маленькими детскими ладошками длинные светлые волосы, мягко спадающие на такие родные плечи. Их обладательница, тепло улыбаясь, несла его на руках. Драко не знал, куда они идут, да и не хотел знать. Он смотрел на маму влюблёнными глазами, одной рукой держась за воротник её мантии, а другой осторожно играя с прохладными прядями. Кажется, Нарцисса смеялась. Кажется, от старых стен Малфой Мэнора шло едва уловимое тепло.

У него самая лучшая на свете мама, самая любящая и самая красивая.

Но что-то было не так. Слишком яркое дневное солнце слепило глаза, неприятно жгло чувствительную детскую кожу, всё вокруг плыло в дрожащем воздухе, нагретом за день.

Драко испуганно вслушивался в окружающий мир, предчувствуя беду.

В этом воспоминании всё должно было быть хорошо, и от охватившего его смутного чувства тревоги Драко стало ещё страшнее. Он расплакался. Нарцисса безуспешно пыталась успокоить сына, но тот продолжал плакать, крепче сжимая светло-бежевый, прохладный на ощупь муар в маленьких кулачках.

Всё потемнело, картинка сменилась.

Прошло много лет. Нарцисса постарела, проступившая в высокой причёске седина придавала волосам ещё более светлый, мерцающий оттенок, Драко же так и остался маленьким мальчиком, ребёнком, нуждавшимся в утешении матери. И ему было всё так же страшно и плохо, нет, ещё хуже.

…Только вот она не может его успокоить, она лежит на полу, голова безвольно склонилась на бок, из страшной раны у виска медленно сочится кровь, алыми дорожками стекая по щекам, шее, впитываясь в тёмную ткань мантии. Маленький Драко подбегает к матери, тянет за одежду, трясёт, зовёт, плачет.

— Мама! Очнись, пожалуйста! Мама, мне страшно!

«Ты спас моего сына от смерти, теперь пришла моя очередь. Возможно, это будет стоить мне жизни…»

Это он виноват во всём. Он один.

Гарри больше не мог этого вынести. Он отодвинул тяжёлый полог, отгораживавший его от остального мира, и, спустив босые ноги на ледяной пол, огляделся. В больничном крыле царил холод и неуют, было что-то зловещее в многочисленных рядах пустых одинаковых кроватей. Он сразу же заметил ещё одну ширму и догадался, что именно там и лежит Малфой, разбудивший его своими слабыми стонами. Сначала Гарри пытался не обращать на них внимания, просто лежать, смотря в потолок. Какое-то время ему это удавалось, но потом Малфой — а это был точно он — жалобно всхлипнув, прошептал, нет, закричал, просто сил у него было так мало, что с губ сорвался лишь отчаянный, надрывный шёпот:

— Мама, мне страшно…

Гарри прошлёпал к его кровати. Сам он чувствовал себя вполне сносно, только в голове гудело, и ещё он понимал, что пока не осознал всего, что произошло вчера.

Дамблдор мёртв.

Снейп, убивший его, тоже мёртв.

Ох, только бы с Малфоем всё было в порядке.

Гарри решительно отодвинул полог, посмотрел на Драко и тут же отвернулся, борясь с подступившей к горлу тошнотой.

Малфой лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, в неудобной позе, потому что от правой лопатки до самой поясницы наискосок шла неглубокая, но большая рана. Бинты перевязи, неприятного буро-ржавого цвета в некоторых местах пропитались свежей кровью. Сам Драко был ещё бледнее обычного, кожа по цвету напоминала дорогой мрамор, светящийся изнутри странной, мертвенной белизной.

Гарри заставил себя посмотреть на него ещё раз. Приглядевшись, он заметил, что рана почти полностью покрыта тоненькой кожицей, и, несмотря на свою бледность, Малфой в целом выглядит не так уж и плохо, его дыхание было почти ровным.

В этот момент с губ Драко сорвался ещё один тихий стон, и Гарри, повинуясь непонятному желанию защитить, успокоить, осторожно положил ладонь на плечо спящему. Малфой, судорожно вздохнув, затих, мышцы на спине расслабились.

Гарри не знал, что Драко сейчас отчаянно вслушивается в это тёплое прикосновение, моля про себя неизвестного благодетеля, выдернувшего его из кошмара, не убирать руку. Не помогло. Где-то стукнула дверь, и ладонь мгновенно исчезла.

— А, вы уже проснулись, мистер Поттер?

— Да, — раздался знакомый голос где-то совсем рядом с Драко, тот даже не удивился.

— Как себя чувствуете?

— Нормально.

— Хорошо, тогда займёмся ещё одним больным. Лежите, мистер Малфой. — Драко в это время попытался встать. — Режущие заклятья — неприятная вещь. Посмотрим, посмотрим…

Мадам Помфри лёгким взмахом палочки сняла окровавленные бинты и, отправив их в мусорную корзину, склонилась над Драко.

— Да, бадьян — чудо, а не растение! Всё затянулось. Я принесла вам Укрепляющего зелья из запасов профессора Снейпа. Боюсь, заклинание левитации может повредить… — пробормотала она себе под нос. — Мистер Поттер, ну-ка помогите мне! Переверните мистера Малфоя на спину, я должна дать ему снадобье! Только очень осторожно, — всё щебетала и щебетала мадам Помфри.

Драко почувствовал, как его бережно коснулись уже знакомые руки, приподняли, поддерживая, помогли повернуться. Он сел в кровати и, прищурившись, так как глаза ещё не привыкли к свету, огляделся. Прямо перед носом оказался стаканчик. Зелье было почти безвкусным, с едва уловимым мятным запахом, после него Драко мгновенно почувствовал себя лучше. Ладони, неизвестно зачем так и оставшиеся лежать у него на плечах, теперь не мешали, а согревали, только почему-то снова захотелось спать. Внезапно помутневшим взором Малфой оглядел больничное крыло. Кажется, не один Снейп был любителем добавлять Умиротворяющий бальзам во всё подряд.

Выпив зелье, Малфой почти сразу обмяк в его руках. Гарри осторожно уложил Драко обратно, убрал упавшие ему на лицо волосы, поправил одеяло.

— Не хотите стать лекарем, мистер Поттер?

Он совсем забыл о мадам Помфри.

— Нет, спасибо, — Гарри, краснея, отвернулся.

— А у вас бы получилось…

От необходимости отвечать его спасла МакГонагалл, бесшумно вошедшая в больничное крыло.

За ночь она постарела на несколько лет. Гарри с горечью смотрел на синие круги под глазами, безмерно уставшее лицо, перевязанную кисть и царапину на щеке. Только сейчас он понял, как подставил всех остальных.

— Тебе лучше, Гарри? — тихо спросила она.

— Да, но скажите… как вы… что вы… как все остальные? В порядке? — нахлынувшие вопросы перекрывали один другой, Гарри так и не удалось спросить ничего связного, но декан поняла.

— Да.

Он облегчённо выдохнул.

— Только… только, — слегка припухшие и покрасневшие глаза МакГонагалл наполнились слезами. Она глубоко вздохнула и взяла себя в руки. — Ремус погиб.

По голове словно ударили чем-то тяжёлым. Гарри ошарашенно посмотрел ей в глаза. МакГонагалл вытирала лицо грязным, уже давно промокшим носовым платком.

— Кто-нибудь ещё? — прошептал он.

— Да, но про профессора Снейпа ты знаешь. Больше из Ордена Феникса никто не погиб.

Гарри почувствовал, что МакГонагалл выбрала именно такую формулировку, чтобы обойти неприятное место.

— А не из Ордена? — требовательно и чуть громче, чем позволяли приличия, спросил он.

— Люциус Малфой. Кажется, он сражался на нашей стороне, но практически ничего нельзя было разобрать, — Минерва МакГонагалл осторожно присела на край соседней кровати.

— Да, он боролся с Вольдемортом, — подтвердил Гарри. — И его жена тоже.

— Нарциссу в последний момент успел спасти Кингсли, но её серьёзно ранили, поэтому мы сразу же доставили миссис Малфой в клинику Святого Мунго. Её положили в палату к Алисе Долгопупс и приставили нескольких авроров для защиты.

— А Вольдеморт?

— Мы не знаем. Скорее всего, остался в поместье Малфоев. Нас слишком мало, чтобы одолеть Пожирателей, главной целью было спасти тебя.

— Простите, — Гарри отвернулся к окну, чтобы никто не видел навернувшихся на глаза слёз. — Профессор МакГонагалл, если Снейп… профессор Снейп мёртв, значит, больше никто не знает Тайны дома на площади Гриммо?

— Думаю, да. Теперь у нас есть неопровержимые доказательства, что Северус верно служил Ордену.

Гарри не стал спрашивать, откуда ей это известно.

— Значит, я могу туда вернуться и жить там? Можно снова сделать этот дом штаб-квартирой Ордена?

— Думаю, это отличная идея, Гарри.

— А как Тонкс? — без всякого перехода спросил он.

— Ничего, держится молодцом. Она сейчас с Гермионой и Джинни, — декан сдержанно высморкалась в платок. — Кстати, это мы отняли у Алекто, — она протянула Гарри его мантию-невидимку.

— Спасибо, — благодарно кивнул он, повернувшись обратно к МакГонагалл. Его взгляд упал на спокойно спящего Драко. — Малфою теперь тоже придётся скрываться, ведь так?

— Да, и податься ему некуда. Если мы действительно вернём Ордену полноценную штаб-квартиру на площади Гриммо, я бы предложила мистеру Малфою пожить там. Среди членов Ордена он будет в безопасности. Но без разрешения владельца, разумеется, мы не…

— Я был бы рад помочь. Он мне жизнь спас.

— Хорошо. Но это всё позже. Сейчас все мы слишком измотаны. Нужно ещё подготовиться к похоронам, — МакГонагалл устало вздохнула и, попрощавшись, вышла из больничного крыла.

Только тогда Гарри позволил себе окончательно расплакаться. Он всхлипывал, размазывал слёзы по щекам, а тяжёлый обруч, сдавивший грудь, не ослаблял своей железной хватки.

Как он будет смотреть в глаза им всем? Чем искупить вину перед Тонкс, лишившейся любимого человека? Как рассказать Драко, что из-за него погиб его отец? Как объяснить друзьям, почему он вёл себя как последний дурак, подвергая их всех смертельной опасности? Как сказать спасибо тому, кто уже умер?

Сжавшись в комок на кровати напротив Драко, он, обнимая себя руками, думал о том, что больше не даст Вольдеморту убивать людей, маглов ли, волшебников, — неважно. Никогда.

Малфой снова вздрогнул во сне и тихо пробормотал что-то.

Чувство вины неподъёмным грузом давило на Гарри, так мучительно хотелось помочь хоть кому-нибудь, хоть кому-то сделать легче, чтобы не думать, чтобы забыться, чтобы спасти себя.

Как же много смертей за один день…

Их кровати стояли совсем близко, поэтому он, улёгшись и накрывшись одеялом, просто вытянул руку и сжал ладонь Драко в своей.

Не думая, что это Малфой.

Просто в едва уловимом тепле чувствовалась чья-то жизнь, бесценная и уцелевшая одним лишь чудом.

Цугцванг — положение, при котором ни у одной из сторон нет полезных ходов, так что любой ход ведёт к ухудшению позиции.

Утро давно кончилось, воздух прогрелся, и небо заволокла едва заметная серая дымка, свойственная любому промышленному району крупного города. Солнце залило своим неестественно-жёлтым светом закопченные сажей фасады домов, тесным кольцом зажавших узкий прямоугольный кусочек земли — обычный магловский дворик, каких в огромном Лондоне бесчисленное множество. Большинство окон разбито, оставшиеся же своим видом говорят лишь о том, что их никто не мыл в течение едва ли не десятка лет. Покосившиеся двери — с них почти полностью слезла краска — держатся на ржавых щеколдах, ко входу ведут пыльные разбитые ступени, по ним раскидана уйма всякого мусора, распространяющего смрад и зловоние.

Драко сморщился. За утро он уже успел пожалеть о принятом решении и теперь ещё раз убедился в том, что совершил большую ошибку. Однако сейчас ему оставалось лишь надеяться, что изнутри штаб-квартира Ордена Феникса выглядит хоть чуточку опрятней.

Площадь Гриммо, 12. Согласно указаниям МакГонагалл, ему нужно было просто подойти поближе к домам с номерами одиннадцать и тринадцать и мысленно повторить адрес. Драко никуда не торопился. Он медленно прошёл по небольшому зелёному газончику в центре двора, удивившись яркому, насыщенному цвету травы, пнул пластиковую бутылку из-под магловского лимонада и уселся на одну из скамеек, подальше от помойки.

Из вчерашнего собрания в кабинете Дамблдора, где он присутствовал не больше пяти минут (пока обсуждался щекотливый вопрос, куда бы деть одного всем известного Малфоя, успевшего порядком напакостить светлой стороне, но спасшего главную реликвию, мальчика, который выжил), Драко вынес только одно: он остался один. Орденом теперь заправлял Грюм, исключительно мерзкий старикашка, когда-то превративший его в хорька. Даже не взглянув на Драко, он, расхаживая по кабинету и невыносимо стуча деревянной ногой при каждом шаге, принялся излагать план действий. Малфой пристально наблюдал за ним с гримасой отвращения на лице, пообещав привязать себя к каким-нибудь фамильным доспехам, как только ему в голову ещё раз придёт что-то, хоть отдалённо связанное с самопожертвованием. Двое суток он провалялся в больничном крыле. После этого Драко ровно три дня держали там пленником, не пуская к нему даже Панси, из-за этого он пропустил похороны Дамблдора (впрочем, Малфой не очень расстроился), но вырваться из лазарета ему удалось только после того, как все остальные ученики разъехались на каникулы. Наконец-то эти борцы за справедливость соизволили ответить на какие-то из его вопросов.

Лучше бы он не спрашивал.

Лучше бы они не жалели его.

Лучше бы МакГонагалл не глядела на него устало, якобы понимая:

— Тело вашего отца осталось у Пожирателей. Ваша мать сейчас в больнице Святого Мунго, проходит курс реабилитации. Мистер Малфой… Драко… Мне очень жаль.

Драко показалось, что внутри него умерло что-то.

Он огляделся. Тёплый ветерок трепал траву, слишком зелёную для этого дурно пахнущего местечка. Слишком живую. Малфой зачём-то подставил лицо солнцу. Стараясь не отводить взгляда, он прямо смотрел на этот ослепительный кружок, едва заметно морщась от боли, пока перед глазами не заплясали яркие всполохи. Драко отвернулся и снова закрыл глаза. Зелёный отпечаток солнца остался гореть под веками. Больше всего на свете он сейчас хотел попасть к матери. Драко дошёл до того, что попытался вымолить разрешение у МакГонагалл, но она была непреклонна. Справившись с дрожью в голосе, заместитель директора заявила, что это очень опасно. И снова добавила, что она понимает Драко. И ей очень, очень жаль.

Ничего они не понимают. Ни-че-го. Поттер жив — и всё прекрасно. Фарс. Как будто Драко действительно кому-нибудь нужен. Легче было бы сплавить его к Вольдеморту и всё. Но нет, теперь Орден будет защищать его. Великий и злобный Грюм разработал план, согласно которому Драко ни в коем случае нельзя трансгрессировать, пользоваться метлой, каминами и прочими привычными средствами магического передвижения. Клацая нелепой деревянной ногой, аврор расхаживал перед наглядной схемой, то и дело призывая всех к постоянной бдительности. План таков: Драко непременно должен быть один. Сначала он доберётся на Хогвартс-экспрессе до вокзала Кингс-Кросс, а потом непосредственно до штаба Ордена, дома на площади Гриммо, в двадцати минутах ходьбы от вокзала. После этих его слов учителя и члены Ордена напряжённо переглянулись, храня гробовое молчание. Драко сначала не понял, в чём дело.

— Малфой, ты согласен или нет? — неожиданно рявкнул Грюм.

— А у меня есть выбор? — бесцветно отозвался Драко.

— Орден — это единственная сила, которая стоит на пути у Вольдеморта. Мы должны быть уверены, что ты, переступив порог штаб-квартиры, не будешь действовать нам во вред, не станешь помогать нашему врагу. Как я надеюсь — нашему общему врагу, — Грюм достал из одного из шкафов маленький хрустальный флакончик с кристально чистой, словно слеза, жидкостью.

Сыворотка правды… Драко передёрнуло.

Как же это унизительно…

И вот — он здесь. Когда допрос с пристрастием был окончен, его выпроводили из кабинета. Орден остался обсуждать куда более важные дела, предоставив ему некоторую свободу — одну ночь, чтобы побродить по пустому замку, вслушиваясь в скрип доспехов, замерших на своих постаментах, и собрать вещи. Драко провёл эти сутки без сна, словно в тумане, долго раскладывал учебники по разным стопкам, всё ещё чувствуя, как его организм постепенно освобождается от действия Сыворотки, сложил сверху рубашки и мантии, затем вышвырнул содержимое чемодана на кровать, снова заполнил его, уже в другом порядке. Ему просто не хотелось сидеть без дела. Закончив с этим, Драко, пользуясь тем, что за ним никто не смотрит, где-то к пяти утра поднялся в Астрономическую башню. Рассвет. Сказать, что это было прекрасно — чудовищное преуменьшение. Сказать, что Драко понял, что же он чувствует, — ложь. Он, судорожно вцепившись в холодный камень, наблюдал за тем, как первые лучики оранжевого солнца прорезают клочья сонного тумана и, отражаясь в миллиардах капелек, разбросанных по траве, превращаются в микроскопические радуги где-то внизу. Почему ему никогда раньше не приходило в голову прокрасться сюда и просто посмотреть? Возможно, потому что тогда он был живее, чем сейчас. И ему не нужно было искать доказательства того, что вокруг него постоянно что-то дышит, живёт, цветёт. Он не чувствовал такого одиночества… Было какое-то другое, возможно — больнее, но не такое страшное. Когда тебе не на кого положиться — это одно, друзья — скорее роскошь, а не необходимость, но если же тебя вдруг лишили точки опоры — это маленькая катастрофа для отчаянно падающего вниз человека.

Драко было строго-настрого приказано добраться до штаб-квартиры как можно быстрее. Выйдя из здания вокзала, он зачем-то два часа катался на метро, бездумно пересаживаясь с ветки на ветку. Когда ему это надоело, Малфой, немного поплутав по улицам, пришёл сюда, в этот обшарпанный дворик. Ему совсем не хотелось торопиться.

Гарри не находил себе места. Он через каждые пять минут подходил к окну, с каждым разом всё злее и злее дёргая занавеску, и выглядывал во двор, находя там только двух тощих кошек — трёхцветную и дымчато-серую. Одна довольно подставляла свои впалые бока солнцу, другая, с неестественно большим животом, пыталась вынюхать что-то в куче мусора. Драко должен был объявиться уже час назад. Выругавшись про себя, Гарри позвал Кикимера, наказав ему следить за улицей на предмет появления там Малфоя, а сам поднялся к себе в комнату. Не найдя ничего лучше, он схватил первый попавшийся номер Пророка.

Второй.

Третий.

Четвёртый.

Да что этот Малфой себе позволяет?

Потом Гарри отполировал метлу.

Затем во второй раз позавтракал.

Поиграл сам с собой в шахматы.

Может, случилось что? Заблудился? Проследили? Напали?

Почистил клетку Букле.

Разобрал учебники и конспекты.

Да что же…

Хлоп!

Толстенный том с золотым оттиском «История Магии» — Гарри как раз пытался закинуть его на самую верхнюю полку — выпал из рук и больно стукнул по ноге. Поттер этого даже не заметил. Он с нетерпением смотрел на домового эльфа.

Кикимер медленно поклонился и траурным голосом произнёс:

— Мистер Малфой во дворе…

Гарри подбежал к окну. А он и не торопится! Ходит себе по травке! На скамеечку уселся! Подавив желание выбежать навстречу Малфою и стукнуть его как-нибудь побольнее, пинком столкнув с этой злосчастной скамейки, Гарри задёрнул штору и, приказав эльфу поприветствовать гостя и предложить ему позавтракать, когда он соизволит здесь появиться, поднялся обратно к себе, всенепременно хлопнув дверью.

Драко стало слишком жарко на улице. Нагретый воздух нес с собой душный заводской смог. Он подошёл к нужному месту и произнёс про себя:

— Штаб-квартира Ордена Феникса. Площадь Гриммо, 12.

Вдруг между домами появилась дверь, такая же грязная, как и все остальные, а вслед за ней, ловко раздвинув два соседних дома, выросло ещё одно здание. Драко поднялся по ступенькам и с удивлением посмотрел на чёрную дверь с серебряным дверным молотком в виде извивающейся змеи. Такой конспирации от поклонников всяких огненных птичек он не ожидал. Драко осторожно постучался.

Изнутри мгновенно послышался скрип, стук, топот крошечных ножек, лязганье засовов. Чья-то худая и грязная маленькая рука высунулась из приоткрытой двери и, цапнув его за брючину, с силой втащила внутрь.

В доме было довольно темно. Драко, не ожидавший такого приёма, отскочил куда-то в сторону. Кошмарного вида домовой эльф, в грязной, порванной набедренной повязке, возился с многочисленными замками.

Малфой огляделся. Дом был старым, из небольшой прихожей вглубь вёл мрачного вида длинный коридор, на стенах висело множество портретов.

— Кикимер приветствует мистера Малфоя, о, Кикимер рад, очень рад, что мистер Малфой теперь будет жить в этом доме! Пойдёмте, мистер Малфой, — эльф прошёл мимо Драко в конец коридора, поднялся по ступенькам и распахнул перед ним дверь комнаты, откуда сразу же брызнул свет. Драко, всё ещё оглядываясь по сторонам, последовал за ним. Его немного смущало обилие змей в интерьере, Орден Феникса не мог подыскать себе дом, менее соответствующий его идеологическим принципам. Эльф бубнил что-то про себя, Драко на мгновение показалось, что в бессвязном потоке похвал и ругательств промелькнуло имя его матери. Что-то в этом доме было смутно знакомым. Кикимер принялся накрывать на стол, но Драко отказался от еды, сославшись на усталость. Эльф, мгновенно бросив предыдущее занятие, затараторил:

— Конечно же, мистер Малфой! Кикимер приготовил вам спальню хозяина! На третьем этаже! Пойдёмте!

Драко последовал за Кикимером. Интерьер дома ещё раз удивил его. Драко заметил головы домовых эльфов, висящие на стенах в рамах из дорогого дерева, прошёл мимо мрачных портретов. Наконец они остановились перед комнатой с табличкой: «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка». Блэки! Орден Феникса использует фамильный дом Блэков, ненаносимый ни на одну карту — даже волшебную, как штаб-квартиру! Малфою почему-то стало не по себе. Как будто бы все эти правильные и честные волшебники и волшебницы на самом деле выбрали местом для встреч его собственный дом. Но Драко слишком устал, чтобы думать об этом. Он всю ночь не спал, и сейчас ему хотелось только растянуться на кровати и забыться. Драко вошёл внутрь и не смог сдержать восхищённого вздоха. Он ожидал, что придётся жить в каком-нибудь бедном кое-как сделанном домике, примерно таком, каким он представлял себе дом Уизли, но эта комната была даже чем-то лучше его собственной в поместье. Огромные, до самого пола, тяжелые шторы из изумрудного бархата, такое же покрывало на кровати, с тонкими изысканными серебряными узорами, родовой герб Блэков над кроватью, изумительная ручной работы мебель из дорогого дерева. Зелёный и серебряный. Пушистый ковёр, закрывающий весь пол комнаты, тоже отливал серебром.

— Мистер Драко доволен? Кикимер специально готовил эту комнату!

— Хорошо, — кивнул Драко. — Можешь меня оставить.

Эльф мгновенно исчез за дверью.

Комната, несмотря на мрачные тона в интерьере, выглядела светлой и чистой, видно, что эльф потратил много времени, чтобы привести её в порядок. Малфой сел на кровать и огляделся ещё раз, в голову пришло, что стоило задать этому Кикимеру пару вопросов. Впрочем, сейчас он слишком устал, и ему абсолютно не хотелось общаться с кем-либо из Ордена Феникса, хотя, похоже, что на данный момент дом был пуст. Драко разделся и, растянувшись на кровати, довольно зажмурился. Учитывая его положение, не так плохо, как могло бы быть… Хотя...

И так хуже некуда.

Внезапно по коже пробежал холодок. Малфой закусил губу и снова с ужасом оглядел комнату. Он только что восхищался портьерами? Удобной кроватью?

Его. Отец. Умер.

А он уделяет внимание какой-то мебели, подмечает каждую мелочь, заостряя внимание на чём только можно, чтобы не думать, чтобы и дальше не понимать, не верить в то, что произошло…

Наверное, это единственный способ не свихнуться.

Связка — положение, когда фигура не может сделать ход из-за того, что после её хода поле, на котором стоит король, будет атаковано.

К пяти на запланированное собрание прибыли первые члены Ордена. Гарри, притаившись на лестничной площадке, с замиранием сердца вслушивался в голоса внизу. Мистер и миссис Уизли. Как сильно всё изменилось за эти несколько дней. Раньше он выбежал бы им навстречу, позволив Молли Уизли заключить его в крепкие объятья, стал бы расспрашивать её мужа о том, что происходит в Министерстве, о работе, о делах других членов этой большой и дружной семьи…

Он медленно, словно нехотя спустился вниз.

— Гарри, здравствуй, дорогой! — миссис Уизли прижала его к себе. От неё пахло чем-то очень домашним, похоже, что булочками с ванилью. Голос слегка подрагивал.

— Рон и Гермиона передавали тебе привет! — осторожно улыбнулся мистер Уизли.

— Эмм… спасибо, — неловко ответил Гарри.

Его друзья сейчас жили в Норе. Скорее всего, Рон рассказал родителям о том, как Гарри вёл себя в последние дни пребывания в Хогвартсе. Нет, ничего особенного не произошло. Он просто игнорировал друзей, их расспросы и вечные попытки узнать, хорошо ли он себя чувствует. На самом деле Гарри и сам не мог сказать, почему всячески старался избегать друзей, почему не стремился с ними разговаривать, не хотел их заботы и участия.

Что-то внутри него надломилось в ту ночь. Сначала было чувство, что он не нужен Рону и Гермионе, потом — что они не нужны ему.

Гарри хотел бы видеть их здоровыми, улыбающимися и счастливыми, вместе. Подальше от Вольдеморта, а, следовательно, подальше и от него.

В дверь снова позвонили. Прибыли остальные члены Ордена: МакГонагалл, Кингсли, Грюм, Билл и Чарли Уизли, Эльфиас Додж. Фред и Джордж задерживались.

Как мало их осталось. Нет Ремуса, нет Сириуса, нет Сев… Снейпа.

— Не будем терять времени, — прямо с порога заявила МакГонагалл.

— Плохие новости, Минерва? — озабоченно спросил Артур Уизли.

— Да, — МакГонагалл спешно скинула дорожную мантию и повесила её на крюк. — И не одна, пойдёмте. Гарри, всё в порядке? — тихо спросила она, когда почти все волшебники расселись на низких диванчиках у камина в гостиной.

Он кивнул, прекрасно понимая, о ком спрашивала декан.

— Хорошо. Я только что из Министерства, — МакГонагалл старалась говорить сухо и официально. — Министр магии снова решил установить контроль над Хогвартсом. Сегодня я была у Скримджера на собеседовании, он поблагодарил меня за временное исполнение обязанностей директора и намекнул, что дальнейшие услуги такого рода школе не потребуются. Министр планирует не только назначить директором одного из своих приближённых, но и восстановить должность генерального инспектора.

Среди членов Ордена поднялся возмущённый ропот. Гарри казалось, что ему на голову вылили ведро холодной воды. Он прекрасно помнил Амбридж.

— И мы ничего не можем сделать? — в голосе Молли Уизли смешались надежда и злость.

— Увы. Только один волшебник мог помешать Министерству или оказать на него влияние. Этого человека больше нет с нами, — МакГонагалл опустила взгляд.

Орден Феникса, оставшись без своего основателя и главы, осиротел.

— У меня тоже плохие новости. Вчера вечером в Гринготтс поступило секретное распоряжение, согласно которому гоблины должны немедленно задержать Гарри, если он захочет взять деньги из сейфа, — Билл пожал плечами, добавив, что ему неизвестно, чем вызвано такое решение.

На этот раз возмущённый ропот, поднявшийся среди волшебников, был ещё громче.

— Что это значит? — Артур Уизли недоумённо смотрел на сына.

Гарри и вовсе потерял дар речи.

— Я знаю, — тихо сказала МакГонагалл. — Это — второе, что я собиралась сообщить. Дело в том, что министру очень не понравился ваш разговор после похорон, — она обратилась к Гарри.

— Что за разговор? — спросил Чарли.

— Он расспрашивал меня о смерти Дамблдора, — ответил Гарри. — Говорил, что им нужно обязательно найти убийцу, чтобы сохранить репутацию Министерства. Не обязательно настоящего, главное, чтобы он не имел никакого отношения к Вольдеморту. Они всё ещё боятся в открытую говорить о том, что он вернулся. Скримджер предложил мне помощь, славу и защиту в обмен на то, что я поддержу Министерство в этих поисках и расскажу аврорам, что в ту ночь произошло в замке. Я ответил, что не собираюсь выслуживаться перед Министерством и прикрывать его грязные делишки, особенно в такое время.

— Ох, Гарри… — всплеснула руками миссис Уизли.

— Да, именно так, — кивнула МакГонагалл. — И теперь Министерство решило сменить тактику. Ты, пока ещё неофициально, но в розыске, Гарри. По подозрению в убийстве Дамблдора.

— Что? — ошеломлённо выдохнул он.

В гостиной повисла звенящая тишина.

— Быть такого не может, — прошептал Билл, первым оправившись от этой новости. — Что теперь? Очередной суд?

— Ни в коем случае, — уверенно и спокойно сказал Кингсли, до этого хранивший молчание. — Неужели не помните, как мальчика чуть не лишили волшебной палочки за то, что он отразил нападение дементоров? В этот раз дело намного серьёзней, убийство — это уже Азкабан, и Дамблдор не поможет нам. Если Министерство решило осудить кого-то, в ход пойдёт всё: грязная ложь в газетах, подтасовка данных, давление на присяжных. Я знаю работу этого отлаженного механизма. Гарри нужно скрываться.

— Сидеть взаперти? Как Сириус? — вырвалось у него.

— Гарри, — мягко ответил Кингсли, — это действительно самый лучший вариант.

Тот обвёл взглядом сидящих в гостиной волшебников, явно согласных с мнением Кингсли.

— Хорошо, ладно. Оставим пока это. Что Вольдеморт? Как мы намерены бороться?

— Мы ничего не знаем о его планах, — с неохотой признал Грюм.

— А что мы намерены делать? — не унимался Гарри.

— Ждать. Пока не прояснится обстановка.

— То есть как? — Гарри вскочил с дивана, не заметив этого. — Вам мало того, что случилось за последнюю неделю? Вам мало смерти Дамблдора? Всё, больше некем прикрываться! Нужно действовать! Как вы не понимаете, он же медленно, поодиночке уничтожит всех!

— Нас слишком мало, чтобы выступить в открытую, — возразил Артур Уизли.

— Мало? Конечно же, мало! А станет ещё меньше, и чем дольше мы будем ждать, тем сложнее будет оказать сопротивление.

— Мы всё понимаем, Гарри. Сядь, успокойся, — МакГонагалл попыталась улыбнуться ему.

Он подчинился.

Волшебники долго ещё говорили о чём-то, но Гарри не слушал. Вжавшись в спинку дивана, он сидел, думая о том, что все эти их планы, листовки, ответные интервью в «Придире» не принесут пользы. Нужно было действовать. Немедленно. Только вот как, Гарри понятия не имел. Они действительно не знали ровным счётом ничего.

— Следующее собрание через три дня, Гарри, — обратился к нему Билл. Тот огляделся и заметил, что огонь в камине уже почти погас, а волшебники спешно покидают гостиную, каждый со своим новым заданием.

— Хорошо, — он кивнул.

Когда все ушли, Гарри тяжело поднялся со своего места и побрёл на кухню. Он не был голоден, но в последнее время всё чаще использовал еду как способ отвлечься от невесёлых мыслей и успокоить нервы.

Гарри даже вздрогнул от неожиданности, увидев Драко, сидящего за столом. Тот медленно пил чай, покачиваясь на стуле.

— Всё подслушал? — зачем-то спросил Гарри, тут же пожалев об этом. Только ссоры с Малфоем ему сегодня не хватало.

— Не совсем, — невозмутимо отозвался Драко, глотнув из кружки. — Но орал ты громко. Я даже почти проникся.

— Не ёрничай.

— Ни капли. Поттер, тебе же просто повезло! Живёшь теперь в нормальном доме, а не в чулане под лестницей. Видимо, Дамблдор в своём завещании наказал Ордену собирать сюда всех, у кого проблема с жилищными условиями. Странно только, что здесь Уизли нет…

— Это — мой дом, Малфой, — процедил Гарри. — И ни один член Ордена Феникса не вправе привести тебя сюда без моего на то согласия.

Драко опешил, растерянно посмотрев на Гарри. Ему понадобилось ещё несколько секунд, чтобы понять, что Поттер не шутит.

Всё сходится. Этот дом сначала достался изменнику, Блэку, успевшему завещать его крестнику. Поттеру. Какое унижение.

Драко отставил чашку и встал, едва слышно пробормотав: — Хорошо, что я не успел разобрать вещи.

Не прошло и минуты, как он уже спускался со своим чемоданом вниз.

— Куда собрался, Малфой? — окликнул его Гарри, всё ещё стоящий на кухне.

— Подальше отсюда, — буркнул тот.

— Стой! — Гарри вышел в коридор, на ходу доставая волшебную палочку. — Никуда ты не пойдёшь.

Драко хмыкнул:

— И как ты собираешься меня остановить, а, Поттер? Круциатус или сразу Авада Кедавра? Учти только, что я скорее умру, чем буду жить на твоих подачках.

— Второе, — холодно ответил Гарри. — Зачем мелочиться?

— Шутишь, Поттер. Ты же у нас добренький, куда тебе до непростительных заклятий.

— Увы, Министерство уже собирается отправить меня в Азкабан за убийство, так что, пока я на свободе, у меня есть шанс хотя бы совершить его. Более того, меня даже не будут мучить угрызения совести. Ты теперь тоже Хранитель Тайны этого дома, Малфой, поэтому я просто обязан следить, чтобы ты не выболтал её кому-нибудь. Если, чтобы приобрести гарантию, что ты будешь держать рот на замке, придётся убить тебя — что ж.

— Ненавижу вашу двойную мораль, — фыркнул Драко, отпуская ручку чемодана. Одного взгляда на рассерженного Гарри, твёрдо нацелившего палочку прямо ему в грудь, Драко хватило, чтобы понять — действительно, он способен на самое жестокое убийство ради спасения окружающих.

— Что ты имеешь в виду?

— Да всё! Кикимер, отнеси вещи обратно в мою комнату!

— Слушаюсь, мистер Малфой, — радостно пропищал эльф, но Драко его не слушал. Он вернулся на кухню к своему чаю и уныло уставился в кружку.

Поттер, всё ещё держа палочку в руке, сел на другом конце стола.

— Так что ты там говорил о двойной морали?

— Да взять хотя бы тебя, Поттер. Ты думаешь, что они все так с тобой носятся? Потому что больше никому не хватит смелости пойти против Тёмного Лорда в одиночку. Чего ты от них ждёшь? Атак? Планов? Они защищают тебя, чтобы в нужный момент спрятаться за твою спину, вот и всё. Думаешь, справились бы они с ним, если бы ему таки удалось тебя убить? Сомневаюсь. Горстка слабаков, прикрывающихся принципами. Гарри Поттер, великий Гарри Поттер, столько раз спасал нас от Тёмного Лорда, спасёт и сейчас. Неужели ты не видишь этого? Так вот, чёрное отличается от белого только тем, что не скрывает своей сути.

— Кикимер, налей мне, пожалуйста, чаю, — вместо ответа буркнул Гарри. Он чувствовал себя крайне мерзко, потому что в глубине души был согласен с Малфоем.

— Да, господин, — эльф медленно, едва переставляя ноги, поплёлся к шкафам, бормоча: — Господин — мерзкая неблагодарная свинья, видела бы моя бедная хозяйка, во что он превратил дом. Сборище осквернителей чистой крови приходит сюда, как к себе домой, а всё из-за этого…

Драко фыркнул в кружку от смеха.

— Кикимер, налей Поттеру чая, — насмешливо глядя на Гарри, сказал он.

— Слушаюсь, благороднейший мистер Малфой! — просиял эльф.

Не прошло и секунды, как приказ Драко был исполнен.

— Ненавижу тебя, Малфой, — вздохнул Поттер, глядя на Драко, в приступе беззвучного смеха закрывшего лицо руками.

Капкан — ловушка, приводящая «попавшуюся» сторону к неизбежной потере фигуры.

— Я бы задушила этого гадёныша своими руками, — прошипела Беллатриса. — Без всяких заклинаний, вот этими пальцами, — она вгляделась в свою тонкую сухую руку, представляя обещанную расправу. — Передавила бы глотку, наслаждаясь выражением его лица, когда он, задыхаясь, будет биться в агонии.

— Когда-нибудь тебе представится возможность осуществить задуманное, — Тёмный Лорд привычными движениями поглаживал прохладную и гладкую кожу Нагайны. Змея вела себя тихо, но Вольдеморт знал, что она ещё не полностью оправилась от раны, нанесённой Нарциссой во время стычки в Малфой-Мэноре.

— Вы хотите отомстить мальчишке, мой Лорд? — полушёпотом спросила Беллатриса.

— Я уже давно не хочу никому мстить, Белла, — задумчиво ответил тот, обращаясь скорее к самому себе.

Волшебница кивнула, понимая. Она и раньше, с самого начала, позволяла себе считать, что только она знает его, она одна. Только при ней он позволял себе говорить эти совершенно особые, не свойственные Тёмному Лорду слова, странным, уставшим и почти мягким голосом, который можно было бы даже назвать тёплым, не будь он настолько безразличным и неживым.

— Мы не можем остановиться сейчас, когда так близки к победе, — она, жадно вглядываясь Вольдеморту в глаза, порывисто сжала его сухую ладонь в своей. — Нельзя давать врагу ни малейшего шанса снова встать на ноги и собрать силы для защиты.

— Не горячись, я прекрасно знаю, что нужно делать, — прохладно ответил Тёмный Лорд, ставя Беллатрису на место.

— Да, да, конечно же, Повелитель, — быстро ответила она, почтительно склонив голову. — Просто ожидание и бездействие мучительно. Не только для меня, для всех. Мы захватили Министерство, захлебнувшееся нашими последователями и агентами, через подставных лиц мы можем контролировать даже Азкабан и Хогвартс. Казалось бы, всё в наших руках, но…Почему же вы ничего не предпринимаете, мой Лорд? Малейшее промедление и Орден…

— Хватит, Белла. Я же сказал тебе.

Вольдеморт немного наклонился, и его глаза оказались вровень с глазами волшебницы, сидящей у кресла:

— Можно одним неосторожным шагом испортить всё. Пусть власть в наших руках, а маги напуганы и слабы, мне нужно не фиктивное правление, а исполнение замысла. Я не хочу терять ни капли чистой волшебной крови без необходимости. Именно поэтому в следующем учебном году в Хогвартс поедет сразу три Пожирателя — три новых учителя, способных разъяснить ученикам, чьи головы ещё не напичканы этими пафосными рассказами о добре и зле, как стоит мыслить на самом деле. На это уйдут годы, Белла, понимаешь? С десяток лет, чтобы научить думать иначе хотя бы два-три поколения. И пока остаются волшебники, готовые драться за свои смешные идеалы равноправия и свободы, я не могу сказать, что хоть на волосок приблизился к победе, — он замолчал, словно бы задумавшись о чём-то, а затем медленно добавил: — Грубая сила никогда не помогала выиграть, она определена и конкретна, её легко увидеть, поэтому с ней легко бороться. А вот разлагающая души атмосфера страха, сомнений, предательства и отчаяния заставляет даже обладателей самых мудрых голов и бесстрашных сердец бежать к врагу со всех ног и пытаться выдать ценную информацию, в надежде спасти свои жизни. Но мы говорили о юном Малфое. Ты узнала что-нибудь?

— Да, — как можно спокойнее произнесла Белла. При упоминании о Драко её лицо исказилось от гнева. — Он в штабе Ордена Феникса.

— Что ж, тем хуже для него.

— Простите, мой Лорд, но мы не сможем достать мальчишку, нам до сих пор не удалось обнаружить дом или найти хранителя тайны…

— Значит, придётся выманить его оттуда. Увы, в одном крайне тонком деле помочь нам сможет только Драко. Иногда я даже немного жалею, что Малфои всегда так педантичны и придирчивы в вопросах крови, хотя именно этим Люциус мне и нравился.

— Но разве нельзя использовать Нарциссу?

— Нарциссу? Нет, Белла. Её кровь всегда была и останется кровью рода Блэков, как и твоя. Брак не может изменить этого. Хотя я думаю, что твоя сестра действительно может нам поспособствовать, — Вольдеморт неприятно улыбнулся. — Когда-то очень давно я попытался доказать Дамблдору, что любовь — лишь крайне неприятное свойство человеческой психики, делающее любого уязвимым и слабым. Он же считал, что способность любить является величайшим благом. И где он теперь, этот Дамблдор? Хитрый и мудрый Дамблдор… Белла, мне даже жаль, что он так быстро сдался. А сейчас самое время воспользоваться этим самым «благом». Я хочу, чтобы за палатой Нарциссы постоянно следили двое Пожирателей, а авроров, направленных туда Орденом, и одну из сестёр персонала стоит склонить к сотрудничеству. Любым способом. Именно они оповестят нас, когда Драко решит навестить мать…

— Хорошо, мой Лорд, — Белла отвела взгляд, замерший на миниатюрной фарфоровой вазочке с узором из нежных серебристо-серых лилий, стоящей на каминной полке. Рядом с ней в темноте комнаты призраком белела свеча. Несмотря на летний зной, в библиотеке царил привычный полумрак и прохлада, а по босым ступням то и дело пробегал неизвестно откуда взявшийся ветерок. Беллатриса всё ещё крепко держала руку Вольдеморта в своей, чувствуя едва заметное тепло бесчувственной и безвольной, безразличной к её лёгким прикосновениям ладони.

— Вы совершенно правы, мой Лорд, — тихо добавила Белла, целуя его пальцы. — Любовь не приносит ничего, кроме вреда.

«…но это — величайшее благо, — продолжила она про себя, пряча светящееся счастьем лицо. — Какой бы она ни была, и как бы ни окончилась».

* * *

Гарри Поттер вот уже вторую неделю играл с Драко Малфоем в шахматы.

Драко Малфой вот уже вторую неделю по ночам тайком выскальзывал с Гарри Поттером на улицу — побродить по Лондону и подышать совершенно несвежим городским смогом. Они прятались под мантией-невидимкой, то и дело наступая на ноги и задевая друг друга локтями, до неприличия острыми у обоих.

Эти странные отношения были одновременно и ровными, и напряжёнными. Они старались меньше говорить, зная, что это с большой вероятностью приведёт к очередной перепалке. Подчёркнуто вежливые и шаблонные выражения, которыми они обменивались при встрече, выглядели вычурными, громоздкими и крайне неуместными. В обычной жизни практически любой человек через какое-то время выказал бы крайнюю неприязнь тому, кто, живя с ним в одном доме, общается так кисло и холодно. Но Гарри и Драко понимали, что за этим скрывается лишь нежелание усложнять и без того непростое положение, в котором оказались уголовник Поттер и неудавшийся Пожиратель Малфой — оба в розыске.

Они уже и не знали, как относятся друг к другу, но по старой памяти инстинктивно боялись предпринимать что-либо, чтобы это выяснить. Просто в какой-то момент наступил предел того мучительного одиночества, когда устаёшь постоянно держать в голове мысль, что где-то рядом, в доме, есть кто-то ещё, и с этим кем-то нужно обязательно молчать. А что сказать друг другу — они не знали.

Именно поэтому они и стали играть в шахматы — можно в полной тишине переставлять фигурки и тешить себя иллюзией, что такая сосредоточенная игра не требует обязательного разговора, кроме разве что «шах и мат, Поттер».

Гарри почти всегда проигрывал, но его это не заботило, а Драко, казалось, совсем не радовался такой лёгкой победе и не позволял себе ни одного едкого комментария.

Всё это придавало их отношениям театральную наигранность, а из-за этого случайные прикосновения превращались в самую настоящую пытку неловкостью и смущением.

Одновременно потянулись убрать с доски фигурку и столкнулись руками, Драко передал Гарри книгу и нечаянно коснулся его ладони, Гарри набросил на Драко мантию-невидимку и задел плечо… В итоге ладья испуганно шарахалась в сторону, книга падала на пол, а мантию приходилось ещё раз поправить.

Оба мучительно хотели сделать хоть что-нибудь — врезать этому Малфою по печени, чмокнуть этого Поттера в ухо, сдёрнуть с Гарри очки и прыгнуть на них, кинуться Драко на шею… Что угодно, лишь бы избавиться от этого повисшего в воздухе напряжения, набивших оскомину «спасибо», «не за что» и «пожалуйста», какой-нибудь отчаянный жест, после которого уже нельзя будет вести себя друг с другом так, как они это делали, потому что изменится всё.

Так и получилось.

Гарри прекрасно знал, что каждое собрание Ордена Феникса Драко проводит на кухне, дожидаясь МакГонагалл. Раз за разом он просил дать ему разрешение навестить Нарциссу и раз за разом получал отказ.

Сегодня МакГонагалл пребывала в скверном расположении духа и заявила ему, что считает визит Драко в больницу Святого Мунго невозможным и крайне опасным, поэтому мистер Малфой может даже больше не донимать её своими глупыми просьбами. Драко ничего не оставалось кроме как развернуться и уйти. Гарри, ставший свидетелем этого непростого разговора, задержался в гостиной, болтая с Фредом и Джорджем и изучая содержимое коробки, битком набитой всевозможными новинками из их магазина, — подарок близнецов.

Часы на каминной полке показывали уже почти двенадцать, когда он, зевая и потягиваясь, поднялся к себе в спальню. И застал там Драко, методично перерывающего его вещи.

— Что ты здесь делаешь, Малфой?

— Не твоё дело, — забыв своё привычное «Поттер», зло бросил Драко и попытался выскочить из комнаты. Не удалось.

Гарри, мгновенно сообразив, что происходит, загородил дверь и нацелил палочку на Драко. Малфой не стал ждать.

И уже через минуту валялся на животе, носом в ковёр, а Поттер невозмутимо прижимал его коленями к полу и выкручивал руки.

— Я и не думал, что в вопросах непосредственно рукоприкладства и мордобоя щупленький и весь из себя добрый, миролюбивый и правильный Поттер окажется куда как сведущ, — выдохнул Малфой, морщась.

— У меня был хороший учитель, — Гарри невольно вспомнил Дадли и внутренне содрогнулся.

— Поттер, начнём с того, что мне больно. — Хватка на запястьях немного ослабла. — И вообще… тебе бы лучше слезть.

— А иначе?

— Я тебе скажу, если ты перестанешь вдавливать меня в ковёр. Рот и без того уже набит необычайно питательным и полезным ворсом, — ответил Драко, услышав в ответ сдавленный смешок.

— Я тебя отпущу, если ты скажешь мне, что тебе тут понадобилось.

Острое колено неприятно упиралось ему прямо в лопатку, и Драко почувствовал, что у него нет выбора.

— Хорошо-хорошо, я искал мантию-невидимку, — признался Малфой.

— Зачем? Думал ночью улизнуть в больницу? — разжимая руки, поинтересовался Гарри, не сомневаясь в правильности своего предположения.

Драко пробурчал что-то, не то соглашаясь, не то жалуясь.

Помятый и взъерошенный, он уселся на первый попавшийся стул и оглядел комнату. Гарри, похоже, тоже сейчас оценивал масштабы трагедии. В приступе бессильной ярости Малфой перевернул вверх дном большую часть его комнаты.

— Успокоился? — Поттер совсем по-малфоевски выгнул бровь.

— Извини, — тихо ответил Драко.

— Ничего. Малфой, ты обещаешь мне никуда не уходить?

Получив в ответ кивок, Гарри подошёл к кровати и так, чтобы Драко было видно, приподнял подушку. Мантия лежала там.

Мучительное молчание длилось почти минуту.

— Я пойду тогда… спать… — полувопросительно и виновато глядя на Гарри, сказал Драко.

— Иди… — тот согласно кивнул и, когда Малфой вышел из комнаты, попытался навести порядок.

Он просыпался в два.

В три.

В четыре.

Ворочаясь с боку на бок, гадая, не сбежал ли Драко.

В пять утра, с мыслью «я не обещал себе доверять людям» он осторожно прокрался в спальню Малфоя.

Драко лежал на боку, свернувшись клубочком, подложив расслабленную руку под голову. Волосы, небрежно разметавшиеся по подушке, закрывали лицо. Одеяло едва заметно сползло с кровати, обнажая бледные, почти светящиеся в сумраке комнаты плечи. Всё вокруг, казалось, дышало сонным спокойствием и безмятежной тишиной.

Немного постояв на пороге, Гарри, чувствуя себя непрошенным гостем в этом царстве грёз, осторожно выскользнул за дверь.

Привлечение — тактический приём, заключающийся в заманивании фигуры противника на поле или линию, где она мешает защите.

В раннем детстве у неё была своя, особая игра. Родители заставляли Беллу рано ложиться спать, и поэтому она часто просыпалась ночью. В комнате, скалившейся массивной дорогой мебелью, на огромной кровати, в полной темноте и тишине — лежала, заворожено рассматривая черноту стен и потолка, маленькая девочка. Тьма с детства очаровывала её. Белла могла изучать её до самого рассвета. Она видела особую иронию в том, что мир остаётся неизменным, независимо от того, закрыты глаза или нет.

Нет вопросов, нет ответов, нет мира, нет никаких чувств, нет старинного платяного шкафа напротив кровати, ничего и никого нет. Беллы тоже не существует.

В оглушающей тишине время останавливало свой бег, мысли, маленькими молниями пробегающие по небу-сознанию, замирали, превращаясь в крошечные, едва тлеющие где-то вдалеке угольки. Свобода в своей самой последней, отчаянной точке — от самого себя.

Белла впускала темноту внутрь, позволяла заполнить всё вокруг. Именно это умение спасло её в Азкабане. Дементоры не интересовались тьмой, поскольку сами были ей. Они медленно проплывали мимо заключённой, безвольно лежащей на тонком старом матрасе. В её теле не было и тени радости.

Сегодня не помогло даже это. Белла мерила комнату шагами — семь к окну, ещё два вдоль стены к маленькому столику, затем к кровати в соседнем углу, снова к окну. Сколько прошло времени после их разговора? Час? Три? Неважно. Белла в отчаянье обхватила себя руками.

Некому даже сказать… хоть словечко. Намекнуть. Она чувствует, что происходит что-то страшное.

Северус? Люциус? Нарцисса?

Самые близкие люди. Не друзья, нет. Просто те, кто может поддержать, помочь, выручить.

Они предали своего благодетеля и господина и поплатились за это. Белла не испытывала ни капли жалости. Смерть — едва ли самое худшее наказание для изменников.

«Я уже давно не хочу никому мстить», — сказал он. Так не бывает. Тёмный Лорд жаждет расплаты, а не безвольно отпускает врагов. Тёмный Лорд должен властвовать, а не строить планы и философствовать о том, как и что нужно делать.

Тёмный Лорд не может ждать, но он ждёт.

Завершив очередной круг, Белла устало опустилась в кресло напротив окна. Она сдалась, поняв, что не в силах справиться с собой и своими мыслями.

Вольдеморт изменился, он прежний никогда не стал бы вести себя так. Он врёт себе, подыскивая весомые аргументы в пользу того, чтобы ждать. Вольдеморт просто не знает, что ему делать.

Страшно. О таком нельзя даже и думать. Она отчаянно перебирала в памяти события прошлого месяца, пытаясь понять, что же случилось.

— Дамблдор, — устало прошептала Белла в тишину комнаты. Во всём виноват он. Этот премудрый волшебник даже после смерти срывает все их планы.

«Когда-то, очень давно, я попытался доказать Дамблдору… И где он теперь, этот Дамблдор?» — только и говорит он.

Как же она ошибалась, позволяя себе думать, что она знает своего господина. А всё это время был только один человек, понимавший все его страхи и слабости — «хитрый и мудрый Дамблдор», как говорит Том.

Белла вздрогнула. Только что в своих мыслях она назвала его по имени. Впервые. Почему она раньше никогда не думала, сколько общего между Вольдемортом и маленьким сиротой, выросшим в приюте?

Мальчик, для которого Дамблдор навсегда останется первым волшебником, открывшим дверь в мир магии, превратился в юношу, мечтавшего превзойти своего учителя. Дамблдор для него — это даже не идеал, нечто большее, некая отправная точка, от которой можно строить свой мир, начало координат. Нет его — и не с чем сравнивать, не на что опереться…

И сейчас он выдумывает себе новые великие идеи, а в действительности — просто не знает, как поступать дальше.

Вольдеморт мерил всю свою жизнь Дамблдором.

«….доказать Дамблдору, что любовь — лишь крайне неприятное свойство человеческой психики, делающее любого уязвимым и слабым. Он же считал, что способность любить является величайшим благом».

За всю свою жизнь маленький Том никому не позволил приблизиться к себе, потому что отчаянно боялся быть слабым. Но если ты боишься… значит, ты уже слаб.

Белла в ужасе закрыла лицо руками.

* * *

— Поттер, что происходит? Ты унаследовал тягу к животным от одного нашего знакомого лесничего?

Гарри, увлечённо намазывавший блинчик кленовым сиропом, с удивлением посмотрел на Драко.

— А что случилось?

— Что случилось? Это я тебя должен спрашивать, что случилось! Ты что, решил за мной поухаживать, подбросив эту дрянь мне на подушку? Что у нас дальше по плану? Соплохвост? Бякоклешень? — Драко театральным жестом достал из-за спины пушистый серый комочек. — Что это такое?

— Котёнок, — невозмутимо ответил Гарри. Комочек, словно в подтверждение его слов, жалобно мяукнул.

— Почему эта шерсть спит на моей кровати, это ты можешь мне объяснить?

— Рискну предположить, что ей захотелось спать, Малфой.

— Прекрасно, — Драко вздохнул. — Поттер… Давай по-хорошему. Где ты нашёл это отвратительное животное?

— На помойке перед домом.

Драко поперхнулся.

— Шутишь?

Впрочем, это был риторический вопрос. Драко вспомнил, что тощая кошка именно такой расцветки постоянно бродила у мусорных контейнеров неподалёку.

— Поттер, ты хоть догадался помыть его? — Малфой брезгливо опустил котёнка на пол и поспешил к раковине.

— Шутишь? — хмыкнул Гарри.

— Нет. Вижу, что не догадался, — Драко судорожно мыл руки. — Кикимер!

Гарри показалось, что Драко не успел даже договорить, а домовой эльф уже склонился в глубоком поклоне:

— Да, благороднейший мистер Малфой!

Поттер фыркнул. Улыбающийся Кикимер в чистой набедренной повязке выглядел нелепо.

— Мне нужно средство от блох, какой-нибудь шампунь из «Волшебного зверинца», ещё… коробку «Рыбных мышек» и пару пузырьков «Тигроглаза».

— Что? — переспросил Гарри, когда Кикимер исчез с громким хлопком.

— Поттер! Ты хоть думал, что у этого кота может быть что угодно! Бешенство, столбняк…

— Это не кот. Она. Клякса, — ушёл от ответа Гарри.

— А ты не безнадёжен, Поттер. Оказывается, у тебя тоже есть тяга к гармонии. У беспородного отвратительного котёнка должно быть такое же мерзкое имя.

— Малфой… — Гарри чуть повысил голос, давая понять, что Драко переходит границу.

— Малфой, Малфой… — пробурчал Драко, который уже успел вытереть руки двумя разными полотенцами и сейчас искал что-то в кухонных шкафах. — Вот оно!

— Что?

— Настойка растопырника. Специально для тебя, — не дав Гарри задать вопрос, Драко пояснил: — Я посмотрю, как ты будешь мыть это чудовище…

* * *

— Профессор МакГонагалл! Подождите!

— Да, Драко, — тяжело вздохнув, она добавила: — Если вы хотите поговорить со мной о вашей матери, то я вынуждена буду повторить ещё раз всё то, что уже было мной сказано.

— Профессор, пожалуйста… — боковым зрением Драко видел, что остановившиеся в коридоре близнецы Уизли с удивлением наблюдают за этой сценой.

— О чём он? — тихо спросил Фред.

— Хочет увидеться с матерью, — Джордж хмыкнул. — Никогда бы не подумал, что Малфою интересны подобные нежности… Эй, Малфой!

— Джордж, Нарцисса лежит в палате Святого Мунго почти месяц и до сих пор не пришла в себя. Она сражалась с Вольдемортом в тот вечер, и если бы не она, Гарри бы погиб, — раздался яростный шёпот у него над ухом. — Поэтому, если ты посмеешь задирать Драко Малфоя, как в прошлый раз, мне придётся попросить Орден Феникса не пускать на собрания собственного сына! И я сделаю это!

— Мам… — примирительно протянул Джордж.

— Есть вещи, которыми нельзя шутить.

Миссис Уизли отвернулась поправить шарф Артуру, и Гарри, отвлёкшийся на короткий диалог близнецов, увидел, что разговор Драко и МакГонагалл закончился — в кухне уже никого не было. Точнее — так ему показалось на первый взгляд. Драко сидел на полу, спрятавшись за креслом, уныло уставясь в новое блюдце Кляксы, в котором уже почти не осталось молока.

Гарри сделал вид, что не заметил его. Собрание окончилось, члены Ордена расходились по домам, а ему оставалось только подняться к себе в комнату и разбить там что-нибудь. Гарри сам не мог понять, когда начал ненавидеть всех этих волшебников… Добрых, честных, правильных, отважных, искренних, ответственных, но сломавшихся, трусливо поджавших хвост, лживо рассуждающих о планах Вольдеморта и с ужасом оглядывающих друзей и близких с немым вопросом в глазах: «Дамблдор мёртв. Люпин, Снейп…Кто следующий?»

Он мучительно скучал по Рону и Гермионе и сам себе не хотел признаваться в этом. Поговорить бы хоть с кем-нибудь… Никого. Драко сжался в обиженный комок на кухне, ему хватит и своей боли. Даже если бы ему и хотелось как-то помочь Малфою, утешить — он не знал, что нужно сделать, потому что ничего не знал о Драко.

Гарри решил найти Кляксу.

Зачем он притащил в дом этого странного тощего серого котёнка с маленьким белым пятнышком на носу? Одиночество. Не о ком позаботиться.

Клякса, вылакав за день почти кружку молока, спала на письменном столе в его комнате, но, заметив Гарри, метнулась под кровать, на всякий случай неумело зашипев, когда он заглянул туда. Неудивительно, Гарри ещё не встречал кошек, любящих мыться. Растопырником можно быстро заживить царапины, но не уязвлённую кошачью гордость.

Он сел на кровать, машинально взял из вазочки шоколадную лягушку, закрыл оставленную на подушке книгу и поцарапал ногтем засохшее на одеяле пятнышко малинового варенья.

Иногда так бывает — решение приходит к тебе раньше, чем ты успеешь задуматься о самой проблеме. Вот и сейчас Гарри просто понял, что должен сделать очередную глупость, потому что не может сидеть здесь, в заточении, как Сириус. Он не может поступать как все члены Ордена, прятаться, перестраховываться, ждать нападения. Он не может заставить Драко... Даже если он делает что-то неправильно… Нельзя говорить: «Не делай этого!», потому что это — его жизнь.

— Поттер… — тихо постучавшись, в комнату вошёл Драко. С несвойственной ему неловкостью он помялся у порога и вздохнул.

— Я так больше не могу… Я должен уйти. Понимаешь ты? Должен! — с вызовом, словно защищаясь, отчеканил он.

— Мы навещали мистера Уизли, когда он лежал в больнице. Прошло почти полгода, но я примерно помню, куда идти, — кивнул Гарри.

Мишень — фигура или поле, которые являются объектом комбинации или атаки.

— Главное преимущество этого дома в том, что здесь можно найти едва ли не половину того, что когда-либо было запрещено к распространению Министерством, — Гарри осторожно открыл дверцу одного из шкафчиков справа от камина и наугад достал несколько пузырьков с зельями.

Драко тем временем с любопытством разглядывал изысканный хрустальный графинчик на верхней полке, наполненный чем-то крайне похожим на кровь.

— Вот оно, — Гарри вытащил объёмистый сосуд грушевидной формы, не такой пыльный, как остальные. Видимо, им пользовались совсем недавно. — Члены Ордена в последнее время часто берут отсюда что-нибудь. Могу поспорить, владельцы этого дома даже и представить не могли, что любовно собранные ими артефакты и зелья будут использоваться против того, кем они так восхищались. Однако всё не так здорово, — Гарри скептически оглядел плотно закупоренный сосуд. — Тут останется на три-четыре глотка, а нас двое.

— Придётся управиться за час, — Драко, взболтав содержимое, разлил зелье по двум стаканам.

— Я могу не снимать мантию, — предложил Гарри.

— Ты и так не будешь её снимать, Поттер. Но если вдруг что-нибудь произойдёт… Наверное, не стоит говорить об этом, потому что я даже в мыслях не должен допускать такой возможности. Ну да ладно. То, что ты останешься собой, только добавит проблем к уже существующим. Пей.

Гарри осторожно бросил в стакан с зельем рыжий волосок, на поиски которого потратил почти целый день. Зелье мгновенно приобрело ярко-оранжевый цвет.

— Уизли, что тут скажешь, — не удержался от замечания Драко. — Проверим ещё одного члена этой кошмарной семейки. Надеюсь, то, что мне удалось найти в гостиной, не принадлежит мамаше, — он бросил в зелье другой рыжий волос. Оно, забулькав, окрасилось в солнечно-апельсиновый.

Обречённо вздохнув и зажав нос, Драко поднёс стакан к губам.

Гарри выпил зелье залпом, зная, что не слишком приятный вкус — мелочи по сравнению с тем, что приходится испытать во время самого превращения. С последним глотком он почувствовал, как скрутило внутренности, и боковым зрением увидел, что Малфой, ухватившись за живот, упал на колени.

Драко казалось, его выворачивают наизнанку. Повинуясь неведомой силе, кости вытягивались в длину, заставляя охваченное болью тело принимать новую форму. Он силился сделать вдох, но мышцы раздавшейся грудной клетки свело судорогой.

Внезапно всё кончилось. Отдышавшись, Драко с трудом поднялся. Рядом с ним Рон Уизли выливал остатки зелья в два маленьких пузырька.

— Рон? — удивился он, уставившись на Драко.

— Что? — Малфой схватил с каминной полки специально приготовленное зеркало.

Вот и первые признаки того, что всё пойдёт не по плану. Волос, найденный им в гостиной, тоже принадлежал Рону Уизли.

— Нда, — протянул Гарри, разглядывая Драко. — Ещё одни близнецы.

Правда, они не были точными копиями друг друга. Драко-Рон был выше и явно старше Рона-Гарри. Видимо, волос из зелья Гарри относился к тому времени, когда его друг в последний раз был в доме на площади Гриммо.

— Пойдём? — нерешительно добавил он.

Драко так же неуверенно кивнул в ответ.

Переодевшись и положив маленькие флакончики с остатками Оборотного зелья так, чтобы не потерять невзначай, они спрятались под мантией-невидимкой и вышли из дома.

День был тёплым, хоть и пасмурным, но Драко пожалел, что не взял с собой шерстяной свитер. Чужое тело покрывалось мурашками от любого ветерка, а тонкие худые ладони постоянно мёрзли.

Дойдя до метро, они незаметно сбросили мантию. Пробираться сквозь толпу спешащих на работу маглов легче, когда они тебя видят.

После толкотни в битком набитом вагоне, улица показалась им почти безлюдной. Спрятавшись за газетным киоском, Гарри снова надел мантию.

— Где ты? — осторожно спросил Драко.

— Справа, — ответил ему тихий шёпот. — Видишь здание из красного кирпича? Иди туда. Рядом с вывеской «Чист и Лозоход лимитед» витрина. В ней два манекена.

Драко кивнул.

— Пришли, — сказал он минуту спустя. — Поттер?

— Я здесь. Скажи манекену, что ты пришёл к Алисе Долгопупс.

— Манекену?

— Да, Малфой! Манекену! — Гарри подтолкнул Драко в спину. Чем дольше он будет переминаться с ноги на ногу у входа, бормоча что-то про себя, тем больше шансов, что на них обратят внимание.

Драко наклонился к витрине и неуверенно сказал:

— Мы… Я к Алисе Долгопупс.

Манекен, повернув голову, с которой местами облезла краска, кивнул.

— Теперь иди, — ухватив Малфоя за рукав, прошептал Гарри.

Пройдя сквозь стекло, они оказались в приёмном отделении. Когда Гарри был здесь в первый раз, помещение было до отказа забито волшебниками и волшебницами. Сейчас на шатких деревянных стульях сидели лишь двое — старичок неестественно фиолетового цвета, читающий газету, и рыдающая колдунья. У неё по ладони ползала девочка лет пяти, размером с небольшое яблоко.

— Шестой этаж, — шепотом продолжал давать указания невидимый Гарри. — Прямо по коридору, палата Януса Тики.

Добравшись до нужной двери, Драко осторожно постучал.

Ему открыла миловидная полная целительница с маленькой синей лейкой в руке:

— Вы к кому, молодой человек?

— К Алисе Долгопупс, — как можно уверенней промямлил Малфой.

Целительница смерила его подозрительным взглядом. Гарри только сейчас подумал, что их ложь выглядела крайне неправдоподобно, учитывая, что внешность Уизли в волшебном мире донельзя узнаваема.

Из палаты донёсся грохот, и волшебница на время потеряла к Драко всякий интерес.

— Заходи, — буркнула она и поспешила на шум. — Златопустик, я же просила! Осторожней с бегонией!

— Локонс? — удивлённо выдохнул Драко.

Златопуст, с невыносимым страданием на лице изучавший разбитый горшок с цветком, поднял свои яркие небесно-голубые глаза на Драко. И просиял.

— Сынок! — он кинулся на шею Малфою.

Драко, заключённый в крепкие объятья, закашлялся.

— Сын мой! — пробормотал Локонс, уткнувшись носом ему в шею. — Я помню тебя, твоё лицо! Это — первое, что я вообще помню. Было темно, я слышал грохот камней, падающих в сыром мрачном туннеле…

Гарри укусил себя за палец, чтобы не расхохотаться.

— Златопустик, отпусти молодого человека! — засуетилась целительница. — Пойдём, возьмём новый горшок и пересадим в него бегонию.

Цепкие руки ухватили Локонса за пояс и оттащили от Драко.

— Но это мой сын, мама! — настаивал он.

Внезапно покрасневший Рон-Драко сердито и одновременно с этим ошарашенно разглядывал бывшего профессора.

— Знаешь его? — прошептала женщина, выходя.

— Да, он когда-то вёл Защиту от Тёмных Искусств в Хогвартсе, — кивнул Малфой.

— А, — разочарованно протянула она. — Я думала, вдруг родственник какой… Его ведь совсем никто не навещает. Бедняжка… — с этими словами она выпихнула сопротивляющегося Златопуста за дверь.

Драко мгновенно поспешил к кроватям, отгороженным ширмой, в конце палаты. На одной из них, устремив неподвижный взгляд огромных мутных глаз в потолок, лежала Алиса Долгопупс. На другой — исхудалая, осунувшаяся, с неестественно заострившимися чертами лица…

— Мама… — едва слышно выдохнул Рон.

«Нет, не Рон. Конечно же, это Драко, просто он выглядит как Рон», — поправил себя Гарри.

Склонившись над кроватью, Драко, болезненно щурясь, целовал тонкие руки матери, прикладывая её ладони к своим щекам.

Гарри захотелось уйти отсюда, почувствовав себя лишним, непрошеным свидетелем этой странной семейной встречи. Он отвернулся, изучая остальных лежавших в палате волшебников, и именно поэтому первым заметил неладное.

Белла какое-то время колебалась. Мгновенно узнав в рыжем Уизли Драко, она хотела удостовериться, что он действительно пришёл один. Её немало смутил сам факт этого превращения — оно значило, что Драко на стороне Ордена, а Орден Феникса не оставил бы его без охраны. Но время шло, а в палате, казалось, не было никого, кроме парочки безумцев и Малфоя.

Она осторожно подала условный сигнал Амикусу.

Странного вида волшебница на кровати напротив, замотанная в какие-то старые тряпки, заворочалась.

Опасность Драко почувствовал инстинктивно, но если бы не отчаянный крик Гарри, он вряд ли бы успел вовремя пригнуться.

А дальше произошло сразу несколько вещей, ничего не значащих по отдельности, но вместе образовавших тот маленький снежок, который, катясь по горному склону, превращается в лавину.

Гарри попытался обезоружить волшебника со странным фиолетовым щупальцем, растущим прямо из виска, и зацепился мантией за железный набалдашник на спинке кровати.

Драко, больше напуганный шумом, чем понимающий, что происходит, молниеносно юркнул под кровать.

Заклинание Гарри, на мгновение дезориентировавшее Беллу, разбило вазу на прикроватной тумбочке Нарциссы, и та дождём осколков посыпалась на пол.

Перед вскочившим на ноги Амикусом вместо исчезнувшего из виду Рона-Драко появился Рон-Гарри, и тот, не заметив ничего подозрительного, схватил Гарри за шиворот и закричал:

— Белла, я держу его, уходим!

Беллатриса, всё ещё ожидающая подвоха и нападения Ордена, мгновенно активировала портал, и через секунду она, Амикус и отчаянно вырывающийся Гарри оказались в библиотеке поместья Малфоев.

Драко остался наедине с оглушающей тишиной палаты.

* * *

Ожесточённый спор продолжился на следующем собрании в Норе. Орден Феникса редко собирался в доме Уизли без особой необходимости, только когда приходилось обсуждать что-нибудь, непосредственно связанное с Гарри, или то, что ему совсем не нужно было знать.

— Так дайте ему охрану! — не унималась миссис Уизли. — Или я сама с ним пойду!

— Мам, успокойся, — устало вздохнул Билл. — Мы знаем, что тебя очень волнуют вещи, связанные с семейными взаимоотношениями, но ты преувеличиваешь. Малфой вполне в состоянии потерпеть, пока не станет спокойней...

— К тому же это небезопасно! — добавила МакГонагалл.

— Подумайте только, это небезопасно! А что сейчас безопасно, Минерва? Там денно и нощно дежурят авроры!

— Молли, у нас есть некоторые основания подозревать, что… что, возможно, Тому-Кого-Нельзя-Называть сейчас очень важно заполучить Драко, — спокойно ответил Грозный Глаз.

— Так почему вы не сказали ему об этом? — Молли всплеснула руками. — Почему?

— Мы не можем доверять мальчику, — холодно сказал Грюм. — Один хороший поступок, сделанный в состоянии аффекта, не может оправдать человека, всю жизнь подчинявшегося идеологии Вольдеморта!

— Аластор, не смеши меня, — устало улыбнулась миссис Уизли. — Ты сам сказал, что он ещё ребёнок. Детям всё равно, что происходит в мире, им нет дела до политики, лишь бы с родителями всё было хорошо…

— Не суди по себе, — буркнул Джордж, все ещё немного сердитый на мать за разговор в доме на площади Гриммо. — Если для Уизли семья — высшая ценность, то для Малфоев это совсем не так.

— И, по-моему, дорогая, ты забываешь, что этот ребёнок за год дважды устраивал покушения на Дамблдора и привёл в Хогвартс Пожирателей! — встрял Артур. Мистер Уизли редко спорил с женой, предпочитая отойти в сторону, а потом поступить по-своему, так как знал, что её практически невозможно переубедить, но сейчас и он не выдержал.

— Да на нём лица не было… — Молли не успела договорить, со вспышкой ярко-зелёного пламени из камина вывалился Рон, бледный как полотно.

— Мерлин! Что случилось? — миссис Уизли кинулась обнимать сына. — Тебе же запрещено покидать Нору без разрешения! Рон, что ты молчишь? Рон!

— Я Драко, — едва слышно прошептал он.

Пат — положение в шахматной партии, при котором сторона, имеющая право хода, не может им воспользоваться, так как все её фигуры и пешки лишены возможности сделать ход.

«А она стоик, эта МакГонагалл», — подумал Драко, наблюдая за деканом Гриффиндора.

Скрестив руки на груди, профессор молча сидела в кресле напротив. Она выглядела злой, ошарашенной и расстроенной одновременно — но при этом лицо, лишь немного бледнее обычного, сохраняло спокойное и властное выражение. МакГонагалл слушала рассказ Драко глядя куда-то на шкафы за его спиной: ей явно не хотелось его видеть.

Орден Феникса был в сборе, когда появился Малфой, поэтому волшебники незамедлительно приступили к действию.

Чарли с несколькими аврорами отправился в больницу Святого Мунго, чтобы обеспечить дополнительную защиту Нарциссе и подробно изучить место происшествия. Остальные развернули бурное обсуждение, пытаясь выработать план действий, и Драко, на которого до этого было направлено всеобщее внимание, почувствовал некоторое облегчение. Он вжался в кресло, пытаясь отсрочить минуту, когда его заметят. Возможно, на какое-то время ему это удалось, но его усилия в один миг разрушил вопрос кого-то из Ордена:

— А вдруг это засада?

И все снова вспомнили о Малфое. Он и Гарри выпили остатки зелья перед входом в больницу, поэтому оно всё ещё действовало, и Драко, опустив взгляд, невольно вздрогнул, увидев рыжие волоски на руках. Надо же, а он и забыл…

— Как ты попал сюда, парень? — прохрипел Грюм у него над ухом.

— Вернулся на площадь Гриммо. Оттуда — через камин, — ответил Малфой.

— И кошечку с собой прихватил? — подозрительно спросил Грозный Глаз, наклонившись и взяв Кляксу, развалившуюся между Драко и подлокотником кресла. — Пока у меня побудет. Нужно проверить на наличие следящих чар или заклинаний ока.

Малфой не ответил. Клякса спала на стуле напротив камина, когда Драко наконец-то нашёл Летучий порох, и он, чувствуя, что больше не вернётся в штаб-квартиру, просто не смог её оставить.

В открытое окно кухни, широко взмахнув тонкими кожистыми крыльями, влетел серебристый маленький дракончик.

— Патронус Чарли, — прошептала миссис Уизли, до этого не сводившая глаз с Драко. Чувство, что кто-то пользовался внешностью её сына, заставляло внимательней приглядываться к мимике и жестам Малфоя, ожидая самого худшего. Под маской Рона мог скрываться кто угодно.

Приземлившись на кухонный стол, дракончик выпустил из пасти облачко полупрозрачного дыма и заговорил:

— Всё в порядке. Мы прибыли вовремя. Похитители пользовались порталом, и магический след от перемещения, хоть и слабый, ещё был виден. Он ведёт к истоку реки Эйвон. Кстати, мантию Гарри я нашёл, — он усмехнулся совсем как Чарли и растаял в воздухе.

— Эйвон… То есть Уилтшир, — протянул Грюм.

— Малфой-Мэнор, — прошептал Драко, тем самым снова обратив на себя внимание.

— Так, парень. Иди-ка погуляй. Молли…

— Да, — спохватилась она. — Спальня Рона на пятом этаже. Посиди пока там.

— Но я… — Драко попытался возразить, но МакГонагалл, поднявшись с кресла, смерила его таким взглядом, что Малфой осёкся и замолк, послушно направившись к выходу. У дверей он снова почувствовал направленную на него волну презрения и ненависти.

Драко осторожно ступал по скрипучим покосившимся ступеням, прикрытым аляповатыми цветастыми половиками. Нужную комнату он узнал по табличке «Спальня Рональда». Зачем-то постучавшись, Драко вошёл внутрь. Ему тут же пришлось пригнуться — комната находилась под самой крышей, поэтому косой потолок в некоторых местах был ниже его роста. Чувствуя себя крайне неуютно, Драко присел на краешек стула у письменного стола и, чтобы занять себя хоть чем-то, понаблюдал за тактическими пасами и подачами охотников «Пушек Педдл» на многочисленных плакатах.

Время тянулось как переваренный кисель. Где-то сверху громко топал упырь, жалобно воя и вздыхая в такт шагам. Какое-то время Драко развлекал сам себя, пытаясь уловить последовательность в этих завываниях, но через минуты две у него заболела голова. Интересно, как Уизли тут живёт? Он бы и дня не выдержал.

О Потере и о том, что произошло в больнице, Драко не думал. Не потому, что его это не трогало. Не потому, что он не переживал и не винил себя. Просто в вопросах самосохранения Малфои разбирались превосходно. Если бы Драко позволил чувствам завладеть им, то сошёл бы с ума, а этого нельзя было допустить. Поэтому он снова вернулся к изучению плакатов, подсознательно отвлекаясь на какое-нибудь приятное воспоминание или предмет в спальне, как только в голове появлялись мысли о событиях последних дней.

Резкий удар распахнувшейся двери о стену заставил его вздрогнуть, но Драко не успел испугаться, тут же получив кулаком в челюсть.

— Гадёныш, — прошептал Рон, ухватив Малфоя за грудки. Он вгляделся в собственное бледное лицо с выделяющимися рыжими пятнышками веснушек.

Драко сморщился и попытался оттолкнуть его, тут же почувствовав жгучую боль в скуле. Он не удержал равновесия и упал на тощий коврик на полу, больно ударившись плечом.

— Рон! Рон, успокойся! — Гермиона, вбежав в спальню, повисла на нём, удерживая руки. — Прекрати, что ты делаешь?

Рон замер, глядя на самого себя, скорчившегося на полу. Гнев ещё не угас, но прикосновения Гермионы и её отчаянный возглас лишили его всякого желания продолжать начатое.

Драко поднялся с пола, осторожно прикоснулся пальцами к разбитой губе, размазав кровь по подбородку.

Гермиона смотрела на него со странной смесью отвращения, удивления и испуга, ещё сильнее сжимая побелевшими руками запястье Рона.

— Где Гарри? Что вы с ним сделали? — прищурившись спросил он.

Драко лишь растерянно покачал головой.

— Нет, ты знаешь! И обязательно расскажешь, когда Орден заставит тебя выпить Сыворотку правды.

Драко почувствовал, что становится ниже, к нему возвращался прежний облик. Действие оборотного зелья закончилось. Малфой с трудом вздохнул, казалось, что грудная клетка стала втрое меньше, и теперь он жадно хватал воздух ртом, чувствуя, что не в состоянии отдышаться.

— Ну ты и мразь, — сморщился Рон и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

Только сейчас Драко пришёл в себя настолько, чтобы понять, что происходит.

— Я не виноват, — прошептал он, борясь с тошнотой и головокружением.

— Я знаю, — тихо ответила Гермиона.

Малфой вздрогнул от звука её голоса. Ему почему-то казалось, что он остался один.

Не проронив больше ни слова, она ушла, тихо закрыв за собой дверь.

* * *

Грозный Глаз Грюм и Билл Уизли вернулись быстро. Несомненно, сейчас Малфой-Мэнор представлял собой неприступную крепость. Имение защищали сразу несколько силовых полей и магических щитов. Видимо, когда Гарри отправился туда самостоятельно, Вольдеморт снял их все, чтобы ничто не помешало его планам засады. Члены Ордена Феникса также смогли беспрепятственно попасть в Малфой-Мэнор, потому что во время стычки в библиотеке некому было следить за охраной и восстанавливать защитную магию, что заняло бы несколько часов. Теперь даже при помощи всех хитроумных приспособлений Грюма было сложно обнаружить поместье. Сейчас волшебники вернулись в Нору, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и забрать Высветитель, один из многочисленных магических приборов, хранившихся в сундуке Грозного Глаза. Это устройство позволяло определить вид и мощность магического защитного купола, практически не воздействуя на него, что значило — выяснить всё, что нужно, и остаться незамеченным. Высветитель напоминал планисферную астролябию — шесть-семь сантиметров в толщину и около двадцати в диаметре. Внутри корпуса находилось несколько плоских дисков с нанесённой на них сеткой, на центральной оси крепилась линейка со странными горизонтальными делениями, а сверху медленно вращалась пластина с необычными вырезами, складывавшимися в причудливый узор. С помощью этого прибора Грюм надеялся определить, как можно попасть в поместье.

Вскоре вернулся и Чарли.

— Где Малфой? — с порога спросил он.

— Здесь. Хочешь задать ему пару вопросов? — прохрипел Грозный Глаз.

— Нет. Плохие новости. Мы надеялись восстановить картину произошедшего с помощью следящего ока, установленного в палате. Но один из больных умудрился перевернуть горшок с бегонией, где оно было спрятано, прямо перед приходом Гарри и Драко. Несколько сохранившихся картинок, которые нам удалось получить, говорят об одном: охотились скорее на Драко, а Гарри схватили по ошибке. Они выглядели одинаково. Видимо, выпили одного и того же оборотного зелья.

— Мда… — протянул Билл.

— Значит, Драко Малфой будет жить здесь, под присмотром, — устало ответила МакГонагалл, массируя виски подушечками пальцев. У неё разболелась голова от всего этого. Казалось, оба ученика намеренно старались усложнить жизнь Ордену.

Драко сидел на полу, прислонившись спиной к кровати. «Прошёл час, пять минут и две секунды. Прошел час пять минут и четыре секунды, — мысленно проговаривал он. — А теперь — час, пять минут и шесть секунд. Семь, восемь, девять, десять». Почему-то хотелось засмеяться. Разбитая губа распухла и неприятно саднила, но Малфой не замечал этого. Упырю надоело расхаживать по чердаку, и сейчас он просто выл, изредка царапая когтями крышу, от чего по всей комнате прокатывалось оглушительное эхо.

На самом деле прошло чуть больше двух часов — просто Малфой растягивал слова, считая про себя, вставлял в поток сознания спонтанные мысли: «Никогда не любил кленовый сироп, а погода сегодня — мерзкая», и то и дело отвлекался, вслушиваясь в происходящее внизу. Изредка можно было даже различить отдельные слова в возгласах миссис Уизли, она возмущалась громче всех.

Дверь спальни зловеще скрипнула, но это была всего лишь Грейнджер.

— Не думаю, что ты хочешь есть, — стараясь не смотреть на него, сказала она. — Но, если что, тут чай, яблочный пирог и снотворное зелье. И вот ещё, — Гермиона поставила на стол маленькую бутылочку. — Масло растопырника.

Ей хотелось, чтобы Малфой сказал что-нибудь, но он хранил молчание, и Гермиона, почувствовав, что вот-вот расплачется, ушла.

Драко с отвращением посмотрел на поднос, борясь с подступившей к горлу тошнотой. Не раздумывая, он выпил снотворное зелье, и в одежде улёгся на кровать. В каждой вещи — даже в наволочках и люстре — явственно ощущалось, что они принадлежат Уизли. Это раздражало Малфоя, но зелье уже подействовало — он почувствовал привычный шум в ушах. Драко вздохнул с облегчением. Перед тем как уснуть, он подумал, что пережить сегодня — самое главное. А завтра он проснётся, и, возможно, ему станет легче.

— Зачем ты это делаешь? — тихо спросил он.

Гермиона вздрогнула, обернувшись к Рону. Он стоял, прислонившись спиной к стене у двери.

— Он был с Гарри. Почти месяц, понимаешь? — она всхлипнула, размазывая слёзы по щекам. — Он — был! Пока мы сидели здесь. Да, я знаю, Гарри вёл себя странно. Он рассердился на нас тогда… но… он же пошёл с Малфоем по своей воле.

— А вдруг не по своей? Вдруг тот его заставил?

— И сразу прибежал в Нору, — скептически отметила Гермиона. — Даже говорить об этом не хочу. Орден разберётся во всём и без нас. А я покормлю кошку… — она, стерев ещё одну слезинку, заторопилась вниз по лестнице. Пристальный взгляд Рона, направленный ей вслед, жёг спину.

Утром легче не стало.

Размен — ход, при котором стороны осуществляют обмен примерно равноценным материалом.

Тонкие шнуры мгновенно оплели запястья и лодыжки. Гарри попытался вырваться, но верёвки, тихонько зашипев, ещё крепче прижали его к креслу, несколько раз обвившись вокруг пояса. Он постарался максимально расслабиться, чувствуя, как тяжело дышать. Казалось, он снова очутился в дьявольских силках. Путы, словно цепкие побеги этого растения, реагировали на движение и усиливали хватку, стоило жертве пошевелиться. Не прошло и минуты, как у Гарри онемели руки и ноги. Он с трудом вдохнул, чувствуя, что шнуры впились в тело ещё сильнее. Какая злая ирония — именно в этом кресле сидел Снейп месяц назад. Именно здесь, в библиотеке Малфой-Мэнора, почему-то так любимой Вольдемортом, случилось то страшное…

Гарри отчётливо осознал, что сегодня всё закончится и для него. Он умрёт, в этом не может быть никаких сомнений. Чувствовать себя обречённым на смерть оказалось не страшно, досадно и глупо — и только. А ещё — так не хотелось снова чувствовать боль. Пусть бы всё обошлось без этих публичных истязаний и унижений, без Круциатуса и пыток… Просто смерть. Потому что сегодня так легко обмануть себя, заставив поверить в то, что это будет как сон, спасительный и долгожданный отдых для того, кто так устал от всего — смертельно.

Пусть остальные делают что хотят — спасают мир или разрушают его, он, Гарри, не хочет больше участвовать в этом.

Возможно, это значит, что Вольдеморт убьёт Рона и Гермиону, уничтожит Орден Феникса. Но это всё произойдёт уже без мальчика, который всё-таки не выжил, а, значит, не будет никакой скорби, боли, отчаяния, чувства вины.

Он отрешённо разглядывал высокие книжные стеллажи, пытаясь прочитать названия на корешках. В какой-то момент Гарри решил, что уже умирает — ряды книг показались несколько дальше, чем были на самом деле, а предметы превратились в размытые цветовые пятна, сохранив лишь смутные очертания. Действие Оборотного зелья заканчивалось, и к нему вернулась близорукость. Почти лишённый зрения, Гарри почувствовал странное облегчение — теперь он совсем беспомощен, без шанса на спасение, а это давало странную надежду, что осталось уже недолго до того момента, когда всё решится.

Дверь библиотеки открылась с тихим стуком. Обострившийся слух уловил мягкий шорох платья, кряхтенье, шарканье тяжёлых шагов. В дверном проёме он различил знакомую фигуру Хвоста и следовавшую за ним Беллатрису. До того момента, когда они узнают его, оставалось лишь несколько секунд.

Подсвечник выскользнул из рук Беллатрисы и с глухим стуком упал на ковёр.

— Поттер?

Гарри не видел выражения её лица, но в голосе явно слышались нотки испуга.

— Как это могло произойти? — выдохнула она, остановившись.

— Что случилось, Белла? — Вольдеморт почувствовал лёгкое раздражение. Он хотел поскорее закончить со всем этим, слишком уж много времени прошло в бессмысленном ожидании.

Замершая в дверях Беллатриса судорожно отшатнулась в сторону, и Тёмный Лорд увидел, что послужило причиной заминки.

Вместо Малфоя в кресле, связанный по рукам и ногам, сидел Гарри Поттер. Щурясь, он пытался разглядеть их.

— Поттер, — протянул Вольдеморт.

Беллатриса со страхом смотрела на Повелителя. Справившись с удивлением, он выглядел уставшим и разочарованным.

Тёмный Лорд неторопливо подошёл к круглому столу у камина и склонился над Гарри. Тот вжался в кресло и попытался отвернуться, но Вольдеморт цепкими пальцами ухватил его за голову и повернул к себе.

— Ты всегда всё портишь, Поттер, не так ли? — тихо спросил он. — Я столько лет охотился на тебя, а стоило всего лишь попытаться схватить кого-нибудь другого…

Гарри не слышал ни слова, он отчаянно пытался вырваться, стараясь не кричать, — каждая клеточка тела отзывалась болью на это прикосновение. Безуспешно. Когда Тёмный Лорд отпустил его и сел в кресло напротив, Гарри, едва дыша и почти не чувствуя усиливших хватку верёвок, склонил голову, чувствуя, что сорвал голос. Отзвуки его отчаянных криков всё ещё пульсировали где-то внутри странным эхом. По лицу текли слёзы, а из прокушенной губы по подбородку щекотно скользнула капелька крови.

Он хотел просто умереть. Как бы не так.

— Давно мечтал снова увидеть боль в этих глазах, а крики… какая сладкая музыка…

В комнате повисло напряжённое молчание.

— Что будем делать, мой Лорд? — хрипло спросил Хвост.

— А что мы будем делать? — пожал плечами Вольдеморт. Белла вздрогнула. Опять этот тон — уставший, безразличный…

Так не может быть, так не бывает.

— Нужно убить мальчишку! — пытаясь справиться с комком, подступившим к горлу, прерывисто ответила она. — Тогда Орден не будет сражаться, тогда война окончится… нашей победой.

— Убить… — протянул он. — Убить… Хвост! Швырни этого выродка в подземелье. В какую-нибудь хорошую клетку, со всеми неудобствами, — Вольдеморт глухо рассмеялся своей же шутке. — Мне нужен Малфой и его кровь. Натуральный обмен — это так скучно, но что поделаешь…

* * *

— Бегом, что-то случилось! — Рон застал Гермиону ещё в пижаме за чтением очередной книги по нумерологии. Прошли почти сутки с того времени, как Драко появился в Норе.

Доставая из кармана пучок Удлинителей Ушей — Рон теперь всегда носил их в кармане мантии — он осторожно спустился по лестнице к плотно закрытой двери гостиной. Гермиона проследовала за ним.

— Что? — тихо спросила она, когда они подкрались ко входу в комнату.

— Гарри, — одними губами произнёс Рон. Она кивнула, взяв у него из рук ещё один Удлинитель, и наклонилась, чтобы осторожно просунуть кончик под дверь.

Как только она прижала другой конец к уху, стал слышен яростный спор в гостиной.

Рон помедлил, пристально глядя на Малфоя, сидевшего за кухонным столом.

Сегодня Драко впервые спустился на первый этаж. Поняв, что случилось что-то важное, он надеялся подслушать, но, увы, комнату защищали несколько специальных заклинаний — из-за закрытой двери не доносилось ни звука. Нужно было использовать малейшую возможность, любым способом узнать, что происходит в Малфой-Мэноре, поэтому Драко остался на кухне, лениво наблюдая, как Клякса пытается вскарабкаться вверх по шторе.

Уизли и Грейнджер — крайне милые плюшевые мишки на пижаме, подумать только! — за время пребывания здесь явно успели придумать способ обойти заглушающие чары и сейчас держали в руках какие-то странные приспособления. Драко едва не завыл от отчаяния. Они — узнают, что случилось, а он так и будет сидеть тут, в неведении…

Грейнджер махнула рукой, предлагая ему подойти к ним. Драко послушался.

Бросив на Гермиону полный укоризны взгляд, Рон нехотя протянул Малфою тонкий шнур телесного цвета, спрятав пучок остальных в карман.

Поскольку место непосредственно под дверью было занято, Драко приложил Удлинитель к замочной скважине.

— Нельзя так поступать! — тихо заявила миссис Уизли, чётко проговаривая фразы и делая паузы между словами, что свидетельствовало о крайней степени раздражения. — Аластор, ты можешь сколько угодно утверждать, что это — наш единственный шанс, но это просто подло! Орден не согласился использовать Драко в качестве наживки, не станет он этого делать и сейчас!

— И к чему это привело? — возразил Билл. — Они сами отправились в больницу, и теперь Гарри у Вольдеморта в плену!

— Молли, нам ничего не остаётся делать… — вздохнул Кингсли. — Целью Дамблдора было сохранить жизнь Гарри, поэтому теперь мы должны…

— Дамблдор никогда не стал бы спасать нужных людей, обрекая на смерть других! — вскочила с места МакГоналалл. — Дамблдор и не подумал бы выдать Пожирателям Драко Малфоя в обмен на жизнь Гарри!

Драко, притаившийся за дверью, ошеломлённо выдохнул. Рон и Гермиона с ужасом смотрели на него.

Тем временем спор в гостиной продолжался.

— Таковы требования Вольдеморта, — ответил мистер Уизли. — У нас есть сутки, чтобы выполнить его условия.

— Артур… — прошептала Молли. — Неужели и ты с ними? Неужели и ты считаешь, что можно просто так отдать им… ребёнка?..

— Мам, Малфой уже не ребёнок. И я не понимаю, с чего вдруг у тебя проснулась к нему такая нежность, — фыркнул Билл. — Мы пытаемся спасти Гарри, вот и всё. Пока это наш единственный шанс.

Грюм расхаживал по комнате, мерно постукивая по полу деревянной ногой:

— Меня беспокоит одно. Вольдеморт никогда не станет делать что-либо без выгоды для себя. Значит, сейчас Малфой необходим ему как воздух… Ответ, конечно же, один. Кровь…

— Если так… мы не можем просто передать Вольдеморту баночку со столь ценной жидкостью? Не обязательно же отдавать Малфоя целиком, — спросил Чарли.

— Увы. Это наверняка магия крови высшей ступени. Например, для того, чтобы попасть на территорию Малфой-Мэнора, необходима просто свежая кровь рода, в некоторых ритуалах используется и более низкий уровень, когда достаточно частицы — чаще всего волос, иногда — кожи или одежды со следами пота владельца.

— Поэтому стоит задуматься, не сделаем ли мы хуже сами себе, выдав Драко, — тихо подала голос Тонкс, впервые присутствующая на собрании после смерти мужа.

— Сделаем! — неожиданно резко рявкнул Грюм. — Но проиграть партию ещё не значит проиграть войну.

— Мы не сможем победить без Гарри, я знаю, — зябко обняв свой живот, натягивающий старый свитер, прошептала Тонкс, отвернувшись к окну. Что, если бы ей пришлось пожертвовать своим ребёнком ради другого, но избранного? Наверное, она бы сделала это… Жизнь одного человека не имеет значения, когда на кону стоят сотни и тысячи.

Драко прижался лбом к косяку, чувствуя холодные бисеринки пота, выступившие на спине. Он безвольно выпустил из рук Удлинитель Ушей и осторожно сжал дрожащую ладонь на холодном металле дверной ручки, намереваясь войти.

— Не смей этого делать, — прошептала Гермиона, сидевшая на полу. — Никто не в праве…

— Ты совсем не обязан жертвовать собой, Малфой.

Драко слабо улыбнулся, так и не осмелившись посмотреть Рону в глаза.

— Ты же так мечтал от меня избавиться, Уизли, — с этими словами он распахнул дверь.

— Я пойду, — сказал Драко, пристально вглядываясь в лица волшебников и волшебниц.

Кто-то злился, что он позволил себе подслушать секретный разговор, кто-то сердился на принятое им решение, кто-то испытывал явное облегчение. Этим поступком Малфой снимал груз с Ордена, перекладывая ответственность за принятое решение на себя.

В любом случае, после этого заявления уже не имело смысла спорить дальше.

— Нет, правда, — разглядывая пол, зачем-то добавил Драко. — Всё равно на поместье защита крови и попасть туда можно только с моей помощью.

Миссис Уизли громко всхлипнула.

* * *

— А ты всё-таки толковый парень, я смотрю, — проскрежетал Грюм. — Сразу сообразил, что к чему.

Драко действительно понял, что ему предстоит сделать, поэтому не участвовал в обсуждении спасательной операции. Штурм Малфой-Мэнора решили начать, как только Гарри окажется в безопасности. Волшебники всерьёз надеялись вытащить Драко, не догадываясь, что ничего этого не понадобится…

— Кровь меняет состав спустя несколько секунд после смерти. Для такой чувствительной магии этого будет более чем достаточно.

Драко осторожно взял у Грюма из рук маленький флакончик и кивнул.

— Вольдеморт не должен получить желаемое, мы не можем допустить этого. Иначе, боюсь, в спасении Гарри Поттера не будет смысла, — тяжело развернувшись, Грозный Глаз вышел из комнаты Рона, закрыв за собой скрипящую дверь.

Драко надеялся провести последний вечер своей жизни в тишине, но почему-то все вокруг считали, что не могут оставить его и на минуту.

Вилка — ход, после которого под боем оказываются две (и более) фигуры противника.

Из камеры открывался удивительный вид на ржавые прутья решётки, холодные камни стен, поросшие мхом, и длинный тоннель коридора, плавно уходящий вниз, дальше в подземелья.

Гарри почему-то был точно уверен, что здесь никогда не держали волшебников, скорее животных. При входе валялась полусгнившая перевёрнутая кормушка, а у противоположной стены бесформенной грудой лежали всякие инструменты, обломки досок, покосившиеся детали мебели, швабры, какие-то тряпки.

Слабый свет давали только маленькие круглые шарики в железных обручах, прибитые к стене через равные промежутки. Судя по тому, насколько далеко тянулась их унылая цепочка, постепенно опускаясь и уходя налево, коридор вёл куда-то за пределы замка и, видимо, выходил на поверхность — у пола постоянно сквозило, а воздух не был затхлым. Иногда Гарри казалось, что откуда-то едва уловимо пахнет морем и солью. Он попытался посчитать количество шариков, но сбился на шестнадцатом — они сливались в неразличимую полосу. Гарри мучительно пожалел, что не догадался взять с собой очки. Да он и забыл о них, положив на каминную полку сразу после превращения.

Гарри прекратил попытки согреться и проследить ход времени уже довольно давно. За исключением трёх сырых и промёрзших подстилок, из которых сыпалась старая, тёмно-коричневая солома и то и дело выползали жучки, в камере ничего не было. Он какое-то время брезговал этими импровизированными матрасами, безусловно создающими некоторый уют, но в подземелье царил ужасный холод.

К утру — точнее, Гарри решил считать это утром, просто потому что проснулся, — он понял, что умудрился заболеть. Глаза слезились, а голова, казалось, увеличилась в размерах, и в ней что-то крайне немелодично звенело. Он даже скинул с себя один матрас, мучаясь от невыносимого жара.

Цепляясь за ржавые прутья и пачкая ладони рыжим, он с трудом поднялся, превозмогая боль в пояснице — сквозняки всё-таки сделали своё дело. В таком печальном положении был только один плюс — температура притупила чувства и затуманила разум, погрузив его в болезненное оцепенение, и Гарри забыл о голоде и жажде.

* * *

Июльское небо вело себя по-осеннему. Закутавшись в низкие облака, оно время от времени сбрасывало на землю несколько скупых холодных слезинок.

Со странной смесью горечи, отчаяния и радостного узнавания Драко оглядывал окрестности Малфой-Мэнора. Он не чувствовал, что идёт на смерть, наоборот — почему-то казалось, что никто, даже Вольдеморт, не сможет отнять у него жизнь. И пока вода привычно переносит с места на место мелкие камушки, а холодный северо-восточный ветер сталкивается с тёплым западным, устраивая шутливую драку как раз у разрушенного маяка, когда-то указывавшего кораблям путь в устье реки Эйвон, с Драко Малфоем ничего не случится. По крайней мере — здесь, в месте, где он провёл всё своё детство. Умереть у себя дома, в Малфой-Мэноре… Нет, слишком нелепо.

Одно из требований Вольдеморта — с Драко не должно быть больше одного волшебника. После недолгого спора выбрали Грюма, как самого опытного. Чарли Уизли тоже собирался пойти с ними, спрятавшись под мантией-невидимкой. Почти всё время он провёл у границы имения, пытаясь настроить Высветитель так, чтобы использовать ещё одно из его свойств — умение на какое-то время рассеивать и снижать действие защитных полей на определённом участке. Подобрав правильный алгоритм, оставалось пронести прибор на территорию поместья, а потом снаружи при помощи особого заклинания установить с ним связь. В месте прохождения этой связи ненадолго образовывалась брешь, через которую можно беспрепятственно попасть внутрь. Правда, это требовало времени, от нескольких минут до нескольких часов, в зависимости от плотности и мощности поля.

Драко ещё раз огляделся, стараясь запомнить каждую деталь.

Спрятав Высветитель под мантию, Уизли обсуждал последние детали плана действий с Грюмом.

Грозный Глаз чего-то явно не договаривал и лукавил, Драко знал это. Такой опытный аврор не мог не подумать о некоторых существенных деталях — например, как они с Гарри выберутся за пределы поля, если Малфой останется здесь… И что будет с Чарли? Откуда у Грюма такая уверенность, что поле не зафиксирует присутствие кого-то постороннего? Или что там не соберётся с десяток Пожирателей во главе с Вольдемортом?

— Пора, — Чарли в последний раз проверил, хорошо ли закреплены мантия и Высветитель.

— Хорошо, — кивнул Драко. — После того, как мы подойдём как можно ближе к поместью, вам придётся взять меня за руку, чтобы пересечь барьер.

«Нет, это мне придётся…» — хмыкнул он про себя, думая, что сложно представить себе компанию хуже, чем Уизли и Грюм.

Первое, что заметил Драко — Поттер еле держится на ногах. Слезящимися глазами, под которыми залегли роскошные фиолетовые тени, он непонимающе разглядывал собравшихся. Амикус Кэрроу грубо поддерживал его, не давая упасть. Рядом зловеще ухмылялась Беллатриса. На достаточном расстоянии от них выстроились цепью остальные Пожиратели. Оглядевшись, Малфой убедился, что Вольдеморта здесь нет.

— Мышеловка захлопнулась, не так ли? — оскалилась Белла.

— Нет, — спокойно пожал плечами Грюм.

— Нет? Уж неужели ты надеялся на честную сделку? — она спокойно вытащила палочку и приставила к груди Гарри. — Пусть Малфой подойдёт сюда, иначе я прихлопну вашего ненаглядного Поттера.

— Ты его и так прихлопнешь, — почти равнодушно ответил Грозный Глаз. — Не сейчас, так позже… А вот у меня, — он, усилив хватку на плече Драко, осторожно отступил, спрятавшись Малфою за спину и приставив палочку к его виску, — есть последний шанс сорвать ваши планы. Не так ли? — он с нажимом передразнил высокомерные интонации Беллы. Та лишь хмыкнула.

— Тогда умрёте все. Считаю до трёх… Раз…

— А что нам терять? — почти миролюбиво поинтересовался Грозный Глаз.

«Тянет время…» — понял Драко и тут же охнул — что-то острое легко полоснуло по левому предплечью.

Грюм резко прыгнул в сторону, ловко и точно направив заклятье в Беллу. Она успела увернуться, тёмно-синий луч проскользнул под рукой и задел кого-то из Пожирателей, спешащих на помощь. Гарри, не удержав равновесия, плюхнулся на колени.

В это же время Чарли, уже установивший Высветитель, быстрым движением скинул мантию, отвлекая на себя всеобщее внимание. Он стоял в нескольких шагах от Драко, поэтому Пожиратели, находившиеся на расстоянии, медлили с атакой.

Малфой наконец-то понял, что задумал Грозный Глаз.

В подтверждение его мыслей Чарли быстрым движением мазнул по его кровоточащей руке и, выкрикивая заклинание за заклинанием, побежал к границе поля. У него в запасе было около двух-трёх минут, пока кровь не начнёт сворачиваться.

За это время Грюм успел убить двух и ранить ещё одного Пожирателя. С несвойственной прытью и грацией он уклонялся от заклятий, но численный перевес сыграл решающую роль — зелёный луч, пущенный подоспевшей Алекто, угодил ему прямо в сердце.

Не прошло и секунды, как Драко скрутили по рукам и ногам.

«Вот я и дома», — усмехнулся он, когда Пожиратели затащили его и слабо сопротивляющегося Поттера обратно в замок и швырнули в одну из первых камер подземелья.

— Кормить не кормят, но на прогулки водят, оказывается, — осев на пол, прошептал Гарри.

— Мило… — протянул Драко, разглядывая матрасы. — Только холодно, — он спрятал ладони в рукава свитера и шумно выдохнул, изо рта вырвалось облачко пара.

— Ты ещё не понял, насколько.

— Не думал, что когда-нибудь я это скажу, но — рад тебя видеть, Поттер. Живым. И, по всей видимости, нездоровым. Почти двое суток в таких условиях…

Гарри лишь обессилено кивнул, натянув на ноги матрас.

Малфой не удержался и фыркнул, содрогнувшись от отвращения.

— Мне почти не холодно, кстати. Только есть хочется… В общем, спасибо твоему дому за радушный приём, Малфой…

Драко внезапно улыбнулся и принялся шарить по карманам:

— Сейчас устроим и приём. У меня где-то была… Неужели потерял? Нет… На месте. Держи! — он протянул Поттеру маленькую плитку шоколада. — Я, правда, уже третий день её таскаю, и ей не очень удалось сохранить первозданный вид, но всё-таки…

— Спасибо, — Гарри уже успел развернуть фольгу и честно разломить шоколадку на две части.

— Нет, я не буду. Не думаю, что мы тут надолго, — Драко хмыкнул: — Тем более миссис Уизли поклялась, что не выпустит меня из Норы, пока я не позавтракаю.

Мгновенно повеселевший Гарри кивнул, показывая, что прекрасно понимает, сколько тому пришлось съесть.

— Только не слопай всё сразу, — продолжил Малфой. — Мало ли что.

Он вздохнул и, отвернувшись, незаметно запустил руку во внутренний карман мантии. Ладонь осторожно сжала маленький пузырёк. «А для себя у меня есть кое-что не менее аппетитное», — подумал он.

* * *

— Ну как? — прошептала Белла, обращаясь к Хвосту.

— Пока ничего, — едва слышно ответил он, наблюдая за Вольдемортом.

Тёмный Лорд изучал глухую стену в одном из тупиков подземелья, внимательно разглядывая каждый сантиметр.

— И сколько времени это займёт?

— Не больше пяти часов.

…

— И сколько времени это займёт? — со страшным спокойствием спросила МакГонагалл.

— Около пяти часов, — ответил Чарли, склонившись над маленькой копией Высветителя. Вместо линейки со шкалой по диску медленно двигались четыре стрелки.

«Он и пальцем не тронет Гарри, пока не получит… неважно что. Просто поверь мне. Я всего лишь выполняю волю Дамблдора. Он был безумцем, да. Но именно поэтому только ему и удалось понять, что замышляет Вольдеморт. Чего он хочет на самом деле. И где ошибается», — прозвучали в голове слова Грюма.

Члены Ордена готовились к последнему сражению.

* * *

Первые полчаса Драко пытался согреться, расхаживая по камере. Потом решил не тратить драгоценные силы и, театрально морщась, присел на краешек матраса рядом с Гарри.

Еще через двадцать минут он, плюнув на гордость, вплотную присоединился к обществу матрасов и Поттера, прижавшись к нему и попеременно грея окоченевшие ладони у него на лбу, стараясь хоть как-то уменьшить жар. Это не очень помогало — почти всё время Гарри балансировал на грани температурного бреда, то вполне осмысленно требуя ответов, как дела у Ордена и в Норе, то принимаясь плести какую-то чушь.

Драко судорожно думал. Головоломка не складывалась. Никак. Он был уверен — Грюм жертвовал собой не зря. Грозный Глаз выполнил какую-то свою задумку и с чистой совестью умер. Только вот какой в этом смысл? Лучшее, что сможет сделать Драко — это вовремя выпить содержимое флакончика, лежащего в кармане. Но это ничего не изменит. Поттер по-прежнему в плену, Орден, даже если и решится выступить в открытую, вряд ли одержит победу…

Хотя если Вольдеморт не получит желаемого… Может, у них есть ещё какой-нибудь козырь в рукаве? До последнего времени единственной надеждой был Поттер, значит, эта версия тоже нелогична. Но даже не это беспокоило Малфоя больше всего. Интересно, а состояние мальчика, который выжил, Грюм тоже учёл?

Например, то, что он сейчас, безвольно положив голову на плечо Драко, то и дело проваливается в забытье. Может, стоило добавить к флакончику яда пузырёк Бодроперцового зелья? Драко подавил нервный смешок. Ему очень не хотелось умирать. Он попытался подумать, как им спастись. Позвал на помощь всех известных домовых эльфов — получалось трёх, считая Добби и Кикимера. Дотянулся рукой до замка и прикинул, можно ли сделать хоть что-то с огромным железным механизмом без палочки. Несколько раз прокрутил в голове путь отсюда до своей комнаты и до гостиной с камином.

Выдох. Драко даже не удалось нащупать хоть жалкую ниточку, которая могла бы привести к выходу.

— Поттер… — тихо позвал он. — Поттер! — уже громче. Пытаясь проверить, заснул он или потерял сознание, Драко дёрнул плечом. — Как ты думаешь, сколько у нас времени?

Гарри непонимающе уставился на него.

— Несколько часов, не больше.

— А тебе идут очки, — зачем-то сказал Малфой, впервые разглядывая Поттера без них. — Только не круглые.

— Драко, — вдруг как-то жалобно протянул Гарри, отстраняясь.

Тот поперхнулся:

— Драко?

—Ты весь в крови, — Гарри попытался встать, пробормотав: — Нужно перетянуть…

Малфой только сейчас заметил, что рана на локте продолжает кровоточить.

— Так, так… Сидеть!

Впрочем, это было лишним. Поттер, ухватившись за решётку, всё-таки смог приподняться, но на большее сил уже не хватило. Он опустился обратно, снова привалившись к Драко.

Малфой осторожно покопался в карманах мантии и нашёл носовой платок. Изловчившись, он просунул его сквозь прутья в соседнюю камеру, приложив к решётке в том месте, где с потолка капала вода.

— Ничего, что я всё-таки сохраню надменное «Поттер»? — подумав, спросил Драко. — Я, конечно, понимаю, что жить мне осталось не так уж долго… Но я пока ещё не готов к такому серьёзному повороту событий и всё такое…

Гарри хмыкнул.

Наверное, стоило выпить этот несчастный яд уже сейчас. Потому что потом такой удобной возможности может и не представиться. Вдруг его решат связать, например. Малфой медленно вертел флакончик в кармане. Есть у него одно незаконченное дело, вот и всё. Именно оно сейчас раздражающе сопит ему в шею, шмыгает носом и, что уж тут отпираться, приятно греет левый бок.

Нужно как-то спасти Поттера. Нет. Не так. Просто жить хочется самому Драко. Почему-то, когда кто-то есть рядом, это желание всегда острее.

«Понятия не имею, что там задумал Грюм. Но если меня найдут мёртвым… Вольдеморт убьет и его. Моя задача — тянуть время, но не пропустить момент. Надеюсь, Орден сделает хоть что-нибудь», — думал Драко, пока ждал, когда же намокнет платок.

Мысли путались, но теперь он вовсе не рад такому хаосу в голове. С появлением Малфоя и странная лихорадка, и ужасная боль в пояснице, и голод вместе с жаждой как-то отступили на задний план. Нужно было решать, что делать и как отсюда выбраться. Нет, не ему. Малфою. Гарри прижал предложенный носовой платок ко лбу. Он был мокрым и приятно холодил разгорячённую кожу. Думать мгновенно стало легче. Была бы от этого ещё хоть какая-то польза. Все пафосные планы по спасению заканчивались тем, что Гарри нужно всего лишь каким-то образом прикончить главного супостата. Если учесть, что у него ужасно болит голова, практически не разгибается спина, нет волшебной палочки и без очков он почти ничего не видит… да и ещё, кажется, ужасно клонит в сон…

* * *

Поттер спал. Вот бы Драко такую детскую непосредственность. Ему жить осталось всего ничего, а он спокойно наслаждается в объятьях Морфея. Это придавало происходящему странный привкус нереальности, почти гротеска. Сейчас рядом лежит человек, он дышит глубоко и размеренно и, возможно, ему снится что-то хорошее. А пройдёт всего несколько часов и… Малфою не хотелось думать дальше. Смерть — обычна и иррациональна одновременно.

Он не знал, сколько прошло времени, кажется, он сам несколько раз засыпал, сказалась почти бессонная ночь накануне. Рука всё ещё кровоточила — слабо, но довольно болезненно. Видимо, Грюм обработал лезвие каким-то особым составом. Это и хорошо. Не забыть испачкать Поттера в собственной кровушке. Так, на всякий случай.

Внезапно по полу распространилась странная пульсация. Несколько сильных толчков заставили своды подземелья вздрогнуть. Сердце бешено заколотилось в груди, словно от радостного предвкушения скорой встречи с близким человеком. Драко едва сдержал улыбку, полную странного, почти весёлого оживления.

Началось.

Цейтнот — нехватка времени на обдумывание хода.

Гарри вздрогнул и проснулся. Осторожно приподнявшись, он огляделся по сторонам, апатично и не совсем понимая, что происходит. Совсем по-детски потёр красный след на скуле с отпечатавшимся швом мантии — он спал, прижавшись щекой к плечу Драко.

Малфой не упустил возможности потянуться, разминая затёкшие мышцы.

В это время стены подземелья содрогнулись ещё раз. С потолка, подняв облачка пыли, вывалилось несколько некрупных камней. Драко, сжавшись в комок, инстинктивно закрыл голову руками, а затем, поняв, что он делает, едва удержался, чтобы не засмеяться. Подумать только! У него в кармане флакон с ядом, а он боится какого-то булыжника, который, проломив череп, только избавит от ненужных терзаний. Малфой на всякий случай проверил, на месте ли пузырёк.

Поттер как-то странно вздохнул — нежно и жалобно.

— Знаешь, мне ужасно не хочется говорить тебе всё то, что я сейчас скажу. Но когда я думаю, что умру уже совсем скоро, — сбивчиво прошептал он, — кажется глупым молчать. Да и невозможно это — потому что страшно. Вот ведь как жить-то хочется…

Драко мог поклясться, что заметил слёзы в его глазах:

— Не время для исповеди, Поттер, — он лёгкими движениями отряхнул пыль с волос и свитера. — Не подумай, что я не оценил благородного порыва, но… У тебя температура, бред и всё такое.

— Нет. Уже совсем не важно, выберемся мы отсюда живыми или нет, потому что — нет, — Гарри, видимо, отвечал на какой-то свой вопрос, прозвучавший у него в голове. — Просто слушай. Тебе придётся, потому что я хочу говорить. Малфой, нужно, чтобы ты спасся. Я хочу сказать тебе, что, пожалуй, за всю свою жизнь лишь несколько раз был так… нет, не счастлив. Дело не в счастье. Я… в общем… Если бы можно, я хотел бы повернуть время вспять, чтобы… просто побыть с тобой. Но знай, я всё ещё терпеть тебя не могу, потому что кроме тебя никто не заставлял меня испытывать такое унижение. Если снова будешь вести себя как мерзавец — я с великим удовольствием сделаю тебе какую-нибудь гадость. Потому что я искренне радовался твоей боли, пока нам не пришлось пообщаться. А два дня назад ты почему-то улыбался мне, почему-то говорил со мной. И я понял, что совсем не знаю Драко Малфоя. Я понятия не имею, о чём он на самом деле думает… помимо «Поттер — смердяк!», разумеется…

Губы Драко тронула едва заметная улыбка. Подумав, он медленно ответил:

— Никогда не думал, что тебе бывает страшно. Кому угодно, но не тебе, Поттер.

Гарри пожал плечами. Странная смесь комплимента и оскорбления. Почему-то сейчас он замечал вещи, на которые раньше не обратил бы внимания. Малфой никогда не говорит о себе в таких разговорах, плавно отвечая: «Не время для исповеди» или «не думал, что тебе бывает страшно»… Ни слова о Драко Малфое.

— А ты боишься? — зачем-то спросил Гарри.

— За тебя если только, — хмыкнул Драко, размышляя о чём-то своём.

«Теперь будет ещё сложнее, — он до сих пор держал руку в кармане, сжимая злополучный флакончик. — После этого — совсем сложно. Если бы повернуть время вспять… Это я только что подумал? Или это Поттер сказал так минутой раньше?»

Нужно было уже решаться, просто Малфой не мог понять, имеет ли смысл тянуть. Судя по тому, как до сих пор едва заметно вибрировали стены подземелья, Вольдеморт таки добился желаемого, и скоро ему понадобится то, за чем он и приволок сюда Драко. Кровь. С этой точки зрения — чем быстрее он умрёт, тем лучше. С другой — мёртвым он не сможет сделать ничего, чтобы помочь Поттеру выбраться отсюда. Драко был уверен, Тёмный лорд придёт в ярость, узнав о его скоропостижной кончине, и, скорее всего, выместит гнев на оставшемся пленнике. Но зачем-то же он держал Поттера здесь двое суток?

«Не пытайся оправдать свою жизнь тем, что ты гипотетически можешь кому-то пригодиться, Драко», — осадил он сам себя и вытащил флакон. Откупорив его, Малфой одним глотком выпил содержимое, не колеблясь. Он тут же скривился — на вкус жидкость оказалась удивительно горькой, настолько, что скулы свело судорогой.

Драко поморщился и потёр лицо ладонями. Подумаешь, горько. Странно забивать себе голову такой чепухой, если скоро умрёшь. Интересно, а о чем стоит думать перед смертью? Мысленно попросить у всех прощения? Или наоборот — вообразить себя гедонистом? Малфой усмехнулся. Сложно наслаждаться жизнью, оказавшись в такой дыре — подвале собственного дома, да ещё и с отравой в желудке. А всё-таки… разве нет ничего, что бы он мог сделать, чтобы хоть как-то развлечься? Что-нибудь интересное… Поттер?..

Эта мысль была явно лишней. И вместе с этой пришла другая — в пузырьке находилось что угодно, но не яд.

Память услужливо подкинула несколько воспоминаний, от которых Драко бросило в дрожь. Некоторые из них и вовсе не принадлежали ему. Он шумно вздохнул, даже не пытаясь отогнать навязчивые видения — точнее, не совсем видения — отрывки чувств и ощущений, отчётливые, яркие, слишком живые. Драко на короткое время позволил себе забыться в них. Странно осознавать это, но, как оказалось, у него было мало воспоминаний нежней и дороже.

Первое — звук. Тихое и мерное тук-тук, единственное, что он на самом деле слышал, зажмурившись и вжавшись в чужую напряжённую спину — глухой пульсирующий ритм сердца.

Второе — прикосновение. Осторожное и нежное, слишком много значившее, чтобы получить от него удовольствие.

Третье — нелепейшая картина. Проснувшись в больничном крыле после схватки в Малфой-Мэноре, с трудом разлепив глаза и жмурясь от косых рассветных лучей солнца, пронизывающих помещение, первым, что он увидел, были соединённые руки. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы узнать в бледной и худой ладони с просвечивающим узором вен свою, а в другой — почти такой же тонкой, со сбитыми костяшками пальцев… Драко не расхохотался тогда от всей нелепости ситуации только потому, что при каждом вздохе заживающая рана неприятно саднила.

Поттер. Поттер. И ещё раз — Поттер.

Он видел, он помнил… и отходил на второй план, уступая место кому-то другому.

Малфой улыбнулся, бросив быстрый лукавый взгляд на предмет своих мыслей. Тот сидел, обняв колени руками и закрыв глаза, погрузившись в странную полузадумчивую дрёму.

Драко, повинуясь лёгкому, пузырящемуся словно шампанское, порыву, медленно нагнулся к нему, закусив губу. Скользнул взглядом по лицу — любопытно, нетерпеливо и вместе с тем очень осторожно, безразлично и отрешенно отмечая шрам на лбу, тени, залегшие под глазами, родинки на щеке.

Одной рукой взяв Поттера за локоть, а другой ухватившись за решётку, чтобы удобней было держать равновесие, Малфой склонил голову и прикоснулся к его губам — тёплым, обветрившимся, поэтому неприятно шершавым, но вместе с тем мягким.

Не собираясь длить этот поцелуй, он почти сразу отстранился.

Поттер дёрнулся, едва не столкнувшись с ним лбом, и, удивлённо захлопав ресницами, отпрянул, вжавшись спиной в решётку.

Малфой с довольной ухмылкой, вздрагивая от беззвучного хохота, наблюдал за его реакцией.

Гарри смотрел на Драко, при этом на его лице не было ни тени отвращения, удивления или испуга, впрочем, как и радости от случившегося. Просто смотрел — только разве что чересчур серьёзно.

— Шутки у тебя, Малфой, — наконец тихо сказал он, чувствуя, как ощущение чужого прикосновения на губах медленно сходит на нет.

— А ты вечно портишь мне всё веселье, — кисло ответил Драко, перестав смеяться. От импульсивного Поттера Малфой мог ожидать любой реакции, гнева или истерики, он готов был в любой момент увернуться от кулака, но никак не думал, что ответом будет безразличие и ледяное спокойствие. Но всё-таки Драко улыбнулся — теперь он знал ещё и вкус.

— Малфой, не сходи с ума. У тебя довольная ухмылка на пол-лица прямо как у Ромильды Вейн.

— Кто такая Ромильда Вейн? — поинтересовался Драко.

— Да так. Одна особа, которая почти весь год пыталась очаровать меня любыми способами, а потом, разуверившись в собственных силах, подбросила мне коробку конфет с начинкой из приворотного зелья…

— Занятно, — кивнул Малфой, не думая отстраняться.

Наверное, если бы Гарри не вымотался так за эти два дня — и физически и, что самое главное, эмоционально — от одних и тех же мыслей, постоянного страха и ожидания опасности, то отнёсся бы к происходящему совсем по-другому. Сейчас же у него не было ни сил, ни желания выяснять что-либо или размышлять. Ну взбрело вдруг Малфою что-то в голову, и отлично. Это поцелуй, а не Авада Кедавра. В конце концов, весь прошедший месяц они жили в одном доме, последние несколько часов провели в объятьях друг друга, так почему бы ещё и не поцеловаться?..

От этой мысли Гарри Поттер расхохотался.

Да так, что всерьёз напугал Драко.

— Малфой, ты вообще понял, что ты сейчас сделал? Ты меня поце… Я даже выговорить это не могу! — в перерывах между приступами смеха повторял он, вытирая выступившие слёзы и снова смеясь. — У кого из нас температура, бред и всё такое? Ты в своём уме?.. — спросил он уже серьёзно, когда наконец-то удалось отдышаться.

— Как никогда, — честно ответил Драко, только сейчас поняв — то, к чему он так долго себя готовил, не произойдёт. В пузырьке было зелье неизвестного свойства. Оказывается, план Грюма состоял не в том, чтобы убить его раньше, чем Вольдеморт сможет воспользоваться родовыми чарами, но заставить его поверить в это… «Кровь меняет состав спустя несколько секунд после смерти. Для такой чувствительной магии этого будет более чем достаточно». Действительно, ни слова о том, что внутри флакона находится яд. Тогда что там было на самом деле? И зачем?

Драко один за другим складывал кусочки головоломки, связывал чужие слова и взгляды, свои чувства, воспоминания, впечатления воедино, нанизывая их как бусины на нить. И в какой-то момент узор стал прост и понятен.

Впрочем, чувствовал он теперь совершенно по-другому — всё было глубже и вместе с тем проще, теперь он не сомневался уже, что за зелье выпил и зачем. Решив проверить свою догадку, Малфой спокойно посмотрел в глаза Поттеру, вгляделся — куда-то внутрь, в самую душу, не интересуясь разумом или мыслями, не слишком задерживаясь на отдельных эмоциях и воспоминаниях.

— Прекрати, — прошептал мгновенно побледневший Гарри, вжавшись в решётку. Ощущение было знакомым — напоминало уроки окклюменции у Снейпа, только, пожалуй, легче и чище. — Выпусти меня… — он пытался отвести взгляд и не мог. Голова закружилась, а по телу разлилась тошнотворная слабость — так чувствуешь себя, заглянув в пропасть с огромной высоты.

— Не повезло тебе, Поттер, — устало вздохнул Малфой. — Ты тут недавно настаивал на исповеди? — он перехватил руки слабо сопротивляющегося Гарри и притянул его к себе. — Тогда слушай.

* * *

Где-то в глубине туннеля вдруг послышались голоса, и они оба вздрогнули — одновременно: Гарри, безвольно развалившийся на коленях у Драко, и Драко, подложивший одну ладонь ему под голову, а другую — на спину.

— Значит, ты всё забудешь… — задумчиво произнёс Гарри. — А я?

— Возможно. А возможно и нет, — Драко снова улыбнулся, легко и немного грустно.

— Тогда скажи мне сейчас. Что это за зелье?

— Как по-твоему, какая самая горькая вещь на свете?

— Правда? — предположил Гарри.

— Точно, — усмехнулся Малфой, ему показалось, что он уже различает жёсткие и сухие интонации Беллы и осторожный, чересчур тонкий и неуверенный голос Хвоста.

— Ты хочешь сказать, что ты выпил Веритасерум?

— Нет. Это другое зелье. По-моему оно называется l'attouchement de la vérité, прикосновение истины… или… зелье совершенной истины, la pure vérité. Или чистой. Или как-то ещё.

— И оно что, позволяет волшебнику видеть истину?

— Почти. Я бы даже сказал — видеть только истину. Если ты посмотришь в кривое или запачканное зеркало, что ты увидишь? Искажённое изображение. А если посмотришь в чистое и идеально ровное?

— Так подожди, значит, всё, что ты мне рассказал… — потрясённо прошептал Гарри.

Малфой только улыбнулся в ответ.

В это время несколько фигур — пять или шесть — приблизились к месту их заключения. Быстрый взмах палочки, и замок, запиравший решётку, с громким щелчком открылся. Драко почувствовал, как чьи-то пальцы, вцепившись ему в плечо железной хваткой, с силой дёрнули вверх, поставив на ноги. Полубезумная ухмылка мелькнула на лице схватившей его волшебницы. Наклонившись, она произнесла над самым ухом:

— Не рассчитывай, что веселье скоро закончится, племянничек.

«Белла… — вздохнул про себя Драко. — Мне везёт на родственников».

Форпост — выдвинутая во вражеский лагерь (то есть за демаркационную линию) фигура, защищённая пешкой.

Одно из многочисленных ответвлений главного тоннеля уходило вниз на несколько километров. В своих тайных вылазках Драко никогда не забирался так далеко. Он старался запомнить дорогу, составляя в голове нелепое подобие стишка: «Налево, налево, направо, на четвёртой развилке — прямо, налево, направо, налево…» Потом он сбился.

Пожиратели всё продолжали спуск, но как только Драко показалось, что это будет длиться вечно, их вывели на небольшую площадку — намного шире остальной части тоннеля, но всё-таки тесную для такого количества волшебников. Раньше это был один из тупиков подземелья, сейчас же остатки стены оплавленными булыжниками валялись на земле, открывая глазам серебристую завесу — она постоянно двигалась, перетекала и пульсировала, переливаясь и поблёскивая в свете факелов.

Вольдеморт стоял спиной к ним, поглощённый изучением этого странного магического барьера.

Малфой растерянно замер, чувствуя, как каждую его клеточку наполняет страх, животный ужас, заставляющий забыть обо всём, даже о цепких пальцах Беллы, с нечеловеческой силой сдавивших плечо. Даже о смертельной опасности и о волшебнике, стоящем совсем близко. Всего в каких-то полутора метрах.

Вольдеморт.

— Подведите сюда Малфоя, — бесцветно, тихо и вкрадчиво прозвучал голос Тёмного Лорда.

Драко почувствовал, как кровь схлынула с лица, и всё вдруг поплыло перед глазами. Он как-то не рассчитывал выжить и оказался совершенно не готов к этому.

— Быстрее.

И тут Малфой запаниковал.

Изогнувшись, он немыслимым усилием вывернулся из захвата Беллы — чего ему ни за что бы не удалось, не будь Драко на грани отчаяния.

Он тут же споткнулся, и только благодаря этому у Лестрейндж не получилось ухватить его снова.

— Не дайте ему уйти! — вскрикнула она.

Гарри с каким-то нелепым весельем смотрел, как Малфой, прорываясь к выходу, расталкивал Пожирателей, неистово отбиваясь от тянущихся к нему рук — которые существовали, впрочем, только в его воображении. Всё случилось так быстро, что волшебники не успели понять, что же произошло.

И если бы Драко побежал дальше, быстро завернул за поворот и изо всех сил помчался к выходу, ему бы удалось оторваться от растерявшихся Пожирателей и выбраться из поместья.

Но он остановился.

В нескольких метрах от места, где туннель резко уходил вправо и вверх. Где он был бы в недосягаемости от заклятий.

Так останавливается тяжело раненый зверь, получивший смертельное увечье. Он отбегает на какое-то расстояние и ложится в траву, позволяя охотникам подобраться ближе и добить.

Бледный как полотно, Малфой тяжело опёрся рукой о каменную стену и, борясь с подступившей к горлу тошнотой и слабостью в ногах, жадно хватал воздух ртом.

Разумом он понимал, что нужно бороться с этим, нужно пытаться…

В голове лихорадочно метались мысли — неоконченные, какие-то полуфразы, обрывки разговоров и идей.

В такие страшные минуты рассудок никогда не покидает человека, но словно превращается в стороннего наблюдателя. Драко осознавал всё, но ничего не мог с этим поделать. Ужасно хотелось сесть и закрыть глаза. И ждать. Неважно, что случится.

Одним из первых среагировал молодой Пожиратель, стоявший на входе, — теперь он оказался ближе всего к Малфою. Он вряд ли понимал, что происходит, и понятия не имел о замысле Лорда, но то ли от страха, то ли от глупости решил выслужиться перед своим господином.

Легко взмахнув палочкой и направив её на Драко, он выдохнул:

— Авада…

Малфой даже не успел зажмуриться.

— Авада Кедавра!

Зелёный луч угодил Пожирателю между лопаток, и тот, нелепо раскинув руки, сломанной куклой плюхнулся на пол.

За ним, устремив пристальный взгляд на Драко, стоял Вольдеморт.

Палочка Пожирателя, выпавшая из ладони, глухо стукнула, упав на камни, и покатилась к Малфою. Драко не стал долго думать. Отчаянным движением он ухватил её и приставил к виску.

— Отойдите! — едва слышно прошептал он. — Отойдите, а иначе я… себя убью.

Вольдеморт сделал несколько шагов, так, чтобы находиться впереди остальных.

Волшебников, столпившихся на этом небольшом участке, было слишком много, и Тёмному Лорду пришлось наступить прямо на убитого им Пожирателя. Что-то тошнотворно хрустнуло, и Драко снова почувствовал склизкий комок, подступивший к горлу.

— Никогда бы не подумал, что ты, Драко, встанешь на сторону Ордена, — вкрадчиво заметил Вольдеморт, сделав ещё шаг по направлению к нему. — Но я учёл это… — Ещё шаг.

Драко, всё крепче сжимая палочку в руке, отступил вглубь туннеля.

— Не смей подходить ко мне. Я клянусь — ещё одно движение в мою сторону, и тогда вам достанется только труп, — выдохнул он.

— Серьёзно? — спросил Вольдеморт полуприветливо-полунасмешливо.

Но Малфой про себя отметил, что тот не двинулся с места.

— Тогда пора рассказать тебе ещё об одном свойстве этого прекрасного барьера, что находится за моей спиной, — тоном экскурсовода произнёс Тёмный Лорд. Казалось, он искренне забавлялся происходящим. — Понимаешь ли, Драко, всем правит стечение обстоятельств. Да, глупо. Но даже и я пару раз попался на этот крючок и не учёл всех деталей. Открою тебе маленький секрет: стоит тебе что-то с собой сделать — и замок рухнет. Потому что прервётся род Малфоев.

— Не прервётся. Моя мать жива, и это тебе известно. Пусть в ней нет нужной тебе крови, но она приняла род, поэтому…

— Да, мне многое известно, — согласился Вольдеморт и невзначай добавил: — Я бы на твоём месте подумал, жива ли Нарцисса на самом деле. Не случилось ли с ней чего за эти два дня…

— Нет!! — Драко неосознанно отступил на несколько шагов. — Ты не посмеешь! Ты не…

Малфой на миг позволил себе представить, что Вольдеморт не лжёт, и из памяти мгновенно всплыл кошмар, мучивший его вот уже несколько недель.

Нарцисса. Мама. Лежит на полу, безвольно раскинув руки и уронив голову на бок. А из огромной страшной раны на виске сочится кровь.

Лицо Драко исказилось болью и отчаянием. Дрожащая рука едва удерживала палочку.

— Могу предположить, что моя смерть и смерть моих верных сообщников тебя не тронет, — Тёмный Лорд, вдруг потеряв к Драко всякий интерес, отвернулся и снова подошёл к завесе, мерцавшей неестественным серебром и пускавшей на стены тускло-стальные блики. — А вот некоего небезызвестного Гарри Поттера тебя почему-то так тянет спасти. Ты ведь за этим и явился, верно?.. Малфой, считающий, что его собственная шкура дешевле жизни какого-то полукровки… Подумать только...

Судя по реакции Малфоя, Вольдеморт добился своего.

Драко внимательно следил за ним, не понимая, что происходит. Он растерялся и на мгновение забыл об остальных.

Гарри, который, в отличие от Драко, лучше видел круг столпившихся Пожирателей, и не нужно было понимать. Он видел осторожные и медленные движения волшебников — будто многорукий и многоногий хищник медленно подкрадывался к добыче.

«Беги, Малфой! Идиот! Беги! Сейчас он что-нибудь сделает! — отчаянно подумал Гарри. — Беги!»

Но было поздно.

Неизвестно как, Белле удалось оказаться в заднем ряду волшебников, рядом с убитым Пожирателем.

— Фодио! — молниеносно вскинув руку, выкрикнула она.

Синий луч заклинания угодил Драко прямо в глаза.

Едва слышно застонав, он охнул и, покачнувшись, осел на пол.

Кровь хлынула на свитер, попала в нос и рот — он содрогнулся от этого тошнотворного железного привкуса.

Выронив палочку, Драко спрятал лицо в ладонях, чувствуя, как по локтям сбегают тёплые струйки.

Боль пришла не сразу, как хорошая подруга, которой позволено опаздывать на минуту-другую. Но когда она появилась — жгучая, жалящая, острая — Драко потерял сознание почти мгновенно.

Несколько Пожирателей, грубо подхватив его, подтащили к завесе.

Гарри невольно сморщился: на месте лица Драко он смог разглядеть одно сплошное кровавое месиво. Кровь пропитала всё, оставив алые подтёки на шее и мгновенно превратив волосы Малфоя из платиновых в ржаво-рыжие.

Никакого тайного магического ритуала не было. Никаких заклятий и церемоний. Безвольное тело просто швырнули сквозь серую пелену, которая, засеребрившись и засверкав ещё больше, рассыпалась на мириады маленьких блёсток, открывая взгляду изящный арочный свод с двумя колоннами, высеченными прямо в камне.

Впрочем, Гарри сейчас мало интересовали архитектурные подробности. Отчаянно щурясь, и внушая себе, что он и без очков видит всё-таки дальше кончика собственного носа, он жадно вглядывался в полумрак, пытаясь понять, что же находится в этом тайнике.

Двое Пожирателей засветили факелы на стенах и теперь уже все смогли отчётливо увидеть, что хранится в этой большой нише.

Там было несколько крысиных скелетиков, железный остов, когда-то бывший креслом, горка битого тёмно-зелёного бутылочного стекла, сачок для ловли бабочек и Малфой, упавший прямо на кучу какого-то деревянного хлама.

А на постаменте в центре, где, согласно неписанным правилам, и должно пребывать самое важное, лежал полуразвалившийся и прогрызенный в нескольких местах рыбацкий сапог. За опаснейший артефакт, полный чёрной магии, его не принял бы даже дядя Вернон.

Вольдеморт усмехнулся, наблюдая за его реакцией.

— Ожидал увидеть нечто более грандиозное, Поттер?..

Тот молчал, потрясённо разглядывая содержимое ниши.

— Отпусти его, Роули, — отрывисто бросил Тёмный Лорд.

Пожиратель со смешком оттолкнул Гарри от себя, и тот, не удержав равновесие, упал на пол, разбив колено.

— Мне бы хотелось рассказать тебе историю предмета, находящегося в этом сапоге, обладатель которого был убит почти семь лет назад… Рассказать, сколько волшебников погибло, пытаясь найти эту вещь… Но сейчас у нас нет времени. Всё будет позже, когда ты сможешь понять всю красоту и прелесть этой чудовищной истории.

«Всё будет позже?..» Гарри содрогнулся от одной мысли о том, что Вольдеморт приготовил ему совершенно особую участь, не смерть.

Направив палочку на него, Тёмный Лорд тихо прошептал:

— Империо!

Заклятье оказалось настолько мощным, что Гарри на мгновение перестал осознавать, кто он и где находится.

Поэтому первому приказу тело даже не сопротивлялось. Он, почти физически чувствуя, как за спиной расправляются крылья от радости, что выполняет распоряжение Вольдеморта, вскочил на ноги и подошёл к постаменту, вынув из сапога маленький фиолетовый камень размером с небольшое яблоко. Видимо, его никто не трогал, так как истинный цвет камня, залепленного засохшей грязью, угадывался с некоторым трудом.

«Теперь возьми нож», — прозвучало у него в голове.

Гарри только сейчас заметил, что рядом с сапогом лежит небольшой кинжал с тонким лезвием, в основании которого был выгравирован лев.

Но он уже достаточно пришёл в себя, чтобы сопротивляться, поэтому не шелохнулся, когда Вольдеморт повторил приказ.

— Значит, отказываемся… — протянул Тёмный Лорд. — Тогда, думаю, нам не помешает порция боли… Круцио!

Заклятье угодило в постамент, а Гарри, пригнувшись, молнией бросился за колонну. Два года назад, когда Кубок Огня перенёс его на кладбище, где покоился Том Реддл, всё было почти также — только прятался он за надгробиями.

Замерев, он судорожно сжал камень в ладони, не замечая, что острые края впились в ладонь, в некоторых местах пропоров кожу.

А дальше произошло нечто странное — соприкоснувшись с фиолетовой поверхностью, выступившая кровь очень быстро впиталась внутрь, как если бы попала на сухую губку, а камень, едва заметно сверкнув, окрасился густым тёмно-красным цветом.

Вольдеморт и Пожиратели расхохотались.

Конечно, это было глупо. И выглядело наверняка смешно — спрятавшийся за колонну Гарри, прикрытый сбоку кучей хлама. Крайне стратегически выгодная позиция.

Но лучших идей на тот момент не было.

Тем временем камень превратился в тягучую, всё ещё сохранявшую форму жидкость — острые края сгладились, и, словно бы вжавшись в ладонь, она проникла под кожу. Ещё мгновение — и рука Гарри была пустой. Он, напряжённо вслушивавшийся в то, что происходит за его спиной, ничего не заметил.

К тому же, думал он сейчас совсем о другом. О том, что сказал ему Драко полчаса назад.

— Сначала я задам тебе несколько вопросов, — улыбнулся он. — Скажи, ты ведь ненавидишь своих родственников, к которым уезжаешь на лето?..

И тогда, Гарри, расслабившись, разлёгся у него на ногах.

Вспомнив это, он перестал бояться. Мерлин, да чего тут бояться? Перед носом каменная стена, позади не меньше десятка Пожирателей и Вольдеморт.

— Смотрите, великий Гарри Поттер снова решил, что от меня можно спрятаться. Нет, мальчик, на этот раз тебе никто не поможет…

«Почему Вольдеморт не хочет с тобой бороться?» — промелькнуло у Гарри в голове. И тут он всё понял. Драко пытался ему намекнуть…

Он хочет бороться. Именно это ему и нужно — бороться, бороться, бороться… потому что теперь Гарри Поттер — единственный волшебник, который хоть как-то может сопротивляться его власти.

Почти смеясь, он поднялся на ноги и подошёл к постаменту.

— Вот даже как… — склонив голову, зашипел Вольдеморт, за всё это время не двинувшийся с места.

Его взгляд скользнул по выбравшемуся из укрытия Гарри, на мгновение задержавшись на правой руке, на которой был отчётливо виден рисунок вен, на расстоянии казавшихся почти чёрными. Заметив это, Вольдеморт, маскируя волнение, криво усмехнулся:

— Что ж. Но на этот раз тебе придётся сражаться без палочки, Гарри Поттер, — хохотнул он. — Только разве что кто-нибудь из моих слуг согласится отдать тебе свою, в чём я сильно сомневаюсь.

— Согласится, — вдруг неожиданно легко согласился Гарри и повернулся к волшебнику, который всё это время наблюдал за происходящим, забившись в самый дальний угол. — У него есть самые веские основания, чтобы сделать это. Не так ли, Хвост?

При этих словах Питер Петтигрю издал тонкий, высокий писк и попытался спрятаться за спину одного из Пожирателей.

Вольдеморт резко развернулся и гневно посмотрел на своего слугу.

— И что же это за основания?..

Тот вздрогнул всем телом и уставился на Тёмного Лорда стеклянными немигающими глазами. Это длилось всего секунду, после чего Петтигрю с тихим стоном опустился на пол.

— Значит, ты спас ему жизнь, — повернувшись к Гарри, медленно произнёс Вольдеморт. — Занятно. Но тогда, боюсь, Хвост, у тебя действительно нет выбора. Дайте его палочку Поттеру, — приказал он, обращаясь к остальным Пожирателям.

— Но мой Лорд, — хрипло возразила Беллатриса, — мальчишка…

— Это приказ.

Один из Пожирателей вытащил палочку Хвоста из кармана его мантии, швырнул Гарри, и тот легко поймал её. Палочка, короткая и толстая, неудобно легла в руку, и Гарри подумал, что с такой сложно будет справиться даже с простейшими заклинаниями.

Вольдеморт, сделав жест Пожирателям, отошёл назад, освобождая место для дуэли.

Он и Гарри обменялись приветствиями.

Вольдеморт выжидающе занёс руку, а Гарри, мучительно решая, не стоит ли снова повторить старый фокус и юркнуть за другую колонну, неожиданно для себя резко взмахнул палочкой и крикнул:

— Авада Кедавра!

Он и не надеялся, что у него получится. Просто время, когда можно было избавиться от врагов Экспеллиармусом давно прошло. И сейчас, если он и мог спасти себе жизнь, то только играя с противником по его же правилам.

Луч зелёного света угодил Вольдеморту прямо в грудь. Белла отчаянно вскрикнула, и, схватившись за Метку, бросилась к своему господину.

Ещё секунды две тот держался на ногах. Гарри даже показалось, что Тёмный Лорд слабо улыбнулся — отчего по телу прошла леденящая волна страха, смешанного с отвращением. В голову стукнула мысль — он сделал всё неправильно. По крайней мере, сейчас смерть Вольдеморта казалась крайне нелепым происшествием.

Гарри даже не заметил, как выронил палочку.

На мгновение стало так тихо, что собственное сердцебиение казалось громче огромного молота, бухающего по наковальне. И тут он внезапно понял, что остался один на один с Пожирателями.

Первым опомнился Рабастан Лестрейндж. И на этот раз Гарри спасла только быстрота реакции.

Не медля, он спрятался обратно в своё укрытие, всё ещё не совсем понимая, что сейчас произошло.

Заклинание угодило в колонну в сантиметре от него, срезав слой камня. Осколки брызнули в стороны, и один из них впился Гарри в плечо. Тот вздрогнул от боли и, зажмурившись, вжался в стену с такой силой, что рассёк себе щёку одним из острых выступов на её поверхности.

Лишь несколько секунд оставалось до того момента, как Пожиратели бросятся к нему.

Но это уже неважно. Вольдеморт мёртв.

Впрочем, Гарри не осознавал и этого. Только чувствовал — то, что будет дальше, уже не имеет никакого значения.

Внезапно в тоннеле раздался душераздирающий вопль, и вся комната мгновенно наполнилась криками, вспышками и свистом заклятий.

— Минерва, сзади! — раздался удивительно знакомый голос Кингсли.

Гарри вздрогнул от неожиданности и почувствовал, как сердце бешено подпрыгнуло в груди, радостно сжавшись от смутного предчувствия, что всё может закончиться хорошо. Он осторожно выглянул из своего укрытия. Члены Ордена Феникса сражались с Пожирателями.

Они не спешили вступить в бой, прекрасно понимая, что на таком крохотном пространстве умение пользоваться волшебной палочкой почти ничего не значит. В такой свалке можно легко попасть под случайное заклятье или нечаянно ранить своих. К тому же, численный перевес был на стороне Пожирателей, а в подобных условиях это было равносильно победе. Члены Ордена старались выманить слуг Лорда из пещеры, постепенно оттягивая их к выходу из подземелий. И им это удалось.

Шокированные смертью своего господина, Пожиратели кинулись на атаковавших — и лишь немногие сделали это во имя волшебника, которому служили. Большинство же, обезумев от страха, просто пытались выбраться отсюда.

Гарри снова осторожно выглянул из-за колонны и увидел, что в помещении остались только трое: он, Драко и склонившаяся над телом Вольдеморта Белла.

Гарри с отчаянием посмотрел на палочку Питера, укатившуюся далеко в сторону. Нужно бежать отсюда как можно скорее, но он чувствовал, что не сможет одолеть Лестрейндж, которая совсем скоро оправится от потрясения и вспомнит о нём. И тут он заметил довольно увесистый кусок породы, отколовшийся от стены. Решение пришло мгновенно. Дотянувшись до булыжника, Гарри взвесил его в ладони, затем ещё раз, стараясь не дышать, посмотрел на Беллатрису, прицелился и, размахнувшись изо всех сил, запустил в неё камень. Тот угодил прямо в голову, и Белла безвольно обмякла, опустившись на тело Вольдеморта.

На негнущихся ногах Гарри вышел из укрытия и посмотрел на Тёмного Лорда. Широко распахнутые красные глаза с узкими зрачками неподвижно смотрели вверх. Не совсем понимая, что делает, Гарри легонько пнул Вольдеморта ногой, словно бы ожидая, что тот вдруг вскочит и схватит его. От этой мысли по спине пробежал холодок. И тут Гарри осознал кое-что ещё, отчего его захлестнуло липкой волной страха, — Вольдеморт даже не пытался произнести заклинание во время этой нелепой дуэли.

«Бежать, бежать, бежать отсюда», — настойчивым лейтмотивом повторялась в голове одна и та же мысль, бьющаяся в один ритм с сердцем.

Метнувшись к лежащему на полу Драко, Гарри принялся поднимать его.

— Поттер? — тихо прошептал он, приходя в себя. — Что происходит?

— Неважно. Ты встать можешь?

Малфой предпринял одну не очень успешную попытку и со стоном откинулся обратно.

— Тогда держись за меня, — Гарри наклонился к нему. — Ну… Малфой, Драко, нужно уходить.

Тот послушно обхватил его за шею.

Гарри с трудом выпрямился, прикидывая, сможет ли Драко идти с его помощью.

Малфой неуклюже мотнул головой, оглядываясь по сторонам.

— Где мы?..

Гарри опешил.

— Там же, в подземелье. Прошу тебя, Драко, не время… Пойдём.

— Я ничего не вижу, — потрясённо прошептал тот.

Гарри всмотрелся в его лицо, всё в красных подтёках.

— Наверное, просто кровь засохла, — предположил он, но голос прозвучал так жалобно, что Драко фыркнул.

— Просто говори, куда идти…

— Направо.

Поддерживая Драко, который почему-то ещё и хромал, Гарри вывёл их к главному туннелю. Они безумно боялись, что за каждым поворотом могут натолкнуться на одного из Пожирателей, но в подземельях было пусто. Повинуясь чутью, Гарри выбрал направление, противоположное тому, которое вело к поместью, и не ошибся. Через двадцать минут пути в туннеле стал явно ощущаться прибрежный ветер, именно его он чувствовал ещё в камере, когда ему вдруг казалось, что где-то пахнет морем и солью.

Туннель резко ушёл вверх, и идти стало тяжелее. Гарри заметил, что Драко держится за него из последних сил. Но их путь уже подошёл к концу. Вокруг стало ощутимо светлее, и по каменной стене полоснул первый красный луч, вскоре превратившийся в многочисленные оранжевые отсветы.

— Ох… — вырвалось у Гарри, когда они выбрались из подземелий, выходивших на поверхность прямо у песчаной косы на берегу моря.

— Что, Поттер? — встревоженно спросил Драко, жадно хватая ртом воздух и пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

— Закат, — прошептал тот.

— Закат? Это хорошо. Тут красивые закаты. Жаль, что я не вижу, — выдохнул Малфой и, окончательно разжав слабеющие руки, опустился на землю, пытаясь не потерять сознание, и понимая, что проигрывает, — его всё сильнее утягивало в приятную, тёплую черноту, в которой то и дело вспыхивали цветные точки.

Гарри сел рядом, чувствуя, что силы оставили и его.

Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, поэтому не прошло и минуты, как оранжевое марево погасло, растворившись в воздухе, в котором уже явственно ощущался запах ночи.

Он ничего не чувствовал и ни о чём не думал. Просто смотрел наверх, в небо.

— Гарри? — осторожно позвал Малфой, придя в себя. — Ты здесь?

— Да, — отозвался тот.

— Что всё-таки случилось? Я почему-то так мало помню из того, что произошло в последние несколько часов…

— Если коротко — я заавадил Вольдеморта.

— Это, должно быть, странно, — после долгой паузы ответил Драко.

— Уж точно, — хмыкнул Гарри. — А ещё к нам бежит МакГонагалл.

Она действительно бежала. Бывший директор Хогвартса потеряла где-то свою остроконечную шляпу, её прическа растрепалась, мантия, прожженная в нескольких местах, по подолу и вовсе висела жалкими лоскутками, но МакГонагалл это нисколько не заботило.

— Живы, — послав из палочки сноп красных искр, выдохнула она, опускаясь рядом.

Не прошло и нескольких секунд, как воздух наполнился хлопками многочисленных трансгрессий — это члены Ордена спешили на сигнал.

Гарри мгновенно оказался в тёплых объятиях миссис Уизли. Она силилась что-то сказать, но рыдания, душившие её, прорвались наружу.

— Мой мальчик, — всхлипнула она, прижимая его к себе ещё крепче. — Ты смог… ты это сделал…

Когда Гарри удалось высвободиться, он увидел, что Малфоя уже нет рядом. Чарли Уизли, подхватив его на руки, о чём-то быстро переговорил с Кингсли и трансгрессировал.

— С Драко всё будет хорошо, — проследив его взгляд, заверила МакГонагалл. — Мадам Помфри мигом приведёт его в порядок.

— Это хорошо, — кивнул Гарри.

— И тебе бы тоже не помешало обработать все синяки и ссадины, — ворчливо добавила миссис Уизли.

— А что с Пожирателями?

— Сбежать не удалось никому. Мы схватили семь человек, их ждёт суд. Все остальные предпочли умереть.

Вздохнув, Гарри кивнул ещё раз, чувствуя, что по щекам текут слёзы.

Остальные члены Ордена не решались заговорить первыми.

— А можно я… — неуверенно начал он, — побуду один. Совсем недолго. Здесь ведь безопасно? Мне правда хотелось бы…

— Конечно, Гарри. Мы понимаем, — ответил Кингсли. — Но и ты пойми нас. Нужно оставить дежурных. На всякий случай.

— Хорошо.

— И… не задерживайся дольше, чем на час… Если что — пускай красные искры. Вот тебе, кстати, твоя палочка. Мы нашли её в имении.

Гарри с благодарностью посмотрел на Кингсли.

— И… ты отлично справился, — добавил тот, кивнув рукой остальным членам Ордена Феникса. — Расходимся, ребята. Нужно успеть ещё раз обыскать особняк, а мне пора в Министерство…

Наконец-то он остался один. Конечно же, это было сомнительное одиночество, с неподвижно стоящими на почтительном расстоянии волшебниками, готовыми в любой момент прийти на помощь. Но Гарри почти не замечал их, особенно когда их фигуры скрылись в вечерних сумерках. Он сидел на влажном песке, всего в метре от воды и вглядывался в последние следы красных отсветов на горизонте, у границы неба и моря. Волн почти не было. Гарри поймал себя на мысли, что в первый раз в жизни видит настоящее море, хоть и северное, — не на картинках. Он скинул обувь и прошёлся по пляжу. Песок был холодным, и это ему нравилось — холод заставлял думать о себе, а не о том, что произошло за последние несколько дней.

И когда стемнело настолько, что очертания пляжа слились с морем, вода в котором казалась уже почти чёрной, он развернулся и побрёл к одному из волшебников, так и оставив обувь на берегу.

Конец

Постскриптум: