Знаки

— Дорогуша, давай обойдемся без слёз, — медленно, но внятно произнесла я, глядя на своё отражение в зеркале. О да, замечательная картина: потеки туши, красные от бессонной ночи глаза, всегда уложенные в аккуратную прическу волосы растрепаны и хаотично спадают на плечи. — Во что ты превратилась, дорогая моя…

Эту привычку разговаривать сама с собой я переняла давно, еще когда только начинала работать журналисткой. Расследуя разного рода запутанные дела, по ночам, закрывшись в ванной, я шаг за шагом прорабатывала все возможные варианты. Советоваться ни по работе, ни в вопроса личного характера было не с кем и приходилось шагать по жизни одной. Хотя я и не жалуюсь. Те времена закалили меня. И я не сдалась.

— Рита, солнышко, завари мне кофе, — прогнусавила моя непосредственная начальница Эйприл Фоссет.

— Убийство, — на мгновение задерживаю дыхание. В голове один только вопрос: «Кто?»

Рита Скитер никому не покажет своих слез.

— Странно, правда, — опять обратилась я к своему отражению, — когда-то ты была едва ли ни самым незаменимым человеком. Авроры не считали постыдным сотрудничать со мной, Оливандер делился последними новостями из волшебного мира, а редакторы «Пророка» не смели даже критиковать мой стиль работы. А что теперь? Превратилась в какого-то банального бульварного писаку! Фу, стыд-то какой!

Зеркало отразило мою злую гримасу. Злую… не на кого-то, а на себя. Докатилась я. Хотела счастливой и простой жизни после тягостей войны? Вот и получила!

— Кто? — задаю его.

— Хочу поговорить.

Правильно сделала та девчушка, меня нужно было приструнить. Полгода в клетке в образе жука, достаточно времени, чтобы подумать. Наконец-то я поняла, как же это глупо — распускать сплетни. А я ведь даже стала ради этого анимагом!

— Черт! — ну да, давай, раскололи ни в чем не повинное зеркало. Да, конечно, оно ведь виновато, что ты превратила свою жизнь в полное дерьмо!

Стой, Рита, остынь. Вспомни, как было раньше. Вспомни, как даже во время войны с Волдемортом, ты сохраняла своё присутствие духа, как шаг за шагом боролась за мир, в своих статьях проклинала Темного Лорда и заставляла простых рядовых магов верить, что всё обойдется. Что больше не будет бессмысленных смертей, тяжелых потерь. Даже после темной ночи сияет солнце. И рассвет уже близко.

Тобиас Снейп. Мой первый подозреваемый. Муж моей любимой Эйлин, ярый любитель выпить и выместить злость на других. Хорошо, что Северус вырос другим, больше похожим на мать.

Не задумавшись над его словами, я вышла.

— С чего же всё это началось? Когда все скатилось по наклонной? — допытывалась сама у себя, стараясь занять свой мозг чем угодно, лишь бы не слететь с катушек. — Тогда, когда ты присутствовала на суде над Барти Краучем? Нет, явно раньше. Проливая последние горькие слезы над телом Гидеона Пруэтта, я поклялась больше никогда не плакать. Потому что я — Скитер. Справлюсь, как справлялась раньше. И не важно, что до нашей свадьбы оставались считанные дни…

На улице меня догнал Северус.

— Ты ведь знаешь, что он не маггл. Те две убитые были сквиббами, — милый глупый Северус. Я ведь знаю это. Весь день сегодня я моталась на стране, пытаясь собрать все факты в этой странной череде смертей. Ты даже забыл о том, что над домом твоей матери весила Метка. — Я помогу тебе.

— А может, нормальной жизни у меня никогда и не было? — прошептала я, сидя на холодном полу ванной, уткнувшись головой в колени. — И мои девчачьи розовые очки разбились, наконец, о жестокую реальность, когда я примчалась одной из первых вместе с отрядом Авроров на разрушенную ничем ранее не примечательную маггловскую улицу, где как раз похозяйничал Сириус Блек?

Но нет. Хуже всего была именно смерть Эйлин. Она надломила меня. И я так и не оправилась.

«Хватит», — внезапно поняла я. Словно прозрение наступило, и я оглядела свою сегодняшнюю жизнь со стороны. Я, женщина средних лет, без работы, без личной жизни, даже без кота, в конце концов, упиваюсь жалостью к себе, даже не попытавшись что-то изменить. Было два выхода: продолжить своё мрачное существование или же, отряхнув воспоминания, заново противиться жизненным невзгодам.

— Я выбираю второй вариант.

Тогда я тоже выбрала второй вариант. И всё ради одной цели — отомстить за Эйлин. У меня был выбор: смириться или мстить. В той пыльной темной квартире слетели маски: мрачный домашний тиран-Снейп стал просто убитым горем мужем, молодой парень, только что закончивший школу — союзником в борьбе за правое дело, даже сама Эйлин Принц — той милой и ласковой девушкой, когда-то покорившей своего будущего мужа своей искренностью. А я… я осталась прежней журналисткой с огромным желанием доказать миру и себе, что я чего-то да стою…

И на осколках прошлой жизни, возродится новая Рита. Словно Феникс из пепла. Ха, какое глупое сравнение…

Мне нужно было увидеть Эйлин. Через день должны были состояться похороны, и Северус дал мне последний шанс попрощаться с ней наедине. Для убитой горем подруги это возможность смириться с реальностью. А для бесстрашной журналистки, какой я себя представляла — шанс докопаться до правды.

Я вошла в эту пустую холодную комнату и поразилась тому, как не соответствовала она миру за окном. Тяжелый гроб из старого дерева возвышался посреди неё на какой-то каменной подставке. В комнате уже успела поселиться смерть… она прокралась под покровом ночи и выкрала у жизни самую достойную её часть.

…Был яркий день. Последний из тех, которые лето еще успевало урвать у полноправно вступающей в свои права осени. Когда я шла, звонко стуча каблуками по мостовой, прохожие оборачивались поглядеть на меня, даже не догадываясь, что скрывается за этой маской жизнерадостной и счастливой девушки. Злость. Страсть. Желание отомстить. Вокруг шла война, гибли люди, а я как последняя предательница наслаждалась порывом ветра. Он растрепал мои волосы, поднял в воздух тонкий шарф какой-то девушки, вырвал из рук немолодого мужчины пакеты и рассыпал их содержимое по дороге. Как первое напоминание об осени, прямо мне под ноги покатилась пара яблок. Парочка сочных благоухающих яблок.

— Мисс, вы позволите? — ах, это тот мужчина. Седина в бороду, как говорится. Озорно глядя на меня, он спросил: — О чем вы задумались в этот чудесный день?

— О жизни, — не задумываясь, ответила я. И тут этот странный маггл поразил меня. Он заглянул в мои глаза, будто читая мою душу, и произнес ту фразу, которую я меньше всего ожидала услышать:

— Не плачь, не жалей, не зови. Слабому — плеть, а сильному — воля, — и развернувшись на каблуках, он быстро зашагал в обратном направлении. И вскоре будто растворился в толпе.

Я слабая. Не смогла сдержать слезы, когда увидела бездыханное тело Эйлин. Именно тело. Больше не осталось ничего от той девушки, что помогала мне с домашней работой, показывала окрестности Хогвартса. Никогда больше не раздастся её звонкий заразительный смех. Не было тех рук, которые, бывало, ограждали меня от подводных течений жизни. И не было больше той доверчивой девчонки с полевыми цветами в волосах, о которой я так недавно узнала. Она осталась в прошлом.

Оставив после себя только воспоминания.

Немного наклонившись, я поцеловала её в лоб. Стояла и смотрела на эти знакомые черты лица, на её гладкие черные волосы, на небольшое родимое пятно на шее. Что-то вдруг показалось мне странным. Поддавшись этому порыву, я откинула волосы с лица моей мертвой подруги. И тут же отдернула руку прочь, почувствовав что-то липкое. Кровь.

Словно в тумане, я опустилась на холодный каменный пол. Хотелось кричать от обиды, от несправедливости, но получалось лишь тихонько бормотать, о том, как она была мне нужна. Да еще солёные слёзы, катившиеся по моему лицу, выдавали моё состояние.

Сколько я просидела там? Не знаю. Помню, что пришел Северус и, потянув меня за рукав, заставил подняться. Храбрый Северус. Мой Северус. Больше у тебя никого не осталось. И я защищу тебя, любой ценой.

— Почему она не сопротивлялась? — в сотый раз вопрошал Снейп, наматывая круги по гостиной в моем доме. Что я могла тебе сказать? Что не знаю ничего о последних секундах жизни твоей матери?

— Давай думать. Антиаппарационный барьер, связывающее заклятие. Сломанная палочка, наконец. Любой из этих вариантов исключает возможность исчезнуть из дома.

— И кстати, — гордо вскинул голову, спросил он, — как мать оказалась там?

— Где там?

— В доме за городом, где её нашли.

— Но… Фабиан сказал мне… — стоп. Почему я сразу подумала, что её нашли у себя дома. Тобиас ведь признал, что был там в то время… в то время, когда… Давай Рита, произнеси это! Хотя бы про себя! В то время, когда убили Эйлин. Пруэтт сказал мне в редакции, что над зданием была Метка. И только. Ничего больше о месте преступления.

Северус резко остановился:

— Ты знаешь, что произошло тем вечером? Где она была, почему пошла в тот заброшенный загородный дом? Колдомедики вчера сказали мне, что убийца использовал пистолет — маггловское оружие. Выстрелил прямо в грудь. Шансов не было бы даже у самого Мерлина. Как такая одаренная волшебница могла не воспользоваться палочкой? — отчаяние сквозило в его голосе, заставляя меня содрогнуться.

— Северус… — он кинул на меня пронзительный взгляд, и я запнулась на мгновение, — в Мунго не договаривают. Знаю по своему опыту. Сколько раз Эйприл, моя начальница, посылала меня брать интервью у колдомедиков, они всегда, понимаешь, всегда, не говорят правду. Не знаю, желая защитить убитых горем родных или же из каких-то своих корыстных целей, но…

— Но… — поторопил он меня.

— Когда я прощалась с твоей мамой, мне показалось, что я увидела какой-то след у неё на шее, прямо рядом с родинкой. Будто бы… её душили.

— Ты уверена? — когда он нервничает, то так смешно убирает волосы с лица — не успевает отдернуть руку, а они уже снова теми же прядями спадают на лицо.

— В том, что душили? Нет. В том, что не всё так чисто? Да.

— Я собирался наведаться к магглам, выпытать что-то новое о тех двух женщинах. Ты же знаешь, я силен в легилименции, а там даже делать особо нечего будет, — Северус уже успел накинуть утепленную мантию и подойти к камину. — Увидимся.

— А не поздно ли для дружеских посиделок в компании парочки новых знакомых в каком-нибудь баре? — приподняв бровь и окинув меня уничтожающим взглядом, Северус шагнул в камин и исчез.

Удачи тебе, хотя и вряд ли получится узнать что-то новое. А мне пока нужно залечь в ванной с большим количеством пены и попытаться расслабиться. Это был тяжелый день, хотя в мои планы и не входило оставаться сегодня одной.

С головой погрузившись в горячую воду, я поняла одну простую истину. Вот что странно. Выйдя из дверей похоронного бюро, я не знала, что делать дальше. Без Эйлин всё было иначе. А ведь жизнь не изменилась. Всё также светит солнце, совершают свой неизменный путь планеты. Но для меня в той холодной комнате с зашторенными окнами и поддерживаемой заклинанием температурой, переменилось всё.

И теперь, у меня есть план.

Очнулась я, лежа в остывшей воде. Вскрикнув, я перепугалась на смерть, не поняв сперва где я. Последняя свеча, освещавшая ванную, уже давно сгорела, оставив после себя лишь оплывший парафин в подсвечнике. От темноты и гнетущей тишины в доме создавалось какое-то ощущение нереальности. Поежившись, я как можно быстрее вылезла из ванны, расплескав по полу почти всю воду.

Обернувшись в полотенце, босыми ногами я прошлепала в спальню. Каково же было моё удивление, когда там я обнаружила сову, к ноге которой было привязано письмо.

— От кого же это, — обратилась я к пернатому почтальону. Птица взволновано ухнула и щелкнула клювом, когда я попыталась погладить её. С трудом я отвязала письмо и при тусклом свете луны, льющемся из окна, прочитала записку:

«Рита,

Фабиан сказал мне, что ты взялась за дело миссис Снейп, урожденной Принц. Сведений маловато, но если тебе будет нужна помощь — приезжай в любое время. Ты же знаешь, я всегда к твоим услугам. Кстати, сейчас наше с Гидеоном дежурство. Что ты с ним делаешь, раз у него такой мечтательный вид? Кингсли.»

Кинглсли, как и многие другие, был молодым, подающим большие надежды, аврором. Познакомил нас мой Гидеон, почти сразу после того как устроился на работу в Министерство Магии. Случилось так, что пару раз мне пришлось помочь ему: покопаться в архивах или разговорить моих коллег, чтобы раздобыть кое-какую важную информацию. Тогда он и сказал эту фразу: «Всегда к твоим услугам». Думаю, теперь самое время воспользоваться его приглашением.

* * *

Все еще с влажными после ванной волосами, я вошла в кабинет. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кингсли развалился на кресле, просматривая важные документы, а Гидеон левитировал две чашки с кофе и с грохотом уронил их, увидев меня в дверном проеме.

— Рита! — укоризненно сказал он. — Нельзя же так людей пугать!

— Ох, ну прости, дорогой, — театрально вздохнула я. — Наверное, мне лучше уйти. А то мы и так видимся каждый день, ты же совсем не просиживаешь всё время на работе…

Гидеон захохотал, схватил меня в охапку и закружил по комнате.

— Ты же знаешь, какое сейчас время. Да, тяжело, но ведь дальше всё будет лучше.

— С чего такая уверенность?

— А с того, — ответил мне Кингсли, — что нам почти удалось раскрыть штаб Того-кого-нельзя-называть.

— Это же тайная информация, — недовольно пробормотал Гидеон. — Грозный Глаз нам голову оторвет, если что-то просочится в прессу.

— Ага, в прессу. А как же! — воскликнула я, сев в кресло для посетителей. — Думаю, мне разрешат это напечатать, только когда моя начальница соизволит понять, что не всё в мире крутится вокруг новых мантий от мадам Малкин. Иногда даже злость берет, что я, журналист со стажем, должна подчиняться такой старой маразматичке как она.

— Ха, какой легкий характер у тебя, должен признать, — рассмеялся Кингсли. — Я бы на твоем месте уже парочку интересных заклинаний применил к ней.

— О, если бы знал, как часто у меня возникают такие мысли…

Внезапно в комнату влетел бумажный самолетик, один из тех которыми сотрудники Министерства обычно пересылали почту с этажа на этаж, и приземлился на стол прямо перед Гидеоном. Тот раскрыл его, пробежал глазами и вздохнул:

— Меня вызывают в Отдел Тайн, — сказал он и накинул поверх повседневной одежды темно-синюю мантию.

— А где твоя обычная, черная? — спросила я, подмигнув ему. — Что, оставил ее у любовницы?

— Нет, когда мы встречаемся, я обычно без мантии, — хитро улыбаясь, ответил Гидеон.

— Неблагодарный, — подыграла я, сделав вид, что заламываю руки и собираюсь плакать, — я же потратила на тебя лучшие годы своей жизни…

— Всё-всё, я пошел, — Гидеон легко поцеловал меня и вышел.

Что-то показалось мне странным, но я не могла понять что именно. Вроде бы обычная словесная перепалка, но сегодня она была не такой. Какое-то непонятное выражение промелькнуло в глазах Пруэтта, когда я произнесла слово «любовница». Неужели у него и вправду кто-то есть? Пусть мы и собирались вскоре пожениться, но мужчины есть мужчины. Мало ли что придет ему в голову. Но я ему доверяю и впредь изменять своим привычкам не намерена.

Вспомнив о цели своего ночного посещения, я быстро повернулась в сторону Кингсли и голосом, звенящим от не нетерпения, произнесла:

— Ну же. Рассказывай.

Он тут же принял серьезный вид, взмахнул палочкой, и у него в руках оказалась какая-то папка. Кингсли протянул её мне. Открыв, я ужаснулась — снимки двух первых жертв этого лондонского маньяка.

— Первая жертва — Сьюзен Гарнер, — я просматривала фотографии, сделанные, видимо, полицией, а не аврорами. Бледное, почти белое лицо в ореоле разметавшихся ярко-рыжих волос. Странная ненатуральная поза тела, лежавшего возле камина. Следующий снимок: осколки от разбитого бокала, а красное вино на полу перемешалось с темной кровью. Я почувствовала себя дурно. Зачем же ты ввязалась в это, Рита? Силой воли я заставила себя вернуться к рассказу Кингсли: — Сквиб, я знал её родителей когда-то, они были очень дружны с моими. Замечательная была девушка. Хоть ставь её пример. Мама всегда так и делала, пока не поняла, что та лишена магической силы. Найдена в своей квартире в восточной части города. Убита выстрелом револьвера в грудную клетку. Револьвер — это…

— Я знаю, что это, Кингсли. Ходила на маггловедение.

— Хорошо. Пуля попала прямо в сердце. Спасти её еще было возможно, если бы наши целители прибыли вовремя. Но обнаружили её только ранним утром.

— Есть какие-то идеи?

— Только те, что она была не одна тем вечером, — ну да, естественно. Сама бы она не смогла пустить себя пулю в сердце. Логика у тебя, дорогой друг, очень оригинальная.

— А что насчет второго бокала? — спросила я, рассматривая фото, где на красивом низком столике из красного дерева стоял нетронутый полный бокал. Ракурс был взят так, что было видно приоткрытое окно. — А окно? Это магглы или вы открыли его?

— Нет, окно было таким как на фото. Сам немного удивился, в ту ночь ведь была гроза, — он закусил губу, как бы собираясь с мыслями. — А вот бокал… я думал бы, что у неё в гостях был мужчина, они поспорили и в порыве гнева Сьюзен швырнула в него бокал. Но, — сказал он, выуживая из папки незамеченный мной ранее листок, — моё мнение изменило вот это.

Кингсли протянул его мне и я впилась взглядом на написанные аккуратным почерком строчки: « Никто не безгрешен, хотя многие живут безнаказанно». Знакомая фраза. Где-то я это уже слышала… но аврор опять прервал мои размышления:

— Этот обрывок бумаги оставил убийца. Не знаю, кто и за что мог так мстить.

— Думаешь, это месть? — не замедлила с вопросом я.

— Возможно.

Месть… кому нужно было мстить такой милой, привлекательной девушке?

— В папке есть вся остальная информация на неё. Посмотришь уже дома.

— Спасибо. А другая женщина?

— Маргарет МакКинли, — ответил мне Кингсли. — Старая кошатница, если понимаешь о чем я, — перевернув листок, я увидела уже немолодую женщину, безвольно лежавшую в кресле. На её лице застыло выражение непередаваемого ужаса. — Даже когда бригада Авроров прибыла на место, мы не могли согнать с неё огромного рыжего кота. Один мой знакомый потом отдал его в зоомагазин в Косом переулке, там ему будет лучше.

— А почему прибыли сотрудники Министерства, а не маггловкая полиция? Она волшебница? — задала я очередной вопрос.

— Нет, тоже сквиб, — немного нахмурив лоб, Кингсли помедлил с ответом. — Это долг Министерства магии — защищать волшебное сообщество, а МакКинли, пусть и сквиб, но принадлежала к нему. Но решила жить как маггла. За что её никто не осуждает, каждый волен в своих решениях.

— То есть, сейчас министерство практически бесполезно. Каждый защищается как может.

— Рита, пойми, — в его голосе сквозило отчаяние, — идет война. Нас, авроров, и так считанное количество. Мы не можем рисковать.

Да, я понимаю, дорогой Кингсли. Но не принимаю. Просто не могу принять. Если бы вы побеспокоились о сквиббах раньше, приняли как достойных членов магического сообщества, не считали пустым местом, то, возможно, сейчас и Сьюзен Гарнер, и Маргарет МакКинли, и Эйлин Снейп были живы. Хотелось бы прокричать тебе это в лицо, но вместо этого я тихонько произнесла:

— Что еще ты можешь сказать?

— «Бездействие убивает».

— Что? — не поняла я.

— Это было написано на ладони погибшей, — не поверив ему, я нашла в папке нужную фотографию. Правда. Кому бы понадобилось писать на руке такое? Смысл?

— Может, МакКинли сделала что-то не вяжущееся с образом милой старушки, какой представляли её все? — видимо последнюю мысль я произнесла вслух, а Кингсли ответил. — И еще, Рита. Забыл кое-что сказать тебе. Этого нет в папке, Министр запретил говорить.

— Ты же знаешь, я не разболтаю, — сказала я, внутренне содрогаясь, думая, что могло еще произойти.

— На стене и в квартире миссис МакКинли, и у Сьюзен, мы обнаружили Темные метки. Начертанные кровью, — ужас. Какому Пожирателю Смерти не хватило простого заклинания? Мысленно заношу эти факты в раздел «подумать на досуге» и задаю интересующий меня вопрос:

— И у Эйлин?

— Нет. Ты же помнишь, над домом, где её нашли, Метка парила в воздухе. И еще была надпись: «Поверь в то, что неизбежно», — Кингсли устало потер глаза и уставился на часы на стене: — Рита, давай оставим этот разговор. На время, — быстро добавил он, увидев, что я собираюсь возражать. — Уже поздно. А то Гидеон будет возмущаться, что я так измучил его будущую жену.

Я встала из-за стола, удерживая свой пристальный взгляд на нем. Интересно, мне показалось, или он и вправду задерживал дыхание, когда я сидела рядом?

— Вот, — он протянул мне ту самую папку, со всеми материалами, — возьми.

— Спасибо, Кингсли, — я легонько сжала его руку. — Ты мне очень помог.

Тихонько прикрыв за собой дверь, я услышала, какой-то глухой удар, а потом его ругань. Хм, да что же такое сегодня с ним?

* * *

Уже давно вернувшись домой и забравшись под одеяло, я не могла избавиться от образов погибших от руки какого-то сумасшедшего маньяка. Картины того, какими могли быть последние минуты их так не вовремя прервавшихся жизней, так и стояли перед моими глазами, терзая меня своей реалистичностью. Сьюзен Гарнер могла спокойно строить планы на следующий день, сидя в обнимку перед камином с любимым. Маргарет МакКинли — гладить своего рыжего кота и наговаривать на слишком шумных соседей. А Эйлин Снейп… она стояла в заброшенном доме и плакала, протягивая руки куда-то вдаль…

От такого яркого выражения боли на лице подруги я мгновенно села на кровати, обхватив руками колени. Лунный свет заливал комнату, и я невольно вспомнила, что сегодня полнолуние. Замечательная ночь для влюбленных, наслаждающихся вздохами на скамейках в парках, и ненавистная для оборотней, принужденных сидеть взаперти, скованных по рукам и ногам, им только и остается, что выть на Луну. Почему же я подумала об этом? Оборотни ведь раньше меня не интересовали. Также как и русалки, великаны и прочие полу-люди. Вот, вспомнила! На днях в газете был опубликован приказ Министерства Магии, ограничивающий права и свободы оборотней в магическом обществе. Такое же отношение к себе чувствовали и сквиббы, на защиту которых я сегодня чуть не встала. Ха, вот была бы статья: «Рита Скиттер организовывает марш протеста против жестокого обращения с магическими существами и сквиббами»!

Рассмеявшись от такой несуразной мысли, я успокоилась и опять скрутилась под одеялом. Теперь в голову лезли мысли о Гидеоне. Почему-то он не давал мне покоя. Я пока не была уверена что, но что-то явно в нем переменилось.

Почти заснув, я вдруг распахнула глаза и в недоверии уставилась на потолок. Стало ясно, что в Гидеоне было не так: появились пара ссадин на руках, рассечена бровь, а на шее… даже боюсь произнести это про себя. На его шее красовался засос. В этом уж я точно была уверена, Мерлин меня задери!

Он мне изменяет! Почему-то вместо злости, я почувствовала только безграничную грусть. Наверное, во мне что-то не так. Ну и к черту. Подумаю об этом завтра.

Я сладко потянулась и перевернулась на другой бок, только крепче вцепившись в подушку.

— Я не могу противиться, когда ты выглядишь так соблазнительно.

Удивившись, я открыла глаза и подтвердила свою догадку — рядом со мной, на краешке кровати сидел Гидеон.

— Привет, — прошептала я и потянула его за рукав. Он легко поддался и лег рядом, обняв одной рукой мою талию. Положив голову ему на грудь, я слушала рваный ритм его сердца. Гидеон пах как всегда: табаком и чаем с мятой, который обожал. Так тепло, так хорошо… Я привыкла просыпаться рядом с ним, даже если случалось мне засыпать одной — мой любимый Пруэтт засиживался допоздна в Министерстве или всю ночь был на дежурстве — каждое утро я неизменно обнаруживала его рядом. Для меня это был маленький праздник — знать, что он со мной. Я лишь придвинулась к нему поближе и глубоко вздохнула.

— Просыпайся, красавица, — прошептал Гидеон мне на ухо, мягко перебирая пальцами мои длинные волосы.

— Не хочу, — чувствую, как он улыбнулся. Наш маленький ритуал, который он всегда исправно выполнял — упрашивать Риту Скитер проснуться. Я уже знаю, что за фразу он кажет дальше:

— Уже почти полдень, — да, именно её я ждала.

— Ох, — притворно возмутилась я, — неужели ты не мог дать мне поспать еще больше? — интересно, Пруэтт шутит или уже действительно так поздно. Кажется, что я только на минутку закрыла глаза и тут же проснулась. Хотя, не мудрено — я же домой вернулась почти под утро.

— Нужно вставать, — сказала я и попыталась выскользнуть из объятий Гидеона. Но не тут-то было. Он немного отстранился, но только чтобы заглянуть мне в глаза. Невольно я отметила, что больше ни царапин, ни ссадин на его лице больше нет. Вяло поцеловав его, я встала и, закутавшись в простынь, прошла в ванную.

— Чем ты собираешься заняться? — послышалось из спальни, пока я умывалась. — Сегодня ведь выходной.

— Сперва я хотела бы наведаться в редакцию, а потом обедаю с Северусом, — ложь. От первого и до последнего слова. Интересно, Гидеон чувствует это? Или я уже настолько привыкла лгать, что сама не различаю, где заканчивается моя ложь и начинается правда. У меня была назначена встреча, вернее, тот человек еще не подозревает, что увидит Риту Скитер еще и сегодня. — А ты?

— Да я спать невероятно хочу, — я рассмеялась и выглянула из ванной. Словно в доказательство своих слов Гидеон широко зевнул. — Поэтому вернусь к себе и высплюсь.

Да, такой он — Гидеон Пруэтт. Странно, правда? Мы такие разные люди, но когда мы вместе будто всё переворачивается. Плюсы меняются на минусы — если раньше я не любила одиночество, то после разговоров с ним поняла, как важно побыть наедине с собой. И не имеет значение, что через десять минут я волком буду выть и жаждать человеческого общества. Да, я переняла его привычки, но не превратилась в безнадежно влюбленную дуру, с открытым ртом внемлющую каждому его слову. И тут всё просто — мне хорошо с ним. Удобно. И скоро я стану его женой…

Я как раз стояла, опираясь о дверной косяк, когда Гидеон поднялся и бросил в камин щепотку Летучего пороха. Послав мне на прощение воздушный поцелуй, он исчез в зеленом пламени.

Напевая про себя какую-то приставучую песенку, я отдернула тяжелые портьеры и посмотрела в окно. Мерлин. Откуда ни возьмись, прямо перед оградой, появился человек, кутавшийся в темную мантию. Отсюда я не видела его лица, но понимала, кто это может быть. Только Северусу я могла неожиданно понадобиться. Но что он здесь делает? Неужели что пошло не так? Маг быстрыми и широкими шагами преодолел расстояние, отделяющее его от крыльца.

Поспешно надев простенькое черное платье и схватив палочку, я кинулась ему навстречу. Не успела я ступить на лестницу, как скрипнула закрывающаяся дверь.

— Ну, здравствуй, — поприветствовала я нежданного гостя, направив волшебную палочку прямо на него. Одним легким движением темная мантия упала прямо к его ногам и от удивления я даже забыла самые простые заклинания. — Ты?

— На твоем месте я бы не опускал палочку — времена нынче неспокойные.

— Кингсли, что ты здесь делаешь? — он сделал ко мне шаг. Я пораженно глядела на его лицо, на котором проступило отчаяние. Будто он был лишен всякой надежды. Он с какой-то дикой яростью смотрел на меня, а потом почти вплотную подошел и прошептал:

— Тебе нужно уходить отсюда. Тут небезопасно, Рита, — он схватил меня за руку и потянул наверх. Не обращая внимания на мои жалкие попытки отбиться, он почти бегом забежал ко мне в спальню. — Собирай вещи.

— Что? — наверное, от шока я потеряла способность мыслить здраво. Не каждый день ко мне в дом залетают друзья и требуют, чтобы я паковала вещи. Но он меня уже не слушал. Взмахнув палочкой, он призвал к нам мой огромный чемодан из драконьей кожи и теперь выворачивал наружу содержимое шкафа. Внезапно во мне проснулся искатель приключений. Будь что будет! И я кинулась помогать ему.

Снаружи послышались хлопки аппарации и звук шагов. Кингсли замер, а потом, обхватив одной рукой меня, а другой — левитировал чемодан к камину. Тоном, не терпящим отлагательств, он сказал:

— Верь мне. От этого зависят наши жизни.

Что я могла поделать? Коротко кивнув, я швырнула в огонь горсть Летучего пороха и мы вдвоем вступили в изумрудное пламя. Как-то отдаленно я подумала, куда же мы всё-таки направляемся, когда Шеклболт тихо но внятно произнес:

— Дырявый котел!

* * *

— А я-то думал, что мне еще долго вас дожидаться, — сварливо произнес такой знакомый голос. От бесконечного круговорота каминной сети меня немного мутило, и я крепко вцепилась в рубашку Кингсли.

— Прости, не удалось быстро уйти, — прямо над моим ухом ответил Кингсли. Я оглянулась и увидела Северуса.

— А ты что здесь делаешь? — удивилась я, окинув взглядом довольную физиономию Снейпа. Он хитро ухмыльнулся и ответил, но не мне:

— Пора.

Мерлин меня надоумил связаться с Кингсли. Другого варианта, почему я всё еще стояла рядом с ними, не было. Северус положил руку мне на плечо, а Кингсли приобнял за талию, и мы аппарировали.

* * *

Оказались мы в светлой, но довольно таки грязной комнате. Видно было, что у хозяина дома времени на уборку совсем нет. Да и желания. Пока я крутила головой, пытаясь понять, где мы, Кингсли уже исчез, оставив нас с Северусом вдвоем.

— Где мы? — наконец задала я интересующий меня вопрос.

— В моей скромной обители, — иронично откликнулся Снейп. — Прости, что не пригласил на новоселье.

— Ха–ха, — я выразительно смотрела на него, передавая взглядом, как я отношусь к такого рода шуткам. — А теперь объясни, почему меня вытянули практически из постели, не дав даже обуться, — кивком я указала на свои босые ноги.

— Да я и сам толком не знаю. Рано утром ко мне завалился твой дружок из Министерства и стал молоть всякую чушь. Что-то о убийствах, моей матери и тебе. Всё, что удалось выведать из его обрывочной речи — тебе нужна моя квартирка. И вот ты здесь, — Северус безразлично пожал плечами и улыбнулся.

Ха. Давай, Рита. Посмейся вместе с ним. Похоже, что за эту ночь произошло очень много событий, раз ты здесь.

— Ты выяснил у тех магглов, что хотел? — после минутного молчания, наконец, сказала я.

— Да, выяснил. Но твой дружок попросил подождать его, и уже потом делиться новостями, — хм, а вот это уже странно. Зачем Кингсли такое говорить? И со мной опять нет Прытко пишущего пера, вот засада. Придется довольствоваться обычным. Только я потянулась за пергаментом, лежащем на столике, как в камине вспыхнул огонь. Северус выскочил вперед с палочкой наготове, но на ковер вывалился всего лишь хорошенько измазанный сажей Кингсли.

— У меня есть новости, — произнес он, впившись взглядом в меня. — И вам они не понравятся.

Осенью особенно приятно цепляться за прошлое. Обеими руками. Вспоминать, переживать заново каждую секунду, хоть что-то значащую для тебя. Так сладко мучить себя снова и снова, надеясь лишь на то, что когда-нибудь воспоминания уже не будут такими тяжелыми. Как будто стену, которую я воздвигла, оградив себя от ненужных мыслей, кто-то пробил и нескончаемый бурный поток сметает всё на своём пути.

Слишком много мыслей. И где же Омут Памяти, когда он так нужен?

Страшно.

Я смотрела в темные глаза Кингсли, пытаясь угадать, что же он скажет дальше. Но он молчал, в нерешительности замерев у камина. Что же так могло тебя испугать, мой дорогой и горячо любимый друг? Почему я чувствую страх? Он расползается по комнате, словно туман, просачиваясь в самые темные уголки. Почему же этот холодный ужас живет в твоем сердце, сердце бесстрашного гриффиндорца? Почему я сама леденею внутри, не зная чего ожидать дальше?

Всего один шаг вперед, чтобы дотронуться до него, как-то утешить. И мне ничего не остается как последовать этому желанию.

— Что случилось? — тихо спрашиваю я Кингсли, положив руки ему на плечи. В ту же секунду он напрягается, но в глазах уже не виден тот животный ужас, который был еще несколько минут назад. Рядом с нами оказывается Северус. Но он ничего не говорит — просто взмахнул палочкой, заставив огонь в камине загореться еще ярче.

— Видимо, я гожусь только для того, чтобы приносить плохие новости, — Кингсли уже улыбается, пусть немного скованно, но и это уже хорошо. Ничего, мы же не станем казнить тебя как гонца, сообщающего нерадостные известия.

— В ногах правды нет, — ровным тоном произносит Северус, жестом указывая на диван. — Давайте, располагайтесь уже. Чувствую нам предстоит долгий разговор.

Ох, да, Северус. В каждом его кивке головы, каждом жесте или язвительной реплике, сорвавшейся с его уст, можно прочувствовать его раздражение. Но не на нас, а на весь мир. Вперемешку с усталостью. Как будто ему не всего восемнадцать. И меня всегда удивлял его взгляд. После него я, уже взрослая состоявшаяся личность, чувствую себя раздетой, как будто он видит всю мою подноготную.

Послушавшись, я села рядом со Снейпом, с другой стороны от него поудобнее устроился и Кингсли.

— Итак, начнем, — чересчур бодрым голосом начала я, — Северус, может быть ты первый?

— Нет, — глухим голосом отозвался Кингсли. — Сначала я.

Он глубоко вздохнул и, кинув на меня внимательный взгляд, уставился на свои колени. Наверное, дело — дрянь.

— Наша смена как раз закончилась и я отправился домой. Не успел войти, как по каминной сети ко мне обратился сотрудник Отдела Магического правопорядка. Оказалось, что в одном из зданий Сити был зафиксирован всплеск магии. Не огромный, но тем не менее представляющий для нас кое-какой интерес. Вы же знаете, — пояснил он, глянув на Северуса, — что это почти полностью маггловский район, волшебников нет. Нужна была моя помощь — из-за соображений безопасности теперь любая группа сотрудников из Министерства просто обязана сопровождаться аврором. И дело не терпело отлагательств.

Ну да, знаем, и что же произошло?

— Мы прибыли на место происшествия спустя несколько минут, — он обхватил руками голову. — Еще успели услышать хлопок аппарации. Всё как обычно — кровь, рисунки на стенах, послание. Но девушка была еще жива, — тихо сказал он, всё еще обращаясь к Снейпу. — Когда я подбежал к ней, она вцепилась мне в мантию, беззвучно шевеля губами. И за миг до смерти она успела прошептать: «Рита Скитер».

В комнате повисла тишина. Я кожей чувствовала как сверлит меня своим пристальным взглядом Северус. И что теперь? Теперь считают, что убийца я?

Наверное, я задала свой вопрос вслух, потому что Кингсли вскакивает и яростно смотрит на меня. Он крепко сжимает кулаки так, что побелели костяшки пальцев, но я понимаю, что бури не будет.

— Да как ты могла подумать об этом? Неужели не ясно? — впервые вижу чтобы Кингсли так терял самообладание. Он уже открывает рот, собираясь сказать мне что-то резкое, как его прерывает Северус:

— Рита, это всего лишь подтверждает, что тебе хватит расследовать это дело. Ты сама в опасности.

— Нет, — совсем спятил? Думаешь, что я оставлю смерть Эйлин просто так? А эти несчастные женщины? Неужто и их смерть останется безнаказанной? — Северус, нет, и ты это прекрасно знаешь.

— Он прав. Мы не можем тобой рисковать! — ага, рисковать. Риска нет никакого. Могу повторить еще раз: никакого. К сожалению, вслух я этого не скажу. Пусть это и бравада — но пока моя жизнь мне не принадлежит. Пока я не отомщу. И тогда…

— Кингсли, я не могу сидеть здесь всё время. У меня есть работа, друзья, личная жизнь, наконец! Что мне сказать Гидеону?

— Ничего.

Ха, ребята, вы по-моему немного двинулись. Как можно скрывать от него такое? Да, я не говорила ему про своё расследование, но… Это ведь для его блага! Нельзя, чтобы он изводил себя еще и постоянным беспокойством за меня.

— Северус, кажется, ты забываешься, — интересно у кого я переняла такой холодный и властный тон. — Неужели на Слизерине не научили уважению? — но мне не удается его смутить. Он лишь приподнимает бровь и объясняет:

— Послушай, что тебе сейчас расскажу я, — он глубоко вздохнул. — Вчера вечером я отправился расспросить соседей Сьюзен Гарнер. Думаю, они были очарованы таинственным молодым человеком, появившимся у них на пороге, — немного подумав, добавил Снейп. — В общем, пока они добровольно рассказывали мне, что происходило в ту ночь, я незаметно проверял их сознание.

Кингсли в этот момент повернулся к окну, рассматривая серый пейзаж за окном. Сгорбившись, он оперся на подоконник и наклонил голову. Наверное, он уже слышал историю Северуса, а значит сейчас обдумывает, как поступить дальше.

— Так вот, — продолжал Северус, не обратив внимание на то, что на несколько секунд я его не слушала. — Они рассказали мне, что той ночью была сильная гроза, повалило деревья и даже сломались ставни у незапертого окна. Какая-то Мэгги, — он скривился, будто само упоминание об этой девице раздражало его, — рассказала как она выбегала, чтобы закрыть его, и видела как в дом к Сьюзан заходил человек в длинном темном плаще. Почти та же история и с МакКинли.

Значит, всё-таки убийца волшебник. Или нет? Но зачем тогда магу убивать девушку так жестоко, огнестрельным оружием?

— Это всё? — попыталась спросить я, но в горле пересохло и всё, что вышло — какой-то хрип.

— Нет, — ответил Снейп, тоже встав. Он расхаживал по комнате, а потом резко произнес: — Я был у Тобиаса, — ну вот, больше никакого «отец». Только по имени. Словно простой знакомый. — Забирал свои вещи. Что-то обронил и уже наклонился, чтобы подобрать и увидел, что один угол ковра отогнут, а на полу под ним виднеется засохшая кровь.

Нет. Только не это. Неужели всё-таки Тобиас?

— Но как оказалось, это цветочки, — что еще может быть хуже? — Наведался я и в дом, где нашли маму. Погулял по округе, думал может авроры чего упустили. Уж не обессудь, — обратился он к Кингсли. Тот лишь пожал плечами. — На пути мне попался какой-то бродяга. Всё бы ничего, но у него на шее висел мамин кулон — мой подарок на день рождения. И как оказалось, этот дом не пустовал. Иногда туда наведывался этот маггл, бездомный. И в тот вечер он пошел туда, но увидев слабый свет в окне, а потом разговоры попытался незаметно улизнуть. С его слов я понял, что он не хотел ввязываться в проблемы. Вернулся туда на следующий день и в прихожей нашел кулон, думал, сможет продать.

— А он слышал голоса? Видел кто там был? Хоть что-нибудь, — взмолилась я. До этой секунды я не понимала, что задерживаю дыхание. Северус передернул плечами и еще больше побледнел, но на его лице застыла всё та же маска безразличия.

— Я был в его воспоминаниях. И видел, кто это был, — он отвернулся от меня, а потом резко ударил кулаком по столу. На миг я испугалась, но он тут же закончил. — Я видел, как моя мать целовала мужчину.

Ох. Любовник? Я устало откинулась на спинку дивана и прикрыла руками глаза. Что ты еще скрывала от меня, Эйлин? Какую игру вела? Поверь в то, что неизбежно, так ведь? Но человеку даются знаки не просто так. И я узнаю кто он, клянусь. Найду того, кто был в последние минуты твоей жизни рядом. И тогда он пожалеет, что родился на свет.

Сегодня утром выпал снег. Мелкий, словно крупа, он покрыл тонким слоем мостовую, сыпался на головы прохожим. Редкие порывы ветра поднимали в воздух старые листья, так и оставшиеся лежать под деревьями. Дивное зрелище — наблюдать как в едином ритме кружат, медленно оседая на землю, листва вперемешку со снегом Я видела как какая-то маленькая девочка, задрав голову, смотрела вверх, пытаясь словить ртом снежинки. Я и сама так делаю. Это возвращает меня в детство, заставляет верить в чудо. Не в те чудеса, что мы творим своими волшебными палочками, а те, что происходят независимо от нас.

До окончания осени оставался еще почти месяц, а зима уже вступила в свои права. Пусть будет холодно, но я только шире открыла окно и поплотнее укуталась в шерстяной плед. Казалось, что если замерзнуть, отступят все тревоги, проблемы. Будто бы я, создав плотный кокон, оградила себя от мира. Глоток глинтвейна — и снова тепло. Как когда-то с Гидеоном. Будто бы он здесь, со мной, вот сейчас сзади раздастся его смех и крепкие руки обнимут меня, заставляя прижаться к нему покрепче. Жалкая иллюзия, но мне и вправду так кажется. В этой комнате поселился призрак моих воспоминаний.

Я схожу с ума. Уже давно я пересекла эту черту, за которой уже нельзя находиться нормальным. Хотя может быть это все остальные ненормальные?

Вот уже почти месяц я практически безвылазно торчу у Северуса. Что же, за это стоит выпить — я отсалютовала сама себе, подняв чашку с крепким горячим напитком. Спрашивается, почему я должна повиноваться этому юнцу? Но нет, слово Кингсли — закон. Я же поверила ему и теперь здесь, сижу на холодном подоконнике, подставляя лицо ветру. Я одна, вдали от любимых, друзей. Мерлин, и разве это помогло? Да хоть кому-то!

Далеко на востоке в рано наступивших сумерках я увидела приближающуюся точку. Она так стремительно неслась прямо к моему окну, не взирая на ветер, что я испугалась. Но уже через секунду я поняла, что это всего лишь сова. Одна из многих прилетавших ко мне, с помощью которых я поддерживала связь с окружающим миром. Единственный способ сказать, что Рита Скитер всё еще жива, а не погибла как многие в этой войне.

Началось всё с простого — необходимо было вылить свои мысли на бумагу. Так и получались мои статьи, злые, полные желчи и цинизма, горя и ярости. Я проклинала Того-кого-нельзя-называть и его приспешников, высмеивала их, представляя, что я пишу это для людей, помогая им хотя бы морально противостоять ему. Между моих строк ясно читалось презрение.

Почти каждый вечер приходил Кингсли и рассказывал последние новости, которые Министерство не хотело разглашать. В какой-то из них мы сидели посреди моего царства пергамента и чернил, попивая горячий шоколад, и Кингсли сказал мне, пряча глаза, что Фабиан пропал. Просто не вернулся с задания. А Гидеон, мой славный Пруэтт, кинулся вслед за ним.

Сердце пропустило всего один удар. И темнота.

Не знаю как в моё затуманенное сознание проникли его слова. Я так страшилась этого, отказывалась принять. Но когда я осознала — боли не было. Только пустота. Я даже не плакала. Просто закрылась после торопливого ухода Кингсли в ванной, прихватив с собой бутылку Огневиски. И с каждым глотком эта пустота заполнялась решимостью. Добавилось еще двое в мой список тех, за кого я буду мстить.

И я с остервенением бросилась хоть как-то помочь тем, кто сталкивался со смертью. Все мои заметки, незаконченные статьи, в хаотичном порядке разбросанные по комнате, были собраны. Одну бессонную ночь я писала, а потом через Кингсли передала в «Пророк». Не знаю на какие рычаги он надавил, но на следующее утро их опубликовали. Статьи появлялись каждое утро от имени некого «Мистера Н.». И глядя на страницы газет, я понимала, что не зря живу.

Все эти дни было страшно. Но не за себя — за Северуса. Однажды он вывалился из камина грязный, в рваной мантии, с ссадинами на лице. На мои расспросы он отмалчивался, а потом, когда я бросила свои бесплодные попытки его разговорить, сказал:

— Мне нигде нет места.

И, к моему глубокому сожалению, он был прав. С каждым годом он все больше отдалялся от людей. Куда делся малыш, с упоением расспрашивающий меня обо всем на свете? Может быть, он пропал когда Тобиас Снейп впервые поднял руку на Эйлин? Или когда Северусу пришлось противостоять не только межфакультетское противостояние, но и агрессивно настроенных к нему однокурсников? А может всему виной несправедливая жизнь, заставившая его рано повзрослеть.

Я знаю, Северус, что будет дальше — мосты обрушатся. Один за другим, медленно, но верно они будут отрезать тебя от прошлой жизни. И ты падешь следом за ними. В такое время есть один вариант — идти вперед по трупам, как делает это Тот-кого-нельзя-называть, наплевав на мораль, честь, гордость. Это только с виду легкая дорога, но поверь! Один неверный шаг сейчас — и через время, не сегодня и не завтра, тебя затащит на дно. Вот и окончится твоё светлое будущее.

Хорошо, что сейчас у нас сложились дружеские отношения. Иногда кажется, что Северус сам оберегает меня, а не я, как обещала когда-то Эйлин. Но я должна. Нельзя допустить, чтобы он пошел не той дорогой.

Я задумчиво крутила кольцо на безымянном пальце, когда сова опустилась передо мной. Дрожащими руками я опустила чашку, об которую грела одеревеневшие пальцы, и слезла с подоконника. К лапке совы был привязан маленький шелковый мешочек. Я смотрела на него, не в силах оторвать взгляд. Наконец, мне удалось пересилить себя и вот уже посылка в моих руках. Я вертела его в руках, стараясь придумать, что же это могло быть, но никак не удавалось. Случайно перевернув мешочек вверх тормашками, что-то с тихим звоном упало прямо мне под ноги. Я опустилась на колени и замерла.

Слабо поблескивая при свете свечей, на полу лежало кольцо. Почти точная копия того, что я носила на руке. Я прижимала его к груди, как моё единственное сокровище, будто от него зависела вся моя жизнь, и с глаз хлынули слезы.

— За что? — спрашивала я у безразличной тишины. Почему он должен был так бесславно погибнуть? Почему никто даже не видел этого? И какой нечеловечной жестокостью нужно обладать, чтобы послать его кольцо мне?

У настежь открытого окна своими темные глазками на меня глядела сова, а потом с уханьем приземлилась рядом. Она клюнула меня за палец и в этот момент я поняла, что хочу оказаться на её месте. Не чувствовать. Жить всего лишь инстинктами. Забыть. Навсегда забыть о долге, просто существовать.

Я сломлена. Кому нужна такая Рита Скитер? Мне не нужна жалость, сочувствие. Справлюсь. Да, я раскололась на куски, да, я завидую мертвым, да, я хочу скрутиться тут на полу и плакать. До тех пор пока вместе со слезами не выйдет вся боль. Сейчас, минутку, погодите, вытру слёзы — и всё наладится. До следующей ночи, где ко мне будут приходить смеющиеся братья Пруэтты и Эйлин в белом подвенечном платье.

Но когда я, вдоволь натешившись своею слабостью, поднялась с холодного пола, то увидела небольшой клочок бумаги. А на нем, выведенное каллиграфическим почерком, одно единственное слово.

Скоро.