Даже в семнадцать лет Северус Снейп знал, что такое терпение.
После того, как в Визжащей хижине его чуть не загрыз оборотень, Северус ничего не предпринимал. Он выжидал, на долгие месяцы затаив в сердце ярость и обиду. Ждал, пока Поттер и Блэк не отстали от него, прекратив повсюду таскаться за ним как за любимой девушкой или драгоценным отпрыском. Ждал, пока его не перестали преследовать настороженные взгляды Дамблдора, успокоившегося наконец, что слизеринец мстить не собирается.
Но было кое-что, чего директор никогда не мог разглядеть в Северусе Снейпе. Например, насколько терпеливым тот может быть.
Оборотень всегда был скрытным, себе на уме, и пользовался положением старосты, чтобы рыскать повсюду, пропадая в самых дальних уголках замка. Оказалось смехотворно легко застать его одного.
В одну из безопасных ночей между полнолуниями, когда оборотень заглянул на самый верх Астрономической башни, Снейп в сопровождении Розье и Эйвери шагнул к нему из скрывающей их тени. Люпин не ожидал нападения, и разоружить его оказалось нетрудным делом.
— Непростительно, что мы вынуждены посещать занятия вместе с опасным животным, — сказал Розье. Его золотистые локоны и румяные щеки скрывал капюшон, но даже в тени его глаза блестели от наслаждения. Эйвери же просто бил оборотня снова, и снова, и снова. Кроме заглушающих чар, никаких заклинаний против оборотня они не применяли. Заранее они ничего не планировали, все произошло само по себе. Просто в какой-то момент оказалось, они что бьют его: ногами, кулаками; руки их были в крови.
Снейп ощутил, как его пьянит власть над кем-то, он был сейчас столь же жесток и неразумен, как та дикая тварь, набросившаяся на него в Визжащей хижине. И все же он не смог всецело отдаться мести. Часть его помнила, каково это — оказаться жертвой подобного насилия и ярости. Северус чувствовал тот же страх, ту же беспомощность, ту же боль, которые были написаны на лице оборотня. Он тоже ощущал вкус крови во рту, слезы, струящиеся по щекам, он тоже молил и кричал, но не получал ни помощи, ни милосердия.
И в тот момент, пока он с друзьями избивал оборотня, Северус знал, что это он — чудовище. У оборотня выбора не было, у Северуса Снейпа был, и он выбрал творить зло.
— Сбросим его вниз? — весело предложил Розье.
— Оставьте его, — отозвался Снейп, попятившись. Оборотень, потеряв сознание и истекая кровью, распростерся у их ног. Этого Северус и добивался. — Давайте уберемся отсюда, пока никто не пришел.
Ночью, когда Розье и Эйвери ушли в свою спальню, Снейп снова незаметно выскользнул из гостиной и вернулся на вершину башни. Опустившись возле Люпина на колени, Северус принялся накладывать лечебные заклинания, исцеляя разбитые губы, выбитые зубы, руку, на которой Эйвери топтался, пока не раздробил.
Оборотень распахнул золотисто-карие глаза. Его пальцы неуверенно ухватились за мантию Снейпа, и тот разъяренно взглянул на Люпина.
— Идиот, — прорычал Северус. — Я пытаюсь вылечить тебя.
Но оборотень вцепился в него еще сильнее.
— Ты был одним из них, — пробормотал он.
— Ты не сможешь ничего доказать, — отозвался Снейп. — Если Дамблдор поместит твои воспоминания в думоотвод, то увидит только, как я тебе помогаю. А если ты не закроешь свою пасть и не отпустишь меня, оборотень, то директор не увидит даже этого.
— У меня есть имя. Ты не называл меня по имени с тех пор, как узнал, кто я.
— Не помню, чтобы вообще называл тебя как-то иначе, чем трусом, ничтожеством и дрянью.
— Что тебе от меня надо?
С неожиданной силой оборотень притянул Снейпа поближе, теперь их лица практически соприкасались. Слишком близко, Северус никогда ни к кому не был настолько близко. Их дыхание смешалось, и слизеринец почувствовал, что задыхается. Зубы оборотня были крепко стиснуты, глаза, по-прежнему широко распахнутые, казалось, удерживали Снейпа, не давая отвести взгляд.
— Назови мое имя, — потребовал оборотень. Снейп попытался высвободиться. Оборотень обхватил его за шею.
— Отпусти, или я заставлю тебя это сделать, — зарычал Северус.
— Назови мое имя.
— Да пошел ты. — Эти глаза были похожи на пылающие в темноте луны. На луне нечем дышать и не чувствуешь своего веса, вспомнилось Северусу.
— Скажи это.
— Да пошел ты, Ремус Люпин.
И оборотень отпустил его.
Северус неплохо подлечил Люпина. Вполне достаточно, чтобы тот мог убраться отсюда. Достаточно, чтобы никто, глядя на юношу, не догадался, что того били. Они никогда не говорили об этой ночи. Вообще не разговаривали больше до самого последнего дня в Хогвартсе. Поттер и Блэк никогда не нападали в поисках возмездия ни на Снейпа, ни на других слизеринцев. Должно быть, оборотень скрыл от них произошедшее.
Снейп всегда помнил о той ночи. Тогда он еще не знал об этом, но, укрывшись под капюшоном и решившись на насилие, выбрав зло, Северус сделал первый шаг, чтобы стать Упивающимся смертью, даже если и не слышал еще про Темного Лорда и его последователей.
Эта ночь стала также и его первым провалом в качестве Упивающегося смертью.
Он смотрел в лицо врага — темного, жестокого зверя — и позволил себе жалость. Он позволил себе помочь ему, он назвал его по имени. Он повстречался с оборотнем и не смог оторвать его от себя. Оборотень победил.
Vova
