Несомненно, Северус подобрал наиболее выигрышный цвет. Белый тоже был бы неплох, но розовый придавал наряду особо непристойный оттенок, не просто подчеркивая женственность всего образа, но и наделяя его девичьей прелестью.
«Какая милашка», — подумал он.
Люциус с нескрываемым удовольствием разглядывал юношу. Розовые пуанты и атласные ленты, крест-накрест опоясывающие изящные икры, выглядели как своеобразные оковы, чем-то напоминающие традиционные китайские колодки для девочек. Колготки были столь тонки, что цвет их угадывался с трудом. Люциус задумался, стали ли ноги столь гладкими благодаря чарам депиляции или же их попросту побрили. Он с удовлетворением отметил, что мальчишка стоит совершенно неподвижно.
Розовый тюль юбки был украшен серебристыми звездочками. Вот только не оказалось рядом стойкого оловянного солдатика, который мог бы защитить маленькую балерину.
Но самой непристойной деталью ансамбля, так поразившей Люциуса, оказались не юбка с колготками, и не умело наложенный макияж — серебристые блестки на скулах и помада того оттенка, которым так любят украшать кроватки новорожденных девочек. Нет, самой роскошной идеей Северуса оказался укороченный лиф, доходящий лишь до середины груди и украшенный сверху ажурной тесьмой, из-под которой с каждым вздохом на миг выглядывали соски.
Смотреть на это и не возжелать прикоснуться языком к очаровательным бугоркам было попросту невозможно.
Да Люциус и не думал противиться. Осторожно обхватив мальчишку за талию — затянутую в корсет до вполне женственных изгибов — и стараясь не помять облако тюля, Люциус притянул того поближе и, наклонившись, лизнул коричневый комочек плоти. Мальчик застонал.
— Не попорть ему макияж, — напомнил Северус. — Иначе Лорд оторвет тебе голову.
— Постараюсь, — отозвался Люциус. — Хотя слезы, похоже, уже сделали свое дело.
— Мерлин, — Северус заставил юношу поднять голову и, заметив прочертившую блестки влажную дорожку, отвесил тому пощечину. — Прекратите рыдать, Поттер. Вы давно должны были уже привыкнуть.
Нет, подумал Люциус. Вся прелесть в том, что тот так и не смирился.
Он запустил руку под пышную юбку, скользнул под резинку колготок и принялся дразнить мальчишку, провоцируя того на еще одну вынужденную эрекцию. Станет Северус возражать или нет, его не беспокоило. Если мальчишка запачкает колготки, юбка все прикроет.
Северус закончил поправлять потеки краски и принялся крепить на черноволосой голове розовую, украшенную цветами диадему.
— Вот так, почти готово.
— Цветы?
— Да, Люциус, цветы. У феи Драже[1] диадема вовсе не должна быть украшена конфетами, ты, педантичный болван.
— Попридержи язык, Северус. Я все еще могу испортить ему весь макияж. — Розовые губки выглядели весьма соблазнительно. Особенно сейчас, когда сквозь них вырывались прерывистые вздохи.
— Оставь его, — невозмутимо отозвался Снейп, не принявший угрозу всерьез. — Скоро представление.
Люциус с сожалением отстранился. Ничего, его время еще настанет. Да и оставить мальчишку вот так, возбужденным, показалось забавным. Несомненно, у Поттера возникнут определенные проблемы — руки-то придется держать на поясе. Прекрасно.
— Наш Лорд в восторге от рождественских спектаклей, — громко произнес Люциус, проведя пальцем по груди мальчика.
Северус поправил диадему.
— Кем бы мы были без традиций.
Конец
____________________________
[1] The Sugar Plum Fairy (англ.) — Фея Драже из балета Чайковского «Щелкунчик» (прим. пер.)
Vova
