Профессор Поттер - 2

Базиликата — густонаселенный регион Южной Италии. Народ в этой местности живёт старыми устоями и почитает традиции предков. Именно здесь в середине семнадцатого века обосновался магический люд, посчитавший теплую благодатную землю и благоприятный климат наиболее подходящими для своего проживания.

Набожные итальянцы прекрасно знали, что в их городе поселились волшебники. Несмотря на запреты церковников, магглы заключили с магами договор, на основании которого обязывались обходить их стороной, не лезть в дела и не участвовать в «охоте на ведьм». В свою очередь, волшебники помогали заклинаниями, вызывая дождь в особо засушливые летние периоды, когда земля покрывалась трещинами, а воздух раскалялся так сильно, что даже ночью невозможно было найти прохладный уголок и нормально выспаться, не мучаясь от жары. Когда на город обрушивались эпидемии заразных болезней, колдуны продавали магглам исцеляющие зелья и защитные амулеты.

Один век сменял другой, магический договор стал легендой, подобной сказаниям о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, оброс несуществующими подробностями и вымыслами. Однако до сих пор магглы перед сном рассказывали своим внукам предания о том, что есть на свете волшебники, которые заклинаниями прогоняют засуху, лечат людей и домашний скот, привораживают любимых и отводят зло от дома, в котором наряду с распятием обязательно находились обереги, переходящие из поколения в поколение многие столетия.

Мало кто из ныне живущих магглов знал, что волшебство никуда не ушло. Оно сохранилось здесь, в старом маленьком городишке Базиликаты под названием Матера.

* * *

Зима в этих краях теплая — ветра, проникающие вглубь острова из залива Таранто, приносили с собой влажный воздух. Но сейчас небо роняло на землю холодные дождевые капли, что было довольно необычно для этого средиземноморского края. Магглы смотрели на повисшую над городом ватную грязно–серую тучу, осеняли себя крестным знаменем и загоняли разыгравшихся на улице детей домой. Небо плакало по одной простой причине — плакал волшебник. Драко Малфой рыдал как ребенок, уткнувшись в колени матери.

Сначала он долго говорил, сидя на низком пуфе и разглядывая невидящим взглядом шикарный шелковый ковер работы турецких мастеров. Постепенно его голос начал срываться, перемежаясь с всхлипами и шмыганьем носом. Рассказ становился все более невнятным, речь путалась, в особо интимных моментах Драко умолкал, играя желваками на бескровных скулах. А потом, закрыв руками лицо, он упал на колени перед молчавшей все это время Нарциссой, стиснул в кулаках полы её атласного домашнего наряда и заревел. Громко, почти истерично.

Драко рыдал, пряча лицо и совершенно не думая, как сейчас выглядит наследник рода Малфоев. Слишком долго он копил эмоции, запрещая себе выплескивать их наружу. Но рядом с матерью не выдержал.

Он даже не почувствовал, как Нарцисса осторожно положила ему на голову руку. Но она не пыталась его успокоить, нет! Она просто ждала, когда её ребенок — пусть взрослый мужчина, выше её на голову, но все еще ребенок — выплачется и хоть немного успокоится. Хотя до покоя было далеко!

— Бедный, бедный мой мальчик, — тихо вздохнула она, перебирая светлые волосы всхлипывающего сына.

Драко мотнул головой, пытаясь дать понять, что он давно не маленький. Просто… просто последняя новость свалилась на него так неожиданно, что он не смог справиться с собой.

* * *

Указ Министерства Магии, в котором Малфою запрещалось покидать пределы Королевства, был отменен как раз в сентябре этого года, поэтому Драко совершенно спокойно аппарировал из Хогсмита в Плимут, пересек Ла–Манш и посетил магический банк в Шоле, славящийся своей каминной сетью, охватывающую всю Европу. Заплатив — о, ужас, ну и расценки! — 20 галлеонов местным пронырливым гоблинам, хищно потирающим свои кривые пальцы с длинными ногтями, он отправился камином прямо в имение своей троюродной бабки по материнской линии, находящееся на юге Италии, в Матере.

Невидимый для магглов трехэтажный особняк из белого камня смешал в себе и греческий, и романский стили: дом напоминал маленькую крепость, прочно впившуюся невидимыми корнями в землю. Острый отполированный шпиль на покатой крыше, казалось, цеплял небо. Пристроенную с одной стороны каменную веранду опоясывали высокие колонны с лепниной, поддерживающие балкон на втором этаже.

Со всех сторон дом окружали оливковые деревья. Вокруг плетеной беседки в центре сада располагались клумбы с разноцветной геранью и махровыми бордовыми розами, наполняющими воздух тяжелым томным ароматом сладкой пыльцы.

В коридорах восемнадцати комнатного особняка висели портреты предков Драко по материнской линии.

Напротив стеклянной входной двери располагалась огромная комната с высокими потолками, одну из стен которой полностью занимало генеалогическое древо. Длинная ветвь, вышитая золотой нитью, уходила в сторону и встречалась с французским домом волшебников. А дальше один Мерлин знает, каким образом в веках пересеклись два чистокровных старинных рода — французский и итальянский, чтобы переместить отпрысков этого волшебного союза на юг Франции и там, спустя пару столетий, воспроизвести на свет чудесную белокурую девочку по имени Друэлла.

Скромная воспитанница Шармбатона, мадемуазель Розье, в возрасте пятнадцати лет вышла замуж за чистокровного волшебника Кингуса Блэка, который был на восемнадцать лет старше своей юной супруги, и в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году родила дочь, которую нарекли Нарциссой. Новорожденная сразу же дала понять родителям, что с ней у них не будет никаких забот: пискнув, как и полагается всем появившимся на свет детям, малышка тут же закрыла глазки и благополучно проспала всю ночь.

Нарцисса унаследовала белокурые волосы матери, голубые глаза с поволокой, мягкий овал лица и была полной противоположностью своей взбалмошной младшей сестрицы Беллатриссы, в которой проявились все черты итальянских предков: бешеный нрав, визгливый голос, чуть на выкате карие глаза и черные кудри.

— Скорее всего, — сокрушалась Друэлла после очередной выходки младшей дочки, — Белла пошла в свою итальянскую прапрабабку. Я рассказывала тебе, дорогой, она увлекалась наведением смертельных порч и проклятий.

Сэр Кингус, высунув из-за газеты нос, равнодушно кивал жене и, пыхнув трубкой, снова погружался в чтение «Ежедневного Пророка».

— Придет время, и она себя покажет, — вздыхала леди Друэлла, поправляя перед зеркалом прическу и слушая, как в столовой взрывается очередной сервиз. Следом за звуком бьющейся посуды послышались стенания домовых эльфов, сопровождающиеся, как обычно, их самоистязаниями, и издевательский довольный визг Беллатриссы, переходящий в хриплый ледяной смех.

Непонятно, почему вдруг дальние итальянские родственники вспомнили о Нарциссе, но имение в Матерее досталось именно ей.

Мистер и миссис Малфой, вдоволь нагостившись во Франции и повидав всех родственников, решили провести Рождество в жаркой Италии, о чем уведомили Министерство Магической Британии.

Неделю назад Нарцисса отправила сыну письмо в Хогвартс, где сообщала о прекрасной зимней погоде в Матерее.

И вот вместо поздравительной открытки к Рождеству её сын вышел из камина, стряхивая сажу с мантии. А потом…

* * *

— Все, Драко, возьми себя в руки. Успокойся, — наконец сказала Нарцисса. — Все образуется.

— Мама, тебе не противно? — еще всхлипывая, спросил Драко. Он был абсолютно обессилен последним месяцем, в течение которого пытался держать себя в руках и вести так, как подобает магу с фамилией Малфой и вдобавок преподавателю Хогвартса.

— О чем ты?

— Ты знаешь, о чем.

— Не говори глупости!

— Видел бы меня сейчас отец, — печально усмехнулся Малфой, вытирая мокрые глаза. — Знал бы он — наверное, проклял бы меня.

— Сын, — строго и холодно сказала Нарцисса. Она никогда не позволяла себе поднять голос выше, чем того требовали правила хорошего тона. Кричать она считала ниже своего достоинства. — При всей моей любви к тебе, я попросила бы никогда не говорить так об отце. Он ни разу не давал тебе повода усомниться в его любви и покровительстве.

— Прости, мама, — Драко снова всхлипнул. — Просто…

— Я все понимаю, — оборвала его Нарцисса. — Когда ты намерен поговорить с Люциусом?

— Не сейчас, — от предстоящего разговора внутри Драко все сжалось. — Я не готов предстать перед ним в таком виде.

— А когда?

— Перед ужином? — предположил Драко.

— Прекрасно, — согласилась миссис Малфой. — Тогда отправляйся в комнату, нужно отдохнуть и выспаться. Когда тебе надо быть в Хогвартсе?

— Через неделю заканчиваются рождественские каникулы.

— Замечательно. За неделю мы что-нибудь придумаем, — успокоила Нарцисса.

— Мама… — запнулся Драко. — Мне так стыдно. Прости меня.

Глаза снова предательски блеснули, в горле что-то хлюпнуло. Малфой изо всех сил держался, чтобы опять не зарыдать.

Нарцисса встала с обитого мягкой гобеленовой тканью пуфика и подошла к туалетному столику, заставленному всякими баночками, тюбиками, искусно сделанными коробочками, маленькими шкатулками и футлярами. Из ящика она достала маленький флакон с прозрачной янтарной жидкостью.

— Отправляйся в комнату для гостей. По коридору налево, первая дверь. И прими это, — сказала Нарцисса, протягивая зелье сыну.

— Сон без сновидений?

— Да.

Ссутулившись, Малфой тяжело поднялся с пола. Да, спать он сейчас хотел больше всего на свете. Рыдания отняли последние силы.

— Немедленно выпрямись! — жестко велела мать. — Ты — Малфой!

— Боюсь, сейчас мне совершенно все равно, кто я, — Драко печально опустил голову.

— Надеюсь, ты не будешь настолько глуп, и не скажешь это отцу. А теперь иди, — Нарцисса вложила в его руку флакон с зельем. — Иди. Больше ничего не нужно говорить.

Малфой вздохнул. Он не смел взглянуть матери в глаза. Взяв её тонкую кисть, он слегка склонил голову и прикоснулся губами к прохладной, пахнущей духами и рисовой пудрой коже, направился к двери, но обернулся.

— Я забыл вырезку из «Пророка».

— Драко…

— Мама, отдай, — тихо попросил он. — Отдай.

Нарцисса подошла к сыну и протянула свернутый газетный листок.

— Спасибо, — сказал Драко и вышел из комнаты.

Нарцисса опустилась назад на пуфик и сжала пальцами виски.

Это — сон.

Это — колдовство.

Это чье-то проклятие.

Этого просто не может быть!

Как бы ни пыталась миссис Малфой отогнать от себя шокирующую правду, рассказ сына возвращал её в пугающую, только что узнанную реальность. Он влюблен. Нет, не влюблен. Драко любит! И любит этого мальчишку, который разбил ему сердце.

Нарцисса вспомнила статью в «Ежедневном Пророке», которую показал сын. Она не стала говорить ему, что за завтраком этот же номер газеты доставила почтовая сова, и они с отцом уже видели передовицу «Пророка». Кисло усмехнувшись, мистер Малфой бросил:

— Избранный попался. Что не удалось Темному Лорду, с легкостью завершит эта семейка.

А затем, поцеловав супруге кончики пальцев, отправился по делам.

Откуда же миссис Малфой было знать, что спустя два часа её сын выйдет из старого камина в вестибюле их небольшого особняка и посмотрит на неё таким затравленным взглядом, что сердце матери замрет от волнения.

Нарцисса, не говоря ни слова, взяла Драко за руку и аппарировала в свою комнату. А спустя час на нее обрушилось признание сына.

Мерлин всемогущий! За что? За что её мальчик так страдал? Почему все это случилось именно с ним? Наверное, каждая мать, столкнувшаяся с горем своего ребенка, думала точно так же, как сейчас думала миссис Малфой, теребя в руках тонкую ткань домашнего платья с еще мокрыми следами от слез сына. Если бы она могла огородить его, уберечь, быть рядом в тот момент, когда на его колени упал волшебный вестник, выроненный лапами почтовой совы Хогвартса.

Нарцисса не позволила себе плакать. Она никогда не позволяла себе этой слабости, уверенная в том, что слезы плохо сказываются на её внешнем виде — скрыть опухшие веки и красные глаза от всё замечающего Люциуса никогда не удавалось. Никакие волшебные примочки или чары не могли обмануть её любимого мужа — он сразу понимал, что жена плакала.

Не то, чтобы он запрещал ей или вменял в вину это проявление слабости. Просто за дверью спальни Люциус становился теплым и ласковым и расстраивался, замечая плохое настроение супруги.

Нет, плакать Нарцисса не будет. Из тонкого кружевного лифчика она достала маленькое золотое украшение — сердечко, и легко нажала кончиком пальца на середину. Эту занятную безделицу Люциус подарил ей еще во времена ухаживаний.

— Нажмешь сюда, — говорил он юной Нарси, — и я буду знать, что нужен тебе. И где бы я ни был, спустя три минуты окажусь рядом.

Конечно, во времена Волдеморта Люциус не мог появиться по первому зову супруги, но когда на его груди пульсировало искусно сделанное гоблинами крошечное сердечко, он знал — Нарцисса волнуется. Он украдкой нажимал на серединку украшения, как бы отвечая ей: «Я жив, со мной все в порядке».

Много раз Нарцисса порывалась нажать на сердечко в те времена, когда муж находился в Азкабане. Хотя бы для того, чтобы там, за каменными толстыми стенами неприступной крепости, Люциус знал, что она любит, ждет, переживает и не спит, думая о нем.

Хлопок аппарации заставил миссис Малфой вздрогнуть.

— Дорогая, что случилось? — спросил Люциус, подходя к жене.

— Люциус… Драко… — запнулась она.

— Что с Драко? — нахмурился мистер Малфой, однако в его голосе были слышны беспокойные нотки.

— Он здесь. Сейчас он спит в комнате для гостей, — Нарцисса перевела дыхание. — Люциус, сядь. Нам нужно поговорить прямо сейчас. Будет лучше, если сначала ты услышишь все от меня.

* * *

Разговор с отцом был не из легких. Нет, Люциус не упрекал. Он молча выслушал все, что до этого Драко рассказал матери и даже опустил лицо в Омут памяти, который находился в библиотеке, чтобы самому увидеть воспоминание, отданное Поттером, и еще другое, украденное у грязнокровки Грейнджер.

— Драко, у тебя самого есть какие-нибудь подозрения, догадки?

— Нет.

— Черная Магия? — предположил мистер Малфой.

— Я не знаю, — печально вздохнул Драко.

Молодой Малфой сидел на стуле, не смея сгорбить спину. Несмотря на то, что он открылся отцу, вывернув перед ним наизнанку всю душу, Драко чувствовал, что должен сидеть прямо и вести себя спокойно. Но внутри все холодело.

* * *

Семейный ужин. Как же давно они не сидели вот так, все вместе! Признаться, Драко даже соскучился по этой традиции, когда во главе стола находился Люциус, по правую руку от него — Нарцисса, а он сам напротив родителей.

— Драко, — позвал Люциус.

— Да, отец.

— Скажи мне. Ты хочешь все вернуть или разобраться в том, что произошло?

Драко мучительно покраснел. Конечно, оба родителя уже были в курсе его личной жизни, но обсуждать это за ужином…

— Я не знаю, — склонил он голову.

Белоснежная скатерть, тонкое напыление золота на фарфоровых тарелках, слепящее серебро столовых приборов — Драко рассеянно переводил взгляд с предмета на предмет.

— Думаю, тебе нужно решить, чего ты хочешь. Мама сказала, ты пробудешь у нас неделю, — продолжал Люциус. — Этого времени будет достаточно для раздумий. От твоего решения будет зависеть, смогу я помочь или нет.

— Я подумаю, — кивнул Драко, не смея озвучить то, о том кричало сердце: «Вернуть, вернуть! И, смотря в глаза, спросить — почему? За что? Что случилось? Почему все так вышло?» А потом уйти. Второй раз он не сможет поверить.

Сил сидеть за столом больше не было — тугая боль раскручивала свою спираль, впиваясь острыми концами в виски. Извинившись, Драко поднялся и, бросив на скатерть накрахмаленную салфетку, прошел вдоль длинного стола. Поцеловав матери руку и кивнув отцу, он пожелал родителям спокойной ночи и отправился в комнату для гостей.

Раздевшись, Драко принял душ, стуча зубами под обжигающими струями горячей воды. Завернувшись в толстый банный халат, уселся в глубокое кресло перед камином и взмахнул палочкой. Пламя взвилось за покрытой копотью чугунной решеткой, освещая комнату и одиноко сидящего в кресле молодого мужчину, призывающего магией пачку сигарет из кармана зимней мантии.

Закурив, Драко выпустил сизый горький дым. Чертова привычка! Поттер…

В горле заклокотало, внутри все задрожало при воспоминании об их бешеном романе.

— Акцио передовица «Пророка», — хриплым голосом сказал Малфой, снова направляя палочку на мантию.

В руку послушно лег листок с печатными буквами. Развернув его, Драко уставился на колдографию. Он смотрел на нее все сегодняшнее утро, не смея поверить в то, что это — правда.

* * *

Под конец завтрака Большой зал в школе чародейства и волшебства Хогвартс погряз в совином крике: утренняя почта, посылки и письма от родителей студентов. Все, как обычно.

Профессор Малфой сидел за преподавательским столом и пил кофе.

Черная сова одной из последних влетела в зал, покружила над Драко, скинула ему на колени свежий номер «Ежедневного Пророка», злобно ухнула, словно проклиная, и вылетела в окно. Отложив в сторону салфетку, профессор Малфой развернул газету. Сначала он не понял, почему передовица так мелькает от вспышек колдокамер и почему большие грязно–серые типографские буквы заголовка переливаются.

Потом он побледнел, аккуратно вынул первую страницу из стопки газетной складки, медленно поднялся и покинул Большой зал. По пустому коридору, ведущему к кабинету директора, он уже бежал так, что не чувствовал под собой ног.

«Нет, нет…» — повторял он про себя.

Перепрыгивая через три ступеньки, Драко поднялся по вращающейся вокруг каменного столба лестнице и распахнул дверь в кабинет МакГонагалл. Минерва молча посмотрела ему в глаза. В её руке был тот же номер «Пророка».

— Драко, — еле слышно произнесла она. — Я… Мне очень жаль.

— Профессор МакГонагалл, — сглотнув кислую слюну, произнес Малфой. — Я могу отлучиться из школы на время Рождественских каникул?

— Конечно, профессор Малфой, — поспешно кивнула директриса.

Набрав горсть летучего пороха, Драко шагнул в камин.

— Драко! — окликнула МакГонагалл.

Он поднял на нее пустые глаза.

«Мерлин, какой бледный!» — ужаснулась старая женщина, но вслух тихо сказала:

— Возвращайтесь.

Малфой через силу заставил себя кивнуть.

— «Три метлы», — Драко назвал адрес и исчез во взвившемся зеленом пламени камина.

Минерва печально посмотрела в след профессору полетов. И вздохнула, чувствуя, как внезапно годы придавили хрупкие плечи, наваливаясь тяжелым грузом ответственности за двух молодых людей. Она и сама не знала, что случилось, почему все пошло наперекосяк, и Гарри, собрав чемодан, без всяких объяснений месяц назад ушел из Хогвартса, хлопнув дверью.

И только когда сегодня утром почтовые совы принесли «Ежедневный Пророк», директриса, пробежав глазами передовицу, выронила из старых морщинистых рук газету и застонала.

* * *

Сигарета истлела, пепел серой кучкой упал на ковер. Кинув окурок в камин, Малфой в последний раз посмотрел на вырезку из «Ежедневного Пророка», а затем скомкал газетный лист и с силой бросил его в огонь. Пламя взмыло и поглотило свою добычу, безжалостно сжирая напечатанную колдографию и заголовок статьи.

Скинув халат, Драко забрался в постель, с головой накрывшись одеялом.

Пламя потухло. Сизый дымок унес в воздух напоминание о том, что было на передовице газеты: молодой мужчина в черной парадной мантии стоял в шатре, украшенном белым шелком и маленькими цветочками. Волшебные бабочки порхали вокруг него и одетой в белое платье женщины с прямыми волосами Лепестки роз лежали под ногами пары, гости аплодировали и выкрикивали пожелания счастья.

Заголовок гласил:

«Знаменитая пара наконец соединилась!

Свадьба Гарри Поттера и Джиневры Уизли состоялась вчера в доме невесты. На торжестве присутствовали многочисленные родственники и друзья новобрачных.

Подробный репортаж об этом грандиозном событии, а также интервью с Гермионой Уизли на странице три».

Перед началом нового учебного года три дня любовники провели в Малфой-мэнор. Три восхитительных дня, наполненных ничегонеделаньем и сексом.

В ночь, предшествующую отправлению в Хогвартс, Гарри и Драко лежали в большой кровати, крепко прижавшись друг к другу. Их влажную, разгоряченную ласками кожу остужал прохладный воздух.

— Тебе хорошо? — спросил Гарри, лениво поглаживая кончиками пальцев плечо любовника.

— Определенно, у тебя дар все портить, — хмыкнул Драко. — Зачем спрашиваешь, если и так все знаешь?

— Да ладно, не ворчи.

— Спи.

— Не хочу, — вздохнул Гарри. Высвободив руку, он потянулся за сбившимся в ногах большим пуховым одеялом.

Драко широко зевнул и поудобнее устроил голову на мягкой подушке.

— Ты уже думал, как будут проходить уроки?

— На месте разберемся, — ответил Гарри, укрывая себя и Драко. — Ну почему ты такой мерзляка? Как можно спать под этим чудовищем и не задыхаться?

— Я люблю, когда тепло.

— Это не тепло. Это — жарко.

— Иди спать на кушетку.

— А…?

— Не дождешься!

— Ну почему?

— Терпеть не могу утренний секс! — недовольно буркнул Драко.

— Что, совсем не рассчитывать?

— Совсем.

— Когда-нибудь я до тебя доберусь, — игриво пригрозил Гарри и ущипнул кожу на животе Драко.

— Поттер, отвали! Спи уже.

— Не хочу, слишком жарко.

— Возьми плед.

— Не позволю какому-то куску тряпки разделить нас.

— Как романтично, — съязвил Драко, устало закрыл глаза и зевнул еще раз.

Конечно, язвительность была наигранной. Он был счастлив. Счастлив по-настоящему. Пожалуй, это лето было чуть ли не единственным счастливым периодом за все прошедшие годы. Свободен, богат, снова уважаем в волшебном мире. Присутствию Драко радовались в Хогвартсе, а на рабочем столе лежало письмо с приглашением «объединить усилия с мистером Поттером»: преподавать полеты и готовить команду по квиддичу к новым соревнованиям.

И самое главное — Драко любил.

То, что Гарри обладает непростым, а лучше сказать, абсолютно несносным характером, Малфой понял еще во время учебы в Хогвартсе. А сейчас убедился окончательно — Поттер оказался совершеннейшим эгоистом! То спал до самого обеда и посылал Малфоя к дементорам в ответ на попытки растормошить его и поднять с постели, то поднимался с рассветом, хамски стаскивал Драко с кровати и требовал немедленно сесть на метлу и полетать с ним над лесом, окружавшим Имение. Эльфы Малфой–мэнор не успевали стряхивать с кровати крошки от тыквенного печенья, в холле постоянно пахло сигаретным дымом.

Бывало, Малфою хотелось послать все куда подальше и шарахнуть наглого любовника Ступефаем, потому как слушать его ворчание просто не хватало сил. Поттер иногда замыкался в себе, мрачнел и вдруг без объяснений исчезал в камине, а спустя сутки возвращался и вместо извинений за свое сволочное неожиданное исчезновение нежно, но крепко обнимал Драко. И целовал. Мерлин всемогущий, целовал так, словно пил душу!

Драко злился, обрушивая поток отборных маггловских ругательств на голову своенравного любовника. Люди на портретах в ужасе закрывали уши и зажмуривали глаза, а то и вовсе прятались за картинными рамами, когда очередная ссора эхом раздавалась в длинных коридорах Малфой-мэнор. Домовики разбегались по углам, когда видели, как взбешенный Поттер гонится по лестнице за молодым хозяином, обещая испепелить того в прах. И уже минуту спустя пойманный Драко задыхался под настойчивыми губами, пытаясь ускользнуть от шарящих по телу жадных рук.

Драко смирился с взрывным характером Поттера, со вспышками гнева, сменяющимися приступами тихой покорности или почти детской щенячьей радости от простого поцелуя в щеку. Малфой понял, что Гарри не может быть другим. Он такой, какой есть. Конечно, школьные друзья и особенно эта похотливая сучка Уизли способствовали тому, что Гарри ожесточился, но в какой-то момент Драко осознал, что восхищается своим любовником, поставившим его жизнь с ног на голову. Восхищается тем, что Поттер измениться и стал таким, как сейчас. И любит. А не любить Гарри было невозможно.

* * *

Драко тихо сопел, положив кулак под щеку, а Поттер все ворочался и никак не мог найти удобного положения.

— Я забыл саквояж! — вдруг воскликнул Гарри.

— Мандрагору тебе в задницу! — взвился Драко, разозлившись из–за прерванной сладкой дремы. — Ты дашь мне сегодня поспать?

— Придется завтра рано утром вернуться домой.

— Двадцать раз спросил: все вещи собрал? — возмутился Драко, взбивая кулаком подушку и отчаянно желая врезать Поттеру в нос. — Не понимаю, как ты один жил?

— Чего разорался? Утром вернемся и заберем саквояж.

— Нет, не вернемся! На меня даже не рассчитывай. Сам вернешься и заберешь! — процедил Драко.

— Тогда обещай без меня не отправляться в Хогвартс.

— Спи уже! Иначе Селенцио наложу.

— Как я мог его забыть? — тихо бубнил Гарри.

— Да заткнешься ты или нет?!

— Я тоже люблю тебя.

— Спокойной ночи.

Поттер проворочался с боку на бок, то погружался в короткий, отчего-то тревожный сон, то широко раскрыв глаза, прислушивался к звукам: в соседней комнате тикали старые часы, ворочая языком-маятником, ветер швырнул в окно уже начинающие опадать с деревьев листья и они с легким шорохом коснулись стекла. В саду сипло каркала одинокая ворона.

Драко спал, обняв мягкую подушку в шелковой бежевой наволочке. Стараясь не разбудить, Гарри заботливо накинул на Малфоя одеяло, а затем закрыл глаза. Провалявшись в постели, как ему показалось, больше часа, Гарри решил, что сон на сегодня все-таки отменяется и тихо выбрался из кровати, натянул джинсы и накинул сверху домашний халат Драко.

Спустившись в столовую, Гарри велел появившемуся домовику подать крепкий кофе и печенье. Часы пробили пять раз, когда Поттер надел мантию и шагнул в камин. Бросив под ноги горсть летучего пороха, он отправился домой.

* * *

— Гарри Поттер, сэр!

— Привет, Добби, — ответил Гарри, стряхивая с мантии каминную сажу. — Как ты тут?

— Добби скучает, сэр, — домовик блеснул глазами.

— Да ладно тебе, мы же были три дня назад.

— Добби очень скучает! Добби сделал все домашние дела и не знает, чем ему еще заняться.

— Где мой саквояж? — невыспавшийся Гарри не был расположен выслушивать жалобы эльфа.

— Добби сейчас принесет! — слегка склонив голову, домовик исчез.

Гарри оглянулся. В гостиной царил идеальный порядок. Белоснежные старомодные салфетки, невесть откуда взявшиеся в этом доме и заботливо наброшенные на вытертые подлокотники кресел, почему-то вызвали улыбку. Плотно задернутые шторы отгораживали внутренний мир дома номер двенадцать от внешнего пыльного и шумного Лондона, а также создавали полумрак.

Появился домовик, держа в тонких узловатых пальцах саквояж.

— Гарри Поттер забросил его под кровать, когда вернулся из Хогвартса, — пропищал эльф, передавая поклажу хозяину.

Гарри уселся на диван и открыл саквояж. Внутри оказалась книга «Квиддич сквозь века». Хотя содержание Поттер знал почти наизусть, все же периодически перечитывал её. Несколько пар чистых носков, мантия-невидимка. Рука наткнулась на свиток с черной ленточкой и сургучным оттиском министерской печати. Тот самый свиток, в котором каллиграфическим почерком был записан приговор: изгнание из страны на долгих пять лет, лишение магии на весь срок ссылки, штраф.

— Добби, — Гарри достал скученный пергамент и протянул его домовику. — Убери это. Куда-нибудь спрячь, чтобы на глаза не попадался. Куда-нибудь наверх, хоть на чердак, в старый сундук с вещами Сириуса. В общем, убери. Не хочу это видеть, — словно испачкавшись, Гарри вытер ладонь о джинсы. — Пойду, прогуляюсь.

Отставив саквояж в сторону, Поттер надел маггловскую кожаную куртку и, хлопнув дверью, вышел в утренний Лондон. Надо было развеяться, выгнать из головы все печальные воспоминания, а прохладный воздух как нельзя лучше для этого подходил.

* * *

На площади было тихо и пустынно, звук шагов эхом отдавался на безлюдной улице.

Сунув руки в карманы, Гарри шел к ближайшей автозаправочной станции: в такой ранний час сигареты можно было купить только там, в примыкающем к заправке киоске со всякой мелочью: чипсами, газированной водой, освежителями воздуха для салона автомобиля, полиролью и презервативами.

Колокольчик на входной двери маленького магазинчика уныло звякнул, возвещая продавцу о приходе покупателя. Молодой парень в темно-синей футболке с красными рукавами и потрепанной бейсболке с эмблемой заправочной станции криво зевнул и поднялся с потертого кресла, в котором дремал до прихода посетителя.

— Что желаете, сэр? — сонно спросил он, подавляя очередной зевок.

— Три блока сигарет, пожалуйста, и пакет, — Гарри извлек из кармана куртки несколько купюр и положил их на прилавок.

Шаркая ногами, парень в униформе достал пакет и сложил в него сигареты. Кассовый аппарат звонко цокнул и выплюнул чек.

— Не курите много, сэр, — сказал парень, протягивая Гарри покупку, — это вредно для здоровья.

— Знаю, — буркнул Поттер, забирая сдачу.

Он вышел на улицу и с удовольствием ощутил утреннюю прохладу. Небо окрасилось нежным лилово-розовым цветом. Гарри вздрогнул, поежился, засунул руку в карман джинсов и поспешил домой.

Домовик встретил Поттера с легким поклоном, взял ношу из рук, принюхался к содержимому и скроил недовольную гримасу. Гарри взмахнул палочкой, уменьшая покупку.

— Положи в саквояж, — попросил Гарри, а затем улегся на диван и потянулся. Бессонная ночь отзывалась в теле усталостью, а утренняя прогулка на свежем воздухе клонила ко сну.

«Минутку полежу и отправлюсь в мэнор», — подумал он, уютно пристроив голову на подлокотнике и широко зевая.

Снился запретный лес. Тихий, безветренный, словно вымерший. Ветки на деревьях не качались, листва не шумела, птицы не пели. В воздухе пахло беспокойством.

Гарри босыми ступнями наступал на сосновые иголки, но не чувствовал уколов: ноги словно онемели. Он шел вперед, всматриваясь в чащу, и не понимал, что ищет и почему не обут.

Лес становился все гуще, спутанные ветки кустарников мешали идти, но Гарри настойчиво пробирался сквозь эти заросли и всматривался в даль. Сердце бешено стучало, волнение накатывало всё сильнее. Туда. Через лес. Надо успеть. Поттер остановился, не в силах справиться с внезапно накатившей волной ужаса, и опустился на землю. Вдруг его затрясло, как в лихорадке, шрам резануло острой болью. Охватив голову руками, Гарри с силой сдавил виски и закричал:

— Остановись! Не надо!

В ответ из-за дерева раздался сиплый смех и послышался звук ломающихся веточек: кто-то убегал от него все дальше и дальше.

— Остановись! — снова крикнул Гарри, пытаясь подняться, но сил хватило только на то, чтобы встать на четвереньки и кое-как восстановить дыхание.

Истеричный смех удалялся, смешиваясь с шумом вдруг ожившего леса: ветер загудел в верхушках старых мачтовых сосен, стая мелких птичек вспорхнула с веток и со звонким щебетанием унеслась прочь. Вдали послышался стук копыт кентавров. И внезапно истеричный смех перешел в вопль и оборвался, отдаваясь эхом в воздухе.

— Нет! — завопил Гарри, чувствуя прилив сил и срываясь с места.

Он бежал. Бежал, не обращая внимания на стегающие по лицу тонкие гибкие ветки растущих между сосен кустарников, на вдруг ставшие такими колючими опавшие иглы сосен, на мелкие камушки, впивающиеся в босые ступни. Он бежал вперед, не зная, где искать то, что ему нужно. Споткнувшись о корни сосны, Поттер упал. Его лицо и ноги были в мелких царапинах и грязи. Спрятав лицо в ладонях, он зарыдал. Почти завыл.

— Да проснись же! — Драко тряс за плечо мечущегося на диване Поттера. — Что с тобой? Проснись, наконец!

Вздрогнув, Гарри открыл глаза и потянулся к шраму, коснувшись рукой покрытого липкой испариной лба.

— Что приснилось?

— Лес вокруг Хогвартса. Как будто я искал что-то, но не помню что. Было страшно.

— Пора к Треллони, — усмехнулся Драко, похлопывая Поттера по плечу. — А от нее прямиком в Мунго.

— Да уж конечно! Треллони в очередной раз предскажет смерть, только теперь непонятно от чьей руки, а в Мунго поставят диагноз «синдром жертвы».

— Если ты сейчас же не поднимешься с дивана, то точно станешь жертвой. Я проснулся, а тебя нет. Ждал, ждал, пришлось отправляться сюда. Мы через два часа должны быть в Хогвартсе, — сказал Драко, легко целуя губы любовника, и тут же вцепился в наглую руку, не замедлившую разместиться у него в паху. — Забудь об этом.

— Ты первый полез целоваться, — улыбнулся Гарри.

— Только чтобы окончательно разбудить тебя.

— Точно?

— Или мы через два часа будем в Хогвартсе, или навлечем гнев МакГонагалл.

— Она поймет, — Гарри сильнее сжал ладонь.

— Очаруешь директрису подробностями?

— Добби приготовил завтрак, — пискнул появившийся в дверях домовик.

— А, черт! — процедил сквозь зубы Поттер.

— Вот чем отличается вольный домовик от настоящего эльфа, — насмешливо скривился Драко, пытаясь скрыть разочарование в голосе. — Эльф никогда бы не посмел явиться без зова хозяина и тем самым испортить приятный момент.

— Может, все таки…? — Гарри вздернул выжидательно брови.

— Завтракать пошли.

* * *

Через час они были в Малфой-мэнор. Дав последние указания домовым эльфам, Драко спустился в гостиную к большому камину. Элегантный и спокойный, он удивленно приподнял бровь, наблюдая, как Поттер левитирует перед собой сумку и метлу, сквозь зубы ругая многочисленные мраморные ступени.

— Ну и что это такое? — спросил Драко, указывая на парящие в воздухе вещи.

— Эмм… В смысле?

— О заклинании уменьшения что-нибудь слышал? На втором курсе изучали.

— Не подумал, — пожав плечами, ответил Гарри. Под нетерпеливым взглядом Драко сумка была уменьшена и отправлена в карман мантии. — Ну что, идем?

— Неужели, наконец, готов? — с иронией в голосе спросил Малфой.

— Вроде бы.

— Давай, ты первый, — Драко подтолкнул Поттера к камину.

Гарри набрал горсть летучего пороха и перешагнул через витую чугунную решетку. Подняв руку, он уже приготовился назвать адрес, как вдруг вышел из камина, высыпал порох обратно и кинулся наверх.

— Я оставил саквояж на кровати, — на ходу крикнул Поттер.

— Идиот, — сквозь зубы прошипел Драко.

* * *

Минерва МакГонагалл, отложив в сторону зачарованный блокнот, встала с кресла. Заправив за ухо выбившийся пепельный локон и водрузив на голову фиолетовую остроконечную шляпу, она кинула быстрый взгляд в зеркало, висящее напротив рабочего стола, пожала плечами, провела рукой по дряблому подбородку и вздохнула. Душой она была молода, но годы брали свое. Ах, как бы хотелось, чтобы все было совсем наоборот — гладкое лицо в обмен на старую, как этот мир, душу. А еще чтобы память не была такой цепкой и не хранила все те печальные события, которые случались в жизни, и которые так хотелось забыть. Слегка покусав бледные губы и пощипав скулы, Минерва вышла из кабинета и ступила на каменную винтовую лестницу.

Мурлыкая под нос незамысловатую песенку своей молодости о тайной любви юной вейлы и кентавра, директриса школы чародейства и волшебства Хогвартс стояла на самодвижущейся лестнице и притопывала каблучком в такт мотиву. В этот последний августовский день у нее было замечательное настроение.

Минерва не любила каникулы. Как многие пожилые люди, она скучала в бездействии, и каждый новый учебный год ждала с нетерпением, предвкушая насыщенную проказами студентов жизнь. Работа в Ордене Феникса скрашивала скучные профессорские будни, однако с тех пор, как Орден перестал существовать, Минерва вновь почувствовала уныние, схожее с нудным летним дождем, не прекращающимся несколько дней кряду.

Она всегда была рада вновь увидеть лица студентов — молодые, чистые, светлые, была рада заглянуть в глаза, обладатели которых считали, что уже вполне постигли все тайны жизни и готовы столкнуться с ударами судьбы лицом к лицу.

«Как прекрасна молодость в своей наивности, − рассуждала Минерва, проходя по каменному коридору с высоким потолком и кивая в знак приветствия выплывающим из стен привидениям замка. — Как она смела и как невинна», − вздыхала директриса, спускаясь по лестнице на второй этаж в учительскую и указывая снующим с тряпками в руках эльфам замка на висевшую в углу высокого окна паутину.

Минерва любила эльфов. Эти маленькие, незаметно шмыгающие повсюду существа ей нравились. Они были для директрисы воплощением живого Хогвартса, как приведения, Гремучая Ива или Выручай-Комната. Эльфы наносили последние штрихи в убранство замка, полируя медные рыцарские доспехи, очищая копоть с факелов и вытряхивая тяжелые портьеры.

Перед дверью учительской МакГонагалл замерла лишь однажды, когда только вступила на пост директора школы. Тогда она всего на несколько секунд остановилась, чтобы перевести дыхание, а затем, подняв повыше подбородок, с силой толкнула дверь и твердо шагнула внутрь. Сейчас же Минерва зашла в учительскую, совершенно не волнуясь от предстоящей встречи с профессорами. Некоторых из них она уже приветствовала накануне, другие прибыли рано утром, принеся с собою облако каминной пыли, быстро осевшее на пол её кабинета.

«Не сомневалась, что эти будут последними», — подумала директриса и позволила себе улыбнуться краешком губ.

— Добрый день, — поздоровалась МакГонагалл со всеми присутствующими. — Рада видеть вас в добром здравии! Как всегда, желаю всем запастись терпением перед новым учебным годом.

Гарри скучал. Бросая редкие взгляды на Драко, внимательно слушающего МакГонагалл, он думал о том, как бы скорее смыться отсюда и добраться до кровати. Скинуть ботинки, швырнуть мантию в угол и вытянуться на жестком матрасе во весь рост. От короткого беспокойного сна на диване у Гарри затекла спина, а по возвращении в Малфой–мэнор не было времени прилечь и отдохнуть: Драко, насупив брови, велел проверить еще раз сумки. Наскоро пообедав, они спустили к камину и отправились в Хогвартс.

И сейчас было бы очень неплохо потянуться, лежа на кровати, да так, чтобы мышцы свело от сладкой боли, зевнуть и закрыть покрасневшие от недосыпа глаза. Или еще лучше — повернуться на бок, пристроить голову на руку лежащего рядом Драко и уткнуться носом ему в подмышку.

Гарри вздохнул и тоскливым взглядом обвел учительскую. МакГонагалл все говорила и говорила, профессора задавали ей вопросы, Невилл, задумчиво почесывая подбородок, читал список новых студентов. Мадам Пинс, сурово сверкая стекляшками очков, доложила о нехватке каких-то книг. Драко тут же поднялся, выудил из кармана мантии свернутый в тугую трубочку пергамент и склонился над столом МакГонагалл. Профессор Бинс, сцепив пальцы в замок и прикрыв глаза, парил в кресле.

— Думаю, с этим все выяснится, — сказал Драко, сворачивая пергамент, — не волнуйтесь.

— Конечно, мистер Малфой. Я уверена, вы устроите все наилучшим образом, — ответила МакГонагалл и встала из-за стола.

Все преподаватели, словно по команде, поднялись с мест и один за другим покинули кабинет.

— Профессор Поттер, — окликнула Гарри директриса. — Ваши вещи доставлены в вашу прежнюю комнату. Так же, как и вещи профессора Малфоя ждут его в комнате у подземелий.

* * *

Солнце уже село за горизонт, уступая свои права последней, еще теплой августовской ночи. Лунный диск прятался в скудных облачках, просвечивая их насквозь.

— А ты думал, — затягиваясь, спросил Драко, — она разрешит нам поселиться вместе?

— На это я и не рассчитывал, — стряхнув пепел, Гарри покачал головой. — Но я не ожидал такого прямого намека. Будто мы два идиота, не понимающие, что в школе должны вести себя так, как подобает преподавателям! МакГонагалл очень умная старушенция, могла бы уж сообразить своими директорскими мозгами, что мы будем соответствовать высокому званию профессоров: станем бесполыми, фригидными, грозными…

— Ты о Снейпе говоришь?

— …беспристрастными…

— Все таки нет.

— …начисто лишенными сексуальности…

— Да ладно, не стони! — Драко с улыбкой обнял Поттера, прерывая поток гневных слов, и коснулся губами колючей от щетины щеки.

— Она вообще должна понимать, что наша личная жизнь никого, кроме нас, не касается! — Поттер возмущенно смотрел на тлеющую в пальцах сигарету, как будто перед ним были кошачьи глаза МакГонагалл.

— Успокойся, — Драко сильнее сжал плечо Гарри. — Уверен, она не имела в виду ничего такого.

— Конечно, не имела! Просто намекнула, так, слегка, чтобы мы не смели трахаться в стенах Хогвартса!

— Как насчет трибун? — Драко прихватил губами пахнущие ветром черные волосы, зарылся в них носом, вдохнул исходящий тонкий табачный запах.

Бросив окурок вниз, Поттер хищно улыбнулся и вжикнул молнией на брюках:

— Ты всегда мыслишь в нужном направлении, Малфой.

* * *

Они шли к квиддичному полю, препираясь яростным шепотом. Профессор Поттер хмурился, профессор Малфой улыбался так, словно делал одолжение всему миру.

— Я буду впереди!

— Мечтай, Поттер!

— Я с прошлого года профессор полетов в этой школе!

— И что дальше? Сейчас я такой же профессор, как и ты.

— Кто-то должен присматривать за ними сзади!

— Вот ты этим и займешься, — фыркнул Драко и остановился перед шеренгой первокурсников. — Доброе утро, студенты. Я ваш преподаватель, профессор Малфой. Вместе с профессором Поттером мы обучим вас искусству летать на метле.

— Того, кто вздумает свалиться, я превращу в прут, привяжу к метле и буду летать весь день под самыми облаками, — сурово вставил Гарри, вглядываясь в побледневшие от страха лица учеников. — Ваша задача — держаться крепко и выполнять все указания. Ясно?

— Да, сэр! — хором крикнули дети.

— Протяните руку над метлой и скомандуйте «вверх»!

Несколько минут Драко, криво ухмыляясь, взирал на жалкие попытки первокурсников поднять метлы. Он подошел к мальчишке в серо-зеленом шарфе, выпрямил ему ладонь и помог призвать метлу. Потом к девочке-гриффиндорке и еще к одной, с выбившимся из–под джемпера галстуком. Тем временем Гарри пустился в рассуждения о единстве руки и помела. Когда все дети справились с заданием и уже перекинули ногу через метловище, Драко подошел к суровому профессору полетов и быстро шепнул на ухо:

— Кто полетит впереди, тот сегодня будет снизу.

— А теперь держитесь крепко, сожмите метлу ногами, чуть наклоните метловище на себя и взлетайте. Только невысоко: примерно на метр будет достаточно. Сделаем пару пробных кругов над полем. Профессор Малфой поведет вас, а я присмотрю сзади. Дружно — взлетаем!

Драко довольно усмехнулся и, возглавляя студентов, взмыл в воздух.

Дни медленно тянулись, словно дикий мед перетекал из одной плошки в другую. Тишина маленького поместья на Матере немного успокоила Драко, однако, спокойствие это было только видимым. Каждый день он сопровождал мать на прогулке по дивному саду вокруг дома, обсуждая волшебные свойства герани; сидел вместе с Нарциссой в беседке и наслаждался тяжелым ароматом бордовых роз. Иногда миссис Малфой, подхватив сына под локоть, выбиралась на окраину города, где еще сохранились старые чисто выбеленные дома, загромождавшие узкие, вымощенные булыжником улочки. Погода немного установилась, и солнце снова посылало на землю ласковые лучи, но все равно к ночи небо неизбежно заволакивало тучами, и колючие мелкие капли осыпали город. И в это время Драко в одиночестве сидел перед камином и курил.

На следующий день после его неожиданного прибытия в поместье, Люциус снова пересмотрел воспоминание, украденное у грязнокровки, и то, которое Гарри отдал сам. Затем мистер Малфой подробно расспросил сына об отношениях с любовником. Потрепав Драко по плечу и ощутимо ударив по спине, заставляя выпрямиться, Люциус сдержанно улыбнулся. К вечеру старшего Малфоя уже не было в поместье — он исчез. Нарцисса улыбалась сыну, кивая головой и как бы говоря: «Все будет хорошо, отец в который раз все решит». Драко это понимал, и ему было ужасно стыдно за самого себя. Он уже успел пожалеть о решении обратиться за помощью к родителям.

«Люциус Малфой, пытающийся найти разрешение любовной интрижки сына с Гарри Поттером, — печально думал Драко, отправляя окурок в камин, — такое даже в плохом сне не приснится».

Время шло, каникулы подходили к концу, а Люциус все не появлялся. Драко уже начал думать, что придется вернуться в школу, так и не узнав у отца, смог ли тот выяснить что-нибудь.

* * *

Немилосердное утро вырвало из сна, забравшись в окно безжалостным солнечным лучом, и ярким светом резанув по векам. Драко с трудом открыл глаза. Вот уже скоро месяц, как он не мог нормально спать: ночь дарила желанное забытье только тогда, когда небо из темно-синего становилось серо-голубым, и Малфой, измученный отнимающей силы бессонницей, проваливался в дрему. Голова болела от метаний по кровати и сигаретного дыма. Правда, окруженный заботами матери, он немного пришел в себя.

Пока Драко умывался, чистил зубы и расчесывался, зачарованное зеркало сочувственно всхлипывало, сетовало на покрасневшие глаза, опухшие от недосыпания веки и общий изможденный вид. Положив расческу на полочку, Малфой, не сдерживая раздражения, показал захлебнувшемуся от такой наглости зеркалу средний палец — жест, который он с большим удовольствием перенял у Поттера.

В спальне склонившийся в почтительном поклоне домовик держал домашнюю мантию. Взмахом Малфой приказал эльфу убираться и снова завалился на уже застеленную шелковым покрывалом кровать: можно позволить себе еще пару часов сна, в конце концов, к вечеру надо возвращаться в Хогвартс. Рождественские каникулы закончились.

Осторожный стук в дверь нарушил одиночество.

— Войдите, — отозвался Драко, нехотя поднимаясь.

— Доброе утро, дорогой, — Нарцисса закрыла за собой двери и улыбнулась. — Решила зайти к тебе по пути в столовую. Идем завтракать?

— Не хочу, — отмахнулся Драко. — По правде говоря, я заснул только под утро и сейчас хотел бы еще немного полежать.

— Идем, Драко, — улыбка исчезла с лица Нарциссы. — Отец сейчас спустится. Нехорошо заставлять его ждать.

Люциус чинно попивал кофе, листая «Ежедневный Пророк», миссис Малфой давала распоряжения насчет обеда внимательно слушающему эльфу, Драко с трудом пытался проглотить кусок омлета. Вопросы вертелись на языке, но Драко знал — первым выспрашивать что-либо у отца не стоит, Люциус сам расскажет все, что узнал за несколько дней отсутствия.

Внезапно поразила фальшь семейного завтрака: отец и мать, спокойные, словно ничего и не произошло, окунувшиеся в свои утренние ритуалы и изредка улыбающиеся друг другу и сыну, сидящему на другом конце стола. Раздражение, смешанное с нетерпением, нарастало.

— Драко, — внезапно сказал Люциус, словно почувствовав состояние сына. — Пройдем в библиотеку. Нам необходимо поговорить.

Комната была наполовину меньше, чем в Малфой-мэнор, но, несомненно, это не было её недостатком: на многочисленных полках, поднимающихся до самого потолка, умещалось множество книг. Люциус опустился в огромное кресло, закинул ногу на ногу; в воздухе появился поднос с бутылкой вина и двумя бокалами. Кивком мистер Малфой пригласил сына сесть напротив.

— Итак, — взмахом палочки Люциус отправл Драко бокал, — я хочу услышать точный ответ. Чего ты хочешь: узнать, в чем была причина расставания с Поттером, или вернуть его?

Драко замешкался с ответом. Он размышлял над этим всю неделю, но так и не смог выбрать что–то одно. Смешанные чувства отразились на лице, и мистер Малфой, наблюдающий за сыном, разочарованно вздохнул.

— Печально, — сказал он. — Очень печально. Малфои всегда должны знать то, чего хотят, к чему стремятся, чего добиваются. В конце концов, уметь четко видеть поставленную перед собой цель — это искусство, доступное немногим. Я считал, что сумел привить тебе это качество. Но, видимо, я ошибся. Часто люди и сами не знают, чего хотят. Чего ты хочешь?

— Быть счастливым, — не задумываясь, выпалил Драко.

— Браво, — кисло усмехнулся Люциус. — Поразительно плебейский ответ. И ты думаешь, что жизнь с этим полукровкой принесет счастье?

— Я вполне был счастлив, живя с ним.

— Дра-ако, — умоляюще протянул мистер Малфой и закатил глаза. — Несколько месяцев, проведенных вместе, ты называешь «живя с ним»? Не перебивай! — тут же сурово велел он, заметив, что сын хочет возразить. — Какой скоропалительный и оплошный вывод! Ну хорошо. Раз ты так думаешь, давай порассуждаем. Весь учебный год вы пытались выстроить подобие, как ты это называешь, счастья, затем покинули Хогвартс, поселились в родовом поместье, — Люциус снова скривился, словно вино, которое он пил, было дешевой кислятиной. — Потом собирались снова преподавать в школе, и это ты называешь счастьем? Из года в год ваша жизнь была бы наполнена одним и тем же: студенты, полеты, квиддич…секс. Это — счастье?

Драко залпом выпил остатки вина. Он не знал, какие слова подобрать для того, чтобы описать отцу свои чувства. Как объяснить, что он никогда не думал о будущем, потому что вся возможная жизнь с Гарри складывалась в одно фантастическое настоящее.

— Он понимал меня, как никто другой, — Драко нашелся с ответом и с вызовом посмотрел на отца. — Даже больше, чем вы с мамой.

— Отлично, — отчего-то слишком спокойно и поспешно согласился мистер Малфой. — Итак, выбор ты не сделал. И, я думаю, вряд ли сделаешь, потому что ты эгоист, Драко — найди в себе силы признать это. Ты любил Поттера не потому, что ему было хорошо с тобой, а потому, что тебе с ним было комфортно. Во всем. Ты мало задумывался о том, что на самом деле чувствует твой любовник.

— Неправда! — яростно возразил Драко.

— Правда. Абсолютная правда. И хочу тебя заверить, мне эта позиция нравится, поэтому я нисколько не осуждаю тебя. Но вернемся к началу беседы.

— Я не знаю. Я не могу выбрать что-то одно.

— Блестяще! — усмехнулся Люциус. — Зачем же ты появился здесь? Возвращайся в Хогвартс и не показывайся мне на глаза до тех пор, пока не поймешь, чего хочешь, — с этими словами он взмахнул палочкой, и поднос исчез. Поднявшись с кресла, Люциус направился к выходу.

— Отец, постой, — тихо сказал Драко. — Я хочу узнать, что произошло.

— Прости, я не расслышал, — словно издеваясь, усмехнулся мистер Малфой.

— Хочу понять, что произошло! — уже громче ответил Драко. — И хочу знать, как все можно исправить.

— Это оба варианта из двух предложенных.

— Если потом он захочет уйти — я возражать не стану.

— В кого ты такой сентиментальный? Все еще скучаешь по сбежавшему питомцу?

— Скажи, что ты узнал? — Драко проглотил издевку в голосе отца: сейчас было не время и не место демонстрировать уязвленную гордость.

— Только после того, как выполнишь мое условие, — ответил Малфой, приближаясь к сыну.

Драко обреченно кивнул. Конечно, как он мог подумать, что отец ничего не потребует взамен? Люциус всегда и во всем искал выгоду.

— Чего ты хочешь?

— Ты возвратишься в Хогвартс. Будешь снова учить студентов летать, улыбаться МакГонагалл, а на Пасхальные каникулы вернешься, выполнишь моё условие и тогда все узнаешь.

— Так долго?

— Ты неподражаем, Драко! — рассмеялся Малфой. — И ты еще будешь отрицать свою эгоистичность, в то время как тебя интересует лишь сиюминутное исполнение прихоти, а не условие сделки?

— Что за условие?

— К твоему сожалению, сказать это я смогу только весной. И, чтобы ты был спокоен, я обещаю, что назову причину, по которой наш ручной герой женился на этой вульгарной Уизли.

— И все же — почему так долго?

— А разве время имеет значение, когда идешь к цели? — спросил Люциус. Видя недовольный взгляд сына, он добавил: — Мне нужно завершить кое-какие дела. Но ты можешь отказаться, если не готов ждать так долго.

— Я согласен, — ледяным тоном процедил Драко. — Но ты дашь мне слово, что откроешь истинную причину и скажешь, как все поправить.

— О, ты мне не доверяешь? Что ж, рад это узнать. В таком случае слово Малфоя! — Люциус победно блеснул глазами. — В отличие от тебя, сын мой, я всегда знаю, чего хочу.

* * *

Хогвартс был завален снегом. Драко не припоминал ни одного учебного года, когда для игры между факультетами пришлось бы применять откапывающее заклинание, чтобы хоть как-то расчистить поле и трибуны. Снегопад не прекращался уже в течение месяца, поверхность Большого Озера из гладкого блестящего катка превратилась в один большой сугроб, искрящийся на зимнем ярком солнце.

Драко был почти рад этому обилию снега — не было возможности каждый вечер пробираться на трибуны и в дрожащих от холода пальцах сжимать сигарету: Гарри так быстро собрал вещи и так стремительно покинул Хогвартс, что забыл о лежащем в ящике стола блоке маггловских сигарет. Да и по правде, Малфой не хотел возвращаться на их трибуну — самую дальнюю и, наверное, самую высокую: протяни руку — и достанешь звезды.

Дни сложились в унылую непрекращающуюся массу, разбавленную ночами. Драко не чувствовал разницы между буднями и выходными, все стало для него однотонным, безвкусным, нудным. Минерва как могла, поддерживала его, часто приглашая к себе в кабинет на чашку чая. Драко соглашался прийти не из вежливости, а ради слабой надежды услышать имя Поттера, случайно оброненное директрисой, хотя понимал, что присущее МакГонагалл чувство такта не позволит ей упоминать о профессоре полетов.

Иногда Драко камином оправлялся в поместье, давал указания домовикам, поднимался в спальню и ничком бросался на кровать. Да, слишком сентиментален. Слишком. Сентиментален настолько, что запретил эльфам менять постельное белье, которое, как казалось Драко, еще хранило след тела Гарри и его запах. В эти минуты Малфою было противно от самого себя, но он никак не мог выбросить из головы безответные вопросы: как ОН там? О чем думает, что делает, вспоминает ли? Или вполне счастлив, лежа в постели с рыжей психопаткой? Наверное, целует, обнимает, стонет, входя в её тело… Драко больно дернул себя за прядь волос, стараясь отогнать возникшую в голове картину: Поттер склоняется над полной грудью жены, обхватывает губами набухший коричневый сосок, затем подводит руки под бесстыдно широко раскинутые ноги и закидывает их себе на плечи, делает резкое движение бедрами, еще одно, затем еще…

— Блядь! — громко крикнул Драко и крепко зажмурился, не давая ядовитой слезе прочертить по щеке дорожку. — Чтоб тебя!

* * *

Снежный январь сменился ветреным февралем, в конце которого ударили последние морозы. Драко заболел и провалялся в больничном крыле три дня, глотая мерзкие горькие настойки мадам Помфри, молча выдерживая разогревающие компрессы и бодроперцовое зелье.

Март наступил совершенно неожиданно. Солнце щедро осветило замок, в воздухе запахло весной, Дракучая Ива распрямила ветки, подставляя их ярким лучам. Чем меньше времени оставалось до Пасхальных каникул, тем больше Малфой нервничал. Конечно, было бы смешно предположить, что Люциус потребует выполнить что-то противозаконное: слишком много отдано для того, чтобы вернуть положение в обществе. Драко перебирал в голове все возможные варианты, но так ничего и не придумал.

В начале апреля он получил от отца письмо, прочитав которое, был очень удивлен. Однако отступать было некуда. На рассвете Драко назвал каменной горгулье пароль, поднялся по винтовой лестнице и решительно постучал в дверь.

— Войдите, — раздалось из кабинета. Директриса, облаченная в домашнюю клетчатую мантию, кивнула Драко. — Почему вы поднялись так рано?

— Профессор МакГонагалл, — Малфой кашлянул, замялся и совершенно растерянно добавил: — Давайте присядем?

— Конечно. Конечно, Драко, садитесь же! — засуетилась Минерва, взмахом палочки призывая поближе к камину пару стульев. — Что-то случилось? У вас такой потерянный вид!

— Я должен покинуть школу.

— Надолго?

— До конца учебного года. Профессор, — принялся убеждать Малфой, — если бы не крайняя степень необходимости, я ни за что не покинул бы Хогвартс, тем более что впереди финальная игра между факультетами. Но поверьте − это действительно очень важно.

— Это как-то связано с… профессором Поттером?

Драко часто закивал и пристально посмотрел в глаза директрисе.

— Конечно, я отпускаю вас, хотя, как директор, не должна этого делать. Но учитывая… учитывая… — губы старой женщины предательски дрогнули, и вдруг она быстро сбивчиво заговорила: — Я уверена, это какое-то проклятье! Не могло все вот так резко повернуться, это слишком неправильно! Его кто-то околдовал, проклял, может, зелье какое-то подлили, а вы не заметили, или еще что. Драко, заклинаю: сделайте все, что в ваших силах, чтобы вернуть его. И знайте, что вы можете всегда на меня рассчитывать. В любое время. Что бы ни случилось, я ваш друг. А матч… Это ведь всего лишь игра. Мелочи.

— Спасибо.

— Когда вы отправляетесь?

— Хотелось бы прямо сейчас. Камином — в поместье, а уже оттуда, — Драко сделал неопределенный жест рукой.

— Камин в вашем распоряжении. Если будете нуждаться в чем-то, если вам будет нужна помощь — смело обращайтесь.

— Спасибо, — еще раз сказал Драко. Поднявшись, он ободряюще улыбнулся Минерве, взял её руку, провел пальцем по сухой коже и, наклонившись, прикоснулся губами. МакГонагалл взмахнула волшебной палочкой, огонь в камине угас. Зачерпнув горсть дымолетного пороха, Малфой отправился домой.

* * *

— Драко, доброе утро! — Нарцисса приветливо улыбнулась выходящему из камина сыну. — Я и не знала, что ты сегодня прибудешь. Почему не прислал сову? Я бы велела приготовить комнату.

— Здравствуй, мама, — Драко поцеловал нежные пальцы матери. — Как-то не подумал предупредить. Где отец?

— Он в кабинете. Позавтракаешь со мной?

— Только поздороваюсь с ним, и вернусь. Прикажи подать бисквитное пирожное и сок.

— Да, конечно, ступай. Я распоряжусь.

Драко скинул дорожную мантию на руки подоспевшему эльфу и поднялся на второй этаж особняка, где располагался рабочий кабинет с видом на сад. Постучавшись, он заглянул внутрь.

— Здравствуй, отец, — сказал Драко, закрывая за собой дверь.

Люциус сидел за столом, перебирая ворох бумаг.

— Доброе, очень доброе! Заходи и садись.

— Не помешаю?

— Нисколько! — отчего-то радостно воскликнул Люциус. — Ты как раз кстати!

Приподнятое настроение лорда Малфоя вызвало опасение: Драко редко видел, чтобы тот был настолько доволен, что даже улыбался сам себе, пробегая глазами по строчкам какого–то документа. Стало интересно: что же такое читает Люциус, возбужденно шурша пергаментом и сверкая глазами, словно перед ним лежали три мешка золотых галеонов? Наконец, мистер Малфой сложил бумаги в аккуратную стопку, прихлопнул сверху ладонью, и посмотрел на сына.

— Итак, ты здесь, чему я несказанно рад! Надеюсь, парадная мантия с собой? Хотя не важно, — тут же отмахнулся Люциус. — Вижу, вижу твое нетерпение. И прошу еще немного времени — вечером узнаешь обо всем, — мистер Малфой вышел из-за стола и взял с кресла перчатки и трость. — Встретимся за ужином, — с этими словами он аппарировал, оставив сына в недоумении гадать о причинах такого поведения, совершенно несвойственного Люциусу Малфою.

* * *

«Мать явно в курсе сделки с отцом, — рассуждал Драко, рассеянно ковыряя вилкой пирожное и больше кроша нежный бисквит, чем отправляя в рот, — иначе не вела бы себя так непонятно. Определенно, они что-то затеяли».

— Сынок, — загадочно улыбаясь, прощебетала Нарцисса, — отец велел приготовить парадную мантию, она в шкафу, в твоей комнате. Будь любезен надеть её к ужину.

— Мама, что происходит? — Драко решительно отложил в сторону вилку: от обрушившихся родительских тайн начинало мутить.

— Ничего особенного! — поспешно успокоила миссис Малфой.

— Отец какой-то странный.

— С чего ты взял? — Нарцисса вопросительно вскинула бровь. — Он просто очень доволен, как все сложилось.

— Что — все?

— Я не могу сказать, дорогой, но поверь мне, скоро все будет просто прекрасно! — Нарцисса щелкнула пальцами, и со стола исчезла посуда. — Иди, отдохни до вечера. И ни о чем не беспокойся.

* * *

Ровно в девять часов вечера Драко, облаченный в парадную мантию, спустился в столовую, и был неожиданно поражен, увидев там молоденькую белокурую девушку. Нарцисса развлекала гостью беседой, но девушка явно не слушала: она бросала тревожные взгляды на мистера Малфоя, шепчущегося с высоким колдуном.

Стол был торжественно накрыт, запотевшая бутылка шампанского стояла в серебряном ведерке. Драко подошел к матери и, склонив голову, поцеловал ей руку.

— Добрый вечер, — вежливо произнес он. — Вы не предупредили, что будут гости.

— Драко, — ответил вместо Нарциссы мистер Малфой, — познакомься. Мистер Уинстрай, — представил он седого колдуна, — прибыл сюда специально по моему приглашению, чтобы оформить ваш брак с Асторией Гринграсс.

Наверное, в жизни Драко было всего три или четыре подобных случая, когда от шока он на время терял способность говорить и совершенно забывал о правилах хорошего тона. Драко расслабил узел галстука, прошел мимо отца и налил себе полный бокал белого вина. Залпом выпив, он тяжело опустился на стул и нервно забарабанил пальцами по столу.

Вот оно — условие. Конечно, думал Драко, ощущая закипающую внутри ярость, неудивительно, что отец сказал о необходимой подготовке. Неизвестно, где он нашел эту девицу — сдержанная, молчаливая, на лице никаких эмоций. Возможно, просто слишком скрытна, чтобы показать характер.

С силой ударив кулаком по столу, Драко поднялся и подошел к отцу, на лице которого застыла победная улыбка.

— Вы поселитесь в Малфой-мэнор, — непонятно для чего вдруг сказала Нарцисса.

— Не будем с этим тянуть, — свирепо выдавил Драко и, схватив невесту за руку, потащил её в кабинет на втором этаже.

Бумаги были подписаны через пятнадцать минут. Брачный контракт, свернутый в тугую трубочку и перевязанный атласной лентой, отправился в карман мантии Драко. Министерский служащий, чувствуя напряженную обстановку, сухо пожелал молодым счастья, извинился и юркнул в камин. Нарцисса поспешила увести невестку, сказав, что девушке нужно помочь приготовиться к брачной ночи. Отец с сыном остались в кабинете одни.

Старая фарфоровая чернильница с оглушительным звуком треснула, тюль взметнулась на окнах, кресло задрожало, свечи на старинной люстре замерцали.

— Неподражаем, — усмехнулся Люциус, наблюдая вспышку неконтролируемой магии. — Ты просто неподражаем!

— Зачем? — сипло крикнул Драко.

Улыбка исчезла с лица Люциуса. Ринувшись к сыну, он грубо толкнул его в кресло.

— Щенок! — яростно зашипел лорд Малфой в лицо Драко. — Ты можешь жить так, как хочется, можешь валяться в постелях всех колдунов Англии. Но неужели ты настолько глуп и ослеплен похотью, что решил, будто я позволю прерваться роду Малфоев? Ты не подумал ни обо мне, ни о матери, подставляя задницу этому полукровке, а теперь смеешь сверкать на меня глазами?

Люциус рывком поднял сына, крепко сжал и аппарировал в спальню новобрачных. Поправив растрепавшиеся волосы, он взмахнул волшебной палочкой и подхватил появившиеся в воздухе бокалы. Не обращая внимания на Асторию, натянувшую одеяло до самого подбородка, протянул Драко бокал.

— Выпей, — сказал Люциус, — ну давай, это нужно отметить! Теперь ты женатый человек.

— Я выполнил свою часть сделки, — процедил Драко, игнорируя предложение. — Твоя очередь.

— Выпей же! — настаивал Люциус. — Хотя бы пригуби.

Драко в два глотка осушил бокал. Почувствовав на языке необычный привкус, удивленно уставился на отца.

— Что это?

— Всего лишь Приапово Зелье*. Ты же не думал, что я сразу же открою тайну и позволю бросить молодую жену? Нет, сын мой, моё условие не заканчивается на подписи в брачном контракте! — Люциус усмехнулся. — Немедленно отправляйся в постель — супруга заждалась. Исполни свой долг, а потом можешь катиться ко всем чертям, — с этими словами мистер Малфой уютно расположился в кресле напротив огромной кровати. — Приступай!

— Ты что — останешься здесь?

— Конечно, — Люциус шумно отхлебнул из бокала. — Сегодня. И завтра, и каждую ночь до тех пор, пока твоя жена не обрадует нас счастливой новостью.

— Ни за что!

— Ты обещал выполнить мое условие, — напомнил Люциус, не обращая внимание на тихо плачущую Асторию, спрятавшую лицо в ладонях. — Хотя, как я говорил ранее, ты можешь отказаться: ваш брак не скреплен магической клятвой, цени моё великодушие! Выбор за тобой.

— Прошу — уйди, — потребовал Драко.

— Я останусь. Хочу убедиться в том, что ты исполнишь свой долг.

— Ты что — не доверяешь мне?

— Ты потребовал с меня слово! Ты, мой сын! — рявкнул Люциус.

Мантия полетела на пол. Выдирая пуговицы, Драко снял рубашку, брюки и швырнул их на стул. Трусы и носки отправились вслед. Отбросив одеяло, он уставился на обнаженное девичье тело. Астория зажмурилась, вытянувшись в струнку. Дернув шнур, опустивший на кровать прозрачный тюлевый полог, Драко повернулся к супруге и резко раздвинул коленом её ноги: Приапово зелье уже действовало безотказно, вызывая боль в напряженном члене.

— За наследника рода! — салютовал бокалом Люциус, услышав крик боли. — За Малфоя!

* Приапово Зелье — нагло тиснуто из «Квиддича» Ребекки с её личного разрешения.

Вчера, сегодня, завтра, и еще много-много дней впереди — их и не сочтешь, наверное. Да и зачем, для кого? Потом дни сложатся в недели, недели — в месяцы, месяцы — в годы. А считать десятилетия у Гарри просто не хватит сил: он был уверен, что так долго не протянет. По крайней мере, очень на это надеялся.

Он даже не помнил, как здесь оказался — безжалостная память насмешливо подбрасывала лишь обрывки воспоминаний: приемная главного врача Святого Мунго, белые коридоры, белые стены, впитавшие в себя запах целебных микстур и дезинфицирующих растворов, Джинни, вцепившаяся в руку. Гарри помнил мерзкий запах, исходящий из её рта, и коробку с зельями, которые вручил колдомедик.

Дальше были пощечины, которыми угощала миссис Уизли — короткие, колючие и оглушительно звонкие: после них у Гарри несколько дней болело лицо. Но за что Молли так хлестко била, Поттер не знал. И спросить почему-то не смог. Ещё помнил Рона, который прошел мимо, больно толкнув плечом. И Гермиону, которая обняла и попросила прощения. Но за что, Гарри не понимал.

Его устроили на диване в гостиной. С опаской оглядываясь, шептались в углу комнаты, и совершенно напрасно: Гарри все равно не разбирал слов — в голове стоял такой шум, словно в уши попала вода. Иногда глаза заволакивала непонятная пелена, и зрение на долю секунды терялось. Приступы прекращались так же внезапно, как и начинались.

Еще Гарри помнил, как Молли позвала его завтракать, а он не смог сам прийти, потому что совершенно забыл, где в этом доме находится кухня. Так и стоял посреди гостиной, рассеянно озираясь по сторонам. В конце концов, Гермиона взяла его за руку и под презрительным взглядом Рона отвела в семейную столовую. Джинни уже сидела там, пряча покалеченную руку под мантией. Что с ней случилось, Гарри не знал, но причиной, почему-то не интересовался. Словно что-то мешало: то ли чувство неловкости, то ли простое равнодушие, которое поселилось в нем с тех пор, как… Он и сам не помнил, когда его жизнь изменилась, и как он попал в Нору.

Потом были бумаги, которые миссис Уизли положила перед ним на стол и ткнула пухлым пальцем в строчку, где нужно поставить подпись. Гарри едва успел написать свою фамилию, как Молли хищно выдернула пергамент из-под пера, торопливо перечитала, с довольной улыбкой свернула и сунула в карман фартука. Затем принесла красивую черную мантию, крепко обняла Гарри и сказала, что теперь прошлое позади, она его прощает («За что?» — думал Гарри, равнодушно рассматривая лицо миссис Уизли), и все будет хорошо. Они снова заживут, как большая дружная семья, по-другому и быть не может. И это ничего, что потеряно столько лет. Главное, что теперь её девочка выздоровела, ей даже волшебную палочку вернули! И они с Гарри еще будут счастливы. Обязательно будут, а как же иначе? Ведь Джинни еще со школы была в него влюблена. Ну с кем не случается? Молодость не знает страха: она готова броситься в огонь головой, потому и совершает необдуманные поступки, приводящие к ошибкам. Но сейчас обо всем можно забыть. Гарри слушал миссис Уизли и не понимал, о чем она говорит. Слова не хотели складываться в доходчивые предложения, то всплывая на поверхность четким и звонкими звуками, то теряясь в пучине шума и отдаваясь в голове далеким мутным эхом.

Еще Поттер помнил красивый шатер перед домом и много людей в парадных мантиях. Несмотря на сугробы, окружавшие Нору, во дворе почему-то было лето, летали бабочки, цветы на клумбах услужливо благоухали, наполняя воздух сладким ароматом пыльцы. Здоровой рукой Джинни крепко держала его за локоть и улыбалась гостям. Неожиданно вспыхнувшая над головами присутствующих волшебная радуга заставила всех зааплодировать. И Гарри улыбнулся — таким прекрасным переливам света невозможно не любоваться.

Ночью Джинни плеснула чем-то Гарри в лицо: терпкие липкие капли попали в рот. В голове зашумело, уши заложило. От боли Поттер присел и зажмурился, прижимая руки к горячему лбу, но что-то заставило его выпрямиться и лечь на кровать. Ни одна свеча не горела, но даже в полной темноте Гарри различал очертания голого тела над собой, чувствовал чисто механическое возбуждение, перемешанное с гадливостью от какого-то приторно-мясного запаха, слышал шлепки голых тел друг о друга. Он лежал на кровати, закинув руки, стиснув край подушки и до ломоты сжав зубы. Наконец, Джинни оставила его в покое. Повернувшись спиной, натянула на себя все одеяло. А Гарри так и остался лежать, дрожа от холодного воздуха в комнате и не смея пошевелиться.

На следующее утро они аппарировали в какой-то дом у опушки леса. На маленькой, но уютной кухне появился домовик с большими грустными глазами, который однажды, пока Джинни не было рядом, погладил Гарри по руке и пустил большую слезу.

Больше Поттер ничего не помнил из предыдущей жизни, а нынешняя сложилась в однообразие: тишина днем и яростные крики Джинни ночью. Гарри не зал, сколько времени он находится в этом доме, но должно быть, уже достаточно долго: снег сошел, под окнами распустились маленькие белые цветочки, прячущие нежные головки в сочной весенней траве.

Однажды Поттер увидел в гостиной человека в мантии ядовито-лимонного цвета. Незнакомец вежливо попросил его присесть, взмахнул волшебной палочкой, создавая вокруг сияющую ауру. Бормоча себе под нос какие-то заклинания, колдун озабоченно качал головой. Оставив на столике множество бутылочек с настойками, вежливо попрощался и исчез.

Сидевшая на диване Джинни взметнулась, бросилась к Гарри и с размаху влепила пощечину.

— Ничтожество!Если ты не впрыснешь в меня хоть каплю своей мерзкой слизи, я не смогу забеременеть, — воскликнула она и щёлкнула пальцами в сторону сжавшегося от страха эльфа. — Стакан!

Джинни откупорила бутылочку и плеснула зелье на дно принесенного домовиком стакана.

— Пей! — велела она. — Надеюсь, назначенное знахарем лечение пойдет на пользу, и ты, наконец, покажешь себя мужчиной.

Ночью она снова кричала от неудовлетворенности, хлестала Гарри по щекам, и воздух в комнате дрожал от выброса магии.

* * *

Колдомедику нужно было отдать должное: постепенно оставленные им зелья начали действовать, шум в голове значительно уменьшился, неполадки со зрением прекратились. Однажды утром Гарри, смотрясь в зеркало, совершенно неожиданно для себя сказал:

— Не надо было открывать. Возвращаться — плохая примета.

И сам поразился словам, смысл которых до него не дошел. Однако Гарри догадался, что случилось что-то плохое. Ведь он не был таким раньше. Ведь есть… Есть… Хогвартс! Точно, есть же Хогвартс! И волшебство, и полеты на метле, и… А вот здесь память Гарри споткнулась, и как он не силился, больше не смог ничего вспомнить. Однако Поттер понял одну простую вещь — в этом маленьком домике ему не место. Внезапно Гарри осознал еще кое-что: до сих пор он ни разу не выходил на улицу. И за все время, проведенное здесь, у них никто, кроме колдомедика, не появлялся. Странно, и почему Гарри раньше не придавал этому значения?

— Джинни, — позвал он, спустившись в кухню. — Джинни, где ты?

— Госпожа в гостиной, сэр, — склонившись в легком поклоне, отвечал домовик.

— Спасибо, Добби, — сказал Гарри. Сделав пару шагов, остановился, а затем медленно повернулся и удивлённо уставился на домовика: — Добби?

— Гарри Поттер вспомнил! — крупные слезы покатились по морщинистому личику эльфа.

— Что ты здесь делаешь?

— Служу вашей супруге.

— Кому-у? — не веря своим ушам, протянул Гарри.

— Госпоже Джинни, — печально уточнил домовик.

— Супруге? — недоумевал Поттер.

— Гарри? — раздался из комнаты недовольный голос.

На личике Добби отразился ужас. Кивнув Поттеру, эльф исчез. Озадаченный внезапным страхом домовика, Гарри непонимающе дернул плечами и направился в гостиную. Джинни сидела, забравшись с ногами на диван. Перед ней лежал «Ведьмополитен», глянцевые страницы которого медленно переворачивались по взмаху волшебной палочки.

— Джинни, что здесь делает Добби? — спросил Поттер, усевшись в кресло напротив.

— Ничего умнее спросить не мог? — презрительно поморщившись, хмыкнула девушка.

— Я серьезно.

— И я серьезно. Отстань, я занята.

— Джинни, у меня есть несколько вопросов. Для начала скажи, как я здесь оказался?

«Ведьмополитен» резво перелетел через низкий столик и с размаху врезался Гарри в голову.

— Потому что ты скотина! — взвизгнула Джинни.

— Господи, да что с тобой? Что происходит? — Гарри едва успел отклониться от подскочившей со столика и метнувшейся в него вазочки.

— Ступефай! Ступефай!!

Гарри юркнул за спинку кресла, над которой пролетели заклинания.

— Джинни! Джинни прекрати! — заорал он. — Я правда не понимаю, что случилось!

Гробовая тишина повисла в гостиной. Гарри недоумевал — что произошло? Почему Джинни так зла?

— Джинни, успокойся, давай поговорим. Я выхожу. На счет три, ладно? — спросил Поттер из укрытия. Ответа не последовало. Около минуты он прислушивался к шорохам, а потом снова сказал: — Джинни, слышишь? Я считаю. Раз… Два… Три… — Гарри высунул голову из-за спинки кресла, и удивленно скосил глаза на кончик волшебной палочки, оказавшейся прямо перед его носом.

— Петрификус Тоталус! — злорадно воскликнула миссис Поттер, наблюдая, как её супруг валится навзничь. Мыском туфли потрогав бесчувственное тело, она победно усмехнулась и почти пропела: — Левикорпус, дорогой!

Пару раз стукнув мужа головой о косяки на лестничном пролете, Джинни левитировала его тело на второй этаж, в спальную комнату. Небрежный взмах палочки, и Гарри шлепнулся на кровать. Он не чувствовал злости или обиды — ему просто было страшно, но он не мог пошевелить даже пальцем ноги.

— Странный ты, — бросила Джинни. Отложив палочку на прикроватную тумбочку, она принялась расстегивать здоровой рукой пуговицы на мужниной рубашке. — Я уже почти жалею, что вызвала этого олуха, колдомедика, с его микстурками. Знаешь, после этих зелий у тебя изо рта воняет. Ведь без них все было прекрасно, правда? Ну, почти прекрасно, за исключением одного маленького недоразумения, — уточнила Джинни, звякнув пряжкой на брючном ремне. Затем она снова взяла волшебную палочку. Взмах — брюки вместе с трусами поползли вниз и остановились на лодыжках. Бросив взгляд на пах мужа, Джинни со вздохом добавила: — Да, маленького. Ой, какая досада, ты не хочешь меня? Ну, ничего страшного, захочешь! И ведь только подумай, какой мы могли бы стать замечательной парой в прошлом. Если бы ты, как идиот, не примчался в спальню Пуффендуя! — ядовито выплюнула Джинни и злобно ухмыльнулась. — Что? Откуда такой блеск в глазах? А, ну конечно, ничего не помнишь, придурок гриффиндорский! — запрокинув голову, миссис Поттер сипло рассмеялась и встала с кровати.

Гарри чувствовал холод, окутавший его обнаженное тело, и жгучий стыд за свою наготу. Джинни ходила вокруг, то пропадая из поля зрения, то снова появляясь.

— И все было бы прекрасно, милый, если бы не одно «но», — Джинни резко остановилась и снова взмахнула палочкой: мантия слетела с нее, как и домашнее платье. Застежка на кружевном лифчике разошлась, трусики сползли вниз и были небрежно отброшены ногой в сторону. — Одно, «но», дорогой. Я не могу раздеться сама! — Джинни подлетела к кровати и влепила мужу пощечину.

Голова Поттера, находящегося под заклятием, даже не мотнулась в сторону. С каким удовольствием Гарри закрыл бы сейчас глаза, чтобы не видеть это перекошенное ненавистью лицо. А еще лучше — впал в беспамятство, чтобы не чувствовать, как ледяные пальцы сжимают член, теребят, больно дёргают, добиваясь эрекции, ногти царапают нежную кожицу мошонки, палец щекочет промежность, а затем проталкивается в анус. Грубо, но легко. И верхом блаженства было бы не слышать этих слов:

— А ты времени зря не терял. Где и с кем ты занимался содомией, а? Грязный извращенец!

Неуклюже опёршись на культю, молодая миссис Поттер направила палочку на мужа.

— Фините инкантатем! Селенцио! Инкарцеро! — заклинания водопадом обрушивались одно за другим.

Гарри тошнило от сладкого женского запаха, от колышущихся у самого лица грудей с большими коричневыми сосками, от шлепков тел друг о друга. Эрекция, которую с трудом добилась Джинни, постепенно начала ослабевать.

— Нет! Опять? Сволочь! — зарыдала она, снова ударив Гарри. — Ты должен кончить хотя бы раз. Всего один раз! Неужели я так много прошу?

Гарри бессильно закрыл глаза: от пощечины в голове снова появился шум, уши заложило. Джинни слетела с его тела. Подхватив с пола мантию и волшебную палочку, она выскочила из спальни, оглушительно хлопнув дверью. А Гарри так и остался лежать с привязанными к прикроватным столбикам руками и ногами, немой от заклятия.

* * *

Поттер ворочался на кровати, тихо постанывая во сне и комкая ногами тонкое шерстяное одеяло. Ему снился какой-то дом, который был абсолютно пуст. Тишина стояла такая, что казалось, еще пара минут, и она оглушительно взорвется. В каждом углу чувствовалось напряжение от скопившейся магии.

Гарри огляделся. В комнате находились песочные часы высотой почти в человеческий рост, только вместо песка внутри были перемешаны рубины и изумруды. Цепляясь за стенки часов, драгоценные камни на пару секунд задерживались в тонкой перемычке, а затем падали вниз и растворялись в мутном туманном облаке. В глубине комнаты находилась дверь. Поттер открыл её и увидел длинную узкую лестницу. Ступенька скрипнула, вызвав тихое потрескивание и мерцание магических искр.

Первый пролет закончился широкой площадкой, уходящей в еще одну комнату. Гарри осторожно толкнул дверь и удивленно приподнял брови — стены были завешаны различными мантиями, рубашками, брюками. Черные, синие, красные и зеленые галстуки свешивались с потолка, обувные коробки занимали целый угол. Перед большим зеркалом стоял белокурый, довольно худенький мальчик. Улыбаясь, он держал за руку другого мальчишку — черноволосого, в очках. Внезапно Гарри понял, что это он сам, только много лет назад: еще совсем ребенок. Вдруг, наклонившись ближе к черноволосому мальчику, другой, беленький, сказал:

— Мы абсолютно одинаковы, разве ты не замечаешь?

Фигуры застыли в этой позе, словно стали восковыми, и неожиданно для себя Гарри потерял к ним всякий интерес: спокойно закрыл дверь и двинулся дальше вверх по лестнице. Почему-то не хотелось думать о том, что бы это все значило — Гарри просто поднимался, скользя рукой по полированным перилам.

Пройдя еще несколько ступенек, он остановился на площадке и толкнул следующую дверь. Комната была заполнена огромными, теряющимися в высоте, книжными стеллажами. Приставные лестницы самостоятельно подъезжали к нужным полкам, книги плавно снимались с места, паря в воздухе, шуршали страницами, как будто их читал человек-невидимка, а затем спокойной возвращались обратно. Пахло кожей и канцелярским клеем, чернилами и свежей бумагой. В середине комнаты стоял Гарри, только старше того себя, который был в первой комнате. Он сжимал в руках видавший виды котел с закопченным днищем и кривыми боками. К Гарри подошел все тот же белокурый мальчишка, запустил руку в котел, вытащил оттуда старую, потрепанную книжицу в мягкой обложке.

— Не нужна, — сказал он и положил книжицу на абсолютно пустой стеллаж с одной единственной полкой.

Фигуры детей замерли, все движение в комнате прекратилось: стеллажи остановились по полпути, книги повисли в воздухе. Гарри пожал плечами и вышел из огромной библиотеки.

Снова уныло скрипящие деревянные ступени. Гарри казалось, что он уже где-то ходил по такой лестнице, которая жила своей жизнью и двигалась так, как ей вздумается — еще пара шагов и она, дрогнув, тронется с места.

Стены следующей комнаты были живыми — они шумели тысячью листочками на высоких деревьях, тонкие травинки пригибались от легкого ветерка.

— Не бойся, — говорил Гарри, выглядящий еще старше, чем в предыдущих комнатах, — ведь я рядом. Просто чуть-чуть наклони голову… Вот так. Подожди, он поклонится в ответ. Хорошо. А теперь медленно подходи. Еще медленней. Протяни руку. Видишь, все совсем просто, совершенно нечего бояться, — улыбался Поттер, глядя, как худенький сероглазый парень ласково и медленно проводит рукой по большим пестрым перьям странного животного с головой орла и телом лошади.

Открыв четвертую дверь, Гарри обнаружил того же светловолосого подростка, который стоял у странного коридора из высоких, аккуратно подстриженных кустов. Рядом с ним был Поттер, только ещё чуть старше.

— Я прошу тебя, не ходи! — умолял светлый. — Мерлин с ним, с этим Кубком. Не ходи!

Другой Гарри хмурился и молчал, крепко сжимая в руке волшебную палочку.

— Не ходи, не ходи, не ходи! — снова просил парень, преграждая путь, ведущий внутрь таинственного лабиринта.

Пятая дверь открылась в пустоту. Черную, пугающую, в глубине которой мерцал зеленый огонек. Постояв несколько минут, Гарри все же решил, что благоразумнее будет просто закрыть дверь.

Наконец, под самой крышей, оказалась последняя, шестая дверь, которая открылась в большую туалетную комнату с обычными кабинками и старыми треснувшими раковинами. Гарри шагнул внутрь и… полетел вниз. Он падал, а перед его глазами мелькали все комнаты, в которых он побывал. Внезапно налетевший ветер разбрасывал мебель, ломая её в щепки, кусты выдирал с корнем, книги с вырванными страницами кувыркались, натыкаясь на обломки перил. Зажмурившись от страха, Гарри упал на землю и больно ударился спиной. Ветер стих так же резко, как и начался. Вокруг стояла давящая тишина.

Гарри медленно открыл глаза и понял, что оказался в лесу. Тихом, словно вымершем. Ветки на деревьях не качались, листва не шумела, птицы не пели. В воздухе пахло беспокойством. Осторожно поднявшись, Гарри оглянулся и прислушался: где-то по близости хрустнула сухая веточка.

— Эй! — крикнул Поттер, ощущая накативший липкий ужас. — Кто там?

Вместо ответа раздался сиплый смешок, а потом из-за куста кто-то кинул камешек, точно попав Поттеру в голову. Острая боль пронзила затылок, уши заложило, виски нестерпимо начало ломить. Обхватил голову руками, Гарри упал на колени.

Все тот же сиплый смех эхом разносился по вдруг ожившему лесу: ветер загудел в верхушках мачтовых сосен, стая мелких птичек вспорхнула с веток и со звонким щебетанием унеслась прочь. Вдали послышался стук копыт кентавров.

— Стой! — завопил Гарри, чувствуя, что боль отпустила, а тело наполнилось силой. Вскочив, он громко закричал: — Остановись!

Поттер бежал за удаляющимся смехом, спотыкаясь о корни деревьев, убирая с лица прилипшую паутину и раздвигая руками гибкие ветки. Страх гнал его, не давая ни секундной передышки. Гарри просто чувствовал, что надо бежать вперед, туда, чтобы успеть, и если он остановится, то сердце замрет навсегда. Внезапно истеричный смех сменился истеричным воплем, и Гарри понял, что опоздал. Упав на колени и спрятав лицо в ладонях, он зарыдал. Почти завыл, как раненое животное. А вопль растворился в воздухе вновь омертвевшего леса.

* * *

Каждая ночь начиналась одинаково, и так же одинаково заканчивалась: сначала Джинни обнимала и целовала мужа, стараясь разжечь в нем страсть, потом громоздко садилась сверху, беспорядочно двигаясь и шумно дыша. Гарри задыхался от запаха её пота и влажных поцелуев, изо всех сил сдерживая подкатывающую к горлу тошноту. Постепенно омерзение достигало своего пика, эрекция пропадала, и не достигшая оргазма Джинни с яростным воплем хлестала Гарри по щекам, а затем в слезах покидала спальню.

Днем они почти не виделись: Джинни сидела в комнате, а когда выходила, то не упускала случая метнуть в мужа очередное заклятие, сбивающее с ног. Гарри стал пить зелья, оставленные колдомедиком, сам: в последний раз Джинни так грубо ткнула ему в лицо стакан, что губа, стукнувшись о край зубов, лопнула.

Запыленный чердак и старый деревянный сундук, обитый железом — вот что стало для Гарри пристанищем. Все свободное время он проводил там, пытаясь вспомнить, что произошло и почему Джинни так жестока. Гарри становилось тошно от того, каким жалким и беспомощным он стал. Он знал, что раньше был другим — точно, другим! Но каким именно? Как тяжело было осознавать, что прежняя жизнь, весь её смысл ускользает, словно что-то мешает вспомнить прошлое.

Он не раз думал о том, что если у Джинни есть волшебная палочка, то и у него должна быть. Но где она? Спрашивать у Джинни он боялся: вполне было достаточно того раза, когда Гарри поинтересовался, как попал в этот странный дом. Несколько раз Поттер пытался выйти на улицу, но оказалось, что на двери наложены чары: незримая преграда не выпускала наружу. Гарри даже не мог высунуть руку в открытое окно: пальцы словно увязали в цементе, немели, кожа покрывалась мурашками и холодела.

А потом Гарри стал обращать внимание еще на множество странных вещей: полное отсутствие в доме столовых приборов: ножи и вилки появлялись на столе только во время еды. Ни ножниц, ни спичек… Хотя, зачем все это барахло нужно в доме мага?

Невозможно так жить! Нельзя жить, не понимая смысла происходящего, нельзя жить на обочине. Это существование даже жизнью назвать нельзя. Гарри стряхнул со штанов пыль и решительно направился к комнате жены. Будь, что будет: он должен знать, что, черт возьми, происходит.

— Джинни! — Гарри постучал в дверь. — Джинни, выйди, пожалуйста, нам надо поговорить. Джинни. Ты слышишь?

— Уходи, — раздалось из комнаты. — Я занята.

— Джинни, это срочно! Прошу тебя, открой.

Спустя минуту дверь распахнулась Волшебная палочка, направленная Гарри прямо в лицо, заметно дрожала. Глаза Джинни были красные, веки — опухшие.

— Ты что — плакала? — удивленно спросил Поттер.

— Что тебе нужно? Говори быстро и оставь меня в покое.

— Что-то случилось? Тебе плохо?

— Разговор окончен, — отрезала Джинни и снова исчезла в комнате.

— Подожди, — Гарри опять забарабанил в дверь. — Я хотел спросить: где моя волшебная палочка? Ведь у меня она тоже должна быть! Я точно помню, что у меня была своя. Где она?

— Черт бы тебя побрал! — рявкнула Джинни, снова открывая дверь. На этот раз её палочка упёрлась Гарри в кадык. Поттер замер, не смея даже сглотнуть. — Как же надоел! Если бы ты только смог понять, насколько ты мне надоел за все эти годы! — палочка переместилась ниже, ткнувшись Гарри в пах. Хриплым шепотом Джинни продолжала: — Может быть, «Сектумсемпра»? Интересно, а насколько великий Гарри Поттер терпим к боли? К адской боли от заклятия? К боли настолько сильной, что хочется умереть, только бы больше не мучится, не чувствовать.

— Джинни, прошу тебя…

— Лучше молчи — мой тебе добрый совет. Так сказать, по старой дружбе. Молчи и ни о чем не спрашивай. В твоих интересах вести себя тише воды, ниже травы.

— Отпусти. Просто отпусти меня.

Запрокину голову, Джинни звонко рассмеялась, а потом, закашлявшись, с издевкой в голосе спросила:

— И куда ты пойдешь? Да кому ты нужен? Этой старухе? Профессор Поттер, как мило! Убирайся, — Джинни оттолкнула Гарри и убрала палочку в карман мантии. — Я сказала, уходи. Встретимся вечером в спальне. Когда-нибудь должно же получится! Выполнишь свой долг и будешь свободен.

Дверь с шумом захлопнулась, и Гарри остался в коридоре наедине с недоумением, разбавленным злостью. Поттер бросился бежать по ступеням наверх, на чердак. Невозможно, чтобы все так дальше продолжалось, просто нет сил дальше жить в слепом неведении, незнании и непонимании: что же, Мерлин всемогущий, случилось?

— Добби? — позвал Поттер.

— Гарри Поттер, сэр! — весело щебетнул появившийся домовик. — Что угодно великому Гарри Поттеру?

— Добби, как я здесь оказался? Я имею в виду этот дом. Я совершенно не помню.

— Добби не может сказать, — печально вздохнул эльф.

— Почему?

— Если хозяйка узнает, то будет очень ругаться, и Добби придется стукнуть себя поленом по голове, — со слезами в голосе добавил эльф.

— Подожди, — непонимающе начал Поттер. — Для начала объясни, почему ты называешь её «хозяйка»? Разве ты не свободный эльф?

— Добби был свободным и получал за работу один золотой галеон в месяц. Но ради великого Гарри Поттера Добби согласился пойти в услужение к госпоже Джинни.

— Что она тебе сказала? Как заставила?

— Добби поклялся никому не говорить!

— Так, хорошо. С этим мы потом разберемся, — отмахнулся Гарри, чувствуя, что уже закипает от злости. — Если ты принадлежишь Джинни, то почему отказываешься рассказать мне, что стряслось? Раз она моя жена, то ты должен и мне подчиняться!

— Госпожа будет ругаться, — повторил эльф. — Госпожа строго-настрого запретила отвечать вам на любые вопросы. Простите, Гарри Поттер, сэр.

Бред. Какой-то невообразимый бред.

— Добби, почему я не могу выйти из дома?

— Добби не может сказать, — уныло пробормотал эльф. — Простите, сэр.

— На окна наложены заклятья?

— Добби не…

— Как давно я здесь? — перебил его Гарри.

Эльф коротко взвизгнул, подскочил к стене и со всей силы приложился об нее лбом.

— Стой! Добби, хватит. Раз тебе ничего нельзя говорить — молчи. Вытащить меня отсюда можешь?

— Нет, сэр. Я не могу вас аппарировать без разрешения госпожи.

— Я могу написать письмо?

— Нужно спросить миссис Поттер.

— Принеси нож.

— Добби не может.

— Бритву.

— Сэр…

— Камень! Принеси простой камень. Большой, — Гарри соединил кулаки вместе. — Можешь?

— Да, сэр! Добби сейчас все сделает, — пискнул домовик. Глаза его сияли от счастья и осознания того, что наконец-то он может услужить своему герою. Хлопок — и эльф исчез.

Гарри остался один. Он прошелся по чердаку, пнул оказавшуюся под ногами старую облезлую метлу.

«Посмотрим, — мучаясь от навалившегося бешенства, думал он. — Не расскажешь, не объяснишь, не отпустишь. Больше я здесь не останусь».

Хлопок. Посреди пыльной чердачной комнатки стоял домовик, склоняясь под тяжестью большого серого камня.

— Добби принёс…

Гарри не стал ждать, когда эльф договорит. Выхватив камень из тонких ручек, Поттер со всей силы размахнулся и бросил его в чердачное окно. Звон разбитого стекла, осыпающегося на пол, потерялся в испуганном пронзительном писке зажавшего уши домовика.

— Что вы наделали? — запричитал эльф.

— Добби, сработало! На окна не наложены чары неразбивания! Странно, — добавил Гарри, выбираясь на узкий карниз, — с чего я сказал о чарах? Откуда я помню?

— Куда вы, сэр? — плакал домовик. — Госпожа будет сердиться.

— Да плевать!

— Здесь высоко! Сэр, третий этаж! Вы разобьетесь.

— Я хочу выбраться отсюда, — сказал Гарри и прыгнул вниз.

Громкий вопль вырвался из горла Поттера: упав на землю, он распорол плечо о большой, воткнувшийся в землю кусок стекла. Кровь хлестанула из раны, заливая рубашку. От боли потемнело в глазах, и Гарри провалился в беспамятство.

* * *

— Круцио! — очередной раз произнесла Джинни и устало зевнула: что ни говори, а запрещенные заклинания отнимают силы.

Добби хрипел, корчась на полу у ног хозяйки. Иногда Джинни опускала волшебную палочку, отходила к столику и делала большой глоток из кубка с вином. Утерев губы тыльной стороной ладони, она снова поворачивалась к жертве и равнодушно бросала:

— Круцио!

Маленькое тельце домовика сотрясалось от заклинания, большие слезы катились по сморщенным щечкам. Добби чувствовал, что долго не выдержать: уже более получаса хозяйка держала его под прицелом волшебной палочки. Когда Джинни снова опустила руку и направилась к столику, Добби собрался с последними силами и аппарировал. Бешеный крик хозяйки остался у него за спиной.

* * *

Ночью Драко почувствовал, что сработали охранные чары: поместье словно загудело, призывая хозяев к осторожности. Выбравшись из кровати, в которой, свернувшись клубочком, спала Астория, Драко накинул домашнюю мантию, схватил палочку и бросился бежать туда, где была нарушена целостность домашней магии.

Малфой сразу узнал Добби, лежащего у камина в гостиной. Схватив домовика на руки, Драко затряс его измученное тельце:

— Добби, Добби! Добби, очнись!

— Мистер Драко, сэр, — с трудом выдавил эльф и попытался улыбнуться.

— Что случилось?

— Добби… по… покажет… — рвано прошептал эльф, и Драко, мгновенно все поняв, покрепче прижал к себе домовика.

Резкий рывок перенес их на маленькую поляну, окруженную со всех сторон густым лесом. Круглая темно-желтая луна освещала небольшой двухэтажный домик, смотревшийся одиноко среди высоких деревьев. Воздух вокруг дома едва заметно вибрировал от охранных чар, наложенных, как подумал Драко, в спешке.

— Здесь, — выдохнул Добби.

— Я понял. Добби, я все понял! — в ужасе шептал Драко, ощупывая худенькое тельце. — Скажи, что с тобой случилось?

— Добби… принес… камень… — добавил эльф, закатил глаза и обмяк.

Бросив еще один взгляд на домик, Драко с телом Добби на руках аппарировал в Малфой-менор.

Гарри с трудом открыл глаза. Он слабо шевельнулся, а затем попытался приподняться, но внезапно резанувшая руку боль вырвала из горла хриплый стон и опрокинула обратно на кровать. Спиной Поттер чувствовал ватные бугры, сбившиеся в старом матраце, жидкая подушка пахла молью и плесенью.

— Очухался? Нда-а, дорогой, я всегда знала, что ты больной на голову, но чтобы до такой степени! Какой был смысл прыгать из окна? Надеялся сбежать? Да, я не подумала о заклинании, но ты все равно далеко не ушел бы.

Гарри не ответил: разговаривать сейчас с Джинни не было никаких сил. Слегка тошнило, ноги были словно ватными из-за какой-то противной, осевшей в суставах слабости. Легкие волны судорог пробегали по лодыжкам, вызывая желание пошевелиться и хоть как-то прогнать неприятное ощущение из затекших мышц.

Джинни что-то бормотала, усмехалась, постукивала палочкой о подлокотник кресла, вызывая мелкие искорки, оседающие на выцветшем пыльном ковре. Говорила она долго, по крайней мере, Гарри думал, что прошло уже достаточно много времени. Пропуская мимо ушей болтовню жены, Поттер мечтал о чае: ему казалось, что весь дом пропах сладким, крепко заваренным чаем, непременно очень горячим. Даже во рту пересохло, и горькая слюна скопилась под языком — так захотелось пить. Вспомнился стеклянный, начищенный до блеска графин тёти Петуньи, стоящий на кружевной салфетке в самом центре кухонного стола. На поверхности кристально чистой воды всегда плавал тонкий, почти прозрачный ломтик лимона. В детстве Гарри думал, что этот желтый кружок — самое вкусное лакомство из всех, какие только могут быть на свете. Стащить его так ни разу и не удалось — прикасаться к сверкающему чистотой графину Гарри не разрешалось, воду он пил просто из-под крана в ванной.

«Дурсли! — пронеслось в голове Поттера. — Жирный кузен Дадли. Ну почему воспоминания о них вернулись? Это как раз то, о чем хотелось бы забыть раз и навсегда. Господи, Джинни, да заткнёшься ты когда-нибудь или нет?»

— … в общем, надо что-то решать.

— Что решать? — с трудом промямлил Гарри, еле шевеля пересохшими губами и сглатывая тягучую, застревающую в горле слюну.

— Ты слышал хоть слово из того, что я сказала? — рассердилась Джинни.

— Не совсем.

— Как можно слышать совсем или не совсем? Неужели не понимаешь, что выбора нет? Мы же не можем вечно торчать в этом «уютном семейном гнёздышке», — съязвила миссис Поттер, оглядывая жуткие обои в мелкий лиловый цветочек. — В конце концов, меня родные ждут. Ничье терпение не безгранично, а ты ведешь себя, как последняя сволочь. Любой на твоем месте был бы рад доступному женскому телу…

— Я очень хочу пить, — нетерпеливо перебил её Поттер.

— Сочувствую.

— Пожалуйста?

Джинни недовольно цокнула языком, словно втягивая слюну между зубов, взмахнула палочкой и отправила появившийся стакан на прикроватную тумбочку. Закинув ногу на ногу, она уставилась в окно, всем своим видом показывая, что дальше Гарри должен действовать сам — нечего ждать помощи.

На каждое неловкое движение кровать отзывалась протяжным скрежетом старой панцирной сетки, проржавевшей в некоторых местах. Придерживая раненную руку и до боли сжав зубы, Гарри с трудом сел. Сразу же перед глазами все поплыло, голова закружилась, тошнота подкатила к горлу. На несколько минут Поттер зажмурился, пытаясь справиться с дурнотой, и даже мысленно поблагодарил Джинни за то, что она молча ждала, пока он будет в состоянии слушать дальше. Наконец, почувствовав некоторое облегчение, Гарри открыл глаза, дрожащей рукой подцепил с тумбочки очки и надел их. Взяв стакан, сделал осторожный глоток.

— Не слышу «спасибо», — буркнула Джинни.

— Спасибо, — сказал Поттер. — Еще бы вместо воды горячего чаю.

— И так, продолжим, — Джинни пронесла желание мимо ушей. — Слушай внимательно, третий раз повторять не стану. Надеюсь, что это была первая и последняя попытка сбежать. Будь же хоть раз человеком! Ты и так всю жизнь мне искалечил, чего стоит…

— Что? — удивленно перебил Гарри. — Я? Искалечил?

— А это откуда? — взвилась Джинни. Сорвавшись с кресла, она ринулась к мужу и под самый нос сунула ему культю.

Гарри недоумённо уставился на покалеченную руку, выглядывающую из короткого рукава блузки: чуть выше пясти закругленный обрубок с натянутой кожей неприятного землистого цвета и безобразными фиолетовыми шрамами.

— Я… Я не понимаю…

— Ладно. Не об этом сейчас разговор, — Джинни спрятала руку под мантию. Вернувшись в кресло, она уселась поудобнее и закинула ногу на ногу. — Не знаю, что там стряслось с твоей башкой и почему ты ничего не помнишь. До сих пор ума не приложу — чего ты в клинику-то заявился?

Джинни задумчиво посмотрела на кончик волшебной палочки, ожидая ответа. Гарри нечего было сказать: как он оказался в больнице, и что там делала Джинни — для него тоже было загадкой.

— Однако, заглянул ты очень кстати: я действительно начала сходить с ума от скуки. В Мунго работают одни идиоты — не могут отличить симулянта от настоящего психопата, — довольная собой, Джинни хихикнула и улыбнулась, становясь похожей на жабу.

Внезапно Гарри показалось, что он уже встречал подобную ухмылку: когда-то он знал человека, который точно так же идиотски посмеивался, пытаясь казаться добродушным, но на самом деле за невинной улыбочкой прятался звериный оскал и жестокость. Женщина! Совершенно точно, это была какая-то женщина!

— Надеюсь, — Джинни прервала его раздумья, — ты простишь меня, если я не буду ворошить наше с тобой общее прошлое? Давай сразу к делу. Нам нужны, как это не банально звучит, деньги, а у тебя их много. Пронырливые мерзкие сволочи из Гринготтс исхитрились составить договор таким образом, что наследовать твое состояние могут только твои дети.

— То есть…

— Да заткнись уже наконец! Не перебивай, это не вежливо. Пользуйся тем, что у меня настроение хорошее, иначе наложу Круцио, чтобы второй раз неповадно было героя из себя изображать! — выкрикнула Джинни, теряя терпение. — Итак, твое состояние, как я уже сказала, могут наследовать только твои дети. План настолько прост, что поражает гениальностью: я рожаю ребенка, и как законный опекун получаю ключ от сейфа. Вот и всё. Ну разве не чудесно мы все придумали?

Несколько долгих минут Поттер молчал, пытаясь осознать все сказанное, но смысл слов никак не доходил до него. А Джинни спокойно сидела, до отвращения противно улыбалась и смотрела прямо в глаза. Наконец, слегка кашлянув, Гарри зло выдавил:

— Охренеть. Это что — шутка? Это, блять, у тебя такой ёбаный юмор что ли?

— Ах, ох, как мы распетушились! Давно ли стал таким смелым? — тут же парировала Джинни. — Попридержи язык, я говорю совершенно серьезно. Ты же не хочешь, чтобы имя победителя Волдеморта исчезло? Ты должен оставить после себя наследника. И ведь тебе же не наплевать, на какие деньги он будет жить, учиться в Хогвартсе… если будет, конечно.

— Что значит — если будет? — едва сдерживая гнев, рявкнул Гарри.

— Ну-у-у…Всякое случается, — поигрывая палочкой, заметила миссис Поттер. — Это же жизнь, дорогой. У меня было плохо с прорицаниями, заранее невозможно предвидеть все, что случается с непоседливыми детьми. Иногда они по глупости взлетают на своих первых подарочных мётлах выше деревьев, а ручки-то еще слабые. А иногда просят отвезти их на уик-энд на какое-нибудь прекрасное глубокое озеро, и пока родители отдыхают, нежась на травке, без спросу берут лодку, заплывают на самую середину водоема… Или в домашней аптечке своруют зелье в надежде, что оно сладкое, как ириска, а оно оказывается сильно действующим снотворным, которого и принять-то надо всего каплю. Но дети ведь глупые, этого не понимают, и выпивают весь пузырек. Ну что ты пристал, в конце концов, со всякими мелочами?

Гарри не знал, что ответить. Красноватый блеск глаз Джинни отливал сумасшествием, не иначе. А то, что она говорила, вообще не поддавалось какому-либо анализу или оправданию. И в голову не пришло ничего, кроме как обиженно ляпнуть:

— А я?

— А что — ты?

— Что будет со мной? — раздраженность Гарри прошла, уступив место насмешке. Воспаленная радость Джинни внезапно чертовски развеселила. — Пунктик про метлу и некрепко держащегося на ней ребенка… Хотя нет, про зелья гораздо изощрённее! Блядь, это ж надо такое навыдумывать, в голове не укладывается! Итак, что ты приготовила для меня?

— А сам не догадываешься?

— Без понятия. Кстати, еще один момент. Не знаю, кто такой Волдеморт и о каком банке ты говоришь, потому что, черт возьми, ты права — я ни хрена не помню и не знаю, что со мной произошло. Но учитывая все, только что сказанное тобой, я понимаю, что все забыть — это благо для меня.

— Скажи честно, — поинтересовалась Джинни. — Ты вообще ничего не помнишь?

— Почему, кое-что припоминаю. Хогвартс, например. Смутно. Кое-какие заклинания.

— А еще?

— Давай оставим в покое мои воспоминания, потому что сейчас они блекнут в сравнении с той идеей, которую ты выдвинула. Допустим, я согласился… Просто к примеру говорю, потому что мне чертовски интересно узнать, что со мной будет. Настолько интересно, что хочется все ногти от нетерпения сгрызть, — издевался Поттер. — Что значит «унаследовать твое состояние может только наследник»?

Пренебрежительная ухмылка сползла с лица Джинни, но злобный блеск в глазах остался. Она медленно подняла палочку и направила её на мужа:

— Петрификус Тоталус.

Гарри подкосило. Обездвиженный заклятием, он растянулся на кровати.

— Что-то ты слишком разошелся, дорогой, пора успокоиться, — Джинни отложила палочку, медленно расстегнула пуговицы на мантии и бросила её на кресло. — То ходил, как в воду опущенный, а сейчас распустил мерзкий язык, пытаешься оскорблять, дерзить. Нехорошо.

Скинув туфли, она взбила свободную подушку, улеглась рядом с мужем, и уставилась в потолок. Несколько минут она молчала, а потом тихо произнесла:

— Что с тобой будет… А разве я не сказала? Мог бы и сам догадаться. Наследовать — это значит, владеть всем, что осталось от умершего. Ты умрешь, Гарри. Участь твоя была решена в то момент, когда ты направил на меня палочку и сказал «Сектумсемпра». Ты искалечил не только моё тело, но и моё сердце, в котором, увы, места для тебя не нашлось. Вообще-то, его там никогда и не было, но ты не хотел этого понимать. Поттер, цени великодушие, которое я проявляю по отношению к тебе, хотя ты этого не заслуживаешь. Чувства и желания Избранного более важны, чем мои… Я любезно предлагаю тебе зачать ребенка и продлить твою поганую, бесполезную жизнь на девять прекрасных долгих месяцев: должен же отец дождаться рождения наследника. Может быть, с ним даже ничего не случится, и он пойдет в Хогвартс. Мое терпение не безгранично, но оно вот-вот кончится. А теперь, давай спать, — Джинни сонно зевнула, завернулась в одеяло и закрыла глаза.

* * *

Драко сидел на скамье в парке родового поместья. Несмотря на середину июля, ночь была довольно прохладной, и Драко зябко кутался в толстую зимнюю мантию. Его морозило, но возвращаться обратно в дом он пока не хотел.

Малфой медленно курил, плотно обхватывая фильтр маггловской сигареты дрожащими губами, глубоко затягивался и старался задержать дым в легких как можно дольше. Только тогда, когда в груди начинало стучать от переполненности, он позволял себе выдохнуть. Последняя затяжка, окурок уничтожен заклинанием, из мятой пачки вынута новая сигарета. Курить совершенно не хотелось, но сейчас Драко было необходимо окунуться в головокружение от переизбытка никотина. Этим отвратительным состоянием он как будто наказывал себя за отсутствие более решительных действий. И ещё за страх.

Страх, поселившийся в нем неделю назад, был чудовищным, раздирающим и настолько объёмным, что Драко хотелось как ребенку схватиться за голову, пронзительно закричать, затопать ногами или даже запрыгать, завертеться от переполняющих чувств. Малфой не мог припомнить, когда ему было так же плохо, как сейчас. Кроме, может быть, того года в Хогвартсе, когда он отчаянно бился в невидимой беспомощности, панически боясь не выполнить задание Темного Лорда. Однако справиться с поставленной целью Драко страшился еще больше, но, конечно же, никому не говорил о своих переживаниях и тем более старался их не показывать. Внешне он должен был быть все таким же Драко Малфоем — насмешливым, брезгливым, словесно беспощадным к осквернителям крови, равнодушным и высокомерным. А внутри у него испуганный мальчишка бился в истерике, выл от ужаса, прятал голову под подушку и тихонько скулил, как оставшийся без матери уличный щенок.

Только однажды Драко позволил себе дать слабину, позорно разрыдавшись в туалете плаксы Миртл. По правде сказать, он в чем-то был благодарен Гарри: если бы тот не появился с палочкой в руке и холодной решимостью отомстить, Драко, скорее всего, просто спрыгнул с Астрономической башни. К чертовой матери, чтобы обрубить все разом: проблему выбора, панический страх, душевные метания. Но Гарри пришел…

Гарри…

Драко не позволял себе произносить это имя вслух, хотя оно рвалось с губ, щекотало язык, пытаясь вырваться наружу и еще раз разрядить воздух теплой звуковой вибрацией. Имя билось в голове, сотрясая разум, корёжа волю, сворачивая в тошнотворный узел остатки самообладания.

Гарри… Гарри…

Еще одна затяжка. Долгая. Глубокая настолько, что и без того впалые щеки втянулись еще больше, делая лицо похожим на череп. Горький дым царапнул горло, Драко поперхнулся. Выронив сигарету из дрожащих пальцев, Малфой зашелся безудержным надрывным кашлем. Слезы брызнули из глаз, дышать стало невыносимо трудно.

«Нет, — думал Драко, вытирая со щек влажные дорожки. — Нельзя. Никаких слез. Это — не выход. Слизерин!»

Было больно. Его никто не мог увидеть здесь, в парке Малфой-менор, но все равно Драко, влекомый каким-то дурацким чувством стыдливости, быстро снял мантию и накинул её на голову, прячась от внешнего жестокого мира. Никто не должен видеть, даже глупые вороны, прыгающие с ветки на ветку: в их карканье слышалась издёвка. Никто не должен быть свидетелем. Ни одна живая душа. В какой-то мере слезы вымывали из него чувство безысходности и подготавливали к решительному шагу.

С тех пор, как Добби появился на ковре в гостиной Малфой-менор, прошла неделя. Два раза Драко аппарировал к домику, который показал несчастный домовик, смотрел на светящиеся окна, пытаясь увидеть Гарри: вдруг подойдет, одернет занавеску, выглянет в окно? На то, что Поттер выйдет, Драко не надеялся — грубо наложенные охранные чары вибрировали вокруг, не позволяя проникнуть внутрь и, как думал Малфой, выйти наружу. Бесчисленное количество раз Драко пытался отправить в домик Патронуса, но серебристый филин едва коснувшись прозрачными крыльями незримой охранной ауры, рассеивался, как утренний туман.

Драко больше не думал о том, что Поттер спит со своей женой, довольный семейной жизнью: то состояние, в котором к нему аппарировал Добби, заставило опасаться совершенно другого: запрещенных заклинаний или даже издевательств. Если раньше сердце подсказывало, что Поттер стал жертвой какой-то магии — просто так он не мог бы уйти, не мог! — то теперь оно отчаянно вопило: Гарри в опасности! Чёртов идиот, любимый, родной, снова, мать его, влип!

Малфой бродил вокруг домика и готов был выть от отчаяния и беспокойства: вдруг эта стерва держит Поттера под Круцио? Зачем, Великий Мерлин, он оплачивал лечение Джинни Уизли? Что за приступ благородства овладел им тогда? Если лечение помогло, и Уизлетта пришла в себя, то Гарри вполне могли держать под Империусом: тогда объяснимы и его перемена поведения, и уход из школы, и женитьба. Когда же Люциус раскроет тайну? И где, мать их, авроры? Или они больше не отслеживают применение запрещенных? Семейка рыжих недоносков купила кого-то в Аврорате?

Тысячи вопросов и ни одного ответа.

Немного успокоившись, Драко вынырнул из-под душной мантии. Глоток свежего воздуха кое-как привел в чувства. Малфой еще несколько минут посидел на скамье, а затем тяжело поднялся и медленно побрел в дом.

Длинные коридоры родного дома как будто впитывали отголоски уличной истерики, ступени лестниц забирали хандру, свечи, мерцающие мягким светом, согревали душу. Драко осторожно толкнул дверь и шагнул из наполненного прохладой коридора в теплое нутро спальни.

Сдавленные рыдания, раздающиеся за маленькой дверцей в глубине комнаты, словно наотмашь ударили по щеке. Быстро бросив мантию на кровать, Драко в два прыжка оказался в ванной. Астория сидела на полу, положив голову на край унитаза, и безудержно плакала, давясь, надрывно всхлипывая и шмыгая носом. Тонкая бретелька ночной сорочки сползла с плеча, открывая половину маленькой груди с острым соском.

— Ну-ну, что ты? Что случилось? — спросил склонившийся над ней Драко. Молодая женщина вздрогнула и спрятала лицо в ладонях. Тело снова содрогнулось от рыданий.

— Уходи, — сдавленно прошептала она. — Я не хочу никого видеть.

— Я твой муж.

— Не важно. Все равно уйди. Очень тебя прошу.

— Нет, — твердо сказал Драко и обнял, утешая. — Мы идем в кровать.

— Пожалуйста, не надо! — в ужасе крикнула Астория. Тонкими пальцами она сжала ну груди ткань сорочки, пытаясь прикрыться. Вдруг, сильно побледнев, быстро склонилась над унитазом и зашлась приступом рвоты.

Драко свободной рукой придерживал её длинные белые волосы и не понимал, что происходит. Догадки, одна страшнее другой, налетели жалящим роем, погружая в ужас.

— Астория, что ты сделала? Ты выпила какое-то зелье? Какое? Ты что — решила отравиться? Ты наложила на себя какое-то заклятие? — сбивчиво перебирал он всевозможные варианты. — Да что происходит?

— Я беременна, — с трудом выдавила Астория, вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Ого! — сдавленно прошептал Драко. Легко подхватив жену на руки, он отнес её в комнату, положил на кровать и укрыл одеялом.

— Салли! — громко позвал Малфой. Появившийся домовик склонился в почтенном ужасе. — Противорвотное из лаборатории. Живо!

Домовик низко поклонился и исчез, а спустя минуту появился, держа в длинных кривых пальцах пузырек с мутной розовой жидкостью.

— Вон! — рявкнул Драко, выхватывая зелье. Подойдя к кровати, он обнял жену и помог сесть. — Пей. Астория, ну пей же. Это поможет, тебе станет легче.

Несколько неуверенных глотков оказали целебное действие — нежные щеки заметно порозовели, а дыхание выровнялось. Малфой осторожно уложил Асторию обратно. Раздевшись, залез в кровать и устроился рядом.

— Хочешь спать?

— Нет. Наверное, я не смогу уснуть.

— Тогда я расскажу кое-что. Не знаю, насколько сейчас подходящий момент, может, стоило отложить разговор до утра, но больше ждать я не могу. Тем более теперь, когда ты… когда ты беременна. Мне сложно предугадать твою реакцию на то, что я расскажу, но, скорее всего, ты возненавидишь меня окончательно, и будешь иметь на это полное право, — Драко легко обнял вздрагивающую Асторию и шумно выдохнул. — За все время, что мы женаты, я ни разу не спросил, почему ты согласилась выйти за меня замуж и какие цели преследовала. Было ли это твое собственное решение или тебя заставили — честно говоря, я ни разу не думал об этом, потому что все мои мысли были заняты совершенно другим человеком…

* * *

Поттеры сидели за столом. Поздний ужин встретил семейную чету стуком дождевых капель за окном и мраком тесной кухни. Между супругами стояли свечи, отбрасывающие скачущие тени на заставленный приборами стол.

Гарри только к вечеру поднялся с кровати: рана почти затянулась, оставив на предплечье кривой рубец. Он был очень голоден: постельный режим ослабил организм, несколько стаканов воды и бутерброды с сыром, которые в течение дня появлялись на прикроватной тумбочке, не могли унять желудок.

Под цепким взглядом Джинни кусок не лез в горло. Собравшись с силами, Поттер поджал губы, набрал в ложку овощное рагу и, сунув в рот, принялся медленно жевать.

Со времени их разговора прошла тяжелая неделя, наполненная мертвенной тишиной, казавшейся предвестником какого-то ужасного события. Словно кто-то из близких лежал при смерти, и все нервно ожидали, когда же он испустит дух, и тяготели безысходностью.

Супруги совершенно не разговаривали друг с другом, что более чем устраивало Гарри. К тому же Джинни пока оставила попытки добиться от него близости и почти безвылазно сидела в своей комнате. Но сегодня она грубо сдёрнула с Гарри одеяло, велела встать, привести себя в порядок и к ужину спуститься на кухню — хватит уже валяться как тяжело больной. Что? Сам виноват, нечего было летучую белку изображать! И побрейся, ничтожество, а то похож на пьяного ежа.

Поттер ел без опасений: навряд ли Джинни решится его отравить так скоро, не получив то, чего добивается. Хотя кто знает, может, это его последний ужин — за то время, что Гарри провалялся в кровати, он твердо решил: скорее небо упадет на землю, чем он еще раз окажется с женой в одной постели. Яснее ясного — Джинни от такого заявления впадет в ярость. Но есть еще один вариант действий.

— Поговорим? — Гарри аккуратно вытер рот салфеткой и пристально посмотрел на жену.

— Чего еще?

— У меня предложение.

— Ну?

— Кто составлял договор по поводу наследства?

— Я уже говорила — гоблины из банка Гринготтс, — нервно бросила Джинни.

— Давай попросим составить другой договор. Все, что у меня есть, я отдам тебе. Не знаю, сколько у меня есть, но раз ты сказала «состояние», значит, это не мало. Я подпишу любые бумаги, какие скажешь…

Запрокинув голову, Джинни рассмеялась:

— Я так и знала! Ну, давай, уговаривай меня. Встань на колени и умоляй отпустить. Какой же ты… Поттер!! Ты вообще слушал в прошлый раз?

— Я что-то упустил?

— А как же? Конечно упустил, кретин! — Джинни со звоном бросила вилку на тарелку. — Я не могу просто так принять от тебя деньги. Только через наследование, как законный опекун твоего выродка!

— Но послушай, может быть… — начал Гарри, поднимая ложку. И вдруг он замолчал, уставившись на свою руку: кожа на ней пошла волдырями, вздувающимися и испаряющимися прямо на глазах. Пузыри лопались, не оставляя ран, окрашивая воздух вокруг бледно-зеленым свечением.

— Что происходит? — испуганно спросила Джинни. — Что с тобой творится?

— Я… Я не знаю, — ошарашено выдавил Гарри. Отложив ложку, он удивленно разглядывал руки.

— Твое лицо, — ахнула Джинни.

— Что?

— Словно бурлит! Тебе больно?

— Я вообще ничего не чувствую, — пожал плечами Гарри.

— Что это за магия?

— Добрый вечер, — разрезал воздух ледяной голос. — Приятного аппетита.

— Да у нас гости! Привет, Малфой. Не помню, чтобы тебя приглашали, — Джинни вскинула волшебную палочку и рявкнула: — Петрификус Тоталус!

— Протего! — срывая горло, завопил Драко.

Следующие несколько минут превратились в ад. Гарри схватили за футболку и рывком опрокинули на пол, придавливая тяжестью тела. Заклятия выстреливали одно за другим, посуда дребезжала и рассыпалась колючими осколками, стол перевернулся, больно придавив Поттеру еще не полностью зажившую руку. Гарри истошно заорал от боли, пытаясь пошевелиться и выбраться из плена навалившегося тела. Торшер рухнул, с полок сыпались книги, стекла в окнах звенели и разлетались по комнате. Диванные подушки взмыли в воздух, ткань с треском разошлась, осыпая все вокруг перьями.

А потом все прекратилось.

— Она вроде наверх убежала, — зашептал Малфой. — Как ты? Палочка твоя где?

— У меня её нет, — ответил Гарри, отплевывая прилипшее ко рту перо, и пораженно добавил: — Рон отобрал.

— Рыжий мудак! — зло выплюнул Драко. — Давай, вставай. Только тихо.

С хрустом приминая осколки и стряхивая налипшие перья, они поднялись и посмотрели друг на друга. Малфой нерешительно поднял руку и смазал по щеке Гарри сочащуюся из пореза кровь. Внезапно в прихожей что-то заклокотало, и огненный сноп вылетел прямо на них, снова опрокидывая на пол. Черные волосы подернулись мелкой россыпью искр. Двери скрипнули, и Джинни выскочила на улицу, истерично хохоча.

— Агуаменти! — взревел Драко, направляя палочку на горящую голову Поттера. — Ну, сука, убью!

Резво подорвавшись, он бросился вон из дома. Гарри, отплевываясь и вытирая лицо, тоже выбежал наружу. Холодный поток дождя захлестнул, мгновенно намочив и без того сырую одежду. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Волнение и страх толкались в сотрясаемом дрожью теле.

Джинни быстро бежала в лес, ловко стреляя заклятиями в гнавшегося за ней Драко и громко смеясь. Гарри ринулся следом, уклоняясь от летевших мимо вспышек.

— Стой! — кричал Малфой. — Стой, блядь!

— Поймай меня, — перекрикивая раскат грома, отозвалась Джинни, и исчезла среди густых кустов. Следом за ней в лес ворвался Драко, а спустя минуту Поттер врезался в чащу деревьев.

Волосы неприятно прилипли к шее, холодные капли скатывались за ворот футболки. Гарри бежал почти в полной темноте, вслушиваясь в хруст веток, ломающихся под ногами Драко и Джинни, несущихся где-то впереди. Дождь и ветер постепенно начали униматься, и в наступающей тишине звук погони становился отчётливее. Зацепившись за корягу, Гарри упал лицом в грязь, кроссовок слетел с ноги и кубарем укатился в сторону. Второпях сдернув с ноги второй, Поттер снова вскочил и бросился бежать дальше. Мерзкая паутина прилипла к рукам, ветки стегали по лицу, оставляя на коже мелкие царапинки, испуганная стайка птиц вспорхнула и унеслась, где-то вдали послышался стук копыт кентавров. И вдруг все стихло: ветер совершенно улегся, последние капли дождя упали на засыпанную опавшими сосновыми уголками землю. В воздухе запахло беспокойством.

Гарри остановился, переводя дыхание. Мертвенная тишина и густая тьма окутали его. Озираясь по сторонам, он пытался хоть что-то разглядеть вокруг.

— Драко? — тихо позвал Поттер. — Драко?

Теплый пар рваными клубами вылетал изо рта, очки запотели. В боку сильно кололо от быстрого бега, и Гарри прижал руку к ребрам, пытаясь унять боль.

— Джинни?

Тонкая веточка хрустнула где-то за деревом, и Гарри едва успел упасть на землю и закрыть голову руками.

— Ступефай!

— Экспеллиармус! — взревел Драко неподалёку.

Тонкие ветки хрустнули: сумасшедшая гонка возобновилась. Гарри вскочил и снова побежал на звук шагов. Он перепрыгивал через валяющиеся на земле ветки, раздвигал листву руками, огибал кусты. Гарри словно летел, не чувствуя ног. Туда, вперед, успеть.

Туча постепенно уходила в сторону, оставляя небосвод луне и звездам, между деревьями забрезжил просвет и промелькнула тень.

— Джинни, стой! — крикнул Гарри, ускоряя темп. — Стой!!

— Будь проклят! — исступленно визжала Джинни. — Будь ты проклят!

— Джинни!

И вдруг резкий истеричный вопль оглушил лес. Гарри выбежал из чащи и еле успел остановиться на краю поросшего кустами глубокого обрыва.

— Джинни! — сипло заорал он. — Джинни!!

Выскочивший из леса Драко обхватил Гарри за талию и потянул подальше от края пропасти, в глубине которой еще слышалось эхо смертельного крика.

— Мы должны что-то сделать! Надо что-то сделать! — вопил вырывающийся Поттер.

Они завалились в кусты дикой акации. Драко крепко прижимал к себе рыдающего, измазанного грязью Гарри, судорожно сжимающего ледяными пальцами его изорванную о ветки мантию.

— Всё, — успокаивал Малфой. — Всё.

Сырая земля забирала остатки тепла, усиливая озноб. Одежда стала невероятно тяжелой, шершавой, мешающей дышать.

— Посмотри на небо, — глотая слёзы и стуча зубами от холода, пробормотал Поттер.

Драко поднял голову и нервно передернулся: сизые тяжелые облака сложились в огромную собачью фигуру, разевающую рваную пасть и вывалившую длинный язык.

— Грим, — в ужасе прошептал Гарри.

Холод пробрался под тонкое одеяло. Вздрогнув, Гарри проснулся. Чуть повернув голову, он посмотрел в окно: серая унылая туча заняла небо, не пропуская через свою толщу лучи солнца. Ветер тревожил листву на деревьях, на стекле оседали мелкие брызги начинающегося дождя. Утро сейчас или день — понять было невозможно.

Гарри сел и взглянул на Драко, свернувшегося на кровати, трансфигурированной из старого кресла: губы чуть приоткрыты, веки беспокойно подрагивают. Видавший виды плед, которым он укрылся с вечера, съехал на бок, скомканная мантия, служившая подушкой, совсем распалась.

Откинув одеяло, Гарри встал и направился к шкафу: порывшись среди кучи вещей, он нашел старый свитер и с удовольствием натянул его, предчувствуя, то наконец-то согреется и перестанет стучать зубами от холода. Притворив дверь, Поттер спустился на кухню.

Кофейник не хотел находиться, и Гарри сварил кофе в маленькой, обнаруженной в шкафчике кастрюльке. Большая щербатая кружка, полная горячего напитка, согревала руки. Осторожно ступая по осколкам, Поттер прошел в гостиную, небрежно смахнул перья с дивана и сел, положив локти на колени.

Гарри медленно пил кофе, стараясь прочувствовать вкус каждого глотка, осматривал комнату и ощущал крайнюю степень равнодушия. Не хотелось думать, не хотелось шевелиться — если бы он не проснулся от холода, то предпочел бы вообще остаться в кровати и никогда больше не видеть этой комнаты. Книги валялись на полу, рваные шторы колыхались от дуновения ветра, проникающего сквозь разбитое стекло.

Поттер только успел подумать о том, что Драко, наверное, совсем замерз там, наверху, как послышался скрип ступней, а затем и треск осколков под подошвами: завернувшись в тощий плед, в гостиную вошел Малфой. Придирчиво окинув взглядом засыпанный перьями диван, он вздохнул и сел рядом с Поттером.

— Привет.

— Привет.

— Как ты?

— Сойдёт.

— А вот я замёрз.

— На улице прохладно.

— В доме не лучше. Есть еще кофе?

— Пойдем на кухню, — поднимаясь, сказал Гарри, — сварю.

— Я сам. Просто покажи, где что лежит.

На вкус кофе был отвратительный, однако Малфой пил его медленными глотками, старался привести мысли в порядок и не поддаться порыву кинуть презрительную усмешку в сторону кастрюльки с помятым боком, в которой Гарри сварил кофе. Отрешенный взгляд Поттера, прислонившегося к косяку и скрестившего на груди руки, уверенности не добавлял. С каждым новым глотком кофе убывал, а тяжелый разговор приближался.

— Что дальше?

— Нужно вызвать авроров, − ответил Драко. − Гарри, ты ведь понимаешь, что это был…

− Да, несчастный случай, − Поттер пристально посмотрел Драко в глаза и добавил, четко разделяя слова: − Я все прекрасно понимаю. Проблема, как мне кажется, в том, что нам придётся ответить на некоторые вопросы. Думаю, Веритасерума не избежать.

− Ну во-первых, — размышлял Драко, — для применения сыворотки нужно разрешение. А во-вторых…

− Рон разрешение добудет, — перебил Поттер. — В этом можно не сомневаться.

− Ну и что? Добудет, выпьем по дозе. Чего всполошился? Нам нечего скрывать.

Гарри не ответил. Он старательно избегал взгляда Малфоя, рассматривая чайную ложку, одиноко лежащую на кухонном столе.

− Гарри? − вкрадчиво позвал Малфой, которому неожиданно стало тревожно. — Я прав? Нам нечего скрывать?

Поттер уставился в окно, и почему-то ему вдруг стало стыдно за уродливые жёлтые занавески. Отвечать на вопрос не было ни сил, ни желания, ни смелости. Смелости − особенно.

— Или все-таки есть что-то, о чем ты предпочел бы не говорить? — продолжал допытываться Драко. И внезапно до него дошел смысл молчания: − Ты стыдишься меня…

− Ладно, − оборвал Поттер и нервно передернул плечами. − Вызовем авроров. И что скажем?

Драко чувствовал, как его начинает трясти от понимания того, что только что сделал Поттер: перечеркнул все, что между ними было. Волна отчаянья и осознания навалившейся потери пронзила тело, впилась в мозг и раскаленным клеймом выжгла ужасное слово: «конец».

− Скажем правду, − стараясь придать голосу как можно более спокойный тон, ответил Драко. − Вы ужинали. Тут появился я…

− … крикнул, что убьешь.

− После того, как она первая напала, − парировал Драко. − Это были просто слова и ничего больше. К тому же, я защищался. Запрещенных заклинаний я не применял. Любой лигелимент, сунувшись в твои или мои мозги, сразу увидит всю подлинную картину случившегося. Хотя я забыл — тебе, как выяснилось, ЕСТЬ, что скрывать. А ты не забыл, что она нас живьем зажарить хотела?

— Не забыл, — сквозь зубы процедил Гарри.

− Я отправляюсь в Малфой-менор, — Драко поднялся из-за стола и пошел к лестнице, ведущей наверх.

− Зачем?

− Вокруг этой жалкой лачуги я бродил целую неделю, но не припомню, чтобы видел совятню. Или я ошибаюсь?

— Когда вернешься?

— Когда вернусь — тогда вернусь, — буркнул в ответ Малфой и взлетел по лестнице.

Поттер вышел в гостиную. Встав у разбитого окна, он смотрел на высокие деревья: там, на другой стороне леса, в обрыве лежит тело Джинни. От этих мыслей стало еще хуже, чем этой ночью.

Грязные и мокрые, вернулись в дом. Заклинаниями Драко высушил и вычистил одежду, они поднялись наверх и Гарри в бессилии рухнул на узкую кровать и сразу заснул. Он даже не слышал, как Драко шепчет заклинание, превращая кресло в кровать, находит в шкафу тощий плед и ложится.

Ночью Гарри проснулся от боли в руке. Поворочавшись в постели, он внезапно осознал, что их ждет впереди: разговор с семейством Уизли, допросы, следствие, огласка отношений с Драко, осуждение или даже презрение.

Конечно, ни Драко, ни Гарри не виноваты в смерти Джинни — навряд ли их обвинят в убийстве, но то, что, возможно, всем станет известно об их прошлой связи… Когда Гарри в своих размышлениях дошел до этого пункта, его затошнило от четкого понимания того, что волшебное общество никогда их не примет. Они буду осмеяны, обруганы, и в газетах появятся сомнения на счёт их невиновности и помощи ждать будет неоткуда — воображение работало против Поттера, рисуя будущую жизнь в самых мрачных красках.

Если бы Гарри чувствовал хоть что-то в своем сердце, напоминающее любовь, он послал бы к чертям всех и боролся. Но внутри была только пустота.

Хлопнула входная дверь. Драко быстро шагал по посыпанной гравием дорожке к калитке. Пнув её, он вышел за ограду и, крутанувшись вокруг себя, исчез.

* * *

Определенно, пить — это не выход. Но плевать.

Даже на возможность расщепления при аппарации обратно к жалкой хибаре Поттеров — плевать.

Обхватив горлышко бутылки с коллекционным коньяком, Драко жадно глотал. Спиртное текло по подбородку, намачивая воротничок рубашки и мантию. Ярость вспыхнула с такой силой, что Малфой, поперхнувшись, с размаху швырнул дорогую бутылку в стену. Осколки осыпали ковер, уродливая клякса из благородного напитка расползлась на настенном шелке.

Поднявшись к себе, Драко направился в примыкающую к комнате ванную, сбросил одежду прямо в угол и с силой крутанул вентиль. Вымывшись и побрившись, тщательно причесался и надушился: все действия выходили автоматически и были пропитаны раздражением. И то, что сердце не колотится, как сумасшедшее, Драко казалось странным. Даже ярость, окатившая его в малой гостиной, была какой-то ненастоящей: обожгла и тут же унялась. А ведь должно быть по-другому! Он должен был рвать и метать, злиться, кричать, в конце концов, свернувшись, выть в ванной, размазывать по щекам слезы и сопли, как рыдал полгода назад, в юбку матери. И сердце — обязательно! — сердце должно было замирать от боли. Должно! Но не замирало.

Все оказалось напрасным. Столько сил и нервов было потрачено, а в итоге?

«Есть, что скрывать», — раздражённо думал Драко, завязывая галстук.

Он не жалел. Напротив, пребывал в мерзком восхищении и злорадстве: натура Поттера показала себя во всей красе.

«И это мне отец говорил об эгоизме? Мне? О, как он заблуждается. Таких, как Поттер, еще поискать. Однако, во всем нужно искать выгоду: возможно, рассказывать ничего и не придётся», — размышлял Драко, выходя из комнаты.

На столе появились кофе, эклеры и свежий «Пророк». Хрустнув газетой, Малфой приказал принести перо, чернила и пергамент. Спустя двадцать минут он щелкнул пальцами в сторону домовика, стоящего с покорно втянутыми по швам тонкими ручками.

— Эту записку, — Малфой указал на свернутый пергамент, — отправишь отцу. Эту передаешь молодой миссис Малфой. В последнюю очередь отправишь вот эту, в Аврорат. Выполнишь, как только я уйду.

Эльф поклонился и сжал в пальцах хозяйские бумаги.

— И еще, — размышляя, Драко нервно постукивал пальцами по столу, — нет, ничего. Можешь идти.

Домовик еще раз почтительно склонил ушастую голову.

— Стой! — выдавил Малфой сквозь зубы. Поднявшись, он схватил со спинки стула черную мантию. — Положи в корзинку пару бутербродов с ветчиной и сыром, яблоки и сок. Чтоб ты подавился, Поттер!

* * *

Закинув руки за голову, Гарри лежал на кровати в комнате жены. Рядом с ним валялась несколько колдографий и носовой платок, завязанный узелком. На полу стояла пустая бутылка из-под огневиски.

Почти не моргая, Поттер смотрел в потолок, пытаясь сосредоточиться на ничего не значащих вещах: шорох наволочки, если по ней поскрести ногтями, шум листвы за окном, скрип калитки, которая после ухода Малфоя осталась не закрытой и покачивалась от ветра из стороны в сторону.

Однако сознание назойливо возвращалось к тому, что он обнаружил в комнате Джинни. Голова кружилась от выпитого, хотелось закрыть глаза и отключиться.

Муха, залетевшая в комнату, облюбовала спинку кровати: тонкими противными лапками она чистила черное брюшко и блестящие, словно слюда, крылышки; на мгновение она замирала, потом делала несколько крошечных шажков в сторону и вновь принималась за работу.

«За что? — устало подумал Гарри и потёр слипающиеся глаза. — За что, за какие грехи, почему? Почему именно мне достается всё дерьмо в этой жизни? Сначала одно, потом — другое. И так бесконечно. Бесконечно одно и тоже. Одно и то же».

Он понимал, что ответа не будет никогда.

Деревья шумят. Так размеренно. Наверное, ветер на улице немного прохладный — летом такое бывает. От такого ветра губы пощипывает и постоянно клонит в сон...

Хлопок аппарации выдернул из начавшей одолевать дрёмы. Гарри слышал, как открылась входная дверь, как ступени стонут под ногами, как Драко зовёт его. Слышал, но не отвечал.

— Вот ты где, — наконец раздалось рядом, и Поттер открыл глаза.

Драко стоял у кровати и смотрел на него. Смотрел холодно и равнодушно — как чужой. Пустая бутылка, задетая ногой, покатилась по полу.

— Поминки в самом разгаре? — съязвил Малфой и очень удивился, когда вместо ожидаемого ответного сарказма услышал усталый, потерянный голос.

— Перестань, — Гарри сел в кровати и подвинулся. — Садись.

— Мантия помнется. Да и сомнения у меня на счет этого брачного ложа: кто знает, что тут…

— Драко, прекрати уже, а?

Отчего-то Малфой не стал перечить, а послушно сел на кровать.

— Драко, — голос Поттера звучал необычайно волнующе, словно он был готов поведать тайну, и вместе с тем, подавлено. — Драко, это я убил её.

— Бутылку где взял?

— Не думай, что я пьян! — возразил Гарри, обдавая Малфоя крепким запахом спиртного.

— Я и не думаю — это и так понятно. Фу, Поттер, не дыши на меня.

— На, смотри, — Гарри пропустил ворчание Малфоя мимо ушей и протянул колдографию. — Узнаешь?

У большой картины с нарисованными фруктами стояли два парня и улыбались. Они игриво посмотрели друг на друга, а потом послали в объектив колдокамеры воздушные поцелуи.

— Нет.

— Да ты внимательней смотри! Знакомый коридор?

— Это вход в гостиную Пуффендуя — зеленая груша на картине превращается в ручку. Если пройти дальше, то будет кухня… Подожди… — осёкся Драко.

— Ну?!

— Эти парни — пуффендуйцы…

— Драко, ну что же ты? — недовольно протянул Гарри. — Понято, что пуффендуйцы — на них галстуки черно-желтые.

— Нет, я имел в виду, это те самые пуффендуйцы, которые… — Малфой не решился закончить.

— В точку! — Гарри вскочил с кровати и заходил по комнате, слегка покачиваясь и спотыкаясь. — Ты их узнал, потому что видел в моем воспоминании, которое я отдал тебе после того, как…

— Я помню! — прервал Малфой, не желая лишний раз слышать о случившемся в Дурмстранге.

— А теперь прочти, что написано на обороте, — велел Поттер. — Сигаретки не найдется?

— Перебьёшься, — буркнул Малфой, переворачивая изображение. — «Любимой от любимых».

— И дату, — Гарри указал на карточку. — Дату посмотри. Теперь понимаешь?

— Ни черта я не понимаю, — ответил Малфой и отбросил колдографию на кровать. — Девяносто пятый, и что?

— Драко, это я убил Джинни, — ещё раз сказал Гарри, победно икнул и тяжело завалился на кровать. — За всей этой погоней за крестражами я не заметил, понимаешь, я просто не заметил, что Джинни… Я просто считал должным, что она меня любит, ждёт, думал, что я тоже её люблю, что мы должны быть вместе после всего, что свалилось на наши головы. Я считал это само собой разумеющимся — что мы так с самого детства и навсегда.

— В детстве они делили горшок, а потом решили разделить и постель, — усмехнулся Малфой.

— Да прекрати! Драко, ведь я был дурак. На самом деле все обстояло по-другому!!

— Ничего по-другому, как ты выразился, не обстояло! Кто рассказывал, что у вас была попытка трахнуться?

— Ну была. Но ведь ничего не случилось же!

— А поцелуи на виду у всей школы? Житьё-бытьё в шалаше Уизли? Поттер, ты повредил… какая там субстанция в твоем черепе находится? В общем, ты это повредил и оно не работает!

— Прекрати язвить, — отмахнулся Гарри. — Ты послушай. Я не должен был жениться на ней, мы вообще могли быть только друзьями. Джинни правильно сказала — я ей всю жизнь искалечил. Я придумал себе то, чего на самом деле не было! Может, сейчас она была бы счастлива с ними: с теми, кого любила. Если бы я раньше понял, что у неё кто-то есть, кого она, как оказалось, любила по-настоящему…

— … и кто её по-настоящему трахал.

— Ну что ты за человек?

— А ты? Что ты за человек? Шлюха — вот кто она! Заткнись и слушай! — Драко поднялся с кровати и навис над Поттером. — Ты выводы делаешь настолько идиотские, что даже не смешно, хотя в этом твоя особенность. Почему ты вдруг решил, что сам обо всем должен был догадаться? А как на счёт честности? Она же была гриффиндоркой — могла бы и вести себя соответственно, а не валяться в чужих постелях. Почему она согласилась выйти за тебя замуж?

— Ради меня… — Гарри попытался найти оправдание. — Мне после войны было плохо, одиноко. Я остался совершенно один.

— За что? За какие такие грехи это свалилось мне на голову? — выкрикнул Драко, поднимая руки и взывая к небесам. — Да с чего ты решил, что ради тебя? Ради самой себя, Поттер! Ради себя и никого больше! На хрен ей не нужна была твоя любовь. Ну ты подумай сам, пьяная скотина!

— Может быть, у неё потом появились корыстные цели.

— Ты забываешь про дату на колдографии. Цели были не потом, они были изначально!

— Ну… мы тут с ней отношения выясняли. Она говорила, что ей нужны деньги… — неуверенно выдохнул Поттер.

— Почему я не удивляюсь?

— После того, что я увидел и узнал — после этих снимков — я уверен, что она просто мне мстила за разбитую любовь. Понимаешь, она ведь была просто…

— Шлюхой! — торжественно закончил Малфой. — Всё, я не желаю слушать твоё пьяное словоблудие. Скажешь Аврорам, что ты её убил — будь уверен, займешь палату бывшей женушки. Кстати, — добавил Драко, смотря на улицу, — легки на помине.

Гарри с трудом поднялся с кровати и, шатаясь, добрёл до окна: трое колдунов в развивающихся малиновых мантиях приблизились к дому. Один из них, взмахнув палочкой, открыл входную дверь.

— Как они нас нашли?

— Помнишь, что я сказал? Ты себе там повредил, и оно не работает! Пошли в гостиную. И Мерлина ради, молчи. Кстати, в платке что завёрнуто?

— Кольцо.

— Которое ты подарил?

— Нет, другое. Наверное, подарок этих парней.

— Осёл!

Крепко схватив Поттера за локоть, Драко выволок его из комнаты и потащил по лестнице. Ноги слушались плохо, Гарри тошнило. Спотыкнувшись на повороте, он умудрился вырваться из цепкой хватки, кубарем скатиться вниз и отключиться прямо у ног вошедших в дом авроров.

— Добрый день, господа, — вежливо поздоровался спустившийся, как ни в чем не бывало, Малфой. — Думаю, на все ваши вопросы смогу ответить я. Как видите, мистер Поттер вне себя от горя. Окулюс репаро, — добавил Драко, направив палочку на валяющиеся на ступеньке очки.

* * *

— Мистер Поттер? Мистер Поттер, очнитесь.

Голос был нежный и тихий.

— Мистер Поттер, — кто-то дотронулся до плеча. — Очнитесь.

В затылке у Гарри болело, во рту было на редкость гадко, а желудок сжался до такой степени, что ощущался тяжелым камнем.

— Мистер Поттер, очнитесь же. Как в себя чувствуете? — холодная тряпка прошлась по лбу и щекам.

— Плохо, — еле выдавил Гарри.

— Я принесла зелье. Драко велел.

Гарри открыл глаза и сощурился, пытаясь разглядеть девушку, обтирающую ему лицо.

— Где он?

— Драко? В Аврорате. Скоро должен вернуться. Просил передать, чтобы вы не волновались.

— Где я? — спросил Гарри, осматривая комнату и щурясь.

— В Малфой-менор. Поднимайтесь, мистер Поттер, я помогу, — добавила она и обняла Гарри за плечи.

— Спасибо.

— Очки рядом, на подушке..

Протянув руку, Поттер нашарил очки, нацепил их и посмотрел на девушку. Закинув длинные волосы за плечи, она повернулась к прикроватному столику, взяла какой-то флакончик и вылила содержимое в кубок с короткой толстой ножкой. Платье приятного кремового оттенка подчёркивало немного худощавую фигуру.

— Вот, возьмите. Выпейте, и станет легче, — она протянула Гарри напиток. — Вы ударились головой. И ещё Драко сказал, что вы много выпили.

Плохо слушающимися руками Поттер взял кубок и осторожно отхлебнул: зелье оказалось неожиданно сладким. Причмокнув губами, Гарри выпил всё до последней капли и сразу же почувствовал себя гораздо лучше: тупая боль в затылке унялась, желудок перестало давить.

— Спасибо, мисс. Мне гораздо лучше, — сказал Гарри.

— Миссис, — улыбнулась девушка.

— Что?

— Миссис Малфой.

— Кто? Вы кто? — ошарашено переспросил Поттер.

— Миссис Малфой. Мистер Поттер, вон та дверь ведет в ванную. Там есть всё, что может понадобиться: полотенца, шампунь, маггловский станок. Драко сказал, что вы пользуетесь маггловскими приборами. Одежда в шкафу. Располагайте всем.

— А моя одежда? — спросил Гарри и внезапно осознал, что лежит в кровати абсолютно голый.

— Домовики вернут завтра. Я буду ждать вас в семейной столовой, ужин подадут, как только вы будете готовы. Прислать эльфа?

— Нет, спасибо. Я помню, где в этом доме столовая.

— Прекрасно, — сказала миссис Малфой и снова улыбнулась совершенно очаровательной наивно-детской улыбкой, за которой Гарри почудилась настороженность. — Встретимся за ужином.

Драко женат…

Гарри выбрался из кровати и прошаркал в ванную. Вода медленно набиралась, зеркало запотевало, и Поттер то и дело протирал его влажной ладонью. Лезвие маггловского станка медленно скользило по подбородку, оставляя за собой гладкую кожу. Гарри в очередной раз сполоснул станок, положил его на стеклянную полочку под зеркалом и с удовольствием залез в полную ванну.

Драко женат…

Как такое могло случиться, Гарри себя не спрашивал. Да и мог ли? Он сам до сих пор не понимал, каким образом Джинни удалось затащить его под венец. Жена Драко хороша, очень хороша. Наверное, он счастлив. Странно, почему Малфой аппарировал его в свой дом? Почему не отправил на площадь Гриммо?

Дверь бесшумно открылась, вошёл Драко. Совершенно голый. Подойдя к ванне, он сел на фаянсовый край, опустил руку в воду и пошевелил пальцами.

Гарри смотрел на него словно завороженный. Мысли о Джинни и о хрупкой миссис Малфой мгновенно улетучились: всё внимание сосредоточилось на гладкой коже, на чуть крупных розовых сосках, на облачке светлых волос, которые можно было заметить из-за крепкого стройного бедра, на пальцах, медленно перебирающих воду: эти тонкие длинные пальцы когда-то крепко обхватывали член и забирались внутрь тела. Гарри почувствовал запах — теплое топленое молоко, — и без лишних слов и раздумий закинул ноги на края ванной, приглашая присоединиться к купанию. Улыбнувшись, Драко залез в воду и удобно устроился меж раздвинутых бёдер.

Гарри нежно обхватил его, прижимая к груди. Сколько времени прошло с тех пор, когда они вот так сидели, крепко обнявшись? Малфой положил голову на твёрдое плечо и закрыл глаза. Светлые волосы прилипли к вспотевшему виску, дыхание участилось, когда забытые губы — такие знакомые — осторожно прижались к щеке, а затем к шее. Сначала медленно и робко, как будто стесняясь и вспоминая, как это делается, а затем всё смелее.

Драко шумно дышал, стараясь как можно сильнее прижаться к жадному рту, и вздрагивал, когда зубы слегка прикусывали кожу. А Гарри дурел от восторга, лаская кожу, вдыхая любимый запах. Всё, что осталось за дверью ванной, вдруг стало навязчивым, чужим и ненужным. Возбуждение выкручивало тело, и Гарри боялся: слишком давно они не были друг с другом — следующий шаг пугал, словно новичка.

Драко высвободился из жадных, дрожащих рук и повернулся. Всплески воды перекинулись через край и растеклись лужицей по полу. Тёплые мокрые ладони обхватили лицо Гарри, губы были такими мягкими, что дышать стало совсем трудно. Язык осторожно пробрался внутрь рта, вырвав из груди стон отчаянья и нетерпения. Но едва начавшись, поцелуй прервался. Малфой отстранился, пристально посмотрел Гарри в глаза, а затем набрал в ладони воду и плеснул ему в лицо.

Глаза защипало, в носу засвербело и захотелось чихнуть. Поттер, отплевываясь и отхаркиваясь, вынырнул из воды и встряхнул головой. Малфоя в ванной не было.

«Так и утонуть можно», — недовольно подумал Гарри и потянулся за мылом.

Драко женат…

* * *

Мантия была чуть длинновата: полы подметали ступени, когда Гарри спускался вниз. Пройдя через холл и миновав малую гостиную, Гарри шёл по длинному коридору, увешанному портретами Малфоев. Высокие двери из толстого стекла растворились, впуская в небольшую столовую. Обычно, в ней собирались для ужина в семейном кругу: стол был круглый, в углу комнаты приветливо пылал камин, живые цветы в высоких напольных вазах наполняли воздух сладостью.

Миссис Малфой что-то говорила эльфу, запрокинувшему голову и с обожанием взирающему на хозяйку. Повернув голову на звук шагов, миссис Малфой махнула рукой, отпуская домовика, и поспешила навстречу гостю.

— Добрый вечер, мистер Поттер, — произнесла она с улыбкой.

— Добрый вечер, миссис Малфой. Драко уже вернулся?

— Ещё нет. Но ничего страшного, он велел не ждать, и если задержится ужинать без него. Мне будет приятно, если вы будете называть меня Асторией.

— В таком случае, Гарри, — кивнул Поттер и проследовал к столу, разглядывая обнажённые плечи идущей впереди супруги Драко.

Они уселись за стол, миссис Малфой встряхнула белоснежную салфетку.

— Гарри, — сказала она и едва коснулась губами тонкой стенки стеклянного бокала. — Я хотела бы кое о чём спросить вас.

— Да, конечно, — ответил Поттер, снимая кольцо с салфетки.

На тарелках появилось дымящееся жаркое в густом винном соусе. Гарри сглотнул слюну и понял, насколько голоден. Взяв вилку, он подцепил кусок мяса и с наслаждением отправил его в рот.

— Вы любите Драко?

Гарри кашлянул и поднял удивленные глаза на супругу Малфоя. Определенно, подумал он, это становится правилом — уже второй ужин подряд застревает в горле.

— Приятного аппетита.

Оба — Гарри и Астория — повернули головы: в дверях стоял Драко и неторопливо стаскивал перчатки. Миссис Малфой отложила в сторону вилку, намереваясь встать навстречу мужу, но Драко опередил её:

— Пожалуйста, продолжайте. Я только переоденусь и присоединюсь к вам. Поттер, выпей вина — у тебя такой вид, словно ты целиком проглотил ежа.

Разговор был задушен. Гарри с облегчением приложился к бокалу. Мысли тревожно вились в голове: жена Драко знает. И что дальше? Поставив пустевший бокал и взявшись за вилку, Поттер исподлобья кинул на неё взгляд: миссис Малфой увлечённо резала мясо на такие крохотные кусочки, что их смог бы проглотить даже воробышек. Сунув кусочек в рот, она приподняла правую бровь и чуть заметно кивнула: эльфы Малфоев знали толк в винном соусе.

Драко не заставил себя долго ждать. Переодетый в простую рубашку и узкие серые брюки, он бодро вошёл в семейную столовую, уселся за стол и с шумом встряхнул салфетку. На его тарелке появилось мясо, щедро политое кроваво-бордовым соусом, с листиком петрушки в середине тарелки.

— Как всё прошло? — нарушил молчание Поттер.

— Более чем. Недоразумение, которое именовалось домом, опечатано аврорами. Не к столу будет сказано, тело покойной миссис Поттер подняли из обрыва. Палочку нашли — она уронила её неподалёку от места гибели.

— Палочку проверили?

— Да, — ответил Драко, с аппетитом жуя. — Завтра ты должен будешь пройти некоторые формальности: подтвердить, что это действительно твоя бывшая жена, рассказать то, что случилось. Поттер? — неожиданно громко воскликнул Малфой.

— Что? — удивленно отозвался Гарри.

— Почему ты не благодаришь меня?

— Прости?

— Чёрт возьми, ты должен быть мне благодарен за приют и ужин! Ну и за то, что сегодняшнюю ночь проведёшь в нормальной постели, а не в кабинете аврорской ищейки, отвечая на вопросы.

— Мне уйти? — нахмурился Гарри.

— Ладно, это была шутка. Малфой-менор хотя бы на одну ночь способен защитить тебя от лап Уизли, жаждущих расправы.

Тарелки исчезли, на столе появился дымящийся кофейник, конфетница и вазочка с домашним печеньем.

— Пожалуй, — произнесла Астория, — я покину вас. Выпью в комнате сок.

— Спокойной ночи, дорогая, — сказал Драко и глотнул кофе.

— Спокойной ночи. Гарри, спокойной ночи.

— Спокойной ночи, миссис Малфой.

— Астория.

— Да, Астория, — поправился Поттер.

Драко выудил из кармана брюк пачку сигарет и небрежно бросил на стол.

— Ну?

— Что — ну? — спросил Гарри, с нетерпением выуживая из пачки сигарету.

— Инсендио, — Малфой зажёг на конце волшебной палочки огонёк.

Поттер прикрыл глаза, глубоко затянулся, закашлялся и тут же получил довольно сильный удар по спине.

— Давненько не курил?

— Да уж.

— Поттер, — Драко выдохнул дым и прищурился. — Мне не понятно твоё поведение.

— Что не так?

— Всё! Всё не так, Поттер! — Малфой закинул ногу на ногу и щёлкнул пальцами: кофейник и вазочки исчезли со стола, а вместо них появилась массивная пепельница, бутылка бренди и два бокала. Драко продолжал: — Признаюсь, что я думал отправить тебя в дом на площади Гриммо, и живи там, как хочешь. Мучайся дальше чувством вины за загубленную жизнь жёнушки, спивайся и что ещё нужно, чтобы весь мир не просто почувствовал твоё страдание, а подержал его в руках? Думал, Гарри, но не смог. В конце концов, нам вместе надо вкручиваться из того, что произошло. А потому ответь… Вот чёрт! — усмехнулся Драко и покачал головой. — Ну кто бы подумал, что вопрос, заданный Асторией, заставит меня сидеть весь ужин, словно на углях. Итак?

— Какое это имеет значение? — спросил Гарри. Он скорее откусил бы себе язык, чем признался, что у него самого вопрос миссис Малфой весь вечер стучал в голове. Вопрос — но не ответ.

— Огромное! От ответа будет зависеть…твою мать…

— Да что?!

— Ничего.

— Малфой, ты можешь нормально всё объяснить?

Драко, словно ужаленный, подскочил со стула и заходил по комнате. Размеренные широкие шаги отдавали не столько напряжением, сколько каким-то плохо скрываемым страхом: спина слишком ровная, губы вытянуты в тонкую полоску, ладони сжаты в кулаки. Драко был готов к атаке, а Гарри знал — это означает страх.

— Когда мы вернулись в дом, почему ты не спросил, что произошло? Ладно, ты устал и вырубился. Но утром? Почему ты не спросил утром, какого чёрта? На твоём месте первое, что я бы хотел узнать — это что вообще произошло, почему мы расстались, и как ты оказался под одной крышей с Уизлеттой? Но ты не спросил! Почему?

— Не знаю. Сядь, не мельтеши перед глазами.

Малфой уселся на стул и скрестил руки на груди.

— Давно ты женился? — тихо спросил Гарри, и от этого едва слышного вопроса внутри Драко всё перевернулось.

— Несколько месяцев назад, — ответил он и налил бренди в бокалы. — Чтобы избежать ненужных вопросов, скажу сразу — это брак по расчёту.

— У Малфоев всегда так? Один расчёт?

— Не смей! — воскликнул Драко, опрокинул в рот бренди и сморщился. Отдышавшись, он прикурил новую сигарету. — Теперь слушай. Гарри, возможно, этот вечер последний, который мы проводим вместе. Возможно, ты будешь ненавидеть меня весь остаток моих дней, и Богом клянусь — твою ненависть я заслужил. Оправданием может быть только то, что…

— Что? — нетерпеливо переспросил Поттер.

Драко махнул головой, словно отгоняя от себя слова, которые и хотел, и не мог произнести.

— Вспомни двадцать шестое ноября прошлого года. Мы были в Хогвартсе. Помнишь?

— Эм…Смутно.

— Я помогу. Это было воскресенье. Редкий день, когда мы позволяли себе нарушить тонкую просьбу МагГонагалл.

Гарри затянулся и призадумался. В памяти медленно, словно пенка на закипающем молоке, всплывали обрывки воспоминаний. Отблески пламени, танцующего в камине, отражались в его глазах, и Драко вздрогнул: настолько этот отрешенный взгляд был похож на тот, который Малфой увидел вечером, двадцать шестого ноября. Вечером, когда всё рухнуло.

Драко вдалбливался в тело любовника: с силой, не снижая темпа, жадно поглаживая влажную от пота кожу на пояснице Гарри, сминая её и оставляя красные пятна. Шлепки тел, сопровождаясь сдавленными криками, следовали один за другим, ягодицы отпружинивали удар.

— Ещё…ещё… — Поттер задыхался от удовольствия. Его стоны были похожи не то на рык, не то на плач. За крепко зажмуренными глазами вспыхивали разноцветные искры и проносились эротические картины: широко раздвинутые ноги, блестящий от слюны анус Драко, окруженный тонкими светлыми волосками; венка, вздувшаяся на стволе пениса, измазанный спермой живот…

Гарри вспоминал самые горячие моменты вчерашнего секса: он уложил Драко прямо на жесткую деревянную скамейку в кладовке для мётел. Задрав мантию, стащил брюки со слабо сопротивляющегося и уговаривающего одуматься Малфоя, приподнял его бёдра и впился губами в промежность.

А сегодня уже сам Гарри дрожал под Малфоем и умолял:

— Сильнее!

Драко крепче обхватил вспотевшими ладонями влажные бёдра и прибавил скорости. Сам он был на грани: сжав зубы, шумно и часто дышал носом, пытаясь сдержаться и не потерять контроль. Сердце неистово колотилось и грозило остановиться в любой момент от выкручивающего тело желания кончить.

— Га-арри-и, — наконец, срывающимся голосом жалобно простонал Драко. Дышать и двигаться становилось всё труднее, яйца болели и сильнее поджимались к телу, головку члена ломило от напряжения.

— Драко… я… сейчас… не… немно-ого… — Гарри прогнулся ещё ниже, впился зубами в шёлковую наволочку на подушке, сжал кулаки и рвано замычал в такт лихорадочным движениям Малфоя. Спустя несколько секунд он почувствовал, как горячая волна поднимается от коленей к паху и мышцы ног каменеют. Жар охватил живот, анус запульсировал и сперма непрерывной струйкой вытекла из члена, пачкая смятую простыню.

— А… а-ах… — обессилено всхлипнул Поттер и обмяк, прижимаясь щекой к мокрой от слюны подушке.

Оргазм партнера подействовал на Драко, как пронзительный звук свистка мадам Трюк, означающий начало матча: стон Гарри взорвался в ушах подобно Бомбарде, и Малфой, обрадованный долгожданной возможностью кончить, запрокинул голову и ещё несколько раз с силой втолкнулся в задницу любовника. Удовольствие было таким резким и накрыло с такой бешеной силой, что лодыжки свело судорогой, а свет в глазах помутился. С трудом выдохнув, Драко рухнул, придавливая собой партнёра.

Постепенно любовники приходили в себя: кровь уже не стучала в висках, мышцы расслабились, тело наполнилось блаженством и негой.

Конечно, Гарри был настоящей сволочью: матерился, орал на учеников, дерзил МакГонагалл, ворчал на Малфоя, и плевать хотел на все писанные и не писанные школьные правила. Впрочем, как и всегда. Но за такие минуты — когда он лежал, распластанный и еле дышащий от пережитого удовольствия, Драко был готов простить всё. Да, в такие моменты Гарри становился сама нежность и покорность. И Малфой был твёрдо уверен: настоящий он именно сейчас, а за пределами спальни надевает маску профессора полётов.

Гарри чуть пошевелил бёдрами, побуждая Драко выскользнуть из него и лечь рядом. Повернувшись на бок, он обнял любовника и уткнулся носом в его влажную подмышку. Медленно и лениво поглаживая теплую кожу на груди Драко, мягкие соски и впалый живот, Поттер думал о том, насколько, всё-таки, счастлив.

За окном завывал суровый ноябрьский ветер, но от этого гулкого звука, предупреждающего о всё более портящейся погоде, становилось только уютнее. Наверное, думал Гарри, когда Драко был маленький и лежал в своей огромной мягкой кровати с балдахином, обнимая какую-нибудь забавную игрушку, то с замиранием сердца слушал волшебную песню ветра. Ведь в детстве всё кажется волшебным — искусный маг наложил на окна чары и они покрылись неведомыми узорами, а старая колдунья усердно трясла свою перину, и потому за ночь все дорожки замело мягким снегом, похожим на лебединый пух.

Драко прервал фантазии, поцеловав Гарри в макушку и вытащив руку из-под его головы. Поднявшись, он взял волшебную палочку и направил её на кровать. Гарри отодвинулся в сторону, давая возможность убрать с простыни влажное липкое пятно, а затем улёгся обратно и натянул на себя одеяло.

— Скоро завтрак, — сказал Драко, откладывая палочку на тумбочку. — Что-то я проголодался.

— Не удивительно, — протянул Поттер и звонко шлёпнул по упругой малфоевской ягодице.

Усмехнувшись, Драко прошёл в ванную. Зашумела вода.

Гарри обнял подушку и посмотрел на горящие поленья в камине. Вой ветра и тёплая постель, плеск воды и танец пламени — всё это казалось таким домашним и таким родным. Наконец-то есть то, ради чего стоит жить.

— Ну, ты идёшь? — Драко вышел из ванной. Открыв дверцу шкафа, он перебирал мантии и рубашки.

— Не хочу, — зевнул Гарри. — Я бы ещё чуток поспал. Отправь мне сок и булочку с кремом.

— Хорошо, — кивнул Малфой, застёгивая пуговицы.

Иногда Драко был похож на жеманную кокетку: так и эдак крутится перед зеркалом, ища выгодное для себя положение и удачное освещение, подчеркивающее его привлекательность. Гарри насмешливо поглядывал Малфоя, тщательно поправляющего манжеты, и сердце его щемило от бесконечной любви. Чувство было почти физическим, ощутимым: как будто поймал самую красивую и большую бабочку, и она мирно сидит в ладонях, медленно шевеля мерцающими крыльями, не боится и не собирается улетать.

Драко накинул мантию, вернулся в ванную, из которой, спустя мгновение, потянуло изысканным ароматом неприлично дорогого одеколона. Гарри прикрыл глаза. Было уютно, мягко и тепло. Волны приближающегося сна убаюкивали, уносили куда-то за пределы сознания.

Вернувшийся из ванной Драко присел на край кровати и осторожно тронул Поттера за плечо.

— Эй?

— Мм?

— Уже спишь? Так сильно устал?

— Не так, как ты. Я тебя утомил?

— Оно того стоило, — Драко улыбнулся и лёгким поцелуем коснулся виска любовника. — Ладно, спи. Сок пришлю. Кстати, после завтрака хочу наведаться домой. Может, подождать, пока ты выспишься, и смотаться вместе?

— Отправляйся один, — отмахнулся Гарри.

— Ну как знаешь, — поднявшись с кровати, Драко подоткнул одеяло. — Тебе что-нибудь нужно из поместья прихватить?

— Дай-ка подумать, — ответил Гарри, поджимая под себя ноги и устраиваясь удобнее. — Прихвати с собой моего любовника, на эту ночь у меня кое-какие планы.

— МакГонагалл со своими наставлениями терпит неудачу за неудачей.

— А-а-а... пошла она.

* * *

Проснувшись, Гарри взглянул на часы и обнаружил, что время близится к обеду. Расслабленность в теле после сна не прошла, а даже наоборот — до неприятного усилилась. Недовольно почесав колючий подбородок, Поттер, кряхтя, выбрался из постели, пнул тапочки под кровать и, широко зевая, направился в ванную.

Прохладный душ, жесткая мочалка и тщательное бритье тоже не прибавили настроения: Гарри хотелось на всё плюнуть, снова забраться в теплую мягкую постель и дождаться замешкавшегося в имении Драко.

На столе стоял стакан тыквенного сока, на блюдце под салфеткой Гарри обнаружил булочку со слегка подсохшей шоколадной глазурью и скривился. Отпив сок, взмахом палочки убрал всё со стола. Подумалось об обеде: неплохо было бы вонзить зубы в хорошо прожаренный кусок телятины, истекающей жиром и густым соусом. Гарри настолько явно почувствовал запах и вкус мяса, что у него подвело желудок, и голова немного закружилась.

Спустя пятнадцать минут профессор полётов мистер Поттер вошёл в Большой Зал.

* * *

— А я со всей ответственностью заявляю, что этого не может быть! — в третий раз возразил Гарри.

— Откуда такая уверенность? В «Ежедневном Пророке» матч расписали во всех красках. Они же сделали их, как первокурсников. Вот уже вторую неделю не утихает скандал! — горячо спорил Невилл. — Ты что, совсем перестал читать спортивный раздел?

— Да видел я эту статейку. Скитер сильна в высасывании сенсации из пальца. Ну посуди сам — если бы это было возможно, то какой смысл в квиддиче вообще?

— Но ведь опровержения так и не было!

— А его и не будет! — твёрдо уверил Гарри. — Скитер умеет завуалировать написанное: «учитесь читать между строк». Разве она открыто заявила, что снитч был зачарован? Нет! Она лишь извернулась и скользко намекнула: «Удача идёт в руки тем, кто её приворожил». Каково? И после написанного все, кто ничего не смыслит в квиддиче, поверили в то, что снитч заколдовали.

— Нет, но всё же…

— Невилл, — перебил его Поттер, — неужели ты веришь в эту чушь? Я тебя умоляю, это же…Ну это же «Пророк»! — воскликнул Гарри и с таким укором посмотрел на Лонгботтома, будто тот не понимал простой истины. — Что с него взять-то? Ты только вспомни, что эта газетёнка писала обо мне и Дамблдоре. Стадо идиотов.

Поттер осуждающе взглянул на последний кусок мяса в тарелке, словно он был виной всему, и кровожадно воткнул в него вилку.

Профессор Защиты скрестил на груди руки и в знак протеста проигнорировал ароматный кофе и вафли. Их спор длился вот уже больше часа. Другие преподаватели поспешили ретироваться из-за стола, не в силах выносить громкий шепот двух профессоров. МакГонагалл фыркнула и с намекающим протяжным скрипом отодвинула кресло, но и это не привело спорщиков в чувство. Постепенно Большой зал пустел, а громкий шёпот Невилла и Гарри повысился, эхом отлетая от каменных стен. Сидевшая всё это время у дубовых дверей кошка Филча злобно мявкнула, повернулась, высоко задрала хвост, демонстрируя своё отношение к дискуссии, и гордо удалилась.

— Слушай, что я тебе скажу, — Поттер деловито махнул вилкой в сторону профессора Защиты. — В прошлом году мы приняли вызов и выиграли. Я ведь знал, что тренером будет Крам, и, по правде говоря, боялся и нещадно гонял команду. Возможно, нам просто повезло поймать удачу за скользкий хвост. Но факт есть факт — дурмстранговцы не приняли в расчет нашу команду, а в результате с треском продули моим девчонкам. И после этого поражения они не могли недооценивать сборную восточной школы — просто не имели права! Они были обязаны учесть все ошибки, разработать новую тактику защиты колец в частности и игры в целом. А ловец, — Гарри пожал плечами, — Невилл, поверь мне: снитч невозможно зачаровать. Снитч не выбирает, в какие руки ему попасться, а в какие — нет. Снитч — он сам по себе, как и ловец в команде.

— Зачаровать можно всё, что угодно, — упрямился Невилл.

— Чтобы зачаровать снитч, нужно быть, по меньшей мере, Дамблдором. А таких волшебников больше нет.

— А если чистой воды везение? Нет, правда, — снова воодушевился Невилл, — возьмет, к примеру, какой-нибудь игрок, жаждущий победы, фолиант, выберет то заклятие, которое более-менее подходит, спрыснет всё это дело Феликс-Фелицис и пожалуйста: зачарованный снитч готов.

— Че-пу-ха! Это не матч среди факультетов, это игра между школами! И — заметь — между школами разных стран. Там всё проверяется: и снитчи, и наличие зелья удачи.

— Несколько мешков золотых галеонов могут решить и эту проблему.

— Да ну тебя, — в конце концов, обиделся Гарри и решительно отодвинул опустевшую тарелку. — Невилл, ты молока дикого мака напился, что ли? Говорю тебе — невозможно просто так взять с полки дряхлый учебник, напустить чары на снитч, а потом подсунуть его на чемпионат!

— Уверен?

— Да чтоб мне с метлы свалиться заросли репейника! Мне ли не знать — я не первый год играю.

— Магическое пари? — азартно сверкнул глазами Лонгботтом.

— Ха, согласен! — воскликнул Гарри. — Но сначала надо обговорить условия. Давай так: опровержение в «Пророке» однозначно отпадает — об этом и думать нечего. Остается выяснить самим. Я ищу в библиотеках Хогвартса и Малфой-мэнора, а ты опрашиваешь портреты здесь и у себя дома. И вообще можешь проконсультироваться у всех, чьё мнение может показаться тебе весомым. Но главное — неопровержимое доказательство!

— Идёт. На что спорить будем?

— Проигравший целый час купается ночью голым в Большом озере! Максимум при свете Люмоса, — выпалил Поттер, прекрасно зная, что Невилл боится темноты так же, как и воды.

— Не честно, — стушевался профессор защиты. — Кстати, если ты забыл, хочу напомнить — на улице зима.

— С выигрышем я и до лета могу подождать. Или признавай неправоту и сделка отменяется.

— Ни за что! Пари!

— Пари! — Гарри раскрыл ладонь.

Невилл схватил протянутую руку, и их окутало облако голубовато-розового тумана. Светящаяся золотыми отблесками нить опутала запястья, скрепляя магическую сделку. Через несколько секунд облако рассеялось, и довольный Гарри, подмигнув Невиллу, отправился в комнату. Для начала он планировал перелистать «Квиддич сквозь века»: несмотря на то, что книгу он читал, поменьше мере, сто раз, что-то могло ускользнуть и забыться. И даже если ни в книге, ни в библиотеке Хогвартса ничего не найдётся, то уж в старинных фолиантах Малфой-мэнор наверняка можно раздобыть какую-нибудь информацию.

«Если бы снитч можно было зачаровать, — усмехнулся Гарри, — Драко попросил бы об этом папашу ещё на втором курсе».

Саквояж нашёлся под кроватью. Щёлкнув замком, Гарри принялся выгружать содержимое прямо на пол: два блока маггловских сигарет, футболка, пара носков, какие-то мятые пергаменты, несколько фантиков от шоколадных лягушек и карточка с изображением его самого: «Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, победитель самого могущественного тёмного волшебника Волдеморта». Рисованный Гарри-подросток на карточке почему-то нахмурился.

С самого дна саквояжа Поттер выудил какую-то коробочку, обернутую темно-зеленой бумагой, обгрызанное перо с пустой чернильницей, маггловский билет на метро, годичной давности письмо с приглашением в Хогвартс и, наконец, довольно потасканный «Квиддич сквозь века».

— Такой маленький саквояж, а столько ненужного дерьма, — подытожил Гарри, задумчиво оглядывая накопленное «добро».

Внимание привлекла коробочка. Повертев её в руках, Поттер вспомнил, что это прошлогодний рождественский подарок Драко: за целый год Гарри так и не выбрал момент, чтобы открыть его, а потом и вовсе забыл.

Обёртка была чуть шершавой, но приятной на ощупь, словно бархат. Гарри осторожно отковырнул ногтём край бумаги и, не спеша, снял всю упаковку. Открыв коробку, он обнаружил на шёлковой подкладке сияющий золотом снитч.

Гарри улыбнулся. Сколько раз ему дарили этот волшебный шарик? Получалось, дважды. Поттер вспомнил, как несколько лет назад получил наследство от Дамблдора и как был удивлён, когда, прижав снитч к губам, увидел надпись «Я открываюсь под конец». А ещё вспомнил, как шёл по сумрачному лесу, подмечая все прелести природы: мягкую траву под ногами и шуршащую листву, легкий ветер, трепавший волосы. От него щёки горели и губы казались воспалёнными.

Гарри вспомнил чувство горького сожаления: жить осталось так мало, а столько всего ещё не сделано, не узнано, не испробовано. Тогда он прижал снитч к губам и сказал: «Я скоро умру».

Но с тех пор многое изменилось. Появился Драко, который неуверенно обнял в Выручай-комнате и с волнением в голосе сказал: «С Рождеством, Гарри».

Поттер осторожно взял снитч из углубления в коробочке. Улыбаясь, он подумал о Драко: о его губах, о его руках, о запахе топлёного молока и стуке загнанного удовольствием сердца. Прижав снитч к губам, Поттер тихо произнёс:

— Я люблю…

Запрокинув голову, Гарри упал. Тело судорожно задергалось, из горла вырвался хрип, Под вздрагивающими веками показались покрытые красными сосудами белки закатившихся глазных яблок, меж посиневших губ выступила кровавая пена. Пальцы безжизненно разжались, и золотой шарик покатился под шкаф.

Дергающееся на полу тело затихло…

* * *

Неожиданно свалившиеся на голову банковские счета заставили задержаться. Когда часы на каминной полке пробили восемь раз, Малфой устало потянул затекшую спину и вышел из-за стола. В желудке урчало от голода, и Драко решил, что тридцать минут, потраченных на быстрый ужин, не сделают погоды — всё равно Гарри на него зол за столь долгую отлучку, а потому ночью отыграется по полной. От этой мысли сладко потянуло в промежности. Драко сглотнул появившуюся под языком слюну и направился в столовую. Через тридцать минут он уже стоял в камине с горстью дымолётного пороха.

— Добрый вечер, Драко. Что-то вы поздно, — МакГонагалл сидела в кресле-качалке и пила кофе.

Вместо ответа Малфой как-то виновато улыбнулся, подошёл к стареющей директрисе и отвесил поклон.

— Идите, идите уже, льстец, — усмехнулась Минерва.

Все студенты были в гостиных, и в коридорах встречались лишь старосты, лениво снующие туда-сюда.

Драко вошёл к себе в комнату.

— Прости, прости! — крикнул он, закрывая двери и накладывая на неё заглушающее заклинание. — Куча бумажек и счетов, будь они неладны, неожиданно свалилась на голову. Совершенно забыл о времени и о том, что ты будешь волноваться. Готов понести… — осёкся Малфой, войдя в пустую комнату.

От удивления он даже раскрыл рот: шкаф открыт, одежда валяется на полу вперемешку с разорванными пергаментами. Графин на столе перевернут, вода лужицей расползлась по книгам. Простыня на кровати изодрана.

— Вот урод! — в сердцах крикнул Драко. Вызвав школьных эльфов, он велел привести комнату в порядок и направился в южное крыло, где обитал Поттер.

Ворвавшись к нему, Драко рявкнул:

— Ты что творишь? Совсем сбрендил? Я задержался из-за семейных дел, но это, чёрт возьми, не даёт тебе право вести себя, как последняя ревнивая скотина. Камин у МакГонагалл не под замком, сам бы мог прийти!

Гарри стоял у окна. Он никак не реагировал на яростные крики. Драко не выдержал и, подлетев к нему, резко дёрнул за плечо, разворачивая к себе лицом.

— Что молчишь, псих? Что ты в комнате устроил?

— Я хочу спать, — вдруг произнес Гарри, слегка дернув плечами и освобождаясь из хватки Малфоя. Подойдя к кровати, он лёг и отрешенно уставился в потолок. — Уходи.

Не ожидавший подобной наглости, Драко поперхнулся от злости.

— Да пошёл ты, — зло выплюнул он и хлопнул дверью.

Подумать только, ещё утром царила такая идиллия, ещё час назад Малфой мечтал о том, какая яростная и страстная намечается ночь, и вот он, выгнанный, твердыми шагами идёт в свою комнату. За что? За опоздание? А ведь сам Гарри не раз исчезал на целые сутки, но Драко считал ниже своего достоинства устраивать допрос с пристрастием: где был? Что делал? У кого?

В комнате уже был наведён порядок: вещи разложены по местам, в камине потрескивал огонь, на столе — графин со свежей водой. Драко уселся в кресло и стал ждать. Он был уверен, что вот сейчас, через пять минут, максимум, через десять или пятнадцать, Поттер поскребётся в дверь. Думает, на этот раз он так просто отделается? Как бы ни так! Малфой планировал заставить любовника поваляться в ногах и умолять о прощении.

Но время шло, а Гарри так и не приходил. И Драко бесился ещё больше: что этот кретин о себе думает? Тысяча слов рождалась в голове, проносясь потоком ругани и обвинений в адрес любовника. В конце концов, обессилив от обиды и злости, Драко заснул прямо в кресле.

Утром Малфой, ровный, как струна и ухмыляющийся презрительной улыбкой, вошёл в Большой зал в полной уверенности, что Поттер будет весь завтрак смотреть на него щенячьим взглядом и даже попытается сжать под столом его пальцы. Но профессора полётов за столом не оказалось. Не появился он ни к обеду, ни к ужину.

«Да и дементор с ним, пусть дуется, — думал Драко, переживая первую и по-настоящему серьёзную ссору. — Мне не в чем себя упрекнуть. Раздул скандал на ровном месте».

Гарри словно забаррикадировался в своей комнате: вот уже неделю он не появлялся ни на уроках, ни в Большом зале, не отвечал на стук в дверь. Драко даже пытался отправить ему сову, но безрезультатно — сипуха вернулась обратно с тем же посланием, с которым была отправлена.

Невилл потратил добрый час, стоя под дверью и уговаривая Поттера открыть и поговорить. Безрезультатно.

Драко психовал, срывая злость на студентах, и однажды нарвался на выговор директрисы: поджав губы, МакГонагалл сказала, что личные проблемы нужно решать за пределами школы, и что терпение её на пределе.

— А что я могу? — всплеснул руками Малфой. — Он сидит в своей берлоге и носа не показывает.

— Мистер Филч не раз видел, что ночью мистер Поттер выходит подышать свежим воздухом, — ответила МакГонагалл и, круто развернувшись, удалилась.

Спустя ещё три дня с наступлением темноты Малфой поднимался по деревянным ступеням трибуны. Нервозность достигла такой степени накала, что больше терпеть было невозможно: пусть Поттер выскажет всё. Сейчас. Глядя в глаза. Драко даже не ждал извинений — к чёрту их! Просто хотел узнать, что, собственно, мать его, произошло?

Гарри сидел на трибуне и курил. Драко кашлянул, привлекая внимание.

— МакГонагалл бесится, — начал он, — ты пропускаешь уроки без уважительной причины. Хочу напомнить, что не только я являюсь профессором полётов в этой школе. В общем, МакГонагалл сказала, что уволит, если ты не приведёшь мозги в порядок. Это первое, — Малфой глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — И я не понимаю, что у нас с тобой случилось? Я всего лишь задержался в имении по делам. Ведь предлагал отправиться вместе, но ты отказался. В чём ты меня обвиняешь? Почему ведешь себя, как глупый мальчишка? Если тебе есть, в чём меня упрекнуть, скажи мне это в глаза здесь и сейчас.

Поттер встал со ступеней, бросил окурок и ушёл.

Драко обессилено опустился на деревянный пол. Он не понимал, не мог найти причину такой резкой перемене. Ну должно же быть что-то, что заставляет Поттера так себя вести: молчать, целыми днями сидеть в комнате, пропускать уроки. Ещё и не жрёт: лицо совсем похудело и отливало нездоровой бледностью. Как будто Империус наложили…

Хотелось зареветь. Повыть от бессилия, но Драко твёрдо решил, что не позволит себе этой слабости, хотя и чувствовал, что находится на грани нервного срыва.

* * *

Утром профессор Поттер, ни с кем не прощаясь, покинул школу чародейства и волшебства. С парализующим душу ужасом Драко стоял на Астрономической башне и смотрел ему в след.

Коллаж к фику от ДавыдоФФ можно посмотреть по ссылке

http://s51.radikal.ru/i132/1106/b4/6a760d5e4483.jpg

Рассвет только занимался, а Драко уже был на ногах. Он чувствовал, что хорошо выспался, хотя половина ночи была потрачена на разговор с Асторией. Приведя себя в порядок, Малфой спустился вниз в надежде за завтраком встретить отца.

За длинным столом, покрытым белоснежной скатертью, в гордом одиночестве сидел Люциус, пил кофе и читал газету. Нарцисса отсутствовала — сразу после свадьбы сына, лорд Малфой отправил её обратно в имение прапрабабки на Матере.

Направляясь к отцу, Малфой старался идти как можно медленнее и тише, почти на цыпочках. Почему он так крадётся, Драко и сам не понимал, но чувствовал, что резких движений сейчас делать не следует. Он лихорадочно прокручивал в уме все, что собирался сказать, но чем ближе он подходил, тем быстрее таяла его решительность, а мысли начинали путаться. В паре метров от отца он остановился. Лорд Малфой небрежно отбросил утреннюю газету, отодвинул опустевшую чашку и выжидающе посмотрел на замершего в нерешительности сына. Драко нервно сглотнул, Люциус улыбнулся.

— Всё настолько серьезно? — ядовито-медовым, чуть приглушенным голосом спросил мистер Малфой, и Драко сделалось ещё хуже: родительский тон не предвещал ничего хорошего.

— Мы можем поговорить?

— Конечно! — Люциус указал на стул.

Драко сел, выпрямив спину. Он не смотрел на отца, по опыту зная, что веселые издевательские искорки, пляшущие в его пронзительных глазах, заставят нервничать ещё сильнее. Вместо этого Малфой уставился на газету: сводка биржевых новостей, курсы магических банков…

— Да, Драко, очень сложно отказаться от того, чем ты занимался всю жизнь. К тому же, кто-то должен следить за состоянием твоей матери, — сказал Люциус, проследив за его взглядом. Закинув ногу на ногу и вальяжно откинувшись на высокую спинку стула, лорд Малфой пустился в философские размышления: — Понимаешь ли, Драко, в этом несовершенном мире есть один большой плюс, который есть не что иное, как возможность выбора. Слабый человек всегда скажет: «У меня не было выбора», в то время как сильный заявит: «Я пожелал этого сам». В очень редких случаях могут заставить принять какое-то решение, но, не смотря ни на что, последнее слово всегда остается за тобой. Говорить или молчать — это твой выбор. Но мой выбор — слушать или нет. Моё время дорого, и я не намерен провести весь день в ожидании. Либо ты говоришь, либо…

— Астория беременна, — пересилив волнение, выпалил Драко и, наконец, позволил себе взглянуть отцу в глаза.

— Ну что же, — абсолютно спокойным тоном сказал мистер Малфой, взмахнул палочкой, и на столе появились два бокала, наполненных янтарной жидкостью. — Думаю, мои поздравления тебе ни к чему. Впрочем, как и твоей прекрасной супруге. Но выпить за наследника не помешает, — с этими словами лорд Малфой взял один бокал и звонко коснулся им другого. Удовлетворенно причмокнув, Люциус вернул бокал на стол и скрестил на груди руки. Драко едва пригубил напиток.

— Приступим к делу?

— Если не возражаешь.

— Ну что ты, Драко, как я могу нарушить обещание? Признаться, я не ожидал, что ты всё это время просидишь, сложа руки и ожидая от меня помощи. Недостойно чистокровного волшебника, недостойно мужчины, недостойно Малфоя! Но морально-поучительную часть мы опустим. Итак, кратко: твой любовник стал жертвой приворотных чар.

— То есть? — не понял Драко.

— А что здесь не ясного? Его приворожили.

— Приворожили?

— Ты перестал понимать по-английски? Зачем переспрашиваешь? Кстати, хочу отметить разницу — не опоили, а именно наложили чары.

— Кто?

— Не имею ни малейшего понятия, — пожал плечами Люциус.

Драко молчал. Ему показалось, что в голове внезапно заиграла какая-то дикая музыка — целый оркестр, исполняющий какофонию непонятных, неприятных звуков в диапазоне от мерзкого скрежета до пронзительного визга. Тело охватило короткой волной жара, по спине пробежала дрожь, а затем всё прекратилось так же неожиданно, как и началось. По правде сказать, Драко был расстроен: он ожидал, что Люциус раскроет чуть ли не тайный заговор с повторным восстанием Темного Лорда, но все оказалось до противного банально — любовный приворот.

— Как ты узнал?

— Не твое дело, — отрезал Люциус, давая понять, что эти расспросы останутся без ответа.

— И… и это всё? — неуверенно спросил Драко.

— Да.

— Любовный приворот?

— Поттер отвратительно на тебя подействовал: ты перестал понимать, что тебе говорят, — хмыкнул Люциус.

— И что мне теперь делать? — Драко проигнорировал недовольство отца.

— Убей Демона.

— Кого? — с сомнением в голосе протянул Драко и удивленно поднял брови. — Какого Демона?

— Ты выполнил своё обещание, обрюхатив супругу, я же назвал тебе причину и возможный способ устранения последствий. Если ты ничего не понял — это не моя головная боль, — вставая, сказал Люциус. — Позволю себе дать один совет: забудь его и живи со своей женой, ведь у тебя скоро родится ребенок.

С этими словами лорд Малфой аппарировал и Драко остался один.

Он напряженно думал, перебирая в голове всевозможные варианты. Детально вспоминал всё, до мельчайших подробностей: с кем они встречались вместе, и где Гарри мог видеться с кем-то один, кто смотрел в их сторону, с кем обменивались рукопожатиями, сидели рядом за преподавательским столом в Большом зале; вспоминал, когда и кем из них были наложены запирающие чары, что они ели на завтрак, какие вещи носили. Малфой прокручивал в уме каждый день, каждый оттенок настроения, каждое слово, сказанное друг другу и кому-либо еще. Кто мог проникнуть в Малфой-мэнор? Или на Гриммо? В их комнаты в Хогвартсе?

Появившийся эльф, с опаской поглядывая на нахмуренного хозяина, предложил кофе. Драко кивнул и взял газету, которая всё ещё лежала на столе. Он медленно переворачивал страницы, вчитываясь в каждое слово и надеясь зацепиться хоть за что-нибудь, что приблизило бы к разгадке, но тщетно: напечатанное было лишь скучным набором заготовленных дежурных фраз.

Кофе вкусно пах. Отхлебнув, Малфой почувствовал, как согревается и начинает мыслить более здраво. Даже если принять за факт, что кто-то проник в Хогвартс, хоть это и маловероятно, рассуждал Драко, и совершил приворотный обряд, то что, чёрт подери, за Демон? Само слово вызывало глупый смешок и казалось таким нереальным, что Малфой подумал было о неудачной шутке: Люциус всегда имел страсть к театральным эффектам, особенно если это касалось запугивания или создания ареола величайшей тайны — посвящаемый в неё чувствовал себя единственным избранным, чьи уши достойны высокого доверия. Кстати, лорду Малфою это с блеском удавалось, иначе, откуда бы у семьи были такие обширные связи во всех слоях волшебного общества? Искусство менять обличие, подкрепленное счетом в банке — это огромный плюс в любом деле.

Допив кофе и отбросив газету, Драко направился в библиотеку и провел там остаток дня. Отказавшись от обеда и ужина, перелистывал магические книги, разворачивал старинные фолианты, ворошил рукописи древних колдунов. Ничего.

Голова отказывалась соображать, нервы были на пределе. Старинная медная ваза на огромном столе была полна окурков, которые Драко складывал туда, не испытывая ни малейшего уважения к дорогой антикварной вещи.

Ранним вечером солнце село в набухшую над горизонтом огромную дождевую тучу, уже сверкавшую разрядом первых молний. В воздухе пахло жаркой сыростью. Совершенно обессиленный, уставший физически и морально, Малфой решил лечь пораньше. Велев домовику разбудить себя в полночь, он поднялся в комнату, небрежно сбросил одежду и упал на кровать. Астория, спала в кресле. На её коленях лежала книга, которую она читала, прежде чем сон сморил её измученное первыми симптомами беременности тело.

Драко закрыл глаза. Ему было стыдно за навалившуюся усталость, за щипание в утомленных глазах. Терять время на сон было невыносимо жалко, но Малфой понимал, что необходимо хоть немного восстановить силы и отдохнуть, и искренне надеялся, что за те пять часов, которые он собирался проспать, с Поттером ничего не случится. По крайней мере, хуже, чем есть, уже не может быть.

В уме снова замелькали события, люди, встречи, полёты на метле, обрывки матча с дурмстранговцами, и та адская подготовка, которую устроил Поттер. Малфою даже показалось, что он вновь испытывает холод, который пробирался под одежду во время тренировок, и тепло камина в Выручай-комнате…

За окном раздались первые раскаты хриплого грома, вспышка молнии осветила спальню.

И вдруг...

— Да твою же ма-а-ать! — крикнул Драко, подскочив с кровати. Астория проснулась и испуганно посмотрела на бегающего по комнате мужа. Надевая рубашку, Драко ругался: — Твою мать, твою мать!

— Что случилось? — тревожно спросила юная миссис Малфой.

— Ничего, спи, — Малфой уже спешно натягивал брюки. — Возможно, меня не будет несколько дней.

Схватив мантию и сунув за пояс палочку, Драко вылетел из комнаты. Едва держась за перила, он перемахивал через три ступеньки и благодарил Мерлина за то, что камин поместья имеет круглосуточное подключение к камину директора Хогвартса.

* * *

Бутылка была пуста. Камин в малой гостиной прогорел, угли остыли. Комната наполнилась густым сумраком, которому Малфой испытывал благодарность: смотреть на Гарри не хватало сил.

Поттер сидел, не шелохнувшись, и был похож на разваливающееся каменное изваяние: руки сцеплены в замок, плечи тяжело опущены, спина сгорблена. Драко даже не слышал его дыхания.

Минуты шли одна за другой, а Гарри так и не сменил положения: сидел, подперев локтями на колени и опустив на руки подбородок. Когда Драко показалось, что голова его лопнет от давящего ледяного молчания, Поттер, наконец, произнес:

— Снитч.

— Что? — Драко вздрогнул от неожиданности.

— Снитч. Он был зачарован.

— Да, — с печальным вздохом подтвердил Малфой.

— Но как? Ведь на снитч нельзя наложить чары.

— Можно, если это всего лишь золотая безделушка гоблинской работы. Сувенир.

— Чары ты наложил? — спросил Гарри, хотя уже заранее знал, каким будет ответ.

— Я.

— Зачем?

Драко молчал. Он и тогда толком и не знал, зачем это делает. Возможно, на зло. Или просто для того, чтобы привязать к себе наглого соперника, и оставить его чувства — хоть и не настоящие — без ответа. Но сейчас Малфой проклинал себя за то, что не выкинул подарок, как хотел это сделать после того, как Поттер ушел, бросив его одного, почти голого, в Выручай-комнате.

— Трахнуть хотел? — проскрежетал Гарри.

Драко сжал зубы. Что, в конце концов, он мог сказать? Сам развел огонь под котлом, сам заварил зелье, самому и расхлёбывать.

— Хоте-ел, — жестко протянул Поттер, слегка кивая.

Пошарив рукой по столику, он наткнулся на пачку. Первая сигарета, сломанная дрожащими пальцами, была брошена на пол. Вторая последовала за ней. Драко забрал пачку из ледяных рук, достал сигарету и подкурил от волшебной палочки. Глубоко затянувшись, он выпустил тонкую струйку дыма и протянул сигарету Гарри.

— Дальше что? — спросил Поттер.

Драко смотрел на мерцающий огонек, который становился то ярче от затяжки, то угасал. И Малфою казалось, что вместе с дымом рассеивается надежда.

* * *

Он буквально вывалился из камина в кабинете МакГонагалл. Наспех отряхнувшись, рванул на выход, бегом спустился по винтовой лестнице и помчался в свою комнату у подземелий.

— Люмос Максима! — отправил под потолок яркую вспышку света.

Комната озарилась, и Драко принялся лихорадочно осматривать ящики стола, шкаф, книжные полки, заглянул под кровать и в примыкающую ванную комнату. Сбрасывая все, что ему попадалось под руки, на пол, он чувствовал, как заходится от ужаса сердце. Не может быть, чтобы он пропал!

— Акцио, снитч! — рявкнул Драко, взмахивая палочкой. Ничего не произошло.

— Акцио, заколдованный снитч!

Тишина.

Грязно выругавшись сквозь зубы, Малфой снова приступил обшаривать комнату. Спустя час, перевернув все вещи и ничего не обнаружив, Драко бросился в комнату Поттера. Он залез каждый угол, заглянул в каждый ящик, переворошил постель, измазал руки в подкроватной пыли, но ничего не нашёл.

— Да где же он? — яростно воскликнул Драко и, хлопнув дверью, снова кинулся в кабинет директора.

Каменная горгулья привычно отскочила в сторону, услышав пароль. Малфой быстро вошел в кабинет и поднялся по деревянной лестнице, которая вела в личные апартаменты МакГонагалл. Нисколько не смущенный тем фактом, что за окном уже глубокая ночь, громко забарабанил в дверь:

— Профессор! Профессор МакГонагалл. Это я, откройте.

— Минуточку, — послышалось с той стороны. Спустя мгновение из-за двери показалась совершенно бодрая директриса в домашнем халате и клетчатом чепце.

— Что случилось? Боже, да на вас лица нет!

— Я прошу вас о помощи! — срывающимся голосом взмолился Драко.

— Всё, что в моих силах.

— Мне нужны эльфы. Школьные эльфы. Вы должны дать им приказ.

Минерва захлопнула дверь, подобрала юбку и, крепко вцепившись в руку Малфоя, начала быстро спускаться по крутым ступеням.

— Конечно, идемте. Я ничего не поняла, но надеюсь, по дороге к кухне вы расскажете, что стряслось. Только говорите как можно тише.

— Это касается Гарри, — прошептал Драко, пропуская МакГонагалл вперед на винтовую лестницу. — Я знаю, что с ним произошло. И знаю, что делать, но для начала мне нужно кое-что отыскать в Хогвартсе. По крайней мере, я очень надеюсь, что эта вещь находится в школе. Я перерыл все в наших комнатах, но не нашел ничего.

— Акцио?

— Не действует.

Они крались по темным коридорам, освещая путь волшебными палочками. Портреты недовольно ворчали, отворачиваясь от мерцания Люмоса, бросающего отблески на начищенные рыцарские доспехи. Пивз дремал, обняв прибитый к стене подсвечник. Услышав шум, он приоткрыл один глаз, но завидев директора школы, поспешил снова смежить веки.

— Что именно нужно отыскать? — директриса почти бежала, едва поспевая за быстро шагающим Драко.

— Снитч.

— Снитч? — непонимающе переспросила МакГонагалл и остановилась. — Какой сничт?

— Профессор, — в голосе Драко сквозило нетерпение. — Давайте сначала отправим эльфов на поиски, а потом я все вам расскажу. Медлить нельзя ни минуты.

— Неужели все так серьезно? — Минерва снова ускорила шаг.

— Более чем. Боюсь, Гарри грозит смертельная опасность, — сказал Драко. Они начали спускаться по главной лестнице, за которой нужно было повернуть направо, в сторону подвалов, недалеко от которых находилась кухня.

— Какие ужасы вы говорите. От кого?

— От этой дряни, на которой он имел глупость жениться. Уизли.

— Вы…вы в своем уме? — оторопела МакГонагалл, остановившись в двух шагах от картины, за которой была школьная кухня. — Они женаты!

— И что с того? — выпалил Драко. — Добби мёртв. Она убила его. До смерти запытала Круциатусом.

— О, Боже! — прижав руки ко рту, прошептала Минерва. — Вы уверены? Драко, это серьезное обвинение!

— Думаю, Гарри будет следующим.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь! — горячо зашептала МакГонагалл. — Нельзя использовать Запрещающие заклятия. Конечно, Джинни довольно вспыльчива, но чтобы убить? К тому же, Азкабан еще никто не отменял.

— Да откройте же глаза! — оборвал её Малфой. — Рон Уизли — сотрудник Аврората! Думаю, подергав за нужные ниточки и намекнув на заслуге в войне, он прикроет сестрицу. Этой семейке всегда все сходило с рук, что уже говорить о каком-то эльфе?

Драко нажал на грушу, и картина отъехала в сторону, открывая проход в кухню. В этот поздний час школьные домовики не спали: чистили столовое серебро в углу, до блеска натирали стеклянные фруктовые вазы, замешивали тесто для утренних булочек.

— Прошу внимания, — громко сказала директриса. Работа остановилась, сотни пар круглых глаз уставились на неё. — Вам надлежит выполнить приказ профессора Малфоя.

Драко вышел вперед и взмахнул палочкой, наколдовывая в воздухе образ золотого шарика.

— Это — снитч, — объяснил он застывшим во внимании эльфам. — В тренерской есть набор для квиддича: бладжеры, квоффл и золотой снитч. Это мячи, используемые для школьных игр. Однако в стенах школы должен быть еще один снитч, не настоящий: у него нет крыльев. Это просто золотой шарик, подделка. Вы должны найти его, и чем скорее, тем лучше. Смотрите везде, заглядывайте во все углы, — с каждым словом голос Драко звенел все громче, выдавая нервное напряжение, — ищите в классах, лабораториях, можете заглянуть в вещи студентов. Переверните всю школу вверх дном, но принесите мне этот чертов золотой поддельный снитч!

Последнее слово было выкрикнуто так громко, что домовики в ужасе прижали огромные уши к головам. Малфой закрыл глаза и покачнулся. Подоспевшая МакГонагалл молниеносно взмахнула палочкой, призывая стул, и усадила на него разволновавшегося Драко.

— Отправляйтесь! — грозно велела она эльфам.

Домовики исчезли, огромная кухня опустела. Однако котлы продолжали жить своей жизнью: в них что-то кипело, бурлило, нож сам чистил гору картофеля в углу.

— Ну что же вы, Драко, — мягко утешала Минерва. — Успокойтесь. Пока мы одни, расскажите, наконец, что, все-таки, произошло?

— В прошлом году, на Рождество, — бесцветным голосом начал Малфой, — я подарил Гарри снитч. Как вы слышали, это был просто золотой шарик — дорогая безделушка гоблинской работы. Что-то вроде сувенира. И я наложил на него чары. Не просто зелье в конфете подсунул, а совершил темномагический обряд!

— Вы? — изумилась директриса.

— Да, к сожалению. Скорее всего, за целый год он так и не нашел времени, чтобы открыть коробку с подарком, а когда все-таки открыл, то чары сработали как-то не так. Возможно, я допустил в заклинании какую-то ошибку, я уже не помню. Но факт — Поттер совершенно изменился, как вы помните, а потом собрался и ушел. И женился на этой…

— Какие чары вы накладывали?

— Приворотные.

— Как же вы могли? Зачем это было нужно?

Драко печально усмехнулся и промолчал. Он не мог, не знал, какие подобрать слова и как объяснить старой женщине, которая сыграла немаловажную роль в его жизни, в их с Поттером короткой общей жизни, что он всегда хотел, чтобы Гарри был рядом. С ним. Только с ним. Он хотел, очень хотел бы подобрать нужные слова и открыть МакГонагалл мотивы своего безумного поступка. Драко уже давно не думал о том, что что-то из содеянного может не вязаться с его громкой фамилией или не соответствовать привычной для всех репутации. Ему было все равно, что могут подумать о нём другие, но МакГонагалл…

В пустой школьной кухне, на плите тушится капуста, тесто пышет свежестью и директриса обнимает его, успокаивая, как мать, и её седые волосы выбились из-под клетчатого чепца, щекоча щеку… Драко не может не ответить и не может солгать. Поэтому он просто тихо прошептал:

— Я так скучаю по нему.

— Драко, мальчик мой, мой бедный мальчик. — МакГонагалл утешала, как могла. — Не переживайте так. Я уверена, все наладится, все образуется. Если снитч не исчез из школы, эльфы найдут его, дело только во времени.

— Как раз времени у меня нет.

Минерва взмахнула палочкой, призывая стул. Усевшись рядом, она пару минут молча размышляла, а потом сказала:

— Я не так сильна в догадках, как покойный профессор Дамблдор, но мне кажется, я знаю, что пошло, как вы говорите, не так.

— И что именно? — рассеянно спросил Малфой.

— Как известно, чары наводят на того, чью любовь хотят завоевать. Но совершающий обряд должен понимать, что вызванная таким образом любовь не будет настоящим чувством. Если взять в расчет то, что Гарри все-таки попал под влияние наложенных вами темномагических заклятий только через год после начала ваших отношений, то все становится более–менее ясно. Он уже вас любил. Настоящей любовью. Приворотные чары обрушились на него неожиданно и вызвали побочный эффект.

— Я просто идиот! — обиженно воскликнул Малфой.

— Чего скрывать — тут вы сглупили, — хмыкнула МакГонагалл и призвала из высокого шкафчика с цветными стеклами пузатую бутылочку хереса.

Бутылка, паря в воздухе, отлила порцию в покачивающиеся рядом рюмки. Минерва и Драко слабо улыбнулись друг другу, негромко чокнулись и выпили. Несколько минут прошло в полной тишине, нарушаемой лишь негромким шкворчанием готовящейся еды.

— Бедняга Добби. — шмыгнула Минерва и выпила еще стопку.

— Он был хорошим эльфом.

— Вы уверены, что это Джинни убила его?

— Абсолютно. Он умер у меня на руках.

— Где вы его похоронили?

— В парке Малфой-мэнор. В конце концов, когда-то он принадлежал нашей семье, — сказал Драко, опрокидывая в себя очередную стопку.

Они снова замолчали. Ожидание было напряженным, Драко то и дело поглядывал на огромные настенные часы, но их стрелка, казалось, прилипла к месту и ни за что не хотела двигаться. Маконагалл взмахом палочки налила новую порцию и, кашлянув, спросила:

— Как исправлять собираетесь?

— Однажды Гарри рассказывал мне, как таскался по лесам и болотам со своими дружками в поисках частиц души Волдеморта, — сказал Драко и поморщился от выпитого спиртного.

— Вы имеете в виду… — начала, было, директриса.

Громкий хлопок, сдобренный облачком пыли, раздался на кухне. Затем еще один и еще. Наконец, помещение наполнилось треском возвращающихся эльфов. Они выстраивались друг рядом с другом, оборачивались, отмечая тех, кто появился. Когда хлопки стихли, один из прибывших домовиков запустил длинные узловатые пальцы в узел набедренной повязки, и извлек оттуда золотой шарик, размером с грецкий орех.

— Нет крыльев, сэр, — сказал домовик, с поклоном протягивая снитч Малфою.

МакГонагалл сощурилась, всматриваясь в находку: снитч был идентичен настоящему: идеально ровный, испещренный едва заметным магическим рисунком.

— Это он? — с сомнением в голосе спросила Минерва.

Малфой, не в силах выдавить ни слова, кивнул. Вот она — причина всех бед. Причина расставания, женитьбы на нелюбимых женщинах, причина поломанной жизни. Драко смотрел на свой подарок с таким отвращением, с такой злостью и неисчерпаемой ненавистью, словно в его руке был не сувенир из лавки гоблинов, а кусок черного сгнившего мяса. Сердце Демона.

— Профессор МакГонагалл, — сказал Драко, все еще не спуская глаз со снитча. — Если я не ошибаюсь, Распределяющая Шляпа находится в вашем кабинете?

— Да, конечно.

— Идемте. Скорее!

И они помчались назад, в кабинет.

Распределяющая Шляпа, встрепенулась, когда её сорвали с полки, на которой она мирно посапывала до тех пор, когда её снова наденут на голову очередного первокурсника.

— Малфой! — возмущенно выкрикнул драный рот. — Что за хамство?

— Мне нужен меч Годрика Гриффиндора!

— Еще чего! — выдохнула Шляпа, окутывая Драко облаком пыли.

— Пожалуйста!

— Прошу вас, это очень важно, — пыталась помочь МакГонагалл.

— Только истинный гриффиндорец в трудную минуту, когда он отчаянно нуждается в помощи, может достать из меня меч Великого Годрика! — нравоучительно произнесла Шляпа.

— Гриффиндорец — не гриффиндорец! — закричал Малфой, сотрясая в воздухе и без того разваливающуюся по швам вещь. — Сейчас не время для условностей! Мне нужен меч!

— Только истинный гриффиндорец в трудную минуту…

Драко ошалело смотрел на нее, не зная, что делать дальше. Единственный способ, которым он надеялся развеять чары, уплывал прямо из рук. Минерва топталась рядом, не зная, чем помочь — отдать приказ она не могла.

Неожиданно Малфой натянул Шляпу на голову, крепко сжав полы.

«Я люблю его, — думал он, — люблю. Он без меня погибнет. Мне нужна помощь, я хочу всего лишь спасти его. Пусть он живет, даже если мы больше никогда не будем вместе. Пусть только живет».

Тишина.

Разочарованный Драко медленно снял Шляпу. Он был подавлен, от разочарования хотелось разрыдаться. Сколько еще пройдет времени, пока он сможет придумать другой способ снять чары и освободить Гарри? Что, если уже поздно?

Малфой поставил Шляпу на место. По деревянной полке что-то стукнуло.

— Драко, — шепнула МакГонагалл, не смея поверить в произошедшее.

Под Распределяющей Шляпой, сверкая кроваво-красными переливающимися рубинами, лежал меч Годрика Гриффиндора.

Министерство Магии было мрачным: высокие серые потолки, темные переходы, зияющие рты общественных каминов — все это напоминало Гарри лондонскую подземку с той лишь разницей, что рельс здесь не было, стены не изрисованы многочисленными граффити, а урны, доверху забитые банками из-под маггловских напитков и окурками, отсутствовали.

— Доброе утро. Цель посещения? — спросил стоявший на входе колдун-охранник.

— Вызов в Аврорат, — ответил Гарри.

— Будьте любезны, вашу палочку, — ничем не прикрытое равнодушие сквозило в повторяемой по сто раз на дню фразе. Сколько волшебников здесь бывает? Сотни, и все что-то ищут, узнают, добиваются чего-то. Или как он — пришли на допрос.

— У меня её нет, — ответил Гарри.

— Палочка мистера Поттера находится у мистера Рональда Уизли, — процедил Малфой, чувствуя, как при произношении имени рыжего ублюдка мышцы рта собираются в протестующий комок.

— Палочка мистера Поттера конфискована?

— Находится на временном хранении.

— По какой причине?

— Потрудитесь не лезть не в свое дело, — ледяной тон, подкрепленный надменной улыбкой, сбавил пыл охранника.

Достав палочку из футляра на талии, Малфой положил её на стол.

— Это моя.

— Я догадываюсь, — съязвил оскорбленный охранник и поднес палочку к опознавателю. — Десять дюймов, боярышник, волос единорога, зарегистрирована на Драко Люциуса Малфоя.

— Совершенно верно.

— Возьмите значки, — сказал охранник, возвращая палочку. — Лифт по коридору направо, третий уровень. Всего доброго.

Аппарат выплюнул из пластиковых недр цветные кругляши. Прикрепив их на мантии, Поттер и Малфой двинулись в направлении лифта.

— Будь так любезен, дай мне возможность отвечать самому, — едко зашептал Гарри. — Мне нянька не нужна.

Драко пропустил замечание мимо ушей. Он был зол. Мало того, он чувствовал себя морально раздавленным. Проигравшим. Поэтому разговаривать не хотелось вообще. Особенно с Поттером.

* * *

После ночного откровения Гарри ушел из маленькой гостиной, не сказав ни слова. Драко ничего не оставалось, как подняться к себе и нервно крутиться в кровати всю ночь, думая о том, что будет дальше, как сложится посещение Министерства, и вообще, черт дери, какой же он идиот, что не догнал Поттера и не вцепился в него мёртвой хваткой. Драко не хотел признавать, что струсил. Конечно, он понимал, что очень виноват, но просить прощения смелости не хватало.

Утро Малфой встретил во всем великолепии хандры: зеркалу в ванной показал средний палец, Астории пожелал приятного аппетита сквозь зубы, рявкнул на эльфа за недостаточно хрустящие тосты. Поттер игнорировал домашнюю деспотию, размачивая печенье в чашке кофе и методично отправляя кусочки в рот. Это злило Драко еще больше: раньше, откусив мягкое теплое печенье, Гарри целовал его, размазывая по языку нежное песочное тесто. Иногда воспоминания приводят к черной зависти к самому себе.

Печенье исчезало во рту Поттера, и с каждым аккуратно подхваченным влажными губами кусочком Малфой бесился все сильнее.

«Нет, он нарочно, что ли? — возмущенно думал он, вгрызаясь в тост и игнорируя напряжение, возникшее в брюках. — Еще бы начал облизывать пальцы и стонать от удовольствия! Скотина».

А что думал Поттер — было известно одному ему.

* * *

Драко быстро шел по переходу. Влетев в открытые двери лифта, он встал ровно посередине, давая понять всем остальным, что не сдвинется ни на дюйм. Другие маги быстро заполняли лифт, и Гарри едва втиснулся в тесную душную кабину. Бумажные записки, раздражающе шурша, парили под потолком. Поттер пристроился за старой ведьмой в высоком колпаке со страусиным пером, маячившим перед самым гарриным носом. Лифт дернулся, пассажиров встряхнуло. Схватившись за поручень, Гарри выплюнул волоски от попавшего в рот пера.

Лифт на большой скорости мотало и крутило по этажам. Вперед, назад, налево, направо. Гарри казалось, что еще минута, и утренний кофе будет украшать старомодный колпак стоявшей впереди ведьмы. Перо щекотало нос, вызывая желание вцепиться в него зубами и откусить.

На нужных уровнях лифт останавливался, выпуская и вновь впуская магов и многочисленные служебные записки, которые так и норовили ткнуть пассажиров в затылок. Двери с противным скрежетом закрывались, и гонка по Министерству продолжалась.

— Третий уровень. Отдел магического правопорядка, — проскрипел автоматический голос из прорезей встроенного в потолок динамика.

Драко шагнул из тряской кабины в просторный вестибюль и повернул направо, в длинный узкий коридор, по обеим сторонам которого располагались кабинеты с блестящими табличками на дверях. Гарри шел следом, крутя головой и пробегаясь глазами по надписям.

— Тебе сюда, — Малфой остановился перед дверью.

— А ты?

— Я был здесь вчера, — сухо напомнил Драко.

Элегантно откинув край мантии, он уселся в одно из маленьких кресел, стоявших вдоль стены. Сцепив руки на животе, вальяжно откинулся на спинку и принялся постукивать по полу кончиком начищенного до блеска ботинка. Поза выражала крайнюю степень нетерпеливого раздражения, разбавленного приступом аристократической скуки.

Гарри нахмурил брови. Мало того, что по вине этого идиота жизнь всплыла кверху толстой задницей, так он еще имеет наглость изображать недовольство! Бросив колючий взгляд, Поттер взялся за ручку двери, рванул её и исчез в кабинете.

Драко сразу же позволил себе расслабиться. После бессонной ночи он чувствовал разбитость и усталость. Один Бог знает, чего стоило держаться прямо и сохранять на лице непроницаемую маску. Очень хотелось закрыть глаза и ненадолго отключиться, но Малфой не мог себе этого позволить. Вообще, когда ему хотелось уснуть в общественных местах, он всегда вспоминал о дрыхнущем на лекции Уизли: однажды рыжий так сладко заснул, что у него слюни потекли на пергамент. Драко тогда чуть не стошнило.

Снующие служащие, проходя мимо, автоматически здоровались, но Драко был уверен — они даже не видят его, произнося «добрый день». Это уже рефлекс, годами выработанный у тех, кто служит в Министерстве.

В голову лезли всякие несбыточные глупости, мысли были какими-то ненастоящими. Драко представлял, что сейчас Поттер выйдет из кабинета, и они отправятся домой, в мэнор. В кабине лифта будет так тесно, что Гарри придется крепко прижаться к нему. Случайно, а, может, быть, нарочно, он заденет его ладонь и подумает, что ведь это не чужой, это — Драко. И крепко сожмет пальцы.

На этом месте фантазия обрывалась.

«Идиот», — усмехнулся Малфой и потер веки.

Время шло, Драко стал уставать. Сидеть на маленьком жестком кресле становилось тяжело. Хотелось встать, хорошенько потянуться, выгнуть спину и широко зевнуть, напрячь и расслабить ягодицы. Прислушаться к разговорам в кабинете не получилось: скорее всего, двери были зачарованы и не пропускали ни звука. Но Малфой не переживал: еще вчера, отправляя в стол бравого аврора чек на очень солидную сумму, он знал наверняка — обвинений против них не выдвинут. И дело было даже не в количестве нарисованных нулей, хотя с ними было гораздо спокойнее. Уверенность подкреплялась выпиской из клиники Святого Мунго: перед тем, как появиться в Аврорате, Малфой посетил того самого колдомедика, который водил его в палату Джинни, и без лишних расшаркиваний потребовал заключение о полной невминяемости миссис Поттер, в девичестве Уизли. В обмен Драко предложил думосбор с воспоминанием о своем посещении отделения для душевнобольных в прошлом году и щедром пожертвовании в несуществующий фонд клиники. Слизерницы всегда остаются слизеринцами.

Становилось откровенно скучно. Чтобы хоть как-то отвлечься, Драко начал разглядывать летающие по коридору сложенные треугольником бумажные записки. Иногда они останавливались у какого-нибудь кабинета и стучались в него бумажным углом до тех пор, пока дверь не открывалась. В конце коридора громыхнул остановившийся лифт, послышались тяжелые торопливые шаги, а спустя минуту перед Драко собственной персоной возник Рональд Уизли с палочкой наготове.

— Силенцио, — пробасил Уизли, а затем с размаху впечатал кулак в малфоевскую челюсть.

* * *

— Проходите, мистер Поттер, присаживайтесь, — аврор, сидевший за заваленным пергаментами столом, указал куда-то в сторону.

Гарри оглянулся. В углу стоял один-единственный трехногий табурет из простого некрашеного дерева — больше сесть было не на что. Аврор писал, низко склонив голову над пергаментом.

Табурет был ужасно неудобный. Довольно высокие, но тонкие ножки не позволяли ступням свободно стоять на полу. Гарри пришлось сдвинуться на самый краешек, чтобы не выглядеть смешным недоростком, болтающим ногами в воздухе, и напрячь мышцы: трехногий табурет оказался шаткой конструкцией. Из-за отсутствия подлокотников руки девать было некуда. Сначала Поттер сцепил их в замок, потом сложил на груди, затем сунул в карманы мантии и мысленно выматерился.

Молчание аврора действовало на нервы. Гарри сосредоточился на кончике заляпанного чернилами пера: оно быстро мелькало, серьезный вид колдуна никак не вязался с обгрызенными мятыми волосками и царящим на столе беспорядком.

— Сегодня утром с рассмотрения вернулось ваше дело, — сказал аврор, не прекращая писать.

Поттер помолчал, ожидая дальнейших известий. Однако аврор шуршал пергаментами, перекладывая их с места на место, делал какие-то пометки и, казалось, совсем забыл о елозящем от нетерпения посетителе. Не выдержав, Гарри сдержанно спросил:

— И?

— Учитывая показания мистера Малфоя… — перо снова заскользило по пергаменту.

— Какие?

— И предоставленные им данные для облегчения хода дела.

— Что конкретно?

— Минуточку.

«Блядь», — Гарри от злости скрипнул зубами.

Время шло, Поттер нервничал, аврор торопливо писал. Показания Драко, данные, предоставленные им… Толком Гарри ничего не понял из вскользь брошенных фраз, но преждевременных выводов делать не стал: пустыми измышлениями он только накрутит сам себя, и когда дойдет дело до допроса, может сорваться или запутаться. Конечно, врать Гарри не собирался, но Веритасерума все же немного побаивался: не хотелось бы отвечать на вопросы, дела не касающиеся.

Малфой.

Сколько эмоций было вчера в его рассказе! Гарри искоса поглядывал на бывшего любовника, отмечая обреченность, сквозящую во взгляде. Драко боялся, и это было очень заметно. И состояние его вызывало такой внутренний восторг, такое безграничное злорадствие, что Поттер непонятно каким чудом удержался от искушения влепить кулаком в малфоевский нос, выражая этим свое прощение. Черт с ним, что было — то было, облажаться могут все с той лишь разницей, что кто-то делает ничего не значащие промашки, Малфой же решил не мелочиться. За те несколько минут, что они провели в звенящей тишине у камина, Гарри сумел выцедить из всего сказанного главную суть: Малфой его любит. Но открыто сказать: «Драко, я тебя прощаю, забудем все», мало того, что было глупо, но еще и слишком рано, а потому за завтраком Поттер не придумал ничего лучше, чем устроить показательные макания печенья в кофе, и внутренне восторженно выл, видя, как у Малфоя подергивается от злости губа.

А вот что делать дальше? Драко, в отличие от Поттера, не свободен, а у самого Гарри впереди объяснения с родственниками, похороны жены, и еще куча дел, самое важное из которых — не попасть в Азкабан.

— Прошу прощения, — аврор так неожиданно заговорил, что Поттер вздрогнул. — Заставил вас ждать более чем сам предполагал. Но с другой стороны, допрос, знаете ли, всегда может продлиться дольше, чем планируешь. Итак, мистер Поттер.

— Да?

— Думаю, вам будет удобнее здесь, — аврор взмахнул палочкой и рядом с рабочим столом возник простой офисный стул. — Не угодно ли?

— Спасибо, — сказал Гарри, с удовольствием сползая с табуретки.

— Прошу, — пергамент поднялся и подлетел к Поттеру.

— Что это?

— Протокол допроса мистера Малфоя. А это, — к Гарри подлетел еще пергамент, — протокол вашего допроса. Ознакомьтесь и подпишите.

Поттер удивленно вздернул брови и взял лист. Протокол допроса? Интересно, откуда он взялся — за прошедший час Гарри и рта не раскрыл. Пробежав глазами по аккуратным мелким строчкам, Поттер поразился еще больше: конечно, он не специалист в таких делах и школу авроров так и не закончил, но придраться было абсолютно не к чему. Свидетельство в невменяемости Джинни, заключение о последних заклинаниях, показания Малфоя… По всем статьям выходило, что Поттеры жили душа в душу, но внезапно Джинни захотелось прогуляться по лесу и — какая жалость — она оступилась и полетела в обрыв.

— Это?.. — не веря своим глазам, протянул Гарри.

— Что-то не так? — улыбнулся аврор. — Хотите что-нибудь добавить, уточнить, перефразировать?

— Нет, но…

— Мистер Поттер, я приношу вам свои соболезнования. Для завершения дела необходимо провести процедуру опознания тела, поэтому мы спустимся вниз, покинем Министерство и аппарируем в морг Святого Мунго. По правде говоря, опознание тела должно было совершиться еще вчера, однако датой раньше, датой позже, — аврор взмахнул палочкой. Бумаги впорхнули в сейф, дверца хлопнула, запираемая заклинанием. — Процедура опознания не самая приятная, — продолжал аврор, — но, к сожалению, она необходима, поскольку…

Шум в коридоре прервал его речь. Несколько ударов и возня заставили нахмуриться. Быстрыми шагами аврор пересек кабинет и дернул ручку двери. Развернувшись и откинувшись на спинку стула, Поттер попытался выглянуть в коридор.

Драко валялся на полу, пряча лицо в сгибе руки. Сверху сидел Рон, занесший кулак со сбитыми красными костяшками.

— Уизли! — рявкнул потрясенный аврор, резво выпрыгнул в коридор и вцепился в ворот взбешенного Рона. — Прекратить!

— Сучонок, — хрипел Рон, — заплатишь…

Договорить рыжий уже не успел: подскочивший Гарри мощным ударом в челюсть скинул его с Драко. Изрыгающий проклятия аврор втащил брыкающегося Уизли в кабинет и толкнул на стул.

— Петрификус Тоталус!

Поттер подобрал с пола палочку Драко. Они едва успели зайти вслед за аврором, как дверь захлопнулась.

— Какого черта, Уизли? Охренел? — рычал аврор, брызгая слюной. — Улицы патрулировать будешь. Маггловские!

— Снимите чары с Малфоя, — скрежеща зубами, потребовал Гарри.

— Господа, — нервно выдохнул аврор, взмахивая палочкой, — приношу извинения.

— Не стоит, — голос Малфоя звенел от ярости. Шмыгнув носом, он вытер кровь о рукав мантии и повернулся к Поттеру. — Палочку.

Аврор плюхнулся в кресло и устало потер глаза. Черт бы побрал неуравновешенного сотрудника, портит все дело!

— Маггловский бренди? — неожиданно предложил он гостям.

Гарри взглянул на Малфоя — тот еле заметно кивнул.

— Пожалуй.

Что-то щелкнуло в гладкой стене, открывая недурно заполненный небольшой бар. Три низких стеклянных стакана с широким массивным дном наполнились янтарной жидкостью и сорвались с полки.

Служба в аврорате — дело нелегкое и нервное, решил про себя Поттер, видя, как ловко аврор опрокидывает в себя выпивку.

— Итак, на чем мы остановились. Мистер Поттер, вы готовы? Мистер Малфой может к нам присоединиться.

— Куда именно? — спросил Драко.

— Обсудим по дороге, — сказал аврор, многозначительно кивнув в сторону скованного заклинанием Уизли.

— А как же?.. — недоуменно спросил Гарри, ставя пустой стакан на стол.

— Да куда он отсюда денется? Полежит, подумает. В жизни редко выдается свободное время для осмысления своего поведения. Кстати, ваша волшебная палочка у Уизли. Он вернет её вам, как только мы возвратимся.

— Пусть засунет её себе в задницу, — процедил Поттер. — Я себе новую куплю.

— Тоже вариант, — одобряюще покачал головой аврор.

Малфой молча вышел из кабинета, зло ухмыляясь: палочка в заднице Уизли действительно была бы хорошим вариантом. Как и покупка новой. Но с каким именно вариантом соглашался аврор?

— Куда мы направляемся? — шепнул он Гарри.

— В морг.

— Мантию придется выбросить, — нахмурился Драко, — провоняет мертвечиной.

* * *

Гарри сбился со счета на семидесятой ступеньке: кто бы мог подумать, что морг находится так глубоко под землей? Чем ниже они спускались, тем сильнее он нервничал. Не то, чтобы боялся увидеть труп — на войне со всяким приходилось сталкиваться, но Джинни… Пусть она и была не самой образцовой женой — прости Мерлин — но их многое связывало. Например, в школе они были влюблены. Вроде бы.

Последняя ступенька привела в маленький кабинет с решетчатой дверью, по другую сторону которой уже ждал маг в лимонной мантии с черной каймой. Посмотрев в глаза аврору, маг кивнул и решетка испарилась.

— Следуйте за мной, — коротко сказал встречавший.

Двигались неторопливо. Гарри думал, что путешествие по предпоследнему пристанищу мертвых уже никогда не закончится: узкий длинный коридор, казалось, вел вникуда. Впереди шел маг, справа — Малфой. Замыкал процессию аврор.

Гарри думал о Джинни. Какая она будет? Перекошенное лицо, кровавые ссадины, спутанные волосы, грязь на шее — падение не могло не оставить свой след. От этих мыслей становилось страшно, и только присутствие посторонних людей мешало вцепиться в руку Драко.

Лицо Малфоя не выражало никаких эмоций. Он шел очень спокойно, смотрел на мерно колышущуюся мантию колдуна и думал, что она велика ему как минимум на два размера.

Наконец, впереди показалась еще одна дверь. Комната, в которую они вошли, была небольшой, белые стены разбиты на множество ячеек с надписями, содержащими, по-видимому, данные о покойных, ожидающих похорон. Колдун остановился и взмахнул палочкой: дверца ячейки открылась, внутри что-то щелкнуло, и из стены выдвинулась полка, на которой лежало накрытое белой тканью тело. Колдун молча откинул простыню, Гарри зажмурился.

— Мистер Поттер, — тихо сказал аврор. — Вы должны опознать тело. Мистер Поттер, как вы себя чувствуете? Мистер Поттер?

— Тебе плохо? — Малфой тронул за плечо.

— Нет, я в порядке, — Гарри открыл глаза и усилием воли заставил себя взглянуть на Джинни.

Белые с голубоватым оттенком губы застыли в неестественной улыбке, щеки ввалились, обтягивая тонкие скулы. Волосы свободной волной лежали на полке. Стеклянный взгляд устремлен вникуда.

— Почему... у нее глаза не закрыты? — хрипло спросил Гарри.

— Видите ли, когда труп подняли со дна обрыва, он уже остыл, — равнодушно ответил маг. — Магглы используют обычные нитки, чтобы сшить веки, мы же применяем заклинание…

— Достаточно, — Поттер отступил.

— Мистер Поттер, — снова настоятельно спросил аврор. — Это ваша жена?

— Да.

— Подпишите протокол опознания, — из аврорского кармана выпорхнул пергамент, — и можете быть свободны.

Перо дрожало в руке, когда Гарри ставил подпись.

— Будут какие-нибудь распоряжения относительно тела? — устало спросил служащий морга.

— Отдайте родственникам, — сказал Поттер, а затем вцепился в рукав мантии Драко. — Уведи меня отсюда.

Кожа на ключицах была теплой и чуть влажной, и пахла чем-то мягким. Гарри понимал, что это странное определение, но другого не мог подобрать — запах был именно мягкий, как будто его можно было потрогать, размазать по пальцам.

«Топленое молоко», — улыбнулся он и слегка подул. На месте крошечных капелек пота выступили мурашки.

Гарри почти успел забыть, как кожа Драко мгновенно реагирует на ласки. Он старался касаться тела чуть-чуть, самую малость, ровно столько, чтобы почувствовать тонкие волоски, похожие на пух: они сзади, на шее. А еще колкие кончики щетины на подбородке. Ниже — не слишком выступающие мышцы груди; от прикосновений соски напряглись, нежная кожица сжалась и слегка потемнела. Гарри нагнул голову, решительно лизнул и закрыл глаза от удовольствия, услышав, как сердце Драко забилось быстрее. Прихватив сосок зубами, Поттер слегка прикусил и потянул — ответом была легкая дрожь, пронзившая тело, и учащенное дыхание.

Держись…

Гарри описывал языком круги, размазывал по соску слюну, придавливал губами, зажимал пальцами... Он вспоминал забытые ощущения трепетания любовника, его судорожное дыхание на грани стона, и мысли плавились от понимания того, что он заставил это сильное тело дрожать, от его языка кожа становится влажной и одновременно горячей. Ужасно захотелось лечь сверху и крепко прижаться, чтобы каждой клеточкой прочувствовать Драко: руки, впалый живот, бедра, острые коленки, пальцы на ногах. Поттер резко приподнялся и обнял любовника. Ткнувшись носом в шею, он втянул запах, вызывая стон, за которым последовало тихое хихиканье.

— Щекотно? — усмехнулся Поттер.

— Ужасно, — ответил женский голос.

Гарри резко отпрянул и перевел взгляд на лицо: бледно-голубые губы скривились в усмешке, открывая ряд мелких зубов. Ресницы коротко сострижены, на веки наложены аккуратные ровные стежки. Мягкий аромат молока выветрился, заменившись сладковато-приторным, тошнотворным запахом разлагающейся плоти.

— Чего уставился? — смешки оборвались, Джинни нахмурилась. — На что смотришь? По твоей милости мне глаза зашили.

— Н-но… но…

— Но-но-но! — злобно передразнила Джинни и вцепилась в руку мужа. — Убери эти нитки: я не желаю, чтобы меня хоронили, как простую магглу. Хочу заклинание, скрепляющее веки.

— Маг в морге говорил, что они заклинание используют.

— Мало ли, что говорил, — буркнула Джинни. — Убери нитки!

— Я не могу, — сказал Гарри, чувствуя, как ужас все сильнее охватывает его. Он пытался расцепить ледяные синие пальцы, крепко сжимавшие запястье, но они словно вросли в его руку. — Отпусти.

— Куда отпустить? К кому — к Малфою?

— Отпусти! — вырывался Гарри. Его трясло, как в лихорадке, голос дрожал, срываясь на истеричный крик. — Отпусти! Отпусти, ты умерла! Оставь меня!

— Проснись, — неожиданно раздалось рядом, а потом Гарри сильно встряхнули за плечо.

Поттер открыл глаза. Библиотека Малфой-мэнор: высокие стеллажи с книгами, удобные кресла, на стеклянном столике вечерний «Пророк». Кожа диванного подлокотника нагрелась от щеки и стала скользкой.

— Плохой сон? — спросил Драко.

— Да, — Гарри отбросил книгу по темномагическим заклинаниям и посмотрел на часы — полночь.

Малфой вернулся в кресло. Закинув ногу на ногу, снова уставился в книгу. О чем она была, он знал смутно: прочитанное не откладывалось в голове.

Пять дней прошло с тех пор, как он вывел бледного Поттера из морга и аппарировал в Малфой-мэнор. Первый день выдался относительно спокойным: ближе к вечеру аврор прислал сову с известием о закрытии дела и извинениями за непредсказуемые действия чересчур нервного сотрудника. Так же в записке значилась дата погребения миссис Поттер. Гарри молча кивнул на предложение Драко отправить вместо себя чек: Уизли вряд ли будут рады присутствию родственника, а вот деньги на похороны придутся как раз кстати.

Вызванный гоблин пошуршал бумагами, погонял длинными пальцами костяшки волшебных счёт и сообщил Поттеру о состоянии дел. От родительского наследства мало что оставалось, но на жизнь вполне хватало. Не сомневаясь ни секунды, Гарри отписал две третьих от оставшейся суммы на имя Молли Уизли. Гоблин вызвался доставить чек и удалился. В эту же ночь Драко был разбужен воплями, доносившимися из комнаты для гостей.

Перед второй ночью Поттер послушно выпил зелье сна без сновидений, заботливо приготовленное юной миссис Малфой, но по непонятным причинам оно не сработало: под утро Драко примчался, чтобы разбудить мечущегося по кровати Гарри. Тоже повторилось на следующую ночь.

Поттер перестал спать. Литрами глотал крепчайший кофе, уходил в парк, читал. Обеспокоенному Драко пришлось приказать эльфам незаметно наблюдать за гостем и сразу же сообщить, если того где-нибудь сморит сон — не может же он неделю ходить по углам, как приведение, рано или поздно усталость и нервное напряжение возьмут свое. Малфой мысленно молился, чтобы у Гарри не возникло желания покинуть мэнор, даже не предупредив его. Более того, Драко до дрожи в коленках боялся наступления того дня, когда Поттер изъявит желание покинуть поместье навсегда, но понимал — рано или поздно это случится.

Захлопнув книгу, Малфой глубоко вздохнул. Надо было что-то делать, как-то попытаться избавить Гарри от преследующих кошмаров, но как? Никакого плана действий или догадок у Драко не было. Более того, ему казалось, что решение где-то на поверхности, как будто оно за его плечом и нужно только повернуться в нужную сторону… Однако, что-то мешало, вынуждало постоянно откладывать момент поиска вариантов. Как только Драко пытался сосредоточиться над проблемой, сразу наваливались какие-то неотложные дела: Астория чувствовала себя плохо и умоляла побыть с ней хоть немного, мать присылала записку и требовала срочного ответа, приходили какие-то бумаги из банка…

Вот и сейчас в голове возникали то глупые куплеты давно забытой похабной пуффендуйской песенки, то воспоминания о школьном матче, то та мантия в элитном итальянском салоне, на которую он положил глаз. И как Драко ни старался привести мысли в нужное русло, ничего не получалось.

— Пойду прогуляюсь, — с легкой хрипотцой в голосе сказал Гарри, поднимаясь с дивана.

— Можно с тобой? — выпалил Драко и закусил губу: получилось слишком быстро, словно он напрашивается.

— Это твой дом, — пожал плечами Поттер, покидая библиотеку.

* * *

Мелкий гравий тихо шуршал под ногами, когда они неторопливо шагали по парку. Свежий ночной воздух быстро развеял тяжелое послесонное состояние, придав долю бодрости, но не сбив мрачного настроения. Аккуратно подстриженные кусты закончились, уступая место небольшой лужайке с коротко выстриженным газоном и беседкой в центре.

Плетеные кресла, стоящие под навесом, скрипнули под весом тел.

Гарри закурил. Сказать хотелось многое, но слова не хотели подбираться. Он думал, что в какой-то мере привык к тому, что в их союзе мыслящей головой был Малфой: всегда все разложит по полкам, реально оценит происходящие события, выдаст систему понимания происходящего, в случае чего — поправит. И кто бы мог подумать, что Драко так сглупит с этим проклятым снитчем?

В итоге они сидят друг напротив друга, мусоля влажные сигаретные фильтры. И молчат, не зная, как быть дальше и что вообще говорить. А потом они пойдут в дом и разойдутся по комнатам. Гарри всю ночь будет курить, вызывать эльфа, требовать очередную порцию крепчайшего кофе…

Сколько это будет продолжаться? Еще неделю? Две? Месяц? Это глупо, неожиданно подумал Поттер, и разозлился. Глупо и очень неправильно! Надо что-то делать, нельзя бегать друг от друга, прячась в бесконечных коридорах мэнора. Судьба дает шанс, есть ли смысл его отталкивать? Хотя бы попытаться… попытаться — что именно? Поговорить? Выяснить? Гарри даже не мог подобрать слово, чтобы найти название тому, что сейчас назревало в нем, грозя вырваться наружу.

Как же все неправильно сложилось!

— Драко, — решившись, позвал Гарри.

— Да?

— До чего мы докатились?

Плетеный навес преграждал лунный свет, ночная тьма не позволяла разглядеть лицо собеседника, но Поттер шестым чувством угадал эмоции, мелькнувшие в глазах Драко — удивление, непонимание, сожаление и… страх?

— Сейчас даже хуже, чем в школе, — сказал Гарри, вдавливая окурок в пепельницу.

— Почему?

— Тогда мы могли наорать друг на друга, наслать проклятие или хотя бы подраться. Как вариант — разнести к чертовой матери школьный сортир. А сейчас мы не можем ничего — каждый курит о своём. Что дальше-то, а, Малфой?

Драко понимал, что Гарри ждет ответа. Что сказать? Выразить сожаление? Какие подобрать слова?

«Вот сейчас… минута… еще… не молчи…» — говорил он себе, чувствуя, как от напряжения его начинает слегка потряхивать.

— Драко?

— Мне страшно! — вдруг выпалил Малфой.

— И это правильно! — неожиданно крикнул Гарри. Слова, до этого момента застревающие в горле, полились как из рога изобилия. — Тебе и должно быть страшно. И погано, и противно, и ты, блядь, должен вываляться в грязи и пробежаться голым вокруг мэнора, цепляя к заднице навозных зеленых мух! Какого хрена, Малфой? Какого, твою мать, хрена? Чем ты думал-то вообще? Ты что натворил, идиот?

— Откуда мне было знать… — попытался оправдаться Драко.

— Знать что? Что? Ты, стратег хренов! — Поттер вскочил с кресла, отчаянно жестикулируя. — Ну я согласен в школе, пока учились, но потом-то? Ведь уже почти все было, осталось только раздеться!

— Да не было ничего! — Драко тоже поднялся. — Строил из себя неприступную девственницу.

— Да цену, цену набивал!

— И кто после этого дурак?

— Ты невыносим, — Гарри плюхнулся обратно в кресло и достал новую сигарету. — Что бы ни случилось, извернешься и покажешь пальцем на любого, лишь бы задницу прикрыть. Даже признать не можешь, что виноват.

Одна затяжка. Другая. Дым врывался в легкие, вызывая головокружение, нервное напряжение достигло пика.

«Не молчи, не молчи! — умолял себя Малфой. — Ждать больше нельзя. Если и есть шанс, то это он. И другого уже не будет. Никогда. Ну же!»

Положив тлеющую сигарету в стеклянную пепельницу, он поднялся, нерешительно подошел к Поттеру и опустился рядом с ним на колени.

— Гарри, — очень тихо сказал он, втискиваясь меж раздвинутых бёдер. — Гарри, я так виноват… Я так виноват перед тобой.

Обнимать сильное тело, словно вылитое из железа, казалось прекраснее всего на свете. Какое невозможное, безграничное счастье — медленно гладить напряженную спину, зарываться носом в складки джемпера, вдыхать запах пота и такого родного тепла, прижиматься горячим вспотевшим лбом к шее, чувствуя нервный глоток, приведший горло в движение. И вдруг руки, в нерешительности замершие на плечах, неожиданно притянули и сжали с такой силой, что дыханье сбилось.

— Ты такая гадина, — хрипло прошептал Поттер, обнимая Драко. — Убить тебя, что ли? Хоть не мучиться.

— Хочешь, куплю тебе новую палочку? — спросил Малфой, дурея от ощущения родных ладоней, блуждающих по спине, затылку, зарывающихся в волосы и стискивающих голову так крепко, как только можно.

— Одной палочкой тут не обойдешься.

«Прощён… Прощён…» — слова разливались яркой волной в сознании, сбрасывая груз тяжелых раздумий, навалившихся на Драко за последние несколько дней.

* * *

Могила находилась почти на самом краю парка — здесь было кладбище эльфов, служивших семье Малфоев три столетия подряд. Небольшие ровные холмики очищены от мелкой травы, выложены плоскими белыми камешками и украшены бумажными цветами — жившие в поместье домовики следили за состоянием могил.

— Бедняга, — грустно сказал Гарри.

— Только благодаря Добби я нашел тебя. Хорошо, что не слишком поздно. По правде сказать, я уже и не надеялся вытащить тебя оттуда.

— Я обязан ему жизнью, — произнес Гарри, присаживаясь на мягкую траву рядом с аккуратно прибранной маленькой могилкой. — Мне стыдно, что я не сразу вспомнил о тебе, и очень жаль, что тебя со мной нет. Добби, ты был отличным другом. Спасибо за все.

Наколдованная роза опустилась на надгробный камень.

Неторопливо шагая и держась за руки, они возвращались обратно. Молча поднялись по ступеням, вошли в распахнувшиеся двери, миновали коридор. Кровать в комнате Гарри казалась благословением. Ни сказав ни слова, они разделись, забрались под одеяло и заснули, крепко прижавшись друг к другу.

В эту ночь кошмары Гарри не снились.

* * *

Проснулся Драко один. Погладив продавленный след от головы, он не мог удержаться от того, чтобы не склонить лицо в подушку и не вдохнуть запах. Его запах!

Драко валялся, наслаждаясь тишиной и покоем. Мысли текли лениво и беспорядочно. Он ждал Гарри и думал, как будет здорово лежать, прижимаясь к теплому телу, тихонько целовать в плечо, гладить упругие ягодицы. Как долго он этого ждал, и чуть было не лишился. Сколько всего еще нужно сказать друг другу, сколько обдумать, сколько сделать, чтобы вернуться к прежней жизни.

Прошло минут двадцать, а Гарри все не появлялся. Вздохнув, Драко с силой сжал напряженный член и решил оставить силы до вечера, надеясь, что душ остудит разыгравшееся желание.

Настроение у Малфоя было самое, что ни на есть, благоприятное. Вода ему казалась теплее, чем обычно, а мыльная пена — мягче, чем всегда. Бритвенные чары приятно освежили лицо. Подмигнув зеркалу, Драко по-маггловски растерся пушистым полотенцем, обмотал его вокруг бедер и встряхнул головой, отчего влажные волосы растрепались еще сильнее.

«Ну вот, теперь у меня его прическа. Надеюсь, — плотоядно думал Малфой, — ты вернулся в постель и ждешь меня».

Но в комнате никого не было. Драко слегка нахмурился — куда Поттер мог запропаститься с утра пораньше? Усевшись на кровать, Малфой щелкнул пальцами.

— Что прикажет хозяин? — низко поклонился эльф.

— Одеваться.

— Сию минуту, сэр.

— Мистер Поттер уже завтракает?

— Мистер Поттер ушел рано утром.

— Куда ушел? — переспросил Драко.

— Не могу знать, хозяин, — дрожащий эльф склонился до самого пола.

— Ладно, одежду неси.

Драко вернулся в ванную и взял с полки расческу.

«Мало ли… — думал он, приводя голову в порядок. — В банк отправился. Хотя, что там делать? Цветы на могиле почившей супруги отпадают. Может, палочку пошел покупать? Но ведь я обещал. Ладно, подожду. Что ж ты так исчезаешь всегда не вовремя?»

Драко спустился в столовую. Улыбнувшись Астории, он слегка коснулся губами кончиков её пальцев.

— Как спалось? — добродушно поинтересовался он, доставая из кольца накрахмаленную белоснежную салфетку.

— Чудесно.

— Замечательно.

— Жаль, что Гарри ушел.

— Наверное, к обеду вернется, — Малфой встряхнул утренний «Пророк», разворачивая страницу.

— Он ушел навсегда. Домой, — сказала Астория и внимательно посмотрела на мужа.

— То есть? — газетная страница, уныло хрустнув, согнулась пополам.

— Рано утром мы попрощались. Он поблагодарил за гостеприимство и ушел. Не думаю, что он вернется к обеду.

Несколько минут Драко приходил в себя. Мысли бурлили, собираясь в отравленное зелье наподобие тех, что варил в свое время Лонгботтом — субстанция загустевала, взбухала и переваливала через край котла, а затем неизменно взрывалась, опрыскивая окружающих вонючими скользкими каплями.

Медленно сняв салфетку, Малфой откинул её на стол, аккуратно свернул газету, отложил в сторону и со всей силы ударил до боли сжатым кулаком по столешнице. Астория чуть слышно вскрикнула и побледнела, серебряные ложки подскочили на месте, кофейная чашка, звякнув о блюдце, опрокинулась в растекающуюся коричневую лужицу.

— Драко! — испуганно прошептала Астория, прижимая руки ко рту.

— Извини, — Малфой вырвался из-за стола, едва не перевернув стул.

Велев стоящему на выходе эльфу принести мантию, он направился к камину. Схватив горсть пороха, Драко шагнул за чугунную решетку.

— Площадь Гриммо, двенадцать, — дрожа от обиды, сказал Малфой.

И к своему удивлению, остался стоять на месте. Начищенные ботинки под обрушившимся на них слоем темно-серого пороха выглядели жалко, словно Драко вдоль и поперек истоптал все закутки Лютного переулка.

— Он аппарировал, — сказала подоспевшая Астория. — Дошел до границы парка и исчез.

Малфой выскочил из камина, заклинанием очистил обувь и почти бегом направился к выходу.

* * *

Гарри проснулся, когда рассвет за окном только начинал пробиваться. Просвечиваясь сквозь стволы деревьев, розовели солнечные лучи, вороны в парке молчали, не желали тревожить волшебство нового дня.

Драко спал. Его лицо было абсолютно спокойным, словно кукольным. Сквозь белую кожу пробивались светлые щетинки, образуя линию тонких усов. Правая рука вытянута вдоль тела, левая обнимала подушку. Кольца на безымянном пальце не было.

Гарри переполняло желание растормошить, обнять, наконец, поцеловать эти мягкие — чуть пухлые, словно детские — губы. Почему они не поцеловались вчера? И уткнуться горячим лбом в грудь, и замереть, ощущая под пальцами биение его сердца. Печально улыбнувшись, он на мгновение закрыл глаза и нежно прикоснулся губами к плечу. Сердце застонало от нехорошего предчувствия. Осторожно, чтобы не потревожить сон, Гарри выскользнул из постели. Одевшись, он спустился вниз.

В доме стояла тишина, лишь по углам, словно мыши, скользили домовики, протирая пыль, снимая со свечей восковые наплывы, полируя паркет — мэнор готовился к новому дню. Завидев гостя, эльфы застывали в поклоне, но Поттер быстро шел мимо. Он понимал, что если остановится хоть на минуту, то уже никогда не сможет уйти. А потому нужно как можно скорее покинуть это огромное поместье — оставаться здесь больше нельзя.

— Доброе утро, Гарри. Вы рано поднялись. Не спится?

Поттер замер, а затем повернулся на голос. Астория сидела у раскрытого окна, положив под подбородок сложенные в замок руки.

— Доброе утро, — промямлил Гарри и сразу почувствовал себя крысой, сбегающей с корабля. Краска стыда залила не только лицо, но и шею: Драко не ночевал в семейной спальне и неизвестно, что Астория подумает. Спала ли она в эту ночь? Может, видела, как они, прижимаясь друг к другу, поднялись наверх и исчезли за дверью спальни?

— Куда-то собрались? — как бы, между прочим, спросила она.

— Я… — Поттер не нашелся, что ответить.

— Сбегаете, значит, — утверждая, кивнула Астрория.

Гарри опустил голову. У него физически не хватало сил посмотреть в глаза миссис Малфой. Мелькнуло воспоминание о вчерашних объятиях, о совершенно голом Драко, спящем в кровати наверху, о его гладкой коже, о теплых упругих ягодицах, прижимающихся к паху...

— Он спит?

— Да, — почти задыхаясь от стыда, проговорил Гарри. — Миссис Малфой…

— Астория. Мы ведь договорились — Астория, — перебила она и подытожила: — Я знаю. Вернее, догадываюсь. Поэтому вы и сбегаете.

— Нет, вы не правильно поняли, — отворачиваясь, через силу выдавил Гарри, чувствуя себя совратителем, пойманным с поличным в чужой постели. — Ничего…

— Я знаю, — еще раз твердо сказала молодая женщина. — Ничего не было.

— Поверьте, я бесконечно благодарен за все, что вы для меня сделали, — набравшись храбрости, Поттер, наконец, взглянул на нее. — Но… я…

— Я провожу, — Астория подошла к Гарри и взяла под руку, — вы позволите?

— Спасибо.

— Куда направитесь?

— Домой.

Широкие двери открылись, утренний воздух устремился внутрь дома. Астория поёжилась от легкого ветерка, гулявшего меж высоких колонн, поддерживающих второй этаж особняка.

Неловкое молчание затягивалось. Наконец Поттер выдохнул:

— Простите.

Астория улыбнулась. Обхватив голову Гарри, она заставила его наклониться и легко прикоснулась губами ко лбу.

— Прощайте.

Спустившись по ступеням, он зашагал к границе аппарационного барьера. Миновав витые чугунные ворота, обернулся: Астория все еще стояла на крыльце, смотря вслед.

Гарри закрыл глаза. Представив дом с темной дверью на площади Гриммо, он резко повернулся вокруг себя и исчез, уносимый незримым потоком.

* * *

Уважаемые читатели! Как я ни старалась, в одну главу не смогла уложить концовку. Какие-то моменты мне показались скомканными и их пришлось расширить, какие-то наоборот — слишком подробными, несущими в себе другую мысль. Поэтому солидный кусок я вырезала и перенесла в еще одну, 11 главу, которая — очень надеюсь — будет заключительной.

Спасибо, что читаете.

Гарри сидел на подоконнике. Глубоко и медленно затягиваясь, он курил, с тоской поглядывая в распахнутое окно.

Улица жила своей обычной жизнью: прохожие шли по делам, пожилая леди выгуливала вислоухую жирную таксу, едва волочившую длинное брюхо и неуклюже переставляющую короткие лапы; мужчина в драной куртке, прислонившись к облезлой стене, протягивал руку, прося подаяния. Пара подростков, лихо обрулив светофор, выехала на дорогу и умчалась, игнорируя сигналы недовольных дерзкой выходкой водителей. Конечно, все эти люди не могли видеть парня, сидящего у раскрытого окна: чары, наложенные на дом, этого не позволяли.

Конец августа выдался довольно прохладным, однако Гарри не обращал внимания на обдувающий его легкий ветерок. Из одежды на нем были только старые джинсы с мокрыми пятнами на коленях и бедрах. Остальные маггловские вещи он сложил в большой черный пакет и намеревался ближе к вечеру отнести в прачечную, расположенную в двух кварталах от площади Гриммо.

На полу у окна стояло ведро, полное грязной воды, тряпка, некогда служившая футболкой, перевесилась через край: в доме полным ходом шла генеральная уборка.

Поттер сразу отбросил мысль сходить в Косой переулок, купить палочку и привести дом в порядок с помощью волшебства: физический труд как раз то, что сейчас нужно. К тому же, выходить из дома он не хотел. Гарри казалось, что все чувства, все оттенки эмоций, которые когда-либо существовали в этом несправедливом мире, разом навалились на него. Мыслей было настолько много и они были такими разными и хаотичными, что Гарри предпочел взять в руки тряпку и отдраивать полы, ползая на коленях, лишь бы хоть как-то отвлечься. Поэтому Поттер, натянув старые джинсы, наводил порядок, от души предаваясь навалившейся депрессии.

Дом на площади Гриммо встретил клубами пыли, валяющимися в коридорах и на лестницах. Нога тролля, служившая подставкой для зонтов, была перевернута и отодвинута в угол; меж её пальцев паук ухитрился сплести паутину. Поттер заглянул под шкафы в комнатах, провел рукой по подоконникам и перилам и подумал, что навыки уборки, приобретенные в доме Дурслей, сейчас придутся как раз кстати. Старый кран, рыгнув застоявшимся воздухом, сначала выдал грязную холодную струйку, но потом вода пробежала, став горячей и чистой. Драная футболка, найденная в шкафу за скрипучей дверцей, ведро, обнаруженное на кухне — и дело пошло полным ходом.

Затянувшись последний раз, Поттер щелчком отправил окурок вниз, спрыгнул с подоконника и продолжил работу.

Старую одежду Сириуса и других обитателей, некогда живших здесь, он стаскивал с чердака в гостиную. Обереги в виде скелета дракона, пожелтевшие газетные вырезки, найденные в сундуке, ободранные перья, гобеленовые шторы, принадлежавшие, должно быть, сварливой старухе Вальбурге, постепенно образовали довольно внушительную кучу. Мебель, простоявшая в доме многие годы, Поттера тоже не устраивала, хоть и была довольно крепкой. Он решил, что потом, как-нибудь, выберет время, прошвырнется по маггловским распродажам, найдет новый диван, кресла, кровать и все остальное, нужное в доме. Сейчас же главным было выгрести слой скопившейся почти за год грязи.

Безжалостно разломав найденный в чулане ветхий стул, Гарри растопил камин, сгреб в охапку тряпьё и кинул в огонь. Старая ткань затлела, распространяя ужасную вонь и быстро заполняя комнату едким дымом. Закашлявшись, Гарри метнулся к окну.

— Инсендио! — вдруг раздалось позади.

Вещи в камине ярко вспыхнули и через мгновение сгорели дотла. По комнате пробежал легкий ветерок, очищая воздух от запаха гари.

— Решил спалить дом? — небрежно бросил Малфой, засовывая палочку в чехол. И тут же отвернулся, делая вид, что разглядывает комнату: смотреть на босого, голого по пояс Поттера в сползающих на бедра джинсах было свыше его сил.

Гарри сунул руки в карманы. Нельзя сказать, чтобы он не надеялся на приход Малфоя: просто не ожидал, что тот примчится так скоро. Чувство сожаления всколыхнулось с новой силой.

— Подумал, надо избавиться от ненужных вещей, — как-то неуверенно сказал Поттер.

Малфой повернулся, пристально посмотрел ему в глаза и язвительно выдавил:

— Например, от меня.

— Драко…

— Я всегда говорил, что ты отвратительно воспитан: ушел, даже не попрощавшись.

— Перестань…

— Я думал, что мы все выяснили! — с отчаянием в голосе выкрикнул Драко.

— Выяснили, успокойся.

— И ты меня простил.

— Да.

— Тогда почему ты ушел? Почему?

— Малфой, чёрт тебя дери, там твоя жена! — рявкнул Гарри, делая неопределенный жест куда-то в сторону. — И ребенок скоро родится. Я не хочу стать тем камнем, о который разбилась семья.

Нервно дернув подбородком, Поттер развернулся и через две ступеньки помчался наверх. Влетев в комнату, он со всей силы хлопнул дверью, упал на колени, схватил тряпку и принялся яростно елозить ей по полу. Накатившая безысходность и отчаянье давили с неимоверной силой, хотелось не просто завыть, а изодрать тряпку зубами в клочья. Имеет ли он право дотрагиваться до Драко, если тот женат? Может ли целовать его, зная, что Астория беременна? Кто позволит проникнуть в это гибкое горячее тело, наслаждаясь каждым движением, каждым трепетом, зная, что супружеская постель Малфоев теперь не пустует?

Дверь за спиной скрипнула. Тряпка упала в ведро, подняв мелкие брызги, и Малфой, в закатанных до коленей брюках, опустился рядом с Гарри. Кое-как отжав тряпку, он плюхнул её на пол и принялся тереть старый паркет.

— Ты что? — удивленно протянул Поттер.

Малфой не ответил. Он усердно мыл пол с таким невозмутимым видом, словно всю свою жизнь занимался отдраиванием бесконечных коридоров родового поместья.

— Драко, не актерствуй, это не смешно, — попытался возразить Гарри.

— Конечно, не смешно, — ехидно бросил Малфой. Его обнаженные руки были забрызганы каплями грязной воды, лоб покрылся испариной, свесившиеся волосы мотались из стороны в сторону, делая его похожим на скачущего лохматого сеттера. — У нас, блядь, трагедия в полном разгаре.

— Чего ты, в конце концов, хочешь? Чего добиваешься? — Поттер отшвырнул тряпку и поднялся.

— Чтобы ты прекратил строить из себя незаслуженно обиженную вселенскую справедливость! — воскликнул Драко, тоже поднимаясь. — Ты прекрасно знаешь, при каких обстоятельствах я женился, ведь я всё рассказал.

— Может быть и так, но Астория…

— Влюблена в меня не больше, чем я в нее. Наша семья значится только на бумаге.

— Да, но ребенок…

— Что — ребенок? — перебил Драко. — Он тут причем? Это было желание отца: ему нужен наследник, и он его получит. Конечно, я рад, что у меня будет ребенок, но тебе не кажется, что вмешивать его в наши отношения будет лишним?

— Ребенка ты зачал! — обвиняющее возразил Гарри. — Не говори, что тебе не нравилось с ней спать.

— О, Боже, Поттер, ты ещё больший идиот, чем я думал! — всплеснул руками Малфой. — Еще скажи, что я должен испытывать нежность к каждой ванной, в которой я дрочу. Признайся: ты просто с ума сходишь от ревности!

— И что изменится? — недоуменно прокричал Гарри.

— Откуда я знаю, что, блядь, изменится? — проорал в ответ Драко. — Но, по крайней мере, я пойму, что ты все еще меня любишь! И что вместо твоего «я» всё ещё возможно «мы».

— Но Астория…

— Её здесь нет, — твердо сказал Драко, обрезая разговор. — А я — есть.

Вытерев мокрые руки о штанины, он расстегнул брюки, стянул вниз вместе с трусами и откинул в сторону.

— Попробуй только отказаться от меня. Прокляну, — решительно добавил Малфой.

Потолок был какой-то странный — не такой, как в Малфой-мэнор, хотя чего ожидать от этого убогого жилища? Старая лепнина хоть и сохранилась в целости — нигде бы было видно выщербленных мест — но выглядела жалко и тяжело. Украшения на таких низких, как этот, потолках смотрятся как дешёвка: вроде бы и хочется хозяевам соответствовать, но стены, впитавшие запах миллионов завтраков, состоящих из простой яичницы с луком, совершенно точно дают понять, что этот дом из себя представляет. Кто о них, Блэках, помнит?

Драко лежал на грязном полу в луже, вылившейся из перевернутого ведра. Вода уже остыла и неприятно холодила затылок, но Малфой не обращал на это внимания. Он с каким-то отрешением разглядывал потолок комнаты, и происходящее с ним казалось до такой степени само собой разумеющимся, что даже не вызвало предполагаемую бурю эмоций. А ведь Драко должен захлебываться от ласк, дрожать от ощущения теплых влажных губ на своем члене, задыхаться от жадно шарящих по телу рук… а вместо этого он рассматривал потолок.

Пол был жестким и холодным, но Драко ни за что не променял бы эту комнату ни на что другое: неожиданно для себя он понял, что, что именно это место создано для них, а они — для этого места, для этой пыльной комнаты, для паркета, который не мыли и не полировали воском уже целый год. И хотя эмоционально Драко был на удивление спокоен, возбуждение нарастало с каждым движением губ любовника, колени словно сами собой разводились всё шире и шире, открывая больший доступ к телу.

Драко чувствовал, как ласкающие его губы спускаются ниже, осторожно прихватывая поджавшиеся и ещё больше округлившиеся яички, а потом язык нерешительно трогает кружок ануса. Малфой закрыл глаза и как-то по-детски всхлипнул. Всё так, всё должно быть именно так: он и Гарри. Ничего необычного, ничего странного, всё естественно и просто.

Поттер отстранился и прошлёпал босыми ногами по скользкому полу. Скрипнул ящик прикроватной тумбочки, Драко вспомнил: раньше они оставляли тюбики со смазкой в каждом месте, где занимались сексом. Гарри вернулся, вытянулся на полу и ткнулся носом в прохладную шею Малфоя.

— Я очень сильно хочу тебя, — срывающимся голосом прошептал он, дрожа от возбуждения и жадно шаря рукой в малфоевском паху. — Боже, Драко, ты не представляешь, как сильно я хочу тебя.

— Не тяни.

— Повернись.

— Нет, так.

Драко подтянул колени повыше к груди. Он спокойно смотрел, как Поттер усаживается меж его раздвинутых ног, щёлкает крышкой тюбика, выдавливает прозрачную смазку на ладонь и легким скользящим движением вверх-вниз размазывает её по своему возбужденному члену. Комната сразу же наполнилась сладким ароматом зеленого чая и клубники. Придвинувшись ближе, Гарри закинул ноги Драко себе на плечи и осторожно подался вперед. Малфой нервно дёрнулся.

— Ну что ты, что ты, — успокаивал Поттер, нежно поглаживая его бёдра и целуя костлявую коленку. — Расслабься. Чуть-чуть потерпи, ты же знаешь — сейчас всё пройдёт…

Драко глубоко вдохнул носом, медленно выдохнул ртом и согласно кивнул. Он пытался расслабить живот и поясницу, но получалось плохо. Было больно и неуютно: Гарри медленно, но настойчиво протискивался внутрь.

— Подожди, — не выдержал Драко, спуская ноги с плеч любовника. — Ещё смазки.

Поттер выскользнул из его тела, щёлкнул крышечкой. В раздражённый анус, лаская, скользнул палец.

— Не надо, — Малфой недовольно вильнул задницей, — давай сам.

Член снова толкнулся, но на этот раз всё было гораздо лучше. Осторожно, дюйм за дюймом, Гарри проникал внутрь, пока, наконец, не вошёл полностью.

— Только не торопись, — нервно сглотнул Драко. — Медленно.

Гарри начал плавные движения. Он выскальзывал из тела любовника почти полностью, только пульсирующая головка оставалась внутри, а потом возвращался обратно. Он сжимал мягкую плоть на внутренней стороне бёдер Драко, оставляя красные полосы, ласкал кончиками пальцев напряженный живот, оглаживал бархатную кожу ягодиц. Наконец, Гарри крепко стиснул в кулаке член Драко и подстроился в такт своим движениям.

— Отпусти, — прошептал Малфой. — Ляг на меня.

Было немного неудобно — сильные руки, обняв за спину, вынудив немного прогнуться, затылок сильнее напрягся и болезненно елозил по мокрому полу, поясница натиралась о жесткий паркет. Но Драко мало интересовали эти мелочи. Он чувствовал, что начинает понемногу приходить в себя и наслаждаться действиями любовника не только физически. Он смотрел на перекатывающиеся мышцы на плечах Гарри, вдыхал аромат его влажной кожи, слушал протяжные надрывные стоны, разбавленные тяжёлым дыханием, опаляющим ухо, и сходил с ума от осознания того, что сейчас происходит.

«Он меня трахает, — думал Малфой, захлёбываясь от восторга. — Он меня трахает… трахает… трахает… трахает!»

Драко попытался слегка приподняться на локтях и посмотреть вниз, чтобы увидеть точку их слияния, но Гарри истолковал его движение по-своему и, повернув голову, накрыл его губы. Поцелуй получился быстрым, жадным и совсем не нежным. Языки встретились, быстро толкнулись друг в друга и снова разошлись.

Поттер подсунул руку под шею Драко, а вторую подвел под бедро. Движения стали частыми, глубокими и размашистыми. Малфой как зачарованный смотрел на вздымающуюся грудь, покрытую короткими чёрными волосками, блестящую от пота шею, мускулистую руку, поддерживающую стройное бедро: всё казалось идеальным. Драко закрыл глаза и представил, как они смотрятся со стороны — он, распластанный, с закинутой вверх ногой, крепко прижатый к Поттеру, который с остервенением вдалбливается в его растянутую задницу, блестящую от обилия смазки.

Картинка показалась живой, заманчивой и горячей. Кровь быстрее заструилась по венам, вовлекая Драко в возбуждающий чувственный водоворот и наконец-то вырывая из груди долгожданный сладкий стон.

— Ещё… ещё! — умолял Малфой, царапая кожу на спине любовника.

— Драко… — хрипло дышал Поттер, — как я люблю тебя. Люблю… Трахать…

Драко задыхался. Сдавленный двумя животами член ломило от ошеломляющего удовольствия, граничащего с болью.

— Скажи… Ещё… — попросил Малфой, заходясь в мелкой предоргазменной дрожи.

— Люблю… тебя…

— Дальше…

— Трахать…

— А… а… ах! — содрогнулся Малфой, выплескивая семя.

Гарри резко поднялся. Вытащив член, он принялся яростно маструбрировать, задевая покрасневшей головкой промежность любовника.

— Хочу тебя пометить, — натянуто прошипел он сквозь стиснутые зубы и ещё быстрее задвигал рукой.

Драко расслабленно улыбнулся — какой Гарри всё таки… красивый: голова запрокинула, бедра дрожат от напряжения, член то появляется, то исчезает в кулаке, рука сжимает яйца.

Опустив вниз голову, Гарри сбавил темп и затаил дыхание: сперма отрывистыми сгустками вырывалась из узкой щели. Поттер открыл глаза и плотоядно улыбнулся. Не выпуская члена из рук, они принялся водить набухшей головкой по покрасневшему анусу Драко, яичкам и уже расслабленному пенису, размазывая по нему сперму: тонкая белёсая ниточка тянулась, цепляясь за короткие светлые волоски и смешиваясь с уже остывшими каплями семени любовника.

— Ты — мой, — довольно выдохнул Гарри, в изнеможении падая на пол рядом с Малфоем.

— Хорошо бы тебе всегда это помнить.

— Я помню.

— Да уж.

— Драко, сделай милость. — Гарри с трудом восстанавливал дыхание, — не заводись, а?

— Душ в рабочем состоянии?

— Не знаю, я там ещё не был. Но вода горячая есть.

— Принеси чистое теплое полотенце через сорок минут, — велел Малфой, поднимаясь и потирая поясницу. — И кофе приготовь.

— Начинается! — притворно застонал Поттер, разглядывая ягодицы Драко. — А знаешь, у тебя на заднице красные полоски от пола отпечатались.

— Через тридцать минут!

— О, Боги!

— Через двадцать!

— За что мне всё это? — с напускной жалостью простонал Гарри. Сладко потянувшись до дрожи в расслабленных мышцах, он почувствовал себя почти счастливым.

* * *

Астория Малфой в этот вечер недомогала: её мутило, голова раскалывалась, аппетит полностью отсутствовал. За ужином она старалась улыбаться мужу, но это получалось довольно натянуто. То и дело прижимая ледяные ладони к горячим щекам, она вздыхала, проводила дрожащими пальчиками по лбу, прикладывала к бледным губам надушенный носовой платочек. Малфой, в конце концов, не выдержал.

— Ну не мучай себя. Если тебе плохо — иди в комнату, я велю принести зелье.

— Не нужно зелья, — возразила Астория. — Пожалуй, мне действительно лучше прилечь. Не возражаешь, если я сегодня буду спать у себя? Одна.

— Уверена? А если станет хуже?

— Я позову, — успокоила миссис Малфой, поднимаясь из-за стола.

— Я велю эльфу дежурить у твоей постели всю ночь.

— Драко, оставь, — отмахнулась Астория, — со мной всё будет в порядке. Просто немного устала и эта постоянная тошнота…

Астория подошла к мужу и нежно прикоснулась губами к его щеке.

— Спокойной ночи, дорогой.

— Спокойной ночи. Если что — зови.

— Конечно.

Сопровождаемая озабоченным взглядом мужа, миссис Малфой медленно вышла из столовой. Держась за перила, она неторопливо поднялась к себе в комнату, где её усталость и недомогание как рукой сняло.

Перед тем как начать действовать, Астория как следует выплакалась. У женщин, будь они ведьмами или обычными магглами, есть одна общая особенность — слёзы служат им границей к следующему шагу. И, скорее всего, решительному.

Высморкав нос, Астория достала из шкафа маленькую сумку. Применив заклинание незримого расширения, она принялась собираться: пальто, платья, костюмы, белье, книги, украшения, любимое кресло, в котором юная миссис Малфой любила читать, было сжато заклинанием до размера спичечного коробка — всё отправлялось в сумочку.

Постепенно комната пустела: вещи исчезли с полок, одежда — из шкафов. Дело осталось за малым — дождаться, пока Драко отправится к Поттеру. А в том, что муж по причине её плохого самочувствия и просьбы уединиться не будет ночевать дома, Астория была уверена абсолютно. Более того, она поняла, что Драко ей уже не принадлежит: достаточно было взглянуть на него, с опозданием явившегося к ужину — глаза блестели, как новенький золотой галеон, на буквально светившейся от счастья коже осел чужой запах. Астория быстро сообразила, что муж, отправившийся утром поговорить с Поттером, не только беседовал.

Но юная миссис Малфой не переживала: по сути, Драко никогда ей и не принадлежал. А сожалеть о том, чего не имел — глупо.

Ночь за окном стала гуще. Завернувшись в тонкую, но теплую шаль, Астория вышла на маленький балкончик и посмотрела на небо. Звезды сияли заманчиво, словно скрывали какую-то тайну, воздух был свежим и прохладным — пахло приближающейся осенью. Внезапно мерцающий над головой Млечный путь пронзила падающая звезда. Астория вздрогнула и улыбнулась. Пора.

Взмахнув палочкой, она призывала домовика.

— Хозяин дома?

— Нет.

— Пергамент, перо, чернильницу.

— Слушаюсь, госпожа, — повиновался эльф.

«Дорогой Драко! Как ни печально, но мой ослабленный организм не может переносить местный климат, а вот теплый влажный воздух залива Таранто будет мне полезен. Думаю, имение на Матерее как раз то, что нужно. Надеюсь, ты меня навестишь, но не будь слишком поспешен — уверена, у тебя накопилось много дел. Всё необходимое взяла с собой, но если мне что-нибудь понадобится — пришлю сову. До встречи, Астория».

— Отдашь хозяину, когда он вернется, — велела миссис Малфой.

— Слушаюсь, госпожа, — поклонился эльф.

Накинув мантию и прихватив сумочку, Астория спустилась вниз. Несмотря на столь поздний час, ей не было страшно: хотелось скорее покинуть этот огромный дом, в котором она всегда чувствовала себя чужой. Зачерпнув горсть летучего пороха, Астория шагнула за чугунную решетку. Сдерживая подступившую к горлу тошноту, вызванную долгим перемещением, она вышла из закопченного камина в общественном магическом вокзале в Плимуте. Купив в кассе мгновенный порт-ключ в одну сторону, пересекла Ла-Манш и посетила круглосуточный магический банк в Шоле, славящийся своей каминной сетью, охватывающей всю Европу. Заплатив — о, ужас, ну и расценки! — двадцать галлеонов местным пронырливым гоблинам, хищно потирающим свои кривые пальцы с длинными ногтями, она отправилась камином прямо в имение на юге Италии, в Матерее, где обосновались её свекры.

Люциус допивал кофе и дочитывал вечернюю газету, когда невестка шагнула в гостиную.

— Добрый вечер, мистер Малфой.

— Я бы сказал, доброй ночи, — заметил Люциус.

— Надеюсь, не помешала?

— Что ты, дорогая. Комната для гостей на втором этаже. Третья дверь слева.

— Спасибо. Нарцисса уже спит?

— Да.

— Тогда увижусь с ней утром. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Люциус поднялся в кабинет. Он редко когда позволял себе курить, но сегодня решил немного расслабиться. Вальяжно развалившись в кресле и закинув ноги на стол, он взмахнул палочкой. В недрах дубового шкафа что-то щелкнуло, потайная дверца скрипнула, выпуская на волю гордость мистера Малфоя — коллекционную трубку из красного дерева работы черт-знает-какого искусника-маггла. Из кончика палочки сорвалась искра.

Мистер Малфой был уверен — такие кольца, как он, вряд ли кто-нибудь умеет пускать: идеально ровные и густые, они медленно поднимались вверх и лениво расползались, наполняя воздух запахом отменного табака.

Курил Люциус не спеша, чувствуя, как с каждым выпущенным дымчатым кольцом раздраженность уходит. Строгая обстановка кабинета, окутанного тишиной, действовала успокаивающе.

Дерзкий мальчишка выиграл, снова заполучив Поттера. Дальше мистер Малфой старался воображение не пускать, считая, что собственные нервы дороже безумных фантазий на тему личной жизни сына.

Ещё одно кольцо.

И еще одно.

Дым, похожий на растворяющегося патронуса, лениво расползался в воздухе. Наконец, отправив трубку в тайник, мистер Малфой пошел в спальню. Засыпая, он подумал о беременной невестке, сбежавшей от Драко и улыбнулся: род Малфоев вечен.

* * *

Предрассветная мгла потихоньку развеивалась, парк Малфой-мэнор освещался первыми лучами проснувшегося солнца. Свет проникал в окно, делая комнату чужой и одинокой, похожей на номер в гостинице. Словно не здесь Драко провел большую часть своей жизни. Хотя нет, здесь. Но теперь Малфой знал точно: его место на полу, в доме на площади Гриммо. Рядом с Гарри.

Несмотря на бессонную ночь, спать не хотелось. Малфой смотрел на солнце, пробивающееся сквозь кроны деревьев, и размышлял — чем он заслужил всё то, что случилось в его жизни? Он не вспоминал о плохом, нет. Он думал о Гарри, о школе, о пожилой директрисе, строгой с учениками и по-матерински доброй с ним, о начинающих умирать в парке цветах — они вновь возродятся весной. И еще об умной тихой девушке, ставшей его женой — чем он заслужил такое сокровище?

Как ни крути, всё складывалось так, что Драко оставалось только благодарить судьбу за всё, что произошло. Он задумчиво жевал бумажный кончик записки, переданной домашним эльфом, и думал о том, насколько он, всё-таки, счастлив. И это ощущение с нарастающей скоростью заполняло его, вызвав в теле волну трепета и бесконечной нежности. Схватив со стола пергамент, он макнул перо в чернильницу.

«Спасибо. Навсегда твой, Драко»

Велев эльфу отправить письмо в имение итальянских родственников, где обосновались родители, Драко завалился в кровать, изо всех сил потянулся и закрыл глаза.

Это утро начало его жизнь заново.

К О Н Е Ц

Мистер Лонгботтом, профессор Защиты от Тёмных Искусств Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс, вооружившись обычным маггловским секатором, небольшим деревянным ведёрком и фиалом, засел в зарослях камыша на берегу Большого Озера.

Сентябрьская ночь была на удивление теплой и ясной: луна щедро освещала песчаный бережок, кваканье лягушек и стрекотание кузнечиков звучало особенной, умиротворяющей песней.

Невилл ждал. Осталось всего несколько минут до того волшебного момента, когда гигантская лилия, всплыв на поверхность, раскроет лепестки и выпустит одну-единственную каплю, именуемую речной слезой, которая позволяла многократно увеличить действие любого зелья. Заполучить её удавалось далеко не каждому, учитывая, что лилия распускалась раз в десять лет. Высушенные лепестки тоже имели необыкновенную ценность.

Профессор защиты мысленно потирал руки и довольно кряхтел, становясь похожим на алчного старика Слахгорна.

Неожиданно опавшие листья зашуршали на землистой дорожке: к озеру кто-то приближался. Невилл скрипнул зубами и уже был готов выхватить палочку и прогнать незваных гостей.

— Господи, Гарри, — тихий недовольный шёпот донесся до профессорских ушей, — почему именно ночью? Дурацкое пари. Хотя, чего ещё от тебя ожидать.

— Я был уверен, что выиграю.

— Хотел полюбоваться на тело бывшего однокашника? — съязвил Малфой.

— Ревнуешь? — усмехнулся Поттер.

— Много чести.

Два профессора полётов вышли на небольшой песчаный пляж. Остановившись, Гарри огляделся.

— Тут довольно неплохо, — заключил он. — Кусты скрывают от посторонних взглядов.

— Ну да. Весь Хогвартс застыл в засаде и ждёт, когда профессор Поттер начнет сеанс стриптиза, — усмехнулся Драко. — Какие посторонние взгляды? Все спят!

— Ну мало ли, — пожал плечами Гарри. — Какая-нибудь парочка…

— Давай уже, — нетерпеливо перебил Малфой. — Или прикажешь до утра тебя охранять?

— Хочешь полюбоваться моим телом? — заигрывающе поинтересовался Поттер.

— Есть что-то, чего я ещё не видел?

Смешно булькнув, Поттер начал раздеваться. Профессор Лонгботтом выл от безысходности: время приближалось, лилия вот-вот должна показаться над поверхностью воды. Однако обозначить свое присутствие Невилл не решался. К тому же, разворачивающаяся перед ним картина была довольно любопытной.

Гарри скинул трусы, на цыпочках подошёл к воде и осторожно тронул её большим пальцем ноги.

— Тёплая, — довольно констатировал он. — Эй, Драко, присоединиться не хочешь?

Пропустив раздраженное фырканье мимо ушей, Гарри вошёл в озеро по пояс, и, блаженно застонав, нырнул. Зеркальная поверхность взволновалась расходящимися во все стороны кругами. Спустя минуту Гарри показался из воды, отплевываясь и глубоко вдыхая.

— Драко, — позвал он. — Иди ко мне.

— Отвали.

— Пожалуйста! — умоляюще протянул Гарри. — Вода теплая, как парное молоко.

— Ни за что.

— Ну мой хороший, иди ко мне, прошу. У меня есть сюрприз.

— Продолжай, — сопротивление в голосе Малфоя начало таять.

— Тебе понравится.

— Уверен? — Малфой расстегнул мантию и бросил её на берег.

— Абсолютно. Такого ты ещё не видел.

— Да что ты? В самом деле?

— Точно, — продолжал убеждать Гарри. — Иди скорее.

— Попробуй только меня разочаровать! — зловеще предупредил Малфой, стягивая брюки.

Невилл старался дышать не слишком шумно, боясь выдать свое присутствие. Хотя чего ему стыдиться — он первый пришел на этот берег, и миссия его была вполне безобидна. И это не он, а эти двое собираются искупаться голыми. Ночью.

Однако в том, как плавно Малфой снял бельё, медленно подошёл к воде и шагнул, наклонился, выставляя идеальной формы ягодицы, обмакнул руки а потом, подняв, посмотрел, как с кончиков пальцев стекают капли было столько чарующего, что на мгновение Невилл понял, почему глаза Гарри загораются и подергиваются пьяной дымкой, стоит Малфою войти в Большой зал и улыбнуться.

Драко медленно подплыл к Поттеру и обнял за шею.

— Где мой сюрприз?

Гарри поднял из воды руку.

— Боже! — восторженно воскликнул Малфой, любуясь огромной белоснежной лилией с восхитительно чудесными тугими лепестками.

— Я говорил, что люблю тебя? — нежно спросил Гарри.

— Тысячу раз.

— Ты считаешь? — Гарри поднял Драко на руки и медленно побрёл к берегу.

— Каждое слово, — ответил Малфой, прижимая к груди мокрый цветок.

Они медленно опустились на песчаный берег, переплетаясь руками и ногами. В ночи раздался звук влажных поцелуев, судорожных вздохов и сладких стонов.

Профессор Защиты от Темных искусств как можно тише выбрался из зарослей камыша и направился к школе. По дороге он думал о том, что ему пришлось увидеть: Любовь. Такой, какой она бывает — чистой и открытой.

А цветок…Что ж, придется подождать еще десять лет.