— Северус, мальчик мой, я не понимаю, почему ты уходишь. Может, все же останешься?
— Альбус, я все решил. Это последний год, все, хватит, я устал.
— Северус, пойми: факультет Слизерин нуждается в тебе как никогда. Может быть, ты возьмешь летом отпуск, а после с новыми силами вернешься в школу? — с надеждой спросил Альбус.
— Директор, я уже был в отпуске. Честно, мне не понравилось, разве что пара моментов вызывают улыбку.
— И все же, почему ты решил уйти?
— Как бы вам объяснить… даже не так: откуда начать, чтобы вы поняли?
— Сначала, мальчик мой, сначала, — с улыбкой сказал старый маг.
— Сначала? — задумчиво пробормотал мужчина. — В начале было глупое такое решение отдохнуть. Оно появилось в ту последнюю весну войны, — ухмыльнувшись, мужчина сказал: — Как звучит: весна войны.
Альбус Дамблдор только кивнул головой с улыбкой и с интересом ждал продолжения.
— Я так устал от вас, Альбус, от Лорда, а, главное, я устал от этого глупого мальчишки, и не надо мне говорить, что он не так уж и глуп, Альбус.
— Хорошо. И что ты решил, Северус?
— Я решил, что, как только кончится война, чем бы она ни кончилась, я уеду в отпуск.
— Даже если бы выиграл Том? — поинтересовался Альбус.
— Да, я понимаю, это цинично, но я истинный сын своего факультета.
— Что ж, это объясняет, куда ты пропал тогда после победы, — с улыбкой проговорил Альбус. — И куда же ты ездил отдыхать, Северус? Признаться, я немного волновался за тебя.
— После того, как мальчишка все же победил, я неделю думал, куда бы поехать. Мне хотелось на время забыть об Англии, Шотландии, полностью сменить обстановку, как говорится, — произнося это, мужчина улыбнулся. — И я нашел такое место. Париж.
— О, город любви, — весело блеснув глазами, проговорил Альбус.
— Любви? Возможно, но, знаете, поначалу я был разочарован. Про этот город слагают такие легенды… город художников, поэтов и музыкантов. И мне очень захотелось окунуться в атмосферу этого города, посетить башню Эйфеля, сходить в кабаре Мулен Руж, прогуляться по набережной Сены, а после, зайдя в кафе, выпить чашку кофе, вечером же сходить послушать шансоне с его песней о любви.
— Мальчик мой, я всегда подозревал, что ты романтик, — сказал Альбус.
— Но вот в чем проблема: этот город встретил меня затяжным дождем, и в результате я смотрел только в окно гостиничного номера.
— Неужели все было настолько плохо? — спросил Альбус.
— Нет, — улыбнувшись, ответил мужчина. — Среди серых дней моего отпуска выдался один, который изменил всю мою жизнь, — мечтательно проговорил Северус.
— Очень интересно. А можно подробнее, Северус? Потешь старика.
— Подробнее? Как я уже говорил, пару дней дождя не было, и я, уже совсем отчаявшись, решился пройтись по красивым местам Парижа. Первой моей остановкой была Эйфелева башня, причем я решил воспользоваться магловской ее частью. Поднявшись на одну из смотровых площадок, я с удовольствием обозревал город подо мной, — прервавшись, Северус отпил глоток чая из кружки. — Знаете, Альбус, я часто бывал на Астрономической башне и не боюсь высоты, но все же вид со смотровой площадки Эйфелевой башни был более волнующим и захватывающим. Если Астрономическая башня способствует размышлению, то там в Париже я впервые понял, что можно просто наслаждаться видом огромного города под тобой, а ты, словно птица, смотришь на него с высоты полета. Я даже забыл все раздражения на дурацкую, погоду, толчею туристов, как будто меня отделяла стена от этих глупых проблем.
— Что ж, вероятно, ты впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности, Северус, — сказал Альбус.
— Тогда нет. Я понял, что в безопасности после того, как встретил ее взгляд. Я очень удивился, увидев эту девушку там, но, знаете, в тот момент я вдруг понял, что совсем не знаю ее и решил просто начать свое знакомство заново, и она ответила мне. И знаете, в ее глазах я в друг увидел отражение своей мечты. В ее больших глазах я видел себя другим: более спокойным, моложе, — усмехнувшись, продолжил мужчина, — а, главное, счастливее. Я вдруг ясно осознал: я не жил, я тешил себя мыслью, что живу, но не более. Двадцать лет, Альбус, я просто существовал. Я дал обещание, и я его выполнял, не более.
— Полноте, мальчик мой, все уже позади, — печально проговорил старец.
— Да, я вдруг понял, чего хочу. Я хочу семью, детей и жену, которую я буду любить. И, знаете, Альбус, я всегда любил рождественские вечера в Хогвартсе, но сейчас я мечтаю о том, что следующее Рождество я встречу в кругу своей семьи.
— Я вижу, что ты опять полюбил, Северус. Это прекрасно.
— Да, Альбус, я нашел свое счастье, и мне очень хочется верить, что это чувство взаимно.
Мужчины замолчали, думая каждый о своем. Только легкий треск поленьев в камине да тиканье старых часов нарушали тишину в комнате. Вдруг дверь в личные апартаменты мастера зелий распахнулась, и в комнату влетела неожиданная гостья. Никого не замечая, она подобно урагану пронеслась в спальню профессора, не переставая рассказывать ему, как прошел ее день.
— Так вот, представляешь, Северус, профессор Макгонагалл заявила, что, мол, первый экзамен мы будем сдавать ей на пасхальных каникулах, и чтобы мы не надеялись, что, раз мы тут все герои войны, к нам будет снисхождение. Это возмутительно, как она могла такое подумать? — выбежав из спальни уже в новой мантии и с растрепанными волосами, гостья профессора Гермиона Грейнджер собиралась продолжить свой рассказ, как вдруг поняла, что профессор не один, и что рядом с ним сидит удивленный и улыбающийся профессор Дамблдор.
— Что ж, Северус, ты действительно нашел самое лучшие лекарство для своей души. Да, и я тебя отпускаю, — все так же весело блестя глазами, Альбус попрощался с Гермионой и исчез в зеленых сполохах огня.
— И что это значит? — с угрозой спросила Гермиона.
— Просто он опять хотел уговорить меня остаться, — спокойно ответил Северус.
— Я спрашиваю тебя, почему ты не оставил знака на двери, что у тебя кто-то есть? — допытывалась Гермиона.
— Дорогая, не ругайся. Зато Альбус оставить попытки вернуть меня в школу, и мы сможем спокойно провести свой медовый месяц.
— Почему только медовый месяц ?
— Поскольку потом я заскучаю и сам вернусь сюда, — спокойно ответил мужчина.
— Ладно, — недовольно ответила Гермиона.
— Милая, ты злишься на меня? — на это девушка только пожала плечами. Северус хорошо знал привычки сей особы, это значило только одно: она уже не злится, но вот чтобы признать она признала это, ему придется хорошо постараться.
— Миссис Снейп, вы слишком обидчивы, — сказал Северус.
Vova
