Послезавтра

Достаточно сделать шаг к неизвестности, и она тебя уже не отпустит. Но если это не так? Если нужно-то только одно — позвать…

Глава 1

Худой, чуть сутулый мужчина в длинном черном пальто сидел на пластиковой скамье, засунув руки в карманы, и безучастно смотрел на пролетающие мимо поезда. Он был здесь давно, мимо него прошло с десяток электричек, но, видимо, тот поезд, что он ждал, так и не прибыл.

Чуть левее от него была оградительная полоса, возле нее останавливались поезда, и дверцы вагонов ежеминутно раздвигались, выпуская, кроме толпы, ослепляющий свет в слабо освещенное энергоемкими лампами метро. Толпа сновала мимо, его никто не замечал — вокруг было полно скамеек, в столь поздний час большинство из них пустовало, и уединение мужчины, кутавшегося в пальто, не нарушалось. Рядом с ним была разложена газета, где на фоне текста выделялась черно-белая фотография величественного замка. Величие, правда, малость поутративший из-за чудовищных пробоин в стенах, нескольких разрушенных башенок и выбитых окон. Было бы полное ощущение того, что замок не так давно пережил артобстрел, если бы пробоины в стенах не напоминали следы гигантских ботинок. Фотография казалось отчетливо «живой» из-за теней мрачных туч, которые скользили по замку и иногда перемежались светом, выплывавшей из-за облаков луны. Возможно, неверное освещение метро создавало такую иллюзию.

«Просто игра света и воображения, ничего более», — подумал, проходя мимо скамьи, почтенного вида господин с кейсом в руках, задержавший взгляд на необычной фотографии.

Сидевший на скамье мужчина проводил его взглядом.

Поттер забыл «Пророк», вот люди и пялятся, но вынимать руки из теплых карманов и убирать газету ему не хотелось.

Поттер ушел более двух часов назад, ушел в спешке, так как его обеденный перерыв давно закончился, а он все еще сидел здесь и разговаривал с Северусом Снейпом.

Это место для встречи выбрал тоже он, Поттер. Наверняка надеялся, что уж в маггловском метро газетчики до него не доберутся. И появился он здесь совсем по-маггловски. Просто прошел через турникет и сел рядом с ожидавшим его Северусом. Северус за пять лет сам уже вполне привык жить как маггл — перестал пользоваться палочкой и научился ездить в метро, расплачиваться с продавцами в супермаркетах, оплачивать счета. Точнее, не научился, а просто вспомнил, как все это делается. Детство, проведенное в маггловском районе, в компании с отцом-пьяницей и во всем слушавшей его матери-колдуньи, вполне способствовало умению жить без магии.

У Поттера проблемы. Собственно, потому он и нашел Северуса. Впервые за пять лет захотел с ним увидеться. А Северус не хотел. Он был бы безмерно благодарен им всем, если бы про него забыли и действительно оставили в покое.

Его не тревожили. Пять лет, казалось, о нем и не вспоминали. Северус спокойно жил себе в Паучьем переулке, навсегда зарекшись пользоваться магией. Почему он это сделал, он сам не понимал.

Возможно, он свое уже отколдовал. Такое, Северус слышал, бывало с древними, выжившими из ума, волшебниками, которые на склоне лет на удивление родни, ломали свои палочки и отправлялись доживать старость к магглам. Впрочем, это случалось не только со старыми маразматиками. И не только с такими вот. Например, Эйлин Принц являла собой яркий пример исключения.

Северус оставил магическую жизнь, оставил Хогвартс, который, сколько он себя помнил, всегда был с ним.

Сначала он мечтал о Хогвартсе все детство, мечтал, что, наконец, оставит свой маггловский мирок, где только ругань и пьянки отца, забитая, задерганная жизнью мать, их вечные скандалы, да бедность, граничащая с отчаяньем. Это не нищета. В нищете есть свобода. Ты нищий, у тебя ничего, никого нет, и перед тобой множество путей, как эту проблему решить. Если для тебя, конечно, это проблема. Многим нищебродам наплевать на то, что они нищие, а потому они вполне счастливы.

А отчаянная бедность… Ты что-то кому-то должен: себе, жизни, родителям, которые не этого от тебя ждали, окружающим, которые осуждают тебя. И ты изо всех сил стремишься вылезти из бедности и «пробиться в люди». Непрерывная борьба с бедностью — это и есть отчаянная бедность. Северус знал, что зачастую эта борьба бесполезна.

Он мечтал о Хогвартсе. А потом семь лет учился в нем. Жил настоящей бурной жизнью, и у него были все эмоции, присущие жизни: и любовь, и ненависть, и дружба, и жажда мести… все. И знания. Столько всего открылось ему, столько, что ему, с его неуемной жаждой учебы, казалось самым бесценным, самым долгожданным даром. Он этим жил семь лет, и это время оказалось лучшим в его жизни. Несмотря ни на что. Естественно, он понял все гораздо позже. Понял, когда это время безвозвратно прошло. Так всегда случается.

А после… Именно это, такое пресное «после». Его жизнь разрезана на два пласта — «до» и «после». «До» — жизнь, «после» — служение. Разумеется. Иногда удивительно сознавать, как круто жизнь может измениться после одного-единственного события. Жизнь падает, как подрубленный в беге конь, и остается только гадать поднимется ли она снова. У него — нет.

Одно-единственное событие... Причем, никогда заранее не поймешь: «Вот передо мной стоит выбор. Выбор, который изменит судьбу». Выбор, увы, происходит не в торжественной обстановке, под звуки фанфар, о нем никто заранее не предупреждает. Напротив, выбор подкрадывается незаметно, поджидает в буднях, прячется за маской нужных и не нужных мыслей.

И никак не поверить в серьезность момента, постоянно перебивают вопросы, обычно начинающиеся так: « А еще нужно будет…», «Побыстрее бы закончить с этим…», «Это не важно…»

После, далеко уже после, приходит понимание. Правильно, именно то, от чего хочется бежать на край света, но уже при попытке к бегству оно тебя убивает почище любой Авады. Понимание, что тот момент, тот выбор был самым важным в жизни. И все. Добивает еще и «ничего изменить нельзя», и ты умер.

Вот и Северус умер.

Его жизнь закончилась спустя два года, после окончания Хогвартса, когда он сделал свой Самый Важный Выбор, такой обыкновенный, мать вашу, Выбор — доложил о пророчестве Темному Лорду.

Он не понял этого сразу, он сопротивлялся и трепыхался, как выброшенная на берег рыбешка, но маятник уже раскачался — Северус толкнул его в неверную сторону, и тот начал свой ход.

И «ничего изменить нельзя».

Через год, тридцать первого октября 1981 года, на его попытках исправить ошибку, попытках бороться, был поставлен жирный крест. Его жизнь закончилась. Началось служение. Нет, наверное, Служение, ведь это касалось не только его. Служение Ей.

Ни о каком стремлении искупить вину не было и речи, Северус не верил в бессмертие души, маггловские рай и ад, в бога и черта. Рай и ад — всего лишь другие люди. Это не его идея, но он был с тем, кто это придумал, согласен.

Он знал, что она ушла и не вернется. Но он был у нее в долгу. И шестнадцать лет отрабатывал этот свой долг. Он делал все, как ему велели, потому что верил Дамблдору — Дамблдор оберегает Гарри Поттера. И он, Северус Снейп, оберегал мальчишку так, что в любой момент был готов отдать свою жизнь — знал, что тогда долг будет оплачен. Дамблдор же берег Поттера для других целей. Но они все довели до конца. Каждый до последнего, не отступившись, отыграл свою роль: и директор, и Поттер, и он.

По крайней мере через пять лет после Битвы за Хогвартс Северус твердо в это верил.

Однако сегодняшняя встреча показала, что все совсем не так.

Гарри Поттер нашел его.

Когда Северус вернулся домой, он обнаружил, что у него кто-то побывал, и этому кому-то плевать было на Охранные чары. Преодолел он их с легкостью и ловкостью, прогулялся по его дому, посидел в его кресле, даже просмотрел пару его книг. А потом оставил записку на клочке пергамента: «Мне нужна ваша помощь. Гарри Поттер».

На следующий день Северус отправился в Министерство. Ему не нужно было заставлять себя это делать, даже удивляться просьбе о помощи не пришлось. Северус воспринял это как должное — Гарри Поттеру нужна помощь, и Северус Снейп ему поможет. Потому что ясно, Поттер стал бы просить его, только если земля под его ногами будет гореть.

Пройдя через изумрудное пламя министерского камина, Снейп встал в очередь к лифту вслед за пожилым волшебником в старомодной мантии.

После лифт, дребезжа, опускался все ниже, и вскоре Северус достиг нужного ему уровня.

Он презрительно скривил губы — в штаб-квартире авроров, как всегда, царило столпотворение. Дойдя до отсека, на котором висела табличка "Гарри Поттер и Самюэль Бродсон", он без стука распахнул прозрачную дверь и вошел.

Здесь был только Гарри, который занимался тем, что меланхолично выводил палочкой золотые завитушки на листе пергамента, и так этим увлекся, что не заметил посетителя.

— Как обычно бездельничаете, Поттер?

Гарри поднял голову и тут же вскочил, опрокидывая стул. Вид у него был столь потрясенный, словно он увидел перед собой покойника.

— В-вы пришли?

Северус вместо ответа подошел и кинул ему на стол записку, которую нашел у себя дома.

— Полагаю, я должен был, — сказал он с нескрываемым отвращением в голосе.

— Но как?..

— Через каминную сеть, не будьте идиотом, — Северус раздраженно запахнул пальто и сел на стул. — Так что случилось, Поттер?

Гарри провел ладонью по лицу, словно попытался стереть изумление, вызванное его приходом. Видимо, до последнего был уверен, что Северус не откликнется. И он все еще держал палочку, которую успел выхватить, по-прежнему направленной на него.

Северуса ситуация начала утомлять. Даже до Поттера, с его заторможенными реакциями, уже должно было дойти — да, Северус Снейп пришел к нему в кабинет, что невероятно удивительно, если учесть, что он сам его звал.

— Мне принести сюда гамак? Похоже, пока вы, наконец, придете в себя, пройдут не одни сутки.

Гарри поднял свой стул, все также боязливо косясь на Северуса, сел и сказал:

— Не здесь, Сне… профессор. Я не могу говорить здесь. Давайте встретимся сегодня в… на станции Кеннингтон в семь часов вечера?

— Собираетесь проворачивать свои темные делишки подальше от волшебного мира? Не вскидывайте на меня ваши испуганные глаза, считайте это шуткой, — с этими словами Северус встал и вышел из кабинета, спиной чувствуя взгляд Гарри, в котором до сих пор плескалось все то же потрясение.

Не удивительно. Пять лет никто из волшебников не видел Северуса Снейпа.

Поттер был взволнован. На взгляд Северуса, даже болен.

Он сидел рядом на скамье, уткнув взгляд в свои колени, вид у него был взъерошенный, словно он добирался сюда впопыхах. Северус отметил нервное сжимание рук время от времени — неконтролируемое и судорожное; Поттер на грани нервного срыва и, по всей вероятности, уже давно. Что же могло произойти?

Северус отрезал себя от волшебного мира, потому у него не было информации о жизни Поттера — в подробностях, разумеется, общую картину не мог не знать, разве что отшельник на луне. Гарри Поттер отучился в Хогвартсе, окончил школу аврората, женился на Джинни Уизли и работал в Министерстве. С его друзьями — которые выжили — вроде бы все в порядке, Уизли и Грейнджер поженились, все в достаточной мере счастливы, так в чем же дело? Откуда этот тихий психоз, которого и в худшие годы борьбы с Темным Лордом от него не дождаться было? Если Поттер и психовал, то психовал так, что хоть яичницу на нем жарь. А сейчас уже битых полчаса сидит и молчит. Даже слова ему не сказал, просто подошел, кивнул и сел.

В конце концов, Северусу молчание надоело, и он, вытянув ноги, безмятежно бросил:

— Замечательное метро. Спасибо за беседу, Поттер, пожалуй, я пойду.

Гарри оторвал взгляд со своих колен и посмотрел на Северуса так, будто только что его увидел. Через нескончаемо долгое время он произнес шепотом, и Северусу пришлось напрячь слух, чтобы его расслышать:

— Он вернулся.

— Нет, — сразу же твердо ответил Северус. — Темный Лорд не мог вернуться.

Кажется, он научился пользоваться легилименцией без волшебной палочки — сразу же понял о чем, точнее о ком, идет речь.

Это невозможно. Лорд не мог вернуться.

Гарри снова опустил взгляд на свои колени.

— Я так и знал. Вы тоже мне не поверили. Никто не верит.

— Поттер, с чего вы взяли, что Темный Лорд вернулся?

— Я видел его.

Северус сощурил глаза. Похоже, дела совсем плохи. Посттравматический синдром, даже если он у Поттера был, что вряд ли, обычно с него, что с гуся вода, через пять лет не может сказаться, раз нормально школу закончил, аврором стал, женился даже. Психическое отклонение? Или передоз нагрузок в аврорате? Одно ясно — парня нужно изолировать, пропоить успокоительными, обеспечить покой…

— Вы молчите? Вам все равно, да? — Гарри впился в него взглядом. Невозмутимость Северуса ему не понравилась, апатию, как ветром сдуло, и сейчас его будто прорвало:

— Мне никто не верит. Думают, что это до сих пор последствия и все такое… но это правда! Он просто появляется, когда рядом никого нет… он специально так! Джинни отмалчивается, стоит мне начать говорить об этом, Рон с Гермионой не верят, Кингсли — тоже, и МакГонагалл, и мистер Уизли, и Билл… Никто! Кингсли предложил взять отпуск, миссис Уизли настаивает, чтобы я пожил в «Норе»… Не понимают они, как все серьезно. Он вернулся. Он снова набирает силу, а они не хотят верить! — Гарри уже кричал, не обращая внимания на то, что на него смотрят проходящие мимо люди. Северус ждал. Когда Гарри умолк, обессилено откинувшись на скамью, он спросил:

— Как давно он начал вам являться? Что говорит вам? Или он молчит? И постарайтесь отвечать по существу, не орите и не драматизируйте.

Гарри бросил на него злой взгляд:

— Я не обязан вообще ничего вам отвечать. Вы мне больше не преподаватель и…

— Прекрасно, в таком случае я пойду. Приятного вечера, Поттер, — Северус встал, намериваясь уйти.

— Я… профессор!

Северус обернулся и наткнулся на взгляд Гарри.

Поттер смотрел на него так… Северус вспомнил. Точно такой же взгляд был у Мальсибера, когда он рассказывал о том, что принял Метку. Взгляд человека, которому уже все равно, что терять.

— Никто не слушает меня, профессор. Дамблдор, возможно… Но его портрет молчит, я знаю, с той самой ночи молчит. Я словно один. Даже Рон и Гермиона… Они не верят мне.

— А это вас не настораживает, Поттер? — Северус вновь сел на скамью. — Не настораживает, что вы его видите, а остальные — нет? Не настораживает, что ваши друзья не верят вам?

— Не настораживает. Можете прямо сказать, что считаете меня сумасшедшим, — горько сказал Гарри. — Я сам уже так считаю. Почти верю, что я свихнулся. Ну, бывает же что-то вроде отголоска пережитого, который вдруг сказывается пять лет спустя… Чепуха, конечно, но логично было бы решить, что это так. Я сразил Волдеморта, все хоркруксы были уничтожены, он не может вернуться… но он вернулся. Я сошел с ума.

— Вы ждете, что я это подтвержу? — желчно осведомился Северус. — Зачем я вам нужен?

Поттер осекся и несколько секунд смотрел на него.

— Незачем.

Он встал и, не оборачиваясь, ушел.

А Северус сидел после этого разговора, все сидел на пластиковой скамье и думал. И подумать было над чем. Два вопроса будто столкнулись в его голове и бестолково метались, как птицы в тесной клетке. Два вопроса…

Неужели все было зря? Что делать?

Зря он шестнадцать лет… зря погибли все… зря?

Да, зря, потому что его Лордство умудрилось вновь вернуться, черт побери! Поттер не врал, не придумывал, не свихнулся. Северус был волшебником, чтобы все это понять, но тут и волшебником быть не надо — будь Поттер сумасшедшим, он никогда бы этого не признал. Сумасшедшие твердо уверены в своей нормальности, они даже на миг не усомнятся, что это не так. А Поттер…

Или его обманули, чтобы он искренно поверил? Зачем?

Одно ясно — никаких других признаков возвращения Темного Лорда, кроме слов Поттера, который не врет и не придуривается, нет. Тут три варианта. Либо это идиотская шутка, кем-то разыгранная, чтобы Поттер на самом деле свихнулся, а это, судя по его блестящим глазам, совсем не за горами, либо это злокозненный обман с целью… с какой, это в таком случае нужно выяснить. В обоих случаях обязательно проверить Малфоя. Ну а третий вариант — это правда, Темный Лорд вернулся. Северус глубже засунул сжатые кулаки в карманы.

Каким образом? Все же довели до конца, все хоркруксы — планируемые им, не планируемые — уничтожены, да и даже если бы был еще какой-нибудь девятый хоркрукс, о котором Дамблдор не знал, Лорд бы не позволил сразить себя мальчишке и исчезнуть в разгар битвы… Разгар битвы? Возможно… Что если Темный Лорд уже знал о поражении? Вдруг он предвидел, ведь нагрянула подмога, его слуги гибли, сам он уже не мог действовать в полную силу из-за защиты Поттера… Вдруг он решил скрыться на время? Вдруг он просто выжидал?

Лучше об этом не думать, иначе впору самому сойти с ума.

Тогда, и правда, все было напрасным. Теперь Северус понимал Фаджа, который в прошлый раз упорно не верил в возрождение Темного Лорда. Ведь все оказалось зря. Все умерли зря. Некоторые не могут свыкнуться с этой мыслью. Некоторые только этим и живут.

Глава 2

Первым делом Северус направился в Хогвартс. Решение в первую очередь посетить Хогвартс далось не легко, потому что сначала он намеривался отправиться к Малфоям. Но привычка пересилила — он привык, что в Хогвартсе всегда находил ответы на вопросы.

Сказать, что Хогвартс изменился — не сказать ничего. Изменился и сильно. В древних стенах зияли пробоины, оставленные темной магией и великанами, и их, видимо, не могли заделать; в холле у дверей в Большой Зал висела черная мраморная плита, на которой золотыми буквами были выгравированы имена погибших в Битве за Хогвартс; его родной факультет изменился до неузнаваемости, представ перед ним, во-первых, гораздо меньшим количеством учащихся, во-вторых, совершенно другим отношением к миру. Северус бы даже сказал, слюняво-хаффлпаффским, глупо-грифиндорским, занудно-равенкловским отношением. Словом, не тем, к которому он привык, обучая и обучаясь здесь.

В этом то и все дело. Привык. Теперь все казалось чужим и непривычным.

И Дамблдор. Хогвартс и Дамблдор казались величинами незыблемыми и связанными друг с другом, потому потеря одной из них, обернулась в его сознании крахом другой. Он и не думал, что его так потрясет новый Хогвартс. Все же за пять лет можно было свыкнуться. Можно было, если бы он бывал здесь. А он покинул Хогвартс пять лет назад.

Шагая по широким каменным коридорам, минуя движущиеся лестницы и потайные двери, крытые галереи и бесчисленное множество портретов, он шел к кабинету директора. Студенты не обращали на него внимания, что не могло не радовать. Во времена преподавания Северуса несколько раздражала манера некоторых идиотски-пугливо прижиматься к стенам, когда он шел мимо, или обрывать свои разговоры, когда он только появлялся в конце коридора, словно ему всю жизнь мечталось, как узнать их глупые секреты.

Дойдя до горгульи и только там вспомнив, что он, конечно, не знает пароля, Северус собрался пойти в учительскую, но увидел стремительно идущих к нему Гарри и МакГонагалл. Значит, Поттер решил обратиться к ней… или просто догадался, что если уж Северус возьмется ему помогать, он в первую очередь направится в Хогвартс. «Если так, то я становлюсь предсказуемым», — мрачно хмыкнул он про себя.

Поттер был хоть и бледен, как вчера, но сейчас имел вид более сосредоточенный и решительный. Должно быть, продумал уже все, принял решение и надеется на успех. А он взрослеет, видишь, не бросается сразу, сломя голову, вершить судьбы народов, а сначала, вон, со старшими советоваться идет.

Гарри кивком головы поприветствовал Северуса, МакГонагалл же сообщила горгулье пароль: «Незаменимых не существует» (Северус поднял брови) и, когда открылся проход, как ошпаренная, взлетела вверх по ступенькам, игнорируя движение лестницы и свой возраст. Определенно, Минерва выведена из себя. Кто ее вывел, догадаться не сложно, если взглянуть на виновато-возмущенное выражение лица Поттера. Северус вздохнул. Мало того, что Минерва после Битвы при Хогвартсе его, мягко говоря, недолюбливает, так ему сейчас еще выпало сомнительное удовольствие присутствовать при ее стычке с Поттером, где Северусу мимоходом что-нибудь да припомнится.

Зайдя в кабинет — по привычке он по-прежнему называл его кабинетом Дамблдора — Северус с любопытством огляделся. Производивших неясные мелодичные звуки серебряных приборов стало меньше, зато добавилось книг. В общем же, обстановка не изменилась, и это хорошо. Северус бросил быстрый взгляд на портрет Дамблдора, еще раз убедился в полной его неподвижности и больше не обращал на него внимания. Все остальные обитатели картин, как обычно, притворялись, что спят.

МакГонагалл тем временем подошла к своему столу, взяла лежавший на нем экземпляр «Ежедневного Пророка» и взволнованно спросила:

— Гарри, как они могли узнать?

— Вы знаете, я бы ни за что не стал бы распространяться на этот счет прессе, профессор, — твердо ответил Гарри, занимая кресло напротив стола. Северус, не долго думая, опустился в другое и вытянул ноги.

— Послушай, все, правда, очень серьезно, — МакГонагалл повысила голос. — Определенно, это кто-то из наших, кто-то из Ордена. Только так можно объяснять, откуда «Пророку» известны такие подробности. И этот кто-то просто не понимает, что творит. Люди в панике, меня уже засыпали письмами — родители хотят забрать своих детей. Это как взрыв, Гарри. Слишком велик страх перед прошлым, и сейчас даже прозрачный намек на то, что былое может повториться, вызовет мгновенную реакцию… Будет бесконтрольное бегство, никто и не подумает бороться, Гарри, — совсем тихо закончила МакГонагалл.

Что-то уж слишком она волнуется. Северус склонил голову на бок. Если ему не изменяет память, «Пророк» временами выкидывал уже подобные статьи с заголовками что-то вроде: «Тот-Кого-Нельзя называть, возможно, выжил», «Дети Того-Кого-Нельзя называть», «Наследие Того-Кого-Нельзя называть» и так далее. Эта статья, правда, отличалась большим количеством фактов, но помнится, и статьи, обличающие Дамблдора, выглядели вполне достоверно.

— Минерва, вы думаете то, что пишут в «Пророке» о Темном Лорде — это правда, не так ли? — спросил он.

Она промолчала, сосредоточенно скатывая газету в трубочку.

— Задам вопрос иначе. Вы не думаете, вы знаете, что это правда, и отсюда вывод — Поттер был прав, когда уверял, что видел Темного Лорда и сейчас вас интересует, кто из Ордена Феникса приторговывает конфиденциальной информацией, верно?

— Все и так ясно, — Гарри бросил на него сердитый взгляд. — Мы думаем, что это Флетчер.

— Но не Хагрид, — ласково заметил Северус.

Прежде чем Гарри бросился защищать Хагрида, МакГонагалл быстро сказала:

— Это не он, я думаю. Хотя уверенности никакой. Но по сути, это не важно, Орден все равно соберется, и на сей раз с нами, в случае чего, будет Министерство. Тут дело в другом… — она умолкла, собираясь с духом, затем сухо продолжила: — Кроме этой довольно странной статьи и твоих слов нет ни малейших доказательств того, что Сам-Знаешь-Кто вернулся. В прошлый раз было множество знаков, и Дамблдор, который всегда знал, что он вернется, поверил тебе, и это было правдой, — она помедлила.

Северус скрестил пальцы у подбородка. Так вот значит, куда она клонит. Он покосился на Гарри. Тот, судя по его пальцам, судорожно сжавшим подлокотники кресла, тоже уже все понял.

— Сейчас же, — громко продолжала МакГонагалл, словно стремясь за повышением голоса скрыть свою неловкость, — только вы его видите. Он является вам, как вы говорите, ничего не делает, просто смотрит и уходит. Почему он так себя ведет?

— Это действительно странно, — ответил вместо Гарри Северус, задумчиво наблюдая за ним. — Но, как минимум, нужно все проверить, вам так не кажется, Минерва?

— Нужно все проверить, — МакГонагалл не сводила взгляда с Гарри, покрасневшего от гнева. — Азкабан охраняется, как никогда строго, дети Пожирателей у меня под контролем, ему не так легко будет собрать сторонников, как в прошлый раз.

— Скажите прямо, профессор — вы мне не верите. Ничего, я привык, — тихо сказал Гарри, едва сдерживая ярость. — Думаете, это я дал ту статью в «Пророк», да?

— Нет, — твердо ответила МакГонагалл. — Я думаю, это чья-то злая шутка, с целью вывести всех нас из душевного равновесия.

— Душевное равновесие, — мягко повторил Северус. — Как вы объясните видения Поттера?

— Ваши видения, — МакГонагалл взглянула на Гарри поверх очков, — видимо, связаны с прошлыми переживаниями. Я не говорю, что так оно и есть! — поспешно добавила она, когда Гарри раскрыл рот, чтобы перебить ее. — Возможно, здесь какие-то чары… И есть вариант, что он на самом деле вернулся, этого я не отрицаю. Мы должны все проверить.

— Будете дожидаться, пока он снова начнет убивать? Потом, наконец, расшевелитесь? — с вызовом бросил Гарри.

Северус едва сдержался, чтобы не закатить глаза.

— Нет, Гарри, не буду, — спокойно ответила МакГонагалл. — Орден уже созван. И мы с вами сейчас направляемся в нашу новую штаб-квартиру для обсуждения плана действий.

— Новая штаб-квартира? — удивился Гарри. — Но мой дом…

— Ваш дом стал небезопасным еще после смерти Альбуса. А уж после того, как вас и ваших друзей чуть не поймали при вылазке в Министерство… Гарри, почему я должна пересказывать это, вы ведь сами прекрасно все понимаете? — заметила она раздраженно. — «Нора» тоже отпадает.

— Может, Минерва, вы, наконец, скажите нам, что это за место? — спросил Северус.

— Мы решили, что дом Альбуса вполне подходит. На нем и так была уйма защитных чар, теперь добавилась и наша защита. Абефорт не против, чтобы мы его заняли.

«Конечно, не против. Он наверняка считает, что сегодня будет первое и последнее собрание Ордена. Не удивлюсь, если оно состоится только для того, чтобы дружно решить упрятать Поттера в св. Мунго», — Северус заметил виноватый взгляд МакГонагалл, брошенный на Поттера.

— Профессор, я с большинством членов Ордена говорил уже, никто мне не верит, если вы об этом, — сердито сказал Гарри. — У меня нет никаких доказательств, но одно я могу сказать точно: пусть я и сумасшедший, но нам на всякий случай нужно подготовиться к войне и…

— А как ваш шрам, Поттер? — перебил его Северус.

Гарри осекся и повернулся к нему.

— Мой шрам? — неуверенно переспросил он.

— Что ваш шрам? — встревожилась МакГонагалл. — Он снова болит?

Гарри несколько секунд молчал, прежде чем ответить:

— Нет.

«И почему меня это не удивляет?»

— Ни разу не болел после той ночи и сейчас не болит, но это ничего не значит, — с вызовом сказал Гарри и упрямо повторил: — Я видел его.

— Возможно, — медленно произнесла МакГонагалл, не сводя с Гарри испытывающего взора, — после того, как Сам-Знаешь-Кто уничтожил в вас последний хоркрукс, связь распалась, и вы ничего и не должны больше чувствовать.

«Не верит ни единому своему слову, хотя все вполне логично».

— В любом случае решать это не мне, — со вздохом закончила МакГонагалл и встала. — Нас ждут в штаб-квартире. Идемте.

Она взяла газету в руки.

— Ну что же вы медлите? Через две минуты портал сработает. Хватайтесь же!

Северус положил ладонь на газету, Гарри, помедлив, последовал его примеру.

Через несколько мгновений их будто что-то дернуло за пупок и закружило в круговороте образов и ощущений.

Когда головокружение прошло, Северус увидел перед собой старомодный дом за каменной оградой. Кружевные занавески на окнах, начищенная ручка двери, ухоженные кустики герани в небольшом палисаднике производили впечатление, что в доме жила пожилая дама, а не Альбус Дамблдор. Впрочем, директору всегда было, чем подивить народ. И похоже, Минерва — Хранительница Тайны, раз они видят этот дом.

Подойдя к калитке, МакГонагалл обратилась к почтовому ящику, внятно сказав: «Минерва МакГонагалл». Из щели ящика пулей вылетел конверт, сложенный самолетиком, и понесся к входной двери. Протиснувшись в дверцу для кошек, он исчез, затем, почти мгновенно, появился снова, полетел назад и упал на протянутую ладонь МакГонагалл. Она развернула его и Северус, стоявший у нее за спиной, смог прочесть:

«Раздражительный зонтик конкурирует с грибом».

МакГонагалл прочла эти слова вслух, снова обращаясь к почтовому ящику. Как только она произнесла «грибом», железная калитка вспыхнула ало-золотым пламенем и исчезла. Они зашагали по песчаной дорожке к двери, которая при их приближении распахнулась — на пороге стоял Билл Уизли.

— Всем здравствуйте. Собрание вот-вот начнется.

Они очутились в просторной, светлой прихожей и, миновав ее, вошли через приоткрытую дверь в гостиную, где в разномастных креслах сидело множество людей, бурно переговаривающихся между собой, но тут же замолчавших при их появлении. И по тому, как несколько человек переглянулись между собой, Северус моментально понял, что говорили они о Поттере. Гарри ничего не заметил, он был окружен своими друзьями — Роном, Гермионой, Джинни и бывшими членами Армии Дамблдора.

В Ордене Феникса множество новых лиц… и, в основном, те, кто сражался в Битве за Хогвартс. Юные все… а вот из старого состава осталось маловато. Либо погибли, либо вышли из Ордена. Что, кстати, им не в вину. Сам Северус не видел больше никакой необходимости в этой организации после того, как не стало Дамблдора. В финальной битве сражались в основном дети, а не хваленый Орден.

Северус прошел, не обращая ни на кого внимания, к свободному креслу, сел и приготовился внимательно слушать…

Говорили много, говорили красиво, образно, прибегая к логическим сравнениям и неоспоримым фактам… говорили ерунду. Ничего существенного о реальном положении вещей в этом нагромождении пустых фраз Северус не выявил. Видимо, так они решили держаться в присутствии Поттера. Он, кстати, все это прекрасно понимал. Жена крепко держала его за руку, постоянно контролируя, порой он порывался встать, но всякий раз наталкивался на предостерегающие взгляды своих друзей Рональда и Гермионы. Видимо, эта тройка задумала свою игру и не хочет, чтобы о ней прознали остальные.

Ну, а остальные озабочены тем, чтобы за демагогией скрыть свое откровенное недоверие к словам Поттера и не менее откровенное желание ничего не делать. Протокол этого содержательного собрания строился на оборотах вроде: «Конечно же, мы не можем утверждать наверняка, но все же кажется, что это так, однако, с другой стороны, все сомнительно и неоднозначно, что может быть и эдак». Прекрасно, конкретного решения и конкретных слов не дождешься, как и помощи. Северус соединил перед собой длинные пальцы. Неизвестно, чего там ожидал Поттер, но он-то ждал именно этого. Поттер привык, что с ним все носятся. Ну, теперь пускай отвыкает. Без Дамблдора, Орден — гнилая многолюдная говорильня, что и требовалось, в общем-то, доказать.

Он не стал дожидаться окончания собрания — слова Кингсли стали эффектным последним кирпичиком в стене непонимания, выросшей между Поттером и остальными членами Ордена Феникса: «У меня есть хороший знакомый в отделении интенсивной терапии в Мунго. Я могу поговорить с ним, Гарри, ты только не волнуйся, он просто проконсультирует тебя».

На середине этой фразы, Северус встал и направился к выходу. Гарри изумленно смотрел, как он размашисто шагает с кривой ухмылкой на губах к двери, секунду помедлил и встал с кресла, потянув за собой Джинни. Рон с Гермионой тут же вскочили на ноги.

Кингсли умолк, и больше дюжины пар глаз перевели взгляд с него на Гарри. Гарри же, ни на кого не глядя, быстро шел вслед за Северусом, таща за собой Джинни. Рон и Гермиона переглянулись и последовали за ним.

— Что случилось?

— Куда вы?

Возгласы одновременно вскинувшихся МакГонагалл и миссис Уизли были проигнорированы. На пороге Гарри остановился и повернулся к Хагриду, который сидя на огромном, специально для него наколдованном топчане, все собрание только и делал, что переводил взгляд с очередного выступающего на Гарри и, казалось, не верил ни одному услышанному здесь слову.

— Ты тоже думаешь, что я вру, Хагрид? Ты не стесняйся, говори, здесь никто особо не стесняется.

Поднявшийся возмущенный ропот не смог заглушить возгласа Хагрида:

— Ты о чем, Гарри? Конечно, я так не думаю. Ты сказал, что он вернулся, значит, это правда. А что… — он удивленно оглядел смущенно-разгневанные лица собравшихся, — что… тут разве все к тому и вело, что тебе не верят?

— Да, — ответил Гарри. Его пальцы слегка дрожали, и Джинни сильнее сжала его ладонь.

— Да брось, Гарри, быть того не может, — Хагрид заискивающе улыбнулся.

Миссис Уизли робко начала:

— Гарри, мы вовсе не утверждаем, что ты врешь. Просто возможно…

— Возможно, я сошел с ума, — спокойно закончил за нее Гарри.

— Мы этого не говорили, — миссис Уизли беспомощно оглянулась на мужа.

— Да, Гарри, мы этого не говорили, — сказал мистер Уизли.

— Но вы так думаете, и мне этого достаточно, — очень тихо ответил Гарри. Он смотрел на мистера Уизли, тот удерживал его взгляд, потом глаза все же отвел.

Гарри вышел из комнаты, и его друзья последовали за ним. Все четверо аппарировали сразу же, как только очутились за калиткой.

Северус вздохнул. Любит Поттер устраивать мелодраматические сцены, этого у него не отнять. Он оглянулся на огорченно переговаривающихся между собой членов Ордена, на застывшего Хагрида, на лице которого до сих пор читалось безмерное удивление, лениво подумал: «Бестолочь», запахнул плотнее пальто и перешагнул через порог. Никто его не остановил.

Глава 3

— Странно, почему у него дома так холодно?

Это первое, что услышал Северус, проснувшись на следующий день. Так он понял, что у него гости. Дом был двухэтажным, если можно так назвать хибарку с чердачной комнатой — комната эта служила ему спальней, и уже с одиннадцатилетнего возраста стала безнадежно тесна, так как объемом не превышала, скажем, платяной шкаф в учительской Хогвартса.

Внизу под тонким дощатым полом раздавались голоса. Кто-то весьма вольготно чувствовал себя у него дома, прохаживаясь по комнате, с громким шумом передвигая кресло и звякая бутылками в барном серванте.

— И пылищи столько…

— Рон, перестань. Гарри говорил, что он здесь.

— Здесь давно никто не живет.

Все ясно. Прибыла бравая команда Поттера. Почему он сразу не догадался, что дружки Поттера начнут доставать его и перепроверять почем зря? Впрочем, полезно будет узнать об их планах, раз уж у них одна цель.

— Послушай, мне кажется… понимаешь, мы же не можем отрицать, что Гарри ведет себя в последнее время довольно странно. Мне вообще не нравятся эти его разговоры о Волдеморте и Снейпе…

— Раз уж пришли, все должны проверить. Вон видишь дверь? Наверное, он наверху.

— А, наверное, он все же не стал бы запирать входную дверь лишь на обычный маггловский замок. У него лаборатория в Хогвартсе заклинаниями охранялась, помнишь, Гарри рассказывал? А здесь ничего.

«Ничего? Идиоты».

— Я знаю, Рон, мне тоже это кажется странным, но все же мы должны проверить.

Северус подавил зевок. Все тоже самое, все о том же. Чета Уизли доверяет, но проверяет. Сейчас полезут к нему на второй этаж, будут донимать вопросами, а что же он думает или решает насчет Поттера… пора спускаться, пока совсем не ошалели от своей вседозволенности. Ну и подозрения их нужно развеять.

Поттер был прав, Темный Лорд вернулся.

* * *

Темный Лорд вернулся в том же обличии, в котором исчез двадцать два года назад. Его глаза уже приобрели вертикальные зрачки, но они еще не стали красными, кожа помертвела и была будто обожжена, но не побелела пока до жемчужного сияния — словом, Лорд не имел еще того интерфидиеподобного облика, в котором он возродился в прошлый раз. Темный Лорд выглядел таким, каким привык его видеть Северус в годы его верной службы.

Он появился внезапно. Северус сидел на кухне у Поттеров, помешивая ложечкой чай цвета цемента, любезно заваренный Поттером, слушал монолог Гарри, где он в бесконечный раз жаловался на жизнь, и с тоской думал, когда же он, Снейп, наконец поумнеет и прекратит ввязываться в истории с неминуемым решением чьих-либо проблем.

За окнами стемнело, Поттер вроде выдохся и угрюмо созерцал свой чай, Северус уже надеялся, что на сегодня свободен, как в кухню вошел Темный Лорд. Совершенно буднично вошел и остановился на пороге. Надо признать, впрочем, что и отреагировали они на его приход вполне буднично.

Поттер даже не обернулся, так и сидел неподвижно, сжимая свою чашку. Можно было бы решить, что он вообще не заметил присутствия Темного Лорда, если бы с его лица не схлынули все краски.

А Северус спокойно встал со стула и подошел к своему бывшему повелителю.

Тот стоял неподвижно, холодно смотрел на него своими темными глазами и молчал. Палочки у него не было.

Тишина становилась гнетущей, и Северус вежливо спросил, сам удивившись бессмысленности своего вопроса:

— Чем обязаны?

Кривая улыбка исказила губы Темного Лорда, и он, указывая на Гарри неестественно длинным пальцем, произнес:

— Он тебя позвал?

Голос его звучал странно. Те же знакомые, исполненные равнодушия и надменности интонации, та же высота и холодность, однако, казалось, он раздается издалека, глухо и безжизненно.

— Значит, вы вернулись. Почему же не столь эффектно, как в последний раз?

— Ты не ответил на мой вопрос, Северус, — голос Лорда перешел в шипение.

— Не думаю, что я должен, — серьезно сказал Северус.

Ему стало скучно. Эта ситуация словно из кошмарного сна — Темный Лорд жив, он вернулся, и все оказалось напрасным. Этот кошмар сбылся, он наяву, но его абсурдность, само спокойствие, с которым все три участника этой сцены воспринимают ее, показались столь неприятными и неинтересными, что внезапно и бесповоротно наскучили.

— Полагаю, тот момент, когда вы приказали вашей змее убить меня, можно считать моментом окончания срока моей службы.

Темный Лорд снова улыбнулся совсем не красящей его улыбкой и повернулся к Поттеру, который, наконец, соизволил подняться со стула и выхватить палочку.

— А что скажет мальчик?

Северус уже догадался «что». Он едва успел отпрянуть в сторону, как полыхнула зеленая вспышка, такая яркая, что Северус невольно зажмурился. Он ожидал услышать стук падения тела на пол, но этого не произошло. Открыв глаза, Северус увидел Поттера, с бесстрастным лицом сжимающего волшебную палочку, и никого больше. Темный Лорд исчез, и, судя по всему, Поттера это нисколько не удивило.

Северус раздраженно спросил:

— Что все это значит?

— Значит что? — Северус увидел в глазах Гарри огоньки безумия. — То, что он исчез? Хрен знает, Снейп, и мне совершенно не хочется это выяснять. Волдеморт приходит, когда захочет и сваливает, когда захочет. Ему же ведомо многое, не так ли вы всегда говорили, пр… профессор Снейп, а?

Похоже, у Поттера начинается истерика.

— Вы уже раньше применяли Смертельное проклятие?

— Я… — Поттер подавился идиотским смешком, — а, да. Когда он в первый раз явился, я, признаться, испробовал на нем весь свой запас боевых заклинаний. А он продолжал пялиться и молчать. Исчез, вот как сейчас, только после Авады. Не любит он ее видимо, да?

— Поттер, вы кретин. Сядьте, успокойтесь и уберите палочку. Вылейте это пойло и налейте себе стаканчик огневиски, — Северус отдавал приказы громко и четко, а в это время Гарри схватил его чашку и расколошматил об стол.

— Вы сказали, что Темный Лорд всегда молчит в вашем присутствии? — спросил он позже, когда Гарри, метнув на него злой взгляд, все же спрятал палочку, сел и залпом проглотил свой отвратительный чай.

Затем он уставился на Северуса так, словно ждал, что он сейчас все ему объяснит, успокоит и убедит в том, что произошедшее — это всего лишь страшный сон.

Глухое раздражение Северуса перешло в холодную ярость. Он что, теперь вечно будет нянчиться с Поттером?

— Ну? — рявкнул он.

— Да, он всегда молчит, — сквозь зубы ответил Гарри.

— Сегодня, как вы видели, этого не произошло. Так что все это значит, Поттер?

— Откуда мне знать?! — Гарри вышел из себя. — Откуда я знаю, почему он ведет себя так, может у него заскок новый такой! Вообще не знаю, зачем он приходит, что ему нужно, как он выжил, куда девается после Авады! Что, если бы знал, стал бы просить вас о помощи?

— Полагаю, не стали бы, — холодно ответил Северус, беря со стула свое пальто, — и я бы, наконец, от вас освободился. Не орите на меня, Поттер. Я вам не кто-либо из вашей компании не в меру активных и оптимистичных юнцов, вечно считающих, что нет в мире важнее их драгоценных особ. Еще раз — сегодня Темный Лорд заговорил. Это первое. Второе — Поттер, он ведь никогда не являлся вам при чьем-либо присутствии. Сегодня пришел при мне. На вашем доме есть Охранные заклинания?

Гарри не слышал вопроса. Он напряженно думал о перечисленных Снейпом фактах. А что если это и есть разгадка? Волдеморт говорил сегодня, он пришел, когда Снейп был рядом, да еще сначала обратился к нему. Вдруг сейчас произошла не просто встреча слуги и хозяина… что если встретились хозяин, который вправе отдавать приказы, потому что вполне обоснованно рассчитывает на верность, и слуга, который обязан подчиняться, потому что до сих пор верен? Что если Снейп… это нелепо, это невозможно так полагать, Гарри знал это… но что если Снейп служит Волдеморту, и сейчас эта сцена была разыграна, чтобы до конца убедить Гарри в обратном? Топорно разыграна, Снейп сам же обратил внимание на странные моменты, но с другой стороны, он не мог не понимать, как скоро Гарри сам до этого додумается, а после, в первую очередь, спросит себя, почему же Снейп об этом не сказал. То есть он просто хотел себя обезопасить.

Если все это правда, Гарри сам себя загнал в ловушку.

Неизвестно, чего добивается Волдеморт, может, он вернулся как-то не так в этот раз, не так, как он хотел, может, он вернулся без магических способностей или что-то в этом роде, и ему нужно непременно свести Гарри с ума, а не убить, к примеру. На мгновение Гарри посетила кошмарная мысль, что все заклинания, вылетевшие из его палочки, когда он их одно за другим насылал на Волдеморта, тот каким-то образом впитал в себя, как батарейка аккумулирует энергию, и так вот и приобрел могущество. Нет, он точно сходит с ума.

— Вы еще долго будете сидеть, изображая аллегорическую фигуру вселенской печали и тягостных раздумий? Я всегда знал, что скорость ваших нейрофизиологических процессов крайне замедлена, но по истечении пяти минут я все же мог надеяться, что мой вопрос до вас дойдет. Видимо, надежда эта оказалась чересчур оптимистичной, — Северус закончил этот монолог, уже стоя в дверях.

Терпеть тягостную тишину, в которой физически ощущался скрип поттеровской мысли, и видеть на его физиономии выражение сомнения и подозрительности Северусу показалось малоуважительным по отношению к самому себе. Он и так собирался уходить, проверить кое-что, но все же сначала хотел обсудить все с Поттером. А тому, естественно, снова захотелось почувствовать себя несчастной жертвой коварных заговоров.

— На нашем доме стандартное Охранное заклинание, как и на всех домах авроров, — медленно произнес Поттер, всем своим видом показывая, какое он делает одолжение, раскрывая эту тайну. Болван. Конечно же, на домах авроров есть защита, но он ведь уже, при всей своей бестолковости, должен был понять, что Северус спрашивает лишь для того, чтобы узнать — добавил ли Поттер сверх того еще что-либо, а если добавил, как Темный Лорд смог найти дом и войти. Раньше как-то Фиделиус в этом плане вполне эффективно действовал.

— Хорошо, Поттер благодарю за информацию. Всего доброго.

И, не обращая внимания на возглас «Куда вы?», захлопнул за собой дверь.

Кажется, он уже начал разбираться в происходящем. Осталось проверить несколько идей.

Что он и сделал, еще раз посетив Хогвартс, где пролистнул нужные книги. Теперь последнее — необходимое зелье. Vocatus Umbra оставалась еще неделя для того, чтобы вызреть. Когда это произойдет, у него на руках будут доказательства, с которыми он пойдет к Поттеру. План прост до примитивности.

Странно, что никто не допустил такой возможности, и сам ничего не проверил. С другой стороны, такое могло прийти в голову только Дамблдору. Ну а он, Северус, видимо, заразился от директора этой вот способностью верить в самые дикие догадки. Даже непонятно гордиться этим надо, или наоборот — горевать.

Топот по шаткой лестнице обозначил, что его нежданные гости перешли от раздумий к действиям — полезли наверх. Северус застегнул на рубашке верхнюю пуговицу, направился к двери, собираясь ее распахнуть, как возглас Гермионы остановил не только его, но и Рона.

— Рон! Рон, быстрее уходим! Сюда идет кто-то!

— Ну и что? — недоуменно спросил Рон.

Северус с ним согласился: «Ну и что, что вас, идиотов, застанут за незаконным проникновением в частную собственность?»

— Мы же не делаем ничего незаконного.

— Рон! — слышно было, как скрипнула ступенька — Гермиона хотела говорить как можно тише, потому стала подниматься вслед за Роном. — Рон, Гарри рассердится, если узнает, что мы проверяем его. Вдруг это он? Или кто другой — все равно начнут расспрашивать, что мы тут делаем, а Гарри может об этом узнать.

Рон, поразмыслив, ответил:

— Ладно, пошли отсюда, — его голос начал отдаляться. — А как ты узнала, что кто-то идет?

— Рон, идем быстрее! Из окна увидела. Идем!

Северус распахнул дверь и пошел следом за удаляющимся топотом. Он нахмурился, когда Рон пинком захлопнул дверь на лестницу, и ускорил шаг.

Войдя в гостиную, он увидел через приоткрытую входную дверь, что Уизли быстро удаляются, окликнул их, но они не услышали и завернули за угол. Тем временем в конце проулка отчетливо стала видна фигура женщины, проворно идущей к его дому. Капюшон длинной мантии был низко опущен, и Северус не видел лица женщины. Непонятно, как Гермиона могла разглядеть ее в таком тумане.

Северус открыл дверь настежь, сел в кресло, развернув его к двери, и стал ждать.

Гостья появилась скоро, и он сразу понял, кто перед ним, несмотря на ее капюшон. Шесть лет назад она точно так же приходила к нему, напустив на себя таинственность. Приходила одна, без мужа, зато в компании сестрицы. Сейчас, конечно, уже без нее.

Войдя в дом, Нарцисса тихо прикрыла за собой дверь, села в кресло напротив Северуса и откинула капюшон. Длинные, белоснежные волосы свободно упали за спину, а глаза большие, темные, красивые, так похожие на глаза сестры, равнодушно оглядели комнату.

— Здравствуй, Нарцисса. Чем обязан? — после продолжительного молчания произнес Северус.

Нарцисса наклонилась к столу, подняла бокал с вином, учтиво наполненным Уизли, и тихо сказала:

— Здравствуй, Северус.

Он ждал.

Нарцисса, глубоко вздохнув, продолжила:

— Пять лет уже прошло… Я не забываю, Северус, знай это. Я никогда не забуду того, что ты сделал для нас, сделал для Драко.

Немного помолчав, она продолжила:

— Мне не хотелось приходить к тебе туда… я думаю, ты рад, что видишь меня у себя дома. Хотя вряд ли… Конечно же радости мало. Ты презираешь меня, Северус, правда? Я толкнула тебя на то, что ты делать не хотел.

— Нарцисса, не стоит ворошить прошлое. Не понимаю, что на тебя нашло, — тихо сказал Северус. — Драко нужно было помочь, и, как ты знаешь, Дамблдор и так уже умирал.

— Я бы сделала это снова, — она сильно сжала бокал. — Даже если бы все не было тщательно продуманным планом, даже если бы ты не был готов к этому заранее — я бы сделала это снова и снова. Мне плевать на тебя и Дамблдора, Северус.

— Да, я знаю. Ты все сделаешь ради сына, — устало сказал Северус. Разговор стал его тяготить. Зачем снова все это вспоминать?

— Драко тогда все осознал. Ему был преподан жестокий урок, он на всю жизнь запомнил. Драко понял все, но ты ему ненавистен. Он знает, что ты защищал его, знает о том, какую жизнь ты вел все эти годы. Он благодарен тебе, поверь, Северус. Но ты ему ненавистен. Драко уважал тебя, он видел в тебе подтверждение тому, чему верил с младенчества, воплощение того, что получил с воспитанием — сила, власть, возвышение себя над другими и, конечно же, понимание великой ценности чистоты крови. А оказалось, ты все эти годы играл. Для тебя то, что ему было дорого, было пустым и зряшным. Ты не был воплощением его идеалов, ты притворялся. Потому и ненавистен.

— Сочувствую, — безразлично промолвил Северус.

— Не суди его строго, как я уже говорила, он тебе благодарен. Пойми его, пожалуйста, и отпусти. Северус… я потому и пришла, — Нарцисса смотрела на свой бокал. — Он бы никогда не согласился прийти и просить, ты же знаешь его, он вообще ничего мне не рассказывал, это Астория встревожилась.

Она умолкла и уже совсем тихо произнесла:

— Северус, пожалуйста, прекрати это.

— Что я должен прекратить?

— Не нужно мучить Драко. Он постарался все забыть, он счастлив с Асторией… в этом все дело, да? Он счастлив, и тебе это не нравится. Потому ты и решил мучить его в кошмарах.

— Ты хочешь сказать, что я снюсь Драко? — Северус недоуменно всматривался в ее лицо, не находя в нем ни тени насмешки.

— Эти сны… знаешь, он видит их нечасто, но Астория говорит, что после них он несколько дней сам не свой. Она подсмотрела его сны с помощью легилименции… он кричит на весь особняк, когда видит тебя… там все, что произошло в Астрономической башне, но не ты убиваешь Дамблдора. Ты даешь Драко свою палочку и заставляешь его самого это сделать. Северус, это жестоко.

— Нарцисса, как я вообще могу влиять на чьи-либо сны? Или ты считаешь, что я воздействую на его разум легилименцией? Конечно, я ее хорошо знаю, но все же не настолько, чтобы влиять на объект на расстоянии, даже если бы кипел неуемной жаждой мести, — желчно произнес Северус.

— Прошу тебя — оставь Драко. Я не хочу, чтобы в новой жизни его мучили тени прошлого. Поверь, он и без этих снов никогда ничего не забудет. Ты послушаешься меня, Северус? Отпустишь, Драко?

— Я же уже сказал, что не имею к этому никакого отношения, — терпеливо повторил Северус. — Пусть принимает зелье Сна-без-Сновидений, курс лечения — две недели, по утрам Укрепляющее зелье — десять капель на стакан воды. Если хочешь, я их приготовлю.

— Я знаю, что ты сделаешь это. Мы всегда будем тебе благодарны — и я, и Драко, и Люциус. Люциус… Знаешь, на него иногда нахлынывает… Он запирается у себя в кабинете, пьет огневиски и говорит… Говорит сам с собой, представляя, что перед ним Темный Лорд, другие Пожиратели, Рудольфус, ты, Северус. Люциус беседует так и каждый раз переубеждает своих собеседников. Он приводит доводы, мастерски играет словами, уверяет всех вас в том, что мы были правы. Правы в том, что все это важно: новые законы, становление у власти чистокровной знати, угнетение полукровок и рожденных магглами. Он спорит с вами, как будто вы ему возражаете, будто вы не считаете, что это правильно. Бред, правда, Северус? У нас у всех была общая цель, но ему, видимо, хочется считать, что вы ошибались. Ты понимаешь, Северус? Он пытается доказать, что он всегда был прав. Искупить, быть может, вину перед самим собой. Потому что он привык побеждать и быть победителем, а не чтобы его при победе втаптывали в грязь.

Потом он зовет меня. Северус, я не знаю можно ли говорить тебе об этом, но я ненавижу мужа. Ненавижу за то, что когда нужно было быть сильным, он оказался слабым. Но я и люблю его, как всегда любила. Мне тяжело видеть Люциуса другим, отличным от того человека, который мне дорог, видеть его слабым, мечущимся, сожалеющим даже, ищущим помощи, когда она нужна не ему, а его семье. Вот как тогда. Ты ведь помнишь то время, Северус, помнишь? Темный Лорд унижал нас, втаптывал в грязь, а мой муж ничего не мог с этим сделать. Он такой в эти моменты, и он зовет меня, а я едва сдерживаюсь, чтобы не назвать его трусом, не оттолкнуть и не уйти. Но я всегда рядом. Он кладет мне голову на колени и засыпает, а я сторожу его сон. Я прощаю ему. Ненавижу и люблю одновременно. У тебя такого не случалось, Северус?

Северус молчал. Лицо его было непроницаемо, глаза смотрели строго и пытливо. Он не собирался отвечать на этот вопрос.

— Я чувствую, что ты все знаешь, Северус. Ты понимаешь все, — Нарцисса подняла голову, и Северус увидел в ее глазах отвратное, никому ненужное сострадание.

Она улыбнулась и поднялась с кресла, отставляя бокал.

— Всего доброго, Северус.

Он тоже поднялся.

— До свидания, Нарцисса, — его голос звучал неожиданно хрипло.

Нарцисса накинула капюшон, подошла к двери и вышла. Вместе со стуком закрывшейся двери, Северус услышал тихое:

— Никто не позовет тебя больше, Северус.

Глава 4

Разгадка найдена.

Проведя необходимые манипуляции с готовым зельем, Северус узнал то, что хотел — его подозрения полностью подтвердились.

А ведь Поттер был прав. Он действительно сумасшедший.

* * *

— Вы выслушаете меня до конца, ни разу не перебьете и не переспросите. Никаких вопросов до окончания моего объяснения, вам понятно, Поттер?

— Да, сэр.

Редкое послушание. Сегодня они опять одни, значит, есть все основания полагать, что Темный Лорд явится. Тем лучше.

Поттер все же последовал совету Кингсли и взял недельный отпуск. Теперь целыми днями торчит дома, время от времени принимает у себя Темного Лорда и угощает его очередной Авадой.

Никаких разговоров с ним Поттер не ведет. И не пытается даже. С угрюмой обреченностью посылает в Лорда Смертельное проклятие, едва тот переступает порог. Северус скривил губы, слушая об этом. Вскоре Поттер по части Непростительных переплюнет самых отпетых Пожирателей. Хотя о чем он? Это же Поттер. Ему еще подростком вполне даже позволялось ими пользоваться. Обычные правила на Поттера не распространяются, ему можно.

Его друзья и жена что-то там придумывают, ведут расследование — все дружно считают, что Гарри прав, и Темный Лорд вернулся. Вот только, сколько они не пытались застать его приход, ничего у них не получалось. Каждый день Уизли и Джиневра с работы отпрашиваться не могут, чтобы сидеть и караулить Лорда на пару с Поттером, и их эпохальные планы строятся вечерами, когда они все собираются у Поттеров дома. Эти его гениальные друзья ничего умнее вторжения к нему домой, рыскания в библиотеке Хогвартса и попыток помирить Поттера с Орденом Феникса не придумали. Поттер по-прежнему один на один со своими страхами.

Что ж, если захочет, он все объяснит потом друзьям. Вряд ли, правда, он захочет.

— Есть одно явление в магии, явление не вполне изученное и довольно опасное. Оно основано на теории о том, что весь наш мир пронизывают магические потоки, а умы волшебников их аккумулируют. Пока все ясно?

— Причем здесь это ваше явление? Волдеморт разве…

— Я просил вас не задавать мне вопросов, пока я не закончу. Поттер, я всего лишь спросил, ясно ли вам, так как есть подозрения, что для вас это слишком сложно. От вас требовалось ответить только «да» или «нет».

— Да, — сквозь зубы сказал Гарри.

Он уже в который раз спрашивал себя, зачем он просил помощи у Снейпа. Должно быть, действительно сошел с ума. Мало того, он и на оскорбления Снейпа нормально отвечать не может, на место его поставить… о, об этом он мечтал еще в школе! Мечтал выпуститься из Хогвартса и вызвать Снейпа на магическую дуэль… особенно так мечталось сразу же после уроков зельеварения или прямо на них… сразить его и отомстить за все годы унижения. Разумеется, он этого не сделал.

Сейчас он давно уже отучился, давно уже взрослый мужчина, однако все также сидит и молча сносит оскорбления зельевара. Это его обязанность — молчать, он ведь виноват перед Снейпом. Он не может ему отвечать, не может, и мерзавец это знает и пользуется. Гарри ему благодарен так, как никому не был. И это Снейп тоже знает.

— Суть явления проста, — бесстрастно продолжил Северус. — Умы волшебников связаны друг с другом магическими токами, и, когда волшебники умирают, эта связь не распадается.

— То есть можно общаться с умершими? — Гарри даже привстал со стула, так его поразили эти слова… точнее перспектива того, что за ними скрывалась.

— Сядьте, Поттер, и заткнитесь же, наконец, — Северус устало прикрыл глаза. — Дайте мне договорить, хорошо? С умершими общаться нельзя, связь вам не даст такой возможности. Умершие уходят навсегда, и им дела нет до живых. Но связь остается и если, допустим, умерший волшебник боится смерти… он уже мертв, но все же не признает этого… не верит в то, что умер и страстно хочет вновь стать живым…

— Я знаю, профессор, — Гарри угрюмо уставился на свои колени. — Они не хотят идти дальше и остаются. Они становятся привидениями. Но я все же не понимаю…

— И не поймете, не беспокойтесь, — бросил Северус. — Вы же без конца перебиваете меня, хотя обещали не делать этого. Боюсь, мой рассказ покажется вам малопонятным, ибо вы своей импульсивностью перечеркиваете все мои старания всё вам объяснить. Вы, как ваш отец, считаете себя выше разъяснений, как и он, полагаете, что сами во всем разберетесь, а если у вас не получается, думаете, что и не важным тогда было это.

— Не примешиваете сюда моего отца, — холодно сказал Гарри. — Это старая песенка. К тому же вы забываете, что мне известна подоплека вашей ненависти к моему отцу.

Черные глаза блеснули. Северус наклонился к Гарри и яростно прошептал:

— Да ну? Хочешь продолжить беседу уже об этом? О мотивах, обещаниях, верности и трусости, да, Поттер?

Гарри вглядывался в его глаза и корил себя за несдержанность. Снейп собрался надавить на самое его больное место, и он со стыдом сознавал, что на это Снейп имеет полное право. Гарри отрицательно мотнул головой, от души надеясь, что зельевар не заметил, как он судорожно сглотнул.

Северус откинулся в кресле, немного помолчал, затем продолжил, не отрывая от Гарри холодного взгляда:

— Речь идет не о привидениях. Итак, те, кто ушел, сохраняют связь с теми, кто остался, и при благоприятном стечении обстоятельств умершие возвращаются.

Гарри резко выпрямился в кресле.

— Предупреждая вновь возникшие вопросы, сразу же скажу: нельзя воскресить мертвых, Поттер, нет таких сил, заклинаний, способных вернуть их. У вас был Воскрешающий камень, разве вы еще тогда, когда владели им, не понимали этого?

— Но вы же говорите, что умершие возвращаются. Постойте… — Гарри потрясенно уставился на Снейпа. — Откуда вы знаете, что камня у меня больше нет? Да и вообще… Откуда вы знаете о нем?

Об этом никому, кроме Дамблдора, не было известно. Он не верил, что Дамблдор мог рассказать о Дарах Смерти Снейпу, это была тайна директора и его личная трагедия. К тому же Дамблдор сам говорил, что не рассказывает все Снейпу, предпочитает разделять свои секреты между ним и Гарри. А Гарри не рассказывал даже Рону и Гермионе, как воспользовался вторым Даром Смерти, как возвратил своих родителей, Сириуса и Люпина, как они помогли ему, а он потерял камень и решил не искать его. Он знал, что они и так всегда с ним. Ему не нужно было это знание постоянно подтверждать.

Северус поморщился:

— Вас не касается, откуда я знаю. Камень вами утерян, мне до него дела нет. Мы говорим о нынешнем воскрешении Темного Лорда. Он умер. Это неоспоримый факт, это случилось, и изменить нельзя. Однако явление Зова позволило ему вернуться. Вы звали его, Поттер, вот он и пришел к вам.

— Я… что? — Гарри вскочил со стула. — Я звал?! То есть он вернулся, потому что я звал?

— Именно.

— Снейп, вы спятили, — неестественно спокойным тоном промолвил Гарри, отойдя от него на несколько шагов. — Уж лучше бы прямо сказали, что я сумасшедший, он мне мерещится, у меня замедленный посттравматический синдром или что-то вроде того.

— Я бы рад, — лениво сказал Северус. — Но, к сожалению, это не соответствует истине. Сядьте и успокойтесь, я еще не закончил.

— Что заканчивать? — взорвался Гарри. — Бредни о том, что я что-то вроде как призвал Волдеморта?

— Сядьте!

Гарри, тяжело дыша, подошел к своему стулу, резко дернул его на себя и сел.

— Темный Лорд не вернулся в буквальном смысле этого слова. Он существует только в вашем сознании, он часть вас, и виден только вам. Не дергайтесь, Поттер, дайте мне, наконец, закончить. Явление Зова заключается в том, что если между волшебниками существует магическая связь, и если один из них умирает, и если он безумно страшится смерти, а после — страстно хочет вернуться, и если второй волшебник не отпускает его и постоянно зовет — то тогда данный волшебник вернется. Он откликнется на Зов.

— Я не верю вам, — дрожащим голосом сказал Гарри. — Я не звал его.

— Да звали, Поттер, звали, — раздраженно повторил Северус. — Вы ведь наверняка думали о нем, постоянно вспоминали погибших, размышляли о его жизни, припоминали все свои разговоры с ним. Разве вы не догадывались, что о Темном Лорде думать небезопасно? Что, не догадывались? Между тем, вам прекрасно было известно о его стремлении побороть смерть. О его жадном желании жить вечно. Что, скажите, нет? Неужели вы не могли пораскинуть мозгами после того, что с вами произошло, после всех тех бесед с Дамблдором… неужели вы не понимали, насколько это может быть опасным — позволить Темному Лорду завладеть своими мыслями?

— Он же умер, — прошептал Гарри.

— Ничего умнее я от вас и не ожидал, — вздохнул Северус. — Что ж, наверное, для вас это новость, но Темный Лорд был невероятно сильным волшебником. И его смерть вовсе не гарантировала вам — особенно вам, Поттер — безопасность. Постоянные мысли о нем это и есть Зов. Все условия были соблюдены — Темный Лорд желал вернуться, вы его звали, между вами существовала мощнейшая магическая связь. Он вернулся.

Гарри почувствовал, что с давно вспотевших ладоней соскальзывает на пол палочка, которую он незаметно для себя успел выхватить. Его сердцу стало так холодно, что он удивился, как оно еще может биться… и правда бьется, словно через силу, гулко, больно, редко…

Он его звал? После того, что было, он звал его обратно? Именно его? В сознании вспыхнуло: «Почему же тогда Сириус не вернулся?», и подавилось тихим: «Он пошел дальше». А Волдеморт…

Волдеморт идти дальше не хотел, он, мразь, думал жить вечно. И Гарри, видимо, предоставил ему еще один шанс. Темный Лорд вернулся вновь…

— Постойте, — Гарри поднял голову. — Вы сказали, что он не вернулся в буквальном смысле! — он осекся и едва слышно добавил: — Вы сказали, что он существует только в моем сознании.

— Да, Поттер, весьма признателен, что вы меня все-таки слушали. Темный Лорд — это фантом, всего лишь отголосок его сущности, который, благодарение Богу, обрести тело не в состоянии, как бы вы, Поттер, не звали. Он словно эхо, он существует только для вас, он и является потому только вам, что для остального мира не существует.

— Мой персональный призрак?

— Можете считать, что так.

— Здорово. Но, кажется, вы говорили, что я не сумасшедший? Призрак, которого вижу я один — достаточно явный симптом съехавшей крыши, вы так не думаете?

— Весьма остроумно, Поттер, — скучно ответил Северус. — Я все доходчиво — по крайней мере, для людей с уровнем интеллекта выше имбецильного — объяснил: между вами существовала связь, и благодаря явлению Зова вы смогли вызвать его призрак. Приготовленное мною зелье Vocatus Umbra это подтвердило. Не понимаю, почему вы не радуетесь, что возвращение Темного Лорда оказалось лишь, если понимать дословно, плодом вашего воображения, — он немного помолчал и язвительно добавил: — Или вы мечтаете вновь оказаться в центре внимания волшебного сообщества?

— Это не так, — свирепо ответил Гарри, сжав кулаки.

— А я бы не удивился, если бы так, — отрезал Снейп.

— Чего вы добиваетесь? — крикнул Гарри, вне себя от злости. — Хотите, чтобы я умолял вас объяснить, мне как с этим справиться? Как прекратить приходы Волдеморта ко мне? Как вернуть его на место?

— Хорошо, что вы спросили, — невозмутимо сказал Снейп. — И если вы прекратите орать, я вам объясню, что делать. И умолять меня это сделать вовсе не нужно — вы уже позвали меня на помощь, а раз так, я должен помочь, — последнее Северус сказал тихо, мрачно уставившись на Гарри.

Тот сверлил его гневным взглядом.

Наконец Северус очень спокойно сказал:

— Он ждет, что вы с ним поговорите.

— Что?

— Он будет говорить вам… я не знаю — что, да это не важно, что именно Темный Лорд скажет. Возможно, всякие откровения о себе, возможно, россказни о своих врагах, возможно, он будет последовательно доказывать вам, насколько он был прав в своем стремлении завладеть миром, насколько он силен и достоин этого. Он будет вас убеждать. На большее фантом Темного Лорда, к счастью, не способен. Он не может влиять на вас, он не владеет магией… одна лишь сила слов. Но, как вы, должно быть, понимаете, Поттер, это колоссальная сила. В умении владеть ею, с Темным Лордом никто, даже Дамблдор, сравниться не мог. Теперь запомните — важно не то, он вам скажет, важно то, как вы будете этому противиться. Тут нужна твердая вера в себя, в свои принципы, вера в тот путь, что вы когда-то выбрали. Вопрос веры, вы понимаете, Поттер? Несмотря на все доказательства, что предъявит вам Темный Лорд, а он, будьте уверены, найдет сотню доказательств того, что ваша вера, ваш путь, ваш выбор лживы — вы, если верите, не должны в них усомниться. Не должны усомниться в себе.

— Я понимаю, — медленно произнес Гарри. — Теперь понимаю. Порой главное — это просто верить. Несмотря на то, что вера твоя — ложь.

Он смотрел в черные глаза Северуса и отчетливо понимал, что они с ним думают сейчас об одном и том же человеке. О Дамблдоре.

— Единой истины не существует, Поттер, — тихо произнес Северус. — Для каждого она своя.

На некоторое время воцарилась тишина. Наконец Гарри спросил:

— А после того, как Волдеморт потерпит поражение в попытке обмануть меня красивыми словами, что мне нужно сделать?

— Так уверены в себе? — усмехнулся Северус.

— Да, — просто ответил Гарри и продолжил: — После он исчезнет?

— Я на это надеюсь.

* * *

Первое сентября был особым днем для всех учеников и преподавателей — Хогвартс будто просыпался от летнего сна, и вновь был готов жить жизнью своих учеников.

Было любопытно узнать, как проходит этот день сейчас, через пять лет после войны. Почему вдруг ему стало любопытным… ну разве обязательно всегда доискиваться причины? Ему захотелось узнать, и он, повинуясь этому спонтанному чувству, отправился в Хогвартс.

Естественно, Большой зал выглядел иначе, чем он привык: хотя, как и прежде, две стены затягивал бархат цвета факультета-чемпиона (на это раз он был синим), стена за преподавательским столом отливала радикально-черным — вечная дань уважения погибшим в битве за Хогвартс.

Северус сел в конце слизеринского стола. Странно, но по количеству народа за ним, Слизерин мало отличался от других факультетов… не настолько, по крайней мере, как опасался Северус. Примерно на четверть меньше, чем остальных, что совсем неплохо, если учесть, что сейчас нет особо желающих попасть на Слизерин. А Распределяющая Шляпа только этим и руководствуется — подсознательное желание, никаких тебе внутренних качеств и присущих факультету черт. Шляпу, он надеялся, оставили.

Большой Зал все больше наполнялся шумными, весело переговаривавшимися друг с другом студентами, занимавшие места за своими столами. Там и сям проплывали замковые привидения, серебристо светящиеся в свете множества факелов и свечей. Зачарованный потолок отражал ночное небо, поддернутое обрывками тяжелых, казавшихся ватными хлопьями, туч — снаружи непогода и сильный ветер; Хагриду, который сейчас везет сюда первокурсников, приходится нелегко.

Преподавательский стол был полностью занят. Профессора разговаривали друг с другом: Минерва беседовала с Помоной, Филиус что-то визгливо рассказывал темноволосому, средних лет, колдуну в темно-зеленой мантии — должно быть, новый преподаватель Защиты от Темных Искусств, Слагхорн с благодушным видом оглядывал зал. Молодец, старик, лет немало, а хорошо держится. Небольшая встряска — Северус был уверен, война для Горация оказалась всего лишь небольшой встряской — пошла ему только на пользу, он помолодел и словно приободрился духом. Трелони тоже соизволила спуститься со своей башни, видимо, уже не считала зазорным сидеть рядом с кентавром — что-то вещала ему с самым что ни на есть трагичным видом. Похоже, предрекала ему скорейшую кончину, что для нее, несомненно, являлось признаком расположения к собеседнику.

Все же необычно, вот так, со стороны, наблюдать за ними всеми, необычно не быть там, среди коллег, не быть частью их… он все давно решил. Нечего жалеть, а тем более, переигрывать все назад. Из Хогвартса он ушел навсегда.

Дверь в Большой Зал распахнулась и вошла профессор Синистра с Распределяющей Шляпой в руках.

«Значит, новые порядки до тебя не добрались», — с нежностью подумал Северус, глядя на старую, латанную-перелатанную Распределяющую Шляпу, которая у него столь же прочно ассоциировалась с Хогвартсом, как Дамблдор, Большой Зал и школьная библиотека.

Водрузив Шляпу на табурет, Синистра принялась поочередно выкрикивать фамилии первокурсников — детей Хагрид ввел в Большой Зал сразу же за ней.

Все шло своим чередом, только слизеринцев, конечно, и в этом потоке оказалось меньше, чем остальных. Но Северус был рад тому, как их встречают за факультетским столом — как раньше, с той же искренней приветливостью, что и встречали его в свое время.

После распределения МакГонагалл взяла слово — надо отдать ей должное, не тянула, быстро рассказала новости, поприветствовала первокурсников, поздравила всех студентов с началом учебного года и села обратно на свой стул. Все в духе Дамблдора, и это правильно.

Столы наполнились яствами и напитками, а зал — шумом, смехом и разговорами.

Оказывается, увлекательное это занятие, наблюдать за студентами, за их беззаботной болтовней, улыбками, наблюдать со стороны, словно сквозь толстое стекло, не являясь частью их мира, не являясь частью Хогвартса, не являясь преподавателем… Это увлекательно сейчас, а раньше он этого не понимал. Все, как обычно — раньше. Жизнь всегда кажется лучше и насыщеннее, если она, жизнь, уже была. Все, что было — закончилось. Ему незачем тосковать по прошедшему.

Пиру подошел конец, наевшиеся, разомлевшие студенты не спеша шли к дверям, привидения тоже плыли прочь, проскальзывая прямо сквозь стены, робкие первокурсники толкались в проходе, не решаясь выйти без провожатых… к ним как раз со стороны каждого стола спешили старосты.

Северус остался сидеть. Пусть эта толкотня пройдет, студенты разойдутся — будет меньше любопытных взглядов, когда он пойдет к выходу или будет шагать по коридорам.

Ему хотелось погулять немного по окрестностям Хогвартса, посмотреть на озеро… Конечно же, хотелось спуститься в гостиную Слизерина и побывать в своем бывшем кабинете зельеварения… но туда он не пойдет. Слишком явно тогда проявит себя чувство сожаления, а он это чувство старательно топил в себе с первой же минуты, как вошел сегодня в двери Хогвартса.

Зал опустел уже больше чем наполовину, и Северус встал со скамьи.

Филч как раз запирал парадные двери, когда зельевар подошел к широкой лестнице. Можно было его окликнуть, чтобы он повременил с этим, но он не стал этого делать. Опустевший, затихший Хогвартс внезапно навалился на него всем своим величием, своей вечностью, опутал теплом и надежностью, словно радостно встречал старого-старого друга. Северус точно вернулся домой. Он стоял на верхней ступеньке лестницы и, закрыв глаза, впитывал в себя это ощущение, забыв на миг о сожалении, о тоске по Хогвартсу, по своей прошлой жизни, по работе.

Филч ушел, бренча ключами.

Пора… Наверное, уже пора.

Северус открыл глаза, он хмурился, словно сердился на что-то. Запахнув свое пальто, он быстро спустился по лестнице, чувствуя, как решительно в нем поднимается раздражение, разъедающее, словно ржа… ему все резко перестало нравиться, и хотелось только уйти.

Северус уже достиг двери и вдруг резко остановился, будто налетел на невидимую преграду. Через секунду он повернулся и, прищурившись, посмотрел на что-то, находившееся за его спиной.

Он медленно, потом все быстрее, пошел к лестнице, поднялся по ней, все также, не сводя взгляда с черной мраморной плиты, и его и без того бледное лицо с каждым шагом бледнело все больше.

Северус остановился под плитой. Золотые строчки, шедшие ровно, одна за другой, покрывали черный камень сплошь, столь тесно, что казалось, рой золотых пчел сгрудился над одним черным цветком.

Северусу они виделись сплошным золотым пятном, он не мог поначалу разглядеть ни одной буквы, ни одного имени, выгравированного здесь. Его взгляд был прикован к одной строчке, губы беззвучно шевелились, пока он читал ее, не вникая в смысл.

А все просто… просто.

Хогвартс. Его никто не замечает.

Уизли бесцеремонно вваливаются в его дом.

Северус чувствовал, что задыхается.

Сны Драко. Нарцисса, умоляющая отпустить ее сына.

Его нет.

Воздуха перестало хватать окончательно.

Его нет.

Северус, схватившись за горло, упал на колени, затем повалился на пол. Из раны на шее хлестала кровь, ее было так много, что он, как не пытался, не мог удержать ее, она лилась сквозь его пальцы, алая, горячая кровь, как же ее много…

Что еще нужно, что же еще нужно успеть сделать? Он должен… Лили… приказ Дамблдора… он должен…

Он умер.

И золотом вспыхнула строчка на черном мраморе, вспыхнула, перечеркивая то, что случилось и никогда уже не изменишь:

«Северус Тобиас Снейп».

Эпилог

— Часть его. И виден только ему. Всего лишь.

Он снова и снова произносил эти слова вслух, надеясь уловить их смысл, что ему никак не удавалось. Но если произносить их как мантру, шептать монотонно, он ведь запомнит, правда? Запомнит и как-нибудь поймет… ну а потом поверит.

Северус сидел в своем длинном маггловском пальто на маленькой деревянной скамье, специально поставленной для посетителей. Как будто кто будет к нему приходить…

Вросший в землю надгробный камень, уже покрытый трещинами, был прямо перед ним. На нем виднелась аккуратная надпись:

«Северус Тобиас Снейп. 09.01.1960 — 02.05.1998»

И чуть ниже:

«Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после».

Ветер нес сентябрьские листья, хрусткие и багряные, бросал их горстями, разметая по кладбищу, и засыпал ими могилы. Пожухлая трава на могильных холмах, ровная и высокая, ложилась, приминаясь к земле. Душно, несмотря на холод и непогоду. Небо заволокло тучами; пасмурно и серо было вокруг. Серо и душно.

Сколько он просидел здесь? Час, день, несколько секунд, а, может, вечность. Он не помнил. И не помнил, как здесь очутился.

Только теперь пришло понимание того, как избирательна была его память. Его не удивляли провалы в ней, он не задумывался над тем, что не помнил, где и как оказывался. Сколько дней были вычеркнуты из сознания и забыты… словно и не было его в эти дни. Но он был. Он помнил себя, помнил разговоры и взгляды… помнил.

Обрывочно он помнил, вот что. Столько, сколько ему позволили. Выдавали жизнь по кусочкам, по страничкам, а он не понимал, что целые главы пропущены, что странички разрозненны и бессвязны. Ему позволено было жить, позволено было думать, что он жив, и забыть, что умер. Его нет. Пять лет уже нет. Он умер тогда в Визжащей Хижине, а сейчас его заставили умереть еще раз. Зачем? Зачем было нужно, чтобы он вернулся, зачем было нужно, чтобы он все забыл, зачем было нужно, чтобы он верил, что жив? И кто он вообще? Где он, и почему Поттер…

— Да, Северус, ты прав, что вспомнил о Гарри.

Он не вздрогнул и не обернулся. Этот голос не стал для него неожиданностью — он всегда его ждал, знал, что когда-нибудь услышит снова.

Позади него шуршала трава и листья — она шла к нему. Села рядом, спокойная и бледная, как и он, не в мантии, а в маггловском пальто, теплом и застегнутом на все пуговицы, с высоким воротником, защищающим от ветра, глубокими карманами, в которых удобно прятать озябшие руки.

Она смотрела на него грустно, с пониманием, и Северус жадно всматривался в ее лицо, не зная, что сказать. Не было ни счастья, ни радости от ее прихода, от того, что она сидит рядом с ним. Она живая. Это было бы счастьем, если бы было правдой. Но она мертва. Так же, как и он. А мертвые не испытывают счастья и радости — они всего лишь помнят об этом.

— Почему ты здесь? — он мог гордиться своим спокойным тоном, если бы по-прежнему думал, что жив.

— Ты ведь не это хотел спросить, — Лили слегка улыбнулась. — Я всегда здесь. Ты, наверное, хочешь узнать, почему ты здесь?

— Я думал над этим, — Северус не мог заставить себя моргнуть или отвести взгляд с ее лица, он боялся, что произойдет последнее из того, что еще может случиться — она исчезнет. — Та записка, правильно? Поттер просил меня о помощи.

— И ты пришел, — подтвердила Лили.

Ее уверенный тон раздосадовал Северуса.

— Выходит, само собой разумеется, что я пришел?

— Да, — еще раз кивнула Лили.

— А то, что я вроде как мертв, значения не имеет? — желчно спросил Северус, кутаясь в свое пальто — холодно. Все же, когда тебе постоянно смертельно холодно — есть повод задуматься, не так ли? Жаль, он не догадался раньше.

— Северус, это твой долг, — Лили пыталась заглянуть ему в глаза, словно не замечая, что он всеми силами избегает ее взгляда.

— Да? Я так не думаю. Я сполна уже выплатил свой долг и ему, и тебе. Это не должно было длиться после смерти. Если все не так… я не заслужил этого, — его голос дрогнул. — Ты знаешь, Лили, знаешь, что я прав.

— Ты хочешь, чтобы я отпустила тебя? — тихо спросила она.

— Я очень давно хочу этого, но… — его тонкие губы скривились в усмешке. — Но это ведь тоже не имеет значения.

— Северус, я не держу тебя. Я никогда бы не стала просить тебя делать то, что ты делал… не скажу, что я не рада этому, но принуждать тебя… нет. Нет никакого долга передо мной, Северус, все долги были прощены в ночь моей смерти, уже тогда. Мне ничего не нужно, я не держу тебя.

— Отпускаешь? — взгляд черных глаз остановился на ее губах. — Ты не поняла, Лили. Ты не можешь отпустить меня, потому что я сам никогда тебя не отпущу. И долг был. Я защищал мальчика ради тебя.

Холодная ладошка Лили коснулась его рукава.

— Я знаю. Я благодарна тебе.

— Не стоит, — Северус вновь скривил губы. — Здесь нет места благодарностям — я делал то, что должен был делать. Дышать, есть, пить и защищать Поттера. Все едино. Благодарить тут не за что. Но я думал, после того, как я все исполню, после того, как отдам все… я же умер. Почему тогда, Лили?

— Ты сказал: «Все, что угодно». Ты помнишь, Северус? — она настойчиво пыталась поймать его взгляд. — Это больше, чем просто жизнь.

— Просто жизнь, — эхом повторил Северус, и лицо его исказила судорога.

— Гарри нужна была помощь, и он позвал тебя. Ты пришел. По-моему, это естественно, — Лили закрыла глаза.

— Я должен буду помогать ему всегда, когда он меня попросит? — Северус говорил тихо, почти беззвучно, и в его голосе ядом разливалось страдание. — Такого никто не заслуживает. Я хочу покоя.

— Нет, больше он тебя не позовет, — Лили не открывая глаз, подняла руку и провела ладонью по щеке Северуса, а он не почувствовал ее ледяной прохлады, потому что холод стал давно привычным. — Гарри понял, что ты существовал все это время только для него, понял, что ты часть его. Он был странным в последнее время… теперь он понял. К тому же все, что было связано с Темным Лордом, закончилось, и это, если возвращаться к теме долга, освобождает тебя от обязательств. Надеюсь, это тебя убедит.

— Свободен? Я могу пойти дальше? — на всякий случай уточнил Северус, уже зная ответ.

— Да, — шепнула Лили, и светлая улыбка тронула ее губы.

Северус глубоко вздохнул. Сейчас он чувствовал себя легким, полным до краев и опустевшим от мыслей и чувств. Можно сказать, он чувствовал себя живым, по-настоящему живым, какими бывают лишь дети, еще не столкнувшиеся ни с радостью, ни с болью, ни с грязью этого мира.

Северус в последний раз посмотрел на ее бледное лицо, на бескровные губы, на длинные ресницы, отбрасывающие тени на восковые щеки, и прошептал:

— Взгляни на меня.

Лили медленно открыла глаза, и несколько бесконечных мгновений он вглядывался в их изумрудную зелень, прежде чем их обоих не поглотила ночь.

Колокола старой церкви деревни Годрикова Впадина возвестили полдень, и взлетевшая стая сизокрылых голубей, подчиняясь ветру, пролетела над маленьким тихим кладбищем, где никого уже не было, кроме спящих людей, пребывающих в мире и покое, далеко-далеко отсюда, людей, для которых не существует завтрашнего дня.

У них есть лишь послезавтра.