Покровительство богов и битва с Судьбой

Эта история началась вечером пятнадцатого июня две тысячи второго года. Если бы мы случайно в этот вечер оказались в Лондоне, по адресу: Fleet Street, 145, то, зайдя в весьма известный паб «Ye Olde Cheshire Cheese», могли бы обнаружить в одном из его темных углов одиноко сидящего мужчину. Впрочем, я выразился несколько неверно — увидеть-то его здесь было можно довольно часто, ибо он являлся единственным завсегдатаем этого чрезвычайно дорогого ресторана-музея.

А вот любой волшебник сумел бы признать в этом мужчине легендарного Гарри Поттера; хотя узнать его было бы весьма трудно, не посмотрев на лоб, украшенный знаменитым шрамом. Попробуем его описать: худ, из-за худобы кажется очень высоким, волосы отпущены до плеч (и наконец-то не торчат), зеленые глаза теперь избавились от очков, зато потеряли всю яркость. Теперь они цвета болотной воды — тусклые, темные, ко всему безразличные. А в данный момент вообще не сфокусированы — ударные дозы алкоголя действуют даже на волшебников. Что же довело его до такого плачевного состояния? Ответить можно одним словом, которое сам Гарри всегда произносит с ненавистью: судьба.

После Битвы за Хогвартс, после Победы, казалось бы, жизнь его должна наконец-то войти в нормальное русло. Не тут-то было: Гарри Поттеру стали сниться кошмары — еженощно, изо дня в день. Эти кошмары могли бы объясниться перенапряжением последнего года…если бы не становились все хуже. Некоторое время ему помогало Зелье Сна без Сновидений, но после месяца употребления его эффект ослабел, зато появилось привыкание. Гарри сумел засыпать без него, но от ужасных ночных видений спастись не мог. Он мало спал и постоянно чувствовал себя разбитым; как он доучивался в Хогвартсе, он вообще не помнил — однако учился, видимо, вполне сносно, результаты ЖАБА говорили сами за себя.

Наверное, Гарри сумел бы притерпеться к своим кошмарам…но дело в том, что из-за постоянной усталости его характер начал стремительно портиться. Его друзья, казалось бы — такие надежные, такие верные — постепенно отдалились от него; к чести Джинни надо заметить, что она продержалась дольше всех. Но и она не смогла жить рядом со вздорным, грубым и озлобленным на весь мир Поттером.

После того, как Джинни твердо и решительно сказала: «хватит с меня», Гарри пошел в ближайший кабак и надрался. А утром с удивлением понял, что впервые за последний год спал без кошмаров. Он повторил эксперимент — успешно — и задумался. Перспектива радовала мало. Становится беспробудным алкоголиком не слишком хотелось. Поэтому он нашел компромисс: без кошмаров он спал только три дня из семи; остальное время вообще не спал. Мелькнула мысль попытаться восстановить отношения. Мелькнула и исчезла — он не хотел этого. Предательство друзей стало последней каплей: Гарри разочаровался в людях.

Забавы ради он принялся изучать Темную Магию, теша себя мыслью о возможном захвате власти — лет эдак через тридцать, когда крыша съедет окончательно. И увлекся. Темные Искусства полностью захватили его, полтора года он посвящал все свое свободное время исключительно им. В этой области магического знания у Поттера обнаружился настоящий талант, не меньший, чем к квиддичу. Кое-какие признаки появлялись и раньше: заклятье Принца-Полукровки, а потом и непростительные получались у него идеально практически сразу. Остановился он с большим трудом: становиться копией Волдеморта пока не хотелось. Хотя сама возможность скорее радовала…

Тут, примерно к началу двухтысячного года, Гарри обнаружил, что его финансовые дела идут не так хорошо, как хотелось бы. Пока ничего страшного, но лет через пять придется зарабатывать себе на жизнь. Голову его посетила вполне светлая мысль: почему бы не попробовать себя в бизнесе? И Гарри записался на магловские курсы для начинающих предпринимателей.

Потратив на это полгода, еще полгода — на углубленное изучение экономической теории (все-таки навыки получения знаний, приобретенные в Хогвартсе, никуда не делись, да и времени у него было полно), Гарри занялся делом. Всего за год он втрое увеличил свой счет и обеспечил себе стабильное экономическое благополучие. Пожалуй, впервые в жизни Гарри порадовался общей отсталости волшебного общества: финансовая система его настолько отставала в своем развитии от магловской, что проворачивать махинации было проще простого. Самым простым способом (так Гарри сделал сразу, попробовать) было разорить какого-нибудь магла. Заклятье «Империус» — и вот ты являешься владельцем компании, приобретя ее за один фунт. Потом продаешь ее, и все. Волшебники в дела маглов не лезут; маглы про них не знают. Идеальный бизнес, главное — не попадаться на глаза аврорам; ну да маскироваться Гарри уже умел. Моральные вопросы его не слишком беспокоили…

Другим способом совершенно легально разбогатеть в одночасье Гарри был обязан зельеварению. Разумеется, «Феликс Фелицис» — штука дорогая и сложная в приготовлении; зато результат окупает все. Во-первых, одного котелка хватает лет на сто; во-вторых, для быстрого заработка и надо-то всего каплю. Лотереи, казино и другие азартные способы быстро и безболезненно расстаться с деньгами…

А сейчас Гарри просто жил, трижды в неделю напиваясь виски. Радости жизни он так и не ощутил; более того, сейчас он вообще скрывался от волшебного мира — жил в магловском квартале, в обычной (хоть и очень хорошей) квартире; ел в магловских заведениях, пил там же. Ходил в кино, театры, довольно часто путешествовал — словом, всеми силами развлекался; вот только не помогало. Время от времени (раз в месяц, не чаще) он менял внешность и разыгрывал перед волшебниками «Явление Темного Лорда народу»; взбодрив парочку прохожих Круциатусом, дожидался прибытия авроров, громя магазины. Хорошая потасовка на пару недель поднимала настроение; авроров меньше не становилось, потому что Гарри не использовал смертельное проклятье. А Гарри получал огромное удовольствие, прямо во время схватки напоминая аврорам о «ПОСТОЯННОЙ БДИТЕЛЬНОСТИ». «Пророк» окрестил его сбрендившим последователем Грюма…

Итак, когда мы ввели читателя в курс дела, можно приступить и непосредственно к нашей истории…

Итак, Гарри Поттер сидел в «Ye Olde Cheshire Cheese» и медленно входил в последнюю стадию опьянения — когда уже ничего не соображаешь и передвигаешься только с чужой помощью. Благо щедрые чаевые бармену давали возможность оказаться дома, не прилагая к этому никаких усилий: когда тот замечал, что клиент «готов», то вызывал такси и отдавал водителю заранее полученные для него деньги; таксист помогал богатому клиенту добраться до машины, а потом и до дверей квартиры; опять же, щедрые чаевые (фактически, дневной заработок) обеспечивали полный комфорт.

Так все произошло и на этот раз; изменения начались, когда Гарри наконец-то улегся и провалился в сон. Вместо ожидаемой и приветствуемой черноты, больше напоминавшей обморок, но выгодно отличающейся от кошмаров, он увидел под своими ногами убитую тысячами сапог тропу; ущербная луна давала достаточно света, освещая степь вокруг. Гарри отправился вперед, ибо сзади не было ничего интересного; сон отличался ото всех, виденных им ранее — он был плотен и до невозможности реален. Гарри вдыхал теплый ветер, наполненный ароматами трав, его ноги, обутые в разношенные мокасины, чувствовали каждый камешек дороги сквозь тонкую подошву, голова была кристально ясной — такой, как четыре года назад, до кошмаров.

Он шел уже не менее получаса, когда впереди наконец-то что-то изменилось. Еще пять минут быстрой ходьбы — и вот Гарри стоит рядом с невысоким, произрастающем на развилке дороги оливковым деревом с узловатым искривленным стволом. Под деревом, прислонясь спиной к его потрескавшейся от времени коре, сидела женщина; у ее ног бил маленький ключ.

— Здравствуй, путник, — поприветствовала она Гарри.

— Здравствуй, — коротко ответил Гарри. В его голове навязчивой лентой вилась фраза «постоянная бдительность». — Меня зовут Гарри.

— Я знаю, кто ты, — она прикрыла глаза и улыбнулась. — Это ты меня не можешь узнать. Я давно уже хочу помочь тебе, но шанс выпал только сейчас.

— Почему сейчас?

— Потому что одному из миров грозит опасность, а его спаситель не готов отразить ее, так уж случилось. Поэтому я наконец-то получила возможность помочь тебе, но не даром.

— Что, мне предстоит стать спасителем? Снова исполнять чью-то миссию?

— Да, — она кивнула. — Но в этот раз, обещаю, твоя судьба будет зависеть только от тебя; никакие пророчества не будут властны над тобой. Я избавлю тебя от кошмаров и излечу твою израненную душу, а обстоятельства твоей жизни изменятся к лучшему.

— Там, куда ты пошлешь меня, я буду пришельцем?

— Нет, — она покачала головой. — Там у тебя будет то, о чем ты так мечтал.

— Семья? — у Гарри пересохло в горле. — У меня будет…семья?

— Да, и не одна, если ты пожелаешь.

— А что будет с тем…чье место я займу?

— Он займет твое, — она пожала плечами. — Тот Гарри Поттер не слишком ценит дары судьбы…он будет наказан. Хотя не так уж строго…

Гарри закрыл глаза, чтобы не видеть лица этой искусительницы — одновременно прекрасного, но неуловимо пугающего. Никаких кошмаров, семья — и все это он получит только за то, что спасет мир? Интересная сделка. Гарри открыл глаза.

— Ты говоришь, я должен буду спасти мир? От кого?

— От твоего врага, — она улыбнулась. — Но я же сказала: у судьбы не будет власти над тобой. Ты можешь присоединиться к нему, можешь свергнуть и занять свое место, можешь просто подготовить спасителя, можешь отойти в сторону и поглядеть, что будет.

— То есть, ты просто поможешь мне? Почему?

— Потому что ты — особенный, — серьезно сказала она. — Ты побывал там, где не был никто из живых; ты вернулся оттуда. Тебе дано быть на грани…то есть в моих владениях; а своим подданным я помогаю всегда.

— А почему тогда только сейчас у тебя появилась возможность мне помочь? Почему ее не было раньше?

— Это сложные материи; скажем так, если бы я — по своей воле — помогла тебе раньше, то слишком много миров заплатили бы за это своим существованием. Это недопустимо. А сейчас все наоборот — если я тебе помогу, то ты, возможно, спасешь один из миров.

— Ты говорила, что избавишь меня от кошмаров и исцелишь мою душу, — напомнил Гарри.

— Это одно и то же; выпей это, — она протянула ему фляжку. — Это вода Леты.

Гарри медленно выпил. Действительно, просто вода, пахнущая печалью и забвением; однако на него она подействовала удивительно — словно бы за спиной распахнулись крылья. На мгновение его взгляд пронзил толщу миров и увидел мирозданье в его совокупной сложности; этого мгновения было недостаточно, чтобы понять все это, но зато он уяснил, кто перед ним.

— Спасибо, Геката, — Гарри с легким поклоном вернул фляжку.

— А ты молодец, — она улыбнулась. — Подумай, что ты хочешь забрать из своего мира; вряд ли ты сможешь когда-нибудь туда вернуться.

— Оружие, — быстро ответил Гарри. — Мое оружие и мою мантию-невидимку.

— Вот они, — Геката протянула ему три волшебные палочки и сверток серебристой ткани. — Теперь…теперь тебе предстоит сделать выбор.

— Какой?

— Здесь три дороги: смерть, жизнь, тайна. Ты можешь идти по любой.

— А что я найду на дороге в тайну? — спросил Гарри.

— Вряд ли ты пройдешь по ней, не сейчас, — Геката покачала головой. — Ты пока не готов. А вообще прошедший по ней обретает сначала бессмертие; со временем приходят знания и могущество. И через много тысяч лет он становится одним из нас. Иди, путник, ищи свое счастье! А когда будешь готов, ты сам найдешь дорогу сюда.

— Тогда я не прощаюсь, Геката, — Гарри поклонился ей еще раз, сунул за пазуху мантию, рассовал оружие по рукавам и карманам и весело двинулся по правой дороге.

Он шел довольно долго, не чувствуя усталости или страха, наслаждаясь прогулкой летней ночью по ароматной, залитой серебряным светом степи. Постепенно мир стал уплывать…Гарри проснулся. В лицо светила та же луна, но он уже не шел по дороге, указанной Гекатой: он попросту лежал в постели, сжимая в одной руке — волшебные палочки, в другой — мантию-невидимку.

— Люмос, — шепнул он. Волшебный огонек осветил просторную спальню, несколько захламленную, но очень уютную.

Гарри поднялся на ноги, отмечая некоторые странности. Во-первых, здесь его глаза видели так же нечетко, как и раньше, но это исправили очки, лежащие на тумбочке у кровати. Второй странностью было то, что он как-то по-другому ощущал свое тело — оно было немного непривычным. Гарри подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел отнюдь не мужчина — подросток, лет семнадцати-восемнадцати. Тело, хоть и сложенное правильно, по всей видимости, никогда не выполняло физической работы — вроде прополки огородов, и не отличалось привычной выносливостью. Это все, разумеется, было поправимо.

А самой главной новостью было отсутствие шрама на лбу, которое объясняло слова Гекаты о семье. Сейчас была ночь, и Гарри хотел хоть как-то подготовиться к утру. Он пошарил по спальне и с радостью обнаружил дневник, принадлежащий Гарольду Джеймсу Поттеру.

Чтение дневника заняло всю ночь — Гарри хотел знать о местном варианте себя как можно больше. Узнал он немало, но в то же время — совершенно недостаточно. Владельцу, очевидно, вскоре должно было исполниться восемнадцать; у него были родители — Лили и Джеймс Поттеры, и младшая сестра пятнадцати лет — Маргарита Лилиан Поттер; он не был Избранным или «мальчиком, который выжил» — эта почетная обязанность в этом мире досталась Невиллу Долгопупсу (его родители погибли, а вот бабушка была жива). Что еще? Гарри только что закончил шестой курс Хогвартса — на втором курсе он почти полгода провалялся в больничном крыле, попав под действие взгляда василиска, и был оставлен на второй год; учился он в Когтевране и имел более чем дружеские отношения с мисс Грейнджер, которые в последние месяцы, к счастью, резко охладились. И была еще одна новость — вот уже пять лет он был помолвлен с мисс Джиневрой Уизли, своей хорошей подругой, свадьба была назначена на конец августа. Учитывая, что этот союз был спланирован старшими Поттерами и Уизли, а сами будущие супруги относились к нему весьма прохладно, как к неизбежному злу, новость мало радовала…

Самым же главным было то, что о Волдеморте не было ни слуху ни духу со времен истории с философским камнем. Это одновременно и радовало, и напрягало. Словом, факты были предсказуемы, исключая разве что грядущую свадьбу; а вот некоторые детали удивляли знатно. К примеру, по некоторым замечаниям здешнего Гарри было понятно, что он очень уважительно относился к Драко Малфою, а тот отвечал взаимностью: дружбы не было, но безукоризненная вежливость наследников чистокровных семей служила залогом добрососедских отношений. Ну а общее, несколько презрительное отношение к Долгопупсу и вовсе служило залогом к приятельству. Оттуда же было ясно, что здешнее «Золотое Трио» состояло исключительно из парней — Невилл, Рон, Симус. И было еще множество мелких деталей…

Как я уже говорил, чтение дневника заняло всю ночь, однако спать Гарри не хотел совершенно; поэтому на рассвете он попросту оделся и отправился исследовать дом. Довольно быстро нашел кухню и гостиную; приготовил себе кофе и отправился в библиотеку. На очереди было получение информации о мире в целом, а не только личной жизни самого Гарри.

* * *

К восьми утра он нашел уже немало интересующей его информации: магическая наука здесь была полностью идентична его собственному миру. Из летописей Поттеров (один из домовиков регулярно заносил в толстенные тома все более-менее интересные события, указывая, где можно прочитать о них более подробно) Гарри понял, что Волдеморт пока не нашел ни единого пути вернуться к жизни, просто не имея сторонников, которые смогли бы осуществить ритуал воскрешения.

На завтрак он спустился с некоторой опаской; увидеть живых родителей и не показать потрясения — если бы не хорошая школа выдержки, преподанная последними годами его жизни, у него ничего бы не получилось. Самым трудным было поддерживать непринужденную беседу. Но Гарри справился; хотя к концу завтрака он чувствовал себя измотанным, никто не заподозрил в нем никаких изменений.

Потом он вновь отправился в библиотеку; к счастью, от него никто не потребовал объяснений такому решению. Во время завтрака он понял свою ошибку — прежде выяснения мировой истории следовало заняться событиями, связанными с собственной жизнью, потому что регулярное упоминание Бродяги и Лунатика в контексте разговора о работе отца, замечание матери о том, что «она хотела сегодня встретить Сева в Лондоне» и тому подобные рабочие моменты вызывали у него исключительно замешательство. Ему не хотелось их обманывать…но еще меньше хотелось что-то объяснять и рассказывать.

Из все тех же летописей Поттеров он узнал интересующие его моменты. Сириус Блек, никогда не сидевший в Азкабане, был коллегой Джеймса — они оба работали в Аврорате и считались лучшими учениками Аластора Грюма; Сириус последние три года был женат на какой-то француженке Олионе. Ремус Люпин также работал в министерстве, в отделе по связям с оборотнями; последнее время поговаривали о его романе с Нимфадорой Тонкс, многообещающей подчиненной своего дяди Блека. Хвост погиб — действительно погиб — незадолго до исчезновения Волдеморта; Пожиратели забавлялись с ним в течении трех суток, а потом были схвачены — в том числе, супруги Лейстрандж. Снейп все так же работал в Хогвартсе и, очевидно, так же являлся шпионом (пока экс-шпионом) Дамблдора среди ПСов; с Мародерами поддерживал ровные отношения — не воюя, но и не дружа.

Словом, Гарри многое узнал, но еще больше оставалось для него покрытым мраком; оставалось надеяться, что со временем этот мрак рассеется. После обеда Лили отправилась в Лондон, велев Гарри «присмотреть за сестрой»; Марго возмущенно заявила, что она не маленькая. Гарри тихонько посмеивался — настолько домашней казалась эта сценка.

— Ну что, братишка, чем займемся, пока родителей нет? — спросила она, когда Лили наконец ушла.

— У тебя есть идеи? — Гарри поднял бровь. — Вообще-то, по-моему, можешь заняться чем угодно; ты уже действительно не маленькая. Главное — из дому не уходи.

— Совсем? — жалобно спросила Марго. — Даже в сад?

— В сад — можно, — великодушно разрешил Гарри, надеясь, что теперь сможет беспрепятственно продолжить свои исследования. — А я в библиотеку.

— Что ты там делаешь целыми днями, хоть убей — не понимаю, — проворчала сестра, вместе с ним входя в дом. — Эта Грейнджер на тебя дурно влияет. Нет, чтобы в квиддич поиграть, или еще что-нибудь: книги, книги, книги.

— Ну ладно, ладно! — Гарри поднял руки. — Согласен, тогда я не пойду в библиотеку.

— А то я не знаю, что это значит, — Марго хмыкнула. — Значит, теперь ты просто запрешься в комнате и все равно будешь читать. Ботаник.

— Слушай, сестренка, что ты от меня хочешь? — возмутился Гарри, в глубине души радуясь такой удобной для себя репутации книгочея. — Скажи прямо.

— Не знаю. Вот скажи, почему до семнадцати нельзя колдовать на каникулах, а?

— Потому что какой-то дяденька, который считал, что знает все лучше других, так решил, — Гарри пожал плечами. — Давай договоримся так: сейчас мы идем в подвал, находим подходящее помещение, и я его экранирую. В нем колдуй сколько влезет, хоть непростительными балуйся — никто не засечет.

— А у тебя получится? — загорелась Марго. — Это ведь очень сложно!

— Получится, — улыбнулся Гарри. — Только одно условие…

— Потом ты пойдешь в библиотеку, и я не буду тебе надоедать, обещаю! — кивнула она и умчалась за палочкой. А Гарри потихоньку стал спускаться в подвал.

Если помещения, лежащие под домом, можно было назвать таким тривиальным словом. Здесь было все, что должно было быть в хорошем подземелье — лаборатория (которой не пользовались, очевидно, уже пару лет), погреба — винный и продуктовый, и несколько свободных комнат. Гарри легко экранировал одну из них, и даже создал для сестренки несколько манекенов для отработки боевых заклятий. Марго пришла в полный восторг от возможности всласть поколдовать на каникулах и даже поцеловала брата в щеку; Гарри несколько смутился и поспешил укрыться в библиотеке.

Остаток июня прошел похоже — Гарри не вылезал из библиотеки, восполняя пробелы в своих знаниях о мире. С каждым днем общаться с Поттерами становилось все легче, и первого июля Гарри понял, что он наконец-то влился в семью — он называл родителей «мама» и «папа» без внутреннего содрогания и неприятия. Они действительно за несколько дней стали ему родителями; возможно, несколько поздно, но все же. Что же касается Марго, то Гарри вообще очень быстро стал считать ее собственной сестрой.

— У кого есть планы? — спросила Лили, когда Джеймс отправился на работу. — Детишки?

— У меня нет, — Марго пожала плечами.

— А у меня есть, — заявил Гарри с улыбкой. — В библиотеке, я, пожалуй, несколько засиделся. Отправлюсь гулять…

— Молодец! — одобрительно улыбнулась Лили и тут же нахмурилась. — Куда, если не секрет? Небось в какую-нибудь другую библиотеку?

— Не уверен пока, мам, — настала очередь Гарри пожимать плечами. — Не могу выбрать.

— Между библиотекой и Грейнджер? — невинно осведомилась Марго.

Гарри щелкнул ее по носу.

— Неверно, сестренка. Между Парижем и Римом.

— Брось заливать, Гарольд Джеймс Поттер, — Лили погрозила ему пальцем. — Куда собрался?

— Да не знаю я. Может, и правда в Париж.

— Ну ладно, что с тобой делать — иди, — вздохнула Лили. — Только чтобы вернулся к ужину.

— Мам…

— Ладно, к полуночи.

— Уже лучше, — Гарри улыбнулся. — Я люблю тебя, мам.

— Иди уже, пока я не передумала, — рассмеялась она.

* * *

Гарри и впрямь отправился в Париж: во-первых, столица Франции ему очень нравилась, особенно летом, когда девушки разгуливают в легких платьях, во-вторых, именно тут можно было достаточно дешево купить самые сложные зелья. Вернулся домой он действительно только к полуночи, вдвое ополовинив свой счет в Гринготтсе (родители на семнадцатилетие выделили ему четверть своего капитала), зато неся в кармане четверть пинты «Феликса».

А на завтра он отправился разорять игорные дома Лос-Анджелеса, предварительно сменив внешность с помощью нескольких заклинаний из области высшей трансфигурации. За двенадцать часов он фактически ограбил дюжину богачей и полностью разорил два казино; будь он не волшебником, его бы непременно убили…зато на три подставных счета в Гринготтсе потоком хлынуло золото. Теперь он стал действительно богатым, а не просто обеспеченным.

Еще пару дней Гарри потратил на то, чтобы умело распорядиться деньгами — он покупал акции. А на третий день взял со своего счета две тысячи галеонов и отправился повидать близнецов Уизли. От этой встречи все получили колоссальное удовольствие: близнецы наконец-то получили деньги на свою мечту о магазине, а Гарри стал владельцем сорока процентов акций только что основанных «Ужастиков Умников Уизли». По опыту он знал, что близнецам не потребуется много времени, чтобы развернуться во всю ширь и завоевать себе лидирующее место на британском рынке волшебных фокусов и трюков; так что деньги вернулись бы всего за полгода.

Было девятое июля; Гарри жаждал действия. Он проверил, на месте ли крестражи — ни в Выручай-Комнате, ни в доме Мраксов, ни в пещере с озером ничего не оказалось. Значит, они были спрятаны в другом месте…это многое усложняло; но пока Гарри решил оставить Волдеморту шанс на возрождение. В конце концов, у него были и другие дела. К примеру, можно было заранее начать думать, что подарить Джинни на день рождения…

Кстати, о Джинни: она и здесь обожала летать; более того, она являлась ловцом и капитаном Гриффиндорской команды по квиддичу; сам Гарри занимал аналогичное место в Когтевране…метла у нее была неплохая, но не выдающаяся — последняя модель Чистомета. Поэтому подарок вырисовался сам собой…

* * *

Гарри нашел пять лучших в мире конструкторов метел, работающих в различных компаниях, и предложил им вместе разработать новую модель. Те возмутились.

— Господа, леди, — Гарри был терпелив. — Мне не нужны ваши чертежи…сам я никогда метлу не соберу. Мне нужна сама метла: один-единственный образец.

— Обратитесь в одну из компаний, делающих метлы на заказ, — раздраженно посоветовал один из мастеров.

— Вы — лучшие в мире конструкторы, а мне нужна лучшая в мире метла.

— Допустим. Какая? Для кого?

— Для моей невесты, — Гарри улыбнулся и протянул фотографию Джинни.

— Симпатичная девушка, — одобрил Жак, пожилой конструктор-француз. — А чем вас не устраивает, скажем, «Молния»? Это лучшая метла в мире.

— Я знаю, — Гарри наклонил голову. — Понимаете, для меня главное — ее безопасность. Ни на одну метлу в мире невозможно наложить защитные чары.

— Это вообще невозможно; сама метла уже зачарована, — покачал головой Жак.

— Я это знаю, — Гарри вновь кивнул. — Но вы — лучшие! Если бы я не хотел невозможного, неужели я бы стал просить именно вас?

— На слабо берете, — покачал головой тот.

— И получается.

— Это верно.

— К тому же, разве вам никогда не хотелось поработать с такими же выдающимися умами, как вы сами? Я даю вам этот шанс.

— Хорошо, мы возьмемся. И я лично даже не буду просить себе гонорара. Но учтите — стоимость самой метлы будет запредельной, потому что придется использовать самые дорогие и редкие породы дерева.

— Я это понимаю, — Гарри вновь кивнул.

— И нам потребуется хороший мастер защитных чар.

— Я сам мастер, — Гарри улыбнулся.

— Вы уверены? Вы не похожи на умудренного сединой старца.

— Позвольте продемонстрировать, — Гарри достал палочку. — Вашу шляпу.

Конструктор с любопытством протянул ему шляпу. Гарри забормотал заклинания, постукивая по ней палочкой. Через минуту он протянул шляпу владельцу.

— Она защитит вас от любого проклятья, порчи или сглаза, кроме непростительных заклятий и множественных ударов. К примеру…Ордо Фулминус! — с его палочки сорвалась молния и ударила во владельца шляпы. Испуганный вскрик, фигуру человека опутала сеть маленьких разрядов; через секунду она опала, и совершенно невредимый конструктор зааплодировал.

— Браво, вы действительно мастер, мистер Поттер! Я мало что понимаю в области Защиты, но обычно такие вот штуки срабатывают только с детскими заклятьями…где вы этому научились?

— Настоящий мастер защиты должен быть и мастером нападения, вот и все. Я детально изучал Темные Искусства, чтобы научиться защищаться от них.

— Итак, мы беремся за заказ. Я так понимаю, что метлу вы делаете специально для своей невесты…она, очевидно по фигуре, ловец?

— Да. Но на мой взгляд, ей бы лучше подошло место охотника.

— Ладно, мы будем на это ориентироваться…еще нам потребуется испытатель. Обычно для тестов мы нанимаем какого-нибудь игрока из Высшей Лиги…соответственно, нам будет нужен ловец. Такой, чтобы мог спикировать со ста футов и вывернуть, коснувшись травы.

— Опять же, это я, — Гарри вновь улыбнулся. — Пике — мой коронный прием. Подтверждение требуется?

— Нет, если вы уверены. Наконец, какое у метлы будет имя?

— Феникс.

— Что ж, мистер Поттер, у нас вопросов нет. Эта лаборатория, я вижу, оборудована в достаточной мере. Тогда нам нужны только деньги…

— Вот чек на пятьдесят тысяч, — Гарри вытащил из кармана бумагу с печатью Гринготтса. — Вы знаете, как со мной связаться; если потребуются еще деньги, придет время накладывать защиту или тестировать летные качества, я всегда к вашим услугам.

— Прекрасно. Думаю, через пару недель метла будет готова.

* * *

Остаток июля Гарри выходил из дома только для того, чтобы проверить успехи конструкторов, помочь в наложении защитных чар (разумеется, в этот раз он действовал не так небрежно — каждую деталь он обрабатывал по меньшей мере десять минут) или испытать ходовые качества и регулировку. Каждый из мастеров отказался от собственного гонорара по двум причинам: во-первых, их очень интересовал сам процесс изобретения, который не сдерживался никакими финансовыми рамками, во-вторых — они получали колоссальное удовольствие от работы друг с другом.

Тридцатого июля Гарри, как обычно, спустился на завтрак в восемь утра. И тут же был огорошен вопросом матери.

— Что ты планируешь на завтра?

— Да как всегда, ничего…

— Ты забыл, что ли? — со смехом спросила Марго. — Завтра же твой день рождения!

— Ой! — Гарри даже потрудился покраснеть. — Точно, забыл.

— Так чего бы ты хотел? — напомнила Лили.

— Я…я не знаю, мам. Ничего не хочу, — Гарри попытался улыбнуться.

— Совсем ничего? Ни гостей, ни поздравлений, ни подарков? — она иронически подняла бровь.

— Я не это имел в виду, — Гарри пожал плечами. — Просто у меня нет никаких мыслей по этому поводу. Может, оставить все на твое усмотрение?

— Даже список приглашенных?

— Ну, у меня будет только одна просьба, — ухмыльнулся Гарри.

— Грейнджер? — хором спросили Лили и Марго и рассмеялись.

— А вот и нет! — Гарри показал им язык. — Долгопупс без свиты…и Малфой, дабы я был не один против грозного Невилла!

— Гарри! Что ты так взъелся на бедного мальчика? — строго спросила Лили.

— Считай, что я ревную, мам, — ухмыльнулся Гарри.

— Собственной славы лучшего ученика и капитана тебе мало?

— Причем здесь слава? — очень искренне удивился Гарри. — Я про Джинни.

— А как же твоя ненаглядная Грейнджер? — осведомилась Марго, пока Лили пыталась сообразить, о чем он.

— Далась вам всем Гермиона! — отмахнулся Гарри. — Добро бы я к ней целыми днями на свидания бегал…

Тут ошарашенными оказались обе. Гарри непонимающе нахмурился, Лили и Марго растерянно переглянулись.

— А разве ты не…

— Стоп! Вы что, дружно считаете, что я все лето бегаю за Грейнджер? — Гарри поднял брови и расхохотался при виде их смущенных лиц. — С чего вы взяли?

— Ну…ты постоянно выдумываешь какие-то странные пункты назначения: то Париж, то Берлин, то Рим, то вообще тебя в Россию мотает.

— Вообще-то, я именно туда и мотаюсь, — Гарри улыбнулся. — Можешь попросить отца заглянуть в Отдел Магического транспорта и проверить: за последний месяц я воспользовался, если не ошибаюсь, двумя дюжинами порталов.

— Но что ты там делаешь? — спросила Марго.

— Всякими нехорошими, но чрезвычайно прибыльными делами, которые, однако, не подпадают ни под один из законов волшебного общества. Ну и абсолютно легальными финансовыми операциями.

— С этого места поподробней, — потребовала Лили.

— Ну, например, я, используя «Феликс Фелицис», обчистил несколько игорных домов Лос-Анджелеса. Я знаю, это нечестно, и все такое…

— Это не просто нечестно, это противозаконно!

— Ничего подобного, мама, это общее заблуждение. Использование данного зелья запрещено на официальных экзаменах, состязаниях и тому подобном. И вообще, волшебникам и министерствам магии глубоко плевать, что я творю в немагическом мире, пока мои действия не выходят за рамки, установленные Международным Статутом о Секретности. А маглы вообще ничего доказать не могут, — Гарри говорил с полной уверенностью в своих словах.

— Я не могу одобрить такие действия, — Лили поджала губы, точь-в-точь как тетя Петунья, правда, выглядела при этом куда приятнее. — Мне казалось, что мы воспитывали в вас с Марго уважение ко всем людям, а не только к волшебникам.

— Это не значит, что я не уважаю их, мам, — Гарри закатил глаза. — Поверь мне, от моих действий никто не сел в тюрьму, никого не убили и не мучили; даже по миру никто не пошел. Просто несколько не слишком честных людей, отмывающих наворованные деньги с помощью этих казино, потеряли свои накопления. Ну а про тех, кто пришел в эти заведения, чтобы быстро потратить свои деньги, я даже не упоминаю — они получили, что хотели. Я, по крайней мере, вкладываю эти деньги в производство, а не попросту держу в банках. Это, конечно, более рискованно, но зато более выгодно для экономики в целом.

— Ладно, ладно, сдаюсь! — Лили подняла руки вверх. — Кто я такая? В конце концов, ты можешь зарабатывать так, как это нравится тебе; мои претензии были бы уместнее, если бы ты попусту растратил свои деньги. Так ты, значит, бизнесом занимаешься? Или еще чем-нибудь?

— Ну, в последние пару недель я готовлю подарок для Джинни, — улыбнулся Гарри. — Хотя предвижу возможность извлечь выгоду и из этого.

— Подарок? Так заранее? И что же это?

— Мам! — Гарри укоризненно улыбнулся. — Это сюрприз.

Тут в окно влетела Букля и спланировала прямо к Гарри.

— Ну-ка, что ты мне принесла? — пробормотал он, спешно отвязывая письмо. — О, отлично! — воскликнул он, пробежав глазами по пергаменту. — Молодчина, Букля!

Гарри добросовестно скормил сове несколько кусочков бекона и погладил ее по белоснежным перьям. Потом сообщил, что получил важное известие и ему пора бежать. Он и в самом деле убежал, захватив с собой только чековую книжку (с палочками он не расставался даже ночью). Лили взяла полученное им письмо, но оно было очень коротким и ничего не проясняло: «Мистер Поттер, работа закончена. Мы ждем вас на месте, и у нас возникла идея, которая может вас заинтересовать».

Гарри примчался в мастерскую на всех порах. Пятерка конструкторов, чрезвычайно довольные собой, продемонстрировали ему свое творение: изящнейшую метлу, словно специально созданную для Джинни (впрочем, почему «словно»?). Она поражала своей соразмерностью, гармоничностью…при этом имела превосходные летные качества, превосходя «Молнию» по маневренности и скорости разгона; правда, максимальная скорость у нее была чуть пониже.

— Она прекрасна! — восхищенно проговорил Гарри. — Вы меня просто потрясаете, господа и леди.

— Мы были рады работать над «Фениксом», мистер Поттер. Наверное, вам интересно, какая идея нас посетила?

— Попробую догадаться, — улыбнулся Гарри. — Вернее, скажу ту мысль, которая, как я надеялся, обязана была посетить ваши головы в процессе работы.

— Попробуйте.

— Вам не только понравилось работать над почти невыполнимым заказом. Вам понравилось работать друг с другом. И наверняка в процессе работы вам в головы приходили какие-то идеи, не применимые к данной модели…но вам бы хотелось воплотить их. А главное, вам хотелось бы и дальше работать вместе. А потому вы хотите предложить мне, чтобы я помог вам найти спонсора, который обеспечит вам материальную возможность создать лучшую в мире компанию по производству элитных метел. Верно?

— Удивительно верно, мистер Поттер. Вы не увлекаетесь легиллименцией?

— Иногда, но не в данном случае, — Гарри ухмыльнулся. — В данном случае это была всего лишь психология и логика.

— Так вы можете помочь нам найти спонсора?

— Если вы не откажетесь от дальнейшей работы со мной, — Гарри поклонился. — То вашим спонсором буду я. Я так понимаю, что у вас готов чертеж новой спортивной метлы, как минимум не уступающей «Молнии»? По условиям договора «Феникс» остается уникальной метлой.

— Вы правы, мистер Поттер. Однако отличительной особенностью «Феникса», которая обуславливает его дороговизну и уникальность, являются те накладки с защитными чарами, верно?

— Верно.

— Если их убрать и заменить простым красным деревом, зачарованным так же, как и обычно, то, во-первых, стоимость одной метлы снизится до тысячи галеонов, во-вторых, улучшаться ходовые качества, и метла превзойдет «Молнию» по всем параметрам!

— Великолепно, — Гарри улыбнулся. — Как вы считаете, для раскрутки компании вам хватит полумиллиона? Учтите, я могу выступать лишь в роли инвестора; управлять компанией я не желаю.

— О, при таком щедром вкладе можно любую компанию раскрутить! Поторгуемся?

— По пять процентов прибыли каждому вас устроит? Из чистой прибыли, без налогов и заработной платы рабочим?

— Это очень великодушно.

— И, чтобы подкрепить мое великодушие…пока капитал компании не превысит двух миллионов, вся моя доля идет на расширение производства. Благо я молод и успею получить свое.

— Тогда пожалуйте сюда, мистер Поттер, документы готовы. Ознакомьтесь внимательно…

«Ознакомление» с документами заняло добрых три часа. Зато потом Гарри выписал чек на полмиллиона галеонов и, хотя и вернулся домой с существенно похудевшим счетом (там оставалось столько же, разумеется, только наличности — еще четыре миллиона уже вовсю укрепляли экономику), но зато неся футляр черного дерева с заключенным внутри «Фениксом», и являясь владельцем только что основанной компании «Поттер и Ко: метлы».

* * *

Свой день рождения Гарри превратил в шутку. С любезной улыбкой он встречал каждого из гостей и лично рассаживал по местам. Некоторые, возможно, и хотели бы отказаться от такой чести, но это было попросту невозможно.

Кто же был приглашен? Многие, на самом деле; вот только большинство взрослых друзей Поттеров были приглашены на поздний ужин; что же касается ровесников, то им Гарри собирался посвятить утро и день.

Невесту Гарри с самым невозмутимым видом посадил рядом с собой во главе стола; Джинни, очевидно, не слишком радовалась, но такое место, по крайней мере, обуславливалось хорошими манерами. А вот ее воздыхателя и парня — то есть Невилла Долгопупса — Гарри, внутренне ехидно улыбаясь, отсадил от себя как можно дальше, туда же отправил Гермиону. Драко Малфой сел по правую руку, место напротив заняла его невеста Пенси Паркинсон (Малфой всеми силами оттягивал свадьбу, жутко ругаясь с родителями и грозя жениться на грязнокровке; те дали ему сроку до двадцатилетия, так что пока Драко был свободен). То, что Джинни и Пенси терпеть друг друга не могут и принципиально не разговаривают, было немаловажным фактором. Марго сидела чуть сразу за Малфоем, беззаботно болтая со своим парнем (младшим Криви; маглорожденный, конечно…но не все еще потеряно), сидящим напротив. А дальше сидели четверо, вызывавшие улыбки у всех своей невозмутимостью, несмотря на нелепое положение: близнецов Уизли Гарри усадил против близняшек Патил.

— Ты, Гарри, очевидно, принимаешь большое участие во Фреде и Джордже, — шепнула Джинни. — Сначала спонсируешь их безумную затею, теперь — вмешиваешься в личную жизнь?

— Их затея, милая моя, отнюдь не безумна, — Гарри не отказал себе в удовольствии приникнуть так близко к ней, сколько возможно, обдавая теплым дыханьем нежную кожу сразу за мочкой. Джинни легонько вздрогнула, и Гарри продолжил: — Увидишь: всего через полгода каждый студент Хогвартса станет их постоянным покупателем. Что касается личной жизни…ну посмотри, как мило и забавно они смотрятся рядом! Подумай, каково будет их бедным женам — они никогда не будут знать, с мужем или с деверем они разговаривают. А так они будут, по крайней мере, в равном положении.

Говоря это, Гарри пристально смотрел на Гермиону и Невилла, дружно испепеляющих его взглядом, создавая ощущение того, что именно о них сейчас ведется разговор. А то, что Джинни невольно вздрагивала от интимности его шепота, и ее одобрительная улыбка попросту выводили отвергнутых (какими, без сомнения, уже считали себя и Невилл, и Гермиона) из себя.

— Леди, позвольте задать вам вопрос, — начал Фред, обращаясь к обеим Патил.

— У нас с братом вкусы разные…

— Я люблю девушек умных…

— А я обожаю взбалмошных…

— А как с этим у вас?

— Что касается меня, то я всегда питала определенную слабость к игрокам в квиддич, — невозмутимо ответила Падма.

— А я вот просто млею от рыжих, — с очаровательной усмешкой добавила Парвати.

— Один-ноль в пользу Патил, — подвел итог Гарри.

— Увы, Фред! Нас побили, — грустно вздохнул Джордж.

— Хотя поражение еще не окончательное.

Застолье продолжалось в такой же, несколько напряженной обстановке. Гарри наслаждался многосмысленностью ситуации; Малфои вообще чувствовали себя в своей стихии и добросовестно развлекались. Джинни несколько смущенно посматривала в сторону Невилла, тот все еще пытался испепелить Гарри взглядом. Гермиона стойко снесла замаскированное оскорбление и сейчас, очевидно, изобретала способ страшной мести. Гарри всерьез уже начал опасаться атаки канареек…

Когда подали десерт, он краем глаза заметил странно двинувшегося Фреда и внимательно осмотрел свою тарелку. Разумеется, Уизли устроили «страшную месть» в своем вкусе…

— Позвольте продемонстрировать первый продукт «Ужастиков Умников Уизли», — спокойно заявил Гарри, кладя в рот заколдованную конфету.

Хлопок, и на его месте сидит здоровенная канарейка. Пара секунд, еще хлопок, и Гарри уже улыбается, отряхивая перья.

— Канареечные помадки, — невозмутимо добавил он. — Абсолютно безопасная вещь, в кои то веки.

— Все наши изобретения отличаются исключительной безопасностью! — возмутился Фред, порядком расстроенный провалившимся сюрпризом. — Не пугай нам клиентов, партнер.

— О, да, конечно, — улыбнулся Гарри. — Прости, Фред.

Наконец все вышли в сад; Фред и Джордж, похоже, вошли во вкус и теперь добросовестно окучивали Парвати и Падму; Драко с улыбкой пожал Гарри руку и выразил свое восхищение расположением гостей. Джинни, похоже, жаждала объясниться с Невиллом, все еще кидающим на нее обиженные взгляды, но Гарри невозмутимо, словно не замечая ее желания, подал ей руку.

Разумеется, Гарри добился, чего желал — и позабавился, и разделил Джинни и Невилла. Долгопупс вообще ушел первым, за ним следом отправилась Гермиона, так, видимо, ничего и не придумавшая. Фред и Джордж хором высказали пожелание проводить Патил до дома; Малфои долго и со вкусом прощались; Джинни ушла последней.

Едва расстроенная девушка скрылась в камине, на Гарри налетела Лили.

— Что это ты устроил?

— Ничего, мам, — невинно ответил тот. — Разве я кого-нибудь обидел невниманием, небрежением, грубостью?

— Нет, ты безупречно следовал Кодексу Чести чистокровных, — грозно проговорила Лили. — И тем не менее, твои действия были верхом бестактности!

— Я развлекаюсь как могу, мама, — прохладно ответил Гарри. — С удовольствием бы не приглашал вообще никого; но ты же понимаешь, что это-то было бы куда большей грубостью.

— Ты очень изменился, Гарри. Раньше ты был лучше — добрее.

— Возможно, — Гарри пожал плечами. — Хотя, по моему мнению, я все еще душка.

— Душка?

— Конечно, мама. Знаешь, как мне хотелось последовать примеру профессора Снейпа и отравить Долгопупса? Однако я удержался…

— Ох, я не знаю, как с тобой разговаривать, — Лили вздохнула. — На каждое мое слово у тебя готов ответ. Если я продолжу, то дело дойдет до того, что мне же придется извиняться.

— Что ты, мам, все в порядке, — улыбнулся Гарри и обнял женщину. — Я даже приоритетов не менял; просто теперь я использую более эффективные методы, вот и все. Послушай, раньше я бы сам натворил глупостей, теперь заставляю это делать других. Просто у меня больше выдержки.

— Ты похож на Джеймса. Он тоже очень изменился на последнем курсе. Но я не уверена, что мне нравится, как меняешься ты.

— Что поделать, мам, — Гарри пожал плечами. — Мой план уже приведен в исполнение, и я завершу его.

— План чего? — Лили явственно испытывала любопытство.

— Я хочу, чтобы моя жена любила меня, а не кого-то еще, — Гарри сверкнул глазами. — Во-первых, этого требуют мои чувства, во-вторых, моя гордость.

Лили смутилась и отвела глаза. Вскоре прибыли привычные Гарри гости — Блеки, Люпин с Тонкс; с ними же пришел отец. Вечер прошел мирно, свободно и весело, в отличие от дня.

Наутро прилетели школьные совы. Гарри равнодушно скользнул взглядом по списку учебников, и взгляд его зацепился за учебник по ЗоТИ.

— Папа, ты не в курсе, кто будет у нас учителем по Защите? — как можно более спокойно спросил Гарри.

— Нет, а что?

— Да вот учебник меня несколько напрягает… «Теория Высшей Защитной Магии» Слинкхарда. Насколько я помню, жуткая дрянь, в нем вообще нет практики, только теория. Вот мне и интересно, какой идиот рекомендует его для седьмого курса.

— А у меня тоже Слинкхард, только называется просто «Теория Защитной Магии», — прибавила Марго.

— На экзаменах завалятся все, — констатировал Гарри. — Ну, кроме избранных вроде меня.

— От скромности ты не умрешь, — хмыкнул Джеймс. — Нет, я не представляю, кто бы это мог быть.

— Ладно, это Гарри у нас гений и ботаник, он себе учебник найдет и выучит все, — жалобно сказала Марго. — А я?

— Все будет путем, сестренка, организую для тебя курсы, — подмигнул Гарри. — В Выручай-Комнате.

— Договорились. А где это?

— В самом деле, где? — поддержал Джеймс. — Я о такой не слышал.

— Правда? Что, Мародеры не знали о ней? Это комната, которая становится именно тем помещением, которое тебе требуется и появляется только тогда, когда в ней нуждаются. Восьмой этаж, против гобелена с Варнавой Вздрюченным, нужно трижды пройти мимо, сосредоточившись на желаемом.

— А, кажется, вспоминаю, — улыбнулся старший Поттер. — Но на Карту мы ее точно не наносили.

— Это в принципе невозможно, она ненаносима, — Гарри пожал плечами.

— Так, вернемся к учебникам, — предложила Лили. — Когда пойдем в Косой Переулок?

— Давайте прямо сегодня и пойдем, — предложила Марго.

— А нам что, обязательно отправляться всем табором? — спросил Гарри. — Я присмотрю за Марго, да и деньги у меня есть.

— Ой, мам, правда? Мы с Гарри прекрасно справимся!

— Ну хорошо, тогда пойдете вдвоем, — после недолгого колебания разрешила Лили.

Они прекрасно прогулялись по магазинам, Гарри был в высшей степени доволен расторопностью сестры; все покупки не заняли и часа.

— Пожалуй, имеет смысл зайти к Фортескью, как думаешь? — спросил он, вручая домовику последний пакет, чтобы тот доставил его в особняк Поттеров.

— Это в кафе-мороженое? — оживилась Марго. — Отличная мысль.

— Еще бы, — Гарри усмехнулся. Для него самого заведение Флориана оставалось любимейшим в Косом Переулке местом: во-первых, ему нравился хозяин, во-вторых, он до сих пор помнил, что писал за столиками его кафе сочинение по истории магии…

— А что ты все время оглядываешься? Ждешь кого-то?

— Что? — Гарри посмотрел на сестру. — А, нет. Просто дурная привычка — смотреть, не видно ли знакомых лиц.

Конечно, это было ложью, хотя привычка действительно имела место; правда, она не была дурной и имела название «постоянная бдительность». В тайне Гарри несколько завидовал Грюму с его волшебным глазом: по крайней мере, не нужно вертеть головой. Похоже, эту ложь учуяла и Марго, правда, на свой манер.

— Небось опять Грейнджер высматриваешь.

— Марго, хочешь секрет? — таинственно спросил Гарри, когда они наконец уселись за столик.

— Колись, братик.

— Так вот: до Грейнджер мне нет никакого дела, — Гарри подмигнул ей и принялся уплетать фисташковое мороженое.

— Совсем? — иронически хмыкнула Марго. Очевидно, это звучало очень неправдоподобно.

— Ну, она неплохой человек, порядочный и добрый, к тому же она невероятно начитана; но относится к ней как к женщине — нет, увольте! Вот скажи мне, кем же надо быть, чтобы за восемь лет так и не разобраться со своей ужасной прической и лошадиными зубами? Зубы — это вообще минутное дело; а если лень каждый день укладывать волосы, то ведь существуют короткие стрижки.

— Как-то раньше тебя это не слишком смущало, — протянула она.

— Вообще-то, я думал, что со временем она сама догадается! — Гарри фыркнул. — Знаешь, сколько можно быть посмешищем? Я, конечно, ботаник, но я не настолько крут, чтобы совсем не обращать внимания на внешность.

— Кстати, про внешность, — Марго хитро улыбнулась. — В последние пару месяцев ты все время стараешься выглядеть красиво, и, надо сказать, получается. Если это не для Грейнджер, то ради чего столько внимания уделять своей внешности? Посмотри на себя: одет с иголочки, волосы причесаны, словно на бал собрался.

— Ну, а зачем вы, девушки, ежедневно прикладываете столько усилий, даже твердо зная, что с вашим парнем вы сегодня не встретитесь? Просто хотите выглядеть красиво…это вполне естественное стремление, и парням оно тоже не чуждо, и называется оно — тщеславие.

— Не верю, — она упрямо покачала головой. — Тщеславие — это одно, но ты, во-первых, никогда им не отличался, во-вторых, это уже переходит всякие рамки! Ты, когда сел, туфли вытер заклинанием! Колись: ты влюбился?

— Даже если и так, сестренка? — насмешливо спросил Гарри.

— В кого?

— Ты не поверишь.

— После Грейнджер я всему поверю, — она отмахнулась и вновь уставилась на брата.

— В Джинни, — спокойно заявил Гарри.

Марго сначала приоткрыла рот, а потом заливисто расхохоталась.

— Это действительно настолько смешно? — спокойно спросил Гарри.

— Скорее, неожиданно, — все еще хихикая, призналась она. — Как это случилось? И когда?

— Откуда я знаю? — раздраженно спросил Гарри. — Может быть, я влюблен в нее уже несколько лет, но только сейчас это осознал?

— Нда, — озадаченно протянула Марго. — Дела.

— Я здорово рассчитываю на твое содействие, сестренка, — вздохнул Гарри. — Не могла бы ты об этом проговориться, что ли?

— Зачем?!

— Ну, а как ты себе это представляешь? Я подхожу к собственной невесте и признаюсь ей в любви? — саркастично спросил Гарри. — Немного по-идиотски, тебе не кажется? Обычно в любви признаются ДО помолвки, а не ПЕРЕД свадьбой.

Марго задумчиво покивала и принялась доедать мороженое. Быстро с ним покончила и решительно отодвинула пиалу в сторону.

— Ну, а как ты себе это представляешь?

— Детально — никак, — Гарри обезоруживающе улыбнулся. — В целом…как ты могла заметить, я сделал все, чтобы обеспечить ссору с Джинни и Невилла. Она это, разумеется, прекрасно поняла, и сейчас должна пытаться понять, что меня на это подвигло. Желательно, чтобы она завела об этом разговор с тобой.

— А я бы посмотрела на нее как на полную дурру и сказала нечто вроде: «Гарри любит тебя и ревнует»?

— В целом, да.

— Наверное, лучший шанс будет на ее дне рождения, — сообщила Марго. — Но ты и сам попробуй с ней объясниться.

* * *

Джинни, очевидно, решила отомстить Поттеру в том же духе. Она демонстративно усадила Невилла рядом с собой, а Гермиону — рядом с Гарри; разумеется, Золотое Трио присутствовало в полном составе, а вот у Гарри союзников не было — разве что Фред и Джордж.

Однако попытка исправить положение Джинни удалась не в полной мере: Невилл все еще несколько дулся на нее. Что до Гарри, то он не моргнул и глазом, и с Гермионой был безукоризненно вежлив и галантен, однако абсолютно холоден и неискренен. Зато он, даже не используя палочки, со всей дури жахнул по Долгопупсу Конфундусом. В итоге Невилл приобрел ужасную неуклюжесть и неловкость, что здорово раздражало Джинни и вызывало улыбки гостей.

Потом пришла очередь развлечений. Танцы, конкурсы…Гарри сжалился и снял с Невилла свое заклятье, не столько ради него, сколько ради Джинни, которая упорно выбирала Долгопупса себе в партнеры. Это упорство со стороны гостей было встречено легким недоумением. Поттер исправно принимал участие в веселье.

— А сейчас — главный номер программы, — в своей манере продолжать фразы друг друга объявили близнецы, которые взяли на себя организацию всего веселья. — Небольшой дуэльный турнир, в котором парни будут сражаться за поцелуй выбранной ими леди, а девушки смогут попробовать выиграть бутылку с приворотным зельем! Сначала дамы, просим, просим!

Гарри с интересом смотрел, как дерутся девушки; впрочем, результат для него был очевиден заранее: финал Джинни-Гермиона. А вот что победит — сила или мастерство, было уже интереснее. Победила, все же, Гермиона — в трудной борьбе; Джинни была очень ловка и заклятья Грейнджер в основном летели мимо, зато сама Гермиона вовсю пользовалась щитами. В итоге Джинни просто устала и схлопотала точно выверенный Ступефай. Однако она выглядела чрезвычайно довольной, когда жала сопернице руку. Очевидно, она плохо знала Грейнджер и всерьез рассчитывала, что та применит приз по назначению.

Потом начался мужской турнир. Гарри, разумеется, дамой своего сердца выбрал Джинни, причем с такой невозмутимостью, словно и речи не могло быть о другом выборе. А вот Невилл нервничал, несмотря на репутацию мастера в ЗоТИ. И не зря. Поттер легко, используя всего по два-три простеньких заклятья, побил одного за другим всех своих соперников. Долгопупс также вышел в финал, правда, с гораздо большим трудом.

— Ого, какая интрига! Посмотрите на Поттера — сама невозмутимость; но не показная ли она? Ставлю галеон на Долгопупса! — провозгласил Фред.

— Ставка принимается, галеон на Поттера! — ответил Джордж. — Делайте ставки, господа и дамы, делайте ставки!

Эта затея увенчалась успехом; большинство ставило на Невилла.

— Итак, через минуту мы начнем! Соперники уже рвутся в бой! Гарри, ставки разделились три к одному в пользу Невилла. Тебе есть что сказать зрителям или ему?

Гарри даже не услышал вопроса, задумчиво поглаживая Бузинную палочку — Приори Инкантатем ему было ни к чему…

— Итак, начинаем! Противники приветствуют друг друга согласно дуэльному кодексу — поклоном. Но…что это? Поттер делает нечто невероятное — он предлагает боевую дуэль, в которой все заклятья разрешены! Возможно, хочет взять Догопупса на испуг? Нет, не выйдет — Невилл принимает вызов.

Гарри впервые за весь «турнир» улыбнулся, увидев согласие Долгопупса. Он опустил палочку вниз, давая право первой атаки. Невилл некоторое время колебался, потом атаковал серией невербальных оглушающих и парализующих заклятий, Гарри так же молча, не сходя с места, отправил все заклятья противнику, добавив в них пару своих. Однако атаковать не стал.

— Секо! Коньюнктивитус! Хаста! Инфирмитас! — режущее заклятье, глазное, заклятье копья, обессиливающее…Невилл использовал стандартную аврорскую цепочку, которую невозможно было отразить одним щитом. Точнее, таково было общее заблуждение.

— Аргентиум Дефенсо! — Серебряный Щит, любимое защитное заклятье Волдеморта. Заклятья одно за другим разбились о мерцающую поверхность. Невилл посылал еще какие-то, но все они бессильно разбивались о защиту Гарри.

— Похоже, Поттер ушел в оборону, — прокричал Джордж. — Судя по его довольной физиономии, пробить это сможет только Авада Кедавра!

Невилл устал поливать Гарри бесполезными заклятьями и ненадолго прервался; именно в этот момент в атаку пошел Поттер.

— Ордо Фулминус! — Гарри начал серьезно, с заклятья молнии. — Вербум Тонитрус! Сфаера Глациалос! — «Слово Грома», заклятье, причиняющее ущерб звуком, и Ледяная Сфера, заключавшая противника в полуметровый слой льда.

Невилл с великим трудом отразил его атаку, и пущенный в заключение невербальный «Экспеллиармус» закончил дело — у Долгопупса просто не было возможности отразить его, все предыдущие движения палочкой привели к тому, что выполнить элементарное «Протего» он просто не успевал. Его палочка вылетела из руки, и Гарри поймал ее отточенным движением, как когда-то ловил Бузинную.

— Победил Гарри Поттер, — завопил Джордж. — Многие попали на деньги!

— А Поттеру самое время получить свой законный приз — поцелуй очаровательной Джинни, по счастливой случайности, его невесты.

Джинни явно не была счастлива таким исходом боя, но вполне получила удовольствие от самой схватки; поэтому она, не слишком колеблясь, подошла к Гарри, чтобы отдать свой долг. Очевидно, она надеялась на видимость поцелуя — то есть формальное прикосновение губ к губам. Однако Гарри развеял ее надежды, ласково удержав и продолжив поцелуй. Джинни поначалу растерянно, потом — неуверенно, и наконец — с удовольствием ответила. Близнецы одобрительно засвистели. А Гарри просто наслаждался моментом и дарил девушке именно такой поцелуй, который она более всего любила — сначала печально-нежный, потом ласково-страстный. Благо опыт был. Через десять секунд Гарри дал понять, что поцелуй закончен; Джинни непроизвольно обхватила его руками за шею, чтобы продлить поцелуй, чего Поттер и добивался. Наконец, еще через десять секунд Джинни немного отстранилась, чтобы глотнуть воздуха; только тут она вспомнила, кого именно целует и в растерянности отошла, смущенно пряча глаза в землю.

Гарри немного улыбнулся и легко поклонился ей; после чего невозмутимо отошел, чтобы принять поздравления в победе. Никто, за исключением Марго, не понимал, что именно он расценивает как победу. После чего подошел к Невиллу, о чем-то хмуро шептавшегося с Роном и Симусом, доставая из кармана трофейную палочку.

— Ты неплохо дрался, — с любезной улыбкой произнес Гарри, протягивая Долгопупсу палочку. — Для любителя. Право, от «мальчика, который выжил» можно было бы ожидать большего…

— Думаешь, ты теперь крутой, Поттер? — злобно рыкнул Рон. — Проваливай!

— Как пожелаете, — Гарри спрятал палочку обратно в карман и развернулся.

— Эй, палочку верни! — возмутился Симус. — Она не принадлежит тебе!

— О, а вот тут вы сильно ошибаетесь, господа, — Гарри неспешно удалялся.

Рон одним прыжком настиг его и рывком развернул, ухватив за плечо. Чтобы тут же получить палочкой под горло.

— Мне стоит немного напрячься, Ронни, и твоя голова перестанет давать телу неразумные команды, — угрожающе прошептал Гарри. — Никогда не пытайся напасть на того, кто может убить тебя за пару секунд доброй дюжиной способов.

— Палочка все равно не будет тебе подчиняться, Поттер, — сказал Невилл, когда Рон отлетел к друзьям, отброшенный неожиданно сильной рукой Поттера. — Она не выбирала тебя.

— И ты считаешься любимчиком Дамблдора? Чему он только тебя учит, если ты остаешься настолько невежественным? Спроси Олливандера — палочка всегда покоряется тому, кто победил ее владельца. Право, мне жалко отдавать такую прекрасную палочку…такую уникальную палочку с пером Фоукса…того же феникса, чье перо давало силу палочке Темного Лорда…в такие недостойные руки. Ну что ж, держи, но запомни: в следующий раз я заберу ее вместе с рукой.

Гарри отошел, довольный произведенным эффектом. Как раз настало время, когда Джинни должна была начать распечатывать подарки, и Гарри хотел лично посмотреть, какой эффект окажет его подарок. Наконец в руках у Джинни оказался длинный прямоугольный сверток. Она сорвала с него оберточную бумагу и обнажила футляр черного дерева с красно-золотым рисунком, выложенным из множества эмалевых пластинок, изображающим летящего феникса. Сам футляр вызвал восхищенный вздох гостей, и добрых пятнадцать секунд Джинни не поднимала крышку. Наконец она попыталась сделать это; крышка не открывалась.

— Видишь темную точку — глаз феникса? Коснись ее своей и только своей палочкой, футляр откроется, — посоветовал Гарри.

— А если чужой?

— Умрешь, — спокойно ответил он. Многие вздрогнули.

Джинни с опаской выполнила предписание. Крышка распахнулась, и у стоявших поблизости волшебников вырвался дружный восхищенный вздох. Внутри лежала великолепная метла, потрясающая своей соразмерностью и изящностью, на рукоятке была гравировка: «Феникс». Ни личного номера, ничего — только эта золотая надпись на огненной поверхности рукояти. Джинни осторожно извлекла метлу.

— Спасибо, Гарри. Она прекрасна, — тихо, чтобы слышал только он, сказала Джинни.

— Последнюю фразу каждый раз говорю себе я при встрече с тобой, — так же тихо ответил он. А потом уже громче спросил: — Ты собираешься показать нам класс?

— Конечно, — рассмеялась Джинни. — Мне и самой не терпится. Ты не подержишь мою палочку?

— Приглядись внимательнее, в рукоятке есть специальный проем для нее.

Джинни повертела метлу в руках и действительно вскоре нашла указанный проем; палочка вошла в него как влитая, не требовалось даже закреплять ее. Девушка оседлала метлу и взмыла в небо под одобрительные крики и свист. Она попробовала пару фигур высшего пилотажа, исполнила почти безупречное пике — коснулась не только травы, но и слегка задела землю — и, наконец, приземлилась, раскрасневшаяся от удовольствия. Она аккуратно уложила метлу в футляр, а потом одним движением оказалась у Гарри на шее; если бы он не ожидал чего-то подобного (постоянная бдительность, как и всегда), то непременно покатился бы по земле.

— Любимая моя, не выражай свою благодарность столь бурно: ты меня задушишь! — рассмеялся Гарри.

— Спасибо, Гарри. Почему?

— Потому что я хочу, чтобы ты была в безопасности, вот и все, — тихо ответил Гарри. — Пока ты на «Фениксе», тебе страшны только непростительные заклятья.

— Ты…зачаровал метлу? — благоговейно прошептала Джинни. — Это же невозможно.

— Ну, сам бы я не справился, как ты понимаешь, — усмехнулся Гарри. — Ты же видишь, из какого количества пород сделана рукоять, все эти обложки и накладки. Зачаровывал их я…а вот разработали метлу другие. Они по праву считают Феникс лучшей своей метлой.

— А почему нет номера?

— Это уникальная метла, Джинни. Она создавалась специально под тебя, — улыбнулся Гарри. — По-моему, тебе стоит вернуться к другим подаркам.

— Да, конечно. Но мы должны поговорить, чуть позже.

— Как пожелаешь, — Гарри отступил и опустил голову в подобии поклона.

Полчаса спустя Джинни и впрямь увела Гарри в глубину сада.

— По-моему, нам нужно объясниться, — сказала Джинни, когда они удалились на достаточное для приватности расстояние.

— Я тоже так считаю. Что ж, я начну, хотя я не силен в подобных разговорах. Эта наша свадьба…ты помнишь, когда она была спланирована?

— Девять лет назад, кажется.

— Мне было девять, тебе — восемь. Мы, конечно, были друзьями…но свадьба? К тому же, она должна была состояться через девять лет…огромный срок. Мы немного поволновались по этому поводу, а потом как-то успокоились и забыли о ней. К тому же, в девять лет брак представляется чем-то другим, не тем, чем сейчас.

— Да уж…просто как жизнь вместе, — немного нервно улыбнулась Джинни. Гарри кивнул.

— Потом…когда мы стали старше…мы вновь о ней вспомнили, верно? Я — так точно. И это решение родителей казалось произволом; я был на них обижен за то, что они решили это вместо меня. Но в конце концов смирился и стал расценивать свадьбу как неизбежное зло…ты уж не обижайся, — Гарри усмехнулся.

— Да не на что. Знакомая ситуация, сам понимаешь.

— А вот сейчас я скажу нечто, что, наверное, не покажется тебе таким знакомым, — Гарри тяжело вздохнул, взял Джинни за руки и заглянул ей в глаза. — Вот сейчас, когда я смотрю в твои глаза, леди Джиневра Уизли, и твердо знаю, что вскоре ты будешь моей супругой…я счастлив этому знанию. Я…я люблю тебя, давно любил, сам не понимая этого. Понял, окончательно понял…совсем недавно. И, наверное, слишком поздно.

Гарри отпустил ее руки и отошел. Потом резко развернулся и порывисто прислонился лбом к дереву, ему было чертовски не по себе. Он ни на секунду не прекращал любить Джинни…даже когда она уже ушла от него, а сам он превратился в кого угодно, но только не в того Гарри Поттера, которым был до конца войны. Рон, Гермиона…их дружба распалась, и Гарри не чувствовал к ним ничего, даже ненависти. А здесь и сейчас он любил эту Джинни…которая не уходила от него, потому что никогда с ним не была. Это было невыносимо.

Гарри наконец повернулся, и в сердце взорвалась бомба мощностью в пару мегатонн, когда он увидел ничего не выражающие глаза девушки. Джинни смотрела на него абсолютно бесстрастно, она полностью ушла в себя, спряталась. Это ранило сильнее, чем если бы она презирала его, смеялась над ним, ненавидела…равнодушие хуже всего остального. Гарри тяжело опустился на землю, избегая смотреть на девушку.

— Осталось сказать, что я поддался чувству ревности, которое и заставило меня действовать этим летом так, как я действовал, по отношению к тебе и Невиллу. Хотя врожденная порядочность оказалась все же сильнее, только поэтому Долгопупс все еще жив. Но ты права, я действовал глупо. Слишком поздно я понял, что люблю тебя; твое сердце уже занято. Поэтому я, наверное, должен извиниться…и «Феникс» должен стать символом твоей свободы. Я не могу обещать, что буду с удовольствием принимать в своем доме Долгопупса…или что буду спокойно смотреть, как он будет твоим настоящим мужем. Но и убивать я не буду…ни тебя, ни его. И попытаюсь сделать так, чтобы вновь, как и в девять, считать: брак — это когда мужчина и женщина, друзья, живут в одном доме.

Голос, сухой и безжизненный, прервался. Гарри сглотнул и понял, что больше ему нечего сказать; он поднялся. Взглянул в небо, виднеющееся в просвете между листвой, такое безмятежно синее. Вздохнул, успокаивая мысли и утверждаясь в принятом решении, и твердым, размеренным шагом двинулся в сторону калитки. Он шагал широко, целеустремленно, и ничто в его движениях или в лице не выдавало его чувств. Маска бесстрастия надежно скрыла все эмоции. Внутри — о, внутри его разрывало на части! Гарри вспомнил слышанное когда-то изречение: «надежда — глупое чувство». Тогда оно показалось ему полной чушью, но теперь он был готов под ним подписаться, ибо нет ничего хуже, чем крушение надежды, а это случается так часто…так часто надежды не оправдываются. А сейчас он шагал к холму, с которого было видно Оттери-Сент-Кечпоул, чтобы оттуда трансгрессировать домой.

В особняке Поттеров было пусто, родители куда-то ушли, а Марго все еще оставалась в Норе. Гарри отправился в лабораторию и запечатал дверь в нее. Потом разжег под котлом огонь и принялся нарезать ингредиенты. Они были весьма просты — всего лишь травы, которые, к тому же, вполне можно найти самому; рецепт, простой, как рецепт яичницы, тем не менее был известен только ограниченному кругу людей и относился к разряду запрещенных. Если бы зелье, которое сейчас варил Гарри, было обнаружено аврорами, то владельца ожидал бы как минимум год Азкабана, то есть это простое зелье было приравнено Визенгамотом к самым ужасным ядам.

В дверь колотили, что-то крича. Гарри не обращал внимания и ни на миг не прерывал работу. Через десять минут дверь загудела под мощным отпирающим заклятьем, но осталась закрытой. Потом ее попытались разбить, и так же бесполезно. Гарри добавил последний ингредиент, зелью оставалось просто покипеть десять минут. Кто-то все еще пытался проникнуть в лабораторию, посылая в дверь заклятье за заклятьем. Гарри смотрел, как на поверхности жидкости лопаются пузырьки воздуха. Наконец зелье было готово; Гарри наколдовал стакан и наполнил его зельем. Он выпил его в тот момент, когда дверь разлетелась в куски под напором мощнейшего заклятья, и, прежде чем потерять сознание, успел заметить в проеме белую бороду Дамблдора. За ним стояло несколько человек.

* * *

Дамблдор стремительно подлетел к оседающему на пол Гарри и подхватил его; сразу за ним в лабораторию влетели Поттеры и Джинни, но первым около Дамблдора оказался Северус Снейп. Он бросил быстрый взгляд на Гарри, на пустой стакан, сжатый в его руке, потом — на зелье. Его и так бледное лицо побелело еще больше.

— Безоар, мандрагору, волос из хвоста единорога, пепел феникса! Живо, у нас есть не больше двух минут, потом все будет бесполезно! — очень быстро сказал он Дамблдору.

— Безоар и мандрагора здесь есть, — дрожащим голосом сказала Лили.

Дамблдор как-то странно свистнул; непонятно откуда появился Фоукс, директор ухватился за его хвост и они исчезли. Снейп лихорадочно стал отмерять нужное количество безоара и мандрагоры, потом бросил их в зелье Гарри. Через пятнадцать секунд вернулись Дамблдор и Фоукс и принесли требуемое. Снейп так же быстро отмерил два грамма пепла и высыпал их в зелье, потом ножом полоснул Гарри по руке, смочил в его крови волос единорога и бросил его в зелье. Потом он наколдовал шприц — обычный магловский шприц на десять кубиков и с длинной иглой, и принялся заполнять его зельем до половины. Это заняло еще двадцать секунд. Зельевар разорвал рубашку на груди Гарри и с силой вонзил шприц прямо в сердце, одним движением опустошив его.

— Теперь остается только надеяться, — сказал он, вытащив иглу. — Он очнется примерно через полчаса.

— То есть ты успел? — тихо спросила Лили. — Гарри не умрет?

— Где ты видела быстродействующий яд, который можно так быстро приготовить? — Снейп усмехнулся. — Он не умрет в любом случае, успел я или нет.

— Тогда что с ним? Что он выпил?

— Без понятия, откуда Поттер может знать этот рецепт, — тихо проговорил зельевар. — Это зелье уничтожает тот участок мозга, который отвечает за эмоции. После его применения человек не чувствует уже ничего…это, по сути, не человек. Механизм…абсолютно бесстрастный, не ведающий ни ярости, ни ненависти, ни любви, ни дружбы. Не знающий жалости или милосердия, управляемый исключительно собственной логикой. Даже страх ему неведом, он не боится боли или смерти. В древности его использовали, чтобы создавать идеальных убийц, вот уже триста лет оно под запретом. Готовится совсем просто…кофе, и то хорошо сварить труднее. А вот противоядие, хотя готовится оно так же просто, требует гораздо более редкие составляющие. Результат гарантирован, если влить его в течении минуты. Я считаю, что ввод непосредственно в сердце должен продлить этот интервал еще немного. Ну и, разумеется, в счет еще идет собственная сопротивляемость организма…но она может дать не больше десяти секунд.

Снейп замолчал, не отрывая взгляда от лежащего на полу парня.

— Но…почему он захотел сделать это? — плача, спросила Лили.

— Вот и мне интересно, — ухмыльнулся Снейп.

— Наверное, я знаю, — тихо сказала Джинни.

Все обернулись к девушке. Она была очень бледной, по щекам текли слезы, но она не обращала на них внимания. Ее рассказ часто прерывался, и ей приходилось начинать заново, поэтому опустим ее дословные слова и сами расскажем, что же произошло.

Джинни и Гарри говорили...и Джинни просто не смогла отреагировать на его слова, они были такими неожиданными, и она ушла в себя, как умела, чтобы обдумать их. Гарри ушел, только тут она смогла шевельнутся, вскочила, побежала следом, звала…он не слышал. Потом трансгрессировал. Джинни чувствовала сильную тревогу, поэтому попросила о помощи Марго. Они пришли сюда камином, домовик сказал, что Гарри заперся в лаборатории. Тревога усилилась, домовика отправили за старшими Поттерами. Те тоже не смогли открыть дверь, и все уже явственно поняли, что Гарри делает что-то очень опасное для себя, иначе почему он заперся именно в лаборатории? И как сумел закрыть дверь так, что соединенные усилия двух не самых слабых волшебников не принесли никакого результата? Вскоре Джеймс отправился за Дамблдором, тот прихватил с собой Снейпа. Директор сходу применил самое мощное известное ему заклятье, и еле справился.

Гарри открыл глаза. Вокруг стояли взволнованные люди. Беспокойно глядящий Дамблдор, испуганные Поттеры. Зато в глазах Снейпа искрилось только любопытство. Гарри тяжело поднялся, не обращая внимания на сильную боль в груди.

— Ну и как ты себя чувствуешь, Поттер? — осведомился Снейп.

Гарри повернулся к профессору; тот успел только чуть расширить глаза, когда кулак парня со всей силы врезался ему в челюсть, отправляя в нокдаун.

— Сволочь ты, — процедил Гарри, поднимая палочку. — Но больше ты мне не помешаешь…Авада Кедав…

Джеймс действовал бездумно: его кулак обрушился на скулу сына прежде, чем тот смог завершить заклятье. Гарри упал, ударившись головой о ножку разделочного стола, и потерял сознание.

— Северус, ты как? — спросил Дамблдор, помогая зельевару подняться.

— Следовало этого ожидать, — Снейп потер челюсть. Злости он не испытывал совершенно. — Славный удар у вас, Поттер. Семейная черта?

— Наверное, — ухмыльнулся Джеймс, потирая кулак. — Похоже, все получилось?

— Несомненно, — кивнул Снейп.

— Мисс Уизли, попробуйте как-нибудь успокоить Гарри, когда он очнется, — посоветовал Дамблдор. — Вы, похоже, единственная, кто на это способен. А пока, я думаю, его надо куда-нибудь перенести.

Гарри очнулся и сразу понял, что находится не в лаборатории, а в собственной спальне. И даже понадеялся, что все произошедшее — не более, чем кошмар, плохой сон, вызванный волнением. Однако быстро убедился в обратном, потому что над ним раздался голос Джинни.

— Очнулся? Наконец-то! Ты зачем это сделал, а? Урод ненормальный…

Гарри предпочел не ответить. Джинни нависла над ним и встряхнула.

— Отвечай давай: зачем хотел с собой такую гадость сделать?

— Испугался, — ровно ответил Гарри, смотря мимо ее лица в потолок.

— Чего? — Джинни, похоже, уже пришла в ярость.

— Эмоций. Они причиняют слишком много боли.

— Урод ненормальный, — уже спокойнее сказала она. — Я как бы жила потом?

— Долго и счастливо, — хмыкнул Гарри.

— Ага, счастливо…нет, ты все-таки козел! Я чуть не умерла, когда Снейп сказал, как это зелье действует.

— Ты преувеличиваешь, — холодно отозвался Гарри. — Ты совершенно ко мне равнодушна, поэтому тебе просто некоторое время было бы не по себе. Пара поцелуев Долгопупса исправили бы дело.

— Дурак, — Джинни отвернулась и уселась на стул. — Да я просто поверить не могла, что ты правду говоришь, как оглушенная была. А потом за тобой, как дура, бежала, звала, ты не слышал?

— Нет.

— Ладно, что с тебя, дурака такого, возьмешь…ты извини, что я все время ругаюсь. Просто испугалась очень, а потом разозлилась.

— Чего испугалась? Что я прикончу твоего ненаглядного?

— За тебя испугалась. За себя.

— Глупо. Я бы не умер, а тебе и вовсе бояться нечего.

— Кроме того, что я убила человека, которого люблю.

— Не лги.

— Я не лгу. Я люблю тебя…как минимум как друга.

— Опять ложь. Ты максимум любишь меня как друга. И сейчас ты здесь по одной причине: ты боишься. Ты боялась, что тебя обвинят в моих действиях. А потом ты побоялась отказать Дамблдору, который велел тебе меня успокоить.

Гарри поднялся и надел очки, на Джинни он не глядел. Потом взял со стола волшебную палочку. Встал, подошел к зеркалу, осмотрел наливающийся на скуле синяк.

— Гарри, послушай меня. Пожалуйста. Потом делай, что хочешь, только сначала послушай.

— Ладно, — Гарри опять улегся и уставился в потолок.

— В саду мы хотели поговорить. Но говорил только ты. Ты сказал много…наверное, слишком много, больше, чем я готова была услышать. Ты сказал, что давно уже любил меня, но сам не понимал этого, помнишь?

— Помню.

— Вот тут у меня в голове кое-что сдвинулось. Я стала разбираться, что это…наверное, именно в этот момент ты и решил, что я к тебе равнодушна. А я поняла, что тоже, как и ты, не отдавала себе отчета в своих чувствах, и по привычке считала, что люблю Невилла. А это было всего лишь увлечение, детское увлечение девочки, которая встретила героя, принца на белом коне. Я не знаю, люблю ли я тебя…я не уверена, слишком уж все быстро…но я думаю, что это так. Или станет так, через некоторое время…знаешь, ты очень красивый, в последнее время я это явственно вижу. Не в смысле внешности…хотя это тоже…как-то по-другому. Поступками, мыслями, поведением.

Джинни наконец отвернулась от окна и посмотрела на Гарри. Тот лежал с закрытыми глазами, и по щекам тихо катились слезы.

— Прости, Джинни, я правда идиот. Не зря Снейп мне об этом регулярно напоминал. Да еще день рождения тебе испортил…

— Не скажи, — она улыбнулась и присела рядом. — Сегодня, пожалуй, был самый замечательный день рождения. И он может стать еще лучше.

— Как? — Гарри сел и внимательно посмотрел на девушку.

— Если повторить один его эпизод, — лукаво улыбнулась она и придвинулась ближе.

Этот поцелуй был, пожалуй, еще более долгим и сладким, чем предыдущий.

* * *

Дверь в гостиную отворилась, и внутрь вошел полностью приведенный в порядок Гарри — одежду он почистил и расправил, синяк, и тот уже сошел. В руке у него была небольшая банка. Следом за ним шла Джинни.

— Профессор, примите мои извинения, — невозмутимо попросил Гарри и протянул банку Снейпу. — Я никоим образом не хотел бы навредить вам, будучи в ясном рассудке.

— А вы мне говорили, что у вас нет мази от ушибов и синяков, — обвинил старших Поттеров Снейп, размазывая содержимое банки по челюсти.

— Я ее только что составил, — объяснил Гарри.

— Хорошая работа. Похоже, я тебя здорово недооценивал.

— Мне кажется, что не ты один, Северус, — благожелательно добавил Дамблдор.

— О чем вы, профессор? — удивился Гарри.

— Ну, что имеет в виду Северус, я не уверен, а вот я еле открыл дверь в вашу лабораторию. Ты ее очень качественно запечатал, хотел бы я знать, как тебе это удалось.

— Наверное, истеричное состояние сказалось, директор, — ответил Гарри.

— Врешь ты все, Поттер, — неожиданно весело сказал Снейп. — И не трудись тут изображать удивление и спешно проверять ментальный блок, с ним все в порядке. Если, конечно, не учитывать, что он у тебя, во-первых, наличествует, во-вторых, слишком мощный для юнца. Но это ладно бы…мало ли. А вот зелья, которые ты варишь, ты на истерию никак не спишешь.

— Не понимаю, о чем вы, профессор, — Гарри поднял брови.

— Ага, не понимаешь, как же, — Снейп был в подозрительно хорошем настроении, как будто человечины наелся. — Значит, почти готовая Сыворотка Правды, Оборотное Зелье, которому осталось понастаиваться пару дней, и на четверть готовый «Феликс Фелицис» у вас в подвале взялись из ниоткуда?

— Ладно, признаю, это я их варю, — Гарри улыбнулся. — Мне интересно, как вы их нашли?

— Случайно, — Снейп пожал плечами. — Решил полюбопытствовать, что за зелье стоит на одной из полок, попытался снять и случайно задел другое…которое открыло тайник с тремя котлами.

— Дела… — Гарри задумался. — Ну да, я решил сварить пару запрещенных зелий и одно повышенной сложности. Но ведь они пока не сварены, значит, инкриминировать мне нечего.

— А с чего ты взял, что я тебя обвинять собираюсь? — Снейп поднял брови. — Стремление сварить что-нибудь этакое вполне понятно, и не запрещено. Запрещено применение. А так — пусть себе стоит в бутылке, на экстренный случай. Я сказал, что здорово тебя недооценил — никогда не полагал, что у тебя выйдет сварить нечто сложнее Амортенции. Да и ту ты, по-моему, на уроке испортил.

— Вот, недавно проснулось, — Гарри пожал плечами.

— Вот что, Поттер: если захочешь, предъявишь мне образцы Сыворотки и Оборотного, и я возьму тебя в свой класс на седьмом курсе.

— Спасибо, профессор! — обрадовался Гарри. — Непременно.

— Надо же, как ты радуешься, — Снейп ухмыльнулся. — Не рассчитывай, что я буду относиться к тебе иначе на уроках.

— Разумеется, — Гарри помолчал, собираясь с мыслями. — Я должен поблагодарить всех вас за быстрые и решительные действия; если бы не вы, то я — по глупости — лишился бы очень многого. А теперь извините меня, я скверно себя чувствую и вынужден удалиться.

Он поклонился всем, поцеловал руку Джинни и твердым шагом вышел из гостиной. Все проводили его взглядами: Снейп и Дамблдор — изучающими, Поттеры — облегченными, Джинни — нежным.

* * *

На следующее утро Гарри вновь ушел из дома сразу после завтрака. Правда, теперь уже никто не приставал к нему с расспросами. Вернулся Гарри опять поздно, утомленный больше обычного. Следующие пару дней прошли так же — он уходил утром и возвращался вечером, донельзя усталый. А потом начались приготовления к свадьбе, и Гарри погрузился в хлопоты. Сам обряд должен был пройти в Годриковой Лощине, в огромном павильоне, установленном недалеко от особняка Поттеров; первую ночь молодожены собирались провести именно здесь, чтобы потом отправиться в путешествие.

Сама свадьба сохранилась в его памяти размытым пятном, в котором всплывали отдельные моменты: Джинни, идущая к нему по проходу между гостями; их поцелуй сразу после обмена кольцами; потом — мгновение ясного осознания собственного счастья во время одного из танцев; церемонно поздравляющие их Малфои — их сдержанность и безукоризненные манеры стали настоящим подарком после туч восторженных и невнятных поздравлений, лишь десятая часть которых была полностью искренней; потом он смотрел на проступившие в небе звезды, полной грудью вдыхая прохладный ароматный воздух, вырвавшись из душного шатра, и сжимал ладонь Джинни, которая вышла вместе с ним.

Джинни тоже потом не могла вспомнить деталей — видимо, они оба провели большую часть дня в автоматическом режиме, полностью отключив сознание от шума и суеты праздника. Даже первая ночь плохо сохранилась в памяти, и у Гарри она ассоциировалась с салютом, в какой-то момент разорвавшим небо над Годриковой Лощиной. Зато он превосходно запомнил их первое утро, и нежные лучи зари на щеках просыпающейся Джинни, и медленный, нежный любовный акт.

Свадебное путешествие было сильно сокращено ввиду того, что через три дня начинался учебный год; Гарри, досконально изучивший Европу, провел Джинни по некоторым укромным уголкам, малопосещаемым туристами, однако не менее замечательным. Он рассудил, что с каждым из городов нужно знакомиться без спешки, вдумчиво получая удовольствие от общения с городом, а не в лихорадочной спешке пробегая по туристической программе.

— Пока мы просто сделаем тур по самым красивым пейзажам, миссис Поттер, — говорил он. — А потом пару лет посвятим изучению европейских городов, ладно?

— И как ты себе это представляешь? Переезжать из отеля в отель?

— Нет, — улыбнулся Гарри. — Мы прилетаем в каждый город на рассвете, бок о бок, на метлах, прикрытые дезиллюминационным заклятьем, и облетаем город в поисках подходящего квартала. Потом покупаем там квартиру или дом…живем пару месяцев, изучаем город…потом летим в другой.

— Очень романтично, — мечтательно вздохнула Джинни. — И когда это все осуществится?

— Сразу после выпускного. Впрочем, мне-то эти ЖАБА, пожалуй, уже ни к чему…

— Так может, ну его, этот Хогвартс?

— Соблазнительно, конечно. Но я пока не готов с ним расстаться. Мне кажется, я вообще никогда не буду готов к этому…Хогвартс — это действительно дом.

— Не знаю, готова ли я его покинуть…но я совершенно точно не могу сделать этого без выпускного бала! Да и хочется еще немного поиграть…

— Кстати, мне вот интересно, как мы будем справляться с квиддичем?

— В смысле: как мы будем играть друг против друга? — живо отозвалась Джинни. — Элементарно: как всегда, в полную силу. Я терпеть не могу, когда мне поддаются.

— Это может случиться непроизвольно, — Гарри усмехнулся и чмокнул ее в нос. — Сомневаюсь, что мне удастся искать снитч вместо того, чтобы просто пялиться на тебя.

* * *

Первого сентября они прибыли на платформу практически налегке: чемоданы были уменьшены до размеров спичечного коробка, так что Гарри нес только клетку, а руки Джинни вовсе были свободны. Букля сидела у Поттера на плече — благо они сразу трансгрессировали на платформу. Гарри было немного непривычно в мантии с цветами Когтеврана, но он вскоре перестал обращать на них внимание.

Поездка прошла мирно: Гарри и Джинни оккупировали отдельное купе, Марго ушла к друзьям. Некоторое время супруги просто разговаривали, изредка целуясь, и смотрели в окно. Потом Джинни заявила, что она хочет почитать газету, которую Гарри с утра даже не развернул. Она развернула Пророк и ойкнула от удивления.

— Новый декрет об образовании перенес школу подготовки авроров в Хогвартс, — прочитал Гарри. — Сделка Дамблдора и Фаджа…Джинни, это же Скитер писала! Естественно, чушь…

— Погоди. Тут написано, что Дамблдор принял на должность профессора ЗоТИ рекомендованного Фаджем человека, а тот взамен перенес Центр Подготовки в Хогвартс.

— И зачем это Дамблдору? — хмыкнул Гарри. — Разве что приглядывать за Долгопупсом…

— Не знаю, — Джинни нахмурилась. — Возможно, он посчитал, что школе потребуется дополнительная охрана?

— Разве что он воевать собрался, — настала очередь Гарри хмуриться. — Не представляю, чего может опасаться Дамблдор. Разве что…

— Что?

— Разве что у него есть доказательства возрождения Волдеморта.

— Ну, это уж как-то слишком, — усомнилась Джинни. — Он бы сообщил всем.

— Не уверен…ладно, просто буду глядеть в оба, — Гарри вздохнул. — Может, он действительно просто не хочет выпускать своего Золотого Мальчика из поля зрения?

— Да что ты все на Невилла спихиваешь?

— Да то, что существует такая штука, как Волдеморт, — Гарри хмыкнул. — Вот скажи, зачем он хотел убить Невилла — младенца? Тебе не кажется, что Темный Лорд не такой псих? Куда разумнее было бы похитить его и использовать в качестве жертвы в каком-нибудь ритуале. Значит, Волдеморт считал Долгопупса угрозой для себя. А почему он, Темный Лорд, один из самых могущественных волшебников, мог считать младенца угрозой?

— Ну, может, Невилл потенциально очень сильный маг? Вроде Дамблдора?

— Ага, ага, — Гарри усмехнулся. — Точно, сильный маг. Который даже не знает, как пробить Серебряный Щит. И не может сам его выполнить. В принципе, конечно, если бы Дамблдор хорошенько постарался, то из Долгопупса вырос бы неплохой боец…но не Великий Волшебник.

— Ну, тогда не знаю…

— А вывод только один: именно Невилл может убить Волдеморта. Точнее, даже так — только он может это сделать.

— Хочешь сказать…пророчество?

— Я в этом уверен, — Гарри кивнул. — Причем, как я понимаю, неоднозначное. То есть либо он — Темного Лорда, либо Лорд — его.

— Это ясно, — Джинни задумалась. — А почему тогда…

— Почему старик-директор не учит Невилла с детства? Я так понимаю, что дело не в магической силе, а в специфических личных качествах. К примеру, Долгопупс, прогуливаясь по Косому Переулку, выбрасывает кожуру от банана на мостовую, через пару секунд там появляется Его Темнейшество, поскальзывается и расшибает себе голову об острый булыжник.

Джинни хихикнула.

— Это, конечно, преувеличение…так вот, я думаю, что Дамблдор считает, что дело в личных качествах Невилла…и старательно культивирует требуемые.

— Например?

— Ну, может, в пророчестве говорится, что Невилл может победить не силой оружия?

— А чем тогда?

— Ну, к примеру, — Гарри изобразил задумчивость. — К примеру, любовью.

— Залюбит Волдеморта до смерти? — рассмеялась она.

— Ты в курсе, почему он Выжил? — вкрадчиво осведомился Гарри. — Не потому, что его Авада не берет. Потому что его мама, Алиса Долгопупс, пожертвовала собой ради сына. Самопожертвование — вообще самая мощная разновидность магии. Может, и от него требуется нечто в таком роде? Но он, скажем честно, не является образцом жертвенности…поэтому Дамблдор предпочитает иметь его поблизости и капать ему на мозги, выковывая героя-самоубийцу.

Джинни содрогнулась.

— Ты чересчур уж радужного мнения о директоре, Гарри.

— Может быть, — Гарри пожал плечами. — Может, Дамблдор просто принимает в нем глубокое участие и старается помочь ему в его внутренних проблемах и противоречиях. И позволил Фаджу навязать себе соглядатая, и авроров-молокососов на шею повесил, чтобы заранее подобрать среди них надежных людей, или вообще потому, что его старческий маразм на почве всеобъемлющей любви быстро прогрессирует…

Они рассмеялись и до поры оставили эту тему. Экспресс прибыл к станции Хогсмида точно по расписанию, как, впрочем, и всегда. Оставив чемоданы (уже в нормальном, не уменьшенном, виде) в купе, Гарри, Джинни и примкнувшая к ним в последние полчаса Марго вышли на перрон. Гарри привычно улыбнулся, заметив созывающего первокурсников Хагрида, но рукой махать не стал: в этом мире он не дружил с ним, по крайней мере, пока. Гарри проложил путь к каретам, невольно отметив то, что он видит фестралов. Видимо, физической (то есть зависящей от тела) связи между способностью видеть их и виденной смертью не существовало.

Гарри нашел свободную карету и приглашающим жестом распахнул дверцу. Джинни и Марго юркнули внутрь, а Гарри помедлил, оглядывая толпу. Внезапно он сделал два шага в сторону и ухватил за локоть Денниса Криви.

— Если ищешь Маргариту, то она едет с нами, — улыбнулся он и подтолкнул мальчишку к карете. Потом залез сам и закрыл дверь; карета мягко тронулась и, плавно набирая скорость, покатилась к замку.

Ворота Гарри почувствовал безошибочно — его с некоторых пор обострившиеся чувства в напряженной обстановке улавливали малейшие колебания магии. А уж защитные чары, наложенные на Хогвартс, не почувствовать он просто не мог: сначала по спине продрало холодом, а потом по телу на секунду разлился невыносимый жар. Гарри покрутил головой, чтобы избавиться от неприятных ощущений.

Большой Зал, как всегда, был великолепен: плавающие в воздухе свечи, блеск золотых тарелок и кубков, яркие флаги факультетов над столами и полотно с гербом Хогвартса — на стене позади учительского. Сияющий Дамблдор на своем неудобном, хотя и величественном троне, привычно хмурый Снейп, и вполне предсказуемый, хотя от этого не более приятный сюрприз: розовая кофточка и жабье лицо, искрящееся фальшивой улыбкой на месте преподавателя ЗоТИ.

— Ты чего такой озабоченный? — шепнула Джинни.

— Долорес Амбридж собственной персоной, — процедил Гарри. — Вон та жаба. Ладно, поговорим после.

Джинни пошла к столу Гриффиндора вместе с Марго и Деннисом, Гарри двинулся к столу Когтеврана. Сидеть здесь было несколько странно…впрочем, странностей хватало и так, чтобы обращать внимания на такие вещи. Гарри отвечал на приветствия и что-то говорил — в тему, предельно вежливо, так что от него быстро отвязались. Вскоре в зал вошла профессор МакГонагалл, ведя за собой вереницу первокурсников. Песню Шляпы, имена новичков и вердикты артефакта Гарри почти не слышал, как незадолго до этого не слышал слов сокурсников, что, впрочем, не мешало ему хлопать вместе со всеми, улыбаться и поздравлять новеньких с поступлением на факультет умников. Его мозг усиленно работал, обрабатывал поступившую сегодня информацию, выдвигал версии и прорабатывал планы; Гарри не отвергал никакие, даже самые безумные идеи — ибо в них всегда находилась крупица истины.

— Прежде чем наполнять головы, надо наполнить желудки, потому — ешьте! — провозгласил Дамблдор, едва последний первокурсник уселся за стол; МакГонагалл уже сидела по правую руку от директора, а Филч как раз скрывался с табуретом и Распределяющей Шляпой. Гарри с директором был в корне не согласен — он бы предпочел сначала услышать версию Дамблдора, а потом уже спокойно есть. Но его мнение никого не интересовало, а потому пришлось поддаться общему порыву и наброситься на еду.

— Итак, теперь, когда вы слушать старого маразматика, можно немного и поговорить, — начал директор.

Гарри спешно проверил ментальную защиту — она была в порядке; интересно, из чьей головы Дамблдор выудил эту фразу про маразматика? Меж тем старик дождался, пока смешки в зале утихнут, и попытался продолжить, но был прерван столь знакомым Гарри покашливанием.

— Дорогие ребята…

В этот раз Гарри слушал речь старой жабы очень внимательно. Все то же самое — о том, как министерство печется об образовании, и тому подобная чушь. Для себя Гарри эту пятиминутную речь перевел так: «Я — крот Фаджа, стукачи — герои, новые порядки». И он не сомневался в том, что Дамблдор все понял не хуже.

— Спасибо за содержательную речь, Долорес, — улыбнулся Дамблдор. — Вы уже могли заметить, что в Большом Зале стоит лишний стол; совсем недавно было принято решение о переносе в Хогвартс Центра Начальной Подготовки Авроров. Это решение обусловлено некоторыми экономическими вопросами. Вкратце можно сказать так: будущие авроры будут учиться по своей программе на территории школы; некоторые из наших преподавателей будут проводить открытые уроки по вопросам новейших открытий в своей области. На такие уроки смогут приходить все желающие. Также несколько объявлений касательно учебного процесса: матчи по квиддичу начнутся в конце октября, Запретный Лес по-прежнему запретен для посещения, так же как и деревня Хогсмид для всех, кто не имеет разрешения или младше третьего курса. На этом все; завтра будет первый учебный день, так что отправляйтесь по постелям.

Гарри немедленно подошел к Джинни, чтобы обсудить нового преподавателя. Но этого ему сделать не дали: подошедшая профессор МакГонагалл велела следовать за ней.

— Профессор, могу я узнать, куда вы нас ведете? — вполголоса осведомился Гарри. — Мы уже чем-то провинились?

— Не говорите ерунды, мистер Поттер, — сухо ответила она, заводя их в небольшую комнату по соседству с Большим Залом. — Вот здесь нам никто не помешает. Согласно правилам школы, у вас есть выбор — жить вместе со своими однокурсниками в общих спальнях или воспользоваться одной из комнат для студентов-супругов. Что вы предпочитаете?

— Разумеется, отдельную комнату, — ответила Джинни.

— Я так и думала, — кивнула МакГонагалл. — Вы знаете коридор за статуей вепря на пятом этаже?

— Которую надо погладить по левому уху? — уточнил Гарри.

— Да.

— Знаем.

— В нем висят два гобелена. Стукните палочкой по центральному камню в стене между гобеленами, восьмой снизу, на уровне глаз, и скажите пароль: Венус Мерита. Откроется проход в гостиную, там будет коридор, в нем десять дверей — по пять с каждой стороны, и одна в конце. Эта, последняя — ванная, на одной из десяти дверей найдете свою фамилию. Впрочем, в данный момент вы — единственная супружеская пара среди студентов. Свою комнату защищайте самостоятельно, как пожелаете, ваших познаний должно хватить. На этом все…хотя нет, еще кое-что: если пожелаете, можете сидеть за одним столом, по вашему выбору.

— Спасибо, профессор МакГонагалл, — Гарри согнул спину в вежливом поклоне.

Она ушла, а Поттеры тихонько двинулись в указанном направлении. Гарри, досконально знавший все тайные ходы, вел Джинни кратчайшим путем, минуя потоки расползающихся по гостиным студентов. На пятом этаже Гарри без труда нашел вход в нужный коридор. Нужный камень он ясно видел — для него он словно слегка светился. Гарри приложил к нему палочку.

— Венус Мерита.

Часть стены растаяла, открыв проход в небольшую гостиную. Они прошли по ней и вошли в коридор; третья дверь справа была отмечена табличкой «Поттеры». Гарри распахнул дверь. Двуспальная кровать, узкое окно, закрытое витражом, небольшой стол, два стула, шифоньер, туалетный столик с высоким зеркалом. У кровати стояли их чемоданы.

— Весьма уютно, ты не находишь? Хорошо быть женатым…

— Хорошо замужем, — улыбнулась Джинни. — Действительно, куда лучше общей спальни.

Гарри достал палочку и сделал сложное изящное движение. Чемоданы распахнулись, одежда вылетела и заняла место в шифоньере; книги и прочие принадлежности оказались на наколдованных полках; футляры с метлами (для своей «Молнии» Гарри тоже соорудил хранилище, простое и удобное) прислонились к стене.

— Здорово, — одобрила Джинни. — В бытовом колдовстве ты смыслишь, я вижу, ничуть не меньше, чем в боевом.

— Меньше. Помимо вот этого я умею только чистить и ремонтировать, даже складывать все приходится вручную.

Джинни улыбнулась и неожиданно широко зевнула, едва успев прикрыть рот рукой. Они заснули через полчаса, держась за руки и лежа лицом друг к другу.

Проснулись рано — стрелка часов приближалась к семи; Гарри принялся выполнять зарядку (неудовлетворенный способностями этого тела, он каждое утро тренировал его выносливость, гибкость и силу), Джинни отправилась инспектировать ванную. Вернулась она через четверть часа, донельзя довольная, и принялась прихорашиваться. Причину ее хорошего настроения Гарри понял довольно быстро — когда сам пошел умываться. Ванная ничуть не уступала ванной старост, которой они оба могли пользоваться по праву, даваемому значком капитана команды, но была в их полном распоряжении — а значит, никаких очередей — это раз, и возможность посещать ее вдвоем — это два.

В Большой Зал они спустились одними из первых, и вместе сели за стол Гриффиндора. Джинни тут же завела с кем-то разговор, позабыв про еду.. Когда Зал начал заполняться, старосты начали раздавать расписания. Гарри взял свое и с любопытством взглянул на него.

— Двойная Защита, две трансфигурации, потом два урока чар, и после обеда — две нумерологии.

— А у меня ее нет, — Джинни толкнула его локтем в бок. — Придется сидеть одной.

— Сходи к своим, — посоветовал Гарри. — Проведай, как там настроения в Гриффиндоре.

— Наверное, имеет смысл. Ну что, пошли за учебниками?

— Ты еще ничего не съела, — строго ответил Гарри. — Я женился на девушке, а не на призраке…так что завтракай, я все принесу.

— Спасибо, — она чмокнула его в щеку и принялась поспешно наполнять тарелку.

К классу ЗоТИ Гарри подходил со смешанными чувствами и во всеоружии — то есть нагруженный двумя сумками и готовый делать все что угодно. Внутрь зашли со звонком (вернее, ударом часов) и тут же расселись. Гарри, недолго думая, усадил Джинни на первую парту.

— Мне вчера показалось, что ты об этой Амбридж плохого мнения.

— Вот именно, — шепнул Гарри. — Поэтому и надо сидеть впереди — на нас будут меньше обращать внимания…ну и вообще, я о ней настолько плохого мнения, что с удовольствием сорву пару уроков. А с первой парты делать это гораздо удобнее и безопаснее.

— Волшебные палочки уберем, перья вынем, — проговорила Амбридж своим писклявым голосом, входя в класс. — От разговоров можно воздержаться. Цели курса на доске, — она взмахнула палочкой.

Все это настолько напоминало Гарри его прошлую жизнь, что он даже улыбнулся — уж в этот-то раз он этой старой жабы не боялся совершенно; благо методы воздействия на эту сволочь он определил заранее. В случае если просто снимает баллы — игнорировать, если попытается заставить кого-нибудь «писать строчки» — пять минут Круциатуса, затем — Обливиэйт.

А пока Гарри равнодушно записал цели курса и принялся «читать» первую главу. Джинни попыталась поднять руку, но Гарри ее удержал; зато поднял когтевранец, по фамилии Уэйзи.

— Вам что-то неясно, мистер…

— Уэйзи, профессор. В вашем курсе ничего не говориться об использовании заклятий.

— Теоретического знания…

— То есть мы не будем практиковаться в заклинаниях? — удивился Уэйзи. — А как мы будем сдавать ЖАБА — тоже только теоретически?

— При должном уровне подготовки применение заклинаний на экзамене не составит никаких проблем, — безапелляционно заявила жаба.

Гарри стало любопытно, да и злость разобрала, так что он поднял руку.

— Да, мистер…

— Поттер, мэм. Вы, я так полагаю, как компетентный преподаватель Защиты от Темных Искусств, в совершенстве знаете теорию своего предмета и, соответственно, для вас не составит никаких проблем применить свои познания практически, несмотря на то, что вы этой практики не имели больше десятка лет, верно? — самым своим любезным тоном заговорил он.

— Разумеется, — высокомерно кивнула она. — Так в чем ваш вопрос, мистер Поттер?

— Видите ли, у нас было много учителей по этому предмету, и каждый из них обязательно включал в программу обучения практику. Поэтому моим…коллегам…трудно поверить, что одних теоретических знаний будет достаточно для успешной сдачи экзамена. Давайте убедим их в этом: я пошлю в вас какое-нибудь разрешенное заклинание из области Темных Искусств, а вы его успешно отразите. Вы согласны?

Амбридж заколебалась, Поттер загнал ее в ловушку своим предложением. Отказаться — значит показать, что она никуда не годный преподаватель и вообще ничего не смыслит в своем предмете; согласиться страшновато — все-таки Поттер — потомственный чистокровный маг, а он все немного с закидонами. В конце концов гордость и самоуверенность победили: Амбридж достала палочку.

— Можете начинать, мистер Поттер, — сказала она, поднимая палочку в защитную позицию.

Гарри поднялся, легонько поклонился Амбридж и достал палочку.

— Лонгус Долор! — воскликнул он, направляя палочку на профессора.

— Протего! — отчаянно завопила Амбридж, показывая свою полную несостоятельность: этот элементарный щит мог защитить разве что от самых простых заклятий, а не от проклятья Длительной Боли.

Серебряный луч прошил хлипкую защиту и ударился в грудь профессору. Она заорала дурным голосом, упала и принялась в агонии биться на полу. Гарри медленно подошел к поверженному профессору, наколдовал носилки, переложил Амбридж на них.

— Что с ней?

— Жить будет, — оптимистично сообщил Гарри. — Сейчас доставлю ее к мадам Помфри…

Гарри вернулся всего через десять минут; едва он вошел в класс, повисла напряженная тишина. Гарри спокойно уселся за парту и принялся «читать» первую главу.

— Гарри, ты с ума сошел? Тебя же отчислят! Что это было? — громко прошипела Джинни.

— Вот именно, что? — философски спросил Уэйзи.

— Вам правда интересно, что за заклятье я использовал, или просто поболтать хочется? — спросил Гарри. — Если хотите, могу объяснить.

Класс немного пошумел, а потом дружно потребовал объяснений. Гарри вышел к доске.

— Заклятье Лонгус Долор относится к Темной Магии пятого уровня и вызывает длительную физическую боль, от двух до пяти часов, в зависимости от мощи. Оно не относится к запрещенным, так как, во-первых, может быть заблокировано контр-заклятьем или одним из высших щитов, во-вторых, в отличие от Круциатуса, не причиняет необратимых повреждений нервной системе, которые впоследствии усиливают любую боль, вызывают судороги и иногда могут привести к смерти. К тому же, если маг обладает сильной волей, например — может сопротивляться заклятью Империус, то он может аналогичным образом избавиться от этого проклятья.

Гарри объяснил, как насылается проклятье и научил, как его можно заблокировать. Студенты как раз хотели попросите его, чтобы он рассказал что-нибудь еще, когда сквозь дверь класса просочился призрачный феникс и голосом Дамблдора потребовал Поттера в директорский кабинет. Гарри пожал плечами, подмигнул Джинни и отправился на ковер к директору. Перед горгульей затормозил.

— Меня ждут, — сообщил ей Гарри.

Горгулья не отреагировала. Гарри вздохнул и достал палочку.

— Может, все-таки, по-хорошему? — спросил он.

Горгулья на палочку покосилась, но с места не двинулась. Тут Гарри вздохнул еще тяжелее, а потом как-то резко взмахнул рукой с зажатой в ней палочкой. Статую снесло с места; она все еще закрывал проход, но теперь пробраться было вполне реально. Гарри пролез внутрь и ступил на лестницу, которая быстро доставила его к двери в кабинет. Он постучал и, дождавшись приглашения, вошел.

— Добрый день, профессор. Вызывали?

— Да. Садись, — строго ответил Дамблдор, умело скрывая изумление — пароля-то он Поттеру не давал. — Попрошу объяснить, как профессор Амбридж оказалась в больничном крыле под действием пыточного заклятья «Лонгус Долор».

— Производственная травма, — невозмутимо объяснил Гарри. — Издержки учебного процесса. Излишняя самоуверенность при полной некомпетентности всегда ведет к неприятным последствиям.

— Поконкретней, пожалуйста.

— Хорошо. Вкратце: в учебном плане профессора Амбридж не было ни слова о применении заклятий во время учебы. Это, естественно, вызвало некоторое недоумение со стороны учеников, но профессор объяснила, что при должном знании теории не должно возникнуть никаких проблем с практикой. Я, желая помочь ей в ее нелегком труде, предложил ей помощь в разрешении этого противоречия мнений, которое может пагубно сказаться на учебном процессе.

— И как это связано с происшедшим? — немного помедлив, спросил директор. Похоже, он просто переводил речь Гарри на нормальный язык.

— Я предложил профессору Амбридж, чтобы она, опираясь на свои глубокие теоретические знания, продемонстрировала, что их вполне достаточно для успешной практики. Ведь она давно работает в министерстве, и практики у нее не было. Профессор согласилась, разумеется, при условии, что я не буду применять против нее непростительных заклятий. Результат вы видели сами, я полагаю.

Дамблдор задумчиво смотрел на Поттера, Гарри отвечал тем же. Директор, после пяти минут размышлений, попытался применить легиллименцию, но наткнулся на мощную защиту, окружавшую мысли и воспоминания Поттера. Гарри, почувствовав попытку вторжения, хищно улыбнулся и сам пошел в атаку — не осторожную и незаметную, а мощную и грубую. Блока он, конечно, не пробил, но заставил директора поморщиться от внезапного укола боли. Дамблдор оставил свои попытки, и минуту рассматривал свои сплетенные в замок пальцы.

— Хорошо, тогда поговорим откровенно… — начал он, когда понял, что Гарри разговор завязывать не будет.

— Я удивлен, что вам знакомо это слово, Дамблдор, — нагло ответил Гарри. — Неужели вы рассчитываете, что я как на духу выложу вам все, что вас интересует, директор? Предлагаю игру: вопрос-ответ. По очереди задаем друг другу вопросы и отвечаем на них честно и полно, благо оба чуем ложь и полуправду. Разумеется, вопросы должны быть конкретными. И, пожалуй, я оставлю за собой право прерваться в любой момент. Ваш ход.

— Хорошо, — Дамблдор кивнул. — Почему ты выбрал именно это заклинание?

— По нескольким причинам. Во-первых, потому что был уверен, что его она не отразит, и тем докажет свою некомпетентность. Во-вторых, потому что я не хотел, чтобы она смогла сегодня вести уроки. В-третьих, я хотел причинить ей боль. Зачем вам нужно, чтобы Центр Начальной Подготовки Авроров находился здесь?

— Так я могу вербовать себе сторонников среди молодых авроров и приглядывать за Невиллом Долгопупсом. К тому же, я хотел укрепить защиту школы. Почему ты хотел причинить профессору Амбридж боль?

— Потому что она вызывает у меня отвращение и я хотел наказать ее за ее мерзость. Сколько крестражей Темного Лорда вы обнаружили, кроме дневника Реддла?

Вот такого вопроса Дамблдор явно не ожидал. Он напряженно размышлял пару минут, что ему следует делать. Гарри достал палочку и недвусмысленно направил на директора.

— Я думаю, вам лучше медленно, очень медленно, левой рукой, двумя пальцами достать волшебную палочку и уронить ее на пол, Дамблдор, — крайне ласково посоветовал Гарри. — Я что-то нервный в последнее время и подозрительный, совсем как Грюм. И что-то мне подсказывает, что вам очень хочется сейчас плюнуть на все договоренности, связать меня и под Сывороткой Правды узнать все интересующее. Вы, директор, конечно, Великий Волшебник, но я молод и ловок; два слова я сказать успею.

Дамблдор взглянул в его зеленые глаза и как-то сразу понял, что ему следует послушаться: Поттер, видимо, довольно сильно нервничал, и сейчас не мог полностью сдержать собственную силу. Аура мощи, столь похожей на мощь самого директора, но более дикая и, пожалуй, более жесткая, вырывалась из Гарри и подавляла всякое желание сопротивляться. Он поднял правую руку вверх и левой очень медленно и аккуратно достал из правого кармана волшебную палочку. Потом отвел руку в сторону и разжал пальцы. Палочка загремела по полу.

Гарри улыбнулся, протянул руку, и палочка директора скользнула ему в ладонь — почти скользнула, зависнув воздухе на расстоянии дюйма. Гарри повертел ее над ладонью и аккуратно уложил на стол. Дамблдор изумился — Поттер прекрасно знал, что палочка подчиняется победившему, но сознательно не вступал во владение!

— Я жду ответа на мой вопрос, господин директор.

— Один. Невилл.

— Прежде чем вы зададите следующий вопрос, выслушайте мой совет. Я отвечу на ваш вопрос, каким бы он ни был, разумеется…я держу свое слово, — Гарри взмахнул палочкой, сверкнула вспышка, и все портреты оказались оглушенными. Он все же понизил голос: — Видите ли, я совершенно не хочу, чтобы кто-нибудь знал о моем прошлом. Поэтому естественный вопрос «откуда ты знаешь о крестражах» приведет к…нежелательным последствиям. Вы, я думаю, пока не торопитесь на тот свет, а все эта паника и дезорганизация, которая начнется после вашей смерти, меня так раздражает…

— Понятно, — Дамблдор спокойно — внешне — кивнул. Конечно, его распирало любопытство…но дело вкупе с жизнью были дороже. — Сколько крестражей сделал Том?

— Без понятия, — Гарри ухмыльнулся и пожал плечами. — Мне только известно, что он был одержим идеей разделить душу на семь частей. И я могу предположить, что до своего исчезновения он сделал только пять. Я не знаю, где они находятся, и опять же могу только предположить, что ими стали реликвии Основателей: медальон Слизерина, Чаша Пуффендуй, Диадема Когтевран, а также дневник и кольцо, принадлежавшее его деду. Кстати, весьма любопытное колечко, вы его наверняка видели: с крупным черным камнем. Думаю, лет семьдесят назад вы бы все отдали, чтобы заполучить этот камешек.

— Воскрешающий Камень?

— Да, профессор, да! — рассмеялся Гарри. — Волдеморт, сам того не зная, сделал залогом своего бессмертия Воскрешающий Камень, эту ловушку для глупцов! То есть наполнил его название настоящим смыслом, правда, только для себя. Я нахожу в этом определенный юмор…Почему вы думаете, что школе в этом году понадобится усиленная охрана?

— Предчувствие.

— И все? Никаких фактов, даже косвенных? Плохо дело. Вы читали Библию?

— Читал, — Дамблдор удивился такому вопросу.

— Ищите и обрящете, сказано там. Намек понятен? Я этим заниматься не собираюсь, поскольку лично себя и свою семью защитить сумею при любом раскладе и от кого угодно. И помните, директор: я — союзник, пока вы не пытаетесь меня использовать, не лезете в мою жизнь и не мешаете мне и моим близким. Попытаетесь удовлетворить свое любопытство не чисто умозрительно, и получите три фронта: Волдеморт, Министерство и мой домен, в который войдут многие семьи Британии, которые пока на вашей стороне.

— Я тебя ясно понял. Позволь просто задать вопрос, можешь на него не отвечать…кто ты?

Гарри расхохотался.

— Меня зовут Гарольд Джеймс Поттер, я сын Лили и Джеймса Поттеров. Черт с тобой, Альбус, дам подсказку…если не поймешь — грош тебе цена.

Гарри выложил на стол две палочки: из остролиста и из бузины. Глаза Дамблдора расширились — он узнал их, узнал обе палочки, ведь он их уже видел: одна принадлежала Невиллу, а вторую носил он сам.

— Ясно…а как к тебе попала Бузинная?

— Так же, как и к вам, Дамблдор, — Гарри усмехнулся. — Я взял ее в бою с Темным Лордом.

— Можно еще вопрос? Ты назвал Воскрешающий Камень «ловушкой для глупцов». Почему?

— Потому что мертвым не место в подлунном мире. Воскрешающий камень с толком сможет использовать либо историк, чтобы узнать о прошлом со слов мертвых…либо тот, кто идет умирать, дабы умереть без страха, твердо зная, что встретишь своих мертвых, умереть и смертью своей спасти живых.

— А…ты знаешь, как там?

— Как ТАМ? Нет. Я вернулся…именно вернулся, а не остался, — Гарри взмахнул палочкой, и портреты пришли в себя. — Поговорим теперь о делах мирских. Я прекрасно понимаю, что Амбридж — пушечное мясо, которое вы без сожаления засунули под проклятье должности. Но студентам надо учиться…организуйте дополнительные курсы, ОК?

— Чертово проклятье, — пробормотал Дамблдор.

— Директор, а вам не приходила в голову мысль упразднить эту должность? — вкрадчиво спросил Гарри. — По-моему, это стоит сделать, полностью отменить такой предмет, как ЗоТИ.

— Это невозможно.

— Возможно, ведь одновременно вы введете новый предмет — скажем, Искусство Выживания в Экстремальных Ситуациях. ИВвЭК, тоже неплохо звучит. Если я что-нибудь смыслю в проклятьях и Темной Магии вообще, это должно решить проблему.

Последние слова он говорил уже с лестницы, что было грубейшим нарушением этикета; но Гарри на этикет сейчас было плевать, а Дамблдора, всерьез и надолго выбитого из колеи этим разговором, сейчас даже явление Волдеморта с чистосердечным вряд ли бы отвлекло от размышлений.

* * *

Амбридж вышла из больничного крыла на следующий день, злющая, как месяц не кормленная Нагайна. Впрочем, злиться на Поттера она могла сколько угодно: Гарри действовал с ее разрешения и даже одобрения, что не преминули бы подтвердить присутствовавшие при этом студенты. А теперь, мало того, что она пять часов испытывала жгучую боль во всем теле, так еще над ней смеялась вся школа! И, что особенно ее бесило, совершенно не на ком было сорвать злость — на уроках все ученики вели себя примерно. Она была уверена, что за этим стоит этот чертов Поттер. Разумеется, она написала обо всем Фаджу; министр ответил очень оперативно и кратко, но легче от этого не стало: «Дура». Теперь у нее появилась еще одна цель, помимо основной задачи — шпионить за Дамблдором — Амбридж решила во что бы то ни стало отомстить Поттеру.

Но пока ничего не выходило — на уроках Поттеры (все трое) являли собой образец сдержанности и вежливости, все нападки они игнорировали. Она снимала с Гриффиндора и Когтеврана кучи баллов, ставила за домашние работы «Отвратительно», не читая их…в итоге на очередном педсовете ей напомнили, что должность-то проклята, и никто особо не удивиться, даже Фадж, если с ней случиться что-то плохое. Словом, намекнули: Поттеров трогать — жить не хотеть.

А в конце второй недели Дамблдор объявил, что в школе, по многочисленным просьбам студентов, будет открыт Клуб по Защите, в котором студенты будут изучать ЗоТИ «сверх программы». В клуб сразу же записались все…Амбридж на три дня легла в Больничное Крыло с «нервным расстройством»: Поппи всерьез опасалась, что замминистра кого-нибудь покусает…

* * *

Гарри стал всеобщим героем и спасителем, особенно для пятых и седьмых курсов. Все-таки им предстояло сдавать серьезные экзамены, да не Амбридж, которая ограничиться собственной теорией, а комиссии! А легкость, с которой Поттер решил общие проблемы, изящество, его действий, и блеск результата привели в восхищение даже Снейпа.

— Вот ведь, напакостил на свою голову, — ворчал Гарри по вечерам. — Теперь мне все проходу не дают. И зачем выпендривался, спрашивается?

— Ну, зато нам теперь нормально преподают Защиту, — утешала Джинни.

— Все, теперь я официально становлюсь мизантропом, — Гарри был настроен очень решительно. — Говорили мне, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, а я, дурак, не верил…

— Хватит ворчать, — нахмурилась Джинни. — Ну что ты, в самом деле? Через пару недель все забудут.

— Ну ладно, перестану, но только при одном условии: когда меня опять потянет на добрые дела, ты меня остановишь, ладно? — улыбнулся Гарри.

— Ладно, — Джинни закатила глаза. — Какой ты иногда бываешь занудный…

Гарри виновато уткнулся ей в плечо. В последнее время он постоянно испытывал легкое чувство вины перед Джинни, ведь он продолжал ее обманывать. Удивительно, но раньше его не было — появилось только после того разговора в кабинете директора. Гарри вздохнул и решительно отстранился.

— Джин, я не знаю, почему не сделал этого раньше, — Гарри вздохнул, но все же нашел в себе силы продолжить. — Видишь ли, все это время…я обманывал тебя и всех остальных.

— Что ты хочешь сказать? — Джинни сразу насторожилась, печальный опыт с дневником Реддла до сих пор не изгладился.

— Я…не тот, кто ты думаешь, — Гарри смотрел в пол. — Ты, да и все остальные, заметили, что Гарри Поттер изменился с начала лета…стал другим. Но я объяснял это тем, что просто наконец повзрослел, и всех это устраивало. Но я больше не могу врать тебе, просто не могу. Я не Гарри Поттер, с которым ты была помолвлена, но, тем не менее, я — Гарри Поттер.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Трудно объяснить, — Гарри вскочил и принялся расхаживать по комнате. — Придется, наверное, начать с теории. Послушай: есть множество миров, вернее — различных версий реальности. Некоторые из этих версий отличаются какой-нибудь мелочью, вроде цвета волос, некоторые — очень сильно, некоторые — немного. Есть два мира: в каждом из них есть Поттеры и Уизли, Малфои и Долгопупсы, Дамблдор и Волдеморт. И все они, в общем, похожи…чуть различаются характером, скажем. И вот в одном из миров в Хэллоуин восемьдесят первого Волдеморт приходит в дом к Долгопупсам, а в другом — к Поттерам. И в одном из миров Невилл носит шрам, а в другом — Гарри. А, при этом миры еще имеют люфт во времени, лет на пять. Но история в них идет примерно одинаково, за исключением незначительных деталей…для истории, и огромной разницы — для конкретных людей.

Гарри продолжал ходить, а голос его, в начале неуверенный, набирал силу.

— Я из другого мира, я — Гарри Поттер, «мальчик, который выжил», моя жизнь была игрушкой в руках Дамблдора, потому что у меня не было даже бабушки, как у Невилла — здесь. Меня воспитывали маглы, и до одиннадцати я понятия не имел о магии или о том, как умерли мои родители. Философский камень, потом — Тайная Комната, потом из Азкабана сбежал Сириус, и в Хогвартс прислали дементоров, чтобы его ловить; потом был Турнир Трех Волшебников и я — малолетний Чемпион! Я выиграл…как и должен был по плану Волдеморта, в конце меня перенесло к нему, он взял мою кровь, чтобы возродиться. Мне не поверили, никто, кроме Дамблдора. На пятом году ЗоТИ у нас вела Амбридж…у меня на руке остались превосходные шрамы, которые я вечер за вечером вырезал Режущим Пером у нее на отработках. «Я не должен лгать», круче всякой Черной Метки. Люди гибли…из-за меня, за меня, погиб Сириус, умер Дамблдор, потом — Грюм. Потом, в последней битве…умер Фред, оба Криви, Ремус и Дора Люпины, десятки людей! Я опять выжил…в отличие от Волдеморта.

— И…что?

— Все должно было быть прекрасно: мы с тобой любили друг друга, война закончилась, с потерями, но закончилась! Не тут-то было. Кошмары, еженощные кошмары, впрочем, они появлялись, когда бы я ни спал. Я стал злым и раздражительным, друзья отвернулись. К чести твоей, ты терпела меня почти год. А потом, потом я обнаружил, что алкоголь заглушает кошмары. Плохой выход, но зелья вызывали страшную зависимость и привыкание, а спать по пару часов в несколько суток…сама понимаешь. Умирать я все еще не хотел, из чистого упрямства. Я договорился с собой: напиваться только три дня в неделю. Волшебный мир меня достал, в нем не осталось никого, кого бы я любил, кроме тебя, но я не хотел отравлять тебе жизнь. Я ушел…четыре года я жил, сам не зная зачем. Попутно разобрался в политике, экономике, юриспруденции, стал настоящим экспертом в Темных Искусствах и Защите от них. Благо после смерти Волдеморта я смог наконец раскрыть свой потенциал. Я, самый сильный волшебник Британии, жил в добровольном забвении. Но однажды в мой сон пришла Геката, и она предложила мне: умереть, попробовать найти бессмертие и почти наверняка умереть, или поменяться местами со здешним Гарри. Ну, я думаю, он освоился в моем мире: чертовски богат и знаменит, и не скован никакими обязательствами или привязанностями. А я…черт, я, по сути, занял его место…любопытно, мне двадцать два там, здесь — восемнадцать. И я счастлив: во-первых, никаких кошмаров. Во-вторых, никакой судьбы. В-третьих, у меня живые родители и сестра. В-четвертых, ты. Нет, я не прав — ты, это главное.

Гарри замолчал и остановился, прижавшись лбом к холодному стеклу окна.

— Наверное, ты сейчас испытываешь злость…я обманывал тебя. Впрочем, и всех остальных тоже, но это не оправдание, верно? Вот я и вспомнил урок, который впечатала мне в руку Амбридж: я не должен лгать. Но знаешь, я…я испугался, побоялся сразу рассказать всем правду. Я ведь не был уверен, что здесь люди — те же, что и в моем мире; а родителей и сестру я вообще не знал! Я решил приглядеться…а потом уже более или менее освоился и неплохо справлялся со своей ролью. Помнишь свой день рождения, и мою награду?

— Поцелуй, — тихо сказала Джинни. — Тогда он показался мне лучшим в моей жизни.

— Просто у меня был опыт. Я знал, какой поцелуй тебе понравится больше всех. Я знал, как ты целуешься и как мне следует целовать тебя. Я знал, что ты обожаешь летать — не просто умеешь, а именно обожаешь, что для тебя каждый полет значит то же, что всегда значил для меня: освобождение.

— Помнишь, о чем мы говорили в поезде?

— Про Невилла? Что ему придется пожертвовать собой?

— Да.

— Не придется. Просто такой выход — идеален. Главное — ему придется умереть, потому что, пока он жив, Волдеморт бессмертен. Но у него есть шанс…мизерный, надо сказать…если Волдеморт использует для своего возрождения его кровь, а потом сам убьет его. Причем в определенный момент. Тогда Долгопупс сможет выжить…если захочет. Ты же знаешь, наверное, когда умираешь, есть варианты: ты либо идешь дальше, либо остаешься в виде призрака. У меня был третий: вернуться. Я вернулся…и я подозреваю, что платой за это стали кошмары.

Гарри все еще прижимался лбом к стеклу — он просто не решался повернуться и увидеть реакцию Джинни. А она меж тем выбралась из дивана, подошла и положила руку ему на плечо. Гарри осторожно обернулся.

— Спасибо, Гарри, — тихо шепнула она. — Я…рада, что ты здесь.

— И тебя не волнует моя история?

— Волнует, конечно, — Джинни усмехнулась. Потом придвинулась ближе и нежно добавила: — Но она не мешает мне тебя любить.

Она поцеловала его, требовательно и успокаивающе одновременно; Гарри в очередной раз подумал, что их с Джинни поцелуи — самый надежный шифр: сказать друг другу они могут что угодно, но никто ничего не заподозрит.

— Мне стало легче, действительно, — Гарри успокоился и утянул Джинни на диванчик.

— В чем такая уж тайна? В твоей истории нет ничего плохого.

— Нда? — он с сомнением покачал головой. — А если бы такую историю рассказали мне, я бы сдал рассказчика в Святой Мунго. Вот почему ты мне поверила, не требуя доказательств?

— Наверное, потому что люблю тебя, — Джинни подмигнула, а потом нахмурилась. — Слушай, а действительно странно. Бред сумасшедшего.

— Вот-вот, — Гарри усмехнулся. — А имеющиеся у меня доказательства — это мои собственные воспоминания, да кое-какие вещи, что я принес с собой.

— Вещи? — в Джинни проснулось живое любопытство.

— Мантия-невидимка, теперь их тут две.

— Мантий-невидимок довольно много…

— Сказку о трех братьях помнишь? — ровно спросил Гарри.

— Конечно, — удивленно ответила она.

— Так вот эта ТА САМАЯ мантия невидимка, — Гарри вытащил ее из-за пазухи. — Всегда ношу ее с собой, привычка. Никогда не выцветает, не рвется, не поддается никаким чарам вроде манящих, действует безотказно и вполне способна спрятать двух взрослых.

Джинни взяла серебристую ткань и внимательно осмотрела, потом накинула на плечи и подошла к зеркалу.

— Действительно безотказно, — удивилась она. — Обычно все-таки есть такое мерцание…

— Ну да, это — второй экземпляр самого полезного из Даров Смерти. Конечно, легенда о том, что эти вещи — Воскрешающий Камень, Мантия-Невидимка, Бузинная Палочка — даны людям самой смертью, скорее всего — только легенда. Однако свойства этих предметов описаны вполне точно.

— Дары Смерти? Откуда такое название?

— Не знаю, — Гарри пожал плечами. — Вообще-то, существует распространенное заблуждение, что если собрать все три Дара, то можно победить смерть.

— Почему заблуждение?

— Да это очевидно, — Гарри усмехнулся. — Из всех даров по-настоящему полезна только мантия. Дальше идет этот, — он выложил на стол Бузинную Палочку.

— Это…самая мощная в мире палочка? — благоговейно прошептала Джинни. Она протянула к ней руку: — Можно?

— Конечно, — Гарри кивнул. — Да, это Бузинная Палочка, Жезл Судьбы, Палочка Смерти. В веках тянется кровавый след этой палочки. Последними ее хозяевами — в этом мире — были мастер волшебных палочек Грегорович, Геллерт Гриндевальд, Альбус Дамблдор. Сейчас ее хозяин я, хотя палочка по-прежнему у Дамблдора.

— Не поняла, — Джинни нахмурилась.

— Очень просто, ты же наверняка слышала от Олливандера, что «палочка выбирает волшебника»?

— Да.

— А вот о чем все забывают: если волшебник победит другого и заберет у него палочку, то трофей будет служить ему даже лучше, чем прошлому хозяину. Ну, кроме сильно особенных палочек…некоторые, например, так связаны с хозяином, что его врага просто убьют. Я победил Дамблдора, но палочку отбирать не стал. Она ему еще понадобится…

Они помолчали. Гарри просто смотрел в огонь, весело пляшущий в камине, и наслаждался моментом: таким уютным, домашним и простым, несмотря на всю сложность положения и трудность сделанного признания. А Джинни размышляла о том, что этому миру здорово повезло: вместо Гарри Поттера, хорошего человека и сильного волшебника, он получил Гарри Поттера, Великого Волшебника, умного, коварного, жесткого, но при этом — доброго, понятного, уютного.

— А…Волдеморт? Ты будешь сражаться с ним, если он появится?

— Не знаю, Джинни, — Гарри действительно не знал. — Понимаешь, я знаю, что он — практически воплощение понятия «зло». Но еще я знаю, что когда-то он был обычным ребенком, который никогда не видел любви, выросшим в очень жестоком мире.

— Это не оправдание всем его зверствам.

— Нет, конечно, — Гарри вздохнул. — Понимаешь, он изучал Темные Искусства, почти ничего о них не зная. Он хотел быть бессмертным и искал способы достичь бессмертия — все Великие Маги проходят через это. И он нашел способ добиться бессмертия…способ ужасный, ни один разумный волшебник, понимающий в магии, не пойдет на то, на что пошел он. Ты ведь слышала о крестражах?

— Кажется, да…но не помню в точности.

— Кусок собственной души заключается в предмет, если мага убьют, то этот кусок — крестраж — удержит душу в мире, и, с помощью специфического ритуала, можно возродиться. Но Том Реддл не имел понятия, чем заканчиваются такие игры с душой…во что превратиться человек, добровольно разорвавший свою душу. И это — последствия всяческих запретов на «Темные Искусства». А сейчас таких запретов еще больше, чем раньше, между тем кусочки опасного знания все еще есть. Причем это — только инструкции, никаких объяснений. То есть, если любой образованный волшебник из чистокровной семьи, придерживающейся традиций, ЗНАЕТ, ПОЧЕМУ нельзя пользоваться некоторыми разновидностями магии наряду с тем, что он знает, как их выполнить…то все остальные просто имеют ЗАПРЕТЫ, без объяснений. Как Том Реддл, не имеющий понятия, ЧТО есть крестраж. Все, что он мог прочитать и найти: «Крестраж — это залог бессмертия, для этого надо убить человека и проделать такие-то действия».

— А то, что для этого нужно убить человека, недостаточно плохо? — возмутилась Джинни.

— Нет, — Гарри покачал головой. — Это нормально. В конце концов, можно ведь найти умирающего от неизлечимой болезни, и убить его. Словом, ничего настолько уж страшного. А предложение заманчивое, верно? А то, что после этого ты уже не будешь человеком, этого он не знал. Поэтому мне его жаль…

— А…разве можно ему как-то помочь?

— Сейчас? Мизерные шансы…и, в любом случае, он умрет. Для того, чтобы сделать свою душу целой, нужно раскаяться…а он уже настолько не-человек, что это почти невозможно.

— А почему он умрет?

— А ты в курсе, сколько он натворил? — хмыкнул Гарри. — Мука раскаяния убивает.

— То есть ты не будешь с сражаться с Ним?

— Я этого не говорил, — Гарри хищно ухмыльнулся. — Я не буду сражать против Волдеморта или за Дамблдора, или за Министерство. Если у Тома хватит ума не лезть к нам, не пускаться в максимализм вроде «кто не с нами — тот против нас», если он не будет слишком уж зарываться, то я останусь в стороне.

— А то, что он будет убивать людей, тебя не волнует? — Джинни отодвинулась от Гарри и хмуро посмотрела.

— Волнует, — Гарри был серьезен. — Так же как и то, что в данный момент, при нынешнем режиме, магия деградирует, а волшебники, по сути, вымирают. Посмотри — мы уже почти не отличаемся от маглов…даже празднуем те же праздники. Это надо изменить в любом случае.

— И ты готов спокойно смотреть, как люди будут умирать? — воскликнула Джинни. — Я не могу в это поверить!

— Нет, конечно, — Гарри вздохнул и покачал головой. — Ты ведь еще так молода…послушай, я дам Дамблдору информацию, как уничтожить Волдеморта окончательно. Но он ей воспользоваться вряд ли сможет, и Волдеморт возродится, этого не избежать. А если он возродится, люди все равно будут гибнуть, неважно, буду я сражаться, или нет.

— Но ты сможешь сделать так, чтобы погибло меньше людей!

— Смогу, — он равнодушно пожал плечами. — Но не буду. Просто потому, что их будет не так много. Если бы речь шла о миллионах…я не хочу своим вмешательством спасти сотню незнакомцев и потерять даже одного-единственного близкого. Я не готов потерять ни тебя, ни маму с папой, ни Марго…понимаешь? НЕ МОГУ. Давай закончим этот бессмысленный спор на этом, пока мы не разругались окончательно.

— Я не могу поверить, что тебе настолько безразличны судьбы людей, — тихо сказала Джинни.

— Мне они не безразличны, — Гарри устало вздохнул и потер виски. — Просто я не хочу быть героем, неблагодарная работа. Если он придет ко мне в дом, я убью его. Я даже готов вступить в Орден Феникса, но только при условии, что ты, Поттеры, Уизли, Блеки, Люпин — все будут в БЕЗОПАСНОСТИ, настоящей безопасности, надежно скрытые в неприступной крепости, защищенной всеми мыслимыми мерами защиты. Хотя лучше всего было бы просто жить с вами, чтобы знать, что вы — в безопасности. Я не хочу воевать. Сражаться — пожалуйста, но не воевать.

Он поднялся и отправился в спальню. Этот разговор оказался даже сложнее, чем он мог ожидать: не было обвинений или упреков во лжи, зато были тяжелые вопросы о его отношении к Волдеморту. И Гарри показалось, что Джинни была несколько разочарована его нежеланием вступить в схватку со злом. Она ничего не понимала, не знала в точности, что он пережил…для нее «мальчик, который выжил» всегда был и останется героем, а Гарри героем быть отказывался. Это злило, а мысль о том, что их отношения могут испортиться от такой глупости…она бесила и причиняла почти физическую боль.

Джинни сидела на диване перед камином и думала о разговоре с мужем. Она ничуть не рассердилась и не расстроилась, когда он признался в том, кто он и откуда — наоборот, обрадовалась. Ей этот факт, что ни говори, здорово льстил, несмотря на то, что никто не знал о нем. Но это отношение Гарри к Волдеморту, его нежелание исполнить свой долг, его…эгоизм! Она не могла понять, почему, почему Гарри отказывается остановить это чудовище, Тома, хотя он разрушил его жизнь, как жизни многих. И особенное ее огорчало его равнодушие к чужим жизням.

Гарри лежал уже больше часа, но сон не шел. Он поднялся и вышел в гостиную. Джинни по-прежнему сидела на диване перед огнем, но на его появление никак не отреагировала. Гарри подошел и уселся рядом…а Джинни отодвинулась подальше. Сердце Поттера наполнила горечь, настолько знакомая, что хотелось завыть, разодрать грудь и выбросить наружу эту проклятую мышцу. Но он все же справился с собой, хотя боль никуда не ушла.

— Хочешь узнать главную причину, по которой я не хочу воевать? — глухо спросил он. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Я не хочу становиться его преемником. Я, как уже говорил тебе, изучал Темные Искусства и достиг в них вершин мастерства, так же, как и в Светлой Магии. И с тех пор я все время балансирую на грани…каждое грубое слово в мой адрес, каждый косой взгляд, любая мелочь, например, недостаточно расторопный официант, все это рождает во мне желание поднять палочку, и…выбор огромен, хотя самым притягательным вариантом всегда является «Авада Кедавра». Я побеждаю себя, чаще всего…но не всегда. Несколько раз я срывался, правда, не по таким мелким поводам. Я убил семь человек, Джинни…трех пожирателей, которые сумели отвертеться от Азкабана, двух каких-то хамов, которых я видел впервые в жизни, и двух авроров, только-только выпущенных в патруль, они пытались взять у меня автограф и были чересчур настойчивы. А в бою…в бою так просто сорваться и начать убивать каждого соперника, без разбора — мужчину, женщину, ребенка, ведь Волдеморту служат и дети…знаешь, когда вот так срываешься в первый раз, приходишь в ужас…потом ужаса становится все меньше. Я не хочу становиться чудовищем, не желаю отказываться от собственной человечности. Я могу драться, могу, когда мой бой действительно спасет людей и не подвергнет моих опасности. Но если я потеряю кого-то, кого люблю…о, я отомщу, отомщу всем, всему миру, и умру навсегда вместе с ним.

Гарри говорил очень медленно, с трудом подбирая слова, в горло словно песка насыпали, взгляд был тускл и безжизнен, руки судорожно сжаты. Он договорил с огромным трудом, судорожно вздохнул и вдруг взорвался безумным криком, несшим в себе все накопленное за годы отчаяние, всю пережитую боль, все свои страхи, которых у него было не мало. Это был крик заключенного, который много лет рыл подкоп из своей камеры, только что выбрался наружу, глотнул свежий воздух свободы, и увидел окруживших его тюремщиков, которые пришли, чтобы снова бросить его в бездну отчаянья и мрака.

Джинни слушала Гарри, но слов почти не слышала — так поразил ее этот глухой голос и мертвый взгляд. И даже это признание — в том, что он убивал невинных в общем-то людей — не перевешивало его отчаяния. Джинни уже собралась было обнять мужа и извиниться за свое поведение, когда Гарри закричал. Он кричал долго и страшно, она никогда не слышала, чтобы люди кричали так. Но самым страшным был даже не этот нечеловеческий вопль, а реакция комнаты на него: пламя в камине взвилось и загудело, камни камина раскалились добела; стекло окна задрожало и со звоном вылетело наружу тысячей осколков; со стен падали картины, а кое-где их камни покрывались сетью мелких трещин; ну а мебель просто взбесилась и разлеталась на части. Наконец крик затих, и обессиленный Гарри рухнул вперед, ударившись головой о каминную решетку.

Джинни смогла пошевелится, только когда заметила текущую изо рта и носа Гарри кровь. Он подскочила к нему и оттащила от камина, который теперь горел, как положено. К счастью, Гарри дышал, хрипло и слабо, но, пока он лежал лицом вниз, кровь не попадала в легкие. Джинни понимала, что нужно бежать за помощью, но не могла заставить себя отойти от мужа. Но этого и не потребовалось: помощь пришла сама. В камине вспыхнуло зеленое пламя, и из него выскочил растрепанный Дамблдор. Он мигом оценил и состояние Гарри, и разгром комнаты.

— Что случилось, мисс, простите, миссис Поттер? Мои приборы с ума сошли, такой здесь был выброс магической энергии, как будто здесь человек десять с умом в жертву принесли…только вот энергия была нейтральной, а не Темной…

— Мы разговаривали, и я, наверное, повела себя как дура, Гарри очень расстроился, а потом он вдруг так страшно закричал, и пламя вспыхнуло, и все остальное…а потом он рухнул на пол, и у него из горла и носа кровь пошла…

— Хорошо, что здесь заглушающие чары стоят, — хмыкнул директор. — А то бы весь замок сбежался, потому что кричать так, чтобы горлом кровь пошла…а у других — из ушей…

Джинни сначала не поняла, о чем он говорит, а потом сообразила и коснулась уха. На пальцах осталась кровь, уже подсыхающая. Дамблдор в это время осматривал Гарри: кровь уже не шла, но вид у юноши был просто потрясающий — краше в гроб кладут. Напоследок он раскрыл ему веки и вздрогнул: глаза были ярко-красного цвета, но старый маг довольно быстро понял, что это просто лопнули сосуды, точно так же, как в гортани.

— Что с ним, профессор? — тихо спросила Джинни.

— Серьезных повреждений нет, все это можно вылечить за десять минут. Но Поппи, я думаю, будет настаивать на том, чтобы продержать его в больнице пару недель.

— Ну, это обычная история, — облегченно улыбнулась Джинни. — Она с обычным переломом сутки держит.

Дамблдор попытался было поднять Гарри, чтобы отнести в Больничное Крыло, но, стоило ему наклониться, как одна рука схватилась за его бороду, а вторая сунула палочку под горло.

— Проваливай, Альбус, — прохрипел Гарри. — Я могу с тобой сотрудничать, но я тебя по-прежнему ненавижу, даже учитывая, что тот ты мертв. Ты везде одинаков, старик. У тебя есть свой Золотой Мальчик, им и манипулируй.

Гарри отпустил бороду и прохрипел «вон». Однако, как бы ни был слаб его голос, как бы плохо ему не было, палочка в руке лежала твердо и уверенно, как влитая.

— Я всего лишь хотел тебе помочь, Гарри, — сказал Дамблдор, отходя к камину.

— Еще раз назовешь меня «Гарри», проверю тебя на устойчивость к «Авада Кедавра», — злобно прохрипел лежащий на полу волшебник. — Лорд Поттер, и не иначе.

Дамблдор скрылся в камине, а Гарри с трудом попытался подняться. Джинни метнулась к нему.

— Не надо, — Гарри оттолкнул ее руку. — Не хочу тебя обидеть, но мне…не требуется…чья-то помощь.

Говоря это, Гарри поднимался — тяжело, с огромным трудом, но поднимался. Последние два слова он выговорил, уже стоя на ногах. Бледный, окровавленный, он дошагал до чудом уцелевшего дивана и опустился на него. Потом позвал одного из домовиков Поттеров и приказал ему принести несколько зелий из его комнаты. Домовик вернулся через десять секунд и принялся жалобно причитать.

— Родителям ни слова, — приказал Гарри. — Свободен.

Домовик исчез, а Гарри открыл обе принесенные бутылки: из первой сделал три глотка, из второй — пять. Потом закрыл их, аккуратно поставил на пол рядом с диваном, закрыл глаза и откинулся на спинку. Джинни тихонько присела рядом, не решаясь даже заговорить, а уж тем более прикоснуться. Через пару минут Гарри открыл глаза, краснота уже сходила, и посмотрел на жену. Заметил кровь на мочках ушей, достал палочку и прошептал несколько заклятий.

— Здорово я тебя напугал, правда? — спросил он нормальным, не хриплым голосом. Потом протянул ей руки.

Джинни только этого и ждала — она бросилась в объятья к мужу и разрыдалась — от облегчения. Такое с ней случалось весьма и весьма редко, ни обида, ни страх, ни боль не могли заставить ее заплакать. Гарри нежно прижал ее к плечу и шептал какие-то успокоительные слова; Джинни, в свою очередь, тоже что-то всхлипывала. Все это было невнятно, сумбурно и тихо, и, тем не менее, друг друга они понимали прекрасно.

* * *

Потом жизнь вновь потекла своим чередом: уроки, домашние задания, вскоре к ним прибавились тренировки по квиддичу, которые Гарри и вскоре просто возненавидел — ведь они отнимали минимум четыре вечера, которые он мог бы провести рядом с Джинни (две тренировки у Когтеврана и две — у Гриффиндора).

А вообще Гарри наслаждался жизнью. Раньше дни текли мимо него, не оставляя в памяти особенных следов; теперь он научился проживать каждый день сполна, запоминая его и храня, несмотря на то, что день был почти неотличим от прошедших и будущих. Гарри запоминал именно эти, чуть различные отличия — немного измененное настроение, внеплановые посещения гостиных (Поттеры то и дело наведывались в гости к когтеврану и гриффиндору, вдвоем, разумеется), погоду, выражение лиц и произнесенные слова. Он хотел, чтобы в памяти хранилось как можно больше счастливых дней, и у него это получалось. Особую пикантность наслаждению Гарри придавало почти перманентное отсутствие в школе Дамблдора. Видимо, директор искал крестражи… «вот и пусть ищет» — думал Гарри, «а с меня достаточно».

Что касается уроков, то они не отличались особым разнообразием — все это Гарри когда-то уже проходил; к Снейпу Гарри ходил только на контрольные, чтобы получить допуск к ЖАБА; некоторую сложность представляла только нумерология. Амбридж вела себя подозрительно тихо, впрочем, пару раз прочитав ее мысли, Гарри успокоился — ничего конкретного она пока не замышляла.

Зато «семинары», которые, по сути, являлись обычными уроками начинающих авроров, представляли для Гарри (и еще пары ненормальных когтевранцев) огромный интерес. На аврорские «ЗоТИ» ходили все, и, как следствие, ничего интересного там не было. А вот на чарах, трансфигурации и зельях (их вели МакГонагалл, Флитвик и Снейп — раз в месяц у каждого) было жутко интересно: рассказывали про новейшие открытия в этих областях. Еще Снейп, являясь признанным мастером дуэлей, вел их. Гарри был единственным, кто мог сражаться с ним на равных (конечно, Гарри мог сражаться и с тремя Снейпами одновременно, но к чему светиться?), что вызывало серьезное уважение со стороны взрослых авроров.

В середине октября авроры носились по замку ошалелые — им обещали устроить завтра лекцию «Великого», то бишь — Грозного Глаза Грюма. У Гарри в связи с этим родилась забавная идея. Он послал Буклю близнецам Уизли, и уже к вечеру она принесла Карту Мародеров. Грюма Гарри засек мгновенно…

Дрожащие от возбуждения молодые авроры сидели в большой двухъярусной аудитории, дожидаясь явления Великого в полной тишине. Вскоре самые внимательные уловили приближающийся стук деревяшки; дверь распахнулась, и их взорам предстало испещренное шрамами лицо, обрубленный нос, волшебный глаз и деревянная нога ветерана. Он подошел к кафедре и обвел взглядом трепещущих молокососов.

— Меня полгода уговаривали прочитать эту лекцию, поэтому советую слушать и запоминать хорошенько. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Все вздрогнули от раскатов его голоса. Грюм выхватил палочку и заклятьем оглушил придурка, который посмел усмехнуться.

— Вот это что — бдительность? — заорал он. — Вы что, палочки будете доставать, только когда вас убивать начнут? Запомните раз и навсегда: ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! «Постоянная» — значит, вы должны соблюдать ее всегда, в любой ситуации! Когда сидите на уроке, когда едите, когда заходите в бар или трахаете подружку! Аврор всегда должен быть готов к нападению, или вскоре он будет мертвым аврором. «Бдительность» означает, что вы должны быть готовы к нападению в любой момент, с любой стороны. Должны заглядывать в глаза каждому — они могут быть под действием заклятья Империус; должны проверять, что вы едите или пьете, потому что у опытного аврора ОЧЕНЬ много врагов. Так, а теперь каждый должен вырвать себе глаз, с этого года волшебные глаза становятся униформой. Ну, чего вы ждете? У меня тут, в портфеле, глаза всех цветов и размеров, всем хватит.

Слушатели натурально охерели, по-другому и не скажешь. Кто-то посчитал это шуткой, другие подумывали как-нибудь отвертеться или бросить эту работу, кое-кто робко потянулся к глазам. Неизвестно, чем бы это все закончилось, но дверь в этот момент распахнулась, и в комнату влетел Дамблдор, а за ним на волшебных носилках следовал Грозный Глаз Грюм, без своей деревяшки и волшебного глаза, бешено ругающийся.

— ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — заорал Грюм, который был в полном комплекте, так сказать, и выхватил палочку. Уже было поднявший палочку Дамблдор помедлил.

— У меня что, раздвоение личности началось? — пробормотал он, ошалело глядя на себя.

— Ну, что замерли? — заорал Гарри (а Грюмом в полном комплекте, был, конечно, он). — Атакуйте уже! Видите: два Грюма и Дамблдор, сразу же ясно, что тут подстава! Что уселись, бараны! В таких случаях аврор должен сразу атаковать обоих подозреваемых, а разбираться потом!

— Что замерли? — заорал настоящий Грюм. — Делайте, как говорят, или я вас сам сейчас на части порву!

Дамблдор ошалело почесал в затылке и пробормотал нечто вроде «сами разбирайтесь». И ушел. А оба Грюма начали что-то синхронно орать про «ПОСТОЯННУЮ БДИТЕЛЬНОСТЬ». Вдвоем у них, надо признать, получалось гораздо громче.

Пару часов спустя Гарри и Грюм, жутко довольные удачной лекцией, зашли в кабинет Дамблдора. Тот посмотрел на них, почти одинаковых, и поднял брови.

— И кто есть кто? — спросил он.

— Узнаешь через пять минут, — хмыкнул, покосившись на часы, Гарри. Он отдал Грюму глаз и ногу, потом развалился в одном из кресел и достал из-за пазухи припасенную фляжку с виски. Грюм «оделся», хмыкнул, и достал такую же.

Через пять минут Гарри превратился в самого себя и отсалютовал Грюму фляжкой. Тот уважительно кивнул и отпил из собственной.

— Хорошая лекция получилась, Поттер, — похвалил Грюм. — Показательная. Только тебе-то это зачем?

— Посмеяться захотелось, мистер Грюм, — ухмыльнулся Гарри. — Мне давно их напугать хотелось.

— А чего ты им такого сказал? — поднял брови аврор.

— Объявил, что с этого года, в целях «постоянной бдительности» и уменьшения смертности среди авроров, волшебные глаза становятся униформой, а потом приказал им вырвать себе глаз. Вы очень не вовремя появились, еще бы чуть-чуть…

Поттер подождал, пока Грюм досмеется, потом отсалютовал ему и убрался восвояси.

Гарри впервые присутствовал на матче Гриффиндор-Слизерин в качестве зрителя, просто наблюдая за игрой когда-то родного факультета. Сам он теперь отдал бы предпочтение Слизерину, с его этикетом и кодексом чести, но Джинни была гриффиндоркой, а потому Гарри даже не знал, за кого ему болеть. В конце концов он просто уселся рядом со своей командой и молча наблюдал матч. Львы играли неплохо, но все же уступали зеленому факультету: Слизерин медленно, но уверенно отрывался, и через полчаса счет был уже 70:40 в пользу зеленых.

Гарри заметил снитч, он уже пятнадцать секунд парил рядом с трибуной преподавателей; Джинни тоже увидела свой мяч, хотя и несколько позже Гарри, и сейчас она, не спеша, словно ничего не случилось, занимала позицию для пике. Потом отвесно устремилась вниз, вызвав восхищенные вздохи зрителей и разочарованный возглас ловца соперников — он был слишком далеко. Снитч, словно почуяв преследование, резко сорвался с места, уходя в сторону, Джинни устремилась за ним. Семь секунд бешеной гонки, и пальцы Джинни крепко сжали трепыхающийся золотой мячик.

— Джиневра Поттер ловит снитч! — завопил комментатор, какой-то пуффендуец. — Гриффиндор побеждает со счетом 190:70!

Гарри уже был на поле, туда же стекались гриффиндорцы; в воздухе красно-золотая команда облепила своего капитана, и сейчас они тесной кучкой спускались к болельщикам. Слизеринцы приземлялись в стороне. Гарри, навскидку оценив время, которое потребуется Джинни, чтобы приземлиться и немного отбиться от болельшиков, поспешил к игрокам в зелено-серебряных мантиях.

— Вы здорово играли, — обратился он к капитану, Анри Ланкастеру, последнему представителю этой славной фамилии и волшебнику в пятом колене. — У вас, по-моему, лучшая команда в школе, хотя и самая молодая.

— Спасибо, Поттер, — улыбнулся тот и пожал протянутую руку. — Но, похоже, нам придется дождаться, пока Поттеры покинут школу, прежде чем мы возьмем кубок, — тихо, так, чтобы команда не слышала, прибавил он. — Благо команда действительно молодая, и в следующем году не придется никого набирать.

Гарри рассмеялся и хлопнул коллегу по плечу, тот ухмыльнулся и глазами указал на уже приземлившуюся Джинни.

— Ты где был? — первым делом спросила она, заметив приблизившегося Гарри.

— Приносил соболезнования Ланкастеру, — тихо хмыкнул Гарри. — Хороший маневр и отличное исполнение, но снитч могла заметить и пораньше.

— Сколько он там висел?

— Секунд пять…к тому моменту, как ты начала маневр. Впрочем, все равно молодец.

— То-то же! — рассмеялась Джинни.

Но вскоре красно-золотой поток дошел до гриффиндорской башни, где немедленно началось празднование. Гарри, единственный раз подняв бокал за Джинни, тихо смылся; его отсутствие заметили только Поттеры, да и то не сразу.

Дело в том, что в часы, когда у Джинни были тренировки, Гарри совершенно не знал, чем себя занять; промаявшись некоторое время, он нашел выход: научная работа. Вот и сейчас он отправился в библиотеку, чтобы доделать наконец мучимую две недели статью «Применение небоевых заклятий и чар в боевой обстановке». Там он рассматривал возможности использования как простейших чар, вроде манящих, так и более сложных, относящихся к высшей трансфигурации, во время дуэли, как одиночной, так и массовой.

* * *

На следующий после матча день был объявлен поход в Хогсмид, первый в этом году. Гарри к этому походу подготовился основательно: рассовал по рукавам и голенищам волшебные палочки, надел удобную, не стесняющую движения одежду и перевязь с несколькими зельями, которую сверху прикрыл плащом, сунул в карман Мантию-Невидимку и выдал Марго срочный портал в Хогвартс, на всякий случай.

— Ты только учти, портал нелегальный, так что пользоваться им зря не стоит, если не хочешь мне проблем, ОК? — тихо предупредил он сестру. — Но при малейшей опасности, даже если у тебя не будет ей иных доказательств, кроме предчувствия…

— Что это ты так печешься о моей безопасности? — подозрительно осведомилась она. — Ты что-то знаешь?

— Ничего, — Гарри покачал головой. — Если бы я знал, что там будет опасно, я бы тебя просто не выпустил из замка. Но у меня просто предчувствие чего-то…не обязательно плохого, но…словом, держи его под рукой, ладно? Мне будет спокойнее.

— А Джинни ты тоже портал выдашь?

— Во-первых, она умеет трансгрессировать, во-вторых, рядом буду я. Скорее всего, у меня просто паранойя разыгралась, это бывает…к дождю. Так что зонтик тоже возьми, — Гарри тихо рассмеялся.

— Непременно, братик, — мило улыбнулась Марго. — И спасибо, что волнуешься обо мне.

Впрочем, ничто с утра не предвещало ни плохой погоды, ни каких-либо неприятностей, что заставило Гарри насторожиться еще больше. Особенное его взволновал тот факт, что все ученики-авроры в этот день тоже были выпущены в Хогсмид…только на дежурство. Гарри нашел взглядом знакомого лейтенанта, он частенько заходил к своему начальнику, Джеймсу Поттеру.

— Алан, здравствуй!

— О, Гарри, привет! Как дела?

— Да все отлично. Слушай, а чего это вы всех погнали на дежурство как раз в тот день, когда нас выпустили?

— Да Дамблдор попросил, говорит, ему так спокойнее будет, — Алан пожал плечами. — А им все равно пора учиться нести охранение, так что сегодня все будет по полной программе: всю деревню оцепим, как для отражения атаки с неизвестного направления.

Такие сведенья юного лорда Поттера насторожили еще больше. Когда к его предчувствию, которому он и так доверял, примешиваются опасения Дамблдора, дело плохо. Гарантированно что-то случиться. Гарри в очередной раз пожалел об отсутствии волшебного глаза.

Весь день он провел как на иголках, внимательно оглядывая каждого встречного, вглядываясь в еду и питье на предмет яда тщательнее обычного, ни на шаг не отходя от Джинни и все время сжимая под плащом волшебную палочку. Как оказалось, совершенно зря — ничего выдающегося так и не случилось; Поттеры из деревни уходили последними, сразу за ними шли авроры. Гарри несколько успокоился, хотя и не ослабил бдительности.

— Красивая, верно? — спросила его Джинни, указывая на идеально круглую огромную кровавую всходящую луну. Круглую. Полнолуние.

Гарри торопливо достал Карту Мародеров и проглядел: никого постороннего в замке не было. А поскольку предчувствие его не оставляло, он не сомневался в том, что сегодня будет Охота. Он протянул Карту Джинни.

— Иди домой и ни о чем не волнуйся, ладно? — прошептал он.

— А ты?

— Я остаюсь. Кажется, я понял, что меня терзало весь день: сегодня полнолуние.

— Гарри, ты с ума сошел? — зашипела Джинни. — Я не пущу тебя одного!

— Я еще вполне могу отвести тебя в амок самостоятельно, связать и запереть, если понадобится, — в свою очередь зашипел Гарри. — Есть у меня предчувствие, что здесь сегодня будет мой старый знакомый…

— Гарри! Это опасно!

— Сражаться с Волдемортом опаснее, а ты меня не так давно уговаривала делать именно это.

— Слушай, нас же пересчитывают на входе! Сюда сразу прибежит кто-нибудь! Ты хочешь, чтобы тебя исключили?

— Резонно, — согласился с доводами жены Гарри. — Да, наши преподаватели, кроме Снейпа и Дамблдора, с оборотнем встретиться не готовы. Хорошо, идем в замок, я вернусь подземным ходом.

До самого замка Джинни не оставляла попыток переубедить Гарри не лезть на рожон, но тот был непреклонен.

— Любимая, может, это просто папа с Сириусом и Люпиным решили вспомнить молодость? — примирительно сказал Гарри напоследок. — В любом случае, оборотни не убивают, половым и генетическим путем эта зараза тоже не передается, и вообще, я знаю, как избавиться от этой болезни.

— Лекарство от ликантропии? — недоверчиво мыкнула Джинни. — Его не существует.

— Не лекарство, — хмыкнул Гарри. — Просто надо стать анимагом, тогда, хотя и будешь превращаться по полнолуниям, останешься в разуме. Все, я пошел. Ложись спать и не волнуйся, хорошо? На нижней полке, третье слева — сонное зелье. Если я приду, а ты не будешь спать — поругаемся, — поцеловал жену в щеку, манул рукой и завернулся в Мантию-Невидимку.

Гарри решил воспользоваться ходом под Гремучей Ивой, и десять минут спустя уже входил в Визжащую Хижину. Внутри он воспользовался специальным, малоизвестным и очень сложным в исполнении заклятьем Тени, немного смещающим тело мага по пятому измерению, и как бы развоплотился. В таком, бесплотном виде, он спокойно мог проходить сквозь стены и другие твердые предметы, включая людей и животных. К счастью, Дамблдор в свое время поленился настолько защищать убежище молодого Люпина, поэтому Гарри беспрепятственно прошел сквозь запертые двери Хижины и бесплотной тенью отправился к центру деревни. Самым высоким зданием в Хогсмиде была совятня почты; Гарри легко поднялся на крышу, как легко мог бы провалиться сквозь землю — понятие сил тяготения, упругости и тому подобны вещей для него не существовало.

— Фините, — шепнул он. Чары Тени прекратили свое действие, и он поспешил ухватиться покрепче, чтобы не сверзиться с высоты пятнадцати ярдов. Он достал одну из бутылочек и осушил ее одним глотком. Около минуты он просидел неподвижно, зажмурившись, борясь с приступом дурноты; зато, когда открыл глаза, всякая необходимость в очках отпала: контуры предметов стали четче, мир обесцветился, зато теперь его взор беспрепятственно проникал в любую тень. Вместе со зрением обострились слух и обоняние — Гарри мог различить шуршание мышей в погребе Розмерты и учуять аромат ванили, доносившийся из Сладкого Королевства, чья крыша находилась в доброй полумиле от крыши почты.

По сути, принятое им зелье было ядом; любой человек сейчас уже валялся бы без сознания и не мог оценить преимущества, которые были всего лишь побочным эффектом. Но те полтора года, которые Гарри посвятил изучению Темных Искусств в целом и вообще запрещенных разделов магического знания в частности, давали свои плоды. Некоторое время Гарри занимался и зельеварением, и на себе проверял действие ядов, благо смерти он тогда не боялся совершенно; так что его организм, являвшийся телом могучего мага, постепенно приспособилось к различным отравам. Не полностью, разумеется, но теперь потребовалась бы втрое большая доза, чтобы Гарри не смог вылечиться без противоядия, и впятеро — чтобы оно сработало почти в правильные сроки, которые укладывались бы в стандартный люфт. Этим же объяснялось его умение пить: под правильную закуску Гарри потягался бы даже с Хагридом.

Некоторое время ничего не происходило. Наконец до Гарри донесся далекий вой, источник находился в десятке миль к западу. Он повернулся туда, и еще полчаса спустя заметил три палево-серые тени, стремительно приближающиеся к деревне; это, вне всяких сомнений, были оборотни — ни один волк не может бежать так быстро — причем оборотни очень крупные. И бег был действительно быстр, наверное, они бы даже смогли догнать единорога…Впрочем, даже в волчьем обличье оборотни недостаточно глупы, чтобы нападать на единорога…Гарри легонько скрипнул зубами, отвлекаясь от ненужных мыслей, и выпил очередное зелье — на этот раз вполне обычный боевой эликсир, который давал телу возможность в течении часа действовать во всю мощь. Через минуту он ощутил, как кровь убыстрила свой бег, а мышцы налились силой. Разумеется, Гарри не собирался брать тварей в плен…но и быть покусанным в его планы тоже не входило.

Оборотни ворвались на главную улицу и помчались в сторону Кабаньей Головы, внутри которой в любое время суток были посетители. Но, не успели они пробежать и десяти метров, как сверкнула зеленая вспышка, и крайний слева волк пропахал мордой пыль дороги — он был мертв. А позади них, метрах в пятнадцати, на дорогу спрыгнул мужчина, держа в волшебные палочки в обоих руках.

— Авада Кедавра, — спокойно произнес Гарри. Два стремительны зеленых луча устремились к тварям, но те уже сорвались с места и неровными, непредсказуемыми зигзагами устремились на него.

Первый прыгнул прямо на Гарри, распахнув пасть со свисающими нитями слюны, второй был похитрее — он сначала прыгнул на стену, оттолкнулся от нее и устремился на мужчину с высоты. Они не знали, что их противник не был припозднившимся аврором, и это их подвело: первого Гарри мощным ударным заклятьем отправил футов на сто по улице, а второго встретил обычным апперкотом с правой в распахнутую нижнюю челюсть. Точнее, не совсем обычным: как ни ударь по двум центнерам мышц, которые летят на тебя со скоростью сорок миль в час, на ногах не удержишься.

А Гарри удержался, да еще и отбросил противника на пару метров. И, не дав ему прийти в себя, направил палочку.

— Авада Кедавра.

Визг не желающего умирать оборотня был оглушительным, но очень коротким: заклятье ударило его в грудь, и звук тут же прекратился. А Гарри уже слышал топот лап третьего, самого огромного: оборотни не способны соображать в зверином обличье, так что опасности не понимают. Гарри повернулся и принялся поливать зверя смертельными заклятьями, действуя двумя палочками, но безуспешно: тот всякий раз уклонялся. Пара заклятий угодили в дома и подожгли их…Когда до оборотня оставалось метров двадцать, Гарри спрятал Бузинную палочку (которую держал в левой руке) в рукав и приготовился встретить противника.

— Энферфламио! — мощнейший поток огня, заполнивший всю улицу вширь и бьющий на пятьдесят ярдов, не остановил прыжка оборотня, хотя и подпалил несколько домов. Гарри отпрыгнул в сторону, несколько не рассчитав силы, и хорошо впечатался в стену дома; он потряс головой, теряя драгоценные секунды, огромным волевым усилием сфокусировал взгляд. Да, мощнейшее огненное заклятье не остановило прыжка оборотня — оно сделало этот прыжок последним. На дороге догорала куча мяса, которое пахло бы весьма приятно, если бы не была изначально покрыта шерстью. Гарри собрался было уже милосердно добить жалобно поскуливающего зверя, когда раздалось несколько громких хлопков.

— Стоять и не двигаться! — заорали прибывшие, наконец, авроры. — Бросить палочку!

Гарри внимательно оглядел их: знакомых нет, да и вообще, не стоит светиться и показывать, что Гарри Поттер способен на такое; достаточно, что об этом знает Дамблдор. Однако диспозиция была не из лучших: пятеро авроров, которых Гарри совершенно не хотел убивать…

— Лучше бы спасибо сказали, — громко сказал он, старательно изменив голос. — Я же вашу работу делал…

А потом согнул ноги, оттолкнулся и под удивленные возгласы и запоздалые оглушающие заклятья подпрыгнул метров на семь и приземлился на крышу Кабаньей Головы. А оттуда прыгнул на другую крышу. Авроры постарались — антитрансгрессионный барьер лежал на всей деревне. Но Гарри и не собирался трансгрессировать — он добрался до Визжащей Хижины, применил заклятье Тени и спокойно вошел внутрь сквозь стену. Потом снял его и отправился в Хогвартс.

* * *

Утром Гарри принципиально отказывался рассказать Джинни, что же случилось ночью и случилось ли что-то вообще. Но вел он себя совершенно спокойно, на теле не было ни царапины, одежда была цела и вычищена. Все сомнения развеяла утренняя почта. Джинни развернула «Пророк» и чуть не подавилась тыквенным соком: огромное фото пылающей главной улицы Хогсмида — правда, ее весьма активно тушили авроры — а в центре фотографии — три мертвых оборотня, которых внимательно осматривают специалисты.

Бойня в Хогсмиде!

Мы не знаем, кто был таинственным незнакомцем, который спас деревню от оборотней, но все ему благодарны. Специальный корреспондент «Ежедневного Пророка», Рита Скитер.

Джинни судорожно вздохнула и покосилась на Гарри, который пока еще читал с искренним интересом. Наконец его глаза поднялись от газеты, и она увидела танцующие в них искры: Гарри беззвучно и бесстрастно хохотал.

— Первый раз вижу, чтобы Скитер написала что-то хвалебное, — громко хмыкнул он. — Наверняка тот «таинственный незнакомец» просто замучил до смерти пару каких-нибудь дворняжек, раз Рита описывает его таким героем…

— Видимо, она настолько торопилась успеть в номер, что даже забыла обозвать авроров «увальнями», а Аберфорта — еще как-нибудь, — поделилась Марго, которая тоже уже прочитала статью.

— Ну да, припомнить еще раз ту историю с козлом, — хмыкнул Гарри. — А может, у нее просто наконец-то сломалось это ее Прытко Пишущее Перо?

— Все может быть, — Джинни пожала плечами, потом тронула Гарри за плечо и указала ему на строчку о том, как «спаситель» запрыгнул на крышу. — Об этом что думаешь?

— Есть такое зелье, — Гарри улыбнулся. — Малоизвестное и сложное…

— И нелегальное, из-за входящих в него ингредиентов, — заметил проходивший мимо и остановившийся послушать Снейп. — Например, в том единственном рецепте, который я знаю, используется кровь принесенного в жертву младенца, верно, мистер Поттер?

— Это же аллегория, профессор! — возмутился Гарри. — Вы все рецепты, которым полторы тысячи лет, воспринимаете буквально?

— Стоп, какая такая аллегория? Какие полторы тысячи лет? — удивился Снейп.

— А, вам попался более поздний труд, в котором какой-то дурак перевел прекрасные стихи с греческого на латынь в прозе, да еще и буквально! — расхохотался Гарри.

— Ладно, тогда что она означает?

— Сок молодой мандрагоры, естественно, — Гарри пожал плечами. — Если желаете, пришлю вам нормальный рецепт, профессор.

— Мне было бы приятно. Хорошего дня, мистер Поттер, и не забудьте — послезавтра контрольная по быстродействующим ядам.

— Хорошего дня, профессор Снейп, — Гарри встал и поклонился, Снейп в ответ проделал то же.

— Круто! — прошептал Деннис. — Никогда не видел, чтобы Снейп с кем-нибудь из студентов так общался.

— И не увидишь, — хмыкнула Марго и подтолкнула своего парня локтем. — Это у него жар, наверное.

— Нет, сестренка, просто со мной профессор Снейп может поговорить о зельях на равных, в отличие от всех остальных, — улыбнулся Гарри. — Но вам это не светит явно…

* * *

Матч Когтевран-Пуффенуй длился уже четверть часа, и команда Гарри чуть вырвалась вперед — только на десять очков. Сам Гарри парил на «Молнии» на высоте пятидесяти ярдов над полем, гораздо выше, чем остальные игроки и даже ловец соперников; зато он мог охватить все поле одним взглядом, а не шарить по нему глазами в попытке найти снитч. Возле левого кольца пуффендуйцев блеснула долгожданная золотая вспышка, и Гарри вошел в пике. Трибуны засвистели, комментатор что-то восторженно орал, ловец в желтом безнадежно отстал. Снитч висел в двадцати футах над землей, точно под Гарри, не двигаясь с места и словно поджидая Поттера. Гарри различил испуганный крик с трибун, а затем общую тишину и оторвал взгляд от снитча.

Ему наперерез неслись оба бладжера, изменить курс — значит потерять время и, почти наверняка, снитч — соперник успеет к мячику первым, остаться на курсе просто невозможно. Все это пронеслось у Гарри в голове за две десятых секунды, еще две десятых потребовалось на принятие безумного решения. Оставалось чуть меньше полутора секунд до столкновения с бладжерами.

Гарри оттолкнулся от метлы и распластался в воздухе, в то время как «Молния» продолжала нестись вниз. Скорость падения резко упала, бладжеры пролетели под ним, слегка зацепив метлу. К счастью, «Молния» не была повреждена, только сбита с курса; Гарри поймал снитч правой рукой, а левую вытянул к метле, кувырком падающей на землю. Беспалочковая магия была ему доступна, но в такой критической ситуации он ей еще не пользовался. Метла послушно прыгнула в руку.

Гарри вышел из падения в последний момент: ноги задели увядшую траву поля. Тут стадион взорвался восторженными воплями. Гарри огляделся, посмотрел на приближающуюся команду и с паническими воплями помчался подальше: они явно решили доделать то, что не удалось бладжерам. Так что он трусливо сбежал к трибунам с гриффиндорцами.

— Джинни, руку! — крикнул он налету.

Джинни, смеясь, вытянула вверх обе руки, Гарри наклонился с метлы и схватил правой рукой за ее левую, сам изо всех сил вцепившись в метлу. Скорость была весьма приличной, а Джинни весила немного, поэтому она легко взлетела на метлу позади Гарри, хохоча как безумная. Впрочем, хохотали почти все — такого шоу, когда ловец и капитан убегал от собственной команды, не видел даже Дамблдор. Поттеры полетели в сторону замка; команда недолго преследовала их: они тоже едва держались на метлах от хохота.

От факультетской вечеринки Гарри отказался, зато устроил собственную, на которую пригласил своих приятелей со всех факультетов и пару симпатичных ему и Джинни «аврориков», как они ласково прозвали недоучков вроде Невилла, которого, кстати, тоже пригласили. Праздновали шумно и весело, благо Гарри заранее запасся в Хогсмиде парой-тройкой ящиков сливочного пива и большой коробкой с фирменными сладостями-приколами близнецов Уизли; через полчаса после начала примчался старший Криви и приволок уже готовую волшебную фотографию, на которой Гарри ловил снитч. Он же рассказал, что уже отдал одну копию мадам Трюк, которая собиралась послать ее в федерацию квиддича, дабы зарегистрировать новый прием, изобретенный Поттером. Разошлись все за полночь, благо к вечеринкам по поводу квиддича и преподаватели, и дежурные старосты относились снисходительно; к тому же, Гарри указал всем кратчайшие и безопасные пути до гостиных.

* * *

Через неделю после легендарного матча в Хогвартс явились представители Международной Конфедерации Квиддича; они объяснили Гарри, что для официальной регистрации нового приема следует он должен быть повторен — то есть должно быть доказательство того, что этот прием не является случайностью.

Поэтому Гарри вновь парил на высоте пятидесяти ярдов, а специально приглашенные профессиональные загонщики перекидывали друг другу бладжер. Поскольку заставить снитч парить на месте было невозможно, вместо него левитировали золотистый камешек. Пошел отсчет, и по свистку Гарри устремился вниз. Загонщики послали бладжер наперез, на этот раз Гарри имел чуть больше времени, чтобы подготовиться, и с успехом повторил свой маневр уклонения от бладжера, схватил снитч и успел вывернуть, даже не коснувшись поля.

— Браво, мистер Поттер, браво! А как вы поймали метлу? Я не понял! — в восторге орал Джеральд Уинстон, единственный англичанин из трех представителей МКК. Остальные то же что-то восторженно кричали, по-французски и по-испански.

Гарри объяснил, что может применять некоторые простые заклятья без палочки: манящие и отталкивающие чары, чары левитации. Те несколько удивились, что такой молодой человек способен на такое, и посетовали, что мало кто из спортсменов так же силен.

— На самом деле, беспалочковая магия действительно требует несколько больших затрат энергии, чем обычная, но не настолько больше, чем принято считать. На простейших заклятьях люфт практически не ощущается, но растет геометрически по мере увеличения сложности заклинания, — бодро объяснил Гарри. — Ну и регулярные тренировки тоже важны. Вот попробуйте сейчас представить, что вы держите в руке палочку, сосредоточьтесь на этом, детально представьте, как она лежит у вас в руке, и скажите «Люмос».

Уинстон послушно закрыл глаза, поднял руку на уровень глаз и шепнул заклятье. А потом с огромным удивлением уставился на крошечный огонек в собственной ладони.

— Это вы сделали? — спросил он.

— Нет, мистер Уинстон, — улыбнулся Гарри. — Вы сами.

— Невероятно! — выдохнул тот, но вскоре опомнился. — Впрочем, как бы это ни было невероятно, мы здесь по другому поводу.

— Уи, месье Потте’г, — поддержал его коллега, месье Фулон.

— Мы с коллегами безусловно признаем, что ваш прием не является случайностью. Рабочее название — прыжок Поттера. Вы не против?

— Нет, разумеется, — Гарри пожал плечами.

— В таком случае, все улажено, вам осталось подписать вот здесь, — Уинстон протянул Гарри официального вида пергамент. Гарри пробежал его глазами, дабы убедиться, что подписывает именно то, что нужно, и размашисто поставил свою подпись.

— Поттер, со своей стороны обещаю, что в анналах Хогвартса тебя увековечат наравне с Джеймсом, — пообещала мадам Трюк.

* * *

Время шло своим чередом. Понемногу приближалось рождественские каникулы, и студенты засобирались домой. Статья Гарри наконец-то отправилась в печать: журналов вроде «Вестник Зельеварения» или «Трансфигурация сегодня» по предмету ЗоТИ не было, и он довольно долго не мог ее пристроить. Зато в начале декабря составитель ежегодного альманаха «Дуэлянт» взял его статью с огромной радостью и пообещал, что она непременно будет в выпуске и печати в январе.

Девятнадцатого декабря, накануне отправки из школы, Джинни наконец спросила, куда они с Гарри отправятся на каникулы и как будут их проводить.

— Домой, конечно, — беззаботно отозвался он.

— К кому домой? — терпеливо спросила Джинни.

— К нам домой, — невнятно пояснил Гарри.

— Гарольд!

— Ладно, ладно! — Гарри примирительно поднял руки. — Мы с тобой отправимся в наш замок La Aire, который домовые эльфы под руководством лучших архитекторов, реставраторов и дизайнеров приводили в жилой вид, начиная с середины августа. Позавчера мне пришло письмо от и начальника, месье Де Ла Кюр, Делакур на наш манер, он сообщает, что все готово. Вчера — у тебя тренировка была — я туда съездил, действительно все готово…

— Погоди, какой такой замок? Где?

— Наш с тобой. Замок La Aire, что значит — Гнездо, в Бургундии, среди взгорий. Я там еще приобрел парочку виноградников, ах! Какие вина будут храниться в нашем погребе…сам себе завидую.

— Постой. Постой. Ты купил замок во Франции?

— Точнее, в Бургундии. Да, купил, а что?

— Зачем?

— Ну, надо же нам где-то жить, — невозмутимо ответил Гарри. — А там хорошо гостей принимать. Ну и, какой бы большой ни была семья, места всем достаточно.

— Это все отговорки. Обычного имения вроде вашего вполне хватит, чтобы там жила дюжина человек.

— Обычное имение вроде нашего не имеет стен вышиной в двадцать пять ярдов и толщиной в три, рва с водой и кольями, подъемного моста, трех тайных ходов наружу, многовековой системы защитных заклятий и ловушек для незваных гостей. А еще ни в одном имении нет достаточно обширных подземелий, чтобы держать там василиска, конюшен для гиппогрифов, четыре башен по углам внешних стен, в каждой из которых живет по грифону, казарм, и ни в одном имении нельзя разместить полторы сотни человек, которые нам дороги.

— Понятно, — улыбнулась Джинни. — Гарри, как всегда, готовится к худшему.

— Вот именно, — проворчал Гарри. — Кстати, если ты скучаешь по родственникам, то успокойся: все они приглашены и прибудут через пару часов после нас.

* * *

Джеймс вышел из камина в «Гнезде», как обозвал свой новый дом их сумасшедший сын, и тут же был схвачен крепкими каменными руками двух статуй, изображающих валькирий. Третья, изображавшая Цербера, подошла спереди и попросила пароль. Пока Джеймс хлопал глазами, из камина вышли Лили и Марго, и были так же обезврежены каменными валькириями. Статуи держали их крепко, не давая шевельнуться, но не причиняли боли.

— Пароль? — еще раз повторила статуя Цербера.

Тут в комнату ворвался Гарри и взмахнул рукой, Поттеров немедленно освободили из каменной хватки.

— Простите великодушно, совсем забыл. Пока пароль «Искренность».

— Что ты вообще себе позволяешь, Гарольд? — возмутился Джеймс. — Это же…это Мерлин ведает что такое! Кто так с гостями обращается?

— Прости, пап, совершенно вылетело из головы, да и явились вы чуть раньше, чем я рассчитывал, — виновато улыбнулся Гарри. — А хороши, верно?

— Как произведения искусства? — иронически улыбнулась Лили. — Не слишком впечатляют…

— Нет, как стражи?

— Как стражи они действительно эффективны, — буркнул Джеймс. — От прошлых хозяев остались?

— Как произведения искусства — да, как стражи — нет, сам делал.

— Это же некромантия в чистом виде!

— Во Франции другие законы, пап, — хмыкнула Марго. — Здесь некромантия разрешена.

— Не передергивай, сестренка, просто здесь некромантия — это именно некромантия, а не все подряд, — отозвался Гарри. — Здесь-то никогда не было маразматиков вроде Дамблдора, которые готовы запретить все самые интересные разделы магии.

— Самые интересные? — ядовито переспросил Джеймс.

— Разумеется. Ладно, что это мы в караульной топчемся? Пойдем, — беззаботно позвал Гарри.

— Это что, французский обычай, называть холл — караульной? — тихонько пробормотал Джеймс.

Они вышли из «холла», прошли по коридору и один за другим вышли в дубовую дверь. Только тут Джеймс Поттер понял, почему Гарри называл это место караульной — они вышли во двор крепости, перед ними возвышался величественный замок: основные помещения в три этажа (каждый этаж метров семь в высоту), центральная башня вдвое возвышалась над общим массивом, а четыре угловых достигали половины ее. Двор, вернее — передняя его часть, представляла собой фруктовый сад со многими дорожками и главной аллеей, ведущей от ворот (сейчас закрытых) ко входу в замок. Что находилось позади и по сторонам замка, было не видно. Марго тихо присвистнула.

— Нехило.

— Поменьше Хогвартса, конечно, — вздохнул Гарри.

— В Хогвартсе живет триста человек, а может поместиться и тысяча. Тебе-то зачем столько места?

— Люблю простор, мам. Да и вообще я собирался предложить вам и Уизли перебраться сюда. Ну и еще кое-кому…

— То есть насовсем перебраться? — удивилась Лили.

— Да, хоть вместе с домами, — бодро ответил Гарри. — Есть такая технология.

Лили повернулась к Джеймсу.

— Поздравляю, любимый! Наш сын становится основателем первого за последние двести девяносто семь лет домена!

— Я думаю, это не так плохо, Лили. Если только он не начнет войну за власть над миром.

— Чего нет, того нет, пап, — хмыкнул Гарри. — Просто, мы ведь волшебники, верно? А живем как маглы…скоро вообще уже отличий не останется.

— Это так плохо? — нахмурилась Лили.

— Конечно, плохо! Мы же теряем саму нашу сущность, нашу культуру, нашу индивидуальность…а вместе с ними мы теряем саму магию. Ой, простите…Уизли прибыли. Идите по аллее, в Холле вас встретит Джинни, — и Гарри скрылся в караульной.

Джеймс, Лили и Марго послушно двинулись в сторону замка. Главные двери — дубовые, с причудливым орнаментом защитных рун, высотой добрых три метра — распахнулись, едва Джеймс протянул руку и коснулся массивного металлического кольца. Они зашли внутрь и попали в заботливые ручки Джинни, которая немедленно повела их в отведенные им комнаты северной башни. А полчаса спустя она же привела их в большую гостиную, еще минут через десять Гарри привел туда Уизли.

— А на экскурсию ты нас не поведешь, партнер? — спрашивал Фред, входя за Гарри в комнату.

— Дружище, я и сам тут неважно ориентируюсь, — улыбался Гарри. — Впрочем, потеряться здесь невозможно…

— Невозможно? Мы через три тайных хода прошли! — возмущенно фыркнул Джордж.

— И все равно, заблудиться тут надолго невозможно, — улыбнулась Джинни. — Доспехи же везде стоят, в каждой комнате и на каждом повороте.

— Причем тут доспехи, сестренка? — Фред поднял брови.

— Гарри их заколдовал, — пояснила она. — Любой спросишь, и он отведет тебя на место кратчайшим путем. Очень удобно.

— Здорово! — хором воскликнули близнецы. — Ладно, мы тогда пойдем посмотрим лабораторию…

— Но-но! — Гарри грозно нахмурился. — Я с вами пойду. Вас только пусти к ингредиентам одних, сразу мне замок порушите…

Остальные тоже потихоньку разбрелись: раз уж потеряться невозможно, грех не осмотреть замок.

* * *

Празднование прошло весьма удачно — приглашенные и хозяева сумели общими силами воссоздать правильный ритуал, проводимый в зимний солнцеворот. Главным источником информации оказался Сириус — как Блек, он не раз принимал участие в празднике Йоля вместе с семьей — как бы он ее не ненавидел. Разумеется, одними традиционными развлечениями, вроде ритуального принесения жертвы Бальдру-Тору (самой обыкновенной, вроде еды и питья), сожжения елки и гадания по звездам, не ограничились. Близнецы, например, устроили в небе над замком настоящий ад — в течении получаса с каждой из башен беспрерывно стартовали ракеты, шутихи, и до шести утра над всей Бургундией взрывались волшебные фейерверки — правда, особенно волшебными они были только над замком. Гарри навскидку оценил истраченное в полтысячи галеонов, близнецы уточнили: пятьсот двадцать семь. Дела в их бизнесе шли превосходно — с октября, когда они наконец выпустили Забастовочные Завтраки. «УУУ» уже переросло порог малого бизнеса и все еще уверенно шло в гору, постоянно укрупняясь — благо Гарри великодушно разрешил в течении года использовать всю его долю в целях расширения производства.

Веселье стояло бурное — мало того, что Гарри созвал на Йоль всех Поттеров и Уизли и пригласил друзей семьи, вроде Блека и Люпина — после полуночи стали прибывать и другие гости. Причем не все они были англичанами: Гарри пригласил своих зарубежных деловых партнеров.

Праздник постепенно перерос в великосветский раут. К удовольствию Гарри, и его родители, и Блеки, и даже Уизли держались уверенно и свободно; Джинни же вообще вошла во вкус игры и с огромным удовольствием изображала из себя хозяйку дома. Вскоре начались танцы, и Гарри с удовольствием заметил, что Билл Уизли, до сих пор холостяк, незамедлительно пригласил мисс Флер Делакур, которая была одной из приглашенных. Супруги танцевали только друг с другом. Фред и Джордж, бросив оценивающие взгляды на француженок, все же вернулись к близняшкам Патил, с которыми вот уже полгода поддерживали какие-то отношения. Правда, о двойной помолвке пока не объявляли. Чарли Уизли витал в облаках: попеременно пообщавшись со всеми девушками, он таки нашел одну испанку, которая так же страстно интересовалась драконами, и теперь они, держась за руки, что-то обсуждали…

— У меня складывается впечатление, что ты взял на себя обязанности свахи, Гарри, — тихо мурлыкнула Джинни.

— В целом ты права, — так же тихо ответил он. — Смотри, Драко вон абсолютно счастлив, близнецы тоже, Билл вообще уже теряет голову из-за этой четверть-вейлы, да и Чарли отнюдь не одинок сегодня вечером.

— Слушай, а это так и было в твоем мире? — шепнула она.

— У нас в это время полгода как закончилась война. Билл и Флер женаты, он изуродован не до конца превратившимся оборотнем; Люпин и Тонкс мертвы, их малышу Тедди год и он живет с бабушкой Андромедой; Джордж лишился уха, Фред мертв; мертвы оба Криви, мертвы мои родители, моя сестра никогда не рождалась, Сириус мертв; Драко в Азкабане, вместе с родителями, Рон и Гермиона планируют свадьбу, а ты стойко терпишь полубезумного меня…здорово, правда?

— Ужас.

— Так что сейчас я почти полностью полагаюсь на импровизацию, — подытожил Гарри. — И, кажется, получается…

Каникулы длились достаточно долго, и веселье в Гнезде не стихало ни на секунду: Уизли и Поттеры по-прежнему гостили у Гарри и Джинни, частенько наведывались другие гости, из приглашенных на Йоль. Рождество проигнорировали полностью, за исключением обмена подарками, а Новый Год всей компанией отправились встречать на улицы Парижа. Толпы там были, конечно, знатные, зато — весело, шумно, радостно, нарядно, словом, понравилось всем.

Первого января заявился Сириус, который ночь провел дома с семьей, размахивая толстенным журналом страниц в триста.

— Что это у тебя, Бродяга? — полюбопытствовал Джеймс. — А, «Дуэлянт»…и что ты там вычитал такого, что окончательно смутило твой и без того шаткий рассудок?

— Иди ты, Сохатый! Я ведь гордый, могу и обидиться…

— Ну, Сириус, ты же знаешь, что Джеймс вечно по утрам язвит, — примирительно сказала Лили. — Рассказывай, что стряслось.

— Ну, сели мы завтракать, сова почту принесла, и «Дуэлянта», конечно, я же его выписываю. Прямо на обложке: «Как спастись от “Авада Кедавра” дюжиной способов» и номер статьи. Открываю, читаю — очень толково и правильно написано, и понятно все, и инструкции четкие, и научное обоснование дано, и графики какие-то…дочитал, посмотрел, кто автор, и чуть со стула не рухнул!

— И кто же? — Артур Уизли поднял брови. — Кто-то знакомый?

— Не то слово, — хмыкнул Блек. — Некто лорд Гарольд Джеймс Поттер, слыхали про такого?

Все зашумели, бросились проверять, а убедившись, дружно уставились на Гарри. Тот с великолепной (Малфой бы позавидовал) небрежно-снисходительной миной пожал плечами.

— И что в этом такого необычного? Снейп вон каждый месяц в «Вестнике зельеварения» печатается, и что?

— Ничего, ничего, — хмыкнул Сириус. — Поздравляю с публикацией, крестник.

— Спасибо, — серьезно кивнул Гарри. — А у тебя нет знакомых среди издателей? А то у меня учебник на подходе…

Его лицо было настолько серьезным, а тон — таким деловитым, что все поверили, и верили пару секунд, пока Гарри не улыбнулся.

— Конечно, учебник не на подходе, однако мысль такая посещала. Вот школу закончу, и напишу. Кстати, пап, Сириус, давно хотел спросить вас или Лунатика: кто был тем оборотнем, который выжил? В Хогсмиде?

— Не сказал бы, что он выжил, — хмыкнул Джеймс.

— Ну что ты, дружище, поцелуй дементора никого не убивает, — хищно усмехнулся Блек, в его облике вновь проявилось что-то собачье. — Это был Фенрир Сивый.

— Вот, значит, как? — на лице Гарри проступило явное удовольствие. — Ну да, так еще лучше…хотя стоп, а разве в волчьем состоянии он тоже будет неактивен?

— Конечно, — Джеймс пожал плечами. — Хотел бы я знать, кто же все-таки…

— А зачем? Чтобы посадить его в Азкабан, пап? За использование непростительных, — тихонько хмыкнул Гарри. Джеймс покачал головой и ничего не ответил.

* * *

Но все когда-нибудь кончается, а все хорошее, как известно, кончается вдвое быстрее: кончились и каникулы. Впрочем, нельзя сказать, что Гарри и Джинни оставили замок без присмотра: их семьи согласились-таки переехать, благо добираться до работы можно было как камином, так и трансгрессией.

В Хогвартсе все было по-старому: слегка отвыкшие от работы студенты мигом увязли в горе нахлынувших домашних заданий, даже старшие Поттеры несколько ошалели. Впрочем, Гарри быстро оправился от потрясения и за пару ночей выполнил все, а потом помог сделать тоже самое жене и сестренке.

В конце января вновь начались тренировки по квиддичу, и теперь на поле постоянно присутствовала какая-нибудь из команд. Амбридж безуспешно пыталась вести уроки: Забастовочные Завтраки близнецов Уизли позволяли студентам прогуливать целыми курсами…Дамблдор все так же редко появлялся в школе — видимо, безуспешно искал крестражи. А когда все-таки появлялся, то непременно вызывал «на чай» Долгопупса, дабы поговорить всласть с любимым учеником.

Двадцать второго февраля прошла игра Гриффиндор-Пуффендуй. На этот раз преимущество сразу оказалось у команды Джинни, и на тридцать второй минуте игры матч закончился со счетом 220:30 в пользу львов. Вновь была шумная вечеринка, где ученики красно-золотого факультета праздновали победу своей команды. А следующим утром Гарри развернул газету и тихо охнул.

— В чем дело? — тревожно спросила Джинни.

— Барти Крауч найден мертвым в своем доме. Отравлен, Министерство считает, что это сделала его домовуха Винки…и она сама призналась, что положила в чай хозяину не сахар, а яд! Черт, черт, черт! Как я мог забыть? — Гарри с силой ударил себя по лбу.

— Эй, ты чего?

— Почему я не проверил? Идиот! — тихо ругался на себя Гарри. — Все, осталось только ждать…скоро что-то случиться.

— Гарри, что случилось? — настойчиво поинтересовалась Джинни. — Что такого, что домовуха случайно отравила Крауча? Он что, был тебе особенно дорог?

— Нет, — буркнул Гарри. — Любовь моя, выкинь все это из головы, ладно? Это только мои проблемы, не забивай себе голову.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — для порядка спросила совершенно успокоенная тоном мужа девушка.

— Боюсь, что нет, — он даже улыбнулся. — Даже если бы у тебя и был маховик времени, в чем я сильно сомневаюсь, я бы не рискнул вмешиваться в прошлое. В кои-то веки я абсолютно счастлив, так зачем сходить с ума или умирать?

Некоторое время ничего не происходило, Гарри вел себя как обычно, и Джинни совершенно забыла о его странной реакции на сообщение о смерти Крауча. Учеба, квиддич, еще раз учеба — все-таки последний курс, не что-нибудь — и опять квиддич. Прошло еще два матча: Слизерин позорно продул Когтеврану, но несколько отыгрался на Пуффендуе. Оставался последний, решающий матч, в котором Джинни должна была соревноваться с мужем за победу, как в игре, так и в кубке. Сейчас в турнирной таблице лидировал Когтевран, но команде Джинни нужен был перевес всего в полсотни очков; силы команд были приблизительно равны, так что дело так или иначе решила бы борьба ловцов.

День для матча выдался просто превосходный: было уже достаточно тепло, снег сошел, но солнце светило не слишком ярко. Команды вышли на поле под оглушительный рев трибун и построились; Гарри и Джинни подошли к судье.

— Мне не нужно напоминать вам о честной игре, — коротко сказала мадам Трюк. — Капитаны, пожмите друг другу руки.

Джинни протянула руку; Гарри склонился и поцеловал руку жены, вызвав одобрительный свист трибун.

— По метлам!

Мадам Трюк дала свисток, и игра началась. Обе команды предпочитали тактику и ловкость грубой силе, поэтому первые пять минут квоффл просто переходил из рук в руки. Наконец, один из гриффиндорцев прорвался к воротам и открыл счет. Игра пошла побыстрее, счет сравнялся, потом команда Гарри оторвалась на пару голов, но потеряла инициативу…словом, матч был очень напряженным и зрелищным. Поттеры бок о бок висели на головокружительной высоте, разглядывая поле. Внезапно Гарри спикировал, Джинни за ним. Игра прервалась: все, затаив дыхание, смотрели за головокружительным спуском ловцов. Джинни никак не могла догнать мужа — Гарри все время сдвигался и блокировал ей путь. Наконец, когда до земли оставалось пару метров, он резко вывернул метлу вверх. Джинни едва успела сделать то же самое, и все же толкнулась ногами о поверхность поля, к счастью, не сильно. Гарри уже вновь был высоко и обшаривал взглядом поле.

— Великолепный финт Вронского в исполнении капитана Когтевран! Как мистер Поттер любезен и почтителен на земле, так же жесток и бескомпромиссен он в небе!

— Ты совсем меня не бережешь, дорогой, — сказала Джинни, вновь зависнув в высоте.

— Я бы никогда не решился на такое, летай ты чуть хуже, — весело отозвался Гарри. — К тому же на тестах «Феникс» выводил меня из аналогичного пике с расстояния в метр! Правда, с сильными ушибами…

Счет обеих команд добрался уже до сотни, когда ловцы вновь устремились вниз, снова заставив всю игру замереть. Только на этот раз они шли бок о бок, явно преследуя снитч. На расстоянии в двадцать ярдов от земли они свернули в сторону трибун и помчались вокруг поля, пытаясь догнать золотой мячик. Джинни постепенно вырывалась вперед, не отрывая взгляда от снитча. А вот Гарри поглядывал и по сторонам, а потому заметил несущийся с высоты бладжер.

— Осторожно! — заорал он, но его слова были подхвачены встречным ветром, и Джинни их не услышала.

Время замедлилось в десятки раз. Гарри ясно видел, что черный мяч угодит по Джинни ровно тогда, когда она схватит снитч, попадет по ее распластанной по метловищу спине и сломает позвоночник. Догнать ее, оттолкнуть с курса, принять удар на себя не было никакой возможности. Бладжер несся очень быстро, к тому же он, как и все остальные мячи, был знатно заколдован, чтобы никакая, даже спонтанная, магия, не могла помешать ему выполнить свою работу. Палочки у Гарри не было, а защита, обеспечиваемая «Фениксом», не была рассчитана на такую грубость, как физическое столкновение.

Гарри не мог потерять ее. Вся его тщательно скрываемая мощь, призрак которой плясал веселыми искрами в его глазах, все его помыслы, все желания сейчас сосредоточились на одном: спасти Джинни. Любой ценой. Он оторвался от метлы и прыгнул вперед, сам не зная, на что надеется. Он каким-то образом успел, его собственная сила подчинилась его желанию, и бросила его вперед, над Джинни. Под бладжер.

Джинни схватила снитч и победно вскинула руку, ожидая услышать восхищенные вопли трибун. Но услышала только общий судорожный вздох. Она резко обернулась, и снитч вылетел из ее бессильно разжавшейся руки. Время замедлилось и для нее тоже.

Гарри падал, его голова была проломлена, в воздухе еще висели осколки кости и брызги крови; летящий впереди, помятый, измазанный кровью бладжер свидетельствовал о том, что именно случилось. «Молния» бессильно планировала на землю, брошенная хозяином. Гарри падал, растопырив руки и ноги, падал головой вниз; струйка крови и кусочки мозга развивались в воздухе в красную ленту.

Время вновь пошло быстрее, но все же не в полную скорость. Тело Гарри ударилось о землю с жутким хрустом, донесшимся до самых отдаленных частей стадиона в мертвенной тишине. Его тело приняло жуткую форму, и сразу стало ясно, что он, если и был еще жив во время падения, то теперь мертв наверняка. Джинни медленно приземлилась рядом и упала на колени. Очень хотелось заплакать, но слез не было — только горечь залила сердце до краев, тоска сжала этот своеобразный кубок, еще минуту назад заполненный любовью, и боль потери пронзила все нутро.

Гарри улыбался, радостно, торжествующе. Его лицо хранило последнее выражение, свое выражение в момент удара. Это причиняло еще больше боли, потому что Джинни ясно понимала, почему Гарри торжествовал. Этот бладжер летел в нее…а Гарри победил судьбу, заплатил за это собственной жизнью, но все же выиграл наконец схватку с этой стервой. Джинни протянула руку, чтобы закрыть его зеленые глаза, то искрившиеся смехом и любовью, то пылающие гневом, то колющие ледяной сталью воли, а теперь жутко бессмысленные…

* * *

Волдеморт возродился в конце лета, возродился, чтобы через две недели сгинуть навсегда, прихватив с собой своих Пожирателей Смерти. Над его трупом стояли трое: старик с длинной белой бородой, пронзительно яркими голубыми глазами за очками-половинками, одетый в звездчатую мантию; крупный, широкоплечий и бледный мужчина, чьи волосы не могли прикрыть шрама в виде молнии на лбу; красивая рыжеволосая женщина с округлившимся животом. Из них троих именно она вызывала наибольший страх среди Пожирателей, именно она небрежными движениями палочки отбивала в стороны смертельные зеленые лучи…жертва Гарри, его любовь и могущество создали для нее и их пока нерожденного ребенка защиту от всего. Даже от судьбы.

Гарри стоял на том же перекрестке, и Геката все так же сидела под деревом.

— Вот ты и вновь добрался сюда, и опять у тебя три пути.

— Я вижу, — тихо сказал Гарри. — Остаться, идти дальше или пойти по дороге в тайну. Ты же знаешь, что я выберу, верно?

— Нет, — безмятежно откликнулась Геката. — Я затем и здесь, чтобы посмотреть на это. Хочешь спросить о чем-нибудь?

— Конечно, — Гарри улыбнулся и склонился в поклоне. — Не сделаешь несколько шагов рядом со мной, в начале пути?

Геката поднялась и взяла его под руку. Вместе они шагнули на среднюю дорогу. Сделав несколько шагов, Геката остановилась.

— Спасибо, Геката, — улыбнулся Гарри и продолжил путь. Он не испытывал сомнений в том, что доберется до его конца. — Увидимся еще.

— Увидимся. Но все равно — прощай, Гарри Поттер. Я ведь вряд ли узнаю тебя при следующей встрече…

— На мне будет шляпа, а в руке я буду держать метлу! — рассмеялся Гарри, не оборачиваясь и не замедляя шага. — В час, когда день уступает место ночи.

Он скрылся в дали, и даже зоркие глаза Гекаты больше не могли его разглядеть.

* * *

Джинни лежала на огромной пустой кровати в их темной спальне в главной башне их замка, прислушиваясь к отчетливому шевелению у себя в животе. Вот малыш — она знала, что у нее будет сын — толкнул ее ногой. Ее глаза уже закрывались, когда комнату залил золотой свет, и на подоконник окна опустился изливающий его феникс. Джинни встала и подошла к чудесной птице поближе.

— Ты откуда взялся, и кто такой? — тихо спросила она, гладя его по перьям.

Феникс тихо запел, изгоняя поселившуюся глубоко в сердце тоску. Джинни слушала, не в силах удержать слезы, с которыми, казалось, уходила и ее боль. А феникс сел на стол и вдруг вспыхнул; стол заполыхал и сразу же потух. Она подошла, чтобы оценить ущерб, и тихонько вскрикнула от удивления и радости.

— Гарри? Это правда ты? — срывающимся от радостного волнения голосом спросила она.

Феникс важно наклонил голову и утвердительно курлыкнул.