Замерзшее сердце

Скорпиус снова заплакал и Гермиона, взяв его на руки, начала ходить по комнате, укачивая сына. Через несколько минут ребенок успокоился.

«Что же делать? Почему они молчат?» — со вчерашнего дня женщина не видела никого из похитителей. Сын, будто почувствовав её тревогу, снова расплакался. Плач становился все громче.

И тут в двери заскрежетал замок, дверь открылась и вошедший мужчина, мрачный высокий брюнет, рявкнул:

— Утихомирь своего выродка!

— Сейчас, — покорно ответила Гермиона. — Просто он еще совсем маленький, вот и плачет!

— Меня это мало волнует! Он мешает мне спать. Если ты его не заткнешь, это сделаю я! — выпалив угрозу, брюнет скрылся за дверью, и Гермиона услышала звуки ключа поворачивающегося в замке.

— Тише, маленький! Тише! — она принялась еще интенсивней укачивать мальчика и даже напевать ему песенку. Наконец, мальчик уснул.

Гермиона устроила на кровати с краю, положив к стене сына. Скорпиус сладко спал, его больше ничего не тревожило, ласковый голос мамочки убаюкал мальчика. В голове стучала одна мысль: «Только бы отпустили живыми!»

Ибо похищения с целью выкупа в Италии не редкость. Однако очень настораживало одно обстоятельство: похитители спокойно появлялись перед ней без масок. То есть при похищении маски на них были, но после приезда в этот дом их с сыном привели в эту комнату. И через полчаса к ней в комнату вошел один из похитителей, полноватый мужчина с добродушным лицом. Увы, добродушие оказалось ложным, взглянув ему в глаза, Гермиона поразилась их твердости и холодности. А ужин принес уже другой похититель, тот, что ругался на плачущего Скорпиуса. Из фильмов и книг Гермиона знала, что похитители с легкостью демонстрируют свои лица только в том случае, если уверены, что опознавать будет некому. И теперь единственное, что оставалось Гермионе это надеяться, что она ошиблась. Что их с сыном все-таки передадут Драко, получив от них выкуп. В таких мрачных размышлениях и прошла вторая ночь, и только под утро её сморил сон.

Утром она проснулась поздно, Скорпиус разбудил её своим криком. Проснувшийся мальчик был голоден и громкими воплями известил об этом мать. Тут же накормив сына, Гермиона порадовалась тому, что у неё молоко не пропало от стресса.

Где-то часов в двенадцать ей принес обед похититель, которого Гермиона про себя называла «Толстяк». Поставив поднос с едой на стол, он не ушел, а повернулся к ней и вдруг заявил:

— Твой муж отказался тебя выкупать!

— Не может быть! — ахнула Гермиона.

Мужчина усмехнулся и, вытащив из кармана диктофон, включил его. Голос Драко заполнил комнату:

— Эта сука мне и даром не нужна! Делайте с ней все, что вам заблагорассудиться!

— Сын вам тоже не нужен? — холодно поинтересовался голос «Толстяка».

Минуту длилось молчание, потом снова раздался голос мужа. Гермиона могла поклясться, что его голос смягчился, в нем даже заскользило беспокойство и мягкость:

— Сколько вы хотите за Скорпиуса? Я выкуплю его за любую сумму…

И тут толстяк выключил диктофон:

— Дальше уже только техническая сторона вопроса.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — подозрительно спросила Гермиона.

— Чтобы ты знала, что тебя ждет! — пожав плечами, ответил он. — И не делала глупостей. В противном случае твой сын не попадет домой. Твой муж попросил три дня на сбор наличности. Завтра состоится обмен!

— А я? — затаив дыхание, спросил она.

— А ты завтра умрешь! У нас правило: те, кого не выкупают, умирают.

— Но зачем? Я никому не расскажу о вас и о похищении тоже!

— В назидание другим! Нет денег — нет человека.

— Можно подумать, что вы собирались меня отпустить? Вы же все равно собирались от меня избавиться! — не выдержала Гермиона.

— С чего это ты сделала такой вывод? — поинтересовался «Толстяк».

— С того, что вы показали мне свои настоящие лица. Вы же не идиоты и отлично понимаете, что после выкупа, оставшись в живых, я смогу вас опознать.

— Какая проницательность! — ехидно отметил похититель и спокойно пошел в двери. Он даже не отрицал, что её догадка оказалась верна.

«Они, наверно, бесятся из-за того, что Драко отказался платить за меня. Но почему? У него полно денег! Да и голос у него был такой холодный и злой!» Такой голос Гермиона слышала у мужа только в школе, когда он с удовольствием говорил ей с друзьями гадости. «Может он считает, что я с ними заодно!» Гермиона вспомнила их свадьбу, последний месяц перед рождением Скорпиуса. Как Драко был счастлив, что у них родился сын. Нежность в глазах мужа, когда он впервые взял его на руки. Любовь, скользившую в его каждом взгляде, и замотала головой. «Нет, Драко не мог так с ней поступить!» Но тут спросила себя; « А зачем врать «Толстяку»? Какая ему от этого выгода?» И пришла к выводу, что никакой. Но поверить в то, что Драко так с ней поступил, она наотрез отказалась. Так и не придя ни к какому выводу, Гермиона снова легла рядом с сыном. Тот безмятежно спал. « Если бы я могла так спокойно спать здесь!» И тут мысли женщины вернулись к словам похитителя «Завтра ты умрешь!» Страх сжал ей сердце.

Через два часа проснулся сын и криком возвестил о том, что он голоден. Чувствуя как его губки мягко, но властно сосут ее грудь, Гермиона осознала, что возможно ей осталось жить всего лишь сутки.

« Ну, уж нет! Если бы я по-прежнему была одна, то, может быть, и сложила бы руки и покорно согласилась умереть. А теперь я обязана выжить! Ради сына, ради Драко! Хватит!» Гермиона вскочила с кровати: «Нужно придумать план действий, решить, что в этой комнате может послужить мне оружием». За время, проведенное здесь, Гермиона изучила комнату вдоль и поперек. Комната была не очень большая, всего с одним окном, забранным снаружи решеткой, у стены стояли широкая старая кровать, небольшой шкаф, стол и два деревянных стула и все. Туалет находился в коридоре, туда Гермиону несколько раз в день выводили. Для Скорпиуса регулярно приносили памперсы. Еду доставляли три раза в день, обычно это был только кто-то один из похитителей. Вообще, похитители не боялись Гермиону и никаких мер предосторожности не использовали. Может быть из-за того, что она не предпринимала никаких попыток освободиться. И сейчас Гермиона намеревалась использовать это в свою пользу.

Перебрав в голове все, что читала подходящего, Гермиона поняла, что единственным оружием может послужить деревянный стул. Если огреть им того, кто принесет ей ужин, то есть шанс убежать. О том, что она с сыном будет там делать зимой и без одежды, Гермиона предпочла сейчас не думать. Главное выбраться наружу, а там она уже что-нибудь придумает. Но на всякий случай Гермиона надела на сына всю имеющуюся детскую одежду. На себя она тоже надела второй свитер. Больше она ничего не смогла найти. Решив для верности еще перед выходом завернуть сына в одеяло, Гермиона принялась ждать ужин, а с ним и похитителя. Положив сына обратно на кровать и, обложив его подушками, Гермиона подошла к столу и подняла деревянный стул. «Тяжелый!» — но другого варианта все равно не было. Не умея молиться, Гермиона просто попросила про себя: «Господи, помоги мне и моему сыну. Пусть у меня все получится!» И тут ключ в замке заскрежетал. «Брюнет» — поняла Гермиона, шаги у «Толстяка» были тяжелыми, его она обычно слышала еще до того, как он начинал открывать дверь.

План провалился почти с самого начала. Брюнет принес ей ужин и, осмотрев комнату, начал приближаться к столу. Ухватившись одной рукой за спинку стула, Гермиона приготовилась, и как только похититель начал ставить поднос на стол ударила того по голове стулом. Но из-за высокого роста мужчины и тяжести стула, удар пришелся по наклонной, не причинив похитителю никакого вреда, лишь разозлив его. Он грязно выругался и кинулся к ней. Удар кулака пришелся прямо по лицу, и Гермионе показалось, что мир взорвался, и она потеряла сознание от жгучей боли, пронзившей все её тело. Очнувшись, Гермиона вдруг почувствовала жгучий шар в груди, он раздувался и ей, казалось, что все её тело это только сгусток боли. Но тут она увидела, как ненавистный похититель склонился над её сыном и шар лопнул, да так громко, что ей послышался треск ломающихся костей. Но оказалось, что это были не её кости, Гермиона с удивлением наблюдала, как «Брюнет» со всей силы буквально впечатался в стену.

«Моя магия вернулась!» — с радостью поняла она, слова целителя пронеслись у неё в голове: «Ваша магия, похоже, сама себя заблокировала в минуту шока. И она может вернуться в минуту опасности или равноценного шока». Шеридан оказался прав, магия вернулась к ней. Гермиона стремительно вскочила с пола, стараясь, не обращать внимания на боль во всем теле. «Нужно быстрей бежать отсюда, надеюсь «Толстяк» ничего не слышал. Если бы у меня была с собой моя палочка!» Но, увы, Гермиона перестала носить её с собой много лет назад. Палочка неумолимо напоминала ей о том, что она потеряла и девушка спрятала её на дно чемодана, она и сейчас лежала в стареньком чемодане, в их с Драко лондонском доме.

Укутав сына в одеяло, Гермиона вышла за дверь и повернула за собой ключ. «Брюнет» конечно, не скоро придет в себя, но оставлять дверь открытой не стоило. Пройдя по коридору, Гермиона осторожно спустилась вниз по лестнице, дом был двухэтажный, видимо, поэтому «Толстяк» и не услышал шум из её комнаты. Остановившись у основания лестницы, она решала, в какую же стороне может находиться выход. Собрав сумбурные воспоминания о том, как она попала в дом, Гермиона направилась в правый коридор и не ошиблась. Миновав по коридору один поворот, она уперлась прямо во входную дверь. Замок на двери был открыт, Гермиона нашла в этом еще одно подтверждение тому, что бог и удача на её стороне. Выскользнув на улицу, она, наконец, облегченно вздохнула. Но тут прямо перед ней появилась женщина, которую она сразу же узнала:

— Лаванда, здравствуй!

— Привет! О, Гермиона, ты уже уходишь? — иронично сказала та.

— Да-а, — помедлив, ответила Гермиона, еще на что-то надеясь.

— Боюсь, тебе придется остаться! — медоточивый голос Лаванды превратился в металлический, и тут же на Гермиону была направлена волшебная палочка. — И без глупостей! — предупредила она. — Если ты, конечно, не собираешься умереть прямо сейчас.

Гермиона вдруг выдохнула и спросила:

— Что я и мой сын тебе сделали?

Лаванда прищурилась, её голубые глаза потемнели:

— Твой сын ничего, а вот ты? — многозначительно протянула она…

* * *

В это же время в доме Драко Малфоя.

— Это ты во всем виноват, — орал Рон. — Если бы не ты своей Италией с Гермионой все было бы в порядке.

И тут перед ним вырос Гарри Поттер и сказал:

— Если ты собираешься помогать нам в таком же духе и дальше, то тебе лучше уйти, Рон.

Тот взглянул в глаза лучшего друга и поразился:

— Гарри, ты, что на его стороне? Да если бы не этот ублю… — закончить он не успел, Поттер не выдержал и Силенцио заткнул ему рот. Теперь Рон лишь бесшумно раззевал рот.

— Последний раз, Рон, я прошу тебя успокоиться. Нам всем и так трудно, а тут еще ты со своими бессмысленными обвинениями!

Рон палочкой вернул себе голос, но, посмотрев на решительное лицо Гарри, сказал:

— Извини, Гарри, просто, когда пропадает любимая девушка, трудно сдержаться!

Тот спокойно ответил:

— А когда пропадает любимая жена и сын, тяжелей во много раз! А ты нападаешь на Драко! Не смотри на меня так, Рон! Да, именно жена, они поженились в ноябре, еще до рождения ребенка.

— А почему я ничего об этом не знал? — растерянно спросил Рон.

— Может потому, что ты предпочитал закрывать глаза на неприятную правду? Тебе ведь спокойней считать Драко подонком, а Гермиону безответной жертвой обстоятельств. И ты упорно не хочешь признать того, что все уже отлично понимают.

— Чего же? — все еще агрессивно спросил Рон.

— Того, что они любят друг друга.

Рон сник от слов друга, похоже, он не ожидал такой отповеди.

Драко, сверливший взглядом телефонный аппарат, обернулся и сказал:

— Спасибо, но я еще в состоянии сам себя защитить!

— Гермиона была права, — усмехнулся Гарри. — Ты действительно изменился! Раньше бы тебе и голову не пришло сказать мне спасибо.

Рон переводил все еще растерянный взгляд с одного на другого и уже снова открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг раздался телефонный звонок.

Все трое вздрогнули, и Драко мгновенно схватил телефонную трубку.

— Драко Малфой слушает! — Гарри и Рон навострили уши, но Драко уже протягивал трубку Гарри.— Это тебя.

— Слушаю, — сказал Гарри, и теперь уже Рон и Драко пытались услышать разговор. — Да, да, я понял! Спасибо! Когда он прибудет к нам? Нет, своими силами справимся, я думаю. Со мной еще двое, с вашим проводником нас будет четверо. Если нужно будет, мы вызовем помощь. Еще раз спасибо. До свидания! — он попрощался с невидимым собеседником и положил трубку на место.

— Пять минут в одном маггловском доме была зафиксирована вспышка магии. К нам уже направлен сотрудник Министерства Магии Италии. Он аппарирует с нами прямо к этому дому. И поможет, если надо будет.

— Ты думаешь, она там? — нервно спросил Драко.

— Я на это надеюсь. Волшебники в этих окрестностях не живут, по крайней мере, постоянно, это могут быть и какие-нибудь туристы. Но проверить надо. Пошли, нельзя терять ни минуты.

И все трое, в том числе и Рон, еще пять минут ругающийся с Драко, отправились к выходу, где уже ждал сотрудник Министерства магии…

Гермиона. Июнь 1998 года

Post tenebras lux — После мрака свет.

Мы победили!

Как дорого обошлась нам эта победа! Сколько же погибших! Как тяжело о них вспоминать. Радость победы смешана с горечью потери близких друзей. Фред, Ремус, Тонкс, Колин Криви… длинный список погибших.

Гермиона не знала, как утешить семью Уизли, потерявших сына и брата. Какие бы слова ни были сказаны, все они бесполезны перед смертью родного и любимого человека. Поэтому, Гермиона молча плакала, обнимая Джинни Уизли, и, держа за руку Рона, который потерянно стоял рядом. Гарри куда-то исчез, ему было тяжело находиться с семейством Уизли, ведь он ничем не мог им помочь.

Гермиона была благодарна судьбе за то, что её родители находились в безопасности. После 6 курса она отправила их жить в Австралию, изменив им память, словно у них никогда не было детей. Сейчас она радовалась, что те в безопасном месте. Ругала себя за эгоизм, но все равно радовалась, что они живы, что они не погибли в Лондоне, как многие живущие там магглы.

После бессонной ночи по всей стране состоялись многочисленные похороны. Гермиона присутствовала на похоронах Фреда. Тяжело было осознавать, что умный и веселый Фред никогда больше не пошутит над своими братьями. Вся семья была в глубоком трауре. После похорон все вернулись в Нору. Убитые горем члены семьи разошлись по своим комнатам, чтобы хоть попытаться немного отдохнуть и поспать.

Гермиона сидела в гостиной и не знала, что ей делать. Гарри ушел к Джинни, а Рон закрылся в своей комнате и не хотел выходить. Через полчаса Гермиона настойчиво стучала в дверь комнаты Рона.

— Рон. Я знаю. Слова бесполезны. Но поверь, одному намного тяжелее. Можно я посижу с тобой? — осторожно спросила она.

Вместо ответа Рон распахнул дверь. Он был непривычно молчалив. Девушка села рядом с ним на кровати, обняв его за плечи одной рукой.

— Это так тяжело. Ведь он был гораздо лучше меня. Почему смерть забрала именно Фреда? Его все любили, лучше бы это я умер, — хрипло произнес Рон.

— Нет, — испугалась Гермиона.— Я бы не смогла пережить твою смерть. Я очень тебя люблю, — она нежно повернула его лицо к себе и поцеловала. Сначала тот не реагировал, но Гермиона была настойчива. Ей было необходимо отвлечь его от тяжелых мыслей. Она понимала, что Рон иногда ощущал себя лишним в семье. У Молли Уизли было слишком много детей, чтобы уделять кому-то из них особое внимание. Близнецы были ему почти погодками, и своими выходками отвлекали все внимание матери на себя, а Джинни была единственной девочкой в семье. Когда Рон начал отвечать Гермионе, нежный поцелуй перерос в страстный. Та почувствовала себя виноватой перед погибшими: «Они недавно погибли, а она целуется!» Но усилием воли она выбросила ненужные мысли о них и сосредоточилась на Роне и своих ощущениях. Именно ему сейчас нужна была её поддержка, любовь и понимание. Ему нужно чувствовать, что он самый важный человек в её жизни. Рон прервал поцелуй и, открыв глаза, посмотрел Гермионе в глаза. В них он прочитал любовь и молчаливое согласие. Для обоих это должно было произойти в первый раз. Возникшая между ними неловкость мешала им. Они неуклюже расстегивали пуговицы, пытаясь раздеть друг друга. Гермиона заставила себя перестать стесняться, и, взглянув Рону прямо в глаза, произнесла:

— Рон, я очень люблю тебя и хочу сегодня быть твоей.

Преодолев застенчивость, она сама разделась и осталась перед ним полностью обнаженной.

— Ты так красива, — сказал Рон.— Я тоже очень тебя люблю.

Несмотря на неопытность обоих, ночь была прекрасна. Тело Гермионы отзывалось на каждое прикосновение Рона. А её сначала робкие, потом более уверенные ласки вызывали у Рона неизведанный ранее восторг. Это была их ночь. Они идеально подходили друг другу...

Кто-то нежно погладил спящую Гермиону по лицу. Открыв глаза, она увидела Рона и мгновенно вспомнила, чем они занимались ночью. Тот пристально смотрел ей в глаза, словно пытаясь прочитать в них что-то.

— Я люблю тебя, Рон. Мне было очень хорошо с тобой,— произнесла она, догадавшись, что он не уверен в её реакции на прошедшую ночь.

— Я давно смотрю на то, как ты спишь. Ты такая красивая. Я боялся, что, проснувшись, ты почувствуешь ко мне отвращение и уйдешь.

— Я люблю тебя, Рон, — повторила Гермиона.

— Вчера я причинил тебе боль.

— Всегда больно в первый раз, я сама хотела быть с тобой.

Он обнял её и поцеловал, перекатив её так, что девушка оказалась сверху, лёжа на нем. Их поцелуи быстро становились страстными, но Гермиона прервала их.

— Нам пора вставать, — с сожалением произнесла она. — Я боюсь, что твои родители будут на меня сердиться.

— Только не они, они любят тебя и хотят, чтобы мы были счастливы.

— Все равно я не смогу смотреть им в глаза, если они будут знать, чем мы занимались сегодня ночью.

— Желание Дамы — закон, — шутливо произнес Рон, поднимаясь с постели.— Но я хочу сказать тебе, что это была лучшая ночь в моей жизни, и я всегда буду любить тебя.

Одевшись, Рон выскочил в коридор и помчался в гостиную, будто ночь он провел там, а Гермиона спала одна в его комнате.

Оставшись одна, Гермиона первым делом удалила заклинанием пятна с простыни, чтобы миссис Уизли ни о чем не догадалась. Одевшись, она посмотрела на себя в зеркало: под глазами были легкие круги от недосыпания, но сами глаза сияли, как бриллианты. Она была очень красива, было видно, что девушка, отражающаяся в зеркале, полностью счастлива.

Спустившись вниз и не обнаружив там никого, кроме Рона, Гермиона вздохнула с облегчением. Она не стыдилась прошедшей ночи, но это было личное, которое не хотелось выставлять напоказ.

Все еще спали, устав от войны и слез. Рон с Гермионой приготовили завтрак и сели за стол, поджидая остальных.

Следующими спустились Гарри и Джинни. Вновь обретя любимого, Джинни почти светилась от счастья. Гермиона, каким-то внутренним чутьем, приобретенным прошедшей ночью, поняла, что произошло между той и Гарри в эту ночь — они занималась любовью. Скорее всего, Джинни также пыталась утешить Гарри, вдохнув в него жизнь. После битвы он был опустошен, и, как всегда, винил себя в гибели близких и друзей. Но после прошедшей ночи в глазах Гарри явно зажегся огонек жизни.

Гарри набросился на приготовленную еду, а Рон ошеломленно переводил взгляд с друга на сестру, не в силах признать, что его маленькая сестра Джинни занималась любовью с его другом. Когда он открыл рот, Гермиона, буквально услышав, что он собирается высказать Гарри: «Ей всего шестнадцать, как ты мог воспользоваться её наивностью?» — сильно сжала его ладонь и Рон, посмотрев на неё, вдруг успокоился и не проронил ни слова.

Так они все молча уплетали завтрак, изредка перекидываясь ничего не значащими фразами, пары — многозначительными и любящими взглядами.

Закончив завтрак, они оставили моющуюся заклинаниями посуду и устроились на диване в гостиной.

— Чем мы займемся теперь? У кого какие планы?— спросила Гермиона.

— Я хочу учиться в Хогвартсе, на одном курсе с Джинни,— ответил Гарри, одарив любимую нежным взглядом.

— Мы с Герми тоже будем учиться!— ответил Рон немного грубым тоном. Он еще злился на Гарри из-за сестры. Но, зная характер Джинни, благоразумно промолчал, ведь скорее всего это Джинни выступила в роли соблазнительницы, а не скромняга Гарри. Это было не удивительно, учитывая, что Джинни всю свою жизнь любила Гарри и мечтала только о нем. Оставалось только скрыть это от родителей. Как бы хорошо они не относились к Гарри, но Джинни было всего шестнадцать.

Рон извиняюще улыбнулся Гарри. Гермиона окончательно успокоилась. Видимо, Рон наконец-то повзрослел.

— А перед этим мне обязательно нужно вернуть родителей из Австралии. Я так по ним соскучилась. Почти год прошел с тех пор, как я видела их в последний раз,— сказала с тоской Гермиона.

— Я поеду с тобой.

— Нет, Рон,— покачала головой Гермиона.— Ты нужен родным, а я вернусь очень скоро. Думаю, больше чем на неделю я не задержусь там.

— Австралия не так уж и далеко, особенно для волшебников,— успокаивающе сказал Гарри скорее Рону, чем Гермионе.

— Но я полечу на самолете. Аппарировать на такое большое расстояние опасно даже для опытных волшебников, а уж в незнакомое место тем более, да и камины пока полностью в порядок не приведены. А я не хочу ждать даже недели. Полечу завтра утренним рейсом.

— Возвращайся как можно быстрее,— нежно сжав ей ладонь, пожелал Рон.

Драко. Июнь 1998 года

Они победили!

ОНИ ПОБЕДИЛИ!!!

Жалко, что его не было среди победителей. Драко был на стороне побежденных.

«Неудачник!»— в последнее время отец все чаще произносил это слово.

В первый раз оно прозвучало на 1 курсе, когда лучшей ученицей признали Грейнджер.

Во второй раз оно прозвучало, когда Поттер на 2 курсе поймал снитч раньше него.

Потом оно стало звучать все чаще, от этого становилось только хуже. Мама пыталась скрасить слова отца, но её жалость унижала юношу еще больше. Он ненавидел жалость.

Почему-то все его неудачи в школе были связаны с «золотым трио». Но на 6 курсе, когда он не смог убить Дамблдора, их уже нельзя было обвинить. Это он сам — неудачник, трус. Именно той ночью он признался себе, что он трус потому, что не может с легкостью убить человека. Дамблдор был прав, он не убийца. Единственное, что ему тогда оставалось — ждать конца войны, стараясь спрятать от Волан-де-Морта свои мысли о том, кого он хотел бы видеть победителем в этой войне.

Даже себе Драко не признавался, что без «золотого трио» школа потеряла большую часть своей привлекательности, а с приходом Амикуса и его сестры, заниматься стало еще труднее. Ужасно было пытать живых людей. Например, своих одноклассников, провинившихся перед новыми хозяевами школы. Драко боялся за свою мать, за любимую девушку, он прекрасно знал — его убьют в последнюю очередь, сначала убьют или причинят невыносимую боль его близким. Волан-де-Морт хорошо преуспел в запугивании своих слуг. Наказание отца, например, состояло в ожидании: его шестнадцатилетний сын должен был убить одного из величайших волшебников всех времен. Дело было заведомо обречено на провал, но ожидание этого провала и было наказанием для Люциуса.

Если бы Дамблдор был жив, Драко перешел бы на его сторону, забрав с собой мать и Панси. Но Северус убил директора. Юноша подозревал — там дело нечисто. Снейп убил Дамблдора не только из-за данного им непреложного обета. В глазах Альбуса Дамбдора Драко прочитал мольбу, обращенную к Северусу. Но Малфой спрятал свои подозрения подальше, не думая о них, чтобы не подставить человека, которого очень уважал и почти любил. Северус Снейп всегда защищал его перед отцом, преподавателями, пожирателями смерти и даже перед Волан-де-Мортом. Теперь крестный был мертв. Драко не знал этого наверняка, но всегда чувствовал, что в решающей битве профессор выступит на стороне Ордена Феникса, даже если они будут в меньшинстве. И если Снейпа здесь не было, значит, он уже мертв.

Крэбб обвинил Драко в трусости, когда тот хотел уйти вместе с другими учениками, Винсент посмеялся над Драко. Он сказал, что здесь они принесут больше пользы, особенно, если убьют Поттера. И он остался с ними, это чуть не привело к его гибели.

А теперь, после окончания битвы, стоя рядом со своими родителями, он боялся. Боялся радоваться гибели Волан-де-Морта. Боялся, что все это всего лишь сон. Но когда Панси радостно обняла его и поцеловала, он поверил, что все, наконец, закончилось, что Волан-де-Морта больше нет, что можно не прятать свои мысли. Панси продолжала целовать Драко, но вдруг тот почувствовал на себе чей-то взгляд. Криви-младший смотрел на него с такой ненавистью, что слизеринец остро осознал — он на стороне проигравших. Проигравших пожирателей смерти, и жалости к ним явно не будет. Особенно у тех, чьи родные и близкие пали от рук приспешников Темного Лорда.

— Панси, что ты тут делаешь? Я же приказал тебе уехать домой и сидеть там тихо.

— Я не смогла уйти, бросив тебя здесь! Миллисент присоединилась к пожирателям, и я с ней. Я вернулась за тобой.

— Что ты наделала? Теперь тебя будут считать пожирателем смерти и судить вместе с нами.

— Ну и что! — беззаботно вздернула носик Панси.— Главное, что мы вместе.

— Ты должна им сказать, что ты не пожирательница и вернулась из-за меня. Ты с кем-нибудь сражалась?

— Нет, я даже не использовала палочку, просто шла за другими.

— Это хорошо. К тому же, у тебя нет метки, они отпустят тебя!

— Но мне все равно никто не поверит, ведь всем известно о нашей помолвке. А что будет с тобой? С твоими родителями?

— Не знаю, но думаю, что ничего хорошего, — ответил Драко.

— Перестань думать о плохом. Лучше обними меня покрепче, пока нас не разлучили, — и, не дожидаясь ответа от Драко, Панси сама крепко обняла его.

* * *

Азкабан без дементоров не так уж и страшен. Он напомнил Драко подземелья его отца. Держали их всей семьей.

Панси попала в другую группу. Увы, её не освободили сразу, как надеялся Драко. Слизеринка, вернувшаяся в Хогвартс вместе с пожирателями, да еще нагло обнимающаяся с Драко Малфоем — пожирателем смерти, и, стоявшая рядом с его семьей. Драко пытался расстаться с Панси, отправив её в глубину школьников-слизеринцев, чтобы она не так бросалась в глаза (их, почти всех, сразу освободили, проверив палочки на произнесенные заклинания), но та осталась рядом с ними.

— Я не хочу оставаться без тебя. Я люблю тебя, — немного с пафосом произнесла она.

— Я тебя тоже люблю, — безнадежно ответил Драко. И потом молча наблюдал, как любимая девушка вошла в Азкабан вместе с остальными пожирателями смерти.

Теперь им всем оставалось ждать решение суда, и только после него они узнают свою дальнейшую судьбу.

Гермиона. Июнь 1998 года

Dubia plus torquet mala — Неизвестность тревожит больше самой беды

Пройдя через таможенный контроль, Гермиона вышла из здания аэропорта на улицу и направилась к стоянке такси. Назвав адрес, Гермиона удобно устроилась на заднем сидении машины и приготовилась рассматривать красивый город, о котором столько читала. Предвкушение Гермионы достигло предела.

Скоро я увижу маму и папу! Как же я по ним соскучилась!

— Первый раз у нас? Вам нравится наш город? — спросил таксист. Скорее всего, он был из тех, кто говорит, не замолкая даже наедине с собой.

Гермионе не хотелось разговаривать с ним, и девушка сделала вид, что наслаждается красотой города. Водитель перестал её расспрашивать, только что-то постоянно негромко бурчал.

Через полтора часа Гермиона была на месте. Расплатившись, она вышла из машины. Домом её родителей оказался красивый двухэтажный коттедж. В доме было тихо, ставни плотно закрыты. Гермиона нажала кнопку звонка, но дверь никто не открыл. Повторно нажав кнопку, она задержала на ней руку почти на минуту. Но в доме по-прежнему не было никаких движений. Наверно её родители куда-то ушли по делам или на работе, хотя время было уже позднее. Решив приехать утром, Гермиона вышла на обочину дороги и попыталась остановить такси. И тут из-за ограды соседнего дома её окликнули. За низкой оградой стояла полная женщина лет пятидесяти.

— Кто вы? Зачем вам Гардинеры? — бесцеремонно спросила она.

— Я их дальняя родственница. Приехала из Англии в гости. Вы не знаете, где они? — миролюбиво спросила Гермиона.

— Как, разве вы не в курсе? С ними такое произошло!

— Может быть, вы мне расскажете поподробнее. Я их почти год не видела.

— Да, заходите, — женщина завела девушку на свою кухню.— Хотите чаю? Вы, наверно, устали с дороги?

— Спасибо, нет. Расскажите мне про моих родственников, — чуть ли не грубо сказала Гермиона.

Какое-то нехорошее предчувствие затаилось у неё в груди.

— Месяц назад, Бен собрал вещи и ушел от Джейн к одной из своих коллег. Джейн рыдала на всю улицу, умоляя его остаться. Я зашла к ней, когда всё утихло, и она мне все подробно рассказала. Видите ли, за тот год, что они здесь прожили, мы с ней подружились. У них никогда не было детей, что-то не получилось, хотя оба очень хотели. Это очень их печалило. Бен увлекся работой, стал подолгу там задерживаться, Джейн уже начала что-то подозревать, и тут эта женщина — Ребекка — забеременела от него. И, конечно, он выбрал ребенка и ушел от Джейн.

Гермионе стало дурно.

— Вы побледнели. Вам плохо? Дать воды или что-нибудь покрепче?

— Нет, пожалуйста, продолжайте.

— А три недели назад Бен разбился на машине. В его машину на большой скорости врезался грузовик. Он погиб на месте. Джейн, когда узнала о его гибели, сошла с ума от горя. Она начала крушить мебель в доме, повторяя: «Если бы я родила, он бы не ушел!» Её отправили в сумасшедший дом, она до сих пор там.

Гермиона, молча смотрела перед собой.

«Что же я наделала? Как же теперь мне быть?»

— А в какой больнице она находится?

— В больнице Святого Патрика. Вы хотите её навестить? Но она никого не узнает, даже меня,— женщина замолчала, и, наконец, заметила, в каком ужасном состоянии находится её гостья. Быстро достав успокоительное, она напоила им Гермиону.

— Вот что, милочка, я никуда вас сегодня не отпущу. Вы в таком состоянии, что на вас больно смотреть,— женщина заставила девушку выпить снотворное и уложила спать.— Завтра будет новый день и станет легче. Возможно... Все еще будет хорошо, — погладила она по голове засыпающую Гермиону.

Проснувшись утром, Гермиона не сразу не поняла, где находится, но, вспомнив события вчерашнего дня, разрыдалась. Через полчаса ее, плачущую, застала соседка родителей. Гермиона даже не знала, как ее зовут. Оказалось, соседку звали Кэтрин Малхолланд. Пытаясь накормить девушку завтраком, Кэтрин потерпела неудачу. Гермионе кусок в горло не лез, что впрочем, и не удивительно после такого известия.

Через час Гермиона уже ехала к матери. Кэтрин гостеприимно пыталась оставить её на пару дней у себя, чтобы девушка оправилась от шока, но та не согласилась на уговоры. Приехав в больницу, Гермиона зашла к лечащему врачу матери и попросила разрешения её навестить.

Войдя в палату, Гермиона внимательно осмотрелась: видеокамер не было. После первого приступа припадки больше не повторялись, и за её матерью теперь не следили ежесекундно. Джейн сидела на кровати, смотря в одну точку, и не обращала на Гермиону внимания. Достав палочку, девушка произнесла заклинание, отменяющее замену памяти, надеясь, что это поможет её матери. Через несколько мгновений глаза Джейн стали проясняться. Она всё вспомнила! Увидев дочь, мать ей улыбнулась, но еще через секунду осознала, что произошло за этот год. Ненависть начала заполнять её глаза. Под ненавидящим взглядом Гермиона сжималась все сильнее, будто пытаясь спрятаться от гнева матери.

— Зачем ты это сделала? Ты убила отца!

— Нет, я хотела спасти вам жизнь. Вас могли захватить и пытать, или убить. Мало ли что они с вами бы сделали. Мамочка, прости меня, я не хотела… Я не думала, что все так получится… пожалуйста…я... я…,— заплакала Гермиона.

— Это все из-за тебя и твоей магии. Я всегда чувствовала, что она не доведет нас до добра. Но твой отец так радовался! Как же, в нашей семье появилась волшебница! А ты убила его своей магией. Зачем ты стерла нам память? Если бы он знал про ребенка, он бы не ушел к той женщине. Я никогда не прощу тебя, ты убила отца! И меня вместе с ним. Я больше никогда не хочу тебя видеть! Уходи!

— Нет… пожалуйста, прости меня… я люблю тебя!

— А я тебя ненавижу! Ненавижу! И не прикасайся ко мне. На тебе кровь отца! Я тебя ненавижу! — все громче орала мать.— Я тебя проклинаю, пусть тебя предаст тот, кого ты полюбишь! А я… я ненавижу тебя! — завизжала она. В палату быстро вошел врач вместе с медбратом, который вколол Джейн успокоительное, а врач вытолкал Гермиону за дверь палаты.

— Уходите немедленно, у неё начался рецидив. Придете позже.

Выйдя из больницы, Гермиона побрела вниз по улице.

«Как же так? Что мне теперь делать? Боже, мама! Зачем? Разве я виновата, что так получилось?» Мысли путались, и что-то большое внутри Гермионы надувалось, мешая ей дышать. Гермиона зашла в городской парк. У входа было много народу, все веселились, смеялись, похоже, что был какой-то общественный праздник. Пытаясь скрыться от чужой радости, Гермиона убежала вглубь парка. Усевшись прямо на траву, она невидяще уставилась вдаль, не замечая тени, промелькнувшей в кустах.

«Как же так? Почему это случилось? Я ведь хотела их уберечь!»

И тут вдруг что-то опустилось перед ней. Это была большая черная сова с белыми крыльями. К её лапе было привязано письмо. Как она нашла меня здесь? Когда Гермиона сняла письмо, сова тут же улетела. Видимо, ответ не нужен.

Открыв письмо, девушка медленно его прочла:

«Гермиона,

Твой друг, Рональд Уизли.»

Прочитав это сумбурное письмо, Гермиона упала на траву и затихла. Слез не было, на них просто не хватило ни сил, ни воздуха. «Один удар за другим. Это письмо, это не похоже на Рона. Но почерк ведь его! Да и зачем кому-то писать мне такие письма?»

Где-то в груди уже сформировался большой тугой шар, который все сильнее мешал Гермионе дышать. В глазах горело, сердце от стука было готово вырваться из груди.

«Это ведь всё из-за магии. Лучше бы я никогда не была волшебницей. Не поехала бы в Хогвартс. Никогда бы не знала Гарри и Рона. Я бы жила со своими родителями, училась бы в обычной школе, потом в колледже. Все было бы самым обычным, маггловским. И все было бы по-другому. Папа был бы жив. И мне не было бы сейчас так больно».

Тут раздался гром, сверкнула молния, и шар, раздувшийся в груди Гермионы, вдруг лопнул. Дышать сразу стало легче. Хлынул ливень. Прохладные капли катились по лицу Гермионы. Мгновенно промокнув насквозь, Гермиона вдруг успокоилась. Слезы прекратились. Ливень все шел.

«Я буду жить! Я хочу жить! Со временем мама поймет, что моей вины в случившимся нет, и простит меня. А Рону я сейчас же напишу письмо. Заодно и Гарри с Джинни. Надо прояснить эту ситуацию. Не мог Рон за пару дней разлюбить меня. Все обязательно выяснится».

Гермиона достала волшебную палочку и уверенно произнесла: «Эксуго! *» Но ничего не произошло. Решив, что неправильно произнесла заклинание, Гермиона уверенно повторила: «Эксуго» Но палочка снова не сработала. Её охватила паника и Гермиона начала быстро произносить все заклинания, которые помнила. Через некоторое время поняв, что заклинания не срабатывают, Гермиона впала в ступор, ничего не понимая. «Где моя магия? Где моя магия?? Где моя магия?!? Так, нужно немедленно успокоиться, перестань паниковать Гермиона» — сказала она себе. Но паника все сильнее охватывала её. Стоп, в больнице магия еще была. Может быть, все дело в парке. Может здесь установлены какие-то ограничения на магию. Надежда зажглась в глазах девушки. Она огляделась и быстро побежала в сторону выхода. Гермиона буквально неслась, так быстро она еще никогда не бегала. Буквально вылетев за ворота парка, Гермиона остановилась, чтобы перевести дыхание, как вдруг услышала рядом громкий гудок автомобиля. Оглянувшись, она увидела в метре от себя несущийся с большой скоростью автомобиль, через секунду страшная боль разорвала её тело и девушка провалилась в спасительную темноту…

Драко. Сентябрь 1998 года

Prius quam exaudis, ne judices — Не суди, не выслушав

Прошло три месяца. Они тянулись очень медленно. Драко где-то читал, что в тюрьме много времени подумать о жизни. И вот теперь, когда нечем было заняться, он обдумывал свою жизнь, анализировал свои поступки.

Через две недели был суд над Нарциссой. Она не была пожирательницей смерти, не участвовала в битве и помогла Гарри Поттеру. Её просто оштрафовали на тысячу галеонов за поддержку Волан-де-Морта.

В конце августа судили Люциуса. Против него обвинения посерьезней, но участие Люциуса в убийствах или других серьезных обвинений не удалось доказать. Так, что можно сказать, Люциус отделался, по мнению многих, легким приговором: пять лет тюремного заключения и штраф в размере пятьдесят тысяч галеонов. Тот выплатил их без задержек.

И вот теперь настала очередь Драко. Его привезли в министерство магии. В атриум, на нижнем этаже, здесь судили Поттера на пятом курсе.

Начался суд:

— Подсудимый — Драко Люциус Малфой — обвиняется в попытке убийства Альбуса Дамблдора, Рональда Уизли, Кэти Бэлл. В убийстве Пенелопы Кристалл. В участии в нападении на министерство магии в начале августа 1997 года. В пособничестве и подчинении Волан-де-Морту. Приглашаются свидетели обвинения.

Первым выступал Эндрю Тофл, мракоборец, участвовавший в защите министерства в девяносто седьмом году. Он подтвердил, что видел Драко в тот злосчастный день в министерстве среди напавших пожирателей.

Драко сидел на твердом, неудобном стуле и вспоминал это ужасное нападение:

У Темного Лорда все было готово для захвата министерства. Папа и другие приспешники хорошо потрудились. Сопротивление оказал лишь Скримджер и его близкое окружение, человек шестьдесят, а пожирателей было более двухсот. Я старался использовать только безобидные заклинания и практически все время просидел в кабинете на третьем этаже. Я еще не отошел от событий прошлой недели и не собирался участвовать в этом позорном нападении.

Но вслух Драко не произнес не слова. Понимал, что это слабое оправдание и ему все равно не поверят. Тофл рассказал о том, что видел Драко среди нападавших пожирателей, но не мог с уверенностью сказать использовал ли тот палочку.

Второй выступала Минерва Макгонагалл. Её расспрашивали о поведении Драко в школе в последний год и в решающей битве. Она честно рассказала обо всем. О том, что последний год Драко вел себя также как и другие ученики. А в последней битве она его даже не видела.

Третьим выступал сам Гарри Поттер. Он подробно рассказал, что произошло весной в Малфой-Мэноре, также о том, что произошло на башне во время убийства Дамблдора. Он выступал очень долго.

— Как вы думаете, почему он не убил Альбуса Дамблдора? Может быть, Северус Снейп просто опередил его?

— Нет, — уверенно покачал головой Гарри.— Драко опустил палочку до того, как появился Снейп. Я сам слышал, как один из пожирателей обвинил его в трусости.

Напоследок Гарри Поттер рассказал о драке, произошедшей в Выручай-комнате, и о её причинах и результате.

Да… Дело плохо. Обвинения довольно серьезные, присудят больше, чем отцу. Тот ведь в основном только шпионил. Набег на министерство на пятом курсе и тот провалил. От личного участия в других нападениях ему удалось отвертеться. Интересно куда смотрит этот дорогостоящий идиот, которого наняла мама. Хотя отцу дали всего пять лет и то, адвокат сказал, что скостит потом годик-полтора.

Последним свидетелем выступал Альберт Уилкис.

— Я был пожирателем смерти и вместе с Беллатрисой Лейстранж, Драко Малфоем и другими пожирателями 21 июля 1997 года участвовал в нападении на дом Кристаллов в Хэмптоншире. Драко Малфой убил дочь хозяина: Пенелопу Кристалл.

— Вы своими глазами видели, как Драко убил Пенелопу Кристалл?

— Нет, но Беллатриса поручила мне проверить. Я видел, как Драко Малфой вышел из комнаты, в которой лежал труп Пенелопы. Кроме них в комнате никого не было. Я не проверял тело, но живой человек не может лежать в такой позе. А вечером хозяин поздравил Драко с первым убийством.

— Расскажите суду подробно, что произошло в тот день…

После окончания его показаний, Драко ощутил, как дверь Азкабана захлопывается за ним на долгие-долгие годы. Ведь его оправданиям никто не поверит, а единственный свидетель исчез.

— Свидетели обвинения свои показания закончили,— сказал прокурор.

— Защита просит выслушать еще одного свидетеля. Мы долго её искали и, только вчера, она приехала из Франции.

— Разрешается.

— На дачу показаний вызывается Пенелопа Кристалл.

Сидевшие в зале люди встрепенулись и заговорили, никто не ожидал такого свидетеля. Было известно, что вся семья Кристалл погибла при нападении.

— Ваше имя?

— Пенелопа Оливия Кристалл. Мою личность может потвердить Минерва Макгонагалл, мой дядя Эдуард Кристалл.

— Расскажете суду, что произошло при нападении на ваш дом, 21 июля 1997года.

Драко смотрел на эту красивую девушку и тот день, во всех подробностях, возник у него перед глазами:

Рано утром меня неожиданно вызвали к Темному Лорду.

Беллатриса рассказала Темному лорду о «моем подвиге» и тот на вечернем собрании поздравил меня с первым убийством и похвалил за усердие. И даже добавил в группу пожирателей, готовящихся к нападению на министерство магии.

Я вынырнул из своих мыслей в зал, где Пенелопа уже заканчивала свой рассказ.

— Перед уходом Драко наложил на меня Петрификус. Думаю, для того, чтобы я не пошевелилась случайно, если кто-нибудь будет проверять. Буквально через две минуты, я услышала, как открылась дверь, и кто-то заглянул в комнату. Я не видела его так, как лежала лицом к стене. Через десять минут звуки боя внизу стихли. Меня нашел друг моего дяди. Я рассказала о том, как Драко Малфой спас мне жизнь и мы решили никому не рассказывать об этом, чтобы шпионы не донесли Тому-кого-нельзя-Называть. Нас дядя отправил во Францию. А для остальных нас похоронили вместе с родителями.

— Кого вас, мисс Кристалл?

— У моего брата были сильные резаные раны, но от смертельного заклинания его, видимо, прикрыл кто-то из родителей. Наверно, мама, она лежала рядом, почти на нем, когда их нашли, — Пенелопа заплакала.

— Успокоитесь, пожалуйста. Спасибо, вы свободны.

— Я хотела бы поблагодарить Драко за то, что он спас мне жизнь. Я верю, что если бы он смог, то спас бы и моих родителей.

Когда Пенелопа закончила говорить, в зале воцарился такой шум, что судья был вынужден призвать к порядку. Он попросил адвоката и прокурора подойти к нему. Они минут пять о чем-то совещались. Вернувшись, адвокат, ободряюще улыбнулся своему подзащитному.

Через двадцать минут судья огласил приговор:

Признать Драко Люциуса Малфоя виновным:

И приговорить к семи годам тюремного заключения. Но, учитывая, открывшиеся обстоятельства и искреннее раскаяние подсудимого, заменить тюремный срок на ссылку в мир магглов, сроком на семь лет, без права использования магии и штраф в размере тридцати тысяч галеонов. Приговор вступает в силу с 1 октября 1998 года и обжалованию не подлежит.

Адвокат поздравил Драко с победой. Драко смотрел на него и думал:

«Без магии! Жить с магглами! Лучше бы меня посадили! Как они собираются отобрать у меня магию. Таких заклинаний не существует. Отберут палочку? Я куплю новую. Точно. А с деньгами отца мы с Панси отлично устроимся где-нибудь на необитаемом острове, где магглы бывают раз в году».

Обдумав свое положение, Драко пришел к выводу, что этот приговор очень даже не плох. Нарцисса уже крепко обнимала своего сына.

— Я понимаю, Драко, вы ждали другого приговора, но обвинения были очень серьезными и более легкий приговор просто не возможен. Хорошо, что обвинение согласилось на ссылку к магглам и ограничение магии.

— Объясните мне, что это за хрень? Что значит «ссылка в мир магглов, без права использования магии»? — Нарцисса успокаивающе положила Драко руку на плечо, но тот не обратил на это внимания.

— Это значит, что вас поселят жить в маггловском городе, и вы не сможете использовать магию.

— Интересно, как мне запретят? Отберут палочку, и будут круглосуточно следить за мной?

— Нет, на вас будет наложено ограничивающее и следящее заклинания. 1 октября вам все подробно объяснят по этому поводу. Жить вы должны будете на то, что сами заработаете. Это одно из условий обвинения. Вам запрещено пользоваться семейным сейфом. Расходы вашей матери будут тщательно проверяться, чтобы у неё не возникло желания содержать вас.

— А что с Панси? Почему до сих пор не состоялся суд над ней?

— Я попытаюсь добиться для неё такого приговора. Но у нас возникли сложности. В её деле возникли новые обстоятельства и свидетели.

— Но она же не пожирательница! За что её так наказывать?

— Драко, успокойся, пожалуйста. Я потом все тебе подробно расскажу. А сейчас пойдем домой. Здесь не место для таких разговоров, — и Нарцисса увела сына домой, подальше от любопытных взглядов.

____

Эксуго — заклинание, высушивающее одежду. О нем упоминается в 6 книге, но как именно оно звучит, мы с бетой придумали сами.

Гермиона. осень 1998 года

Tantum doluerunt, quantum doloribus se inseruerunt — Страдают настолько, насколько поддаются страданиям

Больно… Как мне больно... Мама, где ты?

— Я здесь, Гермиона. Теперь все будет хорошо. Ты очнулась.

— Мне больно...

— Сейчас, милая. Сделайте укол. Ей очень больно.

Гермиона почувствовала, как ей сделали укол, и снова уснула.

Гермиона долгое время находилась в каком-то полусне-полуяви. Она то и дело просыпалась и снова проваливалась в глубокий сон, даже не осознавая: где она, что с ней.

В один из дней Гермиона проснулась окончательно. Открыв глаза, она увидела рядом с собой женщину в медицинском халате.

— Где я? Что случилось?

— В больнице. Вас сбила машина. Кризис миновал, так что вы выкарабкаетесь! Мы сообщим вашей матери, что вы пришли в себя.

— Мама была здесь?

— Конечно. Она очень переживала за вас, сидела у вашей постели дни и ночи напролет. Я отправила её домой, чтобы она отдохнула немного, а то на ней лица уже не было. Но вам вредно много напрягаться, попробуйте сейчас заснуть, а завтра я вызову вашу мать.

Гермиона послушно закрыла глаза и быстро уснула.

На следующее утро, когда Гермиона открыла глаза, рядом сидела Кэтрин Малхолланд.

— Вы? А где мама?

— Чья мама? Твоя? — Кэтрин удивилась.

— Медсестра сказала, что моя мама была здесь.

— А это… Это была я. У тебя нашли только листок с адресом Гардинеров. Телефон не отвечал. Полисмен, посланный разыскать кого-нибудь, кто знает тебя, попал ко мне. Я тут же поняла, что речь идет о тебе. Я приехала в больницу и опознала тебя как свою дочь. У моей дочери есть оплаченная страховка. А тебе была нужна срочная операция, иначе ты могла просто умереть. У меня в этой больнице работает младшая сестра, она-то мне и помогла. Так что, в этой больнице тебя знают как Гермиону Малхолланд. Я знаю, это преступление, но у меня не было денег на эту дорогую операцию.

— Какую операцию?

— У тебя была сломана левая рука, несколько ребер, и ещё трещина в голове, из-за этого открылось сильное внутреннее кровотечение. Сейчас уже все в порядке. Если конечно можно так сказать.

— Сколько я была без сознания?

— Почти три недели.

— Меня никто не искал?

— Нет.

— А писем тоже никаких не было? Может совы приносили что-нибудь?

Кэтрин странно покосилась на девушку и покачала головой. И Гермиона решила не продолжать расспросы, пока окончательно не придет в себя.

— Вы сказали, не было денег? — удивленно вспомнила она слова Кэтрин.— Но у меня в сумочке лежала довольно большая сумма. Я перед отъездом заняла у друга на переезд.

— В сумочке почти ничего не было. Только записка, без подписи, обращенная к тебе, Гермиона. Листок с адресом нашли в кармане джинсов.

— А как же паспорт и другие бумаги? Там же были фотографии.

— Ничего! — еще раз покачала головой женщина.

— А как я смогла стать вашей дочерью?

— У неё в документах стоит Элизабет Г. Малхолланд. Я объяснила, что твое второе имя Гермиона. Не думай об этом. Ты могла умереть, а моя дочь все равно никогда не пользовалась этой страховкой.

— А где ваша дочь сейчас?

— Она по уши влюбилась в одного парня и уехала с ним в Новую Зеландию. Дома уже год не появляется.

— Вы пошли ради меня на преступление. Спасибо, миссис Малхолланд.

Кэтрин ласково погладила её по голове.

— Все будет хорошо. Главное, что ты выжила и скоро окончательно поправишься.

С этого дня Гермиона быстро пошла на поправку. Её очень беспокоило, что никто её не разыскивает. Ведь Гарри уже должен был заволноваться и начать поиски. Но она разумно решила отложить решение этого вопроса до окончательной выписки из больницы.

Из больницы Гермиону выписали в середине сентября. Кэтрин привезла её к себе. Девушке просто некуда было идти. Да и денег у неё совсем не было.

— Врач сказал, что тебе нужно соблюдать постельный режим еще пару недель. Так что быстро в постель. Я сейчас принесу тебе что-нибудь вкусненькое,— и Кэтрин привела девушку в комнату на втором этаже.— Будешь жить пока здесь.

— Миссис Малхолланд, вы можете мне помочь?

— Зови меня просто Кэтрин. Чем я могу тебе помочь, милая?

— Мне надо связаться с моими друзьями в Англии.

— Давай позвоним кому-нибудь из них, и они за тобой приедут.

— Нет, у них нет телефона.

— Напиши им письмо.

— Куда? — простонала Гермиона. — У волшебников нет обычной маггловской почты.

Кэтрин испуганно посмотрела на неё:

— Девочка моя, тебе надо поспать, у тебя, наверное, галлюцинации были, пока ты лежала без сознания.

— Кэтрин, меня зовут Гермиона Грейнджер. Я волшебница и родная дочь Джейн и Бена Гардинер. По настоящему их зовут …

Через полчаса Гермиона закончила свой рассказ. Кэтрин все это время молча и удивленно смотрела на неё.

— Что вы думаете о моем рассказе?

— Резюмирую твой рассказ: ты волшебница, спрятала своих родителей от самого ужасного волшебника всех времён, предварительно изменив им память. Испытав большое потрясение, ты потеряла магию, и не можешь доказать мне, что ты волшебница. У тебя нет никаких документов и денег. И ты хочешь, чтобы я поверила в этот бред? Прости, Гермиона, но я тебе не верю. Я знаю, что врачи говорят: надо поддакивать сумасшедшим. Но я не собираюсь тебе потакать в этом бреде. И главное, я через своих знакомых в полиции узнавала. Никто не искал девушку с твоими данными и фотографией ни в Австралии, ни в Англии. Если ты будешь пытаться повторить свой рассказ, я сдам тебя в сумасшедший дом. И пусть тобой занимаются профессионалы. А сейчас забудем об этом разговоре. Я очень привязалась к тебе и искренне хочу помочь. Я сейчас спущусь на кухню и принесу нам чай и пирожные. А ты успокойся и перестань придумывать.

Когда Кэтрин ушла, Гермиона отвернулась к стене и заплакала.

Мне придется самой найти выход. Придется что-то придумать, — буквально стучало в голове у Гермионы. — Но что?

Женщина пришла через час, дав девушке время успокоиться. Гермиона уже не плакала и просто лежала на кровати.

— Будем пить чай и строить планы на будущее, — весело сказала Кэтрин, молча, предложив девушке сделать вид, что ничего не произошло.

— Мне без сахара, — ответила та, приняв правила игры.

— У тебя нет никаких документов. Я посоветовалась со своим другом. Мы можем подать на восстановление твоих документов на настоящее имя.

— Боюсь, что нет. Перед отправкой родителей я уничтожила всякое упоминание в маггл... в официальных документах обо мне и моих родителях с помощью…

— Да, да я поняла как, — перебила её Кэтрин.

— Остаётся снова пойти на преступление и купить тебе новые документы. Мой друг может этим заняться, но нужно определиться с именем и фамилией. Предлагаю тебе стать моей дочерью, Гермионой Малхолланд. Во-первых, если я буду подтверждать твою личность, то будет меньше подозрений, и, во-вторых, у тебя не будет проблем с эмиграционной службой и визой. А соседям скажем, что ты училась в Англии. Я живу здесь только 6 лет, и близко подружилась только с Джейн. Приятели дочери, конечно, могут что-то заподозрить, но их сейчас здесь не бывает. А если Элиза вернется, мы что-нибудь придумаем, — она вдруг замолчала.

— Что-то случилось? — испуганно спросила Гермиона.

— Джейн покончила собой, выбросившись из окна.

— Когда? — сдавленно спросила девушка.

— Через неделю после того, как ты попала в больницу. Ты лежала без сознания. Я не хотела тебе сообщать, пока ты окончательно не поправишься, — Гермиона горько заплакала. Кэтрин ласково погладила девушку по голове и вышла, закрыв за собой дверь и оставив её оплакивать свое горе.

Через две недели у Гермионы был паспорт на имя Гермионы Малхолланд. Гермиона Грейнджер временно, как надеялась сама Гермиона, исчезла с лица земли. А она стала дочерью Кэтрин, имела сестру-погодку и искала работу, чтобы не сидеть на шеё у «матери».

Окончательно поправившись после аварии Гермиона начала искать работу, а с ней и магический квартал Сиднея. Она точно знала, что в Австралии есть магическая школа, и что в таком большом городе должны быть магические магазины и совиная почта, которые Гермиона и искала. Она отправила несколько писем на адрес Норы и Хогвартса через обычную почту. Но ответа не получила, чего впрочем, и следовало ожидать. Вместо поисков работы, девушка методично обходила и осматривала квартал за кварталом, ища бар или что-то наподобие «Дырявого котла» в Лондоне со странными посетителями. Но в Австралии из-за сильной жары маги, похоже, не носили мантии. За месяц Гермионе не попался на глаза ни один человек, одетый в мантию.

Кэтрин, видя, что она каждый вечер приходит измученная и удрученная, посчитала, что это из-за отсутствия работы и взяла дело в свои руки. Она снова подключила свого таинственного друга и через неделю Гермиона работала в престижной фирме. Числилась она младшим офис-менеджером, но на самом деле вся работа заключалась в варке кофе и мытья чашек. Гермиона целыми днями варила кофе, разносила и забирала чашки, перемывала их и снова разносила по сотрудникам. Изредка она отвечала на телефонные звонки. И медленно сходила с ума от охватившей её безысходности. Она попала в ловушку, из которой не видела выхода, денег на билет она пока не смогла накопить, заплата была крошечная и, если бы не Кэтрин, вряд ли Гермиона смогла бы сама себя содержать.

Драко. Сентябрь 1998 года.

Суд на Панси состоялся через два дня после освобождения Драко. Он вместе с матерью сидел в первом ряду и внимательно слушал показания свидетелей, хотя адвокат уже вкратце обрисовал их, и теперь оставалось только ждать, сработает ли их уловка. Уловка была достаточно простая и наивная, но чтобы освободить любимую Драко был готов пойти и более грязные методы.

Первой выступала Минерва Макгонагалл, которая поведала суду о поведении Панси во время осады. О её предложение сдать Гарри Поттера Тому-Кого-Нельзя-Называть.

Потом вызвали Милисенту Булстроуд. Тут-то и началось самое интересное:

— Я очень хорошо знаю Панси. Мы с ней дружим с детства. И я всегда ей подчинялась. Она очень властный человек. Когда нас отправили по домам. Панси предложила пойти к Тому-кого-нельзя-называть. Чтобы вместе с ним и другими пожирателями вернуться в Хогвартс. Я не хотела, но она настояла, пообещав, что в противном случае у меня будут неприятности с Малфоями. Я подчинилась ей, и мы отправились к пожирателям вместе с некоторыми другими слизеринцами, которые тоже решили к ним присоединиться.

Когда началось нападение, мы с Панси потеряли друг друга из виду. И я все сражение пряталась в лесу. Я боялась, что меня убьют. Поэтому не знаю, что там она делала. Я вернулась в замок только на рассвете, почти сразу после падения Того-кого-нельзя-называть, и разыскала её на втором этаже, в коридоре. Она попросила меня говорить, что мы с ней вместе прятались в лесу. Я ничего не ответила ей. Но, при проверке всех палочек выяснилось, что её палочкой произносились такие серьезные заклинания, как: Круцио, Империус, Сектумсепра и еще парочка серьезных заклинаний. Когда меня начали допрашивать, я рассказала правду, — закончив давать показания, Булстроуд сошла с места свидетеля и села в последний ряд.

Защита вызывает Панси Паркинсон:

— Это правда, что вы предложили сдать Гарри Поттера Волан-де-Морту?

— Да, к сожалению. Это было импульсивно. Я хотела предотвратить битву, ведь Тот-Кого-Нельзя-Называть обещал, что остальные не пострадают.

— Вы являетесь пожирателем смерти?

— Нет, — Панси сняла кофточку, оставшись в блузке без рукавов.— У меня и знака нет.

— Вы утверждаете, что почти не использовали заклинания во время битвы?

— Да. Во время первой битвы, я побежала искать Драко к нам в подземелье. Не найдя его там, я пошла наверх. В это время лестницу засыпали камни из стен. Чтобы пробить дорогу я использовала Бомбарда Максима. Потом я пользовалась только Экспеллиа́рмус.

— Вы ведь слышали показания Булстроуд? Что вы можете нам рассказать?

— Это правда, что я уговорила её вернуться в Хогвартс. Там остался мой жених Драко Малфой, и я хотела быть с ним. Но я не забирала у неё палочку. Все было как раз наоборот. Перед самой битвой я обнаружила в кармане чужую палочку. Я её узнала — это была палочка Милисенты. А моя палочка просто исчезла. Думаю, что это Милисента поменяла палочки. Я искала Милисенту, чтобы забрать свою палочку назад. Уже после битвы я увидела Милисенту в коридоре на втором этаже. Я подбежала к ней и вырвала свою палочку, кинув ей в руки её палочку. Если бы я знала, что она вытворяла с моей палочкой, я бы никогда не стала бы её возвращать.

— Кто-нибудь видел вас с другой палочкой?

— Думаю, что во время битвы никто не обращал внимание на то, какими палочками кто пользуется. Тем более что я не сражалась. Я же почти все время провела в подземелье. Поверьте мне, пожалуйста, я не использовала палочку для этих гнусных заклинаний.

— Почему вы отказываетесь отвечать, выпив Сыворотку правды?

Панси заметно вздрогнула при этом вопросе, но тут же ответила:

— Я на 4 месяце беременности. И не хочу повредить своему ребенку.

Люди, сидящие в зале тут же зашумели. Панси подождала, пока зал утихнет, а потом продолжила:

— Меня осматривали тюремные доктора, и есть медицинское свидетельство моей беременности.

— Но ведь врачи утверждают, что для ребенка, это абсолютно безвредно?

— Это утверждают тюремные доктора, а мой личный доктор считает, что это может негативно отразиться на плоде. И я верю ему. Поэтому если моим показаниям не верят без Сыворотки Правды, значит, пусть меня осудят, — закончив говорить, Панси вернулась на свое место, рядом с адвокатом.

Драко чувствовал настроение зала и понимал, что никто не поверил словам Панси, но медицинское свидетельство было почти настоящим. За него столько отвалили! Еще бы оно не было настоящим! Оставалась надежда на их адвоката, который обещал, что в этом случае добьется «условного» приговора.

Через час объявили приговор:

И приговорить к пяти годам тюремного заключения. Но, учитывая, беременность и искреннее раскаяние подсудимой, заменить тюремный срок на ссылку в мир магглов, сроком на пять лет, без права использования магии и штрафом в размере 50 000 галеонов. Приговор вступает в силу с 5 октября 1998 года и обжалованию не подлежит.

Драко почувствовал сильное облегчение. Все-таки деньги правят миром!

* * *

Вечером Драко наконец-то остался с Панси наедине. Он тут же приступил к расспросам по поводу, что его очень интересовало:

— Почему ты просто не захотела принять Сыворотку Правды? Зачем эти сложности с ложной беременностью?

— Ну, просто не захотела, — ответила Панси, отводя взгляд в сторону. — Мне собираться пора, скоро за мной приедут, — она быстро встала с кровати.

Драко схватил её за руку.

— Панси, что ты от меня скрываешь?

— Драко, я не могу тебе рассказать, — Панси вдруг расплакалась

— Конечно, можешь! Ты же знаешь, я всегда и во всем тебя поддержу, — он привлек девушку к себе и крепко обнял.

— Я не могла выпить её выпить потому, что тогда все узнали бы правду.

— Ты сделала что-то плохое?

— Да. Я убила человека.

— Что-о-о?

— Я убила человека, — повторила Панси. — Случайно. Помнишь, я рассказывала о том, что во время первой битвы сначала пошла искать тебя у нас в подземелье? Как только я вышла из гостиной, в коридоре в меня чуть не попал зеленый луч. Я обернулась и увидела, что в меня летит второе такое же заклятие. Я просто хотела защитить себя…Защитить, — она снова расплакалась. Драко терпеливо ждал, пока его невеста успокоится, не выпуская её из своих объятий.

— Что было потом? — мягко спросил он.

— Я пустила в тот угол, откуда вылетел луч, заклинание Бомбарда Максима. Над тем человеком взорвалась стена и его, буквально, завалило камнями. И тут раздался смех с другой стороны коридора, и кто-то сказал: «Молодец, девочка. Ты его убила. Правда, он целился в меня. Но все равно спасибо. Впрочем, этот щенок вряд ли причинил бы серьезный вред своими заклятиями!» Я обернулась, это был Роберт Селвин. Он тут же убежал куда-то, Селвин погиб во время второй битвы. Я подбежала к куче осыпавшихся камней и, откатив несколько, увидела мертвое лицо мальчика. Драко, это был Колин Криви! Я вытащила его из-под камней и попыталась помочь. Но ни какие заклинания уже не помогли. Он был мертв. Я испугалась и вернулась к себе в спальню, заперлась там и просидела до рассвета. Только, когда я услышала крики радости. Я осмелилась выйти и пойти искать тебя или Милисенту.

— Ты рассказала ей?

— Нет, — покачала головой Панси. Я и тебе-то не хотела рассказывать. Но это так ужасно! Драко, я убийца!?! Мне так плохо. Все это время мне хотелось признаться в том, что я сделала. Может быть, если я понесу наказание за это, мне станет легче, но я боюсь.

— Любимая, это была просто случайность. Ты ведь даже не использовала смертельное заклятие. Ты должна постараться забыть об этом. Не вздумай никому рассказывать. Пообещай мне сейчас же. Это было непреднамеренное убийство, но поскольку ты его скрыла, то тебя посадят, и никакой адвокат не поможет. Ты рассказывала адвокату об этом?

— Нет. Хорошо, Драко, я обещаю больше никому об этом не рассказывать, — Панси как-будто хотела еще что-то добавить, но замолчала. И вдруг попросила:

— Драко, скажи мне, что ты меня прощаешь! И всегда будешь любить, чтобы ты обо мне не узнал!

Драко удивленно уставился на свою невесту, но выполнил её просьбу без дальнейших расспросов так, как видел, что Панси находится на грани отчаяния:

— Я прощаю тебя, Панси, за все, что ты сделала или сделаешь! Я очень люблю тебя! Ну, теперь ты хоть немного успокоилась? — он снова прижал её к себе.

В этот момент в комнату постучались. Вошла Нарцисса:

— Панси, ты готова. Скоро за тобой приедут.

— Идея с выкидышем очень удачна, а то бы через несколько месяцев все бы поняли, что мы их обманули,— сказал Драко, чтобы развеять напряженность, установившуюся в комнате после вопроса матери.

Нарцисса странно посмотрела сначала на него, потом на Панси. Та ответила ей умоляющим взглядом и Нарцисса промолчала. Панси снова легла на кровать. В это время снова постучали в дверь. Домовой эльф доложил о том, что прибыл доктор с санитарами. Через некоторое время Панси увезли в частную клинику, чтобы завтра объявить министерству о «выкидыше». После её отъезда Драко спросил мать:

— Что происходит? Вы вдвоем что-то от меня скрываете?

— Тебе показалось, сынок, — Нарцисса обняла его. — Я так рада, что у нас есть еще пара дней. Тебе когда в министерство?

— Завтра к десяти.

— Ты не против, если я с тобой посижу, пока ты не уснешь?

Драко улыбнулся:

— Как в детстве, мам?

— Ты уже совсем взрослый, — грустно сказала мать. — И скоро уедешь от меня.

— Мы будем друг другу писать. И ты можешь навещать нас. Тебе ведь запретили тратить на нас деньги, а не встречаться с нами, — Драко зевнул, сказывалось сильное напряжение последних дней.

— Ложись спать, сынок. Завтра у тебя будет тяжелый день, — Нарцисса ласково поцеловала сына и пошла к входу.— Спокойных тебе снов, Драко.

* * *

На следующий день, 1 октября Драко привели в кабинет на нижнем этаже Министерства. В кабинете, больше похожем на лабораторию, Драко посадили в деревянное кресло и велели не шевелиться. Из какого-то большого гудящего ящика мракоборец осторожно достал золотые наручники и одел ему на запястья. Потом он прочитал несколько заклинаний, держа палочку на наручниках. Через несколько минут, наручники растворились без следа. Драко почувствовал, что руки снова свободны.

— Как они действуют? — спросил он.

Мракоборец мрачно посмотрел на него и вдруг протянул свою палочку:

— Произнесите любое легкое заклинание, вроде Люмоса, — сказал он.

— Люмос! — произнес Драко. И почувствовал, как легкая волна магии пошла от сердца к палочке и на запястьях, в том месте, где исчезли наручники, встретила отражающую преграду и вернулась назад к сердцу. Драко почувствовал легкий удар изнутри. Он был похож на легкое Круцио.

— Если бы вы произнесли Аваду Кедавру или любое другое сильное заклинание, сила вашей магии убила бы вас изнутри. Это недавнее изобретение. Министерство им очень довольно, — с удовлетворением сказал мракоборец.

— А снять эти наручники можно?

— Можно. Любой сильный волшебник может их снять, но сами вы их никогда не снимете. Но учтите, на них наложено следящее заклинание и как только вы от них избавитесь, мы вас сцапаем и посадим в Азкабан. Министерство в любой момент может вас найти.

— В случае снятия наручников, автоматически приводится в исполнение первая часть приговора, — пояснил адвокат.

— Наручники снимут 30 сентября 2005 года. Вы имеете право выбрать любую страну для проживания. Вас регулярно будут проверять наши люди. Они вас беспокоить не будут. Если вы, конечно, ничего не нарушите. Вам запрещено пользоваться семейным сейфом в Гринготтсе. Вы должны будете жить на то, что сами заработаете, но на первое время вам будет разрешено взять определенную сумму, — официальным тоном произнес мракоборец. — Вы можете быть свободны. Вам дается два дня для сбора личных вещей и выбора города для проживания. Всю разрешенную сумму берете с собой сразу. Потом никаких поступлений от матери или друзей.

Выйдя из кабинета, Драко спросил своего адвоката про Панси.

— С ней будет также, только у неё срок больше. Вы ведь поселитесь вместе, — спросил он.

— Да. До свидания, — Драко попрощался и, воспользовавшись камином, вернулся домой, в Малфой-Мэнор.

— Все в порядке. Я дома,— крикнул он матери.

— Как все прошло? Что они с тобой сделали? — встревожено спросила мать.

— Ничего страшного, но магией я больше не смогу пользоваться. И нам срочно нужно выбрать город для проживания.

— Мне надо тебе кое-что рассказать. Это как раз касается выбора города для проживания. Драко, я должна открыть тебе семейную тайну Малфоев. У твоего отца есть родной брат. И я предлагаю тебе поехать к нему. Он живет в Америке...

Гермиона. осень 1998 года

Rebus in adversis melius sperare memento — В несчастье надейся на лучшее

Кэтрин была к ней добра. Они очень подружились. Гермиона искренне полюбила её. Та тоже к ней привязалась, но любые попытки завести разговор про магию или прошлое Гермионы резко прерывались.

Вечерами после возвращения с работы, Гермионе нечем было себя занять. Домашние дела Кэтрин переделывала днем, она не работала, жила на проценты с наследства мужа. Кэтрин любила по вечерам смотреть кино или читать любовные романы. Гермиона, привыкшая ежедневно прочитывать множество книг, вскоре после выхода из больницы начала испытывать информационный голод. Пытаясь хоть чем-то себя занять, чтобы отвлечь от грустных мыслей Гермиона начала читать книги, находившиеся в библиотеке Кэтрин. Увы, они не отличались разнообразием и в большинстве это были любовные романы, которые любила сама Кэтрин. Перечитав пару десятков, Гермиона поняла, что все они почти на один лад: красивый молодой богач всю книгу угнетает невинную красавицу. Он её всячески унижает, но в конце всегда выясняется, что он с самого начала был безумно влюблен в главную героиню, которая тут же его прощает и все заканчивается счастливой свадьбой. Очень скоро Гермионе прискучили однообразные сюжеты любовных романов. И она стала смотреть вечерами кино. Но и тут Кэтрин выбирала слезливые мелодрамы в том же духе, что и книги. Поэтому смотреть те фильмы, которые ей хотелось, девушка могла только когда Кэтрин уходила к подругам или с головой погружалась в чтение очередного романа. Такой большой объем информации о несчастной и счастливой любви привел к тому, что Гермионе регулярно начали сниться два вида снов.

Первые это счастливые: в них Гермиона по возвращении с работы находила на пороге дома Рона. Все начиналось сладкими поцелуями и нежными признаниями в любви и заканчивалось красивой свадьбой. В те дни, когда Гермионе снились эти сны, по утрам она была полна надежды, что все будет хорошо.

Ну а вторая разновидность снов приводила к обратному эффекту: Гермионе снилось, что она, накопив нужную сумму на билет, приезжает в Нору. Первыми кого она там видит: это счастливый Рон, целующий Лаванду. Потом Рон поворачивается и видит её, вместо радости на его лице ненависть и презрение. Его ледяной, ненавидящий взгляд и голос, полный презрения и скуки: « Я же просил тебя не приезжать к нам! Зачем ты приехала? Уходи!». Лаванда смеялась при этих словах и Гермиона только тут замечала её беременность. А Рон выгонял Гермиону, не дав ей даже увидеться с Джинни и другими членами ИХ семьи.

Бывали также ночи, когда Гермиона вообще не могла спать. Она вертелась без сна целыми ночами и всё думала: "Когда же меня найдут? Почему до сих пор ни одна сова ко мне не прилетела? Почему Рон, ну ладно пусть он действительно женился, тогда почему Гарри не ищет меня? Ведь есть специальные заклинания на поиск магии человека! Точно, они все на поиск магии. А я не могу пользоваться своей магией! Но можно просто объявить в маггловский розыск". Друг Кэтрин узнавал, за последние пять месяцев никто не разыскивал Гермиону Грейнджер. Гермиона даже раздобыла через международный справочник номер телефона Дурслей на Тисовой улице. Но, увы, там жили другие люди, которые не знали, где находятся Дурсли сейчас. Временами Гермиону переполнял гнев на Рона, бросившего её на произвол судьбы, на Гарри и Джинни, так легко забывших о ней.

Но самыми трудными были дни в первые месяцы без магии. Гермиона за время учебы настолько свыклась со своей палочкой, что первое время в любой ситуации пыталась достать палочку, которой у неё больше не было. Кэтрин это сильно раздражало, она считала, что девушка переигрывает в своем стремлении казаться волшебницей. Пару раз они даже поругались по этому поводу. Но время шло, через пару месяцев Гермиона снова привыкла не пользоваться палочкой.

Она думала: «Пусть это будет так, как будто я на каникулах и не могу пользоваться волшебной палочкой. Тем более, что толку все равно никакого, только Кэтрин злится».

Это было единственным камнем преткновения в их отношениях. Привыкнув жить без палочки, Гермиона соответственно перестала раздражать Кэтрин, и их отношения вернулись на прежний дружеский уровень. Все соседки уже были в курсе, что к Кэтрин вернулась с учебы дочь. И та предложила девушке звать её мамой, чтобы не вызывать подозрения у посторонних. Гермиона, конечно же, согласилась. Кэтрин была очень хорошей и доброй женщиной. Вообще единственное, что в ней немного злило девушку — это полное нежелание признать существование магии. Если судить по рассказам Гарри, то в этом она была похожа на Дурслей, но, слава богу, без того фанатизма и ненависти, что присутствовал у опекунов Поттера. Но Гермиона не раз задавалась вопросом, как бы поступила Кэтрин, если бы она смогла продемонстрировать ей своё владение волшебной палочкой. Но об этом оставалось только мечтать. А пока девушка в обеденный перерыв и немного по вечерам, по-прежнему методично обходила улицы Сиднея. Она была готова ходить и до поздней ночи, но Кэтрин боялась за свою «дочь» и настаивала, чтобы поздним вечером девушка не гуляла одна, так как это очень опасно.

Проходили дни, но никто не приезжал за ней. Гермиона не прекращала упорных поисков. Но её решимость поехать в Англию и на месте разобраться что произошло, таяла с каждым днем. Все чаще надежда уступала место отчаянию. Что я буду там делать? Работать, как Хагрид, при Хогвартсе? Гермиона представила себе лица своих друзей и знакомых. Ей не хотелось, чтобы её жалели: «А, эта та бедняжка, что потеряла магию? Какая жалость, ведь она была лучшей ученицей курса!» Гермиона четко представляла, какое выражение торжества и злорадства появилось бы на лице Малфоя, если бы он узнал о её несчастье. Нет, Гарри, Рон и её друзья, они ни за что не стали бы над ней смеяться, но жалеть её они бы не перестали. И все же медленно, но с каждым днем Гермиона все больше привыкала к жизни без магии. Она будто вернулась в то время, когда письмо из Хогвартса еще не пришло.

Работа была нудная и не интересная. Гермиону поддерживала одна только мысль о том, что все это временно. Что скоро она уедет в свою Англию и забудет эту кошмарную работу, как страшный сон. Подавальщица кофе! Разве о такой карьере мечтала Гермиона в школе? Но, к сожалению, маггловского образования она не имела. А все чему научилась Гермиона в Хогвартсе, было абсолютно бесполезно в этом мире. Гермионе пришлось учиться пользоваться офисной техникой. Последние три года её жизни были настолько оторваны от маггловского мира, что она не знала о новых фильмах или последних изобретениях. В таких случаях Гермиона объясняла, что воспитывалась в Шотландии в закрытой школе с очень строгими правилами.

В обед или по вечерам после работы, пока не становилось совсем темно, она по-прежнему обходила улицу за улицей, ища следы волшебников. И вот в начале декабря вечером Гермионе наконец, повезло. Прямо перед ней возник мужчина, одетый как обычный маггл, но девушка ясно слышала звук аппарации. Она подбежала к нему:

— Извините, сэр. Не могли бы вы мне помочь?

Это был среднего роста мужчина, лет сорока.

— Да, мисс. Чем я могу вам помочь?

— Мне нужно попасть в Гринготтс в Сиднее, а я не знаю на какой он улице.

— Гринготтс, — удивился мужчина.— Никогда не слышал такого названия.

— Пожалуйста, сэр. Мне очень нужно туда попасть. Мою палочку украли после аварии, я не могу сама найти дорогу туда, — Гермиона не решилась сказать первому встречному о потери магии.

— Ну, хорошо. Давайте аппарируем туда вместе. Вы уже прошли тест?

— Нет, — обманула Гермиона. — Но папа брал меня в двойную аппарацию. Вы сможете мне помочь? Боюсь, что одна я не справлюсь.

— Придется. Жаль такую милую девушку.

Гермиона понимала, что опасно аппарировать с незнакомцем в неизвестность, но страх потерять единственную ниточку, был сильнее инстинкта самосохранения. Почувствовав знакомый рывок, Гермиона крепко вцепилась в руку незнакомца. Открыв глаза, она увидела, что они уже стоят перед большим зданием с вывеской « Банк Гринготтс».

— Большое спасибо, сэр, — горячо поблагодарила она Гермиона незнакомца.

— Пожалуйста, мисс. Надеюсь, вы не попадете больше в неприятности. Прощайте,— с этими словами незнакомец снова куда-то аппарировал.

А Гермиона вошла в австралийский филиал Гринготтса, чтобы обменять маггловские деньги. С новенькими галеонами в кармане, Гермиона побежала на почту. Она быстро написала и отправила два письма: одно для Гарри, второе — Рону и Джинни. Теперь оставалось только ждать ответа. Спросив у женщины, что работала на почте, где выход на маггловскую улицу, Гермиона направилась к выходу. Но неожиданно для самой себя, решительно вошла в больницу. На приеме у дежурного целителя Гермиона подробно рассказала свою историю с потерей магии, почему-то только скрыв свое настоящее имя. Тот взял у неё несколько анализов, провел какие-то опыты и отпустил домой, попросив прийти завтра. Гермиона вышла на маггловскую улицу и постаралась хорошо запомнить тупичок, с которого начинался вход на Каретный переулок. Эту улицу Гермиона уже проверяла, но видимо не обратила внимания на малозаметный тупик, ведущий в магический квартал. Еще раз, порадовавшись случайной встрече с волшебником, который ей помог, Гермиона, наконец, отправилась домой счастливая и полная радужных надежд, что все будет хорошо. Очень скоро друзья пришлют ей ответ или, скорей всего, сразу за ней приедут.

Драко. Октябрь 1998 года

— Мне надо тебе кое-что рассказать. Это как раз касается выбора города для проживания. Драко, я должна рассказать тебе семейную тайну Малфоев. У твоего отца есть родной брат. И я предлагаю тебе поехать к нему. Он живет в Америке.

— ???

— Отец когда-нибудь упоминал при тебе о своем старшем брате Артуре Джеймсе?

— Да, он рассказывал, что Артур умер в одиннадцатилетнем возрасте от драконьей оспы. И потом на семейном кладбище есть его могила.

— Это была официальная версия. Артур родился сквибом. Отец с детства не мог выбить из него ни капли магии. Когда ему исполнилось одиннадцать и он не получил письма из школы, Абраксасу стало окончательно ясно, что сын сквиб. Если бы Абраксас мог, он бы убил своего сына. Для него было страшным ударом, что его первенец родился сквибом. Такой позор для его древней аристократической семьи! Но Присцилла, его жена, уговорила его просто отослать мальчика. Абраксас сначала объявил о болезни сына, а потом о его смерти. И устроил пышные похороны, на которых присутствовала вся магическая знать Англии. Уже начали ходить слухи о том, что сын Малфоя — сквиб, но смерть мальчика мгновенно пресекла их все. И имя Малфоев осталось незапятнанным. Даже его близкие друзья не знали об этой тайне.

Драко молча слушал. Впрочем, о жестокости и принципиальности своего деда он и сам отлично знал, но даже не подозревал, до каких границ она дошла. Устроить похороны живому человеку, и не просто человеку, а родному сыну. Не всякий на такое способен. К тому же зная характер деда, Драко не сомневался, что тот с большим удовольствием устроил бы настоящие похороны сыну и навсегда забыл о нем.

— Самого Артура отослали в Америку, в закрытую маггловскую школу-пансионат. Ему сменили фамилию, оставили только второе имя. Теперь его зовут Джеймс Форестер. Мальчику регулярно перечислялась определенная сумма, но он больше никогда не возвращался в Малфой-Мэнор и не встречался с родителями и братом. Абраксас просто вычеркнул старшего сына из своей жизни и благополучно забыл о нем. Но для Присциллы это было очень тяжело, Джеймс был её любимым сыном, она до конца жизни так и не простила мужа. Ты еще был маленький, когда бабушка умерла, и не помнишь, но Присцилла последние годы вообще не разговаривала с Абраксасом. Перед самой своей смертью она призналась мне, что раз в год тайком от мужа встречалась с сыном и попросила передать ему письмо и небольшое наследство: её личные драгоценности. Она просила сделать это втайне, потому что боялась, что муж запретит выполнять её последнюю просьбу. Я выполнила просьбу твоей бабушки: сообщила Джеймсу о смерти матери и передала драгоценности и последнее письмо. Твой дядя очень обаятельный мужчина. У нас завязалось что-то вроде дружбы, ну может дружба слишком сильное слово, скорей взаимная приязнь. Я была готова сообщить Люциусу и Абраксасу о нем, но твой дядя не пожелал встречаться с ними. По-моему, он до сих пор не простил их. Впрочем, это не удивительно, всепрощение никогда не относилось к достоинствам Малфоев.

— Так отец знал, что его старший брат жив?

— Да. Но твой дед научил его презирать слабых. А сквибов большинство магов считает людьми низшего сорта. Но я с Джеймсом регулярно переписываюсь и в курсе его дел.

— Сколько ему лет?

— Он на два года старше твоего отца, живет в Сан-Франциско. Джеймс многого добился в своей жизни. Он известный режиссер в мире магглов.

— Режиссер? Что это? — спросил Драко.

— Это маггловская профессия. Магглы снимают фильмы. А режиссер — это тот, кто руководит процессом съемки. Джеймс объяснял мне подробно, Но я не все поняла.

— Ты сама видела какой-нибудь фильм?

— Да. Три года назад дядя с гордостью продемонстрировал мне один из них. Представь себе большую живую картину. Вот, это экран. Только на картине обстановка не меняется, а на экране за пару минут комната может превратиться в замок. Демонстрируется какая-нибудь история. Очень красиво и необычно. Мне понравилось. Кажется, что ты побывал, например, в горах или под водой. Дядя показал мне один фильм. Там действие происходило под водой. Люди, которые изображаются на экране, называются актерами. Магглы очень любят фильмы. И тот, кто ими занимается, обычно становится знаменит. Ну, как Поттер. С твоим дядей невозможно спокойно пройти по улице его города. К нему обязательно подбегают люди и начинают с ним разговаривать как со старым знакомым и просить автограф. Джеймс женат уже в третий раз, имеет двоих детей. Мальчика и девочку. Девочке семь лет, а сыну уже девятнадцать. Думаю, ты подружишься с ним. Лучше всего тебе поехать жить к нему. Ты не будешь жить у него, но у тебя хотя бы будет близкий человек, который поможет в трудной ситуации. Он готов принять тебя, помочь найти жилье, и даст тебе работу на первое время. А там уже сам что-нибудь подберешь по душе. Я понимаю, Америка далеко от Англии, но адвокат сказал, что оптимально было бы уехать из страны. Будет лучше, если ты не будешь мозолить глаза людям и Министерству. После войны слишком многие озлоблены. А Англия слишком маленькая страна. Думаю, Панси согласится с твоим выбором, — Нарцисса замолчала и выжидающе посмотрела на сына.

— Да, мама, я поеду в Америку. Думаю, что мне там понравится. Все равно придется жить с магглами. Так почему заодно не познакомиться с родным дядей. Это будет занятно.

— Тебе не обязательно весь срок жить в Америке. Ты можешь вернуться или переехать в другое место, только адвокат сказал, что в первое время тебе надо будет получать разрешение от Министерства. А через год-другой Министерство ослабит контроль, при условии вашего «идеального поведения».

— Мама, перестань меня утешать. Я вовсе не против того, чтобы пожить немного в другой стране. И потом, я сам виноват, что, как глупый мальчишка, со щенячьим восторгом ввязался в эту войну. Мне и отвечать. Тем более что наказание не кажется мне таким уж суровым.

— Но тебе придется зарабатывать самому. Не знаю, кем ты сможешь работать в маггловском мире. Ты же ничего не умеешь!

Драко шутливо сдвинул брови.

— Мама, твой сын многое умеет. Я один из лучших в школе по зельеварению. И колдую тоже не плохо.

Нарцисса вздохнула.

— Я говорю абсолютно серьезно. Перестань дурачиться.

— Мама, давай будем жить сегодняшним днем. И решать проблемы пор мере их возникновения. Я еще даже не переехал к магглам, а ты уже переживаешь, как я буду зарабатывать. И перестань за меня волноваться. Хорошо? После Волан-де-Морта любой маггл покажется ангелом. А ведь я выжил во время войны. Думаю, что к магглам я тоже смогу привыкнуть. Есть такая пословица: не можешь изменить ситуации — измени своё отношение к ней. Я уже изменил и теперь я воспринимаю изгнание к магглам не как жестокое наказание, а как возможность пожить чужой жизнью, влезть в маггловскую шкуру и на собственном опыте узнать, кто такие эти магглы. Это же интересно. Мама, мне предоставляется шанс стать другим человеком. Понять чего я стою в этом мире без отцовских влияния и денег. Если честно, то за последний год я уже кардинально пересмотрел свои ценности и принципы. А теперь хочу применить их на практике. И закончим разговор о моем переезде. У меня к тебе большая просьба. Насчет миссис Смит. Сейчас, когда Темного лорда больше нет, может она вернуться в Малфой-Мэнор?

— Нет. Я не хочу! — резко ответила Нарцисса.

— Но почему?

— Драко, она всю твою жизнь стояла между нами. Когда я вышла замуж за твоего отца, то хозяйкой дома была Присцилла. Когда я родила тебя, твой дед тут же нанял Милдред Смит. И она, а не я, стала хозяйкой в детской. А меня пускали к тебе только на пару часов в день. « Дракочка спит. Дракочка принимает ванну» — передразнила она миссис Смит.

— Миссис Смит никогда не называла меня «Дракочка», — оторопело сказал Драко.

— Не называла, — подтвердила мать с грустной улыбкой. — Но все же тебя я видела редко. Мне не дозволялось даже заниматься твоим воспитанием.

— А папа?

— Люциус всегда подчинялся решениям своего отца. Я годами умоляла его переехать из Малфой-Мэнора, но у него всегда находились отговорки. После смерти твоей бабушки, миссис Смит стала домоправительницей. А меня снова не допустили к управлению домом. Потом ты уехал в школу. Драко, за время твоей учебы, я видела тебя больше, чем за предыдущие одиннадцать лет. Только после смерти твоего деда я смогла, наконец, избавится от неё. Я добилась, чтобы твой отец выделил ей пенсию и она уехала из моего дома. И я не хочу, чтобы она возвращалась в мой дом.

— Мама, ты не справедлива к ней. Она растила меня с пеленок.

— Я её об этом не просила. Это все твой дед. Надеюсь, что он горит в аду!

— Мам, знаешь, что мне миссис Смит в детстве говорила о тебе? Что ты слишком сильно любишь меня. И что дедушка считает, что ты меня избалуешь. Именно поэтому он запрещает нам так часто встречаться. А дедушка считал, что я должен был быть воспитан в той строгости, которую ты со своей любовью не сможешь мне обеспечить. А вовсе не то, что ты на очередном приеме и тебе нет до меня никакого дела. Так мне дедушка говорил, когда я просил разрешения почаще с тобой встречаться.

Нарцисса упрямо продолжала хранить молчание.

— И потом, ты же не привыкла жить одна. Тебе даже поговорить будет не с кем.

— Я не собираюсь общаться с прислугой, — высокомерно ответила Нарцисса.

— Мама ты очень несправедлива, — повторил Драко и ушел к себе.

Придя к себе, он быстро написал миссис Смит письмо, в котором сообщил ей об их с Панси переезде в Америку. О том, что Нарцисса намерена отправиться в длительное путешествие, чтобы развеяться. Драко избегал упоминания о Малфой-Мэноре. Миссис Смит в своем письме не упоминала о своем возвращении, но Драко почувствовал по тону письма, что ей очень одиноко жить одной. Но сделать для неё хоть что-то, Драко был сейчас не в состоянии. Он не стал писать ей то, о чем просил свою мать и об её отказе. Закончив письмо, Драко привычно начал искать палочку, чтобы вызвать своего филина. Но, вспомнив, что его палочка в Министерстве, чертыхнулся про себя и решил позвать своего личного домового эльфа. Не идти же самому в совятню.

Но тут в дверь негромко постучали:

— Драко, ты позволишь? — спросила мать.

— Да мама, заходи, — ответил Драко и выжидающе замолчал.

Нарцисса прошла через комнату и остановилась у окна. Некоторое время оба молчали. Первой не выдержала Нарцисса:

— Прости, сынок, я не сдержалась.

— Ничего страшного, мама. Это ведь твой дом и твое право выбирать тех, с кем жить.

— Она, правда, рассказывала тебе обо мне?

— Конечно. Иначе как бы я полюбил тебя, если мы встречались так редко. Она, в отличие от деда, всегда оправдывала твое отсутствие. Правда поступки папы и дедушки она тоже оправдывала.

— Ты еще не отослал письмо?

— Нет. Сейчас вызову Донга и поручу ему отправить.

— Я передумала. Она может вернуться и занять свою прежнюю должность, если захочет, конечно. Меня все равно долго не будет, а то домовики без присмотра совсем расслабятся.

Оба знали, что это заведомая ложь, но Драко сказал:

— Ты правильно решила. Миссис Смит отлично присмотрит за домом и за слугами. Я перепишу письмо и приглашу её вернуться. Думаю, она согласится.

Нарцисса подошла к сыну и обняла его:

— Иногда ты меня поражаешь, Драко, с твоим воспитанием беспокоиться о старой прислуге.

— Да, я знаю. Только ты никому об этом не рассказывай. Все равно никто не поверит,— мрачно ответил Драко.

— Что сказал адвокат? Он сможет перенести переезд из-за выкидыша Панси?

— Да. Врачи сказали, что Панси необходимо минимум неделю соблюдать постельный режим под их присмотром. Мы уедем 20 октября. Так что у нас есть еще пара недель, но колдовать нам уже нельзя.

— Я напишу Джеймсу, а то он ждет вас раньше. Пообещай мне одну вещь: если вам будет трудно или нужна помощь, то ты напишешь мне. Я найду способ обмануть Министерство и помогу вам.

— Да мама, конечно, — сказал Драко, подумав про себя:« Ни за что. Я мужчина и должен сам позаботиться о своей семье». — Мама, Панси хочет перед отъездом обвенчаться. Все просто и скромно. Думаю, что сейчас не время для помпезной свадьбы. Ты можешь все приготовить для свадьбы к 15 октября. Панси как раз выпишут из клиники. У нас будет целых четыре дня для медового месяца! — рассмеялся Драко.

— Конечно, сынок, — ответила мать. Только вряд ли у Панси будет желание заниматься сексом после аборта. И зачем ей нужна свадьба в таких условиях. Но вслух Нарцисса не сказала ни слова. Она ведь обещала Панси молчать.

— Мама раз уж у нас вечер откровений, то разреши задать тебе очень личный вопрос?

— Да, если смогу, то отвечу.

— Ты когда-нибудь любила отца, особенно когда выходила замуж?

Нарцисса минуту удивленно молчала, а потом, вздохнув, честно ответила:

— Когда выходила замуж, то нет. Позже я просто свыклась с ним. Несмотря ни на что, из Люциуса получился неплохой муж. Он никогда не навязывался мне, особенно если я хотела побыть одна.

— А ты любила когда-нибудь?

— Да. Очень сильно.

— Это был Сириус Блэк?

— С чего ты так решил? — удивленно спросила мать.

— Когда мне было двенадцать, я случайно обнаружил в музыкальной комнате шкатулку. Увы, я тогда не отличался особым тактом и вскрыл её.

— Она была закрыта на особое заклинание, на мою кровь,— нахмурив брови, сказала Нарцисса.

Драко ухмыльнулся:

— Дед еще в детстве подарил мне книгу древних заклинаний. А поскольку я твой родной сын, то открыл её с помощью своей крови, — он стал серьезным. — Извини, мамочка. Но маленьким мальчикам трудно удержаться. Запретный плод всегда сладок. Там было полно фотографий Сириуса Блэка. А ведь он был осужденным преступником и изгоем в твоей семье. Я долго думал, зачем ты их хранишь. Ты ведь любила его? Да?

— Нет, если бы ты был повнимательней, ты бы заметил, что он не один на этих фотографиях. Я любила его друга — Джеймса Поттера.

— Что-о-о?

— Джеймса Поттера. Впервые я встретила его летом семьдесят второго года на вокзале, где мы встречали из школы Беллу и Андромеду. Вся семья была сердита на Сириуса из-за их с Джеймсом последней выходки, которую они учинили перед выпускным балом. А Сириусу было наплевать на мнение семьи. Он стоял и весело смеялся вместе со своими друзьями-гриффиндорцами. Я единственная из нашей семьи подошла к нему поздороваться. Он шутливо представил меня своим друзьям. Я влюбилась в Джеймса с первого взгляда.

— Мама сколько тебе было?

— Одиннадцать. Я на год младше Джеймса. Говорят, детская любовь проходит, но моя осталась со мной на долгие годы.

— А что сделали Сириус с Джеймсом?

— Твоему отцу тогда сильно досталось. Он учился на седьмом курсе, был старостой и весь год снимал с их компании очки. Иногда справедливо, иногда нет. Но перед самым окончанием учебного года, он снял с Джеймса и Сириуса по сто очков за безобидную, ночную прогулку по школе. Гриффиндор лидировал по баллам, но благодаря снятым в последнюю неделю очкам выиграл Слизерин. И они решили ему отомстить. Они подвесили перед выходом из гостиной Слизерина большое ведро с чернилами. В подземельях обычно светло, но они потушили парочку факелов и, в полутьме, никто не заметил ведра. Слизеринцы спокойно входили и выходили. А когда твой отец вышел в праздничной мантии и под ручку со своей невестой, они опрокинули прямо на них. Чернила были несмываемые. Так, что выпускной прошел без Люциуса. Андромеда, которая училась на одном курсе с ним, потом рассказывала, что вид у твоего отца был ужасный: волосы не белые, а черные, лицо в чернильных потеках.

Драко представил себе гордого отца в чернильных пятнах и расхохотался:

— Представляю себе! Жаль, я не догадался проделать такую штуку с Поттером на 4 курсе. Вот было бы забавно. Как их наказали?

— Сняли по двести очков с каждого, но поскольку год был закончен — это уже не имело значения для их факультета. Но Джеймс с Сириусом на втором курсе первые два месяца каждый день посещали отработку у завхоза.

— Каким был Джеймс Поттер? Отец упоминал, что он был самовлюбленным болваном.

— Ну, болваном он точно не был. Он был упрямым и уверенным в себе, немного избалован. Иногда, даже слишком. Вы с ним похожи характерами. Разница только в том, что Джеймс более благосклонно относился к окружающим, чем ты.

Драко нахмурил брови.

— Не хмурься. Я имела в виду, что ты, когда общаешься с теми, кого считаешь равными себе, ты очень обаятелен. Недаром все знатные матроны Англии хотят видеть тебя мужем своей дочери. Вместе с тем остальные считают тебя заносчивым снобом. Ведь на них ты не считаешь нужным тратить свое обаяние. А вот Джеймс относился ко всем одинаково, не делая различия на происхождение, пол или богатство. Хотя это не распространялась на некоторых слизеринцев и Северуса Снейпа.

— Крестный шел у Поттера отдельной статьей?

— Да. Это единственное за что я порицала Джеймса. Странная неприязнь, позднее перешедшая в настоящую ненависть. Он постоянно оскорблял и унижал Северуса. Правда, тот не был невинным агнцем и тоже делал Джеймсу гадости.

— И ты говоришь хороший человек?

— Идеальных людей не бывает, Драко. Ты ведь тоже постоянно оскорблял и унижал Гарри Поттера и его друзей. А разве я могу назвать тебя абсолютно плохим человеком. И потом Джеймс делал это из-за ревности к Лили Эванс. Чем ближе была дружба Лили с Северусом, тем больше он его унижал.

— А к тебе он как относился?

— Хорошо, как и Сириус, вся их компания хорошо относилась ко мне и к Андромеде. Только Беллу они терпеть не могли, она уже тогда носилась со своими идеями о чистокровности.

— Он знал о твоей любви?

— Да. На шестом курсе я ему призналась, — Нарцисса вдруг замолчала. А потом вдруг поцеловала сына. — Прости, Драко, я устала и хочу спать. — И пошла к двери.

— Спокойной ночи, мама, — пожелал Драко. На лице матери вдруг появилось такое выражение, что он понял: лучше не настаивать. В конце концов, любой человек имеет право на тайну. Он и так узнал достаточно. Мама любила отца Поттера. А ведь если бы тот ответил на её чувства, то жизнь была бы совсем другая. Не было бы не меня, ни Гарри Поттера. Интересно, как бы выкрутился Дамблдор? Сделал бы Избранным Долгопупса?

Драко хмыкнул, представив это неуклюжее создание надеждой магического мира. Потом он отправился в ванную, чтобы принять душ перед сном.

Вернувшись в свою комнату, Нарцисса присела на кровать и погрузилась в воспоминания…

Очнувшись словно ото сна, она взглянула на часы, висевшие на стене — половина третьего. Выполнив привычный ритуал перед сном, она, наконец, легла в постель. И вдруг поняла, что не уснет. Воспоминания о прошлом всколыхнули, казалось бы, забытые чувства. К ним примешивалась и тревога за сына. В очередной раз, поглядев на часы, она обнаружила, что уже половина четвертого утра. Нарцисса встала и выпила снотворное зелье. Через десять минут она уже спала беспокойным сном, в котором видела свою первую любовь — Джеймса Поттера.

Драко вертелся на кровати в попытках устроиться поудобней. Кровать всегда такая мягкая и желанная, казалось, превратилась в деревянное ложе. Несмотря на сказанные матери смелые слова, Драко все же страшился будущего. Сейчас он сожалел, что не посещал в школе маггловедение. Последний курс не в счет, там только гадости говорили о магглах, на самом деле не давая никакой полезной информации. А теперь его ждала полнейшая неизвестность. Как сложится их с Панси жизнь у магглов? Драко надеялся, что хорошо. А заснуть все равно не мог. В половине четвертого утра он, наконец, сдался и выпил снотворное зелье. Через несколько минут Драко уже крепко спал. И ему ничего не снилось.

Не только Драко с матерью не спали в эту ночь. В больнице не могла уснуть и Панси. Как же это оказывается больно: убить собственного ребенка! Никто не говорил мне об этом.

Сегодня днем ей сделали аборт. Нарцисса настаивала на том, чтобы рассказать правду сыну. Чтобы потом они вместе приняли решение, но Панси не хотела вешать на Драко это решение. Ребенок им сейчас совсем ни к чему. Никто не знает, что ждет их в маггловском мире. На что они там будут жить, как зарабатывать! Панси не собиралась рожать в нищете, в отличие от Драко, родившегося с золотой ложкой во рту, Панси на собственном опыте знала, что такое бедность. Её отец был отчаянным игроком, проигравшем собственное состояние и приданое жены. В детстве, у ее семьи было только знатное чистокровное имя и не кната в кармане. Жили они в старом доме, принадлежавшем её деду. Тот не давал матери денег, говоря: «Ты хотела выйти замуж по любви и вышла, меня не спросила. Теперь живи с тем, кого сама выбрала. Я не собираюсь обеспечивать тебя и твоего никудышного муженька. Скажи спасибо внучке, если бы не она, то я бы и дом тебе не выделил. Жила бы на улице со своим любимым». Хоть Панси и ненавидела деда за это, но сознавала, что он прав. Отец проигрывал все, что получал. И мать безропотно отдавала ему свою скудную зарплату. Она даже устроилась официанткой в маггловский бар. Слава Мерлину, никто не узнал об этом позоре. Дед умер в 1990 году, и жизнь её семьи резко изменилась. Правда, дед поступил по-своему. Мать получала только проценты с капитала, а сам капитал был завещан Панси, как единственной внучке. Получить его она могла только по достижении тридцатилетнего возраста. «Надеюсь, что к этому возрасту, ты уже наберешься опыта и не разбазаришь семейное добро на всякие штучки-дрючки» — написал дед ей в завещании. Их с матерью жизнь сразу переменилась, но Панси нескоро забыла голодные и холодные ночи. И она не собиралась рожать ребенка в бедности. В том, что их ждет нищета, она не сомневалась. Пока они с Драко научатся зарабатывать в маггловском мире, пройдет много времени. Панси очень любила Драко с детства, но она совершенно не представляла, как он будет жить с магглами. И, в конце концов, это право женщины решать: рожать ей или нет. Рассказывать Драко об аборте она не собиралась. Пусть пребывает в блаженном неведении и считает, что они ловко обманули министерство. Если бы Драко лучше разбирался в подобных вещах, он бы знал, что существует определенное заклинание. Любой знающий его волшебник в одну секунду определит: беременна женщина или нет. И то, что судьи знают такие заклинания тоже факт. Панси не первая подсудимая, сыгравшая на своей беременности. Принять решение об аборте было легко. Но как же тяжело после. Боль была не физическая, а моральная, как будто на живую вырезали часть чего-то очень родного и близкого. Панси поклялась себе, что больше никогда не сделает аборт.

Надо будет позаботиться о маггловских средствах предохранения. Хотя если уж волшебные заклинания не срабатывают, то чего можно будет ждать от этих маггловских штучек.

Взглянув на часы, она увидела, что уже половина четвертого утра. Кнопкой, вызвав дежурного целителя, она попросила снотворного зелья и через пятнадцать минут уже спала беспокойным сном.

Гермиона декабрь 1998 года

На следующий день в обеденный перерыв Гермиона пошла на повторный прием к целителю. Страх и нетерпение переполняли её сердце.

— Вы можете объяснить, что со мной, мистер Шеридан?

— Увы, нет. Такие вещи случаются очень редко. В основном, из-за сильного стресса. Когда точно это произошло?

— 3 июля. Я действительно пережила в тот день сильное потрясение. И вдобавок меня после сбила машина и я почти три месяца пролежала в больнице. Что же теперь со мной будет?

— По магическому потенциалу вы теперь сквиб, мисс. Может когда-нибудь магия и вернется. Ваш случай похож на маггловскую амнезию. В стрессовой ситуации мозг человека блокирует неприятные воспоминания. Так и ваша магия оказалась заблокирована. Она может вернуться в минуту опасности или равноценного шока. Но что будет дальше — трудно предугадать. Я бы посоветовал вам вести спокойную, размеренную жизнь, желательно без стрессов. А вы были сильной волшебницей, мисс? — полюбопытствовал он.

— Я училась в Хогвартсе, в Англии и была лучшей ученицей курса.

— Вы были там во время битвы с Волан-де-Мортом?

Гермиона удивленно посмотрела на него.

— Вы удивились, что я назвал его по имени? Ну, Австралия довольно далеко от Англии. Его имя никогда не наводило ужас на австралийцев. Мы слышали о нем только из газет.

— Он просто не успел сюда добраться. Гарри Поттер его остановил, — мрачно сказала Гермиона.

— А вы знаете Гарри Поттера лично? — спросил мистер Шеридан.

— Мое имя — Гермиона Грейнджер, — с гордостью произнесла девушка.— Вы слышали обо мне, мистер Шеридан?

Целитель весь как-то подобрался и мягко спросил:

— Мисс «Грейнджер», а травмы головы у вас при аварии случайно не было?

— Была, — не раздумывая, тут же ответила Гермиона. — Я почти три недели пролежала без сознания.

— Тогда ваша фантазия вполне понятна, — с удовлетворением произнес целитель. — вы одна из этих лже-Гермион. Надо же, я думал, что после официального заявления Министерства Англии, фантазии прекратятся.

— Какие фантазии? И что за заявление? — подозрительно спросила Гермиона.

— Гермиона Грейнджер погибла в авиакатастрофе 3 июля этого года. Как раз в тот день, когда вы якобы попали в автокатастрофу. Об этом долго не знали. В начале июля Гермиона полетела в Австралию к родителям и пропала без вести. Очень скоро её начали искать. И тут в разных городах начали объявляться девушки, называющие себя Гермионами Грейнджер. Только за июль объявилось около десяти «Гермион». Гарри Поттер сначала лично приезжал к каждой из найденных девушек. Но это привело только к их резкому увеличению. Волан-де-Морт, конечно, не успел нагнать страха на других материках, кроме Европы, но газеты всего магического мира регулярно писали о нем и о войне в Англии. Весь магический мир знал Волан-де-Морта, как величайшего злого волшебника. Поэтому, когда Поттер убил его, все вздохнули с облегчением. Ведь покончив с Англией, он мог бы приняться за остальные страны.

— Он сам себя убил, — возразила Гермиона.

— Ну, наши газеты писали по-другому. Впрочем, я отвлекся. Так вот Министерство Англии взяло на себя встречи с этими девушками. И только в середине августа кто-то, наконец, догадался использовать для поисков маггловскую полицию. И тут-то все и выяснилось. Оказалось, что мисс Грейнджер днем 3 июля села на самолет «Сидней — Париж». А через пару часов этот самолет взорвался над Индийским океаном. Магглы до сих пор не выяснили в чем причина. Этот, как его, «черный ящик» вместе с обломками упал в океан. Не нашли даже обломков, не говоря уж о чем-то более существенном. Все поглотили глубокие воды океана.

— А с чего они взяли, что это была я. Может быть, просто однофамилица?

— Вы когда-нибудь летали на маггловских самолетах?

— Один раз.

— Магглы ведут видеозаписи в аэропортах. Именно по видеозаписи опознавали погибших в авиакатастрофе. И по паспорту тоже была мисс Грейнджер. В газете даже опубликовали фотографию мисс Грейнджер, проходившую через таможенный контроль.

— Мои документы украли. В больнице после аварии при мне не нашли даже сумочку.

— А маггловская видеосъемка?

— Кто-то, наверно, выпил оборотное зелье?

— Вы так упрямы! Зачем кому-то это понадобилось? Простите, мисс, «Петрификус Тоталус», — неожиданно выхватив волшебную палочку, произнес целитель. — Акцио!

Поймав свободной рукой её сумочку, он открыл её и достал оттуда новый паспорт Гермионы.

— Так, так! Гермиона Малхолланд, родилась в Канберре, 19 лет. Мисс Малхолланд, а как вы объясните наличие этого паспорта? — спросил он, сняв с нее заклинание.

— Мне нужны были хоть какие-нибудь документы. Я и в больнице лежала под чужим именем, поэтому Кэтрин купила мне эти.

— Выглядят, как настоящие! Впрочем, я не разбираюсь в маггловских документах. А вот в авантюристках… Предполагаю, что вы с рождения были сквибом. А, прочитав в газетах о гибели Грейнджер, внушили себе, что вы это — она. Мисс Малхолланд, вам надо лечиться. Я сейчас направлю вас к нужному целителю. Не волнуйтесь, вас обязательно вылечат.

— Я не сумашедшая, — разозлилась Гермиона. — Зачем мне придумывать эту историю?

— Думаю, у вас чертовски скучная жизнь обычного маггла. А тут гарантировано внимание прессы, может даже сам Гарри Поттер пожалует! Вариантов много.

— Да вы посмотрите на меня повнимательней! Может тогда узнаете!— вскричала расстроенная девушка.

— А я и смотрю. Поэтому и объясняюсь с вами по-хорошему, чтобы убедить вас оставить эту затею. Вы совершенно другой человек и совсем не похожи на мисс Грейнджер. Цвет глаз и волос похожи, но это все. Черты лица и фигура совершенно другие.

— Но я долго болела, аппетит до сих пор не вернулся, поэтому и худая такая.

— А почему вы пришли ко мне? А просто не написали Гарри Поттеру, вашему лучшему другу?

— Я написала. Правда, совсем недавно. Просто я оказалась без денег и магии в совершенно чужой стране. Я даже не знала куда обращаться, как написать своим друзьям…— Гермиона вдруг замолчала, едва сдерживая слезы. Она по выражению лица Шеридана поняла, что он не верит ей.

Да и кто поверит? Мне самой кажется, что все это ложь. Кто был в самолете вместо меня? А вдруг эта девушка украла мою сумку после аварии и, воспользовавшись моим паспортом, улетела в Париж? А как же видеозапись? Не думаю, что Гарри не опознал бы меня. И за что мне такие несчастья? Ладно. Нужно уходить, а то еще закроют меня, как маму. Кэтрин ведь даже не подозревает, где меня искать.

Видя, что девушка едва сдерживает слезы, целитель подал ей стаканчик с успокоительным зельем. Гермиона приняла его и немного отпила. А Шеридан вдруг спросил:

— Если вы действительно Грейнджер, то почему вы до сих пор не объявились в Англии? У вас было столько времени!

— Аппарировать я больше не могу. На маггловский перелет у меня нет денег, а магический квартал я только вчера отыскала.

— Ну, теперь вы здесь! Почему бы вам не воспользоваться каминной сетью? Прямого камина до Англии, конечно, нет. Но если воспользоваться услугами международной каминной сети, то вполне реально добраться до Англии. И насколько я знаю, это стоит гораздо дешевле, чем маггловский самолет.

— Точно, я могу попасть сразу в Хогвартс. Там меня сразу узнают, даже в таком виде.

— Вряд ли, школы обычно защищены паролями. Но в Министерство магии вполне реально переместиться.

— Я подумаю, куда мне направится в первую очередь. Спасибо за прием, — холодно поблагодарила Гермиона и встала, чтобы уйти.

— Пожалуйста. Да я не успел рассказать вам об одной странности. На вас было наложено заклинание «Nonguaero»*.

— Что? — не сразу поняла Гермиона.

— Это заклинание, его обычно используют знаменитости, чтобы совы поклонников не доставали. Ну, или преступники, чтобы скрываться от правосудия. Я его снял еще на первом приеме. До свидания, мисс, — её фамилию он предусмотрительно пропустил.

Гермиона вышла из клиники и направилась к выходу на маггловскую улицу. Идя по улице, она увидела вывеску «Международная каминная сеть». Узнав цену, Гермиона обрадовалась, в пересчете на маггловские деньги это была её заплата за полторы недели. Через две недели начинались рождественские скидки и «билеты» были двойные, сразу в оба конца.

«Ну, обратно мне не понадобиться!» — подумала Гермиона и пошла на работу. Она решила ехать в «Нору». В Оттери-Сент-Луис, городок стоял всего в трех милях от Норы. Гермиона намеревалась пройти оставшийся путь пешком. Пока девушка обдумывала свое путешествие, она и не заметила, как дошла до работы. Как только Гермиона зашла в свой рабочий закуток, язык не поворачивался называть эту каморку кабинетом, её тут же подозвала девушка-секретарь. Она весело с ней поздоровалась и вручила очередной поднос, полный, как всегда, грязной посуды. Гермиона молча повернулась и потащила тяжелый поднос в туалетную комнату. Прислонив поднос к раковине, Гермиона, впервые за последние полгода, внимательно посмотрела на собственное отражение. В зеркале отражалась болезненно худая, бледная девушка. Она была печально-унылая, даже волосы, вечно торчащие в разные стороны, теперь уныло висели вдоль худого, бледного лица, на котором выделялись только глаза. Но и те не радовали взгляд, впавшие, при этом их всегда яркий цвет тоже потускнел.

Неудивительно, что Шеридан решил, что я вру. Я же сама на себя не похожа.

Гермиона, конечно, каждый день смотрела на себя в зеркало, когда умывалась или причесывалась. Но только сейчас, после слов Шеридана, она внимательно рассмотрела то же, что видели и другие: болезненная худоба, бледность, впавшие глаза.

Меня сейчас даже мама бы не узнала. Гермиона обреченно рассматривала свое отражение и волна гнева поднималась в ней. Она вдруг разозлилась на саму себя. Как можно было так опуститься! Да я на Снейпа похожа! Волосы чистые, а висят, как засаленные. И кожа на лице потускнела. Странно, я столько времени проводила на улице, но при этом бледная, как смерть. Правильно Кэтрин меня ругает, что я ничего не ем. Мерлиновы штаны! Да и выгляжу лет на тридцать или больше! Мне же всего девятнадцать. Не удивительно, что меня никто не замечает. Я похожа на старую деву, все интересы которой сводятся к любовным романам и кино. Я уже не та Гермиона Грейнджер, что раньше. Я так сильно изменилась! Как я в таком виде покажусь на глаза Гарри и Рону? Особенно Рону! Я похожа на призрак самой себя. Да он испугается, если увидит меня в таком виде. Черт бы тебя побрал, Гермиона Грейнджер! Девушка вдруг швырнула поднос с посудой прямо в собственное отражение. Когда зеркало разлетелось на мелкие осколки, Гермиона разрыдалась. Она заплакала тихо и беззвучно, без театрального надрыва, слезы просто потекли из глаз. Гермиона без сил опустилась прямо на пол, усеянный осколками посуды и зеркала, и поняла, что у неё больше ни на что нет сил и желания, что-либо делать. Слова целителя и собственное преображение вдруг так навалились на неё, что, казалось, навсегда придавили её к земле. Гермиона замерла, продолжая горько плакать, а в голове вертелась одна только мысль:

Что же мне теперь делать?

Драко. Осень 1998 года

— За состоявшееся знакомство и за начало вашей новой жизни! — провозгласил тост Джеймс Форестер и поднял бокал с вином. Драко отпил из своего бокала: «Отличное вино» — подумал он и посмотрел на дядю. Джеймс Форестер или Артур Джеймс Малфой, красивый высокий мужчина был поразительно на дедушку Абраксаса. Светлые волосы уже наполовину седые и кипельно-белые, горделивая посадка головы и пронизывающие серые глаза. Семейное сходство дяди удивило Драко. Он и сам не понимал, какую внешность ожидал увидеть у дяди-сквиба, но действительность превзошла все его ожидания. Даже если бы он и не знал о родстве, то сходство было просто удивительным. Оставалось только догадываться, сколько дед, а потом отец отваливали газетам, чтобы те не опубликовали столь поразительную новость: у Малфоев в семье, довольно известной среди магглов, родился сквиб.

Джеймс заметив, что племянник исподтишка рассматривает его, спросил:

— Ну и как, я похож на отца?

— Да, просто копия, как и мой отец.

При упоминании Люциуса Джеймс поморщился, но продолжил расспросы:

— Как там Люциус поживает?

— Нормально, — нейтрально ответил Драко, рассказывать, что отец сидит в Азкабане, ему не хотелось.

— Азкабан — не очень приятно место! Тюрьма — это ведь не пятизвездочный отель, — заметил Джеймс, давая понять Драко, что в курсе местонахождения брата.

— О, дядюшка в тюрьме! А за что? — живо поинтересовался Адам, сын Джеймса, синеглазый симпатичный парень. Хоть ему и было уже девятнадцать лет, но выглядел младше, лет на шестнадцать.

Все смущенно замолчали, а Панси ответила Адаму:

— За свои политические убеждения!

— Из-за политики? — переспросил Адам насмешливо. — Разве за это сейчас сажают? Я слышал, что в Англии придерживаются демократических взглядов и оппозицию не сажают в тюрьму, — он смешно вытаращил глаза, глядя прямо на Панси.

Та смутилась, но тут мать Адама, Лора, вмешалась в разговор:

— Адам, ты ведешь себя бесцеремонно. Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать, когда лучше промолчать.

— Вы же сами учили меня всегда говорить правду! — уперся тот. — Так почему бы не сказать нам правду?

— Мой отец сидит за одно крупное мошенничество, — насмешливо соврал Драко. — Теперь ты удовлетворен правдой? Или тебе приговор показать? — холодно спросил он, всем своим видом показывая, как он жаждет доказать свои слова.

Адам стушевался и замолчал, но при этом продолжал украдкой поглядывать на свою свежеиспеченную родственницу и отнюдь не родственным взглядом.

Драко это не удивило, Панси всегда привлекала внимание мужчин, но решил при случае приструнить братца, терпеть похотливые взгляды того на свою жену он не собирался.

«Жену!» — невесело усмехнулся Драко про себя и отпил еще вина. «Я женат уже две недели, но до сих пор не спал с собственной женой». Все попытки склонить Панси к занятиям любовью разбивались об её «голова болит», «устала» и прочих женских отговорок. И это уже начинало надоедать Драко. Он намеревался обсудить с Панси, что происходит на самом деле. «Просто нужно выбрать удобный момент».

Они с Панси жили у дяди Джеймса уже неделю. Сегодня было что-то вроде прощального ужина, завтра Драко с Панси перебирались на свою квартиру. И как раз сегодня дядя пообещал провести весь вечер с ними и продемонстрировать один из своих фильмов.

«Посмотрим, на что эти магглы способны! И будет ли это интересно!» — недоверчиво думал Драко, спускаясь в домашний кинозал дяди. Но уже через три часа Драко изменил свое мнение. Большое белое полотно на стене, после того, как погас свет, ожило. Было похоже на чей-то омут памяти, но со стороны. Сюжет ему тоже понравился. Главную роль играла Лора, жена дяди.

— А давно фильм сделали? — спросил он у дяди.

— Про фильм говорят — сняли, а не сделали, — поправил его дядя. — В 1987 году. Это мировой блокбастер, — не удержался он от хвастовства.

Драко, услышав незнакомое слово, не стал просить пояснения.

«Постепенно я привыкну и всему научусь» — успокоил он себя. « По крайней мере, у магглов есть хоть что-то такое, чему маги могли у них поучиться».

Но если честно, то Драко уже поразило количество маггловских изобретений. Он-то привык считать магглов недалекими, а оказалось, что они создали кучу вещей отлично заменяющих им заклинания. Например, свет у них горел ровно и светло, никаких свечей и факелов, да и волшебное «Люмос» не нужно. Но больше всего Драко понравились телефоны. Оказалось, что они очень удобны. Никаких сов, писем или каминов. Мгновение и ты уже разговариваешь с человеком, который от тебя далеко. Конечно, у магов есть и камины, и сквозные зеркала, но Драко не любил общаться через камины, мало приятного совать голову в камин. Вообще, уже к концу первой недели Драко признал, что магглы не такие уж и идиоты. Но вслух этого не высказывал. Впрочем, высказывать было некому. Панси и сама все видела, а больше признаваться было некому. Семья дяди была не в курсе, кто они с Панси такие. И как понял Драко, никто из детей Джеймса не родился волшебником.

Дом дяди был большой и удобный. Конечно не такой большой, как Малфой-Мэнор, но точно гораздо удобней. Три этажа, двадцать пять комнат, громадная гостиная, кинозал, два бассейна, внутренний и наружный. Драко нравилось жить у дяди, он с удовольствием остался бы у того на все семь лет, но Джеймс сам не предложил, а просить Драко гордость не позволила. В первый же день они с дядей обсудили ситуацию, и тот поручил своему секретарю найти для молодой пары меблированную квартиру. С собой у них с Панси были только личные вещи, всего семь чемоданов, два — Драко и пять принадлежали Панси.

Драко снова усмехнулся, вспомнив жаркий спор жены с сотрудником Министерства, что переправлял их в Америку. Тот упорно не соглашался отправлять их вместе со всеми чемоданами:

— Слишком много! — твердил он.

— Разве это много? — спорила Панси. — Тут только самое необходимое. Я и так почти все свои вещи оставила дома.

— Ну, зачем вам в Калифорнии норковая шуба? Там же лето почти круглый год! — устало спросил мужчина.

— А я её буду вечером одевать в ресторан. Я читала, что маггловские женщины так делают. И вообще количество вещей судом не обговаривалось. Вы ведь убедились, что они все личные. И теперь зря тратите наше время, да и свое тоже. Давно бы уже переправили нас, все равно ведь портал.

— Ладно, — согласился сотрудник, но Драко заметил ехидную улыбку, мелькнувшую на его лице, когда тот активировал портал. Значение этой ухмылки стало понятно уже в Калифорнии.

По прибытии он вручил паспорта и добавил:

— Они настоящие, визы действительны на пять лет. Разрешение на работу тоже есть. По истечении этого срока мы сами продлим вам визы.

— А если местные власти отправят нас назад? — беспокойно спросила Панси.

— Местные власти выдворят вас из страны только при нарушении закона. Тогда снова будет рассмотрение суда и вам либо предоставят новое местожительство, либо отправят в тюрьму, — с этими утешительными словами сотрудник аппарировал назад в Англию.

Как пара самостоятельно добиралась до дома дяди, Драко уже и вспоминать не хотел. Пришлось нанимать два такси, ибо чемоданы Панси упорно не влезали в одну машину. А уже тех денег, что они по неопытности заплатили таксистам, как позже узнал Драко, хватило бы, чтобы доехать до Нью-Йорка

— Тебе понравился фильм? — поинтересовался Драко у жены, когда они уже устроились на кровати и готовились ко сну.

— Не очень, — скривилась Панси. — Единственное, что мне в нем понравилось это любовь Сары и Кайла. Так их жалко. У них была всего одна ночь!

— А мне понравилось! — блестя глазами, сказал Драко. — Погони, перестрелки…

«Мальчишка!» — с нежностью подумала Панси, глядя, как Драко вскочил с кровати и, оживленно жестикулируя, принялся с жаром пересказывать фильм, который они только, что оба видели. « Я же и сама его видела!» — хотела перебить Панси мужа, но не стала, она боялась того, что может последовать.

После аборта Панси стала бояться близости с Драко. Прошло уже три недели, да и, учитывая мастерство целителей, им уже в брачную ночь можно было заниматься любовью, но Панси не смогла. Вместо этого она расплакалась и Драко, не понимавшему в чем дело, пришлось успокаивать. И в последующие дни ситуация становилась все хуже и хуже. Вместо слез в дело пошли типичные женские отговорки: «болит голова, живот и прочее». Драко, конечно, соглашался не трогать жену, но Панси чувствовала, что долго ей так не протянуть. И так вопросы, пока еще не высказанные вслух горели в глазах Драко. А у Панси не было на них ответа. Только один — страх и паника, что она испытывала при малейшем сексуальном прикосновении мужа.

«Может быть, рассказать ему об аборте?» — думала она. «Но как? Он спросит, почему я молчала раньше? И ведь это я сама приняла это решение! И теперь обрушить эту новость на Драко, только чтобы облегчить собственные страдания».

…И тут Драко перешел к описанию любовной сцены между главными героями фильма:

— А сцену любви можно было и пооткровенней показать. Да и вообще у нас ведь гораздо лучше получается. Правда, любимая? — Драко прыгнул на кровать рядом с Панси и потянулся к ней. Одна рука его легла на грудь Панси, а вторая ласкала живот, постепенно сползая вниз. — Эти твои длинные ночные рубашки! — поморщился он. — Ни знал, что ты носишь такие вещи, раньше ты предпочитала спать обнаженной, — он ласково подмигнул жене и припал к её губам.

Панси с трудом заставила себя ответить на поцелуй, но паника уже поднималась в ней, мешая придумать очередную правдоподобную отговорку.

— Ты слышал про Грейнджер? — выпалила она, как только Драко оторвался от её губ. — Это так ужасно! — и она стремительно вылетела из кровати, чуть не ударив Драко головой по подбородку, тот еле увернулся.

Драко на секунду опешил, «добыча снова ускользнула», но потом расслабился, раскинулся на кровати и лениво спросил:

— Ну что там с этой грязнокровкой?

— Представляешь, она погибла в маггловской катастрофе. Мерлин, хорошо, что мы воспользовались порталом, я так боюсь лететь на этих маггловских самолетах. Мне её жалко, — торопливо добавила она.

— А мне ни капли! — отрезал Драко. — Эта заучка мне и в школе надоела.

— Как ты можешь так говорить? — попыталась рассердиться Панси. — Она же тоже человек, — но губы её дрожали.

Драко поморщился и, вздохнув, спросил:

— Панси, что происходит?

— А что происходит? — вернула вопрос жена.— Я рассказала своему мужу о гибели нашей сокурсницы, а он заявил, что ему наплевать, — укоризненно заметила она.

— Хорошо, если ты не хочешь сегодня говорить об этом, я не буду настаивать. Но рано или поздно тебе придется ответить на мой вопрос. Только учти, Панси, одно, я не знаю, сколько я еще выдержу такие отношения!

— Какие отношения? — спросила Панси и расплакалась. — Тебе от меня нужен только секс? А любовь — это так, красивая сказочка?

Драко с удивлением смотрел на странную истерику жены. Потом встал и подошел к ней. Обняв её, начал успокаивать:

— Успокойся любимая. Я же тебя так люблю.

Панси продолжала рыдать, пытаясь что-то объяснить сквозь слезы:

— Я не могу сейчас, Драко… Это все такой стресс для меня… Я не думала, что это будет так тяжело…

Драко обнимая жену, неловко гладил её по спине:

— Что тяжело? — мягко спросил он.

«Аборт!» — чуть не ответила Панси и вдруг испугалась, а вдруг Драко отвернется от неё. Ведь она его обманула.

— Этот переезд, лишение магии! — выдавила из себя Панси.

— Ну, да, бедняжка, — улыбнулся Драко. — Ты же раньше без магии и шага не делала. И прическа, и платье подправить, и накраситься и прыщи убрать, — с нежной усмешкой добавил он. — Все с помощью магии!

Панси легонько стукнула мужа по спине:

— У меня никогда не было прыщей!

Тот, отскочив от жены подальше, согласился:

— Конечно, не было! Ты же не Элоиза Миджен и умеешь правильно пользоваться заклинаниями.

Панси побежала к кровати и, схватив подушку, швырнула ту в Драко, тот ловко увернулся, и от второй тоже. Тогда Панси огляделась по сторонам, чем бы еще запустить в шутника. Но тот, вдруг подскочил к ней и свалил её на кровать.

— Сдаюсь, — закричал он. — У тебя нет никаких прыщей и никогда не было.

Пара завозилась на кровати, шутливо борясь. Но как только Драко случайно прикоснулся к груди жены, та снова застыла.

Драко выпустил жену из своих объятий:

— Панси, если тебе не хочется, то ты только скажи. Я могу и потерпеть, но я должен знать, что происходит. Иначе что за брак у нас получится? Если мы уже с первых дней отмалчиваемся. Может быть, я нечаянно обидел тебя чем-то? — настойчиво спросил он.

Каждое его слово словно резало сердце Панси. Она отвернулась к краю кровати только бы не смотреть в его глаза, иначе она не выдержит и расскажет правду.

— Хорошо, спи! — Драко, аккуратно вытянув из-под жены одеяло, накрыл им жену, уже свернувшуюся клубочком. А сам погасил свет и лег на другую сторону кровати.

В установившейся тишине каждый отчетливо слышал дыхание другого и обоим было страшно.

Панси боялась рассказать правду и увидеть разочарование и ненависть на лице мужа.

А Драко боялся, что жена его разлюбила. Её поведение он считал более чем странным и другого объяснения просто ни находил.

Скоро Драко погрузился в сон, а Панси еще долго не могла уснуть, решая, что же ей теперь делать.

_______________________

Nonguaero* — Не искать ( лат.). Заклинание, накладывается на человека, чтобы его не могли найти чужие совы или любой волшебник по обычному заклинанию поиска. Название придумано мною, потому что я не сомневаюсь, что такое заклинание обязательно существовало, просто Роулинг забыла упомянуть, как оно называется.

Гермиона. Декабрь 1998 года

Гермиона замерла, продолжая горько плакать, а в голове вертелась одна только мысль: «Что же мне теперь делать?»

И тут кто-то вошел в туалет. Гермиона продолжала плакать, не поднимая головы. К ней подбежала девушка-секретарь.

— Гермиона, что случилось? Ты сильно порезалась? Поднимайся или вызвать доктора?

Та закрыла лицо руками и отрицательно покачала головой:

— Все в порядке, — сквозь слезы ответила она. — Это случайно получилось.

Девушка куда-то убежала, но очень скоро вернулась с бокалом воды и какими-то таблетками, которые тут же попыталась засунуть Гермионе в рот. Та недоуменно уставилась на неё.

— Это сильное успокоительное, я держу его специально для мистера Фрайза. Он иногда так орет, — объяснила она удивленной Гермионе. — А после них сразу успокаивается. Давай проглоти их и запей водой. Тебе необходимо успокоится.

Вдруг раздались чьи-то шаги. Девушка поставила бокал прямо на пол и стремительно метнулась к двери и захлопнула её прямо перед чьим-то носом.

— Технические проблемы! Идите в другой туалет! — прокричала она. Ручку двери подергали, но потом раздался звук удаляющихся шагов, и все стихло.

— Думаю, лишние свидетели тебе ни к чему, — снова пояснила она Гермионе. — Хватит и меня.

Оставив дверь в покое, она вернулась к Гермионе и к своим попыткам заставить выпить ту таблетки.

— Я… — начала Гермиона. Девушка резво запихнула в неё злополучные таблетки и сунула в руки бокал с водой:

— Запей, — почти приказала она.

Гермиона, поняв, что спорить бесполезно покорно проглотила таблетки и запила водой.

— Что с тобой случилось? — бесцеремонно спросила девушка.

— Я упала и уронила поднос прямо на зеркало. Оно разбилось и я расплакалась.

— Ты так веришь в приметы и поэтому рыдала так, как будто кто-то умер? — скептически спросила девушка.

Гермиона мучительно пыталась вспомнить её имя или фамилию, но не могла. Она помнила только, что эта девушка постоянно меняет прически и цвет волос. Сегодня волосы девушки были ярко-рыжие, почти красные и, казалось, торчали во все стороны под немыслимыми углами. Так и не вспомнив имени, Гермиона только сейчас осознала, что перестала плакать и почти успокоилась.

— Со мной все в порядке, — стараясь говорить холодным тоном, повторила Гермиона. — А вы… — Гермиона «споткнулась» на имени девушки и замолчала.

Та, словно поняв её затруднение, как ни в чем не бывало, ответила.

— Меня зовут Синди Броквуд, если ты забыла, — лукаво добавила она.

— Необычное имя, — вежливо ответила Гермиона.

— Как у куклы, — смешно сморщив нос, ответила девушка. — Ты не представляешь, как надо мной смеялись в школе. У меня и прозвище было «Золушка». «Синди» по-итальянски означает «золушка», — пояснила она.

— Вы итальянка?

— Да. Правда, родители переехали в Сидней еще до моего рождения. Но мы свято чтим итальянские традиции! — чопорно добавила она. — В частности это выражается в том, что когда я знакомлю свою семью с каким-нибудь парнем, то папа или братья тут же начинают выяснять серьезные ли у него намерения по отношению ко мне и способен ли он содержать семью. А бабушка вообще называет меня «старой девой» и позором для нашей семьи. Двадцать лет и до сих пор не замужем! Это позор для приличной итальянской девушки…

Синди продолжала беспечно болтать о всяких пустяках и Гермиона расслабилась. Как вдруг прозвучало:

— Парень бросил? Да?

— С чего вы взяли? — опешила Гермиона. — Никто меня не бросал.

— Да на тебе лица нет! И не только сегодня. Ты с первого дня работы похожа на тень. Никаких человеческих чувств. Я уже решила, что ты робот. Я тоже такая бываю, когда меня парень бросает.

— Тебя так часто бросают? — спросила Гермиона, тоже переходя на ты.

— Уже целых девять раз. Причем первый раз меня бросили еще в подготовительном классе. У нас там был один красивый мальчик, мы с ним дружили. А потом пришла новенькая и он начал дружить с ней. А она, представляешь себе, была без передних зубов. По-моему, она была просто ужасна, но все же бросил меня ради неё. Впрочем, я его быстро разлюбила…

Гермиона рассмеялась. Она неожиданно поняла, что давно не болтала просто так, ни о чем. Да если вспомнить, то никогда не болтала. Когда она училась в маггловской школе, то у неё не было подруг. А в Хогвартсе были в основном Гарри и Рон. Конечно, она дружила с другими девочками, вроде Джинни, но всегда избегала пустой болтовни.

«Всегда только учеба!» — с непонятной злостью подумала Гермиона. Синди продолжала болтать и уже дошла до описания седьмого мальчика, что её бросил:

— … Синие глаза, сам похож на ангела. Был самым популярным мальчиком в начальной школе…

— А по-настоящему тебя кто-нибудь бросал? — поинтересовалась Гермиона, прерывая Синди.

Та расхохоталась.

— О! Ты вернулась, а я уже собралась рассказывать очередную сказочку. Пришла в себя? — вдруг спросила она деловым тоном.

— Ты это специально болтала? — догадалась Гермиона.

— Да. Я давно заметила, чтобы человеку помочь, нужно его или разговорить или засыпать информацией до предела, чтобы он отвлекся от своей проблемы. Извини, что была так бесцеремонна, но ты все равно мне не ответила, так что это не считается, — она подмигнула Гермионе.

— Ты молодец! — улыбнулась та Синди. — А что за лекарство ты мне дала?

— Обычные валериановые таблетки. Я рассчитывала на эффект плацендо.

— Эффект плацендо? — удивленно переспросила Гермиона, с её репутацией всезнайки трудно было признать, что есть что-то, чего она не знает.

— Потом объясню, — отмахнулась Синди. — мы с тобой здесь уже больше часа торчим. Нас наверно в офисе уже потеряли. Значит так, ты придерживаешься своей версией со случайным падением, а я все подтверждаю. Скажем, что разбитое зеркало нас испугало и мы успокаивались.

— Да ни нужно врать. Я все равно увольняюсь.

— С чего это вдруг? Из-за разбитого зеркала?

— Нет. Просто я не хочу больше работать подавальщицей кофе. Я хочу хоть чего-то добиться в жизни.

— Ты умеешь печатать на компьютере? — деловито спросила Синди.

— Плохо. Почти нет. У меня слишком мало опыта. А что?

— Мистер Крейг с пятого этажа ищет нового секретаря. Его Аманда уходит в декрет. Я могу порекомендовать ему тебя.

— Не знаю, — неуверенно ответила Гермиона. — Можно попробовать. Но я хочу поехать на рождество в Англию и, может быть, не вернусь назад. Ты права, я поссорилась со своим парнем и хочу поговорить с ним и помириться. Может, я останусь в Англии.

— Если поедешь в таком виде, то не останешься! — так же деловито и бесцеремонно заявила Синди.

— Не поняла? — напряглась Гермиона.

— Оно и видно, — пробурчала Синди и пояснила. — Прости меня, Гермиона, но ты одета как старуха. Хотя моя бабушка и в семьдесят так не одевается. Эти длинные балахонистые платья! А брюки ты принципиально не носишь? Если ноги кривые, то свободные брючки скроют этот недостаток.

— У меня нормальные ноги и совсем ни кривые, — вдруг обиделась Гермиона.

— Тогда ты очень искусно это скрываешь! Тебе нужно сменить имидж, хотя то, что ты носишь трудно назвать имиджем. Правильней сказать, тебе нужно создать себе имидж в одежде. Я тебе с удовольствием помогу.

Гермиона оглядела себя, на ней было длинное платье коричневого цвета. В последнее время она сильно похудела, и платье свободно болталось на ней.

— Может позже, — осторожно произнесла она. — У меня мало денег, — честно призналась она.— И мне не хочется просить у Кэтрин. Она и так многое для меня сделала.

— Первый раз вижу, чтобы мать называли по имени. Я ведь знаю вашу семью. Элизабет не рассказывала обо мне? Мы учились вместе в последнем классе. Мои родители живут недалеко от вас.

— Просто я привыкла называть маму по имени, — смутилась Гермиона. — Нет, Элизабет ничего о тебе не рассказывала. Но я её давно ни видела. Я же последние семь лет жила в Англии и училась в одной закрытой школе.

Синди казалось, удовлетворилась этими объяснениями и продолжила:

— Сегодня вечером мы пойдем…

И тут в дверь настойчиво и громко постучали. Синди поморщилась, но, посмотрев на часы, подошла к двери и открыла её.

Вошел какой-то мужчина лет пятидесяти в костюме. Гермионе показалось, что это какой-то начальник, до того у него был важный вид. Он тут же начал расспрашивать, что здесь произошло. Гермиона уже собралась объяснить, что произошло, но Синди её опередила:

— Мистер Клейтон, кто-то разлил у раковины жидкое мыло и моя подруга, поскользнувшись, вместе с подносом упала прямо на зеркало. Это счастье, что она серьезно не пострадала, — пояснила она, улыбаясь сердитому мужчине, так что ямочки заиграли на её щечках.

— А почему вы сразу помощь не вызвали? — осведомился тот, начиная глупо улыбаться Синди в ответ.

— Мы ни хотели никого беспокоить, — просто ответила Синди. — Даже намеревались все сами убрать, но… — она замолчала.

— Не надо, — махнул рукой мистер Клейтон. — я сейчас вызову человека и здесь все уберут.

— Спасибо, мистер Клейтон, — поблагодарила его Синди. — Мы пойдем. Нам работать пора.

Девушки вышли, а мужчина остался в туалете.

— Это завхоз здания, — пояснила она Гермионе, когда они направились к своему офису.

Вечером, после работы, Синди уговорила Гермиону пойти к ней. Она снимала напополам с подружкой квартиру. И там она буквально всучила ей несколько блузок, юбок и брюк.

— Я их почти не носила. Поправилась почти сразу. И потом у меня столько одежды, что уже в шкаф не помещается. Ты мне только одолжение сделаешь, если заберешь это. Тебе этого хватит на первое время, а потом мы с тобой совершим набег на один обалденный магазинчик и прилично оденем тебя.

Гермионе было очень неловко брать эту одежду и она попыталась отказаться.

— Гермиона, перестань сопротивляться и сделай мне одолжение. Бери и носи. Если ты завтра снова придешь в своем «очаровательном» прикиде, то меня удар хватит. И не беспокойся, я никогда ни носила эту одежду на работу. Я располнела раньше. А тебе она в самый раз, ты такая худенькая, — с легкой завистью добавила она. — А ведь раньше и я была такой же.

— Ты и сейчас стройная, — честно заметила Гермиона.

Синди закатила глаза:

— У меня пять килограммов лишних. Я уже точно решила после рождества сесть на какую-нибудь диету и похудеть.

Гермиона смирилась с настойчивостью своей новой подруги и на следующий день пришла в «новых» юбке и блузке.

Оставшиеся до рождества две недели пролетели быстро. Хотя временами Гермионе казалось, что время тянется очень медленно. Она решила ехать в волшебной обогревающей мантии. Раньше Гермиона избегала таких бесполезных покупок, обогревающей магии хватало только на неделю, а потом мантия превращалась в обычную или надо было обновлять магию. Но сейчас это было оптимальным вариантом. В Англии зима в разгаре, но ей только и нужно, что пройти пешком три мили до «Норы». Все было уже готово, даже Кэтрин уехала в Канберру к подруге. Синди заверила её, что рождество Гермиона проведет с ней и та спокойно может навестить старых подруг. Кэтрин так обрадовалась, что у Гермионы, наконец, завелась подружка и она больше не одинока, что решила остаться в Канберре до Нового года. К тому же Синди заставила её каждый вечер накладывать какие-то маски на лицо и на волосы.

— К рождеству будешь, как новенькая! — заверила она её.

И Гермиона с радостью убедилась, что она права, её лицо, да и волосы будто оживали вместе с ней. Хотя скорей дело было не в масках, а той надежде, что вновь зажглась в её сердце.

Утром 25 декабря все было готово, и уже в восемь утра Гермиона была в Каретном переулке, готовая начать долгожданное путешествие.

В одиннадцать часов дня она уже была в Оттери-Сент-Луисе. Она намеревалась пройти весь путь пешком, когда-то давно, еще летом после четвертого курса, они с Джинни и Роном ходили в этот городок. Гермиона смутно помнила дорогу до Норы, зная только, что все время надо идти прямо.

Время пролетело незаметно. И вот три мили уже позади и перед Гермионой раскинулось пустое поле, на другой стороне которого виднелась Нора.

Гермиона остановилась перевести дух перед последним рывком. Все-таки она слишком быстро шла, не замечая, что почти бежит.

И вдруг из-за ограды выбежала девушка, она что-то держала в руках, за ней выбежал рыжий парень, он будто пытался отнять у девушки то, что та держала.

Сердце Гермионы остановилось и перестало стучать, это были Рон и Лаванда. Даже издалека она узнала их.

Рон остановился напротив Лаванды и отнял у неё что-то, та начала закидывать его снежками, резвясь вокруг него, словно малый ребенок. Рон стоял прямо, не двигаясь и не пытаясь спрятаться от летящих в него снежков. И вдруг Лаванда подскочила к Рону и пара слилась в поцелуе. Гермионе показалось, что Рон обнял Лаванду и привлек к себе.

Пара продолжала целоваться, Гермиона отвернулась, слезы градом покатились из глаз.

«Это правда! Это все — правда! Поэтому они мне и не ответили! Я просто им не нужна!»

Гермиона не выдержала, развернулась и побежала назад. В голове у неё стучало:

«Это все — правда! Он женился на ней и забыл обо мне! Нужно уйти, убежать, пока они меня не увидели! Слишком больно будет увидеть равнодушие в глазах Рона! И тогда мой кошмар превратится в явь. Я не вынесу этого. Пусть лучше считают меня мертвой! Без любви Рона и магии мне не нужен волшебный мир. Да и я ему не нужна».

Гермионе казалось, что она бежит, но на самом деле она еле передвигала ноги, силой заставляя себя уходить прочь. Душа её кричала от боли, слезы текли не переставая, Гермиона не вытирала их, даже не чувствуя, что плачет. Снег с непривычки слепил глаза…

Она возвращалась в Австралию, чтобы вновь стать Гермионой Малхолланд, теперь уже навсегда.

«Навсегда!.. Навсегда!..» — стучало в её голове.

* * *

… Лаванда вдруг прильнула к нему и страстно его поцеловала. В первое мгновение Рон опешил и даже ответил, но потом попытался оторвать Лаванду от себя. Но не тут-то было. Лаванда продолжала обнимать его, прижимаясь к нему губами. Наконец, Рон перестал церемониться и почти силой оторвал от себя девушку, а сам, даже не придав этому значение, брезгливо вытер губы тыльной стороной ладони.

Лаванда почти с ненавистью проводила глазами этот жест.

— Рон, она умерла! Но ты-то жив! Почему ты хоронишь себя заживо? Это все равно её не вернет.

— Её зовут Гермиона, — грубо заметил Рон. — И тебя не касается, что я делаю со своей жизнью.

— Касается, касается, — вдруг заплакала Лаванда. — Я тебя так люблю. А ты даже не хочешь попытаться забыть Гермиону. Мне так тяжело видеть, как ты страдаешь! Я уверена, что если ты приложишь немного стараний, то мы будем счастливы.

Рон посмотрел Лаванде прямо в глаза и ответил:

— Я никогда ни забуду Гермиону. Второй такой девушки нет и не будет в моей жизни. Я по-прежнему люблю её.

— Я же не прошу тебя совсем забыть о ней, — тут же поправила себя Лаванда. — Я просто хочу, чтобы ты начал новую жизнь. Тебе всего 18 лет, а ты занимаешься только работой. И я могу помочь тебе. Я специально приехала к вам сегодня, чтобы расшевелить тебя. Я готова ради тебя на все, — и Лаванда многозначительно улыбнулась и попыталась вновь прильнуть к губам Рона. Но тот был настороже и резко уклонился от второго поцелуя.

— Я не хочу ни тебя, ни кого-то другого, особенно после Гермионы. Она была для меня, — Рон простодушно попытался объяснить. — Как праздничный торт. Ты ждешь его, мечтаешь, каков он на вкус. Гермиона была для меня идеальной женщиной, вечным праздником, даже когда она злилась, что я не учу уроки, а только списываю, — мечтательно вспомнил Рон и закончил. — А после неё ты кажешься простым хлебом. С голоду не умрешь, но ни радости, ни счастья он ни доставит, — и тут же без перехода продолжил. — Прости, но тебе лучше уйти прямо сейчас. Я знаю, ты приехала провести рождество с нашей семьей. Но это первое рождество без Гермионы и Фреда. Я не хочу, да и другие думаю тоже, видеть посторонних в семейном кругу.

— До свидания, — сквозь зубы процедила Лаванда, непонятная злость и ненависть светились в её глазах, и тут же аппарировала.

Рон пожал плечами и вдруг понял, что его обеспокоило. Утром он проснулся с ощущением праздника. Как будто сегодня непременно случится рождественское чудо. И вот появилась Лаванда, и внутреннее ожидание чуда вдруг пропало. Осталась только горечь. Горечь от потери, что в последнее время примешивалась к его жизни. Он ощущал его в еде, в огневиски, что позволял выпить себе вечером после работы. И тут Рон осознал, что не хочет возвращаться домой. Там снова будет плачущая мама, грустный Джордж. Сегодня в рождество дома особенно ощущалось, что ни Гермионы, ни Фреда с ними больше нет. Что ни будет больше приколов братьев Уизли, их, порой глупых, шуточек над Роном и Перси. И Рон тоже аппарировал, на Гриммлауд-плейс, в дом Гарри. Здесь он жил последние полгода. Гарри вместе с Джинни учился на седьмом курсе в Хогвартсе, и Рон жил пока там. Кикимер выбежал ему навстречу:

— Вы вернулись так рано, мистер Рон? — удивился он.

— Да, праздник не удался, — пробормотал Рон. Ему вдруг стало стыдно, что он просто бросил старого слугу одного встречать рождество. — А ты здесь один?

— Да, — покивал Кикимер. — Но праздничный обед я все же приготовил. Вдруг вы или хозяин вернулись бы!

— Ну и отлично! Мы сейчас с тобой пообедаем. А потом я подарю тебе рождественский подарок, — сказал Рон, судорожно соображая, что подойдет Кикимеру в качестве подарка. Волшебный нож-открывалка, что он приготовил для Гарри, он как раз забыл его дома. А Гарри он подарит что-нибудь другое.

Они пообедали почти молча. Кикимер с восторгом принял подарок. Рон понимал, что нож-открывалка вряд ли нужен Кикимеру, и что для того важней само внимание.

После Рон поблагодарил Кикимера за обед, и они разошлись по своим комнатам. Усевшись в кресло перед горевшим камином, Рон поставил на столик рядом бутылку вина.

«Огневиски нет, но ведь сегодня праздник!» — усмехнулся он про себя.

Он уже налил в бокал, как вдруг дверь открылась, и вошел Гарри. На лице его отразилось явное облегчение.

— Почему ты исчез, никому ничего не сказав? Твои родные чуть с ума ни сошли от беспокойства. Я соврал им, что ты предупредил меня, а я забыл рассказать.

— Они поверили? — скептически спросил Рон.

— Мама да, а остальные сделали вид, — в последнее время Гарри стал называть Молли мамой. Впрочем, Молли всегда считала Гарри седьмым сыном. — Но ты больше так не должен делать.

Гарри сел в кресло рядом, перед ним тут же возник пустой бокал, который он тоже наполнил вином.

— Что случилось, Рон? С утра у тебя было такое приподнятое настроение?

— Было, — уныло подтвердил Рон. — Но потом оно вдруг пропало, испарилось бесследно и мне не хотелось портить своей кислой физиономией праздник.

— Там просто нечего было портить, — махнул рукой Гарри. — У всех и так подавленное настроение.

Они замолчали, продолжая пить вино. Когда первая бутылка закончилась, Рон секунду поколебавшись, достал вторую. Гарри покосился на неё, но промолчал.

Разлив по бокалам вино, Рон поднял бокал и сказал первый за сегодня тост:

— За Гермиону! — и залпом выпив свой бокал, тут же наполнил его снова.

Гарри немного отпил и внимательно посмотрел на друга. Он и не подозревал, что у Рона проблемы с алкоголем.

— Что происходит, Рон? — спросил он.

— Почему, Гарри? Почему именно она? Мы прошли через все! А потом после победы она так глупо погибла? Черт бы побрал, эти маггловские средства передвижения! — слова вдруг посыпались из Рона, как горох из лопнувшего мешка. — Мне так её не хватает. Я каждую минуту жду, что она войдет в дверь и что все это окажется просто страшным сном. Я до сих пор не верю, что её больше нет. Как она могла бросить меня? Я же её так люблю. Я так мечтал, как мы будем жить после победы. Я бы даже закончил эту чертову школу, я стал бы работать день и ночь, только бы она ни в чем ни нуждалась. Мы ведь были бы счастливы? Да, Гарри?

— Конечно, были бы, — подтвердил растерянный друг.

— Так почему она оставила меня? Как она могла так со мной поступить?

— Рон, она же не специально так сделала. Смерть ведь ни спрашивает, кого забирать!

— Ни спрашивает! — с горечью повторил Рон. — Только как мне теперь жить, без неё?... Я потерял цель в жизни, да и желание жить тоже потерял. Я автоматически встаю по утрам, иду на работу, возвращаюсь и все время жду, когда этот страшный сон прекратится. Я проснусь и все по-прежнему, она снова со мной… Знаешь, Гарри, мне кажется, что это просто наказание.

— Наказание? — искренне удивился Гарри. — За что?

— За то, что я бросил вас в прошлом году! За то, что струсил и сбежал!

— Какие глупости! — возмутился Гарри. — Ты же вернулся и все исправил.

— Нет, — упрямо покачал головой Рон. — Я струсил…

Он снова налил себе вина и Гарри понял, что ему предстоит трудный вечер. И обязательно нужно будет убедить Рона, что он не прав, абсолютно не прав…

* * *

Лаванда аппарировала прямо в гостиную квартиры, что они снимали вместе с Чжоу Чанг. Злость и ненависть переполняли девушку и она сорвала их, начав разбивать вазочки и статуэтки, стоявшие на камине.

Вдруг очередная вазочка вылетела из её руки. Чжоу Чанг, лежавшая на диване, заклинанием вырвала у неё из рук свою любимую вазочку.

— Это моя любимая и к тому же она волшебная. А волшебные свойства после Репаро не восстанавливаются, — с милой улыбкой пояснила она. — Лучше расскажи, что произошло.

— Он назвал меня простым хлебом! А Гермиону — праздничным тортом! Жаль, что она умерла, а то я бы сама её задушила, — Лаванда перевела дух.

Чжоу громко расхохоталась:

— Я и не подозревала, что Рон такой проницательный. Ты мне скажи, зачем ты к нему поперлась? Я же сказала тебе, что сейчас это бесполезно. Нужно дать ему время забыть свою ненаглядную Гермиону.

— Полгода уже прошло! — огрызнулась Лаванда. — Сколько мне еще ждать?

— Лаванда, всегда хотела тебя спросить: зачем тебе Рон? Он же простой парень! Не богат, не очень красив. Только рост и есть.

— Ну, насчет некрасив, это спорный вопрос. У каждого свой вкус. А то, что небогат, то это поправимо. Понимаешь, Чжоу, он жадный, не в материальном плане, а по жизни. Жаден до жизни, он хочет и может работать, именно, чтобы заработать денег, много денег. Чтобы выбиться из той нищеты, в которой они всегда жили. Он именно тот тип мужчины, что всегда добьются благополучия своей семьи. Он, конечно, простой, но жена за ним будет, как за каменной стеной. Единственное, что ему нужно, это умная жена, чтобы направить его энергию в нужное русло.

— И ты могла бы стать «этой умной женой»? — скептически поинтересовалась Чжоу.

— Да, могла бы. Знаешь, я раньше не понимала, что имеешь в виду, говоря, что с мертвыми трудней бороться, чем с живыми. Они же мертвые, как они могут мешать? А сегодня поняла. Мертвая Гермиона гораздо сильней живой! Теперь вокруг неё неистребимый дух мученичества. И бороться с ней бесполезно! — закончила она упавшим голосом.

— Ты что плакать собралась? — удивленно спросила Чжоу.

— Нет, если только от злости. Как же я ненавижу эту проклятую Гермиону! Чтобы она сгорела! — Лаванда аж топнула ногой от злости.

Чжоу с интересом наблюдала, как Лаванда говорит о мертвой Гермионе, как о живом человеке.

— И что ты собираешься делать? — осторожно поинтересовалась она.

— Ничего, — последовал неожиданный ответ. — Мне надоело бегать за Роном. И я буду теперь просто жить. Ты ведь сегодня идешь куда-то?

— Да, Майкл берет меня к друзьям в Ирландию. Там у кого-то из друзей отличный домик в горах.

— Можно мне с вами? — спросила Лаванда.

Чжоу пожала плечами:

— Нужно у Майкла спросить, он приедет к трем. Но ты собери свои вещи пока. Вряд ли он будет возражать. Красивые девушки всегда приветствуются.

Лаванда побежала собирать вещи, радуясь, что Чжоу, сама являющаяся красавицей, не испытывала злости и зависти к другим красивым девушкам. И предвкушая новые встречи и знакомства.

Чжоу, оставшаяся одна в гостиной, порадовалась, что все получилось само собой. Один из друзей Майкла, как раз хозяин горного домика, постоянно изводил её просьбами познакомить его с Лавандой.

— Вот и познакомишься! — усмехнулась она. — Только потом не жалуйся!

Драко осень 1998 года

Утром Панси проснулась первой и отправилась в ванную. В зеркале отразилось бледное лицо с легкими синяками под глазами, бессонная ночь давала знать о себе. Панси привычно потянулась за волшебной палочкой, но, скрипнув зубами, напомнила себе, что магии больше не место в её жизни.

«Лоре сильно за сорок, а выглядит она лет на десять моложе! Наверняка магглы и здесь придумали что-нибудь интересное и жутко нужное. Придется тоже научиться или начинать спать по ночам!» — усмехнулась она и отправилась на завтрак.

Джеймс обычно вставал очень рано, но Панси несколько раз заставала его в столовой и они почти молча завтракали, лишь изредка перекидываясь ничего не значащими фразами.

Панси не знала о чем можно беседовать с этим почти незнакомым человеком. Все темы казались ей слишком глупыми, чтобы обсуждать их с таким занятым человеком, как Джеймс. Они с Драко видели дядю в основном по вечерам, днем тот всегда работал.

Зайдя в столовую, Панси увидела, что Джеймса нет, зато есть его жена Лора. Обычно та вставала гораздо позже, она, как и Драко, любила по возможности поспать по утрам.

— Доброе утро! — вежливо поздоровалась Панси, Лора кивнула ей в ответ. Девушка устроилась за столом и приготовилась привычно молчать, тем для разговоров с Лорой у неё тоже не было. Но та и сама нашла, о чем поговорить:

— Как спалось?

— Плохо! — честно ответила Панси.

— Я вижу, у тебя синяки под глазами! — заметила Лора и добавила. — Панси, а почему ты совсем не красишься?

Вопрос застал Панси врасплох. Не отвечать же, что привыкла приводить себя в порядок с помощью волшебной палочки. В каком-то смысле Драко был прав, магия сильно помогала поддерживать статус одной из первых красавиц Слизерина.

— Я не захватила с собой косметику, — ответила она, найдя, казалось бы, верный ответ.

— Я могу тебе дать! — не унималась Лора.

Панси чуть не поперхнулась, а женщина продолжила:

— Новую, конечно. У меня её полно. Я косметику тоннами скупаю! — пошутила она.

— Я не умею краситься, — буркнула Панси, надеясь, что теперь Лора отстанет.

— Я научу, — подмигнула та.

После завтрака Панси покорно поплелась следом за «тетей» в её спальню. Та была ужасающе огромна, но обставлена с изысканной простотой и напомнила Панси спальню Нарциссы Малфой. И девушка уже с большей охотой отдала себя в руки Лоры. Та принялась красить девушку. Панси удивлялась про себя, зачем Лоре все это нужно.

Через час её мучения были закончены, и Лора позволила ей посмотреть в зеркало. Там отразилась красивая девушка без малейшего следа бледности или синяков под глазами.

— У вас талант, Лора! — похвалила она «тетю». — Я сама себя не узнаю!

— Ты и так красива! — отмахнулась та. — Я только чуть-чуть это подчеркнула. — И в последний раз придирчиво оглядела свою «жертву»: правильные черты лица, изящно вылепленные скулы, глубокие выразительные каре-зеленые глаза, единственный недостаток — это слишком узкие губы, но его отлично скрыла помада.

— Из тебя выйдет отличная модель! — сказала Лора, немного покривив душой, для модели Панси была слишком мала ростом. — Или актриса!

— Как вы, да? — спросила Панси, продолжая рассматривать себя в зеркале.

— Как я! — усмехнулась Лора. — Вопрос только в одном: умеешь ли ты играть?

— Не знаю, никогда не пробовала, — легко отмахнулась Панси. — Спасибо вам, Лора,— и собралась уходить.

— Подожди, — остановила её та. И сложив несколько коробочек в пакет, протянула его Панси. — Это совсем новая косметика. Я же тебе обещала подарить. Бери и пользуйся, ты же видела, как я это делала. В крайнем случае, всегда можно умыться! — улыбнулась она. — Да и вообще, если у тебя возникнут какие-то вопросы или проблемы, обращайся.

Панси посмотрела на эту красивую ухоженную женщину и вдруг пожалела её. Та неожиданно напомнила ей свекровь. Такая же красивая, богатая и несчастная, но при этом тщательно прячущая это за благополучным фасадом.

— А вам не нужна помощь? — порывисто спросила она.

— Мне? — Лора отрицательно покачала головой. — Я красивая, успешная актриса! Какую помощь ты можешь мне оказать? «Вернуть мужа в мою постель? Спасти мой разваливающийся брак?» — с горечью подумала женщина, но вслух ничего не сказала. Ей вдруг очень сильно захотелось рассказать обо всем Панси: о своем браке, что находился на последнем издыхании; о молодой актрисульке, которая заняла её место рядом с мужем; об ушедшей из-под носа отличной роли, которая могла принести ей «Оскара». Но она молчала: Голливуд быстро учит тому, что откровенность — это глупость, за которую всегда нужно платить.

Панси растерянно смотрела на ставшее непроницаемым лицо Лоры. Ей показалось, что секунду назад женщина собиралась заплакать, но слез не было видно и лицо «тети» напоминало мраморную маску.

— Спасибо, но не нужно! — холодно добавила Лора. — И еще, Панси, если в твоем браке есть проблемы, то решать их нужно сразу, и не ждать пока они, словно снежный ком, раздавят твой брак.

— У нас с Драко нет проблем! — упрямо заявила девушка.

— Конечно, — безмятежным тоном ответила ей Лора. — Их нет и в моем браке!

Панси встала с пуфика и пошла к выходу. Но, уже взявшись за ручку двери, она вернулась и вновь села.

— У нас есть проблема. Это я! Перед отъездом я сделала аборт и теперь…— Панси замолчала, не зная как рассказать о своей проблеме.

— И теперь ты не подпускаешь к себе мужа! — закончила за неё Лора.

— Да, а откуда вы знаете?

— Не ты первая… Я тоже когда-то через это прошла. А почему ты сделала аборт? Драко не хотел ребенка?

— Нет. Он даже не знает, что я его сделала… Все очень сложно! Новая жизнь, чужая страна! Я не хотела затруднять нам жизнь. Да и, если честно, я не была готова к тому, что у меня появится ребенок! — правдиво добавила Панси. — Мне было страшно, но после аборта стало еще хуже. Теперь я все время боюсь, что Драко узнает и бросит меня. И в то же время я не могу с ним спать. Каждый раз, когда он ко мне прикасается, я, словно каменею. Я по-прежнему люблю его, но никак не могу пересилить себя.

— Иногда такое случается после аборта. У меня тоже так было. Я полгода не подпускала к себе мужчин.

— А потом? — Панси затаила дыхание.

« А потом поняла, что иначе я не получу роль и перестала ломаться!» — подумала Лора, а вслух сказала:

— А потом я встретила подходящего мужчину и постаралась об этом не думать. И все получилось. И у тебя это пройдет! — успокоила она девушку.

— Но что мне делать с Драко? Рассказать ему правду? — спросила Панси.

— Это тебе решать! — Лора начала перебирать коробочки с косметикой.

— А вы бы рассказали правду? — упрямо добивалась ответа девушка.

— Нет, — коротко ответила Лора. Панси расстроено смотрела на неё и женщина добавила. — И тебе не советую. Прошлого не изменишь! Все и так скоро утрясется. Откровенность между мужем и женой это хорошо, но до определенного момента. Не нужно, чтобы мужчина знал про тебя все. Пусть это будет только твоя тайна.

— Но для меня это тяжело!

— Но ты сделала свой выбор! И давай разберем ситуацию! — жестко добавила Лора. — Причины, по которым ты сделала аборт, исчезли?

Панси покачала головой. Она искренне любила Драко, но не слепой безрассудной любовью. И отлично видела все его недостатки и достоинства. Главным недостатком Драко была полная неприспособленность для самостоятельной жизни. Вряд ли Драко имел четкий план того, как и на что они будут жить у магглов. Особенно после того, как закончатся деньги. Панси и в голову не приходило, что, самостоятельно решив проблему с ребенком, она совершила свою первую ошибку в семейной жизни. Ибо ничто так не заставляет мужчину повзрослеть и начать решать свои проблемы, как личная ответственность за жену и ребенка. Но вслух Панси ничего не сказала, ей не хотелось выставлять Драко в глазах Лоры избалованным мальчишкой.

Но Лора и без её слов сама все поняла и улыбнулась про себя:

«Молодец, девочка! Держит марку. Интересно сколько протянет их брак? Здесь столько искушений! И будут ли они хранить друг другу верность?» Впрочем, вспомнив о супружеской верности, Лора снова помрачнела, но вслух добавила:

— Но на твоем бы месте я поторопилась! Твоему мужу всего восемнадцать! Вряд ли он сможет долго вести целомудренную жизнь! Здесь столько красивых раскованных девушек!

— Мой Драко не такой! — побледнев, заметила Панси.

— Неудовлетворенный парень вряд ли способен хранить верность! Это просто у него в крови!

— Что же мне делать? Притворяться?

— Если по-другому не можешь, то да! — прямо ответила ей Лора. — Или ты предпочитаешь потерять мужа? Вряд ли он будет покорно ждать полгода, даже не понимая в чем дело. Он еще не задавал тебе вопросов?

— Начал задавать! — сникла Панси.

— Вот именно. И он не успокоится теперь, пока не узнает в чем дело или пока ты с ним не переспишь! — цинично добавила Лора. — Впрочем, как я уже сказала, это только тебе решать. Хочешь, дам тебе совет? — и, не дожидаясь ответа Панси, продолжила. — Забудь об аборте и просто наслаждайся близостью с любимым человеком.

— Но я убила нашего ребенка!

— ЭТО еще не было ребенком! И перестань себя мучить. Поверь моему опыту, жизнь всегда сама наказывает нас за наши грехи. И нужно прибавлять себе страданий!

— Но может это и есть мое наказание — страдать из-за аборта?

— Твои душевные страдания мало что значат! Жизнь всегда заставляет нас платить куда жестче по своим счетам!

— Вас тоже заставила? — поинтересовалась Панси.

— Да! За свой аборт я заплатила так, как тебе и не снилось! — отрезала женщина и отвернулась, давая понять, что не хочет об этом говорить.

— Простите! — тихо добавила Панси и снова встала, собираясь уйти.

Но Лора встала вместе с ней и спросила:

— Вы сегодня переезжаете?

— Да. Драко уже подписал договор с владельцем квартиры.

— Подписал, не видя квартиры? — удивилась Лора.

— Ну… Вряд ли секретарь Джеймса подобрал нам плохую квартиру! — но в глубине души она была согласна с Лорой и даже немного обижена на мужа. Тот подписал договор об аренде, не посоветовавшись с ней и даже не осмотрев квартиру. И добавила. — Мы после обеда поедем вместе с секретарем.

— Я поеду с вами! — объявила Лора. И пояснила Панси. — Хочу посмотреть ваше новое жилье.

После обеда они вчетвером поехали в новую квартиру Малфоев. По дороге, уже подъезжая к дому, Панси заметила, как Лаура что-то спрашивает у мистера Дрейка. Тот ответил и Лора одарила его таким взглядом, что даже Панси стало холодно:

— Что происходит, Лора? — спросила она.

— Это Комптон, — коротко ответила та. И на недоумевающий взгляд девушки пояснила. — Один из самых худших районов Лос-Анджелеса, — и снова наградила секретаря уничтожающим взглядом.

Тот начал лепетать о том, что времени было мало, да и сумма тоже небольшая, но тут же замолчал под гневным взглядом Лоры.

Наконец они подъехали к дому. Это был семиэтажный многоквартирный дом грязно-белого цвета. Квартира находилась на четвертом этаже.

Войдя, Панси с любопытством оглядела их новое жилье. Сразу от входной двери начиналась гостиная, соединенная подобием арки с кухней. Маленькая спальня и ванная комната, совмещенная с туалетом завершали перечень комнат. Мебель была довольно старая, но крепкая на вид.

— Мистер Дрейк, мы можем расторгнуть договор? — спросила Лора, тоже оглядев квартиру.

— Можем, но деньги, уплаченные в качестве залога, останутся у них, — ответил несчастный секретарь, сжавшись под грозным взглядом миссис Форестер.

— Да, ладно, Лора, — попытался успокоить её Драко. — Вполне нормальная квартира. Мы поживем здесь, если не понравится, то переедем.

— Вы и так переедете, — вздохнула Лора, чуть ли не с жалостью глядя на племянника. — Это один из самых опасных районов Лос-Анджелеса, — повторила она и грозно, посмотрев на секретаря, добавила. — И мне интересно знать, зачем мистер Дрейк снял для вас здесь квартиру?

Тот молчал, смущенно опустив глаза. Но Лора поняла, что он её очень-то и боится.

«Знает, сволочь, что на мужа я уже почти не имею влияния и не боится! Ну, ты у меня попляшешь, сукин сын!» — подумала она.

— Ты прав, Драко. Вы еще молоды. Главное, не выходите на улицу как стемнеет!

— Что совсем? — рассмеялся Драко.

Лора мрачно посмотрела на него и решила не в чем его не убеждать. Свою голову ему не пришьешь, не послушает дружеского совета — поплатится!

Когда все вещи были принесены из машины, Лора уехала, пообещав прислать необходимую кухонную утварь, оказалось, что на кухне нет не одной чашки или ложки.

Молодые принялись устраиваться на новом месте. Через два часа прибыл шофер, нагруженный коробками. Панси, с благодарностью вспоминая Лору, вынимала из коробок и посуду, и постельное белье, и какую-то маггловскую технику.

Разбирать вещи, Драко и Панси закончили уже поздно. И тут же легли в новую постель.

Драко спокойно лежал на своем краю и не делал никаких попыток дотронуться до жены. Панси вспомнила советы Лоры и, сделав над собой усилие, сама потянулась к мужу. Прижавшись к нему, она шепнула:

— Прости меня, Драко! Я так люблю тебя!

Тот привлек её к себе и начал целовать.

Панси напряглась, но, снова вспомнив слова Лоры, попыталась расслабиться и просто отдаться своим ощущениям. И к её удивлению, это удалось, тело изголодавшееся по любимому человеку очень скоро почувствовало привычное возбуждение и уже через пару минут Панси и не вспоминала о своих страхах.

— Я так соскучилась, — выдохнула она.

— Я тоже, — шепнул Драко, выстраивая цепочку жарких поцелуев от груди жены, опускаясь все ниже и ниже. И Панси почувствовала, что взлетает к небесам…

… — Спасибо, — прошептала она, засыпая в объятиях мужа.

* * *

Лора, вернувшись домой, и, узнав что муж уже дома, тут же отправилась к нему:

— Ты знал, в каком районе Дрейк снял им квартиру? — с порога спросила она.

— Нет, мне и своих дел хватает, — пожал плечами Джеймс.

— Он снял им квартиру в Комптоне, — драматическим тоном воскликнула Лора.

…

— Это слишком опасный район, — добавила она, не видя реакции мужа.

— Пусть находят другую квартиру и переезжают, — равнодушно сказал муж.

— Тогда я предложу им пока вернуться к нам, — сказала жена.

— Нет, — коротко ответил Джеймс.

— Почему?

— Они мне надоели и я не хочу с ними жить!

Лора удивленно смотрела на мужа:

— Джеймс, но там действительно опасно!

— Это их проблемы! — отрезал муж. — Если они будут жить с нами, я перееду жить в гостиницу. И неизвестно вернусь ли назад! Ясно?

Лора отступила на шаг, это был чуть ли не открытый шантаж. Муж не хотел заниматься проблемами племянника и его жены.

Поняв, что перегибает палку, Джеймс подошел к жене и обнял её:

— Лора, они взрослые люди и сами решат свои проблемы, а ты лучше займись мной и нашими детьми. И не будем об этом больше говорить.

Женщина покорно позволила обнять себя, с удивлением спросив себя, почему муж так не любит своего племянника, и, не смея спросить этого вслух.

* * *

Утром Драко разбудил чей-то вопль. Он поднял голову и прислушался: вопль повторился, но теперь было четко слышно слова:

— Сволочь, снова напился! Свинья!

Панси тоже подняла голову от подушки:

— Что это? Кто так орет?

— Похоже, это оттуда, — Драко указал головой на стену за кроватью.

И тут снова раздались звуки, подозрительно похожие на драку, и женщина закричала еще громче:

— Помогите!!! Убивают!!!

Драко вылетел из кровати и начал натягивать брюки. Панси тоже встала и начала одеваться.

— Что ты собираешься делать?

— Не знаю, но не могу же я спокойно спать, пока кого-то убивают!

— Может они сами разберутся? — робко спросила Панси.

Но Драко покачал головой и двинулся к выходу.

И тут в коридоре раздался оглушающий грохот закрывшейся двери. Драко, открыв дверь, наткнулся на мужчину в старых, потертых джинсах, больше на нем ничего не было. Мужчина был высок и огромен:

— Проблемы, парень? — спросил он Драко, лениво почесывая волосатую седую грудь.

Тот молча смотрел на него. Мужчина нахмурился и стал напоминать огромного, разозленного медведя:

— Так какие проблемы у тебя, парень? — громко взревел он.

— По-моему, это у вас проблемы! — выразительно поглядывая в сторону соседней квартиры, ответил Драко.

И тут дверь распахнулась и оттуда вылетела женщина:

— Чего к людям пристаешь с утра пораньше? Иди — куда шел! — приказала она мужчине и слабо улыбнулась новым соседям. — Мы вас разбудили?

— Мы решили, что вас убили! — прямо заявил Драко.

— Да, кого он может убить! — махнула рукой женщина. — Боб безобиден, только орать и умеет. С утра на бутылку не дала, вот и разорался.

Боб набычился уже на жену:

— Отдай мои деньги, дура!

— Сейчас, бегу и спотыкаюсь! Ты уже свою порцию вчера получил. Вали на работу! Если тебя снова уволят, я тебя содержать не собираюсь! — и женщина кулачком ткнула мужа в большой толстый живот. — И иди, майку одень. Ничего народ пугать своим пузом.

Мужчина, вздохнув, повернулся и пошел назад в квартиру.

— Меня зовут Ингрид, — представилась женщина, и только тут Драко разглядел, что ей всего лет тридцать пять, но морщины вокруг глаз и изможденное лицо сильно старили её.

— Я — Панси, а это — Драко, — вежливо представилась Панси.

— Обживаетесь на новом месте? Как вам Лос-Анджелес?

— Красивый город, — нейтрально ответил Драко.

— Актерами приехали стать? — усмехнулась Ингрид.

— Почему сразу актерами? — удивилась Панси.

— А что еще делать в городе киноиндустрии? Я и сама приехала сюда с такими же мечтами: красивая, юная и полная надежд. Теперь от всего этого сталось только красивое имя. Ну, может вам больше повезет, — грустно усмехнулась она и добавила. — А на нас с Бобом не обращайте внимания, мы частенько ругаемся.

В это время Боб вышел из своей комнаты, на нем была мятая синяя майка. Демонстративно не обращая внимания на жену, он обошел её и направился к лестнице:

— А почему он не пользуется лифтом? — спросила Панси.

— Лифтом? — удивилась Ингрид. — Нашим лифтом пользоваться опасно. И вам, кстати, тоже не советую. Он в аварийном состоянии.

— Но никого объявления не висит. И почему жильцы не жалуются?

— Свои все знают. Хозяину дома уже жаловались, но он твердит, что все нормально работает, а кого это не устраивает, пусть переезжает. Деньги, сволочь, не хочет тратить на новый. Дождется, козел, пока кто-нибудь погибнет и родственники в суд на него подадут. Так что ходите пешком, мой искренний вам совет.

И женщина отправилась к себе.

Драко с Панси ошарашено смотрели друг на друга. Потом Драко закрыл дверь квартиры.

— Да, хорошую квартиру нам подобрали! — протянул Драко. — Вот сволочь!

— Кто?

— Дрейк, чтоб его! — выругался муж.

— Мы можем снять и другую. Только Дрейк нам её подбирать не будет, — Панси успокаивающе погладила мужа по груди. — Ты есть хочешь?

— Хочу, — признался Драко. — Но мы же вчера все съели.

— Я сейчас что-нибудь приготовлю, — многообещающе сказала Панси.

— Ты умеешь готовить? — улыбнулся муж.

— Немного, кашу когда-то сама варила.

— Это когда же ты самостоятельно варила кашу? — рассмеялся Драко.

— Давно, когда мы с мамой жили вместе с отцом, еще дедушка был жив, — ответила жена и наморщила лоб, вспоминая процесс приготовления каши. — Нужно налить воды в кастрюлю и когда она нагреется всыпать в неё крупу. Вот! — торжествующе улыбнулась она.

И не теряя времени, она нашла кастрюлю и набрала в неё воды из крана. Благо в доме дяди их уже научили пользоваться маггловским водопроводом.

Как-то Панси зашла на кухню в доме Джеймса и видела, как на плите кипела вода в кастрюле, под которой светился синий огонек. И теперь жалела, что не спросила, как его зажигают. Взяв спички в руки, она подступила к плите и замерла, потом беспомощно оглянулась на Драко, тот внимательно наблюдал за ней:

— Ты не знаешь, как магглы плиту зажигают? — поинтересовалась она.

Муж отрицательно покачал головой.

Панси решительно открыла краник плиты, раздалось шипение, подождав минуту, она чиркнула спичкой, и взметнувший столб пламени над плитой обжег ей руки. Девушка заорала от неожиданности и боли, Драко кинулся к ней, повернул краник и огонь утих. Жену он спас, а плита так и не загорелась.

Панси расплакалась от боли и разочарования. Драко прижал её к себе, потом осторожно начал рассматривать руки жены. Левая была в порядке, но правая стремительно краснела.

«Если бы у меня была палочка, я бы вылечил её за одну секунду!» — тут же подумал и начал осторожно дуть на обожженную кожу жены. Потом поднял голову, Панси тихо плакала от боли.

— Сейчас, — Драко вскочил и кинулся к выходу.

Через несколько минут он вернулся вместе с Ингрид. Та держала в руках какую-то баночку.

— Сильно обожглась? — спросила она у Панси.

Та вместо ответа протянула ей обожженную руку. Ингрид внимательно осмотрела её и осторожно нанесла ей тонким слоем крем из своей баночки.

— На будущее запомните: нужно сразу под ледяную воду руку сунуть. Сейчас уже поздно, главное, тут же. Как это ты так умудрилась?

— Плиту зажигала, а она как вспыхнет, я завтрак хотела приготовить. Но мне по-прежнему больно? — добавила Панси удивленно.

— Конечно, больно, — спокойно ответила Ингрид. — Мазь смягчит ожог и он быстрей заживет, но больно все равно будет. Впрочем, можно выпить обезболивающие таблетки. И в следующий раз осторожно плиту зажигай! — она поднялась, чтобы уйти.

Поняв, что другого случая не будет, Панси попросила:

— А научите меня плиту зажигать!

Ингрид удивленно посмотрела на неё. Потом внимательно осмотрела квартиру: дорогая бытовая техника, одежда на молодой паре была отлично сшита и из дорогих тканей, мебель была старая, но она знала, что она сдавалась вместе с квартирой. И женщина сделала вывод: юная парочка Ромео и Джульетта решили пожить самостоятельной жизнью, видимо, родители не позволяли им пожениться и они сбежали в Лос-Анджелес.

— Никогда не готовила? — спросила она.

Панси покачала головой, решив не упоминать свои детские попытки.

— Смотри, вот так! — женщина поставила кастрюлю на плиту и быстро зажгла огонь. — Потом ждешь, пока вода закипит, солишь и засыпаешь крупу. Когда каша свариться, сливаешь лишнюю воду и все, готово! Вы можете книги купить кулинарные, там все подробно описано.

— Спасибо, — поблагодарила Панси. — А каша долго варится?

— Смотря какая! Лучше попробовать, прежде чем выключать газ. И купи книги обязательно. Есть даже специальные обучающие книги. Я недавно племяннику покупала, они правда детские, но там как раз все подробно объясняется.

Панси еще раз поблагодарила Ингрид и та ушла. Ладонь еще побаливала, но Панси решила не обращать на это внимание.

Кое-как приготовив завтрак, пара поела, стараясь не вспоминать вкусную домашнюю еду. Потом Драко засобирался в магазин.

На улице, пройдя один квартал пешком, он взял такси и благополучно добрался до книжного магазина. Войдя, Драко нерешительно остановился у полок.

«Что же взять? И где стоят эти чертовы книги по кулинарии?»

К нему тут же подошла девушка-консультант.

— Что-нибудь ищите? — мило улыбаясь, спросила она.

— Книги по кулинарии и как пользоваться кухонной аппаратурой.

— Кухонной аппаратурой? — переспросила продавшица.

— Ну, — Драко смутился, но, вспомнив утренний инцидент с плитой, решительно продолжил. — Понимаете, я раньше жил в другой стране, и совсем не умею пользоваться плитой для готовки еды. И хотел бы купить книги, которые научат меня всему, что должен знать любой мужчина. А то я даже не знаю, как кофе сварить для любимой женщины.

— У вас какие бытовые приборы есть в доме? — вежливо спросила девушка, начиная перебирать какие-то книги.

Драко смутился окончательно:

— У меня много всего, я не помню, как они все называются.

— Но как они выглядят, вы помните? — в глазах продавщицы заиграли смешинки, но она сохраняла серьезный вид. Драко кивнул, и девушка начала показывать ему фотографии в книгах.

— Это микроволновая печь, Вот рецепты для неё, — девушка отложила первую книгу.

— А это?... Плита с газом! — вспомнил Драко слова Ингрид.

— Вот возьмите это и это. Здесь инструкции по обслуживанию и ремонту. Там же есть, как правильно пользоваться газовой плитой. Хотя, — не удержалась продавщица, — при продаже любой техники обычно вкладывают специальную инструкцию для правильной эксплуатации.

— Еще что-то? — сухо спросил Драко. Ему не нравилось выглядеть идиотом в глазах этой красивой девушки.

— Да, — мило улыбнулась девушка. — Еще я бы посоветовала вам вот эти книги, — она вложила в пакет с покупками еще несколько книг и назвала общую цену.

Драко расплатился, желая только одного: побыстрей убраться отсюда и, поклявшись самому себе, что больше никогда не вернется в этот магазин. Добравшись до дома, он с видом победителя протянул Панси бумажный пакет.

Та тут же распотрошила его и начала перебирать книги. Драко тем временем прилег на кровать.

— А это что, Драко? — хмурясь, спросила жена и протянула ему три книги.

— «Как завоевать девушку», «Как стать самым красивым и неотразимым» и «Камасутра», — с недоумением прочитал вслух Драко. — Я этого у неё не просил! — возмущенно добавил он.

— А что ты вообще ей сказал? — спросила Панси.

— Я точно не помню, что-то про то, что я хочу научиться всему, что умеет любой мужчина!

Панси расхохоталась и, отобрав у мужа одну из книг, открыла её:

— Чтобы завоевать женщину, нужно соблюдать несколько простых правил. И в этой книге мы вас им научим!... Драко… — простонала она, продолжая смеяться. — А ты на ком учиться-то будешь? Надеюсь на мне? Иначе я тебя заколдую! — прервавшись, жена чертыхнулась. — Мерлин, я тебя даже заколдовать не смогу теперь! Ну, я придумаю что-нибудь чисто маггловское, — она продолжала хохотать.

Глядя на весело смеющуюся жену, Драко не сдержался, и они продолжили смеяться вместе.

— А это что? — Драко сам протянул руку к «Камасутре» и, открыв её, попал сразу на иллюстрированную страницу. — Ого! Смотри, Панси! — Он протянул жене раскрытую книгу.

Увидев иллюстрации, Панси зарделась, но смотреть не бросила. Муж сел рядом.

— Давай вместе посмотрим, — предложил он. — Хоть одна по-настоящему стоящая книга среди того, что мне подсунула эта продавщица.

— А остальные? — слабо воспротивилась Панси. — Да и обед пора готовить!

— Да ну его, этот обед! Я хочу совсем другое, — Драко начал целовать жену в шею, шепча. — Признавайся, какую позу ты хочешь попробовать первой?

* * *

Прошло несколько дней, Малфои привыкали к новой квартире, постепенно познавая отдельные нюансы жизни с магглами. Панси регулярно готовила, то есть пыталась готовить. Поначалу Драко несколько раз мужественно съедал приготовленные блюда, но расстройство желудка, последовавшие за этим, приучили его к осторожности. Зато они открыли для себя несколько милых ресторанчиков неподалеку от дома. Там было можно вполне сносно поесть и даже взять ужин с собой домой. Тем более что деньги у них были. Правда Панси пыталась заставить Драко экономить, но тот, привыкший к легкой жизни, не придавал значения её словам. Работу они тоже не нашли. Драко, тот не хотел работать на магглов, тут же вспоминая пресловутую честь Малфоев, а Панси никуда не смогла устроиться: опыта у неё не было, а там, куда её соглашались взять, платили очень мало, порой их обед в ресторане стоил дороже. Так они и продолжали жить, проводя дни в безделье. Иногда Драко шутил, что они неплохо устроились и отлично проживут положенные судом годы, но Панси с тревогой думала, что же будет, когда деньги закончатся.

Наступил декабрь. Как-то Драко, долго гулявший по городу, возвращался домой. Уже почти стемнело, на улицах совсем не было народу. Да и они с Панси уже заметили, что после наступления темноты, улица за окном пустеет, только слышно, как машины ездят. Драко уже подходил к дому, как вдруг из темноты прямо перед ним выступил какой-то мужчина:

— Эй, парень, закурить не найдется?

Драко отрицательно покачал головой и попытался пройти мимо, но не тут-то было. Его обступили еще четверо.

— Деньги давай! — приказал один из них.

— Нет денег, — ответил Драко, жалея, что не может воспользоваться своей магией, чтобы защититься.

— Неужели? Богатенький белый мальчик играет в самостоятельность? И у него нет денег?! — съязвил чернокожий мужчина. И толкнул Драко в грудь, тот пошатнулся, но устоял.

— Денег нет, — упрямо повторил он.

— Мы такие недоверчивые! — вздохнул один из грабителей. — Пока не проверим карманы, не отстанем, — заверил он Драко.

Чернокожий мужчина снова размахнулся и ударил Драко. Но тот ловко отклонился, и удар пролетел мимо, Драко ударил в ответ, но грабитель тоже увернулся. И тут же все пятеро набросились на него. Пара сильных ударов и Драко повалили на землю и принялись пинать ногами. Несколько минут его молча били, почти деловито, словно наказывая за сопротивление, потом, когда Драко обмяк, перестав сопротивляться, его уже без помех обыскали. Во внутреннем кармане пиджака лежали почти все их с Панси деньги. Ингрид предупредила их, что кражи в этом районе обычное явление и деньги лучше хранить в банке, но Драко не хотел иметь дело с маггловскими банками, и предпочитал носить деньги с собой. И теперь теряя сознание от боли, он сильно пожалел об этом.

Панси не находила себе места, было почти десять вечера, а Драко до сих пор не вернулся. Бесцельно бродя из угла в угол, Панси каждую минуту смотрела на часы. В дверь слабо заскреблись, тут же распахнув её, Панси увидела мужа лежавшего на полу в коридоре. Кинувшись к нему, Панси разглядела, что все лицо и тело мужа в ссадинах и подтеках крови. Пиджака на нем не было, а рубашка зияла разорванными дырами, через которое было видно избитое тело. Он был в бессознательном состоянии, видимо, все силы Драко ушли на то, чтобы добраться до квартиры.

Панси кое-как дотащила мужа до кровати и заметалась по комнате.

Потом подняла трубку телефона и набрала единственный номер, который знала. Когда на том конце ответили, Панси выдохнула с облегчением…

Через полчаса Лора приехала, вместе с ней был какой-то мужчина, который тут же начал осматривать Драко, по-прежнему, находившегося в бессознательном состоянии.

Панси тем временем рассказывала Лоре, что произошло:

— …Теперь у нас еще и денег нет. У Драко с собой были все наши деньги. Не знаю, что теперь делать?! — закончила Панси, с надеждой глядя на Лору.

Та оправдала её ожидания, тут же предложив ей деньги.

— Спасибо, — Панси не стала отказываться. — И еще, Лора, вы не могли бы помочь мне найти приличную работу? Деньги рано или поздно закончатся, а сама я так и не смогла никуда устроиться.

— Ну, конечно, я могу помочь! Если только ты не претендуешь на главную роль в каком-нибудь фильме!

— Нет, мне сейчас главное, чтобы хватило нам с Драко на жизнь и ему на лечение.

— Тогда позвони мне послезавтра или лучше в пятницу. К тому времени что-нибудь обязательно найдется. И не беспокойся, доктору я заплачу и за этот визит и за следующие тоже.

— Спасибо, — поблагодарила Панси.

Тут доктор закончил заниматься Драко и вышел к ним из спальни.

— Больной сильно избит, но никаких серьезных повреждений нет, только рука была вывихнута, но её я уже вправил.

— Его нужно отправить в больницу? — спросила Лора.

— Если хотите! — пожал плечами доктор. — У него есть медицинская страховка?

Панси отрицательно покачала головой.

— Ну, вы все-таки можете его отправить в мою клинику.

— Это обязательно? — спросила Панси.

— Нет. Синяки и ушибы скоро заживут, сотрясения вроде не наблюдается. Но точно можно установить только в больнице. Я бы посоветовал строгий постельный режим. Я выпишу вам рецепты, также соблюдайте все мои предписания и скоро он поправится.

Выписав кучу рецептов и предписаний, доктор уехал вместе с Лорой.

* * *

Вернувшись домой, Лора тут же позвонила своему агенту и попросила найти работу для Панси. Агент согласился, скрывая недовольство по поводу того, что он должен найти работу какой-то неизвестной молодой актрисульке. Но вслух ничего не сказал, решив, что ссора с Лорой обойдется большей головной болью. Приказав секретарше подобрать какую-нибудь работу для Панси Малфой, он тут же забыл об этом.

Вечером следующего дня, Джеймс пришел в спальню Лоры. Он был нежен и необычайно страстен. После того, как супруги разомкнули страстные объятия, он привлек жену к себе:

— Я так соскучился! Почему мы так редко бываем вместе?

«Словно это моя вина?» — подумала жена, но вслух ничего не сказала.

— И, дорогая, у меня есть для тебя подарок!... Ты же хотела сниматься в «Побежденном»? Роль твоя!

— Моя, — радостно удивилась Лора. — Но все говорили, что играть будет Баллок!

— Я убедил Стивенсона, что Сандра слишком молода, чтобы играть Марию.

Обрадованная Лора, старательно пропустила «комплимент» мужа мимо ушей.

— Через два дня, нет, — муж посмотрел на часы, — уже завтра, ты уезжаешь. Натурные съемки будут снимать в Аргентине. Месяца два вы там провозитесь! Ты рада, Лора?

— Конечно, эта роль может мне и Оскара принести! Я уверена, что справлюсь с ней, — Лора поцеловала мужа. — Спасибо, любимый!

— Только и у меня будет к тебе маленькая просьба, — Лора в его объятиях напряглась, но Джеймс сделал вид, что не заметил. — Оставь в покое моего племянника и его жену. Пусть живут своей жизнью.

Лора высвободилась из объятий мужа и взглянула ему прямо в глаза:

— Джеймс, им нужна помощь! Драко избили до полусмерти и отобрали все деньги!

— Это их проблемы! — отрезал тот. — Я не желаю, чтобы моя жена содержала этих великовозрастных лентяев.

— Но я просто помогу Панси устроиться на работу!

— Отличная идея! Преподнести этой девчонке роль в новом сериале! Чем она заслужила такое счастье?

— Откуда ты знаешь про сериал? Да и роль там второго плана.

— Я не хочу, чтобы ты им помогала! — тихо сказал муж.

— Но ведь это же твои родственники! И мне почему-то жалко Панси! Ты знаешь, я не сентиментальна, но эта девочка так напоминает меня в восемнадцать лет.

— Ничего общего! — отрезал муж. — Избалованная, высокомерная девчонка и он такой же! Пусть сами выкручиваются! — с неожиданной злобой добавил он.

— Что они тебе сделали? — спросила Лора. — Ты никогда не рассказывал мне о своей семье.

— И не буду. Ненавижу вспоминать их, только мать любила меня, а отец… — он неожиданно замолчал.

— Что отец? — затаив дыхание, осторожно спросила Лора.

Но Джеймс уже взял себя в руки и прямо спросил жену:

— Так ты выполнишь мою просьбу?

— А если нет, роли в «Побежденном» не будет?

— Будет, роль твоя. Но меня, когда ты вернешься после съемок, уже не будет в доме.

— Ты уйдешь?

— Да, мне не нужна жена, которая не поддерживает меня! Если ты не со мной, значит ты против меня!

Женщина отшатнулась от мужа и, отойдя к туалетному столику, взяла расческу и начала расчесывать волосы, это всегда помогало ей успокоиться и принять решение. Лора уже не раз слышала от мужа эти слова, но они всегда были обращены к другим людям. И сейчас, впервые услышав эти слова в свой адрес, она поняла, что может навсегда не только потерять мужа, но и приобрести влиятельного врага.

«Разве Панси стоит этого?» — спросила она себя, автоматически расчесывая волосы. Джеймс, скрестив руки на груди, ждал её ответа.

Закончив расчесывать свои красивые белокурые волосы, Лора повернулась к мужу:

— Ты будешь скучать по мне эти два месяца?

Джеймс улыбнулся жене:

— Вряд ли у меня будет на это время! Ты же знаешь, через неделю, я уезжаю в Мексику работать. Рад, что ты поддержала меня, милая, — поцеловав жену, Джеймс ушел к себе в спальню.

Лора смотрела на закрывшуюся за ним дверь и вдруг со злостью кинула в дверь расческу. Потом повернулась к зеркалу и сказала собственному отражению:

— Ну, он-то сволочь! А ты? Тоже хороша!..

* * *

Утром Панси первым делом отправилась в аптеку и приобрела все нужные лекарства. Потом купила полный пакет продуктов, чтобы пореже отлучаться от мужа и, решив экономить, пока Лора не устроит её на работу. Снова просить деньги ей не хотелось.

Прошло три дня, позвонив в пятницу, как они и договаривались, Панси с удивлением услышала, что Лора уехала в Аргентину.

— А она долго там пробудет? — спросила она слугу.

— Не знаю, мисс. Хозяева мне не докладывают.

— И она ничего не просила передать миссис Панси Малфой? — с надеждой поинтересовалась девушка.

— Нет.

— А мистер Форестер дома?

— Его тоже нет, он уехал в Мексику.

Поблагодарив за информацию, Панси положила трубку:

— Что же мне теперь делать? — задала она себе вопрос, на который не знала ответа.

Ведь деньги продолжали стремительно таять…

Гермиона. Декабрь 1998 года

Гермиона сидела в полной темноте на кухне и плакала. Слезы текли, не переставая, весь путь из Англии в Австралию. Как Гермиона дошла домой, она уже и сама не помнила. Волшебную мантию она потеряла где-то между пересадками, и сейчас, несмотря на жаркое лето, ей было холодно, очень холодно. Девушка обхватила себя руками, пытаясь согреться, но это мало помогло, руки были ледяными, и стало еще хуже.

«Нужно встать, включить свет и одеть что-нибудь теплое!» — приказала она себе.

Но подумать было легче, чем сделать и прошло много времени, прежде чем она заставила себя встать.

Включив, наконец, свет, Гермиона медленно пошла в ванную. Не раздеваясь, она залезла под душ и открыла горячую воду на полную мощность, через пару секунд вода превратилась почти в кипяток, но девушке все равно было холодно. Слезы смешивались с горячей водой, ванная комната наполнилась горячими клубами пара, и когда Гермиона открыла глаза, ей показалось, что она в аду. И никогда не выберется отсюда, теперь это её жизнь! Девушка громко закричала от ужаса. И через пару минут кто-то ворвался в ванную и, поскользнувшись на мокром кафеле, упал на пол. От неожиданности Гермиона перестала орать и пригляделась к вошедшему человеку, но через густые клубы пара, по-прежнему заполнявшему ванную комнату, ничего не смогла разглядеть, кроме очертаний фигуры.

— Кто здесь? — испуганно спросила Гермиона. Еще минуту назад ей не хотелось жить, но пасть жертвой случайного грабителя было глупо.

— Я, — ворчливо прокряхтела тень. — Синди, — пояснила она.

— Синди? — удивилась Гермиона. — Что ты здесь делаешь?

— Тебя спасаю! — буркнула в ответ итальянка. — Но ты, кажется, не нуждаешься в спасении! И объясни мне, это что ты здесь делаешь? Ты сейчас должна находиться в Англии!

Клубы пара медленно рассеивались, и теперь Гермиона смогла, наконец, увидеть неожиданную гостью.

— Я … Я … — тут же вспомнив все, что произошло в Англии, Гермиона снова расплакалась.

— Я совсем тебя не слышу, выключи эту чертову воду, — Синди осторожно поднялась и подошла к ней, девушка немного прихрамывала, но Гермиона, занятая своими страданиями, не заметила этого. И так как Гермиона не отреагировала, то Синди сама протянула руку и осторожно закрутила горячий кран

— Выходи, — мягко приказала она. — Не знаю, как принято в Англии мыться, но у нас обычно раздеваются перед мытьем, а не после.

Гермиона послушно вылезла из ванной и теперь с неё ручьями текла вода. Поняв, что сама она не станет раздеваться, Синди стянула с неё кофту, с джинсами пришлось повозиться, но тут уже Гермиона очнулась и помогла.

Гермиона молчала о своем путешествии в Англию, но и Синди ничего не стала спрашивать. По лицу подруги и так было понятно, что ничего хорошего не вышло.

Из ванной Синди повела Гермиону к ней в спальню, там она уложила подругу на кровать и заботливо укрыла одеялом.

— Постарайся уснуть, — сказала она.

— Не уходи, — попросила Гермиона. — Мне страшно одной, Катрин ведь нет.

— Конечно, — согласилась Синди. — Я отлучусь вниз на пять минут, позвоню родным, что не приду на ужин.

И только сейчас Гермиона обратила внимание, что Синди в вечернем темно-зеленом платье, волосы уложены в скромную прическу.

— Сегодня праздник! — и почувствовав угрызения совести, Гермиона добавила. — Иди на ужин! Это же семейный праздник, родители будут сердиться.

— Не будут, я умею убеждать. Бабушка поймет меня, а остальные ей подчиняться. Я скоро вернусь, — и девушка убежала.

Оставшись одна, Гермиона вздохнула, и тут же запретила себе вспоминать Рона.

Через пять минут Синди вернулась, но не с пустыми руками, а с полным еды подносом.

— Сейчас будем пить чай и поужинаем заодно, — провозгласила она, пристраивая поднос на прикроватную тумбочку, и присаживаясь на кровать Гермионы.

— Я не хочу есть! — Гермиона, чувствуя себя жутко несчастной, совсем не хотела есть.

— Но ты же не эгоистка и не оставишь гостью голодной! Ничего, если возьму этот кусок мяса руками? Резать ножом на кусочки здесь не удобно! — И Синди, взяв кусок запеченной свинины, положила его на хлеб и принялась с аппетитом есть этот импровизированный бутерброд. Глядя, как она уплетает восхитительно пахнувшее мясо, Гермиона невольно сглотнула слюну. Аппетит вдруг вернулся, и только тут она вспомнила, что перед отъездом, холодильник был абсолютно пуст. Все, что могло пропасть, Гермиона выкинула, рассчитывая, что вернется из Англии уже после нового года.

— Там же не было никакой еды? — спросила она, почему-то не решаясь признаться, что передумала.

— Не было, — с полным ртом подтвердила Синди. — Это мое! Я несла родителям запеченное мясо и остальное тоже, — она указала на поднос, где еще стоял аппетитный салат и какой-то пирог, прикрытый салфеткой. — Бери! — снова пригласила она. — Я хорошо готовлю. По крайней мере, это три моих коронных блюда: свинина, запеченная с яблоками, салат Никарагуа и пирог с кенгурятиной.

— Никарагуа? Кенгурятина? А её можно есть? — удивилась Гермиона.

— Конечно, — с энтузиазмом заверила Синди. — Это местное блюдо, деликатес, к твоему сведению. А Никарагуа — это мое собственное изобретение, всегда мечтала побывать в этой стране, вот и назвала. Он обычный: сыр, мясо, оливки и прочее.

Гермиона взяла кусок пирога и осторожно откусила:

— М-м-м! Очень вкусно, — похвалила она.

Очень быстро девушки уничтожили всю еду с подноса. После, отставив поднос, они вместе устроились на кровати.

— Ты не хочешь переодеться? — спохватилась Гермиона.

— Да уже все высохло! Платье теперь в пятнах от воды так, что перед уходом переоденусь во что-нибудь.

Девушки замолчали.

— Если хочешь, расскажи, что случилось в Англии, — предложила Синди. — Ты вообще доехала туда?

— Да, я полетела на самом быстром самолете, — соврала Гермиона. — Забыла, как он там называется.

— И?

— И когда я дошла до их дома, мне прямо у входа встретился Рон со своей новой женой! — быстро ответила Гермиона.

— Бедняжка! — посочувствовала ей Синди. — Что он сказал? Пытался оправдаться или хамил?

— Я… я не стала к ним подходить, а просто развернулась и ушла!

— Почему? — нахмурилась Синди.

— Потому что он целовался с ней!

— То есть ты даже к нему не подошла? — переспросила Синди.

— А что надо было сказать: извини, Рон, потом поцелуешься, тут я приехала?

— Неплохой вариант! — заметила Синди. — Просто я не понимаю, почему ты сразу сдалась? Может быть, она сама его поцеловала? Всякие бывают обстоятельства! А вдруг она ему еще не жена?

— А кто?

— Подружка!

— Знаешь, я устала, Синди! Полгода я тешила себя пустыми надеждами, что его письмо просто ошибка! Что моя маг…, — Гермиона осеклась, но все же продолжила. — Что моя прежняя жизнь вернется! Но она не вернется, Синди. Мне нет больше места рядом с Роном. И в его мире тоже нет! — она снова расплакалась.

Синди быстро обняла её и молча ждала, пока Гермиона хоть немного успокоиться. Гладя плачущую подругу по волосам, она искренне сочувствовала ей.

— Все пройдет, — тихо шептала она. — Постепенно боль утихнет! И ты обязательно встретишь другого парня! И полюбишь его, а он тебя. Вы поженитесь, а я буду крестной матерью твоего первенца! Ты же возьмешь меня крестной матерью?

— У меня даже еще парня нет! — сказала сквозь слезы Гермиона.

— Будет! Красивый, богатый и рыжий!

— Почему рыжий? Рон рыжий!

— Да? На самом деле я терпеть не могу рыжих мужчин, они мне кажутся хитрецами! Твой парень будет блондином! Этаким мачо, в стиле ди Каприо, только помощнее, а то Лео слишком мелкий, в смысле роста. Твой будет высокий, красивый и богатый. Он неожиданно ворвется в твою жизнь! Ты и думать забудешь об этом рыжем недоумении. Этот рыжик твой наверняка еще и некрасивый!

— Красивый! — с вздохом возразила Гермиона. — Для меня он самый красивый мужчина на свете!

— Забудь! Мы найдем тебе самого красивого блондина на свете!

— Почему блондина-то? — невольно рассмеялась Гермиона.

— В пику рыжему! И потом вы будете отлично смотреться рядом. Я перекрашу твои волосы в черный цвет, и контраст будет обалденный.

— Я не хочу перекрашиваться! — возмутилась Гермиона.

— Не знаю! Между прочим, говорят, что, меняя прическу, женщина меняет жизнь! Ты же хочешь изменить свою жизнь?

— Но я не хочу черный цвет!

— Хорошо, тогда светло-каштановый или лучше светло-рыжий, или золотой? И еще я научу тебя немного краситься!

— А это зачем?

— Чтобы подчеркнуть твою естественную красоту, нужно немного помочь природе. Новый цвет волос и смена имиджа пойдет тебе на пользу.

Девушки замолчали и теперь лежали, наслаждаясь тишиной и покоем.

— Как ты думаешь, Синди, я смогу полюбить снова?

— Конечно, сможешь! — ответила подруга. — Ты только не замыкайся больше в себе. Я теперь буду брать тебя с собой на дискотеки и вечеринки. Познакомлю с кучей симпатичных парней. И у тебя все будет хорошо!

— А если я больше не хочу?

— Чего не хочешь? — спросила подруга.

— Любить! Мне любовь приносила только одни огорчения. Может, я не хочу больше страдать?

Синди усмехнулась:

— Это произойдет против твоей воли! В один прекрасный день твое сердце захочет любви. И ты влюбишься! Я не утверждаю, что это произойдет завтра или через месяц. Женщины так устроены, что им просто обязательно нужно кого-то любить. И главное, чтобы это не оказалась какая-нибудь сволочь, — в голосе Синди послышалась горечь.

— У тебя есть парень? — осторожно поинтересовалась Гермиона.

— Был. Сейчас я одна, — грустно улыбнулась Синди.

— Ты не одна! — возразила Гермиона. — У тебя есть я! Есть родители, бабушка! Ты меня с ней познакомишь?

— Конечно, познакомлю. Завтра пойдем к ним в гости. Тебе понравится моя бабушка, она супер! Мы с ней понимаем друг друга гораздо лучше, чем с родителями.

— Хорошо! — Гермиона улыбнулась. — Знаешь, я рада, что у меня теперь есть такая подруга, как ты!

— Я тоже рада! — Синди зевнула. — А теперь давай спать. Завтра будет новый день. И пусть все твои горести останутся в сегодняшнем дне. У тебя начинается новая жизнь!

«Да! У меня начинается новая жизнь! Без магии, без пустых надежд и без Рона!» — с надеждой подумала Гермиона, запретив себе раз и навсегда думать о прошлом!

Сентябрь 1999 года

— Мам, я вернулась! — весело прокричала Гермиона, входя в дом.

Поставив сумку с продуктами на пол возле стола, она заглянула в гостиную, Катрин поприветствовала её, не отрываясь от просмотра любимого сериала. На экране жгучий брюнет плакал скупыми мужскими слезами. Гермиона улыбнулась и ушла в ванную.

Она уже заканчивала готовить ужин, когда сериал закончился, и Катрин появилась в дверях кухни.

— Ты меня балуешь, милая! — проворчала она. — Это моя обязанность готовить ужин.

Ты и так наверно устала на работе?

Гермиона отрицательно покачала головой:

— Я не устала, сегодня было совсем немного работы. Мистер Крейг уже почти ушел в отпуск. Сегодня только на два часа приехал. И у меня отличная новость! — добавила она.

— Какая? — живо поинтересовалась Катрин. — Ты, наконец, влюбилась?

— Нет, — Гермиона покачала головой. — Это касается работы. Мне предложили работу личного помощника старшего менеджера по рекламе.

— А что ты должна будешь делать?

— Это почти тот же секретарь, но я должна буду заниматься еще и разными проектами. Мистер Крейг лично меня рекомендовал, он заверил их, что с моими способностями сидеть в секретарях преступление. И заплата там почти в три раза выше! Правда и ответственности гораздо больше. Но я думаю, что справлюсь! И по этому поводу я купила к ужину отличное вино, — Гермиона достала припасенную бутылку.

— Ого! Оно стоит целое состояние! — улыбнулась Катрин.

— Я же теперь хорошо зарабатываю, так что мы можем побаловать себя.

Раздался звонок входной двери.

— Это Синди! Я пригласила её отпраздновать, — пояснила Гермиона, и пошла открывать дверь.

Закончив ужин, подружки отправились на открытую веранду, начиналась весна, на улице было чудесно: по-весеннему прохладно.

Удобно устроившись на диване, подружки принялись пересказывать друг другу последние новости. Потом они замолчали, устало откинувшись на спинку дивана: рабочий день, да и сытый ужин, давали о себе знать.

— Гермиона, почему ты ни с кем не встречаешься? — спросила Синди.

Та пожала плечами, отвечать не хотелось, но подружка не унималась:

— Эван — классный парень! И по уши в тебя влюблен!

— Мне с ним скучно! — ответила Гермиона, чтобы только отвязаться от назойливой подруги. Она искренне полюбила Синди, та была чудесной девушкой, просто идеальной подругой, если бы только не одна вещь: она настойчиво пыталась заставить Гермиону встречаться с мужчинами. С завидным постоянством она знакомила Гермиону с разными парнями. И даже заставляла Гермиону время от времени ходить к ним на свидания. Но дальше первого свидание дело так и не заходило: при посторонних Гермиона превращалась в угрюмо молчавшую девушку, и парни быстро теряли к ней интерес. К тому же спать с ними, тем более на первом свидании, она тоже отказывалась. Некоторые крутили пальцем у виска, считая Гермиону дурочкой, а один даже попытался силой добиться своего. Но вопли Гермионы услышала Катрин. И так отходила парня подвернувшейся под руку палкой, что тот с трудом удрал. После этого Синди целый месяц не настаивала на свиданиях и теперь более тщательно подбирала кандидатуру для свидания. Но делать это становилось все трудней: почти всех знакомых парней Гермиона уже отвергла. И Синди оставалось только вздыхать, глядя на одинокую подругу. Её же личная жизнь била ключом. Сейчас она встречалась с отличным парнем и была почти счастлива.

— Завтра… — осторожно начала Синди.

— Завтра — пятница, я хочу спокойно отдохнуть после рабочей недели, — перебила её Гермиона.

— Тебе всего девятнадцать! А ты ведешь себя, как столетняя старуха! Ах, мне надо отдохнуть после рабочей недели! — смешно передразнила она подругу. — Значит, поступим так: завтра вечером ты идешь со мной! И возражения не принимаются! В Креймоне открывается новый ночной клуб. У меня как раз два пригласительных билета. Мы отлично проведем время.

— Два? Может, ты пойдешь с Джимом?

— Нет, я пойду с тобой! — отрезала Синди. — С Джимом я и так встречаюсь каждый день, перебьется один вечер без меня! А тебя необходимо выгулять!

— Я что собака? — обиделась Гермиона. — Чтобы меня выгуливать!

Синди расхохоталась, Гермиона, глядя на весело смеющуюся подругу, представила себя в роли собачки при Синди и тоже рассмеялась.

— Хорошо, — отсмеявшись, согласилась Гермиона. — Я пойду с тобой.

— Отлично, а теперь вперед к тебе в комнату, подберем приличный наряд. А то я тебя знаю, пойдешь прямо в том же костюме, что на работу носишь!

— Чем плохи мои костюмы? — удивилась Гермиона.

— Тем, что в них ты выглядишь этакой неприступной бизнеследи. А ночной клуб требует смелости в одежде.

— Мини не одену, — мрачно предупредила Гермиона, вставая.

Синди хмыкнула и девушки направились в дом.

* * *

Конечно же, Гермиона проиграла в споре с подругой и теперь сидела рядом с ней, радуясь, что столик скрывает почти голые ноги. Синди уговорила её надеть синюю юбку, которая заканчивалась сантиметров за тридцать до коленей. Такую короткую юбку Гермиона надела впервые в жизни и теперь жутко стеснялась. Единственное, в чем ей удалось убедить подругу, это её привычные туфли. Синди настаивала на шпильках, но Гермиона одев их, предложила выбор: или она идет в своих привычных туфлях, или не идет вообще. И теперь преодолев дорогу из дома и через шумный переполненный зал, Гермиона злилась на себя, что не смогла сказать твердое «нет» подруге и не приходить сюда совсем. Все было бы не так уж и плохо, если бы не поглаживания и щипки некоторых парней. Грозный взгляд, которым она одаривала всех наглецов, совсем не помогал. Только разжигал энтузиазм наглецов.

— Пойдем танцевать, — громко, стараясь перекричать шумную музыку, прокричала Синди.

Гермиона в ужасе уставилась на неё и отрицательно замотала головой. Но Синди схватила её за руку и потащила за собой. Поняв, что сопротивление бесполезно, Гермиона принялась танцевать, решив получить удовольствие хотя бы от танца. Музыка ей нравилась, а следующему наглецу, облапившему её, Гермиона просто влепила пощечину. Тот чертыхнулся, но все же испарился.

Через три часа Гермиона устала и выдохлась, воздух в клубе был прокурен до того, что едва было видно дальше, чем на три метра. Девушка решила выйти на свежий воздух. Выйдя на улицу через задний выход, она с облегчением вдохнула полной грудью свежий воздух. И прислонилась к перилам лестницы.

«Пора домой!» — подумала она. «Сейчас найду Синди и силой утащу домой…»

И тут её мысли нагло прервали:

— Скучаешь, красотка?

Гермиона подняла голову, перед ней стоял тот самый парень, которому она влепила пощечину, за ним виднелись еще трое.

— Не скучаю, — резко ответила Гермиона и повернулась, чтобы уйти.

— Не так быстро, — схватив её за руку, процедил нахал. Остальные дружно загоготали.

— Отпусти меня! — грозным тоном сказала Гермиона. — А то…

— А то… ты влепишь мне еще одну пощечину? — глумливо спросил парень.

— Нет, тебе врежу я! — из-за спины Гермионы раздался спокойный мужской голос. — Отпусти мою девушку, Смоки!

— Шон! — парень отпустил руку Гермионы. — Не знал, что это твоя телка!

— Прости, милая, я опоздал! Дела-дела! — парень наклонился и поцеловал её прямо в губы. От неожиданности Гермиона молчала, не подтверждая, но и, не опровергая слова Шона.

— Все нормально, Шон? — спросил один из парней, Гермионе показалось, что она слышит испуг в его голосе.

— Все нормально, милая? — переадресовал ей вопрос Шон.

Гермиона молча кивнула.

— Нормально, но если вы еще раз пристанете к моей девушке, то я за себя не ручаюсь, — Шон погладил Гермиону по длинным волосам. — А теперь валите отсюда! — приказал он парням.

— Тебе не стоило одной выходить из клуба, здесь полно подонков, вроде этого! — заметил парень и, достав сигарету, закурил.

Гермиона поморщилась:

— Спасибо за помощь, Шон?

— Шон, — подтвердил парень, но фамилию не назвал. — А тебя как зовут?

— Гермиона.

— Необычное имя.

— Просто там слишком накурено, я устала от шума и хотела передохнуть немного.

Парень спокойно докурил сигарету, оба молчали. Пока парень курил, Гермиона незаметно рассматривала его. Высокий; темные, почти черные волосы завитками спускались на воротник; правильные черты лица. Цвет глаз в полутьме Гермиона не смогла разглядеть.

— Насмотрелась? — насмешливо спросил парень. — Нравлюсь?

Гермиона смутилась, она-то думала, что незаметно рассматривает парня.

— Пойдем, красавица, передам тебя из рук в руки, а то еще в какую-нибудь историю попадешь!

Они вернулись к столику девушек. Гермиона с облегчением увидела сидевшую там Синди.

— Гермиона, — возмущенно начала Синди, но, увидев парня рядом с подругой, воскликнула. — Шон? Привет! Рада тебя видеть!

— Вы знакомы? — удивилась Гермиона.

— Да! Шон учился со мной в одной школе. Правда, на три класса старше. Шон, это сестра Элизабет, Гермиона Малхолланд.

— Не знал, что у Элизабет есть сестра! — холодно сказал Шон.

— Я жила в Англии, — неловко пояснила Гермиона. Она вдруг почувствовала, что Шон внезапно охладел к ней. И не понимала почему. Еще пару минут назад он тепло улыбался ей, а теперь превратился в постороннего, равнодушного мужчину.

Шон вежливо попрощался с девушками и ушел.

— Пойдем домой! — Гермиона расстроилась, но старалась не показывать этого подруге.

— Ну, пойдем, и по дороге ты расскажешь мне, как ты умудрилась подцепить Шона.

— Откуда ты его так хорошо знаешь? — хмуро спросила Гермиона.

— Он полгода встречался с Элизабет, твоей сестрой. Мы все вместе общались.

— А потом? Что между ними произошло?

— Не знаю, — пожала плечами Синди. — В один прекрасный день они просто расстались, и он исчез. И из нашей школы и из жизни.

— Мне надоело орать, поехали домой, — пробурчала Гермиона и потянула подругу к выходу, та покорно пошла за ней. При этом она довольно улыбалась, кажется, Гермиона наконец-то заинтересовалась парнями.

* * *

Осторожно открыв входную дверь, Гермиона на цыпочках прокралась по лестнице в свою комнату. Ей совсем не хотелось будить Катрин. Плотно закрыв дверь, она включила свет в своей комнате и уже начала снимать блузку, но замерла в недоумении. В её кровати кто-то лежал и спокойно спал, Гермиона увидела длинные белые волосы, прикрывающие лицо.

— Эй, — она осторожно потрясла незнакомку. — Ты кто и почему спишь в моей кровати?

Девушка нехотя открыла глаза и что-то недовольно пробурчала, потом перевернулась на другой бок и, накрывшись подушкой, продолжила спать.

И тут в комнату вошла Катрин.

— Гермиона, Элизабет вернулась! — радостно сказала она. — И поскольку это её комната, мы перенесли твои вещи в гостевую комнату. Я тебе там уже постелила, — и, взяв Гермиону за руку, потянула за собой.

— Здесь тоже неплохо! — заметила она. — Просто Бетти захотела свою комнату, я не смогла ей отказать! Ты же не против пожить пока здесь?

— Нет, — была вынуждена согласиться Гермиона, с тоской оглядывая маленький диванчик, полностью ноги на нем вытянуть вряд ли будет можно, и лежать придется только подогнув их под себя. — Все же сначала это была её комната!

— Отлично, — обрадовалась Катрин. — Ложись спать, уже поздно. Завтра познакомишься с «сестрой». Надеюсь, вы подружитесь! — и Катрин ушла в свою комнату.

Вновь с тоской оглядев свою новую комнату, Гермиона подумала, что завтра же надо будет купить нормальную кровать, не может же она постоянно спать скрюченной.

«А может и не нужно? Элизабет возможно просто в гости приехала на пару дней!»

Гермиона разделась и легла спать и вдруг почувствовала обиду, она так привыкла к той комнате, что уже считала её своей родной. И тут её просто переселили, даже не спросив.

«Это совсем не твоя комната!» — успокаивала она себя. «Она с самого начала принадлежала Элизабет»,

Очень скоро Гермионе удалось убедить себя, что обида эта мелочна и не стоит беспокоить ею Катрин. Она же так радуется приезду дочери.

Утром Гермиона проснулась поздно, спина и ноги затекли от неудобного положения, и девушка чувствовала себя разбитой и уставшей.

«Если сегодня не куплю кровать, то ночью лягу прямо на полу!» — тут же решила она.

Умывшись, она спустилась в кухню. За столом сидела Катрин и Элизабет.

— Привет, новоиспеченная сестренка! Извини, выселила тебя вчера. Просто не могу спать в другой комнате, так соскучилась по родным пенатам! А ты как спала на новом месте? Наверняка плохо, диван там маленький, нужно тебе что-то побольше подыскать, — тут же озаботилась она.

Пока девушка говорила, Гермиона внимательно рассматривала её. Первое впечатление — это полное сходство с известной куклой-блондинкой: такие же широко распахнутые синие глаза, точеные черты лица, длинные белые волосы, собранные в небрежный хвост на макушке, фарфоровая кожа и тоненькая талия. Сначала Гермиона решила, что девушка почти не накрашена, но потом увидела, что и губы, и глаза все же слегка тронуты косметикой.

— Нравлюсь? — насмешливо спросила Элизабет, тут же напомнив Гермионе вчерашнего знакомого.

Гермиона смутилась, тут же вспомнив, что Синди рассказывала о Шоне и Элизабет. И сравнила себя с ней. Преимущество явно было на стороне Элизабет.

— Ты красивая, — сказала она, улыбнувшись.

— Я знаю, — рассмеялась «сестра». — А вот тебе не помешала бы смена имиджа или хотя бы новая прическа.

— Ты прям, как Синди! — не выдержала Гермиона.

— Мама говорила, что вы вместе работаете! Как она? — спросила Элизабет.

— Хорошо, — пожала Гермиона плечами. — Да она часто заходит, так что скоро увидитесь!

Элизабет хмыкнула.

— А где вы вчера были? С кем-нибудь познакомились? — вопросы посыпались из девушки, не прекращаясь.

Гермиона старалась отвечать на них. «Сестра» ей понравилась. Обида на выселение уже забылась и когда Бетти, именно так она велела ей себя называть, потащила её после завтрака покупать новую кровать, то Гермиона с удовольствием отправилась с ней.

Из магазина девушки вернулись усталые, но довольные. Кроме кровати Бетти купила несколько милых вещичек и для своей комнаты. Правда расплачивалась за них Гермиона так, как у Бетти не хватило денег.

— Я потом тебе обязательно верну! Как только устроюсь на работу! — заверила та «сестру».

Но Гермиона лишь отмахнулась, приятно было видеть, как кому-то покупки доставляют такую радость.

После обеда, Бетти отправилась вздремнуть, а Гермиона осталась помочь Катрин. Она и сама с удовольствием отправилась бы поспать, но неудобно было оставлять «маму» разбираться одной с кучей посуды.

— Она хорошая, да, Гермиона? — спросила Катрин

— Да. Она надолго?

— Навсегда, — шепотом ответила та. — Рассталась со своим мужем. Сказала, что больше никогда не вернется в Новую Зеландию. Я пока не стала выспрашивать подробности, захочет сама расскажет.

Гермиона не выдержала и зевнула.

— Иди, поспи, я сама закончу, — приказала Катрин.

Войдя в свою новую комнату, Гермиона с ужасом посмотрела на маленький диванчик, новую кровать еще не привезли из магазина, потом стащила одеяло и постель прямо на пол и наслаждением вытянулась на нем. И тут же крепко уснула.

И снова покатились дни за днями. Вскоре наступил день рождения Гермионы. Ей исполнялось двадцать лет. В этот день к ним пришла и Синди, Гермиона не придавала значения, что подружка теперь виделась с ней только на работе, перестав забегать, просто так поболтать, домой. После праздничного ужина, Бетти настояла на том, чтобы они отправились в какой-нибудь ночной клуб. Синди тоже поддержала её, и девушки отправились развлечься. В этот раз Гермиона шла почти с радостью, отчаянно надеясь снова встретить Шона.

Но его нигде не было видно, и она быстро поскучнела. Неожиданно слыша громкую музыку и глядя на дергающихся порою в странных позах людей, Гермиона остро ощутила, что ей скучно. Скучно и просто до смерти хочется чего-то нового, необычного.

— Привет! — раздалось вдруг над ухом.

— Шон! — обрадовано сказала она и тут же устыдилась собственной радости. «Еще решит, что я только его и жду!» — подумала она. «И что навязываюсь!» И постаралась принять неприступный вид. Но ей это плохо удалось. Шон увлек её танцевать, и Гермиона решила перестать нервничать, а просто получать удовольствие.

— А у меня сегодня день рождения! — прокричала она Шону. Но тот никак не отреагировал, и Гермиона решила, что он просто её не услышал.

Но когда танец закончился, Шон куда-то исчез. Гермиона растерянно озиралась по сторонам, а потом отправилась к своему столику.

Синди и Бетти, уже вернувшиеся за столик, что-то рассержено выясняли между собой, но обе замолчали, когда она присела.

— Что-то не так? — удивленно спросила Гермиона.

— Все нормально, просто голова болит! — ответила ей Синди. Бетти зло зыркнула в её сторону, но ничего не сказала.

И в это время прямо перед Гермионой появился огромный букет красных роз.

— С днем рождения!!! — торжественно пропел ей на ухо голос Шона. Девушка обрадовано повернулась в его сторону и увидела его взгляд. В нем смешалась злость, ненависть и страх. Но смотрел Шон не на неё, а на Бетти, которая, улыбнувшись, прокричала:

— Привет, милый! Я соскучилась!

— Шон! — Гермиона, напуганная необъяснимым взглядом парня, потянула его за рукав, обращая на себя его внимание.

Тот встряхнул головой, словно сбрасывая наваждение, и это странное выражение исчезло из его глаз.

— Еще раз с днем рождения! — поцеловав Гермиону, он снова исчез, только теперь уже Гермиона абсолютно зря ожидала его нового появления.

— Вы давно с ним встречаетесь? — невзначай спросила Бетти, когда они вернулись домой.

Гермиона рассказала её о знакомстве с Шоном и при каких обстоятельствах это произошло. И тут же спросила:

— А вы, правда, с ним долгое время встречались?

— Не так долго, — рассмеялась Бетти. — Он просто любит напускать на себя таинственность, но ничего особенного собой не представляет. Лучше забудь о нем! — казалось, совершенно искренне посоветовала она. Но Гермиона не хотела, да уже и не могла последовать её совету, Шон все больше и больше интересовал её. А его таинственность притягивала её гораздо сильней, чем даже она сама себе представляла.

И снова полетели дни за днями, наступил ноябрь, а в жизни Гермионы ничего не менялось. Она регулярно, по выходным, стала ходить с Бетти по ночным клубам и барам, но Шона они больше так не разу и не встретили. Хотя Бетти и любила посещать каждый раз новые заведения.

Однажды Гермиона пришла с работы чуть раньше обычного и попала на разгар ссоры между Бетти и Катрин. Женщины ругались в гостиной:

— Когда ты хоть чем-нибудь займешься? — спросила Катрин.

— Я еще не определилась, чем хочу заниматься.

— По-моему, единственное, чем тебе нравиться заниматься — это бегать по ночным барам и развлекаться! — ехидно заметила Катрин.

— Гермиона тоже ходит со мной, — защищалась Бетти.

— Она в отличие от тебя сама зарабатывает и позволяет себе развлекаться только в выходные. Ты же каждую ночь где-то пропадаешь, а днем спишь! Когда ты последний раз помогала мне по дому? Или вообще что-то делала?

— Я хочу жить! — закричала Бетти. — Пока молода, получать удовольствие от жизни. А не киснуть в душном офисе, делая карьеру, — презрительно добавила она.

— И ты что собираешься всю оставшуюся жизнь пробегать по барам и парням? Не строй из себя невинность, Бетти! — резко сказала Катрин. — Мне горько сознавать, что я вырастила эгоистку, интересующуюся только мужчинами и шмотками. Раньше я считала это как должное, ты молода, я многое тебе позволяла, но теперь! Посмотри на Гермиону или Синди, вы ровесницы, но они думают о своем будущем, работают, а ты? — Катрин замолчала, а потом продолжила. — Ты моя дочь и я тебя люблю, но я не позволю тебе испортить свою жизнь! Если через месяц, ты не найдешь себе работу по вкусу, то пойдешь работать туда, куда я тебя устрою. Ясно?

— Или?

— Или ты больше не получишь ни цента! — отрезала мать. — И Гермиону тоже попрошу не давать тебе денег. И еще, ты тоже должна вносить свою долю в домашнее хозяйство.

— Я твоя дочь! — потрясенно воскликнула Бетти.

— Гермиона тоже теперь моя дочь. Но это не мешает ей зарабатывать и помогать мне по хозяйству. И ты тоже будешь так делать. Пора становиться взрослой, Бетти! Я не собираюсь до старости содержать тебя.

— Отдай мне мою долю наследства отца! — вдруг сказала Бетти. — И я сама буду себя содержать.

— Твою долю? — рассмеялась Катрин. — В завещание твоего отца четко написано: я его единственная наследница, а ты по достижении двадцати пяти лет получаешь 100 000 долларов. Или ты не помнишь его условий?

— А если я хочу открыть свою фирму? — не унималась Бетти.

— Сначала научись работать! — жестко сказала мать. — Или ты думаешь, будешь продолжать развлекаться, а фирма сама собой будет приносить доход?

— Но это только мои деньги! Я могу делать с ними все, что захочу! — заорала Бетти.

— Можешь, с теми, что получишь после достижения двадцати пяти лет. Вот тогда и откроешь фирму. А сейчас тебе придется работать.

— Сто тысяч! Да у отца был миллион и не один. А ты живешь, почти как нищая.

— Я не желаю зря тратить деньги. Меня устраивает этот простой дом и моя жизнь, — отрезала Катрин.

Гермиона, стоявшая на кухне, уже не знала, как ей поступить.

«Может тихонько уйти? А то сейчас они меня увидят и решат, что я специально подслушиваю!» — она сделала первый шаг к двери, но не успела, в кухню стремительно влетела Бетти. Её красивое лицо искривила ухмылка злости и ненависти.

— Подслушиваешь, приживалка несчастная? — сорвала она свою злость на Гермионе.

— Нет, — стараясь говорить спокойно, ответила та.

— Неужели? Не ты ли подучила мою мать? — продолжала орать разъяренная Бетти. — Сестра тоже мне выискалась! Может, ты еще и на мои деньги будешь претендовать? Так можешь на них даже не рассчитывать. Я всем расскажу, что ты самозванка. И тебя посадят за мошенничество.

— Немедленно прекрати! — потребовала Катрин, войдя в кухню. — Не смей оскорблять Гермиону. Это только мои деньги. И если я захочу, то оставлю их все Гермионе, причем в завещании признаю её своей приемной дочерью.

Разъяренные взгляды матери и дочери встретились, несколько секунд длилась молчаливая дуэль. Первой не выдержала Бетти, прошипев на прощание: «Ты еще пожалеешь об этом!» — она вылетела из дома, хлопнув дверью.

Как только за дочерью захлопнулась дверь, Катрин схватилась за сердце и медленно осела на пол. Гермиона бросилась к ней.

— Таблетки там в моей комнате, в тумбочке, — прошептала женщина. Гермиона взлетела наверх, схватила серебристые блистеры и кинулась к «матери». Пока та запивала таблетки водой, Гермиона по телефону вызвала доктора.

Девушка проводила его в комнату Катрин. Та лежала на кровати, мертвенная бледность уже отступила.

— Миссис Малхолланд, вы же обещали мне не нервничать! А вы, девушка, почему так плохо смотрите за ней?

— Она ничего не знала, — слабым голосом оправдала Гермиону Катрин. — Я поссорилась с Бетти.

— Бетти вернулась? — это последнее, что услышала Гермиона, выходя из спальни Катрин, чтобы позволить доктору спокойно осмотреть больную.

Через полчаса доктор Спайк спустился вниз, Гермиона сидела в гостиной и ждала.

— Что с ней? Это сердечный приступ? — подбежала она к доктору.

— Нет. Хорошо, что нет. Но вы должны беречь её, больше никаких волнений. И предупредите вашу сестру, что так нельзя обращаться с матерью. Любое волнение или сильное переживание может оказаться для неё фатальным. Где она, кстати?

— Не знаю, они поссорились, и Бетти куда-то убежала. И до сих пор не вернулась, — тихо ответила Гермиона.

Доктор посмотрел на её поникшие плечи и про себя пожалел девушку.

— Я оставлю вам подробные инструкции. Проследите, чтобы миссис Катрин их тщательно выполняла. Если снова что-то случится, то тут же вызывайте меня.

— Хорошо, мистер Спайк, — пообещала Гермиона.

После ухода она поднялась в спальню Катрин.

— Присядь, Гермиона, нам надо поговорить, — попросила та.

— Может позже, вам надо отдохнуть, — возразила Гермиона.

— Сейчас, — твердо ответила Катрин. — Я прошу прощения за поведение Бетти. Она не имела права оскорблять тебя. Когда она вернется, то извинится перед тобой сама.

— Не нужно, — поспешила ответить девушка.

— Я так не думаю. Мы с Биллом упустили что-то в воспитании дочери, и она выросла эгоисткой, мало думающей об окружающих. Даже обо мне. Ведь Бетти знает, что у меня слабое сердце, но, тем не менее, устроила скандал. Она еще не вернулась? — тут же с беспокойством спросила Катрин.

Гермиона отрицательно покачала головой.

Женщина совсем расстроилась и Гермиона постаралась её успокоить:

— Может чуть позже, еще даже на улице светло. А ей нужно «выпустить пар»!

— Ей нужна хорошая порка, — грустно сказала Катрин. — Но мы с Биллом её и пальцем не тронули, а, наверно, все-таки следовало. Тогда бы она была гораздо послушней.

— Она уже взрослая и психологи считают, что рукоприкладство не решает проблем родителей и детей.

— Билл тоже так считал и вот результат! И, Гермиона, насчет денег. Я раньше не рассказывала об этом, но теперь вижу, что время пришло. Мы с Биллом всю жизнь усердно трудились: создали свое дело по производству и продаже зубной пасты. После его смерти все деньги перешли ко мне. Я достаточно богатая женщина, чтобы больше не работать. Да и ты, и Бетти тоже вполне можете сидеть «сложа руки», но я считаю, что это неправильно. В молодости нужно ставить перед собой цель и добиваться её, уметь содержать себя, не рассчитывая на кого-либо. Мне совсем не жаль денег на содержание дочери, но стать одной из тех пустышек, что до смерти содержат богатые родители или муж, я ей не позволю. Потому что это может закончиться в самый неожиданный момент. Когда-то я была дочерью очень богатого человека. Но отец разорился, когда мне было шестнадцать. Он решил проблему просто — застрелился, и я осталась совсем одна. Маленькая, ничего не умеющая, избалованная девочка. Это длинная и грустная история, но только чудом я не закончила жизнь на панели. Позже мне очень повезло, что я встретила Билла. Он был беден, и мы вместе начали работать. Только через несколько лет мы смогли открыть свое дело. Я всегда была ему надежным тылом, первое время даже сама сидела в офисе, добиваясь выгодных заказов.

— А сейчас что с фирмой вашего мужа?

— После смерти Билла, я продала её и переехала в Сидней. Просто не смогла жить в Канберре, там всё напоминало мне о муже. Бетти тогда было тринадцать. Она не очень хотела уезжать, но смирилась с моим решением. До смерти Билла, Бетти была совсем другой, а потом она очень изменилась, стала грубой, невоздержанной. Но я все ей прощала. Но два года назад мы серьезно поссорились, тогда я впервые потребовала, чтобы она или училась, или пошла работать. Мы сильно поругались, и она уехала в Новую Зеландию с каким-то парнем. После её возращения я надеялась, что она изменилась, повзрослела наконец, но как оказалось, нет. Как не больно сознавать, но моя дочь так и осталась избалованной эгоисткой.

Катрин откинулась на подушку, длинная речь казалось, высосала из неё последние силы. Гермиона молчала, не зная, как её утешить. Она погладила женщину по руке:

— Все обязательно наладится. Как только Бетти узнает, что вы серьезно больны, она изменится. Угроза потери близкого человека часто заставляет на многое посмотреть по-другому.

— Надеюсь, — Катрин беззвучно заплакала.

Потом они долго сидели молча, ожидая звонка или звука открывшейся двери. Но только в пять часов утра раздался телефонный звонок, от которого Гермиона, задремавшая прямо в кресле, рядом с кроватью Катрин, сразу проснулась.

— Алло, — стараясь говорить тихо, сказала она, подняв трубку…

Когда Гермиона повесила трубку, то Катрин, не отводя твердого взгляда, задала только один вопрос:

— Что с ней?

— Все в порядке, — поторопилась успокоить её Гермиона. — Она жива, просто её … сбил велосипедист и она сейчас в больнице с сотрясением мозга.

— Велосипедист? — удивленно спросила Катрин. — Ты врешь, стараясь уберечь меня?

— Её ограбили и избили где-то в пригороде, но какой-то прохожий нашел её и доставил в больницу. Она в больнице святой Екатерины, состояние стабильное, только небольшие ушибы и легкое сотрясение мозга. Она сама попросила сообщить нам, что все в порядке, — честно ответила Гермиона, с тревогой глядя на Катрин. — Утром её можно будет навестить, а через несколько дней её выпишут, — торопливо добавила она.

— Это доктор так сказал?

— Одна из медсестер, — ответила Гермиона.

— Бедная моя доченька! Как только рассветет, мы едем к ней.

— Но вам вредно волноваться, — попыталась возразить девушка.

— Мне гораздо вредней беспокоиться, не зная точно, что с ней случилось. Ты поедешь со мной?

— Конечно, я только предупрежу на работе, что беру выходной. А сейчас вы немного поспите, В восемь я вас разбужу, и мы поедем в больницу.

— Спасибо тебе, Гермиона, — женщина взяла её за руку. — Я рада, что ты стала моей дочерью. Ты такая хорошая! Я тебя так люблю!

— Я вас тоже, — ответила Гермиона. — Вы стали для меня настоящим спасением. Я не знаю, что бы я делала без вас в «этом» мире. А теперь спать или я рассержусь!

Катрин слабо улыбнулась ей и покорно закрыла глаза. Гермиона немного выждала, а потом тихо вышла из спальни женщины, ставшей ей почти настоящей матерью.

Неделю спустя

Когда Бетти бледная и осунувшаяся со слабыми следами от синяков переступила порог родного дома, в ту же минуту из магнитофона грянул громкий марш.

— Торжественное возвращение блудной дочери, — слабо улыбнулась она.

— Слава богу, ты вернулась, Бетти, — мать снова обняла её. — Забудем все, что произошло перед твоим уходом и начнем все заново.

— Нет, — Бетти покачала головой. — Я не хочу забывать о том, как ужасно я себя вела. Прошу прости меня, мамочка. Я была не позволительно груба с тобой, больше такого не повторится. Я исправлюсь! Вот увидишь! — торжественно пообещала она и продолжила. — И ты, Гермиона, прости меня, пожалуйста. Я больше не буду, — совсем по-детски добавила Бетти.

— Я уже тебя простила, — улыбнулась Гермиона. — Ты же мне, как «сестра».

— Теперь мы станем настоящими сестрами, — пообещала ей Бетти, ласково обнимая. Катрин, наблюдая за девушками, счастливо улыбалась.

Казалось, гроза миновала и беды навсегда покинули дом Малхолландов…

Спустя пару часов

— Привет, Деймон. Мне нужен адрес Шона… Зачем? Безумно хочу его увидеть! Соскучилась!... Так дашь или нет?... Подожди, ручку возьму записать… Нет, телефон не нужен! Что может быть лучше личной встречи?... Думаю, он будет счастлив меня увидеть!... Пока, милый, — договорив, Бетти положила трубку телефона на место, на лице её блуждала странная улыбка. Которая, впрочем, быстро исчезла, уступив место холодной ненависти…

Драко и Панси: ноябрь 1998 года

Панси сидела у Ингрид на маленькой кухоньке.

— Что мне делать? Денег почти не осталось! — она подняла голову и с надеждой посмотрела на женщину.

— Вряд ли я чем-то смогу тебе помочь, Панси, — грустно усмехнулась та. — Могу только предложить поговорить с моим нынешним хозяином. Может, он согласиться взять еще одну официантку!

— А сколько у вас там платят? — тут же поинтересовалась Панси.

Ингрид назвала свою зарплату, девушка тут же встрепенулась:

— За неделю?

— За месяц, ну и чаевые, конечно. Они и составляют большую часть заработка.

— Но это так мало! — возмутилась Панси.

— Мало — не мало, у хозяина один ответ: не устраивает — уходи, на твое место всегда другая найдется! Но чаевые иногда приличные набегают, а ты еще молоденькая и хорошенькая!

Панси представила себе, как это будет выглядеть: чистокровная волшебница обслуживает грязных магглов. Почему-то Панси считала, что все кто питается в забегаловках, вроде той, где работает Ингрид, грязные и неотесанные мужланы. Ингрид приглашала её зайти к ней на работу, но Панси не захотела. А теперь сама просит устроить её туда работать.

— Послушай, Панси, а может тебе пора перестать морочить голову себе и людям и взять деньги у тех, кто может их дать! — выдала вдруг Ингрид.

— У кого? — удивленно спросила девушка.

— У своих родителей, к примеру, или у родителей твоего мужа! Я, конечно, понимаю, что вы с ним решили самостоятельно, но всему есть предел! Зачем тебе идти работать в низкопробный бар, когда можешь просто поднять трубку и попросить денег у матери или отца?

— Тут не все так просто, — протянула Панси задумчиво.

— Что тут сложного? — фыркнула Ингрид. — Просто преодолей свою гордость и попроси родителей помочь! Или иди работать куда-нибудь официанткой или стриптизершей! Фигура и личико у тебя есть!

— Что вы такое говорите? — ужаснулась Панси.

— Правду говорю или ты думаешь, у нас официанток не лапают? Еще как! Ко мне до сих пор пристают! Иногда так бы и заехала подносом по пьяной морде, да нельзя, уволят! И платят сущую ерунду за такую тяжелую неблагодарную работу! А ты еще раздумываешь! Знаешь, чтобы я сделала на твоем месте? Схватила бы мужа в охапку и бегом просить у родителей прощения за самовольство! А если они настоят, чтобы ты бросила Драко, то тоже соглашайся!

— Почему?

— Потому что единственная ценность твоего мужа — это внешняя красота! Как человек он абсолютно бесполезен. Встречала я таких: из них получаются либо отличные жиголо, либо сутенеры. Ты будешь работать, а он наслаждаться жизнью!

— Драко совсем не такой! — возразила Панси.

— Неужели? Ведь именно благодаря его самоуверенности вы потеряли все деньги, а теперь он еще и страдалец! И ты, именно ты, должна найти деньги для вашего дальнейшего существования. По-твоему справедливо, что ты пойдешь работать официанткой, а он будет лежать дома.

— Он сейчас болен! А когда поправится, то обязательно найдет работу. И я не хочу больше обсуждать моего мужа! — в голосе Панси появились металлические нотки. — И вам тоже не позволю этого делать в моем присутствии!

Ингрид умолкла, растерянно поглядывая на мгновенно преобразившуюся девушку. Перед ней сидела уже не заплаканная девушка, ищущая помощи, а гордая молодая тигрица, готовая защищать своего детеныша до конца.

— Извини, — пробормотала она. — Я действительно хотела как лучше!

— Мне точно не станет лучше, если я буду вместе с вами оскорблять своего мужа! — сверкнула глазами Панси.

Обе замолчали, потом Ингрид первой нарушила неловкое молчание:

— Так спросить насчет работы для тебя?

— Спросите, — ответила та и добавила. — И извините меня! Просто, когда кто-то говорит о Драко в таком тоне, я всегда страшно злюсь.

— Ладно, буду знать! Но и ты подумай о моих словах насчет родителей! Один телефонный звонок и ваши проблемы решены!

— Телефонный звонок мне точно не поможет, — усмехнулась Панси. — Не у моей мамы, ни у родителей Драко нет телефона.

— Нет телефона? — искренне удивилась Ингрид. — Мне кажется, что сейчас телефоны есть почти у всех. Тогда напиши им письмо. Оно, правда, это займет больше времени.

Панси поднялась со стула:

— Спасибо за совет и за помощь. Я пойду к себе.

Вид у неё был столь задумчивым, что Ингрид поняла это так, что она уже раздумывает, как выпросить у родителей прощения.

Вернувшись домой, Панси тут же заглянула в спальню, Драко по-прежнему лежал на кровати. Ей показалось, что он спит, но тут же открыв глаза, муж спросил:

— Что она сказала?

— Что у неё тоже нет денег. И вряд ли она сможет нам помочь.

— Я же говорил, что это плохая идея: просить денег у этих магглов, — Драко попытался присесть, но, скривившись, опустился обратно на кровать.

— Очень больно? — с тревогой спросила Панси.

— Почти терпимо, если не шевелиться! Что будем делать?

— Не знаю, — опустила голову Панси. В горле образовался ком, слезы почти выступили на глазах, но она усилием воли сдерживала их. — Я на минутку, — и бросилась в ванную.

Там включив воду на полную мощность, Панси, наконец, позволила себе разрыдаться. Сев прямо на пол, она горько плакала, утешаясь лишь тому, что муж почти не понимает всей отчаянности положения.

«Что же нам делать? Или правильней, что мне делать?»

В голове Панси метались сотни решений: от самых фантастичных до вполне реальных. Но все они требовали чьей-то помощи. Было ясно, что сама она не справиться. Даже если случиться чудо и хозяин Ингрид возьмет её на работу, то это мало решит их проблемы. Нужно что-то радикальное или точнее нужна сразу большая сумма денег, чтобы продержаться до того, как они с Драко найдут себе работу.

«Но Драко не хочет работать на магглов!» — неожиданно вспомнилось ей. И тут же Панси с твердой решимостью решила, что заставит его это сделать. Но позже, а сейчас ей придется попросить помощи. «Но у кого? И Нарцисса и мама, наверняка, под наблюдением министерства». Панси мысленно перебирала всех, кто может ей помочь из тех, кто остался на свободе. И остановилась на Блейзе Забини. Друг Драко, достаточно богатый, чтобы дать им необходимую сумму. «Остается только надеяться, что он сейчас дома, а не путешествует где-то по Европе! А если путешествует?» Панси решительно встряхнула головой, тогда она обратится к той, что многим ей обязана.

Выйдя из ванной, Панси с облегчением увидела, что Драко спит уже по-настоящему, взяв сумку, Панси тихонько вышла из квартиры, осторожно закрыв за собой дверь.

* * *

Через час.

— Миссис … Забини, — Панси запнулась, она напрочь забыла фамилию последнего мужа матери Блейза. — Здравствуйте, я Панси Паркинсон, — девушка назвалась девичьей фамилией, рассчитывая, что так её быстрей узнают.

— Здравствуйте, миссис Панси Паркинсон-Малфой, — холодно ответила торчавшей в камине голове, невероятно красивая и очень ухоженная женщина. И выжидающе посмотрела на Панси.

— Я хотела бы увидеть Блейза! — Панси испытывала огромную неловкость, стоя на полу перед камином в одном из волшебных баров Лос-Анджелеса.

— Я бы тоже, — равнодушно бросила Диана Альдебур-Забини-Грейтон-Макадиллан-Грейсман. — Но, к сожалению, мой сын сейчас в отъезде, путешествует по Европе. Всегда хотел, знаете ли, увидеть Париж, Рим и прочее. И как только ситуация с войной разрешилась, уехал.

— А вы не знаете где он сейчас? — неуверенно спросила Панси.— Мне очень срочно нужно поговорить с ним!

— Нет, — взгляд красивых карих глаз равнодушно скользнул по слизеринке, Диана даже не потрудилась присесть на один уровень с Панси, и разговаривала с ней сверху вниз. Девушка ощутила себя жалкой попрошайкой, но мысль об оставшемся дома Драко, придала ей силы выдержать это унижение до конца.

— Может быть, вы запишите наш с Драко адрес и передадите Блейзу, что мы хотим его видеть, только, — Панси запнулась, но продолжила, — аппарировать к нам нельзя, ему придется прийти по-маггловски!

Женщина молчала, презрительно глядя на неё. Панси торопливо произнесла адрес.

— Вы не запишите? — настойчиво полуспросила-полупотребовала девушка.

— У меня хорошая память, но на вашем месте, миссис Малфой, я бы не рассчитывала на моего сына. У нашей семьи нет желания нарушать законы. А мой сын вернется домой только в марте следующего года.

— Но вы все-таки передадите ему? — умоляющий взгляд каре-зеленых глаз встретился с яркими карими глазами матери Блейза. И впервые та немного смутилась, но тут же покачала головой.

— Вряд ли я увижу его в ближайшее время! До свидания, миссис Малфой.

Панси исчезла в зеленом огне камина. Женщина отвернулась от камина и только тут заметила маленького домового эльфа.

— Тинки, ты что здесь делаешь? — вскрикнула она.

— Хозяин прислал меня сказать, что он не будет сегодня ужинать дома. Он уезжает к друзьям.

— Не будет? Я специально отменила все приглашения, чтобы поужинать с сыном, а его не будет?! — женщина, не обращая внимания на сжавшегося эльфа, стремительно понеслась в комнату к сыну.

— Что это значит?! — спросила она, ворвавшись в спальню сына.

— Ничего особенного! Приехал Эдвард из Франции, мы устраиваем маленькую холостяцкую вечеринку.

— Кто такой Эдвард? — холодно, с трудом сдерживая ярость, спросила Диана.

— Эдвард Стармант, он учился в Дурмстранге, да и вряд ли ты его знаешь! — равнодушно пожал плечами сын. В эту минуту он был очень похож на свою мать, только цвет кожи был очень темный, почти черный на фоне белоснежной кожи Дианы. Сын чернокожего и белой женщины, Блейз был красивым мулатом, его внешность взяла лучшие черты от рас родителей, и он столь же привлекал внимание окружающих, как и его мать.

— Я спрашиваю, кто такой Эдвард, что ради него ты отменяешь наш семейный ужин? — снова спросила мать.

— Мой приятель. И сразу добавлю, вечеринка с ним гораздо интересней очередного скучного семейного ужина с тобой.

Поняв, что сына не запугать, Диана сменила тактику и жалобно посмотрела на сына:

— Но я так хотела поговорить с тобой! — в глазах её засверкали слезы. Казалось, она с трудом сдерживает рыдания.

— Мама, перестань, мне отлично известно, что ты прекрасная актриса! И меня не проведешь этими ложными рыданиями.

— Ты не прав, сынок! — Диана перестала сдерживаться, и слезы потекли из её красивых глаз. Но даже плача, эта женщина умудрялась оставаться красивой.

— Мам, что тебе от меня надо? — устало спросил Блейз.

— Я хочу наладить с тобой отношения, настоящие отношения! Чтобы ты относился ко мне как к матери, а не как к досадному препятствию в твоей жизни.

— А разве не так ты относилась ко мне все эти годы? Да и сейчас ты не жаждешь знакомить меня со своими любовниками. Еще бы, почти взрослый сын отлично выдает твой истинный возраст!

— У меня нет любовников! У меня остался только ты!

Блейз захлопал в ладоши:

— Браво, мама! Очень драматично! Теперь я должен броситься к тебе в объятия и мы вместе расплачемся?! Только я уже не маленький мальчик, оставленный на нянек и прислугу. Я вырос! Мне больше не нужна мать. Ты опоздала!

— Это жестоко! — воскликнула Диана.

— Жестоко?! Жестоко отсылать сына из дома каждый раз, когда знакомишься с очередным мужем. Обещать маленькому мальчику, что вы будете вместе и постоянно менять его на очередного любовника. Сколько мужей у тебя было, мама? Семь! Отличная цифра, а в промежутках были богатые любовники. И только на меня у тебя никогда не было времени! А теперь ты вдруг воспылала ко мне материнскими чувствами?! Только мне они больше не нужны, — четко проговаривая каждое слово в последней фразе, Блейз в упор смотрел на мать.

Та опустила взгляд, и сын направился к выходу, женщина вскинула голову:

— Если ты сейчас уйдешь, то не узнаешь того, что я могу тебе рассказать!

Блейз взялся за ручку двери и Диана продолжила:

— Это касается Драко Малфоя!

Блейз остановился и повернулся к матери:

— Что ты можешь рассказать мне о Драко Малфое?

— Кое-что! Но сначала ужин и условие таково, что ты ведешь себя прилично: никаких подколок и оскорблений.

— Ты меня шантажируешь? — карие глаза Блейза почернели от ярости.

— Ты меня вынуждаешь, — не отводя прямого взгляда, ответила мать. И примирительно добавила.— Один маленький НОРМАЛЬНЫЙ семейный ужин! Больше я ничего не требую.

— Хорошо. Надеюсь, это важная информация!

— Думаю важная, только помни о моем условии, — Диана хотела потрепать сына по волосам, но тот был гораздо выше её, и она просто провела рукой по плечу сына. Тот вздрогнул от этой простой, но слишком неожиданной для него ласки.

— Я спущусь к шести в столовую.

— В Малую столовую, — поправила мать.

— Что же ты все-таки задумала? — прямо спросил Блейз.

— Ничего, — покачала головой мать. — Я просто хочу стать твоим другом…

* * *

Панси устало выпрямилась, хозяин уже показывал что-то знаками:

— Еще пять минут! — заверила она его и вернулась к камину.

Через несколько секунд головокружений её голова очутилась в камине очень знакомой комнаты:

— Миллисента!

— Панси?! — в возгласе удивление, радость и что-то еще, что Панси не смогла опознать. Да и не хотела терять зря время, это был последний шанс, следующим шагом оставалась только мама.

— Здравствуй, Миллисента. Не ожидала?

— Нет, — покачала головой бывшая подруга и вдруг бросилась к камину. — Прости меня, Панси. Я не должна была так поступать, но я так испугалась… — Миллисента разрыдалась. Её лицо некрасиво скривилось и пошло красными пятнами, она всхлипывала. Панси показалось, что все это немного театрально, но Миллисента всегда была склонна драматизировать и играть.

— Миллисента, ты можешь мне помочь? — решительно прервала её всхлипывания Панси.

— Конечно, но чем?

— Драко сильно избили и отобрали все наши деньги. Нам сильно нужны деньги. Ты сможешь нам одолжить?

Миллисента помедлила с ответом, а потом выдохнула:

— Да, конечно! Скажи мне ваш маггловский адрес.

Панси назвала, а потом спохватилась:

— Ты сможешь сегодня же аппарировать в Лос-Анджелес? Мы бы встретились с тобой через пару часов. Просто вдруг за нашей квартирой следят!

— А вдруг следят за тобой? — испуганно спросила Миллисента.

— Да, мне действительно пора. Давай встретимся в маггловском кафе справа от бара «Три косули», это один из волшебных баров в «Волшебном тупичке» Лос-Анджелеса с выходом к магглам. Я буду ждать тебя там до пяти часов вечера. Хорошо?

— Да, я буду, как только смогу.

Панси с облегчением вытянула голову из камина и вышла на улицу, кинув еще одну монету бармену.

Через пять минут она уже сидела за столиком в указанном кафе.

— Вам что-нибудь принести? — тут же подлетела к ней официанта.

— Простой воды, пожалуйста, мне нужно кое-кого подождать, — мило улыбнулась ей Панси. Официантка недовольно посмотрела на неё, но, оглядев клиентку и оценив приблизительную стоимость её одежды, принесла требуемое, а потом выкинула из головы странную посетительницу.

Меж тем Панси ждала свою подругу, убеждая себя, что все будет хорошо. Она получит деньги, и будет экономить. И Драко тоже заставит.

Через два часа дверь, когда входная дверь в очередной раз хлопнула, Панси увидела Миллисенту. Та чуть ли не бросилась к ней в объятия.

— Я принесла! — с гордостью произнесла она, когда они, обнявшись, вновь устроились за столиком Панси.

К ним тут же подошла официантка.

— Еще воды?

— Черный кофе, два, — надменно сказала Миллисента, едва обратив на ту внимания. Что-что, а обращаться с прислугой она всегда умела:

— Рассказывай, что произошло за то время, что мы не виделись! — потребовала она.

— … И мы остались совсем без денег и работу я тоже не смогла найти.

— А ребенок? — помолчав, спросила Миллисента.

— Я сделала аборт, — коротко ответила Панси. — И думаю, что правильно поступила. Представь, если бы сейчас я была бы еще и беременна?! — горько усмехнулась она.

— Ты ведь жалеешь? — проницательно заметила подруга.

— Сейчас это не имеет значения, — немного резко ответила Панси, она пожалела, что сказала Миллисенте правду об аборте. «Надо было соврать о выкидыше!» — с опозданием подумала она. — Сколько ты принесла? — спросила она, переводя тему на то, что её сейчас интересовало больше всего.

— Много! — усмехнулась Миллисента. — Тебе хватит, — и, вытащив увесистый сверток из сумки, протянула его Панси. — Кстати, ты в курсе, что нарушаешь условия освобождения, беря мои деньги? — холодно, чуть ли не официально, спросила она.

— Да, — Панси так обрадовалась деньгам, что сначала даже не обратила внимание на то, что в кафе вдруг стало тихо. Словно все посетители разом замерли. Впрочем, именно так оно и произошло.

— Панси Малфой, вы арестованы за нарушения условий освобождения! И будете немедленно отправлены в Азкабан. За нарушение условий освобождений вы проведете определенный судом срок в Азкабане! — вдруг раздалось прямо над ухом Панси, сразу спустив её с небес на землю.

Панси перевела удивленный взгляд на молодого мужчину с холодным равнодушным взглядом, а потом на Миллисенту.

— За что? — с тихим отчаянием спросила она.

— За него! Он с самого начала должен был стать моим, а ты? Ты всегда только притворялась моей подругой, а сама только использовала меня.

— Еще не известно, кто кого использовал! — опомнилась вдруг Панси, решив, что не позволит этой предательнице увидеть её отчаяние. — А что будет с моим мужем? — обратилась она к мракоборцу.

— Он не нарушал условий, поэтому он останется жить здесь один! — равнодушно ответил тот. — Пойдемте, не стоит задерживать людей.

Панси, оглядевшись по сторонам, заметила, что остальные посетители в кафе замерли. Встав, она направилась к выходу, специально не обращая больше внимание на сидевшую за столом Миллисенту. Мракоборец шел следом и перед тем, как выйти за дверь он снял общее заклинание с посетителей кафе.

Миллисента осталась сидеть за столиком одна.

* * *

Драко не находил себе места от беспокойства, Панси ушла еще утром, а уже было почти шесть часов вечера.

— Где же ты? — простонал он вслух. Самое тяжелое было то, что он почти не мог передвигаться самостоятельно, иначе бы уже отправился её искать. Днем забегала Ингрид, но, узнав, что Панси куда-то делась, ничего не сказала, только пообещала проведать его вечером и накормить. Но Драко совершенно не хотел есть, он хотел знать, где его жена.

И вдруг постучали: робко, почти не слышно.

— Это не Панси, — тут же решил Драко. — У неё свои ключи, — да и дверь за Ингрид он не смог встать и закрыть. — Открыто, — крикнул Драко, надеясь, что его услышат. Крик вышел слабым, но его все же услышали, и кто-то вошел. По шагам Драко определил, что точно не Панси, слишком тяжелыми и полновесными они были. И он решил, что Ингрид прислала Боба. Но это был не сосед, в дверях спальни появилась Миллисента.

— Здравствуй, Драко! — мягко улыбаясь, сказала она.

— Привет! Что ты делаешь в Лос-Анджелесе? — хмуро спросил тот.

— Ты мне не рад? — расстроилась девушка.

— Да нет! Я просто счастлив, что ты здесь! — саркастично заметил Драко. — Просто боюсь, что нам с Панси сейчас не до гостей, — какая-то мысль тут же пришла ему в голову. — Ты виделась с ней?

Миллисента отрицательно качнула головой, но Драко уже понимал, что она врет:

— Тогда откуда ты узнала наш адрес? Или квартиру Малфоев уже внесли в список достопримечательностей волшебного Лос-Анджелеса?

— Ты все такой же! — улыбнулась Миллисента. — Даже избитый до полусмерти ты язвишь, как и в школе. Я так люблю тебя!!! — вдруг заявила она.

Драко молчал, с интересом, словно перед ним невиданный зверек, разглядывая признавшуюся девушку.

— Ты ничего не скажешь? — не выдержала та.

— А что ты хочешь от меня услышать? — усмехнулся Драко. — Я давно это знаю, но ты для меня всего лишь подруга моей любимой женщины. И больше ничего!

— Но мы были друзьями! — с отчаянием заметила Миллисента.

— Тебе хотелось так думать, но я всегда терпел тебя только из-за Панси, — безжалостно заметил Драко и откинулся на подушку.

— Но я люблю тебя и сейчас, когда Панси больше нам не мешает, мы можем быть вместе! — воскликнула Миллисента.

— Мы с тобой? — переспросил Драко, девушка с надеждой кивнула. — Милллисента, ты последняя женщина на свете, с которой я захотел бы построить любовные отношения. Я скорей бы переспал бы с Грейнджер, чем с тобой. На неё хотя бы не так противно смотреть! — презрительно добавил он.

— Ты делаешь мне больно! — с горечью ответила девушка.

— Ты сама на это напросилась, когда явилась предлагать себя женатому мужчину. И заметь, мужчине, любящему свою жену и счастливому в браке!

— Она тебя не любит, иначе бы она никогда бы не убила твоего ребенка! — злобно скривилась Миллисента. — Или ты с легкостью простил ей этот аборт?... О, прости, я забыла, кажется, Панси упомянула, что я не должна тебе этого рассказывать! Ну что ты теперь скажешь, счастливый муж?

— Убирайся вон!

— Что? — Миллисента опешила от этого заявления.

— Я сказал: убирайся вон, грязная сука! Если ты еще когда-нибудь переступишь порог моего дома, я тебе придушу! — Драко был слаб, но серые глаза горели ненавистью. Ему оставалось только бессильно сжимать кулаки, сожалея, что он настолько слаб, что не может даже пощечин надавать этой нахалке.

— И ты не хочешь узнать, где твоя обожаемая женушка? — ехидно спросила Миллисента. В её глазах стояла тоска и горечь, она понимала, что проиграла. Драко Малфой, он и сейчас остался таким же, как и в школе: злым и жестоким.

Драко хранил молчание, лишь желваки на щеках выдавали, как он зол.

— Она не вернется сюда! НИ-И-И-КОГДА! — с почти физическим наслаждением добавила Миллисента, с радостью увидев сверкнувшую на миг в глазах Драко боль и растерянность. — А ты умрешь здесь с голоду! Один!!! Великий и неповторимый Драко Малфой подохнет, как собака, в мире магглов.

— Пшла вон! — сквозь зубы бессильно процедил Драко.

Миллисента развернулась и пошла к выходу, плечи её поникли, она шла, тяжело шаркая ногами, как человек, потерявший все на этом свете. Впрочем, для неё все было именно так. Сегодня она навсегда потеряла и единственную подругу, и последнюю надежду на любовь Драко.

Как только за Буллстроуд закрылась дверь, Драко бессильно откинулся на подушку.

— Что же ты натворила, Панси? — бессильно спросил он вслух.

Вопрос, ответ на который не требовал большого ума. Панси попыталась добыть денег от единственной оставшейся на свободе «подруги», а та спокойно сдала её министерству.

«Нужно немедленно сообщить матери, пусть нанимает адвоката, может быть, он еще сможет освободить Панси». Занятый мыслями об освобождении жены, Драко даже не подумал порицать ту за аборт. Проблем им и так хватало. Тут Буллстроуд промахнулась, это лишь добавило вины самому Драко, ведь Панси пошла на это ради них обоих.

— Скорей бы пришла Ингрид, — прошептал Драко. — А пока придется придумать, как сообщить маме о несчастье с Панси. Хотя может быть министерство и само сообщит матери Панси о случившемся? Надеюсь, она догадается сообщить маме. А та и сама сообразит использовать их адвоката для освобождения.

* * *

… — И что было потом? — рассмеялся Блейз. Ужин был почти закончен, они сидели рядом в маленькой столовой, называемой Малой. Блейз уже и не помнил, когда последний раз они пользовались ею.

— А потом все ученики, находившиеся поблизости, покрылись волосами, даже носы были в шерсти.

— Эти мародеры были нечто! — усмехнулся Блейз. — А как их звали?

— Джеймс Поттер, да-да тот самый, Сириус Блэк, Питер Петтигрю и Римус Люпин, — ответила мать. Её голос дрогнул, когда она перечисляла имена.

— Ты наверняка была влюблена в кого-то из них? — не удержался от поддразнивания сын.

— В Джеймса и Сириуса была влюблена половина учениц. Но Поттер всегда бегал только за Лили Эванс, а Сириус… он был бабником, ни с одной девушкой долго не задерживался, — она замолчала.

Блейз рассматривал мать сквозь прозрачный край бокала, сегодня она предстала перед ним в новом свете. И он начал понимать, почему столько мужчин сходят по ней с ума. Обаятельная и умная, при этом невероятно красивая и эффектная женщина. В свои тридцать восемь она выглядела лет на двадцать пять даже при ярком освещении, а уж сейчас при свечах на все двадцать и казалась скорей его старшей сестрой, чем матерью.

— Мам, ты любила отца? — вдруг задал он всегда интересовавший его вопрос.

Диана, держа в руке бокал с белым вином, пристально посмотрела на сына:

— Блейз, ты готов услышать правду о моем браке с твоим отцом?

— Я уже взрослый! — Блейз почти не помнил отца, ему было всего два года, когда того случайно убили при очередном нападении пожирателей на улице. Он знал отца только по фотографиям.

— Я не любила твоего отца, — грустно ответила Диана.

— Но почему? Он вытащил твою семью из нищеты, заваливал тебя драгоценностями.

— Он… — Диана замялась, а потом решительно продолжила. — Твой отец бил меня. Первый раз это случилось в брачную ночь, он жестоко избил меня за то, что я не была девственницей. Утром мне залечили все ушибы и синяки, а следующей ночью он выбивал из меня имена моих любовников.… Не смотри на меня так, Блейз! Я была красива, но не была шлюхой. До твоего отца у меня было всего два любовника. Первый не имел никакого значения, это произошло из-за того, что я слишком много выпила. После этого я до сих пор не пью в компании чужих мужчин.

— А второй?

— А второго я любила! Или думала, что любила! Во всяком случае, мне было больно потерять его, хотя поняла это только после первой брачной ночи. Сначала я очень обрадовалась, что выхожу замуж за богатого человека, который боготворит меня.

— И он отпустил тебя замуж за другого?

— Да. Сначала мы стали просто друзьями, тайными друзьями, я стыдилась его бедности и простоты. А потом в один прекрасный день поняла, что хочу его. Он знал, что у нас нет будущего, и что я выйду замуж только за богатого человека. Так что у нас было только два месяца тайной любви до того, как меня обручили с твоим отцом.

— Ты порвала ваши отношения?

Диана покачала головой:

— Он, как только в газетах появилось объявление о моей помолвке, Римус предложил мне выбор! И я выбрала деньги и твоего отца.

— Ты сожалела об этом?

— Пока жила с Кристофером я сожалела об этом каждый день, — честно ответила мать.

— Кто он?

— Римус Люпин.

— Оборотень?! Ты знала, что он оборотень?

— Да, он рассказал мне об этом после того, как я первый раз его поцеловала. Но к тому времени я уже была по уши влюблена в него и мне было все равно. Правда, себя я тогда убеждала в том, что это просто животная страсть.

— А отец?

— Он был просто взбешен, что моя душа ему не доступна и отыгрывался на моем теле. Как же я его боялась и ненавидела! Когда его убили, я была просто счастлива… — она осеклась, увидев выражение лица сына. Подбежав к сыну, она опустилась перед ним на колени. — Прости меня, Блейз! Я не должна была открывать тебе правду! Столько лет я хранила это внутри, и сегодня меня вдруг потянуло на откровенность. Прости меня! — умоляюще прошептала она, склонив голову на колени сына.

— Ты поэтому отослала меня из дома после смерти отца? — прошептал он.

— Да, сначала ты был живым напоминанием о твоем отце. А потом было уже поздно! Ты возненавидел меня, в твоих глазах всегда была непокорность и ненависть. И я струсила, мне стало проще отсылать тебя из дома, чем наладить с тобой нормальные отношения. Иногда мне казалось, что ты начинаешь оттаивать, но потом все начиналось сначала. И я вновь отсылала тебя. Прости меня! Если сможешь!

— Но зачем все эти мужья? Отец был богат! Ты была обеспеченной вдовой!

— Не была! — призналась мать. — Твой отец был почти разорен перед смертью, нам достался только этот дом и куча долгов. И через два месяца я вышла замуж за друга твоего отца Тайлера Грейтона. Он и погасил все долги твоего отца. Он был хорошим человеком и я была ему благодарна.

— И он тоже вскоре умер?

— В твоем голосе слышатся нотки из старых газетных сплетен. Клянусь самым святым для меня, я была ни при чем. И по завещанию я получила лишь небольшую часть его денег, остальное он разделил между своими детьми.

— Тебя послушать так тебе не везло каждый раз, когда ты выходила замуж? — усмехнулся Блейз.

— Нет, в последующих замужествах я учла свои ошибки, и теперь мы очень богаты.

— Ты богата, — заметил Блейз. — Я-то имею право только на этот дом.

— Ты мой сын и имеешь право на все. К тому же на твое имя открыт сейф в Гринготтсе и он регулярно пополняется. Так что ты абсолютно не зависим от меня, — Диана подняла голову и посмотрела сыну прямо в глаза. — Я окончательно потеряла тебя своей откровенностью?

— Не знаю, мне надо все это переварить. Это слишком много для меня, — Блейз осторожно встал. Диана тоже поднялась с пола.

— И я должна сказать тебе кое-что еще.

— Что? — хмуро спросил Блейз.

— Сегодня здесь была Панси Малфой. Ей нужна твоя помощь. Она просила тебя срочно приехать.

— Почему ты мне сразу не сказала? Почему не позвала?

— Я не хотела, чтобы ты связывался с министерством. Мы держим нейтралитет, а помощь им противозаконна.

— Мне плевать на это, — вскипел Блейз. — Я немедленно отправляюсь туда. Их адрес? — потребовал он.

Вместо ответа Диана подошла к старинному буфету и достала что-то из ящика. Потом протянула сыну расческу, бумажный сверток и лист бумаги.

— Это портал, настроенный на волшебный квартал Лос-Анджелеса, не стоит рисковать с аппарацией на такие расстояния, в свертке маггловские деньги, а на листке адрес Малфоев. Извини, что задержала с этими разговорами, палочка у тебя с собой? — сын кивнул, и Диана направила волшебную палочку на расческу и произнесла. — «Портус».

Расческа вспыхнула голубоватым светом, и Блейз почувствовал, что его куда-то уносит…

Гермиона. Октябрь 1999 года

Когда Гермиона вернулась домой с работы, на кухне было пусто, а из гостиной раздавался веселый смех и голоса, среди которых она различила и мужской.

«Кто бы это мог быть?»

Войдя в гостиную, первым кого она увидела был Шон, сидевший рядом с Бетти. Разговор тут же прервался.

— Гермиона, — обрадовалась Бетти. — А мы тут ждем тебя. У нас гость! — она многозначительно посмотрела на неё.

Гермиона смутилась, но постаралась не подать виду.

— Вы знакомы? — удивилась Катрин.

— Да, мы встречались на дискотеке, — ответила Гермиона.

— Ясно, пойдемте ужинать, — Катрин встала и первая направилась к выходу. За неё ушел Шон. И только Гермиону Бетти остановила в дверях.

— Представляешь, он сам пришел, — возбужденно прошептала она ей. — Я думаю это из-за тебя!

— Вряд ли, — снова смутилась Гермиона. — Может он хочет снова с тобой встречаться?

— Нет, — уверенно покачала головой Бетти. — Мы вполне мирно расстались еще до моего отъезда. Он здесь только из-за тебя. Смотри, не упусти свой шанс. Он — супер! За ним все девчонки бегают! После ужина я попрошу его пойти в кино и ты пойдешь с нами. Вот там и не теряйся — прояви активность!

— Не знаю, — засомневалась Гермиона. — Мне, кажется, это мужчина должен проявлять активность.

— Э-э-э, подруга! С такими принципами ты можешь до старости прождать! Сейчас время активных девушек, используй свой шанс.

Гермиона ничего не ответила, просто повернулась и вышла из гостиной.

Через пять часов.

— Отличный фильм, — Бетти сладко потянулась и зевнула. — О, я уже и спать хочу! Ну что домой или ты нас еще куда-нибудь пригласишь? — насмешливо спросила она Шона.

Тот вопросительно посмотрел на Гермиону, та отрицательно покачала головой.

— В следующий раз, — не глядя на Бетти, ответил Шон и улыбнулся Гермионе.

— Лучше в пятницу и в «Бездну», давненько я там не была, — Бетти села на заднее сидение автомобиля Шона. — Гермиона, ты садись впереди! — почти приказала она. — А я тут, как королева, одна поеду.

На переднем сидении воцарилось неловкое молчание.

«Немедленно скажи что-нибудь!» — приказывала себе Гермиона, но, кроме идиотских тем о погоде, Гермиона не понимала о чем можно с ним поговорить. Ей хотелось поразить Шона, но чем? О работе — она не была уверенна, что ему интересно выслушивать об их новой концепции рекламы детского питания. О погоде — глупо, да и что о ней говорить-то?

Пока Гермиона украдкой поглядывая на Шона, пыталась придумать, о чем поговорить, тот спокойно вел машину, ловко лавируя между другими машинами, скорость была большая,

— У тебя красивая машина, — наконец нашлась Гермиона. — Только я совсем в них не разбираюсь, как называется эта марка?

— Тойота лексус, — с гордостью ответил Шон.

— А что стало с «ягуаром»? — вдруг поинтересовалась Бетти.

— Продал, — коротко ответил Шон, глаза его помрачнели, когда он поймал в зеркале заднего вида ухмыляющееся лицо Бетти:

— Та была круче! Эта какая-то слишком солидная для тебя.

— Времена меняются, — пожал плечами Шон. — Теперь мне больше нравится респектабельность и спокойствие, — он снова улыбнулся Гермионе.

Та внимательно слушала их разговор, смотреть на Шона прямо она почему-то боялась и глядела на его руки, сжимающие руль.

«Какие красивые руки!» — Гермиона вдруг представила, как этими длинными пальцами Шон начинает её ласкать и, вспыхнув, … смущенно отвела от них взгляд.

— Ну-ну, — рассмеялась тем временем Бетти. — Я отлично помню, каким ты был респектабельным!

Гермионе показалось, что при этих словах Шон был готов вспылить, но, увидев её внимательный взгляд, он «проглотил» злость.

— А тебе нравится работать официанткой, Бетти? — спросил он насмешливо.

— Я не официантка, — надулась та. — Я младший менеджер в крупной компании!

— Вся твоя работа сводится к тому, что ты варишь и раздаешь начальству кофе. Разве ты об этом мечтала? — саркастически осведомился он.

— Я тоже с этого начинала, — торопливо заметила Гермиона. — Это только первая ступень. Я уверенна, что Бетти скоро начнет заниматься чем-то другим, — она повернулась к «сестре» и ободряюще улыбнулась ей.

— Я не собираюсь всю жизнь подавать кофе, — проигнорировав её слова, резко ответила Бетти. — Только в отличие от некоторых, я не занимаюсь синекурой в компании отца, притворяясь важным человеком, а действительно работаю! — глаза девушки сердито пылали.

— Успокойся, Бетти, Шон совсем не хотел тебя обидеть. Правда? — она вопросительно заглянула парню в глаза. Глаза, которые она сегодня впервые смогла рассмотреть, оказались темно-карими, почти черными. Раньше Гермиона не понимала выражения «глаза, затягивающие, словно глубокий омут», но сейчас наяву ощутила это на себе. Глаза Шона притягивали к себе, словно околдовывая. Она смущенно опустила взгляд, отметив про себя, что Шону достаточно посмотреть ей прямо в глаза, и она уже смущается, словно школьница на первом свидании.

— Да, — коротко согласился с ней Шон. — Извини, Бетти, я был не прав. Уверен, что скоро тебе доверят что-нибудь важнее варки кофе. Они просто еще не знают всех твоих талантов! — многозначительно заметил он.

Бетти хотела ответить что-то, но, поймав в зеркале взгляд Шона, промолчала.

Остаток пути все молчали. Гермиона надеялась, что Шон назначит ей свидание, но он молчал. Сама она так и не решилась этого сделать поэтому, когда Бетти, буркнув на прощание: «Пока», вышла из машины, Гермиона лишь вопросительно посмотрела на Шона, но тот, улыбнувшись, сказал:

— Спасибо за чудесный вечер. До встречи!

— До встречи, — согласилась Гермиона, мысленно ругая себя за нерешительность. Но уроки мамы, с детства внушавшей ей, что «девушки не должны сами вешаться на шею парням», не позволяли ей сделать первый шаг самой. И она просто вышла из машины и пошла к дому.

— Ну что договорились о встрече? — нетерпеливо спросила Бетти, едва Гермиона переступила порог.

— Нет, — ответила Гермиона. — Он ничего не сказал.

— А ты что молчала? — искренне удивилась Бетти. — Я же тебя научила, самой надо было пригласить!

— Не могу я сама, — опустив голову, заметила Гермиона.

— Ладно, не переживай, — махнула рукой Бетти. — Он на тебя точно запал. Так что через два-три дня сам позвонит и пригласит куда-нибудь.

— А почему через два-три дня? — удивилась Гермиона.

— Это чтобы ты созрела и легче было затащить тебя в постель! — деловито заметила Бетти. — Хотя ты, кажется, и так уже готова к «ночи страсти и любви»! — рассмеялась она.

— Вовсе нет, — покраснела Гермиона. — Я об этом даже не дума…

— Да ладно врать-то, — перебила её Бетти. — Ты совсем не умеешь скрывать своих чувств, Гермиона. Видно же, что ты в него уже влюблена. Хотя это может быть просто гормоны. У тебя давно мужчина был?

От такой бесцеремонности Гермиона еще больше смутилась и, ничего не ответив, начала подниматься по лестнице, Но «сестра» не отставала:

— Ты что, Гермиона, еще девственница? — в голосе слышалось столько недоумения, что Гермиона невольно оскорбилась и резко ответила:

— Извини, я не привыкла обсуждать свою личную жизнь.

— Ну и зря! — нисколько не обиделась Бетти. — Я могла бы многому тебя научить.

— У тебя была такая насыщенная сексуальная жизнь? — не выдержала Гермиона.

— Не очень, но я хотя бы не ханжа и честно признаюсь, когда мне нравится тот или иной парень, — насмешливо ответила Бетти.

— Я — не ханжа!

— Тогда почему ты не хочешь честно признать, что Шон нравится тебе «до дрожи в коленках и до потемнения в глазах»? … Я тоже прочитала парочку маминых романов о любви! — насмешливо пояснила она.

Обе весело рассмеялись.

— Я просто еще не готова к такой откровенности. Мне всегда было трудно об этом просто болтать. Да у меня и подруга-то настоящая появилась только здесь, до этого были только знакомые, и дружила близко я только с мальчиками, а с ними о таком не поговоришь!

— Ты многое потеряла, Гермиона. Но теперь у тебя есть я! Так что привыкай к откровенности.

— Мне не нравится, что ты так говоришь о Шоне! — честно призналась ей Гермиона. — Мне он не кажется обычным ловеласом.

— А это обычная практика умных парней: сделать вид, что ты их интересуешь только как друг и заставить самой действовать.

— Шон и с тобой вел себя также, когда вы встречались? — спросила Гермиона, решив, что откровенность может быть взаимной.

— Нет, он сходил по мне с ума, мы оказались в постели через три часа после знакомства.

Гермиона вспыхнула от такой откровенности.

— Не смотри на меня этаким осуждающим взглядом, Гермиона. Это была настоящая страсть: только один взгляд и я была готова идти за ним на край света, не говоря уже о ближайшей койке. Ты тоже когда-нибудь испытаешь такую страсть, — глаза Бетти вспыхнули мягким светом. — Когда тебе захочется познать совершенно незнакомого мужчину, не думая ни о чем, просто отдаваясь животной страсти.

— А почему вы расстались? — тихо спросила Гермиона, не решаясь спросить, что Бетти сейчас чувствует к Шону.

Но та и сама все поняла:

— Когда страсть была утолена, оказалось, что мы совершенно разные люди, и постепенно надоели друг другу.

— Разве любовь может надоесть? — задумчиво спросила Гермиона.

— У нас не было любви! Я знаю пары, у которых такая случайная встреча переросла в настоящую привязанность и любовь. Но с нами этого не произошло так, что Шон полностью свободен. От меня, по-крайней мере, — она ободряюще улыбнулась ей.

— Я рада, — ответила Гермиона, не подумав. — Ой, извини, я не то хотела сказать.

— Ничего, я правильно тебя поняла, — успокоила её Бетти.

— Но я все равно не готова сразу лечь с ним в постель, — тихо добавила Гермиона. — Он мне очень нравится, но я просто не готова.

— Я знаю Шона, если он тебя захочет, то добьется своего, — рассмеялась Бетти. И добавила шепотом. — А ты, правда, еще девственница?

Гермиона отрицательно покачала головой, но когда Бетти пожелала узнать подробности, мягко, но настойчиво попрощалась с ней и ушла в свою комнату.

Уже устроившись в постели, Гермиона привычно вспомнила о Роне. Но черты его лица почему-то ускользали от неё. Он помнила каждую его чёрточку отдельно: голубые глаза, веснушку в форме звездочки на правой скуле, губы, но общий облик ускользал от неё, словно уже стерся из памяти. А вот Шон, как только Гермиона подумала о нем, то перед глазами тут же встало его лицо, каждая черточка.

« Я наверно и правда влюбилась!» — подумала она, почему-то на сердце было радостно и легко.

«Но как же Рон?» — и тут чувство вины словно затмило четкий образ Шона. Гермиона вдруг поняла, что все время мешало ей влюбиться. Чувство, что она до сих пор девушка Рона. Несмотря на его измену, Гермиона мысленно продолжала считать себя его девушкой. «Но этого больше нет!» — с горечью подумала она. Она вдруг села на постели. Где-то Гермиона читала, что некоторые советуют отпустить свою старую любовь, чтобы освободить сердце для новой любви. Для этого нужно либо сжечь, либо похоронить в земле что-то связанное с этой любовью и при этом мысленно отпустить её. Но у Гермионы не осталось ничего вещественного от любви Рона. Все её вещи были новыми, ни фотографии, ни писем — ничего. Только память. Она усмехнулась, если бы можно было стереть память без магии. Гермиона встала с постели и начала готовиться к своеобразному ритуалу. Через несколько минут вернувшись с кухни, она написала на листке «Моя любовь к Рону», потом, закрыв глаза, представила себе Рона. Несколько минут она позволяла себе вспоминать их любовь: неловкие прикосновения на первых курсах … радость, когда Рон прошептал именно её имя в больнице … счастье, когда она поняла, что Рон расстался с Лавандой … поцелуй перед битвой … и их ночь: первая и единственная… Слезы невольно потекли из её глаз, но она нашла в себе силы прошептать:

— Я прощаю тебя за предательство. И прощаюсь с тобой и с нашей любовью, — она смяла лист и поднесла пылающую спичку к нему. Лист, загоревшись, начал изгибаться, Гермиона словно завороженная наблюдала за ним, ей казалось, что вот также корчится, умирая, её любовь к Рону.

Наконец, лист сгорел, но на душе Гермионы по-прежнему было беспокойно и тяжело. Выдуманный ритуал лишь немного облегчил ей душу.

«Но это же только первый шаг!» — подумала она и решила стараться больше не вспоминать о Роне. Да и вообще о своей магической жизни. «Чем быстрей я начну встречаться с Шоном, тем раньше забуду о Роне!» — вдруг подумала она.

Забравшись снова в постель, она вдруг подумала: «А что сейчас делает Шон?»…

Прошло несколько дней, но Шон не объявлялся и даже не позвонил, хотя Гермиона каждый день этого ждала. Она постоянно думала о нем и уже начала злиться на себя за свою нерешительность при их последней встрече. Но менять что-то было уже поздно.

Выйдя в пятницу с работы, Гермиона привычно направилась к автобусной остановке. Синди давно уже хотела научить её водить машину, у неё самой был маленький Мини темно-зеленого цвета. Но Гермиона пока еще боялась этого и как могла отбивалась от настойчивой подруги, хотя ездить на работу на автобусе было не очень удобно.

«Может, Синди и права. Я могла бы купить поддержанную машину, когда научилась бы водить».

Занятая своими мыслями, Гермиона прошла мимо серебристой машины, и очнулась только, когда кто-то перегородил ей дорогу.

— Шон! — удивленно выдохнула она.

— Привет, красавица, — он обаятельно улыбнулся ей. — Я приехал похитить тебя!

— Зачем, то есть куда мы поедем? — смущенно спросила Гермиона.

— Я покажу самое красивое место в этом городе, — он распахнул перед ней дверцу машины. — Карета к вашим услугам, принцесса, и я ваш верный слуга на сегодняшний вечер.

Гермиона снова смущенно улыбнулась, на сердце вдруг стало легко и радостно. Она села в машину, через минуту Шон сел рядом и, взяв красивый букет с заднего сидения, протянул ей.

— Какой красивый! — искренне восхитилась она.

— Это только начало, — заверил её парень. — Без ложной скромности скажу, что сегодня тебя ожидает один из лучших вечеров в твоей жизни.

* * *

Шон не обманул Гермиону, это действительно был один из лучших вечеров в её жизни.

Они сидели на широком пледе на горе, неподалеку от Сиднея. Отсюда открывался отличный вид на ночной город.

«А если честно, то это самое романтичное и замечательное свидание в моей жизни!» — с грустью подумала Гермиона, мысленно перебрав все свои свидания. «Рону никогда и голову не приходило устроить мне романтический вечер. Хотя тогда все-таки была война! Интересно устраивает ли он романтические вечера для Лаванды?» — спохватившись, что думает не о том, Гермиона виновато посмотрела на Шона. Но тот, казалось, ничего не заметил, продолжая рассказывать ей историю Сиднея. Девушка уже знала её из книг, но Шон пересказывал эту историю совсем иначе. И Гермиона стала внимательно её слушать:

— Почти тысячу лет назад в глубине Австралии жило большое племя кадигалов. Это были воинственные и мужественные люди. Среди них росла красивая девушка по имени Миа. Когда она выросла, то родители сосватали её за сына вождя своего племени. Но она уже любила другого парня и отважно убежала прямо со свадьбы к нему. Злые родители отреклись от дочери, а вождь племени их проклял. Юной паре пришлось покинуть селение кадигалов и отправится в далекий путь. Через много дней пути они достигли берега океана и увидели неподалеку живописный тихий уголок. Там они и решили остаться жить, основав новое поселение кадигалов.

— Какая красивая история! — вздохнув, заметила Гермиона, когда Шон закончил рассказывать. — Но в книгах почему-то я её не встречала.

— Потому что это местная легенда. Она передается от одного поколения следующему. Мне вот её рассказала бабушка в детстве.

— А потом и ты расскажешь её своим детям, — улыбнулась Гермиона. — А это место? Здесь очень красиво и виден почти весь город! Я столько времени прожила в Сиднее, но даже не подозревала, как он на самом деле красив!

— Отсюда отличный вид на город. Местные жители прекрасно знают это место, но тщательно охраняют его от туристов. Представь себе, что здесь было бы, знай о нем туристы? — Шон ласково улыбнулся ей.

Гермиона согласно кивнула, а Шон продолжил:

— Еще это место у нас называют Гора Любви.

— Почему?

— Потому что здесь принято делать предложение руки и сердца. Ну и конечно заниматься любовью, — пояснил Шон, но заметив, как напряглась Гермиона, тут же добавил. — Не бойся, я привез тебя сюда только для того, чтобы показать тебе красоту города. Я очень уважаю тебя и не собираюсь приставать к тебе «с низменными предложениями», — Шон усмехнулся.

Гермиона мгновенно почувствовала разочарование. Конечно, ей не понравилось бы, если Шон начал бы грубо её домогаться или что-то требовать, но сейчас, после его слов ей стало неприятно. «Неужели я совсем не интересую его, как женщина? Зачем он тогда меня сюда привез?»

Видимо её разочарование отразилось на лице слишком явно, потому что Шон легко поднялся на ноги и потянул её за собой. Гермиона покорно встала и пошла за ним.

— Закрой глаза, — попросил он. Девушка молча покорилась и почувствовала, как он осторожно поднимает её лицо за подбородок. — А теперь открой глаза, но не опускай голову и смотри вверх.

Распахнув веки, Гермиона ахнула. Звезды неожиданно оказались рядом: казалось, протяни она руку и их можно будет коснуться.

— Как красиво! — восхищенно прошептала она. И только сейчас заметила, что стоит в кольце рук Шона.

Он рассмеялся:

— Это самое прекрасное место на свете для влюбленных.

— Ты сюда и Бетти привозил? — вдруг ляпнула Гермиона.

Улыбка пропала с его лица, он выпустил её из своих объятий, и девушке вдруг стало холодно.

— Нет, — коротко ответил он. — И я хочу тебя попросить больше не упоминать имени Элизабет. Она просто моя бывшая девушка. Мы расстались уже давно и сейчас нас ничего не связывает.

Гермиона смутилась:

— Извини.

— И опережая твой следующий вопрос, сразу отвечу. Ты первая девушка, которую я привез сюда. До этого я только слышал об этом месте от друзей, — поняв, что его резкость испугала девушку, Шон вновь обнял её и притянул к себе. — Извини, просто Бетти оставила в моей жизни не самый приятный след. И если бы я не влюбился, то вряд ли бы когда-нибудь приблизился к её сестре.

Гермиона вскинула голову:

— Влюбился?

Вместо ответа Шон наклонился и поцеловал её. Их поцелуй сначала ласковый и нежный быстро перерос в страстный. Гермиона с трудом смогла отдышаться, когда Шон отпустил её.

— Извини, я же обещал не приставать, — извинился он. — Но просто не смог удержаться, ты такая красивая!

Гермиона вскинула на него испуганные глаза, но ничего не ответила.

— Поедем домой, уже поздно, — Шон отвернулся от неё и начал собирать в корзинку остатки еды и складывать плед. Он уже закончил, а Гермиона все стояла, как застывшая статуя. И очнулась от своих мыслей только, когда Шон потянул её за руку. — Что происходит, Гермиона? Я так тебе неприятен?

— Вовсе нет, — запротестовала она. — Поцелуй меня еще раз, пожалуйста.

Шон снова прикоснулся к её губам, но в этот раз поцелуй был легким, нежным и коротким. Девушка разочаровано вздохнула и улыбнулась парню, глядя ему в глаза. Тот, поняв, крепко прижал к себе девушку и впился ей в губы более страстным поцелуем. Этот поцелуй был требовательным и разбудил в ней желание получить большее. Когда он закончил, Гермиона вспыхнула, радуясь, что Шон не может прочесть её мысли. Похоже, что Синди была права, она хочет не только любви, но и секса. Потому что перед глазами Гермионы мгновенно встали сладострастные сцены, внизу живота что-то сладко заныло.

Открыв глаза, Гермиона увидела напряженное лицо Шона и улыбнулась ему. Ей вдруг стало легко от осознания, что она хочет его. Ведь это означает, что Рон почти забыт.

— Ты отлично целуешься, — она улыбнулась ему. — Я уже и не думала, что смогу когда-нибудь захотеть другого парня, кроме … — Гермиона запнулась и смущенно замолчала.

— Кроме кого? — проницательно спросил Шон. — Может, расскажешь?

— Нет, — Гермиона покачала головой. — Ты абсолютно прав, мы взрослые люди, у каждого из нас есть прошлое. Давай там всё и оставим, и начнем вместе все заново. Ты очень мне нравишься, Шон. Не знаю, любовь ли это, но меня тянет к тебе. Может у нас, что и получится.

— Ты неисправимая пессимистка, — кисло улыбнулся Шон.

— Синди тоже так говорит, — легко согласилась Гермиона.

— У меня есть предложение, только не знаю, понравится ли оно тебе. Почему бы нам пока не держать наши отношения в тайне ото всех. Через пару месяцев, когда мы точно определимся, что нас связывает: истинная любовь или мимолетная страсть, мы огорошим всех тем, что мы вместе или мирно разойдемся.

— Почему? — Гермиона удивленно смотрела на него.

— Если честно, я боюсь признаться твоей матери, что теперь встречаюсь с другой её дочерью. Когда мы встречались с Бетти, ваша мама считала, что мы поженимся. И теперь она может сразу посчитать меня обычным бабником, легко перекидывающимся с одной сестры на другую.

— Но мне кажется Бетти и так догадывается, что ты мне нравишься… — начала Гермиона.

— Она ничего не скажет матери о своих догадках, — перебил её Шон. — Но если ты все же так не хочешь? — он вопросительно смотрел на неё.

Гермиона пожала плечами:

— Кому от этого может быть хуже? Хорошо, мы пару месяцев будем держать наши встречи в тайне. Но потом тебе все же придется выдержать беседу с Катр… с мамой, — тут же исправилась девушка.

Шон рассмеялся, и Гермионе показалось, что он расслабился, и некая напряженность исчезла с его лица. Он снова потянулся к ней и, поцеловав её в лоб, кивнул в сторону машины:

— Карета подана, чтобы доставить вас домой, принцесса.

— Спасибо тебе, Шон, за это свидание. Это и, правда, был один из лучших вечеров в моей жизни.

— И тебя, точнее нас, ждет еще немало таких вечеров, — тут же заверил её Шон. — Я покажу тебе все самые прекрасные уголки Сиднея и не только его.

* * *

Прошел месяц с тех пор, как Гермиона и Шон начали тайно встречаться. С каждым днем девушка все сильнее привязывалась к нему. От легких поцелуев они уже перешли к более смелым ласкам, но секса между ними пока не было. Часто встречаться они не могли: Шон много работал по вечерам, а когда наконец встречались, то он водил в её красивые рестораны или кафе. Но никаких укромных уголков, вроде Горы Любви, они больше не посещали. Говорить с Шоном о том, почему он не проявляет активность и не «тащит её в постель», Гермиона стеснялась. Все-таки, это прерогатива мужчины — проявлять активность в этом. Поэтому она просто ждала, наслаждаясь их общением и поцелуями. Поначалу Синди досаждала ей, настаивая на том, чтобы Гермиона начала с кем-нибудь встречаться, но в последнее время притихла. Гермиона и не подозревала, что Синди «успокоилась», увидев, как она садиться в машину Шона на одном из свиданий.

Дома все было без изменений, Кэтрин хлопотала по хозяйству и дому, Бетти постоянно где-то пропадала, а на все их вопросы лишь таинственно улыбалась, ничего не рассказывая. У Гермионы и самой было рыльце в пушку, поэтому она особо и не настаивала на откровенности «сестры».

После работы Гермиону ждал сюрприз: за поворотом рядом с её остановкой стояла машина Шона.

— Привет, — усаживаясь в машину, поздоровалась она. — Какой приятный сюрприз! Ты же говорил, что будешь занят до конца недели?

— Освободился пораньше, — хмыкнул Шон, заводя машину и вливаясь в поток машин, спешивших по дороге. — Сегодня пятница и у меня к тебе предложение.

— Какое? — полюбопытствовала Гермиона.

— Поехать на весь уикенд на ранчо в Катумбу. Там что-то вроде отеля при большой конюшне. Основные развлечения днем — катание на лошадях, а вечером — танцы. Так как, поедешь? — он перевел взгляд с дороги на неё.

Гермиона минуту размышляла, но сердце у неё уже сладко екнуло:

— Но я не могу уехать на все выходные, не объяснив дома, куда уезжаю.

— Позвонишь им уже оттуда, потому что мы уезжаем прямо сейчас.

— Нет, я же без вещей, — ужаснулась девушка. — Я, что в деловом костюме буду кататься?

— Нет! Я уже купил тебе все необходимое. Да и при отеле тоже можно купить любую экипировку, в том числе и обычную одежду. Только сразу предупреждаю: номер у нас будет один на двоих и если ты против… — Шон резко затормозил перед очередным светофором и выжидающе посмотрел на неё.

Гермиона зарделась, но не отвернулась:

— Туда далеко ехать? — тихо спросила она, молчаливо соглашаясь.

— Обычно часа три, но мы доедем за час-полтора, — ответил Шон и нажал на педаль газа.

* * *

Когда они приехали было еще светло. Отель оказался громадным домом, построенным в викторианском стиле. Шон уверенно провел Гермиону через главный вход и подошел к стойке портье. Тот, услужливо улыбаясь, тут же протянул ему ключ. Отмахнувшись от коридорного, кинувшегося их довести их до номера, Шон, к удивлению Гермионы, потянул девушку не вглубь отеля, а снова на улицу. Они обогнули здание и увидели небольшие, но уютные домики.

— Нам сюда, — глянув на Гермиону, Шон кивнул на крайний справа домик.

— Ты здесь уже бывал?

— Конечно, — Шон помедлил, а потом добавил. — Этот отель принадлежит моему отцу, — пояснил он.

— Ого! — восхищенно заметила девушка.

— Ты еще лошадей не видела! Завтра нам дадут самых лучших, и я научу тебя на них ездить, — Шон отпер дверь и посторонился, приглашая Гермиону войти первой.

Это оказалась просторная комната с изящной мебелью. Кроме входной двери, было еще две двери. Шон открыл одну из них, и Гермиона увидела спальню с большой двуспальной кроватью. — Ванная и туалет там, — он кивнул на третью дверь. — А твои вещи здесь, — он опустил на диван серую спортивную сумку

— Я только позвоню домой, — Гермиона села на кресло и принялась звонить домой, но там раздавались только длинные гудки. Отчаявшись дозвониться до Кэтрин, она позвонила Синди, та, с восторгом выслушав её новости о совместном уикенде с Шоном, заверила её, что с удовольствием зайдет к ней домой и успокоит Кэтрин и Бетти. И пусть Гермиона спокойно наслаждается отдыхом. — Передай им также, что я завтра еще раз позвоню, хотя у меня такое впечатление, что домашний телефон просто не работает.

— Все передам, а ты отдохни там на полную катушку. Выжми из этого жеребца все соки! — насмешливо посоветовала ей Синди.

— Тише, — Гермиона испуганно покосилась на Шона, только что вышедшего из ванной в одном полотенце. Ей показалось, что громкий голос подруги разносится по все гостиной и, что Шон улыбнулся, услышав «совет» подруги. Она торопливо попрощалась с подружкой и положила телефонную трубку.

— Твоя очередь принимать душ, — улыбнулся ей Шон. — Есть хочешь? Я закажу прямо сюда.

— Я буду какой-нибудь легкий салат и что-нибудь сладкое на десерт, — она подхватила серую сумку со своими вещами и прошла в спальню. Вытащив из сумки джинсы и футболку, Гермиона решительно положила их на полку и достала из сумки следующий пакет, в котором было несколько комплектов нижнего белья. Девушка заглянула в сумку и достала два последних пакета. В одном на ощупь были кроссовки, а во втором… Развернув его, Гермиона увидела легкое черное платьице, такое тонкое, что ей сначала показалось, что это сорочка. Она прикинула его к себе и, улыбнувшись пошла в ванную, захватив с собой новое платье и свежее белье.

Через час, еще раз придирчиво оглядев себя в зеркале, Гермиона решительно открыла дверь и шагнула в гостиную. Шон ожидал её сидя за накрытым столиком и тут же вскочил:

— Ты восхитительна! В жизни не встречал более красивой девушки, — он поцеловал ей руку и помог сесть за стол. — Я заказал твое любимое вино, — не сводя с неё восхищенного взгляда, Шон налил в её бокал вина. — Тебе очень идет это платье.

— Это у тебя хороший вкус, спасибо! Мне оно в самый раз, — Гермиона подняла бокал.

Шон тоже взял свой бокал:

— Давай выпьем за нас и за этот уикенд, чем бы он не закончился! — он легонько прикоснулся своим бокалом к её.

Девушку немного удивил такой странный тост, но она была слишком счастлива, чтобы расспрашивать. Она отпила вина и приступила к салату.

Когда ужин был закончен, Шон включил музыку и пригласил Гермиону танцевать. Её голова уже кружилась от вина и какого-то сладкого страха. Обняв девушку, Шон тут же почувствовал её напряжение и страх:

— Ты боишься? — ласково спросил он.

Гермиона только кивнула в ответ.

Шон ободряюще улыбнулся ей:

— Если хочешь, то я лягу спать в гостиной на диване?

— Нет, просто … просто у меня это будет второй раз в жизни и я…

Шон, не дав Гермионе закончить, привлек её к себе и ласково поцеловал.

— Тебе понравится, — пообещал он, подхватывая её, и унося в спальню.

Там он осторожно опустил её на кровать и начал целовать. Сначала в шею, медленно лаская её тело, он бережно подготавливал её к самому главному …

Позже уже засыпая, Гермиона прошептала:

— Спасибо, это было прекрасно.

Убедившись, что она крепко спит, Шон оделся и вышел на улицу. Достав сигареты, он попытался закурить, но спички одна за другой ломались в руках.

— Сволочь! — выдохнул он, обращаясь скорее к самому себе, чем к злосчастным сигаретам, и, оставив попытки закурить, присел на скамейку, стоявшую рядом с их домиком. — Ненавижу тебя, чтобы ты сдохла!!!

* * *

Синди, весело напевая, постучалась в дом Кэтрин. Ей открыла улыбающаяся Бетти. Правда улыбка той тут же уступила место явному разочарованию.

— Это ты? — медленно протянула она и оглядела улицу. — Ты одна?

— Да, это я, — решив не обращать внимание на грубость бывшей подруги, ответила Синди. — А ты ждала принца?

— Нет, я ждала своего жениха. Он должен вот-вот прийти, да вот что-то задерживается. Синди, ты проходи, не стой в дверях, — с запоздалым радушием пригласила она её в дом. — А где Гермиона? Она что-то задерживается с работы.

— Я поэтому и пришла, — немного торжественно ответила Синди. — Можешь порадоваться за нашу Гермиону! У неё самый настоящий роман и она уехала со своим новым парнем на весь уикенд.

В это время на кухню вошла Кэтрин.

— Здравствуй, Синди. Ты к нам уже совсем перестала заходить, — мягко упрекнула она. — Как твои дела?

— Работы много, — неопределенно ответила та. — А так у меня все хорошо. Меня попросила зайти Гермиона. Сама она не смогла до вас дозвониться.

— С ней что-то случилось? — тут же изменилась в лице Кэтрин.

— Нет-нет, — поспешила успокоить её Синди. — С ней все хорошо… даже отлично. Она уехала на весь уикенд из города.

— Но куда и с кем? — удивилась Кэтрин. — И почему она мне ничего не рассказала?

— Она не успела, — извиняюще улыбнулась Синди. — Шон устроил ей сюрприз. Хотя Гермиона и пыталась дозвониться до вас…

Лицо Кэтрин приобрело мертвенный оттенок, Синди испугано перевела взгляд на Бетти и ужаснулась, увидев выражение её лица, такая ненависть и досада отразилась на нем.

— Она уехала с Шоном? — медленно спросила Бетти.

Синди растерянно кивнула.

Бетти обратила ненавидящий взгляд уже на мать:

— Слышишь, мама, она уехала с моим женихом! Как она могла, мама? Я же рассказывала ей о нас с Шоном! — и тут Бетти начала обвинять мать, совершенно не обращая внимание на то, что лицо той уже покрылось мертвенной бледностью. — Это все ты виновата! Ты пригрела эту змею в нашем доме! А ведь я этого не хотела. Я всегда чувствовала, что это не принесет нам счастья. А теперь эта стерва преспокойно уезжает с моим женихом в день нашей помолвки.

— Вашей помолвки? — непонимающе повторила Синди.

— Нашей помолвки! — передразнила её Бетти и, схватив газету со стола, протянула её Синди. — Вот читай!

Схватив газету, Синди перелистнула несколько страниц и увидела объявление, гласившее, что сегодня состоялась официальная помолвка между Шоном Сандерсом и Элизабет Малхолланд.

— Но почему вы скрывали это ото всех? — потрясенно спросила она.

— Мы и не скрывали, Шон часто бывал здесь. И Гермионе я обо всем рассказала еще на той неделе, когда мы определились с датой свадьбы. Этой лицемерке хватило наглости поздравить меня. А сегодня она уехала с ним развлекаться! Пусть только вернется…

Бетти говорила что-то еще, но Синди её почти не слышала, занятая своими мыслями.

«Гермиона не могла знать, что Шон — жених Бетти! Просто не могла. Тогда бы она не уехала с ним. Она ведь была такой оживленной, почти счастливой, когда мне звонила».

— Гермиона не знает, что Шон твой жених, — обратилась она к Бетти.

Та воинственно прищурилась:

— Ты хочешь сказать, что вру я? Что Шон не мой жених и он не приходил сюда почти каждый день?

Синди поняв, что объяснять что-то Бетти бесполезно, перевела взгляд на Кэтрин. И вовремя, ведь она едва успела подхватить падающую без сознания женщину.

— О, боже! У неё сердечный приступ! Бетти, где таблетки? Вызывай врача.

Но Бетти не двигалась с места: словно окаменев от страха, она смотрела на лицо матери.

— Очнись же! — заорала Синди. Но поняв, что испуганная Бетти не реагирует, девушка осторожно опустила Кэтрин на пол и кинулась к телефону.

— Не работает, — она кинула трубку и, подскочив к Бетти, дала ей оглушительную пощечину.

Та тут же отмерла, схватившись за покрасневшую щеку.

— Где таблетки?

— В тумбочке у мамы в спальне и в кармане она тоже носит.

— Беги быстро к соседям и вызывай «скорую помощь», — приказала ей Синди. — У вас телефон не работает, — сама она кинулась назад к Кэтрин, но в её кармане нашелся лишь пустой блистер. Тогда девушку стремительно взлетела на второй этаж, открыв тумбочку, она с ужасом увидела, что никаких таблеток там нет. В отчаянии девушка дернула верхний ящик на себя и все его содержимое вместе с ящиком упало на пол. Последним вылетел серебряный блистер.

— Одна таблетка, — с облегчением выдохнула Синди и кинулась вниз к Кэтрин. Там над ней уже склонилась Бетти.

— Вызвала помощь? — Синди быстро налила стакан воды, но Кэтрин по-прежнему была без сознания и девушка осторожно похлопала ее по щекам.

— Кэтрин, тетя Кэтрин, очнитесь, — она беспомощно посмотрела на Синди. — Как я заставлю её проглотить эту таблетку?

— Их не надо глотать, можно просто подсунуть ей под язык, — пояснила Бетти и, выхватив таблетку, осторожно положила её матери в рот, под язык. — Боже, скорей бы приехала скорая! Может, поднимем её наверх?

— Ни в коем случае, больных не рекомендуется волновать.

Постепенно лицо Кэтрин начало приобретать розовый оттенок и, наконец, к облегчению девушек она громко вздохнула и открыла глаза.

В этот момент в дверь позвонили:

— Это скорая помощь, — обрадовалась Синди и кинулась открывать дверь.

Когда врачи повезли Кэтрин в больницу, Бетти отправилась с ними. Синди, оставшись одна, закрыла все двери и окна, и уже собравшись уходить, увидела на полу злополучную газету и снова подумала:

« Но как Гермиона могла уехать с женихом сестры? У меня такое впечатление, что она об этом даже не подозревает! Ладно, разберемся, когда она вернется».

Где искать подругу Синди не знала, Гермиона не упомянула названия отеля, куда они с Шоном отправились.

Драко и Панси. Начало 1999 года

Драко сосредоточено решал, как ему поступить. Если бы он был в силах встать, то сам бы отправился сообщать матери, что произошло с Панси, но он не смог бы даже дойти до такси и это факт. Не считая той мелочи, что у него не было денег даже на такси. Оставалось только попросить Ингрид, но как можно попросить магглу пойти в магический квартал, чтобы послать письмо? Это нереально, даже если она и не примет его за сумасшедшего, но она не сможет туда пройти. «Что же делать?» — мысли вертелись в голове у Драко, он не спал.

Как вдруг в дверь кто-то постучал. Драко глянул на часы, для Ингрид еще рано, она обещала вернуться позже.

— Открыто, — крикнул он.

— Драко, это я, — послышалось из темной гостиной.

— Блейз, — выдохнул Драко. — Слава Мерлину! Справа от двери включатель, нажми на него, свет загорится.

Темная фигура в проеме окна зашарила по стене, через секунду вспыхнул свет, Драко уже привыкший к полутьме невольно зажмурился, но тут же открыл глаза.

— Это точно ты, Блейз?

— Я, — усмехнулся тот. — Где Панси? Она хотела меня видеть?

— Она в тюрьме, эта сука Буллстроуд сдала её министерству.

— Она мне никогда не нравилась, — поморщился Блейз. — Но что произошло? Почему ты валяешь избитый и в темноте?

— Это Ингрид выключила свет перед уходом, — ответил Драко только на последний вопрос.

— Какое имя! — усмехнулся Блейз. — Ты уже завел себе поклонницу из магглов?

— Какая поклонница? Ей все сорок. Помоги мне сесть и я все расскажу по порядку.

Блейз помог ему сесть на кровати, для равновесия подложив под спину Драко подушки.

— Не обижайся, Блейз, но я должен это спросить: когда у тебя был первый секс?

— На шестом курсе с Дафной Гринграсс, — не раздумывая долго, ответил Блейз, и усмехнулся. — Проверяешь?

— Да, а вдруг ты мракоборец, — просто ответил Драко. — То о чем я сейчас тебя попрошу, тоже нарушает условия моего освобождения.

— А ты не боишься, что я поступлю, как Буллстроуд и потом просто сдам тебя?

— Нет, ты никогда не был предателем, — улыбнулся Драко и протянул руку Блейзу.

Тот тоже улыбнулся и пожал её:

— Теперь рассказывай, что произошло за этот месяц.

— … И потом появилась эта стерва и сказала, что Панси в тюрьме, — закончил свой невеселый рассказ Драко.

— Она сказала только это? — проницательно спросил Блейз, заметив, что Драко что-то не договаривает.

— Нет, она еще сказала, что хочет меня и что … Панси сделала настоящий аборт.

То, что Буллстроуд любит Малфоя не знал только слепой, поэтому Блейз отреагировал только на вторую часть.

— Аборт? Я думал, что был выкидыш?!

— А я думал, что мы так хитро обманули суд и что справка о беременности ложная, а «выкидыш» не настоящий, — хмуро ответил Драко.

— Тебя это беспокоит, ну что Панси тебе соврала?

Драко прислушался к своим чувствам: если он и злился на жену, то только на то, что она скрыла от него аборт. Он-то думал, что у них нет тайн друг от друга. Но вместе с тем Драко испытывал облегчение, что ему не пришлось самому тогда принимать решение.

— Нет, ребенок нам сейчас был бы не кстати. Представляешь в этой конуре еще и ребенок? А деньги? Я так и не нашел работу.

— А ты умеешь что-то делать руками? — беззлобно усмехнулся Блейз.

— В том-то и дело, что не умею. Все чему я раньше учился, здесь оказалось абсолютно бесполезным! Я полный ноль в мире магглов, — признал Драко. — Я даже не представляю, как нам жить с Панси дальше, если её освободят.

Вспомнив о жене, сидевшей сейчас в Азкабане, он встрепенулся:

— Блейз, тебе надо немедленно отправляться к моей матери. Пусть она снова наймет того адвоката. Уверен, что ему удастся вытащить Панси.

— Ты так думаешь?

— Надеюсь, — хмуро сказал Драко. — Панси ведь пыталась добыть денег, которые украли у нас, когда я нуждался в срочном лечении, это может послужить смягчающим обстоятельством.

— Ты прав, — согласился с ним Блейз. — А то я уже хотел предложить тебя вылечить,

— Ни в коем случае, пусть каждый мой синяк будет доказательством наших слов.

— Но ты даже передвигаться не можешь!

— Наплевать, пусть сначала меня увидят свидетели. А боль я перетерплю.

Блейз вытащил из внутреннего кармана мантии бумажный сверток и протянул Драко:

— Это маггловские деньги. Не знаю сколько там, но думаю, что много.

— Нет, если мракоборцы найдут их в этой квартире, то никто не поверит в ограбление. Дай мне долларов тридцать, а остальные отдашь после суда. Я обязательно верну тебе долг, чуть позже, но верну.

— Пустяки, — заверил его Блейз. — Можешь и не возвращать.

Они улыбнулись друг другу.

— Спасибо, что приехал, я этого никогда не забуду, — Драко не любил быть кому-то обязанным, но сейчас он был готов расцеловать Блейза за помощь.

— Для чего-то существуют на свете друзья, — коротко ответил Блейз. — Тебе всегда достаточно только позвать меня. Я поеду, пора навестить Нарциссу, — он пожал Драко руку и пошел к входной двери.

Тот проводил его задумчивым взглядом, предложив на прощание:

— Потом, после суда встретимся и обсудим все наши новости.

— Конечно, встретимся. Теперь я регулярно буду навещать вас. Буллстроуд не хочешь отомстить?

— Позже, если Панси не оправдают, я её живьем закопаю. И плевать мне на министерство.

— Я тебе помогу, — мрачно пообещал Блейз и исчез.

Когда он ушел, Драко прикрыл глаза и почти мгновенно уснул, сказалось напряжение последних дней.

И проснулся только того, что кто-то ласково провел рукой по волосам.

— Панси, — тут же встрепенулся он. — Мама! Как хорошо, что ты здесь!

— Не думаю, что это хорошо, мистер Малфой, — констатировал чей-то холодный голос. — Было бы лучше, если бы нам не пришлось посещать вас при таких обстоятельствах.

— Мистер Спейс, — поздоровался Драко со своим адвокатом.

Тот прищурился и потребовал:

— А теперь расскажите мне, что произошло с вами и миссис Малфой, все подробно и честно.

— Может, мы его сначала вылечим? — робко предложила мать.

— Мистер Малфой, вы в состоянии терпеть эту боль? Просто в этом избитом состоянии вы произведете больше впечатления на судью чем свидетельства других.

— Да, — скрипнув зубами, заверил его Драко. — Я потерплю столько, сколько нужно. Мама, все в порядке, я же у тебя сильный! — он улыбнулся ей своей мальчишеской задорной улыбкой, скрыв при этом, чего стоила ему эта улыбка.

— Итак, приступим к делу, мистер Малфой…

* * *

Две недели спустя.

— Я дома! — радостно выдохнула Панси, едва они с Драко вошли в свою квартиру.

Муж усмехнулся:

— После Азкабана тебе даже наша дыра кажется дворцом.

— Нет, — Панси решительно тряхнула головой. — Это наш с тобой первый дом. И пусть он маленький и не очень красивый, но я люблю его за то, что он только наш. А на большой дом мы либо заработаем …

— …Либо дождемся пока срок закончится и купим себе новый огромный дом или вернемся в Малфой-Мэнор, — рассмеявшись, подхватил Драко.

— Обязательно сами заработаем и купим большой дом в Лондоне и всем утрем нос, — настойчиво повторила Панси и, словно вспомнив что-то, помрачнела. — Завтра мне надо идти к хозяину Ингрид. Как тебе удалось уговорить его взять меня на работу? Он же не разу меня не видел.

— Это не я. Это Блейз, он кого хочешь уговорит, — Драко подошел к холодильнику и вытащил оттуда бутылку. — Это самое лучшее шампанское из того, что мы сейчас можем себе позволить.

Панси взглянула на этикетку и поразилась:

— Но оно дорогое. Откуда у тебя деньги?

— Одолжили, но чтобы не вызвать подозрения, мы останемся жить в этой квартире и будем тратить понемногу каждый месяц. И при этом делать вид, что живем на твою зарплату.

— Может тебе тоже лучше найти работу и не рассчитывать больше на родных? — осторожно спросила Панси. Ссориться с Драко в первый же вечер после возращения ей не хотелось.

— Обязательно, но поскольку на мне нет предписания суда: срочно устроиться на работу, я хочу точно решить, чем мне понравится заниматься. Ты не будешь торопить меня? — он повернулся к жене и пристально посмотрел на неё.

— Нет, конечно, — смутилась Панси. — Не торопись, уверена, ты обязательно подберешь что-нибудь для себя.

«Не уверен» — подумал про себя Драко. Он до сих пор не мог понять, кем хочет или хотя бы кем сможет работать у магглов. Но ему не хотелось говорить этого Панси.

Он подал жене наполненный бока, взял свой и произнес тост:

— За твое возвращение, любимая! И за нашего отличного адвоката!

— Драко… — Панси замялась, а потом спросила. — Ты же не сердишься на меня из-за … из-за того, что я пошла к Миллисенте?

— Нет, ты поступила так из-за меня. Если кто и виноват, то только я.

— А … Миллисента она сюда не приходила? — нерешительно продолжила спрашивать Панси. На самом деле ей хотелось узнать, рассказала ли «подруга» про аборт.

— Приходила и … все рассказала, — Драко поставил нетронутый бокал обратно на стол

— И про…

— И про аборт тоже.

— Прости, я … — начала оправдываться Панси.

Но Драко решительно перебил её:

— Ты ничего не должна мне объяснять или оправдываться. Страшно представить, как бы мы жили здесь, если бы у нас еще и ребенок был, — он подошел к Панси и обнял её. — Это ты прости меня, что не смог уберечь тебя от этого и что ты одна с этим справлялась. Теперь мне ясно, почему ты шарахалась от меня первое время. Но больше ничего от меня не скрывай, хорошо?

Панси почувствовала огромное облегчение и, наконец, смогла выдохнуть.

— Спасибо, — еле слышно прошептала она мужу на ухо.

Драко вместо ответа нежно поцеловал её. Панси с радостью ответила ему, она и сама не ожидала, что почувствует такое облегчение, словно огромный камень с души свалился.

Пара упоенно целовалась и через несколько минут начала плавно перемещаться к спальне, но тут раздался громкий звонок в дверь.

— Кого это там принесло? — сердито прошептал Драко на ухо Панси. — Давай сделаем вид, что нас нет дома?

— Давай, — с усмешкой согласила та.

Но звонок не унимался и теперь настойчиво трезвонил не переставая, похоже кто-то просто забыл снять палец с кнопки.

Чертыхнувшись, Драко оторвался от жены и пошел открывать дверь.

— За дверью стоял Боб и какой-то мужчина, роста он был маленького, но уверенность во взгляде, словно прибавляла ему роста, и он не терялся даже на фоне крупного Боба.

— Привет, — Боб переступил порог их квартиры. — Вот, это Джонни, — он жестом фокусника указал на стоявшего рядом мужчину.

— Я предпочитаю, чтобы меня называли Джоном, — спокойно заметил мужчину, переступая порог, его внимательный взгляд в одну секунду обежал маленькую гостиную, совмещенную с кухней, и молодую пару. И задержался на лице Драко, точнее на следах от синяков.

— И что? — довольно невежливо спросил Драко.

Боб немного смутился, но продолжил:

— Ты же сам хотел научиться защищать себя. Вот я и привел к тебе тренера.

Драко недоверчиво посмотрел на Джона, лицо его сложилось в саркастическую улыбку:

— Это вы, что ли меня учить будете?

— Если ты мне понравишься, — холодно констатировал тот.

— Да я вас одной рукой перешибу, — рассмеялся Драко неприятно-надменным смехом.

— Давай, — спокойно согласился Джон. — Нанесешь мне хотя бы один удар, получишь сотню.

Драко удивленно уставился на него и тот неожиданно одобряюще ему улыбнулся:

— Струсил?

Драко неожиданно бросился на мужчину, выбросив вперед руку и намереваясь нанести удар по лицу. Но мужчина легко увернулся, нанеся Драко весьма чувствительный удар по руке. Уже разозлившись, Драко снова повернулся и бросился на мужчину, пытаясь схватить его за шею, но тут же оказался на полу. А Джон неожиданно ногой попытался ударить его в грудь, но Драко чудом увернулся и снова вскочил.

— Хорошая реакция, — одобрительно сказал Джон. — Из него может что-то получиться, — сказал он Бобу.

Тот приосанился и хвастливо ответил:

— Я тоже сразу так решил, а лицо вообще золотая жила… — начал было он, но, увидев предупреждение в глазах Джона, замолчал.

— Я согласен взять тебя в свой клуб, — Джон повернулся к все еще растерянному Драко. — Буду учить тебя три раза в неделю по два часа. Еще по часу каждый день ты будешь заниматься.

— Чему учить? — только и смог спросить удивленный Драко.

— Приемам кудо*, — гордо возвестил Боб.

Но и Драко, и Панси недоуменно смотрели на него, было ясно, что они не понимают о чем речь.

— Ну это тоже самое, что карате, но гораздо круче, с элементами бокса, дзюдо и прочим. Он был изобретен не так давно, — пояснил он.

Но тут Драко с Панси вспомнили, что они все же в маггловском мире и не стоит удивляться тому, что знает каждый маггл.

— Да, просто я еще плохо соображаю после удара, — нехотя соврал Драко.

Но тут встрепенулась Панси и решительно спросила:

— Эти … уроки они ведь платные?

Джон нехотя повернулся к ней он, похоже, не ожидал, что женщина вмешается в разговор мужчин.

— Так вот, мы вынуждены отказаться. Увы, нам не хватит средств на оплату этих уроков, — закончила она. Драко кисло посмотрел на неё и согласно кивнул.

— Я иногда беру способных учеников бесплатно, — пояснил Джон. — Завтра приедешь в мой клуб, я еще раз оценю, что ты можешь, — он протянул Драко визитку клуба. — Там есть адрес, жду тебя завтра к трем.

— С собой нужно что-то взять? — спросил Драко, повертев визитку в руках.

— На первый раз нет, я же еще не решил окончательно, а потом я скажу, что тебе необходимо.

Джон попрощался с ними и первым вышел, Боб же потрепав Драко по плечу, отправился за ним.

— Мне это не нравится, — сказала Панси, как только за ними закрылась дверь. — С какой стати ему учить тебя бесплатно? Что я не замечала здесь магглов-альтруистов.

— В любом случая я завтра поеду туда, — твердо сказал Драко. — Без палочки я абсолютно беззащитен и мне это не нравится! Да и тебя я должен уметь защитить, — он широко улыбнулся Панси и притянул её к себе.

— Но … — попыталась возразить та.

— Все потом, — прошептал он и закрыл ей рот поцелуем. — Я так соскучился! На чем мы там остановились?..

* * *

Драко стоял перед Джоном, сначала тот приказал ему одеть какую-то хламиду без пуговиц. Парень попытался возразить, но Джон жестко обрубил:

— Или ты выполняешь все, что я прикажу или дверь прямо за тобой и можешь не возвращаться.

Драко упрямо вскинул подбородок, но все же решил остаться, а то зря он что ли ехал сюда почти два часа на автобусе. К удивлению Драко клуб оказался в очень фешенебельном районе Лос-Анджелеса. Это было двухэтажное красивое здание с большими зеркальными стеклами. Войдя, Драко очутился перед девушкой портье, которая, мило улыбаясь, тут же проводила его к Джону.

Через час Драко почувствовал себя выжатым, как лимон. Тяжело дыша, он стоял перед Джоном. Тот внимательно осмотрел его:

— Физическая подготовка у тебя конечно ни к черту. Но я согласен взять тебя бесплатно, при условии, что ты будешь выполнять все мои предписания и не лениться.

— Это я каждый день так буду выкладываться? — с ужасом спросил Драко.

— Да, но потом мышцы привыкнут, придут в норму, и тебе все будет удаваться легко. Но первое время тело будет сильно болеть, — честно предупредил он. — Так ты согласен?

— Да, — выдавил из себя Драко. Ему просто безумно хотелось сказать нет, но, увидев, как маленький Джон с легкостью дрался против трех учеников, в начале занятия тот продемонстрировал, чему он его научит, он захотел стать таким же ловким

«Все равно дома делать нечего», — подумал он.

— Хорошо, твое время с пяти до восьми каждый день, заниматься не меньше часа, в первое время мы дадим тебе щадящую нагрузку, но потом будешь выкладываться по полной. Заниматься с тобой лично я буду вторник, четверг, пятница с шести до восьми. Опоздания и пропуски только по очень уважительной причине, вроде сломанной руки. Три пропуска по неуважительной причине, пошел вон. Все ясно?

— Да, — кивнул Драко.

— Форму купишь себе сам. Как я и говорил абонемент для тебя бесплатный на год. Если хорошо покажешь себя, продлим срок.

— Спасибо.

— Отлично, а сейчас свободен. Душ рядом с твоей раздевалкой. Если буду вопросы обращаться к Джульетте.

Драко кивнул, он уже знал, что так зовут девушку, встретившую его на входе.

Договорив, Джон повернулся и ушел в свой кабинет.

К Драко тут же подступил парень, до этого молча крутивший педали «велосипеда»:

— Новенький? Привет, меня зовут Билл, — он протянул ему руку.

— Да, меня Драко, — они обменялись крепким рукопожатием. — Как тебе здесь, нравится?

— Тут неплохо, и спортом бесплатно можно на тренажерах позаниматься, и денег срубить,— рассмеялся парень.

Драко тоже улыбнулся, хотя не понимал, каким образом тут можно заработать денег, но спрашивать не хотелось. Красивое лицо парня вдруг показалась ему каким-то похабным, а Билл тем временем продолжил:

— Главное, обязаловку не пропускать, а так жить можно и неплохо. Мой тебе совет, не связывайся с «Режиссершей», очень уж она обожает лапшу вешать новичкам.

Тут парня попросила помочь какая-то женщина на одном из тренажеров. Состроив милую улыбку, Билл пошел к ней, а Драко остался с кучей вопросов. Поняв, что Билл надолго застрял рядом с женщиной на тренажере, он повернулся и пошел к раздевалке.

«Со временем все выясниться!» — лениво подумал он, но решил быть настороже.

На следующий день все было почти так же: изматывающие занятия и непрекращающаяся боль в мышцах. Правда, парень, который следил за ним, уже через полчаса отпустил его домой.

Но шло время и постепенно Драко начал втягиваться, и боль в теле куда-то исчезла, да и само тело стало гораздо лучше подчиняться ему. Но пока Драко не удавалось даже один удар нанести Джону, зато для него стало настоящим праздником, когда он смог перебросить через себя одного из парней, тоже занимавшихся с ним.

Во всем этом великолепии только одно не нравилось Драко. Это были женщины, занимающиеся в том же зале, что он. Они буквально пялились на него, Драко впервые понял, что ощущают женщины, когда на них смотрят похотливые самцы. Их взгляды преследовали его каждую минуту, только занятия с самим Джоном проходили в отдельном кабинете за закрытыми дверями. К тому же эти женщины обожали просить его о помощи: то повесить дополнительный блин на тренажер, то подать бутылку с водой. Драко потихоньку кипел про себя, но старался не обращать на это внимание и оставаться холодным и невозмутимым. Но когда она одна из них, особо настойчивая дамочка лет сорока, проникла к нему в душ, он не выдержал и, грубо наорав на неё, выставил за дверь.

По выходе из душа его уже ждал Джон, он с невозмутимым видом сидел на скамье:

— Знаешь, почему я здесь? — спросил он, глядя на стоявшего Драко, снизу вверх.

— Догадываюсь, — вздохнул Драко. — Уже нажаловалась?

Джон кивнул, оба замолчали.

— Но на первый раз я прощаю тебя. Но чтобы ты больше не хамил клиенткам.

Драко сел рядом с ним:

— Я наверно откажусь, не хочется мне становится жиголо и «работать» здесь.

— Драко, ты не понял, здесь не бордель, а спортивный клуб.

— Но все эти женщины, они ведут себя так, словно уже купили меня.

— Они платят, но только за то, чтобы смотреть на тебя. Секс полностью запрещен в стенах клуба. Скажем, если бы вас застукали трахающимися в душе, я бы выгнал обоих. В твои обязанности входить быть вежливым и … недоступным. Поверь, это привлекает гораздо больше клиенток.

— А если я не хочу? Может, я лучше буду вам платить?

— Абонемент стоит двадцать тысяч долларов в год. Даже если ты и нашел бы такую сумму, я бы все равно отказался. Абонементы только для дам.

— Так дорого?

— Конечно, престижный район, хорошо оборудованные спортзалы и бассейн. И мальчики, красивые и вежливые. Здесь все женщины очень состоятельные и в основном из тех, кому за сорок.

— Но кое-кто все же спит с клиентками вне клуба?

— Есть и такие, — спокойно согласился Джон. — Ребятам нужны деньги, им трудно устоять, когда перед глазами махают купюрами.

— А если я откажусь спать с клиенткой, меня не выгонят?

Джон рассмеялся:

— Любой женщине можно отказать так, что она почувствует себя королевой. А тебе это вообще расплюнуть, примешь роль верного мужа и дело в шляпе. Будешь всем особо желающим рассказывать, как ты преданно любишь жену.

— Это поможет? — усмехнулся Драко.

— Нет, — честно ответил Джон. — Но заставить тебя они не смогут, даже если и пожалуются мне. Им останется только облизываться, смотря, как ты занимаешься. И учти, тебя будут соблазнять всеми возможными способами: от обещаний до дорогих подарков. Для них каждый новый мальчик это своего рода спорт: кто первый получит.

— А потом что будет? — мрачно спросил Драко.

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Джон. — Как получится. Ты можешь прозаниматься здесь год и научиться драться, а можешь просто уйти прямо сегодня и забыть обо всем. Решать тебе, — Джон встал о скамьи. — Следующее занятие завтра. Если вернешься, значит ты принял мои условия, а нет — значит, так тому и быть!

Джон ушел, а Драко стоял и смотрел на закрывшуюся дверь. Первым его чувством было возмущение и желание послать Джона к черту. Но потом он вспомнил свою пустую жизнь: Панси, обычно отсыпающаяся до обеда после ночной смены и длинные, одинокие вечера, когда она на работе. Сейчас Драко и не замечал, как они летят потому, что возвращался домой поздно и уставшим. Но если клуба не будет? Что ему останется? Найти себе работу? Но мысль о том, что он будет вынужден работать на магглов, до сих пор вызывала у него отторжение. А деньги у них с Панси еще не закончились, и можно было не торопиться с работой. Беглую мысль о том, что «он уже работает на магглов» Драко тут же отогнал. И принялся одеваться, он уже понял, что завтра снова вернется сюда. Все-таки он еще не научился драться по-настоящему.

«Только Панси ничего не буду рассказывать, пусть считает, что здесь обычный спортзал!» — решил он.

Февраль 1999 года.

Драко усталый, но довольный вернулся с очередной тренировки. К его удивлению Панси уже была дома:

— Привет, любимая, ты сегодня рано? — он небрежно чмокнул жену в щечку и направился в ванную. — Что-то случилось? — крикнул он оттуда.

— Да так, бар сегодня закрыли рано, драка крупная случилась, полиция и прикрыла. Даже не знаю, когда откроют.

— А у меня шикарная новость! — Драко, уже освежившийся после душа, вытащил из своей спортивной сумки, бутылку шампанского. — Мне предложили работу!

— Кем? — радостно спросила Панси, она уже почти отчаялась заставить Драко пойти работать.

— Актером, меня берут на роль второго плана в одном новом сериале, — Драко ликующе улыбался.

— Актером? — растерялась Панси. — А ты уверен, что справишься?

— Конечно, у меня уже и пробы прошли, и Миранда сказала, что меня сегодня утвердили на роль. Просто я не хотел тебе рассказывать заранее, вдруг ничего не получилось бы…

— Кто такая Миранда? — перебила его Панси.

— Одна женщина, она занимается спортом там же где и я.

— Красивая? — напряглась Панси.

— Страшная, как Темный лорд, ей уже сорок пять, и ко мне она относится, как к сыну, — не моргнув глазом, соврал Драко, чтобы успокоить жену. Миранде и правда было сорок пять, но она была довольно миловидной женщиной.

В это же время в другом конце города.

— Вы просили сообщать меня новости о вашем племяннике. Его сегодня утвердили на роль второго плана в новом сериале, — сказал Дрейк и выжидающе замолчал.

— Кто там продюсер? — сухо спросил он, а когда секретарь ответил, добавил. — Соедини меня с ним немедленно.

Выполнив указание, секретарь поспешно вышел из кабинета.

— Привет, Пирс! Как дела? … Отлично, ты молодец … Да, да, нужно обязательно где-нибудь пересечься … У меня к тебе маленькая просьба… Мой племянник вбил себе в голову, что станет актером, родители конечно в бешенстве, семейный бизнес ждет наследника, а он тут прохлаждается. А сегодня они узнали, что он получил роль в твоем новом сериале. Если мальчишка вкусит славы, то его потом домой не вернешь… Отлично, его фамилия Малфой, Драко Малфой. И спасибо… Обязательно встретимся… скоро у нас с Лорой годовщина свадьбы, считай себя приглашенным. До свидания… — Джеймс повесил трубку и ухмыльнулся. «Работаешь жиголо в клубе, вот и работай!» — мрачно подумал он. «Актером он решил стать! Нет, дорогой, оставайся там, где тебе самое место», — и рассмеялся холодным презрительным смехом.

А Драко с женой продолжали праздновать. У них в последнее время почти не было поводов для праздника...

Драко и Панси. февраль 1999 года

— Ну же, Миранда, я хочу его увидеть! — словно капризный ребенок, потребовал Драко. Но женщина, сидевшая за рулем автомобиля, лишь загадочно усмехнулась.

— Всему свое время, Драко.

Тот, сообразив, что начинает унижаться, отвернулся к окну и сделал вид, что разглядывает город, и лишь изредка посматривал на свою спутницу.

Тем временем машина въехала в каменные ворота, вдалеке виднелся большой красивый дом.

— Красиво? — гордо поинтересовалась Миранда. — Это мой дом.

— Да, очень … мило, — нашелся Драко, вспомнив свой родной дом, размерами раз в тридцать превышающий этот.

Миранда провела его через сад в большую светлую гостиную.

— Зачем ты меня сюда привезла? Контракт мы могли бы подписать и в кафе, — пробурчал Драко.

— Там это не было бы так приятно, — Миранда налила им вина и подала Драко его бокал. — А здесь мы совершенно одни, — она многозначительно улыбнулась, осторожно стукнув свой фужер о его. — Давай выпьем за нас! За наше прекрасное совместное будущее!

Драко улыбнулся ей, но пить не стал:

— Прежде чем мы с тобой выпьем, я хочу увидеть свой контракт, — настойчиво повторил он.

— Эй, ты что, мне не доверяешь? — оскорбилась Миранда. В её глазах промелькнуло что-то непонятное Малфою, но разглядеть что-то конкретно он не успел: женщина резко отвернулась и поставила бокал на столик.

— Не то, чтобы я не доверял тебе, Миранда, но пока я не вижу повода праздновать. Где контракт?

Женщина подошла к нему со спины и ласково обняла.

— Возникли некоторые препятствия, поэтому контракт пока не готов… — недоговорив, она начала ласкать парня. Одна рука её взъерошила парню волосы, а вторая скользнула в ширинку брюк.

— Какие препятствия? — рука Драко перехватила ладонь, шарившую в его ширинке. — Что это значит? — прямо спросил он.

— Маленькая задержка, — пробормотала Миранда. — Но я обещаю тебе, что все наладится. Контракт скоро будет подписан.

— Ясно, — Драко вырвался из объятий женщины и поставил свой бокал на столик. — Проводи меня, дорогая.

— Ты хочешь уйти? — разочаровано протянула Миранда. — Но, Драко, если ты останешься со мной, у меня будет больше стимула добиться для тебя этой роли.

Лицо Драко исказила холодная усмешка:

— Дорогая, у тебя будет куда больше стимула, если я сейчас уйду, — он подхватил свою спортивную сумку и уже направился к выходу, но его остановили слова Миранды:

— А не слишком ли ты много на себя берешь, Малфой? Ты всего лишь … — она осеклась и замолчала потому, что Драко повернулся и теперь смотрел ей прямо в глаза.

— Ну что же ты замолчала, Миранда? Договаривай … я всего лишь … жиголо?! Это ты хотела сказать и унизить меня? — его серые глаза были полны презрения и злости.

Женщина молча смотрела на него. — Ты просчиталась, дорогая! Меня нельзя этим унизить больше, чем я уже унижен. Или ты думаешь, мне нравилось играть с тобой, изображая твою ручную собачку? Ты в зеркало на себя давно смотрела? Неужели ты и правда решила, что я мечтаю переспать с тобой? Или что-то чувствую к тебе?

— Теперь ты точно не получишь роли! — прошипела разочарованная Миранда.

— Мне интересно, а эта роль вообще существует или ты придумала её, чтобы выиграть спор? — усмехнулся Драко.

— Какой спор? — Миранда отступила на шаг назад.

— Ваш, в клубе. Как там звучит пари? Кто первый из вас затащит меня в постель, тот и срывает «банк»? А какая сумма у нас в «банке»? Если учесть, что я продержался уже больше трех месяцев, то, думаю, вполне приличная.

— Да, мы всегда ставим на новенького мальчика, — согласилась с ним Миранда. — Но ты симпатичен мне и без него. Я готова отдать тебе всю сумму…

— Нет, — перебил её Драко. — Я не продаюсь за деньги. Устрой мне эту роль и ты выиграешь спор. Обещаю!

— Не могу, — почти простонала Миранда. — Пирс и слышать о тебе не хочет. Сначала его все устраивало, но потом он вдруг передумал, — она бросилась к нему, пытаясь обнять. — Драко, соглашайся. Зачем тебе эта паршивая роль? В «банке» сейчас сто тысяч долларов и все они будут твоими!

— О! — усмехнулся Драко. — Как же дорого вы меня оценили! Нет, Миранда, Малфои за деньги не продаются.

Женщина скривила губы:

— О да! Малфои только за паршивые рольки отдаются! Ладно, вали отсюда. Появится роль, я тебе свистну! — презрительно добавила Миранда.

Драко сжал кулаки и, подавив искушение влепить ей пару пощечин, стремительно вылетел из дома.

«Только попробуй еще раз ко мне подойти, сучка!» — зло думал он. Но злился он больше на себя, чем на женщину, и сейчас ему надо было немедленно уйти, иначе его магия выдаст себя.

«Моя магия!» — усмехнулся Драко. Неспособность колдовать мешала ему, особенно в минуты сильнейшей злости. Тогда магия вырывалась из него стихийно, почти не подчиняясь ему. Быстро выбежав за ворота, Драко направился вниз по дороге. И только нырнув в густые придорожные кусты, он остановился и, бросив свою спортивную сумку на землю, сел на неё. Ему надо было обдумать то, что сегодня обрушилось на него. А ведь день так отлично начинался: утренний секс с Панси был великолепен, потом он поехал на тренировки, и сегодня ему впервые удалось «достать» Джона. Тот даже похвалили его, а так как Джон был чрезвычайно скуп на похвалы, то Драко очень гордился этим. Но по возвращении в раздевалку он застал там Питера Макконона. Это был красивый парень лет двадцати двух, они мало общались, но Драко знал, что тот в клубе уже больше года.

— Привет, Питер, — поздоровался он.

Но тот никак не отреагировал, продолжая смотреть в одну точку на стене. Пожав плечами, Драко отправился в душ. Но по возвращении застал Макконона в той же позе. Не обращая на него больше внимания, Драко принялся одеваться — после тренировки его ждала Миранда. Они собирались поехать к ней и подписать контракт на его роль.

— А это ты! — «ожил» вдруг Питер. — Наслаждаешься жизнью, Малыш?

— Не называй меня так, — нахмурился Драко.

— А как тебя называть? — усмехнулся собеседник. — Красавчиком, как наши клиентки тебя зовут? — он достал из-под лавки бутылку пива и отхлебнул из неё.

— Ты же знаешь правила! Джон выкинет тебя, если застукает с выпивкой, — заметил Драко.

— Уже! И совсем не из-за выпивки, Малыш, — бросил Питер и снова отпил из бутылки.

Драко понял, что тот просто жаждет его расспросов, но ему было все равно, почему Джон избавился от Макконона, поэтому он промолчал. Но тот не унимался:

— Знаешь, почему меня выкинули? — не дождавшись его реакции, Питер продолжил. — Потому что я надоел нашим клиенткам! Почти каждая из них меня уже «попробовала»! Я, как это выразить правильно, отработанный материал! И то я долго продержался: почти два года. Обычно Джон меняет «мальчиков» раз в семь-восемь месяцев. Но мне повезло, сначала я, как, кстати, и ты, долго не поддавался на их уловки. У меня была отличная подработка и красивая девчонка, и эти старые кошелки меня не интересовали. Спор на меня уже вырос до пятидесяти тысяч, когда мне, наконец, понадобились деньги. Только после я узнал, что в потере моей тогдашней работы виновата одна из этих нимфоманок. И я сдался, а потом пошел и по рукам. Меня, словно надоевшую собачку, стали передавать из рук в руки. Сначала мне это даже нравилось! Эти женщины умеют заставить тебя почувствовать себя королем вселенной, — он горько рассмеялся. — Они обволакивают тебя, лелеют, ублаготворяют, исполняя все твои желания, а потом… Потом в один прекрасный день все это заканчивается, — он отпил из бутылки огромный глоток.

Драко, уже успевший одеться за время этой речи, усмехнулся:

— И чего ты ждешь? Что я тебя пожалею?

Питер скривился:

— Ты? — он громко расхохотался. — Да ты сам достоин жалости. Распускаешь хвост перед этими клушами, строишь из себя «принца в изгнании»! «Ах, я из древнего английского рода!» А знаешь, что они говорят о тебе за спиной? И как они тебя называют? Хотя надо отдать тебе должное: ты продержался довольно долго. Учитывая твою изнеженность и непомерное тщеславие, я был уверен, что ты сдашься гораздо раньше. Что ты так удивленно смотришь на меня? Или ты наивно полагаешь, что с тобой будет все по-другому? Не будет, Малыш! Ты такое же свежее мясо для них, каким был я или другие. Хотя я слышал сегодня, что ты сдаешь свои позиции Миранде. Она предоставит тебе крошечную рольку в сериале и получит за это сто штук и тебя в придачу.

— Какие сто штук? За что? — искренне удивился Драко.

— Обычные баксы. Каждый раз, когда приходит свежий мальчик, они ставят на то, кто первым его соблазнит. И чем дольше сопротивляется парень, тем выше ставки. Ты достиг уже ста штук. Поздравляю! Это почти рекорд, хотя говорят, максимальная ставка была на Дени. Она достигла двухсот пятидесяти штук.

— Но зачем им это? — растеряно спросил Малфой.

— От скуки. Чем им еще заниматься? У них всех почти одна и та же профессия — жена или дочь богатого человека. Причем все это держится в огромной тайне. Если хоть что-то просочится в прессу, то Джон тут же прикроет клуб.

— Но ему же это невыгодно.

— Дурачок, — рассмеялся Питер. — Он здесь его закроет, а в другом месте откроет, под другим названием, но с теми же клиентками. Когда я начинал здесь «работать», клуб находился в Бель-Эйре. Потом он неожиданно сменил местонахождение, а парня, решившего продать информацию желтой прессе, просто нашли мертвым.

Драко невольно поежился, откровенность Питера шокировала его. Но что-то в словах парня мешало ему просто отбросить их, не поверив. Питер говорил правду в том, что касалось отношения клиенток к нему лично. Драко действительно порой чувствовал себя с ними «королем». И, чего уж врать самому себе, ему это нравилось. Он чувствовал себя так, словно вернулся в те школьные годы, когда Темный лорд еще не возродился, и имя Малфоев пользовалось уважением, переходящим на его факультете почти в открытое восхищение. И только что-то внутри самого Драко противилось этому восхищению, он-то считал, что это из-за того, что им восторгались обычные магглы. Но теперь, все тщательно взвесив, он понял, что дело было совсем не в этом. А в хитрых улыбках женщин, в недомолвках их речей, в усмешках, появляющихся на их лицах, как только он отворачивался. Он нутром чувствовал их фальшь, но упорно отгонял от себя это чувство, предпочитая делать вид, что все в порядке. И теперь его, словно слепого кутенка, ткнули носом в то, что он сам давно должен был понять. Драко вдруг представил себе одного из кутят, что в Малфой-мэноре приносили их породистые сучки. Ему всегда было забавно помогать им открывать свои слепые глазенки. И теперь Питер проделал тоже самое с ним. Драко неожиданно понял, что он ждал именно его, только не мог понять, зачем тот это сделал.

— Зачем ты мне все это рассказал? — резко спросил он.

— Не знаю. Может потому, что мне этого никто не рассказал. Пока не стало слишком поздно. Мой тебе совет: вали отсюда! Беги со всех ног, пока не превратился в дешевую проститутку, вроде меня.

— Какая заботливость обо мне! — усмехнулся Драко. — Миранда обещала мне роль в новом сериале…

Питер раскатисто расхохотался:

— Она и мне обещала роль. И, что самое главное, она действительно выполнила свое обещание. Только как?! Это была крошечная роль спасателя-гея. Мне потом регулярно стали предлагать сыграть главные роли в порно для геев. Еле отвязался от них. Просто пойми одну элементарную вещь, Драко — они никогда не дадут тебе «подняться» за их счет! Им это просто не выгодно. Сам подумай: получив приличную роль, ты тут же свалишь из клуба, помахав им на прощание ручкой. Из тех мальчиков, что прошли за эти два года перед моими глазами в этом клубе, ни один не стал известным актером, хотя попадались вполне неплохие экземпляры. Знаешь, как они называют наш клуб между собой? Школа будущих жиголо! — Питер допил пиво и встал. — Впрочем, все, что хотел, я тебе уже сказал. Как поступать дальше, решать уже только тебе самому. В конце концов, это твоя жизнь! Прощай, Малыш! — он не стал протягивать ему руку, просто криво усмехнулся и пошел к выходу.

— Куда ты сейчас? — вдруг спросил Драко. — Чем займешься?

— Тем, чему меня очень хорошо научили. Поеду с одной дамочкой в Мексику. Постараюсь ободрать её, как липку. Она уже от меня без ума.

— Удачи! — пожелал вдруг ему Малфой.

— Тебе тоже! Надеюсь, теперь зная правду, ты утрешь нос этим богатым сучкам! Я почему-то верю в тебя….

И вот теперь сидя в придорожных кустах, Драко вспоминал их разговор и понимал, что Питер сказал ему чистую правду. Не будет никакой главной роли в сериале. И что теперь делать? Уйти из клуба? Но как же тогда занятия кудо? Именно они так привлекали Драко в клубе. Он впервые в жизни мог защитить себя сам, без использования магии. Он усмехнулся, вспомнив Поттера и Уизли, предпочитавших драться кулаками. Сейчас они даже приблизиться к нему не смогли бы. И все благодаря его новому умению. Отказаться от возможности научится большему, только чтобы не скатиться в пропасть? Ну уж нет! К тому же тот, кто предупрежден, тот вооружен. Теперь-то Драко не будет так легко идти на поводу у клиенток Джона. Хочется Миранде его получить, пусть предоставит ему по-настоящему перспективную роль. От всего остального он будет просто отказываться. Пусть эта сучка покрутится, пытаясь ему угодить. Но идея стать актером все же уже запала ему в душу. С завтрашнего дня он начнет сам искать для себя работу в кинобизнесе. Надо будет попросить Ингрид написать ему адрес её бывшего агента и сходить к нему. Может быть, он и сам сможет получить роль. У него есть для этого все данные: молодость, привлекательная внешность и талант. Разве он мало играл в своей жизни ролей: и безжалостного убийцы, и покорного слуги? А как он владеет собой! Вряд ли кто-то из актеров действительно играл со смертью, как он!

«Впрочем, хватит восхищаться собой!» — одернул он себя. «Пора выбираться отсюда! Интересно, в какую сторону ему нужно идти, чтобы выйти на автобусную остановку?»

Подобрав сумку с земли, Драко легко закинув её на плечо, отправился вниз по дороге. Впрочем, он не сомневался, что рано или поздно найдет дорогу к автобусной остановке.

Но он не прошел и мили, как подъехавшая сзади машина просигналила ему. Обернувшись, Драко увидел спортивного вида машину с открытым верхом. За рулем сидела очаровательная брюнетка. Остановив машину рядом, она, весело улыбнувшись, спросила:

— Тачка сломалась? Подбросить куда-нибудь? Здесь даже такси не дождешься! У всех свои машины.

— Спасибо, — поблагодарил Драко, усаживаясь рядом с ней. — До первой остановки автобуса или такси.

— Меня зовут Мария, хотя я предпочитаю вариант Мари, — девушка снова обворожительно улыбнулась. На свежих розовых щечках появились милые ямочки.

— А я Драко, Драко Малфой, — представился парень.

— Какое имя! — ухмыльнулась Мари. — Оно настоящее или псевдоним?

— Настоящее, — рассмеялся Драко.

— Значит, тебе повезло! — снова улыбнулась ему девушка.

У Драко от её улыбки внутри что-то дрогнуло. Он был искренне восхищен красотой и свежестью девушки — это была первая маггла, которая понравилась ему по-настоящему. Драко внезапно захотелось страстно поцеловать её, запустить руки в её длинные густые волосы и заняться с ней любовью.

Неожиданно Мари повернула к нему голову и уставилась прямо на него. У неё были большие, миндалевидной формы глаза каре-зеленого цвета, забавно вздернутый носик и пухлые губы, завершающие очаровательный портрет. Несколько минут они молча смотрели друг другу в глаза.

Первой нарушила молчание Мари:

— Я живу здесь неподалеку. Хочешь — приглашу тебя на чашечку кофе?

Драко тут же согласно кивнул, мысль о верности Панси, да и сама жена благополучно вылетели у него из головы. Ему хотелось только одного — остаться наедине с этой красавицей. И Драко даже в голову не пришло, что это аморально по отношению к любимой жене. Он хотел Мари и этим все было сказано…

Май 1999 года

— Отпусти меня, сумасшедший, — Мари, заливаясь смехом, пыталась ускользнуть от Драко, но тот был беспощаден, продолжая щекотать её. — Отпусти, я выполню твою просьбу, — взмолилась, наконец, девушка. — Я ужасно боюсь щекотки.

— Я хочу… — Драко быстро зашептал что-то на ушко сдавшейся девушки.

Кивнув в знак согласия, Мари поднялась и, не одеваясь, отправилась на кухню.

Драко удовлетворенно откинулся на подушку, оглядывая спальню девушки. Мари жила в собственной квартире на Роуз-плейс. Она не работала, будучи единственной дочерью очень богатых людей. Её отец являлся одним из известных актеров, а мать — бывшая актриса — сейчас занималась лишь домом и обустройством жизни своей семьи. Все желания Мари мгновенно исполнялись, поэтому девушка была чрезвычайно избалована. Они с Драко встречались уже почти три месяца, с тех самых пор, как Мари подвезла его, возвращаясь от родителей. Драко было легко с ней, Мари не напрягала его так, как Панси. Вспомнив о жене, Драко тут же помрачнел. Последнее время отношения между ними портились со стремительной скоростью, Панси упорно настаивала, чтобы Драко нашел себе работу и перестал заниматься ерундой — так она называла его попытки стать актером. Но Драко хотел стать именно актером: ему казалось, что это достаточно легкая профессия — стой перед камерой и играй. Делать-то почти ничего и не надо. Он уже был на многих пробах, но все они заканчивались одинаково: ему больше не звонили, словно забывая о его существовании. Когда это произошло в первый раз, Драко впал в уныние, но агент быстро и в достаточной жесткой форме разъяснил ему, что пока он не станет популярным, то свою гордость он может отправить по одному известному адресу и сам отправиться вместе с ней. Драко вспылил и ушел, хлопнув дверью и поклявшись себе не возвращаться. Но прошла неделя-другая, и он пересмотрел свое отношение к этому вопросу. «Вот стану известным актером, они все у меня по-другому запоют!» — мечтал он. И крепко сцеплял зубы, выслушивая очередной отказ от какой-нибудь шестерки. Самое обидное было в том, что Драко был действительно талантлив и камера его любила. Ему всегда отлично удавалось передавать свои чувства и эмоции зрителям. И Драко видел заинтересованность в глазах людей, снимавших или слушавших его на пробах, и куда все это потом девалось, он не понимал. Но упрямство Малфоев не давало ему отступить, да и работать ему не было необходимости: денег Блейза вполне хватало на безбедную жизнь. И он не понимал позиции Панси касательно того, что нужно жить на то, что заработаешь сам, а не на подачки друзей.

— Это не подачки, а обыкновенный займ! — отмахивался он обычно от жены. И доставал еще одну крупную купюру, благо их там было в достаточном количестве. При этом Драко совершенно не думал о том, что он будет делать, когда эти деньги закончатся. Скорее всего полагал, что тогда попросит мать прислать еще. Мать часто писала ему через маггловскую почту, сообщая свои нехитрые новости про жизнь отца и свою. Читая её невеселые письма, Драко легко понимал то, что было написано в них между строк: как резко постарел отец в Азкабане, он еще полон сил, но прежнего запала уже нет; как упало величие имени Малфоев в магическом мире; как одиноко матери дома одной и даже путешествия не спасают её от этого, потому что она просто меняет один пустой дом на другой. В письмах Нарциссы явственно чувствовалось ожидание того времени, когда Драко наконец сможет вернуться домой. Мать искренне надеялась, что адвокатам удастся сократить срок их пребывания в маггловском мире. Сам Драко тоже хотел вернуться в магический мир, но жизнь у магглов ему почти нравилась. Вот только если бы еще и магией можно было пользоваться!

В это время Мари снова появилась в комнате, в руках она держала поднос с двумя чашками кофе. Именно кофе и добивался от неё Драко, щекоча девушку. Панси совсем избаловала его, подавая ему отличный кофе в постель после секса. Но, попробовав кофе, приготовленный Мари, Драко едва сдержал позывы тошноты, тот был просто ужасен и тут же решил больше не просить Мари что-либо приготовить. Все-таки он встречался с ней не для того, чтобы она готовила или поила его кофе. Драко и сам не понимал, почему он раз за разом возвращается к этой девушке. Она сильно напоминала ему Панси, но не сегодняшнюю зануду-жену, а ту, довоенную Панси, что была не только красивой, но и дерзкой, даже стервозной. Нынешняя Панси его немного раздражала своей правильностью, требованиями порядка в квартире и … Список того, что требовала от него Панси был бесконечен. Она даже запрещала ему прикасаться к ней, они не занимались любовью с начала марта после первой крупной ссоры. Первое время Драко еще делал попытки, но у него уже тогда была Мари, поэтому он прекратил их, не страдая физически от отсутствия близости с женой. Но морально ему не хватало близости с Панси, не доставало их разговоров по ночам. Теперь они спали рядом, но словно чужие люди. Драко еще больше помрачнел, вспомнив об этом и поднявшись с кровати начал одеваться:

— Прости, киска, мне пора идти, — он чмокнул Мари в подставленные губки. — И ты была права — готовить кофе это совершенно не твое занятие.

— Встретимся завтра? — наблюдая за ним, спросила она.

— У меня пробы утром, а вечером тренировки, так что встретимся послезавтра, дорогая! — улыбнулся, отвечая, Драко.

Мари обиженно надула губки, но Драко предпочел этого не заметить — порой инфантильность девушки его раздражала. Мари совершенно не понимала слова «нет» и всегда старалась добиться своего.

— Давай я тебя завтра подвезу до клуба? — предложила она.

— Не нужно, — твердо ответил Драко. — Панси может увидеть и начать задавать вопросы.

— И зачем тебе понадобилось жениться в восемнадцать лет? — в очередной раз удивилась Мари. — Она же даже не беременна! Да и вообще кому они нужны эти браки: взаимные обязательства, орущие детишки… Бр-р-р… — девушку передернуло. — Я вот совершенно не хочу замуж! — заявила она, сквозь ресницы поглядывая на Драко.

— Увы, дорогая, сделать уже ничего нельзя, если я расторгну этот брак, родители меня живьем съедят, — привычно соврал Драко. Мари знала о том, что он женат, но он не признавался ей, что все еще любит жену. В свете их страстных отношений это выглядело бы смешно.

Мари проводила Драко до двери и вернулась в постель. Обхватив себя руками, она задумалась о Драко. Он ей очень нравился: красивый, умный и небедный. Не так богат, конечно, как её отец, но и не совсем нищий. В ресторанах, барах он всегда расплачивался сам, не ныл при ней, как некоторые другие, что у него сейчас временные денежные трудности. Да и подарки он ей делал, и цветы регулярно дарил. Как актер он еще не успел пробиться, но это даже к лучшему, считала Мари. Когда они станут мужем и женой, она попросит отца подыскать ему приличную роль, а Драко всегда будет помнить о том, кто помог ему стать звездой. А если забудет, то ему напомнит их брачный контракт, точнее его полное отсутствие. Ибо без брачного контракта имущество супругов живущих в Калифорнии считалось совместным и делилось поровну, а в некоторых случаях, можно было отхватить даже большую часть состояния. Но сначала Драко должен жениться на ней, а этому мешала лишь его дура-жена. В этом Мари ни капли не сомневалась. Как же иначе, ведь они с Драко так страстно любят друг друга. Нужно всего лишь, чтобы Панси сама бросила его, тогда он будет чист перед своими родителями. Мари вольготно раскинулась на кровати, размышляя над тем, как ей этого добиться. Легкая улыбка появилась на её лице…

_____________________________________________________________________________

Кудо * — спортивно-боевой вид единоборств, включающий в себя элементы и технические приемы из арсенала карате, бокса, дзюдо,муай тай и различных видов борьбы.

Гермиона. осень 1999 года

Гермиона сквозь полуприкрытые ресницы наблюдала за Шоном. Она проснулась еще несколько минут назад, но все еще делала вид, что спит, потому что разговаривать с ним не хотелось. После совместно проведенного уикенда они почему-то не стали друг другу ближе. Шон учил её ездить на лошадях, веселил, занимался любовью, да и вообще все делал абсолютно правильно, но Гермионе все же не хватало чего-то, кажется, какой-то искренности. Все его красивые слова плохо вязались с холодными взглядами, что ловила на себе девушка, невзначай глядя на него. В его нежности она чувствовала какую-то напряженность, словно Шон делал все это через силу, заставляя себя говорить необходимые слова.

«Не забивай голову, просто наслаждайся выходными!» — приказывала Гермиона себе, но все равно время от времени ловила себя на мысли о нереальности происходящего, словно она была актрисой в какой-то пьесе. И казалось, что вот сейчас пьеса закончится и из-под маски покажется истинный Шон, и начнутся настоящие праздники, но едва заканчивался один акт пьесы под названием «Уикенд с любимой» и тут же начинался следующий. Все попытки поговорить о них тоже проваливались: Шон тут же переводил все в шутку или увлекал Гермиону в постель, буквально затыкая ей рот поцелуями. И теперь девушка, прикрыв глаза, притворялась дремлющей.

— Гермиона! — тихо позвал Шон. — Мы почти приехали, просыпайся, дорогая!

От его «дорогая» явственно веяло насмешкой и какой-то обыденностью, словно Шон всех девушек так зовет. Открыв глаза, Гермиона почти с неприязнью посмотрела на него, но Шон этого даже не заметил, продолжая вести машину.

— Спасибо, Шон, я отлично провела время… — начала Гермиона, но тот вдруг перебил её:

— Не надо врать, Гермиона, тебе ведь не понравилось! — он пристально посмотрел ей в глаза.

— Не то, чтобы не понравилось, — растеряно сказала Гермиона, она не ожидала такой откровенности в ответ. — Ты хороший любовник! — нашла она правдивый ответ.

— Это было единственное, что нам действительно неплохо удалось в этот уикенд. Правда, ты немного скована в постели, Гермиона. Нужно иногда позволять себе маленькие слабости и не стараться при этом контролировать все, особенно эмоции.

— Я вовсе не контролировала их, — возмущенно запротестовала Гермиона, но тут же умолкла под его проницательным взглядом. — Тебе не понравилось? — убитым тоном добавила она.

— Я парень, если бы мне не понравилось, то ты бы сразу это почувствовала. С тобой все нормально, Гермиона! — «успокоил» он её. — Опыта маловато конечно, но дело не в этом, а в том, что ты настолько стараешься делать все правильно, что забываешь расслабиться и сама получить удовольствие. Тебе нужно научиться отпускать свои эмоции на волю, хотя бы во время секса.

— Но я же получила удовольствие, — удивилась Гермиона.

— Поверь, дорогая, когда ты научишься отпускать эмоции, ты поймешь, что такое заниматься любовью по-настоящему, — Шон остановил машину напротив дома Кэтрин. Но Гермиона не обратила на это внимания и продолжала пристально смотреть на него:

— Зачем ты пригласил меня, Шон? Да и вообще к чему весь этот уикенд?

— Ты красивая девушка, Гермиона, и мне хотелось тебя трахнуть, но поскольку ты относишься к романтичным особам и не приемлешь «секс без любви», то… — Шон не закончил, красноречиво глядя на неё.

Щеки Гермионы вспыхнули огнем, рука автоматически взлетела, чтобы залепить нахалу пощечину, но тот с легкостью перехватил её:

— Не стоит, дорогая! И не забудь свои вещи.

— Да пошел ты! — не сдержалась Гермиона, выскакивая из машины. — Подавись ими! — чувствуя предательские слезы на щеках, пробормотала она, не оборачиваясь. Впрочем, Шон и не ждал ответа, машина тут же рванула с места и вскоре её огни исчезли в конце улицы.

В доме было темно, бросив сумку в прихожей, Гермиона двинулась к лестнице. Но тут же зажегся свет:

— Здравствуй, Бетти! Мама спит?

— Нет. Она в больнице, из-за тебя! — ледяным голосом ответила та. — Как у тебя хватило наглости заявиться сюда после того, что ты сделала?

— Что с мамой? — встревожилась Гермиона. — И объясни мне, в чем именно я виновата?

Вместо ответа Бетти швырнула ей сложенную газету. Девушка автоматически поймала её и увидела фотографию смеющихся Шона и Бетти. Побледнев, она прочла объявление под ней.

— О, нет! Почему ты мне ничего не рассказывала? И как такое могло случиться: ты же сама говорила, что между вами все кончено?

— Я сказала это один раз, а потом Шон снова начал ухаживать за мной. А не рассказывала я тебе по просьбе мамы, — соврала Бетти, не моргнув глазом. — Её очень беспокоило, что ты до сих пор одна. Да и я не хотела, чтобы ты завидовала моему счастью. А вот почему ты скрывала свои отношения с Шоном?

— Он меня об этом попросил, — чувствуя себя, как нельзя глупо, ответила Гермиона. — И что с мамой? Где она?

— В больнице, у неё случился сердечный приступ, когда она узнала, что ты уехала с моим женихом. Твой поступок едва не убил её, но все обошлось.

— Хорошо, я сейчас переоденусь и поеду к ней, — Гермиона вновь направилась к лестнице, но Бетти преградила ей дорогу:

— Не здесь! Ты здесь больше не живешь, все твои вещи я уже собрала. Убирайся из моего дома! — приказала она.

Гермиона растеряно посмотрела на пол и только сейчас заметила там старую дорожную сумку Кэтрин.

— Но … — начала она.

— Ты здесь больше не живешь! — перебила её Бетти, по слогам повторив фразу. — Пошла прочь, пока я не вызвала полицию и не сдала им тебя, как самозванку и обманщицу. Мы-то с тобой знаем, что никакой Гермионы Малхолланд на самом деле не существует, а есть только сумасшедшая Грейнжер. Кажется, так звучит твоя настоящая фамилия? Или она тоже ложь, придуманная, чтобы втереться в доверие моей матери?

Подняв сумку со своими вещами, Гермиона грустно оглядела ставший для неё родным дом. Бетти говорила что-то еще, но она уже не слушала, мысленно прощаясь с домом Кэтрин. Потом она открыла дверь и ушла. Бетти, удовлетворенно рассмеявшись, закрыла за ней дверь…

* * *

— Кэтрин, — Гермиона осторожно переступила порог больничной палаты.

— Слава богу, ты пришла, Гермиона! — прошептала та с кровати.

Девушка подошла ближе и ужаснулась внешнему виду своей приемной матери. Та выглядела гораздо хуже, чем ожидала девушка.

— Мама! — Гермиона не смогла сдержать слез. — Простите меня! Я действительно не знала, что Шон — жених Бетти!

Кэтрин слабо улыбнулась в ответ:

— Я тебе верю, ты хорошая девочка и не стала бы обманывать меня. А Шон? Бог ему судья! Но меня беспокоит Бетти… Как она перенесет его предательство и твое… Где ты сейчас живешь?

— Со мной все нормально. Я сейчас живу с Синди. Её соседка как раз переехала к своему парню и комната освободилась. А Бетти… Я пыталась с ней объясниться, но все бесполезно: она меня и слушать не хочет.

— Ничего. Скоро я поправлюсь, и ты вернешься домой. Все опять будет по-прежнему.

— Конечно-конечно! — торопливо согласилась Гермиона. — Главное, чтобы вы поскорее поправились, а с Бетти мы и сами все уладим. Но если честно, то мне очень нравится жить с Синди. Я чувствую себя такой независимой и потом двадцать лет — это отличный возраст, чтобы начать самостоятельную жизнь. Правда же? — она нежно улыбнулась своей приемной матери.

— Ты права. С ровесницами жить гораздо легче, чем с такой старой калошей, как я…— начала Кэтрин немного обиженно, но Гермиона перебила её, не дав договорить.

— Вовсе нет! Но вы же сами всегда говорили, что «рано или поздно дети покидают родное гнездо, чтобы свить свое!» Вот и пришло мое время, иначе я рискую провести остаток жизни, прячась за вашу юбку. Но я вас очень люблю и искренне благодарна за все, что вы для меня сделали, — Гермиона погладила по щеке Кэтрин. — И буду часто приходить к вам в гости, или вы ко мне.

Вспомнив скандал, что ей устроила Бетти, узнав, что она собирается вернуть Гермиону домой, Кэтрин облегченно вздохнула, заставив угрызения совести замолчать. Да и Гермиона выглядела вполне довольной и почти счастливой.

— Но если тебе когда-нибудь захочется вернуться, то двери моего дома всегда открыты для тебя, чтобы там не говорила Бетти! — твердо пообещала Кэтрин.

Гермиона согласно кивнула.

— И я включила тебя в свое завещание, теперь у вас с Бетти одинаковые доли наследства, — неожиданно добавила женщина.

— Не стоило… — начала было протестовать Гермиона.

— Я думаю иначе! — перебила Кэтрин. — Ты теперь тоже моя дочь и я хочу позаботиться о твоем будущем. Но поскольку в ближайшее время я не собираюсь умирать, то наследства теперь придется подождать, — грубовато пошутила она.

— Живите еще сто лет! — искренне пожелала Гермиона. — Ваша жизнь для меня гораздо дороже любого наследства.

Растроганная Кэтрин прижала её к себе. И никто из них не заметил, как закрылась дверь в палату.

Через полчаса, заметив, что Кэтрин выглядит утомленной, Гермиона торопливо попрощалась с ней, пообещав зайти завтра.

Но в коридоре она встретила разъяренную Бетти:

— Ну ты и лицемерка! «Ваша жизнь для меня гораздо дороже любого наследства», — гнусавым голосом передразнила она. — А сама небось спишь и видишь, как захапать себе мои деньги! Но у тебя ничего не получится! — Бетти грозно стояла перед ней, уперев руки в боки.

— Я не хочу с тобой разговаривать на эту тему, особенно в таком тоне, — холодно ответила Гермиона и начала обходить «сестру».

— Ну уж нет! — прошипела та и вытянула руку, чтобы вцепиться Гермионе в волосы, но та ловко уклонилась, отступив к стене. Тогда Бетти бросилась в атаку снова, но была перехвачена твердой мужской рукой:

— Здесь больница, а не ринг! — какой-то мужчина держал Бетти за талию, не давая ей прикоснуться к Гермионе. — Мисс, если вы сейчас же не прекратите, то я буду вынужден вызвать охрану и выпроводить вас отсюда. Без права вернуться! — жестко добавил он.

Его угроза немного охладила пыл драчуньи и она почти вежливо попросила отпустить её, пообещав не устраивать драки в больнице.

— Мы с тобой еще встретимся! — грозно пообещала она Гермионе напоследок, та лишь пожала плечами.

— Спасибо! — поблагодарила она своего неожиданного спасителя.

— Меня зовут Джек, — обаятельно улыбнулся тот. — Может быть, выпьем кофе?

— В другой раз, я спешу, — вежливая улыбка пропала с лица Гермионы. После обмана Шона у неё напрочь пропало желание с кем-то встречаться. — Мне пора идти.

— Но вы же еще не сказали, как вас зовут и где я могу вас найти! — но улыбка Джека ушла в пустоту. Гермиона, отрицательно помотав головой, поспешила уйти.

Дома Синди встретила её вопросом:

— Как там Кэтрин? Вы поговорили?

— Да! С ней я все уладила, но в коридоре встретила Бетти, она чуть не затеяла драку.

— Из-за Шона? — понимающе ухмыльнулась подружка.

— Если бы, — вздохнула Гермиона. — Из-за наследства — она подслушала, как Кэтрин говорила о своем завещании и о наших с Бетти равных долях.

— Но это нормально! — пожала плечами Синди. — Ты же дочь Кэтрин, хоть и от первого брака, и имеешь такие же права на её наследство.

— Не все так просто, — Гермиона устало села на диван в гостиной. Квартира Синди была трехкомнатной: из просторной гостиной две двери вели в спальни девушек, а кухня лишь условно отделялась невысокой стойкой. — Я не дочь Кэтрин! — призналась она.

— Что? — удивленная Синди оторвалась от плиты и подошла к дивану. — Расскажи поподробнее! — потребовала она.

— У тебя, кажется, что-то горит, — усмехнулась в ответ Гермиона.

— Черт! Мое мясо! — Синди кинулась обратно к плите. — Прими пока душ, а за ужином я вытрясу из тебя правду, — пообещала она через плечо.

— Не сомневаюсь, — пробурчала в ответ Гермиона, но она и сама собиралась рассказать Синди всю правду про себя. Только немного боялась её реакции. — Но я не уверена, что ты мне поверишь, — тихо закончила она, глядя на хлопотавшую возле плиты подругу.

Но реакция Синди оказалась совершенно непредсказуемой.

… — Ты волшебница?! — чуть ли не с благоговением переспрашивала она весь вечер и тут же умоляла. — А покажи мне какое-нибудь волшебство! Пусть самое маленькое!

Гермиона снова и снова принималась объяснять, что её магия пропала или, как утверждал целитель, заблокирована. После третьего раза она была уже готова разозлиться, но Синди уже и сама поняла свою ошибку:

— Извини, у меня совсем мозги набекрень из-за твоего рассказа. Но теперь-то мне понятно, как ты за один день умудрилась побывать в Англии! А как ты это сделала?

Гермиона кратко рассказала ей о волшебных каминах, и это вызвало еще больший восторг у подруги. Под конец Синди горячо заверила её, что никогда никому не проболтается о её тайне.

— А ты не хочешь вернуться домой? — вдруг спросила она.

Гермиона задумалась и прислушалась к своим ощущениям.

— Очень хочу, — призналась она. — Но я боюсь!... Там Рон со своей женой. Да и без магии мне нечего там делать! Я теперь чужая в том мире, — тихо закончила она.

— Вовсе нет! — запротестовала Синди. — А твои друзья? Представь себе, как они были бы счастливы узнать, что ты жива? У тебя же были друзья, кроме Рона?

— Был еще Гарри …и Невилл … Полумна… Джинни…

— Видишь, какой длинный список? — не унималась Синди. — Представляю себе, как им тебя не хватает! Ты просто обязана встретиться с ними…

— Нет! — твердо перебила её Гермиона. — Все это осталось в прошлом, теперь я — Гермиона Малхолланд, самая обычная маггла! Возврата к прошлому не будет!

— Но почему? — Синди недоверчиво смотрела на неё.

Гермиона задумалась над ответом. Почему-то когда она думала о своем возвращении в Англию, ей всегда представлялась одна и та же картина: она становится в магическом мире кем-то, вроде Филча, из года в год убирая за учениками грязь и постепенно озлобляясь. Кем можно еще быть в магическом мире, не владея магией? Там все связано с магией, даже элементарный приход на работу. Но больше всего Гермиона боялась увидеть жалость в глазах друзей или презрение и торжество во взглядах других. Порой, особенно вначале, она чувствовала себя так, словно ей отрезали обе руки, оставив лишь жалкие обрубки, с которыми она училась жить заново. Днем она усердно работала, читала или забивала все свое свободное время чем угодно, не позволяя себе вспоминать или сравнивать, но ночью Гермиона была бессильна. И в снах она снова и снова была в Хогвартсе с Гарри … и Роном. Это был Хогвартс времен её учебы: еще неповрежденный. Но часто сон-воспоминание превращался в настоящий кошмар: она металась по замку, запертая где-то в коридорах и не могла выйти потому, что её магия больше не действовала. И тогда она принималась кричать, зовя на помощь друзей. И в ужасе просыпалась от собственного крика.

— Я не могу! Магически я теперь калека и стану обузой для друзей. Пусть лучше они меня считают мертвой, чем … — Гермиона не выдержала и расплакалась. Синди тут же обняла её и начала утешать. Но слова о друзьях Гермионы все же запали ей в душу, она чувствовала, что та не права, сама решая за друзей, что им не нужна подруга-маггла. Но сейчас, видя расстроенную Гермиону, Синди сочла за лучшее отступить, не настаивая на своем, пообещав себе, что рано или поздно поможет Гермионе принять правильное решение.

* * *

В дверь настойчиво позвонили, Шон кивнул своему другу и пошел открывать дверь.

— Привет, дорогой! — Бетти попыталась его поцеловать, но парень ловко уклонился от поцелуя.

— Зачем ты пришла? — почти грубо спросил он. — Я уже исполнил свою часть обязательств.

— Какой ты грубый! Мы же с тобой друзья! — Бетти попыталась дружески улыбнуться, но Шону показалось, что её улыбка больше напоминает ему улыбку гиены, которую он видел в зоопарке.

— Друзья не шантажируют друг друга, — резким тоном ответил он.

— Ты убил человека, а я это скрыла и ничего не рассказала полиции. Думаю, ты просто обязан выполнить мою просьбу, — добавила Бетти и, не дождавшись приглашения, сама вошла в квартиру.

— Я уже выполнил одну! — холодно бросил Шон.

— Ты не справился с задачей — эта дура не исчезла из моей жизни! Да и мать умудрилась выжить после удара, да еще включила «сестренку» в свое завещание. Выход теперь только один: Гермиона должна умереть. И это сделаешь ты! — неожиданно закончила она.

Шон вздрогнул и помотал головой:

— Я не убийца!

— Неужели? — зло прищурилась Бетти. — А как же тот бедняга, которого ты задавил, а потом трусливо сбежал?

— Это был несчастный случай! И ты была вместе со мной! Разве не ты требовала, чтобы я несся с огромной скоростью?

— Я была простым пассажиром, машину вел ты. И сбежать тебе я не предлагала…

— Еще бы! Ты была настолько обкуренной, что даже не поняла, что случилось! — разозлился Шон. — Это был просто несчастный случай! И я испугался да так, что мгновенно протрезвел…

— Но полицию ты все же не вызвал! — сладким голосом перебила его Бетти. — Предпочел просто сбежать, оставив умирать свою жертву. Это же был мужчина, да, Шон? А вдруг он бы выжил, если бы ему вовремя оказали помощь?

— Какая же ты сука! — выдохнул Шон сквозь зубы.

— Конечно, я сука, а ты ангел, только крылышек не хватает! Ты убил человека и позорно сбежал.

— Ты мне помогла тогда, да и потом молчала! И я изменился после этого, теперь я совсем другой человек.

— Молчала? Я тебя тогда безумно любила, поэтому и молчала. А сейчас меня начинает мучить совесть, так и хочется пойти в полицию и честно во всем признаться…

— Ты не посмеешь! — перебил её Шон.

Вместо ответа Бетти многообещающе усмехнулась:

— Может быть, я и заткну свою совесть, если ты избавишь меня от проблемы по имени «Гермиона»! — жестко закончила она. — Подумай над этим! — почти весело посоветовала она.

— А какие у меня гарантии, что ты после этого от меня отстанешь? Судя по книгам, шантажисты никогда не успокаиваются, с каждым разом требуя от своих жертв все больше и больше. Вот и ты такая же! Сначала приказала мне соблазнить твою сестру, теперь хочешь, чтобы я её убил, а завтра ты прикажешь убить твою мать! А потом потребуешь от меня еще чего-нибудь: денег, к примеру. Самый лучший способ остановить шантажиста — это избавиться от него! — равнодушно закончил он.

Бетти рассмеялась, но смех был натужный и искусственный, она осторожно придвинулась к входной двери:

— Ты не посмеешь! … И я написала письмо, в котором все рассказала, после моей смерти полиция получит его и …

— Хватит врать, Бет! Ты слишком глупа для такого. И я буду глупцом, если отпущу тебя живой сейчас. Какой способ ты предпочитаешь, чтобы умереть, дорогая? — он начал медленно двигаться к девушке, лицо его выражало твердую решимость довести дело до конца.

— Нет! — взвизгнула та. — Не подходи ко мне, я буду кричать! — осипшим от страха голосом предупредила она. И кинулась от него прочь, но поскольку Шон стоял около входной двери, Бетти направилась в комнату, надеясь убежать от него через кухню, где был черный вход. Но в другой комнате у входа на кухню она наткнулась на молодого парня и испуганно вскрикнув, растерянно остановилась.

— Дорогая, познакомься, это мой друг. Он в курсе моей проблемы и готов помочь мне спрятать твой труп! — ухмыльнувшись, пояснил Шон.

— Вы не посмеете! — дрожащим голосом возразила та.

— Что ты заладила одно и то же? — поморщился Шон. — Если мне суждено стать убийцей, то лучше я убью тебя. Это будет гораздо проще, чем всю оставшуюся жизнь от тебя зависеть.

— Я передумала: не надо убивать Гермиону! Я никому ничего не расскажу о том случае, только отпусти меня, — взмолилась вконец испуганная Бетти.

Шон отрицательно покачал головой:

— Я тебе ни капли не верю, дорогая! Как только ты вырвешься отсюда, то тут же направишься в полицию и сдашь меня. Лучше избавиться от тебя, это будет гораздо надежней. Правда, Билл? — он перевел взгляд на парня.

Тот посмотрел на запуганную Бетти:

— Есть еще один способ, если он тебя устроит, то ты останешься в живых…

— Я согласна на все, — даже не дослушав, закивала та.

— Не торопись, может он тебе еще не понравится! — ухмыльнулся тот и изложил свой план.

— Я должна признаться в убийстве, которое совершил Шон… — начала Бетти. — С какой это стати? — её возмущение превысило страх перед парнями.

— Если хочешь остаться в живых! Эта запись будет просто защитой от тебя и твоего шантажа. И это единственный выход для нас всех!

— А что помешает Шону потом сдать меня в полицию? — задала Бетти резонный вопрос.

— Шон не будет давать ход этой пленке: он ведь не заинтересован в том, чтобы эту историю снова подняли, да и машина все же была его. И полиция заинтересуется, почему он молчал столько лет. К тому же в то время ты была еще несовершеннолетней, значит, не отвечала за свои поступки. У тебя есть две минуты, чтобы согласиться, — твердо добавил Билл. — И еще одно условие: ты покинешь Сидней уже завтра. Уезжай куда хочешь, но чтобы завтра же.

По истечении времени Бетти окончательно на все согласилась, решив, что проблемы нужно решать по мере их поступления, а сейчас главное — остаться в живых.

Через пару часов, когда она покинула квартиру Шона, тот вместе с Биллом расположились в гостиной с виски.

— Спасибо за помощь! Отличный план! Иначе бы мне пришлось бежать из страны, чтобы не сесть в тюрьму.

— Всегда пожалуйста! — ухмыльнулся Билл, поднимая свой бокал. — Для чего еще в жизни существуют друзья! Интересно, она и правда поверила в то, что мы её убьем?

— Да… потому что я и правда был готов убить её, — тихо ответил Шон.

— А тот человек, которого ты сбил… кто это был? — спросил вдруг Билл.

— Никто, какой-то бродяга, его никто не искал, так и похоронили неопознанным. Да и полиция не слишком напрягалась из-за этого случая, — Шон залпом выпил свой бокал. — Но он изменил меня! Я вдруг осознал, что качусь в пропасть. Что моя жизнь проходит впустую! Это очень избитая фраза, но сказать по-другому я не могу. И именно там на дороге умер не только тот бродяга, но и я сам — тот старый Шон: забияка и лентяй. И почти законченный наркоман. Это было самое трудное в моей жизни: перестать принимать наркотики, курить травку, постоянно выпивать. Хорошо, что отец не отказался дать мне работу в своей фирме!

Некоторое время парни молчали:

— А эта … Гермиона?

— Она обычная девчонка, не думаю, что это сильно задел её сердце. Во всяком случае, я этого не хотел. Может и стоило бы извиниться перед ней, но я не хочу больше врать. Так что пусть считает меня обычным бабником. Может, будет меньше доверять незнакомцам! — Шон снова налил себе виски. — Надеюсь, ни она, ни Бетти больше не появятся в моей жизни!

* * *

— Мамочка! Мамочка, проснись!

Кэтрин проснулась с трудом и, открыв глаза, с удивлением увидела, что за окнами еще темно, а перед ней сидит Бетти.

— Боже, что случилось? — всполошилась она.

— Ничего, мамуля! Но у меня новости: я решила стать актрисой! — торжественно заявила Бетти.

— Кем? — переспросила растерянная мать.

— Актрисой, мамочка! Я хочу стать такой же известной и знаменитой, как Николь Кидман! — Николь была самой любимой актрисой Бетти и та всегда ей восхищалась. — И еще, я еду в Голливуд!

Глаза Кэтрин от удивления распахнулись еще шире. Заметив это, Бетти применила «тяжелую артиллерию»:

— Мне так тяжело находиться в Сиднее после предательства Шона! Я все время хожу из угла в угол, все валится из рук. Самое лучше для меня будет уехать на время, — Бетти разрыдалась. — Пожалуйста, пойми меня, мамочка! Я просто не могу находиться с ними в одном городе! — она бросилась к матери, спрятав лицо у той на груди.

Кэтрин растерянно погладила её по волосам:

— Ну, хорошо, езжай, но … Бетти, это же Америка, она так далеко от нас!

— Не так уж и далеко, мамочка. Существуют же самолеты! Ты дашь мне денег, мамуля? Не могу же я приехать в Америку нищей, мне нужно будет продержаться до того, как я найду работу и стану известной, — ластилась она к матери. Собственно говоря, весь спектакль и был задуман для того, чтобы та дала ей денег.

— Конечно, как только выйду из больницы, — согласно кивнула мать.

— Нет, мамуля, моя подруга Биби, я рассказывала тебе о ней, позвонила мне и сказала, что для меня есть шикарная роль и что уже послезавтра я должна быть на пробах в Лос-Анджелесе или они возьмут другую актрису. Мамуля, я тебя очень люблю, но ехать нужно уже сегодня… — она просительно заглядывала ей в глаза.

— Ну, хорошо! — сдалась та. — Только моя чековая книжка…

— Я принесла её с собой, — Бетти тут же вытащила её из сумочки и протянула матери.

Получив чек на приличную сумму, она расцеловала мать и стремительно унеслась, пообещав часто звонить и писать. Кэтрин грустно смотрела ей вслед: она чувствовала, что с отъездом Бетти что-то не ладно, но также понимала, что удержать дочь ей больше не по силам. Та вполне могла умчаться в Голливуд и без денег. И как она там будет жить одна? Все эти мысли расстроили женщину настолько, что она нажала кнопку вызова медицинской сестры, боясь, что с ней снова случиться сердечный приступ.

Гермиона пришедшая вечером, с удивлением и некоторым облегчением узнала об отъезде «сестры». Но она знала Бетти еще меньше, чем Кэтрин и поэтому тоже не могла объяснить её поступок. Но, испытывая облегчение, девушка чувствовала и угрызения совести: Кэтрин теперь постоянно тревожилась из-за дочери.

Через пару недель Кэтрин вышла из больницы, Гермиона хотела сразу же к ней вернуться, но тут запротестовала уже Синди. Она же направилась к Кэтрин и настолько уболтала её, что та согласилась, что для Гермионы самое лучшее будет начать самостоятельную жизнь под крышей Синди. Но все равно Гермиона почти каждый день приходила или звонила матери, которая с каждым днем чувствовала себя все лучше: единственное, что её тревожило — это редкие звонки Бетти. Но та была неизменно весела и оптимистично настроена: она уже подцепила себе нового жениха, одного из режиссеров известной телекомпании и тот очень скоро устроил ей роль в новом сериале. В Австралии его, к огорчению Кэтрин, не показывали, но Бетти прислала ей видеокассеты. И Кэтрин с гордостью демонстрировала успехи дочери всем желающим. И очень скоро все соседи считали её дочь успешной американской актрисой и ждали её появления на большом экране.

Сентябрь 2000 года

… Гарри! Гарри! Нет, не уходи! — но тот вдруг исчез, словно аппарировал, и Гермионе оставалось только растерянно озираться, выкрикивая его имя. И тут дверь вдруг исчезла и Гермиона осталась одна в Большом зале. Она кинулась к другим дверям, но стоило ей подбежать к какой-нибудь двери, как та тут же исчезала у неё перед носом, превращаясь в стену. Девушка металась от одной двери к другой, чувствуя нарастающий ужас. И тут она услышала какой-то подозрительно знакомый звук, и, с ужасом обернувшись, увидела стену огня; та медленно приближалась к ней, со вкусом, словно дикое животное, пожирая мебель. — Нет! Гарри!!! — в ужасе снова закричала она … и проснулась.

На кровати сидела Синди и звала её по имени, легонько встряхивая за плечи. Именно она и разбудила Гермиону:

— Снова кошмары! Гермиона, тебе нужно сходить к врачу. В последнее время кошмары снятся тебе все чаще и чаще, — в очередной раз посоветовала она.

— И что я ему скажу? — привычно возразила та. — Правду о том, что мне снится?

— Может, тогда тебе съездить в Англию? Я слышала, что если встретиться со своими страхами лицом к лицу, это хорошо помогает их преодолеть, — не унималась Синди.

— Никуда я не поеду! — отчеканила Гермиона и, отвернувшись к стене, накрылась с головой одеялом.

— Как хочешь! — вздохнула подруга и поплелась назад в свою комнату. — Тогда продолжай спать с кошмарами! — усмехнулась она напоследок.

Когда Синди покинула её комнату, Гермиона откинула одеяло и села. Она отлично понимала, что подруга права, но не могла заставить себя это сделать. Какой-то панический страх мешал ей. Гермиона чувствовала себя отвратительно, стоило ей лишь подумать о поездке в Англию. Поняв, что сама не уснет, Гермиона приняла снотворное и очень скоро погрузилась в искусственно вызванный сон.

Вечером она заехала к Кэтрин, которая приготовила для них шикарный ужин и поведала ей отличные новости о Бетти. Та как раз получила роль в новом фильме и была счастлива сообщить об этом матери. Выслушав все новости, Гермиона твердо отклонила попытки той оставить её ночевать и поехала домой.

Синди сидела перед их небольшим телевизором и с восхищением смотрела на экран, чуть ли не открыв рот от усердия.

— Что показывают?

— Шоу Джереми Клавсона, у нас оно идет уже в записи, но вчера со скандалом вышло в прямом эфире в Штатах. Судя по отзывам: там просто бомба взорвалась! Посмотри его, Гермиона, оно про Дракона и его жену.

— Про кого? — лениво спросила Гермиона, подойдя к плите, она поставила чайник. Ей захотелось пить.

— Про Дракона! — с придыханием повторила Синди, не отрывая взгляда от экрана. — Ты только посмотри, какой он красивый!

Гермиона подошла к подруге и бросила взгляд на экран. Там как раз демонстрировали самоуверенного итальянского мачо, весьма похожего на молодого Челентано. Хмыкнув про себя, Гермиона вернулась на кухню, продолжая слушать телевизор.

— И как же вы познакомились, Марк?

— Я случайно увидел Дракона в баре и понял, что встретил идеального Бена для своего фильма.

— Америка — поразительная страна, кого из актеров не спроси, все они познакомились со своими режиссерами в кафе, барах или просто на улице! — в голосе говорившего, Гермиона явственно почувствовала сарказм. — Хоть бы одну звезду выбрали из тех, кто пришел на пробы! — зал дружно рассмеялся. Гермиона тоже улыбнулась и занялась своим чаем, продолжая слушать шоу.

Но в следующих вопросах не было ничего интересного для неё, и она отвлеклась, задумавшись о своем. Но тут Синди нетерпеливо заерзала:

— Сейчас будет, Гермиона, иди, тебе нужно это увидеть.

Гермиона кивнула и нехотя начала к ней подходить, но не успела:

— Панси, почему вы пытались покончить с собой пятого июня 1999 года?

Синди впилась взглядом в экран и тут тот погас. Потом тут же загорелся и началась реклама.

— Что там произошло? — спросила удивленная Гермиона.

— Охранник Дракона разбил аппаратуру сразу после этих слов и вещание прекратилось, а когда возобновилось, то Дракон с женой уже покинул шоу. Так что бомба Джереми хоть и взорвалась, но неудачно, шоу все равно прекратилось, но сегодня все газеты писали об этом.

— Не все! — возразила Гермиона.

— Да, твои любимые газеты об этом точно не напишут, но остальные оторвались по полной программе.

— А кто такой Дракон?

— Это мой любимый актер и он лучший, даже лучше Леонардо! — Синди закатила глаза. Гермиона понимающе усмехнулась, подруга меняла своих взгляды на любимых актеров каждый месяц, постоянно влюбляясь в новых звезд. — Я говорю серьезно, он просто душка, а я так люблю блондинов!

— Разве он блондин? Мне показалось, он темноволосый итальянец, — пожала плечами Гермиона.

— Это был не он, а Марко Герардески, его друг и режиссер фильма. Он действительно итальянец.

— Так что там произошло?

— Оказывается, в прошлом году жена Дракона попыталась покончить с собой, спрыгнув с моста. Представляешь, какой ужас? Версии у всех разные: одна газета пишет, что это из-за измены мужа, другие намекают, что у неё проблемы с психикой. В общем, у кого на что хватает фантазии!

— Бедная женщина! — посочувствовала Гермиона неизвестной.

— Да ладно тебе! Нашла кого жалеть! Я сейчас за ней наблюдала: она настоящая стерва! И ведет себя соответствующе. Да и вообще, я её ненавижу!

— За что? — растерялась Гермиона.

— За то, что его жена и любимая! Это несправедливо, он должен достаться кому-нибудь получше…

— К примеру, тебе? — усмехнувшись, перебила Гермиона.

— Не обязательно мне, — Синди начала остывать. — Но он может выбрать кого-нибудь получше этой…

— Но любит-то он её. И потом я не уверена, что он так хорош, как ты предполагаешь, — и пояснила удивленной подруге. — У хороших мужей жены не пытаются покончить с собой. Этот твой Дракон, наверно, неисправимый бабник! Вот его жена и защищается, как может, став стервой. Представь себя его женой! Ты бы пыталась покончить с собой из-за пустяка? — по ошеломленному лицу Синди она поняла, что это не приходило той в голову. — И кстати, что за идиотское имя — Дракон? У него нет фамилии и нормального имени?

— Нет! — автоматически ответила подруга. — Только псевдоним. Настоящей фамилией он не пользуется. Я её знала, но забыла: что-то французское и очень необычное.

— Почему он ей не пользуется? — Гермиона поставила чашку в мойку.

— Там была какая-то романтичная история: из-за женитьбы без их согласия родители отказались от Дракона, запретив позорить их древнюю фамилию. Хотя и тут не все ясно: у каждой газеты своя история и кто говорит правду непонятно.

— Он просто какая-то загадочная личность — этот твой Дракон! — рассмеялась Гермиона.

— Хочешь, я сейчас поставлю один из его фильмов? — загорелась Синди.

— Не сегодня, я устала и хочу спать! — отказалась Гермиона.

— Тогда в следующий раз! — покорно согласилась подруга. — Зови, если что! — подмигнула она.

Гермиона прошла в спальню и закрыла собой дверь. Раздевшись, она поняла, что снова не уснет без снотворного. И привычно проглотив таблетку, погрузилась в сон.

Драко и Панси. Сентябрь 2000 года

…— Дракон, скажите, у вас никогда не было проблем с законом? Или, точнее, с полицией? — мягко улыбаясь, спросил Джереми.

— Конечно, были, — очаровательно улыбнувшись, ответил Драко. — Я эмигрант, и один раз меня даже продержали целую ночь в полиции только потому, что у меня с собой не был документов…

… — Черт, Панси не берет трубку, и где её только носит? — чертыхнулся Драко и посмотрел на Боба с надеждой.

Но придумать ничего так и не удалось, Мориссон захотел солидных отступных или угрожал передать дело в суд. А денег, полученных от Блейза, оставалось слишком мало, да еще история с Панси…

— А вы, Марк, имели когда-нибудь проблему с законом? — спросил Джереми.

— Нет, я жутко законопослушный гражданин, — ухмыльнулся в ответ Марко.

…— Марко, это называется воровством, — слабо протестовал Драко.

— Приходилось! — Марко усмехнулся и подмигнул ему. — Ну что, ты идешь спасать наше будущее?...

— И как же вы познакомились с Драко, Марк?

— Я случайно увидел его в баре и понял, что встретил идеального Бена для своего фильма.

— Америка — поразительная страна, кого из актеров не спроси, все они познакомились со своими режиссерами в кафе, барах или просто на улице! — Джереми впервые за интервью позволил себе саркастическое замечание. — Хоть бы одну звезду выбрали из тех, кто пришел на пробы! — в зале охотно засмеялись его шутке.

… — И зачем мне знакомиться с этим, как его там, Марком? — возразил Драко, глядя на Миранду.

Так и началась их дружба с этим странным итальянцем. Работать с Марко оказалось трудно: тот был авторитарен и иногда откровенно груб, требуя неукоснительного исполнения своих указаний, больше напоминающих приказы. Но, впервые посмотрев уже отснятый материал, Драко убедился, что Марко отлично знает свое дело, и более не противился режиссерским указаниям своего нового друга…

— У вас были какие-то проблемы при съемках первого фильма?

— Обычные проблемы, как и у всех начинающих, — Марко выразительно посмотрел на Драко…

— У нас серьезная проблема! «Маджестик фильмс» хочет расторгнуть договор на аренду помещения прямо сейчас, — огорошила их Миранда утром перед очередной съемкой.

Блейз молча сделал вид, что не заметил оговорки друга и перевел разговор на другую тему…

— Мы совсем забыли о вас, Панси! Расскажите нам о своих ощущениях: каково это иметь в мужьях человека, которого называют новым секс-символом Голливуда?

— Мне это очень льстит, — равнодушно усмехнулась Панси. — Мой муж — настоящий гигант секса! Думаю, его хватит на всех: и на меня, и на многочисленных поклонниц…

Это был толстый белый конверт. Панси, открыв его, вытащила оттуда несколько фотографий. Увидев их содержимое, она бросилась к раковине и её снова вырвало. Это продолжалось последние две недели и Панси уже подозревала, что снова беременна. Умывшись холодной водой, она снова взяла в руки омерзительные фотографии: на них Драко трахался с какой-то брюнеткой, больше похожей на куклу. Панси едва хватило сил дойти до дивана и устало опуститься на него. В голове только и вертелось: «Как он мог? Мы же так любим друг друга!» Весь последний месяц они занимались любовью регулярно, и Панси казалось, что их любовь, немного придавленная бытом, снова начала возрождаться к жизни. Но эти фотографии ясно показывали, как жестоко она ошибалась.

Он говорил что-то еще, но оглушенная его словами, Панси молча смотрела на него, не слыша и не понимая его слов. И когда он протянул к ней руку, она отшатнулась и, движимая одним желанием: оказаться как можно дальше от человека, причинившего ей боль, резко развернулась и стремительно выбежала из квартиры…

Джереми усмехнулся ехидному ответу и задал следующий вопрос:

— Панси, почему вы пытались покончить с собой пятого июня 1999 года?

Драко на мгновение окаменел — это была тщательно хранимая от прессы тайна, Панси побледнела …

… Несколько часов Панси точно в полусне бродила по городу. И вдруг очнулась где-то на мосту от мужского окрика:

Двигаясь, как сомнамбула, Панси направилась к перилам моста. Она очень спешила, перелезая через них, и, задержавшись лишь на мгновение, решительно шагнула в пропасть…

Зал громко выдохнул и все впились в неё взглядами, и тут раздался громкий шум, словно что-то тяжелое обрушилось на пол. Панси увидела, что зеленый огонек на камере погас. В наушнике раздался вопль режиссера: «Технические проблемы! Врубай рекламу, придурок! Спокойно, ребята! Сейчас все будет нормально!» Панси не сразу сообразила, что последнее заявление относилось именно к ним.

Драко начал срывать с себя провода передатчика. Джереми тут же зашевелился в своем кресле:

— Эй, шоу продолжается!

— Заткнись, мудак! — коротко ответил Марко, с корнем выдирая свой передатчик и бросая его на пол. — Мы так не договаривались! Поэтому сваливаем с твоего паршивого шоу.

В этот момент откуда-то появился Боб, глаза его сияли:

— Вовремя я это сделал, босс? — обратился он к Драко.

— Почти. Ты молодец, Боб! — ответил тот и, взяв Панси за руку, потянул её к выходу.

В лимузине все ехали молча, не глядя друг на друга. Первой заговорила Панси:

— Теперь пресса не оставит нас в покое. Что будем делать?

— А что тут сделаешь? — пожал плечами Драко. — Завтра все газеты опишут, какая я сволочь — чуть не свел жену в могилу!

— А ты у нас ангел?! — зло съехидничала Панси. — Но ты свали всю вину на меня, мол, я с детства психованная была, а развестись тебе честь семьи не позволяет!

— Панси, сколько можно? — устало спросил Драко. — Я уже тысячу раз извинился перед тобой. Как я могу убедить тебя, что и правда раскаиваюсь в своем поступке? Я все готов для этого сде…

— Верни возможность иметь детей! — грубо перебила его Панси.

Драко замолчал, потом, резко дернувшись, застучал в стенку, отделявшую салон от водителя. И когда машина остановилась, выскочил из машины. С досадой посмотрев на Панси, Боб тут же последовал за ним.

Водитель, опустив стекло, вопросительно посмотрел на них:

— Езжай дальше, — махнул рукой Марко. Оставшийся путь они с Панси проделали молча. Уже войдя в квартиру, Панси увидела, что Марко прошел за ней, но промолчала.

Марко сразу направился к бару:

— Ты что будешь?

Поколебавшись секунду, Панси ответила:

— Виски и побольше. Я хочу сегодня напиться…

… — А потом мама заставила меня извиниться перед тем придурком, которого называла мужем! Как же я его ненавидел! Более напыщенного дурака я в жизни не видел, — Марко вдруг замолчал. — Прости, Панси, у тебя своих проблем хватает, а еще я гружу воспоминаниями о своем трудном детстве.

— Да нет! Все нормально, ты помогаешь мне отвлечься, — Панси грустно улыбнулась.

Их глаза встретились и в комнате вдруг повисло напряженное молчание. Испытывая какую-то странную неловкость, Панси попыталась резко вскочить с пола со словами:

— Нам не мешает закусить, я принесу бутербродов, — сказала она, но, потеряв координацию, упала прямо на Марко, тут же засмеявшись над собственной неуклюжестью. И тут это произошло: Марко, крепко обнял её, одновременно прильнув горячими губами к её губам. Панси показалось, что их первый поцелуй длился целую вечность. И ей совершенно не хотелось его прерывать, она наслаждалась каждым мгновением. Все желания разом проснулись в ней, она с удовольствием отвечала на его ласки. Сначала её охватило ощущение, что это неправильно, но оно исчезло, стоило только Марко попытался оторваться от неё.

— Мы не должны… — прошептал он, глядя ей в глаза. — Драко — мой друг…

— Не должны… — эхом отвечала она, но её руки блуждали по его телу, дразня и поглаживая. — Если сможешь — уходи…

Пару секунд Марко колебался, а потом властно притянул её к себе:

— К черту Драко! Я слишком долго ждал этого… — и впился в неё губами.

Панси и не подозревала, что может испытывать такие острые ощущения. Казалось, ее кровь превратилась в расплавленный металл, а кожа обрела небывалую восприимчивость к ласкам. Она ощущала малейшее прикосновение Марко. При каждом его движении её пронзало ослепительное наслаждение: его губы, его язык, терзавший грудь, лишь усиливали это блаженство и доводили до не испытанных ранее высот страсти. Блаженство стремительно росло в ней, с каждым толчком приближая её к финалу. Когда наслаждение окутало её, став частью её самой, Панси позволила своему телу говорить за себя, вкладывая в свои ласки все то, что было отвергнуто Драко и наслаждаясь каждой секундой. Сплетенные воедино, они остро ощущали неистовое упоение друг другом. Пик наслаждения они испытали одновременно, последняя мощная волна подхватила их, а потом они вместе рухнули вниз, освобождаясь и насыщаясь друг другом…

Проснувшись утром, Панси обнаружила себя уткнувшейся в волосатую грудь Марко. В первое мгновение она не сообразила, где находится и почему, а потом все вспомнила и осознала. Сначала они с Марко занимались любовью прямо на полу в гостиной, потом в её спальне, где и уснули. Поняв, что изменила Драко, она с ужасом закрыла глаза, надеясь, что это был всего лишь сон и сейчас проснется одна в своей постели, как и обычно. Но ей пришлось признать, что это все не сон, а самая настоящая явь. Проснувшийся Марко прижал её к себе, и бедром Панси ощутила его горячую плоть.

— Доброе утро, солнышко мое! — и прежде чем Панси успела что-то ответить, припал к её губам в нежном поцелуе.

— Нет! — Панси отскочила от него, стремительно слетев с постели. — Тебе нужно уйти, Марко! — избегая встречаться с ним взглядом, она подхватила халат и закуталась в него, словно надевая защиту от его страстного взгляда. — Ты уже получил все, что хотел!

— Не понял, — нахмурился тот. — Панси, это было наше обоюдное желание, разве нет?

— Я была пьяна и к тому же жутко зла на Драко! — по-прежнему избегая смотреть ему в глаза, ответила Панси. — Тебе лучше уйти, пока он не вернулся…

— Уйти? Сейчас, когда мы поняли, что любим друг друга?

— Любим?! Мы просто напились и переспали! О какой любви ты говоришь? — Панси смотрела поверх его головы.

— О нашей! Или ты любому отдаешься с такой же страстью? — Марко начал злиться.

— Да! То есть — нет. Просто я сорвалась вчера, у меня не было мужчины уже больше года, а тут ты… — она осеклась.

— А тут я так удачно подвернулся, — закончил её фразу Марко. — Неужели эта ночь ничего для тебя не значит, Панси? Посмотри на меня наконец! — заорал он.

И когда она перевела на него виноватый взгляд, он понял всё.

— Прости меня, Марко! Я была пьяна, иначе никогда бы это не сделала, — пролепетала Панси.

Ничего ей не ответив, он вылез из постели и отправился в гостиную одеваться. Через некоторое время Панси услышала, как хлопнула входная дверь — Марко ушел. Опустившись на кровать, она горько расплакалась, избегая думать о том, сколько же истины было в его словах и во всей их ночи…

Гермиона. Декабрь 2002 года.

… Снег слепит ей глаза, забивается под одежду, но она упрямо продолжает идти вперед. Ей кажется, что там, в конце пути, её ждет долгожданное тепло и счастье! Нужно только добраться до него раньше, чем она окончательно замерзнет…

— Нет! Не-е-ет! — кричит Гермиона и … просыпается.

Несколько долгих секунд уходит на то, чтобы осознать, что она в безопасности и это был просто очередной кошмар. Гермиона вспоминает недавний сон. Он слишком часто повторяется, ярко отражая все её внутренние страхи. Именно из-за них она боится возвращать в Англию, хотя очень скучает по ней. Девушка выскальзывает из постели и идет принять холодный душ. Стоит невыносимая жара, и старый кондиционер плохо справляется с летним зноем. «Нужно установить новый!» — тут же решает она, радуясь любой возможности отвлечься. После легкого душа она снова пытается уснуть, но ей это не удается: слишком жарко. Волосы окутывают её, словно теплое одеяло, от них еще жарче, а уж на улице находиться просто невозможно. Гермиона с завистью вспоминает короткую стрижку Синди. И тут ей приходит в голову одна идея, размышляя об исполнении которой она, наконец, засыпает.

…— О, нет! Зачем ты это сделала? — Синди почти стонет, глядя на её короткую прическу.

— А мне нравится! — Гермиона привычно встряхивает волосами, но ничего не получается. Те теперь слишком короткие для этого. — Разве мне не идет? — смеется она.

— Ну, не то, чтобы она тебе не шла, — растеряно соглашается с ней подруга, — но у тебя была такая роскошная шевелюра! — жалобно добавляет она. — А теперь ты похожа на мальчишку. Конечно, очень хорошенького мальчишку, но все же...

— И мне нравится! — вдруг возражает Талгат, нынешний парень Синди. — В Гермионе появилась какая-то загадочность и некая элегантность. Короткая стрижка обнажила её красивую шею и … — он осекается, видя выражение лица Синди. — Молчу-молчу, милая! Ты у меня самая красивая! — он, смеясь, целует Синди, но, когда его глаза встречаются с взглядом Гермионы, он ей дружески подмигивает: мол, не переживай, все прекрасно и тебе идет новая стрижка.

Та улыбается ему в ответ, Синди вдруг смеется, ощутив их молчаливую сплоченность:

— Уже спелись! Но все-таки ты могла бы и спросить моего совета, — недовольно добавляет она. — Я же твоя лучшая подруга и желаю тебе только самого лучшего!

— Конечно, мисс Ворчунья! Обещаю в следующий раз обязательно спросить, — улыбается ей подруга, хотя обе отлично понимают, что слова Синди ничего бы не изменили: Гермиона слишком привыкла принимать все решения самостоятельно.

— А тебе самой-то нравится? — спохватывается Синди.

— Очень, — Гермиона теребит короткую челку. — Голове так легко, словно я сбросила с себя большой груз. Я никогда не думала, что они такие тяжелые!

— Ты все-таки молодец! Нужно время от времени менять что-то в своей жизни, — Синди ласково обнимает её. — Осталось еще найти нового парня и у тебя все будет тип-топ…

— Никаких парней, и не вздумай меня с кем-то знакомить! — полушутливо-полусерьезно восклицает Гермиона. — Я уж как-нибудь сама.

— Сама-сама! — покорно соглашается с ней Синди. — Ты уже два года сама ищешь, только что-то он все не находится и не находится.

— Найдется, всему свое время! — Талгат снова встает на сторону Гермионы.

Но когда та скрывается в своей комнате, то ему сильно достается за это от рассерженной подруги.

— Мог бы поддержать меня! Гермиона уже два года от всех парней буквально шарахается, — сердится она.

— Нет! И тебе не стоит вмешиваться в её жизнь, «подсовывая» парней. Это ни к чему хорошему не приведет. И поддерживать тебя в этом я не стану. Оставь лучше Гермиону в покое, она взрослая девочка и сама разберется со своей жизнью. — Но когда Синди обиженно отворачивается, властно притягивает её к себе. — Лучше займись мною, я так соскучился, — шепчет он, целуя её в шею.

— Ты из меня веревки вьешь! — вздыхая, оттаивает девушка. — Я постараюсь не вмешиваться, но так трудно удержаться…

— А я буду рядом и помогу тебе, — смеется Талгат…

Сентябрь 2003 года.

— Вот отчет, что вы приказали подготовить, мистер Фарис! — Гермиона, подавив искушение швырнуть в него папкой, осторожно положила ту на стол.

— Наконец-то, я и не думал, что вы сегодня успеете его сделать, — бросает тот, не обращая внимания на её отчет.

Когда Гермиона покидала его кабинет, то на мгновение обернулась, отчет так и продолжал лежать на крае стола. Это подтверждало её уверенность в том, что приказ срочно представить отчет был всего лишь очередной попыткой застать её врасплох.

Устало опустившись на свой стул, Гермиона резко выдохнула, пытаясь сдержать подступающие слезы. Её жизнь превратилась в кошмар с тех пор, как прежний начальник уволился и переехал в Америку. Новый, мистер Фарис, еще молодой мужчина лет тридцати, был самым настоящим шовинистом, искренне считающим, что единственное подходящее положение для женщины — это горизонтальное, и что она годится только для развлечений, а вовсе не для серьезной дел. И теперь он планомерно выживал её с работы. Уволить её самому не было повода: девушка отлично справлялась со своей работой. Поэтому он выбрал другой способ: настолько загрузить Гермиону, чтобы она сама сбежала с этой работы. К примеру, он мог в пятницу вечером потребовать подготовить ему отчет за прошедшую неделю да так, чтобы тот лежал утром в понедельник на его столе. Поначалу Гермиона и не догадывалась о его попытках выжить её из компании, принимая его приказы за обычное трудовое рвение начальника. Но со временем, поняв, что такой уж серьезной необходимости в этих приказах и не было, начала призадумываться. А мистер Фарис со временем начал наглеть еще больше, поручая ей выполнять теперь уже и большую часть своей работы, и не гнушаясь при этом выдавать ту за собственноручно выполненную. Все это заставило девушку серьезно призадуматься о смене места работы, но она так привыкла к коллективу и к своей работе, что менять что-то ей было немного страшно.

Раздались тяжелые шаги, в её кабинет вошел ненавистный начальник:

— Мисс Малхолланд, этот отчет необходимо переделать, включив в него вот эти данные и срочно. Завтра утром он должен быть на моем столе!

Гермиона посмотрела на его толстые губы и тут же отвела взгляд, их вид почему-то вызвал в ней чувство омерзения. Она демонстративно посмотрела на часы: до конца рабочего дня оставалось всего полчаса.

— Постарайтесь успеть, времени вполне достаточно. Во всяком случае, для хорошего специалиста, — противно ухмыльнулся шеф и удалился.

Вздохнув, девушка приступила к работе. Закончила она, когда за окнами было темно, а в здании стало совсем тихо. Она прислушалась, не было слышно ни привычного гула голосов, ни шума лифтов.

Распечатав отчет, она сложила его в папку и направилась в кабинет Фариса, чтобы оставить его там.

Вопреки её ожиданиям сам хозяин кабинета еще был на своем рабочем месте. Он разговаривал по телефону и небрежным жестом указал на стол, где Гермиона и оставила отчет. Она уже выходила, когда он окликнул её.

— Да, мистер Фарис, — неохотно повернулась к нему девушка и замолчала.

— Присаживайтесь, Гермиона, могу я называть вас просто Гермионой?

Та согласно кивнула и демонстративно посмотрела на наручные часы. Но Фарис не обратил на это никакого внимания и начал разглагольствовать о том, какие важные функции он исполняет, что если бы не его самоотверженный труд и ум, то фирма уже оказалась бы на грани банкротства. Первые пять минут Гермиона по старой привычке внимательно слушала его, но потом ей вдруг пришло в голову, что он напоминает ей кого-то. Но кого? Ответ нашелся быстро — Амбридж! Точно! Это была мужская копия министерской крысы, изрядно попортившей кровь им с Гарри и Роном. Такая же бессмысленная бравада и разговоры ни о чем. В этот момент Фарис вскинул руку, в точности повторив один из жестов Амбридж, и Гермиона, не сдержавшись, вдруг прыснула, словно шкодливая девчонка.

— Что смешного я сказал, Гермиона? — рассердился тот.

— Ничего, мистер Фарис. Уже довольно поздно, мне пора домой, — это было невежливо, но она устала и церемониться с этим кретином ей не хотелось.

— А как же мы, Гермиона? — искренне удивился тот. — Я думал мы наконец-то нашли общий язык и теперь узнаем друг друга поближе, — он в один большой шаг оказался рядом с ней и, притянув её к себе, присосался к её губам.

В первую секунду Гермиона опешила: это было так мокро и противно, что её чуть не стошнило. Собрав все силы, она попыталась оттолкнуть нахала, но не тут-то было. Фарис одной рукой держал ей руки, а второй принялся шарить по её телу, шепча:

— Разве ты не этого хотела, когда соблазняла меня изо дня в день? Ты же постоянно крутила передо мной своей попкой! Она у тебя классная! — он начал щупать её бедра, стараясь протиснуть руку под узкую офисную юбку. — А я же не железный! Так что сегодня ты получишь то, что хочешь!

— Нет! — Гермиона пыталась вырваться его объятий, неожиданно оказавшихся очень крепкими. — Отпустите меня, сейчас же! — потребовала она, но Фарис лишь расхохотался. Потом он резко выпустил её из своих объятий, девушка тут же шагнула в сторону к двери, но не успела, оттолкнув её, Фарис запер дверь, а ключ спрятал в кармане. Потом, к огромному ужасу Гермионы, он снял пиджак и начал стягивать рубашку, небрежно кинув ей:

— Чего пялишься? Раздевайся! Скорее начнем — быстрее кончим! — и тут же расхохотался собственной шутке.

— Нет! — Гермиона обежала стол и, попытавшись отгородиться им от насильника. — Немедленно выпустите меня! Я не шучу и сейчас буду кричать!

— Кричи! — усмехнулся Фарис. — В здании только охранники, но они на первом этаже и вряд ли тебя услышат…

Он не успел договорить, как Гермиона, собрав все силы, оглушительно заорала:

— Пожар! На помощь! Пожар! Помогите!!!

Фарис метнулся к ней, попытавшись схватить её, но Гермиона, не прекращая кричать, ловко метнулась от него в сторону. Несколько долгих минут он гонялся за ней по кругу, потом приостановился, решив сменить тактику. Наблюдая за ней, словно кот за мышью, он совершенно неожиданно метнулся к ней, ловко перепрыгнув прямо через стол. Не успев среагировать, Гермиона вновь оказалась в руках насильника. А тот уже больше не церемонился и, зажав одной рукой ей рот, принялся рвать на ней одежду. Через минуту легкая блузка была разорвана в клочья, и только юбка из плотной ткани еще кое-как держалась. Гермиона отчаянно отбивалась, но насильник был силен и настойчив, так что единственное, что ей удалось сделать — это расцарапать ему щеку и руку.

Гермиона чувствовала, что её силы на исходе, понимал это и Фарис, и он играл с ней, специально оттягивая окончательную победу и наслаждаясь её беспомощностью и безмолвными слезами. И тут вдруг в дверь постучали. Вдохновленная неожиданной поддержкой, Гермиона укусила руку, зажимавшую ей рот и снова заорала:

— Помогите! Помогите! Вышибайте дверь!

За дверью притихли, а потом снова подергали:

— Кто там? Немедленно откройте нам — это охрана!

Чертыхнувшись, Фарис оттолкнул её в угол и, достав ключ, приоткрыл дверь.

— Мистер Фарис! — охранники тут же узнали его. — Что здесь происходит?

— Ничего, мы с моей девушкой развлекались и немного нашумели. Думаю, вам лучше вернуться на свое рабочее место, — он давил на них авторитетом начальника и, главное, авторитетом зятя владельца компании. — Надеюсь, все это останется между нами?

— Нет, он пытается меня изнасиловать! — Гермиона, словно очнувшись, снова начала звать на помощь. — Помогите мне! — она зарыдала, понимая, что если охранники сейчас уйдут, то никто ей уже не поможет.

— Она шутит! — металлическим голосом констатировал Фарис. — Она такая шутница! — он немигающим взглядом смотрел на них и один из охранников уже повернулся, чтобы уйти, но тут второй, которого звали Дин, решительно оттолкнув Фариса, ворвался в комнату. Увидев девушку в изорванной одежде, он не сразу узнал в ней Гермиону.

— Вы ответите за это перед моим тестем! — встрепенулся Фарис. — Эта шлюха получила то, на что давно нарывалась… — но Дин вдруг ударил его в челюсть да так сильно, что насильник отлетел в сторону.

— Это ты будешь извиняться перед своим тестем, сволочь, — потирая ушибленный кулак, он присел перед Гермионой, которая продолжала плакать. Сняв с себя пиджак, он осторожно одел его на девушку, прикрыв её обнаженную грудь. — Гермиона! Он …

— Нет-нет! Слава богу, вы успели вовремя! — она снова расплакалась. — Вызовите мне такси, я хочу домой!

Легко подняв её на руки, Дин не говоря больше не слова, понес её к лифту.

— Я сам тебя отвезу, — сказал он. Второй охранник кивнул, соглашаясь с ним.

Но в машине Гермиона неожиданно потребовала отвезти её в полицейский участок:

— Этот насильник должен ответить за свои поступки!

Остановив машину, Дин повернулся к ней:

— Не делай этого, Гермиона! Ты лишь наживешь себе кучу неприятностей! Эта сволочь из слишком влиятельной семьи, и он не успел тебя изнасиловать.

— Ты предлагаешь оставить все, как есть? — холодно ответила та. — Чтобы он и дальше продолжал безнаказанно насиловать женщин? Он должен быть наказан за свой поступок.

— Прости, Гермиона, решать, конечно, тебе, — Дин поник головой, потом, молча высадив её у участка, уехал…

Декабрь 2003 года.

Сейчас, по прошествии трех месяцев, Гермиона ясно поняла, от чего именно её хотел предостеречь Дин. Все вышло совсем не так, как она себе представляла. Её заявление было зарегистрировано в полиции по всем правилам, но Фарис не провел в тюрьме и суток: его тут же выпустили под огромный залог. Гермиона не знала, как он объяснил жене и тестю свой поступок, но он по-прежнему ходил на работу. Сама же она уволилась оттуда на следующий день. А потом началась самая настоящая травля Гермионы.

Поначалу все газеты пестрили её фотографиями и «откровенной исповедью» Фариса, в которой он проникновенно рассказывал о ловушке, что подстроила ему аферистка Гермиона. Ведь именно она долгое время безуспешно пыталась соблазнить его, но он не поддался, и в один прекрасный вечер она ворвалась в его кабинет и, разорвав на себе одежду, принялась кричать и звать на помощь. А когда охранники прибыли на крики о помощи, тут же прикинулась несчастной жертвой. А потом нагло потребовала у него денег, заявив, что если Фарис ей не заплатит, что бы замять скандал, она уничтожит его жизнь. Но к счастью для самого Фариса, все её угрозы слышал охранник по имени Дэннис Бойси. Как честный человек, он заявил обо всем в полицию, едва только услышал, в чем именно Гермиона обвиняет мистера Фариса. А Дин? Дин исчез на следующий день, единственное, что удалось узнать Гермионе это то, что ему неожиданно предложили отличную работу в Кейптауне, где он находится и по сей день.

Потом стали появляться интервью с её «близкими подругами» и людьми, якобы знавшими её с детства. В них её усердно поливали грязью, рассказывая, что Гермиона с детства была хитроумной и очень лживой. Опротестовывать их Малхолланды боялись, ведь при тщательном расследовании могло выплыть, что Гермиона Малхолланд «появилась на свет» лишь в 1998 году. Последней каплей стало интервью с Бетти, она «с болью» поведала репортерам о «предательстве сестры и жениха», что именно из-за них она и сбежала из Австралии в Америку. После этого интервью Кэтрин серьезно рассердилась на Бетти и долго не разговаривала с ней, но оттаяла, когда дочь «повинилась» по телефону, клятвенно заверив мать, что половина её слов была нагло переврана репортерами и к тому же пригласила приехать на свою свадьбу.

Поначалу Гермиона была полна энтузиазма наказать насильника, но грамотно организованная травля медленно, но последовательно портила ей всю радость жизни, и девушка погрузилась в депрессию, с каждым днем увязая в ней все глубже. Этому способствовало и её вынужденное безделье: теперь её наотрез отказывались брать на любую работу. Гермиону поддерживали лишь Кэтрин и Синди со своей семьей. Только они не бросали в её сторону насмешки и презрительно-оценивающие взгляды. Кошмар, происходивший с ней наяву, понемногу вытеснил кошмар ночной. Теперь Англия представлялась ей этаким тихим местом, где она сможет «зализать раны» и забыть о произошедшем. Там её никто не будет узнавать на улицах или тыкать в неё пальцем. И Гермиона, наконец, сделала то, чего давно добивалась от неё Синди: она подала документы на въезд в Великобританию. Но уже на обязательном собеседовании по насмешливому взгляду работника посольства поняла, что её «узнали». И вот теперь Синди протягивала ей конверт с министерскими печатями.

— Они мне отказали! — выдохнула Гермина, прочитав письмо.

Это подкосило её гораздо сильнее, чем постоянные насмешки окружающих и пасквили в газетах. У неё никак не могло уложиться в голове, что родина не захочет её видеть. Она так долго отказывалась туда ехать и вот теперь, когда она готова сделать это, ей отказывают в визе.

— Что ты будешь теперь делать? — тихо спросила Синди, присаживаясь рядом с ней.

— Я не сдамся и все равно поеду в Англию. Есть и другие способы туда попасть, — стиснув зубы, чтобы не разрыдаться, процедила Гермиона.

Синди тут же оживилась:

— Это правильно, Гермиона. Твои друзья-волшебники наверняка помогут тебе получить документы с твоим настоящим именем. Главное, чтобы ты их нашла…

— Нет, я пока не готова с ними встречаться. Я просто хочу домой, в Англию… — Гермиона не выдержала и все же расплакалась.

— Но разве ты не чувствуешь себя здесь как дома? — растеряно спросила Синди.

— Нет, больше не чувствую. Я теперь здесь такая же чужая, как и в … — она не закончила фразу, но подруга и так поняла, что Гермиона хотела сказать.

— Но ты не откажешься перед отъездом побывать на моей свадьбе? Я всегда мечтала, что именно ты будешь моей подружкой! Но если ты уедешь, то …— Синди тоже расплакалась.

— Вы решили пожениться? Я так рада за вас! — Гермиона обняла подругу. — Но ты же говорила, что это произойдет не раньше, чем через год.

— У Талгата в январе заканчивается виза, а продлевать ему отказываются. Это конечно не очень романтично: жениться в такой спешке, да еще отчасти из-за гражданства! Но все же лучше, если он уедет в свой богом забытый Казахстан. Название-то какое, язык сломаешь, пока выговоришь! Только никому не рассказывай об этом, Талгат слишком гордый и отказывался жениться из-за гражданства…

— Тебе пришлось уговаривать его жениться на тебе? — усмехнулась Гермиона.

— Нет, я просто призналась, что у меня маленькая задержка и он тут же был готов бежать жениться.

— О боже! Поздравляю тебя! — искренне обрадовалась Гермиона. — И когда тебе рожать?

— В начале августа, — поглаживая живот, улыбнулась Синди. — Но, кроме тебя и Талгата, об этом еще никто не знает. И не должен узнать, а то родители устроят мне такую головомойку! Свадьба всего через три недели. Ты сможешь подождать с отъездом, Гермиона?

— Разумеется. Да и поеду я, наверно, тогда только в январе, не хочется оставлять Кэтрин встречать новый год в полном одиночестве.

— Бетти не собирается приехать? Как она там?

— Хвастается матери, что отлично. Она вовсю снимается в фильмах, правда все больше во второстепенных ролях, но все же не теряет надежды получить настоящую роль. «Молодым мужем» вполне довольна… — месяц назад Бетти вышла замуж за шестидесятилетнего продюсера, своего давнего любовника и покровителя. На свадьбу пригласили только Кэтрин, впрочем, Гермиона и не рвалась туда.

— А он ею? — рассмеялась Синди.

— Он не знаю, — улыбнулась в ответ Гермиона…

Январь 2004 года.

Англия встретила её неласково: было ветрено и промозгло. Гермиона уже настолько отвыкла от низких температур, что ей показалось, что здесь чертовски холодно, хотя когда она увидела уличный градусник, то не сразу поверила глазам: тот показывал всего два градуса ниже нуля по Цельсию.

Выскользнув из здания международных каминов в Косом переулке, Гермиона тут же направилась в «Дырявый котел». Войдя в него, она не сразу узнала бар: тот стал гораздо чище, и Тома-бармена не было. Вместо него за стойкой стояла светловолосая молодая женщина, и только когда Гермиона обратилась к ней, она узнала её — это была Ханна Эббот. Это было несколько неожиданно, и Гермиона со страхом ждала, что её сейчас узнают, но ничего так и не произошло, Ханна спокойно выполнила её заказ и вернулась к своему месту за стойкой.

С облегчением, к которому примешивалась изрядная доля горечи, девушка поняла, что её не узнали. Допив горячий кофе, она покинула магическую часть Лондона и пошла искать временное жилье для себя.

Сняв комнату в недорогом отеле и оставив там вещи, Гермиона отправилась в прогулку по Лондону. Она узнавала и одновременно не узнавала город. Ей казалось, что Лондон сильно изменился за время её отсутствия: некоторые улочки были меньше, чем она помнила или ей просто так казалось. Устав идти пешком, она села в такси и, когда водитель спросил, куда её отвезти, назвала площадь Гримо.

Остановившись между домами под номерами одиннадцать и тринадцать, она с радостью увидела, как перед ней стремительно вырастает дом Сириуса. Вдохновленная этим, она решительно нажала ручку двери, но та не открылась. Нажав кнопку старинного звонка, она прождала еще несколько минут, но никто так и не открыл дверь. Пришлось признать, что в доме никто не живет или все на работе и самое лучшее — вернуться сюда вечером…

Февраль 2004 года.

Уже подходил к концу первый месяц её пребывания в Лондоне, а она до сих пор не смогла заставить себя съездить в Нору или в Хогвартс. Отчасти дело было в том, что она наслаждалась покоем и собственной безымянностью впервые за последние три месяца. Но еще ей не хватало уверенности в себе, и в том, что нужна кому-то здесь, в Англии. У Гарри с Джинни наверняка своя жизнь, так непохожая на её жалкое существование. Имеет ли она право нарушить их спокойствие, внезапно появившись после стольких лет отсутствия? Иногда ей казалось, что да, но, посетив публичную библиотеку в Косом переулке, и пролистав магические газеты за последние годы, ей все чаще казалось, что нет. Гермиона Грейнджер умерла для всех много лет назад и стоит ли пытаться это изменить? Может, пусть все остается по-прежнему…

Но кроме нравственных терзаний ей пришлось подумать и о материальной стороне её новой жизни. И здесь-то Гермиона поняла, что не может устроиться в Лондоне ни одну приличную работу: ведь, по сути, она являлась обычной незаконной эмигранткой. Прибыв в Великобританию без разрешения официальных властей, она тем самым лишила себя возможности жить открыто и свободно. Только работодатели низкооплачиваемых работ не обращали внимания на документы и единственная работа, показавшаяся ей более-менее приличной, была работа официантки в одном из ночных баров. Туда-то Гермиона и устроилась работать день через день: сам рабочий день длился с двенадцати дня и до пяти утра. Домой Гермиона возвращалась измотанной до предела: с непривычки ломило руки от тяжести подносов, но постепенно она все же втягивалась в ритм новой. Она также переехала из отеля в тесную однокомнатную квартирку неподалеку от бара.

Иногда Гермиона спохватывалась и спрашивала себя: разве этим она хотела заниматься в Англии? Может быть, будет лучше вернуться назад в Сидней? Но, вспоминая травлю, устроенную Фарисом, она тут же отказывалась от этой мысли. Из звонков к матери и Синди она знала, что дело еще не передано в суд: якобы до сих пор собирают доказательства. И что репортеры уже интересовались местом её пребывания, и что Кэтрин отшила каждого из них словами, что не его дело, где именно сейчас находится её дочь.

В конце концов, Гермиона установила для себя срок: еще три месяца и она либо уезжает из Англии навсегда, либо посещает Нору. Это был единственный известный ей адрес магического дома её друзей, почтового адреса дома Флер и Билла она не знала, и трансгрессировать туда не могла, а дом на площади Гримо посещала уже трижды, но каждый раз дверь никто не открывал. И Гермиона окончательно пришла к выводу, что там никто не живет.

А пока она решила продолжать работать в баре официанткой…

* * *

…Очередной вечер был длинный и неимоверно тяжелый. Гермионе казалось, что она успевает обслуживать свои столики, но все же постоянно со всех сторон слышались зовы: девушка…девушка… После трех часов ночи бар наконец начал пустеть и Гермиона позволила себе присесть и немного расслабиться, но тут к ней подбежала Мэгги:

— Герми, последи за моими столиками, там уже почти никого не осталось, я отлучусь буквально на пару минут, — прошептала она и, даже не слушая ответа, схватила куртку и была такова.

Гермиона проводила её усталым взглядом: «Надо будет запретить ей называть меня этим идиотским «Герми». А может и не надо? Я не собираюсь надолго задерживаться в этом месте!» — она оглядела зал бара. Обычный дешевый бар, где основными клиентами были студенты или такие же эмигранты, как и она сама. Большое и скудно освещенное помещение делилось условно на две половины: в одной был бар с обычной стойкой, а в другой столики, отделенные друг от друга легкими перегородками, для красоты прикрытыми дешевыми искусственными цветами.

Но тут прозвенел звонок, вызов был со столика Мэгги, но Гермионе все равно пришлось встать. Нацепив искусственную улыбку на лицо, девушка пошла на вызов. Зал со столиками почти опустел, оставались лишь одна компания из семи человек и дальний столик, с которого и был вызов. Он находился в самом темном углу и там сидел всего один человек: длинные светлые волосы спутанными прядями закрывали ему лицо. Подойдя к столику, Гермиона привычно осведомилась:

— Сэр?

— Еще бутылку виски и скажи этому чертову бармену, чтобы больше не смел подсовывать мне разбавленное пойло, — ответил клиент, откидывая волосы с лица привычным жестом. Девушка хотела возразить, но, разглядев лицо мужчины, промолчала. Это было лицо смертельно уставшего человека: необычайно бледное и словно изможденное.

Вернувшись, она передала бармену заказ, тот тут же вытащил из специального ящика бутылку виски и протянул ей. Гермиона вопросительно посмотрела на него:

— Это я специально для таких клиентов, как он держу: оно сильно разбавлено, а клиент этого уже и не различает.

Девушка тут же передала ему слова клиента.

— Этот, кажется, еще не дошел до нужной кондиции, — пожал плечами Джон и протянул ей бутылку с обычным содержимым. — Он здесь частенько бывает.

— Ты его знаешь? — удивилась Гермиона.

Джон странно посмотрел на неё и уже хотел что-то объяснить, но тут его позвала девушка в ярко-красном платье, с раздражением поинтересовавшись, сколько еще она будет дожидаться своего коктейля.

Поставив бутылку на стол, Гермиона повернулась, чтобы уйти, но тут его громко позвали со стороны большой компании.

— Что будете еще заказывать? — устало улыбнувшись, спросила она.

— Вас!

Опустив блокнот с ручкой, Гермиона посмотрела на ухмыляющиеся лица парней, спокойно ответив:

— Этого нет в меню.

— Да ладно тебе, красотка! Чё ты ломаешься? Мы люди щедрые и способные, еще и кайф словишь! Приятное с полезным в одном флаконе! — засмеялся он. Остальные тоже заржали, напомнив Гермионе стадо тупых самцов. Она молча развернулась, чтобы уйти, но шутник уже схватил её за руку. И с силой притянул её к себе, девушка, не ожидавшая этого, не удержалась на ногах и буквально упала ему на колени.

— Какая ты прыткая! — снова заржал парень и облапил её. — И подержаться есть за что! Я таких люблю!

Гермиона окаменела от страха — это напомнило ей случай с Фарисом. И она тут же начала вырываться из мужских рук, глазами ища помощи, но столик находился за пределами видимости бармена, а музыка играла слишком громко, чтобы он услышал её крики о помощи. Парень шарил руками по её телу, а остальные шуточками подзадоривали его.

— Отпусти меня! — панический страх все сильнее овладевал ею, мешая трезво оценивать ситуацию. Может, ничего бы и не произошло, парень бы развлекся бы немного и отпустил её целой и невредимой, но Гермиона начала кричать и вырываться, молотя руками и ногами по всему, куда могла дотянуться. Ею владела только одна мысль: вырваться из рук парня. И она со всей силы заехала ему локтем между ног. Побелев от боли, парень отшвырнул её к стене, остальные же лишь заржали еще сильней. Взбудораженный их обидными выкриками и сопротивлением девушки, он направился к ней:

— Ну, сука, сейчас ты ответишь мне за это! — и замахнулся на неё кулаком. Гермиона в предчувствии удара крепко зажмурилась, но его так и не последовало. Осторожно приоткрыв глаза, она увидела, как несостоявшийся насильник барахтается в руках мрачного блондина. Тот еще немного подержал его за шиворот куртки, а потом резко оттолкнул в сторону. Затем он повернулся к Гермионе и протянул ей руку, помогая подняться с пола. В этот момент один из парней бросился на её спасителя.

— Сзади! — вскрикнула она. Резко обернувшись, блондин одним ударом кулака послал нападающего в глубокий нокаут, но тут остальные парни тоже поднялись и сгруппировались для нападения. Набросились они почти одновременно, и тут произошло настоящее чудо: действуя руками и ногами, словно молотилкой, блондин за несколько минут нейтрализовал всю компанию. Это было весьма впечатляющим зрелищем, Гермиона со страхом и восторгом наблюдала за дракой. Потом, спохватившись, кинулась к бару и приказала Джону вызвать полицию, но когда она вернулась к месту драки, то там уже никого не было, кроме блондина.

— А где они? Я вызвала полицию.

— Сбежали, как только очнулись, — блондин улыбнулся. Улыбка, озарившая лицо, разительно изменила его: прежний мрачный мужчина исчез, уступив место обаятельному молодому человеку.

— Спасибо вам большое. Я так испугалась, хотя может быть и зря… — смутилась Гермиона. Теперь произошедшее казалось ей не таким уж и страшным, вряд ли парни осмелились бы изнасиловать её прямо здесь, в баре.

— Не принижайте моей победы, прекрасная незнакомка! А то я почувствую себя идиотом…

— Вовсе нет! — горячо возразила Гермиона. — Вы были великолепны! Еще не разу в жизни не видела такой впечатляющей и короткой драки. Вы, наверно, профессиональный боксер или каратист?

— Не совсем.

— Позвольте мне угостить вас чем-нибудь, может быть, кофе или виски? — она перевела взгляд на его стол, там стояла еще почти полная бутылка виски. — Или нет… Все ваше угощение сегодня за мой счет! Хорошо?

— Нет, я не привык, чтобы за меня платила женщина, — блондин ухмыльнулся, и в этой ухмылке Гермионе почудилось что-то очень знакомое, словно она уже видела её когда-то. Но воспоминание тут же ускользнуло от неё.

— Но тогда как же я смогу отблагодарить вас за мое спасение?

— Пригласите меня на танец! Я уже и забыл, когда танцевал в последний раз, — он снова обаятельно улыбнулся ей.

— Хорошо, — Гермиона смутилась, чувствуя, как вспыхивают огнем щеки. — Я только поставлю что-нибудь подходящее. Она выбрала на музыкальном автомате свою любимую песню Бонни Тайлер и вернулась к нему:

— Разрешите? — нарочито церемонно склонилась она перед ним.

И они стали танцевать прямо в зале на небольшом участке, свободном от столиков. Было тесно и им пришлось танцевать прижимаясь друг к другу. Он был гораздо выше её ростом, она вскинула к нему лицо: его глаза притягивали её к себе, словно магнит. Но, увидев его пристальный взгляд, она смутилась и опустила глаза, осмелившись поднять их лишь на словах песни: «Тот, кого я так долго ждала». Когда их взгляды снова встретились, он еще теснее прижал её к себе и, склонив голову, поцеловал. И Гермиона словно шагнула в глубокий омут, который теперь затягивал её все глубже. Она и не заметила, как закончилась песня и началась следующая, потому что он был рядом и они продолжали страстно целоваться. Гермиона словно находилась в каком-то полусне, выныривая оттуда лишь по необходимости, таким прекрасным он ей казался. Первый раз она очнулась, когда он глазами указал на дверь, молчаливо спросив её согласия, и она лишь кивнула в ответ. Потом было такси и какой-то дом, полутемная комната и ОН. Отдавшись на волю своих чувств полностью, Гермиона погрузилась в охватившую их страсть с головой, желая только одного, чтобы этот прекрасный сон никогда не заканчивался…

Драко и Панси. Сентябрь 2000 года

Драко вернулся домой ранним утром, он был сильно пьян, всю ночь они с Бобом пили в каком-то баре. Точнее, пил в основном один Драко, а Боб слушал его пьяные излияния и молча кивал в нужных местах. Спорить с пьяным Малфоем было бесполезно, тот слышал только себя. Уже под утро Боб доставил хозяина домой на такси, покинув его лишь тогда, когда за тем закрылась входная дверь квартиры.

Драко минуту стоял в холле, мучительно соображая в какую же сторону ему пойти. Потом он направился в спальню жены. К его удивлению, той не было в кровати, но из ванной раздавался шум льющейся воды. Ожидая, пока Панси выйдет из ванной, Драко устало опустился на ковер перед кроватью жены, откинув голову на постель. Очнулся он лишь от легкого испуганного вскрика жены.

— Привет, — пьяно улыбаясь, поздоровался он. — Это всего лишь я. Ты не ожидала увидеть здесь собственного мужа?

Панси опустилась рядом с ним на пол:

— Не совсем, просто ты меня напугал… — она умолкла, с ужасом представляя себе, что было бы вернись Драко домой на час раньше. Потом поморщилась, почувствовав амбре, исходящее от мужа, вновь закрывшего глаза — Ты, что всю ночь пил?

— Я не пил. Я размышлял и решал, как нам жить дальше, — усмехнулся в ответ Драко.

— И что решил? — осторожно спросила Панси.

— А ты? — вернул ей вопрос муж, внезапно открыв глаза и теперь смотря прямо на неё.

— Я? — испуганно глядя на него, затрепетала та. В голове тут же появились мысли, что Драко, вернувшись домой раньше, видел уходившего Марко. — Что ты имеешь ввиду?

— Нашу дальнейшую жизнь. Ты хочешь быть моей женой или нет? — от Драко не укрылось смущение жены, но он принял его за последствия вчерашней ссоры.

— По-моему, тебе нужно выспаться, — увильнула от ответа Панси. — А потом мы с тобой поговорим…

— Нет, — Драко схватил её за руку и притянул к себе, продолжая глядеть ей в глаза. — Я устал от этой неопределенности и хочу получить ответ на свой вопрос сейчас же!

Панси молча глядела ему в глаза, ничего не отвечая. И Драко лишь сильнее сжал ей пальцы, сожалея, что слишком пьян для того, чтобы как следует встряхнуть жену и наконец добиться от неё ответа. Игра в «гляделки» длилась несколько минут, первым сдался Драко, отпустив жену и закрыв глаза ладонями.

— Не дави на меня, Драко, — прикоснувшись к его плечу ладонью, ответила Панси.

— У тебя было мало времени? — вдруг усмехнулся тот.

Панси немного помолчала, а потом неожиданно кивнула головой:

— Ты прав, времени было предостаточно. Я и сама от себя не ожидала такой злопамятности, — призналась она. — Мне всегда казалось, что я готова простить тебе все…

— Мне тоже, это твоя черта оказалась для меня полной неожиданностью, — выпалил Драко.

Некоторое время оба молчали, первой заговорила Панси:

— Я готова начать все сначала, но при двух условиях. Первое: больше никаких измен. Второе: мы переедем в другую квартиру. Я не хочу жить в этой: она навевает на меня … плохие воспоминания.

Драко поймал руку жены и прижал к губам, словно молчаливо извиняясь за свои измены. Панси знала, что больше от него ей никогда бы и не удалось добиться: Драко никогда не умел извиняться. Но сейчас, после сегодняшней ночи, ей было так мучительно стыдно, что уже и не хотелось слышать от Драко никаких извинений. В конце концов, она теперь не меньше его виновна «в прелюбодеянии и нарушении брачных обетов». Вместо слов, она свободной рукой погладила мужа по щеке.

Оба снова замолчали, потом Панси осторожно высвободила руку и поднялась с пола, потянув за собой мужа:

— Пойдем, Драко, я помогу тебе лечь, тебе все же нужно выспаться.

— А ты со мной не хочешь … поспать? — пьяно ухмыльнувшись, спросил Драко.

— Ты слишком пьян для этого, — через силу улыбнулась в ответ Панси. — Завтра мы устроим романтический ужин и …

— Завтра мне нужно возвращаться на съемки. Меня не будет недели три, — держась за жену, вспомнил Драко.

— Отлично, тогда после твоего возвращения. Думаю, к тому времени я успею устроить для нас переезд на другую квартиру, — ни капли не расстроилась та.

— И чем тебя эта не устраивает? — пробормотал Драко перед тем, как провалиться в глубокий пьяный сон. Ответа жены он так и не дождался. Впрочем, у той его и не было. До сегодняшней ночи эта квартира Панси вполне устраивала, но сейчас ей казалось, что спальня просто дышит её изменой, да и гостиная тоже. Будет только к лучшему, если они начнут новую жизнь там, где ничто не будет напоминать ей о ночи с Марко. Они с Драко начнут абсолютно новую жизнь ...

* * *

Спустя месяц…

… — Ты была великолепна, любимая! — прошептал Драко, засыпая в её объятиях.

— Ты тоже, — искренне ответила Панси, испытывая двойственные чувства. С одной стороны ей было хорошо: она получила удовлетворение, но с другой? Все было так красиво, чувственно и … невыносимо привычно, почти скучно и знакомо до малейшего движения мужа. Драко не совершил ни одного непредсказуемого поступка. То ли дело … Марко.

Панси помотала головой, прогоняя непрошенные воспоминания о «той ночи», уговаривая себя, что единственное преимущество Марко в новизне их отношений, а вовсе не в том, что от малейшего его прикосновения она вспыхивала, словно факел…

Убедившись, что Драко уснул, Панси выскользнула из постели и вышла из спальни.

Новая квартира была почти такой же по размеру, как и предыдущая, единственная разница была в местонахождении и в другой обстановке.

Панси уставилась в темное окно, глядя на красивый вид, открывающийся на ночной город, и вдруг вспомнила кое-что еще. Когда-то летом, после пятого курса, она попробовала в гостях баранью отбивную. И та ей так понравилась, что на всё лето стала её самым любимым блюдом: эльфы ежедневно готовили её специально для Панси. И отбивная никак не надоедала ей, хотя мать жутко удивлялась этому. И вот осенью, вернувшись в школу, когда Панси раздраженно выбирала, чем бы ей поужинать, Драко, не спрашивая, положил ей на тарелку тушеные почки. Мысленно скривившись, Панси через силу попробовала ложку, и неожиданно ей так понравилось, что она тут же забыла о вожделенной отбивной. И вспомнила о ней, лишь вернувшись домой на рождественские каникулы. Отбивная не разочаровала её, она была по-прежнему ей нравилась, но теперь Панси знала, что и это блюдо больше не самое любимое и тем более не единственное…

То же самое произошло и сейчас: не знавшая других мужчин, кроме Драко, Панси по-прежнему любила мужа, просто теперь она знала, что он не единственный любовник на свете. А ведь раньше Панси никого другого и не видела в этой роли, для неё всегда существовал только Драко Малфой…

Неожиданно почувствовав, что замерзла, обнаженная Панси вернулась в постель. Обняв Драко, она ласково прошептала:

— Моя любимая баранья отбивная! — и неожиданно для самой себя расхохоталась, подумав, что сошла с ума, если сравнивает своих мужчин с едой, пусть и любимой. «Пора заканчивать с диетой и этим модным «вегетарианством»! А то скоро мне мясо еще и сниться начнет!» — все еще улыбаясь, решила она, уже почти засыпая…

31 декабря 2000 года

— Я доволен прошедшим годом: мы с тобой помирились! Последний фильм закончен и я уверен, что он станет хитом! Мы поменяли квартиру, точнее, ты её поменяла, но мне нравится, как ты все тут устроила! — Драко негромко стукнул своим бокалом с шампанским о бокал жены.

Та улыбнулась и добавила:

— И я наконец-то получила водительские права! С третье попытки, правда, но все-таки получила! — с гордостью добавила она.

— Я горжусь тобой! — Драко нежно улыбнулся ей. Сам он получил права еще в прошлом году. Езда на маггловском автомобиле была одним из его самых любимых занятий. Ему нравилось ощущение свободы и скорости — это так напоминало ему недоступный сейчас квиддич! И Панси научил ездить именно он, настояв на том, чтобы она тоже получилась водительские права. Ведь ко всему прочему передвигаться на автомобиле по городу гораздо удобнее, чем на автобусе. Панси хотя и подчинилась его просьбе, но все же предпочитала ездить с водителем или на такси, стараясь садиться за руль как можно реже. — Но самое главное, что ты меня простила и … — Панси нахмурилась, ведь они договорились больше не вспоминать о прошлом, и Драко быстро закруглился. — И теперь мы с тобой снова счастливы. Я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю! — Панси улыбнулась ему. — И спасибо, что согласился на встречу Нового года только вдвоем. Это действительно очень важно для меня.

— Любая твоя просьба — закон для меня, — галантно улыбнулся муж в ответ.

Панси снова улыбнулась и еле слышно вздохнула. За прошедшие месяцы она ни разу не пожалела о том, что вернулась к Драко, только иногда ночами перед глазами всплывали непрошенные воспоминания. Когда они встречались с Марко, со стороны казалось, что отношения остались такими же дружескими, но это было не так. Из их отношений исчезла прежняя теплота, осталась внешняя учтивость, постепенно превращающаяся в холодность и полную отстраненность...

Встряхнув волосами, Панси бросила взгляд на большие напольные часы, до наступления нового года оставалось всего пять минут:

— Давай выпьем за то, чтобы то, что не исполнилось в прошлом году — свершилось в наступающем.

— За то, чтобы в следующем году я получил «Оскара»! — подхватил Драко. — Представляю себе выражение лица папочки, если бы он услышал о моих желаниях! — усмехнувшись, добавил он…

31 декабря 2002 года

— А это мой подарок тебе! — Драко торжественно протянул Панси красиво упакованную коробочку.

Та нетерпеливой рукой сорвала упаковку и увидела керамическую фигуру маленького замка и взвизгнула от радости:

— Это то, что я думаю?

— Да, адвокаты наконец получили для нас разрешение жить в маггловской части Лондона. Дом я выбрал по собственному вкусу, и, думаю, тебе понравится: он великолепен. Но всю отделку и обстановку ты можешь выбрать по своему вкусу…

— Это будет самый шикарный и дорогой дом в Лондоне! — Панси радостно захлопала в ладоши. — Я-то уж постараюсь! И все увидят, чего мы с тобой достигли за это время и без денег наших семей!

Драко улыбнулся жене — он искренне не понимал желания той похвастаться своими достижениями перед другими волшебниками. Его самого мало интересовало мнение кого-то из чужих. К тому же он-то точно знал, через что ему пришлось пройти, чтобы стать известным актером и это не вызывало в нем чувств гордости. Скорее, ему хотелось забыть об этом. Но, с другой стороны, почему бы не позволить любимой жене поразвлечься? Может хоть это отвлечет ту от мыслей об отсутствии ребенка или карьеры. На самом деле карьера Панси в кино складывалась не так хорошо, как у самого Драко. Для всех она была всего лишь красивой женой Дракона. Фильм с ней в главной роли прошел абсолютно не замеченным широкой публикой. Но Панси не унывала и не впадала в отчаяние, покорно соглашаясь и на небольшие второстепенные роли. Иногда Драко казалось, что она начисто лишена честолюбия, хотя он знал, что это не правда. Так пусть займется новым домом и похвастается перед всеми их достижениями. В конце концов, кто из магов разбирается в маггловских фильмах или актерах? Для них демонстрации фильма с Панси в главной роли станет достаточным доказательством её популярности.

— Все будет так, как ты хочешь! — он отсалютовал ей бокалом.

— Мне жаль, что ты не получил «Оскара» и в этом году, — заметила она, отпив из своего бокала.

— Мне тоже, иногда мне кажется, что я получу его, только заколдовав всех магглов! — с досадой ответил Драко. — Ну да черт с ним! Денег у нас с тобой и без «Оскара» хватает, да и популярности тоже. Но я рад за Марко! — тот получил в этом году приз за лучшую режиссуру. — Жаль, что он отказался встречать новый год с нами. Кстати, у него новая пассия, так что, думаю, он сегодня не скучает.

Панси ничего не ответила, лишь мысленно порадовавшись, что здесь нет Марко. Не то, чтобы она была настроена против него, но его новая подружка её жутко раздражала, почему-то заставляя ревновать.

— Забудь обо всех! Сегодняшняя ночь принадлежит только нам, — выбрасывая из головы мысли о том, чем сейчас занимается Марко со своей любовницей, улыбнулась Панси мужу. — Мне почему-то кажется, что сегодня ночью нам повезет и у Малфоев наконец-то появится наследник...

Июль 2003 года. Где-то в западной Сьерре-Мадре

Драко, со всей силы хлопнув дверью, ворвался в свой рабочий трейлер. Панси, спокойно читающая журнал, подняла голову:

— Что опять случилось?

— Я больше не могу! Уверен, она специально выводит меня из себя.

— Вряд ли, мне кажется, она просто не умеет играть, — пожала плечами Панси и, с трудом поднявшись, подошла к нему. Она была уже на седьмом месяце беременности, последние месяцы та протекала нормально, хотя поначалу доктора не были оптимистично настроены, предрекая ей проблемы из-за последнего выкидыша. Но, к счастью, все обошлось и они даже позволили ей последовать за Драко на съемки в Мексику. Панси присела рядом с Драко и взяла его за руку.

— Прости! Я дурак, что потащил тебя с собой в эту глушь, да еще заставляю выслушивать свои глупые проблемы, — Драко ласково погладил жену по щеке.

— Я твоя жена, мне бы гораздо меньше понравилось, если бы ты делился своими проблемами с какой-то другой женщиной, — пожала плечами та. Долгожданная беременность сделала Панси гораздо спокойнее и, как ни странно, красивее. Она стала напоминать Драко Мадонну с портретов Боттичелли. Правда, сама Панси обижалась на такое сравнение, считая, что она все же гораздо красивее «толстой Мадонны». — Да и мне нравится здесь, эти горы так величественны…

В этот момент в дверь осторожно постучали:

— Все готово, Драко, ты можешь вернуться на площадку, — из-за двери раздался негромкий голос помощницы режиссера Бэкки.

Драко громко выдохнул, но ничего сказал, лишь кивнул жене и вышел за дверь.

— Эта кретинка готова «играть»? — язвительно поинтересовался он у Бэкки, возвращаясь вместе с ней на съемочную площадку.

— Не стоит, Драко, — Бэкки работала с ним уже на третьем фильме, и между ними сложились вполне дружеские отношения, поэтому она могла позволить себе сказать ему правду. — Ты же сам знаешь, Шон почти насильно навязал нам Бетти. Что мог сделать Том, когда продюсер попросил его о «крохотной услуге»? Нам остается только радоваться, что у Бетти не главная женская роль. Да и ты сам, когда подписывал контракт, знал, кто будет играть твою жену?

— Знал, — согласился Драко. — Только я не знал, что она так избалована и совсем не умеет играть! Одни претензии, такое впечатление, что передо мной величайшая звезда в мире, а на деле-то обычная … — Драко назвал свою экранную жену одним нецензурным, но метким словом. Бэкки осторожно хихикнула, но её лицо тут же снова стало невозмутимым: то, что мог позволить себе Малфой, не могла позволить простая помощница режиссера.

— Приступим! — скомандовал Том, когда Драко встал на свое место и махнул гримеру, чтобы тот немного поправил актеру лицо…

Остаток дня прошел вполне сносно, во всяком случае, Драко больше не посещало желание убить Бетти.

Вечер того же дня

… — Представляешь, что я сегодня услышала: ребенок, которого носит Панси вовсе не от Драко. Он-то вообще бесплоден, — со смаком рассказывала в телефонную трубку Бетти.

Трубка недоверчиво хмыкала в ответ, но соглашалась с ней в том, что беременность жены Дракона после стольких лет бесплодного брака весьма подозрительна. — Только я прошу тебя: никому ни слова! Пусть это останется между нами, — закончила Бетти и, неслышно зевая, выслушала заверения сохранить тайну, отлично зная, что едва собеседница положит трубку, как тут же начнет названивать и рассказывать эту тайну всем, кто согласится слушать. Впрочем, это и было основной целью Бетти. Ей надоело терпеть унижения от Дракона, который с первого дня относился к ней с равнодушной вежливостью, позже сменившейся язвительными усмешками над её актерским талантом. Дракон не упускал случая посмеяться над её промахами, и как казалось Бетти, нарочно привлекая всеобщее внимание к ним и постоянно высмеивая её. Она попыталась наладить с ним отношения единственным известным ей способом, ведь Дракон был еще и весьма привлекательным мужчиной, но тот отверг все её попытки соблазнить его, прямо заявив, что предпочитать попоститься, нежели пользоваться объедками с чужого стола. Это более всего разъярило девушку, ведь до этого осечек ни с кем не было. Все мужчины покорно падали к её ногам, стоило ей лишь пожелать этого. Бетти не была бездумной нимфоманкой или шлюхой, она всегда помнила, что замужем за серьезным человеком, который не потерпит измен, поэтому на физическую измену решалась крайне редко, предпочитая недосказанность и флирт в отношениях с мужчинами. Поэтому отказ от неё Драко ранил её куда серьезнее, чем она могла предполагать. А прощать Бетти никогда не умела, да и не собиралась. Вот и сейчас повесив телефонную трубку, она усмехнулась, представив себе сплетни, которые словно огромный снежный ком, скоро свалятся на Дракона и его толстуху-жену. Та тоже бесила Бетти: это же надо быть такой дурой и гордиться своей беременностью в двадцать три года, словно каким-то особым достижением! Сама Бетти не намеревалась портить себе фигуру до тех пор, пока сможет этого избежать. Бетти вздохнула: лучше бы, конечно, вообще избежать этого, но Шон с завидной настойчивостью заводил разговоры об их общем ребенке, словно ему своих двоих было мало. Так что Бетти знала, что рано или поздно, чтобы покрепче привязать к себе мужа, ей придется пойти на это.

Несколько дней спустя

… — Может, хватит срывать на мне недовольство на свою жизнь! — со скрытым удовлетворением «взорвалась» Бетти. И тут же осеклась под ледяным взглядом Дракона.

— Что ты имеешь в виду? — нарочито спокойно осведомился тот.

— Ты и сам знаешь, — огрызнулась партнерша. Все вокруг испуганно затихли, наблюдая за разгорающимся скандалом. — Или мне сказать вслух то, о чем трубят все газеты? — она с удовлетворением наблюдала за яростью в глазах Драко. Наконец-то она достала его и отомстила за то, как с ней обращался этот жалкий актеришка. Ей ужасно хотелось признаться, что это она все подстроила, но делать этого было нельзя, пусть сам доискивается, кто пустил эти грязные сплетни. Самое смешное было в том, что все поверили им, словно забыв о выкидыше Панси несколько лет назад, хотя о нем мало кто знал, а тем более вспомнил сейчас. Всем было куда интереснее гадать, правда ли это и что теперь предпримет Дракон и его жена. Вот и сейчас Бетти с открытым превосходством на лице наблюдала за Драконом, ожидая, как тот покорно проглотит «её правду».

— Хватит! Ты меня достала! Том, ноги моей не будет на одной съемочной площадке с этой… — Драко выразительно кивнул в сторону тут же притихшей Бетти. Такого та не ожидала: звездой фильма все-таки был Дракон. И скандал с ним и его женой уже поднял все рейтинги по ожидаемости выхода на широкий экран фильма. — Я понимаю, что ты ничего здесь не решаешь, поэтому передай мои слова продюсерам. Я лучше выплачу неустойку, чем буду сниматься с этой сучкой, — резко развернувшись, Драко покинул съемочную площадку, не дожидаясь ответа режиссера.

Ворвавшись в трейлер, он приказал Панси взять с собой только самое необходимое, потому что они немедленно уезжают отсюда. Та отлично понимала, что происходит с мужем — последние дни вымотали их обоих. Радовало только то, что они находились слишком далеко от цивилизации и репортеры доставали их только по телефону. Через пару минут Панси была готова. У машины их ожидал нервно куривший Том:

— Дракон, не делай этого. Фильм же почти готов! Ты же профессионал, в отличие от этой … — режиссер наградил Бетти подходящим эпитетом. — Это может навсегда разрушить твою карьеру.

— Я готов рискнуть ею, — огрызнулся тот. — Пусть она катится в тартарары, если мне придется переступать через свои принципы. Извини, Том, но я не вернусь, пока ты не избавишься от Бетти.

— Если бы дело было только во мне, — вздохнул тот. — Её бы уже здесь не было. Ладно, счастливого пути. Надеюсь, Шон согласится с моими доводами, — и замолчал, молча наблюдая, как машина быстро исчезает за поворотом.

— Драко, не гони так, — взмолилась Панси. — Здесь все-таки опасно.

Тот, покосившись на жену, покорно снизил скорость. Сейчас не время заставлять ту нервничать, ей и так сильно досталось в последние дни. Казалось, только ленивый не обсуждал сейчас, от кого же Панси все-таки беременна. Драко же пребывал в ярости с того момента, как узнал о газетных выдумках. Он тут же поручил своим адвокатам подать на газеты в суд, но это мало помогло: камень уже был брошен в болото, теперь оставалось только ждать, пока круги от его падения перестанут расходиться.

Через пару часов горы закончились, и началась ровная дорога по пустынному плато. Драко снова прибавил скорости. Почти на закате они проскочили какой-то захудалый городишко, глядя на бедные домишки которого, они отказались от идеи переночевать в нем. Панси устало закрыла глаза, она чувствовала себя вполне сносно и тоже хотела быстрее попасть домой в привычные стены. Она тяжело вздохнула.

Драко на секунду отвлекся от дороги:

— Все в порядке, дорогая? Может, нам вернуться в тот городишко?

— Давай доедем до следующего и там переночуем. Хотя мне кажется, они здесь все одинаковые, — улыбнулась ему Панси.

— Мне тоже, — согласился с ней муж. И, успокоившись, перевел взгляд на дорогу.

И тут-то это и произошло: машина, несущаяся на большой скорости напоролась передним колесом на острый камень, лежавший на дороге. Драко с ужасом услышал громкий хлопок лопнувшей шины и в следующую секунду потерял управление, автомобиль пошел юзом, со всей скорости взлетел с дороги и, перевернувшись пару раз в воздухе, упал на крышу. Но Драко потерял сознание чуть раньше, последнее, что он запомнил, был хлопок от вздувшихся подушек безопасности…

Очнулся Драко от криков Панси, голова и все тело горели от боли, но все же он был жив. Панси тихо стонала рядом. С трудом высвободив себя из ремней и уже сдувшихся подушек безопасности, он попытался открыть дверцу, но ему это не удалось и пришлось выбираться через разбитое окно. В воздухе ощутимо пахло бензином, Драко, превозмогая боль начал освобождать Панси, помогая ей вылезти через окно. Едва они отползли на несколько метров, как в воздух взметнулся столб огня от взорвавшейся машины.

Драко перевел взгляд с горевшей машины на жену, и только сейчас заметил, что у той между ног струится кровь.

— У меня, кажется, выкидыш, — заплакала та. Драко помог ей улечься прямо на землю, ему даже подстелить под неё было нечего.

— Может, все еще обойдется? — он беспомощно глядел на жену. Та, скривившись от мучительной боли, разрывающей её изнутри, попыталась ободрить его, но её снова скрутила очередная схватка и она потеряла сознание.

Драко, поняв, что Панси потеряла сознание, впал в панику и беспомощно заметался по дороге. Что делать? Откуда ждать помощи? Сознание пронзила мысль, что если бы у него была с собой волшебная палочка, то он бы применил магию и через несколько минут здесь бы были мракоборцы. Они бы быстро доставила Панси в больницу. Но палочки не было! Драко метался по дороге взад-вперед, с надеждой вглядываясь вдаль, должна же здесь появиться хоть одна машина. Может быть, в ней будет радиотелефон или мобильный. Сам Драко их не любил, постоянно забывая где-то свой. И сейчас он, обыскав свои карманы, убедился, что там нет ничего полезного, кроме денег и кредиток. Но как они помогут ему в этой пустыне? В этот момент Панси снова мучительно застонала и Драко бросился к ней.

— Пить, я хочу пить, — еле разобрал он её тяжелый шепот. Но воды взять было неоткуда. Драко почти заплакал от отчаяния, что ничем не может помочь своей любимой. Еще никогда в жизни он не был столь беспомощен. Он помнил, что не так далеко находится тот небольшой городишко, который они с презрением отвергли и, прикинув, понял, что до него миль пять или чуть больше. Но тогда ему придется оставить Панси здесь одну: тащить её раненую на себе столько миль было невозможно — он свалится без сил гораздо раньше, чем достигнут города. Да и передвигать беременную раненную жену было опасно, это он точно помнил откуда-то.

В этот момент Панси протянула к нему руку, Драко схватил её, беспомощно садясь рядом с женой:

— Прости меня, Панси! Я ничем не могу тебе помочь. Даже воды подать не могу.

— Ничего, я все понимаю… А тот город, мимо которого мы проехали…

— До него миль пять, но тогда придется оставить тебя здесь совсем одну.

— У нас же нет другого выхода… А я подожду тебя здесь… — Панси говорила с трудом, ей становилось все хуже и хуже. Она чувствовала, что умирает, но наблюдать, как Драко беспомощно мечется вокруг неё, было еще невыносимее. — Ты должен идти, Драко…

— Я понесу тебя!

По губам Панси скользнула слабая улыбка:

— Слишком далеко, да и нельзя меня двигать… Ты иди, Драко… Я верю, что ты успеешь…

Тот бережно прижал её голову к себе, потом встал и побежал в сторону городу. Сначала он бежал быстро, не соблюдая дыхание, и очень скоро в боку закололо, а потом и дышать стало невозможно. Остановившись, чтобы отдышаться, Драко вспомнил уроки Джона и побежал дальше, соблюдая правильную технику дыхания.

Вдох ... Я успею … Выдох… Я должен успеть … Вдох … Я спасу её … Выдох…

Очень скоро дорога слилась в бесконечные вдохи и выдохи…

Панси почти с удовлетворением наблюдала за исчезавшей вдали фигурой мужа, ей не хотелось, чтобы он видел, как она умирает. Она почему-то четко понимала, что сейчас умрет, но страшно ей не было. Только жалко, что она многое еще не успела. Не успела родить ребенка … Не успела вырастить его… Не успела попросить прощения у многих из тех, кого обидела… И не успела потанцевать с Марко!

Почему-то последнего ей было особенно жаль, ведь это же было такое простое желание, но оно так и не исполнилось. И никогда не исполнится! Панси закрыла глаза, ожидая схождения на неё особого умиротворения, о котором рассказывалось в книгах. Но оно не приходило, только боль все усиливалась, кровь текла все сильнее. Сколько же её в ней?

Панси открыла глаза и вздрогнула — прямо перед ней стояла какая-то странно знакомая фигура:

— Ты! Ты пришел за мной?

— Нет, я пришел простить тебя, — Колин Криви протянул к ней руку и Панси удивилась, что та на ощупь такая теплая и … живая…

Гермиона. Февраль 2004 года

Гермиона проснулась ранним утром. В комнате стоял полумрак: плотные черные шторы не пропускали света и только несколько лучиков солнца пробились сквозь щель в неплотно зашторенное окно. Она перевела взгляд на парня, лежавшего рядом, тут же вспомнив, что вчера они даже не познакомились, как полагается и имени его она не знает. И тут же с облегчением увидела, что тот продолжает крепко спать. Как ей себя теперь вести? Еще не разу в жизни Гермиона не просыпалась в постели абсолютно незнакомого мужчины. И тут же нахлынули воспоминания о том, как она страстно отдавалась ему сегодняшней ночью. В этот момент парень зашевелился и Гермиона не нашла ничего лучше, как крепко зажмурить глаза, притворившись спящей. Но он не проснулся, просто перевернулся на живот, обняв её левой рукой. В тишине комнаты было слышно лишь легкое дыхание спящего мужчины. Гермиона осторожно приоткрыла глаза и посмотрела на своего ночного любовника. Длинные белые волосы почти скрывали его лицо, оставляя видимым лишь бледный нос. Да и рука, обнимающая её, была необычайно белой, казалось, что этот человек годами не показывался на солнце. Девушка осторожно приподнялась на подушке, чтобы рассмотреть темнеющую татуировку на предплечье любовника и мгновенно окаменела. Это был змея Волан-де-Морта. Гермиона закрыла глаза и легонько помотала головой, чтобы справится с наваждением, а потом снова посмотрела на руку, лежавшую на её груди. Татуировка была на месте: блеклая и потускневшая, но это было именно она — змея пожирателя смерти. Вне себя от страха, Гермиона все же нашла в себе силы осторожно отвести от лица парня волосы: но тот лежал на животе так, что рассмотреть лицо было невозможно, она увидела лишь бледный нос, щеку и ухо. Гермиона почувствовала дурноту, вспомнив вчерашнюю усмешку блондина. Еще тогда та показалась ей какой-то странно знакомой, но только сейчас, соединив все детали, словно сошедшуюся головоломку, Гермиона узнала её окончательно — она принадлежала Драко Малфою…

И тут её пронзила мысль, что сейчас он проснется и тоже узнает её. И что будет потом? Предсказать его реакцию было невозможно. В школе он не отличался особой терпимостью, особенно по отношению к ней. Осторожно выбравшись из постели, она схватила свою одежду и почти выбежала из спальни. Одевалась она уже в коридоре, надеясь, что на неё не наткнется никто из домочадцев или слуг Малфоя, но ей повезло. Тихо спустившись по лестнице вниз, она пыталась понять, куда ей двигаться дальше. И тут кто-то вежливо кашлянул в полутьме коридора.

— Здравствуйте, я немного заблудилась! Вы не подскажете мне, где здесь выход? — испытывая огромный стыд и страх, чтобы Драко не проснулся, спросила Гермиона.

— Следуйте за мной, мисс! — голос оказался женский и очень строгий. Гермиона последовала за фигурой в черном почти на ощупь. Когда та открыла дверь выхода, девушка на миг потеряла ориентир, очутившись на ярком свете после полумрака.

Обретя вновь зрение, она обернулась, чтобы поблагодарить свою спутницу, но увидела только закрывающуюся дверь.

Потом она перевела взгляд на дом Драко и увидела, что это был огромный и довольно мрачный особняк, все окна в котором задернуты плотными шторами. Ей показалось, что штора на одном из окон шевельнулась, и Гермиона убежала прочь…

Апрель 2004 года.

Гермиона опустилась прямо на пол в ванной. Обманывать себя дальше было бессмысленно: она действительно беременна. Гермиона ласково погладила живот — еще ничего не было заметно, но ей показалось, что она все же чувствует сердцебиение своего ребенка. Это конечно самовнушение, но ей неожиданно стало легче. Ведь рождение ребенка означает, что она больше никогда не будет одинокой и ей будет о ком заботиться и кого любить. Интересно, кто это: мальчик или девочка? Хорошо бы мальчик — им легче живется в этом жестоком мире. И вполне возможно, что ребенок родится волшебником, ведь его отец волшебник, да и сама Гермиона когда-то тоже была превосходной ведьмой.

Перед глазами тут же всплыло лицо Драко Малфоя. Не того хама, оскорбляющего её в школьные годы, а этого нынешнего, с которым она провела такую чудесную ночь. С тех пор он начал ей сниться, точнее не сам он, а секс с ним.

Гермиона перешла в спальню и, усевшись на кровать, подтянула к себе телефон. Набрав знакомый номер, она терпеливо дождалась, пока на том конце возьмут трубку.

— Алло, — раздался сонный голос Синди. — Кто это?

— Привет, это я. Ты спишь?

— Разумеется, я еще сплю, — ворчливо ответила та. — Кажется, кое-кто напрочь забыл о разнице во времени…

— Прости-прости, — взглянув на часы, спохватилась Гермиона. — Я позвоню утром, у вас как раз вечер будет.

— Ну уж нет, дорогая! — возразила Синди. — Ты уже меня разбудила, так что выкладывай сейчас, что произошло?

— Я беременна, — выпалила Гермиона.

В трубке загрохотало, словно там что-то упало.

— Синди, с тобой все в порядке? — забеспокоилась Гермиона.

— Да, — сдавленным шепотом ответила та. — Это телефон упал, подожди минутку, я перейду из спальни, а то мужа разбужу…

Через минуту её голос снова зазвучал в трубке, но уже громко:

— И как это могло случиться? Ты встретила Прекрасного принца, а мне об этом забыла рассказать?

— Это не совсем принц и мы даже не встречаемся, — пояснила Гермиона.

— Надеюсь, тебя не … изнасиловали? — тут же испугалась Синди.

— Нет-нет. Все было по обоюдному желанию, — успокоила её подруга. — Но мы больше не виделись…

— Почему? Тебе не понравилось? — почему-то расстроилась Синди.

— Понравилось, но …

— Что за «но»? И вообще, Гермиона, ты будишь меня ночью, сообщаешь такие сногсшибательные новости, а потом мне все из тебя приходиться чуть ли не клещами вытаскивать! А ведь я весьма ограничена в средствах из-за расстояния.

— Синди, да ты же мне и слова не даешь вставить! — воскликнула Гермиона.

— Да? Хорошо, я буду молча тебя слушать. Рассказывай! — примирительным тоном ответила Синди.

Но Гермиона не могла заставить себя рассказать о том, что произошло. Это было настолько сокровенное и личное, что ей казалось почти кощунством рассказывать об этом кому-то, даже своей лучшей подруге. Может быть, если бы та была рядом, Гермиона и смогла бы себя заставить, точнее, Синди бы из неё все вытянула, но вот так — по телефону… Нет, она не может.

Кажется, это поняла и Синди. И, вздохнув, сказала:

— Ладно, не хочешь не рассказывай. Но ты хоть имя его знаешь?

— Да, его зовут Драко Малфой.

В трубке снова раздался грохот, Гермиона поморщилась, искренне надеясь, что беременная подружка не упала со стула.

Наконец, трубка снова ожила:

— Тот самый Драко? — благоговейным шепотом уточнила она.

Гермиона кивнула, но, сообразив, что подруга этого видеть не может, ответила:

— Да, и это еще не все. Помнишь, я рассказывала тебе о своей школе в Шотландии? Так вот, Драко тоже там учился!

Трубка как-то странно хрюкнула, а потом выдала:

— Святая Мадонна! И как это ты только умудрилась залететь от самого классного мужика на свете? Я бы все на свете отдала, чтобы оказаться на твоем месте!

— Правда? — Гермиона почему-то разозлилась. Она совсем не этих слов ожидала от подруги. — А как же твой обожаемый муж? Его бы ты куда дела? Третьим рядом положила?

Синди, не ожидавшая такой злости от Гермионы, затихла, а потом прошептала растеряно:

— Я что-то не то сказала?

— Нет, конечно, именно то, что я от тебя и ждала! — ехидно заметила Гермиона и вдруг спохватилась, что грубит лучшей подружке, потому что … ревнует. Сама мысль о том, что Синди может оказаться в одной постели с Драко, привела её в ярость. Нужно было исправлять ситуацию. — Прости меня, Синди! Я что-то не то говорю, просто … просто это, наверное, те перепады настроения, которые приписывают беременным!

— А мне показалось, что в твоем голосе прозвучала обыкновенная ревность, — усмехнулась та.

— Тебе показалось! — твердо ответила Гермиона. — Я вовсе не люблю Малфоя. Более того, в школе мы были самыми настоящими врагами. И поэтому у меня проблема!

— Если вы были врагами, то почему оказались в одной постели? — Синди задала вопрос, на который у Гермионы был глупый ответ:

— Я его не узнала!

— А если бы узнала, то…?

— То сбежала бы от него куда глаза глядят, — огрызнулась Гермиона, понимая, что врет.

К несчастью, Синди заметила её заминку при ответе и выразительно хмыкнула:

— А он? Он тебя узнал или нет?

— Уверена, что нет. Иначе бы сбежал и гораздо быстрее, чем я.

— Почему? — искренне удивилась Синди.

— В школе он ненавидел меня из-за того, что я рождена от обычных людей. Он таких терпеть не может…

Но Синди перебила её:

— Если бы это было действительно так, то он бы к тебе даже не прикоснулся. Но мне интересно одно: как ты-то позволила себе переспать с парнем на первом свидании? Это совершенно на тебя не похоже! Или встреч было несколько?

— Там все было совсем не так просто, — ответ был туманный, но Гермиона вдруг почувствовала, как смертельно она устала и начала прощаться с подругой.

— Расскажи ему о ребенке, Гермиона! — посоветовала Синди на прощание, смирившись с тем, что пока не узнает всей правды. — Он имеет право знать об этом. Особенно после всего, что с ним произошло! Ты знаешь о трагедии, произошедшей с его женой и ребенком?

— Да, я прочла статьи о нем. Но я еще не решила, что буду делать дальше, — сухо заметила Гермиона.

— Но ведь аборт ты не сделаешь? — неуверенно спросила Синди.

— Нет, аборта точно не будет! Но ведь я и сама смогу воспитать этого ребенка.

— Я и не сомневаюсь, что ты сможешь. Но ребенку нужен отец, а Драко к тому же богат и сможет отлично обеспечить вас. И тебе не придется работать всю беременность или потом оставлять ребенка с няней. И не забывай о Фарисе! Беременность неизвестно от кого станет серьезным аргументом против тебя в суде. А если за тобой будет стоять Дракон с его связями и деньгами, то Фарис не сможет уйти от правосудия.

— Спокойной ночи! — повторила Гермиона, не отвечая на последнюю тираду подруги, и нажала кнопку отбоя.

Потом представила себе, как отреагирует Малфой, сначала узнав о нежеланном ребенке, а потом и том, что мать того австралийские газеты обвиняют в мошенничестве. И расплакалась, почувствовав себя жутко несчастной…

Конец апреля 2004 года

Гермиона остановилась перед дверью. Дом был большой и мрачный. И напоминал ей замок Аддамсов из известного фильма. Решительно тряхнув головой, она нажала кнопку звонка. Дверь открылась неожиданно быстро, словно величественный дворецкий стоял за дверью, ожидая её.

— Я хотела бы поговорить с мистером Малфоем.

— Вам назначено? — холодно глядя на неё, спросил тот.

— Не совсем, но это очень важно и лично, — Гермиона уже испугалась, что её просто не пустят в дом, выпроводив, словно одну из надоедливых фанаток. — Пожалуйста, это действительно очень важно! — умоляюще добавила она, понимая, что придти сюда второй раз у неё просто не хватит смелости.

— Проводите её в кабинет к мистеру Драко! — за спиной дворецкого раздался твердый женский голос. — А о визите я его сама предупрежу.

Гермиона хотела поблагодарить, но женщина исчезла так быстро, что она не успела.

Проводив её в кабинет, дворецкий исчез столь же быстро и бесшумно, как и женщина. Гермиона сначала присела на стул, а потом, разволновавшись, вскочила и начала ходить по комнате. Она уже начала сожалеть, что пришла сюда. А вдруг он её узнал и сейчас с позором выгонит? Повернувшись к двери, она уже собралась покинуть кабинет, как вдруг увидела самого хозяина дома. Он двигался так же бесшумно, как и его слуги:

— Здравствуй, — спокойно сказал Драко. — Зачем ты хотела меня видеть?

Драко. Февраль 2004 года

…Драко залпом выпил очередной стакан виски, но облегчения это так и не принесло. Со злостью покосившись на документы, лежавшие перед ним на столе, он набрал телефонный номер и стал терпеливо ждать ответа. Когда в трубке отозвался знакомый мужской голос, он почти прорычал:

— Я хочу поговорить с Панси.

— Здравствуй, Драко. Боюсь, это снова невозможно, она не хочет с тобой говорить, — голос Марко был твердым, без капли жалости. Если вначале всей этой катавасии он и сочувствовал Драко, который потерял одновременно и жену и ребенка, то сейчас сочувствие уже сменилось злостью: Малфой упорно отказывался дать Панси развод.

— Так передай ей, что я не подпишу эти чертовы бумаги — н-и-к-о-г-д-а!!! — по буквам произнес Драко.

— Зачем тебе это? Что ты выигрываешь, не отпуская её? — устало спросил Марко. — Она все равно не вернется к тебе. Теперь она моя жена, пусть не юридически, но фактически это так. И тебе лучше смириться с этим и отпустить её по-хорошему...

— Я не подпишу эти бумаги, пока мы не поговорим и она не объяснит, почему так со мной поступила. Просто передай ей мои слова! — ледяным тоном оборвал его речь Драко и бросил трубку…

…Марко опустил телефонную трубку в гнездо и повернулся к Панси.

— Он снова их не подпишет! — не столько спрашивая, сколько утверждая, сказала та.

— Да! И если честно, с одной стороны я его вполне понимаю: ты так резко от него ушла. Может быть, стоило бы объяснить ему причины?

— Я написала ему записку, что люблю тебя и ухожу, чтобы мы все трое были счастливы.

— Боюсь ему этого мало, — покачал головой Марко. — Почему ты упорно отказываешься с ним встречаться?

— Не могу, потому что у меня нет объяснения, в которое бы поверил Драко. Это всё на уровне чувств и ощущений. Но скоро он и сам поймет, что может быть счастлив и без меня.

— А пока ему очень нравится чувствовать себя несчастным страдальцем, которого бросила коварная возлюбленная, — усмехнулся Марко.

— Именно так, — согласилась с ним Панси. — Он несчастен больше из-за того, что не понимает, как ЕГО могли бросить, променяв на кого-то другого. Больше всего его раздражает именно мой уход, который он считает предательством. Впрочем, так считает не только он, — вздохнула она. — Даже моя мама считает глупостью мой поступок, не говоря уже о других.

После ухода Панси от мужа газеты наперебой принялись обливать грязью ее и Марко. В чем их только не обвиняли. Поначалу газетчики были едины только в одном: жалости к брошенному мужу. Но после того, как тот отказался давать интервью и выступать в ток-шоу, они постепенно сменили позиции, и начали припоминать всех партнерш Драко по фильмам, выставляя кадры со съемок, как доказательство его многочисленных измен Панси. Но шли месяцы, публике надоело обсуждать один и тот же скандал и они с радостью переключили свое внимание на другие события. А их почти оставили в покое. Только Драко упорно отказывался подписывать нужные для развода бумаги.

— Почему тогда ты не хочешь обойтись без его согласия? — Марко уже не раз задавал любимой этот вопрос. Но каждый раз получал один и тот же ответ:

— Я не могу так с ним поступить, это будет несправедливо. Мы столько лет прожили вместе. Подождем, пока он сам согласится.

— И как долго ты намерена этого ждать? — Марко резко отвернулся от неё.

Панси видела, что ему стоит огромных усилий сдерживать свой гнев. И чтобы успокоить его, быстро ответила:

— Подождем еще три месяца и тогда, если Драко не согласится, то я воспользуюсь услугами твоего адвоката, — ласково обняв его сзади, она потерлась щекой о его плечо. — Пожалуйста…

— Ты из меня веревки вьешь! — проворчал он напоследок, поворачиваясь и тоже обнимая Панси. — Помни — ровно три месяца или я собственноручно сделаю тебя вдовой.

В ответ Панси тихо рассмеялась, она уже достаточно изучила его характер и знала, что причинить настоящий вред Марко не способен…

* * *

Бросив трубку, Драко снова налил себе виски и залпом выпил. В доме стояла пугающая тишина. И ему показалось, словно он уже умер и лежит в семейном склепе. Схватив куртку, Драко бросился прочь из дома. В нем вдруг появилось желание услышать человеческие голоса, понять, что он еще жив. Дальнейшее Драко помнил уже смутно: сменяющие один другой бары, красивая официантка, драка с какими-то парнями и танец с девушкой. Потом эта же девушка, кажется, это была та официантка из бара, уже в его спальне…

Апрель 2004 года

Драко сидел в библиотеке, где, несмотря на солнечный день, горел светильник, а шторы плотно прикрывали окна от дневного света. Казалось, он читал книгу, но на самом деле его глаза почти не видели текста.

Предварительно постучав, в библиотеку вошла миссис Смит:

— Сэр, к вам девушка.

— Кто? Если это очередная журналистка за интервью выпроводите её вон.

— Нет, — немного помолчав, домоправительница решительно продолжила. — Я видела эту девушку здесь два месяца назад. Она ранним утром выходила из вашей спальни, — миссис Смит замолчала, тактично предоставляя ему время вспомнить, что произошло два месяца назад. Лицо её оставалось бесстрастным, долгие годы службы в доме Малфоеев отлично её вышколили.

— Кто? — перед глазами возник лишь смутный образ девушки. Драко не был уверен, что сможет узнать свою ночную гостью при дневном свете, но он мог положиться на память своей домоправительницы. — Хорошо, я с ней поговорю.

Открыв дверь в кабинет, Драко увидел девушку, стоявшую к нему спиной. Единственное, что он смог разглядеть, это копну коротких вьющихся волос каштанового цвета. И тут девушка резко повернулась, и их глаза встретились. Красивые карие глаза смотрели на него немного испуганно и насторожено, словно их владелица и не ждала от него ничего хорошего. Это немного позабавило Драко, если она его боится, то зачем пришла к нему в дом? И вместе с тем он почувствовал и легкую досаду.

— Здравствуй. Зачем ты хотела меня видеть?

— Здравствуйте, — поздоровалась девушка и замолчала.

Драко тоже молчал, не собираясь помогать ей начать разговор. Он достаточно навидался в жизни и решил, что девушка авантюристка или обычная вымогательница.

Гермиона молча рассматривала Драко. Сейчас она ясно поняла, почему не узнала его той ночью в баре: Малфой очень сильно изменился со времен школы. Щуплый блондин с острыми чертами лица превратился в настоящего взрослого мужчину. Длинные, ниже плеч, светлые волосы подчеркивали уже определившиеся черты лица. Под глазами залегли глубокие тени, а на лбу появилось несколько морщин, не глубоких, но все же морщин. Он казался гораздо старше своего настоящего возраста. Сердце Гермионы почему-то сжалось: «Неужели он так изменился из-за Панси?» Она уже успела просмотреть парочку фильмов с его участием. С экрана на неё смотрел веселый и обаятельный молодой парень, а этот сейчас казался лишь его сильно постаревшей копией.

Сначала Гермиона не собиралась ничего ему рассказывать. Они вращались в разных социальных кругах, и Малфой бы никогда не узнал её тайну. Она долго сомневалась, стоило ли идти к нему, но Синди постоянно названивала ей, убеждая, что это будет правильно и справедливо. После всего того, что ему пришлось пережить в прошлом году, Малфой, вероятнее всего, отойдет в сторону, но он должен узнать о своем ребенке. Гермиона порадовалась тому, что в комнате темно:

— Я беременна! — выпалила она, и, мысленно ругая себя за торопливость и страх, добавила. — От тебя. Ты помнишь ту ночь? — и замерла, со страхом ожидая его реакции.

Выражение лица Драко осталось таким же бесстрастным, но его первый вопрос не был для Гермионы неожиданностью:

— Разве мы тогда не воспользовались презервативами?

— Воспользовались, но они не дают стопроцентную гарантию… — тихо ответила Гермиона.

— И чего же ты хочешь? Денег на аборт? — вопрос был задан таким ледяным тоном, что девушка невольно поежилась.

— Аборт? Нет, аборт я делать ни за что не стану! — решительно заявила она. И на какое-то короткое мгновение ей показалось, что серые глаза собеседника потеплели.

— Тогда чего ты хочешь?

— Вопрос в том, чего хочешь ты, — стараясь говорить спокойно ответила Гермиона. — Я вполне в состоянии сама вырастить своего ребенка…

— Работая официанткой в ночном баре? Или, может быть, не это основная твоя работа? — грубый намек невольно сорвался с его губ раньше, чем Драко успел подумать.

Гермиона тут же вспыхнула ярким румянцем, мгновенно поняв подоплеку ехидного вопроса:

— Я не проститутка! И никогда ею не была и не стану! А насчет моей работы официанткой, то … — она прервалась, заметив на его лице вспыхнувший интерес. — Я пришла сюда не оправдываться перед тобой. Мне казалось, что ты имеешь право узнать о своем ребенке. Но навязываться тебе я не собираюсь, так что прошу прощения, что побеспокоила! — выпалив это, она направилась к двери, но Драко, по-прежнему стоя у двери, загораживал выход.

Когда Гермиона подошла к нему совсем близко, на Драко неожиданно нахлынули воспоминания о той ночи, вызванные тонким ароматом её духов. Зря он думал, что забыл все…

— Выпусти меня! — тихо сказала Гермиона. Глаза их вновь встретились, и Драко отрицательно покачал головой:

— Нет. Мы же должны обсудить сложившуюся ситуацию. А пока присаживайся в кресло.

Гермиона чуть поморщилась, Драко и не понял, что это было вызвано тем, что она почувствовала слабый запах спиртного, исходящий от него, но, не став спорить дальше, присела в кресло.

Драко обошел стол и сел в кресло напротив.

— Как ты понимаешь, сначала мне нужны твердые гарантии, что это именно мой ребенок. Ты не откажешься сделать необходимые анализы?

— Нет, — Гермиона качнула головой. Она и сама понимала, что глупо ждать от Малфоя того, чтобы тот поверил ей на слово. — Я согласна пройти все необходимые процедуры, главное, чтобы они не повредили ребенку.

— Этого я тоже не хочу, — Драко ободряюще улыбнулся ей. — А теперь можно мне задать тебе еще один вопрос? Как тебя зовут?

— Гермиона.

— Какое необычное имя! А фамилия у тебя есть, Гермиона? Или мне придется дождаться следующей встречи, чтобы узнать её?

Гермиона с некоторым облегчением поняла, что против всех ожиданий, её имя не вызвало в Драко никаких воспоминаний или ассоциаций. И не знала радоваться этому или огорчаться.

— Гермиона … Малхолланд.

— А как зовут меня, ты уже знаешь, — неожиданно Драко обаятельно улыбнулся ей.

Поймав себя на том, что улыбается ему в ответ, Гермиона впервые подумала о том, что все-таки не зря пришла к нему…

И только, когда Гермиона ушла, Драко вдруг понял, что так и не решился спросить, почему она тем утром сбежала из его дома тайком, даже не попрощавшись. Он ясно вспомнил то утро, когда проснулся один в пустой постели, а от неё остался только аромат её духов, казалось насквозь пропитавших постельное белье.

Май 2004 года.

Драко держал в руках конверт с окончательными результатами генетической экспертизы. Впрочем, в том уже не было нужды, доктор заверил его, что сходство почти стопроцентное. И отцом ребенка Гермионы является именно он. Положив конверт на стол, Драко привычно наклонился к минибару, доставая новую бутылку своего любимого виски.

В дверь тихо постучали.

— К вам мисс Малхолланд, — миссис Смит смотрела не на него, а на бутылку, извлеченную им из бара. Драко тут же почувствовал себя нашкодившим юнцом. — Уже празднуете? — невинным тоном спросила она.

Если бы это спросил любой другой человек, ответ был бы резким и злым, а затем последовало бы немедленное увольнение. Но миссис Смит растила его с раннего детства и значила для него чуть меньше, чем родная мать. И именно она выхаживала его долгие месяцы, когда он впал в депрессию, перекинувшуюся в почти беспробудное пьянство.

— Да, ведь я скоро стану отцом. Впрочем, думаю, вам об этом уже известно? — усмехнулся он. Каким-то непостижимым образом, его домоправительница всегда была в курсе всего, что происходит в доме. Драко даже подозревал, что та пользуется знаменитыми «ушами Уизли».

— И что вы будете делать? — пропустив мимо ушей его насмешку, холодно осведомилась домоправительница.

— Я? Думаю, пришло время использовать спальню Панси. Она оборудована всем необходимым, особенно для беременной женщины и будущего ребенка. Как вы считаете, Панси будет расстроена, узнав, что в её спальне теперь живет другая? — этот вопрос впервые пришел ему в голову. А также он неожиданно осознал, что на время даже забыл о своей жене и о том, как подло та с ним поступила. Все его мысли последнюю неделю занимала только эта «Кареглазка». Так Драко мысленно прозвал Гермиону и ему нравилось это прозвище, во всяком случае, оно куда больше ей подходило, чем её строгое имя.

— Сомневаюсь, что ей это понравится, — дипломатично заметила миссис Смит. Хотя и не сомневалась, что уязвленное самолюбие Панси вряд ли даст ей искренне порадоваться за изменения в жизни мужа, пусть и почти бывшего. — Но ведь это же не изменит вашего решения поселить здесь мисс Малхолланд? — осторожно спросила она.

Драко отрицательно качнул головой:

— Я хочу, чтобы хоть с этим моим ребенком все было в порядке. Поэтому Карег… Гермиона переедет сюда и будет находиться под моим личным наблюдением.

— Вы думаете, она согласится переехать в ваш дом?

— Я в этом уверен, сейчас она живет в какой-то дыре в Ист-Энде. И, к несчастью для моего ребенка, не в лучшей его части. Какая женщина откажется переехать из квартирки в Ист-Энде в роскошный особняк в Мэйфэре?

Вопрос был риторический, поэтому миссис Смит, не отвечая, исчезла за дверью.

Пока та ходила за девушкой, Драко залпом опрокинул в себя один стаканчик янтарного напитка, с наслаждением почувствовав, как знакомое тепло приятной волной разливается по телу. «И я вовсе не обязан ни перед кем отчитываться! Это мой дом и я могу делать все, что заблагорассудиться!» — упрямо подумал он. « Ага!» — тут же согласился с ним внутренний голос и ехидно добавил: «Ты можешь даже спиться, никто не будет против!»

* * *

… — Об этом не может быть и речи! — твердо заявила Гермиона. — Меня вполне устраивает моя нынешняя квартира. И я не собираюсь переезжать сюда.

— Почему?

«Да из-за одного этого дракона в черном платье, который привел меня сейчас сюда!» — Гермиону так и подмывало высказать свои мысли вслух, но она сдержала свой порыв. Дело было не только в миссис Смит, хотя от её пронзительного взгляда Гермионе немедленно хотелось исчезнуть из этого дома навсегда. Основной причиной был сам Драко, точнее, чувства, которые он всколыхнул в ней. Еще в первую встречу она почувствовала, что снова хочет его. Хочет почувствовать вкус его поцелуя на своих губах. До безумия хочет. В прошлый раз вернувшись домой, она тут же кинулась принимать прохладный душ, но тот ни сколько не охладил её желания. Фрагменты воспоминаний о той, их единственной ночи, преследовали её и в многочисленных снах.

Гермиона читала, что приливы острого сексуального желания во время беременности — абсолютно нормальное явление. И она хорошо помнила, как Синди смешила её своими сексуальными фантазиями на втором триместре беременности. Из слов Синди выходило, что первые три месяца в основном занимает токсикоз и желание послать всех парней куда подальше; вторые три месяца — острое желание заниматься сексом, а сейчас Синди находилась в последнем триместре, когда заниматься сексом особо не воспрещается, но уже и не хочется. Да и её муж, боясь повредить ребенку, согласился с этим.

У Гермионы была только одиннадцатая неделя беременности, и второй триместр еще не наступил, но, тем не менее, ей постоянно, особенно всю последнюю неделю снилось, как они с Драко занимаются сексом.

А если она еще будет постоянно его видеть, то точно не выдержит и … Гермиона невольно зарделась, ясно представив себе, как отдается Драко прямо на этом шикарном столе в кабинете.

— Нет, я не могу переехать сюда, — она решительно покачала головой.

— Но причины-то ты можешь назвать? — с легким раздражением спросил Драко. Он не ожидал сопротивления от Кареглазки, казавшейся ему тихим и покорным ангелом. Его неприятно удивило её упрямство, тут же напомнив ему Панси, которая, в конце концов, бросила его, сбежав к Марко. — Тебя не устраивает район? Размер твоей комнаты? Или что-то еще? — ему все труднее удавалось сдерживать свое раздражение.

— Если ты намерен разговаривать со мной в таком тоне, то давай поговорим лучше в другой раз, — тихо, но твердо ответила Гермиона. — Я не хочу с тобой спорить.

Драко немного опешил от её решимости, хотя его даже позабавило то, что Кареглазка оказалась твердым орешком и не кинулась к нему по первому зову.

— Я не буду извиняться за то, что хочу уберечь своего ребенка от неожиданностей, связанных с проживанием в одном из худших районов города, — мягко заметил он. — И так просто я все равно не отступлю, — предупредил он.

— Я понимаю и тебя, и твое беспокойство, — с достоинством заметила Гермиона. — Но поверь, ребенку ничего там не угрожает.

— Как и тебе, да? Особенно, когда ты возвращаешься поздней ночью с работы одна? Или подожди, разве не на твоей работе к тебе пристали те малолетние придурки? Или администрация твоего бара, наконец, озаботилась тем, что завела серьезную охрану?

Гермиона почувствовала ярость из-за того, что Драко своими вопросами буквально загнал её в тупик. После того, как он напомнил ей о тех негодяях, от которых спас её той ночью, было бы глупо продолжать утверждать, что ей, да и ребенку тоже, ничего не угрожает. Поймав его ехидный взгляд, она гордо вздернула нос, мысленно поклявшись, что сейчас он заплатит за свою настойчивость:

— Ты считаешь, что мне и моему ребенку будет лучше жить в одном доме с алкоголиком? — и тут же пожалела о своей резкости, увидев, как полыхнули гневом его глаза, но стиснула зубы, упрямо продолжая смотреть ему в лицо.

— Я не алкоголик! — резко бросил он.

— Может быть, но за все наши встречи, я не видела тебя абсолютно трезвым ни разу, даже когда мы встретились в больнице, — тихо заметила Гермиона.

Драко уже собирался ей возразить, но тут до него дошло, что она говорит чистую правду. Он и сам не замечал, что для него стало вполне обычным делом выпивать стаканчик-второй еще до обеда. А уж вечером в гробовой тишине доме он … Впрочем, об этом лучше сейчас не думать.

— Как насчет компромисса? Я перестаю пить, а ты переезжаешь жить сюда?

— Может, ты просто перестанешь пить? — с сомнением в голосе спросила Гермиона.

— Не уверен, у меня должен быть хороший стимул и … человек, который отвлечет меня от выпивки, — неожиданно Драко нагнулся к ней, его лицо оказалось почти вплотную к её. Казалось, что его горячее дыхание обжигает ей щеку, и Гермиона вдруг испугавшись, невольно отшатнулась, стремясь оказаться от него можно дальше. — Это можешь быть и ты! — то, что Гермиона инстинктивно отпрянула от него, почему-то причинило Драко почти физическую боль. Но он тут же вернулся на свое место, умело скрывая свое разочарование. — Мне кажется или ты действительно боишься меня?

— Я никого не боюсь! И тебя тоже! — голос Гермионы предательски дрожал, но взгляд был твердым. — Просто не очень приятно находиться рядом с пьяным человеком.

— Если я правильно помню, то той ночью я тоже был пьян, но почему-то тогда это не оттолкнуло тебя. Или я ошибаюсь? — голос снова был мягким. Гермиона уже поняла, что именно таким приятным и мягким голосом Малфой любил говорить самые неприятные вещи. И они при этом звучали гораздо внушительнее, нежели сказанные более жестким тоном.

— Нет, — заворожено глядя ему в глаза, ответила Гермиона. — Но ведь тогда я несла ответственность только за себя одну, — тут же нашлась она.

— Хорошо, — Драко поднял стеклянный стакан с виски и демонстративно вылил его прямо на толстый ковер. Тот мгновенно впитал янтарную жидкость. — Клянусь, что с сегодняшнего дня я не выпью больше не капли виски до тех пор, пока ты живешь в моем доме, — хитро улыбаясь, закончил он.

— А бренди, вино и прочее? — Гермиона усмехнулась почти также хитро, как и он.

— Оставь мне пару бокалов вина на обед? — голос его звучал чуть ли не умоляюще.

— Исключительно пару бокалов легкого вина, — ухмыльнулась девушка.

— Когда ты переедешь? — Драко победно улыбнулся.

— Дай мне еще немного времени, я действительно не уверена, что это хорошая идея жить вместе.

— Хорошо. К этому мы еще вернемся, — согласился с ней Драко. — Я уже записал тебя к одному из лучших гинекологов Лондона. Завтра в десять он ждет тебя на прием, адрес …

— Тебе не кажется, что врача я способна и сама себе подобрать? — с легким раздражением перебила его Гермиона. — Меня вполне устраивает тот, у которого я сейчас консультируюсь. Он кажется вполне компетентным…

— Но он же не лучший в Лондоне? — приподняв бровь, осведомился Драко. — А мы, Малфои, привыкли иметь только лучшее.

— Но я-то не Малфой! — парировала Гермиона. — И ребенок пока тоже … — Гермиона тут же чуть не прикусила язык от досады.

А Драко не замедлил воспользоваться её промахом:

— Если это завуалированное предложение руки и сердца, то вынужден напомнить, что я, к несчастью для тебя, еще женат.

«Только официально!» — хотела съехидничать Гермиона, но сдержалась. Это замечание окончательно бы убедило Малфоя в том, что она рассчитывает на что-то большее, чем уже есть. Вместо этого она мирно спросила:

— А что ты планируешь после рождения ребенка?

— Совместная опека над ребенком меня вполне устроит, — сдержанно ответил Драко, прибавив про себя: «Пока ограничимся этим! А там посмотрим». Он и сам не знал, чего хочет дальше. А загадывать в будущее боялся. Все их планы с Панси насчет ребенка провалились после её преждевременных родов. И Драко больше не желал испытать того чувства опустошения и разочарования, овладевшего им после смерти их с Панси сына. Нет, теперь он не построит ни одного плана относительно будущего ребенка Гермионы, пока та не родит.

— Меня тоже, — согласилась Гермиона. — Но ребенок будет именно со мной, где бы я не жила.

Драко согласно кивнул, не обратив внимания на её оговорку, и Гермиона тут же решила закрепить достигнутое:

— И я хочу, чтобы мы уже сейчас подписали контракт на этих условиях.

— Ты мне не доверяешь? — усмехнулся Драко.

— Я тебя слишком плохо знаю, — пожала плечами Гермиона.

— А мне казалось, что той ночью мы узнали друг друга достаточно близко… — на губах Драко заиграла дразнящая насмешка.

Гермиона невольно покраснела:

— Буду тебе благодарна, если ты перестанешь постоянно напоминать мне об этом, — немного чопорно ответила она. — И еще, я хочу, чтобы ты сразу уяснил для себя одну вещь: я не отношусь к легкодоступным девушкам и обычно не провожу ночи с кем попало. Та ночь была единственным исключением в моей жизни. И больше такого не повторится! Это ты тоже должен понять! — с весьма прозрачным намеком закончила она.

— Жаль, а я-то уже размечтался, что все наши ночи станут такими.

Гермиона резко посмотрела на Драко, ошарашенная его словами, но легкая улыбка на его лице говорила о том, что это всего лишь шутка, чтобы разрядить напряжение в комнате. Мгновенно почувствовав разочарование, Гермиона тут же разозлилась на себя. А чего собственно она ждала — это же Драко Малфой, хоть и повзрослевший! Но, по-крайней мере, у него есть чувство юмора. Для начала этого вполне достаточно. В эту же минуту Гермиона поняла, что обязательно переедет жить к Драко. Бросит эту чертову работу официанткой и переедет. Только сначала они подпишут контракт. Хотя если бы кто-то спросил у неё, почему она решила довериться бывшему врагу, она бы не смогла дать вразумительного ответа. Но подозревала, что это большей частью из-за печали, спрятанной где-то глубоко в глазах Драко Малфоя. Или из-за её собственных чувств к нему, также глубоко запрятанных в её душе…

— Но все же мы почти ничего не знаем друг о друге, — задумчиво повторила она. — А ты не боишься, что я окажусь авантюристкой и очищу тебя до нитки?

— Не волнуйся, денег у меня более, чем достаточно. Тебе всей жизни не хватит, чтобы облегчить мои карманы, — мрачно усмехнулся в ответ Драко. — Да и не советовал бы я никому этого. Мне чужого не надо, но вот за своё я любому глотку перегрызу!

— Ты и меня теперь причисляешь к своей собственности? — невольно нахмурилась Гермиона.

«Разумеется, пока ты носишь моего ребенка!» — чуть не ответил Драко, но сумел вовремя остановиться, понимая, что заяви он сейчас это Гермионе, то все остальные разговоры они будут вести уже через адвокатов. И, осторожно подыскивая слова, ответил:

— Нет, конечно. Просто, пока ты носишь моего ребенка, я ответственен за вас обоих. А если ты будешь жить здесь, то у меня будет стопроцентная гарантия, что я все держу под контролем.

— Нашего ребенка, — тихо поправила Гермиона.

— Что? — не понял Драко.

— Я ношу НАШЕГО ребенка, а не только твоего, — уже громче повторила девушка. — Или ты считаешь иначе? — воинственно добавила она.

— Нет, конечно, — тут заверил её Драко. — Это наш с тобой ребенок. Только не нужно нервничать, Гермиона.

— Я не нерв… — начала было та, но осеклась. Что-то она и правда слишком легко завелась, а ведь раньше вывести её из себя было гораздо труднее. — Не обращай внимания, это беременность так на меня влияет. На самом деле я очень мирный человек и не люблю ссор.

«Надеюсь, хотя если вспомнить поведение Панси в начале беременности, то…» — подумал про себя Драко, но вслух благоразумно ничего не сказал…

* * *

Тем же вечером

Драко сидел за своим рабочим столом. В кресле сидел мистер Тордж, владелец частной детективной фирмы.

— В связи с тем, что мисс Малхолланд из Австралии мне немногое удалось о ней узнать. Но то, что я о ней узнал, сразу позволяет предположить, что она авантюристка. Обвинения в газетах, плюс незаконное проникновение на территорию Англии…

Драко в это время просматривал папку, принесенную детективом и, перебив его, с раздражением захлопнул ее:

— Здесь что, только выдержки из австралийских газет? Или вы всегда основываете свои расследования на сплетнях из «желтой прессы»?

Мистер Тордж, скрывая обиду, тут же спокойно пояснил:

— Времени было мало, да и Австралия не близко.

— Тогда почему вам не поехать туда и не выяснить все на месте? Я даю вам карт-бланш с полным обеспечением, — Драко уже не скрывал своего раздражения. — И я хочу знать о мисс Малхолланд все, что только можно о ней узнать, начиная с сорта любимой зубной пасты и вплоть до имени любимой учительницы в начальной школе. И все её тайны тоже. И еще выясните ситуацию с этим Фарисом. Если будет нужно, найдите второго охранника, чье имя почему-то почти не упоминается в статьях. Вообще, не мне вас учить, как работать. По времени я вас не ограничиваю.

Мистер Тордж согласно кивнул и уже повернулся, чтобы уйти, как его остановил Драко:

— Подождите, почему вы сказали про незаконное проникновение на территорию Англии? Разве австралийцы не имеют право свободного перемещения по Британскому союзу?

— Такое право имею настоящие австралийцы, но мисс Малхолланд не является гражданкой Австралийского союза. Мне пока вообще не удалось выяснить место её рождения, есть только прошение мисс Малхолланд на въезд в Англию по паспорту княжества Хатт Ривер. — Княжества Хатт Ривер? — удивился Драко.

— В Австралии есть такое опереточное государство, вроде Монако, только оно не признано ни одной страной мира, в том числе и самой Австралией. Княжество Хатт Ривер крошечное, меньше ста квадратных километров площади, но, тем не менее, имеет собственное правительство и деньги. Это одно из самых популярных мест для туризма в западной Австралии. И оно выдает собственные паспорта, точнее сказать, продает! — усмехнулся детектив.— Предполагаю, что именно там Гермиона и купила свой паспорт. Стоит он недорого, всего двести пятьдесят-триста долларов. По этому паспорту можно жить в самой Австралии, но приехать по нему в любую другую страну мира нереально. Поэтому мне очень интересно, каким образом мисс Малхолланд попала в Англию? Ведь границу она не пересекала, по-крайней мере, официально, — закончил пояснение мистер Тордж.

— То есть, получается, что мисс Малхолланд незаконная эмигрантка? — уточнил Драко.

Детектив кивнул в знак согласия, ожидая еще вопросов от Малфоя, но тот просто попрощался с ним.

Когда за мистером Торджем закрылась дверь, Драко снова раскрыл папку и посмотрел на газетную фотографию Гермионы. Та на ней выглядела очень красивой, сексуальной и … вульгарной, как и полагается авантюристке-соблазнительнице. Только вот выражение глаз плохо вязалось с откровенно вульгарным платьем, в них была какая-то затаенная печаль.

— Кто ты на самом деле, Гермиона? — спросил фотографию Драко. Но никто ему конечно не ответил. Он тут же подумал о глотке виски, но, вспомнив об обещании, данном Гермионе, вздохнул. Закрыв папку, он засунул её глубоко в один из ящиков стола.

Начало совместной жизни

Со стороны могло показаться, что Драко занят чтением, но на самом деле его мысли витали где-то далеко от сюжета книги. Сегодня Гермиона должна была переехать к нему, но уже наступил час дня, а она до сих пор не появилась. Не то, чтобы Драко это беспокоило, но он никогда не любил долго ждать. В этот момент ему показалось, что звякнул дверной звонок.

— Надеюсь, это она! — пробормотал он, демонстративно утыкаясь взглядом в страницу книги.

В дверь вежливо постучали. Миссис Смит широко распахнула дверь, пропуская вперед Гермиону, державшую в руке небольшой чемодан.

Словно нехотя отложив книгу, Драко поднялся ей навстречу:

— Это все твое имущество? — он не смог удержаться от сарказма.

— Не все, просто я решила не везти с собой сразу всё, а вдруг мне здесь не понравится…— многозначительно парировала Гермиона.

Это была ложь, чемодан был куплен ею в одном из магических магазинов Сиднея, имел пятое измерение и отлично вмещал весь её гардероб. Но не сообщать же об этом Малфою. Правда, Гермиона не подумала о слугах и, особенно, о домоправительнице миссис Смит. А ведь та тут же приказала дворецкому забрать её чемодан, отнести его в нужную комнату и распаковать. Пришлось изображать дурочку и заверять, что предпочитает сама заниматься своим гардеробом. Легкое удивление миссис Смит и презрение дворецкого, проскользнувшее на миг в их взглядах, Гермиона вынесла достаточно легко, лишь с досадой подумав, как удивится эта женщина, открыв завтра её шкаф и обнаружив там вещей раз в пять больше, чем способен вместить маленький на вид чемодан Гермионы. Тут же решив не выкладывать все вещи из чемодана сразу, девушка мгновенно успокоилась и последовала за домоправительницей.

— Миссис Смит проводит тебя в твою комнату. Если тебе еще что-то будет нужно, то просто скажи об этом мне или ей. Хорошо? — Драко безмятежно улыбнулся ей и, вновь сев в кресло, взял в руки книгу.

Гермиона тут же почувствовала легкую досаду оттого, что сам он, по-видимому, не собирается устраивать ей экскурсию по дому и тем более провожать в её новую комнату. Неслышно вздохнув, она повернулась, чтобы пойти за миссис Смит. Уже вслед ей вдруг прозвучало:

— Надеюсь, ты не откажешься выпить со мной чаю … с пирожными. Через час?

— Через полтора и я не люблю пирожные. Лучше сэндвичи с ветчиной и солеными огурцами, — бросила Гермиона в ответ и, так и не повернувшись к Малфою, вышла из комнаты. Она так и не увидела его улыбки, в которой, кроме насмешки, были еще легкое удивление и скрытая нежность.

Полтора часа были уже на исходе, но Гермиона так и не появилась. Усмехнувшись, Драко решил, что та проявит «королевскую вежливость» и явится в точно назначенное время, и стал терпеливо ждать. Прошло еще полчаса, но девушка так и не появилась.

И насколько Драко успел узнать обязательность Гермионы, это было совершенно непохоже на неё.

«А вдруг с ней что-то случилось?» — эта мысль, раз появившись, уже не исчезала и с каждой секундой только обрастала всевозможными версиями: Гермионе могло стать плохо, она могла поскользнуться и упасть в душе, или … Тут уже Драко не выдержал и отправился к Гермионе в спальню.

Её комната находилась на втором этаже. Постучав и не получив ответа, Драко повернул ручку и вошел. После привычной полутьмы коридора ему невольно пришлось зажмурить глаза. Большие бархатные шторы были широко распахнуты и спальню заливал яркий весенний свет. Привыкнув к нему, Драко осмотрелся, Гермионы нигде не было видно. И в ванной комнате её тоже не было. Вернувшись в спальню, Драко еще раз осмотрелся и лишь тут услышал легкое сопение со стороны кровати. Пока он, ожидая Гермиону, придумывал себе всякие ужасы, та безмятежно спала. С облегчением выдохнув, Драко подошел к кровати. Та казалась громадной для одной худенькой девушки, которая просто потерялась на ней. Глядя на безмятежно спящую девушку, он приказал себе успокоиться. Ведь ничего не случилось, она просто спит. И если он не собирается провести следующие шесть месяцев как в аду, сходя с ума каждый раз, когда она будет исчезать из поля зрения, то ему нужно научиться относится к этому спокойно. Он же не может контролировать её двадцать четыре часа в сутки, верно? Как бы ему этого не хотелось, это просто невозможно, особенно учитывая упрямство самой подопечной. Драко уже хотел разбудить Гермиону, чтобы спросить, не хочет ли она что-нибудь поесть, но тут же отклонил эту идею. Здоровый сон наверняка тоже пойдет ей на пользу, а поесть она сможет, когда проснется. Подойдя к окнам, он осторожно задернул тяжелые шторы, чтобы солнечный свет не мешал ей спать. А потом, неслышно ступая, вернулся к кровати. Здравый смысл подсказывал ему, что нужно уйти, пока Гермиона не проснулась. Ей вряд ли понравится его незваное присутствие. Но он не мог, его, словно магнитом, тянуло к этой девушке.

«Только чтобы убедиться, что с ней все в порядке!» — заверил он себя, успешно игнорируя тот факт, что со стороны кровати слышно лишь спокойное дыхание спящей девушки. Гермиона лежала под темно-зеленым пуховым одеялом. Вспотевшие волосы колечками вились на щеке, капельки пота виднелись и на лбу. Поняв, что девушке жарко, Драко осторожно откинул тяжелое одеяло. Тихонько вздохнув во сне, Гермиона повернулась на спину. Простыня соскользнула, открыв ему дивные изгибы ее тела: девушка спала абсолютно голой. Желание, быстрое и сильное, мгновенно ударило ему в голову.

Нестерпимо, просто до боли, ему захотелось дотронуться до нежной кожи девушки. Осторожно, чтобы не разбудить её, Драко пальцами дотронулся до щеки. Гермиона даже не пошевелилась, и, осмелев, он, осторожно заправив короткие завитки ее волос за ухо, задержал пальцы на её щеке. Какая у неё нежная и гладкая кожа. Пальцы неуверенно соскользнули на шею, потом ниже. По телу Гермионы пробежала дрожь и Драко тут же испуганно отдернул руку. Но девушка продолжала спать, его пальцы, словно жившие отдельной жизнью от него, вновь вернулись к её лицу, обвели конур нижней губы и замерли там. Драко нестерпимо хотелось поцеловать эти губы. Ему казалось, что он помнит их сладкий вкус и как не мог насытиться ими той ночью. Будь он проклят, если сейчас не поцелует их. Ведь ему этого так хочется, а она спит и даже не заметит этого.

И тут Гермиона открыла глаза, Драко испуганно отдернул руку, но было уже поздно.

— Привет, — она сонно ему улыбнулась.

— Привет, — только и смог ответить он.

Она огляделась, словно пыталась понять, где находится:

— Что ты делаешь в моей комнате? — голос еще звучал хрипло, но не раздраженно.

— Прости, не дождавшись тебя, я испугался и пришел выяснить все ли с тобой в порядке, — пояснил Драко смущенно. Тут Гермиона заметила, что лежит перед ним едва прикрывшись простыней и сконфуженно натянула ту до шеи. С сожалением проводив взглядом скрывшееся под простынею прелестное тело, Драко спросил:

— Ты не хочешь перекусить? Если ты устала, я прикажу принести еду сюда.

— Я действительно немного устала, — с виноватой улыбкой призналась Гермиона. — Прилегла немного отдохнуть и, сама не понимаю как, умудрилась так крепко заснуть.

— Это нормально, ведь ты же беременна, — успокоил её Драко, погладив по растрепавшимся волосам. Ему так нравилось сидеть рядом с ней и гладить её волосы. Это было так … по-домашнему… словно он наконец-то вернулся домой. Да, именно это чувство он и испытывал рядом с ней. Чувство, что все это правильно и так и должно быть.

Гермиона ласково улыбнулась ему и потерлась щекой об его руку. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

— А что ты делал, пока я спала? — её голос показался ему невероятно соблазнительным, словно это был голос прекрасной Сирены.

— Ничего … я проверял твой лоб, мне показалось, что у тебя жар, — нашелся Драко. Объяснение было так себе, но не признаваться же, что он чуть было не накинулся на неё, спящую.

— Я в порядке! — ему показалось, что в голосе Гермионы прозвучало легкое лукавство. — Просто немного устала.

Драко продолжал гладить её волосы.

— Ты так делал той ночью, и мне это понравилось, — честно призналась она. — Ты гладил меня по волосам и думал, что я сплю, а я лишь притворялась спящей.

— Почему? — хрипло спросил Драко.

— Я боялась, что если «проснусь», ты попросишь меня уйти, и эта прекрасная ночь закончится.

— Но ведь ты сама ушла, когда я заснул, — вырвалось у Драко.

— Я … я испугалась.

— Чего? — удивился он.

«Скажи ему правду!» — потребовал внутренний голос. «Сейчас самое время признаться, кто ты на самом деле и пусть будет, что будет!»

«Нет! А если он выгонит меня?!» — Гермиона заткнула внутренний голос, найдя практически правдивый ответ:

— Утром я узнала тебя и испугалась, что ты примешь меня за одну из сумасшедших фанаток или авантюристок, охотившихся за знаменитостями… А ты сожалел, что я ушла? — вырвалось вдруг у Гермионы.

— Немного… — хрипло признался Драко и медленно наклонился к её лицу.

Гермиона с радостью поняла, что сейчас он её поцелует и уже приготовилась ответить ему…

Но тут в дверь постучали, решительно и громко.

— Мистер Драко, ваша мать звонит, — голос миссис Смит звучал деловито и беспристрастно, но дверь она так и не открыла, ожидая ответа стоя в коридоре.

Наваждение мгновенно исчезло, и с явным сожалением в глазах Драко поднялся с кровати:

— Отдыхай, Гермиона. Я распоряжусь, чтобы ужин принесли сюда.

Проводив его взглядом, та вновь откинулась на подушку. Гермиона была готова разорвать эту противную миссис Смит, так не вовремя ту принесло с этим сообщением. Словно мать Драко не сможет перезвонить ему позже. Устыдившись собственной злости, Гермиона вдруг нервно хихикнула: миссис Смит напомнила ей дракона, ревностно охраняющего свое сокровище. Девушка даже не подозревала сколько истины было в этом шутливом предположении…

* * *

— Там никого нет, — раздраженно кидая телефонную трубку на рычаг, заметил Драко.

— Значит, миссис Малфой отключилась, не дождавшись ответа, — невозмутимо заметила миссис Смит.

— Или она даже и не думала звонить? — усмехнувшись, подхватил Малфой.

— Возможно, — не стала отрицать домоправительница. — Но я сделала это, чтобы не дать вам совершить еще одну ошибку.

— Вам не нравится Гермиона?

— Вопрос не в том, нравится она мне или не нравится. Проблема в том, что она очень похожа на авантюристку, разбивающую сердца мужчинам и попутно опустошающую их кошельки. Ваш кошелек опустошить будет проблематично, но вот сердце… оно у вас и так уже наполовину разбито. Второго предательства вы действительно не переживете…

— Очень мило, что вы обо мне так беспокоитесь, но я как-нибудь сам разберусь со своим сердцем и с чувствами, — голос Драко звучал холодно и, резко повернувшись, он направился к двери. — А вам лучше заняться своими прямыми обязанностями, миссис Смит…

— Она ведь спала, когда вы зашли к ней в комнату, и спала абсолютно голой? — вопрос застав его уже в дверях, заставил Драко вернуться. А миссис Смит спокойно продолжила. — Обнажилась она, конечно же, не сразу и якобы случайно. Одеяло соскользнуло или что-то в этом роде. А вы не удержались и прикоснулись к ней? И потом «в нужный момент» она проснулась… — голос миссис Смит был беспристрастным, словно она пересказывала знакомую книгу.

Драко прошелся по кабинету и сел на свое любимое кресло.

— Почти так и было, — признал он. — Вы подглядывали? — с легкой надеждой спросил он.

Но миссис Смит отрицательно покачала головой:

— Это почти классическая сцена соблазнения из дешевых бульварных романов. Но она отлично работает при определенных ситуациях.

— Да, — Драко разозлился, мгновенно почувствовав себя идиотом. Но, вспомнив честные глаза Гермионы, все же возразил. — Но, мне показалось, она была искренна... и действительно захотела меня…

— Почему бы ей вас и не хотеть? — фыркнула миссис Смит. — Вы молоды, красивы и знамениты. Сотни женщин жаждали бы оказаться на её месте. И особенно выйти за вас замуж. Мне кажется, именно это является её конечной целью. Тогда она и её ребенок будут обеспечены до конца жизни.

— Но они и так будут обеспечены, — запротестовал Драко.

— Сомневаюсь, что можно сравнить алименты на ребенка с роскошной жизнью, уготованной настоящей миссис Малфой, — многозначительно заметила миссис Смит.

— Предлагаете мне теперь до конца жизни не верить ни одной женщине, подозревая их всех в корысти? — усмехнулся Драко.

— Нет, предлагаю вам немного подождать. Если сегодняшнее представление было заранее спланировано, то следующее не заставит себя долго ждать. Настоящая авантюристка поторопится использовать свои «прелести», пока её окончательно не разнесло. А там глядишь, мистер Тордж и выяснит что-то более существенное о ней.

— А вам не будет стыдно, если окажется, что она чиста, словно ангел?

— Меня гораздо больше беспокоите вы, Драко, нежели она. А если Гермиона окажется достойной вас, то я буду только счастлива за вас обоих. Просто подождите немного, прежде чем «бросаться в омут с головой», для вашей же пользы, — тихо повторила миссис Смит. Не дождавшись ответа от Драко, она тихо вышла из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь…

* * *

Шла уже третья неделя жизни Гермионы в доме Малфоя. Они вместе обедали и ужинали, но это было все их общение. Драко, вежливо извиняясь, шел, как он утверждал, работать в свой кабинет и Гермиона оставалась предоставленной сама себе. Впрочем, сначала её это почти напрягало, большую часть времени ей хотелось спать, чем она с удовольствием и занималась, отсыпаясь каждый день почти до обеда. Потом гуляла по саду, расположенному позади особняка. Тот был великолепен, и иногда Гермиона мечтала, как их ребенок будет играть в этом саду. Там даже была оборудована детская площадка с качелями. И она сама с удовольствием качалась на них, пугливо поглядывая по сторонам, чтобы никто не видел, как Гермиона радуется этому, словно ребенок.

Но шло время, и ей стало не доставать простого человеческого общения. Слуги покорно исполняли все её просьбы, но упорно уклонялись от разговоров с ней. Миссис Смит лишь вежливо здоровалась при встрече и, осведомившись не нужно ли ей чего, откланивалась и исчезала до следующей встречи. Единственным утешением были телефонные разговоры с Синди. Та упорно убеждала её начать действовать и «организовать компанию по завоеванию Малфоя». Но как можно завоевать того, кто так настойчиво избегает встреч с тобой? За совместными обедами и ужинами они едва успевали обменяться парой фраз. Гермиона не рассказывали Синди многого. Например, того, каким взглядом Драко часто смотрел на неё, особенно, когда думал, что она этого не видит. Иногда жадно, иногда страстно, но почти всегда в его взгляде были какая-то непонятная пытливость и тоска.

Выйдя днем из дома, Гермиона тут же прищурилась, солнце сегодня светило необычайно ярко и почти празднично. Девушка вдохнула свежий воздух, пахнувший цветущими деревьями. И неожиданно для самой себя почувствовала себя такой счастливой … и свободной. Она радостно закружилась, широко раскинув руки. Ей хотелось громко кричать от радости, но это неизменно привлекло бы в сад кого-нибудь из слуг. Поэтому она просто медленно кружилась, наслаждаясь ароматом цветущего сада. Мимо медленно проплывали небо, цветущие деревья и вдруг … она резко остановилась… прямо перед ней стоял Драко.

— Привет, — она радостно улыбнулась ему. — Смотри, какая чудесная погода на улице!

Усмехнувшись, тот согласно кивнул. Но игривое настроение Гермионы не позволило ей удержаться от шутливого замечания:

— А ты не сгоришь под солнцем, как граф Дракула? — спросила она, намекая на то, что Драко практически не выходит на улицу, да и в доме все окна обычно занавешены плотными шторами.

— Как видишь — не сгорел, — рассмеявшись, ответил Драко.

— Я рада, а то мне уже стало казаться, что я живу в одном доме с вампиром. Ты так упорно прятался от солнца и при этом необычайно бледный. Настоящий современный Дракула, у вас, кстати, даже имена похожи. А почему тебя назвали Драко? — полюбопытствовала она напоследок.

— Мама так захотела, у них в роду принято называть детей в честь созвездий. А тебя почему назвали Гермионой? — вернул ей вопрос Малфой.

— У меня все гораздо прозаичнее: родители обожали Шекспира. Маме казалось, что имя «Гермиона» очень необычное, красивое и аристократичное. Вот они и выбрали для меня это имя.

— Оно и, правда, очень необычное, — согласился с ней Малфой. — Может, пойдем в дом?

— Не хочу, — по-девчоночьи замотала головой, Гермиона. — Пойдем лучше прогуляемся по саду. Уверена, что ты его толком и не видел в этом году.

— Видел, моя спальня выходит как раз на сад и я каждое утро любуюсь им, — признался Драко и добавил. — И знаю, что ты обожаешь кататься на качелях… — И тут же осекся, поняв, что практически признался в том, что часто следит за ней из окна спальни.

Это поняла и Гермиона и, невольно просияв, взяла его за руку и настойчиво повела в сторону детской площадки.

— Ну раз ты знаешь мой секрет, то можешь сегодня пойти со мной. И я даже позволю тебе прокатиться на моей качели. Правда, сначала тебе придется покатать меня, — весело подмигнула она ему.

Невольно заразившись радостью и счастьем, волнами исходившими от Гермионы, Драко покорно последовал за ней. Но тут из дома появилась миссис Смит, как всегда величественная, и громко позвала:

— Мистер Драко, вам звонят.

— Пусть потом перезвонят! — необычайно резко ответил Драко, ни капли ни скрывая своего раздражения.

— Это мистер Тордж, — со скрытым злорадством, как показалось Гермионе, и необычайной настойчивостью, как показалось Драко, отозвалась домоправительница.

Виновато улыбнувшись Гермионе, Драко вернулся в дом.

Между оставшимися в саду тут же возникло напряженное молчание. Первой его нарушила Гермиона:

— Пойду и я, пожалуй.

— Идите, мисс Малхолланд. Мистер Драко вряд ли быстро вернется в сад, — холодно улыбнулась ей миссис Смит.

И хотя Гермионе жутко захотелось сказать ей какую-нибудь колкость в ответ, она сдержалась. Она не доставит этому злобному дракону удовольствия увидеть её рассерженной или расстроенной. Обаятельно улыбнувшись, она медленно повернулась и направилась к детской площадке одна.

«А все-таки я ему нравлюсь, ведь он за мной следит, хоть и не подходит близко! Ну и ладно! Ведь она же не сможет мешать нам вечно… И мы еще будем вместе. Он этого хочет и я хочу!» — вскинув руки, она снова закружилась по саду, выкинув из головы козни противной старухи…

А в обед узнала, что Драко вынужден уехать по делам на пару дней. Он рассказал ей, что летит в Лос-Анджелес уладить кое-какие дела, но не пояснил какие именно.

Попрощался он с ней очень тепло, и это немного утешило расстроенную Гермиону. Это же всего на пару дней…

* * *

На следующий день зарядил мелкий и противный дождь, словно Драко увез с собой хорошую погоду. Гермиона лениво слонялась по дому, не зная чем себя занять. Решив что-нибудь почитать, она зашла в кабинет Драко и начала просматривать книжные полки в поисках чего-нибудь интересного. Но полках стояли роскошно оформленные книги, в основном, это была классика. Встречались, правда, и детективы, и фантастика. Вытащив книгу Стивена Кинга, Гермиона уже намеревалась вернуться в свою комнату, чтобы почитать то, что идеально подходило под этот дождливый и грустный день. Но тут её внимание привлек кусочек газеты, торчавший из верхнего ящика стола. Выдвинув его, Гермиона увидела собственное изображение — это была одна из фотографий, опубликованных в сиднейских газетах и изображавших её, как роковую женщину. Раскрыв папку дрожащими руками, Гермиона с ужасом и гневом поняла, что перед ней подборка вырезок из сиднейских газет.

В это момент в кабинет кто-то вошел и девушка, подняв голову, с удивлением увидела перед собой Панси Паркинсон, то есть, Панси Малфой. Последний раз Гермиона видела её еще в школе, но все равно тут же узнала бывшую сокурсницу и нынешнюю жену Драко. Та великолепно выглядела: гладко зачесанные длинные волосы, собранные в высокий хвост, выгодно оттеняли красивые каре-зеленые глаза и белоснежную кожу лица.

— Здравствуй … Грейнджер, или как тебя там сейчас зовут? — усмехнулась Панси, также беззастенчиво рассматривая её…

Июль 2003г. Где-то в Мексике

Панси открыла глаза и вздрогнула — прямо перед ней стояла какая-то странно знакомая фигура.

— Ты?! Ты пришел за мной?

— Нет, я пришел простить тебя, — Колин Криви протянул ей руку и Панси, схватившись за неё, удивилась, что та на ощупь такая теплая и живая.

— Ты же умер! — прошептала она.

— Умер, — подтвердил тот и легко потянул её на себя. Панси с удивлением поняла, что уже стоит на ногах, и что боль куда-то исчезла. Оглянувшись, она увидела свое тело, лежавшее на земле.

— Я умру и стану призраком? — голос её невольно дрогнул.

— Нет, ты не умрешь. Через несколько минут прибудет помощь. А пока я хочу кое-что показать тебе.

Держа её за руку, Колин взмахнул тонкой палочкой и пейзаж тут же сменился: они оказались в большом зале, освещенном множеством свечей. Панси узнала столовую Малфой-мэнора. За столом сидели двое: Драко, уже повзрослевший, и женщина со скучающим выражением лица. В ней Панси с удивлением и ужасом узнала саму себя, но на несколько лет старше.

Почти в полном молчании пара на их глазах закончила обед. Драко, равнодушно кивнув жене, бросил, что его ждут в клубе и что его не будет на ужине, удалился. Оставшись одна, «взрослая» Панси залпом допила вино из своего бокала, а потом вдруг кинула пустой бокал в стену. Глаза её были сухи, но так несчастны и печальны, что у настоящей Панси невольно сжалось сердце.

— Что это? Куда ты меня привел? — гневно спросила она, наблюдая, как «взрослая» Панси плачет, закрыв лицо руками.

— Мы сейчас в две тысячи десятом году, — пояснил Колин.

— И это наша с Драко жизнь? — потрясенно спросила Панси. — Но мы же любим друг друга! Как мы дошли до такой жизни?

— Это еще не все, что я хотел показать тебе, — Колин снова взял её за руку и через секунду они очутились в другой комнате. Она тоже была большая, отделанная в светлых тонах, и Панси с удивлением поняла, что это тоже столовая Малфой-мэнора, но переделанная почти полностью, лишь огромный камин с гербом Малфоев остался неизменным. За столом сидело много народу: все весело смеялись. Но не они интересовали Панси, та смотрела лишь на Драко, сидевшего во главе стола. Он выглядел счастливым и каким-то… свободным, таким Панси никогда его не видела. Взгляд Драко в эту минуту был прикован к красивой молодой женщине, сидевшей рядом с ним. В этот момент раздался громкий детский визг, и в столовую влетела девчушка лет четырех, следом за ней вбежал светловолосый мальчик. Добежав до Драко и женщины, сидевшей рядом с ним, девочка спряталась между ними, обняв женщину за шею.

— Кэт, не прячься за маму, — мальчик остановился рядом с Драко и теперь требовательно смотрел на сестру.

— Что она натворила? — голос Драко звучал строго, но взгляд был ласковым, почти нежным.

— Она и сама знает, — буркнул мальчик, но рассказывать о проделках сестры ничего не стал. — Кэт, иди ко мне! — приказал он девочке, но та лишь покачала головой, продолжая обнимать мать за шею, и что-то шепча ей на ухо.

Панси, не отрываясь, смотрела на мальчика. Именно таким она и представляла своего сына: светлоглазым и светловолосым, очень похожим на маленького Драко. Сердце её снова дрогнуло и тревожно застучало. Панси невольно перевела взгляд на мать мальчика. Та была красива, но ничего особенного в ней не было. Так почему же Драко с такой нежностью смотрит на неё? В ней также было что-то ужасно знакомое, но полное узнавание упорно ускользало от Панси.

— И что это? — чуть ли не со злостью поинтересовалась она у Криви.

— Это жизнь Драко после того, как ты умерла … из-за той аварии.

Глаза Панси расширились от злости и боли, когда она осознала разницу между «Драко, жившем с ней» и этим, весело смеявшемся сейчас за столом.

— И какой сейчас год?

— Тоже две тысячи десятый.

— Недолго же он страдал в одиночестве, — горько заметила Панси, на глаз оценив возраст мальчика.

Вместо ответа Колин взял её за руку и они вновь оказались на дороге.

Первым нарушил молчание Колин:

— Скоро прибудет помощь и все будет хорошо, ты выживешь…

— Ты пришел поиздеваться надо мною, да? — не выдержала Панси. — Зачем меня спасать, если моя смерть принесет другим лишь счастье … и Драко тоже?

— Я пришел не издеваться над тобой, а дать тебе шанс изменить свою судьбу, — спокойно ответил Колин. — Ты видела, что произойдет, если ты не изменишь свою жизнь.

— Но я люблю Драко и не смогу быть счастливой без него…

— Разве? — перебил её Колин. — Разве о танце с ним ты думала в последние минуты? У тебя ведь есть Марко.

— Есть? — с горечью спросила Панси. — Муж, который клялся мне в вечной любви, едва похоронив меня, тут же завел детей с другой женщиной. Чего же ждать от Марко, особенно если мы расстались с ним много лет назад?

— Я бы не был в этом так уверен. Мужчины все разные, да и Драко никогда не был предназначен тебе. Поэтому после твоей смерти судьба просто вернула нить его жизни в нужное русло.

— Как это не был? Я любила его с десяти лет!

— Но он-то тебя не любил.

Порыв ярости Панси вдруг угас:

— А знаешь — ты прав. Я ведь собственными руками создала себя и нашу с ним любовь. Я любила его с детства. С тех самых пор, как он, единственный из всех детей, протянул мне руку дружбы. Это был какой-то детский праздник, куда мать притащила меня, плохо одетую и отчаянно стыдившуюся этого. Это потом мы получили наследство дедушки и я стала одеваться не хуже других детей. В школе мы стали с ним друзьями, настолько близкими, насколько позволял его характер. А потом шло время: мы росли, но в наших отношениях ничего не менялось. Я была для него лишь подружкой, по уши в него влюбленной. И я ждала … ждала, когда он влюбится в меня или хотя бы поймет, что мы предназначены друг для друга. В начале четвертого курса мне показалось, что его отношение ко мне изменилось. Набравшись смелости и опасаясь, что меня опередят, я сама пригласила его на рождественский бал. Он согласился почти с радостью, и мои надежды вновь ожили. Я представляла, как мы будем танцевать на балу и, может быть, он меня даже поцелует после танцев. Какая же я была тогда наивная! — Панси закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы и успокоиться. Колин молча смотрел на неё. — Но ничего этого так и не произошло. Он повел себя, как обычно, уделяя мне ровно столько внимания, сколько требовалось по этикету. Но в тот вечер я словно впервые увидела его взгляды, увы, направленные не на меня, а на других девушек: в них было желание и страсть. Даже на Грейнджер он смотрел по-иному, не так как обычно. И тогда я поняла: для того, чтобы Драко обратил на меня внимание, я должна стать не просто красивой, а по-настоящему ослепительной, чтобы ему захотелось завоевать меня. На разработку моего плана ушел весь остаток четвертого курса. А летом на каникулах я приступила к его воплощению. Практически грязным шантажом я добилась разрешения от матери на пластическую операцию, мне же было только пятнадцать лет. Целители изменили мне форму носа, разрез глаз. И все лето я усиленно худела под присмотром лучших диетологов. Я ни видела Драко два самых долгих и трудных месяца в своей жизни. Потому что хотела только одного: чтобы он увидел меня уже красивой. И первого сентября я была вознаграждена за свою настойчивость. Но оказалось, что самым трудным теперь стало сохранять равнодушный вид по отношению к Драко. Он ведь не ценит легких побед. И я надела маску равнодушия, заставив его «завоевывать» меня снова… А потом мы стали парой и я была счастлива … некоторое время. У Драко трудный характер, но дело было не только в нем. К несчастью для меня, он совершенно не умеет противиться соблазну и с легкостью поддается ему. Поначалу о его изменах, благодаря «доброжелательницам», я узнавала едва ли не самая первая. А каких усилий мне стоило сдерживать себя и смеяться в лицо этим «доброжелательницам», хотя мне хотелось выть от бессилия и злости… — Панси все-таки не сдержалась и расплакалась. — Впрочем, что теперь говорить об этом…

— Отпусти его, Панси, — Колин взял её за руку. — Ты можешь быть счастлива и без Драко, я знаю.

— А если нет? Я же столько сил вложила в нашу любовь и теперь остаться одной? Разве что … ты дашь мне гарантии, что я буду счастлива с Марко? — она с надеждой смотрела на Колина.

Тот отрицательно покачал головой:

— Это жизнь, Панси, а она никогда не дает твердых гарантий. Любой пустячок, вроде вон того камня на дороге, может так круто изменить нашу жизнь, что нам ни в каких кошмарах и не приснится. Ты же уже однажды изменила и свою жизнь, и жизнь Драко. Так сделай это снова, но не жди никаких гарантий…

— А если у меня не получится? — тихо спросила Панси. — Марко мог уже тысячу раз разлюбить меня… Или у нас с ним может ничего и не выйти…

— Тогда ты хотя бы будешь знать, что ты попыталась это сделать, — просто ответил Колин.

Панси вытерла слезы и неожиданно спросила:

— А зачем тебе все это нужно? Я же … я никогда не относилась к тебе хорошо. И к тому же явилась причиной твоей смерти.

— Сам не знаю, — пожал плечами тот. — Я уже давно простил тебя, и потом, мне показалось, что тебе нужен второй шанс. Который именно я могу тебе дать.

— А кто она, жена Драко? Ты её знаешь?

— Её и ты знаешь, — улыбнулся Колин. — Её зовут Гермиона.

— Грейнджер? Но она же умерла много лет назад! — удивленно ахнула Панси.

— У неё слишком хороший ангел-хранитель для этого, — усмехнулся Колин.

— Жаль, что у меня нет такого, — вздохнула Панси.

— А разве у тебя плохой ангел-хранитель? Или ты считаешь, что я плохо справляюсь со своими обязанностями? — Колин, улыбаясь, смотрел на неё, Панси выглядела ошеломленной. И в этот момент раздался шум приближающегося автомобиля. — А вот и помощь. Тебе пора возвращаться, Панси…

— Подожди, а мой ребенок? Он…

— Мне очень жаль, Панси, но он уже мертв. Но ты сможешь еще иметь детей, столько сколько захочешь, — попытался он утешить её.

В этот момент автомобиль подъехал и остановился. Из него вышли люди и направились к ним, Панси вдруг ощутила огромную боль, разрывающую её тело, и поняла, что вернулась в свое тело. Последнее, что она увидела перед тем, как потеряла сознание, было незнакомое мужское лицо…

Последующие дни Панси помнила смутно, она постоянно находилась в каком-то полусне-полудреме, вызванном бесчисленными лекарствами, что её пичкали, лишь время от времени выныривая оттуда в явь. В один из таких моментов она увидела у своей кровати Драко. Тот был бледен и с такой тревогой в глазах смотрел на неё, что Панси невольно подумала: «А может и не нужно ничего менять в нашей жизни?» И тут же снова провалилась в тяжелый сон.

Когда она впервые проснулась по-настоящему, в окно ярко светило солнце, а сидевшая на стуле медсестра читала книгу. Она тут же переполошилась и побежала за докторами, но Панси уже и сама понимала, что начинает выздоравливать. Оглядевшись, она с удовольствием увидела, что палата полна цветов. И тут же вспомнила о Драко и о том будущем, что показал ей Колин. Теперь ей предстояло не только выздороветь, но и решить, как ей жить дальше. И стоит ли менять свою жизнь ради призрачной надежды на счастье с Марко?

Прошла еще неделя, Панси уже начала вставать с кровати, делая первые несмелые шаги.

Каждый утро ей в палату приносили красивый букет её любимых фиалок.

Раньше Панси всегда думала, что эти букеты от Драко, но сегодня медсестра, принесшая цветы, протянула ей карточку. Незнакомым почерком там было только три слова: «Мне очень жаль».

— От кого они? — голос Панси невольно вздрогнул.

— Каждое утро их приносит один мужчина, такой большой и сильный, — медсестра плохо говорила по-английски, а испанского не знала Панси.

— А он ничего не говорил о себе? — с надеждой спросила она, но медсестра лишь покачала головой, показывая, что ничего не знает.

— Когда он завтра придет, вы сможете передать ему, что я хочу его видеть? — Панси пришлось несколько раз повторить свои слова, прежде чем медсестра поняла её просьбу.

А потом снова появился Драко, он приходил к ней дважды в день: утром и вечером. В основном оба молчали, Панси не знала, что сказать. И к тому же перед глазами все время стоял «Драко из будущего», тот, который остался с ней. И она поневоле сравнивала его с другим Драко, счастливым. Вывод был для нее неутешителен. Но как она объяснит Драко свое желание развестись? Не рассказывать же ему правду, в которую и сама-то Панси сейчас верила с огромным трудом. Иногда ей казалось, что проще всего оставить все как есть сейчас, но потом она вспоминала то, что увидела, и ей становилось страшно за их с Драко будущее. Но как только Панси выйдет из больницы ей придется на что-то решиться. И решение это, единственно правильное, в данной ситуации было для неё очень трудным. Ведь вся её прежняя жизнь была тесно переплетена с жизнь Драко. И значит, резать придется «по живому»…

Когда на следующее утро вслед за огромным букетом в палате появился Марко, Панси искренне растерялась. Что она может ему сказать? Особенно после того, как выгнала его после их единственной ночи.

Марко тоже не стал ничего говорить, он просто сел у её кровати и молча смотрел на неё. Поначалу Панси боялась смотреть ему в глаза, избегая его взгляда, но когда он осторожно взял её ладонь и прижался к ней губами, страх Панси вдруг исчез, и вместо него нахлынула огромное чувство нежности и радости, что она не опоздала. Так они почти и промолчали всю первую встречу, он только ласково целовал ей руки, а она молча плакала, время от времени порываясь извиниться за прошлое и боль, что ему причинила. Но он запрещал ей это делать, ласково скользя пальцами по её губам:

— Не надо ничего говорить, — шептал он. — Я и сам все понимаю. Я люблю тебя…

Самым трудным для Панси теперь было видеть Драко, чувствовать его тревогу и заботу и знать, что скоро ей придется предать его. Она каждый день пыталась заставить себя поговорить с ним и … не могла. Слова буквально застревали у неё в горле. И она трусливо решила рассказать Драко правду с помощью записки. Для Драко это будет удар в спину, но Панси боялась, что не сможет уйти от него, глядя ему в глаза. Он ведь потребует объяснений, которых у неё нет.

Но перед этим ей надо было сказать Марко правду о себе. И кто знает, может быть, это навсегда оттолкнет его…

…Глаза Марко засияли настоящим восторгом, когда он услышал её рассказ. Нахмурился он лишь в одном месте, когда Панси рассказала о смерти Колина Криви.

— А ты сможешь продемонстрировать мне настоящее волшебство? — тут же спросил он.

— Только в октябре, когда с меня снимут ограничивающее заклинание, — невольно заразившись его непосредственной радостью, пояснила Панси. — Но ты разве не слышал, за что я была наказана? Я не только волшебница, но и убийца, хоть это и произошло случайно.

— Ты ведь тоже не все обо мне знаешь, — Марко присел на кровать, взяв её за руку. — Мы с тобой немного похожи характерами и судьбой тоже. Мне было почти семнадцать, когда я убил человека. Это произошло во время очередной уличной драки с соседней бандой. Я сильно ударил одного парня, а он, споткнувшись, упал и насмерть разбил голову о мостовую…

— Это не убийство, ты же его только ударил, — Панси ласково погладила Марко по щеке.

— Формально это все же настоящее убийство, хотя юридические формулировки могут быть разные, — покачал головой тот. — Ты откажешься от меня теперь? — его губы улыбались, но в глазах стоял страх потерять её.

— Не откажусь. Разве я могу осуждать тебя за тот же грех, что и сама совершила? — Панси приподнялась на постели, обнимая Марко.

— Это эгоистично, но давай больше не будем вспоминать об этих наших поступках. Это не слишком приятная тема для нас обоих. Лучше давай решим, где мы с тобой будем жить? И в каком городе…

— И как мы будем жить? — подхватила Панси.

— Мы будем очень счастливы, — заверил её Марко. — Я сделаю для этого все возможное … и невозможное тоже. Клянусь, что ты никогда не пожал…

— Тише, — Панси прижала палец к его губам, — не надо клятв, я и так верю тебе…

Выйдя из больницы, Панси совершила свой самый трусливый поступок в жизни: она спряталась от Драко и объяснений с ним. Поначалу тот настойчиво искал личной встречи с ней, но Панси всеми правдами и неправдами избегала его. Её не оставляло ощущение вины перед Драко. А вдруг все это ей лишь приснилось и она зря причинила боль близкому человеку?

Шли месяцы, возврат возможности колдовать был немного омрачен тем, что рядом не было Драко. Мужа, который вместе с ней пережил долгие годы изгнания и отсутствия магии. Марко был рядом, но он маггл и вряд ли мог осознать всю её глубину радости от возвращения магии.

Была ли Панси счастлива с Марко? Да, была. Она чувствовала огромную вину за это, ведь Драко страдает в одиночестве. Но не могла не понимать, как приятно, что это тебя любят. И не просто любят, а показывают это каждый день, уступая там, где раньше она всегда уступала.

Оказалось, что это жутко приятно, когда ради тебя идут на уступки. Раньше Панси всегда жила интересами Драко: вместе они смотрели те фильмы, которые нравились ему; ели то, что нравилось ему. А сейчас Марко вместе с ней смотрел её любимые фильмы, а когда Панси решила сесть на диету, чтобы сбросить пару лишних килограммов, набранных в больнице, он запретил кухарке готовить отдельно для него и вместе с Панси сидел на диете. Их жизнь была полна такими приятными мелочами. Омрачало её счастье только вина перед Драко…

Возраст сына Драко и Гермионы Панси поначалу оценила на семь лет, а это означало, что Драко вот-вот начнет с ней встречаться или уже делает это. Но ничего такого не происходило. Драко переехал в их лондонский дом и теперь вел жизнь затворника. Панси встретилась с одним из слуг этого дома и предложила приличные деньги, чтобы тот регулярно снабжал её новостями о жизни Драко. Особенно о женщинах в жизни бывшего мужа.

Начало 2004 года

Панси успокаивала себя тем, что ошиблась и возраст мальчика, наверное, шесть лет. Но в жизни Драко никто так и не появился. Вина Панси перед ним начала стремительно расти. А вдруг все, что она тогда увидела, было лишь сном — игрой её подсознания? И она зря предала Драко? Но возвращаться к нему Панси уже не хотела: она была счастлива с Марко. Вот если бы еще вина перед Драко не омрачала её жизнь!

Когда в мае Фортейн сообщил ей о том, что Драко поселил в своем доме женщину по имени Гермиона Малхолланд, у Панси, наконец, отлегло от сердца.

А потом появилось огромное желание увидеть Гермиону. Но встречаться с Драко ей по-прежнему не хотелось, поэтому от исполнения этого желания пришлось отказаться.

Но когда Панси узнала, что Драко куда-то улетел, то решила непременно воспользоваться этим и увидеть Гермиону…

* * *

Панси, брезгливо глядя на слугу Драко, протянула ему несколько крупных купюр, тот с довольным видом пересчитал их и сунул в карман.

— Она в кабинете мистера Малфоя. Я вас провожу, — осклабился он.

— Лучше проследи, чтобы миссис Смит не помешала нам поговорить, а дорогу я и сама найду. Это все-таки мой дом! — отмахнулась от его предложения Панси.

Но Фортейн, так звали слугу, все же направился следом за ней, словно боялся, что она заблудится.

Войдя в кабинет, Панси увидела ЕЁ. Грейнджер перелистывала какую-то папку, лежавшую на столе. Услышав стук захлопнувшей двери, она испуганно вскинула глаза.

Если бы Панси не знала точно кто перед ней, она бы не за что не узнала бы бывшую однокурсницу. Та сильно изменилась: от прежней Гермионы осталась лишь слабая тень. Казалось, даже карие глаза стали еще больше, сильно выделяясь на похудевшем лице. Грейнджер испуганно смотрела на неё, в глазах мелькнул огонек узнавания и испуг.

— Здравствуй … Грейнджер, или как тебя там сейчас зовут? — усмехнулась Панси.

— Здравствуй, — глаза Гермионы широко распахнулись, в них все явственнее ощущались испуг и паника, овладевшие девушкой. Она явно собиралась что-то добавить, но в этот момент Панси, уловив легкий шум за дверью, предупреждающе подняла руку. Вынув из кармана волшебную палочку, она направила её на дверь и прошептала заклинание. Потом повернулась к Гермионе и, улыбнувшись, громко сказала:

— Так нас никто не подслушает.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, и я не знаю вас, — твердо ответила Гермиона.

— Вот теперь я узнала тебя, Грейнджер, по настоящему. Твой голос — единственное, что осталось в тебе неизменным, — Панси отошла от двери и села в кресло, стоявшее около стола.

— Только по голосу? — искренне удивилась Гермиона, отбросив притворство. — Но тогда откуда ты узнала кто я?

— Это слишком длинная и почти неправдоподобная история рассказывать которую у меня нет времени.

— Ты использовала волшебство в доме Драко, разве это не опасно? Ведь мракоборцы могут это заметить и прибыть сюда? — спросила Гермиона.

— Вряд ли. В этом доме проживает еще один волшебник, точнее волшебница, кроме Драко. Они спишут это заклинание на неё.

— Миссис Смит волшебница? — Гермиона удивилась, хотя и подозревала что-то в этом роде. Слишком уж преданна была экономка Малфою.

— Да, она с детства воспитывала Драко. А мне уже можно колдовать. А вот ты, Грейнджер, не хочешь поведать мне, каким образом ты превратилась в авантюристку Малхолланд, да еще и магглу к тому же?

— Это слишком длинная и почти неправдоподобная история, — усмехнулась Гермиона, не испытывая желания откровенничать с Паркинсон. И задала вопрос, который волновал её сейчас сильнее всего. — Ты расскажешь Драко правду?

— Мне бы хотелось увидеть выражение его лица, когда он узнает правду, — мечтательно протянула Панси. Но тут же, вспомнив Колина и его слова, продолжила. — Но я не стану этого делать. Сама расскажешь, когда захочешь.

— Но тогда зачем ты пришла? — удивилась Гермиона. — Разве не для этого?

— Нет. Я пришла извиниться перед тобой, — спокойно ответила Панси.

Если она сказала бы, что пришла, чтобы вернуть ей способность колдовать, это, наверно, удивило Гермиону еще меньше:

— Извиниться? Передо мной?

— Да, перед тобой, и в твоем лице перед всеми … магглорожденными, которых я раньше оскорбляла. Прости меня, Грейнджер. Я была не права, оскорбляя тебя и твое происхождение, — немного торжественно произнесла Панси.

— Хорошо, я тебя прощаю, — осторожно ответила та, все еще ожидая подвоха со стороны бывшей сокурсницы. — И это все, что ты хотела?

— Да, — просто ответила Панси. — Еще я хотела сказать тебе, что рада тому, что Драко «попал в хорошие руки». Я точно знаю, что ты сделаешь его счастливым.

— Он меня не любит. Сначала я сильно боялась, что он узнает меня, но этого так и не произошло. И я даже не знаю, радоваться этому или огорчаться. Ты же все же узнала меня.

— Я узнала тебя только по голосу, а Драко… Часто ли он слышал в школе твой обычный голос, без сопровождающей его злости или ненависти? — задала она Гермиона риторический вопрос. — И насчет «не любит». Я знаю Драко, если бы он ничего к тебе не испытывал, то не поселил бы в своем доме, да еще и в моей комнате.

— Он сделал это, чтобы защитить своего ребенка, — возразила Гермиона.

— Не только, для этого было бы достаточно снять для тебя квартиру в приличном районе и нанять прислугу. Уверена, что он все же что-то чувствует к тебе, — в голосе Панси явно чувствовалась легкая горечь. — К тому же, Драко никогда не любил говорить красивые слова. Он предпочитает действия. Я сама ждала признания в любви от него почти шесть лет.

— Шесть лет?

— Шесть лет, — подтвердила Панси. — И я многое сделала для этого. А тебе я бы посоветовала только одно: не соглашаться на малое.

— Не соглашаться на малое? — Гермиона удивленно смотрела на собеседницу.

В этот момент в кабинет ворвалась миссис Смит:

— Миссис … Малфой? Здравствуйте.

— Здравствуйте, миссис Смит, — вежливо ответила Панси. — Рада видеть вас.

— Не могу сказать о себе того же, — едва слышно ответила экономка, и уже громче добавила. — Чем обязаны? Мистера Малфоя, знаете ли, нет сейчас дома. И вернется он не скоро.

— Я знаю, — сладко улыбнулась ей Панси. — Я хотела поговорить с мисс … Малхолланд наедине, если можно?

— Нет, нельзя, — не менее слащаво улыбаясь, ответила миссис Смит. — Мисс Малхолланд оставлена на мое попечение, а я не уверена в … честности ваших намерений.

— Это всего лишь разговор, миссис Смит, — не сдавалась Панси.

— Хорошо. В моем присутствии вы можете поговорить с мисс Малхолланд, — великодушно разрешила та.

— Вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? — Панси чувствовала, что начинает злиться.

— Не кажется, — отрезала миссис Смит. — Я вас слишком хорошо знаю. Вы прекрасно умеете наносить удары в спину.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Панси вдруг усмехнулась:

— Поздравляю вас, мисс Малхолланд. Вам за месяц удалось сделать то, что у меня не получилось за пять лет брака с Драко. Вас защищает сама миссис Смит, а это дорогого стоит. Могу только добавить, что вы на верном пути: одного огнедышащего дракона вы уже приручили, осталось лишь разобраться со вторым. Удачи вам! — Панси подмигнула Гермионе и направилась к выходу.

— Мне что-нибудь передать мистеру Драко? — спросила ей вслед миссис Смит.

— Передайте, что я желаю ему счастья, — обернулась к ней Панси, а потом исчезла за дверью.

— О чем вы говорили? — требовательно спросила миссис Смит, когда они остались с Гермионой вдвоем.

— Это личное, — мягко уклонилась от ответа та.

Пристально посмотрев на Гермиону, стоявшую у стола и, увидев папку, все еще лежавшую на столе, миссис Смит вдруг улыбнулась ей:

— Хорошо.

Не произнося больше ни слова, она повернулась и ушла. Оставшись одна, Гермиона некоторое время смотрела на папку, потом вернула её на прежнее место в верхний ящик стола и покинула кабинет. Ей надо было о многом подумать…

* * *

Миссис Смит, спустившись вниз, приказала дворецкому собрать всю прислугу на кухне.

— Я хочу знать, кто из вас сегодня впустил в дом миссис Панси Малфой?

Все молча переглядывались, но никто не спешил признаваться.

— Если он или она не признается, я сегодня же уволю вас всех, — твердо добавила экономка.

Поднялся шум, слуги тихо перешептывались, возмущаясь её «самоуправством», но миссис Смит молча ждала ответа.

Одна из горничных вдруг толкнула Фортейна локтем и кивком указала на миссис Смит. Тот принял скучающий вид, и тогда горничная что-то жарко зашептала ему на ухо. Видимо, угрозы выдать его подействовали и Фортейн, к облегчению остальных, признался в том, что именно он впустил в дом миссис Малфой и, не доложив миссис Смит об этом, провел ту в кабинет.

Через полчаса Фортейн вместе со своими вещами покинул дом Малфоев навсегда.

* * *

Синди лениво перелистывала журнал, время от времени поглядывая на светящийся экран телевизора. В этот момент в дверь позвонили. Тяжело переваливаясь, Синди неторопливо отправилась открывать дверь. И невольно ахнула от удивления, увидев перед собой Драко Малфоя собственной персоной…

День рождения Драко

Опешив от неожиданности, Синди сделала необъяснимое: захлопнув перед своим кумиром дверь, метнулась к зеркалу. Со стоном оглядев припухшие глаза и выпирающий из-под майки огромный живот, Синди попыталась заколоть волосы в прическу, но те были слишком коротки для этого. В дверь еще раз тихо постучались.

— Одну минуту! — крикнула Синди и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

И с извиняющей улыбкой снова открыла входную дверь.

— Здравствуйте, — Малфой обаятельно улыбнулся и Синди почувствовала, как от его улыбки земля буквально уходит из-под ног. Ответить она ему не смогла, лишь промычала что-то невразумительное, мысленно ругая себя за робость.

— Меня зовут Драко Малфой, — не дождавшись ответа, продолжил тем временем гость. — Мне бы хотелось поговорить с вами.

Синди энергично закивала головой, смотря на Драко с таким обожанием в глазах, что тот сразу почувствовал себя немного неловко.

— Может, мы пройдем в квартиру? Здесь не очень удобно разговаривать, да и вам наверно, тяжело долго стоять? — деликатно заметил он.

Синди смутилась, только сейчас сообразив, что держит гостя в дверях, загораживая ему вход. Сделав пригласительный жест, она проследовала в маленькую гостиную:

— Уже почти девять месяцев, мне буквально на днях рожать, — с трудом разомкнув губы, пояснила она. — Здравствуйте, — спохватилась она. — Извините, у нас тут небольшой беспорядок, мне уже трудно наклоняться, а муж постоянно на работе.

— Ничего, у вас очень мило, — Драко действительно понравилась эта маленькая гостиная. Он уже знал, что Гермиона долгое время жила здесь со своей тогда еще незамужней подругой. Комната была небольшая, но уютная. На полке стояла коллекция красивых фигурок собак. А на столике рядом с диваном множество фотографий в рамках. Внимание Драко сразу привлекла большая фотография двух весело смеющихся девушек в купальниках. В одной он сразу признал Синди, а вторая тут же кого-то ему напомнила: смеющиеся карие глаза и копна вьющихся длинных волос. Пристально вглядываясь в фотографию, Драко пытался вспомнить, кого она ему напоминает:

— Это Гермиона?!

Синди с испугом уставилась на ту же фотографию. Этот снимок они с Гермионой сделали еще в 1999 году на каком-то празднике.

«А если он сейчас узнает другую «Гермиону»?» — ужасная мысль пришла ей в голову. Остриженная Гермиона разительно отличалась от той, прежней.

От испуга у Синди тут же исчезла робость, охватившая её при появлении Малфоя, и вернулась способность быстро принимать решения.

Схватившись за живот, она громко застонала, Драко тут же повернулся к ней:

— Что? Вам плохо?

— Да, — скрипя зубами и старательно изображая боль, простонала Синди. — Помогите мне, пожалуйста. В кухне в холодильнике стоит отвар, приготовленный моей бабушкой, как раз для таких случаев. Принесите его, — она кивком указала на дверь коридора.

Драко, с тревогой посмотрев на неё, кинулся в коридор, мгновенно забыв о девушке с фотографии.

Едва он скрылся из виду, Синди спрятала фотографию с Гермионой в ящик стола, перемешав оставшиеся так, чтобы не было заметно её отсутствия. Потом она с удобством расположилась на широком диване.

Выпив травяной отвар, принесенный Драко, Синди еще некоторое время старательно изображала боль, сквозь полуопущенные ресницы наблюдая за реакцией гостя. Но тот больше не проявлял интерес к столику с фотографиями, продолжая с тревогой наблюдать за ней. Выждав еще минут пять, Синди слабо улыбнулась Малфою:

— Спасибо! Этот отвар всегда приводит меня в порядок.

— Может, все же вызвать врача? — с сомнением спросил Драко. Он понюхал отвар, пока нес стакан Синди и ничего особенного не заметил, опознав из всех трав только мяту по запаху.

— Нет-нет. Уже в порядке, — успокоила его Синди, тайком любуясь своим гостем. На последних фотографиях в газетах Драко выглядел усталым, постаревшим и каким-то … погасшим. А сейчас перед ней сидел тот же молодой и красивый парень, которого она раньше видела только на экране. Подавив зависть к Гермионе, обладающей этим «сокровищем», Синди еще раз широко улыбнулась Малфою. — Вы же о чем-то хотели поговорить? Давайте я принесу вам сока или чаю? — она приподнялась, намереваясь отправиться на кухню. Но Драко тут же удержал её:

— Ничего не нужно. Лежите спокойно. Вы сейчас можете разговаривать или мне прийти в более подходящее время?

— Могу, — скрывая улыбку, заверила его Синди, искренне тронутая его заботой.

— Я хотел бы поговорить с вами о Гермионе Малхолланд, — Драко выжидающе замолчал. Но Синди лишь кивнула головой. И он продолжил. — Я знаю, что вы с ней были близкими подругами…

— Мы и сейчас очень близки, — поправила его Синди. — Несмотря на расстояние, разделяющее нас.

— Отлично, значит, вы в курсе проблем Гермионы, — Драко присел на кресло. — Я бы хотел помочь решить их. Но … ситуация осложняется тем, что Гермиона мне еще не полностью доверяет. Все, что я о ней знаю, я узнал от других людей, сама же она отделывается общими фразами…

— А разве вы сами не избегали её последний месяц, Гермиона … — Синди осеклась, поняв, что проговорилась.

— Есть немного, — спокойно заметил собеседник. — Но меня тоже можно понять, неизвестно откуда появляется девушка и объявляет, что ждет от меня ребенка. Мне было необходимо время, чтобы убедиться, что Гермиона не аферистка...

— Поэтому вы здесь? — грозно перебила его Синди. — Так вот у меня нет доказательств её невиновности, но …

— Синди, — тихо, но твердо прервал её Драко. — У меня уже нет никаких сомнений относительно честности Гермионы.

— А! Это хорошо, — кивнула та. — Но тогда зачем вы здесь? — не подумав, ляпнула она. И тут же спохватилась. — То есть, я очень рада, что вы здесь, но, все же, зачем?

Драко улыбнулся, хотя непосредственность Синди и её талант перебивать, не дослушав, немного раздражали. Но, бросив взгляд на её разбухший живот, он удержался от замечаний.

— Я бы хотел помочь Гермионе, — повторил он. — Но так, чтобы она сама об этом не подозревала. И без вашей помощи мне не справиться, — увидев, что Синди снова собирается его перебить, он тут же торопливо продолжил. — Адвокат Гермионы достаточно компетентен, но … слишком респектабельный, — Драко подобрал нужное слово. — В то время, как адвокат Фариса использует довольно «грязные» методы, усердно создавая Гермионе нужную ему репутацию. Ей просто необходимо сменить адвоката, иначе она проиграет. Я уже нашел подходящего человека, он согласен работать с этим делом. И, я в этом уверен, он добьется победы. От вас требуется только одно: убедить Гермиону поменять адвоката.

— А кого вы нашли? — поинтересовалась Синди.

— Это Альберт Кларкес, — ответил Драко, ожидая реакции женщины.

— Я слышала о нем, — задумчиво проговорила Синди. — Он почти никогда не проигрывает в суде. Только … говорят, его методы не совсем законны? — она вопросительно смотрела Драко в глаза.

— Мистер Кристофер Бэнтс, адвокат Фариса, не особо отличается от Кларкеса. И он действует по этому делу уже давно. Признаюсь честно, я предпочел бы, чтобы Фарис ответил за свое преступление, даже если для этого нам придется воспользоваться услугами Кларкеса. Важен ведь не столько сам процесс, сколько результат. А у Портера с его респектабельностью вряд ли есть шанс выиграть суд у Бэнтса. Или вы со мной не согласны?

Признаться честно, Синди была полностью согласна с бесполезностью Портера, но на нем настаивала Кэтрин Малхолланд. И прошедшие месяцы только подтверждали слова Драко: честными методами суд не выиграть. Компания, широко развернутая адвокатом Фариса, уже создала в глазах общественности четкий образ Гермионы, как «аферистки, посягнувшей на честного члена общества».

— Но Кэтрин, она же доверяет Портеру, — неуверенно заметила она.

— А что он сделал за эти месяцы? — тон Драко стал жестким. — Портер даже не смог найти главного свидетеля Гермионы, — презрительно добавил он. — Вы поможете мне, Синди, или нет?

— Да, — поколебавшись, согласно кивнула та. — Это же ведь для блага Гермионы. Я поговорю с ней. Но сначала нужно убедить миссис Малхолланд. Если та будет против, то Гермиону уже не переубедить, она доверяет суждениям матери.

— Уверен, что вы легко сможете убедить мать Гермионы, — польстил ей Драко. — И в качестве довода, можете рассказать, что Дин, охранник, согласен свидетельствовать против Фариса и что нашел его именно Кларкес.

— А это он его нашел? — поразилась Синди.

— Нет, их обоих нашел я. Но обо мне никому ни слова. Кларкес тоже будет молчать.

— Вы любите Гермиону, да? — не сдержавшись, растрогалась Синди. — Она действительно необыкновенная девушка и достойна вас. Вы станете великолепной парой и …

— Синди! — сухо перебил её Драко. — Вы слишком романтично смотрите на жизнь, а в ней все гораздо прозаичнее. Я не люблю Гермиону, более того, я едва знаю её. Но она мать моего ребенка и этим многое сказано!

Синди показалось, что она ослышалась или что Драко шутит, но лицо того оставалось спокойным и непроницаемым.

— Простите, я просто подумала… — пролепетала она, так и не закончив фразу.

— Все будет в порядке, если вы поможете мне, — добавил Малфой. — Спасибо за гостеприимство и помощь, Синди. Я дам Кларкесу ваш телефон и он с вами свяжется, — он поднялся на ноги, явно собираясь уходить.

— Ну уж нет, мистер Малфой. Если вы хотите получить мою помощь, то вам придется сначала ответить на пару вопросов, — Синди тоже встала, уперев руки в толстые бока. — Думаю, вам лучше присесть, — холодно предложила она. — Скажите, что вы собираетесь делать со всей этой ситуацией?

— С какой?

— Не ерничайте, мистер Малфой, вы же и так отлично поняли мой вопрос. Что вы собираетесь делать, когда ребенок родится?

— Ничего, — мягко ответил тот. — Буду помогать Гермионе его воспитывать.

— И все? И не будете пытаться отобрать ребенка?

— Если бы я этого хотел, то не стал бы помогать с адвокатом. В нынешней ситуации отобрать ребенка у Гермионы проще простого. Это отлично подтвердит версию Фариса и любой судья отдаст ребенка мне, — Драко начало раздражать, что его допрашивают, словно нашкодившего мальчишку. Но он хоть и злился, но прощал Синди её поведение из-за беременности. — И вам не кажется, что наши отношения с Гермионой не ваше дело?

— Не кажется, — отрезала Синди. — Это ведь вы ко мне пришли. Вы можете дать письменное обещание, что не будете претендовать на ребенка?

— Нет! — сухо бросил Малфой. — Я уже дал такое обещание самой Гермионе. Вам не кажется, что многовато обещаний для одного ребенка?

— Извините, Гермиона, кажется, забыла мне об этом рассказать, — примирительно заметила Синди.

— Надо же, — усмехнулся Драко. — А я-то думал, она вам во всем отчитывается!

Синди не выдержала и хихикнула:

— Она очень скрытная, — неодобрительно пожаловалась она. — А ведь я её лучшая подруга.

Драко ничего не ответил, подумав, что на месте Гермионы вряд ли бы смог устоять перед напором Синди.

— Может быть, все-таки сока или чаю? — радушно предложила хозяйка, и Драко тут же поразился столь быстрой смене её настроения. Теперь Синди снова была сама любезность и радушие и уже не напоминала ему злобного цербера.

— С удовольствием, сок со льдом, если можно, — ответил он.

— Одну минуточку, — почти пропела та и, тяжело переваливаясь, медленно отправилась на кухню.

Драко снова устроился в кресле и приготовился ждать свой сок.

К его удивлению и огромному ужасу из кухни вдруг донеслось кряхтение и стоны. Бросившись туда, он увидел побледневшую Синди, стоявшую в луже воды.

— Я … кажется, у меня отошли воды, — пролепетала та. — Мистер Малфой, вы не могли бы позвонить по телефону моему мужу или родным. Нужно, чтобы кто-нибудь из них отвез меня в больницу.

Драко, впав в ступор, с ужасом смотрел на неё, словно та собиралась родить ребенка прямо у него на глазах.

— Да очнись же, Дракон! И сделай что-нибудь, а то я прямо сейчас рожать начну, — пригрозила Синди, тяжело дыша.

— Я … давайте, я сам отвезу вас в больницу, — отмер, наконец, тот. — Но вы же не родите по дороге? — жалобно спросил он. — Я не умею принимать роды.

— Привыкайте, — пошутила Синди, уже отдышавшись от очередной схватки. — И захватите сумку, стоявшую в спальне.

— А вы?

— Можно подумать, вы сможете меня донести до машины, — мрачно заметила Синди. Схватки постепенно отпускали и она надеялась, что у них все же хватит времени добраться до больницы…

* * *

Прошло несколько дней после визита Панси. Шок от встречи с ней постепенно проходил, как и злость на Драко за его «расследования». Гермиона постепенно поняла, почему Драко так поступил. Разве она сама, «узнав» Малфоя, не прочла все статьи о нем в местных, да и в магических газетах? Именно из них она узнала о «наказании четы Малфоев» и об их громком разрыве. Так почему Малфой должен был поступить по-другому? Тем более, что он еще и известный актер в маггловском мире. Оправдания для Драко нашлись так быстро еще и потому, что Гермиона поняла, как сильно она по нему скучает. А ведь раньше ей казалось, что они почти не встречаются. Только теперь она начала понимать, что в действительности значит «не встречаться»! Её не радовали ни книги, ни коллекция фильмов. Нестерпимо хотелось только одного — увидеть Драко. А он все никак не возвращался. Гермиона позвонила Синди и сделала то, что раньше никогда не делала — она пожаловалась на долгое отсутствие Малфоя, высказав при этом опасения, что он никогда не вернется. Но подруга была настроена более оптимистично, посоветовав занять все свободное время уходу за собой, дабы встретить вернувшегося Малфоя во всеоружии и незамедлительно начать осуществлять план под названием «Соблазнение Дракона».

Гермиона охотно посмеялась над предложением Синди, но, положив телефонную трубку, все же представила себе их с Драко встречу:

Она, Гермиона, с отлично уложенными волосами (спать в сеточке для волос, чтобы быть наготове круглые сутки) и полупрозрачном пеньюаре (не показываться в нем слугам, слишком уж он откровенный), устроившись на диване в гостиной (подобно величественной Клеопатре из одноименного фильма) и Драко, изрядно похудевший и небритый (страдал бедняга в разлуке!) увидев её такую (красивую и сексуальную) падает ниц и восклицает: «Я понял — ты моя единственная!» И вытаскивает обручальное кольцо из кармана (тарарам, аплодисменты зрителей). Далее поцелуй и занавес.

Представив воочию все это, Гермиона наотрез отказалась следовать плану Синди, решив: как будет, так и будет.

Прошло еще несколько дней. Решив поговорить с Синди, Гермиона, к своей тревоге, так и не смогла до той дозвониться. И тогда она позвонила её родителям и узнала потрясающую новость: вчера у подруги преждевременно начались роды, но все обошлось, и уже родился мальчик, здоровый и, вообще, самый прекрасный на свете внук. А Синди обязательно перезвонит Гермионе, как только сможет.

Положив трубку, Гермиона радостно закружилась по гостиной. Но ей не хватало для полного счастья только музыки и она включила музыкальный центр, стоявший тут же. Зазвучавший бравурный марш не слишком соответствовал её настроению, но Гермиона не стала отвлекаться и закружилась в танце. Строго говоря, назвать её движения танцем можно было только с большой натяжкой, она лишь кружилась под строгие звуки марша. Но ведь её все равно никто не видел, поэтому Гермиона еще и замурлыкала в такт этим звукам.

И вдруг ей показалось, что мимо мелькнуло чье-то лицо. Испугавшись, что один из слуг зашел в гостиную, Гермиона резко остановилась и, повернувшись, опешила от неожиданности — у двери стоял Драко собственной персоной.

Представив себе, что он тут увидел, Гермиона внутренне застонала. Она не собиралась следовать плану Синди, но представать перед Малфоем в таком глупом виде она не хотела еще больше. Но выбора уже не оставалось и, вымученно улыбнувшись, Гермиона поприветствовала Малфоя первой.

Тот почему-то загадочно улыбался. Гермиона тут же с раздражением предположила, что он все еще смеется над ней.

— Здравствуй, Гермиона, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — кратко ответила та, испытывая неловкость от проницательного взгляда Драко. — Как съездил?

— Отлично, — улыбнулся Драко. — Узнал много нового, — загадочно добавил он. И снова посмотрел на неё, словно ждал чего-то.

Но Гермиона молча смотрела на него. Даже испытывая неловкость от создавшейся ситуации, она была счастлива наконец увидеть Драко.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — вкрадчиво спросил тот.

Гермиона со страхом смотрела на него, она неожиданно вообразила, что Драко узнал правду и теперь почему-то хочет, чтобы она сама ему во всем призналась.

— Совсем ничего? — девушке в его голосе послышалось не только разочарование, но и злость. И вдруг пол закружился у неё перед глазами и прежде, чем Драко успел её подхватить, Гермиона, потеряв сознание, упала на ковер…

* * *

Очнувшись, Гермиона поняла, что лежит в своей комнате, а над ней склонился худощавый мужчина с добродушным лицом.

— С возвращением, мисс, — улыбнулся он. И повернулся к Драко. — Я же сказал, что все в порядке, девушка немного перенервничала, вот и потеряла сознание. И с ребенком все в полном порядке, успокойтесь, мистер Малфой.

— Вы кто? — слабым голосом спросила Гермиона.

— Это наш семейный цели… доктор, — пояснил Малфой. — Мистер Торн, мисс Гермиона Малхолланд, — представил он их друг другу. — Её точно не нужно отправлять в больницу?

— Нет, — терпеливо повторил мистер Торн. — Можете, на всякий случай, провести этот вечер в постели, а завтра уже продолжайте жить в обычном ритме, — заметил он Гермионе.

Та поблагодарила доктора, со страхом ожидая, что после его ухода Драко вернется к той же теме «про правду». И тут:

— С днем рождения, мистер Драко! — доктор пожал Малфою руку. — Счастливых лет! Рад вашему возвращению.

Когда Торн ушел и Драко повернулся к ней, Гермиона призналась:

— Прости, я не знала, что у тебя сегодня день рождения. Поздравляю!

— Спасибо, — улыбнулся Драко и тут же нахмурился. — Гермиона, что произошло? Чего ты так испугалась?

— Я не испугалась, — соврала Гермиона. — Просто … просто, оказывается, беременным дамам запрещено долго кружиться. И потом, ты застал меня в такой неприглядной ситуации …

— Ну хорошо. Я хотел пригласить тебя на праздничный ужин, но доктор же приказал тебе оставаться в постели. Так что даже не знаю, как теперь поступить, — задумчиво протянул он.

— Я хорошо себя чувствую, — тут же заверила его Гермиона. Есть ей не хотелось, но разве можно пропустить ужин с Драко после столь долгой разлуки?

— Предписания докторов принято выполнять! — наставительным тоном сообщил Драко, вызвав раздражение у Гермионы. Она, расстроившись, тут же буркнула, что покорно поужинает в своей комнате.

— А если я поужинаю вместе с тобой здесь? — неожиданно предложил Малфой.

Гермиона кивнула, соглашаясь, и когда Драко вышел из комнаты, распорядиться об ужине, она вылезла из постели и кинулась сначала к зеркалу, потом к шкафу.

Вернувшийся через четверть часа Драко с удивлением застал её в синем вечернем платье, которое расстроенная Гермиона безуспешно пыталась застегнуть. Но беременность уже дала о себе знать, и тугой замок застрял прямо на середине.

Проклиная все на свете и особенно это маленькое ей платье, Гермиона схватила пелерину и закуталась в неё, постаравшись спрятать злополучный замок на боку.

Пелерина была теплая, поэтому ей скоро стало жарко. Драко, заметив капельки пота на лбу Гермионы, настежь раскрыл окна, впуская легкую вечернюю прохладу.

Но в целом, не считая неудобства с тесным платьем, ужин прошел замечательно: Драко был мил и смешил её байками из своего актерского прошлого. Гермиона ожидала расспросов про визит Панси, но Драко так и не сказал о бывшей жене ни слова.

А под конец вечера произошел инцидент, снова вогнавший Гермиону в краску.

Повернувшись к Драко левым боком, чтобы тот не видел не застегнутый замок, она скинула надоевший жаркий палантин. И через некоторое время, забыв о сломанном замке, потянувшись за виноградинкой, к своему ужасу услышала треск. Это был полностью разошедшийся замок, который обнажил её тело с правого бока, явив миру и Драко белые трусики и уже округлившийся животик.

Гермиона расплакавшись, бросилась в ванную. Там переодевшись в халат, она долго не решалась выйти в спальню. Но потом ей все же пришлось это сделать. Готовая к насмешкам Малфоя, она гордо выплыла из ванной комнаты.

— Ты еще не ушел? — делано удивилась она. — По-моему, вечер вполне удался! Как ты считаешь?

— Вполне, — согласился тот. — Ты была великолепна.

— Когда? — мрачно спросила Гермиона. — Когда кружилась под марш или когда платье треснуло прямо на мне?

— В обоих случаях, — заверил её Малфой, подойдя к ней. — Ты такая забавная, Гермиона.

— Забавная? — задохнулась от возмущения та. — Я не виновата, что растолстела. А танцевать у меня был повод: моя подруга родила мальчика... Так что перестань смеяться надо мной! — гневно закончила она.

— А я и не смеюсь, — серьезно ответил Малфой. — Ты и в самом деле была великолепна. И не так уж сильно ты и растолстела. Это, наверно, платье после стирки село? — с очаровательной наивностью предположил он.

Гермиона не удержалась от улыбки, отлично понимая, что Малфой ей сильно льстит, но это было так приятно.

— И еще, у меня сегодня день рождения, а подарка от тебя я не получил, — с притворной строгостью продолжил тот, ласково притягивая её к себе.

— Я … я куплю тебе подарок завтра, — нашлась Гермиона.

— А я хочу сейчас, — властно заметил Драко, почти прикасаясь губами к её уху.

— Но у меня ничего нет, — Гермиона чувствовала возбуждение, а дыхание Драко, щекотавшее ей шею только усиливало его.

— Я думаю, что есть. Я не жадный и удовольствуюсь малым, — поймав её губы, Малфой впился в них страстным, возбуждающим поцелуем…

* * *

На следующее утро Драко проснулся первым. Гермиона еще спала, уткнувшись носом в его подмышку. Перед глазами Драко всплыла прошедшая ночь. Если их первую он лишь смутно помнил, то эта оказалась одной из лучших ночей в его жизни. Драко довольно улыбнулся, вспоминая подробности, и тут же помрачнел, понимая, что то, чего он так ждал, не произошло: он не насытился Гермионой и не перестал её хотеть. Одного взгляда на спящую Гермиону было достаточно, чтобы снова мгновенно возбудиться. Уже протягивая к ней руку, Драко вдруг опомнился: он же не животное, чтобы набрасываться на дремавшую девушку. И потом есть еще и их ребенок. Он и так вчера потерял осторожность, поддавшись страсти, а ведь целитель сказал, что Гермионе нужен покой. Осторожно освободившись из объятий спящей девушки, Драко бесшумно прошел в ванную комнату, встав там под ледяной душ. Лишь когда от возбуждения не осталось и следа, он вернулся в спальню.

— Привет, — улыбнулась ему сонная Гермиона. Одеваться было поздно, поэтому обнаженный Драко, сохраняя достоинство, прошествовал через всю комнату к своим вещам. Гермиона, прикрытая простыней, чувствовала себя более уверенно.

— Привет, — чувствуя неловкость, ответил Драко. Он совершенно не представлял, как вести с ней себя сейчас. Обычно девушки после совместно проведенной ночи начинали вести себя, словно теперь имеют на него все права. Этого Драко совершенно не выносил, и тут же грубо обрывал отношения. Но порвать с Гермионой было не так просто: она жила в его доме и к тому же носила его ребенка. Поэтому ему оставалось только ждать, что скажет Гермиона.

Но та тоже была растеряна. Ночь была великолепной, но они так ни слова и не сказали друг другу, ограничиваясь прикосновениями и ласками.

В комнате возникло неловкое молчание.

— Раньше я хотел узнать, почему ты сбежала тем утром, — хрипло начал Драко. — Но теперь я почти понимаю, почему ты это сделала.

— Жалеешь, что не успел сбежать сегодня? — нервно хихикнула Гермиона. — Если хочешь, я притворюсь, что еще сплю, и ты сможешь уйти…

— Не хочу, — твердо перебил её Драко. — Я хоть и чувствую себя немного неловко, но сбегать от тебя мне точно не хочется, — он обаятельно улыбнулся.

— Мне тоже. А ты сожалел, что … я тем утром сбежала? — Гермиона затаила дыхание, ожидая ответа.

— Тебе честный ответ или приличествующий случаю? — усмехнулся Драко.

— Понятно, — Гермиона постаралась скрыть разочарование, но настроение все равно испортилось. Обмотавшись простыней, она поднялась и направилась в ванную.

Словно поняв её настроение, Драко окликнул её:

— Я сожалел, не так сильно как понравилось бы тебе, но гораздо больше, чем хотелось бы мне.

Мгновенно просияв, Гермиона закрылась в ванной и, когда Драко уже не мог её видеть, радостно протанцевала до душевой кабинки…

Драко, подхватив свою одежду, в одних трусах прошествовал в свою комнату. Взгляд его упал на бумаги, лежавшие на тумбе рядом с кроватью. Он вспомнил, что так и не поговорил с Гермионой, а ведь ей необходимо подписать эти документы. Но до тех пор, пока та не расскажет ему о своих проблемах, Драко собирался делать вид, что ничего не знает.

Драко растянулся на постели, ему захотелось еще немного отдохнуть, но тут зазвонил телефон. Этот номер был личный, и звонить могли только близкие люди. Это была его мать.

Обменявшись привычными приветствиями, Драко выслушал нехитрые новости родителей и, заверив, что у него все в порядке, собирался уже положить трубку, как вдруг:

— Драко, я разговаривала с Панси. Зачем ты это делаешь?

— Быстро же она прибежала к тебе жаловаться, — пробурчал тот. — Я только три дня назад приказал адвокату подготовить документы для развода.

— Я жду ответа, — строго заметила мать. — Как ты можешь требовать, чтобы Панси отказалась от всего и ушла от тебя почти нищей, если не сказать голой?

— А мне странно, что моя собственная мать поддерживает эту … — Драко сделал намеренную паузу, — особенно после того, как она со мной поступила. И я не понимаю, чем Панси так недовольна? Она хочет развода? Она его получит, но на моих условиях. А если её что-то не устраивает, то это её проблемы.

— Панси уже подписала эти документы, она сказала, что не будет «драться» с тобой из-за денег. Но то, как ты с ней поступаешь бесчестно. И ты сам это понимаешь. Панси работала официанткой, помогая содержать вашу семью, и она всегда поддерживала тебя в трудную минуту, а ты … — Нарцисса замолчала, а потом тихо добавила. — Мне стыдно, что мой сын смог так обойтись с женщиной. Я думала, что смогла воспитать из тебя настоящего мужчину. И, кстати, папа просил передать тебе, что он тобой гордится. Поздравляю, ты наконец-то получил его одобрение. Для этого-то только и нужно было, что обойтись по-свински со своей женой, — договорив, разъяренная Нарцисса тут же отключилась.

Слушая долгие гудки, Драко мысленно перебирал доводы в свое оправдание. Но все они казались ему не убедительными. Единственным поводом была злость на жену. Миссис Смит рассказала ему о визите Панси, и Драко разозлился. Как она могла вмешиваться в его новую жизнь? Особенно после того, как сама предала его, уйдя к Марко! Этого он ей прощать не собирался. Правда, он не рассчитывал, что Панси действительно подпишет документы. Скорее хотел разозлить её и заставить начать спорить о правах на их совместное имущество. По закону, и Драко соглашался с этим, Панси имела право на половину его состояния. Но не из-за денег он все это затеял. Больше всего ему хотелось, чтобы Панси и Марко возмутились и начали требовать справедливости, особенно это касалось Марко, обнажая низменность своих желаний. Это поставило бы их гораздо ниже. Но если Панси, как и сказала его матери, уже подписала документы на развод, то Драко придется признать, что бывшая жена оказалась гораздо благороднее, чем он…

Сон из-за всех этих новостей пропал…

* * *

С Гермионой они встретились уже за обедом. Оба повели себя так, словно совместной ночи и не было. Это оказалось гораздо легче, чем честно поговорить, расставив все точки. Да и где они эти точки? Этого не понимали оба и, не сговариваясь, молчаливо решили пока оставить все как есть.

Почти, потому что Драко не удержался и все же послал Гермионе большой букет цветов. А та при встрече, благодаря его за цветы, тоже не сдержала своих чувств, поцеловав его.

Во время обеда Драко то и дело ловил на себе внимательный взгляд Гермионы. И не выдержал, хотя и обещал себе, что будет избегать её:

— Гермиона, хочешь пройдемся по магазинам?

— Зачем? — удивилась та.

Малфой почувствовал себя неловко, но пояснил:

— Хочу сделать тебе приятное. Вы, девушки, любите ходить по магазинам. Ты сможешь купить себе все, что захочешь… — начал он, но сердитый взгляд Гермионы заставил его замолчать. — Что-то не так?

— Все не так! У меня впечатление, что ты принимаешь меня за … проститутку и стремишься расплатиться за прошлую ночь, — резко ответила та и, вскочив, вылетела из столовой.

Оставшись один, Драко пожал плечами, понимая, что обидел Гермиону, хотя его намерения были искренними. Оказалось, что за то долгое время, что он провел в одиночестве, он совершенно разучился обращаться с девушками. Но спустя еще пару минут он признался себе, что какая-то доля правды в словах Гермионы есть. Ему всегда было проще откупиться от девушек дорогими подарками, чем придумать для них что-то особенное. Это не касалось только его отношений с Панси, та хотя и любила подарки, но всегда больше предпочитала провести с ним романтический вечер, чем получить от него дорогой подарок.

Пройдя в свой кабинет, Драко открыл книгу и попытался отвлечь себя чтением. Но перед глазами все время вставало обиженное лицо Гермионы. Вскоре он понял, что пока та не простит его, он не сможет думать ни о чем другом.

Гермиону он нашел в садике за домом, сидевшую на качелях:

— Привет, — не придумав ничего лучше, сказал он.

— Виделись уже, — буркнула Гермиона, поворачивая качели в другую сторону.

Драко перешел и встал прямо перед ней:

— Ты мешаешь мне загорать, — хмуро бросила та.

— Извини меня, Гермиона. Я не подумал, что мое предложение будет неверно истолковано. Клянусь, что не имел никаких других намерений, кроме как доставить тебе удовольствие, — быстро проговорил Драко. Он никогда не умел извиняться, и сейчас ему было трудно подобрать правильные слова.

— Да? — засомневалась та.

— Да! — соврал Драко.

Гермиона насмешливо посмотрела на него:

— А мне кажется, кое-кто здесь нагло врет и это не я.

— Совсем немного, — честно признался тот. — Просто у меня так давно не было женщин, что я уже разучился вас понимать. Но мне действительно хочется сделать тебе приятное, выполнив какое-нибудь твое желание.

— Желание? — задумчиво переспросила Гермиона. — У меня есть одно желание…

Она замолчала и Драко пришлось поощрительно кивнуть ей. Словно сомневаясь стоит ли ей заканчивать, Гермиона несколько раз повернулась на качели вокруг оси и только потом продолжила:

— Я хочу свидания. Самого настоящего свидания, которого у нас с тобой еще ни разу не было, — тихо закончила она и выжидательно на него посмотрела.

Если она хотела удивить Драко, то ей это вполне удалось. Но он быстро пришел в себя:

— Хорошо! Вечером в семь буду ждать тебя в холле?

— Да, — согласно кивнула Гермиона.

Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Драко, развернувшись, быстро пошел к дому.

Гермиона, оттолкнувшись от земли, взлетела на качелях и радостно засмеялась, предвкушая удовольствие от свидания с Драко Малфоем…

* * *

Было уже почти пять минут восьмого, когда Гермиона спустилась в холл. Девушки должны опаздывать на свидания и она решила не отступать от этого правила. Пока она шла по лестнице, раздался звук дверного звонка, но он умолк раньше, чем она дошла до двери. Оглядевшись, Гермиона поискала глазами Драко, но того нигде не было видно.

Решив, что он задерживается, девушка, улыбнувшись, направилась к софе, стоявшей в нише под лестницей. Тогда спустившийся сверху Драко не сразу её увидит. В этот момент в дверь снова позвонили, дворецкий почему-то не спешил появляться, и Гермиона направилась к двери сама.

А за дверью стоял Драко собственной персоной:

— Добрый вечер, — обаятельно улыбнувшись, он протянул ей небольшую орхидею. — Ты так прекрасна, что даже затмеваешь красоту этого цветка.

Польщенная Гермиона невольно рассмеялась, принимая цветок.

— Ты тоже неплохо выглядишь, — сделала она ответный комплимент.

Драко был одет в элегантный черный костюм с синей рубашкой, длинные волосы гладко зачесаны назад и собраны в пучок. Сама же Гермиона облачилась в светлое платье свободного покроя, отлично скрывающее её небольшой животик. Подхватив Гермиону под руку, он широким жестом указал на спортивный автомобиль блестящего серого цвета.

— Это Ферарри, — явно гордясь своим автомобилем, пояснил он.

— Красивый! — заметила Гермиона.

— И очень быстрый, — резко стартуя с места, добавил Драко.

По Лондону автомобиль продвигался медленно, и Драко прибавил скорости только, когда они покинули городские улицы.

— Куда мы едем? — осмелилась спросить Гермиона.

— В один загородный ресторанчик, — пояснил Драко. — Тебе там понравится, — успокаивающе добавил он.

Ресторан, как и обещал Малфой, оказался восхитительным: небольшим, но элегантным и уютным. Но особенно хорош был её собеседник: он весь вечер развлекал её рассказами из актерской жизни, хорошо заполняя пустоту их совместных тайн прошлого. Гермиона тоже рассказала пару забавных историй с участием Синди и с интересом слушала его. Каждый из них узнал почти правдивую историю жизни другого. И оба скрыли учебу в Хогвартсе, превратив её в обычную закрытую школу. Когда пришла очередь Гермионы, ей не хотелось много врать Драко, поэтому она быстро перевела тему на свою жизнь в Австралии. Хотя и эту тему пришлось свернуть, она не собиралась портить вечер рассказом про Фариса. В итоге она больше молчала, чем говорила. Но Драко оказался интересным собеседником, вовремя заполнял паузы и успешно переводил с одной темы на другую, пока те не успевали иссякнуть.

Уже подали десерт, когда заиграла красивая медленная мелодия. Гермиона с тоской посмотрела на центр зала, предназначенный для танцев, но не осмелилась ничего не сказать.

Но Драко понял её и без слов, тут же предложив:

— Потанцуем? Если ты не слишком устала.

Они вышли на танцпол и едва Гермиона оказалась в его крепких объятиях, как на неё тут же нахлынуло желание, по потемневшим глазам Драко было понятно, что он испытывает похожие чувства.

— Я все же немного устала и хочу домой, — прошептала она ему на ухо.

Домой они доехали быстро, ночной город был почти пустым.

В холле Драко вежливо остановился, явно собираясь продолжить игру в свидание и покинуть дом. Но Гермиона мягко удержала его:

— Может быть, выпьем кофе?

Драко согласно кивнул и потянулся к звонку, намереваясь вызвать горничную. Но Гермиона жестом его остановила:

— Все наверняка уже спят. Я могу и сама сварить, если ты не против?

Они прошли на кухню, где Гермиона, подшучивая над собой, рассказала Драко о своей первой работе в Сиднее. О том, как возненавидела её, и потом долгое время даже чай с кофе избегала пить.

— Нравится? — затаив почему-то дыхание, спросила она.

— Очень вкусно! — улыбнулся тот.

Кофе они допивали, обмениваясь молчаливыми улыбками.

— Проводишь меня? — поставив чашки в посудомоечную машину, поинтересовалась Гермиона.

— Ты уверена, что хочешь этого? — ответил вопросом на вопрос Драко. — Я не хочу причинять тебе боль. Ведь это ничего не изменит между нами, — честно признался он.

— Говорят, желания беременных женщин нужно исполнять. А прошлая ночь не утолила моего, — усмехнулась та. — Но если ты не хочешь, то … — она разочаровано отступила и, резко повернувшись, направилась в свою комнату.

— И моего тоже, — пробормотал Драко, оставшись один. Еще пару секунд он размышлял, а потом быстрым шагом отправился догонять Гермиону.

Подхватив её на руки уже почти у входа в её комнату, он понес её дальше:

— В твоей спальне кровать узковата, будем спать в моей.

Гермиона лишь загадочно улыбнулась, потершись носом о его грудь.

— Никаких обязательств и условий, только наслаждение! — предупредил он её, опуская её на свою кровать и начиная стаскивать с себя одежду. — Согласна?

— Да! И не вздумай сам в меня влюбиться, — Гермиона засмеялась, когда Драко, засунув руку под платье, ласково защекотал её. В эту ночь они так и не уснули…

…— И тогда я буквально сбежала обратно в Англию. Когда-то я училась здесь и рассчитывала найти школьных друзей, чтобы не быть такой одинокой, — закончила свой рассказ Гермиона. Под покровом темноты она рассказала Драко о ситуации с Фарисом и о том, что произошло потом.

— Ты кого-то нашла? — поинтересовался Драко.

— Да, но … оказалось, что у них уже своя жизнь, в которой мне нет места, — печально ответила Гермиона.

— Это бывает, — Драко ласково прижав её к себе, погладил пушистые волосы. — У меня от школьных друзей тоже остался только один друг. Остальные как-то потерялись.

Некоторое время оба молчали, Гермиона раздумывала не признаться ли ей и во всем остальном. Но тут же вспомнила, что Драко ведь знал правду о её жизни в Австралии, но почему-то до сих пор ничего не сказал об этом. — А ты ничего не хочешь мне сказать?

В полутьме спальни она не видела его лица, но почему-то была уверена, что он улыбается:

— Если ты о том, почему я не показал, что знаю правду? Я хотел, чтобы ты сама мне все рассказала, когда сочла бы это удобным. Нет ничего хуже, когда в твою личную жизнь лезут без спросу, да еще начинают давать советы. Хотя я должен честно признаться, что влез в твою жизнь гораздо дальше, чем набор вырезок из газет, — закончил он.

Гермиона молча смотрела на него. Когда, протянув руку, Драко щелкнул включателем настольной лампы, она беспомощно заморгала, привыкая к свету.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Гермиона, испытывая страх разоблачения.

— Я был в Австралии и я нашел Дина. А также подобрал тебе нового адвоката, который лучше справится со своими обязанностями, чем Портер. И он уже начал работать по твоему делу…

— О боже! — возмутилась Гермиона. — Зачем ты в это вмешался? Одно дело — эти вырезки из газет и совсем другое — решать за меня, какой адвокат мне нужен! Я и сама смогу со всем этим справиться … — начала она, но была перебита сердитым возгласом Малфоя:

— Справиться сама? До сих пор самым твоим «умным поступком» был побег в Англию и это при том, что в эту страну ты прибыла незаконно, потому что не имеешь ни действующего паспорта, ни даже нормального гражданства? — рассердившись, Драко вскочил с кровати и теперь грозно нависал на ней. — И, кстати, мне интересно, каким образом ты попала в Англию без документов?

— Не скажу, — отчеканила Гермиона, тоже вскакивая с кровати и собирая свою одежду. — Если ты такой умный, то догадывайся сам.

Накинув прямо на голое тело платье, она гордо вскинула голову и направилась к двери.

— Ну уж нет! — рассерженный Драко одним прыжком оказался прямо перед ней, закрыв собой выход. — Пока мы не поговорим, ты никуда не уйдешь.

С обиженным видом Гермиона прошествовала к стулу и устроилась на нем. Драко остался стоять у двери. Он до сих пор был голым, и Гермиона смущенно отвела взгляд от его пениса.

— Значит, принимать помощь от близких людей ты не желаешь? Правильно, лучше гордо проиграть, чем быть кому-то благодарной? Или ты не желаешь зависеть именно от меня? — язвительно начал он. — Только кому это нужно? Тебе? Или, может быть, нашему ребенку? Как ты думаешь, он будет себя чувствовать, когда узнает, что его мать из-за своей непомерной гордыни сломала себе жизнь?

— Он еще даже не родился, — робко пискнула Гермиона.

— Ага! Значит, ты желаешь родить его в тюрьме? Отличное место для рождения ребенка!

— Во-первых, меня никто и ни в чем не обвиняет, во-вторых, я уверена, что суд будет на моей стороне и, в-третьих, ты не мог бы надеть хотя бы трусы? — зло спросила она. — Твое болтающееся … достоинство меня просто бесит! — закончила она.

— А еще час назад он тебе нравился! — ухмыльнулся Драко, но трусы все-таки натянул. — Итак, ты согласна принять мою помощь? — мрачно спросил он.

— Я подумаю, — с достоинством ответила Гермиона. — А теперь я могу идти?

— Идти? Снова трусливо сбегаешь, вместо того, чтобы высказать мне все, что обо мне думаешь?

— Хватит! Ты высказался достаточно ясно за нас обоих, — Гермиона встала и снова направилась к двери. — Я собираю свои вещи и немедленно уезжаю.

— Отлично! Давай беги от решения своих проблем. Встретимся в тюрьме, я приду забрать ребенка. Можешь не волноваться, я и сам его отлично воспитаю, — бросил Драко ей в спину.

Гермиона уже взявшись за ручку двери, вдруг ясно представила себе тюрьму. И себя беременную там. Поскольку она никогда не бывала в тюрьмах, то в голове тут же возникли образы тюрем из фильмов и сюжет оттуда же. Вот она, с большим животом, осторожно гуляет в маленьком тюремном дворе, стараясь не задеть никого из присутствующих. И вдруг … задевает огромную толстую негритянку, та мгновенно бьет её по животу и … Гермиона разрыдалась, представив себе, как теряет ребенка.

Драко, на мгновенье растерявшись, кинулся к ней и принялся утешать, пытаясь убедить, что он хотел ей только добра. Он-то считал, что она рыдает из-за его злых слов и уже мысленно казнил себя за них. А Гермионе тем временем пришел в голову еще один сюжет из её будущей тюремной жизни: вот к ней подходит огромная женщина, по-хозяйски берет её за руку и начинает целовать… Гермиона содрогнулась, представив себе эту сцену.

Драко тем временем ласково гладил её по волосам, беспомощный перед потоком горьких слез Гермионы.

— Не плачь, милая … дорогая … любимая! Я совсем не хотел тебя обидеть…

Через некоторое время ему удалось немного успокоить её и Гермиона, всхлипывая, рассказала ему о своих представлениях о жизни в тюрьме.

— Какая же ты у меня впечатлительная! — Драко ласково поцеловал ее в мокрые глаза. — Я не допущу ничего подобного, обещаю тебе! Если не хочешь избавляться от Портера, то мы его оставим. Может, он и не такой дурак, каким кажется. И к тому у нас теперь есть Дин со своим свидетельством. Все будет хорошо, Гермиона! Я тебе обещаю, — он смотрел ей прямо в глаза. — Ты мне веришь?

Та кивнула, все еще всхлипывая, но уже успокаиваясь.

— А теперь тебе пора отдохнуть. Сегодняшняя ночь была тяжелой, — он осторожно перенес её на кровать и помог снять платье. Бережно укрыв её одеялом, он присел рядом.

— Ты ведь не уйдешь? — испуганно спросила Гермиона. — Ложись рядом, и потом это же все-таки твоя спальня.

Драко юркнул в постель. Гермиона уютно устроилась у него на плече и еще пару всхлипнув, неожиданно для самой себя, почувствовав огромную усталость, быстро уснула. А Драко забылся сном только после того, как придумал как можно решить ситуацию с Фарисом, имея в адвокатах этого придурка Портера…

Утром, когда Гермиона проснулась, он показал ей бумаги на получение австралийского паспорта и попросил их подписать. Та пыталась выяснить, как она сможет их получить, находясь в Англии незаконным образом, но Драко лишь попросил её довериться ему, обещая, что он сам решит эту маленькую проблему. Гермионе ничего не оставалось, как согласиться с ним и подписать все нужные бумаги…

* * *

— Мисс Малхолланд, а теперь подпишете вот здесь, — женщина карандашом указала на нужную строчку.

Гермиона спокойно подписала и там. Потом бросила беспокойный взгляд на часы:

— Я свободна?

— Да, конечно, — чиновница вручила ей паспорт и наконец отпустила.

Выйдя из кабинета, Гермиона бросилась в туалет почти стремглав. Едва она влетела в свободную кабинку, как почувствовала, как тело её начинается изменяться. Еще через пару минут она благополучно исчезла из кабинки.

Тем же вечером «Гермиона» уже стояла в аэропорту, проходя регистрацию на рейс «Сидней-Лондон». В полете она отказалась от выпивки, предпочтя время от времени отхлебывать из собственной бутылочки, которую магией замаскировала под бутылку обычной кока-колы.

— Ваш гонорар, мисс Найт, — Драко протянул женщине небольшой мешочек. — Отличная работа.

— Любой каприз за ваши деньги, мистер Малфой! — мягким сопрано ответила та.

Мисс Элисон Найт симпатичная женщина лет тридцати, руководила частным сыскным агентством, которое было лишь прикрытием. На самом деле она и два её сотрудника занимались тем, что исполняли любые желания своих клиентов в очень широком диапазоне: от добывания доказательств измены супруга до промышленного шпионажа. Любимой фразой мисс Найт было: «Ваши деньги — мои ум и возможности! И невозможного не существует!» Услуги мисс Найт всегда оценивались в более чем приличную сумму, но, тем не менее, клиентов у их агентства было больше, чем те могли успеть обслужить. Поэтому мисс Найт с удовольствием позволяла себе сама выбирать клиентов.

— У меня есть еще одна просьба к вам, мисс Найт, — начал Драко. Женщина согласно кивнула, с интересом глядя на него. Драко протянул ей фотографию и лист бумаги. — Вот этого человека необходимо в определенный день и даже час напоить сывороткой правды. В сумме я вас не ограничиваю. Гонорар будет тот, который вы назовете.

— Мистер Малфой, я всегда ответственно отношусь к своей работе, — осторожно начала Элисон. — И я знаю, кто этот человек. Но вы уверены, что, выпив сыворотку правды, он даст именно те показания, которые вы ждете?

— Я уверен в этом на все сто процентов, — твердо ответил Малфой. — Так вы беретесь за это дело, мисс Найт?

— Разумеется, — согласилась та. — Гонорар — тысяча галеонов плюс расходы, — добавила она, пробегая глазами текст документа, переданного ей Малфоем.

— По рукам, мисс Найт, — улыбнулся тот. — Необходимая дата известна пока только приблизительно, где-то в десятых числах июля, более точную я сообщу вам позже.

— Это вряд ли понадобиться, — усмехнулась та. — Я начну «работать» по вашему делу уже завтра и сама буду в курсе дела.

— Я рад, что вы согласились на меня работать, мисс Найт, — добавил Драко, протягивая ей руку.

Тем же вечером Драко вручил изумленной Гермионе её новый паспорт, который имел визу со свежей датой въезда в Англию.

* * *

Гермиона была счастлива, почти была счастлива. Единственное, что её тревожило — это неопределенность их с Драко совместного будущего. Почти каждую ночь они занимались любовью, а потом засыпали в объятиях друг друга. Но не говорили ни о совместном будущем, ни о своих чувствах. Иногда Гермионе казалось, что Драко заморозил свои чувства, чтобы не страдать больше. Он старательно создавал между ними черту, за которой ей не было места. К примеру, её очень обидело, что о свершившемся разводе с Панси она узнала лишь из газет, а не от него лично. Уже спросив его, почему он ей сам об этом не сообщил, она поняла, что совершила ошибку. Его лицо стало непроницаемым, и он холодно заметил, что не обязан перед ней отчитываться о своей личной жизни. Это было для Гермионы ледяным душем среди жаркого лета. Они снова поругались, только теперь в ответ на её слезы Драко просто уехал из дома. Помирились они лишь через неделю и по инициативе самой Гермионы. Она так привыкла засыпать рядом с ним, что эту неделю почти не могла нормально спать. И потом ей это так надоело, что она практически ворвавшись в спальню к Драко, объявила, что не может заснуть одна и, что поскольку в этом виноват он сам, то она будет спать здесь с ним. После этого наглого заявления она робко прилегла на краешек его кровати и к собственному удивлению мгновенно уснула. А проснулась уже в его объятиях и все снова стало почти по-прежнему. Только теперь Гермиона тоже старательно избегала всего, что могло причинить боль уже ей самой. Синди каждый день убеждала её, что это правильная тактика и что «вода камень точит». И что Драко на самом деле любит её, просто боится в этом признаваться, хотя это и правда весьма глупо. Иногда Гермионе тоже так казалось, особенно, когда они сплетались в объятиях, и он был так нежен и осторожен с ней. Но потом, после секса, у Драко словно лампочка включалась с надписью: «Не доступен». И Гермиона снова оказывалась за чертой.

Это была их последняя ночь перед возвращением Гермионы в Сидней. Отдыхая на его груди, Гермиона тихо спросила:

— Скажи, Драко, мне стоит после суда возвращаться в Англию?

По его мгновенно напрягшим мышцам она поняла, что была услышана. Ей стало страшно, и Гермиона специально избегала смотреть на Драко.

— Это решать только тебе, Гермиона. Ребенка я в любом случае не брошу. Если ты не вернешься, я сам стану навещать вас в Австралии. Конечно, это не будет не так часто, как здесь.

— Это совсем не то, что я хотела услышать, — заметила та.

— А другого ответа не будет, — холодно заметил Драко. — Я понимаю, что ты хотела услышать в ответ. Но может не стоит так явно давить на меня, шантажируя ребенком?

Гермиона мгновенно вспыхнула:

— Я вовсе не шантажировала тебя. Мне действительно не ясно, что мне делать со своей жизнью дальше. Когда я уезжала из Австралии, я рассчитывала устроить свою жизнь здесь: найти работу, друзей. Но ничего из этого не сбылось…

— Почему не сбылось? У тебя будет ребенок, дом, который я вам куплю. И у тебя есть я. Мы ведь друзья? — он погладил по волосам.

— Разве друзья спят друг с другом? — вздохнула Гермиона. Хотя ей ужасно хотелось сказать, что она любит и хочет его совершенно не по-дружески.

— Давай не будем загадывать на будущее, Гермиона. Сейчас самое главное, это выиграть суд над Фарисом, — притягивая её к себе, прошептал Драко. — И раз уж ты не хочешь спать, то предлагаю заняться кое-чем более интересным, чем разговоры. Кто знает, когда мы в следующий раз будем вместе…

* * *

— Мистер Фарис, клянетесь ли вы говорить только правду и ничего, кроме правды?

— Клянусь!

— Что вы можете рассказать нам о вечере 28 сентября 2003 года?

— В тот вечер я намеренно задержал мисс Малхолланд на работе, нагрузив её срочными заданиями. Она жутко раздражала меня своим самодовольным и неприступным взглядом, аля «я неприступная сексуальная сучка»…

— Мистер Фарис, с вами все в порядке? — адвокат подзащитного округлил глаза. Они со своим подзащитным тщательно отрепетировали его показания, но то, что говорил тот сейчас было совершенно не запланировано.

— Да-да, со мной все в порядке, — вырвалось у Фариса против его воли. — Продолжайте, я отвечу на все вопросы.

— Мистер Фарис, расскажите нам об инциденте с мисс Малхолланд. Насколько справедливыми вы их считаете?

— Полностью справедливыми. Я действительно хотел трахнуть это высокомерную сучку, но она так упорно…

— Протестую, ваша честь, — перебил его собственный адвокат.

— Основание для протеста?

— Мой подзащитный явно болен и не в себе. Прошу перенести слушание дела на завтра! — сделал попытку спасти ситуацию мистер Бэнтс.

— Мистер Фарис, как вы себя чувствуете? Готовы ли вы продолжить давать показания?

— Я хорошо себя чувствую. И готов давать показания дальше, — глядя на судью испуганными, несчастными глазами, честно ответил тот. Он совершенно не понимал в чем дело и почему он говорит только чистую правду. И, конечно, он не подозревал, что все дело в чашке кофе, которую ему пять минут назад поднесла собственная любящая жена…

…— Мистер Фарис, вы признается виновным в попытке изнасилования, а также в подкупе свидетелей, и приговариваетесь к пяти годам тюремного заключения…

— Мы выиграли! — громко завопила Синди, сидевшая прямо за Гермионой и громко зааплодировала. Аплодисменты тут же подхватили и остальные люди, сидевшие в зале. Гермиона же попала в крепкие объятия Кэтрин, потом Синди, а потом и других людей. Все, кто был на её стороне, стремились поздравить её: пожать руку или обнять. Радостная Гермиона даже не посмотрела в сторону поверженного врага, которого даже любящая жена в этот момент оставила одного …

Через два часа.

— Не могу поверить, что Фарис сам во всем признался, — уже в сотый раз, возбужденно прошептала Синди Гермионе. Они с семьей Синди и с Кэтрин отмечали в ресторане удачное завершение суда. — У меня было такое впечатление, что он говорит совсем не то, что хочет, словно его заколдовали. Он был такой жалкий…

Синди продолжала говорить, а Гермиона пристально смотрела на свой бокал с соком. Слова подруги словно сняли пелену с её глаз. И то, что покоробило её еще в суде, стало понятно:

— Это и правда колдовство, скорее всего, это сыворотка правды, — тихо перебила она Синди. — Я уверена, что это работа Драко!

— Да? Какой он у тебя молодец! — обрадовалась та. — Он поступил абсолютно правильно… Или ты считаешь иначе? — прищурилась она.

— Это конечно не вполне законно, но мне все равно, — успокоила её Гермиона. — Главное, что этот … гад никому не сможет причинить вреда; в ближайшие пять лет, по-крайней мере, точно. Просто интересно, каким образом Малфой это проделал?

— Какая разница, Гермиона? Просто наслаждайся результатом! Кстати, ты вернешься в Англию или останешься здесь? Уверена, что тебя возьмут на прежнюю работу.

— Я еще сама не решила, — пожала плечами Гермиона. — А ты что посоветуешь?

— Вернуться в Лондон и наконец охомутать этого красавчика, — подмигнула ей подруга. — И плевать, что он там хочет-не хочет! Чего хочет женщина — того хочет бог! А значит высшие силы на нашей стороне, — она весело рассмеялась, и Гермиона не смогла сдержать улыбки.

— Я думаю, что попробую, — согласилась она.

— Только один маленький нюанс. Ты не должна слишком быстро возвращаться в Лондон. Пусть Дракон поживет в подвешенном состоянии, соскучится, поварится там в собственном соку… Глядишь, скорее созреет для брака, — серьезным тоном посоветовала Синди.

— Хорошо, — подумав, согласилась с ней Гермиона. — Как ты думаешь, начало августа подойдет?

— Идеально, только не сообщай ему, когда вернешься.

— А если он прямо спросит?

— Скажи, что пока ничего не решила. А потом приедешь к нему неожиданной гостьей. И сразу по его реакции поймешь, что он в действительности к тебе чувствует…

31 июля 2004 года.

Проводив последних гостей, Гарри направился на кухню, откуда доносился звон моющейся посуды.

— Помочь? — он понимал, что жена явно взвинчена, и моет посуду без помощи магии, чтобы успокоиться.

Джинни лишь кивнула, протягивая ему полотенце для вытирания тарелок. В полном молчании они начали мыть посуду.

— Она не так уж и плоха. По-крайней мере, Рону с ней хорошо, — заметил Гарри.

— Возможно, но она все равно мне не нравится! — фыркнула Джинни.

— Главное, чтобы она нравилась Рону. И она так старалась тебе понравиться, — осторожно добавил Гарри.

— «Ах, Джинни, какой вкусный торт! Это ты испекла?» — передразнила гостью Джинни. — А ведь все знают, что торты у меня плохо получаются и этот принесла мама.

— Ну не все, только члены семьи, но теперь Астория тоже будет знать, что ты не печешь сама торты. И потом, я уверен, что она это не специально…

— Не специально? — взорвалась Джинни. — А тогда зачем было рассказывать, что «в такой салат я добавляю французский сыр и он становится гораздо более нежным и вкусным!» Ух! Как же я на неё зла! Если Рон приведет её на мой день рождения, предупреждаю, я захлопну дверь у них перед носом! — отчеканила Джинни и, гордо вскинув голову, выплыла из кухни.

Оставшись один, Гарри рассмеялся, вспомнив сегодняшний день. Ему в отличии от Джинни, понравилась Астория Гринграсс. Она вела себя очень мило и с достоинством. А то, что попала впросак с Джинни, так это с любым бывает. Главное, что Рон наконец-то оживился и впервые после гибели Гермионы всерьез заинтересовался другой девушкой.

Лондон, ноябрь 2003 года

Астория медленно брела по Косому переулку и горько плакала, шел ливень и слезы, смешиваясь с каплями дождя, были не видны окружающим. Это девушку вполне устраивало. Но тут она увидела впереди лучшую подругу матери, миссис Паркинсон, которая слыла одной из самых бессовестных сплетниц. С ужасом представив, что все узнают о том, как она, Астория, рыдала на улице под дождем, девушка кинулась в ближайший магазин.

Оказавшись там, Астория осмотрелась. Это был магазин братьев Уизли. К её облегчению он был пуст, ливень прогнал из Косого переулка последних редких посредине рабочего дня покупателей. Мантия девушки промокла насквозь, а длинные волосы напоминали сосульки. Встряхнув ими, Астория попыталась высушить одежду заклинанием, но у неё ничего не получилось. Мысленно чертыхнувшись, она попробовала второй раз и снова безуспешно. Беспомощно осмотрев себя, Астория решила, что ей придется остаться мокрой, но тут одежда вдруг высохла словно сама собой. Подняв голову, Астория увидела на лестнице высокого рыжего парня с волшебной палочкой в руке:

— Спасибо большое. У меня что-то не получилось.

— Не за что, — улыбнулся тот. — Прикажете что-то еще?

— А что у вас есть? — Астория тоже рассмеялась, охотно поддавшись на добрую улыбку парня.

— У нас есть все! Исполнение любых ваших желаний, за исключением только некоторых. Мисс ...

— Астория Гринграсс, — подсказала та. — А вы — мистер Уизли?

— Можете назвать меня Рон, — представился тот, спускаясь к ней. — Так как я могу вам помочь?

Астория уже собиралась отделаться от него шуткой, но неожиданно для самой себя спросила:

— У вас есть что-то для разгневанных девушек? Если бы я могла куда-нибудь излить свою злость, мне бы определенно стало легче.

Рон усмехнулся, рассматривая её. Астория была симпатичной девушкой с изящной фигурой и длинными темными волосами.

— Пожалуй, мы можем вам помочь, мисс. Следуйте за мной, — он направился в коридор.

Заинтригованная Астория последовала за ним.

Это была большая комната в подвале магазина. Кроме чего-то большого и накрытого белой простыней, там ничего не было. Рон заклинанием убрал простыню, под которой оказался мужской манекен в темном плаще и в черной маске. Передняя часть манекена была сделана из мягкого материала.

— Это «Волдеморт-груша», мечта аврора. Его изобрели мои братья Фред и Джордж в девяносто седьмом году. Тогда у всех нас были трудные времена, и нужно было куда-то выплескивать злость на пожирателей, — пояснил Рон, потрепав манекена по красному носу.

— И как он действует? — поинтересовалась Астория, разглядывая манекен Волдеморта.

— Сейчас покажу, — Рон волшебной палочкой прикоснулся к груди манекена, глаза которого тут же засветились ярким красным светом. Потом Рон, немного отойдя, несколько раз ударил кулаком по груди манекена. И тут же на теле «Волдеморта-груши» появилось несколько ярко-красных огоньков по форме напоминающих круглые синяки.

— Попробуй, — Рон отступил в сторону.

Астория нерешительно ударила манекена по груди, на руке у которого тут же зажегся бледно-голубой огонек.

— Цвет синяков определяется силой удара, — пояснил Рон. — Самый сильный — это красный.

— А самый слабый — это бледно-голубой? — усмехнулась Астория.

— Нет, самый слабый — белый. Мои племянники обожают дубасить «Волдеморта», дальше белого они пока не продвинулись, хотя Тедди на той неделе смог получить бледно-голубой.

— А сколько Тедди лет? — уточнила Астория, невольно улыбнувшись.

— Кажется, лет шесть или семь.

— О боже! Моя гордость этого не выдержит! — расхохоталась девушка.

Рон ей подмигнул:

— Тогда, может быть, чаю выпьем? Моя мама говорит, он прибавляет сил.

— А ты потом меня сюда пустишь? — задорно спросила Астория.

— Разумеется, — пропуская её вперед, ответил Рон…

Лондон, март 2004 года

Астория влетела в магазин Уизли, громко крича:

— Я сдала, Рон, сдала! — и, смутившись, увидела, что тот занят с покупателями. Ослепительно всем улыбнувшись, она убежала на крохотную кухоньку.

Чайник уже закипел, когда там появился Рон.

— Поздравляю! — он ласково улыбался, и Астории тут же стало удивительно тепло. — Впрочем, я всегда в тебя верил.

Невольно смутившись, Астория отвернулась к заварочному чайнику.

Дружба, нечаянно зародившаяся ненастным ноябрьским днем, продолжалась. С каждым своим визитом в этот магазинчик Астория чувствовала, как еще сильнее привязывается к Рону. Ей нравилось, что он настоящий и честный, и искренне сочувствует ей. Именно ему она поведала о своей первой несчастливой любви, об обманутых надеждах и о страстном желании отомстить коварному соблазнителю. В первое время Астория охотно вымещала на «Волдеморте» свою злость и ярость на бросившего её возлюбленного. А потом в один прекрасный день поняла, что ярость бесследно исчезла, зато осталась дружба с Роном Уизли. Они не скрывали её от окружающих специально, просто им было интереснее пить чай вдвоем на крохотной кухне или бродить по Лондону, чем посещать шумные сборища. Поэтому как-то так получилось, что дружба оказалась тайной для остальных.

И сейчас Астория предвкушала, как расскажет Рону о прошедшем экзамене, а потом выслушает и его новости. Хотя, судя по сиявшим глазам Рона, рассказу об экзамене явно придется подождать. Так оно и случилось…

…— Я уже все продумал. Гарри, кстати, дал разрешение на использование своего школьного образа. Еще думаю, Дамблдор, Макгонагалл, если она согласится, и Волдеморт, — Рон только что рассказал Астории о своей последней идее. Он задумал выпустить волшебных кукол, рассказывающих детям сказки, заменяя занятых своими делами родителей. И образами для кукол должны послужить такие известные волшебники, как Дамблдор, Мерлин, Поттер и другие.

— Волдеморт? — ахнула Астория. — Разве его кто-нибудь купит?

— Конечно! — с энтузиазмом подхватил Рон. — Это отличный способ отучить детей бояться его. Он у нас будет специализироваться на сказках для мальчиков. Только представь себе: горящие красные глаза и отсутствие носа, — Уизли громко расхохотался. — Вряд ли дети станут бояться собственной куклы, а потом и его самого.

— Не знаю, — передернула плечами Астория. — Мне бы было противно!

— Да? Ну ладно, этот момент мы с Джорджем проверим на наших племянниках, если им не понравится пробная кукла, то откажемся от Волдеморта…

Май 2004 года

Это был обычный светский раут, на который мама вытащила её почти силой. После неудачного романа со Стивеном Астория резко разлюбила все светские мероприятия. Но на этот ей все же пришлось пойти. И вдруг Астория увидела Рона Уизли. Тот стоял в одиночестве перед большой картиной.

— Здравствуй, Рон! Какими судьбами? Мне казалось, ты не любишь благотворительные мероприятия? — весело поинтересовалась Астория, неслышно подкравшись к другу.

— Не люблю, — подтвердил тот. — Как и эти картины, я их не понимаю, особенно этот … как его … абстракционизм. Но тут нужен представитель нашего магазина, а Джордж не любит эти мероприятия еще сильнее. Как скоро отсюда можно будет сбежать? — поинтересовался он, поглядывая по сторонам.

— Как только вон тот мистер объявит о начале сбора средств, ты вручишь ему свой чек и можно будет незаметно улизнуть, — пояснила Астория и, поймав зовущий взгляд матери, отошла к ней.

— Астория, веди себя прилично, нечего хихикать по углам с этим Уизли. Такие, как он только испортят твою репутацию, — предостерегла её та. — Ты только посмотри на него внимательно: костюм дорогой, а висит мешком, словно с чужого плеча. Нет, настоящий вкус в одежде присущ только истинным аристократам!

Дочь состроила гримасу милой улыбки, но промолчала, лишь виновато улыбнувшись Рону за спиной матери…

Июнь 2004 года

— Мам, я пригласила Рональда Уизли на свой день рождения, — осторожно произнесла Астория.

Та пришла в ужас и потребовала, чтобы дочь немедленно отменила свое приглашение, но та была непреклонна, заявив, что в таком случае и самой именинницы на празднике по случаю её двадцатилетия тоже не будет. И мать сдалась…

…Все оказалось гораздо хуже, чем Астория могла представить себе в самых страшных кошмарах. Нет, мать не унижала Рона открыто, для этого она была слишком воспитана, но щелчки и удары по его самолюбию и достоинству следовали один за другим…

— И вы что же не получили никакого образования, кроме школьного, мистер Уизли? — тон Элоизы Гринграсс был по-прежнему любезным, но в нем ощущалось явное осуждение недостаточным уровнем образованности собеседника.

— Да, я занимаюсь магазином и мне это нравится, — отрезал Рон, Астория лишь умоляюще улыбнулась ему…

… Мистер Уизли, для рыбы существуют специальные нож и вилка, они есть среди прочих, — громко произнесла Элоиза и уже чуть тише добавила, обращаясь к своим соседям. — Ох уж эти нувориши! Не знают даже элементарных вещей, — она бросила в сторону Рона убийственный взгляд.

С каждой минутой Астория чувствовала себя все хуже. Приглашая Рона на свой день рождения, она хотела ввести его в свой круг общения, разом открыв всем их тайную дружбу. Но мать все испортила: Рон сидел мрачный и угрюмый. И Астория не могла винить его за это. И сейчас, когда мать сознательно привлекла внимание к Рону, в очередной раз изящно оскорбив его, бедная Астория залилась краской стыда за её поведение. И лишь через несколько минут осмелилась посмотреть в сторону Рона, но того уже не было за праздничным столом. Он ушел.

Астория тут же потеряла интерес и к празднику, и к гостям. Её интересовал только один единственный гость, а мать все испортила. Демонстративно встав из-за стола, Астория направилась к выходу, не утруждая себя извинениями или оправданиями.

— Тори! Подожди, Тори! — её догнала Дафна. — Ты куда? Мать в ужасе! — запыхавшись, спросила сестра.

— К Рону. Пойду извиняться за поведение матери.

Дафна, всегда покорно слушавшая все наставления матери, с ужасом смотрела на неё. Это был самый настоящий семейный бунт:

— Она же рассердится, — испуганно поежилась Дафна.

— А мне всё равно, пусть сердится. Я, кстати, тоже сержусь. Передай отцу, что сегодня я ночевать не приду. Да и вообще не знаю, когда вернусь. Скорее всего, перееду жить к бабушке. Пусть мать командует слугами и тобой, — выпалив все это, Астория направилась к выходу. Путь её пролегал через небольшую проходную комнату, которая сегодня служила для хранения подарков, принесенных гостями. Астория вспомнила, что Рон принес с собой большую коробку, обернутую в золотую бумагу, а мать тут же отложила ту в сторону, помешав дочери её открыть. Подхватив подарок Рона, Астория вышла из дома и тут же аппарировала к магазину братьев Уизли. Именно здесь на втором этаже магазина в маленькой квартире Рон сейчас и жил. Сквозь закрытые ставни не пробивался не один лучик света, но Астория чувствовала, что он сейчас там.

Она постучала, но реакции не последовало и тогда Астория решительно открыла дверь с помощью волшебства, она уже знала каким заклятием Рон обычно запирает дверь.

В самом магазине никого не было, только черный пиджак, брошенный у входа, ясно свидетельствовал, что Рон дома. Но в квартире на втором этаже Астория его не нашла. Вернувшись вниз, она размышляла, куда же он мог уйти. И тут вспомнила о подвале.

Рон, голый по пояс, сосредоточенно бил по «Волдеморту», который уже был весь в красных огнях.

— Прости меня, Рон, — тихо попросила Астория, подойдя к нему ближе.

— Ты ни в чем не виновата, — удар, еще удар. — Просто мы из разных миров: принцесса не может дружить с нищим, — снова удар, новые огни уже не загораются, но Рон продолжает бить, не поворачиваясь к ней, а Астория так хочет увидеть его глаза. Такие родные…

— Рон, — взмолилась она. — Не надо так!

— А как? — он резко повернулся к ней. — Как надо? Может расскажешь, зачем ты пригласила меня в свой дом?

— Я хотела, чтобы моя семья познакомилась с тобой и полюбила … так же как и я! — решительно закончила она, глядя ему прямо в глаза…

Кто первым сделал шаг, ни один из них потом уже не помнил, наверно, все-таки одновременно, но уже через секунду они самозабвенно целовались…

Не Рон стал её первым мужчиной, но Астории казалось, что никого у неё раньше и не было. От его прикосновений у неё кружилась голова, а кожа словно обретала небывалую чувствительность, даря ей неиспытанные раньше ощущения… Именно сегодня Астория почувствовала себя настоящей и любимой женщиной…

Проснувшись следующим утром Астория увидела золотую коробку с подарком Рона, его самого же в комнате не было. Открыв подарок, она восхищенно ахнула, увидев там куклу, точную копию себя самой.

— Эту я заказал специально для тебя, — пояснил Рон, появившийся в дверях с подносом. — Что ты предпочитаешь на завтрак? Яйца, бекон или и то и другое?

— Я предпочитаю тебя, — Астория ласково притянула его к себе, не обращая внимания на перевернувшийся поднос…

31 июля 2004 года.

— Кажется, я не слишком понравилась твоей сестре, — усмехнувшись, заметила Астория, когда они возвращались от Поттеров.

— Ерунда, — успокоил её тот. — Главное, что ты нравишься мне!

А на следующий день Астория, проснувшись в его квартирке одна, решила прибраться. Открыв шкаф, она увидела небольшой сверток на нижней полке.

Улыбаясь, она осторожно развернула его и застыла … там была кукла … с лицом Гермионы Грейнджер!

Ярость … жгучая ревность … боль. Как он мог? Зачем? Грейнджер же умерла!

Ярость вновь и вновь приступами охватывала её, требуя уничтожить даже это крошечное напоминание о сопернице, пусть уже и умершей. Но страх потерять Рона был сильнее яростной ревности …

Когда тот вернулся домой, то все было в полном порядке, а сверток по-прежнему лежал на нижней полке шкафа…

Сидней, начало августа 2004 года

— Да, хорошо, Драко, я буду беречь себя, — Гермиона неторопливо попрощалась и повесила трубку.

Вернувшись на диван, она снова села смотреть кино. Кэтрин ласково прижала её к себе:

— Не расстраивайся, в следующий раз он обязательно скажет то, чего ты ждешь.

— У меня такое впечатление, что этого никогда не произойдет, — вздохнула Гермиона. — Может, мне лучше сдаться первой? Я так соскучилась!

— Подожди еще неделю, — улыбнулась Кэтрин. — И потом ты в лучшем положении, чем он: ты можешь видеть его и слышать каждый день, — она кивнула на телевизор, где экранный герой Драко как раз перезаряжал пистолет. — Жаль, что он снимается в основном в боевиках, я бы с удовольствием посмотрела мелодраму с его участием! — мечтательно вздохнула она. — А еще я посмотрела бы, как он колдует!

— Ему сейчас нельзя этого делать, так что это в любом случае не получилось бы.

— Еще раз прости, что не поверила тебе раньше, — Кэтрин серьезно смотрела на неё. — Но если бы я лично не увидела настоящего колдовства, то вряд ли бы поверила.

— Это было не совсем колдовство, просто сыворотка правды, — снова пояснила Гермиона. — И, к тому же, использованная незаконно. Счастье, что такие случаи не фиксируются Министерством магии.

— Все равно — это было великолепно! — усмехнулась Кэтрин. — А теперь помолчи, сейчас твой Дракон будет соблазнять эту рыженькую. Ты ведь не ревнуешь?

— Нет, конечно, — улыбнулась Гермиона. — Это же кино и потом этот фильм снимали три года назад.

Лондон, август 2004 года

Дни проходили за днями, июль пролетел почти незаметно, начался август, а Гермиона все не возвращалась и Драко начал волноваться. Поначалу он утешал себя тем, что Гермионе необходимо немного пожить дома, пообщаться с матерью и друзьями, но с каждым днем надежда на то, что она вернется в Англию, таяла. Драко стал раздражительным, срывался на слуг и почти не спал по ночам. А когда он звонил Гермионе, то не мог заставить себя спросить, когда та вернется, ему не хватало смелости. Словно подросток он боялся получить окончательный отказ. Пока оставалась надежда, что Гермиона приедет и без его просьб, он тянул время. Ведь попросить её вернуться означало бы признаться в собственной слабости и поставить себя в зависимость от женщины. А этого Драко не собирался делать никогда в жизни. И если Гермиона останется жить в Сиднее, то он снова привыкнет к одиночеству…

А дни тем временем продолжали лететь: первое августа, второе… седьмое … десятое…

Ну когда же Гермиона наконец вернется?

Одиннадцатого августа утром пришло письмо от матери. Та писала, что адвокат добился для Драко разрешения на посещение Малфой-мэнора, пока только раз в месяц и без использования магии. И хотя это Драко сейчас мало волновало, но могло отлично отвлечь от мыслей о Гермионе.

Их родовое поместье располагалось в графстве Уилтшир, и Драко решил добраться туда на своем феррари, заранее представляя себе реакцию отца на появление сына на маггловском автомобиле. Быстрая езда всегда успокаивала его, и домой Драко приехал в отличном настроении, которое стремительно растаяло под недовольным взглядом отца. Драко и забыл какое впечатление отец всегда производил на него. Словно снова вернулся Драко-подросток, стремившийся любыми способами завоевать одобрение отца.

Обед прошел почти в молчании, Драко вежливо выслушал новости матери, ему самому рассказывать было нечего: правду о ребенке Гермионы он предпочитал пока скрывать. Да и не интересовали отца его маггловские новости. Люциус и к удачной актерской карьере сына отнесся с величайшим презрением, о чем и не применил сообщить ему еще на заре оной. Лишь из любви к матери Драко не высказывал отцу всего, что он о том думает. Хотя очень захотелось этого, особенно когда Люциус непререкаемым тоном заговорил о том, что Драко необходимо снова жениться и «в этот раз правильно выбрать невесту». Чем собственно он, Люциус, и намерен заняться в самое ближайшее время.

— Папа, я предпочитаю сам подобрать себе жену … — начал было Драко, но отец резко его перебил:

— Ты уже выбрал один раз! И что хорошего из этого вышло? Панси оставила тебя в дураках, предпочтя жалкого маггла… — с презрением заметил Люциус и, усмехнувшись, приготовился к легкой победе над сыном, но он не учел, что тот уже вырос.

— Спасибо, мама, обед был, как всегда, великолепен. Именно этого мне ужасно не хватало все эти годы, — Драко спокойно встал из-за стола и, подойдя к Нарциссе, поцеловал ту в щеку. — А теперь мне пора возвращаться, путь до Лондона не близкий. Прощай, папа, — Драко спокойно посмотрел тому в глаза. — Не скажу, что был счастлив увидеть себя, но все же я рад, что годы Азкабана не сломили твоего характера. И я жду твоего письма, мама! — он нежно улыбнулся матери на прощание.

Договорив, Драко повернулся и неторопливо направился к выходу. Он старался держаться невозмутимо и идти прямо, но в душе все пело: он смог противостоять отцу! И для этого оказалось совершенно не нужно выискивать необходимые доводы, достаточно просто не обращать внимания на приказы отца. Да и не было у того больше рычагов влияния на сына. Раньше он мог припугнуть тем, что лишит наследства, но теперь-то Драко не нуждался в деньгах отца. А восхищенного уважения сына Люциус лишился уже давно, еще когда тот учился в школе.

— Что происходит? — недоумевающее глядя вслед сыну, поинтересовался Люциус у жены. — Драко совсем от рук отбился!

— Он просто вырос, — мягко заметила та. — И тебе не стоит давить на него, особенно в вопросах новой женитьбы.

— Ты что-то знаешь? — прищурился Люциус. — Рассказывай! — приказал он небрежно.

— Извини, Люциус, не могу, потерять доверие сына для меня страшнее твоего гнева, — спокойно глядя ему в глаза, ответила та.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Люциус невольно вспомнил Беллатрису Лестрейндж. Если для той сосредоточием её мира был Темный лорд и его желания, то для её сестры Нарциссы таким сосредоточием мира стал сын Драко. Между ним и Нарциссой всегда была тесная духовная связь, и мать всю жизнь охотно покрывала проступки сына перед мужем.

— Но все-таки ему придется покориться! — упрямо заметил Люциус. — Если ты поддержишь меня! — твердо добавил он.

— Люциус, я долгие годы была тебе верной женой и всегда поддерживала тебя, — мягко начала Нарцисса, Люциус довольно улыбнулся. — Но если ты заставишь меня выбирать между тобой и Драко … я выберу сына, — твердо закончила она, без улыбки глядя на него.

Грациозно двигаясь, Нарцисса налила мужу кофе и поставила перед ним фарфоровую чашку. — Сахар? — вежливо спросила она, ставя перед ним изящную вазочку.

— Спасибо, — автоматически поблагодарил Люциус. Он настолько привык командовать своей женой, что ему и в голову не приходило, что та может иметь собственное мнение. — Но все-таки…

— Люциус, я уже высказала свое мнение, — мягко, но решительно перебила его Нарцисса. — И прошу тебя больше не поднимать эту тему в моем присутствии.

Остаток ужина они провели в полном молчании…

Домой Драко вернулся в твердой решимости расставить все по местам в отношениях с Гермионой. В Лондоне был только первый час ночи, но зато в Сиднее уже десять утра, и Драко искренне надеялся, что Гермиона уже проснулась. Но трубку подняла её мать и ответила, что дочери сейчас нет дома.

— А когда она вернется? — нетерпеливо спросил Драко. — Я перезвоню.

— Она не скоро вернется, — мягко ответила Кэтрин. — Мистер Малфой, у вас еще есть шанс встретить её в аэропорту.

— Гермиона летит в Лондон? — отказываясь верить своему счастью, переспросил Драко.

В трубке воцарилось молчание, Драко уже решил, что связь прервалась, но тут Кэтрин наконец отозвалась:

— Да. Я пыталась отговорить её от этого шага, но она решила расставить все точки над i в ваших отношениях, — призналась Кэтрин и добавила. — Мистер Малфой, вы понимаете, что это значит? — и, не дожидаясь его ответа, сама продолжила. — Если моя дочь поймет, что у ваших отношений нет иного будущего, кроме того, что вы уже запланировали, она навсегда вернется в Сидней. Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело, но если вы не хотите потерять Гермиону навсегда, то вам лучше пересмотреть свое отношение к ней…

— Я хорошо отношусь к ней, — не совсем вежливым тоном перебил её Драко.

— Не буду спорить с этим, но моя дочь все же достойна большего, чем роль любовницы и матери вашего незаконного отпрыска, — ответствовала Кэтрин. — Самолет Гермионы прибывает в Хитроу в десять часов дня по лондонскому времени. Если вы захотите, вы можете лично её встретить…

В трубке раздались длинные гудки, Кэтрин отсоединилась, не попрощавшись.

Драко медленно положил трубку на место и перевел взгляд на свое отражение в огромном зеркале на стене. И усмехнулся, более идиотского, но одновременно и счастливого выражения он у себя еще не видел. Оставалось только порадоваться, что его никто сейчас не видит.

Последние часы оказались гораздо тяжелее всего месячного ожидания, Драко беспокойно метался на кровати, напоминая сам себе подростка, томящегося перед первым настоящим свиданием.

И вот он в аэропорту. Самолет из Сиднея приземлился несколько минут назад и Драко ждал Гермиону. И вот та появилась. Драко жадно смотрел на неё, отмечая, что волосы стали гораздо длиннее, а фигура округлилась, хотя беременность, прикрытую свободным платьем, все еще можно было принять за обычную полноту. Гермиона шла не глядя по сторонам и осторожно катя за собой небольшой чемодан на колесиках.

— Гермиона! — окликнул её Драко, выступая вперед. Задумавшись, та не услышала его, и Драко позвал её второй раз уже громче. И тут она подняла голову и посмотрела на него. И уже через секунду, бросив чемодан, Гермиона устремилась к нему в объятия…

Драко казалось, что их объятия длилось всего пару минут, но когда они разомкнули их, то оказалось, что почти весь поток пассажиров уже прошел мимо них и они остались почти единственными в этом проходе. Лишь какой-то мужчина с любопытством наблюдал за ними, да женщина осторожно вела двоих детей, держа на руках третьего.

Не обращая на остальных внимания, Драко припал к губам Гермионы в страстном поцелуе. Он только сейчас понял, как сильно ему её не хватало!

— Откуда ты узнал? — отдышавшись, спросила та.

— Позвонил в Сидней и мне рассказали, — улыбнулся он.

— А ведь мама пообещала, что не расскажет, — усмехнулась Гермиона.

— Почему? — коротко поинтересовался Драко.

— Я хотела увидеть твою реакцию на свое появление, — честно призналась та.

— Ты её увидела, — Драко снова крепко обнял её и прошептал на ухо. — Я ужасно скучал по тебе!

— И я, — нежно улыбаясь, призналась Гермиона.

Больше ничего не говоря, Драко, подхватив одной рукой Гермиону, другой её чемодан, повел её к выходу. Разговор они продолжат дома…

* * *

Энтони Кармайкл не мог поверить собственной удаче. Прямо перед ним сам Дракон страстно целовался с какой-то девушкой. И это точно не была его бывшая жена. Тони нажимал на кнопку фотокамеры, а в голове уже возникал текст статьи, которая будет сопровождать снимки. Нужно только узнать фамилию этой девушки, имя её он уже знал — Гермиона. Редкое имя, вряд ли на этом рейсе сегодня прилетело больше одной пассажирки с таким же именем. Тони немного отступил, выбирая ракурс получше: вот Дракон ласково гладит девушку по щеке — нежность в его взгляде — это самая настоящая бомба! А мир-то считает, что Дракон стал настоящим затворником, чурающимся женщин после предательства жены.

Дракон наконец отлепился от своей спутницы и, подхватив чемодан, повел её к выходу. Энтони опустил камеру и, повернувшись к ним спиной, медленно пошел вперед, но не торопился обгонять их. К его досаде пара молчала, и журналист все же обогнал их на выходе из аэропорта.

А потом его поджидала еще одна удача!

Девушка остановилась перед машиной и взметнувшийся ветер прижал подол её платья к округлившемуся животу. И до Энтони наконец дошло: она-то беременна, а не толстая, как он посчитал поначалу. Срок вроде не очень небольшой, Энтони совершенно не разбирался в этом, но круглый, как мячик, живот он видел ясно.

Черт! Энтони от радости подпрыгнул на месте и помчался к своему автомобилю, молясь, чтобы пробка помешала Малфою скрыться раньше, чем он успеет догнать его машину.

Энтони Кармайклу недавно исполнилось двадцать восемь лет и он был одним из тех кого презрительно называют «папарацци», ругая на все лады, но при этом с удовольствием смакуя фотографии, которые те снимают. Но к Кармайклу это относилось в меньшей степени, потому что он добывал самые настоящие бомбы для своих читателей. И никто не понимал каким образом ему удавалось добывать эти сведения, подтверждая их снимками.

— Привет, Мелисса! Как ты смотришь на отдых на Гавайях? — жизнерадостно поинтересовался он, набрав номер на сотовом телефоне.

— Положительно, — тут же согласилась та. — Но разве мы сейчас можем себе это позволить? Или…? — она радостно взвизгнула.

— Или! — многозначительно подтвердил Энтони. — У меня есть самая настоящая бомба. Нужно только одно: выяснить фамилию девушки, которая прилетела сегодня в Хитроу в двенадцать дня. Есть только имя — Гермиона и возраст, где-то от двадцати до двадцати пяти лет. Потом проверь все, что есть на эту Гермиону в Интернете. И тут же перезвони мне.

— Так ты встретил Сталлоне с женщиной? — восхищенно ахнула Мелисса.

— Какой к черту Сталлоне! Он там даже не появился, напутала что-то твоя подружка, зато появился кое-кто другой! — таинственно закончил он.

— Кто? — нетерпеливо спросила подружка.

— Все потом, ты главное узнай фамилию девушки побыстрее, — Энтони отключился, поворачивая руль и начиная радостно посвистывать.

Потом он набрал еще один номер и терпеливо ждал ответа:

— Привет, братишка! У меня есть для тебя настоящая бомба! Да, буду через час-полтора. И подготовь фотолабораторию, будем печатать колдографии…

Через три часа

— Говорю тебе, не нужны мне эти снимки! Малфой для магического мира вчерашний день, кого заинтересует его маггловская любовница, даже если та и ждет от него ребенка? — Эдди Кармайкл налил себе и брату вина.

— Неужели? Ты только представь себе: Малфои с их вечными воплями о чистокровности скоро породнятся с обычной маггловской семьей! Я хочу, чтобы все узнали об этом! Пусть Люциус Малфой сдохнет от злости, но все в магическом мире узнают о том, что его сынок обрюхатил обычную магглу! И что чистая кровь Малфоев разбавлена! Я-то помню, как Малфой оскорблял нашего отца, когда все узнали, что я сквиб! — Энтони залпом выпил свой бокал. — Ты ведь сделаешь это для меня?

— Хорошо, Тони! Если ты просишь, — Эдди взял в руки пачку маггловских фотографий и начал их рассматривать. — Красивая девушка! Как ты говоришь, её зовут?

— Гермиона Малхолланд, она из Австралии, — пояснил брат, уйдя в соседнюю комнату, он вернулся от туда с пачкой уже готовых колдографий. — Вот, эти еще лучше показывают, как Малфой млеет от этой магглы! — на колдографии Драко ласково гладил Гермиону по щеке, смотря на неё со щемящей глаза нежностью.

— Гермиона … Гермиона … — задумчиво протянул Эдди. — Есть в ней что-то знакомое.

Держа колдографию в руке, он пересек комнату и открыл шкаф со своей картотекой.

Гермиона Английская … не то … Гермиона Грейнджер! — он вытащил небольшую колдографию и вернулся к столу. — Гермиона Грейнджер погибла в июле одна тысяча девяносто восьмого года в авиакатастрофе. Тело, кстати, так и не было найдено. Ходили слухи, что она жива и было даже несколько претенденток, признанных потом сумасшедшими. Есть сведения об этой Малхолланд до июля девяносто восьмого?

— Нет, только упоминание, что в то время она училась в частной школе в Англии, — Энтони смотрел на брата с восхищением. — Черт-черт!!! Это наверняка она! Посмотри, она сильно изменилась, но глаза-то прежние! И ты должен её узнать, ты же учился с ней в школе?

— Тони, не смеши меня! Прошло слишком много времени, чтобы я её помнил. Она конечно была близкой подружкой Поттера, но меня совершенно не интересовала в то время. Помню только, что Грейнджер была жуткой занудой. И потом у неё же есть мать, Кэтрин Малхолланд, и сестра Бетти…

— Вот их-то и нужно проверить в первую очередь, — подхватил Энтони. — Ты займешься матерью и их домом в Сиднее, а я поеду к Бетти. Она не слишком известная актриса и наверняка будет рада бесплатной рекламе, а уж если у них с Гермионой не лучшие отношения, то можно будет рассчитывать и на кое-что интересное. Хотя? К дьяволу все это! Предлагаю не тратить зря время и опубликовать наши статьи уже завтра и одновременно: и в магическом мире, и у магглов. Магглов, разумеется, не стоит оповещать о Гермионе Грейнджер, им мы скормим историю про страстный роман Дракона и австралийской авантюристки, и про их ребенка! А вот ты сможешь поведать душераздирающую новость про чудом выжившую героиню войны, про её роман с бывшим пожирателем смерти Драко Малфоем и про их ребенка!!!

— А если это все-таки не Грейнджер? — все еще сомневался Эдди. — Представляешь, что сделает со мной редактор за непроверенную информацию? А читатели? Да меня закидают говном дракона и прочими прелестями!

— Хорошо! Отложим публикацию на пару дней. Ты едешь в Сидней, а я — к Бетти в Лос-Анджелес. Не буду тратить время на перелет и отправлюсь через твой камин. Только сначала накорми меня, Эдди, я голоден, как волк.

Вскоре, обсудив дальнейшие действия, братья направились в столовую…

* * *

Гермиона находилась в красиво цветущем саду. Место было ей незнакомо, но она не волновалась, словно ждала кого-то.

И вот прямо перед ней появился Драко. Гермиона ожидала, что тот подойдет к ней, но он лишь улыбнулся ей, а потом внезапно развернулся и пошел прочь. Поначалу Гермиона растерялась, но затем окликнула его. Однако Драко продолжал уходить прочь, не оглядываясь. Гермиона кинулась за ним, но никак не могла его догнать. Расстояние между ними не уменьшалось, словно заколдованное. Гермиона еще раз громко крикнула, позвав Драко, и … проснулась.

Она находилась в своей спальне лондонского дома Драко. И не сразу поняла, как очутилась здесь.

— Привет! — у окна стоял Драко и улыбался, совсем как в её сне. — Я уже решил, что ты превратилась в Спящую красавицу и проспишь следующие сто лет.

— Мог бы разбудить меня тем же способом, — усмехнулась та.

— Была такая идея. Но не помогло, ты продолжала спать, не реагируя на меня. Я даже немного обиделся, — ухмыльнулся тот.

Гермиона вспомнила весь вчерашний день: свой прилет, их с Драко встречу, радость и нежность в его глазах. И то, как она, уставшая не столько после долгого перелета, сколько от изматывающего ожидания реакции Драко на свое возвращение, решила в ожидании обеда прилечь всего на пару минут на диване в гостиной, где и заснула на долгие двадцать часов.

— Я не хотела тебя пугать, — извиняясь, заметила она.

— Ничего, я все понимаю. — Драко снова ласково ей улыбнулся. — Иногда эти перелеты выматывают не хуже физической работы. Хотя, когда ты не проснулась вчера к вечеру, я немного запаниковал и вызвал це… доктора. Тот осторожно осмотрел тебя и заверил, что все в порядке, и ты просто спишь. Мы решили тебя не будить, дав хорошенько выспаться.

Гермиона только сейчас осознавшая, что её переодели в просторную ночную рубашку, смущенно подумала о том, кто это сделал.

— Это миссис Смит тебя переодела, — словно поняв её смущение, пояснил Драко. — А сейчас я оставлю тебя. Что ты хочешь на ужин?

— Слона, — улыбнулась Гермиона. — Я не ела почти два дня.

— Слона не обещаю, но голодной мы тебя не оставим, — рассмеялся Драко, закрывая за собой дверь.

Оставшись одна, Гермиона направилась в ванную комнату, с улыбкой представляя себе грядущий ужин. Драко почти наверняка сделает ей предложение сегодня. Тактика Синди явно сработала: он соскучился и осознал, что ему нужен не только их ребенок, но и сама Гермиона. Глядя на свое отражение в большом зеркале, Гермиона счастливо рассмеялась, предвкушая объяснение с Драко. Её счастье немного омрачилось тем, что она еще не рассказала ему правду о себе. Но она уже решила, что расскажет все, как только Драко сделает ей предложение. Если он готов жениться на ней, принимая за обычную магглу, то примет и Гермиону Грейнджер.

* * *

Ужин начался великолепно. Гермиона рассказывала о жизни в Сиднее, о своем крестнике Джонни, который с каждым днем все больше походил на свою мамочку. И вел себя также, явно «поддавая жару» своим родителям.

Драко тоже не молчал, поведав о новом сценарии, который заинтересовал его настолько, что он захотел сам снять по нему фильм. Гермиона вместе с ним порадовалась, что добровольное заточение Малфоя подходит к концу, а сама ждала совсем другого.

Но вот уже им подали десерт, а Драко еще и словом не обмолвился о них двоих.

Отогнав мимолетную тревогу, Гермиона занялась персиковым мороженым.

Но только когда дворецкий, прислуживающий им за ужином, подчиняясь незаметному знаку Малфоя, покинул столовую, тот приступил к делу:

— Гермиона, я очень хорошо отношусь к тебе. Ты — необыкновенная девушка! Я действительно очень рад, что ты встретилась на моем жизненном пути. Уверен, ты будешь отличной матерью для моего ребенка. — Гермиона поморщилась, но разумно решила не заострять внимание на фразе «моего ребенка». Драко тем временем продолжал: — Твой отъезд показал, что мне не безразлична и ты сама. Я не буду говорить громких слов о своих чувствах, просто предложу… — Драко сделал многозначительную паузу, Гермиона незаметно напряглась, с ласковой улыбкой ожидая продолжения, — давай жить вместе!

Гермионе показалось, что на неё вылили ведро ледяной воды.

— Работать тебе больше не придется. Я буду полностью обеспечивать и тебя, и малыша. И если еще дети появятся, то и их тоже. Ты выберешь большой дом в любом из городов мира и мы устроим там самое лучшее домашнее гнездышко…

Драко продолжал говорить, но Гермиона едва слышала его, ей словно ватой заткнули уши. Оглушенная его словами, она беспомощно смотрела перед собой, замечая какие-то дурацкие и совершенно не нужные сейчас мелочи, вроде золотого рисунка на чайной ложечке Малфоя. А в голове только и вертелось:

«Какая же я дура! Он и не собирался на мне жениться!!!»

А Малфой, ошибочно принявший её молчание за одобрение, тем временем развивал тему «свободных отношений», приводя все новые доводы в их пользу. И эгоистично не замечал, как с каждой фразой Гермиона все больше мрачнеет, замыкаясь в себе.

Прервав его на полуслове, та поднялась из-за стола, бросив, что ей необходимо выйти на свежий воздух.

Не обращая внимания на опешившего от её слов Малфоя, Гермиона устремилась в сад.

Свежий воздух вернул ей слух, но оцепенение, вызванное предложением Драко, не проходило. Гермионе казалось, что все это происходит во сне. Сейчас её разбудит кто-нибудь, например, мама, и окажется, что все это просто дурной сон.

Но никто не спешил её будить…

Усевшись на скамейку возле детских качелей, Гермиона наконец осознала жестокую правду. И что же ей теперь делать? Принять предложение Драко, став его «официальной любовницей»? Едва подумав о такой возможности, Гермиона тут же отвергла её. Нет, только не это. Как ни горько это осознавать, но она снова ошиблась. Поверила мужчине, а он оказался — Гермиона медленно подбирала правдивый эпитет к Малфою — «любитель свободных отношений», «чистокровная сволочь» или просто «трус»? Кто же он, Драко Малфой? А может все гораздо прозаичнее: он никогда её и не любил, просто взял то, что она сама, не выставляя никаких условий, ему предложила? От этого предположения Гермионе стало так больно, что она едва смогла дышать. Но мысль, едва появившись, тут же начала перестать в уверенность. Да и все слова Драко говорили сами за себя: он ни разу не признался ей в любви. Даже когда они занимались любовью!

«Это я занималась с ним любовью, а он со мной просто сексом» — горько подумала Гермиона…

В эту минуту её и нашел Драко, тревожившийся за неё и начинавший понимать, что ошибся в согласии Гермионы на свободные отношения.

— Гермиона, — тихо позвал он её, не зная с чего начать разговор.

— Почему? — смотря ему прямо в глаза, спросила та. — Почему, Малфой?

— Дело вовсе не в тебе, Гермиона. Просто я не готов к… новому браку. Мой первый закончился полным провалом и предательством. Её предательством. В трудную минуту, когда я больше всего нуждался в понимании и любви, моя любящая жена бросила меня, просто вышвырнув из своей жизни. Мне едва удалось выжить после её поступка. И я больше не собираюсь никому верить. Я заморозил свои чувства и не хочу ни к кому привязываться или любить. Хватит с меня любви! Я сыт ею по горло…

— А ребенок как же? — Гермиону поразила откровенность Драко.

— Это совсем другое. Его я буду любить, — взгляд Драко смягчился, в нем мелькнула явная нежность. — Надеюсь, что и он меня тоже…

Гермионе снова стало больно оттого, что эта его нежность предназначается не ей. И захотелось причинить Драко боль, такую же сильную, что испытывала она:

— А если он родится сквибом? Ты тоже будешь его любить?

В первую секунду Драко показалось, что он ослышался:

— При чем здесь сквиб? И откуда ты вообще знаешь это слово?

— Какая разница откуда?! Лучше ответь, что ты будешь делать? Признаешься всем, что у тебя сын — сквиб или будешь скрывать его существование?

— Откуда ты знаешь о сквибах? — металлическим голосом повторил Драко.

— Потому что я сама — сквиб! Хотя нет, сквиб — это рожденный родителями-волшебниками маггл. А я магглорожденная волшебница, лишенная магии. Даже не знаю кто я теперь, наверно, все-таки просто маггла…

— Кто ты? — От удивления голос Драко прозвучал сипло.

— А ты еще сам не понял? — невесело усмехнулась Гермиона. — Неужели я действительно так сильно изменилась за эти шесть лет, Малфой? Знаешь, первое время я даже боялась, что ты меня узнаешь и… До сих пор не понимаю, что бы ты сделал, если бы узнал меня раньше. Но одновременно мне ужасно хотелось, чтобы ты сам узнал меня, избавив от признаний. Хотя кому они теперь нужны?

Драко ошеломленно смотрел на неё, все еще отказываясь поверить её словам:

— Но… но Грейнджер умерла?! Я точно помню, что Панси рассказывала мне о её смерти. Я тогда еще подумал, что… — он осекся.

— Как видишь, я жива. Не знаю, кто был в том самолете, но меня там точно не было.

— Я тебе не верю, — Драко схватил её за руку и резко дернул на себя, вынуждая встать. — Докажи, что ты Грейнджер! — приказал он, с силой сжимая ей руку.

— Я — Гермиона Грейнджер!!! — выкрикнула ему в лицо та. — А ты … в школе мы называли тебя хорек. Помнишь, как Грюм на четвертом курсе превратил тебя в хорька? А помнишь третий курс и мою затрещину? Если ты сию же секунду не отпустишь мою руку, я тебе её напомню.

Драко выпустил её, продолжая недоверчиво вглядываться в лицо. Но это лицо, бывшее еще несколько минут назад таким близким и родным, теперь показалось ему чужим и словно принадлежащим лишь смутно знакомой красивой кукле.

— Ты?! — словно смирившись с правдой, потрясенно спросил он. — Но почему ты не сказала мне раньше? Почему ты — Малхолланд? Черт-черт!!! Точно, детектив же упоминал, что ты появилась в Сиднее летом девяносто восьмого, а до этого никто и не слышал о второй дочери Малхолландов! Какой же я идиот! Я даже не стал проверять, чем ты занималась в Англии. Я просто поверил тебе и начал решать твои проблемы. А ты?!!

Драко с такой яростью смотрел на неё, что Гермиона невольно испугалась. Ей показалось, что еще секунда и тот её ударит. Но вместо того, чтобы убежать, она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:

— Что ты подумал, когда услышал о моей смерти? — это первое, что пришло ей в голову сейчас. Драко продолжал зло смотреть на неё, и Гермиона пояснила. — Ты начал говорить и замолчал.

— Тогда… шесть лет назад, я подумал, что авиакатастрофа самая подходящая смерть для грязнокровки, вроде тебя! Не стану лицемерить и говорить, что твоя мнимая смерть потрясла меня. Мне было просто плевать, — откровенно признался он и добавил. — И тебя я не узнал, потому что забыл о твоем существовании. У меня в жизни были проблемы посерьезнее, чем хранить в памяти жалкий образ гря… Грейнджер.

Гермиона не успела еще осознать его слова до конца, а рука её уже взлетела, со всей силы ударяя Малфоя по щеке.

— Ты сама хотела услышать правду! — безжалостно усмехнулся тот, потирая покрасневшую щеку.

— Я немедленно покину твой дом! — отчеканила Гермиона.

— Не говори глупостей, — безапелляционным тоном посоветовал тот. — Полночь на дворе, куда ты, беременная, сейчас пойдешь?

— Мне все равно! С тобой в одном доме я не останусь! — прищурилась та.

— За это можешь не переживать. Я сейчас уеду. Мне нужно время, чтобы все обдумать и решить, что делать дальше. Ты пока останешься здесь! — приказал он. — Когда я вернусь, мы обсудим сложившуюся ситуацию и вместе примем решение. И не вынуждай меня удерживать тебя силой, Гер… Грейнджер. Лучше подумай о ребенке, — посоветовал он.

Гермиона и сама понимала, что он прав и уходить глубокой ночью из дома не лучшая идея. Но ей не хотелось оставлять последнее слово за Малфоем:

— Хорошо, я останусь… до утра. А там уже решу… сама решу, что я буду делать дальше.

Резко повернувшись, она, не прощаясь, направилась к дому. Даже сейчас, злясь на Малфоя, Гермиона хотела, чтобы тот догнал её и, как минимум, попросил прощения за свои слова, и потом утешил бы её.

Но она благополучно дошла до дома, Драко её не остановил и не догнал.

Войдя в спальню, Гермиона не удержалась и подбежала к окну. Драко стоял на том же самом месте. Словно увидев её и успокоившись, он направился к гаражу. Через несколько минут Гермиона услышала звуки отъезжающей машины.

Грустно усмехнувшись, она окинула спальню внимательным взглядом. И решила пока собрать вещи, которые добросовестная служанка уже успела разобрать, чтобы едва рассветет покинуть этот дом. С некоторым злорадством она представила себе, как Драко будет злиться, узнав, что она нарушила его приказ…

* * *

Драко гнал машину с огромной скоростью. Он словно стремился оказаться как можно дальше от Гермионы, причинившей ему боль.

Боль… он и сам не понимал почему её чувствует? Почему чувствует себя преданным Гермионой?.. нет, не Гермионой… Она — Грейнджер. И она его обманула!

«Разве?» — засомневалась совесть. «Она тебе не врала. Все, что она говорила правда: закрытая школа в Англии, переезд в Австралию, работа, возвращение в Англию, одиночество. Почему Герм… Грейнджер… именно Грейнджер не объявилась в магическом мире сама? У неё было достаточно времени, чтобы сделать это. Да и Драко никак не ограничивал её передвижения.

«Мои друзья живут своей жизнью и мне в ней места не оказалось!» — тут же вспомнилась фраза, давно сказанная Гермионой.

Её образ стоял у него перед глазами, но это был её сегодняшний образ. Воспоминания о школьных годах упорно показывали только какие-то обрывки: выражение карих глаза, со злостью смотревших на него; длинные зубы, которые Грейнджер старалась прикрыть ладонями, но это плохо получалось; гордость в её глазах, когда Гриффиндор победил Слизерин с помощью Уизли и Поттера. Но полноценный образ Гермионы из его школы упорно не складывался.

Драко постоянно увеличивал скорость и сейчас автомобиль стремительно летел по пустынному шоссе. Расстояние между ним и Лондоном росло с каждой минутой.

Драко и сам не знал, куда направлялся. Ехал — куда глаза глядят.

Через пару часов он почувствовал усталость и решил, что в следующем городке обязательно остановится на ночлег. И тут Драко ослепили огни встречного автомобиля, который несся прямо на него. На миг потеряв ориентацию, Драко надавил на тормоз и под громкий сигнал встречного транспорта, который смешался со скрежетом тормозов его автомобиля, вылетел с шоссе, почувствовав, как машина переворачивается…

* * *

Астория всегда просыпалась раньше Рона. Вот и сегодня она первой среагировала на мелодию магического будильника, Рон же только перевернулся, продолжая безмятежно спать. Улыбнувшись, Астория отправилась в ванную, решив, что сегодня позволит ему поспать подольше.

Она уже закончила сервировать завтрак, когда в открытое окно влетела сова с утренней газетой. Лениво развернув ту, Астория увидела заголовки и окаменела:

«ГЕРОИНЯ ВОЙНЫ — ГЕРМИОНА ГРЕЙНДЖЕР ЖИВА!!!»

«РОМАНТИЧЕСКИЙ СОЮЗ ПОЖИРАТЕЛЯ СМЕРТИ И ГЕРОИНИ ВОЙНЫ ИЛИ СУРОВАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ?!»

Почти всю первую полосу занимали фотографии: красивая девушка с ласковыми карими глазами, та же девушка целующаяся с высоким блондином и, как итог, огромная фотография Драко Малфоя, с нежностью смотрящего на бегущую к нему девушку.

На следующей странице снова были фотографии, сопровождающиеся большой статьей.

В ней в душещипательной манере рассказывалось о попавшей в автокатастрофу Гермионе, о потери ею магии и о её дальнейшей жизни в Австралии. Подробно освещалась история с Фарисом, суд над ним, и далее начиналось самое «интересное». Ссылаясь на правдивый источник в виде Элизабет Малхолланд, являющейся «приемной сестрой» Грейнджер, автор прямо намекнул, что ребенок Гермионы является платой за «суд на Фарисом». Тут автор перескочил на историю Драко и Панси, поведав о двух потерянных ими детей. И о том, что Драко бросил жену именно из-за этого. Далее высказывалось предположение, подтверждающееся той же Элизабет Малхолланд, что Малфой, устав от безуспешных попыток получить наследника от законной жены, развелся с ней, лишив ту всего имущества. Эта же Элизабет, якобы по секрету, поведала автору статьи, что Драко предлагал ей родить для него наследника и потом полностью отказаться от того в пользу отца. И именно из-за её твердого отказа Драко вышвырнул бедную девушку из своего фильма. Тот факт, что время, когда Малфой отказался работать с Элизабет, совпал с тем, когда Панси еще только потеряла второго ребенка, был проигнорирован автором статьи, как не существенный…

Столько грязи о Малфоях Астория не читала с окончания войны. Автор умудрился «проехаться» и по Люциусу с Нарциссой, напомнив их историю и что те слишком легко отделались, хотя во время войны были на стороне Волан-де-Морта.

Заканчивалась статья пожеланием для Гермионы, освободиться от «ига Малфоев», обратившись за помощью к старым друзьям, вроде знаменитых Гарри Поттера или Рональда Уизли.

Едва дочитав статью, Астория представила себе Гермиону, появившуюся на пороге этого дома и… её вырвало прямо на газету. Тошнота по утрам преследовала её уже вторую неделю, но девушка не придавала ей значения, считая, что это от перенапряжения на новой работе. Но сейчас, глядя на испачканные фотографии беременной Гермионы, Астория впервые подумала о другом варианте.

Тут со второго этажа раздались шаги, испуганно встрепенувшись, Астория взмахнула волшебной палочкой и последствия утренней тошноты исчезли вместе с газетой. Кинувшись к раковине, Астория поспешно прополоскала рот, стремясь избавиться от неприятных ощущений.

— С тобой все в порядке?

Она и не заметила, как Рон оказался на кухне.

— Да. Мне что-то нехорошо, — явная тревога в глазах Рона приятно согрела ей душу, но Астория поспешила успокоить любимого. — Просто съела что-то несвежее вчера. Посижу денек на диете и все пройдет.

— Смотри у меня! — привлекая её к себе, пошутил Рон. — Если завтра снова повторится, то я сам отведу тебя к целителям.

— Прости, — прошептала Астория.

— За что?

— Я… я испортила твою утреннюю газету, — она не нашла в себе силы рассказать о Гермионе.

— Глупости какие! — рассмеялся Рон, целуя её в кончик носа. — Нашла за что извиняться. — Усадив её на стул, он осмотрел накрытый стол. — Кофе-то тебе не повредит?

Астория покачала головой, наблюдая, как Рон наливает ей, а потом себе ароматный напиток:

— Рон, давай уедем! — вдруг попросила она.

— Куда? Зачем? — Рон растерянно уставился на неё.

— Все равно куда! Просто уедем. Исчезнем на пару недель для всех. Устроим себе небольшой отпуск. — Астория лихорадочно искала подходящий предлог.

— Астория, милая, но ведь у тебя новая работа. Да и у меня тоже. Джордж с семьей вернется из отпуска только к концу августа. Давай поедем в сентябре? Выберем какую-нибудь теплую страну и…

— Я не хочу в сентябре, — Астория едва сдерживала себя, чтобы не заплакать и, понимая, что ей вряд ли удастся убедить Рона. — Я хочу сейчас… сегодня… немедленно… — она расплакалась, уткнувшись лицом в ладони.

Рон, окончательно растерявшись, попытался притянуть её к себе, чтобы успокоить, но Астория вырвалась и, всхлипнув, убежала из кухни.

Из-за собственных рыданий она не услышала, как камин в гостиной сработал и там появился Гарри Поттер…

Вдоволь наплакавшись в спальне, Астория спустилась вниз, обиженная тем, что Рон так и не появился, дабы её утешить. Но там никогда не было, зато на столе в кухне лежала сегодняшняя газета, с которой ей мило улыбалась Гермиона Грейнджер…

* * *

— Ты знала?

Нарцисса никогда не видела мужа в такой ярости. Ледяной тон Люциуса явно мог бы заморозить цветы даже в этот жаркий летний день.

— О чем? — холодно осведомилась она.

Вместо ответа муж протянул ей газету с фотографиями и огромными заголовками на первой странице.

Только небольшая бледность на лице свидетельствовала о чувствах, испытываемых Нарциссой во время чтения статьи о сыне.

— Так ты знала? — отрывистым тоном повторил Люциус, едва жена отвела глаза от газеты.

— О ребенке знала, но не догадывалась, что это Грейнджер. Я думала, она просто маггла…

— Просто маггла? — буквально выплюнул муж, с ненавистью смотря на неё. — И ты мне ничего не сказала?! Ты еще большая идиотка, чем твой сын!

— Он и твой сын тоже, — холодно ответствовала Нарцисса. — Если ты конечно еще об этом не забыл!

— Как он мог связаться с магглой? Да еще позволил той забеременеть от него?! Теперь ясно, почему он так не хотел, чтобы мы жили у него во время поездок в Лондон. Щенок!!! Придется все решать мне одному, — пробормотал Люциус, выходя из столовой. На Нарциссу, оставшуюся сидеть за столом, он больше не обращал внимания.

Воспользовавшись камином в гостиной, Люциус отправился в Лондон…

* * *

Гермиона, почти не сомкнувшая глаз ночью, все же уговорила себя поспать немного, исключительно для блага ребенка. И проснулась, когда за окном уже давно рассвело и яркие лучи солнца залили спальню.

Она позволила себе еще несколько минут понежиться в постели, одновременно размышляя: сразу уйти из дома, никого не предупреждая, или позавтракать и, вежливо попрощавшись, отправиться подыскивать себе новое жильё.

Поколебавшись, она решила выбрать второй вариант, о ребенке все же не следовало забывать.

Завтрак в одиночестве не вдохновлял, но другого ждать не приходилось, хотя маленькая надежда, что Малфой будет ждать её в столовой все же была. Но Гермиона вслух никогда бы в этом не призналась.

Горничная, как-то странно поглядывая на неё, принесла легкий завтрак. Гермиона выжидательно посмотрела на неё, но девушка, лишь неловко улыбнувшись, молча исчезла за дверью.

Пожав плечами, Гермиона приступила к завтраку.

Мысли её витали где-то далеко. Она никак не могла решить — куда ей сейчас идти? Может быть, пришло время найти Гарри и рассказать ему о себе? О Роне Гермиона не хотела думать. Но Гарри… Гермиона почувствовала угрызения совести, что не встретилась с ним раньше. Он, наверняка, спросит, когда она приехала в Англию? А может и не спросит, просто обрадуется, что она жива.

К концу завтрака Гермиона решила, что встретится с Гарри, но попросит его не распространяться в магическом мире, что она жива. А потом она вернется в Австралию. Здесь ей делать больше нечего. Одной с ребенком и так будет нелегко, а в Сиднее она найдет работу. Да и мама не будет одна. Гермиона видела, что Кэтрин пытается скрыть, что ей тоскливо жить одной. Еще бы обе дочери уехали от неё на другие континенты.

Встав из-за стола, Гермиона уже собиралась найти миссис Смит, чтобы попрощаться с ней. Но тут дверь резко распахнулась. Обернувшись, Гермиона удивленно застыла. В дверях стоял Люциус Малфой. Хотя годы состарили его, но они не стерли величественность и надменность с его лица. Серые глаза презрительно оглядели её с головы до пят:

— Здравствуйте, мисс Грейнджер!

— Здравствуйте, — поколебавшись, Гермиона все же ответила.

— Как поживаете, мисс Грейнджер? — издевательски-вежливым тоном осведомился отец Драко.

Его тон немного напугал Гермиону, но она постаралась не показывать этого:

— Все хорошо, спасибо. А вы как?

Люциус презрительно усмехнулся, почему-то напомнив Гермионе Драко:

— Еще утром я считал, что хорошо. Но теперь у меня возникла небольшая проблема. И это проблема — вы, мисс Грейнджер. Точнее, ваш ребенок.

— Но это не ваша проблема. Уверяю вас, что ни я, ни мой ребенок никогда не будем ни на что претендовать или что-то требовать от вашей семьи, даже фамилию. Я дам ребенку свою… — гордо начала Гермиона

— Боюсь, мисс Грейнджер, вам меня не понять, — небрежно взмахнув рукой, перебил её Малфой. — Дело ведь не в деньгах или наследстве. Вся проблема в том, что «такой ребенок» не должен появиться в нашей семье. Мы чтим традиции, и маггловская кровь нам не нужна, — Люциус сказал это с таким превосходством в голосе, что Гермиона невольно начала злиться:

— А вам не кажется, мистер Малфой, что не вам решать? Это мой ребенок!

— Нет, мисс Грейнджер, вы влезли в постель моего сына, но вы с вашим ублюдком не влезете в мою семью! Я этого не позволю!!! — Люциус оскалился и неторопливо вытащил волшебную палочку.

Гермиона испуганно отступила к стене, оглядываясь в поисках помощи, но её не было. Схватив нож со стола, она выставила его перед собой, осознавая, что это слабая защита, но другой у неё не было:

— Я… вас посадят за убийство, — пересохшими губами прошептала она.

— Какое убийство, мисс Грейнджер! — делано рассмеялся Малфой. Гермиона могла бы поклясться, что он сейчас испытывает удовольствие, видя страх в её глазах. — Аборт не считается убийством ни в одной стране мира.

Гермиона облизала пересохшие губы:

— Я не сделаю аборт, — голос прозвучал хрипло и очень слабо. Гермионе это не понравилось и она повторила уже громче, стараясь говорить твердо. — Я не пойду на аборт!

— Пойдете, мисс Грейнджер! — ухмыльнулся Люциус и поднял волшебную палочку.

Гермиона не услышала заклинания, но сразу почувствовала легкость во всем теле и в мыслях. Никакой тревоги не было и в помине, только легкое, необъяснимое счастье овладело Гермионой. Блаженство волнами накатывало, и все же она чувствовала себя как в тумане, словно за ней пристально наблюдают. И тут в пустом черепе эхом отдалось приказание:

«Сейчас ты пойдешь со мной и ни слова никому не скажешь... Сейчас ты пойдешь со мной и ни слова никому не скажешь...»

Глядя в пустые глаза Гермионы, Люциус снова довольно ухмыльнулся: все оказалось гораздо проще, чем он мог рассчитывать. Осталось только отвезти девчонку в клинику и проблема решена…

Люциус оценивающе смотрел на Гермиону. Приходилось признавать, что девушку хоть и нельзя было назвать классической красавицей, но было в ней что-то … притягивающее взгляд. Легкий загар подчеркивал правильные черты лица. Большие карие глаза, затуманенные сейчас заклятием, ярко выделялись на побледневшем лице. Каштановые волосы, собранные в какой-то дурацкий пучок на затылке, но слишком короткие для этого, непокорными прядями выбивались со всех сторон, пышной шапкой обрамляя лицо.

Люциус никогда не признал бы этого вслух, но он и сам бы не отказался от пары ночей в объятиях этой красотки. Но иметь от неё детей или внуков? Упаси Мерлин. В мире предостаточно красивых и, главное, чистокровных колдуний, которые с удовольствием сделают его дедом.

Девчонка определенно лишилась своей магии потому, что Люциус с легкостью проник в её мысли, не встретив никакого сопротивления. Вчерашний побег сына совершенно не удивил Малфоя, Драко с детства не умел бороться с трудностями, предпочитая перекладывать это на других.

Еще в «мыслях» Грейнджер Люциус «прочел» любовь к его сыну. Это немного удивило его. Что эта маггла нашла в его безвольном сыне, чтобы полюбить? Нет, Люциус по-своему любил Драко, но гордиться им не мог. Нечем было гордиться! Даже деньги заработанные сыном в маггловском мире не радовали. Один раз, поддавшись на уговоры супруги, Люциус пошел в маггловский кинотеатр на одну из картин сына. Это было два часа ужаса и позора! Его сын, чистокровный волшебник в Мерлин-знает-каком-поколении, развлекал публику, якобы побеждая зло. Зло?!! Странные представления у магглов о зле. Кучку хамов, которую все почему-то бояться, расшвыривает его бледный, хилый сынок, время от времени помогая себе какой-то черной штукой, это, кажется, называется пистолетом, но в основном без него, дерясь руками и ногами, и иногда крутясь подобно юле. Люциус искренне не понимал, что мешает другим героям самим воспользоваться пистолетом, вместо того, чтобы кричать и звать на помощь Драко. Но самым худшим в фильме оказалось не это, а эротические сцены с участием его сына. Люциус не узнавал его в этих сценах: откуда эти блестевшие, словно смазанные маслом, мускулы? А кубики на животе, которыми его сын поигрывал, пристально глядя на свою партнершу?..

Люциус уже собирался увести Нарциссу прочь, как вдруг откуда-то сзади раздался мужской стон. Обернувшись, он встретился с затуманенным желанием взглядом. Ни мало не стесняясь, какой-то подросток, похоже, удовлетворял сам себя под стоны экранной партнерши Драко. Это стало последней каплей в чаше терпения, Люциус буквально силой вытащил Нарциссу из зала и запретил ей рассказывать о дальнейших успехах сына. И особенно о его славе среди магглов. Теперь он знал — какова она эта маггловская слава!..

Когда после разрыва с Панси Драко перестал сниматься и переехал жить в Лондон, Люциус только порадовался и решил, что даст сыну немного времени прийти в себя, а потом постепенно начнет привлекать в семейные дела. И чтобы больше никакого кино! А тут такой пердимонокль!!! Волдеморт бы побрал его сыночка! Зачем ему понадобилось связываться именно с магглой? Кинули бы нужный слух и чистокровные невесты сами посыпались к ногам, осталось бы только выбрать. И теперь, именно ему Люциусу приходится со всем этим разбираться. И благодарности вряд ли от кого дождешься…

Размышляя каким путем доставить Гермиону в нужную больницу, Люциус упустил из виду вход и невольно вздрогнул, увидев перед собой экономку сына.

— Мистер Малфой! — удивилась миссис Смит. — Что вы здесь делаете?

— Вы забыли кто я? — недобро прищурился тот. — Или теперь, чтобы посетить дом сына, я должен спрашивать разрешения у прислуги?

Миссис Смит, смущенно опустив глаза, тут же торопливо извинилась, продолжая бросать любопытные взгляды на стоявшую онемевшей статуей Гермиону. И тут же поинтересовалась, не может она чем-нибудь быть им полезна.

— Вызовите маггловское такси. Мисс Грейнджер плохо и необходимо срочно доставить её в больницу, — отрывисто обронил Люциус.

Миссис Смит тут же бросилась к Гермионе и только сейчас поняла, что та заколдована:

— Но… но что?..

Холодный взгляд Люциуса заставил миссис Смит замолчать и попытаться достать свою волшебную палочку, но она опоздала и замерла обездвиженная заклинанием Малфоя.

Вновь направив палочку на Гермиону, Люциус приказал ей спуститься в гостиную, там камин был присоединен к волшебной сети. Еще когда дом только строился, Панси лично об этом побеспокоилась, заботясь об их будущем.

Конечно, беременным дамам не рекомендовалось пользоваться каминами, но в этом случае это не имело значения и даже могло сыграть на руку Малфою.

Но камин неожиданно оказался заблокированным. Через пару минут ожидания в нем возникла Нарцисса, как всегда безупречно одетая и красивая. В отличие от миссис Смит, она мгновенно поняла ситуацию и… Люциус не успел опомниться, как его палочка отлетела куда-то в сторону.

— Не шевелись, — мягким тоном приказала Нарцисса. — Мне бы не хотелось с тобой сражаться.

— Я и не собираюсь, дорогая, — Люциус развел руки в разные стороны, показывая, что в них ничего нет.

Но Нарцисса слишком хорошо знала мужа, чтобы попасться на этот трюк:

— Осторожно вытащи и отдай мне СВОЮ палочку.

Презрительно улыбнувшись, Люциус покачал головой:

— Не делай этого, дорогая! Я забочусь о нашей семье и о твоем сыне в частности.

— Убивая его ребенка? У неё уже почти седьмой месяц. Любой аборт сейчас — это настоящее убийство.

— Это не имеет значения! — отрезал Люциус. — Этот ублюдок не должен родиться. Малфои…

— Ради Мерлина, избавь меня от малфоевских лозунгов, — брезгливо перебила его жена. — За свою жизнь я выслушала их достаточно.

— Но тем не менее, — снова начал Малфой, — ты должна мне помочь. Или хотя бы не мешай! Подумай о нашем сыне! — вкрадчиво добавил он.

— Ты не поверишь, Люциус, но именно о нем я и думаю сейчас. Мне плевать на эту девчонку, но я уверена, что Драко хочет и уже любит её ребенка. Понимаешь, любит и ждет его?!! — гневно закончила она.

— Этого маггловского ублюдка? — не поверил ей Люциус. — У него будут другие дети, которыми мы оба сможем гордиться.

— С тобой бесполезно спорить, Люциус, — тихо заметила Нарцисса. — Ты признаешь только одну точку зрения — свою. Тебе не приходило в голову, что если бы Драко не интересовал этот ребенок, он бы не поселил эту девушку здесь в своем доме? Впрочем, можешь не отвечать, я и так знаю ответ. Расколдуй её, Люциус, и уходи.

— А если я этого не сделаю, то ты осмелишься пойти против меня? — недобро прищурился тот.

— Ты и сам знаешь, — презрительно усмехнулась Нарцисса в ответ. — Вопрос только в одном — осмелишься ли ты пойти против меня и своего сына?

— Я вижу здесь только тебя, — Люциус рукой обвел гостиную.

— Твой сын в ней, — она кивнула на застывшую Гермиону. — По крайней мере, его частичка. Ребенок, которого она носит, это продолжение нашего сына, хочешь ты того или нет!

— Но ведь мы можем это исправить, — не унимался Люциус. — Нужно только…

— Нет! — твердо перебила его Нарцисса. — Я не позволю тебе убить моего внука.

— Какой, к дьяволу, внук? — не выдержал Люциус. — Это всего лишь маггловский ублюдок!!! — завопил он и добавил, обращаясь к Гермионе. — Пошла к камину! — приказал он ей, не обращая внимания на Нарциссу и надеясь, что жена не осмелиться пойти против него.

И зря, потому что в следующий момент он замер, обездвиженный её заклятием. И в эту же секунду произошло еще два события и почти одновременно…

…В голове у Гермионы было легко… и пусто. Она словно парила в воздухе, едва касаясь ногами земли. И была при этом счастлива.

Едва ли она понимала, что происходит вокруг. Первое приказание Люциуса Малфоя было выполнено легко, Гермиона, продолжая не чувствовать под собой ног, словно перелетела расстояние до гостиной по воздуху.

А потом… неожиданно она почувствовала тяжесть внизу живота, словно… ребенок медленно переворачивался в ней, настойчиво требуя к себе внимания матери. И чем больше была эта тяжесть, тем быстрее приходила в себя сама Гермиона. Легкость и пустота стремительно исчезали и в тот момент, когда она услышала резкий окрик Люциуса, Гермиона полностью пришла в себя и закричала…

…Гарри остановил автомобиль прямо перед нужным домом. Несколько минут они с Роном рассматривали величественный особняк Драко Малфоя.

Мельком подумав, что эта белобрысая сволочь и в маггловском мире смогла неплохо устроиться, Рон первым вылез из машины. Желание увидеть Гермиону за последние несколько минут превратилось почти в физическую боль. Рону казалось, что если он сейчас, сию же минуту, не увидит свою любимую Гермиону живой, то… то умрет на месте. И зря он согласился ехать с Гарри на машине, это была лишь пустая трата времени. Доводы Гарри, что аппарировать на незнакомую маггловскую улицу, по меньшей мере, неразумно, и что пара часов задержки значения уже не имеют, сейчас казались ему глупыми.

Не желая больше сдерживать себя, Рон кулаком застучал по дубовой двери. Но из дома не раздалось ни звука. Уже достав волшебную палочку, Рон наткнулся на укоризненный взгляд друга. Гарри, отрицательно покачав головой, нажал кнопку электрического звонка.

Буквально через пару секунд, словно ожидая их, дверь открыл величественный дворецкий.

Мысленно чертыхнувшись, Рон подумал, что Малфой и здесь выпендрился, ибо дворецкий, одетый в черный классический костюм, выглядел настоящим раритетом.

— Что угодно господам? — торжественно поинтересовался слуга.

— Господам угодно увидеть Гермиону Грейнджер, — ухмыльнулся Рон, скрывая охватившую его робость за нахальной усмешкой.

— Возможно, в этом доме её знают, как Гермиону Малхолланд, — добавил Гарри.

— Сейчас узнаю примет ли вас мисс Малхолланд, — подозрительно оглядев нежданных гостей, ответил дворецкий и попытался было закрыть дверь.

Но Рон, вставив ногу в проем, прошипел:

— Ну уж нет! Еще не хватало, чтобы эта крыса отправила нас восвояси, не дав увидеть Гермиону, — бросил он Гарри. — Мы сами войдем! — воинственно добавил он.

— Рон, — начал Гарри, заметив испуганный взгляд дворецкого. Тот, несомненно, принял их если не за грабителей, то за хулиганов точно. И в этот момент откуда-то из глубины дома раздался женский крик. Первым, как ни странно, среагировал именно казавшимся до сих пор апатичным Гарри, оттолкнув дворецкого, он, на ходу вытаскивая волшебную палочку, ворвался в гостиную. За ним вбежал Рон…

В гостиной находилось трое. Но Рон, с замиранием сердца, вглядывался только в Гермиону. Она сильно изменилась, повзрослела, превратившись из девушки-подростка в красивую молодую женщину. Рон пытался узнать в её лице черты той — прежней Гермионы — и не смог… Эта Гермиона была красивее прежней: глаза стали еще больше, черты лица тоньше, заманчивая линия губ четче… даже цвет глаз изменился, став ярко-карими и… холодными. Именно так… равнодушный холод… вот что чувствовал Рон, глядя на «воскресшую» Гермиону. Он вдруг ощутил себя… обманутым...

А тем временем в гостиной…

— Что здесь происходит? — глядя на застывшего Люциуса Малфоя, спрашивал Гарри.

Нарцисса Малфой и Гермиона молча смотрели на него.

В руках Малфоя не было волшебной палочки, но это ничего не значило. И Гарри еще раз потребовал пояснений.

— Здравствуйте, мистер Поттер, — холодно поздоровалась Нарцисса и взмахом волшебной палочки «оживила» мужа. — Дорогой, поздоровайся с мистером Поттером. Он как раз интересуется, что здесь происходит.

Люциус быстро сориентировался в ситуации и обаятельно улыбнулся:

— Ничего особенного. Мы просто… разговариваем, — он бросил предупреждающий взгляд на жену. Но та, не обратив на это внимания, вдруг подошла к Гермионе:

— Гермиона, вы понимаете, что вам лучше не оставаться в этом доме сейчас? Это не совсем безопасно.

— Что здесь произошло? — металлическим голосом снова осведомился Поттер. Ему уже стало надоедать, что Малфои, да и Гермиона тоже, игнорируют его вопросы. Он все-таки представитель власти, хоть и не при исполнении сейчас.

— Ничего особенного, — нервно засмеялся Люциус. — Мисс Грейнджер вдруг стало плохо, а я не зная, как вызвать маггловскую медицинскую помощь, хотел помочь ей добраться до больницы Святого Мунго через камин.

Под яростными взглядами присутствующих его смех резко оборвался.

— Вашу палочку, мистер Малфой! — потребовал Гарри.

— Вы не имеете право, — тут же прищурился тот. — Сейчас не те времена…

И осекся глядя на Рона, наставившего на него свою волшебную палочку:

— Покажи палочку, козел! — приказал Уизли. — Или я покажу тебе, какие сейчас времена!

Решив больше не испытывать судьбу, Люциус подал Гарри свою палочку.

Гермиона испытала странное ощущение, глядя, как Гарри заклинанием Приори Инкантатем проверяет какие заклинания последними использовал Люциус Малфой. Что-то было не так в этой сцене! Но Гермиона, все еще не до конца осознавшая происходящее, не понимала, что именно. Это отлично понимали только Малфои…

Поттер с удивлением понял, что палочка Малфоя «чиста». Но все равно ощущение, что его обманывают, не проходило. Чутьем мракоборца он чувствовал — что-то не так! Гарри внимательно начал оглядывать комнату, но тут уже Малфой осмелел и, вернув себе былую наглость, потребовал:

— Покиньте мой дом, мистер Поттер. И вашего дружка с собой прихватите.

— Мы ни к вам пришли, — возмутился Рон.

— А мисс Грейнджер здесь тоже не рады, — тут же скривился Малфой. — Просто мой сын слишком уж жалостливый. Приютил бездомную, а теперь не чает, как от неё избавиться, — притворно вздохнув, закончил Люциус.

Гермиона невольно вспыхнула:

— Это вам сам Драко жаловался?

— Да, когда вчера ночью домой вернулся, — многозначительно заметил Малфой.

Ответ Люциуса заставил Гермиону сникнуть. Вот, значит, куда отправился Драко вчера:

— А что же он сам?..

— Смелости не хватает, мисс Грейнджер, — усмехнулся Малфой. — Куда проще попросить меня.

— Я немедленно покину дом, — Гермиона гордо вскинула голову. — А вы… передайте Др… вашему сыну…

Люциус с такой недоброй усмешкой ждал её слов, что Гермиона вдруг опомнилась — ни к чему устраивать еще одно представление для Малфоев.

…— Ничего не передавайте. Хотя нет, передайте, что я желаю ему счастья… с той женой, которую вы для него подберете!

Малфой еле заметно склонил голову, но не удержался от финальной шпильки:

— Поверьте, мисс Грейнджер, так и будет! Я-то уж постараюсь…

* * *

— Не мелковато ли для тебя, Люциус? — усмехнулась Нарцисса, едва за гостями закрылась дверь.

— Ты о чем, дорогая? — лениво усмехнувшись, заметил муж.

— О том, что ты заставил эту девочку поверить, что это Драко тебя сюда прислал, — мягко заметила Нарцисса.

— Но ведь это почти правда, — рассмеялся Малфой.

— Почти, но не совсем… — начала было Нарцисса, но муж её насмешливо перебил:

— Дорогая, ты сегодня занудна, как никогда! Но у меня слишком хорошее настроение, чтобы на тебя сердиться, — нагнувшись, он ловко извлек из-под дивана волшебную палочку и спрятал её в карман. — Кто придумал, что у волшебника может быть только одна палочка? Всегда надо иметь вторую про запас, особенно такому «опасному типу, как я»! — ухмыльнулся он и спросил, направляясь к камину. — Ты идешь домой, дорогая?

— Позже, мне надо кое-что здесь уладить…

* * *

Как она очутилась в машине Гарри, да и всё последующую дорогу Гермиона потом помнила смутно и очнулась только, когда машина остановилась перед каким-то домом. Оказалось, что Гарри привез её в свой дом.

Едва выйдя из машины, Гермиона тут же очутилась в объятиях многочисленных Уизли. Смеясь и плача одновременно, Джинни и Молли крепко обнимали её, а за ними Гермиону затормошили и остальные. Там была даже Пенелопа Кристалл. Как она там очутилась Гермиона не знала, да ей это было и не нужно. Единственное, чего ей сейчас хотелось это остаться одной и выплакаться. Но не тут-то было…

К их приезду Джинни и Молли подготовили настоящий праздник. Стол буквально ломился от огромного количества еды. И миссис Уизли тут же принялась пичкать ею Гермиону, охая и вздыхая, что та слишком худенькая, а ведь ждет ребенка.

На какое-то мгновение Гермионе показалось, что она никуда и не уезжала, словно и не было этих шести лет отсутствия. Как же Гермионе хотелось, чтобы это было правдой!

И все снова было по-прежнему, как до войны…

Но тут её взгляд встретился с глазами Джорджа. Она даже не сразу узнала его…

Казалось, вся мировая печаль поселилась в глазах этого вроде бы еще молодого мужчины, заменив прежний задор и счастье. Да и в глазах других Гермиона увидела отсветы этой печали… И начала понимать что значит для них её возвращение!..

И она не выдержала и сбежала. Да, именно так, сославшись на усталость и беременность, Гермиона сбежала с праздника в предоставленную комнату…

* * *

Рон ждал… Ждал, когда же Гермиона заговорит с ним… Ждал, что она обнимет его…

Но та словно и не замечала его. Она позволила Гарри обнять себе, но Рону показалось, что Гермиона мысленно где-то далеко. Возможно, с Драко! При воспоминаниях об их фотографиях в газете Рона начинала душить ярость. Жаль, что Малфой-старший не дал ему повод сорвать свою злость на нем. И еще, Рон не понимал, почему Гермиона так с ним обращается! Весь обед он безуспешно пытался поймать её взгляд…

Но та словно специально избегала смотреть на него, а потом и вовсе ушла в свою комнату.

После ухода Гермионы праздник быстро сошел на нет. Ответов на вопросы, которые вертелись на языке у каждого из них, никто так и не получил. Гермиона была так отстраненна и вела себя, как чужая, что никто не решился произнести их вслух.

Перед уходом мама погладила его по голове и Рон понял, что его попытки казаться равнодушным провалились. И на самом деле все понимают, что он чувствует.

Только вернувшись домой, Рон наконец вспомнил про Асторию. И почувствовал угрызения совести — она, наверное, переживает или даже злится на него. И что ему ей теперь сказать?..

Но говорить ничего не пришлось, Астории не оказалось дома. Сначала Рон решил, что та где-то задержалась и вот-вот появится. Но внимательно осмотревшись в спальне, он обнаружил, что мелкие вещички, вроде флакончиков с духами, исчезли. А в шкафу осталась только его одежда. Астория ушла сама.

В первое мгновение Рон почувствовал облегчение, что не нужно ничего ей объяснять или оправдываться, а потом… потом на него нахлынуло огромное разочарование. Он не знал, что сказал бы Астории, если бы та оказалась сейчас дома, но то, что она просто собрала вещи и исчезла?!! Она отказалась от него, даже не выслушав, и тем более не стала бороться за их любовь. Почему? Ему и в голову не пришло, что настоящая любовь бывает и жертвенной, когда любимого человека отпускают, предоставляя право выбора…

В своих чувствах Рон запутался уже окончательно, разрываясь между долгой любовью к Гермионе и нежной привязанностью к Астории. Оставалось только надеяться, что время само все расставит по местам…

* * *

Гермиона лежала на кровати, апатично разглядывая рисунок на потолке. День уже давно начался, но вставать ей не хотелось. Как не хотелось и встречаться с Поттерами. Вчера они так и не поговорили, но Гермиона видела, как всем не терпится расспросить её… Посочувствовать… А заодно и влезть ей в душу… Гермиона вдруг почувствовала немотивированный приступ злости на Поттеров, на Уизли, да и на весь мир… Ну почему все это досталось именно ей? Она всегда была хорошей девушкой, никому не делала гадостей…

Её размышления прервал приход Джинни, которая за прошедшие годы стала настоящей красавицей. Гермиона поспешно прикрыла глаза, притворяясь спящей и надеясь, что Джинни уйдет. Но та не собралась так легко сдаваться и Гермиона почувствовала, как её ноги что-то коснулось — Джинни уселась на край кровати, явно собираясь дождаться её пробуждения — пришлось открыть глаза.

— Привет. Хорошо спала? — Джинни беззастенчиво разглядывала её.

— Привет. Сильно я изменилась? — решив не притворяться и продолжая злиться, поинтересовалась у неё Гермиона.

— Прилично. Ты стала еще красивее, но мне не нравишься, — холодно ответила Джинни.

Невольно растерявшись от такого ответа, Гермиона уставилась на подругу.

— Да, больше не нравишься, хотя в школе я считала тебя одной из самых красивых девушек. Но тогда ты была живая, а сейчас как… замороженная статуя. Холодностью так и веет. Словно перед тобой не друзья, а враги, — жестко закончила Джинни.

— Друзья… — горько повторила за ней Гермиона. — Где вы раньше были?..

— Мы где были?!! — от ярости Джинни чуть не задохнулась. — Мы… да мы только что землю не рыли, когда тебя в девяносто восьмом искали! Но с каждым прошедшим днем надежда таяла и исчезла в тот день, когда кто-то догадался обратиться в маггловскую полицию.

— Но почему вы им поверили? — Гермиона была поражена реакцией Джинни.

— Да потому что поисковые заклинания не срабатывали, совы возвращались назад с письмами, а ты так и не появилась. Да и еще, у магглов была запись из аэропорта и там было видно, что именно ты прошла регистрацию и села в тот самолет. А потом вдруг стали появляться лже-Гермионы. Первые два месяца мы мгновенно неслись к каждой из них! А их становилось все больше! Как же, такое внимание! Сам Гарри Поттер приезжает! А Гарри и Рон… Каждый визит по капли выдавливал из них жизнь, давая и почти тут же отнимая надежду! И тогда я вмешалась и попросила Кингсли, чтобы Министерство само проверяло девушек, не сообщая о них Гарри и Рону. Он охотно пошел мне навстречу, потому что уже никто, кроме Гарри и Рона, не верил, что ты жива. А потом… потом и им пришлось в это поверить! — из глаз Джинни потекли слезы, она пальцами смахивала их, но продолжала говорить, уже почти переходя на крик. — А ты? Как ты могла скрываться столько лет? Если ты не хотела нас знать, то могла хотя бы сообщить, что жива. Чего ты боялась? Что мы станем навязываться тебе?..

Джинни, скрестив руки на груди, грозно смотрела на неё, ожидая ответа.

Но у Гермионы его не было. Тогда, в девяносто восьмом, занятая предательством Рона и потерей магии, она старательно отгоняла мысли о Гарри и других. И успокаивала себя тем, что Гарри, наверно, уже привык к её смерти и не нужно тревожить его призраками из прошлого. И только сейчас, глядя на плачущую подругу, она поняла, какой эгоисткой была и какой дурой! Разве стоило предательство Рона страданий Гарри и остальных?

Гермиона тоже расплакалась, Джинни, испугавшись за ребенка, принялась её утешать. А из Гермионы полилась правда: о том, что она возвращалась и что увидела в «Норе». О письме Рона, о потери магии и обо всем остальном…

Рассказ её был путанным и сбивчивым, она перескакивала с одного на другое, но Джинни все же сумела понять, что Гермиона получила какое-то письмо о предательстве Рона.

И теперь пыталась понять, кто мог его написать и зачем!..

Уже много позже, когда Гермиона уже немного успокоилась, в спальню вошел Гарри. Джинни незаметно выскользнула из комнаты, оставив друзей наедине.

А в спальне тут же повисло неловкое молчание…

Первым его нарушил Гарри:

— В первое время после того, как ты у… исчезла, я постоянно ловил себя на мысли: «Это обязательно нужно рассказать Гермионе» и тут же спохватывался. Позже это стало случаться все реже, но все равно время от времени я продолжал ловить себя на этой мысли. И вот ты передо мной, а я не знаю с чего начать разговор.

— Почему? — прошептала Гермиона.

— Потому что не знаю, будет ли тебе это интересно, — Гарри ожидающе смотрел ей в глаза. — Моя жизнь довольно скучна.

— Бабушка моей подруги часто повторяет: «Спроси и узнаешь!» — невольно улыбнулась та. — Гарри, начни с того, что считаешь важным для себя.

— У меня недавно был день рождения, — неловко начал тот. — И мне сделали самый дорогой подарок в моей жизни.

Гермиона поощряюще улыбнулась, увидев ее искренний интерес, Гарри, приободрившись, продолжил:

— Это Джинни. У нас тоже скоро будет ребенок.

— Я рада за вас. Кого ты хочешь, Гарри?

— Мне без разницы, — улыбнулся тот. — Главное, чтобы с Джинни и с ребенком все было в порядке. Знаешь, мы уже выбрали имена, если мальчик — Джеймс, а если девочка — то Гермиона.

Гермиона взяла Гарри за руку и покачала головой:

— Лучше не надо, Гермиона — несчастливое имя. Во всяком случае, мне оно счастья не принесло…

Гарри порывисто обнял её:

— Все еще будет хорошо! Главное, что ты жива. А с остальным ты справишься, я в этом уверен.

— Мне бы твою уверенность, — в глазах Гермионы показались слезы.

— А ты возьми её, — сжав ей руку, Гарри легонько встряхнул ту. — Возьми у меня, у Джинни, Рона… Любой из нас всегда поможет тебе… Только ты больше не исчезай…

— Прости меня, Гарри, — всхлипнула Гермиона. — Прости, я была эгоисткой и думала только о себе… как я буду страдать, видя Рона и Лаванду… как мне придется обходиться без магии рядом с вами…

Гарри гладил по волосам рыдающую подругу, недоумевая про себя при чем здесь Рон с Лавандой. И только, когда Гермиона снова успокоилась, он задал ей этот вопрос.

Рассказывая о письме Рона и событиях, произошедших после, Гермиона по глазам Гарри видела, что тот просто в шоке от услышанного…

Вечером в доме появился Рон. И Гарри, и Джинни заверили её, что никакого письма Рон ей не присылал и с Лавандой не встречался ни в то время, ни позже. И теперь Гермиона попыталась вести себя с ним как раньше. Но это пока плохо получалось…

С Гарри все оказалось гораздо проще. Тот легко снова принял её в свою жизнь. Их дружба снова начала оживать, медленно конечно, но Гермиона заново начинала узнавать Гарри и Джинни. Гарри за эти годы не так уж и сильно изменился, работал мракоборцем и любил свою работу.

— Сейчас уж всё не так, как раньше. На самом деле мы занимаемся чуть ли не мелочевкой по сравнению с прошлыми годами. Но мне это нравится, Гермиона! Это означает, что все хорошо, что Темные времена ушли. И надеюсь, навсегда…

А Джинни играла в квиддич за знаменитых «Холихедских Гарпий». Гарри очень гордился успехами своей жены. Хотя ужасно переживал, как же та будет летать беременной. Джинни успокаивала его тем, что на время беременности её перевели в запасной состав и теперь вряд ли выпустят на поле. Гермиона случайно услышала, как тренер Гарпий сердилась на Джинни за то, что та на пике своей карьеры решила рожать, но ей пришлось смириться. Свою семью Джинни Поттер ставила выше квиддичной карьеры…

Наблюдая за жизнью Поттеров, Гермиона им даже немного завидовала. Они до сих пор искренне любили друг друга, во всем поддерживали и понимали.

Вот если бы Драко был хоть немного похож на ответственного Гарри!..

Но нет, этого не будет. Драко так и не появился больше. Время летело, август уже закончился, а от него не было ни слова, ни даже весточки. Иногда Гермионе ужасно хотелось поехать к нему самой, но, вспоминая слова Малфоя-старшего, она одергивала себя и запрещала даже думать о Драко.

Но это плохо получалось! Да и как о нем забудешь, если ребенок то и дело толкается, напоминая о себе, а заодно и о своем папочке!

Беременность её протекала нормально, Джинни отвела её к своему целителю и тот регулярно проверял их обеих. Срок у Джинни был на конец февраля, но Гарри уже сейчас пригласил Гермиону стать крестной их ребенка. И та с радостью согласилась. А крестным должен был стать Рон.

Рон… Отношения с ним оставались напряженными. Нет, он ни в чем её ни винил и тоже простил, как и остальные. Но ловя на себе его взгляды Гермиона ужасно смущалась, в этих взглядах была и любовь, и желание, но не они смущали её, а что-то очень похожее на злость. И однажды произошел весьма неприятный инцидент...

Это был обычный ужин. К ним присоединились еще и Невилл со своей женой Ханной Эббот, которую Гермиона помнила еще по школе, и Луна Лавгуд.

Невилл уже второй год работал в Хогвартсе преподавателем травологии, а Луна вместе с отцом путешествовала по миру, описывая потом в статьях все увиденное. Гермиона уже прочла пару её статей в «Придире». Те были весьма интересными, хотя местами и странными.

Разговаривали обо всем, что приходило в голову. Гермионе искренне радовались, но деликатно не задавали ей вопросы: почему да как. Но в конце вечера Луна мельком упомянула об аварии, в которую попал Малфой. Поскольку Гермиона понятия не имела ни о какой аварии, она лишь недоуменно улыбалась. Тему разговора тут же перевели в другое русло, но Гермиона успела заметить взгляды, которыми обменялись Поттеры и Рон…

Когда гости ушли, Гермиона немедленно приступила к расспросам:

— Что это за история с аварией?

— Э! Ничего особенного, — пробурчал Гарри.

— Гарри, я хочу знать в чем дело?

Обменявшись взглядами с Роном, Гарри начал признаваться:

— Понимаешь, мы не хотели тебя тревожить. Но Малфой… Драко попал в автокатастрофу.

— Когда? — Гермиона смертельно побледнела. — С ним все в порядке?

— Да-да, все уже в порядке, — торопливо успокоил её Гарри. — Это случилось давно, почти сразу по твоему переезду сюда, — выдавил он из себя.

— Но почему вы мне ничего не сказали? — разозлилась Гермиона.

— Чтобы ты не переживала…

— Зачем? Чтобы ты помчалась к этому ублюдку и переживала…

Почти хором ответили Гарри и Рон.

— Решать это должна была я, а не вы! — отрезала Гермиона, злясь еще сильнее. — Я имела право узнать об этом. Драко — отец моего ребенка.

Джинни подошла к ней и хотела обнять:

— Прости нас, Гермиона, но мы хотели оградить тебя. Малфой же бросил тебя…

Только после её слов Гермиона немного опомнилась:

— Ладно, но в следующий раз позвольте мне самой решать…

— Да уж! Ты уже решила… — многозначительно пробурчал Рон. Гарри одернул его, но было поздно.

— О чем ты, Рон? — прищурилась Гермиона.

Джинни и Гарри знаками пытались заставить того замолчать, но Рон был рад наконец-то высказаться:

— О твоем ребенке. У тебя не было времени сообщить друзьям о том, что ты жива, но ты нашла время забеременеть от нашего врага!

— Ах вот что не дает тебе покоя, — усмехнулась Гермиона. — Вам тоже это интересно? — уставилась она на Гарри с Джинни.

— Вовсе нет. Это твое личное дело, — твердо ответил Гарри. — И Рону это тоже не нужно знать, — закончил он, предупреждающе глядя на Рона.

Рон упрямо наклонил голову.

Оценив обстановку, Гермиона решила разъяснить ситуацию:

— Нет, я все же расскажу, чтобы больше не было непонимания. Это вышло совершенно случайно… и Драко не узнал меня. Ни тогда, ни потом, когда я жила у него. Я сказала ему правду только в последний день… А он сбежал, и вместо него появился его отец… Впрочем, что сейчас об этом. Но я не желаю Драко зла. Хорошо, что с ним уже все в порядке.

Когда Гермиона уже ушла в свою комнату, Гарри принялся помогать Джинни с посудой, и Джинни с Роном остались одни, то Рон неуверенно сказал:

— Может быть, стоило рассказать ей, что Малфой просил её прийти в больницу?

— Не говори глупостей, Рон. Малфои выгнали её на улицу, а Гермиона должна к нему в больницу идти?!! Не слишком ли много они хотят? И вообще, просто забудь об этом, Рон. И не вздумай Гарри об этом рассказать, — прошептала Джинни, чтобы муж случайно не услышал.

— Но…

— Никаких «но», Рон, — перебила его сестра. — Если ты любишь Гермиону и хочешь снова быть с ней, то должен молчать. В конце концов, мы ничего не сделали, просто промолчали. И всё! Малфой не сделает её счастливой, а вот ты, я уверена, сделаешь! — улыбнувшись ему, Джинни подхватила оставшуюся посуду и направилась на кухню.

В отличие от неё Рон не был так уж уверен в их правоте. Как и в том, что они с Гермионой будут счастливы…

Каждый день приходя сюда, он заново «открывал» для себя Гермиону. И эта новая Гермиона ему нравилась, очень сильно нравилась! Но было ли это любовью? Он постоянно сравнивал их с теми чувствами, которые он испытывал в её присутствии раньше, и сравнение было не в пользу нынешних ощущений. Нет, она веселая и добрая, «когда гормоны не играли», но не было больше ощущения счастья только от одного её присутствия рядом. Его не было… и Рон ничего не мог с этим поделать. Да еще и ребенок! Рон никак не мог забыть чей он. Нет, ребенок ни в чем не виноват, он это отлично понимал, но стоило ему представить Гермиону в объятиях Малфоя, как на него накатывала волна ярости и злости. Наверно, он все-таки любит Гермиону, иначе бы не так ревновал её к Малфою… Да и все окружающие, от Джинни до мамы, ждут, что он сделает Гермионе предложение. А Рон и сам не знал, чего же хочет!..

* * *

Двадцать пять! Гермиона зажмурила глаза, словно пытаясь привыкнуть, мысленно перекатывая эти слова на языке. Как же быстро летит время! А ведь казалось бы совсем недавно она была еще школьницей. А ведь в следующий день рождения она будет не одна, она больше никогда не будет одна. Гермиона погладила свой выпуклый живот. Скорей бы уже! Как же ей не терпится увидеть своего мальчика! Осталось-то совсем немного

Тут в дверь постучали. Гермиона поправила волосы: это, наверняка, Гарри или Джинни пришли её поздравлять. Последнюю неделю они ходили такие таинственные! Её определенно ждет какой-то, несомненно поразительный, сюрприз сегодня…

Позже…

Так и оказалось, Поттеры, да и не только они, подготовили для неё самый настоящий бал.

Огромный зал был украшен цветами, шариками и транспарантами: «С возвращением, Гермиона!» А первый поздравительный тост произнес сам министр магии. Гермиона смущенно слушала его похвалы, считая явным преувеличением, что без неё войну могли бы и не выиграть…

Немного подустав от официоза Гермиона незаметно покинула зал. Ей было необходимо немного отдохнуть в тишине. Слишком много народа! Конечно, все старались ради неё, но Гермионе все же было неловко. Уж лучше бы они отпраздновали её день рождения в семейном кругу!

Тут кто-то вошел в комнату, где они сидела. Изобразив на лице счастливую улыбку, Гермиона подняла голову, перед ней стоял Рон. По его смущенному виду, Гермиона поняла, что сейчас тот будет делать ей предложение…

Так оно и произошло, для начала Рон произнес красивую фразу о любви, детях и верности. Потом медленно перешел к сути вопроса.

Гермионе казалось, что Рон просто вызубрил свою речь, так вымученно та звучала. Вроде все правильно, но не хватало… искренности что ли.

А Рон тем временем счел необходимым рухнуть перед ней на колени, протягивая ей традиционную черную коробочку…

И в этот момент, когда Гермиона уже собралась прервать этот фарс, дверь снова отворилась. Это был Драко. Мгновенно оценив и стоявшего на коленях Уизли, и Гермиону, благосклонно слушающую того, Малфой тут же скривился в презрительной усмешке…

Машина неслась по темной дороге вдаль, но Драко и не видел дороги толком, руки автоматически управляли автомобилем, а сознание было далеко…

Перед глазами словно мелькал калейдоскоп: улыбающаяся Гермиона; девочка, прикрывающая руками стремительно растущие зубы; счастье в её глазах, когда они встретились в аэропорту; ненависть и злость в глазах девочки в гриффиндорской форме…

Драко никак не мог соединить две половинки одного целого. Для него существовало две Гермионы: враг из прошлого и любимая из настоящего.

Любимая? Это не настоящая любовь, а просто похоть и…

Все, чем убеждал себя Драко все эти месяцы, вдруг начало рассыпаться в прах…

Если бы это была просто похоть, разве сердце бы так стучало в её присутствии?

А время, когда Гермиона находилась в Австралии? Ему тогда стоило огромных усилий не броситься вслед за ней. Увидеть, обнять и… больше никогда не отпускать…

Его убежденность в том, что вместо сердца у него кусок льда, была перечеркнута одной счастливой улыбкой этой девушки. А он этого не понимал, всё пыжился, что-то строил из себя, а сам все глубже увязал в своей любви к ней. И врал себе, что это ничего не значит…

Ничего не значит, что он решил её проблемы с Фарисом, хотя это могло стать отличным поводом отобрать у неё ребенка…

Ничего не значит, что сердце в её присутствии стучит словно сумасшедшее…

Ничего не значит, что при мысли о том, что он никогда её больше не увидит, ему хочется убить кого-нибудь…

Ничего не значит и можно предложить ей стать его любовницей, потому что брак не для него…

Не для него, зато для неё. Разве могла бы такая гордая и умная девушка довольствоваться ролью вечной любовницы? А он убеждал себя, что Гермиона согласится, потому что любит его. И будет покорно ждать его визитов, а он постепенно насытится ею, и тогда желание всегда быть рядом с ней постепенно исчезнет…

И тут Драко неожиданно потерял управление над машиной и, безуспешно давя на тормоз, вылетел с дороги. И в тот миг, когда машина, переворачиваясь, покатилась по склону, головоломка с Гермионой вдруг сошлась. Гермиона из прошлого обрела лицо настоящей и Драко подумал, что он, дурак, упустил возможность признаться ей в своих чувствах. Но было уже поздно, его бросало, ломало, сотни осколков стекла впивались в кожу, причиняя огромную боль… Еще до того, как машина замерла, Драко потерял сознание…

Очнулся он от грохота и увидел перед собой Гермиону. Та что-то кричала, теребя его. Все еще тяжело соображая, Драко все же услышал слова «бензин… машина». Взяв его за руку, Гермиона требовала, чтобы он сосредоточился и аппарировал вместе с ней, иначе погибнет. Они успели исчезнуть буквально за пару секунд до взрыва автомобиля.

Позже Драко рассказали, что его нашли в десяти метрах от горевшего машины. Магглы решили, что при взрыве его выбросило через лобовое стекло…

— Такой симпатичный, — с жалостью произнесла медсестра, смотря на доктора. — Он же выживет?

— Надеюсь, — хмуро поглядывая на больного, ответил тот. — Ума не приложу, как его регистрировать, документы сгорели вместе с машиной. Надеюсь, полицейские смогут его опознать, хотя бы по остаткам машины.

— Да, — сдавленно согласилась с ним медсестра, следя за больным: тот был уже забинтован с головы до ног. Доктор констатировал множество переломов, разрыв селезенки, обширное внутреннее кровотечение и многочисленные внешние порезы. — Повезло ему, что мы ехали почти следом, когда он свалился, а то бы сколько времени он здесь помощи дожидался?

Под тяжелым взглядом доктора, девушка смутилась, быстро сообразив, что ляпнула.

— Но ведь если бы не мы, он бы уже умер? — жалобно спросила она.

— Да, Мэри, конечно. Ему действительно повезло, что помощь пришла так быстро, а теперь хватит разговоров, помоги мне…

В следующий раз Драко пришел в себя только через несколько дней. И успел назвать свое имя, прежде чем вновь провалиться в забытьё.

Едва стало известно, кто он, отношение к нему в больнице резко изменилось. Из безвестного больного он мгновенно превратился в любимчика медсестер.

Но прибывших в больницу Малфоев не устроил уровень обслуживания и они перевели сына в другую клинику. Там Драко стал поправляться со «сказочной» скоростью. И уже через три недели был отпущен домой…

— Спасибо, миссис Смит, но, право дело, не стоило устраивать праздник. Повод не такой уж и значительный, — Драко небрежно улыбался, но та по глазам видела, что ему приятно.

— Ничего подобного, мистер Драко. Все газеты взахлеб расписывают ваше везение, — возразила экономка.

— Да уж, везение, — невесело ухмыльнулся тот. — Второй раз попадаю в серьезную автокатастрофу. Как там написал один из них: «Бог троицу любит». И третий раз якобы может меня добить…

— Не говори такого даже в шутку, — Нарцисса обняла сына. — Ты же знаешь, я не переживу, если с тобой что-то случится.

— И я тоже. Ты же даже наследника после себя не оставил, — грубовато бросил отец. Ему тоже хотелось обнять сына, но он не решился открыто показать своих чувств.

— Наследник, положим, у меня все-таки есть…

— Чем такой наследник, лучше никакого, — в сердцах бросил Люциус. Драко тут же замкнулся в себе.

— Хватит, — решительно оборвала мужа Нарцисса. — Сегодня у нас есть отличный повод для праздника. Драко, иди в спальню, отдохни немного. Тебе еще рано перенапрягаться. Через час будем подавать праздничный обед.

Но за обедом Люциус не удержался и завел старую песню «о женитьбе и достойных наследниках». Едва не потеряв сына, Люциус еще больше хотел подчинить Драко своей воле и заставить жить «как полагается». Нарцисса пыталась заставить мужа замолчать, но безуспешно: тот слышал только себя.

Драко смотрел на разглагольствующего отца и поражался: неужели тот действительно считает, что вправе распоряжаться судьбой сына, решать, с кем тому жить и с кем спать.

У него не было ни сил, ни желания спорить, но ужасно хотелось бросить какую-нибудь «бомбу» в самоуверенность отца…

— Мама, — начал он, улучив момент, когда Люциус замолчал, чтобы перевести дух, — помнишь, ты рассказывала мне о кольцах Малфоев?

— О каких кольцах? — нахмурилась та.

— О кольцах Люциуса и Лауры, — пояснил сын. — Мне они нужны.

— Они в семейном сейфе в Гринготтсе, — вмешался Люциус и подозрительно нахмурился. — А зачем они тебе?

Драко ухмыльнулся, словно предлагая догадаться.

— Грязнокровка получит его только через мой труп, — отчеканил Люциус. — Такого позора я не переживу.

— Тогда начинай писать завещание, пап, — спокойно заметил Драко. — Потому что я уже все решил.

— Решил? — скривился отец в презрительной усмешке. — Да она к тебе даже в больницу не пришла! А ведь я знаю, что Цисси ходила к ней. Знаешь, чем она сейчас занимается? Готовится к свадьбе с Уизли! О тебе она и думать забыла!

— А кто в этом виноват? — Нарцисса подняла голову и в упор посмотрела на мужа. — Если бы ты не угрожал ей…

— Знаешь, дорогая, я сделал то, что должен был. И не собираюсь этого стыдиться!

— О чем вы? — внутренне холодея, спросил Драко.

— Мать сама тебе сейчас расскажет, — бросил Люциус, уходя.

— Понимаешь, Драко, — медленно начала свой рассказ Нарцисса, осторожно подбирая слова.

Услышав всю историю, Драко помрачнел: мало того, что он сам умудрился обидеть Гермиону, так еще и папочка постарался. И что теперь делать?..

— Мам, я хотел спросить: когда ты к ней ходила, Гермиона ничего не просила мне передать?

— А я её не видела, Драко. Дверь открыла жена Поттера, Джинни, кажется. Она была вежлива, даже чаю предложила. А Гермионы дома не было, так Джинни сказала. Она же пообещала, что передаст Гермионе, что я приходила и твою просьбу.

— Как ты думаешь, она могла скрыть от Гермионы твой приход? — Драко ужасно хотелось верить, что Гермиона не проигнорировала его просьбу прийти.

— Джинни явно не обрадовалась моему приходу, это все что я могу сказать, Драко. Конечно, она могла и не рассказать подруге, но зачем?

— Эти Уизли меня терпеть не могут, — с досадой заметил тот и отвернулся. — Ладно, чего уж теперь говорить.

Встав, Нарцисса подошла к сыну и положила руку ему на плечо, словно подбадривая:

— Ты и правда собираешься жениться на Гермионе?

— У меня просто нет другого выхода, — усмехнулся тот.

— Но разве обязательно сразу жениться? Можно просто пока пожить вместе, хотя ребенок… Но и эту проблему можно решить, — задумалась Нарцисса.

— Мама, ты против Гермионы? — невольно удивился Драко.

— Не то чтобы я против, но вы кажетесь мне совершенно разными людьми. Моя бабушка всегда повторяла: «Чтобы брак был счастливым, супруги должны быть из одного теста!»

— Мы с Панси были именно такими и понимали друг друга с полуслова, и что в итоге? Она променяла меня на маггла! — В голосе Драко слышалась явная горечь.

— Я тоже не ожидала такого от Панси. Мне казалось, она влюблена в тебя больше, чем ты. Но с другой стороны, лучше, что вы расстались сейчас: куда тяжелее разводиться, когда тебе уже за сорок. — Тяжкий вздох матери заставил Драко удивленно встрепенуться и посмотреть ей в лицо. — Да, ты правильно все понял! Я устала и от своего брака, и от Люциуса. Он еще ничего не знает, но, думаю, не станет возражать. В конце концов, мы никогда не любили друг друга.

Драко обнял мать за плечи:

— Даже не знаю, что сказать! Но ты помни, что я с тобой, хоть и не всегда рядом.

В голубах глазах Нарциссы засверкали слезы, но она сдержала их:

— Я надеялась, что ты так скажешь. И ты тоже делай то, что решил. Кто знает, может быть, Гермиона и сделает тебя счастливым! Кольца я тебе завтра привезу. Кстати, почему ты хочешь именно эти кольца?

— Гермиона сейчас маггла, но я-то смогу воспользоваться ими, если понадобиться. И еще, принеси заодно и сквозные зеркала бабушки Ирмы, — добавил Драко.

— А их зачем? — не удержалась Нарцисса еще от одного вопроса.

— А это секрет пока, — ухмыльнулся сын, снова обнимая мать, и добавил. — Ты когда отцу расскажешь?

— Сегодня и расскажу. Чего тянуть-то? Как ты думаешь, он сильно расстроится? — улыбнулась она.

— Я бы на его месте был против и не отпустил бы тебя, — Драко был серьезен.

Он любил своих родителей, даже отца, хотя и видел того насквозь. И поступок Люциуса по отношению к Гермионе и ребенку Драко совсем не удивил. Он ожидал чего-то подобного, поэтому и скрывал Гермиону от родителей. Неприятно царапнула мысль, что если бы не мама, то их с Гермионой ребенка уже не было бы. Придется объяснить отцу, что он думает по этому поводу. Хотя Драко сомневался, что его гнев напугает отца или заставит передумать. Подавив нарастающую ярость, Драко задумался над тем, как можно серьезно наказать отца. Не убивать же его, в самом деле?..

* * *

Нарцисса вернулась в Малфой-мэнор уже за полночь. Пройдя в свою спальню, она с удивлением обнаружила там мужа. Уже много лет у них были отдельные спальни и если в молодости они частенько проводили ночи вместе, то сейчас все свелось к нескольким ночным встречам в месяц. Хватало ли этого Люциусу, Нарцисса не знала, но ей самой было вполне достаточно, она и в молодости не отличалась страстным темпераментом…

— Он сильно на меня зол?

— Очень, — усмехнулась жена. — Раздумывает: четвертовать тебя или просто убить!

— Я всегда желал ему только добра. — Люциус упрямо «гнул» свою линию. — И этот ребенок никому не нужен.

— Говори за себя, Люциус. — Нарцисса чувствовала навалившуюся на неё усталость, но ей хотелось сегодня объясниться с мужем. — Почему ты никогда не считал нужным сначала узнать, чего хотят другие? — с неожиданной яростью закончила она.

— Какие другие? Эта грязнокровка, что ли? — Люциус был искренне удивлен её неистовством.

— Не только она. Я, например. Ты когда-нибудь спрашивал меня — чего я хочу? Нет, ты просто ставил меня в известность о «наших» планах. — Из Нарциссы начала выплескиваться обида, копившаяся долгие годы. — Я всегда хотела второго ребенка, но ты заявил, что хватит и одного. Я хотела переделать этот чертов дом после смерти твоего отца, но и тут ты оказался против…

Люциус бесстрастно слушал обвинения жены, не понимая, что происходит и почему всегда покорная и равнодушная жена бросает ему в лицо нелепые обвинения. Но ему не удалось вставить и слово в обвинительную речь Нарциссы и оставалось только смиренно ждать, пока та выскажется. Но окончательная фраза жены заставила его внутренне содрогнуться.

… — Я хочу развода, Люциус!

Высказавшись, Нарцисса ожидала реакции мужа с тайной надеждой. Надеждой на что? Она и сама этого не понимала до конца, но ей точно хотелось, чтобы бесстрастность покинула его лицо, чтобы захлестнувшие эмоции, пусть даже это будет радость от предстоявшего избавления от опостылевшей жены, отразились на красивом лице мужа…

Но это были напрасные надежды.

Люциус с все еще бесстрастным лицом поднялся и пошел к выходу, бросив напоследок:

— Я должен подумать.

Оставшись одна, Нарцисса бросила растерянный взгляд в огромное настенное зеркало.

То отразило немного растрепанную женщину с ярким румянцем на щеках и сверкающими от непролитых слез голубыми глазами. Она была потрясающе красива, и только в глубине глубоких глаз прятались грусть и одиночество.

* * *

Люциус так и не смог уснуть в эту ночь.

Развод? Да как она может? Он — один из самых богатых мужчин магической Англии и самых красивых, к тому же! Да Нарцисса должна быть счастлива и благодарна, что такой мужчина рядом с ней. Нет, конечно, она и сама еще красива, но ей уже за пятьдесят! Кому она будет нужна, кроме альфонсов, которые станут тянуть из неё деньги за свою любовь? А он. Тут Люциус задумался. А что он?..

Люциус так привык к мысли, что не испытывает мужской любви к жене, что с трудом начинал осознавать правду.

Вскочив с кровати, он налил себе огневиски.

Мерлин бы побрал его женушку! С чего это она решила именно сейчас начать отстаивать свою независимость? Ей что, так плохо жилось все эти годы?..

Люциус знал, что Нарцисса не любит его, когда они поженились, но это не трогало: он и сам её тогда не любил. Но прошли годы, он привык к жене. И даже привязался. А теперь она хочет уйти. Уйти именно сейчас, когда их жизни ничего не угрожает!

Люциус представил свою жизнь без Нарциссы:

Он еще молод и стоит только намекнуть кое-кому, и у порога выстроится очередь из ведьмочек, желающих стать его женами.

Он с легкостью сможет создать новую семью и даже родить еще одного сына, не такого неблагодарного, как Драко.

А по ночам будет наслаждаться юным телом жены. Жены, послушной его воле.

И жены, которая не будет знать его по-настоящему, и станет видеть перед собой только надменного и самоуверенного Люциуса.

Все дело было именно в этом. Нарцисса была с ним в самые трудные времена, она знала и другого Люциуса: запуганного и неуверенного в своем будущем…

Люциуса, почти раздавленного Волдемортом.

Знала и никуда не ушла, находясь рядом с ним и одним своим присутствием поддерживая его.

Нарцисса не ушла даже, когда Люциуса посадили на несколько лет в Азкабан.

Она первой встретила его на выходе из тюрьмы. И за одно это Люциус был ей безмерно благодарен.

И тут ему пришла в голову другая мысль: «А если у Нарциссы кто-то есть? И она уходит не в пустоту, а к другому мужчине?»

Чувствуя, как вскипает от неожиданной ревности кровь, Малфой крепко сжал кулаки. Ну уж нет! Это его жена и так просто он её никуда не отпустит!..

* * *

Обоняние Нарциссы щекотал приятный и знакомый аромат. Вдохнув его еще раз, она окончательно проснулась и тут же нахмурилась. Над ней стоял Люциус с подносом в руках. Изящный фарфоровый кофейник с парой крохотных чашек, плетенка со свежими круассанами и масленкой.

— Что это? — Нарцисса удивленно воззрилась на мужа.

— Завтрак, дорогая. — Обаятельно улыбаясь, Люциус пристроил поднос на постель жены. — Тут все, что ты любишь есть по утрам.

— И зачем это? — Нарцисса не торопилась улыбаться в ответ, грозно поглядывая на мужа. — Ты забыл, что я вчера попросила развод?

— Не забыл. — Люциус тут же стал серьезным. — Но я прошу тебя дать нам шанс!

— Какой шанс? — Обескураженная Нарцисса вскочила с постели, едва не опрокинув поднос с завтраком.

— Шанс быть вместе! — Торжественно пояснил Люциус и добавил. — Ты нужна мне и я не хочу разводиться.

— А чего хочу я, тебя не волнует? — рассержено прищурилась Нарцисса.

— Волнует, и именно поэтому я и хочу предложить тебе небольшой компромисс.

Смерив мужа подозрительным взглядом, Нарцисса переставила поднос на небольшой столик. И, налив кофе в обе чашки, приглашающее кивнула мужу.

Тот, не торопясь высказываться, намазал половинку круассана маслом и протянул его жене.

Нарцисса еле заметно улыбнулась.

— Я хочу три месяца настоящей семейной жизни. И если за это время ты не передумаешь, я дам тебе развод. — Голос Люциуса звучал бесстрастно, но только он знал чего ему это стоило.

— Настоящей? — подозрительным тоном протянула Нарцисса.

— Именно настоящей, — подтвердил муж. — Ты не должна отстраняться от меня.

Протянув руку, он ласково провел пальцами по щеке жены.

— А мне-то это зачем? — нахмурилась та.

— Нарцисса, неужели ты после стольких лет сможешь просто взять и уйти? — Люциус улыбался, скрывая охвативший его испуг, что жена откажет. — И потом я предлагаю отправиться в кругосветное путешествие. А это значит, что гр… любовница Драко, оставшись в Англии, будет в безопасности от меня…

— Или ты в безопасности от гнева сына, — насмешливо подхватила Нарцисса.

— И это тоже, — рассмеявшись, легко согласился с ней Люциус. — Поехали со мной?

Нарцисса не торопилась с ответом, хотя для себя мгновенно решила, что согласится.

Она же ничего не теряет.

Только пусть Люциус не воображает, что это будет легкая победа, ему придется доказать не только свою любовь, но и право быть рядом с ней.

Она едва не хмыкнула вслух, представляя себе, как все это будет происходить и, чего греха таить, заранее предвкушая грядущее удовольствие…

* * *

На следующее утро к Драко пожаловал незваный гость.

— Поттер?! — Драко старался, чтобы голос звучал бесстрастно, но сердце уже сжалось в предчувствии плохих новостей. — Что-то с Гермионой или ребенком?

Отметив про себя последовательность вопроса, Гарри чуть не улыбнулся:

— Здравствуй, Малфой. Нет, с ними все в порядке. Малыш растет нормально, Гермиона тоже чувствует себя хорошо.

— Тогда что ты здесь делаешь? — прищурился тот.

— Где твои манеры и гостеприимство, Малфой? — Гарри улыбнулся немного ехидно, но почти дружески. — Разве тебя не учили правилам этикета?

— Ну, располагайся удобнее, раз пришел. — Процедил Малфой, понимая, что над ним посмеиваются. Ему пришлось подавить огромное желание выставить школьного врага за дверь. Поттер явно что-то задумал. И хотелось бы выяснить, что именно. — Что-нибудь выпьешь? Или, может быть, хочешь позавтракать?

— Хочу, — неожиданно согласился Гарри и, широко улыбнувшись, пояснил. — Я сегодня не успел позавтракать.

— Что так? Или Уизли тебя специально не кормит? Хотя правильно делает, ты немного растолстел за последние годы! — Драко не смог удержаться от язвительной «шпильки».

Гарри лишь усмехнулся, было заметно, что язвительность Малфоя его не задела.

К удивлению обоих, завтрак прошел почти в дружеской атмосфере. Драко был обаятелен и внимателен к собеседнику, поддерживая и направляя беседу в приятное для гостя русло.

Малфой сдерживал свое любопытство, рассудив, что раз Поттер соизволил явиться лично, то ему явно нужна помощь. Вот пусть и просит, сам Драко больше ничего спрашивать не станет.

— Сигару? — Малфой был сама любезность, но Гарри отрицательно покачал головой. — Правильно, курить — здоровью вредить! — ухмыльнулся Драко, с явным наслаждением затягиваясь и выпуская дым в сторону гостя. На самом деле курил он крайне редко, не желая впадать в зависимость от вредной привычки.

Поттер молча наблюдал за Малфоем. Тот действительно изменился за эти годы: самонадеянный мальчишка превратился в уверенного в себе мужчину. Довольно обаятельного мужчину! Этого Гарри тоже не мог отрицать. Ему стало ясно, чем Малфой смог привлечь Гермиону. Да и надменность, сквозившая в каждом жесте школьника Драко и так раздражавшая его в школе, исчезла.

— Мне кое-что нужно от тебя, — Гарри смотрел на Драко, словно раздумывая стоит ли продолжать.

Но если Малфою и было интересно, он никак этого не показал, сохраняя бесстрастный вид.

— Гермиона обмолвилась, что ты нанимал сыщика, чтобы выяснить о ней правду, — осторожно продолжил Гарри. — И я хочу получить полный отчет этого детектива.

— Зачем? — Драко так опешил от неожиданности, что на пару мгновений утратил беспристрастный вид.

— Мне это очень нужно.

Краткий ответ не удовлетворил Малфоя и он отрицательно покачал головой:

— Не пойдет, Поттер. Это личная жизнь Гермионы!

— Но тебя же это не смутило, — усмехнулся Гарри.

— У меня были на это причины, — Драко пожал плечами, не желая оправдываться.

— Поверь, у меня они тоже есть. — Гарри был серьезен и с ожиданием смотрел на Драко. Тот никогда не видел у Поттера просьбы в глазах. На какое-то мгновение Малфою захотелось сказать или сделать школьному врагу какую-нибудь гадость. Но он одернул себя, напоминая, что детство осталось позади и они больше не враги.

— Я дам, если узнаю, зачем тебе этот отчет.

Несколько мгновений Поттер колебался, но потом согласно кивнул головой:

— Я не верю, что произошедшее в девяносто восьмом было случайностью.

Малфой опешил от неожиданности, а Гарри тем временем продолжал:

— Авария самолета могла быть и случайной, но как объяснить маггловскую видеосьемку? А заклинание Ненахождения? Гермиону искали сотнями поисковых заклинаний и ни одно не сработало. Почему? Кто его наложил на Гермиону? — Гарри начал горячиться и вскочив с кресла, начал ходить по комнате.

— Может быть, сработало старое заклинание, сохранившееся с тех пор, как вы бегали по лесам от пожирателей? — Неуверенно предположил Драко. Но слова Поттера явно упали на благотворную почву, заронив сомнения, и он мысленно начал искать ответы и на другие вопросы.

— Это возможно, — кивнул Поттер. — Но авиакатастрофа и появление Гермионы в аэропорту?!

— Ты думаешь, она была подстроена? — потрясенно спросил Драко. Раньше ему и в голову не приходила такая мысль. — Но зачем такие трудности? Гораздо проще было убить Гермиону где-нибудь в тихом уголке и уничтожить тело. Но авиакатастрофа?! Там погибло много людей.

— Мне кажется, таков и был первоначальный план. Но Гермиону спасло чудо. Другого слова просто не подобрать: она попала под машину и, когда её полуживую увезли в больницу, убийца решил, что она и так умрет, и отправился в аэропорт, закончить начатое…

— Тут у тебя нестыковка, Поттер, — перебил Драко, поневоле начиная верить в теорию Гарри. — Зачем тогда авиакатастрофа? Гермиона погибла — цель достигнута! Зачем еще притворяться Гермионой, а потом уничтожать самолет?

— Я сам это понимаю. — В голосе Гарри слышалось отчаяние. — Но чувствую, что здесь не все так просто. А если их было двое? И они выполняли определенный план. Один должен был «разобраться» с Гермионой, а второй улететь из Сиднея в её образе. И тот первый не успел или не стал отменять план с самолетом. В принципе, они все правильно рассчитали: увидев видеосъемку из аэропорта, власти перестали искать Гермиону.

— А лже-Гермионы? Они-то откуда? — подумал Драко вслух.

Гарри задумался и потом начал отвечать, он явно не раз размышлял и об этом:

— А если эти двое почти не знали друг друга и больше не встречались? И один из них все же решив убедиться, что Гермиона умерла, с ужасом обнаружил, что та до сих пор жива, хоть и лежит в больнице в тяжелом состоянии. Убивать её он побоялся или просто не смог и тогда появились лже-Гермионы. Надо признать, они хорошо сыграли свою роль — я окончательно поверил, что Гермиона погибла и перестал искать. — Гарри прекратил кружить по комнате и сел.

— Нет, Поттер, это больше похоже на фантастический роман. Одни теории и никаких доказательств. — На самом деле Драко уже почти поверил в теорию Гарри, но здравый смысл упрямо нашептывал, что это слишком нереально.

— Да, с доказательствами у меня негусто, — согласился с ним Гарри. — Поэтому я к тебе и пришел, — неожиданно признался он.

— В отчете ничего нет, — Драко отлично понял его намек. — Едва детектив сообщил мне про Фариса, я приказал ему заниматься только этой историей и искать доказательства против насильника.

— Я бы все же взглянул, — мягко возразил Гарри.

Больше не споря, Драко принес ему отчеты детектива. И пока тот листал увесистую папку, продолжал про себя размышлять. Он все больше верил в теорию Поттера.

Но тогда получалось, что…

— Гермиона в опасности! — выпалил Драко.

— Не думаю, — возразил Гарри, поднимая голову от бумаг. — Прошло шесть лет и убийца, по крайней мере, один из них, давно знал, что она жива. И до сих пор ничего не сделал.

— Но есть еще и второй, — не унимался Драко, чувствуя, как тревога за Гермиону начинается превращаться в панику. — А из газет теперь всем известно, что Грейнджер жива. Её нужно охранять круглосуточно, — он вскочил, явно намереваясь заняться этим тотчас.

— Успокойся, Малфой! — твердо попросил его Гарри. — Гермиона живет в моем доме и её хорошо охраняют, поверь мне! И из дома она без меня или Рона не выходит.

Упоминание об Уизли заставило Драко замолчать. Налив себе виски, он залпом выпил, заставляя себя успокоиться: не хватало еще, чтобы Поттер понял, что его гложет вульгарная ревность.

— Какой из Уизли защитник? — презрительно бросил он, осторожно наблюдая за реакцией Поттера.

Но тот лишь пожал плечами, продолжая листать отчет.

— Это был благородный поступок, Драко. Спасибо.

Тот невольно вздрогнул, услышав свое имя вместо фамилии.

— Я ничего не сделал, — он постарался сохранять равнодушный вид, все еще не доверяя Поттеру. Использование сыворотки правды было незаконным и при желании могло сыграть против него.

— Конечно, нет, — соглашаясь, Гарри искренне улыбался. — Просто справедливость восторжествовала и негодяй сам во всем признался.

Драко тоже невольно улыбнулся в ответ и тут произошло самое неожиданное — Гарри первым протянул ему руку:

— Знаешь, Драко, жизнь с магглами явно пошла тебе на пользу. Ты изменился в лучшую сторону.

Малфой удивленно уставился на его руку. Гарри Поттер сам протягивает ему руку! Мир точно перевернулся!..

— Или мы все еще враги? — Гарри смотрел на него открытым и искренним взглядом.

Опомнившись, Драко крепко пожал ладонь теперь уже бывшего врага.

— Отец действовал по собственному желанию и я о нем не знал, — почему-то вылетело у него.

— Я понимаю. — Гарри ухмыльнулся и, сверкнув глазами, добавил. — Передай ему, чтобы больше никогда не приближался к Гермионе, иначе… — Он не закончил, но Малфой и так понял невысказанную угрозу.

— Ты будешь вторым, — мрачно пообещал Драко.

Поттер лишь ухмыльнулся и поинтересовался:

— Я заберу отчет с собой?

Получив согласие, Поттер собрался, но колебался, явно борясь с сомнениями. Потом достал из кармана белый конверт и протянул Малфою.

И, неловко кивнув на прощание, скрылся в камине.

В конверте оказалось приглашение Министерства на бал по случаю дня рождения героини войны Гермионы Грейнджер.

Выйдя из камина в министерстве, Гарри прошел в свой кабинет. Его начали мучить сомнения: правильно ли он поступил? Не было ли это предательством по отношению к Рону? Но с другой стороны, Гермиона беременна-то от Малфоя. И все еще ждет его, хоть и не признается в этом. А Рон? Вдруг Гарри своими руками лишил друга последнего шанса?.. Но он просто не мог поступить иначе. Гарри чувствовал, что Гермиона несчастна, да и Малфой уже не тот, что в школе. Пусть поговорят и тогда все наконец решится. Хотя, возможно, Малфой и не придет на бал. Или Гермиона все же выберет Рона.

Встряхнув головой, Гарри отогнал мысли о своем предательстве, решив заняться своим планом. Надежда на успех была ничтожна, но другого варианта все равно не было.

* * *

В назначенный день Драко оделся с особой тщательностью. Сегодня ему предстояло трудное, но приятное дело: помириться с Гермионой. Коробочка с кольцом была надежно спрятана в кармане. Мама сдержала обещание и прислала обещанное на следующий же день вместе с сообщением, что они с отцом отправляются в кругосветное путешествие. И даже успела сегодня позвонить. Сначала она битый час с восхищением рассказывала сыну об Италии. Под конец, словно спохватившись, добавила, что Люциус подарил ей миленький домик в горах и если сын нуждается в уединенном месте, то может пожить там, а сами они скоро уезжают в Бразилию на карнавал. В голосе матери было столько восторга, что Драко искренне порадовался за неё. О себе он сообщил только, что с ним все в порядке.

И вот Драко на балу. Он наконец-то увидит Гермиону! Драко чувствовал себя хмельным от предвкушения и радости. Почти никого из гостей не замечая, он осторожно скользил по залу, стараясь не замечать чужих, порой недобрых, или явно удивленных взглядов. В кармане у него было приглашение, подписанное самим Гарри Поттером, и Малфой не собирался чувствовать себя здесь незваным гостем. Да и не волновало его чужое мнение: он хотел услышать приговор Гермионы.

И тут на него налетело маленькое огненное облако, в коем он не без труда опознал мисс Уизли, то бишь, нынешнюю миссис Поттер.

— Что ты здесь делаешь, Малфой? — Прошипела та, не желая беспокоить других гостей перепалкой, но явно намереваясь выставить его с праздника. — Тебе запрещено показываться в нашем мире. Немедленно убирайся отсюда или я сообщу Гарри и…

— Твой муж меня сам сюда пригласил, — холодно улыбнувшись на публику, прищурился тот.

Уизли явно растерялась, застыв изумленно на пару секунд, А Драко тем временем, продолжая мило улыбаться, поинтересовался. — Кстати, ты сообщила Гермионе о визите моей матери и о моей просьбе?

Лицо Джинни полыхнуло смущением, но она не отвела прямого взгляда:

— Нет, она и так слишком много перенесла, я не хотела тревожить её, поэтому об аварии ей не рассказала. И, понятное дело, что твою наглую просьбу я тоже скрыла. — Она гордо вскинула голову. И снова прошипела. — И как у тебя хватило наглости явиться сюда после всего, что ты ей сделал?

— Мы с Гермионой сами во всем разберемся, без тебя, — многозначительно добавил Драко. — А теперь скажи мне, где она? — потребовал он.

Джинни вдруг рассмеялась:

— Ты опоздал, Малфой. Гермиона собирается выйти замуж за Рона.

— Она его не любит, — против воли в голосе Драко слышалась не только ревность, но и страх.

— Кто тебе сказал? — ухмыльнулась Джинни. — Старая любовь не ржавеет, а Рон преданно ждал её все эти годы.

— Где Гермиона? — Драко был взбешен уверенностью, прозвучавшей в голосе Джинни.

Та небрежно кивнула на одну из дверей: — Там. Они там, — многозначительно ухмыльнулась она.

Хоть Драко и был немного готов к тому, что увидит, но ревность, уже подогретая намеками Джинни, мгновенно лишила его рассудка:

— Какая милая сцена! Уизли, ты — настоящий мужчина, даже брюками пол не боишься вытереть! — Ярость, владевшая им, искала выход. — Привычка, наверно, осталась еще с тех времен, когда твоя одежда ни на что другое и не годилась?

Гермиона вспыхнула и вскочила, явно намереваясь защитить Рона. Но тот по-настоящему удивил Драко.

Мгновенно оказавшись на ногах, Рон властно притянул к себе Гермиону и бросил:

— Малфой, выйди на пару минут, у нас важный разговор и ты не вовремя.

— Неужели? — еще больше разозлился тот. — А если я не уйду?

Против его воли ситуация становилась неуправляемой, вместо того, чтобы холодными насмешками выводить Уизли из себя, Драко сам терял остатки разума, наблюдая, как рыжее недоразумение спокойно обнимает ЕГО Гермиону. А та, словно и не против, да еще и удовлетворенно улыбается.

— Значит, уйдем мы, — Рон нежно улыбнулся Гермионе, та удивленно смотрела на него, восхищаясь его невозмутимостью.

Драко, увидев восхищение в её взгляде, пожалел, что у него нет волшебной палочки и он не может шарахнуть по Уизли круциатосом.

— Что, Уизли, торгуя детскими игрушками, окончательно растерял гриффиндорскую храбрость? — ехидно осведомился он. — Раньше ты никогда не бежал с поля боя. А, нет! — Драко картинно хлопнул себя по лбу. — Бежал, один раз точно бежал! Так что тебе не впервой прятаться от трудностей…

Драко продолжал разглагольствовал, а Гермиона вдруг испытала непонятное чувство. Дежавю! Точно, именно дежавю. Словно они вернулись в школьные годы, и Малфой оскорбляет их, без труда находя самые слабые места. Задумавшись, она упустила тот момент, когда Рон бросился на Драко.

Схватив Драко в охапку, Рон без труда оторвал худощавого Малфоя от пола и начал трясти его, словно грушу. Извернувшись под невероятным углом, Драко со всей силы пнул Рона ногою в пах. Буквально зарычав от боли, Рон бросил Драко на пол, явно намереваясь продолжить экзекуцию, но Драко, не обращая внимания на боль, мгновенно вскочил и встал в стойку. Занимаясь кудо, он твердо усвоил, что главное — это не размеры физической силы, а умение управлять ей. И теперь намеревался одержать над Уизли победу.

Но тут между ними выросла Гермиона:

— Прекрати, Малфой. Тебе и правда лучше уйти, — тихо добавила она.

— Мне? Уйти? — выдохнул Малфой. — Он первый начал!

— Ты его спровоцировал, — холодно заметила Гермиона. — И ты действительно нам помешал.

В первое мгновение Драко растерялся, а потом снова разозлился, но уже на Гермиону:

— Помешал тебе принять его предложение? — недобро прищурился он. — Именно на это рыжее недоразумение ты меня променяла?

— Давай не будем спорить, кто кого променял, — устало попросила Гермиона. — Разве теперь это имеет значение?

Гермиона имела в виду, что Малфой сам отказался от неё, но Драко понял её слова, как признание, что она выходит замуж за Рона.

Злость вдруг схлынула, уступив место невероятной усталости и разочарованию:

— Поздравляю, Уизли! — бросил он напоследок.

Выйдя снова в зал, Драко, спотыкаясь, побрел к выходу. Джинни, ожидавшая неподалеку, проводила его взглядом. Ей даже стало немного жаль Малфоя, столь побитый вид у того был. Рон, наверняка, устроил ему взбучку. Но все же она не могла не радоваться за брата: тот наконец-то будет счастлив.

Очнувшись уже на улице, Драко поплелся по улице, едва переставляя ноги. Увидев яркую неоновую вывеску бара, он, не раздумывая, вошел внутрь. Ему потребуется много выпивки, прежде чем он сможет забыться, и еще больше, чтобы забыть…

* * *

Рон проводил уходящего Драко немного растерянным взглядом, он не ожидал столь легкой победы.

Гермиона стояла к нему спиной и её плечи вдруг подозрительно затряслись. Обняв подругу, Рон успокаивающе прижал её к себе:

— Все закончилось, Гермиона. И теперь все будет совсем по-другому. Я больше никому не позволю тебя обидеть.

Гермиона в ответ зарыдала еще сильнее. Рону оставалось только ждать, пока приступ отчаяния пройдет. Пытаясь утешить её, Рон подобрал упавшее на пол кольцо и, бережно отряхнув его, протянул Гермионе. Но та лишь покачала головой, продолжая горько плакать.

— Но, Гермиона, оно твое, ты же согласилась, — Рон улыбнулся через силу, отгоняя последние сомнения.

— О чем ты, Рон? — искренне удивилась та. — Я и не думала соглашаться.

На мгновение в глазах Рона проскользнуло облегчение, но тут же исчезло:

— Ну ты же сама сказала Малфою, — растерялся он. — И я тоже так подумал…

Рон замолчал, смущенно глядя на Гермиону.

— Что подумал? — удивилась Гермиона. — Ты думаешь, он из-за этого ушел?

— Похоже, — запинаясь, ответил Рон. — Я ведь тоже так подумал.

— О, боже мой! И зачем тебе только это понадобилось, Рон? — вспыхнула Гермиона. — Ты все испортил!

— Я? Ничего я не портил, я хотел тебе только добра. Я люблю тебя и…

— Хватит, Рон, — перебила его Гермиона. — Ты ведь и сам не веришь в то, что говоришь.

Рон обидчиво уставился на неё, но Гермиону уже «понесло»:

— Перестань, Рон, притворяться и подумай о том, чего ты действительно хочешь!

— Но я любил тебя, то есть люблю, — тут же поправился Рон, но было поздно.

— Вот именно «любил» ключевое слово в наших отношениях. Я тоже тебя любила, Рон. И сейчас люблю, но уже не так, как раньше, только как друга.

— Но я считал, что это навсегда, только пустышки влюбляются-разлюбляются, а настоящая любовь одна и на всю жизнь.

Гермиона хотела засмеяться, но, глядя в искренние глаза Рона, лишь вздохнула:

— Рон, это не всегда так. Очень редко школьная любовь становится единственной на всю жизнь. Возможно, если бы обстоятельства не разлучили нас, то мы бы до сих пор любили друг друга, подобно Гарри и Джинни. Но все было против нас: время, расстояние.

— Но для истинной любви не существует расстояний и времени, — упрямо возразил Рон. — Вспомни Снейпа.

Гермионе захотелось заплакать и засмеяться одновременно:

— Рон, перестань цепляться за избитые истины. Она у каждого своя. И наша с тобой такова, что наша любовь превратилась в дружбу. Так ведь, Рон, или мы станем врагами? — требовательно спросила она.

Вместо ответа Рон обнял её и чмокнул в макушку.

— Скажи, Рон, у тебя, что совсем никого не было за все эти годы? — не удержалась Гермиона. Она уже давно хотела задать этот вопрос.

— Сначала никого не было, я любил тебя и ни на кого не обращал внимания. А совсем недавно появилась Астория. Поначалу мы были друзьями, а потом… так получилось…— Рон смутился и замолчал.

— А где Астория сейчас? — с любопытством поинтересовалась Гермиона. Теперь ясно, почему остальные так смущались, когда в разговоре всплывала тема Рона. — И почему я о ней ничего не слышала?

— Она собрала вещи и ушла в тот день, когда стало известно о твоем «возвращении», — уныло ответил Рон.

Гермиона резко выдохнула, ей стало жаль незнакомую девушку, но не Рона:

— Ты — идиот!

— Что? — Рон опешил от её резкости.

— Ты — идиот, Рональд Уизли, и сволочь к тому же! — повторила Гермиона. — Сначала ты обнадежил бедную девушку, а потом выставил её из своего дома.

— Она сама ушла! — возмутился Рон.

— Но ты её не остановил, — рыкнула Гермиона. — Ты вообще когда с ней в последний раз разговаривал? — прищурилась она.

— В тот день, когда мы с тобой впервые встретились, мы завтракали вместе, а потом пришел Гарри и все завертелось, домой я вернулся только поздним вечером, Астории уже не было, как и её вещей.

— И ты даже не пытался встретиться с ней? — потрясенно спросила Гермиона.

Рон прикусил губу, ничего не отвечая.

— Что я могу сказать, Рон? — Голос Гермионы был сердитым и строгим. — Если тебе нужна эта девушка, то придется сильно постараться, чтобы она тебя простила.

— А ты бы простила?

— Я? Не знаю, наверное, да, — немного подумав, ответила Гермиона. — Но только если бы он искренне раскаялся. А сейчас мне нужно найти Драко и все ему объяснить.

— Подожди, Гермиона. Я еще кое-что от тебя скрыл. — Глаза Рона смотрели так виновато, что Гермиона невольно похолодела.

— Когда Малфой находился в больнице после аварии, он просил тебя прийти к нему. А я… я не сказал тебе этого.

— Почему ты мне этого не сказал? — Гермиона была чертовски зла и отчетливо чеканила каждое слово.

— Прости меня. Я хотел как лучше, надеялся, что ты вернешься ко мне, — Рон выглядел так жалко, что Гермионе на мгновение стало его жаль.

Она резко отвернулась, понимая, что бесполезно теперь что-то говорить, лучшим наказанием для Рона станет отсутствие её прощения.

— Я должна найти Драко и все ему объяснить, — решительно объявила Гермиона. Рон и не пытался возражать, молча последовав за ней. Сердито сверкнув глазами в сторону Джинни, которая, несомненно, была соучастницей брата, Гермиона устремилась к выходу, но была остановлена крепкой рукой.

— Гермиона, мне необходимо познакомить тебя еще с одним человеком. — Гарри был необычайно серьезен.

— Не сейчас, — возразила та. — Мне необходимо увидеть Драко, он…

— Это займет минут десять, не больше, — твердо перебил её Гарри и успокаивающе добавил. — А потом я лично отвезу тебя к Малфою. Это очень-очень важно, Гермиона!

— Хорошо, — нервно оглядывая зал, смирилась та. — Кто он?

— Это герцог Вестминстер, — ответ Гарри был лаконичен, но Гермиона не смогла удержаться и не хмыкнуть:

— Настоящий герцог?

— Самый настоящий. Его предок в пятнадцатом веке оказал Карлу Второму какую-то неоценимую услугу и тот наградил его графским титулом и пэрством. Позже еще один король, уже не помню кто, наградил герцогским титулом. Кстати, это единственный пэр-волшебник в мире, — быстро пояснил Гарри. Гермиона без интереса выслушала эту историю, не понимая, зачем Гарри ей это рассказывает.

Тем временем Гарри уже подводил её к красивой паре: мужчине лет пятидесяти с весьма представительным видом и молодой женщине со светлыми волосами, уложенными в изысканную прическу.

— Ваша светлость, позвольте представить вам мою подругу — мисс Гермиону Грейнджер. Гермиона, познакомься с лордом Робертом Гросвенор, герцогом Вестминстером и его супругой. Впрочем, ты, наверно, помнишь мисс Браун из нашей школы? — весело улыбнулся он.

— Лаванда! — Гермиона не смогла сдержать удивленного вздоха.

— Здравствуй, Гермиона. Ты сильно изменилась, немного округлилась. — Улыбка Лаванды была равнодушно-вежливой. Да и сама она круто отличалась от миленькой школьницы с длинными кудрями. От всего её облика веяло благополучием, спокойствием и безупречностью. Именно так, Лаванда превратилась в безупречную молодую леди, настоящую герцогиню.

— Да, есть немного, — Гермиона ни капли не смутилась от намека Лаванды. — Судя по твоему цветущему виду, Лаванда, нет необходимости спрашивать как у тебя дела?

— Да, все прекрасно, я счастлива, — подтвердила та, самодовольно улыбаясь.

— Дети? — с интересом спросила Гермиона.

— Пока их нет. Но всему свое время, — Роберт Гросвенор холодно улыбнулся, наблюдая за Гарри. — А вы уже знаете кого ждете, мисс Грейнджер?

— Мальчика, — гордо улыбаясь, ответила та. — Но я была бы рада и девочке. Я всегда хотела детей.

— Да, я помню, — подхватила Лаванда. — Ты еще в школе с удовольствием возилась с первокурсниками.

— В большинстве случаев, это было моей прямой обязанностью, — сочла нужным поправить её Гермиона.

— Чем же сейчас собираешься заниматься? — снова вежливо улыбнувшись, поинтересовалась Лаванда.

И тут в разговор вмешался Гарри, до сих пор молчавший:

— Пока мы с Гермионой жаждем только одного — узнать правду о произошедшем в Австралии.

Гермиона удивленно вскинула на него глаза, но он лишь подбадривающее улыбнулся ей.

— А что там произошло? — вежливо поинтересовался герцог.

— Отвратительнейшая и запутанная история. Кто-то послал Гермионе письмо о том, что Рон её бросает и уходит к тебе, Лаванда, — говоря, Гарри впивался в ту взглядом, явно ожидая её реакции. И безо всякого перехода вдруг спросил. — Кстати, Лаванда, где ты была третьего июля одна тысяча девятьсот девяносто восьмого года?..

Примечание от автора: Начиная писать Замерзшее сердце 2 года назад, я была уверена, что финальная битва произошла в конце июня 1998 года, посему в фике и различие с каноном: похороны Фреда прошли в начале июля 1998 (а заодно и отъезд Гермионы в Австралию).

Не уверена, стоит ли все отсылки и моменты в фике править из-за этой небольшой оплошности, поэтому просто прошу принять читателей к сведению указанную пометку и не удивляться.

Если Гарри и ожидал какой-то реакции от Лаванды, то явно не этого равнодушного пожатия плечами:

— Гарри, ты меня, конечно, извини, но я просто не помню, чем именно занималась в тот день. Я помню: июль был жарким и душным, и было много похорон, — она грустно улыбнулась. — И еще, в июле я помогала при восстановлении Хогвартса. Ты тоже там появлялся время от времени, разве ты не помнишь?

— Смутно, тогда я был занят, в основном, поисками Гермионы. Но помню, что ты часто бывала в Норе. Может, хотя бы вспомнишь, кто подсказал нам идею поискать Гермиону через маггловские аэропорты? — Гарри казался искренним и дружелюбно настроенным, но Гермиона чувствовала, что он напряженно сжимает её руку.

— По-моему, это был Дин, — напрягла память Лаванда. — Он же вырос среди магглов. Или это был ты, Гарри?

— Надеюсь, ты не откажешься дать официальные показания? — дружески улыбнувшись, поинтересовался Гарри.

Но прежде чем Лаванда успела хоть что-то ответить, вмешался её муж:

— Простите, мистер Поттер, но нет. Лаванда не станет давать вам никаких официальных показаний. И думаю не нужно напоминать вам почему! — герцог холодно улыбнулся.

— Но, может быть, в качестве акта доброй воли… — начал было Гарри, но Роберт его перебил:

— Нет. Она уже и так пошла вам навстречу, ответив в дружеской обстановке на ваши вопросы. Не стоит злоупотреблять школьными отношениями. А теперь простите…

Откланявшись, Вестминстер повел жену дальше по залу.

Гарри, широко ухмыльнувшись, смотрел им вслед. Едва они отошли, как Гермиона сердито зашептала:

— Гарри, может быть, ты мне наконец объяснишь, что происходит и что это за спектакль?

— Конечно, — неожиданно покорно согласился тот. — Но разве ты не жаждешь немедленно догнать Малфоя?

Гермиону раздирали два противоположных желания: вытрясти правду из Поттера и догнать Драко. Но пришлось выбирать:

— Поехали, расскажешь по дороге!..

К некоторому удивлению Гарри Гермиона не согласилась с его выводами:

— Признаю, что Лаванда вполне могла послать мне письмо о ней и Роне, но все остальное: потеря магии, автомобильная катастрофа, больница… Это произошло случайно!

— Ты в этом уверена? — Гарри смотрел на дорогу, продолжая вести автомобиль.

Гермиона уже собралась снова возразить, но заставила себя сначала задуматься, вспоминая тот жаркий июльский день…

— Нет, — покачала она головой через несколько минут. — Авария точно была случайной, как и потеря магии. Когда мама меня выгнала, я была в таких расстроенных чувствах, что письмо явилось последней каплей, этаким катализатором. Да и слишком сложная комбинация получается. Куда проще было запустить мне в спину аваду!

— Возможно так и было задумано. Но вмешался случай в виде грузовика, — Гарри затормозил около входа в дом Малфоя.

— Тогда почему меня… не добили? — слабо улыбнулась Гермиона.

— Вот это меня тоже интересует, — Гарри дружески сжал ей руку. — «Они» предпочли более сложную комбинацию с лже-Гермионами, хотя проще было избавиться от тебя.

— Ну, спасибо, — шутливо обиделась Гермиона, медленно вылезая из машины.

Но Гарри стремительно оказался рядом и прижал её к себе:

— Я счастлив, что у них ничего не вышло и ты жива-здорова. Хотя тебе следовало раньше объявиться в Англии, а не только шесть лет спустя.

Это был первый и единственный упрек подруге за столько лет отсутствия и причиненной боли.

— Прости меня, Гарри, — Гермиона спрятала лицо у него на груди. — Сейчас я понимаю, что это было неправильно, но тогда это казалось единственно верным решением.

Пару минут они стояли, обнявшись.

— Ладно, тебе пора, а то Малфой уже наверно заждался, — неловко пошутил Гарри, мягко отстраняя ее от себя.

— Я ненадолго забыла про него, — призналась Гермиона, вытирая выступившие слезы. — Мне почему-то страшно. Я даже не знаю, что сказать ему.

— А ты ничего не говори, — рассмеялся Гарри. — Твой приезд к нему сам за себя скажет.

Он мягко развернул её и подтолкнул к двери. Но уезжать не торопился, намереваясь убедиться, что Малфой не выгонит Гермиону из дома.

Дверь открылась быстро, миссис Смит что-то тихо сказала Гермионе. Та обернулась к нему с таким отчаянием в лице, что Гарри невольно поспешил к ней.

— А его нет дома. Миссис Смит сказала, что он еще не вернулся. И она не знает где его искать, — закончила Гермиона убитым голосом.

— Мерлин, Гермиона, у тебя такое лицо, словно Малфой уже умер, а тебе не хотят сообщать. Все с ним в порядке, — торопливо успокаивал её Гарри. — Он, наверно, задержался где-нибудь по дороге или зашел в какой-то бар — запить свое горе.

Лицо Гермионы немного просветлело:

— Скорее всего. Когда мы с ним познакомились, он слишком много пил. Но мне казалось, что я отучила его от этой привычки. Я его подожду.

Она оглянулась, но миссис Смит уже закрыла дверь в дом.

— Ну нет! — решительно возразил Гарри. — Тебе нужно беречь себя и ребенка. Мы вернемся сюда завтра. И вы спокойно поговорите.

Гермиона засомневалась, но доводы Гарри о том, что Малфой может вернуться домой часа через три или вообще под утро, убедили, что все же лучшим решением будет вернуться сюда завтра.

* * *

Лаванда оперлась на руку мужа:

— Мне что-то нехорошо. Может быть, вернемся домой?

— Нет, мне еще нужно переговорить с Джонсоном. Придется немного потерпеть, — непреклонным тоном ответил тот.

По блеску глаз мужа Лаванда поняла, что настаивать не следует. Мило улыбнувшись знакомым, она отпросилась «попудрить носик».

Едва войдя в туалетную комнату, Лаванда лихорадочно заперла дверь прямо перед носом у какой-то женщины и оперлась спиной о холодную стену. Самообладание почти покинуло её. Прошлое, которое она усиленно гнала от себя и о котором так старательно забыла, возвращалось.

— Они ничего не докажут! — тихо прошептала она. — Ничего!!!

Но страх, холодный и липкий, не отступал. Этот страх впервые появился, едва она прочла о «счастливом воскрешении» Грейнджер. Переведя взгляд на зеркало, Лаванда ужаснулась. В глазах молодой женщины, отражавшейся в зеркале, застыло затравленное выражение жертвы. И тут же возникло ощущение дежавю. Все это уже было много лет назад…

Туалет, не такой шикарный, как этот, но такой же пустой…

Страх, липким потом струившийся по спине…

И ощущение полной беспомощности, смешанное с желанием выжить…

И понимание, что во всем виновата она сама…

— Все нормально, чего ты так всполошилась? Грейнджер мертва! — успокаивала она собственное отражение в зеркале. — Ты — молодец! Тебе все удалось!!!

«— Я научу тебя убивать маггловским способом! Это не так сложно, как кажется!»

— Они ничего не докажут! — Словно бесконечную молитву шептала она, глядя на собственное отражение в зеркале. — Ничего!..

Усилием воли Лаванде удалось «взять себя в руки» и через несколько минут внешне безупречная молодая леди вновь присоединилась к мужу и его друзьям. И только Роберт, отлично знавший свою жену, понимал, что её душевное равновесие явно нарушено. Но вмешиваться не собирался. Его жена сильная женщина и сама способна справиться со своими «мелкими неприятностями»…

* * *

Злость… ярость… и разочарование!!! Именно эти чувства владели Драко, привычным жестом опрокинувшим первый стакан с виски.

Как он был глуп!.. Размечтался, дурак, о счастье! Но такие девушки, как Гермиона, всегда достаются положительным героям, вроде Уизли. Тот будет сдувать с неё пылинки и благодарить небо за свое счастье. И даже чужой ребенок ему не помеха!

При мысли о сыне, которого станет воспитывать этот рыжий, Драко захотелось надраться вдрызг. Может тогда ему хоть чуть-чуть полегчает.

Один бар сменял другой, Драко и сам не понимал почему ему не сидится на одном месте. Он кружил по ночному Лондону, не задерживаясь надолго ни в одном из баров...

В какой-то миг рядом с ним опустился какой-то мужчина с испитым лицом:

— Привет, приятель. Давненько тебя не было. Я уж решил, ты завязал.

Драко не понимал кто перед ним и откуда он его знает, а тот начал рассказывать что-то, с явным интересом поглядывая на бутылку виски, стоявшую перед Драко.

— Угощайся, — правильно понял его взгляд тот.

Но мужчина не набросился на выпивку сразу, дождался, пока официантка принесет второй стакан, и только тогда выпил. Глядя, как жадно двигается кадык на шее собутыльника, Драко неожиданно вспомнил, откуда он его знает. Это был один из постоянных клиентов этого бара. Они встречались здесь в прошлом году, когда Драко раз в неделю позволял себе надираться в барах. Пока в одну из таких ночей не встретил Гермиону…

…— И я ей говорю — ребенок-то мой! Значит, и я имею на него права! — с апломбом выкрикнул его неожиданный собутыльник. И уставился на него, явно ожидая его реплики.

Но вместо ответа, Драко налил им обоим еще виски, залпом выпив свой.

— И знаешь, что она мне заявила? — Так и не дождавшись его ответа, мужчина продолжил свой рассказ. — Что я смогу встречаться с ребенком, если брошу пить и начну лечиться. А я не алкоголик!!! Я в любой момент могу бросить пить, просто… не хочу. Должна же у меня быть хоть какая-то радость в жизни…

Он еще что-то говорил, но Драко его уже не слышал, идя к выходу.

Поняв, что остался без собеседника, мужчина скривился и вылил остатки виски себе в стакан.

Оказавшись на улице, Драко поежился, на улице шел самый настоящий ливень. Впрочем, холодный душ пошел ему только на пользу, почти протрезвив. Несколько минут Драко стоял, размышляя куда отправиться. Случай все решил за него. Рядом притормозило такси, из которого выпорхнула запоздавшая парочка. Драко быстро забрался на заднее сидение. Водитель уже собрался возразить, что его работа на сегодня закончена, как протянутая крупная купюра заставила его передумать и устало махнуть рукой:

— Куда?

— В Хитроу.

— Слишком далеко, — отрицательно покачал головой таксист. — Моя смена закончена полчаса назад.

Драко не хотелось спорить, поэтому назвал лондонский адрес, решив, что на месте разберется, как ему добраться до аэропорта. Он сегодня же покинет Лондон, который надоел ему хуже тыквенного сока в школе. В голове всплыло приглашение матери. Говорят, Италия — красивая страна, у него будет отличная возможность убедиться в этом лично.

* * *

Всю ночь Гермиона вертелась в постели, слушая ливень, стучавший по окнам. Она представляла себе разные варианты их встречи с Драко. Едва дождавшись рассвета, Гермиона спустилась вниз.

Только разум заставлял её вытерпеть хотя бы восьми утра, дабы не появиться в доме Малфоя спозаранку.

Когда Гарри ранним утром зашел на кухню, то его ждал готовый завтрак и нетерпеливо ходившая по кухне Гермиона.

— Ты хотя бы спала сегодня? — поинтересовался он.

— Немного, — отмахнулась та. — Ты меня отвезешь?

— Еще рано, — выразительно поглядев на часы, заметил Гарри.

— Я не могу больше ждать. Я, наверно, такси вызову, — Гермиона снова заметалась по кухне.

— Хорошо, иди оденься потеплее, на улице снова дождь, — приказал ей Гарри, со вздохом отставляя чашку с кофе. Нетерпение Гермионы казалось ему немного странным, но он все списал на её беременность.

Через час

— Мистер Малфой ночью покинул Лондон, куда он уехал мне неизвестно, — повторила миссис Смит в третий раз.

— Но вы же знаете, куда он уехал? — Голос Гермионы был тих, она едва сдерживала слезы — все-таки опоздала.

— Я повторяю в последний раз, мисс Малхолланд, я не знаю, куда уехал мой хозяин. Он не обязан передо мной отчитываться.

Дружба, возникшая между ними за время совместного проживания, была разрушена, Гермиона чувствовала, что экономка в поспешном побеге Драко винит именно её. Впрочем, она и сама винила себя в этом. Вот если бы только знать где его теперь искать.

Гарри что-то тихо сказал миссис Смит и та, вспыхнув румянцем, немедленно указала им на дверь.

— Что ты ей сказал?

— Что требую открыть мне правду, как представителю закона, иначе у неё будут неприятности, — нехотя признался Поттер, заводя машину. — Но она слишком хорошо вышколена, чтобы выдать своего хозяина.

— Зря, ты её обидел! — осудила его Гермиона.

— Вообще-то я ради тебя старался, — по-мальчишечьи засопел тот.

— Извини, но даже ради меня не стоит угрожать беззащитным старушкам.

— Да она и не поверила в мои угрозы, — пробурчал Поттер, двигаясь с места. — И что ты теперь намерена делать?

— Ждать, — пожала плечами Гермиона. — Ничего другого мне и не остается. Не могу же я с таким животом бегать за Малфоем по всему свету!..

Легко сказать — ждать! Но оказалось, что ожидание может сделать жизнь невыносимой. По истечении четвертой недели, Гермиона была готова на стену лезть. И постоянно была в плохом настроении. И впервые беззастенчиво использовала свою беременность, чтобы срывать накопившуюся злость на окружающих. Больше всего доставалось Гарри, который обладал прямо-таки ангельским терпением. Рон, получивший свою порцию, старался сейчас и носа не показывать в доме Поттеров. Только Джинни не давала ей спуску, но она и сама была беременна, поэтому рядом с ней Гермионе приходилось «прикусывать» свой неожиданно острый язычок. Но настал день, когда и Гарри надоело служить «грушей для битья» и он впервые осадил её. Расплакавшись, Гермиона убежала в свою комнату, крикнув, что сегодня же съедет в гостиницу.

Через несколько минут Гарри вошел к ней в комнату:

— Я знаю, где Малфой.

— Откуда? — Гермиона не была готова так быстро простить его сегодняшнюю резкость, но не смогла удержаться.

— Надавил кое на кого в министерстве, — признался Гарри, — пока ты кого-нибудь не убила! Он в Италии, в городке Павия недалеко от Милана у Малфоев дом.

Гермиона встала с кровати и подошла к окну:

— Спасибо, Гарри. Я постараюсь сдерживать свои эмоции и больше не срываться на вас с Джинни.

Гарри стоял, словно ожидая чего-то еще:

— Ты больше не хочешь его видеть?

— Хочу, но как? — Гермиона с небольшой горечью указала на живот. — Рисковать на восьмом месяце?

— У меня есть кое-какие идеи, — загадочно улыбнулся Гарри. — Так что если ты захочешь, я бы пожалуй смог это устроить.

— Хочу! — Гермиона бросилась к нему в объятия. — Только… я стала такая толстая, как бегемот! — пожаловалась она.

— Ты гораздо меньше бегемота, — усмехнулся Гарри. — И потом, поверь моему опыту, для любящего мужчины нет дамы прекрасней, чем женщина, носящая его ребенка.

— Джинни повезло, — улыбнулась Гермиона.

— Мне тоже, — просто ответил тот. — Да и у тебя все будет хорошо. Даже если с Малфоем что-то и не сложится, у тебя останемся мы. Хотя с Роном придется повозиться, ты все же перегнула палку при последней встрече…

— Он сам виноват, — рассмеялась Гермиона. — Но я обязательно извинюсь перед ним, как только увижу.

Следующие несколько дней Гермиона снова ждала, изо всех сил сдерживая свое нетерпение. И наконец этот день настал.

Выйдя из дома, она в первое мгновение потеряла дар речи, увидев перед собой громадную карету с не менее огромными конями. Те, насколько Гермиона помнила со школьных времен, принадлежали мадам Максим.

— Но, Гарри… — беспомощно начала она.

— Не беспокойся, все будет в порядке. Внутри карета заколдована, ты не ощутишь ни малейшего движения, — успокоил её Гарри, широко улыбаясь. Гермиона юркнула в карету, поражаясь тому, что внутри та напоминала громадный дом. — А вы, мадам, не желаете совершить романтическую поездку в Италию? — обратился он к Джинни, стоявшей у входа.

— Романтическую? С беременной Гермионой? — шутливо закатила та глаза.

— Да, но назад-то мы будем с тобой одни! — подмигнул ей Гарри, обнимая жену. — Пока нам еще можно себя не ограничивать...

Гермиона, выглянувшая из кареты через десять минут, застала их страстно целующимися.

И вот она перед небольшим двухэтажным домиком. Гарри с Джинни остались в карете. На всякий случай они пообещали подождать её ровно час, прежде чем тронуться в обратный путь.

Гермиона подняла руку и решительно постучала, невольно вспомнив свой первый приход в дом Драко…

Рон и Астория. Сентябрь 2004 года

— Может, ты все же поговоришь с ним? — голос бабушки прозвучал почти умоляюще. Астория с грустью подумала, что Рон своей настойчивостью уже завоевал её расположение. Отрицательно покачав головой, она отправилась в свою спальню.

Рон стоял на том же месте, что и вчера. На улице уже наступали сумерки, поэтому Астория не смогла разглядеть его лица. Да и не хотела этого! Пусть стоит хоть до скончания века: её прощения он не получит!..

Мелинда Гринграсс грустным взглядом проводив упрямую внучку, вернулась к своему рукоделию. Руки её были заняты вышивкой, а мысли увлечены сложившейся ситуацией. Сердцем она понимала, почему Астория до сих пор сердится на Уизли, но не принимала её упрямства. Тем более что внучка-то была беременна. И Мелинда боялась, что парень, не выдержав упрямства Астории, просто-напросто уйдет. Весь день Мелинда раздумывала: рассказать ли Рону о беременности Астории. Поскольку Астория ничего о ней не рассказывала, то предательством это назвать будет нельзя. Но с другой стороны, Рон мог быть не готов к ребенку, точнее к ответственности за него. А если не рассказать, то Рон может вообще отказаться от борьбы за эту упрямицу…

Рону ужасно хотелось есть и пить, хотя еще больше ему хотелось плюнуть на всё и отправиться домой. Он не ожидал, что Астория окажется такой непримиримо-упрямой. Ведь он же искренне раскаялся и попросил прощения, а в ответ получил лишь равнодушное пожатие плеч. Астория молча выслушала его пылкие извинения и ушла в дом, ничего не ответив. Сгоряча он крикнул ей вслед, что будет стоять на этом месте до тех пор, пока она его не простит. Но Астория даже не повернулась. И вот уже второй день Рон торчал под окнами дома её бабушки. За все время он съел лишь сэндвич, который ему утром принес домовик Гринграссов. Рон сомневался, что того послала Астория, скорее это была её бабушка: величественная старушка со старомодными буклями.

Где-то сзади раздался звук аппарации и Рон, обернувшись, увидел Гарри Поттера.

— Мог бы и сообщить родным, где пропадаешь! — добродушно проворчал тот, поздоровавшись. — Мама так перепугалась, что была готова отрядить всех на поиски. Хорошо, что у меня поисковое заклинание на тебя настроено.

Узнав, что происходит, Поттер лишь ухмыльнулся, посоветовав не сдаваться. Обиженный насмешками друга, Рон тут же передумал просить его о помощи. Но Гарри, сам обо всем догадавшись, вскоре вернулся, принеся в бумажном свертке еду и бутылку сока.

Утолив жажду и голод, Рону почти удалось вернуть себе благодушное настроение, но мысли об еще одной ночи на улице тут же его испортили. Неженкой он себя никогда не считал, но и к тому, чтобы спать полусидя на стуле тоже не привык. И теперь раздумывал: как ему победить упрямство Астории? В какой-то миг Рон представил, что будет, если та никогда его не простит. И невольно поежился, хотя ночь была довольно теплой для осени. Он и сам не ожидал, что его чувства к Астории так сильны. Возвращение Гермионы смутило само его существование, выбило из привычной колеи. И он решил, что любовь к ней по-прежнему жива, а Астория — это лишь временное увлечение. И её уход — это отличный выход для них обоих. Но время показало, что он не прав. Любовь к Гермионе умерла, а он лишь по привычке цеплялся за неё, словно за щит от чувств, способных причинить ему новую боль. И все равно не смог защитить себя, искренне влюбившись в Асторию…

Размышления Рона перебил легкий свист, раздавшийся из-за деревьев. Поначалу Рон, никого не увидев, собирался вернуться на свое место, но из-за деревьев еще раз, уже сердито, свистнули. Посмотрев на темный дом, Рон отошел в тень деревьев и, к своему удивлению, увидел бабушку Астории. Та была в темно-сером твидовом костюме со свертком в руке:

— Ваш ужин, молодой человек.

Рон было собрался поблагодарить, хотя уже и не был голоден, но старушка нетерпеливым жестом заставила его замолчать.

— Что вы намерены делать дальше? — властно спросила она.

Рону ужасно хотелось ответить, что это вовсе не её дело, но он сдержался и лишь пожал плечами. Ему показалось, что в выцветших голубых глазах Мелинды Гринграсс мелькнуло разочарование:

— Вы вообще уверены, что хотите быть с Асторией? — резко выдохнула она.

— Да, я уверен, — Рон вскинул голову, глядя ей прямо в глаза.

И увидел в них явное облегчение.

— Это хорошо, — пробормотала она тихо. — Только боюсь, что ваше пассивное поведение этому вряд ли способствует.

— Что же мне делать? — В голосе Рона слышалось явное отчаяние.

— Действовать! — решительно отрезала Мелинда.

Рон уже собирался еще что-то спросить, но Мелинда, испуганно поглядев в сторону дома, направилась в противоположную от него сторону. Рону казалось, что она собиралась что-то ему рассказать, но почему-то передумала.

Вернувшись назад под дерево, Рон вдруг увидел тонкий силуэт за одним из окон. Астория, задернув занавески, вскоре погасила свет в спальне.

Погасив свет, Астория уютно вытянулась под одеялом. Но мысли о Роне помешали ей спокойно уснуть. Тихонько поднявшись, она подбежала к окну: стоит! Усмехнувшись, Астория вернулась в кровать — пусть стоит дальше! Если три дня выстоит, то возможно она и сменит гнев на милость. Жалко, что сегодня дождя нет, хотя что для волшебника дождь? Наверняка вчера Рон использовал магию для защиты от ливня. Неожиданно для самой себя Астория быстро уснула.

Утром, к её тайной радости, Рон по-прежнему стоял под деревом. Ну что же, вечером как раз истекали третьи сутки и, может быть, она и простит его.

Подавив желание заговорить с ним, Астория направилась к дороге. Каминная связь с утра не работала и бабушка сказала, что в университет ей придется добираться на «Ночном рыцаре». Вопрос об аппарации даже не рассматривался из-за её беременности. Хотя срок и был только три месяца, Астория предпочитала не рисковать зря.

И тут на неё кто-то налетел сзади, обнял и… Астория почувствовала, как их куда-то уносит.

— Идиот! — первые слова, которые вырвались у неё сразу после приземления. — Дурак! Мне же нельзя…

Она мгновенно осеклась, осознав, что едва не проболталась. Рон с виноватыми глазами бросился к ней, явно намереваясь убедиться, что с ней все в порядке. Но Астория и сама уже поняла, что все в порядке. И теперь оглядывалась, пытаясь понять, где они оказались. Сад был большой и сильно запущенный, вдалеке сквозь деревья были видны очертания темно-красного дома. Астория явно никогда здесь не была:

— Где мы? — голос её звучал резко. Она не собиралась легко прощать Рону её нелепое «похищение».

— Почему тебе нельзя аппарировать? — вместо ответа спросил тот. Взглядом он ощупывал её еще стройную фигуру.

Астория невольно сжалась, хотя живот был еще совсем небольшой.

— Где мы? Как ты посмел меня похитить? — она снова бросилась в нападение. Но Рона не так-то легко было сбить с толка.

— Ты беременна? — Он схватил за руки, глядя ей прямо в глаза. — Почему ты ничего мне не сказала?

И тут же выпустил, словно споткнувшись об её злой, ненавидящий взгляд.

Ответ ясно читался в темных глазах Астории.

— Прости меня! — невольно вырвалось у него.

Но Астория лишь покачала головой:

— Я не могу. Ты предал меня — я больше не смогу тебе верить!

У Рона невольно опустились руки:

— Но ребенок? У него должен быть отец.

— Я не буду запрещать вам встречаться, — «утешила» его Астория.

— Дай мне еще один шанс! — в последний раз попросил Рон, но девушка была непреклонна. Астория словно забыла, что собиралась вечером простить его, так её напугала его непредсказуемость.

Неожиданно Рон шагнул в её сторону и, сжав её в объятиях, принялся целовать, что-то неразборчиво шепча. Уклоняясь от лихорадочных поцелуев, Астория тщетно пыталась вырваться из его крепких объятий. Но Рон был гораздо сильнее и она смирилась, перестав сопротивляться, лишь отворачивала от него лицо. И вдруг, словно сдавшись, Рон выпустил её:

— Прости…

Испуганно отступив от него, Астория тихо спросила, где они.

— Это мой дом. Я купил его в прошлом месяце, когда мы еще были вместе. Здесь есть действующий камин…

Недоговорив, Рон повернулся и пошел в сторону дома. Астория, идя следом, украдкой оглядывала сад и дом. Тот хоть и был явно старым, но выглядел основательным и прочным. С какой-то тоской Астория смотрела на скромную, явно устаревшую обстановку, невольно представляя, как бы засиял дом и сад, если бы к ним приложили хоть немного усилий…

Уже почти шагнув в камин, она неожиданно передумала и, оглядев огромную гостиную, попросила:

— Очень пить хочется. Не угостишь меня чаем?

Рон, уныло стоявший рядом с камином, встрепенулся:

— А… у меня здесь только кофе.

Надежда осторожно засветилась в его глазах.

— Пусть будет кофе, — с легким вздохом согласилась Астория. — Только не очень крепкий, а то нам с малышкой вредно. Показывай дорогу, хозяин, потом и полностью дом посмотрим. Работы здесь похоже еще много!

Глядя на радостно улыбающегося Рона, Астория и сама не удержалась от улыбки, представляя, как они будут здесь счастливы. На мгновение ей показалось, что даже ребенок одобрительно заворочался в предвкушении их новой жизни…

Драко и Гермиона. Ноябрь 2004 года

— Кого там еще черт принес? — тихо чертыхнулся Драко, распахивая входную дверь. И окаменел, увидев Гермиону собственной персоной.

Та нерешительно улыбнулась и уже раскрыла рот, дабы поздороваться, как вдруг в холл выбежала очаровательная брюнетка.

— Драко, а белое вино к запеченному мясу подходит? Ой, не знала, что у нас гости, — девушка, словно смешавшись, остановилась рядом с Малфоем.

Неожиданно Гермиона почувствовала дурноту, одновременно чувствуя, что краснеет.

— Я… я не вовремя. Извини меня, — она отступила, явно намереваясь сбежать поскорее.

— Ничего подобного! — отрезал Драко и, выскочив из дома, взял её под руку. — Это не то, что ты подумала. Карла просто дочь моей кухарки, та сегодня приболела и прислала её вместо себя.

Путано объясняясь, он буквально силой втащил её в дом под неприязненный взгляд Карлы.

— Ты свободна! — рявкнул он той. — И больше не приходи — я в твоих услугах не нуждаюсь.

— Но мама… она же меня попросила… — Карла чуть не заплакала, больше от досады. Ведь все так хорошо складывалось — англичанин вроде бы легко поддался на её обаяние, согласился поужинать вдвоем, а тут эта беременная корова притащилась. И как она только добралась сюда — Карла была уверена, что не слышала звуков подъехавшего автомобиля.

— Пусть она спокойно выздоравливает, никто не собирается её увольнять. Я вполне способен пару дней обойтись без прислуги. — Драко с трудом скрывал раздражение на эту упрямицу. Мотивы Карлы были шиты белыми нитками, она явно намеревалась соблазнить его за ужином. И если до приезда Гермионы Драко и собирался позабавиться, наблюдая за неудачными потугами этой девчонки, то теперь он хотел только одного: чтобы немедленно та убралась из его дома.

— Но... Давайте я останусь и помогу… — предприняла Карла последнюю попытку. Но Малфой был непреклонен. Смерив Гермиону еще одним неприязненным взглядом, Карла вышла из дома. Шагая к родному дому, она искренне недоумевала, как англичанин посмел предпочесть эту беременную корову, выставив такую красавицу, как она, прочь. А ведь это был отличный шанс выйти замуж за богача и вырваться из этой глуши. Да и внешне Малфой ей понравился. Ладно, она обязательно что-нибудь придумает, тем более что беременная-то вряд ли надолго удержит его рядом с собой. Трахаться-то ей наверняка уже нельзя, хотя, говорят, что некоторых женщин это не останавливает, и они до самых родов под мужчин ложатся. Но Карла искренне надеялась, что эта не из таких…

* * *

После ухода Карлы в комнате воцарилось тягостное молчание.

— Может быть, поужинаем вместе? И ты мне расскажешь, как ты сюда попала. — Глаза Драко были непроницаемы и Гермиона не могла понять, как он относится к её незваному появлению. Но то, что он так легко отправил эту девчонку прочь, говорило в её пользу.

— С удовольствием. А что у нас на ужин?

— Мясо в горшочке и салат. Только, кажется, Карла не успела его нарезать, — улыбнулся Драко.

— С салатом я и сама справлюсь, — заверила его Гермиона. Драко лишь хмыкнул, идя следом.

Уже дорезая помидоры, Гермиона не выдержала и высказалась:

— А к запеченному мясу, вроде этой телятины, подходит именно красное вино!

Драко выразительно скривился, но возражать не стал. На уже накрытом на двоих столе быстро появилась бутылка красного вина. Но рядом Малфой поставил графин с соком. Тот явно предназначался для неё.

Ужин проходил почти в полном молчании. Гермиона пыталась завести разговор, но без поддержки Драко тот быстро затихал.

К концу ужина Гермиона была уверена, что Малфой совершенно ей не рад. Она так и не призналась, каким образом оказалась в Италии. Но еще больше её удручало то, что Драко неожиданно начал вслух рассуждать каким образом доставить её обратно в Англию. Словно желал только одного: быстро избавиться от незваной гостьи.

Окончательно обидевшись на Драко, Гермиона холодно осведомилась позволит он ей отдохнуть, прежде чем отправит назад в Англию, словно ненужный багаж.

Оказавшись одна в гостевой комнате, Гермиона, немного поостыв, приняла решение утром серьезно переговорить с Драко. Глупо уезжать отсюда, даже не высказав того, ради чего приехала.

Но ночные события нарушили эти планы…

Гермиона спала очень тревожно, ребенок, видимо от смены климата, вел себя очень неспокойно, постоянно толкаясь. Да и смятенные мысли мешали ей наслаждаться отдыхом. Встав в очередной раз, она вдруг услышала какой-то шум, словно кто-то кричал. Не удержавшись, она направилась в коридор. Шум явно доносился из спальни Малфоя. Осторожно приоткрыв дверь, в полутьме она разглядела Драко, метавшегося по кровати:

— Доктора! Целителя! Я должен успеть! — снова выкрикнул он.

Гермиона старалась ступать тихо, но с большим животом и в темноте это было оказалось проблемой и она, натолкнувшись на мягкий пуфик, едва не упала, этого оказалось вполне достаточно, чтобы разбудить Драко.

— Кто здесь? — Драко резко сел, нажав кнопку настенного светильника.

— Это я, — успокоила его Гермиона. — Извини, я проснулась от шума, — Драко явно смутился. — Тебе ведь кошмар приснился?

— Вроде бы, — Драко снова нажал на выключатель и свет погас.

Темнота приободрила Гермиону и она решила высказать все ради чего приехала в Италию:

— Драко, я приехала сюда, чтобы… поговорить с тобой.

Начало было неловким и Гермиона словно шагнула в пропасть, выпаливая следующую фразу:

— Ты очень нужен мне и нашему сыну. И я не могу без тебя, потому что люблю.

Драко включил свет и Гермиона, снова ослепнув, прищурилась, но все же решительно продолжила:

— Мое признание ни к чему тебя не обязывает. Просто мне хотелось, чтобы ты узнал правду. Я не собираюсь навязываться тебе, настаивать на чем-либо и уж тем более шантажировать тебя ребенком. С ним все будет так, как обговорено раньше. А теперь, когда я высказалась, я уйду, пока окончательно не сгорела от стыда.

— И ты совсем не хочешь узнать мое мнение?

Глаза Гермионы привыкли к свету и она невольно смутилась, заметив что Драко почти голый. Заметив её смущенный взгляд, он, хмыкнув про себя, накинул купальный халат.

— Хочу, но боюсь, — честно призналась Гермиона.

— Прежде, чем ответить, мне хотелось бы знать — теперь ты согласишься жить в гражданском браке?

Вопрос был неожиданным и, признаться честно, неприятным для неё, но Гермиона все же согласно кивнула, выдвинув только одно условие:

— Но никаких свободных отношений и измен! Со своей стороны тоже обещаю быть верной же… любовницей.

Гермиона употребила неприятное для неё слово, словно это могло примирить её с будущим неприятным положением.

— Я согласен, — Драко осторожно притянул её к себе.

Большой живот помешал их тесному объятию, но Драко лишь улыбнулся:

— Останешься сегодня у меня? — голос его звучал мягко и завораживающе, но Гермиона сожалеющее покачала головой:

— Я устала, да и… нельзя мне сейчас… — не закончив, она выразительно взглянула на кровать и быстро выскользнула из спальни Малфоя.

Возвращаясь к себе, Гермиона испытывала смешанное чувство радости и поражения. С одной стороны, они теперь вместе, а с другой…

Драко, глядя ей вслед, лишь счастливо улыбался. Она согласилась быть с ним безо всяких условий!!! Большего от Гермионы он и ждать не мог. Поняв, что уснуть ему больше не удастся, он быстро оделся и вышел из дома. У него мгновенно созрел некий план на завтра, но следовало кое-что приготовить. Выскользнув из дома, Драко исчез в темноте…

* * *

Завтрак был по-деревенски простым, но обильным. Гермиона с удовольствием поглощала яичницу с ветчиной под бесконечную болтовню Леоноры, матери Карлы. Утром та первой встретила её на кухне. И сразу же извинилась за поведение своей дочери, заверив, что Карла хорошая девочка, просто ей не хватает крепкой мужской руки. Сама Леонора вдовела уже десятый год, ни сколько не страдая от смерти мужа, любимым занятием которого были женщины и крепкое вино. Но без заработков мужа денег в семье не хватало, хотя Леонора была согласна на любую работу. В отличие от дочери, которая только нос кривила на её работу прислуги, но все же согласилась стать помощницей медсестры в самой лучшей клинике их маленького городка. Леонора этого не сказала, но Гермиона поняла, что Карла согласилась на эту работу, чтобы иметь возможность познакомиться поближе с самыми богатыми людьми города. Это и многое другое Леонора успела поведать ей, пока Гермиона завтракала. Гермиону поразило, что женщина явно не испытывала злости на несправедливость своей судьбы. Иногда она даже чувствовала себя вполне счастливой, вот как сегодня утром, когда мистер Малфой и словом не обмолвился о неприличном поведении её дочери. И даже выдал ей премию, попросив приготовить праздничный обед, чем Леонора и занялась, едва Гермиона покинула кухню.

Драко Гермиона нашла в саду, казалось, он безмятежно дремлет под утренним солнцем. Но он открыл глаза, едва она приблизилась:

— Сегодня, как по заказу, нет дождя. Отличная погода для небольшой прогулки, — заметил он, ласково поцеловав ей руку.

— С удовольствием. А куда мы пойдем? — Гермиона с радостью поняла, что не чувствует никакой неловкости. Вполне возможно, что она и привыкнет к их отношениям, не отягощенным законным браком.

— Это пока сюрприз! И мы поедем!

Машину Драко вел так осторожно, словно вез хрупкую драгоценную вазу.

— Раньше ты ездил быстрее, — Гермиона улыбнулась, с удовольствием рассматривая окрестности.

— Но теперь со мной ты! — Драко улыбнулся, но скорости не прибавил. Гермиона могла поклясться, что это была самая медленная поездка в её жизни. Но ей очень это нравилось! Она наблюдала, как с какой осторожностью Драко ведет машину, испытывая огромное искушение взять его за руку, но все же не решилась сделать это.

— Это самая старая постройка в округе, — пояснил Драко, подъезжая к величественному собору с высокими куполами. — Он построен в середине семнадцатого века и пережил все войны, хотя после окончания последней его пришлось восстанавливать на деньги местных жителей. Летом и весной здесь обычно много туристов, но сегодня нам повезло. — Драко помог Гермионе выйти из машины.

Гермиона плохо разбиралась в архитектуре, но собор и правда был очень красив. Разглядывая его, она и не заметила, как Драко остановился позади. И тут услышала:

— Гермиона, ты выйдешь за меня замуж?

Остолбенев, она повернулась и обнаружила Малфоя, стоявшего на коленях. Вид у него был непривычно-смиренный. Гермиона оцепенела от неожиданности.

— Гермиона, ты выйдешь за меня замуж? — Нетерпение так явно отразилось в его голосе, что с Гермионы невольно спало оцепенение.

— Конечно. — И тут до неё дошло, зачем они сюда приехали. — Ты хочешь обвенчаться сегодня же?

— Разумеется, — встав на ноги, Драко тут же обрел свой обычный немного высокомерный вид. — У Малфоев не бывает незаконнорожденных детей. Наш первенец должен родиться в законном браке.

— Раньше ты говорил совсем другое! — не удержалась от замечания Гермиона.

— Это было до того, как я встретил тебя, — улыбнулся Драко.

— Но еще вчера… — не унималась Гермиона, но Малфой её перебил:

— Я просто проверял тебя.

— А если бы я не согласилась? — возмущенно поинтересовалась невеста.

— Но ты же согласилась, — резонно заметил Малфой. — Кстати, есть еще одно правило — невеста должна взять фамилию Малфоев. Ты согласна?

— Это обязательно? — делано нахмурилась Гермиона, решив ему немного отомстить. — Я так привыкла к своей фамилии!

— Нет, это условие по желанию, — Драко недовольно хмурился, явно не чувствуя, что Гермиона шутит.

— Ну, хорошо, я согласна.

Это была довольно странная свадьба: без гостей, с одним священником и его женой в качестве свидетеля, но Гермиона чувствовала себя по-настоящему счастливой и умиротворенной. Зачем ей гости, свадебное платье и прочие атрибуты, если её счастье так и светится в глазах Драко. Её Драко!!! Она ощущала себя, словно в счастливом сне, и боялась только одного — проснуться!

Гермиона с радостью повторяла за священником слова клятвы, напрочь забыв, что не посещала церкви со свадьбы Синди. Позже она поражалась, как быстро священник обвенчал их, не требуя специальной и порой долгой подготовки. Драко признался ей, что надавил на священника, пообещав, что в таком случае их ребенок родится в неосвященном церковью союзе. И подкрепил все довольно большой суммой на ремонт собора. И священник дрогнул, убежденный, что брак между неподготовленными мирянами не может быть большим грехом, чем незаконная связь…

При приближении ночи Гермиона начала нервничать. Вчера она ушла от Драко, но сегодня их брачная ночь! Она нервно хихикнула, разглядывая в зеркале свой огромный живот. Какой с ним может быть секс? Ей придется твердо отказать Драко. Их первая брачная ночь важна, но здоровье ребенка гораздо важнее. Вздохнув, Гермиона накинула кружевной пеньюр, надеясь, что выглядит хоть немного привлекательно. Хотя живот напоминал ей круглый шар, хоть и обтянутый красивым кружевом.

Едва переступив порог его спальни, Гермиона направилась к окну. Глядя на отражение мужа в темном стекле, она призналась, что доктор порекомендовал ей до родов воздержаться от секса.

— Мерлин, Гермиона, ты меня совсем идиотом считаешь? Разумеется, я знаю об этом. Все-таки я уже бывал в такой ситуации.

Гермиона поморщилась при упоминании Панси, и тут же почувствовала себя оскорбленной: ведь выходит, что Драко её не хочет, а может он вообще только из-за ребенка и женился?!

Драко только головой покачал: еще минуту назад Гермиона боялась, что он на неё набросится, а теперь обижена, что он так терпеливо-покорен. Надвигающийся скандал новобрачный погасил ласковыми поцелуями и уверениями, что никого, кроме неё, ему не нужно и после рождения малыша он с удовольствием это докажет. Засыпая в его объятиях, Гермиона вдруг поняла, что Драко так и не признался ей в любви, хотя она свои слова повторила и этой ночью…

* * *

Следующие две недели они провели, наслаждаясь обществом дуг друга. Гермиона позвонила Кэтрин и Синди. Те искренне порадовались за них с Драко, пообещав посетить их после рождения малыша. Из остальных Гермиона сообщила только Гарри, добавив, что безумно счастлива и благодарна ему за все.

День родов стремительно приближался и Гермиона начала переживать, что рожать ей придется самостоятельно, под присмотром какой-нибудь местной повитухи. Но оказалось, что Драко обо всем позаботился. За неделю до предполагаемого срока, он снова куда-то её повез. Гермиона пыталась его расспросить, но безуспешно.

Ехали они гораздо дольше, чем в прошлый раз, пересекли какой-то небольшой город и остановились перед приземистым длинным зданием.

— Это клиника для твоих родов. И нас здесь ждут, — пояснил Драко, паркуя машину.

— Но мои вещи…

— Леонора упаковала все необходимое, — заверил её Драко.

Гермиона не знала плакать ей или смеяться. Драко определенно был хорошим мужем, но он совершенно с ней не советовался, предпочитая все решать сам, просто ставя её перед фактом. И её начинало это утомлять. Пообещав себе, что разберется с ним позже, она захотела осмотреть клинику, а потом уже решать: спорить ей сейчас или нет.

Их ждала большая палата со всеми удобствами. По пиетету персонала клиники, Гермиона поняла, что Драко и здесь щедро заплатил. И еще он обеспечил присутствие одного из лучших целителей Италии. Тот должен был при необходимости прибыть немедленно и принять у Гермионы роды, а участие местной клиники ограничилось предоставлением специально оборудованного места и послеродовым уходом.

Гермиона пыталась возражать, что еще рано ложиться под присмотр докторов, но Драко попросил её уступить ему, признавшись, что больше всего его тревожит то, что он не сможет обеспечить ей должный уход при родах. И он не переживет, если с ней или с ребенком что-нибудь случится.

Гермиона, затаила дыхание, ожидая признания в любви, но, увы...

Вскоре, оставив её в клинике, Драко уехал домой…

* * *

Роды начались на третий день её пребывания в клинике. Вокруг неё мгновенно забегали доктора и медсестры: Гермиона впервые в жизни оказалась такой важной особой. Едва она почувствовала боль, как врачи тут же ввели ей обезболивающие лекарства.

К приезду Драко, Гермиона лежала в родильном зале, чувствуя потуги схватки, и почти не ощущая боли. Вызванный целитель, убедившись, что процесс идет нормально, как раз отправился выпить кофе.

Ворвавшись в зал, Драко бросился к ней, Гермиона с радостью увидела настоящую тревогу на его лице. И хотя она уверяла, что все идет нормально и в постоянном присутствии целителя пока нет необходимости, Драко немедленно отправился за ним…

Гермиона оказалась права — сын родился только часов через пять. Хотя Драко и потребовал, чтобы применили магию и ускорили процесс, но тут уже целитель настаивал твердо, что естественные роды гораздо полезнее для ребенка, тем более что Гермиона вовсе не корчится от боли. Это была чистая правда, медицинская сестра, прибывшая вместе с целителем, напоила Гермиону каким-то неприятным на вкус, но отлично действующим зельем. И боли Гермиона не почувствовала совсем. Хотя и приготовилась к ней, наслушавшись рассказов других женщин.

Гермиона заснула, едва увидев новорожденного. Последнее, что она запомнила — это счастливо улыбающийся Драко с их сыном на руках.

Его же она увидела первым, едва проснувшись.

Он сидел в кресле, держа их сына на руках. Гермиона не сразу поняла, что он почти воркует над сыном. Это было так мило и необычно, что Гермиона несколько минут скрывала свое пробуждение.

— Скоро мама проснется и накормит тебя, — Драко осторожно держал ребенка. Тот казался крохотным и этим немного пугал, но доктор заверил его, что все в полном порядке.

— Дети все такие крошечные после рождения, — улыбаясь, подтвердила медсестра, которая напоила его сына водой, подслащенной глюкозой. Это было для поддержки сил ребенка, пока мать не начнет кормить его своим молоком.

Он посмотрел на Гермиону, та уже не спала, нежно улыбаясь ему.

Следующий час они были заняты тем, что пытались научить сына «брать грудь». Не сразу, но им все удалось и вскоре медсестра унесла накормленного малыша спать.

— Я хотел попросить тебя еще об одной услуге, — попросил Драко, едва они остались одни.

— Все, что хочешь, — Гермиона взяла его за ладонь, нежно сжав ему пальцы.

— Мама давно хотела внука и даже имя ему придумала. Знаешь, семейные традиции Блэков, хотя из них остались только мы с ней.

— И какое имя она ему выбрала? — улыбнулась Гермиона.

— Скорпиус Гиперион Малфой, — Драко явно испытывал неловкость. Гермиона некоторое время молчала, повторяя про себя это имя, словно пробуя его на вкус. Вспомнив Нарциссу, спасшую её от Люциуса, она решила согласиться.

— Мне нравится, как оно звучит. Очень необычно, и похоже на Дракона.

Драко облегченно вздохнул, ему не хотелось огорчать мать, которая уже и белье заказала с инициалами внука.

— Следующего сына назовем так, как ты захочешь, — пообещал он, целуя жену.

— Ловлю тебя на слове, — рассмеялась Гермиона.

— И еще, — Драко извлек из кармана большую плоскую коробку. — Я заказал это специально для тебя. Его только сегодня доставили.

В ней Гермиона обнаружила красивое колье с подвеской в виде маленького сердца. Оно было обрамлено бриллиантами, рубинами была выложена крошечная стрела. Перевернув подвеску, Гермиона обнаружила гравировку: «Я люблю тебя. Д.М.»

Смахивая навернувшиеся слезы, она бросилась Драко в объятия:

— И я тоже очень тебя люблю!..

Остаток этого дня, да и в последующие Гермиона была по-настоящему счастлива. Драко постоянно находился рядом с ней, уезжая домой только на ночь. Они с нетерпением ждали её выписки, чтобы начать их семейную жизнь втроем. Уже были решено, что до лета они поживут в Италии, а в мае вернутся в Лондон.

И вот наступил день выписки.

Гермиона проснулась оттого, что в палату кто-то вошел:

— Миссис Малфой, вас уже ждет машина.

Это была Карла, которая работала уборщицей в этой клинике. Хотя она и называла себя помощницей медсестры. Во время пребывания в клинике Гермиона несколько раз встречалась с ней. Карла хотя и здоровалась с ней вежливо и вообще была более приветлива, чем раньше, но Гермиона все равно не смогла преодолеть некоторую неприязнь к ней.

И сейчас она искренне удивилась, разве в обязанности Карлы входит её выписка? Но девушка упомянула Драко, который ждал Гермиону в машине. Ранний отъезд Карла объяснила тем, что Драко хотел доставить жену с сыном на специально оборудованном медицинском транспорте. А тот был свободен только по ночам или ранним утром.

Скорпиус спал в её палате, поэтому сборы были короткими. В коридоре им почти никто не встретился, но Гермиону это не насторожило — все-таки раннее утро — даже за окном было еще темно.

Садясь в медицинский автомобиль, Гермиона искала глазами мужа, но Драко там не было.

— Он кое-куда отлучился, — заверил её мужчина в костюме медбрата. Он был в медицинской маске, надвинутой до глаз.

— Я на улице подожду, — Гермиона попыталась выйти из машины, но «медбрат» неожиданно заткнул ей нос и рот мягкой тряпкой. Сладковатый запах хлоформа заставил её потерять сознание…

* * *

Приехавший через пару часов Драко безуспешно искал свою жену. Во всей клинике никто не знал куда та подевалась. Поднятое «на уши» начальство безуспешно пыталось выяснить, куда же делась одна из самых важных пациенток. Охрана у главного входа уверяла, что та не покидала клинику. Только через пару часов одна из ночных медсестер вспомнила, что на рассвете видела, как от черного входа отъехала одна из медицинских машин.

Это была единственная зацепка…

Драко немедленно помчался домой, надеясь, что Гермиона каким-то чудом окажется там. Дом встретил его тишиной, которую вскоре разорвал неожиданный телефонный звонок...

Поговорив с похитителями, Драко направился к камину. Люциусу стоило огромных усилий подключить его к магической сети Италии.

Уже скоро Драко выходил из камина в доме Блейза…

— Давай, — Драко закрыл глаза, надеясь, что у Блейза все получится.

Полыхнула яркая вспышка, мгновенная боль в руках, магические браслеты, сдерживающие его силу, спали — Драко почувствовал настоящую свободу:

— Спасибо!

Блейз, одетый как он, быстро превращался в Малфоя. Следящее заклинание они перестроили на Забини, надеясь выиграть время, пока авроры будут искать Малфоя в Америке, куда Блейз и отправился через несколько минут.

Драко же, превратившись в Блейза, каминами возвращался в Италию. Его волшебная палочка была при нем — больше он не собирался быть беззащитным магглом.

С аврорами он разберется позже, главное, чтобы с Гермионой и сыном все было в порядке...

* * *

Гарри Поттер уже заканчивал писать свой еженедельный отчет, когда поступило сообщение о нарушении магической связи с Малфоем. Следящее заклинание указывало, что тот находился сейчас в Америке, быстро перемещаясь с места на место и, по-видимому, пользуясь при этом магией.

Заподозрив неладное, Гарри позвонил в итальянский дом Малфоев, но там никто не ответил. В клинике же ему ответили, что миссис Малфой покинула их сегодня утром.

Смутные подозрения превращались в уверенность, и Гарри немедленно отправился в Италию искать Гермиону.

Он нашел только одного Драко, сидящего рядом с телефоном, перед ним стояла бутылка виски и пустой стакан. Сначала Гарри подумал, что Малфой пьян, но тот был трезв, как стеклышко, из последних сил сдерживая желание напиться. Сейчас ему как никогда в жизни нужно было оставаться трезвым. Поисковое заклинание, на которое Драко очень надеялся, не помогло, Гермиона исчезла бесследно. Оставалось только ждать, когда похитители снова свяжутся с ним. Банк уже готовил запрошенную ими сумму, но им требовалось время, даже всех связей Малфоев не хватало на то, чтобы сократить его, требуемая сумма была просто астрономической …

* * *

Несколько дней спустя

Скорпиус снова заплакал и Гермиона, взяв его на руки, начала ходить по комнате, укачивая сына. Через несколько минут ребенок успокоился.

«Что же делать? Почему они молчат?» — со вчерашнего дня женщина не видела никого из похитителей. Сын, словно почувствовав её тревогу, снова расплакался. Плач становился все громче.

И тут в двери заскрежетал замок, дверь открылась и вошедший мужчина, мрачный высокий брюнет, рявкнул:

— Утихомирь своего выродка!

— Сейчас, — покорно ответила Гермиона. — Просто он еще совсем маленький, вот и плачет!

— Меня это мало волнует! Он мешает мне спать. Если ты его не заткнешь, это сделаю я! — выпалив угрозу, брюнет скрылся за дверью, и Гермиона услышала звуки ключа поворачивающегося в замке.

— Тише, маленький! Тише! — она принялась еще интенсивней укачивать мальчика и даже напевать ему песенку. Наконец, мальчик уснул.

Гермиона устроилась на кровати с краю, положив к стене сына. Скорпиус сладко спал, его больше ничего не тревожило, ласковый голос мамочки убаюкал мальчика. У нее же в голове стучала только одна мысль: «Только бы отпустили живыми!»

Из фильмов и газет Гермиона помнила, что похищения с целью выкупа в Италии не редкость. И очень настораживало одно обстоятельство: похитители спокойно появлялись перед ней без масок. То есть при похищении маски на них были, но после приезда в этот дом их с сыном привели в эту комнату. И через полчаса к ней в комнату вошел один из похитителей, полноватый мужчина с добродушным лицом. Увы, добродушие оказалось ложным, взглянув ему в глаза, Гермиона поразилась их выражению. А ужин принес уже другой похититель, тот, что недавно ругался на плачущего Скорпиуса. Из фильмов и книг Гермиона знала, что похитители демонстрируют свои лица только в том случае, если уверены, что опознавать их будет некому. И теперь единственное, что оставалось Гермионе, это надеяться, что она ошиблась. Что их с сыном все-таки передадут Драко, получив за них выкуп. В таких мрачных размышлениях и прошла уже и вторая ночь, и только под утро её сморил сон.

Утром она проснулась поздно, Скорпиус разбудил её своим криком. Проснувшийся мальчик был голоден и громкими воплями известил об этом мать. Тут же накормив сына, Гермиона порадовалась тому, что у неё молоко не пропало от стресса.

Где-то часов в двенадцать ей принес обед похититель, которого Гермиона про себя называла «Толстяк». Поставив поднос с едой на стол, он не ушел, а повернулся к ней и вдруг заявил:

— Твой муж отказался тебя выкупать!

— Не может быть! — ахнула Гермиона.

Мужчина усмехнулся и, вытащив из кармана диктофон, включил его. Голос Драко заполнил комнату:

— Эта сука мне и даром не нужна! Делайте с ней все, что вам заблагорассудиться!

— Сын вам тоже не нужен? — холодно поинтересовался голос «Толстяка».

Минуту длилось молчание, потом снова раздался голос мужа. Гермиона могла поклясться, что его голос смягчился, в нем даже заскользило беспокойство и мягкость:

— Сколько вы хотите за Скорпиуса? Я выкуплю его за любую сумму…

И тут толстяк выключил диктофон:

— Дальше уже только техническая сторона вопроса.

— Зачем вы мне все это рассказываете? — подозрительно спросила Гермиона.

— Чтобы ты знала, что тебя ждет! — пожав плечами, ответил он. — И не делала глупостей. В противном случае твой сын не попадет домой. Твой муж попросил три дня на сбор наличных. Завтра состоится обмен!

— А я? — затаив дыхание, спросил она.

— А ты завтра умрешь! У нас правило: те, кого не выкупают, умирают.

— Но зачем? Я никому не расскажу о вас и о похищении тоже!

— В назидание другим! Нет денег — нет человека.

— Можно подумать, что вы собирались меня отпустить? Вы же все равно собирались от меня избавиться! — не выдержала Гермиона.

— С чего это ты сделала такой вывод? — поинтересовался «Толстяк».

— С того, что вы показали мне свои настоящие лица. Вы же не идиоты и отлично понимаете, что после выкупа, оставшись в живых, я смогу вас опознать.

— Какая проницательность! — ехидно отметил похититель и спокойно пошел в двери. Он даже не отрицал, что её догадка оказалась верна.

«Они, наверно, бесятся из-за того, что Драко отказался платить за меня. Но почему? У него полно денег! Да и голос у него был такой холодный и злой!» Такой голос Гермиона слышала у мужа только в школе, когда он с удовольствием говорил ей с друзьями гадости. «Может, он считает, что я с ними заодно!» Гермиона вспомнила их свадьбу, последний месяц перед рождением Скорпиуса. Как Драко был счастлив, что у них родился сын. Нежность в глазах мужа, когда он впервые взял его на руки. Любовь, скользившую в его каждом взгляде, и замотала головой. «Нет, Драко не мог так с ней поступить!» Но тут же спросила себя: «А зачем врать «Толстяку»? Какая ему от этого выгода?» И пришла к выводу, что никакой. Но поверить в то, что Драко так с ней поступил, она все же наотрез отказалась. Так и не придя ни к какому выводу, Гермиона снова легла рядом с сыном. Тот безмятежно спал. «Если бы я могла так же спокойно спать здесь!» И тут мысли женщины вернулись к словам похитителя «Завтра ты умрешь!» Страх сжал ей сердце.

Через два часа проснулся сын и криком возвестил о том, что он голоден. Чувствуя как его губки мягко, но властно сосут ее грудь, Гермиона осознала, что возможно ей осталось жить всего лишь сутки.

«Ну, уж нет! Если бы я по-прежнему была одна, то, может быть, и сложила бы руки и покорно согласилась умереть. А теперь я обязана выжить! Ради сына, ради Драко! Хватит!» Гермиона вскочила с кровати: «Нужно придумать план действий, решить, что в этой комнате может послужить мне оружием». За время, проведенное здесь, Гермиона изучила комнату вдоль и поперек. Та была не очень большая, всего с одним окном, забранным снаружи решеткой, у стены стояли широкая старая кровать, небольшой шкаф, стол и два деревянных стула. Туалет находился в коридоре, туда Гермиону несколько раз в день выводили. Для Скорпиуса регулярно приносили памперсы. Еду доставляли три раза в день, обычно это был только кто-то один из похитителей. Вообще, те явно не боялись Гермиону и никаких мер предосторожности не использовали. Может быть, из-за того, что она не предпринимала никаких попыток освободиться. И сейчас Гермиона намеревалась использовать это.

Перебрав в голове все, что читала подходящего, Гермиона поняла, что единственным оружием может послужить деревянный стул. Если огреть им того, кто принесет ей ужин, то есть шанс убежать. О том, что она с сыном будет там делать зимой и без одежды, Гермиона предпочла сейчас не думать. Главное выбраться наружу, а там она уже что-нибудь придумает. Но на всякий случай Гермиона надела на сына всю имеющуюся детскую одежду. На себя она тоже надела второй свитер. Больше она ничего не смогла найти. Решив для верности еще перед выходом завернуть сына в одеяло, Гермиона принялась ждать ужин, а с ним и похитителя. Положив сына обратно на кровать и, обложив его подушками, Гермиона подошла к столу и подняла деревянный стул. «Тяжелый!» — но другого варианта все равно не было. Не умея молиться, Гермиона просто попросила про себя: «Господи, помоги мне и моему сыну. Пусть у меня все получится!» И тут ключ в замке заскрежетал. «Брюнет» — поняла Гермиона, шаги у «Толстяка» были тяжелыми, его она обычно слышала еще до того, как он начинал открывать дверь.

План провалился почти с самого начала. Когда «Брюнет» начал приближаться к столу, Гермиона приготовилась действовать, схватившись одной рукой за спинку стула. И как только похититель начал ставить поднос на стол, она ударила его по голове стулом. Но из-за высокого роста мужчины и тяжести стула, удар пришелся по наклонной, не причинив похитителю никакого вреда, лишь разозлил его. Он грязно выругался и кинулся к ней. Удар кулака пришелся прямо по лицу, и Гермионе показалось, что мир взорвался, и она потеряла сознание от острой боли, пронзившей все её тело. Очнувшись, Гермиона вдруг почувствовала жгучий шар в груди, тот раздувался и ей, казалось, что все её тело это только сгусток боли. Но тут она увидела, как ненавистный похититель склонился над её сыном и шар лопнул, да так громко, что ей послышался треск ломающихся костей. Но оказалось, что это были не её кости, Гермиона с удивлением наблюдала, как «Брюнет» со всей силы буквально впечатался в стену.

«Моя магия вернулась!» — с радостью поняла она, слова целителя пронеслись у неё в голове: «Ваша магия, похоже, сама себя заблокировала в минуту шока. И она может вернуться в минуту опасности или равноценного шока». Шеридан оказался прав, магия вернулась к ней. Гермиона стремительно вскочила с пола, стараясь не обращать внимания на боль во всем теле. «Нужно быстрей бежать отсюда, надеюсь «Толстяк» ничего не слышал. Если бы у меня была с собой моя палочка!» Но, увы, Гермиона перестала носить её с собой много лет назад. Палочка неумолимо напоминала ей о том, что она потеряла и девушка спрятала её на дно чемодана, она и сейчас лежала где-то в нем.

Укутав сына в одеяло, Гермиона вышла за дверь и повернула за собой ключ. «Брюнет» конечно, не скоро придет в себя, но оставлять дверь открытой не стоило. Пройдя по коридору, Гермиона осторожно спустилась вниз по лестнице, дом был двухэтажный, видимо, поэтому «Толстяк» и не услышал шум из её комнаты. Остановившись у основания лестницы, она решала, в какую же стороне может находиться выход. Собрав сумбурные воспоминания о том, как она попала в дом, Гермиона направилась в правый коридор и не ошиблась. Миновав по коридору один поворот, она уперлась прямо во входную дверь. Замок на двери был открыт, Гермиона нашла в этом еще одно подтверждение тому, что бог и удача на её стороне. Выскользнув на улицу, она, наконец, облегченно вздохнула. Но тут прямо перед ней появилась женщина, которую она сразу же узнала:

— Лаванда?! Здравствуй!

— Привет! О, Гермиона, ты уже уходишь? — иронично сказала та.

— Да-а, — помедлив, ответила Гермиона, еще на что-то надеясь.

— Боюсь, тебе придется остаться! — медоточивый голос Лаванды превратился в металлический, и на Гермиону была направлена волшебная палочка. — И без глупостей! — предупредила она. — Если ты, конечно, не собираешься умереть прямо сейчас.

Гермиона вдруг выдохнула и спросила:

— Что я и мой сын тебе сделали?

Лаванда прищурилась, её голубые глаза потемнели:

— Твой сын ничего, а вот ты! — многозначительно протянула она…

Лаванда Браун. Июль 1998 года. Лондон

Лаванду переполняла злоба!..

Ну почему везет любому, только не ей? Чем она хуже той же Джинни? И, тем не менее, именно Джинни достался герой Поттер! А зазнайка Грейнджер заполучила Рона. Её, между прочим, Рона! Именно она, Лаванда, первая обратила на него внимание на шестом курсе. И они были так счастливы, пока… тот не бросил её ради Грейнджер.

Лаванда, чуть не задыхаясь от переполнявшей её ярости, была вынуждена остановиться.

Черт, и куда же меня занесло?

Последние полчаса Лаванда, почти не глядя по сторонам, мчалась вперед, стараясь выплеснуть накопившуюся злость. И, видимо, заблудилась в улочках Лютного переулка.

Вертя головой, Лаванда пыталась решить, как быстрее отсюда выбраться. К счастью или к несчастью — Лаванда этого еще не поняла — улица была пуста. Окна домов были закрыты крепкими ставнями и казались вымершими.

И тут отворилась одна из неприметных дверей, выпуская темноволосого мужчину.

— Сэр, простите, вы мне не помож…

Мужчина остановился, повернувшись к ней, и Лаванда осеклась на полуслове, узнав в нем Родольфуса Лестрейнджа.

Побледнев, она невольно сделала шаг назад, припоминая, что волшебная палочка спокойно лежит в кармане мантии, и мысленно кляня себя за беспечность.

— Что вам, мисс? — Его голос был немного хриплым, но совсем не грубым, что не вязалось с его обликом.

— Я… я заблудилась, — сглотнув через силу, выдавила она из себя.

— Вам прямо почти до конца этой улицы. Перед последним поворотом есть бар «Тролль». Из него можно выйти на маггловскую улицу.

Лаванда вымученно кивнула, продолжая испытывать страх.

Кажется, мужчина понял это. Странно ухмыльнувшись, он направился в противоположную сторону.

И тут Лаванда вдруг вспомнила случайно подслушанный в прошлом году разговор:

«… — Как там поживает твой муженек? Кстати, потеря магии сильно повлияла на его потенцию? Мне давно это интересно…

Лаванда, стараясь двигаться тихо, осторожно отступила за поворот и уже оттуда бегом припустила в гриффиндорскую башню».

Ухмылка Лестрейнджа теперь приобрела совсем иное значение. Лаванда припомнила смутные слухи и рассказ Джинни Уизли о летних событиях с участием Поттера и почти всех Уизли. Точнее, Джинни рассказывала не ей, это сделал Невилл, всегда хорошо относившийся к Лаванде. Рассказ о том, как Рон смертельно ранил Родольфуса Лестрейнджа. Тот выжил, но, по слухам, стал почти сквибом. Во всяком случае, его больше никто не видел, да и в нападении на Хогвартс он не участвовал.

Не понимая еще, зачем ей это, Лаванда отправилась следом за Лестрейнджем. Тот несколько раз оглянулся, но то ли не понял, что его преследуют, то ли не посчитал её опасной и продолжил свой путь. Миновав несколько проулков, он, наконец, свернул в один из них.

Лаванда поспешила за ним, но тот как в воду канул. Если на улице еще только начинало темнеть, то здесь, в проулке, был полумрак. Посветив волшебной палочкой, Лаванда обнаружила едва различимую среди каменных стен дверь. Сжимая в руке волшебную палочку, она скользнула внутрь.

И оказалась в крошечном коридоре. Молодой парень с нахальными глазами, встретивший её у входа, насмешливо глядя на неё, поинтересовался, чем он может ей помочь.

— А что вы можете мне предложить? — Лаванда торопливо оглядывалась, но никого больше не увидела. — Не уверена, но возможно вы и сможете мне помочь…

Очаровательная улыбка, сдобренная щедрыми чаевыми, помогла ей поладить с парнем, оказавшимся портье в маленьком отеле, и уже через пятнадцать минут Лаванда поднялась в «свой» номер. Комната была обставлена только самым необходимым: кровать, шкаф, небольшой стол, единственной роскошью выглядело большое зеркало на стене. Брезгливо прикоснувшись к покрывалу, Лаванда с удивлением обнаружила под ним безупречно чистое постельное белье.

Быстро раздевшись, Лаванда прилегла, решив немного отдохнуть, а ночью пробраться в номер Лестрейнджа.

Крепкий сон сморил её, заставив проспать до позднего утра. Но она лишь порадовалась этому. Решение «отправиться ночью на встречу с пожирателем смерти» утром показалось ей глупым и опасным. Следовало действовать не так прямолинейно…

Родольфуса не покидало чувство опасности: та девчонка наверняка узнала его. Нет, она не кинулась с воплями прочь, но он видел огонек узнавания и страх в её глазах.

Как же он устал от всего этого! Сначала годы, проведенные в Азкабане, теперь «прятки» с аврорами! Сколько он еще сможет «бегать»? Слава Мерлину, у него с собой была крупная сумма денег и несколько драгоценностей. Но ведь рано или поздно они закончатся! Родольфус с ужасом думал об этом времени. Не привыкший жить вне магического мира, он плохо ориентировался в маггловском. А ведь магическая Англия непростительно мала: того и гляди напорешься на кого-то из авроров. Поначалу сбежать из страны ему мешал страх перед Темным лордом, тот вряд ли его помиловал бы. Почти сразу после битвы при Хогвартсе были перекрыты все магические камины Англии, а аппарировать он не смог бы при всем желании. Маггловские способы передвижения не годились из-за отсутствия нормальных документов. Был у него один приятель, который снабжал его не только информацией, но, при необходимости, и магическими зельями. Родольфус уже обратился к нему с просьбой помочь пересечь границу страны, но по смятению на лице и последовавшему сомнительному согласию было понятно, что лишаться курочки, несущей «золотые яйца», тот не намерен. Родольфус подумывал о том, чтобы напасть на какого-нибудь маггла, забрать его документы и, воспользовавшись оборотным зельем, сбежать заграницу. Но боялся: физической силой он никогда не отличался, предпочитая решать свои проблемы с помощью магии.

Его размышления были прерваны стуком в дверь. Это была та самая девчонка, которую он встретил накануне…

* * *

Уже много позже Лаванда поняла, что в тот день заключила сделку с самим дьяволом. А ведь поначалу ей казалось, что именно она диктует условия и все решает. Как же она была глупа и самонадеянна! Её ослепила ненависть к Грейнджер, невольно заставив «плясать под чужую дудку». Нет, Лаванда никогда не оправдывала себя, принимая случившееся позже, как должное наказание за слепоту.

Но тогда, жарким летом девяносто восьмого, она словно на крыльях летала по Лондону, подготавливая отъезд Лестрейнджа в Австралию. Именно туда уезжала Гермиона, и там она должна была быть убита. Подготавливая все необходимое, Лаванда запрещала себе останавливаться, чтобы все обдумать: а нужно ли ей это? Вместо этого она позволила своей ярости взять вверх, считая, что с исчезновением ненавистной Грейнджер её жизнь наладится, словно по волшебству. А ведь еще тогда нужно было понять, что ничто в этой жизни не дается легко.

Она встретилась с Лестрейнджем еще два раза. В первый, когда принесла ему необходимые маггловские книги. Лениво перелистывая «Энциклопедию юного химика», Родольфус выслушал её план по «избавлению мира от подлой грязнокровки». Внеся несколько корректив, он приказал ей заняться подготовкой к переезду.

Позже, прокручивая в голове случившееся, Лаванда искренне поражалась умению Лестрейнджа к самообучению. Чтобы освоить огнестрельное оружие, много ума и не надо — в этом она потом убедилась лично. А вот умение изготовить самодельную настоящую бомбу — это действительно достойно уважения. Она никогда бы этого не смогла. Впрочем, Лаванда никогда не была сильна в зельеварении или химии…

Во второй раз они встретились уже перед самым отъездом. Ночь провели в том же маленьком отеле, где встретились, а утром на регистрации в аэропорту стояли двое обычных магглов: брюнет, лет тридцати, с пожилой матерью. Лаванда позаимствовала документы бывших соседей своих родителей, надеясь, что те нескоро их хватятся.

В Сиднее они оказались раньше Гермионы. Адреса её родителей Лаванда не знала — расспрашивать об этом было опасно — поэтому они подкараулили Грейнджер возле аэропорта.

На следующий день пара разделилась, следуя заранее намеченному плану. Лаванда ждала в аэропорту известий от Лестрейнджа. Тот предложил ей изобразить Гермиону, возвращающуюся домой. Таким образом, они «убили бы двух зайцев»: Гермиона пропала бы уже из Англии и сама Лаванда без проблем вернулась бы домой.

Письмо «от Рона» Лаванда отправила ранним утром, рассчитывая немного помучить Гермиону перед смертью. Она так никогда и не узнала, когда и как та его получила. И что произошло в парке. Лаванда действительно поверила словам Лестрейнджа о смерти Грейнджер. Выпивая оборотное зелье с волосом Грейнджер, она была счастлива от мысли, что все так быстро и хорошо закончилось. Эйфория продлилась всего несколько секунд, её сменила щемящая сердце тоска. Отгоняя неизвестно откуда взявшиеся тоску и чувство вины, Лаванда направилась к стойке регистрации. Что заставило её обернуться и найти взглядом Лестрейнджа? Его лицо было непроницаемо, но Лаванда по-настоящему обрадовалась, что никогда в жизни его больше не увидит. Предчувствовала ли она тогда что-то? В полной мере нет. Это был скорее инстинкт самосохранения. Впрочем, именно благодаря ему она тогда и выжила, вовремя сбежав…

После чудесного спасения она, едва придя в себя, каминами отправилась во Францию. Там она на два дня задержалась, проведя выходные у французских друзей. У тех была сумасшедшая родственница: не из буйных, она тихо и спокойно целыми днями бродила по саду. Глядя на неё, Лаванде вдруг пришла в голову идея внушить несчастной сумасшедшей, что та — Гермиона Грейнджер. Все было сделано спонтанно, но, как видно, удача от Лаванды еще не отвернулась, потому что все сработало как нельзя лучше.

Поттер, уже всерьез обеспокоенный исчезновением Гермионы, по первому зову примчался во Францию, а газеты раздули из этого целую историю. И лже-Гермионы стали возникать то тут, то там, словно грибы после хорошего дождя.

Сама же Лаванда занялась завоеванием Рона Уизли, что, как известно, ни к чему не привело…

Настоящее…

Лаванда вышла из очередного магазина с ворохом бумажных пакетов, который тут же вручила своему телохранителю.

— Домой? — надежда, едва затеплившаяся в глазах мужчины, тут же погасла от её равнодушного «нет».

Пристроившись у входа в очередной магазин, он приготовился терпеливо ждать. Спрятав усмешку, Лаванда заскользила между стоек, набирая ворох одежды для примерки. План был как всегда безукоризнен: три-четыре дня беспрерывных хождений по бутикам и салонам — и бдительность её бодигарда скатывалась к нулю. Уйти он не имел права, и лишь покорно ждал у входа. И именно тогда наступало самое важное: Лаванда исчезала через черный вход своего любимого салона.

Она редко позволяла себе такое безрассудство. Главным условием брака с герцогом Вестминстером было её безукоризненное поведение и полное отсутствие сплетен. Но её муж в силу возраста редко исполнял свои супружеские обязанности, и раз в три-четыре месяца страстная Лаванда позволяла себе такие «секс-вылазки». Но в этот раз, выпивая оборотное зелье с волосом некой брюнетки, Лаванде нужно было совсем другое. Спокойно выйдя из салона, Лаванда, поймав такси, отправилась на назначенную встречу.

Его она увидела сразу, высокий темноволосый мужчина сидел на открытой террасе ресторана. Та была пуста, остальные посетители спрятались от пронизывающего осеннего ветра в теплом зале. Уже подойдя ближе, Лаванда со злорадством заметила, как сильно изменился Родольфус Лестрейндж за прошедшие годы: постарел, лицо изрезали глубокие морщины, волосы поредели и поседели. Невольно сравнив его со своим мужем, Лаванда с гордостью подумала, что Роберт в свои семьдесят девять лет выглядит намного моложе семидесятипятилетнего Лестрейнджа.

Холодно поздоровавшись, Лаванда замолчала, с деланным равнодушием разглядывая открывающийся перед ней вечерний Нью-Йорк. Первой заговаривать она не собиралась…

— Ты отлично выглядишь! Замужество пошло тебе на пользу!

Голос Родольфуса прозвучал вполне искренне и даже немного заискивающе, Лаванда в ответ презрительно кивнула:

— По тебе этого же не скажешь! Время явно не пошло тебе на пользу! — с удовольствием съехидничала она.

Губы Лестрейнджа сжались в тонкую полоску — Лаванда задела его слабую сторону. Ему, как никогда раньше, хотелось не только шикарно жить, но и выглядеть при этом столь же блистательно, как и мужу этой мерзавки…

После истории с Гермионой, он начал новую жизнь. Поначалу неохотно тратил деньги, предпочитая скромную жизнь. Но, познакомившись с одной очаровательной девушкой, неожиданно для себя открыл, как прекрасна может быть беззаботная жизнь. Никакого Азкабана, приказов Темного лорда, а магглы? Стоит лишь показать набитый купюрами бумажник, и они становятся твоими рабами, с радостью исполняя любые прихоти.

А женщины? Таких роскошных женщин он не имел за всю свою жизнь: красивые холеные самки, которых интересуют лишь удовольствия. И никакого фанатичного блеска в глазах… Только счастье и радость…

Возможно за деньги и нельзя купить настоящую любовь, но хорошую имитацию вполне реально получить. Наверно он и сам не умел любить, но получал настоящее удовольствие от владения этими красивыми женщинами. Родольфус с легкостью менял одну самку на другую, едва те ему прискучивали, не привязываясь ни к одной из них. И вел роскошную жизнь принца…

А потом… потом деньги закончились. Ту громадную сумму, что хватило бы нескольким поколениям любой скромной семьи, он растратил за пять лет роскошной жизни. Он не стал нищим в полном смысле этого слова, но слишком поздно спохватился, и теперь имел лишь весьма и весьма скромный доход в виде процентов от акций и громадный дом, содержание которого пожирало почти все проценты, оставляя ему на жизнь лишь жалкие крохи. Драгоценности и золото, оставшиеся в семейном сейфе Гринготтса, были реквизированы Министерством магии сразу после окончания войны. Ночами Родольфус частенько скрипел зубами от досады, что не успел забрать с собой все богатство семьи. Но что он мог сделать, если, готовя побег из мира магии, жутко боялся Беллатрисы? А той гоблины непременно доложили бы о том, что её муженек опустошил семейный сейф. Поэтому он и взял лишь малую часть.

История с «семью Поттерами», закончившаяся благополучно для всех остальных, превратила его жизнь в ад. Став почти сквибом, он быстро потерял не только расположение Темного лорда, но и собственной жены. Для той он стал тенью или скорее даже ненужной мебелью. Почти никто не обращал на него внимания, если бы не домовики Малфоев, он мог бы умереть с голоду, и ни одна сволочь этого бы даже не заметила. Кто обращает внимание на потерянный балласт? А именно балластом он и стал.

Сквиб!.. За долгие годы Родольфус не столько свыкся с этим, сколько смирился. Особенно, когда жизнь засияла новыми красками.

Но теперь, без денег, эта потеря снова и снова терзала его. И он искал того, кто вытащит его из нищеты. Только теперь он будет более осмотрителен и менее расточителен…

— Мне нужны деньги! — резко отрубил он.

— А я здесь причем? — одними глазами усмехнулась Лаванда. — Нужны — иди работать!

— Ты мне должна! — Родольфус попытался прикурить, но зажигалка упорно не хотела вспыхивать, и он сердито отбросил её в сторону.

— Я? А, по-моему, это ты мне должен! — прищурилась Лаванда. — Мы о чем с тобой договаривались? Я вывожу тебя из Англии, а ты избавляешь меня от Грейнджер! Я свою часть выполнила, а ты? Я уже молчу о том, что ты пытался убить меня. И только благодаря моему везению этого не случилось.

Лестрейндж лишь усмехнулся, оправдываться или отрицать что-то он явно не собирался:

— Мне нужны деньги, — твердо повторил он.

— Нет! — не менее твердо отрезала Лаванда.

— На твоем месте я бы вел себя повежливее, — теперь лицо Родольфуса напоминало каменную маску, — с человеком, от которого зависит твое будущее.

Лаванда презрительно фыркнула:

— Что ты можешь? Ты всего лишь беглый пожиратель смерти…

Родольфус перегнулся через стол и, глядя ей прямо в глаза, нанес удар:

— Я многое могу. И ты это знаешь! Иначе бы не примчалась сюда по первому приказу. Могу, например, отправить Гарри Поттеру некие воспоминания об одной не очень честной сделке.

— Ты же сквиб?! — полувопросительно-полутвердительно парировала Лаванда.

— Деньги, моя дорогая! — пожал плечами Лестрейндж. — Не так уж сложно найти волшебника, который вытащит из тебя нужные воспоминания.

— Но он же их узнал! — невольно ахнула та.

— Разумеется, поэтому я позаботился, чтобы он никому о них не проболтался!

— Как ты смог покинуть тот самолет? Ну, в котором пытался меня убить? — именно это не давало Лаванде покоя несколько лет. Неужели магия Лестрейнджа «вернулась» и именно этим объясняется то, что его за столько лет не поймали.

— Я в него и не садился, — Родольфус хладнокровно усмехнулся, превращаясь в самоуверенного убийцу. — Прошел регистрацию, «подкинул подарок» одной из пассажирок, а сам… уехал. Я и не знал, что ты тогда выжила…

«…Иначе бы начал «доить» тебя гораздо раньше!» — мысленно закончил он.

— И сколько же ты хочешь, чтобы навсегда оставить меня в покое? — Лаванда невольно затаила дыхание в ожидании ответа.

— Много. — Пожал плечами Лестрейндж. — Миллион или лучше два миллиона… фунтов, пожалуйста.

— Ты обалдел?! — Лаванда не стала сдерживать злости. — Откуда у меня такие деньги? Максимум — сто тысяч долларов. Больше я просто не в состоянии набрать.

— При таком-то муже? — злорадство просто светилось в темных глазах. — После его смерти ты получишь гораздо больше!

— Но он еще пока жив! — процедила Лаванда.

— Придумай что-нибудь, дорогая, ты же специалист по таким делам, — Лестрейндж откровенно смеялся над ней.

Лаванда стиснула зубы, пытаясь успокоиться, дабы не вцепиться ему в горло:

— Сто тысяч и мои драгоценности! — в её взгляде было столько злобы, что Лестрейндж замолчал, едва не поперхнувшись собственным смехом.

— Мне нужно самому оценить драгоценности. Приноси, и я подумаю…

— Они со мной, — Лаванда огляделась. Терраса по-прежнему была пуста, в окнах ресторана никого не было видно. Достав из сумки небольшой мешочек, она протянула его Лестрейнджу. Тот, нисколько не удивившись его размерам, запустил в него руку и извлек оттуда горсть драгоценностей.

— Дешевка! — сердито бросил он. — Никогда не поверю, что у жены герцога Вестминстера такие побрякушки!

— Ты же не рассчитывал, что я принесу тебе фамильные драгоценности Гросвеноров?! — Тень насмешки затаилась в уголках её глаз. — Это чистое золото, к твоему сведению. Драгоценности простые, не слишком дорогие, но… — Лаванда сделала многозначительную паузу, — их очень-очень много, несколько килограммов, ну пара-тройка точно наберется. И продать их тоже легко! — прибавила она. — Все вместе потянет тысяч на двести… долларов, и это вполне приличная сумма!

Родольфус презрительно скривился, а сам, запустив руку в волшебный мешочек, проверял её слова. Золота действительно было много: цепочки толстые и тонкие, кольца, браслеты, сережки… Жалея, что нет возможности высыпать все на стол и внимательно разглядеть, он закрыл мешочек и уже собрался положить его в свой карман, как вдруг заметил злорадную усмешку собеседницы.

— Я хочу их проверить на наличие «следящих» заклинаний, — Родольфус решительно прищурился. Лаванда на миг растерялась, а потом презрительно усмехнулась. — Проверять будешь ты!

— Я не знаю заклинаний! — она не желала легко сдаваться.

— Я научу, — миролюбиво заметил Лестрейндж. — Направь палочку на мешочек и делай вот так, — левой рукой он показывал ей необходимые пассы. — И произноси «Deprehendi»!

Когда над мешочком появилось легкое голубоватое свечение, Родольфус довольно хмыкнул:

— А теперь сними свое заклинание!..

После он заставил Лаванду повторить проверку и, довольный собой, спрятал волшебный мешочек с драгоценностями в карман.

— Спасибо за первоначальный взнос, дорогая! С тебя еще два миллиона, — Лаванда изменилась в лице, — шучу, дорогая, всего лишь один миллион восемьсот тысяч фунтов.

— У меня нет таких денег, — тон Лаванды был сух и непреклонен. — И муж мне их не даст ни-ког-да! Его, как ты понимаешь, заинтересует, за что и кому я должна заплатить такие громадные деньги. И сказочки «о бедном друге» с ним не прокатят.

— Разве он не захочет «выкупить тебя»?

Лаванда искренне расхохоталась, запрокинув голову и показывая идеальные белые зубы:

— Ты слишком много просишь! Роберту дешевле обойдется развод и новая жена. Но сидеть в Азкабане мы с тобой будем вместе, уж об этом я позабочусь, — наигранно весело пообещала она.

— Хорошо, я отпущу тебя, — неожиданно согласился Лестрейндж. — Но раз у тебя нет денег, тебе придется помочь мне их заработать.

Видя, что она собирается возразить, он пояснил:

— Мы возьмем деньги у того, у кого их много. У Малфоев!

С удивленно раскрытыми глазами Лаванда выслушала его план, показавшийся ей бредом…

Потом, позже у неё не раз возникало ощущение «дежавю», словно все это уже было когда-то…

Только в этот раз именно она «играла» главную роль.

Именно она отправилась на встречу с приятелем Лестрейнджа, старым морщинистым итальянцем. Тот, называя деткой, игриво пощипывал её за щеку. Впрочем, игривость не помешала ему получить приличные комиссионные за знакомство Лаванды с двумя итальянскими бандитами, готовыми за приличное вознаграждение на все.

Именно Лаванда придумала конкретный план похищения, который Анджело, высокий темноволосый мужчина, и Кармини, страдающий излишним весом, привели в исполнение.

Именно она, Лаванда, все сделала, а деньги должен был получить Лестрейндж.

Почти каждую ночь, ложась спать, Лаванда обдумывала происходящее и каждый раз приходила к неутешительному для неё выводу — будущее у неё весьма и весьма расплывчатое! Конечно, получив деньги, Лестрейндж мог бы поступить благородно, оставив её в покое и больше никогда не появляясь в её жизни. Но Лаванда не верила в его благородство. Он же не идиот, чтобы оставлять «за спиной» единственного свидетеля, остальные-то об его участии и не подозревают. Шесть лет назад он «промахнулся», но теперь…

Лаванда понимала, что шансов выжить у неё гораздо меньше, чем у Лестрейнджа. Тем более что её сдерживала еще и угроза отправки воспоминаний Поттеру «в случае случайной смерти Лестрейнджа». Если бы не эта угроза, она бы уже попыталась его уничтожить…

Роберт прервал её размышления, положив руку ей на плечо. Согнав с лица злое выражение, Лаванда медленно повернулась к мужу:

— Да, дорогой? Хочешь, массаж сделаю? Или еще чего? — соблазнительно улыбаясь, предложила она.

Но того сексуальные игры явно не интересовали:

— Ты опять сегодня весь день провела у… бабушки. Устала? — он, повернув её спиной к себе, начал разминать ей напряженные плечи.

— Да, немного, — Лаванда изо всех сил пыталась заставить себя расслабиться, но напряжение последних дней никак не отпускало. Лаванда мечтала только, чтобы муж отпустил её, прежде чем она не разревется от его ласк, как обычная слабая девчонка.

— Лаванда, что происходит? — голос мужа был мягок и ласков. Лаванда крепко зажмурила глаза, сдерживая слезы. — Я ведь могу помочь…

— Нет, я сама… справлюсь. Должна справиться, — Лаванда смахнула предательски проступившие слезы и повернулась к мужу. — Спасибо, дорогой, но ты ничем не можешь помочь. Это все старость, бабушка просто слишком стара. Для магглы дожить до девяноста лет это большой подвиг, особенно в наше время.

— Завтра я мог бы поехать с тобой, — грустно улыбнувшись, предложил Роберту.

— Нет, — Лаванда была в ужасе от неожиданного предложения. Конечно, её «легенда» вполне правдоподобна, за исключением того, что её бабушке-маггле всего семьдесят пять и она не только остра на язычок, но и вполне здорова для своего возраста, да и передвигается вполне самостоятельно.

— Знаешь, я мог бы организовать для твоей бабушки лечение в клинике Святого Мунго.

— Не стоит, да и бабушка не хочет, я уже ей предлагала, — соврала Лаванда. — Прости, я так устала, а твой массаж… Я уже сплю на ходу, — поцеловав мужа, Лаванда, отвернувшись к стене, притворилась, что заснула.

Но на самом деле она уснула гораздо позже мужа…

* * *

— Скажи, а какая доля будет нашей? — водя пальцем по обнаженной груди Анджело, игриво поинтересовалась Карла.

— Нашей? — тот лениво ухмыльнулся. — Тебя в доле нет, милашка. Ты же со мной, зачем тебе еще и деньги?!

Не замечая, как окаменело лицо подруги, он встал с кровати и начал одеваться.

— Но… Ты же обещал… — Карла чуть не расплакалась.

— Я помню-помню, — «успокоил» её любовник. — Не волнуйся, получишь ты свою награду. Лучше посмотри, что я урвал? — На широкой ладони лежало красивое украшение.

Мгновенно забыв обиды, Карла радостно взвизгнула и через мгновение колье Гермионы Малфой уже красовалось на её шее.

— Какое оно красивое!!! — восторженно разглядывая себя в небольшом зеркале, повторяла она.

— Да и очень дорогое! Думаю, потянет тысяч на сто или даже двести. Хорошо, что Кармини его не видел! А то пришлось бы делиться. Мы продадим его. Помнишь Джорджи из Милана, он заплатит мне за него настоящие деньги…

— Ты хочешь его продать? — явное отчаяние исказило прелестные черты Карлы. — Но ведь мы… ты и так получишь много денег.

— Милая, ты забываешь, что в таком виде это прямая наводка на нас. А Джорджи, добавив пару деталей, изменит его до неузнаваемости. И, к тому же, денег много не бывает! А теперь снимай его. Мне пора возвращаться, нельзя Кармини надолго одного оставлять.

— Но… можно я пока его поношу? Пожалуйста!!! — Карла подскочила к нему и обняла, заискивающе заглядывая в глаза.

— С ума сошла? А если тебя с ним кто-нибудь увидит?!

Анджело попытался отпихнуть её от себя, но Карла, расстегнув ему брюки, принялась уговаривать его на свой любимый манер. И он не устоял…

Едва за Анджело закрылась дверь, как с лица Карлы тут же слетела любящая улыбка. Плюнув ему вслед, она принялась одеваться сама.

В свои девятнадцать лет она точно знала, чего именно хочет от жизни. И чего точно не хочет. Карла не собиралась больше оставаться в этом паршивом городишке, да и вообще в Италии. Поначалу она собиралась дождаться получения выкупа, а потом украсть часть или даже все деньги Анджело и сбежать с ними. Но теперь, когда у неё есть колье…

Вернувшись домой, она прислушалась. Полная тишина её немного успокоила, наверняка мать уже спит. Побросав в сумку только самое необходимое, она на цыпочках вошла в спальню матери. Там, в старом гардеробе та хранила все свои сбережения. Порывшись в белье, Карла вытащила сверток и довольно улыбнулась.

— Собираешься ограбить собственную мать? — Леонора в длинной теплой ночнушке уже стояла у неё за спиной. Руки скрещены на груди, а в глазах не столько злость, сколько обида.

— Мама, я… мне нужно уехать. Срочно. Я все верну тебе, когда найду работу, — торопливо пообещала Карла. Но Леонора мгновенно выхватила у неё из рук сверток с деньгами:

— Хочешь уйти — держать не стану. Но обокрасть меня не позволю!

— Мам, я попала в беду. Если я сегодня же не уеду из города, то случится беда.

— Это как-то связано с Малфоями?

Карла вздрогнула от её проницательного взгляда:

— Я не хотела. Анджело меня обманул…

Но Леонора прервала её:

— Господь милосердный! Карла, ты хотя бы мне не ври. Обманул он её! Разве не ты сама постоянно вертелась возле него, рассчитывая на красивую жизнь. А ведь ты же знала, что он бандит и вообще очень плохой человек. Или ты расскажешь мне правду, или я сделаю то, что следовало сделать много лет назад — хорошенько выпорю тебя!

— Мама! — недоверчиво ахнула Карла. Но Леонора демонстративно помахала перед её носом старым мужским ремнем.

— Я не знаю с чего начать… — замялась дочь.

— Начни с Гермионы, — посоветовала Леонора…

…— И ты не знаешь, где они держат Гермиону? — недоверчиво прищурилась она, едва дочь закончила рассказ.

— Мама, я клянусь своим здоровьем, что не знаю! Если бы я знала, то… — Карла запнулась, понимая, что едва не проболталась.

— Договаривай уж, — вздохнула мать.

— То я бы продала эти сведения Малфою, — выпалила Карла. — Уверена, он бы хорошо заплатил…

Громкая пощечина заставила её замолчать.

— Боже, чем я тебя прогневала, что ты послал мне такую дочь?..

Карла спокойно подошла к зеркалу, на правой щеке явственно проступал красный след. Леонора продолжала причитать вслух, Карла едва её слышала, она и без того знала, что мать сейчас скажет.

— Мне надо срочно уехать. Если меня схватят, то никто не поверит, что ты, служанка Малфоев, ни в чем не виновата! А так объявишь всем, что я сбежала, да еще и все деньги из дома прихватила. Тебя еще жалеть будут! — не церемонясь больше, она взялась за сверток с деньгами матери.

— Это все мои сбережения! — взмолилась та.

— Заработаешь еще! — безжалостно ответствовала дочь. — Впрочем, когда я разбогатею, я буду присылать тебе помощь.

— Карла, не уезжай! Я уверена, что Малфой простит тебя, если ты раскаешься и поможешь ему вернуть жену.

Но та уже спускалась с лестницы. Вскоре Леонора услышала шум уезжающей машины. Карла забрала их единственную машину: старый «бьюик» восьмидесятого года выпуска…

Милан.

Несколько часов спустя

— Но Анджело говорит, что оно стоит двести тысяч! — Карла чуть ли не плакала от досады.

— Что Анджело понимает в драгоценностях? Разве Анджело — ювелир? А если вы мне не верите, девушка, то всегда можете продать колье Анджело! — щуря подслеповатые глазки за огромными линзами, предложил Джорджи. — Моя цена — двадцать тысяч долларов!

« Этого ни на что не хватит! Придется возвращаться домой!» — забрав у него колье, Карла повернулась, чтобы уйти. Продавать колье за такую цену не имело никакого смысла. Этого бы едва хватило на туристическую путевку с визой и перелет до Лос-Анджелеса. А ведь там нужно еще на что-то жить!

— Подождите, девушка! Мне вас так жалко. Давайте за тридцать возьму! — окликнул её ювелир.

Но Карла лишь покачала головой.

— А за пятьдесят? — на самом деле Джорджи очень понравилось колье. Оно было весьма высокого качества.

Карла усмехнувшись, повернулась к нему:

— Сто пятьдесят.

— Я разорюсь — согласен на сто!

— Сто двадцать пять! — мир для Карлы снова засиял красками. Ей не придется возвращаться домой.

— По рукам!..

Через несколько дней Карла уже была в Америке. Сердце её наполнялось гордостью за себя. О матери она старалась не вспоминать, пообещав себе связаться с ней позже, а об Анджело, бывшем возлюбленном, она никогда больше и не вспомнила…

* * *

Вернувшись в Лондон, Гарри сразу же отправился в Министерство, переговорить с Кингсли. Но секретарь, виновато улыбнувшись известному герою войны, предложила дождаться окончания важного совещания.

Отказавшись от предложенного кофе, Гарри закрыл глаза, мысленно проговаривая все, что собирался рассказать министру магии. Нужно было убедить того остановить преследования «Малфоя». И дать настоящему Малфою несколько дней свободы с разрешением использовать магию.

В этот момент он услышал до боли знакомый голос:

— Здравствуйте, Лорен.

Рон Уизли, обаятельно улыбаясь, что-то говорил секретарю Кингсли. Та, зардевшись, тихо отвечала. Рон же, оглядев приемную, в два прыжка оказавшись рядом с ним, сжал Гарри в приветственном объятии. И тут же пояснил, что он здесь с заказом для дочери Кингсли. Тот заказал дочери одну из кукол-сказочников. Рон, сделав большие глаза, добавил, что это кукла самого Гарри Поттера, которая пользуется самым большим спросом у детей. Да и у взрослых тоже…

Гарри, занятый мыслями о Гермионе, едва слушал друга, зачастую отвечая наобум и невпопад. Но тот, словно не обращая на это внимания, продолжал что-то рассказывать. Когда Гарри, без труда получив от Кингсли согласие на сотрудничество, снова появился в приемной, Рон все еще ждал его там.

— Знаешь, Рон, я очень тороплюсь… — начал было Гарри, но друг его сердито перебил:

— Раньше ты не скрывал от меня своих проблем! Или я пропустил момент, когда мы перестали быть близкими друзьями?

Гарри невольно смутился и попытался возразить, что это обычные рабочие моменты. Но Рон, недоверчиво хмыкнув, повернулся и, сгорбившись, зашагал прочь.

Глядя ему вслед, Гарри подумал, что не прав, скрывая от Рона правду. Гермиона все же была дорога не только ему. И к тому же им с Малфоем возможно понадобится помощь Рона.

— Подожди, Рон. Я все расскажу…

В Италию они отправились вместе. К тому времени похитители снова связались с Малфоем. Они изменили условия передачи денег, потребовав завтра утром передать им два миллиона фунтов. Проверив деньги и убедившись, что полиция «не сидит у них на хвосте», похитители вернут ему сына, жену же он получит обратно, отдав вторую часть выкупа.

Малфой рассказал все это уставшим, бесцветным голосом. И тут Рон вдруг сорвался:

— Это ты во всем виноват, — заорал он. — Если бы не ты со своей Италией, с Гермионой все было бы в порядке…

Перед ним вырос Гарри Поттер, перебивая тихо, но твердо:

— Если ты собираешься помогать нам в таком же духе и дальше, то тебе лучше уйти, Рон.

Тот взглянул в глаза лучшего друга и поразился:

— Гарри, ты что, на его стороне? Да если бы не этот ублю… — закончить он не успел, Поттер заклинанием заставил его замолчать. Теперь Рон лишь бесшумно открывал и закрывал рот.

— Последний раз, Рон, я прошу тебя успокоиться. Нам всем и так трудно, а тут еще ты со своими бессмысленными обвинениями!

Рон палочкой вернул себе голос, но, посмотрев на решительное лицо Гарри, сказал:

— Извини, Гарри, когда пропадает близкий друг, то трудно сдержаться!

Тот спокойно ответил:

— А когда пропадает любимая жена и сын, тяжелее во много раз! А ты нападаешь на Драко! Не смотри на меня так, Рон! Да, именно жена, они поженились в ноябре, еще до рождения ребенка.

— А почему я ничего об этом не знал? — растерянно спросил Рон.

— Может потому, что ты предпочитал закрывать глаза на неприятную правду? Тебе ведь спокойней считать Драко подонком, а Гермиону безответной жертвой обстоятельств. И ты упорно не хочешь признать того, что все уже отлично понимают.

— Чего же? — все еще агрессивно спросил Рон.

— Того, что они искренне любят друг друга.

Рон сник, похоже, он не ожидал такой отповеди от Гарри.

Драко, сверливший взглядом телефонный аппарат, обернулся и сказал:

— Спасибо, но я еще в состоянии сам себя защитить!

— Гермиона была права, — усмехнулся Гарри. — Ты действительно изменился! Раньше бы тебе и в голову не пришло сказать мне спасибо.

Рон переводил все еще растерянный взгляд с одного на другого и уже снова открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг раздался телефонный звонок.

Все трое вздрогнули, и Драко мгновенно схватил телефонную трубку.

— Драко Малфой слушает! — Гарри и Рон навострили уши, но Драко уже протягивал трубку Гарри.— Это тебя.

— Слушаю, — сказал Гарри, и теперь уже Рон и Драко пытались услышать разговор. — Да, да, я понял! Спасибо! Когда он прибудет к нам? Нет, своими силами справимся, я думаю. Со мной еще двое, с вашим проводником нас будет четверо. Если нужно будет, мы вызовем помощь. Еще раз спасибо. До свидания! — он попрощался с невидимым собеседником и положил трубку на место.

— Пять минут назад в одном маггловском доме неподалеку в горах была зафиксирована вспышка магии. К нам уже направлен сотрудник Министерства Магии Италии. Он аппарирует с нами прямо к этому дому. И поможет, если надо будет.

— Ты думаешь, она там? — нервно спросил Драко.

— Я на это надеюсь. Волшебники в этих окрестностях не живут, по крайней мере, постоянно, это могут быть какие-нибудь туристы. Но проверить надо. Пошли, нельзя терять ни минуты.

И все трое, в том числе и Рон, еще пять минут назад ругающийся с Драко, отправились к выходу, где уже ждал сотрудник Министерства магии…

* * *

Мысленно чертыхаясь, Лаванда пробиралась по снегу к дому. Один из похитителей позвонил ей на сотовый телефон и потребовал, чтобы она прибыла к ним как можно скорее. Лаванда собиралась приехать к ним завтра утром и «подстраховать» при получении первой части выкупа. О том, что эта часть станет единственной, никто из её помощников не знал. Впрочем, Лаванда не исключала возможности, что похитителям удастся получить и вторую часть, но сама она не собиралась рисковать. Её задача заключалась в том, чтобы забрать деньги и исчезнуть с ними.

Когда до дома оставалось метров пятьдесят, Лаванда остановилась — нужно было выпить оборотное зелье, чтобы перед похитителями, как обычно, предстал совсем другой человек. Оглядевшись, она с изумлением увидела гибкую женскую фигуру, выскальзывающую из дома. Спрятав палочку в рукаве, Лаванда ринулась вперед, времени на принятие оборотного зелья не оставалось.

— Лаванда?! — по лицу Гермионы пробежала волна испуга. Голос дрожал. — Здравствуй!

— Привет! О, Гермиона, ты уже уходишь? — иронично спросила та.

— Да-а, — помедлив, ответила Гермиона, явно еще на что-то надеясь.

Но Лаванда не собиралась отпускать «птичку на свободу».

— Боюсь, тебе придется остаться! — волшебная палочка, направленная на беглянку, не оставила той ни единого шанса. — И без глупостей! — добавила она. — Если ты, конечно, не собираешься умереть прямо сейчас.

Гермиона вскинула на неё глаза и жалобно спросила:

— Что я и мой сын тебе сделали?

Лаванду чуть ли не затрясло от ярости. Какие невинные глаза! Испортила ей жизнь и еще смеет удивляться!

— Твой сын ничего, а вот ты!.. — медленно выдохнула она. — Зачем ты вернулась в Англию, Грейнджер? Без тебя мы были гораздо счастливее!

— Если я когда-нибудь и обидела тебя, то только случайно. Прости меня, Лаванда, и отпусти, пожалуйста! — поглядывая на дом, торопливо попросила Гермиона, надеясь уговорить ту прежде, чем «Толстяк» выйдет из дома.

— Поздно, Грейнджер. Тебе лучше смириться…

И тут Гермиона совершила последнюю отчаянную попытку убедить её. Откинув покрывало с личика сына, она подсунула его Лаванде буквально под нос.

— Смотри, какой он еще крошечный! Его зовут Скорпиус. Разве он в чем-нибудь виноват?! Пожалуйста, отпусти нас!!! — взмолилась она.

Лаванда невольно отшатнулась, избегая смотреть на мальчика, но Грейнджер упрямо продолжала высоко держать его. Подавив желание выбить ребенка из её рук, Лаванда взглянула прямо в лицо младенца. Тот был прехорошеньким и глядел на неё широко распахнутыми глазами, неожиданно Скорпиус улыбнулся ей, открывая беззубый рот. Лаванда вздрогнула и перевела взгляд на Гермиону.

— Видишь, какой он! — лихорадочно шептала та. — Умоляю, отпусти нас! Я никому ничего не расскажу о тебе…

Лаванду отрезвили её последние слова. Лестрейндж! Он-то молчать не станет!

Стряхнув с себя наваждение, она резко оттолкнула Гермиону с младенцем, нарочно не заботясь о безопасности последнего:

— Хватит, Грейнджер! Не унижайся, я все равно ничего не могу изменить! — поборов возникшую жалость, грубо бросила Лаванда.

— Но…

Гермиона унялась только, когда Лаванда приставила волшебную палочку к её горлу:

— Грейнджер, не зли меня!

— Но…

Лаванда чуть не застонала вслух, упрямство Гермионы становилось невыносимым:

— Грейнджер! Обещаю, я оставлю в живых твоего сына, если ты сию же секунду заткнешься!

Гермиона замерла, чувствуя, как лихорадочно колотится сердце. Глаза выразили вопрос, который боялись спросить губы.

— Только его! Если ты глупостей делать больше не будешь, — Лаванда отвела взгляд в сторону, боясь, что Гермиона увидит в них сожаление, но та смотрела только на все еще улыбающегося сына.

Лаванда подтолкнула её к дому.

Она входила в дом, кипя от злости на сообщников-идиотов. Как они могли упустить Гермиону?! Кармини преспокойно спал в гостиной перед громко работающим телевизором.

Грубо разбудив его, Лаванда приказала ему присмотреть за Гермионой, а сама поднялась наверх. Анджело лежал у стены, видимо, он еще не приходил в себя. И только застонал, приходя в сознание от её заклинания. Скорее всего, у него было сотрясение мозга — большая шишка уже выросла на голове — и сильные ушибы от удара об стену. Радуясь, что обошлось без переломов, Лаванда надеялась, что к завтрашнему утру Анджело сможет прийти в себя настолько, чтобы помочь им получить деньги.

— Как она это сделала? — Кармини стоял у неё за спиной. Занятая больным, Лаванда и не заметила, как он вошел в комнату. — И кто ты такая? У тебя голос Терезы, но ты совсем на неё не похожа.

Именно Терезой она им ранее и представилась. Лаванда невольно вздрогнула: слишком много людей теперь знали её тайну. Впрочем, с этими магглами будет проще: им нужно только стереть память о последней неделе и приказать уехать из страны. Ей необходимо будет избавиться только от Гермионы, способной опознать и выдать её.

Переместив раненного Анджело на постель Гермионы, они оставили его отдыхать. Помочь ему чем-то еще Лаванда пока не могла. Дома у неё, конечно же, были восстанавливающие зелья, но не с собой. Впрочем, сегодня она все же рассчитывала вернуться ночевать домой.

Спускаясь по лестнице вниз, Лаванда обдумывала, как поступить дальше. И тут входная дверь вдруг распахнулась, словно бы от порыва ветра. В дверях никого не было, но сердце Лаванды предупредительно заныло. Резко остановившись, Лаванда шепотом приказала Кармини достать оружие и приготовиться стрелять. Пропустив его вперед, Лаванда прошептала защитное заклинание, окутавшее одежду сообщника. Не бог весть какая защита, но Петрификус её точно не пробьет. Тишину нарушало только их тяжелое дыхание. Спустившись по знаку Кармини в гостиную, Лаванда увидела Гермиону, сидевшую на диване. Кармини одной веревкой привязал её руки прямо к ребенку, другая же, обвившая ногу, удерживала её на месте.

И тут дом потряс сильный взрыв и на глазах изумленной Лаванды, одна из стен гостиной рухнула прямо на улицу. Мгновенно окружив себя мощным защитным коконом, Лаванда вытянув палочку вперед, наугад выпустила несколько заклятий. Кармини же, совсем потеряв голову, вдруг начал беспорядочно стрелять. Лаванда видела, как об его одежду ударился красный луч заклинания и тут же следом другой. Но Кармини, защищенный её заклинанием, лишь покачнулся. Неожиданно он кинулся к Гермионе, рывком поднял её с дивана и приставил пистолет к горлу:

— Я её убью, если вы не покажетесь! — прорычал Кармини.

У него на глазах прямо из воздуха материализовался Драко Малфой.

— Еще кто здесь есть? Там в углу! Я убью её!..

За спиной Лаванды появился Гарри Поттер.

— Оружие на пол и поднимите руки вверх.

Волшебные палочки упали на пол одновременно. Кармини победно оскалился и тут кто-то рванул из его рук Гермиону. Расширенными от испуга глазами он наблюдал, как прямо из воздуха возник большой кулак, который со всей силы врезался в его глаз…

Анджело, накаченный обезболивающими таблетками, чувствовал себя словно в тумане. Когда дом потряс сильный удар, он, с трудом поднявшись, отправился на помощь. Анджело точно помнил, что в коридоре второго этажа в тумбочке есть пистолет. Ему казалось, что прошла целая вечность, прежде чем он ощутил холодную сталь, приятно охладившую горячие пальцы. Стараясь не шуметь, он тихо спустился по лестнице. И как раз успел заметить, как Кармини, на мгновение застыв, начал падать на пол. Увидев ненавистную Гермиону, Анджело тщательно прицелился и несколько раз выстрелил в неё, стараясь попасть заодно и в её отродье…

Лаванда, услышав посторонний шум на лестнице, взглянула в ту сторону и оцепенела. Анджело, никем больше не замеченный, целился в сторону Гермионы. А возле неё как раз стягивал с себя мантию-невидимку Рон Уизли. Понимая, что защитный кокон не пропустит заклинание, Лаванда резко шагнула из него, одновременно выпуская в сторону Рона защитное заклинание…

Гермиона обрадовалась, когда Рон Уизли сдернул с себя мантию-невидимку и победно ей улыбнулся.

Все наконец-то закончилось!

Рон все еще улыбался, когда за его спиной Гермиона увидела Лаванду, выпускающую в их сторону заклятие. Громко закричав, Гермиона кинулась вперед и почувствовала, как что-то тяжелое врезалось в неё и тянет вниз...

Увидев, как Лаванда выпускает в сторону Рона и Гермионы какое-то заклятие, Гарри кинулся за своей палочкой, но он опоздал…

Несколько лет спустя…

… — И «Оскара» за лучшую женскую роль получает… Карла Джованни!..

Аплодисменты, взволнованные пожатия, радостные улыбки…

— Эй, Карла! Клиент уже проявляет нетерпение!

Грубый толчок в бок заставил её резко очнуться. Снова эта опротивевшая до чертиков «комната отдыха» персонала. А ведь как хороша была сиюминутная мечта! Словно настоящая!..

Старший официант навис над ней, горячим дыханием напоминая о себе:

— Карла! Если тебе не нужна работа, то это можно легко устроить...

— Нет, нет! — горячо возразила та, умоляя его взглядом. — Она очень мне нужна. Я исправлюсь!

Это была чистая правда. Деньги, вырученные от продажи колье Малфоев, давно закончились, и ей надо было на что-то жить. Приехав в Лос-Анджелес, Карла рассчитывала стать популярной актрисой, но режиссеры почему-то не выстраивались в очередь, стремясь заполучить её в свои фильмы. Скорее наоборот, все в один голос заявляли, что она не обладает и каплей таланта. Но Карла не теряла надежды:

«Нужно просто дождаться своего шанса!» — упрямо считала она.

А пока в ожидании этого шанса работала где придется. И совсем недавно устроилась официанткой в этот ресторан.

— Надеюсь, — начальник скорчил строгую мину, — поужинаем сегодня вместе?

Вопрос был почти риторическим — оба понимали, что отказать Карла не посмеет, иначе мгновенно вылетит с работы. А ей здесь понравилось! Во всяком случае, это было лучше того ночного бара, где почти каждый клиент норовил облапать её. Да и чаевые здесь были вполне приличные.

Окинув старшего официанта оценивающим взглядом, Карла подумала, что тот может оказаться вполне приличным любовником. Впрочем, выбора у неё все равно не было, поэтому она, ослепительно улыбнувшись, согласно кивнула.

* * *

— Мама обязательно скоро вернется! — голос Марко звучал убедительно, но и он сам, и маленький именинник понимали, что это, скорее всего, неправда. Вряд ли Панси сумеет вырваться со съемок очередного фильма, чтобы поздравить сына с двухлетием. Тот уже получил огромную коробку с подарками, доставленную ранним утром. Сам же Марко специально взял отпуск, чтобы быть с сыном в этот знаменательный день.

Джонни улыбнулся ему:

— Пап, ты мне почитаешь сегодня?

— Обязательно. Ты не устал?

Сегодняшний день они провели вместе и успели многое: посетить зоопарк, покататься на аттракционах и объесться мороженым.

Глядя в счастливые глаза сына, Марко временами чувствовал себя виноватым. В погоне за славой и суете бесконечной работы, сын рос одиноким и заброшенным. Разве многочисленные няньки способны заменить настоящих отца и мать? Оправдание, что те «зарабатывают на жизнь», было слабым и неубедительным. Денег у них было столько, что они оба могли бы до конца жизни вообще не работать. И разве счастье сына не самое важное в его жизни сейчас? Марко мысленно поклялся, что с сегодняшнего дня он станет уделять сыну гораздо больше времени, пусть даже в ущерб работе. Только бы не увлечься очередным проектом, забыв обо всем на свете!..

В этот момент в гостиной погас свет. Джонни невольно взвизгнул, понимая, что сейчас, скорее всего, внесут торт с зажженными свечками.

Торт и правда появился, но внесла его, под радостный вопль сына, сама Панси. Одетая в красивое вечернее платье, она выглядела ослепительно прекрасной. У Марко на мгновение перехватило дыхание, он до сих пор не привык, что эта красавица принадлежит ему.

— Мама! — счастливый Джонни бросился обнимать Панси. Поглядывая поверх головы сына на мужа, та радостно улыбалась.

— Ты надолго?

Панси почувствовала, как Джонни в её объятиях напрягся в ожидании ответа.

— Я взяла отпуск… на пару недель или больше!..

По напряжению, едва уловимому в голосе жены, было понятно, что не обошлось без проблем с руководством фильма. Но глядя на Джонни, радостно запрыгавшего вокруг Панси, Марко подумал, что это не так уж и важно. Главное, что их сын счастлив в предвкушении каникул, и они тоже. А тот уже тянул его за руку, приглашая разрезать торт.

Позже, когда уставший, но счастливый сын заснул, Марко, обнимая жену, поинтересовался, что произошло на съемках. Но та лишь рассмеялась, уверяя, что ничего особенного. Просто она поняла, что ужасно соскучилась по своим мужчинам. И, больше ничего не объясняя, увлекла мужа в спальню.

Утром они проснулись от радостных воплей сына: тот, торопливо глотая слова, возбужденно пересказал им свой сон, в котором он летал на метле, словно настоящий волшебник из сказки. Отправив возбужденного сына в ванную, Марко буквально засыпал жену вопросами. Но та лишь пожимала плечами. Она лично ничего не рассказывала сыну о волшебстве, опасаясь, что тот проболтается очередной няньке, а та продаст историю таблоидам.

— Как ты думаешь — он волшебник как ты, или будет как я? — Марко возбужденно ходил по комнате.

Панси пришлось уверять его, что ответ они узнают не так скоро, как хотелось бы. Но рано или поздно магические способности сына, если они есть, обязательно проявятся. Это всего лишь вопрос времени…

* * *

— Пап, смотри, что я нашла!

На ладошке дочери лежали несколько разноцветных камушков. Она пошевелила пальцами и раздалось потрескивание, которое усилилось, когда Роза крепко сжала пальцы. Казалось, что в её руке взрывается небольшой фейерверк.

— Это «скрипучие камни». Раньше они были очень популярны, — пояснил Рон. — Где ты их нашла?

— В сарае! — дочь довольно улыбалась, заставляя камни «скрипеть» на разный лад.

Рон невольно охнул, только сейчас обратив внимание какой плачевный вид являл собой наряд дочери. Полчаса назад Астория выпустила дочь из дома, строго-настрого приказав никуда не лазить, дабы не испачкать новое платье. А сама принялась готовиться к праздничному обеду у Малфоев.

Вытащив волшебную палочку, Рон, с опаской поглядывая на входную дверь, принялся убирать следы «приключений» дочери. Ему не хотелось, чтобы Астория ругала дочь. Той и так постоянно доставалось от матери за свои проделки. Иногда Рону казалось, что природа сильно ошиблась и его Роза должна была родиться мальчиком. В ней не было ни капли слабости или девчачьего жеманства. И дружить она предпочитала с мальчиками. Ей было скучно играть в тихие игры, вроде кукол — Роза любила пропадать в саду или носиться по полям. Её лучшими друзьями были Скорпиус Малфой и Джеймс Поттер: Роза была неизменной заводилой в их тройце. Астория, которая так и не смогла преодолеть неприязнь к Гермионе до конца, старалась ограничить встречи дочери с её сыном. Но, несмотря на явное сопротивление матери, Роза постоянно удирала к Малфоям. Сегодня же был особенный день: они отправлялись на праздник, устроенный Драко Малфоем по случаю дня рождения дочери, поэтому жена хоть собиралась с неохотой, но уклоняться от встречи с Малфоями не стала…

— Роза! Я же просила тебя! — упрек, прозвучавший в голосе Астории, заставил отца с дочерью вздрогнуть. Роза смущенно потупила глаза, а Рон немедленно бросился ей на помощь:

— С ней уже все в порядке! Лучше посмотри, что она нашла! — он ободряюще улыбнулся Розе.

Астория, усмехнувшись, покачала головой и потянула дочь за собой, явно не удовлетворившись тем, как муж справился с беспорядком в платье Розы. Вторая дочь — названная, в честь бабушки Астории, Мелиндой — чинным шагом выйдя из дома, остановилась рядом.

Рон, глядя на обеих дочерей, часто поражался насколько те росли разными: порывистая, постоянно увлекающаяся чем-либо, напоминающая яркий огонь, Роза и холодная, церемонно-вежливая Мелинда. Их никто не принимал за родных сестер, тем более за двойняшек. К тому же большинство людей считали, что степенно-спокойная Мелинда старшая из сестер, но на самом деле Роза родилась раньше сестры на двадцать минут. Рону же больше импонировала — хотя он старался никогда этого не показывать — Роза. Та уродилась истинной Уизли: ярко-рыжие волосы отлично сочетались с не менее ярким темпераментом. Тогда как Мелинда была истинной дочерью Астории Гринграсс: маленькой леди с великолепными манерами. Она никогда не доставляла родителям хлопот, предпочитая спокойные игры в куклы. Вопреки разному темпераменту сестры были близки и искренне любили друг друга, хотя Роза и любила подшутить над сестрой, подсовывая той насекомых вроде гусениц. Мелинда поднимала визг, правда, проказницу не сдавала, но на следующий день та обнаруживала пауков на любимой юбке или в вазе с заколками. И тогда визг стоял такой же, как накануне, потому что Роза унаследовала от отца сильную неприязнь к паукам.

Астория еще раз попыталась уложить волосы Розы, но некоторые пряди упрямо продолжали выбиваться из пучка. Наконец, смирившись, Астория оставила дочь в покое:

— Не выходи из дома! — приказала она. — А лучше посиди пока здесь. Так мне спокойнее будет.

Сама же принялась поправлять уже свою прическу, беспокойно глядя на свое отражение в зеркале.

Роза, словно почувствовав её тревогу, заметила вслух:

— Мама, ты сегодня очень красивая! Да и вообще ты самая красивая мама на свете!

Астория невольно рассмеялась:

— Вечером тебя все равно ждет наказание, хитрюга.

— Ну и пусть! — бесстрашно махнула рукой та. — Я просто говорю тебе правду. Да и остальные тоже так считают!

— Кто, например? — полюбопытствовала Астория. Она чувствовала, как медленно отпускает напряжение, всегда сопутствующее её встречам с Гермионой.

— Папа! Мелинда и… Скорпиус!!! Он сам так на прошлой неделе говорил! — с торжеством в голосе закончила Роза, умолчав, правда, что Скорпиус поначалу утверждал, что это его мама самая красивая на свете. Но Роза отлично умела «убеждать» мальчишек, так что вскоре поверженный Малфой вынужден был с ней согласиться.

Притянув к себе дочь, Астория ласково обняла её, стараясь не помять той платье:

— Ты у меня тоже очень красивая девочка. Вот если бы еще и шалила поменьше… — со вздохом заметила она.

— Я больше не буду! — торжественно пообещала Роза. Но Астория слышала такие обещания уже не раз.

Выйдя наконец из дома, Астория извиняющее улыбнулась мужу. Тот, радостно ухмыльнувшись в ответ, подхватил обеих дочек на руки и понес к автомобилю.

За прошедшие годы Астория ни разу не пожалела о том, что вернулась тогда к Рону. Она действительно была с ним счастлива. Даже её мама, поначалу с высокомерием относившаяся к зятю, постепенно сменила гнев на милость, тем более что Рон за прошедшие годы еще больше разбогател. Магазин братьев Уизли продолжал успешно работать, они открыли еще несколько филиалов по всему миру.

Только ревность к Гермионе немного портила Астории жизнь, она старалась свести к минимуму общение с семьей Малфоев, но, если учесть близкую дружбу Гермионы и Рона, ей это плохо удавалось. Астории оставалось утешать себя тем, что она отлично умеет скрывать свою ревность…

Услышав громкие возгласы детей и мужа, дружно зовущих её, Астория очнулась и поспешила к автомобилю...

* * *

— Какая ты у нас красавица! — Нарцисса осторожно вытащила внучку из колыбели. Девочка и впрямь была прехорошенькой: никаких морщинок, свойственных новорожденным. Гладкая кожа и большие голубые глаза, обрамленные ресничками. О цвете волос еще рано было говорить, но легкий пушок на голове девочки был светлым.

— Надеемся, она будет похожа на тебя, мама! — Драко улыбнулся.

Нарцисса, целуя нежные щечки внучки, тоже улыбалась:

— Вы уже выбрали имя?

— Да, — Драко смущенно отвел глаза. — Мы выбрали Кэтрин Нарцисса.

— А почему Нарцисса вторым именем? — возмутился Люциус, с тайным восторгом поглядывая на свою первую внучку.

Нарцисса поспешила сгладить возникший неловкий момент:

— Хороший выбор! Кэтрин — настоящее королевское имя! Да и потом, Люциус, две Нарциссы в семье это не слишком удобно!

— А две Кэтрин удобно? — скривился тот. — Эта её «мамаша» бывает здесь чаще, чем мы!

— И кто в этом виноват? — Нарцисса уже начала злиться на мужа, не желая портить Драко праздник.

Люциус хотел еще что-то добавить, но не стал:

— Можно мне взять мою внучку? — примиряюще улыбнулся он жене.

Нарцисса осторожно передала ему девочку. Пока Люциус наслаждался общением с внучкой, она отвела Драко в сторону:

— Как ты, сынок?

— Все просто отлично! Мы так счастливы!

Драко мог бы и не говорить этого, по глазам сына Нарцисса понимала, как сильно он счастлив с Гермионой.

— А с работой как?

— Все хорошо, мам. Я вполне успешно веду дела, звезд с неба, правда, не хватаю. Хотя если учесть, что мне-то и работать не нужно…

— А еще какие новости?

По напряжению в голосе матери Драко понял, о чем та спрашивает:

— Нет, мама, Лестрейнджа до сих пор не нашли. Он как в воду канул!

В свое время, узнав об истинном виновнике бедствий своей семьи, Драко усиленно искал Лестрейнджа. Но все было бесполезно — ни авроры, ни детективы, оплаченные Малфоем, — никого так и не нашли.

Драко до сих пор недоумевал, каким образом дядя узнал об их местонахождении. И почему его выбор пал именно на родственников? Впрочем, последнее не особо удивляло — Лестрейндж отлично был осведомлен об их финансовом положении.

— И еще, Кэтрин переезжает в Англию. Она купила небольшой домик неподалеку отсюда. Нас стеснять не хочет, но жить одной вдали от близких ей уже тяжело.

— У неё вроде еще одна дочь есть? — Нарцисса подавила приступ ревности. Она бы многое отдала, чтобы только жить рядом с сыном. Но Драко с Люциусом до сих пор не могли долго находиться в одном доме, не начав при этом ругаться, поэтому встречаться с сыном приходилось не так часто как ей хотелось бы.

— А её словно и нет. Навестила мать один раз за последние пять лет. Все карьеру актрисы делает! — презрительно усмехнулся Драко. Сам он давно оставил маггловскую профессию актера и сейчас довольствовался небольшим бизнесом. — А как ты, мам?

— У нас все хорошо. Мне нравится Франция! Только тебя с детьми почаще бы видеть и я была бы вполне счастлива.

— Я постараюсь чаще привозить тебе детей, — пообещал Драко. — Пусть подрастут еще немного.

— Вот вы где! — вошедшая Гермиона улыбнулась свекрови. — Как вам внучка?

— Красавица! Ты хорошо потрудилась, Гермиона. И ты, кстати, тоже выглядишь великолепно! Поздравляю!!!

Во время последней беременности Гермиона сильно подурнела. Подруги и мать успокаивали её тем, что согласно приметам это означает: девочка родится настоящей красавицей. Так и случилось. И, к радости Гермионы, её красота уже возвращалась к ней. Отеки и припухлости почти исчезли, оставалось лишь привести в норму вес. Впрочем, Драко все время беременности уверял жену, что она по-прежнему самая красивая женщина на свете.

Гермиона, извинившись, забрала дочку у Люциуса — пришло время кормления.

Драко остался с женой в детской, а Малфои перешли в кабинет сына.

— Они и здесь все переделали! — недовольно сморщился Люциус. — Радует, что хотя бы не испортили дом, хотя раньше он мне больше нравился!

Нарцисса подошла к окну:

— А ты бы не отдавал им Малфой-менор!

— Пришлось, ты же знаешь, что наследник Малфоев должен воспитываться в нашем замке, а не где-то среди магглов, — пробурчал Люциус, усаживаясь в шикарное кожаное кресло.

— Да, — задумчиво согласилась с ним жена. — А если учесть, что ты умудрился испортить отношения с Гермионой, то нам пришлось покинуть родной дом!..

— Ты могла бы остаться здесь, — заметил Люциус, беспокойно барабаня пальцами по столешнице. — Думаю, против тебя-то Гермиона не возражала бы!

— Нет, жена должна жить со своим мужем! К тому же лучше быть хозяйкой в своем доме, чем гостьей в семье сына! — усмехнулась Нарцисса. — Знаешь, они до сих пор не нашли Руди!

— Жаль, конечно… — начал было Люциус, но Нарцисса презрительно поглядела ему в глаза. — Хорошо, дорогая, хочешь услышать правду? Да, мне это только на руку. Неизвестно еще, что скажет этот псих! Я ведь всего лишь отказал ему в займе…

Все произошло на следующий день после того, как Драко сообщил матери о свадьбе с Гермионой:

— Сейчас они в нашем доме в Италии! Помнишь Грега Марсдена? Он по-прежнему оказывает мелкие услуги друзьям. Кстати, он отличный дом для нас подобрал, — высокомерно закончил Люциус…

— Да, всего лишь отказал в займе!.. — вздохнула Нарцисса. — И именно поэтому ты так упрашивал меня не рассказывать об этом сыну! Ладно, не будем об этом, все-таки сегодня у нас большой праздник,

— Мы отлично друг друга понимаем! — улыбнулся ей Люциус.

— Разумеется, дорогой! — согласилась с ним Нарцисса, подумав, что если бы она так не боялась, что Драко запретит внукам бывать в их с Люциусом доме, то обязательно рассказала бы сыну правду. Её все время тревожило, что возможно этот рассказ смог бы помочь в поисках Руди. Но она утешала себя тем, что вряд ли Руди до сих пор живет в Рио. Скорее всего, он уже переехал куда-нибудь…

* * *

Гарри, закончив письмо, аккуратно свернул его.

Это стало уже традицией: два-три раза в год он вежливо отвечал на очередное письмо герцога Вестминстера, что официальные поиски Родольфуса Лестрейнджа до сих пор не увенчались успехом.

Гарри вспомнил их последнюю встречу уже после гибели Лаванды. Величественный взгляд герцога, за которым таилась боль…

И никакая напускная бравада не могла скрыть, как резко постарел этот человек…

Роберт не оправдывал поступок жены и не просил за неё прощения. Он передал Гарри письмо от Лаванды, полученное уже после её смерти.

В нем Лаванда рассказывала о шантажирующем её Родольфусе. Во всяком случае, в той его части, что дал прочитать ему герцог. Не оправдывая себя, Лаванда написала и о том, что произошло много лет назад. Гарри уже и сам подозревавший, что преступников было, по меньшей мере, двое, все-таки был поражен, узнав, с кем именно связалась его сокурсница.

Пуля Анжело, рикошетом отлетев от защитного заклинания, попала в голову Лаванды. По странному стечению обстоятельств Лаванда, затеявшая похищение, сама же из-за этого и погибла.

Анжело и Кармини скрутили и посадили в тюрьму, но главная виновница все же ушла от правосудия. Впрочем, через несколько дней Анжело удавили в камере, так что под следствием остался только Кармини. Виновных в смерти Анжело так до сих пор и не нашли. Гарри подозревал, что возможно в этом повинен муж Лаванды, но никаких доказательств не было. Но он особо и не копался в этом деле, ведь если бы не Лаванда, то от пули могли погибнуть Рон или Гермиона…

— Милый, ты скоро?

В дверях появилась Джинни, с большим животом, прячущимся под широким платьем, она, тем не менее, казалась Гарри самой красивой женщиной в мире. Это был уже их третий ребенок — мечта Гарри иметь большую семью сбывалась! Вскоре у них с Джинни уже будет трое детей! А, может быть, их будет и больше? Гарри не загадывал наперед, предпочитая наслаждаться своим счастьем сегодня…

* * *

— Увы, сэр!.. Мы никого не смогли найти! Мне кажется, это пустая трата денег!.. — честно добавила Элисон.

— Мисс Найт, это же мои деньги! — перебил её герцог Вестминстер. — Поэтому я хочу, чтобы поиски продолжались. И к тому же у нас еще есть драгоценности Гросвеноров!

— Прошло столько лет, сэр! Он мог продать их в какой-нибудь маггловской лавочке…

— Не мог! — уже жестко оборвал её лорд Роберт. — Любой чистокровный волшебник знает, что такие вещи ценятся только в магическом мире. Лестрейндж обязательно придет к кому-нибудь из наших, а ваша задача найти его!

Лаванда — его красавица и умница — все-таки умудрилась подбросить Лестрейнджу ловушку. Среди кучи её драгоценностей находилось два редких парных браслета гоблинской работы. Они принадлежали еще прабабушке нынешнего герцога и были чертовски дорогими, не говоря уже об их магической силе. Это мог понять только искушенный взгляд чистокровного волшебника. А ведь Лестрейндж был именно таким.

Именно о них и говорил сейчас герцог.

Время в данном случае играло именно на него: Лестрейндж наверняка уже скоро решит, что его никто не ищет. И отправится продавать браслеты!

Элисон Найт потратила колоссальную сумму денег, чтобы охватить все магические точки покупки ювелирных изделий: официальных и не очень. Но пока все было бессмысленно — Лестрейндж нигде не объявлялся! Впрочем, как и браслеты, что внушало большую надежду Вестминстеру.

Элисон сделала еще одну попытку уговорить того отказаться от бессмысленных и дорогостоящих поисков…

— Миллион!..

— Что? — она потрясенно уставилась ему в лицо.

— Вы лично получите миллион фунтов, если поиски увенчаются успехом! — четко выговаривая слова, пообещал лорд Роберт. — Поиски должны продолжаться!

— Но…

— Никаких «но»! — отрезал герцог. — Если вы отказываетесь от работы, то я найду другое агентство!

— Я не отказываюсь! — поспешила уверить его Элисон. И сдалась. — Хорошо, мы будем продолжать поиски. Только один вопрос — что вы хотите с ним сделать, когда мы все же найдем Лестрейнджа?

— Я пока этого и сам не знаю! — прищурился герцог. — Он отобрал у меня самого дорогого человека в этом мире, поэтому смерть для него слишком легкое наказание! Когда вы его найдете, я что-нибудь обязательно придумаю… Специально для него…

Элисон невольно поежилась от его ледяного ненавидящего взгляда. Ни за какие блага мира она не хотела бы оказаться на месте этого Лестрейнджа!

— Я сообщу, когда будут новости, — пролепетала она и, торопливо попрощавшись, ушла.

Оставшись один, Роберт взял со стола фотографию в рамке: весело смеющаяся Лаванда подмигнула ему. Сердце уже привычно защемило.

Откинувшись на спинку кресла, Роберт закрыл глаза.

Лаванда — его любимая девочка — такая бесстрашная и веселая! Она могла быть и нежной, и жестокой, безумно доброй или пугающе жадной...

Но она была в его жизни! И он был благодарен, что она скрасила его последние годы.

Роберт гнал от себя мысли: почему Лаванда не рассказала ему правду, и какой бы выбор он тогда сделал? Скорее всего, выбор был уже предопределен честью Вестминстеров…

Но Лаванда благородно избавила его от этого, решив все сама. А её гибель избавила его от проблем, словно её смерть сама смыла все грехи его юной жены.

И теперь ему оставалось только отомстить Лестрейнджу!

— И я это сделаю! — в очередной раз поклялся он изображению жены. Лаванда же продолжала весело улыбаться ему с фотографии…

* * *

Сердце Драко щемило от нежности и счастья, когда он глядел на своих девочек. Кэтрин казалась ему самым прекрасным ребенком на земле, жаль только, что оба их ребенка — Скорпиус и Кэтрин — были совсем не похожи на Гермиону…

— О чем ты думаешь? — укачав дочку, тихо спросила его Гермиона.

— О том, что я хочу еще одного ребенка!

Гермиона удивленно вскинула на него глаза.

— Я хочу ребенка, похожего на тебя! — пояснил Драко. — Чтобы у него были твои волосы, черты лица, но, особенно, чтобы у него или у неё были твои глаза! Пообещай, что обязательно родишь мне такого ребенка!

— Я постараюсь, — ласково улыбнулась Гермиона. — Только давай немножко подождем, пока эти двое подрастут?

— Как скажешь, любимая! — Драко осторожно прижал к себе жену, стараясь не разбудить дочь.

Но их негромкие поцелуи все же разбудили едва уснувшую Кэтрин. Рассмеявшись, Драко забрал у Гермионы дочь.

— Маленькая, а уже ревнивая! — ласково улыбнулась жена...

* * *

Родольфус, достав из маленького сейфа мешочек с драгоценностями, присел на диван. Драгоценностей Лаванды осталось совсем мало — всего пара простых цепочек и гоблинские браслеты.

Все эти годы Родольфус старательно убеждал себя, что полукровка Браун просто-напросто не понимала истинной ценности этих браслетов, поэтому и засунула их вместе со своими «дешевками». И теперь почти убедил!

Да и потом — прошло больше трех лет! О нем наверняка уже забыли в магическом мире! Да и оборотное зелье очень хорошая вещь! Не говоря уже о легкой пластической операции, которую Родольфус сделал себе после провала операции «похищение жены Малфоя»…

Решено! Скоро он отправится куда-нибудь и продаст браслеты. Лучше всего в отделении банка Гринготтс. Гоблины конечно попытаются его обмануть, но, сколько бы они не дали, эта сумма все равно будет выше того, что дают магглы за эти же драгоценности.

Приняв, наконец, решение, Родольфус невольно успокоился и закурил любимую сигару, размышляя над тем, на что он потратит полученные деньги...

— А все-таки я чертовски везучий! — усмехнулся он вслух. — Все остальные давно мертвы, а я жив. И даже вполне счастлив!..

Никому не дано заглянуть в свое будущее и иногда это огромное благо!..

— Fin —