Для единственного

О, нет. О нет, нет, нет…

Девушку с порванной на плече и колене одеждой, с листьями и грязью в копне каштановых волос, с кровью, струящейся из царапины на лбу, кинули в центр круга смеющихся Пожирателей Смерти. По ее движениям можно было понять, что она всеми силами пытается противостоять Империо.

Северус скрыл свой шок и беспокойство за привычной маской безразличия. Нет, «беспокойство» было слишком слабым словом. Отчаяние, вот что он чувствовал. И еще ярость, но недостаточно сильную, чтобы заглушить все остальное.

Глупая девчонка! Как можно было позволить им поймать себя, ты же исключительно умная ведьма!

Наверное, это из-за Тех Двоих. Поттер и Уизли, ее так называемые лучшие друзья. Северус всегда был уверен, что от длительного общения с теми, у кого низкое IQ, обладатели высокого показателя непременно теряют несколько баллов. Как же неприятно было осознавать, насколько талантливой является Гермиона Грейнджер, и наблюдать, как она понапрасну тратит свою жизнь и интеллект на этих двух болванов. Даже на седьмом году обучения девушка упорно продолжала общаться с ними, в то время как в школе были гораздо более подходящие товарищи для нее!

Товарищи. Снейп пристально смотрел на приближающихся Пожирателей Смерти, но никаких признаков того, что поймали еще и мальчиков, он не заметил. Только девочка, от первого же взмаха палочкой одного из Пожирателей упавшая на колени.

Чем больше они сердились и раздражались, тем легче становилось на душе у преподавателя Зелий. Конечно, плохо, что его лучшая ученица в руках самых верных — а потому самых порочных и жестоких — сторонников Волдеморта. Но было бы намного хуже, если бы Мальчик-Который-Выжил и этот рыжеволосый придурок, его друг, попали к Тому-Кого-Нельзя-Называть. Тем не менее Снейп лихорадочно пытался придумать, как ее спасти, пока не случилось что-то непоправимое…

Пожиратель, сковавший Грейнджер заклятием Империо, снял свои чары. Она, как истинная гриффиндорка, вскочила на ноги и с диким криком бросилась на своего мучителя. Другой Пожиратель — Северус решил, что это Малфой, хотя голос был приглушенным, и в этот вечер собралась чуть ли не вся компания, слишком много, чтобы спасти ее и не выдать себя — произнес только одно слово:

— Круцио.

Смелая Гермиона, гениальная Гермиона — мисс Грейнджер, черт побери! — девочка, способная на любой и даже самый каверзный вопрос дать исчерпывающий ответ, тотчас же упала: она кричала, извивалась, выгибала спину, катаясь по зеленой траве. От ее метаний разорванная кофточка сползла с плеч, обнажая белоснежные бретельки маггловского бюстгальтера.

Один из молодых Пожирателей грязно прокомментировал её «юность и нежность». Другой, рассмеявшись, ответил, что после еще одного Круциатуса он бы не прочь попробовать на ней Империо Филлацио.

Вот оно! Северус отошел в сторону от других Пожирателей и аппарировал. Проклиная невозможность аппарации на территории Хогвартса, он сорвал с себя маску, подобрал мантию и побежал к замку. У двери, за которой находился кратчайший путь в подземелья, к его кабинету, Мастер Зелий достал палочку.

— Цекус! Силенцио! — проговорив заклинания, он скрылся в проеме.

Снейп летел по коридорам, укутанный в тяжелую мантию Пожирателя, которая совсем не походила на привычное профессорское облачение и в которой он еще сильнее напоминал порождение тьмы. Время отбоя уже давно настало, но некоторые ученики все же встретились ему на пути. Хоть они и почувствовали дуновение ветерка, будто кто-то открыл дверь, они так и не заметили самого строгого преподавателя Хогвартса, бегущего как сумасшедший, и не услышали затихающего звука его шагов.

Нетерпеливо удалив охранные заклятия с двери своего кабинета, Северус ворвался внутрь и тут же направился в каморку, где находился склад его зелий. Где же, где же оно… а, вот! И, черт, лучше взять еще и это… Его рука замерла напротив самой верхней полки, на которой лежали покрытые толстым слоем пыли коробки. Северус знал, что выбора у него не было или, по крайней мере, не было времени делать выбор. Пробормотав отпирающее заклинание, Снейп открыл одну из коробок и вынул оттуда маленький пузырек, сделанный в виде медальона. Рассматривая его темно-фиолетовое содержимое, он еще на мгновение засомневался, но потом кивнул и, сжав пузырек в ладони, намотал на кулак золотую цепочку. Закрыв сейф, он выбежал из каморки, с раздражением сжимая зубы, когда снова пришлось ставить на кабинет защиту против возможного вторжения. Если бы он не соблюдал предельную осторожность, то не продержался бы в качестве двойного агента так долго. Особенно это касается моментов, когда сердце громко стучит, готовое выпрыгнуть через горло наружу.

Он опять бегом пересек территорию Хогвартса, его подгоняла мысль о бедной девушке и мучениях, которые ей пришлось перенести в его отсутствие. Нет, не так — жалкой девчонке, — поправил себя Северус. Конечно, он никогда не позволит настоящим чувствам выйти наружу, даже в своих мыслях. Порой ему казалось, что он так долго живет ложью, что, бывает, сам не в состоянии отличить, где правда, а где нет. Когда такое случалось, он шел к Дамблдору, который, несмотря на неуместный, даже несколько нездоровый оптимизм, был довольно мудрым советчиком. Но сегодня директора в школе не было: Альбус уехал по делам в Лондон.

Развеяв чары, делавшие его абсолютно незаметным для окружающих, одев маску и накинув капюшон длинной черной мантии, Северус сконцентрировался на Черной метке, пульсировавшей на предплечье, и аппарировал. Он сконцентрировался на мерзком человеке, которого давно уже не считал своим хозяином.…

Гермиона все еще кричала и извивалась от Круцио, когда Северус появился на небольшом лугу, который выбрал Волдеморт для сегодняшней сходки Пожирателей. Подавив внутреннюю дрожь, Северус поискал взглядом — нет, не молодую ведьму, которая билась в агонии на зеленой траве — бледное змееподобное лицо самого Лорда Волдеморта. Изящно преклонив одно колено, Северус почтительно поцеловал край его мантии.

— Снейп, — прошипел Волдеморт. — Ты покинул Нас без Нашего позволения!

О, как Снейп ненавидел это королевское «Мы», которое так нравилось самовлюблённому чудовищу, если надо было кого-то запугать.

— Господин, смею просить вас о милости.

Одна бровь, едва заметная на слишком гладком и бледном лице, немного приподнялась.

— Говори. Если угодишь Нам, возможно, избежишь Нашего недовольства.

— Я уходил, чтобы достать это, Господин, — Снейп разжал кулак, в котором держал пузырек в виде медальона. — С вашего разрешения я хотел бы попробовать его на девчонке.

— Что это?

— Веритамория, Господин.

На мгновение Волдеморт выглядел почти растерянным; Северус догадался, что этот урод даже не знает, о чем идет речь. Да, Веритамория была очень редка. Этот пузырек годами, если не веками, хранился в строжайшей тайне у одной отдаленной ветви их рода, пока двоюродная бабушка опрометчиво не решила, что один из ее внуков, великий профессор Зелий Хогвартса, заслуживает унаследовать предательский напиток. Насколько Северусу было известно, никто на Британских островах, за исключением семьи его матери, не знал о существовании этого зелья, не говоря уже о том, как его использовать.

Волдеморт скривился в ухмылке. Тот факт, что он может чего-то не знать, он попытался скрыть с помощью сарказма:

— И почему она важна именно сейчас?

— Это особый вид Веритасерума. Так сказать, унизительный вид, — бархатным голосом произнес Мастер Зелий школы Хогвартс. Крики мисс Грейнджер прекратились, но только потому, что Пожиратели не хотели, чтобы она отключилась. Ее тяжелое дыхание и стоны заполнили тишину небольшой паузы.

— Продолжай.

— Одна доза этого зелья, один ритуал, одно заклинание… Если все правильно сделать, она станет моей рабыней, Господин. Ее сознание откроется под натиском моего. Вскроется ее невинность, в буквальном и переносном смысле, — Северус тщательно подбирал каждое слово. Только потому, что он был специалистом в очень редком искусстве — окклюменции, Снейп мог позволить себе лгать наполовину. Особенно когда он почувствовал тяжесть сознания и воли Волдеморта, обрушившихся на него. Но Северус Снейп давно совершенствовал свое искусство представления, по сути дела, набора ложных мыслей, для убедительности приукрашенных правдой; все это соединялось в непроницаемую иллюзию, лежащую на поверхности, в то время как правда оставалась спрятанной глубоко внутри. — У меня была возможность поэкспериментировать с этим зельем, и мне удалось освоить его применение… и получить желаемые результаты, мой Повелитель. Позвольте мне применить его к девчонке, и я открою все секреты ее сознания, если они еще остались.

— Зачем тебе суетиться из-за этой девчонки? — спросил Волдеморт, между тем кто-то опять наложил Круциатус на Гермиону, и она закричала.

— Господин, — обратился к нему Снейп, открывая больше правды, однако по-прежнему смешивая ее с ложью. Он, не отрываясь, смотрел в изуродованное лицо с ноздрями-щелочками, лицо, которое давно потеряло физическое очарование, присущее когда-то Тому Марволо Риддлу. — Эта девчонка — Гермиона Грейнджер. Одна из трех ваших главных врагов. Я знаю это, я так же знаю, что ее смерть принесет вам огромное удовольствие. Я бы не смел просить… если бы мне не пришлось терпеть присутствие этой грязнокровки на своих занятиях в течение семи лет. Она жалкое подобие того, что представляет собой человек, ищущий настоящие знания и силу. Она учит ради учебы, а не ради власти. Она либо ничего не делает со своими знаниями, отказывается выгодно их использовать… Или хуже — использует их, чтобы помогать вашему самому заклятому врагу, а не ради самоудовлетворения и развития.

— Она законченная гриффиндорка, — добавил он, вложив в эту фразу как можно больше презрения. — И в течение всех этих лет ее самодовольное и лицемерное поведение не раз вызывало во мне желание придушить ее, нет, больше, унизить. Прошу вас, Господин… я умоляю вас. Не откажите мне в наслаждении услужить вам и нарушить планы тех, кто досаждал вам все эти годы — что может быть лучше моей мести, служащей вашей великой идее?

Волдеморт взглянул на Гермиону, когда с нее сняли Круциатус. Северус продолжал смотреть прямо перед собой, он больше не умолял и даже не просил: главное — не перегнуть палку. Не существовало ни единого способа спасти девчонку, не выдавая себя, кроме той мерзости, что он намеревался сделать. Да, впоследствии это преступление подтвердит его, Снейпа, преданность идеям Темного Лорда и причастность к его деяниям. Но, бог свидетель, у него просто не было времени сделать что-то по-другому, придумать иной выход, запасной план. Северус знал, его душа будет гореть в аду, если, конечно, Министерство Магии раньше не пришлет к нему дементоров.

— Ты хочешь изнасиловать девочку? — уяснил Волдеморт. Остальные Пожиратели слушали их разговор, не прекращая издевательств над девушкой, лежащей на земле и сжавшейся в комок. Теперь же они остановились и в тишине наблюдали за происходящим, выжидая, что будет дальше. — Несмотря на то, что она грязнокровка?

— Да, Господин. Меня устроит такая месть — нарушить самое страшное табу любого гриффиндорца — профессор насилует ученицу, — пробормотал Снейп, без колебания говоря абсолютную ложь. — И с помощью этого зелья наслаждаться тем, как она унижает себя снова и снова, будучи моей зачарованной рабыней. Она грязнокровка, вещь, которую можно использовать и испортить. Наедине я буду делать с ней то, что не позволено делать в классе… И даже если нам придется постоянно сталкиваться на занятиях, она никогда не поймет, что все это с ней делаю я.

Черты лица Темного Лорда скривились, означая жестокую задумчивость. Он снова попытался с помощью легилименции узнать, что скрывает Северус.

— Как долго будет длиться эффект?

Опять же, искусство окклюменции было его проводником. Он смешивал правду с ложью в изысканное зелье. Так как он был профессором Зелий, причем очень неплохим, аналогия была уместна.

— При условии, что половой акт будет повторяться хотя бы раз в неделю — что я смогу с легкостью устроить, как только мы вернемся в школу — эффект продлится ровно столько, сколько нам понадобится, Господин. Даже больше: каждый раз, когда я буду насиловать ее тело, я смогу проделывать то же с ее сознанием — все это сила Веритамории. Учитывая, как близко она общается с этим Поттером, рано или поздно она должна что-то услышать. И когда я в очередной раз заставлю ее придти ко мне и в очередной раз вскрою ее сознание, то узнаю все, что нам нужно, и тут же найду способ поставить в известность вас, Господин, или кого-нибудь из ваших слуг. Вы ведь знаете, что я все еще обременен обязанностями преподавателя Зелий и не смогу сразу присоединиться к вам, как бы мне ни хотелось. А после простого краткосрочного Обливиус в конце каждой встречи никто не узнает, что эта милая, невинная и такая правильная мисс Грейнджер — самое подлое оружие против Поттера, — отчеканил он.

Волдеморт ухмыльнулся. Волдеморт даже рассмеялся. Не очень приятный звук. Многие рассмеялись вслед за ним: некоторые от жестокого интереса к новой забаве, другие только хихикали, потому что это от них ожидали. Северус ничего не делал, он только ждал в напряжении, исполнят ли его желание.

Змееподобные глаза заблестели злобным весельем.

— Ты действительно Нас мало о чем просил. И ты всегда был верным Темным Слугой для Нас. Очень хорошо. Можешь насиловать эту девчонку в свое удовольствие. Здесь и сейчас, для нашего развлечения. А когда ты закончишь, остальные тоже насладятся ею.

Хотя лица Пожирателей и были прикрыты масками, было ясно, что собравшиеся мужчины, да и некоторые извращенные женщины были не прочь воспользоваться таким случаем. Северус быстро отверг предложение, но сделал это очень дипломатично.

— Как бы ни претила мне мысль лишать других наслаждения многократным унижением этой невыносимой мерзавки, мой Господин, но если ее изнасилует кто-то другой непосредственно до меня или в любое время после, эффект заклинания исчезнет, — предупредил его Северус. В этот раз он говорил абсолютную истину, поэтому позволил Волдеморту забраться к себе в сознание и прочитать чистую, неразбавленную правду. — Любые… жидкости… из многочисленных источников помешают правильному действию заклинания, и тогда я не смогу читать ее сознание.

— К сожалению, у меня хватит зелья только на одно применение. Таким образом, я понимаю, как много я у вас прошу. Мне придется забрать у других их наслаждение ее заслуженной и относительно короткой болью и унижением здесь и сейчас в обмен на постоянную боль, унижение и возможность, в конечном счете, непреднамеренно предать своих. И именно я, находящийся в постоянной близости к девчонке в качестве школьного преподавателя, смогу регулярно наблюдать за ней. Ведь если заклинание связать с другим Пожирателем, он столкнется с серьезным риском быть пойманным на территории замка, где запрещено находиться посторонним.

Первая часть была не совсем правдивой: это старинное семейное наследие было гораздо сложнее, чем он позволял увидеть Волдеморту в своей сети полулжи и хитрости. Несмотря на легилименцию этого змееподобного ублюдка дымка окклюменции приоткрывала Лорду только то, что было нужно Северусу.

— Мы не хотели бы отбирать у других наслаждение, но правильное использование зелья и заклинания принесет гораздо больше пользы, чем краткосрочное удовлетворение похоти моих слуг, — согласился, наконец, Темный Лорд. — Хорошо, Снейп. Бери девчонку. Произнеси заклинание и изнасилуй ее. По крайней мере, мы насладимся видом, как ты унижаешь ее для нас здесь и сейчас.

Снейп снова поцеловал край мантии Волдеморта, в этот раз вполне искренне — за выполнение его просьбы. Чувствуя облегчение от того, что его тайная, опасная уловка сработала, он выразил свое удовлетворение словами и тоном, однако сделал это очень осторожно:

— Вы очень щедры, мой Повелитель. Обещаю, что эта маленькая сучка будет страдать.

Поднявшись с колен, Северус направился к окруженной Пожирателями жертве своей обычной стремительной походкой. Со стороны казалось, что профессор хотел просто подойти и сделать ей выговор или снять баллы с факультета, но на самом деле у него внутри был комок нервов. Это единственный способ спасти девчонку, — напомнил он себе, в то время как его сердце сильно билось в груди. Вокруг было слишком много Пожирателей, чтобы попытаться спасти ее по-другому — нет даже портала, чтобы схватить ее и унестись, как это сделал Поттер в конце четвертого курса после столкновения с Волдемортом, тогда только получившим новое тело.

Гермиона, побитая и вся в синяках, застонала и попыталась отползти. Северус вытянул палочку и помешал ее попытке бежать.

— Империо!

Господи, смилуйся над его душой за следующий час жестокости. Ему это все было так мерзко, но роль шпиона предполагала его участие во всех безобразиях. Направляя силу отвращения на то, что он сейчас должен сделать, как он это делал обычно, чтобы скрыть свои чувства, Снейп начал с презрением командовать девчонкой.

— Сядь!

Гермиона повиновалась и со стоном приняла ровное положение на коленях. Достав еще один пузырек с зеленой жидкостью, он откупорил его и протянул девушке.

— Выпей это. Все.

В ее глазах под вуалью вынужденной покорности горела ненависть, она протянула руку, взяла пузырек и выпила его маслянистое содержимое. Северус забрал пузырек, а затем откупорил еще один. Вместо того чтобы передать его Гермионе, он постучал палочкой по своей маске, и та трансформировалась, теперь скрывая только верхнюю половину лица и открывая губы и подбородок. Затем он поднес к губам пузырек и выпил половину огненно-красной жидкости.

— Что это за зелья? — поинтересовался Волдеморт. Его шипящий голос напомнил Северусу, что он со своей жертвой был не наедине.

— Они сделают Веритаморию более эффективной. Некоторые очистительные средства, — добавил он, в то время как Волдеморт обменялся любопытными взглядами с Пожирателями. Северус почувствовал некоторую гордость за свои познания в Алхимии и скривил губы в пренебрежительной ухмылке. — В конце концов, это ритуал, а не изнасилование экспромтом. Пей, — приказал он девушке голосом и разумом, протягивая ей вторую бутылочку. Не было необходимости произносить команды Империо вслух, однако Северус это делал, чтобы зрители понимали, что происходит. Пусть знают, что он, Северус Снейп, «грязный черноволосый ублюдок» Хогвартса, в чью сторону уважающие себя женщины и не взглянут, держал девчонку под полным контролем.

Исполнив приказ, Гермиона снова посмотрела на него. Интересно, смогла ли она узнать его по голосу, который мог быть приглушен и искажен маской? Как только она допила, Северус начал ходить вокруг нее, накладывая самые сложные защитные заклинания, чтобы спрятаться от присутствия Темного Лорда. Некоторые не позволяли ей сбежать, другие не позволят зрителям помешать им.

Он намеревался создать одностороннюю защиту, которая бы позволяла другим видеть их, а мисс Грейнджер защитила от вида мужчин и женщин, которые станут свидетелями ее дефлорации. Северус знал, что Темный Лорд сможет почувствовать что-то такое, но… он сказал, что хочет унизить девчонку. А, значит, надо было, чтобы она видела скрытых под масками свидетелей ее изнасилования.

Когда он обходил ее в четвертый раз, заканчивая устанавливать последнюю защиту, в действие вступило второе зелье, мешая ему свободно передвигаться. Первое было всего лишь лечебным зельем, которое заживит все ее раны, нанесенные этими ублюдками, собравшимися вокруг них. Второе было ничем иным, как эссенцией афродизиака с дозой контрацептивного зелья. В то время как его эрекция росла, он забрал у Гермионы пузырек и спрятал его в складках своей мантии. Пусть думают, что это какое-то очищающее средство. Это было все, чем он мог облегчить участь девочки. Он сымитирует ее изнасилование, но, по крайней мере, она получит удовольствие, хоть и не добровольно.

Он знал, что ему самому это понравится. Это всего лишь эффект афродизиака, — быстро напомнил он себе. А девочка выросла, особенно за последние два года. Груди были размером с апельсины, достаточно спелые, чтобы сжать их в руках, а попка напоминала свежеиспеченную булочку, такую круглую, горячую, прямо из духовки, которую так и хочется намазать маслом и вонзиться в неё зубами… Это, должно быть, действие зелья. Невозможно, неужели я начинаю мечтать о девчонке Грейнджер? — и он знал, что ее щелочка будет такой же мягкой и сочной, как манго…

Сконцентрируйся, Северус! Вот что случается с теми, кого выдергивают на встречу с этим чокнутым Лордом в вечер субботы прямо перед ужином. Сейчас он слишком одержим мыслями о еде вместо того, чтобы быть одержимым только Грейнджер…

Я не одержим этой несносной маленькой дурочкой!

Наконец-то закончив ходить вокруг Гермионы, Снейп встал напротив нее. Как раз вовремя: она практически переборола его Империо и начала двигаться по своей воле, чтобы, без сомнения, со всей своей безмозглой гриффиндорской отвагой накинуться на него и отобрать палочку.

— Круцио!

Девушка опять упала и забилась в агонии. Прости меня, Гермиона.

Медленно досчитав до десяти, он опять применил Империо. Заставив ее подняться на колени, он приказал ей открыть рот. Хорошо было бы приказать ей еще и раздеться, но, учитывая ее исключительную силу воли, Северус отверг эту идею, опасаясь, что упрямая гриффиндорка снова сведет на нет его заклятие подвластия. Надевая золотую цепочку ей на шею — Простите меня, тетушка Евмения, за то, что испортил семейную реликвию! — Северус освободил ее пышные кудри из-под цепочки, в то время как она стояла перед ним на коленях, уставившись на него с открытым ртом как какая-то идиотка. Снейп сомневался, что старинное заклинание сработает в полную силу: чтобы добиться настоящего эффекта зелья, с двух сторон должны быть сильные чувства. Но этот небольшой недостаток Веритамории можно было легко исправить.

Запустив пальцы в ее волосы, которые, несмотря на беспорядок, были очень мягкими и восхитительно упругими, он взял в правую руку медальон, положил палец на крошечную пробку и прошептал заклинание настолько твердым голосом, насколько мог. Смысл слов слишком опасен, чтобы остальные слышали их, слишком опасен раскрытием его хитрости, чтобы позволить им узнать ритуальное значение. Однако слова должны быть сказаны с чувством:

— Concederi eventis Veritamoria proptere nos destinatus, vester famulae ex Amoria!

Откупорив пузырек и встав на одно колено, Северус вылил его содержимое себе в рот. Удерживая одной рукой девушку на месте, он поцеловал ее, поделившись частью невероятно вязкого, безвкусного аметистового зелья. Поцелуй меня! — мысленно приказал он, пользуясь остатками Империо, чтобы заставить ее ответить на поцелуй. Она покорилась, сначала неохотно, почти давясь зельем. Когда ее язык скользнул по его языку, он почувствовал вкус крови от раны на губе, нанесенной одним из Пожирателей.

Афродизиак уже зажег кровь Северуса, отчего его сердце забилось чаще, дыхание сбилось, а его член пульсировал и причинял боль. Теперь зелье зажгло Гермиону, и один уголок его сознания, свободный от страха и страсти этой ночи, сухо заметил, что, очевидно, это его самое лучшее возбуждающее зелье за пять лет. Наверное, в этот раз попался действительно свежий зерлик (1) …

Гермиона подняла руки и заключила его в объятья, ее язык танцевал с пылким мастерством, распаленным зельем... Она прижималась грудью к его груди, через одежду он чувствовал ее восхитительную упругость. Северус, не разрывая поцелуя, уронил пузырек, отпустил волосы девушки и схватился за конец кофточки, разорвав ее практически до конца и обнажая простой белый бюстгальтер. Почти простой: застежка была спереди, а над ней, на чашечках, было немного атласа. Северус, который из-за своей репутации не мог найти себе любимую женщину в магическом мире, каждое лето искал любовниц среди маггловских девушек. Многие его сверстники из магического мира понятия не имели, как снять эту проклятую вещицу, а надо было всего лишь нажать и расстегнуть. Зная, что все на них смотрят, он оголил ее груди и стиснул их в своих руках так, что между его пальцев выступили маленькие бугорки ее плоти. Затем он схватил ее набухшие соски и немного сжал их.

Гермиона застонала и запустила руки под складки его мантии, пытаясь найти пуговицы на рубашке. Не разрывая их липкий и безвкусный от зелья поцелуй, он оторвался от груди девушки и нащупал пояс ее брюк. Как только пуговица была расстегнута, а молния опущена, он рывком стянул с ее бедер брюки и трусики. Затем он расстегнул свою мантию и спустил штаны. Не прекращая целовать девушку, он аккуратно положил ее на спину, согнул ее ноги в коленях и придвинулся ближе.

Если бы мужчина не был гораздо выше лежащей под ним девушки, эта полураздетая позиция не сработала бы. Теперь ему пришлось опираться на левую руку, а правой расположить член между ее бедер. Слава богу, она мокрая, — с облегчением подумал Снейп, сдерживая желание закусить свою — или ее — губу. Он пытался контролировать очередную волну вожделения, нахлынувшую оттого, что он ласкал ее клитор головкой пениса. Теперь, когда ритуал был близок к завершению, Гермиона извивалась и хныкала, не в силах разорвать связанный заклинанием поцелуй. Тяжело дыша через нос, Северус сильнее потерся об нее, пытаясь смазать свой член и возбудить ее еще сильнее.

Сквозь защиту он смутно услышал, как кто-то кричал ему, чтобы он убрал полы мантии, но в эту минуту сознание Северуса было затуманено страстью, вызванной зельем. Частично вызванной зельем. Черт возьми, это не Веритасерум! Их дыхание начинало синхронизироваться: когда она вдыхала — он выдыхал, она выдыхала — он вдыхал. Веритамория произошла от мистического искусства Тантры — экзотической ветви магии, которую Снейп годами пытался изучить, но ничего путного из этого не выходило, так как единственные свидания у него были с маггловскими девушками. Тем не менее, он узнал и изучил достаточно, чтобы оценить подъем силы между ними, сопровождающий их дыхание.

И с помощью этой силы он чувствовал страсть внутри нее, подводящую к кульминации и ее тело, и заклинание. Он чувствовал не только сладость ее губ, но и слабый ускользающий аромат, от которого ему хотелось большего. Не имея представления о том, была девушка девственницей или нет, Северус понимал, что действовать надо прямо сейчас, и направил свой тяжелый пульсирующий член к ее щелочке. Толчок бедер частично продвинул его внутрь, прижимая к девственной плеве; от боли ее тело напряглось, без сомнения, ослабляя вызванное зельем желание.

Прости меня, Гермиона! Прости мне мои грехи!

Еще один толчок, и он вошел в нее до конца, жадно поглотив весь ее крик поцелуем, продолжая заклинание абсолютного желания. Она пиналась и отбивалась, но не потому, что она хотела вытолкнуть из себя Северуса: скорее всего, афродизиак подсказывал ей движения. Ее рыдания перешли в стоны, а вместо того, чтобы неистово биться в припадке, она начала сладостно извиваться. Северус вошел в нее во второй раз, насаживая ее еще глубже. Гермиона стала хрипеть и корчиться от боли. Он повторил свои движения, проникая в нее так глубоко — О, небеса! — насколько это было возможно в третий раз, который тут же перешел в четвертый, пятый, шестой… Ритм их языков, их дыхание, стал ритмом его бедер, входящих в нее, питая их голод.

Все так же опираясь своим весом на левую руку, он скользнул правой рукой между их тел к складочкам ее женственности. Тыльная сторона его пальцев прошлась по ее коже, от этой неожиданной ласки Гермиона вздрогнула. Когда кончики его пальцев прижались к ее клитору. Гермиона резко втянула воздух и выгнулась, сжимая внутренние мышцы вокруг его ритмично пульсирующей плоти, отчего Северус громко застонал от удовольствия и почувствовал ее ответную реакцию. Приближаясь к оргазму, он продолжал поглаживать ее клитор. Это был край скалы безумства, толчки стали сильнее и быстрее, швыряя их в пропасть…

[— Гермиона!]

{— Кто? Кто это?}

Их тела взорвались блаженством, а охранные заклятия отозвались ярким светом, отчего Пожиратели, прикрывая глаза руками, отскочили назад. Наслаждение вырывалось из их тел, а чувства, впечатления и воспоминания вырывались из их сознания. Все мысли и ощущения вытекали из него и поглощались девушкой, дрожащей в его неловких объятьях. Сплетаясь, обмениваясь, разделяясь и смешиваясь…

{…Вид Северуса, его ухмылка, когда он дернул Миллисенту за волосы в тот злополучный день в дуэльном клубе…}

[…Проблеск… Гермиону почти не видно, только ее пышная копна волос… Как она свернулась на полу под одеялом в Большом Зале, когда Сириус Блэк попытался проникнуть в башню Гриффиндора…]

{…Северус, казалось, чувствует себя как рыба в воде на холодном пронизывающем ветру, развевающим его черные, длиной до плеч, волосы и официальную черную учительскую мантию, в то время как они стояли на ступенях школы и смотрели, как бело-голубая карета Бобатона опускалась с неба…}

[…Гермиона, такая маленькая и беззащитная, упала на землю. Поттер рядом с ней, этот ублюдок Блэк как всегда беспомощен, а дементоры стекаются к кромке леса…]

{…Северус в неистовой ярости вылавливает обуглившиеся петарды Филибустера из котла Гойла и смотрит на Гарри, а Гермиона в этот момент проскользнула обратно в класс с украденными ингредиентами для зелья под мантией…}

[…Туалет разгромлен, горный тролль лежит на полу без сознания, Гермиона, бледная и взъерошенная, при этом смело объясняет — врет, конечно, но какой же умной девчушкой она была — что сама пошла за монстром, чтобы попытаться в одиночку справиться с ним…]

{…Мелькание черных волос среди перил, когда Северус спешил к дверям после очередного собрания Ордена Феникса…}

[…Мантия в огне, он злой и недовольный, Гермиона стоит прямо за ним, он тушит голубое пламя, в то время как Поттер падает на поле для квиддича, а всё из-за безумного союза Квиррела и Волдеморта…]

[{…Тот первый урок Зелий, смесь чувства отвращения/восхищения к Гарри Поттеру, жгучее желание наказать мальчишку/доказать свою образованность, восхищение против воли/болезненное разочарование ее неожиданным способностям/в его неожиданной жестокости…}]

Страсть потихоньку увядала, позволяя их сознаниям разделиться, однако тела их оставались сплетены. Губы рассоединились, так как больше не было необходимости продолжать этот поцелуй. Зелье сделало свое дело: теперь они были связаны чарами липкой, почти безвкусной фиолетовой жидкости, которую они одновременно проглотили.

{— Ради всего святого, что происходит?.. Профессор Снейп??}

[— Да, и я обещаю, что порежу себе вены, как только мы убьем этого негодяя. Не показывай всем, что узнала меня… и с этого момента, что бы ни случилось, не отходи от меня ни на шаг], — добавил он, тяжело дыша в ее губы. Он до сих пор не отошел от взрыва страсти и сознания, его веки были прикрыты, защищая глаза от потихоньку угасающего света. — [Поддерживай постоянный контакт с моей кожей, или он сможет прочесть твои мысли! С помощью окклюменции я смогу защитить нас обоих, но только если мы будем постоянно касаться друг друга!]

{— Защитите от кого?}

Северус открыл глаза и посмотрел на нее, уже пришедшую в себя, растерянно и смущенно уставившуюся на его лицо, наполовину скрытое маской.

[— От Волдеморта! Используй свои замечательные мозги, или ты не заметила одного мерзкого змееподобного мерзавца в окружении Пожирателей Смерти? Начиная с этого момента, выполняй все, что я тебе прикажу, как будто ты под Империо, или — прости меня, господи — я действительно наложу его на тебя!]

Гермиона прищурила свои карие глаза:

{— Вы не посмеете!}

[— Я сделаю все необходимое, чтобы вытащить тебя отсюда живой, или ты еще этого не поняла?] — едко спросил он, положив свободную руку ей на затылок, и окончательно оторвался от ее губ. — [Я искренне извиняюсь за ужасное унижение в этот момент, но, по крайней мере, ты это переживешь. Но ты не выживешь, если он решит замучить нас Круциатусом до смерти.]

Гермиона, то краснея, то бледнея, посмотрела вокруг себя и заметила грязные ухмылки Пожирателей Смерти и их Повелителя с бледной как у мертвеца кожей и ноздрями-щелочками.

{— Боже, меня сейчас стошнит…}

[— Еще чего не хватало! Быстро собрала всю свою чертову гриффиндорскую смелость в кулак! И закрой рот!] — грубо добавил Северус. Выйдя из нее — она вздрогнула и покраснела еще сильнее — он встал на колени, приподнял Гермиону, чтобы она тоже села, и положил руку на ее затылок. Она опять вздрогнула, когда он схватил ее локоны и больно потянул.

{— Вы тяните меня за волосы!}

{— Вы так и делаете!}

Гермиона схватилась за края своей кофточки, чтобы прикрыться, но он потянул за волосы еще сильнее, угрожая вырвать клок волос.

[— Оставь так! Чем более униженной ты будешь выглядеть, тем меньше вероятность, что Темный Ублюдок захочет навредить тебе еще больше, прежде чем мы отсюда сбежим.]

Гермиона захотела что-то возразить, но шипящий мерзкий голос, немного приглушенный воздвигнутой вокруг них защитой, перебил ее:

— Теперь она полностью под твоим контролем?

— До тех пор, пока я к ней прикасаюсь, Господин. [Я тебя умоляю, не спорь со мной! Этот спектакль — единственное, что может спасти нас от судьбы, которая, если нам повезет, закончится смертью.]

— Докажи!

Его черные глаза встретились с ее карими, в них читалось напряжение и непроизнесенные слова:

[— Делай все именно так, как я скажу, ни о чем не раздумывая, без всякой застенчивости, иначе нам конец… Ты меня поняла? ]

{— Я… да…}

Северус видел, что Гермионе не нравилась его идея. Он сел на корточки, выставляя вперед свой член, опустив полы мантии так, чтобы всем было хорошо видно влагу, блестящую на его плоти: немного белая — его сперма, немного прозрачная — сок ее наслаждения… и немного красная от жестоко порванной девственности. Если бы не афродизиак, бегущий по его венам, Северус не справился бы со следующей частью. Он совсем не врал, когда говорил, что лучше бы он вскрыл себе вены. Он еще раз проклял свою душу. По-прежнему держа Гермиону одной рукой за затылок, а второй упираясь на траву, он приказал твердым и низким тоном:

— Соси мой член!

Еще один взгляд карих глаз, и Гермиона наклонилась и сделала все, как он приказал. Буквально. Ее губы обхватили головку и засосали весь его член в рот. Северус начал хватать ртом воздух от удовольствия, даруемого этими губами… и этим необыкновенно талантливым язычком. Снейп чувствовал его, горячий и влажный, он нежно ласкал кончик его головки, дюйм за дюймом спускаясь вниз. Северус дрожал от наслаждения, изо всех сил сдерживая рвущийся наружу стон. Гермиона отстранилась, чтобы вновь наклониться, при этом ее ничем не прикрытая грудь покачивалась в такт ее движениям. Она даже не попыталась натянуть брюки, поэтому попка и обесчещенная влажная щелочка открывались жадным и развратным взглядам Пожирателей. Северус не имел намерений хоть как-то изменить положение девушки и позволял своей руке свободно скользить по ее шее. Боковым зрением он заметил, как Волдеморт подошел ближе.

— Опусти защиту.

[— Не прекращай касаться меня, девочка. Я должен прикрыть от него реальность наших с тобой сознаний, а это нелегко!]

Подняв палочку в правой руке, Северус сделал так, как ему приказали. Одно из защитных заклинаний, особый вид окклюменции, оберегало их в моменты наибольшей уязвимости, когда зелье было на пике своего эффекта. Конечно же, как только защита исчезла, не оставив после себя ничего, даже выжженной травы, Волдеморт ворвался в его разум с помощью легилименции.

Давление было очень сильным, но прежде чем опустить защиту, Северус поставил экран вокруг их мыслей. И как только Темный Лорд надавил на их сознания… Гермиона постаралась и тоже добавила немного реалистичности в иллюзию, которую продолжал плести Северус. Волдеморт грубо искал на самых глубоких слоях сознания жестокое унижение, ужасную травму, страх и отвращение. Затем он резко ударил по теме Гарри Поттера, с удвоенной силой Северус и Гермиона создали иллюзию, которая, наверное, и была правдой — на девушку напали на окраине Хогсмида… Но Гарри и Рона не было рядом: они стояли у доски объявлений в «Трех метлах» и просматривали итоги прошедших квиддичных матчей. Гермионе это было не интересно, поэтому, вспомнив Ремуса Люпина, их преподавателя по ЗОТИ, она решила прогуляться к Визжащей Хижине.

Волдеморт прощупывал их сознание дальше, но не обнаружил ничего, кроме ее похищения и прибытия сюда, на этот луг, где он сегодня собрал своих Темных служителей. Зато он узнал, что если девчонка не вернется к полуночи, учителя, скорее всего, пойдут на ее поиски, и сейчас она молилась только о том, чтобы ее нашли живой, хотя теперь, после всего, что с ней сделали, лучше бы она умерла. Все, что Темный Лорд увидел в Северусе — огромное наслаждение от того, что тот изнасиловал и жестоко унизил эту девчонку, а так же от того, что ее необыкновенно талантливый рот сделал ему отличный минет.

Удовлетворенный увиденным, Волдеморт отпустил их сознания и стал ходить вокруг, в то время как Гермиона продолжала сосать и облизывать член Северуса.

— Доставь ее обратно в Хогвартс, мой слуга. Кинь ее там, где преподаватели смогут наткнуться на ее тело. И пользуйся ей как можно чаще. Пусть снова и снова чувствует боль и унижение, которыми ты обещал наградить ее.

— Как прикажете, мой Господин, — Снейп подошел к нему, поднял край его мантии и в третий раз почтительно поцеловал. Затем он попытался собрать всю свою магию, чтобы аппарировать их двоих, но Волдеморт добавил:

— И еще кое-что… В следующий раз, когда вы оба будете свободны, приходи вместе с ней.

— Я постараюсь, Господин.

Еле сдерживая свой гнев и желание как следует ударить по этому змееподобному лицу, Снейп сконцентрировался на той местности, где они будут в относительной безопасности, и аппарировал туда. Во время слияния их сознаний Северус увидел одно воспоминание, которое подтолкнуло его к мысли об идеальном убежище: Визжащая Хижина в Хогсмиде. Каждый из них выпил дозу его самого лучшего зелья, которая будет действовать в течение четырех часов: нельзя было идти в Хогвартс, пока весь эффект не сойдет на нет. В противном случае не обойдется без удивленных взглядов, подозрений, обвинений, криков и слез. Хижина была замечательным местом, чтобы прояснить все, что произошло… Так или иначе, любой крик, разгневанный или страстный, будет проигнорирован местным населением. И, по крайней мере, там есть одна целая кровать, которую он починил четыре года назад в ночь, когда очнулся после той истории с Блэком и Люпином…

Будь ты проклят, любитель василисков, за все, что с нами сделал!

_______________

(1) Зерлик — папоротниковое растение.

Вращение при аппарации не очень хорошо сочеталось с движениями вверх-вниз, но Гермиона не прекратила двигать головой: частично из-за опасения, что Пожиратели сумели перенестись вместе с ними и продолжают смотреть на ее унижение. Была и другая причина, однако девушка ни за что не призналась бы никому, что ее первая попытка сделать минет оказалась очень… приятной.

Сперма, покрывающая его член, на вкус была солено-сладкой и напоминала о жидкости, стекающей по ее полуобнаженным бедрам. Размазанная по нему кровь из порванной девственной плевы имела металлический привкус, не давая Гермионе забыть о поврежденной, болящей плоти. Мускусная влага ее собственного оргазма, которая связала их двоих… Что ж, ее она уже пробовала, когда занималась самоудовлетворением, и Гермиона ничего не имела против этого вкуса — он ей даже чем-то нравился. Жар его члена, его толщина и длина, тонкая кожа вокруг набухшей плоти, бархатная твердость, маленькая уздечка, которая спускалась от небольшой ямочки на кончике головки, с которой капал сладкий мускус, столь желанный для ее губ и языка…

Еще перед поступлением в Хогвартс у Гермионы была вредная привычка брать в рот кончики карандашей. С перьями этого делать не получалось, поэтому она взяла за привычку брать в рот конец пряди волос, кусочек шоколадки или морковку — все, что имело продолговатую и закругленную форму и что можно было погрызть. Некоторые девочки, с которыми она делила спальню в Гриффиндорской башне, дразнили ее «орально одержимой», но Гермиона никогда не понимала, почему они, глядя на нее, вдруг начинали истерически хохотать. Но теперь поняла.

И что бы ни происходило между ними раньше или сейчас, когда их сознания соединены — ей было все равно: она просто не может перестать облизывать и сосать набухшую плоть профессора Снейпа. Она чувствовала его усиливающееся наслаждение так четко, как будто это были ее собственные ощущения. Гермиона знала, что он подумал о Визжащей Хижине. Она знала, что они одни в спальне на втором этаже, где очень давно они с Гарри и Роном напали на преподавателя Зельеварения, чтобы спасти Сириуса Блэка. Она также знала, что какие бы звуки они ни издавали, жители Хогсмида не смогут проникнуть в Хижину, потому что войти в нее можно было только через туннель, ведущий на территорию школы и охраняемый Гремучей Ивой.

Каким-то образом, несмотря на все ее старания, Северус умудрился зажечь своей палочкой единственную свечу, которая стояла в подсвечнике из кованого железа. Свеча снабжала их светом не лучше, чем луна или факелы Пожирателей Смерти на той злосчастной поляне.

[Гермиона… Мисс Грейнджер, остановитесь! Стойте… О, господи! Ох…]

Его тело, напряженное от чистого удовольствия, не было так обременено, как сознание, в котором смешались чувства вины и стыда, голода и желания. Зарывшись обеими руками в ее волосы, то подгоняя, то замедляя ее движения, он растягивал удовольствие, насколько это было возможно. Если бы Гермиона могла прогнать горечь своего изнасилования удовольствием, которое она чувствовала теперь, если бы она могла перечеркнуть все, что случилось, ее первый раз…

{Если бы я могла забыть боль и оставить в воспоминании только наслаждение…}

Проявляя необыкновенную гибкость, Северус поменял положение. Прежде чем Гермиона сообразила, что происходит, он лег рядом с ней, еще сильнее стянул вниз ее брюки и трусики и, сорвав с себя маску, положил голову между ее бедер. Крепко держась руками за его член, Гермиона глубоко вздохнула, когда он аккуратно раскрыл пальцами ее плоть; вздрогнула, когда он поцеловал ее влажные складочки; начала трепетать, когда он стал вылизывать их. Ублажая ее чувствительность и стимулируя нервные окончания, Снейп делал все то, что ранее делала Гермиона. Постанывая от удовольствия, она снова взяла в рот его член, с прежним энтузиазмом продолжив делать минет, в то время как Северус поразительно ловко орудовал своим языком.

Со связанными сознаниями каждое прикосновение, каждая ласка мгновенно вызывала ответную реакцию. Гермиона поняла, что ему нравится, когда она нежно покусывает его член: просто легонько сдавливает зубами плоть прямо под головкой. Северус в свою очередь понял, что ей нравится, когда он резко засовывал язык в теперь уже зажившую от разрыва щелочку и столь же резко высовывал его. Ему нравилось, когда она облизывала языком его член, обильно смазывая орган слюной, а затем внезапно засасывала его весь в рот; ей нравилось, когда он отвечал ей, проделывая почти то же с ее клитором, хотя физиология была довольно различная. Вскоре они оба достигли оргазма, который связал их сознания еще сильнее…

[О, боже, да… как хорошо! Еще! Еще!]

{Я сейчас умру! О, да! Господи, Северус!}

Их напряженные и трепещущие тела вздрогнули. Запыхавшиеся, расслабленные и удовлетворенные. Ленивые мысли, забравшиеся в голову, потихоньку возвращали с небес на землю; хотя, скорее, это были ощущения, а не мысли.

Первое, что удивило Гермиону и на чем сфокусировался ее мозг, был терпкий вкус того, что она проглотила. Затем она почувствовала тяжесть головы, лежащей на ее бедре. Но шокировал ее не сам факт этого положения, нет; она удивилась тому, что первая осознанная мысль Северуса была «Еще!».

Больше сока, больше вкуса, больше запаха. Еще и еще пробовать на вкус ее влагу, божественное зелье. Его собственное наслаждение было не главным — важным, но не главным, в отличие от экстаза, который он испытывал, погружаясь в молодые, упругие изгибы женского тела.

Северус положил Гермиону на спину и, зарывшись лицом в мягкие бедра, лег сверху. Гермиона знала, что он сделает, так как чувствовала каждую его мысль так ясно и четко, будто это были ее собственные мысли.

Его мантия накрыла лицо девушки, закрывая от нее тусклый вид комнаты в Визжащей Хижине. Северус до сих пор был возбужден — невероятно для мужчины его возраста — и губы Гермионы потянулись к его мошонке, однако наткнулись на ткань его брюк и основание ширинки. Девушка попыталась отодвинуть одежду в сторону, но вдруг Северус резко вошел в нее языком, и она снова потеряла самообладание, с неистовым криком откинув голову на пыльные половицы старой комнаты, и все поплыло у нее перед глазами.

Он лизал, засовывал язык внутрь, терся носом и шлепал языком. Прижатая всем его весом к полу, Гермиона могла только извиваться и немного выгибать бедра, расставляя коленки все шире и шире. Его руки лежали под ее ягодицами, пальцами раздвигая нежную плоть, в то время как губами, языком он исследовал ее тело. Гермиона стонала и билась в судорогах, хныкала и тряслась, когда первый слабый оргазм накрыл ее, затем второй и третий, подготавливая ее к сильнейшему взрыву, который еще долго не утихал. Тяжело дыша, Гермиона снова рухнула на пол, а Северус продолжал вылизывать ее. Прикосновение кончика языка к ее клитору, и крик наслаждения вырывается из груди девушки; ноги, согнутые в коленях, связанные в лодыжках узлом одежды, выглядели как крылья беспокойной бабочки.

Это был еще больший взрыв экстаза, и каждый раз, когда Северус между спокойными прикосновениями сильно и быстро теребил ее бугорок, она поднималась на высший уровень удовольствия. Ее всхлипы превратились в стоны, стоны — в тихие выкрики, а те, в свою очередь, стали воплями, когда он грубо натянул ее плоть и засосал клитор, нежно теребя его между зубами.

Гермиона сходила с ума от наслаждения, она брыкалась, пытаясь скинуть Северуса с себя, но тот рычал и удерживал ее бедра своими плечами с такой силой, о которой Гермиона даже не подозревала. Она не слышала своих мыслей, только его пылкое [О, боги, еще, еще, еще…]. Глубоко в сознании Гермионы пролетела его слабая мысль, от которой она пришла в замешательство. Он не просто желал слизывать ее сок — что было ужасно приятно — он хотел доставить ей наслаждение!

На мгновение его ласки приостановились. Гермиона стала судорожно хватать ртом воздух, в то время как Северус в дюйме от кудряшек на ее лобке прошептал какие-то слова; что-то коснулось ее клитора и начало вибрировать и пульсировать. Гермиона чуть не задохнулась от нахлынувших чувств, когда ее тело сначала выгнулось, а затем открылось этому порочному прикосновению. Гермиона чувствовала себя так, будто ее пытают; как ленту мучают быстрой перемоткой, пропуская скучные моменты, чтобы быстрее добраться до кульминации фильма. Ее глаза закатились, веки были немного прикрыты и дергались как при эпилептическом припадке. Животные звуки вырывались из ее груди, она уже давно не могла кричать. Ногти впились в его бедра и поясницу, царапая и цепляясь за одежду в безумном диком ультиматуме — прекрати это, иначе случится что-то страшное!

Положение вибрации изменилось, соскользнув с клитора в ее щелочку. Растягивая ее вход, медленными и аккуратными толчками пульсация погружалась в нее, расширяя ее женственность и задевая еще больше нервных окончаний. Полдюжины, дюжина таких толчков, еще полдюжины — и Гермиона кричит больше от желания, чем от удовольствия, потому что ЕЙ БЫЛО МАЛО!

Северус отстранился, мантия исчезла, а длинный тонкий палец, вибрирующий внутри, провернулся в ней. Снейп отвернулся, схватил отброшенную палочку и произнес какие-то слова — Гермиона, находясь в сексуальной фрустрации (1), их не расслышала — и вся одежда исчезла. Их горячие, обнаженные и немного потные тела соприкоснулись, слегка прилипая друг к другу, в то время как вибрирующий палец продолжал двигаться в ней. Северус перекинул ее правое бедро через руку и вытащил палец, сняв заклинание. Гермиона стиснула зубы, когда почувствовала, как что-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БОЛЬШОЕ и совершенно неудовлетворенное приблизилось к ее входу… Северус ворвался в нее резко и грубо, так сильно и глубоко, что у Гермионы перехватило дыхание. Благодаря тому, что ее бедра были приподняты, следующим рывком он вошел еще глубже и задел что-то глубоко внутри, что-то… что-то…

{О, Господи… Да, да, да, да… да-а-а… А-а-а…}

Ее глаза были широко раскрыты, но ничего не видели; чувства обострились до предела, но издаваемые ими животные звуки она не слышала. Гермиону накрыл такой взрыв, как будто ее ударило молнией, и это ощущение разлилось по всему телу. Она чувствовала, что он вот-вот к ней присоединится. Будто цунами сейчас обрушится на ничего не подозревающий берег и без всякого предупреждения поглотит всех, кто посмел находиться в смертельной близости от него. Что и случилось со всем ее телом, со всей душой, швыряя вниз, вверх, кругом, переворачивая мир вокруг нее…

Пульсируя и изливая свою страсть горячей струей, Северус присоединился к ней. Ни один из них не слышал собственных чудовищных криков. Без сомнения, жители Хогсмида их услышали… От громкости и вибрации со стропил посыпалась пыль, от ритмичных движений их тел трещали стены и пол.

Гермиона пришла в себя с ощущением небольшого дискомфорта, так как он до сих пор тяжело, но нежно двигался в ней. Ее голова лежала в его ладонях, и время от времени он поворачивал ее то в одну, то в другую сторону, мягко целуя то носик, то шейку, то щечку или губы. В голове не было ни одной мысли, кроме ощущения момента.

Гермиона это поняла, потому что наконец-то услышала собственные мысли:

{Господи… Сколько еще это будет продолжаться?}

Мастер Зелий отодвинул голову назад, по-прежнему держа в руках ее лицо, и заглянул девушке в глаза. С намеком на его обычное презрительное растягивание слов — хотя в его голосе слышалась некая теплота вместе с нарастающей напряженностью, от которой у Гермионы мурашки побежали по коже — он сухо ответил:

— Учитывая, что второй пузырек содержал восьмикратную дозу афродизиака — одна доза длится примерно час, а каждый из нас выпил половину пузырька — по моим подсчетам эффект продлится еще три-три с половиной часа, мисс Грейнджер.

{Три… три с половиной часа?!}

Полубессознательное состояние превратилось в шок. Гермиона широко раскрыла глаза:

— Вы меня накачали!

— Я предпочитаю думать, что, несмотря на всю ситуацию, мы оба получили удовольствие.

Гермиона уже сделала глубокий вздох, чтобы запротестовать, как ухмылка скривила его губы:

— Избавьте меня от своих упреков, мисс Грейнджер: в данный момент мы мысленно связаны, — произнес он вслух, затем закончил свою мысль, но уже с закрытым ртом: [И они явно несправедливы.]

Гермиона в шоке смотрела на него, забыв о действии афродизиака. {Черт, этот ублюдок знает все мои мысли!}

[Уверяю вас, мои родители уже были в браке, когда зачали меня,] — по-прежнему не размыкая тонких губ, ответил Снейп и отклонился назад. То, как его тело продолжало нежно тереться об нее, и как его член скользил внутри ее влагалища, отвлекло Гермиону от сказанного. Не было смысла отрицать, что она была до сих пор возбуждена его прикосновениями, его запахом и вкусом…

{О, Господи! Я же могла забеременеть!}

Северус поморщился от ее мысленного возгласа. [Мисс Грейнджер, к данному моменту вы уже должны были понять, насколько я методичен.]

Это был вопрос с подвохом… Он методично овладевал ее телом!

[Я хотел сказать, что когда я изготавливал именно этот вариант зелья, то добавил в него контрацептивный ингредиент, и среди множества других возможных вариантов из своего личного запаса я выбрал именно этот пузырек, когда придумал, как нас с вами спасти от смерти и не выдать себя этому скользкому змееподобному мерзавцу.]

{Выдать он себя боялся! В мой первый раз меня накачали и изнасиловали на глазах у Пожирателей Смерти!}

Северус внутренне вздрогнул, и Гермиона скорее почувствовала это через их мысленную связь, чем заметила по его лицу. Выражение темно-карих глаз не изменилось, только мерцание свечи, освещающей полупустую комнату, отразилось в гипнотическом танце света и тени на одной стороне его лица.

[Если бы я смог придумать что-то получше до того, как они изнасиловали и серьезно покалечили бы тебя, Гермиона, я бы так и сделал! Или, может, мне и надо было позволить им изнасиловать тебя? Или самому взять тебя, не позаботившись о твоем наслаждении? Что же, по-твоему, я за человек?]

Гермиона с испугом смотрела на него, не представляя, как ответить на этот яростный и несколько болезненный выпад. {Я… Я не знаю…}

{Конечно, я с ним общаюсь! Он мой друг!} — парировала Гермиона. Интересно, он хоть знает, что это такое? — {Если бы у вас был хоть один друг, вы бы меня поняли!}

В этот раз Северус действительно вздрогнул, вышел из нее и лег рядом на спину, разорвав контакт между их телами. Его согнутая в локте рука заслоняла лицо, скрывая от ее взгляда угрюмое и подавленное выражение.

Запах секса и удовлетворения заполнил напряженную тишину между ними. Гермиона повернулась на левый бок, немного приподнялась, облокотившись на руку, и стала рассматривать лежащего перед ней мужчину. Свеча освещала темные волосы на широкой груди; тонкая темная дорожка волос вела к пупку, а затем спускалась к паху. Его мужское достоинство стояло как башня, демонстрируя сильную и твердую эрекцию. Гермиона вспыхнула от смущения, почувствовав, как его семя вытекает из нее и размазывается по бедрам. И только из-за того, что она привыкла доделывать начатое, девушка опустила глаза на его худые и жилистые ноги. Ее щеки покраснели еще сильнее от того, что она по-прежнему хотела его, и от того, что только что наговорила; и в то же время девушка понимала, что она действительно имеет право злиться на него за все, что он сделал…

Но как быть с ее телом, которое все еще помнило об полученном удовольствии… Лежа в таком положении, Гермиона почувствовала, как нежные складочки трутся о клитор, заставляя ее дрожать от возбуждения. Она снова легла на спину; несмотря на тяжесть и боль во всем теле, она по-прежнему чувствовала афродизиак в своих венах.

И тем не менее Гермиона продолжала отрицать все хорошее в профессоре Снейпе. Ей хотелось обвинять, кричать, предъявлять претензии — он меня изнасиловал! Среди всех мужчин именно он лишил ее девственности, и не важно, одурманена она была или нет: этот вечер, ее первый раз, она запомнит на всю жизнь…

Но не все же так плохо, — почти радостно прошептал упрямый голос в ее голове. — Признайся, Гермиона — ты всегда хотела Снейпа! Ты всегда была немножко влюблена в этого невыносимого мерзавца с сальными волосами, не так ли? Признайся! Ты же ласкала себя, представляя, как он не просто занимается с тобой любовью, а трахает тебя! Насаживает тебя со всей своей сексуальной безжалостностью! Ты просто расстроена, что не узнала его до того, как вы оба кончили, и ваши сознания соединились. А еще потому, что тебя опоили и трахнули без твоего согласия! — этот внутренний голос был самой честной частью ее сознания и прямо сейчас сыпал соль на раны. — Ты бесишься, потому что узнала, насколько это хорошо, когда фантазии воплощаются в реальность, и тебе стыдно за свои чувства!

Позднее, вернувшись в школу, Гермиона признается себе, что при последнем аргументе у нее внутри будто что-то щелкнуло. А еще позже она убедит себя в искренности своих побуждений в тот момент. И все же девушка была очень рада, что между ними сейчас не было прямого контакта, и он не мог прочитать ее самые страшные мысли. А почему мне должно быть стыдно? Он сделал все, чтобы спасти меня… и удовлетворить!

Может, я так и сделаю! Но Гермиона просто не могла заставить себя придвинуться к мужчине, склониться к его паху и снова втянуть в себя блестящую возбужденную плоть. При этой мысли рот предательски наполнился слюной. Как бы отвратительно ни сложились обстоятельства, он действительно подумал о ее наслаждении, и, стараясь быть предельно честной с собой, Гермиона признала, что было бы совсем ужасно, если бы она не чувствовала пульсирующего желания, когда он первый раз ворвался в нее.

Возможно, потом ей будут сниться кошмары, где волшебники в серебряных масках и черных мантиях безжалостно избивают ее и издеваются над ней; и эти сны вряд ли дадут ей забыть о мучительной боли и унижении… Но теперь, когда после невероятный оргазма ее мозг прояснился, она смогла, наконец, признать, что шансов на спасение у нее почти не было — все могло закончиться гораздо хуже. Она уже считала себя мертвой и готовилась противостоять Империо, чтобы не выдать никакой секретной информации.

Тем не менее, сейчас она жива и спасена из лап Волдеморта.

— Думаю, я должна поблагодарить вас за то, что вы спасли меня.

— Я не нуждаюсь в вашей фальшивой благодарности, — проворчал он, по-прежнему прикрывая лицо рукой.

Пытаясь сохранять спокойствие, Гермиона повернулась к Снейпу, приподнялась и осторожно прикоснулась к его бедру, чтобы иметь связь с его сознанием. Северус вздрогнул. Он убрал с лица руку, настороженно посмотрел на нее своими черными глазами, и Гермиона повторилась:

— Я хочу поблагодарить вас, профессор, за то, что вы спасли мне жизнь. Каким бы образом это ни произошло. Я также благодарна, что вы позаботились о том, чтобы мне было приятно, в конечном счете. {И это абсолютная правда, можешь ею подавиться, несносный мерзавец!} — мысленно добавила она, и Северус чуть не закашлялся. — {Потому что мне действительно понравилось, особенно когда ты зарылся лицом в мою… о, черт!}

Гермиона отдернула руку, будто его кожа вдруг стала обжигающе горячей. Прямо как ее щеки. Да что такое, от этой возможности читать мысли друг друга одни неприятности! Гермиона осторожно взглянула на профессора и заметила, что он по-прежнему смотрит на нее, между тем линия его губ скривилась в слабую, но ясную улыбку. От этой полуулыбки у Гермионы заныл низ живота, как будто он залез языком в ее женственность. Едва сдержав стон, она постаралась игнорировать ставшее почти невыносимым желание и сосредоточиться на более важных вещах.

— Вы дали мне три зелья. Первое на вкус было как заживляющее, и за это я вам тоже благодарна. Я уверена, что один из этих уродов в масках сломал мне ребро, когда избивал меня, — пробормотала она, трогая себя за обнаженный бок и вздрогнув от нахлынувших воспоминаний. Внезапно она сообразила, что на ней совсем нет одежды, и опять покраснела. Глубоко вздохнув, Гермиона расправила плечи и решила игнорировать тот факт, что оба они обнажены. — Второе… я полагаю, афродизиак? Это было единственное зелье, которое мы выпили в равных пропорциях, и вы сказали, что каждый из нас выпил четырехкратную дозу.

Северус снова прикрыл голову рукой и слабо кивнул.

— А затем было третье зелье, которое создало… связь между нашими сознаниями и поддерживает ее, когда мы прикасаемся друг к другу.

— Я не перестаю удивляться вашему интеллекту, мисс Грейнджер.

Гермиона вспыхнула от не столь уж язвительного комплимента и формального обращения, которое ввиду полного отсутствия одежды казалось немного абсурдным. Призвав всю свою хваленую гриффиндорскую храбрость, она заметила:

— Учитывая, насколько близки мы только что были, не должны ли мы перейти на «ты», по крайней мере, сейчас? Не беспокойтесь, я не буду называть вас Северусом на занятиях, — добавила она, понимая, что он будет переживать по этому поводу. — Но я не собираюсь называть вас профессором, пока… пока мы в таком виде.

Северус стиснул вторую руку в кулак, и на мгновение Гермионе показалось, что он скажет что-то унизительное, но он ее удивил:

— Я пытаюсь сохранить остатки здравого смысла, мисс Грейнджер. Я ваш учитель; я воспользовался вами, совершив, по меньшей мере, четыре незаконных и зверских поступка по отношению к вам, и заслуживаю пожизненного срока в Азкабане, возможно, даже Поцелуя дементора. И я лежу здесь с сильнейшей эрекцией, изо всех сил стараясь не накинуться на вас.

Гермиона изумленно смотрела на него.

— Ты шокирована? — спросил Северус, наконец-то перейдя на «ты». — Как только я прикоснусь к тебе, ты все равно узнаешь правду. Я ничего не теряю, говоря открыто, и, возможно, мне даже удастся сохранить хотя бы остатки достоинства. В противном случае я лишусь и этого…

Гермиона все еще не могла оправиться от изумления. Совершенно откровенный Снейп? Интересно, он хотя бы раз за все эти годы двойной игры открывался кому-нибудь? Конечно, Гермиона знала его сравнительно недолго, чуть больше шести лет. Но если задуматься о причинах его сложного поведения, то нельзя не признать, насколько нелегко сейчас приходится профессору. Он вынужден контролировать все свои слова и поступки, чтобы защитить себя от разоблачения и неминуемой расправы.

Одна его фраза заставила Гермиону нахмуриться:

— Какие четыре поступка?

Северус опустил голову на пол с глухим стуком.

— Давай, Грейнджер! Подключи свой гениальный ум!

— Что ж, первым было использование Империо, — пробормотала она, смущаясь от его комплимента, хоть и произнесенного несколько грубо. Она вспомнила, как он угрожал во второй раз наложить на нее Заклятие Подвластия, если понадобится. А затем припомнила, что к тому моменту он уже дважды применял к ней Империо. — И вы не остановили других Пожирателей, когда они меня мучили. Думаю, это тоже считается. Третьим было Круцио, как раз тогда, когда я почти поборола Империо. Вы применили Империо и Круцио дважды. Значит, изнасилование было четвертым преступлением… хотя…

Он убрал руку с лица; его глаза приоткрылись, превратившись в темные щелочки. Гермиона собрала все свое мужество и закончила предложение:

— Хотя… назвать это изнасилованием нельзя. Мне же понравилось…

— Ты была под действием зелья. Изнасилование под действием наркотика, к тому же совершенное человеком, который тебе знаком — это еще более омерзительно, — произнес Северус, отвернувшись и закрыв глаза. Гермиона заметила, что пальцы на его левой руке, до этого сжатые в кулак, теперь впивались ногтями в деревянный пол. — Но я не посчитал издевательства других, так же как и не считал бы двойное применение Непростительных за два отдельных случая. Как говорится «отдал кнат, придется отдать и галлеон» (2).

— Так что же за четвертое преступление?

Северус открыл глаза и посмотрел на свою напряженную руку.

— Я — твой учитель.

— И что? — спросила Гермиона. — По законам Британии я совершеннолетняя, — девушка шумно выдохнула, что можно было расценивать или как беззлобную усмешку, или как издевательство. — Я даже совершеннолетняя в Америке!

Северус посмотрел на нее. Тяжелый, угрюмый взгляд, выражающий пока непонятные для нее чувства.

— Я — твой учитель, — настойчиво повторил он. — Ты — моя ученица. Эти отношения предполагают абсолютное доверие, соблюдение всех приличий и этики поведения: как между пациентом и врачом, священником и его прихожанином.

А-а, ненависть к самому себе. Гермиона попыталась смягчить его серьезный тон капелькой беззаботности.

— Приличия? Этика поведения? Ведь ты только и делаешь, что грубишь, высмеиваешь и унижаешь каждого?

Рука над его головой дернулась и схватила Гермиону за запястье. Взрыв мыслей, воспоминаний и впечатлений наполнил ее сознание при этом контакте, вполне конкретно объясняя, что он думает о ее «беззаботности».

Гордость за то, что его сочли подходящим для Хогвартса… Ежедневная толпа детей, большинство из которых не лишены способностей, но при этом не выказывают никакого стремления к саморазвитию и применяют весь свой потенциал куда угодно, но не на учебу… Выдающийся, блестящий пример — ее пример. Это было совершенно невыносимо, как сильно она гордилась своими знаниями, и от этого другие ученики завидовали, смеялись над ней, как когда-то смеялись над ним… Постоянная борьба между его темной сущностью, которая привела его к Волдеморту, событиями, произошедшими намного раньше — и остатками совести и сострадания, которые в последний момент спасли его душу, заставляя свернуть с темного, губительного пути… Отчаянное желание найти действительно способного ученика, чтобы разделить с ним любовь к знаниям… Ужас от осознания того, что этим учеником была она, верная подруга такого особенного сына этого ненавистного, льстивого, самодовольного и заносчивого идиота… Постоянная обязанность хвалить и баловать слизеринцев-имбецилов, которые были детьми таких же слизеринцев-имбецилов… Необходимость изображать злобного гада, который постепенно уничтожал тепло его души… Страх быть разоблаченным, подвергнутым пыткам, убитым… или хуже — быть отвергнутым теми, чья вера в него итак была слабой, слишком хрупкой для того, чтобы поддержать его… Злость на Волдеморта за роль шпиона и двойного агента… Обязанность доводить до сознания этих тупиц и недоумков, что Зелья — это опасный для жизни предмет, в то время как они еще ни разу в своей молодой, защищенной и изнеженной жизни не знали опасности… Необходимость сдерживать весь свой гнев, когда тот разъедает его изнутри, не давая заснуть долгими, беспокойными ночами, пока он не выплеснет его на занятиях в тщетных попытках обучить детей… А в это время его собственная смерть так близко, достаточно сорвать одну единственную маску… И под всем этим, и внутри, и надо всем находилась его гордость за свою профессию преподавателя, какой бы потрепанной и обветшалой она ни стала за все эти годы тщательно скрываемой обиды…

Рука Северуса упала на пол, прерывая контакт. Сейчас он был похож на страдающего мессию. Ноги выпрямлены, руки расставлены в сторону под небольшим углом, голова повернута в сторону девушки, и его … Что ж, — поправила себя Гермиона, смущенно отводя глаза. — Если говорить точнее, его достоинство не лежит, а торчит из его паха…

Эти нелепые размышления дали ее спутанному сознанию время осмыслить увиденное. Если она сейчас к нему прикоснется, он сочтет ее жест за жалость; и Гермиона знала, что за жалость он ее возненавидит. Но она его и не жалела. Возможно, перед пятым курсом — до того, как она узнала, что он неустанно трудится для Ордена Феникса — она и почувствовала бы жалость. Несмотря на то, что он всегда был ужасным, злобным и язвительным ублюдком, Гермиона всегда восхищалась его выдающимся интеллектом. И, конечно, она знала, каково это — быть самым умным человеком в окружении менее одаренных товарищей; все равно, что быть американской баскетбольной звездой среди бушменов (3), постоянно возвышаться над всеми остальными и неизбежно сталкиваться с их негодованием и пристальными взглядами.

Наверное, разочарование и тоска были его самыми заклятыми врагами после Волдеморта и Гарри. Так же и у Гермионы; хотя у нее есть, по крайней мере, другие предметы, на которые можно отвлечься. У Снейпа — только Зелья. Девушка видела, какое у него было напряженное и измученное выражение лица, когда они жили в штаб-квартире Ордена Феникса, как поспешен был шаг, как глубоко он старался спрятать свою тревогу. И только сейчас, два года спустя, Гермиона поняла, что это было самое настоящее сочувствие. Мальчишки не замечали, что ему приходилось переносить, но ведь они не были такими проницательными, как она.

— Это было всего лишь на одну ночь, Северус, — наконец-то произнесла Гермиона, взяв его за руку, чтобы он понял всю искренность ее слов. — И ты сделал это, чтобы спасти меня. Можно считать это смягчающими обстоятельствами.

Северус отдернул руку и, громко застонав, закрыл лицо ладонями. Это был страшный, исходящий прямо от измученной души звук, будто вот-вот должно случиться что-то ужасное. Гермиона терпеливо ждала, пока он все объяснит.

— Это не только на эту ночь, Гермиона. Или ты под конец слишком увлеклась… и не услышала, что потребовал этот змеелицый?

Девушка вспыхнула, вспомнив, как она начала делать минет почти без колебаний, вспомнив его вкус, запах и ощущение его во рту и в руках. И еще кое-что. Тонкий шипящий голос, требовавший…

— О, нет… Он хочет, чтобы ты привел меня туда еще раз? Чтобы… чтобы опять… унизить меня у них на глазах?

Гермиона не могла назвать это изнасилованием. Не при нем, не сейчас, когда он пытался доставить ей столько удовольствия, сколько мог. Северус не пошевелился. Ему не обязательно было кивать, чтобы подтвердить точность ее воспоминания…

Застонав, Гермиона села на колени и закрыла лицо руками. Наслаждение их недавней прелюдией стремительно исчезало, растворяясь в вернувшемся страхе унижения, которое она испытала, когда он порвал ей кофточку и стянул брюки. От внезапного нежного прикосновения его пальцев к коленке Гермиона чуть не подпрыгнула.

На мгновение она подумала, что Северус повалит ее на спину, прижмет к полу и опять займется с ней любовью. Она даже не могла понять, хотелось ли ей этого. Физически — да, но, скорее всего, это был эффект афродизиака…

Вместо этого он объяснил:

[Способность Волдеморта читать мысли других людей всегда была очень сильной, а с тех пор, как он возродился, это сила возросла в несколько раз,] — сказал он, пока Гермиона пыталась успокоиться. — [Мои собственные возможности в окклюменции не могут постоянно держать мои истинные мысли закрытыми для него, как и не могут полностью отвлекать его на поддельные сцены. Полуправда и отрывки реальных событий должны быть сплетены в единое целое, чтобы увести его в сторону от главной цели. Я должен был найти способ, как сохранить твою жизнь, спасти от Круциатуса и Империуса… и других ужасных вещей, которым может подвергнуться молодая и красивая девушка.]

Немного опустив руки, Гермиона посмотрела на Северуса сквозь пальцы. Он был абсолютно искренен. Не только касательно сравнения сил Волдеморта со своими, но и в том, что считал ее красивой.

[Более того, мне нужны были причины, чтобы взять тебя под свою опеку… и сохранить тебе жизнь на долгий срок — достаточно долгий для того, чтобы эта война закончилась. Когда я услышал, как один из Пожирателей сказал, что хотел бы заставить тебя сделать ему минет, и услышал смех и согласие остальных унизить и изнасиловать тебя — и не заметил ни одного протеста от присутствующих там женщин — я понял, что тебе не удастся выбраться невредимой без моего вмешательства. Времени на помощь с нашей стороны не было. Тогда я вспомнил о... Веритамории.]

Вспышка воспоминаний пронеслась у них в сознании, но Северус быстро отдернул руку, закрыв свои мысли от Гермионы. Девушка прочистила горло:

— А что… что такое Веритамория?

Черные глаза встретились с карими, по их выражению ничего нельзя было понять.

— Любовное зелье.

— Что? — взвизгнула Гермиона, не веря в услышанное, и прикрыла рот руками. На мгновение ее сердце буквально остановилось, а затем часто забилось в груди, как будто она проглотила снитч.

Снейп прищурился:

— Если ты собралась кричать, то будь любезна — удали из своего крика четко различимые слова. Мы находимся в Визжащей Хижине, которая не предполагает разговоров.

Его сухой тон заставил судорожно бьющееся сердце Гермионы успокоиться до нормального ровного темпа. Вместо того чтобы продолжать кричать — что в данной ситуации было весьма уместным — гриффиндорка зашипела:

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Его губы скривились в ухмылке.

— Значит, ты можешь ругаться.

— Объяснись, иначе услышишь все слова, которые я узнала за многие годы! — пригрозила она Северусу, посмотрев на него совсем не по-гриффиндорски, и уж вовсе на слизеринский манер зашипела: — Что значит любовное зелье?

— Не совсем то, что, несомненно, ты нарисовала в своей гениальной голове, — проворчал он, рассматривая Гермиону. Положив правую руку под голову и немного приподнявшись, Северус продолжал спокойно изучал девушку темным, загадочным взглядом. — Веритамория — очень редкое зелье. Я унаследовал его вместе с цветом кожи и глаз от прародительницы, которую привез в Англию из Святой Земли (4) колдун-крестоносец в качестве своей невесты. Однако она не была уроженкой Ближнего Востока, она была индианкой и практиковала Тантрическую магию.

Тантрическую? О, Господи…

— По твоим глазам я вижу, что ты слышала об этой редкой ветви исследований. Уверен, иногда до тебя доходили слухи от учеников старших курсов, которые начинают рассуждать на подобные темы, едва достигнув полового созревания.

— Нет… не совсем, — пробормотала Гермиона, по-прежнему шокированная его признанием. — Я проводила некоторые исследования… не так много, ведь искусство Тантры требует партнера, если изучать его на глубоком уровне.

Девушка умолкла, снова покраснев. Северус постарался сдержать улыбку, но уголки губ все-таки немного приподнялись. Она почти созналась, что практиковала мастурбацию. По крайней мере, она понимает, что это настолько же серьезно, как и изнасилование при свидетелях. Гермионе было не менее стыдно признаваться своему преподавателю Зелий в проведенных ею внеклассных исследованиях, если сравнить с тем, что совсем недавно ее под действием наркотика изнасиловали на глазах у Пожирателей.

— Что именно делает зелье? — сдержанно поинтересовалась она, упорно пытаясь игнорировать его усмешку.

— Оно объединяет эроманцию, сексуальную магию и легилименцию — способность читать мысли. Поэтому я и смог защитить твои мысли. Это было очень важно — ты знала, что я двойной агент. Если бы Волдеморт догадался прощупать твое незащищенное сознание, он бы узнал о моем двуличии и убил и меня тоже. Тогда наша сторона лишилась бы двух крайне важных воинов для битвы, которая ждет нас всех. Но с помощью Веритамории я сумел защитить твои мысли так же, как я защищаю свои.

Гермиона слегка нахмурилась.

— Почему ты назвал Веритаморию любовным зельем? Очевидно, что чтение мыслей срабатывает только тогда, когда мы касаемся друг друга, и я помню, что все это началось, когда ты… когда мы кончили вместе, — Гермиона надеялась, что ей удалось не покраснеть. — Но секс — не любовь и не телепатия.

— Веритамория сближает сознания тех, кто находится в физической близости. Древние жрецы Тантрического Индуизма понимали, что молодым любовникам легче сконцентрироваться только на сексуальной стороне магических ритуалов и при этом пренебречь… более заботливыми аспектами отношений.

Снейп? Краснеет при слове «отношения»? Гермиона, как зачарованная, продолжала смотреть на него.

— Если между двумя людьми нет глубоких чувств, согласия и понимания мыслей друг друга, и они принимают Веритаморию, то вскоре несхожесть их мыслей начинает преобладать над наслаждением их тел, и несовместимая пара распадется. Однако если между двумя людьми глубокая привязанность, их мысли и мнения могут сосуществовать в гармонии… Если волшебник и волшебница, выпив зелье, соединились разумом и телом, чтобы усилить привязанность… то со временем способность читать мысли друг друга усилится, и для этого даже не потребуется прямого контакта.

— Если разбить название зелья на отдельные слова, — сухо продолжил он, — то становится понятно, что это искаженная латынь — «Настоящая Любовь». Никто из моей семьи не помнит санскритскую версию заклинания, хотя я допускаю, что некоторые секты магического мира Индии до сих пор хранят эту тайну. Тантрическую магию перестали использовать в конце Средневековья, когда мусульмане захватили эту страну и, к сожалению, начали разрушать все непристойное и распутное. Сами Тантрические храмы были произведением эротического искусства, — быстро добавил Северус куда-то в сторону, затем закончил свое объяснение: — Медальон, который сейчас на тебе, в моей семье передавался потомкам по линии бабушки, от отца к сыну, от матери к дочери. В конце концов, он достался моей двоюродной бабушке, Евмении Аттенборо. Она полагала, что мне понадобится доза Настоящей Любви, и завещала мне его.

— Но какая ирония — зелье подходит только для магов. А единственные женщины, с которыми мне удается просто сходить на свидание — да и то только летом, когда я свободен от школы — это маггловские женщины, — Северус натянуто и совсем невесело улыбнулся Гермионе. — Ни одна уважающая себя женщина магического мира не захочет иметь дело с Северусом Снейпом, Мастером Зелий Хогвартса, злобным ублюдком без сердца … А связываться с испорченными, не уважающими себя женщинами из лагеря Волдеморта слишком опасно.

А я бы… Гермиона прогнала эту мысль, так и не додумав ее. Слава богу, он не прикасался к ней и не мог почувствовать смесь жалости, стыда и… других эмоций, которые возникали и исчезали внутри нее, так до конца и не прозвучав. Гермиона заставила себя вернуться к заклинанию.

— Ты... ты сказал Волдеморту, что пока мы контактируем, ты сможешь полностью держать меня под контролем. Конечно, это неправда. Но ты намекал, что… точнее он намекал на то, что ты… будешь насиловать меня снова и снова.

— Я сказал ему, что пока я буду… совокупляться с тобой — кажется, он предпочитает так это называть — хотя бы раз в неделю, заклинание позволит мне читать твои мысли при любой встрече. И, по большому счету, это правда, разве что я умолчал о том, что ты тоже сможешь читать мои мысли. Но если встречи будут происходить реже, или кто-нибудь хотя бы один раз переспит с тобой, — сухо и предостерегающе добавил он, — заклинание исчезнет. Для того чтобы Волдеморт оставил тебя в живых, я должен был придумать достаточно веские причины, и это лучшее, что пришло мне в голову в тот момент.

Гермиона с недоумением посмотрела на Северуса. Он вздохнул и положил вторую руку под голову.

— Я убедил его… да, я понимаю, что мне пришлось убеждать ходячий, разговаривающий, рехнувшийся труп, — Северус говорил медленно, растягивая слова и демонстрируя весь свой сарказм, что выглядело еще более удивительно на фоне того, что он был абсолютно голым, возбужденным и почти все время пялился на ее грудь. — Ирония в том, что если ты продолжишь общаться с Поттером, а я время от времени буду встречаться с тобой, то рано или поздно ты можешь услышать что-нибудь важное, что этот змееголовый мерзавец может использовать против нас, и тогда я должен буду узнать об этом и сразу же доложить ему. А если предположить, что будет необходимость оставить тебя с одним из Пожирателей, я уверен, что ты не раскроешь свое гениальное сознание под действием Заклятия Подвластия. Ты доказала, что ты это можешь, когда мне пришлось применить Круци до того, как ты окончательно освободилась от Империо, при этом чуть не убив нас обоих.

Гермионе удалось достаточно бесстрастно заметить:

— Надеюсь, ты никогда случайно не называл его змееголовым мерзавцем в лицо. Ты слишком умен, чтобы делать это намеренно.

В этот раз девушка заметила намек на душевность в его легкой улыбке. Она поняла, что впервые сделала комплимент его интеллекту, и ему это понравилось. Но ведь ей тоже нравилось, когда он хвалил ее ум. Гермиона почувствовала прилив удовольствия от того, что он, по-прежнему улыбаясь, рассматривает ее. Она перенесла свой вес на колени, при этом ее грудь немного качнулась вперед… И еще одна волна тепла от его взгляда пробежала по телу девушки, напоминая о том, что хоть у нее и было время отдохнуть и прийти в себя, вожделение, вызванное афродизиаком, еще не прошло.

Во рту пересохло. Гермиона отвернулась от его напряженного взгляда…и будто кролик, загипнотизированный удавом, заметила, что некий удав по-прежнему стоит и с нетерпением ждет, когда к нему проявят больше внимания. С трудом оторвав взгляд от его паха, она снова посмотрела Снейпу в глаза.

— Значит, мы снова должны будем предстать перед Пожирателями, чтобы разыграть убедительный спектакль, где я — ваша развращенная рабыня, да?

— Которая с улыбкой переносит все унижения и издевательства. Но, по крайней мере, мне удалось всех убедить, что любое сексуальное вмешательство в наш… союз уничтожит эффект зелья, а это значит, что тебе придется терпеть только мои прикосновения. И это, более или менее, правда, — добавил Северус. — Также я убедил Волдеморта, что у меня осталась только одна доза зелья, и, значит, если кто-нибудь все-таки попытается воздействовать на тебя, ты перестанешь быть тайным, невольным шпионом в лагере врага. Поэтому Волдеморт будет держать всех остальных под контролем до тех пор, пока он будет считать тебя полезной… И чтобы убедиться в этом, он прощупает наши сознания, как только у него появиться возможность.

— А это в свою очередь значит, что мы должны поддерживать эффект зелья как можно дольше, так как у тебя нет навыков окклюменции, по крайней мере, на том уровне, чтобы защититься от него. Однако я должен заметить, что постоянная близость может стать весьма неудобной для нас. Как только мы вернемся в школу, ничего не должно поменяться между нами, — предупредил он.

Гермиона подумала, что Северус решил прояснить этот момент на случай, если у нее возникнут глупые мысли о том, что этот честный, откровенный совсем-не-мерзавец Снейп может существовать вне моментов полного уединения. Гермиона чуть не фыркнула при этой мысли. Она хорошо понимала, что Пожиратели сумеют заметить малейшие изменения в их отношениях. У них по всей школе есть шпионы, не только с факультета Снейпа.

Северус резко заговорил, продолжая ее мысли:

— Все будет по-другому, когда мы будем встречаться наедине, но нам придется быть крайне осторожными. В противном случае мы навлечем на себя подозрение, а на таком уровне игры за ним последует боль, предательство нашей стороны и самую неприятную смерть. Как видишь, я смог спасти тебя от смерти, но только цена оказалась ужасна… Как говорится, судьба хуже смерти.

При этих словах Гермиона покраснела. Опустив взгляд на пузырек, висящий у нее на шее, она взяла его и стала изучать его тонкую, прозрачную поверхность скорее кончиками пальцев, чем глазами.

— Очень красивая вещь. И очень старинная.

Взяв пальчиками пробку, висевшую на золотой цепочке рядом с пузырьком, Гермиона закупорила пустую емкость. Посмотрев на него в последний раз, она выпустила медальон из рук, и он упал на ее голую грудь.

— Так как у тебя действительно была одна доза, и кто знает, как долго еще до победы над Волдемортом… Придется продолжать этот маскарад.

— Да. Полагаю, этот маскарад будет сложнее, чем все, с чем мы имели дело прежде.

Северус внезапно поднялся, немного напугав Гермиону, и грациозно встал на ноги. Теперь его эрекция находилась где-то на уровне ее глаз, и девушка не могла не пялиться на нее. Все вопросы, которые еще остались у Гермионы, в один момент куда-то испарились.

— Я только сейчас понял, какой здесь жесткий пол. Не очень подходящее место для занятий любовью, особенно для тех, кто не знаком со всеми нюансами, — Северус отвернулся от нее, демонстрируя свои крепкие и упругие ягодицы… и спину, усыпанную старыми шрамами. Шрамы бороздили его бледную кожу, как будто кто-то хлестал его или избивал. Он поднял правую руку и указал кончиком своей палочки на грязную кровать с полуразрушенным пологом.

— Mundic!

Грязь и пыль тот час же исчезли с кровати. Уголки одеял приветливо отвернулись, подушки взбились, исчез едва ощутимый запах плесени от пухового матраса. Снова повернувшись к Гермионе лицом, Северус протянул ей руку, чтобы помочь встать на ноги.

Приняв его помощь, она поднялась и вздохнула, когда Северус, вместо того чтобы отстраниться, притянул девушку к себе, и, подняв на руки, прижал к своей груди. Их глаза встретились: его — темные, но смотрящие с теплотой, ее — широко раскрытые от удивления, но не испуганные, хоть он и чувствовал, как быстро ее сердце колотится в груди.

[Так как я не собираюсь страдать от неконтролируемого возбуждения весь оставшийся вечер, и поскольку нам надо достичь определенного уровня комфорта и осведомленности в нашей вынужденной близости перед следующим публичным… выступлением,] — добавил он со смесью ненависти к себе и… желанием, — [не понимаю, почему мы должны следующие три часа проводить на полу.]

_________________________

(1) Сексуальной фрустрацией называется состояние, сопровождаемое половым возбуждением без сексуальной разрядки — оргазма.

(2) «Назвался груздём — полезай в кузов».

(3) Бушме́ны — собирательное название, применяемое к нескольким коренным южноафриканским народам охотников-собирателей, говорящих на койсанских языках и относимых к капоидной расе. Общая численность — около 100 тысяч человек. По новейшим данным считаются древнейшими представителями человечества.

(4) Палестина.

— Профессор Снейп. Я вижу, вы уже нашли мисс Грейнджер.

Северус застыл на месте. Покрытая инеем земля хрустнула под его ногами, когда он остановился, увидев перед собой Альбуса Дамблдора, директора школы Хогвартс. Человека, которого зельевар боялся встретить даже больше, чем Волдеморта, учитывая то, что ему пришлось сегодня сделать. Кровь отхлынула от его лица. Краем глаза Снейп увидел, как Гермиона замерла рядом с ним, и понял, куда делась вся его кровь: лицо девушки пылало, как огонь.

— Все преподаватели сбились с ног в поисках вас, мисс Грейнджер. Думаю, вам следует показаться мадам Помфри — нужно убедиться, что вы… целы и невредимы. Однако перед этим я бы хотел выяснить, что с вами случилось и куда вы пропали. Вы не против, мисс Грейнджер?

Гермиона стояла как вкопанная, не в силах пошевелиться, и отчаянно пыталась заставить мозг снова работать. Она не могла не вспомнить, что зачастую Дамблдор был прекрасно осведомлен о планах гриффиндорской троицы, которые, как они полагали, были тщательно скрыты от других.

Старый маг немного повернулся.

— За мной. Оба.

Профессор и ученица покорно двинулись за директором, стараясь не смотреть ни друг на друга, ни на идущего впереди седовласого волшебника. Каким-то чудом — возможно, благодаря очередной уловке директора — по дороге к замку они не встретили ни единой души. Вслед за Дамблдором они вошли через маленькую едва заметную дверцу и поднялись по заброшенной лестнице; небольшой коридор вывел их прямо к каменной горгулье, охранявшей кабинет директора.

— Лакричные палочки, — произнес Дамблдор, и статуя, отъехав в сторону, открыла проход к винтовой лестнице, ведущей в его кабинет. Не произнеся ни слова, Северус и Гермиона последовали за директором и вскоре уже сидели в креслах перед его столом. Дамблдор устроился в кресле напротив и спокойно посмотрел на них.

В комнате повисла тишина. Северус сделал вдох, чтобы заговорить, но Гермиона его перебила.

— Я… Меня похитили Пожиратели Смерти, прямо возле Визжащей Хижины. Они… пытали меня. Сев… Профессор Снейп спас меня и вытащил оттуда, — уверенно добавила она, не оглянувшись на профессора. Ее щеки горели, но голос так и не дрогнул.

— Это так, Северус? — спросил его Дамблдор.

Под пристальным взглядом поверх очков-полумесяцев Снейп побледнел еще сильнее. Он сглотнул, понимая, что старик проклянет его за то, в чем он собирался признаться.

— Не совсем, господин директор. Мне пришлось… Я…

Дамблдор немного наклонил голову вниз, по-прежнему глядя поверх очков на молодого темноволосого мужчину.

— Хорошо обдумайте свои следующие слова, профессор. Сказанного не вернешь. И если здесь и сейчас, в своих словах, вы ошибетесь, то вы можете потерять свое положение в этой школе.

Снейп молчал. Он разрывался между желанием рассказать правду волшебнику, которого он уважал больше всех других, и тем фактом, что он, черт возьми, действительно любил свою работу. Вместе с ней он бы потерял слишком много, ведь, несмотря на постоянную головную боль в лице таких тупоголовых идиотов, как Невилл Лонгботтом, на каждую сотню бездарей приходится по две-три таких, как Грейнджер. И Северус не мог не признавать, что ради этих нескольких выдающихся умов стоит терпеть головную боль от всех остальных.

Дамблдор перевел взгляд на девушку.

— В конце концов, есть вещи более серьезные, чем, например, студенческий проект…

Гермиона посмотрела директору в глаза. Он и раньше так делал: когда они с Гарри и Роном вытворяли всякие шалости, Дамблдор определенным образом смотрел на них, будто направлял их мысли в правильное русло, подсказывал…

— О!

Мужчины удивленно посмотрели на нее. Гермиона немного покраснела, поправляя разорванную на плече кофточку — точнее, то место, где раньше она была порвана. Северус… Профессор Снейп был настолько добр, что починил ей одежду, ведь ее палочку сломали и выкинули Пожиратели. И не забыл убрать все следы ее испытаний. Следы их занятий любовью…

— Э-э… Господин директор, после того, как Сев… профессор Снейп спас меня, я подумала, что мне следует как-то отвлечься от этих событий, — сбивчиво заговорила Гермиона. Слова слетали с ее губ сразу, как только складывались у нее в голове. — Поэтому я обратилась к нему с просьбой помочь мне с дополнительным проектом по Зельям, — она выдавила из себя слабый смешок. — Вы же знаете меня… и все мои дополнительные проекты.

— Да, вы одна из самых умных учениц нашей школы за многие годы, — похвалил ее Дамблдор.

— Спасибо, сэр. Так вот… я всегда хотела более подробно изучать эзотерическую магию, и я подумала, что профессор мог бы помочь мне в изучении Тантрической магии, — быстро закончила она.

Дамблдор снова посмотрел на профессора Зелий, который до этого момента был бледен как смерть, а теперь краснел. Все же он быстро взял себя в руки и произнес, неопределенно всплеснув руками:

— Тантрические зелья — это действительно продвинутая магия. К тому же они предполагают партнера с богатым опытом в отношении такой… — Северус немного замялся, — деликатной магии.

— Правильно, — быстро согласилась Гермиона, решившая во что бы то ни стало сохранить ему работу, хотя бы в качестве благодарности за спасение ее жизни. — И без ложной скромности надо добавить, что профессор является мастером во всем, что касается Зелий. К тому же он по-своему благороден, и я уверена, сам бы он такого никогда не предложил, — добавила Гермиона, говоря почти все, что приходило на ум. — Я просто не могла просить об этом кого-нибудь из учеников, так как никто из них не обладает таким вниманием и заботой, которые столь необходимы этому проекту; они бы постоянно отвлекались на всякие глупости вместо того, чтобы добиваться результата, так сказать, — пламенно краснея, добавила девушка. — И я уверена, что профессор подойдет к предмету с более взрослой точки зрения. Я знала, что он не согласится помогать мне без вашего одобрения, так что… Пожалуйста, разрешите мне заниматься этим дополнительным проектом!

В комнате снова повисла тишина. Карьера Северуса висела на волоске лжи, поспешно придуманной Гермионой. Даже портреты бывших директоров и директрис притихли, хотя и делали вид, что безмятежно спят. Наконец, Дамблдор заговорил.

— Ваша просьба весьма необычна, мисс Грейнджер. Как и просьба на третьем курсе о маховике времени, чтобы посещать в два раза больше занятий. Так как тот проект был успешным… Положа руку на сердце, не могу вам отказать в такой специфической просьбе.

Северус не пошевелился, зная, что без какого-нибудь подвоха не обойдется, а Гермиона с облегчением вздохнула. Дамблдор продолжил.

— Тем не менее, большинство студентов действительно будут посмеиваться над вами, а остальные работники школы станут выражать свое недовольство, не понимая, что этот проект преследует исключительно научную цель, — добавил он, и что-то похожее на улыбку промелькнуло в его глазах. — Я должен настоять на нескольких условиях, мисс Грейнджер. Прежде всего, только вы, профессор Снейп и я будем знать об этом проекте, который, несомненно, повлияет на ваши оценки в конце года. Вы никому не расскажете о нем, даже своим самым близким друзьям. Вы должны встречаться тайно, вас никто не должен видеть, и самое главное — вас никто не должен поймать. В противном случае… последствия будут крайне неприятными для вас обоих, не говоря уже о том, как это помешает в борьбе с Волдемортом и его последователями.

— Во-вторых, вы должны принять все необходимые меры предосторожности в изучении… всей области Тантрических Зелий. Ваше первое задание: написать эссе в тридцать дюймов о контрацептивных зельях — их применении, эффективности и продолжительности действия. Вы должны подготовить две копии, мне и профессору Снейпу, к среде.

Тридцать дюймов. Это было достаточно много для большинства учеников школы, но не для Гермионы, хотя, скорей всего, ей придется меньше времени уделить другим предметам. Она уже кивнула на предыдущее условие, в этот раз она кивнула более уверенно:

— Тридцать дюймов, хорошо, господин директор.

— Профессор Снейп предоставит вам необходимые образцы, чтобы вы смогли протестировать их и описать в вашем докладе, — добавил Дамблдор. Если под бородой он немного и покраснел, то никто из присутствующих не позволил себе высказать свое наблюдение. — И третье условие: ваши действия не должны выходить за пределы школы. Если вам понадобится покинуть стены Хогвартса, чтобы поэкспериментировать в других условиях, вы должны будете предупредить меня. В конце концов, это научное исследование, и, насколько это возможно, оно должно проводиться на территории учебного заведения. Если вам придется проводить эксперименты в другом месте, то все условия этих экспериментов должны находиться под строжайшим контролем или, как минимум, должны быть тщательно подготовлены. Вы не можете покинуть территорию школы, не предупредив меня; то же касается случаев, когда я по каким-либо причинам не доступен и не могу быть проинформирован о вашем отсутствии.

— Да, господин директор, — согласилась Гермиона и с облегчением вздохнула про себя. Если Дамблдор будет знать, что им предстоит делать перед Волдемортом — признаваться в этом будет ужасно стыдно, не говоря уже о самом действии — то, по крайней мере, хоть кому-нибудь будет известно, какому риску они будут подвергаться, и сможет им помочь, если что-то пойдет не так. Вместе с директором они смогут тщательно продумать ложь, которую предъявят этому Змеелицему, и ложь, предназначенную для членов Ордена Феникса, чтобы они в нужный момент подыграли им и тем самым помогли в достижении цели. — Спасибоv, сэр.

[Женщины созданы для наслаждения, Гермиона,] — сказал он про себя, в то время как Гермиона выпрямилась, чтобы расстегнуть оставшиеся пуговицы. В такой позиции ее пах прижался сильнее к нему, и на какое-то время цепь мыслей Северуса прервалась. Бедрами он немного подался вперед, прикрывая веки. — [О, да…] — Его глаза превратились в щелки сквозь которые, он наблюдал за гриффиндоркой, чувствуя ее возрастающее желание в напряжении между ногами и наслаждении в мыслях. Его голос звучал так же серьезно, как и на лекциях — такой таинственный, шелковый, богатый едва уловимой академической страстью. Когда его пальцы нежно ласкали ее грудь и затылок, по телу Гермионы пробегала дрожь. — [Их биологическая химия создана для длительного возбуждения, их возможности превышают мужские, а чувствительность гораздо утонченнее.]

{М-м-м… как я люблю, когда ты читаешь лекции…}

Снейпс удивлением поднял брови. Его мысли немного затерялись после такого откровения. Гермиона, смутившись, замерла. Он улыбнулся и притянул ее ближе к себе, на какое-то время, отвлекая ее от одежды нежным поцелуем. Этот шелковый, сводящий с ума голос зазвучал снова, как только их губы встретились в неторопливом поцелуе.

[Именно из-за больших возможностей, женщинам о природы свойственно испытывать множественный оргазм, в то время как мужчинам следует над этим работать. Общество часто пытается подавить и усмирить эту сторону женской природы, что в последствии выливается в комплекса Мадонны и Блудницы, когда на людях женщина — сама чистота, невинность, и скромность в манере и одежде, а в спальне — голая и похотливая шлюха…]

От сочетания его серьезного тона, темы разговора, поцелуев, ласки и его эрекции между ее бедрами Гермиона вся дрожала от желания. Она чувствовала, как напряглись ее соски под одеждой. О, как ей хотелось, как ей нужно было, чтоб Северус их ласкал и массажировал! Зачем нужен афродизиак, когда она зажимается с профессором Зелий в то время, когда он читает ей лекцию о природе страсти?

[У женщины, гораздо сильнее чем у мужчин…] — продолжил он познавательную лекцию, расстегивая тонкими пальцами школьную форму Гермионы; гриффиндорка же в свою очередь одной рукой уперлась на спинку кушетки, а другой продолжала медленно расстегивать пуговицы на профессорской мантии. […варьируется разные уровни и насыщенность оргазмов; то, что только что произошло с тобой, было небольшое землетрясение, едва ли попадающее под шкалу желание Рихтера. Каждый последующий небольшой оргазм основывается на предыдущем ощущении, пока не наступит напряжение среднего уровня и не выльется в пик наслаждения, желание временно удовлетворено, и объект должен отдохнуть и восстановить силы в течении нескольких минут перед тем как возбудиться снова. Искусный любовник, знающий об этом свойстве, может мучить и дразнить свою партнершу, отказывая ей в малейшем удовлетворении, пока она не достигнет самого пика желания и не испытает самый мощный оргазм, от которого закатываются глаза и тело неуправляемо трясется в наслаждении…. боже, как я хочу взять тебя так мощно, чтоб ты закричала…]

Гермиона открыла глаза вовремя, чтобы уловить смущение Северуса от такой напряженной и страстной мысли. Тем не менее, она не почувствовала никакой неловкости, скорее даже от его искреннего признания по телу пробежала искра, еще одно «небольшое землетрясение».

{О-о-о, да-а-а….}

Его руки переместились на бедра Гермионы, прижимая ее к своему телу и подталкивая ее вверх. Его возбужденный член прижимался к ее паху, от чего сладкое чувство наслаждения разлилось по всему ее телу, заставило его вздрогнуть и запрокинуть голову назад в третий раз. Поцелуй прервался. На мгновение Гермиона оказалась наедине со своими мыслями и наслаждением. Но подняв голову, Северус прильнул к нежной коже на ее шейке и нежно прикусил ее.

— О, боже! — неожиданный оргазм накрыл девушку, от чего ее глаза закатились и все тело задрожало.

Северус сделал все возможное, чтоб сдержаться, когда Гермиона, кончившая от такого легкого прикосновения, прильнула к нему. Больше не кусая ее, прижался губами к ее коже, наслаждаясь ощущением ее оргазма. В голову ударило сильнее, чем от бутылки лучшего огневиски мадам Розмерты, и захотелось самому закончить разрядкой. Он настолько был возбужден такого яркого проявления ее желания, что замереть на месте — это все что он поделать, чтоб не продолжить тереться об нее пахом и не запачкать белье. Он даже не мог достать до палочки, чтобы применить одно заклинание специально для такого случая.

[Только не кончай, только не кончай…]

{Поздно,} — устало и довольно вздохнула Гермиона, упав ему на грудь. Затем про себя усмехнулась — [А, ты про себя…]

В груди что-то защекотало. Северус удивился, когда с губ сорвался смешок. Гермиона приподняла голову, разорвав контакт между ними.

Боже… какой же он красивый, кода смеется…! От этой мысли Гермиона покраснела, боясь, что он мог ее услышать. По мягкому и удивленной изгибу его брови, она поняла, что ее мысль осталась для него тайной. Северус убрал с ее лба несколько прядей, прикоснувшись к ее коже.

[Дам кнат за твои мысли.]

Гермиона улыбнулась, ее щеки по-прежнему пылали.

{Прости, меньше чем на сикль я не согласна.}

Северус любовался Гермионой, заметив отражение своей улыбки в теплоте ее карих глаз.

[Поцелуй меня.]

Девушка наклонила голову и, сама наслаждаясь поцелуем, исполнила просьбу. Они быстро продолжили расстегивать оставшиеся пуговицы. Затем Северус умудрился поднять себя и Гермиону, они встали с кушетки и, ненадолго прерывая поцелуи, стали скидывать с себя одежду. На ней была школьная блузка, жилет и юбка, на нем — простая белая рубашка с высоким воротником и черные брюки. Северусу очень быстро удалось расстегнуть ее жилет и, оставив ее в рубашке и бюстгальтере, наконец-то взять в ладони ее грудь. Гермиона же мгновенно расстегнула пуговицы на его рубашке с горла до пупка и пробежалась пальцами по теплой и упругой коже его тела, под которой чувствовались кости. Война против Темной Армии изнурила его, и это беспокоило девушку больше всего.

Северус почувствовал ее сострадание и сочувствие в то же мгновение что и Гермиона. Ее переживания ударили его в сердце, словно заколдованный бладжер. Потрясенный до глубины души, он принялся целовать ее более страстно, стягивая с нее рубашку и прокладывая дорожку из поцелуев к ее плечам. Девушка попыталась сделать то же самое, но манжеты на его рубашке зацепились за руку и они неуклюже стали стягивать рукав, каждый пытаясь помочь друг другу расстегнуть запонки. Гермиона смутилась и тихо рассмеялась из-за своей неопытности в таких делах. Северус же в свою очередь удалось расстегнуть ее бюстгалтер, приложив не меньше сил. Затем он притянул Гермиону к себе так близко, что ее грудь прижалась к его телу, а лицо зарылось в копну ее локонов.

[Люблю твой запах… розовая вода и тыквенный сок… пергамент и сок возбуждения…]

{Мел и кофе} — в ответ произнесла Гермиона, вдыхая его запах. Его волосы были жирными, да, но совсем не пахли отвратительно. — {Зелья и травы, и что-то теплое, мужское…}

[А какой я на вкус?] — спросил Снейп, пытаясь сосредоточится на том факте, что происходящее всего лишь урок. Должно было быть уроком…

{Теплый, мускусный, соленый от пота… и сладкий от чувствительности}, — добавила Гермиона, ведя языком по его коже от горла к соску, от чего у Снейпа по телу пробежала дрожь. {А какая я на вкус, Северус?}

[Сладкая… сексуальная… восхитительная,] — сумел он подумать, легонько лизнув нежную плоть за ее ушком. Большинство его мыслительных процессов собрались в паху, словно у мальчишки вдвое моложе его. Все, что он мог вспомнить это ее вкус несколько дней назад. Трясущимися руками он стащил ее юбку, Гермиона отшвырнула обувь, и, упав на колени, Северус медленно стянул ее простые белые трусики. На мгновение он прижался лицом к ее паху, глубоко вдыхая ее мускусный запах. Пытаясь сформировать в голове связную мысль сквозь примитивные порывы мозга, способного сейчас лишь на примитивную цепочку действий «зарычать-схватить-овладеть», Северус, тяжело дыша, схватил девушку за бедра и толкнул на кушетку, и резким движением раздвинул ее ноги. [Пора перейти к контрольной работе, Гермиона. Определи часть тела, когда я буду ее лизать…]

{О! А-а…эм-м… labia…. То есть mons veneris…. Уф…. О-о-о-о! Clitoris… labia majora…labia minora! О-о-определенно… вагина! }(1) — Гермиона пальцами вцепилась в волосы профессора, колени согнулись, спина выгнулась, голова уперлась в спинку кушетки, бедра крепко сжимали и отпускали его голову. {О, боже… нос! Клит… Но-о-ос…}

Определенно это был его нос, жадно тершийся о ее клитор, в то время как сам Северус ласкал, сосал и даже кусался, как будто гриффиндорка была сочным фруктом, или пирогом с ягодами в конкурсе поедания пищи без помощи рук. Все мысли в голове девушки развеялись, когда она почувствовала, как дневная щетина колется о ее нежную кожу бедер. Северус снова начал ласкать ее клитор губами и нежно покусывать зубками, затем, еле касаясь, облизнул его кончиком языка, и Гермиону скрутило в узел, послышался гортанный стон.

Все было точно так же как и в Визжащей хижине, кроме тог, что Северус знал, что ему кончать запрещается. В этот раз в его крови сейчас не было афродизиака, чтобы можно продолжать, оргазм за оргазмом, как какой-то юнец ее возраста. А ведь он мог кончить просто от ее вкуса, пьянящий, сносящий голову, эликсир, которого он никогда не пробовал, но заставил себя сконцентрироваться только на ее наслаждении. Когда ее дрожь передалась его телу, ее сознание — его сознанию, грозясь перерасти во что-то большее, Северус сжал мышцы ануса, предотвращая эякуляцию.

Он продолжал ласкать ее широкими мазками, пока девушка не перешла на другой уровень оргазма. Его успокаивающие ласки языком отвечали ее тяжелому дыханию, вызванному потребностью в большей стимуляции. Мускусный, солено-сладкий нектар стекал по ее плоти. Иногда щелчком кончика языка он вызывал в ее теле новый приступ дрожи… новый еще больший приступ экстаза, срывая с ее губ стоны наслаждения.

Все повторялось снова и снова… Короткая передышка, несколько нежных поцелуев, сбитое дыхание, расслабленные мышцы живота… И опять одно бедро в его руках, другое он покусывает зубками, затем яростно лижет между ними, вознося ее ощущения все выше и выше, пока ее пальцы не вцепились за его волосы и потянули до боли… Третий оргазм пронзил ее тело. Глотая ее сладкий сок, Северус даже не подозревал, что стонал от наслаждения, пока не услышал себя через ее уши: дикий и могучий рев хищника с отменным куском пойманной добычи в зубах. Потерявши голову от ее воображения, Северус зарычал еще громче, и услышал ее громкий стон в ответ, голова опрокинута назад, открывая прелестную шейку на радость животному, которым он себя чувствовал.

Гермиона знала, что он читает все ее мысли, и поэтому, не колеблясь, показала ему именно то, чего ей хотелось в этот момент. С очередным рыком, Северус нащупал валяющуюся радом мантию, схвати палочку и произнес заклинание, от которого с них исчезла вся одежда — ее носки, что в принципе и все что на ней оставалось, и все что на нм было ниже пояса, — и снова навис над девушкой. Он схватился рукой за одну грудь, другую стал неистово облизывать, затем сильно, впиваясь пальцами в кожу, опустил руки ей на талию и легонько прикусил кожу на горле. Теперь она едва ли была способно пошевелиться под ним, и Северус стал тереть свой болезненной пульсирующий член о ее щелку, смазывая его остатком ее соков.

Подняв Гермиону вверх, Северус сам лег на спину и, потянув девушку на себя, резко вошел в нее. Гриффиндорка судорожно вздохнула… они вздохнули… когда грубое проникновение больно растянуло ее нежную заживленную плоть. Однако стимуляция последнего совокупления тоже давала о себе знать… Мучительное наслаждение для его жадных уст охотника, мускусный и горячий запах на ее шейке от очередного голодного стона. Несколько, казалось, самых длинных секунд он медленно погружался в девушку затем, резко дернув бедрами вверх, резко вошел до конца. Гермиона перенесла центр тяжести и выпрямила ноги так, чтобы самой было удобно двигать бедрам. Дважды она чуть не спрыгнула с его члена, пока Северус не схватил ее за бедра, чтобы этого больше не повторилось.

Он чувствовал, как медленно подкрадывался оргазм, поэтому снова схватил палочку, которую до этого швырнул на кофейный столик, и прошептал одно даосское заклинание, не использовавшееся еще с лета. На мошонку и промежность подействовало призрачное давление. Конечно, он бы мог это сделать и пальцами, но таким образом ему бы пришлось отвлечься от всего процесса.

{Что… что ты делаешь?} — спросила Гермиона немного прейдя в себя, когда его толчки на несколько мгновений остановились.

[Даосская эромантика. Я…м-м-м-м… применил давление на промежность,] — ответил Северус, возвращаясь в прежнюю позицию. Он уже был готов продолжить вбиваться в девушку но тут же вспомнил, что она говорила. Хитро ухмыльнувшись, он серьезным голосом продолжил читать лекцию, зная как она любит его голос, даже если только слышит его у себя в голове. Медленно читая лекцию, новым глубоким толчком Северус подчеркивал каждое слово. — [Создав простыми чарами давление, связывающееся с моими оргазмы. Таким образом, я способен прервать естественный поток из семенной пузырьков, закрепленных за мошонкой, внутри таза. Давление на промежность буквально создает эффект всасывающийся эффект, что предотвращает эякуляцию…Хотя после долгих тренировок это не мешает оргазму, слава богу.] — С жаром добавил он, все сильнее вдалбливаясь в нее, и чувствуя, как ее клитор трется о его лобок. Северус ощущал, как внутри него накалялось наслаждение, когда он начинал сильнее и чаще трахать ее. Вскоре давление в паху резко усилилось и прошлось по всему телу «небольшим землетрясением» — не ярко выраженный, но, тем не менее, приятный оргазм.

И именно этого хватило Гермионе чтобы достичь самой большой точки. Хоть у него только что и был оргазм, пусть и слабенький, но без эякуляции давление не спадет. Северус продолжал вдалбливаться в девушку со всей силой, продолжая ее удовольствие. Как только она спустилась с небес на землю, он почувствовал ее возрастающее любопытство и продолжил лекцию, благословляя мага, который изобрел заклинание, Веритаморию, которая позволял спокойно общаться через прикосновения, хоть и дышал он с трудом.

[Хоть я и не большой знаток китайской эромантики, я знаю что этот народ верил, что запас Инь у женщин неисчерпаемый, в то время как запас мужского Ян, семени, ограничено. Они были достаточно мудрыми, чтобы понять что оргазм и эякуляция, мужской или женский, — это две разные сущности. Поэтому они искали способ продлить выдержку мужчины, чтобы он мог в достаточной степени удовлетворить женщину. Как видиь, использованные мною чары весьма эффективны, я до сих пор возбужден и могу продержаться еще несколько раундов. Тем не менее, используя эту технику, не стоит откладывать свой оргазм на долго.]

[Почему… почему вы не использовали его в субботу?] — спросила Гермиона, закусив нижнюю губку от удовольствия от его нарастающих по силе толчков. — {Тогда бы вам не нужно было глотать четырехчасовую дозу афродизиака.}

Северус замедлил темп, а потом и вовсе остановился. Гермиона посмотрела на профессора, и поняла, что когда он так трезво и рассудительно отвечает ей, глядя на нее, можно легко утонуть в этих глазах.

[Я не был уверен, что смогу так поступить с тобой на глазах у Пожирателей. Насилие меня не привлекает. К тому же я не знал, сколько придется все это продолжать, чтобы потом спрятать тебя в безопасности…] — Снейп нежно прикоснулся ладонью к ее щеке, в его глазах застыла боль. — [Гермиона, ты — удивительная женщина. Я…]

Благодаря связи сознаний гриффиндорка знала, в его словах не было ни капли лжи, лишь немного смущения, и, вспомнив предостережения директора, она просто наклонилась и поцеловала его.

{Ты тоже, Северус. Удивительный мужчина} — подморгнула ему Гермиона. — {И слава богу, потому что я представить не могу свое лицо, если бы моим спасителем была профессор МакГонагалл.}

[Ну, уж вы вдвоем точно бы спелись,] — вздохнул Снейп, почувствовав облегчение, что неловкий момент прошел, и от тепла ее искреннего комплимента. Он немного напрягся, сильно удивившись, когда Гермиона снова наклонилась и обняла его. Крепко сжала на самом деле. Северус почувствовал, ее внезапное желание прижаться к нему исходило из ее щедрого и доброго сердца. И принять факт, что эти искренние объятья действительно предполагались ему, было очень сложно. Будучи ребенком, да и взрослым уже, он не привык к проявлению чувств. Нерешительно приобняв девчонку руками, он все же крепко прижал ее к себе. Затем легонько прикусил кожу на шейке, чтобы отвлечься от неловкости эмоционального момента.

Гермиона с радостью позволила сменить настроение на эротическое, но мгновение близости — эмоциональной близости — имеет два побочных эффекта. Во-первых, она дает более свободно контролировать гормональную реакцию на друг друга, позволяя ему спокойно читать лекцию о темпе, правильном угле и других технических моментах в то время как она прыгала на нем. Во-вторых… и это, наверное, самый сильный эффект, когда спустя много минут и слабых оргазмов он снял заклинание. Северус перенес их на более открытое пространство к одному из каминов. Таким образом, у Гермионы появилось больше свободного пространства, чтобы поэкспериментировать с позициями, в которых женщина доминирует. Теперь, когда заклинание было снято, оргазм пронизал их оба насквозь единым потоком, оставив их лежать на полу дрожащими и слабыми, способными только наслаждаться теплом огня, разрисовывающего их распростертые тела золотыми огнями.

На какое-то время исчезли все мысли. Осталась лишь одна приятная усталость в теле. Наконец, осознав, что дрова в камине почти догорели, а часы показывали поздний час, Северус поднял обоих, поцеловав при этом в затылок Гермиону, которая положила голову ему на грудь как на подушку.

[Пришло время для нового урока. Посткоитальное очищающее заклинание. ]

Послышался приглушенный стон. Все еще слабые руки и ноги она медленно подтянула к себе, затем все-таки скатилась со Снейпа на мягкий толстый ковер. Перевернувшись на спину, Гермиона сладостно потянулась. На короткое мгновение их сознания разъединились, и тогда она инстинктивно потянулась ногой к Северусу, для восстановления контакта простым, но чувственным прикосновением. Однако девушке все равно пришлось встать по просьбе зельевара, чтобы взять свою палочку. Он помог ей подняться на ослабевшие ноги, хотя и сам чувствовал себя не лучше. Однако он был совсем не против, когда девушка вернулась и приникла к нему своим голым телом.

{И как эти чары работают?} — спросила Гермиона, приготовив палочку.

[Сначала начнем с меня. Направь палочку на мои гениталии, легонько хлопни по ним и скажи «virilis mundic»] — отдал указания Снейп. Затем перехватил ее руку, когда Гермиона уже собиралась взмахнуть палочкой. — [Нежнее, пожалуйста. Я бы хотел быть способным ходить после этого.]

Улыбнувшись, Гермиона прицелилась, взмахнула палочкой, аккуратно прикоснулась к коже и произнесла:

— Virilis mundic!

Магический свет вспыхнул на том мессе, где палочка прикоснулась кожи, и начал распространяться по всему телу. Не успел Северус опомниться, как магия накрыло его голову, и просочилась сквозь пальцы ног. Легкое покалывание во всем теле немного освежило, даже взбодрило профессора. Он с удивление взглянул на девушку, и та застенчиво пожала плечами.

— Извини, я немного перестаралась.

Северус схватился за волосы. Проклятье всей его жизни, неважно как бы часто он не мыл голову — на самом деле каждое утро, — его волосы все равно оставались маслянистыми, усиливая эффект жирных волос природным блеском. В действительности Снейп не был сальноволосым, как любили обзывать его ученики, но к середине дня его волосы становились действительно жирные, даже при ежедневном мытье волос. Но совсем ужасный вид они приобретали, стоило профессору один день не повторить процедуру. Однако не в этот раз. Сейчас черные волосы стали мягкими и шелковистыми.

— Пять баллов Гриффиндору за превосходство ожиданий, мисс Грейнджер.

{Ха! Это ты такой щедрый, чтоб потом все отобрать в понедельник в классе!}

Северус бросил острый взгляд на Гермиону, и хотел уже опровергнуть ее мнение, как девушка просто ближе прижалась к нему и хитро посмотрела ему в глаза, пусть только попробует возразить! Наконец, он подумал: — [Возможно и так, но ты все равно хорошо справилась с заданием, Гермиона. Возможно, я и не награждаю баллами тебя в классе, как бы мне ни хотелось — ведь я должен быть благосклонным только к своему факультету, чтобы не выдать свою преданность Альбусу, — но я могу наградить тебя без свидетелей. А теперь наложи заклинание на себя лишь с одной разницей — «muliebris mundic»]

{Да, профессор,} — нарочно официально ответила она, и взмахнула палочкой: — Muliebris mundic.

Магическое свечение покрыло ее тело, мгновенно стирая мокрые следы их соития между ног, разлаживая ее кудри и очищая кожу. От этих ощущений соски затвердели, и Северус взял в одну руку ее грудь, а другой обнял. От наслаждения его прикосновений, Гермиона подняла голову, и они встретились в сладостном поцелуе. Но вскоре Северус отстранился.

[Я думаю, тебе пора возвращаться в башню.] — сказала он, удивившись ее мысленному вздоху сожаления. [Уже поздно, а тебе еще надо поспать.]

{А тебе не надо?} — подколола его Гермиона.

[Я мучаюсь бессонницей вот уже несколько лет, с тех пор как я понял, как повлияло на мою жизнь присоединение к Пожирателям. Одна ночь короткого сна ничего не изменит.]

Поцеловав девушку в кончик носа — Северус не знал, откуда взялся этот импульс, но надеялся, что это отвлечет Гермиону, — он отстранился от нее, разъединяя их связь, прежде чем она смогла забраться в те воспоминания. Веритамория может вызывать душевную близость, когда они прикасаются друг к другу, а обстоятельства ее спасения могут вызвать потребность притрагиваться чаще и более интимно, но в его прошлом есть такие воспоминания, которыми он бы не с кем делиться не стал. Он не был готов открыть ей ту часть своей жизни.

Он взял вещи и стал одеваться.

— Я провожу тебя через коридор к кабинету. Будучи старостой ты имеешь право свободно передвигаться по замку в любое время, но в спальню ты можешь попасть только с того места, где тебя последний раз видели. То же самое и со мной. Значит, нам надо попасть в кабинет.

— Конечно, — быстро согласилась Гермиона, одеваясь. Было немного странно осознавать что только что в течении часа, даже наверное больше, они занимались любовью на полу его гостиной. Она хотела прикоснуться к Северусу, просто для осознания, что это реальность, но не была уверена, понравится ли это ему.

Когда она закончила раскладывать купленные ею книги на две стопки — одни себе, другие Снейпу, — зельевар подошел ближе, застегивая последнюю пуговицу длинной профессорской мантии. Одна его близость уже успокаивала. Если бы он отстранился от Гермионы после всего случившегося, она не знала что бы сделала, но точно что-то такое, от чего бы он не пришел в восторг.

Когда девушка выпрямилась, перекидывая через плечо ремень сумки, он взял ее за руку и поднес к губам.

[Спасибо, что согласилась на эксперимент без «жидкой храбрости»] — прошептал он в ее сознании и медленно прижал ее руку к губам. Довольно галантный жест, совсем не свойственный профессору, которого она знала.

{Я — гриффиндорка. Нас выбирают за храбрость.} — подколола его Гермиона, улыбаясь.

Северус быстро отпустил ее руку, но девушка успела почувствовать волну какого-то беспокойство у него на душе от этих слов. Не уверенная обидела ли она его чем, Гермиона снова протянулась к нему, но профессор развернулся и направился к выходу. Остановившись в дверях, он достал из кармана флакон с Цекуспририту. Намочив кончики пальцев, он начертил линию у себя над бровями, а затем и ей на лбу. Его мысли были сдержаны и спокойны. Приподняв ее лицо за подбородок он проверил зелье на ее коже, а затем, приникнув к губам, сказал:

[До субботы.]

Кивнув, Гермиона пошла за ним уже по знакомому коридору, радуясь тому, что он не злился на нее, что бы там его не огорчило.

_________________

(1)Mons veneris — лобок. Clitoris — клитор. Labia majora — большие половые губы. Labia minora — малые половые губы.

АХТУНГ! BDSM!

Глава не отредактирована!

Свою работу Гермиона получила обратно в Пятницу. Сверху Снейповским подчерком было что-то нацарапано. 2300. Так как ее работа не являлась контрольной, а значит, баллы за нее не насчитывались, а была всего лишь эссе к следующему занятию на тему зелья Скелероста, Гермиона не могла понять, что обозначали эти числа. Тот факт, что они исчезли за несколько мгновений, как только девушка их прочитала, так же не приблизил ее к загадке. Только уже поздним вечером, когда горячо решали вопрос, проснуться ли им «ни свет ни заря» чтобы пойти на поле для квиддича и потренироваться, только тогда Гермиона поняла значение цифр. Одиннадцать часов вечера. Значит, он меня будет ждать в это время завтра в классе.

Чтобы хорошо отдохнуть перед завтрашним днем спать девушка легла пораньше, и сама того не осознавая, отправилась в мир грез с улыбкой на лице, от чего другие девочки с гриффиндорской спальни с подозрением косились в ее сторону. Когда это Грейнджер улыбалась чему-то кроме высокой оценки за контрольную работу?

Утром Гермиона потащилась на стадион для квиддича, ведь она обещала Рону прийти на тренировку. Уизли был действительно хорош в роли вратаря, ну а Гарри как всегда восхитительным ловцом. Устроившись поудобней на трибуне с парой учебников и несколькими свитками домашнего задания, Гермиона поочередно то смотрела на мальчиков, оттачивающих разные комбинации, то делала домашнюю работу по продвинутой Арифмантике. После тренировки, они встретились с мальчиками в общей гостиной, где девушка помогла Гарри с домашним заданием по Зельям, а Рону с работой по уходу за магическими существами. Затем час практики в Клубе защитных искусств, который стал существовать официально.

Обед прошел весело, все дружески подшучивали, но пришло время возвращаться к учебе. Хотя Гарри с Роном начали шептаться по поводу мантии-невидимки и похода в Хогсмид, Гермиона почувствовала облегчение, узнав, что мальчики решили не рисковать, вспомнив, что случилось с их подругой в официальный, так сказать, под надзором старших визит в магическую деревню. Довольно легко оказалось их отговорить дурачиться после всего что случилось.

Сосредоточиться на домашней работе становилось все тяжелее и тяжелее, но недаром она была Гермионой Грейнджер, самой организованной и прилежной ведьмой в школе. Упрямо продолжая грызть гранит науки, гриффиндорка умудрилась втиснуть в свою работу об уходе и разведении кетцалькоатлов, Центральноамериканских драконов (Спустя все эти годы, Хагрид по-прежнему питал слабость к этим опасным существам) не свойственные ей пять дополнительных дюймов, а всего лишь три. Виной тому были часы в гриффиндорской гостиной, на которые Гермиона то и дело с нетерпением поглядывала в ожидании одиннадцатого часа.

После ужина пришлось выполнять обязанности Старосты факультета, вычитывая целующиеся в коридорах и укромных нишах парочки, а так же выгоняя младшие факультеты из библиотеки, так как скоро для них должен был наступить комендантский час. Вскоре Гермиона и сама решила вернуться, но направилась не в спальню. С огромным усилием воли, сидя у окна, она нацарапала дополнительные шесть дюймов в эссе по Трансфигурации. С огромным чувством облегчения, девушка свернула свиток, отнесла его в спальню и тихо, стараясь не разбудить своих подруг, положила его к остальным работам.

Мысленно споря сама с собой, Гермиона все-таки положила книги по спецпроекту в сумку, и тихо направилась в класс Зелий. Заметив Филча, спускающегося со второго этажа, Гермиона почувствовала, что ее сердце готово было вырваться из груди.

― Чего ты шатаешься здесь так поздно? ― фыркнул смотритель, глядя вверх по ступенькам на нее.

Стараясь не покраснеть, Гермиона спокойно, но уверенно посмотрела на него.

― Делаю обход, так же как и вы.

Филч что-то заворчал, но был вынужден пропустить девушку, статус старосты давал ей свободу передвижения, даже после наступления комендантского часа. Как только Гермиона подошла к очередному повороту, часть лестницы со смотрителем отсоединилась и стала уносить его прочь. Вдруг Филч обернулся и прищурился.

― Эй! А зачем тебе сумка?

― Чтобы пнуть слизеринцев, которые шныряют по замку так поздно, ― съязвила гриффиндорка не задумываясь, обернувшись. Этот мерзкий человек никогда ей не нравился. ― А что? Вы когда-то были слизеринцем?

Ворча что-то без сомнения жутко неприличное, Филч развернулся и стал подниматься по лестнице, присоединившейся к другому пролету.

Обрадованная, что все обошлось, Гермиона спустилась в подземелья и зашла в класс. Помещение, освещавшееся лишь огнем в камине да канделябром возле преподавательского стола, была довольно мрачной. Снейп сидел за столом, выставляя красными чернилами оценки какому-то классу. Свет свечи отражался на его как обычно растрепанных, немного жирных волосах. В и так уже темной и влажной комнате создавалось впечатление, что его лицо и руки плавали в воздухе.

Приблизившись к нему тихо на цепочках, Гермиона поставила свою сумку на край его стола, и Северус поднял глаза.

― Если будите читать в темноте, профессор, ваши глаза быстро начнут уставать.

― Для меня света достаточно, мисс Грейнджер. Вот ваше задание, ― добавил он, передав гриффиндорке сложенный пергамент. ― Возьмите его с собой, чтобы ничего не забыть.

Когда Снейп вернулся к своим пергаментам и свиткам, Гермиона записку, на которой аккуратным, но поспешным подчерком было написано:

«Твоя кружаная мука в голубой колбе с широким горлом слева в конце на полке «К» в кладовой. Пожалуйста, не бери его с собой, чтобы никто не догадался, что в этом классе активирована каминная сеть. Пароль «Sanctum Severum». И не надо произносить его громко, так как камин открыт только в одном направлении. Лучше, если портреты ничего не услышат. Также я бы хотел, чтобы ты ничего не рассказывала об этом своим друзьям.»

Как будто я бы сказала! Гермиона глянула на своего преподавателя, но тот был погружен в работу и не обратил на девушку никакого внимания. Он лишь что-то писал на пергаменте перед собой, и тогда девушка продолжила читать.

«Контрацептивное зелье для сегодняшнего вечера стоит в темно синей колбе слева от умывальника в кладовой. Необходимая доза ― одна чайная ложка. Выпей зелье и отправляйся в мои комнаты.

Затем сними с себя всю одежду, сложи ее на столик справа от входа и одень то, что я тебе приготовил на кофейном столике. Если тебе понадобится уборная, пройдешь в правую дверь от окон, затем вторая дверь налево. Как вариант, можешь использовать очищающее заклинание. Когда закончишь, устройся на овечьей шкуре возле камина. Пока будешь меня ждать, можешь немного поиграть с собой. Но только так, чтобы не кончать. Если к моему приходу ты будешь недостаточно мокрая, будешь наказана. Если все сделаешь правильно, награжу.»

Губы замерли в беззвучном вздохе. Это просто возмутительно! И в то же время… Гермиона глянула на Снейпа снова. Он сидел и внимательно изучал ее загадочным взглядом, будто бросал вызов ей: только посмей возразить!

Но Гермиона промолчала. Черт… От этого повелительного, в то же время едкого, шелковистого, и такого сухого тона его письма, словно от его голоса, когда он читал лекцию, у Гермионы стало влажно между ногами. Не произнеся ни слова, она направилась в кладовую, нашла пузырек с контрацептивным зельем, отмеряла дозу и выпила его. На вкус горько, но похоже на корицу, гораздо лучше, чем последнее. Затем девушка нашла колбу с кружаной мукой, там, где он и говорил. Взяла щепотку лично приготовленного порошка и вернулась к камину возле его стола. Обычно его использовали для разогрева больших котлов для занятий, но сегодня в камине кроме огня ничего не было. Кинув кружаную муку в камин, Гермиона тихо, но уверенно произнесла:

― Sanctum Severum…

И вступила в изумрудные языки пламени. Два вращения, и девушка вышла из камина в гостиной Северуса. Напротив лежала овчинная шкура, а на кофейном столике… кожаные ремни? С удивлением косясь на костюм, Гермиона решила сначала посетить уборную. Коридор за камином был освещен несколькими свечами, стоявшими в настенных канделябрах. Интересно, были ли хоть один портрет в этих комнатах? Зайдя в ванную, гриффиндорка увидела на стене картину с еще одним морским и одиноким пейзажем, быстро произнеся заклинание, Гермиона освежилась и вернулась в гостиную.

Сняв с себя одежду, девушка сложила ее аккуратно на столике, а сумку и туфли поставила под него. Голая она подошла к кофейному столику и с мрачным предчувствием взглянула на лоскуты кожи. Четыре кусочка кожи, два поменьше и два чуть больше, блестели металлическими шипами и кольцами. Наверное, это одевается на руки и на ноги, как браслеты, или кожаные наручники. Пятая кожаная лента, с прикрепленными кольцами, была чуть больше. Судя по размеру, это одевалось на шею. Одев эти предметы на себя, Гермиона взглянула на оставшиеся лоскуты кожи.

Повертев их в руках то так, то эдак, Гермиона наконец-то распознала два круглых кусочка, по форме напоминающие капельки с вырезанными сверху треугольниками, ― эта одевается на грудь. Догадаться куда надевается все остальное было легче. Однако самостоятельно одеть и застегнуть все кнопки на ремешках на себе ― не так уж и просто. Но вывернувшись там, наколдовав палочкой здесь, и костюм из кожаных ремешков оказался на ней. Ее грудь была высоко приподнята снизу полу-чашками бюстгальтера, соски и остальная часть груди были открыты. Ремни, скрепленные серебряными кольцами, стягивали ее живот. Петлеобразные ремни охватывали ее бедра, оставляя открытым место между ними. Некоторые ремни, казалось, должны были цепляться за ее ошейник, но пока Гермиона престигнула их к плечам, проведя их по ложбинке между молодыми полными грудями.

Не зная сколько времени ушло на то, чтобы надеть костюм, девушка поспешила умоститься на овчине перед камином, лицом к огню. До этого ей удалось украдкой полистать «Узы любви» под одеялом, подсвечивая себе люмусом. Из того что она успела прочитать, Гермиона сделала вывод, что Северусу будет приятнее, если она, став нВ колени, расставит их шире и прогнет спину так, чтобы поднять грудь еще выше.

Замерев в таком положении, гриффиндорка простояла так несколько минут, пока не вспомнила о распоряжении возбудиться приходу профессора. Положив ладони на грудь, Гермиона начала легонько ласкать и так туго натянутые соски, иногда царапая их ногтями, чтобы те сильнее затвердели. Очевидно, Северус принял ее предложение изучить более жесткий стиль занятия любовью. Правая рука скользнула вниз по ремням, врезающимся в ее теплую кожу.

Ее тайная фантазия быть изнасилованной мрачным, напряженным и невероятно страстным Мастером Зелий стала реальностью в весьма неподходящей ситуации. В этот раз, Гермиона надеялась, что все будет правильно, по обоюдному свободному согласию.

Когда пальчики прошлись по завиткам между ног, она уже была мокрой. Сильно мокрой. Тихо постанывая от удовольствия, Гермиона скользнула между напухшими губками, гладя кончиками пальцев клитор. Господи, саамы мысль о Снейпе, доминирующим над ней, ублажающего, невероятно заводит. Соблазн довести себя до оргазма был велик ― да и как он потом узнает? ― но девушка сдержалась, продолжая подразнивать себя, оттягивая соски и ласкать клитор.

Тикий, едва слышный хлопок известил ее о прибытии Снейпа. Первое, что бросилось ему в глаза, это каштановые длинные и вьющиеся волосы Гермионы, каскадом ниспадающие по спине. Голова была откинута назад в экстазе ощущений, из груди вырывалось сбитое дыхание вперемешку с обрывками стона удовольствия. Завороженный ее видом, Северус наколдовал на лицо маску Упивающегося смертью и тихо подкрался к девушке. Пройдя мимо кофейного столика, он что-то кинул на него, затем он протянул руку и провел пальцами по щеке Гермионы, наслаждаясь видом ее роскошной груди и пальчиков, играющих с твердым соском. От неожиданного прикосновения, гриффиндорка вздрогнула и судорожно вздохнула.

[Ты кончила?]

{Черт. Вот как он мог узнать!}

Хорошо, что Гермиона так и не пошла на поводу своих желаний, потому с такой связью сознаний, шансов соврать почти не было.

Она отклонилась назад сильнее и открыла глаза. Испугавшись вида проклятой маски, она подумала, хорошо, что Северус сначала обозначил свое присутствие прикосновением, а не видом. Потому что ее сердце и так сжалось от болезненных воспоминаний. Однако гриффиндорка взяла себя в руки и ответила:

{Еще нет, Северус…}

[Пока ты в этом наряде, будешь называть меня Господином,] ― строго приказал он, отняв от нее руку, чтобы девушка почувствовала противоречивое чувство в его сознании.

С одной стороны, он долго боролся с собой, чтобы стать хорошим человеком. Однако хороший мужчина не станет делать того, что грозит это бедной, сладкой и такой невинной девочке. Хотя, судя по тому, как быстро она сообразила что происходит, и как точно она выполнила его приказы, не такая уж и невинная она была. Но с другой стороны… Мерлин! Всего лишь от одного вида ее тела, затянутое в кожу, и покрывшееся мускусным ароматом ее страсти, его член стал тверже, чем каменные стены школы.

Ее поспешное и покладистое «…Да, мой господин», произнесенное тоном подчинения, совсем не помогло взять себя в руки.

Северус протянул руку и погладил кончиком пальцев ее щеку. В отличие от его внешнего спокойствия, внутреннее явное желание своего преподавателя в ее голове сразила Снейпа на повал. Убрав руку, он задумался, что бы это могло значить? Неужели девушка хотела, чтобы он доминировал? Он знал нескольких студентов, как ни странно, хаффлпафцев, вместе с кучкой слизеринцев и парой когтевранцев, которые полагали, что такое доминирование… весьма заманчиво… и даже считали, что сам Северус идеальный господин. По правде говоря, эта не та область, которую он хотел изучить. Но неужели Гермиона Грейнджер была в их числе?

Довольный, что решился последовать ее предложению попробовать «жестче», Северус достал и кармана профессорской мантии черные кожаные перчатки. Надев их, он приподнял ее лицо за подбородок. Ничего кроме вопросительного взгляда он не прочитал. Благодаря кожаной ткани, они не слышали мыслей друг друга.

Гермиона смотрела на него с изумлением, желанием и неким нервным предвкушением. Внутри нее медленно начала распространяться неуверенность, а он все наблюдал за своей ученицей из-под скрываемой выражение его лица маске. Ведь она никак не может узнать о чем он думал, разве что он случайно прикоснется ее тела оголенной кожей. Гермиона облизнула губы и постаралась успокоить свое дыхание, ожидая, когда он, наконец, сделает то, что собирался сделать.

Другая рука Северуса скользнула в ее охапку волос, зажимая в к кулаке длинные локоны. Как же ему хотелось прикоснуться к ним голой рукой, почувствовать мягкие завитки… Но у него совсем другие планы.

― Ты забыла часть своего костюма, моя раба, ― заставил он себя прорычать.

Схватив ее за волосы, он развернул ее лицо в сторону столика. Гермиона судорожно вздохнула и сцепила зубы, став на четвиреньки и ползя за своим хозяином, пока тот тащил ее за волосы к столику… Медленно, чтобы она не потеряла баланс и не упала. На самом деле он не мог причинить ей настоящей боли. Один кусочек кожи лежал на деревянной поверхности. Тоненький ремешок для волос. Которы он подкинул на стол, когда пришел, зная, что она бы обязательно его одела, если бы увидела.

― Но… этого здесь не было! ― возразила гриффиндорка.

― Пятьдесят за то, что не одела весь свой костюм, двадцать за вранье, и еще двадцать за то, что не называешь меня господином, ― прорычал он, не утруждая себя объяснениям, о каких числах он сейчас говорил. ― Одевай. Сейчас же!

Устрашающий, искаженный маской голос в месте с внешним видом Пожирателя смерти звучал еще суровее. Гермиона, неуверенная, хочет ли еще продолжать эту игру, взяла ремешок и убедилась, что он предназначался для ее волос. Северус послабил хватку на столько, чтобы ей было удобно завязать лоскут на затылке, и подмигнул, когда, снова потуже взявшись за волосы, потянул за хвост.

Она была уверена, что этого предмета не было на столе! Ну… почти уверена…

Подтолкнув ее обратно к овчиной шкуре, о заставил ее стать на четвереньки. Извращенная и больная часть его наслаждалась видом ее голой задницы, затянутую черными лентами, растягивающими ее киску и открывая все ее потаенные места. Наслаждалась контрастом между его суровыми черными перчатками и ее нежной тонкой кожей. Сглотнув, Снецп заставил себя продолжить.

― Это поза наказания. Будешь принимать ее, чтобы искупить свою вину.

Северусу нравилось говорить такие немного пафосные слова, которые вызвали бы у других учеников школы озадаченные взгляды. В отличие от своих сверстников Гермиона была достаточно умна, чтобы понимать значение таких слов, не заглядывая в словарь.

Держась за волосы, затянутые ремешком, он скользнул другой рукой вниз по ее спине. Как же хотелось чтобы перчатка незаметно исчезла, и тогда бы он вдоволь насладился прикосновением теплой кожи холодной ткани костюма.

Опуская руку в ямочку между ягодиц, он игрался пальцем с ее анусом и спокойно наблюдал, как девушка застенчиво поеживалась и сжимала мышцы от его прикосновений, понимая, что он хочет сделать.

Опустив руку немного ниже, он потер грубой поверхностью перчатки о клитор. Гермиона выгнулась от наслаждения, и черная кожа заблестела от ее соков. Убрав руку, Снейп смотрел как девушка выгибалась еще какое-то время, пытаясь продлить прикосновение… И тогда он шлепнул ее по киске, прямо между бедер.

― О!

Широко раскрыв глаза от шока, Гермиона постаралась повернуть голову, чтобы посмотреть на него, но тогда Снейп шлепнул ее еще сильнее и туже закрутил волосы на кулак. Третий раз был гораздо жестче предыдущих. Девушка с неуверенностью косилась на него, повернув глаза на сколько это было возможно.

― Еще десять наказаний, за то что неправильно считаешь. Его рука, затянутая в перчатку, игралась с ее губками и клитором, таким образом, мучая ее еще больше, ведь теперь, когда жгучее ощущение от его ударов стало проходить, кровь прильнула к ушибленным местам и они стали более чувствительными.

― Э-э… А как я должна считать, господин? ― сглотнув, наконец-то она спросила.

Северус снова шлепнул ее по щелке и, медленно растягивая слова, сказал:

― Спасибо мой господин, это раз.

Следующий шлепок, и девушка вздрогнула.

― Спасибо, мой господин, это два. Начинай считать, мо раба.

Еще один шлепок, не такой сильный, после него не останется синяка, но достаточно резкий. Гермиона дернулась. Прочистив горло, пока его пальцы замерли на ее завитках, она немного неуверенно произнесла:

― Спасибо, господин, это раз.

В качестве вознаграждения, он нежно провел пальцем по ее плоти, а затем снова шлепнул.

― … Спасибо, господин, это два… Спасибо, господин, это три. ― добавила она, когда он ударил ее снова, хотя она еще не успела договорить.

Не произнося ни единого слова, не касаясь ее кожи напрямую, он продолжал осуществлять наказание. Иногда он останавливался, позволяя ей отдохнуть несколько минут. В такие моменты он то скользил перчаткой по ее чувствительной от ударов коже, то ласкал ее грудь. Таким образом он напоминал ей, что в этой игре он оставляет за собой право на ее тело, и может касаться ее везде, где захочет. И от того как властно он играл свою роль, между ног у Гермионы становилось жарче и влажнее, не смотря на то, что ее наказывали. После сорокового шлепка, за который девушка должным образом поблагодарила, Северус отпустил ее волосы и опустив руку под ее тело стал по очереди оттягивать и скручивать ее соски. Уже к шестидесятому шлепку ее бедра были мокрыми от возбуждения, а плоть сотрясало мелкой дрожью желания после каждого удара.

К семидесятому разу девушка уже кричала от неудовлетворенного желания, даже когда ее тело содрагалось от очередного жалящего шлепка. Восьмидесятый шлепок. Северусу пришлось снять мантию, потому что он сам был так сильно возбужден от вида, запаха и звука этой девчонки, что пот катился градом под весом мягкой черной шерстяной ткани. И он делал это так спокойно, не спеша, методично расстегивая пуговицы мантии, иногда останавливаясь и лаская ее пальцем, держа ее в напряженном ожидании. Остальные предметы одежды остались на нем. Хотя он расстегнул ширинку на брюках и достал свой возбужденный член. И снова он воспользовался заклинанием, создающее давление на его промежность, позволяя ему сохранять хоть какую-то видимость контроля, когда он грубо и жестко войдет в нее в конце этого маленького представления.

Наказывать, управлять, контролировать ее ― все это доставляло невыносимый эффект возбуждения. Зачем снимать баллы с факультета, когда он может шлепать эту девчонку и мастурбировать ее киску? Северус взял член в руку, но кожа его перчатки была не такая приятная, как скользкие и горячие стенки ее тела, которые вскоре обхватят его плоть…

Убрав руку, он прикоснулся к ее губкам. Гермиона дрогнула, но прикосновение было таким нежным, что она тут же застонала. Еще несколько минут он трахал ее пальцем в перчатке, а затем решил закончить ее наказание оставшимися двадцатью шлепками. Теперь он стоял сзади девушки, и амплитуда его ударов была не такая большая. Тогда с каждым шлепком он прикладывал все больше силы, пока она не начала стонать, кричать и корчиться от боли. И тогда на сотом ударе, пока она пыталась пролепетать очередную благодарность, Северус вставил свой член в ее измученную щелку.

И чуть не закричал, почувствовав невероятное женское наслаждение, пронзившее все ее тело, усиленное грубыми толчком его члена. Как бы зельевару не пытался сдержаться, сквозь зубы выскочил сдавленный стон восхищения. Все его тело кричало ему, вставить ей еще сильнее. Очередной дикий рев вырвался из его груди когда первый слабый оргазм пронесся по всему телу и накрыл огромной волной Гермиону. Затем последовали неясные толчки, отдающие слабыми оргазмами, следующие друг за другом, немыслимый экстаз, который продолжался и не останавливался. Они отражались в сознании друг друга, подпитывались каждый раз все новыми и новыми ощущениями, повторялись, словно Уроборос [1], заглатывающий свой собственный хвост…

Где-то между всеми этими судорожными вздохами, рычанием, толчками и хрипом его тела, в самой гуще криков, порывов и дрожи ее тела, он нашел в себе силы догадаться снять заклинание с промежности. С взрывом этого ощущения, все напряжение его существа рухнуло и отразилось таким же по силе неприличным чувством наслаждения в ее теле. Между ними взорвался беспощадно сильный гейзер.

Настолько сильный, что они рухнули без чувств на овинную шкуру оба.

Прошло какое-то время.

На каминной полке тикали часы, в обоих каминах потрескивал и щелкал огонь. Их дыхание из судорожного превратилось в неровное, а затем и вовсе успокоилось. Ни одной мысли не пронеслось в этих затуманенных сознаниях, лишь медленное охлаждение после невероятной, исключающей всякое сознание, страсти.

Наконец, Северус собрался с силами, и проверить, как себя чувствовала Гермиона. Девушка тоже попыталась прийти в себя, и хотя ее мысли были еще несвязными ― вообще-то ни у кого в тот момент не было сил о чем-либо думать ― она смогла сообразить где находилась. Наконец Севрусу удалось понять что они оба живы. В конце концов, у него было больше опыта с такой сильной страстью, с которой столкнулась его ученица… Хотя Гермиона мола просветить его о нескольких моментах такой вот женской страсти!

Стянув зубами перчатку, он коснулся плеча девушки дрожащей рукой, затем аккуратно выскользнул из ее бедного тела, перекатившись на спину. На пол они завалились на бок, и теперь посмотрев в низ, Снейп понял что ему тоже порядком досталось. Интересно, заживляющее зелье поможет?

Их соки блестели, почти сияли золотым светом. Какое-то время Мастер зелий пялился на раскрывающейся перед собой вид, моргнул, затем отвернулся и достал из мантии палочку. Когда ему удалось выдавить из себя первый звук, его голос был резкий и грубый после недавних криков.

― Акцио кубок!

Позолоченная чаша, стоящая на дальней каминной полке, подлетела к нему и упала в протянутую руку. Повернувшись снова к Гермионе, он со стоном поднялся на колени, сорвал с себя маску и откинул ее в сторону. Затем, поднял девушку так, чтобы та снова оказалась на четвереньках. От накативших воспоминаний, гриффиндорка всхлипнула, но позволила поставить себя на колени и присесть над чашей, чувствуя го тело рядом со своим. Крошечный взмах его палочки, заклинание, произнесенное шепотом, и влага из ее тела и его мягкого члена начала сочиться прямо в кубок. Когда Северус отпустил ее, девушка присела на бедро и посмотрела на содержание чаши. Жидкость, собравшаяся в сосуде слабо светилась, и наполняла воздух запахом розовой воды, дерева дуба и мускуса. Много мускуса.

― Что… Что это? ― спросила профессора Гермиона, таким же сорванным голосом как и у профессора, и по тем же причинам.

Северус медленно улыбнулся, подняв кубок, словно насмешливо приветствовал гриффиндорку.

― Aqua Vigo. Самый … ― на мгновение он замолчал и, прикрыв глаза, вдохнул пьянящий аромат, и хотя эрекции у него не было, он вдоволь насладился запахом светящейся жидкости. ― … мощный афродизиак. Двадцать баллов гриффиндору, мисс Грейнджер. Хотя следовало бы снять с вас десять баллов, за то что сделали это неосознанно.

Гермиона покраснела.

Снейп поставил чашу на кофейный столик, и еще одним движение палочки освободил девушку от лент, прикрывающих ее тело, начиная с узла на волосах, заканчивая повязками на щиколотках. Он уже набрал воздуха в грудь, чтобы предложить ей отправиться в спальню своего факультета, но Гермиона опередила профессора, приблизившись к нему со странной улыбкой на лице, не сказать, что она была самодовольной, но немного таинственной. Их губы прикаснулись друг к другу, и ее мысли ворвались в его сознание.

{О, Мерлин… Я мечтала что ты грубо овладеешь мной, накажешь… изнасилуешь…но это! Все, что сейчас произошло, превысило все мои надежды и мечты!} ― Ее внутренний голос был немного сиплый, но уж точно не от крика.

Нет. Северус уже слышал этот тон. Так говорит хорошо удовлетворенная женщина. На мгновение он забыл, что она была так молода, что годилась ему в дочери. Гермиона немного отстранилась, и погладила ладонью его щеку, продолжая все так же странно улыбаться.

{Но ты прав. Сними с меня десять балов, и мы попробуем еще раз. Уж я постараюсь сделать все на совесть.}

Снейп смотрел на девушку, удивленный тем, как она сладостно дразнила его. Он был имучанный и выжатый, словно лимон. Все что он хотел ― это глубокий, хороший сон, который он потерял с тех пор как вступил в ряды Пожирателей. Казалось еще чуть-чуть, и его пенис сотрется. Одному Мерлину известно как долго он вонзался в нее, пока дикий продолжительный оргазм не прервал его. И после этого, она хотела повторить все снова?

[Впредь я никогда не стану недооценивать силу женской страсти,], ― про себя поклялся он, глядя на Гермиону, и со страхом узнавая мучительное и искреннее желание в ее глазах. Желание своего профессора, ни больше, ни меньше.

Гермиона ухмыльнулась и поцеловала Северуса еще раз, повалив его на спину. Ее ответ удивил профессора, оказалось, она насытилась, так же как и он.

{Расслабся, Севви. Я тоже жутко устала.Сознание требует еще, но плоть слишком слаба. Наверное, следующие пару дней у меня будет довольно смешная походка, пока я снова не почувствую свои ноги.} ― добавила она, покусывая его нижнюю губу. {Сейчас я просто хочу обнять тебя. Это было что-то! Кстати, ты должен научить меня раздевающему заклинанию, и я тебя вознагражу нежными ласками и поцелуями. Надеюсь, ты не против?}

[Не уверен…] ― он не хотел выказывать свое сомнение, но ничего не смог с собой поделать.

Гермиона легла сверху, обхватив ногами его за талию, прижавшись грудью к учителю, и лаская его губы. Вдруг Снейп нахмурился.

[И не называй меня Севви!]

Гермиона откинула голову, услышав его оскорбленный тон.

{Но я не собираюсь называть тебя Господином, если только мы не играем в ролевую игру.} ― встряхнула она волосами и лукаво взглянула на него. {Я имею такие же права как и другие, как и ты, и я не стану долго играть роль подчиненной.}

[Я заметил] ― сухо ответил Северус. [Тебе ведь действительно понравилось то, что произошло? Хотя я не был в этом уверен. Я думал, что тебе это навеет жуткие воспоминания в тот момент, когда змеелицый мерзавец вздумает призвать нас.]

{В какой-то степени это действительно было жутко} ― призналась Гермиона, сложив руки у него на груди и положив на них подбородок. {Когда я увидела эту проклятую маску на меня снова накатил ужас. И если бы ты сначала не коснулся меня, если бы я сразу увидела тебя в ней… Спасибо, что сначала коснулся меня. Возможно, в следующий раз, можешь попробовать и не предупреждая меня прикосновением. Но это был первый раз, хоть и под контролем, вряд ли бы я справилась с ним так легко.}

Северус улыбнулся.

[Спасибо, что подчинилась моим указаниям, и все таки немного поласкала себя пока ждала меня. Это была самая возбуждающая картина, которую мне удавалось наблюдать по возвращении домой.] ― На мгновение он умолк. Как он и сказал ей, лучше рассказать всю правду, чем пытаться солгать, ведь она всегда могла почувствовать что он на самом деле думает, достаточно одного прикосновения. Случайно возникшие мысли были опасны в их ситуации. ― [И бы был не против увидеть то же самое еще раз. Тем более ты сказала, что тебе тоже понравилось, кроме некоторых моментов.]

На лице Гермионы заиграла хитрая, немного прикрытая руками улыбка.

{Подумаю об этом на досуге.}

Она наклонила голову, и кудри волос мягко упали на грудь Северуса. Через мгновение он почувствовал ее губы на своей плоти и услышал:

{Ты такой гладкий, твердый и в то же врем нежный и теплый…}

Медленно прижимаясь губами к его коже, Гермиона спускалась ниже вдоль его туловища к животу, а затем ниже к паху. Благодаря собранному недавно зелью, там он был сухой и мягкий, но на немого покрасневшей коже остался слабый аромат их страсти.

{Мне нравится твой запах, и мой запах на твоей коже.}

Северус вздрогнул когда девушка прижалась губами к раздраженной коже. Но Гермиона обращалась с ним мягко и нежно, медленно облизывая его и смачивая слюной.

{Бедный малыш, чуть не стерся… счастливый малыш… ну не такой уж ты и малыш…}

Его член стал немного тверже не только от ее ухаживаний, но и от ее женственных поддразниваний. Она вовсе не собиралась возбуждать его снова, лишь облизывала и посасывала его немного напряженный член, восхваляя его своими прикосновениями, с удовольствием обволакивая его своим теплом, пока не почувствовала, как это тепло отражается глубоко в душе Северуса. Наконец оставив его член в покое, Гермиона снова целуя его тело поднялась и поцеловала его в губы.

Снейп почувствовал слабый прилив сил. Он позволил лечь ей рядом и крепко прижаться к себе. Ни один из них не был способен на какую-либо мысль, лишь одни тени. Через какое-то время Северус поймал себя на том, что гладил гриффиндорку по обнаженной спине и прижимал к себе ближе, но так и не решился остановиться. Он чувствовал, что это успокаивает Гермиону, и от этого ему стало еще приятней. Вздохнув, она прижалась еще ближе и расслабилась. Северус повернулся и поцеловал ее в лоб.

[Может я подвинусь, чтобы тебе было больше места на шкуре?]

Гермиона не ответила.

Через несколько секунд Северус понял, почему девушка никак не прокомментировала его предложение. Ее сознание и тело ослабли от возбуждения, и она быстро заснула. Он знал, что следовало ее разбудить, одеть, провести через камин класс,Ю чтобы она смогла вернуться в гриффиндорскую башню. Но для него обниматься с женщиной было не такое уж и частое дело. Да еще и после такого ошеломляющего секса. Маггловские женщины, с которыми он встречался ради так называемой ночи любви, едва ли хотели обниматься после секса. Они были больше склонны к тому, чтобы Снейп немедленно уходил, как только они кончат… некоторые даже просили им заплатить.

Но в этот раз он чувствовал себя прекрасно.

Зевота одолевала его. Северус знал, что либо им нужно будет перебраться в другое место, либо придется поддерживать огонь в камине. Ведь за окном зима, и и когда пламя потухнет и оставит одни лишь уголки, в комнате, которая находилась под замком и была окружена со всех сторон камнем, станет очень холодно. Домашние эльфы, которые были допущены до его покоев, конечно же были тактичны, но можно ли доверять им, когда они застанут ученицу в руках преподавателя? На этот риск Северус не мог пойти, даже наперекор указу Альбуса. Тем не мене, прикрыв другой рукой рот во время зевка, он подумал, не лучше ли отрезать плечо с помощью заклинания, чтобы не пришлось потревожить девушку и ее импровизированную подушку в виде его руки. Гермиона выглядела ангельски. Ее длинные ресницы отбрасывали легкую тень на щечки. Северус почувствовал себя словно на небесах.

Он планировал что все действо зайдет не дальше этой комнаты, и что ей не придется пересечь порога его спальни и создать своим присутствием там своего рода близость. Но если они сейчас не переберутся в спальню… Еще один зевок исказил лицо, но Северус был слишком уставшим, чтобы прикрыть его рукой. Попытавшись собраться с силами, встать и сделать то, что следовало, он сдался и провалился в сладостный сон.

__________________

[1] Уробо́рос — мифологический мировой змей, обвивающий кольцом Землю, ухватив себя за хвост. Считался символом бесконечного возрождения.

— Мисс Грейнджер… мисс Гренджер! О-о-о, господин Дамблдор сильно расстроится… Мисс Грейнджер должна проснуться!

C не совсем ясной от переутомления головой, Гермиона разлепила глаза, и тут же яркая смесь красок ворвалась в ее голову, от чего девушка сразу прищурилась и заморгала. И когда она снова услышала писклявый голосок, который пытался ее разбудить, перед ней ясно сформировался образ Добби. Добби, этот домашний эльф с дюжиной, если не сотней, тщательно распаренных носков. Один такой носок освободил его от долга служить Малфоям. Хоть Гермиона и осознавала, что Добби был совсем нетипичным эльфом, она так же понимала, почему он высоко ценил свободу и ее символ — один из носков Гарри, который бросил ему Люциус Малфой, таким образом, неосознанно освободив его — но отказывался носить что либо, кроме тоги из вязаных носков.

— …Добби? Добби! — с ужасом вздохнула гриффиндорка, осознав, что они с Северусом до сих пор лежали на полу голыми.

Затем заметила еще две вещи: Добби был не единственным эльфом в комнате профессора… а еще их с Северусом накрыли простыней. И судя по тому, что она еще была холодная, это сделали эльфы. Гермиона покраснела.

Добби, явно сильно переживавший, потянул себя за длинные острые уши:

— Мисс Грейнджер голая с мастером Зелий! — прошептал он, еще сильнее выкручивая уши, пытаясь наказать себя, — О, что же делать Добби? Это так ужасно! Просто ужасно! Господин Снейп очень добр к нам, но когда об этом узнают, его выгонят со школы, и мисс Грейнджер тоже!

— Что..? О! — Гермиона быстро отодвинулась от Северуса, а тот лишь что-то пробубнил во сне и перевернулся на другой бок. Натянув на себя простынь, девушка поняла, что тот по-прежнему крепко спит. И теперь ей самой придется выкручиваться из сложившейся ситуации, ведь Добби был ее с Гарри и Роном другом, значит, именно она должна сделать так, чтобы никто ничего не узнал, — Добби… Добби… и вы, остальные эльфы, послушайте меня! — подозвала она всех. Трое, вытиравшие пыль и разжигавшие заново огонь в каминах, прервались и собрались вокруг Добби, с интересом уставившись на нее большими глазами, — Послушайте, это не то, что вы подумали! Совершенно две разные вещи. Во-первых, это секретный план, который поможет обмануть Вол… Того-Кого-Нельзя-Называть, — поспешно исправилась она, когда все четверо эльфов съежились, — а еще это дополнительный проект моего выпускного курса в школе. Так что все в порядке, — настояла она, — И держим мы это в секрете для того, чтобы никто случайно не проболтался, и Тот-Кого-Нельзя-Называть ничего не узнал. В противном случае он убьет нас с профессором Снейпом.

Домашние эльфы неуверенно переглянулись большими зелеными глазами.

— Добби, и все остальные, вы должны пообещать мне, что никогда об этом не заговорите, даже между собой! — добавила она, — Можете спросить Дамблдора, и он подтвердит, что эта… эм-м… ситуация санкционирована самим директором, но вы никому не должны говорить об этом. Добби, особенно это касается Гарри с Роном! — приказала Гермиона, — Даже если они будут спрашивать, или намекать… и не стоит наказывать себя в их присутствии или позже. Ведь если этот злодей почувствует хоть какой-то намек, это может очень сильно навредить Гарри.

— Добби не хочет навредить Гарри Поттеру, мисс Грейнджер. Нет, Добби не захочет навредить ни мисс Грейнджер, ни господину Снейпу, — добавил эльф, хватая себя за уши, а его глаза наполнились ужасом, — Но что же тогда на самом деле делает мисс Грейнджер без одежды рядом с господином Снейпом ?

— Я же говорю, это спецпроект. И мы надеемся, что он поможет победить заклятого врага Гарри, — Взгляд Гермионы упал на кубок, стоящий на кофейном столике, — В той чаше находится специальное зелье. И раз уж я проснулась, следует разлить его по бутылочкам и закупорить. Мы очень устали, когда делали его, и заснули прямо на полу, поэтому не сделала этого раньше.

Добби посмотрел на зелье, еще больше расширив глаза.

— О-о-о… Мисс Грейнджер варит специальное зелье, чтобы противостоять Врагу?

— Ну… это скорее не основной проект, но главный план, над которым мы работали в том числе и только что, поможет сразить его, — уклончиво ответила Гермиона, — Нам с профессором Снейпом предстоит много работы, прежде чем мы будем готовы встретиться лицом к лицу с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Но все должно оставаться в секрете, иначе ничего не сработает.

Добби с сомнением смотрел на Гермиону, однако девушка заметила искринку в глазах эльфа, что дало ей надежду на то, что тот поверит ей.

— Мисс Грейнджер говорит правду? — спросил он, затем ударил себя кулаком по лбу, — Добби не имел в виду, что мисс Гренджер лжет! Плохой Добби! Плохой!

— Добби, я никогда тебе не лгала и не стану это делать сейчас, — прошептала Гермиона, сдерживаясь, чтобы не схватить эльфа, чтобы тот не навредил себе. Стремление домашних эльфов к самонаказанию, как за все эти годы успела заметить гриффиндорка, зависело от прощения авторитетной личности. Достаточно было взглянуть на лица других эльфов, чтобы понять, что они с радостью будут помалкивать об увиденном, раз Дамблдор разрешил их совместную деятельность. Угрозу представлял лишь Добби со своим восхищением Гарри и их дружбой, — Ты, наверное, слышал, что меня похитили Пожиратели…

Добби так усердно кивнул, что уши больно хлопнули ему по лицу.

— И тогда профессор Снейп смог найти только один способ спасти меня, и для этого нужно было войти со мной… в интимные отношения. Так он спас меня от изнасилования остальными Пожирателями, ведь это бы было гораздо ужаснее, — добавила она, покраснев, — Но… теперь мы должны поддерживать такие отношения, так как Вол… Темный Лорд считает, что Снейп использует меня против Гарри. Но ведь он не знает, что профессор на нашей стороне, мы должны претворяться любовниками, чтобы он смог остаться шпионом в лагере противника. К тому же я хотела изучать Эромантику в качестве дополнительного предмета, и директор посчитал, что так будет гораздо проще и эффективнее. Одним выстрелом двух зайцев, так сказать.

Добби тщательно обдумал ее слова.

— Директор… говорит, что все в порядке?

— Вот пойди и спроси у него, Добби. Скажи ему, что ты застал нас с профессором в его комнате в то время, как мы работали над мои проектом по эроманции, и скажи, что я разрешила спросить, действительно ли мы работаем над секретным планом, как победить противника. Он скажет тебе, что это правда, и тогда ты пообещаешь ему от лица всех домашних эльфов, никому ни о чем не говорить. Особенно Гарри. Такие новости… отвлекут его, а ведь ему еще спасать нас от Того-Кого-Нельзя-Называть. И Рону тоже не следует говорить, ему снесет голову от ярости, что так же может отвлечь Гарри. Ты сделаешь это для меня, Добби? — спросила Гермиона.

Маленький домашний эльф энергично закивал головой, хлопая ушами.

— Добби верит мисс Грейнджер. Добби знает, что мисс Грейнджер никогда бы не стала лгать! Это… очень странно, но… Тот-Кого-Нельзя-Называть, — прошептал он, оглядываясь, словно Пожиратели Смерти могли вот-вот выпрыгнуть из дверей и атаковать их, — должен быть повергнут, и мы, домашние эльфы, полагаем, что это случится скоро… очень, очень скоро! Ничто не должно помешать борьбе с ним. И раз Добби может помочь таким образом, он не станет ничего раскрывать, даже если Гарри Поттер сам потребует от Добби все рассказать! И Добби лично будет иметь дело с тем домашним эльфом, который посмеет хотя бы подумать об этом! Но… Добби все же спросит Дамблдора, чтобы его совесть была чиста.

— Правильно, Добби, так и сделай. Ну а мне пора вставать и отправляться к себе в спальню. Эм-м… укройте его, чтобы он не замерз, хорошо? — попросила Гермиона эльфов, говоря о профессоре, дремлющем на полу, — И принесите ему подушку. Мы в буквальном смысл слова измотали себя сегодня ночью, так что не беспокойте его. Профессору надо хорошо выспаться.

— Добби все сделает, но господин Снейп уже проснулся, — заметил эльф, указывая рукой за девушку.

Гермиона покраснела. Немного смутившись, она повернулась к Северусу. Тот расслабленно лежал на полу, но глаза были немного приоткрыты. Он наблюдал за тем, как гриффиндорка командует эльфами.

Прочистив горло, Гермиона снова обратилась к эльфам.

— Что ж, в таком случае мы… приведем себя в порядок, и на этом на сегодня закончим.

— Добби принесет мисс Грейнджер бутылочку для зелья, — сказал эльф и тут же исчез из поля зрения.

Остальные три эльфа быстро разошлись, оставив двух людей наедине.

Под смятой простыней рука коснулась бедра Гермионы.

[Уже подружилась с эльфами? И почему я не удивлен?]

Если бы в его тоне был хоть намек на злобу, гриффиндорка дала бы ему пощечину. Однако вместо пренебрежения, она услышала одобрение.

{А ведь Добби, заметил что ты добр к ним. Значит, и ты с ними дружишь}

Северус пожал плечами, гладя ее кожу костяшками пальцев.

[Я бы не употреблял слово «добрый». Они убирают по ночам, чтобы оставаться незамеченными — днем у них есть другие дела. Но я на ногах двадцать четыре часа в сутки, что сильно усложняет их задачу. Лет десять назад я наконец-то застал их и сказал, что могут убирать здесь, когда им будет удобно, вместо того, чтобы подстраиваться под мои случайные ночные прогулки]

{Ты действительно очень добр к ним} — согласила Гермиона с мнением Добби о Снейпе, — {Полагаю, они так же обеспечивают тихую ненавязчивую компанию. Конечно, самый обыкновенный эльф выигрывает на фоне любого ученика в твоем классе}

Рука Северуса замерла на бедре Гермионы.

[Верно. Например, тех, кто постоянно пытается ответить на заданный вопрос, даже если их не вызывали]

Гермиона заметила, как что-то мелькнуло в его газах. Видение тут же исчезло, и она задумалась, может ей померещилось? Прищурившись, она спросила:

{Ты меня дразнишь?}

[А что, у меня получается?] — слабо улыбнулся Снейп.

{Так значит, тебе не нравится, что я отвечаю на твои вопросы?} — в ответ спросила гриффиндорка. — {А что если я еще и сама начну задавать вопросы, м?}

[Даже не думай о том, чтобы менять свое поведение в классе] — предупредил ее Северус.

{Я же дразню тебя, дурень!} — закатила глаза Гермиона.

[То есть я — дурень?]

{Ты действительно думаешь, что я такая глупая, чтобы выдать себя в классе?} — спросила она, глядя ему в глаза. Рука Северуса не оторвалась от ее кожи, когда Гермиона пододвинулась ближе, касаясь бедром его тела. Последний раз они так сидели в Визжащей Хижене. В этот раз она не сомневаясь спокойно касалась его, — {Практически весь третий курс я успешно пользовалась маховиком времени, а Рон и Гарри, мои лучшие друзья, даже ничего не заметили! Уж я то могу хранить секреты, профессор!}

[Мы уже обиделись?] — пробормотал Снейп у нее в голове. В его тоне послышалось извинение, от чего шар ее гнева тут же лопнул. Северус бессознательно гладил ее по бедру до колена и обратно, — [Гермиона, почти всю свою взрослую жизнь я прожил в сожалении о сделанных ошибках и попытках не осложнить ситуацию. Эти ошибки обошлись мне слишком дорого. Я связал себя с безумцем, одержимым убийством и обладающим призрачным величием. Я стал немного… щепетильным, когда дело касается прикрытия моей задницы. Вот так и выживаю все эти годы]

{Раз уж я считаю, что твоя задница весьма симпатичная, можешь быть уверен, что я помогу ее прикрыть.}

Рука Северуса замерла, и он недоверчиво покосился на гриффиндорку.

[И почему надо всегда шутить?]

{Я не шучу}

Это была правда.

Северус внимательно прислушался к ее мыслям, как будто к приглушенным голосам в другом конце комнаты. Девушка действительно полагала, что у него симпатичный зад. Да и не только зад! Снейп озадаченно посмотрел на нее. [Гермиона, Я же тебе в отцы гожусь… Я твой преподаватель, ради святого Мерлина! Грязноволосый и черствый мерзавец Хогвартса! Ты думаешь, я симпатичный?]

{И что? Я же живой человек! И так случилось, что мне всегда заводили умные мужчины. Любой, обладающий тремя четвертями мозга, объяснит, почему ты такой едкий на уроках. Тебе скучно находится среди учеников с посредственными способностями, которые постоянно досаждают тебе изо дня в день вот уже много лет} — объяснила Гермиона, — {Скучно, потому что продолжаешь надеяться, что рано или поздно тебе попадется кто-то действительно умный, кто будет так же любить Зелья, не смотря на то, что ты якобы хочешь место преподавателя ЗОТИ. Поверь, я знаю какого это — находиться среди умственно отсталых}

[Думаешь, этот гениальный ученик— это ты?] — с вызовом спросил Северус, прощупывая ее мысли аккуратно, как человек языком касается режущегося зуба, просто потому, что его мучила какая-то болезненная притягательность. Снейп попытался обратить свой интерес в колкий вопрос, — [Может ты еще и думаешь, что можешь «исцелить» меня от сорока лет мерзости? Или я какой-то странный девчачий дополнительный проект, спровоцированный гормональным взрывом? А вдруг ты любишь меня?]

{Так и было}

Северус не ожидал услышать такой откровенный ответ. Да и собственно, что здесь удивительного, ведь они касались друг друга, связанные ментальной связью, которая была вызвана Веритаморией. Поэтому было очевидно, что Гермиона говорит без утайки. Профессора так же удивило, что со сдержанным выражением лица гриффиндорка гордо приподняла подбородок, ее мысли ничего больше не выражали.

Северус не ожидал, что от ее признания в груди возникнет чувство вины, причину которого он не знал, да и не хотел знать. Но хуже всего, он не мог не спросить:

[Было? В прошлом?]

{Ты убил мои чувства. Это случилось на четвертом курсе, когда из-за наложенного заклинания, у меня увеличились зубы. Тогда я обиделась на тебя за то, что ты издевался надо мной. А за год до этого, ты заменял профессора Люпина и назвал меня «невыносимой всезнайкой» своим коронным пренебрежительным тоном. Но последней каплей был день, когда Драко превратили в хорька. И вот тогда я возненавидела тебя}

Ее тихий и спокойный тон был разбавлен мучительным криком боли и обиды, которые он причинил.

[Гермиона… я не хотел… то есть хотел тебя обидеть, но тогда…] — Северус вздохнул, вздрагивая внутри, тем не менее, мысли не могли скрыть правды, — [Господи, Веритамория еще хуже Веритасерума! Гермиона, прости. Я не знал тебя тогда. Я лишь думал, что ты невыносимая всезнайка… и теперь готов признать, что завидовал тебе… да к тому же ты утверждала, что дружила с ним, с этим мальчишкой Поттером. Сыном моего врага, который так похож на своего отца, что иногда мне хотелось кричать…]

{Он — не Джеймс} — тихо но настойчиво произнесла девушка, раз уж Снейп сам поднял эту тему, хоть и с некоторой тенью злобы. Дамблдор советовал ей, как можно реже обсуждать этот вопрос, но Гермиона должна была выговориться, — {Так же как и я — не Парвати Патил. Мы обе гриффиндорки, как и Гарри и Джеймс — оба Поттеры, Но мы две разные девушки, как и они — разные мужчины. Уясни это для себя, наконец-то, Северус, пока ты не столкнулся с выбором более ужасным и бесповоротным, чем метка на руке. Все может закончиться тем, что ты предашь нас Волдеморту потому что посчитаешь, что не сможешь больше терпеть его … как ты это сделал, как я понимаю, с Джеймсом}

Разорвав телесный контакт, Гермиона встала и скинула простыню, оставив его наедине со своими мыслями, гриффиндорка зашла за софу, и стала одеваться возле столика, на котором остались ее вещи. Северус еще несколько минут обдумывал все сказанное.

— Гермиона…

Застегнув последнюю пуговицу, она обернулась и увидела, что профессор стоял позади. Простыня была повязана на грудь и бедра, словно тога нищего. Во взгляде Северуса, в его измученных глазах читалась боль. На секунду его рука поднялась к ее щеке, замерла, но так и не коснувшись, опустилась обратно.

«Идиот» — про себя вздохнула Гермиона, когда Снейп неуверенно выдохнул и приготовился говорить. Опять входит в образ мастера зелий. «Он ведь даже не знает как просто прикоснуться к человеку? Я хоть и была девственницей в сексе и страсти, но он — девственник в отношениях…» Поспешно, чтобы не позволить Северусу произнести и звука, который отдали их дуг от друга, Гермиона положила ладонь на его грудь и ласково погладила.

{Тогда никто из нас друг друга не знал. Но сейчас все изменилось…И думаю, что из этого может что-то получиться, когда все закончиться}

[Теперь, раз уж ты больше в меня не влюблена, думаю, нам ничего не угрожает] — согласился Снейп. И это было странно. Хотя его голос звучал убедительно, все его тело дрожало от напряжения.

Гермиона убрала руку, прежде чем ответить на его замечание. Она действительно не была влюблена… наверное. Гриффиндорка думала, что чувство, более взрослое, снова вернулось к ней летом, перед пятым курсом, когда она увидела, как неустанно он помогал Ордену, рискуя телом и душой, шпионя в лагере противника. Но теперь она не была уверена.

Она не была уверена, что это именно то слово. Поэтому и употребила его в прошедшем времени, и таким образом вышла сухой из воды. Засунув руку в рукав мантии, и оправдав таким образом разрыв прикосновения, Гермиона надела сумку с книгами на плечо и сказала:

— Тогда до среды?

— Матч по квиддичу, — сухо напомнил Северус, — Слизерин против Равенкло. Я должен дежурить, тем более если они выиграют и вечеринка на моем факультете выйдет из-под контроля. Может во вторник?

— Клуб защиты от темных искусств. Учитывая, что нам придется сделать, чтобы вы не впали в немилость Темного лорда, я бы не хотела пропускать занятие. Четверг?

Несмотря на то, что от сегодняшней встречи у него все болело, Северус не думал, что сможет выдержать без прикосновения девушки так долго. Обычно в течение года он безжалостно подавлял желания, но Гермиона словно была тем ядовитым плющом, от которого потом не можешь перестать чесаться. Стоит лишь дотронуться, и жжение станет еще сильнее, пока не смоешь яд, пока не выведешь его из организма.

— Понедельник. И среда. Ты должна повторять эксперимент с Aqua Vigo не торопясь, в более сознательном состоянии, пока я не останусь довольным результатом.

Гермиона моргнула.

— Давай в следующий раз попробуем более нежно, договорились? — спросила она. Кожа и отношения Господин-Рабыня — это конечно весело, но я не хочу приучаться к этому. Если так будет продолжаться и дальше, то в силу привычки я стану реагировать только на это. А для моего неискушенного вкуса… это уж слишком…

— И что же ты хочешь, свечи и розы? Может шоколад? — издевательски спросил Снейп, — Романтику?

С губ Гермионы тут же сорвалось бы язвительное замечание, если бы не заметила что-то в тоне, с которым он произнес последнее слово, не горечь, и не злоба… тоска?... тогда бы девушка сказала то, о чем бы потом пожалела. В место этого лишь слабое чувство сожаления почувствовала она, произнеся следующие слова:

— Что ж, этого или чего-то похожего будет достаточно. Настоящий практик искусства Эроманции экспериментирует при всевозможных обстоятельствах.

И пока Снейп, сбитый с толку ее согласием без обиняков на его явно шутливое предложение, Гермиона притянула пальчиками профессора за подбородок, встала на цыпочки и поцеловала его, наслаждаясь его шокированным видом и отсутствием всяких мыслей.

{Спокойной ночи, Северус. Сладких снов. На сегодня я удовлетворенна, и уверена, что буду спать как младенец}

Отпустив преподавателя, она повернулась лицом к камину, и так как они уже не касались друг друга, спросила вслух:

— И как же мне отсюда выбраться?

Северус был рад, что смог ни о чем не думать, пока девчонка его целовала, и теперь, собравшись наконец-то с мыслями, он указал на столик в дальнем углу. Понятно, что Гермиона имела в виду слово-адрес, а не способ передвижения — камин или лестница. Кружаная мука привела ее сюда, значит должна и увести, чтобы сохранить все в секрете.

— Вон там резной кувшин с кружаной мукой. Варил сам, поэтому совершенно безопасный. Брось в огонь и произнеси «Зелья» — и перенесешься в кабинет.

Кивнув, гриффиндорка подошла к другому камину. Подняла крышку, взяла щепотку содержимого и затем повернулась.

— Знаешь, Северус, когда я читала о старостах школы и о ее традициях, я по глупости думала, что получив такую должность, ученику дают свои комнаты, со своей личной ванной и всем остальным. Глупое желание… но было бы хорошо заходить в свой камин и выходить из твоего, без этого бессмысленного хождения по замку тайком. В гостиной моего факультета есть камин, но…

— Гермиона, несмотря на то, что я наслаждаюсь твоим голым видом, у меня нет никакого желания смотреть на твоих одетых однокурсников, тем более, во вне классное время, позволь им порезвиться в своей собственной гостиной в одном белье, — протянул Снейп, скрестив на груди руки.

Девушка не смогла сдержаться и улыбнулась и, подразнивая, сказала:

— Надо же, Севви! Как мило с твоей стороны!

— Не называй меня «Севви»! — резко заметил он, подскочив к девушке. Сейчас он как никогда был похож на сальноволосого сердитого мерзавца Хогвартса, несмотря на белую простынь повязанную поверх голого тела.

Посмеиваясь, Гермиона бросила муку в огонь и крикнула:

— …Зелья!

Гриффиндорка действительно была смелой. Пламя в камине вспыхнуло зеленым, и Гемиона, уверенная в том, что Мастер Зелий не посмеет проследовать за ней и явиться туда, где портреты на стенах могут проснуться и заметить его наготу, исчезла, не дав Северусу времени разозлиться на шутку.

Прокрутившись два раза вокруг себя вне досягаемости от профессора, чтобы тот снова не начал спор, девушка вышла из зеленого пламени уже с другой стороны, все еще улыбаясь. Она расправила мантию, стряхнула пепел, вышла из класса и направилась к спальне своего факультета.

В другом конце замка, глубоко под землей, Северус боролся сам с собой. Он то брал щепотку муки и направлялся к камину, то бросал порошок обратно. Одного сказанного ею прозвища было достаточно, чтобы провести еще один такой «грубый эксперимент», и тогда девчонка еще долго молила бы его о прощении, пока он не…

Мерлин, о чем ты только думаешь? В отчаянье, Северус провел ладонью по волосам и отвернулся от огня. Его взору предстало мерзкого вида смесь связанных носков в некое подобие одежды, увенчанная шишковатой головой с длинными колышущимися ушами и большими зелеными глазами. Выгнув бровь и постаравшись вернуть всем своим видом достоинство, он спросил:

— Да, Добби?

Эльф знал Северуса еще когда тот приходил в дом Люциуса Малфоя, такой же Пожиратель Смерти, кровь настоящего волшебника. После освобождения и поступления на работу в Хогвартс, Добби с удивлением узнал, что Снейп был на стороне Дамблдора.

Мастер Зелий терпеливо ждал, что ему скажет эльф, потому что знал, что эти существа любят ходить окольными путями, а не говорить прямо. К тому же этот был более чудаковатым, чем остальные, в его голове витали понятия о свободе и независимости, что каралось анафемой среди своих сородичей.

Заламывая руки, Добби быстро заговорил:

— Добби пошел к директору Дамблдору, сэр. Добби сказал Дамблдору все, что разрешила мисс Грейнджер, и Дамблдор подтвердил, что это правда и попросил Добби держать все в секрете. Добби будет держать слово, данное мисс Грейнджер, господину Снейпу и директору. Все эльфы будут хранить секрет!

— Хорошо. Я рад. Что-то еще? — спросил Северус, когда домашний эльф остался стоять на месте.

Добби потянул себя за ухо.

— Добби принес мисс Грейнджер бутылочку для ее зелья, но мисс ушла… Добби решил оставить господина Снейпу и мисс Грейнджер наидине, и убрался с другими эльфами на какое-то время… Теперь Добби думает, что его не было слишком долго, и теперь он должен наказать себя…

Северус ненавидел привычку этих существ наказывать себя по любому глупому поводу. Еще в те времена, когда эльф служил у Малфоев, Снейпу приходилось наблюдать, как Люциус приказывал Добби, как именно себя наказать. И уже тогда, профессор Зелий чувствовал отвращение к подобным мерам, хотя и образ, который он олицетворяет, не должен задумываться о подобных существах.

— Добби, ты сделал все правильно. Мы с мисс Грейнджер благодарны тебе за осмотрительность. Я лично процежу зелье для нее. Ведь мне в любом случае нужно подробно изучить ее проект и проследить, чтобы все было правильно. Спасибо, что побеспокоился.

Домашний эльф немного приободрился, и его шишковатом лице расплылась широкая улыбка.

— Господин Снейп так добр!

— Это точно, — с сарказмом пробормотал Северус.

Интересно, чем же он заслужил такой эпитет? И сможет ли он так же расположить к себе Гермиону после их почти что ссоры? Только не после такого прозвища! Его губы скривились в ухмылке.

"Севви"... Ради Святого Мерлина!