Мы вспомним, Гарри

— Мерлин… Драко, неужели нельзя немного потише? — едва слышный шепот с правой стороны малфоевской кровати и нервное ерзанье.

В спальне седьмого курса Слизерина темно, и Драко не может видеть покрасневшие щеки партнера, но он хорошо различает смущение в его голосе.

— Да Кребб с Гойлом спят как сурки, даже храпа не слышно, — отмахивается Малфой.

— По-моему, это как раз говорит об обратном, — шипит в ответ Гарри.

Драко закатывает глаза и собственническим жестом закидывает левую руку поперек груди Поттера. Обнаженный, разгоряченный после секса, покрытый капельками пота, Гарри сейчас наверняка очень красив, и Малфой в очередной раз жалеет, что в подземельях так мало света.

— Даже если и так, — лениво отвечает он, уткнувшись лицом в подушку и рассеянно водя пальцами по груди брюнета.

Он кажется таким худым и хрупким, что Драко непременно хочется его чем-нибудь покормить, но он поспешно одергивает себя. Что он, в самом деле, наседка, чтобы носиться с семнадцатилетним парнем? Как будто тот сам не может о себе позаботиться...

— В любом случае, они должны были уже привыкнуть к тому, что с пятого курса ты не спишь в своей кровати, — продолжает Малфой.

— Издеваешься? — усмехается в ответ Поттер. — В своей кровати я не сплю с первого дня обучения в Хогвартсе. Кребб с Гойлом так храпят, что я глаз не могу сомкнуть.

— Странно, а в моей постели ты всегда вырубаешься сразу же, как...

— Заткнись, Малфой. Я точно уверен, что сегодня они не спали и все слышали.

— Что же ты не поставил заглушающее заклинание, м? — начинает раздражаться Малфой. — Скромник хренов... А еще Слизеринец!

— Отвали! — резко бросает Гарри и, скинув руку Драко со своей груди, поворачивается к нему спиной. В последний момент, перед тем как заснуть, краем уха он еще слышит, как фыркает Малфой, как прогибается кровать, когда блондин поворачивается на другой бок и как одновременно, словно по команде, с обеих сторон от Гарри в один голос начинают храпеть Кребб и Гойл.

* * *

Директор в очередной раз вздыхает. Так тяжко и устало, что Северусу Снейпу хочется как следует встряхнуть старика, однако он молча продолжает стоять перед столом главы Ордена, сжав зубы и сцепив руки за спиной.

— Не понимаю, директор, зачем это делать, — после долгого молчания, говорит он.

— Северус, Волдеморт...

— Я помню ваши слова, Альбус. Темный Лорд собрал армию, и у него достаточно сил, чтобы начать открытую войну, но я не понимаю, при чем тут Драко.

— Действительно не понимаешь, Северус?

Голубые глаза директора пристально вглядываются в черные Снейпа, и последний изо всех сил старается удержать взгляд, но это дается ему очень тяжело. Он знает, чего хочет Альбус, и не сомневется, что он этого добьется

— Гарри не нужна эта война, Северус. Он не станет сражаться за нас, за волшебный мир. Он будет биться только за себя и за Драко. Но ему не придется этого делать, потому что Драко надежно защищен его магией, и Волдеморту до него не добраться. Я был уверен, что смогу вырастить из Гарри того, кто поведет армию магов в бой. Ты же помнишь, каким ударом для нас стало его распределение в Слизерин. С самого начала все шло не по плану! Я пытался все исправить, но этот факультет и… Малфой не дали мне этого сделать. Я надеялся до последнего, но решающая битва уже очень близка, а Гарри остается непреклонен! Я не могу проиграть. Северус, на кону жизни тысяч людей!

— И счастье двоих, — холодно заканчивает декан Слизерина.

Директор молчит.

— Вы не знаете, к чему может привести поворот времени вспять! — зло продолжает Снейп. — Опасно возвращаться в прошлое и на несколько часов, а вы хотите на семь лет! Хроноворот...

— Нет, — перебивает Снейпа Дамблдор. — Хроноворот использовать нельзя. В этом случае есть риск, что тот, кто будет приводить его в действие, попадет во временную петлю, а мы не можем убрать из истории важных персонажей.

— Важных персонажей? — черная бровь Северуса взлетает вверх, он усмехается. — А вдруг ничего не изменится? Если Поттер снова попадет в Слизерин, вы вечно будете возвращаться в прошлое?

— Зачем же? — директор невесело улыбается. — История всегда идет по знакомой дорожке, но история, повернутая вспять, непредсказуема. Я попрошу тебя приготовить зелье, Северус. Я перенесусь на семь лет назад и вселюсь в свое тело. Я буду знать наперед все, что должно произойти с Гарри, в том числе его распределение в Слизерин, и не допущу этого. Он не должен полюбить Драко.

— Вы говорите чудовищные вещи, директор, учитывая, что сами боретесь за любовь, — Снейп усмехается, но видно, что ему едва удается не скривиться от собственных слов.

Он знает, что выполнит все, что прикажет ему Дамблдор. А если откажется, будет действовать под Империусом. С директора станется. У Снейпа нет выбора.

* * *

В спальне седьмого курса Слизерина гнетущая, давящая на уши тишина. Драко не спит, остановившимся взглядом уставившись в стену. Он чувствует едва ощутимое дыхание сидящего рядом Гарри. Оба боятся заговорить, разрушить магическое, отчаянное и страшное очарование ночи. Их последней ночи.

Драко не знает, благодарен ли он Снейпу за его предупреждение. Его крепкое объятие перед уходом словно поставило точку, дало понять, что все реально, и страшный кошмар не рассеется с восходом солнца — с ним он начнется.

Драко думает о том, что больше всего ему хотелось бы сейчас заснуть рядом с Гарри и замереть в этом миге навечно. Ведь, когда история изменится, это будет уже не он, не Драко Малфой — это будет его жалкая копия, подобие, которое проживет жизнь без Гарри. У него наверняка будет другой характер, другие ценности и другие чувства. А, может быть, и другая душа.

— Драко... — шепчет Гарри, — почему мы ничего не делаем? Почему не боремся? Почему не...

— Да… почему? — эхом повторяет за ним Драко.

Они не меняют позы и не смотрят друг на друга. Они молча ждут рассвета, до конца не осознавая, что их жизнь, их любовь умрет с первыми лучами солнца.

Тишина...

Тик-так, тик-так... Тук-тук, тук-тук...

Часы в гостиной и сердца бьются в унисон, будто пытаясь соединиться, сохранить этот момент где-то в глубине веков... Навсегда... Момент, о котором никто никогда не вспомнит.

Когда Драко поворачивается к Гарри, он уже легко может рассмотреть его лицо. Темнота ночи ушла, сменившись на блеклый серый оттенок рассвета.

— Я хочу на воздух.

Драко слышит хриплый голос Гарри, и внутри сжимается тугая спираль, так, что полной грудью не вздохнуть.

Драко кивает. Они оба знают это место: там воздух всегда свежий и чистый, там всегда дует ветер и всегда холодно, даже летом.

Множество ступенек остаются позади незамеченными. Гарри садится прямо на ледяной каменный пол Астрономической башни, а Драко обхватывает его руками, одновременно согревая, успокаивая и прощаясь.

Солнце всходит... Тишина...

Гарри изо всех сил вцепляется в худые плечи Малфоя, прижимаясь к нему всем телом.

В кармане малфоевской мантии что-то тихо звякает. Этот еле слышный звук — словно возвращение в реальность.

Драко извлекает из складок мантии небольшой пузырек с красной полупрозрачной жидкостью. Некоторое время он смотрит на него, и на его лице появляется широкая улыбка. Гарри не видит в ней ни капли радости — он видит в ней жизнь.

— Гарри... — лицо брюнета оказывается зажатым между холодных ладоней Малфоя. — Гарри...

Поттер прикрывает глаза, длинных ресниц касаются теплые губы. Драко отстраняется и протягивает Поттеру пузырек.

— Половину, — произносит он, сосредоточенно хмурясь. — Пей ровно половину.

Гарри ничего не спрашивает и покорно отпивает зелье. Драко следом за ним опустошает пузырек и целует брюнета. Нежно и глубоко.

— Как в первый раз, — на выдохе шепчет Гарри.

— Как в первый раз, — соглашается Малфой. — Гарри, ничего не кончено… Что бы ни произошло, как бы ни изменилась наша жизнь и наш мир, мы будем вместе.

— Что это было?— запоздало интересуется Гарри.

Драко с улыбкой мотает головой и притягивает брюнета ближе.

— Мы вспомним, Гарри. Вспомним. Когда придет время. Вспомним о нас. Мы не сдадимся. Мы не умрем.

Гарри снова обнимает блондина, утыкаясь лицом в его шею. Он крепко зажмуривает глаза и проводит языком по белой коже, чувствуя, как Малфой медленно тает в его руках, растворяется, словно призрак, и как первые лучи солнца освещают его лицо.

Тишина...