Отрицание

Разве я посмею

Потревожить мирозданье?

Каждая минута — время

Для решенья и сомненья, отступленья и терзанья.

Т. С. Элиот «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока» Перевод А. Сергеева

Гермиона Грейнджер вздохнула и сделала глоток кофе. Свет послеполуденного солнца струился через окно кухни, освещая полированную поверхность стола, за которым она сидела. Она надкусила тост и, положив его обратно, оттолкнула от себя фарфоровую тарелку. Аппетит пропал. Пергаментный свиток, лежащий справа от отвергнутого тоста, помимо воли притягивал к себе взгляд.

Ее задумчивость была грубо прервана всего пять минут назад, настойчивым стуком по оконному стеклу. С упавшим сердцем Гермиона узнала коричневую сову Министерства Магии и поняла, что напрасно надеялась оттянуть встречу с неизбежным хотя бы на некоторое время после возвращения в Великобританию. А ведь не прошло еще и сорока восьми часов с этого момента. Всего два дня назад она стала выпускницей Сорбонны, где четыре года училась в Département de la Sorcellerie, скрытого в недрах университета. Родители, полностью поддержав решение дочери получить образование заграницей, с гордостью посетили выпускную церемонию, где Гермионе вручили диплом с отличием по Чарам и Зельеварению.

Последний день во французской столице прошел весьма приятно, хотя радость от предстоящего возвращения в Англию иногда и омрачалась мыслями о том, что ее там ожидало.

Гермиона знала, что ее приезд не пройдет незамеченным Министерством, просто не ожидала такой быстрой реакции. С опаской поглядывая на пергамент, лежащий на столе, она мысленно вернулась в последний год своего обучения в Хогвартсе.

Несмотря на то, что возвращение Гермионы и ее друзей в школу было триумфальным, к чувству радости примешивалась горечь утраты тех, кого они любили и кого потеряли. Первоначальная эйфория прошла, и многие ученики остались один на один со своим горем. После похорон Фреда, она и Рон отправились в Австралию, чтобы найти ее родителей и восстановить их воспоминания, успев вернуться в Англию всего за несколько дней до начала учебного года.

Первые недели прошли в нескончаемой череде траурных церемоний. Были воздвигнуты статуи в память о многих павших; а гостиная Гриффиндора обрела двух новых стражей с лицами Фреда Уизли и Колина Криви. Гермиона была вынуждена признать, при всей симпатии к статуе Фреда, что та, однако, откровенно препятствовала их роману с Роном, неожиданно выскакивая перед ребятами всякий раз, стоило им только начать обниматься в каком-нибудь укромном уголке замка.

В то время как ее родители вернулись к своей врачебной практике, она с радостью окунулась в учебу, наслаждаясь вновь обретенным чувством безопасности. Их счастье с Роном однако продлилось недолго, и виной тому стали планы Министерство магии. Оглядываясь назад, она не могла поверить, что не смогла предвидеть заранее, к чему все идет. Просматривая каждое утро Ежедневный Пророк, и находя статьи о падении рождаемости среди чистокровных волшебников интересными, а истории о чрезвычайно возросшем количестве рождающихся сквибов несколько тревожными, Гермиона никогда, даже в самых страшных своих фантазиях, не могла предвидеть ту линию действий, которую, в конце концов, выбрало Министерство.

Холодным февральским утром она и Джинни, войдя в Большой Зал, обратили внимание на преподавателей, которые столпились у учительского стола, возбужденно перешептываясь и указывая на лежащую перед ними газету. Не многие студенты встали так рано, но те, кто уже спустились к завтраку, также были поглощены обсуждением последних новостей. Обменявшись недоумевающим взглядом с Джинни, Гермиона начала наливать себе тыквенный сок, когда подлетевшая сова уронила перед ней номер Ежедневного Пророка. В нетерпении развернув газету, она увидела фотографию Кингсли Шакелблота с длинным свитком в руках.

МИНИСТЕРСТВО МАГИИ ПРИНЯЛО

ЗАКОН О БРАКАХ

Министр Магии, Кингсли Шакелблот, прошлым вечером опубликовал планы Министерства Магии по преодолению кризиса рождаемости среди волшебников. За последние десять лет рождаемость в магических семьях резко сократилась, в то время как количество рожденных сквибов существенно увеличилось. Кризис рождаемости сопровождался большой смертностью на протяжении долгого периода, предшествовавшего поражению Лорда Волдеморта, а также последовавшими многочисленными приговорами к тюремному заключению в Азкабане волшебников и волшебниц, многие из которых являлись чистокровными. Численность магического населения упала до уровня 1374 года.

В ответ на создавшуюся ситуацию, Министерство Магии приняло Закон о Браках, согласно которому каждый в возрасте от семнадцати до пятидесяти, кто в настоящий момент не состоит в браке, обязан вступить в него в течение шести недель. При этом вводится ограничение, согласно которому чистокровным волшебникам позволено вступать в браки только с полукровными или маглорожденными волшебниками, а маглорожденные обязаны вступать в браки либо с полу — либо с чистокровными волшебниками. Полукровные волшебники не ограничены в своем праве свободно выбирать супруга, и могут вступать в брак с кем пожелают. Причину возрастания количества рождений сквибов видят в союзах, заключаемых между чистокровными волшебниками, поэтому отныне закон запрещает их.

Департамент Рождений и Браков был значительно расширен, чтобы следить за исполнением предписаний нового закона. У волшебников и волшебниц, которые откажутся подчиниться новым правилам, будут изъяты волшебные палочки, а сами они будут изгнаны из магического сообщества.

Трясущимися руками Гермиона протянула газету Джинни, совершенно не веря в происходящее. Она не хотела выходить замуж; планируя поступить в колледж ... начать свою карьеру. Чуть дальше за гриффиндорским столом только что подошедшие Лаванда Браун и Парватти Патил визжали от восторга, держа в руках еще один экземпляр газеты. Она оглянулась на учительский стол и встретилась взглядом с Минервой МакГонагалл, но директор быстро отвела глаза. Подошедшие через несколько минут Гарри и Рон сочли происходящее довольно забавным.

— Послушай, Гермиона, — в радостном возбуждении начал Рон, — я не понимаю, почему ты так остро реагируешь? Большинство чистокровных волшебников и так предпочитают браки по договоренности; новый закон лишь запретил им жениться друг на друге. Ну, так и что в этом такого? Нам с тобой просто придется пожениться немного раньше... вот и все, — закончил он, пожимая плечами.

Гермиона чуть не подавилась своим тостом.

— Да ты что, Рон! Ты в своем уме?! Мне всего девятнадцать... Тебе только восемнадцать! Я не собираюсь выходить замуж!

Гарри и Джинни незаметно вышли из Зала, оставив продолжавших перепалку Рона и Гермиону. Рон воспринял отказ Гермионы выходить за него замуж как личное оскорбление, и весь день они ссорились как кошка с собакой. Напряжение, возникшее между ними, только усилилось оттого, что Гарри и Джинни казались совершенно довольными сложившейся ситуацией. Гарри даже удалось траснсфигурировать ложку в импровизированное обручальное кольцо. Больше всего Гермиона была поражена тем, с какой готовностью все вокруг приняли Закон о Браках. Чистокровные и особенно полукровные волшебники восприняли все как должное; только Невилл казался подавленным.

Вытерпев дующегося Рона и счастливых Гарри и Джинни целых три дня, она решила, что с нее достаточно. Субботним вечером, незаметно упаковав свой сундук, с трудом посадив Живоглота в клетку, она пролежала без сна несколько часов, разглядывая красные бархатные занавеси над своей кроватью. Она всегда считала их уродливыми, но сейчас за несколько часов до расставания не могла оторвать от них глаз. В два часа ночи, наложив на сердитого кота Бесшумное заклятье, и левитируя перед собой сундук, Гермиона, стараясь ступать как можно тише, спустилась в гостиную Гриффиндора. Но у подножия лестнице она налетела на еще одного полуночного нарушителя и с трудом cдержала удивленный возглас. Перед ней стоял Невилл Лонгботтом, сжимая в одной руке свою жабу Тревора, а в другой волшебную палочку. За ним стоял его сундук.

— Гермиона! — выдохнул он, — Что ты здесь делаешь?

— Я могу задать тебе тот же вопрос, — ответила она, глядя на его запакованные вещи.

Невилл вздохнул, оглянулся по сторонам, прежде чем прошептать в ответ:

— Я уезжаю. И судя по тому, что я вижу, ты тоже. Пойдем, я объясню по дороге. Я хочу уйти прямо сейчас, пока у меня хватает духу, — и кивнул в направлении выхода.

Гермиона, молча последовала за ним через дыру, спрятанную за портретом. Как только проем за ними закрылся, Невилл засветил огонек на своей волшебной палочке и повернул бледное лицо к Гермионе.

— Моя бабушка меня убьет, — пробормотал он мрачно. — Она скажет, что это мой долг жениться и продолжить наш род. Но я не позволю принудить меня вступить в брак с кем бы то ни было помимо моей воли. Если потребуется, я стану жить как магл, — произнес он и тут же вздрогнул при мысль о том, как можно жить без волшебства.

Гермиона с любопытством разглядывала его в слабом освещении волшебной палочки.

— Я думаю также. Я хочу поступить в университет, возможно, в Париже или в Берлине. И не собираюсь обзаводиться семьей — мне всего девятнадцать!

Невилл недоуменно наморщил лоб.

— А я думал, что вы ведь с Роном вместе... и вы... я не знаю. Как-нибудь договоритесь, наверное.

Гермиона хмыкнула в ответ на это замечание.

— Кажется, Рон думал также. Он скоро совсем погрязнет в хандре, поскольку я сказала, что не собираюсь выходить замуж в девятнадцать лет ни за него, ни за кого бы то ни было другого. Я маглорожденная, Невилл, и мои родители просто не смогут согласиться со столь ранним браком. Скорее они полностью поддержат мой уход из волшебного сообщества, — она повернулась к Невиллу. — Честно говоря, я все равно не понимаю, почему ты уезжаешь. Большинство чистокровных волшебников вступают в браки по расчету.

Невилл неожиданно остановился, и выражение отчаянной решимости проступило на его лице.

— Есть только одна колдунья, на которой я бы хотел жениться, — сказал он. И отныне закон запрещает мне это, поскольку она чистокровная.

Это замечание совершенно сбило Гермиону с толку, пока ее не осенила догадка. Она хлопнула себя по лбу рукой и пробормотала:

— Луна!

Невилл просто кивнул и продолжил молча идти по коридору, сопровождаемый лишь стуком шагов по холодному каменному полу. У главного входа в замок они оба задержались и оглянулись по сторонам, словно пытаясь запечатлеть знакомые стены в памяти. Невилл ободряюще кивнул, и Гермиона потянулась вперед, чтобы прикоснуться своей палочкой к тяжелому металлическому засову. Знакомое покашливание за спиной заставило ее замереть на месте. С расширившимися в тревоге глазами, они повернулись и уперлись взглядами в Минерву МакГонагалл, которая стояла, скрестив на груди руки и пристально глядя на них поверх своих маленьких очков.

— Я осведомлена о причинах, по которым вы решили уехать, и хотя я понимаю ваше решение, я буду просить вас остаться еще на одну неделю, — заявила она, с выражением решимости на морщинистом лице.

— Профессор, — волнуясь, начала Гермиона. — Мы оба совершеннолетние, и оба решили, что не хотим принимать участия в этой смехотворной истории с Законом о Браках. На данном этапе моей жизни в мои намерения совершенно определенно не входит создание семьи, и я готова жить как магл, если это единственный способ. Этот указ нарушает основополагающие права человека, и я не желаю принимать в этом никакого участия.

МакГонагалл тепло улыбнулась.

— Мисс Грейнджер, от вас я меньшего и не ожидала. У меня к вам будет только две просьбы: во-первых, поставьте себя на место министерства. Экстренная ситуация требует экстренных мер, какими бы жесткими они не казались. Во-вторых, я повторяю свою просьбу остаться еще на неделю. Я веду переговоры с Кингсли Шакелблотом на протяжении нескольких последних часов, и есть надежда, что ситуация изменится в Вашу пользу в течение ближайших дней. Если этого не произойдет, я не стану мешать никому из вас покинуть школу.

Скрепя сердце, они с Невиллом согласились и вернулись в гриффиндорскую гостиную, где провели остаток ночи, шепотом обсуждая возможные варианты развития событий. Неопределенность продлилась недолго: развернув в следующий вторник Ежедневный пророк они прочитали следующее.

МИНИСТЕРСТВО МАГИИ ПРИНЯЛО ПОПРАВКИ К ЗАКОНУ О БРАКАХ.

Этим утром Министерство Магии опубликовало существенные поправки, внесенные в Закон о Браках. Выступая перед журналистами в своем Лондонском офисе, Кингсли Шакелблот сообщил, что на его сотрудников обрушилась настоящая лавина протестов от обеспокоенных родителей молодых колдуний и волшебников со всей страны. Министр, покрытый характерными ожогами от бесчисленных Хоулеров, устало обозначил изменения, вносимые в принятый Закон.

Волшебники и волшебницы, не достигшие возраста двадцати пяти лет, поступившие в высшие учебные магические заведения, получат отсрочку от брака до окончания обучения, либо до достижения ими возраста двадцати пяти лет; в зависимости от того, какое из событий произойдет раньше. Сообщение было встречено с большим энтузиазмом большинством родителей и директором Хогвартса, Минервой МакГонагалл.

Прочитав последний абзац, Гермиона взглянула в сторону учительского стола, и обменялась едва заметной заговорщицкой улыбкой с МакГонагалл, после чего нашла взглядом Невилла, показавшего ей большой палец с конца Гриффиндорского стола. Гермиона вздохнула с облегчением, теперь ничто не мешало ей получить высшее образование после Т.Р.И.Т.О.Н

Но сейчас, когда она сидела на кухне своих родителей, наслаждаясь теплом июльского полдня, ей пришлось признать, что время истекло. Больше не получится прятаться за своим обучением... пора принять решение. Дрожащими руками сломав печать Министерства Магии на пергаментном свитке, она увидела именно то, чего боялась: ее вызывали в Лондон.

* * *

И как погас мой звездный час, не вспыхнув,

помню,

И Вечный Страж заржал, подав пальто мне,

Короче говоря, я не решился.

Т. С. Элиот «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока» Перевод В. Топорова

Северус Снейп нахмурился и сделал глоток чая. Свет полной луны струился сквозь высокое окно его кабинета, отражаясь от дубовой поверхности стола. Он взял перо, и его рука на мгновение зависла над чернильницей, прежде чем он отбросил писчий инструмент и сплел пальцы, позабыв о намерениях продолжить свои записи. Его взгляд помимо его воли притягивал свиток пергамента, лежащий справа от отвергнутого пера.

Его размышления были грубо прерваны каких-нибудь пять минут назад настойчивым стуком в окно. С раздражением он узнал одну из коричневых сов, которых использовало Министерство Магии. Отчаянным надеждам уклониться от выполнения своих обязанностей в течение еще одного лета, похоже, пришел конец.

На время оставив свиток, он встал из-за стола и пересек комнату, подойдя к большому шкафу, извлек хрустальный графин и налил себе щедрую порцию Огненного Виски. Осушив стакан, он расстегнул верхнюю пуговицу своей черной мантии и рассеянно потер ноющую шею. Налив себе еще одну порцию алкоголя, Снейп подошел к незажженному камину, над которым висело большое зеркало в тяжелой раме, взмахом волшебной палочки зажег две большие свечи над камином, осветившие теплым светом его бледное, заостренное лицо, и, глядя на свое отражение в зеркале, нашел то, что привлекало его внимание к шее. Направив палочку на свое горло, он прошептал «Финит Инкантатем», и заклинание, которое скрывало его раны, исчезло.

Даже по прошествии всех этих лет, огромные раны от укуса по-прежнему выделялись ярко красными пятнами на фоне пепельно-бледной кожи. Он излечился от воздействия яда, но сами раны так и не зажили. Несмотря на то, что жгучие страдания, мучившие Снейпа вначале, утихли, его шея по-прежнему пульсировала тупой болью. Направив палочку на свое горло, он вновь наложил на себя маскирующее заклятие; несмотря на то, что он был женат уже четыре года, Снейп никогда не позволял своей жене увидеть повреждения на его шее. Она не имела не малейшего понятия о существовании ран.

Он подошел к окну и посмотрел на освещенную светом фонарей красивую улицу с ухоженным парком в центре, как всегда испытывая глубокое удовлетворение от открывающегося вида Лондонской площади, на которой жил с женой. Ее семье принадлежали три здания только на этой площади, а также два больших жилых дома на находящейся неподалеку Кенсингтонской Площади. Не было никаких сомнений в выгоде этого брака для Снейпа: но Северуса всегда интересовало, что именно, по мнению его жены, приобрела в результате этого брака она.

Он еще не оправился от ран, когда указ Министерства Магии застал его в Паучьем Тупике. Ярость оттого, что его холостячеству был насильно положен конец в столь раннем возрасте, ему было всего тридцать девять, сменилась паникой, заставлявшей всерьез обдумывать возможность навсегда покинуть страну только бы избежать поисков жены. Снейп уже начал действовать, и был в процессе продажи семейного дома, когда неожиданно встретил Корделию. Избегая утомительного общества своих знакомых, он решил провести оставшееся время в Англии, посетив места, представляющие интерес с исторической точки зрения. Сырой полдень среды застал его осматривающим Вестминстерское Аббатство; он сосредоточено вчитывался в имена тех, кто был похоронен в Уголке Поэтов, когда она обозначила свое присутствие, мягко прикоснувшись рукой к его плечу. Всем было известно, что она овдовела во время войны, но он полагал, что она быстро вступит в повторный брак после введения в действие Закона. Неуверенно возвращая ей улыбку, Снейп догадался, что она все еще не обручена, и стоя перед памятником Уильяму Шекспиру, вдруг принял решение, которое показалось ему столь же очевидным, как и бесспорным. Через три недели они поженились.

Корделия была родом из глубоко уважаемой семьи чистокровных волшебников. Ее фамильное древо включало двух директоров Хогвартса, ученых волшебников, поэтов и даже философов с мировой известностью. Большинство представителей этого семейства традиционно учились в Когтевране и Слизерине, и предпочитали вступать в браки с чистокровными волшебниками. Но они никогда не служили Темному Лорду. Их гораздо больше занимали интеллектуальные искания, нежели власть над миром. Несмотря на ее старания скрыть от семьи занятия своего мужа, его арест как Пожирателя Смерти запятнал не только доброе имя его жены и единственного сына, но и всей семьи. Она жила отдельно от своего мужа после его освобождения из Азкабана, а его смерть во время Хогвартского Сражения была встречена с облегчением ее родственниками, хотя Корделия и ее сын скорбели о своей потере.

Северус полагал, что энтузиазм, с которым она приняла его предложение, объяснялся его образом героя войны, Пожирателем Смерти, искупившим свои преступления. Она не могла, в соответствии с ограничениями, наложенными Законом о Браках, выйти замуж за чистокровного волшебника. Поэтому положение полукровного волшебника и статус профессора по Зельеварению в научном сообществе, делали Снейпа действительно желанной парой. В Хогвартсе они были едва знакомы — Корделия была старше на пять лет и вместе с Люциусом Малфоем была старостой Слизерина. Она не была красавицей, но обладала приятной внешностью, сдержанностью и обширной эрудицией.

Северус неохотно оторвался от окна и вернулся за стол. Усевшись в свое кресло, он вздохнул и взял в руки неприятный свиток. Ему удавалось избегать своих хогвартских коллег и большую часть своих бывших учеников на протяжении последних четырех лет, но время вышло. Уклоняться от исполнения обязанности, возложенной на него Кингсли Шакелблотом, больше было нельзя. Неслушающимися пальцами он сломал печать Министерства Магии. Это было именно то, чего он боялся: его вызывали в Лондон.

Нет, не для старых этот край. Юнцы

В объятьях, соловьи в самозабвенье,

Лососи в горлах рек, в морях тунцы —

Бессмертной цепи гибнущие звенья —

Ликуют и возносят как жрецы,

Хвалу зачатью, смерти и рожденью;

Захлестнутый их пылом слеп и глух

К тем монументам, что воздвигнул дух.

У.Б. Йетс, «Плавание в Византию», перевод Г. Кружкова

* * *

Северус Снейп устало вздохнул, присаживаясь за стол и окидывая взглядом то, чему суждено было стать его офисом на предстоящие шесть недель. Он провел тонкими пальцами по поверхности стола красного дерева, обтянутого зеленой кожей. Это был прекрасный образчик мебельного искусства. Стены комнаты были обиты дубовыми панелями, кроме одной справа от него, которую занимала библиотека с обширным собранием книг по магическому праву.

Комната, вне всякого сомнения, отвечала его вкусам, чего нельзя было сказать о задаче, которую стояла перед ним. Снейп вновь посмотрел на лист пергамента в правой руке и довольно ухмыльнулся, понимая, что не ошибся, отказываясь от исполнения почетной обязанности последние четыре года. Списки, с которыми работали его предшественники, были гораздо длиннее того, что находился в его руках — всего шестнадцать имен.

Сообщение от Министерства Магии, доставленное совой пять дней назад, предписывало ему заняться исполнением обязанностей Инспектора по Налаживанию Брачных Контактов. С момента издания Закона о Браках, назначения на эту должность происходили ежегодно по окончании учебного года. В июле многочисленные волшебники и волшебницы заканчивали обучение, попадая, таким образом, под действие нового брачного законодательства. В это же время происходило и назначение на должность Инспектора по Налаживанию Брачных Контактов. Главной его функцией было следить за соблюдением предписанной Законом процедуры дачи и получения предложений, отказов и согласий на вступление в брак среди тех, кто только что окончил обучение и до сих пор не был женат. Поскольку Снейп являлся бывшим преподавателем и экс-директором Хогвартса, предполагалось, что со многими из молодых людей он знаком, и это делало его наиболее подходящим кандидатом на этот пост. Глядя на список тех, кто получил высшее образование в нынешнем году, он отметил, что каждый был его учеником, а пятеро из них и вовсе учились на его факультете. Однако довольная ухмылка начала исчезать после того, как он обнаружил в списке шестерых гриффиндорцев, а имена двоих из них заставили его заскрипеть зубами.

И все же он решил, что ему повезло; Минерве МакГонагалл, когда она занимала этот пост предыдущим летом, пришлось иметь дело со списком, состоящим более чем из тридцати человек. От этой мысли он вздрогнул. Обнаружив, что уже почти десять, и бывшие ученики вскоре начнут прибывать на вводную встречу с главой Департамента Браков и Рождаемости, после которой у каждого была назначена встреча со Снейпом для обсуждения их брачных планов, Северус бросил беглый взгляд на расписание, лежащее на его столе. Невилл Лонгботтом будет первым. И никаких сомнений, что мальчишка опоздает.

Подойдя к окну, он взглянул на тихую улицу, лежащую перед ним. Помещение принадлежало Департаменту Магического права. Офис Инспектора по Налаживанию Брачных Контактов располагался здесь со дня принятия Закона о Браках. Располагаясь на престижной площади Белгравия, элегантное здание было главным местом встречи для тех, кто намеревался вступить в брак. Снейп смотрел, как две знакомые фигуры приблизились к зданию и стали подниматься по лестнице: Драко Малфой и Блейз Забини. По крайней мере, в пунктуальности слизеринцев не приходится сомневаться. Прошелестев своей черной мантией, он вернулся к столу, намереваясь просмотреть еще раз детали формальной процедуры, предусмотренной для предложений о вступлении в брак и страшась неизбежной скуки предстоящих часов.

* * *

Гермиона приветливо улыбнулась, заметив приближающуюся подругу через запотевшее стекло маленького кафе, в котором она сидела. Падма Патил выглядела необычайно милой, ее густые, длинные, блестящие, черные волосы развивались за спиной, когда она перебегала через забитую транспортом лондонскую улицу. Падма заметила Гермиону, сидящую у окна, и, широко улыбаясь, помахала ей рукой.

Гермиона была едва знакома с Падмой в Хогвартсе. Прибыв в Сорбонну, она с ужасом обнаружила, что бывшая ученица Когтеврана также поступила в этот престижный университет. Они вместе посещали многие занятия, поскольку Падма была намерена получить диплом по Чарам и Трансфигурации. Поначалу девушки относились друг к другу настороженно. Гермиона ожидала, что Падма окажется такой же легкомысленной и фривольной как ее сестра-близнец, а Падма, не забывшая об оскорблении, нанесенном ей Роном во время Рождественского Бала, без энтузиазма относилась к идее сдружиться с кем-то, кто провел в компании Рона Уизли семь лет. Их опасения оказались беспочвенными, и в течение первого месяца они стали близкими подругами. В период обучения на третьем и четвертом курсах они вместе снимали квартиру, и, несмотря на то, что они разъехались всего десять дней назад, Гермиона остро ощущала отсутствие своей подруги и доверенного лица.

Сделав знак официантке, она заказала чай и тосты для двоих, пока Падма скидывала свой легкий летний пиджак и усаживалась напротив.

— У тебя отличная прическа! — воскликнула Падма, слегка запыхавшаяся от быстрой ходьбы, — Наверняка, воспользовалась Легкоразглаживающими чарами. А, может, чем-то другим?

Гермиона кивнула.

— Легкоразглаживающими. Это настоящее спасение. Пусть забирают мою палочку, но Легкоразглаживающие им у меня не отобрать! Между прочим, — продолжила она, разглядывая брюнетку, — я все равно выгляжу не так хорошо как ты... Твой макияж впечатляет.

Падма самоуверенно улыбнулась.

— Я на ногах с пяти утра, и все это время я выбирала, что мне одеть, и боролась с тенями для глаз, пытаясь добиться от них цвета, подходящего к моей кофточке, — она нахмурилась. — Не могла заснуть вчера... Сегодня важный день, как никак встречаемся с нашими будущими мужьями и все такое.

Гермиона закатила глаза.

-Вчера вечером мы ходили с Джинни пропустить по стаканчику. Если верить ей, то нас в этом году будет шестнадцать. А это значит, что нам придется выбирать максимум из восьми молодых людей, — она вздохнула. — По крайней мере, у тебя есть возможность выйти замуж за магла, если все они вызовут у тебя отвращение. Если мне не удастся выйти за чисто или полукровного волшебника, мне придется сбежать или придумывать что-нибудь еще. Будь я проклята, если позволю министерству выдать меня за первого попавшегося старого вдовца. Впрочем — хватит ныть! — она постучала ногтями по столу и сменила тему. — Расскажи мне лучше про свою поездку в Дублин.

Падма подождала пока подошедшая официантка подаст им завтрак. После того как чай был разлит по чашкам, она приступила к подробному рассказу о своем коротком отпуске.

— Парватти выглядит совершено потрясающе; я просто не могу поверить, что она родила всего пять недель назад. Я от всей души надеюсь, что это наследственное и что моя фигура придет в норму также быстро, когда придет мое время! Малыш совершеннейшая прелесть. Я несколько опасалась, что он будет похож на Симуса, — сказала она, широко улыбаясь, — но уже сейчас видно, что в его внешности есть что-то восточное — большая копна темных волос и красивая смуглая кожа. Они назвали его Эйдан, в честь отца Симуса.

Гермиона откусила кусочек тоста. Она мало что знала о малышах.

— Как она переживает эти перемены? Ведь еще совсем недавно она работала в магазине дизайнерских мантий.

Падма пожала плечами.

— Насколько я могу судить, пока неплохо. Они оба выглядят довольными, честно говоря. Я никогда еще не видела, чтобы они так часто улыбались. А Эйдан просто такой изумительный крошка; мне не хотелось уезжать!

Гермиона изобразила тревогу.

— Что это? Неужели я слышу, как говорит в тебе материнский инстинкт?

Падма рассмеялась.

— Думаю, да. Возможно, и тебе стоит навестить их; увидев, насколько они счастливы, я стала гораздо меньше беспокоиться по поводу всей этой истории с браками.

— А что ты скажешь о Дублине?

— Вообще-то этот город меня поразил. У меня были совершенно примитивные представления об Ирландии: бескрайние зеленые холмы и крытые соломой деревенские домики. Оказалось, что Дублин довольно большой город; мы даже побывали в торговом районе для волшебников, местечке под названием Церковная Застава. Он по размерам не уступает Диагон-Аллее, — Падма сделала глоток чая, прежде чем задать свой вопрос. — Какие-нибудь новости из Парижа?

Чтобы скрыть свое замешательство, Гермиона взяла чайник и стала разливать чай, лихорадочно обдумывая свой ответ.

— На прошлой неделе я получила сову от Софи; она намерена поступить на работу в ту аптеку рядом с Тюильри, куда ее пригласили. Они согласились на ее просьбу повысить оплату. Мэри-Энн написала мне три дня назад. Говорит, что она очень сожалеет о своем решении вернуться к родителям в Марсель. Судя по всему там очень мало вакансий, и вдобавок она обнаружила, что ее бывший бой-френд обручился. Вот, пожалуй, и все, — закончила она, слегка покраснев и выглядя виноватой.

Но Падму было не так-то просто провести.

— Гермиона, ты всегда была плохой лгуньей. Судя по тому, как ты отводишь глаза, у тебя есть новости и от Филиппа?

Гермиона извиняющимся тоном сказала:

— Я получила сообщение от него вчера. Он спрашивал о тебе. Сказал, что скучает.

Падма глубоко вздохнула и сосредоточилась на своем тосте, который она аккуратно намазывала маслом. Гермиона наклонилась вперед и сочувственно похлопала подругу по руке. Она сама встречалась с симпатичным волшебником из Бельгии почти два года, но они расстались незадолго до выпуска. Падма улыбнулась.

— Я в порядке Гермиона. Честно.

— Ты уверена, что приняла верное решение? Я не сомневаюсь, что Ваши бы отношения наладились, останься ты в Париже.

Падма покачала головой.

— Все кончено. В конце концов, мы стали слишком разными. Так странно, — добавила она через мгновение, — что встречаясь с Филиппом, я не чувствовала никакого желания остепениться. Мы делили с ним постель и проводили много времени вместе. И вот мы были так близки, но я не могу себе представить наше совместное будущее. Однако, вот, я здесь, полностью готовая вступить в брак по расчету с мужчиной, которого я не знаю. Не кажется ли тебе это чертовски противоречивым?

Гермиона кивнула.

— Да, это действительно очень странно. Вся эта ситуация кажется мне совершенно сюрреалистической. Я не осознавала ее до конца, пока не получила повестку из Министерства; в Сорбонне можно было делать вид, что все это не по-настоящему, но реальность в конце концов нас догнала. Мерлин, Падма! Только подумай! Мы можем выйти замуж в течение шести недель!

Они дружно замолчали на несколько минут, погрузившись каждая в свои мысли. Гермиона прервала тишину первой.

— Если из этого ничего не выйдет, я собираюсь за границу.

Падма фыркнула.

— В этом нет никакого смысла; континентальная Европа вот-вот последует нашему примеру с Законом о Браках.

— Зато в Штатах показатели рождаемости гораздо выше, — ответила Гермиона. — Я могу попытать счастья там.

Падма поставила чашку и серьезно посмотрела на свою подругу.

— Гермиона, нельзя постоянно убегать. Если ты отнесешься к происходящему несерьезно, ничего хорошего из этого не выйдет. Либо мы полностью отдадимся этому и выберем жизнь в Англии, либо мы уезжаем немедленно, прямо сегодня утром. Я отправлюсь с тобой в Штаты. Решай, либо мы на сто процентов участвуем, либо уезжаем. Каков твой выбор?

Гермиона от удивления подняла брови.

— Ты не шутишь? Ты действительно готова навсегда покинуть Англию?

Падма кивнула.

— Совершенно верно. Увидев, как счастлива моя сестра со своим мужем, я полностью готова принять организованный министерством брак. Но если моя лучшая подруга не решается принять это, то я в той же мере готова начать с чистого листа в Америке. Выбор за тобой.

Гермиона прикусила нижнюю губу и взглянула на оживленную улицу, вспоминая свою тоску по Англии в последние несколько дней и размышляя о собственной готовности опять уехать из страны. Она попыталась представить себя рядом с неизвестным мужем без имени и без лица, работающую в волшебном сообществе, которое казалось таким захватывающе неизведанным, когда ей было одиннадцать. Все было здесь: хорошая работа, ее друзья, люди, которых она так любила.

— А что, пожалуй, это действительно может оказаться неплохим приключением, — Гермиона улыбнулась Падме.

— Ну что ж! Пойдем ка и найдем себе мужей! — девушки скрепили решение рукопожатием. Взгляд на часы заставил Гермиону охнуть.

— Мы должны быть там уже через десять минут! — она занервничала. — Как моя прическа? Как ты считаешь, это не самая ужасная футболка?

Падма хихикнула:

— Ты хорошо выглядишь, правда. Идем уже.

* * *

Когда девушки подошли к крыльцу, они обнаружили там Невилла Лонгботтома, неуверенно топтавшегося у входа. Заметив их, он просиял, и они с Гермионой обнялись.

— Невилл! — радостно воскликнула она. — Сто лет не виделись! Ты отлично выглядишь.

Они отстранились, внимательно разглядывая друг друга.

— Ты тоже хорошо выглядишь, — ответил он и поприветствовал Падму.

— Пойдемте внутрь, — произнесла Гермиона, в очередной раз взглянув на часы. — Организационное собрание состоится на шестом этаже. Поговорим по дороге, — они толкнули тяжелую деревянную дверь и начали подниматься. — Как твои дела, Невилл?

Невилл небрежно пожал плечами, но не смог скрыть своей очевидной радости.

— Полагаю, неплохо. Я закончил учебу всего неделю назад, а вчера мне предложили работу.

Гермиона улыбнулась ему.

— Это же прекрасно, Невилл! А что за работа?

— Профессор Стебель берет меня к себе стажером. Она планирует в течение ближайших двух лет уйти на пенсию, так что я стану преподавателем Травологии после ее ухода.»

Гермиона и Падма замерли на месте от удивления.

-Поздравляю, Невилл! Это невероятно; ты должно быть очень рад, — произнесла Падма.

Гермиона подмигнула Невиллу.

— Мне кажется, что брачные перспективы Невилла только что взлетели до небес, — пошутила она, отчего Невилл отчаянно покраснел.

Поднявшись, они услышали нестройный гул голосов, доносящийся из открытой двери в конце коридора. Несмело войдя в кабинет они увидели, что другие кандидаты на вступление в брак сидели уже парами или небольшими группами в удобных, мягких стульях. На небольшом возвышении в противоположном конце комнаты стояли две знакомые фигуры: это были Гестия Джонс, которую Гермиона знала со времен Ордена Феникса и Минерва МакГонагалл, которая улыбнулась им и тут же нахмурилась, взглянув на свои часы.

Чтобы не привлекать к себе внимания, они поскорее уселись на ближайшие места. Одним взмахом палочки Гестия захлопнула дверь и наступила тишина.

— Доброе утро, леди и джентльмены, — начала она, улыбнувшись присутствующим. — Меня зовут Гестия Джонс, и я отвечаю за исполнение Закона о браках. Я бы хотела поблагодарить всех вас за то, что вы пришли добровольно. Так приятно, что вы все собрались здесь по доброй воле, а не под угрозой тюремного заключения, — нервный смешок пробежал по аудитории.

— Как вы заметили, в этом году вас совсем немного и все вы старше 19 лет. Полагаю, что причина этого кроется в возросшем интересе к высшему образованию и необычайно высокому числу выпускников Хогвартса, которые к моменту выпускных экзаменов были уже помолвлены.

Гермиона бегло осмотрела комнату и заметила несколько своих бывших одноклассников, включая Дина Томаса, которому она вежливо помахала рукой. Гестия была права, никто из присутствующих не выглядел слишком юным.

— Каждый год мы проводим подготовительные курсы для вступающих в брак. Они не только помогут вам подготовиться к супружеской жизни, но и дадут возможность пообщаться друг с другом, содействуя вам таким образом в поисках мужа или жены.

Гермиона и Падма украдкой обменялись взглядами, услышав о столь архаичном подходе к поиску супруга.

— Мы хотели бы, что бы этот дом стал для вас своего рода базой на последующие шесть недель. На втором этаже здесь имеется просторная и очень удобная гостиная, которая будет открыта для вас с восьми утра до десяти вечера ежедневно, кроме воскресенья. Там вы найдете небольшую библиотеку, нескончаемые запасы чая, кофе и прохладительных напитков. Вы не обязаны проводить там все свое время, однако, это отличное место для знакомства с вашими согруппниками.

Гермиона внимательно осмотрела затылки сидящих перед ней, пытаясь определить тех, с кем уже знакома. Она была почти уверена, что узнала Сьюзан Боунс, удивилась, заметив светлые волосы Драко Малфоя, которые было невозможно спутать ни с чьими другими.

Гестия продолжила.

— Я уверена, что большинство из вас знают, как работает новая система браков. Чуть позже сегодня у каждого из вас назначена встреча с Инспектором по Налаживанию Брачных Контрактов. После чего вы будете встречаться с ним каждую неделю для обсуждения ваших намерений и деталей тех предложений, которые вы будете готовы сделать или принять. Независимо от того, насколько дружеские и близкие отношения связывают вас с вашим предполагаемым партнером, соблюдение формальной процедуры выдвижения и принятия предложения о вступлении в брак, которое может быть сделано только посредством Инспектора, является обязательным.

Гермиона была уверена, что в роли Инспектора выступит Минерва МакГонагалл; она знала, что директор выполняла эти обязанности в прошлом году и в первый год после принятия Закона о Браках.

Гестия просмотрела бумаги, которые держала в руке и заговорила снова.

— Даже если вы решите не посещать гостиную, Вам необходимо будет посещать каждый день двухчасовые занятия на различные темы. Поскольку в этом году вас так немного, вы будете посещать уроки единой группой, за исключением занятий по четвергам, когда вы будете разделены по половому признаку для посещения уроков Женского и Мужского Здоровья. Занятия начинаются в десять утра, большинство из них будут проходить в конференц-зале на первом этаже. По понедельникам у вас по расписанию уроки по семейному праву, а по вторникам — занятия по магической кулинарии, которые будут проходить в кухне, расположенной в подвале.

Услышав последнее, Гермиона не смогла удержать возглас отвращения. Она быстро прикрыла рот рукой, поскольку все повернули головы в ее сторону.

Гестия подняла одну бровь.

— У Вас есть какие-то проблемы с этим, Мисс Грейнджер?

Гермиона, совершенно пунцовая, покачала своей кудрявой головой, стараясь стать незаметной. К ее удивлению, Драко Малфой громко усмехнулся.

Гестия бросила на него изумленный взгляд.

— Посещение обязательно для кандидатов обоих полов, мистер Малфой. Кроме того, по вторникам для Вас будут проходить уроки по Магическому Домоводству; упоминавшиеся ранее уроки Женского и Мужского здоровья по четвергам; и Добрачное Консультирование по пятницам. Посещение Добрачного Консультирования является обязательным лишь до тех пор, пока Вы не достигните формальной договоренности о браке, после чего Вам будет предложено частное консультирование с Вашим будущим супругом. На протяжении всех шести недель Вы сможете побеседовать со мной, если у Вас возникнет такая необходимость. Кроме того, Инспектор по Налаживанию Брачных Контактов будет в Вашем распоряжении ежедневно. Если по истечении шести недель Вам так и не удастся устроить свой брак, Министерство оставляет за собой право либо выбрать Вам супруга, либо изъять Вашу волшебную палочку. Сейчас мы перейдем в гостиную, где организован торжественный прием, и я бы попросила Вас не задавать свои вопросы до этого момента. Прежде чем мы направимся туда, я передаю слово Минерве МакГонагалл.

Минерва МакГонагалл поднялась со стула и посмотрела поверх очков на своих бывших студентов.

— Я хотела прийти сегодня просто для того, чтобы поздравить вас всех с успешным окончанием учебы. Многие из вас окончили престижные университеты и получили высочайшие оценки. Вас ждет очень деятельное лето. Вам не только предстоит найти супруга; многие из вас также будут заняты поисками работы. Я хочу, чтобы вы знали, что я на протяжении всего лета останусь в Хогвартсе на случай, если кому-то из вас понадобится со мной связаться по какому бы то ни было поводу.

Гермиона удивилась при виде поднятой руки Падмы.

— Профессор МакГонагалл, простите, что перебиваю, но я полагала, что Ваше присутствие сегодня означало, что Вы являетесь нашим Инспектором по налаживанию Брачных Контактов. Если Вы остаетесь в Хогвартсе, то кто же будет исполнять обязанности Инспектора?

Едва заметная ухмылка приподняла уголок рта МакГонагалл.

— Я уверена, Вы будете счастливы узнать, что вашим инспектором в этом году станет ваш бывший профессор Северус Снейп, — ее позабавило то, как на лицах всех присутствовавших в комнате кроме бывших студентов Слизерина, проступили страх и шок.

Гестия Джонс поднялась со своего места.

— Леди и джентльмены, могу я предложить вам пройти в гостиную?

Возбужденно переговариваясь, молодые люди последовали за ней.

* * *

Гермиона была совершенно очарована гостиной. Красиво обставленная полированными кофейными столиками, множеством плюшевых кресел комната, с бархатными портьерами на окнах, но особенно привлекательными были забитые книгами полки у дальней стены.

Однако добраться до них ей удалось только через полчаса. Она с удивлением обнаружила, что знакома практически со всеми кандидатами, многие из которых были ее бывшими однокурсниками, например, Сьюзан Боунс, Ханна Эббот, Панси Паркинсон и Блейз Забини, не считая Драко и Дина, и высокого молодого человека, имени которого ей пока не удалось вспомнить. Кэти Белл была старше ее на год. Остальные кандидаты были на год или на два младше, но и их всех она знала.

Гермиона нежно провела пальцем по корешкам кожаных книжных переплетов; многие из них она не читала, в том числе несколько книг магловских авторов. Она представила себя, уютно свернувшейся в одном из кресел это прелестной комнаты, читающей часами напролет. Ее фантазии были прерваны приближением Драко Малфоя. Гермиона невольно напряглась, когда он небрежно развалился в ближайшем кресле.

— Привет, Грейнджер, — сказал он, плотоядно улыбаясь.

Гермиона сдержанно кивнула.

— Малфой.

Он рассмеялся.

— Да ладно тебе, Грейнджер. Уверен, что ты можешь лучше. Как насчет того, чтобы оставить все обиды в прошлом?

Гермиона села напротив него и впилась глазами в его лицо, стараясь понять, что он задумал.

— Ты смеешься надо мной, Малфой?

Он изобразил полнейшую невинность.

— Вовсе нет. Я просто сведу себя по-дружески. Ну, ты понимаешь — поиски жены и все такое.

Гермиона фыркнула.

— Ну, я не думаю, что тебе удастся отыскать кого-нибудь в этом углу комнаты, Драко.

Драко самодовольно улыбнулся.

— О, уже Драко? Видишь? Я уже начинаю тебе нравиться.

Гермиона рассмеялась.

— Ты такой чертов слизеринец, — она с любопытством посмотрела на него, пытаясь понять, что он замыслил, — хотя, судя по всему, у тебя появилось чувство юмора.

Он пожал плечами.

— У меня всегда было чувство юмора, Грейнджер. Просто ты об этом не знала. Без дураков, если ты простишь меня за все те разы, когда я называл тебя грязнокровкой, я прощу тебя за тот, когда ты ударила меня кулаком по лицу.

Она проворчала.

— Ты его заслужил. А как насчет того раза, когда ты заколдовал мои зубы?

— А как насчет того раза, когда твой лучший друг вспорол мою грудь в женском туалете? — отозвался он.

— А как насчет того раза, когда он спас твою проклятую задницу в Выручай-комнате?

— А как насчет того раза, когда моя мама спасла его проклятую задницу в Запретном Лесу?

Гермиона хихикнула.

— Кажется, мой список закончился.

— И мой, — согласился он. — Мир? — спросил он, протягивая руку.

— Мир, — согласилась она, энергично пожимая ее.

— Ну, так что скажешь, Грейнджер? Я и ты, чистокровный и маглорожденная. Выйдешь за меня замуж?

Она засмеялась.

— Не думаю, что мы подходим друг другу, Драко. Кроме того, боюсь, тогда твои родители отрекутся от тебя.

Он улыбнулся и пожал плечами.

— Они изменились. Ты будешь удивлена, — он обвел взглядом девушек, стоящих в другом конце комнаты. — А твоя подруга Падма горячая штучка. Как это некстати, что она чистокровная.

Гермиона улыбнулась, глядя на Падму и Дина.

— В любом случае она слишком хороша для тебя.

Драко приподнял одну бровь.

— Я думал, что мы решили оставить раздоры в прошлом?

— Мы так и сделали, — ответила она. — Я просто говорю правду.

Драко перевел взгляд с Падмы на остальных кандидаток.

— Ну же, Грейнджер, скажи мне, за кем мне приударить?

Гермиона осмотрела группу. Она знала, что Панси Паркинсон чистокровная, также как и Демельза Роббинс.

— Я не уверена насчет Кэти Белл, но я знаю, что Сьюзан полукровная, а Ханна маглорожденная. Полагаю, что молоденькая девушка из Слизерина, Лаура, чистокровная.

Драко утвердительно кивнул.

— Отлично, — сказал он, морщась. — Теперь, поскольку ты меня отвергла, Грейнджер, мне осталось выбирать только из трех, — он вновь внимательно посмотрел на Гермиону. — А как насчет тебя? Хочешь, чтобы я свел тебя с Блейзом?

Гермиона поперхнулась чаем, который пила.

— Нет, спасибо. Мне кажется, он не мой тип. Мой выбор также ограничен, как и твой Малфой; Дин, Терри Бут и Деннис Криви не обсуждаются, они все маглорожденные.

После этого они помолчали, глядя на перемещающихся людей и то, как они общаются друг с другом. Гермиона улыбнулась, увидев, как Невилл отошел от МакГонагалл и направился к ним, с довольно испуганным видом.

— Мне пора подняться к Снейпу, — пробормотал он, очевидно не замечая присутствия Драко. — Ну почему из всех людей, это должен быть именно он?

— Когда узнаешь его поближе, поймешь, что не так уж он и плох, — произнес Драко, выглядя при этом несколько удивленным. — Собака лает, но не кусает.

Невилл позеленел.

— Снейп ненавидит меня, — сказал он с отчаянием, ероша свои редеющие волосы. Он посмотрел на часы. — Я опаздываю; мне лучше подняться к нему.

— Удачи, Невилл, — сказала Гермиона, похлопывая его по руке. — Я уверена, что у тебя все будет в порядке.

Невилл кивнул и направился к двери с видом приговоренного.

* * *

Полутора часами позже Гермиона сама поднималась по лестнице на запланированную встречу с бывшим профессором Зельеварения. Она не видела его с Рождества, последовавшего после победы над Волдемортом, когда она по глупости решила навестить его в больнице Св. Мунго. Сказать, что они расстались в хороших отношениях, было довольно сложно. Слабое дрожание рук выдавало ее тревогу.

Подойдя к кабинету, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и негромко постучала. Неприятно знакомый голос пригласил ее войти, и она открыла дверь, вновь ощущая себя запуганной первокурсницей. Она тут же отметила, насколько лучше он стал выглядеть со времени их последней встречи. С другой стороны, сравнивать его с тем, как он выглядел на больничной кровати, было глупо, учитывая степень повреждений, нанесенных ему змеей. И все же, ей показалось, что выглядит Снейп значительно лучше, чем в Хогвартсе: не так бледен, не так худ, и волосы его уже не такие тонкие и безжизненные как в ее школьные времена.

— Садитесь, Мисс Грейнджер, — проворчал он, не поднимая головы, продолжая писать что-то на длинном свитке пергамента.

Гермиона выбрала свободный деревянный стул и села, смущенно сложив руки на коленях. Она не могла разобраться в чувствах, которые возникли у нее при виде знакомого угрюмого лица, тяжелого взгляда и настороженной позы. Конечно не инстинктивная антипатия, которую она испытывала, будучи его ученицей; скорее сложная смесь любопытства, страха и даже, возможно, жалости. Она не могла думать о нем, не вспоминая в тот же момент все то, что рассказал ей Гарри об увиденном в думоотводе в ночь после Последней Битвы.

Снейп внезапно поднял глаза, и она, поняв, что он заметил, как она за ним наблюдала, густо покраснела.

— Итак, Мисс Грейнджер, — протянул он. — Давайте посмотрим на Ваше резюме и оценим, каковы Ваши брачные перспективы.

Он взял со стола пачку бумаг и открыл их на второй странице.

— Так, так, так, — насмешливая улыбка растянула его губы. — Диплом Сорбонны по Чарам и Зельеварению с отличием; кто бы мог подумать? Я что-то не замечал у Вас особых способностей к моему предмету, мисс Грейнджер, или простой зубрежки учебников в наши дни достаточно, чтобы получить образование?

Гермиона всеми силами постаралась не выдать того сметения, в которое ее повергло его замечание.

— Вы больше не мой преподаватель, Мистер Снейп, — произнесла она так спокойно, как смогла. — Я была бы очень признательна, если бы Вы обращались со мной как с взрослым человеком и воздержались бы от использования своих школьных издевок.

Его глаза сузились, и Гермиона усилием воли заставила себя не отводить взгляд. В конце концов, он снова уставился в бумаги, лежащие перед ним. Чувствуя себя так, словно она выиграла какое-то молчаливое сражение, Гермиона постаралась унять сердцебиение, пользуясь вновь воцарившимся молчанием, для того чтобы осмотреть комнату.

— Вы нашли себе работу? — тут же задал вопрос Снейп.

— Пока нет, — ответила она, и прибавила, «сэр», в надежде восстановить приличия. — За прошедшие два дня я подала заявления на две должности: Зельевара в больнице Св. Мунго и помощника частного Изготовителя Зелий в Лондоне.

Снейп ухмыльнулся.

— Да, Мисс Грейнджер. Я получил Ваше заявление три дня назад. И был изрядно удивлен.

У Гермионы от удивления открылся рот.

— Так Вы... в смысле, это Вы..., — она запнулась.

— Почему Вы так удивлены, мисс Грейнджер? Вы думали, что уйдя из Хогвартса я стал бездельником?

Гермиона почувствовала, что ее щеки опять краснеют. Именно так она и думала.

— Ну, — пробормотала она, — я слышала..., — она замолчала, не в силах закончить предложение.

Он неприятно улыбнулся.

— Слышали что, Мисс Грейнджер? Что я стал нетрудоспособным? — он сделал паузу, глаза его угрожающе вспыхнули. — Что я нахожусь на содержании?

Она пожала плечами, смущенная поворотом, который приняла их беседа и разочарованная, что одно из ее заявлений точно не даст результата.

Снейп проворчал:

— Вернемся к теме вашего брака, поскольку это единственная причина, по которой мы здесь, — он взял свое перо и поднял руку над листом пергамента, лежащим на столе. — В целях более успешного выполнения своей задачи, мисс Грейнджер, я должен спросить у вас, есть ли такие кандидаты, брак с которыми, по Вашем ощущениям, совершенно невозможен?

— Ну, я не могу рассматривать никого из других маглорожденных, — начала она.

— Да, спасибо, что напомнили, — огрызнулся он. — Я полагаю, вы вскоре обнаружите, что я не настолько интеллектуально обделен как Ваши друзья, мисс Грейнджер. Нет никакой необходимости излагать очевидное.

Гермиона почувствовала, как ее самоконтроль начал медленно улетучиваться.

— Я прилагаю немалые усилия, стараясь быть вежливой, — прошипела она. — Я была бы вам признательна, если бы и вы стремились к тому же.

Они впились друг в друга взглядом, а враждебность, возникшая между ними, стала почти осязаемой.

— Если не считать Невилла, я пока не знаю никого из кандидатов достаточно хорошо, чтобы судить станут ли они подходящими супругами, — объяснила она сквозь зубы. — Поэтому в настоящий момент, я не могу исключить никого из них.

— Благодарю Вас, Мисс Грейнджер, — ответил он голосом полным сарказма. — Поскольку у меня есть копия Вашего резюме, этого на сегодня будет вполне достаточно. Ваша следующая встреча со мной назначена в следующий вторник в полдень. Вы можете идти.

Дрожа от ярости, Гермиона молча встала со стула и направилась к двери. Он заговорил, как только она взялась за дверную ручку.

— Кстати, мисс Грейнджер, — он сделал паузу, ожидая, пока она повернется к нему. — Позвольте сообщить вам, что я не буду рассматривать вашу кандидатуру на место своего помощника.

— Вот и прекрасно, — парировала она, открывая дверь. — Я буду признательна, если Вы станете обращаться со мной как с взрослым человеком во время нашей следующей встречи. Вы могли бы быть повежливее, принимая во внимание, что я спасла Вашу жизнь, будь она проклята.

Она хлопнула дверью так громко как смогла, что заставило Снейпа закрыть глаза и приложить руку к своей раскалывающейся теперь голове. Ему было немного стыдно за свое поведение. Ведь ему удалось быть вежливым даже в присутствии Невилла Лонгботтома. Проклиная себя за недостаток сдержанности, он налил себе бренди из графина, стоящего на столе. Почему Гермиона Грейнджер всегда так его раздражала? Он от всей души желал, чтобы жизнь ему спас кто угодно кроме нее.

Увы! Нет мира и в тиши,

Я болен, и надежд не стало.

Нет даже тех богатств души,

Что в мысли Мудрость обретала,

Когда не внешностью блистала.

Любовь и праздность, слава, власть.

Все — тем, которых в мире мало,

Кто наслаждаться может всласть.

И в том их жизнь. А мне — дана другая часть.

Перси Биши Шелли, Стансы, написанные в унынии вблизи Неаполя, перевод В. Левика

* * *

Медленно возвращаясь в реальность из сна, который тут же начал блекнуть, Гермиона протянула руку, чтобы выключить будильник. Было всего семь, она могла спокойно подремать, прежде чем собираться на площадь Белгравия. По прошествии всего лишь недели со дня первого посещения Дома изначальное предубеждение ушло, оставив вместо себя интерес к происходящему в его стенах. Драко Малфой оказался душой компании, заставляя ее недоумевать, сам ли он настолько изменился после окончания войны или же ее настрой против него как слизеринца и заклятого врага Гарри Поттера не давал разглядеть его истинную личность во время пребывания в школе. В любом случае, его внимание было ей приятно, а он, в свою очередь, всю проошлую неделю, казалось, пользовался любой возможностью, чтобы пообщаться с ней.

Закутавшись поплотнее в одеяло, Гермиона заново перебрала в уме воспоминания о прошедших днях. Все что последовало за ее катастрофической встречей с Северусом Снейпом, было гораздо приятнее. Например, ужин в ресторане с Падмой, Дином и Невиллом тем же вечером, когда они рассказали друг другу о том, что каждый из них делал после выпуска из Хогвартса. Сразу же заметив, что Падма и Дин сильно увлечены друг другом, Гермиона начала опасаться, что ее лучшая подруга слишком торопится ответить взаимностью на очевидный интерес к ней со стороны Дина, находясь под впечатлением от очаровательного крошки племянника и вызывавшего зависть безоблачного семейного счастья сестры-близняшки. Кроме того, можно было догадаться, чего наслушалась Падма о статусе холостяка Дина от его лучшего друга Симуса во время поездки в Дублин. Восторг Парватти от возможности такого выбора тоже не вызывал сомнений. Но вскоре опасения Гермионы утихли, поскольку Падма, казалось, решилась не связывать себя раньше времени и после того первого дня стала уделять Дину внимания не больше, чем другим кандидатам. Гермиона вздохнула с облегчением. Дело было не в том, что Дин ей не нравился; просто за время обучения в университете она обнаружила, что Падме не была чужда импульсивность.

Их первое занятие по Магической кулинарии оказалось весьма забавным. Курс вела Гортензия Расплескайко, старая ведьма, уже не совсем в своем уме. Большинству девушек не составило труда приготовить по ее поручению пирог с индейкой и говядиной, но было совершенно очевидно, что Драко, Блейз и Панси ни разу ничего не приготовили за всю свою жизнь. Хаос, получившийся в результате на их столах, вызвал массу веселья. В конце занятия Мадам Расплескайко объявила пирог Дина очевидным фаворитом, за что он тут же получил в награду сияющую улыбку Падмы.

Урок по Магическому домоводству был скучным, хотя двухчасовая лекция по Магической прочистке труб предоставила Гермионе массу возможностей изучить возможных супругов, поглядывая на них из-под своих кудрей. Она понаблюдала за Драко; без сомнений, он был симпатичным, как и его друг Блейз. Но последнего, в отличие от Драко, она терпеть не могла, поскольку находила грубым и вспыльчивым до крайности. После этого пристальному изучению был подвергнут Майкл Корнер, бывший бой-френд Джинни. Бесцветный и скучный, он проигрывал в привлекательности Малфою, но все же не был совсем неподходящим.

Урок Женского Здоровья оказался именно таким, что Гермиона ожидала: подозрительно похожим на курсы подготовки к родам. Удивившись отсутствию упоминаний о контрацепции, она заключила, в конце концов, что это противоречит основной идее Закона о Браках. Занятие, которое состоялось в пятницу утром — Добрачное Консультирование, было в каком-то смысле полезным. Консультант, который проводил занятие, разделил их на две группы: мужскую и женскую, и поручил им определить, что они ожидают от брака. И если список женской половины оказался составлен из таких понятий как «любовь», «надежность», «поддержка» и «дети», мужчины включили в него совершенно иные вещи, такие как «домашняя еда», «регулярный секс» и (вообще-то она подозревала, что автором этой идеи был Драко) «Шведский массаж всего тела». Занятие, определенно, пролило свет на то, что находится в головах молодых людей двадцати с небольшим лет.

Посмотрев на будильник сонным взглядом, Гермиона увидела, что уже половина восьмого. Громко зевая, она с удовольствием потянулась и выпрыгнула из уютной постели. Схватив полотенце, и наградив отца утренним поцелуем, она вдруг вспомнила какой сегодня день. Вторник означал, что сегодня произойдет еженедельная встреча с Северусом Снейпом. Гермиона залезла под горячий душ и принялась с ожесточение тереться мочалкой, стараясь избавиться таким образом от неожиданно охватившего ее беспокойства.

Она боялась вновь встретиться с ним и недоумевала, чем могла заслужить такую враждебность с его стороны. Никто из других кандидатов не жаловался на встречи с Инспектором, а Невилл даже поделился удивлением по поводу вежливости Снейпа. Задетая тем, что он был так особенно жесток именно с ней, Гермиона не стала упоминать о его необъяснимом поведении своим друзьям, решив считать это некой формой неприятия, возникшего из-за того, что она спасла ему жизнь. Воспоминания о том ужасном дне вновь нахлынули на нее.

Наступило утро после падения Волдеморта. Гермиона, Рон и Гарри находились в кабинете директора, Гарри как раз сказал портрету Дамблдора о том, что он собирается положить Старшую Палочку обратно под белую мраморную могильную плиту, и они уже повернулись, чтобы выти из кабинета под аплодисменты портретов, висящих на стенах. Она в последний раз взглянула на портрет Дамблдора и внезапно застыла на месте, пораженная ужасной мыслью. Вне себя, она схватила Гарри за руку.

— Гермиона, — прошептал он. — Что случилось?

Она посмотрела на него полными ужаса глазами и воскликнула:

— Он все еще жив! О, Боже. Он все еще жив, а мы просто бросили его!

Гарри и Рон выглядели совершенно смущенными.

— Гермиона, — ласково начал Рон, — он мертв. Фред умер...

— Нет, — накатившая тревога вызвала у девушки слезы и сдавила дыхание. — Снейп! Профессор Снейп все еще жив!

Гарри и Рон обменялись обеспокоенными взглядами.

— Гермиона, он мертв. Мы видели, как он умер!

— Он был директором, Гарри. Если он умер, то где же его портрет? Ты говорил нам, что портрет Дамблдора появился здесь спустя всего час или два после его смерти! — Гермиона продолжала настаивать на своем.

— Может быть, он недостаточно долго пробыл директором и не заслужил портрета? — предположил Гарри, оглядывая комнату.

— Нет! — Гермиона чувствовала, как внутри ее нарастает паника. — Это устроено иначе. Портрет должен быть здесь! Или Снейп жив!

Сказав это, она кинулась вниз по лестнице, и понеслась по коридорам, не разбирая дороги. Из ее глаз полились слезы. Гермиона не могла поверить, что они бросили его, даже не убедившись в отсутствии пульса. Рон и Гарри бежали следом. Уже у выхода она неожиданно остановилась, достала свою волшебную палочку из-под мантии и крикнула: — Акцио, Дикий Бадьян!

Не дождавшись характерного свиста приближающегося сосуда, Гермиона торопливо раздала указания:

— Рон, беги за Мадам Помфри. Скажи ей, чтобы захватила с собой Дикий Бадьян и Кроветворящее Зелье. А ты, Гарри, найди Профессора МакГонагалл и расскажи ей, что произошло. Попроси ее вызвать лекарей из больницы Св. Мунго и привести их в Визжащую Хижину.

Кивнув, оба поспешили обратно в Большой Зал. Гермиона бросилась через школьный двор к огромной иве, сердце ее словно готово было выпрыгнуть из груди, а чувство вины боролось с ужасом. У дерева она начала спускаться в тоннель, так быстро, как это было возможно по неровной, изрытой корнями земле. Достигнув конца прохода, она протиснулась через отверстие в комнату, где ее бывший учитель лежал в луже крови, недвижимый и белый как сама смерть.

— Профессор? — прошептала она, приблизившись к его безжизненной фигуре. — Профессор Снейп? Вы меня слышите?

Он не пошевелился. Его глаза были открыты и казались совершенно пустыми. Гермиона издала невольный стон: Снейп, несомненно, выглядел мертвым. Отчаянно трясущимися руками она дотянулась до его запястья, пытаясь нащупать пульс дрожащими пальцами. После первых бесплодных попыток, практически поверив, что уже слишком поздно что-то делать, она, наконец, ощутила слабое, еле уловимое трепетание жилки, свидетельствующее о том, что он еще не умер.

— Вы живы! — вскрикнула она и заглянула в остекленевшие глаза своего учителя, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, подтверждающее, что его сердце еще бьется.

— Вы слышите меня, профессор? — аккуратно прикоснувшись к его лицу, Гермиона ощутила холод. Она воспользовалась палочкой: — Оживимус! — Но ничего не произошло. Внезапно она осознала, что он может быть по-прежнему в сознании, но полностью парализован змеиным ядом. В смятении оглядев лужу крови вокруг себя, она поняла, что стоит прямо в ней. Учитывая количество потерянной крови, невозможно было поверить, что его сердце все еще билось.

Не зная, что еще сделать в ожидании помощи, она придвинулась к Снейпу ближе и, положив его голову себе на колени, принялась медленно гладить его волосы. Слезы текли по ее лицу и падали на его пепельные щеки.

— Если вы можете слышать меня, профессор, я хочу чтобы вы знали, что я ужасно, ужасно сожалею, — шептала она. Мне так жаль, что мы оставили вас, даже не проверив, живы ли вы еще; мы были уверены, что вы умерли!

Она замолчала на мгновение, захваченная горем и состраданием.

— Я такая идиотка, Профессор, — продолжила она. — Я забыла, что змеиный яд может парализовать, не убивая. Мне ужасно жаль. — Она зарыдала. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла справиться со своими эмоциями.

— Скорее всего, вы без сознания, учитывая, сколько крови вы уже потеряли, но если вдруг вы меня слышите, я хочу вам сказать, что считаю вас самым смелым человеком, которого я только знаю, — секунду она вглядывалась в его черные глаза, и, убедившись, что он без сознания, продолжила:

— Мне жаль, что я часто сомневалась в вас в прошедшие годы. Гарри рассказал нам о том, что увидел в Думоотводе; не могу поверить в то, через что вам прошлось пройти за все эти годы... и все это ради благополучия Гарри... во имя его матери. Прежде чем Волдеморт умер, Гарри сказал ему, что вы любили его мать. Волдеморт узнал, на чьей вы были стороне, прежде чем он умер; возможно, это станет для вас хоть каким-то утешением.

Как только свет раннего утра начал проникать сквозь щели в дощатых стенах хижины, Гермионе показалось, что она слышит приближающиеся голоса. Она понизила свой голос до едва различимого шепота.

— Гарри рассказал мне и Рону о том, что он увидел в ваших воспоминаниях. Я клянусь вам, Профессор, мы никогда не расскажем об этом ни одной живой душе. Многие слышали то, что Гарри сказал Волдеморту, но они знают только это и ничего больше. Я верну вам ваши воспоминания, когда вы поправитесь. Если же вы не поправитесь..., — она сдержала всхлип, — я уничтожу воспоминания, чтобы никто больше не узнал.

Голоса стали громче; она могла ясно различить среди них голоса Рона и Мадам Помфри. Гермиона взглянула в последний раз в пустые глубины черных глаз лежащего перед ней человека и вытерла слезы рукавом своей грязной кофты. Невозможно было поверить, что он поправится, совершенно неподвижный, практически белый. Наклонившись ниже к его уху, и продолжая гладить его по волосам, она прошептала:

— Спасибо вам, профессор Снейп. Спасибо вам за все, что вы сделали. Вы были таким храбрым. Я всегда, всегда буду сожалеть о том, что мы так долго не возвращались к вам.

Она как раз закончила говорить, когда в комнату осторожно влез Рон, а за ним Поппи Помфри.

— С дороги, Рональд! — прикрикнула Мадам Помфри, шокированная состоянием коллеги. Нащупывая его пульс, она встретилась взглядом с Гермионой. — Вы были правы. Он все еще жив, — она посмотрела на лужу крови. — Хотя только боги знают, как; он уже давно должен был бы умереть.

Из своей мантии она извлекла маленький прозрачный пузырек.

— Запрокиньте немного его голову, вот так ..., — приказала она Гермионе. — Я нанесу Бадьян прямо на раны. Надеюсь, он без сознания, поскольку жжение будет ужасным.

Как только капли бадьяна коснулись ран, раздалось громкое шипение. К ужасу Гермионы, они не исцелились, хотя тоненькая струйка крови, которая до этого времени сочилась из горла Снейпа, исчезла.

Мадам Помфри покачала головой.

— Мы почти ничего не можем сделать с таким ядовитым укусом; его необходимо доставить в больницу Св. Мунго, — она снова обратилась к Гермионе. — Давайте попытаемся влить в него немного Кроветворящего зелья; по крайней мере, это поддержит в нем жизненные силы до тех пор, пока он не попадет в Лондон.

Гермиона чуть приподняла голову Снейпа, пока Мадам Помфри влила ему в рот столько, сколько сумела зелья, и помассировала ему шею, чтобы заставить его проглотить, стараясь при этом не прикасаться к зияющим ранам. Внезапно снаружи донесся шум.

— Гермиона? — позвал Гарри.

— Сюда! — успела она ответить, прежде чем Гарри, Минерва МакГонагалл и двое мужчин в одеждах целителей ворвались в комнату. В считанные секунды они сотворили носилки, вынесли его безжизненное тело из хижины и аппарировали прямо в больницу Св. Мунго. Гермионе казалось, что она смотрела на место, с которого они исчезли, не замечая текущих по щекам слез вины и усталости.

— Гермиона, — ласково позвала ее Минерва МакГонагалл. — Ты спасла ему жизнь. Ты переутомлена. Идем... Давай вернемся в замок.

Девушка посмотрела на директора полными муки глазами.

— Я должна была проверить до того, как мы его покинули... много часов назад! А если он все это время был в сознании и лежал там в агонии?

— Гермиона, — ответила Минерва, с теплотой глядя на нее, — так много людей погибло сегодня. Многие продолжают страдать от боли в школе. Скольких из них мы могли бы спасти, если бы сделали что-то по-другому? — она приподняла подбородок Гермионы. — Я сама сегодня могла бы спасти Нимфадору Тонкс, если бы успела произнести заклинание секундой раньше.

Гермиона потрясенно вздохнула, а МакГонагалл грустно кивнула.

— Теперь мне придется жить с этим. Но я спасла сегодня немало жизней, и это уже что-то. И ты спасла его жизнь, Гермиона. Это немало.

С тех пор минуло уже пять лет, однако ее чувство вины ничуть не уменьшились. Она вышла из душа и завернулась в пушистое полотенце, размышляя, ненавидел ли Снейп ее за то, что она спасла ему жизнь, или потому что она сделала это недостаточно быстро.

* * *

Когда Гермиона добралась до Дома на площади Белгравия, она обнаружила, что большинство ее товарищей уже собирались в гостиной с чашками чая и кофе. Поболтав несколько минут с Кэти Белл, она подошла к Падме, которая сидела на большом удобном диване рядом с Невиллом.

— Доброго утра вам обоим! — радостно воскликнула она, присаживаясь на подлокотник дивана рядом с Невиллом. Мгновенно покраснев и пробормотав что-то насчет необходимости посетить туалетную комнату, он спрыгнул с дивана и выбежал из комнаты.

Гермиона и Падма обменялись совершенно озадаченными взглядами.

— Это что вообще такое было? — спросила Падма.

Гермиона покачала головой.

— Понятия не имею. О чем вы говорили до того, как я к вам подошла?

Падма пожала плечами.

— Да ни о чем, в общем-то; о всяких безобидных вещах... ну ты понимаешь... Хогвартс, растения, все в таком духе.

Продолжая недоумевать по поводу странного поведения Невилла, они направились на занятие по Магической Кулинарии, где на этой неделе им предстояло приготовить яблочно-черничный пирог.

— Она умеет готовить что-нибудь кроме пирогов? — прошипел Драко Гермионе.

Девушка рассмеялась.

— Кто бы говорил. Ты сам сможешь приготовить что-нибудь кроме тостов?

— Не умею даже этого, — ответил он, широко улыбаясь. — На самом деле, я даже не знаю, где в нашем доме находится кухня.

Гермиона закатила глаза.

— Из тебя выйдет чудесный муж.

Драко ухмыльнулся.

— Видишь ли, Грейнджер, — прошептал он, — мои таланты в области семейной жизни сосредоточены в другом месте: в спальне, например.

Гермиона громко хихикнула, за что Мадам Расплескайко наградила ее строгим взглядом, а Падма вопросительно поднятой бровью. В конце занятия пирог Падмы был провозглашен лучшим.

— Я так и знал! — сказал Дин, когда они сняли свои фартуки. — Мы предназначены друг другу небесами. Мы могли бы торговать пирогами!

Падма очаровательно покраснела. Гермиона чувствуя себя лишней, посмотрела на часы. У нее перехватило дыхание. Их задержали на десять минут, а это означало, что она опоздала на встречу со Снейпом. Швырнув свой фартук на стол, она вылетела из комнаты и стала подниматься, перепрыгивая по две ступеньки за раз. К тому моменту как она добралась до двери кабинета, она тяжело дышала и, к тому же, не сомневалась, что волосы у нее на голове торчат в разные стороны как у пугала. Заправив свои топорщащиеся кудри за уши, Гермиона попыталась придать себе более менее достойный вид, затем постучала в дверь и вошла в комнату.

Северус Снейп сидел за столом, скрестив руки на груди и недовольно нахмурив брови. Гермиона чувствовала, как под этим властным взглядом у нее задрожали пальцы, и возненавидела себя за эту слабость.

— Мне ужасно жаль, что я опоздала, сэр. Нас задержали на занятиях по кулинарии, — выпалила она на одном дыхании.

— Понятно, — протянул он. — Это объясняет муку на вашем носу.

Рука Гермионы тут же взлетела к ее носу, а сама она мучительно покраснела от стыда.

— Садитесь, Мисс Грейнджер, — отрывисто бросил он, показывая на пустой стул.

Она села, рассеяно вытирая свои руки, перепачканные мукой, о джинсы. Минуту Снейп пристально смотрел на нее, с любопытством, но без враждебности. Почувствовав, что у него есть важные новости, Гермиона заинтересовалась и, успокоившись, стала ждать, пока он заговорит.

Наблюдая, как он вновь изучает то документ из папки, лежащей на столе, то ее лицо, девушка начала размышлять, не изменил ли он мнение относительно приема ее на должность помощника Зельевара.

— Судя по всему, мне следует поздравить вас, Мисс Грейнджер.

Гермиона почувствовала себя совершенно сбитой с толку.

— Простите, сэр?

— Вы слышали меня, Мисс Грейнджер, — огрызнулся он. — Каким бы невероятным это не казалось, вы стали первым кандидатом, получившим официальное предложение о вступлении в брак.

Не обратив внимания на оскорбление, Гермиона почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

На лице Снейпа появилось выражение неприязни.

— Гриффиндорцы, — пробормотал он. — Вас всегда видно насквозь, — не услышав возражений, он вздохнул. — Я так понимаю, что ваше искреннее изумление вызвано тем, что вы не знали ни о каком предложении?

Осознав, что выставляет себя полной дурой, она постаралась собраться. Да кто же мог это сделать?

— Нет, сэр, не имела ни малейшего понятия.

Он взял лежавший на столе пергамент и помахал им перед ней.

— Официальное предложение о вступлении в брак было сделано вчера, примерно в четыре часа пополудни. Детали вы можете узнать самостоятельно, прочитав этот документ.

Гермиона смотрела на бумагу, словно та была ядовитой змеей. Она перебирала в уме имена, пытаясь догадаться, кто это. Драко? Нет, не может быть... Он шутил, когда просил ее выйти за него замуж. Майкл Корнер? Она неоднократно ловила на себе его взгляды, но, конечно же, это не мог быть он? Они едва ли когда-либо разговаривали. Блейз? Нет, они не нравились друг другу. Она была заинтригована.

— Кто же?

Ухмыляясь и не скрывая удовольствия, Снейп произнес:

— Невилл Лонгботтом.

— Что? — воскликнула она. Ей внезапно стало трудно дышать, словно кто-то ударил ее в грудь. — О чем он только думал? — пробормотала она, неожиданно поняв причины странного поведения Невилла этим утром.

Снейп подтолкнул документ к ней через стол.

— У вас есть сорок восемь часов на принятие решения. Официальное предложение включает в себя все сведения, касающиеся семейства Лонгботтомов, информацию о его доходах и резюме. Вы должны будете дать ответ мне ....

— Нет! — Гермиона оттолкнула пергамент в сторону по полированной деревянной поверхности.

— Как Вы смеете меня перебивать, Мисс Грейнджер? — набросился он на нее. — Что значит «нет»?

— Мне нет никакой необходимости читать эти документы. Мой ответ «нет». Я не выйду замуж за Невилла Лонгботтома.

Снейп смотрел, как надежды на быстрое завершение его работы в качестве Инспектора по Налаживанию Брачных Контактов рушатся прямо у него на глазах. Конечно же, больше никто из чистокровных волшебников не захочет жениться на Гермионе Грейнджер. А его обязанности не будут считаться исполненными, пока все кандидаты не обручатся. В порыве внезапно вспыхнувшего раздражения он бросил:

— Могу я рискнуть задать вопрос, на основании чего вы отвергаете данное предложение?

— Всего! — она начала тереть виски. — На том основании, что мы с Невиллом несовместимы. Я совершенно не понимаю, почему он так поступил! — она встала.

Снейп недоуменно посмотрел на нее.

— И куда это вы собрались, Мисс Грейнджер?

Она направилась к двери.

— Мне нужно найти Невилла. Я должна с ним поговорить.

— Немедленно сядьте! — приказал Снейп. — Вы не покинете этой комнаты, пока мы не закончим нашу встречу.

Гермиона разозлилась.

— Как вы смеете разговаривать со мной как с двенадцатилетним ребенком? — гневно бросила она. — Мне почти двадцать четыре, я больше не являюсь вашей ученицей, и, простите меня, конечно, сэр, но чувства Невилла для меня немного важнее, чем перепалка с вами.

Глаза Снейпа сузились от злости.

— По-вашему, каждая наша беседа должна заканчиваться перебранкой?

— Похоже на то, — ответила она, в очередной раз захлопывая за собой дверь.

Снейп покачал головой, глядя в пол. Он был так близок к избавлению от двух наиболее обременительных для него кандидатов, и эта возможность ускользнула у него между пальцев. Вне всякого сомнения, она была самой невыносимой ведьмой, которая ему только встречалась.

* * *

Сбежав вниз по лестнице, Гермиона ворвалась в гостиную и лихорадочно огляделась по сторонам. Практически все были здесь. Падма отвлеклась от своей беседы с Кэти Белл.

— Гермиона? Все в порядке?

Гермиона рассеяно кивнула, продолжая оглядывать комнату. В конце концов, взгляд ее упал на Невилла, который старался остаться незамеченным, сидя в кресле около книжных полок. Понимая, что большинство взглядов в комнате приковано к ней, она подошла к его креслу.

— Невилл, нам нужно поговорить, — Гермиона практически шептала. Невилл избегал ее взгляда, и она не могла не посочувствовать ему.

— Может, присоединишься ко мне в парке через дорогу минут через десять? — мягко произнесла девушка. — Я хочу сначала смыть с себя эту муку, — добавила она. На самом деле ей было плевать на то, в каком состоянии у нее руки, но ей было очень важно, чтобы ни у кого не возникло вопросов к Невиллу, для чего им следовало выйти из здания порознь.

Невилл кивнул и неловко заерзал в кресле. Намеренно избегая вопросительного взгляда Падмы, Гермиона вышла из комнаты и направилась в женский туалет, который находился на том же этаже. Она посмотрела на себя в зеркало: волосы в полном беспорядке, а на носу все еще были следы муки. Смочив бумажное полотенце, она прижала его к горящим щекам, стараясь не испортить окончательно свой макияж. Сочувствие к Невиллу и страх перед тем, что ей предстояло ему сказать, чуть было не заставили ее отказаться от предстоящего разговора. Может быть, стоило воспользоваться формальной процедурой отказа и оставить все как есть? Нет... она должна была хотя бы объясниться, а еще понять, почему он это сделал. Перехватив свои неуправляемые волосы резинкой и быстро вытерев руки, она покинула здание, прежде чем кто-то смог ее заметить.

Дойдя до парка в центре площади Белгравия, Гермиона увидела Невилла, сидящего на скамейке. Изо всех сил надеясь на то, что это не станет концом их дружбы, она села рядом. Он беспокойно теребил ремешок своих наручных часов, по-прежнему отказываясь смотреть на нее.

— Почему ты это сделал, Невилл? — тихо спросила она.

Он пожал плечами.

— Я подумал, что попытка не пытка. Ты всегда была очень добра ко мне; всегда подбадривала меня. Я подумал... я подумал, что может я тебе не совсем отвратителен.

Почувствовав ее руку на своей, Невилл, наконец, набрался смелости взглянуть ей в лицо.

— Конечно, ты мне не отвратителен. Ты мне очень, очень нравишься и всегда нравился. Просто мне кажется, что этого недостаточно для брака, а тебе?

— А что я могу положить в основу брака с остальными? — вздохнул он, кивая головой в сторону здания, откуда они недавно вышли. — Я так понимаю, ты отказала?

Неуверенность и несчастье в его глазах, вызвали у девушки прилив жалости.

— Невилл, конечно, я отказала! У тебя есть масса положительных качеств, достойных восхищения и ты будешь прекрасным мужем, но не для меня. Мы слишком разные, Невилл. Мы просто несовместимы. Неужели ты сам не видишь?

Он нахмурился.

— Ты имеешь в виду, что ты умная, а я идиот. Ты симпатичная, а я зануда. Ты пользуешься популярностью, а я нет.

— Не глупи. Ты сейчас просто хандришь. Ты знаешь, что ты очень умен, разве тебе не предложили работу в Хогвартсе? Кроме того, ты не зануда! И с каких это пор я стала популярной?

Невилл ущипнул себя за переносицу.

— Извини. Я просто жалею себя. Мне ненавистна вся эта ситуация с браками, понимаешь? Мне не нужна эта чертова жена.

Гермиона никогда еще не видела его таким подавленным.

— Невилл, что с тобой произошло? Я никогда не забуду ту ночь, когда мы шли с тобой в тоннеле из Кабаньей головы в Выручай-комнату. Ты преобразился; был таким храбрым, таким уверенным в себе. Ты бросил вызов Волдеморту; ты убил его змею мечом Годрика Гриффиндора! Если был когда-то истинный гриффиндорец, то это ты, Невилл Лонгботтом. Куда же делась вся твоя отвага?

Невилл вновь пожал плечами, но вдруг улыбнулся и повернулся к ней.

— Волдеморт и Нагини оказались не такими ужасными, как перспектива поиска жены.

Они хором засмеялись.

— Ты простишь меня за то, что я тебе отказала? — спросила Гермиона.

— Конечно, прощю. И ты прости, что я сделал это, не узнав твоего мнения; сам не знаю, что на меня нашло, — он улыбнулся.

Гермиона неловко обняла его, довольная, что между ними все снова наладилось.

— Давай, это будет наш секрет, Невилл. Другими нет никакой нужды об этом знать.

Он вздохнул с облегчением.

— Спасибо Гермиона. Я ценю это. Ты расскажешь Падме?

— Нет, — пообещала она. — Ты был моим другом задолго до Падмы, и это твой секрет. Я не скажу никому, если только ты меня не попросишь. Кроме того, — добавила она, широко улыбаясь, — мне кажется, что им и не нужно знать. Ханна поглядывает на тебя уже не первый день; мы же не хотим ее отпугнуть.

Невилл приподнял бровь от удивления.

— Ты не шутишь?

Гермиона кивнула.

— Ага. Я замечала это несколько раз. А еще Сьюзан рассказала мне, что Ханна надеется получить работу помощника библиотекаря в Хогвартсе.

Появившееся было на лице Невилла воодушевление, вновь угасло.

Догадавшись, наконец, в чем дело, она спросила:

— А что случилось с Луной, Невилл?

Он нахмурился.

— Она решила отправиться путешествовать на поиски всевозможных несуществующих созданий. Какое-то время она мне писала, но последние два года я не имею ни малейшего представления, где Луна и что с ней. Последнее, что я слышал, она в Тибете занималась поиском йети.

Гермиона усмехнулась.

— Я могла бы догадаться. А вы когда-нибудь, ну, знаешь...

— Были вместе? — помог ей Невилл. — Нет... Никогда. Хотя я с ума по ней сходил. И все еще схожу. Я знаю, что она видела во мне лучшего друга, но не думаю, что я ей нравился или что-нибудь еще в этом роде.

— А я думаю, что ты ей нравился, — сказала Гермиона. — Просто сомневаюсь, что она — как бы это сказать — могла выразить свою симпатию по-нормальному, как мне кажется.

Они оба засмеялись.

— Почему ты не отправился с ней, Невилл? Почему ты просто не поедешь и не найдешь ее, без нее ты такой несчастный.

— Гермиона, я не могу уехать из Англии.

— Почему бы и нет? Ты мог бы отправиться на поиски всевозможных экзотических волшебных растений!

— Оставив своих родителей? — он посмотрел на нее взглядом, полным страдания. — Бабушка не молодеет; я не могу возложить всю ответственность за них на нее. Я навещаю их каждую неделю по воскресеньям. Кто будет это делать, если я уеду?

Гермиона неожиданно почувствовала себя очень глупо. Она практические забыла о родителях Невилла; а он никогда не упоминал о них с того дня, когда ребята встретились с ним в больнице Св. Мунго, навещая Артура Уизли. Жизненные обстоятельства бедняги Невилла были поистине душераздирающими.

— Мама не очень хорошо себя чувствует, — продолжил он, глядя себе под ноги. — В прошлом году у нее дважды было воспаление легких. Я понимаю, что она, скорее всего, даже не узнает меня, но оставить ее не могу; мама так радуется, когда к ней кто-нибудь приходит.

— Прости Невилл, — извинилась она. — Было глупо предложить тебе вот так вот взять и уехать. Конечно, ты не можешь бросить их.

Невилл покачал головой.

— Я знаю, что веду себе как испорченный ребенок, Гермиона. Я знаю, что все мы потеряли кого-то, кого любили во время войны, но в каком-то смысле то состояние, в котором пребывают мои родители, даже хуже. Я не могу по-настоящему оплакивать их, поскольку они все еще здесь, и все же я все равно что круглый сирота.

Он глубоко вздохнул и поднялся со скамейки.

— Когда я смотрю на всех здесь, вы кажетесь мне такими счастливыми и полными жизни. А я могу думать только о Луне Лавгуд и о том, что ситуация совершенно безвыходная.

— Мне очень жаль, Невилл. Я надеюсь, что все это разрешится, и на твоей улице наступит праздник, потому что если кто и заслуживает этого, то именно ты, — печально сказала Гермиона. — Ты, правда, прощаешь меня за то, что я тебе отказала?

— Ну, конечно, — он улыбнулся. — Мне жаль, что я поставил тебя в неловкое положение. Я, пожалуй, пойду. Я обещал бабушке пойти с ней по магазинам.

Махнув рукой, Невилл вышел из парка, оставив Гермиону удивляться тому факту, что она оказалась первым кандидатом, получившим предложение о вступлении в брак. Но теперь она чувствовала себя еще более озадаченной, чем в последнее время.

Белое небо над тисами,

Склонившимися под тяжестью снега.

Не видел ли в сумерках лань и оленя,

В яблоневом саду стоящих?

Я видела.

Видела внезапно сорвавшихся с места, задравших хвосты,

Перескочивших грациозно ограду,

Скрывшихся под тисами,

Склонившимися под тяжестью снега.

Теперь, шокируя своей кровью белизну снега,

Здесь лежит он.

Странная штука смерть:

Его коленям, его рогам

Суждено умереть.

Олень на снегу.

И до чего же странно,

Что в миле отсюда,

Под тяжелыми тисами,

Еле заметно шевелящими кронами,

Отчего с них облетает снег,

Жизнь смотрит внимательно.

Из глаз его лани.

Эдна Винсент Миллей, «Олень на снегу»

* * *

Прошло почти две недели с того дня, когда Гермиона отклонила предложение Невилла. Пару дней он выглядел несколько расстроенным, но со временем приободрился. Гермиона связала улучшение его настроения с тем, что он наконец заметил восхищенные взгляды Ханны Эббот. Казалось, спокойные и несколько пассивные по натуре, они довольно неплохо подходят друг другу, и, к тому же, оба с сентября приступали к работе в Хогвартсе. Переживавшая за Невилла, после их разговора в парке Гермиона с облегчением заметила его увлечение кем-то другим.

Лонгботтом был не единственным в группе, кто начал проявлять заинтересованность. Малышку Демельзу Роббинс теперь постоянно встречали в компании Дениса Криви. Они были пожалуй самыми молодыми кандидатами и, казалось, испытывали друг к другу искреннюю симпатию. Но только одна пара была по-настоящему захвачена стремительно развивающимся романом — Падма и Дин. Несмотря на изначальные опасения, Гермиона готова была признать, что их отношения неплохо складывались. Они хорошо смотрелись вместе, когда, не таясь, держались за руки в общей гостиной, у них было много общего, и, к тому же, оба прекрасно пекли пироги. Да что тут объяснять, они просто идеально подходили друг другу. Все ожидали объявления помолвки со дня на день. Гермиона от всей души желала чтобы это наконец произошло, иначе она боялась просто придушить подругу, услышав еще хоть раз хоть что-нибудь о прекрасных глазах Дина.

Придя первой на Белгрейв-сквер в понедельник утром и налив себе чашку чая, она разместилась в любимом кресле в гостиной со свежим номером "Ежедневного пророка", открыв раздел вакансий. Гермиона не была уверена что должность зельевара в больнице Св. Мунго, куда ее уже пригласили на собеседование, это именно та работа, о которой она мечтала. Перспектива работать в Департаменте тайн казалась более заманчивой, чем изготовление литров перечного зелья для пациентов. О том, что там скоро откроется несколько подходящих вакансий, она узнала случайно у Джинни два дня назад, встретившись с ней, чтобы вместе пообедать.

Дочитывая статью о предлагаемой реструктуризации Азкабана, Гермиона заметила как в комнату вошел Драко с высоким слизеринцем, имя которого она по-прежнему не могла вспомнить. Незнакомец впервые оказался в общей гостиной, — обычно он исчезал после занятий, а на прошлой неделе даже несколько пропустил. Он был гораздо выше шести футов и очень худ, с бледным лицом, впалыми щеками и темными, печальными глазами. Русые волосы у него были подстрижены чуть длиннее, чем у большинства. Его голоса девушке слышать еще не приходилось.

Драко широко улыбнулся, присаживаясь на ручку ее кресла.

— Как у тебя сегодня дела, о свет моей жизни? — протянул он.

Гермиона рассмеялась.

— Очень хорошо, спасибо. Я совершенно не могу воспринимать тебя серьезно, Драко.

— А тебе и не следует, — ответил он. — Ни в коем случае не забывай об этом, — загадочно добавил он.

Она нахмурилась.

— И что это должно значить?

Драко усмехнулся.

— Увидишь. Надеюсь что ты не будешь слишком сильно на меня злиться.

Гермиона нахмурилась еще сильнее.

— Что ты задумал? Почему я должна злиться на тебя?

— Все прояснится в полдень. Я просто хочу немножко оживить происходящее, а то мне становится смертельно скучно. То есть, мы тут уже четвертую неделю и до сих пор ни одного предложения, — произнес он, качая головой.

Гермиона поджала губы, радуясь что она никому не рассказала о предложении, сделанном ей Невиллом.

Что ты собираешься сделать?

 Терпение, Грейнджер. Все прояснится. Ты, главное, обязательно расскажи всем, как только узнаешь. В этом случае моя маленькая шутка достигнет своей цели.

Гермиона закатила глаза.

— Ах ты, хитрый мерзавец! — она сделала паузу, помахав Ханне, Сьюзан и Кэти, которые вошли в комнату. — Драко, — спросила она шепотом, — что это за парень, с которым ты пришел сегодня утром? Я знаю, он учился в Хогвартсе, но не могу вспомнить имя.

Драко удивленно приподнял бровь.

— А я думал, что ты знаешь все, Грейнджер. Это Тео — он учился на нашем курсе.

Гермиона поверить не могла, что не узнала его раньше.

— Тео? Ты имеешь в виду Теодор Нотт?

Драко кивнул.

— Он достойный малый, правда. Просто застенчивый.

Гермиона взглянула на стоящего в другом конце комнаты молодого человека.

— Он изменился. Но я не помню его на занятиях в последний год обучения.

— Это потому что его там не было. Он не вернулся в Хогвартс после войны: закончил обучение с частным репетитором. Он чертовски умен, и, думаю, он отлично сдал экзамены. Наши матери дружат. — Драко посмотрел на Теодора, который продолжал сидеть в одиночестве, уткнувшись в книгу.

С озабоченным видом Драко снова повернулся к Гермионе.

— Что у нас сегодня, Грейнджер?

— Семейное право, — ответила она.

Драко схватился за голову.

— Нет! — закричал он с притворным отвращением. — Я не вынесу скуки!

У Гермионы вырвался смешок.

— Неужели все так плохо? Ты ведь, кажется, изучал магическое право?

— Изучал, — ответил он, — четыре долгих мучительных года. Именно поэтому мне не хотелось бы продлевать агонию.

Гермиона улыбнулась и посмотрела на Теодора Нотта в другом конце комнаты.

Через какое-то время Драко отошел от нее, чтобы поболтать с Панси. А Гермиона почти двадцать минут наблюдала за Тео, который ни разу не оторвал взгляда от книги.

Заинтригованная, она отправилась на занятия.

* * *

Семейное право полностью оправдало ожидания Драко.

На самом деле, за исключением добрачного консультирования, большинство занятий были неинтересными и преподавались эксцентричными пожилыми волшебниками и волшебницами. Гермиона подозревала, что целью учебного курса было собрать кандидатов на вступление в брак в одном месте, а не для того, чтобы сделать какой-то информационный вклад в их будущую семейную жизнь.

В четыре часа дня они с Падмой лежали, растянувшись на траве в парке Белгравии, и наслаждались ярким солнечным светом.

В этот прекрасный безоблачный августовский день Гермиона была готова поверить, что провести это лето в поисках мужа — не самая ужасная перспектива.

— Куда делся Дин? — поинтересовалась она у подруги. — Он практически испарился после занятий.

— Отправился за покупками, — ответила Падма, сияя.

Гермиона села, прикрывая рукой глаза от солнечного света.

— Что ты имеешь в виду, отправился за покупками? Чего это ты улыбаешься как идиотка? — спросила она, чувствуя, что и сама начинает улыбаться.

Падма села и скрестила ноги.

— Он отправился покупать кольцо, — прошептала она с тем же выражением счастья на лице.

Глаза Гермионы расширились от радости и она кинулась обнимать подругу, визжа от удовольствия.

— Я так счастлива за вас!

— Спасибо! Я так взволнована... Он так мне нравится. Ты правда за нас счастлива? Я думала, что, может, ты не уверена насчет него.

Гермиона замотала головой, продолжая улыбаться от уха до уха.

— Не могу не признать, что у меня были сомнения в первую неделю. Я думала, что ты им интересуешься в первую очередь потому, что Дин хороший друг Симуса и Парвати. Но я ошиблась — вы выглядите такими счастливыми вместе. Я безумно рада за вас.

Они снова обнялись и Падма удовлетворенно вздохнула.

— Я сказала Дину, что не считаю обязательной суету по поводу обручального кольца, но он настоял. И он собирается сделать предложение должным образом — встать на колено и все такое. Потом он хочет просить моей руки у моих родителей, прежде чем сделать официальное предложение. Мы ужинаем с ними в четверг, так что все будет оформлено в пятницу.

— Это чудесно, — сказала Гермиона. — Полагаю, вы будете первой счастливой парой, если только вас не опередят Денис с Демельзой.

— А ты? — спросила Падма. — Мне кажется, Майкл Корнер заинтересовался тобой — он практически поедает тебя глазами!

Гермиона хихикнула.

— Вообще-то я пару раз замечала его взгляды, но лучше бы он этого не делал — меня очень смущает, что он проявляет интерес, меня-то совсем к нему не тянет.

Они неожиданно замолчали, увидев, как Кэти Белл вошла в парк, торопливо оглядываясь по сторонам.

Заметив девушек, она поспешила к ним.

— Гермиона, — Кэти говорила, запыхавшись от быстрой ходьбы, — Профессор Снейп хочет тебя видеть. Он сказал что это срочно.

Гермиона поднялась.

— За что только мне это наказание? — спросила она. — Наша встреча назначена только на завтра. Снейп не сказал, зачем я ему понадобилась?

Кэти покачала головой, и они все вместе поспешили обратно в Дом. Войдя в холл, Кэти и Падма направились в гостиную, шепотом пожелав удачи Гермионе, которая начала подниматься по лестнице. Сгорая от любопытства, она постучала в дверь и вошла.

Северус Снейп стоял спиной к двери, глядя в окно на улицу.

— Вы хотели меня видеть? — спросила она, намеренно не называя его "профессор".

Обернувшись, Снейп взглянул на нее и коротко кивнул.

— Присаживайтесь, мисс Грейнджер, — негромко проговорил он, вновь обратив свой взгляд в окно.

Гермиона села, чувствуя, как в ней нарастает раздражение от его манеры начинать каждую их встречу долгим молчанием, специально для того, чтобы заставить ее чувствовать себя неловко, обеспечивая себе, таким образом, преимущество в предстоящей беседе. К ее удивлению, он довольно быстро перешел к делу.

— Вам известно о том, что вам было сделано еще одно предложение, мисс Грейнджер? — спросил он, усаживаясь в свое кресло.

Брови Гермионы от изумления поползли наверх.

— Нет, — пробормотала она, отчаянно стараясь скрыть свое потрясение. — Мне не известно.

Снейп нахмурился.

— Есть ли у вас какие-либо предположения почему ваши поклонники упорно не желают поставить вас в известность до того, как они сделают вам официальное предложение?

— Вы намекаете на то, что со мной нельзя договориться? — спросила она, начиная заводиться. — Или, может, на то, что они меня боятся?

— Ни то ни другое, — ответил он. — Мне просто любопытно, как случилось так, что вам было сделано два предложения, о которых вы не знали до встречи со мной.

Без дальнейших церемоний он достал документ из папки, лежавшей на его столе. Протянув его Гермионе, Снейп сообщил:

— Драко Малфой сделал Вам предложение сегодня утром.

— Вы шутите? — пробормотала она, протягивая онемевшие пальцы к пергаменту.

— Полагаю, что вскоре вы поймете, что я редко шучу, мисс Грейнджер, — он внимательно наблюдал, как она взяла контракт и пробежала глазами первую страницу.

Ее искреннее удивление было очевидно. Гермиона, не веря своим глазам, несколько раз прочитала имена, написанные на пергаменте, и попыталась понять, что происходит. Сначала Невилл, а теперь Драко. Она вдруг вспомнила свой утренний разговор с Малфоем и ее осенило.

От внимательного взгляда Снейпа не ускользнуло, как недоумевающее выражение на ее лице внезапно сменилось широкой улыбкой и Гермиона расхохоталась.

— Вы находите это смешным? — рявкнул он, удивленный ее реакцией.

Она ответила не сразу, не в силах справиться со смехом.

— Да, — с вызовом ответила она, все еще улыбаясь. — Это и должно смешить. Это шутка.

— С чего вы взяли, что это шутка? — прорычал он, и черные глаза засверкали от гнева.

Она вновь рассмеялась.

— Драко просто хотел немножко всех оживить, — объяснила она. — О предложении Невилла никому не известно, понимаете? Драко подумал, что становится скучно, и сделал что-то, что видимо, в его представлении должно всех развеселить.

— То есть Вы утверждаете, что мистер Малфой намеренно тратил впустую мое время, придя сюда и убедив меня в том, что он желает жениться на вас?

Гермиона кивнула, продолжая улыбаться.

— Боюсь, что так. Сегодня утром он сказал мне, чтобы я не воспринимала его всерьез; мне кажется довольно очевидно, что именно он имел в виду.

Глаза Снейпа сузились от бешенства. Одно дело было терпеть невыносимых гриффиндорцев; и совсем другое — быть одураченным одним из слизеринцев. Ну что ж, юный Малфой серьезно поплатится за это.

— Должен признаться, — ровно произнес он, стараясь не выдать бушевавший в нем гнев, — я был поражен, когда он озвучил свое предложение.

— В самом деле? — ответила она сдержанно. — Вас еще больше поразит известие о том, что мы с Драко стали довольно хорошими друзьями.

— Дружба это одно, мисс Грейнджер. А стать членом семьи Малфоев — это совсем другое.

От этих слов Гермиону охватила такая ярость, что она всерьез задумалась, а не принять ли ей предложение Драко только для того, чтобы разозлить Снейпа. Вместо этого, глубоко вздохнув, Гермиона оперлась на стол красного дерева перед ней и негромко спросила:

— Почему вы так меня ненавидите, профессор?

Он приподнял одну бровь.

— Ненавидеть это слишком сильно, мисс Грейнджер. Я не ненавижу вас.

— Судя по тому, что я слышала, — продолжила она, изо всех сил стараясь не дать голосу задрожать, — Вы с уважением обращались со всеми кандидатами, включая Невилла. Почему же вы не можете быть учтивым со мной?

— Я никогда не ставил своей целью проявлять к вам неуважение. Вы, конечно же, имели возможность убедиться за все прошедшие годы в том, что я определенно неприятный человек? — спросил он, нахмурив брови.

— Я не надеялась, что вы будете приятным; я просто ожидала, что вы будете обращаться со мной столь же корректно, как и с другими кандидатами. — Какое-то время она внимательно смотрела на него, пытаясь прочесть что-нибудь в его глазах.

— Вы ненавидите меня, потому что я спасла вашу жизнь?

Снейп пристально посмотрел на нее и откинулся на стуле.

— Вы хотите сказать, что я не хотел жить? Или, может, что я злюсь на вас, поскольку я у вас в долгу?

Гермиона пожала плечами.

— Это вы мне скажите.

— Вы бы хотели, чтобы я распростерся перед вами в порыве благодарности? — протянул он.

Гермиона поморщилась от отвращения.

— Я понимаю это так, что вам не нравится быть обязанным мне своей жизнью.

— Понимайте, как пожелаете, — ответил он, сплетая пальцы. Его глаза вернулись к папке на его столе. — Вы официально отклоняете предложение мистера Малфоя?

— Да, — подтвердила она. — Я могу идти?

— Да, — он удивился, что она снизошла до того, чтобы спросить у него разрешения.

Она была уже у двери и собиралась выйти из комнаты, когда Снейп вновь заговорил.

— Прежде чем вы, как всегда, хлопнете моей дверью, мисс Грейнджер, могу ли я попросить вас об одолжении. Не согласитесь ли вы передать мистеру Малфою, чтобы он немедленно зашел ко мне?

Она кивнула и назло ему прикрыла за собой дверь как можно аккуратнее.

* * *

Снейп поморщился: как только она ушла, непрошеные воспоминания о том утре, когда она спасла ему жизнь, нахлынули на него. У него была не одна причина злиться на Гермиону Грейнджер.

У него остались странные воспоминания об укусе Нагини. В памяти было отчетливое ощущение того, как клыки проклятой змеи погружаются в его шею, но он как будто не испытывал боль в тот момент. Он упал на колени, раздираемый помимо зубов противоречивыми чувствами. Первым был шок — потрясение от постигшей его участи. Какая ирония: глава слизерина умирает от укуса существа, которое является эмблемой его факультета. Шок быстро сменился паникой. Его последней задачей было предупредить Гарри о том, что тот должен принести себя в жертву, чтобы сделать Волдеморта смертным, но он не смог. Еще до того, как упасть на пол, он почувствовал, что яд начал поражать его нервную систему. Он не смог выполнить свою задачу — он не оправдал ожиданий Лили.

Когда Гарри Поттер внезапно возник перед ним, Снейп на мгновение усомнился, не яд ли вызвал у него эту галлюцинацию. Собрав последние силы, он протянул руку чтобы схватить воображаемого мальчишку за рубашку. Его быстро немеющие пальцы нащупали ткань: не было не малейшего сомнения — мальчишка, стоящий на коленях перед ним, самый настоящий. Глядя в зеленые глаза, которые, казалось, дразнили его все семь лет, он хотел дать понять сыну Лили, что должно было быть сделано, извлекая свои воспоминания. Где-то на заднем плане он смутно ощущал присутствие Гермионы Грейнджер. Снейп почувствовал внезапный прилив благодарности за ее ум, когда она наколдовала стеклянный сосуд и вложила его в руку Гарри. Отдав Гарри свои последние воспоминания, он почувствовал, как все мышцы его тела отдались воздействию мощнейшего яда. Выдохнув последний приказ мальчику, которого он поклялся защищать, Снейп уперся взглядом в зеленые глаза, которые были так похожи на глаза Лили. Его полностью парализовало. Рука упала на пол. Он потерял даже способность моргать.

Все трое ушли. Полагая, что от смерти его отделяют считанные минуты, он старался задержать в своем меркнущем сознании образ этих поразительных глаз, желая, чтобы они стали последним, что он увидел. Но минуты текли медленно, а смерть все не приходила. Постепенно шок сменился болью. Яд поразил только двигательную нервную систему, оставив сенсорные нервы незатронутыми, и жгучая, невыносимая боль, растекающаяся теперь от его горла, несомненно, превосходила заклятье Круциатус.

Минуты превратились в часы, и сквозь туман мучительной агонии, охватившей все его существо, он отчаянно молил о смерти. Наконец, на закате, дыхание стало затрудненным и пришла долгожданная потеря сознания: казалось, будто густая, клубящаяся туманная мгла накрыла его страдающее тело. Вдруг он почувствовал, что сидит, слегка покачиваясь, и его обвевает легкий свежий ветерок. В полном изумлении он посмотрел на свои руки; боль исчезла и вернулась способность двигаться. То, на чем Снейп сидел, тоже двигалось. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это качели. Туман вокруг него постепенно рассеивался, открыв его взору детскую горку и еще одни качели. Сквозь мглу он с трудом различал одинокую высокую трубу, возвышавшуюся в далеком небе. Внезапно Снейп узнал: это место — старая детская площадка в Паучьем тупике.

Его внимание привлек раздавшийся слева хруст ветки. В ту же секунду насторожившись, он уловил шум приближающихся шагов и засунул руку в мантию в поисках палочки, с ужасом обнаруживая ее отсутствие.

— Тебе не понадобится волшебная палочка, Северус Снейп, — негромко сказал до боли знакомый голос.

Лили Эванс выступила из тумана, который рассеивался по мере ее приближения. Снейп впился взглядом в черты лица, которое он так долго жаждал увидеть вновь и упивался его видом. Она выглядела в точности так, как в день своей смерти: молодая женщина двадцати с небольшим лет, с великолепными темно-рыжими волосами, одетая в простые джинсы и белую рубашку. Ее изумрудные глаза так внимательно смотрели на него, что, даже спустя столько лет, у него перехватило дыхание. Лили села на качели рядом с Северусом, не отрывая от него взгляда.

— Но ты мертва, — прошептал он.

— Так и есть, — согласилась она с улыбкой.

— Значит ... я тоже мертв? — спросил он, нахмурившись.

Она пожала плечами.

— Может быть... а может быть, нет... — ее улыбка немного потускнела. — Спасибо тебе, Северус, ты спас моего сына.

— Он жив?

Она кивнула.

— Он жив. Волдеморт убил его, и все-таки он жив, — негромко сказала она, наклонив голову вбок. — А ты, Северус? Выберешь ли ты жизнь?

— У меня есть выбор? — спросил он, сбитый с толку.

Она вновь улыбнулась, кивнув ему.

— Да, он у тебя есть.

— Я хочу умереть, — настойчиво сказал он.

Она нахмурилась.

— Ты хочешь умереть, хотя ты еще даже и не жил по-настоящему?

— Ради чего мне жить? — огрызнулся он.

Она недоверчиво усмехнулась.

— Абсолютно все стоит того, чтобы ради него жить, Северус. Теперь ты свободен — ты исполнил свой долг. Волдеморта больше нет, Дамблдора больше нет, твоего отца больше нет. Впервые за всю свою жизнь ты сам хозяин своей судьбы. Ты по-настоящему свободен — даже меня больше нет.

Он вздрогнул, услышав последнее замечание, но Лили по-прежнему смотрела на него с теплотою.

— Я убил тебя, Лили, — в отчаянии пробормотал он.

Она покачала головой.

— Меня убил Волдеморт, — поправила она его.

— Значит, я приговорил тебя к смерти, — сказал он.

Снова пожав плечами, она произнесла:

— Что сделано, то сделано, Северус. Ты допустил ошибку. Но ты провел последние семь лет, обеспечивая безопасность моего сына. Ты помог ему победить самого злого из когда-либо живших волшебников. Ты можешь считать, что расплатился по своим долгам.

Снейп оглянулся по сторонам, рассматривая детскую площадку. Здесь он впервые набрался смелости заговорить с женщиной, которая сейчас сидела рядом. Но если он выберет остаться, она все равно не будет с ним? Она вышла замуж за Поттера и этого уже не изменить. Его взгляд вновь впился в ее лицо.

— Независимо от того останусь ли я или вернусь, — прошептал он, — ты никогда не будешь моей.

Ее глаза наполнились грустью.

— Нет, Северус, я никогда не буду твоей. Я могла бы полюбить тебя когда-то, но ты избрал путь, по которому я не могла последовать за тобой.

Он глубоко вздохнул.

— Возможно, здесь я обрету покой, — задумчиво произнес он. — Что ждет меня там кроме боли?

— Ах, Северус, — умоляюще начала она. — Там ждет тебя настолько большее!

— Меня, Лили? — сказал он, переполненный злостью и жалостью к себе. — Там нет никого для меня.

Она улыбнулась едва заметной, загадочной улыбкой.

— Там есть кое-кто и для тебя, Северус. Ты еще не знаешь об этом, также, как и она. Вам понадобится время. Просто помни: любовь чаще всего приходит к нам там, где ее меньше всего ждут, и тогда, когда меньше всего надеются на это. Если ты решишь вернуться, Северус, когда-нибудь счастье найдет и тебя.

Он застонал, отворачиваясь от нее, не желая принимать ее слов. Ему нужна была Лили. Ему всегда была нужна Лили, но она никогда не станет его.

Уловив направление, которое приняли его мысли, она ласково прикоснулась к его руке.

— Тебе придется отпустить меня, Северус. Пришло время начать все с начала. Счастье уже ждет тебя, но только если ты готов отпустить прошлое.

— Как я могу вернуться назад? — спросил он. — Я должен быть уже мертв... Я потерял такое количество крови. Как меня можно спасти?

Она вновь улыбнулась той знающей загадочной улыбкой.

— Помощь спешит, — негромко сказала она, поднявшись с качелей и встав перед ним. — Пришло время принять решение.

— Прежде чем я сделаю это, ответь мне на последний вопрос, — сказал он. — Это все происходит на самом деле? Или это происходит только в моей голове?

Она засмеялась и сердце его подскочило при звуке ее смеха.

— Конечно все происходит в твоей голове, Северус, но почему же это должно означать, что все происходит не на самом деле?

Лили с любовью улыбнулась ему.

— Ты остаешься? Или ты возвращаешься? — спросила она, протягивая ему руку.

Снейп взглянул на знакомые белые, тонкие пальцы. Он хотел прикоснуться к ней, прежде чем решать. Не зная еще, остаться ли ему или вернуться, он потянулся, чтобы дотронуться до ее руки, но в этот момент его вновь окутал туман. Другой знакомый голос звал его по имени.

— НЕТ! — закричал он, но из его горла не вырвалось ни звука, а шею его вновь поглотила невыносимая боль.

Он вновь лежал парализованный на полу Визжащей Хижины. Гермиона Грейнджер стояла на коленях рядом с ним, призывая его по имени, а по лицу ее струились слезы. Каждая клеточка его тела переполнилась ненавистью. Лили ушла.

* * *

Подходя к гостиной, Гермиона поняла, что ее гнев на Северуса Снейпа поутих, а раздражение проделкой Драко вернулось. Спустившись на первый этаж, она распахнула дверь гостиной и увидела, что большинство кандидатов находятся там.

— Драко Малфой, — воскликнула она, заметив его светлые волосы в дальнем конце комнаты. — Ты полный идиот!

Все головы как по команде повернулись к ней. На лице Драко расцвела сияющая улыбка.

— Что случилось, дорогая моя? — протянул он.

Блейз Забини, услышав такое выражение симпатии, нахмурился.

Гермиона начала хихикать.

— Ты прекрасно знаешь, что случилось!

С выражением полнейшего непонимания на лице Падма переводила взгляд с Гермионы на Драко.

— Что происходит? — спросила она.

Гермиона широко улыбнулась своей подруге.

— Он сделал мне предложение, вот что происходит!

— Что?! — взвизгнула Панси Паркинсон, так резко подпрыгнув на своем месте, что опрокинула чашку кофе на ковер.

Практически все, находившиеся в комнате, в изумлении вскочили со своих мест.

— Ты серьезно?! — задал вопрос Дин, недавно вернувшийся из похода по магазинам.

Драко с драматической томностью поднес руку ко лбу.

— Это правда, — тихо сказал он, изображая страшную муку. — Сегодня утром я сделал ей предложение. Я больше не могу жить без нее, а бессердечная кокетка меня отвергла!

Гермиона приподняла брови в притворном изумлении.

— С чего ты взял, что я тебя отвергла?

Улыбка моментально исчезла с лица Драко.

— Ах, Поттерская срань! — простонал он. — Неужели ты согласилась?

— Может быть... а может быть, и нет, — сказала она, безуспешно стараясь сохранить серьезное лицо.

— Конечно я не приняла предложение, ты, великовозрастный слизеринский идиот! — теперь она уже не сдерживала смех.

На лице Драко проступило выражение явного облегчения. Он начал улыбаться.

— Тебе удалось меня разыграть, Грейнджер, — сказал он, заключая ее в объятия.

Остальные были совершенно сбиты с толку и с недоумением переглядывались. Через мгновение Гермиона и Драко отстранились друг от друга, продолжая улыбаться во весь рот.

— Поттерская срань? — спросила Гермиона.

— Ну, ты же понимаешь..., — Драко пожал плечами. — Он знаменит почти как Мерлин, так что, почему бы и нет?

— Чуть не забыла, — внезапно посерьезнев, произнесла она. — Снейп хочет видеть тебя прямо сейчас.

Драко в замешательстве улыбнулся:

— Он в бешенстве?

Гермиона кивнула:

— В крайнем раздражении.

Он повернулся и уже хотел выйти из комнаты, но тут его окликнула Панси.

— Драко, — сказал она. — Ты никуда не пойдешь, пока не объяснишь, что за хрень тут происходит.

— Все очень просто, леди и джентльмены, — начал Драко, улыбаясь присутствующим. — Мне стало скучно, и я решил немного оживить происходящее. Прошлогодние участники делали по предложению через день, начиная со второй недели совместного пребывания. Пусть это послужит вам предостережением! — воскликнул он трагически. — Если вы уже положили на кого-нибудь глаз, действуйте не откладывая, пока не стало слишком поздно! — театрально поклонившись, он вышел из комнаты.

Многие участники, посмеявшись, продолжили прерванные беседы. Однако, осмотревшись по сторонам, Гермиона поняла, что выходка Драко достигла своей цели. Майкл Корнер выглядел весьма взволнованным, Сьюзан Боунс казалась обеспокоенной, а Невилл украдкой бросал взгляды на Ханну Эббот. Она перевела взгляд в противоположный конец комнаты, где встретилась глазами с Теодором Ноттом. Он отложил свою книгу и внимательно смотрел на нее. К ее удивлению, он ей улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, покраснев до корней волос. Внезапно ей показалось, что, и без того солнечный, день стал еще ярче.

Приди и стань моей женой,

Докажем мы своим примером,

Сколь сладостен наш быт скупой

В типичном браке нашей эры.

Мы поселимся в доме без лифта

В квартире, где яблоку негде упасть

Мы кактус поставим в горшке для гламура

Вода же из крана по цвету как грязь.

Уныло мы будем питаться с тобою

Дешевой, но сытной невкусной едою,

И за беседой остроумной мы будем залпом смаковать

Вино, происхождения которого нам лучше б и не знать.

Как мудро дорожить бережливой рутиной,

Одежду скупать за чего-то с полтиной.

На праздник пойдем мы в кино для веселья

Чем раньше сеанс — тем билет-то дешевле!

А для потехи, в воскресенье,

Пойдем мы в парк деньком осенним

Ну и возможно, что в субботку

Тебе перегрызу я глотку

Огден Нэш,

"Любовь при Республиканцах (или Демократах)"

Северус Снейп взглянул на часы и налил себе очередную чашку кофе. У него был еще час до того, как ему нужно было быть на Белгрейв-сквер, и он был твердо намерен насладиться каждой его минутой. Он уже больше чем наполовину справился с задачей, стоявшей перед ним как перед инспектором. Наконец-то ситуация хотя бы некоторых кандидатов сдвинулась с мертвой точки. В прошлую пятницу было объявлено о двух предстоящих браках. Падма Патил приняла предложение Дина Томаса, а Демельза Роббинс согласилась стать женой Дениса Криви. Осталось всего двенадцать кандидатов, и он лелеял надежду, что будущее по крайней мере шестерых из них будет улажено к выходным.

Единственной ложкой дегтя, по его мнению, оставалась Гермиона Грейнджер. Понимая, что судит о ней предвзято, он, тем не менее, не представлял себе, что кто-нибудь сможет найти ее хоть в какой-то степени привлекательной. Хотя, пожалуй, «в какой-то степени привлекательной» было бы уж слишком; даже он не мог не признать, что ее, находящуюся в полном цвету своей распустившейся женственности, уже нельзя было так назвать. Он просто не мог себе представить, как кому-то удастся привыкнуть к ее в высшей степени невыносимому характеру, не говоря уже о совершенно неприемлемой копне волос. Он был совершенно уверен, что ее единственным шансом на вступление в брак остался Майкл Корнер. Ведь понятно же, что ни один слизеринец не захочет иметь с ней ничего общего. Уж конечно, он не мог себе представить Блейза Забини, прикованного к ней до конца своих дней. Покачав головой, он взял свежий номер журнала «Алхимия сегодня», решив не думать больше о Гермионе Грейнджер и практически полном отсутствии у нее перспектив на вступление в брак.

Он уже пятнадцать минут внимательно читал журнал, когда в столовую вошла его жена.

— Доброе утро, Северус, — негромко сказала она, чуть улыбаясь. — Надеюсь, ты хорошо спал?

Он поднял глаза от журнала.

— Доброе утро, Корделия. Я очень хорошо выспался, спасибо, — без запинки солгал он, с благодарностью думая о том, что их раздельные спальни не дают жене узнать о его регулярных кошмарах. — А ты?

— Я спала очень крепко, — ответила она, садясь напротив него.

Северус наблюдал за тем, как его жена намазывает маслом тост безупречно наманикюренными руками. Она не была истинной красавицей, но ее аристократические черты и безупречная ухоженность создавали впечатление красоты. Этим утром она была одета в магловскую одежду: твидовую юбку, доходящую ей до щиколоток, и белую шелковую блузку. Она была чрезвычайно близка со своей семьей и круги, в которых они вращались, включали в себя в том числе магловских художников, философов и ученых. Поэтому они часто предпочитали дорогую магловскую одежду традиционному гардеробу волшебников. Ее темно-каштановые волосы были стянуты в элегантный пучок на затылке, а уши украшали простые жемчужные сережки.

Сделав глоток чая, она улыбнулась ему.

— Мне показалось, что ты не вполне доволен своей новой должностью в министерстве, Северус.

Он проворчал в ответ:

— Я ожидал определенного уровня зрелости от моих подопечных, принимая во внимание тот факт, что они уже не переполненные гормонами подростки. Судя по всему, я заблуждался.

Корделия усмехнулась. За четыре года их брака она многое узнала о характере Северуса Снейпа.

— Я слышала о забавной выходке Драко Малфоя. Я была удивлена, что ты не аппарировал тут же в Уилтшир, чтобы донести инцидент до Люциуса.

— Поверь мне, такая мысль у меня была, — огрызнулся он. — Я был опасно близок к тому, чтобы наложить на Драко какое-нибудь особенно отвратительное заклятие, — он умолк и налил себе еще кофе. — По правде говоря, я даже почувствовал облегчение, узнав, что это розыгрыш: я было подумал, что парень потерял ум.

Жена внимательно на него посмотрела.

— Что показалось тебе неприемлемым в его предполагаемой супруге?

Он скривился.

— У меня сложилось впечатление, что он не выносил мисс Грейнджер в Хогвартсе.

Корделия усмехнулась.

— Уверена, это чувство было совершенно взаимным, Северус. Мне всегда нравилась Нарцисса, но Драко в подростковом возрасте казался мне невыносимым занудой. Он был отталкивающе высокомерен. Не могу однако не отметить, что его характер с тех пор существенно улучшился.

Северус пожал плечами.

— Он определенно изменился после окончания войны. И тем не менее я ужаснулся при мысли о том, что он мог выбрать мисс Грейнджер своей невестой.

— Что ты имеешь против нее, Северус? — спросила она, нахмурив брови. — Насколько я знаю, она слывет разумной молодой женщиной.

Он покачал головой.

— Она была одной из самых невыносимых учениц, которых мне когда-либо приходилось учить, — с раздражением произнес он, вновь беря со стола журнал.

Она поняла, что продолжать этот разговор не имело смысла: из Северуса Снейпа ничего нельзя было вытянуть против его воли.

— Как дела с кандидатами на должность помощника? — спросила она, меняя тему.

Он снова посмотрел на нее и на его лице отразилась досада.

— На сегодняшний день я провел собеседование с семнадцатью потенциальными помощниками: идиоты, каждый. Подозреваю, что у меня несколько завышенные ожидания, но снижать свои стандарты я отказываюсь .

Корделия улыбнулась.

— Северус, ты, наверное, самый нетерпимый человек из всех, кого я встречала.

— Рискну сказать, что это так. Разве ты не находишь это привлекательным? — спросил он с саркастической усмешкой.

Она засмеялась и встала из-за стола, промокнув рот льняной салфеткой.

— Я предполагаю провести в выходные в особняке в Эдинбурге. Ты не будешь возражать?

Он покачал головой.

— Совершенно не буду, — подтвердил он. — Ты поедешь одна?

— Да, — сказала она, улыбаясь. — Мне есть что почитать. До вечера.

На лице его вновь появилась усмешка, как только его жена покинула комнату. Она была достойной представительницей слизерина: ее способность лгать с совершенно невинным выражением лица вызывала неподдельное восхищение. Ему было прекрасно известно — она проведет выходные не одна.

* * *

Гермиона улыбнулась в нетерпеливом предвкушении, поднимаясь на крыльцо Дома на Белгрейв-сквер. Еще не было и девяти часов, это означало, что у нее оставался целый час, который она могла посвятить чтению, прежде чем отправится на занятия по магической кулинарии. На книжных полках в гостиной обнаружился древний текст по изготовлению противоядий, и она твердо решила прочитать его до конца недели. Напевая что-то себе под нос, Гермиона дошла до середины комнаты и только тогда поняла что она здесь не одна. Краем глаза уловив какое-то движение, она повернулась и увидела Теодора Нотта, сидящего в кресле в дальнем конце комнаты, и, судя по всему, погруженного в чтение. Девушка остановилась.

— Доброе утро, — негромко сказала она, ощущая внезапное волнение.

Он поднял глаза от книги.

— Доброе утро, — ответил он, покраснев, и вновь склонился над книгой.

Стараясь казаться спокойной и бесстрастной, Гермиона достала вожделенный текст с полки и налила себе чашку чая из серебряного сервиза, стоящего на столе в центре длинной комнаты. Вновь посмотрев в сторону Теодора Нотта, она приняла смелое решение присоединиться к нему. Слева от его кресла стоял небольшой кофейный столик орехового дерева, а рядом находилось еще одно кресло. Поставив чашку на столик, она расположилась в пустом кресле и открыла книгу. Она отважилась еще раз взглянуть на своего бывшего сокурсника и обнаружила, что он читает избранные сонеты Уильяма Шекспира.

— Ты читаешь Шекспира! — не сдержавшись, воскликнула она, .

Он взглянул на нее и покраснел еще сильнее.

— Да, — пробормотал он. — Ты, видимо, удивлена.

У него оказался неожиданно мягкий, музыкальный голос.

— Я удивлена, — подтвердила она. — Не многие волшебники интересуются литературой маглов.

— Я изучал английскую литературу в университете, — объяснил он.

Это еще больше разожгло ее любопытство и она, позабыв первоначальную застенчивость, наклонилась к нему, желая узнать больше.

— Правда? — пораженно спросила она. — Ты правда учился в магловском университете?

Он кивнул и чуть заметно улыбнулся.

— Я учился в Кэмбридже.

— Оооо! — протянула она, широко улыбаясь. — Мои родители учились в Кэмбридже. А в каком именно колледже ты учился?

— Тринити, — ответил он, немного расслабившись. — Я специализировался на трагедиях Шекспира. Как я понимаю, ты училась в Сорбонне? — его глаза переместились на книгу у нее на коленях. — Ты изучала зельеварение?

— Да, — ответила она. — зельеварение и чары, — она подумала, что у него совершенно завораживающие глаза. Они были настолько темного оттенка голубого цвета, что казались синими. Поскольку они оба молчали, она открыла свою книгу. Но, прежде чем она возобновила чтение, он заговорил снова.

— У тебя шекспировское имя, — пробормотал он смущенно. — Это очень мило.

В совершенном изумлении она взглянула на него, понимая, насколько смел этот комплимент для человека столь застенчивого. Тео вновь уткнулся в книгу, избегая ее взгляда и, после того, как она пробормотала слова благодарности, они продолжили читать в довольно непринужденном молчании. Спустя несколько минут, Теодор уже казался вновь полностью поглощенным поэзией. Она была рада, что оставила сегодня свои волосы распущенными: это давало ей возможность незаметно рассматривать его. Несмотря на худобу его лица, черты его не были резкими. У него были глубоко посаженные глаза, а в рисунке его рта читалось что-то аристократическое, что она не могла точно определить. Он не был симпатичным, но в нем было что-то несомненно красивое.

Сидя рядом с ним в тишине комнаты, отгороженная от шума большого города, который был здесь едва различим, Гермиона ощутила умиротворение. Считая себя разумной и прагматичной личностью, она редко романтизировала своих знакомых, стараясь судить о людях на основании твердых фактов, а не по первому впечатлению. Но, сидя рядом с этим человеком, о котором она практически ничего не знала, Гермиона поймала себя на мысли, что его спокойствие приятно контрастирует с ее властным и многословным характером.

Конец ее умиротворению положило появление Драко Малфоя.

— Какая прелестная картина! — разразился он, едва войдя в комнату. — Единственные интеллектуалы в нашей компашке читают вместе!

— Отвали, Драко, — пробормотал Теодор, не отрываясь от книги.

Драко и Гермиона хором рассмеялись.

— Ну, Грейнджер, как по-твоему, над каким пирогом мы будем сегодня трудиться?

Магическая кулинария превратилась в своего рода шутку. Пироги оказались единственным блюдом в безнадежно ограниченном репертуаре мадам Распескайко.

— Ну, поскольку на прошлой неделе был пирог с почками, как насчет чего-нибудь фруктового. Может, с ревенем?

Драко состроил гримасу.

— Терпеть не могу ревень — не пригоден к употреблению человеком, как я считаю. Ставлю на пирог с тыквой или свининой. Мой пирог на прошлой неделе был чертовски хорош. Уверен, что ты волосы рвала на голове от того, что отвергла меня, Грейнджер, когда открылись мои кулинарные таланты, о которых ты и не подозревала.

Гермиона испепелила его взглядом.

— Драко, твой пирог был несъедобен. Не могу поверить, что мадам Расплескайко действительно заставила меня его попробовать. Тесто совершенно обуглилось, а начинка при этом каким-то чудом осталась сырой. Я всерьез полагала, что меня отравили.

— Зато он выглядел совсем как пирог, — возразил он, — чего нельзя было сказать о плодах всех моих предыдущих усилий. Я удивлен, что вообще был способен готовить, после словесного уничтожения, которому меня подверг Северус Снейп накануне.

В течение нескольких последующих минут гостиная заполнилась прибывшими на занятия. На пальце пришедшей Демельзы красовалось огромное обручальное кольцо, которое вызвало восторженные вопли остальных девушек. Пока все были заняты восклицаниями по поводу экстравагантного ювелирного украшения, Драко легонько похлопал Гермиону по плечу и жестом показал ей на дальний конец комнаты. Отчаянно надеясь, что он не собирается предлагать свои услуги сводни для нее и Теодора, она осторожно последовала за ним к противоположной стене. Когда они остановились, лицо его приняло неожиданно серьезное выражение.

— Я знаю, что изображал из себя местного клоуна последние несколько недель, — взволновано зашептал он, с опаской поглядывая в сторону столпившихся в другом конце комнаты, — но, говоря серьезно, мне очень нужно узнать твое мнение.

Глаза Гермионы удивленно расширились: хотя они и подружились, она была последним человеком, от которого, по ее мнению, Драко бы хотел получить совет. Она кивнула.

— Конечно! Выкладывай, — прошептала она.

Он нервно сглотнул и вновь уперся взглядом в молодых людей, стоящих в отдалении.

— Я решил, на ком я хочу жениться, но я понятия не имею, заинтересует ли ее мое предложение. Мне нужна твоя помощь.

Гермиона улыбнулась, чувствуя радостное возбуждение.

— Ну, теперь я могу тебе сказать, что я заметила, как кое-кто стал частенько поглядывать на тебя с тех пор, как ты сделал мне предложение. Скажи мне, кого ты имеешь в виду, и я скажу тебе, если ты угадал.

Драко выглядел совершенно ошарашенным.

— Нет! Я не могу! — воскликнул он. — Скажи ты первая… Пожалуйста, Гермиона, — взмолился он.

Она негромко усмехнулась, забавляясь над этим новым неуверенным Драко.

— Ладно, — сказала она, оглядываясь, чтобы проверить не слышит ли кто. Наклонившись вперед, она прошептала так тихо, как сумела: — Сьюзан Боунс.

— Ты серьезно? — спросил он. — Ты не разыгрываешь меня?

— Я не разыгрываю тебя. Она выглядела по-настоящему расстроенной в тот день, когда ты сделал мне предложение, поэтому с тех пор я стала наблюдать за ней. Она как ястреб следит за тобой — особенно, когда ты разговариваешь со мной или с Панси, — Гермиона ободряюще улыбнулась ему. — Она тебе нравится?

— Я по уши влюблен, — пробормотал он, с совершенно страдальческим выражением. — Я пытался набраться храбрости и пригласить ее на обед или еще куда-нибудь, но я просто не могу. Я знаю, что я обычно веду себя так, словно я Мерлин собственной персоной, но рядом с ней я просто комок нервов.

Гермиона нахмурилась.

— Сегодня мы с тобой в паре должны готовить на кулинарии. И, насколько мне известно, ее напарником будет Невилл. Я могу сказать, что мне нужно поговорить с Невиллом и попросить ее поменяться, если хочешь?

Лицо Драко озарилось надеждой.

— Ты, правда, могла бы? — спросил он. — Не знаю, захочет ли она иметь со мной дело, учитывая то, что произошло с ее тетей и все такое, — сказал он, не сводя взгляда со своего предплечья, где раньше была Темная метка.

— Драко, — начала она, не зная, какие подобрать слова, чтобы успокоить его, — твоя семья была прощена за то, что они сделали в прошлом. Сьюзан хорошая девушка, и, я уверена, она не держит зла на тебя за это.

Он пожал плечами.

— Надеюсь, ты права, — сказал он, глубоко вздохнув.

Когда они дошли до кухни, Гермиона обнаружила, что была права: партнером Сьюзан сегодня был Невилл. Сьюзан с готовностью согласилась на предложение Гермионы поменяться, и, поняв, что ей придется работать с Драко, залилась краской. Драко же был настолько бледен, что Гермиона была уверена, его вот-вот стошнит. Однако, к концу урока она с восторгом обнаружила, что они настолько захвачены друг другом, что даже не заметили, как все остальные ушли. Драко сделал предложение Сьюзан на следующий день, и, ко всеобщему удовольствию, она сразу же приняла его.

* * *

Два последующих дня Гермиона, входя по утрам в гостиную Дома на Белгрейв-сквер, обнаруживала там Теодора Нотта. Они едва перекинулись друг с другом парой фраз , но, несмотря на его кажущуюся застенчивость, Гермиона обнаружила, что регулярно думает о нем. Во время обучения в Сорбонне, у нее были романтические отношения с мужчинами, и почти все эти мужчины были общительными и самоуверенными. Хотя Теодор казался более чем необщительным, у нее сложилось впечатление, что он обладает спокойной уверенностью в себе, отличной от той, с которой ей приходилось сталкиваться ранее.

Выйдя в четверг из класса женского здоровья и пообещав Падме встретиться с ней вечером следующего дня, чтобы сходить куда-нибудь, она аппарировала в Хогсмид. Прибыв на место, она не могла не улыбнуться при виде успокаивающе знакомого вида деревни. Она не была в школе с момента выпуска, т.е. уже четыре года, и, подходя к большим, украшенным резной решеткой воротам Хогвартса, она почувствовала неожиданный прилив сожаления, смешанный с потоком счастливых воспоминаний.

Закрыв за собой ворота, она повернулась и остановилась, захваченная великолепным видом замка. Сколько бы Гермиона не смотрела на него, он снова и снова поражал ее своей грандиозностью. Смущенная своей сентиментальностью, она смахнула слезы, угрожавшие испортить ее макияж. Она нашла прекрасную подругу в Падме и могла полностью довериться Джинни Поттер, и, тем не менее, она вдруг поняла как же ей не хватает той дружбы, которая связывала раньше ее, Гарри и Рона.

У Гермионы оставалось около двадцати минут до встречи с директором, и она, желая успокоиться, решила прогуляться по опушке леса в сторону хижины Хагрида. Небо было частично закрыто облаками, но дул теплый ветерок, доносящий с окрестных гор легкий аромат вереска. Вглядываясь во мрак густого леса, она заметила движение на некотором отдалении от опушки и обрадовалась, увидев, как в футах тридцати от нее из-за дерева появилась пара белых сияющих глаз. В следующее мгновение в неверном свете показался обтянутый кожей скелет черной крылатой лошади. Существо несколько мгновений смотрело на нее, а потом повернулось и, взмахнув своим длинным черным хвостом, направилось обратно в густые заросли леса.

Это был второй раз, когда Гермиона видела фестрала, и ей сразу же вспомнился тот день на пятом курсе, когда Хагрид привел их класс в лес и приманил непонятных животных коровьим мясом. Тогда она не могла их видеть, и она неожиданно вспомнила, что Теодор Нотт был одним из тех трех учеников, кто увидел фестралов. Нахмурившись, девушка задумалась о том, чью смерть видел Теодор в таком раннем возрасте. Она сама увидела фестрала только после войны, на поле битвы она была свидетельницей многих смертей. Скорее всего, Теодор видел естественную смерть кого-то из своих близких: бабушки, дедушки или, возможно, дяди. И Гермиона в первый раз осознала, что, на самом деле, совсем ничего не знает о его прошлом. Она знала, что его отец был пожирателем смерти, и, насколько она могла судить, в период обучения в школе, Тео во всем следовал примеру Драко Малфоя. Но разве поступил бы маглоненавистник в магловский университет?

Глядя на черную крылатую лошадь, исчезающую в лесной чаще, она потрясенно осознала, что действительно начала думать о Теодоре Нотте как о возможном муже. Девушка потрясла головой, чтобы отогнать мысль о том насколько странный поворот приняла ее судьба, и прислонилась лбом к шершавому стволу стоящего рядом дерева. Теодор заинтриговал ее; он заставлял ее думать; он был, несомненно, привлекательным. Какая у нее была альтернатива? Блейз Забини даже не обсуждался. Кроме того, Гермиона была уверена, что была отвратительна ему едва ли не больше, чем он ей. Майкл Корнер был во всех отношениях достойным молодым человеком. Но она просто не могла представить себя вместе с ним — у него была очень приятная внешность, но ее совершенно к нему не тянуло.

До встречи с Минервой МакГонагалл оставались считанные минуты. Гермиона решила назначить эту встречу, чтобы посоветоваться с директором относительно своей карьеры. Решив ни при каких обстоятельствах не упоминать имя Теодора Нотта, она направилась к замку.

* * *

Было что-то успокаивающее в компании Минервы МакГонагалл. Сидя в ее офисе в окружении спящих портретов директоров Хогвартса, Гермиона почти позабыла о своих тревогах, связанных с браком. Бывшая преподавательница по трансфигурации хотела узнать все о годах ее обучения в Сорбонне, и она с наслаждением рассказывала пожилой женщине о своих парижских приключениях. МакГонагалл улыбнулась при упоминании Падмы Патил.

— Я полагаю, мисс Патил обручилась с Дином Томасом? — спросила она.

— Да, только на прошлой неделе, — ответила Гермиона. — Поначалу я не была уверена, что это к лучшему, но, честно говоря, они идеально подходят друг другу.

МакГонагалл откинулась на спинку стула и сделала глоток чая.

— Мне всегда нравился Дин, — сказала она с улыбкой. — Он заслужил немного счастья. Вам, маглорожденным, пришлось несладко во время войны — вы все заслужили немного счастья.

По тому, как директриса внимательно взглянула на нее поверх своих очков, Гермиона поняла, что находится в опасной близости к вопросу о возможных супругах. Она тотчас сменила тему.

— В прошлые выходные мне предложили работу зельевара в больнице Св. Мунго, — заявила она. — И я никак не могу решить — хотела бы я этим заняться. Ваше мнение было бы очень ценным. Они дали мне время на размышления до следующего понедельника.

МакГонагалл поставила свою чашку на блюдце и нахмурилась, глядя на Гермиону.

— Прежде чем я выскажу свое мнение, — ответила она, — могу ли я задать один вопрос? Гемиона кивнула. — Вы были удивительно одаренной ученицей в том, что касалось чар, но у меня никогда не было ощущения, что зельеварение — это ваша стезя, мисс Грейнджер. Я не хочу сказать, что ваша успеваемость по этом предмету была слабой, ваши оценки всегда были наивысшими в классе. Поскольку вы всегда проявляли значительную природную склонность к трансфигурации, нумерологии и древним рунам, я часто спрашиваю себя, почему же вы решили специализироваться в зельеварении?

Гермиона улыбнулась: не первый раз ее спрашивали о причинах ее профессионального выбора.

— Выбрать чары было просто. Мои успехи в этом предмете всегда были наилучшими. Сначала я решила выбрать вторым предметом трансфигурацию, но мне нужен вызов. Меня всегда крайне раздражало, что у меня нет врожденных способностей к зельеварению; пока я не сдала СОВ, я полагала, что отсутствием успехов в этом предмете я во многом обязана неприязни, которую профессор Снейп всегда испытывал к гриффиндорцам, — одно упоминание этого имени заставило ее поморщиться. — Но когда на шестом курсе нашим преподавателем стал профессор Слизнорт, я поняла, что дело совсем не в предвзятости конкретного преподавателя.

Гермиона замолчала и проглотила кусочек сэндвича, прежде чем продолжить.

— Я была в любимчиках у профессора Слизнорта, и даже получила выдающиеся оценки ТРИТОН по зельеварению, и все равно этот предмет никогда не давался мне также легко и естественно как остальные. И тогда я решила, раз мне не хватает природных способностей, я компенсирую это упорным трудом.

— Это принесло вам счастье? — спросила МакГонагалл.

Гермиона пожала плечами.

— Я бы не сказала, что счастье, — признала она. — Я думаю, что это принесло мне немало удовлетворения в своем роде — в смысле достижения.

— Но теперь, когда, скажем так , вы победили своих демонов, — продолжила пожилая женщина, — считаете ли вы, что это именно то, чем бы вы хотели заниматься всю оставшуюся жизнь.

— Я не уверена, — ответила Гермиона, нахмурившись. — Конечно, предложений о работе в сфере зельеварения гораздо больше, чем в области чар. В идеале, я бы хотела найти работу, которая сочетала бы в себе и то и другое.

— Можете ли вы себя представить работающей на протяжении длительного времени в лаборатории больницы Св. Мунго? — спросила МакГонагалл.

Подумав, Гермиона покачала головой.

-Не думаю, — призналась она.

МакГонагалл кивнула.

— Вот вам и ответ, мисс Грейнджер. Я полагаю, что вы похороните свои таланты в Св. Мунго. С чем бы вы не решили связать свое будущее — с чарами или зельеварением, — мне невыносима мысль о том, что вы будете прозябать в больнице.

Комплимент вогнал Гермиону в краску.

— Спасибо, профессор. Я посылала свое резюме еще на несколько вакансий, но других предложений мне пока не поступило.

— О каких вакансиях идет речь?

— Одна в Департамент тайн, вторая в женевской аптеке, а третья …, — девушка еще сильнее покраснела и отвела глаза, чувствуя, что упоминать о последней вакансии было глупо.

— Да, мисс Грейнджер?

Гермиона вздохнула.

— Еще одна вакансия — это помощник частного зельевара в Лондоне. Впоследствии выяснилось, что это объявление дал профессор Снейп. Само собой разумеется, — прибавила она, — он отказался рассматривать мою кандидатуру.

Во взгляде МакГонагалл промелькнуло сочувствие. Имя Северуса Снейпа упоминалось уже дважды, и, оба раза, когда заходила речь о нем, выражение лица Гермионы выдавало ее беспокойство. Помолчав, она спросила: — Как у вас складываются отношения с Северусом в роли инспектора по налаживанию брачных контактов?

— Совсем плохо, — ответила Гермиона, потирая бровь. — Больше ни у кого, даже у Невилла, не возникает с ним проблем. Но по отношению ко мне он ведет себя совершенно отвратительно, и я не могу понять почему.

— Действительно? — произнесла директор, приподняв брови в притворном удивлении. — Совсем не догадываетесь?

Гермиону ее вопрос смутил.

— Ну, — пробормотала она, неуверенная, что ей нравится оборот, который приняла беседа. — Полагаю, что все это оттого, что я спасла ему жизнь и он чувствует себя моим должником.

МакГонагалл кивнула.

— Уверена, что отчасти его неприязнь связана именно с этим.

— Отчасти? — спросила она. — Что вы имеете в виду?

— На следующий день после поражения Волдеморта, Гарри Поттер сказал мне, что Северус, после нападения Нагини, добровольно отдал ему свои воспоминания. Гарри рассказал мне, что поместил воспоминания в думоотвод Дамблдора, чтобы просмотреть их. Мы все слышали, что сказал он Волдеморту о том, что Северус любил Лили Поттер, и я считаю, что этой информации для меня более чем достаточно. Я попросила Гарри не посвящать меня в подробности увиденного им. Полагаю, что Северус отдал ему свои воспоминания, будучи уверенным, что умрет; в противном случае, он не стал бы делиться ими. Вернувшись в этот кабинет, я постаралась тотчас же извлечь его воспоминания из думоотвода, чтобы не дать им попасть не в те руки. Я опоздала — воспоминания уже исчезли.

При этих словах Гермиона виновато вздрогнула. Судя по проницательному взгляду МакГонагалл, директор прекрасно знала, куда подевались исчезнувшие воспоминания. Было очевидно, что ее выдал один из портретов.

— Я… я взяла их,— с запинкой произнесла девушка. — Как только мы вернулись из хижины, я пришла сюда и забрала их. Я пообещала ему, что сделаю это в то утро в Визжащей хижине. Не знаю, мог ли он меня слышать, но я обещала ему достать воспоминания и вернуть их ему, если он выживет, либо уничтожить, если он погибнет.

— Вот оно что, — пробормотала МакГонагал. — Вы вернули их ему?

Гермиона кивнула.

— Несколько недель спустя я навестила его в больнице Св. Мунго. И принесла их с собой.

-И какова была его реакция?

Гермиона старалась не вспоминать о своем визите.

— Он вел себя очень враждебно. Способность говорить вернулась к нему незадолго до моего прихода, поэтому понять, что именно он хотел сказать, было довольно непросто. Я протянула ему стеклянный сосуд с воспоминаниями, а он схватил свою палочку, направил ее на меня и взорвал бутылку, — объяснила она, неосознанно проводя пальцем по тонкому, белому шраму, до сих пор сохранившемуся на ее левой руке.

— Вы когда-нибудь заглядывали в эти воспоминания, мисс Грейнджер?

— Нет! — ответила она, широко раскрыв глаза. — Я бы никогда так не поступила!

— Я не хотела оскорбить вас, мисс Грейнджер, -успокоила ее МакГонагалл. — Я просто пытаюсь понять поведение Северуса, — она замолчала, постукивая пальцами по столу. — Гарри пересказал вам эти воспоминания в подробностях?

— Да, — ответила Гермиона. — Как раз перед тем, как я поняла, что профессор Снейп еще жив.

Какое-то время МакГонагалл обдумывала ее ответ.

— А может ли каким-то образом Северус Снейп знать, что вам известны подробности этих воспоминаний?

Гермиона мысленно вернулась в то утро, когда она спасла его, и в голове ее пронеслись слова, которые она ему сказала. И тут она поняла.

— Да, — ответила она. — Я думала, что он без сознания, но не была в этом уверена. Я сказала ему, что помощь уже спешит, и, думаю, что сказала ему и о том, что Гарри посвятил меня и Рона в содержание воспоминаний. Я пообещала ему, что никогда не проговорюсь ни одной живой душе.

МакГонагалл откинулась на стуле и на ее морщинистом лице проступила понимающая улыбка.

— Я думаю, что вы наступили на больную мозоль. Северус Снейп всегда был чрезвычайно закрытым человеком. Никто из нас, кроме Дамблдора, даже не догадывался о том, что он в глубине души испытывал какие-либо чувства к Лили Поттер. Они оба были моими учениками, и хотя в первые годы их обучения я не могла не заметить их дружбы, к моменту их выпуска у меня сложилось впечатление, что они не выносят друг друга. Возможно, я ошибаюсь, но подозреваю, что его поведение объясняется тем, что вы знаете его тайну, мисс Грейнджер. Вы одна из трех, кто знает, что было в этих воспоминаниях, и он злится на вас за это.

Слова МакГонагалл ошеломили Гермиону.

— Вот так все просто? — спросила она. — Он не выносит меня, потому что я знаю?

МакГонагалл кивнула.

— Готова побиться об заклад, что так оно и есть. Вы заставляете его чувствовать себя уязвимым, и если и есть на свете что-то, что Северус не выносит, то это уязвимость, особенно же невыносимо для него, что уязвимость эта связана с его тщательно скрываемыми эмоциями.

— Понимаю, — ответила Гермиона. — Думаю, что, скорее всего, вы правы, — с этой точки зрения поведение Снейпа обретало смысл. — Теперь я думаю, что очень даже не плохо, что он не стал рассматривать мою кандидатуру на должность помощника.

Мак Гонагалл усмехнулась.

— Безусловно! Из вас бы вышла та еще парочка. И раз уж разговор зашел о парочках, мисс Грейнджер, я хотела бы спросить, как у вас складываются отношения с другими кандидатами на вступление в брак.

Гермионе удалось ускользнуть четверть часа спустя, так ни разу и не упомянув имя Теодора Нотта. Было чем гордиться.

* * *

Следующим вечером она встретилась с Падмой и Дином пропустить по стаканчику в "Дырявом котле". В пабе для волшебников было довольно спокойно; многие волшебники и волшебницы были, судя по всему, за границей в это время года. Гермиона присела напротив своих друзей, и тепло улыбнулась, глядя на то, как они взялись за руки.

— Мы назначили дату свадьбы, — объявила Падма, сделав глоток вина. — Через две недели, если не считать сегодняшнего дня, в самый последний день добрачного обучения. Это будет скромное торжество, конечно, в основном для семьи — но мы хотели бы спросить у тебя, — она остановилась и обменялась улыбкой с Дином, — не согласишься ли ты быть подружкой невесты?

Гермиона просияла. Ее охватило радостное волнение; четыре года назад она была подружкой невесты на свадьбе Джинни, но, учитывая, что шафером на свадьбе был Рон, она чувствовала себя неловко.

— Конечно, я согласна! С удовольствием! — она встала и крепко обняла Падму, а потом наклонилась, чтобы поцеловать в щеку Дина.

— Полагаю, Парвати будет замужней подружкой невесты? — спросила она.

Падма кивнула.

— Одним шафером будет младший брат Дина, а вторым Симус.

Гермиона с восторгом закивала.

— Какие-нибудь новости из Департамента магических происшествий и катастроф?

Улыбка Падмы стала еще шире.

— Они прислали мне сову два часа назад. Теперь я официальный стиратель памяти! И это еще не все, — добавила она, прежде чем Гермиона что-либо ответила. — Дину только что предложили работу в Департаменте регулирования и контроля магических уществ, так что теперь мы оба работаем в министерстве.

Они подняли стаканы и выпили за это. Дин с любопытством взглянул на Гермиону.

— А ты, Гермиона? — спросил он. — Ты согласна поступить на службу в больницу Св. Мунго?

— Сегодня утром я написала им, что отказываюсь, — сказала она и в нерешительности нахмурилась. — Я до сих пор не уверена, что поступила верно. Я подала заявление в Департамент тайн, но собеседование там состоится не раньше, чем через четыре недели.

— А к этому времени, — сказал Дин, — ты уже будешь замужем.

Падма хихикнула.

— Но за кем? Вот в чем вопрос!

— Майкл Корнер смотрит на тебя большими, полными надежды глазами при каждом удобном случае, — вставил Дин.

— Он сказал Денису, что ты просто прикидываешься неприступной, — сказала Падма.

Гермиона закатила глаза.

— Джинни меня точно убьет, если я выйду замуж за Майкла Корнера, — вздохнув, сказала она. — И, кроме того, он меня не интересует.

Дин нахмурился.

— Он что, действительно так ужасен? Он был в АД и всегда представлялся мне хорошим парнем.

Гермиона просто пожала плечами и ничего не ответила, поворачивая в руках бокал вина, в надежде, что это убережет ее от дальнейших расспросов.

Падма взглянула на свою подругу и в точности угадала ее мысли.

— Мне кажется, что отсутствие интереса к нему со стороны Гермионы объясняется тем, что ее заинтересовал кое-кто другой.

Гермиона встретилась с Падмой взглядом и почувствовала, как начинают гореть щеки.

— И кто же это? — спросила она, чувствуя как заколотилось сердце.

Падма улыбнулась знающей улыбкой.

— Загадочный мистер Нотт, — прошептала она, украдкой оглядываясь по сторонам.

Паническое выражение лица Гермионы подтвердило догадку Падмы. Дин переводил взгляд с одной девушки на другую.

— Вы серьезно? — спросил он, наклоняясь вперед. — Тебе нравится Тео?

Она закрыла свое пунцовое лицо руками, не в силах отрицать это.

— Это так очевидно? — пробормотала она.

Падма засмеялась.

— Это совсем не очевидно. Просто я внимательно наблюдала за тобой всю последнюю неделю. Я заметила, что в последние несколько дней ты стала все чаще и чаще смотреть в его сторону. Он тоже наблюдал за тобой.

Гермиона застонала.

— Во что я ввязываюсь? Я совершенно ничего о нем не знаю, и, тем не менее, я регулярно представляю себе, как мы идем с ним к алтарю. Я окончательно и бесповоротно сошла с ума.

— Я тоже не могу сказать, что хорошо его знаю, — тихо сказал Дин, похлопывая ее по руке. — Хотя на шестом курсе мы работали в паре на занятиях по травологии, поэтому кое-что мне известно.

Лицо Гермионы тут же озарилось.

— Расскажи мне все, что ты знаешь, — потребовала она.

Дин поставил стакан на стол.

— Он очень спокойный, умный и несколько эксцентричный. Я знаю, что Драко значительно изменился, и стал гораздо более симпатичным сейчас, но в то время Тео был единственным слизеринцем, который мне нравился.

Гермиона почувствовала, что в ней загорелась надежда. Конечно, если Дин, как и она, маглорожденный, симпатизирует Тео, то это значит, что он вполне себе ничего?

— А что насчет его отца? — рискнула спросить она.

Дин покачал головой.

— Нельзя судить о человеке по его родителям, Гермиона. Насколько я могу судить, у Теодора никогда не было наклонностей пожирателя смерти. И уж, конечно, я никогда не видел его в компании Малфоя, Крэбба и Гойла. Честно говоря, мне кажется, что просто он вполне самодостаточный.

— Насколько я помню, — вклинилась Падма, — имя его матери никогда не фигурировало ни в каких списках пожирателей смерти, которые публиковались после войны.

Гермиона ощутила мимолетную тревогу от сознания того, что вместе с супругом она приобретет и его родственников.

— Я думаю, что Теодор Нотт далеко не самый плохой парень — ободряюще проговорила Падма. — Он намного спокойнее твоих предыдущих бойфрендов, и, похоже, он умен и начитан… Совсем как ты!

Гермиона ощутила внезапный прилив счастья, глядя в полные тепла и сопереживания лица Падмы и Дина. Они были так счастливы вместе; они и ей тоже желали счастья. Она не могла удержать улыбку.

— Он и впрямь наблюдает за мной? — спросила она, вновь ощущая себя шестнадцатилетней девчонкой.

Падма кивнула.

— Практически каждый раз, когда я смотрю на него, он не отрывает от тебя своего взгляда. Он постоянно садится в конец комнаты, чтобы иметь возможность на тебя смотреть.

Гермионе внезапно пришло в голову, что никогда еще "Дырявый котел" не казался ей таким красивым местом. Последующие выходные она провела, грезя наяву о том, каким мужем будет Теодор Нотт. И в ее мечтах он всегда оказывался хорошим мужем.

* * *

В понедельник утром Гермиона прибыла на Белгрейв-сквер точно в девять. Она с особенной тщательностью нанесла макияж и заплела волосы в косу, спускавшуюся до середины спины. Глубоко вздохнув, она вошла в гостиную. Сердце ее упало при виде пустой комнаты; она была уверена, что Теодор придет раньше нее. Рассеянно взяв с полки первую попавшуюся книгу, она подошла к чайнику и налила себе чашку чая. Она сделала глоток и решила подождать. Возможно, он просто немного задерживается.

Спустя несколько минут она услышала чьи-то шаги в коридоре и торопливо раскрыла книгу, лежавшую у нее на коленях. Невидящим взглядом Гермиона впилась в открытую страницу, чувствуя как в груди бешено колотится сердце. Дверь открылась и она посмотрела на вошедшего. К своему ужасу девушка обнаружила что это был Майкл Корнер. Она отчаянно попыталась не дать своему разочарованию отразиться на ее лице.

— Привет, Гермиона, — радостно сказал он, заискивающе глядя ей в глаза.

— Привет, Майкл, — ответила она, быстро пряча глаза в книгу. У нее не было никакого желания затевать беседу.

Он налил себе кофе, украдкой поглядывая на нее, пытающуюся притвориться погруженной в чтение. Увидев, что он направляется к ней, она приподняла книгу повыше, словно это могло ее как-то защитить от нежеланного внимания. Ее расчет не оправдался: он сел в стоящее рядом кресло — то кресло, в котором обычно сидел Теодор.

К ее удивлению, он начал негромко посмеиваться. Гермиона нахмурилась; что могло показаться ему смешным? Его хихиканье постепенно становилось все громче и громче. Ей ничего не оставалось кроме как посмотреть на него.

— А в чем, собственно, дело? — спросила она, с ноткой раздражения в голосе.

Молодой человек затряс головой, указывая на ее книгу.

— Довольно интересный выбор, — произнес он, давясь от смеха.

Она перевернула книгу и в ужасе уставилась на заголовок: «Волшебная мастурбация для одиноких ведьм: 10 горячих приемов для вас и вашей волшебной палочки».

Гермиона так быстро выронила книгу из рук, словно та внезапно загорелась.

— О, Боже! — воскликнула она. — О чем они вообще думали, помещая сюда это?!!

Майкл, посмеиваясь, смотрел, как она аккуратно подняла книгу, и, быстро подойдя к книжным полкам, поставила ее на место. С пылающим лицом Гермиона направилась к двери.

— Будем надеяться, что кто-нибудь спасет тебя от одиночества, и эта книга тебе больше не понадобится, — пробормотал он, улыбаясь, когда девушка, извинившись, вылетела из комнаты.

Она же простояла в туалете, готовая провалиться сквозь землю, до тех пор, пока не пришло время идти на урок семейного права. Стараясь не смотреть на Майкла Корнера, она быстро пробежала глазами по комнате. Теодора Нотта нигде не были видно. Жизнерадостное настроение, в котором она пребывала на протяжении выходных, начало испаряться.

* * *

После урока, они с Падмой, Дином, Сьюзан и Драко отправилась перекусить в парк. Рассказ Гермионы о досадном утреннем инциденте с Майклом Корнером так рассмешил ее друзей, что они в буквальном смысле катались по земле от смеха.

— Грейнджер, давно я уже не слышал такого уморительного рассказа, — сказал Драко, отряхивая травинки, прилипшие к джинсам. — Он теперь не может не считать тебя извращенкой и, наверняка, не позднее чем через час, сделает тебе предложение.

Гермиона нахмурилась.

— А я-то надеялась, что это охладит его пыл.

— Да уж конечно, — сказала Падма, вытирая слезы смеха. — Он непременно захочет узнать все 10 горячих приемов.

Ее замечание вызвало новый приступ веселья. И даже Гермиона не смогла удержаться от смеха на этот раз. Однако улыбка ее быстро сменилась напряженным выражением лица, когда она заметила спешащего к ним Дениса Криви.

— Гермиона, — произнес он, тяжело дыша. — Профессор Снейп хочет тебя видеть у него в кабинете.

Она в панике взглянула на Падму и поднялась с травы.

— На самом деле я не думал, что он и впрямь сделает предложение в течение ближайшего часа, — пробормотал Драко, как будто это произошло по его вине.

Падма и Гермиона вновь посмотрели друг на друга.

— Может быть, речь пойдет совсем не о предложении … а о чем-то другом, — сказала Падма, стараясь успокоить подругу.

Кивнув сидящей на траве компании, Гермиона повернулась и направилась вслед за Денисом к дому. Она успела услышать, как Драко сказал за ее спиной:

— Это предложение, — произнес он негромко, — хотя и не обязательно от Майкла Корнера. Может быть, от кого-то, кто отсутствовал сегодня, если вы понимаете, о ком я.

Гермиона мысленно выругалась; неужели всем известно о ее интересе к Теодору Нотту? Поднимаясь по ступеням, она подумала, что, возможно, Драко прав. Может быть, он действительно сделал предложение и именно поэтому не показывался весь день. В конце концов, Тео был ужасно застенчив. Отчаянно надеясь, что предложение сделано именно Теодором, а не Майклом, она постучала в дверь кабинета Снейпа и услышала приглашение войти.

По самодовольному выражению его лица, девушка поняла, что не ошиблась, и речь пойдет о сделанном ей предложении. Несмотря на разговор с МакГонагалл на прошлой неделе, она ощутила волну неприязни к сидящему перед ней человеку. Отчаянно желая, чтобы предложение, о котором пойдет речь, было сделано Теодором Ноттом, Гермиона присела напротив Снейпа в ожидании, когда он заговорит. Чем быстрее она обручится, тем быстрее будет избавлена от необходимости встречаться с Северусом Снейпом.

По ожидающему выражению ее лица, Северус Снейп сделал вывод, что ей было известно о сделанном предложении. Он надеялся, что это предложение будет сделано еще на прошлой неделе, и не видел никаких поводов с ее стороны для отказа. От всей души желая, чтобы на этот раз она приняла предложение, он взял в руки документ, лежащий на его столе. Чем быстрее она обручится, тем быстрее он будет избавлен от необходимости встречаться с Гермионой Грейнджер.

Снейп откашлялся.

— То, насколько вы популярны среди остальных кандидатов, ставит меня в тупик, мисс Грейнджер, — протянул он.

Гермиона со злостью посмотрела на него. Он просто не мог упустить возможность унизить ее.

— Вам было сделано очередное предложение о вступлении в брак, — продолжил он с кривой усмешкой. — Будем надеяться, что поскольку третий раз волшебный, оно станет успешным.

Сердце ее бешено забилось. Она ненавидела эту игру в кошки-мышки, которую он непременно затевал каждый раз. Почему бы ему просто не сказать ей?

— Молодой человек, о котором идет речь, сообщил, что он не поставил вас в известность заранее, однако он не сомневается в том, что вы примете его предложение.

— Мне конечно, очень приятно, что он так уверен, — огрызнулась Гермиона, — но я была бы вам очень признательна, если бы вы наконец перешли к делу и перестали играть со мной.

Северус захваченный перспективой расстаться с ней в самом ближайшем будущем, предпочел проигнорировать ее вызывающий тон.

— Майкл Корнер сделал вам предложение час назад, — сказал он, подталкивая к ней перо и контракт.

Гермиона почувствовала, как гаснет ее надежда. Застонав, она закрыла лицо руками.

Это не была та реакция, которую представлял себе Снейп. Ее поведение не сулило скорого и успешного завершения его задания. Прежде чем она успела что-то сказать, он понял, что его терпение иссякло.

— Какие-то проблемы, мисс Грейнджер? — спросил он сквозь зубы.

Она кивнула и убрала от лица руки. Несмотря на раздражение, которое вызвала у нее дерзость Майкла Корнера, она могла думать только о том, что же случилось с Теодором Ноттом. Почему он исчез? Ей было сделано уже три предложения, а тот единственный волшебник, чье предложение сделало бы ее счастливой, по всей видимости, совершенно не стремился его сделать. Внезапно она поняла, как ей следует поступить: если Теодор Нотт не сделает ей предложения, она дождется вечера свадьбы Падмы и Дина, после чего покинет страну. Она не собиралась хвататься за предложение Майкла Корнера как за последнюю соломинку.

— Простите, сэр. Я просто не могу принять его предложение, — негромко ответила она, заметив, как напряглись желваки у Снейпа, и понимая, что секунду спустя вспыхнет новая ссора.

В порыве гнева он сбросил контракт в мусорную корзину, стоявшую слева от него. Будь она проклята! Он искренне верил, что в этот раз она примет предложение.

— На каком основании, мисс Грейнджер? — в ярости произнес он, сверкая глазами от злости.

Гермиона пожала плечами, чувствуя себя совершенно несчастной.

— На том основании, что мы не подходим друг другу, — сказала она.

— Не подходите? — огрызнулся он. — Речь идет о "Законе о браках", мисс Грейнджер. Он вынуждает членов магического сообщества вступать в брак друг с другом для целей сохранения населения и нашего образа жизни. Вы тут не у Олливандера; речь не идет о том, чтобы перепробовать всех волшебников, пока вам не встретится тот, кто предназначен вам судьбой. От вас ожидают гражданской сознательности и того, что вы сделаете наилучший выбор из имеющегося в вашем распоряжении.

— В моем распоряжении есть и другие возможности, — ответила она, чувствуя, как и в ней начинает закипать гнев. — Меня нельзя вынудить вступить в брак с кем-либо, с кем я не считаю возможным связать свое будущее.

Он скептически поднял бровь.

— Вы получили три предложения о вступлении в брак; все остальные соглашались на первое же. Но только не несравненная мисс Грейнджер. Она слишком хороша для обычных волшебников.

— Я не говорила, что я слишком хороша для них, я сказала, что я им не подхожу, — прокричала она, решив, что с нее довольно такого отношения.

— У вас осталось всего одиннадцать дней до того момента, когда министерство выберет вам мужа. Скажите же мне, мисс Грейнджер. Сыщется ли хоть один волшебник во всей Англии, чье предложение вы согласны принять, или я просто теряю с вами время?

Она почувствовала, что краснеет.

— Есть одни волшебник, чье предложение я согласна принять, — признала она.

— Ну и? Речь идет о ком-то, кто находится под моей юрисдикцией или это какой-то европеец, встреченный вами во время вашего турне? Я хочу знать это сейчас, поскольку вы с вашими нелепыми отказами потеряли уже достаточно моего времени.

Она была взволнована до предела. Сказать или держать рот на замке? В конце концов, предполагается, что он инспектор по налаживанию брачных контактов. Ей было известно, что он подписывал обязательство о неразглашении информации о каждом из кандидатов.

— Волшебник, о котором идет речь, является одним из кандидатов, — тихо сказала она, чувствуя себя совершенно неловко.

Он криво усмехнулся. Если она полагает, что Блейз Забини захочет иметь с ней дело, то ее ждет разочарование. Кэти Белл приняла предложение Забини всего двадцать минут назад. С каким наслаждением он сообщит ей о том, что Забини недоступен.

— Умоляю же, скажите мне, мисс Грейнджер, и кто бы это мог быть?

Она нервно теребила конец своей косы.

— То, что я собираюсь сказать, не выйдет за пределы этой комнаты?

Он кивнул, почувствовав, что заинтригован.

— Я связан волшебным обязательством о неразглашении.

Чувствуя себя несколько ободренной, она опустила глаза на свои руки, прежде чем тихо произнести:

— Я соглашусь принять предложение Теодора Нотта.

Повисла абсолютная тишина. Спустя какое-то время, удивленная тем, что он до сих пор ничего не сказал, Гермиона подняла голову. Снейп сидел как громом пораженный, и она не могла взять в толк, почему.

— Есть какая-то проблема? Я полагала, что он чистокровный волшебник, — сказала она, недоуменно глядя на него.

Он продолжал смотреть на нее, не в силах поверить.

— Тео? Это что, какая-то шутка, мисс Грейнджер?

Несмотря на то, что она продолжала не понимать, что происходит, ее поразило, что он употребил сокращенное имя Теодора. Она знала, что он всегда лучше относился к ученикам из слизерина, но никогда не слышала, чтобы он обращался к ним так непринужденно.

— Конечно, это не шутка. С чего вы взяли? — спросила она.

— Вы действительно хотите сказать, что ожидаете, что Теодор Нотт женится на вас? — спросил он.

Внезапно в ней вспыхнул гнев.

— Как вы смеете обращаться со мной как с человеком второго сорта? Вы думаете, что чистокровный волшебник не захочет иметь со мной дела?

— Дело не в том, что Тео чистокровный волшебник, дело в том, что вы совершенно не знаете друг друга, — ответил он неожиданно спокойным тоном.

Она уставилась на него, совершенно сбитая с толку. Откуда ему знать о том, знает она или нет Теодора Нотта? Что происходит?

— Я неплохо узнала его за последние пару недель. В любом случае, а ваше-то какое дело?

Ошеломленный, он несколько мгновений молча смотрел на нее.

— Мисс Грейнджер, для меня совершенно очевидно, что вы совершенно ничего не знаете о Теодоре Нотте. Если бы вы знали его, вам было бы известно, что он мой приемный сын.

Гермиона отшатнулась. Неужели это правда? Почему ей никто об этом не говорил?

— Но… но я же помню как читала заметку о вашей свадьбе в "Ежедневном пророке", — запинаясь проговорила она. — Фамилия вашей жены не Нотт.

— Как вы наблюдательны, — саркастически парировал он. — Когда Корделия овдовела в конце войны, она вновь взяла свою девичью фамилию — Милл. Теодор ее единственный ребенок.

Мечты и надежды Гермионы разлетелись на тысячи осколков. Она чувствовала себя полной и окончательной идиоткой. Она была права в своих сомнениях: она ничего не знала о Теодоре Нотте.

— Ваш брак с Тео не обсуждается, — непреклонным тоном заявил он.

Это выдернуло Гермиону из ее горестных раздумий.

— Это почему же? — спросила она. — Вы подтвердили, что он чистокровный волшебник; он уже обручен с кем-то? — несмотря на только что пережитый шок, она продолжала надеяться на то, что брак с ним все еще возможен.

Он потер виски, которые уже начинали разламываться от боли.

— Тео был моим учеником на протяжении практически семи лет, и моим приемным сыном последние четыре года. Поверьте мне, мисс Грейнджер, — невозможно представить себе человека подходящего вам меньше, чем он.

Гермиона закусила удила.

— И почему же это мы не подходим друг другу?

Он сделал неопределенное движение рукой, словно отмахиваясь от ее вопроса.

— Не вижу ничего общего между вами.

— Вы, может быть, и знаете Теодора, — огрызнулась она. — Но вы не знаете меня. Не вам судить о том, подходим мы друг другу или нет. Вы просто не хотите рассматривать такую возможность, потому что ненавидите меня, — он так пристально посмотрел на нее, что ей пришлось отвести глаза.

Поставив локти на стол, он тщательно подбирал слова для ответа.

— Я уже говорил вам, что я никогда не ненавидел вас, мисс Грейнджер. Я признаю, возможно, против своей воли, что вы умная молодая женщина, — сказал он неожиданно мягким тоном.

Гермиона вновь посмотрела на него, встревоженная сменой его отношения. Она ждала продолжения, стараясь прочесть выражение его черных глаз.

— И сейчас я взываю именно к вашему уму. Поверьте мне, когда я говорю вам, что ваш брак с Теодором потерпит неудачу.

Гермиона ущипнула себя за переносицу. Теодор Нотт был ее единственной надеждой. Она действительно с трудом выносила присутствие Северуса Снейпа, но ей было просто все равно. Она не собиралась позволить ему убедить себя дать согласие на брак с Майклом Корнером просто потому, что ей не нравился ее будущий свекор. Или приемный свекор. Чтобы он не говорил, девушка знала, что он не выносил ее, потому что она спасла ему жизнь и потому, что ей было известно о нем. Она не собиралась разрушить свою жизнь из-за его жалких эмоциональных проблем. Гермиона наложила заглушающее заклятье на двери комнаты, на что он отреагировал, приподняв одну бровь.

— Вы не можете знать наверняка будет ли наш брак успешным или нет. Вы не хотите принять такую возможность потому, что вам невыносима мысль о необходимости общаться со мной, — она изо всех сил старалась сдержать слезы. — Я искренне полагала, что поступаю правильно, спасая вам жизнь, а когда Гарри рассказывал мне о ваших воспоминаниях, он думал, что вы уже мертвы. Если я поступила неправильно, когда спасла вам жизнь, я прошу прощения. Если мои слова, сказанные в тот день, оскорбили вас, я прошу прощения. Но это не моя вина, что мне известно о вас и Лили Эванс. Я дала вам слово, что никогда ничего никому не скажу, и это включает и Теодора Нотта. Если моего слова не достаточно, я разрешаю вам стереть эти воспоминания из моей головы.

Снейп покачал головой.

— Мисс Грейнджер, дело не в нас с вами. Я не отрицаю, что между нами существуют проблемы, идущие далеко из прошлого. Я признаю, что мое обращение с вами на протяжении последних недель было не самым лучшим. Но я обращаюсь к вам сейчас как инспектор по налаживанию брачных контактов. Откинув в сторону все наши давние личные разночтения, я говорю с вами как человек, действительно знающий Теодора Нотта. Я настаиваю на том, чтобы вы пересмотрели свое решение: я предполагаю, что вы слишком мало знаете о Тео, чтобы судить о том, подходите или нет вы друг другу.

— А я предполагаю, что вы слишком мало знаете обо мне, чтобы судить о том подходим или нет мы друг другу, — ее нижняя губа отчаянно дрожала, и она чувствовала, что находится на грани слез. — Я не хочу обидеть вас, но не могу ничего поделать с тем, что мне кажется, что вам просто невыносима мысль о том, что я выйду замуж за вашего приемного сына.

По щеке Гермионы скатилась слеза. Неожиданно почувствовав жалость, Северус наколдовал носовой платок и протянул ей через стол. Он понял, что совершил глупейшую ошибку: если бы он не обращался с ней так плохо на протяжении предыдущих недель, она бы послушала его сейчас.

— Мисс Грейнджер, ничто не может доставить мне большее удовольствие, чем ваша наискорейшая помолвка, которая снимет вас с моей ответственности … Поверьте мне. Все что я могу сказать, что между вами и Тео есть непреодолимая разница, которая, как я предвижу, станет камнем преткновения. Это все, что я сейчас вам скажу. Вы расстроены, и я не хочу расстраивать вас еще больше.

— Он был пожирателем смерти? — спросила Гермиона, глядя на него широко раскрытыми, полными слез глазами.

Северус почувствовал как разгорается в нем раздражение.

— Нет, он никогда не был пожирателем смерти, и не был связан с ними никоим образом, несмотря на деятельность своего отца.

Гермиона промокнула глаза носовым платком. Она с облегчением услышала, что Тео никогда не был в числе последователей Волдеморта, но она была в ярости от того, что из всех людей именно Снейп стал свидетелем ее слез.

— Сейчас я хочу уйти, — произнесла она слегка дрожащим голосом. — Мне нужно о многом подумать.

Он кивнул.

— У нас с вами назначена встреча на завтрашний полдень, мисс Грейнджер. Я буду вам признателен, если вы придете.

— Я приду, — пробормотала она и повернулась к двери. Взмахом палочки она сняла заглушающее заклятье, наложенное ею на двери комнаты. Когда она уже стояла у двери, ей пришло в голову, что она может узнать, куда подевался Тео.

— Куда исчез Тео? — сдавленным голосом спросила Гермиона. — Его сегодня не было на занятиях.

— Он уехал на выходные к друзьям в Берлин, — ответил Снейп — Он вернется завтра утром.

Выйдя из комнаты, девушка прислонилась спиной к двери. Несмотря на только что разорвавшуюся бомбу, она почувствовала прилив облегчения от известия, что отсутствие Тео временное. Не все еще было потеряно; еще была надежда на то, что ситуация может разрешиться. При мысли о том, что она увидит его завтра, в груди у нее затеплилась радость. Тео единственный, чье предложение она примет, и словам разочаровавшегося, обиженного, эмоционально зажатого бывшего преподавателя не убедить ее в обратном.

Танцуй на берегу;

Тебя ли раздосадит

Ветров и вод разгул?

В солёных каплях пряди

Стряхни с лица. Живи,

Не зная в годы эти,

Побед и мук любви,

Триумфа дурня, смерти

Жнеца, когда в полях

Пора снопов вязанья.

Тебе ли ведать страх

От ветра завыванья?

Уильям Батлер Йейтс, «Дитя, что танцует на ветру», Перевод А.Шапиро

После разговора со Снейпом Гермиона сразу аппарировала домой. Она знала, что ее друзья, сидящие в парке, с нетерпением ожидали от нее известий, но она была не в состоянии встретиться с ними. И только сейчас, когда по ее надеждам был нанесен такой удар, девушка поняла, до какой же степени уже сжилась в с образом их с Теодором Ноттом совместного будущего. Сказав обеспокоенным родителям, что плохо себя чувствует, она сразу легла в постель. Задернув шторы, чтобы приглушить яркий солнечный свет, и натянув на голову одеяла, Гермиона осталась на один на один со своими мыслями.

Она одновременно испытывала и облегчение, и тревогу. Слова Снейпа о том, что Теодор никогда не был пожирателем смерти и что завтра она сможет его увидеть, очень ее обрадовали. Однако известие о том, что Тео приходится приемным сыном Снейпа, вряд ли можно было назвать радостным. Почему, собственно, никто не позаботился о том, чтобы рассказать ей об этом? Уж, конечно же, Драко это было известно?

Ее мысли вернулись к Северусу Снейпу. Очевидно, что в тот день, когда она вернулась в визжащую хижину, чтобы спасти его жизнь, он все еще находился в сознании. Она была идиоткой; ей следовало держать свой рот на замке. Между ними было так много проблем, неприязни и оскорбленных чувств. Как могла она верить тому, что он действует в ее интересах? Если она была для него неуместным напоминанием о прошлом, логично было бы предположить, что он не захочет видеть ее в своей жизни. Что двигало им, когда он старался убедить ее в том, что их отношения с Тео не закончатся ничем хорошим: собственные планы или искренняя уверенность в том, что молодые люди не подходят друг другу. Гермиона не знала ответа.

Но кроме всего прочего, ей предстояло еще разобраться и в собственных чувствах. Очевидно, что перспектива регулярного общения со Снейпом до конца ее замужней жизни, это было совсем не то, о чем она мечтала. С другой стороны, мирилась же она с его неуважительным отношением и язвительным сарказмом на протяжении шести лет обучения в Хогвартсе. Кроме того, вероятность того, что любой другой выбранный ею в супруги молодой человек, будет иметь как минимум одного невыносимого родителя, была очень велика. Сможет ли она выносить присутствие своего бывшего учителя на различных семейных праздниках? Да… Ей казалось, что сможет. Это было определено лучше, чем терпеть его в качестве учителя.

Ближе к вечеру Гермиона заснула. Она проснулась уже после наступления темноты от стука в окно. Выглянув, девушка обнаружила сову Падмы. Передав Гермионе записку и угостившись совиным кормом, красивая светло-коричневая птица растворилась в темноте. Обеспокоенная Падма интересовалась тем, что произошло в офисе Снейпа, и Гермиона, взяв в руки перо, торопливо написала, что у нее все в порядке и что она все объяснит завтра утром. Настроение ее после сна заметно улучшилось, поэтому она решила спуститься вниз и сделать себе чашку чая. В доме было тихо — ее родители отправились в театр и должны были вернуться через несколько часов. Захватив с собой в гостиную сэндвич и чашку чая, она взмахом палочки включила музыкальный центр, откуда полились первые аккорды фортепьянного концерта Бетховена. Ей предстояло тщательно все обдумать. Она не выносила неопределенности, поэтому пришло время решить, что же ей делать. Не то чтобы она совсем не доверяла Северусу Снейпу, но при существующей между ними враждебности, она не могла поверить в то, что он действует исключительно в ее интересах. Гермиона понимала, что он также находится в непростой ситуации — наверняка, его беспокоит возможность того, что она раскроет его тайну его приемному сыну. Возможно, ей стоит как-нибудь развеять его страхи на этот счет. И в конце концов, независимо от того, насколько хорошо он знал Тео, ее он не знал совсем. Поэтому, заключила она, он просто не может знать, насколько успешными станет их возможный брак. Его опасения на этот счет, независимо от того были ли они истинными или надуманными, значения не имели. Да и не так уж ее раздражала перспектива неизбежного общения со Снейпом в будущем. К тому моменту, как смолкли последние звуки концерта, Гермиона приняла решение: она всеми силами будет добиваться Теодора Нота, несмотря на мнение его приемного отца. Если Тео сделает ей предложение, она примет его. Если не сделает, она уедет из страны после свадьбы Падмы и Дина. Удовлетворенная своими выводами, девушка прибрала на кухне и решила принять ванну — она намеревалась выглядеть завтра наилучшим образом. Ей надо было подцепить себе мужа.

* * *

Гермиона и Падма встретились за завтраком в восемь утра. Падма была встревожена и хотела знать, что произошло между Гермионой и Снейпом. Известие о том, что Теодор является приемным сыном Снейпа, подействовало на нее как гром среди ясного неба.

— Не могу в это поверить! — воскликнула она, недоверчиво качая головой. — Как получилось, что никто из нас не знал об этом?

Гермиона пожала плечами.

— Я уверена, что кое-кто знал. Кое-кто из Слизеринцев, например, — глаза ее сузились; она испытывала необъяснимую злость при мысли о том, что Драко все знал и не счел нужным просветить ее.

— Дин, конечно бы, сказал. Если бы знал. Интересно, когда Снейп женился? — задумчиво протянула Падма. — Я помню, что читала заметку в газете, всего спустя несколько недель после принятия Закона о Браках. Мать Тео взяла себе девичью фамилию после смерти первого мужа. То ли Хилл, то ли Милл…— неудивительно, что мы не знали. Боже! — сказал она, качая головой. — До сих пор не могу в это поверить. Но ведь это все равно ничего не меняет, так ведь?

Гермиона ответила не сразу. Ей не хотелось рассказывать подруге правду о своих бурных отношениях с Северусом Снейпом. Она никогда не рассказывала Падме о том, как спасла Снейпу жизнь.

— Нет, — ответила она. — Это ничего не меняет. Снейп уверен, что по какой-то причине я и Тео не подходим друг другу, но мне плевать.

Падма опустила вилку с ножом.

— Вот этого я не понимаю. Он знает тебя ровно так же, как и всех нас остальных, и учитывая, что Тео провел последние четыре года в Кэмбридже, я уверена, что и его он знает не очень-то хорошо. Так откуда же ему знать подходите ли вы друг другу? Да и с чего он так переживает об этом?

Глаза Гермионы внезапно наполнились слезами.

— Может, я сошла с ума, Падма? Может, мне стоит принять предложение Майкла Корнера? Я совсем не знаю Тео, возможно, Снейп намекает, что есть в нем что-то ужасное, неизвестное мне.

Падма накрыла ладонь Гермионы своей.

— Конечно, ты не сошла с ума — ты ведь и Майкла Корнера тоже не знаешь. Да и вообще, думаешь, я так уж хорошо знаю Дина?

Гермиона промокнула глаза салфеткой. Это был не лучший день, чтобы украсить себя растекшейся тушью.

Падма продолжила.

— Мои родители ни разу ни встречались до свадьбы, и при этом являются одной из самых счастливых пар виденных мною. А моя тетя, напротив, встречалась с одним парнем одиннадцать лет, прежде чем они поженились. И они развелись через два года. Никто не знает, что ждет его в браке, Гермиона. Это лотерея.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Надеюсь, ты права. Меня что-то притягивает к Теодору Нотту; я не могу объяснить этого, но это так и есть. Мне кажется, что он — это мой единственный возможный выбор.

— Если ты в этом уверена, так хватай его, — сказала Падма, улыбаясь своей обеспокоенной подруге. — Несмотря на слезы, ты сегодня убийственно сексуальна; он весь слюной изойдет.

Гермиона хихикнула, чувствуя, что попытка Падмы подбодрить ее удалась.

— Ты настоящий друг. Не знаю, что бы я без тебя делала.

— Мне не нравится видеть тебя несчастной, и если Теодор Нотт сделает тебя счастливой, то я полностью за, — Падма достала из кошелька несколько пятифунтовых банкнот и положила их на стол. — Тебя беспокоит перспектива заполучить в свекры Снейпа?

— Не знаю… Во всяком случае не настолько, чтобы изменить мое намерение выйти замуж за Тео. Я полагаю, что это несколько осложняет ситуацию, но и только. Мерлин, Падма! А что если Тео совсем мной не заинтересовался?

— Конечно, заинтересовался. Он глаз от тебя не отрывал последнюю неделю. И как ты думаешь, с чего это он стал ежедневно приходить в гостиную в такую рань?

Лицо Гермионы заметно просветлело.

— Ты думаешь это ради встречи со мной?

Падма театрально закатила глаза.

— Несмотря на весь свой ум, временами до тебя так туго доходит. Конечно, ради тебя! — она взглянула на часы. — Девять часов. Он уже, скорее всего, там. Хочешь, чтобы я задержалась и дала вам возможность побыть наедине?

Гермиона внезапно так занервничала, что ее начало подташнивать.

— О, нет, сегодня я слишком взволнована. Пойдем со мной, умоляю!

Падма кивнула, и они вышли из ресторана. Через некоторое время они остановились у крыльца Дома на Белгравии. Гермиона провела трясущейся рукой по волосам.

— Я нормально выгляжу? — спросила она.

— Ты выглядишь чудно, — ответила Падма. — Ты точно хочешь, чтобы я вошла?

Гермиона отчаянно закивала.

— Его ведь может там и не оказаться, и тогда я буду совершенно расстроена.

Они поднялись по гранитным ступеням и вошли в здание. В тот момент, когда они подошли к гостиной, дверь ее распахнулась, и оттуда вышел Теодор Нотт. Гермиона безуспешно попыталась сдержать резкий вздох. Столкновение с девушками его ужасно смутило.

— Доброе утро, Тео! — воскликнула Падма, незаметно пихая локтем Гермиону. — Ты сегодня пришел довольно рано. Не присоединишься ли к нам за чаем?

Гермиона обнаружила, что не может сказать ни слова, все, на что она оказалась способна — это выдавить из себя слабую улыбку.

— К сожалению, я не могу, — ответил он, сконфузившись. Он показал на потолок. — Меня вызывают, — он взглянул на Гермиону, застенчиво улыбнулся и направился к лестнице.

Падма бесцеремонно схватила Гермиону за руку и втащила ее в пустую гостиную.

— Так, спокойствие, только спокойствие, — приказала она, усаживая Гермиону в кресло. — Тебе нужен крепкий кофе! — подойдя к серебряному сервизу, она взяла две чашки и стала наливать в них кофе.

— О, Боже! — в панике вскричала Гермиона — Почему его вызвали? Ты же не думаешь, что Снейп проговорится?

Падма нахмурившись, поднесла Гермионе одну чашку кофе, оставив вторую у себя в руках.

— Ты говорила ему, что твой интерес к Тео должен остаться в тайне?

— Да! — ответила Гермиона, глядя на подругу полными тревоги глазами. — Он заверил меня, что связан магической клятвой.

Присев, Падма пожала плечами.

— Ну, тогда, все в порядке. Он не может ничего сказать.

— Но почему он захотел с ним поговорить? — в сомнении продолжила Гермиона.

Падма покачала головой.

— Существует миллион причин, по которым он мог захотеть с ним побеседовать: может, о каких-то семейных делах? Может, он просто хочет спросить у него, как прошел его уикенд.

Гермиона бессильно опустила голову на руки.

— Нет, — простонала она. — Это связано с нашим вчерашним разговором — я уверена.

— Возможно, в каком-то смысле ты и права… — Падма замолчала, задохнувшись. — Ну какая же я идиотка! Совсем забыла тебе сказать!

— Сказать о чем? — спросила Гермиона.

— Вчера, после того, как ты ушла, Терри Бут сделал предложение Лауре Уоллес, ну той девушке из слизерина со светлыми волосами. Она сказала да.

Гермиона нахмурилась.

— И какое это имеет отношение к происходящему?

Падма нахмурилась в ответ. Обычно Гермиона была очень проницательной, однако, видимо, смятение, в котором она пребывала, по всей видимости лишило ее способности здраво мыслить.

— Это значит, что вас неопределившихся, осталось всего шестеро: Невил, Тео, Майкл, Хана, Панси и ты.

Гермиона начала понимать, о чем идет речь.

— И, скорее всего, Невилл сделает предложение Ханне, а она согласиться, — пробормотала она.

— Вот именно,— сказала Падма. — И тогда вас останется четверо. Тео и Панси не могут пожениться, поскольку они оба чистокровные волшебники. А это значит, что если вы не сойдетесь с Тео, а Майкл с Панси, Снейп останется с вами четырьмя на шее. Остались считанные дни — он будет изо всех сил стараться всех пристроить.

— Поэтому, — продолжила Гермиона, — ты полагаешь, что он хочет узнать у Тео, каковы его намерения?

— Рискну предположить, что да, — ответила Падма. — Если он собирается делать тебе предложение, то полагаю, это произойдет сегодня.

Гермиона наклонилась вперед и положила голову себе на колени.

— Мне кажется, меня сейчас стошнит, — прошептала она.

* * *

Северус Снэйп кивнул своему пасынку, вошедшему в комнату.

— Доброе утро, Тео. Спасибо, что пришел так быстро.

— Доброе утро, Северус, — ответил тот, располагаясь в стуле напротив.

— Как прошли выходные в Берлине? — спросил Снейп, внимательно разглядывая молодого человека

— Хорошо, спасибо, — ответил Тео.

Северус достаточно хорошо знал Теодора, чтобы понимать, что тот всегда тщательно скрывает свои чувства.

— Я был не вполне уверен, вернешься ли ты.

Теодор улыбнулся.

— Я решил, что в Берлине нет ничего, ради чего мне стоило бы там остаться, — загадочно ответил он. — Мне было ради чего вернуться домой.

Северус почувствовал как в нем начало нарастать нетерпение.

— И что это значит?

Тео пожал плечами.

— Да в общем ничего.

Северус ущипнул себя за переносицу. Временами Тео так напоминал свою мать: те же увертки.

— Тео, четыре недели назад ты сказал мне, что Закон о Браках — это пустая трата времени, и здесь нет никого, достойной того, чтобы ты на ней женился. И вдруг твоя посещаемость резко улучшилась, и ты перестал аппарировать по всей Европе. Что происходит?

Молодой человек наклонился вперед.

— Я по прежнему хочу путешествовать, но я бы так же хотел иметь возможность вернуться домой, если мне этого захочется. Если я не женюсь, то каждый мой приезд сюда будет грозить мне заточением в тюрьму.

— Мне это прекрасно известно, — ответил Северус сквозь зубы. — Именно это я и сказал тебе четыре недели назад. Тогда ты сказал мне, что среди претендентов нет никого тебе подходящего. Ситуация изменилась?

Теодор залился краской.

— Да, ситуация изменилась.

Не веря своим ушам, Северус почувствовал, как участился его пульс. Конечно же, этот разговор не идет к тому, чего он боялся?

— Ну, ты, несомненно, затянул. Кандидаток, из которых ты можешь выбрать себе жену, осталось единицы.

— Жена, которую я себе выбрал, все еще свободна. По крайней мере, насколько мне известно, — пробормотал он, покраснев еще сильнее.

Снейп уставился на него, не веря своим ушам.

— Жена, которую ты выбрал? — раздраженно переспросил он. — Кого именно ты выбрал?

Теодор уперся глазами в пол.

— Гермиона Грейнджер, — шепотом сказал он.

Северус почувствовал, как взревела кровь у него в ушах.

— Гермиона Грейнджер? — повторил он. — Мисс Грейнджер в курсе твоих намерений?

Теодор усмехнулся.

— Не совсем, — ответил он.

— Ты думаешь, это смешно? — накинулся на него Северус, моментально стерев улыбку с лица Теодора. — Да ты хоть раз с ней разговаривал?

— Вообще-то, да, — сложив руки на груди, с вызовом ответил Тео. — Я разговаривал с ней практически каждый день на протяжении недели.

— И ты считаешь, что этого достаточно для крепкого брака?

Теодор скривился.

— Сколько глубоких и осмысленных бесед было у вас с мамой до брака?

Северус шлепнул ладонью по столу.

— Тео, речь не обо мне и твоей матери. Ты ничего не знаешь о Гермионе Грейнджер.

— А знаешь ли ты что-либо о Корделии?

Снейп, не в силах сдержать раздражение, зарычал.

— Речь идет не о Корделии, Тео. Речь идет о тебе. Осторожнее, ты переходишь границы.

Теодор поднял ладони в успокаивающем жесте.

— Я не хотел оскорбить тебя, Северус. Я просто пытаюсь сказать, что знание друг друга в наши дни не гарантирует успешность брака. А Драко и Сьюзан? Они совсем ничего не знали друг о друге, однако же кажутся совершенно счастливыми.

— Только время покажет, будут ли Драко и Сьюзан счастливы, — ответил Снейп. Он решил повести беседу в другом направлении. — Что, в твоем представлении, у вас с мисс Грейнджер общего?

Теодор пожал плечами и вновь скрестил руки на груди.

— У нас масса общего. Мы оба любим читать; мы оба умны; мы оба спокойны…

— Спокойны? — недоверчиво переспросил Снейп. — Неужели ты действительно считаешь, что Гермиона Грейнджер «спокойная»?

— Возможно, «спокойная», это не то слово. Скорее, неболтливая…

— Гермиона Грейндежр понятия не имеет о том, когда ей следует закрыть свой рот, Тео. И это один из главных ее недостатков. В Хогвартсе она чуть не довела меня до безумия.

— Да, — с улыбкой ответил Теодор, — я знаю. Но как ты правильно сказал, речь идет обо мне, а не о тебе.

Северус раздраженно потер бровь. С семейством Милл было практически невозможно спорить.

— Допустим, ты сделал ей предложение, и она его приняла. Что будет дальше, Тео? Я просто не могу себе представить тебя остепенившимся и наслаждающимся негой семейной жизни.

— В мои планы не входит остепениться и наслаждаться негой семейной жизни.

— Так какого дьявола тогда ты затеял эту игру с Гермионой Грейнджер? — со злостью спросил Северус.

— Я надеюсь, что она захочет путешествовать по миру вместе со мной. Кому захочется вечно тут торчать? Она училась в Париже; я уверен, что она не захочет ограничивать себя жизнью в Англии.

— Ты спрашивал ее, чего она хочет? Если ты собираешься сделать ей предложение, почему бы тебе не пойти и не узнать у нее, чего она хочет? Может, она уже нашла себе работу. Может, ей хотелось бы осесть и завести семью.

Теодор покачал головой.

— Я почти уверен, что она не хочет иметь семью. По крайней мере, пока. И я не хочу обсуждать с ней это, пока она не примет мое предложение.

Северус посмотрел на своего пасынка, вновь не веря своим ушам.

— Ты не желаешь открыться и должным образом поговорить с ней до того, как она уже даст согласие стать твоей женой?

— В целом, да, — ответил он и упрямо выпятил вперед подбородок.

По выражению лица Теодора, Северус понял, что разговор окончен.

— Ты собираешься взять на себя эти обязательства, Тео?

— Я сделаю все от меня зависящее, — ответил Теодор.

— Как Инспектор по Налаживанию Брачных Контактов, я должен признаться, что у меня есть серьезные сомнения относительно вашей пары.

Теодор раздраженно огрызнулся.

— Сомнения относительно нашей пары или сомнения в моей готовности взять на себя обязательства?

— И в том, и в другом, — признал Снейп.

— Я бы хотел подписать официальное предложение о вступлении в брак, — разозлившись, произнес молодой человек.

Северус нахмурился и перегнулся через стол.

— Не используй ее как паспорт для въезда в Англию, Тео. Мне не понравится, что с мисс Грейнджер так безответственно обращаются. Она умная молодая женщина.

— Мне всегда казалось, Северус, что она тебе не нравится, — в замешательстве ответил Тео. — Откуда эта внезапная забота?

Северус ответил не сразу.

— У меня есть на то свои причины, — произнес он. Избегая вопросительного взгляда пасынка, взмахнув палочкой, он сотворил брачный контракт и вынул перо из ящика стола.

* * *

— Гермиона, ты можешь, наконец, сесть? — взмолилась Падма. — Ты доведешь себя до полного изнеможения! — Гермиона металась по гостиной на протяжении последних десяти минут, и Падма чувствовала, что больше она этого не вынесет. — Клянусь, что наложу на тебя Тело-Вяжущее заклятье, если ты не успокоишься.

Гермиона сдалась и упала на кушетку рядом с Падмой.

— Это невыносимо. Я просто сплошной комок нервов. Может, мне просто пойти домой?

— И пропустить пирог? Ты с ума сошла?! Расплескайко обещала, что на этой неделе мы будем готовить закрытый пирог со свининой! Это же основа любого брака, так что не советую тебе прогуливать.

Несмотря на нервозность, Гермиона улыбнулась.

— Как ты можешь в такой ситуации шутить?

Падма обеспокоенно взглянула на Гермиону.

— Хочешь, я поколдую над твоими волосами, чтобы привести их в порядок? Они совершенно разлохматились, от того, что ты постоянно теребишь их руками.

Гермиона кивнула.

— Давай, — сказала она. — Что угодно, только бы не думать о происходящем наверху, -она повернулась к Падме спиной, и ее подруга достала волшебную палочку.

Падма лишь наполовину справилась со своей задачей, когда в комнату вошел Драко.

— Доброе утро, мои дорогуши, — радостно приветствовал их он.

Гермиона молниеносно повернулась к нему.

— Малфой! — рявкнула она. — Тебя-то мне и нужно!

Драко обменялся обеспокоенным взглядом с Падмой, возвращение к его фамилии не прошло незамеченным.

— Что я натворил? — спросил он.

— Почему ты мне не сказал, что Снейп приемный отец Тео? — набросилась на него Гермиона.

Глаза Драко расширились от удивления.

— Почему я тебе не сказал? Так все же знают, что Тео его приемный сын! Северус уже несколько лет женат на Корделии; это же не вчера случилось.

— Может быть вы, слизеринцы, и были в курсе, но никто из нас не знал! — яростно ответила она.

Драко вопросительно посмотрел на Падму, которая пожала в ответ плечами.

— А откуда я это должен быть знать?— спросил он. — Да и какое это вообще имеет значение? Тео недвусмысленно дал понять, что имеет виды на тебя, и я не вижу, при чем здесь Северус.

От этих слов, злость Гермионы значительно утихла.

— Я не самый любимый человек Снейпа. Я совершенно уверена, что он, скорее, пожертвует своей рукой, чем согласится на такую невестку.

— Ну, значит, ты будешь не единственной, у кого возникли проблемы с родителями супруга, — пробормотал Драко, внезапно погрустнев.

Падма оторвалась от прически Гермионы.

— Что случилось? — спросила она.

Драко присел напротив и глубоко вздохнул.

— Вчера вечером мы ужинали вместе с родителями Сьюзан. И все прошло ужасно.

— О, нет! -воскликнула Гермиона, тут же позабыв о своем раздражении. — Почему?

— Они ненавидят меня. Постоянно спрашивают, почему я был Пожирателем Смерти.

— Ты шутишь? — спросила Падма. — Я думала, что все давно прощено.

Драко пожал плечами.

— Судя по всему, нет, — ответил он, нахмурившись. — Я не пытаюсь оправдать свои поступки; я был глупым и наивным и этого теперь уже не исправить. Но как я мог отказать Темному Лорду, если он угрожал заточить моих родителей в Азкабан.

— Мы знаем, — заверила его Гермиона. — Многих принуждали делать ужасные вещи во время войны.

— Моя мама никогда не хотела быть пожирательницей Смерти — это была инициатива отца. Он сильно изменился после окончания войны, старается загладить свою вину.

Гермиона, впрочем, подозревала, что последние щедрые пожертвования Люциуса Малфоя были продиктованы не столько стремлением загладить прошлые ошибки, сколько нежеланием оказаться в тюрьме. Но в этом не было вины Драко.

— Сьюзан расстроилась? — спросила она.

Драко кивнул.

— Очень. Мы подумываем о том, чтобы сбежать на выходных, ничего не говоря нашим родителям, — признался он.

— Ты серьезно? — спросила Падма. — Отличная идея!

Драко широко улыбнулся.

— Ты полагаешь? Вообще-то это была идея Сьюзан. Я думаю, что ее привлекает мое потрясающее тело, а вовсе не мой слишком большой кошелек.

Девушки захихикали. Падма уложила последнюю прядь волос Гермионы.

— Ну вот, — сказала она. — Вставай и покружись.

Гермиона прикоснулась рукой к своим волшебно уложенным волосам и поднялась.

— Ну, — застенчиво спросила она.

— Клянусь сосками Распутина! — воскликнул Драко. — Ты совершенно восхитительна — похожа на русалку. Твои волосы достают прямо до твоей упругой попки, Грейнджер.

Падма согнулась от смеха.

— Соски Распутина? Драко, откуда ты только этого понабрался? Хотя ты прав — она выглядит чудно. Тео будет сражен!

Гермиона сердито посмотрела на Падму.

— Спасибо, Падма.

— Ой, да ладно тебе, Грейнджер! — протянул Драко. — Мы все знаем, что вы сохнете друг по другу. Она права — он будет сражен наповал, — Драко оглянулся по сторонам. — А, кстати, где он? Я думал, что он с самого утра тебя тут будет домогаться.

Падма показала наверх.

— Его вызвали.

— А! — с знающим видом пробормотал Драко. — Значит, это свершится сегодня!

Гермиона внезапно вновь ощутила дурноту. Она взглянула на часы: было почти десять, Тео находился у Снейпа уже почти час. Что же могло его там так задержать?

* * *

К концу урока по кулинарии в голове Гермионы уже проигрывались все возможные сценарии. Теодор не пришел, и она была уверена, что это дурной признак. Сняв свой льняной красно-белый фартук, она вытерла руки полотенцем и окинула взглядом чудовищное творени своих рук, которое должно было быть пирогом со свининой. Вонь подгоревшей начинки усиливала и без того не оставлявшую ее дурноту, и она чувствовала что ее вот-вот вывернет наизнанку.

— Ты в порядке? — прошептала Падма.

Гермиона покачала головой.

— Вообще-то нет. Где он? Что происходит? — прошептала она

Падма улыбнулась.

— Ну, судя по тому, сколько он отсутствует, я бы сказала, что он составляет предложение.

— Это и впрямь занимает три часа? — практически взвизгнула Гермиона. — Сомневаюсь! По мне так более вероятно, что чертов Северус Снейп отговорил его, и он дал деру.

Падма посмотрела на пояс джинсов Гермионы, куда была заткнута ее палочка. Оттуда уже начали вылетать красные искры.

— Гермиона, возьми себя в руки — ты искришь. Давай — в ванну.

Она взяла Гермиону за руку и потянула к двери из кухни. Но, подойдя к двери, девушки обнаружили, что проход закрыт маленькой домовой в розовом фартучке.

— Вы есть мисс Грейнджер? — пропищала домовая, впиваясь огромными темными глазами в лицо Гермионы.

— Да, я Гермиона Грейнджер, — удивленно ответила девушка.

— Хозяин Снейп хочет вас немедленно видеть в своем офисе, мисс, — сказала домовая и, щелкнув пальцами, исчезла.

Гермиона вцепилась в футболку Падмы, как утопающая.

— Что мне делать?

— Гермиона, — сказала Падма, выведенная из себя истерическим состоянием подруги. — Поднимись наверх и узнай, зачем он тебя вызывает. Я думала, что у тебя и так с ним сейчас назначена встреча?

— Так и есть! Зачем же он послал эльфа? — ошеломленно спросила Гермиона.

— Понятия не имею, — ответила Падма. — Хочешь, чтобы я проводила тебя наверх?

Гермиона кивнула, и они начали подниматься по лестнице. К тому моменту как они поднялись на третий этаж, Гермиону начало отчаянно трясти.

— Гермиона! — ласково сказал Падма. — Я никогда не видела тебя в таком состоянии. В чем дело?

— Я так нервничаю, — прошептала Гермиона, с беспокойством поглядывая на дверь кабинета Снейпа. — Я чувствую себя так, словно это мой последний шанс.

Пытаясь вернуть девушке уверенность в себе, Падма обняла подругу.

— Все что ни делается, делается к лучшему, вот увидишь. Ты точно примешь его предложение, если он его сделал?

Гермиона кивнула.

— Да, если он его сделал.

Падма подмигнула.

— Я буду ждать тебя в гостиной. Удачи!

Она подтолкнула Гермиону к двери и, взмахнув длинными черными волосами, начала спускаться вниз. Глубоко вздохнув, и чувствуя себя так, словно сейчас попадет под расстрел, Гермиона постучала в дверь и вошла в кабинет Снейпа, от всей души надеясь, что делает это в последний раз.

Он стоял у окна, и когда она вошла, сразу же велел ей садиться. Снейп как-то по особенному посмотрел на нее, когда повернулся от окна, и рука Гермионы инстинктивно взметнулась к волосам; она забыла, что сегодня они были уложены по иному. Он продолжал внимательно смотреть на нее, сев за стол.

— Вы в порядке, мисс Грейнджер? — спросил он, слегка нахмурившись.

— Да, все хорошо, — пробормотала она, стараясь, чтобы ее голос звучал уверенно. — Почему вы спрашиваете?

— У вас дрожат руки,— сказал он, и его взгляд переместился на ее трясущиеся руки, которые она сложила на коленях.

— Честно говоря, я комок нервов, — огрызнулась она, чувствуя, что еще чуть-чуть и ее нервы не выдержат. — Я не вынесу ваших игр, поэтому, пожалуйста, прекратите играть со мной.

— У меня не было намерения играть с вами, мисс Грейндежр, — заверил ее он удивительно благожелательным тоном. — С вашего позволения, я задам вам несколько вопросов, если вы не возражаете.

Не дожидаясь ее ответа, он пересек комнату, подошел к бару, расположенному слева от нее и открыл его взмахом палочки.

— Желаете что-нибудь выпить, мисс Грейнджер? Мне кажется, что вам бы не помешало.

— Двойной огненный виски, пожалуйста, — сказала Гермиона.

— Двойной? — спросил Снейп, удивленно ухмыльнувшись.

— Да, двойной, — с вызовом ответила она.

Он налил двойную порцию темной жидкости в стакан и левитировал его к ней, наблюдая за тем, как девушка взяла его и сделала глоток.

Гермиона почувствовала, что начинает медленно расслабляться по мере того, как согревающая жидкость проникала внутрь. Дрожь в ее руках начала понемногу утихать, и она вновь переключила свое внимание на Северуса Снейпа, пытаясь понять, что значит выражение его лица для ее будущего. Но его темные глаза казались непроницаемыми.

Отметив с удовлетворением, что девушка начала успокаиваться, Северус налил себе щедрую порцию из той же бутылки и вновь сел за стол. Он пристально взглянул на нее отметив, что ее руки перестали трястись.

— Надеюсь, что вы не сочтете мой вопрос слишком неуместным, если я спрошу вас о том, что вы ожидаете от брака, мисс Грейнджер? — спросил он неожиданно мягким голосом.

Его вопрос застал Гермиону врасплох.

— Подобную чушь мы уже проходили на занятиях по добрачному консультированию, — ответила она, нахмурившись.

Северус приподнял бровь, приятно удивленный попыткой девушки задеть его. Но он был необычайно великодушно настроен.

— Чушь, говорите? Мне не кажется, что вопрос о ваших надеждах может быть так грубо отметен, когда вы стоите на грани столь ответственного решения, мисс Грейнджер.

Мысли закрутились в ее голове с ужасающей скоростью. На грани столь ответственного решения? Значит ли это, что Теодор сделал ей предложение?

— Я ожидаю много, — сдержанно ответила она. — Я ожидаю дружеского общения, эмоциональной уравновешенности, взаимного уважения…, — она умолкла, не зная, что он хочет от нее услышать.

— Любовь? Вы не хотите любить и быть любимой? — спросил он.

Глаза ее расширились. Кто бы мог подумать, что не кто-нибудь, а именно Северус Снейп, будет говорить с ней о любви? Она тут же перевела взгляд на стакан в своей руке, предположив, что возможно, в составе виски было что-то, вызывающее галюцинации.

— Я не настолько наивна — речь все-таки идет о браке по расчету. Это было бы приятным дополнением любить и быть любимой. Но я не думаю, что отсутствие романтических отношений непременно приведет к неудачному браку.

Повисло молчание.

— Поговорим о более практических вопросах — вы уже нашли себе работу? — поинтересовался он.

Щеки Гермионы едва заметно порозовели при упоминании работы; она все еще переживала его отказ провести с ней собеседование.

— Мне предложили работу в больнице Св. Мунго, но я отказалась.

Он криво усмехнулся.

— Кажется, у вас есть интересная привычка отклонять сделанные вам предложения, — беззлобно сказал он.

Она ухмыльнулась в ответ и почувствовала, что напряжение уходит. Почему бы ей было не воспользоваться его хорошим настроением и не получить удовольствие от того, что он в кои-то веки прекратил свои нападки на ее характер.

— Я просто не могу представить себя, что задержусь там надолго. Мне предстоят еще два собеседования: одно в Женеве и одно в Департаменте Тайн. Они состоятся через несколько недель. Я надеялась определиться со своим будущим к тому времени, чтобы иметь возможность сделать правильный выбор в карьерном плане.

Он аккуратно соединил кончики пальцев и задумчиво посмотрел на нее.

— Вы хотели бы жить в Лондоне?

Поразмыслив над вопросом пару секунд, Гермиона кивнула.

— Да, мне кажется, что хотела бы. Меня очень привлекает работа в Департаменте тайн.

Услышав ее ответ, Северуса мысленно возликовал.

— Это было бы серьезным достижением; Министерство осуществляет набор сотрудников в Департамент Тайн лишь раз в три или четыре года. Это удачно совпало с окончанием Вами университета.

— Несомненно, — пробормотала она, недоумевая, что за чертову игру он затеял на этот раз.

— Вам хотелось бы иметь детей? — спросил он.

Она сделала глоток виски. Куда он пытается завести ее своими вопросами?

— Да, конечно, я хотела бы иметь детей… когда-нибудь. Я очень много вложила в свое образование, поэтому мне хотелось бы сначала сделать карьеру. Но через несколько лет я хотела бы завести детей. — она вопросительно взглянула на него. — Разве не в этом заключается цель Закона о Браках?

— Несомненно, в этом, мисс Грейнджер, — ответил он и наклонился вперед. — Если говорить о большинстве тех, кого он касается, то это и есть его главная цель. Многие готовы исполнить свой долг и обеспечить продолжение существования магическому сообществу в этой стране. Однако есть и те, для кого Закон о Браках не что иное как неудобство, с которым они вынуждены мириться для того, чтобы обеспечить себе возможность дальнейшего пребывания в Англии.

Гермиона нетерпеливо тряхнула головой и поставила стакан на стол.

— Вы обещали больше не играть со мной, профессор. Почему вы не можете положить конец моим страданиям и сказать, наконец, к чему вы ведете?

Ни говоря ни слова, Северус молча смотрел в свой опустевший стакан. Так прошла почти минута. С глубоким вздохом, он достал из ящика стола лист пергамента и протянул его ей.

Чувствуя как бешено заколотилось в ее груди сердце, Гермиона протянула дрожащую руку и взяла свиток. Она едва успела найти глазами имена, написанные вверху, когда Снейп заговорил снова.

— Не послушавшись моего совета, Теодор сделал вам предложение сегодня утром, — пробормотал он, скривившись.

Первым ее чувством было облегчение; облегчение от того, что ей не придется бежать из страны после свадьбы Падмы. Следующей волной на нее накатила безудержная радость. При виде своего имени, написанного рядом с именем Теодора Нота в начале документа, она не смогла сдержать широкой улыбки.

С упавшим сердцем Северус следил за ее реакцией. По ее внезапно счастливому выражению лица было очевидно, что она все свои надежды возлагала полностью на Тео. Он почувствовал, что начинает злиться на своего пасынка.

Гермиона лучезарно ему улыбнулась.

— Я согласна, — выдохнула она.

Он поднял руку.

— Пожалуйста, не торопитесь. Я буду вам признателен, если вы меня выслушаете.

Гермиона покачала головой.

— Вы не измените моего мнения. Я хочу принять предложение, — упрямо заявила она.

Северус сердито уставился на девушку, его хорошее настроение стремительно испарялось.

— Дуракам закон не писан, мисс Грейнджер. Я бы хотел, что вы выслушали то, что я намерен вам сказать.

— Вы меня дурой назвали? — взвилась она.

Он стукнул кулаком по столу.

— Нет, не назвал. Не могли бы мы не вмешивать в это нашу взаимную неприязнь? Я хочу поговорить с вами как Инспектор по Налаживанию Брачных Контактов, и как человек, знающий Теодора Нотта. Я хотел бы, чтобы это осталось между нами.

Гермиона ответила ему недовольным взглядом.

— Хорошо. Я готова вас выслушать и обещаю, что сказанное вами не покинет стен этой комнаты.

Северус умолк, пытаясь собраться с мыслями. Он не хотел упустить свой единственный шанс спасти ситуацию.

— Ответы, данные вами на заданные мною ранее вопросы, еще более укрепили меня в мнении, что брак между вами и Тео это безрассудство.

Внутри Гермионы вспыхнула ярость. Так вот почему он бы так необычайно мил с ней — он хотел вытянуть из нее ответы, которые смог бы использовать против нее. Чувствуя себя мухой, запутавшейся в паутине, она залпом осушила свой стакан и прищурившись посмотрела на своего бывшего профессора.

— Продолжайте же, — пробормотала она сквозь зубы.

Он забарабанил пальцами по столу.

— Вы злитесь на меня, — заявил он.

— Да, — огрызнулась она. — Меня тошнит от ваших детских игр. Вы задавали мне эти вопросы с единственной целью использовать мои ответы против меня же.

— Я задавал вам эти вопросы, — отчетливо произнес он, — чтобы подтвердить то, что я и так подозревал.

Их взгляды скрестились, враждебность между ними стала практически физически ощутимой.

— Мисс Грейнджер, я умоляю вас отбросить сейчас наши личные размолвки и выслушать то, что я хочу рассказать вам о Теодоре. Вы можете это сделать?

Она кивнула, чувствуя, как горит от виски ее горло.

— Благодарю, — ответил он, с едва уловимым сарказмом в голосе. — Я не буду спорить с тем, что у вас с Тео есть кое-что общее: вы оба начитаны и умны. Но на этом ваше сходство заканчивается. Он происходит из очень состоятельной семьи, мисс Грейнджер, и то, в каких условиях он был воспитан, очень сильно отразилось на его характере.

— Мои родители тоже довольно состоятельны, — перебила его она. — Я никогда ни в чем не нуждалась!

Он покачал головой.

— Есть существенная разница. Теодору никогда не приходилось работать и никогда не придется. Он происходит из аристократической среды и ему гарантирован личный доход до конца его дней. В настоящий момент он занимает два этажа в доме на Кенсингтонской площади, на третьем этаже которого живет его дядя. После его смерти дом станет собственностью Тео.

— И в чем же проблема? — спросила она, ошарашенная размерами состояния Тео.

— У него нет причин оставаться в каком-то одном месте, мисс Грейнджер. Он витает в облаках. Он далек от реальности. Он воображает, что может носиться по миру, ничем себя не обременяя. В его намерения не входит осесть в обозримом будущем.

— Я только что сказала вам, что не хочу иметь детей в ближайшее время. Я не понимаю, какое это имеет значение! — произнесла Гермиона озадаченно.

Северус вздохнул и потер свою бровь.

— Я не возьмусь утверждать, что досконально изучил вас, мисс Грейнджер, но я был вашем преподавателем, а преподавателям свойственно формировать представления об основных чертах характера своих учеников. Я знаю, что прошло немало лет с тех пор, как я учил вас, и что вы повзрослели за это время, но я все-таки думаю, что имею общее представление о той женщине, в которую вы превратились.

Она знаком попросила его продолжать, все еще недоумевая, к чему он ведет.

— Вы представляетесь мне основательным человеком. За Гарри Поттером в Хогвартсе велось более пристальное наблюдение, чем вы себе можете представить. А поскольку вы были одним из его ближайших друзей, случилось так, что и за вами также наблюдали. Вы были всегда голосом разума в вашей троице: вами движет логика, реалистичность и ясность мысли. Вы сами сказали, что хотели бы сделать приличную карьеру. Ваш разум требует, чтобы те знания, которые вы приобрели, были к чему-то приложены. Теодор не позволит себе оказаться привязанным к какому-то определенному месту только для того, чтобы удовлетворить интеллектуальные стремления своей жены.

Гермиона покачала головой.

— Это ваши предположения, которые еще нужно проверить!

— Уверяю вас, мисс Грейнджер; он не останется в Лондоне или Женеве, также как и в любом другом месте. Тео привык к богемному образу жизни. Он ни в чем не привык себе отказывать. Он не выносит рутину и порядок; именно то, чем вы, очевидно, восхищаетесь. Будете ли вы удовлетворены, скитаясь по миру, и никогда ничем себя не обременяя и не связывая? Будете ли вы счастливы пожертвовать своей карьерой для того, чтобы жить жизнью скитальца?

Гермиона нахмурилась, все еще не в силах понять, что, по его мнению, является камнем преткновения.

— Большая часть моих знакомых отдаст руку за возможность объездить весь мир. Честное слово, я не вижу, в чем тут проблема, профессор.

раздраженно прищелкнул языком.

— Уверяю вас, мисс Грейнджер. Вы и Теодор несовместимы.

Девушка закатила глаза.

— У него есть какие-то предубеждения против маглов или маглорожденных волшебников? — спросила она.

— Нет, — ответил он. — Не в этом дело.

— Он женать или обручен?

— Нет.

— Он гомосексуален?

— Проклятье, мисс Грейнджер!

— Он гомосексуален? — повторила она свой вопрос.

— По крайней мере, я об этом не слышал, — огрызнулся Снейп.

Гермиона радостно улыбнулась.

— Тогда я, правда, не вижу никаких проблем.

Северус нетерпеливо вздохнул.

— Полное отсутствие у гриффиндорцев деликатности достойно сожаления, — процедил он. — Речь не идет ни о чем столь драматичном. Ваше желание делать карьеру, обзавестись семьей либо иначе остепениться сделает его несчастным. Я предполагаю, что и вы также спустя какое-то время начнете чувствовать себя несчастной путешествуя и не имея никакого устоявшегося быта или осмысленного занятия в жизни. И в этом вся суть.

— Вы пытаетесь отговорить меня просто потому, что вам невыносима мысль о том, что я могу войти в вашу семью, — упорствовала Гермиона.

Чувствуя, что с трудом справляется с раздражением, Северус закрыл глаза.

— Я не при чем. Я предупреждаю вас: он не останется с вами.

Гермиона почувствовала, как ее охватывает безысходность.

— Вы находите меня настолько отталкивающей, что не можете себе даже представить, что он может желать меня и желать быть со мной? — тихо спросила она.

Северус закрыл лицо руками. Ну почему до нее никак не дойдет то, что он пытается ей сказать?

— Я не думаю, что с вами что-то не так или что у вас есть какой-то дефект, мисс Грейнджер, — постарался как можно спокойнее произнести он. — Это у Теодора есть дефект.

Гермиона задумчиво наклонила голову в бок.

— Зачем вы мне все это говорите, профессор. Какая вам разница?

Северус молча смотрел на нее, не в силах подобрать слова.

— Вы спасли мне жизнь, — произнес он, испытывая неловкость. — Я обязан вам жизнью. Я боюсь, что со временем Теодор сделает вас очень несчастной, и я считаю своим долгом предупредить вас.

Гермиона открыла рот, чтобы ответить, и тут же закрыла его опять. Его ответ совершенно ошеломил ее. Никогда раньше он не давал ей понять, даже намеком, что благодарен ей за спасение.

— Я признательна вам за беспокойство, но надеюсь, что вскоре вы убедитесь, что ваши опасения несостоятельны. Я уверена, что мы с Тео нравимся друг другу, и я употреблю все свои силы на то, чтобы сделать наши отношения успешными, профессор. Я приняла к сведению ваши опасения, но я хочу принять предложение Тео.

Северус пристально посмотрел на нее. Она была уверена, что он собирается дальше настаивать, но к ее удивлению он протянул ей перо.

— В таком случае, вам необходимо поставить свою подпись, — произнес он, сдаваясь и указывая на контракт.

Гермиона пробежала глазами текст письменного предложения о вступлении в брак и поставила свою подпись внизу пергаментного свитка. Как только она закончила писать, свиток вспыхнул синим светом на пару секунд, после чего вновь стал белым.

— Отныне вы связаны этим предложением, — пробормотал Снейп, отводя глаза. — Вы официально обручены с Теодором Ноттом. Я немедленно проинформирую его.

— Спасибо, сэр, — произнесла она, чувствуя как нарастает в ней восторг. — Я могу идти?

— Идите, — ответил он, по-прежнему не глядя ей в глаза.

Дойдя до двери, Гермиона вновь повернулась к нему.

— Сэр? — спросила она и подождала, пока он поднимет на нее глаза, прежде чем продолжить. — То о чем я говорила вчера все еще в силе. Я даю вам слово, что я никогда не обману вашего доверия, но если этого не достаточно, я добровольно готова позволить вам стереть из моей памяти имеющие отношения к этому воспоминания. Я не хотела бы, чтобы вы тревожились о том, что мне известно в свете моего приближающегося брака с Тео.

Какое-то время, Северус не отрываясь смотрел на нее, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Вашего слова достаточно, мисс Грейнджер, — произнес он, вновь опуская глаза на стол. — Желаю вам счастья в браке.

— Спасибо, — пробормотала она и вышла. Не скрывая широкой улыбки, расплывшейся на ее лице, она присела на лестницу. Она была обручена. С Теодором Ноттом. Гермиона с трудом могла поверить в это.

* * *

Как только дверь за ней закрылась, Северус обхватил голову руками. Теодор, хоть и был человеком застенчивым, был при этом преисполнен самоуверенности. Как и его мать, он был одержим собой до жестокости по отношению к чувствам других людей. Не то чтобы он намерено стремился причинить боль, он просто ставил свои пристрастия и свое удобство превыше чьих бы то ни было чужих чувств и желаний. Северус подозревал, что Гермионе Грейнджер, в свою очередь, не достает уверенности в себе. Она, несомненно, была уверена в том, что касалось ее умственных способностей — да и в чем там было сомневаться. Но у него всегда было ощущение, что она по какой-то причине лишена уверенности в том, что касалось ее отношений с противоположным полом.

Он был почти уверен, что Тео, хотя и не желающий признаться в этом даже самому себе, использовал ее как способ обеспечить себе беспрепятственные въезд и выезд из страны. Он не сомневался, что их брак не продлиться хоть сколько-нибудь долго. Гермиона Грейнджер спасла ему жизнь; он был обязан ей жизнью. Предупредить ее о той катастрофе, которая ожидала ее в браке, было его долгом. Она казалась влюбленной в Теодора Нота; как подействует на ее и без того хрупкую самооценку уход мужа?

Северус глубоко вздохнул. Он сделал все что смог. Она не послушала. Он взял брачный контракт и при виде подписей на нем ощутил раздражение. Он искренне надеялся, ради ее же блага, что ошибается. Но у него было очень нехорошее предчувствие, что время докажет его правоту.

* * *

Гермиона провела десять минут в туалете, бессмысленно улыбаясь своему отражению в зеркале. Она уже давно не испытывала такого ликования. Всего через несколько коротеньких недель она превратится в Гермиону Грейнджер Нотт. Она произнесла это имя в слух и снова заулыбалась своему отражению в зеркале, подумав, что имя ей очень даже подходит. Приведя, наконец, мысли и чувства в порядок, девушка вышла из туалета и направилась в гостиную, не вполне уверенная, что она сделает или скажет, когда туда войдет.

Решив вести себя с достоинством, она толкнула дверь и оглядела комнату в поисках Теодора. Практически все были здесь, и взгляд ее остановился на Падме, сидевшей между Невилом и Дином. Когда их взгляды встретились, Падма в молчаливом вопросе изогнула бровь. Гермиона, мгновенно поняв о чем речь, удовлетворенно улыбнулась и едва заметно кивнула. Падма подскочила с дивана с таким криком, что ошарашенный Невилл умудрился опрокинуть на себя чашку чая, промочив джинсы.

На глазах у всех девушки бросились в объятья друг друга и начали визжать так, что у многих зазвенело в ушах. Через несколько секунд Падма выпустила Гермиону из рук и тут же разразилась слезами. Гермиона решила не отставать и, позабыв о своем решении вести себя с достоинством, вновь обняла Падму.

Не понимая, рада или огорчена его невеста, Дин обменялся недоумевающим взглядом с Невиллом. Поднявшись с дивана, он спросил:

— Девушки? Все в порядке?

Подруги разжали объятья и Падма вытерла слезы рукавом.

— Гермиона помолвлена с Тео! — воскликнула она срывающимся голосом.

Выражение растерянности на его лице только усилилось.

— И ты узнала об этом по ее визгу?

Обе девушка рассмеялись.

— Это правда, — подтвердида Гермиона, сотворив два носовых платка и протянув один из их Падме. — Сегодня утром он сделал мне предложение, и я его приняла.

После того как Гермиону обняли и поздравили все присутствовавшие в комнате, за исключением Майкла Корнера, Блэйза и Панси, она огляделась в поисках Теодора.

— Кто-нибудь видел Тео? — спросила она.

— Он был здесь, когда мы пришли сюда после урока, — заявил Драко, — но его взывал Снэйп за несколько минут до твоего прихода.

Гермиона тут же вспомнила слова Снейпа о том, что он сообщит Тео о ее решении немедленно. Она обернулась к Падме и Дину.

— Я пойду поищу телефонную будку — не могу дождаться, когда сообщу маме и папе! Если Тео вернется, скажете ему, что я вернусь через несколько минут?

Они заверили ее, что так и сделают, и она вышла из комнаты, шаря по карманам, чтобы найти мелочь для звонка. Девушка уже почти дошла до входной двери, когда прямо перед ней выросла чья-то широкая грудь, в которую та врезалась со всего размаха. Подняв ошарашенные глаза вверх, она обнаружила, что смотрит в не менее ошарашенные глаза Теодора Нотта. Несмотря на то, что он стоял на ступеньку ниже нее, его лицо все равно находилось гораздо выше ее собственного. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, не зная что сказать. И тут, к ее облегчению, Теодор улыбнулся. Девушка просияла в ответ.

— Спасибо за предложение, — пробормотала она.

— Спасибо за твое согласие, — ответил он.

Улыбка ее стала еще шире.

— Я как раз иду звонить родителям, — объяснила она.

— Я только что отправил сову маме, — ответил он и занервничал. — Я думаю, нам нужно встретиться завтра поговорить и все такое? — спросил Тео.

Гермиона с восторгом закивала.

— Мы могли бы пообедать после Магического домоводства? — предложила она.

— Хорошо, — согласился Тео, вновь улыбнувшись. — Увидимся на уроке.

Гермиона широко улыбнулась.

— До завтра.

Она хотела взять его за руку, или прикоснуться к его плечу или щеке, но подавила желание. Почему-то пока это казалось неприличным. Махнув ему рукой, она обошла его и сбежала вниз по ступеням, продолжая улыбаться во весь рот. Она просто не могла дождаться, когда она скажет своим родителям о помолвке. В последующие дни она ни разу не вспоминала о предупреждениях Северуса Снейпа.

Разбуженная светом раннего утра, Гермиона Грейнджер, а в скором будущем Нотт, приоткрыла глаза и взглянула на будильник.

Она чувствовала себя совершенно вымотанной; до поздней ночи они с матерью обсуждали ее будущее. Хотя ее родители сначала поддерживали ее решение подчиниться Закону о Браках, внезапная помолвка их единственной дочери с мужчиной, которого они никогда до этого не видели, резко вернула их к реальности.

Придя домой с работы, чета Грейнджер обнаружила, что Гермиона приготовила их любимый ужин, собираясь отпраздновать помолвку. Желая показать ей, что они одобряют и поддерживают ее выбор, родители открыли бутылку шампанского и ужин прошел за веселой беседой. Но позже вечером Гермиона получила сову из Министерства Магии, и вот тогда ее родители начали озвучивать свои сомнения относительно предполагаемого брака. Сова доставила бумаги, которые следовало изучить: министерские документы, касающиеся условий браков, заключаемых между волшебниками, а также сведения о состоянии Теодора и его годовом доходе.

Когда Гермионе впервые стало известно о том, что Теодор богат, она полагала, что родителей успокоит его финансовая обеспеченность. Однако доставленные совой документы вызвали шквал вопросов о Теодоре и его семье, на которые Гермиона, находящаяся на самой ранней стадии отношений с ним, не смогла ответить. Ее родители, вместо того, чтобы порадоваться состоятельности Теодора, оказались крайне встревожены тем, что Гермионе ничего не известно об источнике семейного богатства. И даже, несмотря на то, что они были приятно удивлены, узнав, что Теодор окончил Кэмбридж, вечер закончился в напряженной атмосфере. Отец Гермионы, извинившись, отправился спать пораньше, предоставив женщинам возможность поговорить по душам. В конце концов, девушка согласилась отложить свадьбу на максимально возможный срок и пригласить Теодора поужинать с ее родителями в выходные.

Вечером забота родителей ее тронула, но сейчас, лежа в постели, Гермиона ощущала раздражение от того, что казалось ей бессмысленной суетой. Она была настолько околдована картинками их совместного с Тео будущего, что отсутствие безусловной поддержки со стороны семьи ее злило. Их поведение в чем-то напоминало ей Молли Уизли, полную добрых намерений и, тем не мене, невыносимую со своим кудахтаньем. Оставалось только надеяться, что встреча с Тео развеет все сомнения родителей.

Как только мысли ее вернулись к будущему мужу, губы невольно расплылись в улыбке. Ей так хотелось узнать все, что только можно, о своих будущих родственниках. За исключением Северуса Снейпа, конечно. Она перерыла весь гардероб, пытаясь представить, какая одежда могла бы понравится Теодору. Он, очевидно, имел склонность к готическому стилю, поэтому девушка решила остановить свой выбор на любимых джинсах и шелковой серой блузке, купленной еще в Париже. Интересно, куда они пойдут обедать. Внезапно, необходимость провести полдня наедине со своим женихом, представилась ей довольно пугающей. Прижав руки к животу, стараясь успокоить откуда-то взявшихся там бабочек, Гермиона взглянула на свое отражение в зеркале. Неожиданное воспоминание заставило ее улыбнуться. Она вспомнила, как в порыве девчоночьего озорства нацарапала «Гермиона любит Рональда» на зеркале. Какими нелепыми казались ей теперь эти девчоночьи фантазии о будущей жизни. Она взяла в руки тушь для ресниц и начала прихорашиваться; ей совсем не хотелось разочаровывать своего будущего супруга.

* * *

Прибыв в Дом на площади Белгравия, Гермиона обнаружила Тео расхаживающим взад вперед по гостиной. Сегодня она пришла несколько позже, чем обычно, поскольку с особенной тщательностью наносила макияж. Бросив виноватый взгляд на часы, девушка с испугом поняла, что стрелки перевалили за половину десятого.

При виде ее на лице Тео проступило облегчение.

— Доброе утро, — негромко произнес он.

— Доброе утро, — ответила она, отметив, что на нем тоже сегодня были джинсы и серая рубашка. Она улыбнулась. — Похоже, мы подходим друг другу, — сказала она, указывая ему на грудь.

Тео усмехнулся.

— Может, это добрый знак?

— Возможно, — согласилась она. Повисла неловкая пауза.

— Ты уже завтракала? — спросил он.

Гермиона покачала головой.

— Я не голодна. Я бы выпила чашку чая, — сказала она, показывая на чайный сервиз в центре комнаты. — Налить тебе тоже?

— Слушай, — пробормотал Тео, — я тоже не ел. Почему бы нам не пойти куда-нибудь?

Она неуверенно нахмурилась.

— Но у нас же в десять занятие по Магическому домоводству!

Тео закатил глаза.

— Это пустая трата времени. Давай сбежим, — сказал он, направляясь к двери.

Гермиона стояла в центре комнаты, чувствуя, что начинает паниковать. Никогда за всю свою жизнь она по собственному желанию ни пропускала занятий. Она противилась этой идее всеми фибрами своей души. Девушка была полностью согласна с Тео, что магическое домоводство было абсолютно бесполезным предметом, но что, если именно на этой неделе им предстояло узнать что-нибудь полезное.

— А если мы пропустим что-нибудь важное? — умоляющим тоном проговорила она.

— Я был всего на одном занятии по Магическому Домоводству и это был сплошной прикол. Я знаю, что ты посещаешь все занятия, но не кажется ли тебе, что для нас сейчас более важно узнать друг друга? — слегка покраснев, спросил ее Теодор.

И Гермиона сдалась. Он был прав: для них было гораздо важнее узнать друг друга, чем узнать о том, как устранить засор. Улыбнувшись, она подошла к нему.

— Ты прав. Идем!

Тео ответил ей неожиданно широкой улыбкой, и она в ту же секунду прониклась полной уверенностью в том, что поступила правильно. Еще никогда она не слышала, чтобы он так много говорил, там мало при этом стесняясь.

Небо было затянуто облаками, но дул теплый ветер. Какое-то время они просто молча шли вдоль улицы, пока не дошли до окраин садов Букингемского дворца. Теодор оглядел пустынную улицу и повернулся к Гермионе.

— На землях Вестминстерского Аббатства есть место безопасное для аппарирования. Ты не против?

— Нет, — заинтригованная ответила она.

Подождав пока мимо проедет машина, они крутанулись на месте и оказались в тенистом месте у стен аббатства. Гермиона улыбнулась при виде таких знакомых Лондонских достопримечательностей. Справа от них находилось здание Парламента, а на другой стороне Темзы расположился Глаз Лондона. Теодор взглянул в сторону аббатства.

— Множество моих предков погребено в Вестминстерском Аббатстве, — прошептал он.

Девушка удивленно приподняла бровь: не каждого хоронили в Вестминстерском Аббатстве. Они оба подскочили, когда Биг Бен начал отбивать десять часов. Тео с улыбкой повернулся к ней.

— Я знаю отличное место для завтрака, — сказал он, указывая в сторону Темзы.

Гермиона пошла за ним, наслаждаясь тем, насколько комфортно он ощущал себя в магловском Лондоне; он был гораздо более расслабленным среди толпы туристов, делающих фотографии, чем среди знакомых волшебников. Когда они дошли до Вестминстерского моста, девушка наконец увидела, куда он направляется: на углу моста расположилась небольшая палатка, торгующая блинами.

— Проведя четыре года в Париже, ты, наверное, полюбила блинчики? — спросил Тео.

Гермиона рассмеялась, тронутая тем, что он учел ее предполагаемые вкусы.

— Я их обожаю! Долгое время они были основой моей диеты.

Они пересекли запруженную транспортом улицу и, встав в конец небольшой очереди, принялись разглядывать здание Парламента.

— Это так странно, что именно сейчас там, возможно, решаются всякие важные вопросы, — задумчиво сказал Гермиона.

Тео пожал плечами.

— Сейчас у них летние каникулы, а Тони Блэр, насколько мне известно, в Канаде в данный момент, так что сомневаюсь, что там что-то происходит.

С трудом ей удалось удержаться от того, чтобы не открыть от удивления рот.

— Если я имела возможность убедиться в чем-то за прошедшие годы, — сказала она, — так это в том, что большинство волшебников понятия не имеют о том, кто такой Тони Блэр.

Тео усмехнулся.

— Я прожил в Лондоне всю свою жизнь, поэтому кое-что о Вестминстере мне известно, — произнес он, очевидно забавляясь удивленным выражением ее лица. — Двоюродный прапрадедушка моей матери был членом Парламента.

— Он был маглом? — заворожено спросила Гермиона.

— Нет, — ответил он. — Он был волшебником, но никто в Парламенте об этом не знал. Вообще-то, он был довольно известен: Джон Стюарт Милл.

Глаза девушки расширились от удивления.

— Джон Стюарт Милл? — прошептала она. — Ты шутишь! Известный философ?

На лице Теодора появилось довольное выражение.

— Тот самый, — сказал он. — У него были очень четкие представления о том, как следует обустроить магловскую Англию, поэтому он полностью ушел в политику. Это не очень понравилось Министерству Магии; на самом деле, мы почти уверены, что Министр Магии заказал его убийство в 1873, но у нас нет доказательств.

Гермиона вспомнила, что где-то ей попадалась на глаза мемориальная табличка с именем Джона Стюарта Милла и тут ее осенило.

— Он ведь жил на Кенсингтонской площади? — спросила она. — И ты живешь там же?

Тео кивнул.

— Да, но он жил в доме номер 18, на нем есть мемориальная табличка. Северус и моя мать, Корделия, сейчас живут в нем.

Гермиона почувствовала холодок внутри.

— Снейп тоже живет на Кенсингтонской площади? — пробормотала она.

Тео посмотрел на нее извиняющимся взглядом.

— Их дом находится на другой стороне площади. Мы не часто видимся, четно говоря.

Они заплатили за свой завтрак и пошли вдоль набережной Виктории, с апетитом уплетая блины. Гермиона изредка украдкой поглядывала на Тео. Она была совершенно захвачена тем, как сильно он изменился, стоило им только покинуть Площадь Белгравия. Рон всегда чувствовал себя крайне неуютно среди маглов. Расслабленность Теодора была хорошим знаком в свете предстоящей встречи с ее родителями. Словно услышав ее мысли, он повернулся к ней.

— Как отреагировали твои родители? — спросил он — Мне кажется, им, будучи маглами, трудно понять сложившуюся ситуацию.

Девушка пожала плечами.

— Честно говоря, они немного обеспокоены. Я их единственный ребенок, поэтому их реакция естественна, полагаю. Что думает твоя мама?

— Она была довольна. Я тоже ее единственный ребенок, но она читала несколько статей о тебе, так что ей известно, что ты умна.

Геримона залилась краской до корней волос. В ее памяти тут же всплыли опусы Риты Скитер, которые печатал Ежедневный Пророк во время Турнира Трех Волшебников.

— Мои родители приглашают тебя в субботу на чай, — сказала она, стараясь не выдать голосом охвативших ее при этих воспоминаниях эмоций.

Тео усмехнулся.

— Моя мама приглашает тебя на ужин в пятницу, так что тебе первой придется подвергнуться допросу.

Настала ее очередь смеяться. Судя по всему, им предстояла та еще неделька.

Они гуляли по Лондону почти два часа, болтая о родственниках, друзьях и годах, проведенных ими в университете. Хотя от большей части его застенчивости не осталось и следа, она не могла не заметить, что иногда Тео замолкал на несколько минут, от чего ей было как-то не по себе. Гермиона разрывалась между невыносимым желанием заполнить это молчание и страхом показаться невыносимой болтушкой. Ее немного беспокоило, что он ни разу не упомянул своего отца или его семью. Она хотела спросить об этом, но боялась задеть его, случайно коснувшись болезненной темы. Стараясь не думать об этом, девушка сконцентрировалась на том, чтобы запомнить их беседу в мельчайших деталях.

Время пролетело удивительно быстро, и вскоре они вновь обнаружили, что голодны. Было уже начало второго.

— Где бы ты хотела поесть? — спросил Тео.

— Не знаю, — ответила она. — Похоже, что ты знаешь Лондон лучше, чем я, поэтому выбирай, что хочешь.

Он огляделся; они были на Оксфорд Стрит.

— Как насчет «Айви»? — спросил Тео.

Гермиона подумала, что он шутит.

— Нам ни за что не найти там столик. Сейчас время обеда, а там места нужно заказывать за недели, если не за месяцы.

Он улыбнулся.

— Но только ни в том случае, если у твоей семьи есть там собственный столик.

Девушка удивленно подняла брови.

— У вашей семьи есть столик в «Айви»? Поверить не могу, что вы волшебники!

Тео засмеялся.

— Полагаю, что это, конечно, нетипично. У нас есть также и столик у Пьера на Диагон Аллее. Нам нравится в обоих мирах.

Они направились в сторону элитного ресторана. Вдруг Тео остановился. Проследив за его взглядом, Гермиона увидела, что он принялся внимательно рассматривать витрину ювелирного магазина, на которой были выложены кольца с брильянтами.

— Тебе бы хотелось иметь помолвочное кольцо? — спросил он, поднимая на нее глаза.

Гермиона покраснела и покачала головой.

— Нет! — решительно отказалась она, стараясь скрыть свою неловкость. — Я знаю, что в магическом сообществе они не приняты. Хотя я бы хотела, чтобы у нас были красивые обручальные кольца, — добавила она. — Я знаю, что они являются ключевым моментом в церемонии бракосочетания.

— У большинства девушек в нашей группе есть помолвочные кольца, — сказал он, вновь принявшись внимательно изучать украшения.

— Правда, Тео. Мне оно просто ни к чему.

Но тот уже показывал пальцем через стекло.

— Как насчет этого? Оно очень простое — один брильянт в платиновой оправе.

Гермиона посмотрела туда, куда указывал Тео. Это было кольцо с большим брильянтом.

— Тео, — сказала она, качая головой, — это кольцо стоит двенадцать тысяч фунтов. Когда я работала в кафе в Париже, это была моя годовая зарплата!

Он нахмурился.

— Это дорого? Вынужден признать, что я не очень хорошо знаком с магловскими деньгами. У меня есть забавная магловская карточка, которая, кажется, способна удовлетворить все мои желания. — Он снова посмотрел на кольцо. — Разве оно не кажется тебе красивым?

— Да, оно красивое, но не съедобное, а я сейчас могу думать только о своем желудке!

Когда они подошли к ресторану, Гермиона был поражена обыденностью, с которой их с Тео приветствовали. Было очевидно, что он тут частый посетитель. Их немедленно проводили к столику и в считанные минуты приняли у них заказ. Гермиона обедала здесь с родителями два раза, но никогда еще официанты не относились к ней столь уважительно. Члены семейства Милл, очевидно, были важными персонами и в магловском, и в волшебном мире.

Тео был очень задумчив, поэтому говорила в основном Гермиона. Она обнаружила, что это ее устраивает: она наслаждалась интерьером ресторана, а Тео казался искренне заинтересованным ее рассказами о магловском детстве, которое так отличалось от его. Они распили бутылку красного вина, и беседа их вскоре повернула к обсуждению европейских городов, в которых они успели побывать. Выяснилось, что они мечтают побывать в одних и тех же местах: Япония, Новая Зеландия и Южная Африка были лишь некоторыми из них. Когда Гермиона, наконец, посмотрела на часы, она с удивлением обнаружила, что было уже почти шесть. Тео заметил это.

— Насколько я понимаю, у тебя есть планы на вечер? — спросил он.

Она посмотрела на него извиняющимся взглядом.

— Я договорилась встретится с Гарри и Джинни в Дырявом Котле, — объяснила она. — Я бы не стала этого делать, если бы могла подумать, что ... ну ...

— Что мы с тобой так хорошо поладим? — закончил за нее Тео.

Гермиона радостно улыбнулась.

— Именно!

Он улыбнулся в ответ.

— Северус думает, что мы совершенно друг другу не подходим, — негромко сказал он.

Гермиона была удивлена тем, что Тео решил поднять этот вопрос.

— Ну, в таком случае, нам придется доказать ему, что он ошибается.

Тео распорядился записать стоимость обеда на счет семьи, и они вышли из ресторана. Небо расчистилось, и вечернее солнце было великолепно. Он предложил проводить ее до Дырявого котла, и она с благодарностью согласилась. Ободренная дружеской атмосферой проведенного ими дня и вином, придавшим ей смелости, девушка взяла его под руку. Он сплел свои пальцы с ее и застенчиво ей улыбнулся. Гермиона удовлетворенно вздохнула; все складывалось лучше, чем она смела надеяться.

* * *

Войдя в бар, Гермиона обнаружила Джинни и Гарри за их любимым столиком в уголке. Она не смогла сдержать улыбки: они были женаты уже почти три года, но были по-прежнему поглощены друг другом так, словно поженились только вчера. Они оба встали ей навстречу.

— Привет, Гарри, — сказала Гермиона, обнимая его. — Мы с тобой не виделись с Рождества, — повернувшись, она коротко обняла Джинни. — Джинни, конечно, мне обо всем сообщала, — добавила она.

— Не сомневаюсь, — ответил Гарри, с улыбкой глядя на притворную досаду жены. Он сделал знак женщине за барной стойкой, и та подошла, чтобы принять у них заказ.

Джинни, присела напротив Гермионы и улыбнулась.

— Ну и? — спросила она. — Есть новости? Я слышала, что Драко и Сьюзан обручились, а в понедельник Невилл сказал мне, что на этой неделе он собирается сделать предложение Хане.

Гермиона кивнула.

— Практически все уже определились. Кэти Белл приняла предложение Блейза Забини, а Терри Бут обручился с некой девушкой по имени Лаура Уоллес.

— И…, — улыбнувшись, спросил Гарри. — А ты? Чего ты это вдруг порозовела?

Гермиона хихикнула и прижала к зардевшимся щекам ладони.

— Думаю, что виной тому три бокала вина, которые я выпила за обедом.

Джини удивленно приподняла бровь.

— Это значит, что ты обедала не одна?

Чувствуя, что начинает нервничать, Гермиона тряхнула своими непослушными волосами. Что если они не одобрят?

— Я обедала со своим женихом; вчера я обручилась.

Джинни завизжала так громко, что тут же закрыла рот рукой.

— Простите! — сказала она, понизив голос до шепота. — О, Гермиона! Кто?

Гермиона улыбнулась, от всей души желая, чтобы они поддержали ее решение.

— Теодор Нотт.

Несмотря на то, что она внутренне замерла, ожидая их реакции, девушка не смогла сдержать усмешки при виде одинаковых выражений полного изумления на их лицах.

— Не могу поверить! — воскликнул Гарри, ударив по дубовой столешнице кулаком. — Я проспорил Рону двадцать галеонов!

— Говорила же я тебе, что она никогда не выйдет замуж за Майкла Корнера! — вставила Джинни.

Гермиона, не веря своим ушам, переводила взгляд с одной на другого.

— Ты и Рон бились об заклад, за кого я выйду замуж?

— Да, именно это они и сделали, идиоты, — сказала Джинни. — Ты же знаешь, что они из себя представляют. У меня была копия списка кандидатов, и Гарри уверял, что ты выберешь Майкла Корнера. Рон говорил, что ты ни при каких обстоятельствах не выберешь Майкла — он полагал, что единственным реальным кандидатом был Теодор Нотт. Гарри сказал, что скорее ад замерзнет, чем ты выйдешь замуж за Теодора, учитывая, что его приемным отцом является Снейп.

Гермиона задохнулась.

— Вы знали, что Снейп его приемный отец, и ничего мне не сказали?

Джинни нахмурилась.

— Все знают, что Снейп его приемный отец!

— Не считая только меня, Падмы и Дина, — ответила Гермиона, насупившись.

— Может, мы опустим все эти несущественные детали и перейдем к той части, где говорится о том, как, черт возьми, ты и Тео оказались вместе? — закатив глаза, вмешался Гарри.

Гермиона пожала плечами.

— Да нечего особенно рассказывать. Он мне нравится — я нравлюсь ему. Он очень застенчивый, поэтому мы совсем немного разговаривали до сегодняшнего дня, честно говоря. И все же, я думаю, что мы очень хорошо друг другу подходим.

Хозяйка бара подошла к ним с напиткам, и девушка умолкла.

— Знаешь, Гермиона, я думаю, что ты права, — сказал Гарри, делая глоток медовухи. — Я и подумать не мог, что ты захочешь иметь в свекрах Снейпа. Но ты удивительным образом подходишь Тео — он практически живет в библиотеках.

Джинни сидела, откинувшись на стул, молча наблюдая за своей подругой. Улыбнувшись, она спросила:

— Он тебе правда нравится?

Гермиона, зардевшись, кивнула.

— Я не очень близко с ним знакома — ничего такого, но да, он мне действительно нравится.

Гарри многозначительно посмотрел на нее.

— А что ты думаешь о перспективе породниться со Снейпом? Это не создаст проблем?

Гермиона глубоко вздохнула. Она не смогла признаться в этой проблеме Падме или своим родителям. Ее клятва хранить тайну Северуса Снейпа лишила ее возможности поделиться своими опасениями. Но здесь она могла говорить открыто: в конце концов, Гарри были известны все детали того, что он видел в воспоминаниях Снейпа, и у него не было секретов от Джинни.

— Он настроен очень враждебно по отношению ко мне. Мне кажется, что ему очень сложно от того, что именно нам, а ни кому-то еще, стало известно о его прошлом. Но вообще-то, он всегда ужасно относился ко мне, с самых первых дней в Хогвартсе. Полагаю, что я к этому уже привыкла, — она сделала глоток и в волнении прикусила нижнюю губу. — Когда он сказал мне, что он приемный отец Тео, я была в шоке. С тех пор он стал гораздо лучше относится ко мне, что, честно говоря, приводит меня в замешательство. Снейп считает, что мы с Тео совершенно не подходим друг другу. По его мнению, из нашего брака не выйдет ничего хорошего.

— Что?! — недоверчиво переспросила Джинни. — С чего он это взял?

Гермиона пожала плечами, изо всех сил стараясь сдержать слезы, которые подступили к глазам, стоило ей только вспомнить их вчерашний разговор со Снейпом.

— Он привел массу причин, но все они кажутся мне совершенно незначительными. И вообще, я даже не знаю, можно ли верить в то, что он говорит. Искренне ли он озабочен тем, как сложится наш брак, или он просто старается отговорить меня потому, что для него не выносима мысль о том, что я стану его невесткой?

Гари и Джинни переглянулись.

— А ты считаешь, есть весомые причины, по которым ваш брак может не удастся? — спросил Гарри.

Гермиона покачала головой.

— Я не буду претворяться, что я уже хорошо узнала Тео, но, проведя с ним сегодня целый день, я стала гораздо более уверена в том, что мы подходим друг другу. У него не возникнет проблем с моими родителями — он знает о магловской политической жизни больше, чем я, и он знает Лондон, как свои пять пальцев. Сейчас я не вижу ни одной причины, по которой наши отношения могут не сложиться.

— Мне кажется, — пробормотала Джинни, наклоняясь вперед, — дело не столько в том, что думает Снейп, а в том, готова ли ты смириться с тем, что породнишься с ним.

Гермиона задумчиво посмотрела в свой стакан.

— После того дня, который я провела с Тео, — сказала она, чувствуя себя вдруг приободренной, — я готова мириться с гораздо большим, чем Северус Снейп и его поведение. Я думаю, что шансы того, что мы с Тео будем очень, очень счастливы, действительно велики.

Гарри широко улыбнулся и поднял свой стакан.

— Ну, ты знаешь, я всегда надеялся, что, в конце концов, вы с Роном таки сойдетесь. Но я все равно рад, что ты счастлива. За Гермиону и Тео, — сказал он.

Друзья чокнулись и выпили за будущее Гермионы.

Джинни заулыбавшись, подмигнула Гермионе.

— Ты уже спала с ним?

Гарри тут же поперхнулся своей медовухой.

— А вы не могли бы обсудить это, когда меня не будет рядом?

Обе девушки не обратили на него ни малейшего внимания.

— Конечно, нет! — воскликнула Гермиона. — Еще даже не целовались, — добавила она.

Джини на секунду задумалась.

— Мне всегда казалось, что он, наверное, отлично целуется — темный, загадочный и все такое.

— Ты всегда думала, что Теодор Нотт отлично целуется? — в ужасе переспросил Гарри.

— Ну, очевидно, не так хорошо как ты, — сказала Джини, ткнув ему пальцем в бок.

Гермиона рассмеялась. Она часто чувствовала себя неловко с другими парами, но только не с Гарри и Джинни. Она слишком давно их знала. Посмотрев на то, что они пьют, девушка наморщила лоб.

— Почему ты пьешь апельсиновый сок? — спросила она Джинни. — Ты же всегда пьешь медовуху, когда мы приходим сюда.

Гарри и Джинни, переглянувшись, заулыбались.

— Не только у тебя есть новости, — произнес Гарри, просияв.

— У меня беременность пять недель, — прошептала Джинни, и широкая улыбка озарила ее лицо.

— Не может быть! Мои поздравления, я так за вас рада! — Гермиона вскочила со стула и кинулась их обнимать.

Беседа неизбежно повернула в сторону вопросов, связанных с детьми. Наблюдая за своими друзьями, Гермиона обнаружила, что завидует их очевидному счастью. Гарри постоянно поглядывал на Джинни, и в глазах его светилось такое стремление защитить ее от чего бы то ни было, что на глаза Гермионы навернулись слезы. Никогда в жизни она не ощущала материнского инстинкта. Но сейчас, глядя на их очевидную радость, она представила, как они с Тео сообщают такую же новость своим друзьям и родственникам, и эта мысль не показалась ей такой уж отталкивающей.

* * *

Когда вечером Гермиона вернулась домой, она рассказала родителям все, что ей удалось узнать о семействе Милл. Ей показалось, что они испытали облегчение от того, что она побольше узнала о своем будущем супруге, а ее отец, судя по всему, был захвачен идеей обсудить перипетии магловской политики со своим будущим зятем. Возросший энтузиазм родителей приободрил Гермиону, и, совершенно счастливая, она поднялась наверх в свою спальню.

Она как раз закончила переодеваться ко сну, когда негромкий стук в оконное стекло оповестил ее о прибытии большой коричневой совы. Узнав министерскую печать на свитке, девушка сначала запаниковала, но, распечатав письмо, обнаружила, что это был ответ Департамента Тайн на ее резюме. Довольная улыбка расплылась на ее лице, как только она прочитала письмо. В нем сообщалось, что она была единственным соискателем, чье заявление они согласились рассмотреть. Ей предлагалось прийти на собеседование в пятницу с утра. Гермиона взяла чистый свиток со своего письменного стола и быстро написала записку Тео. До ее интервью оставалось всего тридцать шесть часов; им необходимо было поговорить.

Свой путь

Позвольте мне идти своим путем

Пусть принимают все вокруг законы, я не беру в расчет закон

Пусть все поощряют просвещенных и поддерживают мир, я за смятенье и конфликт

Я просвещенных не поощряю, я им в лицо укор кидаю, в то самое лицо, что все так почитают.

(Кто ты? и неужели в тайне ты винишь себя за жизнь свою?

Отвергнешь ли ты свою жизнь? Вырвешь ли ты ее с корнем и встряхнешь ли?

И кто же ты твердящий наизусть года, страницы, языки, воспоминанья?

Но не имеющий понятия пока о том, как хоть единственное слово правильно сказать?)

— Уолт Уитман, Я и Мое Я

* * *

На следующий день Гермиона пришла на Белгрейв-сквер ровно в девять. Она налила себе чашку чая и примостилась на подлокотнике ближайшего кресла в ожидании Тео: в ответе на ее вчерашнюю записку он пообещал прийти как можно раньше, и не разочаровал, появившись через несколько минут.

— Привет, — негромко произнес он, прикрывая за собой дверь. — Что случилось?

Она достала из кармана письмо Департамента тайн и протянула ему.

— Взгляни.

Тео быстро, но внимательно пробежал глазами по свитку и вернул его девушке с еле слышным вздохом облегчения.

— И в этом все дело? — спросил он. — Я подумал, что ты передумала, или что-то в этом роде.

— Конечно, нет! Только не после того удивительного дня, который я провела вчера с тобой, — заверила его Гермиона, тронутая его явным беспокойством. — Что ты думаешь о собеседовании?

Девушка ожидала что Тео поздравит ее с тем, что именно она стала единственным соискателем, удостоенным приглашения на собеседование, но он лишь глубоко нахмурился.

— Ты знаешь, ведь после того, как мы поженимся, тебе уже никогда не придется работать?

— Да, я это уже поняла, — сказала она, чувствуя себя несколько сбитой с толку его словами. — Но что, если я хочу работать?

Он пожал плечами.

— После нашего вчерашнего разговора я надеялся, что ты, возможно, захочешь посетить все те места, о которых мы говорили.

— Это так! — ответила она. — Но почему мы не можем это совместить? У меня будет куча выходных и праздников. Я имею в виду, если они предложат мне работу.

Внезапно задумавшись, Тео посмотрел в окно. Мгновение спустя он снова повернулся к ней и широко улыбнулся.

— Предлагаю пойти на пикник.

Гермиона посмотрела на него так, словно он сошел с ума.

— У нас занятие меньше, чем через час, Тео!

Он взял ее за руку и потянул к двери.

— Неужели ты сможешь сидеть на уроке по женскому здоровью, когда на улице такая погода? — спросил ее Теодор, указывая на окно, за которым сиял чудесный августовский день.

— Тео, нет! — сказала девушка, решительно замотав головой. — Я не против того, чтобы один раз прогулять занятия, но не два же дня подряд!

— Но сегодня у нас раздельные занятия, поэтому мы весь день проведем друг без друга. Да ладно тебе, Гермиона. На улице прекрасная погода. Мы зайдем ко мне за едой и отправимся в Гайд-парк.

При упоминании о том, что они зайдут к нему, Гермиона почувствовала, как слабеет ее сопротивление. Было весьма вероятно, что через пару недель его дом станет и ее тоже, и желание увидеть дом Тео пересилило ее решимость не прогуливать. Она бросила на него притворно сердитый взгляд.

— Судя по всему, ты крайне плохо на меня влияешь.

Он сжал ее руку и улыбнулся.

— Значит, да?

— Если ты пообещаешь посетить все занятия на следующей неделе.

— Обещаю, — ответил Тео, наградив ее широкой улыбкой. — Пойдем. Тебе придется познакомиться с моим сумасшедшим дядюшкой, чтобы иметь более полное представление о том, во что ты ввязываешься.

Он повел ее за руку на улицу и аппарировал с ней на крыльцо своего дома на Кенсингтонской площади. Гермиона сощурилась от яркого солнечного света, стараясь побыстрее справиться с головокружением, которое она всегда испытывала от совместной аппарации. Когда ее взгляд сфокусировался, она разглядела очаровательную площадь. Небольшой парк в центре был покрыт буйной растительностью, но хорошо ухожен, а вокруг стояли аккуратные респектабельные дома. Машины, припаркованные вдоль улицы, были в основном двух марок: Мерседес и БМВ, что со всей очевидностью отражало финансовое положение обитателей площади. Гермиона повернулась и уткнулась взглядом в темно-зеленую дверь. Девушка ожидала, что дверной молоток будет сделан в форме змеи, как это было в доме на площади Гриммо, но он оказался самым обычным латунным дверным молотком. На самом деле, внешний облик дома ничем не выдавал того, что его обитатели — волшебники.

Теодор наблюдал за тем, как она оглядывала окрестности.

— Ну как? Пока нравится?

Она кивнула.

— Да, здесь чудесно. Мне всегда нравилась эта часть Лондона.

Тео прикоснулся кончиком своей палочки к дверному молотку, отчего тот засветился слабым зеленым светом, а дверной замок, щелкнув, открылся. Молодой человек распахнул дверь и отодвинулся, чтобы впустить Гермиону. Интерьер оказался именно таким как она и ожидала: стены были покрашены в белый цвет, центр сводчатого потолка был украшен изящным орнаментом, а вниз спускалась величественная люстра. Пол устилал дорогой мягкий ковер темно-красного цвета, на стенах холла висели портреты предков Тео. Все они как один внимательно воззрились на Гермиону, когда она осторожно вошла в дом. Сияющая лестница красного дерева уводила на верхние этажи, в то время как меньшая по размеру белая спускалась в подвал.

Тео вошел вслед за ней, закрыв за собой дверь.

— Не такой впечатляющий, как мамин дом, но, тем не менее, мне он нравится, — пробормотал он, почти извиняющимся тоном.

— Он прекрасен! — воскликнула Гермиона, стараясь не встречаться взглядом с одним из портретов — седовласой пожилой леди, которая достала монокль, чтобы лучше разглядеть вошедших. — Как насчет экскурсии по дому?

— Если захочешь. Только сначала я позову Мо и попрошу ее собрать нам все для пикника.

Как только Тео произнес последнюю фразу, раздался громкий треск и перед ними появилась крошечная домовая. Это была та же домовая, которая вызвала Гермиону в кабинет Снейпа два дня назад, и на ней был надет симпатичный розовый фартук.

— Мо, это Гермиона — она моя невеста, — произнес Тео. — Гермиона, это Мо. Она работает на мою семью уже почти сто лет.

— Как поживаете? — вежливо ответила Гермиона и протянула руку престарелой домовой.

Мо окинула ее оценивающим взглядом, и улыбнулась. Сделав книксен, она протянула Гермионе свою руку и аккуратно пожала. Было очевидно, что домовой уже очень много лет, ее движения были несколько неуклюжими, а лицо покрыто глубокими морщинами.

— Как ты думаешь, Мо, могла бы ты собрать нас на пикник? — спросил Тео. — По простому.

Домовая посмотрела на него большими, печальными глазами и кивнула. Щелкнув пальцами, она мгновенно исчезла.

Гермиона задумчиво наморщила лоб.

— Почему на ней фартук?

— Ее подарили моему дядюшке Ланцу, когда ему исполнилось семнадцать лет. В тот момент своей жизни он был охвачен идеей "облагодетельствовать домовых" и немедленно подарил Мо одежду и все галлеоны, которые были в его карманах.

— Он освободил ее? — спросила Гермиона, проникаясь симпатией к дядюшке Лансу.

— Ага, — ответил Тео. — У него в голове были довольно странные идеи. Мо была ужасно расстроена, но он объяснил ей свои мотивы, и в тот же день она ушла. Она потратила полученные галлеоны на этот самый розовый фартук и, вернувшись на следующее утро, сказала ему, что будучи свободным эльфом, хочет работать на него. Дядя согласился при условии, что Мо будет получать ежемесячную плату, и с тех пор она с нами.

— Профессор Снейп посылал эту домовую вызвать меня к нему во вторник, — недоуменно сказала она.

Тео кивнул.

— У нее не много работы, учитывая, что нас с дядей Ланцем тут всего двое, поэтому она работает и у них тоже. Любой из нас может вызвать ее, когда она понадобится.

Они оба подняли головы, услышав на втором этаже грохот.

— А вот и он. Наверное, ужасно хочет с тобой познакомиться. Пойдем, — Тео взял Гермиону за руку и потянул вверх по лестнице. — Я живу на первом этаже и подвале, а дядя Ланц занимает верхние этажи. Большую часть времени он проводит в одиночестве.

Поднявшись по лестнице, Тео открыл широкую, белую дверь слева от них. Войдя в комнату, Гермиона удивилась царящему там полумраку, созданному за счет тяжелых красных бархатных портьер, закрывавших окна.

— Доброе утро, дядя, — пробормотал Тео. — Не возражаешь, если мы раздвинем шторы?

— Вовсе нет, пожалуйста, — донесся скрипучий голос из угла комнаты.

Гермиона повернулась к источнику звука и увидела невысокого человека, сгорбившегося над лежащей на столе открытой книгой. Рядом с ним горела большая белая свеча. Когда Тео отдернул шторы, девушка заметила, что на поверхности стола образовалась большая лужа застывшего воска.

Встретившись глазами со стариком, Гермиона обнаружила, что тот внимательно рассматривает ее сквозь очки.

— Ну, какой смысл в том, чтобы задергивать шторы и зажигать свечу в такой солнечный день? — сердито глянув на дядю, произнес Тео.

— Я читаю с трех часов утра, — проворчал тот. — Уверяю тебя, тогда не было солнечно. Бессонница… Она преследует меня с тех пор, как мне исполнилось сто лет.

Старик потянулся к черной трости, прислоненной к столу, и обхватил ее набалдашник своими узловатыми пальцами. С огромным усилием он поднялся и заковылял к Гермионе.

— Я так понимаю, это мисс Гермиона Грейнджер? — спросил он, протягивая свободную руку.

Теодор кивнул, старик, тем временем, взял руку девушки неожиданно крепкими пальцами и энергично пожал.

— Ланцелот Милл, — сказал он, наклонив седую голову. — Это имя — продукт чрезвычайной экстравагантности моей матери, поэтому, прошу вас, зовите меня Ланц. Ланцелот это слишком помпезное имя для того, в ком роста всего-то пять футов. Все мои братья были ростом не менее шести футов, я — генетическая аномалия.

Он весело усмехнулся, и Гермиона сразу же прониклась к нему теплыми чувствами. Он, действительно, был крошечным человечком — его макушка едва доставала до ее носа. У Ланца были те же удивительные темно-синие глаза, как и у Теодора, и копна длинных седых волос, собранных в довольно эксцентричный хвостик. Его борода была также седа, хотя местами в ней еще просвечивали темные волосы, и аккуратно подстрижена. На нем была мантия глубокого темно-коричневого цвета, с аппликацией из крошечных золотых месяцев.

— Приятно познакомиться с вами, сэр, — с улыбкой пробормотала Гермиона.

— Так значит, ты согласилась выйти замуж за старину Тео, а? — произнес Ланц, игриво ущипнув своего внучатого племянника за руку. — Ну что ж, давай-ка на тебя посмотрим, — негромко добавил он, отступая на шаг и окидывая Гермиону пристальным взглядом с головы до пят.

Девушка почувствовала, что краснеет.

— Дядя Ланц, прошу, не мучай ее, — вмешался Тео.

— Хммм… подходящие для вынашивания детей бедра, — глубокомысленно изрек тот совершенно серьезным тоном.

Гермиона взглянула на Тео и не смогла удержаться от смеха при виде ужаса на лице своего жениха.

— Ну все, мы уходим, пока ты не дал ей других поводов расторгнуть нашу помолвку, — сказал Тео, недовольно качая головой. Он взял Гермиону за руку и потянул к двери.

— Приятно было познакомиться, — успела произнести девушка, прежде чем вышла из комнаты.

— Абсолютно взаимно, моя дорогая, — ответил Ланц. — Тео не так уж и плох, не переживай! Он бывает несколько придурковат, но намерения у него обычно хорошие.

— Извиняюсь, — прошептал Тео, когда они спустились вниз.

Гермиона широко улыбнулась.

— Все в порядке. Думаю, он мне понравился.

— Пойдем, я покажу тебе дом, — произнес Тео, направляясь к ближайшей двери. — Это будет твой дом, когда мы будем в Лондоне, если, конечно, ты захочешь.

Девушка проследовала за ним в комнату, которая оказалась большой столовой, тянущейся из одного конца дома в другой. В столовой были красивые паркетные полы и великолепно отполированный обеденный стол красного дерева. С потолка комнаты свисала люстра, не уступающая по великолепию той, которую Гермиона видела в холле, а одна стена была сплошь заставлена стеклянными витринами, в которых были выставлены старинный китайский фарфор и другие сокровища.

— Это столовая, — заявил Тео. — Столовая мамы при помощи магии увеличена до размеров бальной залы. Это просто невероятно, — он дал ей минутку, чтобы осмотреться и жестом пригласил вернуться обратно в холл, который пересек, подойдя к следующей комнате. — Это гостиная.

В отличие от всего того, что Гермиона уже видела в этом доме, эта комната была отделана гораздо более современно. Стены ее были покрашены в густой кремовый цвет, а на полу лежал ворсистый бежевый ковер. В первую очередь внимание к себе привлекал огромный камин. Также в комнате стояло пианино и мягкая мебель, обитая коричневой кожей. В одном из углов комнаты расположился игральный столик, на котором стояли волшебные шахматы. Последняя игра, очевидно, была отложена, и забытые фигуры зевали и нетерпеливо переминались с ноги на ногу, а многие, не стесняясь, кидали в сторону Теодора сердитые взгляды.

Дверь, расположенная в дальнем конце гостиной, вела в последнюю комнату первого этажа, оказавшуюся довольно уютным кабинетом.

— Оооо, мне нравится эта комната, — промурлыкала Гермиона, прикасаясь к обитым деревянными панелями стенам и длинному книжному шкафу. С двух сторон от высокого французского окна стояли два основательно потертых кресла, а в углу стояло небольшое бюро, на котором стопкой были сложены чистые листы пергамента, а также цветные чернила и перья. Она подошла к окну и выглянула в сад, который находился за домом. С одной стороны располагалась заросшая зеленью терраса, на которой расположилась довольно старая железная садовая мебель. С другой стороны начиналась аккуратно подстриженная лужайка, ведущая к очаровательному цветнику.

Раздался стук в дверь и в комнату вошла Мо, левитируя за собой большую корзину для пикника.

— Я закончить паковать ваш обед, хозяин Теодор, — прошептала она, и как только корзина коснулась пола, тут же скрылась опять.

— Спасибо, Мо, — прокричал он вслед исчезнувшей фигурке. Достав из кармана палочку, Тео быстро уменьшил тяжелую корзину до размера кошелька и засунул ее в карман. Показав на дверь, он спросил: — Ну что? Пойдем? Внизу только кухня и спальни — ты их сможешь посмотреть в другой раз.

Гермиона согласно кивнула, и они вышли из дома. Было уже далеко за десять, и, поскольку час-пик к этому времени уже закончился, улицы Лондона были сравнительно пустыми. Они не торопясь шли по Кенсингтонским садам, не уделяя особого внимания тому, куда они направляются. Гермиона погрузилась в мысли о предстоящем ей интервью, а у Тео, по всей видимости, опять был приступ застенчивости. Гермионе поняла, что с большим трудом понимает его чувства: порой он становился настолько мрачным, что она невольно начинала перебирать в уме все ею сказанное, пытаясь понять, не затронула ли она какую-нибудь неподходящую тему. Но он вдруг опять громко смеялся в ответ каким-нибудь ее словам, после чего вновь становился жизнерадостным. Девушка надеялась, что, возможно, это все пройдет, когда она узнает его получше. В конце концов, они всего второй день вели хоть сколько-нибудь значимые беседы.

Дело приближалось к полудню и они решили расположиться под ветвями большой березы в Гайд-парке. Теодор достал корзину для пикника из своего кармана и вернул ей настоящий размер. Расстелив на траве большой клетчатый плед, он жестом пригласил ее присесть и принялся распаковывать корзину. Гермиону поразило количество еды, которую Мо удалось приготовить за такое короткое время. Тут были и крекеры, и разнообразные сыры и паштеты, салаты, закуски и бутылка "Dom Perignon".

Утолив первый голод, Гермиона решила, что пришло время вернуться к обсуждению предстоящего ей собеседования.

— Итак, — нервничая, начала она. — Что ты думаешь о работе в Департаменте тайн?

Тео откинулсяна спину, опираясь на локти, и какое-то время молча смотрел в небо, на котором не было ни облачка.

— Если ты единственная, кого они пригласили на собеседование, более чем вероятно, что они предложат тебе работу.

Гермиона была польщена его комплиментом.

— Ты правда так думаешь? — спросила она, улыбнувшись.

Он кивнул и вновь погрузился в молчание. Спустя пару минут он повернулся к ней.

— Гермиона, чего бы ты хотела от жизни?

Вопрос застал девушку врасплох.

— Я не уверена, что знаю. На самом деле, много всего. Я хотела бы быть счастливой, сделать успешную карьеру...

— Дети? — перебил он.

Она внимательно посмотрела на него, пытаясь прочесть его мысли.

— Да, со временем.

Тео нахмурился.

— У пары моих друзей есть дети, — негромко произнес он. — На данном этапе моей жизни меня это не привлекает. Дети лишь ограничивают твои передвижения, привязывая тебя к одному месту.

Гермиона пожала плечами.

— Честно говоря, никогда не понимала, что в этом приятного, — согласилась она. — Мне кажется, что сейчас я начинаю понимать, но все равно пока это определенно не входит в мои ближайшие планы. Есть другие вещи, которые я сначала хотела бы сделать.

Гермионе показалось, что ее ответ Тео удовлетворил.

— Какие, например? Ты хотела бы посмотреть мир?

— Да, конечно. Я хочу узнать тебя и твою семью; я хочу путешествовать; после всех усилий, затраченных на образование, я бы хотела реализоваться в профессиональном плане…

Он внезапно выпрямился и придвинулся к ней.

— В таком случае, у меня есть предложение.

Гермиона удивленно приподняла брови.

— Продолжай, — сказала она, заинтригованная.

— Если тебе не предложат завтра работу, тогда то, что я хочу предложить, не имеет значения. Мы проведем один или два года, путешествуя, а потом вернемся в Англию.

— А если они предложат мне работу?

— Если они предложат тебе работу, это будет свидетельствовать о том, что они серьезно заинтересованы в твоей кандидатуре. Почему бы тогда тебе не попросить их подождать год. Если они согласятся, мы сможем попутешествовать и вернуться ровно через год, — закончил

Тео взволнованно.

Гермиона в задумчивости сорвала травинку, размышляя над его словами. Для нее было бы очень трудно отложить свою работу в случае, если она успешно пройдет собеседование; она не выносила интеллектуального бездействия — этим летом она чувствовала себя совершенно неприкаянной. С другой стороны, как она и говорила Северусу Снейпу, большинство ее друзей отдали бы все за возможность путешествовать целый год, не заботясь о расходах. Ведь действительно было так много стран, где она хотела бы побывать: не будет ли с ее стороны огромной глупостью не воспользоваться такой возможностью?

— А если они откажутся ждать меня целый год?

— Тогда мы снова вернемся к этому вопросу, — ответил Тео, с надеждой глядя на нее.

Гермиона попыталась представить, каково это — объездить весь мир вместе с Тео. Мог ли еще кто-то из ее друзей похвастаться таким необыкновенным началом брака? У них будет целый год для того, чтобы узнать друг о друге все, и им не будут мешать ни родственники, ни работа. Конечно же, любой бы был в восторге от такой возможности?

Она улыбнулась своему будущему мужу.

— Хорошо, — согласилась она. — Если сотрудники Департамента тайн согласятся, мы так и поступим.

На лице Тео расцвела улыбка. Потянувшись к плетеной корзине, он достал оттуда шампанское и два бокала.

— Я думаю, что это нужно отметить, — пробормотал он, открывая бутылку. Он вручил ей стакан и поднял свой. — За нас, — произнес Тео, снова застеснявшись.

Гермиона коснулась своим бокалом его.

— За нас, — согласилась она.

После того, как их бокалы опустели, Тео наполнил их вновь и засунул руку в карман.

— Закрой глаза, — приказал он ей.

Гермиона поставила свой бокал на клетчатое покрывало и послушно закрыла глаза.

Секунду спустя, она услышала его голос:

— Все, можешь открывать.

Открыв глаза, девушка обнаружила на ладони правой руки Тео черную бархатную коробочку. Футляр был открыт, и внутри на голубом атласе лежало бриллиантовое кольцо, то самое, которое они вчера видели в витрине ювелирного магазина. Сглотнув, она с трудом оторвала взгляд от кольца и посмотрела ему в глаза. Он, несомненно, ждал ее реакции с опаской.

— Я не очень хорош во всяких таких вещах, — смущенно пробормотал Тео, заливаясь краской. — Но поскольку до настоящего момента все происходило исключительно формально, я решил, что я должен лично сделать тебе предложение.

Он достал платиновое кольцо из футляра и аккуратно надел на ее палец. Оно подошло почти идеально. Не выпуская ее руки, Тео спросил:

— Гермиона, ты выйдешь за меня замуж?

Девушка обнаружила, что потеряла дар речи: ничего подобного она не ожидала. Не веря своим глазам, она переводила взгляд с кольца на Тео и обратно. Внезапно ситуация, в которой она принимает обручальное кольцо от человека, которого даже ни разу не поцеловала, показалась ей совершенно абсурдной, и Гермиона решила, что настало время это исправить. Подавшись вперед настолько, что их ноги соприкоснулись, она привстала на коленях. Положив одну руку ему на плечо, девушка наклонилась вперед и прижала свои губы к его губам.

Первой ее мыслью было, что у него удивительно холодные губы для такой теплой погоды. Несколько секунд он никак не реагировал, и в голове Гермионы мелькнула мысль, не совершила ли она ужасной ошибки. И в тот момент, когда она уже готова была отстраниться, Тео поднял руку и погрузил ее в волосы девушки, одновременно отвечая на поцелуй со страстью, которую та в нем и не подозревала. Свободной рукой Тео прижал ее к себе, и Гермиона обвила руками его шею. В следующее мгновение они отстранились друг от друга.

— Да, я выйду за тебя, — задыхаясь, выговорила Гермиона, чувствуя, как бешено колотится в груди ее сердце.

Тео улыбнулся и снова ее поцеловал, чему она была очень даже рада. Когда он от нее отстранился, девушка разочарованно вздохнула.

— Давай поженимся как можно скорее, — прошептал он, прижав свой лоб к ее щеке. — Зачем ждать? Давай поженимся в следующую пятницу после заката. Большинство пар вступят в брак в этот день.

Совершенно захваченная моментом, Гермиона совершенно позабыла об обещании не торопиться, данном ею родителям, и с готовностью согласилась.

* * *

— Мне так жаль, что так получилось, Тео, — сказала Гермиона, выходя из камина в его гостиной и торопливо отряхивая сажу и пыль со своей мантии. Она взглянула на часы, стоящие на камине и задохнулась. — Уже почти шесть часов! Мы опоздаем!

— Все в порядке, — заверил ее он. — Я послал Мо к маме, сказать, что мы можем задержаться. Что случилось?

— Как ты смотришь, если я немножко освежусь, а тем временем буду рассказывать тебе? — спросила девушка, пытаясь найти сумочку в складках своей мантии.

— Конечно, следуй за мной, — ответил он, и, проведя ее через холл, спустился по лестнице вниз в подвал.

Он довел ее до хозяйской спальни, которую освещала дюжина свечей, зажегшихся при их появлении. Хотя комната была просторная, мягкого света свечей было более чем достаточно. Чувстуя себя совершенно измученной, Гермиона подошла к туалетному столику, не обращая внимания на остальные детали интерьера. Усевшись перед овальным зеркалом, она начала рыться в сумочке. Вид своей когда-то элегантной прически заставил ее глубоко вздохнуть.

Тео сел на кровать за ее спиной, наблюдая за тем, как она вытащила заколку из своих волос и достала из сумки расческу.

— Как прошло собеседование?

— Оно прошло очень хорошо, хотя назвать это собеседованием было бы некоторым преуменьшением. Я прибыла в Департамент тайн за несколько минут до одиннадцати, и первый час это действительно было собеседование. Там присутствовало трое сотрудников Департамента и женщина из кадрового отдела. Когда я уже было подумала, что они решили закругляться, один из них, Генри Бафелтон, сказал мне пройти с ним в другую комнату, где мне предстояло пройти задания на профпригодность. Они оказались чертовски изнурительными, скажу я тебе, — вздохнула Гермиона.

— Какие задания? — спросил Тео.

— Сначала нужно было пройти два теста, в которых, отвечая на вопросы, надо было выбирать из указанных вариантов правильный. Вопросы были обо всем на свете. Это заняло практически два часа, после чего был сделан перерыв на обед. Мы быстренько перекусили в столовой, и мне удалось поболтать с одной сотрудницей Департамента — Примроуз Чакли. Она всего на три года старше меня, мне она показалась очень приятной. — Гермиона в зеркало улыбнулась Тео.

— И что было потом?

— После обеда они попросили меня решить несколько заданий с помощью волшебной палочки. Некоторые были действительно очень сложными, но мне кажется, я неплохо справилась. Около половины пятого они попросили меня подождать в приемной, пока они будут совещаться. Потом, около часа тому назад, они вызвали меня обратно и предложили мне работу! — Гермиона повернулась к нему и радостно улыбнулась.

Тео с трудом улыбнулся в ответ.

— Отлично, — сказал он, стараясь изобразить радостное оживление.

Гермиона была настолько польщена тем, что ей предложили работу в Департаменте тайн, что даже не заметила его реакции.

— Мы немного поторговались об условиях и оплате, и я задала вопрос о том, возможно ли отложить мое поступление на службу на год. Честно говоря, им эта идея не очень понравилась, но они обещали обсудить это после моего ухода и обещали прислать сову до восьми часов вечера.

Она вновь посмотрела в зеркало и заколола волосы в аккуратный пучок на затылке.

— Мне так жаль, что я так официально одета, — извинилась девушка, подкрашивая губы. — Я думала, что у меня будет несколько часов, чтобы съездить домой и переодеться перед встречей с твоей мамой.

Тео улыбнулся, глядя на то, как Гермиона встает из-за туалетного столика.

— Ты очень хорошо выглядишь, — сказал он, с восхищением оглядывая ее черную мантию и утонченную прическу.

Она с благодарностью улыбнулась ему в ответ и взглянула на часы.

— Полагаю, нам надо поторопиться, — неловко произнесла Гермиона, внезапно смутившись от того, что находится в его комнате. — Я так волнуюсь! Ты уверен, что я нормально выгляжу?

— Ты выглядишь более чем нормально, — сказал Тео, беря ее за руку и легонько сжимая ее пальцы. — И нет никаких причин для волнения. Я уверен, что маме ты понравишься, а с Северусом вы уже знакомы.

При упоминании этого имени Гермиона поморщилась. Она почти забыла о том, что сегодня им впервые предстояло встретиться в качестве будущих свекра и невестки. Молодые люди вышли из дома, и, обогнув площадь, оказались перед домом номер восемнадцать. Гермиона остановилась на ступенях, чтобы прочитать надпись на мемориальной доске, посвященной Джону Стюарту Миллу.

— Обычно я прихожу сюда и захожу, как к себе домой, — объяснил Тео, — но, учитывая, что сегодня мы гости, официально приглашенные на ужин, полагаю, нам нужно постучать.

Он загремел тяжелым дверным молотком, и спустя несколько секунд дверь открыла крошечная домовая в розовом фартучке.

— Привет, Мо, — с улыбкой сказал Тео. — Ты сказала маме, что мы задерживаемся?

Мо отодвинулась, чтобы дать им возможность войти.

— Да, хозяин Теодор, сэр. Они ждать в дальней столовой.

Гермиона восхищенно огляделась по сторонам. Дома на этой стороне площади были больше, чем дом Тео, и, проходя мимо распахнутой двери слева от нее, ей удалось мельком увидеть бальный зал Корделии, который, по словам Тео, его мать увеличила с помощью магии. Тео взял ее за руку и подвел к двери в дальнем конце холла. Когда они вошли в столовую, Корделия и Северус стояли у камина, а в другом конце комнаты был сервирован уютный стол на четверых. Первое, что почувствовала Гермиона, было облегчение: на Северусе Снейпе, конечно же, была надета обычная черная мантия, но и Корделия была одета в мантию, хотя и светло-синего цвета. Гермиона была рада, что не будет смотреться неуместно в одежде, в которой она ходила на собеседование.

Корделия сразу же подошла поприветствовать их и Гермиона была поражена ее сходством с сыном. У них было одинаковое сложение и одинаковый цвет кожи, волос и глаз. Но лицо Корделии, хотя и худое, было не таким вытянутым как у Тео, и, несмотря на худобу, ее тело было женственным. Она тепло пожала Гермионе руку и расцеловала ее в обе щеки.

— Так чудесно с тобой познакомиться, Гермиона, — произнесла Корделия, радушно глядя на нее. — Тео мне так много о тебе рассказывал. Я уверена, что и Северус неплохо тебя знает после всех этих лет, но он и слова не проронил, — она заговорщически улыбнулась Гермионе.

Девушка нерешительно улыбнулась в ответ, с опаской взглянув на своего бывшего профессора, который подошел к ним. Она ожидала, что Снейп сделает выговор жене за ее слова, но тот лишь ухмыльнулся, протягивая девушке бокал красного вина. Их взгляды встретились и Северус с исключительно заинтересованным видом наклонился к ней.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — негромко произнес он. — Позвольте предложить вам бокал вина?

— Это было бы чудесно, спасибо, — ответила Гермиона, несколько сбитая с толку его поведением и интонацией. Он вел себя так, словно его это все забавляло, как будто происходящее было какой-то ролевой игрой. Девушка подумала, что в каком-то смысле так оно и есть.

Северус вернулся к камину, рядом с которым стояла бутылка вина и три пустых бокала. Гермиона вновь повернулась к Корделии, которая все это время наблюдала за происходящим между ее супругом и будущей невесткой.

— Насколько мне известно, у тебя сегодня было собеседование в Департаменте тайн? — спросила Корделия, взглянув на Тео.

— Оно продолжалось более шести часов, именно поэтому мы и задержались, — извиняющимся тоном объяснила Гермиона. — Но все прошло хорошо.

Обняв Гермиону за талию, Тео покровительственно притянул ее к себе. Взяв у Северуса бокал вина, он заявил:

— Очевидно, что все прошло хорошо, поскольку они предложили Гермионе работу, — и с вызовом посмотрел на приемного отца.

— Потрясающе, — заметил Северус, вручая Гермионе бокал. — Мои поздравления, мисс Грейнджер.

Корделия выглядела слегка сбитой с толку.

— Это чудесное известие, но я думала, что вы собираетесь год или два попутешествовать? — спросила она, поглядывая на сына.

— Мы по-прежнему надеемся на это, — ответил Тео. — Гермиона попросила их подержать это место за ней в течение года. Они рассматривают ее предложение и сообщат о своем решении сегодня же вечером.

— Ну что ж, будем надеяться, что они согласятся, — пробормотал Снейп.

Гермиона подняла глаза и встретилась с его внимательным взглядом. Они оба знали, что Теодор будет очень недоволен, если Департамент тайн потребует от нее немедленно приступить к работе.

Вскоре был подан ужин, и они сели за стол: Гермиона напротив Северуса, а Тео напротив своей матери. Первый час пролетел незаметно: еда была великолепной, и Гермиона обнаружила, что может вполне естественно беседовать с Корделией, которая не была настолько замкнутой, как ее сын. И Тео и Северус в основном молчали, казалось, что они решили предоставить возможность говорить женщинам.

Гермиона чувствовала, как внимательно наблюдает Северус за тем, что происходит между ней и Тео. Но несмотря на то, что он, казалось, следил за каждым ее движением, девушка чувствовала себя гораздо более расслабленной в его присутствии, чем ожидала. Казалось, Снейп пребывал в очень хорошем расположении духа, и Гермиона сделала вывод, что он чувствует себя очень комфортно в обществе своей жены. Они обходились друг с другом гораздо более формально, чем ее родители, но при этом, по крайней мере внешне, они общались друг с другом совершенно свободно. В таком качестве своего профессора зельеварения Гермионе еще наблюдать не приходилось.

Разговор вскоре повернулся к обсуждению предстоящей свадьбы.

— Необходимо как можно скорее определиться с датой, — заявила Корделия. — Понятно, что с тех пор как приняли Закон о браках, свадьбы отмечаются во все более и более узком кругу. Однако все равно очень много всего нужно организовать.

— Мы уже определили дату, — негромко ответил Тео, смущенно улыбаясь Гермионе и беря ее за руку. — Мы хотим пожениться в следующую пятницу после заката. Подруга Гермионы Падма выходит замуж в полдень того же дня, а поскольку Гермиона является подружкой невесты, наша свадьба будет позже.

Корделию, казалось, это известие порадовало, но Северус выглядел совершенно ошарашенным.

— В следующую пятницу?! — в ужасе переспросил он. — Но ведь ваша помолвка состоялась всего три дня назад!

Тео пожал плечами.

— Зачем ждать? Вопрос с работой Гермионы решится в течение двух часов, так что изменится, если мы будем ждать еще две недели?

Северус бросил на него сердитый взгляд.

— Это даст вам возможность лучше узнать друг друга.

Корделия повернулась к мужу.

— Ты правда думаешь, что пара недель в данной ситуации имеет значение, Северус? Я думаю, они правы. Зачем ждать?

— Гермиона многое уже узнала обо мне, так ведь? — сказал он, широко ей улыбаясь. — Какой у меня любимый цвет?

Гермиона нахмурилась, глядя на его серую рубашку.

— Серый?

— Видишь? — сказал Тео, глядя на Северуса и Корделию. — Вообще-то, моим любимым цветом был зеленый, но примерно двадцать минут назад я передумал, и Гермиона интуитивно это почувствовала.

Корделия и Гермиона засмеялись и даже Северусу удалось выдавить из себя улыбку.

— Ну, мама, — продолжая улыбаться, произнес Тео, — а какой любимый цвет у Северуса?

— Черный, — хором ответили Корделия и Гермиона, глядя на его мантию.

— А вот тут вы ошибаетесь, дамы, — негромко сказал Северус. — На самом деле — розовый.

Гермиона чуть не поперхнулась вином при виде картинки, тут же возникшей в ее уме: Северус Снейп во всем розовом. Она была потрясена тем, что у него, оказывается, было чувство юмора. Отсмеявшись, Корделия вновь вернулась к обсуждению свадьбы.

— Если вы собираетесь пожениться после заката, почему бы тогда не устроить все на Темзе? — спросила она. — Двое моих друзей владеют баржами, стоящими на приколе около набережной, и я знаю, что. как минимум, одна из них прекрасно подойдет для торжества.

Гермиона и Тео переглянулись. Девушке определенно нравилась идея сыграть свадьбу на закате на реке.

— Гермиона, твои родители одобрят эту идею? — спросила Корделия.

Девушка почувствовала, что заливается краской, и изо всех сил постаралась не встречаться глазами с внимательным взглядом Северуса.

— Уверена, что им понравится, — ответила она, ощущая укол совести за то, что определила дату своей свадьбы, даже не поставив в известность своих родителей.

— На борту можно провести не только церемонию бракосочетания, но и прием, — продолжала Корделия. — Поскольку речь идет о позднем вечере, будет разумно просто предложить гостям шампанское, а не ужин.

— Мне нравится эта идея, — пробормотал Тео. — А ты что думаешь? — спросил он, поворачиваясь к Гермионе.

— Я думаю, это чудесно! Я не могу пригласить всех своих многочисленных родственников, поскольку они понятия не имеют о том, что я ведьма, но мои родители, крестные и моя бабушка в курсе, поэтому мне бы хотелось, чтобы они присутствовали. И конечно мои друзья, — добавила она, краем глаза заметив, как при этих словах нахмурился Северус. У нее не вызывало никаких сомнений, что мысль о том, что ему целый вечер придется провести в компании с Гарри Поттером, не доставляла Снейпу никакого удовольствия.

— Ну что ж, тогда договорились, — произнесла Корделия, очевидно довольная. — Я все улажу сегодня же вечером, а вам двоим необходимо позаботиться о свадебных нарядах.

Гермиона кивнула.

— Завтра у меня назначена примерка платья для подружки невесты у мадам Малкин, думаю, что я посмотрю там какие-нибудь модели.

-Чудесно! — воскликнула Корделия. — Тео, а мы с тобой завтра посетим портного на Бонд-стрит. Вы уже подумали о своих свадебных кольцах?

— Нет, — ответил Тео, покачав головой. — Мы не можем выбирать, пока не определимся с тем, какие обеты мы принесем друг другу. Встреча с брачным консультантом была у нас назначена на сегодня, но она отложилась на понедельник из-за собеседования Гермионы. Тогда мы определимся с обетами и тогда же купим кольца на Диагон Аллее.

Услышав упоминание о собеседовании, Гермиона украдкой взглянула на часы. Было уже почти восемь, а у нее до сих пор не было никаких известий от своих работодателей. Внезапно ее охватило дурное предчувствие: она знала, как сильно намерение Тео путешествовать как минимум год, и она понятия не имела, как он отреагирует, если ее потенциальные работодатели не согласятся с ее предложением подождать. Она поняла, как глупо было с ее стороны попросить Департамент Тайн сообщить ей их решение именно в этот вечер. Принять их отрицательный ответ будет непросто, но получить его в присутствии Северуса и Корделии будет настоящей катастрофой. Ей не пришлось ждать долго: им как раз подали десерт, когда стук по оконному стеклу сообщил им о прибытии письма.

В смятении она повернулась к Тео.

— Это министерская сова!

— Хочешь, чтобы я взял у нее сообщение? — спросил тот, улыбаясь ее встревоженному виду.

Гермиона кивнула и Тео встал из-за стола. Отвязав свиток от ноги коричневой совы, он вернулся за стол и вручил его невесте. Дрожащими пальцами девушка взяла письмо и попыталась сломать печать.

— У меня не получается! — воскликнула она, кидая ему свиток, словно это была горячая картошка. — У меня трясутся руки.

Усмехнувшись, Тео сломал печать и развернул пергамент.

— Хочешь, чтобы я его прочитал?

Гермиона, не отнимая рук от лица, молча кивнула. В комнате воцарилась полная тишина. Теодор быстро пробежал взглядом текст письма. После нескольких секунд тишины, поняв, что она больше не выдержит, Гермиона отняла от лица руки и взглянула на Тео. Опустив свиток, он широко ей улыбнулся.

— Они согласились.

Не смея поверить в услышанное, девушка вскочила из-за стола и выхватила письмо из его пальцев. Пробежав глазами текст письма, она поняла, что Тео был прав. Закончив читать, Гермиона повернулась к Теодору, стоящему за ее спиной, и, уронив свиток на пол, заключила его в объятья. Он тоже обнял ее, и они оба счастливо засмеялись. Все еще сидящие за столом Корделия и Северус обменялись еле заметными улыбками.

— Какую страну мы посетим первой? — спросил Тео, слегка отстранившись от нее. — Японию?

Девушка с энтузиазмом закивала.

— Японию, — подтвердила она.

Гермиона поняла, что ведет себя совершенно неприлично, и выпустила Тео из кольца своих рук. Пробормотав извинения, она вновь села за стол.

— Какие чудесные новости, — произнесла Корделия, с любовью глядя на сына. — Ты можешь вздохнуть спокойно.

— Эти новости можно назвать чудесными только в том случае, если мисс Грейнджер не возражает отложить такую захватывающую работу на целый год, — прозвучал голос Северуса.

— Конечно, я не возражаю, — с вызовом воскликнула Гермиона, глядя на него. — Кто бы не обрадовался предоставленной возможности объехать весь мир?

— Северус просто известный домосед. Так ведь, Северус? — весело поддел его Тео.

Северус нахмурился.

— Некоторым из нас, Тео, приходится ходить на работу. В то же время твоя мать, кажется, заразилась от тебя этой тягой к путешествиям. Она так часто ездит в Шотландию, что я ожидаю, что она со дня на день объявит о своем переезде туда.

Тео приподнял брови и у Гермионы сложилось впечатление, что, по какой-то причине, последнее замечание Северуса было совершенно неуместным. Корделия довольно холодно взглянула на Северуса, и стало понятно, что его слова рассердили ее. Но это была лишь секундная заминка, и, поскольку Гермиона была взбудоражена полученными из Департамента новостями, она так и не поняла, что же произошло.

Остаток вечера незаметно пролетел в дружеской обстановке. Подошло время прощаться. Заверив Корделию, что она зайдет в следующую среду, чтобы окончательно согласовать все детали свадьбы, Гермиона вышла на крыльцо с Тео, собираясь аппарировать домой.

— Ну как я себя вела? — улыбаясь спросила она.

— Очень, очень хорошо, — заверил ее Тео. — Я думаю, что ты действительно нравишься маме. Кажется, что и с Северусом ты очень хорошо ладишь.

— Он и сам сегодня вел себя нормально. Кажется, что отбрасывая свою преподавательскую ипостась, он становится гораздо более приятным. Завтра твоя очередь! Мама сказала, что ужин будет готов в семь.

— Я приду, — ответил Тео, обнимая ее и наклоняясь для поцелуя.

* * *

Северус наблюдал за беседой Гермионы и Тео из окна своего кабинета. Он внимательно следил за ними весь вечер и не мог не признать, что они выглядели как любая влюбленная парочка. Они общались друг с другом вполне естественно, выглядели искренне симпатизирующими друг другу, а их общий восторг по поводу полученного из министерства письма был почти трогательным.

Глядя на них, стоящих на ступенях внизу, он подумал, что, может быть, есть небольшая вероятность того, что он ошибся, сделав вывод о их полнейшей несовместимости. Возможно, у них были не меньшие шансы на успешный брак, чем у любой другой пары, но учитывая все, что Северус знал о Тео, он не мог представить их вместе на сколько-нибудь долгое время. Он задумался о предложенной Гермионе работе в Департаменте тайн. Он знал, что результаты ее испытаний были несомненно великолепны, в противном случае ей не была бы предложена эта работа, тем более, они не согласились бы ждать ее целый год. Северус всегда знал, что она была умной девочкой, а годы, проведенные в Сорбонне, по всей видимости еще больше развили ее интеллект.

Стоя у окна, Северус смотрел на то, как Тео привлек к себе Гермиону и поцеловал ее. Испытав внезапный прилив раздражения, он отвернулся и сел за стол. Она была одаренной волшебницей и ему претила мысль о том, что ее супруг может не оценить этот ум. Северус был обязан ей жизнью и не хотел смотреть на то, как ее уничтожат. Конечно же, это была единственная причина, по которой вид целующейся пары так его раздосадовал.

Любимая, мы так много попробовали и проверили —

Никакое чудо сквозь трещины наших душ уже не проникнет.

Но в сгустившихся сумерках грядущего Пришествия

Черствый черный хлеб и жидкий чай

Возмездия вернут нам роскошь

Детских душ, мы вернемся к Истоку,

Знанию, которое мы украли, но использовать так и не смогли.

Каванаф Патрик, «Пришествие»

* * *

Проснувшись в субботу утром, Гермиона поняла, что боится предстоящих выходных, которые были заполнены планами до отказа. Позавтракав с родителями, она встретилась с Падмой и Парвати в магазине мадам Малкин на Диагон Аллее. Гермиона несколько опасалась того, какие платья выберет Падма для подружек невесты, но результат ей очень понравился. Платья были насыщенного сиреневого цвета и симпатичного фасона. Когда же из примерочной появилась Падма в своем свадебном уборе, Парвати и Гермиона не удержались от слез. Невеста выбрала простое платье из белого шелка, которое по виду было чем-то средним между традиционной мантией волшебницы и индийским сари. У Гермионы не было не малейшего сомнения в том, что Падма была самой красивой невестой, которую она когда-либо видела.

Парвати покинула их сразу после примерки, она спешила домой к своему маленькому сыну, а Гермиона и Падма решили еще немного задержаться в магазине, чтобы полистать каталоги. Падма и Джинни должны были стать подружками невесты на свадьбе у Гермионы и подобрать цвет, который пошел бы им обеим, было не так-то просто. Переворошив за час горы образцов тканей, девушки в конце концов остановились на шелке цвета бронзы.

Еще утром Гермиона сообщила своим родителям о дате свадьбы. И это известие, к ее огромному огорчению, было встречено слезами ее матери. Гермиона постаралась заверить маму, что с момента принятия Закона о браках практически все браки волшебников заключались так же стремительно, но та была безутешна. Пытаясь отвлечь ее от тягостных переживаний, Гермиона пригласила мать пообедать с ней в городе и помочь ей с выбором свадебного платья.

Определившись с фасоном и тканью для платьев подружек невесты, Гермиона, помахав Падме на прощанье рукой, отправилась на встречу с матерью. За прошедшие годы ее родители уже неоднократно бывали в этом районе магической части Лондона, но, учитывая состояние, в котором пребывала ее мама в настоящий момент, Гермиона решила, что прогулка по магловским магазинам придется ей больше по душе. Пообедав в Харродз (Гермиона настояла на том, чтобы расплатиться самой), они приступили к поискам свадебного платья. Учитывая, что до свадьбы у нее оставалось всего-то шесть дней, Гермиона искренне сомневалась, что ей удастся найти платье, которое подошло бы сразу и не потребовало серьезной переделки. Многие магазины требовали заказывать наряды не менее чем за шестнадцать недель.

— Почему бы нам не взглянуть здесь на свадебные платья, прежде чем мы пойдем на Оксфорд стрит? — спросила Джейн Грейнджер у своей дочери.

— В Харродз? — ошеломленно спросила Гермиона. — Мама, ты же знаешь, что любое платье здесь будет чудовищно дорогим!

Ее мать пожала плечами.

— Думаю, что ничего страшного не произойдет, если мы просто посмотрим; по крайней мере будем знать, что сейчас в моде.

Войдя в галерею свадебных платьев, Гермиона замерла у первой же витрины. Она не могла оторвать глаз от платья, висящего перед ней. К ее удивлению, платье привлекло и внимание ее матери.

— Какое потрясающее платье! — заявила Джейн Грейнджер, прикасаясь к мерцающему материалу.

Гермиону одобрительная реакция матери поразила. Платье было неприкрыто сексуальным. Оно было сшито из ткани насыщенного цвета слоновой кости, который смог бы подчеркнуть и каштановые волосы девушки, и карие глаза, а также прекрасно сочетался бы по цвету с бронзовым оттенком ткани, выбранной для платьев подружек невесты. Вырез платья был не очень глубоким и не открывал ничего лишнего. Платье было сшито из тяжелого, мерцающего атласа, ниспадающего до пола и элегантно собранного сзади, отчего у платья образовывался небольшой шлейф. Платье было скроено по фигуре, но не было облегающим, и Гермиона чувствовала, что в нем ее фигура будет безупречной. Спереди платье не имело никаких украшений, и выглядело почти аскетично. Все дело было в задней части платья, а точнее в ее отсутствии. Вырез на спине был так глубок, что выглядел практически неприличным.

— Даже не знаю, мама, — нахмурившись, произнесла Гермиона. — Оно очень красивое, но волшебники очень консервативны в одежде — не уверена, что столь глубокий вырез будет приемлемым.

— Да, но на свадьбе будут и другие люди помимо волшебников, и о них тоже не стоит забывать, — сухо ответила мать. — Почему бы тебе его хотя бы не примерить?

Не желая провоцировать ссору, Гермиона вошла в павильон вслед за матерью, и, когда продавщица подобрала ей нужный размер, вошла в примерочную. Как только платье заскользило по ее телу, она поняла, что оно отлично сядет. Продавщица принесла ей бронзовые босоножки и подходящую заколку для волос, и Гермиона, превратившись в настоящую невесту, вышла из примерочной.

При виде Гермионы в свадебном наряде Джейн Грейнджер невольно прослезилась. Продавщица сразу протянула ей бумажные носовые платки и чашку чая: очевидно, это была распространенная реакция покупателей.

— Ах, мама, — произнесла Гермиона, обнимая мать и изо всех сил сдерживая собственные слезы. — Тебе действительно нравится?

Та кивнула.

— Ты выглядишь такой взрослой. А платье очень элегантное — в духе Одри Хепберн.

Гермиона вновь посмотрела в большое зеркало. Хотя она выглядела не так эффектно, как Падма, она определенно выглядела лучше, чем когда-либо в своей жизни. Таких эмоций она не испытывала с того рождественского бала на четвертом курсе. Она повернулась к зеркалу спиной и оглянулась: платье было сексуальным до неприличия. У нее никогда не было ничего, что бы до такой степени открывало ее спину, но Гермиона не могла не признать, что у нее красивая спина. Она улыбнулась при мысли о том, что все эти годы она об этом и не подозревала.

— Меня беспокоит только спина, мама, — сказала она, нахмурившись. — Разве оно не кажется тебе несколько провокационным? Даже для магловской свадьбы?

Ее мать задумалась и достала из сумки свои очки. Внимательно оглядев платье и понизив голос так, чтобы их никто не мог услышать, она ответила:

— Возможно, ты могла бы попросить ту женщину из магазина на Диагон Аллее, чтобы она сделала тебе накидку из такого же материала, которую можно было бы накинуть на плечи. Так, чтобы она прикрыла бы твою спину, но не испортила бы фасон платья.

Гермиона посмотрела в зеркало, стараясь представить себе как будет выглядеть платье с такой накидкой. У Падмы тоже была накидка, которая ниспадала вниз от ее плеч и она определено не портила ее наряд. Девушка просияла.

— Мама, ты гений. Я так и поступлю.

Гермиона взяла ценник и тут же выронила его, словно обжегшись.

— Оно же безумно дорогое, мама! Мы просто не можем столько заплатить за платье!

Ее мама подошла к ней и взглянула на ценник. При виде цены, она приподняла брови, но, судя по всему, цена возмутила ее не так сильно, как Гермиону.

— Гермиона, — произнесла она, обхватив лицо дочери руками, — ты мое единственное дитя. В каком-то смысле мы тебя лишились, когда ты поступила в Хогвартс. Ты стала частью мира, которому мы никогда не будем принадлежать. А сейчас ты вот-вот выйдешь замуж и я чувствую себя так, словно вся эта ситуация полностью вышла из-под моего контроля! Свадьбу организует семья Теодора, хотя в нашем мире этим обычно занимается семья невесты. Мне все равно, сколько стоит это платье; я еще никогда не видела тебя такой красивой и это мой шанс внести свою лепту в твою свадьбу. Я хочу купить тебе это платье.

Гермиона кивнула, чувствуя, как эмоции переполняют ее.

— Спасибо, мама, — пробормотала она, чувствуя, как по щекам катятся слезы.

Джейн Грейнджер рассмеялась и вытерла глаза.

— Так, а сейчас снимай его скорей, пока мы не измазали его тушью!

Расплатившись, они покинули магазин. Гермиона не могла поверить, что ей повезло с первого раза найти подходящее платье.

* * *

В понедельник утром Гермиона прибыла в Дом на Белгрейв-сквер. Начиналась последняя неделя ее обучения. Тот факт, что меньше, чем через неделю она выйдет замуж, просто не укладывался у нее в голове. В субботу они с мамой вернулись домой за несколько часов до ужина, на который должен был прийти Тео. Гермиона ужасно волновалась, сможет ли он найти общий язык с ее родителями, но не прошло и часа с его появления, как страхи девушки были полностью развеяны. Хотя Рон и Гарри всегда нравились ее родителям, она нередко отмечала некоторую неловкость, которую те испытывали в общении с ее друзьями. Но с Тео никакой неловкости не возникло. Он выглядел как магл, он вел себя как магл, и он был хорошо осведомлен обо всех тонкостях международной политической жизни, что не могло не обрадовать ее отца. И хотя в общении с Джейн Грейнджер Тео был излишне сдержанным, его безупречные манеры заслужили ее одобрение. Поэтому чета Гренджер спала этой ночью гораздо крепче, чем до встречи со своим будущим зятем.

В воскресенье Гермиона пообедала с Тео на Диагон Аллее, после чего они провели четыре часа, изучая путеводители во "Флориш и Блоттс", отмечая те места, которые они собирались посетить во время своего кругосветного путешествия. Она с нетерпением ожидала этой поездки, но, поднимаясь по ступеням Дома на Белгрейв-сквер, Гермиона внезапно поняла что ей жаль расставаться с теми, с кем она провела последние пять недель. В следующий понедельник в это время она с мужем будет в Киото и пройдет немало времени, прежде чем она вновь сможет увидеться со своими друзьями.

Войдя в гостиную, она обнаружила там улыбающегося Невилла.

— Привет, неуловимая! Где вы оба пропадали всю прошлую неделю? Вы не появлялись на занятиях со вторника, — сказал Невилл.

Гермиона тут же виновато опустила глаза.

— Я знаю. Надеюсь, мы не пропустили ничего важного.

Невилл усмехнулся.

— Было ли на этих занятиях хоть раз что-нибудь важное?

Гермиона улыбнулась в ответ.

— Судя по всему, настроение твое улучшилось, Невилл. Полагаю, что это признак того, что Ханна приняла твое предложение?

Невилл, покраснев, кивнул.

— Она приняла его в прошлую среду. Наша свадьба состоится в следующий понедельник и через три дня мы приступим к работе в Хогвартсе.

— Поздравляю, Невилл, — с теплотой в голосе сказала Гермиона и обняла его. — Она всегда была хорошей девушкой. Надеюсь, что вы будете счастливы.

Невилл обнял Гермиону.

— Спасибо, Гермиона. Надеюсь, что вы с Тео тоже будете счастливы, — лицо Невилла приняло серьезное выражение. — Он всегда был мне симпатичен, особенно учитывая, что он из слизерина. Просто … ну не знаю … убедись в том, что он понимает как ему повезло.

Слова Невилла удивили Гермиону.

— Спасибо, Невилл. И не волнуйся, я никому не сказала о том, что ты сделал мне предложение.

Невилл пожал плечами.

— Я не беспокоюсь об этом — просто … Тео всегда представлялся мне мечтателем, несмотря на свой незаурядный ум. Я просто надеюсь, что он по достоинству оценит тебя.

Замечание Невилла совершенно сбило ее с толку, но возможности продолжить этот разговор у них не было, поскольку в комнату вошли Терри Бут и Лаура Уоллес. Терри объявил, что Майкл Корнер и Панси Паркинсон договорились о свадьбе в прошлую пятницу, после чего беседа зашла о датах предстоящих свадеб. Большая часть пар предпочли пожениться в узком семейном кругу пригласив только ближайших родственников, шаферов и подружек невесты.

Когда практически все молодые люди собрались в гостиной, в окне показалась крупная коричневая сова. Дин первым заметил ее и подошел к окну, чтобы открыть раму. Взяв из лап совы письмо, он потребовал тишины.

— Письмо адресовано всем нам, поэтому слушайте! — объявил он.

"Уважаемые кандидаты на вступление в брак!

Мы очень сожалеем о том, что не можем присоединиться к вам сегодня, но у нас возникли неотложные дела. Когда я говорю «неотложные дела», я, разумеется, имею в виду, что мы собираемся заездить друг друга до бесчувственного состояния. Но Сьюзан не одобряет таких выражений, поэтому, пожалуй, придется использовать оборот «неотложные дела».

В силу разных причин, а именно нежелания родителей Сьюзан признать мои достоинства, мы решили сбежать и поженились в субботу утром. Да кому нужны эти родственники? Мы оба очень счастливы и желаем и вам того же. Сожалеем, что обстоятельства лишили вас нашей компании досрочно. С некоторыми из вас мы сможем увидеться в пятницу вечером, поскольку Тео попросил меня быть его шафером.

С наилучшими пожеланиями,

Драко и Сьюзан Малфой."

После секундного молчания все начали возбужденно обсуждать услышанное. Первая пара сочеталась браком, начиналась последняя неделя их совместного обучения.

* * *

Гермиона была в ярости. Тео обещал ей, что он не пропустит ни одного занятия на этой неделе, и, тем не менее, он так и не появился на занятии по семейному праву. Выходя из комнаты для занятий, она старалась не встречаться с вопросительными взглядами других пар. В коридоре она столкнулась с Тео, который очевидно дожидался ее, прислонившись к стене.

— Эй, привет, — произнес он, лениво улыбнувшись.

— Тео, где ты, черт возьми, пропадаешь? — со злостью накинулась на него Гермиона. — Ты обещал, что не будешь пропускать занятий на этой неделе.

— Ой, да ладно тебе, Гермиона, — игриво произнес он. — Это же все полнейшая чушь.

— Мне все равно, чушь это или нет — ты обещал, что если я пропущу занятия в четверг, ты будешь посещать занятия на этой неделе!

Он пожал плечами.

— У меня были дела поважнее, — пробормотал он, доставая из заднего кармана джинсов какие-то бумаги и протягивая их ей. — Взгляни.

Гермиона взяла протянутые документы и обнаружила, что это билеты на самолет.

— Это наши билеты. Япония расположена слишком далеко, чтобы туда можно было аппарировать. Я решил, какой смысл нам тут болтаться после свадьбы, мы улетаем в Токио в пятницу ночью. Мы можем отправиться в аэропорт сразу после свадьбы, — объяснил он.

Гермиона ощутила как в ней забурлила ярость.

— Это все, конечно, замечательно, но не кажется ли тебе, что стоило сначала посоветоваться со мной?

— Я думал, что ты будешь рада, — сказал он, нахмурившись.

Она вздохнула.

— Пойдем, — сказала она. — У нас назначена встреча с брачным консультантом.

В полном молчании поднимаясь с Тео по лестнице, Гермиона старалась справиться с беспокойством, возникшим от того, что Тео так скоро нарушил свое обещание. Это было неподходящее состояние духа для решения о том, какими клятвами им предстоит обменяться во время заключения брака.

Брачный консультант оказалась жизнерадостной женщиной под шестьдесят. Она, казалось, сразу почувствовала возникшее напряжение, и изо всех сил старалась переключить их внимание на интересные аспекты брачной церемонии, принятой у волшебников.

— Итак, если вкратце, — объяснила пожилая женщина, — вы можете выбрать один из трех видов существующих клятв. Первый — это обычная гражданская церемония, которая несколько отличается от магловской, — произнесла она, сопроводив это высказывание неодобрительным фырканьем. — Наибольшей популярностью пользуется второй вариант. В дополнение к обычным гражданским обетам пара обменивается магическими клятвами собственного сочинения. Эти обеты могут затрагивать любые стороны брака и хотя они не так могущественны, как Нерушимый обет, в случае, если по каким-то причинам пара решит расторгнуть брак, потребуется непростая процедура расторжения этих обетов.

Произнося это, консультант вручила им министерские буклеты, в которых подробно описывались все существующие варианты обетов. Буклеты были напечатаны на ярко-розовом фоне и украшены фотографиями улыбающихся пар, приветливо машущих с глянцевых обложек. Гермиона показала язык мужчине и женщине на обложке второго буклета и улыбнулась при виде их шокированных лиц.

— Последний вариант несколько старомоден и включает в себя более глубокое использование магических обетов. Такая церемония подразумевает использование свадебных колец как часть процедуры обмена клятвами. Содержание обетов по большей части остается на усмотрение пар, но при этом они обязательно должны включать в себя клятву абсолютной верности. Обещание быть верным до конца своих дней магическим образом вплетается в свадебные кольца и если один из супругов нарушит эту клятву, другой будет немедленно извещен об этом кольцом. Пока брак не расторгнут, кольцо невозможно снять, и кольца должны быть непременно гоблинского производства. Выкованные гоблинами кольца невероятно дороги и это одна из причин, по которой третий вариант не так уж распространен.

— Если представить себе что случится невозможное и брак распадется, — начала Гермиона с любопытством, — во всех ли случаях возможен развод?

Женщина кивнула.

— Первый вариант потребует обычной гражданской процедуры развода. Процедуры второго и третьего варианта зависят от того, насколько серьезные обеты были произнесены. Третий вариант дополнительно осложняется природой колец, но в целом — да, все три варианта обратимы в руках умелого волшебника. Расторжение магических обетов также требует присутствия и согласия обеих сторон.

Гермиона и Тео переглянулись.

— Что ты думаешь? — спросила она, склоняясь ко второму варианту.

Тео наклонился вперед и взял ее за руку.

— Мне нравится вариант с гоблинскими кольцами.

Гермиона удивленно подняла брови.

— Ты серьезно? Ты хочешь дать обет абсолютной верности?

Тео мгновение обдумывал свой ответ, после чего кивнул.

— Если уж мы собрались это сделать, давай делать это на сто процентов. В нашем случае цена колец не является препятствием, так почему не согласиться на этот вариант? Я соглашаюсь провести всю свою жизнь с тобой, и я хочу, чтобы все знали, что я намерен вести себя подобающим образом.

При этих словах Гермиона почувствовала прилив симпатии к Тео. Сначала он удивил ее обручальным кольцом, а теперь этим. Она и представить себе не могла что он настолько романтичен. Ее раздражение от его невыполненного обещания тут же испарилось.

Тео поднес руку Гермионы к губам и легко прикоснулся губами к ее пальцам.

— Давай просто сделаем это, — прошептал он.

— Хорошо, — согласилась она, чувствуя себя совершенно сбитой с толку.

Консультант захлопала в ладоши от радости и они оба, забывшие о ее присутствии, от неожиданности подпрыгнули.

— Чудесно! — воскликнула она. — Вы единственные в этом году выбрали столь серьезный обет. Я дам вам координаты единственного в Лондоне ювелира, который занимается этими особенными кольцами. Полагаю, что вам нужно посетить его как можно скорее. В конце концов, до вашей свадьбы остается всего четыре дня!

Они последовали ее совету, и уже к следующему вечеру стали счастливыми обладателями выплавленных гоблинами платиновых свадебных колец. Кольца были украшены замысловатыми, изящными и очень красивыми кельтскими рунами и символами. Чары обета верности на кольца были наложены заранее, но действовать они начинали только после завершения брачной церемонии. Гермиона согласилась оставить кольца у себя до пятницы. В результате она снова и снова поднималась к себе в спальню, чтобы, открыв деревянную коробочку, любоваться кольцами, лежащими внутри. Она была очень тронута решением Тео всецело отдаться предстоящему браку. Однако в глубине души ее что-то тревожило. Возможно именно поэтому она никому не рассказала о кольцах и о том, насколько серьезные обеты они с Тео собирались принести.

* * *

В среду вечером Гермиона, как и обещала, снова навестила Корделию. Необходимо было окончательно согласовать все детали предстоящей свадьбы, разослать приглашения и подписать ряд официальных документов. Корделия настояла на том, чтобы они открыли бутылку вина. У них ушло около часа на то, чтобы обсудить все вопросы. И хотя Корделия понравилась Гермионе, девушка решила, что ее будущая свекровь чересчур стремится все контролировать, хотя и очень деликатно. Гермиона не могла сказать, что Корделия навязывала ей свои решения по всем вопросам, касающимся церемонии. Но у девушки сложилось впечатление, что будущая свекровь считала свои предложения более ценными и значимыми.

Просмотрев список деликатесов, заказанных для фуршета, Гермиона не преминула в очередной раз порадоваться тому, что позволила своей матери купить ей настолько дорогое свадебное платье. Если семейство Милл привыкло к таким деликатесам как белужья икра, паштет фуа-гра и шампанское "Dom Perignon", несомненно, любое платье, кроме дизайнерского, стало бы объектом их насмешек. Впервые с момента обручения она почувствовала себя неловко при мысли о таком богатстве, поэтому появление Теодора и Северуса, вернувшихся с примерки на Бонд-стрит, ее обрадовало. Северус выглядел несколько раздраженным.

— Корделия мы опаздываем на встречу с Малфоями, — проворчал он, поглядывая на часы.

Корделия повернулась к Гермионе с извиняющейся улыбкой.

— Уверена, что вы с Тео сможете разобраться с оставшимися приглашениями. Боюсь, их необходимо отправить сегодня, поскольку мы хотим получить ответы не позднее завтрашнего вечера, — она взяла со спинки кресла, на котором сидела, свой плащ и накинула его на плечи. — До свидания.

Гермиона проводила их взглядом до двери, а Тео присел на диван рядом с ней. Прежде чем выйти из комнаты, Северус обернулся к ним.

— Ведите себя хорошо, — ухмыльнувшись, произнес он.

Тео усмехнулся в ответ и повернулся к Гермионе. Послышался звук захлопнувшейся входной двери. При этом звуке их взгляды встретились и Гермиона, увидев выражение глаз Тео, почувствовала, как ее охватывает дрожь возбуждения. Впервые за несколько дней они остались наедине, и она, не теряя времени, запустила свои пальцы в его волосы и притянула его к себе. После той прогулки в Гайд-парке они несколько раз обменивались быстрыми поцелуями и Гермиона снова и снова удивлялась холоду его губ. Его руки были теплыми, но губы холодными. Она не могла привыкнуть к этому и поражалась каждый раз, когда он целовал ее.

Последние несколько дней ее мучила мысль о том, что, казалось, Тео не хочет ее. Да, они целовались, но дальше никогда не заходили. Но сейчас она наконец почувствовала, что он находит ее привлекательной. Он обнял ее за талию и пододвинул ближе к себе. Внезапно решив взять инициативу в свои руки, Гермиона прильнула к его груди и переместилась так, что оказалась сидящей верхом на его коленях. Ее старания были вознаграждены тихим стоном Тео. Почувствовав внутренней частью своего бедра его возбуждение, Гермиона возликовала.

Он обхватил ее талию обеими руками и еще крепче прижал к себе. Губы Гермионы переместились на его подбородок, потом скользнули вниз по шее, и она с удовлетворением услышала его резкий вдох. Руки Тео скользнули под ее тонкую хлопковую футболку, и она задохнулась от ощущений, вызванных прикосновением его пальцев к ее обнаженной спине, кожа ее покрылась мурашками.

Внезапно в комнате раздался громкий треск и они отпрянули друг от друга, повернувшись к источнику шума. Перед ними стояла Мо, держа в одной руке поднос с чаем и подбоченившись другой. На лице ее застыло выражение крайнего неодобрения, при виде которого Гермиона густо покраснела и мгновенно слезла с коленей Тео.

— Я принесла чай для хозяина Теодора и его невесты, сэр, — заявила домовая, бросая в сторону Гермионы злобный взгляд и ставя поднос на кофейный столик, стоявший перед диваном. — Они нужно еда, сказала я себе, ведь их свадьба всего через два дня, — она сделала особое ударение на последних трех словах. Бросив на Тео строгий взгляд, она щелкнула костлявыми пальцами и исчезла.

— Ну, — произнес Тео, смущенно закашлявшись. — Кажется, нас отчитали, — он застенчиво улыбнулся Гермионе, опустив глаза, и, протянув руку к подносу с сэндвичами, взял один.

Щеки Гермионы все еще пылали от стыда, что ее поймали в такой позе.

— Я думала, что домовые, как правило, более сдержанны? — прошептала она, мучаясь тем, что теперь Мо о ней подумает.

Тео пожал плечами.

— Обычно она более сдержанна, но, полагаю, она думала, что действует в наших интересах, учитывая близость нашей свадьбы. Либо Северус приказал ей присматривать за нами.

Гермиона покачала головой.

— Это просто ужасно, — пробормотала она, наклоняясь вперед, чтобы налить им по чашке чая.

Тео засмеялся и откинулся на спинку дивана.

— Я думаю, что она все-таки права — нам следует подождать, учитывая, что наша свадьба всего через два дня, — в его взгляде читалась неловкость.

Гермиона же испытывала и чувство облегчения и раздражения одновременно: раздражения от того, что она не была для него достаточно желанной и он был готов остановиться, и, одновременно, облегчения от того, что они дождутся свадьбы. Размешивая ложкой сахар в чае, она задумалась над своими ощущениями. Не является ли ее чувство облегчения плохим предзнаменованием для их брака? У нее сложилось впечатление, что те объятия, которыми они уже успели обменяться, были продиктованы скорее желанием исследовать незнакомую территорию, чем желанием удовлетворить сжигающую их страсть. Не то, чтобы она находила Тео непривлекательным; напротив, она определенно ощущала, как ее физически тянет к нему. Но она знала, что по-настоящему их еще не влекло друг к другу. Ведь, конечно же, должно пройти какое-то время прежде, чем это случится, учитывая, что несмотря ни на что, это все-таки был брак по расчету.

— Ты прав, — согласилась она. — Нам следует подождать. Несмотря даже на то, — добавила она, улыбаясь, — что наша первая брачная ночь пройдет на борту самолета.

— Нам придется подождать, пока не доберемся до Токио, — пробормотал Тео, совершенно смутившись.

Гермиону внезапно осенило. В конце концов, ведь он был таким застенчивым, и ей не было известно ни о каких его подружках в Хогвартсе.

— Тео, а ты не… ну, знаешь…, — она умолкла, не зная, как сформулировать свой вопрос.

Он удивленно приподнял бровь.

— Девственник? — спросил он. — Нет, совершенно и определенно нет. Ты?

Она покачала головой, заинтригованная его ответом.

— В Париже у меня была пара партнеров, с которыми меня связывали достаточно серьезные отношения.

— Только двое?—спросил он. — И никого во время обучения в Хогвартсе?

— Нет, у меня никого не было во время обучения в Хогвартсе, и что ты имеешь в виду, говоря "только двое"? Со сколькими людьми ты переспал?

Тео пожал плечами. Было очевидно, что ему неловко.

— Больше, чем с двумя, — пробормотал он.

Она была искренне удивлена.

— Насколько больше, чем с двумя?

Он засмеялся.

— Тебе хочется скабрезных деталей?

Она нахмурилась.

— Не думаю.

Гермиона была ошарашена его ответом, но обрадована тем, что он не девственник.

Остаток вечера они провели, занимаясь написанием и рассылкой свадебных приглашений. Корделия пригласила немало знакомых, не считая практически всего семейства Милл, и Гермиона в какой-то момент даже загрустила, глядя на свой список гостей, который оказался значительно короче. Она могла пригласить лишь малую часть своих родственников. В порыве раздражения она схватила перо и дополнила свой список именами всей семьи Уизли, включая их супругов. Гермиона не видела Рона со дня свадьбы Гарри и Джинни и она никогда не встречалась с его женой Розой, которая, как ей было известно, была из маглов. Девушка не сомневалась, что они будут поражены, получив приглашение на ее свадьбу, но, возможно, пришло наконец время оставить все в прошлом.

Когда сова Тео покинула дом с последними приглашениями, Гермиона громко зевнула и посмотрела на часы. Было уже почти двенадцать. Она удивленно вздохнула.

-Тео! — воскликнула она. — Уже практически полночь. Через несколько минут наступит четверг, а ведь есть магический обычай, который гласит, что жених с невестой не должны видеться весь день накануне свадьбы!

Он кивнул.

— Я знаю. Давай-ка доставим тебя домой.

Тео вывел ее на крыльцо и взял за руки. На глаза Гермионы неожиданно навернулись слезы.

— В следующий раз я увижу тебя уже во время церемонии, — прошептала она.

— Я знаю, — ответил он, легонько прикоснувшись губами к ее лбу. — В это трудно поверить.

Она подняла к нему свои сверкающие от слез глаза.

— Ты думаешь, у нас все будет хорошо? Думаешь, у нас получится?

Он кивнул.

— Да, по крайней мере, я на это надеюсь. Ты знаешь, что ты мне очень нравишься. Уверен, что со временем это перерастет в нечто большее.

Гермиона смотрела в его искренние глаза и была благодарна ему за честность. Слова Тео тронули ее, и по ее щеке скатилась слеза. Пустые заверения в любви были бы совершенно неправдоподобными. Тео аккуратно смахнул слезинку с ее щеки.

— Ты тоже мне нравишься, — пробормотала она. — Я буду скучать по тебе завтра — это будет впервые с момента помолвки, когда мы не увидимся весь день.

Справа от них послышались шаги, и, повернувшись, молодые люди увидели Корделию и Северуса, возвращающихся домой. Гермиона быстро вытерла свое залитое слезами лицо и торопливо проговорила пожелания доброй ночи. Шепотом простившись с Тео, она крутанулась на месте и аппарировала домой.

Корделия вошла в дом, оставив Северуса на крыльце с Тео. Молодой человек оперся на перила и дерзко взглянул на своего приемного отца.

Северус нахмурился.

— Почему она плакала, Тео? — тихо спросил он.

— Потому что мы больше не увидимся до свадьбы, — ответил тот.

Северус приподнял бровь.

— Другой причины нет?

— Нет, Северус, — огрызнулся Тео, внезапно разозлившись. — Ты действительно считаешь, что ее симпатия ко мне находится за границами возможного?

Северус некоторое время молча обдумывал свой ответ.

— Я прошу прощения. Я не хотел оскорбить тебя.

Тео был приятно удивлен извинениями Северуса.

— Все в порядке, — ответил он.

Северус повернулся и толкнул входную дверь. На пороге он остановился и еще раз повернулся к своему пасынку. Он чувствовал, что должен предостеречь его, сказать что-то, что побудило бы Теодора обдумать все еще раз, до того, как ничего уже будет нельзя изменить. Но слова предали его и он просто произнес:

— Спокойной ночи, Тео.

* * *

В нескольких милях от них сидела на краю своей кровати Гермиона и с грустью оглядывала комнату, которая была ее с тех пор, как она была совсем маленькой девочкой. Девушка взяла в руки рамку с фотографией, сделанной Артуром Уизли летом после третьего курса, на которой она была запечатлена с Гарри и Роном. Она выглядела такой юной и такой счастливой, задорно машущей рукой в объектив колдокамеры. Жизнь была настолько проще тогда, и в это мгновение она отчаянно желала вновь оказаться в Хогвартсе с Гарри и Роном.

Девушка провела ладонями по своему старому покрывалу. Скоро она станет Гермионой Грейнджер-Нотт и оставит свою прежнюю жизнь позади. Завтрашняя ночь станет последней, которую она проведет на этой узкой односпальной кровати. Падма, Невилл и все остальные кандидаты вскоре поженятся и начнут новую жизнь. Но лишь ей одной предстоит оставить свою семью и друзей и отправиться в далекие странствия по всему миру с человеком, которого она едва знала. Гермиона хотела, чтобы это сработало, она хотела полностью отдаться будущему мужу. Она с нетерпением предвкушала предстоящую свадьбу и приключения, которые ждали их во время путешествия, но сердце девушки разрывалось при мысли обо всем том, чего ей предстояло лишиться, став миссис Теодор Нотт. Завернувшись в покрывало, она упала на кровать и плакала до тех пор, пока не заснула.

В губы входит вино,

В око любовь вникает:

Большего знать не дано

Нам до смертного края.

Подношу я к губам вино

И гляжу на тебя, вздыхая.

У.Б.Йетс, Застольная песня, перевод А.Блейз

* * *

И вот пришел наконец день свадьбы Гермионы Грейнджер. Гермиона села, спустила ноги и ощутив под босыми ступнями любимый, вельветовый прикроватный коврик, пошевелила пальцами. Сегодня она еще была девушкой, проснувшейся в бело-розовой комнате своего детства. Завтра она станет чьей—то женой.

Гермиона потянулась и встряхнула своими тяжелыми каштановыми кудрями. Даже сквозь задернутые занавеси на окнах было видно, что день выдался чудесный. Во время свадьбы Падмы на небе будет ярко сиять солнце; а Гермионе погода обещала благоухающий августовский вечер, с полной луной и усыпанным звездами небом.

Завтрак с родителями прошел в приятной атмосфере — им наконец-то удалось справиться со своими опасениями по-поводу ее брака. В конце концов, они вверили своего единственного ребенка неизвестным людям в тот день, когда посадили ее в Хогвартский Экспресс. Поэтому сегодняшний день ничего нового им не обещал; они давно уже смирились с мыслью, что их дочь принадлежит к миру, в котором для них никогда не будет места и который они никогда до конца не смогут понять. За прошедшие годы, родители Гермионы уже многое узнали о жизни магической части Англии, однако многое по-прежнему ставило их в тупик. Это не означало, что они не любили ее. Их дочь была ведьмой, что тут можно было добавить. Они всегда необычайно гордились ею, и ничто не могло этого изменить.

Сентиментальность ее родителей, скорее всего, довела бы Гермиону до слез. Поэтому она была рада, занять свои мысли предстоящей свадьбой. Не время было терзать себя страхами и сомнениями, учитывая, что ей еще предстояло уложить в чемоданы свои вещи, сделать прическу и накрасить ногти.

* * *

В доме Патилов царила радостная суматоха. Парвати захватила с собой малышку Эйдана, который пользовался большой популярностью среди женской части семейства Патил. Гермиона никогда еще не видела такого красивого ребенка; в голове ее мелькнула мысль о том, как будет выглядеть ее собственный ребенок. Она попробовала представить себе маленького мальчика, похожего на Тео, но почему-то образ его так и не возник в ее голове.

Падма была само спокойствие. Гермиона с восхищением посмотрела на подругу, поправляя пояс своего сиреневого наряда.

— Как ты можешь быть такой спокойной? — спросила она. — Я уверена, что буду сама не своя, когда придет моя очередь.

Падма улыбнулась ей, глядя в зеркало и подкрашивая губы помадой.

— Ты не будешь сама не своя, поскольку мы с Джинни будем рядом и будем всячески тебя успокаивать. И даже если это нам не удастся, уверена, что бутылка шампанского прекрасно справится с этой задачей.

Гермиона присела рядом с Падмой напротив зеркала и принялась рыться в сумке в поисках туши для ресниц.

— Ты выглядишь такой счастливой, — сказала она, глядя в сияющее отражение лица Падмы.

Сзади раздалось хихиканье Парватти.

— А завтра утром она будет еще более счастливой, — задорно проговорила она, ткнув сестру пальцем в бок. — Как ты думаешь, Дин будет хорош?

Лицо Падмы приняло довольное выражение.

— Я уже знаю, что он будет хорош, — прошептала она.

Слова подруги ошеломили Гермиону.

— Ооооо! — протянула Парвати, расплываясь в улыбке. — Не вытерпела и сняла пробу, да?

— Ты серьезно? — изумленно спросила Гермиона. — Ты уже переспала с ним?

Падма пожала плечами.

— Нужно было опробовать перед покупкой!

— Перед какой покупкой? — спросила вошедшая в комнату миссис Патил.

Падма от неожиданности раскрыла рот. Она лихорадочно разглядывала заставленную поверхность стола перед собой, пытаясь найти приемлемый ответ.

— Духи! — нашлась наконец она, и ее ответ вызвал у Гермионы и Парвати приступ хихиканья.

Полчаса спустя, Падма была полностью одета и готова к выходу. Подойдя к ней, Гермиона крепко ее обняла.

— Ты потрясающе выглядишь, Падма, — прошептала она. — Надеюсь, что вы будете очень, очень счастливы.

Падма улыбнулась в ответ.

— Спасибо Гермиона. Я правда буду по тебе очень скучать. Не знаю, что бы я делала без тебя все эти годы.

Гермиона поняла, что опасно близка к тому, чтобы расплакаться. Падма была ее самым близким другом, не считая Гарри и Рона.

— Это всего лишь на год, а потом я вернусь. А через два, тебя уже, наверное, тошнить от меня будет.

Они снова обнялись и Гермиона вышла из комнаты, оставив Падму наедине с ее сестрой.

Здание муниципалитета, где должна была состояться свадьба, было небольшим, но очень изящным. Зал был очень симпатично декорирован огромным количеством белых и фиолетовых цветов. Но все украшения затмили экстравагантные одежды семейства Патил. Тут было на что посмотреть: все они были одеты в причудливую, но гармоничную смесь из разноцветных мантий и сари.

С другой стороны от прохода сидели ближайшие родственники Дина. Не ему было приглашать кучу родственников, учитывая, что он был маглорожденным. Однако заполнить скамьи на его стороне помогла массовая поддержка друзей из Хогвартса. Тео пришлось отказаться от приглашения, поскольку им с Гермионой полагалось не видеться до собственной церемонии.

Гермиона радостно замахала рукой тем, кого не видела уже много лет: Симусу Финигану, Лаванде Браун, Эмми Макмиллан, Анджелине Джонсон и сидящему в самом конце возле своей жены Рону. Их взгляды встретились, и он чуть заметно ей улыбнулся. Она кивнула в ответ и подумала, появится ли он вечером на ее свадьбе. Словно услышав ее вопрос, Рон широко ей улыбнулся и показал ей поднятый вверх большой палец. В ту же секунду Гермиона почувствовала такое облегчение, словно с ее плеч свалился огромный камень. Она улыбнулась в ответ и ее охватила уверенность, что все будет прекрасно. Рон, сидящий около своей симпатичной, белокурой жены, вновь станет ее другом. Гермионе показалось, что и без того солнечный день стал еще ярче.

Погода была прекрасной, зал выглядел прекрасно, гости выглядели прекрасно, но все это меркло в сравнении с Падмой Патил, идущей по проходу навстречу своему мужу.

* * *

Гермионе удалось ускользнуть с приема Падмы и Дина около четырех часов пополудни. Прихватив с собой Джинни, она аппарировала домой, чтобы успеть приготовиться к своей собственной свадьбе. У них была масса времени: церемония должна была начаться не раньше восьми часов, а Падма пообещала присоединиться к ним, как только попрощается со всеми своими гостями.

Родители Гермионы пребывали в радостном возбуждении и принялись распрашивать ее о том, как прошло бракосочетание Падмы. После того, как они с удовольствием все вместе выпили по чашке чая, мать Гермионы отправилась к парикмахеру, а отец направился в аэропорт, чтобы встретить ее крестного.

Вскоре прибыла Падма с бутылкой шампанского, которую она предусмотрительно захватила с собственного банкета, и три девушки поднялись в спальню Гермионы, где их дожидались их наряды. Нервно отпив из своего бокала, Гермиона задумалась о Тео. Хотелось бы ей знать, как он справляется; Гермиона знала, что Тео терпеть не может быть в центре внимания, и она буквально видела, как он меряет шагами свою комнату, сопровождаемый совершенно бесполезными бесконечными остротами Драко Малфоя.

* * *

Северус Снейп глубоко вздохнул, застегивая запонки на манжетах. Если и было что-то, что он ненавидел больше, чем гриффиндорцев, так это свадьбы. Свадьбы гриффиндорцев, таким образом, были настоящей пыткой. У него не было никаких сомнений, что там будет чудесный Поттер, а с ним и все семейство Уизли. Очаровательно. Что ему было нужно, так это хороший, крепкий бренди. В конце концов не каждый день твой пасынок женится. Было еще только шесть; у него была куча времени, чтобы насладиться бренди, прежде чем ему необходимо будет оказаться на Темзе.

Он как раз поднял хрустальный графин, как громкий треск возвестил о появлении Мо.

— Простите, хозяин Северус, сэр, но Мадам Корделия просит вас зайти к ней в комнату, если вы будете так любезны, — произнесла домовая.

— Передай ей, что я сейчас приду, — ответил он, пробормотав ругательство себе под нос и ставя хрустальный графин на место.

Когда он вошел в будуар, Корделия стояла перед зеркалом, укладывая волосы. Она еще не успела переодеться и поэтому была в пеньюаре.

— Северус! Спасибо, что пришел так быстро. Я в затруднении, — объяснила она, несколько напряженным голосом. — Я совсем забыла о том, что существует традиция, согласно которой мы должны вручить Гермионе семейные драгоценности.

Подойдя к комоду и достав из него серебряный футляр, Корделия протянула его Северусу.

— Это подвеска шестнадцатого века. Ее подарила мне в день моей свадьбы моя бабушка. Поскольку у меня нет дочерей, она должна перейти к Гермионе.

Северус взял протянутую коробку и заглянул внутрь. Подвеска представляла собой крупный и тяжелый изумруд, вделанный в массивную, золотую оправу. Было очевидно, что украшение было очень дорогим, но в то же время оно выглядело несколько безвкусным. Он не мог себе представить, что молодая женщина добровольно выбрала бы себе такое украшение. Он нахмурился.

— Зачем ты даешь его мне?

Корделия снисходительно посмотрела на него, словно перед ней стоял ребенок.

— Потому что я хочу, чтобы ты его ей преподнес.

На лице Северуса отразился совершеннейший ужас.

— После свадьбы?

— Нет, Северус, — начиная раздражаться ответила она. — Сейчас.

Он сердито посмотрел на жену.

— Ты ждешь, что я отправлюсь в дом Гермионы Грейнджер и одарю ее ожерельем? — пораженно спросил он. — Очевидно, что это твоя собственность.

Корделия взглянула на тонкие часы на своей руке.

— Северус, у меня нет на это времени. Мне еще нужно закончить свою прическу.

— Попроси Мо доставить это.

— Я не могу отправить Мо сейчас; мне нужно, чтобы она помогла мне с волосами.

Северус ущипнул себя за переносицу. Его жена временами была совершенно несносно эгоистичной.

— Я попрошу Драко сделать это, — пробормотал он. — Они знакомы.

— Нет, не Драко! — воскликнула Корделия, начиная терять терпение. — Традиция требует, чтобы это был кто-то из членов семьи.

— Тогда, Ланца, — произнес Северус сквозь зубы.

— Она не знает Ланца! А кроме того, он непременно скажет что-нибудь совершенно неприличное и до смерти перепугает бедняжку.

Он так просто не сдастся.

— Это же просто смешно! — взорвался он. — Я не собираюсь врываться без приглашения к своей бывшей ученице, которая, скорее всего, еще более занята, чем ты, Корделия. Это поручение для женщины.

Корделия со злостью посмотрела на него.

Северус сердито посмотрел на жену.

Внезапно она полностью изменила стратегию, и он понял, что сражение проиграно.

— Пожалуйста, Северус. Пожалуйста! — взмолилась она. — Ведь я занималась всеми приготовлениями к свадьбе, и я была так занята, что эта маленькая деталь просто выпала у меня из головы.

— Корделия, — произнес он настолько терпеливо, насколько смог, — это неприлично.

— Ерунда! Я прошу тебя об одолжении. Не каждый день мой единственный сын женится, — сказала она, взглянув на него блестящими от слез глазами.

Он совершенно не выносил, когда она начинала себя так вести. Северус сдался.

— Ладно! — рявкнул он, вылетая из комнаты. Северус практически физически почувствовал, как за его спиной Корделия расплылась в довольной улыбке.

— Ее адрес в моей записной книжке! — прокричала она ему вслед.

Найдя ее записную книжку в гостиной, и пролистав, он быстро обнаружил нужную страницу. Запомнив адрес Гермионы, Северус вышел из дома и апарировал. Открыв глаза, он обнаружил, что стоит возле ряда аккуратных, отдельно стоящих больших домов, расположенных напротив заросшего парка. Прямо перед ним расположился дом номер четыре, и подходя к его входной двери Северус подумал, что Грейнджеры определенно неплохо устроились. Но по сравнению с богатством семейства Милл это была капля в море.

Рядом с домом не было припарковано ни одной машины, и его охватила надежда, что, возможно, никого нет дома. Северус постучал в дверь.

Через считанные секунды надежда его угасла. Поскольку дверь перед ним распахнула Джинни. Какое-то время они с удивлением смотрели друг на друга.

— Ну, — пробормотала ошеломленная Джинни, — вы определенно не крестный Гермионы.

— До чего же вы проницательны, мисс Уизли, — насмешливо ответил Северус.

Джинни немедленно ощетинилась.

— Миссис Поттер, вообще-то, — огрызнулась она.

— Прошу прощения, — насмешливо усмехнулся он, — я забыл, какое вас постигло несчастье.

Еще секунду она сохраняла разъяренное выражение лица, но в следующий момент губы ее расплылись в улыбке и Джинни рассмеялась.

— Я забавляю вас, миссис Поттер? — спросил он, приподняв бровь.

— Вообще-то, да, — ответила Джинни, продолжая улыбаться. — Я рада видеть, что вы не изменились.

Девушка жестом пригласила его войти, и Северус неловко переступил порог дома, думая о том, что она имела в виду. Он чувствовал себя несколько виноватым за то, что дал волю своему сарказму; она всегда была отличной ученицей.

— Вижу, что мне следует вас поздравить, — негромко произнес он, стараясь загладить свою грубость.

Это замечание привело Джинни в замешательство.

— О чем вы? — спросила она.

— Вы носите ребенка?

Рука Джинни непроизвольно взметнулась к пока еще совершенно плоскому животу.

— Откуда вы знаете? — прошептала она, с благоговением глядя на Северуса. Ведь конечно же не Гермиона ему проговорилась?

— У вас, грифиндорцев, — просто ответил он, — все на лице написано.

Пораженная Джинни молча смотрела на него.

— Могу я поговорить с мисс Грейнджер? — спросил Северус, которого реакция девушки позабавила.

Джинни кивнула, взглянув на серебряную коробку, которую мужчина держал в своих руках.

— Она наверху: первая дверь налево.

Он уже начал подниматься по лестнице, но замер на нижней ступеньке.

— Она в приличном виде? — спросил он, поворачиваясь к Джинни.

Она улыбнулась.

— Если под приличным видом Вы имеете в виду одетая, то да, она одета. Она уже в своем свадебном наряде, — девушка отвернулась и вошла в кухню, откуда сразу же раздалось возбужденное перешептывание. Судя по всему, там была Падма Патил.

Северус поднялся по лестнице на второй этаж и остановился перед первой дверью слева от него. Легко постучав в дверь, он толкнул ее от себя.

Гермиона стояла перед большим зеркалом спиной к двери. Услышав звук открывающейся двери, она повернула голову, ожидая увидеть свою крестную.

Первой реакцией Северуса был шок. Платье девушки было — он не мог подобрать другого слова — совершенно развратным. Вырез на спине был так глубок, что это было определенно неприлично; можно было практически увидеть ее зад. И зад этот был отличной формы, надо было заметить. Но когда Гермиона повернула к нему голову, и он увидел ее лицо и нежные локоны, которые выбились из элегантного, украшенного цветами узла волос на ее затылке, Северус понял, что она выглядит сногсшибательно красиво. Ее красота была невероятно соблазнительной и эротичной. Конечно же это не могла быть та же Гермиона Грейнджер, которая доводила его до безумия своими бесконечными, раздражающими вопросами в Хогвартсе? Сейчас перед ним стояла бесспорно привлекательная молодая женщина.

Гермиона испугано задохнулась, когда поняла, кто вошел в ее комнату. Ее руки бессознательно взметнулись вверх. Она чувствовала себя полностью униженной от того, что ее увидели без накидки, и ни кто-нибудь, а Северус Снейп.

— Что вы тут делаете?! — запинаясь воскликнула она, отчаянно пятаясь найти свою шелковую накидку.

— Это совершенно не важно! — ответил он, изо всех сил пытаясь вернуть себе невозмутимость. — О чем вы только думаете, мисс Грейнджер! Совершенно невозможно выйти замуж за волшебника в таком платье! Оно… ну…

— В мои намерения не входило демонстрировать кому бы то ни было заднюю часть этого платья, — пробормотала она, заливаясь краской. Гермиона схватила с кровати накидку и трясущимися руками пристегнула ее к плечам. — Я не предполагала, что кто-то кроме моего мужа ее увидит, — произнесла она с вызовом вскинув подбородок. — Так пойдет? — со злостью добавила она, повернувшись к нему спиной, которая теперь была прикрыта накидкой.

Он кивнул, почему-то будучи совершенно не в состоянии подобрать достойный ответ.

— Вы пришли, чтобы вновь стараться убедить меня отказаться от брака с Тео? — спросила Гермиона, стараясь увести разговор от обсуждения ее свадебного платья.

— Нет, мисс Грейнджер, — ответил он. — Время таких разговоров давно ушло.

— Ну так? — спросила она, заметив наконец коробку, которую он держал в правой руке.

— Простите мне мое непрошенное вторжение, но Корделия попросила меня вручить вам фамильную драгоценность Милов. Это семейная традиция, судя по всему, — объяснил он.

Северус пересек комнату и протянул ей коробку.

— Почему Корделия не пришла сама? — спросила она, беря из его рук протянутую коробку.

Северус почувствовал раздражение при мысли о том, что его жена подвела свою невестку еще до того, как та вышла замуж за ее сына.

— Она была занята, — ответил он и сжал губы. — Прическа и все такое, — добавил он.

— Понятно, — произнесла Гермиона, пытаясь понять выражение его лица. Она открыла коробку и извлекла из нее подвеску. Подняв украшение к свету, девушка усмехнулась.

— Выглядит очень по слизерински, — негромко сказала она.

— Довольно отвратительная, — добавил он.

Едва заметная улыбка тронула уголки его губ, их взгляды встретились. На мгновение установившееся между ними товарищество застало их врасплох. В конце концов оба он были новичками в семействе Милл.

— Не окажете ли вы мне честь? — спросила она, протягивая ему ожерелье.

— Честь? — смущенно спросил он.

— Я имела в виду, не поможете ли вы мне застегнуть его, — сказала Гермиона, поворачиваясь к нему спиной.

Северус взял из ее протянутых рук подвеску и шагнул к ней, по какой-то необъяснимой причине чувствуя себе глупо и страшно нервничая. Изо всех сил стараясь не коснуться пальцами ее кожи, он застегнул ожерелье, стараясь стереть из памяти еще совсем свежее воспоминание о ее обнаженной спине. Его окутал ее запах, который был чрезвычайно женственным, и его пальцы задрожжали.

Они оба посмотрели в зеркало на подвеску, которая теперь была на ее груди.

— Не так уж и плохо смотрится, когда ее оденешь, — произнесла Гермиона.

Северус коротко кивнул.

— Она не выбивается из вашего наряда.

Гермиона повернулась к нему.

— Спасибо.

— Не за что, — ответил он. — Я покину вас, чтобы вы могли закончить свои приготовления, — произнеся это, Северус повернулся. Ему захотелось немедленно выйти из комнаты, чтобы поскорее избавиться от ее присутствия, которое внезапно стало его очень волновать.

— Вообще-то, — произнесла она, заставив его остановится, — я хочу попросить вас об одолжении.

Гермиона взяла со своего туалетного столика деревянную коробочку и протянула ему.

— Не могли бы вы передать наши обручальные кольца Драко? Тогда мне не придется просить об этом Джинни, когда мы прибудем на место.

Господь Милосердный, неужели он просто курьер для этих женщин? Он взял из ее рук коробочку.

— Конечно, мисс Грейнджер.

Северус уже практически дошел до двери, когда любопытство заставило его открыть коробочку. Увидев лежащие внутри кольца, он, не в силах поверить своим глазам, резко повернулся к Гермионе.

— Это что, кольца, изготовленные гоблинами? — требовательно спросил он.

— Да, — ответила девушка. — Это они.

Сузив глаза, он посмотрел на нее с еще большим недоверием.

— Вы что хотите сказать мне, что решили дать обет верности?

— Да, мы так решили, — с упрямством в голосе ответила Гермиона. — Не вижу в чем тут проблема и какое вам до этого дело.

Первым порывом Северуса было закрыть дверь спальни, но это поставило бы их в компрометирующую ситуацию. Достав из своей мантии волшебную палочку, он наложил на комнату Обеззвучивающее Заклятье.

Гермиона предусмотрительно отступила назад, совершенно уверенная, что он сейчас начнет кричать. И была удивлена мыгкости его тон, когда он заговорил.

— Вы хоть понимаете, что вы делаете? — спросил он и во взгляде его вспыхнуло что-то пугающее, несмотря на кажущееся спокойствие его голоса.

Она нахмурилась, озадаченная исходящей от него яростью.

— Мы хотим сделать все зависящее от нас, чтобы наш брак удался.

— Нет никакой необходимости использовать такое мощное, древнее заклинание для того, чтобы полностью предать себя друг другу. Никто уже так не поступает. Тем более в браке по расчету.

— Да как вы смеете! — взорвалась Гермиона, — Это гораздо больше, чем просто брак по расчету.

— Мисс Грейнджер, где же ваш широко известный ум? Вы что совсем его потеряли?

Она была сбита с толку.

— Мы приняли решение дать обет верности. Кольца активируются в том случае, если один из нас окажется неверен. Мне показалось, что это очень мило.

— Мило? — переспросил Северус и губы его растянула издевательская ухмылка. — А знаете ли вы, что происходит, когда кольца активируются?

Гермиона покачала головой.

— Полагаю, в этот момент что-то чувствуешь.

— Да, определенно что-то чувствуешь! Оно горит, мисс Грейнджер. Оно обжигает, и вы ничего не можете с этим поделать. После того, как кольцо окажется на вашем пальце, вы не сможете снять его до тех пор пока ваши магические обеты не будут расторгнуты, либо до тех пор пока один из вас не умрет. Оно будет очень сильно жечь до тех пор пока акт неверности не завершится, — закончил Северус.

Девушка отважно выдержала его сердитый взгляд.

— В наши намерения не входит быть неверными друг другу.

Северус изо всех сил сжал зубы. Она была сама наивность. Она понятия не имела, во что ввязывается.

— Я знал одну женщину, которая дала этот идиотский обет, — яростно произнес он. — Как и вы, она совершенно потеряла связь с реальностью под влиянием своих романтических представлений о будущем браке. И я видел, как она рыдала каждый раз, когда ее муж ублюдок заставлял ее кольцо воспламеняться, мисс Грейнджер. Почему вы хотите по доброй воле избрать такую участь?

Гермиона без слов поняла, что он говорил о своих родителях. Ее захлестнула волна сожаления.

— Я буду надеяться, что у Тео, или у меня, если уж на то пошло, хватит совести, чтобы развестись, прежде чем начать отношения с кем-то другим, профессор Снейп. Я благодарна вам за ваше беспокойство, но оно беспочвенно. Это наш взаимный жест, и ничего более. Если наш брак не удастся, мы будем вести себя как взрослые люди и расторгнем наши обеты.

Он смотрел в ее обращенное к нему лицо, такое честное и невинное. Ну как такая умная девушка могла быть такой идиоткой?

— Мисс Грейнджер, пожалуйста, не будьте дурочкой.

Глаза ее наполнились слезами и она уставилась в пол.

— Вы называете меня дурой в день моей свадьбы?

Да чего ему беспокоится? Он сказал ей, что время предотвратить их брак с Тео давным давно ушло, и это была правда. Внезапно его охватило раскаяние; придя суда, он не собирался расстраивать ее. Она спасла ему жизнь, а он только и делал, что мучил ее. Поборов свое крайнее отвращение к физическим контактам, он вытянул руку и указательным пальцем приподнял ее подбородок.

— Я знаю, что вы не дурочка. Я пойду, пока я еще больше все не испортил.

Северус убрал руку и повернулся, чтобы выйти, убирая в карман кольца гоблинского производства. Но прежде чем выйти, он вновь заговорил.

— Я искренне надеюсь, что мои опасения беспочвенны, мисс Грейнджер. И если это может вас утешить…, — он остановился уже начиная сожалеть о том, что собирался произнести. — Вы выглядите … очень привлекательно.

Он вышел, а Гермиона была настолько поражена его последними словами, что не успела найти подходящего ответа. Она услышала, как за ним закрылась входная дверь и схватила хрустальный бокал. Ей было необходимо выпить еще шампанского.

* * *

Гермиона Грейнжер стояла перед Теодором Ноттом, минуты отделяли ее от того момента, когда она станет его женой. Тео улыбнулся ей и она почувствовала, как запело ее сердце. Он выглядел сногсшибательно в своем черном свадебном костюме, и она знала, что и он в свою очередь был впечатлен ее нарядом. Пока Гермиона с родителями добирались до набережной она вновь и вновь проигрывала в уме свой разговор с Северусом Снейпом. Она убеждала себя, что поступает правильно, принимая обет верности. Если их брак не удастся, они подадут на развод и расторгнут обеты. Все просто. А кроме того, они сделают так, что их брак удастся; в этом она тоже была уверена. Конечно же, Тео на стал бы с такой готовностью настаивать на этих обетах, если бы у него не было намерения их соблюдать?

Гермиона оглядела людей, собравшихся на открытой палубе баржи. Стоял чудесный вечер: сквозь сумерки на небе уже были видны первые звезды, а под ними горели огни Лондона. Она не могла представить себе более романтической обстановки для свадебной церемонии. Так много друзей пришли, чтобы поздравить ее; все они были счастливы за нее. Ее задумчивость была прервана невысоким волшебником из Департамента Рождений и Браков, который соврешал церемонию. Он попросил их с Тео сплести руки, чтобы принять обеты. Сотрудник министерства прикасался к их рукам волшебной палочкой после каждого обета.

После того, как церемония обмена обетами завершилась, Драко выступил вперед, держа в руках кольца. Протягивая их работнику министерства, он подмигнул Гермионе. Новобрачные надели друг другу кольца и приготовились к заключительной стадии церемонии. Гермиона ощутила мощнейшую магию, излучаемую кольцами, и впервые мысль о том, что они собирались сделать, заставила ее побледнеть.

— Теодор Нотт, — начал волшебник. — Полностью ли вы предаете себя последнему обету?

— Да, — ответил Тео.

Волшебник прикоснулся палочкой к их кольцам, и они засветились ярким белым светом. Гермиона почувствовала, как что-то обожгло ее палец, и запаниковала, вспомнив слова Северуса Снейпа.

— Гермиона Грейнджер, — продолжил волшебник. — Полностью ли вы предаете себя последнему обету?

Взгляды всех, присутствовавших были прикованы к ней. Она посмотрела на сотрудика министерства, перевела взгляд на Теодора, и, в конце концов, взглянула на собравшихся, где ее глаза нашли суровую фигуру Северуса Снейпа. В ее ушах отдавался стук ее собственного сердца, она заметила, что люди в толпе уже начали перешептываться.

— Да, — ответила она, оторвав взгляд от фигуры бывшего профессора и взглянув на Тео, ставшего теперь ее мужем.

Волшебник еще раз прикоснулся палочкой к их кольцам, и белый свет колец погас также как и жжение. Она счастливо улыбнулась Тео и он ответил ей улыбкой.

— Я объявляю вас мужем и женой, — провозгласил волшебник. Он повернулся к Тео. — Вы можете поцеловать невесту.

Молодые люди обменялись своим первым поцелуем в качестве мужа и жены, и этот поцелуй был встречен радостными приветствиями собравшихся, завершившихся залихватским свистом Джорджа Уизли.

Гермиона захихикала.

Тео с улыбкой посмотрел на нее.

— Жена моя, — прошептал он ей на ухо.

— Муж мой, — прошептала она ему в ответ. Чувство огромного облегчения нахлынуло на нее. Все было сделано. Больше гадать нечего. Они повернулись и направились к собравшимся, чтобы впервые принять поздравления в качестве мужа и жены.

* * *

Гермиона чувствовала себя совершенно опустошенной. Было всего десять, но у нее было такое ощущение, что она больше не в состоянии общаться с гостями. Тео только что подошел к ней, чтобы сказать, что пришло время переодеться и отправится в аэропорт, после чего Гермиона очень эмоционально попрощалась со своими родителями. Уходя она обернулась еще раз, чтобы взглянуть на них; казалось, что они с удовольствием проводили время, беседуя с Артуром Уизли, который с интересом распрашивал их об устройстве микроволновых печей.

Следующей, кто реши с ней попрощаться, была Падма, бросившаяся на шею уезжающей подруге.

— Ты была такой симпатичной подружкой невесты и еще более симпатичной невестой, — сквозь слезы пробормотала Падма.

— Ты была самой красивой невестой, которую я когда-либо видела, — ответила ей Гермиона, уже не пытаясь сдержать эмоции и чувствуя, как по ее щеке катится слеза.

Они вновь обнялись, плача.

— У нас все будет хорошо? — спросила Падма.

— Конечно, — ответила Гермиона. — Разве не так у нас всегда все складывается?

К ним подошел Дин и притянул к себе свою жену, закатив глаза.

— Мы женаты еще только девять часов, а ты уже в слезах?

Падма рассмеялась и еще раз обняла Гермиону на прощанье.

Поднимаясь по лестнице на верхнюю палубу, Гермиона столкнулась с Невилом.

— Невилл, мне так жаль, что мы не сможем присутствовать на вашей свадьбе.

— Все в порядке. Мы в любом случае собирались провести все в очень узком кругу — я хочу привести туда родителей, и Мерлин знает, чего от них можно ждать!

Гермиона тепло улыбнулась ему.

— Надеюсь, ты будешь очень счастлив с Ханой, и я уверена в том, что из тебя выйдет отличный преподаватель.

— Спасибо, Гермиона, — ответил он, обнимая девушку. — Приезжай навестить нас, когда вернетесь. И … , — он с сомнением посмотрел на нее.

— И что? — спросила она.

Он понизил голос до шепота.

— Если ты вдруг встретишься с Луной во время своего путешествия, скажи ей… скажи ей, что у меня не было выбора, — закончил он взволновано.

Гермиона внезапно стало очень жаль Невилла.

— Ты не думаешь, что найдешь свое счастье с Ханной?

Невилл посмотрел на другой конец баржи, где его невеста болтала со Сьюзан Боунс. Он улыбнулся.

— Надеюсь, мы будем счастливы. Не пойми меня неправильно, Гермиона; я намериваюсь полностью посвятить себя Хане. Я не собираюсь сидеть и думать у Луне — я просто хочу, чтобы она знала. Вот и все.

Гермиона кивнула, и похлопав его по руке, поднялась наверх. На верхней палубе она столкнулась с Гарри и Роном, затгивающихся сигарами. При виде ее, оба немедленно спрятали их за спину. Она уперла руки в боки.

— Сигары, — тихим голосом спросила она, стараясь не улыбаться. — Да вы хоть понимаете, насколько они вредны?

Гарри и Рон обеспокоенно переглянулись. Гермиона рассмеялась и закатила глаза.

— Ладно, пусть ваши жены волнуются об этом, — она повернулась к Рону, внезапно смутившись. — Привет, Рон! Я очень рада, что ты пришел.

Рон отдал Гарри свою сигару и крепко обнял Гермиону.

— Ах, Герм, — сказал он, — конечно, я пришел! Все в прошлом.

Гермиона почувствовала, что снова не может справится со слезами. Гарри вручил ей носовой платок и широко улыбнулся. Он давно уже ждал примерения своих друзей.

— Рональд Уизли, — произнесла она с притворным неодобрением, отстраняясь и пытаясь справится со слезами. — Ты что забыл, что произошло, когда ты последний раз назвал меня Герм?

— У меня до сих пор шрамы остались, — ответил тот, улыбаясь. — Я рад, что ты вышла за Тео. Из-за этого я стал на двадцать галеонов богаче, — он хлопнул Гарри по спине.

Гермиона улыбнулась.

— Внизу я встретила Розу — она очень, очень симпатичная. Как тебе удалось ее разыскать?

— Она работала в магазине в Оттэри Сент-Кэтчпол, — объяснил он. — Фред и Джорж оба ухаживали за ней и показывали ей карточные фокусы. Через несколько месяцев после начала обучения на Мракоборца, Джордж отвел меня в деревню взглянуть на нее вот и все. Кстати, известие о том, что они пользовались настоящей магией, показывая ей карточные фокусы, не особенно ее впечатлило.

— Должно быть твой отец был в восторге, когда ты женился на девушке из маглов, — добавила Гермиона.

Рон усмехнулся.

— Он постоянно изводит ее отца вопросами о тостерах и чайниках. В данный момент он одержим устройством магловских кухонь.

Гермиона пообещала навестить их после возвращения и направилась к Тео, который увлеченно обсуждал что-то со своим дядей Ланцем. Она терпеливо дожидалась его стоя у сходен, не желая прерывать беседу мужа. Обернувшись, она заметила, что слева к ней приближается Северус Снейп. Девушка выдавила из себя улыбку, задрожав от мрачных предчувствий, охвативших ее при его приближении.

— Я хотел вас поздравить, — негромко сказал он.

Гермиона подумала, уж не дразнит ли он ее, но казалось, что он был искренен.

— Спасибо, — ответила она. — Вы не поприветствуете меня как нового члена семьи?

Северус сухо усмехнулся.

— Я бы так и поступил, если бы мое положение это позволяло, — увидев ее недоумевающий взгляд, он продолжил, — вы скоро узнаете, что всегда будете оставаться на периферии семейства Милл.

Гермиона посмотрела в сторону Тео и Ланца. Весь вид этой пары говорил, что их связывают тесные родственные отношения. Она внезапно поняла, что в ее отношении к Снейпу появилась доля теплоты. Гермиона протянула ему правую руку.

— Мир? — улыбнувшись, спросила она.

После мгновенного замешательства, Северус взял протянутую руку.

— Мир, — согласился он, ухмыльнувшись.

Ее взгляд переместился на бокал шампанского в его левой руке.

— Не много ли шампанского вы выпили? — спросила она, удивленная его необычайной доброжелательностью.

Он приподнял бровь.

— Мне следовало бы снять очки с Гриффиндора за такую дерзость…

Гермиона ожидала, что он добавит в конце «мисс Грейнджер», но он этого не сделал. Развеселившись она наклонила голову в бок.

— Вы понятия не имеете, как меня теперь называть, не так ли? — спросила она.

Северус ощутил легкое раздражение при мысли, что она его подловила.

— Миссис Нотт? — предположил он.

Девушка рассмеялась.

— Не думаю. Как насчет «Гермионы»?

Какое-то время он молча смотрел на нее, а она думала о том, что происходит у него в голове.

— Значит, Гермиона, — протянул он.

Она улыбнулась. Северус никогда раньше не называл ее иначе, чем «мисс Грейнджер», и она подумала, что ей нравится как звучит ее имя в его устах.

— Мне придется называть вас папой? — спросила она, стараясь сохранять серьезный вид.

Он проворчал в ответ:

— Определенно, нет...

Настала очередь Гермионы усмехаться.

— Так я и думала.

— Вы можете называть меня Северус, — добавил он. — Если хотите.

По какой-то не объяснимой причине, оливковая ветвь, протянутая ей этим непостижимым, строгим, неприветливым человеком показалась ей самой трогательной из всего, услышанного за весь вечер.

— Северус, — сказала она, в очередной раз пытаясь справится с подступившими слезами.

К счастью, ее спас муж. Тео взял ее за руку. — Если мы хотим успеть в Хитроу, то нам правда нужно идти, — заявил он.

Гермиона кивнула, улыбнувшись своему супругу. Тео протянул руку Северусу.

— До свидания, Северус, — произнес он и пожал ему руку.

— До свидания, Тео, — ответил Северус. Он еще раз посмотрел на Гермиону. — До свидания, Гермиона!

Девушка еще раз ему улыбнулась и рука об руку со своим супругом она сошла на набережную, чтобы отправится в продолжительное свадебное путешествие. Пройдет целый год, прежде чем она снова сможет увидеть Северуса Снейпа.

* * *

Глядя как Тео и Гермиона покидают баржу, Северус наслаждался видом ее колышащейся на ветру шелковой накидки. Нехотя и с горечью он осознал, что во многом его приемному сыну очень повезло. Поднеся бокал к губам, он вздохнул. Как он не пытался, ему так и не удалось выбросить из головы образ Гермионы Грейнджер в платье с обнаженной спиной.

Гермиона Грейнджер Нотт улыбнулась в нетерпеливом предвкушении, завидев на земле внизу посадочные огни, означавшие, что они подлетают к аэропорту Хитроу. Сегодня была первая годовщина ее свадьбы, но она была совершенно не против провести значительную часть этого дня на борту самолета. Хотела бы она сказать то же самое и о своем муже, но Тео пребывал в дурном настроении всю дорогу. Разумеется, они могли воспользоваться портключом, чтобы добраться из Торонто до Англии, но Гермионе никогда не нравилось перемещаться с их помощью на такие значительные расстояния, поэтому было решено воспользоваться услугами авиакомпании.

Дурное настроение овладело Тео задолго до того, как они поднялись на борт самолета. Месяц назад сова Министерства Магии доставила ей письмо в Сан Франциско, в котором ее просили подтвердить согласие приступить к работе в Департаменте тайн с сентября. Гермиона тут же схватила перо, чтобы написать и отправить им свой положительный ответ, но Тео удержал ее.

— Гермиона, нет никакой нужды делать это, — сказал он.

Вопрос о том, что их путешествие продлится только год, был решен еще до свадьбы, поэтому замечание Тео вызвало очень бурную реакцию со стороны Гермионы.

— Нужды, Тео, может и нет, но есть желание, — ответила она, стараясь говорить спокойно и ровно. Она давно уже ожидала этого разговора.

Ее муж встал со стула и начала мерить шагами комнату.

— Но почему? Нам с тобой всего по двадцать четыре года. Почему ты так хочешь ограничить свою свободу выходными и праздниками?

Тут уж Гермиона не выдержала и взорвалась.

— Твое понимание свободы в корне отличается от моего. Мне нужна стабильность, Тео. Я хочу иметь работу, дом и возможность встречаться за чашкой кофе со своими друзьями. Ты, может, и не скучаешь по своим родственникам и друзьям, но я скучаю! Я скучаю по Англии; скучаю по маме и отцу; скучаю по своим друзьям!

Он нахмурился и скрестил на груди руки.

— Как же ты справлялась во время учебы в Париже?

Она поверить не могла, что он решил приплести сюда еще и это.

— Это было совершенно другое! Расстояние от Парижа до Лондона, позволяет аппарировать из одного города в другой. Каждое Рождество я проводила в кругу семьи и еще на три месяца приезжала домой летом. В Сорбонне у меня был широкий круг общения, и кроме того, у меня был широкий простор для интеллектуального труда.

— Общения со мной тебе недостаточно? — спросил Тео, надувшись.

— Не об этом речь, — ответила она сквозь зубы. — Каждому, кто даже совсем поверхностно меня знает, известно, что мне нужна работа, Тео. Мне нужны книги; мне нужен вызов в исследовательской сфере. Я просто не способна нормально функционировать, если мне не на чем сосредоточиться!

— Ну, прости, что я стимулирую твою умственную активность не так хорошо, как твои распрекрасные книжки, — огрызнулся он. После этого Тео замолчал и, задумавшись, уставился в окно. — Что если я не хочу возвращаться?

Гермиона встала из-за стола и топнула ногой.

— Тео, ты обещал! Ты дал мне слово, что мы вернемся в Лондон, после того, как пропутешествуем год.

— Да, но, может, я хочу взять назад свое обещание.

Гермиона в бешенстве вылетела из комнаты, хлопнув за собой дверью. Тео не пытался остановить ее или пойти за ней. Почти всю ночь она бесцельно бродила по темным улицам.

С тех пор прошло уже четыре недели, но мир так и не восстановился. Они практически непрерывно пререкались друг с другом. Когда они не ссорились, между ними повисала неуютная тишина, которую заполняли звуки, характерные для той части земного шара, в которой они в тот момент находились. Они не занимались сексом более месяца. Прекрасная годовщина, ничего не скажешь.

Поначалу Гермиона искренне наслаждалась их медовым месяцем. Путешествие по Японии подарило ей необыкновенные впечатления; особенно ей понравилось в Киото, где она очень много узнала об истории культуры этой страны. Их секс, по мнению Гермионы, было очень неплох для брака по расчету — уж, конечно, его нельзя было назвать полнейшей катастрофой, чего она втайне опасалась до свадьбы. Тео, казалось, находил ее вполне привлекательной, она, со своей стороны, также испытывала к нему физиологическое влечение, хотя возможно, на ее вкус, он был несколько худым. Гермиона признавалась себе в том, что страсти между ними не было никакой, при этом она была приятно удивлена тем удовольствием, которое им удавалось извлекать из секса друг с другом: с ударением на прошедшее время. Через семь месяцев после свадьбы они оказались в Амстердаме, и именно с тех пор все изменилось.

Самолет приближался к взлетно-посадочной полосе, и Гермиона украдкой взглянула на мужа. Он не проронил ни единого слова с тех пор, как десять часов назад они взошли на борт. Заметив, что она смотрит на него, он взглянул ей в глаза и, к ее удивлению, взял ее за руку.

— Я сожалею о том, как вел себя последние несколько недель, — прошептал он. — Мне просто ненавистна мысль о том, что мы теперь не сможем сорваться с места в любой момент. Идея просиживать недели напролет на Кенсингтонской Площади как-то меня не привлекает.

В ответ Гермиона нежно сжала его ладонь.

— Нет никакой нужды в том, чтобы просиживать всю неделю на Кенсингтонской Площади. Большинство людей чувствовали бы себя совершенно потерянными, если бы им было нечем заняться, Тео. Почему бы тебе не изменить свое мнение насчет работы? У тебя есть диплом магловского университета — так много дорог открыты для тебя и в том и в другом мире. Ты даже можешь вернуться и поступить в аспирантуру.

Тео уклончиво пожал плечами.

— Посмотрим. Я просто хотел сказать, что попытаюсь. Я знаю, что ты хочешь работать. Давай посмотрим, что будет через шесть месяцев. Тогда мы сможем пересмотреть наши планы.

Гермиона была так благодарна ему за эту перемену в его отношении, что ей показалось, что она вот-вот расплачется. Она кивнула ему и улыбнулась, вновь ощутив желание начать все с начала. Прошедшие несколько недель не сулили ничего хорошего их браку в будущем, но Гермиона была твердо уверена в том, что все изменится к лучшему, как только их вновь окажутся среди любящих людей.

Самолет приземлился, и Гермиону охватило радостное возбуждение. В зале прилетов их ожидали ее родители, и она просто не могла дождаться встречи с ними. Она не чувствовала себя такой отчаявшейся и неприкаянной с тех пор, как они с Гарри и Роном провели год, скрываясь от пожирателей смерти. Поймав себя на этой мысли, она тут же ощутила себя предательницей: ведь конечно же, год, проведенный с мужем за границей не заслуживал настолько негативной оценки?

* * *

После радостной встречи со своими родителями, Гермиона с Тео отправились в свой дом на Кенсингтонской площади. У нее оставалось еще четыре дня до начала работы в Департаменте тайн, и это время ей предстояло провести в бесконечной чреде встреч со своими друзьями и родственниками. Первыми в ее списке стояли Гарри и Джинни. Их сыну было уже почти пять месяцев, а она еще ни разу его не видела.

Чета Поттеров построили для себя большой дом в Годрикс Холлоу и пока Гермиона и Тео шли к крыльцу, она с наслаждением вдыхала запах жимолости.

— Разве он не великолепен? — спросила она, восхищаясь увитым розами домом с соломенной крышей.

Тео фыркнул.

— Смотря с какой стороны посмотреть, — пробормотал он. — Я бы не стал жить такой дали от цивилизации даже за все галеоны Гринготса.

Гермиона раздраженно посмотрела на него, немедленно пожалев о своем решении пригласить его с собой. Она встречалась со многими его друзьями и многочисленными родственниками в Германии и Голландии и была с ними исключительно сердечной. Она будет страшно огорчена в том случае, если он не сможет ответить ей тем же.

Гарри распахнул дверь, прежде чем они взялись за дверной молоток. Гермиона бросилась ему навстречу и заключила его в объятья.

— Привет, Гарри, — сказала она, широко улыбаясь. — Я действительно очень, очень рада снова тебя видеть.

— И я тебя, — ответил он, отстраняясь. — Ты хорошо выглядишь — безделье тебе, очевидно, идет на пользу.

Она прыснула от смеха.

— Мой вид ни в какое сравнение с твоим не идет: такое ощущение, что ты был рожден для того, чтобы быть отцом, — сказала она, заметив пару крошечных голубых носочков, которые он держал в одной руке и слюнявчик с изображением Пушек Педдл в другой. — Полагаю, это подарок Рона,— добавила она, указывая на слюнявчик.

Гарри закатил глаза и кивнул.

— Да, и не трудись спрашивать, они все еще на самом дне турнирной таблицы, хотя Рон клянется, что уж это-то будет их год.

Гермиона вручила ему тяжелый пакет, завернутый в разноцветную бумагу.

— Боюсь, что мой подарок ужасно предсказуем.

Гарри провел рукой по свертку, в котором очевидно лежала книга. Он засмеялся.

— История Хогвартса? — спросил он.Гермиона кивнула.

— Иллюстрированная новая редакция, — ответила она, улыбаясь. — Включающая в себя подробное описание Последней битвы и отличное фото тебя, получающего Орден Мерлина.

Гарри закатил глаза и протянул руку Тео.

— Добро пожаловать. Входите, Джинни не терпится вас увидеть.

Все вместе они подошли к маленькой уютной гостиной, автоматически понизив голоса, как только Гарри открыл в нее дверь.

— Скоро наступит время кормления, поэтому его сейчас легко разбудить, — прошептал он.

Войдя в комнату, они обнаружили Джинни, склонившейся над маленькой белой колыбелькой. Она с улыбкой повернулась к ним.

— Он только что проснулся, поэтому можете говорить в полный голос, — она тепло обняла Гермиону. — Я так по тебе скучала, — негромко сказала она.

— Я тоже скучала по тебе, — ответила Гермиона. — Правда.

Пока Джинни приветствовала Тео, взгляд Гермионы переместился в сторону колыбели, в которой малыш беспорядочно размахивал своими ручками и ножками. Эта картина заставила ее улыбнуться.

— Ну, могу с чистой совестью сказать, что это стопроцентный Уизли, — ответила она, улыбаясь рыжеволосому ребенку. — Ни одной черты Поттеров.

Гарри подошел к жене и с любовью воззрился на сына.

— В глубине души я надеюсь, что у него будет плохое зрение — очки бы придали ему некоторое сходство со мной. Ну и если уж об этом зашла речь, мы могли бы вытатуировать шрам у него на лбу…

— Мы совершенно точно не будем этого делать, — сказал Джинни, вынимая ребенка из кроватки и поворачивая его лицом к гостям. — Ну, поздоровайтесь с Джеймсом Фредериком.

Гермиона аккуратно протянула руку и дотронулась до его розовой щечки.

— Привет, малыш Джеймс, — прошептала она. К ее радости, мальчишка схватился за ее палец и улыбнулся.

Джини удивленно приподняла бровь.

— Ну, он судя по всему, влюбился в тебя с первого взгляда. Ни разу еще не видела, чтобы он с такой готовностью кому-либо улыбался. — она протянула его Гермионе. — Хочешь его подержать?

Гермиона разволновалась.

— Можно я сначала сяду? У меня мало опыта общения с детьми.

Она присела на диван, и Джинни вручила ей малыша. Он оказался спокойным ребенком, и Гермиона вскоре обнаружила, что она нервничает и беспокоится гораздо меньше, чем опасалась. Гарри пошел приготовить им всем чаю, а Тео выбрал себе место максимально отдаленное от маленького Джеймса.

Некоторое время разговор шел о местах, в которых они побывали с Тео, при этом Тео большую часть беседы не вымолвил ни слова. Когда Джинни взяла малыша из рук Гермионы, заявив, что пришло время его покормить, Тео, извинившись, ускользнул, сказав, что хочет осмотреть окрестности. Гермиона почувствовала облегчение, когда он предпочел удалиться — она не могла себе представить, как бы почувствовал себя невероятно застенчивый Тео рядом с женщиной, кормящей грудью.

Девушка заворожено смотрела, как Джинни приложила сына к груди и начала его укачивать. Они с Гарри вели себя совершенно естественно в роли родителей; словно всю жизнь только этим и занимались

— Это не больно? — спросила Гермиона, глядя на то, как жадно сосет малыш.

Джинни улыбнулась.

— Поначалу было больно, но мама научила меня нескольким очень удобным Болеутоляющим Заклятьям, и через несколько недель все прошло. Я пытаюсь отлучить его от груди — в следующем месяце мне нужно возвращаться на работу.

— Кстати о работе, — сказал Гарри, вручая ей чашку с чаем, — когда ты начнешь работать в Департаменте тайн?

— В понедельник, — ответила Гермиона. — Я жду не дождусь этого. Путешествовать, конечно, здорово, но вы же меня знаете — мне нужно прилагать к чему-то свою энергию.

— А Тео? — спросила Джинни. — У него есть какие-то планы?

Гермиона покачала головой и, избегая встречаться с Джинни взглядом, вновь принялась рассматривать малыша.

— Ему нет необходимости работать, поэтому, честно говоря, думаю, что он окажется несколько не у дел. Я думаю, что он бы предпочел продолжить наше путешествие, — добавила она со вздохом.

Гари и Джинни переглянулись.

— У вас все в порядке? — спросил Гарри. — Вы нормально ладите друг с другом?

Она вымученно им улыбнулась.

— Все в порядке. Он не очень-то рвался домой, но в остальном все было прекрасно, — солгала она, отчаянно надеясь, что они не будут задавать уточняющих вопросов.

К счастью, Тео вскоре вернулся с прогулки, и это избавило ее от дальнейших расспросов.

Когда пришло время прощаться, Гермиона обнаружила, что ей совсем не хочется расставаться с малышом. Глядя вечером в зеркало на свое отражение, она задумалась о том, какая из нее выйдет мать. Станет ли она такой же хорошей мамой как Джинни? Гарри и Джинни всегда были очень гармоничной парой, но теперь, когда у них был Джеймс, они стали настоящей семьей. По сравнению с их ее брак казался таким холодным и пустым. Впервые в жизни она почувствовала, как зарождается внутри нее какое-то смутное чувство, и идея завести ребенка вдруг перестала быть такой уж непривлекательной.

* * *

Следующими в ее списке были Падма и Дин. Гермиона договорилась навестить их в субботу утром, а Тео решил встретиться со своими приятелями из Кэмбриджа. Она была этому рада; проведя с ним целый год, она чувствовала, что ей не помешало бы отдохнуть от Тео. К тому же она надеялась поговорить с Падмой по душам. Гермиона была готова поделиться своими переживаниями с Джинни, но они с Гарри были так заняты ребенком; у нее просто не хватило духу обременять их еще своими тревогами. Кроме того, Гарри и Джинни поженились по любви, а не из-за Закона о Браках, и она отчаянно хотела поговорить с кем-то, кому так же как и ей пришлось пойти на компромисс. Возможно, Падма и Дин столкнулись с такими же сложностями в своих отношениях.

Но проведя всего пять минут в их компании, Гермиона поняла, что между ними никакими сложностями и не пахло. Падма и Дин были абсолютно счастливой парой. То, что начиналось, как взаимное симпатия и уважение, переросло в любовь и было совершенно очевидно, что они искренне переживали друг о друге. Дин задержался поболтать с ней на несколько минут, после чего отправился смотреть футбольный матч, и Гермиона, оставшись наедине со своей ближайшей подругой, сразу же расслабилась.

Лицо ее тут же исказилось страданием.

— О, Падма! Я так рада видеть, как вы счастливы с Дином, но это только подчеркивает насколько же все не так между мной и Тео.

Падма поставила на стол чайник с чаем и тарелку с печеньем, озабоченно нахмурившись.

— Что ты имеешь в виду? Мне казалось, когда я читала твои письма, что ты была вполне счастлива, особенно вначале.

Гермиона пожала плечами и закрыла лицо руками. Она была уже за гранью слез; она испытывала глубочайшее отчаяние.

— Мы были счастливы. Я искренне наслаждалась первыми месяцами нашего путешествия, и Тео был само очарование. Все полностью соответствовало моим ожиданием, а в чем-то даже превосходило.

— А как у вас дела в постели? — спросила Падма ухмыльнувшись.

Гермиона хихикнула.

— Так и думала, что ты спросишь. В постели у нас все было гораздо лучше, чем я рассчитывала. Это, конечно, был не такой накал страстей, как у вас с Филиппом, но ты же меня знаешь — я гораздо более консервативная. Я не уверена, что во мне в принципе есть такая страсть. Но все было нормально — лучше, чем нормально. Мы отлично совместимы, привлекательны друг для друга, и в первые шесть-семь месяцев все было правда очень хорошо.

Падма нахмурилась опять.

— Отчего все изменилось?

Гермиона грустно покачала головой.

— В каком-то смысле, я сама не понимаю: полагаю, это была совокупность разных обстоятельств. К середине марта я утомилась и начала нервничать. Мы побывали в Японии, Китае, Индии, Новой Зеландии и Австралии — я с удовольствием побывала в каждом из этих мест, но я начинала чудовищно скучать по всем, и все казалось совершенно беспросветным. Ты же меня знаешь — я жить без книг не могу, и хотя я вяла с собой так много книг, как только было возможно, мне все равно нужно было чем-то заняться. Ну, ты понимаешь — сосредоточится на чем-то.

Падма взяла печенье.

— А Тео?

Гермиона вздохнула.

— Когда я сказала, что мне нужно несколько дней отдыха, чтобы просто почитать, он тут же надулся! Я знаю, что с многих точек зрения я олицетворяю собой слово «скучная», но я просто хотела получить возможность уютно устроиться где-нибудь, прихватив с собой несколько хороших книжек. Вдобавок ко всему, во время путешествия выяснилось, что нам интересно посещать совершенно разные места. Это, конечно, мелочь, как мне кажется, но эта мелочь спровоцировала между нами трения.

Падма пожала плечами.

— Могу себе представить, если двое видят только друг друга в тесных интерьерах гостиничных номеров на протяжении такого продолжительного времени, у них возникают клаустрофобные ощущения.

— Да, я знаю, ты, конечно, права. Просто я, честно говоря, думаю, что он совершенно лишен способность идти на компромиссы, Падма. И если он так ведет себя в мелочах, что же меня ждет в ситуации с моей работой? Что будет, когда дойдет до вопроса о том, к чьим родителям отправится на Рождество, и о том, заводить ли нам детей?

— Гермиона, на самом деле прошло еще так мало времени. Прошел всего год, а поскольку вы были в разъездах, у вас не было возможности вести жизнь обычной семейной пары. Она похлопала подругу по руке. — Мы с Дином были диаметрально противоположными; жили первые месяцы как кошка с собакой. Ссорились по-поводу всяких глупостей, вроде сиденья в туалете и мытья посуды — но потом все стало налаживаться. Вы с Тео провели год в неестественных условиях. В такой ситуации неудивительно, что возникли сложности!

— Да. Я, правда, это все понимаю. Но я начинаю беспокоиться, что, возможно, между нами существуют неустранимые противоречия. Я снова и снова вспоминаю предупреждения Северуса Снейпа, и уже начала задумываться о том, а уж не был ли он прав.

— Случилось что-то конкретное, от чего у тебя возникли подобные мысли, или это мысли появились у тебя в результате того, о чем ты уже мне рассказала?

Гермиона внимательно посмотрела на подругу, пытаясь решить, как много она может ей рассказать.

— Падма Патил, вы очень проницательны, — она обхватила голову руками. — Ты обещаешь мне, что все, что я тебе расскажу, не покинет пределов этой комнаты?

— Конечно! Зачем ты спрашиваешь?

На лице Гермионы появилось извиняющееся выражение.

— Я знаю, прости меня. Мне кажется, что я предаю Тео, обсуждая его за его спиной, но мне действительно нужно знать твое мнение, — сделав глоток чая и глубоко вздохнув, она продолжила. — После того, как мы закончили путешествовать по Южной Африке, мы решили вернуться в Европу. Тео очень сильно хотел поехать в Голландию, поскольку у него там живет двоюродный брат, которого он хотел навестить. Мы сняли комнату в гостинице в Амстердаме, и пока я принимала душ, Тео решил прогуляться. Когда он вернулся, выяснилось, что он купил много марихуаны.

Лицо Падмы приобрело удивленное выражение, но она сделала знак Гермионе продолжать.

— Я знаю, что там это легально, и я знаю, что некоторые из наших сокурсников в Париже любили покурить травку, но я этого совершенно не выношу! Может, я и страшная ханжа, но каждая частичка меня протестует против употребления подобных веществ. В стране, где я родилась, это противозаконно, и поэтому я не могу простить этого, — она замолчала и надкусила печенье. — У нас произошла ужасная ссора, и прямо на моих глазах, не считаясь с моими желаниями, он зажег сигарету и накурился. Я была так зла. Я знала, что расстояние позволяет мне аппарировать в Англию, и с трудом удержалась от того, чтобы не сделать этого в тот же вечер. А на следующий день все стало еще хуже.

Падма взволнованно посмотрела на подругу.

— Скажи мне, что речь не идет о том, что он проявил к тебе жестокость?

Гермиона удивленно взглянула на Падму.

— Нет! Ничего такого — он очень спокойный, а когда накурится, так тем более. Мы встретились с его троюродным братом — волшебником по имени Ганс Мишелоб Шнейдерлидл. Ну и имечко, конечно, — сказала она, улыбнувшись одним уголком рта. — Короче говоря, он мне не понравился с первого взгляда. Напомнил мне Люциуса Малфоя. Не пойми меня неправильно — мне очень нравится изменившийся Драко, но не думаю, что когда-нибудь начну симпатизировать Люциусу. Ганс сделан из того же теста; точно тебе говорю, что он свысока смотрел на меня из-за того, что я маглорожденная. Он пригласил нас в свою квартиру, и весь вечер он и Тео курили марихуану. Мне пришлось терпеть насмешки Ганса по-поводу того, что я не даю им как следует повеселиться, и Тео ни разу за меня не вступился. Я так расстроилась, что ушла. Почти всю неделю Тео провел с ним, а я в это время сидела в гостиничном номере, читая описания исследований, которые могут мне пригодиться в Департаменте Тайн.

— Как долго вы там пробыли? — спросила Падма.

— Всего неделю. После этого мы поехали к его друзьям в Берлин, которые оказались гораздо более приятными людьми. Несколько богемными, с моей точки зрения, никто из них не работает, они все вроде как студенты. Конечно, на мои взгляд, вокруг нас было слишком много марихуаны и запрещенных напитков, но никто из них, по крайней мере, никак не прокомментировал мое нежелание присоединяться. Увидев его друзей, я, честно говоря, забеспокоилась. Все они, судя по всему, дети невероятно богатых родителей, которым совершенно нечем заняться, кроме как просиживать дни напролет, убивая время.

Падма нахмурилась.

— Это не то чтобы очень хорошо звучит, Гермиона. Вынуждена признать, что если бы Дин со мной так поступил, Меня бы это не обрадовало. Куда вы отправились потом?

— Мы на пару недель задержались в Берлине, после чего отправились в Чили. На какое-то время отношения между нами улучшились — он, к счастью, не прикасался к марихуане после нашего отъезда из Берлина. Избавившись от пагубного влияния его друзей, все стало видеться в более радостном свете, и становилось лучше и лучше пока я не получила письма из Министерства Магии.

— Дай-ка я угадаю, — пробормотала Падма. — Он не хотел возвращаться домой?

— Именно, — вздохнув, сказала Гермиона. — Все оставшееся время мы постоянно ссорились. Мне не понравилось ни в Штатах, ни в Канаде, большую часть времени каждый из нас занимался своими делами. А когда мы были вместе, то только и делали, что спорили, — девушка поставила свою чашку на стол и посмотрела на Падму. — Скажи, я совершила самую большую ошибку в своей жизни?

Падма покачала головой.

— Не знаю, — какое-то время она молчала, в задумчивости опустив глаза. — Единственное, что я могу сказать, так это то, что весь прошедший год вы провели в неестественных условиях. Напряжение просто обязано было возникнуть, и, скорее всего, по нему нельзя судить о том, как потечет ваша жизнь теперь, когда вы вернулись домой. У вас скорее межличностный конфликт, чем глобальный кризис в отношениях — я уверена, что вы не единственные, кому непросто. По крайней мере, судя по тому, что я слышала.

— Что-то случилось с кем-то из пар? — спросила Гермиона.

Падма кивнула.

— Судя по всему, у Блейза уже три месяца как роман на стороне. Он работает недалеко от кабинета Дина в Министерстве, и вобщем-то, можно сказать, что это не секрет.

— Какой ублюдок! — воскликнула Гермиона, негодуя. — А Кэти в курсе?

— Понятия не имею. Я не очень хорошо знакома с ними. Но я хотела сказать, что теперь, когда вы наконец собираетесь осесть, все может измениться к лучшему. Судя по твоим словам, с ним бывает трудно, и я, конечно, думаю, что это неправильно с его стороны накуриваться, зная о том, что для тебя это больной вопрос. Но сейчас, вернувшись в семью, он вполне может начать вновь вести себя нормально. Гермиона, подожди еще немного. Я уверена, что тебе удастся все разрешить. Взгляни на бедняжку Кэти — все могло быть гораздо хуже!

Гермиона улыбнулась.

— Думаю, ты права. В любом случае, хватит уже говорить обо мне и Тео! Как дела у вас? Твои письма действительно доставляли мне массу удовольствия; я так поняла, что ты довольна своей работой Стирателя памяти.

Падма улыбнулась.

— Я в восторге! Это такая интересная работа. На прошлой неделе нам с Дином даже удалось поработать вместе. Какой-то придурок из Йорка додумался выращивать двухголовых куриц, и двадцать четыре из них на прошлой неделе сбежали — начался полный кавардак! Дружине Дина пришлось их окружать, пока мы модифицировали память всех соседей в округе.

Она внезапно замолчала, закрыв рот рукой. Пробормотав сквозь пальцы извинения, она встала из-за стола и вышла из комнаты.

Гермиона с недоумением смотрела, как ее подруга открыла дверь небольшой ванной комнаты под лестницей и скрылась внутри. Спустя несколько мгновений, она услышала, как Падму отчаянно тошнит. Подбежав к раковине, она налила стакан воды.

Послышался звук спускаемой воды, и Падма вернулась в кухню.

— Ты в порядке? — спросила Гермиона, протягивая подруге стакан воды.

Падма слабо кивнула и взяла стакан. Подойдя к кухонной раковине, она прополоскала рот. Потом обернулась к Гермионе и улыбнулась.

— Я на четвертом месяце беременности, — сказала она, и улыбка ее стала еще шире. — Не хотела сообщать тебе в письме; думала дождаться твоего возвращения.

Гермиона взвизгнула и бросилась обнимать Падму.

— Не могу поверить! Я тут сижу, распинаюсь о нас с Тео, а ты оказывается беременная!

Падма улыбнылась и похлопала себя по животу.

— Я надела свободную кофточку, чтобы ты не заметила. Видишь, живот уже начал расти?

Она разгладила блузку на животе, и стала видна небольшая, но очень определенная выпуклость.

Гермиона нахмурилась.

— Ты уверена, что месяц только четвертый?

Падма кивнула, продолжая улыбаться.

— Это близнецы, точнее близняшки. Вот почему мне так плохо.

Гермиона от неожиданности раскрыла рот.

— Не может быть!

— Ну, близнецы, как правило, нередко появляются в одной и той же семье, так что это не было таким уж шоком, — Падма вновь похлопала себя по животу. — И ты не поверишь, но Парватти тоже снова беременна, и мы с ней должны родить в один день!

Они снова обнялись, и Гермиона не смогла сдержать нахлынувшие слезы. Казалось, что у всех ее подруг теперь дети, и все они казались такими счастливыми и самореализовавшимися. Гермиона отчаянно надеялась, что ее новой работе удастся заполнить ту подозрительную пустоту, которая образовалась в ее жизни.

* * *

Вечером накануне того дня, когда Гермиона должна была приступить к работе в Департаменте Тайн, их с мужем пригласили к себе на ужин Северус и Корделия. Гермиона ожидала этого ужина отчасти с опасением, отчасти с любопытством; ее беспокоило, что Северус и Корделия могут заметить практически физически ощутимое напряжение между ней и Тео, в то же время перспектива увидеть Северуса Снейпа вызывала в ней почти радостное волнение. Они неожиданно дружески расстались, и Гермиона хотела узнать, по-прежнему ли в их отношениях царит перемирие.

Войдя в гостиную, Гермиона с удовольствием обнаружила там Ланца; он всегда был таким забавным, что она не сомневалась в том, что ему удастся хотя бы частично отвлечь внимание от них с Тео. Корделия тепло ее поприветствовала и Гермиона направилась в дальний конец комнаты, чтобы пожать руку Северусу. Его лицо, конечно, нельзя было назвать улыбающимся, но оно определенно имело приветливое выражение, и Гермиона с облегчением решила, что объявленное перемирие не было всего лишь плодом ее воображения.

— Здравствуйте, Северус, — осторожно произнесла она.

В ответ он слегка наклонил свою голову.

— Гермиона, — ответил он.

— Скучали по мне? — игриво спросила девушка.

Северус приподняла бровь.

— Тот факт, что я позволил тебе называть меня по имени, еще не означает, что у меня есть желание быть вовлеченным в бессмысленную болтовню.

Она усмехнулась.

— Ну, поскольку в меня так и не полетело ни одно заклятье, мы, судя по всему, сделали шаг вперед.

Он взглянул на нее, словно перед ним стояла опасная сумасшедшая.

— Могу ли я предложить тебе бокал вина?

Гермиона кивнула, и Северус отвернулся, чтобы налить ей красного вина.

— Было ли ваше путешествие интересным?— спросил он.

Девушка встретилась с его внимательным взглядом.

— Да, — ответила она. — Но я рада вернуться домой.

Северус негромко усмехнулся.

— Я примерно так и предполагал, — произнес он с настолько явной интонацией «я же вам говорил», что Гермиона тут же пожалела о том, что открыла рот.

* * *

Гермиона была совершенно ошеломлена, поняв, что от всей души наслаждается этим вечером. Корделия задавала множество вопросов об их путешествии, и хотя они в основном были адресованы ее сыну, она честно старалась каждый раз включить в беседу и Гермиону. Просто потрясающе: подробно расспросив их с Тео о том, как они провели этот год, она умудрилась ни разу не затронуть никаких личных тем, и обсуждение ни разу не приблизилось к вопросу о том, как они с Тео ладят друг с другом. Несомненно, Корделия умела вести вежливую светскую беседу, безошибочно избегая всех подводных камней.

Северус же, однако, казалось, анализировал каждую мельчайшую деталь. Гермиона была уверена, что ей не удалось провести его своими легкомысленными шуточками. Она всегда думала, что преподаватель Зельеварения был способен видеть насквозь слова и поступки своих студентов, и он, по всей видимости, сохранил эту способность, даже перестав преподавать в Хогвартсе. Девушка понимала, что их поведение говорило само за себя, и ей было больно осознавать, что за весь вечер они с Тео ни разу не встретились взглядами.

Беседа вскоре повернула на обсуждение недавних рождений.

— Если я не ошибаюсь, у Панси Паркинсон с мужем на прошлой неделе родился сын, — объявила Корделия.

Гермиона была искренне удивлена.

— Правда? Я ничего не слышала!

Корделия кивнула.

— На прошлой неделе встречалась за чашкой чая с Нарциссой Малфой. У меня сложилось впечатление, что и ей не терпится обзавестись внуком, но, кажется, пока таких новостей не намечается.

— Ха! — воскликнул Ланцелот. — Они никогда не были хорошими производителями, эти Малфои!

Гермиона чуть не подавилась вином при виде выражения ужаса на лице Корделии.

— Дядя Ланц, ну что вы! Неужели так обязательно использовать выражения, относящиеся, скорее к лошадям? — спросила Корделия.

Но Ланца было не смутить.

— Кони, гипогрифы, драконы, волшебники … Одно и то же, если спуститься к истокам.

Корделия бросила на Гермиону извиняющийся взгляд.

— Я, кажется, читала, что и у твоего друга Гарри тоже родился сын?

Гермиона улыбнулась.

— Да, это так. Мы были у них в четверг. Джеймс Фредерик Поттер — чудесный малыш.

Северус подавился лососем.

— Еще один Джеймс Поттер, — протянул он. — Очаровательно.

Гермиона широко улыбнулась.

— Если это вас утешит, он совсем не похож ни на Гарри, ни на Джеймса — он совершенно стопроцентный Уизли. У него копна рыжих волос, и я уверена, что с годами он покроется веснушками. Он очень похож на близнецов; он даже уже разучил озорную улыбку.

Северус нахмурился.

— Вы просто не представляете, насколько же я раздавлен мыслью о том, что я теперь не в Хогвартсе и не смогу заняться новым поколением испорченных детишек.

— Поколоченных воришек? — переспросил Ланц, с непонимающим видом. — Воришки в Хогвартсе?

Все засмеялись.

— Северус сказал «испорченных детишек», дядя Ланц, — объяснил Тео.

— А! — с понимающим видом закивал Ланц. — В мое время их было куча, скажу я вам!

Повисло молчание.

— Вы помните мою подружку невесты, Падму? — спросила Гермиона у Корделии.

Корделия кивнула.

— Да, конечно, — симпатичная девушка с сестрой-близнецом.

Гермиона была тронута тем, что ее свекровь запомнила ее подругу.

— Да, именно она, — сказала девушка с улыбкой. — Вчера я заходила к ней; она беременна близняшками.

— О, какая прелесть! — пробормотала Корделия с искренней радостью. — Уверена, что они будут совсем как она и ее сестра!

— Да, ну так хватит уже обо всех этих незнакомцах, — раздраженно прервал их Ланц. — А как там насчет вас с молодым Теодором? Какая у вас стратегия размножения? — спросил он, тыкая в потолок скрюченным пальцем.

Захлопнув раскрывшийся от неожиданности рот, Гермиона начала неудержимо хихикать. Тео и Корделия имели совершенно скандализированный вид, в то время как Северус молчал, но в глазах его мелькали искорки веселья.

— Ланцелот Милл! — наставительным тоном начала Корделия. — Если вы не будете вести себя должным образом, мне придется попросить вас выйти из-за стола, — она повернулась к Гермионе. — Я извиняюсь, моя дорогая.

— Да все в порядке, — сказала Гермиона, продолжая улыбаться.

— Я не хотел никого обидеть, — вмешался Ланцелот, еще сильнее нахмурившись. — Взгляните на нее! Отличная девушка, несомненно плодовитая, как и все маглорожденные. Да из нее дети как горячие пирожки из печи будут вылетать!

Гермиона хохотала, пока по ее щекам не начали струиться слезы. Корделия и Тео переглянулись, оба окончательно выведенные из себя.

— Ланц, мне кажется, Гермиона достаточно уже за сегодняшний вечер наслушалась про «размножение», — произнес Северус с едва различимой ухмылкой. — Думаю, что ей бы хотелось сначала реализоваться в профессиональном плане, прежде чем вносить свой вклад в продолжение династии Милл.

Корделия послала ему едва заметную благодарную улыбку за смену темы.

— Тебе ведь утром на работу? — спросила она Гермиону. — Наверное, ты разочарована, что пришлось так рано вернуться домой. Как жаль, что они не предоставили тебе еще один год!

Гермиона слегка нахмурилась, озадаченная этим замечанием.

— Я была более чем готова к возвращению домой. Я с нетерпением жду начала своей работы в Департаменте Тайн.

На лице Корделии проступило удивление. Она быстро взглянула на Тео.

— Мне казалось, что вы оба хотели бы продолжить путешествовать.

Гермиона почувствовала, как напрягся, сидящий рядом с ней Тео, и тут же в ней забурлила злость на него.

— Тео, может, и хотел продолжить, — сказала она, — но у меня не было не малейшего желания.

Когда Северус вновь пришел к ней на помощь, молниеносно сменив тему, Гермиона испытала прилив огромной благодарности к нему.

— Насколько я знаю, молодые сотрудники Департамента Тайн, как правило, сначала становятся помощниками более опытных. Тебе известно, к кому тебя назначили? — спросил он.

Гермиона кивнула, все еще кипя от негодования.

— Меня определили к Примроуз Чакли. Она на три или четыре года меня старше и тоже училась в Хогвартсе; я видела ее на собеседовании. Она показалось мне довольно приятной.

Северус кивнул.

— Я ее помню. Ее девичья фамилия была Пауэлл, если я не ошибаюсь. Она из Когтеврана: довольно одаренная в Зельеварении.

В голове Гермионы внезапно всплыл вопрос.

— Вам удалось найти кого-нибудь на вакансию, которую вы размещали прошлым летом? — спросила она, чувствуя себя слегка неловко.

Северус нахмурился.

— Нет. Оказалось, что на обширных просторах Лондона нельзя найти ни одного компетентного Зельевара.

Гермиона была удивлена.

— А много было откликов на ваше объявление? — насколько она помнила, описание работы было заманчивым, а размер зарплаты для такой должности более чем достаточный. Девушка была уверена, что объявление должно было привлечь внимание множества квалифицированных зельеваров.

Прежде чем Северус успел ответить, в разговор вмешалась Корделия.

— Он получил ровно 72 резюме.

— Ого! И скольких вы собеседовали? — спросила Гермиона.

— Троих, — пробурчал Северус.

— Двое из них ушли в слезах, — пояснила Корделия.

Гермиона не смогла сдержать улыбки; не трудно было себе представить, что довело этих людей до слез.

— А где находится ваша лаборатория? — спросила она.

— Под домом, — ответил Северус.

— Ооо! — восхищенно протянула она. — Можно мне взглянуть?

На его лице промелькнуло удивление, и Гермионе показалось, что он судорожно ищет повод для отказа

— Конечно! — ответила за него Корделия. — Почему бы тебе не устроить Гермионе небольшую экскурсию перед тем, как подадут десерт и кофе?

— Но только если вы не возражаете, — добавила Гермиона, не желая нарушать их хрупкое перемирие.

Он коротко вздохнул и отодвинул свой стул.

— Совсем не возражаю, — пробурчал он себе под нос, вставая из-за стола. — Идите за мной.

Гермиона быстро вскочила и поспешила к двери, за которой уже успели исчезнуть развевающиеся полы его черной мантии. Ей не терпелось поскорее увидеть его лабораторию; она понятия не имела, что та располагалась в подвале. С тех пор как Гермиона узнала, что это было его объявление, она часто представляла себе, какой должна быть его лаборатория. Его классная комната в Хогвартсе всегда содержалась в безупречном порядке, и девушка была уверена, что и теперешнее его рабочее место отвечает самым высоким стандартам.

Пока они спускались на нижний этаж, Северус не проронил ни слова, и у Гермионы мелькнула мысль, что ее любознательность его раздражает. Она уже начала жалеть о своей необдуманной просьбе. Тем временем они подошли к деревянной двери, инкрустированной затейливым кованым орнаментом.

— Я прошу прощения за свою несдержанность, — робко прошептала она. — Пожалуйста, вы совсем не обязаны впускать меня внутрь, если вам этого не хочется делать.

Отперев дверь взмахом волшебной палочки, Северус повернулся к ней.

— Конечно, ты очень навязчивая особа, и, по-видимому, с этим ничего не поделаешь, но можешь не волноваться, я не впустил бы тебя, если бы не хотел.

Он распахнул перед ней дверь, жестом пригласив войти. Как только она переступила через порог, вдоль стен зажглись множество факелов. Гермиона не смогла сдержать вздох удивления при виде осветившейся комнаты: стены были сделаны из светло-серого гранита, и чем-то напоминали стены его класса в Хогвартсе, а вдоль стен тянулись длинные ряды стеллажей, уставленных различными ингредиентами для приготовления зелий. Тут были и дюжины сосудов, заполненных разноцветными жидкостями, и стеклянные банки с замаринованными веществами, и бесчисленные жестяные баночки заполненные уже измельченными ингредиентов. Одну стену полностью занимали книги по зельеварению, а посреди комнаты стояло два больших деревянных рабочих стола. На каждом из них расположилось по три котла, расставленных на достаточном расстоянии друг от друга. Расположение котлов было настолько безупречным, что Гермиона тут же решила, что сделано это было при помощи магии.

— Именно так я себе это и представляла, — пробормотала она, удовлетворенно улыбаясь.

— До чего же я оказывается предсказуем, — проворчал Северус.

По его тону, Гермиона поняла, что ее замечание скорее его позабавило, чем раздосадовало.

— Могу я осмотреться?

Он кивнул.

— Да, пожалуйста.

Гермиона обошла комнату, читая названия ингредиентов, написанные на банках, непрерывно ощущая на себе взгляд Северуса.

— Более взрывоопасные ингредиенты хранятся в чулане слева, — пробормотал он, указывая на тяжелую стальную дверь. — На нее наложены дополнительные защитные чары, чтобы обезопасить верхние этажи от непредвиденных случайностей.

— Понятно, — ответила девушка и, оторвав взгляд от двери, подошла к столам в центре комнаты. Осмотрев котлы на первом столе, она спросила:

— Они все свинцово-оловянные и различаются только толщиной?

Он кивнул.

— Просто и функционально — а вот следующие три поинтереснее.

Гермиона подошла ко второму столу.

— Этот стальной с платиновым покрытием, — произнесла она, пытаясь определить в уме его стоимость.

— Очень хорошо, — ответил он голосом, который обычно приберегал только для учеников из Слизерина.

Девушка перешла к следующему, который был, несомненно, самым красивым из всех шести.

— Чистое золото? — спросила она, взглянув на Северуса.

Он кивнул, и она еще раз более внимательно оглядела дно котла. Вдоль нижнего обода шли иероглифы — несомненно китайские..

— Не могу поверить! — воскликнула Гермиона. — Это же котел работы Ксяо Миня!

Уголок рта Северуса тронула едва заметная улыбка.

— Отлично, Гермиона. Оказывается, ты разбираешься в котлах.

— У нас был один котел Ксяо Миня в Сорбонне, но, конечно, не такой большой, — она знала, насколько дороги были эти котлы и каким спросом они пользовались; очевидно, что у семейства Милл были серьезные связи, равно как и обширные денежные средства.

— Посмотрим, сможешь ли ты мне рассказать что-нибудь о последнем котле, — сказал Северус, указывая на котел, стоящий в дальнем конце стола. Этот котел был, судя по всему, самым маленьким.

Гермиона с любопытством начала его осматривать; она не смогла определить материал, из которого он был изготовлен, и форму котел также имел странную — по сравнению с остальными он был гораздо более пузатым. Кроме того, он оказался самым маленьким из всех шести котлов. Гермиона покачала головой.

— Боюсь, что этот котел поставил меня в тупик.

— Позволь, дать тебе подсказку, — протянул он. — Альбус Дамблдор завещал его мне, а он в свою очередь получил его от Николаса Фламеля.

Гермиона нахмурилась, но уже в следующую секунду у нее просто рот открылся от удивления.

— Вы шутите! Это тот самый Теллениум?

Северус самодовольно кивнул.

— Но ведь их всего три в мире! Сплав Северного Теллениума был придуман алхимиками пять столетий назад, и никто с тех пор еще не сумел его повторить.

— Именно, — негромко ответил Северус.

Гермиона начала лихорадочно перебирать в уме возможности, которые открывал этот котел. Существовало несколько зелий, которые можно было сварить только в таком котле. Если Северус Снейп мог это сделать, значит, несомненно, он был быть уже очень богат. Кончиками пальцев она обвела горловину котла, ощущая свою сопричастность к чему-то великому. Вновь оглядев комнату, Гермиона с удивленем обнаружила, что думает о том, насколько же захватывающе было бы здесь работать. Она повернулась к Северусу.

— Почему вам не удалось никого найти?

— Возможно, мои стандарты нереалистично завышены. Теперь, увидев оборудование, к которому получит доступ мой помощник, ты, наверное, понимаешь, почему я не хочу принимать на работу кого-то, кто не отвечает моим требованиям к квалификации для этой должности.

Гермиона нахмурилась.

— Неужели ни у кого из кандидатов не оказалось достаточной квалификации?

Он ответил ни сразу, а какое то время просто молча смотрел на нее, в то время как Гермиона тщетно пыталась понять выражение его лица.

— Только у одного из кандидатов было соответствующее моим стандартам образование.

— А каковы ваши требования к образованию? В объявлении об этом не говорилось.

Он вновь умолк и Гермиона решила, что он не хочет отвечать.

— Диплом Магистра.

Гермиона удивленно подняла брови.

— Но ведь у меня диплом Магистра!

Северус наклонил голову.

— Мне об этом известно. Ты тот единственный кандидат, о котором я говорил.

Девушка почувствовала, что начинает закипать.

— И несмотря на это, вы не стали рассматривать мою кандидатуру?

Он сухо усмехнулся.

— Ты действительно думаешь, что мы тогда могли бы работать вместе?

Вопрос поставил Гермиону в тупик.

— Думаю, что нет, — неохотно согласилась она. — Вы сказали «тогда». Значит ли это, что сейчас мы, по-вашему мнению, бы сработались?

Прислонившись плечом к дверному косяку, Северус смотрел на нее с таким выражением, словно не мог поверить, что она это сейчас произнесла?

— Гермиона, у тебя есть поразительная неспособность оставаться в рамках мирных, дружеских отношений.

Она пожала плечами.

— Вы собираетесь уклониться от ответа на вопрос?

Он закатил глаза.

— Вопросы… всегда вопросы — и вдобавок те, ответы на которые очевидны. Отбросим наше прошлое, — сказал он, несомненно, имея в виду ту ночь, когда она спасла ему жизнь, — я склонен верить, что, несмотря на твои несомненные способности в профессиональной сфере, твоя непрекращающаяся болтовня свела бы меня с ума. Мое хорошо всем известное отсутствие терпимости только обострило бы проблему, и к концу первого месяца у нас дошло бы до драки.

Девушка усмехнулась.

— Дали нам целый месяц? Я бы дала максимум неделю.

Она подошла к двери, и Северус отступил, давая ей пройти.

— Спасибо за то, что показали мне лабораторию, Северус, — сказала она притворно формальным тоном.

Ухмыльнувшись, он кивнул.

— Пожалуйста. Из тебя может выйти довольно забавный гость для семейного ужина, Гермиона, но я уверен, что коллега из тебя бы вышла совершенно невыносимая.

Она была настолько польщена первой частью его фразы, что буквально взлетела обратно по лестнице.

* * *

Тео и Гермиона ушли уже после одиннадцати. В молчании они пересекли площадь; мысли Гермионы были заняты работой, к которой ей предстояло приступить утром, и ей не терпелось скорее лечь спать, чтобы выспаться накануне этого ответственного события.

— Устала? — спросил ее Тео, когда они подошли к крыльцу.

— Да, — ответила она, устало улыбнувшись.

— Нервничаешь из-за завтрашнего дня? — произнес он.

Она кивнула.

— Да, думаю, немножко волнуюсь. Я бы просто хотела лечь в постель и заснуть прежде, чем я начну волноваться по-настоящему.

Тео распахнул дверь, и они вошли, тут же наткнувшись на Мо, дожидавшуюся их в холле. Ее меленькие тонкие губы были плотно сжаты так, что превратились в едва заметную линию. Всем своим видом Мо выражала неодобрение.

— Что-то случилось, Мо? — спросила Гермиона.

Мо сердито посмотрела на Тео и скрестила руки на груди.

— К хозяину Теодору пришел гость, — объявила она, кивком головы указывая в направлении гостиной. Щелкнув пальцами, она исчезла.

Гермиона и Тео переглянулись. По выражению его лица Гермиона поняла, что он удивлен не меньше ее, что к нему пришли в столь неподходящий для визитов час. Прежде чем Гермиона успела выразить свое недовольство, дверь гостиной распахнулась, и на пороге появился Ганс Мишелоб Шнейдерлидл, с большой бутылкой огненного виски в руке. Сердце Гермионы упало.

— Тео! — воскликнула он, улыбаясь во весь рот.

— Ганс! — воскликнул в ответ Тео, обнимая троюродного брата. — Какого черта ты тут делаешь?

Надежды Гермионы лечь пораньше рассыпались в прах, стоило ей только увидеть радостное выражение лица своего мужа.

— Я приезжал на выходные в Лондон и подумал, а не пожить ли мне у вас пару дней.

Произнося последние слова он бросил вызывающий взгляд на Гермиону. Он был первым гостем, которого они принимали после своего возвращения, и первым ее порывом было исполнить обязанности радушной хозяйки. Но его уверенность в том, что ему с радостью предложат остаться, вызвала в ней раздражение, и она тут же решила, что не сможет выносить его компанию.

— Привет, Ганс, — холодно сказала она, протягивая руку. Он отвтил вялым рукопожатием, прожолжая ухмыляться.

— Миссис Нотт, — сказал он, кивая.

Гермиона тут же выпустила его руку и с трудом справилась с желанием поправить его. Ему прекрасно было известно, что она предпочитала, чтобы ее называли миссис Грейнджер-Нотт.

— Надеюсь, вы оба извините меня, — произнесла она, поворачиваясь к Тео. — Утром я приступаю к работе, поэтому я удаляюсь. Спокойной ночи.

Она прошла мимо мужа, который смотрел, как она спускается вниз по лестнице в их спальню, скорее с выражением облегчения на лице, чем недовольства.

Оказавшись в безопасности своей спальни, она безвольно опустилась на кровать, обхватив голову руками. Она получила удовольствие от сегодняшнего вечера. Ей нравилась Корделия; ей необычайно нравился Ланц; она даже обнаружила, что ей нравится Северус Снейп. В их компании Тео ощутимо расслабился, и в какой-то момент ее охватила отчетливая надежда на то, что у их брака есть будущее. Однако это ощущение испарилось, стоило ей увидеть Ганса в гостиной. Гермиона не выносила его присутствия, и услышав наверху его пронзительный смех, она со вздохом поняла, что выспаться этой ночью ей будет непросто. Она уже начала ощущать особняк на Кенсингтонской площади своим домом, но внезапно на нее накатил приступ клаустрофобии, несмотря на более чем достаточное пространство комнаты. Ей был нужен свежий воздух. Захватив свой плащ, она на цыпочках пробралась наверх и вышла на улицу, стараясь как можно тише закрыть дверь за собой. Перейдя через дорогу, она открыла маленькую кованую калитку в парк, который располагался в центре этой симпатичной площади. Присев на деревянную скамейку, Гермиона бессознательно взглянула в сторону дома Корделии и Северуса, думая о том, как им удалось создать настолько дружелюбные брачные отношения. Со слов Тео она поняла, что до свадьбы они были едва знакомы, и, тем не менее, они определенно создавали впечатление довольной пары. Возможно, их отношения были нетипично формальными, но, тем не менее, комфортными. Уж конечно, если Корделии удалось создать такие отношения настолько неподатливым человеком как Северус Снейп, и ей удастся сделать то же самое с Теодором Ноттом.

Услышав приближающиеся сзади шаги, Гермиона обернулась, ожидая увидеть своего мужа, но это был Ланц, ковыляющий к ней со своей тростью. Гермиона постаралсь изобразить как можно более искреннюю улыбку.

— Привет, — прошептала она, отодвигаясь, чтобы освободить для него место на скамейке.

Он с трудом наклонился, чтобы присесть рядом, положив свою черную трость на колени. Повернувшись, Ланц внимательно посмотрел на нее сквозь свои маленькие круглые очки; в его глазах светилась искренняя тревога за нее.

— Мне эти Шнейдерлидлы никогда не нравились, — пробормотал он, — но даже по их меркам, Ганс это паршивая овца.

Гермиону его слова удивили.

— Я так рада это от вас слышать, — призналась она. — Мне он совсем не нравится, и я совершенно уверена, что он меня ненавидит. Тео превращается в другого человека рядом с Гансом.

Ланц похлопал ее по руке.

— Со многих точек зрения, Тео умный мальчик, но с еще больших, он совсем как его отец.

Гермиона раздраженно покачала головой.

— Я столько раз за прошедший год пыталась вывести его на разговор о его отце, но он словно решил начисто стереть все воспоминания о нем из своей памяти.

— Тео глуп, Гермиона, и хотя я не хочу искать оправдания его поведению, нужно признать, что он многое перенес из-за своего отца. Корделия только все усугубила, немилосердно потворствуя ему во всем. Он продукт своего воспитания.

Они вместе перевели взгляды в сторону дома Корделии, и между ними установилась приятное молчание. Гермиона нахмурилась.

— Почему вы вдруг так здраво заговорили? Весь ужин изображали из себя совершенно невменяемого старика; Тео теперь убежден, что вы впадаете в маразм, — негромко произнесла она, улыбаясь уголками рта.

Ланс усмехнулся.

— Я люблю разыгрывать спектакли перед своим семейством. Они настолько одержимы соблюдением внешних приличий; старику доставляет огромное удовольствие смотреть, как их корежит от моих выходок в обществе.

Гермиона захихикала.

— Не беспокойтесь. Я никому не расскажу.

Он вновь похлопал ее по руке.

— Я не единственный, кто притворяется, Гермиона Грейнджер, — сказал он, подмигивая и кивая в сторону дома Корделии и Северуса. — Люди всегда любили притворяться; а с момента принятия Закона о Браках это приняло характер эпидемии.

Гермиона оглядела подстриженную лужайку, размышляя о том, придется ли ей притворяться всю свою замужнюю жизнь. Завтра ей предстояло приступить к новым обязанностям. Надежда для их брака с Тео еще существовала. У них было время, чтобы все исправить. Не было еще в ее жизни задания, с которым бы она не справилась, и она решительно отказывалась признать свое поражение перед этой задачей.

Без церемоний

С тобой так бывало порою,

Когда уходили друзья

И просто случайные гости:

Исчезнешь вдруг — и без злости

Вдогонку бросаюсь я.

То сельской наскучив дырою,

Ты в город срывалась большой,

И я узнавал слишком поздно,

Насколько это серьезно,

И ждал — со спокойной душой.

К такому привык я, не скрою,

Но вот ты захлопнула дверь

Навеки, и осиротело

Молчал я. Сказать ты хотела:

"Прощаться не стоит, поверь!"

Томас Харди, «Без церемоний», перевод Р. Дубровкина

* * *

Северус Снейп оглядел людную комнату. В конце концов его взгляд остановился на Гермионе Грейнджер. Он чуть наклонил голову так, чтобы его черные волосы упали вперед, прикрыв его лицо. Это позволяло ему незаметно наблюдать за ней. Прошло уже больше полугода с тех пор, как она вернулась, и темные тени под ее глазами говорили сами за себя. Он невольно задумался о всем том гриффиндорском, что было в характере этой девушки. Северус часто недоумевал, почему с ее умом она не попала в Когтевран, но несомненно, что все другие черты ее характера буквально кричали о том, что это истинная представительница Гриффиндора. Все эмоции Гермионы были написаны у нее на лице, и ему не составляло труда читать ее как раскрытую книгу. Ее жалкие потуги изображать счастливый брак могли обмануть ее друзей, но не Северуса, который безошибочно чувствовал, что девушка глубоко несчастна.

Не нужно было быть умелым легилиментом, чтобы понять, что происходит между Гермионой и ее мужем. Достаточно было просто понаблюдать за ними. Хотя они сидели рядом, но за все время ужина они ни разу не прикоснулись друг к другу. Ни соприкосновения рук, ни прикосновения к коленям, ни ласкового поглаживания супруга по плечу. В действительности, они едва ли хоть раз взглянули друг на друга за все это время. Он видел, как их глаза встретились всего один раз, когда Тео налил себе пятый по счету бокал вина, и Гермиона наградила его за это осуждающим взглядом. Это все не создавало впечатление счастливого брака.

Северус увидел, как Гермиона вежливо кивнула в ответ на какое-то замечание двоюродной бабушки Тео, и проникся сочувствием к девушке. Сам он всегда находил старшее поколение семейства Милл, за исключением Ланца, невыносимо тоскливыми, а Корделия в последнее время, судя по всему, приобрела привычку усаживать свою невестку рядом с самыми нудными родственниками на всех семейных торжествах. Неожиданно лицо Гермионы озарилось улыбкой. Проследив за ее взглядом, Северус увидел, что она смотрит на Ланца, сидящего напротив. Старик театрально подмигнул ей и вернулся к беседе со своим соседом справа. Гермиона хихикнула, и у него мелькнула мысль, что веселой она нравится ему гораздо больше, чем в своей непроницаемой маске сдержанности. Смех осветил все ее черты, но это продолжалось считанные мгновения, после чего тревога и безрадостность вновь появились в ее взгляде.

Его наблюдения вскоре были прерваны звонким смехом его жены, которая на противоположном конце стола беззастенчиво флиртовала со своим новым товарищем: Волшебником из Уэльса по имени Зебулум Уильямс. Северус до этого момента недоумевал, зачем его жене понадобилось устраивать столь пышный обед, и вот он нашел ответ на этот вопрос. Было очевидно, что ей что-то было нужно от этого человека, и он прекрасно понимал, что она не перед чем не остановится, пока не получит то, что ей требовалось. Бедняга Зебулум был мягким воском в ее руках; коротышка, казалось, сам не понимал, как он оказался объектом такого пристального внимания столь привлекательной ведьмы. Северус знал, что румяный и упитанный житель Уэльса совсем не отвечал обычным вкусам его жены, а потому ему было интересно узнать, в чем же заключалась ее цель.

Вновь наполнив свой бокал вином, он вновь переключил свое внимание на Гермиону. Она казалось, пребывала в глубокой задумчивости, и ему даже захотелось воспользоваться легилименцией, чтобы узнать, о чем она так сосредоточенно думает, но, словно почувствовав его мысли, в этот момент девушка подняла глаза и посмотрела прямо на него. Встретившись с ним взглядом, она не отвела глаза, а какое-то время продолжала смотреть на него, и даже не прибегая к легилименции, Северус понял, что они оба сейчас вспоминали его предупреждения относительно ее брака с Тео. Едва заметное движение ее глаз в сторону ее супруга подтвердило его подозрения, и когда она опустила глаза, он прикинул, что этот брак не доживет до конца года.

* * *

Гермиона вздохнула. Она стояла в очереди к одному из каминов Министерского атриума в надежде попасть, наконец, домой. Время после окончания рабочего дня в Министерстве всегда вызывало в ней воспоминания о лондонской подземке; она неоднократно бывала там с матерью и ни разу не получила от этих поездок хоть какого-нибудь удовольствия. Поездка в метро всегда выбивала ее из колеи, особенно в часы пик. Ей вспомнился один из людных вечеров незадолго до рождества, когда они с мамой решили пройтись по магазинам. Ей как раз исполнилось шестнадцать и, сев в набитый поезд, она почувствовала невыразимое облегчение оттого, что ей никогда не придется вместе с миллионами маглов ежедневно совершать в этой давке путь до работы и обратно. Гермиона пребывала в полной уверенности, что ее жизнь будет уж, конечно, не такой заурядной: существование ее будет более осмысленным, чем у подавляющего большинства этих мужчин и женщин, которые, в общем-то, даже и не задавались вопросом, к чему все это.

И вот, она здесь, одна в этом море работников министерства. Она и сотни других таких же, как она, каждое утро прибывали на работу с газетами и зонтиками в руках, чтобы составлять отчеты и продираться сквозь лабиринты местной бюрократии. Гермиона искренне верила в то, что магическое сообщество совсем другое. Несмотря на ошибки и коррупцию, свидетелем которых она стала в период нахождения на посту министра Корнелиуса Фьюджа, а затем и Руфуса Скриджемора, девушка была твердо уверена в том, что трудовые будни в магическом сообществе представляют собой нечто большее, чем в магловском: что должно быть что-то, что придает им большее значение, на фоне пустого существования, влачимого миллионами и миллионами маглов. Она ошибалась.

Уж, по крайней мере, она рассчитывала, что работа в Департаменте Тайн будет несколько более …, ну, таинственной, что ли. Но Гермиона быстро выяснила, что ей не придется разгадывать загадки времени и пространства, жизни и смерти, любви и ненависти. Все это станет ей доступно не ранее, чем через двадцать лет работы в Департаменте. Гермиона покачала головой, думая, как она могла быть настолько наивной; глупо было полагать, что в первую же неделю она окажется в Зале Смерти или в Зале Пророчеств. Прошло уже шесть месяцев, а она еще ни разу не слышала упоминания ни о том, ни о другом. Она сомневалась в том, что Примроуз Чакли вообще знает о существовании этих мест. Гермионе выделили стол рядом со столом Примроуз в кабинете, в котором кроме них располагалось еще семь волшебников. Работа ее вплоть до сегодняшнего дня была ужасающе монотонной. Вобщем, Гермиона осознала в полной мере, насколько романтическими были ее представления о своей работе, и то же можно было сказать и о ее браке. Но будь она проклята, если позволит Тео догадаться о том, насколько она несчастна.

Терпеливо дожидаясь своей очереди к камину, чтобы отправится домой на Кенсингтонскую площадь, она взглянула на свои часы, которые показывали не только время и дату, но и точное расположение планет. Увидев, какое сегодня число, Гермиона обеспокоено вздохнула: Меньше чем через неделю будет уже шесть месяцев, как они с Тео вернулись в Англию, а это значит, что им предстояло вновь вернуться к обсуждению их планов. Но даже, несмотря на то, что она была совершенно неудовлетворенна своей работой, возможность возобновить путешествия с Тео она даже не рассматривала. Ни разу с тех пор как они вернулись домой между ними не было ссор, но в отношениях между ними установилась холодная сдержанность и девушка не чувствовала в себе сил что-то изменить в том направлении, которое приняло развитие их отношений. Она задавалась вопросом, к чему это все придет. Согласятся ли они на то, чтобы каждый из них жил своей жизнью в этом браке по расчету или они разведутся? Возможно, существовал и третий вариант. Так много ее друзей было счастливо: возможно, она просто что-то упустила? Возможно, все еще можно было что-то сделать, чтобы спасти их брак. Неудача — этого слова попросту не было в ее лексиконе.

Шагнув к камину, Гермиона взяла пригоршню Дымолетного порошка из бочонка, стоявшего слева от нее. Она уже подняла руку, собираясь, отправится домой, когда вдруг неожиданно изменила свое намерение и движимая каким-то непонятным порывом, произнесла адрес Падмы вместо своего. Ее подруга за две недели до этого ушла в отпуск по беременности, поэтому Гермиона не сомневалась в том, что застанет ее дома. Уютный дом Падмы несомненно был более приветливым, чем ее собственный.

Перестав вращаться, девушка вышла из камина и отряхнула от сажи свою мантию. Падма удивлено приподняв брови, смотрела на нее поверх книги об уходе за детьми, а тем временем на ее коленях две заколдованные спицы деловито довязывали розовую детскую шапочку. Ее отекшие ноги покоились на специальной скамеечке, а ее желтая мантия для беременных с трудом скрывала распухшее тело, которое когда-то имело осиную талию.

— Не то чтобы я не рада тебя видеть — ничего такого, но учитывая, что ты, как правило, оповещаешь меня предварительно совой о своем визите, в данный момент я думаю, что скорее всего, кто-то умер, — нахмурившись произнесла Падма.

Гермиона усмехнулась.

— Никто не умер. Мне жаль, что я не предупредила тебя о том, что приду, но я приняла это решение очень неожиданно. Я не вовремя?

Падма улыбнулась.

— Очень даже вовремя; компания мне совсем не помешает. Дин проводит какую-то сверх секретную операцию в Корнуоле, и я думаю, что он появится не раньше полуночи. Я приготовила большую кастрюлю куриной подливы и мне не с кем ею поделиться.

Гермиона присела рядом со своей значительно увеличившейся в размерах подругой.

— Как ты себя чувствуешь? Я думала, что ты к этому времени уже родишь. Разве близнецы не рождаются раньше?

Падма кивнула.

— Вообще-то по официальным расчетам мне еще ходить две недели, но близнецы, как правило, появляются на две недели раньше, поэтому, думаю, что срок — сегодня, — сказа она, похлопывая по животу.

— Не уверена, что от меня будет хоть какой-то толк в роли акушерки, но я могу сделать тебе чашку отличного чая. Хочешь?

— О, с удовольствием. Я уже целый час хочу, но возможность встать с дивана превратилось для меня в такую проблему, что я решила, что могу обойтись и без этого. Спасибо Гермиона. Я так рада, что ты пришла.

Гермиона отправилась на кухню и занялась приготовлением чая. Настроение ее улучшилось; это была настоящая жизнь. Она всегда считала себя карьеристкой, но сейчас, поняв, насколько же она переоценивала работу, Гермиона осознала, что было главным: семья и люди, которых любишь. Ее лучшей подруге предстояло самое большое приключение в ее жизни. Что могло быть важнее?

Наполнив чайник, и поставив его греться на огонь взмахом волшебной палочки, Гермиона взглянула в окно на темный сад Падмы. Было необыкновенно холодно, учитывая, что был уже конец февраля, и пока Гермиона вглядывалась в темноту, стараясь разглядеть деревья в дальнем конце двора, пошел снег.

— Идет снег! — крикнула она Падме.

— О, нет! — донесся из комнаты возглас Падмы. — Бедняжка Дин. Надеюсь, он взял с собой свои драконьи рукавицы.

Гермиона как раз закончила нагружать поднос и собиралась нести его в комнату, когда в кухню, переваливаясь с ноги на ногу, вошла Падма. Гермиона скривилась.

— Подразумевалось, что ты будешь сидеть, а я тем временем принесу это тебе, — отчитала она подругу, ставя поднос на стол и выдвигая стул.

Падма улыбнулась.

— Если не считать походов в туалет, то я уже практически поселилась в гостиной и живу тут последние две недели. Мне захотелось сменить обстановку, — она тяжело опустилась на стул и принялась разливать чай. — Если хочешь, подогрей подливу.

Гермиона кивнула и, повернувшись, зажгла огонь в духовке.

— Готова поспорить, что за последние несколько недель ты в совершенстве овладела призывающими чарами.

Падма усмехнулась.

— И не только; я стала экспертом по приготовлению сэндвичей прямо из гостиной и по переносу их по воздуху от кухни к дивану. Просто не представляю, каким образом магловские женщины справляются со всем, когда они беременны.

Они не спеша пили свой чай в наступившей уютной тишине, а когда на плите забулькала подлива, Гермиона разложила ее по мискам и поставила их на стол.

— Ты так хорошо овладела чарами по домоводству, — завистливо произнесла она, с удовольствием уплетая угощение.

— Ну, мои навыки ведения хозяйства в ближайшее время подвергнутся суровому испытанию, поэтому давай надеяться на то, что я справлюсь, — пробормотала Падма, потирая живот. Внезапно она моргнула.

— Ты в порядке? — спросила Гермиона.

Падма кивнула.

— Я только что заработала пинок в мочевой пузырь, только и всего, — она положила ложку и с большим трудом встала из-за стола. — Очередной поход в туалет, — объявила она со вздохом.

Гермиона смотрела, с каким трудом ее подруга добралась до маленького туалета под лестницей и мысленно спросила себя, как она будет со всем справляться, когда наступит ее, Гермионы, время. Она отчаянно надеялась, что у нее будет не больше одного ребенка за раз. Ей было почти больно смотреть на мучения Падмы. Падма провела в туалете довольно много времени и Гермиона уже начала волноваться, не случилось ли у нее чего, когда в коридоре, наконец, появилась ее взволнованная подруга.

— Мне кажется, у меня отошли воды, — прошептала Падма, еле решаясь произнести это вслух.

Гермиона в ту же секунду почувствовала, что начинает паниковать и вскочила со стула.

— Ты серьезно? Что нам делать?

При виде волнения Гермионы Падма засмеялась.

— В ближайшее время, практически ничего. У меня пока нет схваток, поэтому, думаю, надо подождать. Ты не отправишь Дину сову? Скажи ему, что ничего срочного, но что он может понадобится через несколько часов.

Гермиона кивнула и призвала к себе чистый лист пергамента. Нацарапав Дину записку, она вынула снежно-белую сову Падмы из клетки и поднесла ее к окну кухни. Выглянув за окно, она с тревогой заметила, что снегопад стал еще гуще, и, судя по силе ветра, начиналась буря. Сове предстояло преодолеть большое расстояние, чтобы добраться до Корнуолла и Дина, и в такую погоду Гермиона считала, что шансы добраться до цели у птицы невелики. Словно прочитав мысли девушки, сова неодобрительно вскрикнула и выпорхнула в темноту. Гермиона, поежившись, закрыла окно. Повернувшись к Падме, она увидела, что та стояла с закрытыми глазами, крепко вцепившись в спинку стула.

— Что?! — взвизгнула Гермиона. — В чем дело?!

— Больно, — выдохнула Падма. Через мгновение она расслабила пальцы. — Сейчас все прошло. Давай пройдемся и посмотрим появится ли эта боль снова.

Стараясь унять дрожь в руках, Гермиона подставила Падме локоть, и они медленно обошли по кругу кухню. Через десять минут боль вернулась, и Падма заплакала.

— Я рожаю, — простонала она сквозь слезы. — А что если Дин не приедет вовремя?

Поняв, что ей придется взять ситуацию в свои руки, Гермиона ласково обняла подругу за плечи.

— Конечно, он не опоздает, — негромко произнесла она, стараясь вернуть Падме уверенность. — Нам луче отправиться в больницу Святого Мунго. Ты собрала уже свои вещи?

Падма кивнула.

— Да, сумка наверху в детской. Ты не ошибешься — она розовая. А вообще, — сказала она, беря Гермиону под руку, — лучше не оставляй меня. Я просто призову ее.

Когда сумка оказалась у них в руках, а сами они закутались в теплые накидки, Гермиона взяла Падму за руку.

— Ты в состоянии аппарировать?

Падма кивнула, но в следующую секунду вновь согнулась пополам от боли, изо всех сил вцепившись в руку Гермионы.

— Честно говоря, думаю, что мне не стоит этого делать, — выговорила она, когда схватка закончилась. — Если у меня начнется схватка во время аппарирования, я не смогу сохранить концентрацию. Ты сможешь аппарировать нас обеих?

В голове Гермионы всплыло воспоминание о том, что произошло, когда она аппраировала с кем-то в таком взвинченном состоянии. Все закончилось тем, что она умудрилась расщепить Рона. Гермиона не чуствовала никакого желания повторять этот опыт с беременной женщиной.

— Я боюсь, что могу тебе навредить, — объяснила она качая головой. — Мы не можем отправится туда с помощью дымолетного порошка?

Падма покачала головой и глаза ее снова наполнились слезами.

— Медведьма говорила, что мне не стоит делать этого на последнем месяце. Для женщин вынашивающих близнецов это довольно рискованно.

Гермиона вновь выглянула за окно. На улице начался настоящий буран, и она очень сомневалась, что в такую погоду им удастся вызвать такси. Девушка беспомощно оглядела кухню.

— А у врачей из Св. Мунго нет какого-нибудь плана для таких случаев?

Падма пожала плечами.

— Большинство ведьм рожают дома. В больницу обращаются, только когда ребенок не один или имеются какие-то осложнения.

— У тебя есть магловский телефон?

— Да, — ответила Падма, смутившись. — Дин захотел, чтобы у него была возможность звонить родителям. Как это может нам помочь? Ты можешь путешествовать по телефону?

Гермиона закатила глаза.

— Сказано настоящей чистокровной волшебницей. Нет, глупенькая, ты не можешь путешествовать по телефону. Но моя мама находится всего в десяти минутах езды отсюда на автомобиле, и я хочу узнать, не согласится ли она нас отвезти. У моего отца на колесах стоит шипованная резина, поскольку каждый год в январе они отправляются кататься на лыжах в Андорру. Уверена, что он еще не успел ее поменять.

— Понятия не имею, что значит кататься на лыжах, но если твоя мама отвезет нас в больницу, я буду обожать ее до конца моих дней, — ответила Падма.

Не прошло и четверти часа как прибыла Джейн Грейнджер, и они все вместе отправились сквозь снежную бурю в больницу Св. Мунго. Гермиона уже поняла, что сова Падмы ни при каких обстоятельствах не сумеет пробраться сквозь шторм; если у птицы были хоть что-то напоминающее рассудок, она просто спрячется от непогоды в каком-нибудь сарае. Протирая запотевшее стекло машины, Гермиона всматривалась в ночь и думала, сколько времени ее патронус будет добираться до Корнуолла. Она украдкой бросила испуганный взгляд на Падму; схватки у той случались теперь уже каждые шесть минут и Гемиона начала волноваться, что Дин не успеет.

Они добрались до больницы без происшествий, и Падму без промедления направили в родильное отделение. Пока ее осматривали за цветастой ширмой, Гермиона пробралась к ближайшему незакрытому окну и отправила к Дину своего патронуса с сообщением. Она с любовью посмотрела в след серебристой выдре, убегающей в темноту. В следующий момент девушка подскочила на месте от крика, разрезавшего тишину. Крик этот раздавался слева от нее. Обернувшись она обнаружила аккуратно одетую мед ведьму, которая, качая головой, направлялась к палате, откуда раздался тот самый крик. Встретившись взглядом с Гермионой, она прошептала:

— Кто-то забыл наложить Заглушающие Чары. Бедняжка рожает четверых!

Гермиона в ужасе уставилась на мед ведьму.

— Четверо детей? За раз?!

Женщина кивнула.

— Это сейчас стало очень модным: благодаря новым оплодотворяющим чарам, пожилые ведьмы рожают все позже и позже. Этой бедняжке шестьдесят пять!

Гермиона внутренне содрогнулась. Она искренне надеялась, что в комнате Падмы будет не так много криков, учитывая, что ее подруга была на сорок лет моложе и рожала всего лишь двойню. Вернувшись к Падме, она обнаружила, что ту уже осмотрели и поместили в отдельную родовую палату. Девушка с надеждой воззрилась на вошедшую Гермиону.

— Есть какие-нибудь новости от Дина? — с нетерпением спросила Падма.

Гермиона покачала головой и постаралась подбодрить подругу улыбкой.

— Я послала к нему своего патронуса на тот случай, если сову задержит непогода. Он доберется досюда, Падма. Не волнуйся. Ты главное сосредоточься на схватках.

Падма ответила ей слабой улыбкой.

— Ты ведь побудешь со мной до его прихода?

— Конечно, — ответила Гермиона. — Хочешь, чтобы я послала еще за кем-нибудь? Парвати?

Падма покачала головой.

— Я хотела, чтобы со мной был только Дин. К тому же, кто знает, возможно, Парвати сама сейчас рожает. Я буду тебе очень признательна, если ты останешься.

— Ты же знаешь, что я останусь, сколько бы времени это не заняло.

* * *

Минуты ползли медленно и скоро они превратились в часы. К десяти часам вечера схватки у Падмы случались уже каждые три минуты, и было очевидно, что боль была нешуточной. Напряжение Гермионы, на глазах которой ее подруга мучилась от боли, все возрастало.

— Неужели вы ничего не можете сделать? — недоверчиво спросила она мед ведьму. — Маглы используют обезболивающие средства и эпидуральную анестезию. Неужели нет каких-нибудь чар для такого случая или соответствующего зелья?

Женщина смущенно улыбнулась в ответ.

— Обезбаливающие заклятья и зелья нарушают хрупкое равновесие природы. Это естественный процесс, и он должен протекать так, как было задумано природой. Родовая боль это важное биологическое послание; они позволяет разуму и телу подготовиться для перехода от беременности к материнству. Эта подготовка имеет ключевое значение!

Падма фыркнула.

— Да черт бы ее побрал эту подготовку! Думаю, что в следующий раз я буду рожать у маглов. Большое спасибо!

Казалось, что мед ведьме не понравилось их отношение и, сообщив, что по ее расчетам, Падме осталось еще примерно два часа, она вышла из палаты.

* * *

Однако уже час спустя, Падма, вопреки прогнозам мед ведьмы, была готова тужиться. Когда Гермиона и мед ведьма помогли Падме принять полусидячее положение, та испуганно взглянула на подругу.

— Дин не придет, так ведь?

Прежде чем Гермиона успела ответить на этот вопрос, дверь комнаты бесцеремонно распахнулась.

— Он очень даже придет, — заявил Дин, кидая свой дорожный плащ на стул и поспешно пересекая комнату, чтобы поцеловать свою мокрую от пота жену. Он потянулся к Гермионе и коротко сжал ей руку. — Огромное тебе спасибо за то, что присмотрела за ней. Я получил твоего патронуса буквально две минуты назад. Могу сказать, что, судя по всему, с нашими дочурками будет совсем непросто; они, определенно, выбрали для своего рождения самую ужасную погоду.

— Это твои гены, — произнесла Падма сквозь стиснутые зубы. — Уж я-то знаю.

Дин добродушно ухмыльнулся и взял обе ее руки. Гермиона решила, что пришло время ей удалиться.

— Я вас оставлю, — прошептала она. — Я буду за дверью. Если я чем-то смогу помочь, просто позовите.

Гермиона закрыла за собой дверь и почувствовала облегчение; она обнаружила, что быть свидетельницей настолько интенсивных страданий было крайне неприятно и изматывающее. Когда-то она подумывала о том, чтобы стать Целительницей, но после сегодняшнего вечера, Гермиона была невероятна рада, что отвергла тогда эту идею. Прошел еще час, в течение которого она взад вперед расхаживала по коридору вдоль родильных блоков. Хотя она была рада, что на палату было наложено Заглушающее заклятье, которое не давало ей слышать крики Падмы, Гермионе отчаянно хотелось узнать о том, как продвигаются роды. Она остановилась и прислонилась лбом к окну, через которое ранее посылала своего патронуса. Снег, наконец, прекратился, и полная луна заливала своим светом заснеженные улицы. Стекло приятно холодило лоб, и, почувствовав, как напряжение уходит из мышц, девушка ощутила, что она голодна и хочет пить.

Она уже собиралась пойти поискать какое-нибудь кафе, когда дверь палаты распахнулась и показалась улыбающаяся мед ведьма. Она нашла глазами Гермиону и заулыбалась еще шире.

— Две красивые, здоровые девочки, — с гордостью объявила она, словно она собственноручно произвела их на свет.

Гермиона улыбнулась в ответ, тут же позабыв о своем голоде и жажде.

— Слава Мерлину! — воскликнула она. — Падма в порядке?

— У них все отлично. Дайте им еще пять минут, а потом загляните и убедитесь в этом сами.

Мед ведьма взмахом палочки сняла с палаты заглушающее заклятье и удалилась по коридору, а Гермиона тем временем сотворила себе стул. Внезапно из палаты послышался звук, который, вне всякого сомнения, был плачем новорожденного ребенка. Гермиона внезапно почувствовала огромное эмоциональное опустошение и, сама не зная от чего, заплакала. Облегчение, измотанность, счастье, грусть… Она не знала, что владело ей сейчас в большей мере.

Девушка едва успела вытереть слезы и мысленно собраться, когда почувствовала аккуратное прикосновение Дина к своему плечу. Взглянув на него, Гермиона поняла, что пройдет еще немало времени, прежде чем он перестанет улыбаться как идиот.

— Пойдем, посмотришь на малышек, — прошептал он.

Первым, что увидела Гермиона, войдя в палату, была улыбающаяся и удивительно спокойная Падма, держащая в каждой руке по розовому свертку. Гермиону никогда раньше не привлекали новорожденные младенцы. На самом деле, она даже находила их в какой-то степени отталкивающими. Но в этот раз сердце ее растаяло. Стоило ей только увидеть лица этих малышек, одна из которых спала, а вторая бодрствовала, у нее дух захватило от того, насколько они были красивы.

— О, Падма, — прошептала она дрожащим голосом. — Они такие красивые!

Девушка потянулась вперед и нежно погладила щечку ближайшей к ней малышки. Затем вновь посмотрела на подругу.

— Как ты себя чувствуешь?

Падма улыбнулась.

— Я очень, очень измучена, и очень, очень счастлива.

Дин взял спящего ребенка из рук жены.

— Эта кроха родилась в одну минуту первого, а другая за десять минут до полуночи, так что у них разные дни рождения. Эту малышку зовут Шива Елизавета — второе имя в честь моей мамы, — пояснил он и повернулся к Падме.

— А эта малышка, наш первенец, — негромко произнесла Падма, — будет названа Прея Гермиона, чтобы отблагодарить тебя за то, что ты нас всех троих доставила сюда в целости и сохранности. Ты окажешь нам честь, согласившись стать нашей крестной.

Гермиону настолько переполняли бушующие в ней чувства, что она просто потеряла дар речи. Отчаянно пытаясь справиться с очередным приступом слез, девушка кивнула.

— Я с удовольствием стану ее крестной.

Падма протянула ей малышку, глаза которой были широко раскрыты.

— Хочешь ее подержать?

Гермиона приняла розовый сверток, и как только малышка оказалась на ее руках, девушку затопила волна нежности. Она просто ничего не могла поделать: по ее щекам потекли слезы.

Падма тоже принялась промокать свои глаза.

— Гермиона, не реви. А то я сейчас сама опять расплачусь.

Гермиона улыбнулась подруге сквозь слезы.

— Я просто не могу сдержаться — она само совершенство.

Дин закатил глаза.

— Вам что обязательно всюду плакать? Еще минута и я сам разревусь.

Гермиона засмеялась сквозь слезы

— Я просто так счастлива за вас обоих.

Это была правда: она была безмерно рада за них. Но, в то же время, это была не вся правда: ей было также и очень жаль себя. Она хотела такого же. Она хотела всего того, что было у Падмы, и сердце ее сжималось, поскольку она не знала, выпадет ли и на ее долю когда-нибудь такое же всепоглощающее счастье.

* * *

Гермиона была рада тому, что завтра суббота. Она бы не вынесла целый день в Министерстве после такой эмоционально изматывающей ночи. Добравшись до дома уже почти в два часа ночи, и не желая будить Тео, она легла спать в гостевой спальне. Несмотря на усталость, девушка долго лежала без сна, вновь и вновь вспоминая прелестных крошек Падмы. Она с умилением наблюдала за свежеиспеченными родителями, восторгавшимися своим потомством; Дин снова и снова целовал их крошечные личики, а Падма беспрестанно снимала с них маленькие носочки, чтобы пересчитать дочкам пальчики. Периодически супруги обменивались между собой очень характерным взглядом. Гермиона узнала этот взгляд. Она замечала, как такими же взглядами обменивались Парватти и Симус на свадьбе Падмы; и она часто видела его у Гарри с Джинни после появления на свет малютки Джеймса. В этом взгляде была заключена огромная любовь и привязанность, он словно говорил: "Мы сделали это, ты и я". Это расстраивало ее и наполняло завистью.

Ей отчаянно захотелось ребенка. Откуда-то из самых глубин ее женской природы, нежданно возникла приливная волна материнского инстинкта. Конечно же, ведь именно этого не хватало ее браку? Между ними с Тео не было любви. Она одарила бы своего ребенка безусловной любовью и была почти уверена в том, что и Тео поступит так же. Возможно, если у них будет ребенок, которого они оба будут любить, то из этого родится их настоящая привязанность друг к другу. Возможно, и они станут обмениваться этими характерными взглядами, и в их отношениях расцветет нечто большее, чем холодная вежливость. К рассвету она убедила себя в том, что, несмотря на то, что даже в том случае, если даже ее брак развалится, ребенок придаст ему смысл. В конце концов, это спасет ее от полного поражения.

Взглянув на часы, Гермиона поняла, что приближался полдень. Ей все-таки удалось поспать пару часов. Сев на кровати, она попыталась собраться с мыслями; ей предстояло тщательно обдумать свой план действий. День настал: пришло время взглянуть в лицо будущему их брака с Тео. Ее нервозность все нарастала и, будучи не в состоянии справится с охватившим ее нервным возбуждением, Гермиона выскользнула из кровати, накинув на себя пушистый банный халат. Почистив зубы и причесавшись, она решила поискать себе что-нибудь на завтрак. Последний раз она ела у Падмы дома, и в животе у нее уже начало урчать от голода. Войдя на кухню Гермиона обнаружила, что Мо уже приготовила завтрак для нее.

— Доброе утро, Мо. Тебя не слишком затруднит, дать мне что-нибудь поесть?

Ни слова не говоря, маленькая домовая левитировала тарелку с тостами на стол, где уже стояли чай и кружка.

— Мисс Гермиона быть очень поздно вечером дома, — фыркнув, сказала она.

Гермиона широко улыбнулась. Мо упорно продолжала называть ее «мисс», видимо стараясь дать ей понять, что Гермиона здесь на птичьих правах.

— Да, мне ужасно жаль, Мо. Я навещала свою подругу Падму. У нее начались роды, и мне пришлось отвезти ее в больницу Св. Мунго. Ее крошки появились только к полуночи, а после мне еще так хотелось побыть с ними. Мне жаль, если я тебя разбудила.

Мо попыталась скрыть свой проснувшийся интерес.

— Ваша подруга иметь больше одного ребенка? — спросила она, подавая на стол тарелку с сосисками.

— Да, у нее две чудные девочки-близняшки, — пробубнила Гермиона с набитым ртом.

Завтракая, Гермиона размышляла над своими отношениями с Мо. Домовая относилась к ней почти нейтрально, словно не решив еще, каков статус ее новой хозяйки. Гермиона, между тем, живо интересовалась отношениями Мо с другими членами семьи. Насколько Гермиона могла судить, что вся искренняя любовь и верность престарелой домовой принадлежали исключительно Ланцу. Только в нем она не чаяла души, и только он мог вызвать на ее морщинистом лице выражение неподдельного восторга. В отношениях Мо с Корделией чувствовалась некоторая отстраненность; то же можно было сказать и об отношениях с Тео, а однажды Гермиона даже заметила, как домовая наблюдала за ним с выражением раздраженного неодобрения на лице. Девушка не знала, было ли это как-то связано с отцом Тео и тем фактом, что тот навлек бесчестье на всю семью. Единственным человеком, кроме Ланца, к которому, казалось, Мо питала какие-то теплые чувства, был, как ни странно, Северус Снейп. И хотя ее отношение к нему было далеко не таким сердечным как к Ланцу, Северус определенно пользовался большим уважением, чем Корделия и Теодор.

Гермиона молча доела свой завтрак, наблюдая за хлопочущей на безукоризненно чистой кухне Мо.

— Спасибо тебе за завтрак, Мо. Тео наверху?

Мо кивнула.

— Он читает в гостиной, — ответила домовая.

Гермиона встала из-за стола и тщательно стряхнула себя все крошки. Она уже было вышла из комнаты, как внезапно кое-что вспомнила.

— Мо, я не знаю, есть ли у тебя время, но ты могла бы оказать мне огромную услугу.

Домовая прекратила полировать кухонные поверхности и повернулась.

— Я совершенно безнадежна в шитье, вязании крючком и всем таком прочем, что не требует работы с волшебной палочкой, призналась Гермиона. — И я тут подумала, может, если у тебя найдется свободное время, ты могла бы связать какой-нибудь подарок для дочек Падмы?

Она затаив дыхание, думала, не переступила ли она каких-нибудь неведомых границ в отношениях с Мо, когда, к ее огромному облегчению, на лице домовой расцвела счастливая улыбка.

— Какой цвет понравится малышкам, белый или розовый, мисс Гермиона? — восторженно спросила она, радостно хлопая в костлявые ладоши.

Гермиона улыбнулась.

— Ну, могу сказать, что розового к них куча! Белое было бы чудесно — просто пара чепчиков или чего-нибудь в этом роде.

— И еще кофточки, пинетки и рукавички, — добавила Мо. — Малышей надо держать в тепле!

Захваченная новыми радостными хлопотами Мо, тут же испарилась из кухни, продолжая перечислять себе под нос все те вещи, которые понадобятся малышкам. Гермиона вышла из кухни вслед за ней и принялась подниматься по лестнице, радуясь тому, что решилась высказать вслух свою просьбу. Дойдя до двери гостиной, она на секунду задержалась, вспомнив о том насколько серьезный разговор ей сейчас предстоял.

Войдя, она обнаружила Тео сидящим в кресле. Ноги его были закинуты на подлокотник. Гермиона взглянула на название книги в его руках: книга была посвящена магическим сообществам Полинезии. Она незаметно вздохнула: это не сулило ничего хорошего предстоящему разговору. Судя по всему, намерения Тео продолжить путешествия по миру были по-прежнему в силе.

— Доброе утро, — тихо сказала она, усаживаясь в кресло напротив. Гермиона захватила с кухни чашку с чаем и сейчас она ощущала ее тепло в своих ладонях.

— Доброе, — ответил он, с любопытством глядя на ее халат. — Ты сегодня поздно встала. Это не похоже на тебя.

Гермиона улыбнулась.

— Я не спала до двух — сопровождала Падму в больницу.

Тео отложил книгу.

— Она в порядке?

Гермиона кивнула.

— Все хорошо: она вчера родила.

Тео на секунду смутился.

— Я забыл, что она беременна. Девочки-близняшки, да?

— Да, близняшки, — подтвердила Гермиона, нахмурившись при мысли о том, что он не помнил о беременности ее лучшей подруги. — Они назвали их Шива Элизабет и Прейа Гермиона.

Тео рассеяно улыбнулся в ответ.

— Мило, — сказал он, вновь беря в руки книгу.

Она поставила свою кружку и вздохнула. Так больше не могло продолжаться.

— Тео, нам надо поговорить. Я так больше не могу.

Он опустил книгу и выпрямился в кресле.

— Если тебе не нравится такая жизнь, давай опять отправимся путешествовать, — с надеждой произнес он.

Гермиона ущипнула себя за переносицу.

— Тео, я не собираюсь снова отправляться в кругосветное путешествие. Это не решит наших проблем.

Он нахмурился в ответ.

— Ты предпочитаешь продолжать жить, так как сейчас?

— Нет, я не хочу продолжать так жить, но есть и другие варианты помимо того, чтобы продолжать носиться по миру, пытаясь убежать от наших проблем!

Тео скрестил руки на груди.

— И что же это за варианты?

Не веря своим ушам, Гермиона взглянула на него.

— Например, остаться здесь и попытаться наладить наш брак. Наши отношения это лишь жалкая пародия на брак, Тео. Мы едва разговариваем друг с другом с тех пор, как вернулись, а точнее это началось еще до того, как мы вернулись. Как только я поставила свою подпись на письме, подтверждающем мое желание начать работать в Министерстве, как ты тут же начал дуться. И продолжаешь это делать уже на протяжении семи месяцев. Когда это уже прекратиться?

Тео приподнял бровь.

— Так это я дуюсь? — спросил он. — Ты начала дуться задолго до меня, и вся из-за пары косячков.

Гермиона покачала головой.

— Ты знал, что я не хотела, чтобы ты курил, Тео, и все равно ты это сделал.

— Ты знала, что я не хочу возвращаться, и все равно ты подписала с ними контракт, — в тон ей ответил он.

— Мы заранее договорились о том, что вернемся через год, — со злостью возразила Гермиона.

На минуту он умолк, внимательно изучая свои руки.

— Ты хоть представляешь, насколько для меня это тяжело?

— Что ты имеешь в виду? Почему это для тебя тяжело?

Тео встал и подошел к окну, засовывая руки в карманы.

— Ты не ребенок всем известного пожирателя смерти.

Впервые он заговорил о своем отце. Гермиона очень аккуратно подбирала свой ответ.

— Тео, я понимаю, что ты пострадал из-за своего отца, но я ни разу не видела, чтобы кто-то с тобой плохо обошелся из-за этого. Ты сам никогда не был Пожирателем смерти.

Тео повернулся к ней.

— Я по-прежнему запятнан его именем, — тихо произнес он.

— Твоя мать была замужем за ним и при этом, нельзя сказать, чтобы она хоть как-то пострадала. Она вращается в высших кругах Лондонского общества, — пробормотала Гермиона, не в силах понять его.

— В ее венах не течет его кровь, — тихо ответил он — Она совершила ужасную ошибку, выйдя за него, но генетически она не состоит в родстве с этой грязью.

Ярость, отразившаяся на лице Тео, потрясла Гермиону.

— Тео, вокруг нас не только множество реабилитированных Пожирателей Смерти и их детей. А как же Драко? Он сам был Пожирателем Смерти, так же как и его родители!

— Да, — огрызнулся Тео, — и посмотри, как с ним обращается семья Сьюзан. Им пришлось сбежать!

— Я никогда, ни разу не видела, чтобы кто-то плохо обращался с тобой из-за твоего отца, Тео.

— Да что ты об этом знаешь? — прошептал он, снова отворачиваясь к окну. — Я чувствую себя лучше за пределами страны. Анонимность мне больше подходит.

Гермиона внезапно разъярилась.

— Так почему же ты не сказал мне обо всем этом до того, как мы поженились? Я неоднократно пыталась поднять эту тему. Ты просто пытаешься найти себе оправдание.

Тео ничего не ответил. Спустя пару минут он вернулся в кресло.

— Объясни мне, Гермиона, что именно тебя здесь удерживает? Что в этой твоей работе такого важного?

— Дело не столько в моей работе, сколько в людях, которых я люблю, — объяснила она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Да, мне нравится моя работа, — соврала она, стараясь справиться с румянцем, чтобы он не выдал ее, — но кроме того, я хочу быть рядом со своими друзьями и семьей. Мне здесь нравится. Мне нравится стабильность, мне нравится, что у меня есть дело. Я не выношу неопределенность и безделье.

Он покачал головой и грустно ей улыбнулся.

— Мы оба любим читать и любим знания, Гермиона, хотя и совсем по-разному. Я люблю использовать свои знания, посещая места, о которых я читал. Мне нравится расширять свои знания, исследуя окружающий мир. Не все можно узнать из книг.

Этот аргумент, Гермионе нередко приходилось слышать и раньше.

— Я не возражаю против того, чтобы изучать мир, но в то же время я хочу иметь дом, работу и…

Он поднял на нее глаза.

— И что?

Сердце ее болезненно застучало в груди.

— Семью, — ответила она, не смея встретится с ним взглядом. — Я хочу ребенка, Тео.

Он посмотрел на нее, словно не в силах поверить в услышанное.

— Ты не можешь говорить это всерьез, Гермиона, — прошептал он.

Девушка почувствовала, как к глазам подступили слезы.

— Неужели это так неправильно хотеть того же, что и все? Я никогда не думала, что так рано захочу ребенка, но я отчаянно его хочу. Я ничего не могу поделать с тем, что чувствую.

На лице Тео застыло выражение полного шока.

— Я не хочу детей, — ответил он. — Ни сейчас, ни в будущем.

Гермиона открыла рот от изумления.

— Ты никогда не говорил, что ты не хочешь иметь детей; ты говорил, что ты пока не хочешь их иметь!

Он покачал головой.

— Взгляни на тех, у кого есть дети. С чего тебе вдруг захотелось стать на них похожей? Они уже не могут делать того, что им хочется. Они даже прогулку по Диагон Аллее-то себе уже не могут позволить, не говоря уж о путешествии в Бразилию.

Надежды на спасение их брака без любви растаяли у Гермионы на глазах.

— А ты не замечал, насколько эти люди счастливы? Они любят своих детей больше чего бы то ни было; и их не беспокоит, что в обмен на это они должны пожертвовать частью своей свободы. Если ты честно признаешься в том, что ты не хочешь никогда иметь детей, Тео, то наш брак достиг своей критической точки.

Он наклонился вперед, сузив глаза.

— Я никогда не захочу иметь детей, Гермиона. И этот брак достиг критической точки в тот день, когда ты вляпалась в эту никчемную хренотень, которую называешь работой.

Гермиона была не в силах вымолвить ни слова в ответ. Он никогда еще так с ней не разговаривал. Последние призрачные надежды рассыпались в прах, и, чувствуя подступающую к горлу тошноту, Гермиона, наконец, поняла то, о чем Северус Снейп говорил ей еще много месяцев назад. Между ними с Тео существовали неустранимые противоречия, и эти противоречия были слишком глубокими, чтобы их можно было преодолеть. По щеке ее скатилась слеза.

Тео встал.

— Я ухожу, — со злостью произнес он.

Она вытерла слезы.

— Ты не можешь все время убегать, Тео. Замыкаться в себе и путешествовать по миру — это не выход, это не решит наших проблем.

Он остановился в дверях и повернулся к ней, с выражением недоумения на разозленном лице.

— А ты думаешь, что ребенок решит? Ты думаешь, что втянув невинное дитя в эту кашу, ты все наладишь?

Гермиона закрыла лицо руками, стараясь спрятать свои слезы. В следующую секунду она услышала, как он призвал свой плащ и захлопнул за собой входную дверь. И тогда Гермиона разрыдалась.

* * *

День тянулся невыносимо медленно. Гермиона просидела в гостиной, поджав по себя ноги, почти четыре часа. Ее ум был парализован кошмаром, в который вылился их брак. В течение первого часа она винила во всем Тео, но понемногу она начала принимать тот факт, что огромная часть ответственности лежала и на ней. Ее предупреждали; она не послушалась. Тео не был плохим человеком; он был инфантильным и эгоцентричным, но не был плохим. Они были просто несовместимы. Она не могла или не хотела менять основополагающие черты своего характера, и то же можно было сказать и о Тео.

Бегство не решало проблем; уход в себя определенно их не решал, но и появление ребенка также не решило бы их. Что же могло решить эти проблемы? Она уже не знала. Если они разведутся, то ей придется в течение шести месяцев снова выйти замуж, если она захочет остаться в стране. Смогут ли они найти компромисс, который все уладит? Может, Тео будет путешествовать по будням, пока она работает в Министерстве?

Когда начало темнеть, Гермиона почувствовала, что проголодалась. Тео еще не вернулся. Взмахом палочки она зажгла лампу и спустилась вниз, чтобы найти какую-нибудь еду. Дойдя до кухни, она радостно вскрикнула. Мо превзошла себя: на сосновом столе лежали и маленькие белые носочки, и пинетки, и кофточки, и пледики, и шапочки и даже малюсенькие перчаточки. Один набор был украшен бледно зеленым узором, а второй лавандовым. Мо хлопотала над горшками, дымящимися на плите.

— Мо! — воскликнула Гермиона, дрожащим от переполнявших ее эмоций голосом. — Огромное тебе спасибо! Они прекрасны — просто прекрасны.

— Да это все мелочи, — скромно пробормотала Мо. — Когда у вас будут дети, я приготовлю для них полный гардероб.

Внутри у Гермионы все сжалось от этих слов, и она опустилась на ближайший стул, продолжая держать в руке пару крошечных перчаток. Она не смогла сдержать слезы. Тео не хотел иметь детей, а значит и у Мо никогда не будет возможности подготовить такой гардероб.

Домовая аккуратно поставила перед ней тарелку с тушеным цыпленком. Удивленная Гермиона почувствовала на своей руке ее костлявую ручку.

— Не плачьте, мисс Гермиона, — прошептала Мо, глядя на нее своими огромными темными глазами. — Скоро у вас будут дети. У маглорожденных всегда бывает куча детей.

— Спасибо, Мо, — дрогнувшим голосом, ответила девушка, смущенно вытирая слезы.

Вскоре Мо покинула кухню, собравшись отнести ужин Ланцу. Гермиона с благодарностью поужинала, хотя и не чувствовала аппетита. Девушка выпила бокал вина, и, закончив трапезу, обнаружила, что утихнувшая боль в желудке сменилась головной болью. Не было большого смысла в том, чтобы надеяться разрешить все свои проблемы до тех пор, пока она продолжала страдать от последствий перенесенного эмоционального стресса и физического переутомления. Желая только одного — забраться по теплое одеяло, она вышла из кухни и снова направилась в гостевую спальню. Спустя несколько минут она заснула глубоким неспокойным сном.

* * *

Она слышала как Тео ночью вернулся, но она была настолько вымотана, что не нашла в себе сил даже посмотреть который час. Она слышала, как он ходил по хозяйской спальне, и хотя в голове ее мелькнула мысль о том, что надо бы подняться к нему, она вскоре снова заснула. Завтра будет достаточно времени для того, чтобы попытаться склеить осколки ее разрушенного брака.

Проснувшись в следующий раз, она увидела солнечные лучи, проникающие сквозь узкое подвальное окно. Она слышала, как за окном щебечут птицы, и звенит звонкая капель. Было уже почти девять, и полная тишина, царившая в доме, показалась ей странной. Тео имел привычку рано вставать по воскресеньям, и к этому времени с кухни уже обычно доносился запах жареного бекона.

Натягивая халат, Гермиона на цыпочках пробралась в кухню, где обнаружила сидящую за столом Мо, в волнении заламывающую руки.

— Мо, — тихо сказала Гермиона, — ты знаешь, где Тео? Он еще не вставал?

Домовая повернулась к ней и Гермиона заметила, что глаза ее полны слез. Она ничего не ответила.

— Мо, что-то случилось? Ты в порядке? — спросила Гермиона, вставая на колени рядом с ней.

Мо покачала головой и вновь уставилась на свои беспокойные руки.

— Я не знаю, где хозяин Тео, мисс, — прошептала домовая.

— Он снова ушел?

Мо спрятала лицо в свой розовый фартучек и снова покачала головой, тело ее сотрясали рыдания.

Сердце Гермионы начало стучать в бешенном темпе; что-то было совсем не так. Полная дурных предчувствий, она встала и медленно направилась в сторону хозяйской спальни.

Даже до того, как она открыла дверь, она уже интуитивно догадалась о том, что ждало ее в комнате. Покрывало было сброшено на пол, а дверцы шкафа распахнуты настежь. В шкафу висела нетронутой только ее собственная одежда, а из изножья кровати исчез сундук Тео. Она подошла к туалетному столику и принялась один за другим выдвигать ящики, из которых полностью исчезли все принадлежности Тео. Она уже собиралась позвать Мо, когда заметила то, что искала: адресованную ей записку, которая была заткнута между зеркалом и духами, подаренными ей Тео во Франции.

Дрожащими пальцами она сломала печать на маленьком кусочке пергамента и пробежала глазами текст. В следующую секунду записка выскользнула из ее пальцев и плавно опустилась на пол. Ее браку пришел конец. Без скандалов, без церемоний, ее муж ушел от нее. И он не собирался возвращаться.

Неужели не предупредил никто

Эти добрые глаза о том,

Что им следует стать искушеннее.

И не рассказал о том,

Как, обжегшись, мотыльки -безысходнее.

Я мог бы тебя предупредить,

Но ты молода-

Приходится на разных языках говорить.

Ты будешь верить всему-

Будто каждый -твой друг,

Страдать, как и твоя мать,

А позже поймешь — им удалось тебя сломать.

Но я стар, а ты молода

Мой язык не понятен тебе пока.

W. У.Б.Йетс, Два года спустя

Северус опустил свою палочку и уменьшил огонь, на котором булькало в котле слабо мерцающее зелье. Учитывая, что была суббота, и не было еще и двух часов дня, он никого не ждал и рассчитывал спокойно поработать. Но видимо, у того, кто настойчиво стучал в дверь, были другие планы. Северус скрипнул зубами: он не выносил, когда его отвлекали от работы. Стоимость всех ингредиентов этого зелья страшно было произнести вслух, он потратил на это зелье уже полдня, конечно, его совсем не радовала мысль о том, что все это пойдет насмарку.

— Мо?! — крикнул он, услышав, как в пустом доме в очередной раз гулко разнесся стук дверного молотка.

Да что за чертовщина происходит с этой домовой?! Он не видел ее уже практически две недели как, и это уже третий раз, когда она не является на его зов. Придется навестить Ланца — во второй резиденции семейства Милл на Кенсингтонской площади определенно что-то происходит.

Прорычав себе под нос нечто невразумительное, он рывком распахнул дверь своей лаборатории и зашагал наверх. Стук становился все настойчивее, и Северус снова выругался про себя. Если бы у Корделии не было столько знакомых среди маглов, он мог бы наложить на дом Маглоотталкивающее заклятие, но, поскольку в данных обстоятельствах это было невозможно, он был принужден страдать от регулярных визитов назойливых торговцев и сборщиков пожертвований. В основном, конечно, он игнорировал таких визитеров, но, кем бы ни был этот загадочный посетитель, в недостатке настойчивости его нельзя было упрекнуть.

Заранее приготовив уничижительную отповедь на тему о том, насколько ценно время отдельных представителей человечества, и чего заслуживают другие представители человечества, которые этого не ценят, он рывком распахнул входную дверь. Однако образ магла в дешевом костюме и с папкой в руке, который стоял перед его мысленным взором все последние десять минут, так и не материализовался. Вместо этого пред ним возникли лица Гарри Поттера и Драко Малфоя. Поялвение этой странной пары был настолько неожидан, что Северус на какое-то время лишился своего легендарного сарказма. Если бы они предстали перед ним поодиночке, это бы вряд ли произвело бы на него такой эффект. Но их совместное появление настолько потрясло его, что в голове даже мелькнула мысль, а не галлюцинация ли это, вызванная испарениями его котла.

— Привет, Северус, — развязно улыбаясь, произнес Драко.

— Так, так, так, — произнес Северус, вновь обретая дар речи. — Мистер Малфой и мистер Поттер. Ну что за очаровательная парочка. Чему же я обязан таким неожиданным удовольствием?

Гари и Драко переглянулись.

— Мы насчет Гермионы, профессор Снейп, — произнес Гарри, практически шепотом. — Учитывая, что она живет через дорогу, не могли бы мы продолжить разговор внутри?

Северус перевел взгляд с одного на другого, все еще с трудом веря в то, что эти двое предстали перед ним вместе. Он понятия не имел о том, что они общаются друг с другом, и уж тем более о том, что общение это носит достаточно дружеский характер, чтобы вместе прийти к нему с общим вопросом. Стараясь не показать своего все возрастающего любопытства, он отступил, жестом приглашая их войти.

— Конечно, — сказал Северус. — Проходите.

Он провел их в гостиную, жестом предложив присесть.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — спросил он, подходя к бару и доставая три стакана.

Драко покачал головой.

— Нет, спасибо. Сьюзан меня прикончит, если узнает, что я пил в такую рань.

Губы Северуса дрогнули.

— Понятно. Слова истинного пуффендуйца, Драко. Возможно, мне удастся вас убедить, мистер Поттер?

Гарри пожал плечами.

— Думаю, что один глоток не повредит. Огненный виски, пожалуйста.

Разливая виски по бокалам, Северус рассматривал Гарри. Хотя они оба присутствовали на свадьбе Гермионы, с момента поражения Воландеморта они разговаривали лишь однажды. Все эти месяцы, что он валялся прикованным к постели в Св. Мунго, Северус практически ждал появления Гарри, и испытал облегчение, когда в конце концов тот не появился. По крайней мере, он был избавлен от сентиментальных сцен в период своего выздоровления. Гарри появился на церемонии вручение Северусу Ордена Мерлина и, когда все закончилось, подошел к нему. Образ Лили Эванс между этими двумя был почти осязаем. Гарри, с тревогой вглядываясь в лицо Северусу, протянул ему руку.

— Мои поздравления, профессор Снейп, — произнес он нетвердым голосом. — Я хотел поблагодарить вас за все, что вы делали для меня все эти годы.

Рукопожатие было к счастью кратким.

— Спасибо, мистер Поттер, — пробормотал Северус в ответ, неуверенный в том, какая роль отведена ему в этом новом свободном от Воландеморта мире. Ему было гораздо удобнее в роли шпиона; так же органично он себя чувствовал и в должности главы Слизерина, на дух непереносящего грифиндорцев.

— Я хочу извиниться, — продолжил Гарри. Северус переборол в себе острое желание наслать на мальчишку какое-нибудь страшное заклятье, поскольку видел, насколько происходящее было важно для сына Лили. — Я столько раз несправедливо судил о вас за все эти годы. Мне так жаль.

Северус стоял, не двигаясь, не в силах найти подходящие слова. Что тут можно было сказать, когда у них за плечами лежало прошлое, отягощенное таким количеством столкновений. Старясь унять бешеное сердцебиение, он коротко кивнул и развернулся, чтобы уйти.

— Профессор, пожалуйста! — позвал Гарри, догоняя его. — Есть еще одна вещь, которую я хотел вам сказать.

Северус остановился, но не стал оборачиваться до конца. Он чуть повернул голову вбок, чтобы показать, что он слушает, но не стал встречаться с мальчишкой глазами. Так он пытался дать тому понять, чтобы ее имя не упоминалось.

— Я … Я просто хотел сказать, — запнулся Гарри, — что я не должен был называть вас трусом. Вы, пожалуй, наименее трусливый человек из всех, кого я когда-либо встречал.

Северус наконец посмотрел в глаза Гарри, внутренне приготовившись к тому эффекту, который обычно производили на него эти зеленые глаза, но ничего не произошло. Зеленые глаза Лили потеряли свою власть над ним. Он хотел сказать что-нибудь в ответ, но не слова не шли на язык. Поэтому он просто стоял и смотрел, как Гарри Поттер развернулся и ушел. Очевидно, что им обоим состоявшийся разговор доставил массу дискомфорта.

Слегка встряхнув головой, Северус сосредоточился на происходящем сейчас в его доме. Он смотрел на Гарри и видел раннюю седину, просвечивающую в его волосах. Сходство Поттера с отцом по-прежнему неприятно бросалось в глаза, но нельзя было не заметить, что он теперь выглядел значительно старше своих лет. Он производил впечатление вполне счастливого человека, но все то, что ему пришлось пережить в юности, раньше времени вытолкнуло его в зрелость. Гарри спокойно ответил на изучающий взгляд Северуса, и тот с облегчением отметил, что действительно больше не является заложником глаз Лили Поттер.

Северус пересек комнату и протянул Гарри стакан.

— Что ж, джентльмены, — негромко начал он, присаживаясь в кресло напротив них. — Так что же беспокоит вас насчет бывшей мисс Грейнджер?

Драко и Гарри снова обменялись взглядами, и Гарри кивком предложил начать Драко.

— Сьюзан поступила на работу помощником администратора в Департамент Тайн незадолго до Рождества, — начал Драко, нервно барабаня пальцами по подлокотнику своего кресла.

Северус кивнул.

— Да, мне кажется, что и Гермиона, и Корделия об этом упоминали.

.На лице Драко отразилось беспокойство.

— Я не должен говорить тебе этого, Северус, — тихо произнес он. — Я могу навлечь на Сьюзан неприятности, но мы просто не знаем, что еще можно сделать.

— Ты знаешь, Драко, что я оправдаю твое доверие, — нетерпеливо пробормотал Северус, знаком предлагая молодому человеку продолжать. Во рту у него внезапно пересохло, и его охватило недоброе предчувствие, что все происходящее связано с отношениями Гермионы и Теодора.

— Гермиона не появляется на работе уже две недели, — объяснил Драко. — Она никоим образом не объяснила свое отсутствие, более того, она не ответила ни на одну из их сов. Примроуз Чакли дважды приходила к ней домой, но домовая отвечала, что никого нет дома. В пятницу вечером они уволили Гермиону.

Северус нахмурился, стараясь не показать, насколько он встревожен. Гарри продолжил рассказ Драко.

— Джини и Сьюзан работают на одном этаже в Министерстве, и они стали неплохими подругами. Где-то десять дней назад мы послали Гермионе и Тео приглашение на ужин, и не получив никакого ответа, начали волноваться. Вы же знаете Гермиону, сэр, она чрезвычайно обязательна, если не сказать больше, и не ответить на сову, это совсем на нее не похоже. Джинни случайно обмолвилась об этом Сьюзан, которая слышала от Драко, что и Тео уже дважды не ответил на его послания.

— Возможно, они просто решили снова отправится путешествовать по миру, — предположил Северус. — Это вполне в духе Тео исчезнуть, никого не предупредив.

— Но это совсем не в духе Гермионы, — возразил Гарри. — Это еще не все. На прошлых выходных Сьюзан и Джинни решили навестить ее, но домовая сказала им, что никого нет дома. Когда они спросили ее, куда ушли хозяева, домовая сказала им, что Тео уехал. Джинни пыталась расспросить ее о Гермионе, но та лишь сказала им уходить и захлопнула дверь.

Драко продолжил.

— Гарри и Рон неплохо знают родителей Гермионы, поэтому вчера они наведались к ним, чтобы узнать, не переехала ли Гермиона туда. Но и родители, судя по всему, не знают, где она. Я уже не могу и сосчитать всех сов, которых я послал Тео, но ни на одну из них, он не ответил.

— Я совсем не знаю Тео, поэтому наши жены предложили, чтобы мы вместе с Драко навестили их. Несколько минут назад мы постучали к ним в дверь, — произнес Гарри, — и домовая, Мо или как там ее, сказала, что Тео уехал, а Гермиона никого не принимает.

Северус соединил кончики пальцев и прикоснулся ими к подбородку. Он был уверен, что

этому браку придет конец, и ситуация, казалось, свидетельствовала именно об этом, но что же, черт возьми, происходило? Он взглянул на своих гостей.

— Каковы ваши выводы, джентльмены?

— Я думаю, что они расстались, Тео свалил, а Гермиона заперлась в доме, — заявил Драко. — Она либо ушла в запой, либо у нее поехала крыша.

Северус приподнял бровь.

— Спасибо за такие образные формулировки, Драко, — он повернулся к Гарри. — А каково ваше мнение, мистер Поттер?

На лице Гарри отразилось удивление, что его мнением интересуются.

— Полагаю, что, скорее всего, Драко прав. Я очень, очень беспокоюсь за Гермиону. Она перфекционистка, которая привыкла всего добиваться в превосходной степени и в жизни еще не провалила ни одного задания. Боюсь, что если ее брак не удался, она начнет во всем винить себя. Не думаю, что она сможет с этим справиться. Не думаю, что она в состоянии противостоять такому стрессу.

Северус был поражен. Судя по всему, этот новый взрослый Гарри Поттер хорошо знал свою подругу. Он перевел взгляд с Гарри на Драко.

— Зачем вы рассказали это все мне?

— Ну, во-первых, мы надеялись, что ты в курсе, что происходит. Но более важно то, что вы одна семья, — просто ответил Драко. — Домовая создала волшебную преграду, но ты сможешь пройти сквозь нее. Мы даже ногу в дверь просунуть не сумели.

— Я знаю, что в прошлом вы с Гермионой не особо ладили, сэр, — добавил Гарри, — но сейчас у вас установились почти нормальные отношения, а я очень, очень переживаю за нее. Она так хотела получить эту работу в Департаменте Тайн. С ней должно было случиться что-то действительно плохое, чтобы она вот так вот просто перестала туда ходить.

Северус был совершенно с этим согласен.

— Признаюсь, я тоже не видел ее и ничего не слышал о ней уже около трех недель, но вы же понимаете, что в этом нет ничего необычного. Мы нечасто видимся, хотя и живем через дорогу друг от друга. Мне трудно поверить в то, что Тео вот так вот ушел бы от жены, совсем ничего ей не сказав.

Но так ли, действительно, сложно было себе это представить? Действительно ли удивило бы его сообщение о том, что Тео сбежал, не найдя в себе мужества столкнуться с насмешками или неодобрением? Северус вздохнул.

— Чего вы от меня хотите?

Драко приподнял бровь.

— Мы хотим, чтобы ты выяснил, что происходит. Ты ведь его приемный отец.

Глаза Северуса сузились.

— Я стал его приемным отцом, когда он был уже мужчиной, Драко. Он не воспринимает меня как отца.

— Ну, а где Корделия? — спросил Драко.

— Она проводит выходные у друзей. Думаю, что она вернется не раньше, чем в понедельник вечером.

Драко улыбнулся.

— Ну, Северус, стало быть, все в твоих руках!

— Вы что, правда, думаете, что Гермиона Грейнджер станет со мной разговаривать? — раздраженно проворчал Северус.

— Ты единственный, кто может туда войти, — пожав плечами, произнес Драко.

Гарри умоляюще посмотрел на Северуса.

— Иногда, когда человек находится в состоянии полной безысходности, он может послушать кого-нибудь..., ну...

— Да? — раздраженно спросил Северус.

— Авторитетного, — закончил Гарри.

Северус нахмурился.

— Я смотрю, вы овладели искусством политкорректности, — он вздохнул. — Хорошо. Я попробую выяснить, что там происходит.

Плечи Гарри расслабились.

— Огромное вам спасибо, сэр.

— Северус, — протянул Драко. — Ты мой рыцарь в сияющих доспехах.

Северус приподнял бровь.

— Ты хочешь заставить меня изменить мое мнение, Драко?

— Нет, прости, — сказал Драко, вставая и слегка хлопая Гарри по руке. — Пошли Поттер, пока мой большой рот не создал дополнительных проблем.

Гарри встал и еще раз посмотрел на Северуса.

— Если вам удастся с ней поговорить, не могли бы вы попросить ее связаться с нами? Скажите ей, что мы за нее очень переживаем.

Северус коротко кивнул.

— Я попрошу ее связаться с вами.

Он проводил их до входной двери, после чего спустился в подвал. Ему не удастся много сварить за сегодня, и его заказчики будут этому не особенно рады. Но с этим ничего нельзя было поделать; сначала ему предстояло разобраться с Гермионой, Тео и тем, что осталось от их брака.

Северус уже две минуты как безостановочно стучал в дверь дома Гермионы и Тео. Те крохи терпения, которые у него еще сохранились, стремительно испарялись, и он уже был близок к тому, чтобы просто разнести входную дверь. Отступив от двери, он посмотрел на окна верхнего этажа. Да где же Ланц — то? Он вновь потянулся к дверному молотку, но прежде, чем он за него взялся, дверь открылась. Посмотрев вниз, он заметил несколько смущенную Мо, выглядывающую в образовавшуюся щель.

-Мо! — воскликнул он. — Что все это значит? Что происходит?

Мо подняла на него свои большие черный глаза.

— Я не понимаю, о чем вы говорить, хозяин Северус, сэр.

Он скривился.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, Мо. Я трижды вызывал тебя за прошедшие несколько дней, и ты ни разу мне не ответила. Несколько раз сюда приходили друзья Гермионы и их не впустили. Потрудись объясниться.

Домовая чуть шире приоткрыла дверь и упрямо скрестила руки на груди.

— Я быть занята, хозяин Северус. Мисс Гермиона занята тоже

— Да неужели? — насмешливо протянул тот. Ситуация была совершенно нелепой. Подумать только, он спорил с домовой, стоя на улице. — Где Тео?

Морщинистое лицо Мо исказилось злостью.

— Он уехал, сэр.

— Куда уехал? — сквозь зубы прошипел Северус. — И где Гермиона?

— Мисс Гермиона чувствовать себя нехорошо и не принимать никого.

Северус в раздражении ущипнул себя за переносицу.

— Мо, — спокойно начал он, — я знаю, что ты наложила на дом чары, которые не позволяют никому проникнуть внутрь, но я член семьи, и у тебя нет права не пускать меня. Ты поняла?

Лицо Мо внезапно исказилось от боли, и Северус почувствовал, как исчезает магическая защита, воздвигнутая ею. Домовая неодобрительно поджала губы, но сделала шаг назад, пропуская его внутрь дома.

— Спасибо, Мо, — ласково произнес он. Сняв черные кожаные перчатки и убрав их под плащ, Северус огляделся. Все горизонтальные поверхности в холе были покрыты тонким слоем пыли. Он нахмурился. Чем бы ни занималась тут домовая, исполнением своих непосредственных обязанностей она явно пренебрегала. Он еще ни разу не видел, чтобы в этом доме царило что-то кроме абсолютного порядка и чистоты. Он вновь взглянул на Мо. Та стояла, сложив руки за спиной и наклонив свою голову, делая вид, что внимательно разглядывает ковер под ногами и явно избегая встречаться с ним взглядом.

— Что происходит, Мо? — тихо спросил он.

В ответ она лишь пожала плечами. Северус посмотрел в сторону лестницы.

— Ланц дома? — спросил он.

— Нет, хозяин, сэр — ответила домовая. — Он отправился в Уэльс к своему приятелю, Ньюту Скамандеру.

— Да неужели, — пробормотал Северус. — Сколько он уже отсутствует?

Мо по-прежнему избегала его взгляда.

— Около двух недель. Они отправились на поиски Блаторытов и Цепкошлепов, — пояснила она.

Северус покачал головой.

— Ланцелот Мил отправился на поиски Блаторытов. И это в его-то годы? А я-то думал, что у него есть здравый смысл, — он взглянул на хрупкую фигуру старой домовой и спросил уже мягче: — Мо, я знаю, что что-то происходит. Тео бросил Гермиону, не так ли?

Домовая закрыла лицо своими костлявыми ручками и начала всхлипывать, а маленькие плечики затряслись от рыданий. Северус опустился на одно колено, стараясь, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

— Это так, Мо? Он бросил ее?

Мо едва заметно кивнула.

— Хозяин Теодор плохой, плохой мальчишка! — сказала она, сморкаясь в уголок своего розового фартука. — Он не заслуживать мисс Гермиону. Она всего лишь хотела детей! Он плохой, плохой муж.

На лице Северуса отразилось удивление.

— Мне крайне важно поговорить с Гермионой, Мо. Она здесь?

Домовая вновь принялась всхлипывать.

— Она не выходит из своей комнаты. Я давать ей все ее любимые блюда, но она ничего не есть. Она только грустит.

— Все будет хорошо, Мо, — сказал Северус, неловко похлопав ее по плечу. — Ты отлично справилась. Я сейчас спущусь вниз и попробую поговорить с ней, ты не против?

Мо с несчастным видом кивнула.

— Тео делал ее грустной, — добавила она. — Она потом поймет, что ей без него лучше, -

Мо вытерла слезы фартучком и взглянула на Северуса своими большими круглыми глазами. — Вы сделаете ее снова счастливой?

— Я попытаюсь.

Он поднялся с колен и направился к лестнице. Ему не верилось, что он действительно это делает. Конечно же это было задание для женщины. Чертов Тео; он-то думал, что у мальчишки хватит совести, чтобы не сбегать тайком. Глубоко вздохнув, Северус начал спускаться вниз, чувствуя, что там его ничего хорошего не ожидает.

Дойдя до двери хозяйской спальни, Северус произнес короткое заклинание, которое показало, что дверь в спальню была заперта, но не заколдована. На секунду ему захотелось спасовать перед стоящей перед ним задачей; опираясь на их предыдущий опыт общения, можно было сказать, что он обладал редкой способностью доводить Гермиону Грейнджер до слез, а она, судя по всему, только этим и занималась уже две недели как. Мысленно приказав себе следить за тем, что говорит, Северус тихо постучал в дверь. Ответа не было. Он постучал громче.

— Мисс Грейнджер, я знаю, что вы там, и я хотел бы сказать вам пару слов, с вашего позволения.

Послышался скрип пружин, но никакого ответа так и не последовало.

— Гермиона, — как можно спокойнее начал он, — довольно много людей более чем обеспокоены твоим благополучием, и если ты не откроешь дверь, то я буду вынужден войти, не считаясь с твоим желанием.

Северус, честно говоря, не ожидал, что она ответит, но прежде чем он успел поднять палочку, чтобы отпереть замок, за дверью послышались шаги и громкий металлический щелчок. Дверь резко распахнулась, и перед ним возникла копна спутанных кудрявых волос.

— У вас хоть капля уважения есть к моему уединению? — яростно воскликнула Гермиона.

Он приподнял бровь.

— А у тебя есть хоть капля уважения к душевному спокойствию других людей? — в тон ей ответил он.

— Мне сложно поверить в то, что вы беспокоитесь обо мне, Северус Снейп, — ответила она дрожащим голосом.

— Признаю, что я не беспокоюсь о тебе. А как насчет Гарри и Джинни? Других твоих друзей? Твоих родителей? — спросил он. — Как насчет Примроуз Чакли и твоего работодателя?

Гермиона прислонилась плечом к дверному косяку, а он, воспользовавшись ее молчанием, оглядел ее с головы до ног. Ее волосы всегда были непослушными, но никогда он еще не видел их настолько неухоженными. Под глазами ее залегли темные круги, которые со всей очевидностью свидетельствовали о недостатке сна, и хотя на ней была надета просторная шелковая пижама, он заметил, что она похудела. Черты ее лица заострились, щеки впали, а обычно сверкающие глаза замутились и покраснели.

— Примроуз Чакли и мой работодатель? — прошептала она. — Так значит, за моей спиной уже начались разговоры?

Судя по дрожанию ее нижней губы, она была готова вот-вот разреветься.

— Тео ушел от тебя, Гермиона? — тихо спросил Северус.

Она с вызовом встретила его взгляд и упрямо выпятила вперед подбородок

— Да, он ушел. Вы пришли, чтобы позлорадствовать? Сказать «я же говорил»?

Он покачал головой.

— Я, возможно, не самый приятный человек, Гермиона Грейнджер, но, поверь, что вид молодой женщины в таком состоянии не доставляет мне никакого удовольствия. И хотя когда-то я необдуманно принял решение стать пожирателем смерти, я так и не сумел научиться наслаждаться страданиями других людей.

По щеке девушки скатилась слеза, и она вытерла ее рукавом пижамы.

— Я не хочу принимать гостей, спасибо. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Я не просто гость. Я пришел, чтобы помочь. Я пришел не за тем, чтобы злорадствовать. Что сделано, то сделано, и нет никакого смысла в том, чтобы повторять «я же тебе говорил». Нам многое нужно обсудить, но, конечно, твоя спальня является совершенно неприемлемым местом для этой беседы. Я подожду тебя в гостиной. У тебя есть десять минут, чтобы одеться, пока я приготовлю чай.

Не дожидаясь ответа, Северус повернулся и зашагал по коридору в сторону кухни. Мо сидела за столом, вытирая глаза и громко сопя. Один конец стола был покрыт крошечными предметами детской одежды и на секунду Северус запаниковал: не может быть, чтобы Гермиона была беременна. И без того непростая ситуация, при таких обстоятельствах значительно осложнилась бы.

Он осторожно взял один маленький носочек, словно это был особенно скользкий флобер червь.

— Это что еще такое, Мо?

— Это есть для крошек Падмы, — объяснила Мо, с любовью глядя на свою работу.

Северус с облегчение выдохнул. Если у Падмы Патил родились наконец близнецы, это объясняет предыдущее замечание Мо насчет того, что Гермиона хотела детей. Очевидно, она завидовала счастью своей лучшей подруги.

Встав из-за стола, он взял с плиты пустой чайник.

— Хозяин Северус! — воскликнула Мо. — Что это вы делаете?

— Я готовлю чай, Мо. Мне кажется, что мисс Гермионе чашка чая не повредит.

Домовая выдернула чайник из его рук.

— Я делать лучший чай в Лондоне, — насупившись, произнесла она. — Вы идти, — указала она на дверь.

Северус с облегчением отметил, что Мо вернулась к своей обычной хозяйственности.

— И, может, еще чего-нибудь легкого перекусить, — добавил он. — Она любит тосты, Мо?

Мо покачала головой.

— Она любит пончики с малиновым вареньем.

— Пончики отлично подойдут. Мы будем в гостиной.

Северус вышел из кухни и на секунду задержался у подножья лестницы. Из спальни доносился звук включенного душа. С удовлетворением отметив, что Гермиона, по крайней мере, пытается привести себя в порядок, он поднялся в гостиную.

Вскоре там появилась Мо с подносом, на котором стоял чай и обещанные пончики, а еще через пару минут вошла Гермиона. Девушка собрала свои влажные волосы в хвост, на ней теперь были джинсы и синий джемпер. От вызова, горевшего в ее глазах, когда она распахнула перед ним дверь своей спальни ничего не осталось, и она с потухшим взором опустилась в кресло, стоявшее перед камином. Северус смотрела как она, молча, спрятала под себя ноги и принялась нервно кусать ногти. Он отметил как свободно болтается кофта на ее худых плечах. Северус указал на поднос, стоявший на столике перед ней.

— Мне будет спокойнее, если ты что-нибудь съешь, Гермиона, — произнес он.

Девушка наклонилась вперед и налила себе чая, оставив без внимания тарелку с пончиками. Откинувшись обратно в кресло, она отпила из чашки, упорно избегая его пристального взгляда.

— Я не могу понять, к чему это двухнедельное затворничество и этот неподобающий марафон жалости к самой себе, — начал Северус.

Ее глаза тут же взметнулись вверх.

— От меня ушел муж.

Северус пожал плечами.

— Ты была несчастна с тех пор, как вы вернулись в Англию. Ты, возможно, думала, что ваших регулярных появлений на людях было достаточно, чтобы убедить всех нас в безоблачности вашего счастья, но для меня было очевидно, что твоя неудовлетворенность последние полгода только возрастала.

— Это как-то меняет тот факт, что я всего лишь брошенная жена?

— Избавь меня от твоей недостойной жалости к себе, Гермиона. Это тебе не идет, — хотя его слова были не очень приветливыми, голос не был резким. — Неужели ни разу у тебя не мелькнула мысль о том, что тебе, возможно, будет лучше без мужа?

Не веря своим ушам, Гермиона уставилась на него.

— Я провалилась, Северус. Мы и двух лет не прожили вместе, как я умудрилась выжить собственного мужа.

Тот насмешливо фыркнул в ответ.

— Ты не выживала его, а брак это не задание. Есть некоторая разница между тем, чтобы не добиться успеха и провалиться. Твой брак не увенчался успехом; но это еще не значит, что ты провалилась.

Гермиона в нетерпении закатила глаза.

— Прекрасно, я воспользуюсь вашим определением сложившейся ситуации. Я не достигла успеха, как вы и предупреждали. Вы были правы. Поздравляю.

На лице его отразилось раздражение.

— Я уже сказал тебе, что пришел не за тем. Технически, я один из членов этой семьи, и поэтому меня совсем не радует тот факт, что вы с Тео расстались. Это понятно?

Девушка ему не ответила. Сделав еще один глоток чая, она уперлась взглядом в ковер.

Северус вздохнул.

— Ты собираешься просветить меня насчет того, что произошло?

— У нас возник спор о нашем будущем. Тео хотел вновь отправиться путешествовать, я хотела остаться и иметь … работу, — произнесла Гермиона, решив, что лучше не упоминать о своем внезапно возникшем желании иметь ребенка. — Он сказал, что он несчастен здесь, а я сказала, что стану несчастной, если мы вновь отправимся путешествовать. Он ушел и в тот вечер уже не вернулся. Я спала в спальне для гостей, предыдущую ночь я провела в больнице с Падмой и поэтому была совсем измотана. Я слышала, как он вернулся уже под утро, а когда я проснулась, все его вещи исчезли.

Северус нахмурился.

— Вы постоянно ссорились?

Гермиона покачала головой.

— За все время нашего брака мы поссорились всего три раза. Один раз в Амстердаме, когда он накурился; один раз в Сан-Франциско, когда я подписала трудовой договор с Министерством Магии; и последний раз две недели назад, когда я отказалась уезжать из Англии. Получается, что мы спорили тогда, когда что-то шло вразрез с желаниями Тео. Остальное время между нами просто ... ну...

— Повисала пустая тишина?

Гермиона посмотрела на него своими блестящими от слез глазами и кивнула.

— Пустая тишина.

Быстро сотворив носовой платок, Северус бросил его ей на колени. Какое-то время никто из них не нарушал молчания.

— Он сказал тебе, куда отправился? Он оставил записку?

— Я понятия не имею, где он, но да, он оставил записку.

— И что конкретно в ней говорилось?

Гермиона едва заметно пожала плечами:

— Немногое. Он написал, что сожалеет, что нашему браку пришел конец, но что он больше не может оставаться в Англии. Он написал, что не хочет, чтобы с ним связывались и что не вернется в ближайшем обозримом будущем.

— Понятно, — пробормотал Северус. — Как трусливо.

— Очень даже в его духе, совсем по слизерински, — презрительно усмехнулась Гермиона.

Северус скрестил руки на груди и постарался подавить внезапную вспышку ярости.

— Мы что, опустимся до перечисления всех недостатков наших факультетов, Гермиона, или попробуем конструктивно обсудить сложившуюся ситуацию как два взрослых человека?

Девушка прижала пальцы к раскалывающейся голове.

— Простите, Северус. Мне не следовало так говорить. Я просто совершенно вымотана: я уже несколько дней не ела.

Он пересек комнату и, положив на тарелку один пончик, аккуратно поставил его на подлокотник ее кресла.

— Ешь, — приказал он и, взмахнув полами своей черной мантии, вернулся в собственное кресло.

Гермиона осторожно взяла пончик и откусила кусочек. Северусу пришли на ум слова, произнесенные сегодня Поттером. Судя по всему, тот оказался прав: бывшая мисс Грейнджер очевидно положительно реагировала на командный тон, находясь в таком состоянии.

— Я не хочу лезть не в свое дело и рыться в интимных подробностях ваших отношений с Тео. Меня, скорее, беспокоит затруднительное положение, в котором ты оказалась, — Северус с тревогой взглянул на глубокие тени, залегшие под ее глазами. — Известие о твоем увольнении из Департамента Тайн всерьез обеспокоило меня.

Гермиона широко раскрыла глаза и резко вдохнула.

— Кто вам сказал?

Он встал, чтобы налить себе чашку чая.

— Сегодня утром меня навестила совершенно неожиданная парочка: Гарри Поттер и Драко Малфой. Оба они были крайне обеспокоены твоим благополучием.

— Они знают про мое увольнение? Это что же? Все проклятое Министерство обсуждает меня за моей спиной?

Северус покачал головой.

— Нет, проклятое Министерство не обсуждает тебя за твоей спиной. Как тебе должно быть хорошо известно, Сьюзан уже несколько недель работает администратором в Департаменте Тайн. Они с Джинни подруги. Единственные, кто подозревают, что что-то не так, это Гарри, Драко и их жены. Примроуз Чакли тоже волнуется, судя по всему, — он замолчал и седлал глоток чая. — Почему ты это сделала, Гермиона? Почему ты бросила такую успешную карьеру?

Девушка потерла свой лоб.

— Я никому в этом не признавалась, но я просто ненавидела свою работу в Департаменте Тайн. Она оказалась совсем не тем, чем я ожидала.

Северус нахмурился.

— Тебе понадобилось шесть месяцев, чтобы сделать этот вывод?

Гермиона покачала головой.

— Я поняла это уже в первый месяц. Но я никому об этом не говорила, чтобы не доставить Теодору Ноту удовольствие упрекнуть меня в неправильном выборе. Он бы начал настаивать на том, чтобы мы снова отправились путешествовать. Но при всем моем отвращении к своей работе, это, тем не менее, было лучше, чем покинуть Англию.

Северус с удовлетворением отметил, что она взяла еще один пончик и намазала его густым слоем джема. На щеках ее появился едва заметный румянец, и она уже выглядела не такой расстроенной. Северус тщательно обдумал свой следующий вопрос прежде, чем его задать.

— И все же я не понимаю твоего поведения в последние две недели после бегства Тео. Ты любила его?

Гермиона ошеломленно взглянула на него.

— Конечно, нет! — она снова уткнулась взглядом в свою чашку. — Я надеялась, что, возможно, когда-нибудь, я полюблю его. Но мы просто слишком разные, как вы и говорили.

— Так к чему тогда разыгрывать такую трагедию? Почему ты свернулась в клубок и забилась в щель, спрятавшись от всего мира, словно, ты по-настоящему страдаешь? — спросил Северус.

Гермиона поставила чашку на стол и повернулась к нему.

— Потому что я, действительно, страдаю, — объяснила она, дрогнувшим голосом. — Не от того, что мое сердце разбито, а потому, что он бросил меня в ужасно запутанной ситуации. Неужели вы не понимаете?

Он фыркнул в ответ.

— Ситуации, которую ты лишь усугубила, перестав ходить на работу.

— Да в задницу эту работу! — в ярости воскликнула Гермиона. На этот возглас Северус отреагировал поднятой бровью. — Прошу прощения за выражение, но работа в этой ситуации беспокоит меня меньше всего! Он ушел от меня, не утруждая себя разводом. Я все еще его жена. На моем пальце по-прежнему надето это чертово гоблинское кольцо, и я никак не могу его снять! Если бы мы развелись, я бы получила какие-то деньги и смогла бы позволить себе снять какое-нибудь жилье. Но положение вещей таково, что я ношу его имя; я по-прежнему его жена! Я брошена, лишена какого-либо положения в обществе и дома. И вы правы, я усугубила положение, в котором нахожусь, лишившись единственного источника дохода. Но я ненавидела свою работу, и я не испытываю ни капли сожаления о том, что ее потеряла.

Северус потер пальцем бровь. Он чувствовал, как где-то в глубине начинает пульсировать тупая головная боль.

— Гермиона, я никогда бы не поверил, что ты способна на такую мелодраму. Да что с тобой, ты ослепла? Неужели ты не видишь, что он оставил тебя в наилучшем из возможных положений?

Она непонимающе уставилась на него.

— Как это я в наилучшем положении? Я брошенная жена; люди вроде Панси Паркинсон и Блейза Забини от души повеселятся, узнав, что чистокровный волшебник не смог выносить грязнокровку вроде меня больше года.

Северус скептически усмехнулся.

— С каких это пор тебе есть дело до того, что думают люди вроде Панси Паркинсон и Блейза Забини? Мы живем во времена, когда счастье каждого во многом определяется Законом о Браках. Ты что, действительно, считаешь себя первой жертвой? Ты интересовалась судьбой хотя бы тех пар, с которыми ты училась на Площади Белгравия?

Гермиона нахмурилась.

— Я слышала слухи о Блейзе и Кэтти, но я думала, что у остальных все в порядке.

— Ну, так ты заблуждалась. Не нужно читать мысли других, чтобы увидеть, когда люди несчастны. Денис Криви и Демельза Робинс подали на развод, и я почти уверен в том, что один из твоих гриффиндорских приятелей вскоре последует их примеру.

— Что? — недоуменно переспросила Гермиона. — Кто?

— На прошлой неделе я встречался с Минервой МакГонагал. После чего меня пригласили поужинать со всеми сотрудниками Хогвартса, и было совершенно очевидно, что между Невилом Лонгботомом и Ханной Эббот не все в порядке. Ты невероятно наивна, если думаешь, что ваш брак единственный из всех, что были совершены по расчету, развалился. Действительно, несколько браков оказались неожиданно удачными: брак Драко и Сьюзан в их числе. Но количество неудачных браков значительно перевешивает. Да, Закон о Браках был невероятно успешным, с точки зрения увеличения рождаемости, но, если учесть еще и количество разводов и неудачных браков, то это совершенно провальная идея.

Гермиона опустила голову, чувствуя себя невероятно глупо от того, что, будучи погруженной в собственные горести, не сумела разглядеть происходящее вокруг. Она покачала головой.

— Возможно, вы правы, но я все равно не понимаю, почему вам кажется, что Тео оставил меня в наивыгоднейшем положении.

Северус устало вдохнул.

— Если бы две недели назад ты развелась, то что бы тогда тебе пришлось сделать по закону? — спросил он таким тоном, словно перед ним сидела первоклашка.

— О чем вы?

— О, Мерлин, дай мне терпения, — пробормотал он. — Ты была бы обязана снова вступить в брак в течение шести месяцев. Если супружеская пара разводится, они оба обязаны снова вступить в брак в течение полугода. Если кто-то из супругов овдовел, то им великодушно предоставлен целый год на то, чтобы вновь найти себе супруга, — сказал он голосом, который буквально сочился сарказмом. — Твой сбежавший муж даровал тебе свободу от Закона о Браках, одновременно избавив тебя от своего раздражающего присутствия.

Девушка задумалась над его словами.

— Это правда, — признала он. — Но куда мне идти? Что мне делать?

Северус пожал плечами.

— Тео бросил тебя, поэтому, по магическим законам, все, что он оставил, теперь твое. Он богатый человек: ты ни в чем не будешь нуждаться.

Гермиона приняла оскорбленный вид.

— Мне не нужны его деньги. Мне ничьи деньги не нужны.

— Тогда найди себе новую работу и обрети относительную независимость, — произнес Северус.

— Но куда мне идти? — спросила Гермиона. — Я не хочу переезжать в дом своих родителей, и при этом не могу ничего приобрести в Лондоне, какова бы не оказалась моя заработная плата.

— Оставайся здесь, — негромко ответил он. — Когда Тео оставил тебя, этот дом стал твоим. Не считая, конечно, половины дома, которая принадлежит Ланцу. Ты по-прежнему, в глазах магического закона и общества, являешься частью этой семьи, а Тео, будучи неправым с правовой точки зрения, теперь является изгоем.

На глаза Гермионы навернулись слезы.

— Как я могу оставаться членом семьи Милл, если меня бросили таким унизительным образом?

— Гермиона, — начал Северус сквозь зубы, стараясь собрать остатки своего терпения, — ты смотришь на вещи с магловской точки зрения. Магическое сообщество во многом гораздо более архаично. Семейство Милл будет шокировано поступком Тео. Они будут полностью на твоей стороне и продолжат обращаться с тобой как с членом семьи. Я когда-то говорил тебе, что мы с тобой навсегда останемся на периферии этой семьи, и в каком-то смысле, так оно и есть. Но при этом они являются древним семейством волшебников, которое передает из поколения в поколения определенные ценности, и их симпатии будут на твоей стороне, а не на стороне Тео, могу тебя заверить.

Гермиона огляделась по сторонам.

— Мне здесь нравится, — согласилась она, — и я не стану возражать против того, чтобы тут остаться. Мне ужасно нравятся и Мо, и Ланц, но каждая частичка меня противится идее пользоваться деньгами семейства Милл.

— Тогда найди себе другую работу, — нетерпеливо ответил Северус.

Гермиона глубоко вздохнула.

— В магической части Лондона это проще сказать, чем сделать. Я определенно не собираюсь устраиваться на работу в какой-нибудь из департаментов Министерства ни сейчас, ни в будущем.

Внезапно Северусу очень захотелось, чтобы этот разговор закончился именно сейчас, он встал и, подойдя к окну, посмотрел на противоположную сторону Кенсингтонской площади. Он задумался о своей лаборатории и о том, что количество заказов все возрастало. Внезапно в голове возникло решение. Ему нужен был помощник; ей нужна была работа. Она была единственным кандидатом, чья квалификация была достаточной для того, чтобы занять это место. И, судя по всему, его лаборатория по-настоящему ее заворожила. Но он тут же отмел эту идею. Она была смехотворной. Он действительно придерживался мнения, высказанного им много месяцев назад: из нее бы вышла невыносимая коллега. Он никогда не могу похвастаться особенной терпимостью, а ее беспрестанная болтовня любого довела бы до безумия.

Северус повернулся и окинул Гермиону внимательным взглядом. Не было никаких сомнений в том, что она значительно изменилась со времен своего обучения в Хогвартсе. Он читал рекомендательные письма, которые она приложила к своему заявлению, поданному два года назад, и был действительно впечатлен. Она была единственной на своем курсе, получившей магистерскую степень: из нее, несомненно, вышел бы очень умелый стажер.

Но было и еще кое-что, ослаблявшее его решимость не брать ее на работу. Северус полагал, что все дело было в том, что он являлся ее должником. Она спасла ему жизнь; с него причиталось. Конечно же он не мог просто сидеть и ничего не делать, когда решение, по крайней мере, части ее проблем было в его руках? И дело было даже не только в этом. Как не хотелось ему признаваться себе в этом, но он обнаружил, что его стало необъяснимо тянуть к Гермионе Грейнджер. Его раздражал вид этой умной ведьмы в таком подавленном состоянии. Он смотрел на ее впалые щеки и темные круги под глазами и вспоминал, какой она предстала перед ним, когда он распахнул дверь ее спальни в свадебный вечер. Излишне поспешно он принял решение.

— У меня есть предложение, которое может решить твои проблемы, — сказал Северус, вновь усаживаясь в кресло.

Гермиона налила себе еще одну чашку чаю и откинулась в своем кресле.

— Я слушаю, — произнесла она.

Он сплел свои пальцы.

— Я думаю о том, чтобы предложить тебе должность моего помощника, если тебе это по-прежнему интересно.

Девушка немедленно поставила чашку с блюдцем на стол. Глаза ее расширились от удивления.

— Вы серьезно? Вы действительно готовы взять меня к себе помощником?

Северус коротко кивнул.

— Да, но обязательно с испытательным сроком. Я уверен, что предлагаю зарплату больше, чем у сотрудника Департамента тайн, проработавшего там всего год.

Гермиона с энтузиазмом кивнула.

— Да, это точно. Ну, по крайней мере, та зарплата, о которой говорилось в вашем объявлении, существенно превышает зарплату работника министерства.

Его предложение совершенно ошеломило ее. Она всей душой желала получить эту работу с того момента, как впервые прочитала объявление, а после того, как она побывала в его лаборатории, ее интерес как минимум удвоился.

— Объявление было размещено почти два года назад. Зарплата с тех пор увеличилась в связи с инфляцией, — пробормотал он, жадно наблюдая за ее реакцией.

Гермионе вспомнились слова, сказанные им в тот вечер, когда он показывал ей лабораторию, и восторженное выражение на ее лице поблекло.

— Мне казалось, что вы считаете нас несовместимыми? Вы сказали, что меня приятно пригласить на ужин, но работать со мной было бы невыносимо.

Северус пожал плечами.

— Докажи мне, что я ошибался, — просто ответил он

Она принялась нервно покусывать нижнюю губу.

— А что если это превратится в настоящий кошмар?

— Именно поэтому у тебя будет испытательный срок — три месяца. Если по прошествии этого времени мы будем неудовлетворенны друг другом, мы расторгнем контракт.

Гермиона посмотрела на своего бывшего профессора, оказавшегося в одной комнате с ней при таких невероятных обстоятельствах. Со времен ее обучения в Хогвартсе он стал чуть менее бледным и худым, но в остальном не изменился. Его черные волосы по-прежнему безжизненно свисали, обрамляя резкие черты лица. Его крючковатый нос по-прежнему казался слишком большим для этого лица, а глаза были такими же черными и непреклонными как всегда. И, тем не менее, он стал для нее кем-то большим, чем просто бывшим учителем. Гермиона обнаружила, что она полюбила его суховатое чувство юмора, и ее очень радовало их постепенное продвижение в сторону дружеских отношений, начавшееся после ее обручения с Тео.

Но также Гермиона понимала, что их по-прежнему разделял безбрежный океан противоречий, и она боялась подвергнуть их хрупкую дружбу такому испытанию. Но как же она хотела получить эту работу. Стоило ли рисковать? Поставит ли это крест на их неокрепшей дружбе? Сейчас Северус оказался рядом именно тогда, когда ей была нужна помощь. Он благородно пришел ей на помощь, и ей бы не хотелось потерять такого друга и союзника в семье, к которой она, как оказалось, до сих пор еще принадлежала.

Гермиона вздохнула.

— Я невыразимо признательна вам за ваше предложение. Это более чем великодушно с вашей стороны, и я действительно очень бы хотела согласиться, но я хочу спросить, почему вы это делаете.

Он посмотрел на нее, и какое-то время молчал, видимо, обдумывая свой ответ.

— Тебе нужна работа; мне нужен помощник. Все просто, Гермиона. Я не лгу, когда говорю, что мне крайне необходима еще одна пара рук. У меня очень, очень много клиентов, которым не терпится получить свои заказы. Я уже привык к тому, что все выходные я провожу у котла, и у меня нет никакого желания продолжать в том же духе.

Девушка нахмурилась.

— Вы дадите мне время на раздумья?

Северус сумел подавить внезапно вспыхнувшее раздражение от того, что его великодушное предложение не было принято сразу же.

— Я даю тебе время все обдумать до следующего вечера, — угрюмо произнес он. — Если к этому времени ты не согласишься, я вновь подам объявление. Я сказал правду, когда говорил о том, что мне срочно нужна вторая пара рук. Мой бизнес разросся вопреки моим ожиданиям, и мне не хотелось бы отказываться от каких-то из имеющихся клиентов.

Девушка уловила в его словах раздражение.

— Большое вам спасибо за ваше предложение, я надеюсь, что не обидела вас, попросив дать мне время, но мне нужно все тщательно обдумать. Последние две недели я провела, свернувшись в клубок в своей спальне, не желая никого видеть, и особенно не желая видеть кого-нибудь из семейства Милл. Я была бы очень рада получить такую работу, но я все еще неуверенна насчет того, хочу ли я продолжать жить здесь как член этой семьи.

Северус хмуро взглянул на нее.

— Гермиона, что с тобой случилось? Тебе постоянно приходилось испытывать на себе предубеждение и антипатию во время учебы в Хогвартсе, хотя тебя это, казалось, не беспокоило. Ты подняла на знамена свой интеллект и тебе и дела не было до того, что думают о тебе твои однокурсники. А с тех пор как ты обручилась с Тео, ты сама на себя не похожа.

Девушка снова пожала плечами и, взяв носовой платок, промокнула им уголки своих глаз.

— Я знаю, — пробормотала она. — Я была идиоткой. Я была захвачена своими фантазиями о том, каким мог бы стать наш брак. Мне следовало послушаться вас.

— Мне нужно идти, — внезапно заявил он, чувствуя, что ему не терпится поскорее вернуться к своей работе. — Но, прежде чем я уйду, я еще раз повторю: семейство Милл будет шокировано поступком Тео. Ты получишь их полнейшую поддержку. Я очень сомневаюсь, что весть о случившемся дойдет до кого-то кроме Корделии и Ланца. Тео не был особенно близок ни с кем из остальных своих родственников, живущих в Лондоне, поэтому я сомневаюсь, что они вообще заметят его отсутствие. Если тебе нужны еще какие-то доказательства их поддержки, то обрати внимание на то, как охраняла тебя Мо прошедшие две недели.

Северус встал, чтобы уйти. Гермиона тоже поднялась со своего кресла, и он еще раз отметил про себя, как мешковато сидит кофта на ее исхудавшем теле. Девушка проводила его до дверей комнаты, мучимая чувством вины за то, что обидела его.

— Спасибо, Северус. За все. Вы были более чем добры.

Он коротко кивнул в ответ.

— У тебя есть время до завтра до полуночи, чтобы принять свое решение.

Гермиона кивнула в ответ, нервно теребя руками украшение на шее. Она посмотрела вниз и поняла, что на ее шее до сих пор висит тяжелая изумрудная подвеска, которую Северус вручил ей в день ее свадьбы. Внезапно Гермиону охватила ярость: как она могла быть такой идиоткой, чтобы позволить себе вступить в этот брак. В каком-то исступлении она сорвала украшение с шеи, порвав тонкую цепочку, и бросила его в другой конец комнаты. Если она не может снять свое обручальное кольцо, то уж от уродливой подвески, она точно может избавиться.

Северус удивленно посмотрел на нее.

— Это была наследственная драгоценность Милов. Ты имеешь представление о том, сколько она стоит?

— Честно говоря, Северус, — ответила она, — мне попросту нас…ть на наследственные драгоценности Милов в данный момент.

Девушка ожидала, что сейчас последует выговор, но к ее удивлению, он лишь ухмыльнулся.

— Вот это я понимаю, настрой, — протянул он. — Я рад, что праведный гнев сменил жалость к себе. Последнее просто не твое, Гермиона.

Повернувшись к ней спиной, Северус зашагал к выходу и открыл дверь. Гермиона хотела сказать ему еще одну вещь, прежде чем он уйдет.

— Пожалуйста, не предлагайте мне работу только из жалости.

Он обернулся и приподнял одну бровь.

— Уверяю тебя, я предлагаю тебе работу только потому, что это нужно нам обоим, — Северус начал спускаться по ступеням на тротуар. — Кроме того, — добавил он, — у тебя есть выбор. Ты же мне выбора не предоставила: мне пришлось принять твою жалость в ту ночь, когда ты спасла мою жизнь.

Прежде чем она успела ответить, он уже ушел, оставив ее собираться с мыслями и принимать решение.

Войдя в свой дом, и закрыв за собой дверь, Северус с облегчением к ней прислонился. Прежде чем спуститься в подвал, он торопливо написал две записки: одну Корделии и одну Ланцу, требуя от них немедленно вернуться в Лондон.

Как только письма были отправлены, он вернулся в лабораторию. Пытаясь вновь развести огонь под своим платиновым котлом, Северус заметил, как трясутся его руки. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Как глупо с его стороны было так опрометчиво предложить ей эту работу. Совсем не в его характере было действовать так поспешно. И хотя он хотел, чтобы она приняла его предложение, какая-то его часть отчаянно надеялась, что Гермиона откажется. Потому что он даже думать боялся о том, куда их может завести такое невероятное партнерство.

После того, как Северус ушел, Гермиона еще час сидела в гостиной, свернувшись калачиком в кресле. Она, наконец, позволила себе задуматься о самой себе, а не о своем отсутствующем супруге. Впервые с тех пор как он уехал, она не испытывала никакого сожаления по-поводу того, что оказалась в роли брошенной жены.

И ей стало стыдно за свое поведение в прошедшие две недели. Прочитав записку Тео, она забилась под одеяло в кровать, которая уже больше не была их и заплакала. Она проплакала довольно долго. Ей казалось, что с ее сознанием что-то произошло; единственное, о чем она могла думать, так это о своем оглушительном провале; о своей возможно слишком острой реакции на то, что по убеждению Тео, было лишь «парой косячков». Все ее мыслительные способности сконцентрировались на том ужасе, в который превратился ее брак. Она спала неспокойно и прерывисто, а ушедший муж не переставал преследовать ее даже во сне.

Несколько раз она видела во сне Королевский лес Дин и ту ночь, когда к ним с Гарри вернулся Рон. Но каждый раз во сне это был не Рон; чаще всего лицо мужчины из ее сна принимало очертания лица Тео. Она просыпалась в слезах, но это был еще не самый плохой сон. Ей приснилось, как загорелось ее обручальное кольцо, а вместе с ним воспламенилась и вся ее рука. Она проснулась от собственного крика.

И всегда рядом была Мо, которая ласково гладила ее по руке, снова и снова повторяя, что все будет в порядке, что хозяин Теодор просто плохой муж. Хуже всего было то, что Гермиона понимала, что Тео не был так уж плох. Он был эгоистичным и инфантильным, но он не был плохим. На самом деле, никто из них был не виноват; просто они сделали огромную ошибку, когда решили пожениться. Именно ее собственный неправильный выбор привел ее к той ситуации, в которой она сейчас оказалась, и, поскольку за всю свою жизнь ей еще так и ни удалось ощутить горький вкус неудачи, ум ее просто не мог смириться с тем фактом, что их брак развалился, и с этим ничего нельзя поделать.

Гермионе с трудом верилось, что прошло уже две недели. Теперь, когда Северус Снейп так решительно выдернул ее из пучины жалости к себе, в которую она пребывала, девушка с ужасом думала о том беспокойстве, которое она причинила своим друзьям. Она вела себя ужасно эгоистично, не ответила ни на одну из посланных ей сов и, что было уж совсем ужасно, не пустила их на порог. Мо безоговорочно исполняла указание Гермионы и всеми силами охраняла ее покой. Гермиона понимала, что окажись она в обратной ситуации, когда кто-то из ее друзей пропал бы настолько необъяснимо, она бы с ума сошла от волнения. То, что она сказала о Департаменте Тайн, было полной правдой: она не сожалела о том, что так резко бросила свою работу, но ей было ужасно неудобно, что она дала людям, которых любила, повод для волнений.

Северус был прав: она потеряла себя в браке с Теодором Ноттом. Пришло время перестать думать о том, что ожидали от нее окружающие, и вместо этого сконцентрироваться на том, что могло бы сделать ее счастливой. Пришло время продолжать двигаться вперед. Гермиона ощутила настойчивое желание наконец что-то изменить в своей жизни. Она встала с кресла и отправилась на кухню. Не могла же она действовать на голодный желудок.

* * *

Уже смеркалось, когда Северус услышал, как хлопнула входная дверь. Очевидно, Корделия получила его сову, и, судя по тому, как яростно она захлопнула входную дверь, ей совсем не понравилось. что ее выходные были так грубо прерваны.

Потушив огонь под двумя котлами и оставив третий тихо побулькивать, он убрал свою волшебную палочку в складки мантии и вышел из лаборатории. Поднимаясь по лестнице наверх, он не смог сдержать довольной улыбки. Корделия просто терпеть не могла, когда что-либо прерывало ее краткие поездки в Эдинбург, но Северус не сомневался, что ее раздражение будет быстро забыто, когда она узнает об отвратительном поведении своего сына. Хотя его жена, да и все ее семейство ни слова бы не сказали против, приди Тео в голову завести связь на стороне, особенно сейчас, когда действовал Закон о Браках, уход от супруги был абсолютно недопустимым.

Во многих семьях чистокровных волшебников, и семейство Милл, Паркинсон и Малфой были в их числе, интрижки на стороне были вполне обычным явлением. Но соблюдению внешних приличий всегда придавалось первостепенное значение, и такой поступок как уход от жены после двух лет совместной жизни с единственной целью сохранить сибаритские замашки, вряд ли мог быть встречен одобрением родственников. Теодор, так же как и его отец, навлек на семейство Милл бесчестье, и это не могло обрадовать Корделию. Северус не сомневался, что Тео получит сегодня ночью как минимум один Громовещатель.

— Северус? — раздался голос его жены из гостиной.

Когда он вошел в комнату, его лицо выражало приличествующую случаю мрачность.

— Корделия, — произнес он, кивнув. — Спасибо за то, что ты так быстро откликнулась.

— Северус! — воскликнула она, уперев в бока свои руки с безупречным маникюром. — Что все это значит? Сегодня вечером у меня был запланирован ужин с друзьями, и мне пришлось его отменить!

— Боюсь, что здесь тебя ждут более неотложные дела, — объяснил он, подходя к бару. — Не хочешь бренди?

Корделия нахмурилась.

— Нет, я не хочу бренди. Я хочу, услышать твои объяснения, оправдывающие такое несвоевременное вмешательство в мои планы.

Северус сощурился, чувствуя, как начинает раздражаться.

— Поверь мне, Корделия, я не стал бы прерывать твою поездку, если бы не крайне серьезные обстоятельства. Тебе не понравится то, что ты сейчас услышишь, поэтому я настоятельно рекомендую тебе выпить.

— Отлично! — огрызнулась она, усаживаясь в кресло. — Я буду бренди.

Он налил щедрую порцию напитка в любимый стакан жены, подумав про себя о том, насколько же они похожи с сыном. Оба терпеть не могли, когда что-то мешало их удовольствиям. Он подошел к жене и протянул ей напиток, после чего сел в кресло напротив.

Корделия удивленно приподняла бровь.

— А ты не выпьешь вместе со мной?

Он покачал головой.

— У меня уже было несколько часов, чтобы прийти в себя.

Губы Корделии растянулись в насмешливой улыбке.

— К чему такой драматизм, Северус. Почему бы тебе просто не объяснить, что тут, в конце концов, происходит?

— Хорошо, — ответил он, решив перейти прямо к делу. — Теодор бросил Гермиону. Навсегда.

На лице Корделии застыло выражение полнейшего потрясения.

— Что? — едва слышно произнесла она. — Что ты имеешь в виду, говоря навсегда? Я уверена, что он просто отправился путешествовать!

Северус покачал головой.

— Их брак распался. Он оставил ей записку, в которой однозначно заявил, что не собирается возвращаться.

На лице Корделии отразилось удивление, которое она безуспешно пыталась скрыть, прикрывшись рукой. Она молчала. Покачав головой, она резко опрокинула в себя содержимое своего стакана. После чего протянула пустой стакан Северусу.

— Пожалуйста, двойную порцию, — заявила она.

Северус встал и взял из ее подрагивающей руки пустой стакан. Сейчас он ей сочувствовал. Она была жестоко разочарована своим первым супругом, а теперь ее собственный сын обесчестил их семью. Налив в ее стакан темный напиток, он вновь сел в кресло напротив нее.

— Когда это случилось?

— Две недели назад, судя по всему, — пробормотал он.

— Две недели назад? — потрясенно переспросила она. — Но почему мы только сейчас узнали об этом?

— Сегодня утром ко мне пришли Драко Малфой и Гарри Поттер. Они начали волноваться, поскольку Гермиона не показывается на работе уже две недели. Ее друзья неоднократно пытались навестить ее, но Мо их ни разу не впустила. Отправившись выяснить, в чем дело, я обнаружил Гермиону в совершенно ужасном состоянии. Надавив на нее, мне удалось добиться более менее внятных объяснений произошедшего.

Корделия недоверчиво покачала головой.

— И что же случилось?

— Все говорит о том, что они поняли, что плохо подходят друг другу, — просто ответил он. — Тео хочет путешествовать, а Гермиона хочет быть дома.

Выражение раздраженного неодобрения исказило аристократические черты Корделии.

— Они считают, что можно разойтись просто потому, что у них не совпадают взгляды на то, чем занять свой досуг? Но это же просто нелепо!

Северус устало вдохнул.

— Все несколько серьезнее, чем просто разногласия по-поводу того, где проводить выходные, Корделия, — негромко начал он. — И Гермиона здесь совершенно ни при чем. Тео ушел от нее под покровом ночи, ни слова не сказав заранее. Он оставил ей записку; у нее не было возможности переубедить его.

Корделия раздраженно постучала накрашенными ноготками по подлокотнику своего кресла.

— Поверить не могу, что он это сделал. Да о чем он думал? Должно быть, она сделала что-то, что заставило его бросить ее таким вызывающим образом.

Северус с трудом подавил вспышку ярости.

— Корделия, она всего лишь отказалась отправиться с ним путешествовать. И вообще, вряд ли девушку можно обвинить в их несовместимости. Они никогда не подходили друг другу.

— Я не пытаюсь оправдать поведение Тео, Северус. Но согласись, что в их возрасте нормальным как раз считается стремление объездить весь мир, а не желание оказаться прикованной к какой-то там работе, — закончила она, с отвращением наморщив нос.

Он немедленно ощетинился.

— Не каждому по душе жизнь перекати-поля. Некоторые из нас ищут способы самореализации в упорном труде.

— Я понимаю, что твоя работа приносит тебе удовлетворение, — терпеливо ответила его жена, — и это совершенно нормально для человека твоего возраста. Просто мне кажется, что это довольно необычно для двадцатипятилетней девушки быть такой, ну, скажем, домоседкой.

Достав из кожаной сумки волшебную палочку, она вызвала лист пергамента и перо. Северус смотрел, как она начала писать.

— Что ты намерена делать? — спросил он, раздражаясь при мысли, что его жена даже не справилась о самочувствии Гермионы.

— Я пошлю своему сыну Громовещатель, — ответила она, — после чего вернусь в Шотландию.

— Корделия, — взорвался он, вставая со стула и теряя остатки самообладания. — Ты не сделаешь этого, пока не навестишь свою невестку.

— Северус, — со вздохом ответила она, — я уверена, что я последний человек, которого Гермиона хотела бы сейчас видеть. Я не сомневаюсь, что ты безупречно справился с задачей и похлопал ее по плечу.

— Бедняжка просидела взаперти две недели и выплакала себе все глаза из-за твоего сына, — произнес он сквозь зубы. — Как минимум ты должна пойти туда и заверить ее, что она по-прежнему член этой семьи и останется им и дальше. Ей нужно знать, что это не ее вина.

На лице Корделии проступило искреннее удивление.

— Но я уверена, что она и так это все знает, Северус. Поскольку они не разведены, и говорить не о чем. Естественно, что она продолжит жить в нашей семье.

— Корделия, — произнес Северус, награждая жену сердитым взглядом, — я настаиваю на том, чтобы ты навестила Гермиону. Не сделать этого будет очень неучтиво. Ты прекрасно знаешь, что она выросла среди маглов; она не понимает до конца, что по нашим обычаям она продолжает оставаться частью семьи. Ты должна поговорить с ней.

Корделия молчала, задумчиво покусывая перо. В конце концов, она подняла глаза на Северуса.

— Хорошо. Я поговорю с ней после того, как напишу Теодору.

— Хорошо, — сказал он, и развернулся на пятках, собираясь отправиться в подвал.

— Твоя забота о ее самочувствии трогает, Северус, — пробормотала Корделия, прежде чем он успел выйти из комнаты.

Повернувшись и встретившись с ней взглядом, он прочитал вызов в ее глазах.

— Вопреки широко распространенному мнению, — протянул он, — я не изо льда сделан. Вид страдающей молодой женщины в таком встревоженном состоянии не доставляет мне никакого удовольствия.

Несколько смущенный замечанием жены, он захлопнул за собой дверь, как никогда желая поскорее оказаться в уединении своей лаборатории.

* * *

Гермиона жадно поглощала уже вторую порцию пирога с почками. Сидящая напротив Мо с таким наслаждением на нее взирала, что Гермиона поперхнулась.

— Мо, — сказал она с набитым ртом, — ты самый лучший повар во всем Лондоне. А может, и в мире.

Было заметно, что похвала Гермионы приятно взволновала Мо. Она замахала своими костлявыми ручками, словно стараясь отмахнуться от такого комплимента.

— А ты самая глупая девочка во всем Лондоне, — заявила она, притворно нахмурив свое и без того морщинистое лицо. — Вы себя совсем голодом заморить решили, мисс Гермиона. От вас уже кожа да гости остались.

— Я знаю, — сказала Гермиона, переведя взгляд на свои хрупкие запястья. Она взяла стакан тыквенного сока и выпила все до дна. — Но я твердо намерена наесть все потерянные килограммы и, может, даже еще несколько.

Она как раз собирала с тарелки последние крошки пирога, когда сверху раздался звук открывающейся входной двери. Гермиона замерла, не донеся до рта вилку с едой. Она перевела взгляд на Мо.

— Мо? — донесся из холла знакомый женский голос. — Ты дома?

— Это хозяйка Корделия, — прошептала Мо. — Мне впустить ее?

Гермиона вздохнула. Как бы ни хотелось ей обойтись без предстоящего разговора, беседа с Корделией была неизбежной.

— Она член семьи, и, как я понимаю, у нас не то чтобы есть выбор. Ты не попросишь ее спуститься сюда, Мо?

Мо кивнула и, щелкнув пальцами, исчезла. Гермиона услышала, как домовая с треском появилась в холле, после чего послышались их перешептывания с Корделией.

Услышав звук шагов спускающейся свекрови, она нервно провела рукой по своим волосам. Сняв заколку, которой они были скреплены на затылке, она быстро собрала копну своих непослушных кудрей в аккуратный пучок у основания шеи.

Корделия вошла в кухню с сочувствующей улыбкой.

— Ах, Гермиона, — вздыхая, проговорила она, подойдя к невестке и расцеловав ее в обе щеки. — Северус мне все рассказал!

Гермиона тут же ощутила неловкость от осознания собственной запущенности, которая так контрастировала на фоне безупречной ухоженности ее свекрови. Она не знала, что сказать, поэтому просто кивнула.

Корделия присела рядом и похлопала ее по руке.

— Хотя я вполне понимаю тягу Тео к свободе, я в ужасе от его поведения. Оно действительно достойно порицания.

— Спасибо, — пробормотала Гермиона, неуверенная в том, на чей же стороне Корделия. — Это, в общем, для меня был шок.

— Я знаю, я знаю! — воскликнула Корделия. — Молодые люди бывают так непредсказуемы. Уверена, тебе будет приятно узнать, что я послала ему довольно противный Громовещатель. Он может на него не отвечать, но выслушать его ему все равно придется, — она извиняющеся улыбнулась Гермионе.

Девушка неуверенно выдавила из себя ответную улыбку, подумав про себя, что на ситуацию стоило бы отреагировать чем-то посерьезнее Громовещателя, возможно, каким-нибудь кастрирующим заклятьем.

— Северус, кажется, полагает, что я могла бы продолжить жить здесь, — негромко сказала девушка.

— Ну, конечно! — ответила Корделия. — Это же твой дом. Твои законные права на все, чем владеет Тео, только усилились теперь, когда он … отсутствует.

— Но вы уверены в том, что это приемлемо с точки зрения общества? Что у вас не возникнет сложностей с объяснением сложившейся ситуации остальным членам семьи?

— Гермиона, девочка, — сказал Корделия, похлопывая ее по руке. — Большая часть наших родственников это довольно пожилые люди, как ты и сама уже, наверное, заметила, и я уверена, что они, скорее всего, вообще не обратят внимания на то, что Тео не посещает семейные праздники — не то, чтобы он и раньше-то их часто посещал.

— Но что если они спросят? Что мне говорить? Я не хочу, чтобы мое пребывание в этом доме создавало вам проблемы или ставило бы вас в неловкое положение.

— Дорогая моя девочка, но твое отсутствие гораздо сильнее будет бросаться в глаза. Если кто-то будет спрашивать, я намерена отвечать, что Тео отправился путешествовать, что является совершенно правдивым утверждением. Ты можешь отвечать так, как сочтешь нужным. Ты можешь просто говорить, что он за границей или, если ты на этом настаиваешь, ты можешь сказать им правду.

Тон, которым она произнесла последние слова, давал ясно понять, что Корделия предпочла бы, чтобы Гермиона выбрала первый вариант. Гермиона теребила рукав своего свитера, не зная, что ответить.

— Я понимаю, что ты оказалась в щекотливой ситуации, Гермиона. Но у каждого из нас есть свои сложности, с которыми нам приходится жить. У каждого свой скелет в шкафу, если можно так выразиться. Ты не сделала ничего плохого, поэтому ты имеешь полное право ходить с высоко поднятой головой!

Гермиона испытала прилив благодарности к свекрови за последнее замечание и улыбнулась.

— Так-то лучше! — заявила Корделия, вставая из-за стола. — А теперь, поскольку у меня есть планы на вечер, мне действительно нужно спешить. Смотри на вещи в положительном ключе, Гермиона. Ты выглядишь удивительно стройной, ты же знаешь поговорку, что нельзя быть слишком худой или слишком богатой!

Она еще раз поцеловала Гермиону и направилась к выходу.

— Я была рада узнать, что ты уволилась из Департамента тайн. Каждый понедельник я провожу завтраки в пользу госпиталя Св. Мунго; поскольку ты теперь свободная женщина, приглашаю тебе присоединиться в любое время.

Гермиона неуверенно нахмурилась.

— Ну, я еще не решила окончательно. Я сказала Северусу, что сообщу ему о своем решении до завтрашнего вечера.

Корделия озадачено посмотрела на невестку.

— О решении?

— Да, — ответила Гермиона. — Прошу прощения, я полагала, что он вам сообщил. Он предложил мне место своего помощника.

— Понятно, — пробормотала Корделия недоуменно. — Для такого мрачного человека, он временами бывает удивительно доброжелательным, — сказала она, натянуто улыбнувшись.

Махнув Гермионе рукой, она вышла из кухни, оставив девушку размышлять над этим последним замечанием.

Когда шум захлопнувшейся входной двери подтвердил, что Корделия ушла, Гермиона встала из-за стола и направилась в спальню. Стянув с себя свитер, она встала перед зеркалом и придирчиво оглядела отражение своего похудевшего тела. Ее когда-то округлая грудь значительно уменьшилась в размере, а по бокам отчетливо выпирали ребра. Девушка не могла согласиться со своей свекровью: она была бы рада, если бы ее тело вновь обрело свои приятные изгибы и некоторые округлости.

Повернувшись к туалетному столику, она взяла в руки косметичку. Ей предстояло разослать письма с извинениями своим друзьям, и к своему стыду она совершенно забыла о Падме. Пришло время навестить свою крестницу.

* * *

С первых же секунд Гермиона поняла, что Дин зол на нее. Выражение его лица, когда он открыл перед ней дверь, было отнюдь не любезным.

— Гермиона! — зашипел он, плотно закрывая дверь за собой, чтобы не услышала Падма. — Падма очень, очень о тебе беспокоилась. Мне казалось, что это очевидно, что у нее и без треволнений о своей подруге достаточно хлопот. Где ты пропадала?

Глаза Гермионы тут же наполнились слезами.

— Дин, мне очень, очень жаль. Я чувствую себя ужасно виноватой, и если ты мне позволишь, я объясню, почему я пропала.

Слова Гермионы его смягчили.

— Давай, заходи, — сказал он, открывая дверь и потирая свой лоб. — Я не хотел нападать на тебя — мы просто совсем вымотаны. Падма будет рада тебя видеть.

Он знаком пригласил ее в комнату. Гермиона не смогла удержать улыбки при виде гостиной Падмы, которая обычно содержалась в абсолютном порядке. Крохотные предметы розовой одежды были разбросаны повсюду, диван был усеян беленькими носочками, а в воздухе висел запах детской присыпки. При виде Падмы улыбка ее стала еще шире: молодая мама укачивала на руках одну из малышек, в то время как вторая спала в колыбели у ее ног.

— Привет, — прошептала Гермиона, чувствуя новый приступ вины при виде того облегчения, которое проступило на лице Падмы.

— Гермиона! — выдохнула Падма, расчищая место рядом с собой от детской одежды. — Я так рада, тебя видеть. Я так волновалась!

Гермиона пересекла комнату и поцеловала ее в щеку.

— Падма, мне так жаль, что я ничего не сообщала о себе. Это были, наверное, самые сложные дни в твоей жизни, а меня не оказалось рядом. Сможешь ли ты меня когда-нибудь простить? — спросила она, и голос ее задрожал.

— Гермиона, конечно, я прощаю тебя, но что же с тобой случилось? Держи, — сказала она, протягивая малышку Гермионе. — Твоя крестница, наконец, заснула, но я была бы рада отдохнуть и от Шивани. Она очень любит, когда ее держат на руках, но становится все тяжелее.

Гермиона с улыбкой взяла протянутый ей сверток.

— О, Боже, — выдохнула она, глядя на Прейю, лежащую в колыбельке. — Они так выросли за прошедшие две недели! И стали еще красивее.

Падма улыбнулась и потянулась, чтобы размять ноющие мышцы.

— Честно говоря, они очень хорошо себя ведут и хорошо спят. Благодаря Дину и чудесному магловском молокоотсосу, мне удается поспать часов по пять каждую ночь, что совсем неплохо, когда у тебя новорожденные близнецы!

Гермиона посмотрела на чудесную малышку, лежащую у нее на руках, и нежно погладила ее щечку.

— Какие-нибудь новости о Парватти?

Падма кивнула.

— Она родила в среду вечером. Еще один мальчик! Они назвали его Лиам, — Падма перевела обеспокоенный взгляд на Гермиону. — Ты ужасно похудела, Гермиона. Что случилось?

Гермиона глубоко вздохнула.

— Тео и я расстались, — прошептала она, и как только эти слова были произнесены, она почувствовала освобождение. Говоря, что Тео бросил ее, она ощущала себя жертвой. Но сказав, что они расстались, девушка почувствовала, что просто их отношения не сложились.

Улыбка исчезла с лица Падмы.

— О, Гермиона! Мне так жаль. Когда это случилось?

— Две недели назад, сразу после того, как ты родила.

Падма печально покачала головой.

— Я знала, что у вас все обстоит не лучшим образом, но надеялась, что до этого не дойдет. Я поняла, что случилось что-то плохое, когда ты так внезапно пропала. Вы собираетесь развестись?

Гермиона глубоко вздохнула.

— Я не знаю. По крайней мере, пока. Мы серьезно повздорили по поводу того, как нам жить дальше. Тео, конечно, хотел, чтобы мы снова отправились путешествовать, ну а я хотела остаться и продолжить работать. Когда он понял, что так, как он хочет, не будет, он просто ушел. Даже не сказал мне куда — просто оставил записку.

— Эгоистичный ублюдок! Как ты думаешь, где он сейчас?

Гермиона покачала головой.

— Не могу точно сказать. Думаю, что он либо у друзей в Германии, либо в Голландии. Честно говоря, мне плевать.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Дин с подносом, на котором был чай и сэндвичи.

— Гермиона и Тео расстались, — сказала Падма, беря у Дина поднос и ставя его на кофейный столик.

Дин взглянул на Гермиону.

— Мне жаль это слышать, — пробормотал он, наливая чай. — Ты слышала о Денисе и Демельзе?

Гермиона кивнула.

— Северус сказал мне сегодня утром. Я просто не могу поверить; со стороны казалось, что они так любят друг дуга.

Дин пожал плечами.

— Наверное, в таких делах сложно делать прогнозы. Я думал, что Майкл Корнер и Панси Паркинсон очень быстро расстанутся, но, судя по всему, они очень счастливы.

Падма протянула Гермионе сэндвич с сыром и посмотрела на свою дочь.

— Кажется, ты понравилась Шивани, она уже спит! — Падма принесла еще одну колыбельку из угла комнаты и протянула руки, чтобы взять ребенка у Гермионы.

— Можно я ее еще немножко подержу? — спросила Гермиона. — Просто она такая чудесная — никогда бы не подумала, что запах ребенка оказывает такое успокаивающее воздействие.

Падма улыбнулась.

— Конечно, можно! Просто скажи, когда захочешь ее положить, — она села обратно и налила себе чашку чая. — Ну, так если вы расстались две недели назад, то чем ты занималась все это время?

Гермиона почувствовала, как запылали ее щеки.

— Мне немного стыдно за свое поведение. В общем-то, я практически просидела взаперти в своей комнате все две недели, надеясь на то, что все это произошло во сне.

Падма нахмурилась.

— А работа?

— Я уволена. Они послали мне бесчисленное количество сов, но я ни на одну из них не ответила, — объяснила Гермиона.

— Что?! — хором воскликнули Падма и Дин. Падма была совершенно сбита с толку. — Ах, Гермиона! Почему ты так поступила?

— Я ненавидела эту работу, — упрямо проговорила Гермиона. — Я продолжала там работать только потому, что не хотела давать Тео повод снова отправиться путешествовать. Северус предложил мне место своего помощника.

— Ты серьезно? Ту самую должность, на которую ты хотела устроиться после возвращения из Парижа?

Гермиона кивнула.

— Я знаю, что, скорее всего, он поступает так из жалости, но предложение действительно очень заманчивое. Я видела его лабораторию — это что-то!

На лице Падмы отразилось сомнение.

— Он хоть и сильно изменился в лучшую сторону после окончания войны, но я, все таки, с трудом могу представить, как можно работать с Северусом Снейпом. Ты думаешь, тебе удастся с ним справиться?

— Не уверена, — призналась Гермиона, — но я должна хотя бы попробовать. Не так уж и много вакансий в это время года, а я не хотела бы жить на деньги семейства Милл. И все же я не могу со спокойным сердцем принять это предложение. Если все пойдет плохо, это существенно осложнит мою жизнь.

Они еще около часа обсуждали затруднительное положение, в котором оказалась Гермиона, а потом проснулась Прейя, и у Гермионы появилась, наконец, возможность понянчиться со своей крестницей. Было уже почти десять, когда она ушла, подарив на прощанье связанные Мо вещи и два новеньких экземпляра Истории Хогвартса. Она пообещала заглянуть к ним на следующих выходных. Гермиона чувствовала, что визит к Падме не внес ясности в ситуацию с предложением Северуса. Она по-прежнему не знала, что ей решить. Девушка была вымотана: ей необходимо было как следует выспаться, и, кроме того, мысль о том, что ей еще предстояло рассказать обо всем случившемся родителям, просто не давала ей возможности сконцентрироваться на работе. Оставалось всего двадцать четыре часа на то, чтобы принять решение. Ей о многом предстояло подумать.

* * *

К четырем часам следующего дня Гермиона решила, что ее мама так никогда уже с ней и не заговорит. Поначалу, известие о произошедшем с ней было встречено слезами ее матери и ошарашенным молчанием отца. Мысль о том, что ее дочери придется перенести развод в столь юном возрасте, уже сама по себе была ужасной, но тот факт, что Гермиона будет по прежнему связана брачными узами со своим сбежавшим супругом, просто не укладывался в голове Джейн Грейнджер. И как только слезы иссякли, начались крики. Мать Гермионы настаивала на том, чтобы девушка снова переехала в дом своих родителей, но Гермиона, помня о том, как невыносимо тянулось каждое лето, которое она проводила здесь, оторванная от магического мира, отказалась. Что вызвало новый шквал криков. Поэтому Гермиона, обменявшись с отцом извиняющимся взглядом, сбежала в относительное спокойствия дома на Кенсингтонской площади.

Она надеялась получить хоть какую-то моральную поддержку от родителей, но, очевидно, ее мать просто неспособна была понять желания Гермионы остаться с семьей мужа, который так несправедливо с ней обошелся. А то обстоятельство, что она еще и раздумывала о том, чтобы устроится на работу к учителю, терроризировавшему ее все школьные годы, только усилил их недоумение. Видимо, не только Падма и Дин не были уверены в том, что устроится на работу к человеку столь непредсказуемого темперамента было мудрым решением.

Вернувшись от родителей, Гермиона почувствовала, что она совершенно запуталась. Будучи очень рациональной девушкой, она прямиком направилась в кабинет и достала из бюро красного дерева лист пергамента и перо. Проведя прямую линию посредине листа, она принялась записывать плюсы и минусы возможной работы с Северусом Снейпом. Она полагала, что минусы значительно перевесят плюсы, но по мере того как список становился все длиннее, стало понятно, что она свыклась со многими чертами характера Северуса Снейпа. Ей нравился его сарказм; ей импонировал его педантизм; и даже недостаток терпимости вызывал симпатию. Не было никаких сомнений в том, что с ним будет сложно работать, но и вероятность того, что он будет прекрасным руководителем, тоже была немалая. Гермиона в совершенстве изучила зельеварение, но ей всегда не хватало какого-то внутреннего чутья. А если и существовало что-то, что по-настоящему завораживало Гермиону Грейнджер, так это была перспектива научиться чему-то новому, и у нее не было никаких сомнений в том, что ей было чему поучиться у Принца Полукровки.

Несмотря на все возрастающий энтузиазм, с которым она смотрела на открывающиеся перед ней возможности, было также очевидно, что в случае если их сотрудничество не удастся, негативные последствия для нее будут существенными. На самом деле, она думала, что даже простая ошибка не замедлит вызвать ответную реакцию. Скорее всего, он просто нашлет на нее какое-нибудь ужасное заклятье, если ему не понравится ее работа.

Проведя целый час, периодически дописывая что-то в список и задумчиво глядя на сад, в котором постепенно сгущались сумерки, она быстро пересчитала доводы в каждом столбце. Оказалось, что их число практически совпадало друг с другом. Чувствуя, что она так и не приблизилась к решению, девушка спустилась в подвал, собираясь сделать себе чашку чая.

Войдя в кухню, она обнаружила Ланца, сидящего за столом. На столе стоял чайник с чаем, а рядом к столу была прислонена его черная трость. Его длинные седые волосы падали на плечи, облаченные в мантию совершенно невероятного сиреневого цвета.

— Ланц! — воскликнула Гермиона, подходя, чтобы обнять его. — Мы не ожидали вашего возвращения раньше конца этого месяца.

Он обнял ее в ответ и знаком предложил сесть рядом.

— Вчера вечером я получил сову от Северуса, — объяснил он, глядя на нее поверх своих круглых очков. — Мне показалось, что он переживает о тебе.

Гермиона тут же ощутила раздражение при мысли о том, что Северус прервал поездку пожилого волшебника, не посоветовавшись с ней, но одновременно его забота тронула ее.

— Полагаю, это означает, что вам известно о Тео? — спросила она.

Ланц кивнул и налил ей чашку чая.

— Да пошел он этот Тео, вот что я тебе скажу. Парень идиот. Пусть уходит. С чего вообще такая умная девушка захотела смешать свои гены с генами такого придурка как Теодор, а?

Гермиона посмотрела на пожилого волшебника, пытаясь понять, шутит ли он или говорит серьезно. Молча наблюдала она за тем, как он положил пятый кусок сахара в свою чашку.

— Что тебе нужно, — произнес Ланц, нацеливая на нее свою крючковатый палец, — так это умный мужчина. Мужчина, а не мальчишка.

Гермиона усмехнулась.

— Ну, тут есть небольшая загвоздочка, поскольку я все еще жена Тео.

Ланц вопросительно приподнял одну бровь.

— И в чем ты тут видишь проблему? С каких это пор члены аристократических семей хранят верность друг другу? Завести любовника это гораздо лучше, чем бросить жену!

Гермиона сделала глоток чая, стараясь скрыть свое удивление. Она никак не могла решить, являются ли взгляда Ланца слишком архаичными или наоборот излишне современными.

— Я думаю, что мне нужно какое-то время, чтобы пережить наш брак, прежде чем я смогу начать новые отношения.

— Мо и я заждались уже малышей, не так ли, Мо? — спросил Ланц, поворачиваясь к домовой, которая колдовала над духовкой.

Мо кивнула.

— Детки будут; у маглорожденных всегда бывают детки, — ответила она мрачным тоном.

Гермиона улыбнулась, думая о том, имеет ли Мо хоть какое-то представление о том, как происходит размножение у людей. Не похоже было на то, что в ближайшее время тут появятся какие-нибудь дети. Она сменила тему.

— Мне жаль, что вам пришлось прервать свой отдых. Северусу не стоило вас беспокоить. Как там Ньют Скамандер? Повеселились?

— Да уж, конечно, не так, как в молодости, — заявил он, заговорщицки ей подмигивая.

— Какая жалость, — пробормотала девушка, протягивая руку за печеньем. — Вы с Ньютом вместе учились в Хогвартсе?

Ланц сделал неопределенный знак рукой.

— Мы не были знакомы в школе, но его брат Горацио был моим любовником в конце двадцатых годов.

Гермиона подавилась чаем.

Ланц по-доброму засмеялся.

— Дорогая моя, откуда такое удивление? Ты что думаешь, что гетеросексуальные волшебники носят такую одежду? А?

Гермионе наконец удалось прокашляться.

— Не знаю…. Я просто никогда … ”

— Моя мама всегда говорила, что с тех пор, как мне исполнилось десять лет, стало совершенно очевидно, что я голубой. В любом случае, все это не имеет никакого значения, когда находишься в моем возрасте. Артрит является непреодолимым препятствием на пути сексуальных свершений.

Не желая ничего больше слышать о свершениях Ланца, Гермиона ухватилась за другую тему.

— Вы разговаривали с Северусом после возвращения?

— Да, — пробормотал Ланц, откидываясь на спинку стула и внимательно ее разглядывая. — Он сказал, что предложил тебе работу.

Гермиона кивнула и начала кусать свой ноготь.

— Он хочет получить мой ответ сегодня вечером, а я совершенно не знаю, что мне делать.

Ланц удивленно на нее посмотрел.

— Тебе нравится Зельеварение?

Гермиона кивнула.

— Да, очень.

— Тебе нравится Северус? — спросил он.

— Да, — ответила она. — Ну, или, по крайней мере, мне так кажется.

Он замолчал и в задумчивости принялся теребить свою бороду. Наконец, он вздохнул и произнес:

— Что происходит между тобой и Северусом?

Гермиона в неподдельном удивлении подняла брови.

— Что вы имеете в виду?

Он наклонился вперед, оперевшись своими костлявыми локтями о стол.

— Я наблюдаю за вашими отношениями с тех пор, как ты обручилась с Тео, и совершенно очевидно, что в ваших отношениях есть какие-то сложности.

Гермиона почувствовала, как запылали ее щеки. Она всегда чувствовала себя неловко, когда ей задавали вопросы о Северусе Снейпе; она очень трепетно относилась к тому, чтобы не обмануть его доверия.

— Он мой учитель; я из Грифиндора; я ему не нравилась. Я задавала слишком много вопросов на уроках, чем, по всей видимости, доводила его до безумия. Вот и все.

Ланц молча смотрел на нее.

— Ты спасла ему жизнь, так ведь?

Она не могла сдержать возглас удивления.

— Откуда вам это известно? — прошептала она.

Он улыбнулся в ответ.

— Ну, это подтвержденный факт, что во время последней битвы он был серьезно ранен и многие месяцы провел в больнице Св. Мунго, выздоравливая. Мы в хороших отношениях с Минервой МакГонагал. Как-то раз она упомянула, что именно ты подняла тревогу и привела к нему целителей. Представляю себе, насколько это осложнило ваши отношения ученик-учитель.

Гермиона кивнула.

— Может, это единственная причина, по которой он предлагает мне работу: он чувствует себя обязанным.

Ланц пожал плечами.

— Возможно. Но я думаю, что вы во многом похожи. Мне кажется, что Северусу просто надо больше следить за своим языком, да и тебе тоже. Он перфекционист, с ним будет непросто работать.

Гермиона пожала плечами.

— Не думаю, что я вообще стала бы обдумывать это предложение, если бы он не был перфекционистом. Мне нравится вызов.

— Ну, уж это-то он тебе непременно обеспечит, — усмехнувшись, сказал Ланц. Он положил в свой переслащенный чай еще один кусок сахара. — Он невероятно сложный человек, Гермиона, и если ты станешь на него работать, все время помни об этом. Он стал таким в результате всего, что пережил.

Она молча кивнула, думая о Лили Поттер и том несчастливом детстве, которое выпало на долю Северуса Снейпа. Глядя на Ланца, Гермиона восхитилась его наблюдательностью. Ей и так уже было известно, что роль «выжившего из ума дядюшки» исполнялась только в присутствии членов семейства Милл, но она не ожидала встретить в нем такую проницательность.

Ланц широко улыбнулся ей, отчего морщинки в углах его глаза стали еще глубже.

— Соглашайся, Гермиона. Эта работа тебе подходит; это будет увлекательным приключением. Мне кажется, что небольшое приключение, после всего, что произошло у вас с Тео, тебе не повредит.

— Но я так боюсь разрушить дружеские отношения, которые установились у нас с Северусом. Иногда с ним так трудно, и он умеет делать меня по-настоящему несчастной. Мое положение здесь и так слишком странное, и мне не хотелось бы его усугублять.

Ланц взял свою трость и нацелил ее на Гермиону.

— Соглашайся, девочка. Это может оказаться лучшим, что с тобой когда-либо случалось.

Гермиона потерла виски руками и закрыла глаза. Эта работа может оказаться и самым ужасным, что с ней когда-либо случалось. Она подумала о Падме, Дине и своих родителях. Они все думали, что Гермиона не в своем уме, если всерьез обдумывает предложение Северуса Снейпа. Но он был так добр к ней с тех пор, как она вышла замуж за Тео, и Гермиона разглядела, наконец, что он не просто скрывающийся в темных подземельях и вселяющий ужас в студентов профессор Зельеварения. Если ничего не получится, она сможет уволиться по истечении трехмесячного испытательного срока и снова все обдумать. Возможно, Ланц и прав: это может оказаться лучшим приключением в ее жизни

Она открыла глаза и улыбнулась Ланцу.

— Хорошо. Я соглашусь.

Ланц улыбнулся.

— Отлично! Вперед, — произнес он, показывая на дверь.

— Что? — ошеломленно спросила Гермиона. — Сейчас?

— Да! Зачем ждать? Иди и осчастливь этого беднягу: он уже завален заказами по уши.

— Хорошо, — неуверенно пробормотала она, дрожащей рукой проводя по волосам. — Я только пойду и причешусь.

Ланц в нетерпении прищелкнул языком.

— Просто оставь все как есть, девочка. Иди же!

— Ладно, надо просто сделать это, — согласилась она, чувствуя внезапно проснувшуюся решимость. Девушка уже собиралась встать из-за стола, когда Ланц остановил ее.

— Гермиона? — тихо сказал он.

Она остановилась.

— Да?

Ланц посмотрел на нее поверх очков.

— Он наблюдает за тобой, ты знаешь?

— Простите? — смущенно переспросила она.

— Северус, — пояснил Ланц. — Он делает это очень осторожно, но он все время наблюдает за тобой.

Гермиона тщетно пыталась подобрать ответ, не зная, зачем Ланц ей это сказал. Зачем Северусу Снейпу следить за ней? Она часто замечала, что он наблюдает за тем, как они с Тео общаются друг с другом, но с чего бы ему наблюдать именно за ней?

— Иди, — продолжил Ланц, снова возвращаюсь к своим жизнерадостным интонациям. — Не заставляй беднягу ждать до ночи.

* * *

Северус уже час как мерил шагами пространство своего кабинета. Он уже жалел о том, что предложил Гермионе должность своего помощника — она, очевидно, совершенно не понимала, насколько она должна быть ему благодарна. Когда он столь поспешно сделал ей это предложение, то ожидал, что она согласится, не раздумывая. И он ощущал себя практически отвергнутым, не услышав ее заверений, что она с радостью примет это предложение, перемежающихся выражениями бесконечной благодарности.

Было уже семь, когда он услышал деликатный стук в дверь. Глубоко вздохнув и убедившись, что его лицо приняло одно из самых жестких выражений, которые он использовал, будучи профессором Зельеварения, он спустился вниз и распахнул входную дверь. На пороге стояла Гермиона. Было заметно, что она взволнована: зрачки ее расширились, а торчащие во все стороны волосы, создавали вокруг ее головы причудливый ореол. Северусу пришло в голову, что такая копна распущенных волос определенно будет мешать процессу зельеварения.

— Гермиона, — протянул он, раздраженно оглядывая стоящую перед ним ведьму. — Через несколько часов объявление в завтрашний номер Ежедневного пророка будет уже не подать. А мне, возможно, понадобится разместить там объявление о вакансии, поэтому я искренне надеюсь, что ты, наконец, соизволишь удостоить меня своим ответом.

Гермиона мгновенно поняла, что он был зол на нее за то, что она так долго тянула с принятием решения.

— Я согласна, — выдохнула она. — Я с удовольствием возьмусь за эту работу... Благодарю вас.

Северус одновременно ощутил удовлетворение и разочарование, и нельзя было сказать, какая из эмоций была сильнее.

— Понятно, — пробормотал он. — В таком случае, нам нужно обсудить наше соглашение. Не затруднит ли тебя пройти в мой кабинет?

Он жестом пригласил ее войти и следовать за ним на верхний этаж. Гермиона никогда еще не поднималась туда, и она с любопытством оглядывалась по сторонам. Дойдя до дубовой двери, Северус распахнул ее и отступил, пропуская девушку вперед.

Комната была освещена отблесками огня в камине и светом нескольких зажженных свечей. Гермиона уселась на обитый бархатом стул, стоявший напротив массивного письменного стола, но тут же опять вскочила, заметив книжные полки в дальнем конце комнаты.

— Ого, — пробормотала она, не в силах скрыть свой восторг. — Кроме библиотеки в лаборатории, у вас еще есть собрание книг в кабинете?

— Очевидно, — ответил Северус. — Как бы я не был захвачен изучением своего предмета, я, тем не менее, стараюсь разнообразить свое чтение по вечерам.

Гермиона пробежала пальцами по кожаным корешкам книг, завороженная разнообразием их тем.

Северус покашлял, чтобы привлечь ее внимание.

— Уверяю, что у тебя еще будет возможность исследовать мою библиотеку, поэтому, если ты не возражаешь, я бы хотел окончательно оформить контракт.

— Да, конечно, — ответила она, рассеяно присаживаясь обратно на стул. — Простите.

Взмахом палочки он открыл небольшой бар.

— Могу я предложить тебе чего-нибудь выпить?

— Да, пожалуйста, — ответила она, беспокойно теребя свои наручные часы. — Я бы не отказалась от стаканчика медовухи, если она у вас имеется.

Он изобразил притворное удивление.

— Собираешься выпить алкогольный напиток, хотя завтра в восемь тебе нужно приступать к новой работе? Ясный ум тебе, вне всякого сомнения, пригодится.

Это замечание привело Гермиону в замешательство.

— Ой, простите …, — пробормотала она, тут же залившись краской. — Тогда, может, просто чаю.

Он ухмыльнулся и протянул ей стакан медовухи.

— Я пошутил, Гермиона.

Он сел за стол. Себе он налил Огненного виски. Гермиона на секунду зажмурилась. Возможно, это была ужасная ошибка. У них со Снейпом были разные весовые категории. Он тем временем достал из стола какие-то документы.

— Это экземпляр стандартного трехмесячного контракта. Большую часть его, конечно, мы можем изменить по взаимному согласию, и, если ты позволишь, я сейчас попробую исправить его таким образом, чтобы он в большей степени отвечал твоим интересам.

Девушка с готовностью закивала, и Северус углубился в чтение контракта, периодически прикасаясь волшебной палочкой к отдельным его частям. Он чувствовал на себе ее взгляд, и ему стало интересно, о чем она думает. Не было никаких сомнений в том, что она ужасно нервничает, и он еще раз напомнил себе, что ему следует следить за своим языком. Спустя несколько минут, Северус с удовлетворением откинулся на спинку стула и протянул Гермионе договор.

— В тексте документа ты именуешься Помощником Зельевара, а я Главным Зельеваром, — пояснил он.

Гермиона взяла документ в руки, и принялась за чтение первой страницы. Пока она читала, Северус воспользовался возможностью понаблюдать за ее лицом: она выглядела лучше, чем вчера. Тени под ее глазами стали менее глубокими, а на щеках появился бледный румянец. Но больше всего изменился ее взгляд: вчерашнее выражение отчаяния и подавленности исчезло. Глаза ее снова сияли, впервые за долгое время ее взгляд снова излучал жизнь и энергию. Он поднес стакан к губам и сделал глоток, не отрывая взгляда от ее лица.

Гермиона перевернула страницу и, улыбнувшись, подняла глаза на Северуса.

— У Главного Зельевара есть единоличное право выбирать музыку, которая звучит в лаборатории?

Он кивнул.

— Я люблю слушать музыку, когда я работаю.

— Какую музыку?

— Оркестровую музыку. Терпеть не могу оперу.

Гермиона задохнулась в притворном удивлении.

— Вы когда-нибудь слушали Дона Джованни?

— Не имею никакого желания слушать Дона Джованни. Я только что сказал, что я терпеть не могу оперу.

— Как вы можете говорить, что терпеть не можете оперу, если вы не слышали самой лучшей из всех когда-либо написанных?

Он сердито посмотрел на нее.

— Прошу перейти к чтению следующего пункта контракта.

Гермиона снова опустила глаза. Прошло еще несколько секунд, и она снова захихикала.

— Помощник Зельевара ограничен тремя вопросами в день, не считая вопросов, которые непосредственно касаются процесса приготовления зелий.

Он усмехнулся.

— И еще следующий пункт.

— Главный Зельевар ни в коем случае не обязан отвечать на эти вопросы, за исключением вопросов, которые непосредственно касаются процесса приготовления зелий, — прочитала девушка и ошеломленно посмотрела на Северуса.

— Ты только что сама прекрасно проиллюстрировала необходимость включения этих пунктов в договор, Гермиона, — протянул он.

Продолжая улыбаться, она открыла последнюю страницу контракта и взяла со стола перо, поставив свою подпись внизу страницы, после чего положила договор на стол и взяла в руки свой стакан.

— Я так понимаю, что начиная с этой минуты, договор вступил в силу?

Северус подтянул к себе документ и взял перо.

— Вступит, как только я подпишу его.

Гермиона смотрела, как он поставил свою подпись рядом с ее. Когда он закончил, подписи вспыхнули голубым светом, напомнив Гермионе процедуру подписания брачного договора. Она залпом осушила остатки своей медовухи и поставила пустой стакан на стол. Теперь, когда договор был подписан, она чувствовала себя более уверено.

— Обещаете, что будете следить за своей раздражительностью? — игриво спросила она.

— Обещаешь, держать в рамках свое невыносимое любопытство? — в тон ей ответил он.

Она усмехнулась.

— Я, конечно, попытаюсь, — сказал она, и выражение ее лица стало серьезным. — Я очень благодарна вам за все, Северус. Я буду стараться изо всех сил.

Он слегка наклонил голову.

— Меньшего от тебя я и не жду. Ты согласна со всеми положениями контракта?

Гермиона кивнула.

— Да, все в порядке. Я только хотела спросить… Мне не хотелось бы быть слишком непочтительной … Мне следует обращаться к вам Профессор или Сэр в рабочее время?

Секунду или две он молча смотрел на нее, а потом покачал головой.

— Мое имя вполне подойдет, — он наклонился вперед, нахмурившись. — Я знаю, что за последние несколько месяцев наши отношения стали более дружескими, Гермиона, но тебе предстоит вспомнить о том, что я не самый легкий в совместной работе человек. Сейчас количество имеющихся заказов значительно превышает мои возможности; работа предстоит непростая, и я рассчитываю, что ты будешь напряженно трудиться.

— Мне нравится напряженно работать, — ответила она и взглянула на часы. — Мне бы очень хотелось успеть еще сегодня просмотреть кое-какие мои конспекты. Если вы не против, я тогда пойду.

Северус встал из-за стола и коротко кивнул.

— Я провожу тебя до двери.

Прежде чем выйти на улицу, она повернулась и протянула ему руку.

— Спасибо, что даете мне шанс, Северус. Надеюсь, что я сумею убедить вас в том, что вы не ошиблись.

Он взял ее руку и крепко пожал.

— Мне тоже хочется на это надеяться, — ответил он, чувствуя себя неловко.

Гермиона сделала шаг назад. Он заметил ее внезапную нервозность.

— Я только хотела сказать, — ее голос дрогнул, — что в ту ночь, в ночь Последней Битвы…

Глаза его предостерегающе сузились.

Голос Гермионы упал до шепота.

— То, что я сделала, я сделала не из жалости, мною двигало глубочайшее уважение.

Смущенная собственными словами, она повернулась и торопливо зашагала в сторону своего дома.

Северус смотрел на быстро удаляющуюся фигурку, спрашивая себя о том, а имеет ли он хоть какое-то понятие о том, во что ввязывается.

О, как она смеялась, боже! Чтоб в смех её не кануть, хмуро

Я наблюдал за этой дурью, стремясь не рассмеяться тоже.

Созвездья белые сверкали, над пропастью раскрытой, рта —

Рябь судорог и темнота в зажатой мышцами гортани.

Заворожён картиной этой, я наблюдал её потугу:

Взрыв, пауза — и всё по кругу, как в бесконечном менуэте.

Седой официант неловко водил по скатерти руками:

— Ах, если б пожелали сами вы в сад пройти, для файв-о-клока...

Ах, если бы джентльмен и леди... в саду приятнее пить чай...

И скатерть комкал невзначай, где были пятнышки от снеди.

Грудную клетку рвет от смеха, она не в силах перестать,

И вот уж слёз полился град, а хохот — словно грома эхо.

Но тут я твёрдость проявил — сей эпизод смешон едва ли,

Пусть день пропал, хоть и в начале, спектакль прервать достанет сил!

Перевод Адела Василой

Т.С. Элиот, Истерия

* * *

Северус был необычайно напряжен. Он встал, едва начало светать, и уже четырнадцать раз переставил котлы на столах. Перебрав все свои книги по Зельеварению, распределив их по тематикам, он отправился на поиски завтрака. Мо появилась незадолго до семи и, посмеиваясь, накрыла на стол.

— Вы не единственный, кто встать так рано, Хозяин Северус, — произнесла она.

Северус понял, что Гермиона тоже тщательно готовилась к первому дню, который им предстояло провести вместе, и, не желая, чтобы она превзошла его в этом, он, не мешкая, вновь вернулся в лабораторию полный решимости довести все до совершенства.

К своему ужасу он обнаружил, что не все его ингредиенты расставлены в строгом алфавитном порядке. Оставшиеся до восьми сорок пять минут он посвятил перестановке банок, сосудов и коробочек. Закончив, Северус отступил на несколько шагов и одобрительно оглядел свою кладовку, приведенную в безупречный порядок. Все, вплоть до последнего жабьего камня, стояло на своем месте. Если и был человек, способный это заметить, то это, конечно, была Гермиона Грейнджер.

* * *

Не было никаких сомнений в том, что Гермиона взволнована. Она встала еще до рассвета и уже трижды причесала свои волосы. Убедившись, наконец, в том, что ни один непослушный завиток не ускользнул от ее пристального внимания, она отправилась на поиски завтрака. Мо посмотрела на часы, увидев Гермиону входящую в кухню, часы показывали начало седьмого. Домовая одобрительно кивнула при виде ее безупречно причесанных и убранных волос.

— Вы быть правы, что хотите произвести впечатление на Хозяина Северуса, — произнесла она. — Он любить, когда все именно так.

Чувствуя, что ее начинает подташнивать, Гермиона вернулась в комнату, чтобы привести в порядок ногти. Гермиона помнила со времен обучения в Хогвартсе, что он не выносил в своем кабинете ни длинных, ни обкусанных ногтей. Зная, что ее руки станут объектом его пристального внимания, она приложила все усилия, чтобы сделать их безупречными.

У нее оставался еще час до того момента, когда ей следовало быть в лаборатории, и, чуть подкрасив глаза, она начала снова пролистывать всю информацию, которой располагала о котлах из Теллениума. На часах было уже почти восемь, и Гермиона поняла, что ей уже больше ничего не успеть. Она оглядела в зеркале свои безупречно заплетенные волосы и удовлетворенно улыбнулась. Все, вплоть до последнего волоса, было аккуратно собрано в косу. Если и был человек, способный это заметить, то это, конечно, был Северус Снейп.

* * *

Северус распахнул входную дверь и с облегчением отметил, что волосы Гермионы Грейнджер были в нехарактерном для них порядке. Многие зелья требовали крайне тщательного отношения, и случайно попавший в них человеческий волос мог иметь непредсказуемые последствия. Поэтому он с облегчением отметил, что, судя по всему, его новая помощница отдает себе отчет в этом.

— Доброе утро, — негромко произнес он.

— Доброе утро, — ответила она, стараясь скрыть свое волнение за жизнерадостной улыбкой.

— Ты не могла бы дать мне на секунду свою волшебную палочку?

— Конечно, — ответила Гермиона, извлекая ее из складок практичной черной мантии и протягивая ему.

Он прикоснулся кончиком ее палочки к дверному молотку на двери и прошептал заклинание. Молоток засветился ярким зеленым светом, после чего Северус удовлетворенно кивнул и вложил палочку ей в руку.

— Теперь дверь будет знать твою палочку, — объяснил он. — Если захочешь войти, просто прикоснись палочкой к замку и дверь откроется.

— Понятно, — довольно ответила она. — Спасибо.

Он молча повернулся и направился к лестнице. Гермиона аккуратно прикрыла за собой дверь и заспешила за его развевающейся мантией.

— Вы предоставите мне беспрепятственный вход в лабораторию? — спросила она, спускаясь за Северусом по лестнице вниз.

— Пока нет.

— Пока нет? — переспросила девушка, нахмурившись. — Вы не доверяете мне?

Он повернулся к ней и приподнял одну бровь.

— Тебе придется завоевать мое доверие, Гермиона. В конце концов, ты ведь уже воровала из моей кладовки.

Девушка задохнулась от удивления. За все эти годы, что они знали друг друга, Снейп ни разу не упомянул о том, что ему было известно об этой краже.

— Вы знали? Вы знали и не донесли на меня?

Он усмехнулся.

— Я подумывал о том, чтобы передать тебя в суровые руки Минервы, не стоит заблуждаться на этот счет, но вместо этого я решил понаблюдать и выяснить, что ты затеваешь.

— Вам удалось выяснить?

Северус снова коротко усмехнулся при виде недоверчивого выражения на ее лице.

— Поскольку ты была в дружбе с Поттером, за тобой велось более пристальное наблюдение, чем ты можешь себе представить. Я с удивлением наблюдал за тем, как тебе удалось успешно сварить Оборотное зелье. Серьезное достижение для ученицы второго курса, подумал я, и не заслуживающее наказания.

Гермиона не могла решить, стоило ли ей чувствовать себя смущенной от того, что ее тайная операция была раскрыта, или польщенной тем, что он, очевидно, был впечатлен ее мастерством. Учитывая, что она собиралась начать исполнять обязанности его помощника, девушка решила выбрать последнее.

Северус взмахом палочки открыл тяжелую дубовую дверь в лабораторию.

— Кстати, ты уже превысила допустимое количество вопросов на сегодня, в соответствии с пунктом двадцать три договора, — протянул он.

Гермиона взглянула на часы.

— Не думаю, — парировала она. — Восьми часов еще нет: наш рабочий день еще не начался, и мы еще не вошли в лабораторию.

Северус раздраженно буркнул себе под нос и посмотрел на часы.

— Поскольку до восьми осталось буквально несколько секунд, советую тебе тщательно обдумывать все вопросы, которые ты соберешься мне задать до пяти часов вечера.

— В таком случае, я воспользуюсь этими последними мгновениями. Если я не исчерпываю свой лимит вопросов за день, переносятся ли они на следующий? Например, если я буду копить вопросы, смогу ли я задать пятнадцать в пятницу?

Он прислонился к дверному косяку и скрестил на груди руки.

— Я совершенно не могу понять, почему ты не слонялась по коридорам Хогвратса в полнейшем одиночестве. Каким непостижимым образом твоим приятелям удавалось целых семь лет мириться с этим? Мистер Потер и мистер Уизли только что существенно выросли в моих глазах.

Гермиона широко улыбнулась и прошла мимо него в лабораторию, чувствуя как по ее телу пробегает дрожь возбуждения при виде рабочих столов и безупречно расставленных котлов. Окинув вожделеющим взглядом котел Николаса Фламеля, она задалась вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем он позволит ей сварить зелье с помощью этого наиболее ценного из всех его приобретений. Северус закрыл тяжелую дверь и подошел к рабочему столу.

— В ближайшее время, здесь будет твое рабочее место, — объяснил он, показывая на стол, на котором стояли три чугунных котла. — Хотя у меня есть для тебя несколько поручений, которые я хотел бы увидеть выполненными к полудню, я полагаю, что утро тебе следует посвятить знакомству с лабораторией. Насколько я помню со времен твоего обучения в Хогвартсе, у тебя отличная память, и если ты будешь в состоянии запомнить, где находятся те или иные ингредиенты и книги, мне не придется отвечать на массу бессмысленных вопросов. Некоторые из моих заказов требуют максимальной концентрации внимания, и я предпочел бы, чтобы меня как можно меньше отвлекали в процессе их приготовления. Это понятно?

Гермиона кивнула и с любопытством посмотрела на кипу пергаментов, лежащих на ее скамье. Он проследил за ее взглядом.

— Свитки на твоем столе — это заказы. Я разделил все заказы на две части. Те, что лежат на твоем столе касаются относительно несложных зелий, с изготовлением которых у тебя точно никаких проблем не возникнет, — он подошел к полке и взял оттуда банку с законсервированным Грибом бессмертия. — Прямо сейчас мне нужно заняться несколькими зельями, которые требуют моего неотложного внимания, поэтому я предлагаю тебе начать знакомиться с заказами, чтобы выяснить, кто наши заказчики и каковы их нужды.

От слов «наши заказчики» в груди у Гермионы что-то сладко екнуло. Какое-то время она наблюдала за тем, как Северус открыл банку и извлек из нее один гриб, одновременно доставая ступку из под стола. Он начал растирать гриб в пасту, и Гермиона чуть слышно вздохнула, восхищаясь легкостью и мастерством, с которым он готовил свои ингредиенты. Покончив с грибом, ее новый начальник скрылся в кладовке, где хранились наиболее опасные ингредиенты. Прежде чем он вернулся, в комнате зазвучали звуки «Пасторальной симфонии» Бетховена, и Гермиона обнаружила, что улыбается знакомой мелодии. В следующее мгновение из кладовки появился Северус с банкой желтого порошка в руках.

— Можно полюбопытствовать, каким образом воспроизводится мелодия? — удивленно спросила девушка. Качество звука было слишком хорошим для магической радиостанции, кроме того, динамиков было не видно.

Он усмехнулся и легко взмахнул палочкой, отчего по периметру потолка стали видны шесть маленьких серебристых динамиков, расположенных через равные промежутки.

— Кое-что магия улучшить не может, — сказал он, — в частности, Герберта фон Караяна, Берлинский филармонический оркестр и стерео системы.

Северус вернулся на свое место и продолжил работу над зельем.

— Зелье, над которым я сегодня работаю, не особенно сложное, поэтому если у тебя есть какие-то вопросы по поводу заказов, пожалуйста, задавай.

Гермиона кивнула и погрузилась в чтение заказов. Многие из них были из больницы Св. Мунго, и еще несколько от одного из аптекарей с Диагон Аллеи, с которым она уже была знакома. Большая часть заказов были совсем несложными: Перцовое Зелье, Костерост, Паста от синяков и Укрепляющее зелье. Гермионе было приятно обнаружить, что к этим простейшим заказам Северус добавил несколько более сложных: одно особенно сложное лекарство, используемое при лечении Драконьей Оспы, и эликсир, используемый при укрощении Гиппогрифов, о котором ей еще не приходилось слышать. Его уверенность в ее способности приготовить что-то более серьезное, чем просто лекарства от кашля, Гермионе очень польстила.

Девушка провела почти три часа, изучая заказы и делая пометки в лежащей перед ней тетради. Куча свитков на рабочем столе Северуса была еще больше, и она совершенно не понимала, как ему удавалось справляться со всем этим раньше.

Утро было на исходе. Гермиона время от времени поглядывала в сторону его котла. Сегодня он пользовался самым простым из трех — стальным котлом с платиновым покрытием, и хотя девушке удалось определить, что занимался он приготовлением какого-то противоядия, понять, что это за противоядие, она не смогла, поскольку была уверена, что никогда раньше с ним не встречалась. Полная решимости доказать, что она в состоянии контролировать свое любопытство, когда это необходимо, Гермиона терпеливо молчала, борясь с желанием спросить его, что он готовит.

Но вскоре она забыла о своем любопытстве. Наблюдая за его работой, она поняла, что не в силах оторвать взгляда от его рук. Гермиона недоумевала, как, будучи его ученицей в течение стольких лет, она умудрилась не заметить, до чего же у него длинные и изящные пальцы. В правой руке Северус держал металлическую палочку для помешивания, а левой периодически добавлял какие-то ингредиенты. Преподаватели Зельеварения в Сорбонне были в большинстве своем очень одаренными в этой области, но никогда еще она не видела никого, кто готовил бы зелья с такой совершенной легкостью и изяществом. У него была привычка держать левую руку над котлом, пока последний из добавленных ингредиентов не начинал свое действие. При этом пальцы его едва заметно двигались, создавая впечатление, что он ласкает поднимающийся над котлом пар.

Северус ощущал на себе взгляд Гермионы. Его впечатлил тот факт, что ей, несмотря ни на что, удалось обуздать свое любопытство, ведь она до сих пор еще не спросила, что он готовит. Признаться, он опасался, что ее присутствие будет раздражать или отвлекать его, но вместо этого он ощущал неожиданное спокойствие, работая рядом с ней. Но только с тех пор, как ему удалось пресечь кое-какие вещи в ее поведении, вызванные, как ни странно, музыкой Бетховена. Спустя несколько минут после того, как зазвучала симфония Бетховена, он обнаружил, что она периодически начинает мычать себе под нос эту мелодию. Прослушав две части этого произведения, Северус понял, что больше этого не вынесет. Взмахом палочки он сменил произведение на Фортепьянную Сонату Бетховена. Оказалось, что она знает и это произведение тоже. Мычание возобновилось. Он подумал о том, не попросить ли ее прямо прекратить это мычание, но, понимая, что это неизбежно ее смутит, прикусил язык. Взмахнув палочкой, он в очередной раз поменял музыку на произведение струнного квартета. Мычание продолжилось. Было очевидно, что Бетховен был ей знаком не понаслышке. Пробормотав себе под нос проклятье, он направился в кладовку и поменял Бетховена на Сибелиуса. Это, наконец, заставило ее замолчать. Впредь ему придется избегать Бетховена.

В конце концов, Северус оторвал взгляд от своего зелья и посмотрел на Гермиону, заметив, что ее взгляд прикован к его рукам.

— Я так понимаю, что ты уже ознакомилась со всеми заказами, Гермиона, — пробормотал он, довольный тем, что его слова заставили ее покраснеть.

— Да, я … Я закончила, — запнувшись, проговорила она, в ужасе от того, что он ее поймал.

— У тебя есть вопросы? Ты необычайно молчалива.

Девушка пожал плечами.

— Все очень ясно и просто, — ответила она — У вас есть какие-нибудь пожелания относительно того, в каком порядке мне нужно выполнить эти заказы?

Он покачал головой.

— Я бы хотел, чтобы ты самостоятельно выполняла эти заказы. Полагаю, что ты способна, воспользовавшись своими знаниями, определить, какое время потребуется для изготовления каждого заказа, и, исходя из этого, установить очередность. Скажи мне, какими заказами необходимо заняться на этой неделе?

Покусывая губу, она быстро пробежала глазами по сделанным ею записям.

— Перцовым зельем для госпиталя Св. Мунго необходимо заняться немедленно, и хотя Веритазерум для Норвежского Визенгамота не понадобиться еще какое-то время, нужно сварить его сейчас, поскольку ему нужен будет еще месяц для того, чтобы дозреть, — Гермиона перевернула страницу своей тетради. — А еще на этой неделе надо бы заняться Укрепляющим зельем и Костеростом, заказанными Департаментом Спорта.

Северус коротко кивнул в ответ.

— Этого достаточно. Есть какие-нибудь догадки относительно того, чем я занимаюсь все утро?

Гермиона нахмурилась.

— Я никогда раньше не варила ничего подобного, но, очевидно, что это какое-то противоядие.

— Уверен, что ты можешь дать более точный ответ, — сказал он тоном, в котором Гермионе послышался мягкий выговор. — Подумай об ингредиентах.

Она на секунду прикрыла глаза, стараясь вспомнить все, что добавлял на ее глазах Северус в свой котел. Она загибала пальцы, пересчитывая количество ингредиентов, и внезапно ее лицо осветила догадка.

— Это противоядие от змеиного яда! — воскликнула она, отчаянно надеясь, что не ошиблась.

На лице его отразилось удовлетворение.

— Правильно, — негромко произнес он. — Это конкретное противоядие имеет и другую цель. Если я скажу тебе, что в этом сосуде яд зеленой мамбы, на какие мысли это тебя наводит?

Гермиона улыбнулась.

— Оно может служить также противоядием от нескольких ядов магического происхождения, поражающих центральную нервную систему.

— Хорошо, — сказал он, вновь переключая свое внимание на зелье.

Гермиона была удовлетворена собой. «Хорошо» из уст Северуса Снейпа приравнивалось к «феноменально» из любых других уст.

Не поднимая головы, он чуть слышно произнес:

— Из всех противоядий, которые я варю, противоядия от змеиного яда особенно близки моему сердцу. Уверен, ты понимаешь почему.

Гермиона пристально посмотрела на него, удивленная его признанием. Она не сумела подобрать подходящий ответ.

— Могу я познакомиться с расстановкой ингредиентов? — спросила она.

— Пожалуйста, — ответил Северус. — Обращаю твое внимание на необходимость соблюдать осторожность, если ты собираешься заходить в кладовку. В ней хранится множество взрывоопасных веществ, в том числе, и Взрывоизвергающаяся жидкость.

Гермиона понимающе кивнула и направилась к полкам. Он периодически поглядывал на нее в то время как она изучала ряд за рядом ингредиентов делая время от времени заметки в своей тетради. Северус заметил, что когда его новая подчиненная пребывала в задумчивости, она проводила кончиком пера по своему подбородку, очевидно, совершенно не замечая этой своей привычки. Когда Гермиона была на чем-то сосредоточена, она начинала покусывать свою нижнюю губу. Не прошло и двух минут, как девушка широко улыбнулась.

— Нет никакой нужды ничего запоминать, — радостно заявила она. — Все ингредиенты расставлены в строгом алфавитном порядке!

Северус не хотел признаваться себе в том, что ему было приятно ее восхищение, и все же он был чрезвычайно рад тому, что не пожалел сил и времени, чтобы привести содержимое своих стеллажей в порядок. Гермиона тем временем вошла в кладовку. Никому еще не позволялось туда входить, и присутствие там чужого человека вызвало у Северуса беспокойство. Многие хранящиеся там ингредиенты были чрезвычайно опасны, и он искренне надеялся, что ее обучение в Сорбонне приучило девушку к осторожности. Он испытал облегчение, когда она появилась оттуда целая и невредимая.

— У вас самое обширное из всех когда-либо виденных мною собраний ингредиентов, — заявила она, выйдя из кладовки. — Я просто не могу описать словами, до чего же я рада здесь работать.

Эти слова его очевидно позабавили.

— Тебя совсем несложно порадовать, — заметил он. Перелив остатки своего противоядия в прозрачный сосуд, Северус поставил его в небольшую деревянную коробку, в которой уже стояло несколько таких же сосудов. Запечатав коробку прикосновением волшебной палочки, он пододвинул коробку в сторону Гермионы.

— Эту коробку нужно немедленно доставить нашему клиенту в Кейптауне. Глупо доверять столь тяжелую посылку сове, к тому же расстояние довольно приличное, — объяснил он, — поэтому обычно я отправляю такие посылки через каминную сеть. Не могла бы ты заняться этим? Ты можешь воспользоваться камином в кухне.

Девушка с энтузиазмом закивала.

— Конечно.

Северус извлек из складок своей мантии клочок пергамента и вручил ей.

— Вот имя и адрес нашего заказчика. После того как отправишь заказ, можешь пообедать; уверен, что ты уже проголодалась.

За все прошедшие часы Гермиона ни разу не вспомнила о своем желудке, но сейчас, стоило Снейпу упомянуть об обеде, она поняла, что основательно проголодалась. Девушка взяла деревянную коробочку и направилась к двери. Северус распахнул дверь перед Гермионой, только для того, чтобы обнаружить, что снаружи их дожидается Мо. Она выглядела так, словно довольно долго уже простояла под дверью.

— Хозяйка Корделия и ее друзья по-прежнему быть в гостиной, — объяснила домовая. — Я накрыла вам обед на кухне.

Прежде чем кто-то из них сумел ответить, Мо, щелкнув пальцами, исчезла. Гермиона бросила извиняющийся взгляд на Северуса; она предполагал пообедать у себя дома. Девушка была уверена, что ее новый начальник уже не прочь отдохнуть от нее, хотя она и старалась как можно меньше говорить все утро.

— Мне еще кое-что нужно сделать, — сказал Северус. — Я присоединюсь к тебе через несколько минут.

Он вернулся в лабораторию, чувствуя себя совершенно сбитым с толку. Мо, как правило, спрашивала его разрешения, прежде чем пригласить кого-либо обедать вместе с ним. Возможно, подумал он, она уже настолько привыкла к Гермионе, что видела в ней еще одного члена семьи, и поэтому пренебрегла обычными формальностями.

Гермиона направилась в кухню, где уже хлопотала Мо. Успешно справившись с отправкой посылки, она села за стол, налила себе суп и взяла несколько сэндвичей. Через несколько минут в комнату вошел Северус и сел напротив. В отсутствие котлов и заказов, тишина между ними показалась несколько натянутой. Чувствуя себя неловко от этого молчания, Гермиона беспокойно заерзала на стуле. Терпения ее хватило всего на несколько минут.

— Когда я училась в Сорбонне, я читала кое-какие ваши статьи в научных журналах, — рискнула начать беседу она. — Вы часто публикуетесь в «Зельеваре» и периодически в «Альманахе зельевара».

Девушка ожидала, что последует ответная реплика, но вместо этого Северус молча откинулся на спинку своего стула. Он внимательно посмотрел на Гермиону, глаза его были непроницаемы.

— Скажи мне, Гермиона, какие предметы были твоими любимыми в Хогвартсе?

Удивленная этим вопросом, она ответила не задумываясь:

— Чары и трансфигурация. А сразу после них древние руны и защита от темных искусств.

— А какой предмет ты не любила больше всего?

— Предсказания, конечно. Магловедение было скучным, а уход за магическими существами был источником постоянных стрессов — я только и думала о том, что Хагрид опять выкинет что-нибудь такое, за что его уж точно уволят.

— Стало быть зельеварение располагалось где-то посередине?

Она кивнула, чувствуя, как покраснели ее щеки.

— Полагаю, что да.

— И, однако, — негромко продолжил он, — ты решила получить магистерскую степень по этому предмету. Позволь спросить, зачем? За время своего преподавания в Хогвартсе, мне удалось отвратить от этого предмета всех, кроме учеников моего собственного факультета.

Девушка отложила ложку и наклонилась вперед, сцепив пальцы в замок.

— Вы были той причиной, по которой я решила изучать Зельеварение.

— Я был причиной? — переспросил Северус, не веря своим ушам.

— Мне много раз задавали этот вопрос с тех пор, как я поступила в Сорбонну, и я никогда не отвечала всей правды. Обычно я говорю, что я никогда не была так же хороша в Зельеварении, как в других предметах, и поэтому это был вызов моим способностям. Все знают, что я упорная и целеустремленная; и, как правило, такой ответ всех удовлетворял. Но, на самом деле, это ваша вина.

— Потрудись объяснить, — произнес он голосом, в котором ясно угадывалось растущее нетерпение.

Она глубоко вздохнула и уперлась взглядом в свои руки. В ее планы не входило вести такие разговоры в первый же день на новой работе.

— Стоило мне только увидеть поразительные подростковые записи Принца Полукровки, как я начала завидовать.

Поскольку Северус никак не отреагировал на эти слова, Гермиона неуверенно подняла на него взгляд.

— Вы знали, что у Гарри был ваш экземпляр учебника Продвинутого Зельеварения?

Северус коротко кивнул.

— Да, мне это известно.

— Гарри следовал всем инструкциям, которые вы написали на полях книги, хотя они, как правило, в корне противоречили указанием авторов. Профессор Слизень расценил это как проявление прирожденного таланта. Должна признаться, что мне не нравилось быть второй, особенно учитывая, что результаты Гарри принадлежали совсем не ему.

— Я все еще не понимаю, как это привело тебя к получению магистерской степени в Зельеварении, — пробормотал Северус, начиная раздражаться.

— Вы были учеником шестого курса и уже тогда проявляли столь выдающиеся способности. Мне было столько же, сколько и вам. Я знаю, что мне удалось получить высший бал и на СОВ, и на ТРИТОН, но я поняла тогда, что лишена тех способностей, которыми вы были так щедро одарены. Когда я выбирала предметы, которым мне предстояло посвятить себя в Сорбоне, я просто решила, что недостаток природных способностей я восполню упорным трудом и целеустремленностью. Больше мне нечего добавить. Я завидовала Принцу Полукровке и решила побороть свои недостатки.

— Понятно, — негромко произнес Снейп. — Какими бы ошибочными не были твои причины, если верить твоим парижским профессорам, тебе удалось достичь похвального уровня мастерства.

— Надеюсь, что мои навыки зельеварения подтвердят эти рекомендации, — Гермиона беспокойно крутила в руках свою чайную чашку, досадуя на себя за эту внезапную откровенность. — Можно и я задам вам вопрос?

— Ну, это было бы справедливо.

— Когда нашим преподавателем был профессор Слизень, он часто хвалил прирожденные способности … бывших студентов, — сказала она, стараясь не упоминать имя Лили Эванс. — И никогда он не упоминал вашего имени: ни до, ни после войны, и это всегда казалось мне странным. Вы были с ним не в лучших отношения?

— У нас с Горацием Слизнем никогда не было никаких отношений во время моего обучения в Хогвартсе. Я просто не вызывал в нем такого интереса, как вызывали другие менее одаренные ученики, — объяснил он, также, очевидно, избегая упоминания имени Лили Эванс. — У меня не было связей, у меня не было рекомендаций. Я был молчаливым, совершенно непримечательным и из бедной семьи. Я просто не подходил в члены его клуба.

— И все равно я не понимаю, — продолжила Гермиона. — Это же было очевидно, что у вас выдающийся талант, при этом не у всех его любимчиков были связи.

Северус пожал плечами.

— Связи — это то, чего он жаждал более всего. Исключения из этого правила, были почти всегда женского пола, жизнерадостными и одаренными.

— Как Джинни Уизли, — вставила Гермиона.

— Многие из них, вместе с тем, были маглорожденные, т.е. не имеющие никаких связей в волшебном мире. Как ты, — добавил он, — и как Лили.

Северус встал из-за стола. Гермиона не могла поверить в то, что он произнес имя Лили.

— Пойдем. У нас много работы.

Но и в лаборатории Гермиона продолжала размышлять о том, почему Северус заговорил о Лили Эванс. Она не могла решить, стоило ли ей трактовать это как хороший или плохой знак. Возможно, тот факт, что он чувствовал себя достаточной свободно, чтобы упомянуть о ней в присутствии Гермионы, которой была известна история их отношений, свидетельствовал о том, что все его чувства к Лили уже ушли. А возможно, дело было в том, что она по-прежнему была у него на уме и днем и ночью.

К концу дня Гермиона так и не смогла понять, правильное или нет решение она приняла, когда согласилась занять место помощника Северуса. Время после обеда она провела за изготовлением Перцового зелья. Для зельевара ее уровня это, конечно, было простейшим занятием, но она все равно получила удовольствие от работы. Несколько раз она замечала, как Северус украдкой поглядывает на содержимое ее котла. Судя по тому, что никаких комментариев не последовало, результаты осмотра его удовлетворили; она не сомневалась, что если бы он был недоволен ее работой, то непременно бы ее поправил.

В целом, по мнению Гермионы, их первый день прошел совсем не плохо, учитывая их сложное прошлое. Он, очевидно, старался следить за своими словами; она также старалась говорить как можно меньше. Но Гермиона понимала, что в отношениях между ними было слишком много неловкости, если вообще можно было сказать, что у них были отношения. Им приходилось тщательно избегать любых острых или болезненных вопросов, которых между ними было множество. По мнению Гермионы, единственным способом решить эту проблему, было разобраться с этими самыми болезненными вопросами. И она найдет способ втянуть ускользающего Северуса Снейпа в серьезный разговор, какие бы пункты в их договор он там не включил. Ланц сказал ей, что Северус наблюдает за ней. Возможно, пришло время и ей понаблюдать за ним.

* * *

Гермиона не пришлось долго ждать подходящего случая. В четверг вечером Корделия пригласила ее на ужин, на который были приглашены несколько знакомых Корделии, и, в том числе, Драко и Сьюзан. Была там и Нарцисса Малфой, но, к облегчению Гермионы, Люциуса не было — он навещал друзей в Италии. Девушка пришла вместе с Ланцом, который настоял на том, что приходить вовремя это просто неприлично. У входа их встретил Северус. Ланц устремился в гостиную, бормоча себе под нос что-то про нелепые званые вечера Корделии.

Гермиона же повернулась к Северусу.

— Я прошу прощения, что мы опоздали, — прошептала она, пока они шли к гостиной. — Ланц решил, что мы должны прийти последними, и был непреклонен.

Северус хмыкнул.

— Он терпеть не может приветствовать прибывающих гостей и просто обожает производить фурор своим появлением, — объяснил он.

Гермиона усмехнулась.

— Я это заметила. Иногда он склонен к театральности.

Они дошли до двери, и Гермиона глубоко вздохнула, приложив руку к своему желудку, который, казалось, был намерен взбунтоваться. Северус нахмурился.

— Нервничаешь?

Гермиона кивнула.

— Да, немного. Я, честно говоря, ни была еще ни на каких людных мероприятиях с тех пор, как Тео ушел. Мне как-то не по себе.

— Ты должна идти с высоко поднятой головой, Гермиона, — сказал Северус, и в его голосе Гермиона уловила нотки теплоты. — Тебе нечего стыдиться. Мне удалось убедить Корделию не сажать тебя между тетей Милли и Нарцисой Малфой. Ты будешь сидеть рядом со Сьюзан и напротив Драко.

— Спасибо, — ответила она. Его забота тронула ее.

Войдя в комнату, они обнаружили, что остальные гости уже сидят за длинным обеденным столом. Гермиона смущенно извинилась и села рядом со Сьюзан Малфой, которая ободряюще ей улыбнулась.

— Спасибо, что пришла, дорогая, — искренне поприветствовала ее Корделия. Она повернулась и обратилась к остальным собравшимся. — Как вы заметили, некоторые гости сегодня отсутствуют. И Люциус, и Теодор находятся за границей.

Гермиона взглянула на Северуса, и увидела, как он нахмурился, услышав слова жены.

— И в продолжение этой темы, — заявил Драко, — позволь мне сказать тебе, Грейнджер, что ты совершенно замечательно выглядишь теперь, когда ты, наконец, избавилась от…

— Драко! — зашипела его мать, очевидно шокированная его словами. — Достаточно!

Ланц, сидящий за другим концом стола, рассмеялся.

— Мальчик прав — она гораздо лучше выглядит без этого идиота.

— Ланцелот! — начала Корделия, бросая встревоженный взгляд на очевидно сбитых с толку тетушек. — Этих комментариев вполне достаточно, благодарю.

Гермиона с трудом подавила смех. Она могла поклясться, что Северус улыбнулся ей одним уголком рта.

Драко и Ланц изо всех сил старались вести себя хорошо до конца ужина, и Гермиона с удовольствием поболтала со Сьюзан, которая рассказала ей обо всем, что произошло в Департаменте Тайн за последнее время. Гермиона сидела таким образом, что ей было очень удобно наблюдать за Северусом. Он сидел во главе стола, и, поскольку Гермиона большую часть ужина просидела, повернувшись к Сьюзан, она могла незаметно наблюдать за ним.

То, что она увидела, расстроило ее. Несмотря на замечание, сделанное Ланцом несколько месяцев назад, о том, что отношения Корделии и Северуса совсем не такие, какими кажутся, девушка полагала, что они ничем не отличаются от других супружеских пар. Теперь ей стало очевидно, что она была настолько погружена в собственные переживания, что совершенно не обращала внимания на их общение, а точнее, на его полное отсутствие. В их отношениях не было никакого напряжения, но то, что она поначалу приняла за излишнюю официальность, теперь виделось ей полнейшим отсутствием тепла.

Пока Северус с присущим ему изяществом исполнял роль хозяина дома, следя за тем, чтобы бокалы всех гостей были наполнены, Корделия занималась гостями, стараясь разговорить даже самых молчаливых. Но по прошествии двух часов Гермиона могла сказать, что за все это время они и словом не перемолвились друг с другом, а если и обращались друг к другу, то только с просьбами передать то или иное блюдо. Несколько раз она видела, как их взгляды встретились, но ей не удалось разглядеть никаких признаков симпатии друг к другу. Единственный же раз, когда их руки соприкоснулись, показался ей расчетливым маневром со стороны Корделии. Вставая из-за стола за очередной бутылкой вина, Корделия положила руку на плечо своему мужу, и Гермиона с удивлением заметила, как напрягся в ответ на это прикосновение Северус.

Самый же интересный эпизод произошел под конец ужина, когда подали десерт. Постукивание в окно возвестило о прибытии большой коричневой совы, и Корделия быстро вскочила из-за стола. Прежде чем она успела подойти к окну, Гермиона услышала голос Северуса:

— Это уже четвертое появление этой совы за прошедшую неделю. Твоя популярность, моя дорогая, кажется, не знает границ.

Корделия ответила на это замечание ледяным взглядом, и, взяв записку из лап совы, вернулась на свое место. На лице ее блуждала рассеянная улыбка.

Гермиона еще пару минут наблюдала за ними, пока Северус не повернулся в ее сторону, и она поняла, что ее пристальное внимание замечено. Вместо того, чтобы смущенно отвернуться, она смело встретилась с ним взглядом и неуверенно улыбнулась. Она приятно удивилась, увидев, как он возвращает ей улыбку.

Вечер закончился быстро, и вскоре она уже прощалась со Сьюзан и Драко. Ланц ушел еще раньше, очевидно, до смерти заскучав в компании своих престарелых родственников, и Гермиона оказалась наедине с Северусом.

— Садись сюда, — приказал он, указав на стул, стоявший напротив. — Выпей еще вина.

Гермиона изобразила удивление.

— Еще вина? Учитывая, что завтра в восемь мне нужно приступать к работе?

Северус хмуро взглянул на нее.

— И как тебе нравится твоя работа, Гермиона?

— Она мне безумно нравится; мне не хватало зальеварения с тех пор, как я вернулась из Парижа. А как вы переживаете нашествие на вашу лабораторию?

— Это оказалось не таким болезненным, как я опасался, — пробормотал он, подливая ей вина. Он сухо усмехнулся.

— Ну, я рада, что мое присутствие не так болезненно, как вы думали, — девушка взяла бутылку вина и рискнула подлить вина ему. Ей нравилось действие, которое вино оказывало на Северуса: он расслаблялся и становился более беспечным, чем обычно. Единственный раз, когда она его видела в таком состоянии, был вечер ее свадьбы.

— Кажется, — протянул он, вынимая из ее рук бутылку и отставляя ее подальше, — что мы оба пока ведем себя наилучшим образом.

— Хммм, — промычала она, делая глоток вина. — За всю неделю вы не отпустили ни одного унизительного замечания в мой адрес.

— Ты не давала мне поводов для унизительных замечаний.

Глаза ее расширились.

— Огромное вам спасибо, — выпалила она, расплываясь в улыбке.

Он приподнял бровь.

— Тебе показалось, что это комплимент?

— Из ваших уст это лучший комплимент, на который я когда-либо могла рассчитывать.

Северус покачал головой.

— Вы, Гермиона Грейнджер рисуете меня совсем уж мрачным типом.

Девушка рассмеялась.

— Вам прекрасно известно, что вы воплощаете собой само понятие «мрачный тип», Северус Снейп.

— Огромное вам спасибо, — произнес он, передразнивая ее.

— Вам показалось, что это комплимент? — спросила она, улыбаясь

Северус усмехнулся, но ответил не сразу.

— С возвращением.

Она неуверенно нахмурилась.

— Что вы имеете в виду?

— Я ни на минуту не утверждаю, что я хорошо тебя знаю,— пояснил он, опустив голос до шепота, увидев, что Корделия и Нарцисса находятся в соседней комнате, где был сервирован кофе, — но в последние несколько месяцев ты все меньше и меньше походила на ту Гермиону Грейнджер, какой я себе тебя представлял. Приятно видеть тебя прежней.

Девушка вздохнула.

— Это вас надо благодарить, насколько я понимаю. Я вела себя невероятно глупо с тех пор, как вернулась в Англию.

— Влияние Тео на тебя было еще более пагубным, чем я ожидал, — тихо произнес Северус.

Гермиона покачала головой.

— Вы правы; все эти месяцы это словно была не я. И вы были правы насчет Тео: мы с ним совершенно несовместимы и именно по тем причинам, о которых вы мне говорили. И когда вы только научились так верно судить о людях?

Северус усмехнулся.

— Поверь мне, так было не всегда, — он бессознательно потер свое предплечье в том месте, где раньше была Темная Метка, и задумчиво посмотрел на сидящую напротив него девушку. — Отрадно видеть, что ты вновь вернулась … к своему былому величию, — закончил он с усмешкой.

Она рассмеялась.

— Былое величие? Как там вы прозвали меня на третьем году обучения? Невыносимая всезнайка?

— А как ты поступила со мной на своем третьем году обучения? — возразил он. — Лишила меня сознания в Визжащей Хижине?

Гермиона вернула ему улыбку.

— Туше, профессор Снейп. Вообще-то я думала, что мы решили оставить прошлое в прошлом, закопать топор войны и все такое?

— Это ты начала копаться в прошлом. Но да, мы провозгласили мир, если память мне не изменяет. Хотя нам понадобится довольно вместительная яма, чтобы закопать все томагавки, которыми мы пользовались за прошедшие годы.

Он взял свой бокал и поднес его к губам. Гермиона смотрела на него, не в силах оторвать взгляд от этих длинных тонких пальцев, красоту которых она открыла лишь недавно.

— И все же вы во многом были правы, — призналась она. — Мне следовало послушаться вас.

— Когда достигнешь моих лет, поймешь, что в этом возрасте не так уж и трудно объективно смотреть на людей и их поступки, — ответил Северус. — А вот обладать столь же мудрым взглядом на свою собственную жизнь, это совсем другое дело.

Гермиона нахмурилась, не зная, имеет ли он в виду ее или свои очевидно проблемные отношения.

— Вы думаете, что вам удастся терпеть меня? — спросила она, думая о том, смогут ли они когда-нибудь столь же непринужденно беседовать и в рабочее время, а не только на вечеринках.

— Возможно, — протянул он, и в глазах его засверкали искорки веселья, — если ты избавишься от своей привычки мычать себе под нос.

От удивления рот Гермионы слегка приоткрылся.

— Привычки мычать себе под нос? — переспросила она с ужасом.

Северус наклонился вперед и уперся локтями о стол.

— Судя по всему, она ограничивается только музыкой Бетховена, но, кто знает, насколько пространны твои познания в музыке. Пока Сибелиус, Шостакович и Брамс тебя на это не провоцировали.

Гермиона застонала и еще ниже опустила голову.

— Я подпевала Бетховену?

— Несомненно, — негромко подтвердил он, от души забавляясь ее реакцией. — Есть ли еще какие-то композиторы, творчества которых мне следует избегать?

Она рассмеялась.

— Подозреваю, что Чайковский и Моцарт могут привести к такому же результату, — Гермиона улыбалась. — Мне, правда, жаль, Северус. Я понятия не имела о том, что я это делаю.

— Извинения приняты, — сказал он, улыбнувшись в ответ. — Между прочим, уже заполночь, а я намерен дать тебе завтра более сложное задание. Предлагаю тебе отправиться домой.

— Я воспользуюсь вашим предложением, — сказала девушка, вставая из-за стола и с трудом сдерживая зевоту. — Спокойной ночи, Северус. Вы очень забавный.

Он тут же напрягся и сердито посмотрел на нее.

— Забавный? — переспросил он сквозь зубы.

— Да, — упрямо повторила она. — Забавный.

И она ушла, почти сожалея о том, что им пришлось попрощаться, хотя ей предстояло встретиться с ним утром. Сама не зная почему, всю обратную дорогу домой она улыбалась. Перспектива провести ближайшие недели и месяцы в лаборатории Северуса становилась все более и более захватывающей. Возможно, Ланц был прав, и ее решение согласиться на эту работу может оказаться самым лучшим в ее жизни. Во всяком случае, Гермионе казалось, что это первое правильно решение, принятое ею после возвращения из Парижа.

Сбежим вдвоем от всех и вся!

Теперь, наедине со мной, отбрось условность,

Ну! Снизойди ко мне, как ни к кому другому -

Откройся мне во всем,

Открой мне что не стал бы открывать

ни брату, ни жене, ни мужу,

ни даже лекарю.

Уолт Уитман, Тебе, Перевод Михайлова С.

* * *

Март пролетел незаметно. Казалось бы, вот только зацвели деревья в сквере на Кенсингтонской площади, а уже их облетающий цвет возвещал о скором наступлении лета. В целом, думала Гермиона, первые несколько недель ее работы на Северуса стали для нее откровением. Стоял солнечный воскресный полдень, и хотя она пришла в парк с основательно зачитанным томиком своей любимой Джейн Остин, мысли девушки вновь и вновь возвращались к обдумыванию загадки под названием Северус Снейп.

Больше всего Гермиону беспокоило, что он ей нравился. Ей нравилось быть рядом с ним. Да, он часто бывал язвительным, холодным и безразличным, но она научилась понимать его настроения и характер. Гермиона поклялась наблюдать за ним, и она наблюдала. Внимательно. И в результате она многое узнала о своем бывшем преподавателе. Его обидные замечания, которые к счастью были редки, не раз вызывали между ними ожесточенные перепалки. Понаблюдав же за ним какое-то время, девушка пришла к выводу, что его поведение требует снисхождения, поскольку имеет свои причины.

Это случилось на прошлой неделе. Гермиона пришла в лабораторию за несколько минут до восьми. Постучав в дверь и не услышав никакого ответа, она прошептала короткое заклинание, которое подтвердило, что внутри никого нет. Девушка неуверенно нахмурилась. Она еще ни разу не приходила на работу раньше Северуса. Простояв десять минут под дверью, девушка потеряла терпение и на цыпочках поднялась по лестнице наверх. Его не было ни в столовой, ни в гостиной. Гермиона уже собиралась подняться наверх, когда скрип досок у нее над головой возвестил о том, что он, наконец, вышел из своей спальни.

— Доброе утро, — поздоровалась Гермиона, озадачено морща лоб.

— Такое уж доброе? — огрызнулся Северус, окинув ее раздраженным взглядом.

Ошарашенная его резким ответом и задетая тем, что за этим не последовало никаких извинений по-поводу его опоздания, Гермиона молча спустилась вслед за ним по лестнице, твердо решив выяснить, с чего это он вдруг пребывает в таком дурном настроении. В течение следующего часа на нее обрушился шквал его указаний, отданных в крайне резкой форме, после чего ее незаслуженно отчитали за неумелое измельчение ингредиента. Гермиона была абсолютно уверена, что все сделала правильно. Призвав на помощь все свое терпение, она ни разу не ответила на его провокационные замечания. К полудню она уловила идущий от него легкий запах Огненного виски и разглядела глубокие темные тени, залегшие у него под глазами. Северус, очевидно, плохо спал, и к обеду загадка его плохого настроения прояснилась. Когда он в очередной раз отправился за каким-то ингредиентом в кладовку, Гермиона, украдкой поглядывавшая на него, заметила, как Северус прикоснулся рукой к своей шее и моргнул. Она тут же все поняла: раны на шее все еще причиняли ему боль. Зная его характер, нетрудно было догадаться, что он не принимает обезболивающие зелья, чтобы у него не сформировалась от них зависимость.

Гермиона довольно часто присоединялась к нему за обедом на кухне, но бывало, что в хорошую погоду она брала с собой сэндвич и отправлялась на прогулку, давая Северусу возможность отдохнуть от ее присутствия. Но в то утро он отправил ее на обед, заявив, что намерен остаться в лаборатории. Первым делом девушка, воспользовавшись камином, отправилась к себе домой, где захватила из ванны болеутоляющее. Вернувшись обратно, Гермиона направилась прямо на кухню, и попросила Мо помочь ей сделать горячий чай, в который она добавила практически необнаружимое на вкус обезболивающее зелье. Принеся чай в лабораторию, она поставила кружку прямо перед ним. Северус бросил на нее исподлобья сердитый взгляд. Гермиона примирительно подняла руку.

— Не надо кидать в меня никаких ужасных заклятий, Северус. Позвольте мне сказать, что вы выглядите уставшим, и я подумала, что вам не повредит немного чая. Я вернусь к двум.

Она поспешно ретировалась, задержавшись на секунду у двери, почти ожидая, что чашка с чаем полетит ей вдогонку. Однако повернувшись, она увидела, что он взял чашку. Северус замер, а вместе с ним и Гермиона, которая, затаив дыхание, наблюдала за тем, как он глубоко вдохнул пар, поднимавшийся над чашкой. Она была совершенно уверена в том, что он поставит чашку обратно на поднос, но вместо этого он поднес чашку к губам и сделал глоток. Гермиона с облегчением выдохнула.

Вернувшись после обеда, она обнаружила, что подноса на его столе уже нет. Не решаясь встретиться с ним взглядом, девушка прошла к своему столу и сразу же приступила к работе. До конца дня они так и не перемолвились ни словом, но Гермиона, продолжавшая украдкой наблюдать за ним, пришла к выводу, что он уже не так бледен, как с утра.

— Я благодарен тебе за Обезболивающее зелье, — негромко сказал Северус. Гермиона уже закончила работу и приводила в порядок свое рабочее место. Это было не очень похоже на извинение, но взглянув на него, девушка прочитала в его глазах сожаление.

— Всегда пожалуйста, — мрачно ответила она, пряча улыбку.

— Как ты определила, что мне оно требуется?

Гермиона посмотрела на него, не веря своим ушам.

— Северус, вы помните как выглядела Венгерская Хвосторога во время Турнира Трех Волшебников?

Он нахмурился, но кивнул.

— Так вот. Я бы предпочла встретиться с этим драконом, чем с вами сегодня утром.

Северус молча вернулся к своему рабочему столу и начал сосредоточенно разбирать пачку свежих заказов. Гермиона сняла свой плащ с вешалки и направилась к двери.

— Я прошу прощения, Гермиона, — едва слышно пробормотал он.

Гермиона остановилась как вкопанная и повернулась к нему. Тот факт, что у него хватило совести извиниться за свое поведение, приятно ее удивил.

— Извинения приняты.

Подойдя к его рабочему месту, она присела на стул, наблюдая за тем, как он убирает свитки с заказами.

— Северус, раны еще болят? Даже спустя столько лет? — спросила она, стараясь говорить как можно мягче.

Он коротко кивнул, не поднимая глаз.

— Да. Иногда больше, иногда меньше.

— Неужели ничего нельзя сделать?

Северус покачал головой.

— Нервы были слишком повреждены.

— Мне так жаль, что я не поняла раньше, — произнесла Гермиона. — Я и подумать не могла, что, несмотря на отсутствие шрамов, вы все еще можете испытывать боль.

Он встретился с ней взглядом, и Гермиона без слов поняла, что шрамы были, просто он умело их прятал. Девушку захлестнула волна искреннего сочувствия к этому странному человеку. Она торопливо вышла из комнаты, чтобы скрыть от него слезы, навернувшиеся ей на глаза.

И вот она сидела здесь, в парке, и впереди у нее были долгие часы безделья и отдыха, а единственный, о ком она могла думать, был Северус Снейп. Большинство знакомых ей людей с нетерпением ждали прихода выходных. Гермиона же, напротив, всегда боялась их наступления. Она просто не знала, чем ей заняться. Она с удовольствием навещала Падму с малышками, Гари, Джинни и Джеймса, но даже когда она была с ними, мысли ее снова и снова возвращались к Северусу.

Ей было очень интересно узнать, а чем он занимается в выходные; она знала, что Корделия практически все выходные проводит с друзьями или за границей, и хотя Северус, казалось, поддерживал неплохие отношения с Малфоями и парой преподавателей из Хогвартса, она подозревала, что и ему было нечем занять себя в выходные. Было очевидно, что он получал искреннее удовольствие от своей работы, и Гермиона размышляла о том, что, возможно, он с таким же нетерпением как она ждал прихода понедельника и страшился наступления вечера пятницы.

То, что она сначала воспринимала как висящее между ними тягостное молчание, стало теперь представляться ей скорее чем-то вполне дружеским и приятным. Они могли часами работать в лаборатории, не обменявшись ни одним словом. Северус просто любил работать в тишине. Временами между ними вспыхивали ожесточенные споры, например, по-поводу мнений, изложенных в какой-нибудь статье о зельеварении или о достоинствах того или иного музыкального произведения. Но большую часть времени каждый из них занимался своим делом.

В целом, она была очень довольна своей новой работой, но одна мысль в последние дни беспокоила ее все больше и больше, а события прошлой недели сделали ее неотступной. Не раз за последние годы она задумывалась о тех невыносимых муках, которые пришлось испытать Северусу пока он лежал на полу Визжащей хижины. Теперь же, зная о том, что он до сих пор страдал от боли, которую причиняли ему старые раны, Гермиона просто ни о чем больше не могла думать. Раньше ее преследовала мысль о том, что бросив его там, она заставила его долгие часы страдать от невыносимой боли. Теперь же она не находила себе места при мысли о том, что приди она раньше, нервы его не были бы повреждены в такой степени. Одна мысль о том, что его страдания вызваны ее задержкой, была для нее просто невыносимой. Вина придавила ее как камень. Гермиона чувствовала, что больше так не выдержит. Ей нужно было с этим разобраться: и чем раньше, тем лучше.

* * *

Хотя он и боялся себе в этом признаться, Северус с нетерпением ждал утра понедельника. И так было всегда. Он всегда предпочитал труд безделью, и поэтому выходные были не для него. Однако в чем он так себе и не решился признаться, так это в том, что он с еще большим нетерпением ожидал прихода понедельника теперь, когда в его лаборатории начала работать Гермиона Грейнджер. Он уверял себя, что именно работа так привлекала его и заставляла ждать наступления будней, а вовсе не компания, в которой он работал.

Было утро понедельника. Прошла уже неделя с тех пор, как он, к своему большому сожалению, признался ей в том, что его по-прежнему беспокоят старые раны. Северус очень сожалел об этой минутной слабости, о краткой гримасе боли, которая против его воли выдала один из его самых сокровенных секретов. Ему претила мысль о том, что он мог стать объектом чьей-то жалости. Почти ежедневно с тех пор, как Гермиона дала ему болеутоляющее зелье, он замечал на ее лице выражение беспокойства и заботы, а взгляд ее регулярно перемещался на его шею.

Сегодня как всегда она пришла в лабораторию за несколько минут до восьми.

— Доброе утро, — рассеяно улыбнулась девушка.

— Доброе утро. Полагаю, выходные прошли хорошо?

— Да, — ответила Гермиона, доставая свою тетрадь. — А ваши?

— Сносно, — пробормотал он.

Гермиона, не сдержавшись, фыркнула.

— Сносно? — переспросила она.

— Да, выходные были сносными, — с упором сказал он. — Я что-то упустил из виду?

Гермиона покачала головой.

— Я просто никогда еще не слышала, чтобы кто-то характеризовал свои выходные как сносные. Еда может быть сносной, или сочинение, но уж никак не выходные.

Ее улыбка неожиданно поблекла. Не нужно было быть Легилементом, чтобы понять, что девушка расстроена. Сегодня Северус собирался заняться изготовлением Противооборотного зелья, но, не желая выпускать Гермиону из виду, он решил взяться за менее сложный заказ, который не требовало бы его постоянного внимания.

Вскоре стало очевидно, что мысли ее заняты отнюдь не работой.

— Гермиона, — раздраженно заметил он, — ты понимаешь, что ты режешь ягоды вместо того чтобы их растолочь? Это что какая-то новая совершенно неизвестная мне техника?

Гермиона замерла и недоверчиво уставилась на ягоды.

— Я … Простите, — запинаясь проговорила она. — Сама не знаю, о чем я думала.

Под пристальным взглядом Северуса, она взмахом палочки удалила испорченные ягоды и направилась к полкам, чтобы достать еще. Растерев ягоды в пасту, Гермиона отправилась в кладовку. Северус напряженно прислушивался к звукам, раздающимся оттуда. Наконец она вышла из кладовки и, подойдя к своему столу, начала откупоривать небольшой сосуд, который принесла из кладовки.

Северус, наблюдавший за ней из под своих длинных черных волос, в считанные мгновения преодолел расстояние между ними и схватил ее за запястье прежде, чем она успела вылить содержимое сосуда в слабо поблескивающий котел. Его взгляд обжигал яростью.

— Проклятье! Ты в своем уме? — прошипел он.

Гермиона ошарашено смотрела за тем, как он извлек из ее пальцев сосуд.

— Правильно я понимаю, что ты собиралась добавить настойку белладонны?

— Именно это я и собиралась добавить, — недоуменно ответила она.

— Это, — презрительно бросил Северус, указывая на сосуд с прозрачной жидкостью, — желчь василиска. Пожалуй, наиболее опасный, дорогой и незаменимый ингредиент среди моих запасов. И ты еще удивляешься, почему я не позволяю тебе пользоваться Теллениумовым котлом?

К его ужасу, она закрыла свое лицо руками. Опасаясь, что девушка сейчас разразится слезами, Северус быстро сотворил платок, но с облегчением обнаружил, что тот не понадобится. Когда Гермиона опустила руки, лицо ее выражало скорее растерянность, чем огорчение.

С удивительным хладнокровием, она повернулась к своему котлу и, потушив под ним огонь, одним взмахом палочки удалила его содержимое. После этого она повернулась обратно и пристально посмотрела на своего начальника.

— Северус, — волнуясь, начала Гермиона, — я не могу работать, пока не поговорю с вами; если я не поделюсь с вами тем, что меня тревожит, то рискую стать причиной какой-нибудь катастрофы. Я совершенно не способна сосредоточиться на работе.

— Я это заметил, — проворчал он. — О чем ты хочешь поговорить? — спросил Северус, с опаской поглядывая на нее. Не было никаких сомнений в том, что разговор ему вряд ли понравится.

Набрав в грудь побольше воздуха, девушка решилась.

— О той ночи в Визжащей Хижине.

— Ясно, — пробурчал себе под нос Северус и направился к своему рабочему столу. Там он взял небольшой серебряный нож и потянулся к пучку корня валерианы, лежавшем на другом конце стола. К огромному его удивлению, на его предплечье легла рука Гермионы. Во взгляде, которым он наградил ее в ответ, девушка прочла смесь недоверия и раздражения.

— Пожалуйста, Северус, — умоляюще начала она. — Мне нравится эта работа; я получила большое удовольствие от прошедших недель, и я очень бы хотела остаться и после истечения испытательного срока, но я не могу продолжать, пока не разберусь в одном вопросе.

— А в чем именно ты хочешь разобраться, — огрызнулся он. — Нечего обсуждать. Мы оба там были; мы оба знаем, что произошло. Что тут обсуждать?

Гермиона нервно сглотнула.

— Вы знали, что когда на вас напала змея, я была там, в секретном туннеле вместе с Гарри?

Он молча кивнул.

— Меня долго еще преследовал потом образ Наги..

— Не упоминай в моем присутствии имя этого проклятого существа, — прошипел Северус сквозь зубы.

— Простите, — ответила Гермиона, глубоко вздохнув. Это было глупо с ее стороны. — Простите меня. Что я хочу сказать, Северус, так это, что я была там. Я была там, но не потрудилась проверить, живы ли вы или нет. Я оставила вас там на долгие часы, и вот уже почти семь лет прошло с тех пор, а меня неотступно преследует вопрос, были ли вы в сознании все это время, и чувствовали ли вы боль.

Северус слегка вздрогнул. Он прекрасно помнил каждое слово, сказанное Гермионой тогда в Визжащей хижине, и для него не было секретом, что ее переполняет раскаяние и сожаление. Но признаться в том, что тогда он был в сознании, значило бы признать и то, что им обоим известно о Лили. Северус же совсем не был уверен в том, что он готов признать этот факт.

— Я хотела бы услышать, что вы потеряли сознание в тот момент, когда ваша рука упала на пол, Северус. Я хотела бы услышать, что вы ничего не помните о той ночи до того момента, как вы пришли в себя в больнице Св. Мунго. Вы можете мне это сказать?

Он молчал.

— Вы не можете сказать, что это было именно так? Значит ли это, что вы были в сознании? Вы испытывали ужасную боль, Северус?

— Вопросы, — пробормотал он себе под нос, — всегда вопросы, — и отвернулся.

— Северус, пожалуйста! Для меня это чрезвычайно важно. Я должна знать!

Северус глубоко вздохнул.

— Тебе никогда не приходилось слышать выражение, меньше знаешь — крепче спишь?

Гермиона в волнении принялась покусывать нижнюю губу.

— То есть вы были в сознании, да?

Какое-то время он молча смотрел на нее и, наконец, коротко кивнул.

— Яд парализовал только мои двигательные нервы. Сенсорные нервы не были парализованы.

Гермиона закрыла рот рукой, чтобы заглушить вопль ужаса.

— О, господи! — пробормотала она сквозь пальцы. — Вы были в сознании, и вы чувствовали боль!

— Я потерял сознание незадолго до того, как ты пришла. Судя по положению солнца в тот момент, когда я очнулся, я полагаю, что я был без сознания около двадцати минут. Несомненно, я потерял сознание из-за большой потери крови.

Гермиона в ужасе смотрела на него.

— Мы бросили вас там на восемь часов, и все это время вы мучились от невыносимой боли, — девушка отвернулась, страдая от мучительного стыда за свое поведение в ту ночь. Спустя несколько мгновений она снова повернулась к нему. — Когда вы пришли в себя? — спросила она. Ее ум бешено работал. Он сказал, что был без сознания двадцать минут; значит ли это, что он был без сознания, когда она нашла его? Могло ли быть так, что он не слышал всего того, что она ему наговорила в ту ночь?

— Когда я пришел в сознание, ты стояла на коленях рядом, проверяя мой пульс, — тихо сказал Северус.

Девушка уставилась на него своими широко распахнутыми глазами. Значит он слышал все, что она говорила, он знал, что ей известно все подробности их отношений с Лили Эванс. Этот факт повис между ними, осязаемый как густой туман.

— Боль была невыносимой? — дрожащим голосом спросила Гермиона.

Северус ответил не сразу, тщательно обдумывая, что сказать.

— Правда ли то, что тебе довелось испытать пытку от рук Беллатрис Лестрандж?

Она кивнула, не понимая, к чему он ведет.

— Да. Она была недолгой.

— Полагаю, что она воспользовалась своим любимым заклятием? — с отвращение произнес он.

Девушка снова кивнула.

— Круциатус.

— Предположу, что тебе до конца жизни уже не удастся забыть эту боль? — мягко спросил он.

Гермиона опустила глаза.

— Нет, я никогда ее не забуду.

— Боль, которую вызывает яд, сравним по силе с болью от Круциатуса.

. Какое-то время Гермиона от ужаса не могла подобрать слов..

— И вы испытывали эту боль восемь часов? — прошептала она. — Как вы вынесли? Родители Невилла сошли с ума после часа.

— Я хороший Оклуменист, и мне удалось заблокировать часть боли. Кроме того, жертвы Круциатуса ощущают боль каждой частичкой своего тела. Я же ощущал боль только от ран на моей шее, поэтому эту боль было проще терпеть.

— Вы мечтали о смерти?

Северусу было неприятно видеть боль и страдание на ее лице.

— Какое-то время, уже под конец, — честно сказал он.

Ее нижняя губа задрожала.

— Вы предпочли бы, чтобы я никогда не вернулась?

Он глубоко вздохнул и потер лоб.

— Я не хочу оскорблять твои умственные способности, обманывая тебя, Гермиона. Да, тогда, я предпочел бы умереть.

Она неуверенно шагнула к нему навстречу, всем своим видом выражая неподдельное страдание.

— Но вы не жалеете об этом сейчас? — спросила она его умоляющим тоном.

Северус посмотрел на нее, в ее искрение и полные беспокойства карие глаза, и в голове его мелькнула мысль, что это бледное лицо и взлохмаченные волосы, которые раньше так его раздражали, каким-то непостижимым образом стали ему почти дороги.

— Я обнаружил, что на свете есть много, ради чего стоит жить.

Плечи Гермионы видимо расслабились.

— Я так рада это слышать, — сказала она дрогнувшим голосом.

Он смущенно отвернулся, вспомнив внезапно о незаконченной работе. Но Гермиона еще не была полностью удовлетворена.

— Северус, если бы я пришла раньше, могло ли…

— Нет Гермиона, — прервал ее он, догадавшись, о чем она хочет его спросить. — Боль, от которой я теперь периодически страдаю, является следствием ран, а не того времени, в течение которого я подвергался воздействию яда.

Гермиона чуть слышно выдохнула и направилась к кладовке, чтобы поставить на место желчь Василиска. Выйдя оттуда, она направилась прямо к столу Северуса и встала напротив него.

— Простите ли вы меня когда-нибудь, Северус, за то, что я пришла так поздно?

— Тут нечего прощать, — произнес он, не глядя на нее.

— Нет, я виновата, — возразила она. — Я всегда буду раскаиваться, что мы так долго не возвращались.

Вздохнув, Северус снова отложил нож и взглянул ей в глаза.

— Именно эти слова ты произнесла непосредственно перед прибытием Поппи Помфри, если мне не изменяет память, и совершенно незачем их повторять. Достаточно того, что у тебя есть и мое прощенье и благодарность.

Девушка счастливо улыбнулась.

— Спасибо.

— Пожалуйста. А теперь, я бы предложил тебе вернуться к работе, и постарайся на этот раз не убить нас, глупая девочка, — он усмехнулся, в голосе его появились отчетливые игривые нотки.

Кивнув, она вернулась к своему рабочему месту. В течение всего дня Северус украдкой присматривал за ней, но, судя по всему, она снова обрела свои обычные сосредоточенность и профессионализм и успокоилась. Очевидно, что девушка переживала о событиях той ночи, и их разговор помог ей справиться с чувством вины, которое она до сих пор испытывала. А еще он был рад, что она перестала кидать обеспокоенные взгляды в сторону его шеи; уж чего он действительно не выносил, так это жалости.

* * *

Остальная неделя прошла без происшествий. Северусу нравилось наблюдать за тем, как Гермиона работает. Хотя ей не хватало природного дара, которым обладали многие другие зельевары, она работала с непринужденностью, которая свидетельствовала о хорошо отточенном мастерстве, а обширные знания компенсировали ей недостаток интуиции в этой сфере. Оставалось всего пять недель до истечения срока их первого трехмесячного контракта, и он уже склонялся к тому, чтобы предложить ей бессрочные отношения. Но, конечно, только в том случае, если она не начнет снова мычать под музыку.

Был вечер пятницы, и они уже практически закончили, когда в дверь постучали. Это оказалась Мо. Северус пригласил ее войти, и она проскользнула в комнату, сжимая в руках два совершенно одинаковых пергаментных свитка.

— Хозяину Северусу и Мисс Гермионе совы доставить сообщения, — заявила она, протягивая им свитки.

Гермиона взяла оба письма из протянутых рук и, пробормотав спасибо, передала одно Северусу. В глаза ему сразу бросилась печать Хогвартса. Вскрыв письмо и быстро пробежав глазами по странице, он, проворчав что-то нелюбезное, бросил свиток на рабочий стол и вновь вернулся к работе. Услышав же как взвизгнула от радости Гермиона, он почувствовал укол раздражения.

— Это приглашение на вечеринку по-поводу выхода на пенсию Помоны Спрут! — воскликнула она.

— Именно, — пробормотал Северус. — Захватывающе.

Она закатила глаза.

— Северус, вам просто нравится заранее портить всем праздник.

Он приподнял бровь.

— О каком хорошем празднике ты говоришь? Мне казалось, что речь идет о вечеринке в честь выхода на пенсию Помоны Спрут.

Гермиона всплеснула руками.

— Профессор Спрут чудесная женщина. Вы же не хотите отклонить приглашение?

Он скептически ухмыльнулся.

— Конечно, я хочу отклонить предложение.

Он что-то еще пробурчал себе под нос, но Гермионе удалось различить лишь имя Минервы МакГонагал.

— Вы только что оскорбили главу моего факультета? — нахмурившись, спросила она.

— Нет, — ответил он. — Минерва МакГонагал больше не возглавляет факультет Гриффиндор.

Бросив на него сердитый взгляд, Гермиона еще раз перечитала приглашение.

Северус же, закончив разливать готовое зелье по сосудам, понял, что ему, скорее всего, придется посетить проклятую вечеринку. Помона Спрут всегда была безупречно уважительна по отношению к нему. Глубокий вздох заставил его перевести взгляд обратно на свою помощницу.

— Кажется, я не смогу пойти, — сказала она разочаровано. Девушка положила записку на стол и снова взялась за палочку, которой она мешала свое зелье.

— Могу я спросить, почему?

Она слегка покраснела, но глаз от котла не подняла.

— Приглашение адресовано Гермионе Грейнджер с супругом.

— Не могла бы ты сказать поточнее, в чем тут проблема?

— Мне совсем бы не хотелось идти в одиночку.

Северус фыркнул.

— Не будь смешной. Твое подозрительное отсутствие вызовет гораздо больше сплетен, чем появление без супруга, — раздраженно произнес он.

— Я просто буду чувствовать себя ужасно глупо, — пробормотала она, покраснев еще сильнее.

— Ты ведешь себя как ребенок. Я уверен, что всем в Хогвартсе прекрасно известно о том, что вы с Теодором расстались. Полагаю, что ты сообщила об этом своим друзьям?

— Конечно, рассказала!

— Ну, в таком случае, я уверен, что преподавательский состав Хогвартса прекрасно осведомлен о случившемся. Минерва МакГонагал, судя по всему, стала столь же проницательной, как и Альбус Дамблдор в свое время. У меня нет ни малейших сомнений в том, что ей известно об уходе Тео.

Гермиона попыталась что-то возразить, но он лишь отмахнулся от нее.

— Если им известно о той ситуации, в которой я оказалась, то зачем тогда они пригласили меня с мужем? — пораженно спросила она

Если бы Северус умел, он бы закатил глаза.

— Поскольку, формально, ты все еще замужняя женщина, Гермиона. Этикет требует послать приглашение и твоему мужу тоже. С их стороны было бы невежливо поступить иначе; с твоей стороны было бы невежливо не принять приглашение.

В ответ на это она поджала губы.

— Тогда почему вам можно не принимать приглашения?

— Я не могу с чистой совестью не принять этого приглашения. Я сказал, что я хочу отказаться от приглашения, но, конечно, мне остается только мечтать об этом, — сказал Северус, ухмыльнувшись. — Кроме того, Поппи один из наших главных клиентов. Большую часть зелий она заказывает именно у нас, и будет очень недовольна, если мы не придем.

Гермиона в задумчивости забарабанила пальцами по столу.

— А Корделия пойдет? — в конце концов спросила она.

Северус взял со стола приглашение и еще раз посмотрел на дату. Он покачал головой.

— Торжество состоится в следующую субботу: она как раз собралась навестить Шнейдерлидлов в эти выходные.

Лицо Гермионы озарилось надеждой.

— Значит, Вы тоже пойдете туда в одиночестве?

— Ну, судя по всему, — пробормотал он, бросая приглашение обратно на стол.

— Ну, — нервно спросила она, — мы могли бы пойти туда вместе, наверное?

Брови его взлетели от удивления.

— Прошу прощения?

— Я имела в виду, не то чтобы вместе, я просто … Я…, — запнулась она. Гермиона, набрав в грудь побольше воздуха, продолжила. — Я не буду доставать вас или что-нибудь еще — просто мне, действительно, очень бы не хотелось прийти туда в полном одиночестве. Мы могли бы, ну, просто вместе туда прийти. В этом нет ничего плохого.

Северус открыл рот, чтобы ответить, и тут же закрыл его опять. Он откашлялся.

— Простите, — пробормотала Гермиона, поспешно собирая свои вещи. — Глупо с моей стороны было просить об этом. Я просто подумала, что если бы мы пришли туда вместе, я не чувствовала бы себя такой одинокой. Я не собираюсь раздражать вас весь вечер — меня просто немного беспокоит перспектива прийти туда в полном одиночестве. Но все в порядке, я не хотела поставить вас в неловкое положение или что-нибудь еще…

— Гермиона?

— Да? — сказала она, поглядывая на него из-под своих кудрей.

— Ты несешь чушь, — прошептал он.

— Простите, — сказала она, прикусив нижнюю губу.

— Я с удовольствием буду сопровождать тебя в Хогвартс, — очень формально произнес Северус.

На лице Гермионы отразилось такое удивление, словно ее только что оглушили мастерским Обездвиживающим заклятьем.

— Огромное вам спасибо, — чуть слышно сказала она. — Я знаю, что это глупо, мне просто не хочется входить туда в одиночестве. Я обещаю, что не обременю вас, и не буду говорить без умолку или мычать под нос или еще что-нибудь. Как только мы туда придем, я вас сразу же оставлю …

— Ты снова несешь чушь, — произнес он, притворно хмуря брови.

— Ладно, я просто пойду, — сказала она, застенчиво улыбнувшись. — Спасибо, Северус. Огромное вам спасибо.

Он смотрел, как она взяла свою тетрадь и чуть ли не в припрыжку направилась к двери. Ее взлохмаченные волосы подпрыгивали в такт ее шагам. Скрестив руки на груди, Северус с раздражением уставился на пергаментный свиток, лежащий на его столе, который, вне всякого сомнения, и был главным виновником случившегося. Он терпеть не мог бывать в Хогвартсе, и вот теперь ему ко всему прочему придется отправиться туда с Гермионой Грейнджер. Интересно, какова будет реакция его жены. Честно говоря, его не особенно беспокоило ее мнение. Его гораздо больше беспокоило, как истолкует этот факт Минерва МакГонагал, особенно учитывая ее несносную привычку совать нос в чужую жизнь.

* * *

Северус смотрел, как Корделия молча постучала палочкой по своему чемодану, отправляя его в Амстердам. С широкой улыбкой она повернулась к нему.

— Пожалуйста, передай мои сожаления Помоне, Северус. Я бы так хотела пойти туда, но, к сожалению, я уже пообещала Катарине, что навещу их.

Северус продолжил читать Ежедневный Пророк.

— Я перед ей твои извинения. Уверен, что ей будет очень тебя не хватать.

Лицо Корделии слегка исказилось, поскольку она уловила нотку сарказма в его голосе. Она нерешительно присела обратно за стол.

— Северус, ты раздражен?

Он бросил на нее взгляд поверх своей газеты.

— Нет, не раздражен. Я уже привык к твоим еженедельным отъездам на выходные.

Корделия слегка надула губы, скрестив руки на груди.

— Ты бы предпочел, чтобы я каждые выходные проводила дома, изображая из себя послушную жену?

Северус, вздохнув, свернул газету и положил ее на стол.

— Нет, Корделия. Я бы предпочел, чтобы ты не проводила выходные в Лондоне, если тебе не хочется этого делать. Давай на этом остановимся; я уже сказал, что я не раздражен.

Она внимательно посмотрела на него, наливая себе чаю.

— В любом случае, в этой ситуации мое присутствие было бы излишним, — невинно начала она . — Если я правильно поняла, ты предложил Гермионе сопровождать ее в Хогвартс.

Северусу удалось ничем не выдать своего удивления.

— Разумеется, я предложил, — согласился он. — Учитывая, что твой сын бросил ее, а ей не хотелось появляться там одной.

Корделия усмехнулась.

— Я понятия не имела, что ты столь ответственно относишься к своим бывшим ученикам, Северус, — произнесла она, не обращая внимания на его предостерегающий взгляд. — Сначала ты предложил ей работу, теперь ты сопровождаешь ее на вечеринки. Что дальше? Предложишь ей место в своей постели?

Он аккуратно поставил свою чашку на блюдце и наклонился к ней через стол.

— Если ты хочешь испытать свои навыки владения волшебной палочкой, то я бы рекомендовал тебе выбрать себе более подходящего противника. Ты мне не соперница, поскольку я могу окатить тебя гораздо большим количеством грязи.

С максимальным достоинством, на которое он был способен, Северус встал и яростно бросил салфетку на стол. Выходя из комнаты, он чувствовал спиной ее взгляд и был очень рад, что в ближайшие три дня его жены не будет в Лондоне.

* * *

Гермиона мерила шагами гостиную в ожидании того момента, когда, наконец, стук в дверь возвестит о прибытии Северуса. Большую часть дня она провела у Падмы, занимаясь укладкой волос. Падма потратила больше часа на то, чтобы превратить копну ее волос в блестящие тугие локоны. Гермиона же тем временем качала на коленях близняшек. После того, как ее прическа была доведена до совершенства, Гермиона сделала себе макияж в магловском салоне красоты и вернулась домой, чтобы одеться.

Глядя на свое отражение в зеркале над камином, Гермиона внезапно подумала, что сегодня она уделила своей внешности гораздо больше внимания, чем в день своей свадьбы. Прежде чем она успела поразмыслить над этим, зеркало заговорило.

— Да, очень мило, дорогая. Очень по слизерински, — заявило оно.

— О, нет! Вам кажется, что это выглядит очень по слизерински? — воскликнула она, глядя на зеленый воротник своей мантии. Ей вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь подумал, что она оделась так, чтобы подходить своему партнеру. — Может быть, мне пойти переодеться в синюю мантию?

Зеркало презрительно фыркнуло.

— Полагаю, что ты обнаружишь, что в этой семье отдают предпочтение цветам Слизерина, дорогуша.

Возможности переодеться не представилось: громкий стук в дверь и взгляд на часы сообщили ей о том, что пора идти. Девушка медленно вышла в холл и остановилась, чтобы перевести дыхание, прежде чем открыть дверь. Открывшаяся ее взору картина заставила Гермиону улыбнуться. Естественно, Северус был в черном. Его парадная мантия, хотя и безупречно скроенная, не сильно отличалась от его обычного сверх формального ежедневного стиля одежды. Северус приподнял бровь.

— Кажется, я превращаюсь в постоянный источник потехи, Гермиона. Могу я узнать, что во мне такого забавного?

Она дерзко улыбнулась в ответ, чувствуя, как рассеиваются ее опасения.

— Просто вы всегда так официально одеты. Интересно, что вы одеваете на ночь.

Северус окинул взглядом свой черный костюм.

— Ты бы предпочла, чтобы я одолжил у Ланца один из его невероятных лиловых нарядов?

Гермиона рассмеялась.

— Определенно нет, — она вышла из дома и захлопнула за собой дверь. — Полагаю, мы будем аппарировать прямо к воротам Хогвартса?

Северус коротко кивнул.

— Поехали?

Они оба крутанулись на месте и в следующий момент с громким хлопком появились у ворот Хогвартса. Было уже почти совсем темно, но большие ворота были открыты, а дорога к школе была освещена парящими свечами. Стоящий в отдалении замок также светился яркими огнями, и его силуэт четко вырисовывался на фоне быстро темнеющего неба.

При виде знакомого места, которое долгие годы было ее домом, у Гермионы привычно потеплело внутри, и она не смогла сдержать радостный возглас. Пока они шли к замку, Северус периодически поглядывал в ее сторону.

— Я не ошибся, ты рада возвращению в Хогвартс? — спросил он с искренним любопытством.

Гермиона кивнула.

— Да, очень. Эту радость омрачают многие воспоминания, но все равно вернуться сюда приятно.

— Ты была счастлива здесь?

— В общем, наверное, да. Сначала мне тут было одиноко. Но потом я подружилась с Гарри и Роном. Еще я была очень одинока в последние месяцы своего пребывания здесь. Кроме того, я постоянно беспокоилась о том, что Гарри во что-нибудь ввяжется и его убьют, но в остальном я была здесь очень счастлива.

Северус посмотрел на нее, пытаясь прочесть выражение ее лица в неровном свете свечей.

— Почему ты была одинока в последние месяцы пребывания здесь?

Девушка вздохнула.

— Из-за Закона о Браках, — просто ответила она. — Рон был уверен, что я выйду за него замуж, а я отказалась. Мы едва разговаривали друг с другом весь оставшийся год, что, конечно, отразилось и на моих отношениях с Гарри и Джинни. С другими девочками на курсе у меня никогда не было особенно хороших отношений, поэтому в конце моего пребывания здесь я оказалась очень одинока. И чувствовала бы себя совсем заброшенной, если бы не Невилл.

— Понятно.

— А вы? — спросила Гермиона, внезапно смутившись. Ей с трудом верилось, что она прогуливается по территории Хогвартса со своим бывшим преподавателем, непринужденно болтая.

— Мне не нравится возвращаться, — с видимым напряжением произнес он.

Она была удивлена.

— Могу я спросить почему?

— По многим причинам. Конечно, здесь я был более счастлив, чем в родительском доме, хотя, наверное, правильнее было бы сказать «менее несчастлив». Но, скажем так, никто не любит возвращаться на место преступления.

Гермиона подумала, что говоря о «месте преступления», он имеет в виду Визжащую Хижину и посмотрела на него, ожидая увидеть, что он жестом или взглядом укажет в ту сторону. Но его глаза были устремлены на крышу Астрономической Башни, и стало ясно, что он говорил о другом преступлении: о той ночи, когда он лишил жизни Дамблдора.

Она резко остановилась.

— Если вы позволите мне сказать, что я думаю, то это было совсем не преступление. Всем известно, что вы действовали по приказу Дамблдора.

Он сердито скрестил руки на груди.

— Нет, я против того, чтобы ты высказывалась на этот счет. Я предпочел бы, чтобы мы не обсуждали это, — резко ускорившись, он начал удаляться от нее.

— Но, Северус, …

— Никаких «но», — злобно прошипел он, резко останавливаясь и неожиданно поворачиваясь к ней лицом. — Черт тебя побери! Откуда у тебя это навязчивое стремление постоянно выступать в роли моего психотерапевта?

Гермиона прошла мимо, глубоко задетая его словами.

— Ладно. Прошу прощения. Я не хотела совать нос не в свое дело.

Он догнал ее в два шага.

— Мне не следовало так резко реагировать.

Какое-то время они шли молча.

— Вы поддерживаете отношения с другими преподавателями? — спросила Гермиона.

— Минерва регулярно пристает ко мне с тем, чтобы я вновь занял пост профессора Зельеварения, и иногда я встречаюсь с Филиусом, чтобы пропустить по стаканчику в Дырявом Котле. Гораций время от времени связывается со мной, чтобы посоветоваться.

— Правда? — спросила Гермиона, внезапно заинтересовавшись. — Значит, в конце концов, он признал ваш талант?

Северус впился в нее своими черными глазами.

— Ты что, издеваешься надо мной, Гермиона?

Она усмехнулась.

— Вообще-то нет. Я рада, что он с вами советуется. Вы не думали о том, чтобы вернуться к преподаванию?— спросила девушка, отчаянно надеясь услышать «нет».

Пришла его очередь усмехаться.

— Да я лучше лишусь обеих рук.

Гермиона ответила ему улыбкой. Повернувшись, она поняла, что они, наконец, подошли к замку, и ее с новой силой охватила паника. Сейчас ей предстояло появиться перед всеми без своего мужа. И хотя девушка знала, что всем уже известно об их разрыве, мысль о том, что при ее появлении все подумают именно об этом, заставляла ее чувствовать себя совершенно неловко. На крыльце появилась знакомая фигура Аругса Филча, крепко сжимающего в руках свою Миссис Норрис.

— Доброго вам вечерка, господин Директор, — приветствовал он Северуса, кидая неприязненный взгляд в сторону Гермионы.

— Добрый вечер, Аргус, — ответил Северус. — Я думаю, что ты в курсе, что я уже не директор, — добавил он, но было очевидно, что слова Филча доставили ему удовольствие.

Филч заворчал.

— Да, вы просто ушли и бросили нас с этой женщиной из Гриффиндора, — сказал он, продолжая кидать злобные взгляды в сторону Гермионы.

Гермиона видела, что Северус с трудом сдерживает улыбку.

— Уверен, ты помнишь бывшую старосту школы, — сказал он, кивнув в сторону Гермионы. — Еще одна «женщина из Гриффиндора».

Филч пробормотал что-то себе под нос и направился в сторону ворот.

— Как всегда, само обаяние, — поморщившись, произнесла Гермиона. Тут кто-то окликнул ее по имени. Подняв глаза на ступени, девушка тут же расплылась в улыбке при виде спешащего им навстречу Хагрида. Она бросилась к нему и счастливо засмеялась, когда он сжал е в своих исполинских объятиях.

— Хагрид! — воскликнула она, переведя дыхание. — Я так рада тебя видеть.

— Гермиона Грейнджер! Тебя-то я тоже рад видеть, — Хагрид поставил девушку на землю и повернулся к Северусу.

— И профессор Снейп тут! — с этими словами он крепко обнял Северуса.

Когда Хагрид наконец выпустил Северуса из своих объятий, Гермиона просто пополам сложилась от смеха при виде окаменевшего лица своего босса. Хагрид объяснил им, что ему нужно осмотреть раненного Гиппогрифа, и заспешил в сторону своей хижины. Северус все это время пытался привести в порядок свою мантию. Гермиона же никак не могла перестать хихикать.

— Находишь это забавным? — спросил он, отряхивая перья со своего плаща.

— Очень забавным. Чего бы я только не дала, чтобы еще раз увидеть такое выражение на вашем лице.

Гермиона вновь повернулась к крыльцу, и улыбка сползла с ее лица. Северус, очистив, наконец, свою одежду от перьев, встал рядом с ней.

— Выше голову, Гермиона, — прошептал он. — Уверяю тебя, что они в считанные минуты перестанут обращать внимание на твоего отсутствующего супруга, если тебе удастся вести себя уверенно и с достоинством. Рискну предположить, что отсутствие моей супруги вызовет больше комментариев, чем отсутствие твоего мужа.

Она удивленно посмотрела на него, не вполне понимая, что он хотел сказать своим последним замечанием. И уж, конечно, она никак не ожидала, что Северус предложит ей руку. Тронутая этим жестом, Гермиона взяла его под руку и благодарно улыбнулась в ответ.

— Спасибо, Северус. Не только за сегодняшний вечер, но и за все, что вы сделали для меня за прошедшие два месяца.

Он кивнул, и они вошли в замок, думая о том, что приготовил для них сегодняшний вечер.

Гермиона не была уверена, чего именно она ожидала, входя в Большой зал под руку с Северусом. Возможно она думала, что по залу пронесется общий возглас удивления или на нее устремятся пронизывающие взгляды множества любопытных глаз. Но ее опасения не оправдались: зал был битком набит теми, кто пришел поздравить виновницу торжества, и только несколько гостей обернулись, чтобы взглянуть на вновь пришедших. Она с облегчением отметила, что столы с закусками располагались в центре комнаты, и это означало, что танцы не предполагаются. Гермиона понимала, что Северус будет чувствовать себя обязанным пригласить ее на танец, а ей их ситуация и так уже казалась слишком неловкой, чтобы добавлять в нее еще и вальс.

Быстро осмотревшись, она заметила своих друзей: Невилл и Ханна разговаривали с Помоной Спраут, Эрни МакМиллан вел оживленную беседу с Горацием Слизнортом, а Гарри, который и словом не обмолвился о том, что его пригласили, очевидно не знал куда ему деваться от восхищенных взглядов, которыми забрасывала его действующая староста школы. Поскольку все мысли Гермионы были заняты исключительно тем, что подумают окружающие об отсутствии Тео, ей и в голову не приходило, сколько друзей она здесь встретит. Она почувствовала себя довольно глупо, при мысли, что она вынудила Северуса сопровождать ее на этот вечер. Она думала, что он высвободит свою руку, как только они войдут в зал, но, судя по всему, он чувствовал себя вполне комфортно, стоя под руку с ней, и когда он взглянул на нее с высоты своего роста, она ответила ему нерешительной улыбкой.

— Твое появление оказалось совсем не таким скандальным, как ты боялась, Гермиона, — ухмыльнувшись, прошептал он.

Улыбка ее стала еще шире.

— Да уж, — согласилась она, — хотя Минерва выглядит несколько потрясенной.

Северус посмотрел в сторону директора, которая уже спешила к ним на встречу.

— Подозреваю, что это объясняется тем, что мы пришли вместе, а не отсутствием твоего супруга.

— Вы так думаете? — спросила девушка, чувствуя себя ужасно неловко.

— Уверен, что она в жизни не видела, чтобы мы хотя бы поздоровались друг с другом, не говоря уже о том, чтобы мы рука об руку появились где-то вместе. Ты, может, и была моей самой талантливой ученицей, но уж конечно, не моей любимой.

Гермиона просияла.

— Я правда была вашей лучшей ученицей?

Северус закатил глаза.

— Да. И я уверен, что тебе и самой это прекрасно известно.

Девушка притворно нахмурилась.

— Так кто же был вашим любимчиком?

— У меня не было любимчиков.

— Кроме слизеринцев, — пробормотала Гермиона.

Северус сделал вид, что не услышал ее последнее замечание и слегка поклонился подошедшей к ним Минерве МакГонагалл.

— Добрый вечер, Минерва.

— Добрый вечер, Северус, — ответила она, положив руку ему на плечо, и повернулась к девушке.

— Гермиона, рада тебя видеть.

Северус наконец отпустил руку Гермионы и она пожала руку профессору МакГонагалл.

Минерва переводила взгляд с одной на другого.

— Не ожидала, что вы придете вместе, — произнесла она, очевидно заинтригованная.

Гермиона почувствовала, как напрягся Северус.

— Я заставила Северуса сопровождать меня сюда, — объяснила она. — Я немного боялась появиться здесь в одиночестве.

Ее замечание вызвало именно ту реакцию, на которую она и рассчитывала: выражение любопытства на лице Минервы сменилось на сочувственное. Она похлопала Гермиону по руке.

— Мне так жаль, что вы расстались, моя дорогая. И я была очень удивлена, узнав, что ты ушла из Департамента тайн.

Гермиона пожала плечами.

— Эта работа не приносила мне удовлетворения, и Северус любезно предложил мне место в своей лаборатории.

Минерва внимательно посмотрела на Северуса поверх своих очков.

— Все ясно, — коротко ответила она. — Ну, очевидно, до сих пор вы еще друг друга не поубивали. Корделия не сможет сегодня к нам присоединиться, Северус?

— Она гостит у своих родственников в Голландии.

— Видимо, ее терзает столь же неутолимая страсть к перемене мест, как и ее сына, — неодобрительно произнесла Минерва. — Поешьте чего-нибудь, — сказала она, указывая на столы в центре комнаты. — Надеюсь, что мне удастся еще пообщаться с вами чуть позже, — с этими словами она направилась к выходу из зала.

Гермиона повернулась к Северусу. Она не поверила своим ушам, услышав последнее замечание в адрес Корделии.

— Поверить не могу, что она это сказала!

Северус едва заметно пожал плечами.

— Минерве никогда не нравилась Корделия; полагаю, что они не сошлись характерами в бытность Корделии старостой школы.

Гермиона изумленно уставилась на него.

— Корделия была старостой школы? Я не знала. Вы в это время еще учились в школе или уже закончили?

Северус сухо усмехнулся.

— Я учился тогда на третьем курсе, — пояснил он. — Корделия старше меня почти на четыре года. Ты думала, что я старше?

Гермиона отчаянно покраснела.

— Нет, совсем нет. Я просто никогда об этом не думала, вот и все. Я не хотела сказать, что вы выглядите старше, чем она или еще что-нибудь.

Северус усмехнулся.

— Все нормально, Гермиона, — сказал он и жестом указал на стоящие в центре зала столы. — Не хочешь чего-нибудь выпить?

Девушка вздохнула.

— Да, думаю, мне не помешает.

Когда они подошли к столам, Гермиона заметила Невилла, стоявшего в конце зала, и помахала ему рукой. Северус проследил за ее взглядом.

— Это, должно быть, значительное событие для мистера Лонгботтома, — пробормотал он, протягивая девушке бокал шампанского.

— Да, — согласилась Гермиона. — Сегодня он официально станет профессором травологии. Она посмотрела в сторону Невилла и Ханны. — Вполне оправданно было бы ожидать от него более счастливого вида.

— Несомненно, — согласился Северус. — Вполне оправданно было бы ожидать, что они оба будут выглядеть счастливее, — он понизил голос до шепота. — Почему он сделал тебе предложение тогда?

Гермиону этот вопрос удивил.

— Я думаю, он просто не знал, что еще ему сделать: он не хотел жениться, а мы с ним всегда были друзьями. Думаю, ему показалось, что это простой выход из сложившейся ситуации. Он совсем не удивился моему отказу, — девушка взглянула на своего спутника. — У Невилла очень непростая жизненная ситуация. Он кое-кого любил в течение долгого времени, но эта девушка сейчас за границей, а ему нужно оставаться в Англии, чтобы заботиться о родителях.

Приподняв одну бровь, Северус вновь с интересом посмотрел на Невилла.

— Луна Лавгуд?

Гермиона издала удивленный возглас.

— Откуда вы знаете? — прошептала она.

— Удачная догадка, — пробормотал он в ответ. — Я обратил внимание, что они подружились в последние годы моего пребывания в Хогвартсе.

Гермиону поразило, что он заметил такую несущественную деталь в то время, когда перед ним стояли по-настоящему серьезные задачи.

— Вы же никому ничего не расскажете, да? Мне не хотелось бы ранить чувства Ханны.

— Разве я не являю собой воплощенную конфиденциальность?

— Полагаю, что да — согласилась девушка. Она с удовольствием отметила бокал красного вина в его руке: когда Северус пил, он всегда становился более расслабленным.

Он внезапно повернулся к ней, глубоко нахмурившись.

— Быстро, — сказал он, беря ее под руку. — Нам нужно бежать.

Но за его спиной уже появились большие глаза Сибиллы Трелони, спрятанные за бифокальными очками.

— Северус Снейп! — воскликнула она, хватая его за руку. — Я знала, что ты вернешься сегодня.

Он высвободил свою руку из ее цепких пальцев, глядя на нее с плохо скрываемым отвращением.

— Отличное предсказание, Сибилла. Но вряд ли этот подвиг заслуживает награды: практически все преподаватели, как действующие, так и бывшие, были приглашены сегодня вечером.

— Да, но когда сегодня утром я пытливо вглядывалась в будущее, я увидела темную и опасную фигуру. Я знала, что это будешь ты!

Северус нахмурился еще сильнее и впился мрачным взглядом в лицо профессора Трелони, отчего Гермиона не удержалась и прыснула.

— И что же таит в себе мое будущее, Сибилла? Дай-ка я угадаю… Я в смертельной опасности?

Трелони беспокойно оглянулась по сторонам и прошептала:

— В каком-то роде можно сказать и так, мой мальчик. Духи поведали мне, что в течение года ты найдешь себе жену!

Гермиона просто ничего не могла с собой поделать: она громко расхохоталась, за что была награждена сердитым взглядом профессора предсказаний.

Северус позволил себе фыркнуть.

— Сибилла, я женат уже шесть лет, и моя жена жива и здорова.

Трелони удивленно отпрянула от него, совершенно сбитая с толку.

— Ты женат? — недоверчиво переспросила она.

Гермиона уже практически рыдала от смеха. Северус бросил ей предостерегающий взгляд и снова переключился на Трелони.

— Я понимаю, что в это не просто поверить, но, да, я женат. Припоминаешь Закон о браках, Сибил? Причину, по которой ты замужем за Мартином Мимблтоном?

Выражение полнейшего непонимания на лице Трелони сохранялось так долго, что Гермиона уже начала подозревать, что та и в самом деле никогда о Законе не слышала.

— Да, я что-то припоминаю, — изрекла она наконец. — С тех пор разве прошло всего шесть лет? — она перевела взгляд своих огромных глаз на Гермиону. — Это твоя жена?

Гермиона, которая как раз набрала в рот шампанского и собиралась его проглотить, тут же им подавилась и закашлялась.

— Мерлин, дай же мне терпения, — пробормотал Северус. — Нет, это не моя жена. Это твоя бывшая ученица и бывшая староста школы, Гермиона Грейнджер.

Трелони повнимательнее посмотрела на Гермиону, которой наконец удалось откашляться.

— Это ты! — воскликнула она, указывая на Гермиону пальцем, унизанным кольцами. — Та самая одержимая книгами студентка из Гриффиндора!

Гермиона не смогла сдержаться: она снова начала хихикать. Северус тем временем огляделся по сторонам в поисках подходящей жертвы. Взгляд его наконец нашел в толпе того, кто был ему нужен: бабушку Невилла.

— Сибилла, буквально на прошлой неделе я слышал как Августа Лонгботтом обмолвилась о том, как бы ей хотелось, чтобы ей, наконец, погадали по руке.

Профессор предсказаний немедленно устремилась к пожилой женщине, что-то бормоча себе под нос. Гермиона задохнулась от возмущения.

— Северус Снейп, как подло! Бедняжка миссис Лонгботтом.

— Это был акт необходимой самообороны, — сказал он, подливая ей в бокал шампанского. — А сейчас я собираюсь перемолвиться словечком с Горацием. Он перевел взгляд в другой конец зала, где стоял Гарри, который все еще никак не мог избавиться от навязчивого внимания очевидно боготворившей его старосты школы. — Полагаю, что мистер Поттер отчаянно нуждается в помощи, Гермиона.

Она рассмеялась.

— Да, я тоже так думаю. Мне лучше начать спасательную операцию. Увидимся.

И Гермиона направилась к Гарри, чувствуя, что Северус провожает ее взглядом. При виде ее на лице Гарри отразилось плохо скрываемое облегчение.

— Привет, Гарри, — сказала она, бросив старосте школы извиняющийся взгляд. — Можно тебя на минуточку?

— Гермиона! Конечно, можно, — он махнул рукой надувшейся старосте и потащил Гермиону подальше от этого места.

— Я думал, она меня с ума сведет! — прошипел он. — Она постоянно хлопала своими ресницами, причем совершенно ужасным образом!

Гермиона усмехнулась.

— Ну, это обычная расплата для тех, кто попал в список десяти самых желанных волшебников, публикуемом "Ведьминским еженедельником".

Гарри был совершенно раздавлен.

— Десять самых желанных волшебников? — после этого он на какое-то время потерял дар речи. — И какой я по счету?

— Третий, — ответила она.

На лице Гарри расплылась совершенно идиотская улыбка.

— Неплохо. Совсем неплохо. А кто стал первым и вторым?

— Ну, первое место у ирландского игрока в квидич Конора Райана, а на втором — Кингсли Шеклболт.

Известие о третьем месте, судя по виду Гарри, существенно его приободрило.

Гермиона нахмурилась.

— А где Джинни? И почему ты мне не сказал, что тебя пригласили?

— Меня везде приглашают, — тоскливо произнес Гарри. — Расплата за славу и все такое. Я бы сказал тебе, если бы знал, что тебя тоже пригласили. А почему тебя пригласили?

Гермиона пожала плечами.

— Я видела, что Эрни здесь, а он был старостой школы, так что, видимо, поэтому и меня тоже пригласили. Так что там с Джинни?

— Она дома с Джеймсом, — сказал Гарри, глядя в пол. — Не смогли найти няню.

Гермиона подозрительно уставилась на него.

— Со всеми этими Уизли вам не удалось найти, с кем оставить ребенка?

— Я знал, что ты все равно докопаешься до правды, — сказал Гарри со вздохом. Он наклонился вперед. — Она беременна, — прошептал он, — и не очень хорошо себя чувствует.

Гермиона просияла.

— Чудесные новости! — она крепко его обняла. — Я так рада за вас. Я навещу вас в следующие выходные; могу привезти ей немного зелья из запасов Северуса от тошноты — оно очень эффективно и совершено безопасно для беременных.

— Она будет рада, — ответил Гарри, несколько смущенно поглядывая на нее. — Рон и Роза тоже ждут ребенка.

Гермиона приложила максимальные усилия, чтобы не дать своей улыбке поблекнуть.

— Бог ты мой, боюсь подумать о том, сколько всего предстоит связать Молли!

— Это точно, — согласился Гарри. Он посмотрел в другой конец зала, где беседовали Северус и Гораций Слизнорт. — Мне показалось, что ты пришла со Снейпом?

— Да. Я уговорила его сопровождать меня: боялась, что если появлюсь в одиночестве, то отсутствие Тео будет слишком очевидным, хотя сейчас я вижу, что с моей стороны было совершенно глупо так думать.

Гарри пожал плечами.

— Не похоже было, что Снейп чем-то недоволен. Над чем вы там хихикали?

Она улыбнулась.

— Да над словами Трелони. Она совсем уже выжила из ума. Хотя, если про меня еще можно сказать, что я хихикала, то уверена, что Северус просто ухмылялся. Я как-то с трудом могу себе представить его хихикающим.

— Да уж, — сказал Гарри. — Я тоже не могу себе такое представить. Как у вас складываются отношения на работе?

— Действительно очень хорошо, — горячо заверила его Гермиона. — Я люблю свою работу. Если бы кто-то сказал мне два года назад, что я буду работать на Северуса Снейпа и получать от этого удовольствие, я бы решила, что на него наслали заморачивающее заклятье.

Гарри с любопытством посмотрел на нее.

— Он тебе действительно нравится, так ведь? Ты действительно простила ему все те ужасные вещи, которые он говорил тебе в школе.

Гермиона наклонила голову вбок.

— Справедливости ради надо сказать, что ему тоже есть что прощать, Гарри. Разве ты не простил его за все, что он говорил и делал?

Гарри посмотрел на Северуса и наконец кивнул.

— Да, думаю, что простил, — он вздохнул. — Ладно, я, пожалуй, поздравлю Невилла и профессора Спраут и пойду домой. Джинни была совершенно зеленая, когда я уходил. Увидимся в следующие выходные.

Махнув ей рукой, он направился к Невиллу и Ханне. Гермиона стала оглядывать зал в поисках Северуса: он по-прежнему был погружен в беседу со Слизнортом, но встретившись с ней глазами, едва заметно кивнул в ответ. Обведя еще раз взглядом зал в поисках знакомых лиц, Гермиона заметила Эрни МакМиллана, в одиночестве шатающегося вдоль столов с закусками. Девушка решила, что он вполне подойдет ей в качестве собеседника пока не освободится Северус.

* * *

Вечер продолжался и Гермиона снова и снова находила взглядом в толпе Северуса. Сегодня он выглядел эффектно, промелькнула в ее голове неожиданная мысль. Его безупречно скроенная одежда и черные волосы несомненно выделяли его из толпы. Его, конечно, нельзя было назвать симпатичным в том смысле, который вкладывает в это слово большинство женщин, но не заметить его было невозможно. Его бледность и крючковатый нос создавали впечатление суровости и жесткости, а черные глаза в то же время придавали его внешности что-то загадочное. Его интеллект был очевиден каждому, и Гермиона задумалась о том, почему она не смогла оценить этот ум во время своего обучения в школе.

Она с возрастающим волнением обнаружила, что он постоянно следил за ней, пока она общалась с гостями, и ей вспомнились слова Ланца, сказанные им несколько недель назад: «Он наблюдает за собой, ты знаешь?». Если не считать пары обедов, данных с тех пор Корделией, она не встречалась с Северусом нигде кроме работы, поэтому сегодня ей впервые представилась возможность выяснить правоту Ланца. Если считать, что сегодня Северус вел себя так же как всегда, то, определенно, Ланц был прав. И хотя часть ее готова была принять столь пристальное внимание Северуса за беспокойство о ее благополучии, где-то в глубине души она спрашивала себя, а не было ли у него другой причины для того, чтобы постоянно наблюдать за ней. Впервые она позволила себе предположить, что, возможно, он наблюдает за ней, потому что ему этого хочется. Подумав об этом, Гермиона тут же ужаснулась, но не могла не признать, что было в этом и что-то захватывающее. В этот момент к нише, в которой она стояла, подошел Северус, и Гермиона поскорее запихала эту новую теорию в глубь своего сознания, чтобы поразмыслить над ней позже.

— Привет, — сказала она, встретившись с его пронизывающим взглядом. — Видела с какой восхитительной легкостью вам удалось избежать столкновения с Минервой и Сибиллой.

Он ухмыльнулся.

— Тебе, судя по всему, это тоже удалось.

— Полагаю, что каждый из присутствующих старается избегать Сибиллу Трелони, но причин избегать Минерву у меня нет.

Он проворчал в ответ:

— Были бы, если бы каждый ваш разговор выливался в ее невыносимые стенания по поводу того, когда же ты уже согласишься вновь занять должность преподавателя зельеварения.

Северус умолчал об еще одной причине, по которой он так старательно избегал весь вечер встречи с Минервой МакГонагалл, а именно, ее навязчивого желания обсудить его внезапный интерес к Гермионе Грейнджер.

— Права ли я, полагая, что вы также весь вечер избегаете Роланду Хуч? — спросила Гермиона, улыбаясь.

Это замечание привело его в некоторое замешательство.

— Ты следила за мной весь вечер?

Гермиона пожала плечами.

— Большую часть вечера, да. Довольно забавно смотреть за тем, как вы бежите от приставаний несметных полчищ хогвартских ведьм.

Северус пристально посмотрел на нее, покосившись на бокал в ее руке.

— И сколько же шампанского ты умудрилась сегодня выпить?

— Всего три бокала, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно невиннее.

— Тебе требуется всего три бокала шампанского, чтобы перестать контролировать свой язык и начать вести себя так развязно? — спросил он, очевидно забавляясь происходящим. — Причем в присутствии не кого-нибудь, а твоего работодателя.

Она наклонилась вперед, сократив расстояние между ними до пары сантиметров, и с кокетливой улыбкой на лице заявила:

— Но мы не на работе, Северус. Сегодня вечером вы не мой работодатель, а я не ваша ученица и даже не наемный работник.

Она отвернулась и пошла в зал, а он, провожая ее взглядом, невольно залюбовался тем, как ее зеленая мантия подчеркивала изгибы ее тела. Нехотя оторвав от этой картины свой взгляд, он заметил, что из другого конца зала на него пристально и подозрительно смотрит Минерва. Выругавшись про себя, он отправился искать себе подходящего собеседника: кого угодно, только не Минерву, чтоб ее, МакГонагалл.

* * *

Взглянув на часы, Северус с облегчением отметил, что уже шел двенадцатый час ночи. Конечно же трех часов, проведенных здесь, было более чем достаточно, чтобы выразить свое уважение к уходящей на пенсию коллеге? Он поискал взглядом Гермиону и нашел ее сидящей в маленьком алькове вместе с Невиллом Лонгботтомом. Он уже было направился в их сторону, когда внезапно на его пути возникла облаченная в серую мантию Минерва МакГонагалл. В руках у нее было два бокала красного вина, один из которых она протянула ему. По ее лицу было видно, что она очень рада тому, что ей удалось наконец загнать его в угол.

— Выпей, Северус, — сказала она. — Тебе удавалось избегать меня весь вечер.

Он приподнял бровь.

— Откуда у тебя возникло впечатление, что я намеренно стараюсь избегать тебя, Минерва?

Она посмотрела на него поверх своих очков.

— Я решила прекратить попытки убедить тебя вернуться в Хогвартс.

— За что я бесконечно тебе благодарен, — саркастическим тоном ответил он.

— Разве могу я настаивать на том, чтобы то бросил свое дело теперь, когда это будет означать, что и бывшая староста школы также лишится работы, не так ли, Северус?

Желваки у Северуса мгновенно напряглись, и он бросил Минерве предостерегающий взгляд.

— Почему ты предложил ей эту работу? — спросила она, переходя к сути.

— Ей нужна была работа, мне был нужен помощник. Ее квалификация более чем достаточна для занятия этой должности, — объяснил он.

Они оба посмотрели в сторону алькова, где Гермиона по-прежнему была погружена в беседу с Невиллом.

— Ты превращаешься в доброго самаритянина, Северус, — заметила Минерва.

— Черт возьми, Минерва, — произнес он сквозь зубы. — Ты знаешь, что я в долгу перед ней.

Она повернулась к нему и на лице ее застыло странное выражение, Которое он не вполне понял.

— И это единственная причина, по которой ты вдруг проявил столь неожиданную склонность к ее компании? Прости, если обижу, Северус, но я тебя не первый день знаю, и мне трудно поверить, что тобой движет только лишь чувство долга.

— Мне не впервой действовать исключительно из чувства долга, как тебе должно быть прекрасно известно, Минерва, — с плохо сдерживаемым гневом ответил он. На его виске бешено забилась вена.

Одного выражения его лица было бы достаточно для того, чтобы многие волшебники и волшебницы предпочли бы немедленно убраться подобру-поздорову, но Минерву не так просто было одолеть.

— Возможно, но в той ситуации твое чувство долга хотя бы отчасти было вызвано твоими чувствами к женщине. Я не хочу оскорбить тебя, Северус. Мне просто очень не хотелось бы увидеть как она страдает…

К огромному облегчению Северуса, ее прервало появление Филиуса Флитвика.

— Простите, что вмешиваюсь, Минерва, Северус, — пропищал он, — но Гораций и я собираемся отправиться в "Три метлы", чтобы успеть пропустить по кружечке до закрытия. Не хотите присоединиться?

Северус, готовый ухватиться за любой повод, дающий возможность сбежать от Минервы МакГонагалл, ответил утвердительно.

— С удовольствием, Филиус, — сказал он, одновременно кидая в сторону Минервы торжествующий взгляд.

— Мне нужно остаться с гостями, — сказала Минерва, не отрывая взгляда от лица Северуса. . — Поаккуратнее, Северус, — с этими словами она отвернулась и отошла.

Не обращая внимания на ее последние слова, Северус повернулся к малютке Флитвику.

— Дай мне минутку, Филиус. Сегодня вечером я сопровождаю Гермиону Грейнджер и мне нужно удостовериться, что ее кто-нибудь проводит до ворот Хогвартса, когда она соберется уходить.

Филиус кивнул и отправился разыскивать Горация Слизнорта, тем временем Северус продолжил свою путь к тому месту, где Гермиона по-прежнему сидела с Невилом. Сердце его по-прежнему яростно отстукивало гневные удары после короткой беседы с Минервой, поэтому он коротко поприветствовал Невилла и повернулся к той, что была его подопечной этим вечером.

— Гермиона, Филиус и Гораций пригласили меня в "Три Метлы". Я хотел спросить не согласится ли мистер Лонгботтом проводить тебя к воротам Хогвартса, когда ты решишь отправиться домой? — он с некоторым удовлетворением отметил промелькнувшее на ее лице разочарование.

— Конечно, — сказала она, поворачиваясь к Невиллу. — То есть, если конечно Невилл не возражает?

— Конечно, не возражаю, — пробормотал Невилл. — Мне не помешает свежий воздух.

Северус кивком выразил свою благодарность.

— Доброй ночи, Гермиона. Увидимся в понедельник утром.

Она радостно улыбнулась.

— Спокойной ночи, Северус. И еще раз, спасибо.

Он слегка поклонился.

— Всегда пожалуйста, — произнес он, прежде чем отвернуться и присоединиться к Филиусу и Горацию в дверях зала. Северус думал о том, что с гораздо большим удовольствием вернулся бы домой вместе с ней, но, возможно, оно и к лучшему, что все сложилось иначе. Прогулка с Гермионой Грейнджер при луне не осталась бы незамеченной Минервой.

И хотя Гермиона продолжала разговор с Невилом, взгляд ее ни на секунду не отрывался от удаляющейся фигуры Северуса. Дойдя до двери, он повернулся и взглянул на нее в последний раз, прежде чем выйти из зала.

Через несколько минут она заметила, что Невилл с трудом сдерживает зевоту и решила, что ей уже пора. Он взял их плащи и они вышли в холодный ночной воздух. Гермиона почувствовала, что сейчас, наконец, они могут поговорить откровенно, вдали от чужих глаз и ушей.

— Невилл, я знаю, что тебе нравится твоя работа, но скажи, ты счастлив? — рискнула задать мучавший ее вопрос Гермиона.

Он вздохнул в ответ.

— Я счастлив на работе, я счастлив быть здесь в Хогвартсе. Я полагаю, что ты хочешь знать, счастливы ли мы с Ханной?

Гермиона кивнула.

— Да, пожалуй.

— Мы не несчастливы, — произнес он и умолк.

Сердце Гермионы сжалось от жалости.

— Но и не счастливы? — она поняла, несмотря на темноту, что он покраснел.

— Ханне не особенно нравится ее работа, — объяснил Невилл. — Ее вряд ли можно винить в этом: мадам Пинс — старая злобная карга. Я думаю, когда она рисовала в своем воображении возвращение в Хогвартс, она думала, что все будет как в дни нашей учебы. Она не учла, что ей придется заниматься работой, которая ей не нравится, и жить с мужем, которого она не любит.

— Ах, Невилл, — пробормотала Гермиона, — мне так жаль.

Он пожал плечами.

— Мы рискнули, — тихо сказал он, — но у нас ничего не получилось. Мы действительно пытались. Мы оба прикладывали усилия, чтобы это сработало. Мне она нравится, я ее уважаю, но не люблю и чувства эти совершенно взаимны. Она не хочет здесь оставаться, ее контракт истекает в августе, и я полагаю, что тогда она уволится.

— Куда она отправится?

Невилл коротко усмехнулся.

— Она подала заявление на место управляющей в "Дырявом котле".

Гермиона не смогла сдержаться:

— Ну, это несомненно кардинальная смена обстановки после работы в должности библиотекаря.

— Я желаю ей удачи, — великодушно сказал Невилл. — Она заслуживает счастья.

Гермиона посмотрела на Невилла, стараясь разглядеть его лицо в темноте.

— Ты тоже заслуживаешь счастья.

Он снова пожал плечами.

— Мне нравится моя работа и я доволен тем, что я в Хогвартсе. А ты, Гермиона? — спросил он. — Ты очень расстроилась, когда Тео ушел?

— Сначала я расстроилась, — ответила девушка. — Вообще-то, не столько от того, что он ушел. Как и у вас с Ханной у нас просто ничего не вышло по самым разным причинам. Скорее меня расстроили обстоятельства при которых он ушел. Я чувствовала себя брошенной с клубком нерешенных проблем: я по-прежнему его жена, но, по крайней мере, это освобождает меня от необходимости в срочном порядке вступать в очередной неудачный брак. И тем, кто вытащил меня изо всей этой неразберихи, честно говоря, оказался Северус. И не только это. Он, вдобавок ко всему, еще и предложил мне место своего помощника, работу, которой я от души наслаждаюсь. И сейчас я намного счастливее, чем когда я была с Тео.

Невилл молчал, и Гермиона чувствовала, что он пытается разглядеть выражение ее лица в слабом свете парящих свечей. Впереди появились неясные очертания школьных ворот.

Невилл откашлялся, видимо, наконец решившись задать волновавший его вопрос.

— А что у вас со Снейпом?

Гермиону его вопрос совершенно сбил с толку.

— О чем ты? — спросила она, искренне недоумевая. — Я работаю на него, а он очень добр ко мне, — одно дело Ланц, который, наблюдая за ними, предположил что в их отношениях было что-то помимо отношений работника и работодателя. Но Невилл видел их сегодня вместе впервые.

— Ой, да ладно тебе, Гермиона! Ты говорила о нем почти час, и ты весь вечер глаз от него не можешь оторвать.

— Я работаю на него, Невил, — повторила она ошеломленно. — В течение недели я общаюсь в основном только с ним. Ты уже который год постоянно рассказываешь мне о травологии, но у меня и мысли не было, что это от того, что тебе нравится профессор Спраут.

Невил коротко усмехнулся.

— Да, ну так я и не следил весь вечер за каждым ее движением. Я не слепой, Гермиона. Я видел, как вы общались, и я видел выражение твоего лица, когда он к нам подошел.

Они, наконец, дошли до ворот и девушка повернулась к нему.

— Что именно ты хочешь сказать, Невилл?

Он примирительно поднял руки.

— Я не хотел тебя разозлить. Я просто думаю, что это же совершенно очевидно, что ты к нему что-то чувствуешь.

Гермиону словно ударили по голове. Она так много думала о том, наблюдает ли за ней Северус или нет, что даже не обратила внимания на то, что занималась тем же самым.

— Да, Невилл, у меня есть к нему чувства. Это чувства благодарности, восхищения его способностями и удовольствия от его компании. И ничего более.

— Как скажешь, Гермиона. Мне просто совсем не нравится смотреть, как ты страдаешь. Он прислонился к одной из колон, которая служила опорой ворот.

Гермиона отчаянно хотела, чтобы Невилл понял, что ее интерес к Северусу носит совершенно платонический характер.

— Он так изменился, Невилл. А может, просто, когда мы были детьми, мы не могли ничего разглядеть за его ролью учителя. Он тебе все еще не нравится?

— Я действительно, не знаю его; он был безупречно вежливым со мной когда мы были в Доме на Белгрейв-сквер. Но все-таки он был моим боггартом в школьные времена, — улыбнувшись, добавил Невил.

Гермиона засмеялась, вспомнив как выглядел боггарт Невила, после того как он нарядил его в одежду своей бабушки.

— Теперь он уже не твой боггарт?

— Думаю, что нет, хотя я уже давно не встречал боггартов.

Гермиона вздохнула, вспомнив о том, что ее боггарт предстал в образе профессора МакГонагалл, сообщающей ей о том, что она провалила все экзамены. Она улыбнулась при мысли о том, насколько же наивной она тогда была.

— Как думаешь, как бы выглядели наши боггарты сейчас? — спросила девушка.

Невилл на секунду задумался.

— Мой был бы мной: старым, одиноким и нелюбимым, — прошептал он.

Гермиона взглянула на очертания его лица, проступающие в неясном свете свечей и загрустила. Она боялась, что ее боггарт будет выглядеть в точности как у Невилла. Она подошла к нему и обняла.

— Спокойной ночи, Невилл. Спасибо, что проводил меня до ворот.

Он молча ей кивнул и отошел, чтобы не мешать ей аппарировать домой.

Оказавшись на Кенсингтон-сквер, она сразу же легла, но еще долго не могла заснуть, мысленно перебирая свой разговор с Невиллом. И постепенно ее мысли, как это часто случалось в последнее время, занял Северус Снейп.

* * *

Все воскресенье Гермиона пребывала в состоянии тревожного возбуждения, и визит к родителям не облегчил ее состояния. Ее отношения с матерью по-прежнему оставались несколько натянутыми, и она ушла пораньше, сославшись на головную боль. Это не было неправдой. Неизвестно, что было причиной тупой пульсирующей боли в ее голове: излишек выпитого шампанского или разговор с Невиллом. Гермиона поняла, что она отчаянно нуждается в глотке свежего воздуха.

Она почти час провела в Гайд-парке. Погода ухудшилась, и, в конце концов, замерзнув, она вернулась домой. Войдя в дом, она услышала шаги Ланца, расхаживающего наверху, и стук его трости по полу его кабинета. Девушка решила, что компания Ланца ей не помешает: ему всегда удавалось ее развеселить.

Он искренне обрадовался ее появлению и тут же попросил ее войти.

— Тебя-то, девочка, мне и надо, — заметил он, с трудом усаживаясь за стол.

Гермиона удивленно взглянула на него.

— Вы хотели меня видеть?

— Да, именно. Я только что вернулся от Минервы МакГонагалл, с которой мы сегодня обедали. И она, судя по всему, совершенно шокирована тем обстоятельством, что ты поступила на работу к Северусу, — сказал он, глядя на нее сквозь очки.

— Шокирована? — переспросила Гермиона.

Ланц усмехнулся.

— Ну, может, я не совсем правильное слово подобрал, хотя Минерву нетрудно шокировать. Слово «обеспокоена», возможно, лучше подойдет в данном случае.

Гермиона заметила вчера, что у Северуса и Минервы состоялась довольно накаленная беседа вчера вечером, но она подумала, что этот разговор касался вопроса о возвращении Северуса к преподаванию.

— Чем же она обеспокоена?

— Она упомянула о разговоре, который состоялся у вас до того, как ты вышла замуж за Теодора. Она сказала, что в то лето ты подавала заявление на вакансию, объявленную Северусом, но он отказался рассматривать твою кандидатуру, — пояснил Ланц. — Думаю, что ей просто любопытно, что заставило вас обоих передумать. Мне бы и в голову не пришло волноваться о таких пустяках.

— Понятно, — пробормотала Гермиона, очевидно взволнованная. Почему вдруг все так заинтересовались ее отношениями с Северусом?

— Как вы с Северусом ладите на работе сейчас? — спросил Ланц.

Гермиона улыбнулась.

— Лучше, чем я могла себе представить. Мы, конечно, спорим порой, но это лишь подчеркивает, что мы можем вести себя как взрослые люди.

Ланца ее ответ, похоже, обрадовал.

— Он разговаривает с тобой?

Гермиона кивнула.

— Иногда больше, иногда меньше. Бывает, что ему нравится работать в тишине, и, мне кажется, я уже научилась понимать его настроение.

Ланц покачал головой.

— Нет, я имел в виду, разговаривает ли он с тобой о себе или о тебе. Обсуждает ли что-то кроме зельеварения?

— Ну, да, мне кажется, что обсуждает, — ответила она, не желая ненароком обмануть доверие Северуса. — Мы обсуждали кое-какие события прошлого. Кое-что прояснили.

— Я рад это слышать, — проворчал Ланц. — Он когда-нибудь говорил с тобой о Корделии?

— Нет, конечно, нет, — возмущенно ответила Гермиона. — Есть границы, которые мы не переступаем. Мы не обсуждаем нашу личную жизнь.

— Пока, — пробормотал себе под нос Ланц. — И да, Гермиона, я думаю, что Северус Снейп подходит тебе.

Гермиона приподняла бровь.

— Если бы еще Минерва разделяла ваше мнение.

Ланц прищелкнул языком.

— Не обращай внимания на то, что она думает. Я думаю, что вы с Северусом хорошо подходите друг другу, и это главное.

* * *

Остаток вечера Гермиона провела, свернувшись в своем любимом кресле. Книгу, которую она собиралась читать, она так и не открыла. Ее мысли по прежнему были заняты ее вчерашним разговором с Невиллом. Он был не прав. Конечно же, он был не прав. Она не позволит искажать те чувства восхищения и уважения, которые она испытывала к Северусу. Одобрение это одно, влечение совсем другое. Без труда позабыв о том удовольствии, с которым она наблюдала за ним в течение вечера, она сделала вывод, что ее абсолютно не влекло к Северусу Снейпу. Невилл был неправ: у нее не было никаких тайных чувств к Северусу. Совсем никаких.

* * *

Придя в лабораторию в понедельник утром незадолго до восьми, она обнаружила, что Северус уже давно приступил к работе. Лаборатория была заполнена клубами белого дыма, поднимавшимися над теллениумовым котлом.

— Доброе утро, Северус, — радостно приветствовала его Гермиона, кладя свою тетрадь на стол. — Вы рано начали ... — слова застряли у нее в горле, когда она разглядела его.

Никогда еще раньше она не видела его работающим без мантии, но сегодня его рабочая мантия была брошена на табурет, а бесчисленные пуговицы на сюртуке были расстегнуты так, что показалась белая льняная рубашка. Рукава его сюртука и рубашки были закатаны до локтя, а волосы были собраны и завязаны сзади. Обильный пар, поднимающийся над котлом, осел маленькими капельками на его бровях.

Во рту у Гермионы внезапно пересохло, а ладони почему-то вспотели. Она знала, что ей нужно прекратить так таращиться на него, но не могла заставить себя оторвать взгляд. Он поднял на нее глаза, и она поняла, что он не ложился всю ночь. Он был совершенно измотан.

— Доброе утро, — сказал он голосом охрипшим от усталости. — Надеюсь, ты спокойно добралась домой в субботу?

— Да, спасибо, — ответила Гермиона, найдя наконец в себе силы перевести взгляд на свою рабочую тетрадь. — Как прошел ваш вечер в Хогсмиде?

— Нормально, — рассеянно пробормотал он. — Ты мне не поможешь? Это зелье необходимо варить при полной луне, из-за чего я и не ложился.

Она заглянула в котел. Ей не удалось определить, что это за бесцветная жидкость, испускающая такой обильный пар.

— Что это?

— Это Экзострасерум, — сказал он, вновь переключая свое внимание на зелье.

Гермиона восхищенно вздохнула.

— Это же разновидность Веритасерума! Я слышала о нем, но никогда не видела как его изготавливают.

— Это потому, что для его изготовления нужен теллениумовый котел. Ты знаешь, в чем отличие этого зелья от Веритасерума?

Гермиона кивнула.

— Оно не принуждает выпившего говорить правду окружающим, но не дает солгать самому себе. Оно обеспечивает ясность мысли и открывает человеку его мысли и чувства.

— Отлично сказано, — коротко похвалил ее Северус. Он поднял левую руку и поманил Гермиону к себе указательным пальцем.

Почувствовав, какими ватными вдруг стали ее ноги, Гермиона подумала, что ей бы тоже не помешало бы открыть свои истинные мысли и чувства. Обычное восхищение, как правило, не превращает ноги в желе. Она подошла к нему и уставилась в булькающий Экзострасерум, отчаянно надеясь на то, что он не услышит громкий стук ее сердца.

— Процесс изготовления очень сложен, и ему требуется еще два часа помешивания. Мне же очень нужно поспать. Могу я попросить тебя помешать его до десяти?

Гермиона кивнула.

— Да, конечно.

— Если тебе нужно будет прерваться, ты можешь наложить на него замирающее заклятье на три минуты, но не дольше. Помешивать нужно против часовой стрелки, но я предлагаю тебе добавлять одно движение по часовой стрелке на каждые двадцать против. Это не критично, но способствует взаимодействию нескольких наиболее важных элементов, — объяснил он.

Он сделал шаг назад и показал на палочку в правой руке, которой он продолжал помешивать зелье.

— Возьмешь?

Гермиона шагнула вперед, чувствуя как щеки заливаются краской. Она была рада, что поднимающийся от котла пар скрыл ее лицо. Огромным усилием стараясь сдержать дрожь в своей руке, она взяла палочку, стараясь не сбить ритм помешивания. Выпустив палочку, Северус остался стоять рядом с ней, внимательно наблюдая за тем, как она мешает зелье.

— Добавь сейчас одно движение по часовой стрелке, — приказал он и, нахмурившись, наблюдал за тем, как она выполнила его инструкцию. — Тебе будет гораздо проще мешать, если ты согнешь руку в запястье чуть влево.

— О чем вы? — спросила она, внезапно ощетинившись. — Я провела четыре года в Сорбонне и ни одному профессору не удалось найти никаких изъянов в моей технике.

— Да, но я уверен, что ни один из твоих парижских преподавателей не способен сварить это зелье, — огрызнулся он. Он потер лоб, стараясь снять внезапно накатившую усталость. — Дело не обязательно в том, что твоя техника хромает. Мой жизненный опыт показывает, что смена направления помешиваний получается лучше, если выполнять ее так, — объяснил он.

Северус поднял свое запястье и согнул его так, словно в руке у него была палочка для помешивания. При виде ее непонимающего взгляда он нетерпеливо зарычал.

— Бог ты мой, — в раздражении вырвалось у него. — Быстрее будет, если я просто тебе покажу.

Он встал за ней и она непроизвольно задержала дыхание, когда его правая рука обхватила ее пальцы. Он мешал зелье ее рукой, и она не могла противостоять желанию закрыть глаза, ощущая прикосновение его широкой груди, прижатой к ее спине. Гермиону внезапно охватило сильнейшее желание откинуть голову назад, которое удесятерилось, когда Северус заговорил. Спиной девушка ощущала низкие перекаты его голоса.

— Когда ты изменяешь направление, — прозвучал рядом с ее ухом его голос, — согни свою руку так.

Он сильнее сжал ее пальцы и наклонил ее запястье влево. Ощущение его дыхания на ее щеке было больше, чем она могла вынести, и, когда он убрал свои длинные, тонкие пальцы с ее руки и сделал шаг назад, она была на грани обморока. На какой-то безумный миг ей захотелось повернуться и прижаться к нему всем телом. Вместо этого она глубоко вздохнула и изо всех сил постаралась вернуть себе контроль над собственным телом.

— Я вернусь после обеда. Когда закончишь мешать, можешь погасить огонь и оставить зелье. Ему понадобится целый месяц, чтобы дозреть, — Северус повернулся и взял свой плащ с табурета. Он заметил ее румянец и приписал это своей критике. — Ты в порядке, Гермиона?

— Да, я в порядке. Увидимся позже, — пробормотала она.

Гермиона подождала, пока не услышала звука его поднимающихся по лестнице шагов, после чего наложила на зелье замирающее заклятье. Показателем состояния, в котором она находилась, было то, что она еще даже не успела подумать о том, что он наконец доверил ей теллениумовый котел. Она вытянула вперед руки и не веря своим глазам смотрела на то, как отчаянно они трясутся. Судя по всему Невилл был прав: у нее были чувства к Северусу Снейпу. Сильные чувства. И ничего хорошего из этого выйти не могло.

Северус очнулся от беспокойного сна и посмотрел на часы. Было около часа дня. Он планировал поспать часа полтора, не больше. Никогда прежде он не позволял Гермионе пользоваться теллениумовым котлом, и его решение дать ей доварить Экзострасерум, продиктованное в основном острой нехваткой сна, сейчас казалось ему совершенно необдуманным. Кляня себя за глупость, Северус откинул одеяло и отправился в душ. Если девчонка испортила зелье — он будет недоволен.

Чувствуя, как струящаяся по телу вода частично облегчила пульсирующую боль в шее, Северус задумался о разговоре с Минервой МакГонагалл. Эта женщина вывела его из себя своими комментариями. Она всегда чрезмерно опекала своих гриффиндорцев — особенно в тех случаях, когда речь шла о Гермионе Грейнджер — но ее предположение, что он испытывает какие-то тайные чувства к бывшей старосте школы по своей наглости превосходило все мыслимые границы. Дело было не в том, что он НЕ испытывал ничего к Гермионе Грейнджер, — его просто выводил из себя тот факт, что он оказался жертвой неуемного желания Минервы вмешиваться не в свое дело.

Он вышел из душа и обернул бедра полотенцем. Нужно действовать с осторожностью: замечание Корделии насчет Гермионы застало его врасплох. Добавить к этому подозрительность Минервы — и это уже был тревожный звоночек. Не говоря уж о постоянных расспросах Ланца о том, как они ладят с Гермионой, которые неизменно выводили его из себя. Северус получал огромное удовольствие, наблюдая за Гермионой. И, судя по всему, это не осталось незамеченным. Он презирал других за столь беспечную открытость, а сейчас получалось, что он сам виновен в самом отвратительном преступлении, о котором только можно помыслить: он сам стал для окружающих открытой книгой.

Одевшись, Северус прошел к себе в кабинет и вызвал Мо, попросив ее принести завтрак и побольше черного кофе. Он отчаянно нуждался в кофеине, ему многое предстояло обдумать, прежде чем спуститься в лабораторию. Хотя обычно он предпочитал не пользоваться обезболивающими зельями, сегодня к боли в шее добавилась и головная боль. Северус как раз осушил пузырек с зеленой жидкостью, когда появилась Мо с его завтраком. К тому моменту, когда он допил чашку кофе, боль прошла.

Северус сидел в своем кожаном кресле и смотрел в окно. Стоял тоскливый серый день. Сильный холодный ветер трепал кроны деревьев на Кенсингтон-сквер. В воздухе словно снежинки носились лепестки цветов яблони и вишни, и, хотя в доме было довольно тепло, он невольно поежился. Закрыв глаза, он попытался собраться с мыслями. Гермиона Грейнджер. Северус, мысленно произнося это имя, ожидал вызвать в своем воображении образ взлохмаченной всезнайки с выпирающими зубами, какой она была в подростковом возрасте, но вместо этого ему представилась красивая молодая женщина в платье цвета слоновой кости с оголенной спиной. Черт бы ее побрал. Снова очистив свое сознание, он постарался сосредоточиться на девушке, которая была главным его бичом на уроках зельеварения, но вместо этого подумал о способной помощнице, которая сейчас ожидала его в подвале, сосредоточено нахмурившись и прикусив от напряжения и внимания губу.

Северус потряс головой и со вздохом открыл глаза. Он был идиотом. Он позволил ей стать чересчур значимой для него. Одно дело было беспокоиться о ней; в конце концов, он жизнью ей был обязан. Но совсем другое позволить ей превратиться, и Северус честно признался себе в этом, в объект вожделения. Поначалу он наблюдал за ней, чтобы понять как обстоят дела у них с Тео. Какое-то время после того, как Тео ушел, он наблюдал за ней, чтобы удостовериться в том, что она не несчастна. Но какие причины двигали им после этого? Теперь он наблюдал за ней, потому что ему хотелось это делать. Он наблюдал за ней, потому что она притягивала взгляд. Привлекательная внешность в сочетании с умом была опасной смесью.

Но самым большим его прегрешением было не это, а то, что он позволил себе попасться, то, что другие заметили, что он наблюдает за ней. Что же он за слизеринец после этого? Попасться на том, как он пожирает взглядом девушку, которая была моложе его на двадцать лет, было непростительно В его намерения совершенно не входило отказывать себе в удовольствии находиться в ее компании либо лишать себя ее прелести, но ему придется потренироваться в скрытности.

Как бы не был Северус измотан сегодня утром, но ее реакция на его близость не осталась им незамеченной. Он сумел разглядеть и дрожание ее пальцев, когда она брала палочку для помешивания из его рук, и то, как она на мгновение прикрыла глаза, когда он встал за ее спиной. В тот момент он отмахнулся от этого, приняв за смущение, но сейчас он понимал, что за этим стояло гораздо большее. Каждый раз, выискивая ее в толпе Большого зала субботним вечером, он встречался с ней взглядом. Она тоже наблюдала за ним. Конечно в каком-то смысле ему было лестно обнаружить, что его симпатия к ней была отчасти взаимной. Но ситуация была опасной и нельзя было терять бдительность.

Часы над камином пробили два часа пополудни и Северус встал из-за стола. Пришло время проверить состояние его Экзострасерума. Он изготовил его для одной эксклюзивной аптеки в Риме, но сейчас ему пришло в голову, что, пожалуй, не помешает оставить немного зелья и для себя. Он попал в деликатную ситуацию и могло случиться так, что честный взгляд на себя и свои чувства понадобится ему, чтобы решить, как действовать дальше. Северус ощущал, как его кровь беспокойно пульсирует в венах, и это беспокойство ничего хорошего ему в будущем не предвещало. На горизонте отчетливо вырисовывалась проблема.

* * *

К тому времени, как Северус спустился в лабораторию, Гермиона уже успела пообедать и была занята приготовлением ингредиентов для перечного зелья. Когда он вошел, она, не поднимая глаз, пробормотала приветствие. Северус удовлетворенно ухмыльнулся: наконец его чувства, если их можно было так назвать, были взаимны.

— Вижу, что мой теллениумовый котел по крайней мере цел, — пробормотал он.

— А вы проверьте, — резковато ответила она.

Он подошел к своему рабочему столу и внимательно осмотрел содержимое котла. Жидкость внутри выглядела совершенно прозрачной. И короткого заклинания хватило, чтобы понять, что все ингредиенты были как следует перемешаны.

Гермиона искоса поглядывала за тем, как он шепотом наложил на зелье защитное заклятье.

— Вы удовлетворены?

— Похоже что да, — нехотя пробормотал он. — Его нужно оставить в покое на месяц, прежде чем оно вступит в полную силу.

Гермиона ничего не ответила и продолжила свою работу. Северус наблюдал за тем, как она развела огонь под своим котлом. Она покусывала свою нижнюю губу, но он не был уверен было ли это вызвано ее сосредоточенностью или нервозностью.

— Спасибо за то, что ты помогла мне с Экзострасерумом, — тихо произнес он.

Девушка подняла на него взгляд и застенчиво улыбнулась.

— Не за что, я здесь для того, чтобы помочь. А вам спасибо за то, что доверили мне теллениумовый котел.

— Пожалуйста. Ты заслужила мое доверие своим старанием. Если ты не соберешься опять воспользоваться желчью василиска, я могу разрешить тебе использовать его после того как дозреет Экзострасерум.

Проигнорировав его насмешку по поводу желчи василиска, Гермиона улыбнулась.

— Не могу дождаться! А можно мне тем временем попользоваться котлом Ксяо Мея?

— Можно, если ты сможешь выбросить из головы все, кроме работы.

Она усмехнулась.

— Я буду стараться изо всех сил, — хотя сказать это было проще, чем сделать, подумала она, вспомнив о своем недавнем открытии. — Чем собираетесь заняться сейчас?

Северус глубоко вздохнул.

— Сегодня в основном бумажной работой.

Он взял пачку свежих заказов и принялся их листать. Большая их часть была от его старых клиентов, но один был от продавца, с которым он еще не работал, а ему совсем не хотелось обременять себя таким скучным контрактом. Ему не было нужды, ни материальной, ни интеллектуальной, заниматься такими банальными заказами как костерост или подкрепляющее зелье. Он уже собирался написать записку заказчику с отказом, когда на ум ему пришла Гермиона. Изготовление таких зелий, казалось, все еще приносило ей удовольствие, и он до сих пор еще не поручал ей ничего, что касалось бы общения с заказчиками. Охваченный внезапно возникшей у него идеей испытать ее способности в этой области, он подошел к ее столу и положил лист пергамента перед ней.

Девушка удивленно подняла на него глаза.

— Это что? — спросила она, разглядывая пергамент.

— Это предложение нового клиента заключить контракт на несколько предельно простых зелий, — ответил он.

— Хотите, чтобы я их приготовила?

— Не совсем. Это пока еще не сам контракт, это предложение заключить контракт.

Гермиона отложила свой серебряный нож, и, взяв в руки пергамент, пробежала глазами по списку зелий.

— Приготовление этих зелий не проблема, — заключила она. — Что вы хотите, чтобы я с этим сделала? — добавила она, недоумевая.

— Обычно, прежде чем заключить контракт, я собираю информацию о своих будущих клиентах. Мне не хотелось бы связаться с кем-то, кто может начать выдвигать необоснованные претензии либо заказывать какие-нибудь неприятные зелья, — пояснил Северус. — У меня нет времени заниматься этим клиентом. Поэтому я бы хотел чтобы ты сделала это за меня.

Глаза Гермионы округлились.

— Вы хотите, чтобы я собрала о них сведения? Как мне это сделать?

— Все очень просто, — продолжил он. — Нужно без предупреждения прийти в их магазин, порасспрашивать их о бизнесе, и, если ответы тебя удовлетворят, пригласить их на ужин и обсудить условия контракта.

Гермиона в ужасе уставилась на него.

— Пригласить на ужин? — недоверчиво переспросила она. — Звучит отнюдь не заманчиво, — вообще-то Гермиона просто не могла представить себе Северуса Снейпа ужинающим с клиентами.

Ее реакция его развеселила.

— Да, к несчастью, чтобы успешно вести дела приходится заниматься и этим, Гермиона. Я знаю, что принимал тебя на работу на должность помощника зельевара, но я думаю, что тебе не повредит приобрести также некоторый опыт в сфере общения с заказчиками.

Девушка пожала плечами.

— Ну, если вы так считаете. Когда бы вы хотели, чтобы я этим занялась? — она снова взглянула на лист пергамента. Заказчиком была женщина, живущая в Эдинбурге.

— В конце недели, — предложил он. — Если, конечно, это согласуется с твоими рабочими планами на эту неделю. Возможно, в пятницу.

Гермиона кивнула.

— Да, это подходит. Значит в пятницу.

* * *

В пятницу рано утром Гермиона аппарировала в Эдинбург. Она появилась в пустынном проулке и уже через несколько секунд окунулась в суету оживленной улицы, улыбаясь при виде башен Эдинбургского замка на фоне яркого неба. Девушка сразу же направилась ко входу в волшебную часть города, и, толкнув дверь, оказалась в пыльном книжном магазине. "Чернильное перо" так же как и "Дырявый котел" в Лондоне служил входом в магическую часть уже на протяжении трех сотен лет. И судя по грязным желтым окнам, об их чистоте не вспоминали с момента открытия этого магазина. Это был волшебный аналог букинистического магазина, и Гермиона неоднократно наведывалась в "Чернильное перо", в поисках магических текстов, которые уже больше не издавались.

Старый, сгорбившийся владелец магазина оторвал взгляд от "Ежедневного пророка", который он держал в руках, услышав как кто-то вошел в магазин. Увидев Гермиону, он улыбнулся старой знакомой.

— Постойте-ка, никак это юная мисс Грейнджер!

Гермиона широко улыбнулась.

— Здравствуйте, Гамиш!

— Уже несколько лет прошло с тех пор, когда ты в последний раз переступала порог моего магазина, юная леди, — пробормотал он, подмигивая Гермионе — Что я могу для тебя сделать?

— Как бы мне ни хотелось провести это утро, роясь в книгах, я сегодня здесь по делу, — пояснила она. — Мне нужно найти новую аптеку, которая находится на Гаелз Лэйн, но, поскольку я никогда не заходила дальше Вертаг Аллеи, я понятия не имею где это.

— Ага, — со знающим видом закивал старик. — Ищешь Мораг МакТаггиш, не так ли?

Гермиона кивнула.

— Да, именно ее.

— Тебе нужно идти прямо по Вертаг Аллее, на третьем перекрестке повернуть налево — не пропустишь. Там на углу большой магазин шотландской одежды, а магазин Мораг пятый или шестой от него.

— Большое вам спасибо, Гамиш, — сказала она, благодарно ему улыбаясь.

— Обращайся в любое время, — ответил он. — Что за дело привело тебя сюда сегодня?

Она ожидала расспросов: Гамиш, казалось, знал каждого из частых посетителей Вертаг Аллеи, и что более важно, знал про каждого зачем они сюда приходили.

— Я теперь помощник частного зельевара в Лондоне.

— А, — пробормотал он, и было заметно, что его любопытство только усилилось. — Дай-ка я угадаю: ты работаешь или на Прунеллу Уэлсворт, или на Северуса Снейпа.

Она удивленно подняла брови.

— Прямо в точку! Я работаю на Северуса Снейпа.

Старичок усмехнулся.

— А ты храбрая девочка. — его улыбка сменилась нахмуренным выражением лица. — Он ведь женат на Корделии Милл?

— Точно, — ответила Гермиона, завороженная тем, насколько обширными сведениями владеет этот человек. Если бы он решил вести колонку сплетен, то она несомненно пользовалась бы большим успехом, чем колонка Риты Скитер. — Вы ее знаете?

— Ага, — сказал он, фыркнув. — Она частенько бывает в Эдинбурге.

— Я забыла об этом, — ответила Гермиона. — У нее же здесь где-то дом, разве нет?

— Это точно, — заговорщицким шепотом произнес Гамиш. — В десяти милях на север от города. Но я не думаю, что ее сюда привлекают прелести деревенской жизни, если ты понимаешь, о чем я.

Чувствуя себя крайне неловко от того, что она обсуждает свою свекровь, Гермиона внезапно захотела поскорее избавиться от любопытного Гамиша. Она нарочито приподняла краешек рукава и посмотрела на часы.

— Ну, мне пора. Спасибо, что указали путь, Гамиш.

Она попрощалась с ним и направилась к широкому книжному шкафу в дальнем конце захламленного магазина. На четвертой полке сверху она отыскала глазами потрепанную зеленую обложку "Волшебных Семейств Шотландского Высокогорья". Трижды прикоснувшись к книге волшебной палочкой, Гермиона увидела как растворился книжный шкаф, открыв ей залитую солнцем мощеную мостовую Вертаг Аллеи.

Выйдя на оживленную улицу, девушка вдохнула соблазнительные ароматы свежей выпечки и свежесваренного кофе. Намеренно игнорируя урчание своего желудка, она направилась прямо вдоль главной торговой улицы в поисках третьего поворота налево. У нее будет масса времени для того, чтобы побродить по магазинам и пообедать, но позже, а сейчас у нее были дела. Зная, что она проведет день в Шотландии, Гермиона хотела отправить сову Невиллу, пригласив его пообедать. Но опасаясь того, что он опять заведет речь о ее недавно обнаруженном влечении к Северусу, девушка решительно отмела эту идею.

В конце концов она дошла до магазина одежды, о котором говорил Гамиш, и свернула в узкую улочку, которая уходила влево. Через несколько домов она заметила вывеску, на которой был изображен котел со скрещенными палочками, что обозначало аптеку. Аптека находилась в очаровательном здании, которое тут же напомнило ей Нору: оно было трехэтажным, и, судя по тому, насколько угрожающе свешивались вбок верхние этажи, оно не разваливалось только благодаря заклинаниям. И новенькая вывеска и свежеокрашенный фасад магазина не давали повода для беспокойства.

Толкнув дверь, девушка услышала как звякнул привязанный сверху маленький колокольчик. В следующее мгновение Гермиона воскликнула:

— Анна Гилберт! Сто лет тебя не видела.

Анна поднялась ей навстречу, взвизгнув от восторга.

— Гермиона! До чего же приятно снова видеть тебя!

Гермиона крепко обняла старую знакомую. Анна была маглорожденной волшебницей, поступившей в Хогвартс, когда Гарри, Рон и Гермиона вернулись в школу, чтобы закончить свое обучение. Ее распределили в Гриффиндор, и, заметив, что застенчивая девчушка отчаянно скучает по дому, Гермиона взяла ее под свое крыло. Многие из тех, кто поступил тогда в Хогвартс, были маглорожденными. Она завидовала им: Волдеморт и все, что с ним было связано навсегда останутся для них лишь уроком истории.

— Разве ты не должна еще учиться в Хогвартсе? — прикинув в уме, Гермиона решила, что Анна как раз должна учиться на последнем курсе. — Разве тебе не предстоит сдача Т.Р.И.Т.О.Н. в этом году?

Анна кивнула.

— Предстоит, но я собираюсь продолжить образование по специальности зельеварение и по пятницам с утра у меня нет занятий, поэтому профессор МакГонагалл разрешила мне устроиться на работу к Мораг. Я и по субботам тут работаю. Это дает мне хороший опыт и возможность подкопить денег на последующую учебу.

— Правила в Хогвартсе определенно стали более мягкими с тех пор, как я закончила там учиться, — с улыбкой проговорила Геримона. — Я тоже получила высшее образование по специальности зельеварение. Работаю зельеваром в Лондоне.

Анна улыбнулась.

— Да, мы регулярно получаем новости о тебе. Старина Слизи не устает рассказывать каждому о том, как ты добилась магистерской степени благодаря своему уму.

Гермиона постаралась скрыть свое удовольствие от услышанного.

— Правда?

Анна кивнула.

— Постоянно говорит о тебе и о Гарри Поттере.

Гермиона легко могла в это поверить.

— А Мораг МакТаггиш здесь? — спросила она, с интересом оглядываясь вокруг. — Я здесь по делу и мне нужно с ней поговорить.

— Она наверху — вторая дверь направо. Можешь подняться. Я уверена, она не будет возражать.

Подозрительность Гермионы окончательно рассеялась. Если уж Минерва МакГонагалл согласилась на то, что одна из ее учениц будет здесь работать, Мораг МакТаггиш можно было несомненно доверять. Она поднялась по лестнице и вежливо постучала во вторую дверь справа. Женский голос пригласил ее войти и девушка нерешительно открыла дверь, сожалея о том, что послушалась Северуса и не предупредила Мораг заранее о своем визите.

Она аккуратно переступила порог маленького кабинета. Рядом с письменным столом стояла женщина, лицо которой показалось Гермионе смутно знакомым. Седые волосы Мораг были собраны в элегантный пучок у основания шеи, и, если не считать отсутствия очков, она выглядела как более молодая версия профессора МакГонагалл. Она подняла взгляд на Гермиону и девушка решила, что ей уже за шестьдесят.

Мораг улыбнулась.

— Вы должно быть Гермиона Грейнджер, — сказала она с ярко выраженным шотландским акцентом. — Я видела вашу фотографию. Она встала из-за стола и протянула Гермионе руку.

Гермиона закивала головой.

— Да, я Гермиона, — смущенно ответила она. — Надеюсь, вы не возражаете, я помощница Северуса Снейпа и он послал меня вместо себя. У него сейчас небольшой завал.

— Да, Минерва говорила, что вы работаете на него, и мне было интересно, кто из вас приедет проводить расследование.

Гермионе от ее слов стало совсем не по себе и Мораг рассмеялась.

— Присядь, Гермиона, — тепло сказала она, указывая на стул, стоящий рядом. — Минерва много чего мне рассказывает о Северусе. И, конечно же, я ожидала, что прежде, чем обсуждать со мной контракт, он захочет узнать побольше о моем бизнесе. Мы с Минервой двоюродные сестры, — объяснила она

Гермиона немного расслабилась.

— Я так и подумала, что вы состоите в родстве: вы удивительно похожи.

Не мог же Северус не знать о том, что Мораг — родственница Минервы. То обстоятельство, что он не упомянул об этом, вызвало у нее раздражение.

Мораг судя по всему угадала, о чем она думает.

— Уверена, что Северус намеренно не упомянул о том, что мы родственницы. Возможно он ожидал, что именно это ты и должна была выяснить. Он впервые предложил тебе подписать контракт? — спросила она.

Гермиона не знала, что сказать; ей не хотелось показывать свою неопытность, но если Мораг говорила с Минервой, то ей должно быть известно, что Гермиона работает на Северуса совсем еще недолго. Она решила, что честность будет наилучшим выходом.

— Да, — признала она. — Он полностью передал мне несколько уже существующих клиентов, но я сама не заключила еще ни одного договора.

Мораг улыбнулась.

— Могу предположить, что Северус просто проверяет твои способности. Минерва очень хорошо о тебе отзывается, Гермиона Грейнджер, так что можешь обыскать все углы и закоулки моего заведения, а я сделаю все для того, чтобы ты вернулась к Северусу Снейпу с всесторонне проверенным и крайне выгодным контрактом.

* * *

Слова Мораг не расходились с делом. Гермиона провела все утро, просматривая запасы имеющихся зелий и кипы бумаг. Поскольку Мораг лишь недавно начала свое дело, девушке нужно было просмотреть совсем немного договоров, и к обеду Гермиона сочла, что увиденное ее удовлетворяет. Ни один аспект деятельности аптеки не внушал ей опасений, и, договорившись с Мораг встретиться за ужином в ресторане, рекомендованном Северусом, она отправилась обедать, чувствуя прилив оптимизма от мыслей о грядущем успешном заключении первого своего контракта.

* * *

Гермиона вся светилась от радости. И дело тут было не только в Каберне Совиньон. Прошло уже два часа с тех пор, как они с Мораг вошли в этот итальянский ресторан, и перед ней на столе лежал длинный и почти готовый договор. Официант унес остатки их десерта и Гермиона вновь взялась за перо. Пришло время обсудить финансовую сторону. Она еще раз внимательно просмотрела список зелий, которые необходимо было поставлять Мораг, и, подведя под ним черту, она записала итоговую сумму, после чего протянула контракт Мораг.

— Это общая стоимость каждой поставки, — прошептала она, — исходя из наших обычных расценок на заказы такого объема.

Гермиона была уверена, что Мораг станет торговаться и была готова немного уступить.

Мораг просмотрела документ, слегка нахмурив брови, после чего достала из сумки перо. Пока она делала пометки в списке зелий, Гермионе ничего не оставалось кроме как смотреть и волноваться. Наконец она вернула документ Гермионе.

— У меня предложение, — негромко сказала пожилая волшебница и сделала глоток вина.

Гермиона кивнула.

— Продолжайте, — ответила она, ожидая услышать предложение снизить цену.

— Я готова предложить вам еще десять процентов сверху, если вы включите в контракт еще одно условие, которое мне очень нужно, — заявила Мораг.

Гермиона попыталась скрыть удивление, которое у нее вызвали эти слова. Еще десять процентов были серьезной суммой.

— Если вы согласитесь сделать меня привилегированным клиентом и выполнять мои заказы в первоочередном порядке, я готова платить больше. У меня достаточно денег, но мне нужно какое-то преимущество перед моими конкурентами. Каждую зиму возникает острая нехватка перечного зелья, а летом всегда перебои с солнцезащитной мазью. Мне бы хотелось быть впереди всех, скажем так, и если вы можете мне гарантировать, что мои заказы будут всегда исполняться в течение семи дней, я готова платить вам на десять процентов больше.

Гермиона подумала о других договорах, которые скопились на ее столе. Пока у нее получалось выполнять заказы заблаговременно. Она откинулась на спинку стула и улыбнулась Мораг.

— Вы хотите заплатить сверх обозначенной суммы по необходимости или вы просто поступаете так по доброте душевной, зная, что это моя проверка?

Мораг усмехнулась.

— Давай считать, что такой договор отвечает и твоим и моим интересам, Гермиона. Ты не единственная, кто проводил расследование: я связывалась с несколькими зельеварами и никто из них не готов исполнять заказы менее чем за четырнадцать дней.

Гермиона взяла договор и, вписав туда последнее условие, поставила на нем свою подпись. Она передала его Мораг и протянула ей руку.

— С вами приятно иметь дело, — сказала она, широко улыбаясь.

Они пожали друг другу руки и Мораг взмахом волшебной палочки сделала себе копию договора. Гермиона попросила счет и, извинившись, пошла в туалет. Все еще продолжая улыбаться своему первому успешно заключенному контракту, она вышла из туалета и уже собиралась вернуться за стол, когда взгляд ее случайно упал на парочку, только что вошедшую в ресторан.

Корделия Милл, одетая в безупречно скроенную мантию темно-синего цвета, стояла под руку с седобородым мужчиной, которого Гермиона никогда прежде не видела. Она сделала шаг назад, радуясь, что ее скрывает вешалка, на которой висело несколько плащей. Приглушенный свет свечей, которыми освещался ресторан, также не давал вновь вошедшим ее увидеть. Гермиона же прекрасно разглядела насколько интимными взглядами обменивалась Корделия с этим таинственным человеком. Чувствуя себя так, словно она специально за ними шпионит, Гермиона уже решила было показаться, но она просто окаменела, когда увидела, как Корделия и ее спутник, все еще ожидавшие своего столика, повернулись друг к другу и обменялись коротким поцелуем.

Чувствуя как бешено колотится в груди ее сердце, она снова отступила в тень. Не было никаких сомнений, что человек, под руку с которым прибыла Корделия, был больше чем просто знакомый. Они были любовниками. В этом Гермиона была уверена. Девушка с облегчением вздохнула, когда метрдотель проводил наконец парочку к их столику, который по счастью находился в дальнем конце ресторана, откуда не был виден стол Гермионы и Мораг. Она заплатила по счету и торопливо покинула ресторан вместе с Мораг, отчаянно стараясь унять дрожь в своих руках. Девушка пожелала своей новой клиентке доброй ночи и отправилась на Кенсингтон-сквер. Ее радость по поводу заключения выгодного контракта совершенно испарилась. Вместо того чтобы с нетерпением ожидать понедельника, который даст ей возможность рассказать Северусу о своих успехах, Гермиона теперь больше всего боялась его наступления.

* * *

С первой же недели работы на Северуса Гермиона удивлялась тому, как медленно течет время в выходные. Но сейчас, когда она в смятении ожидала встречи со своим боссом, выходные пролетели невероятно быстро. Воскресным вечером она сидела в кровати, а на коленях у нее лежала так и не раскрытая книга. Хотя большую часть субботы она провела в гостях у Падмы с Дином, а воскресенье у Гарри с Джинни, девушка постоянно возвращалась мыслями к непростой ситуации, в которой она оказалась. Рассказать ли ей Северусу о том, что она видела в Эдинбурге, или же ей следует помалкивать?

В конце концов, это было не ее дело. Отношения Корделии и Северуса не должны ее касаться, и хотя она уже некоторое время подозревала, что все совсем не так, как должно быть, она конечно и подумать не могла, что ее свекровь способна на прямую измену. Она даже подумывала о том, чтобы поговорить с Корделией, когда та вернется. В пятницу вечером Гермиона решила, что заставит Корделию пойти к Северусу и признаться в существовании шотландского любовника. Но это решение вызывало две проблемы: ей пришлось бы признать, что она исподтишка наблюдала за ними, и, что еще хуже, Северус бы непременно узнал, что она обратилась к Корделии, прежде чем рассказать все ему. Насколько она его знала, это не могло ему понравиться, и это, конечно, не упростит их отношения.

Северус был ее другом и работодателем. Она была предана именно ему, а не Корделии. Но девушка также понимала, что не может продолжать работать как ни в чем не бывало, ничего не сказав. Он поймет, что она что-то утаивает. Она решила, что первым делом с утра ей нужно все ему рассказать. Разозлится ли он? Расстроится ли? Осложнит ли это их отношения? Она глубоко вздохнула: о сне сегодня ночью можно было и не мечтать.

* * *

Когда на следующее утро Гермиона спустилась в лабораторию, Северус как раз выходил из кладовки, держа в руках две банки с каким-то порошком.

— Доброе утро, — коротко поприветствовал ее он, подходя к своему рабочему столу. — Полагаю, поездка в Эдинбург прошла удачно?

Гермиона ничего не ответила, и Северус, нахмурившись, поднял на нее взгляд.

— Ну и? — спросил он, раздраженный ее молчанием. — Что-то случилось?

Девушка положила перед ним подписанный контракт.

— Моя поездка имеет и положительные и отрицательные результаты.

В его взгляде появилось легкое недоумение, он взял договор в руки. Северус быстро пробежал глазами содержание первой страницы и перешел ко второй.

— Полагаю, что Мораг пыталась торговаться?

— Да, пыталась, — подтвердила Гермиона, чувствуя, что даже нервозность не в состоянии подавить ее удовлетворение достигнутым результатом. — Переходите к последней странице.

Он открыл последнюю страницу контракта и его левая бровь удивленно поползла вверх.

— Тебе удалось повысить цену еще на десять процентов?

— В обмен на условие, что заказы Мораг будут выполняться в приоритетном порядке в течение семи дней.

Он прочитал последнее положение контракта и вернул договор Гермионе.

— Оказывается, у тебя есть деловая хватка, о которой никто и не догадывался, Гермиона.

Девушка положила договор на стол и посмотрела ему в глаза.

— Уверена, что заключением такого выгодного договора я в большей степени обязана доброте Мораг и знакомству с Минервой МакГонагалл, чем своему умению торговаться.

Северус еще сильнее нахмурился. Он ожидал, что Гермиона будет чрезвычайно довольна собой и тем фактом, что ей с первого же раза удалось заключить настолько выгодную сделку.

— Ты злишься на то, что я не сказал тебе заранее о том, что Мораг двоюродная сестра Минервы?

— Нет, — вздохнув, сказала она, потирая бровь, — не особенно. Тут кое-что посерьезнее.

Еще несколько мгновений они молчали. Наконец терпение Северуса лопнуло.

— Мне что, обратиться к Сибилле Трелони за ее фирменным прозрением или ты предпочитаешь, чтобы я прочел твои мысли? — сквозь зубы прошипел он.

Гермиона закрыла лицо руками и набрала в грудь побольше воздуха.

— Северус, я не знаю, как можно сказать об этом деликатно, поэтому я просто скажу прямо все как есть. Я пойму, если вы на меня рассердитесь, но я надеюсь, что это не испортит окончательно наши отношения.

Он предпочел спрятать вспыхнувшую в нем тревогу за вспышкой злости.

— Да скажи ты уже наконец в чем дело! — прорычал он.

— Я обедала с Мораг в том ресторане, который вы посоветовали, и пока мы там были, я увидела… Я увидела…

— Ну? — раздраженно воскликнул он.

— Я видела Корделию с другим мужчиной, — поспешно закончила Гермиона.

На лице Северуса не дрогнул ни один мускул.

— И это все?

— Что вы имеете в виду, говоря «это все»? Я сказала с другим мужчиной, Северус, и судя потому как все выглядело, они не просто друзья! — воскликнула в ответ Гермиона, пораженная его спокойствием.

Северус в ответ усмехнулся, чем окончательно сбил ее с толку.

— Дай-ка угадаю, — продолжая ухмыляться, начал он. — Высокий мужчина с короткими седыми волосами и аккуратной седой бородой?

Гермиона от удивления открыла рот.

— Вы его знаете? — прошептала она.

— Его зовут Эверард Монро и он ее любовник, — объяснил он невозмутимо.

Не в силах понять, что происходит, Гермиона продолжала молча таращиться на Северуса.

— ЕЕ любовник?! Какого черта вы так спокойно об этом говорите? Да я глаз не сомкнула с вечера пятницы!

Северус усмехнулся.

— Гермиона, ты просто сама наивность, — вздохнул он и взмахом палочки призвал табурет. — Присядь.

Гермиона, переполняемая недоумением и раздражением, присела на краешек табурета.

— Корделия и я поженились по необходимости. При этом у нас довольно дружеские отношения. Почему же Корделия должна ограничивать себя в романтических чувствах?

— Почему она должна ограничивать себя в романтических чувствах? — не веря своим ушам повторила Гермиона. — Да потому, что она ваша жена, Северус!

Северус опустился на свой табурет и скрестил руки на своей широкой груди.

— Я объясню тебе ситуацию, но прошу тебя не разглашать услышанное. Это тайна Корделии. Ты обещаешь?

Гермиона кивнула.

— Конечно.

Северус пристально посмотрел на нее.

— Корделия, как тебе должно быть известно, является единственной дочерью в своей семье. У нее четверо братьев, каждого из которых она превзошла во время обучения в Хогвартсе. Ее мать умерла, когда Корделии было двенадцать лет, а отец не уделял ей много времени: мальчики были для него намного важнее. Даже ее назначение старостой школы осталось им незамеченным. Отчаянно нуждаясь в признании и мужском внимании, она влюбилась в первого попавшегося человека, обратившего на нее внимание: мужчину, который, как оказалось, находился под властью Темного Лорда.

— Гилберт Нотт состоял в рядах пожирателей смерти уже три года, когда ему было приказано женится на Корделии. Семейство Милл никак не удавалось вовлечь в деятельность Пожирателей смерти и Темный Лорд решил, что свадьба их единственной дочери с известным Пожирателем смерти опозорит их. Он, конечно, был прав. Корделия вышла замуж за Гилберта Нотта, чем навлекла позор на свою семью. Она была молода и глупа, и несмотря на то, что этот брак был совершен не по любви, Гилберту она всегда нравилась и он по-доброму с ней обращался.

Гермиона изумленно уставилась на него. Тео ничего не рассказывал ей об отношениях своих родителей.

— А с Тео он был добр?

Северус пожал плечами.

— У меня нет причин полагать, что он с ним плохо обходился. Нотт был последним представителем своего семейства, и поэтому единственными родственниками Тео, не считая отца с матерью, были члены семейства Милл. Он был сообразительным ребенком; он без слов ощущал их неодобрение и со временем возненавидел отца.

В наследство от одной из ее теток Корделии достался загородный дом в окрестностях Эдинбурга, и после возвращения Темного Лорда она все больше времени стала проводить там, чтобы быть ближе к Теодору, который в это время был в Хогвартсе, а также, чтобы не допустить вовлечения и его в деятельность Пожирателей смерти. — Северус посмотрел на Гермиону, надеясь, что она сможет понять те сложности, с которыми пришлось столкнуться в свое время его жене.

— Я не пытаюсь оправдать Теодора или Корделию, Гермиона. Мне слишком хорошо известно, что Теодор унаследовал от матери свой эгоцентризм, но она сделала все от нее зависящее, чтобы не позволить Тео пойти по стопам своего отца, и в этом преуспела.

Гермиона нехотя кивнула и жестом предложила ему продолжить.

— Эверард Монро довольно долго был профессором трансфигурации в Хельсинки. Опасаясь за безопасность своих престарелых родителей, он уволился и вернулся в Эдинбург тогда, когда Темный Лорд появился вновь. Я не очень уверен насчет того, когда они с Корделией познакомились, но я знаю, что они начали встречаться еще до того, как Гилберт Нотт погиб во время последнего сражения.

— Значит, она и первому своему мужу тоже изменяла? -возмущенно воскликнула Гермиона. — Вы с Корделией может и из-за Закона о браках поженились, Северус, но за Гилберта Нотта она вышла по собственной воле и не имела никакого права ему изменять!

— Гермиона, — теряя терпение, произнес Северус, — она вышла за него. когда ей было всего восемнадцать лет. Неужели она действительно должна была расплачиваться за эту ошибку до конца своей жизни?

— Если она поняла, что это была ошибка, то почему же она не развелась с ним?

Северус вздохнул.

— В магическом сообществе, Гермиона, развод возможен только по взаимному согласию супругов. Она неоднократно просила его о разводе. Но он не соглашался: это не понравилось бы Темному Лорду.

— И все равно это адюльтер и мне все это не нравится, — упрямо повторила Гермиона.

— Прости, что я сейчас скажу, но иногда ты смотришь на вещи с магловской точки зрения. Это не магловская мыльная опера. Это настоящая жизнь, в которой чистокровные волшебники совершали браки по расчету на протяжении многих веков. Теперь такая практика узаконена, а там, где есть браки по расчету, всегда будут и адюльтеры. И никто не смотрит на это так косо, как в магловском обществе.

Гермиона хотела было возразить, но лишь скрестила руки на груди и промолчала.

— Эверард Монро чистокровный волшебник, — продолжил Северус. — Когда Гилберт умер, Корделия, как и положено, соблюдала траур. Она и подумать не могла о том, чтобы повторно выйти замуж до истечения года со смерти Гилберта, но они с Эверардом планировали пожениться сразу, как только закончится траур. К несчастью для них, прежде чем у них появилась такая возможность, был принят Закон о браках. Не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, но полагаю, что они подумывали о том, чтобы уехать из страны. Эверард не хотел оставлять родителей, а Теодор к тому времени еще не окончил школу. Тут представилась возможность выполнить требования закона и Корделия решила таким образом свои проблемы.

— И вы стали этим решением? — спросила Гермиона.

Он наклонился вперед, сцепив руки в замок.

— Думаю, можно сказать и так.

— Вы знали, что она любит другого мужчину, и все равно на ней женились?

Он насмешливо фыркнул.

— Я женился не по любви, Гермиона. Женитьба на Корделии Милл более чем отвечала моим интересам.

— Вы узнали о Эверарде до того как женились на ней? — спросила Гермиона, чувствуя необъяснимую грусть.

— Когда передо мной появилась возможность жениться на Корделии, я решил сначала провести небольшое расследование. Так я узнал о ее связи с Эверардом Монро. Я как-никак долгие годы был шпионом: было несложно узнать правду.

Гермиона покачала головой.

— Почему вы женились на ней, если знали обо всем?

.Северус очевидно потерял терпение

— Почему я на ней женился? По той же причине что и ты вышла за Теодора: чтобы выполнить предписание закона и остаться в Англии. Были и другие преимущества: она невероятно богата и у нее большие связи. Этот союз позволил мне начать собственный и весьма успешный бизнес. Я слизеринец, Гермиона. Я не женился бы на Корделии, если бы не был уверен в том, что этот брак отвечает моим интересам.

Гермиона все никак не могла до конца поверить, что он все время знал.

— Она что, даже не скрывается? И многие знают?

Северус покачал головой.

— Мы никогда это не обсуждали; я понятия не имею, известно ли ей о том, что я все знаю. Я знаю, что в Эдинбурге она ведет себя, совершенно не таясь, как ты уже заметила, но они никогда не встречаются в Лондоне, и в основном она соблюдает приличия. Ланцелот знает. В этом я уверен.

— Эверард женат?

Северус покачал головой.

— Ему было пятьдесят три, когда был принят закон о браках. Он не попал под его действие.

Гермиона так пристально посмотрела на него, что Северус был вынужден отвести глаза.

— Я просто поверить не могу, Северус, — вздохнув, сказала она. — Я в шоке. Не могу поверить, что вы так запросто об этом говорите.

— Я сделал выбор и я знал на что иду. Я уважаю Корделию, но не люблю ее. Я позволил ей продолжать жить в этой стране. Она в свою очередь обеспечила мне финансовую поддержку и связи для того чтобы начать успешное предприятие. И в чем тут минусы?

— В вашей личной жизни, Северус, — начала Гермиона, зная, что переступает невидимую границу. — Будет ли она столь же понимающей, если вы найдете себе кого-нибудь?

Он сердито посмотрел на нее.

— Ты лезешь в мою личную жизнь, Гермиона, — резко оборвал ее он. — Ты что думаешь, что я соблюдал целибат все эти шесть лет? Не все такие идиоты, чтобы приносить клятву абсолютной верности.

Гермионе удалось подавить удивленный возглас. Ей никогда прежде не приходило в голову, что и у него может быть любовница. Она почувствовала, что заливается краской.

— Простите, — пробормотала она. — Я не хотела лезть не в свое дело. Честно. Я просто была так поражена, когда увидела их вместе. Вы были так ко мне добры, Северус, что мне просто ненавистна мысль о том, что что-то нехорошее происходит у вас за спиной; мне ненавистна мысль о том, что с вами поступают несправедливо.

Он смотрел, как девушка соскользнула с табурета и отправилась к своему столу, красная как рак. Но теперь его беспокоило, как поведет себя Гермиона при встрече с Корделией.

— Никто не поступает со мной несправедливо. Жалеть следует Корделию, Гермиона. А не презирать.

Гермиона недоуменно посмотрела на него.

— А за что именно ее нужно жалеть, Северус?

-Она совершила чудовищную ошибку в молодости, а когда нашла того, с кем она могла бы быть счастлива, это счастье выхватило прямо у нее из под носа Министерство магии. Она не может быть с мужчиной, которого любит, и вынуждена жить во лжи. Не осуждай ее из-за меня. Я в этой ситуации совершенно не пострадал.

Гермиона снова опустила глаза, решив сосредоточиться на работе. Несмотря на слова Северуса, она не могла ему не сочувствовать. Долгие годы он жил во лжи для Альбуса Дамблдора, а теперь он делает то же самое для своей жены. Слова Ланца о притворстве внезапно обрели смысл. Может, Корделия Милл и заслуживала немного счастья после всех ошибок своей молодости. Но ведь то же самое можно было сказать и о Северусе, так ведь?

* * *

В тот день после работы, придя домой, Гермиона сразу же поднялась в кабинет Ланца. Постучав в дверь, она вошла в сумрачную комнату. Ланц сидел за столом и что-то сосредоточено писал. Увидев Гермиону, он отложил перо.

— Вы заняты? — прошептала она. — Может, мне попозже зайти?

Он проворчал в ответ:

— Да просто собрался написать письмо этим из "Берти Ботс", — он знаком предложил ей сесть.

Гермиона недоуменно нахмурилась.

— Тем, которые выпускают "Леденцы всех возможных вкусов"?

— Именно им! — воскликнул он, стукнув по столу, чтобы как-то выразить свое раздражение. — Я эти дурацкие леденцы уже восемьдесят лет покупаю, и угадай, что они тут придумали?

Гермиона не могла понять, действительно ли он был так раздражен или просто прикидывался.

— Понятия не имею. Что же они сделали?

— Они решили, крепко над этим подумав, — саркастически произнес он, — перестать выпускать леденцы со вкусом редиски.

Гермиона не могла удержать улыбку.

— И это плохо?

— Конечно, плохо! — выходя из себя, воскликнул Ланц. — Я же жить не смогу без леденцов со вкусом редиски!

Гермиона не смогла сдержать смех.

— Смейся, если хочешь! — сказал он. — Может, тебе и не нравится редиска, но, независимо от того, как ты относишься к тем или иным овощам, признай, что это недобросовестная реклама. Я просто хочу донести до них, что им следует поменять и название с "Леденцы всех возможных вкусов" на "Леденцы почти всех возможных вкусов".

— Ох, Ланц, — сказала она, вытирая слезы, выступившие у нее от смеха. — Вы точно знаете как развеселить девушку.

Он опять проворчал что-то себе под нос и оттолкнул от себя пергамент с письмом.

— А почему тебя надо веселить? Северус плохо себя ведет?

Улыбка сползла с лица Гермионы.

— Нет, это не Северус себя плохо ведет, — она посмотрела Ланцу в глаза. — В пятницу я была в Эдинбурге и случайно наткнулась на Корделию и Эверарда Монро.

— А, понятно, — со знающим видом закивал старик. — У этого Эверарда симпатичная борода.

Гермиона закатила глаза, понимая, что Ланц специально делает вид, что не понял о чем речь.

— Тут совсем не в бороде дело. Я была в шоке, Ланц. Мне пришлось рассказать об этом Северусу и я чувствую себя совершенно ужасно от всей этой ситуации. Как сейчас мне, интересно, притворяться, что все в порядке?

— Так все ведь действительно в порядке, дорогая ты моя, — произнес Ланц ласково, отбросив свою маску выжившего из ума престарелого дядюшки. — Вся разница заключается в том, что сейчас ты знаешь, что Северус не любит Корделию, Корделия не любит Северуса. Ты радоваться должна.

На лице Гермионы отразилась такая паника, словно ее поймали на месте преступления.

— Что вы хотите этим сказать?

Настала очередь Ланца закатить глаза.

— Я не вчера родился, чтоб ты знала! Корделия и Северус заключили то, что называется свободный брак. Тебя бросил твой муж. Северус заслужил немного счастья. Ты заслужила немного счастья. Мне продолжать?

— Ланц, вы в своем уме? — закричала Гермиона, вскакивая со стула.

Он усмехнулся.

— Мне кажется, что такое решение отвечало бы интересам всех, — он внимательно посмотрел на нее сквозь очки. — Ты что мне хочешь сказать, что ты совершенно равнодушна к Северусу Снейпу?

Гермиона открыла было рот, но тот факт, что она не сразу же нашлась, что сказать, говорил уже сам за себя.

Ланц снова усмехнулся.

— Видишь?

Совершенно растерянная, девушка повернулась, чтобы уйти.

— Он мой работодатель, Ланц, и муж Корделии, независимо от того, что там между ними происходит. Кроме того, я по-прежнему замужем за вашим внучатым племянником, и, как бы я его не презирала, мое кольцо еще до сих пор ни разу не воспламенилось, — сказала она, поднимая свою руку и показывая на свое обручальное кольцо.

Ланц сел обратно в кресло.

— Кольцо еще воспламенится, поверь мне. И ты что, собираешься теперь практиковать воздержание до конца жизни? А что, если Тео никогда не вернется?

— Прошло всего три месяца. Когда-нибудь он попросит меня о разводе, я в этом уверена.

— Посмотрим, — криво усмехнувшись, произнес Ланц. Он сделал ей знак, что она может идти, и снова взялся за перо.

Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, она попыталась унять бешеный ритм своего сердца. Ее мозг просто не мог справиться со всей полученной информацией. Но где-то в глубине души, за шоком от услышанного, за отвращением и смущением от слов Ланца, она ощущала присутствие нового чувства, которому она еще не могла дать названия. Надежда? Интерес? Она не была до конца уверена. Но впервые ей пришла в голову мысль, что с точки зрения настоящих отношений и духовной близости Северус Снейп был свободен.

Остаток недели Гермиона провела старательно избегая Корделию Милл. Несмотря на уверения Северуса в том, что он вступил в брак, зная о любовной связи Корделии, девушка продолжала негодовать. К субботе однако возмущение и раздражение поутихли, и, поразмыслив, Гермиона поняла две вещи.

Она поняла, что стала по-другому относиться к Северусу. Он больше не был для нее прежде всего мужем Корделии. Теперь, когда Гермиона знала, что их брак лишь удобная сделка, ее отношение к нему изменилось. Она и раньше признавалась себе в том, что находит его привлекательным, но теперь девушка обнаружила, что эта мысль уже не так ее пугает. Ланц был неправ: было совершенно невозможно позволить себе предпринять то, к чему побуждали ее эти чувства, но, тем не менее, сами чувства теперь не казались ей совсем уж неприемлемыми. В конце концов он был ее работодателем, бывшим преподавателем и приемным отцом Тео, и, даже несмотря на то, что в глубине души она подозревала, что возможно чувства ее хоть отчасти взаимны, не было ни одного шанса, что она вступит в какие-либо отношения с Северусом Снейпом. Ей только удалось обрести некое хрупкое равновесие, а романтические отношения с ним неизбежно снова превратят ее жизнь в хаос.

И все же Гермиона пришла к выводу, что может немножко ослабить самоконтроль. Все чаще и чаще она стала засыпать, вспоминая его тонкие пальцы на своей руке и волшебные вибрации его голоса, отдающиеся в ее теле, когда грудь его была прижата к ее спине. Его черные глаза начали преследовать ее во сне, и Гермиона наконец призналась самой себе в том, что он занимает большую часть ее мыслей с того дня, когда они начали работать вместе. Она ведь никому не сделала хуже тем, что Северус Снейп стал главной темой ее фантазий?

Гермиона подняла свою левую руку и посмотрела на обручальное кольцо. Она была совершенно уверена в том, что ее кольцо воспламенится задолго до этого. Записка Тео говорила о его намерениях совершенно определенно, и Гермиона не сомневалась, что отныне он считал себя официально свободным. Без особого интереса спросив себя, где сейчас ее муж, девушка покрутила кольцо на пальце, попробовав снять его. Кольцо не поддалось. Где бы сейчас не находился ее сбежавший муж, он был жив и здоров. Боль от того, что ее брак распался, была до сих пор острой, поэтому вплоть до сегодняшнего дня она просто не думала о том, что будет, если Тео никогда не вернется. Возможно, Ланц и прав: вполне может быть, что ее ожидают десятилетия, прожитые в качестве брошенной жены, и должна ли она все эти годы хранить верность мужчине, который бросил ее?

Но было и еще кое-что, что не давало ей покоя. Гермиона пыталась вспомнить, что именно сказал Северус о том, что у него были другие женщины после свадьбы. Он сказал что-то о том, что не давал обета безбрачия. Это замечание, а также его подколка насчет ее собственного обета верности поначалу ее задели. Но чем больше она об этом думала, тем сильнее раздражалась. В первые несколько дней после их разговора Гермиона относила это раздражение на счет своего полного неприятия супружеских измен, независимо от обстоятельств, которые их вызывали. Поэтому не сразу она поняла, что то чувство, которое она испытывала при мысли о том, что он был с кем-то еще, это вовсе не возмущение, не ханжество и даже не осуждение. А нечто гораздо худшее. Ревность.

* * *

Поначалу Северус сомневался, а не совершил ли он ошибки, так много рассказав Гермионе. Те факты, о которых он ей поведал, в конце концов были не его тайной и не ему было распоряжаться этой тайной, учитывая, что и ему они стали известны не из первых уст. Но что еще он мог поделать? Его жена со своим любовником, судя по всему, решили, что могут слоняться по Шотландии, совершенно не таясь. Чего они дожидаются? Корделия действительно никогда не встречалась с Эверардом в Лондоне. Она слишком дорожила своим положением в столице, чтобы запятнать тщательно оберегаемый образ сплетнями о супружеской неверности, но такое распущенное поведение в Шотландии рано или поздно должно было явить свету ее любовные похождения.

Очевидно, что Гермиона была совершенно поражена увиденным в Эдинбурге, и он просто обязан был вмешаться и посвятить ее в происходящее, чтобы не дать ей наброситься с расспросами на Корделию, что неизбежно привело бы к скандалу. Он не врал, когда сказал, что никогда не обсуждал сложившуюся ситуацию со своей женой. Между ними словно существовало молчаливое соглашение и Северус очень хотел, чтобы все так и оставалось. Этот брак подарил ему свободу остаться в Англии. За прошедшие несколько лет у него были отношения с двумя женщинами, и он не видел никаких препятствий к тому, чтобы завести еще один необременительный роман, захоти он этого.

Но последнее время все его мысли были сконцентрированы только на одной женщине, и так продолжалось уже гораздо дольше, чем он готов был признать. Прошло уже почти два года с того дня, как Гермиона вышла замуж за его приемного сына, а образ женщины с обнаженной спиной впечатался в его память, казалось, навечно. Сколько раз он смотрел на работающую Гермиону и думал о том, каково это — провести пальцами по ее обнаженной спине? Каким бы был ее ответный вздох, если бы он рискнул зарыться носом в ее непослушные волосы и прижаться губами к ложбинке в основании головы?

Северус подошел к бару и плеснул себе в стакан щедрую порцию бренди. Ситуация осложнялась слишком многими обстоятельствами. Гермиона была его помощницей, женой его пасынка, бывшей ученицей. Северус выругался, ощутив вспыхнувшее желание, которое жидким огнем растеклось по венам. Он слишком долго не был с женщиной. Конечно же, в Лондоне было на кого положить глаз. Конечно же, были женщины, превосходящие красотой Гермиону Грейнджер. Но проблема была в том, что они не были Гермионой Грейнджер. Их красота могла намного превосходить ее красоту, но ни у кого из них не было этой одурманивающей смеси интеллекта, упрямства, наивности и теплоты, которую излучали ее карие глаза. В приступе внезапного отвращения к себе он осушил свой стакан и запустил им в камин, ощутив небольшое облегчение от звука бьющегося стекла. Ну почему его переживания вызваны Гермионой Грейнджер? И что за переживания вызваны Гермионой Грейнджер? По какой-то причине ему было легче смириться с тем, что он хочет ее, чем признаться себе в том, что он испытывает к ней что-то более глубокое.

Короткий стук в дверь заставил его отвернуться от окна. Северус мысленно посетовал на то, что его выходка со стаканом привлекла внимание. Войдя в кабинет, Корделия кинула быстрый взгляд на осколки стекла в камине.

— Я услышала звук разбитого стекла, — нахмурившись, сказала она.

— Я уронил бокал, — резко ответил он. — Нет причин беспокоиться.

Она снова посмотрела на каминную решетку.

— Ты уронил стакан в камин? — недоверчиво переспросила Корделия.

Северус сердито скрестил руки на груди.

— Да, — сквозь зубы прошипел он. — Именно так.

— А не слишком ли рано для алкогольных напитков? — она подошла к столу и села в стоящее перед ним кресло.

Северус взглянул на часы. Было одиннадцать часов утра.

— Возможно, — согласился он. — Ты что-то хотела, Корделия?

— Я решила устроить праздник-сюрприз для Ланца, — заявила она. — Завтра ему исполняется сто пять.

Он приподнял бровь.

— Ты остаешься на выходные в Лондоне?

— Да. Надеюсь, это не помешает никаким твоим планам?

Северус сел обратно за стол.

— Когда ты планируешь устроить вечеринку?

— Сегодня вечером. Я, конечно, не предупредила заранее, но я случайно узнала, что у Ланца на сегодня нет планов. И я надеялась, что удастся убедить Гермиону привести его сюда после того, как соберутся все гости.

— Только в том случае, — насмешливо произнес он, — если у нее тоже нет никаких планов.

На лице Корделии проступило удивление.

— Ну да, конечно. Не похоже на то, что она активно социализируется, бедняжка.

Неодобрение Корделии было очевидным и Северус просто не смог сдержаться.

— Уверен, что она согласится. В прошлую пятницу она была в Эдинбурге, но, насколько мне известно, на эти выходные у нее планов не было.

Корделия и бровью не повела.

— Чудесно, — выдохнула она, скрестив на груди руки как и он. — Я пригласила большую часть родственников и собираюсь отправить приглашение Малфоям. Подумываю о том, чтобы пригласить Ньюта Скамандера с женой; я знаю, что Ланц до сих пор поддерживает с ними дружеские отношения. Я бы пригласила и Минерву, но уверена, что она занята в школе.

Северус испытал облегчение от этих слов: его не радовала перспектива провести целый вечер под пронизывающим взглядом Минервы МакГонагалл.

— Уверен, это так.

Корделия в ответ лучезарно улыбнулась.

— При условии, что все примут приглашение, гостей будет немало. Попрошу Мо накрыть стол в бальном зале — там гораздо просторнее. Ты не мог бы написать записку Гермионе и попросить ее привести Ланца сразу после восьми?

— Почему бы тебе не аппарировать к ней и не попросить ее самой? — спросил он, искривив в усмешке губы. Он знал, что его жена не захочет общаться с Гермионой после его замечания о поездке в Эдинбург.

Корделия встала и посмотрела на часы, висевшие над камином.

— У меня совсем нет времени, Северус. Слишком много всего еще нужно организовать.

— Нет времени или нет желания? — спросил он, намеренно выводя ее из себя.

Корделия, которая уже взялась за ручку двери, обернулась.

— Нет времени, — повторила она, нахмурившись. — И кроме того, — добавила она, — уверена, что ты будешь не против, учитывая, какие вы теперь близкие друзья.

Слишком сильно хлопнув за собой дверью, она удалилась, а Северус лишь усмехнулся ей вслед.

Он встал и призвал свой плащ, решив лично передать послание Гермионе. Ему хотелось удостовериться в том, что она сможет держать себя в руках и вести себя естественно в присутствии его жены. Каждому известно, что гриффиндорцы не отличаются деликатностью.

* * *

Услышав стук дверного молотка, Гермиона вздохнула. Ей удалось убедить Падму оставить ей близняшек на утро и пойти прогуляться с Дином, и, хотя Шивани сразу же уснула в своей переноске, Прейя уснула на ее плече буквально несколько минут назад. От стука в дверь малышка вздрогнула, но продолжила спать, пока Гермиона аккуратно поднималась по лестнице наверх, продолжая убаюкивать ребенка.

Пытаясь одной рукой открыть дверь, Гермиона от всей души надеялась, что снаружи стоит не ее свекровь. Увидев Северуса, стоящего на крыльце, она широко улыбнулась и приложила палец к губам.

— Мне только что удалось усыпить ее, — прошептала девушка.

Северус стоял, не шевелясь, словно в него только что попали обездвиживающим заклятьем.

— Ее? — переспросил он, уставившись на одетую в желтое фигурку, в руках у Гермионы, словно это был флоббер-червь.

Девушка широко улыбнулась.

— Да, — едва слышно ответила она. — Ее. Прейю. Мою крестницу.

Северус стоял, не в силах сдвинуться с места.

— Твою крестницу?

Гермиона закатила глаза.

— Вы собираетесь входить, или мне так и стоять с ребенком в дверях?

— Чье это? — спросил Северус, переступая через порог и аккуратно прикрывая за собой дверь.

Гермиона хихикнула.

— Это принадлежит Падме и Дину и комплектуется вторым экземпляром.

— Вторым экземпляром? — переспросил он, продолжая выглядеть несколько ошеломленно.

— У них девочки-близняшки, как вам должно быть прекрасно известно, — прошипела Гермиона.

— Я просто не ожидал найти их здесь, — оправдываясь, произнес Северус, сумев наконец прийти в себя. Ему удалось отвести взгляд от спящего ребенка. Давно уже он не видел Гермиону одетой так буднично, в джинсах и футболке.

— Хотите чаю? — спросила девушка, направляясь вниз. — Шивани спит в своей переноске на кухне, поэтому не хочу оставлять ее там одну надолго.

Он молча проследовал за ней по лестнице, с опаской поглядывая на темноволосую малышку.

— Я пришел просить тебя об одолжении, — начал он.

— Да? — заинтересованно переспросила она, подходя к плите и палочкой зажигая огонь.

— Корделия решила устроить праздник-сюрприз для Ланца сегодня вечером.

Гермиона удивленно воскликнула:

— Я понятия не имела о том, что у него день рождения!

Северус кивнул.

— Завтра ему исполняется сто пять.

Гермиона внезапно заволновалась.

— Полагаю, она хочет меня пригласить?

Он кивнул.

— Она хочет, чтобы ты привела Ланца к нам сразу после того, как соберутся гости.

— Мне действительно нужно туда идти? — спросила девушка, положив две чайные ложки чая в керамический чайник.

— Ты же знаешь, что да. Ланц будет рад: он ненавидит своих братьев, а все они приглашены.

Гермиона глубоко вздохнула.

— Полагаю, что выбора у меня нет.

Северус подошел к ней и взял из ее рук чайник.

— Я приготовлю чай, — тоном, не терпящим возражений, произнес он. — Ты разве не можешь положить ее в колыбель?

— Могу, но не хочу. Ее так приятно держать на руках, — сказала Гермиона, с любовью улыбаясь своей крестнице.

Он удивленно смотрел, как она уткнулась носом в грудь малышки и глубоко вздохнула.

— Она так чудесно пахнет, — продолжила Гермиона, — а если внимательно прислушаться, то можно услышать, как она вздыхает во сне.

Вновь посмотрев на Северуса, Гермиона рассмеялась при виде выражения ужаса на его лице. Подойдя к переноске, она положила Прейю рядом с ее сестрой.

— Уж конечно, даже вы не можете отрицать, что они чудесные малышки? — девушка повернулась и взяла у него чашку с чаем.

Северус нахмурился.

— Что ты имеешь в виду под этим «даже вы»? — он аккуратно заглянул в колыбельку, внимательно следя за тем, чтобы расстояние между ним и близняшками было не менее пяти футов. — Они определенно не кажутся настолько уродливыми как отдельные особи, попадавшиеся мне раньше, — признал он, усаживаясь за стол.

Гермиона приглушенно засмеялась.

— Передам ваш комплимент Падме и Дину, — сказал она усаживаясь напротив. — Я буду чувствовать себя неловко сегодня вечером, когда снова встречусь с Корделией.

— Я так и думал, что ты опасаешься этой встречи, — сказал он, сделав глоток чая. — Поэтому я решил с тобой поговорить. Ты обязательно должна вести себя так, как обычно себя с ней ведешь.

Гермиона стала задумчиво наматывать на палец прядь волос.

— Мне неважно удается скрывать свои эмоции, но я обещаю, что буду стараться.

Какое-то время он молча смотрел на нее, наслаждаясь видом нескольких непослушных прядей волос, выскользнувших из ее прически.

— Помни о том, Гермиона, что ситуация не поменялась. Все так же, как было годами до этого. Единственное, что поменялось, так это то, что теперь и тебе об этом известно.

Она посмотрела ему в глаза и наконец кивнула.

— Вы правы. Что-то похожее сказал и Ланц. Кроме того, я уже отошла от первоначального потрясения. В конце концов вы ее муж. Уж конечно, если вы способны проявить такое великодушие, я могу как минимум не принимать это близко к сердцу.

— Уверяю тебя, — протянул он, — что мое великодушие продиктовано исключительно эгоизмом. С чего бы мне, скажем так, пилить сук, на котором я сижу?

Девушка пожала плечами.

— Не могу сказать, что я понимаю вас, Северус. Не думаю, что я могла бы так жить.

— У меня был выбор, — негромко произнес он. — Возможно, придет тот день, когда и у тебя не останется другого выхода, кроме как жить также, — взгляд его переместился на ее обручальное кольцо. — Сейчас в магическом сообществе наблюдается просто какая-то эпидемия супружеских измен, но ты, как видно, этого не заметила.

Гермиона снова пожала плечами.

— Может, это и так, может, я ужасно наивная, но мне просто все это не нравится, и я не могу это терпеть.

Стоило только этим словам сорваться с ее языка, как девушка тут же раскаялась в том, что сказала это. Она, конечно, не шла на поводу у своего чувства, и не имела намерений поступать так, но разве не заслуживала она в такой же мере порицания как и те, кто изменял своим супругам? Разве у нее, по-прежнему, несмотря ни на что, замужней женщины, не было романтических мыслей насчет сидящего напротив нее человека?

Северус залпом допил остатки чая.

— Я могу положиться на то, что ты ничем не покажешь, как много тебе известно?

— Конечно можете, Северус. Разве я когда-либо обманывала ваше доверие?

В ее глазах читалась только бесконечная искренность, и Северусу неожиданно пришло в голову, что девушка, сидящая перед ним, знает о его личной жизни так много, как никто другой. Как странно.

— Нет, — ответил он. — Ты никогда не обманывала моего доверия. Я знаю, что тебе можно доверять.

Северус встал из-за стола.

— Увидимся вечером, — пробормотал он, кивнув ей на прощание.

Гермиона проводила его глазами.

— Как я узнаю, когда мне привести Ланца?

Он на секунду задумался.

— Я пошлю своего патронуса, когда все гости соберутся.

Девушка кивнула и посмотрела на спящих малышек.

— Не хотите попробовать, пока не ушли? — спросила она, показывая на колыбельку.

— Прошу прощения? — недоуменно переспросил он.

— Ну, я имела в виду, — улыбаясь, сказала она, — не хотите их подержать?

— Ты что с ума сошла?!— взорвался Северус.

Гермиона прыснула со смеху.

— Видимо, нет.

* * *

Ланц приковылял на кухню как раз, когда Гермиона начала кормить Шивани. Прейя была уже накормлена и радостно гулила, стараясь дотянуться ручками до трех чайных ложечек, которые Гермиона левитировала над ее колыбелью.

— Детки! — вскликнул Ланц, счастливо улыбаясь. Он пощекотал Прейю под подбородком, за что был награжден широкой беззубой улыбкой.

— Близняшки Падмы, я так понимаю?

— Да, — ответила Гермиона, поднимая на него глаза. — Та, которая в колыбельке — это Прейя, а это Шивани.

Ланц с видимым трудом присел на стул и стал наблюдать за тем, как Гермиона кормит проголодавшуюся малышку.

— Кажется, что ты ощущаешь себя с ними вполне комфортно.

— Я не первый раз занимаюсь с ними, — объяснила она, — а они действительно очень хорошо себя ведут. Джеймс Поттер, например, одна сплошная проблема, честно говоря.

— Мне показалось, я слышал голос Северуса? — спросил Ланц.

— Да, похоже, что Корделия решила пригласить нас с вами сегодня на ужин.

Ланц задохнулся от возмущения.

— Вот ведь черт! Она никак опять устраивает один из своих праздников-сюрпризов?

Гемиона от удивления открыла рот, отчаянно пытаясь придумать, что ему на это возразить. Ланц покачал головой.

— Неужели, я должен проходить через это каждые пять лет? Тот факт, что ей нечем заняться в выходные, еще не означает, что мы тут все должны от этого страдать!

— Ну, может, это не праздник, может, это просто ужин с ней и Северусом, — неуверенно предположила Гермиона, думая о том, что ее пылающие щеки никого не могут обмануть.

Ланц сдвинул свои очки к самому кончику носа и пристально посмотрел на Гермиону.

— Я не вчера родился, девочка. У нее там все проклятое семейство приглашено, — он беззвучно выругался. — Ты еще не встречала моего младшего братца Галахада. Полное ничтожество. Глаза б мои на него не смотрели.

Гермиона усмехнулась.

— У вас все братья названы в честь рыцарей круглого стола?

— Да, — с раздражением ответил он. — Мать моя была полной и окончательной идиоткой. Бедивер, Тристан и Гавэйн имена трех оставшихся. И так получается, что только Гавэйна я могу выносить.

Гермиона рассмеялась.

— А разве Гавэйну и Ланцелоту не полагается быть непримиримыми врагами?

Ланц усмехнулся.

— Да, именно. Глупая женщина не очень-то хорошо разобралась в предмете, так ведь? Посмотри на меня — я бы должен был стать глыбой мужественности, а что вышло в итоге? Голубой пяти футов росту! Так ей и надо, я считаю.

Шивани так развеселил смех Гермионы, что и она решила улыбнуться.

— Но разве одну из ваших сестер зовут не Мэри? Я бы скорее ожидала, что это будет Джиневра, ну или как минимум Моргана.

Ланц улыбнулся.

— Мэри и Джейн.

Гермиона фыркнула.

— Уверена, что сегодняшний вечер в компании вашей семьи будет совсем не скучным.

— Ладно, — проворчал Ланц, вставая. — Я пошел к мадам Малкин.

— Зачем?

— У меня нет ни одной мантии достаточно ужасной, чтобы надеть ее сегодня вечером, — произнес он, хитро улыбаясь. — Если Корделия упорно устраивает для меня эти ужасные вечеринки, самое меньшее, чем я могу ответить, это поставить ее в неловкое положение вульгарностью моего наряда!

* * *

Ланц не разочаровал. Падма забрала близняшек в начале четвертого, и остаток дня Гермиона провела, пытаясь усмирить свои непослушные волосы. Получилось конечно не так замечательно, как обычно удавалось Падме, но волосы уже были не такими взлохмаченными как всегда, сыграл свою роль и щедро нанесенный на них бальзам для укладки волос "Простоблеск". Когда Гермиона решила, что выглядит вполне удовлетворительно, она поднялась на первый этаж за Ланцем. Тот уже ждал ее в холле, зажав под мышкой свою черную трость. При виде его наряда у Гермионы буквально отпала челюсть.

— Ну как тебе? — спросил он, поворачиваясь, чтобы показаться ей во всей красе.

На нем была мантия самого яркого розового цвета из всех, когда либо виденных Гермионой. И мантия эта была расшита золотыми и серебряными звездами. На голове его сидела лихо сдвинутая набекрень фуражечка такой же расцветки, и у Гермионы промелькнула мысль, что более неприемлемый наряд сложно было себе представить.

— Само совершенство, — заявила она. — Корделия будет сражена, — эта мысль доставила ей удовольствие.

— На это я и рассчитываю! — воскликнул Ланц. — Подозреваю, что там будут некоторые знакомые Корделии из Министерства — мне не терпится увидеть выражение ее лица.

— Северус уже присылал своего патронуса? — спросила Гермиона, оглядываясь на входную дверь. — Он сказал, что даст нам знать, когда все гости соберутся.

Ланц покачал головой.

— Пока нет. Может, подождем в гостиной?

— Да, конечно, — девушка пересекла холл и распахнула дверь в гостиную. Но прежде, чем Ланц успел сдвинуться с места, раздался свист, и в холле появился самый большой патронус, которого Гермионе когда-либо доводилось видеть. Потрясенная, она молча уставилась на громадное серебряное существо, только что приземлившееся в холле, чьи огромные кожистые крылья были еще расправлены.

Она конечно специально об этом не задумывалась, но в принципе девушка ожидала увидеть серебряную лань, в мельчайших подробностях описанную Гарри. Но когда серебристое существо подняло на нее свои пустые глаза и коротко кивнуло, у Гермионы не осталось сомнений в том, что перед ней фестрал. Она потрясенно смотрела на него, ожидая, когда он заговорит, и гадая, будет ли это голос Северуса или, возможно, кого-то еще. Но фестрал не проронил ни звука и через несколько секунд растворился в воздухе. Это был в конце концов, подумала Гермиона, праздник-сюрприз, и появление огромного фестрала, заявляющего о том, что все гости собрались, могло сюрприз несколько подпортить.

Ланц вздохнул.

— Полагаю, нам пора на ту сторону площади.

Гермиона оторвала свой взгляд от того места, где еще несколько мгновений назад находился патронус, и двинулась к выходу. Она предложила Ланцу руку и тот с благодарностью в нее вцепился.

Они довольно медленно и неспешно пересекли заросший зеленью сквер и наконец оказались перед домом Корделии и Северуса. Гермиона остановилась, чтобы перевести дух и собраться с мыслями. Ей предстояло следить за своим поведением не только в отношении Корделии. За ее отношениями с Северусом тоже следят. Она совсем не хотела привлекать к себе внимание так, как произошло в Хогвартсе.

Дверь им открыла насупленная Мо.

— Хозяин Ланцелот, — прошипела она, уперев руку в бок. — Что это на вас такое надето?

Ланц усмехнулся.

— А что такое, Мо?

Она покачала головой.

— Вы выглядеть как карлик-гомосексуалист!

Гермиона не смогла сдержать смех. Ланц окинул взглядом свою невероятную мантию.

— Мне она кажется довольно нарядной!

Продолжая неодобрительно качать головой, маленькая домовая проводила их до двери бальной залы, распахнув которую, они услышали громкое «Сюрприз!», прокатившееся по толпе собравшихся.

Ланц очень умело изобразил шок и смущение.

— Что? — закричал он. — У кого-то разве день рождения?

Гермиона закатила глаза при виде того с какой легкостью, даже не моргнув глазом, он превратился в выжившего из ума престарелого дядюшку, но при виде спешащей им навстречу Корделии, немедленно изобразила на своем лице улыбку.

— Ах, дядя Ланц, — жеманно улыбаясь, начала Корделия, расцеловав старика в обе щеки. — С днем рождения!

Она повернулась к Гермионе и, слегка склонившись, поцеловала и ее тоже.

— Спасибо, что привела его, дорогая, — прошептала свекровь. — А ты не могла убедить его надеть что-то менее нелепое?

Гермиона изобразила полную невинность.

— Я подумала, что эта мантия такая симпатичная.

Корделия посмотрела на мантию Ланца так, словно та была каким-то невероятно опасным, бешеным зверем.

— Ты правда так думаешь? — она покачала головой. — Если дойдешь до бара, Северус нальет тебе чего-нибудь выпить.

Гермиона обрадовалась удобному поводу отойти от Корделии и начала пробираться через зал, стараясь подальше обходить наиболее невыносимых представителей семейства Милл. Здесь собралось не меньше сорока человек, многие из которых были ей незнакомы, хотя ей удалось различить высокомерные интонации Люциуса Малфоя, раздававшиеся откуда-то справа.

Подойдя к бару, она увидела усмехающегося Северуса.

— Он знал об этом празднике, — прошептал Северус, кивая в сторону Ланца.

Гермиона улыбнулась прозорливости своего шефа.

— Да, знал. Он по-прежнему остр умом, как бы он не притворялся. Не очень-то он обрадовался, когда узнал.

— Полагаю, он нацепил этот жуткий наряд только затем, чтобы позлить Корделию? — спросил Северус.

— Вы опять правы, — ответила Гермиона, беря протянутый им бокал вина.

— Ты, как мне показалось, довольно запросто поздоровалась с Корделией.

Девушка пожала плечами.

— Не беспокойтесь, я буду вести себя хорошо.

— Я знаю это и знаю, что ты не хотела приходить сегодня. Надеюсь, что твое настроение несколько улучшит тот факт, что я посадил тебя за стол рядом с Драко и Сьюзан.

Гермиона просияла.

— Они здесь? — спросила она, оглядываясь и найдя их в углу комнаты. — Спасибо, Северус. Если бы мне пришлось опять сидеть с тетушкой Джемаймой, я бы, пожалуй, сама бы на себя наложила какое-нибудь страшное заклятье.

— Не за что, — ответил он. — Мне нужно пообщаться с нашими гостями. Увидимся позже.

* * *

Несмотря на то, что Гермиона была рада встрече с друзьями, и даже несмотря на Драко, который сегодня был особенно в ударе, праздник-сюрприз был невыносим. Еще до того, как всех пригласили за стол, Сьюзан объявила о том, что беременна. Хотя Гермиона была безусловно рада за Драко и Сьюзан, ей стало жаль себя. Дети Гарри, Рона и Драко будут все вместе учиться в Хогвартсе, а она тем временем будет им завидовать. Она вспомнила, что сказал Невилл про своего теперешнего боггарта, который будет выглядеть как старый, одинокий и никем нелюбимый он сам. В этом безопасном послевоенном мире больше всего она боялась одиночества. Кажется, ее боггарт будет выглядеть так же, как и у Невилла.

Ее дискомфорт только усилился после того, как несколько престарелых родственников поинтересовались, где Тео. Корделия неизменно отвечала всем, что "дорогой Теодор все еще за границей!" Гермиона подумала, что с удовольствием отыскала бы дорогого Теодора и свернула бы его дорогую шею. Стоило только Корделии второй раз произнести эту фразу, как, словно по команде, безымянный палец ее левой руки начало покалывать. Девушка тут же отложила вилку и убрала руку под стол. Гермиону охватила паника и она принялась крутить кольцо на своем пальце, желая только одного, чтобы кольцо не воспламенилось. Только не сейчас, только не посреди комнаты, полной людей. Она давно ждала, когда же настанет этот день, но она понятия не имела о том, насколько сильной будет боль. И ей совсем не хотелось подвергнуться унижению испытать последствия первой неверности своего мужа на глазах такого количества людей. Охваченная все возрастающей тревогой она извинилась и поспешила в ванную, где, открыв кран, засунула руку под холодную воду. Она подержала руку под водой несколько минут, пока покалывающее ощущение не исчезло.

Гадая, уж не показалось ли ей, она вернулась в бальную комнату. Возможно, что ее раздражение Корделией каким-то образом заставило ее ощутить покалывание под кольцом. Вернувшись за стол, девушка посмотрела в противоположный конец комнаты, где рядом со своей женой сидел Северус. Он не смотрел на нее и Гермиона обрадовалась, что ее паника осталась незамеченной.

Ужин завершился без происшествий, но Гермиона обратила внимание, что Северус ни разу за все это время не взглянул на нее. Может кто-то сказал ему что-то насчет их неожиданного товарищества. Если Ланц так прямо заявил ей о своих подозрениях, логично было предположить, что нечто подобное он сказал и Северусу. Это бы объяснило его внезапную осторожность. Гермиона обнаружила, что ей не хватает его постоянного внимания, и от всей души пожелала, чтобы вечер уже поскорее закончился. Если не считать Драко и Сьюзан, он был единственным, чьего общества она искала в этой толпе гостей.

К тому времени, когда убрали десерт, Гермиона не знала, что и думать. Она была не в том настроении, чтобы вести пустые беседы, поэтому артистизм Драко казался ей утомительным, нарочитая невменяемость Ланца раздражала, а притворство Корделии выводило из себя. Со своего места ей было отлично видно свекровь, и смотреть на то, как Корделия собственническим жестом постоянно прикасалась к руке Северуса, было просто невыносимо. Девушка прекрасно понимала, почему живость ее свекрови в сочетании с безупречными манерами приковывала взгляды стольких волшебников, но при виде слащавого сюсюканья Корделии с Северусом девушка чувствовала, что ее начинает тошнить.

Когда подали кофе, Корделия увела часть своих друзей и родственников в гостиную, и Ланц, присев в стороне со своим братом Гавэйном, наконец перестал изображать из себя престарелого маразматика. Гости, оставшиеся в бальном зале, пересели поближе к друзьям и коллегам, Гермионе же совсем не хотелось менять компанию Драко и Сьюзан на кого-либо еще. Где-то через полчаса к ним подошел Северус, разговаривавший до этого с Люциусом Малфоем. Он пожал руку Сьюзан и повернулся к Драко.

— Люциус сказал мне, что вас есть с чем поздравить, — протянул он, пожимая руку Драко.

Драко улыбнулся.

— Для человека упорно уверяющего всех в том, что он на дух не переносит младенцев, он слишком быстро разносит новость о том, что ему предстоит стать дедушкой.

Северус повернулся и посмотрел на Гермиону.

— А как сегодня вечером чувствует себя моя помощница?

Девушка вымученно улыбнулась.

— Все в порядке, спасибо.

Северус присел напротив и поставил на стол свой практически пустой бокал.

— Ты не передашь мне бутылку вина? — попросил он, показывая на бутылку, стоявшую недалеко от Гермионы.

Гермиона привстала и потянулась за вином. Взяв в руку бутылку, она наклонилась, чтобы наполнить его бокал, когда ее левую руку внезапно, безо всякого предупреждения охватила такая жгучая боль, какой она еще никогда не испытывала в жизни. Гермиона непроизвольно вскрикнула, и, уронив бутылку на снежно-белую скатерть, прижала руку к груди.

Северус и Драко одновременно вскочили со своих мест. Северус, встретившись взглядом с Гермионой, сразу же понял по выражению ужаса, застывшему в ее глазах, что обручальное кольцо все-таки воспламенилось.

По тому, как быстро взгляд Северуса скользнул по ее руке и впился в ее лицо, Гермиона поняла, что и он понял, что произошло. Гермиона с трудом сдерживала слезы и она мысленно взмолилась, чтобы он нашел какой-нибудь способ увести ее от гостей и их любопытных глаз.

Ланц медленно встал со своего кресла и вынул волшебную палочку.

— Ох уж эти бутылки! — воскликнул он, взмахом палочки избавляясь от лужи на столе. — Порой они бывают такими скользкими.

Он пристально посмотрел на Северуса.

— Северус, уже начало двенадцатого, и если моя память мне не изменяет, вы с Гермионой обещали преподнести мне какое-то очень любопытное зелье в мой день рождения. И поскольку до конца этого дня осталось совсем мало времени, предлагаю тебе поторопиться, мой мальчик!

Ответный взгляд Северуса был полон благодарности.

— Я почти забыл, — ответил он, делая вид, что смотрит на свои часы. Он обошел вокруг стола и взял Гермиону под локоть. — Прошу прощения, леди и джентльмены, надеюсь, это не займет много времени. Драко, — сказал он, повернувшись к своему бывшему ученику, — там за барной стойкой ты найдешь еще несколько бутылок с вином. Могу я попросить тебя проследить за тем, чтобы бокалы гостей не пустовали?

Не дожидаясь ответа, Северус быстро вывел Гермиону из зала и спустился с ней в лабораторию.

— Полагаю, я не ошибся, и твое кольцо активировалось? — прошептал он, когда они спустились в подвал.

— Да, — ответила девушка дрожащим голосом. — Я знаю, вы предупреждали меня, но я и понятия не имела о том, что боль будет такой сильной. Спасибо, что увели меня оттуда.

— За это тебе следует благодарить Ланцелота, — пробормотал Северус, открывая дверь в лабораторию. Он сделал шаг в сторону, пропуская Гермиону внутрь. Вспыхнувшие по стенам факелы позволили ему более внимательно рассмотреть ее лицо. Щеки девушки были бледны, было видно, что она с трудом сдерживает слезы.

— Сядь, — приказал он, показывая на табурет, и направляясь в кладовку. — Я знаю одно средство, которое облегчит боль.

Проигнорировав его приказ сесть, Гермиона принялась расхаживать туда и обратно, крепко сжав зубы от боли. Жар, исходящий от кольца, охватил уже не только ее палец, но и всю руку. Пытаясь остудить этот жар, она принялась трясти в воздухе пальцами. Гермиона недоверчиво посмотрела на руку, которая внешне выглядела совершенно обычно. Внезапно до нее дошел масштаб совершенной ею глупости, и, сжав зубы, она принялась сдирать ненавистное кольцо с пальца. В этот момент из кладовки появился Северус, неся в руках сосуд с желтоватой жидкостью.

— Этим ты только усилишь боль, — заявил он, сотворив на столе стеклянную миску.

Гермиону охватила ярость.

— Траханый лживый ублюдок, — прошипела она. Схватив со стола пустую склянку, она запустила ею в каменную стену, стараясь избавиться от появившегося в ее голове образа Теодора Нотта, совокупляющегося с какой-то безликой, но, несомненно, привлекательной женщиной.

Северус проследил взглядом за разлетевшейся вдребезги склянкой и повернулся к Гермионе, удивленно приподняв одну бровь. Гермиона в ответ покачала головой.

— Простите, Северус. Я знаю, что веду себя как ребенок; просто я так зла.

До этого Северусу лишь однажды приходилось слышать, как Гермиона ругается. Озабоченно взглянув на нее, он открыл банку с желтой жидкостью и наполнил стоящую на столе стеклянную миску.

— Не стоит извиняться. Мне гораздо больше нравятся вспышки праведного гнева, чем приступы слезливой жалости к себе.

Гермионе с трудом удалось усмехнуться.

— Что ж, крепитесь, Северус Снейп. Я могу и заплакать, — взглянув на жидкость в миске, она улыбнулась. — Эссенция Мартлапа?

На лице Северуса проступило удивление.

— Тебе уже приходилось ее использовать?

Гермиона кивнула, и еще сильнее стиснула зубы, поскольку жжение резко усилилось.

— Я делала ее для Гарри, когда Долорес Амбридж заставляла его резать свою руку на пятом курсе. Я думала, этот раствор используется только при порезах; разве он не усиливает боль при ожогах?

— Так и есть, но у тебя нет ожога; твоя боль вызвана магическим эффектом нарушенной клятвы, — объяснил Северус.

Гермиона протянула руку к миске.

— Вы уверены?

— Конечно я уверен, — сердито огрызнулся он. — Я много раз использовал этот раствор для кое-кого, страдавшего от такой же боли. Ты мне не доверяешь?

Девушка погрузила руку в жидкость, и хотя боль не исчезла, сразу же стало легче.

— Простите, Северус. Конечно, я вам доверяю, — она с облегчением выдохнула. — Так гораздо лучше.

Он что-то раздраженно буркнул себе под нос и отвернулся. Взяв банку с остатками раствора, Северус направился в кладовку. Гермиона почувствовала укол раскаяния за то, что усомнилась в нем.

— Пожалуйста, Северус, не уходите, — взмолилась она. — Мне не следовало сомневаться в вашей компетентности. Мне совсем не хочется оставаться сейчас одной.

Он остановился на полпути и медленно вернулся обратно. Поставив банку на стол, он выдвинул табурет и сел рядом, отметив, что глаза ее опять подозрительно заблестели.

— Поговорите с мной, — прошептала девушка. — Боль стала вполне сносной, но я бы хотела отвлечься от мыслей о своем супруге и том, чем он сейчас занимается.

Северус сплел свои пальцы.

— Что бы ты хотела обсудить?

Какое-то время Гермиона молчала.

— О какой принесшей обет верности женщине вы говорили?

На его лице проступила гримаса раздражения.

— Это тебя совершенно не…

— Это ведь была ваша мать, так ведь, Северус? — перебила его Гермиона.

Он сердито посмотрел на нее и Гермиона испугалась, что слишком далеко зашла на этот раз и он сейчас просто уйдет. Но вместо этого он вздохнул и выражение его лица смягчилось.

— Да, это была моя мать, — признался он. — Невероятно глупая женщина.

Гермиона приподняла бровь.

— Значит ли это что и я невероятно глупая женщина?

— Да, — ответил он. — Ты поступила невероятно глупо, когда согласилась принести эти обеты, Гермиона. И моя мать, как и ты, вовсе не была необразованной. Единственное ваше отличие заключается в том, что она искренне любила моего отца. Я не в силах понять почему, но жжение от кольца выражалось не только в физической боли, но и в очень сильных эмоциональных страданиях.

Гермиона была удивлена его неожиданной откровенностью.

— Из того, что вы говорите, сложно сказать, что это был счастливый брак.

Северус сухо усмехнулся.

— Вряд ли могло быть хуже. Понятия не имею, как они сошлись, но я думаю, что она напоила его каким-то приворотным зельем. Моя мать не была красавицей, а мой отец в юности был очень хорош собой. К несчастью внешность мне досталась от матери, — сказал он, криво улыбнувшись.

Гермиона не смогла удержаться от того, чтобы не сравнить судьбы Эйлин Принц и Меропы Гонт. Создавалось впечатление, что детство Северуса и Тома Риддла было очень похожим.

— Я как-то видела фотографию вашей мамы Эйлин Принц.

Северус потрясенно уставился на нее.

— Как ты узнала?

Девушка пожала плечами.

— Мне пришлось немного исследовать вопрос о личности загадочного Принца-Полукровки, после того как Гарри достался ваш учебник по зельеварению, — начала она. — А после того, как вы... покинули нас на шестом курсе, я просмотрела подшивки старых выпусков "Ежедневного Пророка" и наткнулась на объявление о вашем рождении. Из информации о семье в этой заметке я сделала вывод, что ваш отец был маглом.

— Да, был. Он относился к самому худшему типу маглов, — произнес Северус сквозь зубы. — Не хочу сказать ничего плохого о маглах в целом, Гермиона, но мой отец был особенно жалким экземпляром. Он не выносил магии; он слишком много пил; он был скуп на имевшиеся у него небольшие деньги и щедр на кулаки.

Сердце Гермионы сжалось от этих слов. Какое же невыносимое детство досталось ему!

— Вы были единственным ребенком, Северус?

— Да. Я родился вскоре после того как они поженились, в последующие годы у моей матери было несколько выкидышей. Чему вне всякого сомнения способствовал тот факт, что ей нередко приходилось становиться боксерской грушей.

Гермиона молчала, потрясенная его откровенностью. Взгляд ее переместился на руку, погруженную в жидкость.

— Ее кольцо часто горело?

— Довольно часто, — ответил Северус, также переводя взгляд на ее руку с кольцом. — Если бы он пил меньше, кольцо горело бы чаще. Он постоянно исчезал на выходные, забирая с собой свою недельную зарплату, и как правило именно в эти дни кольцо и воспламенялось.

— Вам было жаль ее?

Он побарабанил пальцами по столу, и ей показалось, что он не станет отвечать на этот вопрос.

— Поначалу я ей сочувствовал. Я выяснил, что эссенция Мартлапа помогает, когда учился на втором курсе, и это принесло ей некоторое облегчение, но, повзрослев, я потерял терпение. Она могла с легкостью уйти от него. Она была ведьмой. Ее долгом было защитить своего ребенка, но из нас двоих она выбрала его, и я не смог ей этого простить. Я перестал снабжать ее раствором, а потом…

— И что потом? — зачарованно спросила Гермиона.

Он медленно поднял на нее свой взгляд, в глубине которого она разглядела тень неуверенности.

— Вернувшись после окончания обучения домой я обнаружил, что эта глупая женщина взяла кухонный нож и в отчаянии отрезала свой палец.

Гермиона задохнулась.

— О, нет!

— Она чуть не умерла от потери крови, — хладнокровно продолжил он. — Она умерла несколько месяцев спустя.

— Это просто ужасно, — прошептала девушка. — А ваш отец?

— Он допился до могилы незадолго до того, как я вернулся в Хогвартс преподавать. Я, конечно, его не оплакивал.

Гермиона сидела, не в силах произнести ни слова, потрясенная ужасающими деталями смерти его родителей. Прошла еще пара минут, прежде чем она снова вспомнила о своей боли. Она перевела взгляд на свою руку, погруженную в миску.

— Вы рассказали мне это все, потому что хотели рассказать мне или просто чтобы отвлечь меня? — спросила она, слабо улыбаясь.

— И то и другое, наверное, — ответил он. — Я пришел к выводу, что вам, Гермиона Грейнджер, с поразительной легкостью удается вытягивать из меня информацию. Я впечатлен тем, как ты справилась сегодня вечером и со своим кольцом и с присутствием Корделии.

Это было сказано так ласково, что слезы снова подступили к глазам девушки.

— Я знаю, что для меня все совсем не так, как было для вашей мамы, Северус, но все равно это болезненно, в определенной степени. Я знаю, что не любила Тео, но мысль о том, что он сейчас с другой женщиной, не доставляет мне удовольствия.

Еще несколько минут прошло в молчании, их взгляды были прикованы к кольцу на пальце Гермионы. Стараясь не думать о Тео, девушка перевела разговор на Корделию.

— Я наблюдала за Корделией сегодня, — призналась Гермиона. — Она очень собственнически ведет себя по отношению к вам; не могу понять как вы выносите все это, — девушка подняла глаза на него и тут же поняла, что этого говорить не следовало. По выражению его лица стало ясно, что Северус воспринял это как камень в свой огород.

— Ну, можно было ожидать, — ехидно ответил он, — что сегодняшний вечер научил тебя тому, что невозможно всегда контролировать действия своего супруга.

Гермиона опустила голову, но эмоции наконец переполнили ее и по щеке девушки скатилась слеза.

— Мне не следовало так говорить, — прошептала она, пытаясь проглотить слезы. — Я не хотела вас обидеть.

Увидев слезинку на ее щеке, Северус моментально пожалел о своем едком замечании.

— Я не хотел тебя огорчать, — произнес он уже более мягко. — Давай, вытри слезы. Твое поведение заслуживает восхищения.

К ее полному изумлению и радости он протянул руку к ее лицу и большим пальцем нежно смахнул слезинку с ее щеки. Его рука задержалась в таком положении, и Гермиона, закрыв глаза, погрузилась в необыкновенные ощущения, которые охватили ее от этого прикосновения. В следующее мгновение он поспешно отдернул руку, поскольку дверь лаборатории распахнулась и в лабораторию влетела раздраженная Корделия.

— Что происходит?! — воскликнула она с порога. — О чем ты думаешь, Северус? Что за исчезновение?! Что скажут люди!

Глаза Северуса при виде негодования жены сузились.

— Наш уход был необходим, Корделия, скажи спасибо своему сыну! — огрызнулся он, указывая на руку Гермионы, все еще погруженную в желтую жидкость.

— О чем это ты ..? — Корделия оборвала фразу на полуслове, поняв наконец, о чем идет речь. — Понятно, — неуверенно закончила она.

— Находчивость Ланца дала нам возможность уйти оттуда под предлогом того, что мы пошли готовить для него зелье, — произнес Северус тоном, не скрывавшим его раздражения. — И, честно говоря, Корделия, мне совершенно наплевать на то, что скажут люди.

Корделия уперла руки в бока.

— И что, происходящее требует присутствия тут вас двоих?

— Да, — огрызнулся он. — Гермионе больно и поэтому ей, учитывая обстоятельства, совсем не хочется оставаться одной.

Его жена повернулась и направилась к двери.

— Я надеюсь, что вы оба вернетесь к гостям сразу, как только это будет возможно, и я бы была вам признательна, если бы вы хотя бы попытались вести себя так, как будто вы приятно проводите время.

Гермиона не смогла удержаться:

— Ну по крайней мере, уж Тео-то точно приятно проводит время.

Корделия остановилась в дверях, но не повернулась, а постояв секунду, вышла. Северус усмехнулся.

— Неплохо ты ее отшила, — заметил он.

Гермиона улыбнулась.

— Не смогла удержаться.

Ее взгляд переместился на руку, и она медленно достала ее из раствора.

— Закончилось! — воскликнула она. — Боль полностью ушла.

Северус вынул свою палочку и сотворил из воздуха небольшое полотенце, которое протянул Гермионе.

— Очень рад это слышать.

Девушка взяла пушистое белое полотенце и вытерла руку, после чего размяла пальцы, чтобы убедиться, что жжение действительно ушло. Взглянув на часы, она усмехнулась.

— Всего десять минут, — злорадно произнесла она. — Выносливость никогда не была сильной стороной Тео.

Северус взмахом палочки удалил миску с раствором и улыбнулся в ответ.

— Думаю, что Волшебная шляпа правильно тебя распределила, Гермиона.

Он направился к полке, на которой стояло множество разноцветных бутылочек и выбрал маленькую голубую.

— Это для Ланца?

Северус кивнул.

— Банальнейшее зелье, которое на время делает волосы человека подходящими к его одеждам.

Гермиона хихикнула и пошла к выходу.

— Розовые волосы! Корделия будет в восторге.

Он тоже подошел к дверям, и Гермиона с благодарностью посмотрела ему в глаза.

— Спасибо, Северус. За последние несколько месяцев вы уже столько раз мне помогли, что я уже и со счета сбилась, — Гермиона подняла свою левую руку и посмотрела на обручальное кольцо. — Решение надеть это кольцо было, наверное, самым нелепым за всю мою жизнь.

Девушка уже хотела опустить руку, но он поймал ее раньше, чем она успела это сделать.

— Что это? — спросил он, внимательно разглядывая основание ее большого пальца.

Гермиона попыталась высвободить руку из его пальцев, но безуспешно.

— Ничего.

Указательным пальцем свободной руки он провел по длинному и тонкому шраму на ее ладони.

— Откуда у тебя этот шрам?

Она попыталась выкрутить свою руку.

— Ниоткуда.

— Перестань вырываться, — сказал он, с ужасом глядя на шрам. — Это я сделал, так ведь?

Ее молчание подтвердило его подозрения.

— В тот вечер в больнице Св. Мунго, когда ты пыталась вернуть мои воспоминания. Я взорвал стеклянный сосуд.

Гермиона смотрела на него, не зная, что сказать.

— Я понятия не имел, что повредил твою руку. Мне ужасно жаль, — прошептал Северус.

Девушка натянуто улыбнулась.

— Все нормально. Правда. Ее было совсем нетрудно вылечить.

— Я могу удалить твой шрам…

— Нет! — сказала она. — Я уже привыкла к нему. Он напоминает мне… Он напоминает мне о том, что я не всегда знаю, что лучше для другого человека.

Северус внимательно посмотрел на нее и снова принялся изучать шрам. Он, казалось, глубоко задумался, и Гермиона не могла понять, о чем. Он снова провел пальцем вдоль шрама и Гермиона решила, что совсем не возражает против этого. Девушка была рада, что Северус, занятый своими мыслями, не заметил дрожи наслаждения, пробежавшей по ее телу.

— Северус, — прошептала она, чувствуя себя несколько смущенно. — Не могли бы вы отдать мне мою руку?

Он внезапно осознал, что делает, и бросил ее руку так резко, словно его укусили, и тут же сделал шаг в сторону, заметив как она покраснела.

— У меня не было намерения заставить тебя почувствовать себя неуютно.

И тут Гермиона, ободренная поведением их супругов, наклонилась вперед и прошептала.

— Я не чувствую себя неуютно, Северус. Совсем наоборот, на самом деле. Я просто боюсь, что если вы будете продолжать, мне захочется, чтобы вы уже не останавливались.

Она пристально посмотрела ему в глаза, после чего развернулась и стала подниматься по лестнице, ошарашенная собственной дерзостью.

Северус проводил ее взглядом, наслаждаясь изящным силуэтом своей помощницы и ее роскошными волосами, который колыхались в такт ее шагам, пока она поднималась по лестнице. Это был не первый раз, когда она позволила себе флиртовать с ним, но ее неожиданное кокетство по-прежнему его приятно удивляло. Он усмехнулся. Ближайшее будущее обещало стать интересным.

Воскресным утром Гермиона проснулась, чувствуя непонятную тревогу. Прошло несколько минут, прежде чем она вспомнила события вчерашнего вечера. Появившиеся в сознании картины заставили ее со стоном зарыться лицом в подушку. Ее злость на Тео поутихла, но что не давало ей покоя, так это слова, сказанные Северусу при расставании. Это было последнее, что она сказала ему вечером, если не считать пожелания спокойной ночи, и теперь Гермиона боялась даже представить себе, что он думает о ее бесстыдном поведении.

Ей самой с трудом верилось, что она могла выразиться так откровенно. С таким же успехом можно было сказать: «Северус Снейп, вы кажетесь мне очень привлекательным.» Что он теперь о ней думает? А что могло бы произойти, если бы она осталась там, а не ушла? Наверно она бы услышала, как ее отчитывают за недопустимое для наемного работника поведение. Она разозлила его? Смутила? А может польстила его самолюбию?

Охваченная внезапным приливом энергии, она откинула одеяло и пошла в душ, думая по пути о том, какая же она лицемерка. Всю прошедшую неделю она мысленно осуждала Корделию Милл и ее связь на стороне, и все это только для того, чтобы нимало не смущаясь, беззастенчиво флиртовать с ее мужем, своим бывшим учителем. Отбрасывая в сторону свою пижаму, она встала под струи горячей воды и принялась яростно тереть кожу, словно таким путем она могла избавиться от пережитого унижения. Ее взгляд упал на свадебное гоблинское кольцо, и она подняла руку, внимательно рассматривая кольцо и размышляя о своем вчерашнем кокетстве, о том, не явилось ли оно следствием поведения Тео. Гермиона решила, что прогулка по магазинам Диагон Аллеи будет как нельзя кстати: судя по всему, в ближайшем будущем ей понадобится эссенция Мартлапа в больших количествах.

Она перевела взгляд на руку чуть ниже большого пальца, где виднелся тонкий серебристый шрам. Не один раз девушка подумывала о том, как бы спрятать его от Северуса, и в общем-то, она была очень рада, что так и не сделала этого. Гермиона так долго восхищалась его длинными изящными пальцами, а теперь у нее появилось драгоценное воспоминание о том, как эти пальцы касались ее кожи. Это воспоминание она будет бережно хранить в своей памяти. Однако предстоящий рабочий день сулил ей крайне неловкую ситуацию, и вот уже вторую неделю подряд Гермиона не отказалась бы продлить выходные.

* * *

Выходные однако же закончились, и идя через Кенсингтон-сквер на работу, Гермиона отчаянно пыталась придумать, что ей сказать, пыталась найти какую-нибудь отвлеченную тему для беседы, которая бы помогла ей скрыть свое смущение. Прямо перед ней на землю опустилась большая черная ворона и принялась яростно клевать какую-то невидимую крошку. Когда девушка приблизилась, ворона расправила свои черные крылья, и, рассерженно каркая, взлетела. При виде расправленных черных крыльев Гермионе невольно вспомнился патронус в виде фестрала. Она улыбнулась, поскольку предмет для обсуждения с Северусом нашелся сам собой. В таком состоянии, в каком она пребывала вчера вечером, ей даже в голову не пришло задать ему вопрос о патронусе.

Когда девушка вошла в лабораторию, Северус уже стоял у своего рабочего стола, под его котлом горел огонь, а все его внимание было сосредоточено на каких-то семенах, которые он тщательно растирал. Он оторвал свой взгляд от миски и посмотрел на вошедшую Гермиону. По его взгляду девушка поняла, что он пытается определить ее настроение. Она снова мысленно спросила себя о том, что бы произошло, если бы в субботу она не ушла.

— Доброе утро, — негромко произнес Северус, не сводя с нее взгляда.

— Доброе утро, Северус, — ответила Гермиона, зная, что ее радостные интонации звучат натужно.

Положив свою тетрадь на стол, она подошла к стеллажам, чтобы взять несколько ингредиентов, сгорая от нетерпения спросить его о патронусе.

— Северус? — осторожно начала она. — Помните того патронуса, который известил нас с Ланцем в субботу?

— Да, — буркнул Северус, и судя по тому, что ответ прозвучал не сразу, она поняла, что он надеялся избежать ее вопросов об этом.

— Он был ваш?

Он ответил не сразу и Гермиона поставила банку, которую держала в руках, твердо решив добиться от него ответа.

— Конечно, мой, — пробурчал Северус наконец, поняв по упрямому выражению ее лица, что отмолчаться ему не удастся. — Я же сказал тебе, что пришлю своего патронуса, когда гости соберутся.

— Когда он изменился?

Он со стуком отложил ступку и пест и повернулся к ней, вцепившись пальцами в край стола. В его взгляде без труда читалось предупреждение.

— Что значит «когда он изменился»?

Гермиона нервно сглотнула.

— Раньше вашим патронусом была лань, а теперь он имеет вид фестрала. Я просто хотела узнать, когда он изменился. Хотя это и не уникальный случай, но все-таки это довольно необычное явление, когда патронус меняется, и никогда еще мне не приходилось слышать о человеке, чьим патронусом был бы фестрал.

Северус снова вернулся к прерванной работе.

— Я не могу сказать точно, когда он изменился. Долгое время мне не приходилось прибегать к вызову патронуса, и когда наконец я это сделал, где-то два года спустя после падения Волдеморта, оказалось, что теперь он принимает форму фестрала.

По его бесцветному голосу Гермиона поняла, что он не хочет обсуждать это дальше, но ею уже овладело ненасытное желание разобраться в этом вопросе до конца и ее было не остановить.

— Я помню, что читала когда-то о том, что только очень могущественные волшебники могут призывать патронуса в виде магического существа.

Северус скептически усмехнулся.

— Ты собираешься вытянуть из меня все с помощью грубой лести, Гермиона?

Девушка почувствовала, как щеки заливаются румянцем, эти слова ее смутили.

— Мне просто любопытно и я не собиралась ничего из вас вытягивать.

Северус задумчиво посмотрел на нее.

— Ты знала кого-нибудь, у кого поменялся патронус?

— Да, — ответила она. — Патронус Тонкс сначала был кроликом, но потом он сменился на... на волка.

— А почему он стал волком? — насмешливо спросил Северус.

— Ну, — смущенно пробормотала Гермиона, — полагаю, потому что она полюбила Ремуса.

— Как трогательно, не так ли? — желчно прокомментировал он.

Какое-то время она смотрела на него, не понимая, к чему он ведет. Если патронус Тонкс изменился оттого, что она влюбилась, значит ли это, что его патронус мог измениться оттого, что в какой-то момент он перестал любить Лили?

— Я бы на твоем месте очень хорошо подумал, прежде чем задавать следующий вопрос, — сквозь зубы произнес Северус. — Существуют границы, за которые я не позволю проникнуть чужому любопытству.

Гермиона нахмурилась.

— Вы считаете меня чрезмерно любопытной, Северус?

— Да, — буркнул он, но девушка заметила, что он сдерживает ухмылку.

— Но я прекрасно знал, на что иду, наблюдая за тобой столько лет на своих уроках. Мне некого винить, кроме самого себя.

— Но почему фестрал, Северус? — спросила она, обойдя молчанием вопрос о том, почему его патронус изменился.

— Разве тебе не кажется, что он мне идет? — весело ответил Северус. — В конце концов, если мне не изменяет память, ты сама сказала, что я воплощаю в себе понятие «темная личность».

— Да, но почему не ворон, допустим, или, может, удав?

Он недоуменно приподнял бровь.

— Удав? Может я и был главой слизерина, но не кажется ли тебе, что после всего случившегося в день последней битвы, я не мог не потерять своей любви к змеям?

Гермиона застонала от собственной глупости.

— Я прошу прощения. Говорить так было глупо и бесчувственно. Но все таки, Северус, почему фестрал? Почему животное, которое так неотступно ассоциируется со смертью?

Северус прекратил наконец свои попытки заниматься приготовлением ингредиентов для зелья и отложил ступку в сторону.

— Может, я подсознательно сделал это назло Альбусу Дамблдору, — предположил он. — Его патронусом в конце концов был феникс — существо, которое в первую очередь ассоциируется с жизнью и возрождением. Он был бы крайне недоволен тем, что у меня завелся патронус, так тесно связанный со смертью.

Северус редко упоминал Дамблдора, но Гермиона уловила нотки обиды в его голосе.

— Вы полагаете, что мы можем сами выбирать себе патронуса?

— Не на сознательном уровне, а, возможно, подсознательно, — сказал он, скрестив руки на груди.

— И все равно я не понимаю, почему фестрал.

— Почему считается, что фестралы приносят несчастье?

— Потому что увидеть фестрала можно только став свидетелем чьей-то смерти, — автоматически ответила Гермиона.

— Именно. И почему, с учетом сказанного, фестрал может стать неотъемлемой частью чьей-то личности, если можно так выразиться?

Гермиона задумчиво наморщила лоб.

— Потому что этот кто-то почти умер? — спросила она, чувствуя как ее в очередной раз охватывает чувство вины за свое несвоевременное возвращение.

— Это мое предположение, — сказал Северус, слегка кивнув. — Если ты простишь мне некоторую патетичность моих слов, то я полагаю, что если для того, чтобы видеть фестрала, нужно увидеть смерть, в случае, когда ты ощутил ее прикосновение, твоим патронусом становится фестрал.

Какое-то время Гермиона смотрела на него, очевидно сбитая с толку.

— Когда вы сказали про прикосновение смерти, вы имели в виду, что пережили клиническую смерть, как называют ее маглы?

Брови Северусв сурово сдвинулись и девушка поняла, что затронула еще одну болезненную тему.

— Да, я думаю, что это можно назвать клинической смертью, — пробормотал он.

Гермиона испугано ойкнула.

— Все вокруг вас погрузилось в туман? Вы с кем-то говорили? У вас был выбор вернуться или идти дальше?

На лице Северуса отразилось удивление.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

Гермиона смотрела на него во все глаза.

— Потому что Гарри пережил клиническую смерть в ночь последней битвы, когда Волдеморт поразил его смертельным проклятьем. Все погрузилось в туман, а когда он очнулся, он оказался на станции и разговаривал с Дамблдором. У него был выбор: идти дальше или вернуться.

Лицо Северуса стало непроницаемым.

— Понятно.

— У вас все было также? Вы с кем-то говорили? — спросила Гермиона. Любопытство с такой силой захватило ее, что она задавала вопросы не думая.

— Это, боюсь, обсуждению не подлежит, — тихо ответил он.

На лице Гермионы проступило разочарование.

— Но если ваша теория верна, — продолжила она, лихорадочно обдумывая услышанное, — почему тогда патронус Гарри не стал фестралом?

— Возможно, что его клиническая смерть не оказала столь значительного влияния на его жизнь, — предположил Северус, — как в случае со мной.

Девушка покачала головой в ответ.

— Не уверена. Он сильно изменился после той ночи, и он очень часто рассказывал о том, что с ним произошло.

— Возможно, это было от того, что у него не было причин менять своего патронуса, — эти слова вырвались у Северуса непроизвольно, и он пожалел о них сразу, как только произнес. Он не хотел направлять беседу в сторону обсуждения серебристой лани.

Гермиона удивленно подняла брови.

— Значит ли это, что ваши чувства изменились настолько, что вызвали смену патронуса?

Окончательно выведенный из себя Северус поднялся из-за стола.

— Мои чувства? — сквозь зубы выдавил он. — Ты что совсем понятия не имеешь о том, когда нужно остановиться, девчонка?! Может ты хочешь, чтобы я каким-нибудь образом извлек из груди свое сердце и душу и предоставил тебе для препарирования?

Гермиона непроизвольно отпрянула.

— Мне просто было…

— Любопытно, — с издевкой закончил Северус. — Чертовы гриффиндорцы.

— Северус, — начала она, призвав на помощь всю свою отвагу. — Зачем вы так сердитесь? Иногда вы ведете себя как чертов ребенок. Неужели не понятно, что я не пытаюсь препарировать вас из чистого любопытства? Я пытаюсь понять вас, потому что, как мне казалось, теперь уже стало совершенно очевидно, что мне не плевать!

— Ты что только что посмела назвать меня ребенком в моей собственной лаборатории? — ошарашенно переспросил он.

— Да, именно, — огрызнулась она. — Вам меня не напугать, Северус Снейп — я уже больше не первоклашка!

Гермиона скрестила руки на груди и сердито уставилась на него. Он ответил ей не менее сердитым взглядом и так же, как и она, скрестил руки на груди.

— Ты думаешь, что то, что тебе «не наплевать» дает тебе право допрашивать и оскорблять меня?

— Нет, я так не думаю, — возразила Гермиона. — Я не хотела оскорбить вас. Вы просто вывели меня из себя своей закрытостью.

— Ну, а ты вывела меня из себя тем, что с благими намерениями лезешь в то, что тебя совершенно не касается, — прорычал в ответ он.

Еще какое-то время они сердито смотрели друг на друга. В конце концов Северус раздраженно вздохнул.

— Не пора ли нам вернуться к работе?

Девушка кивнула и снова открыла свою тетрадь, стараясь не показать своего огорчения.

— Глупая девчонка, — пробормотал он себе под нос.

Гермиона немедленно вскинулась, но заметила, что уголок его рта подрагивает от сдерживаемой улыбки.

— Глупец, — прошептала она.

— Ты продемонстрировала полное неумение выбирать подходящее время, — протянул он, вытряхивая растертые семена в котел. — Срок твоего договора истекает в конце недели, тогда же встанет вопрос о его продлении.

Северус встал из-за стола и скрылся в кладовке. Гермиона проводила его взглядом, размышляя, действительно ли он думает о том, чтобы уволить ее, или просто дразнит. Он вышел спустя минуту и лабораторию наполнили звуки симфонии Моцарта.

— Вы впервые поставили Моцарта.

— Именно, — насмешливо ответил он. — Судя по всему, ты не в состоянии контролировать свое любопытство, посмотрим, сможешь ли ты контролировать свое желание подпевать.

Девушка покачала головой. Все же он был таким невыносимым ублюдком. Она не будет подпевать, чего бы ей это не стоило.

Довольно долго они молчали, погрузившись каждый в свою работу, мысли и музыку. Прошло больше часа, прежде чем они снова заговорили.

— Если у вас вдруг возникнет желание меня уволить, — тихо сказала Гермиона, — знайте, что это были три самых счастливых месяца в моей жизни.

Северус удивленно посмотрел на нее. Она улыбнулась ему в ответ и добавила:

— Несмотря на то, что вы самый сложный человек, который к несчастью повстречался на моем жизненном пути.

Он усмехнулся.

— Ну, Гермиона Грейнджер, если у тебя вдруг возникнет желание уволиться, знай, что у меня было три самых занимательных месяца в моей жизни, несмотря на то, что я ни разу не встречал еще такой надоедливой ведьмы.

Выражение его лица внезапно стало серьезным.

— Но если оба мы решим продолжить работать вместе, я хочу, чтобы ты знала, что тема Лили Эванс никогда больше не должна обсуждаться.

Гермиона кивнула и снова стала следить за своим булькающим котлом, впервые осознав, насколько же она рада тому, что его патронусом уже не является серебряная лань. Не отрывая глаз от своего зелья, она сказала:

— Я рада, что ваш патронус принял форму фестрала, Северус. Он вам подходит.

Он ничего не ответил, но Гермиона и без слов поняла, что ее слова были ему приятны.

* * *

Прошло пять дней. Северус сидел в своем кабинете за столом. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он наблюдает за тремя девочками, игравшими со своим отцом в сквере, но он смотрел на них невидящим взглядом, внимание его в эту минуту было сконцентрировано на мыслях о своей помощнице. На столе перед ним лежал новый контракт, но он еще не решил окончательно, готов ли он предложить Гермионе такое ответственное место в своем деле.

Если посмотреть объективно, не было никаких причин не взять ее в дело. Не считая того утра, когда она чуть не добавила желчь василиска в зелье, Гермиона сумела продемонстрировать свои выдающиеся способности. И хотя ей и не доставало природного таланта, ее знания и профессионализм с избытком восполняли недостачу. Если уж быть до конца честным, ему гораздо комфортнее было иметь помощника, чья работа была предсказуемой, искусной и ответственной, чем того, чей талант и склонность к экспериментам могли бы конкурировать с его талантом. Нельзя сказать, что Гермиона его не раздражала временами, но во всех вопросах, которые касались зельеварения, она беспрекословно принимала его авторитет.

И более того, оказалось, что у нее есть предпринимательская жилка. У нее была врожденная способность понимать других: неоценимый навык в таком деле как это, и, несмотря на то, что ее неиссякаемое любопытство часто брало верх, он не мог не признать, что с возрастом она стала деликатнее. Он вспомнил то, что произошло на дне рождения Ланца. Девушка поразила его своей сдержанностью. Она стойко снесла и физическую боль и известие о супружеской неверности Тео. Одно воспоминание о том, как Гермиона осадила Корделию, заставило его губы расплыться в улыбке. Кольцо ее еще дважды воспламенялось за то время, что она проводила с ним в лаборатории; в обоих случаях она просто призывала из кладовки эссенцию Мартлапа, и, ни слова не говоря, продолжала работать правой рукой, погрузив левую в желтую жидкость. В первый раз он ничего ей не сказал, но когда ситуация повторилась, он высказал свою озабоченность.

— Может, я чем-то могу помочь, Гермиона? — спросил Северус, показывая на ее руку, погруженную в желтую жидкость. — Хочешь поговорить об этом?

— Нет, благодарю, — спокойно ответила она. — Я уже вполне привыкла, к тому же раствор значительно облегчает боль.

— Ты пыталась связаться с Тео? — он неоднократно задавался вопросом связывались ли они друг с другом хоть раз за все прошедшее лето, но повода спросить не было.

— Утром после вечеринки я послала ему сову. Хотела послать ему громовещатель, но, честно говоря, не настолько уж я была зла. Я наложила на письмо обнаруживающее заклятье, поэтому мне совершенно точно известно, что он уничтожил его, не прочитав. Больше я ему писать не намерена.

Несколько минут прошло в молчании, прежде чем Гермиона извлекла свою руку из миски и посмотрела на часы.

— Впечатляюще, — с искреннем весельем в голосе произнесла она. — На этот раз двенадцать минут. Или он улучшил свои навыки или в конце концов стал пользоваться какими-то зельями.

Ее отношение к тому, что в принципе было само по себе крайне неловкой и угнетающей ситуацией, Северуса приятно удивило. Но окончательно он убедился в том, что она очень далеко ушла от той невыносимой всезнайки, которой была в школьные годы, после происшествия со шрамом на ее руке. Ее признание того факта, что она не всегда знает, что лучше для другого человека, убедило Северуса в том, что постоянные попытки Гермионы влезть в его жизнь, возможно, и впрямь продиктованы ее искренней обеспокоенностью, а не любопытством.

Наглядное подтверждение того, что он ранил ее в тот вечер в больнице Св. Мунго, привело его в смятение. Северус был настолько разозлен тем, что ей хватило наглости прийти, взбешен ее гриффиндорскими сентиментальностями и тем фактом, что ей было известно о содержании его воспоминаний, что он не сумел сдержать своего гнева. В тот момент, когда стеклянный сосуд взорвался в ее руке, он испытал секундное облегчение, но в его намерения не входило причинять ей боль. Разглядывая в субботу ее маленькую белую ручку и тонкий шрам, он внезапно подумал, что мысль о том, что она знает, больше не вызывала в нем раздражения. Он перестал быть заложником воспоминаний о Лили Поттер, и, хотя Северус и не испытывал никакого желания говорить об этом затянувшемся периоде своей жизни, тот факт, что Гермионе было известно содержание его воспоминаний, больше не злил его.

Очнувшись от задумчивости, он выпустил ее руку, приписав ее румянец и легкое дрожание голоса смущению. Поэтому слова произнесенные Гермионой на прощание «Я просто боюсь, что если вы будете продолжать, мне захочется, чтобы вы уже не останавливались» — поразили его своей дерзостью. Если бы в тот момент она не развернулась и не ушла, если бы она продолжила стоять и улыбаться ему этой интригующей улыбкой, если бы она продолжила смотреть на него глазами, в которых читался тот самый голод, что бы он тогда сделал? Воображение услужливо предоставило ему множество красочных сцен, основной темой которых были фантазии о том, как он запускает свои пальцы в ее непослушные пряди и безжалостно прижимает к стенам лаборатории своим жаждущим телом.

Северус не мог не заметить волны возбуждения, прокатившейся по его телу при этой мысли, и задумался о том, почему он не может никак заставить себя вступить в какую-нибудь ничего не значащую связь с какой-нибудь безымянной и неболтливой ведьмой. Не было никаких сомнений, что сексуальная связь с Гермионой Грейнджер привнесет неописуемые сложности в его жизнь, но даже если забыть об этом, она совершенно очевидно не относилась к тем женщинам, с которыми можно было просто завести ничего не значащую интрижку. Она была слишком умна, сложна и чувствительна для связей такого рода. И хотя он и не хотел признаваться себе в этом, но она стала для него больше чем просто коллегой, больше чем банальным объектом физического вожделения. Романтические отношения с Гермионой неизбежно затронули бы многие струны его души, а Северус Снейп не стремился к эмоциональной привязанности.

Было уже почти три часа пополудни. С минуты на минуту сюда должна была прийти Гермиона, чтобы обсудить продление ее контракта. Ощутив внезапное желание оказаться за пределами столь знакомого интерьера, Северус встал из своего кожаного кресла, и, сняв с себя мантию, бросил ее на стул. В своем обычном черном сюртуке и брюках, он спустился по лестнице и вышел из дома. Прикрыв за собой дверь, он непринужденно оперся плечом о резной дверной косяк и замер в ожидании прихода Гермионы.

* * *

Эти утром Гермиона оделась с особой тщательностью. На улице стояла типичная для летнего Лондона влажная духота, и она решила остановить свой выбор на любимых джинсах и белой кружевной летней блузке. Обувшись в сандалии и засунув волшебную палочку в задний карман джинсов, девушка вышла из дома и пересекла Кенсингтон-сквер, собрав по пути свои волосы в конский хвост. Она решила пройти через парк. Еще не доходя до дома на противоположной стороне площади, Гермиона заметила Северуса, стоящего у двери. Она улыбнулась при виде его одежды; все в Лондоне, казалось, оделись по-летнему, пользуясь хорошей погодой, но только не Северус Снейп. Глядя на его всегдашний сюртук, тяжелый, плотный, черный, она мысленно задалась вопросом, каким образом ему удается не растаять в нем в такую жару. Подходя к крыльцу, девушка нервно сглотнула. Она от всей души надеялась, что он собирается предложить ей бессрочный контракт, но Северус был непредсказуем, и поэтому она замирала от мысли, а не слишком ли часто она нарушала границы дозволенного за прошедшие три месяца.

Гермиона неуверенно улыбнулась, поставив ногу на нижнюю ступеньку.

— Куда-то собираетесь? — спросила она. — Мне казалось, что у нас с вами назначена встреча на три.

— Так и есть, — ответил Северус. Окинув взглядом безлюдную улицу, он протянул ей свою руку. — Пойдем.

— Куда? — спросила сбитая с толку Гермиона.

— В более нейтральное место.

— Зачем?

Он внимательно посмотрел на нее.

— Я полагаю, что пришло время поговорить более откровенно, и мне не хотелось бы, чтобы этот разговор состоялся здесь.

Гермиона почувствовала, как бешено застучало в ее груди сердце, и она изо всех сил постаралась скрыть свою внезапную панику.

— Но куда мы идем?

Северус усмехнулся.

— Ты мне не доверяешь? — он снова протянул ей руку.

— Конечно, доверяю, — неуверенно ответила она, обвивая свою руку вокруг его, и изо всех сил стараясь не реагировать на этот физический контакт.

Он крутанулся на месте и она закрыла глаза, ощущая, как ее начинает привычно затягивать в пространство, а грудь неприятно сжимает. Еще до того, как она открыла глаза, Гермиона ощутила соленый морской воздух и задрожала от внезапного перепада температуры. Здесь было ощутимо холоднее. Северус выпустил ее руку и девушка открыла глаза. Они стояли на вершине холма, поросшего травой и клевером, в нескольких метрах от утеса, отвесно уходившего в неспокойное, серое море. Небо было покрыто тучами, и холодный морской ветер был значительно холоднее лондонского воздуха.

— Где мы? — спросила Гермиона, неуверенно хмурясь и оглядывая незнакомую местность.

— Отгадай, — сказал он, улыбаясь ее замешательству.

Девушка посмотрела вокруг. Резкое понижение температуры позволяло предположить, что они находились гораздо севернее Лондона.

— Шотландия?

— Западное побережье Ирландии. Полуостров Дингл, если быть совсем точным.

Гермиона еще раз огляделась вокруг.

— Мне еще не приходилось бывать в Ирландии, — она посмотрела на Северуса. — Зачем мы здесь?

— Мне захотелось прогуляться, — пробормотал он. Северус наконец заметил, что она дрожит от сырого ветра и сотворил для нее плотный серый плащ. — Ты замерзла, — прошептал он, протягивая плащ ей, стараясь не обращать внимания на торчащие от холода соски, упирающиеся в тонкую ткань ее блузки.

Гермиона взяла из его рук плащ и набросила его себе на плечи. Северус направился вдоль обрыва, она старалась не отставать. Теперь, когда ее обнаженные руки согрелись, она подумала, что ощущение мокрой травы, касающейся ее ног сквозь сандалии, было даже приятным.

Северус смотрел в сторону.

— Ты действительно хочешь продолжить работать на меня, Гермиона?

— Вы знаете, что хочу, — горячо ответила она.

— Почему?

Какое-то время она обдумывала свой ответ.

— Потому что мне невероятно нравится эта работа: я ценю, что вы позволили мне вести самостоятельно переговоры, зарплата более чем приемлемая… Ну и, если уж говорить откровенно…

Северус бросил быстрый взгляд на нее из-под своих длинных волос и с удовольствием отметил, что на щеках девушки появился легкий румянец.

— Мне нравится быть в вашей компании. Мне будет вас очень не хватать, если я не смогу с вами работать. — Гермиона уперлась взглядом в землю, не смея поднять на него взгляд. Он продолжал хранить молчание и ее волнение усилилось. — Я знаю, что, наверное, вывожу вас из себя, Северус, и если вам кажется, что вы не хотите больше терпеть меня рядом, я пойму. Я знаю, что я имею привычку нести чушь, но я буду стараться исправится…. Я думала, что уже исправилась, но я могу еще постараться...

— Гермиона, — громким шепотом произнес он.

— Да? — ответила она, найдя наконец в себе достаточно отваги, чтобы поднять на него глаза.

Он прижал палец к ее губам.

— Ты сейчас несешь чушь.

— Да, я знаю. Порой из-за вас я начинаю ужасно волноваться.

Северус резко остановился, и она чуть не врезалась в него.

— А почему ты начинаешь волноваться из-за меня? — протянул он, и Гермиона безошибочно уловила в его голосе игривые нотки.

Она встретилась с его взглядом и стояла, не смея отвести глаза и затаив дыхание. Он скрестил руки на груди и продолжал стоять молча, ожидая ее ответа.

— Просто начинаю и все, — пробормотала девушка, обходя его и двигаясь дальше по тропинке, продолжая разглядывать землю у себя под ногами.

Северус быстро поравнялся с ней, и они продолжили прогулку в полном молчании. Внезапно он снова заговорил.

— Как тебе кажется, мы неплохо ладили прошедшие несколько месяцев? — тихо спросил он.

— Да. Лучше, чем я могла себе представить. Вы не согласны?

Он остановился, наблюдая за бакланом, который то спускался к самой воде, то снова взмывал вверх.

— Согласен. Я думаю, что в основном нам удавалось вести себя хорошо.

Гермиона встала рядом с ним и тоже стала наблюдать за птицей.

— Я думаю, что нам удалось решить ряд проблем совсем по взрослому, — добавила она с ноткой сарказма в голосе.

Он усмехнулся.

— Думаю, да. — Северус повернулся, и, нахмурившись, посмотрел на нее. — Но есть некоторые темы, которых мы продолжаем избегать, и так оно должно продолжаться и дальше.

Гермиона встретилась с его пристальным взглядом и подумала о том, имеет ли он в виду Лили Эванс, ту ночь, когда он лишил жизни Дамблдора или же их все более и более очевидное взаимное влечение.

— Тебе правда кажется, что продолжить было бы мудрым решением, Гермиона?

Она нервно сглотнула, взволнованная его интонациями.

— Если бы это было не так, я бы здесь сейчас не стояла, — едва слышно произнесла девушка, загипнотизированная силой его взгляда.

Северус отвернулся и снова устремил свой взгляд на серые воды Атлантики.

— Если ты уверена в том, что тебе этого хочется, то эта должность твоя так долго, как тебе самой захочется ее занимать.

Он достал из кармана маленький кусочек пергамента, и, прикоснувшись к нему палочкой, увеличил его до нормальных размеров. После чего протянул ей.

— Можешь взять домой, чтобы внимательно изучить, если хочешь. Этот контракт не так прост как предыдущий.

Гермиона открыла первую страницу и пробежалась глазами по тексту.

— Пожалуйста, не нужно пытаться прочесть его сейчас. В нем семнадцать страниц, которые надо внимательнейшим образом изучить, прежде, чем ты его подпишешь.

— Но на этой странице говорится «младший партнер», а не «помощник», — недоуменно сказала Гермиона.

— Если ты решишь принять предложение, то ты уже больше не будешь моей помощницей. В договоре предлагается позиция постоянного младшего партнера. Ты будешь самостоятельно заниматься своими контрактами, и получать 60% заработанного тобой на протяжении следующих трех лет. После этого, если ты по-прежнему захочешь продолжить эту работу, ты станешь полноправным партнером.

Девушка уставилась на него в совершеннейшем изумлении.

— Шестьдесят процентов с моих собственных контрактов?

Северус скрестил руки.

— Я думал, что это очень даже щедрое предложение. Даже с имеющимися у тебя сейчас клиентами, это как минимум удвоит твою зарплату.

Она покачала головой.

— Вы меня не поняли, Северус. Я не жалуюсь. Я просто не знаю, что и думать. Это более чем щедрое предложение, но я не понимаю, почему вы это делаете. Что вы получаете взамен?

— Я полагаю, что возросшая ответственность пойдет тебе на пользу. Что касается лично меня, то мне не хватает терпения на изготовление таких зелий, как, допустим, костерост. Я был бы рад, если бы ты продолжила выполнять более рутинные заказы, а взамен я буду давать понемногу подкидывать тебе что-нибудь поинтереснее.

— Не знаю, что и сказать. Вы предлагаете мне гораздо больше, чем я смела надеяться.

Он поднял руку, в знак того, что она может не продолжать.

— С твоей стороны я потребую гораздо большего усердия. Ты показала, что способна вести переговоры с заказчиками, даже если тебе это не особенно понравилось. Теперь, когда я знаю, что тебе можно доверить лабораторию, я буду каждый понедельник покидать Лондон, для общения с нашими клиентами. Предлагаю и тебе раз в неделю заниматься тем же. Например, в пятницу. Много потенциальных заказчиков сейчас обслуживается у других зельеваров, и я хотел бы, чтобы к концу года часть из них стали нашими клиентами.

Гермиона по-прежнему выглядела ошеломленной.

— Вы действительно считаете, что мне можно все это поручить?

Северус коротко кивнул.

— Ты уже продемонстрировала свои способности и в зельеварении, и ведении бизнеса. Я бы не стал делать тебе такое предложение, если бы не считал тебя достойной.

Она была так тронута его верой в нее, что у нее на глаза невольно навернулись слезы.

— Огромное вам спасибо, Северус, — внезапно охрипшим голосом сказала девушка. — Я знаю, что вы не любите слезы, но я очень близка к тому, чтобы зареветь.

Прежде, чем он успел что-либо ответить, она бросилась к нему и обвила свои руки вокруг его шеи. В первое мгновение он напрягся, но почувствовав, как его окутывает запах духов с нотками цитруса, Северус расслабился и неловко похлопал ее по спине. Наконец она с глубоким вздохом отстранилась.

— Ума не приложу, как я смогу вас когда-нибудь отблагодарить, — прошептала она.

— В этом нет нужды, — ответил он, чувствуя себя ужасно неловко. Северус не ожидал от нее такого бурного проявления чувств.

Убирая руки с его плеч, Гермиона неожиданно встала на цыпочки и прижалась губами к его щеке.

Северусу с трудом удалось удержаться, чтобы не застонать от прикосновения ее теплых губ к его коже, и он непроизвольно закрыл глаза. Эти губы задержались на его коже всего на мгновение, и когда в следующую секунду он открыл глаза, то увидел, что девушка, отстранившись, наблюдает за изумленным выражением на его лице. Он понятия не имел, что сказать, но прежде чем ему удалось подобрать слова, Гермиона, шагнув назад, аппарировала, оставив его одного на вершине утеса. Северус устремил невидящий взгляд в сторону горизонта, затянутого серыми тучами, и рассеянно прикоснулся пальцами к тому месту, куда она его поцеловала.

* * *

Первые шесть недель работы Гермионы в должности младшего партнера прошли в круговерти бумажной работы. Северус не соврал, когда говорил, что новая должность потребует от нее гораздо больше усердия. Та часть ее работы, которая была связана с зельеварением, особенно не изменилась, но теперь на эту работу отводилось всего четыре дня в неделю. Пятый же рабочий день она посвящала посещению заказчиков и написанию писем потенциальным клиентам. У нее почти не оставалось времени на составление контрактов, выставление счетов и составление расписания зелий, которые нужно сварить. Поэтому нередко ей приходилось брать работу домой и засиживаться при свечах до полуночи.

Она, конечно, не жаловалась. Гермиона от души наслаждалась грузом ответственности за свою часть работы, а резко возросший объем обязанностей значил лишь то, что у нее почти не оставалось времени для того чтобы ощутить пустоту, возникшую в ее жизни после распада ее брака. Субботние утра она занимала бумажной работой, а остаток выходных проводила с родителями и друзьями, периодически беря на себя присмотр за детьми. На самом деле, единственным недостатком ее нового положения был тот факт, что ей ужасно не хватало Северуса. Они оба проводили по одному рабочему дню в неделю за пределами лаборатории, в результате чего она не видела его с вечера четверга и до утра вторника. Каждый раз прощаясь с ним в четверг, она чувствовала как падает ее сердце, и несмотря на ее чрезмерную занятость, никогда еще выходные не казались ей такими длинными.

Было еще кое-что, появившееся после того, как она подписала новый контракт, что не давало покоя Гермионе: их отношения с Северусом явно изменились. За прошедшие шесть недель они ни разу не ссорились и даже ни разу не спорили на повышенных тонах. Ни разу он не позволил себе резко ей ответить, а она в свою очередь больше не пыталась втянуть его в разговор о его прошлом. Несомненно, что они оба вели себя наилучшим образом, но, хотя в лаборатории установилась приятная атмосфера, Гермионе не хватало тех кратких мгновений близости, которые возникали между ними прежде. С того дня, когда она поцеловала его на морском побережье, между ними возникло нечто вроде молчаливого договора о том, что возникшая между ними ситуация является допустимой, при условии, что она не может быть открыто признана и не получит никакого развития. Они относились друг к другу с преувеличенной вежливостью и дружелюбием, всеми силами обходя вопрос о взаимном влечении.

Гермиона жила ожиданием утра вторника, и в глубине души надеялась, что не только она. Северус к ее приходу обычно был уже в лаборатории, и если раньше он при ее появлении продолжал работать не отрываясь, лишь бормоча короткое приветствие, то теперь он откладывал свою работу и уделял несколько минут разговору с ней. Она не могла сказать, в чем именно это выражалось, но что-то в глубине его черных глаз говорило ей, что он был так же рад ее видеть, как и она его. Он даже порой одаривал ее искренней улыбкой вместо его привычной усмешки. Рабочие дни, проведенные с ним, были бесценны, и к огромному ее разочарованию, Корделия больше не устраивала званых вечеров с дня рождения Ланца. Поэтому у Гермионы не было возможности видеться с ним по выходным.

Но в эти выходные все должно было быть иначе: каждое лето в июле Корделия устраивала благотворительный бал в пользу больницы Св. Мунго. В число приглашенных обычно входили чиновники Министерства Магии, старшие целители из больницы Св. Мунго, преподаватели Хогвартса и сливки магического общества. Гермиона испытывала смешанные чувства, думая о бале. Перспектива увидеться с Северусом за рамками работы вызывала в ней радостное возбуждение, но мысль о том, что ей придется появиться на балу в статусе отвергнутой жены, приводила ее в смятение. К тому же она никогда не была большой любительницей танцев.

Девушка две недели искала подходящий наряд и остановилась в конце концов на облегающем небесно голубом платье. В благодарность за постоянную помощь Гермионы в присмотре за детьми Падма настояла на том, чтобы прийти к ней днем и помочь уложить волосы. Гермиона была полна решимости выглядеть наилучшим образом. Каждый раз, встречаясь на вечеринках с Северусом, девушка обнаруживала, что там он гораздо более расположен к флирту, чем в иных условиях. Было ли это вызвано тем, что он попадал в окружение множества людей, вырываясь из уединения своего подвала, или же вызывалось действием алкоголя, который заставлял его расслабиться, она не знала. Как бы там ни было, Гермиона отчаянно надеялась на то, что ей представится возможность побыть с ним.

Она улыбнулась отражению Падмы в большом зеркале в тяжелой оправе, которое они установили напротив кухонного стола. Здесь было больше всего света, и поскольку Мо была занята в доме Корделии подготовкой бала, девушки решили расположиться как можно ближе к чайнику.

Падма со вздохом улыбнулась в ответ.

— Никогда мне ни встречался ни один человек с такими густыми как у тебя волосами, Гермиона. У меня полдня уйдет на то, чтобы привести в порядок все это.

Гермиона виновато посмотрела на нее.

— Когда тебе нужно быть дома, чтобы покормить малышек?

— Они теперь не так часто хотят есть, поэтому в моем распоряжении есть часа три. Если только молоко не начнет из меня хлестать, все будет в порядке.

Гермиона усмехнулась. Она провела уже достаточно времени среди кормящих мам, чтобы утратить прежнее неприятие этой темы.

— Спасибо тебе, Падма. Я очень переживаю из-за сегодняшнего вечера, и если мне не придется волноваться еще и об этой спутанной гриве, мне будет гораздо спокойнее. Хотя мне и удалось научиться кое-как с ними справляться, но до твоего уровня мастерства мне далеко.

— Надо сказать спасибо моей маме. Женщины в ее семье обожали украшать себя, поэтому ей всегда прекрасно удавались украшающие чары.

В комнате установилась непринужденная тишина: Падма локон за локоном укладывала волосы Гермионы, щедро умащивая их "Простоблеском", после чего палочкой закручивая их в идеально ровные локоны.

— Как работа? — спросила Падма какое-то время спустя.

Гермиона пожала плечами.

— Не так уж и плохо. У меня стало гораздо больше работы, но при этом она стала гораздо более разнообразной. Кроме того, большинство моих клиентов — это очень интересные люди. Поначалу меня пугала перспектива кормить-поить их, но это по-своему приятно.

Падма улыбнулась.

— Попадаются симпатичные свободные волшебники?

Гермиона рассмеялась.

— К сожалению, нет. Почти половина из них женщины, а подавляющее большинство остальных милые старички. Я встречалась только с одним волшебником нашего возраста — парнем из Австрии и он счастливо женат и имеет двух сыновей. Еще был один привлекательный и одинокий итальянец, лет тридцати, но он был очень похож на Перси Уизли, вот, пожалуй, и все.

Падма, прервав свое занятие, посмотрела в зеркало на подругу.

— Тебе не бывает одиноко, Гермиона?

Та в ответ снова пожала плечами.

— У меня на это нет времени. Кроме того, с тех пор, как ушел Тео, еще не прошло и полугода, к тому же на работе я в компании Северуса.

Гериона не заметила, как нахмурилась ее подруга.

— Поверить не могу в то, что тебе удалось поладить со Снейпом. Я еще на Белгрейв-сквер заметила, что его нрав улучшился, но он так ужасно обращался с тобою в школе. Неужели ты больше не злишься на него за это?

— Нет, ни капельки, — честно ответила Гермиона. — В конце концов, я ведь и правда воровала из его кладовой, подожгла его мантию и вырубила. К тому же он терпеть не может, когда ему задают вопросы, так что я для него была самим исчадием ада.

— Представить себе не могу, о чем вы можете разговаривать?

Гермиона задумалась.

— Вообще-то обо всем и ни о чем. Ну, вот мы, например, с тобой о чем разговариваем? Он стал мне другом, поэтому мы разговариваем о куче разных вещей: работа, журналы по зельеварению, семейство Милл, Лондон…

— Он когда-нибудь говорит о Дамблдоре? — с любопытством спросила Падма.

Гермиона покачала головой.

— Он вообще редко о нем упоминает. Существует несколько совершенно запретных тем.

Внезапно девушка задохнулась.

— Прошу прощения, — пробормотала Гермиона. — Кольцо жжет. Тебя не затруднит достать мне эссенцию Мартлапа с моего туалетного столика, а я достану миску.

Падма вышла за настойкой, а Гермиона взяла стеклянную миску с полки. Падма налила желтую жидкость в миску и озабоченно проследила за тем, как Гермиона, усевшаяся опять перед зеркалом и опустившая в миску руку, облегченно вздохнула.

— Так-то лучше, — сказала она, улыбаясь.

— Как ты можешь так спокойно к этому относиться? — спросила Падма, недоверчиво качая головой. — Если бы Дин такое сделал, я бы из-под земли его достала и оторвала бы ему яйца.

Гермиона усмехнулась.

— Это забавно, правда. Я ожидала, что меня это будет расстраивать, так оно и было поначалу, но теперь меня это совершенно не волнует. Физическая боль хорошо облегчается настойкой, и что касается Тео и того, чем он занят, то меня это, честно говоря, совершенно не волнует. Это не то же самое, что у вас с Дином; я никогда не любила Тео.

— Но сколько это будет продолжаться, Гермиона? Его нет уже почти полгода; тебе достоверно известно, что он уничтожает все твои письма, не вскрывая. А что, если Тео никогда не вернется? Ты не можешь жить в ожидании развода вечно. Тебе всего двадцать пять; ты слишком молода, чтобы становиться старой девой.

Гермиона задумчиво посмотрела в зеркало на подругу.

— Но я по-прежнему замужем.

— И можешь остаться замужем до конца своей жизни, если только не разыщешь Тео. Но даже и в этом случае он может не дать тебе развод. Что ты собираешься делать? Блюсти целомудрие до конца дней своих? Не пойми меня неправильно, Гермиона, я не одобряю супружеских измен в обычных обстоятельствах, но твои обстоятельства не обычные. Ты вступила в брак по расчету с человеком, который бросил тебя и который, совершенно очевидно, готов перетрахать всех ведьм в пределах досягаемости. Я не говорю, что ты должна поступать также, только потому что он так поступает, я достаточно давно тебя знаю, чтобы понимать, что тебя не интересуют отношения на одну ночь.

От слов Падмы к горлу Гермиона подступил комок.

— Ты, правда, не станешь осуждать меня, если я вступлю в какую-нибудь...?

Падма покачала головой.

— «Связь» это совсем не то слово. Но если ты захочешь завести какие-то отношения, то с моей стороны ты найдешь полную поддержку. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Спасибо, — пробормотала Гермиона. — Я много думала об этом в последние несколько недель. Мне все еще сложно представить себе, как я стану встречаться с кем-то. Я знаю, что почти ничего не могу сделать, чтобы получить развод; в мире маглов можно подать прошение о юридическом разделении, но ничего подобного в магическом праве нет. Просто все равно почему-то я буду чувствовать себя предательницей. Может со временем это ощущение уйдет.

— У тебя нет выбора, тебе придется справиться с этим чувством, — мрачно добавила Падма. — Ты же не можешь до конца своих дней влачить одинокое существование, никого не любя. Ты просто не создана для такого; в тебе так много нерастраченной любви.

Гермиона нахмурилась. Мысль о жизни, лишенной любви и детей, не вызывала никакого энтузиазма. Жизнь без человека, которого любишь, представлялась совершенно бессмысленной.

— Однако есть проблема. Практически все мужчины в этой стране женаты благодаря Закону о браках. Где, скажи, пожалуйста, я должна найти себе кого-нибудь?

Падма кивнула.

— Да, я уже думала об этом. Тебе придется поискать кого-то, оказавшегося в схожих обстоятельствах, или найти себе симпатичного магла. — Она улыбнулась. — У Дина есть очень даже симпатичный кузен.

Гермиона закатила глаза. Ее совершенно не интересовал кузен Дина. Единственный мужчина, который ей был нужен, был так же крепко как и она связан узами брака без любви.

Через несколько минут ее кольцо перестало гореть, и они снова сосредоточились на волосах Гермионы, сопровождая свое занятие бесчисленными чашками чая. Они почти закончили, когда раздался громкий стук в дверь. Мо, судя по всему, была по-прежнему в доме Корделии.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила Падма.

— Нет, никого. Может, просто не открывать?

Последовал второй, более настойчивый стук в дверь.

— Я открою, — сказала Падма, ставя на стол бутылку "Простоблеска". — Оставайся здесь и не шевелись. Я почти закончила.

Гермиона слышала, как Падма поднялась по лестнице, после чего раздался щелчок открываемого замка. Она смогла различить мужской голос. Дверь закрылась, голоса стали приближаться и Гермиона, узнав голос Северуса, расплылась в счастливой улыбке. В следующее мгновение он вошел в кухню, обмениваясь на ходу любезностями с Падмой.

— Гермиона, — сказал он, кивком приветствуя ее. — Прошу прощения за вторжение, но моя жена полагает, что вопрос, по которому я здесь нахожусь, — дело жизни и смерти. Она хотела бы с твоего разрешения взять три ящика вина из твоего подвала для сегодняшнего праздника. Судя по всему, согласие Ланца она уже получила.

— Да, конечно, — улыбаясь, ответила Гермиона. Она прекрасно могла представить себе беспорядок, который царил в доме Корделии и Северуса сегодня. — Мы с Падмой уже почти закончили. Вам нужна помощь?

— Нет, спасибо. Корделия мобилизовала множество семейных домовых, которые должны прибыть в самое ближайшее время, после чего моя жизнь к счастью снова станет моей. — Он пересек кухню и скрылся в винном подвале.

Девушка села обратно на свое место, а Падма продолжила колдовать над ее волосами.

— Как вы справились с Феликс Фелицис в пятницу? — окликнула Гермиона Северуса.

— Отлично, — раздался его голос из погреба. — Я уже отправил его заказчику.

Он появился из подвала, левитируя перед собой три ящика вина.

— Могу я воспользоваться твоим камином, чтобы переправить их на ту сторону площади? Не могу левитировать их через парк, на улице полно маглов.

Гермиона кивнула, и он направил ящики в камин. Покончив с этим, Северус отряхнул свою мантию.

— Хотите чая? — спросила девушка.

— Нет, спасибо. Меня ждут на другой стороне площади.

Поравнявшись со столом, он задержался.

— Как прошла твоя поездка в больницу Св. Мунго вчера?

— На удивление хорошо, — похвасталась Гермиона. — Они подписали договор на кроветворное зелье.

— По той цене, которую мы с тобой обговорили?

— Я снизила цену на десять процентов, — доверительным тоном сообщила Гермиона.

Он скрестил руки на груди и поморщился.

— Ты снизила цену на целых десять процентов, не согласовав это со мной?

Девушка улыбнулась ему в зеркало.

— Я сделала им скидку с тем условием, что они откажутся от контракта с Прунеллой Уэлсворт и будут размещать все свои внешние заказы у нас.

Вид у Северуса стал совершенно ошарашенный. Прунелла Уэлсворт была его главным конкурентом с тех пор, как он начал свое дело.

— Они согласились?

Гермиона кивнула, очень довольная собой.

— Они согласились. Теперь мы стали их единственными поставщиками.

Выражение удивления на лице Северуса сменилось удовлетворенной усмешкой.

— Дай-ка угадаю, ты договаривалась с целителем Твайтом?

— Да. Вы встречались?

— Неоднократно, — пробормотал он. — Но, судя по всему, он скорее питает склонность к молодым особам из гриффиндора.

Гермиона изобразила притворное удивление.

— Не хотите ли вы сказать, что своим успехом я обязана своему полу, а не своим способностям?

— Уверен, что это была победная комбинация и того и другого, — усмехаясь парировал Северус. — Я позабочусь о том, чтобы отложить бутылочку шампанского и выпить сегодня вечером за твой успех. А сейчас мне пора. Желаю вам хорошего дня.

Гермиона, улыбаясь, посмотрела вслед Северусу, провожая взглядом его отражение в зеркале. Подняв глаза, она встретилась глазами с Падмой. Улыбка девушки сразу померкла. Падма стояла, уперев руки в бока, всем своим видом выражая глубочайшее неодобрение.

— Что случилось? — обеспокоенно спросила Гермиона.

Падма покачала головой и приложила палец к губам. После того, как сверху донесся звук захлопнувшейся двери, Падма опустила палочку и присела рядом с подругой. Нахмуренное выражение на лице Падмы сменилось на обеспокоенное.

— Только не он, Гермиона. Не Снейп, — сказала она почти беззвучно.

Гермиона почувствовала, как кровь приливает к ее щекам.

— О чем ты? — спросила она, чувствуя, как ее голос начал дрожать.

— Я понимаю, что весь прошедший час я уговаривала тебя найти себе мужчину, Гермиона, но не Северуса Снейпа.

Гермиона попыталась возразить.

— С чего ты вообще мне это говоришь? — попыталась изобразить искреннее непонимание она.

— Ой, Гермиона, да ладно тебе, — нетерпеливо перебила ее Падма. — Я достаточно давно тебя знаю, чтобы понимать, когда тебе кто-то нравится. Последние месяцы я нередко задавалась вопросом, а нет ли тут чего-то такого. Ты ведь только о нем и говоришь. Увиденное же мной сейчас подтверждает мои худшие предположения.

— Конечно, я говорю о нем. Ведь его я вижу больше, чем кого бы то ни было, — попыталась возразить Гермиона.

— Гермиона… — начала Падма, награждая подругу сердитым взглядом. — Да ты просто вся сияла все время, пока он здесь был.

Девушка сдалась. Падма слишком хорошо ее знала. Она закрыла свое лицо руками.

— Я ничего не могу поделать, Падма. Я никогда не думала, что все так получится.

Падма покачала головой.

— Не могу поверить, Гермиона. Как долго это продолжается?

Гермиона пожала плечами.

— Два-три месяца, думаю. Я знаю, ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума, но меня влечет к нему. Я вряд ли смогу это объяснить.

Падма потрясенно молчала, глядя на свою подругу.

— Как тебя может тянуть к Северусу Снейпу?

— Как меня может к нему не тянуть? Мне нравятся его черные глаза, его мрачноватый юмор, его руки… И он так умен, Падма! Он единственный мужчина, который настолько меня превосходит интеллектуально. И его голос! Я часами могу слушать, как он говорит, — девушка подалась вперед, от всей души желая, чтобы ее подруга все поняла. — Я не знаю, как это случилось Падма, но это так.

— Гермиона, — растерянно произнесла Падма, — он женат!

— Я знаю, — сказала Гермиона, спрятав лицо в ладонях. — Послушай, я не могу рассказать тебе всего, чтобы не раскрыть секретов моей свекрови, но в действительности, он не более женат, чем я. Не пойми меня неправильно, Падма; я понимаю, что это совершенно нелепая ситуация, но я не пойду на поводу у своих чувств. Что есть, то есть. Я не могу изменить свои чувства, но я могу контролировать свои поступки.

Падма какое-то время молча смотрела на свою подругу.

— Этого не должно произойти. Это осложнит все до невероятности. Это будет настоящая катастрофа.

— Я знаю, — с нажимом произнесла Гермиона. — Поверь, у меня еще осталось немного ума. Я тебе уже сказала: ничего не будет. Возможно, это просто глупая влюбленность и со временем все пройдет. К тому же он, наверное, до сих пор видит во мне только надоедливую маленькую девчонку.

Падма нахмурилась.

— Нет, это не так, — сказала она, снова переходя на шепот. — И это беспокоит меня сильнее всего. Судя по тому, что я сейчас видела, я не могу даже сказать, у кого из вас это сильнее: у тебя или у него. — Она встала из-за стола и снова взяла свою палочку. — Доделаю последние две пряди и пойду, мне пора.

Сердце Гермионы было готово выпрыгнуть из груди. В глубине души она знала, что Северус тоже испытывает какие-то чувства по отношению к ней. И Ланц был в этом уверен. Но если она была так уверена в том, что ничего не будет, почему слова Падмы вызвали у нее такую радость? Почему внутри нее бушует такой восторг?

Падма объявила, что закончила, и Гермиона, поблагодарив ее, проводила подругу до камина и протянула ей банку с дымолетным порошком. Между ними повисла неловкая пауза.

Падма обняла ее.

— Не делай этого, Гермиона, — умоляюще попросила она, в голосе ее отчетливо слышалось беспокойство. — Попадешь из огня да в полымя. Я не вынесу, если ты опять будешь страдать.

— Не буду, — ответила Гермиона. — Мне придется с ним работать, и в конце концов он все еще приемный отец Тео. Не волнуйся. Все пройдет. Никому не говори, ладно?

— Конечно, — ответила Падма, но обеспокоенное выражение с ее лица не исчезло. — Веди себя хорошо сегодня вечером.

— Хорошо.

Гермиона сделала шаг назад, глядя на то, как ее подруга исчезает в вихре зеленого пламени. Какое-то время она продолжала смотреть на пустой камин, потом повернулась и направилась в спальню. Она сказала Падме правду: она не собиралась подчиняться велениям своего сердца. А еще она не собиралась появляться перед Северусом Снейпом в любом виде, кроме самого наилучшего.

Хотя Гермиона и надеялась, что с макияжем ей тоже сегодня поможет Падма, пришлось все делать самой. И глядя на себя в зеркало, она не могла не признать, что и сама отлично справилась с этой задачей. Девушка подкрасила свои глаза ярче, чем обычно, и теперь они подчеркивали ее сияющий цвет лица. Благодаря заботам Мо и ее кулинарному мастерству худоба Гермионы исчезла, и, конечно, ее волосы сегодня были безупречны.

На балу ожидалось множество официальных лиц: ходили слухи, что придет даже сам Кингсли Шеклболт. Там должны были быть и ее новые заказчики — старший персонал больницы св. Мунго, а также преподаватели из Хогвартса и множество министерских чиновников. Были приглашены многие влиятельные волшебники с континентальной Европы, и, конечно, представители прессы и фотографы. Но, глядя в зеркало на свое безупречно ухоженное отражение, Гермиона не могла не признаться себе в том, что для нее не имело никакого значения, кто там будет. Все ее старания были для Северуса Снейпа, и если он их оценит, то ей нет никакого дела до мнения остальных.

Оставив пару свободных локонов возле лица, девушка собрала волосы сзади и заколола их на затылке заколкой, купленной в Японии во время свадебного путешествия. В последний раз припудрив нос, она встала из-за своего туалетного столика и открыла шкаф. Девушка провела рукой по нежной, светло-синей ткани своего вечернего платья. Надев его, она встала перед зеркалом. Повернувшись к зеркалу спиной, Гермиона, нахмурившись, оглядела свое отражение. Не было никаких сомнений в том, что платье, доходящее ей до щиколоток, прекрасно подчеркивало фигуру, не будучи при этом излишне облегающим. Создавалось впечатление сдержанной загадочности, что вполне соответствовало ее статусу члена семейства Милл. Она выглядела взрослой и довольно привлекательной, но Гермиона подумала, что ее довольно смелый макияж не очень хорошо сочетается с изысканным платьем и элегантной прической.

Она выглядела именно так, как должна выглядеть жена аристократа, и именно это ей и не нравилось. Она устала быть в образе верной, но покинутой жены: одинокая ведьма ее лет несомненно остановила бы свой выбор на наряде, который был бы более … ну… сексуальным что ли. Вздохнув, девушка спустила с плеч бретельки платья и позволила ему соскользнуть вниз. Вновь надев пеньюар, Гермиона опять подошла к шкафу, решив поискать какой-нибудь более откровенный наряд. Возможно, какой-то из ее нарядов можно было чуть изменить. Посмотрев на часы, девушка убедилась, что впереди у нее еще час. Швейные чары никогда не были ее сильной стороной, но Гермиона твердо решила, что не предстанет на балу в виде более молодой версии своей свекрови.

Открыв шкаф, девушка принялась рыться в своем гардеробе. Она с улыбкой посмотрела на платье, которое надевала на Рождественский бал на четвертом курсе. Хотя оно было уже слишком откровенно детским, чтобы носить его сейчас, у нее рука не поднималась его выкинуть. В ту ночь она впервые ощутила себя по-настоящему привлекательной, и Гермиона поняла, что сегодняшним вечером ей хочется чувствовать себя также. Она хотела быть желанной. Следующим платьем в ее шкафу оказалось сиреневое, которое она надевала на свадьбу Билла и Флер. За ним висело желтое платье, которое она надевала на свой выпускной бал. Было и еще несколько подходящих нарядов: зеленая мантия, которую она надевала на вечеринку Помоны Спраут; красное платье, подаренное ей матерью на двадцать первый день рождения; розовое платье, на которое она так долго копила, обучаясь в университете. Гермиона провела рукой по красному платью. Оно, несомненно, было чуть более откровенным, чем все остальные ее наряды, но оно не очень подходило для магического бала.

Девушка уже собиралась закрыть шкаф и снова надеть свое голубое платье, когда ей на глаза попался ее свадебный наряд. Гермиона мысленно попыталась представить его в другом цвете. Даже с накидкой, прикрывавшей бесстыдный вырез на спине, силуэт платья был гораздо более волнующим и интересным, чем у голубого наряда. Возможно, ей удастся чарами перекрасить его в более интригующий цвет: темно-красный или темно-синий. Гермиона сняла с плечиков платье цвета слоновой кости и положила его на кровать. Сделав шаг назад, она попыталась представить себе как его можно изменить. Небольшой шлейф сзади придется убрать и еще можно добавить с каждой стороны по разрезу до колена. Пытаясь вспомнить все, что она знала о швейных чарах, Гермиона взяла с прикроватного столика палочку и сконцентрировала свое внимание на подоле платья. За несколько минут ей удалось несколько укоротить его и убрать шлейф, а пролистав самую нелюбимую свою книгу «Богиня домашнего хозяйства», она смогла даже сделать разрезы до колена.

Отступив назад, Гермиона придирчиво осмотрела полученный результат. Платье стало выглядеть значительно лучше, но все равно в нем легко угадывался ее свадебный наряд, а в красящих заклинаниях она никогда не была сильна. К тому же, они требовали большой тренировки, и недостаток осторожности при их применении мог безвозвратно испортить ткань. Гермиона начала беспокойно грызть ноготь. Она конечно могла, воспользовавшись каминной сетью быстро добраться до Падмы: подруга довольно часто меняла цвета своей одежды и была в этом мастерицей. Но она и так достаточно уже обременила ее сегодня, кроме того, у Гермионы не было никакого желания снова подвергнуться допросу на предмет ее отношений с Северусом Снейпом. Голубое платье очень понравилось Падме, и, конечно, внезапно возникшее желание Гермионы надеть что-то более сексуальное вызовет новый шквал вопросов.

Наконец в ее голове родился ответ: Мо. Домовые мастерски справляются со швейными чарами, и если верить Северусу, к этому моменту уже должны были прибыть другие семейные домовые, чтобы помочь с подготовкой бала. Возможно, ей удастся отвлечь Мо на минуточку.

— Мо, — осторожно позвала она, думая, не слишком ли многого она требует от крошки домовой.

Мо с треском появилась перед ней.

— Вы звать меня, мисс Гермиона?

— Мо, мне так жаль. Я знаю, что ты, наверное, ужасно занята, но, может, ты уделишь мне пару минут и поможешь мне с платьем?

Мо кивнула.

— У хозяйки Корделии помощи сейчас предостаточно, а вам очень важно хорошо выглядеть сегодня, мисс Гермиона.

Гермиона просияла.

— Ой, огромное тебе спасибо, Мо. Я решила надеть сегодня свое свадебное платье, но мне, конечно же, совсем бы не хотелось, чтобы оно выглядело как мое свадебное платье. Мне удалось убрать шлейф и изменить подол, но я совсем ничего не смыслю в красящих чарах.

Мо окинула платье оценивающим взглядом.

— Вы будете надевать накидку?

— Да, — пробормотала Гермиона, подходя к шкафу. — Вот она.

Девушка положила накидку рядом со шкафом.

— Как ты думаешь, Мо, какой цвет? Я думала про темно-красный или, может, очень темный синий.

Мо непонимающе уставилась на Гермиону.

— Но хозяину Северусу нравится черный!

Гермиона уставилась на домовую.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что хозяину Северусу нравится черный?

Домовая закатила глаза.

— Он всегда носит черный, значит, ему всегда нравится черный.

— Но, Мо, зачем ты это говоришь? — спросила Гермиона, начиная волноваться, уж не умеют ли домовые пользоваться легилименцией. — Какое имеет значение, что нравится Северусу?

— Потому что на кого вы пытаетесь произвести впечатление, мисс Гермиона? Если вы хотите доставить удовольствие хозяину Северусу, то нужно надевать черное.

Она отмахнулась от следующего вопроса, готового сорваться с губ Гермионы и сосредоточила свое внимание на платье. Мо закрыла глаза и потерла свои маленькие ручки. После чего она приложила ладони к плечам платья и медленно провела руками до самого подола.

Гермиона задохнулась от удивления: по мере того как руки Мо спускались все ниже и ниже, цвет платья становился непроницаемо-черным. Закончив с платьем, домовая перешла к накидке, и через несколько секунд весь наряд стал полностью черным, при этом мягкий отлив атласа сохранился.

— Мо, это невероятно красиво, — прошептала восхищенная Гермиона. — Я в восторге!

— Я еще не закончить, — пробормотала Мо. Она щелкнула пальцами и в ее левой руке появилась небольшая баночка. Когда домовая открыла ее, Гермиона увидела, что та заполнена крошечными черными блестками, которые Мо высыпала в свою правую руку, после чего засыпала ими все платье. Она снова щелкнула пальцами, и блестки сами пристали к платью.

Гермиона не смогла удержаться и взвизгнула от радости. Платье было не узнать.

— Мо, ты самая лучшая! Оно великолепно!

Девушка быстро сбросила с себя халат и надела свой новый наряд. Подойдя к зеркалу, Гермиона улыбнулась при виде своего отражения. Оно было поистине безупречным. Все было безупречно, кроме ее прически, которая казалась теперь излишне формальной. Гермиона вынула из пучка на затылке заколки и позволила своим шелковистым локонам рассыпаться по плечам. Слегка повернувшись, она посмотрела на свою спину. Волосы спускались чуть ниже лопаток и не скрывали ее спины. Все равно спину никто не увидит. Девушка взяла накидку и пристегнула ее. Мо стояла за ней, разглядывая отражение Гермионы в зеркале.

Гермиона улыбнулась маленькой домовой.

— Хозяину Северусу понравится? — спросила девушка.

Мо улыбнулась в ответ.

— Хозяину Северусу понравится, — подтвердила она.

* * *

Нетерпение Северуса росло. Большая часть гостей уже собралась, но Гермионы Грейнджер до сих пор не было. Была всего половина девятого, но у нее не было привычки опаздывать, а он так давно уже предвкушал возможность встречи с ней вне стен лаборатории. Она всегда приодевалась для подобных мероприятий, и ему не терпелось поскорее ее увидеть. В помощь домовым Корделия наняла несколько официантов и официанток, поэтому он мог располагать собою свободно, сегодня вечером ему не обязательно было исполнять роль хозяина.

Он увидел входящего Ланца и не мог не отметить, что тот не постеснялся вновь вырядиться в свой несусветный розовый наряд. Глядя на то, как стремительно подлетела к нему Корделия и как немедленно начала что-то шептать ему на ухо, нетрудно было догадаться, что она просит его переодеться во что-либо более приемлемое. Уголок рта Северуса дрогнул, когда он увидел, как Корделия ни с чем удаляется, качая головой. Ланц же направился к нему своей прыгающей походкой.

— Полагаю, Корделия умоляла тебя сменить этот наряд на что-то более неприметное? — спросил Северус.

Ланц проворчал в ответ.

— Невыносимая, одержимая правилами этикета женщина! Она должна быть благодарна, что я не воспользовался тем красящим зельем для волос, которое ты мне дал.

Северус коротко усмехнулся.

— Да, я немало наслышан об этом. Насколько я понял, ее не очень впечатлили твои ядовито-розовые волосы.

Ланц вздохнул и оглядел залу.

— Обычная толпа, как я посмотрю. С некоторыми новыми вкраплениями: несомненно, чрезвычайно нудными.

— По большей части так оно и есть, — согласился Северус. Он снова посмотрел на дверь, но вновь прибывшие оказались Невиллом и Ханной Лонгботтом.

— Ждешь Гермиону, так ведь? — подначил его Ланц, в глазах которого заплясали веселые искорки.

Северус бросил ему предостерегающий взгляд.

— Ланцелот Милл, я надеюсь, ты не собираешься устроить никакого безобразия сегодня?

Ланц добродушно рассмеялся.

— Я заглянул буквально на минутку. Только чтобы взглянуть на нее. Она скоро уже будет здесь: она уже оделась, причесалась и накрасилась. Сегодня вечером от нее как никогда сложно оторвать взгляд, скажу я тебе.

— В самом деле? — сквозь зубы произнес Северус.

Ланц снова захихикал и пихнул его локтем в бок.

— Тебе не надо со мной притворяться, старина. Мне-то отлично известно, что она тебе нравится.

— Ланц! — взорвался Северус, оглядываясь, чтобы удостовериться в том, что их никто не подслушивает.

Ланц понизил голос до шепота.

— Пора бы вам двоим уже перестать ходить вокруг да около. Хорошенько порезвиться в кровати — вот что вам не повредит.

На лице Северуса отразилось возмущение вперемешку с ужасом.

— Я ухожу, пока ты не нанес непоправимого урона моему браку.

Ланц закатил глаза.

— Да уж, тот еще брак. Он обвел взглядом комнату и остановил его на Корделии, которая оживленно беседовала с Кингсли Шеклболтом. — Ты в курсе, что она пригласила Эверарда в этом году?

Глаза Северуса сузились.

— Да, мне это известно. Если они будут вести себя прилично, то не имею никаких возражений на этот счет.

— Может быть, настало время позаботиться о собственном счастье, Северус,— произнес Ланц напоследок, глядя в сторону Ньюта Скамандера. — Я полностью уверен в том, что вам с Гермионой будет очень, очень хорошо вместе.

Северус, нахмурившись, проводил его взглядом. Весь вечер он не мог дождаться появления Гермионы, но слова Ланца встревожили его: на вечере будет и Минерва МакГонагалл, так что ему придется следить за собой. Он пересек комнату и остановился рядом с Люциусом Малфоем. С этого места у него был отличный обзор входа в бальную залу.

Он видел, как прибыла небольшая делегация чиновников из министерства, а сразу после них старший персонал больницы св. Мунго. Извинившись перед Люциусом, Северус подошел ко входу, чтобы поприветствовать своих новых клиентов: хотя сегодня вечером ему не придется следить за тем, чтобы бокалы гостей не пустовали, его, тем не менее, ожидали долгие часы утомительного общения с приглашенными гостями. Он как раз беседовал с целителем Твайтом, когда наконец появилась Гермиона, и, хотя Северус продолжал кивать головой в ответ на любезности своего собеседника, он совершенно перестал его слышать.

Гермиона часто выглядела очень привлекательно, и не раз, особенно в те минуты, когда улыбка касалась ее теплых карих глаз он невольно думал о том, насколько же она чарующе красива, но никогда еще она не выглядела так как сегодня. Она была просто завораживающе красивой и чрезвычайно соблазнительной. Северус чуть наклонил голову вперед, позволив своим длинным черным волосам упасть на лицо, и продолжил следить взглядом за тем, как она неуверенно вошла в комнату, с любопытством оглядываясь по сторонам. Девушка лишь однажды была в этой зале, в день рождения Ланца. Ей не приходилось еще видеть эту залу увеличенной до своих максимальных размеров, и она изумленно оглядывала огромное пространство.

Северус сразу заметил, что сегодня она накрасилась ярче, чем обычно, но в сочетании с ее черным нарядом это не смотрелось вызывающе. Он позволил своему голодному взгляду пройтись по ее телу, тут же отметив, что оно вновь приобрело женскую округлость, исчезнувшую после ухода Тео. Непослушная же копна волос благодаря стараниям Падмы превратилась в блестящие локоны. На ногах у Гермионы были изящные черные босоножки на высоком каблуке. Он жадно разглядывал видневшуюся в разрезе платья обнаженную ногу, и тут до Северуса вдруг дошло, что она пришла в своем свадебном платье. От этой мысли у него внутри что-то сжалось: сегодня она была одета именно в тот наряд, в котором так часто представала в его эротических фантазиях.

Гермиона перевела свой взгляд с богатого интерьера комнаты на лица присутствующих гостей. Она помахала рукой Драко и Сьюзан, но прежде чем подойти к ним, девушка в упор посмотрела на него. Их взгляды встретились на короткое мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы они оба поняли, что их желание взаимно и признали этот факт. Северус позволил уголкам своего рта дрогнуть и сдержанно улыбнуться, и в его груди все сжалось, когда в ответ он был вознагражден сияющей улыбкой.

Девушка отвернулась и направилась к своим друзьям, а он позволил себе проводить ее взглядом, глядя на то, как колышется ее атласная накидка в такт ее шагам. Не веря своим глазам, он увидел, как Драко засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул, когда Гермиона подошла к ним. Гермиона захихикала и слегка ущипнула Драко за руку в ответ, а Северуса охватила ярость, когда все головы вокруг повернулись в сторону Гермионы. У него руки чесались наслать на Драко какое-нибудь заклятье за то, что он привлек к ней взгляды стольких мужчин. Ослепленный ревностью, он даже подумывал о том, чтобы попросить мальчишку покинуть этот зал за столь неподобающее поведение, но вместе этого просто сделал большой глоток из своего бокала с шампанским и продолжил притворяться, что слушает целителя Твайта. Другие мужчины могли смотреть сколько угодно, но он единственный из присутствующих знал, что скрывается под черной накидкой Гермионы Грейнджер, и это несколько утешало.

* * *

Гермиона почувствовала, как ее щеки заливает краска.

— Драко, так бы и убила тебя.

Драко и Сьюзан рассмеялись.

— А, да ладно тебе, Грейнджер. Не можешь же ты, вырядившись так сексуально, притворяться смущенной тем, что на тебя кидают восхищенные взгляды, — с улыбкой ответил Драко.

— Ну, вообще-то я не рассчитывала, что мое появление здесь будет сопровождаться залихватским свистом, — ответила Гермиона, притворно нахмурившись. — Не знаю, как ты его выносишь, Сьюзан.

Сьюзан улыбнулась.

— О, я уже вполне привыкла.

— Ты очень, очень хорошо выглядишь, — вполголоса сказала Гермиона, погладив ее заметно округлившийся животик. — Как ты себя чувствуешь?

— Гораздо лучше теперь, когда ко мне вновь вернулись силы. Мы выяснили, что у нас будет мальчик, — сказала она с гордостью. — Забавно, если я не ошибаюсь, Гарри и Джинни тоже ждут мальчика.

— Чудесные новости! Вы уже выбрали имя? — поинтересовалась Гермиона.

Сьюзан нахмурилась.

— Драко продолжает предлагать всякую нелепицу. Что ты там придумал прошлой ночью, Драко?

— Это не нелепица, я совершенно серьезен. Скорпиус.

Гермиона неподобающим образом прыснула.

— Скорпиус?

Сьюзан усмехнулась.

— Я сказала, что только через мой труп, — она покачала головой, с любовью глядя на Драко. — Мы подумываем, не назвать ли нам его Абрахас, в честь дедушки Драко.

— Это гораздо лучше, чем Скорпиус, — пробормотала Гермиона, продолжая улыбаться.

Драко огляделся по сторонам.

— Твоя подруга Ханна сегодня особенно хороша, — сказал он Сьюзан, которая в ответ закатила глаза.

— Пойду спрошу ее про ее новую работу в «Дырявом котле», — прошептала Сьюзан. — Ей нужно дать ответ до конца недели.

Она покинула их и направилась к Ханне. Гермиона, провожая подругу глазами, с невольной завистью подумала о том, что из них неожиданно получилась такая прекрасная пара. Драко флиртовал со всеми напропалую, но Сьюзан казалась настолько уверенной в его чувствах к ней, что ее это нимало не задевало.

Драко взял у проходившего мимо официанта два бокала шампанского и протянул один Гермионе.

— Что-нибудь слышно от Тео?

Она покачала головой.

— Я несколько раз писала ему после того как он ушел, и еще пару месяцев назад написала одно письмо, но он так ни разу не ответил.

— Я тоже пару раз пытался с ним связаться, — пожимая плечами, ответил Драко. — Полагаю, что он получил мои письма, но не ответил. Он нашел глазами Северуса. — Северус чуть не испепелил меня взглядом, когда я засвистел; кажется, он взял тебя под защиту.

Гермиона от всей души надеялась, что этот взгляд был проявлением чего-то большего, чем просто желания защитить, но уж конечно, она не собиралась привлекать внимание еще одного человека к этому обстоятельству.

— Он очень добр ко мне с тех пор, как Тео ушел, вот и все. А взгляд этот вызван скорее тем, что ты посмел свистеть в его доме, чем тем, что это было сделано в мой адрес.

Драко на секунду задумался.

— Мне надо пойти и поздороваться с родителями, — заявил он. — Один танец за мной, Грейнджер.

Гермиона застонала.

— Ненавижу танцевать. Когда они начнутся, как думаешь?

Драко посмотрел на музыкантов оркестра, которые пили шампанское и всем своим видом показывали, что не собираются начинать в ближайшее время.

— Корделия любит сначала дать журналистам возможность сделать как можно больше фотографий, так что думаю, что не раньше десяти.

Он отправился на поиски родителей, а Гермиона снова позволила себе взглянуть на Северуса. Он по-прежнему беседовал с целителем Твайтом, и Гермиона с удовлетворением отметила, что в руке у него был полный бокал шампанского. Она была уверена, что мероприятие затянется до утра, но, по крайней мере, у нее появилась надежда улучить возможность поговорить с Северусом. Девушка заметила Мо неподалеку с подносом, уставленным напитками, и решила, что приложит все усилия для того, чтобы бокал Северуса постоянно был полон.

* * *

С огромным раздражением Гермиона наблюдала за тем, как Северус кружил в танце свою жену. Она прекрасно знала, что он не мог пренебречь своей обязанностью открыть танцы в паре со своей женой. В конце концов, Корделия была хозяйкой бала, но то собственническое выражение, с которым ее свекровь прижималась к своему мужу и шептала что-то ему на ухо, выводило девушку из себя. Она хотела оказаться в этих руках; она хотела быть той, кто ощущает своей щекой его дыхание. Схватив бокал шампанского со стола, Гермиона залпом осушила его и перевела взгляд на приближающегося к ней Невилла.

Он улыбнулся.

— Ты не выглядишь очень веселой.

— Верно подмечено, — ответила Гермиона, нахмурившись. — Веселья во мне нет ни капельки.

Невилл проследил за ее взглядом.

— Не нравится видеть его с ней? — шепотом спросил он.

Гермиона сердито посмотрела на него.

— Нет, не нравится, — раздражение внезапно испарилось, и она вздохнула. — Я просто жалка, Невилл, так ведь? Полагаю, что ты сейчас прочтешь мне лекцию о том, что он женатый человек.

Невилл удивленно посмотрел на нее.

— У меня не было намерения читать тебе нотации. Рискну предположить, что он не более женат, чем ты замужем.

Гермиона приподняла бровь.

— Я живу в Шотландии, Гермиона, — объяснил он. — До меня доходили слухи о твоей свекрови. А точнее, слухи доходили до Ханны.

— Понятно, — задумчиво ответила Гермиона.

— Кроме того, — продолжил Невилл. — Если я не ошибаюсь, ты уверяла, что твои чувства к нему носят чисто платонический характер, и вы не более чем друзья и коллеги?

Девушка снова вздохнула.

— Ну, с тех пор, я пришла к выводу, что ты был прав и я полная дура, и, что бы ни произошло, я сознательно иду на то, чтобы снова разбить свое сердце.

Невилл снова посмотрел на Северуса и Корделию. Пространство, отведенное для танцев, было уже практически целиком заполнено танцующими парами.

— Потанцуем?

— А Ханна не будет возражать? — спросила Гермиона.

Невилл покачал головой.

— Она со Сьюзан; не хочу ее отвлекать.

Гермиона взяла протянутую руку и прошла за ним к танцующим парам. Она совсем забыла, каким хорошим танцором был Невилл.

— Ты теперь будешь плохо думать обо мне, Невилл?

Он пожал плечами.

— Может быть, я так и поступил бы несколько лет назад. Но не сейчас. Если я чему-то и научился за прошедшие годы, так это тому, что в глубине души никто из нас не властен над своими чувствами. Если что-то есть между тобой и Снейпом, может так тому и суждено.

Какое-то время Гермиона, успокоенная его словами, молчала.

— Между вами уже что-то было? — спросил Невилл.

Девушка покачала головой.

— Нет. Все так запутано. Не уверена, что вообще что-нибудь когда-нибудь произойдет. В конце концов, я все еще замужем. — Она посмотрела в такое знакомое, родное лицо своего друга. — А ты? Как дела в Хогвартсе?

Он проворчал в ответ:

— Так же как всегда. Ханне предложили работу в «Дырявом котле», у нее есть неделя на раздумья.

— Ты станешь счастливее, если она согласится?

— Мне не нравится видеть ее застрявшей в Хогвартсе, несчастной и скучающей по своим друзьям, — пробормотал он. — Я думаю, что ей нужно согласиться. Мы не будем разводиться, пока кто-то из нас не встретит кого-нибудь еще. Не хотелось бы оказаться в ситуации, когда нам придется опять вступить в какой-нибудь ужасный брак, только из-за закона.

— А как насчет тебя? Как ты думаешь, тебе удастся когда-нибудь найти выход из ситуации с родителями?

Невилл устало вздохнул.

— Проблема на самом деле в больнице св. Мунго. Я боюсь, что о них там не очень хорошо заботятся. Мама так часто болела за последние несколько лет. Мне кажется, что если бы я не заглядывал каждую неделю их проведать, о них бы совсем забыли. Я пытался организовать для них частный уход. В стране есть несколько замечательных домов, которые содержат волшебники, но со своей зарплатой учителя я просто не могу себе этого позволить, и уж конечно, я не смогу оплачивать такой уход, если отправлюсь в путешествие по всему свету в поисках Луны.

Гермиона заметила Кингсли Шеклболта, кружащего в танце Гестию Джонс и окинула их ледяным взглядом. Численность магического населения может, конечно, и возросла благодаря закону о браках, но последствиями этих благих намерений был наполнен весь зал.

* * *

Северус стоял рядом с накрытыми столами с закусками, изображая заинтересованность своей собеседницей, женой Ньюта Скамандера, а сам все это время не спускал глаз с Гермионы, которая в данный момент танцевала с одним из заграничных гостей. Так уж получилось, что Северус знал, что молодой человек одинок и живет в одной из стран, в которых не принимали закон о браках. Он смотрел, как Гермиона кивала и весело смеялась шуткам своего партнера, и внутри у него все скручивалось от ревности. Он даже подумывал о том, не наслать ли на парня таранталлегра максима, но приближение Минервы МакГонагалл отвлекло его.

— Добрый вечер, Северус, — поприветствовала она, очевидно чрезвычайно довольная собой и тем, что ей удалось так просто его поймать.

— Добрый вечер, Минерва, — с нотками сарказма в голосе ответил он, проклиная про себя жену Ньюта, которая решила покинуть его, чтобы потанцевать с мужем, оставив его таким образом наедине с директором.

— Разве не чудесно выглядит сегодня Гермиона? — вполголоса спросила она.

— Да, Минерва, конечно, — ответил Северус и почувствовал как заиграли желваки на его скулах.

— Ланц сказал мне, что она стала твоим младшим партнером, — сказала МакГонагалл, буравя его взглядом.

— Она доказала, что способна справляться с поставленными задачами, — огрызнулся он.

Минерва усмехнулась.

— Ты такой колючий, Северус. Я подошла к тебе не за тем, чтобы убедить тебя вернуться в Хогвартс. И не за тем, чтобы убедить тебя отказаться от планов сближения с Гермионой Грейнджер.

Северус подозрительно посмотрел на нее, думая о том, что она, возможно, уже успела поговорить с Ланцем. Он задушит этого старикашку.

— Если ее восхищенные взгляды о чем-то говорят, Северус, ты нравишься ей так же, как и она тебе. — Она внимательно посмотрела на него и опустив голос до шепота, перевела взгляд на его жену. — А учитывая поведение ваших супругов, можно ли это считать такой уж плохой ситуацией? — бесстрастно добавила она.

Он ошарашено проводил ее взглядом. И огляделся по сторонам в поисках Ланца. Кажется кому-то не помешает языко-завязывательное заклятье.

* * *

К часу ночи Гермиона уже порядком устала от бала Корделии Милл. Ни разу не удалось ей поговорить с Северусом, а он в свою очередь, казалось, твердо решил перетанцевать со всеми присутствующими ведьмами, кроме нее. Шлепнувшись на стул, она, сузив глаза, провожала взглядом Роланду Хуч, которую Северус пригласил на танец. В нем было столько грации, а его черные одежды и безупречные манеры притягивали взгляд. Гермиона задумалась, почему в юности она никогда не обращала внимания на его привлекательные черты. Ни разу за все время обучения в Хогвартсе взгляд ее не проник за образ профессора в развевающейся черной мантии с крючковатым носом и языком, острым как бритва. И вот она сидит здесь, вся такая нарядная и потерявшая голову из-за мужчины, который стал ее работодателем и другом и за весь вечер не соизволил ни разу подойти к ней. Кажется, платье не произвело желаемого эффекта, несмотря на все усилия Мо.

Допив пятый по счету бокал шаманского, она сердито скрестила руки на груди, при виде Ланца, усаживающегося в кресло рядом.

— Ну и ну. Вы как-то невероятно мрачно выглядите сегодня, Гермиона Грейнджер.

— Да неужели? — пробормотала она.

Ланц удивленно приподнял бровь.

— Не нравится видеть его с другими женщинами?

— Мне не нравится то, что он за весь вечер не соизволил перемолвиться со мной ни одним словом, а еще я возмущена тем, что у Корделии хватило наглости пригласить сюда своего шотландского дружка, — огрызнулась Гермиона, кидая яростный взгляд в сторону Эверарда Монро.

Ланц усмехнулся.

— Ты великолепна в гневе. Справедливости ради замечу, что Корделия ведет себя сегодня очень достойно: я ни разу не видел ее около Эверарда. А что касается Северуса, уверен, что у него есть свои причины на то, чтобы не подходить к тебе. У него всегда есть причины, хотя порой о них очень сложно догадаться.

Гермиона вздохнула и потерла ноющую щиколотку.

— Простите, Ланц. Я не хотела вываливать это все на вас. Кстати, — добавила она, глядя на Минерву МакГонагалл, танцующую в паре с Горацием Слизнортом, — что вы там наговорили Минерве?

— О чем это ты? — ответил Ланц, изображая полнейшую невинность.

— Она почему-то очень интересуется тем, как мы ладим с Северусом, а я знаю, что вы с ней хорошие друзья.

Ланц ответил на сразу, очевидно обдумывая ответ.

— Я думаю, что внимание Корделии сегодня полностью занято многочисленными высокопоставленными гостями и присутствием Эверарда. Возможно вам с Северусом нужно провести немного времени наедине.

— Немного времени наедине? — изумленно переспросила Гермиона. — Вы с ума сошли? Да он и словом со мной за весь вечер не обмолвился, а вам кажется, что нам нужно как-нибудь умудриться провести немного времени наедине?

— Гермиона, мне кажется, что у тебя начинается паранойя. Он конечно, весь вечер был чрезвычайно сдержан, даже по своим собственным стандартам, но при этом он почти не спускал с тебя глаз. И он был в ярости, когда ты танцевала с тем парнем из Германии. — Ланц посмотрел на танцующих Северуса и Роланду Хуч. — Танец подходит к концу — понаблюдай за ним и ты поймешь, о чем я.

Вальс закончился, Северус, слегка поклонившись, выпустил руку мадам Хуч и сделал шаг назад. После чего он быстро обвел взглядом комнату, и встретил взгляд Гермионы. Поняв, что за ним пристально наблюдают и Ланц и Гермиона, он опустил глаза и направился к ним.

Ланц с улыбкой повернулся к девушке.

— Видишь, о чем я? Он идет сюда, поэтому, я думаю, пришло время мне тебя покинуть. Желаю тебе приятно провести остаток вечера, дорогая моя девочка.

Хотя Гермиона и была очень сердита на Северуса, она не смогла побороть волнения в груди пи его приближении. Подойдя, он сел в кресло, в котором до этого сидел Ланц.

— Добрый вечер, — протянул он.

— Добрый вечер, — напряженно ответила она, отказываясь встречаться с ним взглядом.

Ее поведение его позабавило.

— Мне послышалось или я действительно уловил в твоем голосе злость?

Девушка скрестила руки на груди и сердито посмотрела на Северуса.

— Очень может быть, — язвительно ответила она. — Единственный волшебник, от беседы с которым я могла бы получить удовольствие, игнорировал меня весь вечер.

Он усмехнулся.

— Очень может быть, что этот волшебник, несмотря на то, что ему ничего не хотелось больше, чем побеседовать с тобой, имел причины лишать тебя внимания, которого ты по праву заслуживаешь.

Гермиона присмотрелась к нему получше. Казалось, что Северус пребывает в необычайно добродушном настроении.

— Не желаешь бокал шампанского?

— Нет, спасибо, — ответила девушка, чувствуя, что ее раздражение несколько поутихло. — Мне уже более чем достаточно.

— Мой бокал сегодня вечером наполняется на удивление быстро. Ты сказала Мо, чтобы она не давала ему пустовать?

Гермиона тут же покраснела.

— С чего это вы взяли?

Он усмехнулся.

— С того, что она сказала: «мисс Гермиона сказала, я должна постоянно наполнять ваш бокал, хозяин Северус».

Гермиона смущенно покачала головой.

— В следующий раз надо позаботиться о том, чтобы запретить ей раскрывать вам мои планы.

Северус притворно нахмурился.

— Ты что же пыталась меня напоить, Гермиона?

Девушка приподняла одну бровь.

— Получилось?

Он снова усмехнулся.

— Я чувствую следы небольшой интоксикации, но в мои намерения не входит пьянеть.

— Может быть, вам нужно выпить еще шампанского?

— А кто сказал, что интоксикация вызвана алкоголем? — произнес Северусом необыкновенно бархатистым голосом, который не оставлял сомнений в том, что он флиртует.

Гермиона удивленно посмотрела на него, думая, уж не послышалась ли ей многозначительность в его словах. Обычно она флиртовала с ним, а не наоборот.

Он внимательно наблюдал за ее реакцией и, понизив голос, произнес:

— Ты сегодня выглядишь невероятно прелестно.

Гермиона от неожиданности открыла рот.

Северус засмеялся.

— Хотя, именно это выражение на твоем лице не очень вписывается в образ.

Она снова скрестила руки, польщенная и одновременно возбужденная его комплиментом.

— Вы уверены, что не пьяны?

— Совершенно.

Северус перевел взгляд на ее платье.

— Ты изменила свое свадебное платье.

Гермиона задохнулась от удивления.

— Я надеялась, никто не заметит.

— Я совершенно уверен, что больше никто не заметил. Просто так уж совпало, что мне особенно нравится это платье.

Она снова удивленно на него посмотрела, думая о том, чем вызвано столь необычное замечание. И тут Гермиона поняла, что не считая Теодора, он единственный, кто видел провокационный вырез на спине ее платья.

— Я искренне извиняюсь за то, что весь вечер не разговаривал с тобой, — продолжил Северус. — За нами следит не одна пара любопытных глаз, Гермиона.

Она подумала, что он имеет ввиду прежде всего Минерву. Не зная, что сказать, девушка перевела взгляд туда, где продолжались танцы.

— Не могу поверить, что у Корделии хватило дерзости пригласить сюда сегодня Эверарда Монро. Мне казалось, вы говорили, что они никогда не встречались в Лондоне?

— Не встречались, насколько мне известно. Однако за весь вечер я ни разу не видел, чтобы они обменялись хоть словом. В такой толпе гостей есть свои преимущества.

Северус слегка откинулся на спинку стула и они оба стали наблюдать за танцующими парами.

— Я думаю, — тихо произнесла Гермиона, — что впервые с тех пор, как ушел Тео, я почти физически ощущаю несчастье, которое наполняет эту комнату. Вы были правы, когда сказали, что вокруг многие стали заложниками ситуации: Ханна и Невилл, Блейз и Кэти, Корделия и Эверард.

— Ты и я? — прошептал он.

Она посмотрела ему в глаза, чувствуя как бешено колотится в груди ее сердце. Хотел ли он сказать, что они оба оказались заложниками браков без любви, или же он намекал на нечто большее?

— Вы и я, — сказала она, не в силах отвести взгляд от его черных глаз, которые неотрывно смотрели на нее.

Северус отвернулся и стал наблюдать за чиновниками из министерства Магии.

— Только посмотри на них, Гермиона, притворяющихся, что рост рождаемости оправдывает эти меры, что урон, нанесенный этим нелепым законом, ничего не значит. Никто из них не хочет признавать, что выполняя свои обязанности, мы причиняем большое несчастье.

Гермиона вздохнула, охваченная внезапной жалостью к себе, не в силах справиться с той ситуацией, в которой, как ей сейчас казалось, она застряла навеки.

— Наверное, мне пора попрощаться, Северус. Мои ноги болят, я совершенно вымотана и здесь становится слишком жарко.

Он поднялся со стула и встал перед ней.

— Я умоляю тебя остаться еще ненадолго. И знаешь, как говорят, Гермиона: не можешь выносить жар, уходи с кухни. Ну или из бальной залы, например. — Северус допил остатки шампанского и поставил пустой бокал на стол. — Пойдем, — сказал он, протягивая ей свою руку.

— Куда?— спросила девушка, беря его за руку и позволяя поднять себя со стула.

— Я обещал тебе, что мы выпьем за твой успех в переговорах с больнице св. Мунго, так мы и поступим, — ответил он, ведя ее к выходу.

— Вы уверены, что мы можем просто уйти? А как насчет всех этих любопытных глаз, о которых вы говорили? — Какая-то часть Гермионы всей душой хотела оказаться с ним наедине, а другая часть хотела немедленно убежать как можно дальше от этого искушения.

— Я не очень уверен в том, что меня это волнует, — вполголоса ответил Северус. — А тебя?

Она оглядела залу и снова повернулась к нему, заметив, что взгляд Ланца прикован к ним.

— Нет, не волнует.

Он рассеянно улыбнулся ей и жестом показал на лестницу.

— Тогда после тебя, Гермиона.

Она вышла из залы и направилась к лестнице, полагая, что он хочет спуститься в лабораторию.

— Не туда, — сказал Северус, указывая вместо этого наверх. — Сюда.

— В ваш кабинет? — спросила Гермиона, начиная подниматься по лестнице.

Он покачал головой.

— В гораздо более приятное место.

Гермиона почувствовала как внутри нее нарастает паника. Конечно же он не собирается вести ее в спальню? Девушка задержалась у двери его кабинета и обернулась к нему.

— Вы уверены, что это прилично?

Северус усмехнулся.

— Это не неприлично. Кроме того, я думал, что тебя это не волнует?

Она пожала плечами и решила забыть обо всех предосторожностях.

— Не волнует.

— Ну тогда, поднимемся на четвертый этаж.

Девушка поднялась на еще один лестничный пролет, и оказавшись на четвертом этаже, остановилась.

— Сюда, — прошептал Северус, кладя руку ей на поясницу и подталкивая ее к узкой двери в конце небольшого коридорчика. Дойдя до двери, он постучал палочкой по дверной ручке и бесшумно открыл. — Иди за мной.

Выглянув в дверной проем, Гермиона увидела еще ступени, ведущие вверх и заканчивающиеся кованой калиткой.

Северус зажег огонек на кончике своей палочки, и когда они поднялись к калитке, прошептав заклинание, распахнул ее. Пройдя сквозь узкий выход, он отступил вбок, дожидаясь, когда поднимется Гермиона.

Девушка почувствовала свежесть ночного воздуха и вдохнула знакомый аромат дюжины разных пряных трав. В восторге она шагнула туда, где вне всякого сомнения находился самый очаровательный садик на крыше, из всех, которые ей доводилось видеть.

Северус улыбнулся при виде полнейшего наслаждения, отразившегося на лице девушки, и прошептав еще одно заклинание, зажег множество свечей по всему садику, теплый свет которых мягко осветил ее черты.

— Тебе нравится? — спросил он, прикрывая калитку.

— Он просто великолепен, — восторженно воскликнула Гермиона, обходя садик и пытаясь все рассмотреть. — Вы выращиваете здесь часть ингредиентов?

— Да большая часть простейших трав и растений растут здесь. Здесь есть контроль температуры.

— Почему вы никогда мне о нем не рассказывали?

Северус улыбнулся ей одной из своих редких искренних улыбок.

— Это один из моих самых сокровенных секретов; мне кажется, что кроме Ланца я никого сюда не приводил. Большая часть семейства Милл, конечно, знают о том, что здесь есть садик, но когда я сюда переехал, он пребывал в полнейшем запустении. Несколько недель труда позволили превратить его в плодородный сад трав для зелий.

Гермиона снова огляделась вокруг, узнавая растения в глиняных горшках, и заметила два садовых стула и маленький столик.

— Здесь чудесно, — рассеянно произнесла она, продолжая осматриваться. — Вы много времени проводите в нем?

— Я иногда читаю здесь летними вечерами. Ланц периодически присоединяется ко мне, чтобы пропустить стаканчик перед сном.

Гермиона подошла к толстой кирпичной стене, которая доходила ей до пояса и посмотрела на другие крыши, которые простирались вокруг, на мерцающие огни ночного Лондона.

Северус подошел к ней и взмахом палочки сотворил два бокала для шампанского; еще один взмах и рядом с бокалами появилась бутылка выдержанного "Bollinger".

— Я говорил, что позабочусь о том, чтобы припасти бутылочку хорошего шампанского, чтобы отпраздновать твой успех. — Он вынул пробку из бутылки и разлил вино по бокалам.

Гермиона прыснула со смеха.

— Вы уверены, что этот бокал шампанского не станет последней каплей, Северус? Если я не ошибаюсь, вы сказали, что ощущаете небольшую интоксикацию?

— Да, и мне казалось, что я уже говорил, что моя интоксикация вызвана не алкоголем? — протянул он, глядя ей прямо в глаза.

Прежде, чем она успела отреагировать на его двусмысленное высказывание, Северус поднял бокал.

— За прекрасного партнера, который способен очаровывать даже самые черствые сердца, — негромко произнес он.

Гермиона улыбнулась, решив, что он имеет в виду ее успешные переговоры с целителем Твайтом, и надеясь на то, что он имеет в виду себя.

— За мастера зельеварения, который готов дать девушке шанс, — ответила она.

Бокалы с легким звоном соприкоснулись.

— Ну так, — спросила Гермиона, сделав глоток шампанского. — О чьих любопытных глазах вы говорили?

Ее вопрос удивил Северуса.

— Ты что хочешь сказать, что никто из твоих знакомых не проявлял интереса к тому, как нам удалось продвинуться от враждебности к дружеским отношениям за такой относительно небольшой отрезок времени?

— Пожалуй, проявляли, — согласилась девушка. — Ланц постоянно пристает ко мне с расспросами о том, как мы ладим.

Северус заворчал.

— И ко мне тоже. Минерва тоже, как оказалось, весьма заинтересована. Можно подумать, что как только тебе стукнет восемьдесят, ты сразу же теряешь способность не совать свой нос в чужие дела.

Гермиона рассмеялась.

— Я это заметила. Но не только старшее поколение отпускает свои комментарии на наш счет. Невилл и Падма тоже интересовались нашими отношениями.

Северус нахмурился.

— Невилл Лонгботтом: кто бы мог подумать? — Он хотел добавить в список и Корделию, но решил оставить это пока при себе. — Ты сегодня, как оказалось, привлекла к себе немало мужских взглядов, и сквозило в них отнюдь не дружеское расположение. — Он скользнул взглядом по ее фигуре.

Гермиона нервно сглотнула.

— А это вы тоже называете дружеским расположением? — спросила она, показав пальцем сначала на себя, а потом на него.

Северус так пристально на нее посмотрел, что ей пришлось отвести взгляд.

— А как бы ты это назвала, Гермиона?

Она коротко усмехнулась и уставилась на темные силуэты окружающих крыш.

— Я думаю, что назвала бы это катанием по очень тонкому льду. — девушка сделал глоток шампанского, продолжая всматриваться вдаль.

Они замолчали. В ночи стали слышны звуки небольшого оркестра, нанятого Корделией. Музыканты внезапно заиграли очередной вальс и Гермиона узнала знакомую мелодию.

— Это Чайковский: вальс из "Спящей красавицы". — девушка прикрыла глаза, наслаждаясь знакомыми звуками.

Северус отставил свой бокал.

— Не хочешь потанцевать? — спросил он, протягивая ей свою руку.

Глаза Гермионы расширились от удивления.

— Что? — воскликнула она. — Здесь?

— Почему нет? Мы вдалеке от всех любопытных глаз, а я весь вечер хотел потанцевать с тобой.

Загипнотизированная мерцанием приглушенного света свечей в глубине его темных глаз и притягательностью звучащей музыки, она протянула ему свою дрожащую руку.

Северус осторожно вывел ее в центр крошечного сада, но прежде чем закружить ее в танце, он положил руки ей на плечи, не обращая внимания на ее вопросительный взгляд. Усилием воли пытаясь унять внезапно возникшую дрожь в руках, он, не отрывая глаз от ее лица, расстегнул застежки, которые удерживали накидку и бросил ее на один из садовых стульев.

— Женщина ни при каких обстоятельствах не должна танцевать в накидке, — вполголоса произнес он.

Правой рукой Северус взял ее левую руку, а другую руку он положил на ее обнаженную спину. Дрожь, пробежавшая по телу Гермионы от этого прикосновения, заставила его улыбнуться одним уголком рта. Несколько мгновений он не двигался, наслаждаясь ощущением ее гладкой кожи под своей ладонью, после чего он провел рукой по ее спине чуть ниже, радуясь тому, что воплощается в жизнь одна из его давних фантазий.

Гермиона положила свободную руку ему на плечо, всеми силами стараясь не застонать от ощущения его тела, к которому она оказалась прижата и тепла его ладони на ее обнаженной спине. Его черные глаза, обычно совершенно непроницаемые, теперь не скрывали своего выражения и в глубине его взгляда Гермиона читала желание.

— Мы играем с вами в очень опасную игру Северус Снейп, — прошептала она, пытаясь отдышаться, когда они начали двигаться в такт вальсу.

— И что же это за игра, в которую мы играем, Гермиона Грейнджер? — спросил он, и на губах его играла удовлетворенная улыбка.

— Я не вполне уверена, — ответила она дрожащим голосом.

— Тогда чем же она так опасна? — прошептал Северус ей на ухо, осуществив тем самым все, о чем Гермиона мечтала весь вечер: она была в его объятиях и своей щекой ощущала его дыхание.

Она так и не ответила. Девушка не знала, что сказать, а сердце ее билось так часто, что Гермиона испугалась, что упадет в обморок, если немедленно не успокоится. Она сделала глубокий вдох, пытаясь как можно четче запечатлеть в памяти ощущение его тела, прижатого к ее телу, и понимая, что он был не менее грациозным танцором, чем зельеваром.

— Я признаться, ожидал, что сейчас раздастся твое мычание, учитывая, что это вальс Чайковского, — негромко сказал Северус.

Гермиона улыбнулась и немного расслабилась.

— Мне кажется, я забыла, как это делается, — задыхаясь, ответила она.

Он удовлетворенно посмотрел на нее, и чувствуя, что она больше не в силах выносить силу взгляда этих черных глаз, Гермиона положила голову ему на плечо.

Северус закрыл глаза и прижался подбородком к ее макушке, позволив себе погрузиться в исходящее от нее тепло и нежный запах духов. Почти бессознательно он начал ласкать своим большим пальцем обнаженную кожу ее спины и был вознагражден едва слышным вздохом.

Гермиона подумала о том, до чего же несправедливо устроен мир: каждый раз сегодня, когда ей приходилось с кем-то танцевать, она никак не могла дождаться окончания музыки, но именно сейчас, когда ей ничего не хотелось, кроме как остаться в руках этого человека навечно, короткий вальс закончился.

Музыка прекратилась, они оба остановились, слегка отодвинувшись друг от друга, но продолжая смотреть друг другу в глаза. Северус перевел взгляд на ее губы и Гермиона подумала, что если сейчас она чуть наклонит голову вбок и потянется вперед буквально на несколько сантиметров, их губы соприкоснутся. Уже окончательно перестав понимать, чего она хочет, девушка могла думать только о том, каково это — почувствовать его губы на своих губах. Внезапно он выпустил ее из своих объятий, пробормотав: «Благодарю, Гермиона».

Девушка попыталась скрыть разочарование.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Северус снова подошел к стене и она присоединилась к нему, взяв в свои дрожащие руки бокал с шампанским. Она подняла глаза на него, но он невидящим взглядом уставился на бокал в своей руке, очевидно пребывая в глубокой задумчивости.

— Скажи мне, Гермиона, — сказал он, поворачиваясь к ней. — Что ты будешь делать, если Тео никогда не вернется?

Девушка печально улыбнулась.

— Понятия не имею, этот вопрос я неоднократно задавала себе в прошедшие недели. — Она отпила шампанского. — Что вы будете делать, если Корделия никогда от вас не уйдет? — спросила она в ответ.

Северус усмехнулся.

— Не знаю, но это мне еще ни разу не мешало.

Они оба помолчали, музыка судя по всему, прекратилась окончательно. Северус посмотрел на часы.

— Два часа ночи. Гости сейчас начнут расходиться. Я должен спуститься и пожелать кое-кому доброй ночи. Ты хочешь спуститься со мной или предпочтешь остаться здесь?

— Я останусь здесь, если вы обещаете вернуться, — с надеждой ответила девушка.

Северус, который уже повернулся к калитке, кивнул.

— Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Гермиона вздохнула, когда он скрылся из виду и спрятала лицо в ладонях, чувствуя как ее трясет от напряжения последних минут. Что она делает? Она поклялась, что этого никогда не случится, но если последний час что-то и доказал, так это то, что она была совершенно одурманена этим сложным человеком. Должна ли она была игнорировать эти чувства и надеяться на то, что они пройдут?

Руки ее все еще дрожали от его близости. Гермиона подошла к стулу на котором лежала ее накидка. Продолжая удивляться тому, что у нее хватило смелости на такой поступок, она завернулась в атласную накидку и усевшись в одно из садовых кресел, поджала под себя ноги. Она не лгала ему, когда говорила, что ее ноги болят и она чувствует себя совершенно вымотанной. Девушка закрыла глаза и стала дожидаться его возвращения, думая о том, что еще принесет ей сегодняшняя ночь.

* * *

У Северуса ушло полчаса на то, чтобы проводить наиболее важных гостей. В бальной зале по-прежнему оставалось еще человек пятьдесят, и он решил вернуться на крышу пока его отсутствие еще не стало слишком заметным. Поднимаясь по лестнице, Северус внутренне призывал себя действовать с большей осторожностью: сегодня вечером он вел себя с несвойственной ему прямотой, и, хотя он не сожалел о происшедшем, ему совсем не хотелось, чтобы обстоятельства вышли из-под контроля.

Он толкнул калитку и ощутил укол разочарования, увидев, что Гермиона заснула в одном из садовых кресел. Бесшумно прикрыв за собой калитку, он тихо подошел к креслу и посмотрел на спящую девушку. Она свернулась в кресле, завернувшись в накидку, губы ее во сне слегка приоткрылись. Несмотря на изысканный наряд и прическу, она выглядела сейчас невероятно юной . Северус не смог удержать улыбку: вальс спящей красавицы оказался как нельзя кстати.

Его захлестнуло желание и, опустившись рядом с ней на колени, он нежно убрал непослушный локон с ее щеки. Юбка ее платья сползла чуть выше, обнажив безупречно гладкую кожу ее ноги. Повинуясь настойчивому зову плоти, он протянул руку, желая прикоснуться к ней, но в последний момент остановился. Если когда-нибудь такая возможность представится, ему хотелось читать ответное желание в ее карих глазах. Разочарованно вздохнув, он поднялся с колен.

— Мо? — тихо окликнул он.

Домовая с треском появилась перед ним. Гермиона даже не пошевелилась.

— Вы звать, хозяин Северус? — спросила она, кинув быстрый взгляд на спящую девушку.

— Не могла бы ты аппарировать мисс Гермиону в ее постель, Мо. С моей стороны было бы неприлично делать это. — Он бросил один последний взгляд на спящее лицо Гермионы и отступил в сторону.

Домовая кивнула и взяла Гермиону за руку. Раздался щелчок и обе они исчезли, оставив Северуса в одиночестве на крыше. Взмах палочки и бутылка шампанского исчезла вместе с бокалами. После этого он спустился обратно к гостям, продолжая размышлять о том, что могло бы случиться, не засни Гермиона.

На другой стороне Кенсингтон-сквер Мо улыбалась, натягивая одеяло на свою хозяйку. Кажется, все шло по плану. Хозяин Ланцелот будет доволен.