Отравленная роза

Глава 1 История жизни.

КОЛЛАЖ:

http://s002.radikal.ru/i200/1003/9c/7b80919dfb3e.jpg

Эпиграф 1 части:

"Одна глупая ошибка, изменившая жизнь..."

Она сидела на берегу Черного Озера, всматриваясь в бездонную гладь притихшей воды. Сумерки сгущались, забирая последний свет с погружающейся в хмурую осень территории Хогвартса — замка, ставшего ей родным. Будущее было предопределено наперед: отец пророчил дочери карьеру Пожирателя Смерти, и она часто смотрела на свое предплечье, пока еще нетронутое Меткой, что появится там сразу после окончания школы. Безысходность. Не спрячешься, не убежишь. До возрождения в прошлом году Темного Лорда все было не так плохо. Конечно, теперь ему понадобились новые союзники, свежие силы молодых выпускников-слизеринцев.

Аллегра не хотела присоединяться к сторонникам Волан-де-Морта, хотя и противоположная сторона не прельщала, но бороться с отцом было бессмысленно. Недавно она сообщила ему о нежелании вступать в ряды Тёмной армии и получила пощечину, угрозы Круциатусом и даже убийством. Её толкали на путь, от которого её тошнило. Раздражение вызывало и окружение: слизеринцы — дети чистокровных семейств, с гордостью готовящиеся принять Знак Мрака. Глупая молодежь не понимает, что они будут всего лишь пешками в руках Волан-де-Морта, пушечным мясом, ничем. Словно стадо свиней пойдут они первыми на убой прямо в руки авроров, тогда как приближенные слуги и сам Лорд будут отсиживаться в стороне, ожидая победы. Сбежать из страны? Да, подобная перспектива грела, но сделать этого сейчас Аллегра не могла. Была причина остаться в этом хаосе, инкубаторе Пожирателей. Имя ей — Северус Снейп.

Он являлся деканом её факультета, но эта история началась задолго до поступления Аллегры в Хогвартс. Любовь эволюционировала из какой-то странной привязанности еще в раннем возрасте. Тогда девочке не было и шести. Она помнила, как увидела Снейпа впервые, когда он пришел к её отцу по делам. Взрослые в голос смеялись над этой влюбленностью, когда несмышленая малышка не отходила ни на шаг от зельевара. Всё, что она чувствовала тогда, нисколько не изменилось. Неуловимая магия завладела сознанием: высокий мужчина в черном одеянии с бледной кожей и острыми чертами лица стал наваждением. Конечно, всех забавляла маленькая странность девочки, отец решил, что подобное увлечение пройдет с возрастом, излечится само собой, однако со временем всё становилось только хуже, и ребенка находили плачущим в укромных уголках дома. После очередной истерики Аллегра набросилась со слезами на зельевара, произнося одну единственную фразу: "Я люблю тебя". Отношение к детским чувствам изменилось, и Снейп перестал появляться в поместье.

Когда Аллегре исполнилось девять, и все забыли о досадном инциденте, Северус снова стал приходить в их дом. Странная любовь вспыхнула с новой силой, однако ребенок уже знал, что стоит держать рот на замке и не подавать виду. Она помнила момент из детства, от которого до сих пор замирало сердце: когда впервые после трехлетнего перерыва Северус снова переступил порог дома ее родителей. Черные таинственные глаза смотрели на Аллегру, губы по-отцовски улыбались. Гость взлохматил густые волосы девочки ладонью.

— Здравствуй, — доброжелательно сказал мужчина, которого она не видела так долго.

— Здравствуйте, — после небольшой паузы её сознание выдало бесконтрольную фразу. — Приятно познакомиться, меня зовут Аллегра.

Отец и Северус остались довольны тем, что она не узнала предмет своей детской страсти и списали всё на давность произошедших событий. Но всё было иначе. Возможно, именно эта фраза сыграла особую роль, и Снейп опять стал часто появляться в доме. Слез, пролитых ночью в подушку, никто не видел, но их было достаточно, чтобы заполнить до краев песчаный карьер. Благоговение, обожание — эти эмоции девочка скрывала с трудом. Аллегра узнала, что Северус являлся профессором Зельеварения в школе, в которую она должна была поступить через два года…За эти два года она перечитала столько книг, что могла бы сдать экстерном экзамены по этому предмету за пять курсов.

Знаменательный день поступления в Хогвартс. Только коснувшись головы, распределительная шляпа громогласно вынесла вердикт, и новоиспеченная слизеринка отправилась за стол своего факультета. Сидя в обществе сокурсников, она бросила робкий взгляд на профессора Снейпа, занимающего место по правую руку от Дамблдора. Счастье окутывало Аллегру до тех пор, пока она не узнала, с кем именно она связалась и куда попала. Суровый, холодный, язвительный профессор не проявлял к ней никакого интереса.

Надо сказать, что она не считала себя какой-то важной персоной, требующей особого внимания, но этот черствый мерзавец был во всех смыслах «анти». Нет, свой факультет он поощрял довольно часто, но Аллегру раздражала его ненависть к Гриффиндору. Несправедливый, необъективный человек. Ребенок, видевший в нем героя своих снов, распознал истинное лицо своего идеального принца. Реальность будто неподъёмными камнями все больше придавливала её к холодной земле. Однако чувства не исчезли, а наоборот, дополненные очевидной несправедливостью, только усилились.

Слизерин? Поначалу Аллегра даже нашла себе друзей, но в конце концов истинная сущность напыщенных чистокровных волшебников предстала во всей красе, когда она увидела, как её псевдодрузья измываются над первокурсником-гриффиндорцем, в одиночку противостоящим шайке наглецов. Мировоззрение юной волшебницы переменилось: она стала скрытной, притихшей, не имея друзей, ушла с головой в учебу и стала лучшей на своем курсе. Снейп поощрял баллами, но сохранял былое безразличие. Он просто не замечал беспомощное существование Аллегры. Тихая, нелюдимая… возможно, именно такой она и была в его глазах. Каждый раз девочке хотелось выкинуть на уроке что-нибудь такое, за что она — тихоня и невидимка — непременно получила бы взыскание. Любовь стала запретным плодом, до которого ей, казалось, никогда не дотянуться.

Четвертый курс. Страх, который испытала едва повзрослевшая девушка, надрывал душу. Снейп, как сказал отец, в прошлом являлся Пожирателем Смерти, приверженцем Темного Лорда. Пускай Волан-де-Морт пал, но в сознании то и дело всплывали иллюстрированные картины возможных жертв этого человека. Несмотря на то, что отец всегда был одним из приближенных слуг Темного Лорда, узнать, что и Северус оказался связан с Пожирателями… Девичий разум не выдержал. Состояние Аллегры вкупе с периодом бушующих гормонов переросло в депрессию и беспричинные слёзы. Часто она забиралась в совятню и проводила там долгие часы в тщетных попытках успокоиться и взять себя в руки. Никто не видел её слез, она все так же была привидением факультета Слизерин, бесплотной, никем не замечаемой тенью.

Конец пятого года не предвещал радостного возвращения к отцу, хотя и в Хогвартсе, весь год окруженном дементорами, атмосфера становилась всё более угнетающей. Мать умерла при рождении дочери, и, возможно, если бы не этот злой рок, у неё мог бы быть собеседник, но сейчас только совы слушали странные речи Аллегры. Тот вечер в обществе книги и птиц был ознаменован первой беседой с ним.

— Мисс Кэрроу, позвольте узнать, что вы здесь делаете так поздно? — раздался суровый мужской голос над её головой.

Она знала каждую нотку, каждую неуловимую интонацию бархатистого тембра Северуса. На девушку накатила волна презрения, отвращения к Пожирателю Смерти. Но её пустой взгляд не выражал никаких эмоций.

— Читаю, профессор, — коротко ответила она, глядя на него снизу вверх.

— Я не намерен каждый раз разыскивать вас по замку! — резко произнес Снейп: его губы скривились в недовольстве.

Он искал её? Что еще за новости? На кой черт она ему понадобилась? Разум подсказывал изобразить презрительную усмешку, но Аллегра сдержалась, ведь на самом деле сердце подлетало все выше от мысли, что он действительно искал, впервые за пять лет хотел видеть её, вспомнил о её ничтожном существовании. Она не ответила на это негативное, да что там негативное, вообще первое в своем роде проявление эмоций по отношению к ней, и профессор продолжил:

— Со следующего года вы будете старостой Слизерина.

Глаза Аллегры расширились сначала от непонимания, а потом от ужаса. С чего вдруг Снейп сообщает об этом лично? Обычно такие сведения приходят с совами из Хогвартса перед началом учебного года.

— Профессор, я не могу, — прошептала она не в силах поверить, что он вообще предложил ей эту должность.

За равнодушной фразой скрывалась тьма бушующих эмоций и вопросов.

— Это не мой приказ, а профессора Дамблдора, и обжалованию не подлежит…

После этих слов Снейп собрался было уйти, но был не в силах поверить в то, что видит: по щекам Аллегры текли слезы...

Перспектива общения, наблюдения за неконтролируемыми слизеринцами и остальными студентами внушала ей ужас. Тень не может быть старостой, её никто не станет слушать. Но главная проблема в том, что по долгу службы придется видеться с деканом, которого Аллегра всячески избегала в течение последних лет, невзирая на желание видеть. Тучи неумолимо сгущались над головой будущего префекта.

— Мисс Кэрроу, вы плачете? — тон профессора изменился; редко когда студентам удавалось видеть Снейпа удивленным, нет, это было ошеломление, ведь он вообще никогда не замечал за ней каких-либо эмоций. — Проследуйте за мной в кабинет, — проговорил он жестко, возвращая голосу привычные холодные нотки.

— Но, профессор, вы сами сказали, что уже поздно и мне следует идти в спальню — завтра день отправки студентов по домам, — захлебываясь слезами, произнесла Аллегра. Вернуть голосу спокойствие не представлялось возможным.

Нахлынувшая истерика отказывалась отпускать бедную девушку, и, после нескольких минут молчания, когда слышны были лишь её отчаянные всхлипы, Снейпу всё же удалось увести её к себе в кабинет.

~~

Дамблдор был прав: она слишком тихая, слишком странная. Все эти годы Северус следил за Кэрроу, выросшей на его глазах. Забитая? Да, это определение подходило ей больше всего. Но, по наблюдениям профессора, не общество отвернулось от Аллегры, а она отгородилась от общества, выставила барьер, и причины этой отчуждённости не поддавалась логическому объяснению. Снейп не вмешивался в жизнь девочки, считая, что она всего лишь скромная прилежная студентка, однако всегда грустные глаза Аллегры, которые стали привычным дополнением к её образу, всё же тревожили его. Затею Альбуса сделать её старостой Северус не хотел принимать, мотивируя отказ тем, что не стоит трогать ребенка, но старик настоял на своём. Они и представить не могли, что творится с девочкой, полагали, что в голове у Аллегры учеба и ничего больше.

Несколько капель Успокаивающего Зелья, кажется, привели студентку в чувство.

— Мисс Кэрроу, — в очередной раз за вечер Снейп произнес её фамилию, — я вижу, что-то беспокоит вас, быть может, вам лучше поговорить с мадам Помфри?

— С чего вы взяли, что мне нужно с кем-то разговаривать? — с вызовом ответила она, утирая рукавом мантии слёзы.

Но Северус проигнорировал её тон, не желая усугублять ситуацию. Всё, что он мог сделать — это напоить её зельем отправить спать, но Аллегра, закрыв лицо руками, внезапно произнесла:

— Ненавижу Слизерин!

Её сдавленный голос эхом пронесся по кабинету, отражаясь от стен. Профессор не мог понять, к чему отнести эти слова, просто смотрел на студентку, ожидая продолжения впечатляющего монолога, но Аллегра молчала.

— Кто вас обидел? — пришлось взять инициативу в свои руки.

Она лишь резко замотала головой из стороны в сторону. Профессор смотрел на нее со странным осознанием того, что девочка копила в себе негатив на протяжении долгого времени. Эта истерика подсказывала, что на самом деле депрессия и слезы — её обычное тщательно скрываемое состояние.

— Ненавижу этих напыщенных чистокровных болванов, играющих во взрослых, не переношу их идиотские шутки и напрочь отсутствующее чувство такта, несмотря на "непревзойденное" воспитание. Ненавижу их за то, что они считают себя выше других! — Аллегра стала снова захлебываться в слезах, но продолжила говорить, а Северус ждал, пока неровный поток слов иссякнет. — Я устала от окружения Пожирателей Смерти и их детей! — с гримасой отвращения она выплескивала накипевшее.

Глаза профессора расширились от удивления. Он вдруг осознал, кому именно предназначался гневный взгляд Аллегры. Амикус сказал ей. Зачем?

— Мисс Кэрроу, времена Сами-Знаете-Кого давно закончились…

— Но его паршивые приближенные остались! — прокричала она, перебивая; её кулаки были сжаты в порыве ярости.

Северус начал лихорадочно вспоминать, с каких пор девушка стала скрытной и, главное, как ей удалось вырасти с отвращением к Пожирателям Смерти, являясь дочерью одного из них? Он отчетливо понял, что на Слизерине Аллегре не место, но было уже поздно: решение Распределительной Шляпы не обсуждалось. Профессора поразили светло-серые глаза Аллегры, пылающие агрессией, обращенной к нему — единственному бывшему Пожирателю Смерти, находившемуся в комнате.

— Темный Лорд скоро восстанет, и вы это знаете, как никто другой, — внезапно холодно произнесла Аллегра. — И тогда Слизерин превратится в источник свежих сил для этого сумасшедшего фанатика.

Зачем Амикус так травмировал свою дочь, зачем рассказывал ей подобные вещи?.. Какого черта он творит? Неужели не видит, как уязвима её психика? Нет, ей определенно не стоит быть старостой, она просто не справится.

— Я не хочу, — снова смена интонации до безысходности. — Не хочу принимать Метку…

Северус вздрогнул от этих слов; он не мог поверить, что Амикус так далеко зашел в планировании будущего своей дочери. Конечно, принадлежность к семье Кэрроу не давала иной возможности, как пойти по стопам родителя, а Аллегра искала защиты и не найдя опоры, погрузилась в депрессию.

— Мисс Кэрроу, Темный Лорд не восстанет. Вы бредите, — заключил Северус ровным тоном.

— Вы в этом уверены? — надменно спросила она, вытирая рукавом новые мокрые дорожки с лица. — Не пытайтесь мне врать, профессор, вам я точно не поверю.

Это был вызов, даже Дамблдор говорил о скором возвращении Волан-де-Морта. Снейп в ужасе смотрел на взъерошенное создание на стуле напротив, вглядывающееся в его глаза с неистовой ненавистью и недоверием. Он открыл было рот, но Аллегра неожиданно продолжила:

— Если скажете отцу, я покончу с жизнью, — ровный бездушный тон.

Северуса прошиб холодный пот, он не знал, как реагировать. Девочке нужна помощь, её определенно стоит отвести к врачу, голова не на месте. Эта странная истерика в подземельях заставила его понять, что за Аллегрой надо следить тщательнее. Рассказав об этом "прелестном" разговоре Дамблдору, Северус искал поддержки и помощи, но директор утверждал, что должность старосты просто необходима юной девушке — она заставит её раскрыться.

…Следующий год оказался отвратительнее предыдущего, на Аллегру навалилось много обязанностей. Поначалу студенты не обращали на тихоню внимания, игнорировали замечания, пока она не стала снимать баллы с факультетов. Что-то, возможно, изменилось: новоиспечённая староста стала жестче, упрямее в наказаниях своих сокурсников, и в конечном итоге Слизерин возненавидел её. Плевать, кто они такие? Своё зло Аллегра вымещала только на них и, даже не снимая баллов, научилась ставить на место напыщенных наглецов. Особенно досталось четверокурсникам Драко Малфою и его шайке, когда впервые она застала их в ночное время в коридоре при попытке напасть на Мальчика-Который-Выжил. Аллегра сняла много баллов со своего же факультета под ненавидящий взгляд Драко и уговорила профессора Снейпа назначить троим слизеринцам отработку. В тот момент Гарри Поттер ошалело смотрел на нее, не желая поверить в увиденное. На следующий день пошли слухи о том, что наконец-то у Слизерина появилась справедливая староста, способная поставить на место несносных выскочек, и гриффиндорцы даже начали здороваться с Аллегрой.

…На Турнир Трех Волшебников в школу приехали представители Дурмстранга и Шармбатона. Постоянный шум утомлял, было много работы, в том числе и бесконечное патрулирование коридоров. Однажды Снейп намекнул, что Аллегра слишком сурова со своими сокурсниками.

— Профессор, разве справедливость не является приоритетной чертой старосты?

— Мисс Кэрроу, главная черта старосты — организованность, — пояснил декан.

~~

Больше Северус не видел её плачущей в совятне, поэтому счел прошлогоднюю истерику следствием накопившегося груза эмоций; разговоров по поводу Метки и возвращения Лорда больше не было. Из Аллегры вышла прекрасная староста, и, хотя весь факультет умолял профессора сменить ее, Снейп был непреклонен, потому что она сделала его деканскую жизнь намного спокойнее. К тому же девушка была образованна гораздо больше других. Каждый раз, заводя с ней беседы, он убеждался, что с её рассудительностью и философским складом ума нужно было идти на Когтевран.

~~

Смотреть в глаза человеку, которого она одновременно любила и ненавидела, вдруг стало просто. Аллегра больше не позволяла эмоциям брать над собой верх. Снейп так и не сказал её отцу об их прошлогоднем разговоре, и как растолковать эту скрытность она не знала. Их отношения стали просто деловыми: Северус доверял ей во всем, опирался, возлагал на неё воспитательные работы на факультете. Кажется, небольшое затишье наступило и в душе: в какой-то момент она осознала собственное равнодушие к декану. Чувства скрывались где-то в глубине подсознания, но не исчезали. Страшнее всего стало от того, что пропала агрессия из-за принадлежности зельевара к Темной стороне. Как могла исчезнуть эта злоба? Все просто: Северус никого не убивал, он был учителем, всего лишь профессором в Хогвартсе и не более того. Аллегра начала даже сомневаться в наличии у него Тёмной Метки, но отец утверждал обратное. Тем более, Снейп тесно общался с ним, и Амикус не скрывал своих мыслей перед дочерью, научившейся держать язык за зубами. Информация — всё, что нужно было от старшего Кэрроу Аллегре, чтобы обезопасить себя, поэтому она смиренно вникала в его отвратительные планы. Знание — сила. Кто предупрежден, тот вооружен. Играть дома в примерную покладистую дочь удавалось легко.

Она удивлялась, отчего же Северус молчит о её, возможно, излишней строгости к Слизерину и полном отсутствии друзей? Аллегру посещали мысли, что это отец попросил Снейпа приглядывать за дочерью, и быть может, так оно и было.

…Конец шестого курса не предвещал беды. Скоро последнее испытание Турнира Трех Волшебников. У Поттера и Диггори было больше всего баллов. Складывалось ужасное предчувствие беды из-за недавнего убийства Бартемиуса Крауча — заместителя Министра Магии, а прошлым летом на Турнире по квиддичу шайка дружков её отца спалила весь палаточный городок и пустила Знак Мрака в небо. Пусть это нападение было спланировано для запугивания, но оно предвещало нечто зловещее, потому как было первым за двенадцать с лишним лет после падения Лорда. Значит, отец все же многое скрывал от дочери, и Волан-де-Морт действительно готовился возродиться.

Странно, Гарри не должен был участвовать в Турнире, но кто-то подкинул в Кубок его имя. Тогда Аллегра начала пристально следить за Снейпом, вновь углубляясь в свои предположения и возвращаясь к мыслям о принадлежности декана Слизерина к стороне Лорда.

Декан доверил ей проверку эссе младших курсов: он вообще уже давно перекинул многие свои обязанности на свою старосту. Ей было не в тягость, и проверка эссе являлась удачным способом наблюдать за ним, быть рядом. Слежка была оправданием для самой себя; на самом деле, Северус всё ещё занимал место в её сердце. Эти черные глаза с ранних лет казались Аллегре таинственными, глубокими. Волосы цвета вороного крыла, тонкий нос и губы… он походил на летучую мышь, как говорили студенты. Одежда была такой же чёрной, и Алегра улыбалась, когда подумала, что у Северуса в шкафу куча одинаковых нарядов в чехлах.

Казалось, она изучила его кабинет полностью. Педантичный, аккуратный мастер зелий хранил все в строжайшем порядке в своей лаборатории, в кабинете же порой приходилось складывать разбросанные по столу пергаменты в ровные стопочки. Декан не возражал против этого вмешательства, а потом стал и это считать её обязанностью...

~~

Порой, когда они сидели в кабинете, проверяя очередные эссе бездарных студентов, то, казалось, забывали о присутствии друг друга. Как-то раз Северус уже почти начал зевать, ему захотелось потянуться, но к нему вовремя пришло осознание, что он не совсем один и не может позволить себе подобной слабости. Напоминанием стал истеричный хохот Аллегры. Кажется, она даже хрюкнула, смеясь над чьим-то домашним заданием. Девушка зажала рот рукой и стыдливо посмотрела в глаза зельевару, извиняясь за произведённый шум. Она вызвала у грозного профессора улыбку, возможно, даже из-за того, что он сам едва не попался.

"Он улыбается?" — сердце смущённой старосты сжалось от стыда. — "Я, кажется, действительно хрюкнула, какой позор!".

Еще никогда она не видела его улыбки. Внутри образовалось странное тепло, согревшее душу. Аллегра считала невозможным проявление «демоном подземелий» подобных эмоций. Отгоняя прочь странные мысли, она вновь приступила к проверке эссе. Внезапно в камине кабинета полыхнуло пламя, и из зеленых языков появилась голова директора.

— Мисс Кэрроу, добрый вечер, — с улыбкой произнес Дамблдор.

Девушка вежливо поздоровалась в ответ.

— Северус, я ни от чего тебя не отрываю? — осведомился директор.

— Нет, Альбус, — равнодушно ответил мужчина.

— Тогда жду тебя в своем кабинете.

Седовласый маг еще раз взглянул на Аллегру, легонько кивнул, попрощался и исчез.

— Мисс Кэрроу, заканчивайте с проверкой и отправляйтесь спать.

Уж конечно, она не собиралась ждать его здесь! Хотя… Аллегра нетерпеливо наблюдала, как Снейп зачерпнул летучего пороха из пиалы на полке, зайдя в камин, бросил его под ноги и исчез в зеленом огне.

Как только пламя стихло, она вскочила с места и бросилась к шкафчику, где декан хранил свой Омут Памяти. Пароль, охраняющий его воспоминания, ей посчастливилось услышать из уст самого профессора случайно, притворившись уснувшей за проверкой эссе. Везение.

— Tricholoma aurantium! — выпалила она название какого-то гриба.

Дверцы шкафчика открылись, и перед Аллегрой предстала чаша, в которой она планировала найти доказательства причастности Снейпа к Темной стороне.

Но картина предстала абсолютно неожиданная. Девушка с рыжими волосами, судя по знакам различия — гриффиндорка, сидела рядом с худощавым черноволосым слизеринцем. Перед ними лежала куча открытых книг, кажется, студенты готовились к сдаче С.О.В. или какого-то зачёта. В юноше Аллегра узнала Северуса. Надо сказать, он не изменился, не считая возрастных морщин. Её перекинуло в следующее воспоминание с этой неизвестной рыжей студенткой. Бессмыслица какая-то, просто набор действий: поездка в поезде, разговор о зельях, улыбки. Но кто же эта девушка? Она явно не была просто другом…

— Мисс Эванс! — послышался голос неизвестного профессора с пышными усами. — Назовите мне состав зелья Феликс Фелицис?

Пока эта загадочная Эванс отвечала на вопрос, молодой Северус наблюдал за ней влюбленным взглядом и повторял каждое слово, беззвучно шевеля губами. Внезапно в него кинули скомканным листком пергамента.

— Хватит пялиться, Нюниус, глаза сломаешь! — крикнул знакомый на вид парень в очках, и Гриффиндор взорвался хохотом.

"Кого-то он мне напоминает" — подумала Аллегра, разглядывая студента.

— Прекрати, Джеймс! — рыжеволосая девушка обернулась и с упрёком посмотрела на него.

Глаза гриффиндорки тоже показались какими-то знакомыми, кто она?

"Откуда я могу их знать?"

Аллегра вынырнула из воспоминаний и мигом закрыла шкаф. Буквально через минуту огонь снова полыхнул в камине и в кабинет вошел Снейп.

— Мисс Кэрроу, вы еще не закончили? — холодно поинтересовался он. — Уже поздно, идите к себе.

Девушка пристально взглянула на человека, которого теперь возненавидела еще больше. Неужели у него кто-то есть?

"Кто сможет понять черствого профессора зельеварения, кроме меня?" — обида звучала тихой болью в голове Аллегры, где-то в глубине сердца на расстроенном рояле заиграла ревность. Воспоминания профессора снова перевернули все вверх дном. Ожидая найти доказательства его причастности к Лорду, она увидела всего лишь слезливые воспоминания о какой-то рыжей гриффиндорке.

~~

Северус смотрел на свою студентку, отмечая её потерянный взгляд. Наверное, Аллегра слишком устала из-за того, что он постоянно ее эксплуатирует.

— Идите к себе, — повторил он.

~~

По дороге в спальню Аллегра твердо решила завтра же отправиться в библиотеку. Перед последним испытанием турнира она наверняка успеет просмотреть выпускные альбомы бывших студентов Хогвартса. Кто же эта таинственная Эванс?

* * *

*

Группа вконтакте:

http://vkontakte.ru/club14591519

Туманное утро, отсыревший воздух. Тишина…

Она встала совсем рано. Казалось, что кислород вовсе не собирается попадать в подземелья Слизерина, даже вечно досаждающие сквозняки из вентиляционных отверстий вдруг на какое-то время прекратились, что случалось крайне редко. Отрадой было то, что ей удалось занять комнату старосты и закрываться в ней, не слышать по ночам разговоров сокурсниц, наполненных пустыми помыслами о парнях, хотя у них была и другая тема — Тёмный Лорд. Никто не замечает очевидного, никто не верит, что Волан-де-Морт восстанет, только один зеленый факультет смакует новости, которые удаётся ненароком получить от родителей. Даже девушки мечтают вступить в ряды Темных волшебников, с благоговением говорят о монстре, словно о Мессии. Вина? Она возложена на их родителей, извративших образ мыслей своих детей. Что помогло Аллегре сохранить адекватное мышление? Как удалось сохранить свой разум от ежедневного вдалбливания несусветной чуши о выборе своего места в жизни?

Идиотка Милисента Булстроуд нарисовала на своем предплечье Метку несмываемыми чернилами. Что это? Глупость недалекой девушки, зомбированной отцом и матерью? Неужели эта бредовая затея казалась ей гениальной? Бедная четверокурсница ревела и огрызалась, когда Аллегра жесткой мочалкой с мылом и сильнейшими очищающими заклинаниями оттирала с её кожи импровизированную татуировку.

Первой целью была библиотека, у старосты оставалось много времени до начала последнего испытания турнира трех волшебников. Пыльные стеллажи книг встретили школьным запахом замшелого пергамента. Никого кругом. Вряд ли кто-то роется в книгах в такую рань. Мадам Пинс проводила Аллегру настороженным взглядом. Увиденное в омуте памяти Снейпа, заставило её сгорбиться над тяжелой книгой, альбомом с выпусками всех студентов Хогвартса от его основания. Переворачивая огромные листы, она старалась не вглядываться в лица, улыбающиеся с фотографий. Не интересно. Аллегра искала одну девушку с огненно рыжими волосами, ту, что была так дорога Северусу. Наконец, перед глазами показалась страница с 1978 годом. Первым факультетом, представшим взору, был Слизерин. Указательный палец, внимательно бегающий по пергаменту, внезапно остановился. Небольшая фотография с неуверенным мальчишкой в зеленом галстуке. «Мерлин, ты совсем не изменился…» Юный Северус Снейп на фотографии не выказывал никаких эмоций, с подозрением озираясь по сторонам. Улыбка? Нет, эта слабость ему недоступна. Черные волосы той же длины что и сейчас… Хотя различия все же были, в настоящем времени его лицо обрамляли тяжелые морщины пролегшие между бровями и в уголках глаз…Глаза… Пожалуй взгляд стал еще жестче, в мальчишке не читался груз прожитых лет.

Незаметно для себя Аллегра улыбнулась, глядя на бледнокожего мальчика, ставшего Пожирателем Смерти. Чего ради? Этот путь тернист и сложен, путь Тьмы, дорога смерти. Дамблдор, похоже, верит ему, но почему? Снейп плотно обосновался в Хогвартсе прямо под носом у великого мага, конечно, директор знает о прошлом этого загадочного человека, сейчас с фотографии взирающего на Аллегру чернильными глазами. Странный… Скрытный. Негативный персонаж, комок эмоций и злобы. Однако просиживая в подземелье за проверкой эссе в кабинете профессора, Кэрроу перестала замечать тьму в нем. Почему? Абсолютно деловые отношения и ни единого намека на принадлежность Лорду. Конечно, после ненужного всплеска эмоций в прошлом году с её стороны, Снейп возможно стал осторожнее. Интересно кто за кем следит больше? Аллегре казалось, что он наблюдает за ней, так же как и она за ним. Это очевидно — он шпионит для отца.

Никто не подозревает о её способностях. Аллегра была дочерью вейлы, умершей при родах, оставив дитя на воспитание нерадивому папаше. Амикус искал хоть один намек на какие-то силы, но их не было, девочка выросла обычной ведьмой, не способной на иную магию. Да она и сама так думала, пока в прошлом году не обнаружила в себе дар. Необычная способность менять внешность, как будто от Оборотного зелья. Стоило только представить себя кем-то, как отражение в зеркале менялось, и Аллегра превращалась в этого человека.

Проявилось это странно, она едва не попалась, когда сильно злилась на Анжелу Кромсбери за испорченный наряд. Девушка прожгла парадную мантию Аллегры на рождество ради шутки. Кэрроу стояла у раковины в туалете на третьем этаже, пытаясь привести в порядок обожженную ткань. Злоба, охватившая её в тот момент, принесла в организм какие-то новые ощущения, и ненароком взглянув в зеркало, она отпрянула в ужасе. В отражении была Анжела. А потом Аллегра стояла в этом злосчастном туалете, пытаясь вернуть себе привычный вид, и только спустя два часа попытки увенчались успехом. Научиться контролировать эту странную способность удалось довольно быстро, главное знать какие ниточки сознания дергать. Этот дар остался маленькой тайной, если бы кто-то узнал о нем, она бы уже тогда отправилась покорять просторы Тёмной магии под крыло своего отца, уверенного в восстании Лорда.

Бегло просмотрев остальных студентов за 1978 год, Аллегра наконец наткнулась на нужного персонажа. Рыжеволосая девушка улыбалась и махала рукой с фотографии. Эванс… Лили Эванс.

— Привет, — послышался знакомый голос за спиной.

Она повернула голову и увидела четверокурсницу, просиживающую штаны в библиотеке подобно ей самой.

— Привет Гермиона. Тоже не спится?

— Хочу просмотреть кое-какие чары, а ты чем занимаешься? — спросила Грейнджер, прижимая талмуд по чарам за седьмой курс к груди. — О, выпуски. Я просмотрела их все еще на первом курсе. — Смотри, это отец Гарри, — она указала на того самого парня из воспоминаний Снейпа, который кинул в него скомканным пергаментом.

Гермиона села на соседний стул и с неподдельным интересом стала разглядывать фотографию Северуса.

— Не изменился совсем, верно? Зачем тебе альбом? — поинтересовалась она с любопытством.

— Просто так, не знала чем время убить, — солгала Аллегра, делая вид, что ей нечем заняться. Изобразив некую заинтересованность, она ткнула пальцем в фотографию Лили Эванс. — Ты знаешь её?

— О, конечно, это мама Гарри, а что?

— Просто лицо какое-то знакомое, наверное, Гарри похож на нее, — озвучила элементарные мысли Аллегра.

И, правда: зеленые глубокие глаза парня принадлежали его матери, ровно, как и непослушные волосы и все остальное, доставшееся в наследство от Джеймса Поттера. Аллегру осенило: но тогда… Тогда любовь Снейпа мертва… Неужели он любит призрак? Что странное прониклось в душу. Боль? Нет, сожаление, никто не заслуживает такой участи…

— Ты пойдешь на турнир? — спросила Гермиона, открывая перед собой принесенную книгу.

— Да, наверное, — с задумчивостью в голосе ответила Аллегра, подвигая альбом, чтобы не мешал.

…Следующие события были чудовищными. Жизнь пошла кувырком, хотя и до этого назвать её спокойной не было возможности. На турнире погиб Седрик Диггори, и, по словам Гарри Поттера, видевшего его смерть, восстал Темный Лорд. Слизеринские студенты были правы…

Что ж, стоило готовиться к самому худшему. Забыв о Лили Эванс, Аллегра углубилась в тяжелые мысли о грядущем будущем. Траур в школе волнами отчаянья накатывал на студентов, а Снейп стал скрытнее, вежливо отказался от помощи в проверке домашних работ, ходил чернее тучи.

Вернулся…

Он вернулся к Тёмному Лорду! Жалкое ничтожество, мерзавец снова примкнул к Тьме. Подозрения не выходили из головы, а последующее ужасное лето хотелось забыть, но Аллегра будет помнить его до конца своих дней. Желание скрыться от действительности привело её к отчаянному шагу — ссора с отцом. Круциатус — отвратительная мера воспитания — должен был подействовать, но это в очередной раз показало, что нужно молчать. Никто не верил в возрождение Темного Лорда, хотя Гарри Поттер отчаянно убеждал всех в его возвращении, даже в Ежедневном Пророке не печатали об исчезновениях людей, о которых рассказывал Амикус. С этого лета Лорд начал набирать силу, а слизеринцы готовились принять Метки…

Это лето стало последней каплей. Бежать… Крайняя мера, которая станет спасением. После окончания школы она сбежит подальше от наступающей на пятки тьмы и от карьеры Пожирателя. Аллегра способна стать одной из самых приближенных к Лорду — её таланты в магии, организованность, да еще и дар метаморфа — нельзя чтобы кто-то узнал о нем…

* * *

Седьмой курс. Рука взмыла в воздух. Профессор кивнул.

— Зелье «Глоток надежды», дает чувство надежды, веры в лучшее. Помогает после встречи с дементорами. Время действия: 2—3 часа, — коротко ответила Аллегра.

— Спасибо, мисс Кэрроу. Пять баллов Слизерину, — с ухмылкой сказал Снейп, никогда не сомневавшийся в её способностях.

Ничего не изменилось, Аллегра продолжала учиться и зарабатывать баллы. Хогвартс не пропускал в свои стены тревоги, и все казалось обыденным. Жизнь текла своим чередом, но на самом деле все разговоры в гостиной между слизеринцами крутились вокруг возрождения Лорда. Ощущение безысходности подавляло остатки положительных эмоций. Всё больше сердце заполнял страх. Хотелось спать по ночам, но любой шорох заставлял содрогаться. Как будто все кошмары оживали, забирали остатки энергии, казалось, что из платяного шкафа вылезет боггарт. На что был похож её боггарт? Наверное, на любого Пожирателя Смерти или даже на самого Лорда. Боль в душе Аллегры усиливалась, Снейп совсем перестал с ней общаться. Она так боялась за него, боялась, что он участвует в убийствах и похищениях, но надеялась на лучшее и не готова была принять его мировоззрение относительно назревающей новой войны…

* * *

POV

Я сидела в библиотеке и слушала, как ливень выбивает барабанную дробь на окнах. Громыхания и порывы сильного ветра заставляли окна и рамы дребезжать, казалось, замок не выдержит и развалится под гнетом бушующей стихии. Пора поздней осени вступила в свои владения. Внезапно сквозь темень туч, я увидела маленькое черное пятнышко в небе, оно увеличивалось, сносимое порывами нещадного ветра, приближалось. Интересно, кто отправил сову в такую погоду и кому это послание? Но птица становилась все крупнее, неся послание прямо к окну возле которого расположилась я. Когда птица приземлилась на подоконник, я узнала в нем нашего домашнего филина. И какого келпи отец решил послать письмо в такую непогоду? Кое-как справившись с задуваемыми потоками ветра, я открыла окно, и промокший посланник ступил когтями на почти готовое эссе по Чарам. Незамедлительно птица была сметена со стола. Отцепив небольшой конверт от лапы, я выпустила филина обратно в бушующую стихию. Письмо было на удивление сухим.

Развернув конверт, увидела лишь три слова: «В следующее воскресенье».

Сознание рухнуло… Пергамент выскочил из рук и приземлился на каменный пол библиотеки. Еще несколько секунд рассудок пытался осознать смысл этих слов, старался истолковать по-иному, однако как ни крути, всё сводилось к одному. В следующее воскресенье, ровно через десять дней, я приму Метку…

Лорду нужна новая сила, не удивлюсь, если отец уже урвал для меня какое-то опасное задание, чтобы доказать преданность своей семьи. Это означало одно: в Хогвартс я больше не вернусь… Жизнь окончена. Отец всегда мечтал о моем обучении на дому.

Подобрав клочок бумаги с пола, я шла по замку, гонимая страхом и обидой, куда глаза глядят. Ноги принесли к Астрономической башне. Взгляд в пустоту, бесконтрольные движения… Боль постукивала где-то внутри, но контроля над сознанием не было. Движение, и нога оказалась за парапетом. Лицо обдувал ветер, нет, он сносил меня, направляя к неизбежной пропасти. Промокшая насквозь, я была готова к прыжку. Нет выбора… Моя жизнь не имеет смысла…

— Я бы не стал этого делать, — раздался холодный голос за спиной, заставивший вздрогнуть.

Голова повернулась в сторону человека, пришедшего отговорить от отчаянного шага в бездну. Ну почему именно ты?!

— Самоубийство не выход, мисс Кэрроу, — так же спокойно сказал он и после небольшой паузы добавил: — из любой ситуации.

Он наклонился и поднял с пола промокший скомканный пергамент, исписанный ровным почерком отца — наверное, выпал, когда я перелезала через перила. Мимолетный взгляд на бумажку с поплывшими от влаги чернилами, и Снейп сразу же поднял глаза.

— Слезайте оттуда, мисс Кэрроу. Немедленно! Это того не стоит.

Но я снова повернулась к пропасти. Зачем мне его слушать? Высота страшная, казалось, что лечу, парю над землей в сотне метров, как птица. Неосторожное движение, и нога соскользнула с сырой поверхности камня.

— Нет! — разорвал дождливое небо мужской возглас.

Снейп схватил меня за руку в последний момент. Ужас в глазах, я никогда не видела его напуганным, а мне было плевать, я была готова упасть, готова умереть, глядя в его черные глаза, утопая в боли, которой не заслужила. Пускай его глаза будут последним, что я увижу перед смертью.

Я не кричала, не держалась, просто смотрела на него без тени эмоций, выскальзывая из скользкой руки человека, который был моей мечтой…

— Помогите мне, хватайтесь за вторую руку! — кричал он, обращаясь ко мне сквозь шум дождя, занявшего эту часть Шотландии.

Но поникшая кисть, зажатая в его руке, безвольно висела. Я не пыталась держаться, когда он из последних сил стискивал мое запястье.

— Отпустите меня, — мой тихий голос казался спокойным.

— Что вы мелете! Левикорпус!

Ему удалось вытащить палочку свободной рукой и направить ее на мое тело, болтающееся на огромном расстоянии от земли. Он отлевитировал меня на мокрый, избиваемый дождем пол Астрономической башни и только тогда позволил себе отдышаться.

— Что вы творите? — нагнувшись и дыша, словно после кросса, произнес он.

— А разве это важно? — потусторонний голос мог показаться безумным.

Я сидела на мокром холодном полу, снова глядя в пустоту, так, будто ничего не случилось. Снейп подошел ко мне и, положив руку мне на плечи, с силой встряхнул меня.

— Очнись! Ты едва не погибла! — теперь уже злобно проорал он, возвращаясь в свое обычное состояние.

Но сознание не хотело реагировать. Я механически улыбалась, исчезая в слезах, прикрываемых дождем, которые катились по ничего не выражавшему лицу.

— Я хочу умереть, профессор, позвольте мне сделать это, одним Пожирателем Смерти меньше…

Шлепок, и щека загорелась.

— Идиотка! Каждый волен сам выбирать свою судьбу! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Это не повод лишать себя жизни! Это поступок слабости!

Но его пощечина не привела в чувство, а только еще больше погрузила в странную отрешенность. Я могу сбежать, но если Тёмный Лорд или отец найдут меня, все равно убьют, так не лучше ли сразу с этим покончить?

— Профессор, не кричите на меня, успокойтесь, я знаю, что я слабая… — спокойным тоном произнесла я.

Наверное, шок, не знаю, что еще могло его преследовать после таких слов. Снейп схватил меня за шкирку и поставил на ноги. Жутковатая улыбка на моих устах напугала его.

— Что вы несете? Вы только что чуть не сиганули с Астрономической башни! — снова сорвался на крик он.

— Мне бы стало легче, — с пустыми глазами ответила я. — Я не хочу принимать Метку…

— Смерть это не выход, — снова перебил он, перекрикивая дождь, барабанящий по каменному полу Астрономической башни.

— Как вы нашли меня? — продолжила я так же спокойно.

— Заметил вас в библиотеке с письмом…

Ну, конечно, и решил проследить. Мерлин, почему он не дал мне умереть спокойно? Именно сейчас всегда безразличный Снейп решил вмешаться…

Эта немая сцена длилась совсем недолго. Его обозленный взгляд, на самом деле скрывавший испуг, прожигал во мне дыру. Конечно, Северус знал, что означало это письмо и следил за мной по приказу отца, как следил за остальными. Мерзавец, Пожиратель Смерти… Он подхватил меня под руку и толкнул к выходу…

Снейп смотрел на забитое существо, беспомощно глядящее в одну точку. Глупая Аллегра едва не покончила с жизнью, а из-за чего…Из-за безысходности, но даже в сложившейся ситуации можно найти решение, только она этого не видит.

Влажные черные короткие волосы топорщились в разные стороны. Похожа на мальчишку, если бы не ясные серо-голубые глаза, придающие вечно растрепанному виду женственности, таинственности. Возможно, длинные волосы превратили бы её в эталон красоты, тем более, ее мать была вейлой, но нет… Она упорно старалась быть незаметной. Северус наблюдал за безмолвной истерикой старосты своего факультета. Ее состояние выдавали лишь неконтролируемые судороги. Спас ей жизнь…

Нет, жалеть девчонку бессмысленно, но что с ней делать? Эта чертова записка, в ней всего несколько слов. Противится своей участи, в этом конечно есть смысл и даже какое-то геройство, ведь этот промокший ребенок совсем не походил на убийцу, на бездушного Пожирателя Смерти. В очередной раз Северус убедился, какой же Тёмный Лорд ублюдок, заставляет детей принимать Темную Метку, а большинство неокрепших разумов, воспитанных в семьях убийц, с честью готовы служить Волан-де-Морту, но не она.

Северус на секунду задумался, затем встал, чтобы отыскать в шкафчике противопростудное зелье для себя и Аллегры. Несколько капель в два стакана с водой и он вернулся за стол.

— Пейте, — скомандовал Снейп, но в голосе не было привычного холода.

Девушка подняла глаза на профессора и молча потянулась дрожащей рукой за стаканом. Едва не подавившись содержимым, она поставила его на место. Мерлин! Что же с ней делать! Снейп думал о том, стоит ли открыться ей, стоит ли сказать, на чьей он стороне, ведь она так боится, что неосторожные поступки и слова могут дойти до её папаши. Хрупкая, болезненная, напуганная — она внушала отцовские чувства Северусу. Стоит поговорить с Дамблдором, но не было уверенности, что Аллегру не заманят на сторону Волан-де-Морта. Снейп не имел права рисковать своим положением. Одно ненужное слово, реплика и все полетит насмарку, годы одиночества и служения двум противоборствующим волшебникам. Конечно, Дамблдор не позволит, чтобы с ним что-то случилось, но тогда Снейп будет бесполезен в этой войне, а это противоречит всепоглощающему чувству вины перед Лили. Нет, не стоит ничего говорить Аллегре, так будет лучше, но ей нужна защита, защита от Амикуса, защита от Лорда. Как поступить? Северус был в тупике, отчаянно хотел помочь, укрыть, спрятать, но не имел возможности. Пусть она думает, что перед ней Пожиратель Смерти…

— Мисс Кэрроу… — но он запнулся от её взгляда, в котором мелькнула ярость, а возможно даже презрение. Вопрос застыл в ясных глазах девушки, и Северус потрудился ответить, опережая мысли Аллегры: — Я не буду ничего говорить вашему отцу, в моих интересах ваша безопасность, все же я ваш декан, мне не нужны смерти в школе.

Снейп мог нажимать только на эти кнопки, конечно, Кэрроу не верила ему, но предпринимать что-то чревато последствиями. Разговор закончился так и не начавшись, он не смел кричать на нее за этот глупый поступок. Там — на башне — был шок, но здесь стоит вести себя сдержанно. Она ушла к себе, а Северус остался наедине с мыслями как помочь, как сберечь Аллегру.

* * *

Пожиратель, на стороне Лорда, это очевидно, зачем он спас меня? Я остановилась в коридоре, решая куда идти. В спальню, кишащую злобными тупоголовыми слизеринцами, или наверх, обратно на астрономическую башню?… На самом деле сознание метило на третий вариант, вернуться в кабинет Снейпа, человека способного лишь на желчные речи и сухие реплики, но привычка старалась больше не замечать холода. Лишь черные глаза, в которых не видно собственного отражения…

Глаза… Видевшие столько боли, почему мне кажется, что судьба этого монстра была тяжелой и безрадостной? Конечно… Припоминаю… Образ рыжеволосой гриффиндорки с мягкими зелеными глазами и постоянной улыбкой, образ матери Гарри. Благодаря крупицам информации, что удалось увидеть в Омуте памяти, я теперь понимаю профессора… Северус, та злоба, которая витает вокруг тебя, исходя из черного сердца — это маска скрывающая печаль и тоску. Ушел в себя и выбрал темную сторону. Но почему ты служишь человеку, убившему твою любимую? Идешь наперекор логике. В голове не укладываются подобные мысли. А может быть, все наоборот? Может, ты на стороне света?

Рассудок совсем запутался. Мужчина, спасший меня сегодня, был похож на Пожирателя Смерти, он не предложил помощи, не нужно читать мысли, чтобы понять, что он хочет, чтобы я приняла Метку, наверняка ему приказали следить за инкубатором Пожирателей…

Что делать? Бежать…Нужно исчезнуть из страны, неподчинение грозит смертью. Побег — туманный шанс на спасение, только теперь за мной следят вдвое, а то и втрое больше… Виновен случай, если бы не Снейп, меня бы уже не было на этой земле. Тело до сих пор дрожит от ощущения, что под тобой ничего нет, а до земли сотня метров. А еще он ясно дал понять, что не скажет отцу, но почему? Второй раз хранит мою тайну, о той истерике в прошлом году не обмолвился ни словом. Странно, куча сомнений поселилась в душе…

Внезапно, за углом появилась светлая голова, на секунду выскочившая на свет факела и так же быстро метнувшаяся обратно.

— Стоять! — крикнула я, глядя на наручные часы.

Ага, пятнадцать минут после отбоя. Последнее время у меня вошло в привычку вымещать злобу на неосторожно гуляющих по ночам студентах. Тишина, никто не ответил, да я и не ожидала.

— Малфой, можешь не прятаться, — сказала я, подходя к рыцарским доспехам за углом, за которыми прятался мальчишка.

С самодовольным видом напыщенный сын аристократов почти гордо вылез из укрытия и кинул в меня презрительный взгляд.

— Минус десять баллов Слизерину. Марш в свою спальню!

Парень фыркнул со всей присущей ему надменностью и пошел в сторону гобелена, за которым находился вход в гостиную зеленого факультета, но не удержался, чтобы напоследок не кинуть язвительную фразу.

— Слава Мерлину, тебя здесь не будет через десять дней!

Эти слова стали для меня еще большим ударом.

Откуда, откуда он …? Что за… Но тогда знает весь факультет, и мне уже не отвертеться. Чертов поганый рот отца! Похвастался за свою дочь перед дружками Пожирателями. Ничтожество...

Ярость бурлила во мне словно забытое на огне зелье, готовое вот-вот взорваться, разнеся лабораторию в пух и прах. Дурацкое ощущение безысходности усилилось в стократ, придавливало одним из Стоунхенджских камней к земле. Мысли почему-то снова захотели отправить податливое тело на астрономическую башню, но взяв себя в руки, я сделала уверенный шаг к гобелену.

— Чистокровие чистокровных, — сказала я картине, и та открыла проход.

Ну, кто придумал этот банальный пароль, нужно оторвать уши Джарету, его затея…

Забравшись под одеяло, попыталась скинуть с себя груз перенесенных эмоций, конечно, Снейповские зелья помогут отойти ко сну более чем просто, но мне пока не нужно спать. Нужно искать ответ, пока время неумолимо отсчитывало последние дни и часы до вступления в ряды Пожирателей, разум искал возможности сбежать, спрятаться, но где? Все родственники служат Лорду. Стадо никчемных безвольных кукол. Перемалывая мысли в голове, я не заметила, как неспешное тиканье увело в мир сновидений…

* * *

«Я должен поговорить с Дамблдором» — пронеслось в голове Северуса, наблюдавшего за игрой бликов огня в камине на круглом блекло-коричневом ковре. Раздражение? Нет, он уже успокоился, рылся в своей голове, ища ответы, кто бы мог подумать, что из дочери Пожирателя вырастет сплошной протест? Тихоня, депрессивное создание, что же её сломало? Что спровоцировало характер стать противоречивым, а еще эта склонность к суициду…

На глазах Северуса подрастало молодое поколение Пожирателей, детей, чья палочка не дрогнет перед произнесением смертельного заклятия. Сыны и дочери тьмы.

Почему видя в девушке нечто светлое, эту непоколебимую борьбу с предназначением, он так хотел помочь ей? Хотя какая борьба, сегодня она едва не покончила с жизнью. Еще до восстания Лорда её речи пугали, её паника была настолько очевидна. Родилась не в той семье. Снейп помнил Аллегру совсем маленькой, уже тогда она была немного странной, слишком светлая, не напыщенная, другая. Он невольно улыбнулся, вспомнив о детской любви юной Кэрроу к своей персоне. Глупенькая маленькая девочка была чересчур положительным чадом, в сравнении, к примеру, с Драко Малфоем, выдрессированном в чистокровии и ненависти к низшим слоям. Странно, Амикус ведь абсолютно такой же, как и Люциус, однако ему не удалось воспитать дочь, хотя он не знает об этом, думает, что взрастил отличную наследницу и слугу Лорду. Больше года спустя после душераздирающей сцены истерики и противоречивых выпадов Аллегры относительно ненависти к Слизерину, разговоров о восстании Лорда, произошедших в подземелье, Северус решился заглянуть к Кэрроу. Он давно у них не был, да и дел накопилось, нет, он не собирался выдавать её мысли, просто стало интересно, каково её положение в семье. Это было прошедшим летом…

— …Как мисс Кэрроу? — спросил он учтиво.

— Хорошо, готовится примкнуть к нам, изучает Тёмные искусства.

Северус не мог поверить в услышанное, как это возможно? Амикус с гордостью произносил эти слова, без единого намека на сопротивление дочери, а даже наоборот, словно её мучила жажда, предвкушение…

Её фигура появилась в дверях кабинета, где двое Пожирателей вели неспешную беседу.

— Аллегра, дорогая! — сказал темноволосый мужчина, отпив виски из стакана. — Не составишь ли ты нам компанию, мы как раз обсуждаем дела насущные…

Глаза. Ясные серые глаза, в них не было ничего. Вся её сущность выражала странную отчужденность, нескрываемое высокомерие. Она зашла в помещение, гордо задрав нос, как истинная дочь своего отца. Ни один мускул не дрогнул при виде Северуса, который, возможно, пришел, чтобы рассказать о происшествии в Хогвартсе. Пускай оно было год назад, но он не думал, что Аллегра могла забыть опасность, что Снейп может рассказать отцу о ее мыслях. Странно, от неё веяло холодом, иная, не та девушка. Подменили, даже внешность — аккуратно расчесанные волосы и легкий макияж — в своем поместье она была юной женщиной. Конечно, когда Северус покинул дом Кэрроу, он долго размышлял над её поведением… заинтересовала. Заинтересовала мастерской актерской игрой, неужели Амикус не видит маски? Как тяжело, наверное, стоить из себя аристократку, когда, по сути, являешься просто милым, лохматым мальчишкой. Милой одинокой девушкой. Северус ухмыльнулся в который раз, когда слово «милая» врезалось в сознание, отдавая каким-то непониманием. Казалось, в его черствой, холодной голове не может быть подобных ассоциаций, но ничего иного на ум не приходило, это слово, словно вытравливало и коробило его рассудок. Впоследствии Северус начал задумываться о том, что является её настоящим образом? Может, игрой было то, что он видел в Хогвартсе? Но, черт подери, именно сегодня он узнал, что его подозрения пусты и ничтожны. Она едва не покончила с собой! Значит мальчишка-тихоня — это все же её настоящее я.

«Как же тебе помочь, Аллегра?»

Его грация, невыносимая таинственность, отягощающая сознание внешность сложились из оттенков скрытности и болезненной агрессии, он сам себя слепил таким. Образ был выдрессирован и доведен до ума многолетним одиночеством и чувством вины. Окружение: он нашел счастье в книгах, которые стали друзьями, а к зельям он относился как к духовным любовницам. Но эта страсть была вызвана деградацией эмоций и чувств за недостатком живых людей, женщин, собеседников, от которых он сам отгородился. Морщины напоминали рисунок тоски всего мира, неровная складка меж бровей, уголки губ, стрелками указывающие вниз, он слишком много хмурился и даже в одиночестве нередко замечал за своим лицом бесконтрольные эмоции. Среди уродливых отражений реальности, в которых не было места простым человеческим радостям, он пал духом, но искусно делал вид, что держится, от этого становился еще более мрачным и требовательным к окружению. А кто был его окружением — студенты? Дамблдор? Лорд?..

Да, вся эта пелена из людей, которых он совершенно не хотел видеть, дышать с ними одним воздухом, превратила Северуса в холодного монстра, черную летучую мышь подземелий, хотя может, они не виноваты. Он один повинен в своей судьбе. Написал собственный персонаж сквозь тернии ошибок, сквозь её смерть.

Лили…Она была иной, не такой как другие, а может и обычной. Северус видел в ней идеал, воплощение самых сокровенных мечтаний, безукоризненную девушку, которая предпочла другого. Чувства к ней сильны и живы до сих пор, вот только предмет его сладостных мук уже давно не в этом мире. Мысли снова заставили подойти, нет, просто за шкирку поволокли его к каменной чаше со светящимися бликами, отголосками прошлого, моментами, где Лили была счастлива, жива…

Она была и осталась несбывшимся, недостижимым. «Несбывшееся» — он вновь и вновь тянул к нему руки, но не мог ощутить, ведь в омуте памяти она была лишь дымкой, бездушной декорацией, воспоминанием, от которого раненое сердце не могло отказаться. Снова и снова Северус плыл по картинам прошлого, наблюдая за её улыбками и мимикой. Акт величайшей красоты, приписывающий Лили божественный лик: рыжие волосы лежали россыпью рубинов на плечах, зеленые глаза напоминали волны несбывшихся желаний, в которых тонул черноволосый паренек, тихоня... Безусловно, она создавала впечатление небогатой, но, казалось, одаренной подчинять себе место, людей и вещи девушки, как подчинила себе Северуса, непреднамеренно. И не один он был в восторге от этого огненно-рыжего создания. Вокруг нее всегда была толпа — мародеры. Подчиняющиеся этой магии гриффиндорцы. Они попили кровушки у Снейпа, и отобрали самое родное и сокровенное, коим он так никогда и не овладел. Магглорожденная, она не была вейлой, но всегда могла управлять остальными, не прилагая к этому никаких усилий. Обладание Лили духовно — эта цель не осуществилась, лишь осталась тупой болью где-то в отдаленных уголках затвердевшего сердца…

* * *

Кто он? Быть может, легкий ветер, сомнительно развеивающий духоту, или морозный день в череде зимних месяцев? Не живой, словно изваяние, безмолвный инфернал, одна из марионеток Темного Лорда. Злобный, суровый профессор зельеварения, простой учитель, за маской которого скрывается убийца.

Сторона света…

Почему-то невозможно сопоставлять Снейпа и свет как таковые. Это что-то из серии «небывальщины».

Раннее утро, слишком рано для подъема и слишком поздно для последних минут сна. Книжка в руках — бесполезное чтиво для убийства времени. Буквы не складывались в слова, а плыли смутными очертаниями черного по белому. С хлопком страницы закрылись, и фолиант был брошен на пол. Невольный взгляд на кресло. Что привлекло в грубой потертой ткани предмета мебели? Заинтересовало то, чего там быть никогда не могло. Пустая затея, все же, согревающая душу психическим расстройством, заставляющая думать о чем-то неестественном, несбыточном. Сосредоточенное усилие помогло мне увидеть Северуса почти ясно: сделав это, я почувствовала еще большую неудовлетворенность ничего кроме очертания мужчины с холодным взглядом, сидящего со скрещенными на груди руками представить не удалось. Образ высокомерия и, в то же время, приземленности очерчивал острые скулы и черные глаза, крючковатый нос предполагал строгость. Нет, он не может быть иным. Но почему в детстве он казался другим, каким-то более реальным, эмоциональным, открытым? Этот идеал растворился, практически в первый же день поступления в Хогвартс. Недобрый, желчный, гиперхолодный…

Как мог совершиться самообман, пускай и в столь юном возрасте? Что-то заныло в душе, по-видимому «сердечная мигрень», — чувство, которое я хорошо знала, но не придавала ему особого значения, оно появлялось всякий раз, когда мысли уводили слишком далеко, набирали обороты несбыточной любви, заглушали трезвый рассудок, плевали на очевидную невозможность развития отношений между нами. А потом…

Возвращение к реальности, словно камнем к земле, и ты начинаешь переживать каждый день как данность, лишь изредка бросая косые взгляды на преподавателя, который никогда не обратит внимания на твое ничтожное существование. Вчера на Астрономической башне он спас меня. Не пойду больше на такой крайний шаг, потому что именно Северус сохранил мою никчемную жизнь, решил за меня. Не позволил исчезнуть, упасть и разбиться, подарил мне лишние глотки кислорода, нарисовал новую линию на ладони, продлил. Глупая…

«Теперь ты обязана существовать, из-за его геройства, не подпитанного истинными мотивами, но все же, геройства».

Любовь вырастила меня глупой. Северус вырастил меня иной, благодаря ему я не такая как все эти чертовы дети слизеринцев. Именно эти чувства вызвали развитие не по указке тирании отца…

Считала его принцем, и мои чувства отнюдь не изменились после того, как я узнала истинное лицо «идеала» в стенах Хогвартса. Северус, только в своих мечтах я могу произносить это имя, тот день, когда оно слетит с моих губ и с факультета не снимут сотню баллов, будет самым счастливым. Красная дата календаря будущего, которая никогда не осуществится. Певучее имя заставляло трепетать ускользающие теплые чувства, разбазаривало частички души, разбитые и снова склеенные без каких-то мелких осколков. Та самая душа была словно прохудившаяся ваза с водой.

Завтрак в Большом зале, один из последних завтраков в тихой обители. Пускай в замке было много того, что вызывало негатив, но, в общем и целом, это место было домом, родным, неприкосновенным. Волшебный потолок сегодня не капал дождем, и лишь мелкие серые тучки застилали бескрайнее небо. Преподавательский стол пустовал, только профессор Вектор медленно подносила вилку ко рту, читая в этот момент книгу, находящуюся в другой руке. Пару раз она даже не закладывала пищу в рот, вместо этого железный предмет касался ее губ и опускался обратно к тарелке; странная, она даже не замечала, что жует пустоту, интересно, что же это за книга такая? Роман, наверное… Женщина всегда казалась мечтательной…

Оказывается я пришла одной из первых, но ничего кроме печенья и какао в горло не лезло. До занятий еще было сорок минут и, собираясь провести их библиотеке, я встала из-за стола и поплелась в сторону выхода.

— Привет, — послышался приветливый голосок проходившей мимо девушки, входящей в зал.

— Привет Гермио… — но договорить я не успела.

Голова, непроизвольно повернувшаяся в сторону девушки, встретилась с чем-то твердым, но в то же время мягким. Фигура была выше меня, но по ряду пуговиц, неприятно встретившихся с моим лицом, я, черт подери, уже знала кто это. Нервно сглотнув, я подняла напуганный взгляд, который наткнулся на чем-то взвинченного Снейпа.

— Профессор, извините.

Секундное замешательство… Я все еще стояла слишком близко, не в силах унять шок.

— Может быть, вы дадите мне пройти мисс Кэрроу? — произнес он жестко.

— П-простите профессор, полепетала я невнятно, сглотнув, затем отпрыгнула в сторону, а Снейп продолжил свой путь к преподавательскому столу, в его походке было что-то непривычное. Кажется, он был зол. Слава Богу, я не гриффиндорка, тогда бы досталось. Не в силах пошевелиться, как идиотка я стояла, наблюдая за развевающимися полами удаляющейся черной мантии.

— С дороги, Кэрроу! Чего встала на проходе? — послышался нахальный голос. Меня с силой толкнули, и я врезалась в дверной проём.

— Эй! Малфой! Какого ты себе позволяешь? — гневно кинула я, поправляя съехавшую набок мантию.

Но он не ответил, пошел дальше в сопровождении двух бугаев, даже его белый затылок говорил об излишней надменности. Чертов придурок. Ладно, я еще поквитаюсь с тобой, противный выскочка! Я плевалась ядом в сторону шайки удаляющейся троицы, как будто что-то можно было изменить. Истинный сын своего отца, трусливый аристократ, невоспитанный под прикрытием хороших манер. Совсем недолго я метала молнии, затем двинулась к библиотеке, на ходу охлаждая пыл. Как бы ему отомстить за этот некрасивый выпад в сторону старосты? Последить что ли?

…Атлас, простая немагическая книга…

Куда мне отправиться, где смогу существовать, и не умру от голода и холода? Я развернула огромную карту на столе. Испания. Нет, нельзя — там одно из наших поместий, нужно что-то неброское, где никто не станет искать, место, которое на карте даже под лупой с трудом можно отыскать. Чехия? Нет, почему мне пришла на ум Чехия? Это же одна из обителей Темных искусств. Возможно, Филиппины. Ох, нет же! Закрыв глаза, я просто ткнула пальцем в первое попавшееся место. Им оказался город Црквице в Черногории. Поначалу даже улыбка появилась на губах, но так же быстро угасла: страна соседствовала с Албанией — одним из мест обитания Темного Лорда. Что-то камнем рухнуло вниз...

Куда?

Вторая попытка принесла больше радости: место под названием Пуэрто-Касадо в Парагвае, далеко и, наверное, безопасно. Безликая радость туманом заволокла сознание, странно позитивно и, в то же время, удушающее досадно. Что ж, Парагвай, так Парагвай…

Внезапно накатило странное ощущение, я покраснела от нахлынувшего стыда, запоздалой реакции встречи с профессором. После шока, встретилась с Малфоем и его шайкой, они вывели из ступора. Северус был так близко, я могла изучить сетку ткани его сюртука, потертые медные пуговицы в мелкую царапину, а подняв лицо — лицезрела поры кожи. Почему-то именно сейчас странное ощущение затеплилось где-то внутри. Запах, я не запомнила запах, потому что не дышала, какая неудача! Это столкновение. Я зарылась в ладони лицом. Мерлин, о чем я думаю?! Пускай от него веяло загробной мерзлотой, но он был так близко впервые за долгое время. Даже ребенком, влюбленной маленькой девочкой, я чувствовала его незатейливые прикосновения, необременяющие взъерошивания волос. Уже тогда я внимала этой таинственной силе, рождавшей в теле дрожь. Но сегодня эта дрожь была рождена в женском теле, в теле сформированной девушки.

Желание…

Желание быть еще ближе, прижаться…

Новая волна постыдных мыслей придала лицу цвет спелого помидора. Перед кем чиниться? В библиотеке никого не было, но я стыдилась, как нашкодивший ребенок. Всегда старалась не позволять похотливым мыслям занимать место в горящей любовью голове, но картины эротического характера то и дело вспыхивали в неспособном поставить барьер против них рассудке. Глупая, снова не могу удержаться от того, чтобы не представить Северуса в своих объятиях, но отталкивая ни в чем неповинные мысли, все больше приклеивала к себе клеймо влюбленной школьницы. Зачем Снейп пришел к нам в поместье этим летом? Конечно, дела с отцом. Но от одного взгляда на него жестокая чистокровная маска словно растворилась, и после его ухода, я ляпнула отцу о своем нежелании принимать Метку. Это была серьезнейшая ошибка, едва не приведшая к апокалипсису. Все оставшееся лето я провела взаперти под наблюдением и контролем домашних эльфов. Актерская дрессировка пошла насмарку, и возможно, именно этот инцидент повлиял на столь скорое решение принятия меня в «семью» Пожирателей Смерти, осквернителей рода волшебников. Сама вырыла себе могилу…

Тут мимо меня прошмыгнула взъерошенная рыжеволосая девушка, кажется гриффиндорка, еще одна из Уизли, наверное, забыла что-то подготовить к занятиям, раз так рано в библиотеку пришла, нет, прибежала, кажется, даже запыхалась. Она напомнила мне о Лили, я часто вспоминала о ней, погибшей так давно от рук самого Темного Лорда. Подлец, он забрал его любимую… Недавно я заперлась у себя и наложила на комнату огромное количество защитных чар с одной целью…

Небольшое зеркало в дверце шкафа отразило гриффиндорку с огненными волосами и изумрудными глазами, что заняла сердце Северуса навсегда. Сколько мыслей было в голове после того как я узнала правду о его чувствах? Миллион…

Миллион стенаний и боли, принесшей разочарование. Осталось девять дней до принятия Метки, прямо поминки какие-то. И именно сейчас в угоду времени в голову начали проникать омерзительные мысли. Я хотела стать ей на время, обмануться и обмануть…

Все прошедшее лето терзала себя этими гнусными мыслями, старательно выкидывала из головы детские надежды, что Северус полюбит и примет меня такой, какая я есть, но они отметались за неимоверной глупостью. Я не имею на это право, это изнасилует душу, убьет его и меня. Даже за такие мысли хотелось взять канделябр и со всей силы приложить железку к виску, подобно домовому эльфу, сказавшему о своем хозяине нечто неприемлемое. Эти суждения заставляли тело содрогаться в неприязненном порыве, словно съела что-то горькое или наоборот кислое…

Время, время, время… Возможно я больше никогда не увижу человека, которого отчаянно люблю.

— «Нет! Брось Аллегра, ты не можешь так поступить с собой и с ним! Это низко и отвратительно, тем более он не поверит, что перед ним стоит мертвая девушка, по которой он так нестерпимо скучает, просто убьет тебя, или того хуже. И сейчас…»

Этот жестокий план изрезал душу, и запереть его на задворки мыслей не получалось…

Я чувствую твой ветер на губах…

Почему твой? Все просто, я так решила, решила, что порывы именно этого потока, ворвавшегося в комнату через открытое окно, поднимали твою черную мантию, изящно разрезавшую воздух всего несколько секунд назад. Ты стоишь на берегу Черного озера под вековым дубом и всматриваешься в ночную гладь. Ночь темна, но она яснее дня в сравнении с твоими глазами. Угрюмая складка меж бровей, о чем ты думаешь? Почему пришел именно туда? Почему мое нелогичное сознание нарисовало фигуру в черных одеждах у воды? Я просто больна тобой…

Сегодняшний день был обычным, серым, безликим, но все же потерялся, отсчитал себя до неминуемой даты побега, запланированного на следующую субботу. Изменить внешность и жить где-то вдали от жуткого предназначения, уготованного судьбой. Нет! Отцом… Слово «судьба» здесь неуместно. Эта пятница закончилась, оставив ровно восемь дней. Ничего интересного: пары по Маггловедению с пуффендуйцами, Гербология с ними же, и Зельеварение с Гриффиндором. А затем домашняя работа, много домашней работы, еще больше домашней работы… ведь это последний курс…

Серость дня вызвала безысходную тоску, сравнимую, пожалуй, лишь с любым другим учебным днем. Время наступает на пятки. Ужасный план в моей голове, что он предвещает? — Жизнь в муках за ошибку, которую нестерпимо хочется совершить. Лежа в кровати, я искала способ остановить эти жестокие мысли. Расплаты не будет, пока есть шанс передумать, но открещиваясь от него, я всё больше думаю о том, как осуществить это омерзительное злодеяние.

Завладеть его сердцем в облике другой девушки… Рыжеволосая гриффиндорка с зелеными глазами и лучезарной улыбкой, помоги мне. Хотелось почувствовать его любовь, обмануть себя хоть ненадолго. Нет, определенно я не могу прийти к нему в кабинет после отбоя в фальшивом образе, он не поверит, выяснит кто я, а затем убьет. Нет, сначала поможет отчислению с позором из Хогвартса, а потом убьет. В голове представилось мгновенное появление отца после возможного инцидента: злоба, Круциатус, ругательства, снова Круциатус, а затем возвращение к главной проблеме — Метка, ну и ненароком еще парочка Круциатусов. Я уже чувствовала, как несуществующая татуировка прожигает руку и нервно сглотнула. Что делать? Как осуществить сомнительную мечту?

В субботу будет поход в Хогсмид. Снейп редко выбирается в деревушку, лишь пару раз я видела его заходящим в Кабанью голову. Велик ли шанс, что он внезапно захочет туда пойти? Даже если и пойдет, то что тогда? Каковы мои последующие действия? Ухмылка в темноте. Представляю картину: грязное замызганное помещение паба, застарелая грязь на полу, выпившие волшебники неизвестного происхождения. Дверь открывается, и на пороге возникает улыбающаяся девушка, погибшая четырнадцать лет назад. Занавес. Аплодисменты. Ну, конечно, у Снейпа на барную стойку упадет челюсть от такого зрелища, возможно инфаркт глаза случится или инсульт, но стоит ли только ради этого пудрить ему мозги и выставлять напоказ свою силу? Потрясающе идиотский план…

* * *

Поиски избавления от зыбкой тоски принесли его к холодному озеру. Что он высматривал в подернутой рябью темной воде? Сквозь едва различимую гладь в свете луны можно было различить фантастические образы древних чудовищ, но они были лишь плодом воображения. Пришел подумать, вот только мысли пугливо прятались в голове, не желая вступать в полемику друг с другом. Устал, тяжелый рабочий день, а впрочем, такой же, как и всегда… Вздох. Холодный осенний воздух кольнул легкие, но почему-то стало легче. Раскидистый дуб возвышался огромной тенью, навевая старые воспоминания…

Именно под этим деревом располагалась обитель его встреч с Лили. Как часто они, склонившись над учебниками, сидели в компании друг друга и просто занимались арифмантикой или зельями? Северусу было плевать на занятия, он просто незаметно из-за книжки любовался её аккуратным профилем. Рыжие локоны, словно ручейки стекали по хрупким плечам, создавая впечатление, что девушка объята огнем. Мужчина подошел к массивному стволу, аккуратно переступая через корни, приложил руку к прохладному дереву и закрыл глаза. Он словно впитывал энергию прошлого, отсеивая ненужные сцены, происходящие у подножья дуба во все времена Хогвартса. Его воображение оставляло только детали связанные с ней. Шероховатая поверхность коры оставляла вмятины на ладонях; он не замечал, насколько сильно прижал руку. Было ощущение, что он пытается толкнуть неподдающуюся тяжелую дверь в прошлое. Внезапно порыв ветра подхватил мантию, и она резким движением встрепенулась, оставив глухой звук хлопка ткани о воздух…

* * *

Никто не пригласил меня в Хогсмид, потому что друзей у меня не было и нет. Тишина в гостиной Слизерина редкое явление, но вполне понятное, все увлечены прогулкой или просто спят без задних ног в выходной день. Что до меня? Обычное состояние: книга в руках, теплый камин, согревающий ноги, и чашка горячего какао. Недосыпание привело к бездействию, все мысли по составлению плана улетучились с приходом нового дня, с пробуждением страха за чудовищные последствия.

Шанса возможно больше не представится… Никогда…

— «Ты слышишь саму себя?» — шептало подсознание.

— Но я больше никогда его не увижу!

— «Кто ты такая, чтобы ворошить его прошлое? Ты не имеешь права на такой безрассудный поступок».

— Не имею, но время…

— «Да, что время! Ты будешь винить себя за этот поступок всю оставшуюся жизнь, это убьет его!»

— Убьет Пожирателя смерти? Убийцу? Не смеши, я всего лишь получу желаемое, и исчезну из его жизни.

— «Стоп! А что, прости, ты имеешь в виду под желаемым?».

— Не знаю…

— «Мерлин, ты просто хочешь его использовать! Кто давал тебе право на такие действия?»

— Неправда, я люблю его…

— «Любовь не должна быть такой жестокой!»

— Но остальное невозможно…

— «И физическая страсть успокоит тебя? Неужели сможешь насытиться?» — придиралась совесть, ища пути к отступлению.

— Нет, но это все, что у меня может быть…

— «Ты не права, ой, как не права, ты хочешь совершить преступление…»

— Знаю, и совершу…

Этот бессмысленный диалог в голове подогревал чувство неуверенности, провоцируя действие и бездействие. Совершить акт неправомерной любви, воспользоваться случаем? И кто вообще сказал, что такая возможность представится? Попытать ли мне сомнительное счастье? Отчаянно хочется его прикосновений, зарыться в иссиня-черные волосы, вдохнуть их аромат. Почувствовать руку на своей спине, медленно выводящую узоры по вздрагивающей коже. Даже от простых мыслей кровь закипает, а тело начинает бить дрожь, дрожь предвкушения… Северус, ты нужен мне.

* * *

Слава Мерлину, Филч сказал, что она не ушла в Хогсмид, иначе пришлось бы посылать за ней. Ну, что за напасть! Полчаса назад прилетела эта птица, испортившая и без того поганое настроение! Именно сегодня привезли новую партию ингредиентов для школы, а совами их не посылают, из-за нестабильности субстанций. Выходной для Северуса, конечно, что-то нереальное, но плестись в Косой Переулок совсем не хотелось, да еще эти зелья для больничного крыла, не вовремя поставленные на огонь, требуют тщательной слежки и помешивания. Аптека закрывается через час, а завтра всеобщий выходной. Чертов преподавательский состав отдыхает, а единственная рабочая лошадка — Макгонагал дежурит в коридорах вместе с Филчем, и некому заменить Северуса в лаборатории. Ингредиенты для зелий он забирал лично, проверяя их качество, и не обвесил ли его старик Розвальд. Хитрый аптекарь любит наживаться на невнимательности клиентов. Единственный плюс, Снейп сможет посетить Дырявый Котел — хозяин Том задолжал ему бутылку Огденского Виски за одну услугу. Что ж, от хорошей выпивки никто не отказывается.

— Чистокровие чистокровных! — рявкнул Снейп гобелену второпях.

Она единственная из студентов, кому можно поручить важное задание, последить за зельями, и они даже не взорвутся. Его совершенно не интересовал инцидент, произошедший пару дней назад, когда девушка едва не спрыгнула с Астрономической башни. Повторной попытки самоубийства не было, и он выкинул из головы растрепанное создание с влажными волосами, с ногами забравшееся на стул в его кабинете. Но сейчас ему нужна помощь, и староста вряд ли откажет. Аллегра сидела на кресле возле камина и невидящим взглядом смотрела в книгу, словно в отражение мыслей. Да уж, вряд ли она вообще что-то соображает.

— Мисс Кэрроу!

Реакция не удивила, она резко дернулась и с испуганным всхлипом гулко захватила ртом воздух. Книга вырвалась из рук и упала на каменный пол. Глаза Аллегры расширились от страха. Северус стоял, ожидая, когда девушка придет в себя от его внезапного вмешательства, но она молчала, глядя на него полоумными глазами.

* * *

Дернулась? Это мягко сказано, тело прошиб холодный пот и судороги. Пульс сделал скоростной рывок, причинив тупую боль сердцу. От одного взгляда на темную фигуру декана, которого я только что представляла в «нерабочей обстановке» едва не затошнило. Галлюцинация? — Наверное…

Его что, притянуло на мои мысли? Стоит, ждет, пока приду в себя. Недовольная гримаса являла миру нетерпеливость. Что ему нужно?

— Следуйте за мной, — скомандовал он, но не успела я открыть рот, как последовала фраза: — По дороге объясню, мало времени.

Вот так сухо, черство. Он развернулся и шагнул по направлению выхода из гостиной. Надо было прийти именно в тот момент, когда я о нем думаю. Не слишком быстро я вышла из ступора, и уже через несколько секунд плелась вслед за профессором, стыдливо понурив голову, как будто он застал меня за каким-то недостойным занятием, а он и застал…

Снейп назвал пароль и рывком открыл дверь в кабинет, бросив на меня мимолетный взгляд. Его явно что-то раздражало. Черные глаза метали молнии, а губы едва заметно двигались, нашептывая какие-то ругательства. Надеюсь, эта злоба не из-за меня? Так же грубо толкнул еще одну дверь, в его личную лабораторию. Небольшое напряжение в позвоночнике, остановило меня на полпути к его святыне, к обиталищу котлов и зелий. Бледное лицо профессора высунулось в проем.

— Я долго вас ждать буду? — рявкнул он.

Обычно такие слова вводят в еще больший шок и нерешительность, но тело решило иначе. Быстрым шагом я преодолела расстояние до двери, а затем до профессора. Да, редко я бывала здесь, только когда он просил что-то принести в моменты наших с ним проверок эссе студентов. Это место буквально пахло Северусом. Ингредиенты в банках, аккуратно разложенные по полочкам, два рабочих стола грубой работы, заставленные стеклянными колбами, несколько котлов, два из которых стояли на огне. Он что-то варил, и пахла эта гадость несвежими кабачками, от чего нос автоматически изобразил неприязнь. Снейп погасил огонь под одним котлом и склонился над вторым, что-то насыпал туда, похожее на порошок одолень-травы, отчего небольшой столп синего дыма взвился в воздух.

— Мисс Кэрроу, — он повернулся ко мне, глядя на карманные часы.— Ровно через тридцать три минуты добавьте сушеных златоглазок, помешайте против…

— Я знаю, как готовить Костерост, профессор, — перебила я и сразу же пожалела об этом.

Перебивать Снейпа вообще было опасно для жизни. Его злобный взгляд просверлил меня насквозь, но порыв животного страха, обычно случающийся при виде его негатива, готового вырваться наружу волной усмешек, приправленных сарказмом, так и не нашел выхода наружу. Лишь нервно сглотнув, я приготовилась слушать нравоучения, однако зельевар был иного мнения:

— Как закончите, вы свободны.

Снейп пересек лабораторию, взял с вешалки теплую мантию, оставив меня в недоумении, в помещении пахнущем не ахти как.

— Куда вы, профессор? — машинально отреагировал рассудок вслед.

Мужчина повернулся, на этот раз удостоив меня взглядом из серии: «не ваше дело». Я старалась сохранить самообладание и не впасть в панику от черноты его глаз. Везение, он снизошел до ответа:

— Я обязан перед вами отчитываться? Просто выполните просьбу и отправляйтесь к себе, — ровным, но напряженным тоном сказал он.

Он просто развернулся и покинул комнаты. Слово «гад» завертелось на языке, но озвучить его не удалось, язык присох в не менее сухом от возмущения рте. Оставил меня в обнимку с котлом и помахал ручкой, что ж, остается только выполнить задание. В голове мелькнула мысль, а ведь это честь помочь профессору. Не думаю, что он кого-то допускает до своей работы, тем более, приготовления такого сложного зелья. Костерост, конечно, почти готов, но все равно…

Почему он попросил меня? В душе зажегся какой-то странный довольный огонек, но сразу же померк. Я всего лишь староста, его опора, не более того. Кулаки сжались, а зубы стиснулись, сначала страх перед его глазами, затем радость от доверия, а теперь гнев от несправедливости. Чудесный букет эмоций! Взяв с полки потрепанный переплет, я внезапно передумала и поставила книгу обратно на полку. В ближайшие полчаса его не будет… Мерлин! А как же мой план? Если бы я только могла знать, куда он направился, чтобы пойти следом! Нет, он не осведомил. Сколько же в нем негатива! Взгляд скользнул на шкаф, в котором хранился Омут памяти. Зачем? Что нового я увижу там? Но ноги сами понесли в сторону злосчастных воспоминаний.

— Веритасерум.

Ничего не произошло. Черт, он сменил пароль. Тряхнув головой от негодования, я начала нарезать круги по кабинету Снейпа. Куда он мог отправиться? Зубы стучали от непреодолимого желания узнать пункт назначения… Стол! Руки стали шарить по неаккуратным стопкам пергаментов с записями, но ничего кроме непроверенных эссе, увы, не попадалось. Ящик стола был заперт, перестраховщик несчастный! Перестав мучить ручку ящичка, я использовала простейшее «Алохомора», но заклинание не вызвало эффекта. Взгляд опустился к пустой корзине из-под мусора. Скомканный листок валялся на самом дне и руки сами потянулись за пергаментом. Странно, зачем я вообще роюсь в его кабинете, что хочу найти?

«Уважаемый Мистер Снейп, ингредиенты для зелий прибыли сегодня днем:

1. крылья скарабеев 2 коробки.

2. сушеная целема 12 пучков.

3. перья выскакунчика. 3 коробки…»

Пробежав глазами список ингредиентов, внизу нашла подпись:

«… С уважением Адемиус Розвальд.

Косой переулок. Дом 14. Аптека Розвальда.»

Дата стояла сегодняшняя, а аптека завтра не работает, да, Снейп направился именно туда. В голове потихоньку начал созревать план, и победная ухмылка искривила губы.

Что ж, надеюсь, я успею…

— Быстрее! — голос мольбы, взгляд на песочные часы, отмеряющие последние минуты возле бурлящего котла с Костеростом.

А песчинки так же степенно сыпались, не собираясь ускорять бег времени. В голове кипела злоба. Ох, как я не люблю ожиданий, а особенно таких напряженных. Кто бы мог подумать, что эта суббота сможет подкинуть шанс? Такой сомнительный шанс для запутавшегося юного разума, подернутого алчной любовью, плюющей на все законы совести. Совесть? К чертям собачьим, она просыпалась где-то глубоко-глубоко, но сразу же загонялась на задворки сознания мысленным Ступефаем.

— Ну, же!

Нервное покусывание губы. Разговор с самой собой. Ничего хорошего, с такими проблемами пора в больницу Святого Мунго в отделение для душевнобольных! Это ненормально так стремиться испортить кому-то жизнь. Несмотря на эту коварную любовь, владеющую сердцем и душой, жалость к Снейпу — что-то немыслимое; так я решила.

Жестоко? Может быть. Нет, дайте подумать — это очень жестоко. Откуда в моей голове такая бессовестная отрешенность от простых человеческих чувств, как сострадание, понимание? Ха! Вот еще, я же слизеринка, змея, способная причинить боль человеку, которого люблю.

Странная гремучая смесь, обычно, когда ты чувствуешь что-то теплое и светлое по отношению к другому, не хочешь причинять боль. А тут все наоборот. Может, это не любовь, а первобытное желание обладать? Тогда почему эта… Мерлин с ней, страсть, мучает меня с раннего детства, принося одни страдания? Быть может, это какая-то подсознательная месть идеалу, который оказался неидеален? Месть человеку, не обращавшему на меня внимания долгих одиннадцать лет. Нет, детство отметем, хотя…

С одной стороны нежелание влиться в круги приспешников Темного Лорда, причинять людям боль, убивать, калечить судьбы, а тут нестерпимое желание нагадить в душу единственному человеку, который дорог. Что-то тут не вяжется, все-таки жестокость — это наследственное. Ладно, обвиню в этом отца, я здесь не причем. Угрызения? Не сейчас. Сможет ли кто-нибудь утешить бедного профессора Зельеварения после того, что я сделаю с ним, после того как растопчу его сердце, надругаюсь над его прошлым, уничтожу? Список того, что его ждет можно продолжать, он не будет бесконечным, но довольно объемным. Что ждет его потом? Беспомощное барахтанье в своем Омуте памяти, словно умалишенного без надежды на выздоровление.

Почему я ухмыляюсь? Почему желание принести страдания человеку приносит какое-то странное чувство, удовлетворение что ли? Аморальны одни мысли об этом. Полчаса назад я сидела у камина в гостиной и клялась, что люблю, а сердце вздрагивало от воображаемых прикосновений Северуса…

Его появление в слизеринской гостиной застало меня врасплох, его холод сжег все мысли, предал их забвению и, глядя в ледяные черные глаза, вдруг захотелось плюнуть ему в лицо, раздавить, надругаться. Сам виноват, мог быть и «покладистее»…

Последняя песчинка часов отсчитала время, несколько сушеных златоглазок полетели в котел. Уверенные руки стали выводить круги мешалкой против часовой стрелки, и клубы дыма, появившиеся от попадания последнего ингредиента, испарились. Зелье было готово и приобрело слегка рыжеватый оттенок. Идеально. Погасив пламя, я сорвалась с места и побежала прочь из кабинета Снейпа в свою комнату, чтобы переодеться и взять теплую мантию.

Никто из сидящих в гостиной не поинтересовался, куда я так тороплюсь. Жирный плюс к тому, что у меня нет друзей. Как печально…

— Мисс Кэрроу!

Я сглотнула и остановилась возле выхода из замка.

— До закрытия главных ворот чуть меньше двух часов, не поздно ли вы уходите? — спросила МакГонагалл на выходе.

Время, время, время…

— Профессор, мне только кое-что купить надо, я вернусь к восьми, — быстро нашлась я.

Она ничего не ответила, лишь недовольно покачала головой. Ей не нравилось, когда ученики покидали школу вообще, даже направляясь днем до соседней деревни. Но что может грозить будущей Пожирательнице смерти? Снова ухмылка на лице, только сейчас с долей горечи. Нога ступила за границу антиаппарационного барьера, и я растворилась в воздухе с негромким хлопком…

Отсутствие кислорода было недолгим. Меня словно вынули из узкой коктейльной соломинки, резко выдернули из засасывающего болота. Наконец, ноги нашли землю, асфальт. Я появилась неподалеку от Дырявого Котла в заколдованном тупике, скрытом от глаз магглов. Выйдя к улице, ведущей к бару, я отметила, что здесь как-то пустынно и тихо, несмотря на то, что на часах всего лишь пятнадцать минут седьмого. Звуки города сливались в один неясный монотонный шум: подобный шуму отдаленно едущего экипажа. Вблизи меня лишь гулкие всплески капель о мутную гладь луж, капающей с крыш серых безликих домов. Наверное, в Лондоне был дождь. Внимание привлекло тихое поскрипывание двери паба, монотонно раскачивающейся в такт ветру. Свет бликовавшего неисправного фонаря в границе сумерек обрывками освещал улицу. Славное местечко, сыро и промозгло...

В переулок завернули люди, судя по внешнему виду, магглы. Пухлая женщина в вельветовом пальто темных цветов, с выделяющимися даже в полумраке щеками и объемными формами, шла под руку с тощим сгорбленным мужчиной. И откуда у нее муж такой? Странная пара, совершенно разные, по крайней мере, на вид.

Этакая хрюшка и свинар. Интересно, это она его не кормит, или он её из любви перекармливает? Где-то внутри зародился смешок, но я подавила в себе желание выплеснуть некорректные эмоции, ведь парочка проходила совсем близко. Тяжело ей в такой «просторной» телесной тюрьме. Женщина окинула меня взглядом, наверное, не поняла наряда. Длинная мантия, скрывающая фигуру, не укладывалась с маггловским пониманием стиля. Она отвернулась и что-то сказала мужу, кажется, они прибавили шаг.

Ох уж эти люди… Наверняка их мысли закрутились вокруг сатанизма и разного рода сект, уж тем более, некоторым простым смертным доводилось видеть Пожирателей во всей красе, правда команды Стирателей памяти из Министерства подчищают следы.

Конечно, то чего люди не знают, они стараются избегать. Странные магглы все-таки. По их психологии получается, что если у страха появляется имя, он перестаёт быть таким уж страшным. Есть ли в этом смысл? Этим летом Пожиратели совершили налет на какую-то деревню, для показательного выступления. Так потом аврорат долго зачищал следы происшествия, которое по официальной версии для немагического населения стало ураганом. Забавно, перепуганные магглы дали стихии имя — Мартина. Интересный ход мыслей.

Прикрытие, мне нужно изменить облик, чтобы не вызвать подозрений. Тело начало меняться, появлялись ощущения покалывания по всей поверхности кожи, кое-где даже были болезненные ощущения, но в целом, превращение удалось. Я стала женщиной, которая несколько секунд назад скрылась за поворотом в компании доходяги мужа, только не совсем такой, как она. Моя одежда треснула бы по швам, впуская в себя такие объемы. Пухлая дама, словно после жесткой диеты стала худенькой розовощекой девушкой. Предел мечтаний для той магглы. Внешность была не то что бы неказистой, она была никакой. Слегка неровная линия бровей, неаккуратный грузный нос, карие глаза миндалевидной формы и непослушные волосы мышиного цвета до плеч. Главный плюс такой внешности — неприметность, никто не обратит внимания, которое мне сейчас противопоказано.

Переступить через рамки дозволенного совестью… Кто сказал, что она у меня вообще есть? Есть… Мысль о том, что я совершаю что-то ужасное, заставила на мгновение вздрогнуть, прежде чем взяться за ручку двери, ведущую в Дырявый Котел. В виски стукнула кровь. Вздох, — не одно отчаяние, — большие, сложнейшие чувства задержали во мне биение громко говорившего сердца. Эгоизм — имя тому, зачем я аппарировала сюда. Два раза перевела дыхание, прежде чем шагнуть из мира магглов в мир волшебников. Шаг был сделан, и порог забегаловки остался позади…

Помещение было заполнено людьми отмечающими выходные, или просто приезжими, хотя, сколько себя помню, это место всегда было полным. Том — хозяин заведения, а по совместительству бармен, человек лет шестидесяти с печальным лицом, натирал стаканы и вешал их над барной стойкой. Он и не заметил, что кто-то вновь почтил Котел своим присутствием, ведь забегаловка являлась, по сути, проходным двором в Косой Переулок. Тихое скольжение по направлению к задней двери. Ни одного лишнего взгляда, словно я приведение. Стоило мне пересечь кирпичную стену, как в лицо дунул холодный ветер, перевернулся в ушах, стремясь в рот, глаза, заставил сжать воротник мантии потуже. Я смотрела на погружающуюся во мрак волшебную торговую улицу, в её глубокие черные, а может, синие пятна лавочек разного потребления. В темнеющих пеленах неба таилось неопределенное обещание первого лунного лучика. По переулку ходили редкие люди, а хозяева закрывали свои магазины. В ателье «Мадам Малкин» погас свет, выпуская последнего посетителя: волшебницу небольшого роста, немного сутулую, лет сорока, а может и больше, сумерки умело скрывают морщины. Проходя по Косому Переулку, я вглядывалась в тени прохожих. К вечеру это место превращается из наполненного, кишащего людьми добродушного центра в тихий опасный район, ведь по соседству находится отнюдь не благоприятный Лютный Переулок, а там в любое время суток ошивается всякий сброд.

Вот она. Зеленые буквы и змея, обвивающая кубок. «Аптека Розвальда». Витрина все еще горела, но в главном помещении никого не было, несмотря на освещение; на двери была табличка «закрыто». Пристроившись по ту сторону улицы возле закрывшегося магазина, я с псевдоинтересом стала разглядывать черную глянцевую метлу. «Всё для квиддича» — Так называлась лавочка. Взгляд скользил по форме для игроков, защите, наборам по уходу за метлами, однако глаза не видели инвентаря, они отслеживали отражение аптеки в темном стекле. Молча стояла я в надежде, что Снейп еще не ушел. Внезапно из-за стеллажей появился продавец. Зрелище человека с желтым лицом и опухшими глазами, что-то записывающего в амбарной книге летавшей рядом, не вызывало радости. Северус наверное ушел, а старик делал учет. Тяжелый вздох, осознание того, что я далеко от Хогвартса, нарушаю правила, сбежала…

Тишина. Нет, все было не зря. Из-за стеллажа вышел человек в черной одежде, с черными волосами и бледным лицом. Он все еще здесь, сердце едва не сделало тройной кульбит в груди, но тут же рухнуло вниз. И что дальше? Коробки в его руках уменьшились при помощи заклинания, и зельевар спрятал их во внутренний карман мантии. Кивнув на прощание хозяину аптеки, он двинулся к двери, вышел на улицу, не глядя по сторонам и отправился к выходу из Косого Переулка.

А я всё стояла, не в силах придумать последующих действий. Кинуться за ним и окликнуть в образе рыжеволосой девы? Просто скользнув по улице, я двинулась за ним на приличном состоянии. Нужно что-то делать, он сейчас уйдет и все будет бессмысленно. Как-то машинально я накинула капюшон, словно шпион, следящий за жертвой, но оправдание действию было: с неба закапал мелкий моросящий дождь. А я надеялась на свет луны. Взглянув вверх, увидела, как грозовые тучи заволакивают небо в преддверии сильнейшего ливня. Мантия стала намокать, и Северус последовал моему примеру, укрыв голову от дождя. Руки дрожали от нервов, а может быть, из-за холода? Он уже был у кирпичной стены, за которой находился паб. Мерлин, ну почему я не продумала своих действий заранее? Вот и всё, он пропал, а арка, открывшаяся на мгновение, впустила в себя зельевара и тут же затянулась. Дождь становился сильнее, а я стояла у стены, отчаянно пытаясь привести мысли в порядок.

Упустила. Может оно и к лучшему. Так проще всем, проще не совершать опрометчивых поступков. Есть ли надежда, что он задержался в Дырявом Котле? Что ж, пошло оно всё! Я ощутила, как тело меняется, лицо становится более узким, нос аккуратным, волосы отросли, почувствовала, как капюшон утяжелился от их веса. Мгновение…Решимость, страх…

Вперед! Скомандовала сама себе, и дотронулась палочкой до нужных кирпичиков кладки. Немедля прошла в пустующий задний двор забегаловки, и стена с характерным звуком перекладывающихся камней, снова стала цельной.

Я зашла в помещение, все так же шумно галдящее, наполненное людьми. Рыжая прядь свисала с полураскрытого капюшона, открывающего еще ровный пробор и лоб. Мандраж — странное ощущение. Предвкушение, адреналин…

Сердце отбарабанило лишних десять ударов в секунду, когда среди серых и коричневых мантий у барной стойки, обнаружилась черная, идеального цвета, непотертая, словно новая. Том о чем-то перешептывался с Северусом, затем протянул ему уменьшенный вариант какой-то бутылочки и поставил перед ним стакан с янтарной жидкостью. Никто не замечал моего появления. Только сейчас, стоя здесь в облике зеленоглазой гриффинорки, я поняла, что это на руку. Вздор, абсурд! Что я творю?!

«Аллегра, убирайся отсюда!» — кричало взбунтовавшееся подсознание. — «Давай! Проваливай!».

Но тело отказывалось двигаться, а взгляд сверлил спину человека, отнявшего у меня рассудок. Чем я думала, приходя сюда? Ноги приросли к полу. Северус дернулся, видимо что-то доставая из кармана, в этот момент неконтролируемый порыв заставил шагнуть в сторону… двери. Просто свернула с курса, трусливая дура! Быстрая поступь к выходу сопровождалась новыми мысленными ругательствами, кажется, даже губы шевелились.

— Куда это ты собралась, красотка? — послышался растянутый противный голос, и что-то оттянуло мою мантию.

Мой полоумный взгляд наткнулся на наглого мага. Хотя нет, эта пьяная омерзительная рожа не достойна была звания волшебник. Его сальная кожа на покрасневшем лице, поросшем двухдневной щетиной, и такого же цвета свиные глазки сверлили меня. Фокусировать взгляд ему удавалось с трудом.

— Отпустите меня! — не привлекая внимания, поглядывая на барную стойку, произнесла я.

Я пыталась вырвать подол мантии из его рук, но, несмотря на состояние, держал он крепко.

— Сначала выпьешь со мной, детка! — игриво произнес он.

Безнадежно пытаясь отцепиться от мага, я все больше начинала нервничать, так как на нас начали оглядываться посетители, но хозяин и Снейп пока не замечали ничего.

— В последний раз предупреждаю, или мне придется использовать магию! — слегка повысив голос, пригрозила я.

— Кого ты пугаешь девочка, палочка есть у всех.

Пьяная улыбка застыла на блестящем от жира лице. Было бы противно, если бы не было так страшно. Он практически повис на мне, едва ли не падая со стула, отчего зажим становился еще крепче. Я окончательно окаменела, когда его вторая рука потянулась под мою мантию.

— Немедленно отпустите меня! — крикнула я, и со всей силы ударила каблуком по шаловливой руке, отчего волшебник отцепился и свалился на пол.

Это была ошибка… Подняв глаза к барной стойке, я увидела то, чего боялась. Немая сцена. Северус смотрел на меня, сначала спокойно, но потом его глаза нервно блеснули, он опешил. Это неверие отразилось на каждой черте лица, это было заметно даже с приличного расстояния. Мерлин, что я наделала…

Мой взгляд выражал панический ужас. Только не это! Кажется, он преодолел психологический шок и понял, что это не оптический обман или иллюзия его больного воображения…

Медленно поднялся с высокого стула, словно боялся спугнуть это видение. И спугнул. Резко развернувшись на каблуках, я преодолела последние несколько метров до двери, услышав вдогонку два мужских голоса.

— Сучка… — принадлежал пьяному магу.

— Стой! — неуверенный голос, никогда не чувствовала столько боли просто в человеческой интонации, а особенно в снейповской.

Что я наделала! Великий Мерлин! Сердце сжалось в один маленький комок, когда на скорости я вылетала на улицу. Несясь под проливным дождем к тупику антимаггловской защиты, я старалась не оборачиваться, когда сзади скрипнула дверь.

— Стой! — все тот же голос поверженного человека.

Нет, прости меня, прости… Я не имела права, о чем я думала! Долгожданный поворот. Уже можно переноситься в то место, где смогу надавать себе по щекам и обжечь кожу углями в наказание за этот чудовищный поступок. Но моим мыслям не суждено было сбыться. Хлопок позади, и руки крепко взяли меня в кольцо со спины. Дыхание остановилось…

Северус наплевал на то, что на улице могут быть магглы и аппарировал…

Сердце замерло. Кажется, я слышала каждую отдельно капавшую капельку дождя, приземляющуюся в лужи. Тело предательски дрожало от страха, а Северус стянул мой капюшон назад. Его боль была почти осязаемой…

~~

Нет, это не может быть правдой, это не имеет право быть правдой… Рыжие волосы девушки, стоявшей спиной, были влажными от дождя, но даже в темноте можно было различить огненные очертания ее головы. Сердце екнуло и налилось кровью. Боль забирала силы, он не готов был увидеть её лица, не готов был утонуть в зеленых глазах…

Руки резко перекрутили её вокруг оси. Взгляд…Испуганный зеленый взгляд... Нечто непонятное, словно хотело обездвижить его тело, затуманить разум, но он держался из последних сил, чтобы не дать этому видению ускользнуть. Дрожащими пальцами Северус коснулся её влажного лица.

Чувствует тепло кожи, это не мираж…. Это не ошибка.

Каждая клеточка его тела ощутила прилив какой-то странной энергии. Провел ладонью по щеке. Его горячее дыхание оставляло в воздухе серую дымку, а она, кажется, совсем не дышала. Почему так напугана, чего она боится? Вторая рука еще крепче обхватила её со спины, боясь отпустить.

— Лили…

~~

Северус, прости. Это самообман. Сколько же боли и страдания в твоих глазах, как я могла так поступить? Кто давал мне право калечить твое сердце? Жестокая тварь…

Его рука скользила по моему лицу, так нежно, осторожно. Эти прикосновения принесли испепеляющее чувство восторга сквозь тернии вины. Его взгляд… В темноте, казалось, что он плачет, но дождь скрывал слезы, смешивая их с водой. Сжимал слишком крепко, его пальцы на спине мяли грубую ткань промокшей мантии. Эти объятия заставили забыть о дыхании окончательно. Я не имела права что-то говорить…

— Северус, прости…

На этих словах, я что есть силы оттолкнула от себя обезоруженного болью мужчину, тотчас же обмякшего на сыром асфальте. И с последним взглядом, прощальным повинным взглядом унеслась прочь…

* * *

Проходя мимо МакГонагалл, всё еще дежурящей у двери, я старалась не подавать вида, что плачу.

— Мисс Кэрроу, не забудьте принять противопростудное зелье, — донеслась вслед просьба заместительницы директора.

— Хорошо, профессор, — я сделала голос живым, беззаботным.

К счастью, над Хогвартсом тоже лил дождь, лишних вопросов у МакГонагалл не возникло.

Что я наделала? О, моя дурная голова! Ей была задана мука совести в неподходящих условиях заполненного студентами замка. Вместо этой чудовищной ошибки, я должна была сидеть у камина в глубоком потертом кресле, способствующем адекватному течению мыслей. Должна была отдаться тихим строкам учебника Рун; прихлебывая горячий чай, слушать медленный ход часов, рассматривая уж если не буквы, то хотя бы золотые угли весело потрескивающего камина. Пока я шла по коридорам, в которых уже нельзя было отделаться от мыслей очерняющих душу, я старалась определить где нахожусь… Туалет Плаксы Миртл… Последняя кабинка и слезы, слезы, слезы…

Я чудовище...

Бесплотная потерянная тень мужчины в стене ливня застыла вне времени. В глазах переплетение боли и отчаяния, подобные вековому заточению чувства, отсутствие рассудка. Иллюзия… Такая осязаемая. Он ожил, или наоборот умер в полутьме старых впечатлений, горького забвения, потухшей агонии. Неверие, холод влаги пронизывал колючим ветром. Он не чувствовал рук, несколько секунд назад державших мираж, видение, рыжеволосую девушку. Тихий шепот:

«Северус, прости…»

Слова отдались гулкой болью в пустой окровавленной душе. Она была так реальна… Лицо, испещренное редкими веснушками, быть может, Северус даже не разглядел их в темноте, просто знал каждый отпечаток на её коже… Нет, это невозможно! Лили умерла много лет назад, оставив незаживающие раны, но в то же время теплые щеки, прикосновения к лицу…

Это была она, живая и невредимая, она узнала его, позволила дотронуться, протянуть руку, и испарилась. Сон наяву. Северус боялся закрыть глаза и проснуться у себя в сыром подземелье от такого притягательного уничтожающего кошмара, а дождь с осенним ветром нещадно хлестал промокшего до нитки потерянного человека, не чувствовавшего ветра, дрожи, он не замечал холода, подступающего снизу от мокрого асфальта. Кровь перестала циркулировать. Сложно будет двигаться, но у него и в мыслях не было изменить положение, встать, уйти. Как он может, ведь пропавшее видение покинуло его снова… Она жива…

Стучало гулкое эхо на границе сознания. Серая мгла окутывала неправдоподобными ощущениями. Судороги могли свести в могилу…

Возвращаться в Хогвартс? — Нет. Пропасть, исчезнуть, умереть в объятиях безумия, окунуться с головой в боль.

Черные очертания фигуры во тьме вечернего ливня в тупике Лондона, в тупике бытия. Это ложь, самообман, жестокая шутка судьбы, временная петля, ведь она была точно такой же, молодой, нетронутой годами юной девушкой из прошлого, которое ворвалось в его жизнь, лишив пульса и дыхания…

Мысли потихоньку просыпались в ушибленной иллюзией голове. Хроноворот? Нет, невозможно попасть в будущее, он способен перенести лишь на несколько часов назад, не более того… Северус схватился за голову и оскалил зубы, от подступившей головной боли, сковавшей рассудок, перечеркнувшей всю жизнь, воспламенившей запрятанные в долгий ящик чувства. Почему она ушла? Трогательная галлюцинация тревоги. С таким трудом поднялся на ноги, схватившись за стену. Окоченевшие ноги едва не подвели, подкашивались. Вторая рука схватилась за неровную кирпичную кладку. Ватные конечности, словно после годовой парализации, атрофировались. Опущенная голова, волосы, прилипшие к щекам, кислород урывками попадал в легкие. Ледяной воздух колол внутренности обжигающей болью. Грязь стекала по блестящей от воды одежде. Пальцы ног совсем не шевелились. Сколько он просидел в безлюдном переулке, стараясь прийти в себя после шока? Почему она убежала, почему оставила его в гулком одиночестве, растворилась в промозглом ливне?

Он не помнил, как добрался до замка. Бездумная аппарация в Хогсмид. Отмерзшие ноги несли в замок. Увидев привидение, он сам стал призраком. Немой холод всё еще хлестал, а дождь преследовал от самого Лондона, но ему было все равно. Потерялся в боли собственных иллюзий, заплутал в лабиринтах неживой памяти, обветшалого, потрескавшегося рассудка, гиблого бесплотного страха потери. Бесчувственной куклой он шел по тропе бытия, не мечтая увидеть солнце на пути жизни… Нужная, несбывшаяся любовь изувечила робкое сердце, спрятанное за туманом мрака.

— Северус, господи, что с Вами? — далеким эхом послышался женский голос.

Он мог бы умолять на коленях, чтобы его имя больше не звучало из чужих уст, чтобы сохранить частичку её речи где-то глубоко в подсознании: «Северус, прости…». Снова эти слова врезались в душу нелюдимого подростка, мальчика-тихоню, который прятался в облике сурового профессора зельеварения. Он проигнорировал фразу МакГонагалл и поплелся, да, именно поплелся, его ноги заплетались, не слушались, он спотыкался на ровном месте, от того казалось, что он хромает. Минерва подхватила его под локоть, когда он едва не упал. Её перепуганный взгляд проходил мимо сознания, пропадал, игнорировался.

— Северус, вам нужно к мадам Помфри, что слу…

Хриплый всхлип слетел с губ измотанного человека, лицо выражало агонию, из глаз текли слезы. Женщина никогда не видела его в таком состоянии. Рывком он скинул её руки и побрел в подземелья…

— Северус, нужно сообщить Дамблдору, — донесся её дрожащий голос, гулко разносясь по коридорам.

Она догнала его. Вид измученного, мокрого профессора, с мантии и брюк которого стекала грязь, мог напугать студентов. Снейп упал на колени не в силах сопротивляться физической и душевной боли. Тело не слушалось, он слишком замерз. Посиневшие губы пошевелились:

— Мне нужно в подземелья, — слабый, тихий голос.

МакГонагалл помогла встать и испачкала свою мантию. Достала палочку, чтобы послать говорящего патронуса Дамблдору.

— Экспекто Па…

Мужская ладонь рывком опустила руку женщины, её болезненный взгляд непонимающе уставился на опухшее от слез лицо коллеги.

— Не надо, со мной все в порядке, — бесцветный голос внушал еще больше опасений.

Они доковыляли до гобелена, скрывающего секретный кратчайший путь в подземелья. Волшебница коснулась палочкой нарисованной собаки, которая подала голос, открывая проход. Северус шагнул внутрь, за ним осторожно проследовала профессор Трансфигурации.

— Люмос.

На конце ее палочки зажегся тусклый огонек, но его хватило, чтобы осветить путь. Выйдя в коридор на третьем уровне подземелий, они медленно дошли до комнат зельевара, больше не проронив ни слова. Минерва осторожно посадила измученного мужчину в кресло. Создавалось впечатление, что из него выкачали все силы и магию. Истощение налицо, вот только непонятно из-за чего. Незаметно волшебница провела диагностику ранений, но не нашла таковых, он был цел и невредим.

— Прошу, оставьте меня Минерва, — снова серый, безжизненный голос.

В её взгляде читался укор и забота, ясное дело, что оставлять Снейпа в таком состоянии неправильно.

— Минерва… — он запнулся. — Пожалуйста.

Глаза женщины выражали непонимание и изумление. Она обязана была что-то сделать, но, похоже, ему нужно действительно побыть одному. Травма была душевной, психологической, что же стряслось? Что могло вытянуть из него все жизненные силы? Несмотря на внутренние протесты, она всё же пошла к двери.

— Не говорите Дамблдору.

Странно слышать в голосе холодного ворона подземелий нотки мольбы. Она подняла палочку, чтобы высушить его одежду, но он покачал головой.

— Северус, вы должны принять зелье против простуды и переодеться, иначе заболеете, — сказала МакГонагалл и вышла за дверь.

Он остался один, дверь закрылась и голова мужчины, обхваченная руками, опустилась к коленям. На каменный пол упала капля, за ней вторая, слезы мешались с грязной водой, стекавшей с одежды. Северус не мог поверить в свое бессилие, сломался, словно умер сегодня. Смерть настигла в объятиях хрупкого видения, разбившегося на тысячи осколков. Его боль невозможно было описать: накатывала депрессия, вытесняя здравые мысли о том, чего не должно было быть, но случилось. Казалось, все тяжелые эмоции обрушились на него лавиной забытья. То пропасть, пустота, то снова агония, страдание, болезнь «несбывшегося». Безмолвная истерика сносила все барьеры жестокого озлобленного монстра, открывая несчастное, покинутое дитя, сироту, одиночество…

Превозмогая противное ощущение ломоты в теле, он встал, пошатнувшись, подошел к шкафу, схватился за соседний стеллаж с книгами, ноги подводили все больше.

— Lux in tenebris! — надрывно подал предательски дрожавший голос.

Створки открылись, принимая пароль, показывая каменную чашу с высасывающими душу наркотическими воспоминаниями, без дозы которых нельзя было прожить ни дня. Голова опустилась в играющие серебристые блики, и он утонул в её красоте, в зелени глаз и доброй, отзывчивой улыбке…

Северус плыл по воспоминаниям молодости, хватаясь за бесплотную тень, пытаясь прикоснуться к несуществующей девушке. Сколько жизни в этих воспоминаниях, как сложно было ценить то, что ты имеешь, когда всё безвозвратно утеряно. Он смотрел на нее, общающуюся с неловким черноволосым мальчуганом, и не мог остановить накатывающие слёзы. Глаза мужчины потускнели, раненый человек смотрел в собственное юное лицо, изучая последние добрые эмоции, которые когда-то были в его паршивой жизни. Ослабленный зеленый галстук, сутулая спина, и просто радость, от того что находишься рядом с той, кому отдал свое сердце. Тоненькая ручка листала громоздкий учебник, порхала над страницами. Пятна чернил на манжетах. Мальчик поднял палочку, и они исчезли.

— Спасибо Северус, — весело улыбнулась Лили и потрепала его по голове, как маленького.

Он помнит раздражение, вызванное этим незатейливым движением. Он же не ребенок, почему она так делает? Юный Снейп возмутился, но не подал виду, и они продолжили изучение фолианта по Гербологии.

Внезапно чья-то рука некрепко сжала плечо в жесте сочувствия, и его потянуло сквозь вихри, закручивающиеся в красочную спираль, обратно в мир боли и страдания. Этот голос сейчас был ненавистен, этот сочувствующий взгляд голубых глаз из-за очков половинок принес еще больше мучений.

— Северус, мальчик мой.

Зельевар скинул руку Дамблдора со своего плеча.

— Это Том? Он вызывал тебя?

Но директор уже знал, что дело тут вовсе не в Волан-де-Морте, а в чем-то куда более серьезным для напуганной души его подопечного, выглядевшего как после боя с самим собой. Старик давал возможность рассказать все самому. Но Северус лишь покачал головой. Слова застыли в горле: «Она жива…» И тут же в противовес пришло опустошение: «Нет, это всего лишь плод растоптанного воображения, кара за неправильную жизнь, наказание за прошлые ошибки». И эта чертова МакГонагалл растрепала обо всём сующему по всюду свой нос Дамблдору. Старый маразматик решил помочь, хотя кто из них маразматик в этот день лжи и боли? Северус опустил взгляд к туфлям и заметил, что его одежда сухая и чистая, Дамблдор и тут вмешался… В этой влаге и грязи оставался след её прикосновений, оставалась вскрытая рана. Старик просто уничтожил единственные крупицы телесного воспоминания, хранившиеся в складках мокрой мантии. Северус схватился за черную ткань и что есть силы, сжал её в комок. Руки были слабы, материал выскальзывал из парализованных холодом и дрожью пальцев. Дамблдор проводил его до кресла, а затем призвал из шкафчика лекарственные зелья. Наколдовав кубок, он вылил в него противопростудное, успокоительное и подал Северусу. Разговор начинать было бессмысленно, Снейп находился не в том состоянии, чтобы что-то объяснить. Трясущиеся руки оттолкнули зелье, и оно едва не расплескалось. Северусу хотелось заболеть и сдохнуть, покинуть этот дерьмовый несправедливый…

Старик не торопил, не заставлял пить лекарства насильно, он просто ждал, внимательно наблюдая за сломленным Снейпом, и похоже совсем не собирался уходить. Что говорить, о чем говорить — об этой глупости, принесшей столько бед? Смешно, Северуса сломали, как сухую веточку тиса, беспрепятственно легко. Слабое звено в цепи было разорвано.

— Она жива, Альбус…

Глаза директора на миг расширились, а Северус что есть силы, сжал подлокотники. Говорить было до тошноты сложно, безвоздушье отнимало голос, он не мог надышаться в этой хриплой истерике, не мог выговорить…

— Лили… Жива…

Реакция? В руках Дамблдора дрогнул кубок с зельем, он был шокирован, но разумом понимал, что это невозможно.

— Северус… Это…

— Я знаю, это невозможно. Я… Видел её, держал в руках.

Старику показалось, что его подопечный сошел с ума, но Северус был слишком разумным, опытным магом, чтобы так просто обмануться. Эта давно погибшая девушка была его единственной слабостью, на которой кто-то жестоко сыграл…

— Ты позволишь мне увидеть это?

Рука опустилась к карману мантии. Снейп достал палочку, поднес ее к виску, и серебристая нить стала выплывать из уголков его памяти. Дамблдор перехватил воспоминания, поднялся и подошел к каменной чаше. Несколько минут его не было, а Северус думал, что он скажет, ведь когда видишь воочию поверить легче. Глаза перестали нормально фокусироваться, заболели и снова увлажнились. Жалок? — Да, пожалуй, это лучшее определения его внешнего вида и состояния. Волосы, прилипшие к щекам и лбу, быстро образовавшиеся круги под глазами, красный нос. Если бы кто-то сказал ему, что он будет когда-нибудь выглядеть подобным образом, зельевар бы, не сомневаясь ни секунды, проклял наглеца. Жестоко оказаться в таком беспомощном состоянии. Дамблдор вынырнул из воспоминаний и приблизился к Снейпу, снова положив ладонь на его плечо.

— Это не Оборотное зелье, Альбус, вы мне верите? Я бы определил…

— Северус, твой разум был затуманен, и шел ливень…

— Вы знаете мой опыт, не нужно говорить сколько раз я сталкивался с этим зельем, — гневно проговорил Снейп ослабшим голосом, не желая уступать Дамблдору.

— Не хочешь ли ты сказать, что она прибыла из прошлого? — словно прочел мысли директор. — Но ведь это невозможно.

— В нашем мире многое кажется невозможным.

Затравленный взгляд вызывал смешанные чувства. Дамблдор не знал, как утешить, но прекрасно понимал, что все это абсурд.

— Ты знаешь, бывают разные волшебники, и разные способности… Менять внешность могла Лэйморин Граус, но она умерла много веков назад.

— Считаете, что меня так легко обмануть?

Дамблдор задумался, происшествие приносило странное ощущение, будто девушка действительно переместилась во времени, она старалась избежать встречи с Северусом, убежала, зная, что не должна вмешиваться в историю. Великий маг ушел в раздумья, когда бледная дрожащая кисть с закостеневшими пальцами протянулась к кубку с зельем. Северус чувствовал, что серьезно заболевает. Несколько глотков, он поморщился, ощутил, как лекарство растекается по нутру, возвращая силы, которые сейчас были не нужны.

— Возможно, идея с хроноворотом все же имеет смысл.

Волшебники посмотрели друг другу в глаза, один с задумчивостью, другой с неверием и пониманием.

— Этого не может быть, — опроверг свои же мысленные догадки Северус. — Но она была молода, даже юнее, чем в день смерти, это странно. Вероятно, темная магия или временная дыра, но это лишь легенды, существование дыр не доказано. Альбус, она вела себя так, будто не случайно попала в наше время, — провел логические рассуждения приходящий в себя Снейп.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— У нас нет ответа на этот вопрос, но мы будем искать. Северус, ты просто обязан держаться, взять себя в руки.

Эти слова изрезали острыми бритвами, как он должен держаться, когда мир взял и перевернулся с ног на голову? Сильный опытный маг, а на деле — размазня, утонувшая в болоте собственных несбывшихся надежд. Конечно, легко! Никто не говорил старику, что он вот уже четырнадцать лет как умер и пал духом? Что ж, маска безразличия, он выкарабкается и снова наденет на себя безликий образ злобного профессора зельеварения. Дамблдор переживает не за него, а за успех «общего дела». Вести шпионаж с затуманенным рассудком будет несколько сложно. Старый дурак заботится только о своих целях. Да пошло оно всё! Глаза Северуса метали молнии, но директор старательно игнорировал эмоциональные выплески агрессии. Он просто встал и направился к камину.

— Северус, береги здоровье, — сказал он на прощание, кивнув в сторону противопростудного зелья.

Снейп бы ответил: «Идите к черту!», да сил, к сожалению, осталось мало. Седая грива исчезла в зеленом пламени, и постаревший в один вечер человек остался один, вновь погружаясь в тяжелые страхи и ожидания, что это не конец.

* * *

Боги, смилуйтесь, простите грешную душу, совершившую чудовищный поступок. Это хуже убийства, это полное уничтожение. Я оставила тебя там, в мокром переулке на холоде, раздавила, размазала. Кем бы ты ни был, никто не заслуживает подобной участи. Даже ты — приспешник Волан-де-Морта, убийца — ты всего лишь человек, и эти страдания…

Мерлин, что я натворила? Как искупить эту ошибку? Страх за то, что он может докопаться до правды, подступал только сейчас.

— «Аллегра, он узнает, и тебе придет конец», — вещало подсознание голосом громовержца.

— Как он может узнать? Он не сможет даже мысли мои прочитать… Ведь я так долго тренировалась, когда поняла, что он легилимент, научилась ставить барьер, думать об отвлеченных вещах, об учебе.

— «Долго твой барьер не выстоит. Кровь вейлы, он догадается, что ты можешь…»

— Он не сможет понять, найти.

Спор с самой собой так ничем и не решился. Она заставила себя выпить зелья сна без сновидений и противопростудное, чтобы не вызывать подозрений своим чиханием. Скрестила пальцы на руках и ногах, чтобы не заболеть, не выдать…

Хотя я больше чем уверена, что завтра половина школы будет шмыгать носами. Почему угрызения совести волнами то появлялись, то отступали? Почему нестерпимое чувство вины покидало сознание? Успокаивающее действие зелий? Еще недавно я бродила по Хогвартсу как душевнобольная, без цели, без мыслей, ощущая ненависть к самой себе…

* * *

Lux in tenebris — Свет во тьме.

Ингредиентам повезло. Несмотря на чудовищную погоду в тот день и эмоциональную встряску их доставщика, Северус обнаружил их в полном порядке, но они так и валялись неразобранные на столе. Простуда не обошла его стороной, хотя даже не простуда, а самый настоящий грипп, каких он переносил всего три раза в своей жизни. Воскресенье Снейп полностью посвятил постельному режиму и, возможно, был бы рад этому, если не жалящие рассудок мысли. Мысленно он все время возвращался в тот день, и разум подвергал произошедшее еще большим сомнениям. Обознаться он точно не мог, значит, это была действительно Лили…

Теплое одеяло укрывало его от холодных сквозняков подземелья, но отнюдь не от неправдоподобных воспоминаний, которые казались все менее реалистичными. Погружаясь в глубокий сон, Северус надеялся, что завтра встанет на ноги и снова начнет трудовую неделю со снятия баллов с Гриффиндора, чтобы хоть как-то отвести душу. Однако его планам не суждено было сбыться. Проснувшись от противного кашля и боли в горле, он едва не задохнулся, пока не принял сидячее положение. Темные точки перед глазами почти опрокинули его в обморок. С силой схватившись за деревянную спинку кровати, он попытался встать, но его словно притянуло обратно. Спустя несколько мгновений Северус все же поднялся и сквозь ломоту в теле поплелся в кабинет за зельем посерьезнее противопростудного. Он не может пропустить занятия, еще чего не хватало! Дать этим выскочкам повод для насмешек! Он представил шутку сегодняшнего дня:

«Берегитесь, грядет эпидемия мутировавшей холеры, скосившей САМОГО сальноволосого ублюдка, для него это лишь простуда, ведь зараза к заразе не пристает, а всех остальных ждет летальный исход».

Пока капли медленно наполняли небольшой кубок, он услышал шорох, и в следующую минуту в камине появилась голова директора.

— Северус, доброе утро, как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, Альбус, — соврал тот.

Зельевар скорчил страдальческую гримасу, затем придал лицу обычное каменное выражение и только тогда повернулся к Дамблдору. Глядя на бледное лицо мужчины, старый маг покачал головой.

— Сегодня определено не стоит идти на занятия.

— Сегодня у шестых и седьмых курсов зачет, — прошипел недовольным голосом Снейп.

— Ничего страшного, мы это как-нибудь уладим, перенесем на пару дней, пока ты не поправишься.

— Я не дам повода студентам отлынивать от учебы! — кипятился он.

— Северус, это просто неблагоразумно с твоей стороны, — сказал Дамблдор, появляясь из камина полностью. — На тебя смотреть страшно, отлежись немного…

— Со мной все в порядке, — немного резко процедил Снейп сквозь боль в горле.

— Это безответственно, ты же не хочешь, чтобы студенты заразились, — уже с укором проговорил Альбус.

«Да чтоб они передохли». Больше всего он ненавидел собственную слабость и жалость, даже в такой глупой ситуации, как воспаленное горло и небольшая ломота в теле. Северус поднес кубок к губам, выпил и немного поморщился, жидкость обожгла воспаленное горло, однако буквально через полминуты на него снизошло облегчение, озноб прекратился, болезнь уходила, только, как минимум, четыре часа после приема нужно провести в постели, иначе состояние вернется. Пускай ему будет плохо потом, но он обязан вдалбливать материал тупоголовым ученикам, от которых ноль отдачи. Он же удавится у себя в подземельях! Если бы не трясущиеся руки и слегка заторможенное сознание от принятого зелья, можно было бы сварить еще что-то для больничного крыла. Перспектива лежать в кровати и смотреть в потолок не вызывала у Северуса никакого энтузиазма. Читать книги бесполезно — буквы поплывут перед глазами, поэтому лучше провести это время, занимаясь прямыми обязанностями, вести урок и стараться побольше дышать в сторону Гриффиндора, авось заразятся.

— Исключено, Альбус…

— Я уже позволил себе вмешаться мой мальчик, взял на себя ответственность и перенес зачеты на послезавтра.

Глаза Снейпа расширились от гнева: какого черта старик себе возомнил? Распоряжается его делами.

— Прости за крайние меры, но ты бы никогда не согласился, а насчет занятий у младших курсов, я послал письмо мисс Кэрроу, думаю, она сможет заменить тебя… — добавил Дамблдор, не капли не осознавая, что городит.

— Какого черта, Альбус! — злился от бессилия Снейп. — Вы не можете так поступить, она студентка и у нее свои занятия!

Заменить Снейпа! Где это видано! Старик совсем умом тронулся? Северус окончательно вспылил, готовясь вывалить на директора котел гневных излияний, но собравшаяся мокрота в горле снова заставила его лицо покраснеть, и содрогнулся в приступе сильнейшего кашля. Омерзительно чувствовать себя ослабленным и вешать на старосту свои обязанности, но, похоже, Дамблдор решил сделать все втихую, потому что уговорить профессора зельеварения пойти на такой шаг было бы невозможно. Аллегра, конечно, справится с заданием, с её талантами, безусловно, это не составит никакого труда, только нужно ли ей это, кажется, голову девушки заботит совсем другое, например, мысли о следующем воскресенье. Снова возник вопрос, стоит ли говорить директору об этой проблеме, или нет.

Склеры глаз Северуса были совсем красными, он едва сдерживал приступы кашля, несмотря на зелье, все равно он чувствовал себя паршиво.

— Мисс Кэрроу зайдет после завтрака, чтобы получить распоряжения, а насчет шестых-седьмых курсов, Минерва проведет трансфигурацию вместо зельеварения, так что Северус, этот день я настоятельно рекомендую провести в постели.

— Я вчера належался! — выплюнул Снейп, как недовольный ребенок.

— Береги себя, — как ни в чем не бывало, произнес Дамблдор и развернулся, чтобы уйти.

Небольшая заминка.

— Альбус,— прохрипел внезапно пропавший голос.

Седовласый волшебник обернулся, кажется, он ожидал подобного.

— В это воскресенье Аллегра…

— Я знаю, Северус, у нас есть всего неделя на то, чтобы что-то придумать.

Во взгляде Северуса читалось удивление, впрочем, как и всегда, когда Дамблдор знал больше, чем от него ожидали.

— Я не могу выдать себя, — несвойственным ему голосом произнес зельевар. — Она не хочет принимать Метку, больше чем уверен, что она сбежит.

— Что ж, чего нельзя сказать о других детях, возможно, этот вариант правильный. Ты должен проследить за мисс Кэрроу, она сильно отличается от своих сверстников. Позволить ей бежать, наверное, лучший выход, — рассудил директор.

Поскольку Альбус сам был не уверен в своих словах, он ожидал вопроса от Северуса, который должен был непременно последовать:

— Альбус, вы понимаете, что Орден сможет защитить её.

— Но захочет ли она бороться? — и тут е ответил на свой вопрос: — Не думаю... мы попробуем перетянуть её на свою сторону, однако не уверен, что она вообще хочет занимать чью-либо сторону.

— Вы рылись в её голове? — спросил Снейп, уже зная ответ.

— Я позволил себе это, и пока помыслы её непонятны, Северус. Она заметила моё вторжение и закрылась.

Зельевар все больше удивлялся за это паршивое утро. Он никогда не замечал за ней барьеров, но и никогда вероломно не вмешивался в её мысли, ожидая снова увидеть сплошную заинтересованность в учебе. Вот в чем дело! Так это был барьер, обманка, ловушка, на которую он попался! Дамблдор копнул глубже, и она почувствовала, прикрывшись более сильным щитом. Давить на её рассудок у Снейпа никогда желания не было и, похоже, зря.

— Что конкретно вы узнали?

— Ничего особенного, все что успел — это увидеть злобу на весь мир, на всех окружающих. Ей тяжело, но излишняя скрытность дает почву для размышлений, не думаю что она…

— Нужно попробовать, Альбус, помогите ей.

Старик кивнул и улыбнулся.

— Мы сделаем все, что в наших силах, уверен, девочка сможет переоценить жизнь и встанет на верный путь, а если нет, думаю сама справится.

— Но бежать слишком опасно, если её найдут…

— Думаю, у неё есть некоторые вразумительные планы, — проговорил Дамблдор и после очередного пожелания выздоровления, скрылся в языках зеленого пламени.

Снейп остался в раздумьях. Чертов старик чего-то недоговаривает…

* * *

Страх, вот он, на ладони, такой осязаемый и шероховатый, словно наждачная бумага. Неприятный терпкий привкус отчаянья. Никогда бы не подумала, что он посмеет рыться в моей голове! Не то чтобы неприятно, это попросту опасно, и в тот момент нужно было думать именно о Лили, хотя немудрено, что эти мысли преследуют с субботы. Хорошо, что тот момент в голове не сидел Северус. Не в первый раз я заметила странные ощущения в разуме, словно что-то заставляет переваривать одну и ту же фразу в голове по два раза, так было со Снейпом, когда я проводила у него в подземелье много времени и неосознанно начала закрываться. Затем узнала об Окклюменции и занялась ей вплотную. Именно вчера на ужине, я нашла источник давления. Альбус Дамблдор сидел за преподавательским столом, добродушно улыбался и смотрел на меня. Неосознанное закрытие мыслей — лишний повод для подозрений. Плохи мои дела. Если он не знает о том, что случилось в субботу с Северусом, тогда возможно удастся скрыть свои способности, однако мысли об Эванс определенно должны были его заинтересовать. С чего вдруг какой-то слизеринке думать о давно погибшей матери Гарри Поттера? Он наверняка помнит всех своих учеников по именам. Это вмешательство не было поверхностным, он вторгся довольно глубоко, но не успел извлечь самое главное. Способности, искренне надеюсь, все еще находятся в секрете, только я уже ни в чем не уверена. Попасться на простых мыслях было бы глупо. Как это низко нарушать свободу мысли человека, пока еще ни в чем неповинного ребенка…

Мои подозрения не то что бы подтвердились, но окрепли и стали занимать гораздо большую нишу в сознании, когда этим утром в спальне оказался хогвартский домовик с письмом в руках. Надо сказать, его появление застало врасплох, и небольшое зеркальце в моих руках едва не достигло пола, чтобы там разбиться на кучу маленьких осколков. Однако ловкий эльф перехватил его и с поджатыми ушами вернул мне.

— Простите мисс, что напугал.

Что нужно этому существу от меня в столь ранний час? Не дождавшись ответа, он осторожно продолжил:

— Вам письмо, — проговорил эльф и достал из-за пазухи желтоватый конверт.

Белое полотенце, служившее ему одеждой, едва не развязалось, но он успел подхватить края. Моей реакции на это не было, глаза застыли на письме, которого я ждала со вчерашнего вечера, не нужно было говорить, кто его прислал. Страх перед открытием. Но взгляд вернулся к домовику, уже завязавшему свою импровизированную тогу и осторожно смотрящему прямо на меня.

— Что-то еще? — грозно спросила я.

Тон наверняка напугал его.

— П-профессор Дамблдор ждет ответа немедленно, мисс, — пролепетало напуганное создание.

Он боялся слизеринцев, которые обращались с домовыми эльфами очень жестоко. Своим неприветливым голосом я только доказывала их убеждения, но никогда не била подобных ему, не шутила и не заколдовывала для потехи, как это любили делать другие представители зеленого факультета.

— Сейчас, — на этот раз ровно сказала я, и готовящийся к удару эльф немного расслабился.

Вскрывая конверт, я ощутила неминуемый прилив адреналина в крови. Наверняка директор хочет обсудить случайно вырванное из моего сознания. Не к добру это…

Руки затряслись, когда глаза побежали по строкам с красивыми завитушками.

«Мисс Кэрроу, обращаюсь к Вам с просьбой...»

Жар мгновенно обрушился на тело, однако следующие строки немного остудили волнение.

«…Не могли бы вы провести сегодня и, возможно, завтра занятия по Зельеварению для младших курсов? По состоянию здоровья профессор Снейп временно не может исполнять свои обязанности. Если вы согласны, он ждет вас у себя после завтрака для указаний относительно уроков. Конечно, по этой причине я дам распоряжение снять вас с занятий на этот срок.

А. Дамблдор»

То, что Северус болен, знал весь факультет, но дальше Слизерина это не распространилось. Его болезнь, скорее всего, больше психологическая, ведь я сломала его. Вчера сокурсники вовсю обсуждали этот вопрос в гостиной. Он никогда не болел, и я ни разу не видела, чтобы он чихал и шмыгал носом. Моя ошибка вылилась в физическое недомогание. Кто знает, не удивлюсь, если он совершенно здоров, только не может показать носа после всего произошедшего. Странно одно: старик намеренно гонит меня на встречу с ним. Чего добивается? Неужели догадался насчет метаморфного дара? Хочет, чтобы я посмотрела ему в глаза? Нет, это бред, как он мог дойти до этого, ведь раскопал всего лишь мысли о гриффиндорке, и то обрывками. Маловероятно было бы наткнуться среди хаоса в моей голове на обрывки правильных суждений. Однако Дамблдор далеко не дурак…

Вопрос: почему именно я должна заменять Снейпа отпал. Проверка. Если откажусь, это вызовет подозрения. Нужно вести себя естественно, не подавать вида. Но как я буду вести себя после завтрака в кабинете Снейпа? Никак, я просто староста, выполняющая просьбу декана, даже не его просьбу, а директорскую. Не удивлюсь, что эта идея пришла в голову именно старику. А что если Снейп уже знает об этих правдивых домыслах? Что если он уже в курсе, что это была вовсе не Лили, а именно я? «Очень мило, Аллегра, по твоей вине Северус хворает, значит, ты должна выполнять его работу в наказание», — шептал внутренний голос. Очень умно…

Они ждут от меня признаний. Глупая мысль постучалась в голову: когда зайду в кабинет Снейпа, сразу же получу порцию Круциатуса. Снова нахлынула волна стыда. Как я могла поступить так с человеком, которого люблю? Малодушная эгоистка…

Ноги начали отбивать дрожь в такт трясущимся рукам. Я попала…

— Мисс…

Вздрогнув, я обнаружила домового эльфа, про которого совсем забыла, углубившись в свои мысли. Схватив перо, чиркнула на бумаге: «С радостью выполню вашу просьбу». Присмотревшись к пергаменту, обнаружила глупость, что написала: «С радостью». Это завуалированное признание себя виновной. Слишком весело и наигранно. Скомканный листок отправился в камин, и тот на мгновение вспыхнул с новой силой. Нормальный ответ старосты и помощницы декана отправился вместе с эльфом к Дамблдору, а я поплелась на завтрак тонуть в отвращении к самой себе. Надеюсь, директор больше не посмеет рыться в моей голове, хотя это вряд ли. Повод был и причем серьезный…

Ни директор, ни Северус, не почтили Большой зал своим присутствием. Кусок не лез в горло перед предстоящей встречей. Голова гудела, две бессонных ночи не пропали даром: круги под глазами, нервозность, недомогание и отсутствие аппетита — это еще самая малая часть того, что на самом деле происходило за прошедшие тридцать шесть часов. Идти в подземелья понурив голову нельзя, я старалась вести себя как всегда. Прямой взор, ровная походка, каменное выражение лица…

— Входите, — послышался слегка сипловатый голос из-за двери, это значило, что он и впрямь болеет.

Осторожно ступив за порог, я посмотрела в глаза осунувшемуся, еще более бледному, чем когда-либо профессору. В кабинете пахло лечебными зельями, их испарения витали в воздухе, создавая впечатление больничной палаты. Жар стыда подкатил неминуемо, однако справившись с собой, я подошла к его столу. Костяшки пальцев онемели, сжимая ни в чем неповинную ручку портфеля.

— Мисс Кэрроу, я должен извиниться за то, что на вас возложили подобные обязанности…

Так-так, он ничего не знает, но может, намеки впереди. Он сказал: «На вас возложили…», это была не его идея. Чего Дамблдор добивается? Мысль раскатом грома перевернула рассудок… Может, я сама себе напридумывала? И никто ни о чем не догадывается, это просто совпадение, я ведь староста…

Несмотря на логичность суждений, что-то в глубине подсказывало, что случайности не случайны…

— Профессор, как вы себя чувствуете? — невинно спросила я, ожидая в ответ бурю негатива, и не прогадала.

— Оставьте при себе свои соболезнования, — съязвил Снейп. — Вот, это материал для сегодняшних уроков.

Сухой, черствый. А ведь ты был совсем другим позавчера у Дырявого Котла. Почему вдруг в голове возник образ Северуса, сжимающего меня в отчаянных объятиях? Нужно выкинуть эти мысли, вдруг он попытается проникнуть в мой разум? Я взяла папку и открыла её.

— Пятым курсам расскажете о Зелье Старения, надеюсь, вы помните как его делать, объясните теорию, и, конечно, прежде всего, технику безопасности.

Снейп осекся и закашлялся, отвернувшись в сторону, что заставило меня еще раз ощутить идиотский стыд, ведь он мучается из-за меня, не удивлюсь, если у него жар. Выглядит паршиво. Чтобы не смотреть в сторону профессора, я постаралась вникнуть в записи, написанные ровным мелким почерком с указаниями и сносками. Видимо, этим строкам много лет, он ведь никогда не составлял план урока. Человеку с феноменальной памятью этого не нужно, он достал старые пергаменты с дальних полок, я в этом уверена.

— Вторым курсам Зелье бесстрашия, третьим Зелье от нарывов, с ним поосторожнее, может воспламениться.

Я хотела кинуть на него презрительный взгляд, он что, считает меня дурой?! — но как всегда удержалась от заносчивости и лишь кивнула еле заметно. Он объяснил за кем из учеников стоит следить на уроках, так как их зелья бывают взрывоопасны. Странная пауза в речи, не сопровождаемая приступами чудовищного кашля, заставила меня поднять глаза. Изучающий взгляд…

Конечно, я тоже выгляжу не ахти как, но надеюсь, он не припишет это чему-то, относящемуся к субботе…

Я почувствовала, как барьер в голове трещит по швам. Нет, только не это. Не надо, умоляю…

~~

Аллегра выглядела так, будто не спала несколько суток. Темные круги под глазами, кожа стала зеленоватого оттенка, какой-то затравленный взгляд. Переживает за следующее воскресенье. Северус неосознанно вникал в её мысли, пока не наткнулся на тот самый барьер, о котором говорил Дамблдор. Девушка подняла глаза и посмотрела на него. Она почувствовала это вторжение. Испуг налицо…

Подавленный голос вернул Северуса из блужданий по тупикам разума.

— Прошу, не надо…

Возникло ощущение, что она вот-вот расплачется, боль была почти осязаемой. Он не стал дальше давить на её мозг, глаза Аллегры наполнялись слезами, и Северус ощутил даже стыд, но не показал его. Ей и так паршиво...

— Это всё, профессор? — все тем же сдавленным голосом спросила она, когда его ментальная хватка ослабла.

Молчание.

— Да, можете идти мисс Кэрроу, не забудьте о технике безопасности.

Она легонько кивнула и, развернувшись, быстро пошла к выходу. Северусу стало нестерпимо жаль несчастного ребенка, обрекающего свое существование в бегство, он не винил ее за нежелание вставать на сторону света, а просто спрятаться подальше от войны…

— Аллегра...

~~

Я вздрогнула. Он произнес мое имя? Лекарства совсем затуманили его рассудок? Неужели он сказал… Мерлин…

Сквозь странное ощущение натянутости, я повернулась к Северусу, только что так подло пытавшемуся проникнуть в мою голову…

— Если вы захотите поговорить, — произнес он сдержанно, — я вас выслушаю. Да, и не смейте прибавлять Гриффиндору баллов!

Непедагогично, но я проигнорировала это. Мои глаза округлились от ужаса. Он думает, что я переживаю из-за воскресенья, предлагает помощь…

«Какую помощь, Аллегра? Он Пожиратель Смерти, опомнись!», — орал голос, который хотелось придушить. Переживает... Нет, каково это? — я избила его душу, а он предлагает помощь, не зная, какой подлый экземпляр стоит перед ним…

— Спасибо… — выдавила я из себя и шмыгнула за дверь, стараясь отогнать слезы.

Невольно павшим оказаться,

Задрав рубашку, раны показать.

Ты слаб, боишься сам себе признаться,

Что от судьбы не убежать.

Опустошен в своей печали,

Ты ищешь для потерь ночлег,

Смирись, и до тебя страдали,

Ведь ты всего лишь человек.

Густой туман под Знаком Мрака,

Ты сделай шаг, к тому, кто ждет.

Забудь вчерашние обиды,

Она твой мир перевернет.

Она не та, о ком мечтаешь,

Но ты готов бежать на зов,

Твоя душа в её оправе,

Излечит раны до рубцов.

Серая печаль, боль утихла, но не пропала. Однако стоит жить дальше, стоит воевать ради победы и гнать от себя скупые наваждения. Рок судьбы непримирим: ты стоишь у края пропасти, и каждый день камень обрушивается, пододвигая тебя все ближе к забвению, но ты и не думал отступать. Служить двум богам нечестно. Эта вера отправит прямиком в могилу, в безутешье где нет места страданиям, туда, где сможешь переоценить все прошлые ошибки, станешь экзорцистом, изгонишь из себя непоколебимое чувство вины. Ты растопчешь свою прошлую жизнь и просто сможешь существовать в покое — или же исчезнешь навсегда. Но разве это не одно и то же?

Северус лежал на кровати и, глядя в потолок, размышляя над смыслом собственной жизни. Никчемная судьба. Перебежчик, бессмысленно идущий по нити Лахесис. Если рассуждать трезво, его вклад в судьбу мира, в судьбу войны неоценим, но разве следуя по веренице грехов можно рассматривать собственное шпионское существование, как попытку искупления? Нет, это привычка, вызов Тёмному Лорду. Может, от нежелания жить ему так везет в выживании? Противоположное притягивается, это аксиома.

* * *

Теперь ясно, почему Снейп так ненавидит студентов. То, что они тупые

было ясно изначально, но чтобы настолько! Это ж надо перепутать когти

градиолы и драконью чешую? Какой талант нужно иметь, чтобы так откровенно

не вдумываться на зельях? А техника безопасности?!

Голова закипала от негодования и досады за будущее магического населения.

— Мистер Кроуфер, если вы добавите коготь градиолы в свой котел, боюсь,

ваши останки найдут на Марсе в следующем тысячелетии.

Пуффендуец посмотрел на меня испуганно, второй курс слушал и вникал, однако искрометная тупость, достойная неандертальцев, уже выводила из себя.

Неужели так сложно запомнить порядок выполнения работы и всего несколько ингредиентов? Да я в девять лет могла подобное зелье приготовить! Да-а-а, Дамблдор обрек меня на пытку клиническим идиотизмом. Интересно, все зельевары превращаются в подобие Снейпа за время преподавания бездарям?

Студенты не ждали от меня баллов, но и продолжателя дела своего «любимого» профессора не желали лицезреть. Однако на второй паре Слизерин несказанно порадовал и вел себя тихо — третьекурсники не успели попасть под власть гормонов и набраться наглости. Милые, ну почти пушистые детишки… Не считая пары девочек-переростков. Кое-как дожила до обеда, звон в ушах от тысячи вопросов, на которые приходилось отвечать, заставлял глаза смотреть в пустоту, а разум затуманиваться. Снейп вряд ли баловал их возможностью услышать от него что-то вразумительное, помимо сарказма и снятия баллов за нарушение дисциплины. Что ж, моя доброта оказала мне медвежью услугу, и заинтересованность в студентах сделала свое дело. Предобморочное состояние и пересушенная ротовая полость были наказанием за инициативу. Конечно, бессонные ночи оставили свой отпечаток на состоянии незадавшейся профессорши, но зато сегодняшняя пытка вопросами заставила отключиться от мыслей о Лили, Снейпе и, конечно же, о Метке.

Главное не уснуть…

После обеда совсем разморило, но оставалось еще две пары с пубертатно-неугомонным пятым курсом. Если младшие были еще хоть как-то заинтересованы предметом, то этим своенравным подросткам было откровенно наплевать. Я шла обратно в подземелья, как на гильотину — а все потому, что болен наш зельевар. Постойте, а почему он болен? Ах да, его скосила маленькая эгоистичная стерва, которая сейчас в полной мере поплатится за свои ошибки.

Однако мои опасения не подтвердились: пуффендуйцы и когтевранцы, вели себя довольно спокойно и организованно. Ну, конечно в семье не без урода, пришлось, все же, сделать пару замечаний, но это еще не конец. Последние занятия предвещали тайфун негодования для уставшего мозга, не готового испытать прессинг от стычек Слизерина и Гриффиндора.

Вся школа уже знала о внезапной хвори Снейпа, и снова не удалось избежать

расспросов, но это было мелочью, по сравнению с мировой революцией…

— Какого гриндилоу мы должны тебя слушать, ты всего лишь студентка, Кэрроу? — презрительно кинул белобрысый парень с задней парты.

— Мистер Малфой, сбавьте тон, если не хотите обсуждать эту проблему лично с профессором Снейпом, — рявкнула я в манере Северуса.

Правда, мой выпад нисколько не впечатлил слизеринца. Он скроил еще более

омерзительную гримасу и фыркнул. Конечно, чего ему бояться, он же любимчик нашего декана-пожирателя.

— Кэрроу, — он выплюнул мою фамилию. — Тебе не стоит задаваться, никто тебя здесь слушать не будет, — последнее слово он растянул особенно мерзко.

— Минус десять баллов Слизерину за неуважение к старосте, — ровно произнесла я.

Его лицо вновь озарила усмешка, а Гриффиндор в очередной раз поразился нашему «теплому» внутрифакультетскому общению. Поттер во все глаза таращился на меня, а Гермиона Грейнджер самодовольно улыбалась своим конспектам. Им было радостно, что хоть кто-то мог поставить на место выскочек, ведь на ординарных занятиях гриффиндорцам доставалось больше всех.

— Ты будешь разговаривать со Снейпом! — кипятился Малфой.

— Это ты будешь разговаривать с профессором Снейпом, — я сделала ударения на слове «профессор», напоминая о субординации, но, похоже, Драко это ничуть не смутило.

— Ты поплатишься за снятие баллов со Слизерина! — зарычал он. Бледная кожа его лица пошла пятнами.

— Так, не отвлекаемся на мистера Малфоя, желающего сорвать урок и отправиться прямиком к директору. Кто расскажет о зелье Старения? — игнорируя разбушевавшегося пятикурсника, спросила я.

Как и ожидалось, было всего несколько рук.

— Гермиона, — по-дружески произнесла я, не обращая внимания на злобное шипение исходившее с задних парт, где сидел Малфой.

— Давай, грязнокровка, у тебя наконец-то есть шанс выступить, твоя подружка обязательно оценит старания, — насмехался он.

— Минус десять баллов Слизерину за оскорбление студента! — повысила голос я.

Но Грейнджер была куда умнее и просто пропустила все мимо ушей.

— Зелье Старения делает выпившего старше. Чем больше Старящего Зелья человек выпивает, тем старше становится. Ингредиенты: зубы крокодила, спорыш, крылья скарабеев, желчь кошки и ноготь того, кто пьет зелье, — отчеканила девушка.

— Браво! — послышался сзади женский хохот, на этот раз вступила Пэнси Паркинсон.

— Тебе не обязательно вставлять шпильки,— насмешливо произнесла я. — Если, конечно, не хочешь лишить Слизерин баллов.

Она оказалась трусливее Драко и сразу притихла, растеряв запал вдохновения

поострить. Пэнси определённо не ходила в любимчиках Снейпа.

— Пять баллов Гриффиндору, молодец Гермиона! — произнесла я под дружное вытягивание мордашек слизеринцев.

— Он убьет тебя! — во весь голос заорал Малфой, будто от этого зависела его жизнь.

А то я не знаю, что меня ждет, когда Северус узнает о зачислении мною баллов в пользу ненавистного факультету. Однако мне будет что ответить, ведь Гермиона честно заработала поощрение. Она улыбалась так, что отчаянно покраснев, опустила взгляд к учебнику. Получить оценку по зельям наверняка было её заветной мечтой. Снейп не любит заучек, но и тугодумов тоже; страшно признать, что и золотая середина его не интересует.

— Малфой! Что оживит любого окаменевшего? — внезапно изменила тактику я.

Он не понял вопроса, вернее не ожидал, это читалось в его выражении лица.

— Что?

— Отвечай, или сниму баллы, — совершенно невозмутимо продолжила я.

Парень растерялся, а все остальные слизеринцы уставились на него, понимая,

что больше спорить не стоит.

— Зелье... — лишь произнес он.

Не знает ответа на простой вопрос! Ведь они совсем недавно проходили эту тему, я видела, как Гермиона занимается в библиотеке.

— Минус пять баллов Слизерину, — прошипела я. — Какого цвета сонное зелье?

Он совсем растерялся, а Гриффиндор начал тихонько хихикать.

— Мисс Буллстроад, не подсказывайте, — одёрнула я студентку, нашептывающую Драко ответ с соседней парты, — Если, конечно, не желаете составить Малфою компанию в объяснениях с профессором Снейпом.

Она встрепенулась, одарила меня ненавидящим взором, но заткнулась.

— Мистер Малфой, это вопрос из четвертого курса!

Парень притих и замялся.

— Минус пять баллов Слизерину! — все больше входила во вкус я.

— Какие три слова чаще всего звучат в Хогвартсе на уроках?

— Что? — непонимающе спросил он.

— Отвечайте!— я дублировала интонацию Снейпа, давя на студента, который

уже не понимал что происходит.

— Я не знаю...

— В точку! Плюс пять баллов Слизерину за сообразительность! — во весь рот улыбнулась я, пока до идиота доходил смысл шутки.

Гриффиндор ржал во весь голос. Кажется, впервые факультеты словно поменялись местами. Можно позволить себе маленькую роскошь, поиздеваться над хорьком — как его называли гриффиндорцы — я ведь так давно об этом мечтала. Небольшая месть.

— Откройте параграф тридцать два, прочитайте внимательно и начинайте приступать к приготовлению Старящего Зелья.

Как же я была довольна собой! Неописуемо. В классе стихли голоса, и студенты обратились к учебникам. Дисциплина в благодарность от гриффиндорцев и, как следствие наказания непослушного Малфоя — от слизеринцев. Идеально! Конечно, мне придется поплатиться за самодурство, эти двадцать пять баллов того стоили. Что ж, меня все равно здесь не будет через неделю, пускай крутятся как хотят. Снейп конечно наорет, но что поделаешь…

Пока студенты варили зелье, я ходила между рядами и следила за ходом работы, иногда подсказывая Лонгботтому и Уизли. Остальные справлялись.

И снова этот придурок решил меня вывести из себя. Он и не собирался выполнять задание, а просто сидел за партой со скрещенными на груди руками и с ненавистью наблюдал за мной.

— Если зелье не будет готово…

— То что? — перебил он.

Я тяжело вздохнула, и устало произнесла:

— Малфой, хватит упрямиться, ты знаешь, что за этим последует.

— Все баллы вернет нам Снейп! — усмехнулся он. — Не страшно, он мне ничего не сделает.

Знали бы все, как меня это достало, с еще одним вздохом я наклонилась поближе к нему и прошептала.

— Он-то тебе ничего не сделает, но что будет, если я замолвлю за тебя словечко в разговоре с твоим отцом, который планирую на это воскресенье? Не думаю, что он и Лорд будут довольны твоим ребяческим поведением, серьезнее надо быть, Малфой…

Его лицо мгновенно позеленело, то ли от страха, то ли от ненависти. От его талантов и сдержанности зависит его место в ближнем круге Пожирателей. Это, наверное, было самое глупое, что я могла сказать, однако это подействовало.

— Т-ты не посмеешь! — произнес он почти шепотом.

— Еще как посмею, расскажу о твоем длинном языке, трепло, почти вся школа знает о твоем скором вступлении в ряды Сам-Знаешь-Кого.

Да, это был неподдельный ужас, кажется, я переборщила в своих играх. Драко вскочил с места и заорал:

— Да как ты смеешь мне угрожать, ничтожество!

Казалось, еще секунда и он кинется на меня и задушит, но вместо этого Малфой достал палочку. Впрочем, моя была уже наготове…

— Сядьте на место мистер Малфой! — рявкнул до боли знакомый голос.

Класс машинально обернулся в сторону влетающего в дверь деспота, рассекающего воздух своей мантией. На вид, Снейп был абсолютно здоров…

Ой, не ожидала что моя казнь свершится так скоро. Нервно сглотнув, я перевела взгляд обратно на слизеринца уже улыбающегося во все тридцать два белых зуба.

— Мисс Кэрроу, вы свободны, еще успеете на половину трансфигурации.

Его тон бы ровным и холодным, без тени эмоций, это значило, что я влипла в… Причём, по уши. Возможно, до него уже дошли вести о моих поощрениях баллами других факультетов, и он решил внезапно выздороветь. За Драко незаржавеет, он обязательно все выложит Снейпу. Черт! Почему-то когда я творила самоуправство, не было так страшно, но при виде его черных глаз это чувство внезапно ожило…

Тихо подойдя к учительскому столу, я забрала вещи и как можно спокойнее двинулась сквозь ряды к выходу под соболезнующие взгляды гриффиндорцев, прекрасно понимающих, во что мне это выльется…

* * *

Остро ощущая терзающие желудок спазмы, рискующие отправить наружу мой скудный ужин, я отправилась в подземелья получать порцию морального Круциатуса от человека, которого я боялась, ненавидела и в то же время любила…

Он удостоил меня парой слов перед приемом пищи. «Ласково и ненавязчиво» предложил явиться к нему в кабинет. Аппетит, конечно, был испорчен, но затолкать в себя салат после длинного дня, все же, удалось.

Неуверенный стук в дверь.

— Войдите! — злобно «пропел» Снейп.

Мысленно простившись с жизнью, я вошла и, побоявшись смотреть ему в глаза, стала неуверенно разглядывать мыски собственных туфель.

— Я вижу, вам есть от чего вести себя пристыжено, — изрек он, пристально глядя на меня. — Мисс Кэрроу, как прикажете понимать весь этот цирк, что вы учинили на занятиях?

Я открыла было рот для подготовленных бессмысленных оправданий.

— А впрочем, не утруждайте себя. Как вы посмели лишить Слизерин стольких баллов? — с нарастающим напором продолжил Снейп.

— Я…

— Кем вы себя возомнили? Преподавателем? Кто вы такая? — рычал он.

— Профессор, Малфой это заслужил…

— Мерлин с ними, с баллами, вы угрожали ему Темным Лордом… — тут я начала

краснеть. — Да как у вас ума на это хватило! — он переходил на крик.

— Профессор…

— Молчать! Вы позорите школу, вас бы сегодня же исключили за это…

Настала моя очередь возмущаться.

— Да какая, к черту, разница! Все равно, в воскресенье меня уже здесь не

будет!

Я осмелилась поднять глаза. Его лицо было непроницаемым.

— И вы решили урвать последний шанс и опозориться перед всем факультетом, — съязвил он. — Ваш отец четвертует вас за подобные выходки!

— Плевать… — безжизненный голос.

— Что?! — закричал он, покрываясь бордовыми пятнами.

— Я сделала так, как посчитала нужным, поставила этого выродка на место, вместо того, чтобы снабжать его баллами за реплики и оскорбления магглорожденных студентов, что вы, профессор, поощряете!

Он вскочил с кресла и оперся руками о стол, нависнув надо мной коршуном.

— Как вы посмели упомянуть имя Темного Лорда в стенах школы? — брызжа слюной, кричал он. — Ваши слова лишь подтвердили то, что вы ничем не отличаетесь от детей его приспешников!

А вот это он зря…

— Какая вам разница? — елейным тоном произнесла я, переходя на шипение. — Вы всегда поощряли это, разве не так профессор?

Наверное, он сейчас меня ударит, ведь правда глаза режет.

— Кто вбил в вашу дурью башку подобные мысли? Я никогда не поощрял…

— Бред! Вы Пожиратель Смерти! Еще один из рядов Темных Волшебников, пригревшийся на бороде у Дамблдора, вы никто, и не смейте выгораживать себя! Мерлин, да вы всего лишь жалкий, ничтожный слуга…

Резкий звук пощёчины. Остолбенев, я повалилась на пол. Щека вспыхнула болью. Глаза смотрели на Северуса, ноздри которого вибрировали от гнева. Он дышал как загнанный скакун.

— Опомнитесь! Вы больны, Аллегра, вас следует поместить в отделение для душевнобольных в клинику Святого Мунго, срочно! — наполнил помещение его голос, исполненный ярости.

— Как вы посмели ударить меня? — выдавил затуманенный рассудок.

Он пропустил этот вопрос мимо ушей. Конечно, это была мера, чтобы привести в чувства, ведь я не на шутку разошлась…

— Я устрою вам ад! С завтрашнего дня назначаю отработку от окончания учебного дня, до отбоя, и так до конца недели! Забудьте про обязанности старосты.

Мои глаза, полные оглушающей ярости и еще не прошедшей боли от пощечины, впивались в ненавистного человека, отыскивая все больше причин, чтобы отомстить.

— Отлично! — сухо произнесла я. — Не беспокойтесь, профессор, вы не омрачите мне последние дни в Хогвартсе своим обществом, потому что дальше уже некуда.

— Вон! — заорал он.

Совершенно спокойно, задрав нос, я подняла вылетевший при падении из руки портфель и медленно, не обращая внимания на обозленное лицо Северуса, покинула помещение, хорошенько хлопнув дверью напоследок.

* * *

«Дура, какая же ты дура! Сумасшедшая маленькая ведьма, как же уберечь тебя от тебя самой? Совсем запуталась, глупая…»

Северус злился, бесился, но не знал, как помочь Аллегре, не ведал, что делать в этой ситуации. Раскрыть себя, предложить опеку? Да она в голос посмеется над ним, не поверит. Наверняка отец не позволит ей бежать и уже следит исподтишка. Скрыться будет сложно, есть ли вообще такой шанс? Пусть она находится под присмотром все оставшееся время. Надо поговорить с Дамблдором, он обязан что-то предпринять. Кэрроу заносит, и она срывается, хотя признаться то, как она заткнула выскочку Малфоя, даже повеселило, но метод…

Он испытывал благодарность за это, однако обязан был пресечь. Одна мысль не покидала его голову: Аллегра сегодня была так похожа на Беллатриссу Лестрендж в юном возрасте, которая превратилась в чокнутую слугу Лорда. Если Кэрроу попадет к нему в руки, это будет катастрофой…

«Ну, ты у меня еще попляшешь, посмотрим — кто кого!»,— бесновался внутренний голос. — «Он ударил меня!».

Гнев волнами захлестывал больную, уставшую голову, то и дело вспыхивая как бенгальский огонь. Я неслась по длинному коридору Хогвартса, желая попасть в одно единственное место, где будет спокойнее всего — в свою комнату, которая теперь вряд ли будет принадлежать мне, ведь обязанности старосты он с меня сложил. Ну и пусть! Я все равно не съеду, костьми лягу, заколдую…

Мерлин, он ударил меня!!! Тысячи ругательств, словно навозные мухи, жужжали в голове. Я знала на что шла, издеваясь над Малфоем, однако ожидала, что переживу все намного спокойнее. Плакать не хотелось, но побиться головой об стенку, возможно, следовало. Ни в чем неповинные доспехи за поворотом у входа в гостиную Слизерина задребезжали и развалились. Шлем покатился по каменному полу, звеня забралом, а я схватилась за ушибленную ногу и только сильнее разозлилась.

— Наследие Салазара! — крикнула я на портрет одного из бывших деканов.

— Милочка, поспокойнее! — раздался недовольный хриплый женский голос.

Аристократичная пожилая леди на холсте смотрела на меня свысока, но она не стала долго спорить, побоялась поднятой палочки и даже не предложила собрать доспехи, разбросанные в коридоре.

В гостиной, как и предполагалось, было много студентов, занимающихся выполнением домашних заданий; кто-то играл в волшебные шахматы, кто-то читал, кто-то беседовал. Головы повернулись в мою сторону, откуда-то раздались смешки. Стараясь никого не замечать, я завернула в коридор, ведущий в спальни. По дороге попался самодовольный Малфой, в сознании варились всего два слова: «Авада Кедавра», и не дай Мерлин, он сейчас как-нибудь съязвит…

* * *

— Входи, Северус, — пропел серебристый голос. — Признаться, я ждал тебя намного раньше.

Снейп вышел из камина и отряхнул одежду от сажи. Белая рубашка была выпачкана, но взмахом палочки он вернул ей первоначальную белизну.

— Я так понимаю, не все гладко? — сказал Дамблдор, бросая взгляд поверх очков-половинок. — Чаю?

— Нет спасибо, сейчас не до него. Альбус, вам срочно нужно поговорить с ней, это выходит из-под контроля. Она сегодня угрожала Малфою Темным Лордом.

— Но Драко тоже далеко не сахар…

— Альбус! Не время шутить, — он не был готов выслушивать добродушные усмешки.

Северус рассказал о разговоре с Аллегрой вплоть до пощечины.

— Она ненавидит меня, я ничем не могу помочь, — с какой-то безнадежностью подытожил он.

— Не думаю, мой мальчик, что она тебя ненавидит, — задумчиво произнес директор, наливая из чайничка с узким носиком жидкость в пиалу. — Мне казалось, в прошлом году вы неплохо ладили.

— В прошлом году Лорда еще не было, его возрождение изменило её. Аллегра

ополоумела, едва не сиганула с Астрономической башни на прошлой неделе.

Глаза Дамблдора расширились, а рука дернулась, расплескав чай из чашки. Северус должен был, в конце концов, рассказать о случившемся. Нужно принимать меры

— Вы должны поговорить с ней как можно скорее, иначе девушка Аллегра натворить дел.

— Пока она не захочет, мы ничем не сможем помочь, — скрыв удивление, спокойным тоном сказал директор.

— Но вы ведь даже не пытались, Альбус! — исполненный переживаний, Северус повысил голос.

— Ты будешь рассекречен. Она догадается, откуда ветер дует, если я предложу помощь. Ты должен это понимать.

— Я знаю, но должен же быть способ косвенно предложить помощь, не ссылаясь на её проблемы, обходя меня. Например, связать это с сегодняшним инцидентом…

— Я попробую вывести её начистоту, однако обойти твой вопрос будет сложно, — задумчиво произнес Дамблдор, вкладывая в эти слова двойственный смысл. — Она совсем не проста, хотя думаю, в сложившейся ситуации мисс Кэрроу нужно кому-то довериться.

Оба мага понимали, что этот ребенок слишком сложен, скрытен и недоверчив. Даже великий волшебник Дамблдор был в серьезном замешательстве. Аллегра вот-вот сбежит или от безысходности примкнет к рядам Тёмного Лорда.

У Северуса до сих пор перед глазами стояла картинка запутавшейся студентки на полу его кабинета. Её ладонь, придерживающая красную от пощечины щеку, взгляд полный ненависти и презрения, боль…

Наказанием был её сложный характер. Из тихони она превратилась в бунтующее, сходящее с ума существо. И снова в голове всплыл образ семнадцатилетней Беллатриссы, её бешеный взгляд, резкость, готовность вступать в дуэль с каждым… Но нет, Аллегра не такая. Белла с первого курса готова бросалась с кулаками на каждого, кто криво на неё глянет, а Кэрроу только вступает на тропу сложного переходного возраста и выбора. Однако общие черты незаметно просматривались. Сегодня Снейпу показалось, что она без труда сможет его проклясть. Неуправляемый гнев способен на многое. Но всё же, эта ярость вызвана отчаянием, а не складом личности. Безупречная староста на глазах превращается в неконтролируемую ведьму. Истинный путь для нее пока в тумане и свернуть с дороги именно сейчас будет так просто. В ловких руках Лорда она станет отличной марионеткой, ведомой желанием уничтожать все на своем пути, разрушать по приказу, убивать…

Руководимая Тёмной волей, она не дрогнет, направляя смертельное заклятие. Сегодня Северусу стало страшно. Нет, не за себя — за её будущее. Надеяться, что она сбежит, что ей это удастся — единственное утешение.

— Я назначил ей отработку до конца недели, с ужина до отбоя.

— Наверное, это правильный ход, понаблюдай за ней, по мере возможности не ругайся, психика девушки совершенно нестабильна.

Северус свел два пальца у переносицы, а Дамблдор продолжил:

— Не думаю, что она будет лезть на рожон в спорах с тобой.

— Я как раз именно в этом не уверен, сегодня было только показательное выступление. Мне показалось, что она не просто так сорвалась сегодня. Словно я в чем-то виноват — эта ярость была направлена не на Пожирателя Смерти, а именно на меня.

— Что ж, тебе есть над чем поразмыслить.

И действительно, иногда казалось, что она наблюдает за ним, испытывает. Он

вспомнил, когда впервые видел её слезы, её слова по поводу ненависти к Слизерину, намеки на его принадлежность к Темному Лорду… Словно она хотела задеть его лично. Что бы это значило?

Северус начал припоминать метаморфозы её поведения с начала поступления в Хогвартс. Он часто ловил на себе её взгляды, они отнюдь не были полны уважения. В них было презрение, какой-то неопределенный негатив. Что он мог сделать ей? Он углубился дальше в свои воспоминания. Ребенок, маленькая девочка, открывшая ему свое сердце странной детской любовью. Наивная, робкая, застенчивая…

Неужели она до сих пор помнит эти чувства? Определенно — это бред, ведь Аллегра даже не узнала его спустя несколько лет… Или это был обманный маневр? В ребенке не может быть столько хитрости, он бы наверняка заметил её влюбленность.

Как дитя, подросток, а затем — девушка могла пронести сквозь годы это странное бремя, любить мужчину теперь уже вдвое старше себя? Ничем себя не выдавая, она просто существовала в школе, отгораживаясь от факультета и друзей, не считая нескольких гриффиндорцев.

Могла ли Распределительная шляпа ошибиться? Если да, то, как ребенок с иными помыслами и талантами попал на Слизерин? Чистокровность не могла перебороть все таланты. Ей место на Когтевране — определенно, это более чем просто предположение.

Северус копался в мыслях, стараясь организовать и упорядочить всю информацию об этом странном «экземпляре», разложить по полочкам разума. Он знал ее практически с пеленок. Может, кровь вейлы послужила катализатором странной перемены характера? Эти существа наделены рядом способностей, которые редко передаются по наследству ребёнку вейлы и мага, однако оказывают специфическое влияние на характер. Мысленно перебирая всех потомков вейл, Северус отмечал у каждого «дар управления». Эти волшебники с легкостью подчиняли себе людей, но обычно причина крылась в незаурядной внешности, благородной стати, красоте. При этом Аллегра — обычная девушка, симпатичная, не привлекающая к себе внимания, лишь подросток. В ней будто не проявился этот дар предков. Раздумья не приводили к приемлемым результатам; ни замкнутого круга, ни тупиков — сплошной рассеянный туман без вопросов и ответов.

* * *

Этим утром Хогвартский домовик снова появился в пока еще моей комнате, в его руках находилось новое письмо от директора. Предположение о том, что произошедший вчера эпизод был известен ему, наводило на интересные мысли. О чем он хочет поговорить? Неужели Снейп выложил Дамблдору мои слова насчет Темного Лорда? Нет, это не может быть правдой, это просто невозможно! Северус не мог сдать меня, он же Пожиратель!

Встреча была назначена после ужина перед отработкой, и это дало мне немного времени для рассуждений. На уроках я была, словно зомби, отгородилась от всего мира непрошибаемым барьером из догадок, погрязла в нескольких не укладывающихся в общую картину фрагментах мозаики. За невнимание с меня сняли несколько баллов на Маггловедении, но это пустяки, я так и пропадала в лабиринтах разума. На обеде ко мне подошла Гермиона.

— Ты жива? — с безобидной иронией спросила она.

— Снейп вряд ли сделает что-то своим, — с хилой улыбкой ответила я. — Однако отработки избежать не удалось.

— Он снял с нас сегодня кучу баллов.

— Прости Гермиона, это все из-за меня. Я всего лишь хотела как лучше, а получилось как всегда… — со вздохом пожаловалась я, отодвинув от себя полупустую тарелку с едой.

— Не стоит, это было весело. Весь Гриффиндор пребывает в приятном шоке от вчерашних зелий, ты теперь наш герой! Новости разлетелись очень быстро, — восторгалась Гермиона, вызывая у меня слабую улыбку.

— Значит, это того стоило.

— А что ты сказала Малфою, что он побелел как будто мантикору увидел?

— Да так, кое-что из известных мне тайн, напрямую связанных с ним. Небольшой шантаж, — соврала я.

— Если бы Снейп не пришел, вы бы, наверное, дуэль устроили, мы все уже схватились за палочки…

— Да, признаться, я немного переборщила, но, слава Мерлину, все обошлось, — невесело сказала я и ненароком взглянула на преподавательский стол.

Дамблдор следил за мной. Неужели нашел способ беспрепятственно проникать в мысли, да еще и так чтобы это было незаметно? Было бы досадно. Быстро переключив мысли на учебу, я придала выражению лица немного добродушия и перевела взгляд на гриффиндорский стол, откуда мне махали Рон, Гарри и Невилл. Я ответила тем же и постаралась заставить себя доест содержимое тарелки. За последние несколько дней я заметно исхудала, брюки сваливались, а джемпер болтался, как на вешалке. Худые руки аккуратно потянулись за блюдом с курицей и картошкой. Нужно есть, нужно есть, ешь…

Темные круги под глазами тоже достали, но злоупотребление сонным зельем вредно для работы мозга. Дар, конечно, мог бы спасти положение, но сейчас мой образ был призван пробуждать сочувствие. Так надо. Я чувствовала, как голубые глаза следят за мной, словно ожидая чего-то. Но я больше не поворачивалась к профессорскому столу.

Последняя пара была у Снейпа. Ничего хорошего это не предвещало, однако он

вел себя как всегда строго, деспотично. Тишина, какой не бывало ни на одном уроке, делала его голос единственным звуком, отражавшимся от стен кабинета зельеварения. Нотки бархата изредка прослеживались из-под маски чужеродной резкости и остроты. Он заполнял свой тембр негативом, остро влиявшим на сознания учеников, заставляя подчиняться, слушаться. Поддавшись размышлениям, я забыла как зла на него, как сильно хочу отомстить, пропала в мужественной хрипотце, пропала в черных глазах, которые не были красивы, но, в то же время, обладали какой-то призрачной притягательностью. Иные бы и не заметили, но только не я.

Этот сумеречный взгляд без отражения вытягивал из меня последние силы злиться. Крепкий черный чай, тон полуночи, эти глаза безучастно обводили студентов, склонившихся над котлами. Как я могла позволить этому человеку ударить меня? Снова рассудок заволокло обидой, которая превращала любовь в оружие, взывая к греховному желанию мести, раскатами разливающемуся от головы до кончиков пальцев. От воспоминаний о вчерашнем вечере бросало в жар, лицо пылало, покрываясь испариной. Однако злоба снова затихала, оставляя в сознании только его голос, исполненный непередаваемых интонаций, паразитами проникающих в сердце, способных лечить и калечить. От любви до ненависти один шаг, обратно так же, но что делать, когда твоя душа прыгает с места на место, растрясая, развевая по ветру последние частицы разума и самообладания? Как понять саму себя?

Эти скупые серые маски Северуса, за которыми скрывался человек, потерявший свою любовь, обрекший себя на вечные муки в омуте памяти… И как можно, будучи обременённой этими знаниями, продолжать злиться на него?

Конечно, ничто не оправдает его темную суть и служение Лорду, однако Лили

Эванс может помочь обратить его к свету. Откроет истинное лицо, которое необходимо мне как воздух.

* * *

Аллегра, словно отсутствовала, смотрела в пустоту весь урок, кое-как добавляя в зелье ингредиенты, не задумывалась над правильностью приготовления. Влезать в ее голову слишком опасно, это не останется незамеченным. Темные круги залегли под глазами, прибавляя лет молодой коже, черты лица стали более острыми. Диагноз очевиден: отсутствие аппетита и бессонница. С высоты своего опыта Северус с легкостью мог определить это состояние, так как сам страдал им на нервной почве.

Внезапно, он поймал её взгляд на себе. В нем не было злобы и агрессии, а лишь какая-то отрешенность. Он решил пройти мимо рядов, но её взгляд не проследовал за ним. Значит, он предназначался вовсе не ему. В её голове либо отсутствовали мысли, либо их было слишком много, чтобы отвлекаться на неинтересную реальность. Несмотря на состояние транса, зелье Аллегры было приготовлено правильно, лишь звон колоколов, оповестивший об окончании пары, вернул ее на землю. Она торопливо стала складывать учебник, перья и пергаменты в портфель.

Северус знал о предстоящей встрече Аллегры с директором и питал надежду, что Дамблдор найдет к ней подход, однако не был в этом уверен. Он боялся, что воспаленный рассудок девушки выложит Альбусу все предположения, касающиеся Снейпа — Пожирателя Смерти, но это могло бы стать зацепкой, гранью доверия между ней и стариком. Северустне знал схемы предстоящего разговора, не ведал, есть ли она вообще. Вторник, осталось совсем немного времени до страшного дня, когда Аллегра переступит черту невозвращения, или же скроется от волшебного общества.

Сейчас в ней было нечто, что ставило под сомнения побег. С опущенными руками она может пойти прямиком в лоно зла, не оглядываясь назад. Так было со многими, так было и с самим Северусом, когда он от безысходности попал в лапы Волан-де-Морту, монстру, пообещавшему ему золотые горы, возможность заниматься любимым делом. Но знал ли Снейп тогда, что ему придется участвовать в убийствах? Лорд казался просто ученым, наставником. Путь Аллегры очевиден: она знает, на что пойдет, на что обречет себя. Без обещаний светлого будущего станет слугой.

Все же, Северус надеялся, что она свернет с пути, уготованного ей отцом, как бы сильно эти сволочи не отсекали все пути к отступлению. Надежда должна быть всегда…

Последний её взгляд перед уходом из кабинета зельеварения все же заставил поежиться, словно молния сверкнула в серых глазах, отдавая враждебной искрой.

«Её ненависть ко мне слишком велика, в чем причина? Это не бестолковое отношение к нелюбимому профессору, все намного глубже».

Голос в голове не давал покоя, смиренно призывая к бдительности, отвергая все попытки объяснить природу поведения нелюдимой девушки, идущей наперекор со всем факультетом, с ним самим…

* * *

— Сливочная помадка, бросила я едва ли не с отвращением.

Каменная горгулья тотчас отъехала в сторону, открывая винтовую лестницу в

круглую башню директора. Яркое освещение ужалило глаза. Седовласый старец сидел за столом, добродушно глядя на меня. Серебряная борода будто подсвечивалась изнутри, придавая Дамблдору поистине магический облик. Голубая мантия спадала на пол. Распластанный на полу краешек её подола чуть выглядывал из-за стола.

Свет исходил в основном от прекрасной птицы, восседавшей на высокой жерди по правое плечо от волшебника. Помещение было заполнено множеством различных предметов. Сферический глобус внушительных размеров стоял у стеллажей с книгами. Ни единой пылинки, комната, обрамленная мягким светом множества подсвечников и канделябров, являла собой спокойствие и умиротворение, особенно в сравнении с темными подземельями Слизерина, огражденными от солнца.

— Добрый вечер, Аллегра, — гостеприимно поздоровался Дамблдор.

— Здравствуйте, профессор, — неуверенный голос.

— Присаживайтесь.

Он указал на стул напротив. Я покорно села и приготовилась сдерживать нервы, однако маг не торопился. Не спрашивая, наколдовал чайник и две чашки, затем наполнил их и жестом предложил мне одну. Стараясь вести себя под стать собеседнику, я придвинула к себе чай. Он обратился ко мне по имени, это странно.

— С сахаром? — поинтересовался он.

— Нет, спасибо.

— Итак, вы догадываетесь, зачем я вас позвал к себе? — перешел он сразу же к кульминации.

— По поводу вчерашнего вечера, вероятно? — произнесла я, стараясь скрыть волнение.

— Верно, но это лишь второстепенно.

Мерлин, что это может быть, неужели…

— Вы не хотите мне ничего сказать? — многозначительный взгляд из-под бровей, вкрадчивый голос.

— Если честно профессор, я не понимаю…

— Аллегра, вам сейчас тяжело, я вижу.

О чем он говорит?

— Профессор, я не хотела угрожать Малфою… — выдала я себя с потрохами.

— Речь идет вовсе не о Драко.

Сердце потихоньку готовилось упасть в пятки, невыносимо захотелось спрятаться и не выглядывать, а лучше убежать, исчезнуть… Я не была уверена в том, что сейчас услышу, однако нервный голос разума начал подсказывать вероятные догадки. Пульс учащался, и появлялась пока еще едва заметная дрожь. Дамблдор изучающее смотрел на меня, ожидая реакции, но внешне во мне ничего не изменилось.

— Тогда я не понимаю о чем вы, сэр, — голос все же немного дрогнул.

Долго строить из себя дуру мне не удастся. Однако оставалась надежда, последняя ниточка, рвущаяся под взглядом пронизывающих как иглы голубых глаз.

— Я получил письмо от вашего отца, о том, что вы покидаете школу в это воскресенье.

Отлегло. Сердце сделало кульбит и вернулось в первоначальное положение, тело немного обмякло. Зачем было так пугать?

— Аллегра, я искренне не хочу, чтобы вы покидали школу.

Эти слова означали его осведомленность о моем будущем. На этот раз я не удержалась и сглотнула. Голова сама собой опустилась, и взгляд потух.

— Вы ведь не хотите этого? — сказал он, подливая в мою кружку горячего чая.

Все что мне удалось выжать из себя, так это помотать головой из стороны в сторону. Незаметно слезы начали подступать из глубины нарастающим комом.

— Я могу помочь вам, но только это значит, что вы потеряете связь с

внешним миром. В Хогвартсе вы будете в безопасности.

— Я буду заперта в четырех стенах? Но это невозможно, отец найдет способ выманить меня, да и потом, что я буду делать после выпуска?

— Если вы примете несколько условий, я обеспечу ваше будущее, однако оно,

возможно, окажется сложнее «иного» пути, вы будете постоянной мишенью, отказавшись служить Темному Лорду.

Я так и знала, старик хочет меня на свою сторону переманить, впрочем, чего я могла ожидать?

— Вы хотите, чтобы я вступила в Орден?

Дамблдор улыбнулся и сделал глоток из чашки.

— Да, именно это я и хотел предложить. Будет трудно. Вы попадете в совершенно другой мир, но вместе с этим обретете верных друзей, — торжественно изрек он.

— Почему вы говорите мне об этом?

— Я вижу, что вы не такая как остальные. Стараетесь всеми силами оттолкнуть от себя неприятное общество — взять, например, вашу дружбу с Гриффиндором.

— Это не дружба, — не знаю, что нашло на меня, когда я говорила следующую фразу. — Это способ досадить слизеринцам.

Дамблдор вновь улыбнулся.

— Это уже повод следовать иным путем, эти принципы могут привести вас к надежде на нормальное будущее.

Я хмыкнула.

— Профессор, перевес на стороне Лорда.

— Почему вы так думаете? Неужели вас это пугает, и вы стремитесь занять выгодную ячейку, обеспечивающую победой?

Я яростно замотала головой.

— Нет-нет, я имела ввиду другое… — немного помедлив, я добавила: — я всего лишь боюсь.

— Страх — это нормально, я тоже боюсь, однако всеми силами стараюсь бороться. Я не думаю о плохом исходе, я верю…

~~

Альбус видел, как Аллегра нерешительно склоняется к правильному решению, а еще — как сильно она устала, её внешний вид оставлял желать лучшего. Потухшие глаза говорили о многом. Он пытался зажечь искру надежды, бросая вызов её характеру. Видел обреченное дитя, нуждающееся в поддержке, желающее просто жить. Однако Аллегра не была готова бороться. Он пытался помочь, вытянуть её из болота собственных переживаний.

— Правильный выбор позволит находиться близко с тем, кто вам дорог…

~~

Взгляд резко поднялся к директору, а сердце, вернувшееся в грудь, снова упало, ударившись об пол с такой силой, что по комнате пошла вибрация. Неуловимые колебания страха, вырвавшегося на свободу, непокорно стали витать в воздухе в двух футах над полом. Он знает…

Дыхание остановилось, а пульс участился, принеся тупую боль. Меня загнали в угол…

Это очевидно — старик знает всю мою подноготную, он знает о субботе. Еще большие опасения вызывает то, что он считает, будто Северус на его стороне. Это непоколебимая вера заставила вернуться к мыслям, которые изводили меня полдня. Снейп — шпион, это очевидно, я знала и до этого. Дамблдор убежден в его принадлежности к своей стороне, как уверен в обратном Лорд. Я запуталась…

Что говорить… Он раскопал в моей голове слишком много…

— Аллегра, я не собираюсь на вас давить, у вас есть время подумать,

решить…

— Спасибо профессор, — монотонно отчеканила я, заглядывая в участливые

глаза собеседника.

Он знает о моих чувствах к Северусу, старается привязать меня этим. Что ж, умно и выгодно! Только почему-то не верится, что зельевар действительно на его стороне. В обратном уверял меня отец. Еще один вопрос на форуме баталий собственного разума оставался открытым. Знает ли Снейп, что это была вовсе не Лили, или же Дамблдор скрыл от него? Напрямую задавать такие вопросы более чем опасно…

Из кабинета директора нагруженная мыслями я отправилась прямиком на отработку, все больше углубляясь в свои опасения. Снейп должен ненавидеть меня за обман, если он знает…

* * *

В камине полыхнуло пламя, однако на цветовой гамме кабинета это никак не отразилось, яркий свет перебивал зеленые языки. Мужчина шагнул в направлении директора, попутно отряхивая серые от сажи волосы и одежду.

Без приглашения занял место напротив и выжидающе посмотрел на Дамблдора. Его лицо было непроницаемым, холодным, однако внутри бурлили переживания.

— Обман с письмом отца заставил её выйти на главную тему, — спокойно объявил старик.

— Альбус, вы ставите меня под удар, если раскроется, что никакого письма не было, — дрогнув, прозвучал голос. — Я не думал, что вы решитесь на это!

— Письмо все равно должно прийти на днях, Северус, она открылась, это главное…

— Но это не значит, что она пойдет по предложенному вами пути. Вы пригласили её вступить в Орден?

Дамблдор кивнул. Они оба знали, что письмо может и не прийти.

— Но как вы заманите её? Вы не знаете, какой характер у этой девчонки, она

не в себе!

— Она в себе, Северус, она просто запуталась, ты станешь для нее нитью Ариадны.

Глаза Снейпа блеснули секундным страхом.

— Вы что-то сказали ей? Выдали меня?

— Нет, мой мальчик, поверь, у нее пока что есть основания думать, что ты на стороне Тома.

Северус сурово взглянул на директора.

— Что за намек вы ей дали, Альбус? — процедил зельевар.

— Ты правильно подумал, я дал ей основания думать, что ты против Лорда.

Все, что полыхало внутри мрачного профессора, было невозможно описать словами. Злость искала выход, чтобы наградить Дамблдора негативной волной.

— Пока ты не скажешь ей это лично, сомнения в ее голове будут относить тебя к приспешникам Волан-де-Морта, притесняя усвоенное сегодня, ведь Том тоже уверен на сто процентов, что ты его шпион.

Дамблдор говорил дело, однако…

— Она уже почти с нами, Северус, остальное неважно. Да, я пошел на риск,

но думаю он будет оправдан… А сейчас иди, она уже, наверное, в кабинете…

Не верю, не могу поверить, что Дамблдор знает обо мне… Приглашение в Орден Феникса... Что ж, не каждый слизеринец может удостоиться такой чести.

Название звучит как надежда. Путь, который Дамблдор открывает мне, решив использовать мой дар — это шанс умереть во имя чего-то, запечатлеть свое имя в истории магии, и не более того. Ненадолго остаться с тем, кого не вправе любить, провести еще немного времени, наблюдая… Погибель — единственная перспектива моего воссоединения с Орденом. Зная о моих способностях, Дамблдор найдет им применение.

Считать это предложение подарком судьбы? Увы, чересчур неправдоподобно. Но знает ли Снейп о моем обмане, или же директор решил скрыть от него эту трагичную тайну? Насколько сильно зельевар «недолюбливает» меня теперь? Чувство отвращения к самой себе поднималось из глубин хаоса, обращая все светлые мысли на угодную тьме сторону. Не верю…

Он не может быть хорошим — слишком злой, неприятный, он убивал, но Дамблдор не дурак, он искренне верит, что Северус в его команде… Так же думает и Лорд. Несмотря на все сознательные предубеждения и попытки предотвратить подобные мысли, в голову все же пробился вопрос: «кому же ты служишь?».

Я старалась сдерживаться, закрывая доступ к сокровенным мыслям, отделяя разум от сердца. Вынесла страх за пределы, избавилась от дара чувствовать боль. Изверг, сидящий внутри, словно агрессивный зверь теперь заперт в клетке, подчиняясь воле хозяина, но он продолжает сновать по периметру, выискивая слабые прутья.

Есть только один человек, способный заставить меня чувствовать первобытную ярость, целомудренную любовь и выплескивать низменную жестокость. Мужчина, снимающий все замки с рассудка. Мой поступок едва не уничтожил его разум, заставив зарубцевавшиеся раны снова кровоточить. Безмолвная жертва моих манипуляций — рыжеволосая девушка с глазами цвета весны — стала символом порабощения, обманчивой путеводной звездой заплутавшего странника. Это зазеркалье, воплощенное мной — лабиринт, не имеющий ни входа, ни выхода. Я создала пытку, насилие, свидетельство собственной души, оставившей темный шлейф, стелящийся за мной по земле, и этот шлейф окроплен полоумной любовью.

Наконец, ноги остановились перед дверью из темного нелакированного дерева от старости расходящегося на волокна щепок. В последние два дня я излишне часто здесь появляюсь. Раньше, когда мы работали над эссе вместе, это было лишь смиренной обязанностью, а сейчас это наказание, на которое стоит идти с головой, что тяжестью стремится к туфлям. Все что я видела по дороге — это хладный камень, прямоугольный, квадратный, безликий. Стук в дверь. Тишина…

Вторая попытка так же не увенчалась успехом. Если я зайду без разрешения, он меня проклянет, не стоит испытывать судьбу. Скорее всего, отошел куда-то и должен вернуться, ведь он не может забыть о моей отработке, особенно после последней встречи…

— Мисс Кэрроу, почему вы не вошли?

Взгляд резко метнулся к приближающемуся мужчине, шелестящему в коридоре полами мантии. Он подошел, и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь и вошел внутрь. Немного поколебавшись, я осторожно проследовала за ним. Снейп положил принесенные с собой бумаги на стол и взглянул на меня, недовольно скривив губы, будто моя мантия была испачкана в грязи. После того разговора я не могла вымолвить ни слова, хотя вчера потоки гнева и шипящей ненависти лились рекой, изливаясь гнойными высказываниями, после которых хотелось заклеить себе рот. Странно, куда подевалась вся агрессия? Сейчас я выглядела как кролик, наблюдающий свое отражение в глазах готовящегося напасть удава.

— В лаборатории вас ожидает несколько бубонтюберов, сок выдавите во флаконы, которые лежат на столе. Само растение порежете кубиками и сложите в подготовленную коробку.

И это все наказание? Работа, конечно, не из приятных (придется находиться в гниющей вони трупного запаха и препарировать склизкое нечто, похожее на разлагающийся кактус черного цвета с волдырями, которые постоянно лопаются, норовя попасть ядовитым содержимым в лицо и глаза), но это еще не самый худший вариант. Я ожидала чего-то более изощренного. Проследовав в лабораторию, я обнаружила пять горшков с этой гадостью, являющейся основой для многих целебных зелий. Стеклянные емкости покоились немного поодаль, вместе с непроницаемой черной коробкой, снабжённой биркой, на которой уже было обозначено название ингредиента.

Скинув мантию на табурет, я завернула рукава школьной рубашки и сняла зеленый галстук в серебряную полоску. Изучающий взгляд пробежал по деревянным столам, однако нужную вещь отыскать не удалось. Пришлось возвращаться обратно в кабинет к корпящему над проверкой домашних работ Снейпу. Тот словно ожидал моего появления.

— Что-то не так? — осведомился он; в словах прозвучала едва различимая ирония.

— Профессор, — негромко начала я. — Где перчатки?

— Их нет, — коротко ответил он.

И тут до меня дошло…

Это и было, как он выразился, обещанным «адом». Сок растения не опасен, но способен вызывать раздражение на коже, приносящие неприятные ощущения, словно ты засунул руку в колючую крапиву. Мои глаза не выдали удивления, таившегося в мыслях. Обреченно я скрылась за дверью лаборатории, готовясь принять на нежную плоть красные волдыри наказания. Я заслужила это, однако растений было слишком много для одной пары рук. Беспомощно вздохнув, я принялась за работу с первым горшком. Стоило только дотронуться, как фиолетовый водянистый прыщ на бубонтюбере лопнул, окропив рубашку желто-зеленой жидкостью. Отвратительно. Хорошо в глаза не попало. Кое-как достав омерзительного жирного червя из земли, я стала выдавливать из него гнойную массу в специально подготовленную пиалу. Ладони начинало саднить. Бледная кожа моментально покраснела и припухла. Превозмогая боль и морщась от тошнотворного запаха разложений, я смиренно выполняла миссию. Глаза начали слезиться от испарений…

Вонь протухших кабачков, обычно распространяемая Костеростом, показалась свежим ароматом цветочных духов по сравнению с этим. Гнойники растения то и дело лопались, несколько капель попало на щеку. Осторожно вытерев лицо тыльной стороной руки, я поняла, что здоровой отсюда не уйду.

Опустошенный слизень был отложен на разделочную доску. Следующий бубонтюбер оказался больше, а его сок ядовитее. Волдырики на руках увеличивались, не оставляя живых мест. Ощущая, как ломаются и расслаиваются ногти, я не смогла сдержать глухой всхлип. Еще немного, и я взвою от боли...

Но превозмогая себя, я продолжала мучить отвратительное растение, превращая его в полую тряпицу. Плакать не хотелось, однако слезные железы имели другое мнение. Одинокая влажная дорожка появилась на щеке, глаза стала заволакивать пелена подступающих слёз. Руки нещадно саднило, жгло. Волдыри лопались, превращаясь в нарывы, из которых сочилась прозрачная жидкость. Повреждённая кожа пропускала в себя еще больше отравы. Яд проникал всё глубже. Додуматься до такого наказания, больше напоминающего средневековую пытку, мог только воистину бессердечный человек, коим являлся Северус Снейп. В Хогвартсе запрещено применение подобных воспитательных мер. Интересно, Дамблдор знает об ужасе, которому подверг меня декан?

Еще одна мысль родилась в голове: а что, если это месть за обман с перевоплощением? Что, если он действительно уже знает о моей мелочной, эгоистичной выходке и намеренно подвергает подобному? В глазах появилось еще больше горечи, заставляющей слепнуть и промаргиваться. Конечно, так и должно быть, я это заслужила… Еще один здоровенный волдырь растения с характерным хлюпаньем лопнул, и, ушедшая в свои мысли, я позволила гною попасть на лицо, едва не взвизгнув от обжигающей боли. Гной попал в глаз.

Продолжать я больше не могла, это было бы глупостью. Бросив работу, всхлипывая, я двинулась к ящикам с готовыми зельями Снейпа, стараясь не открывать пострадавший глаз, готовый взорваться от испепеляющего огня. Еще немного, и я лишусь зрения. Картинка теряла четкость. Передвигая склянки, я старалась вглядеться в надписи на этикетках, но взгляд не желал фокусироваться на мелком почерке Снейпа. Неосторожное движение — и один из флаконов упал, но, к счастью, не разбился.

— Мисс Кэрроу, что вы забыли в моих ящиках? — ровным тоном произнес Снейп. — Кажется, вы решили разгромить мою лабораторию?

~~

Снейп остановил ногой подкатившийся к нему флакончик с зельем. Как хорошо, когда есть небьющиеся чары, иначе о ценном содержимом можно было бы забыть. Аллегра стояла у ящика не оборачиваясь, копила злобу. Девочка собирается снова выплеснуть на него потоки гневных излияний. Северус уже приготовился к неизбежному.

Сок бубонтюбера должен был нанести урон её коже, вызвать небольшое раздражение — в наказание за вчерашнюю выходку. Ожидая её реакции, он сложил руки на груди и нацепил самую недовольную из своих масок. К величайшему его сожалению она так и стояла, не собираясь поворачиваться. В какой-то момент, Снейп испытал нечто странное, какое-то неожиданное чувство: смесь испуга с дурным предчувствием.

Неведомая сила подтолкнула его вперед. Он обошел столы и приблизился к ней, но Аллегра снова повернулась спиной к нему.

— Повернись, — без строгости произнес он.

Но она отчаянно замотала головой, от чего пряди коротких волос резко взметнулись, но затем снова неровно распластались по затылку. Жалкое скомканное существо издало негромкий всхлип, исполненный боли. Он схватил её за хрупкое плечо и настойчиво развернул лицом к себе.

С покрытых волдырями рук местами слезала кожа, открывая алое мясо, а кровь, сочащаяся неровными струйками, окрашивала в красный подвернутые рукава рубашки. Северус перепугался не на шутку. Что-то внутри него рухнуло, и словно несчастный флакон с зельем с глухим звуком покатилось по неровному полу подземелья.

— Аллегра… — только и смог произнести он.

Живо схватив ее за запястья, едва тронутые ранами, он увидел, что лицо девушки покрывали мелкие бугорки, а кое-где и кровавые ожоги.

Красная струйка стекала из-под закрытого века. Второй глаз был полураскрыт, слезы смешивались с кровью и капали за воротник. Мерлин…

Что он натворил…

Резко выдвинув соседний ящик, под тихие всхлипы окровавленной Аллегры, ощущающей сейчас сильнейшую боль, он принялся шарить среди склянок, отчего несколько из них благополучно свалились на пол. Отыскав нужное зелье, он Снейп скоростью ветра подлетел к лежащему у входа в лабораторию флакону, который ранее милостиво прикатился к его ногам.

Страх обволакивал, просачивался внутрь, появлялось чувство вины. Она может лишиться глаза, неужели эта вонючая дрянь так сильно подействовала? Не может быть! Сок растения должен был всего лишь принести неприятные ощущения и только! На всех парах Северус пронесся по помещению, разыскивая идиотское обезболивающее, приготовленное для больничного крыла. Слава Мерлину, что он еще не отдал Поппи готовые зелья. Свои запасы он должен был пополнить на днях.

Аллегра не впадала в истерику, не собиралась терять сознание, она просто стояла, держа в себе эту боль, борясь с ней, не давая выхода наружу. Быстрым движением откупорив крышку сосуда, он подхватил её подбородок и резко запрокинул лицо Аллегры вверх.

— Открой глаза, — раздался в лаборатории его голос, выражавший сейчас всё, что угодно, кроме строгости.

Она попыталась поднять веки, подавила еще один всхлип, но не смогла. Было слишком больно. Второй глаз тоже начал кровоточить, скорее всего, в него попал гной с рук. По его запястьям уже стекала её кровь, пропадая за манжетами черного сюртука.

— Давай, потерпи немного, — несвойственным тоном сказал Северус. — Ты

должна открыть глаза.

Он чувствовал дрожь в своей ладони, подбородок Аллегры, как и все ее тело, сотрясался судорогами. Мокрые ресницы затрепетали, и, словно поднимая непосильный груз, веки медленно стали открываться. Глаза, разъедаемые кислотой, были полны кровавых слез. Радужка, когда-то светло-серая, терялась в кровавом месиве.

Еще один всхлип. Северус вылил несколько капель по очереди в каждый глаз, и Аллегра взвыла от новой обжигающей боли. Лекарство нейтрализовало действие яда. Он держал её лицо запрокинутым вверх.

— Постарайтесь не закрывать глаза, иначе зелье вытечет, — проговорил он. Её вид вызывал ужас, Северуса бросило в жар. Она не кричала. Откуда такая сила воли в хрупкой девушке? Аллегра смотрела в потолок, если, конечно, сохранила способность видеть. Выжигающая боль заставляла её тело сотрясаться всё сильнее.

Мысли о волшебной палочке были забыты, Северус осторожно протер её щеки рукавом свободной руки, затем снова взял пузырек с нейтрализующим зельем и вылил несколько капель на изуродованную кожу лица. Руками займется позже, главное — лицо. Медлить нельзя, рубцы и шрамы ни к чему на юных ланитах. Она снова начала подвывать.

— Больно… — выдавила Аллегра с трудом.

Северус взял в руки еще один пузырек, откупорил его, поднес к её вздрагивающим губам. Не дожидаясь объяснений, она приоткрыла рот, и он влил весь флакон обезболивающего. Аллегра едва не поперхнулась. Скорее всего, слизистая повреждена не менее сильно. Снейп проделал ту же операцию с другим зельем.

— Не проходит? — осведомился он, сильно переживая за неё.

Аллегра слабо повела головой из стороны в сторону. Оставался только один вариант; Северус стал дуть ей на лицо, отчего её ресницы затрепетали. Она терпеливо не закрывала глаза.

— Держись, — проговорил он, продолжая успокаивать её кожу. — Сможешь держать подбородок?

~~

Превозмогая боль, я легонько кивнула. Несильные потоки воздуха остужали горящую кожу, успокаивали. Его дыхание приносило облегчение, или может, началось действие обезболивающего. Глаза все еще саднило, но уже не так сильно. Его ладонь пропала, я изо всех сил старалась держать голову запрокинутой. Картинка пропала совсем, а влага исчезала из глаз, оставляя ноющую сухость. Темнота стала страшным сообщником отступающей боли.

Затем появились ощущения его прикосновений к израненным рукам, он начал обрабатывать их знакомым зельем с выжигающим кожу эффектом, но боль постепенно притуплялась. Его ладони на мгновение пропали, затем я почувствовала прохладу. Он покрывал мои руки приятным охлаждающим гелем, ставшим спасительным глотком кислорода для изувеченной кожи. Северус был аккуратен, его пальцы скользили с какой-то трепетной лаской, дающей шанс ощутить завуалированную нежность. Мысли были не к месту, однако на фоне болезненных ощущений приносили отраду и успокоение.

Ослепла ли я? Не знаю, но может это спасение?…

Слепая слуга Лорда бесполезна, она не сможет видеть чужой крови на собственных руках, потому что её там не будет. Немыслимо найти решение всех проблем так просто. Лишиться зрения страшно? Нет, я начинаю находить в этом плюсы. В сознание прокрадывалось томное спокойствие. Незавидная участь будет моим ангелом-хранителем. Его руки все еще порхали, даруя ощущение свободы. Прикосновения мутили рассудок вкупе с убаюкивающими зельями, которыми он меня накачал. Ладони вновь пропали с лица и подхватили меня под локоть.

— Можете опустить голову и закрыть глаза. Вы в состоянии идти? — спросил вкрадчивый осторожный голос с нотками любимого шероховатого бархата.

Я пыталась проморгаться, однако онемевшие веки лениво поднимались и опускались, не принося облегчения.

— Наверное, — хрипловато ответила я, нарушая гармонию столь приятных звуков, проникших в самое сердце.

Шаг, другой…

— Осторожно…

Он придержал от падения, когда мыски туфель зацепились за неровный камень пола. Я почувствовала его руку на талии и позволила себе опереться на человека, ради таинственного нужного голоса которого сегодня ослепла. Почувствовала, как мы переступили порог в его кабинет. Температура стала заметно выше, ведь в лаборатории должно быть прохладно. Я чувствовала, как рассудок начал дезертировать в неизвестных направлениях, а темнота, обретшая обитель в глазах, поглощала все больше. Ноги подкосились, но сильные руки подхватили меня и донесли до мягкой поверхности. Наверное, это была небольшая софа возле камина, я ощутила жар пламени. Нет, сознание не собиралось меня покидать, просто появилась внезапная слабость

Я услышала удаляющиеся шаги мужчины, только что несшего меня на руках. Невероятное удовлетворение обрело место в помутившейся голове. Шарканье обуви снова приближалось. Странно быть слепой, никогда не думала, что звук его шагов напомнит косаря, вырубающего траву. Открывая для себя новый мир, я стала свидетелем множества вещей: как мелодично открывается стеклянная крышка еще одного флакона, как на заднем плане потрескивая, тлеет полено, периодически издавая короткие посвистывания.

Его ровное дыхание с едва уловимыми оттенками волнения, звук размазывающейся по ладоням субстанции, шероховатый, шипящий…

Затем еще один колпачок отлетел. Наверное, тот крем был защитой для рук.

— Откройте глаза, мисс Кэрроу.

Подчинившись, я вновь ощутила, как что-то капает на уставшую поверхность. Щелчок оповестил о снятии новой пробки с какого-то флакона, на этот раз звук был глубже, ниже, емкость была объемнее. Я почувствовала, как что-то жирное ложится на мое лицо, шею, руки. Ни о чем не спрашивая, Северус расстегнул две пуговицы воротничка моей рубашки и аккуратно смазал зону декольте в пределах допустимого. Слова были лишними, протесты не озвучивались, он ведь не касался интимных мест моего тела, просто лечил. Я готова была растаять под его приятными, ласкающими прикосновениями.

Просто руки, просто лицо, просто шея, однако эти участки превращались в пылающие пламенем точки. Это казалось заоблачной мечтой, осуществившейся угоду случая. Я ловила каждый момент, изучая его пальцы, впитывая отпечатки в омут сознания, желания…

Еще какая-то жидкость приятно начала покалывать электрическими импульсами, или это он виноват? Ладонь снова оказалась внутри рубашки, и я больше могла терпеть это наказание сладостной пыткой. Тело предательски дрогнуло, и Снейп резко убрал руку, распознав это как жест протеста.

— Эванеско, — скомандовал он голосом, вернувшийся в привычное русло монохрома.

Северус очистил мою одежду от гноя и крови, затем проделал то же самое со своей.

— Мисс Кэрроу, почему вы не сказали, что у вас сильнейшая аллергия на сок

бубонтюбера?

Если бы я могла видеть, то непременно состроила непонимающее лицо.

— Я не знала, профессор… — честно ответила я.

— Но вам же было невыносимо больно, — все же его голос дрогнул на этой фразе.

— Я думала так и надо… — прошелестела я едва различимым шепотом.

~~

— Мерлин, Аллегра, вы что, считаете меня извергом?

Сидя на полу перед коричневой софой, которой он практически никогда не пользовался, Северус неожиданно схватился за голову, утонув в мрачных мыслях. Он же не инквизитор! Как она могла думать о подобном? Аллегра не ответила, её воспаленные глаза были закрыты. Она казалась такой беззащитной, а все потому, что он, идиот, придумал её это архи-суровое наказание.

Синеватые, желтоватые и красные подтеки разноцветных зелий, густо нанесенных на кожу, даровали ей вид нарисованной маслом картины, художником которой был Северус.

— Я бы никогда не сделал ничего подобного студенту, простите меня, — зачем-то оправдывался он. — Еще никогда я не видел такой реакции на это растение…

Северус находился в неподдельном шоке, нахлынувшем параллельно зарождающейся в хрупком теле на диване истерике. Только сейчас, перенеся ни с чем несравнимую боль, она позволила своему телу содрогаться.

— Аллегра, вам нельзя плакать, — обеспокоенно произнес Снейп.

Она закусила незажившую губу, и сразу отпустила, почувствовав укол неприятных ощущений.

— Я буду видеть? — сдавленно спросила она.

Её лицо с мольбой обратилось к нему, глаза распахнулись.

— Люмос Максима.

Он направил яркий свет прямо на нее и стал осторожно всматриваться в хрусталики, с которых сползала кровяная завеса, однако краснота склеров заставила его поежиться и вспомнить о неприятном. Именно в этот момент в голове предстал Волан-де-Морт со своими змеиными глазами, наполненными пустой ненавистью и яростью, ждущий Аллегру в своих рядах.

Один глаз был белее, второй выглядел заметно хуже, однако ясная серая радужка не была повреждена, оболочку восстановят зелья, а кожа пройдет за два дня. Признаться, он не ожидал столь быстрого эффекта от лекарств. Кровавые бугорки на руках, шее и лице заметно уменьшились. Слишком быстро, как-то неправдоподобно.

— Вы различаете свет? — спросил он.

— Сейчас начинаю понемногу, до этого не могла.

— Значит не все так страшно, думаю, быстро восстановитесь. Нокс, — приказал он, гася свет волшебной палочки, отчего-то не веря своим словам.

— Спасибо, что спасли мои глаза, — совсем тихо проговорила она, будто чувствовала себя виноватой.

Северус не знал, что на это ответить, чувствуя, что не заслужил подобных слов, пропитанных искренностью и благодарностью.

— Вам нужно в больничное крыло…

— Нет, профессор, — повышая голос, перебила Аллегра.

Северус смотрел в невидящие глаза, различая в них беспокойство, неуловимые эмоции.

— Я не хочу, чтобы вся школа узнала об этом инциденте.

Она беспокоится за него? Или из-за себя…

— Но не обязательно рассказывать…

Северус запнулся, это выглядело так, будто он себя выгораживает, ужасное чувство вины подкатило к горлу комком. Это были слова труса, не готового отвечать за свои ошибки, он вовсе не хотел говорить их…

— Если это можно будет скрыть от школы, то от профессора Дамблдора вряд ли.

Северус вся сильнее вглядывался в Аллегру, пытающуюся принять сидячее положение. Он помог ей сесть. Не верил в то, что услышал. Что нашло на нее? Вчера готова была проклясть, а сегодня защищает. Выгораживает от ненужных разговоров с Альбусом, который не будет ругаться, однако его планы встанут под угрозу, и весь Хогвартс будет в неведении…

Он удивлялся все больше и больше. Её реакция оказалась непредсказуема. Снейп снова увидел в ней тихоню, скромную девочку неспособную причинить кому-либо проблемы. Нет, сегодняшняя оплошность едва не лишила ее зрения, отчего же Аллегра так добра с ним? Невозможно поверить…

— Просто помогите мне добраться до комнаты, если меня еще не выселили, — с улыбкой, от которой ему захотелось взвыть, проговорила она.

— Аллегра…

— Я думаю, через камин будет удобнее всего, только определите мне эльфа, а то я сама не справлюсь с пижамой.

Еще одна неподходящая к месту улыбка слетела с юных губ…

Северус вглядывался в черты её лица незаполненные враждебностью, открывающие старый забытый мир светлого ребенка, не способного причинять боль. Сравнения с Беллатриссой больше не приходили на ум. Аллегра сделала попытку встать, но с потерей зрения терялось и чувство равновесия. Он снова подхватил её под локоть. Невидящий взгляд обратился прямо к нему, она старалась разглядеть. Странное ощущение заполнило его нутро — будто его скомкали и кинули на пол как ненужный черновик. Почему она так смотрит? Пускай не различает, но смотрит. Глаза практически избавились от крови, однако были все еще красны.

— Закройте глаза, не раздражайте слизистую, — прозвучал его уверенный голос.

* * *

Я видела его темные очертания в ореоле каминного света, слабое ощущение блаженства освобождало от ненависти. Он спас мои глаза, которые были не нужны, как спас жизнь тогда на Астрономической башне. Неправильные чувства: хотелось прижаться, обнять, снова почувствовать его прохладные руки на своей коже… но момент осуществления мечты прошел. Северус подвел меня к камину, и я ощутила, как языки пламени поглотили зеленью.

Моя комната. Даже не знаю, в каком она была состоянии, чтобы предстать перед профессорским взором. Он усадил меня на кровать.

— Завтра на занятия не выходите, я скажу, что вы приболели.

— Но зрение ведь должно будет вернуться? — с закрытыми веками, произнесла я.

— Не до конца, потребуется больше времени, чем одни сутки. Это долгий процесс. Завтра в обед приходите ко мне, я осмотрю вас, а до тех пор за вами будет присматривать домовик. Добби! — скомандовал он привычным резким голосом.

С хлопком маленькое существо появилось в комнате. Я не могла различить его, однако слышала писклявый поддакивающий голосок, когда Северус давал инструкции.

— Спокойной ночи, Аллегра, — ровным тоном произнес он. — Да, пароль каминной сети — «Феликс Фелицис», Добби завтра проводит вас ко мне.

Я услышала сильные трески головешек, вновь разгорающегося камина и даже различила зеленое пламя, когда профессор исчез из моих покоев. Домовик проводил меня до ванной и помог переодеться в пижаму, затем уложил в кровать, словно немощную старушку.

— Мастер Снейп сказал, чтобы перед сном вы выпили это.

Он вложил в руку прохладный стеклянный флакончик. Содержимое не было противным, оно отдавало травами — валерьянкой, пустырником. Я узнала Зелье сна без сновидений.

— Спасибо, ты можешь быть свободен, я позову утром. Добби, кажется?

— Да мисс, спокойной ночи мисс… — его голос выражал какую-то робкую неуверенность. Эльф не привык слышать слов благодарности, тем более из уст слизеринки.

Он с хлопком исчез, а я уснула почти мгновенно. Несмотря на перенесенную боль, этот вечер был волшебным…

Его руки…

Но мысли оборвались, унеся сознание в пустую темень.

Длинные пальцы с шероховатыми подушечками. Изящная кисть. Эти руки должны принадлежать пианисту, набирающему плавную мелодию, использующему всю целостность души. Он мог бы вкладывать в сонату частичку себя, уходить в мир музыки, соблюдая все знаки.

Legato. Нежно проводит ладонью по моему лицу, не пропуская миллиметра, чтобы не потерять гармонию мгновения. Он не видит красоты звучания, которое ему с легкостью удается, не слышит нежных украшений, переходов, не чувствует того, что чувствую я.

Poco Acсelerando. Он ускоряется, скользя по моим рукам. В этот момент главное — техника, но и ощущение всепоглощающей, нарастающей тяжелой легкости присутствует в каждом аккорде. Снова возвращается к лицу, шее. Гладкими, манящими прикосновениями спускается к груди…

Crescendo. Тело охватывает приближающийся поток возбуждения, сердце ускоряет ритм, переходя из allegretto сразу же в presto.

Staccato, staccato…

Он слишком близко к тому, чтобы окунуть меня в симфонию страсти, подвергнуть самой сильной пытке наслаждением, позволить забыться в таланте музыканта. Руки спускаются ниже…

Sforzando! Я не выдерживаю, и тело совершает бесконтрольный рывок. Прикосновения пианиста пропадают. Он боится вновь дотронуться до рояля, не хочет расстроить инструмент, не понимает, насколько его игра прекрасна, как отзываются на его пальцы клавиши и струны, где-то там глубоко под резным деревом. Сердце успокаивается, переходя в ритм Allegro…

Моё имя — название одного из быстрых темпов в музыке, мелодичное дополнение к вырывающейся на волю сущности, желанию вновь ощутить на себе изящные кисти, ладони, дарующего свободу композитора, играющего романсы и песни без слов на дрожащем в предвкушении инструменте. Быть идеальным инструментом только для него. Пытаться изобразить невозможное, помочь ощутить всю привлекательность звуков, которые он создает. Запредельная мечта — отдаться в плен ощущениям и гармонии, которую, не зная того сам, музыкант создал в моей душе, голове, в желающем теле…

Странные эти мысли, никогда еще не отождествляла себя с музыкальным инструментом. Интересно, я только начинаю сходить с ума или уже окончательно спятила от любви и вчерашних прикосновений? Словно в тумане блуждала по неизведанным доселе вселенным. Ко мне прикасался мужчина, любимый… Предел мечтаний.

Губы изобразили нежную удовлетворенную улыбку. Еще никогда мне не было так хорошо и спокойно одновременно, самое лучшее это то, что вчерашний вечер не кажется сном… На смену грёзам пришли мысли насущные. Снейп был совершенно другим вчера, он испугался за мою жизнь, не был суров или строг. Теперь на его плечах ошибка, за которую он может поплатиться работой и положением.

Почему я не хочу афишировать инцидент? Все просто, мне нравится такой Северус, который будет благодарен и снисходителен. Да, это вновь эгоизм, маленькая хитрость, чтобы выставить себя в лучшем свете. Очень выгодный ход, чтобы начать сближение. Я останусь в школе под присмотром Дамблдора и Снейпа — это самый лучший вариант развития событий, однако рано или поздно директор расскажет ему о моих способностях. Остаётся надеяться, что мне удастся уговорить его держать рот на замке. Сейчас я больше чем уверена, что Северус не осведомлен…

Его внезапная забота порождала еще более глубокие суждения. Может, он на стороне Дамблдора? Но ведь вчера не было ничего определенного, просто ненадолго его маска дрогнула, и крепления отломались, приоткрыв полоску лица. Скорее всего, сегодня эта маска будет починена и вновь закреплена тугими ремнями на затылке. Утро не принесло боли, кожа не саднила, а глаза открылись и увидели перед собой четкую картинку нависающего над кроватью балдахина. Вот тут я испугалась…

Вскочив с кровати, я понеслась к зеркалу. Оттуда на меня смотрела абсолютно здоровая девушка, без единого кровавого волдыря на коже. Глаза не были поражены, даже красноты не было! Дар обеспечил быстрое заживление, невероятно…

Абсолютно чистое лицо и руки. Катастрофа, мне нельзя выглядеть так, это вызовет шквал подозрений! Срочно нужно что-то сделать. Под горячей водой в душе я продумывала план поведения, и способ причинить только что выздоровевшей коже новый урон. Накинув пижаму обратно, я снова оглядела себя в зеркале. В голове формулировались заклинания нарывов и прыщей, обычно используемые учениками, чтобы подшутить друг над другом. Но я никогда не применяла подобные навыки на себе…

Расхаживая по комнате в пижаме и мягких тапочках, вспоминала, куда именно попал сок бубонтюбера. Ошибка недопустима, Снейп слишком внимателен к мелочам. Преодолев нервозность и покалывающее смятение, я подошла к зеркалу и направила на свое лицо волшебную палочку…

— Фурнукулус минима.

Из палочки вырвался рыжеватый свет, и на чистом лице появился красноватый волдырик, совсем крошечный. Результат удовлетворил. Быстро «украсив» кожу рук и лица в тех местах, где по воспоминаниям были раны, я задумалась. Что же делать с глазами? Не стоит портить зрение намеренно, одна ошибка может стоить серьезных последствий. Решение нашлось довольно быстро. Положив волшебную палочку на туалетный столик, я принялась тереть глаза кулачками, да с такой силой, что в красноватой темноте закрытых век начали появляться яркие блики и искры. Наконец, прекратив экзекуцию, я пристально вгляделась в зеркало. Картинка сфокусировалась не сразу. Зеленоватые мелькающие пятна пропали, и в отражение появились болезненные розоватые белки. Почти идеально…

Итак, Снейп взял на себя заботу об отгулах. Я не пошла на завтрак, а присев на кровать, изобразила недомогание и вызвала эльфа. Пусть даже это существо думает, что мне не очень хорошо, ведь Северус наверняка попросил его докладывать о состоянии пациентки. С хлопком домовик оказался возле меня.

— Доброе утро, мисс, как вы себя чувствуете?

Хм-м, может, Снейп надоумил его на этот вопрос, обычно эльфы не столь любопытны.

— Нормально, — изобразила я слегка мученическую улыбку. — Ты можешь принести мне завтрак?

Думаю, что имею право воспользоваться подобной привилегией, ведь я жертва.

— Сию минуту, мисс, — пропищал домовик.

Через пятнадцать минут я уже завтракала, сидя прямо на кровати. Овсяная каша не была пределом гурманских мечтаний, но жаловаться совсем не хотелось. Тарелка опустела, и я принялась за тосты с сыром и горячий чай. Домовик сказал, что появится к половине второго, чтобы сопроводить меня к Снейпу и исчез. Разговаривая с существом, я старалась почаще моргать, имитируя неприятные ощущения пораженных глаз. Наверное, актерского мастерства мне не занимать, думаю, что эта роль удалась в совершенстве.

Я позволила себе поспать после завтрака, вот так бы всегда! Оставался час до встречи со Снейпом. Несмотря на обеденное время, есть совсем не хотелось. Пристроившись возле камина на небольшом креслице цвета бургунди, я стала листать вчерашний номер Ежедневного Пророка — газету, которую в принципе никогда не любила, однако вчера днем нашла экземпляр в опустевшей гостиной и зачем-то утащила к себе в комнату. Ничего интересного — ни одного сообщения о пропаже людей, ни одного намека на возвращение Темного Лорда, страницы пестрели политическими новостями и фотографиями. Министерство ослепло, или же это способ избежать паники? Или Министерство само в панике? На страницах я увидела уже не первое упоминание о Мальчике-Который-Выжил. «Гарри Поттер, мальчик, который лжет».

Фу, какая гадость. Им не надоело мусолить одну и ту же тему и так бесстыдно врать? Разуйте глаза! Волан-де-Морт возродился! Ведь Гарри действительно встретился с ним во время последнего испытания Турнира Трех Волшебников в прошлом году. Я-то знаю, ведь отец участвовал в представлении на кладбище, где проходил ритуал, и где встретил смерть Седрик Диггори. Ужасно…

От гнева и досады я бросила газету прямо в камин. Пламя несколько секунд жадно пожирало бумагу, затем вернулось в прежнее состояние. Беспокойство от знания того, что на самом деле происходит в мире, обреченно покоилось в рассудке, давая все новые и новые ростки желания примкнуть к Дамблдору и Ордену Феникса. Пускай он точно так же будет использовать меня в своих планах, как и Волан-де-Морт, но мои руки хотя бы не будут окроплены кровью магглов, магглорожденных и предателей крови — как называет Лорд тех, кто не разделяет его взглядов на мир и его устройство.

Безумец, зачем ему это надо? Возомнил себя Мессией. Не понимаю человека, существо, так отчаянно рвущееся к власти. Обратив внимание на руки, я посмотрела на часы с протяжным зевком. До окончания обеда двадцать минут.

Но тут внутри что-то щелкнуло, и я резко вернула взгляд на кисти…

Мерлин!

Они были совершенно чистыми! Когда это произошло? Когда кожа успела пройти? Погруженная в собственные мысли и чтение газеты, я даже не успела заметить времени исчезновения воспалений. Быстро вскочив с кресла, я потянула онемевшую спину. Добби будет совсем скоро, нужно успеть. Десять минут ушло на то, чтобы вновь придать себе болезненный вид пациента отделения дерматологических заболеваний клиники св. Мунго. И тут до меня дошел идиотский смысл того, что я только что с собой сделала.

Мерлиновы штаны! Ведьма безмозглая!

— Фините Инткантатем!

Кожа очистилась и приобрела здоровый вид. И почему я — дура — раньше об этом не подумала! Немного концентрации, и лицо снова начало покрываться покраснениями и, кое-где, прыщиками. То же произошло и с руками. Склеры сами собой превратились в кровавые пятна… нет, это перебор, они уже вчера были почти в нормальном состоянии. Убрав с глаз излишнюю болезненность, я оглядела результат, который оказался более чем удовлетворительным. Почему в голову не пришло использовать дар перевоплощения сразу? Легонько стукнув себя по голове, я направилась к платяному шкафу за сиреневым свитером и брюками. Школьную форму можно не одевать, ведь вряд ли мне удастся сегодня попасть на занятия.

* * *

Северус не спал всю ночь, обвиняя себя в халатной неосторожности. Он напоминал себе средневекового инквизитора пытающего ведьм. То, что произошло вечером, принесло много головной боли и раздумий. Не покидали мысли о странном поведении Аллегры. Она скроет его оплошность от других, Мерлин, она улыбалась, не закатывала истерик и не кидалась на него в готовности проклясть за эту отвратительную ошибку. К тому же, решила, что так и должно быть. Почему она приписывает его к извергам? Даже считая Северуса Пожирателем смерти и приверженцем Лорда нельзя думать, что он может применять подобные методы в школе. Ненависть? Вероятно, Аллегра его просто ненавидит, но почему тогда покрывает? Он совсем запутался и вспомнил как там, на диване, когда он обрабатывал её раны, механическими движениями втирая мазь, даже не задумываясь о том, что делает, она вздрогнула. Содрогнулась от его прикосновений в области декольте, куда тоже попали капли сока бубонтюбера. Аллегра промолчала, не сказала ничего, понимая, что это необходимость, а он резко убрал руки, почувствовав себя застенчивым школьником.

Бред, ему просто стало стыдно за то, что он имел права на эти прикосновения с медицинской точки зрения. И все-таки она странная. Более чем… Еще удивил тот факт, что раны на ней заживают слишком быстро, несмотря на сильнодействующие мази и зелья, абсолютно невозможно было ожидать увидеть практически чистые глаза даже через день или два. Еще более удивительна реакция её кожи на сок бубонтюбера, это немыслимо! Ни в одних трудах не было описано, что он может оказывать разъедающее действие на ткани.

Аллергия? Её случаи с проявлениями подобных симптомов обычной крапивницы упоминались в книге, которую он и так знал, но все же потрудился полистать, вернувшись в свои комнаты от Аллегры. Но не такая же сильная! Быть может, он что-то упустил? Вряд ли, он никогда ничего не упускает, его память невероятно крепка. В старости Северусу, скорее всего, не грозят провалы в памяти, хотя в определённом возрасте всего можно ожидать… С мозгом нужно быть поаккуратнее, а еще эти стрессы… Почему он подумал о старости? Есть ли у него шанс дожить до нее? Время покажет, Лорд решит. Северус ухмыльнулся своим мыслям.

Встав утром ни свет, ни заря, почти не отдохнув во время сна, он отправился в лабораторию немного прибраться, вчера не было никакого желания. Все, что царило в голове — это полный хаос и непонимание, а этого Северус просто не переваривал. Оглядев помещение, он принялся собирать заклинаниями разбросанные на полу флаконы с зельями, затем вычистил стол от остатков бубонтюбера. Готовые наполненные баночки отставил к ингредиентам, с нетронутыми растениями решил расправиться прямо сейчас. До уроков было много времени, а на завтрак Северус решил не идти. Закатывая рукава рубашки, он подошел к ящичку, в котором хранились рабочие перчатки и тут наткнулся на небольшую табуретку, стоявшую в углу. В ней не было ничего странного, он обычно использовал ее, как подставку для чего-нибудь, редко — по прямому назначению.

На табуретке лежала школьная мантия Аллегры, благополучно забытая в суматохе последних событий, а поверх красовался слизеринский галстук зеленого цвета с серебристыми полосками. Еще одно напоминание об инциденте. Что ж, пускай лежит здесь, она все равно должна будет посетить его после обеда. Так, он лишил её звания старосты, наверное, стоит восстановить. Пусть это будет своеобразной благодарностью за молчание.

Снейп и благодарность? Что-то не укладывается в голове, он не привык к этому чувству — единственного человека, к которому он мог испытывать нечто подобное, зовут Альбус Дамблдор. Открыв ящичек, Северус не нашел перчаток, чертыхнувшись, он пошел в другой угол лаборатории, где хранились запасы инвентаря для зельеварения. Его внимание привлекло маленькое красное пятнышко на разделочном столе под полкой.

Кровь? Её кровь, которой она залила все помещение. Единственное, что он вчера успел сделать по возвращению от Аллегры — это уничтожить следы крови, но, похоже, одна капелька осталась — маленькая, незаметная. Северус поднял палочку, готовясь произнести чары очищения, но внезапно остановил себя, и палочка вместе с рукой, державшей её, опустилась вниз. Он не мог поверить своим глазам — кровь была свежая. Маленькая капелька не свернулась и не обрела коричневый цвет, как это происходит спустя совсем немного времени. Но этого просто не может быть…

Он пригляделся внимательнее, и даже проморгался, отгоняя наваждение, однако иллюзия не пропала. Маленький кружочек жидкости так и остался на месте. Здесь какая-то ошибка, быть может, это не её кровь? Но кто мог побывать в лаборатории запечатанной паролями и заклинаниями, причём, за прошедшие десять минут, ведь за большее время кровь непременно успела бы свернуться. Эту мысль он попытался отбросить, но не смог и решил тогда проверить единственным имеющим вес фактором, имя которому — время.

Он нещадно кромсал опустошенные стебли бубонтюбера, отправлял их в подготовленную коробку, тут же приступал к выжиманию следующего растения, поглядывая на стол, где красовалось красное пятнышко, сводящее его с ума. Прошло полчаса, прежде чем Северус закончил работу и вновь кинул взгляд на странное явление. Кровь все еще была свежей. Решил дотронуться пинцетом — вдруг все же кругляшек хотя бы загустел. Но тот оставался жидким. Кстати, если это, все же, была кровь Аллегры, то за ночь она должна была высохнуть, несмотря на небольшую влажность подземелья. Нонсенс, она не могла не свернуться за это время! Так может это не кровь вовсе?

Оторвав себя от разглядывания, он решил, что стоит отвлечься и забыть ненадолго, а потом проверить снова.

…Снейп проводил уроки в своем обычном состоянии, до этого известив учителей, что Аллегра получила письмо от родителей и отбыла до вечера по семейным обстоятельствам. До директора такие мелочи не должны были дойти, на что он остро надеялся, так как отпускать учеников — всегда было прерогативой декана. Спасительная ложь удалась. Все, о чем он думал на уроках — было маленькой капелькой крови на разделочном столе его личной лаборатории. Мысли то и дело возвращались к феномену. Что-то подсказывало, что он не ошибся, отчего появлялось раздражение, которое находило выход в снятии баллов с учеников.

Сегодня его сарказм и суровость побили все рекорды, когда зельевар просто так снял двадцать баллов с Гарри Поттера — ну почти просто так. Парень чихнул на уроке, якобы нарушил тишину и рабочий процесс. Это было самое глупое снятие очков с Гриффиндора в жизни Снейпа, и нервам подобная разгрузка не помогла. Он не понимал, почему его так сильно заботит маленький красный кружочек? Глубоко на подсознательном уровне Северус ощущал нечто, что не давало ему покоя — только вот не представлял что именно. Интуиция его никогда не подводила. Копаясь в мыслях, он не мог предположить, что именно так сильно волновало его, бессмыслица какая-то…

Быть может, кровь отреагировала на смешение с соком бубонтюбера? Нет, нечто нашептывало, что там связи нет, хотя она вполне вероятна. Северус не пошел на обед, а на всех парах понесся по коридору, распугивая собственных студентов, шарахающихся в стороны от одного вида декана. Неужели он имеет такую дурную славу, или все дело в выражении лица, горящих тревогой глазах? Влетев в свои покои, он сразу же направился в лабораторию, надеясь, что кровь застыла и побурела. Глаза расширились от ужаса, когда нетронутая капелька вновь показала свою свежесть.

Недоразумение! Это просто невозможно, с утра прошло много часов! Но сок бубонтюбера не имеет антикоагулирующего свойства, в зельях используется его заживляющее действие, но никак не разжижающее…

Какого черта? Северус был в смятении, вся наука летела к чертям прямо на глазах. Он взял пустую мензурку и заклинанием перенес капельку в стекло. Это надо изучить, непременно, но нужно еще крови. Он рассмотрит ее состав, изучит. Если найдет что-то странное — а в этом не было никаких сомнений — тогда Аллегра понадобится в роли подопытного кролика, на что девушка вряд ли согласится. Она придет после обеда, а пока есть время на небольшую предварительную проверку.

Давно он не пользовался этим маггловским прибором…

Запыленный микроскоп был извлечен из дальнего ящика и поставлен на стол. Очистив заклинаниями все детали тяжёлой черной железки, он сделал препарат вещества, поместив небольшую частичку ценной жидкости между двух небольших прямоугольных стекол. Настройка микроскопа заняла несколько минут.

Северус прилип к окуляру не в силах поверить в то, что видит. Первая мысль — оптический обман зрения — на долю секунды обосновалась в голове. Невероятно, увиденное ввергало в шок. Все маггловские и магические труды по анатомии и гематологии, а так же истории болезней никогда не описывали ничего подобного. Однажды Северус исследовал собственную кровь, надеясь выявить различия между магами и неволшебным населением. Присказка о том, что магия хранится именно в крови, всегда интересовала зельевара. Однако различий не нашлось совершенно.

Руки дрожали от нахлынувшего непонимания и стресса. Это действительно была кровь. Живая кровь! Помимо обычных форменных элементов, в плазме просматривались странные перемещающиеся частицы. Сначала Снейп подумал, что это бактерии или вирусы, но эта мысль отпала в следующее мгновение. Игольчатые шарики четкой формы и одинакового размера, двигались по определенной траектории треугольника, касаясь друг друга. Словно сетка эти частицы держали оборону.

Северус снова прильнул к микроскопу и продолжил наблюдение. Все больше поражаясь, он отметил, что странные частицы не являлись паразитическими, не уничтожали лейкоциты и эритроциты, а наоборот, питали, как будто добавляя нужные вещества. Кровь была живой под действием этих частиц и не собиралась умирать. Совершенно непонятное отклонение…

Что же это? У Северуса не было технических средств, чтобы изучить кровь на генном уровне, что могло привести к ошеломляющим результатам, взрыву в науке. Одной капельки мало, нужен постоянный донор, и у Снейпа появлялись алчные планы на Аллегру. Интересно, как свойства крови отражаются на ней? Тут он вспомнил, что, несмотря на серьезные повреждения, её глаза приобрели почти здоровый вид довольно быстро — это дар…

Он задумался над тем, что корни вейлы могли поспособствовать проявлению таких свойств, однако их кровь тоже на вид совершенно обычная. Тогда есть только одно объяснение — это мутация, неизвестная и чертовски интересная.

Северусу не хватало воздуха от переполнявших его чувств, ему предстояло изучение чего-то совершенно нового, завораживающего. Такие ощущения он не испытывал давно, словно в нем возродился юный мальчик, узнающий что-то новое о зельях, как это было в давние времена. В груди появилось ощущение нетерпеливой одержимости. То, что было у него в руках — стоило целое состояние для умов всего человечества. В горле мгновенно пересохло, веки отказывались моргать, осушая поверхность удивленных глаз, сверкающих непреодолимым желанием кинуться за Аллегрой и выкачать из нее пару литров бесценной крови.

Это подогревало в нем порывистую страсть и воспоминания, зачем он пошел по пути зельеварения. Медицина и его предмет шли рука об руку, наука завораживала и превращала Северуса в сумасшедшего фанатика, готового запереться в лаборатории навечно. Ему нужно оборудование. В уме он начал прикидывать, сколько денег на это уйдет, и согласится ли Дамблдор оплатить часть исследований. В голове созрела сумасшедшая мысль — Волан-де-Морт бы согласился, несмотря на игры в бога, он все же был ученым, заинтересованным чело… Существом. Снейп фыркнул от того, какие мысли могут посетить человека, когда он слишком увлечен жаждой. Взяв в руки один из флакончиков, наполненных соком бубонтюбера, он откупорил крышку и капнул на стол рядом с препаратом, затем наколдовал небольшую иголку, окунул в каплю, аккуратно поднял стекло и опустил острие в препарат.

Яд разрушал все составляющие крови, а неизвестные частицы словно увядали и теряли активность. Кровь умирала. Спустя несколько минут, когда клетки сока отравили большую часть препарата, процесс внезапно пошел вспять. Уставшие глаза Снейпа сошли с ума от такого зрелища. Мертвые частицы оживали и разрушали молекулы сока бубонтюбера, восстанавливая соседние клетки. Эритроциты стали размножаться с невероятной скоростью, подпитываемые возрождающимися колючими шариками. Удивительное зрелище, яд подавлялся, и больше не причинял вреда, он пропадал, словно неизвестные «бактерии» научились бороться с ним, эволюционировали из жертвы в хищника. Вот именно! Мгновенная эволюция и регенерация на клеточном уровне! Все что мог сделать Снейп — это открыть рот…

Северус обмяк на стуле, как тряпичная кукла, совершенно забыв обо всем на свете кроме одного. Он подумал, что не только кровь Аллегры способна на подобное, но и ткани, значит, сейчас она должна выглядеть здоровой. Его охватило нечто вроде «золотой лихорадки», вовсе не связанной с деньгами и золотом…

Перед ним находился ключ к будущему…

— Профессор, извините, если помешала, вы просили меня зайти.

* * *

Он сидел на стуле без движений, облокотившись на спинку, его профиль предстал сразу, как только я вошла в лабораторию. В голове крутился план: нужно обо что-то запнуться и пожаловаться на зрение. Высыпание на коже вперемешку с небольшими нарывами, выглядело естественно для девушки вчера пообщавшейся с кислотой, коей для меня оказался сок бубонтюбера. Снейп не отреагировал на слова.

— Профессор? — непонимающе посмотрела на него я.

Странно, мне кажется, или он совсем не моргает? Мерлин, это было похоже на действие заклятия остолбеней, или авады — руки свисали перпендикулярно полу, а ноги широко расставлены — можно было подумать, что он полулежит — только голова не свешивается, и шея напряжена. Нечто тревожное прокралось в сердце. Его взгляд был пустым и, в то же время полоумным, с искрами невиданной жажды, кожа бледна как никогда. Забыв про свои болезни, я подлетела к нему, но прежде чем начать трясти, приводя в чувства и сыпать оживляющими заклинаниями, я еще раз аккуратно спросила:

— Профессор, что с вами? — голос звучал робко и напугано.

Снова не дождавшись ответа, я позволила себе схватить его за плечо и слегка повела им из стороны в сторону. Наконец, Снейп начал приходить в себя. Поворот головы. Странно, он смотрел на меня совершенно безумными глазами.

— Что с вами, профессор?

— А мисс, Кэрроу, это вы… Это поразительно… — какой-то потусторонний голос, несвойственный Северусу. — Ваше зрение восстановилось? — это было скорее утверждение, чем вопрос.

Его тон похолодел и вернулся в обычное состояние.

Затем он просто встал со стула и отправился в кабинет, жестом поманив за собой. Промашка, черт подери! Я должна выглядеть как человек, лишившийся части зрения, вместо этого разглядывала ошалевшими глазами профессора вошедшего в непонятный ступор. Дура, дура! Где были мои мозги?

* * *

* * *

* * *

Музыкальные термины:

Poco Acсelerando — постепенно ускоряя.

Legato (итал. legato «связанный») в музыке — приём игры на музыкальном инструменте, связное исполнение звуков, при котором имеет место плавный переход одного звука в другой, пауза между звуками отсутствует.

Crescendo — (итал. crescendo, сокр. cresc., буквально увеличивая) в музыке постепенное увеличение силы звучания.

Сфорцандо (итал. sforzando, от sforzare — напрягать силы; также sforzato, forzato, сокр. sf, sfz, fz), в музыке динамическое обозначение, предписывающее более громкое исполнение звука или аккорда.

Presto –самый быстрый темп.

Allegro — быстрый темп, но медленнее чем presto.

Allegretto (аллегретто) — одно из обозначений оживленного темпа в музыке, более медленного, чем Allegro.

Стакка́то (итал. staccato — оторванный, отделённый) — музыкальный штрих, предписывающий исполнять звуки отрывисто, отделяя один от другого паузами

Он смотрел на меня с привычным холодом, но в его взгляде появилось еще что-то. Словно оценивая, изучал с головы до ног, пытаясь определить, сколько денег за меня можно выручить на черном рынке. Блестящие неподдельным интересом глаза заставили съежиться. Откуда эта странная алчность? Она саднит, ощущаю неприятное покалывание в животе, а Северус все смотрит, то ли слишком долго формулирует фразы, то ли вообще не собирается говорить. Спустя какое-то время один мускул на его бледном лице дрогнул, сигнализируя начало к действиям.

— Мисс Кэрроу, как вы себя чувствуете? — елейный тон ему совершенно не идёт.

— Нормально, профессор, только кожа немного чешется, — соврала я на одном дыхании.

Если бы не внешний вид, невозможно было бы поверить словам, вылетевшим из моих уст. И где же хваленая актерская игра, которая сейчас так необходима? Находясь рядом с этим человеком, теряешь нить реальности, забываешься, скукоживаешься как одуванчик в воде. Его глаза забирают возможность мыслить, думать, действовать, проедают дыру в сознании, срывают занавесы лжи и обмана.

Он подошел вплотную, отчего я боязливо попятилась назад, без слов сделал еще один шаг и склонился надо мной, изучая фальшивые увечья, заживающие ранки и вглядываясь в глаза, о слепоте которых теперь было глупо лгать.

— Значит, вы хорошо видите? — удостоверился он, скорее для себя.

— Д-да, — проблеяла я.

— Хм-м…

Он закончил осмотр и, вернувшись к столу, устроился в кресле, сделав пригласительный жест на жестковатый стул напротив. Нервно сглотнув, я опустилась на сидение, которое в какой-то момент напомнило пыточное сооружение. Что-то подсказывало, что разговор пойдет не так, как я планировала. Опровергать очевидное невероятное выздоровление бессмысленно, я выдала себя по полной программе. Испуг за профессора подвел меня, сделал непреднамеренное «па», слишком заметное для зорких глаз, выискивающих все подозрительное.

— Я бы хотел поговорить о вашем феноменально быстром выздоровлении, а также о более чем странном воздействии на вас сока бубонтюбера

Как в воду глядела…

Вот оно то, чего боялась. Его размышления наверняка привели к некоему увлекательному выводу. Ожидая продолжения, я внимательно смотрела на Северуса, стараясь не выдавать беспокойства. Главное, не позволить своему рассудку выдавать путанные бессвязные речи, не давать дать намек о том, что я что-то знаю о чудесном исцелении.

— Ваша кровь, мисс Кэрроу, уникальна, — несмотря на ровный тон, в его голосе читался вдохновенный трепет, разбавленный свойственной ему жесткостью.

— О чем вы, профессор? — невинность была самой правильной маской в сложившейся ситуации.

— В её составе имеются не только плазма, эритроциты и лейкоциты.

— Что? — слова были незнакомыми, поэтому непонимание само собой приклеилось к моему изуродованному лицу.

— Конечно, вы же не проходите курс по колдомедицине… Впрочем, там вряд ли найдется объяснение. Это маггловские медицинские термины. Кровь состоит из нескольких компонентов, которые я назвал, — начал пояснять Снейп. — Ваша имеет один дополнительный, такого я не встречал. Благодаря поверхностному изучению, я пришел к выводу, что именно эти частицы помогли вам так быстро реабилитироваться после увечий, но, несмотря на это, сок бубонтюбера нанёс ощутимый урон. Странно, но поначалу он был ядовит для вас.

— Что вы имеете в виду, говоря «поначалу»?

— Думаю, у вас развился иммунитет, и это растение больше не принесет вам вреда. Но пока я не до конца уверен. Я смешал вашу кровь соком бубонтюбера, и она, с позволения сказать, победила, не без борьбы конечно.

— Профессор, я не понимаю…

— Думаю, что этот фактор присутствует не только в крови, но и в тканях.

— Это болезнь, вирус? — спросила я, стараясь отвлечься от усиливающейся головной боли. Слово «вирус» я, кажется, слышала от кого-то, но точного определения не знала.

— Болезни и вирусы… Вряд ли, — рассудил он задумчиво. — Не думаю также, что это паразит. Это какая-то патология, очень странная, исключительная. Никогда ничего подобного не встречал.

— Это как-то связано с тем, что моя мать была вейлой?

Я начинала чертыхаться про себя. Наверное, эти частицы и являются моим даром, а значит, Снейп близко к разгадке. Опасность. В голове прозвучал сигнал тревоги, а желание испариться из кабинета напоминало о себе всё чаще. Нужно держаться, делать искренне удивленное лицо. Кровь, скорее всего, осталась в кабинете после вчерашнего происшествия, а на изучение его подбило воздействие сока растения, едва не сжёгшего мою кожу.

— Ваш вопрос логичен, однако, ответ: нет. Я изучал кровь вейл, она обычная, не отличается от крови человека. Их сила заключается в духовной стороне, а не физической, однако, вероятно, кровь потомка вейлы и волшебника могла измениться. Может быть такое, что вы отличаетесь от обычного человека на уровне ДНК.

Снова он пичкает меня незнакомыми терминами, странными аббревиатурами. По моему взгляду Северус понял, что снова вогнал меня в непонимание.

— ДНК расшифровывается как дезоксирибонуклеиновая кислота — это то, из чего мы с вами состоим. Это хранитель генетической информации, передающий её из поколения в поколение. Она определяет внешний вид, характер, наследственность, индивидуальные особенности…

Я изогнула бровь, пытаясь освоить определение маггловского термина, а он все вливал в меня потоки информации. Странно, Северус использует немагическую литературу связанную с магглами и грязнокровками. Удивительно. Впрочем, многие алхимики пользуются маггловскими научными трудами в работе, а Снейп — талантливый мастер зелий, изучающий всё, что хоть отдалённо связано с его поприщем, просто не мог пройти мимо этого.

— И что это значит?.. — растерянно спросила я.

— Возможно, ваша кровь, да Мерлин с ней — клетки всего организма, способные регенерировать в считанные часы, станут прорывом в науке. Возможность залечивать неизлечимые раны и болезни даст надежду умирающим.

Он действительно заинтересован во мне, только это не то, о чем я мечтала — мрачно подытожила я про себя.

— Кто я, профессор?

— Это чистая случайность столкнуться с подобной кровью. Не знаю, есть ли другие, но возможно, вы индивидуум, единичный случай, случайно проявившийся в результате…

— Мутации… — перебила его я, и в горле пересохло.

— Мисс Кэрроу, все возможно, но это ничуть не мешает вам вести обычный образ жизни, да и…

— Это может проявиться в будущем в виде какой-нибудь болезни, на…

— Возможно, наследственность играет роль. Жаль, что я не могу получить образцы крови вашей матери.

~~

Снейп запнулся, не подумал, что его речи могут ранить дитя, воспитанное одним отцом. Нужно тщательнее следить за языком. Речь шла об исследованиях, и слова сами собой вылетели из его рта. Слава Мерлину, Аллегра отреагировала спокойно, хотя в её серых глазах мелькнул огонек грусти — едва ощутимый, но все же распознаваемый.

— Прошу прощения, — внезапно сказал он. — Я не подумал…

— Ничего профессор, продолжайте, это дело прошлое…

— Я бы изучил кровь вашего отца на предмет отклонений…

— Вы считаете, что это отклонение?

Она отчего-то начала нервничать, это читалось в напряженности ее положения на стуле. Кэрроу старалась делать вид, что ей любопытно, пыталась реагировать цивилизованно, по-взрослому, и признаться, Аллегре это удавалось, если бы она не была ребенком в глазах Северуса. Все равно теперь он видел в ней силу и волю, после того, как она вчера стойко, без истерик переносила боль, держалась, не кричала, а лишь пару раз тихонько всхлипнула.

— Нет, я так не считаю. Отклонения обычно тянут за собой проблемы со здоровьем, чего в вас не наблюдается. В любом случает, здесь есть, что изучать. Это в высшей степени важно для общества, да и для вас самой.

* * *

Он пытался заинтриговать, чтобы получить меня в качестве донора. Если бы я не знала, что это за дар…

Эта мысль выплеснулась негативной волной.

— Вы хотите, что бы я стала вашей подопытной крысой? — кажется, я даже фыркнула.

Он посмотрел внимательно, не в его интересах было на меня сейчас повышать голос, и сдержался, хотя я ощутила прилив злобы, сверкнувшей в глазах цвета горького шоколада.

— Это самое грубое определение помощи, которая от вас требуется, — он говорил спокойно, однако в воздухе ощущались неприятные, сдерживаемые эмоции. — Проще говоря — да.

Не говоря гадостей, он просто согласился с моим резким высказыванием.

— Когда вы намереваетесь начать? — игнорируя холодок, пробежавший по спине, произнесла я, надеясь, что он потратит много времени на осуществление исследований, пока не придет к выводам, которые перечеркнут все мои надежды находиться рядом с ним.

— Вы согласны, мисс Кэрроу?

— Я еще подумаю… — обрушила все его планы я.

— Мне нужно оборудование, которое не так-то просто достать, — пропуская мимо ушей мою последнюю фразу, ответил Снейп. — Это может потребовать времени и больших денег. Мне нужен ваш ответ для того чтобы начать подготовку.

Я открыла было рот.

— Мисс Кэрроу, никто не собирается выкачивать из вас всю кровь и снимать скальп, — словно идиотке пояснил он.

Я скривила лицо в недовольной усмешке, его юмор в этот раз был убогим. Был ли это юмор вообще, или же стремление задеть? Меня пугает не то, что у меня будут брать пробы крови, волос, кожи, да чего угодно, это не проблема. Замешательство вызывали куда более опасные стороны его стремления заняться моей в меру уникальной кровью. Подход к делу чисто научный, и возможно, я могла бы согласиться на это, если бы не один маленький нюанс... Я, черт подери, в прошедшую субботу натворила дел и теперь стопроцентно не могу позволить ему изучать себя.

— Я сказала, что подумаю… — нервно произнесла я.

Да, вчерашнее понимание и заботу смыло стеной ливня, все это сменилось на жажду, лихорадочное желание овладеть новой информацией, совершить открытие. Слава — не то, что интересует Северуса, его интересы сугубо профессиональные, не помешанные на лоске, деньгах. Можно только поаплодировать и посодействовать, но я не могу. В голосе саднила проблема, отказ — значит отдаление на многие километры друг от друга, и не только психологически, но и физически. Это выбор в пользу побега, значит, что через три дня меня здесь не будет, не будет Ордена Феникса, не будет шанса на избавление. Зато никто кроме Дамблдора не знает… Пока…

Интересно, он потрудится рассказать Северусу, что именно не так с моей, как её… ДНК?

Безусловно, его исследования могут помочь медицине, а может и Тёмной магии. Всё это, скорее всего, будет происходить под присмотром Темного Лорда, только он, конечно же, об этом умалчивает. Нет, я не могу так рисковать, не смогу выдать себя, возложить на свое существование его душераздирающую ненависть, а так же подвергнуть магическое население опасности — ведь столь значимое открытие будет находиться в руках Пожирателя Смерти!

Его взгляд был спокоен, он надёжно скрыл слишком заметные нотки жажды, ожидал содействия и сейчас был опустошен. Вряд ли Северус не понял сразу, что мое «подумаю» выльется в «я согласна» когда-нибудь. Дать ему лишний повод для подозрений… Возможно, это было ошибкой, однако поддаться и раскрыть себя, ввергаясь в эту авантюру, слишком опасно. Патовая ситуация для обоих решений, но отступить было куда более предусмотрительнее. Всё же, пока я не дала точного ответа…

Нужно время, чтобы все осмыслить до конца, время до вечера субботы, когда я решусь сбежать или вступить в игру с последствиями. Шанс подумать, шанс осознать, что действительно важнее: остаться здесь в Хогвартсе, под присмотром Дамблдора, открыться Северусу или же испариться, оставив обоих в замешательстве. Конечно, первый вариант в миллион раз опаснее, ведь вопрос принадлежности Снейпа к той или иной стороне всё ещё был открыт. Чаша весов склонялась к бегству. Неуверенность, страх последствий каждого из решений, печальная безысходность вновь окутали душу мраком, заставили потерять крупицы возможностей, открывшихся после разговора с директором. И все же, хоть Дамблдор и верит Снейпу, он не выдал ему мою тайну. Старый интриган, чего он добивается? Уверен ли он был в своих словах, предлагая ребенку Пожирателя Смерти опеку? Слишком много нареканий и сомнений, стоило, как следует встряхнуть головой и начать рассуждения с чистого листа, подчеркивая все нужное и удаляя остальное.

Я зарываю себя по горло в трясину, думая обо всем этом. Еще немного, и грязь доберется до носа, закроет дыхательные пути. Три полных дня на решение, три дня на возможность убедиться, разузнать, найти ответы на вопросы, крутящиеся в голове. Семьдесят два часа на то, чтобы перебороть чувство вины и открыться Северусу, который, в лучшем случае, просто ударит. Неужели Дамблдор хочет, чтобы я сама все рассказала? Как старик, обожающий леденцы и праздники и интриги, единственный маг, которого боится сам Волан-де-Морт, собирается помочь мне этим? Не понимаю…

Вывести на чистую воду запуганную до смерти девушку сложно. Отчего он решил, что я пойду по этому пути? Директор дал время разобраться в себе, выбрать путь без принуждения и давления, а дорог у меня вовсе не две, а целых три. Я вспомнила о том, что вообще в расчет не брала: примкнуть к Лорду…

Дамблдор хочет заполучить меня исключительно из-за моих способностей, не думаю, что он предлагает подобное простым ученикам. Элиас Фрей тоже не хочет принимать Метку, по слухам это должно случиться с ним скоро, отец еще летом рассказывал, чьи дети подвергнуться этому первыми. Или старик все же провел с ним беседу? Я не хочу быть в коллекции той или иной стороны, пускай повоюют, а я посмотрю со стороны и вернусь, если победит Свет, Тьма мне не друг, в любом случае…

Мы сидели в молчании, Северус немного расслабился и откинулся на стуле, потирая переносицу.

— Мисс Кэрроу, я вас не тороплю, — еле выдавил он, сквозь собственный барьер гнева.

Я лишь кивнула и встала.

— Я могу идти на занятия?

— Думаю, вам лучше отсидеться, я сказал, что вы отбыли до вечера по семейным делам, и потом ваше лицо…

Он встал из-за стола, пошел в лабораторию и вернулся с баночкой заживляющей мази в одной руке и моей забытой мантией с галстуком в другой. Я приняла вещи и шагнула к камину, доставая из кармана мешочек летучего пороха.

— Если почувствуете себя плохо, — внезапно сказал он, зная, что этого не случится. — Приходите ко мне, мы пока не знаем специфику вашего «дара».

Короткий кивок, и меня поглотили языки зеленого пламени, унося прочь от кабинета декана…

* * *

«Чего тут думать? Очевидно, нужно принять участие в исследованиях, но она по-прежнему не доверяет мне. Конечно, думает, что Волан-де-Морт может посодействовать, а я даже опровергнуть не могу».

Северус метался по комнате, как хищный зверь, копаясь в мыслях, приносящих все больше головной боли. Он поплелся на занятия в состоянии легкого помутнения. Пока студенты занимались практикой, он как обычно ходил меж рядов, вот только бездарные зелья его не интересовали, впервые за долгое время, он не снимал баллов, просто забыл об этом, погруженный в противоречивые рассуждения.

Аллегра вела себя слишком спокойно — неправильная реакция на то, что у тебя в крови нашли какую-то дрянь, пускай даже не являющуюся дрянью. Подростковый разум, а тем более — женский, не может так безучастно внимать такому. Снейп отчаянно пытался понять, что творится у неё голове. Она не накинулась с него с вопросами, почему её раны так быстро заживают, односложные ответы в разговоре вернули их отношения обратно на нулевую точку. Вчера все было иначе, вчера она была другой, теплой, странной, благодарной… Но благодарность имеет границы, и потом, с чего он взял, что Аллегра изменит свое мнение относительно него? Глупо, она всегда была скрытной, и не стоит винить её. Все это маска, вчера на мгновение приоткрывшая лицо ребенка, такого, каким он должен быть, нуждающегося в заботе, трогательного, доброго…

Сегодня снова холодная, невидящая стена стояла между ними, да и Северус понимал, насколько он не прав, говоря с ней в своем обычном амплуа сурового профессора. Но этот образ — часть его жизни, да еще и неуверенность в завтрашнем дне Аллегры дает основания вести себя предусмотрительно, не открывать карт до назначенного времени, коим считалась суббота — последний день её пребывания в Хогвартсе. Или не последний?..

Аллегре глубоко плевать на войну, и она точно не даст свою кровь для исследований.

«Она что-то знает…», — расчетливый голос подсознания насиловал больную голову профессора Зельеварения. — «Неправильная формулировка, она что-то скрывает, но вот только что? Она знает о своем даре?».

С ней явно что-то не так. Какого черта Дамблдор взялся за нее… Северус понимал, что Альбус старается завербовать всех и вся, но не так открыто, как он сделал это с Аллегрой. Значит, старик тоже что-то утаивает, и, скорее всего, то же самое, что и девчонка. Нужно вытянуть из него все недомолвки, но придется выложить всю информацию о вчерашнем происшествии. По голове Дамблдор, конечно, за это не погладит, но возможно удастся что-то раскопать взамен.

После занятий и ужина Северус пересилил нежелание и пошел к Дамблдору, который, видимо, уже ждал его, приготовив чай и посуду на двоих. Он только и делает, что пьет чай с мармеладками.

— Здравствуй, — доброжелательно сказал директор. — Я ждал, когда же ты все-таки заглянешь.

Снейп коротко кивнул и занял кресло напротив выжидательно смотрящего на него директора.

— Вчера произошло недоразумение… — начал он. — В результате которого Аллегра едва не пострадала, — выдохнул Снейп, сразу выплескивая все то, о чем говорить не хотелось

— Я так и понял, судя по её отсутствию на занятиях.

— Альбус, и откуда вы все знаете наперед? — съязвил Снейп.

— Это чистая случайность, мой мальчик, сегодня я заходил в некоторые классы. Решил посмотреть на ведение уроков у Долорес, она слишком сурова с учениками.

Северус прекрасно знал Долорес Амбридж — ужасную тиранку, подосланную министерством, чтобы контролировать Хогвартс в преддверии возвращения Лорда, от которого все чиновники и газеты как проклятые открещивались. Эта женщина была омерзительной как внешне, так и внутренне. Выскочка, пытающаяся командовать преподавателями и самим директором. Розовая жаба, сдобренная высокомерием кружевная тумбочка со льстивой ноткой в голосе. Немудрено, что Дамблдор изъявил желание присутствовать на её уроке ЗОТИ, именно после этих занятий ученики получали наибольшее количество взысканий. Даже Снейп ей проигрывал в негласной гонке.

— Я попал на курс мисс Кэрроу, но её там не оказалось. Поинтересовавшись, узнал, что она, оказывается, отбыла по семейным делам, — Северус не слышал никогда подобного от Альбуса: эта фраза была полна непривычного сарказма. — Итак, что конкретно случилось? — с укоризной спросил он.

Северус выложил все как есть, чувствуя себя неуютно под осуждающими взглядами Дамблдора. Словно нашкодивший мальчишка…

— Альбус, я прошу прощения, что не сразу пришел к вам.

Старик задумчиво хлебнул из чашки, все движения были намеренно медленными, чтобы уколоть в самое сердце чувства чувством вины.

— Я не осуждаю тебя.

«Ага, ну конечно, никогда ничего не говоришь напрямую». Северусу было бы легче, если бы на него наорали. От спокойных интонаций он сильно раздражался, гневался, обвиняя директора в собственной ошибке. Дамблдор не очень-то отреагировал на информацию о странном составе крови Аллегры.

— Альбус, что вы скрываете от меня?

Снейп ожидал, что тот начнет ходить вокруг да около, затягивать интригу, плести паутину неизвестности, даст туманные намеки, и он относительно оправдал ожидания собеседника.

— Северус, я по некоторым причинам не могу тебе это сказать. Ты только не волнуйся.

Зельевар готов был взорваться от гнева, достать палочку и произнести: «Ты только не обижайся…».

Однако непроницаемое лицо Снейпа не изменилось, и директора он не проклял, хотя очень хотелось. Почему он не может все напрямую сказать, какой смысл утаивать, если знает, что Северус все равно в курсе дела? Зачем давать туманные предположения, что Аллегра… Точно! Он дает девочке шанс что-то открыть, без посторонней помощи и давления собраться с мыслями.

«Но причем здесь я? Или она все еще влюблена…».

Что-то щелкнуло в сознании, девчонка знает, что с ней что-то не так. Если бы не вчерашний инцидент…

Она любит его? Это ли скрывает Дамблдор? Или он знает точно причину её скрытности?

— Альбус, вы же не просто так предложили ей вступить в Орден?

Дамблдор не ответил, а просто внимательно наблюдал за логическими цепочками, выстраиваемыми Северусом.

— У нее что-то есть? Вернее, в ней что-то есть… — Снейп заглушил последнее слово и снова потонул в раздумьях.

— Северус, Аллегре тяжело… Кстати, пришло письмо от её отца… — пытался тот перевести тему.

— Она вам открылась? Она знает что-то о Лорде? — это была самая глупая мысль, извергаемая когда-либо изо рта рассудительного и здравомыслящего профессора зельеварения.

Дамблдор улыбнулся.

— Всему свое время, мой мальчик, всему свое время…

Разговор прервался. К Дамблдору пришла МакГонагалл, в присутствии которой поговорить о чем-то вряд ли бы удалось. Снейп все больше склонялся к мысли, что Аллегра еще не забыла те глупые мысли и пустые надежды о любви к нему. Возможно, она попросила добродушного старика не говорить ему об этом. Нет, это бред, в ней что-то есть. Что? Почему ему не говорят?

Северус помчался в свои комнаты и влетел в дверь лаборатории мимо шкафа, в котором пылился Омут памяти, в который он в последние дни совсем не заглядывал, боясь сорваться, утонуть, пропасть в копне струящихся по плечам рыжих волос, в прохладной зелени елового леса ее глаз. Стараясь отгонять от себя наваждения, он даже и не знал, что именно в этих огненных локонах на дне каменной чаши скрывался ответ…

Слишком много для одной головы, всё запутанно. Занимаясь диагностикой всех путей, невольно начинаешь сходить с ума, до полного безумия осталось совсем немного. Разветвления, альтернативные реальности жизни — клубок, который невозможно распутать. Вопросов слишком много, ответы есть, только невозможно избрать ту или иную дорогу, зная практически все расклады судьбы. Жизнь с одной стороны как на ладони, но с другой встречается беспросветный туман. Желания далеко завели, если бы не та чертова суббота, не та роковая ошибка… Несомненно, был бы шанс найти выход, примкнуть к Дамблдору, но ведь он не предложил бы крыло, не случись тот проклятый вечер…

Все сводилось к одному — судьба сама плетет свою паутину, а значит, неизбежно должен быть избран один-единственный путь. Кажется, что от тебя ничего в полной мере не зависит, однако предначертанное складывается из твоих поступков. Хочется заглянуть в будущее, во все альтернативные развития, знать… Страшно находиться в неведении, но дар предвидения мне неподвластен. Может к Треллони сходить? Она точно войдет в транс и настругает мне ответы. Я хмыкнула в темноте. Мой любимый мягкий матрац постели, от него скоро придется отказаться или наоборот стать пленником Хогвартса до конца года. Всего лишь один шанс открыться и стать врагом для того, кого любишь. Связать себя исследованиями, от которых он вряд ли откажется, но быть за гранью доверия, находиться в поле зрения ненависти, терпеть…

Парагвай оставался вариантом, как ни крути. Насколько мне известно, в Южной Америке не очень большое скопление магов, но сможет ли жизнь наладиться среди всего непривычного? В окружении незнакомых людей, магглов?.. Может, именно там меня и поджидает безумство? А лучше взять хроноворот и отправиться куда-нибудь в век девятнадцатый. Но таких мощных еще не придумали — перемещение в прошлое всего на несколько часов не спасет мое положение. Разрываясь между добром и злом, ложью и правдой, чему подчинить свою жизнь? Игры на грани — это, конечно, подогревает кровь, дает определенную сумму адреналина, однако в данной ситуации я бы выбрала спокойствие, размеренность, непринужденность.

Сон никак не хотел приходить.

Северус сорвался с цепи, когда дело коснулось науки. Эти искры в глазах, страстное желание открыть новое, неизведанное, эта пелена возбуждения…

Еще никогда я не видела его таким. Это сумасбродство было таким страшным и, в то же время, оно еще больше подогрело интерес, чувства. Как он не старался себя контролировать, всепоглощающие эмоции были написаны на его лице крупным жирным почерком. Этот огонь был потрясающим, он зажег и меня. Видеть что-то новое в суровом неприступном человеке оказалось сладкой пыткой, если бы объектом его желания не была моя кровь, мой дар…

Отдать себя в руки ученому означает всегда находиться рядом, быть близко настолько, что можно коснуться, дотронуться до сокровенной мечты. Если бы не эта ужасная суббота! Еще одна вещь пугала, будоражила: мои способности — результат мутации, неизвестная патология, отклонение… Стоит ли бояться будущего? Неужели этот дар был передан не от моей матери? Может, эти частицы образовались, потому что я гибрид двух разных видов? Всё возможно, такие исследования никогда не проводились на подобных мне. Поживем — увидим…

А «пожить» мне осталось до субботы, это нулевой километр новой жизни, отправная точка бытия. Глаза, привыкшие к полутьме едва горящего камина, смотрели на полную баночку с заживляющим зельем на прикроватной тумбочке. Лекарства бесполезны сейчас, хотя вчера возможно возымели эффект на свежих ранах. По телу побежали мурашки, вчера он касался меня. Эти крупицы — были единственными воспоминаниями, связанными с Северусом и, может быть, последними…

Я не причисляла субботние объятия к числу памятных мгновений, ведь эта любовь не предназначалась мне. Ненавижу тебя, Лили! И как сильно презираю себя за манипуляции твоим обликом. Я опорочила светлую память женщины, матери, во имя эгоистичных целей, затуманивших рассудок. Больше никогда — слышишь? — никогда я не сделаю нечто подобное.

Прости…

Утром ко мне вернулись обязанности старосты — это, скорее всего, взятка от Северуса, приславшего письмо с домовиком.

* * *

Северус изучал остатки крови, но ничего интересного больше не смог найти. Воздействовал на частицы магией, но они восстанавливались, словно после сока бубонтюбера. Немного крови он все же потерял — частицы убил яд кобры. Они уязвимы, значит это просто результат защитной реакции, не очень сильной, но все же, предоставляющий Аллегре некоторые привилегии в борьбе с ранами и заклятиями. Для больших сведений ему нужна аппаратура, технологии магглов, финансирование, но все бессмысленно, если она не согласится стать подопытной. Что скрывает маленькая ведьма, и почему Дамблдор ей потакает? Злость закипала в загруженном сознании Снейпа, он ненавидел неведение, тем более, в нём его держали намеренно. Чем он заслужил подобное отношение? Или это скрытность — результат недостаточной веры старика в него?

Северус прекрасно понимал, что Альбус хранит много тайн, но почему он молчит о секретах сопливой девчонки? Предположения о любви Аллегры то всплывали, то исчезали, растворяясь в логических лабиринтах разума. Сколько мыслей он отбросил в сторону, так ни к чему и не придя? Снейп осознавал, что напугал Кэрроу своей жаждой исследований, а она напридумывала себе, Мерлин знает что. Может, дело в этом? Нет, бред… Она определенно знает, что с ней не так, но молчит, боится открыться, видит в нем Пожирателя Смерти, как не прискорбно. Еще больше Северус стал надеяться на выходные, когда цель его опытов решит остаться в Хогвартсе или же покинет его навсегда. Когда Аллегра узнает, что на самом деле Снейп принадлежит стороне Дамблдора, она откроется. Уверенность крепла в раскалывающейся от количества информации голове.

Погасив свет волшебной лампы, он отправился спать, по дороге осушив флакон Зелья Сна Без Сновидений. Только выпив лекарство, Северус понял, что ответы могли прийти во сне, однако было уже поздно, его глаза закрылись, увлекая в забытье…

* * *

— Эй, что здесь происходит? — злобно кинула я двум слизеринцам, наставившим палочки на Гермиону в пустом коридоре первого этажа.

Ребята вздрогнули, но увидев меня, расслабились и вернули оружие к горлу жертвы.

— А, это ты, — сказал Драко лениво.

— Малфой, ты совсем страх потерял? — спросила я удивленно, обычно мое появление хоть немного, да пугало их.

— Уйди Кэрроу, или тебе тоже достанется, — угрожающе буркнул он, и я почувствовала сзади еще чье-то присутствие.

Обернувшись, увидела Винсента Крэбба, с направленной на меня палочкой. Видимо, караулил неподалеку на случай опасности.

— Вы, ребята, такие смелые, что нападаете толпой на беззащитную девушку? — подняла бровь я, игнорируя опасную близость палочки. — Гермиона, что произошло?

Но за нее ответил сероглазый гаденыш.

— Она назвала моего отца жалким прислужником Лорда! — воскликнул Малфой, ожидая, что я проникнусь симпатией к его проблеме, очевидно думая, что принятие Метки делает меня более заинтересованной в выборе его стороны.

— О! Мерлин! Гермиона, как ты могла? — сделав возмущенное лицо, спросила я, собственный сарказм заставил меня захихикать. — Как ты смеешь говорить несчастному Драко правду? Его скудный рассудок и крошечный узкомыслящий мозг не выдержат этого! — с выпученными глазами покачивая головой из стороны в сторону, сказала я. Потом повернулась к слизеринцу. — Малфой, скажи честно, сколько у твоей матери было выкидышей, кроме тебя?

Грейнджер не выдержала и прыснула, наследник богатейшего семейства побелел от гнева, а его дружки стали судорожно переводить взгляды с меня на него.

— Да как ты смеешь… — как-то неуверенно проронил Драко.

— Малфой, вали отсюда, пока ноги есть, и лучше не попадайся мне на глаза. Минус десять баллов Слизерину за нападение на студента.

Необезображенные интеллектом лица двух бугаев обратились друг на друга, наконец, трусость взяла верх, и они опустили палочки, бросив своего предводителя в обществе двух не самых слабых ведьм школы.

— Предатели! — заорал вслед горе приспешникам Драко, не опуская палочки.

— Ой, заткнись, и без тебя голова болит, — простонала я, закатив глаза.

— Ты за это еще ответишь перед Тёмным Лордом, Аллегра! — задыхаясь от ярости, процедил парень.

— Закрой свой вещатель Малфой, и убирайся, пока я добрая. Не то на этот раз поведу тебя прямиком к директору! — рявкнула я.

Драко неуверенно опустил палочку и быстрым шагом покинул нас, по дороге шипя проклятия. Такой предсказуемый…

— Спасибо, — искренне улыбнулась Гермиона. — Мне показалось, или он угрожал тебе Волан-де-Мортом?

Ничего себе! У меня аж челюсть отвисла, девчонка назвала Темного Лорда по имени… Глупость или бесстрашие? Хотя это одно и то же. Но я не стала углубляться в эту тему. Она поняла, о чем он говорил. Молчание ненадолго повисло в пустынном коридоре, в который редко заходили ученики. Что-то заставило меня сжаться в комок и пристыжено посмотреть в карие глаза Гермионы, сверкающие пониманием.

— Я знаю, к какой семье ты принадлежишь, Аллегра, но это не делает тебя одной из них. Дети не должны быть в ответе за ошибки своих родителей…

Она положила ладонь мне на плечо, отчего стало еще неуютнее. Гермиона видит во мне не слизеринку, и не дочь своего отца, она, возможно единственная, кто может сказать мне то, что я хочу услышать, словно видит и чувствует, какие слова нужно подобрать. Отчаянно захотелось расплакаться, но я сдержала такие надоедливые и слишком частые в последние дни слезы…

— Спасибо, Гермиона, — неуверенно выдавила я в улыбающееся лицо.

— Не хочешь присоединиться к нам на обеде? — заговорщически произнесла она, подтолкнув меня локоточком.

Я ошарашено захлопала глазами.

— Боюсь, у Снейпа будет инфаркт, а факультет сляжет в приступе эпилепсии… — с силой поднимая уголки губ, сказала я.

Гермиона засмеялась.

— Я была бы не прочь посмотреть на это.

— Что-то страшновато…

— Перестань, тебе не плевать на Слизерин? У вас все равно не очень хорошие отношения. Обязанности старосты ты выполняешь, и никто с тебя их не сложит за прием пищи в компании гриффиндорцев.

Снейп их уже едва не сложил. Однако стоит ли бесить его после последних событий? Он наверняка не переживет видеть меня в компании Гарри Поттера, сына его…

Это ужасно, я не могу, но Гермиона, довольная собой, уже тянула меня по коридору в направлении Большого Зала. Судорожно сглотнув, как будто шла на встречу с самим Лордом, я вошла в помещение, наполненное обедающими студентами. На нас никто не обратил внимания, только мой факультет как всегда презрительно отнесся к подруге в красном галстуке, ведущей меня, как водой ошпаренную сквозь ряды. Взгляды исполнились настороженности, когда все осознали, куда она меня тащит. Стараясь не смотреть в сторону стола своего факультета, я вежливо поздоровалась с гриффиндорцами. Все как один приняли меня с теплыми улыбками, и отчего-то стало так хорошо и светло, может, вот они — мои друзья? Настоящие искренние люди не помешанные на чистоте крови и дышащие дружбой. Не все потеряно…

Хогвартс, именно сейчас ты пытаешься привлечь меня, дать шанс идти правильной дорогой не глядя в омут страха, определиться душой, посмотреть в глаза теплу, поднимающемуся где-то в груди, ощутить вкус жизни…

— Привет, Аллегра! — весело произнес Гарри Поттер. — Садитесь, — он указал на свободные места напротив, куда мы с Гермионой незамедлительно плюхнулись. Рон смущенно кивнул, но в его взгляде тоже читалась доброта.

Я заглянула в зеленые глаза Поттера, и на смену бесконтрольной радости пришло чувство стыда. Гарри так похож на мать, которую я использовала в качестве наживки. Счастье, как говорится, было недолгим…

— Как у вас дела? — немного скованно спросила я.

Ребята увлекли беседой о квиддиче, который на самом деле не был мне интересен, однако в хорошей компании стало легко общаться даже на такие темы, непринужденно, тепло… Но глаза цвета апрельской зелени то и дело возвращали с небес на бренную землю. Даже несчастному Гарри, потерявшему родителей, я успела косвенно досадить. Одна ошибка, словно якорь повела за собой вереницу раскаяний, невыплаканной боли и досадной жалости к самой себе.

Взгляд, тяжелый, такой ощутимый, словно весил добрую сотню фунтов, заставил меня оглянуться, отвлекая от разговора с гриффиндорцами. Северус испепеляюще взирал на меня, сидя за преподавательским столом. Он что-то отхлебнул из кубка, не отводя черных глаз, в которых читалась смешанная с презрением тревога...

Может, окажись он рядом, незамедлительно плюнул бы в лицо предательнице факультета. Что ж, этого следовало ожидать. Почему он так не любит Гриффиндор? Или это относится только к моему присутствию в компании Поттера, которого он ненавидит по известным только нам с ним причинам? Через силу внушив себе успокоение, я отвернулась и снова влилась в неотягощающую беседу, стараясь игнорировать потоки презрения со стороны стола Слизерина и его декана. Странно, я думаю них, как о чужих…

Во время разговора улыбка не сходила с моего лица, несмотря на то, что в душе царило смятение. Не в силах удержаться, я снова посмотрела на учительский стол. Северус больше не наблюдал за мной, он о чем-то разговаривал с сидящей рядом профессором Спраут. На этот раз на меня смотрел Дамблдор, уголки его губ были приподняты, он сверкал очками-половинками, поймавшими солнечный блик из окна. Старик одобрял мою дружбу с Гриффиндором, не скрывал этого. Он подмигнул мне? Может, показалось? Едва заметно я кивнула в ответ, и улыбка директора стала еще шире. Чувство какого-то туманного счастья вернулось. Старик единственный человек, который меня поддерживает, одному Мерлину известно почему, и чем я это заслужила. Неужели это все из-за моего дара? Как мило…

Нет, его мимика была искренней, обнадеживающей, не показной. Стоит ли доверять человеку, который может использовать знания обо мне неизвестно в каком русле? У меня паранойя, это не Волан-де-Морт, а Великий маг, стоящий на стороне Света, возглавляющий движение Добра. Он направляет меня. Осознание того, что он хороший, вонзило в грудь острый кинжал…

Странно, почему мозг старается найти везде что-то плохое? Нужно прекратить этот мазохизм, и возможно, станет легче…

* * *

«Какого черта, Аллегра?». Северус не знал от чего злился больше, от того что его студентка, староста, подопытная мышь сидела за гриффиндорским столом и мило со всеми общалась, или от того, что она выбрала компанию троих выскочек во главе с Поттером — его личным демоном? Мальчик не виноват, что выжил, не виноват, что является обладателем зеленых глаз, её глаз…

«Но, Аллегра, почему именно они? Ты неосознанно пытаешься разозлить меня?», — эти мысли были в высшей степени бредовыми, однако раздражающими, ведь она не знала мотивов его ненависти. Она должна была попасть на другой факультет, она не виновата, что дурацкая шляпа почему-то решила отправить ее в змеиную яму… Снова тугие раздумья саднили где-то в груди непонятными переживаниями. Может, она сама захотела Слизерин? Принудила шляпу отправить себя поближе… К нему… Северус в действительности не знал, чувствует ли что-то по отношению к нему юная ведьма. Он привык опираться на одни факты, а не на домыслы. И почему Аллегра занимает так много места в его голове? Раздражение только накапливалось, когда она улыбалась и смеялась в компании «Золотого трио».

Внезапно девушка повернулась к нему. Наверное, ощутила на себе взгляд, ведь Северус мог невербально послать волну злобы на нее, её интуиция была определенно сильной, или это случайность? Улыбка не сползла с очистившегося от волдырей лица, но даже с приличного расстояния он различил во взгляде нотки непонимания — или же, понимания? Что еще? Пристыженность какая-то...

Словно через силу, она отвернулась к «друзьям» и продолжила непринужденную беседу. Сдержав желание помотать головой, чтобы привести мысли в порядок, Северус повернулся к Дамблдору, сидящему через стул от него. Старик с нескрываемым интересом и каким-то благоговением наблюдал за «милым» межфакультетским общением, вербуя Аллегру положительными эмоциями и подстреканием. Верная тактика, только принесет ли она плоды? Интересно, это он стравил их? Надо будет поинтересоваться. Дружба, которой у Аллегры никогда не было, возможно, приведет ее к правильному решению. Старик знает, что делает, пускай. Главное, чтобы это не обернулось против него и того же пресловутого Поттера. Помона Спраут о чем-то спросила, Северус ответил односложно, поспешил завершить трапезу и вскоре покинул зал. Привел мысли в порядок, а точнее, отложил их в ящик до вечера, а сейчас будет совершенно неинтересный урок с младшими курсами. На мгновение Снейп остановился перед еще пустым классом зельеварения, он забыл, что назначил Аллегре взыскание! Несмотря на травму, никто его не отменял наказания, пускай будет под присмотром, нельзя выпускать её из поля зрения. И откуда с одной маленькой девушкой столько проблем? Так, кажется, он обещал себе выкинуть на время из рассудка все, кроме занятий…

После первокурсников пришли старшие. Аллегра восседала с каменным лицом, изучая полку с препаратами на правой стене класса. Её мысли были где-то далеко, полное отсутствие, однако выполнение заданий было прилежным, на уровне автоматизма. Может, только казалось, но она старалась не встречаться с Северусом взглядом.

Звон колоколов…

— Мисс Кэрроу, задержитесь, — сказал он сухо.

Она впервые за полтора часа посмотрела ему прямо в глаза, в лице читалось непонимание. Странно, он декан, имеет право пообщаться со своей старостой, с чего вдруг такая реакция? Последний студент покинул класс, оставив их наедине.

— Вы не забыли о своей отработке? — поднял бровь Северус.

Её взгляд выражал недоумение, действительно запамятовала или решила, что тот инцидент сложит с нее обязанность неприятного времяпрепровождения в компании Снейпа?

— После ужина жду вас, — коротко сказал он и уткнулся в записи, чтобы не стать свидетелем её недовольства.

Краем глаза профессор заметил её кивок, затем, поудобнее перекинув сумку через плечо, Аллегра покинула кабинет. Она ожидала, что Северус будет третировать ее за посиделки и дружбу с Гриффиндором? Глупая девчонка, ему нет никакого дела до этого, ну почти никакого… Глядя на закрывающуюся дверь, за которой исчезла черная растрепанная голова старосты, он позволил себе вернуться к насущным вопросам неразрывно связанным с ней.

Решил совсем извести меня? Ну же, вперед! Что на этот раз? Опять заставишь бубонтюбер выжимать?

Несмотря на гнойные потоки мыслей, я делала всё возможное, чтобы сохранить маску спокойствия и невозмутимости. Глядя на меня, профессор видимо решал, что придумать на этот раз. Молчание, ни намека на блеск в глазах; он снова поменял свое внутреннее состояние или опять играет в строгость? Казалось, я стою посреди кабинета целую вечность, но на деле, всего несколько секунд, мгновений, позволяющих полюбоваться на человека, которого люблю. Абсолютно некрасивый мужчина, но и серой мышью его нельзя назвать, разве что — летучей, как поговаривают студенты. Черные волосы до плеч, черные глаза, черная одежда, только кожа неестественно бледная, словно её хозяин не выходил из подземелий вот уже долгие годы и не смотрел на солнце. Может, так оно и было. Но этот не выделяющийся пестротой образ был весьма привлекателен. Невыносимый Снейп, строгий, беспристрастный, скрытный, нелюдимый. Но невозможно не восхититься его интеллектом, просматриваемым даже через толщу каменной маски безразличия к окружающим. Взгляд выражал ум, опыт, усталость… Ты прекрасен… пусть только для меня.

— Мисс Кэрроу, займитесь эссе за четвертые и пятые курсы, — спокойно сказал он, делая пригласительный жест в кресло напротив себя.

Моя правая бровь изогнулась. Пергамент что — пропитан соком бубонтюбера? Снейп проигнорировал мое удивление и уткнулся носом в домашние работы старших курсов. Бесшумно преодолев расстояние до его стола, я села на предложенное место. Мерлин! Его стол, он будет так близко, стоит только протянуть руку и коснуться… Странно: в прошлом я проверяла работы за другим столом, которого в кабинете уже давно не было, предмет мебели куда-то перекочевал, освободив пространство для стеллажа с книгами. Едва сдерживая щенячий восторг, я приступила к работе. Это не наказание, а награда, незаслуженная…

Шестое чувство подсказывало, что все это сделано для слежки, ведь он наверняка начал что-то подозревать, только вот связать свои подозрения в логическую цепь пока не нашел возможности, нет главного звена. Но Северус уже настолько близко, что может ощутить едва заметный холодок ответа, сокрытого на дне каменной чаши в одном из ящиков его кабинета…

…На мгновение взгляд оторвался от бумаг и ненароком переместился на объект вожделения. Отсутствие ответной заинтересованности, это хорошо… Правильно, не надо смотреть, боюсь, сердце пропустит пару ударов. От его дыхания колыхалась тоненькая прядка волос, отделившаяся от основной массы. Хотелось оказаться на месте черного локона, ощутить легкий бриз, его запах, утонуть в незаметном колыхании, отделиться от тела и воспарить. Лицо Северуса не было расслаблено, об этом говорили поджатые губы, соответствующие мыслительному процессу в голове. О чем он размышляет? Быть может, вдумывается в каждую строчку эссе, написанного аккуратным размашистым почерком или… Это моя домашняя работа… Наклонные строчки ровными рядами распластались на пергаменте. Часть меня, страницы, подвергающиеся перелистыванию его пальцами…

Внутри загоралось пламя. Его руки вновь забыли свои скольжения в моем сознании, прикосновения, уводящие в сладкий дурман, неописуемый восторг, негу… Ни одного исправления, ни единой помарки, дополнения, не извел чернила на мою работу, словно боясь ошпариться. Нет, дело не в этом — эссе выполнено правильно и грамотно, может, стоило сделать хоть одну ошибку, чтобы позволить ему вторгнуться в свой мир красными чернилами, дать повод… Глупость, о чем я только думаю?

— Мисс Кэрроу, вы долго будете мешать мне работать? — немного грубо спросил он, поднимая взгляд от проверки домашней работы.

Глаза… Я должна растеряться и потерять дар речи, но ответ созрел мгновенно, нарушая нестабильную идиллию юношеской любви.

— Профессор, вы проверяете мою работу, просто интересно…

— Занимайтесь своими делами, — отрезал он, нехотя ставя «Превосходно».

Невольная улыбка вперемешку с самодовольством, и я вновь опустила взгляд к пергаментам. Грейнджер. Как всегда, отличное эссе, можно не читать даже, однако это было бы неправильно. Я быстро пробежалась глазами по тексту и чиркнула высокую оценку, как внезапно ощутив на себе неприятный взгляд. Снейп был как всегда недоволен. Почему он не может спокойно реагировать на то, что Гриффиндор выносил такую талантливую студентку, как Гермиона? Может, он думает, что я завышаю баллы своей подруге? Нет, это вряд ли, профессор прекрасно знает о её способностях.

Слово «подруга» отозвалось колокольчиком тепла в груди. Неужели у меня есть друзья? Гриффиндорцы давно ко мне хорошо относятся, но именно сегодня, посидев за обедом в их обществе, я ощутила, что они стали небольшой частью моей нудной жизни, выживания в стенах подземелий Слизерина. И почему раньше я не обращала внимания на то добро, которым светятся лица «золотого трио»?

* * *

Аллегра прекрасно знает, что её работы лучшие на курсе, но её взгляд не был адресован проверке эссе, она смотрела прямо в душу или за её пределы. Пыталась проникнуть в него, но не при помощи легилименции, а заглянуть куда глубже. Или ему показалось? Он не чувствовал присутствия в голове, быть может, девочка и не знает, как обращаться с чтением мыслей, лишь умеет закрываться? Наверное, в этом есть доля правды.

Северус не рискнул давать ей черновую работу, хотя нужно было разобрать некоторые ингредиенты в лаборатории. Или он просто хотел снова пронаблюдать, авось забудет, расслабится, откроет ненароком мысли, а он осторожно, незаметно проникнет в них. Однако Аллегра была непрошибаема, сильна. Она точно что-то скрывает.

* * *

Засидевшись за проверкой эссе, я не заметила, как время стало двигаться к полуночи. Снейп отпустил меня, и я двинулась к себе с чувством выполненного долга. Странно, это первый вечер без происшествий, кровавых ран, разговоров с Дамблдором и нервов. Словно все вернулось в привычное русло, и эта отработка была вовсе не наказанием, а моими привычными, слегка подзабытыми обязанностями помощницы декана. С другой стороны этот вечер напряг именно своей пустотой… Неуютно, колко находиться в присутствии человека относящегося к тебе как к пустому месту, как к простой студентке… Хорошего понемножку, больше не будет этих рук, обрабатывающих раны, одержимых разговоров об исследовании крови, не будет ругани, рукоприкладства…

Лежа на кровати, я прикоснулась пальцами к щеке, по которой не столь давно получила оплеуху. Извращение, я собираю его прикосновения, как какая-то фетишистка, но приходится довольствоваться только этим. Я позволила воспоминаниям стать глубже и медленно обняла себя, отдаваясь памяти объятий, которые я по праву не заслужила. Это все принадлежало другой. Но так хотелось почувствовать себя той, кем не являюсь. По телу пробежали небольшие спазмы, и кожа начала вибрировать, неосознанно я превращалась в зеленоглазую ведьму. Волосы отрасли и растеклись по подушке мягкими прядями, рыжим шелком, в который мечтает зарыться влюбленный мужчина. Это может принадлежать Северусу, стоит только попросить, хоть разочек попробовать. Рука резким движением откинула одеяло. Какая-то невидимая сила заставила подняться и подойти к зеркалу, мрачно отражающему лишенную света комнату.

— Инсендио, — скомандовала я, направляя поток пламени в камин. Огненные языки осветили силуэт в отражении.

У нее потрясающая улыбка, он так считает, ведь все воспоминания в Омуте связаны с её мимикой и смущением черноволосого мальчишки. Сняв с себя пижамную курточку, я осталась в одних штанах. Интересно, какая фигура была у Эванс? Были ли у нее родинки, пигментные пятна? Я знаю лишь лицо и примерные очертания, сможет ли Северус обмануться этим? Мысленно приказав себе не думать об этом, я подняла с пола упавшую курточку, собираясь снова отправиться в кровать, но что-то заставило остановиться. Странное обжигающее желание неизведанного. Взгляд в отражение… Решение было принято, и передо мной стала материализоваться мужская фигура. Бледная кожа, отдающая молочной пеленой в свете каминного пламени, черные волосы до плеч, такие умные глаза цвета оникса, угольные, неприступные. Еще никогда я не позволяла себе пользоваться даром в таких низменных целях. Странно было видеть Снейпа в женских пижамных штанах, однако синий шелк ему шел, облегал бедра, разглядывать остальное я постеснялась в последний момент. Аллегра, успокойся… Как-то неосознанно я сделала из себя мужчину со всеми достоинствами и недостатками. Если подумать, то еще никогда я не превращалась в особь мужского пола. То, что было скрыто под пижамой, заставило худощавое бледное тело напрячься, а в голову влилась волна нежелательных мыслей, по спине побежали приятные мурашки. Я перевела взгляд обратно на лицо. Хмурость — это несмываемая черта, все мимические морщинки расположились так, что придавали ему серьезности, спокойствия и бдительности. Что я делаю, Северус? Почему смотрю на тебя, свое отражение, и странная боль выскальзывает из закоулков души, забывшейся в теле чужого человека? Неосознанное движение, одна рука потянулась к другой. Изящная кисть провела по коже, и глаза автоматически закрылись, заволакивемые непривычной негой. Твои пальцы, шероховатые, аккуратные, безупречные руки мастера зелий передвигаются по изгибам локтей к предплечью, и выше, к шее и лицу. Оторвав руку от щеки, я взглянула на ладонь. Интересно, это мои линии, или твои? Я не могу с точностью скопировать все индивидуальности твоего тела, однако воображение само рисует полосы жизни, судьбы и смерти… Как это связано? Взгляд снова отправился блуждать по отражению худого силуэта. Откуда я могу знать, насколько строен, жилист, или полноват человек? Как эти неизвестные черты образуются, дополняя эскиз? Верно, неосознанно я представляю тебя таким, или это тоже какая-то странная особенность дара?

Еще несколько минут я смотрела на Северуса, не в силах унять сладкую дрожь, возрастающую с каждой секундой. Переступив через желания, я привела себя в обычный вид и нехотя двинулась к кровати. Не хотелось плакать, не хотелось жалеть себя за ошибки, но ощущение того, что я вторглась в чужое личное пространство, рваными эмоциями не давало спокойно уснуть. Свернувшись калачиком, я обняла подушку и зажмурилась. Нужно жить, существовать ради завтрашнего дня, который уже так близко. Ради, возможно, последнего урока зелий, во имя еще одной встречи с тобой. Завтра пятница, время неустанно двигается вперед, передвигая мою шахматную фигуру пешки еще на один ход. Безысходность, нужно открыться, сказать, или за меня это сделает Дамблдор… Северус не простит, не найдёт столько моральных сил, никогда больше не подпустит к себе, оставит плакать на каменном полу подземелья.

* * *

— Мне кажется, если Снейпу помыть голову, он окажется блондином…

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора, мистер Уизли! — раздался грозный голос.

Рон сглотнул и повернулся в сторону бесшумно подошедшего Снейпа. Финниган и Поттер будто языки проглотили, глядя на «обожаемого» учителя. Выходя из-за поворота перед входом в Большой зал, Снейп услышал свою фамилию. Бравые гриффиндорцы совсем страх потеряли, хохмят неприкрыто. Северус не стал задерживаться в этой неприятной компании и пошел дальше, рассекая воздух полами мантии. И когда эти дети совсем обнаглели? Ах да, они уже родились такими!

Настроение и так испорчено с самого утра, и не надоели им одни и те же шутки? Нет, Северус не обижался на глупости, но снять баллы с Гриффиндора, да еще и за дело — доставляло ему огромное удовольствие. Это удовольствие было сдобрено странным ощущением, что про него забыли. Темный Лорд не вызывал его уже пару месяцев. Конечно, Северус был рад этому, однако неприятные опасения образовывались в голове. Неужели Волан-де-Морт дал ему отпуск? Снейп усмехнулся. Стоило назначить отработку рыжему наглецу, но пока что его вечера должны проходить в обществе Аллегры. Можно было бы отправить парня к Филчу, но у того, кажется, и так уже очередь из-за Амбридж, неустанно терроризирующей Хогвартс. Вышеупомянутое розовое пятно опередило его на пути к преподавательскому столу.

— Здравствуйте, Северус. — елейным голосом поприветствовала мерзкая женщина. — Как вы поживаете? Как ученики?

— Хорошо и хорошо, Долорес, — словно с высоты птичьего полета процедил он, даже не глядя на силуэт пестрой тумбы на две головы ниже его.

Ведьма заняла место рядом с МакГонагалл, отчего Минерва едва заметно поежилась. Присутствие министерской крысы, да еще и такой, как вездесущая Амбридж, раздражало всех. Разговоры за столом сразу же прекратились. Несмотря на то, что Северус никогда не участвовал в них, стало явно чего-то не хватать. Ах да, эта курица забрала спокойствие из стен школы, все преподаватели ходили как на иголках, а розовая жаба, помешанная на котятах, все больше и больше влияла на учебный процесс и ужесточала школьные правила. Никто не мог и слова поперек сказать, даже Дамблдор раскис.

— Северус, — послышался серебристый голос с хрипотцой.

Снейп отвлекся от тарелки с омлетом и посмотрел на директора. Спраут, сидящей обычно между ними, еще не было.

— Как настроение в этот замечательный солнечный день?

И какого черта старика приспичило вдруг спросить его о настроении? Почти шепотом Снейп отрапортовал тот же ответ, что сказал минутами раньше Амбридж. Однако во взгляде директора мелькнуло волнение, направленно, чтобы Северус заметил. Альбус думает об Аллегре, это очевидно, суббота близко, завтра все решится, возможно, раскроется тайна, что скрывают двое внезапно сплотившихся людей.

— Терпимость — залог успеха, — негромко проговорил директор.

Губы Северуса искривились. На что он намекает? И почему не говорит напрямую? Ах да, свидетели. Тогда какого черта он делает намеки сейчас, а не позовет в свой кабинет для беседы? Снейп недовольно посмотрел на чашку эспрессо. Альбус не хочет новых расспросов об Аллегре и загадочном секрете, не желает одновременно молчать, глядя добродушными глазами, и в то же время говорить односложные фразы. Северус испытывал больше чем уверенность — зайди он сегодня вечером в гости к директору, его там не будет. Что же такое он повесил на него, что нужно быть терпимее? Голову проедали параноидальные мысли, не желающие складываться в логичную картину. Тонкий изящный намек на то, что ближайшие два дня стоит пить успокоительное и готовиться к чему-то из ряда вон выходящему. В этот момент в зал вошла Аллегра.

Значок старосты солнечным зайчиком блеснул прямо в глаза преподавателю зельеварения, привлекая внимание к своей хозяйке. Сложилось впечатление, что она почти не спала. Темные круги под глазами были скверно замаскированы магией. Осунувшаяся, похудевшая. Она словно повзрослела на несколько лет за последнюю неделю. Черные волосы топорщились в разные стороны, криво спадая по бокам. Остановилась, не дойдя до слизеринского стола. Привычка привела её к старому месту, но голова повернулась в другой конец зала, туда, где сидели гриффиндорцы.

Неуверенность, осторожный шаг, и вот, Аллегра проходит мимо Когтеврана и Пуффендуя, жующих тосты и яичницу. Передвижение замедляется, когда до цели остается несколько метров. Не знает, хотят ли вчерашние друзья её видеть, но Грейнджер поворачивает голову и улыбается. Путь пройден. Аллегра заняла место рядом с Лонгботтомом по правую руку от Гарри и, успокоившись, влилась в беседу. Уизли, судя по выражению лица, рассказывает о происшествии перед завтраком. Милая улыбка, вежливое внимание к инциденту, но нет смеха или укора во взгляде. Её глаза не выражают ничего. Пустота, отрешенность. И все тот же барьер, не позволяющий влезть в личное пространство свободы мыслей. Северус поймал себя на том, что слишком много внимания уделяет девушке и совсем забыл про еду, остывающую под носом. Переживания сделали его мнительным, может, эта тайна не такая страшная вовсе? Он напридумывал себе Мерлин знает что… Нет, это что-то серьезное, по крайней мере — для Аллегры. Возможно, все это не связано с кровью, за которую он так яростно вцепился, как за нить Ариадны, способную вывести к ответам. Стоит подождать какие-то сутки, может, больше, и ответы придут сами собой. Терпение…

* * *

О, эта ночь была ужасной, бессонной, мучительной. Внешний вид совсем испортился, не было сил на косметическую магию, лишь пара заклинаний. Не хотелось и дар использовать, слишком много лишних движений для не отдохнувшего тела. После завтрака, проведённого в компании гриффиндорцев, показалось, что стало легче, однако волна жара накатила снова. Первой парой были зелья. Уткнувшись носом в учебник, я старательно пыталась изгнать чувство вины из головы. Вчерашнее превращение в Снейпа заставило юношеские гормоны играть балладу для Аделины разгоряченному телу, к которому было страшно прикоснуться. Физическое возбуждение не давало уснуть, и окончательно измотав себя, я задремала лишь под утро, но тут же прозвенел истошный будильник прокричавший голосом Дженры Смарт тяжелый рок, который обычно будоражил и заставлял просыпаться. Как же я ненавидела эту песню, особенно сегодня…

Взгляд на Снейпа и все… снова волна покалывания в животе. Это болезнь такая? Снейпофилия, что ли? Интересно, и много подобных душевнобольных носили этот абсурдный диагноз? Не думаю, что Северус мог быть популярным среди студенток, да и вообще, какая женщина может польститься на саркастичного, язвительного мужчину с сальными волосами, похожего на огромную летучую мышь?.. Это прозвище старо как мир, стоит что-то новое придумать. Может ворон? Тоже банально, тогда скарабей, или… Ха-ха, паукообразная обезьяна! ТОЧНО! Она практически вся черная и с несоразмерными длинными лапами, как у огромного арахнида, а лицо… Внутри меня все клокотало от смеха, ищущего выход наружу. А еще эта серьезная мордашка с острыми бровями, придающими забавному животном суровости. Не сдержавшись, я прыснула с характерным звучком. Зажав рот рукой, я посмотрела на Северуса, сидевшего за учительским столом с гримасой недовольства.

— Мисс Кэрроу, может, поделитесь, что же такого удивительного вас рассмешило? — гневно спросил он.

Именно это выражение лица снова напомнило мне злобную мордашку обезьянки, и, не сдержавшись, я захихикала, безуспешно стараясь зажать рот ладонями. Если бы не урок, то я ржала бы во весь голос. Сдавленный смех пробивал барьеры. Студенты смотрели на меня, как на чокнутую — это и выглядело именно так. Закрыв лицо открытым учебником, я давилась, пытаясь сдержаться, пока не хрюкнула… Что тут началось!!! Сокурсники, невзирая на присутствие профессора, стали покатываться со смеху, даже Гриффиндор не выдержал. Мое хихиканье превратилось в гогот, неконтролируемый, со всеми вытекающими последствиями и слезами. Страшно было взглянуть на Северуса, его злобное выражение застыло в сознании, все так же ассоциируясь с той самой обезьянкой. Однако пересилив себя, я посмотрела на него. Удивление выключило смех, словно магией. Профессор уже не сидел за столом, а развернувшись к стеллажу с книгами, кажется, пытался сдержать как минимум улыбку. Его плечи предательски подрагивали. Спустя продолжительный промежуток времени он все же повернулся к классу. Немного розоватое лицо, уголки губ, готовые потянуться вверх, едва сдерживаемые эмоции.

— Минус десять баллов со Слизерина, мисс Кэрроу, — выдохнул он дрогнувшим голосом.

Никто и никогда не видел Снейпа таким. Это был мой личный фурор, пускай и вызванный мерзким звуком хрюканья.

* * *

Новость о смеющемся Снейпе и моем позоре разлетелась по школе мгновенно, не было осуждающих взглядов, лишь улыбки и сверкающие глаза. Гарри, Рон и Гермиона смеялись в голос на обеде, заставляя меня краснеть, ведь я знала — сидя там, за учительским столом, он следил.

Вечер в его кабинете обещал быть интересным, познавательным. Интересно, захочет ли Северус узнать, что так сильно рассмешило меня? Надеюсь, нет. После занятий и ужина я шла в неизвестность, вспоминая образ сурового примата, и улыбалась. Хороший день, возможно предпоследний день в Хогвартсе… Неуверенный стук в дверь, холодное: «Войдите», переживания, шаг внутрь… Снейпа в кабинете не было. Из лаборатории доносился приятный запах трав, Северус что-то варил.

— Добрый вечер, профессор.

— Мисс Кэрроу, не стойте столбом, измельчите змеиные клыки, или у вас на них тоже аллергия? — язвительно произнес он.

— Наверное, нет, — зачем-то ответила я и подошла к столу, на котором стояли ингредиенты и ступа. — Заживляющее зелье от нарывов?

— Да, вы ведь истратили некоторые запасы, нужно пополнить, — создалось впечатление, что ему лениво разговаривать.

Молчание. Работа. Две пары рук над рабочим пространством, понимание без слов. Закончив с клыками, я приступила к подготовке сушеной крапивы без просьб и поручений. Я ловила себя на мысли, что постоянно слежу за порхающими пальцами Северуса, на мгновение теряя нить реальности. Изящество, искусство, вот что он делал с зельями, неописуемый восторг от созерцания его работы. Завораживающие движения, дарующие телу легкую дрожь. Мерлин, как красиво, я не смогу жить без его рук, не смогу не видеть его каждый день на занятиях. Не выдержу отсутствие холода и сарказма, если сбегу… Должна остаться, не имею права лишать себя его присутствия, и не важно — на чьей он стороне, я ведь буду под защитой Дамблдора. Один Бог знает, как мне нужен этот странный, нелюдимый мужчина, заставляющий забывать обо всех проблемах, когда я наблюдаю за его руками…

Зелье было готово, и где-то в глубине души начал зарождаться страх предстоящего разговора, предстоящей правды, он нарастал стремительно, оставляя зыбкое ощущение. Нужен был рывок, моментальное признание, я не смогу разжевывать эту тему, а потом лучше убежать, скрыться, исчезнуть. Мы вышли из лаборатории, чтобы сесть за проверку домашних заданий. Я остановилась, не дойдя до стола. Острая боль вонзилась в сердце, тошнота подступала. Боюсь…

Его реакция будет ужасной, ненависть разрушит все, но тянуть больше нельзя, нельзя оставлять все на последний момент, назавтра. Разрушить и без того несуществующие отношения, нет, уничтожить крупицы надежды, едва осязаемые. Я так люблю тебя, Северус, ты так нужен мне…

Руки комкали школьную мантию, ладони вспотели, а глаза опустились к полу, ища решительности, толчка к действиям. Я слышала, как скрипнуло кресло, когда Снейп сел. Нет, он убьет меня, я не могу, я буду мучиться в аду, но мне так хочется жить, жить среди людей и опоры, вступить в ряды Ордена, а не кануть в безызвестность. Душа нестерпимо тянулась к человеку, вознаграждением от которого будет мука и страдания. Не простит эту ошибку…

Дамблдор… сможет ли старик помочь, успокоить? Северус, я готова отдать тебе всю кровь, отрубить себе руку, лишь бы быть рядом, смотреть в черные глаза и тонуть в безразличии. Именно безразличие будет единственным светом в будущем, если оно переборет ненависть и ярость. Не удивлюсь, если он не захочет меня больше видеть, но тогда все будет бессмысленно, как склонить его к пониманию, как достичь компромисса с негативом? Что может помочь?

— Мисс Кэрроу, в последнее время вы странно себя ведете.

Мой взгляд метнулся к столу, за которым восседал Северус со скрещенными руками и выражением лица, равнодушием уступающим только статуе Клариссы Мельбурн на четвертом этаже.

— По вашему поведению, я вижу, что вы хотите что-то сказать, — слишком серьезно сказал он без тени сарказма.

Он понимает, что со мной что-то не так, только не знает насколько низко я пала, играя в любовь, манипулируя его эмоциями в личных целях. Лили, прости меня.

~~

Он терпеливо ждал, не торопил. Еще сегодня Северус понял, что что-то должно произойти, когда Аллегра, как полоумная засмеялась на уроке. Её поведение было вызвано нервами, долго же она себя готовила. Сжалась в комок, стоит, глядя на него странным взглядом. Что это? Словно мольбы о прощении просачивались сквозь завесу скрытности в ясных серых радужках. «Чего ты так сильно боишься, девочка? Я не буду издеваться, если ты признаешься в …», — сейчас это было очевидно, хотя с чего ей признаваться? Это ведь глупо, нет, здесь что-то другое, что-то более серьезное. Может, связанное с Лордом? Или какой-то антислизериновской деятельностью? Но она молчала, никак не могла собраться. Нашкодивший мальчишка… Северус готов был улыбнуться уже во второй раз за день, её хрюканье было воистину забавным, давно он не испытывал позитива. Он готов был услышать что угодно, неведение утомило. Внезапно Аллегра осела на пол и спрятала лицо в ладонях. Неужели все настолько серьезно? Сам того не ожидая, Снейп поднялся из кресла и подошел к ней, моля, чтобы эта реакция была всего лишь следствием юношеского максимализма, увеличивающим эффектом раздувания из мухи слона. Но что-то начало подсказывать иные мысли, тревога разлилась по телу.

— Встаньте, — сказал он грозно, но смягчил голос после надрывного стона Аллегры: — Встаньте, мисс Кэрроу, прошу…

Но она не встала, продолжая утопать в слезах, причины которых были неизвестны.

«Что с тобой, девочка? Что ты натворила?»

Он опустился и взял её за плечи, потянув вверх. Аллегра пошатнулась и едва снова не потеряла равновесие. Ноги ослабли, он ощущал её дрожь. Но справившись с балансом, все же встала ровно, только лицо её было зарыто в ладони.

— Простите меня… — прошептала она содрогающимся голосом.

Северус вздрогнул и напрягся, так это было чувство вины, но что она могла сделать ему? Его руки все еще находились на ее плечах, и внезапно он отстранился, почувствовав неладное. Нечто холодком пробежалось от кончиков пальцев ног до головы. Не хотел… прятал ужасные, угнетающие мысли, растворяющие реальность.

Уверенности не было, но все сходилось… эти намеки старика, тайны, её взгляды… Череда картинок прошедших дней пронеслась в голове в обратном порядке, пока кадр не остановился на событии, разложившем его душу на обмякшие останки…

— Я не хотела… — срывающийся голосок девушки подтверждал догадки.

Он сделал еще один шаг назад и схватился за край стола, чтобы удержаться на ногах. Нет, она не могла так с ним поступить, но откуда… как Аллегра могла узнать? Всхлип за всхлипом, секунда за секундой. Он смотрел на нее, прячущую взгляд, не в силах поверить, сколько страданий она ему принесла. И внезапно обрушилась боль…

— Это было ошибкой, я думала… Думала, что… — тихий стон, и сквозь пальцы, Снейп увидел блестящие от слез глаза Аллегры, которую бесконтрольно начинал ненавидеть.

Один момент и лохматый мальчишка превратился во врага номер один.

— Покажи… — хрипло произнес он, смешивая ярость, боль, опустошение и некрепкую веру, что подобное возможно.

Её глаза наполнились ужасом. Непонимание, вина, взгляд болел отчаяньем, окуная Аллегру в смятение. Его собственные глаза пытались смотреть на нее, зная, что сейчас произойдет, страх проникал в самые глубины, но Северус боролся, защищал последние крупицы самообладания, чтобы не упасть на колени и не разрыдаться, или того хуже, прикончить соплячку…

— Сделай это! — нервно скомандовал он.

Ступор, руки упали параллельно телу, словно тряпицы. Она не ожидала, что он захочет увидеть… Несколько секунд сдавленного молчания и наконец… Мерлин, боль истощала организм мужчины, упиралась в грудную клетку сильными ладонями, стальной хваткой. Он не мог поверить в то, что видит: лицо Аллегры, словно подернулось мелкой вибрацией, колебаниями, он заметил, как меняются черты и цвет кожи, приобретая мягкость, знакомые линии скул и бровей. Нос немного опустился и стал уже, короткие черные волосы отрастали, рассыпаясь по плечам, наливались красноватым оттенком, светлели, пока не стали теми родными локонами, что он видел каждый день много лет назад. Завершающим штрихом перевоплощения стали глаза, немного потемневшие, обретшие зеленый апрельский раскрас. Несколько веснушек охватили лицо, он так хотел целовать каждый дюйм лица любимой. Лили…

Но это была другая, чужая девушка, использовавшая ее образ в своих эгоистичных целях. Ненависть затуманивала рассудок, он готов выпалить запрещенное пыточное заклятие, посмотреть, как эта обманщица корчится от боли на полу, вымаливая прощение. Аллегра подсмотрела в Омуте воспоминания, воплотила Лили точной копией. Северус покачнулся, но снова удержался на ногах. Рука сама собой потянулась в карман за палочкой — этот жест был машинальным, он осознал это и постарался успокоиться, схватившись второй рукой за другой край письменного стола. Она стояла перед ним, настоящая, живая, в слизеринском галстуке, как он и мечтал когда-то. Сердце невыносимо болело, учащая пульс рваным дыханием. Глаза видели, но разум понимал, что это всего лишь маска бездушной девчонки, опорочившей светлую память…

— Аллегра, почему… — выдавил он сквозь близкую к полоумию апатию. — Чем я заслужил это?..

По веснушчатым щекам бежали дорожки слез, наказание за жестокость.

— Я эгоистка… — тихо проронила она на тяжелом вздохе. — Простите меня, профессор… Я не знаю, что на меня нашло, — она не имела никакого права говорить её устами.

Он не мог простить, так же как не мог смотреть в зеленые глаза, сияющие весенней свежестью. Северус забыл где была иллюзия, а где реальность, он так давно мечтал, хотел увидеть её, ощутить, прикоснуться… Рушился мир, разваливались барьеры, на последнем издыхании пела рапсодию душа, исковерканная безрассудством девчонки. Снейп оттолкнулся от стола и на ватных ногах подошел к ней. Аллегра опустила взгляд, не в состоянии видеть его боль и простить себя… Ладонь сама потянулась к желанному лицу, он взял ее подбородок и насильно поднял вверх с такой силой, что челюсть должна была хрустнуть.

— Больше никогда! — громкий голос наполнил помещение. — Слышишь? Никогда так не делай!

Он заглянул в заплаканные глаза, родные зеркала души, затуманенные страхом. Гримаса отвращения застыла на лице зельевара. Он с силой оттолкнул от себя девушку, и та упала на пол, не издав не единого звука. Аллегра смотрела на него, боялась, что Северус достанет палочку и проклянет ее, сделает то, что должен, убьет…

— Убирайся! — рявкнул он.

Глаза, полные неподдельного ужаса, сверкнули, и на мгновение время остановилось, но потом лицо девушки снова начало меняться, и перед ним уже лежала черноволосая Аллегра, утопающая в чувстве вины под взглядом, полным жгучей ненависти. Несколько секунд, и она вылетела за дверь, по дороге задев плечом дверной косяк. Она заслужила это… Северус осел на пол, схватился за голову, и ему было плевать, что дверь была открыта и его слабость могли увидеть. Он утонул в слезах, побрел по пути отчаяния, забылся от горя…

Уйди, прошу, оставь на бренном теле,

Скупые отпечатки прошлого вины,

Прости за грех, за одиночество в постели,

Прости за глупости нечаянной любви.

Ты был один, одним останешься навеки,

Ты оттолкнул в мгновенье выбора судьбы,

Безвольное постыдство, тяжесть боли в человеке,

И бесконечность страха на земном пути.

Я ухожу, забудь о пламенной ошибке,

Я уничтожила твой мир, скользя по лезвию ножа,

Прости меня… О, Боги! Слезы в ледяной улыбке,

Забудусь вдалеке, мгновенья в память положа.

Уйдет со временем пылающая ярость,

Тугая боль, минувшая в покаянной груди,

Поймешь, что тот порыв — всего лишь слабость,

А чувства юности любовью сожжены.

Я не вернусь, забудешь грусти опечатки,

Но время не простит, разделит странствий череда.

В душе лишь подлости усталые улыбки,

А нить любви — надежд потеря навсегда.

Безвольно плетутся ноги, горечь несёт по каменным ступеням, орошая пустоту неясными всхлипами. Осознание тяжелой правды, причинившей тугую боль тому, кто дорог...

Я не имею права забыть, не смогу смотреть в глаза. Я уничтожила, растоптала чувства человека. Бездушная стерва — существо, сплетенное из эгоизма и неисправимых ошибок.Я потеряла себя и потеряла мужчину, который никогда не был моим. Отдалился, аппарировал настолько далеко, что невозможно было больше приблизиться. Видела агонию, первобытную злобу в его глазах. Хотел убить, пытать за низкую слабость влюбленной девушки.

Удушье, глотаю слезы, ноги несут к Астрономической башне за одним... За безоговорочным спасением, еще одним проявлением слабости и слабоумия. Отрешиться, прыгнуть, избежать участи, мучений за исковерканные светлые воспоминания о рыжеволосой гриффиндорке. Кто наделил меня правом так жестоко шутить? Нет, это была не шутка, а порыв глупости, страсти. Эйфория вседозволенности, принесшая в итоге наказание совестью. Теперь он знает, что это была я. Что может сделать мужчина в подобном состоянии? Крушить мебель собственных покоев, бить себя по щекам, утопать в Омуте памяти, напиться или просто принять яд? Северус сильный, но выдержит ли он подобную пытку любовью, очередную пытку её смертью? Все чувства вернулись, старые раны открылись, а на них насыпали соль.

Ненависть… Моё жалкое существо даже этих эмоций недостойно. Никто и звать меня никак. Чудовище, олицетворяющее все грехи человечества, я украла чужую любовь, убила исстрадавшееся сердце… Список можно продолжать. Забытая самобичеваниями, я оказалась перед дверью в башню. Закрыто.

— Алохомора, — нервно звучит голос.

Ничего не происходит, наверное, стоит выключить все мысли, но я не могу.

— Алохомора! — отчаяние сквозит в каждом слоге. — Да, чтоб тебя! Открывайся, проклятая дверь!

Снова никакой реакции, словно место заперли специально, чтобы юные самоубийцы, подобные мне, не имели шанса на жалкое спасение. Я не имею права жалеть себя! Низость, планка, до которой я опустилась, не позволяет простить. Ноги ослабли, я опустилась на холодные ступени винтовой лестницы и зарыла лицо в трясущиеся ладони. Волшебная палочка выпала из руки и с негромким стуком покатилась по ступеням вниз. Эхо страха, неизвестности будущего отдалось всхлипом на пустом лестничном пролете. Мысли свалялись, запутались. Внезапная усталость…

Глупость, которую я могла совершить, если бы дверь в башню была открыта. Лишиться жизни — самое простое решение, побег от ответственности… Раствориться воздухе, лететь, последний раз вспоминая его лицо, прикосновения изящества тонких пальцев… Кто спасет от дьявола, затаившегося внутри, кто излечит от безумия, неправомерной любви, жажды желать? Все мои права закончились еще в субботу, грехи исказили достоинства, заказали вход в рай, оставив у врат ада гнить, мучиться, разлагаться. Я умерла уже тогда, не осознавая в полной мере убогости поступка, приведшего к гибели двух душ. Северус, ты не заслужил этого…

Отвращение — это то, что уготовано мне в твоем сердце, но отвращение к самой себе куда глубже, непростительнее. Как просто забрать у человека жизнь, забрать смысл существования, единственные воспоминания о несбывшейся любви…

* * *

«Ненавижу, чтоб ты сдохла! Умри, ничтожество! Ты не заслуживаешь жизни, маленькая дрянь, исчезни…».

Он умер сегодня, забылся на грани безумства. Истощение не давало возможности здраво мыслить. Она забрала его память, раздавила то, ради чего он жил, использовала хрупкую слабость. Теперь Северус считал её хуже Тёмного Лорда…

«Грязная эгоистичная мразь, бесчеловечная сука…».

Слезы катились по бледным щекам, вместе с ними волнами выходила злоба. Еще никогда он не ощущал ничего подобного. Голову зажали в тиски, моральная боль становилась физической, осязаемой.

«Я убью тебя…».

В действительности сломленный Северус был готов сделать это. Ярость, ненависть, вперемешку с насильственным отчаянием и гулкой пустотой. Часть его души была оторвана и забрана с собой глупой девчонкой, возомнившей себя… Лили…

«Мерлин! Почему именно ты стала жертвой издевательств?.. Как же болит сердце…».

Руки прижались к груди, комкая ткань сюртука. Рваное дыхание… Хриплый выдох, сопровождаемый тугой агонией… Он хоронил избитую память под крышкой иллюзорного гроба, засыпал рыхлым песком, потом откапывал, снова прижимал к себе юное тело мертвой рыжеволосой девушки. Его сознание рисовало ужасающую картину: огненные локоны укорачивались, лицо менялось… С отвращением он отталкивал от себя хрупкое посиневшее тело Аллегры, снова брал лопату стенаний и зарывал ненавистную, предавая её земле, смерти… Но все повторялось. Пальцы грязные от земли, чернота под ногтями, Северус сгребал насыпь, разрывая свежую могилу своей любви… Снова она… Лили, её лицо, прекрасное даже в погибели с расслабленными мышцами… Слабеющие руки прижимали крепко, и опять она превращалась в черноволосого дьявола… Замкнутый круг… Тишина, тяжело дыхание, звук собственного пульса…

«Как ты могла…».

Северус сцепил руки и стал бить себя в грудь. Сильные удары затуманивали рассудок. Он не жалел последних сил, избивая ни в чем неповинную плоть, а в голове звучал все тот же голос ненависти: «Умри…». Открытая дверь захлопнулась, ему было не интересно, видел ли кто-нибудь его — профессора зельеварения, сурового, язвительного, бездушного человека плачущим на полу собственного кабинета. Аккуратным движением рука легла на плечо, Северус даже не вздрогнул. Он знал, что Дамблдор обязательно придет, но не хотел его видеть, желал остаться наедине с оглушающей болью. Старик молчал, картина застыла еще на какое-то время, разбавляясь скупыми всхлипами сломленной души. Он искренне желал Аллегре смерти, как никогда и никому, мог бы сам произнести два запрещенных слова и увидеть, как зеленая молния пронзает хрупкое тело, заслужившее такой исход. Но с каждым вздохом он представлял все более тяжелые пытки, она должна умирать медленно, мучительно, кричать от боли, мучиться, стонать, молить о невозможной пощаде.

— Северус…

— Не надо, уходите… — перебил он сдавленно.

Директор молчал, и Снейп ненавидел его почти так же сильно, как и Аллегру за то, что он все это время скрывал правду. Старик прекрасно знал, что тайна этой обманщицы определит его в ранг врага. Это шок, а шок всегда проходит. Снейп очнется со временем. Забудет, простит обоих, вернется к нормальному существованию, но не сейчас, когда ему так больно и так тоскливо от невольного предательства влюбленного ребенка, который и представить не может, что наделал.

— Ты должен простить…

— Почему вы скрывали? — обессилено произнес Снейп.

— Я дал ей шанс открыться самой, — ответил Дамблдор в своей манере милосердия.

— Альбус, вы сделали это для себя, если бы вы открылись сразу, она бы сбежала моментально... — Северус не мог произнести ненавистного имени.

— Нет, мой мальчик, если бы её тайну рассказал тебе я, то ты бы её никогда не простил. А так она открылась тебе лично, и ты наверняка со временем принял бы и простил, — директор замолк на мгновение, словно обдумывая следующую фразу: — Ты должен понять Аллегру, она запуталась, и слишком много свалилось на бедную девочку. На неё постоянно давит отец и потом, ты же понимаешь, что она не знала, что может причинить тебе такую боль, это всё юношеский максимализм…

— Альбус, я бы убил её, я и сейчас не отвечаю за свои действия, — гнул свое Снейп. — Это не дар, а проклятие.

Дамблдор гладил плечо обессиленного друга, пытаясь успокоить, поддержать.

— Нет, мой мальчик, ты должен взять себя в руки, теперь ты понимаешь, почему мы не можем потерять её. Её дар — настоящая находка, как для нас, так и для Тома.

«Господи, как жестоки эти слова, как они обжигающе бездушны».

Спятившие черные глаза смотрели вверх на седовласого старца, во взгляде которого читалось искреннее понимание. Напускное, маска Дамблдора причиняла еще больше боли. Дамблдор лишь бесчеловечный гроссмейстер, двигающий шахматные фигуры к победе, готовый к жертвам манипулятор. Покачнувшись, Северус встал и отправился к дивану возле камина. Больше всего хотелось сжаться в комок и не замечать «праведных» наставлений, может, на него Петрификус наслать?

— Где она? — процедил Снейп, вкладывая в шипение всю ненависть.

— Аллегра, — начал Дамблдор, Северус вздрогнул при звуках этого имени, — сейчас у себя, снова пыталась попасть на Астрономическую башню, но я запер дверь, ожидая, что она пойдет именно туда.

Черные глаза блеснули огнем… Нужно было позволить прыгнуть стерве еще тогда, в ту дождливую пятницу. Какого черта он спас её?

— Она сожалеет о содеянном, это юношеский эгоизм.

Старик доиграется до Авады.

«Оставьте меня в покое…».

Дамблдор заступается за дрянь. Она, видите ли, сожалеет! Сказал бы ещё, что она не хотела… Снейп понимал, что сам виноват в своей слабости, винил себя за любовь к умершей, но не мог изгнать мысли об убийстве Аллегры.

— У вас всё так просто, Альбус, — пытаясь придать голосу привычный сарказм, произнес Северус. — Она сожалеет… — глупая усмешка появилась на лице разбитого человека. — Я не хочу её видеть…

— Тебе придется, мисс Кэрроу наверное уже собирает вещи, — несмотря на мягкий тон, в словах Дамблдора сквозил равнодушный приказ.

— Пускай катится на все четыре стороны! — заорал Снейп не своим голосом.

Помедлив, Дамблдор снова подошел к подопечному и положил ему на плечо руку. Резким движением тотскинул её. Он сжимал корни волос с неистовой яростью, словно старался вырвать их. Как он жалок и беспомощен, его уничтожила какая-та сопливая девчонка. Так просто надавила на нужные кнопки, дернула за ниточки самого сокровенного.

— Ты должен, Северус, она не послушает никого, кроме тебя, борись с собой. Она нужна…

— Она нужна вам, Альбус? Так? Будет еще одной замечательной марионеткой в ваших ловких руках? — Снейп язвительно повышал голос.

Директор проигнорировал выпад, тяжело вздохнул, подошел к стеллажу и стал разглядывать книги, будто они его интересовали.

— Да, именно так, она будет очень полезна в войне — и не дай бог попадет в руки Тома! Ты это понимаешь.

— Лучше пусть бежит, — внезапно произнес Северус ровным тоном.

— Не все так просто, на ней сложные следящие чары, они найдут её.

— Но откуда вы…

— Это естественно, я думал, ты понял это уже давно, я просканировал её незаметно на последней встрече. Пути к бегству отсечены, а заклятие снять будет сложно.

Эти слова заставили Снейпа взглянуть в спину директора, все еще изучающего содержимое его комнаты.

— Кто еще? На ком еще подобные чары? — спросил Северус, понимая, что сдается под натиском речей Дамблдора.

— Больше ни на ком. Должно быть, для Тома очень ценна именно она.

— Но никто не знает, что у нее есть дар! — процедил Снейп. — Или, Тёмный Лорд всё же…

— Ты прав, Том, вероятно, о чем-то догадывается, Северус. Если бы он знал наверняка, то Аллегры уже давно не было бы в Хогвартсе. — со вздохом ответил Дамблдор. — Ты понимаешь, что будет, если они воспользуются ею в своих целях?

Северус не ответил; он впал в апатию, стараясь отгородиться от мира, представив, что всё это лишь страшный сон. Но ложное успокоение не наступало, все барьеры были разрушены, на смену ярости пришло угнетение, карябая спину грязными когтями реальности. Всё слишком серьезно… Он боялся, что действительно покалечит Аллегру, не сможет отговорить от побега…

— Может, её просто запереть? — да, это глупое предположение; запрут её — и что тогда? Она найдет способ выбраться, или даже если не найдет, возненавидит Дамблдора и всю школу, станет бесполезной. Бред. — Альбус, я не смогу сейчас с ней поговорить, я не выдержу…

Хлопок, в кабинете появился домовик.

— Профессор Дамблдор! — запищало существо, переминаясь с ноги на ногу. — Мисс не слушает Добби, мисс собрала вещи, а когда Добби пытался разбирать её чемодан, закидала обувью, пригрозила заклятиями, Добби плохой, Добби не справился!

Домовик занес кулачок, чтобы ударить себя по голове за плохую службу.

— Прекрати! — скомандовал Снейп, понимая, что не выдержит этой картины, он сам хотел заняться подобным самоистязанием.

— Я попробую задержать её хотя бы до завтра, — проговорил Альбус, задумчиво накручивая бороду на палец. — Ты должен собраться, Северус, это последний шанс.

Он протянул руку домовику и приказал тому перенестись в комнату Аллегры.

* * *

Этот болван эльф появился внезапно и без предупреждения перенес меня в мою комнату. Удручение и боль сменились яростью и внезапно проснувшейся жестокостью к домовику. Он что-то пищал, пока я скидывала все вещи в сундук. Мелкий паршивец обнаглел и стал вырывать из рук вещи, за что получил туфлей промеж глаз и был послан трехэтажными выражениями куда подальше. Злость приобретала окрас смятения, из глаз снова текли слезы. Обида на весь мир. Голубая молния замораживающего заклинания промахнулась мимо эльфа, разбирающего мой чемодан, и угодила в письменный стол, который сразу же превратился в глыбу льда.

— Мисс должна остаться! Мисс должна остаться!

— Отвали! — орала я, вырывая из крохотных ручонок сиреневый свитер.

Домовику явно не хватало сил, чтобы справиться со мной. Его хрупкое тельце тянулось вслед за свитером, который мне все же удалось вырвать из надоедливых ручонок, отчего эльф упал вперед и скорее всего, хорошенько стукнулся головой.

— Директор Дамблдор просил… — сквозь слезы боли простонал он, поднимаясь на ножки.

— Мне плевать, отвяжись, отвяжитесь от меня все! Проваливай!!! — глаза наливались кровью, а домовик начал судорожно всхлипывать, но все равно боролся за мою одежду, теперь уже за серые брюки, лежавшие на кровати.

— Я уйду так, если не перестанешь! — взвинченные нервы посылали в существо все более и более острые выражения, а палочка угрожающе наклонилась к забитому домовику.

Хлопок, он пропал, с чего вдруг? Пошел посоветоваться, не дай Мерлин, ему разрешат использовать магию, чтобы удержать меня. Ох уж этот старикан! Решил поманипулировать мной, поиграть в солдатики! Ага, так я и далась! Парагвай ждет меня с распростертыми объятиями.

Вещи неаккуратными горами громоздились в чемодане, туда были брошены книги и средства гигиены наспех собранные в ванной. Я уже закрывала чемодан, когда раздался аппарационный хлопок.

— Я же сказала, проваливай! — с разворота крикнула я, зажав палочку в руке.

Удивление. Посреди комнаты стоял Дамблдор собственной персоной. Я не стала извиняться за грубость и даже не почувствовала себя неловко. Просто повернулась к переполненному чемодану, стараясь закрыть защелки.

— Аллегра, вам некуда идти, — сочувствующе прозвучал негромкий голос.

— Это я и без вас знаю, — снова грубость, безысходность. — Я начну новую жизнь…

— На вас заклинание дозора, — спокойно сказал он.

Ха, Альбус Дамблдор в моей комнате, что-то новенькое.

— Профессор, надзор сняли, я уже совершеннолетняя.

— Нет, вы не поняли, на вас наложили нечто, способное вычислить вас где угодно, даже если вы не будете колдовать. Это очень сложная Темная магия.

Голова внезапно закружилась, ноги ослабли и предали меня, я опустилась на край кровати, стеклянными глазами глядя в пустоту. Эта новость шокировала, уничтожила шаткие планы, лишила надежды…

— Его можно снять? — голос прозвучал хрипло и неуверенно.

— Боюсь, что я не знаю, дорогая. На изучение нужно время…

Сердце упало в пятки и покатилось по полу прямиком в горящий камин. Они не оставили мне путей к отступлению.

— Аллегра, не совершайте глупых поступков, вы должны остаться в Хогвартсе хотя бы до того времени, когда мы найдем способ снять с вас дозор.

Мерлин… Я заперта в аду, который сама создала…

— Я не могу здесь остаться, — внезапно выпалила я, вскакивая на ноги.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Боюсь, у вас нет выбора, если вы не хотите попасть в руки Тёмного Лорда, — убедительно произнес старик, разрушая напор смелости.

— После того, что я сделала, я не имею права здесь находиться, я разрушила ему жизнь, — голос исполнился поникшей грустью.

Директор подошел ко мне и сел рядом, не прерывая зрительного контакта.

— Жизнь Северуса разрушена уже очень давно, вы не должны винить себя за чувства.

По моим щекам текли слезы, ставшие уже привычным явлением за последний час. Сначала были слёзы апатии, стыда, затем гнева, вселенской ярости, теперь снова слёзы опустошенности.

— Вы не понимаете, я подлила масла в огонь, уничтожила его. Я не смогу больше смотреть ему в глаза, он убьет меня...

— Время лечит Аллегра, пускай сейчас он очень зол и расстроен, но Северус взрослый человек, он переживет.

— Он ненавидит меня, не простит… — тихий всхлип раздался в небольшой комнате старосты.

Дамблдор аккуратно сжал мое плечо, давая возможность ощутить поддержку.

— Нет, девочка, ненависти в нём нет. То, что ты видела, было шоком — обычной человеческой реакцией. Повторяю, он сможет забыть об этом инциденте.

Я покачала головой из стороны в сторону, зная, что меня обманывают, пытаясь отговорить от необдуманных поступков, от участи попасть в руки Волан-де-Морту.

— Профессор, почему вы верите ему? — выразила свой давний вопрос, что я задавала себе очень долгое время.

— Не просто верю ему, я верю в него. Северус хороший человек, и он на нашей стороне и старается изо всех сил помочь выиграть предстоящую войну.

— Но ведь Лорд уверен, что он на его стороне.

— Ты права, — сказал он и не продолжил мысль, давая определенные догадки или снова запутывая.

— Но тогда во что верить мне? — отрешенно спросила я.

Директор улыбнулся, глядя в мои заплаканные глаза, не стал отстаивать принадлежность Северуса, а значит, сам был не уверен. Или боится, что я могу выдать его Лорду… Речи Дамблдора полны загадок, так и должно быть.

— Верь своему сердцу.

О, как банально, мое сердце не хочет быть разорванным на куски любимым человеком. Жестоко, мне некуда пойти, Дамблдор действительно дает шанс действовать по велению сердца, которое никак не хочет принимать Темную сторону, убивать. Безвыходность делает за меня выбор красивыми речами директора. Но я не смогу видеть в глазах Северуса ненависть, не переживу застилающую глаза пелену ошибок. Он никогда не простит, не сможет… Я видела страшную боль в его глазах, сдобренную испепеляющим отчаянием, безликой яростью. Знаю, что он искренне желает мне смерти, и готов приложить к этому руку…

Я вновь уронила лицо в ладони, но слезы прекратились, я размышляла, ища ответы на все вопросы сердца. Безжизненная липкая субстанция страха обступала со всех сторон... Дешевка, эгоистка, что же я наделала? Я не только ему жизнь сломала, но и себе… Почувствовала, как Дамблдор встал с кровати.

— Я думаю, завтра мы продолжим наш разговор, а пока хорошенько все обдумайте, а лучше ложитесь спать…

— Чего тут думать?! — как-то злобно кинула я, поднимая взгляд на старика, собирающегося покинуть мою комнату через камин.

Дамблдор в последний раз улыбнулся, кинул пригоршню летучего пороха и назвал пункт назначения. Он отправился к себе. Быть может, оттуда двинется к Снейпу, ведь ему точно нужна помощь. Директор просто не хочет, чтобы его перемещения были очевидны. Комната опустела…

— Мисс…

Я вздрогнула. От моего резкого поворота домовик скрючился в три погибели. Оставлен Дамблдором пасти невольную пленницу?

— Чего тебе?

— Желаете что-нибудь? — спросил он, опасливо глядя на меня огромными глазами, похожими на теннисные мячики.

— Нет, — и помедлив, добавила. — Спасибо.

Эльф и без того был напуган моей агрессией.

— Тогда позовите Добби, если что-то понадобится.

Моя бровь изогнулась; он что, собирается оставить меня? Странно, Дамблдор дает свободу, по крайней мере, в своих покоях. Я усмехнулась. Забавно до дрожи… Я опустилась на кровать, нужно о многом подумать. Убегать сегодня точно не стоит, завтра поищу в библиотеке диагностические чары и проверю, не солгал ли старик. Хотелось выть от безысходности, биться головой о стенку. Побег был спасительной надеждой на нормальную жизнь… За что мне все это? Как можно так попасться, а главное — когда они успели наложить на меня надзор? Или эти чары незаметны? Может, это было во сне? Пока не буду разбирать чемодан, вдруг слова Дамблдора были блефом... Он обязательно использует меня в войне…

Внезапно в голове что-то щелкнуло — а что, если проклятие неснимаемо? Я буду пленницей Хогвартса всю жизнь? Бред… Что-то подсказывало, что никакого заклятия нет…

Мучения в кровати, угрызения совести, пугливый комок нервов в горле, самобичевания… Как он там? Как пережил тот ужас, в который я его окунула с головой. Жестокость юной девушки… Но я ведь не такая, я не могла так поступить… Всего лишь маленькая, беззащитная, запутавшаяся в чувствах и жизни девочка, крошечное скомканное создание с незавидной судьбой. Две дороги, два ответвления, два ужасных пути. Марионетка…

Я встала не в силах уснуть и отправилась в душ, смывать грязь сегодняшнего дня, всей жизни, но решила полежать в ванной. Горячая вода обжигала кожу, ванная комната наполнилась ароматным паром гелей и душистого мыла, вытащенных из переполненного чемодана. Прочь наваждение… С такой силой терла руки мочалкой, практически принося боль, удовлетворение мелким самоистязанием. Голова раскалывалась на части, как и все мое существование. Такая же жесткая экзекуция полотенцем и приятная ненужная нега мягкого шелкового халата зеленых оттенков, приятно струящегося по телу гладкой тканью. Не имею права, нужны кандалы, жесткие тюремные одежды и сено вместо кровати, воистину я заслужила это. Из комнаты донёсся шорох, похрустывание. Может, Добби вернулся? Нет, тогда был бы хлопок, это звук каминной сети, значит Дамблдор. Что чертовому старику еще нужно? — думала я, плотнее кутаясь в халат и выходя из ванной.

Я застыла в проеме двери. Посреди комнаты стоял… Снейп…

Ступор, шок.

Мои глаза округлились от удивления. Волнами подступал ужас. Зачем он здесь? На нем не было сюртука, лишь брюки и не слишком качественно заправленная в них рубашка. Северус стоял без движения и не мигая сверлил меня взглядом. Странное ощущение нереальности повисло между нами. Он ждет извинений, я уверена…

— П…профессор… — все, что смогла я выдохнуть неровным голосом.

Слова застряли в горле, не в состоянии вырваться наружу. Молчит, каменная статуя, изваяние, мираж… Что делать? Осторожный неуверенный шаг вперед. Снейп никак не отреагировал, и я не стала приближаться, а замерла на месте с полоумными глазами, глядя в бледное осунувшееся лицо. Он плакал? Веки были немного опухшими, а черные глаза подернуты дымкой. Свет камина бликовал на его уставшем лице, усугубляя морщины. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая редкие черные волосы на груди. Это совсем не похоже на сурового организованного человека. Сломался? Выжил из ума? Да… Боролся с ненавистью, пришел поговорить по приказу Дамблдора, но теперь молчит, не в силах что-то предпринять.

— Я… — снова ступор; мои губы отказывались шевелиться и продолжать.

Что делать? Острое желание сбежать, а лучше провалиться под землю заволакивало в пропасть страха. Он выглядел как убийца, пришедший за жертвой во имя мести. Тяжелый шаг навстречу, он немного покачнулся… Я боялась, что он выхватит палочку, торчащую из кармана брюк, и убьет меня. Что ж по заслугам. Паника включилась в момент, когда Северус сделал еще один шаг навстречу, видно движения давались ему с трудом. Усилие над собой, он стал еще ближе. Нас разделяли всего пара футов. Что-то не так… Он взглянул исподлобья, словно зверь, готовящийся к прыжку.

— Профессор, скажите что-нибудь… — смутное беспокойство заставило выдавить эти слова.

Я ужаснулась… До меня донесся едва уловимый, тонкий, закутанный в дыхание запах виски…

Тень человека мигала на полу. Подернутая языками пламени, она отражала нечто недвижимое, неестественное, неживое. Северус стоял, прислонившись к камину. Веки опущены, руки скрещены; он выглядел так, словно задумался, никто бы не разглядел в статуе, выражающей собранность и целостность, потерю души и равновесия собственного мира. Он застыл вне времени, стараясь унять боль, подобную вороне, впивающейся острыми когтями в самое сердце, безжалостно терзающей его клювом. Миг, другой, забылся, забыл… Нет, такое упустить невозможно, стереть память … Обливиэйт? Может, попросить старика, он вряд ли откажет…

Взрослый мужчина и не может справиться с собой. Сомнения… Потерять всё, веру в лучшее, крупицы которой хранились в потаенных уголках души… Больше не боец, не двойной агент, кому нужен слабый, немощный человек, неспособный здраво мыслить? Девчонка всего лишь влюблена в него, детский эгоизм. Шок прошел, на смену пришло удрученное спокойствие, хотя это всего лишь маска. Угнетение покоробленного существования. Как простить? Сможет ли он простить Аллегру? Она не ведала что творит.

Желание убить утихло, но не стоит провоцировать покалеченный рассудок. Как он — идиот — не мог заметить её отношения? Неужели ни разу не было намеков, взглядов? Да чего угодно! Северус не видел ничего дальше своего крючковатого носа, все эти годы плевать хотел на девчонку, не обращал на неё внимания. Есть она и пусть будет, или не будет. Не было никакого дела до депрессивного существа, похоронившего юность в могиле его темной личности. Бездарный, невнимательный декан…

Но с другой стороны, как бы он смог помочь? Быть сводней, устраивать наивные свидания со студентами? Вздор… Почему он раньше не замечал этого? Именно сейчас, когда она сама фактически призналась в угоду эгоистичному поступку. Северус вздрогнул, вспомнив капли отвратительного холодного дождя, разрезающие кожу на лице. Обледеневшие руки, прижимающие к себе призрак, обманку, фальшивку. Всё казалось таким реальным, ощущаемым, но это была не Лили...

Взмах руки… Кулак с силой опустился на каминную полку, а челюсти сжались. Звон резной каменной вазы, единственного атрибута миловидных декораций в его кабинете, возвестил о том, что стоит использовать «Репаро». Сосуд упал на пол и раскололся на несколько грубых осколков. Черт с ней, Помона еще одну подарит. Хотя вряд ли, в то давнее Рождество он ясно дал понять преподавательнице Гербологии, что подарки не в его вкусе.

Нужно сделать шаг навстречу… Ненависть кипит в голове каждый раз, когда перед глазами встает отвратительная картина перевоплощения стервы… Словно богохульство, пошлое, неправильное… Неуважение к чужой смерти. Точка невозвращения, больше никогда Аллегра не сможет завоевать доверия, не будет прощена. Скрывать негатив будет сложно. Чертов старик! Ну почему именно эта неуравновешенная психованная шизофреничка с суицидальными наклонностями обладает таким сильным, полезным даром? Почему, пес его задери, не Поттер? В этот момент, Северус понял, что мальчика больше не может недолюбливать в полной мере. Его место заняла юная садистка, неспособная контролировать свои эмоции. Или способная? Самоконтроль словно переполненный воздухом шар лопнул, слишком долго Аллегра всё держала в себе…

Сломалась. Жалеть ее никто не собирался, однако в первую очередь это ошибка Северуса как декана. Не уследил, упустил что-то важное, а обычно такого с ним не бывает. Значит, Аллегра просто хорошая актриса, только вот сошла с ума немного. Ухмыляться мыслям не было сил, осторожный шаг мимо осколков серого камня, потом уберет, даже взмах палочки казался чем-то непосильно тяжелым. Взгляд упал на шкафчик из темного дерева с резными аппликациями на дверцах. Нет, только не сейчас. Тянуло, заволакивало, черные глаза смотрели на удушающий сознание ящик.

«Не будь слабым, не надо, это бесполезно, это не вернет её…».

Но замурованная в страхи душа желала, требовала убедиться, что она все еще там, на дне чаши, её улыбка не угасла, рыжий ореол волос все так же греется под солнечными лучами на берегу озера под вековым дубом.

— Moartea nu este sfârşitul.

Чаша из цельного камня показалась из-за створок. Серебристые блики играли на поверхности перемешиваясь, рисовали картину медленно движущихся комет, а может, светлячков, неспособных летать по определенной траектории. То же самое было и у него в голове: порядок исчез, оставив беспросветное месиво ошибочных воспоминаний, разрушенных ложных надежд. Он смотрел на Омут Памяти так, будто давно не видел. Старый друг, спаситель утопленника любви, водоворот, затягивающий в самую сокровенную слабость. Адекватно мысля, Северус хотел отказаться от хранилища памяти, но не смог, не отпустил «несбывшееся», подводящее к черте полоумия, наркотик, дающий глоток пусть не свежего, но живительного воздуха, на время возвращающий к жизни. Опиум для души, антидот боли. Отказаться от сокровища, заключенного на дне, значит обречь себя на одиночество. Чаша так долго давала ему иллюзию бытия…

Приятный щекочущий холодок. Лицо опустилось в невесомую жидкость.

Шелковая пелена поглотила больного, нуждающегося в дозе…

Он пересматривал воспоминания вновь и вновь, отдаваясь на волю единственному антидепрессанту, который имел.

Легкая и невесомая, прозрачная, витающая в облаках и серьезная, веселая, иногда грустная, с порывами легкомыслия и самобичевания, замысловатая, интересная и просто красивая… Лили. Глаза устали смотреть, но он пил остатки воспоминаний юности, ища что-то новое, но как каждое слово в излюбленной книжке, он знал её наизусть, заучил до потрепанного корешка, но не перестал любить. Внезапно на смену теплу пришла странная отчужденная пустота, отдающая холодом, перерастающая в игольчатый мороз. Глаза, губы, волосы, улыбка — что-то изменилось, нечто другое возникло из ничего, из помыслов. Словно грязь налипла и кусками обваливалась с истерзанного лика любимой женщины. В рассудке всплыла немощная, столь низко павшая Аллегра…

Северус смотрел на красный галстук гриффиндорки, а видел зеленый. Оптический обман. Мокрая мутная влага, пелена дождя, объятия, стоит дотронуться, но это не она. Изменения были необратимыми. Он видел Лили, но чувствовал девушку с черными волосами и серыми глазами, продавшую душу дьяволу за кусочек сомнительного счастья. Нет, в воспоминаниях ничего не изменилось, изменилось восприятие, очернилось, обледенело, обветшало. Стерся брильянтовый налет сказки, превращая память в излишки недавнего ужаса.

Испортила, надругалась, прокляла…

Что-то зарождалось в остывшей груди, жаркое, неподвластное, подчиняющее рассудок… Ярость… Огонь горел с такой силой, что глаза норовили взорваться и испепелить все вокруг. Снова ненависть… Она забрала последнее, что было в его жизни… Опошлила… Бессмыслица какая-то, девчонка не заслуживает такой злобы, она ничего не сделала в сущности. Нет, она сотворила многое, воскресила отвратительную жалость к самому себе… С чувством болезненного отчуждения, непонимания, почему он больше не может смотреть на Лили. Северус выпал из Омута памяти и схватился за края чаши так, будто его сейчас вырвет. Однако тошнота была психологической.

Было ошибкой копаться в прошлом сейчас. С силой захлопнув дверь шкафчика, он пересек комнату, источая злобу, вынося ее за пределы самоконтроля. Оглушающая головная боль истязала рассудок.

Убить, нужно убить это чувство, извести…

Северус прекрасно понимал, что не сможет быть спокойным в разговоре с Аллегрой. Нет времени, эта дура сбежит и глазом не моргнет, как окажется по другую сторону баррикад насильно. Импульсивная, глупая! Неподчинение Лорду очень жестоко карается, Круциатус и Империус — это мелочи, её ждут куда более страшные пытки. Странное облегчение появилось при этих мыслях.

Не должен желать ей мучений, она всего лишь ребенок, запутавшийся, потерянный… Но образ Лили с липким ощущением неотмытости все глубже впечатывал ненависть в затравленную душу. Нужна помощь, срочное успокоение, разговор состоится утром, сейчас он не в состоянии. Ящик письменного стола выдвинулся со скрипом. Протянув руку в глубину, Северус извлек стеклянную бутылочку размером с большой палец, внутри которой искрилась янтарная жидкость. То, что нужно. Взмах палочки. Сосуд увеличился, Том — бармен из Дырявого котла — выполнил свое обещание, достал прекрасный Огденский виски двадцатилетней выдержки. Пробка отлетела с горлышка, и испарения напитка поднялись в воздух, коснувшись обоняния резковатым ароматом солода, сдобренного небольшой долей изюма. Стакан прилетел из буфета, и его заполнила коричневатая жидкость цвета средней крепости чая. Напиток для эстетического удовольствия, расслабления и отдыха, превратился в микстуру от сожалений. Печально…

Пытаться снять напряжение, когда у тебя трясутся руки от потоков гнева, нарушающих пространство вибрациями черной ауры — дело непростое. Выпив залпом порцию, обжегшую горло горьковато-сладким привкусом, Северус налил еще, стараясь унять дрожь. Второй стакан опустел в считанные секунды…

Не отпускает.

Дышать становилось трудно, казалось, жаркое пламя вырывалось из ноздрей, будто у огнедышащего дракона. Пальцы свободной руки нашли решение, на автомате расстегивали наглухо затянутый сюртук, одна пуговица за другой… На это требовалось время. Словно черная тряпка для пыли он был сброшен на пол, небрежно расположившись под письменным столом. Грудь жгло, слишком много хорошего виски за раз. Рубашка была влажной, похоже, он успел вспотеть…

Северус схватился за белую ткань и стал двигать кистью, пропуская воздух на разгоряченную кожу тела. Верхние пуговицы расстегнулись с особым рвением, одна отлетела в неизвестном направлении. Плевать. Забыв про стакан, он схватил бутылку и поплелся к дивану. С тяжёлым вздохом Снейп устало рухнул на сидение. Ненависть кипела, не давала покоя, однако стала заметно меньше. Поразительно, сидячее положение — это то, что было нужно, или крепкий виски начал свое волшебное действие? Северус даже не успел насладиться вкусом, жадно глотая… Позволил себе пригубить прямо из горла. Сильный напиток… Вечер обещает быть омерзительно долгим.

Было принято решение напиться в стельку, запасы антипохмельного зелья стояли на полке, а значит, можно не беспокоиться за завтрашний день….

Кровать резко прогнулась и отпружинила, когда тело мужчины свалилось на мягкий матрас. Извести себя, напиться — не в его стиле, но было как-то спокойно и хорошо. Казалось, тревоги отступали, и Северус сможет перенести еще один день, и даже поговорить с девчонкой. Глупая улыбка безликому потолку непонятного болотного цвета.

— Нокс!

Огонь на палочке погас, погружая комнату во мрак. Раздеться не было сил, он заполз повыше, дотянулся до подушки и положил на неё неподъемную голову. Возможно, жизнь даже стала иметь смысл после того, как две трети бутылки опустело. Он сейчас уснет, забудется, проспится.

«Мерлин, как хорошо, нужно будет поблагодарить Тома за чудесный виски».

В глазах плясали чертики, рисуя странные картины белыми пятнами, то закручивающимися в спираль, то плавающими из стороны в сторону. Наконец, веки опустились. Ожидание, еще секунда, две и наступит отпущение, безмятежный пьяный сон…

Время тянулось как-то неестественно, тишина стала позвякивать электрическими звуками. Глаза закрыты, а блеклые картинки все так же игрались в смешивание. Северус готовился упасть в руки Морфея.

Что-то глубоко внутри стало тревожить, поднималось непонятными ощущениями смятения. Нет, только не это, он не в состоянии уснуть, слишком сильно напился, перебор. А где, собственно была та грань? На бутылке не было шкалы опьянения. А время шло… Полчаса без движения... Бесполезно, он не сможет уснуть.

Резкое движение, Северус сел на кровати, схватившись за голову. Мутное головокружение заполнило пространство. Что делать? Выпить зелье сна без сновидений? Нельзя, доза алкоголя в крови заставит проспать его неделю, введет в летаргический сон. Может, пройтись по коридорам, поискать нарушителей порядка, снять баллы? Это занятие всегда было источником отрады, но, увы, не сейчас. Слишком пьян. Встать оказалось почти нереально, а свет от волшебной палочки ударил в привыкшие к темноте глаза. Сходить в душ? На это просто нет сил. Северус вернулся в кабинет, надеясь найти занятие. Алкоголь плавил мозг, но уже не так сильно. Посидев немного за столом, вникая в первый абзац первого попавшегося эссе, он отбросил его в сторону.

Нужно хотя бы умыть лицо.

Дорога до ванной оказалась невыносимой. Отражение в зеркале искажалось, плыло. Набрав в ладони ледяной воды, он ополоснул лицо, снова взглянул в отражение и криво ухмыльнулся.

— Посмотри на себя, ты просто жалок…

Временное успокоение прошло, грудь подобно сосуду заполнялась мокротой ненависти, теперь уже к самому себе. Куда пропал тот недолгий эффект умиротворения? Алкоголь медленно, но верно исчезал из крови, возвращая все то, ради чего он принимался. «Дурацкий виски, не буду благодарить Тома…», — мелькнуло в голове. Сознание помутилось странными ощущениями. Кисти принялись дрожать, искушая хозяина на непонятные свершения. Он не знал, зачем вышел в кабинет, зачем взял со стола палочку и засунул ее в карман брюк, зачем подошел к камину, зачерпнул из чашки летучего пороха. Просто порыв, необдуманный странный, Северус не подумал о том, что пьян, возможно, именно это и было проведением. Он и одуматься не успел, как оказался в камине, выпуская из рук серый порошок и называя пункт назначения…

* * *

Пьян, Мерлин, он пьян… Степень невменяемости определить пока не удавалось, он не сказал не единого слова. Неужели Северус собирается разговаривать со мной в таком виде? Дамблдор что, с ума сошел? Маленькие коготочки страха перемещались снизу вверх, скользя по ногам, добираясь до туловища и, наконец, оказались на лице.

Плохое предчувствие…

Снейп внезапно развернулся и пошел к креслу возле камина. Ноги отказывают, значит, плохи дела…

— Профессор, может чаю? — озвучила я глупый вопрос, надеясь, что чай его протрезвит.

Нужно сохранять спокойствие, не раздражать, не нарываться. Его палочка казалась сейчас куда более опасным оружием, чем ядерное. Ответа не последовало, комок в горле стал нарастать. Мерлин! Да я же в одном халате, а под ним только клочок ткани, скрывающий только…

Мысль об этом заставила ринуться к неаккуратно собранному чемодану, в поисках первого попавшегося одеяния. Сверху грудой были навалены книги. С большим трудом из-под тьмы фолиантов мне удалось высвободить черную рубашку и джинсы. Черт, и почему я не пошла в ванную, там осталась школьная форма, может, запереться там от греха подальше? Сама виновата, теперь расхлебывай. Я поднялась с корточек и развернулась, но передо мной предстала грудь мужчины. Мерлин, когда он успел подойти? Глаза наполнились бесконечным ужасом. Попятившись назад, я почувствовала, что отступать некуда, чёртов сундук, а за ним — кровать. Невыгодная ситуация. Он смотрит сверху вниз, изучает, чего-то ждет. Извинений?

— П-п... профессор… — пролепетала я бессвязно.

~~

Аллегра смотрела на него, как жертва на хищника, странное ощущение, серые глаза не вызывали ярости. Жалость к ней и самому себе — вот этого хоть отбавляй. Напугана, о чем думает? «Возможно, я подошел слишком близко?». Северус определенно вторгся в личное пространство Аллегры, она смотрела снизу вверх, ожидая приговора, слов, но в горле словно пересохло, а язык отказывался ворочаться. Нужно начать… Осторожный шаг назад, чтобы девочка успокоилась.

— Мисс Кэрроу, буду с вами откровенен, этот инцидент не вызывает положительных эмоций, — суровым холодным тоном сказал он, превозмогая опьянение. — Но ситуация сложилась так, — и черт его дернул притащиться к ней посреди ночи, но лучше сейчас, чем никогда, — что нужно действовать ради вашего блага.

Северус изо всех сил старался не скрежетать зубами и не плеваться ядом.

— Не утруждайте себя профессор, я знаю, какового вам находиться в моем обществе, Дамблдор все объяснил мне, так что не стоит…

"Что это, сарказм? Да как она смеет? Провинилась дальше не куда и теперь выдает такие фразы. Да ты страх потеряла, девочка…"

— Ничего ты не понимаешь, — гримаса злобы оставила отпечаток в виде сжатой челюсти. Как просто перейти грань…

~~

Почему именно сейчас меня потянуло на грубости? Да потому, что директор науськивал Снейпа на разговор со мной, он не хочет этого, выполняет приказ. Да какого черта, он вообще забыл у меня в комнате в два часа ночи? Пьяный…

«Попридержи язык…», — советовал голос разума. — «Ты обещала не нарываться…».

Стоит послушать хоть раз в жизни.

— Простите… — отчего-то жалобно пролепетала я, стараясь унять злобного монстра, в которого сейчас превращался Снейп.

— Не думай, что мне доставляет удовольствие находиться рядом с тобой.

Что за речи? Это пьяный неадекватный бред, он бы никогда так не сказал, приправил бы трогательную речь сарказмом, и ушел, шелестя мантиями. В этих словах скользила невыносимая тоска и отчаяние, а на фасаде кипит лавина ярости.

— Профессор, сейчас два часа ночи… Вам нужно поспать.

Это был неправильный совет, однако сознание соображало туго — и не только мое. Я попыталась обойти Снейпа, унимая дрожь в предчувствии, что вот-вот в меня полетит как минимум Ступефай. Обойти его оказалось не так-то просто. Неожиданно крепкие руки больно схватили за плечи и рывком развернули к себе, я выронила одежду. Дыхание злобы, смешанное с виски, ужасно… Черные глаза сверлили меня с ненавистью.

— Профессор, отпустите, мне больно… — негромко произнесла я предательски дрожащим голосом.

Но он сжал сильнее, заставляя пугливое сознание выдавать бесконтрольные слезы. Щеки намокли мгновенно.

— Ты никогда не сможешь заменить ее… — внезапно произнес неуверенный голос, полный отчаяния и какой-то предсмертной агонии.

— Я не хотела… — пыталась справиться со слезами я.

Я предприняла попытку вырваться из его цепких рук, опасаясь, что Северус совершенно себя не контролирует. Его речи были трезвыми, но сколько сил он приложил для этого? Не отпускал, сжал еще сильнее, плечи почернеют от гематом под таким напором.

— Мне больно… — звенящий шепот.

— Что ты наделала, Аллегра…

Как же ему плохо сейчас… Я заслуживаю не только плеч в синяках, возможно, Круциатус сможет подойти.

— Сделайте все что угодно, можете избить, покалечить, проклясть, я заслужила…

Если бы знала, как горько я пожалею об этих словах…

Не в силах смотреть в черные глаза, я опустила голову, ожидая приговора, ведь Северус был на грани. Ему все равно, что перед ним хрупкая девушка, он видит во мне монстра…

Отрешенная тоска, руки ослабли и опустились. Борьба с собой давалась с трудом. Вот сейчас он достанет палочку и… но время шло, я все смотрела в пол невидящим взглядом. Секунды тянулись бесконечно, оставляя за собой пыль сомнений и нарастающего с новой силой страха. Затишье перед бурей… Он схватил меня за подбородок и резко запрокинул моё лицо вверх.

— Сделай это, — в прошлый раз это был приказ, но сейчас — всего лишь просьба разбитого мужчины.

Подчиниться? Но это причинит ему еще больше боли, он не отвечает за свои слова, поступки.

— Я не буду…

Его глаза, только что сквозившие отчаянием, вновь наполнились злобой… Он не ведает что творит.

— Аллегра… — процедил он ненавистное имя.

— Это только все усложнит, профессор… — зачем-то добавила я.

Цепкие пальцы сжали подбородок, а вторая рука Северуса оказалась на халате и агрессивно потянула ткань на себя. Я была в его власти, он мастер, я слуга, не желающая исполнять приказы. Опустится ли он до рукоприкладства, если я не выполню просьбу?

— Сделай это! — шипение голоса разнеслось по комнате.

Слезы катились из глаз, я боялась, что если превращусь в Лили, он точно изобьет меня… Как я и просила, но неподчинение грозило куда более серьезными последствиями. Да, Северус был опасен и сейчас походил на маньяка. Я ощутила вибрацию в теле, когда оно начало менять форму, приобретая чужие черты.

~~

Он наблюдал свой главный кошмар, не понимая, почему попросил ее. Теперь уже рыжеволосая девушка, знакомая и такая напуганная смотрела на него, ожидая реакции. Контроль был утерян давно, но картинка фокусировалась довольно четко. Он изучал грустное лицо, впитывая каждую черту, изучая веснушки и изгибы рыжих локонов. Злоба, ярость, но что-то еще… Нечто странное, полуживое, неграненое. Желание…

«Ненавижу…».

Но рука, державшая подбородок, резким движением оказалась на затылке жертвы и крепко захватила волосы, заставляя их натягиваться как струны у корней, принося боль.

— Что вы делае…

Слова потерялись в поцелуе, грубом, насильственном, жестоком. Ощущение всепоглощающей власти настигало животными всплесками вожделения. Она пыталась вырваться, но Северус был сильнее, он притянул к себе сопротивляющееся тело. Ему было все равно, он хотел Лили, и так же сильно ненавидел Аллегру. Она взвыла от боли, когда он прокусил ей губу. Все нутро клокотало от желания овладеть, надругаться, использовать, любить…

Черта была переступлена, когда он появился из камина в этой небольшой комнате для старост. Аллегра стала колотить его по плечам, но удары были слабыми, незаметными для обезумевшего. Положив руки ему на грудь, она изо всех сил стала отталкиваться, тем самым принося больше боли себе, ведь объятия становились только крепче…

~~

Омерзительный терпкий привкус виски, его дыхание… он впивался словно вампир, забирая остатки крови. Не ведал что творит, вырваться мне не удавалось. Я хотела его, но хотела не так. Этот поцелуй был болезненным, он просто рылся языком в моем рту, прижимая мою голову еще ближе к себе. Больно… Старания оттолкнуть ополоумевшего мужчину не принесли плодов, а только усугубляли положение. Я не почувствовала облегчения когда он отстранился, глядя на меня с ненавистью и едва прикрытым желанием. Северус оказался слаб. Я не хотела, боялась, он пугал, заставлял сжиматься, плакать…

— Прошу не надо.

Резкий толчок, я полетела на кровать, больно ударившись лодыжкой о край сундука. Мольба в голосе и взгляде — но его не интересовали мои шаткие попытки отвертеться…

Мерлин, палочка в ванной, я забыла ее на раковине! Взгляд метнулся к его брюкам, из кармана которых торчало черное древко. Нужно выхватить…

С силой Северус пихнул чемодан ногой под кровать и навис надо мной со стремительностью голодного стервятника. Только сейчас я заметила, что пояс моего халата ослаб и обнажил непристойное тело. Секунда понадобилась на то, чтобы запахнуться. Но взгляд обезумевшего профессора успел оценить прелести желаемого тела, в черноте радужек заискрилось пламя похоти. Он уже стоял надо мной, опираясь на руки, а я сжалась на кровати, стараясь убедить себя, что это всего лишь кошмар, а не человек, которого я люблю. Это зверь, забытый в первобытной агрессии…

— Пожалуйста…

Но он рывком прижал меня к себе, снова впиваясь в губы грубым поцелуем. Несмотря на все чувства, любовь, мне было страшно, насилие не может быть добровольным. Моя рука потянулась к его волшебной палочке, но Снейп заметил и успел первым. Приставил её к моему горлу, заставив вскрикнуть от ужаса… Господи, он совершенно обезумел. Нет, он вел себя как Пожиратель Смерти, использующий добычу. Я и не могла надеяться на что-то иное, ведь Северус — темная личность.

— Или сама успокоишься, или я заставлю тебя! — прорычал он, пахнув на меня спиртом.

Нет, не может быть, он собрался применить Империо, как это низко… Он крепко держал палочку, когда развязывал второй рукой пояс халата слизеринских цветов. Резкие, рваные движения. Я боялась смотреть вниз, когда услышала звук расстегивающейся молнии брюк. Мерлин… Обездвиженная собственным страхом, я не могла поверить, что все это происходит наяву. Так долго желала, но забыла одну вещь, что желания иногда сбываются, правда, в извращенной, искажённой форме. Всему виной был собственный эгоизм…

~~

Северус не понимал что происходит, не осознавал, что собирается изнасиловать собственную студентку, не боялся Азкабана, уж тем более было плевать на старого «друга» Амикуса, чья дочь сейчас лежала под ним. Несмотря на то, что перед ним была Лили, обездвиженная, напуганная, шокированная, подсознание подсовывало картину взлохмаченного мальчишки с серыми глазами. Она любит, терпит, не хочет… Аллегра пыталась отнять палочку…

Она смотрела наверх, когда Северус расстегнул ширинку брюк, не убирая взгляда с юного тела, прекрасного, точеного. Ей довольно точно удалось скопировать желанную рыжеволосую девушку. Немного родинок на груди… Но откуда она знает? Северус ухмыльнулся, он никогда не видел Лили обнаженной, но это отвечало его представлением. Он жадно впился губами в напряженный живот, Аллегра издала всхлип отчаяния, но отступать было поздно. Брюки полетели на пол, за ними белье. Он стремительно освобождался от одежды, забираясь выше к желанным губам. Застыла, изваяние…

Что он творит?

Она всего лишь ребенок…

Мерлин, дай силу отступиться. Но он не мог, физиология рвалась в бой с разумом, требовала испить юного тела. Северус не отдавал себе отчет...

Все это время Аллегра не произнесла ни слова, лишь пискнула, когда его пальцы яростно стали ласкать ее, желая не то что бы сделать приятное, а скорее наоборот, принести боли. Агрессивные круговые движения. Она закусила губу, глотая слезы, терпела до тех пор, пока палец не проник внутрь. Она подавила стон, бедное создание не могло признаться, что ей нравится. Глупая девчонка… Должна ненавидеть, но начинает хотеть… Жадно целуя, Северус спускался ниже, покрывая влажными поцелуями грудь, заставляя её вздрагивать, он грубо играл с ее телом, жестоко доводя до наслаждения, с которым боролась Аллегра, потому что это было насилием. Северус вернулся к губам. Она не смотрела на него, а зажмурившись, ожидала худшего.

— Смотри на меня, — прошипел Снейп.

Аллегра сквозь нежелание и страх открыла веки и вгляделась в лицо мужчины, причиняющего боль и негу, зеленые глаза не моргали, ужас захлестывал поруганную душу. Его лицо находилось так близко.

— Ты же хочешь этого, — утвердил он, насмехаясь, дыша как загнанный зверь.

Сдерживаться долго он не сможет, но нужен ответ, согласие — это своего рода извращенная игра в хищника и жертву. «Лили» едва различимо помотала головой из стороны в сторону. Он схватил ее за скулы, отчего губы подались вперед, напоминая рыбку.

— Скажи правду.

Он не знал сам, почему издевался над ней, грешил… Молчание, все тот же взгляд наполненный слезами.

— Говори! — проревел он.

— Я… не хочу…. — простонала она скомканным голосом.

Зря Аллегра этим занимается, он видел, как тело вздрагивает от прикосновений. Мужская ладонь аккуратно, без агрессии проскользила по животу, опустилась ниже и постаралась раздвинуть напряженные ноги. Упирается… Он помог себе ногами, в последний раз применяя силу, знал, что она сдастся… Пальцы изменили тактику и стали ласкать спокойнее, нежнее. Их глаза были прикованы друг другу, он ждал, когда Аллегра ответит. Тело ее предавало, подрагивало, бесконтрольно подалось вперед, отчего взгляд выражал волну нового ужаса. Она не могла больше сопротивляться и застонала.

Губы встретились, на этот раз в другом поцелуе, страстном, нежном.

~~

Грубость исчезла, её заменили прикосновения, ласки, я отвечала, больше не могла противостоять. Северус довел до грани, стал другим, позволил трогать себя, гладить спину, грудь.

Ужасное чувство неправильности всего происходящего. Я любила его и теперь ненавидела всей душой, почти так же сильно ненавидела себя за эти поцелуи и нежность, что старалась дарить. Я почувствовала рывок, и ужасная боль разорвалась внутри, я вскрикнула, не в силах сдержаться, старалась оттолкнуть его, но он напирал сильнее, начал двигаться, принося новые волны боли и неподдельного страха. Ненавижу, все больше и больше, презираю… Но я сама хотела этого… Боль сменялась чувством заполненности, сильные толчки заставляли вскрикивать, пока я не поняла, что мне это нравится...

* * *

Moartea nu este sfârşitul ( румынский) — «смерть — не конец».

КОЛЛАЖ К ГЛАВЕ: http://s54.radikal.ru/i146/1001/59/0f0a432e292a.jpg

Изъял любовь томительно гнетущую в груди,

Забрал тепло и душу обесчестил,

Наполненные похотью тела запутались в ночи.

Движения сердец на славу мести.

Безмолвное повиновенье быстрых поцелуев,

И тренье пламени несбывшихся надежд,

Ты был жесток, самозабвенно тайное даруя.

Увел в безумный шорох скинутых одежд.

Забрал свое по жизненному праву,

Не оправдав несбывшейся любви,

Я пленник тьмы, священник, ожидающий конклава,

Я грешница — трагедия запятнанной души.

Исчезнет ненависть, казавшаяся важной.

И боль отступит, выставляя равнодушия фасад,

Я буду мстить, и месть окажется бесстрашной,

Я буду жить, пройду сквозь времени безликий ад.

Вернусь сквозь тьму необоснованных ошибок,

Ведущихся у вечности на кротком поводу,

Ты цель оправданная горечью болезненных ушибов,

Я ненавижу и отчаянно люблю

( как всегда моё)

* * *

Прикосновения, пальцы на животе, трагедия двух судеб в несбывшихся мечтах. Ты звал с собой, на время, ненадолго, искал руки, целовал, жаждал. Извергал жар негативных эмоций, казалось, я разбираю в вожделенном лепетании: «Сука», но ты снова трогал, снова брал, забирая невинность до последней капли, не смотрел в завтра, не останавливался на паузы, убивал свою боль. В твоих черных глазах уже не было зла, но и нежность извергалась странной агрессией.

Спасибо, благодарю тебя за грубость и истязание. Ты видел мою страсть, пил её с жадностью; зарываясь в рыжие волосы, вдыхал аромат, ничтожный, фальшивый запах той, что забрала судьба. Заставлял выгибаться навстречу, стонать под гнетущими ласками, дарованными другой. Я брала, забирала тебя без остатка, насыщалась чужой любовью, насилием. Жестокий, грубый, но ты не бил, ты мучил другим, эти чувства предназначались не мне. Истощение перекрывалось новыми всплесками удушающих объятий. Ты позволил быть сверху, наблюдать за закрытыми глазами, излагать свою точку зрения на два тела, сплетающиеся в нелюбви, в шаткой ненависти.

Ненависть простиралась от границ похоти, я хотела проклясть тебя, посмотреть на агонию физической боли, но не могла. Когда ты рывком оказывался надо мной, грубо теребя ненастоящие волосы, царапая лицо спятившими руками, заставлял страдать и отдаваться множество раз. Стоны не затихали. Хриплые вздохи, писклявые мольбы прекратить надругательство, изъять себя. Не слушал, Мерлин! Спасибо, что ты не слышал мои просьбы, игнорировал слова. Этот сон оказался явью, жестоким воплощением реальности, грубым совокуплением.

«Прости…» — ты ведь не хотел этого, но и не извинялся за причиненную боль, когда моя кровь залила простыни, растекаясь алым пятном. Ты не стирал следы алчного секса, купался в багровой жидкости моих страхов, снова заставляя стонать. Наслаждение, ты удовлетворял меня, касаясь висков губами, покрывая влажными поцелуями спину, хватал за плечи, неистово прижимая к себе, сжимал волосы, заставляя голову запрокидываться и снова молить о пощаде. Инквизитор, богохульник, я ощущала тебя внутри, желая, чтобы чувство заполненности пропало, но вновь выгибалась навстречу желанию. Я была под тобой, извивалась, научилась бороться в пламенной неге, делала то, что ты хочешь, выполняя приказы до их озвучивания.

Гримаса боли и удовлетворения, ты позволил трогать себя с нескрываемым отвращением. Бледная грудь мерцала в свете языков камина, ласкающих спятившие тела теплом и светом. Целовала твой лоб, словно прощаясь с покойником, извращение, готова была произнести непростительное заклятие, но не хотела, чтобы ты умирал, но только если ты всегда будешь сверху…

* * *

Я смотрела на обездвиженного мужчину, распластавшегося на кровати, он не напоминал спящего ангела, а наоборот, внушал облик дьявола во плоти. Хотелось приникнуть, совратить, заставить двигаться вновь, но на этот раз контролировать, поработить. Я раба для любовных утех, грязная опороченная шлюха, неспособная смыть грехи, нежелающая очиститься от терпкого запаха мужчины. Безвольная субстанция в твоих руках, готовая прогибаться, подчиняться беспрекословно.

Едва прикрытая простынями нагота, ты не красив, но так притягателен в своей суровости, агрессии. Белая льняная рубашка, пропахшая стойким запахом крепкого виски, черные измятые брюки в моих окровавленных сладкой ошибкой руках. Нежность в последний раз кольнула где-то глубоко на сердце, заменяясь величественной и в тоже время низменной ненавистью, покрывающей все тело налетом прикосновений овладевшего мужчины. Я не жертва, я зверь, хищник, но он поймет это, лишь когда проснется.

Брюки Северуса висели на моих худых бедрах, а рубашка не по размеру казалась огромной, слишком свободной для худеньких плеч. Он простит меня за воровство, но я не смогу простить себя за ненависть, волнами исходившую из использованного грязного рассудка. Завтра наступило… Страшно? Нет, его глаза не будут значить ничего. Усилие над собой и женское тело стало поддаваться магии, превращаясь в нечто грубое худое, но сильное. Волосы укоротились и почернели. Черная мантия, отрытая из груды хлама сундука, была трансформирована по размеру. Ты простишь меня за это? Вряд ли…

* * *

Мужчина шел по коридору просыпающегося замка. Ни души, солнце только всходило, поливая каменный пол нечетким светом из окон. Не было случайных встречных, нарушающих тишину студентов скитающихся по Хогвартсу до подъема, не было заспанных учителей — ранних пташек субботы. Он шел в одиночестве, впитывая последние воспоминания от холодных стен, ища успокоение в последних мыслях о произошедшем, в них же — отчаяние и грусть. Черные волосы спадали на лицо, осенённое тоскливой гримасой удовлетворения и неудовлетворенности. Тихие шаги, шелест мантии, твердое ощущение нереальности, ватные ноги и мозги.

Фальсификация, насмешка природы, в теле мужчины была теперь уже не девушка, а женщина, кротко, но уверенно ступающая к неизбежному, привыкая к новой судьбе.

«Он будет моим, пусть не сейчас…» — твердое убеждение сопутствовало досаде на периферии нежности и ярости. Использованная игрушка в облике другой женщины, простодушная подстилка, готовая на все ради себя. Она знала, выход есть — это борьба с собой, игра с миром в переодевание. Завладеть и уничтожить, теперь Аллегра была готова, она избрала путь, и все встало на свои места.

Тяжелые двери распахнулись, увлекая в сырую пустошь опавших деревьев и начинающего новый день рассвета. Влага отзывалась склизким хлюпаньем под чужими ботинками, одними из трофеев, которые удалось унести с собой. О! Аллегра будет хранить его одежду вечность, изредка зарываясь в угасающий запах мужчины, засыпать в объятиях миража. Притворяться, что это Северус лежит рядом с ней, ведь любовь так просто не уйдет. Теперь она немного иная, устрашающая, способная на многое.

Железные ворота были открыты, их никто не закрывал, однако заклинания не позволяли чужаку проникнуть на территорию старинного замка, грозно возвышающегося на холме близ черного озера. Невозвращение, отсюда начинается её собственный путь — путь к заветной цели под названием месть. Будущее уже не казалось таким туманным, дымка рассеивалась, открывая очертания предстоящего мрака. Она сделает все, пройдет через ад и беспросветный ужас, лишь бы обладать… Будет так близко и невыносимо далеко…

* * *

Они смотрели друг на друга, виноватые мужчины разных возрастов. Не справились, потеряли, оплошали. Один утопал в глупости, совратившей разум к неадекватным свершениям, другой был не в состоянии мыслить, не знал, что чувствовать, не знал, во что верить. Расчеты были неверны, а ошибка привела к апокалипсису. Дамблдор не мог и подумать, что подобное возможно, он смотрел на подопечного, сидящего в скрюченном положении на кресле. Понадеяться на разум сломленного человека… Альбус так простодушно мнил, что Северус не способен на подобное, этот акт самонадеянности он себе никогда не простит.

Снейп старался не думать, игнорировать странное ощущение опустошенности. Выпал из реальности, смутно раздевая прошедшую ночь, словно обнажая женщину, вырывал куски собственной души и топтал ботинками, вминая в землю. Не понимал, что могло произойти с ним, что он так низко пал. Изнасиловал девочку, влюбленную, маленькую, ни в чем неповинную Аллегру. Ненависть пропала, превратилась в чувство выбеленной, накрахмаленной вины.

Потерять контроль, напиться, да он последняя сволочь… Он не стал ничего говорить и объяснять директору, а просто открыл доступ к своим мыслям, стараясь не наблюдать, как вытягивается лицо старика. По Северусу Азкабан плачет, а дементоры ждут с распростертыми объятиями, готовясь к последнему поцелую в его жизни. Фу! Как это омерзительно надругаться над чужими чувствами! Теперь он не понимал, за что так сильно ненавидел Аллегру, а точнее понимал, но не имел права на ненависть.

Это утро Северус встретил в пустой, чужой кровати, стараясь не позволять панике овладеть рассудком. Полоумный, что он натворил…

Она сбежала, покинула замок в его обличии, чтобы не привлекать внимания, стащила одежду, испарилась налегке. Значит, она выбрала свой путь, он подтолкнул её к Лорду собственными руками, прикосновениями, поцелуями. Ночь животного секса страшными картинами переплеталась в голове. Пьяный рассудок попросил Аллегру принять облик Лили. Жестокий безнравственный ублюдок…. Облил её юную любовь ядом, очернил душу. Она намеренно ушла в руки тьме, готовая принять Метку и служить Волан-де-Морту.

Альбус Дамблдор сидел в кресле за своим письменным столом, стараясь держаться, но в голубых глазах прослеживался отчетливый отпечаток шока. То, что он прочитал в голове Северуса, было ужасным недоразумением, нежелающим складываться в правду. Директор оказался виноват в этой истории больше всех, именно он натравил Снейпа на Аллегру, стал виновником убийства двух душ. Интриги оказались бесполезными, и теперь он не знал, как будет пожинать плоды своих манипуляций. Как можно было так проколоться, довериться раздавленному человеку, водрузить на него непосильное бремя разбитых надежд, оскверненных воспоминаний? Так долго доверял, опирался на своего шпиона, не ведая, что ему не чужды человеческие ошибки, считал беспристрастным, сильным, но забыл, про самую опасную слабость — Любовь. Совершил ту же ошибку, что и Темный Лорд когда-то. Чем он лучше Тома? Дамблдор не знал, что прошлое настигнет Северуса так болезненно, неужели собственные годы и опыт не могли повлиять на чертову самонадеянность? Мудрый старец оказался глупцом, недооценившим любовь. То, что Снейп сделал с Аллегрой просто чудовищно, бедная девочка, теперь её путь предрешён. Если только она не догадалась сбежать.

— Северус, не вини себя…

Глаза полные желчи и ненависти поднялись на собеседника. Молчание.

— Всем свойственно ошибаться и даже мне, — горестно прохрипел Дамблдор и это не все что он хотел сказать. — Я совершил ужасную ошибку…

Непонимающий взгляд, казалось, прошла минута, прежде чем он решится продолжить.

— Никакого заклинания дозора не было? — сквозь усмешку произнес Северус, не выдержав паузы.

Собеседник удосужился кивнуть, но эта потрясающе невыносимая правда не заставила ненавидеть Дамблдора больше, но и меньше тоже, директору есть над чем задуматься. Пускай не он пришел в комнату и изнасиловал собственную студентку, но совесть еще успеет сгрызть его за маленькую ложь, повлекшую за собой чудовищные последствия, которые, ох, как долго еще придется расхлебывать. Северус просто был не в состоянии орать, крушить мебель и тупо ненавидеть за то, к чему его подвел старый интриган. В голове плыли безмолвные картинки прошедшей ночи, он не знал, как остановить слайд шоу в больном мозгу. Он помнил ее мольбы, просьбы остановиться, но желал причинить как можно больше боли, не замечая, как безумное наказание превратилось в наслаждение, как он просто целовал ее, отдаваясь во власть чужих чувств, принимал ласку, дарил ее. Не мог остановиться, не справился с собой, утонул в ней, сделал женщиной…

«Господи, что я натворил?».

Ладонь потерла лицо, словно смывая маску насильника, въевшуюся слишком глубоко… Северус думал о том, что возможно его ждет суровое наказание от Лорда — множественное Круцио, но не смерть, он слишком полезен Волан-де-Морту. Станет ли девчонка держать язык за зубами или всеми силами постарается уничтожить его за причиненную боль, если примкнет к Пожирателям? Дамблдору глубоко плевать на чувства других, он всего лишь упустил выгодную фигуру на шахматной доске. Рвотные позывы поднимались из глубины, его тошнило от самого себя, еще это ужасное похмелье и дрожь в ногах. Усталость… Аллегра забрала все его силы, энергия выветрилась, впиталась в тело юной девушки, извивающейся в руках — мягкой, податливой, словно пластилин. Всё же, Северус не мог судить себя и её, несмотря на ненависть, которой был подпитан половой акт, ему понравилось. Гадкое ощущение прилипло клеймом, он хотел еще… Это коробило, заставляло вздрагивать, снова хотел ощутить женские руки на своем теле. Наверное, именно поэтому, ему не было сильно паршиво. Пускай Амикус устроит самосуд над растлителем дочери, Северуса это не расстроит ни капельки, смерть — выход, даже пара запрещенных заклятий не отменят его вины. Что же будет дальше?

* * *

Был Дамблдор, винивший себя за ложь, не позволивший девочке убежать, скрыться от всех опасностей, начать новую жизнь…

Был Снейп, ненавидевший себя за желание снова овладеть ей, похотью разливающееся во всем теле.

Была Аллегра — жертва собственного эгоизма, заварившая всю эту кашу уставшая девушка, чьё сердце было выкинуто на помойку, но замена чувствам пришла быстро. Прекрасную нежную любовь заменила жажда ненависти, желание подчинить, обуздать. Сбежавшая странная личность, упакованная из переплетения давних чувств и оправданной злости. Изнасилованная маленькая девочка готовая на все.

Идти по головам, чтобы добраться до заветной цели…

«Ты все равно будешь моим…»

Эпиграф:

"Месть, это блюдо, которое подают холодным".

Слабоосвещенный зал, огромный, неуютный со строгими колоннами, тусклые лампы витали под готическими сводами. Нарисованные руками талантливого художника божественные существа — ангелы — прекрасные днем, в ночи казались мифическими чудовищами с рваными крыльями. Едва различимые зрачки были незаметными, оставляя глазницы мертвыми, бледными. Улыбки превратились в оскалы, устрашающие гримасы ярости и жажды плоти. Место было пропитано энергией удручающего, властного, величественного хаоса, обители зла. Он избрал древний замок во имя устрашения, как символ власти, загоняющий ужас в души слуг.

На каменном троне, обвитом резными змеями, восседал хозяин трагедии, свысока взирая на верных псов, готовых на все ради него, напуганных и полезных. Лишь одна фигура, словно пришедшая из иного мира, вызывала странный трепет в черной душе волшебника. Женщина не боялась и не стелилась перед ним. Холодные глаза, каменная маска — от нее веяло ненавистью, обидой и любовью, которую он так презирал, считал непоправимой слабостью, но именно это чувство позволяло с лёгкостью манипулировать людьми. Она преследует свои цели, охотится за местью, готовая выполнять любой приказ. Управляемая ярость, она так полезна, так предана. Волан-де-Морт не мог поверить собственному приобретению.

Волосы мелким бесом торчали во все стороны, дополняя немного полоумный образ ведьмы. Бледная кожа и уставшие, но живые глаза…

— Амикус, перестань паниковать, мы найдем её, — с усмешкой произнесла она, скрестив руки на груди.

Но Кэрроу не слышал слов, он нервно закусил губу, а взгляд бегал по периметру огромного помещения. Его единственная дочь сбежала перед принятием Метки! Какое наказание последует от Лорда за эту оплошность? Пока грозный хозяин спокоен, но это ненадолго.

Статный блондин стоял поодаль, изучая надписи древности на стенах, не обращая никакого внимания на нервозность Амикуса. Длинные волосы спускались по плечам, придавая облику аристократичности. Еще мгновение, и он не выдержит и засмеется. Забавный спектакль развернется, когда здесь появится Северус. Темный Лорд ожидал его с нетерпением, давно не было развлечений подобных этому. Он предвкушал отличную драму с неминуемыми жертвами, когда занавес откроется и появится главный актер.

Время пришло. Тяжелая кованая дверь заскрипела, и в помещение, шелестя мантией, вошел Снейп, держа в руках серебряную маску, бликующую в свете слабых ламп. Уверенный быстрый шаг… А это забавно, он пытается скрыть страх за уверенностью. Губы Волан-де-Морта исказила кривая, еле различимая усмешка, когда Северус склонился, чтобы поцеловать край его мантии. Ни единого намека на ужас, слуга даже не взглянул на источающего ненависть друга, пекущегося о побеге дочери. Хотя остались ли они друзьями после того, что эта темная личность натворила?

— Северус, ты опоздал.

— Мой Лорд, — начал зельевар, — меня задержал Дамблдор.

— Что ж, ты понимаешь, зачем я тебя вызвал, — перешел к кульминации Темный Лорд, не желая выслушивать оправдания.

Снейп кивнул, не глядя в красные глаза. Он словно только сейчас заметил остальных.

— Северус, дорогой, думаю, Амикусу есть, что тебе сказать, — прозвучал елейный голос женщины, на лице которой была самодовольная улыбка.

«Эта стерва всегда подливает масла в огонь», — подумал Снейп, удостоив её равнодушным взглядом.

Кэрроу отреагировал сразу, подался вперед и ухватил вновь пришедшего за ткань мантии на плече и со скорченной гримасой проговорил:

— Где моя дочь, ублюдок? Как ты мог упустить её?

— Довольно, Амикус,— пресек начинающуюся свару Лорд.

С отвращением Снейп скинул с себя руку озлобленного Кэрроу, тот лишь фыркнул.

— Мой Лорд, я следил за ней, она казалась спокойной, неспособной на подобное.

— Ты плохо выполняешь свою работу, она все же сбежала. Ты бесполезен, если не можешь удержать детей до принятия Метки. Что с мальчишкой? — перевел тему Волан-де-Морт.

Северус через силу посмотрел в узкие змеиные глаза, понимая, что наказания не избежать, этот разговор лишь оттягивал момент насилия.

— Дамблдор приказал мне обучить его Окклюменции.

Темный Лорд задумался, это не было новостью, но способности Поттера в сложной науке не давали шансов противостоять видениям, которые ему подсовывали. Ничего нового, не интересно.

— Итак, куда могла сбежать юная мисс Кэрроу?

— Я не знаю, мой Лорд, она просто исчезла из замка.

Ни капли дрожи в голосе, Северус всегда имел отличную выдержку.

— Что ж, думаю это ненадолго, замечал ли ты за ней некий дар? — шипящий голос подстрекал к вранью, и слуга оправдал ожидания.

— Нет, мой Лорд, девчонка абсолютно обычная, даже её внешность ничем не напоминает о родстве с вейлами.

Обычно в такие моменты Волан-де-Морт доставал палочку и убивал подопечных, не щадя. Он ненавидел ложь, но Снейп пока был ценен и, несмотря на предательство, приближен к Дамблдору как никто другой. Правда, сегодня он перешёл все границы, переступил порог невозвращения. Предатель, выбравший иную сторону. Что ж, печально. Однако были куда более весомые причины не убивать его. Жизнь этого ничтожества висит на волоске, пусть считает себя обезопасенным, но это временно. Нужно проверить преданность еще одного человека.

— Ты понимаешь, что тебе придется понести наказание за свою ошибку?

Ни один мускул не дрогнул на лице Северуса.

— Да, мой Лорд.

Волан-де-Морт не сдержал эмоций и улыбнулся, по хищному обнажая тонкие белые клыки. Кэрроу выхватил палочку, готовясь отомстить за дочь, его мысли уже захватили пыточные заклятия.

— Нет, Амикус, — остановил хозяин властно. — Белла, займись им.

Лорд хотел видеть смятение, страх, утопающий в душах двоих присутствующих, но понял, что подобного представления не случится. Стало немного досадно. Губы Беллатриссы Лестрендж еще шире растянулись в предвкушающей улыбке, она вытащила из кармана мантии немного кривую волшебную палочку из темного дерева и направила на Северуса. Покачав деревянным оружием из стороны сторону, она подошла ближе к Снейпу и посмотрела ему прямо в глаза с едва скрываемым интересом. Вот сейчас рука должна дрогнуть… Но Волан-де-Морту суждено было отчасти разочароваться. О, да, она великолепна, ни тени сомнения, никаких пауз...

— Круцио, — этот голос был полон самодовольства и власти.

Она прекрасна в своей жестокости, её ярость — воплощение идеала слуги. Несомненно, ее фигура — настоящий ферзь на шахматной доске, великая сила заключена в холодном сердце, и этот дар Преисподней принадлежит ему — властителю мира.

Снейп пытался выдержать заклятие стоя, наблюдал за удовлетворением на лице мучительницы. Белла всегда была чокнутым палачом, достойным последователем такого же сумасшедшего фанатика, бесстыжей злобной тварью, невидящей ничего, кроме собственной агрессии. Держаться не было сил, заклинание рвало мышцы, истязало сухожилия, и Северус упал, скорчился на полу от невыносимой боли, понимая, что заслужил это. За Аллегру мстят другие. Он искренне надеялся, что девочка в безопасности, скрыта от сил Тьмы, строит жизнь заново где-то далеко за пределами Британии, пока он принимает на себя наказание за тот чудовищный грех.

Ни единого стона не прозвучало из его рта. Он чувствовал агонию, но думал не о том, как ломаются ребра, закипает кровь… Его мысли захватила черноволосая девочка, над которой он надругался несколько дней назад. Удивительно, что её еще не нашли. Впрочем, с даром перевоплощения ничего не стоит избежать вероломства Пожирателей. Аллегра скроется там, где не найдут. Она талантлива — Северус знал это.

Виски сдавливало, еще немного и мозг перестанет работать, уступит место боли, затем силы покинут его.

— Достаточно.

Беллатрисса невозмутимо убрала палочку в карман платья и взглянула на хозяина, ожидая дальнейших распоряжений. Лорд едва сдержался, чтобы вновь не показать эмоции восхищения. Черные глаза Беллы ответили благодарностью за предоставленную возможность, в них плясали бесенята. Она хотела еще, но вряд ли Снейп выдержит. Тёмный Лорд и сам бы с радостью убил предателя, но теперь были иные обстоятельства, крысеныш действительно еще пригодится, станет движущей энергией, стимулом для его коварных планов. С самого возрождения Волан-де-Морта посещали мысли прикончить его, слишком часто тот оступался, врал. То, что Северус в команде Дамблдора — не вызывало сомнений, но все же, он был связующим звеном с Хогвартсом. Осведомлял, пусть не полностью…

Тяжелое дыхание. Северус с трудом поднялся на ноги, взглянул на мучительницу, не скрыв отвращения, впрочем и её взгляд был аналогичен. Амикус, казалось, тоже был доволен, однако он сам хотел произнести заветное «Круцио». Интересно, что бы он сделал, узнав, что его дочь была изнасилована? Нет, лучше не думать об этом.

— Ты свободен, Северус. Сделай все, чтобы мальчишка не научился Окклюменции, — змеиный взгляд обратился в сторону двух других мужчин. — Вы можете идти, Люциус, жду тебя через пятнадцать минут.

Они поклонились и последовали к выходу.

* * *

Северус шел, немного шатаясь, держался как мог, мечтал поскорее покинуть мрачное место пыток. Все произошло именно так, как он ожидал, и не иначе.

Странно, что Лорд попросил Беллу помучить его, хотя это могло быть своеобразным извращенным наказанием для Кэрроу, который был виноват даже больше чем Снейп. Вырастил неправильную дочь. По всей видимости, Волан-де-Морт сегодня был в неплохом расположении духа, особенно после того, как многие сбежали из Азкабана в компании с сумасшедшей Беллатриссой, готовой лизать пятки, идти в огонь и в воду во имя Темного Лорда. Ею двигала странная сила, черная любовь к человеку, который теперь и на человека не был похож. Азкабан сильно помял её, нездоровый блеск в глазах только усилился, лицо осунулось. Она стала худющей доской с серой кожей и спутанными волосами. Настоящая колдунья из детских страшилок, стерва… Северус знал, как она хочет отомстить за то, что пока она — верная последовательница, как и многие, гнила в тюрьме, он отсиживался в Хогвартсе и хорошо питался. Его ненавидят все: студенты, Пожиратели, Лорд, постоянно проверяющий на вшивость, и теперь даже Дамблдор… Он не любит всех их настолько же сильно. Дурацкий старик не виноват в том, что натворил его грандиозный шпион, однако эта ложь о заклинании дозора… Если бы ее не было… Северус начал сомневаться, что не будь вранья, он бы не пришел в комнату старосты Слизерина, а это значит, что вина целиком и полностью лежит на нем, как масляная нефть. Может и забудется, сотрется, но технический запах все равно будет преследовать до скончания дней.

«Знала бы Лили, в какого монстра я превратился».

Несмотря на ярость, Амикус не попытался напасть после выхода из зала, а лишь проводил ядовитым взглядом до самых дверей замка. Интересно, что это за место? Явно ненаносимое, нелегальное, забытое, отличный притон для Пожирателей.

Голова кружилась, во рту все еще держался металлический привкус собственной крови. Дорога до школы от ворот казалась невыносимой, а ещё предстоит традиционный разговор с Дамблдором, но может отложить его? У Северуса просто нет сил, ноги не слушаются. Тяжелой поступью он добрался до собственных покоев, по дороге встретив ночную ищейку — Филча. Хорошо, что тот не заметил его болезненного состояния. Да, общение с директором определенно может подождать. Снейп вошел в свои покои, сразу же достал обезболивающее и осушил целый флакончик. Следом в желудок пролилось Зелье Сна без Сновидений, обжигая горло, словно яд. Может яду выпить? Это решит все проблемы. Оставить этот мир к чертям собачим, пускай крутятся без него как хотят, и пресловутый Лорд, и неугомонный Дамблдор. Мерлин бы побрал этих двух великих волшебников! Они друг друга стоят, так пусть между собой и грызутся, глотки перережут, миру станет легче. Готов поклясться, что сегодня Волан-де-Морт едва сдерживал ехидный смех… Только над кем он издевался — над ним, над Амикусом? Что могло так позабавить злобного волшебника? Дал Белле расслабиться, поиграть во взрослую девочку. Снейп одного не понимал — Люциус молчал все это время, стоял столбом, зачем вообще он был там нужен? Вольный слушатель? Уж тогда пригласил бы весь сброд попялиться на истязание ненавистного шпиона, ценного, незаменимого слуги, на чьем месте мечтают оказаться многие.

Нужно прийти в себя до завтра. На сон оставалось всего ничего, значит, студенты поплатятся за его неудачу. Стоит назначить кому-нибудь отработку. Грязных котлов накопилась уйма… С этими мыслями, стараясь не думать о плохом, что преследовало в последние дни, Северус уснул прямо в одежде, забыв расстелить постель.

* * *

Лорд смотрел на холодную, бездушную, охваченную ненавистью потерянную ведьму. Именно такие люди нужны в его окружении, уже сейчас он видел в ней прочного союзника, несмотря на все мотивы. В сердце горела агрессия, она так похожа на ту, чьей палочкой недавно пытала Снейпа.

— Ненависть может очернить душу, не так ли? — сложив ладони у безгубого рта, произнес он.

— При всем уважении, мой Лорд, это вовсе не ненависть.

— Тогда поясни, — сказал волшебник, глядя в её невозмутимые глаза.

Он ожидал глупых речей, ведь юность не всегда разумна.

— Это всего лишь жажда мести, — уверенно произнесла она, совершенно не стесняясь его взгляда.

Волан-де-Морт в очередной раз за сегодня подавил желание улыбнуться.

— Но разве это не одно и то же?

Она совершенно не боялась его, да и не была слугой, если уж на то пошло. Девочка пришла ради сделки, выгодной для обеих сторон.

— Думаю, что в конечном итоге это желание подавить и подчинить, а для этого мне нужна ваша помощь.

Дерзкая, не боится говорить подобных фраз, разговаривает практически на равных. Другого он бы проклял, однако сейчас ситуация забавляла. Славная ведьма.

— Что это даст тебе, Аллегра?

— Возможно, удовлетворение, — пожала она плечами.

Может, она и сама не знает, чего хочет, но настроена решительно.

Наследница Амикуса появилась в замке в сопровождении Малфоя пару дней назад, упрямая, стойкая, непрошибаемая, готовая выполнять приказы маленькая соплячка, обезумевшая на почве любви. Отдельное спасибо Снейпу за такой ценный экземпляр, это он подтолкнул её к правильному выбору, сам того не понимая. Изнасиловал собственную ученицу. Это удивило, заставило пересмотреть взгляды на шпиона. Оказывается, он в меру жесток, только неразумен. Использовал девчонку в своих ничтожных слабостях, заставил принять облик грязнокровки и надругался. Она рассказала всё, не тая ничего, открыла доступ к воспоминаниям и мыслям. Ах, как Аллегра была зла, когда узнала, что никакого заклятия дозора не существует, клялась прибить Дамблдора собственноручно.

Карие глаза Алекто Кэрроу, родной тетки, в чьем обличье она явилась, горели синим пламенем ненависти, сметая все на своем пути. Аллегра все равно бы пришла, даже не будь лжи про надзор, стопроцентная уверенность. Разбитое сердце превратилось в пластилиновую массу, лепи — не хочу. Удобно. Разбитая и криво склеенная юная колдунья — именно тот мазок в картине, которого не хватало для полноты красок. Лорд впервые едва не засмеялся, увидев, как стало вытягиваться лицо Люциуса, когда девчонка начала ставить условия. Расчетливая сучка… Попросила то, что он действительно может дать, то, что не жалко, что в конечном итоге будет бесполезным для него самого. Её план был нестабилен, зависел от случайностей, но она так уверена в своих силах, пойдет по головам и приведет Поттера под ручку, добровольно, прямо в лапы смерти. Он видел в её воспоминаниях дружбу с гриффиндорцами. Поттер — не главное, главное воспитать в Аллегре преданность.

Но, тем не менее, она готова предать друзей. Забавно, это отмело последние сомнения Волан-де-Морта, давно не видевшего такого рвения и самоотдачи. Что ж, почему бы не использовать шанс, пришедший так вовремя, ведь новая подопечная сама этого хочет. А взамен попросила такую глупость — Алегра захотела поиметь собственного растлителя, сделать его своей игрушкой. Бедный Снейп не знает, что его ждет после окончания войны. Участь домашнего питомца, безвольной куклы в руках Аллегры. Жестокая маленькая тварь хочет его и хочет сильно, готова даже убивать, хотя до этого дело еще не доходило. Северус создал чудовище своими руками, сломал хорошую, правильную девушку, изуродовал и перевернул её сознание.

И вот она — невозмутимая, бессердечная, повзрослевшая не на один десяток лет — стоит перед самим Волан-де-Мортом и предлагает глупую, но выгодную сделку. Будет работать практически бесплатно, без принципов и глобальных целей, которые имеются у каждого, кто по собственному желанию встал на его сторону.

В зал вошел Люциус, ровно через пятнадцать минут, как ему и приказали — ни секундой раньше, ни секундой позже, — он запер дверь заклинанием и направился к каменному трону Лорда. Аллегра решила, наконец, снять маску Беллатриссы. Нечего сказать, зрелищное перевоплощение. Сглаженное, не такое, как при приеме оборотного зелья, когда начинает пузыриться кожа. Довершающим этапом была смена цвета глаз. Однако кое-что она решила оставить, вернее, дополнить. Короткие черные волосы, топорщившиеся во все стороны, заменили длинные черные локоны, блестящие, гладкие. Девочка решила выглядеть иначе. Почему? Может, это дань вступлению в новую жизнь? Образ стал строже и элегантнее, лицо обрело иные черты. Возможно, она стала женственней. Редкий дар, даже Люциус наблюдал с интересом за сценой перевоплощения, скрывая восторг за маской равнодушия.

— Люциус, ты вовремя, — неуловимо съязвил Лорд. — Тебе понравилось представление?

— Мой Лорд, какие будут распоряжения? — спросил тот.

— Аллегре стоит пожить у тебя некоторое время, пока она будет думать, как исполнить свою часть сделки.

Люциус не стал скрывать удивление, ему совершенно не хотелось принимать в дом полоумную, выпотрошившую ему мозг соплячку. Идиотка, польститься на Снейпа, это ж надо было так вляпаться? Позорище. Да еще и быть изнасилованной ублюдком. Люциус, конечно, не имел ничего против Снейпа, даже мог общаться с ним по-дружески, только никогда не мог представить рядом с ним с женщину. Кто может полюбить это сальноволосое чудовище? Однако такая нашлась, причем неглупая, только слишком юная и импульсивная. Мерзавец и мизинца не стоит чистокровной ведьмы из рода Кэрроу! Будь у Люциуса дочь, он бы выбил из нее дурь Круциатусом, вправил мозги. Только ее чувства были долгое время под секретом, берегла, как могла, хитрая, выносливая. Амикус не замечал ничего.

Малфой помнил, как друг рассказывал ему о детской влюблённости дочери, как они вместе смеялись над Снейпом. В него могла влюбиться разве что совсем слепая дура, или, если уж на то пошло — маленький ребенок, неспособный мыслить логически. А значит это не любовь вовсе, а навязчивая идея, переросшая детство.

Малфой был в шоке, когда услышал из уст Аллегры умопомрачительную историю, при этом мисс Кэрроу, будь она неладна, даже глазом не моргнула, словно повествовала о походе в театр.

«Браво, Северус, тебе удалось попробовать на вкус это странное создание, какая честь для тебя!».

Люциуса откровенно веселила ситуация в которую, как в дерьмо, с головой залезла Аллегра. Он, черт подери, не хочет, чтобы эта неудачница жила в его доме!

— Мой Лорд, почему она не может жить у себя? — стараясь не смотреть в глаза Хозяину, произнес мужчина. — И почему Амикус до сих пор не знает, что с его дочерью все в порядке?

Волан-де-Морт не выдержал и засмеялся на высоких тонах.

— Разве это было не весело? И потом, так правдоподобно ему сыграть бы не удалось…

Да уж, есть над чем посмеяться. Казалось, бедного Кэрроу хватит лихорадка, когда он обнаружил пропажу дочери. Забавное зрелище. Люциус с трудом заставил уголки губ приподняться.

— Несомненно, мой Лорд.

— Аллегра хочет оставаться инкогнито среди нас, о ней знаем только я и ты. Это её личная просьба. Еще это действительно логично — может быть утечка информации, я доверяю только тебе. Молодец, Люциус, привел к нам очень полезный экземпляр.

«Просьба? Да как она смеет просить о чем-то Темного Лорда, все с головой в порядке?»

Люциус гневно посмотрел на довольную собой Аллегру, стоявшую куда ближе к Волан-де-Морту, чем он сам. Это ревность? Как можно ревновать к хозяину «ЭТО»? Когда паршивка успела так сильно втереться в доверие и расположить к себе самого недоверчивого и умного волшебника всех времен и народов, не считающегося ни с чьим мнением? Стерва… Понятно, почему она не хочет, чтобы о ней знали, ей просто стыдно за то, что произошло, и за то, что попросила взамен. Взамен? Чертова сучка! Неуважение к старшим, неуважение к Лорду…. Интересно, он вообще способен дать что-то взамен на верную службу? О да, он обещает очистить общество от грязнокровок и магглов, это выгодно для чистокровных, не готовых делить землю с мугродьем. Но эта девчонка посмела просить плату за службу, бесстыдство! Позор! Амикус вырастил базарную девку.

— Хорошо, мой Лорд, но ей нужно прикрытие…

«Ох, Нарцисса будет просто счастлива…».

— Вспомни какого-нибудь родственника, думаю, Аллегре не составит труда сыграть роль.

Люциус кинул презрительный взгляд на недовольную таким раскладом Аллегру, она тоже не находила общество Люциуса приятным.

«Терпи девочка…»

— Не обязательно женщину… — процедила она, смиряясь с решением.

Взгляд свысока на ничтожество, пускай ей будет неудобно. Обуза на его плечах, и зачем только Лорд согласился на все эти глупости? Дар! Да, волшебно, замечательно, только чем она сможет помочь? Он примерно представлял, какие мысли перетекают в голове у Лорда, но не понимал картины полностью, может, девчонка сможет заменить кого-то из окружения Поттера? Вполне вероятно, но подобраться будет сложно. Да и хватит ли у нее мозгов и талантов играть чужую роль?

— Люциус, передай Белле палочку, — скомандовал Волан-де-Морт, выводя его из раздумий.

Он взял из рук Аллегры кусок темного дерева и убрал в карман мантии. Беллатрисса была счастлива одолжить ее Лорду, горда с собой, еще одна чокнутая, Азкабан только усугубил ее состояние.

— Аллегра, мне нужна твоя кровь для исследований.

Она кивнула, это было еще одним условием сделки, наколдовала стеклянный флакон, засучила рукав и режущим заклятием поранила руку. Лорд был доволен, беря в руки заветный пузырек с бордовой жидкостью. Ясное дело, что он хочет вернуть себе человеческий облик, и возможно, при помощи свойств этой крови у него получится.

— Обнажи предплечье, — еще одна команда из уст мага, доставшего волшебную палочку из потайного отделения черной мантии.

В первый раз со встречи с Аллегрой, Люциус увидел неуверенность и долю страха, но эмоции быстро стерлись. Она боялась Метки, но не боль вызывала ужас, её коробило от вида черепа со змеей — это что-то психологическое; Люциус видел гримасу отвращения на юном личике, когда связывался с Лордом при помощи татуировки.

— Не бойся, больно не будет, — ехидно произнес Люциус. — Ты сама этого хотела.

* * *

Будь проклят тот день, когда Аллегра появилась на пороге его дома!

Самое интересное, что он сам её впустил, а точнее, пригласил в гости Северуса, нагрянувшего после письма, принесенного дряхлой совой Аберфорта — хозяина паба в Хогсмиде. Паршивка отлично скопировала почерк, знала каждую буковку, выводимую руками любимого декана. Омерзительно. Малфой-мэнор ненаносим, она могла попасть туда только по приглашению, которое Люциус по неосторожности дал. Домовой эльф встретил «Снейпа» в Кабаньей голове и по каминной сети перенес домой. Малфой тогда удивился, что такого срочного старому знакомому понадобилось от него в субботу, да еще и в семь утра? Ничто не поколебало стопроцентную уверенность в том, что перед ним стоял именно Северус собственной персоной. Да если честно и мысли не было о подставе. Девчонка немного поиграла в переодевания, поддержала беседу ни о чем, когда они шли до кабинета…

— Итак, — начал Люциус, когда эльфы подали кофе. — Какими судьбами? Я понимаю, что тебе не спится по утрам, но ты покушаешься на чужой отдых.

«Северус» изобразил гримасу недовольства, готовясь фыркнуть. У нее хорошо получалось.

— Неужели ты не рад видеть старого друга?

Мужчины смерили друг друга надменными взглядами.

— Снейп, не юли, выкладывай, не думаю, что ты пришел разделить со мной чашечку кофе солнечным утром.

Ни капли беспокойства, каменная маска, как обычно.

— Муффлиато, — произнес гость неожиданно, достав палочку, чужую. Незнакомую…

Моментальная реакция, Люциус выхватил свою и наставил на самозванца, которого сам впустил в дом. Поднос с кофе, задетый локтем, полетел на пол, и коричневая жижа неприятным пятном разлилась на дорогом персидском ковре.

— Кто ты?

Черноволосый мужчина с лицом Снейпа откинулся в кресле и скрестил руки, ухмыляясь. Люциус по выражению лица истинного превосходства сразу же понял, что перед ним вовсе не старый друг.

— Не ожидала, что к вам будет так легко попасть, мистер Малфой, — неожиданно раздался из его рта насмехающийся женский голосок.

Женщина! Кто она, Мерлин? Палочка совсем не пугала незнакомку, выпившую оборотного зелья.

— Кто вы, и зачем пришли? — угрожающе проскрипел Люциус.

— Могли бы ввести процедуру опознания для посетителей, глупо было так попасться.

Аллегра тогда просто играла, наблюдая за обозленным и отчасти напуганным Люциусом. Она ухмыльнулась еще раз губами Снейпа и стала превращаться в черноволосую девушку лет семнадцати. Серые глаза, острые черты лица, бледно-розовые губы. Она смеялась, пока опешивший Люциус приходил в себя. Одежда Снейпа повисла на ней мешком.

— Аллегра? Что, твою мать, ты себе позволяешь?

До того дня Люциус нечасто с ней встречался, лишь на приемах и чьих-то праздниках, или в Косом переулке с гувернанткой, наперевес с тяжелыми учебниками для Хогвартса. С момента прошлой встречи не прошло и четырех месяцев. Рандеву произошло на чемпионате мира по квиддичу, они сидели в одной ложе на трибуне. Тогда Драко поклялся отомстить Аллегре за шуточки и подкалывания по поводу команды, за которую болел. Она почти не изменилась, только в глазах появился холод, настоящий мороз — не та хорошая манерная роль благовоспитанной наследницы чистокровной семьи, к которой он привык.

— Мистер Малфой, опустите палочку, а то ненароком прибьете. Я пришла по делу, — веселье было напускным, в голосе отчетливо слышались тревога и напряжение, и они не скрылись от внимания Люциуса.

Рука, держащая палочку, медленно опустилась под чутким наблюдением незваной гостьи.

— Какие у нас с вами могут быть дела, мисс Кэрроу? — официальным тоном спросил он, едва сдерживая раздражение.

— Вы можете мне помочь кое в чем.

Удивление, нет, злость… Она ворвалась в его дом, прикинулась другим человеком…

— И поэтому вы врываетесь ко мне в дом в обличье Снейпа? Что вам нужно? Не думайте, что я могу чем-то вам помочь.

— Я еще не назвала причин прихода, а вы уже кипятитесь. Сядьте, пожалуйста.

Какова чертовка, предлагает ему присесть в его собственном доме. Нахалка, а раньше казалась нормальной. Лицо Аллегры вмиг посерьезнело.

— Мне нужен Темный Лорд.

Люциус чуть не поперхнулся воздухом. Девица, должно быть, совсем умом повредилась?

— Вы в своем уме, мисс Кэрроу? Вламываетесь ко мне и говорите подобное!

— Мистер Малфой, я бы не пришла, если бы действительно не нуждалась именно в вашей помощи, вы фактически правая рука Волан-де-Морта…

— Не называйте его по имени!

— Бросьте играть в невинность,— грубо произнесла Аллегра, после чего продолжила лесть: — Вы хотите выслужиться перед ним?

Очаровательно фальшивая улыбка на милом личике, осталось только ресницами похлопать.

— Лесть — не самый правильный ключ в общении со мной, — сказал Люциус, сводя пальцы у бровей, изображая усталость.

— Я вижу, вас заинтересовала моя последняя фраза, не пытайтесь убедить меня, будто вам всё равно.

Люциус готов был заткнуть рот позволившей себе разговор в подобной манере мелюзге. Сейчас она вылетит отсюда в два счёта...

— Мисс Кэрроу, не рассчитывайте возбудить мой интерес подобными высказываниями... В слу…

— Да, да, в случае с вами, это не пройдет, вы повторяетесь,— передразнила она.

Злость медленно закипала, готовясь к выбросу.

— Итак, я должна встретиться с Темным Лордом, у меня есть дело к нему.

— Меня не интересуют ваши детские игры, выкладывайте и проваливайте отсюда, — сквозь зубы прошипел Люциус.

Аллегра манерно закатила глаза и откинулась в кресле как-то чересчур по-хозяйски.

— Я буду весьма полезной в поимке драгоценного Поттера, — внезапно пропела Аллегра.

Настала очередь сарказма.

— И что же, позвольте спросить, в вас такого полезного, Аллегра? — в его голосе таилась неприкрытая усмешка.

Внезапно её волосы быстро удлинились и посветлели, лицо стало крупнее, плечи расширились, грудь пропала и лишь глаза не изменили цвет.

— И что же, позвольте спросить, в вас такого полезного, Аллегра? — передразнил Люциуса его собственный голос, из его собственного рта. Точная копия.

Нужно сдержать удивление, не показывать, но глаза смотрели на себя самого словно в зеркало, в сознание проникало непонимание.

— У вас еще есть вопросы? — снова наглость.

— Как вы это сделали? Оборотное зелье?

— Это вряд ли… — широко улыбаясь, произнесла копия Люциуса. — Это мой личный дар, который я хочу использовать на благо дела Тёмного Лорда.

Люциус сглотнул, в её словах была уверенность, дерзость…

— Ну и как же вы сможете помочь?

Аллегра всплеснула его руками и снова поменялась, принимая форму грязнокровки — подруги Поттера, а затем превратилась в одного из Уизли и, наконец, вернулась к своему собственному облику. Хм-м, действительно интересно.

— Почему вы не подождали немного и не пошли к отцу, а ко мне? Ведь завтра вы примите Метку…

— У меня есть на то свои причины. Отец не должен знать.

Как не прискорбно, но юная Кэрроу действительно заинтриговала его.

— Могу я узнать хоть одну из них?

— Конечно, но только после разговора с Темным Лордом, — сделала она невинное лицо.

— Кто вам сказал, что я стану помогать? — вскипел Люциус.

— Ах да, если вы прошляпите это дело, лавры достанутся другому, а вас ждет Обливиэйт.

Люциусу уже хотелось придушить гостью и заставить плеваться кровью на полу под его ботинками. Как она смеет разговаривать в таком тоне с ним — Лордом Малфоем?! Дрянь… Дрянь, которая знает себе цену и, похоже, действительно будет полезной Тёмному Лорду.

— Попридержите язык, Аллегра! Не смейте мне угрожать, я выполню вашу просьбу.

— О! Ну так с этого и надо было начинать, а про Обливиэйт я пошутила… — задорно сказала она, склеивая чашки заклинанием и наливая еще кофе себе и ему.

Слава Богу, Нарцисса ее не увидела…

Её поведение было совершенно непринужденным… Люциус изучал, старался понять, маска ли это? Когда он узнал про изнасилование, понял, как сильно это могло повлиять на психику и сознание молодой девушки, чьи чувства были втоптаны в грязь, поруганы.

В будущем она могла бы стать превосходной наемницей. Волан-де-Морт был воистину доволен новым приобретением.

Мы оба находились в шоковом состоянии от решения, принятого «хозяином». Люциус взирал с на меня неподдельной неприязнью, готовился к радушному приему нового нежеланного гостя как мог. Грубо говоря, на аристократическом лице кипела злоба, вся его мимика выражала неготовность к такому сюрпризу. Отец — о, мне действительно было плевать на него, на Лорда и абсолютно до Мерлина на Малфоя, готового сгрызть за единственный неприемлемый взгляд, хотя этот высокомерный мужчина себе такого не позволит. Сколько пыточных заклятий я уже испытала на себе в его мыслях?

У меня свои цели в грядущей войне. Действительно хочу того, чего хочу и буду стремиться исполнить свой импульсивный каприз.

Я искала пути к заветному и, кажется, нашла — скоро Снейп будет валяться в моих ногах, лишенный палочки. Чудовищная ошибка, а может, надменная высокомерная жестокость просияла главным толчком к доверию между великим Тёмным магом и девочкой, которая еще недавно упиралась обеими ногами, пыталась прыгнуть с Астрономической башни, лишь бы не попасть в его ловкие руки. Я имела наглость предположить вслух, что Северус вряд ли скажет, что знает о моем даре, потому что лижет пятки Дамблдору.

Возможно, это было сказано со злобы, признаться, сама не была уверена на сто процентов, да что там, и до семидесяти не дотягивало, что он на стороне Дамблдора. Хотя… могла ли его ложь быть следствием страха перед гневом Тёмного Лорда? Однако ожидания всё же, оправдались, он не рассказал о моих способностях. Попался на удочку, бедный, несчастный, он заслужил это… Теперь никакая любовь не могла встать вровень со слепой яростью, бескорыстным отмщением, тугой тоской в моем опороченном сердце.

Северус, ты сам сделал меня такой, позволил переступить порог невозвращения, обратиться к тому, кто сможет воплотить мою месть в реальность. Я верю в безоговорочную победу Лорда, может быть потому, что именно ты неосознанно навязал мне эти мысли. Скупые оправдания действиям… Наслав на тебя пыточное заклинание, я не колебалась ни секунды, смотрела в змеиные глаза, исполняя новую роль, роль сбежавшей из тюрьмы чокнутой ведьмы. Это оказалось просто, мне хотелось сделать подобное, наказать, видеть в твоих глазах боль, смеяться тебе в лицо.

Ты оказался силён, терпел, не выдал ни единого стона, ни звука не сорвалось с твоих губ, пока действовал Круциатус. Готова поклясться, что могла довести до смерти, невзирая на все планы, но Лорд остановил. Я видела усмешку в его глазах, когда ты нагло врал, подтверждая мои догадки. Предатель Тьмы, а Тьма ли это? Именно благодаря мне ты пока жив…

* * *

Люциус смотрел на свою гостью с нескрываемым отвращением, но Аллегре было глубоко плевать. Он перенес ее в свое поместье. Если бы не Темный Лорд… Злоба копилась внутри, не оставляя начинающую болеть голову. Нарцисса обитала где-то в северной части поместья и им удалось попасть в замок незамеченными.

Черт, словно какой-то воришка пробираться в собственный дом! Где это видано? Снова полный ненависти взгляд, который, как и другие был полностью проигнорирован. То ли она совершенно тупа, то ли абсолютно не интересуется общественным мнением, выскочка. Он оставил ее в гостевой спальне, пообещав вернуться, а сам в раздумьях ушел в комнату, где на стенах было начертано генеалогическое древо семьи Малфой. Кем бы ей прикинуться, чтобы ни Драко, ни Нарцисса не заподозрили? Ведь квартирантка, похоже, надолго обоснуется в гостях… Люциус искренне надеялся, что она не настолько глупа и сделает свое пребывание незаметным, постарается как можно меньше попадаться на глаза, пока добывает информацию о Поттере и его шайке.

Темный Лорд сошел с ума, приняв это посмешище под свое крыло. Неужели он действительно надеется, что эта, даже слово подобрать сложно, «недопожирательница» сможет что-то предпринять? Наивная вера несвойственна магу такого уровня… Дар, безусловно, может быть полезным, однако его наличие должно сопровождаться определенной долей ума, коего в девочке не видно. Хотя нет, образованная, смелая — что еще нужно? Но словно чего-то не хватает. Быть может, организованности? Мерлин, она слишком молода для такой жизни.

Бедный Амикус… Он даже не представляет, насколько безумна его дочь. Как молодая Белла, чье имя не считалось уважительным на языке Малфоев. Только Нарцисса по доброте душевной хорошо относится к сестре, ох, уж эти родственные связи… Но Лорд определенно питает к ней странные чувства, неподдающиеся оценке, возможно, просто использует влюбленную ведьму.

Аллегра так похожа на нее, вылитая Беллатрисса в молодости: колкая, злобная, готовая на все ради своих интересов и целей... Лестрейндж определенно повезло, что ее целью является сам Волан-де-Морт. Она наворотила многое ради него, и теперь с ней считаются, а кто такая юная мисс Кэрроу? — Да никто, не имеющая права голоса малолетка. Белла хотя бы в Азкабане отсидела, доказав свою преданность.

Какого лешего Лорд повесил на него обузу? Люциус кипел от злобы. Мало того, что эта дрянь явилась неподобающим для чистокровной ведьмы образом в его дом, ставила условия, так еще и вошла в предложенную комнату как хозяйка! Бесспорно, то, что именно он представил Аллегру Лорду, повысило рейтинг и репутацию. Люциус выслушал скудную похвалу, о которой мечтает каждый Пожиратель смерти, но он не готов видеть эту, как там ее, колдоошибку каждый день за завтраком! Издевательство! В душе граничила ярость вперемешку с сочувствием, что не свойственно высокомерному лорду Малфою. Все-таки Аллегра пережила насилие, и ее палочка не дрогнула над растлителем.

«То ли молодец, то ли черт знает что!».

Люциус вглядывался в древо семьи, размышляя, чью роль сможет сыграть Аллегра. родственники Нарциссы сразу отпали, хотя Рене Блэк могла послужить обманкой. Нет, пускай она жила в далекой Австралии и не собиралась навещать племянницу, кандидатура была нестабильной и практически сразу отпала. Люциус ходил по комнате, всматриваясь в имена, отбирая и выкидывая их поочередно.

«Сэмюэль? Нет, он может нагрянуть внезапно, как всегда преподнося сюрпризы».

Люциус за ненадежностью сразу отмел всех тетушек и дядюшек, аристократично взирающих с мелких портретов.

«Возможно, Эллин подойдет… Нет, эта чопорная аристократка живет слишком близко — в Германии и любит присылать Рождественские подарки любимому внучатому племяннику».

Люциус искренне хотел заставить Аллегру играть роль кого-то неудобного, старика, да еще и мужчину, например, отомстить за навязанное общество, но тут взгляд упал на самую низкую ветвь генеалогии, граничащую с серым выкрашенным плинтусом. Идеально подходит, пускай и не то, что можно пожелать незваной гостье.

Порывшись в фотоальбомах и письмах, он извлек колдографию улыбающейся блондинки, с неподдельным интересом глядящей на мир. Пускай она и не являлась образцом чистокровия, слегка бунтарка, но сойдет…

— Её зовут Мелани, — сказал Люциус, протягивая Аллегре колдографию.

Оценивающий взгляд, ни капли заинтересованности.

— Она увлеклась раскопками гробниц и отделилась от семьи, сейчас в Африке, — немного раздраженно пояснял Люциус, всем своим видом давая понять, что девушка ему неприятна, причем и та, и другая.

— Разве вы можете себе позволить подобных гостей? Кто не чтит положение женщины в семье Малфоев? По вашим меркам, разумеется.

Что это, ухмылка?

— Никто иной вашему случаю не подходит, — сдерживая подступающий комок нелицеприятных эпитетов, протянул Люциус.

— Хм…Кто она вам?

— Дочь Марты и Жерара Малфоев, Жерар — мой двоюродный брат, у него всегда были проблемы с дочерью…

— Это какая-то издевка, или мне показалось? — хищно спросила Аллегра, с неприкрытой надменностью переведя взгляд с колдографии на Люциуса.

Везде видит намеки, что ж это хорошо, предусмотрительность — неплохая черта, однако в каком тоне это было сказано! Она не имеет прав что-то предъявлять… Люциус сдержался и проигнорировал сей выпад.

— Она не бывает в Италии, где живут ее родители, а если бывает, то останавливается у друзей, но не дома, небольшой отколыш…

— Пятно на вашей фамилии? — невозмутимость, холодный интерес.

— Нет, Мелани не сделала, в сущности, ничего плохого, просто не разделяет наши взгляды.

— Гриффиндорка чистой воды… — усмехнулась она.

— С чего вы решили, мисс Кэрроу?

— Просто подумала…

— Что ж, считаю, вам не составит особого труда сыграть роль Мелани. Я попрошу эльфов извлечь из библиотеки все записи о ней, они принесут вам.

— О, у вас ведется досье на каждого отпрыска? — саркастично выдавила Аллегра, заставляя Люциуса вновь тренировать терпение.

Люциус хотел наподдать хамке за дерзость. Возможно, ей удастся вывести его из себя, но сейчас он слишком устал, проведя полночи в замке, служившем штаб-квартирой Лорду. Кэрроу провела там двое суток, пока Лорд решал, что с ней делать. Люциус прослушал трагическую историю об изнасиловании и отбыл восвояси, не ожидая вызова в ближайшие дни, однако он ошибался. Тёмный Лорд решил иначе, навязав свое и ее общество совсем скоро... Ночные встречи Пожирателей были обыденностью, только не столь частые. Малфой и сам не понимал, зачем присутствовал при наказании Северуса, но введение в курс дела заставило принять участие. Хозяин приказал, значит нужно явиться.

— Старые письма, в которых упоминается Мелани, — отчеканил он.

Упорное игнорирование её комментариев ничуть не смущало Аллегру. Она вернула взгляд к снимку и стала изучать образ новой роли, вникая в каждую деталь. Кто кого еще игнорировал, интересно? Почему Люциус вновь почувствовал себя гостем в своем доме? И как паршивке удается создавать непоколебимую ауру, слаженную атмосферу, ощущение, что ей все должны?

— Я подготовлю Нарциссу к вашему появлению. До моего прихода настоятельно рекомендую не покидать комнату. Домовиков предупрежу, если что-то понадобится, позовите Кэрри.

— Спасибо, мистер Малфой, — не отрывая взгляда от фотографии, произнесла Аллегра с фальшивой благодарностью в голосе.

Вот стерва, ни капли благодарности.

«Я что ей, секретарь?»

Люциус не придумал ничего умнее, как удалиться и оставить её наедине с собой, хотя очень хотелось ударить тростью по юному личику, научить такту в разговоре со старшими. Его передергивало от того, как она общается, а главное от того, что он практически ничего не может сказать в ответ, в мозгу появлялись лишь насильственные мысли. Он спустился на первый этаж, по дороге третируя себя за слабость. Но интереснее всего было: на самом ли деле Аллегра такая, или это фасад, воздвигнутый после последних событий? Как долго продержится маска, да и сама Кэрроу, попавшая с корабля на бал, причем по собственному желанию…

Нарцисса находилась в северной гостиной, давала распоряжения домовикам относительно ужина…

* * *

Однако мои дела неплохи. Если не считать того, что нет денег и одежды. Думаю, не в меру «гостеприимный» хозяин что-нибудь придумает. Как же он был «счастлив», когда Лорд приказал держать меня у себя…

Уставшее от нервотрепки и, конечно, от присутствия хорька старшего в новой жизни сознание заставило лениво забраться на широкую кровать и обнять подушку, свернувшись калачиком. Эта привычка существовала с детства, казалась спасением от одиночества, протянутой рукой в мир без тревог. Я ложно счастлива, понимание этого не покидало, но ощущение странной эйфории заставило сжаться в комок.

Комната не была похожа на мою: совершенно иная — блекло зеленых цветов обои в мелкую полоску, тогда, как покои в моем родовом поместье — были в пастельных тонах. Здесь все пропитано Малфоевским духом: жёсткая деревянная софа — издержки аристократии. Несмотря на белизну мрамора, камин показался мне моветоном. Слишком яркое пятно для блеклого интерьера.

Все было таким, как я ожидала. Забавно дерзить Люциусу, статус не позволяет ему отвечать на нападки. В ответ на мои издёвки он вынужден проявлять высокомерие и сыпать сухими фразами. Властный мужчина, истинный представитель чистокровия, он всем своим видом давал знать, что не рад мне. Игнорирование его высокопарности, общение на равных, ох, тяжело ему будет… Интересно, Нарцисса такая же? С его женой я никогда не общалась — одни сухие приветствия и прощания на чопорных вечерах в наших домах. Дружба с моим отцом? Упаси Мерлин, Люциус всегда смотрел на него свысока, он богаче, имеет больше связей, есть ли у него друзья вообще? А зачем ему друзья, когда все окружение состоит из нужных людей?

Когда я пробралась в дом в обличие Снейпа, он был довольно гостеприимен, несмотря на отлаженную маску хозяина мира. Пара шуточек с подтекстом, наигранное недовольство по поводу столь раннего визита. Но что на самом деле кроется в холодной аристократической голове Люциуса? Надо бы разузнать о нем побольше, стоит понять, с кем я связалась. Он старался пропускать все мои каверзные фразочки мимо ушей. Неплохая выдержка, мистер Малфой, вполне ожидаемо. Интересно, сработали ли на нем мои дешевые трюки дерзости, как надо? Пусть считает выскочкой, несносной девицей, позорящей свой род, но что будет, когда он поймет, что я смогу быть намного полезнее Лорду, чем он?

Там в обители Волан-де-Морта хотелось посмотреть реакцию на мою душераздирающую историю, но он был холоден, неприступен и ни разу не обмолвился и словом, лишь редкий сарказм. Сильный человек, непрошибаемый, нечего сказать, будет интересно с ним поиграть, лишь бы это не завело слишком далеко, не дай Мерлин проклянет…. Вряд ли. Волан-де-Морт ясно дал понять, что Малфой всего лишь опекун добычи и должен обращаться со мной должным образом, пока выполняет приказ. Правая рука? Да нет, всего лишь шестерка своего хозяина, как и остальные, как я теперь… Хотя нет, в моем случае это скорее деловые отношения. Лорд думает, что мои требования всего лишь глупость… Пускай, он не понимает что Северус воистину имеет свою ценность…

Для меня…

Я обязательно накажу мерзавца, заставлю страдать, ну и конечно, получу от этого выгоду. Действительно нет ничего хуже использованной женщины — она как проснувшийся дьявол будет мстить… Эта работа позволит завоевать положение, стать нужной, лучшей в ряду Пожирателей. В груди назревал спортивный интерес. Обязательно выполню свою часть сделки, потому что хочу играть, делать ходы. Я найду себя в этом, обязательно…

Итак, Мелани Малфой, придется нам с тобой жить в этом холодном поместье, продуваемым всеми ветрами чистокровия. Это не существование, это даже интересно. Здесь есть Люциус, старающийся держать себя в руках, есть Нарцисса — верная последовательница мужа, идеальная женщина со всеми «фи», свойственными статусу. И спустя время появится маленький паршивец Драко, над которым я готова глумиться вечность. А еще есть работа, которую я обязана выполнять. Придется прошерстить всю семейку Уизли исподтишка и, конечно, маггловскую жизнь Грейнджер, чтобы знать все и не упустить ни малейшей детали. Да, это вопрос — как мне удастся подменить одну из фигур на свою, однако чувствую, что в моих руках огромная сила. Неудаче просто нет места…

* * *

— Минус двадцать баллов с Пуффендуя и столько же с Когтеврана! Мисс Дженнингс, мистер Гелсби, отправляйтесь по своим башням, живо!

Северус развернулся и быстрым шагом удалился прочь, отводя душу над тем, что поймал влюбленную парочку на романтической прогулке по ночному Хогвартсу. Паршивый день. С утра пришлось зализывать раны вчерашнего наказания восстанавливающими зельями, затем встреча с Дамблдором. Бессмысленный разговор, старик только кивал, внимательно выслушивая банальщину о методах наказания Лорда. Ни капли сочувствия, ни грани понимания, конечно, все это заслуженно… Даже чертовых лимонных долек не предложил, видимо, директор совсем разочаровался в своем шпионе. Все свалилось на худые плечи Северуса несколько дней назад. Признаться, ему быстро надоело ругать себя за чудовищный проступок. Он нацепил маску равнодушия и убедил себя, что ничего плохого не случилось, так проще… Своеобразный аутотренинг… Только самовнушение может в любой момент дать сбой, потому что это всего лишь хлипкий фасад, еще один слой из тысячи. Стоит поскорее забыть происшествие, забыть опороченную девицу и продолжать свое жалкое существование в стенах интриг, завуалированного страха и бессмысленного служения двум сторонам.

Хотелось поймать Поттера с его шайкой и хорошенько наказать за блуждание ночью по замку, но такой отрады не представилось. После появление розовой жабы стало спокойнее, отравить ее мало... Хотя не все так хорошо на первый взгляд, Драко стал слишком много себе позволять, и ему все сходит с рук, потому что он сын Люциуса! Черт бы побрал его методы воспитания детей… Старосты не справляются. Аллегры на него не хватает… Северус вздохнул, стараясь спрятать тяжесть на душе за усталостью…

Тишина в доме, казалось это место заброшено: ни единого звука, никаких лишних шумов, слишком пусто. Но зато библиотека воистину способствовала слюноотделению. Огромные стеллажи от пола до потолка, а это футов двадцать! Куча стремянок, все организованно, книги аккуратными рядами разложены по алфавиту. Да, не Хогвартс и не моя библиотеке, однозначно… Слава Мерлину, хозяин разрешил пользоваться.

Взгляд остановился на стеклянном книжном шкафу, стоявшем недалеко от огромного аркообразного окна. Я вздрогнула, никак не привыкну… В отражении была миловидная блондинка с длинными волосами, собранными в хвост. Голубые глаза, полные губы, в ней не было Малфоевского холода, словно она из другого мира. Каким-то образом мне удалось скопировать даже мимику с небольшой сценки на фотографии. На вид лет двадцать пять, неплохо сложена, немного крупнее меня. Бордовая рубашка и строгие брюки — даже дома не принято ходить в свитере и джинсах. Хотя на что жаловаться, в моей семье точно такие же устои. Люциус, вопреки всем прогнозам распорядился, чтобы доставили какую-то одежду. Даже просить не пришлось. Нарцисса, естественно, не была счастлива появлению племянницы по мужу, с которой виделась всего пару раз в жизни. Интересно, как Малфой объяснил внезапное появление не самой желанной родственницы в доме? Подробности мне не интересны, но все же…

Женщина вела себя сдержанно и даже приветливо, но радушия в глазах не наблюдалось. Первая неделя в поместье оказалась невыносимо скучной: Люциуса я почти не видела, он постоянно был занят, пересекались лишь вечерами. Провоцировать на грубости стало скучно, мы ограничивались сухими: «добрый вечер» и «Мелани, часто ли вас в детстве роняли?». Я имела наглость расспросить его о многодетном семействе Уизли, на что Люциус сотворил гримасу, будто у него под носом устроили вечеринку навозные мухи, однако, впоследствии, сделал нечто феноменальное. На пятый день на столике возле кровати я обнаружила небольшую папку. Личное дело министерского работника Артура Уизли…

Конечно, там оказалось многое о нём самом — главы многодетной семьи. Перечень его наград, записи о рейдах, проводимых в маггловском мире. Неправомерное использование волшебства, заколдованные предметы, попавшие к немагическому населению — разгребать все это и было его обязанностью. Интересно, здесь была запись трехлетней давности о том, что автомобиль самого мистера Уизли был замечен в немагической части Британии летящим по небу. Прилагалась колдография и статья из Ежедневного Пророка. Старенький Форд Англия скользит в облаках над Лондоном. Я сразу же вспомнила тот случай: Гарри Поттер и его друг — сын вышеупомянутого Артура, не смогли попасть на поезд и решили воспользоваться автомобилем.

Забавно, эта история долго ходила по Хогвартсу, была темой для насмешек. Парней тогда едва не исключили. Значит, я хоть что-то знаю о Золотом Трио. Я вспомнила заслуги Поттера перед школой — в тот же год открыли Тайную Комнату, несколько грязнокровок пострадало; первогодка Джинни Уизли нашла дневник Тома Риддла, благодаря которому все и случилось. Что ж, эта информация принадлежала к разряду нужной. Первая предпосылка возвращения Волан-де-Морта, хотя нет, не первая. Помню историю профессора Квирелла, тогда по школе ходили невероятные слухи по поводу Философского Камня, однако они были замяты и забыты. Лишь от отца я узнала немного больше — оказывается, и там был замешан Темный Лорд.

Что из шестого курса я помню? Поттер мало общался со своими друзьями в первом семестре — просто наблюдения, не более того. Он попал на турнир трех волшебников, и, наконец, встретился с Волан-де-Мортом, видел смерть Седрика Диггори и сбежал с кладбища. Амикус был в расстройстве, ведь Темный Лорд третировал всех Пожирателей за отречение. Малфою, помнится, досталось больше всех, потому что он жил припеваючи все это время, а не пытался найти его. Отцу повезло, он впал в косвенную милость хозяина, так как именно он заколдовал профессора Квирелла, сделал его вместилищем Волан-де-Морта, вот только после тот пропал в неизвестном направлении. О такой магии я и не слышала.

Возникает вопрос: почему Люциус остался правой рукой? Все просто, хорек-старший имеет намного больше связей в магическом обществе, плюс — влияние на министерство… А значит, Кэрроу автоматически становится второстепенным персонажем.

Итак, Уизли — многодетное семейство: Молли Прюэтт, чистокровная ведьма — жена предателя крови, мать семерых отпрысков, всех как один рыжих. Чарли — второй по старшинству сын, его я видела на Турнире трех волшебников, он занимался первым испытанием, привез драконов из Румынии вместе с несколькими коллегами. Невысокий рост, коренаст, с добродушным широким лицом — но это все, что известно. Билл Уизли — его видела на стенде старост Хогвартса, ничем не примечательный парень, высок, худощав, по сравнению, с братом. Внешность незапоминающаяся, скудная. Перси Уизли — этого хмыря я застала. Кучерявый, тоже был старостой, причем очень вредным, правильным, таким же, как и я. Любил третировать Слизерин, да и своих тоже. Высокомерен слегка, насколько знаю, работает сейчас помощником министра магии, на глаза попадались фотографии Фаджа в сопровождении этого мелкого прихвостня.

О Джинни, Фреде, Джордже и Роне я знаю не понаслышке. Близнецы — очень запоминающиеся фигуры в школе, наверное, семьдесят процентов беспорядков и нарушений правил в Хогвартсе напрямую или косвенно связаны с ними. Сама частенько отводила их к Филчу. Талантливые ребята, только раздолбаи жуткие. Их изобретения широко известны среди студентов. Попади они Слизерин, могли стать любимчиками Снейпа…

Северус… Что-то кольнуло в груди неприятным холодком, а по спине побежали мурашки. С чего вдруг? Я же решила сама для себя прекратить волноваться из-за него. Но нет, сделать не так просто, нежели сказать. Интересно, вошла ли его жизнь в привычное русло? Он должен ненавидеть себя за то, что сделал, и Дамблдор тоже… Старый обманщик, пытался задержать меня в школе ложью… Ненавижу… Злоба моментально образовала тягучую пустоту, голова закипала. Казалось, воздух наполнялся вибрациями агрессии… Уж лучше ярость, чем жалость к самой себе…

Стук в дверь. Быстро закрыв папку, я засунула ее под покрывало кровати.

— Да?

Неожиданность, в дверном проеме стояла Нарцисса, мило улыбаясь. Что ей от меня надо?

— Мелани, дорогая, не хотела бы ты составить мне компанию за чашкой чая?

Надо же, сама зашла, не прислала эльфа — это наводило на некоторые мысли.

— Да, конечно.

Чаепитие обещало быть странным. В одной из гостиных на столе красовались всевозможные пирожные: красиво оформленные, пышные и не очень, украшенные фруктами, взбитыми сливками и шоколадной глазурью разных цветов. Это она к моему приходу готовилась? Хочет что-то разузнать, полагаю.

Нарцисса заметила мой вопросительный взгляд на все великолепие сладкого, а у меня в это время медленно, но верно начинали течь слюни. Мало того, что я не обедала, стараясь набросать примерный образ Рональда Уизли во всех аспектах его жизни, исписала множество листов о том, что знаю и предполагаю, судя по характеру, так она решила добить меня десертами. Милая улыбка в сторону хозяйки дома.

— Хотела попросить тебя помочь: все это, — она жестом руки обвела стол, — нужно продегустировать. Боюсь, что в одиночку не справлюсь.

Фигура превыше всего, она решила разделить со мной приятную процедуру набирания калорий. Значит, я слишком мнительная, это всего лишь просьба. Я — форменный параноик, что тут скажешь…

— Но зачем?

— Это для благотворительного традиционного ужина в помощь неимущим перед Рождеством, каждое из этих пирожных будет стоить довольно дорого, своеобразный обмен. Взамен галеонов гости получат замечательный десерт из французской кондитерской Ле Курбузье в Монреале.

Тут слюноотделение стало обильнее. Эта кондитерская славилась на весь волшебный мир, не знаю, что мастера туда добавляют, но изделия не только сногсшибательно красивы, но еще и невероятно вкусны. Нарцисса прямо таки подарок мне сделала.

— Ты поможешь? Нужно выбрать одиннадцать из тридцати, — с надеждой попросила она.

Матерь мерлинова, я умру, нет, конечно, не обязательно есть их, достаточно попробовать по маленькому кусочку каждого, но боюсь, не смогу остановиться.

— Конечно, помогу!

Нарцисса едва не рассмеялась такому энтузиазму, частичка искренности пролегла между нами. Эльфы подали горячий чай, много чая… Мы присели на соседние стулья. Перед ней появился список с фотографиями пирожных. Предвкушая отличный пир, я придвинула к себе первую тарелочку, вторя хозяйке, и заглянула в листок.

— Это называется roseraie, — сказала она, указывая на третью картинку.

На сладости красовались маленькие розочки разных оттенков красного и розового. Казалось, это мини вариант свадебного торта. Вкусно! Клубничное со сметанным кремом и глазурью. В пирожном различался едва уловимый привкус и запах миндаля. Я остановилась на мгновение. Цианистый калий? Господи, не может быть… Нарцисса не заметила тревогу на моем лице, занимаясь изучением очередного кулинарного шедевра. И правильно, потому что это был всего лишь десерт с орехами, а у меня разыгралось воображение, с чего ей травить меня? Бред постепенно отступал.

— Банально.

Я чуть не поперхнулась чаем. Как это произведение искусства может быть банальным?!

— А мне понравилось. Может быть, банально, зато каждому придется по вкусу.

Она задумалась ненадолго.

— Наверное, ты права, однако это только первое, поставлю плюс-минус.

Чиркнув отметку, мы придвинули к себе следующие…

— Я, признаться. удивлена, что ты решила погостить у нас. Люциус сказал, что у тебя какие-то дела с маггловскими музеями.

Ври, ври, говори все что хочешь, но не молчи…

— Да, мы нашли гробницу на юге Египта, там много всего оказалось, захоронения жрецов…

— Но это значит, что место должно было быть пропитано магией! — удивилась она.

Черт, что я несу…

— Да, множество найденных артефактов обладают темным прошлым, мне досталось изучение ни в чем не повинных костей усопших, черепков ваз, обломков плит, исписанных древними рунами. Естественно, заклинаний и ритуалов там начертано не было, они не обладают ценностью для волшебников, поэтому мне поручили переправить их в Лондонский Музей Естествознания.

Нарцисса была удовлетворена ответом, но не собиралась умолкать, для нее беседа была убийством времени, а для меня мозговой пыткой.

— Когда ты последний раз была дома?

Я сделала недовольную гримасу.

— Довольно давно, ты же знаешь, что мне там уже не рады.

Удивительно, но Нарцисса подавила улыбку.

— Да, Жерар — точная копия Люциуса, они оба не способны понимать близких им людей.

Сказанное было немного приправлено грустью. Неужели эта женщина не такая, как я себе представляла?

— Мне обидно за собственного сына, — вздохнула она, отчего-то найдя во мне душевного собеседника. — Он становится точной копией отца, ни одной собственной мысли…

— Может, Драко нравится быть таким? — вспоминая его поведение в школе, произнесла я.

— Это как раз и есть самое страшное…

Мгновенно Нарцисса как-то осунулась, погрустнела. Бедная, можно только пожалеть. Она не имеет права голоса в семье, плачевно. Живет под гнетом мужа, служащего Темному Лорду, высокомерного, неспособного слушать никого, кроме себя. А с чего я решила? Может, с ней он вовсе не такой? Хотя судя по тому, как переживает от невероятной жизненной безысходности Нарцисса, именно такой. Любят ли они друг друга? Какая любовь? Насколько я знаю, во многих семьях высокопоставленного общества, браки заключаются по договору, выгоде. Пережитки прошлого. Слава Мерлину, хоть в этом мой отец другого мнения, иначе была бы уже помолвлена неизвестно с кем, с тем же Драко, которому всего пятнадцать… Меня передернуло от этой мысли.

— Этому минус от меня, слишком сладкое, приторное.

— Согласна, перебор, — она снова нацепила маску идеальной ни о чем не жалеющей женщины и записала оценку в пергамент.

Тирамиссу, корзиночки с фруктами, рисовые с абрикосами, сметанные с вишней, творожные, бисквитные с кокосом, шоколадные, песочные. Мерлин, я сейчас лопну… Оставалось еще как минимум пять видов, мы откусывали всего лишь по маленькому кусочку, но успели быстро насытиться.

— Я больше не могу… — простонала я, глядя на слоеные рулеты с безе, ожидающие оценки.

— Осталось совсем немного, я, кажется, тоже сыта.

Последние усилия, сверка результатов. Выбранных пирожных было десять, нужно еще одно.

— Предлагаю добавить roseraie* оно хоть и простое, но понравится каждому.

Нарцисса покачала головой.

— Не уверена… Может, Манго?

— Нечто на подобии уже есть в списке, — произнесла я, глядя с отвращением на сладкий стол, недавно казавшийся раем для желудка.

Все же решили отставить первое, долго уговаривать не пришлось, Нарцисса и сама смотреть на пирожные больше не могла.

— Спасибо, — вежливо сказала она.

— Не за что, — улыбка. — Если понадобится еще какая-то помощь, буду рада.

Мы поладили. Несмотря на внешний снобизм, Нарцисса была неплохой и немного одинокой. Не представляю, как можно жить в пустом огромном поместье, практически не видеть мужа, да и сына только на каникулах? Признаться, я существовала дома точно так же, зарывалась в книгах, домашних животных, не видела живых людей, но это была привычка… Несчастная Нарцисса… Я заметила, что они с Люциусом спят в разных спальнях. Идиотизм какой-то, как так можно? Он к ней по выходным, что ли приходит? Поразительно, как уродливы аристократические семьи, или это прерогатива только Малфоев, в частности, Люциуса? В этот момент я ощутила еще одну дозу отвращения к этому человеку, влитую в сознание большим железным шприцом. Бессердечный, черствый павлин с распущенным хвостом. Кому скажу, не поверят, но мне стало жалко даже Драко, превращающегося в такого же монстра, пускай он пока не умеет держать себя в руках, но будущее научит. Его сердце уже осквернено жизнью в этом доме под крылом отца.

Люциус, ну, ты и глупец… Глупец и твой отец, вырастивший такого сына. Удивительная семейка. Хм… Их семья — полная противоположность моим представлениям и идеалам о браке. Хотя, что ждет меня? Снейп, валяющийся в ногах? — перспектива весьма несчастливая, но отступаться поздно, я сама так решила, да и потом, я действительно этого хочу, ведь правда? Это моя плата за работу на Лорда… Я не имею права отступиться. Интересно, у Нарциссы есть Метка? Вряд ли, хотя она жена Пожирателя, неизвестно участвует ли она в рейдах и собраниях, ведь её сестра Белла — отъявленная маньячка, одна из самых ценных слуг. Возможно все…

Даже моя жирная тетушка Алекто, сбежавшая из Азкабана, имеет татуировку. Интересно, как ей удалось сохранить вес в тех условиях? Но Нарцисса кажется другой, в глазах нет жестокости, лишь скованная усталость мелких мимических морщинок. Она молодо выглядит, прекрасна и несчастна. Нет, Знака Мрака явно не носит, я почти в этом уверена, она совершенно не похожа на Пожирателя Смерти.

Вечер мы провели, ведя непринужденную беседу о книгах, светских вечерах, и ни слова о Лорде. Она же не думает, что ее племянница может быть как-то связана с темными делишками?

— Дорогой?

Два женских взгляда на входящего мужчину. Нарцисса встала из-за стола, с которого убирали эльфы, подошла к мужу и поцеловала его в щеку. Совершенно сухой, лишённый эмоций поцелуй. Стандартная процедура. Мне показалось, или я поймала на себе короткий уничтожающий взгляд? Ему не понравились теплые улыбки разговора о книге «Речной вокзал» — романе о любви, легком чтиве, написанном Скотом Уилкинсоном. Я не должна общаться с его женой? Как мило, может мне и эльфов перестать тревожить?

— Дорогая, — как-то с нажимом сказал Малфой и поцеловал жену в макушку, не сводя взгляда с меня, пока она не видит.

Время скрытого сарказма. Очень фальшивая приветливая улыбка.

— Как прошел день, дядя Люциус?

Он сделал такую гримасу, будто ему по щеке полоснуло бритвой.

— Очень продуктивно, Мелани, спасибо, как ваш?

— О, ужасно, Нарцисса решила меня прикончить сладким.

Еще пара взглядов полных иронии, я поднялась и пошла в библиотеку, оставив их наедине. Пусть только попробует сказать хоть слово про наше с Нарциссой общение, получит порцию грязи моментально.

Я взяла с полки первую попавшуюся книгу. Хм… Не ожидала, что в их коллекции есть маггловская литература подобного содержания. Давно не перечитывала «Грозовой перевал». Скорее всего, издание принадлежит Нарциссе, в ней сосредоточена нехватка романтики. Эмили Бронте написала замечательный рассказ о сельской жизни с прекрасным описанием природных явлений. Именно из-за этого романа вересковые пустоши Йоркшира стали популярными среди туристов, причем не только магглов. Зная произведение практически наизусть, я с удовольствием начала читать заново, забравшись на мягкую кожаную софу с ногами. Впечатление от чтения портили урчание и тяжесть в животе. Нарцисса садистка…

Дверь распахнулась, и в комнату вбежала одна из хозяйских собак устрашающего вида. Огромный серый пес с интересом посмотрел на меня. Для успокоения я сжала палочку в кармане брюк, не дай Мерлин что. Животные не вызывали доверия, еще в первый раз, когда я увидела псин-исполин, они словно фыркнули в мою сторону. Отличное дополнение к хозяину.

Пёс постоял в дверях и двинулся на меня, но агрессии не было. Кажется, этого звали Дик, его товарища величали совершенно не собачьим именем — Освальд, и он был потемнее. Неожиданно гигант оказался совсем близко, чего-то ожидая.

— Прости, у меня нет для тебя косточки.

Но Дик затопал длиннющими передними лапами и немного поскулил. Рука сама собой потянулась к голове животного. Он доверчиво прижался, потерся словно кот.

— Тебе не хватает ласки в этом большом доме?

Улыбка сама собой вползла на чужое лицо Мелани. Я почесала пса за ухом, и он положил голову на мои колени.

— Хорошая собака, — протянула я, перемещая почесывания на худые ребра, отчего пес стал энергичнее вилять хвостом.

Я настолько увлеклась, что встала с дивана и принялась ласкать довольного пса, высунувшего язык.

— Мальчик, ты тоже одинок? Ну, ничего, теперь я здесь, иди ко мне.

Как-то неосознанно я провела параллель с Нарциссой, замурованной в холодном стане леди, якобы не способной на эмоции. Вернулась на софу и похлопала ладонью на место рядом с собой, пес пристроился на свободной части и вернул голову на колени. Я читала книгу, гладя и почесывая голову Дика, пока он не уснул…

* * *

Девчонка нашла общий язык с его женой. Очень мило с ее стороны, а если Цисси начнет писать письма племяннице, когда фальшивка покинет дом? Замечательно, просто чудесно! Нахалка должна вести себя тихо… Хотя это целиком и полностью не зависит от нее. Люциус прекрасно знал, что Нарцисса скучает, находясь в одиночестве, когда мало благотворительной работы, в которой она находит хоть какое-то удовлетворение. Он любил жену по-своему, скорее привык, но никогда не показывал своих чувств, редко навещал ее по супружескому долгу. Тем более, сейчас, когда вернулся Темный Лорд, секса совершенно не хотелось. Да и Нарцисса наскучила еще лет десять назад, когда превратилась в сухую леди, и сама перестала хотеть его так же страстно и бурно, как в эпоху молодости. Хотя она всегда была такой: безыдейной, высокопоставленной женой, всего лишь изящным дополнением, аксессуаром к мужу. Идеальная семья, вот только идиллия была поверхностной; окружающие видят обложку, не знают, что его семья — драма с элементами напускного гротеска. Ему осточертела такая жизнь, достало общество, которое видит в нем либо угрозу, либо слепо восхищается статусом и лоском, манерами, вросшими в образ, впитавшимися в кровь, словно дорогой шотландский виски. Крепость, выдержка, изысканный вкус — а на деле? Все равно голова утром болит, если переборщить.

Он помог Аллегре, достав рабочее дело Артура Уизли, это просто фарт. Он остался в министерстве магии, в кабинете кадрового отдела один совершенно случайно, пока Уэльском бегал по поручению к Фаджу, относя какие-то документы. И как назло, на глаза попалась эта чертова папка. Даже не хотелось брать ее в руки, но любая помощь этой девице — и она быстрее уберется из дома. Благодарностей, разумеется, не последовало — как за одежду, так и за информацию. Аллегра непонятно чем занимается, да и чем ей заниматься? Нарцисса рассказывала, что «Мелани» мало выходит из комнаты, значит, все же что-то делает, но не валяется же в постели, в конце концов! Вечерами он видел её в библиотеке, из выбранных книг замечал издания по Защите от Темных Искусств, Высшей Трансфигурации, Древним рунам, но больше всего на письменном столе было навалено книг по зельеварению, это понятно… Северус…

Она продолжает обучение, брошенный седьмой курс, значит, в ее мозгах есть место здравому смыслу, она не нужна Лорду с пустой головой.

На сегодняшнем собрании Пожирателей Смерти, Волан-де-Морт попросил Люциуса задержаться.

— Люциус, как мисс Кэрроу? — с чего-то официально начал он.

— Полагаю, занимается своим делом, изучает друзей Поттера и его самого, — на фамилии врага Лорда он сделал гнусное ударение.

Волан-де-Морт задумался, на мгновение взглянув в пустоту холодным взглядом.

— Я хочу посмотреть на нее в деле, — после паузы изрек он.

Люциус понимал, к чему клонит хозяин.

— Как ты знаешь, наша традиция рождественских рейдов все еще существует, несмотря на четырнадцатилетний перерыв.

— Вы предлагаете приобщить девчонку?

— Да, раз уж она так сильно рвется в Пожиратели, так почему же не дать ей этот шанс?

В голове Малфоя стали зарождаться противоречивые мысли. Пускай девица охвачена жаждой мести, имеет свои цели, но при всем этом, она всего лишь ребенок, с оскверненной душой, запутавшийся в собственных желаниях.

— Мой Лорд, что требуется от меня? — предугадывая новую подложенную свинью, спросил Люциус.

— Обучи её боевым заклятиям, хотя, надо сказать, я был впечатлен сильным Круциатусом, при этом, из чужой палочки. Она так сильно хотела помучить Северуса, что, несмотря на свои цели, могла убить, если бы я не остановил. У нее большой потенциал, займись ей.

— Да, мой Лорд, — обреченно, но ровно сказал Люциус.

— А как продвигаются дела в министерстве?

— Корнелиус Фадж обезумел от страха и начал…

— Я не об этом. Пророчество, Люциус! — слегка повысил голос Лорд, перебивая.

Да, этой темы не было возможности избежать.

— Я делаю все от меня зависящее, но узнать где Пророчество в Отделе Тайн пока не представляется возможным, все строго засекречено, и мало у кого есть пропуск к документации, я занимаюсь выяснением обстоятельств.

— Время, я не могу ждать! — прошипел хозяин змеиным голосом. — Ускорь процесс.

— Да, мой Лорд, я уже на пути к рассекречиванию материалов.

— Можешь идти, передай Аллегре, чтобы начала действовать, как можно быстрее.

— Мой Лорд, к мальчишке и ее друзьям практически невозможно подобраться, — отчего-то начал защищать девушку Люциус.

— Это в ее же интересах, хотя пока мы можем использовать ее в других целях, особенно в других целях…

— Мой Лорд, позвольте поинтересоваться, вы верите в её силы?

— Не имеет значения — верю я, или нет. В любом случае мы ничего не потеряем, — странно было слышать от Тёмного Лорда практически оправдания, однако ведь это правда — они ничего не теряют. — Нужно завербовать её полностью, её дар сослужит нам отличную службу.

Люциус усмехнулся, уже собрался уходить, но голос хозяина остановил его.

— Скоро планируется еще один массовый побег из Азкабана. Не хочу, чтобы это просочилось в прессу, надеюсь на твое участие.

— Но Амикус занимается Ежедневным Пророком…

— Кэрроу ненадежен, ему бесполезно что-то поручать. У него нет таких связей, как у тебя. Люциус, подстрахуй старого друга от новой неудачи…

Под «неудачей» Лорд имел в виду псевдо побег дочери. Интересно, когда она собирается предстать перед отцом? Люциус отправился домой в раздумьях. Дрогнет ли палочка Аллегры перед смертельным заклинанием? Способна убить? В случае с Северусом все ясно — то была жажда мести, не более того, но что насчет других?

Каково было его удивление, когда он застал «Мелани» и Нарциссу за дегустацией благотворительных десертов! Явно искренняя улыбка в разговоре, непринужденность, вАллегре не было той привычной стервы. Холодный взгляд сменился на радушие, а Круциатус — на разговоры о романах. Они не замечали его, были слишком увлечены беседой. Женщины оправдывали статус блондинок-сорок. Наблюдение вскоре наскучило, и Люциус раскрыл свое появление. Нарцисса сухо поприветствовала его дежурным поцелуем, в ее глазах искрилось нечто, слабое упоминание, что она все-таки не одна, нашла себе подругу…

Черт задери Аллегру, это чудовище даже хуже Беллатриссы, потому что неизвестно на что она способна… И снова едва скрываемый сарказм за фальшивым личиком племянницы. Мало того, что девчонка назвала его по имени, так еще и дядей! Это взбесило уставшее сознание, даже взбодрило. Он с удовольствием попрактикует на ее хрупком тельце боевые заклятия, совершенно не стесняясь того, что она девушка, ребенок. После ужина в обществе Нарциссы, которая не притронулась к еде из-за сбитого сладким аппетита, он отправился в кабинет, оставив жену в обычном состоянии одиночества. Удивительно, такие вечера словно рефлекс, доведены до циничного автоматизма, от которого тошнило, однако поступать иначе не хотелось. Он мог остаться с ней, пытаться быть заинтересованным в разговоре об очередном благотворительном приеме, искусстве, книгах, о Драко, наконец! — но ему катастрофически этого не хотелось. Развлечений «по душе» не было, не считая маленькой сучки, нарушившей показную гармонию его дома, но и это недоразумение совершенно не способствовало отдыху после тяжелого дня.

В кабинете царил полумрак, Люциус не любил ярких контрастных тонов, глаза уставали от множества канделябров и свечей поместья. Лишь здесь, при свете тусклой керосиновой лампы он находил уединение. Величественная мраморная статуя дога рядом с письменным столом отбрасывала неясную тень на начищенный до блеска паркет. Очертания давали натуральное ощущение, что собака настоящая. Хотя у него было два дирхаунда, сейчас Люциус редко общался с животными, был некудышен, как хозяин, псы стали частью интерьера, обитали где-то в западной части замка, отданные под опеку домовым эльфам.

Выдержанный виски обычно помогал скрашивать вечера за бумагами и редкими книгами, на которые хватало сил, но в этот раз ничего не помогало. Усталость словно накопилась и, после небольшой проверки документации, он в бессилии сел на софу, расстегнув ворот черной рубашки. Не обнаружив никаких книг на прилегающем столике, Люциус с досадой мысленно обругал эльфов за их аккуратность. Все чтиво обычно возвращалось в библиотеку. Вызывать домовиков, чтобы послать за каким-нибудь фолиантом, не хотелось. Он просто не в настроении, обязательно сорвется.

Скребущий звук. Люциус лениво встал из кресла и, не выпуская из рук стакана с остатками виски, подошел к двери. Освальд стоял, высунув розовый язык, и смотрел на хозяина. Только вспоминал о собаках… Неожиданно для себя, он опустился на корточки и стал почесывать шею животного. Улыбка — странная и искренняя — завладела губами. Он давно не ласкал псов, не гулял с ними — и какой он хозяин после этого? Он боялся эмоций, что приносили ему верные дирхаунды, слишком много добра просыпалось в душе, которого он не дарил даже близким людям.

Он помнит светлые моменты, перечеркивающие всю темную жизнь простыми чернилами. Когда впервые взял Драко на руки, его пухлые щечки, маленькие розовые ручки и пух светлых волос, с каким интересом ребенок смотрел впервые на отца. В этих чистых серо-голубых глазах еще не было напыщенности, высокомерия, которые Люциус сам выдрессировал в отпрыске позднее. Были лишь отец и его сын, два открытых сердца, вступающих в новую жизнь: для Драко в первый этап, для Люциуса — второй, начавшийся с безграничного счастья. И пускай то время было тяжелым — война, рейды, убийства собственной палочкой, но все меркло в понимании того, что сейчас он держит на руках маленький комочек его плоти крови, родной, такой крохотный и беззащитный.

— Пойдем со мной, — приказал он неожиданно мягко.

Люциус встал с корточек и двинулся в сторону библиотеки. Пес последовал рядом, гордо вышагивая длинными лапами, тогда как хозяин позволил себе весьма свободную походку, немного сутулясь. Устал… В библиотеке горел свет, а значит там кто-то был. Ни одну из обитательниц дома видеть не хотелось, но то, что он увидел, заставило подавить желание засмеяться.

На диване сидело чудо-юдо в позе лотоса, запрокинув голову наверх, и художественно храпело с открытым ртом. Люциус во второй раз за вечер искренне улыбнулся. Зрелище было неописуемым, и как она имеет право храпеть в образе Мелани Малфой? Это неприлично. Он прижал руку к губам и все же не сдержался, позволив себе несколько смешков.

«Да Аллегра, ты забавная…».

Книга на коленях спящей была открыта, по странице с картинкой и бордовому краешку обложки он узнал Грозовой перевал. Надо же, это именно та книга, которую он собирался почитать сегодня. Мало того, вместе с ней на диване находилась вторая собака, а им запрещено забираться на мебель. Дик мирно спал или притворялся что спит, ожидая взбучки.

Освальд нарушил идиллию, подбежав к другу, который моментально проснулся и с виноватым видом спрыгнул с дивана. От его прыжка проснулась Аллегра с колоритным «Хр-р…», больше напомнившим хрюканье, не поднимая век, она потерла затекшую шею. Люциус вновь едва сдержал смех и, придав лицу каменное выражение, отставил стакан с виски на журнальный стол. Она постепенно просыпалась и, открыв глаза, потихоньку стала фокусироваться сначала на двух собаках, гордо усевшихся на полу по обе стороны от неё, а потом на нем самом.

— Мистер Малфой? Что вы здесь…

Но потом до нее дошло, что это вовсе не спальня, и она прервала свою речь.

— Я, наверное, зачиталась…

Аллегра попыталась вытащить ноги из-под себя, но закусила губу от боли, слишком сильно отсидела. Книга упала на пол и закрылась. Кое-как справившись с ногами, поставила их на пол и потянулась за «Грозовым перевалом». Подняла и отряхнула, словно книга упала в грязь. В онемевшие ноги, по-видимому, возвращалась кровь, и лицо Аллегры исказила мучительная гримаса. Малфой подождал, пока она придет в себя.

— Мисс Кэрроу, должен донести до вас следующую информацию. С завтрашнего дня я буду обучать вас боевым заклятием.

Её лицо на мгновение вытянулось, но она быстро взяла себя в руки. Она сразу поняла чем это чревато.

— О, вам это доставит удовольствие,— протянула она.

«Мерлин, даже едва проснувшись, вставляет шпильки»

— Не сомневайтесь,— ухмыльнулся Люциус, зачем-то отвечая на провокацию.

Фальшивая улыбка вновь озарила ее лицо.

Люциус взял стакан в руки и отхлебнул немного, отчего-то девочка напряглась. Откуда такая реакция?

* * *

Вид Малфоя, пьющего виски, заставил нутро сжаться в мучительном спазме. Сигнальные колокола в голове зазвонили набат, тревожа удушающее чувство отторжения. Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты. Все так и начиналось тогда… Душу охватил ледяной мороз.

— Я п-пожалуй пойду…

* * *

Люциус не понял дрожи в её голосе, но посмотрев на опустевший стакан, начал потихоньку осознавать. Да у девчонки психологическая травма, Снейп был в стельку, когда сделал с ней это! Страх подстегнул инстинкт самосохранения.

— Мисс Кэрроу, я не прикоснусь к вам, — зачем-то сказал он и моментально пожелал взять свои слова обратно.

Взгляд, странный, недоверчивый. Как много боли… Люциус впервые видел Аллегру в таком состоянии, и пришло оно внезапно. Маленькая, беззащитная девушка.

— Извините, я просто…

— Вам необходимо забыть об этом.

— Мистер Малфой, — произнесла она с нажимом. — Мне кажется, это вас никоим образом не касается, — перешла в наступление она, скрываясь за глухой стеной грубости.

Ну вот, он к ней с пониманием, а девчонка сразу брыкаться. Нет, это просто блок, действительно травма.

— Вы были девственницей?

Злобный, отчужденный взгляд.

— Мистер Малфой! Найдите время и убейте себя, — сказала она уничтожающе с кривым лицом и быстрым шагом двинулась к двери.

Похоже, он переусердствовал, психологическую поддержку не оценили, с чего он вообще собирался помочь морально этой дуре? Он пропустил мимо ушей ядовитые слова, постарался перебороть нарастающую злобу и успел сказать, перед тем, как она вышла:

— Аллегра, простите, я не должен был спрашивать этого…

Она на мгновение остановилась, но не повернулась. Кулаки сжаты, явный приступ агрессии. Переступая через себя, Аллегра медленно развернулась и посмотрела холодным взглядом на Люциуса.

— Пожалуйста, больше никогда не говорите об этом, — ничего не осталось от той бравады перед Лордом.

Слова давались с трудом, он мог поклясться, что за маской хладнокровия скрывается вибрирующая ярость и обида воспоминаний. Хотел было предложить ей немного виски, но вовремя одернул себя — это могло показаться неприкрытым издевательством, алкоголь скорее всего, в списке запрещенных веществ в ее сознании.

— Простите меня за это, — внезапно произнесла Аллегра. — Могу я попросить эльфов принести мне немного вина?

Люциус удивился, но не подал вида. Немного? Да она готова напиться, пить! Ничего себе, может, ей страшен вид пьющего мужчины?

— Да, конечно, — как можно равнодушнее сказал Люциус, беря оставленную на софе книгу в руки. — «Грозовой перевал»? Интересный выбор.

Странно, она не ушла.

— Это моя любимая книга, — похоже, слова ее саму удивили.

Это был небольшой шажок к перемирию. Их отношения слишком натянуты. Вероятно, Аллегра все же разумна, ведь ей приходится жить в чужом доме — адекватное решение, наконец, перебороть себя и сказать что-то нормальное его хозяину, помимо сарказма и усмешек.

На кой черт я это ляпнула? В голове бардак совсем. Люциус не усмехнулся, вел себя более или менее корректно. Удивлена, он пытался наладить контакт, правда, немного неверный путь выбрал. И с чего я так взбесилась из-за этого проклятого виски? Нет, не из-за виски, не из-за рубашки, а из-за всего вкупе. Так легко обрисовать картину события, имея под рукой смутные образы. Что же я стою, пора уходить…

— Я удивлен, не думал, что вас интересует маггловская литература...

— Книга действительно хорошая, вы читали? — спросила я.

— Много раз. Если никому не скажете, открою вам тайну — она моя любимая. Этот экземпляр подарила мне мать.

Люциус довольно дружелюбно поднял уголки губ…

Удивительно, он счел, что сказал что-то личное, и ему оказалось легко, спокойно. Аллегра и не пыталась высмеять его любовь к этой книге, была удивлена словами, как и он сам. Кто к кому пытается найти подход? Почему именно сейчас? Ах да, все это странное чувство вины, от которого он привык открещиваться, как от нечестивого. Слишком глубоко влез в её личные страхи, сам того не ведая. У нее были страхи и барьеры, тщательно скрываемые за маской безразличия. Значит, весь этот образ хладной стервы — всего лишь фальсификация, некрепкий фасад.

— Спокойной ночи, мистер Малфой, — сказала она спокойно, но без зла, иронии.

— Спокойной ночи, Аллегра.

Она скрылась за дверями, оставив его в одиночестве. Что это было? Она переступила через себя и показала кусочек чего-то настоящего, пускай и ненамеренно. Люциус не имел права спрашивать о невинности, просто вырвалось, только после понял, что мог причинить некую боль. Раньше он был рад задеть как можно сильнее, но сейчас это вызвало неудобство. Возможно, это просто не то, чем следует задевать — везде есть свои грани. Она оплошала, раскрывшись, поддавшись слабости… Посмотрим в будущем, способна ли сложенная из осколков девочка служить Лорду во всех аспектах? Люциус дал себе обещание, что постарается забыть о сегодняшнем разговоре, чтобы не разочаровываться в силах гостьи…

* * *

И когда это мы успели стать закадычными друзьями? Мерлин, надо было раскиснуть на глазах у Люциуса Малфоя?

«Идиотка, отправляйся к себе в спальню и напейся!».

Начинаю ненавидеть «Грозовой перевал» потому, что он его любит. Конечно, мало кто может плохое сказать об этом романе, однако, чтобы это чудовище любило Эмили Бронте? Пять баллов Слизерину…

__________________

Roseraie — розовый сад (фр.)

Голова раскалывалась от ярости. Сидя у себя в кабинете за столом, Северус думал о том, куда к чертям катится Хогвартс. Розовая тумба оккупировала школу по приказу Фаджа. Бред, назначить тиранку генеральным инспектором Хогвартса, когда у нее на лице написаны все приоритеты и предпочтения! Чистокровка… Вчера вломилась с проверкой на зельеварение и опозорила перед студентами по поводу его неудачи о занятии поста преподавателя Защиты от Темных Искусств, и это было именно на уроке пятого курса, на глазах у хихикающих Уизли и Поттера, которые всласть повеселились, глядя на его унижение. Да плевать хотел на ЗОТИ, если уж на то пошло, он и Зелья преподавать не хочет, слишком много бездарей. Ему место в Сорбоне среди стремящихся студентов, которые готовы впитывать информацию как губки, но нет… Эта чертова война… Северус не имеет права ни на что, кроме жалкого Хогвартса с такими же профессорами и учениками.

Кому действительно не повезло в назначении Амбридж — так это Сибилле, Долорес очень часто навещает прорицательницу и, кажется, уже сложила определенный зуб на нее. Признаться, Северус сам не любил неточные науки, однако Треллони составила пророчество о Мальчике-Который-Выжил и Волан-де-Морте, нужно как минимум уважать ее туманный дар. Еще эти совершенно немыслимые и бесполезные уроки Окклюменции с Поттером, совершенно неспособный парень, не может простейший блок поставить, а значит, Северус всего лишь выполняет поручение Лорда ненамеренно. Чертов Дамблдор отказывается общаться с мальчишкой, боится, что его мысли может уловить Волан-де-Морт, а Гарри будет проводником. Странно и глупо, в последнее время Альбус совсем с катушек съехал. Что ж, старческий маразм рано или поздно должен был проявиться под ручку с паранойей. А голова все раскалывалась, хотелось спать, но на столе лежала кипа непроверенных работ нескольких курсов, на которых отказывался фокусироваться взгляд. Снейп встал и пошел к шкафчику в лаборатории; доставая оттуда обезболивающее, кинул взгляд на маленькую, едва различимую капельку крови на дне одного из стеклянных флаконов. «Остались от гиппогрифа только клюв, да когти» Совершенно ненамеренно он возвращался к мыслям о девушке. Кровавые слезы из глаз. Северус переносил их из одного воспоминания в другое… «Мерлин, я сломал ей жизнь». Он не сомневался, что психика юной Аллегры нарушена. «Идиот… Забудь об этом, ты никогда не искупишь этот грех». Теперь к смерти Лили добавилась еще одна сломленная жизнь. И всё это — его вина. Бесчеловечно…

* * *

— Поттер, я смотрю вы с грязнокровкой времени зря не теряете, — ввернул Драко, застав Гарри и Гермиону о чем-то разговаривающих в тупике на третьем этаже.

Да, в это место редко заходили ученики, а значит то, за чем он их застукал, более чем вероятно, было интимным. Так, конечно, был сложен разум юноши совсем недавно переступившего порог детства.

— Заткнись, не смей называть ее так! — вскипел Поттер моментально, вытаскивая палочку, отвечая на явную провокацию.

Да, этот день и без того был полон склок, хорек нарывался все время, его выпады были отомщены, возвращены с лихвой, однако именно сейчас Малфой решил наверстать упущенное и не остаться в долгу.

— Гарри не надо! — схватила Гермиона друга за рукав, оттягивая момент начинающейся заварушки.

— Чего ты так бесишься, Поттер? Не мог найти себе кого-то получше? — ухмыльнулся Драко. — Например, жаба Невилла и то чистокровней!

— Малфой! Иди своей дорогой! — вступила Гермиона, чувствуя, что и ей долго не сдержаться.

— Грязнокровкам слова не давали! — рявкнул тот в ответ.

Гарри будто только этого и ждал.

— Ну, все гад, ты попал! Ступефай! — крикнул он, посылая заклятие.

Драко, не успевший поставить блок, отлетел в стену и грохнулся, ударившись затылком, а затем, выхватив собственную палочку, закричал:

— Ах ты мерзкий, паршивый… Ава…

— Silencio! — прогремел знакомый мужской бас, затыкая слизеринца.

Опешившие Гарри и Гермиона смотрели на Малфоя, едва не убившего одного из них. Как он посмел? Ступор завладел всеми. Драко не в силах был осознать какую ошибку едва не совершил, может, это следствие удара головой, ведь он готовил совсем не это заклятие…

— Я всё расскажу Дамблдору! — пришла в себя первой Гермиона.

Но фирменный Снейповский взгляд заткнул выскочку.

— Минус двадцать очков с Гриффиндора за стычки со студентами. Возвращайтесь в свою башню, — игнорируя угрозу, сказал декан; он поднял за шкирку Малфоя и потащил за собой.

Гермиона и Гарри остались стоять, недоумевая над произошедшем, даже не попытались оспорить очевидно несправедливое снятие баллов с Гриффиндора. Драко катастрофически сбрендил, это обязательно дойдет до директора… Грейнджер пообещала себе, что так этого не оставит.

Северус толкнул студента, не произнесшего ни слова с момента встречи, в кабинет, тот едва не упал. Наконец бушующий гнев вышел наружу:

— У вас всё в порядке с мозгами, Драко?! — бешено заорал он, не забыв наложить на кабинет заглушающие чары.

Драко молчал, то открывая, то закрывая рот, как рыба, в беззвучном шипении. Ах, да…

— Фините Инкантатем, — расколдовал его Снейп.

— Поттер нарывался весь день, — начал оправдываться тот, из глаз летели искры ярости.

И правда, сегодня Малфой стал посмешищем на уроке Трансфигурации, когда золотое трио заколдовало парту, и та гонялась за ним с чудовищным ревом и выросшими клыками, норовя тяпнуть за ногу, а то и откусить кусок филейной части.

— Вы только что едва не заказали себе путевку в Азкабан! — брызжа слюной, гаркнул Северус.

Снейп готов был дать подзатыльник перешедшему все границы дозволенного отпрыску Пожирателя. Он многое спускал с рук своему факультету, в особенности, ему, но всему была мера. В стенах школы применить непростительное!

— Сэр, этот чертов Поттер…

— Молчать! В любом случае, вы не имели никакого права использовать запрещенные заклятия в школе, тем более, смертельное!

Северус подошел к нему и снова взял за шкирку, угрожающе сверля Драко взглядом.

— Может быть, мне самому отвести вас к директору до того, как Гриффиндор все выложит? — он перешел на ледяное шипение. — Как вы посмели?

Тот лишь усмехнулся, будто не замечая своей вины.

— Зря вы меня остановили, Темный Лорд был бы благодарен,— хмыкнул он, ничуть не боясь.

— Поттер принадлежит только ему и никому другому, вас за это могла ждать казнь! Уверен, отец придумает вам наказание, а вы до весны после уроков будете отрабатывать у меня, драить котлы!

Северус оттолкнул Драко от себя, еще чуть-чуть и он сам бы проклял его. Тот фыркнул и поправил воротник рубашки с присущим высокомерием. Люциус будет просто счастлив…

— Вы знаете, что они что-то замышляют, профессор? — спросил он ехидно.

О да, конечно он знал, он был несколько дней назад в Кабаньей Голове, только его не заметили, и слышал собственными ушами, что Гарри собирается обучать желающих предмету ЗОТИ, ведь Амбридж дает только скудную теорию по глупым бесполезным учебникам, рекомендованным Министерством Магии. Наконец-то в голове у Поттера появилась хоть одна здравая мысль! Северус не мог поощрять мальчишку, это не в его стиле, но был, безусловно, рад созданной организации, сразу выложил все Дамблдору, который довольно улыбнулся. Студенты правы, обучаясь самостоятельно, на носу война, они должны уметь защищаться.

— Минус пятьдесят баллов со Слизерина, проваливайте! — рявкнул Снейп.

Мальчик еще раз фыркнул и с недовольством удалился. Мерлин, неужели совсем мозгов нет? Этого нельзя так оставлять, нужно увидеться с Люциусом…

* * *

Фехтовальный зал, вместилище разного оружия — холодного и огнестрельного. Личная коллекция хозяина: множество сабель, шпаг, мечей, развешанных по стенам, охотничьи ружья, револьверы и даже кольты. Ненавистник грязнокровок увлекается маггловским оружием? Забавно. Картины баталий по периметру: войны, просто дуэли, несколько работ английской охоты, гончие неслись сквозь зимний лес за величественным оленем. Грозно начищенный до блеска металл завораживал, притягивал, словно магнитом. В этом была какая-то рапсодия, успокоение и, в то же время, мандраж. Руки потянулись к стенду с перекрещенными шпагами, я аккуратно взяла одну. Проведя пальцами по длинной пике от основания до острия, ощутила вес… Великолепно, идеальное произведение искусства. Эфес был снабжен фамильным гербом Малфоев — обязательной атрибутикой любой ценной вещи рода. Дрожь в теле, я перекинула шпагу в другую руку. Невесомая, когда ты полностью чувствуешь её… Острие чудь длиннее метра, холодное, тонкое… Круглая гарда полностью защищает руку от парирования удара. Выпад… Я не могла не попробовать, восхитительно… Несколько рывков, точных движений, и воображаемый противник был повержен. Разворот, новый выпад…

В дверях стоял Люциус, его лицо изображало подобие улыбки, он поднял руки и наигранно похлопал в ладоши. А я как жертва театральной паузы, так и осталась стоять в стойке.

— Мисс Кэрроу, признаться, я немного удивлен, — довольно доброжелательно произнес он.

Шпага опустилась, а мое лицо залила краска, стало немного неудобно. Я позволила павлину посмотреть на спектакль одного актера. Очевидно, стоит ждать издевательств и насмешек.

— Давно вы увлекаетесь фехтованием?

— Лет с двенадцати, это всего лишь хобби, — неуверенность в голосе.

— Странно, что девушка занимается этим видом спорта.

— Отец хотел сына, — ляпнула я, не подумав, и сразу замялась.

— Как трагично, — съязвил Люциус, едва сдерживая смех; он вышел на середину комнаты. — Поэтому у вас такой характер?

Ну, понеслась…

— Это какой такой? — язвительно спросила я, повесив шпагу на место и скрестив руки на груди.

— А я гадал, откуда эта резкость? Вы просто мальчишка, даже волосы, насколько помню, у вас всегда были короткими.

— Зато у вас длинные! — фыркнула я, зацепившись за тему.

Намек на женственность Малфой решил пропустить мимо ушей, не престало истинному Лорду собачится с какой-то дерзкой соплячкой.

— Мисс Кэрроу, вы закончили свои выступления? Извольте объяснить, какого Мерлина, вы в своем обличии? — укоризненно спросил он.

— Нарцисса уехала час назад в Грейс Холл по благотворительным вопросам, сказала, что вернется к вечеру.

— Я прекрасно знаю, где моя жена, — елейно оборвал Люциус. — Вы не думали, что планы иногда могут меняться? — в голосе появилась жесткость. — Впредь, не делайте глупостей.

— Так я скоро забуду, как выгляжу.

— Не мои проблемы. Итак, время, ко мне должны прийти скоро, у нас есть час… Что вы знаете о боевых заклятиях, вы использовали их?

— Неужели вы считаете меня совсем неучем? Если уж отец научил меня фехтовать…

— Тогда продемонстрируйте свои способности, — перебил Люциус, начиная кипятиться.

Он отошел на несколько метров и вытащил палочку из трости. Темно-серый жилет на белой рубашке… Идеальной осанке могли позавидовать любые девушки. Холеный мужчина, вот только если бы не был таким чистоплюем, чопорным бесчувственным камнем, сгустком сарказма и агрессии… Что? О чем я… Хорек хорьком, высокомерный павлин с дутыми манерами и ой-ой-ой каким самомнением. Разозлившись на саму себя за глупости, я встала напротив оппонента, мысленно перебирая все скудные знания о дуэлях, которые практиковал со мной отец с раннего юношества. Он позволял использовать магию до совершеннолетия, но только в пределах зала для занятий.

— Обойдемся без поклонов. Отразите заклинание.

Я кивнула и достала свою палочку из кармана черных брюк легкого покроя, в которых было удобно двигаться, уклоняться от заклятий.

— Экспеллиармус!

— Проте…

Палочку вышибло из рук, причем, при этом я, кажется, вывернула запястье, Малфой то ли довольный, то ли разозленный подхватил ее. Разрабатывая кисть, я с ненавистью смотрела на соперника.

— Вы говорили, что умеете что-то… — ухмыляясь, Люциус искривил губы.

— Мистер Малфой, ну куда моей реакции сравниться с реакцией превосходного дуэлянта! — скорчила гримасу восхищения я.

Фальшивая лесть прошла мимо ушей, и когда ему надоест игнорировать мои нападки? Он рывком перекинул волшебную палочку обратно и встал в новую стойку для атаки. Подхватив ее, я испытала неприятную тягучую боль в руке. Нужно отомстить…

— Будьте бдительны, почему вы стоите столбом? Двигайтесь, Аллегра, вас никто не будет жалеть в схватке.

И без тебя знаю… Ну хорошо… Сейчас посмотрим кто кого… Я злобно ухмыльнулась. Глаза загорелись азартом, нет, не то выражение, не для него... Черт побери, я просто обязана хотя бы с ног сбить это чудовище! Не спорю, превосходные манеры, даже в дуэли он блистал холодной аристократичностью, неестественным сиянием. Волосы собрал в хвост, а ему идет…

~~

Кислый взгляд, вот как…. Стойка. Она сознательно пытается раздражать, очевидно… Девочка доиграется, терпение совсем на исходе… Черные лоснящиеся волосы убраны за уши, ледяные серые глаза сверкают жестокостью, и даже форма бровей строгая, волевая. Да, с такой прической она куда больше походит на леди, но невыносимо длинный язык без костей портит замечательный образ чистокровной ведьмы, да еще и с корнями вейлы. Напускное, это всего лишь маска… «Как сорвать ее с тебя, девочка? А надо ли?» Люциуса сильно раздражало амплуа стервы, до невозможности бесило со вчерашнего дня, когда узнал, что это всего лишь хлипкий фасад, внутри которого сидит хрупкий ребенок, напуганный, одинокий, затравленный. Но Аллегра так упорно старается игнорировать вчерашнюю слабость, воспринимая в штыки каждое его слово.

«Глупенькая… Я вижу тебя насквозь…»

— Ступе…

— Импедимента!

Заклинание Люциуса не достигло цели, ушло в бок, а сам он на ватных ногах грохнулся на пол, начиная ругать себя. Сдавать позиции не в стиле Малфоя. Какова чертовка! Аллегра ухмыльнулась своей маленькой победе. Это ненадолго…

— Фините Инкантатем, — небрежно кинула она.

Люциус раздраженно поднялся с пола, поправляя немного съехавший жилет и нацепляя гримасу жестокости, что ж…

— Петрификус Тоталус!

— Протего!

Вопреки ожиданиям, уже почти радости за то, что Аллегра не безнадежна, он смотрел на упавшее тело. Нет, заклятие в нее не попало.

— Это надо было на ровном месте споткнутся? Вы неуклюжи.

Она потирала пятую точку, смешная, когда злится, кажется, при падении еще и губу прикусила. Во взгляде читается такая искренняя ярость и ненависть. Немного крови на губе, прижала пальцы к ранке, на секунду взглянула на размытые багровые пятна, начала обсасывать рану. В этом было что-то вампирское, неуловимое, глаза горящие жаждой отмщения. Женщина… В ней сидела коварная, агрессивная ведьма. А Люциус просто забавлялся, наблюдая за соперницей, приходящей в себя. Он сделал несколько шагов в её сторону.

— С вами все в порядке?

— О, все просто восхитительно! — огрызнулась Аллегра, глядя на него снизу вверх.

— Вам не надоело дерзить? — спокойно спросил Люциус, протягивая руку.

Галантный, джентльмен, он был отвергнут, а протянутая ладонь и изысканная улыбка проигнорирована. Значит, вчера показалось, что между ними может быть нормальное общение. Да и зачем ему это? Аллегра рывком встала, а Люциус развернулся и отошел на несколько метров. Разъярен? О, нет, сейчас этот цирк был смешон, всего лишь провокации. Ей весело злить его? Или же юная леди действительно отчего-то невзлюбила его? Ее право, но, сколько можно ерепениться? Прямо детский сад!

Далее начались цепочки из заклинаний, более длинные дуэли. Дуэлянты уворачивались от молний, посылаемых друг другом, но в конечном итоге один падал, и его приходилось расколдовывать, чаще всего это была Аллегра, конечно, однако, несмотря на серию поражений, она быстро вошла во вкус, азарт добавлял силы ее магии. От неуклюжести не осталось и следа. Люциус не мог не восхититься пластике ухода от заклятий, ловкая, словно пума, да и реакция ничего. Отскакивая от разноцветных лучей, она оставляла на мгновение в воздухе шлейф темных волос. Невыносимая грация, воистину красиво. Засмотревшись на чарующую плавность движений, Люциус не избежал сильного Экспеллиармуса, ударившего в грудь, однако не выбившего палочку из руки. Он отлетел к стене, и на его плечо упало тяжелое ружье, сорвавшись с крючков. Девица злорадствовала, пока он поднимался. Даже руку не предложила, что за манеры?! Слава Мерлину, стены фехтовальной комнаты защищены чарами, а то все было бы разгромлено к чертям собачьим. Люциусу было больно, плечо ныло, а еще язвительная самодовольная улыбка оппонентки… Ярость завладела рассудком…

— Ступе…

— Экспеллиармус! Риктумсемпра! — быстро среагировало она.

Два точных, непереносимо изящных взмаха палочкой, и он снова падает на пол.

~~

Я смотрела на то, как Люциус пытается сдерживаться, лицо розовеет, превращается в спелый помидор, однако он силен, но долго сопротивляться не сможет. Я уже сама едва сдерживала смех, и крутила палочку, выскочившую из рук поверженного прямо ко мне.

— Снимите заклятие! — через силу проговорил он.

Прости Люциус, но это слишком забавно. Его глаза наливались кровью, а белые волосы стали явно контрастировать с алеющей кожей. Он понял, что так просто не отделается…

— Немедленно верните мою волшебную палочку!

Я подавила смешок. Видно было, что он не может позволить себе такой простой радости в жизни, как заливистый звонкий смех и улыбку. Поймала себя на мысли, что хочу услышать…

— Смейтесь, мистер Малфой, смех продлевает жизнь…

Все, сейчас точно лопнет, но потом прибьет меня, ну и пусть, не хочу пропустить это зрелище. Он с трудом встал, но не мог больше сделать каких-либо движений. Каменная маска скоро сорвется.

Ну давай же… Ну!

— Я сейчас вашу укорочу! Немедленно расколдуйте ме-ня-аа…

Все… Взрыв… Каким бы Люциус не был сильным, он поддался заклинанию щекотки, лицо разгладилось, улыбка, искренний смех. Приятный такой, немного басит, с отголосками хрипотцы, очень мужественный. Он пытался содрать невидимые когти с боков. Смех стал громче. Я сама сложилась в три погибели, сотрясаясь всем телом. Он не простит…. Я труп, но хочу запомнить последнее, унести в могилу хохочущего на распев Люциуса Малфоя. Напускной холод, аристократизм и надменность испарились.

— Ал-лег-ра!

Но голос не получался строгим, переборов себя он замолчал и двинулся ко мне. Это плохо…

— Пообещайте, что со мной ничего не случится! — давясь, произнесла я, когда Люциус был уже близко.

Гримасы злобы просто не выходили на этом лице, он едва сдерживал новый приступ.

— Фините Инкантатем.

Отпустило. Его, но не меня. Я опустилась на корточки, продолжая хохотать, глаза наполнялись слезами, я не могла остановиться.

— Еще раз сделаете подобное…

— Мистер Малфой, это была самозащита и нападение, — сквозь гогот простонала я. — Я не виновата, что мне на ум пришло это заклятие, оно, кстати, может оказаться полезным в бою…

— Очень мило будет защекотать противника до смерти, — он смотрел на меня сверху вниз, но высокомерия в голосе не было, странно, вроде бы хотел убить меня?

Я встала с корточек и протянула ему палочку с основанием в виде головы змеи. Кулаком стерла слезы.

— Когда вы в последний раз смеялись?

На долю секунды задумчивость на все еще розовом лице. Ну вот, опять эта маска. Люциус фыркнул и пошел к двери.

— Постарайтесь не подходить к моему кабинету на пушечный выстрел, пока у меня гости.

Не дождавшись ответа, он вышел, а я продолжила хохотать. Смеющийся Люциус Малфой! Кому скажу — не поверят! Правая рука Лорда, называется. И все же он терпел, силен… И что же за гость такой, которому запрещено показываться даже Мелани? Хм-м…

* * *

Он вышел из фехтовального зала, едва сдерживая улыбку. Посмеялась, в каком-то смысле унизила, но, в то же время, осчастливила. Правда, давно он так не смеялся. Пускай это было магическое воздействие, всего лишь щекотка, но благодаря этому он словно помолодел. Несерьезное вмешательство в серьезную жизнь. Щеки все еще покрывал здоровый румянец, было хорошо отчего-то, словно позволили сгрузить с плеч некий балласт, почистили реестр ненужных переживаний. Легко и светло, непринужденно, всего лишь изысканный взмах палочки, ее самодовольное лицо и улыбка. Мелодичный звонкий, юный смех Аллегры: как поджались аккуратные губы и заблестели от слез ясные глаза, из которых улетучилась стервозность, стерлось отчуждение. Искренность и ничего лишнего. Он не хотел уходить оттуда, не хотел покидать место, где над ним посмеялись. Странная девушка… Импульсивная, предсказуемая и, в то же время, загадочная, неграненый алмаз, выбравший путь мести. Безумство решений, ветер тревог и обиды… Она загнала себя в ловушку совершенно добровольно, Люциус был уверен, что Аллегра сможет убить, палочка не дрогнет, но расплатой будет самобичевание, попытки оправдать неоправдываемое, она изменится совсем скоро. После Рождества холод окутает сознание, перестанет витать неуверенно вокруг хрупкой души и впитается глиняной грязью. Пути назад не будет… Глупая…

* * *

Северус был сопровожден домовым эльфом по поместью прямиком к хозяйскому кабинету. Сколько напыщенности в интерьере, всё кричит о том, сколько сюда вложено галеонов. Люциус до умопомрачения богат и выставляет это на показ. Истинный сын аристократии, пережиток прошлого, король собственного мира, только короны не носит. Проходя мимо картин предков рода малфой, Снейп вежливо поздоровался с Абрахасом, знавшим его еще со времен выпуска школы и вступления в ряды Лорда. Отец Люциуса был таким же неприкрытым снобом, безвременно ушедшим по таинственным причинам. Конечно, в прессе писали, что представителя древнейшей фамилии скосила драконья оспа, но в это слабо верилось. В этом мог быть замешан Волан-де-Морт… Что ж догадок можно приводить много, тайны рода Малфоев остаются тайнами. В кабинете оказалось пусто, Люциус был пунктуален, но только не в своем доме и не с ним. То ли это дань неуважения, то ли дружеская расхлябанность, но были ли они друзьями? Возможно, до второго пришествия Лорда, но сейчас отчетливые разные стороны баррикад.

— Здравствуй, Северус, чем обязан столь неожиданному визиту? — натянуто произнес Люциус, входя в кабинет.

Снейп кивнул в знак приветствия.

— Причина ясна — твой сын, — придавая голосу строгости, ответил Снейп. — Мальчик использовал в школе запрещенное заклятие, точнее, едва не использовал.

Глаза Люциуса не выражали ничего. Он сегодня выглядел странно, немного взлохмаченный, помятый, непохожий на себя, по нему, конечно, не пробежало стадо бешеных гиппогрифов, однако симптомы какой-то стычки были. На лице присутствовал небольшой румянец, следствие чего-то непонятного. Он бегал, убегал?

— Ну и кого он пытался замучить? Поттера, надеюсь? — легкая усмешка.

Мужчины сели друг напротив друга, хозяин в кресло, а Снейп на софу, стоящую ребром, мебель образовывала букву «Г» вокруг журнального столика. Появившийся эльф принес поднос с черным чаем, и после его исчезновения они продолжили неприятный разговор.

— Да, Поттера, но это было вовсе не Круцио.

Глаза Малфоя на миг упали в забытье, он открыл рот, но его прервал стук в дверь. В проеме появилась Нарцисса, приветливая, как всегда немного уставшая и утонченная женщина. Легкое дополнение к шикарному мужу.

— Северус? Какая приятная встреча.

Снейп встал с места, приветствуя хозяйку дома. Мимолетный взгляд на Люциуса. У него глаз дергается? Показалось…

— Нарцисса, прекрасно выглядишь, как твои дела? — вежливо поинтересовался Северус, целуя даме руку.

— О, просто превосходно, только что вернулась с приготовлений благотворительного вечера в Грейс Холле, — пролепетала она с улыбкой. — Я вам помешала?

Снова взгляд на Малфоя, тот моментально тоже поднялся, подошел к жене, и она как всегда дежурно потянулась к его щеке, при этом лицо Люциуса было странным, каменное выражение сдобрил налет едва различимой ярости. Наверняка из-за проступка Драко, ведь парень действительно переступил все границы.

~~

Принимая поцелуй от «ненаглядной женушки», Люциус незаметно шепнул ей на ухо:

— Какого черта?..

— Нарцисса, думаю, ты, как мать Драко, должна принять участие в разговоре, ты не против, Люциус?

Тот посмотрел на декана своего сына с некоторым недовольством.

— Полагаю, Цисси устала…

— Вовсе нет! — подхватила женщина. — Люциус, я имею право знать, что происходит в Хогвартсе с нашим сыном.

Милая улыбка, губы, по которым хотелось садануть тростью. Тварь…

— Да, конечно… дорогая, — последнее слово далось с невыносимым трудом.

Аллегра заняла место на диване ближе к «мужу». Змея не может не сунуть нос в его дела! Скорее всего, поняла что гостем, к которому запрещено приближаться, будет Снейп. Хитрая выскочка.

— Итак, что я пропустила? — не сводя глаз с закипающего Люциуса, спросила она.

Разговор повторился, отсюда начались разглагольствования в защиту Драко, надо сказать, Аллегре удавалось выдавать себя за Нарциссу довольно легко, те же манеры, интонации в голосе. Несомненный талант актрисы, которая сто процентов получит порцию Круцио, по уходу Северуса… Притащилась сюда, чтобы поглазеть на своего ненаглядного насильника. Чокнутая, бессовестная. Пыталась задеть его…

— И как же ты умудрился не уследить за Драко? — немного натянутый голосок «жены».

~~

Резкая боль в области лодыжек. Да как он посмел? Люциус незаметно ударил меня под столом тростью после попытки придраться к Снейпу. А Северус ни капли не изменился, все такой же строгий, организованный, весь в черном… Я сразу поняла, кто именно пришел к Малфою, быстро сбегала в комнату, чтобы переодеться, вряд ли миссис «Люциус» может носить вещи, подходящие разве что для фехтования и верховой езды. Нацепив строгое зеленое платье, я помчалась прямиком к кабинету. Стук в дверь, о да, не могло быть ошибки, это Снейп. Встал, вежливо поинтересовался делами, галантно поцеловал руку, почему-то сразу захотелось помыть ее. Прикосновение принесло странную неприятную боль, а не наслаждение. Люциус стал похож на разъяренного фестрала, от него несло апокалипсисом, что не мог не заметить Северус, слава Мерлину списавший это на информацию о происшествии в Хогвартсе. Но вот что интересно…. Гладко выбритая щека «мужа» показалась необыкновенно теплой…

Я постаралась не обращать внимания на боль в ноге, отвлекаясь на Снейпа… Черные глаза, Мерлин, как же ты устал… Постарел внезапно. Ломающая душу агрессия превратилась в сочувствие… Я не должна жалеть собственного насильника, он заслужил все муки ада. Должен гореть в пламени преисподней, страдать, мучиться… Но я не могу, не могу не болеть душой, глядя в его темные глаза, держусь из последних сил, чтобы не впасть в истерику и не разрыдаться. Призрак ошибки затуманил разум горьким одиночеством. Ярость спадала, заменяясь грустью, надеждой, что в моей душе еще есть свет, препятствующий агонии, в ночи заставляющий накрываться одеялом и тихо зализывать раны. Потакать слабости, самоуничтожаться… Ты не вправе иметь власть надо мной! Ты жалок, чудовище, мой кошмар… Я все еще люблю, сквозь ненависть и обжигающую боль. Надежда умерла, на ее место встало роковое удушье… Ты будешь моим, склонишься, умоляя простить, будешь целовать ноги, умытые в яде. Отравлю остаток жизни нам обоим. О, как ты грешен, ангел тьмы, ты в бесконечность заставляешь кануть, в забытье. Бледная кожа, уродливые морщины, но ты все еще прекрасен для меня. Дьявол, искушающий самообладание. Некрасивый, непривлекательный, саркастичный, темный, такой, который нужен мне…

«Яви мне путь, о коем ты поведал,

Дай рая врат увидеть свет.

Ты тот, кто душу вечной муке предал

Ты двинулся умом, и я тебе вослед». *

Северус что-то отвечал в меру вежливо, а я не могла справиться с собой, утонула в его бархатистом голосе, еще никогда не звучавшем так притягательно. Любить тебя, увы, такое горе. Твоя совесть негуманна, ничтожество, как можно жить, после того, что ты натворил? Опять грусть сменялась гневом…

— … Нарцисса, Люциус, вам стоит серьезно поговорить с Драко, он слишком разбалован.

Все внутри снова начало клокотать, это не было связано с отпрыском Малфоя никак…

~~

Люциус наблюдал, как меняется лицо «жены». Что случилось? Проступала изнурительная боль и неприкрытая агрессия, сейчас что-то будет… Он, как следует, вновь приложил трость о лодыжку Аллегры, но она даже не скривилась от боли. Её кулаки сжались до белизны костяшек.

— Ты намекаешь на то, что мы плохо воспитываем нашего сына?

Глаза Люциуса едва не вылезли из орбит, ее состояние выходит из-под контроля. Мерлин, идиотка! Идет на поводу у своих эмоций!

— Нарцисса, ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду…

Она открыла рот, но Люциус опередил, иначе девица могла испортить отношения Нарциссы и Северуса:

— Да, мы прекрасно понимаем, Северус, я действительно избаловал сына, — сам не ожидая от себя, он повернулся к Аллегре и аккуратно взял ее напряженную руку. — Дорогая, не стоит так реагировать на правду.

~~

Я смотрела в серые глаза Люциуса, в них не было искр злобы, а наоборот, гипнотизирующее спокойствие и странное тепло, наигранное, конечно. Показное идеального семьянина, успокаивающего истеричку жену, ой, как я получу за это выступление потом, не удивлюсь, если пыточным заклятием. Но рука, накрывающая мой кулак, несла успокоение, расслаблялись мышцы, и мужественные пальцы нежно скользнули в мою ладонь, сжав, но не сдавив. Отчего-то стало так уютно, невыносимо умиротворенно. Всю злобу как рукой сняло, я почувствовала, что разум высвобождается из плена агонии, бреда, сумасшествия. Как удалось так просто вытащить из меня корень ненависти? Ты волшебник, Люциус? Эффект был практически магическим. По спине пробежал электрический ток. Он слишком долго смотрел в мои глаза, на деле секунду, может, две…

— Я поговорю с ним послезавтра, когда он приедет в поместье на Рождество. До Дамблдора дошло дело?

— Нет, на успех, мисс Грейнджер, участвовавшая в этом пообещала после долгих уговоров не болтать. Поттер подвластен её влиянию.

Люциус усмехнулся.

— Тебе удалось уговорить грязнокровку? Похвально, спасибо, Северус…

~~

Его рука сжимала ее ладонь, нечто странное, желание прибить дрянь пропадало, ушло глубоко внутрь, замуровалось, самоуничтожилось, но все равно он так не оставит ее выходки. Стерва совсем сдурела, но глаза выражали благодарность за спасение от себя самой. Стало просто жаль её… Аллегра не виновата, что любит монстра, вспышки гнева неизбежны, но не в обличии его жены! Вероятно, она не ведает что творит, направляя агрессию на Северуса. «Я бы тебя, подонок, сгноил под пытками в подземелье за такое…!» Люциус неосознанно заступался за неё, поймал себя на странной мысли, что убил бы Снейпа на ее месте, а может, и просто так, за то, что знает, какая сволочь скрывается за маской безразличия. Малфой перенимал ненависть от Аллегры, впитывал… Думал о хрупких длинных пальцах в его ладони, воистину ищущих понимания, только их обладательница никогда не признается в этом, но это сделают серые ясные глаза, скрытые за голубыми радужками фальшивой Нарциссы, душу изложат мягкие руки, теплые, такие приятные и нежные… Его словно молния поразила, когда она сжала ладонь в ответ, и он по инерции, но не резко, вытащил ее. Аллегра сделала вид, что не заметила этого, а продолжила уже нормальный разговор. Короткий импульс ее присутствия пробежал по коже…

* * *

Северус ушел из поместья, не ожидая, что разговор впечатался в умы этой идеальной семьи. Нарцисса вела себя странно, пару раз пыталась напасть, может, они с Люциусом поссорились? Вполне вероятно…

* * *

Домовик появился в кабинете, чтобы проводить Снейпа. Аллегра проводила его спокойно, вежливо попрощалась и даже извинилась за свой выпад, с мотивацией, что плохо себя чувствует и имеет ряд проблем с благотворительным фондом. Они остались наедине. Орать совершенно не хотелось, под маской сдержанности он видел маленькую скуксившуюся девочку убитую горем, с разбитым сердцем и тоской… Как Люциус не старался, он не смог изобразить испепеляющий взгляд, не закрылся маской, но должен был проучить, как бы не хотелось…

— Если еще раз влезешь в мои дела, пеняй на себя, — пригрозил он «довольно» строго.

Взгляд. Серо-голубая бездна боли. Он не ожидал.

— Простите, мистер Малфой, — тихий, подавленный шепот.

Не думал, что Аллегра способна на извинения, но она не выстраивала новый слой безразличия и холода, как вчера в библиотеке. Там все изменилось по непонятным причинам. Грозовой перевал…

— Я бы проклял вас, — он запнулся. — Но у меня слишком много дел.

С опущенной головой, превращаясь в Мелани, она прошла мимо, Люциус проследил взглядом. Как и вчера, Аллегра остановилась в дверях, как и вчера на мгновение затихла, как и вчера сказала простую, но покалывающую искренностью фразу:

— Спасибо, и… Простите за мое безумство еще раз.

Он не ответил… Просто вышла… Оставила его в одиночестве пожинать плоды собственной доброты, как и вчера…

Ненависть была стерта с лица земли. Опустевший кабинет казался камерой пыток. Он — жестокий Лорд Малфой — жалок и слаб! Теряет сноровку, позволяет себе жалость к какой-то девчонке, выкидывающей подобные фокусы, но справится с собой не было сил, он упал в кресло и схватился рукой за голову, а второй за все еще нывшее плечо. Глупость какая, маленькая, жестокая сучка и такая несчастная, одинокая в своем безумии. Агрессивная, импульсивная, но в то же время простая и искренняя, когда естественность выходит за рамки маски. Слабая, безвольная, но все же сильная, справляющаяся с собой. Черт знает, что творится с ним! Аллегра удивительная, неподдающаяся логике, открытая и загадочная. Сарказм, язвительность, сменяется на искры благодарности, тепла, как ночь сменяется днем. Это ужасный вирус, которым он сам заражается, покрывается спорами чего-то чудовищного и приятного. Сегодня он испытал превеликое множество эмоций, он злился, восхищался в дуэли, смеялся, жалел, понимал, готов был убить и просто отпустил… Это самый живой день за последние годы.

* * *

Невероятно, он не прибил меня! Что с ним сегодня такое? Упал и головой ушибся? Отпустил, выдав не более чем предупреждение. Несмотря на то, что в голове варились такие мысли, в душе был странный комок, тепло, ощущение, что в ладони все еще была его рука… Что происходит? Он просто понял, не стал издеваться. Чуть те нарвалась на склоку со Снейпом… Безумная, что я творю? Не имею права вламываться в чужую жизнь в угоду своему эгоизму. Северус ушел, и я просто выкинула его, как дурной сон из сознания, потому что сухой, черствый, надменный Люциус Малфой понял меня. Неприязнь к павлину сменялась на уважение к мужчине, теплому, в момент ставшему ближе на сотни километров. Поразительно, он ведь совершенно не такой, каким пытается быть. Но почему пожалел меня, ведь даже не стал орать, хотя я ожидала пыточного проклятия? Нужна ли мне жалость? Да, сегодня определенно…

Я вернулась в комнату, забралась на кровать, свернулась калачиком и заплакала впервые с той ужасной ночи… Выдержка оказалось слабой, но сегодня слезы были по другой причине, не понимаю, почему он проникся?

* * *

Данте Алигьери «Божественная комедия»

Яви мне путь, о коем ты поведал,

Дай врат Петровых мне увидеть свет

И тех, кто душу вечной муке предал".

Он двинулся, и я ему вослед.

Позволила себе немного переиначить.

Коллаж:

http://s001.radikal.ru/i193/1001/d1/28fcbd504089.jpg

— Все будет хорошо, все непременно будет замечательно, правда не в этой жизни… — твердила я себе, идя по холодной, обдуваемой всеми ветрами улице. Белизна снега торжественно оттеняла серые и коричневые стены зданий, наряженные яркими разноцветными гирляндами. Отовсюду доносился звон бубенцов, создающих праздничное настроение всем, кроме меня.

Назад в прошлое, которое закончилось совсем недавно, но словно оторвалось и безвозвратно потерялось…

Перечеркнутая жизнь казалась страшной сказкой, когда я увидела её изнанку.

Дух Рождества царил на каждом углу: огромная елка, украшенная движущимися фигурками игрушек, зайцев, Санта Клаусов и имбирным печеньем, стояла на небольшой площади в центре городка. Безответная пустота в сердце. Мне не важны праздники, ведь теперь все это — безвременно ушедшее. Частичка души, стертая с лица Земли. Ни тепла, ни света, ни жалости — лишь сухость во рту от ощущения, что чего-то не хватает…

Разноцветные форменные шарфы студентов, то и дело мелькали на пути. Это какой-то круговорот времени, отдающийся головной болью, не находящий успокоения в сердце.» Сладкое королевство», переполненное детьми, галдеж вокруг пирожных синего цвета — новое изобретение пекарей. Я любила мармелад и лакричные леденцы, но это было в иной реальности. Я прошла мимо, отгоняя сладкий запах воспоминаний, доносившийся из магазина. «Зонко» — излюбленная лавка хулиганов: вот и Фред с Джорджем, рассматривающие витрины, ищущие идеи для новых фокусов. Рыжие головы и веснушчатые лица — абсолютно одинаковые, улыбающиеся, такие беззаботные… Наверняка задумали нечто грандиозное, даже тирания Амбридж этим ребятам не закон. Нужно отметить, что назначение невыносимой министерской ищейки на пост Генерального Инспектора Хогвартса не ошарашило меня, я ожидала нечто подобное. Новость вызвала лишь ухмылку, когда первая полоса Ежедневного Пророка пестрела неприятной улыбкой леди «Я люблю котят»… Подозреваю, что обожанием грязнокровок эта дама не обременена…

Смотрю на всех этих детей и понимаю, что я больше не являюсь частью мира, когда-то бывшего мне домом, колыбелью спокойствия. Там не было понимания и ответной любви, но Хогвартс стал особенным, непередаваемо тоскливым воспоминанием, оставшимся глубокой раной на сердце… Жаль, что все так паршиво закончилось, обидно…

Северус перечеркнул это прошлое, искалечил светлую память о школе, в которой последним ярким моментом были его пьяные прикосновения, запах виски, бесчеловечная грубость и безразличие к искренней любви. Чудовище…

У паба «Три Метлы» толклась стайка студентов пятого курса, среди них я заметила Лаванду, кажется, по фамилии Блэк , нет — Браун. Она заливисто смеялась вместе с подругой-индианкой над худеньким когтевранцем, очутившимся в компании, по-видимому, случайно.

— Нет, прости, Сэмми, я не пойду с тобой на Рождественский бал, меня уже пригласили…

Я разглядывала мальчугана, вмиг покрасневшего и осунувшегося. Он вежливо извинился за беспокойство и пошел своей дорогой в одиночестве. Несчастный, отверженный, было слишком заметно, насколько ему небезразлична пресловутая Лаванда — школьная кукла без тени интеллекта на физиономии. Я не знаю её внутреннего мира, но смею предположить, что он весьма небогат и однообразен. Может быть, все мысли в кудрявой светлой головке сугубо цвета фуксии, как и одежда, которую Лаванда носила.

Мой облик неприметен, не интересен никому, просто мужчина средних лет с залысиной и седыми проплешинами, идущий по улице по своим делам. На Хогсмид повесили антиаппарационный барьер, очень странно. Сумасшествие Фаджа на почве страха, нежелание признавать, что Лорд вернулся, и вдруг такой саморазоблачающий поступок. Я пришла сюда в субботу именно потому, что хотела встретить одного человека, изредка появляющегося в дружелюбной деревушке.

Кошмар этой бессонной ночи — вчерашняя встреча в кабинете Малфоя. Безрассудная горесть заставила меня пойти на этот шаг. Я не могу игнорировать очевидные эмоции и чувства. Я не надышалась той короткой встречей, не сумела сдержаться, выгнулась дугой на пути к сумасбродной памяти, грубости, поцелуям. Обесчестил, боль лишения невинности затуманила разум, испарила любовь, которая так просто вернулась вчера, а в груди… Натянутое ощущение, что еще не все потеряно…

Я просто хочу тебя видеть, знать, что усталость черных глаз была ложью, придуманной мной, а новые морщины на твоем лице — лишь оттиск сумасшествия, боли. Я пропала, но меня спасли, стыдно. Помог Люциус, иначе я могла проклясть, затоптать единственную ошибку, от которой хочется плакать и смеяться. Малфой вчера показал себя джентльменом. Невероятно, он оказался куда лучше, чем я себе вбила в голову… Хотя… То был всего лишь порыв понимания. Я прекрасно усвоила, что те гипнотизирующие взгляды и руки — всего лишь успокоение, попытка сохранить мнение об идеальной семье, сложенное веками, и я не имела права разрушать фасад гармонии, посягнуть на главное — на статус Малфоев и их благополучие.

Эх, Люциус, Люциус… Долго еще ты будешь терпеть мои выходки? Сколько еще мне придется испытывать твое незыблемое терпение… Очень силен, не то что сын. Но Драко еще предстоит узнать, что такое ценности Малфоев, прежде чем превратиться в идеального главу семейства, человека, способного держать эмоции под контролем, умерять пыл. Мальчик, ты забудешь, что такое смех, как забыл твой отец.

Невольно я вспомнила о концовке вчерашней дуэли, напоминание о простых человеческих радостях немного освежило главного слугу Лорда. Улыбка…

Хогсмид оказался пуст на предмет, как Золотого Трио, так и профессора Зельеварения, которого я невольно искала взглядом. Всего лишь час на декабрьском холоде не изменил ничего, а мне так хотелось увидеть хотя бы краешек траурной мантии, посмотреть издалека на родные черты. Ты не заслуживаешь моих мук… Будешь валяться в ногах. Несмотря на все чувства, обещаю, я отомщу… А пока просто покажись, хоть на мгновение, мне нужен стимул жить…

— Рон! Прекрати, довольно!

Я обернулась на звук знакомого девичьего голоса , доносившегося с заснеженной прогалины на тропе из Хогвартса… Вы все-таки решили прогуляться… Но Гарри не было, гриффиндорцы вдвоем забрасывали друг друга снежками. Что-то екнуло на сердце, им так весело, непринужденное общение, дружба… Мне плевать, абсолютное равнодушие… Все что нужно, это заменить одного из них собой. Надо использовать шанс, эту случайную встречу. Но как? У меня нет никакого плана, опираться на импровизацию? Лучше просто проследить… Гермиона подходила по моим меркам идеально, потому что у Рона слишком большая семья, сложно запомнить все нюансы, а Грейнджер — грязнокровка, мало связанная с волшебным миром. Что делать с девчонкой? Империо, заставить пойти со мной? Убить? Отправить в замок к Лорду, чтобы с ней поразвлеклись? Она нужна, нужно узнать все о ней, вплоть до любимого цвета и предпочтений в еде…

Невзрачный мужчина все еще не привлекал внимания подростков, они бесились, смеялись, счастливые… Ради чего, я готова предать общение, уничтожить единственных, кто видел во мне человека? Ни одна струнка в душе не порвалась. Я должна сделать это во имя себя, во имя черной замшелой мечты, бреда, обосновавшегося в голове болью. Не печаль, а гнусная досада, эмоциональный диапазон невелик. Я готова. Слежка из-за угла, томительное ожидание, изучение обстановки… Слишком много людей в округе.

Я пристроилась у витрины «Зонко», разглядывая диковинные вещицы, следила за молодежью, снующей взад и вперед… Как остаться с одним из них наедине? Рон на всех парах полетел к магазину «Все для квиддича» на другой стороне улицы и прилип к стеклу. Было видно, как он с обожанием жадно рассматривает новую защиту для квиддича. Гермиона, закатив глаза, последовала за ним. Разговоры… Она еле оттащила парня от витрины. Рон, недовольный этим, скорчил гримасу и поплелся следом за ней. Лучше бы он остался. Грейнджер повела его во «Флориш и Блоттс»… Вряд ли ему будет там интересно. Ну, давай же, Уизли, скажи, что ты не хочешь туда, оставь одну, иди уже куда-нибудь.

Я переместилась немного ближе к книжному магазину, чтобы наблюдать картину уговоров… Все зависит от удачи. Но, к несчастью для них, она была на моей стороне. С недовольным лицом Гермиона развернулась и вошла в торговую лавочку, а рыжий унёсся обратно к заворожившей его витрине.

Я скользнула в помещение битком набитое фолиантами разного содержания: учебниками, атласами, алхимическими трудами, работами по трансфигурации, энциклопедиями по Гербологии и множеством развлекательной литературы.

— Добро пожаловать. С наступающим Рождеством! — веселый голос заставил меня взрогнуть.

Поздравления исходили из уст не живого человека, а игрушечного Санта Клауса, стоящего рядом с дверью на трехногой табуретке. Игрушка махала рукой и в промежутках между посещениями новых клиентов добродушно хрипела «Хо-хо-хо…». «И тебя с Рождеством», — зачем-то мысленно поблагодарила я искусственного духа праздника. Больше поздравлять было некого, разве что Нарциссу и Люциуса. Если повезет, еще и их ненаглядный сын подвернется.

Кругом пахло свежими пергаментами, типографскими чернилами, новыми книгами. Гермиона затерялась среди студентов, галдящих о выборе подарков друзьям и близким. Как Рон был одет? Незаметно, пройдя через толпу, я применила невербальное заклинание временной трансфигурации одежды и изменила лицо. Всего пятнадцать минут в чужой одежде, но это шанс…

Взглянув в окно, я не различила фигуры долговязого Уизли, очевидно, он зашёл внутрь лавки со спортивным инвентарём. Время…

— Что-то ты быстро, Рон… — сказала Гермиона, беря книгу с полки.

— Да, ну, защита Фистбикса выглядит какой-то не очень надежной. Не стоит тех галеонов, что за нее просят, — соврала я, вспомнив название товара, кричащее с витрины.

— Мне казалось, что ты без ума от нее.

Я пожала плечами, стараясь изобразить недовольство.

— Выбрала что-нибудь?

— Да, я, пожалуй, возьму «Труды Альберта Великого по алхимии», — проговорила она, листая книгу.

Рон может заявиться в любую минуту.

— Да брось, у меня дома валяется эта книга, я могу дать тебе.

Гермиона выпучила глаза.

— Но откуда в вашей семье могут быть подобные издания?

— Ты считаешь, что в нашей семье все идиоты? — немного насупилась я.

— Вовсе нет, Рон, я просто удивилась.

— Книга принадлежала Биллу, — ляпнула я в надежде, что прокатит.

Гермиона приподняла левую бровь, покосилась на очередь у прилавка и согласилась не брать издание.

— Куда пойдем? — спросила она.

Куда подальше, за аппарационный барьер, желательно. Я незаметно достала палочку из кармана, и, направив на бывшую подругу, прошептала:

— Импе…

Хлопок, плечо загорелось неприятной болью, какого черта?

— Рон, что ты забыл в книжном? Пошли, посмотрим на новые метлы? — сказал гриффиндорец, отправляя непонравившуюся книгу на полку. — Искал «Квиддич сквозь века» для младшего брата, но его разобрали, — оправдал он свое появление в притоне заучек.

— Э-э-э, спасибо Симус, я уже был там, совершенно не на что смотреть.

Палочка была убрана от греха подальше, слишком много свидетелей…

— Да ну, ты, наверное, шутишь! Таких функций и способности уходить в крутое пике на скорости под сотню, не было ни у одной модели до этой! — Симус говорил про интересующую его новую Молнию.

— Рон, иди, я все же куплю эту книгу, чего тебе ждать, пока я в очереди стоять буду.

— Но, Гермиона!

Финиган уже взял меня под локоть и потащил прочь из книжного. Что сейчас будет… Мы вышли в начинающуюся метель. Он отпустил мою руку и затопал впереди.

— Я не понимаю тебя, Рон, вчера ты говорил совершенно иначе, ты был без ума от новой Молнии!

Нельзя так просто отпускать его, это чревато. Пальцы нащупали палочку и прямо из кармана направили ее в сторону парня, пока тот разглагольствовал на спортивную тему.

— …Сейчас у Пушек Педдл…

— Обливэйт Партис, — тихо прошептала я.

Он остановился на полпути, словно потерялся, а меня ноги понесли прочь, я стерла воспоминания о встрече в книжном магазине… Черт, Гермиона… Она все запомнила, так нельзя… Мерлин, я пропала. Зайдя за угол, я трансформировала одежду обратно в свою, сменила внешность на невзрачного мужчину и вернулась на торговую улицу. Нельзя больше делать подобное — это глупо и неэффективно, нужен план к любым действиям…

Войдя во «Флори и Блоттс», я снова услышала радостные поздравления фальшивого Санты. Вот она: Гермиона стояла в очереди, слишком плотно сдавленная студентами со всех сторон.

«Не подобраться, думай Аллегра…»

Внезапно я увидела в руке одного юнца малиновый шарик… О, я знала, что это товар из Зонко...

— Диффиндо…

Взрыв и оглушительный львиный рев пронесся по помещению, все присутствующие схватились за уши и машинально пригнулись, ошалел и сам хозяин фокуса. Началась неразбериха, благодаря которой мне удалось подойти со спины к Гермионе, но загалдевшая толпа мешала со всех сторон. Кругом слышалась ругань на пуффендуйца, выкинувшего шутку.

— Покиньте мой магазин! — возмущенно произнес хозяин, строго глядя на ни в чем не повинного мальчика. — Немедленно!

Самое время действовать… Еще успею заменить ее… Но мои губы не посмели прошептать заклятие подвластия, я увидела Рона, приближающегося к Флориш и Блоттс… Чертов рыжий придурок! Именно сейчас! Когда я так близко! Он уже вошел и направился прямиком на нас. Кровь стала закипать… шанс упущен…

— Обливэйт Партис, — шепнула я, стирая последние воспоминания грязнокровки.

— Гермиона, ты нашла что-нибудь? — задорный голос.

Немного потерянный взгляд гриффиндорской зубрилы… Я незаметно ускользнула вглубь стеллажей и схоронилась, подглядывая за действием. Заклятие забвения последних воспоминаний давалось мне легко, но поведение жертвы заклинания могло быть странным, легкий дисбаланс, подозрительность. Грейнджер непонимающе опустила взгляд на книгу в руках. Мозги сами должны заполнить пустоты.

— Кажется, да… — донеслось до меня сквозь чужие голоса.

На кой Мерлин я сунулась в Хогсмид без плана? Надеялась на собственную смекалку?

Я покинула магазин, третируя себя, ругая всеми грязными словами, которые знала. Метель усилилась, снег носился кругами, ветер норовил залезть в капюшон. Становилось зябко и неуютно. Паршиво, едва не провалилась, запросто могла быть раскрытой. Дурацкая самонадеянность и желание доказать, что я не просто так просиживаю штаны в зоопарке Малфоев. Хотелось удавиться…

Я брела к окраине деревушки, провожая взглядом разноцветные шарфы и шапки. Стало совсем гнусно… Неудачница, этот промах надолго запомню, пускай будет мне уроком. Всего лишь Империус и проваленный план, которого в сущности не было… Если уж на то пошло, мое появление здесь было связано не с Грейнджер и Уизли — я хотела увидеть совершенно другого человека… Нужно поклясться себе больше никогда не импровизировать. Это было ужасно…

Только сейчас небольшой мандраж охватил тело, легкое волнение от того, что я едва не натворила… До возвращения за мной домовика, с которым мы условились на четыре, осталось около получаса. Что ж, у меня есть время, чтобы сполна насладиться самобичеванием, вдоволь обругать себя за идиотский поступок…

* * *

— Пунктуальность, видимо, не в числе ваших достоинств.

Сегодня Люциус решил быть порезче, вчера слишком серьезный проступок сошел ей с рук. Стоит наверстать упущенное. Аллегра фыркнула, но не ответила. Слегка красноватый нос выдавал, что она побывала на улице.

— Где вы были?

— Ходила подышать, это запрещено? — ответила она.

Хитрое личико «Мелани» светилось фальшивой искренностью. Она достала палочку и запечатала дверь Колопортусом.

— Мисс Кэрроу, на дом не действуют чары чужих людей.

Удивление.

— Хотите сказать, что все мои запирания в комнате бессмысленны? — как всегда ляпнула она нечто странное.

— Очевидно, да, — саркастично произнес Малфой и сам запечатал дверь.

— Ну, и как воздух в Хогсмиде? — елейный голос Люциуса раздражал Аллегру.

— Я смотрю, Кэрри уже донес хозяину о перемещениях пленницы, — недовольно кинула она.

Опять вражда, снова сарказм, ничего не меняется. Аллегра совершенно невыносима. Люциус наблюдал, как светлые волосы темнеют, а глаза возвращают себе исконный цвет.

— Вам не обязательно принимать свой облик, мало ли Нарцисса решит заглянуть.

— Думаю, что успею измениться обратно. Я чувствую себя неуютно с парой лишних килограммов, — она неопределенно взглянула вниз.

Да, Мелани действительно была крупнее миниатюрной Кэрроу, только это не оправдание. Люциус ничего не сказал, когда она вышла и встала напротив него с палочкой наизготовку. Однако планы на занятие были иными. Люциус приманил со стены две начищенных уксусом шпаги и, конечно же, поймал удивленный взгляд. Волевая бровь взметнулась вверх, но Аллегра послушно перехватила летящее по воздуху оружие и убрала волшебную палочку в ножны на запястье.

— О, вы решили заколоть меня? — с насмешкой спросила она.

Умоляющий взгляд в ответ.

— Аллегра, вы когда-нибудь доиграетесь. Мое терпение не резиновое, впредь, следите за языком.

— Я, кажется, ничем вас не оскорбила, мистер Малфой, — парировала она, вскинув бровь.

— Мне не нравится ваш тон…

— Мне тоже много что не нравится, — возразила в ответ она, как-то по-детски защищаясь.

Сейчас стоило преподать ей урок, чтобы знала свое место, пусть это будет непросто. Аллегра — избалованный маленький ребенок, намеренно пытающийся задеть по любому поводу. Люциус встал в стойку, оппонентка последовала его примеру.

— Прошу не поддаваться, я не люблю этого.

Люциус лишь усмехнулся. Он затеял это именно для того, чтобы не поддаваться, а наоборот, ранить — не сильно, конечно — ну и заодно посмотреть навыки соперницы. В палочковой дуэли она показала себя весьма неплохо. Не хватает опыта, но это поправимо. Она не собиралась стоять столбом, а напала первая. Выпад, парирование удара, острие Люциуса прошлось по гарде соперницы, и едва не соскользнуло на плоть, но он не ожидал… С какой невесомой легкостью она сделала спиралеобразное движение рукой и уклонилась от удара, отбив вражескую шпагу. Шаги назад, вперед, он стал давить, двигать Аллегру к задней стене, но, вычислив его тактику, она уклонилась в бок, и холодный металл прошел в дюйме от красивого личика. В меру своих габаритов Люциус не был быстр, но он брал силой, опытом, выносливостью. Юркая оппонентка пошла в наступление, парируя сложные нападения, ускользая от прямых ударов — теперь в танце вела она, давя на Малфоя скоростью. Он успел вовремя отклониться, от опасной атаки и попытался сделать свою, но не смог; шпаги скрестились. И когда она успела?

Передышка.

Они разошлись по разным сторонам. Аллегра была явно довольна собой, да и Люциус не ожидал такого сопротивления. Мерлин с ним, не будем преуменьшать достоинства плутовки, она — отличный противник, но посмотрим, что будет дальше…

— Что-то раздобыли в Хогсмиде? — заполнил он паузу.

— Увы, нет. Пыталась проследить за Грейнджер и Уизли; на мою неудачу Поттера там не было.

Люциус усмехнулся, вновь занимая позицию.

— Вы хотели просто прийти и украсть его?

— Признаться, такие мысли были, однако мне не удалось выманить даже его друзей, они постоянно находятся в окружении кого-то, это практически невозможно, — совершенно ровно произнесла она, убирая выбившуюся прядь волос за ухо.

— Если бы детей так сильно не охраняли, они давно были бы мертвы. Там ошивается толпа авроров. Вы не одна такая умная.

Изобразила наигранное удивление в ответ на колкую фразочку. И с чего Люциус первый высказался немного саркастично? Проигнорировала слова, как и он это любит делать…

~~

Рукав серой рубашки был порван, и темное пятно крови расплывалось по ткани. И черт меня дернул уйти вправо, а не влево. Точное попадание вылилось в глубокую царапину. Краткий стон боли — но это только в первый момент, ни одна слезинка не выкатилась из глаз. Я собралась достать палочку, будет немного неудобно залечивать себе плечо.

— Вы в порядке?

— Да, небольшая царапина, — ответила я, оттягивая порванную намокшую ткань.

Люциус подошел вплотную.

— Вы позволите? — поинтересовался он.

— Да, мне немного неудобно…

Обычно я стравливала пару фразочек или игнорировала его манеры и напускное беспокойство, но сейчас было действительно неудобно. Люциус аккуратно раздвинул оборванные края моей блузки.

— Эванеско.

Кровь исчезла с кожи и рубашки, но продолжала сочиться из глубокого пореза.

— Потерпите немного.

Я слегка ошарашенно посмотрела в серые глаза, изучающие увечье. Опять проявляет свою непонятную тревогу… Но он не обращал внимания, слишком увлекся залечиванием…

~~

Рана затянулась и совсем пропала, образовав сначала розовую кожицу, а потом и вовсе слилась цветом с остальной кожей. Она позволила себе помочь, несмотря на гордость, или это всего лишь понимание солидарности противников? В любом случае, Аллегра делает успехи, меньше дерзит, держит в узде паршивый характер. Все время, пока он колдовал, ощущал на себе пристальный взгляд, стало немного не по себе. Закончив с раной, Люциус вернулся к своему месту и вновь встал в стойку. Очередная серия коротких дуэлей, в одной из которых Аллегра ловко выбила шпагу из его рук, чем заслужила несколько искренних хлопков в ладоши… Самое интересное было то, что он не мог предугадать тактику ее нападений, ведения боя. Все движения были совершенно спонтанными, будто непредсказуемость ее характера выливалась продолжением эфеса в гладкую сталь. Она не была сильнее его… Да и невозможно сравнивать — совершенно разные техники. Как и вчера на тренировке с магией, Аллегра быстро окунулась в азарт. Надо сказать, шпага была не менее изящна в ее руках, нежели палочка. Невероятно точные уколы, гладкие скользящие подачи. Можно было утверждать, что она родилась со шпагой в руках.

Люциус залечивал себе рану на ноге, пока Аллегра заклинанием соединяла разорванную на другой руке ткань блузки. Он больше ни разу не попал в нее, всего лишь рассек серый шелк рубашки. Восторг, удивление. Просто не мог поверить, что встретил в лице семнадцатилетней дерзкой девчонки такого интересного соперника! Грация, владение оружием на десять с плюсом, самый романтичный в мире вид спорта превращал ее в элегантную леди, дикую кошку, чьи глаза блестели непередаваемым азартом. Потрясающе!

— Смею заметить, Амикус намного хуже владеет шпагой.

«Да, девочка, ты заслужила похвалу». Люциус видел ее взгляд, довольный, искренний.

— Отец уже давно мне не соперник.

Улыбка, пускай хвастается, Люциус оценил реакцию. Да ее переполняет гордость, того и гляди взорвется! Умница. У них оказалось гораздо больше общего, чем он предполагал. «Грозовой перевал», теперь это… Кэрроу-старшего он побеждал, особо не напрягаясь, несколько точных движений и Амикус всегда оставался с ранениями, но Аллегра заставляла дыхание учащаться в порыве резкости движений, уворачиваний от острия. Адреналин с бешеной скоростью носился по венам во время баталии. Она даст фору любому дуэлянту, несомненно, талантлива. Тень уважения проскользнула между ними, Люциус знал, что тоже произвел впечатление.

— Мистер Малфой, думаю, вы в комплиментах не нуждаетесь, ваш стиль впечатляет.

Обмен аристократичными улыбками. О да, она умеет вести себя, как подобает, но неужели только в бою? Сейчас перед ним стояла настоящая женщина, слегка высокомерная, манерная, вежливая, искренняя. Уникальность дарования дуэлянтки, шагала в ногу со способностью к театральным представлениям. Актриса, она может быть разной, совершенно непредсказуемой: жесткой, жестокой, гордой, слабой, едкой… Люциус поймал себя на мысли, что пора пересмотреть свои представления о ней, сильнее начал осознавать, что Северус ни в коей мере не достоин подобного сокровища, граненого юного алмаза, с гравировкой чистокровия. Обесчестивший поддонок обязан валяться у нее в ногах, вымаливая прощение. И только сейчас пришло понимание, что Аллегра пытается восстановить свою честь, свое опороченное «Я», хочет наказать мерзавца. И пусть это навязчивая идея, она полностью права.

Сложив шпаги, они приступили к магической тренировке. В фехтовании она, несомненно, лучше, но и здесь неплоха — просто опыта недостаточно, но хватит ли ей знаний и умений в бою против авроров, которые очень любят появляться некстати, в самый разгар вечеринки на маггловских костях? «Рождество уже завтра, девочка, жди подарков под елкой, в виде маски и черной бархатной мантии…»

* * *

Люциус и Нарцисса отбыли в Грейс Холл на рождественскую благотворительную вечеринку, оставив меня в компании двух дирхаундов. Их хозяин настоятельно не рекомендовал пускать собак на мебель, но ведь его сейчас нет? Дик и Освальд устроились по разные стороны от меня на софе в библиотеке. Эльфы принесли вино из закромов поместья. Дорогой изысканный напиток, чистый красный цвет, непередаваемо изысканный букет, я становлюсь алкоголичкой — полбутылки как не бывало. А как иначе скрасить одиночество? Я имею право на небольшой отдых после тяжелого дня. О, как блистал сегодня Люциус, его аристократичные манеры были продолжением шпаги, лицо без тени эмоций, строгая осанка, левая рука поднятая вверх. Да, он потрясающий дуэлянт, весьма опытен, строг и лаконичен. Для меня было маленькой победой произвести на него впечатление. Не поскупился на похвалу. Я всегда владела холодным оружием неплохо, пару лет назад в столь юном возрасте превзошла отца. Признаться, его реакция оставляла желать лучшего. Но Люциус… Не хватит словарного запаса, чтобы описать это потрясающее чувство восхищения, еще никогда мне не было так интересно сражаться с человеком. Изысканный, сильный. Движения широких плеч, холодный взгляд и удивление, когда шпага вылетела из мужественной крепкой руки на пол. Я с честью одержала победу, заслужив лавры и аплодисменты. И с каких это пор, интересно, меня волнует мнение павлина? В бою мы договорились не целиться в жизненно важные органы, однако слишком входили во вкус. Сначала я хотела нарубить из него фарш, но потом дуэль превратилась в настоящее азартное состязание, и все мысли о нанесении увечий испарились, остались лишь скрещенные шпаги и достойные противники, безупречный танец двух хищников. Напористый, но ровный стиль ведения боя — с его стороны, импульсивность, непредсказуемость — с моей; сильные парирования, выпады, мелодичный звук соприкасающегося метала… Не хватало только искр и фанфар. Мерлин, это было божественно, меня словно наполнили жизнью, смыслом. Появилось острое ощущение, что не стоит больше дерзить Люциусу, он весьма галантен и вежлив, не каждый выдержит мой острый язык. Стало как-то даже неуютно, несмотря на все его недостатки, он действительно довольно обходителен. Хотя какие, к гиппогрифам, недостатки? Напыщенный аристократизм и постоянная гримаса циника — это не минус. Он всего лишь жертва воспитания и собственной жизни в клетке статуса. Люциус не заслуживает такой «нелюбви» с моей стороны, я слишком много судила о нем по сыну. Да, схожие манеры, поведение в некотором роде, но сейчас вижу, что Люциус другой. У него нет проблем с самообладанием, интеллектом, учтивостью. Ну вот, начинаю находить в правой руке Лорда положительные стороны. А что в этом плохого? Я сама выбрала ту же сторону, стоить принять ее со всеми вытекающими последствиями и Малфоем. Предвзятое мнение пора выбросить на помойку и действительно начать жизнь и миропонимание с чистого листа.

Находясь в полном одиночестве в огромном поместье, не считая двух собак и кучки домовых эльфов, мне не было грустно. Желала, конечно, развлечений, сходить на благотворительную вечеринку Нарциссы, но почему-то не хотелось злить Люциуса, моя вредность должна иметь границы. Когда я отказалась, заметила на его лице легкую улыбку, не скверную, не саркастичную, а нормальную, адекватную, он понял, что я просто отступаюсь, не хочу снова лезть на рожон, не пытаюсь его выбесить и вывести из себя. Раньше доводилось бывать на подобных вечерах, в том числе и на организованных Малфоями — ничего интересного. Снобистская обстановка, все ходят в шикарных нарядах, сверкают драгоценностями не на один галеон и фальшиво друг другу улыбаются. У дам роскошные прически и вечерний макияж, мужчины элегантны, выдержаны, вылизаны… А среди всего этого «сброда» — шестнадцатилетняя Аллегра с вороньим гнездом на голове, ни единого намека на косметику и скромное серое платье. Из украшений только маленькая брильянтовая слеза на золотой цепочке… Отец, самолично вырастивший мальчишку, пытался бороться, но никогда не побеждал в подобных спорах. Он не знал, что если бы я захотела, могла бы выглядеть шикарнее и изысканнее всех на чертовом балу, но я намеренно не хотела этого. Помню взгляд того же Люциуса Малфоя…

— Аллегра, хм-м, вы прекрасно выглядите, — легкая неестественная улыбка.

Да я даже дома умудрялась зализывать свои космы, не без использования дара, конечно — это была детская вредность. Мерлин, какой глупой я была, пыталась доказать что-то, но что? Сквозь черный ход я шла наперекор обществу, хотя могла быть идеальной дочерью. На деле, выкидывала подобные фокусы за неимением возможности реально противостоять. Подобные глупости списывались всеми на переходный возраст, становление личности и характера. Улыбка воспоминаний застыла на лице. Я ощутила вибрацию во всем теле, предвестник изменений почувствовала небольшие покалывания, превращаясь из Мелани в себя. Надоела мне эта блондинка. Встала, немного покачнувшись, подошла к книжному шкафу со стеклянными дверями. В полумраке библиотеки они отражали не хуже зеркал. Дик следил за мной добрыми глазами. Отметив полное перевоплощение, он поскулил и повернул голову на бок.

— Не переживай, это все еще я, — зачем-то напомнила я псу.

Отражение. Ладонь прошлась по лоснящимся длинным волосам от головы к шее и плечам. Пожалуй, ничего больше в себе менять не стоит. Бокал с кроваво-красной жидкостью оказался у губ. Глоток. Я покрутилась у импровизированного зеркала.

— А ты, оказывается, можешь быть женственной, Аллегра… — довольно протянула я, прикусывая губу посексуальнее и делая искушенный вгляд.

Глупость, но приятно, осознать, что ты теперь женщина не только в физическом плане, спасибо Северус, загрызи его акромантул, но и по самоощущению.

— Вы только заметили? — раздался насмешливый голос.

Я дернулась, бокал с вином выскочил из рук, разбился на множество осколков и красные капли забрызгали брюки.

— Мистер Малфой, а вы не должны быть на балу? — произнесла я, взглянув на часы; он ушел только полтора часа назад.

— Я никогда не задерживаюсь на таких мероприятиях долго.

Немного пристыжено за то, что меня застукали за откровенным нарциссизмом, я склеила бокал, поставила на ближайший стеллаж и убрала пятна напитка с пола и своей одежды.

— Кажется, я говорил вам не пускать собак на софу, — немного повысив голос, произнес он.

Освальд и Дик решили удалиться с дивана, от одного только взгляда хозяина. Они подошли ко мне с обеих сторон и ткнулись мокрыми носами в ладони. Предали хозяина. Им просто ласки не хватает. Немного неуверенно я погладила послушные головы питомцев под пристальный, но мягкий взгляд Люциуса. Уголки его губ поднялись в одобрительной улыбке.

— Аллегра, вы опять рискуете быть рассекреченной моей женой, разгуливая по дому в своем обличии.

— Прошу прощения, я немного…

— Расслабились? — продолжил за меня Люциус.

Подойдя к столику возле дивана, он взял в руки бутылку с синей этикеткой, в которой осталось меньше половины.

Сейчас съязвит по поводу детского алкоголизма, зуб даю…

— Вы, похоже, решили уничтожить мои погреба, — с легкой усмешкой произнес он. — «Каберне Совиньон из долины Напа», неплохой выбор, однако я бы посоветовал вам нечто получше.

— Боюсь, что я неплохо разбираюсь в винах, мистер Малфой, мне это подходит.

Я взяла стакан с полки и подошла к дивану, аккуратно села, положив ногу на ногу, и потянулась за поставленной на место бутылкой.

— Вы позволите?

Опять это ощущение, от которого кровь стынет в жилах. Не могу привыкнуть к такому обращению, в очередной раз манеры «Мистера Утопия» меня озадачивают. Я позволила поухаживать за собой, Люциус налил вина, к моему удивлению, наколдовал еще один бокал и вылил в него остатки, затем сел на соседнее кресло и ослабил воротник парадной рубашки. Сама элегантность… Чем обязана такой компании, а главное — с чего вдруг он ведет себя столь фривольно? Ну, да ладно.

— Мне казалось, женщина должна быть в стельку после такого количества вина, — сказал он, рассматривая содержимое бокала на предмет качества.

— У меня неплохая выдержка.

— Вы говорите о себе как о вине.

Он назвал меня женщиной? Завуалированный комплимент, надо полагать, что ж, благодарю… Отчего-то было так спокойно, словно мы никогда не испытывали неприязнь друг к другу, хотя скорее подобные подачи были с моей стороны.

— Как прием? — спросила я, убивая паузу.

— Красиво, эффектно, — начал он неестественно восторженно, — много красивых женщин, влиятельных представителей разных слоев, впрочем, как всегда скучно.

Эти слова выразили и мое мнение о подобных вечерах.

~~

— Аллегра, вино влияет на вас благотворно.

Уже привычная изогнутая бровь на ее личике.

— Откуда такие выводы? — спросила она, делая небольшой глоток.

— Вы не дерзите, не огрызаетесь, адекватно поддерживаете беседу и не стремитесь перегрызть мне глотку…

— Достаточно, я поняла, — немного смущенно остановила она, краснея, а затем улыбаясь. — Я должна извиниться за свое поведение.

— Извинения приняты, — утвердил Люциус. — Признаться, я могу понять вас.

Удивление начинающих пьянеть ясных глаз.

— Надеюсь, вам не покажутся оскорбительными мои слова, — вдруг сказа он; не встретив препятствий продолжил: — Смею предположить, что это защитная реакция на всех мужчин, после того, что с вами произошло.

Задумчивость в темной головке, прикушенная губа…

— Я думаю, что начинаю отходить, и, как считала раньше, во мне не зарождается феминизм.

— Очень на это надеюсь, вы были просто невыносимы в эти недели, — Люциус одернул себя, понимая, что случайно сказал двусмысленную фразу. Аллегра решила проигнорировать, или же просто не заметила.

Измученная улыбка, ладонь, приложенная к лицу, легкий вдох.

— О да, я просто само совершенство.

Сарказм, но на этот раз шутливый и над собой.

— Сегодня я был поражен вашими способностями, действительно не ожидал подобного мастерства.

— Спасибо, кажется, шпагой я владею лучше, чем волшебной палочкой.

Люциус ушел в мысли ненадолго, оставив Аллегру ласкать довольные морды собак, опять обступивших ее со всех сторон. Животный магнетизм какой-то, собаки чувствуют плохого человека и никогда не подойдут к таковому, значит, юная мисс Кэрроу не является средоточием злобы и негатива, ее душа все еще чиста, не обагрена чужой кровью. Но это только пока…

— Аллегра, вы боитесь? Завтра предстоит нечто страшное…

Взгляд оторвался от собак и устремился к нему, и через несколько секунд молчания она произнесла негромко:

— Я не знаю, чего мне стоит бояться. В любом случае, я выбрала свой путь.

Несмотря на тишину, в её голосе чувствовалась уверенность, неподдельный крепкий фундамент.

— Лишить человека жизни непросто, если вам придется это сделать…

Молчание в ответ… Но она собралась.

— Мистер Малфой, я не хочу сеять в своей голове сомнения в том, что может и не произойти.

Довольно умный ответ, не язвительное: «Давайте закроем эту тему». Что ж, ее право, не загадывает на будущее, но страха в серых радужках нет, она действительно сможет сделать подобное, не стоит развевать по ветру уверенность, странную, глупую…

Тема была переведена на менее опасную для её психики. Люциус не мог понять, кто сидит перед ним: юная девушка, или взрослая женщина, образованная, сильная… А манеры, их словно нарисовали из ниоткуда, появилась та самая леди, которую Аллегра так долго прятала в себе. Так непохожа на своего отца. Несмотря на чистокровие, статус и деньги, Амикус был немного простоват, но его дочь совершенно иная, сейчас Люциус видел в ней нечто более возвышенное, поймал себя на мысли, что у него могла бы быть такая дочь…

* * *

Случилось ужасное, Артур Уизли был покусан Нагайной в министерстве — это видение передалось Гарри, и его удалось спасти. И как змее удалось проникнуть в Отдел Тайн незамеченной? По сточным трубам, вентиляции? Не может быть, повсюду расставлены магические ловушки и барьеры. Быть может, на животных защитная магия не реагирует, ведь змея не анимаг, которого уж точно бы засекли. Дамблдор недоволен тем, что парень никак не научится блокировать свои мысли, однако именно это неумение и спасло жизнь Артура Уизли…

Северус размышлял на тему того, насколько близко Лорд подобрался к Пророчеству. Счет идет на дни, совсем скоро ему удастся завладеть им, вопрос времени…

— Легиллименс!

Он снова без проблем вторгся в мысли мальчишки, никаких преград, совершенно неспособный ученик… Воспоминания о сопливой встрече с Сириусом перед началом учебного года, фу, как мерзко. Далее картины дружеских встреч, каких-то разговоров, Северус копнул глубже и наткнулся на воспоминания Поттера о зеркале Еиналеж… Он видит в нем родителей… Лили… горькой болью отдался образ любимой женщины, улыбающейся из магического отражения. Не в силах больше терпеть, Снейп прервал контакт.

— Мистер Поттер, вы даже не пытаетесь бороться со мной! — с налетом досады, произнес он.

— Сэр, я стараюсь…

— Значит, плохо стараетесь.

— Но благодаря связи с Темным Лордом удалось спасти жизнь мистеру Уизли.

— Вы либо совсем болван, либо испытываете мое самообладание. Он может использовать этот контакт, чтобы подкидывать ложные воспоминания, мучить вас, может довести до безумия.

Парень пытался вставить слово. Но «против Снейпа нет приема»…

Северус отпустил Гарри перед Рождественским балом, а сам отправился в лабораторию варить Аконитовое зелье для Люпина — на него бесцеремонно взвалили эту обязанность. Рождество только завтра, и Северус встретит его в полном одиночестве, как всегда. Обычно в праздники его компанией было Огденское виски, но после последних событий он дал себе слово не брать и капли в рот. Никогда не терял голову из-за алкоголя, но почему-то неудачно сложившаяся ситуация плюс отменное пойло превратили его в зверя тогда. Всё, теперь сухой закон, а значит, двадцать пятое декабря теперь черный день в календаре. Расслабиться не удастся, пусть, он и заслужил это в полной мере. Северус искренне хотел знать, что случилось с Аллегрой. Устроила ли она жизнь где-то далеко отсюда? В голову приходили жуткие мысли, а вдруг ее хрупкое безжизненное тело уже давно покоится где-то у подножия скал? Суицидальная личность. Как никто другой, Аллегра способна на самоубийство, а это значит, что он не только исковеркал жизнь и её судьбу, но и повинен в ее смерти…

Несобранность, хаотичный бег маленьких белых точек; рой снежинок кружил за окном, обступая стихией зимы древние стены величественного поместья. И летом внутри, казалось, была вечная метель. Нерушимая стужа, холод пустоши и несбывшихся надежд. Каждый, кто рождался под крышей родового замка, был несчастен, закован в кандалы статуса, обречён на угнетение собственных чувств. Таким был и Люциус.

Он рос в обители пронизывающего мороза, забывая о мечтах юношества, вычеркивая из жизни все светлое, оставлял только манеры и фасад аристократизма, вросший, ставший с ним единым целым. Когда-то н любил сладкое, простую фруктовую карамель, ел её фунтами, пока красивое мальчишеское личико не покрылось прыщами в период взросления. Запрещали все — он быстро забыл об игрушках, их заменили на уроки фехтования, верховую езду… Безусловно, лошади были не самым плохим, что могло с ним случится, однако мысль о том, что и это было неотвратимой обязанностью, заставляла забывать, как приятен запах сена, тепло, исходящее из больших ноздрей и мягкая шелковистая шерсть гривы. Отцу удалось вылепить из него именно то, о чем он мечтал, выкинуть из светлой головки все неподобающие увлечения и литературу третьесортного содержания. Лишь после смерти Абрахаса Люциус позволил «Грозовому перевалу» обрести законное место на полке в библиотеке — но кроме этого ничего не изменилось. В зеркале отражался все тот же чистокровный, высокомерный, идеальный мужчина, который сам воспитывает сына так же, как воспитывали его самого. Он стал тем, кого ненавидел, кого пытался изгнать всю сознательную жизнь, приоритеты семьи и статуса оказались первоочередными. Не мог иначе, в такие моменты говорят, что все слишком далеко зашло.

Люциус смотрел на вьюжное небо, понимая, что никогда не сможет быть таким хаотичным, непредсказуемым, не полетит в пространстве и времени, выбирая направление самостоятельно, не растает на чьих-то разгоряченных щеках, им не будут любоваться, просто потому, что он уникален, и единственный в своем роде имеет оригинальную форму, непредсказуемый узор и внутренний мир. Путь давно утерян, он мог сравнить себя лишь с каплями промозглого дождя, падающими строго вниз, стремглав несущимися к сырой земле.

Праздничный Рождественский ужин в кругу семьи, традиции, обуза… Ему хотелось закрыться в кабинете и почитать, отказаться от большого стола, за которым терялись трое. Но в этом году в стандартном приеме изысканной пищи участвует еще один человек. И пускай, Аллегра не член семьи, за чьей маской скрывается, но это могло хоть как-то скрасить картину строгой, до безупречности вылизанной Нарциссы, и грустного, ковыряющегося в тарелке Драко.

Странный вчера получился вечер, непривычное общество Аллегры не показалось обременительным, наоборот, общение было непринужденным, возможно, виновата еще одна бутылка Каберне Совиньон, развязавшая обоим языки. Темами вечера стали книги и некоторые курьезные случаи из времён юношества Люциуса, в основном, в школьные годы. Хогвартс был единственным местом, где он мог вздохнуть практически полной грудью. Аллегра, как и он, была старостой, дотошной, невыносимой, много историй было рассказано ее устами. Драко совсем недавно возмущался, что она терроризировала Слизерин с момента назначения префектом. Не раз с губ сына едва не срывалось определение «стерва». Люциус объяснял, что она не виновата в том, что выполняет свои обязанности, и не должна покрывать выходки своего факультета… Он примерно знал общую картину её личности, невзрачный образ всезнайки со слов Драко. Теперь, однако, эта особа живет в его доме, и она совершенно не такая. Люциус узнавал ее постепенно и, в то же время, быстро, раскрывая для себя многогранность её характера, непоколебимость сильной натуры, неопределенную слабость и оригинальность.

Вчерашний разговор сделал ее улыбку искренней, позволил чуть приоткрыть душу. Разная, неуловимая, утонченная и вульгарная, немного сумасшедшая, но в то же время умная, умеющая обосновывать и отстаивать свою точку зрения. Забавная, когда немного выпьет — хотя какой там «немного». Она вчера уговорила приличное количество вина, однако выглядела и общалась совершенно адекватно.

Аллегра не должна жалеть о том, что позволила вторгнуться на свою личную территорию… Возможно, это случилось от скуки, которую навевал огромный зябкий дом. Нарцисса приехала с приема поздно и не застала мужа и «племянницу» за бутылочкой Каберне Совиньон. Они разошлись раньше, искренне пожелав друг другу спокойной ночи и отсутствия головной боли наутро. Настроение с утра было даже нормальным, пока его не подпортил «веселый» разговор с Драко по поводу проступка в школе. Он был наказан и теперь обязан сидеть в доме безвылазно до окончания каникул. Что самое противное — сын не произнес ничего в самозащиту, вся речь сводилась к невнятному: «Да, отец», и слегка поникшей голове. Ни одного слова против, Люциус видел себя в его возрасте, не смеющего выдавить что-то наперекор. Безнадежно, он растит отпрыска по своему образу и подобию, от этого еще больнее.

Разгар праздничного ужина, тишина, лишь редкий стук бокалов, опускающихся на стол и позвякивание столового серебра, сведенное к минимуму безупречными манерами. И никто со стороны не мог бы подумать, что двоим сегодня придется убивать, что Рождественский пир, начавшийся с запеченной индюшки, закончится запрещенными заклятиями и смертями, несмываемым месивом греха на двух душах, одна из которых была пока еще чиста. Кто скажет Аллегре — «нет, ты не должна, это ужасно, это глупо обагрять руки кровью ни в чем неповинных людей!»? Никто, она встала на этот путь добровольно. У нее никого нет, и даже отец, от которого она сейчас скрывается, просто даст палочку в руки и отправит уничтожать магглов. Люциус не мог позволить себе слабости запереть девицу в доме, не брать с собой, уберечь от самой себя, не очернять и без того сломленную душу. Он не может, не имеет права, потому как сам приставлен следить, наставлять на «путь истинный» и следить, чтобы не свернула…

Все присутствующие, включая его самого, аккуратно перебирали ножом и вилкой, не нарушая идеальности осанки, подобно восковым фигурам навечно застывшим в одной позе… Все, кроме одной. Аллегра была многим раскованней, но, в то же время, держалась этикета, только нечто неуловимо живое ощущалось в движениях, не вписывалось в программу дома Малфой. Она резала пищу не на малюсенькие кусочки, а на побольше, добрее, чтобы действительно ощутить вкус блюда, салфетка на её коленях лежала как-то иначе, немного небрежно. Люциус отвлекался от тоски, незаметно обращая внимание на гостью. Аллегра позволила выглядеть себе праздничнее: вечные брюки сменились на одно из платьев, что он «заботливо» предоставил. Пускай фигура принадлежала Мелани, но он уже не видел племянницу, а сквозь эту маску смотрел прямо на Аллегру. Длинные черные волосы, собранные в аккуратной прическе, приколотой ненавязчивой бледно-голубой заколкой, одолженной у Цисси, лавандового цвета платье на аккуратных бретелях, высокий пояс, подчеркивающий худобу и юбка, стремящаяся к полу мягкими волнами. Люциус вспомнил, что подарил эту заколку в виде трилистника Нарциссе на выпуск из Хогвартса: изящная, аккуратная вещица, нежная, как раз для юной особы, впоследствии его жена предпочитала более тяжелые украшения. Когда она в последний раз надевала эту заколку, он уже не помнил. Похоже, вещь была отдана в пользование юной Аллегре совершенно без задней мысли, Нарцисса просто забыла… Наверное, безделушка была самым искренним даром, который когда-либо преподносил Люциус, неоцененная, забытая, среди множества аксессуаров уже тогда избалованной юной невесты. Не будет удивления, если его жена передарила заколку «племяннице». Впервые в жизни он ощущал некий трепет от собственного подарка, оцененного по достоинству нежной девушкой, отнюдь не супругой. Обыденная тишина стала давить непониманием, отчего он уделяет так много внимание вещице на светлых волосах «Мелани»? Глаза были прикованы к другому созданию, сидящему внутри пышногрудой блондинки, невесомой, легкой девушке, стойкой, волевой, и нуждающейся в опеке — чего она никогда не признает. Люциус не знал, что чувствует Аллегра перед рейдом Пожирателей, однако аппетита у нее не поубавилось. Быть может, это был способ развлечь себя среди витавшей над подобием Рождества в доме скуки, а может, наоборот это проявление нервозности. У Люциуса, впрочем, было смутное подозрение, что ее вовсе ничего не волнует. Было бы странно. Пиршество перед убийствами смотрелось неестественно, вызывающе.

Эльфы подали десерт, и тогда Люциус решил нарушить грозное молчание домочадцев.

— Драко, расскажи о реформах Амбридж в школе.

Взгляды устремились к мальчику, поднявшему глаза от тарелки.

— Ничего особенного, просто немного поменяла некоторые правила. Наверное, это только начало.

— Например? — спросила Нарцисса, заставляя затухающий на основании разговор возобновиться.

— Запретила исполнять и слушать музыку в учебные часы, то же с публичным проявлением романтических отношений, критерии к форме и внешнему виду стали жестче. Она упразднила многие студенческие организации, Снейп говорит, что наконец-то в школе более или менее порядок, — хмыкнул Драко на последней фразе.

Аллегра и ухом не повела, услышав заветную фамилию.

— Она набрала инспекционную дружину, в которую вошла добрая половина старших курсов Слизерина.

— Вам, вероятно, приятна полученная власть? — внезапно вставила она с легкой улыбкой. — Изводите Гриффиндорцев?

Не было в ее словах сарказма, просто констатация фактов.

— Как бы не так, это они нас изводят! Поттер и его шайка сколотили организацию, неизвестно чем занимающуюся, Амбридж бесится, но не может уличить их в запрещенной деятельности.

— Они весьма хитры, раз занимаются подобным у нее под носом, — вступил Люциус. — Со следующего года ты, Драко, будешь старостой, и тебе придётся проявлять особую бдительность в отношении незаконных бандформирований, так что, развивай бдительность.

Краткое покашливание с левого фланга стола, Аллегра подавилась и быстро запила вином.

— Прошу прощения, — извинилась она, промокая салфетку о напомаженные губы.

— Отец, думаю после того, что я натворил, мне не светит этот пост.

— Я поговорю с Северусом, не думаю, что он откажет тебе из-за одной ошибки.

Конечно, связи решают все, вопросительный взгляд Аллегры выражал недовольство, ей это назначение досталось собственными трудами.

— Что ж, это отличная новость, думаю, эта роль как раз по мне.

— И ты будешь спускать некоторые шалости своего факультета? — морально Аллегра все еще не могла выйти из роли префекта.

Пристальный скептичный взгляд.

— Уж это точно, а то у нас последние два года была ужасно дотошная, невыносимая староста, ты ведь знаешь семью Кэрроу?

В воздухе повисла пауза, прозрачно намекающая, что Драко следует придержать язык. Весь вид Аллегры как бы говорил «Еще слово, и я тебе десерт по лицу размажу».

— Да, знаю, — неожиданно ровно произнесла она. — Вероятно, её справедливость была тебе не по вкусу? — ни в чём неповинная десертная вилка в побелевшей напряженной руке, казалось, готова раскалиться добела

— Дело не в справедливости, — отмахнулся Драко. — Аллегра совершенно неадекватна... Она угрожала мне Сама-Знаешь-Кем, — театрально закончил он.

Что? Все внутри Люциуса заклокотало. Он отправил уничтожающий взгляд Аллегре, пробивая все защитные барьеры. Она не посмотрела в его сторону, однако видно, что растерялась и напугалась его реакции. Пересилив себя, она аккуратно взглянула исподлобья и не ошиблась, узнав в посылаемых флюидах злобу и агрессию.

— Кстати, отец, как она поживает? — намекая на темные делишки, спросил Драко. — Ты ведь наверняка в курсе…

— Драко, это не застольная тема, — едва ли не прошипел Люциус, делая глоток вина.

При Нарциссе редко шли разговоры о делах Лорда, и уж тем более не стоило их вести при «племяннице», которая непременно получит сполна за всё хорошее, и на этот раз ей уж точно не сойдет с рук. Хватило мозгов угрожать подростку Волан-де-Мортом, неслыханная наглость! Разговор был переведен в другое русло, но не забыт.

* * *

О да, встречать его смертоносные взгляды было безумно… Стыдно… И теперь ругани не избежать, сама виновата, нужно было раньше думать. Только-только с Люциусом нашли грань понимания, так эта оплошность всплыла наружу именно сейчас. Я притягиваю неудачи? Я не стала прятаться, решила всё стойко вынести. Думаю, подобный героизм не будет оценен в полной мере, Люциус был просто в ярости, ведь дело коснулось его сына. Неужели удастся увидеть сцену разъяренного мужчины, так долго державшего эмоции в узде? Любопытство быстро сменилось липким ощущением вины, нет не страха, просто совесть внезапно взыграла в забывшей это ощущение душе. Я шла по одному из коридоров поместья в самое пекло, к восставшему из ада дьяволу, пославшему за мной в комнату домового эльфа. Стоит постучать, быть вежливой и не нападать под тяжестью обвинений, забыть дурацкую самозащиту и выстоять в неравной борьбе закованного пленника и его мучителя. Я готова…

Я появилась в проеме под черствое «Войдите». Он стоял у камина, наблюдая за огоньками тлеющего полена. Преследовало ощущение дежа-вю, словно разговор «по душам» уже где-то имел место быть, особенно на эту тему…

— Мисс Кэрроу, я, признаться, многого от вас ожидал, но угрожать моему сыну Тёмным Лордом — это переходит всевозможные границы, — сухо начал он, разворачиваясь лицом к пришедшей на погибель жертве.

— Мистер Малфой, мне не остается ничего, кроме как извиниться, — сжимая кулаки, чтобы не прорвать просящийся наружу вой, произнесла я.

— Мне совершенно не интересны ваши извинения.

Он был в бешенстве, еле-еле держал маску безразличия, готовился напасть, ужалить побольнее. Что ж, вполне заслуженно.

— Я хотел бы знать, чего вы пытались добиться, используя такой идиотский метод? — презрительно кинул он.

— Я была рассержена на Драко, это вышло случайно, — слабое оправдание.

— Ваше «рассержена» должно держать себя в руках и не делать столь опрометчивых угроз. Мой сын прав, вы неадекватны.

Все бесплодные попытки последних недель вывести Малфоя из себя внезапно увенчались сокрушительным триумфом, стоило только коснуться отпрыска. Больная тема для павлина, которого я снова видела в Люциусе.

— Мистер Малфой, я не собираюсь больше оправдываться, я уже извинилась, больше подобного не повторится.

Это все, что я могла сказать, потому как продолжать, и уж тем более — спорить, было бессмысленно.

— Вы сильно разочаровали меня.

— Это было в прошлом, я не знала…

— Что нас с вами судьба сведет? — перебил он надменно. — Запомните, Аллегра, у ошибок нет прошлого, настоящего и будущего. Одна маленькая оплошность может перечеркнуть всю жизнь и сложившееся мнение о человеке.

Я слушала внимательно, не опуская головы, держалась, как могла, не показывала слабости, не хотела опускаться ещё ниже перед человеком, внушающим уважение. Человеком, который был бесконечно зол на меня…

— Я искренне надеюсь, что вы скоро исчезните из моего дома, или я сам расскажу вашему отцу, — приоткрывая нотки гнева, изрек голос. — Вы свободны, в половину второго жду вас здесь.

Он развернулся обратно к камину, не намереваясь продолжать и смотреть в мои пристыженные глаза. Все что оставалось, это оставить его в одиночестве. Просто великолепно, я безумно счастлива получить порцию яда в и без того прекрасный Рождественский вечер, наполненный едким мандражем предстоящей ночи. Сегодня Люциус был именно таким, как я себе изначально представляла. Казалось, что может быть глупее зациклиться на какой-то ничтожной угрозе? Но это был Драко… Святыня для отца, неприкосновенное сокровище. Да его сын — жалкий убогий хорек, невоспитанный, мерзкий, бесцеремонный. Все его манеры в доме — лишь маска, в школе он отъявленный хулиган и беспардонный нахал, старающийся задеть всех и испортить жизнь Гриффиндору, и мне заодно. Любитель досаждать мелочными проделками и гнусным языком, Драко не заслуживает, чтобы я за него получила такую взбучку.

…Комната как всегда встретила меня теплом, но ощутить уют в четырех стенах пустоватого поместья так и не удалось. Я не из этого мира, не из мира Малфоев, где желчный Люциус порхает над своим несносным сыном и забывает о замечательной женщине, разделившей с ним очаг. Не видит, как несчастна Нарцисса, уже уставшая добиваться внимания мужа, остывшего, черствого сухаря с идеальными манерами. Дурдом на сваях. В замке есть все: идеальный порядок, королевский интерьер в придачу с коронованными особами, множество услужливых эльфов, конюшня с великолепными скакунами, собаки, ласковые, отзывчивые… Но нет главного — нет жизни, словно мертвое пространство… Даже в моем поместье, таком же оплоте чистокровия и лицемерия, есть нечто, незыблемое неприкосновенное, витающее в воздухе, неуловимое, спокойное. Быть может, это привычка, ведь я выросла в доме, где знаю каждый уголок, каждую потайную лазейку. У меня была старая няня — замечательная миссис Майер — гувернантка с немецким происхождением, заменившая в какой-то мере мать, ставшая духом добра в пустом поместье. Но она скончалась несколько лет назад.

Я заметила нечто бликующее на кресле в отсвете неяркого пламени камина. Литая, гладкая, с безупречным готическим узором и строгими линиями глаз, холодная, неживая…

Тело обдало жаром. Маска… Серебряная маска Пожирателя расположилась на черном бархате мантии, лежавшей аккуратной стопкой.

Мерлин, вот оно то, чего я боялась в страшных снах, отталкивала, стремилась избежать, не верить… Боялась прикоснуться, дотронутся до обличия убийцы, это те самые оковы служения Лорду, атрибутика тьмы, безликое одеяние чистокровия… Образовался болезненный комок в горле, напоминающий, что обратного пути нет, все дороги отсечены… Страшное ощущение безысходности, добровольной жертвы мести. Что-то внутри носилось из угла в угол, примеряя все возможные варианты событий сегодняшней ночи.

Я пропала… Неуверенная рука потянулась к холодному серебру так, словно боялась заразиться и умереть в то же мгновение. Я рассмотрела каждую деталь, словно нечто чужеродное. Отвращение поднималось из глубин стучащего беглый ритм сердца. Все уготованное судьбой сбылось в один момент, только сейчас поняла, в какой опасный водоворот ужаса, я себя намеренно окунула. «Почему не Парагвай?», — застыл на мгновение вопрос, отдавшийся гулким эхом отчаяния. Но словно отрекаясь от страхов и подступающей тошноты, я вспомнила…

И мгновенно прошла весь тернистый путь, приведший сюда, в комнату с одеянием Пожирателя в поместье Малфоев, замок Темного Лорда, напоминая о том, какова будет награда. Нужен, он, черт побери, так нужен мне, я сделаю все, чтобы добиться глупой своенравной цели, заберу все, выпью до последней капли, а потом, может, уничтожу, как надоест. Северус, я не сложу оружия, не сверну с дороги, я сделаю все ради низменной потребности обладания, ради темной ошалелой любви, страсти…

Маска поднялась к лицу, я видела надвигающиеся прорези для глаз, осторожно пропускающие свет комнаты. Ловушка захлопнулась, лицо и серебро едины, неразделимы, еще один шаг на пути к цели. Я смотрела в зеркало, отражающее лишь маленькие щелки ясно серых глаз, утопающих в хладном металле, подобно пленнику, не имеющему права на освобождение, отречение…

Пришла пора, разверзлись небеса,

Я ненавижу вас собратьев смерти племя,

Не дрогнет, убивая, хрупкая рука,

Произросло войны губительное семя.

Огонь раскаянья нетленного иссяк,

Надежда здравого ума погасла,

Теперь лишь тьма, ведь свет зарублен на корнях,

Жестокое убийство в свете лампы масла.

Бездушный алчный взор на тлеющие трупы,

Брезгливый жест, блестит орало,

В крови душа, лицо, улыбка, губы,

Грехов смертельных жалкое начало.

Холодный сон, беспечный сумрак ночи,

Тяжелой поступью могильный свет, пусты глаза,

Тревога рук, белеющие пальцев кости.

Сжимающие рукоять ножа.

Душа погибла в натиске свершений,

Забыта страсть и ветреная юность,

Убийца, пленница любви гонений,

Бессмысленная пошлой мести глупость.

И взявши в руки нож, не отрекаюсь,

Не отрицаю и потерь себя,

И взявши в руки нож, убью, затем раскаюсь,

Я лицемерна и слаба.

* * *

Черным-черно, кругом лишь темные бархатные одежды людей, стоящих полукругом. Серебряные, золотые, узорные, практически театральные маски… Ни один не снимает… Ритуал, таинственное действо, проще говоря, спектакль во славу задумчивого получеловека, сидящего на высоком каменном подобии трона. Как это банально.

Темный Лорд выслушивал одного из Пожирателей, что-то насчет утечки информации, а крысы среди «нас» были, по крайней мере, одну я точно знала. Снейпа невозможно было не узнать, он стоял немного дальше обозленного на меня Люциуса, которому приходится нянчиться с маленькой тварью, обидевшей его дражайшего сыночка. Из-под маски выбивалась тонкая прядь черных волос, это непременно был он, несмотря на мантию, наглухо закрывающую тело. Высок, не широкие, в пример Люциусу, плечи, чуть заметный упор на правую ногу, отчего левое плечо едва различимо выше правого. Излюбленная поза преподавателя Зельеварения, не считая скрещенных на груди рук.

Люциус не сказал ни слова, когда мы перемещались из поместья, лишь сухо встретил, взял под руку, и мы аппарировали в замок Лорда. Что я чувствовала? — ничего, пустоту, готовую емкость для свершений, бездумных, безвольных. Я пойду, куда мне скажут, убью, кого понадобится. Сердце кольнуло непривычным холодом. Мне действительно было наплевать, что сегодня на моих руках окажется чья-то кровь, все мы когда-то умрем и не факт, что естественным путем. Убеждение, установка — на небесах лучше, чем здесь, мне не за что себя винить. Даже в бессловесной баталии взглядов с мистером Павлином появилась отчужденность, привычный холод, надменность и новый слой безупречно отшлифованной маски безразличия. Проще злиться на него и саму себя, чем утопать в мыслях о предстоящем рейде. Сколько невинных людей умрет… «Прекрати, Аллегра, не думай…». Холодное сердце, прямой взгляд, холодное сердце, прямой взгляд…

— Люциус, ты возглавишь первую группу.

— Да, Мой Лорд, — он шагнул вперед из ряда, и кивнул.

— Отправляйтесь в городок Уорлингем в пригороде на юге Лондона. Амикус, — скомандовал Лорд высоковатым голосом.

Отец в тяжеловатой маске, напоминающей обезьянью морду, вышел вперед и получил распоряжения насчет второго пункта высадки Смерти. Следом был третий отряд, его возглавила преданная любимица хозяина — Белла. Самодовольство, с которым она вышла вперёд, было ощутимо даже сквозь маску. И зачем весь этот маскарад, во имя чего мы все скрыты от глаз, когда Лорд все равно называет имена? Совершенно очевидно, что каждый из присутствующих может вычислить другого по особенностям масок, неизменных атрибутов, не имеющих копий, среди Пожирателей.

Очень театрально. За слоем серебра спрятано и мое лицо — лицо прыщавого мальчишки с острыми чертами, длинным узким носом и губами на крошечном подбородке. Персонажем для конспирации являлся двадцатилетний Стен Шанпайк — кондуктор Ночного Рыцаря. Люциусу бросилась в глаза газетенка с фотографией волшебника, и он отчего-то решил навязать мне эту роль. Якобы Стена завербовали заклятием Империус.

В ряду Пожирателей нашлось многих знакомых: конечно, замечательная тетушка Алекто, которую я плохо знала, ведь она провела всю мою сознательную жизнь в Азкабане; Уолден Макнейр — министерский палач, чье имя тоже озвучил Темный Лорд, присоединился к нему после возрождения; главы многих уважаемых семейств, такие же, как отец и Люциус, вступившие на этот путь во имя очищения мира от мугродья и грязи. Яксли, Эйвери, а так же Торфин Роули — один из ближайших друзей Амикуса — все они, чистокровные, чопорные, богатые, все до единого — чудовища и убийцы, скрывающиеся под личинами идеальных представителей рода. Секта…

В рейде принимали участия не все, лишь самые преданные последователи и некоторые избранные. Ежегодная кровавая традиция — убийство магглов, чрезвычайно важный для Лорда ритуал укрепления власти и запугивания магического сообщества. Сомневаюсь, что информация о нападении просочится в Ежедневный Пророк. Фадж этого не допустит, однако вряд ли кто-то будет верить ополоумевшему министру после сегодняшней ночи, которую вряд ли удастся скрыть. Конечно, я оказалась в группе Малфоя, в которой присутствовал еще Снейп, Яксли, неизвестный мне Малсибер, Рабастан Лестрендж, плюс еще некоторые, кого не упоминал Волан-де-Морт и те, кого не удалось узнать. Темный Лорд раздал ряд указаний, затем, осмотрев окружающих, изрёк напутствие:

— Хорошенько повеселитесь.

Группы рассредоточились вокруг своих предводителей. Молчаливо я следила за каждым словом и пояснениями Люциуса, раскрывающего план действий при помощи наколдованной в воздухе карты района нападения. Задача проста — разрушить несколько определенных домов и уничтожить хозяев. Действовать приказано быстро, но с размахом, совсем немного времени отводилось на нападения, пока министерство не пришлет авроров в место незаконного использования магии. К огромнейшему сожалению, мне пришлось быть напарницей Люциусу, несмотря на все желания оказаться рядом с человеком в слегка позолоченной маске, бессловесно стоявшим рядом.

Северус был так близко, что наши одежды соприкасались, я неимоверно ярко ощущала его присутствие, дышала с ним одним и тем же воздухом, желала действовать, поскорее расквитаться с войной и Поттером, чтобы приобрести желанное «несбывшееся»…

* * *

Аллегра вела себя тихо и спокойно, вникала в каждое слово, холодно, расчетливо. Едва видневшиеся карие глаза Стена Шанпайка сквозь прорези серебра, были спокойны, не бегали из стороны в сторону, излучая тревогу, страх или неуверенность. Люциус ожидал паники уже сейчас, но она была на редкость собрана и готова к действиям, еще не вечер… Никому другому Аллегра в напарницы достаться не могла, слишком неопытна. Не было уверенности, что она совладает с собой и сможет убить. Все еще злой из-за выходки с его сыном, он взял её под локоть и аппарировал к назначенному пункту.

Ни единого слова, вопроса из серии «почему» и «что я должна делать?» не прозвучало. Словно тень, неживая, незаметная, она наконец узнала свое место. И все же слишком спокойна — Люциус не мог поверить, что юная, импульсивная, гиперэмоциональная девушка не паникует, Аллегра собрана и целостна, идя на убийство… Снова маскарад? Но насколько трудно держать фасад отчуждения в такой ситуации, это невероятно! Не может быть такого, что ей действительно плевать…

* * *

Зябкий мороз обжёг лёгкие, от вечерней метели не осталось и следа. Полный штиль, словно невесомость окутала место, погруженное в полумрак. Лишь редкие тусклые фонари освещали серые каменные дома, выбеленные рамы контрастировали с окружавшими их стенами. Снег отражал свет луны, сияющей с небес замогильным холодом, предвещая страшные свершенья.

Люциус пошел вперед к ближайшему дому, я засеменила за ним. Нужно быть увереннее. Немного поодаль правее заметила фигуры в капюшонах, как зеркальное отражение идущих параллельно нам на свое задание.

Невербальное заклинание, неяркая вспышка света в замочной скважине. Скрип… Дверь открылась. Люциус шагнул вперед. Я последовала за ним, оглядывая темную прихожую с вешалками и лестницей на второй этаж. Тишина… Хозяева спали. Нечто небольшим комком зарождалось в груди — не страх, непонятное предвкушение, неестественное состояние. Адреналин поднимался в крови. Ни о чем не думая, я взошла на ступени вперед Малфоя, ожидающего от меня самостоятельных действий. Любопытство, колкое содержательное чувство неизбежного, безумно интересного, палочка, зажатая в руке, скрип половиц второго этажа…

Люциус тронул за плечо, заставив обернуться. Приложил палец к холодной прорези губ на маске указал на белую дверь… Готовясь, настраиваясь, подтягивая колки струн души, я осторожно повернула бликующую позолотой ручку и открыла дверь внутрь, но он вновь задержал меня, заходя первым. Пусто, эта комната была сплошь уставлена горшками с растениями, бросавшими на пол лунные тени, похожие на лапы старухи с косой. Обратно в коридор, послышались шорохи. То ли нас услышали, то ли хозяева встали средь ночи по нужде…. В дальнем конце коридора послышался звук поворачивающейся ручки. Из проема хлынул яркий свет электрических ламп. Показался молодой мужчина в спортивных штанах и майке. Немая сцена, непонимающий взгляд на двух людей в масках, ступор был очевиден. Я шагнула вперед за Малфоем, поднимающим палочку.

— К-кто вы? — ошарашено спросил маггл.

— Джим, что там? — послышался женский голос из комнаты.

Я тоже подняла волшебную палочку…

— Авада Кедавра, — в голосе спутника прозвучали шипящие нотки.

Зеленая молния ударила в грудь так и не пришедшего в себя человека. Он упал навзничь.

— Дорогой? — начинающаяся паника.

Не могу поверить. Только что я увидела смерть, и это не было и вполовину так ужасно, как я себе представляла. Лишь небольшая волна дрожи прошла сквозь подавшееся вперед в бесконтрольном порыве тело…

~~~

Аллегра просто прошла по трупу, Люциус не мог поверить своим глазам. От неё веяло холодом, она пошла вперед, чтобы прикончить свою жертву. После увиденного юная психика не должна была допустить подобного...

«Не понимаю…»

Он сделал несколько шагов, переступая через мертвое тело, чтобы убедиться собственными глазами. Аллегра стояла с поднятой палочкой в руке, направив ее на женщину, потерявшую дар речи, только что увидевшую, как в дверном проеме упал её муж.

«Девочка, ты с ума сошла…»

— Авада…

Люциус перехватил палочку, а лицо в маске обратилось к нему.

— Не сейчас, иди вниз, — скомандовал он, стараясь говорить ровно, без тени потрясения.

Люциус был в шоке, она не могла так просто произнести смертельное заклятие… почему он остановил? Это была подсознательная реакция, рефлекс, он не понимал, что делает. Не позволил ей убить…

— Но я…

— Немедленно иди вниз, Аллегра! — громко приказал он.

— Кто вы? Как вы сюда…

~~

Ну и зачем он остановил меня? Я не хочу разрушать дом — выполнять второстепенную задачу, хотелось посмотреть в мертвые глаза жертвы, убитой собственноручно, странное ощущение, мандраж, не жестокость, а осознанное желание отнять жизнь. Откуда оно взялось? После того, как палочка Люциуса выпустила молнию зеленого цвета в мужчину, захотелось самой попробовать, испытать это чувство, поднимающуюся энергию, заставляющую ладони потеть, лицо покрываться испариной, первобытная жажда плоти, жажда убивать. Сердце выскакивало из груди, когда я произносила слова самой Смерти… Но он не позволил… Я покорно спустилась вниз, оплакивая шанс попробовать себя в роли убийцы.

Люциус появился скоро.

— Бомбарда максима, — злобно кинула я в дальнюю стену, разлетевшуюся вдребезги серой пылью цемента и кирпичами.

О, я была просто в ярости, принимаясь крушить дом. Люциус, будто и не заметивший моего гнева и обиды, поманил на улицу, и уже снаружи произнес какое-то мощное заклятие. Половина террасы была сметена мощнейшим взрывом.

— Уходим. Морсморде! — произнес он, и на небе расцвёл череп из темных облаков с вылезающей изо рта змеей.

Вот так просто, никаких задержек, молниеносное убийство, тихий уход с места преступления — в этом были все рейды. Люциус взял меня за руку, чтобы аппарировать, но невдалеке послышался крик.

— Скорее, они в доме!

Мы резко обернулись и увидели, как через несколько домов ниже по улице происходило что-то…

— Авроры! Они и здесь сейчас будут.

Люциус молниеносно сунул руку в карман и протянул мне какой-то предмет, похожий на небольшой медальон.

— Это отправит вас в поместье.

— Я не пойду! Я останусь с вами.

— Аллегра, это вам не игрушки.

Но я отступила на шаг от протянутой руки с порталом и демонстративно побежала в сторону разгорающейся баталии.

~~

Он быстро нагнал её.

— Что вы творите? — прошипел вне себя Люциус, не понимая, что с ней. — Какой пикси вас укусил?

— Мне кажется, вы не понимаете, я здесь не для того, чтобы созерцать.

Люциус оторопел от уверенных, черствых слов, ледяных, как зимняя Темза, колющих сознание… Он ошибся, она способна на многое и уж точно не слаба, чертова полоумная девчонка!

— Ступефай! — крикнула Аллегра, посылая заклятие в показавшегося аврора, тот упал без сознания, отлетев на несколько метров назад.

Не чуя под собою ног, не боясь опасностей, она влетела на крыльцо и прижалась к стене возле открытой двери. Внутри слышались электрические звуки заклинаний, полыхали разноцветные вспышки, и тут Люциус понял, к чему все это странное геройство, желание спасти Пожирателей, настигнутых министерскими бойцами. Снейп… Она запомнила месторасположения их точки с Яксли, безмозглая…

— Уходи, пока не поздно! — проскрежетал он.

Но Аллегра упорно игнорировала все слова. Рядом раздался еще один хлопок аппарации, Люциус развернулся, чтобы отбиться от заклятия, летевшего в них, и упустил момент её исчезновения за дверью. Не много сил потребовалось, чтобы уложить молодого неопытного аврора, несколько ловких приемов — и тот валялся в снегу, истекая кровью. Он вломился внутрь и застал картину подлинного хаоса. Лишившийся маски «Стен Шанпайк», пригнувшись, защищал распластавшееся на полу длинное тело, отбивая заклятия женщины с ярко голубыми волосами, бойко управляющейся с палочкой, посылающей молнии то в них, то в Яксли в обугленной маске, напирающего с другой стороны, державшем оборону против еще одного аврора. Вспышка света не попала в Аллегру, она успела уклониться и послать Ступефай, попавший в бок аврорше. Та свалилась на пол с глухим стуком

— Быстро! Нужно уходить! — крикнул Яксли, все еще не справляясь с напором чар мага, с которым дрался.

— Оживи! — послала Аллегра заклятие в бессознательного Пожирателя и с разворота крикнула. — Авада Кедавра!

Зеленая вспышка света ринулась в сторону нападающего на Малфоя. Аластор Грюм… Опытный маг легко увернулся от смерти, но не смог обезоружить Люциуса, отражающего в этот момент другие чары. Получается, Аллегра прикрыла его…

Снейп дернулся на полу и открыл глаза. В помещение ворвались еще двое авроров, моментально принявшихся сыпать заклинаниями во всех Пожирателей. Ловушка, ряды противника становились плотнее; Пожиратели оказались заперты в этом доме.

~~

— Очнись, — я трясла его со всей силой за шкирку, пока черные глаза не начали фокусироваться.

Я подобрала палочку из черного дерева с пола и сунула ему в руку, легким движением поправила съехавшую маску Северуса и потянула его на себя. Он оттолкнулся руками от пола, сначала сел, а потом с трудом поднялся на ноги.

— Протего! — моя палочка отразила обезоруживающее заклятие, несущееся от пришедшей в себя женщины.

Я стояла перед Снейпом, укрывая его от новых потоков магии, Люциус сражался с двумя аврорами.

— Они повесили антиаппарационный барьер! — крикнул Яксли.

— Сектумсемпра! — послышался суровый голос позади.

Северус очнулся полностью, и его заклятие уже попало в одного из авроров. Что это за заклинание? Яксли переместился к нам, в окно я увидела прибывающее подкрепление, становилось по-настоящему страшно. Но главное, что Северус жив, нет, он, черт побери, жив!!! Уворачиваясь от новых заклятий, я была защищена Люциусом от другого заклинания, полетевшего от волшебника прямо сквозь разбитое окно.

— Портал! — крикнула я, не афишируя имени.

Люциус отошел к нам, уже зажатым в угол, оставалось только бежать.

— Тонкс! Не дай им активировать портключ! — громко раздался чей-то хриплый голос.

— Сектумсемпра! — крикнула я, первое пришедшее на ум, и светловолосый мужчина упал, издав хриплый стон.

Бешеный ритм пульса, невыносимое количество адреналина, светлая ясная голова, я сражалась не на жизнь, а на смерть.

Я почувствовала чьи-то руки на плечах, знакомое ощущение рывка в области живота…

Круговорот картинок, мигающих, ярких, серых светлых, сплетающихся в паутину, рассеивающихся на мелкие частицы. Я знала, что нам удалось сбежать из под носа авроров благодаря Малфоевской перестраховке с порталом, но почему-то очень сильно болело плечо, невыносимо резало рвало кожу на мелкие кусочки… В глазах темнело, а мы все неслись сквозь пространство в безопасность, к холодному замку…

~~

Люциус пришел в себя, после перемещения и оглядел коллег. Северус держался на ногах самостоятельно, но на лбу блестела испарина, ранен. Яксли не зацепило, он пытался отдышаться после тяжелого боя. Взгляд переместился на парнишку в порванной мантии, чьи глаза были пусты, «Стен» смотрел прямо, а бледная кожа отдавала чем-то неестественным. Что с ней? Внезапно, ее перевоплощение пошатнулось и осело на колени, но Люциус успел схватить за край влажной мантии, когда парень потерял сознание. Снейп, немного хромая, помог перенести раненого в кресло. Плечо было разбито заклятием. Глупая девчонка! Понеслась спасать своего насильника! Комплекс жертвы в извращенной форме. Только бы она не перевоплотилась обратно в бессознательном состоянии, иначе кое-кого ждет шок. Северус разорвал влажную ткань, испачкав руки в крови…

— Ты сам-то в порядке? — спросил Люциус.

— Не очень, но он весь удар на себя принял, как еще сознание не потерял, заклятие навылет прошло через плечо и попало мне в грудь — отрапортовал изучающий рану Снейп.

Люциус был в шоке, эта идиотка закрыла собой Северуса, пока он сражался на улице. Совершенно неадекватная, она могла умереть!

— Люциус, надеюсь, у тебя есть зелья на подобный случай?

— Кэрри!

Хлопок, в кабинете появился домовик и сразу же был направлен за лекарствами.

— Он потерял много крови, — констатировал Северус, отдавая указания Люциусу относительно ран, а сам стал обрабатывать и свою кровоточащую грудь.

Снейпа заклятие прилично зацепило, можно сказать, что повезло, что не задело жизненно важные органы. Благодаря Аллегре, остановившей кровь еще там — в маггловском доме, он более или менее твердо стоял на ногах.

— Кто этот парень? — спросил Яксли.

— Это Стен Шанпайк, — опознал его Северус, — кондуктор Ночного рыцаря. Но как он оказался среди нас?

Внимательный взгляд в сторону Люциуса, который проклинал девчонку по чем свет стоит.

— Он под Империусом, — монотонно ответил Люциус, стараясь скрыть нотки раздражения и беспокойства.

— И на кой Мерлин понадобилось брать его с собой? — вступил Яксли.

— А ты у Лорда спроси, зачем он на меня эту обузу повесил! — вскипел Люциус, отчасти говоря правду.

— Парень спас меня либо от смерти или того хуже — от Азкабана, пускай был и под Империусом, благодаря приказу Люциуса. Видимо, я должен быть благодарен, — Снейп взглянул на Люциуса, вливающего костерост «Стену».

— Когда появились авроры? — спросил он.

— Сразу после расправы над магглами, думаю, они ожидали чего-то подобного в Рождественскую ночь.

— Но в доме, в котором работал я, никто так и не появился, хотя надо полагать, у них просто не хватило людей, — провел логическую цепочку хозяин Люциус.

— В точку! — подначил его Яксли. — Именно поэтому группы было три, а еще разорваны по два человека, столько нападений за ночь! Вот Фадж запрыгает. Интересно, удастся ли ему Пророк заткнуть?

— Яксли, ты еще не в курсе, Амикус занимается Пророком, эта информация там не появится.

— А смысл? — усмехнулся тот. — Разве Тёмный Лорд не хочет посеять ужас среди магического населения?

На этот раз вступил Северус, разжевывая информацию:

— Он хочет, чтобы народ сам отказался от сошедшего с ума Фаджа, сверг собственноручно, это значит, что и ко всему Министерству магии и власти потеряется доверие. Посеять смуту среди волшебников — вот план хозяина, заход с черного хода куда благоразумнее и действеннее.

Яксли задумался, он не был глуп, но соображал долго, благодаря некоторым ранениям, полученным еще в первой войне, тогда чуть не потерял способность двигаться из-за проклятия, насланного аврорами.

Люциус аккуратно замотал бинтами поврежденное плечо Аллегры и увидел её палочку, закатившуюся под стол, наверное, при перемещении выпала из рук, главное, чтобы Снейп не заметил, ведь непременно узнает, чья она. И почему он эльфов не попросил ей заняться? Ведь даже не вспомнил, никак не мог выйти из ступора, а еще были дела, нужно выдвигаться обратно в замок хозяина, отчитаться по заданию. Люциус асровадил Яксли и Северуса быстро, положил палочку Аллегры на стол, а сам аппарировал в обитель Лорда, оставив пострадавшую в запертом кабинете, чтобы никто не заметил из домочадцев. По дороге размышлял, как посильнее наорать на нее, когда вернется…

* * *

Голова кружилась, не хотелось открывать глаза, казалось мукой поднимать засохшие веки, потяжелевшие, словно на них взвалили работу Титана, поддерживающего небесный свод. Больно дышать, ныло плечо при каждом вздохе. Невозможная слабость и ломота в теле заставляли содрогаться, но пересилив себя, я все-таки открыла глаза, пытаясь сфокусироваться. Картина плыла фиолетовыми пятнами, неяркий свет, практически его отсутствие. Осторожно поднявшись в сидячее положение, я разглядела пустой кабинет Люциуса, потонувший во мраке погасшего камина. Палочка, где моя палочка? Но отнюдь, не этот вопрос был основным. Что произошло? Помню режущую боль, но она была незаметной там — на волоске, помню портал, руки, схватившие и унесшие прочь. Северус… Встав на ноги и схватившись за плечо, я подошла к письменному столу, на котором лежала моя палочка из красного дерева, длинная, изящная, одно целое со мной… В сердцевине волос дракона, идеальная… Я взяла ее непокалеченной рукой так, словно долгое время не видела близкого друга.

— Инсендио! — голос показался чужим.

Конечно, я все еще прыщавый придурок Стен Шанпайк, надо полагать. Отражение в стеллаже подтвердило догадку. Перевоплощение в саму себя принесло немного боли, однако она быстро пошла на убыль. Где носит Люциуса, он ведь не оставил меня в своем кабинете надолго? Мог бы и перенести в комнату…. Во рту был неприятный привкус кабачков… Костерост. Люциус, вероятно, решил, что мне нельзя двигаться, Мерлин, он не знает, что мне не нужны зелья для восстановления! Подергав ручку двери, я поняла, что заперта, иначе и быть не могло. Ну павлин мне устроит… Всем нутром я чувствовала неминуемую ругань, но если бы я отправилась в поместье, когда он приказал, они бы не выбрались… Вызванный эльф отчего-то решил не появляться, Кэрри часто делал подобные вещи, ведь я ему не хозяйка. Оставалось ждать возвращения Малфоя, надеюсь, он долго не будет отсутствовать.

— Кэрри! — попытка вновь не увенчалась успехом.

Паршивый домовик! Я вернулась обратно на софу не в силах больше держаться на ногах… Из-за этого ужасного ненужного зелья все тело лихорадило. Диван не был особо удобным и длинным, пришлось трансфигурировать его. Ах да, спасибо всем тем, кто не накрыл меня пледом, очень мило с вашей стороны, отдельное «фе» Северусу, хотя ждать ли от него благодарности?

Да еще и одеяло получилось жутким — все в кровавых разводах; говорят, наколдованные вещи передают натуру хозяина, со мной все ясно. Павлин не дал мне убить магглшу, очень мило с его стороны заботиться о чистоте моей души. С чего вдруг такие переживания, еще чего не хватало!

* * *

Абсолютно неадекватная, безответственная, безголовая дурища лежала на увеличенном магией диване, накрывшись пледом. Значит, просыпалась, палочки на столе не было. У Люциуса что-то щелкнуло в голове, его не было всего полтора часа, а после такой серьезной потери крови она не могла так быстро прийти в сознание… В этот раз хотя бы не храпела и, принявши свой вид, была похожа на ангела, но такое с ней может произойти только во сне. Закрытые веки, измученный вид, Люциус подошел к раненой и сел в кресло рядом, устало потер лицо после тяжелой ночи, отчет у Лорда отнюдь не был гладким, много интересного и страшного произошло за ночь.

— Мистер Малфой? — слабый сонный голос.

Он взглянул в серые глаза, немного красноватые, полураскрытые.

— Вы в порядке?

Неожиданный хриплый смешок.

— Если бы вы не напоили меня Костеростом, я была бы в порядке.

Аллегра поднялась и села на софе, потерла плечо.

— Вам стоит полежать, вы потеряли много крови…

— Мистер Малфой, про Костерост я не пошутила, из-за него меня лихорадит, я восстанавливаюсь быстро без волшебного вмешательства, достаточно было остановить кровь.

Люциус взбесился на такой ответ, ведь он беспокоился, самолично обрабатывал раны.

— Мисс Кэрроу, вы не дали мне точных указаний перед тем, как потеряли сознание! — ядовито выплюнул он.

Уставшие глаза смотрели издевательски.

— Потрудитесь объяснить, какого Мерлина вас понесло к Снейпу? Вы ослушались приказа, между прочим!

Она вернула всю едкость фраз в кубическом объеме:

— Как бы вам сказать, помягче, — начала она елейно. — Во-первых, если бы я отправилась в поместье, вам бы дорога в Азкабан светила — это как минимум, во-вторых, хотела поинтересоваться, с каких это пор, ВЫ, решили выполнять за меня работу? Мне не нужны одолжения, я уж точно не смогу поверить в то, что вы, решили не позволять моей душе очерниться грехом.

Люциус был в ярости, понимая, что первый пункт был абсолютной правдой, а насчет второго он и сам не знал, какой вампир его укусил. Ее правота, а главное — тон, заставляли кипеть от гнева, готовя в голове пару Круциатусов. Вдобавок возникло воспоминание о том, как девчонка пару раз прикрыла его в бою, но и он ей помогал, безусловно, помощь Аллегры была весьма полезна, своевременна.

— Мне кажется, вы слишком много себе позволяете, еще не выучили свое место в этой войне и в этом доме! Здесь, к вашему глубокому сожалению, главный — я, и вы ослушались прямого приказа! — перевел он тему.

— Вам повторить первый пункт? — неуважительно кинула она сквозь зубы.

Лоб Аллегры покрыла испарина и она схватилась за край софы, чтобы не упасть обратно. Он разобрал обозленное шипение: «Гребаный Костерост!». Что с ней не так? Почему, отбросим даже пресловутого Снейпа, она рвалась в бой, хотела убивать? Она еще ребенок… То, что он видел сегодня не просто удивило, это взбудоражило кровь, он боялся… То ли Аллегра совершенно ополоумела, и будь проклят тот насильник, который сделал с ней такое, то ли перед ним действительно бездушная, холодная стерва, готовая убивать ради забавы… Почему-то Люциус стал склоняться ко второй версии. Что у нее на уме? С одной стороны — она будет отличной наемницей для хозяина, но с другой, — Мерлин, ей всего семнадцать лет! В этом возрасте даже Беллатрисса не была готова к таким решительным действиям!

Аллегра сидела на диване, не в силах прийти в себя, лицо исказила неприятная гримаса. Здоровая рука потянулась к рваному рукаву рубашки и стала разматывать бинт. Люциус не останавливал, все слова и действия воспринимались в штыки несносной девицей, но он должен был сказать что-то очень важное…

— Аллегра… — она даже не повернула головы на звук своего имени. — Ваш отец ранен.

Пауза, пальцы, развязывающие окровавленную ткань, бросили занятие. Серые глаза все же обратились к рассказчику. Люциус поймал себя на мысли, что ему интересно вызывать в ней хоть какие-то эмоции, испытывать, знать, что создание, сидящее перед ним, не инфернал, что она живая и может чувствовать.

— Что с ним? — холодно, безразлично, но сейчас скорее театрально спросила Аллегра.

— Им занимаются, изучают…

— Что с ним? — повторила она более грубо.

— В него попало заклятием Epuizare de energie.

— И что же это за заклятие такое? Впервые слышу, — раздраженно кинула она, вернувшись к бинтам.

— Оно высасывает энергию.

Движения рук стали резче, она снимала тряпки, словно срывала кору с дерева.

— Он станет сквибом?

— Нет, Аллегра, чары вытягивают жизненную силу…

С бинтами было покончено, то, что увидел Люциус, его поразило. Рана еще была, выглядела внушительно, но это была царапина, ни одно зелье не способно залечивать так быстро, ни одно заклинание колдомедицины… Аллегра уникальна, Лорд найдет ее крови применение, даже если не вернет внешность, она бесценна!

— Это возможно снять?

— Увы, это заклятие может снять только тот, кто его наложил…

Завуалированный шок, маска самообладания; Аллегра вскочила на ноги слишком резко и едва не упала, потеряв равновесие, еще не научилась полностью скрывать эмоции.

— Нужно сделать что-то, вычислить этого аврора, заставить Империусом, ну не пойдет же он сдаваться властям? Это одна дорога, я смогу, найду…

Вспышка искренности, переживаний, еще не все потеряно для этой девочки. Она ходила кругами, немного шатаясь, бледная как стены в больнице Св. Мунго, на пациентку которой она сейчас была похожа.

— Аллегра.

Она словно не слышала, перебирала в голове, разговаривала сама с собой, странно жестикулировала.

— Аллегра, — позвал Люциус громче, — Тот аврор мертв…

Ну, вот, он сказал самое страшное… Что единственный родственник, не считая непонятной во всех смыслах Алекто, собирается покинуть бренный мир. Еще несколько дерганых «Па» по кабинету, безумие…

— Мертв? — спустя какое-то время спросила она.

Замерев с открытыми глазами, она уставилась на Люциуса. Изваяние, каменная статуя, девушка в ступоре.

— Вы хотите сказать, что мой отец умирает, и с этим ничего нельзя поделать? — ужас в ясных серых радужках.

— Боюсь, что нет.

Рука опустилась на прикаминную полку, пустота во взгляде, могильный холод…

— Может, моя кровь сможет помочь? — внезапно выдавила она.

— Мы уже пробовали вашу кровь, она немного оттянула неизбежное.

— Значит, нужно больше крови, — как сумасшедшая затараторила она, разрывая рукав окончательно и доставая палочку.

— Экспелиармус!

Кусок красного дерева вылетел из руки и прилетел к Люциусу. Она хотела что-то сказать, но захлебнулась воздухом.

— Аллегра, успокойтесь, выслушайте.

Дрожь витала по воздуху, девушка девочка скукожилась, осунулась, сжалась в комок в гулком отчаянии.

— Ваша кровь в больших дозах превращается в яд — исследования Лорда привели к такому выводу.

Она резко развернулась к камину и уперлась теперь уже обеими руками в полку и затихла. Ее ДНК начинает доминировать в чужом теле, неизбежно разрушает организм, действует на нервную систему в первую очередь, опыты проводились на магглах, и всех их сначала парализовало, а потом мозг превращался в растение и отказывал. Эту информацию Малфой узнал только сегодня. Он смотрел на перепуганного ребенка, боящегося потерять единственного близкого человека. Тишина, Люциус был уверен, Аллегра плачет…

~~

Не могу поверить, как такое возможно? Как могло случиться, что я роняю слезы из-за того, кого презирала в последнее время, старалась выкинуть из жизни? Смерть — самое страшное, что может случиться с человеком, когда это смерть близкого человека, гибель отца… Мы начинаем понимать ценность той или иной вещи, когда теряем ее, или судьба неизбежно ведет к этому. Горечь, невыносимая боль окутала с головой, погрузила в недра памяти. Плачу, потому что люблю отца таким, какой он есть, родителей не выбирают. В голове возникали неподдающиеся объяснениям воспоминания: как Амикус дул на пораненную ногу девятилетней дочери, упавшей с лошади, как он искренне восхищался талантами в фехтовании, как проводил со мной ночи у кровати, когда я серьезно болела. Все это стерлось в воспаленном мозгу и всплыло только сейчас — грустной благодарностью, щемящей раной на сердце. Доброе детство забылось под гнетом ставшего прошлым будущего, я выросла, все изменилось, мои игрушки заменили книги, а разум затуманился нежеланием принятия начертанной статусом жизни, а затем знания жестокой правды о предстоящем служении Лорду. А теперь тот, кто воспитывал меня по своему невыносимому образу и подобию умирает, и я ничем не могу помочь, бесполезная паршивая дочь…

Кулаки сжались добела и с силой стукнули по глухому бесчувственному мрамору камина. Нет, я не могу остаться одна…

— Аллегра, — послышался голос совсем близко.

Я слаба, неужели не можешь понять? Ты видишь ужасную слабую девушку, эмоционально неустойчивую, ранимую, уходи… Люциус был совсем близко, я ощутила крепкую руку на здоровом плече, неуловимую тень сострадания, которое ненавидела всей душой.

— Я могу увидеть его? — немного сдавленный голос.

— Я полагаю, да, его перевезли в ваше поместье.

— Там есть кто-то? — безжизненно спросила я.

— Да, там только Лорд.

~~

Аллегра обернулась, глаза были красны, но слезы сдерживались, и Люциус не мог понять, отчего она так упорно прячет себя настоящую, ранимую, хрупкую, почему ставит фасад жестокости и безразличия, что пытается доказать, а главное кому? Его рука уже не успокаивала её уставшее плечо, но Люциус не понимал, почему так сильно хочет успокоить, поддержать, не может злиться долго, не ругает больше. Должен был не повышать на нее голос вначале, а сказать все сразу по приходу, не имел право на черствую гордость, он обязан был сдержаться во имя элементарной вежливости, уважению к горю. Глупец, бестолковый гордец, просто не прав…

* * *

Все было так просто: вернуться в свой дом, место где я выросла, чтобы в последний раз увидеть отца, забыть о всех предрассудках, подчиниться воле разума, сердца, проститься… Светлая гостиная в лучах утреннего солнца забылась во мраке скорби. Я шла по коридорам впереди Люциуса, встречая сожалеющие взгляды картин родственников, погибших предков, чья экспозиция пополнится вскоре еще одним. Род Кэрроу прерывается на последнем наследнике мужского пола, хотя все может сложиться иначе, я никогда не выйду замуж, потому что это не является целью, а значит, фамилия умрет вместе со мной… Тишина дома угнетала, давила звенящей пустотой, неживая атмосфера обосновалась плотно, нерушимо. Спальня отца… Дверь казалась вратами в загробный мир, в неизбежный конец пути всего живого. Огромная кровать на резных ножках, мягкая, теплая, однажды ночью мне приснился страшный сон, и отец позволил спать в его комнате. Мне перестало быть боязно, уют успокаивал, и речи отца, говорящие, что чудовищ в шкафу не существует…

Амикус бездвижно покоился на своей кровати, укрытый теплым одеялом, его волосы поседели, а лицо осунулось, он стал стариком в момент. Чертов аврорат с их заклятиями… Ненавижу… Волан-де-Морт стоял у окна, рассматривая гнусный пейзаж ни к месту, он уже, наверное, рассказал, что его никчемная дочь жива и здорова, пряталась все это время по углам, как какая-то крыса, боящаяся стыда, опороченной невинности, дерзнувшая присягнуть Лорду во имя глупой мести и такой же безумной любви… Взглянуть в лицо совести… Удушье за ошибку, разделившую нас глухой стеной, обвинить только себя за бесшабашную страсть, жажду. Темные круги под глазами, Великий Мерлин, как он плох! Я упала на колени перед кроватью, взяла руку отца, прижав к груди. Холодная. Его била дрожь, страшная могильная предсмертная агония, вытягивающая силы боль. Не думаю, что Волан-де-Морт мог обидеться за полное игнорирование его присутствия. Не склониться для ритуального поцелуя мантии, ведь каким бы темным волшебником ни был, он тоже человек, должен понять… Амикус открыл глаза, почувствовав мою ладонь.

— Девочка моя… — хриплый шепот, он едва не закашлялся.

— Я здесь, отец… — слова давались с трудом, я смотрела в уставшие глаза, готовые к последнему вздоху.

Он увядал, кожа натянулась на кости, образуя впалые щеки, потускневшие засохшие губы. Отнял руку от груди и приложил к моему лицу. Я помогла, поддерживая ослабевшую конечность.

Улыбка, давшаяся с трудом….

— Ты пришла…

Нам было все равно, что в комнате находится самый страшный, опасный человек и его правая рука, сейчас были только дочь и отец, не замечающие внешнего мира.

— Аллегра, ты жива, с тобой все в порядке…

— Прости меня, я была так глупа… — шепотом произнесла я, целуя его руку и снова прижимая к своему лицу.

По щекам потекли слезы пережитой глупости, беспочвенной разлуки и горького отчаянья. Ничего не изменить, я опоздала… Своенравная девица, бросившая отца, осознавшая все лишь на его смертном одре. Безжизненно, невыносимо пустошь на душе, невыносимая ненависть к самой себе, я — ничтожество, никто, мугродье…

— Не плачь, — он пытался говорить жизнерадостно, поддерживая, хотя умирал он, а не я. — Я рад, что вижу тебя, рад, что Люциус заботился о тебе все это время. Глупая маленькая девочка, ты стала самостоятельной…

Они все сказали ему, это просто ужасно, еще сильнее чувство вины придавила к уже почти осязаемой гранитной плите. Как просты оказываются решенья и глупы ошибки пред гибели чертой, что все сущее тленно, бессмысленно и смертно… Самые гнусные деяния становятся мелочами жизни, незаметными отблесками замшелой черноты на нити жизни. К чему войны, слава, почести, любовь и месть, ведь все сводится к одному, рано, или поздно… К неизбежному, к безжалостной погибели, не считающейся с человеческими существами, с их проблемами, счастьем и желанием жить.

Аллегра была подавлена, уничтожена, разбита, она просидела с отцом последние отведенные всевышним часы, минуты. Темный Лорд и Люциус вежливо удалились, оставив их наедине. Лишь редкие всхлипы нарушали умиротворенное, готовое к смерти хозяина, поместье. На последнем издыхании Амикус позвал всех собравшихся для последнего слова. Он задыхался в предсмертной агонии, мокрый лоб, а дочь сидела рядом на полу, съежившаяся, несчастная, теряющая близкого человека. Красные глаза и нос превращали ее в слабое, маленькое существо.

— Люциус… — прохрипел он до неузнаваемости изменившимся голосом. — Обещай, что и впредь будешь заботиться об Аллегре… — жуткий кашель, содрогающий тело. — Прошу, выполни наше обещание друг другу.

Люциус стоял молча, лишь кивнул, сжимая трость со всей силы до изнеможения и немоты пальцев… Он не знал, что сказать уходящему коллеге, другу на прощание. Слова потерялись где-то внутри.

— Мой Л-лорд… — голос снова сорвался. — Я рассчитываю на вас тоже, умоляю, не дайте ей пропасть.

Хозяин посмотрел на умирающего слугу. Холод и отчуждение, лишь редкий проблеск уважения, он здесь не для того, чтобы оплакивать, говорить красивые слова, прощаться, у него свои цели, цели в виде маленькой запуганной девочки, теперь принадлежащей только ему одному. Смерть Амикуса привяжет ее к нему основательно, нерушимо… Жизнь многоликого дара в руках величайшего темного мага найдет себе применение. Аллегра станет верной слугой, беспрекословно выполняющей приказы… Люциус понимал, что судьба её предопределена...

— Амикус, мы позаботимся о твоей Аллегре, она в надежных руках.

Отчего-то Люциусу стало противно, тошно, эти слова, фразы обречения юности на вечное подчинение, подвластие, она еще так молода и уже втянута в жестокие игры взрослых, так легко ее будет взять под свое крыло, защитить, завербовать. Волан-де-Морт во всей своей красе, безучастный подонок, оскверняющий последние минуты жизни отца и боль утраты — дочери. От гнева по поводу рейда не осталось и следа. Люциус не умел долго злиться на нее, тем более, в такой момент. С трудом Кэрроу повернул голову к единственному, по-настоящему близкому сердцем человеку, снова кашляя и изнемогая от лихорадки.

— Аллегра, — он постарался сжать ее руку покрепче, — я верю в тебя, ты сильная, как твоя мать, волевая…

Тяжелый стон, хрип, он не успеет донести последнюю волю, это конец.

— Ты…

— Отец… — шепотом произнесла она.

— Ты должна быть … счастлива…

Жуткий кашель, последний приступ перекрыл доступ кислорода в легкие. Взгляд опустел, стал стеклянным, жизнь покинула тело Амикуса, а Аллегра навзрыд бросилась на грудь к отцу, моля о прощении, говоря бессвязные слова, сокрушалась и содрогалась под всхлипами. Ее было не узнать, совершенно другая, не слабая, нет, просто потерянная. Люциус хотел подойти, положить руку на плечо, но его опередили. Длинные костлявые пальцы коснулись вздымающейся рваным плачем спины и аккуратно стали поглаживать… Лорд делает все правильно, выполняет свою часть договора, заботится… Только душа его пуста, безжизненна, все успокоения холодны как лед, всего лишь нужные рефлексы, правильная подача на славу приобретению. Мерлин, бедная девочка…

Люциус и Волан-де-Морт вышли, оставив скорбь наедине со смертью, позволив Аллегре проститься, выплакать наболевшее и недосказанное, прежде чем Лорд окунет ее с головой в дерьмо, в неизбежный омут чудовищных планов, выстроенных в его жестоком разуме…

* * *

Нечто, прокравшись бесплотным туманом,

На сухую трость веков опираясь,

Что казалось едва ли заметным, обманом...

Теперь серебром в волосах отливает.

Она беспощадна к великим, скитальцам,

Безнадежно взглянув в отраженье,

Незаметная дрожь в зазеркалье,

Пробежала до кончиков пальцев.

Я просила и на коленях, в слезах умоляла!

Но всё неизбежно, она неизбежна...

* * *

Он не знал, сколько часов прошло, но он был там все это время, ждал, пока из комнаты усопшего выйдет подавленная, но холодная роза — прекрасное соцветие алых лепестков на строгой ножке с шипами. Этот цветок отравлен до основания, ее боль сотворит чудовищную метаморфозу, переживет юную, чистую душу, превратит в пепел ясные серые глаза, уничтожит, сметет остатки добра и света в заколдованном сердце. Теперь все темные деяния будут оправданы, останутся только скупые цели, черное нутро, прожженное яростным огнем грехов, бесчинства, предательства любви и потери.

* * *

«Отравленная роза»

Святые духи словно отрешились,

Оставив строгий профиль сбывшейся беды,

Она пропала в боли, личность завершилась,

Её богиня родилась из бренной тьмы.

Была совсем недавно странным миром,

Не злым, не добрым — с ясной чистотой,

Душа ушла, истлели струны лиры,

В глазах огонь прекрасный, только не живой.

Писала строки, страсти мемуары,

Гналась за призраком чарующей мечты,

Лахесис жизни нить неровную соткала

И изменила взмахом смертной седины

Путь начался с причала древнего Харона,

Не поскупился без монет вершить судьбу,

Забравший молодости хрупкую корону

И юность заманивший в пустоту.

Бездонный сумрак тьмы и колкого мороза

Окутал лик смеренной брошенной души.

Она печальная отравленная роза -

Жестокая отравленная роза на крови.

* * *

Он увидел лицо не залитое слезами, глаза прекратившие красноту, держалась, действительно сильна, совершенно необъяснимая, загадочная, таинственная, но Люциус знал, что в этом теле вряд ли осталась душа, лишь емкость — бесплотное пространство, лишенное двадцати одного грамма. Аллегра ничего не приобрела в неравной борьбе со смертью, но безусловно потеряла, оставила юность, пролила ее горькими слезами на груди мертвого отца. Неживая, изваяние, вакуум в оболочке…

Темно-бордовые шторы пропускали редкие крапинки света в кабинет, теперь принадлежащий Аллегре, как и все поместье. Единственная наследница, покинутая всеми. Ей не нужны богатства, деньги, связи, друзья, теперь ее жизнь не имеет поворотов и закоулков, потому что есть направляющая рука Темного Лорда, которая сможет использовать ее одиночество, навяжет свои мысли, она забудет про Снейпа, будет думать, как ей прикажут, жить, как спровоцируют. Она — идеальный материал в руках мастера, гибкий пластилин, могущественное оружие. Никто, кукла на веревочках, раба без Империуса…

— Аллегра, как ты? — раздался высокий голос.

Первая нить повелась вверх. Руки и плечи, нуждающиеся в поддержке — лживое сострадание.

— Нормально, — бестелесный голос.

— Я помогу с похоронами.

Вторая нить — ноги, не способные сейчас к самостоятельным действиям — лукавая помощь, протянутая ладонь.

— Спасибо, мне это нужно…

— Люциус, я думаю Аллегре, стоит пока пожить у тебя.

Третья нить. Сердце — наигранное понимание. Знание, что Аллегра откажется.

— Нет, прошу простить, но я должна остаться здесь.

Пришла пора дергать за последнюю, решающую нить — разум, разбитый, покалеченный, готовый на всё.

— Я понимаю, что в такой момент, говорить о делах не следует, но это, увы, неизбежно и касается твоей безопасности.

Внимательный, но пустой взгляд, из нее вьют веревки, и возможно, Аллегра это понимает, но не станет сопротивляться.

— Если в министерстве узнают о смерти Амикуса, подозрение падет на твой род, тебя будут преследовать, пострадает все имущество, включая недвижимость, а так же темное пятно покроет благородную фамилию Кэрроу.

Лапша на уши, по сути, ей должно быть плевать на подобные сказки, но только не сейчас. А клеймо на роду уже есть — это ее отсидевшая тетушка Алекто.

— Вы хотите, чтобы я заменила его, верно?

Умная девочка, сообразительная, на ее неудачу.

— Да, на время, пока все не уляжется, и министерство не перестанет искать проклятого волшебника. Пока Амикус жив, проблем быть не должно.

Она монотонно со всем соглашалась, участия в серых глазах не было, девочка потеряна. Люциус сегодня впервые не разделял мнения Лорда и хотел, чтобы этот ребенок жил у него, он обещал Амикусу. Теперь он обязан присматривать за ней, и Люциус выполнит свой долг…

* * *

КОЛЛАЖ:

http://i066.radikal.ru/1001/e2/dc4288097b5b.jpg

Эпиграф к главе:

"Только видя смерть, можно научиться жить"

Как-то странно на душе, тоскливо, спокойно, нет ярости, да и боль практически испарилась с последними слезами, последними глухими всхлипами на груди отца. Странная, тянущаяся снизу вверх пустота, отрешенность, безликое пространство плоти и крови, в котором отсутствует нечто, дарующее эмоции, желания, мечты. Все пропало, заглушилось, словно из меня выдавили жидкость, именуемую душой. Дышу, двигаюсь, живу, но я неживая, нет ощущения реальности, словно все проходит мимо, различаю лишь гулкий звон издали. Темный Лорд помог с похоронами, сказал слова нужной поддержки. Он не законченное чудовище, и в нем больше человечного, чем во мне, да нет… Бред… Как бы не так: он жестокий манипулятор, играющий на чувствах. Я осознала, что не имею своего лица, попросту могу забыться, играя в переодевание.

Две одиноких белых розы на гранитной плите с именем другого человека, неизвестного, ставшего последним спутником бедного отца, чью роль придется играть. Ни эпитафии, ни строчки, лишь фальшивые даты жизни и чужое имя. Камень заколдован, только я могу видеть настоящие надписи, слова прощания непутевой дочери, изложенные в простых буквах: «Неизбежное — есть смерть…». Могила, хладная, неприступная, дверь в останки человечества, а может, врата в новую иную жизнь. В такие моменты задумываешься, существует ли жизнь после гибели? Можно ли верить в реинкарнацию, считать, что душа бессмертна? Загадки, философия, не хочу об этом думать, но не могу. Он просто умер, оставил меня одну, оторвался частичкой сердца… Пройдя сквозь смерть, я поняла что жизнь — это список тех, кто будет тебя оплакивать… Мы живем во имя странного количества людей, что соберутся вокруг периметра могилы и кинут сырой земли на крышку гроба. Мой список пуст… Понимание этого не принесло боли, осталось легким очерком летописи судьбы в закоулках разума, но не потревожило уставшую душу. «Существуй, дыши, продолжай путь…» Эти слова стали установкой, но никак не укладывалась последняя речь отца: «Ты должна стать счастливой…». Но это невозможно, я не знаю, чего хочу. И почему фраза вызвала странное ощущение, что я не смогу выполнить его последнюю волю? Не понимаю, какого Мерлина я участвую в чужой бессмысленной войне? Во имя чего, и к чему это приведет? Все стало как-то бессмысленно, недалёко, словно стерли жажду, отобрали желание идти к цели, повесили ярлык слуги, завербовав на костях отца. Я далеко не глупа, понимаю простые истины, из меня сделали собаку на поводке, покорную, выдрессированную, что ж, пока эта вербовка не идет вразрез с прихотями обманутой любви. Я выполнила поставленную задачу: сблизилась с Темным Лордом, хотя нет, не так, это он со мной сблизился, а значит, моя персона — не просто пешка, а является ценной фигурой, дар бесценен, поэтому жизнь не менее важна… Но день похорон, о которых знали лишь трое, не закончился так быстро. Лорд направил по делам министерства, стараясь понять, способна ли я идти наперекор скорби, чувствам… Увы, я оказалась сильнее, чем думала, но только до тех пор, пока не узнала еще одну страшную правду, изменившую сознание бесповоротно…

* * *

Строгий профиль, прямая спина, колкие холодные глаза… От оплакивающей смерть отца дочери, не осталось и следа. Перед ним повзрослевшая Аллегра, женщина, глава семьи, сильная преемница целей Лорда, способная на страшные вещи. Люциус не знал, что он здесь делает сегодня, собирался помочь разгрести дела Амикуса, бумажную работу, отчеты, платежи по дому.

Она восседала за столом как королева и в помощи вовсе не нуждалась — грозный, уверенный вид. Прошел месяц с похорон, которых словно и не было. Только траурное платье выдавало мимолетную скорбь. Черные волосы завязаны в хвост — строгая, элегантная, могущественная ведьма. Уже не ребенок, коим привык считать Люциус юную Кэрроу. Горе меняет людей. Она встретила его по-хозяйски. Распорядилась принести чай, быть на ее территории, ровней по статусу и власти — для Люциуса было странно…

Хозяин решил приблизить такой ценный кадр к себе, нет, лорд Малфой не переживал, что его положение может пошатнуться. Каждый выполняет свою работу, сферы разные, он — теоретик, она — практик, подстраховщик, шпион, ее дар уже показал себя неоднократно. В день смерти Амикуса ей приказали заткнуть Ежедневный Пророк. Тёмный Лорд хотел проверить, посмотреть, переживет ли она горе, забудет эмоции? Аллегра справилась великолепно, ни одной строчки по поводу рождественского рейда не просочилось в прессу, все благодаря связям и уважению к фамилии. Она просто поговорила с нужными людьми, дала взятку кому надо, благо более или менее имела представление о знакомых отца, знала как себя вести и выполнила долг с честью, заслужив похвалу и довольную улыбку хозяина. Было еще два задания — воровство министерской документации и подстава чиновника, который отказался сотрудничать с Темным Лордом. Мерлин, она была великолепна! Люциус мог ощутить странное восхищение, но какое-то смрадное, несуществующее, холодное. Разочарование… Ребенок стал демоном…

Случилась еще одна беда, которая должна была разрушить хлипкое равновесие Аллегры, но её не подкосило и это событие. В том страшном рейде пострадало несколько авроров, двое были убиты. Молодой, неопытный мракоборец погиб от ее палочки, от заклинания, которое не удалось снять. «Сектумсемпра» Аллегры достигла цели, лишив жертву крови, его не удалось спасти… Реакция? Ничего не изменилось… Ничего… Мерлин, сплошная корка льда в серых глазах, ни раскаяния, ни сожаления, ни чувства вины… Она монстр, бесчеловечная душегубка, хотя Люциус не был уверен на сто процентов, потому что они не разговаривали об этом. Аллегра узнала все сама, из первоисточников в министерстве, когда навещала отдел по работе со средствами массовой информации. Это немыслимо, так завораживающе страшно видеть в семнадцатилетней ведьме убийцу, безжалостную…

Люциус был у нее неделю назад, просто просматривал кое-какие документы по общему бизнесу, Аллегра позволила проверить годовые отчеты по доходам, красиво скрытые лишние средства, ни одной ошибки, все точно, слаженно. Амикус, несомненно, вырастил очень умную одаренную дочь, великолепного бухгалтера и математика. Казалось, в её голове не могло уложиться столько информации, но Аллегра поведала, что отец вводил ее в курс дел, учил руководить домашними делами и работой.

Теперь они были на равных, коллеги, деловые партнеры, талантливые по-своему, у Люциуса не вызывали отвращения совместные дела, ему было приятно, что не приходится все разжевывать и пояснять по нескольку раз. Ловит все на лету… А может, это лишь способ уйти в себя? Забыться в бесконечной документации, уставать до потери сознания, чтобы валиться спать, и не видеть кошмаров?

Она оторвалась от последних бумаг и устало потерла глаза. Всё, теперь можно было не касаться налоговых дел довольно долго. Изящная рука потянулась за чашкой остывшего чая, Люциус изучал, ему было интересно, как долго она продержится? Ребенок, черт возьми, она всего лишь ребенок, ненамного старше его сына! Слишком многое свалилось на юные плечи…

— И откуда столько бумажек накопилось? — на глубоком вздохе спросила она. — Это не похоже на отца, у него всегда все было в порядке, организовано и вовремя…

— Темный Лорд загрузил Амикуса работой, у него просто не было времени.

Аллегра немного проморгалась, освежая слизистую глаз. Слишком много времени проводит в кабинете.

— Вы хорошо спите? — спросил Люциус, видя небольшое изнеможение.

Усмешка, взгляд в пустое пространство, еще один вздох…

— Странный вопрос, как я могу высыпаться после того, что произошло? — негромкий голос.

Скорее всего, имелись в виду все события вкупе. Тон уставшей трудяги. Она не собиралась дерзить, как любила, а просто общалась. Эти слова немного взбудоражили Люциуса, Аллегра сама завела эту тему, ей нужно поговорить, выговориться, беда в том, кроме него у неё никого нет, да и сам Люциус был, в сущности, никем. Не все потеряно, если она идет на контакт, не закрывается в скорлупе, выходит немного дальше за рамки деловых отношений. Он снова впал в раздумья, загадка, неразрешенный ребус, бесконечное число Пи, какие чувства испытывает ее натура? После последней фразы неожиданно появилась надежда, что ей удалось сохранить себя, что она не перешла порог окончательно…

— Мистер Малфой, вы не против, выпить немного вина? — внезапно предложила Аллегра.

Все в порядке, простое проявление вежливости, просто не хочет пить в одиночестве. Вечер, все дела закончены, бумаги подписаны и отправлены совами по разным инстанциям, она молодец и заслуживает отдыха.

— Не откажусь, — незаметная улыбка. — На вас лица нет, может вам лучше пойти спать?

— Просто у меня жутко болит голова, собственно, я именно поэтому и хочу немного выпить. В лекарственных целях естественно…

Показалось, или в серых радужках проступил хитрый огонек?

— Тогда лучше не вино, у вас есть виски? Оно расширяет сосуды…

Никаких разглагольствований, ответов. Намеренно выдает себя, или это всего лишь предрассудки, пытающегося собрать кубик-рубик Люциуса?

— Диппи.

Эльфийка моментально появилась в кабинете, приняла распоряжения хозяйки, даже не взглянувшей на существо из под пальцев, потирающих виски. Два стакана и бутылка Джеки Наварро появилась на журнальном столике возле камина, Люциус не сомневался, что это первая проба крепкого алкоголя для нее. Разве запах виски не должен вызывать отвращение? Пунктик по поводу не столь приятных воспоминаний о Снейпе… Неужели и этот комплекс переборола? Аллегра зажмурилась от первого глотка, но ничего не сказала, а гость позволил себе улыбку насчет сморщившегося носика.

— Да, Аллегра, я думаю в силу наших деловых отношений пора лишить наше общение формальностей, зовите меня по имени и в своем обличье.

Взгляд, немного дрогнувшие плечи и упавшие уголки губ, жест назывался: «Как пожелаете».

Он слишком многое пытался отыскать в мимике, изучал, в очередной раз поймал себя на мысли, что его интерес немного странный — слежка за каждым движением.

— Люциус, — уверенно начала она, заставив некие струнки его души натянуться. — Хотела вас спросить, что за уговор попросил вас выполнить отец перед смертью?

Это неприятная тема, совершенно не к месту…

— Мы хотели объединить семьи… — как можно спокойнее произнес он, ожидая увидеть последний день Помпеи.

Этого не случилось, пока…

На секунду непонимание, еще одна грань эмоций на симпатичном личике. Усмешка. Её забавляет ситуация

— Надеюсь, у вас не возникает мысли исполнить обещание? — ровный, но немного повышающийся тон в конце.

Люциус не смог сдержать улыбку, адресованную завуалированному фонтану эмоций, бьющему в голове Аллегре, пытающейся скрыть чувства. Его подмывало поиграться.

— А чем вам не угодил мой сын? — с наигранным непониманием спросил он.

— Ну, если не считать того, что я ему наговорила, то вы, наверное, с радостью примете в семью сумасшедшую маньячку.

Ей смешно. Показуха, ожидание реакции на последнюю фразу в которой скрывалось слово: «убийца, жертва насилия». Она хорошо держалась, использовала колкие выражения, давая повод говорить несерьезно о серьезном.

— Вы о себе очень низкого мнения Аллегра, вы умная, красивая, чистокровная ведьма, с хорошими манерами, и почему вы считаете, что не достойны носить фамилию Малфой? А насчет того случая с угрозами Драко, я должен попросить прощения за то, что был резок, оно того не стоило.

Действительно сделал из мухи слона… Аллегра на удивление широко улыбнулась и посмотрела куда-то вбок, понимая, что это всего лишь игра слов, ненавязчивое общение, она расслаблялась, немного отходила от роли бездушной стервы. И все же, она непонятная, именно этим и заинтересовывает… Когда Люциус ожидает увидеть одну реакцию, то обычно видит другую. Это талант оставаться неуловимой, ускользать, так интригующе… Легкая задумчивость.

— То, что ваша фамилия идеально сочетается с моим именем, еще не повод. Извинения приняты, — с новой улыбкой произнесла она бесстыжим голосом.

Откуда силы улыбаться, что это за рефлекс такой? Даже шутить пытается, только в глазах усталость… И когда из них пропал холод, или он просто потерялся в еще одном глотке Наварро, после которого она снова привлекательно поморщилась?

— Шутки шутками, но сейчас думать о браке совсем не время, — немного грустно отозвалась Аллегра.

Речь шла вовсе не о Драко, просто мысли вслух.

— Аллегра, я думаю, вам необходим близкий человек.

Будь прокляты его слова, если она поймет все в извращенной форме. Люциус снова нес околесицу, двусмысленную, компрометирующую его в ненужном свете.

— Вы считаете близкими людей, поставивших подписи в брачном договоре? Печально, — она хмыкнула, проигнорировав жидкий намек, или просто не заметила.

— Я совершенно не это имел в виду.

Десять баллов Слизерину, уже вторая фраза подряд! Люциус кипятился, злясь на самого себя. Глупец, что он болтает? Почему рядом с этой девушкой уже не в первый раз отказывают мозги и элементарная логика?

Она сделала еще один глоток и рассмотрела дно пустеющего стакана. Утонула в пустоте бытия на время.

— Тогда, о чем вы говорите? Я не могу выйти на улицу и влюбиться в первого встречного, вы прекрасно знаете, что творится у меня в голове.

И это пропустила мимо ушей, как такое возможно? Люциус раздражался собственной глупости и ее невнимательности, хотя невозможно было не заметить очевидного, или это намеренное абстрагирование? В том-то и дело что он не знал, лишь мог предположить, но обычно все догадки очень быстро разбивались о скалы неожиданностей, грани её непредсказуемого мышления.

— Ваша цель не оправдана, чтобы положить возможность иметь нормальную жизнь на кон.

Звяканье соприкосновения стеклянных поверхностей. Аллегра опустила бокал с виски с такой силой, что в ушах остался звон.

— Люциус, я хочу избежать этой темы в разговоре, это не приведет ни к чему хорошему.

— Вот именно, ваша одержимость ни к чему не приведет!

— Не цепляйтесь к словам, если вы действительно ценитель душ, загляните в глаза вашей несчастной жене, — она резко схватила графин с напитком и налила до краев.

Люциус старался приглушить злобу, вырастающую из недр сознания, где его только что облили ядом. Этого шипения следовало ожидать. Сейчас самое время орать и говорить колкие, но содержательные гадости, особенно, если учесть, что Кэрроу попала в самый центр его ипостаси. Мерлин, ведь она всего лишь опередила его в желании сделать тоже самое, задеть.... Он подавил желание обругать ее и себя и потянулся к стакану, из которого она нервно пила. Просто вытащил из несопротивляющихся рук алкоголь и поставил на стол. Губы спутницы дрожали от гнева.

— Я сожалею о своих последних словах, обещаю больше не касаться темы, так же, мне жаль, что вы стали свидетелем жизни моей семьи, — учтиво и спокойно произнес он.

Она попыталась смягчиться и откинулась в кресле, запрокинув голову назад. Лебединая шея без единого изъяна — потрясающе женственная яремная впадина и небольшая родинка рядом. Люциус старался отвести взгляд, но отчего-то не мог. Он должен стать наставником, коллегой, деловым партнером, а сейчас разглядывает прелести её юного тела. Ей всего семнадцать! Аллегра вернулась в обычное положение, расслабленная, выкинувшая за время паузы все накопившиеся оскорбления.

— Что ж, и вы меня простите.

Нет, они просто не могу общаться без едкостей, иначе было бы неинтересно, и так же долго не умеют сердиться друг на друга. Странная смесь. Но вот ее проблема, Аллегра просто не подпускает к себе, не дает возможности понять, возможно, помочь.

Он принял у себя дома странную, грубую надменную нахалку, жертву насилия, неудачницу. Ничего не изменилось, Аллегра была все той же заносчивой, невыносимой, просто стала сглаженнее, пообтесала углы, стала себя осекать, но только после того, как к ней пойдут навстречу. Это называется безнаказанностью, она считает, что всегда права, и довольно часто бывает именно так, только выражается это в хамском тоне, но она, все же, начала сдерживать позывы импульсивности, довольно быстро учась контролировать стихию чувств внутри. А может, зря? Наоборот надо быть естественнее, вот только Люциус не знал что для нее естественно.

— Почему вы так сильно беспокоитесь обо мне? — совсем мягко спросила она.

Вопрос поверг в шок, он и сам не знал.

— Ваш отец просил приглядывать за вами, вам это прекрасно известно.

У него было ощущение, что как нагадившую собаку, его тыкают носом в собственные экскременты.

— О, это началось до смерти отца. Думаю, я имею права знать, почему вы не дали мне убить в ту ночь.

Люциус задумался. Что ее гложет? Хочет, чтобы он признался, что действительно оберегает, беспокоится, но так ли это на самом деле? Он не знал сам. Аллегра пытается выведать, потому что отчаянно нуждается в участии, понимании, осознании того, что её никчемная жизнь кому-то небезразлична? Или же здесь иная подоплека…

— Вашим наставником в задании был я…

— Мистер Малфой, — используя надменный официал, сказала она, — это я уже слышала. Хотя постойте, у меня, кажется, есть предположение…

Ему отчаянно захотелось сбежать, сказать вежливо: «Извините, меня дома ждут дети и жена…» и раствориться в камине в языках зеленого пламени. Люциус не перебивал, просто молчал, чувствуя, что загнан в угол, как виноватый нашкодивший мальчуган. Вздох, взгляд…

— …Вы действительно не хотели, чтобы на мне повисла чужая жизнь, вы не такой хладнокровный, каким пытаетесь казаться. Все из-за понимания, что Драко всего лишь на два года младше меня…

Утверждение, логичное, здравое, но зачем ей этот разговор? «Мерлин, ты права Аллегра, я не хотел, чтобы твои руки были в крови, но уже поздно…»

— Я не скажу Лорду, что вы проявили подобное великодушие.

«Оп-па… Вот тут ты и попался, Люциус. Предначертанное свершилось… Невинное обещание сокрытия твоей слабости, на самом деле несет угрозу»

Холод больше не навещал ясные серые глаза, глаголющие чистую истину, в них проблеснула грань тепла, доверия. Кажется, у кого-то началась паранойя.

— Вам, наверное, почудилось, мисс Кэрроу. — с легким нажимом сказал он, открещиваясь от всех слабостей, которых становилось все больше.

— Наверное… — подначила она.

На него давили психически или не давили вовсе — непонятное ощущение, натянутое, взрывоопасное. Девица выводит из себя невинно, совершенно не напрягаясь. Играючи заставляет нервничать, трепетать… И тут его прорвало, параноидальные суждения достигли апогея, точки кипения…

— Видит Мерлин, вы избрали путь, с которого не удастся свернуть! Черт подери, Аллегра, вам не место среди Пожирателей, хотя бы потому, что вы — девушка!

Может, он пожалеет о бессмысленных словах, но сейчас на ее лице была очаровательная улыбка, не самодовольная, не надменная, просто светлая, искренняя.

— Спасибо, Люциус, я верила, что когда-нибудь увижу ваши истинные эмоции…

Так это была проверка? Подвох, который он не раскусил, не доверился своему чутью. Простак! Красивая безобидная игра маленькой ведьмочки, доказавшей свою правоту, силу хитрости. Но она не остановилась. Просто ужасно так попасться, поверить в естественность интонаций в её голосе…. Дальше хуже…

— Я тронута, и скажу больше, я прекрасно понимаю, во что ввязалась, и чего мне это будет стоить, я не так глупа, чтобы брать все слова Лорда на веру, верить в его искреннее сочувствие и желание помочь. Плестись составом за «мессией» я не собираюсь.

Очень опасная неправильная фраза, идущая наперекор хозяину, перемалывание костей великого волшебника:

«Девочка ты ошибаешься насчет меня, я не готов обсуждать подобные дела с тобой…»

Но в одном Люциус был уверен, ее слова не дойдут до Лорда, потому что он сам в ловушке дьяволицы, выпытавшей долю сострадания, яркий всплеск эмоций. Аллегра спровоцировала неуверенность. Ему нечем крыть. Ничто не уйдет дальше этого кабинета, ни его великодушие, не позволившее убить ту магглу, ни ее последняя речь с налетом презрения. Люциус возвел глаза к потолку и вернул к объекту тревог… Так уж и быть, он ничего не слышал… Развела как щенка…

— Не стоит вести столь опрометчивых разговоров, мисс Кэрроу, — немного язвительный голос.

Молнии в двух парах серых глаз, не прерывающих магнетического зрительного контакта.

— Я всего лишь хотела сказать, что его интересы и мои совпадают…

~~

Что я несу? Мерлин? дай сил не заговориться! Интересы? Служить во имя непонятной веры в чистокровие, убивать, зачем? Нет, все не так. Я совершила ужасную ошибку, подставив Северуса под ложь, когда впервые перешагнула порог замка Волан-де-Морта… Он жив, пока я выполняю свои обязанности, он жив, пока я буду вершить правосудие под властной рукой получеловека, повязавшего ужасным проступком юношеской несдержанности, глупости… И черт подери, я буду из кожи вон лезть, но не предам интересов Лорда, буду слепо следовать указке, лепить из себя преданность, непоколебимую веру высшим целям, которые осознать не суждено. Я молода и совершила крайнее предательство любви, затуманившись обозленной местью… Пускай Снейп заслуживает смерти, но я не могу позволить ему умереть. Мне страшно, страшно играть в игру, конец которой, в сущности, неизвестен. Именно поэтому я должна стать лучшей из лучших, приблизиться, целовать края мантии не просто слугой, а верной соратницей, главной опорной силой хозяина, только бы он не изменил решения… Грязь вместе с кровью не смоется с рук. Мерлин, Люциус просто не знает что было со мной, когда я узнала о смерти того аврора… Понимание ужасного пришло не сразу, спустя день, два… Я лежала в ванной, готовая перерезать себе вены, умереть, подохнуть как последняя трусливая дрянь, чудовище, сумевшее убить… Омерзительное, липкое чувство боли растекалось волшебной, чертовой силой многоликого дара… На рейде я сыпала заклинаниями, не скупясь, а что если бы Малфой не остановил меня, когда почти завершила заклинание смерти над магглой? Искренне благодарна странному павлину с напыщенными манерами, что уберег от вины за еще одну прерванную жизнь, благодарна отцу, что внезапно скончался, подарив осознание ценности жизни. Жертвы еще будут, убитые мной, я снова попытаюсь покончить с собой, но вовремя вспомню, что Северус погибнет следом, и уберу нож от запястья. Я вляпалась в дерьмо по уши, из этого ада нет выхода. Слезы не должны больше пролиться, просто прибавится седых волос… Глупая самоуверенная девчонка, теперь не имеющая права на провал… Все что нужно — это поскорее привести Поттера, костьми лягу, но исполню свою часть сделки. А Люциус… Не могу понять, откуда взялась его чертова интуиция, почему он так не хочет связывать меня с грехами, с болью? Игра слов, я позволила ему узнать о себе немного больше, зачем-то доверилась, сказала часть правды. Хотя он сам скоро догадается, что никакой цели порабощения Снейпа уже нет. Мне хочется верить ему, доверять, довериться… Я ошибаюсь? Нет, вряд ли, он заинтересован во мне почти так же, как и я в нем. Все просто, у меня не осталось близких, а он обещал Амикусу… Только интерес Люциуса немного иной, он пытается разгадать хитрую натуру, но следует за разумом, ограничивает помыслы фасадом жестокости, который я любезно предоставила, пуская пыль в глаза. Заинтригован, практически завербован, видит далеко не ребенка, которого следует оберегать, а женщину — сильную и слабую, ищущую защиту в мужском плече, а она в нем, ой, как нуждается. Я заманивала его в сети совершенно неосознанно все время, что жила в Малфой-мэноре, но сейчас это оказалось как нельзя кстати, когда в голову ударило просветление. Он не должен доносить на меня, если поймет слабость…Теперь ты не мистер Малфой, а просто Люциус, ты нужен мне, ты очень нужен, мы с тобой будем одним целым, коалицией, поддержкой… Нужна нерушимая связь, мне необходимо твое сердце…

Партия в шахматы, разыгранная сегодня, странные намеки, от которых он сам был обескуражен, да он просто заигрывал со мной, сам не ведая, что творит… Что ж, нужен всего лишь небольшой толчок к действиям. И потом, Люциус, ты, наверное, в моем вкусе, не раз замечала привлекательность, лоск, широкие плечи и холодные глаза, не отражающие внутреннего содержания. Ты дал осечку, позволив жалости к несчастной, покинутой всеми неудачнице, обвиться вокруг твоей ауры.

Он так хочет поговорить со мной о Снейпе, имеет смысл сдаться? Нет, не имею права, больше не могу потакать желанию доверия, как говорится, на сегодня достаточно. Мне очень больно говорить о Северусе, думая в момент беседы о том, как сильно я его подставила. Люциус пока не уверен в догадках насчет меня, не надо подталкивать его к правильным решениям. Теперь месть насильнику, желание завладеть, отобрать свободу, иметь, превратилась в оковы, кандалы на моих запястьях. Но ни Лорд, ни Малфой не должны знать, что ненависть вернулась к отправной точке и пошла вспять...

— И когда вы стали такой расчетливой и хладнокровной?

~~

Продолжение: «законченной стервой» где-то потерялось. Стоит чаще доверять интуиции, головная боль, предложение выпить, все было театральным представлением, она воспользовалась сценой и хитро выстроила разговор. К чему он привел? Все просто… Аллегра мастерски наладила их отношения, связала цепью без слабых звеньев одним жестом, взглядом, словом. Самое потрясающее это то, что она ни разу не обманула, говорила начистоту, сказала пару едких слов о Лорде, показывая свое доверие. Аллегра отдает себя в руки Люциуса.

«Браво, маленькая сучка, я восхищен тобой, ты гениальна…».

Как же она права, ловко сближаясь с ним, он станет опорой, защитой, компанией, собеседником…

— Я не понимаю вас, мистер Малфой? — театрально произнесла она, снимая маску.

Люциус рассмеялся, не сдержавшись.

— Не понимаю, зачем вы разыграли этот спектакль, когда могли просто сказать, что доверяете мне? — он все еще смеялся, искренне, восхищенно.

— Не понимаю, о чем вы, — равнодушно произнесла она.

Истинная Слизеринка никогда ничего не воспринимает на веру, она просто проверяла, убеждалась в правильности своего доверия, ставила ловушки и капканы. Молодец… А вообще это было забавно…

— Мисс Кэрроу, разрешите пригласить вас на банкет в Малфой-мэноре, посвященный дню рождения Нарциссы, — продолжая ухмыляться, предложил Люциус.

Хилая улыбка, веселое презрение.

— Если будет так же весело, как на рождественском ужине, боюсь я найду компанию поинтереснее, съезжу в питомник к соплохвостам, например.

Кошмар, что творит эта девчонка, это просто невозможно. Аллегра начала звонко смеяться, наверное, впервые с похорон Амикуса. Они очень долго не могли прийти в себя.

— Вам необходимо расслабиться, — наконец выдавил Люциус.

— Это, позвольте узнать, как я смогу расслабиться в компании мужчин, по обычаю держащихся стайкой от своих женушек, говорящих о квиддичных матчах, наследниках, политике и попивающих виски в свободное от болтовни время? Нет уж, увольте.

— Боюсь, это лучшее, что я могу предложить.

Люциус пригласил в мужскую компанию девушку, ради этого стоит прожить оставшиеся до банкета три дня.

— Амикус никогда не пропускал подобных мероприятий, да и вы помнится тоже.

— Мне всегда хотелось поскорее оттуда удалиться.

— Это пока вы были в своем обличии, не думаю, что вам уж так будет противно наше общество, тем более что виски вы пить научились, — Люциус перевел дыхание. — Вы можете проникнуть в такие закоулки жизни, вам предоставляется шанс знать о том, что не должна знать женщина. Ответить на извечные вопросы. Аллегра, у вас потрясающий ни с чем несравнимый дар, дающий вам особое преимущество.

— Да, не надо эпилироваться и выщипывать брови, — сквозь пелену взгляда протянула она.

Она невозможная, Люциус вновь зашелся в истинно мужском смехе, утонченном и таком порывистом. Невероятная девушка, он оценил немного пошловатую шутку из изящного ротика, но это было воистину великолепно, он давно не испытывал такого позитива… А утро казалось таким далеким, когда он пришел совершенно в другом расположении духа, полный подозрений, новых вопросов о загадке личности, в неведении, что мерзлоту серых глаз так быстро можно сменить на тепло, правда, она сама разрешила вторгнуться в личное пространство, даже намеренно подвела к этому, позволила холоду отступиться. Быть может, Аллегра просто устала быть затворником собственного сознания…

~~

Бедный, бедный Люциус, ты понял не все, не уловил главного, я теперь тоже вижу в тебе не просто коллегу…

* * *

Эпитафия:

«Неизбежное — есть смерть…» — я вложила два смысла, имеется в виду еще и жизненная цель, путь Пожирателя смерти.

КОЛЛАЖ:

http://s15.radikal.ru/i188/1001/bb/aa1800889657.jpg

Я бы хотела все забыть, вернуться к началу пути, исправить непоправимое, жизнь так жестока к глупцам, она не прощает ошибок и постоянно напоминает о том, что все могло быть иначе, не выбери я путь, о котором тогда даже не задумывалась. Боль затуманила разум, ненависть оглушила сердце. Помню красные глаза, сверкающие алчной жаждой, по-хозяйски осматривающие новое приобретение — юную обозленную девушку, готовую вершить его волю. Лорд не ошибся, я способна на многое, убивать, подставлять, плести интриги. В зеркале отражался погибший человек, темные волосы, карие глаза, сеть морщинок в уголках губ. Отец, больно быть тобой, неуютно, тошнит от самой себя. Парадный костюм серого цвета, платиновые запонки, выбранные мной к одному из твоих дней рождения. А в окне красивый сад, с заснеженными сакурами, под которыми ты погребен. Ты так любил эти деревья, говорил, что они похожи на меня, такие же нежные, простые, в то же время, утонченные. В цвету прекрасные, похожие на ангелов, спустившихся с небес на бренную землю, осенью колкие, сравнимые с руками дьявола. Ты не ошибался, олицетворяя меня с ними, только я потеряла крылья и превратилась в лысую крону, чернеющую под небосводом, теперь я буду такой вечно, безжизненной, не имеющей право на цветение. Безликая древесина, черные ветви мыслей, жалкое подобие живописной сакуры… Видит Мерлин, на мне никогда не распустятся цветы, не произрастут листья, потому что ствол гниет изнутри, съедаемый термитами ненависти, страха. Умерщвленные ткани не регенерируют — это подобно инфаркту, когда часть сердца атрофируется, погибает.

* * *

Все как обычно. Торжественно украшенный зал с фуршетом и главным столом. Серебристые гирлянды немного тяжеловато смотрелись на празднике. Множество людей в вечерних нарядах, женщины в красивых платьях, мужчины в официальных костюмах… Еще один скучный вечер в доме Малфой. Надо сказать, Нарцисса сегодня блистала: вишневое платье с глубоким вырезом красиво подчеркивало аккуратную грудь, передние пряди волос заколоты сзади, по плечам рассыпаются локоны. Она выглядит моложе с такой прической, если бы не бордовая помада, утяжеляющая образ. Жаль, что я не могу носить платьев, быть мужчиной несколько неудобно, зато нет коварных застежек на спине. Подходя к имениннице, я готовила набор дежурных слов. Что можно пожелать женщине на сорокалетие? Конечно, оставаться такой же прекрасной, здоровья… Но в действительности, я бы сказала чудовищную правду, пожелала, чтобы к ней не остывал муж, чтобы сын не вступал в коалицию Пожирателей смерти, дом полную чашу, которой на самом деле нет, есть лишь призрачный фасад идеала…

~~

Пара вежливых комплиментов и дежурных поздравлений Нарциссе, учтивый поклон и поцелуй руки. Сама галантность. Люциус наблюдал за действием, ожидая пока «Амикус» оторвется от его жены и поспешит присоединиться к мужской компании. Надо отметить, в Аллегре не было ни капли женственности, даже походка не выдавала девичьих черт, ее талантливая игра была, несомненно, потрясающей. Будь она простой, не вовлеченной в интриги девушкой, могла бы выступать в театре, дарить людям свет, заставлять плакать, смеяться, сопереживать героине, но этот дар протекает в ином русле, ошибочно проходит по пути мести, ненависти, одиночества. Да, она осиротела, одинока и несчастна на самом деле, даже то представление три дня назад было разыграно для того чтобы приблизиться к Люциусу, не потому что он ей симпатичен, просто она не имеет иных контактов, друзей. Стать другом для девушки необременительно, даже приятно, ведь она уникальна, бесценна, с ней есть о чем поговорить, а работать вместе — удовольствие, не считая темных делишек. В пору своей непредсказуемости она опасна, в бою становится дикой кошкой, грациозной, с колким холодом в глазах, нападает смело, не боится последствий. Превосходная фехтовальщица, ее приемы и навыки поражают. Люциус хотел бы повторить партию на шпагах, попытаться разгадать технику, так интересно узнать логику ее движений, порядок мыслей, когда она решается на выпад, точно попадая в цель. Он не был профаном, он очень опытен, может победить любого, с точностью понять тактику соперника уже в первые пять минут дуэли, но этот номер не проходит с юной Кэрроу. Но может, дело в другом? Может он просто отвлекается на странные вещи? Следит за взмахами, изгибами, шлейфом черных волос, летящем по воздуху.

Худощавый мужчина со строгими чертами лица направился у нему, по дороге взглянув на отвратительно яркую, переборщившую с макияжем Габриэллу Гойл с невероятным количеством перьев в прическе и нарядом ярко салатового цвета. Женщина совершенно не имела вкуса, так еще и фигура грушевидная. Аллегра едва заметно фыркнула, все же не скрыла отвращения, да Люциус и сам был шокирован подобным маскарадом. Чучело мило общалось со своим мужем — его шестеркой, туповатым бугаем, бывшим школьным телохранителем. Интеллекта в огромной физиономии не наблюдалось, однако они были в списке гостей, и их оттуда не так-то просто вычеркнуть.

— Добрый вечер, Люциус.

— Добрый, Амикус, — протянул ладонь.

Крепкое мужское рукопожатие, он не мог поверить, что она так здоровается. Слишком не по-женски, с ним ведь не обязательно паясничать.

— Должен признать, твоя жена сегодня прекрасно выглядит.

Люциус улыбнулся и посмотрел на супругу. Да, сегодня Нарцисса просто сияет, так хороша собой, истинная леди, его идеальная вторая половина, ценное дополнение. Несмотря на рядовой комплимент, он отчего-то возгордился.

Перекинувшись парой фраз, они двинулись к праздничным столам, за которые уже начали рассаживаться гости. На белых скатертях покоилась разного рода снедь: омары, всевозможные салаты, баранина. Все было украшено зеленью, дольками лайма, кусочками резных овощей, напоминая произведения кулинарного искусства. В центре базировались маленькие букеты из алых роз и подсвечники в виде небольших фонариков. Огромное количество приборов лежало возле каждой тарелки. Аристократия восседала гордо, не склоняя спин, ожидая вступительного слова Нарциссы, чтобы приступить к пиршеству. По правую руку сидел Драко, приехавший из Хогвартса на день рождения матери, слева — сама юбилярша. Аллегра заняла место напротив, как представитель одной из самых приближенных семей. Цисси поблагодарила гостей за поздравления и подарки, и приглашенный ансамбль продолжил играть, пока гости принимались есть. Пятая прелюдия Шостаковича для фортепиано и скрипки разливалась по огромному залу замка, заполоняя пустоту и нежелание праздновать. Грустная композиция была немного не к месту, зря он выложил кругленькую сумму. Люциус посмотрел на волшебника напротив. Казалось, Амикус забыл, куда попал. Глаза потонули в пространстве, а тарелка была пуста. Аллегра слушала прекрасную мелодию, ушла в себя, задыхаясь в мелодии скрипки. Одна из её непонятных черт раскрывала себя. Иногда чувствительные существа, именуемые женщинами, роняют слезы от прекрасного. Но только не она, она другая, непробиваемая, волевая, не может позволить себе такую слабость, как слезы по пустякам, и вовсе не собирается реветь. Просто слушает, вникает в классику, понимает. Люциус и сам забыл про пищу, наложенную в тарелке, про красивую, но неживую Нарциссу, которой должен уделять внимание, про что-то спросившего сына. В голове сидела маленькая дьяволица, когтями скребущая стенки черепной коробки изнутри. Она сжигает сознание, пытается вырваться наружу, пробивается через твердые костные ткани. Он пристально вглядывался в черты Амикуса и вновь поймал себя на мысли, что не замечает фальшивой оболочки, а смотрит внутрь, туда, где сидит хрупкая черноволосая девушка с ясными серыми глазами, настоящее наваждение с ужасным характером, хитрыми мыслями. Она какая-то не такая, не такая как все сопливые девчонки ее возраста. Выносливая, стервозная, непоколебимая, даже если не брать во внимание все то, что с ней произошло. Слава Мерлину, Северус отказался от участия в банкете в силу дел Ордена, иначе бы непременно она что-нибудь учудила, выкинула потешный фокус, после которого пришлось бы расхлебывать весь оставшийся вечер. Хотя нет, вряд ли. Аллегра научилась держать эмоции при себе, вытеснять их разумом. Выросла.

Мелодия закончилась, и она словно вернулась из какого-то длительного путешествия и стала накладывать себе еду. Все подряд, не задумываясь, в этом было что-то варварское, а значит, мысли были до сих пор далеко, где-то в законченной композиции скрипки и фортепиано. Вероятно, прелюдия ей что-то напомнила. Люциус очень хотел узнать, что творится в хорошенькой головке, прочитать, изучить, препарировать мозг, но он не мог. Постоянный барьер — не достучишься, не пробьешься, а пытаться проникнуть глубже чревато обнаружением, да и леглимент из него не очень-то.

~~

Слушая прекрасную музыку, я немного потерялась, между тем, заметила, что за мной пристально наблюдают. Давай, Люциус, все идет по плану, твоя нездоровая заинтересованность забавляет, пока это не являет под собой чувств, но скоро все изменится, ты уже на волоске от шага за заветную дверь. Совратить взрослого, умного, красивого мужчину — это же так увлекательно, захватывающе, это извращение… Я хочу его. Не знаю, с чего началась эта навязчивая идея, нужно сближение, необходимо его плечо. Как-то неожиданно никого ближе у меня нет, и, Мерлин, мне повезло, что он настолько привлекателен! Проигнорировав взгляд, я принялась накладывать салаты и мясо в тарелку. Все что попало, потому что в голове до сих пор играла прелюдия Шостаковича, ее очень любил отец… Звуки скрипки — прекрасные, достойные восхищения. Музыканты очень точно помечали все моменты. Деминуэндо, красивое затихание, затем крещендо и внезапно пиано. Чувственная мелодия, лиричная, романтичная, для фона жующей аристократии… Кощунство есть в момент перебора клавиш фортепиано, как это черство не слышать прекрасное, лязгая столовыми приборами. Пора и мне вернуться с небес на землю, ансамбль сменил направление на более или менее приемлемое с ужином. А Люциус все еще смотрел, мне не было неудобно, внутри наоборот все ликовало. Маленькая победа.

Ужин продолжался, некоторые переместились в библиотеку, рассуждать о высоком. Жены собрались стайкой на диванах в углу зала, а мне пришлось хвостом подтянуться к мужчинам и слушать бесполезный треп о политике, реформах Фаджа, о европейском турнире по квиддичу, недавно прошедшем в Берлине, вставлять умные изречения, попивая великолепный шотландский виски. Надо сказать, я могу подсесть на дорогой напиток, до этого уже совсем недалеко. В общении не прозвучало ни одной фразы о Лорде, все будто избегали щекотливой темы всеобщего дела. Люциус поглядывал на меня, стараясь вовлечь в разговор, выводя на короткие, но содержательные комментарии. Снова проверка моих актерских талантов, и не надоело же? Это будет продолжаться бесконечно, потому что он вплетен в сеть хитросплетений, заинтригован и порабощен моей харизмой. Вот так я прошла путь от взаимной неприязни, до отчетливого желания, усмирила грозный пыл неспособного любить человека, который вот-вот попадется на удочку, а мои ловкие пальцы уже натягивают леску. Скоро один механизм будет приведен в действие. Сегодняшние манипуляции: вежливыми комплиментами, — так я располагала его к главному подарку жене на день рождения. Хочу попробовать его на вкус, потрогать, провести ладонями по мощной спине, прикоснуться к скулам и зарыться в светлые волосы, утопая в ласках, дарованных другой. Все повторится снова, игра в переодевание, Лили была первой жертвой, теперь ей станет Нарцисса. Зачем? Чтобы в один прекрасный момент он узнал, что это вовсе не его дражайшая супруга… Сначала будет всплеск ненависти, но потом не отвертится, ведь я вижу, что он хочет меня, пожирает глазами при всяком удобном случае, и даже когда я в облике отца, намеренно привлекает сумбурными разговорами, пропитанными официалом. Это маска, преддверие страстных слов, которые будет шептать мне на ухо, нежно целуя шею. Я уже вижу, могу представить соитие двух главных персонажей в изощренной игре тел, где есть место стонам, разгоряченным рукам, неге в объятиях страсти. Но мне нужна не только его плоть, но и распаленная душа, читающая прозу, возвышающая невозможную любовь между правой рукой и Избранной Волан-де-Морта. На смену страсти придут чувства, я уверена на все сто процентов, могу заложить дом и все имущество в споре с собой. Я — маленькая ведьма, жертва своих прихотей, невыносимая сука, которая хочет лорда Малфоя. Не остановлюсь не перед чем в достижении цели, верю в свои силы, для меня нет запретов и закрытых дверей. А пока поиграю в светского льва, манерного Амикуса Кэрроу, который может гордиться своей дочерью.

— Амикус, — обратился ко мне худощавый мужчина с вьющимися каштановыми волосами. — Мне казалось, ты хворал, но ты так быстро восстановился.

Люциус испепелил Эйвери взглядом, намекая на негласное молчание о делах Пожирателей, но любопытный волшебник, подразумевавший под болезнью ранение, приведшее к гибели отца, игнорировал холодные взгляды хозяина праздника.

— На мое счастье, болезнь не стала прогрессировать и зелья с ней справились.

Эйвери недоверчиво поглядел в мои честные глаза. Он знал, был там, видел, как в Амикуса попало необратимое заклятие, понимал, что он не мог выжить, так как зачаровавший его аврор был мертв. Шанса не могло быть, однако перед ним стоял живой и невредимый Амикус Кэрроу собственной персоной, и поверить в чудесное излечение представлялось невозможным.

— Не могу понять, как ты справился с неизлечимым недугом? — елейным голосом произнес он, вновь ловя на себе пронзительные взгляды Малфоя.

— Эшфорд, видишь ли, у потомков моей древней фамилии есть сильная родовая защита, — ткнула я его в грязь носом, ведь кровь Эйвери не так чиста: его бабка была магглой. Несмываемое пятно.

Малфой одобрительно приподнял уголки губ и сверкнул кошачьими глазами. Очень обольстительный жест, вызывает искушение...

— Ну, тогда я только могу порадоваться за тебя, — процеживая каждую букву, произнес он.

— Благодарю за поздравления с выздоровлением, — вернула я в той же манере.

Мужчины, собравшиеся небольшой компанией внимательно слушали недоброжелательный разговор двух «коллег», где антидотом были усмиряющие взгляды Люциуса. Хотелось заорать во всеуслышание: «Да, черт подери, ты прав! Амикус не излечился, он умер, УМЕР!!!». Было обидно за отца, лежащего в сырой могиле и за смрадное общество крысятников, перемалывающих косточки жертвы страшного проклятия. Отец, прости, твоя смерть не стала достоянием общественности, не утерла нос идиоту в его догадках. Прости за оскверненный маскарад, твою маску на лице. Неуважение к погибели карается душевными муками, расплатой едкими разговорами, напоминающими о сути собственной ничтожности. Будь мы в другом месте, я бы прокляла Эйвери, заставила корчиться под Круцио, улыбаясь собственной жестокости и правоте. Это я актриса в театре, жертва собственных манипуляций, одна я виновата, что только на смертном одре мы с отцом поняли друг друга, соединили блуждающие души под конец, который был внезапен. Люциус прекрасно видел, что гнев светится в моих глазах, и когда все присутствующие отправились за опустевший хозяйский стол, он положил мне руку на плечо. Его негромкое: «держись» свело к минимуму все переживания моментально, нарастающую ярость сняло простое прикосновение, не тяжелое, он не хлопнул по-мужски, зная, что в теле мужчины находится хрупкая хрустальная роза.

~~

Аллегра молодец, впрочем, как и всегда. Дьявол, вселившийся в нее во время мимолетной перепалки с любопытным Эйвери, давал совершенно точные, верные ответы. Сила духа чувствовалась в глазах, горящих адским пламенем. Как Люциус и предполагал, вечер воплотил свое веселье. Развлекаться, наблюдая за ней — очень забавно. Невольный друг на дороге мести. Он хотел им быть, стал им, только с ним Аллеграа могла немного расслабиться, подбадривающий жест сыграл свою роль, и напряженные плечи перестали вибрировать и немного опустились. Приятно иметь на нее такое действие, это будоражит кровь, дает пищу для ума. Найти подход оказалось проще, чем он думал, только не осознавал, зачем так явственно хочет сближения, предлагает невербальную помощь. Одинокая странная девушка с задатками сумасшествия, талантливая, храбрая, подкованная в неожиданных сферах. «Безумству храбрых поем мы славу…» Она чертовски привлекательна в лоске черных волос, рассыпающихся по плечам, молода, перспективна… Люциус задумывался о том, что Аллегра действительно достойна носить его фамилию, вот только Драко ей не пара, нет, он не хуже, очень способный, юркий парень, но она будет доминировать в паре, вить веревки, превратит его сына в безвольного тюфяка. Слишком сильная и волевая, она достойна лучшей партии, вот только на примете никого не было. Люциус усмехнулся своим глупым мыслям, и с чего вдруг взбрело в голову подобное суждение? Внезапно нечто кольнуло в боку, он одернул себя, пытаясь выкинуть мысли, потому что это было не что иное, как укол вязкой ревности. Совершенно не к месту появилось ощущение неудобства. Смотреть на создание, едва вылупившееся из скорлупы детства, как на женщину, объект желаний, он не мог себе позволить, однако эмоции шли вразрез с разумом взрослого состоятельного мужчины. Соплячка просто не могла заинтересовать его физически, любопытство платоническое и не более. Но это лишь жидкие установки, нереальные фантазии о том, что абстрагируясь от плотских желаний, Люциус не может выкинуть из головы холодные серые глаза, в которых иногда бывают проблески туманного тепла, несуществующей человечности. Убийство, совершенное Аллегрой, не могло испортить представление о ней, ведь и его руки крови по локоть, а она только прошла обряд посвящения, положив перед хозяином первую жертву, пускай и почти случайную. Но сможет ли она танцевать на костях и впредь? Лишать жизни ни в чем неповинных магглов, разрушать семьи авроров? Не так-то просто свыкнутся с ролью жестокого душегуба. В ней до сих пор остается свет, и хорошо бы тусклый огонек не погас, превратив её в монстра, коими были почти все в окружении Лорда. Общество, прогнившее изнутри, наполненное людьми, серой массой. Люциус искренне ненавидел собратьев Пожирателей, но был одним из них, только статусом повыше. А кем будет она среди всего этого сброда, прикрывающегося вылизанной аристократией? Гадкий утенок среди черных лебедей, но вот превратится ли она в одного из них, или ее шея будет бела как снег? Выстоять в бесконечно схватке с собственным становлением не так-то просто…

Они сидели за столом и вели светские беседы. Эйвери все еще недоверчиво поглядывал на Аллегру, выражая всеобщее мнение, пытался задеть мимолетными словечками, скрытыми оскорблениями, но она достойно давала отпор, выходила сухой из воды, и не было больше в глазах демонического пламени, лишь безликий непроницаемый мороз. Вечер подходил к концу, но у Люциуса имелось необходимое продолжение. У Цисси все-таки день рождения, она будет ждать, надеяться на подарок мужа. Супруга почтила редеющую мужскую компанию присутствием, в очередной раз утонула в комплиментах и завела отвлеченный разговор на тему всеобщих отпрысков. До обсуждения Аллегры не дошло, осведомленная о побеге чада Амикуса, из вежливости она не говорила ничего лишнего. Леди, идеальная, и сегодня он в очередной раз докажет свою власть над ней, просто порадует. Люциус и сам понимал, что пора бы уже соскучиться, вот только его остывшее сердце не желало законную суженую…

~~

Все пока шло по плану, в кармане лежал опустевший флакончик…

* * *

Гости разошлись. На удивление все пошло не так, как он предполагал. Уставшая от празднования Нарцисса пожелала спокойной ночи и исчезла в своих комнатах. Люциус сначала подумал, что это злая шутка, однако все было именно так. Цисси действительно засыпала на ходу, что ж, перенесем приятное назавтра. Планы осчастливить жену не отменяются, просто откладываются на недолгий срок. Аллегра покинула поместье одной из последних. Откланялась и исчезла в языках зеленого пламени гостиной. Как она выдержала этот скучный, местами неприятный вечер? Она абсолютно не переносит подобные мероприятия. Люциус стоял у себя в комнате, размышляя о черноволосой деве, о том, как перебороть внезапно появившееся влечение, неизлечимо заполонившее душу и плоть. Желать юность не так уж плохо, у него были любовницы, но в основном, взрослые опытные женщины, дарующие ласку за его статус, имя. Они были поглощены его манерами и обычно не задерживались в его постели надолго. Одной пришлось перенести Обливэйт, когда истеричка попыталась состроить скандал из-за внезапного: «Прости, Эмили, нам лучше не встречаться впредь…» Ни один волос не упал с его репутации, все оказались сильны и достойны, не распространялись на тему отношений. В любом случае дамы боялись за свои семьи, деньги, щелчком пальцев Люциуса которые могли испариться, стоило только прибегнуть к связям. Но чтобы склонять к соитию совсем еще молодую Аллегру? Девица без царя в голове просто не сможет быть достойной партией, неопытная, и к тому же влюбленная в не менее загадочную темную личность. Она просто не польстится на мужчину больше чем вдвое старше ее, бред надеяться… Надежда — глупый приземленный человеческий механизм, придуманный Всевышним, чтобы создавать ощущение ложного счастья. Это чувство не достойно места в хладном расчетливом мозгу Малфоя. Но это рефлекс, бесконтрольный, неподдающийся дрессировке, выматывающий бездушное пространство.

Люциус стоял у окна, допивая последний бокал виски. Рубашка светлых тонов наполовину была расстегнута, он пытался отдыхать после наскучивших псевдодрузей, однако расслабления приносили только мысли о семнадцатилетней лицемерке. Понимал, что нужно отключиться от лицезрения придуманного алкоголем миража, но не мог, не хотел. Он не был пьян, просто устал, а значит, пора ложиться спать. Внезапный стук в дверь потревожил сознание, рисующее неуловимые образы морщившегося носика и его обладательницы. В двери появилась Цисси, без усталости в глазах, наверное, выпила бодрящего зелья. Женщины… Существа всегда требующие получить свое по праву, отступающиеся даже от выламывающей тело усталости. Что ж, он имел право отказать, но только не сегодня, когда у нее день рождения. Очень редко супруга оставалась у него, все действие обычно происходило в ее спальне, быть может, именно желание разнообразия привело ее сюда в невесомом шелковом халате кремового цвета, под которым вряд ли что— то было. Хотя нет, кружева бюстгальтера все же проглядывали сквозь тонкую ткань. Она решила не лишать любимого мужа привилегии раздеть ее. Да, она в свои сорок была красива, стройна и очень привлекательна для любого мужчины, но Цисси принадлежала только ему одному — это была честь первопроходца, законного мужа, скупившегося в последнее время на ласки.

— Передумала дорогая? — почти тепло сказал он.

— Не думаю, что могу отказать себе в юбилей, — пропела она мелодичным голосом, а в глазах зажглись чертики.

Она хочет его очень сильно, возможно, это из-за последнего дефицита в тесном общении.

Люциус поставил недопитый стакан на прикроватную тумбочку и уверенным шагом пошел к жене, желая поднять на руки и отнести в холодную постель, чтобы согреть ее вместе. Аллегра была права, его жена несчастна и заперта в пустом мире статуса, нужно почаще навещать ее. Ну, вот и сейчас, мимолетная мысль о ней нарушает семейную идиллию. Нарцисса съедала его глазами, ожидая теплых объятий и сильных, но нежных рук, и не прогадала. Люциус приблизился вплотную и заключил лицо супруги в ладони, всматриваясь в каждую линию, каждую маленькую мимическую морщинку. Он понимал, что вот она — его женщина, утонченная, но простая, горящая желанием. Нечто глубокое поднималось внутри его самого, когда она улыбнулась искренностью в ответ. С днем рождения, родная… Губы соприкоснулись в нежном поцелуе ласки, подогревая подступающее желание обоих. Никогда не был резок с женой, выполнял супружеский долг с деланным великолепием, вот и сейчас собирался порадовать. Обвил руки вокруг тонкой талии и поднял в верх, не отрывая взгляда, понес к кровати. Цисси светилась в нимбе желания, казалось, она счастлива. Распахнул халат, стянул с хрупких плеч и кинул на пол. Улыбка, тонкие ручки потянулись к рубашке и осторожно, словно боясь спугнуть, стали расстегивать одну пуговицу за другой. Она была желанной, возможно, любимой. Кощунство оставлять его собственное чудо без внимания. Грудь в кремовом бюстгальтере с нежными кружевами мелких узоров томно вздымалась. «Еще не время, дорогая». Покинув губы, он спустился ниже, оставляя влажную дорожку поцелуев на вздрагивающем животе. Аккуратная ямочка пупка, грациозная, неуловимая сексуальность в каждом изгибе. Внезапно Люциус отпрянул и посмотрел в бесстыжие голубые глаза, исполненные страстью.

— Дрянь! — взбунтовался он.

Женщина закатила глаза в недовольстве. Он с силой схватил ее за запястья и усадил, резко дернув на себя.

— Что ты себе позволяешь? — продолжил разъяренный Люциус.

Ярость моментально поднялась из недр сознания, а глаза спутницы разыгрывали невинность.

— Люциус, не кипятитесь, все же было прекрасно! — самодовольная улыбка.

— Ты в своем уме, идиотка? Какого черта ты здесь делаешь?

Он кипел от негодования, собираясь вылить котел грязи и непременно ударить маленькую суку.

— Пытаюсь расслабиться, — эгоистично произнесла она.

— Когда-нибудь ты падешь жертвой своих игр! — шипел он, все крепче сжимая побелевшие от оттока крови руки.

— Боюсь, вы уже опоздали с советом, — она говорила с надменным спокойствием, все еще пожирая его глазами, желание было неприкрытым.

Абсолютная стерва не чуралась чужим обликом, чтобы проникнуть к нему в постель.

— Значит, тот опыт тебя ничему не научил, — он с силой оттолкнул от себя фальшивую жену и рывком поднялся с кровати.

— Тот самый опыт сделал меня сильнее, теперь я уверена в своих силах и желаниях.

Она играет, нет агрессии, девочка забавляется, выводя его из себя. Ах, сколько положительных мыслей было в его голове до того, как нахалка явилась сюда в обличии Цисси. Люциус накинул халат и с особой резкостью затянул его потуже. Аллегра встала, но не собиралась одеваться, белые локоны утяжелялись, темнели и отрастали, глаза и форма лица менялась, несколько сантиметров прибавилось в росте, тело почти не изменилось, только немного уменьшилась грудь, становясь более упругой, потемнел цвет кожи. Отвести взгляд от перевоплощения было довольно трудно, да и потом, Аллегра была куда желаннее жены, однако выбрала не тот путь. Что это чудовище забыло в его комнате? Взгляд серых глаз из-под волевых бровей все еще выражал искушение. Осмелилась на шаг вперед, пока он готовил порцию едких оскорблений. Была совсем близко, вторгалась в личное пространство, но не касалась. Смотрела как хищник на добычу, надменная, невыносимая, готовая получать, то, что хочет. Она не боялась оплеух, привыкла к боли…

— Зачем тебе это нужно? — через силу выдавил обескураженный Малфой.

— Полноте Люциус. Я просто хочу вас, — в голосе проступили лисьи нотки.

— И ты решила прыгнуть ко мне в постель, пренебрегая более адекватными методами? Низко… — цедил он с неприятной усмешкой в абсолютно наплевательский взор. — Не заговаривай мне зубы, я успел изучить тебя достаточно.

Ему показалось, или он выразил свое: «Не против» в завуалированной форме? Нет, это не так, он слишком зол на нее. Люциус намеренно использовал фамильярную форму общения на «ты», чтобы задеть. Но черноволосую бестию это никоим образом не смущало.

— Мы просто обязаны закрепить наши деловые отношения, — вдруг мягко, но немного наигранно сказала она, склоняя голову на бок.

Рука Аллегры потянулась к его голой груди, выглядывающей из-за халата. Снова играет, издевается, чувствует не безразличную маску, а не остывшее желание Люциуса. Он перехватил руку и с силой откинул.

— Тебе это с рук не сойдет, — прорычал он злобно. Её испепеляющий похотью взгляд, он уже готов приложить ее головой об пол. — Следуя твоей потрясающей логике, я должен спать со всеми компаньонами, невзирая на пол, — он выдавил ещё одну усмешку. — Ты зарываешься, я поторопился с выводами насчет твоих умственных способностей.

Невыносимая безнаказанность сверкала в серых радужках, бестактная, маленькая…

— Шлюха.

Она хмыкнула наигранным непониманием, но отступать не собиралась.

— Люциус, не говорите так, вы же так не думаете. Я знаю, что вы хотите меня не меньше…

— Да с чего в твоей пустой голове, образовались подобные мысли?

— Не держите меня за дуру, — пошла Аллегра в наступление. — Быть может, вы не говорили этого, но ваши глаза выдают вас, бывает и такое, что заигрываете….

Чертова ведьма совершенно правильно расценивает каждый взгляд и жест, он ошибался, думая, что она игнорирует некоторые из его фраз.

— Вы больны, вам нужно лечиться.

— Боюсь, от этой болезни нет лекарств, — она снова напевно протягивала каждое слово.

— У вас шизофрения…

— Если только в начальной стадии, — подначила она.

— Убирайся!

Аллегра всплеснула руками и цокнула, на самом деле, развлекаясь всей ситуацией, пока Люциус нервно сжимал кулаки, наблюдая за тем, как она опустилась, чтобы поднять шелковый халат. Красивые круглые бедра, осиная талия. «Да, черт подери, я хочу тебя!» Варварское поведение девицы будоражило, он был в ярости, но в то же время внутри кололо неотвратимое желание. Предложила себя, как мило с ее стороны… Но только здесь была какая-то подоплека, ей зачем-то нужно сближение. Мерлин, как с ней сложно! Ненормальная, притащилась ради забавы, и когда собиралась раскрыть себя?

— Где Нарцисса?

— Не переживайте, ваша жена спит крепким сном младенца.

— Ты ей что-то подмешала?

— Зелье сна без сновидений всего лишь.

Она улыбнулась во весь рот, показывая фальшивую гордость за свершения. Скорее всего, подлила снотворное еще на банкете, вот почему супруга казалась такой уставшей и была не в состоянии бороться с подступающим сном.

— Это низко и подло…

— Да-да, а еще это дешево, безнравственно и бестактно, я знаю, — игралась Аллегра, завязывая пояс халата.

— С этого дня я перекрываю сообщение наших домов по каминной сети.

Люциус различил невнятное: «банально», означавшее сторону его несдержанности и слабоумия, не стоит давать хитрой твари ключ от всех дверей, мало ли на что она способна.

— Скажите, что меня выдало? — совершенно деловым тоном, с характерным старым английским акцентом, спросила Аллегра.

— Вы действительно глупы. Я могу отличить собственную жену от другой женщины!

— Так значит, родинка была с другой стороны пупка. Черт, — она говорила об этом, как о простых вещах.

Откуда она знала физиологию Цисси — было загадкой, но возможно, живя в Малфой-мэноре, Аллегра успела разведать некоторые интимные подробности совершенно случайно… Точно, ведь перед рождественским ужином, они собирались вместе.

Она покинула дом не как поверженная, а наоборот, с победным видом. Аллегра доиграется в маскарад…

* * *

КОЛЛАЖ:

http://i058.radikal.ru/1001/36/b17b3b437c3c.jpg

Одиночество… Сизифов труд души каждого человека, вечная ноша без посторонней помощи, где есть только ты и твоя пустота. Обезвоженное сердце превращается в едкую пыль и отравляет восприятие окружающего мира. Дом кажется страшным, холодным, безлюдным. Он слишком огромен для покинутой девушки, и никуда не спрячешься от кошмаров, мимолетных шорохов, вызывающих параноидальные мысли. Некто может прятаться в темном углу, желая моей смерти, готовясь острый вонзить кинжал в сердце. И пускай ненаносимость не позволяет ни одной мыши проникнуть сюда, мнимых призраков становится все больше. Черную душу заполняют угольки одиночества, жизни без людей. Теперь и дом Люциуса совсем далеко, пропуская меня через камин, он, как и обещал, обрубил сеть. Чертова родинка, если бы не она, мне бы не было так одиноко. Строить из себя наплевательскую безнаказанность в его присутствии просто. Да, это чистой воды эгоизм, вломиться в его комнату, в его личную жизнь. Бестактно? Да, это извращение. Казалось, овладев им, я перестану быть одинокой, попробую отвлечься от главного наваждения, томящегося в груди на уровне чувств. Отвлечения не наступило… Люциус был так нежен с женой, так страстен, я почти поверила, что станет легче переживать проблемы, когда его губы касались моего изнывающего тела. Вздрагивая от ласк, я совсем выпала из реальности, но он вернул на бренную землю, уронил камень на озябшую голову. Сколько едких слов и диагнозов. А я… Словно в трансе не могла отойти от странного тепла, белоснежные волосы щекотали кожу, доставляя странное удовольствие, небольшое покалывание, онемение пальцев на ногах. Будоражил и расслаблял. Воистину, узнав крохи, я могу с уверенностью сказать, что Люциус отличный любовник, опытный, он знает чего хочет женщина… Никогда бы не могла подумать, что желаю и люблю можно отнести к двум разным людям. Как-то это бессмысленно. Одно без другого не должно существовать. Он прав, это шизофрения, я не отличаю реальности от галлюцинаций, живу в своем мире, где еще не все разрушено, есть скупые отголоски надежды, веры не пойми во что. Будущее не просто туманно, оно фактически неизвестно. Я не знаю исход войны, но любой ценой должна выжить, чтобы дать шанс Северусу. Господь, он так нужен мне. Ведь я могла находиться каждый день в Хогвартсе, совсем рядом, все так же строить Малфоя-младшего, дружить с гриффиндорцами и бросать влюбленные взгляды на профессора, правильно, всего лишь профессора, не Пожирателя смерти, не адепта Света, просто продолжать быть студенткой с неразделенными чувствами, превратившимися в навязчивую идею. Даже после изнасилования у меня еще был выбор остаться в Хогвартсе, а не подставлять чиновников, не крутиться в компании Люциуса, не носить маску отца, прикидываясь несуществующей верой в Темного Лорда и высокие цели чистокровия. Но я заковала свои руки в оковы крови, предательства, лжи…. И теперь нет выбора, кроме как расхлебывать наболевшие ошибки.

Угольки грустно потрескивали в камине — единственном источнике света в небольшой комнате возле моей спальни. А я думала о том, что в случае проигрыша Лорда, мне светит дорога в Азкабан, или того хуже, на эшафот. Никто не вспомнит о висящей в полуметре над землей девушке с изломанной шеей, задушенной жесткой веревкой наказания. Ее поникшая голова будет напоминать о свершенных грехах, о глупых ошибках юности, перешедшей дорогу грусти. Но возможно, это будет не висельница, может, Макнейр снова отмоется от грязи и вернется в министерские палачи, снимет мою голову с плеч. А вдруг смертью будет огонь — сожжение ведьмы, прилюдно, как в старые добрые инквизиторские времена?

— Ты в последнее время слишком часто прикладываешься к виски.

Взгляд в сторону обладателя назидательного голоса.

— Мне просто одиноко, ты мой единственный собеседник, — грустно выдохнула я.

— Аллегра, я знаю, как тебе тяжело, помни, я всегда рядом, ты не одна. Да и Люциус присматривает за тобой.

— Скажи отец, ты счастлив, оттого, что твоя дочь пошла по этому пути?

Теперь я имела права на подобные вопросы, а он мог на них отвечать.

— Я горжусь тобой, но не вижу энтузиазма.

Я горько усмехнулась.

— Отец, ты не знаешь и половины правды обо мне, не знаешь, почему я служу Лорду, тебя просто поберегли перед смертью.

— Теперь мне остается только выслушать тебя, дорогая, — вздохнул портрет отца.

— Я связана по рукам и ногам, никто не знает об этом, и ты будешь молчать.

Портрет вникал в паузу, решая давать ли согласие. Но, в конце концов, Амикус недовольно фыркнул и согласился, не хотел, чтобы родная дочь заперла его в чулане на долгие годы. Говорить об этом мне было не с кем, поэтому он мог стать молчаливым собеседником, изредка комментирующим мои порывы. Отчаянно борясь с собой, я приступила к разговору, из-за которого, возможно, он больше никогда не заговорит со мной.

— Меня подвела к этой черте месть человеку по имени Северус Снейп.

— Аллегра, Мерлин, не хочешь ли ты сказать, что все еще любишь его? — произнес Амикус укоризненно.

— Да, и теперь из-за моей глупости он может погибнуть.

Я нервно хлебнула виски, но, переборщив с количеством, закашлялась.

— Прекрати пить! — скомандовал отец.

Ухмылка образовалась на моем лице.

— Мне больше ничего не остается делать. Если хочешь, я буду проводить вечера в других комнатах, — пригрозила я.

— Ты невыносима, и когда ты стала такой своенравной?

— С тех самых пор, как со мной приключилась одна очень увлекательная история, — съязвила я.

— Интересно послушать, — строго сказал отец.

Готова, я готова сказать это вслух, я смогу, выдержу боль воспоминаний, память о грубой силе и боли… Мерлин, это так ужасно.

— Снейп изнасиловал меня.

Тишина, я смотрела на отца: как у живого человека у него наливались кровью глаза, и обвисала челюсть. Оказывается, даже картина может впасть в ступор, а затем начать подыскивать подходящие оскорбления для бывшего друга. Да, на долю Северуса выпало столько ругательств, он, наверное, сейчас судорожно пьет воду у себя в подземелье, пытаясь остановить икоту. Разговор вышел на тему: почему он это сделал. Глупое использование дара отец тоже оценил по достоинству, обозвав легкомысленной. Может, я и была такой, по сути. Далее каждый шаг был доложен Амикусу, вплоть до убийства аврора.

— …Из-за этого ублюдка ты стала жестокой, неуправляемой, — рассудительно произнес Амикус с портрета.

— Но ты же сам хотел для меня такой судьбы.

— Нет Аллегра, если бы я знал о твоем даре, то попытался бы спрятать.

Я удивленно посмотрела в нарисованные карие глаза отца.

— Это что-то новенькое. Мне казалось, что ты рад моему статусу в команде Темного Лорда.

Темная нарисованная бровь изогнулась.

— Ты бы всего лишь приняла Метку и редко бы принимала участие в рейдах, нападениях. Ты — женщина, а эта работа неженская. А сейчас ты будешь постоянно находиться на передовой, попадать под перекрестный огонь.

Я хмыкнула, отличная новость, оказывается, я переусердствовала…

— А как же тетушка Алекто и Белла Лестрендж?

— Это две сумасшедших шизофренички, считающих Лорда Богом! Они готовы бросаться под авады за него! — внезапно вскипел Амикус. — Я не хочу своей дочери такой судьбы, ты не убийца!

Статус мертвеца позволял ему говорить весьма смелые слова. При жизни он умел лишь пресмыкаться, не давал воли компрометирующим веру мыслям.

— Уже поздно, мои руки в крови.

— И это не последняя кровь, которой будет окроплена твоя жизнь, ты раскрыла свои способности самому опасному манипулятору человечества. Он будет использовать тебя и уже это делает с размахом, повезло, что жертв твоих заданий пока не приказано убивать. Открытая война начнется совсем скоро, дрогнет ли твоя палочка над ребенком, женщиной?

— Не дрогнет, отец, у меня нет выбора, иначе Северус не жилец.

— Да брось ты свои глупые мысли, он ничтожество, после того что сделал. Он никто, подонок, осквернивший твою честь, он не стоит таких жертв, неоправданной жестокости, Аллегра, забудь о нем.

— Я понимаю твои переживания отец, но назад пути нет.

— Еще можно все изменить.

Моментально во мне вскипела ярость, и негодование обрушилось стеной. Графин с виски оказался в захвате напряженной руки, алкоголь заполнил бокал до краев.

— Перестань паниковать…

— Отец, я не отступлюсь от него, не позволю умереть, я подставила его, это вина целиком и полностью на моих плечах! — стала кричать я, выплескивая весь накопившийся негатив.

— Ладно, отбросим случившееся и зайдем к этому делу с другой стороны, — начал он, призывая к успокоению. — Аллегра, он любит другую женщину!

— Она мертва, это бестелесный призрак в омуте памяти, — напомнила я.

— Аллегра, я любил твою мать всю жизнь, так и не смог вынести ее гибели. Именно призраки остаются в наших сердцах навечно.

— Что ж, значит, мне не повезло, но этот факт не изменит моей вины.

Портрет горестно вздохнул, пока я делала внушительные глотки, казавшиеся спасительным успокоительным в неприятном, но, несомненно, нужном разговоре.

— У тебя должна быть своя жизнь, семья и дети, а ты тешишь себя непонятными иллюзиями.

— Мне не нужно все это, не нужны деньги, связи, муж и уж, тем более, дети.

— Ошибаешься, глупая детская любовь затуманила твой разум.

— Она со мной с шести лет, если ты помнишь… — напомнила я саркастично.

— Это навязчивая идея, ты была рождена не для этого паршивого полукровки! Твоя мать умерла, даруя тебе жизнь не во имя ее безрассудного течения.

Бить по самому больному, как это корректно, как это гуманно!

— Мне казалось, вы были друзьями со Снейпом, — поддела я.

— Не паясничай! — взбесился Амикус; портрет закачался из стороны в сторону. — Если бы я узнал, что он с тобой сделал до смерти, он давно был бы убит, нет, замучен Круциатусом до безумия.

Великолепно, как хорошо, что отца уже нет в живых, хотя разговор с бездушным портретом, лишь оболочкой, наделенной характером человека, его воспоминаниями был в какой-то степени отрадой.

Это я надоумила Снейпа, спровоцировала к жестокости, наступила на его самые больные мозоли.

— Тебе нужно держаться подальше от Лорда с его навязчивыми идеями, — проскрежетал раскрасневшийся Амикус.

— Мне послышалось, или ты действительно сказал это? Хмм, в последние минуты жизни ты был иного мнения. Нет, больше всего мне интересно, как себе представляешь невыполнение прямых приказов? Мне что на сторону Дамблдора встать, чтоб ему было пусто, старое трепло! — мой голос был похож на шипение химеры. — Или сбежать, оставив Снейпа на растерзание дорогим коллегам и красноглазому чудовищу? — буйствовала я.

— Нет, есть выход попроще, роди ребенка.

Мне не хватило воздуха, чтобы обозвать отца каким-нибудь гадким словом. Кислород никак не хотел поступать в легкие.

— Ты вообще в своем уме? — с глазами, стремящимися к идеальной круглой форме, произнесла я, жестикулируя руками, расплескивая виски на мамин любимый ковер. — Как тебе в голову могло прийти такое? Я в шоке! Мало того, что это ничего не изменит, Снейп все равно умрет.

— Вот именно, Северус уже не жилец, раз Лорд знает о его присяге Дамблдору и Ордену, а семья отвлечет тебя от пустых надежд.

— Он обещал его не трогать, — игнорируя тему вступления в брак и рождения наследника, сказала я ледяным голосом.

— Аллегра, не будь простодушной, он убьет его, ты и опомниться не успеешь. Все предрешено, Темный Лорд не терпит предательства, он держит Снейпа возле себя, потому что тот мало-мальски осведомляет его о делах Ордена. Это его связь с Дамблдором, ты здесь не причем.

Мой взгляд, горящий огнем борьбы, внезапно потух. Я ощущала тошноту, подкатывающую к горлу волнами.

— Я знаю… Но у него все же есть шанс, пока я веду свою игру, служу верой и правдой, показывая жестокость и безразличие.

— Мне казалось, ваш договор был только о поимке Поттера. Запомни, Аллегра, Лорд не бросает слов на ветер, помнит каждое событие до любой мелочи, сам диктует условия. Так что спасти жизнь мерзавцу может только смерть Мальчика-Который-Выжил. Ты сама попалась на эту удочку, предоставив дурацкие условия, и тебе вряд ли удастся выполнить свою часть сделки. Лишь поэтому Волан-де-Морт согласился на подобную глупость. Никто и никогда не смел ставить Темному Лорду условия, он мог забрать жизнь за подобную наглость, — отец не пытался уколоть, в его словах звучала абсолютная правда. — Его принципам ничего не угрожает, потому что ты — глупая, малолетняя ведьма, — закончил свою распаленную речь Амикус.

Я слушала молча, впитывая каждую интонацию, в очередной раз убеждаясь в своем роковом идиотизме, максимализме и ложной храбрости. Отец был прав, я увязла в дерьме по уши, и он ещё больше окунал меня в отвратительную зловонную жижу. Неоправданно жестокая, беспощадная, ради чего я это делаю? — получается просто так, даже не за спасибо, я следую чужой указке во имя несбыточного.

— Я достану Поттера, — злобно процедил я голосом полным далеко не здравого смысла.

— Ты так наивна, Аллегра, тебе не удастся это сделать. Я требую, чтобы ты прекратила вести себя по-детски! — рычал портрет. Отец продолжил в приказном тоне: — Умерь свой пыл и выходи замуж за Драко!

Истерический хохот, я не узнала своего голоса. Было воистину смешно, если бы не было так грустно. Отец не понимает того, что я ему говорю. Словно разговариваю со стеной. Из глаз сквозь смех лились слезы.

— Люциус будет просто счастлив. Ты глубоко заблуждаешься, веря, что он выполнит свое обещание о соединении семей. Ты забыл еще об одном маленьком нюансе — Драко всего пятнадцать лет, страшно говорить, но я стара для него.

— Это ненадолго. Скоро он достигнет брачного возраста.

Брачным возрастом у волшебников считается шестнадцатилетие, но выходить за сопливого юнца, в подметки не годящегося своему отцу, судя по небольшому, но прогрессирующему слабоумию, я не собираюсь. Бедный парень, его ждет разочарование, если он узнает, кого ему пророчат в жены. Да, Люциус не потрудится сказать ему, потому что не отдаст желанную плоть сыну. Скоро лорд Малфой будет моим…

— Почему Люциус закрыл каминное сообщение, и уже неделю не появляется здесь?

— Откуда ты знаешь…

— Аллегра, у стен есть уши. Вы поссорились?

Внимательный взгляд карих глаз.

— В некотором роде, — не скрыла я усмешки.

— Я жду объяснений, — настаивал портрет.

— Я предпочитаю опустить эту тему, отец, — отмахнулась я.

Интересно, портреты может хватить инфаркт? Было бы интересно пронаблюдать. Что ж, в том то и дело, это всего лишь картина, неживая вещь, настоящий Амикус никогда не узнает о похотливых делишках блудной дочери. Но единственный честный собеседник может отвернуться от меня.

— Что ты натворила? — вкрадчиво спросил отец, сузив глаза.

— Ничего особенного, Люциус привлекательный мужчина и…

Я не стала договаривать, видя, как краснеет нарисованное маслом лицо и соединяются темные брови.

— Ты хочешь сказать, что стала его любовницей? — почти ровный голос, но нотки ярости так и свербели.

— Пока еще нет, — ухмыльнулась я, скорчив воинственную рожицу.

Ну, вот сказала все. Выложила под чистую, отвела душу на несчастном рисунке отца, поступила бесчеловечно, но мне стало легче, боль одиночества немного отступила, выплеснув массу несмываемой грязи.

— Бестолочь безмозглая, — взбеленился Амикус; на его скулах ходили желваки. — Не смей, слышишь, не смей трогать его, он опасный человек, ты не знаешь Люциуса! Но главное, зачем? Аллегра, я не могу понять, почему ты делаешь абсолютно безрассудные вещи! Это безумие… — все, он выдохся, не в силах совладать с эмоциями.

— Я очень хорошо успела узнать Люциуса, он совершенно не такой, каким кажется. Несмотря на темные дела и прошлое, у него есть душа, он действительно заботится обо мне.

— Глупая девчонка…

— Это не бессмысленно, он мне нравится как человек, мужчина и средство от одиночества…

Эти сова были чистой правдой, я не кривила душой, теперь этот портрет — вместилище моих тайн. Не Амикус — это всего лишь горькое напоминание, бездушный эскиз, и я смогла сказать нарисованному отцу все о себе. Но возможно, во мне говорил виски.

— Аллегра, это попросту неэтично, вас должны связывать только деловые отношения, ты не посмеешь опозорить род Кэрроу, подобными выкрутасами.

Я почувствовала, как мой рот исказила напряженная гримаса, я оскалилась в мерзкой улыбке.

— Ты мне не указ, ты всего лишь рисунок, ты даже не мой отец! — цедила я.

— Ты права, — равнодушно сказал он. — Тогда не используй меня как средство от шизофрении, ты больна, девочка.

Это были слова картины, в них не было ни капли от моего умершего предка. Сухо, черство.

— Как пожелаешь, только теперь тебе место в чулане!

— Там хотя бы нет сумасшедших! — язвительно кинуло полотно.

— Вот и отлично!

— Замечательно.

* * *

— Волан-де-Морт, наверное, забыл обо мне, — с подозрением, но все же с долей облегчения сказал Северус, закинув одну ногу на другую в кресле напротив директора.

— Том никогда ничего не забывает.

— Вы полагаете, он начал подозревать? — держась за подбородок и глядя в пространство, предположил он. — Но тогда я был бы уже мертв.

— В этом усомниться сложно, — выдохнул Дамблдор. — В министерстве творятся страшные дела, там, скорее всего, уже есть его агенты.

— Альбус, там плотно обосновались Кэрроу и Малфой, они много на кого способны давить, — усмехнулся Снейп, потянувшись за чашкой чая.

Он пришел сюда, чтобы обсудить последние известия, о которых даже в Ежедневном Пророке писали, информации были крупицы, но возможно, общие размышления могли натолкнуть на случайную гипотезу.

— Странное дело о разоблачении Роджера Уэмпшира, не находишь? — поинтересовался Дамблдор.

— Очернение его репутации, несомненно, дело рук Лорда, вот только Люциус никак не мог приложить к этому руку, а Амикус и подавно. Чиновник попался на взяточничестве, и тому есть неоспоримые доказательства, даже фотографии, некоторые все равно считают это подставой.

— Я очень хорошо знал Роджера, он бы никогда не опустился до взяток, — грустно сказал Дамблдор, впадая в воспоминания.

— Люди меняются, Альбус...

— Он глава отдела по исследованию темных магических артефактов, вот в чем дело. Человек надежный, образованный, а главное, чист как младенец, я сам его учил и знаю, о чем говорю.

— Петтигрю тоже верили беспрекословно, и все мы знаем, во что это вылилось…

— Питер был тихим мальчиком, из ряда людей, про которых я не могу ничего сказать, — задумчиво произнес Альбус. — Том просто воспользовался его трусостью, ты помнишь, каким слабым Питер был в школьные годы, но за него всегда стояли горой друзья.

— Это ничтожество до сих пор пресмыкается перед Лордом. Он стал похож на крысу даже внешне, — рассудил Снейп и, поддаваясь глупой логике, произнес. — Вы считаете, Уэмпшир был под Империусом?

— Не думаю.

— Тогда оборотное зелье?

— Да, это уже ближе к истине. Посмотрим, что он скажет на суде, допросам его пока не подвергают, он все же не убийца.

— Думаете, он сознается в содеянном?

— Я в этом не сомневаюсь, мой мальчик, под Веритасерумом он расскажет всю правду.

— Тогда я не понимаю ваших мыслей, Альбус, бессмыслица какая-то.

— Очень важно, чтобы его не оправдали, новая тень падет на министерство, Том только тем и занимается, что меняет общественное мнение относительно власти.

— Мне это прекрасно известно, особенно, укрывательство побега из Азкабана и Рождественский рейд, это скрыли от людей, но практически каждый знает. Прессе перестали доверять.

— Он уже близко к своей цели, революция, смена власти, никто и не заметит, как в правительство проникнут его агенты.

— Но если Роджер невиновен, то он не будет давать показания себе во вред, тем более, под Веритасерумом. Малфой и Кэрроу пока не способны приблизиться к такой шишке, заключенного слишком сильно охраняют.

— Я думаю, его всё же заставят, Северус. Есть много способов, о самых ужасных стоит только догадываться. И потом неизвестно, сколько на самом деле в министерстве шпионов.

Пришла очередь Снейпа уходить в глубокие раздумья. Свержение такой важной персоны, что будет дальше? Скорее всего, Люциус подсуетится, и на место главы отдела поставят нужную личность, более сговорчивую. Наверняка Лорду нужно было ввезти в страну темные артефакты, но Уэмпшир отказал в сотрудничестве на свой страх и риск. Но как они собираются заткнуть ему рот? Послышался скрип двери, и кто смеет вламываться в кабинет директора без стука?

— Альбус, как хорошо, что вы здесь, — елейным голосом сказала Долорес; на её губах появилась омерзительная и вместе с тем ужасающая улыбка.

Дамблдор едва скрывал свою неприязнь, она вломилась к нему совершенно нетактично, однако на этот раз была не одна, Долорес буквально волокла Поттера за шкирку. Неужели дети попались на тренировке?..

* * *

Все пошло кувырком: в Хогвартс прибыл министр Магии с желанием забрать Дамблдора в Азкабан за подстрекательство к мятежу и заговор, старик признал свою вину за создание мнимой армии, глупость… Он очень эффектно слинял от Фаджа, воспользовавшись фениксом, оставив Северуса в хаосе. Было и мантикоре понятно, что пост директора школы займет Амбридж…

(вырубка из канона)

* * *

Интересно, как маленькая дрянь поживает? Люциус намеренно не встречался с Аллегрой, наказал её одиночеством. Он знал, что девчонка не любит выходить на улицу в чужом обличии, поэтому, скорее всего, сидит дома, плюясь ядом. Это было абсолютно заслуженно. Редкие письма, сдобренные официалом, приходили совами, в основном какая-то документация. Её красивый ровный почерк пестрил равнодушием, забавно. Пускай гниет у себя в замке, разговаривает с портретами и эльфами, или вовсе целыми днями спит, ведь работы поубавилось. Лорд решил дать небольшую передышку своей маленькой юркой слуге. Затишье перед бурей. Дело Уэмпшира еще не завершено, оно было общим. Свою часть Кэрроу выполнила, а он должен был заняться его показаниями в суде. До слушания оставалось чуть меньше недели, а Люциусу так и не удалось лично встретиться с подсудимым… Сколько бы связей у него не было, он не имел права приближаться к заключенному такого статуса.

Люциус все еще помнил нахальный высокомерный взгляд «ни в чем не провинившейся» Аллегры. Она вела себя как законченная проститутка, не показывая ярости, агрессии, когда он выставлял ее из своего дома. Императрица мира, совершенно непонятное существо с не менее непонятными намерениями. И какого Мерлина, она забыла в его спальне? Хотела совратить, даже план составила. Остервенела в тот момент, когда он более или менее начал к ней нормально относиться. Захотела получить лорда Малфоя в свои фавориты, интересное психическое расстройство… Маньячка, безрассудная девица… Люциус был зол, от мнимого восхищения стойкостью, волей и талантами не осталось и кната. Он бы и дальше отсиживался у себя в кабинете, не возобновляя связи с Аллегрой. Так было нужно, но он не мог выкинуть из головы округлости ее бедер, стройности, взгляда холодных серых глаз, волевых изгибов бровей. Ангел с ледяным сердцем, Люцифер, павший с небес. Она становится источником Ложного Начала — вещественным Творением, как «Сын Зари»*, изгнанным с небес. Только в вещественности сталкиваются оба противоположных Начала — воздействие Света и воздействие Мрака. Аллегра уже выбрала тьму. Она была бы беспомощна, неинтересна и не имела бы права на прощение в его глазах, если бы он не был увлечен юной красотой, умом, да и в безрассудности была своя соль. Олицетворяя ее с самим дьяволом, Люциус понимал, что это только начало пути. Скоро пред ней будут приклоняться мужчины, завидовать женщины, а она будет стоять особняком во имя идиотских чувств к Снейпу, и лишь изредка позволять себе любовные утехи.

Усмехнулся, понимая, что между ними есть какая-то связь, пока еще только духовное сходство. Его даже назвали именем схожим с сатаной, а она сатана по сути, правда отец Люциуса отчего-то решил провести параллели с предателем и убийцей императора Цезаря**, но основа залегала не в этом, так звали одного из великих предков, а вот уж того назвали со скрытым смыслом. Разница лишь в том, что девушка импульсивна не в меру…

Но со временем спесь сойдет, он тоже был весьма импульсивен в юношестве.

Есть одна маленькая проблема. Помочь не провалить задание может только эта несносная ведьма, заковавшая его в желание. Всего неделя осталась до суда, но у него нет ни малейшего шанса проникнуть в камеру заключенного, которому светит срок от семи до двенадцати лет тюремного заключения за взятку в особо крупных размерах, и нужно из кожи вон вылезть, чтобы он получил его. Впасть в немилость Лорда слишком опасно, однако Люциус впервые в жизни не мог выполнить задание, и такое простое. Мерлин Великий! Он не готов потерять в статусе из-за ничтожного промаха! Вот уже два дня сидит в своем кабинете безвылазно и не знает что делать, как подступиться, и это он чувствует неловкость после того что произошло! Нет, не так, он не хочет показаться ничтожеством, прося о помощи у сопливой малолетки, унижая свое достоинство, говорить о том, что не может выполнить приказ. Упасть в ее глазах не страшно, просто неприятно, но иного выхода не наблюдалось. Остальные «коллеги» мало того, что не способны на это, так еще и засмеют всемогущего Малфоя за промах, сделают его посмешищем. После третирования себя за слабость, Люциус, наконец, решился на этот отчаянный шаг, Аллегра должна помочь, если хочет, чтобы ее простили…

Он встал с насиженного кресла и подошел к тлеющим поленам. Заблокировала ли шизофреничка вход со своей стороны? Очень интересно. Взмах палочки, Люциус зашел в большой мраморный камин и взял горсть летучего пороха.

— Дом Кэрроу.

На его удивление, языки пламени подхватили и унесли прочь, значит, она все-таки не сподобилась запереть главный вход, ожидала его. И откуда уверенность, что Люциус непременно явится в лучах прощения, прижмет к пламенной груди, назовет дурочкой и поцелует в темную головку нашкодившую девочку? Глупости, ему просто нужна услуга. В гостиной было тихо, и не горел свет, хоть глаз выколи. Любит темноту, кого-то это напоминает. В замке Лорда вечно царил полумрак, но это скорее театральная декорация, нежели естественное желание ночи.

— Люмос, — скомандовал он, и на кончике волшебной палочки зажегся неяркий огонек.

Освещая себе дорогу, Люциус пошел к кабинету, в надежде встретить хозяйку там. Картины дремали в своих рамах, поместье казалось заброшенным без источников света, минимальных свечей и канделябров. На рабочем месте оказалось пусто. Неужели спит? На часах всего девять вечера. Может Аллегра решила развеяться, и наконец, выползти из своего убежища? Хмм… Адекватное решение.

— Хатке! — скомандовал он, и эльфийка, призванная Аллегрой выполнять все прихоти господина Малфоя, появилась заспанная и помятая.

Даже эльфам дает отдых, хотя в это время они должны трудиться на кухне, или расчищать снег на улице, коней поить. Хотя велика ли работа втроем служить одной хозяйке? Пускай дом огромен и постоянно требует ухода, они спят целыми днями. Его домовики не позволяют себе таких вольностей.

— Где Аллегра? — спросил Люциус у домовика готового выполнять все прихоти гостя.

— Госпожа в комнате отдыха в западной части поместья, Хатке проводит вас.

— Я знаю дорогу, — холодно произнес он.

— Я предупрежу хозяйку о вашем визите, — приготовилась к аппарации эльфийка.

— Нет, я сам сделаю это.

— Как пожелаете, господин.

Эльфийка растворилась в воздухе, предупредив, что если что-то понадобится, он может смело рассчитывать на ее услужливость. Комната, в которую направлялся Люциуса, являла собой нечто отличное от всего остального интерьера. Там были мерзкие кресла и диван в цветочек, множество непонятных вещей, создающих такой же непонятный уют. Мать Аллегры — Эллиан — очень любила это место, много времени проводила тут до гибели, вот и портрет Амикуса находился именно там, скрыт от посторонних глаз, и в то же время ближе к натуре жены.

Люциус увидел мерцающий огонек, вырывающийся из-за слегка приоткрытой двери. Освещение не было сильным, горел один камин. До него донеслись отчетливые фразы:

— Скажи отец, ты счастлив, оттого, что твоя дочь пошла по этому пути? — женский голосок таил в себе укор.

Да, Аллегра постепенно сходит с ума, найдя себе в собеседники бездушный портрет.

— Я горжусь тобой, но не вижу энтузиазма.

— Отец, ты не знаешь и половины правды обо мне, не знаешь, почему я служу Лорду, тебя просто поберегли перед смертью.

Решила излить душу мертвому образу отца? Депрессия так и доносилась в каждой фразе. Что ж, раз уж подвернулся случай, можно и послушать мыслишки Аллегры, это так увлекательно. С течением бессмысленного разговора она все больше углублялась в ту тему, которую обычно избегала. У Люциуса расширялись глаза по мере развития диалога… О половине обсуждаемого он уже знал, но самое жуткое — это то, что Аллегра оказалась всего лишь напуганной до смерти маленькой девочкой, попавшей в переплет. На фоне всех событий юная душа сходит с ума, не мудрено, что она начала пить и разговаривать с портретами, привязала себя к Снейпу, желая отомстить, но сама стала жертвой грубой ошибки. Она показывает наплевательское отношение, жажду порабощения мужчины, что обесчестил ее, а на деле боится шантажа… Всего лишь ребенок, до сих пор ребенок. Амикус и при жизни хотел отдать Аллегру замуж за Драко, она едко прокомментировала слова отца по поводу замужества. В следующих словах Люциус просто разочаровался…

— Ты хочешь сказать, что стала его любовницей?

— Пока еще нет, — доносился из-за двери холодный голос, она уверена, что это произойдет.

Выложила портрету абсолютно все, на ее неудачу Малфой пришел немного не вовремя.

— Бестолочь безмозглая, — орал Амикус. — Не смей, слышишь, не смей трогать его, он опасный человек, ты не знаешь Люциуса! Но главное, зачем? Аллегра, я не могу понять, почему ты делаешь абсолютно безрассудные вещи! Это безумие…

Следующие слова повергли в некий шок, Люциус сначала ничего не понял, может, послышалось?

— Я очень хорошо успела узнать Люциуса, он совершенно не такой, каким хочет казаться, несмотря на темные дела и прошлое, у него есть душа, он действительно заботится обо мне.

Глупая девчонка… Люциус только и мог, что согласиться со словами Амикуса. Аллегра запуталась, неужели она видит дальше желания манипулировать? С ее стороны все обставлено так, будто ей зачем-то это нужно. Играет роль заинтересованной ведьмы, умной расчетливой дряни, а на деле — мается от одиночества… Воистину непонятная…

— Это не бессмысленно, он мне нравится как человек, мужчина и средство от одиночества…

А вот эти слова были вполне ожидаемы после всего услышанного. Люциус все еще не мог поверить, он не услышал слишком много, но диалог за дверью все разъяснил и поставил на свои места. Аллегра носит маску, а на деле ищет защиты, но глупо искать ее у него. Методы, правда, совсем недетские, она желает стать любовницей, не приемлет таких вариантов, как фактически приемная дочь. Она права, Люциус не умеет показывать свои чувства, только командовать, так происходило и с его сыном, поэтому решилась на статус любовницы, ведь это единственное тепло, что он может дать…

Разговор поутих, они окончательно рассорились и затихли, что ж, пора обнаружить свое появление…

* * *

Сын Зари* — и есть в переводе Люцифер.

Убийца Цезаря** — Lucius Junius Brutus

КОЛЛАЖ:

http://s51.radikal.ru/i133/1001/b8/2af099f119d9.jpg

Он разгадал этот невероятный математический ребус, сложил грани куба по цветам, сумел вычислить число её. Все оказалось так просто, признаться, Люциус не мог поверить, что сам не дошел до ответов, а сейчас, зная решения, все было как на ладони. Ее наигранная жестокость, желание убивать, осязаемый холод в глазах. Маска слетела, каждый жест оказался очевиден, расписан до совершения. Ясный морозный взгляд потерял свою эффектность. Что теперь? Теперь Аллегра неинтересна, она не имеет загадки, вся таинственность куда-то испарилась, она всего лишь ординарная трусиха, как и остальные служители Лорда и боится Тёмного волшебника. Что ж, её можно только посочувствовать. Глупышка, вера в любовь и жизнь делает из юной души чудовище, уродует сознание, испещряя его шрамами и гнойниками. Никакая она не волевая, а наоборот потерявшая волю. Оступиться, увы, нет на это права, иначе Северус покойник…

Стук в дверь, он услышал тихий скрип кресла. Не дождавшись приглашения, Люциус вошел и увидел хозяйку поместья, стоящую рядом с камином со стаканом виски в руках. Аллегра сменила позицию, поднялась с сидения, чтобы быть на равных, встала в позу императрицы, беспристрастной вершительницы судеб, вот только теперь ее представления не имели того притягивающего эффекта.

— А, Люциус, я, признаться, ждала вас несколькими днями позже, — ровно сказала она, ну, «почти» ровно.

Он едва сдержал улыбку, участвуя на утреннике в детском саду, но пока не стоило её недооценивать; прошарив министерство, Аллегра знала, что Люциус не способен выполнить задание и придет за помощью. Как театрально.

— Я сожалею, что не оправдал ваших ожиданий, — с издевкой проронил он. — Вечер добрый, Амикус.

Изображение на портрете кивнуло и в ответ поприветствовало гостя, как обычно, без лишних слов, словно и не было разговора с сумасшедшей дочерью. Как бы не был недоволен, промолчит, покрывая свой род, он не выносит на общий сор семейные проблемы.

Состояние нетрезвости не могло скрыться от зорких глаз Люциуса, да еще и после того, что он услышал — восклицаний картины по поводу пьянства Аллегры. Взгляд заволокло туманным блеском, глаза старались фокусироваться, но постоянно отвлекались. Чтобы не упасть, она схватилась за каминную полку. Ох, лучше бы не вставала. Люциус почувствовал, что зря пришел, в таком состоянии разговаривать ей будет сложно, так она еще и продолжала пить, делая достаточных размеров глотки. Несмотря на проблемы, у него начало подниматься настроение, даже Амикус позволил себе безмолвное восклицание, цокнув и отведя глаза в сторону. Милейшее создание с покрасневшими щечками все еще продолжало играть в отъявленную «трезвость», однако глаза и тело предавали Аллегру. Неужели эта маленькая глупая девочка пыталась развести его несколько дней назад?

«Средство от одиночества… И всего-то, я разочарован, что никакой интриги нет…»

Жалеть её Люциус не собирался, однако Аллегра снова, словно вытянула из него всю агрессию и злобу, нет, не тем, что выдала все свои тайны ненамеренно, просто её состояние веселило. Не стоит воспринимать все, что она скажет за чистую монету.

— Вы пьяны? — играючи уточнил он.

— Уверяю вас, это временно, — ответила она, проведя ладонью перед лицом.

— Вы всё шутите, — усмехнулся Люциус, разглядывая её пьяные глаза.

— Без юмора жизнь кажется скучной, однако я не шучу, в моей крови долго ничего не задерживается, том числе и алкоголь.

Он перевел взгляд на опустевший литровый графин, да, другая бы уже давно свалилась, вот откуда устойчивость к алкоголю.

— Может, лучше отрезвляющее зель…

— Вы уже пытались отравить меня Костеростом, спасибо, не стоит, — саркастично вспомнила она и сместилась от камина в сторону кресел. Плюхнувшись на одно из цветастых безобразий, Аллегра вернула пустой взгляд заправского алкоголика на гостя. Все-таки дура.

— Чем обязана, мистер Малфой? — спросила она, изобразив дебильную улыбку.

Заговаривается, да, виски определенно влияет на память и на мозг. Ставит границы официальностью, глупышка, однако от этой глупышки зависит его судьба, возможно в пьяном виде, удастся уговорить…

— Вы, кажется, что ждали меня, Аллегра, не будем тратить время на лишние разговоры, — почти ласково, но с налетом ехидства, вторил голос Люциуса.

— Ах, да, — будто бы опомнилась собеседница. — Что ж, это действительно упрощает дело, вы собираетесь рискнуть мной, чтобы не опорочить себя?

Как всегда нахалка била точно в цель. Да, он собирался сделать именно это. Крах операции грозит Аллегре как минимум сроком в Азкабане, плюс раскрытие тайны дара, что совершенно не порадует Тёмного Лорда, а еще на кону была не только ее свобода, но и жизнь Северуса… Это обстоятельство могло склонить её к отказу.

— Слишком дорого разбрасываться такими ценными сотрудниками, как я, не находите? — продолжила она в той же манере.

Она знала себе цену, и ее услуги могут дорого обойтись Люциусу, намек он понял правильно…

— Что вы хотите взамен?

— Я еще не сказала, что возьмусь за вашу работу, — забавлялась она, допивая оставшийся виски.

Снова игра, Аллегра выводит из равновесия, но были плюсы, она не обмолвилась ни словом о его слабости, неспособности выполнить задание хозяина. Комплиментов за это маленькое отступления от образа законченной твари не дождется, однако с ее стороны было корректно не указывать на его никчемность. То ли в таком состоянии невозможно острить, то ли ей лень, то ли ее действительно ничто не заставит пойти на риск, не имея на то прямого приказа Лорда. Миссия «спасти Снейпа» попадает под удар, Аллегре нет смысла участвовать в бессмысленных заданиях, потому что в них нет цели. Зря Люциус явился, зря узнал слишком многое, теперь все нутро стремится от жалости к презрению, хотя скорее к первому. Аллегра была так уверена, что он придет, неужели не собирается поязвить?

— Если честно, возможно, это и не в моей власти тоже, — внезапно ровным тоном произнесла она. — Слишком опасно, фокус с переодеванием может не пройти.

Вечно уверенная в себе девушка сомневается? Заболела? Скорее всего, просто размышляет вслух. Виски, поддерживающее ее опьянение, закончилось, буквально на глазах Аллегра трезвела, взгляд приобретал сосредоточенность и вдумчивость. Это действовало даже быстрее зелий.

— Я попробую достать досье на конвоиров, охранников и судей, — её негромкий голос заставил Люциуса поёжиться, будто от холода.

Он не верил своим ушам, вот так просто, собирается помочь? Неужели готова поступиться своими принципами и рискнуть? Зачем? Дело пахнет смрадом…

— Я уже проделал эту работу, — он больше не вкладывал в речь ядовитых ноток, их стерли простым согласием на небольшую услугу.

Странно, все это очень странно, даже как-то дико, слышать такое. Люциус вдруг осознал: предположение, что Аллегра теперь словно открытая книга, возможно, неточное. Все еще загадка.

«Черт тебя дери, Аллегра, ты вовсе не так проста, как кажешься».

И все же, почему?

— Очень хорошо, что вы подготовились, — обнадеживающе сказала она. — Так, что еще… Я уже думала, как провернуть это дельце. — Подстраховщица, снова вызывает уважение, которое нескрываемой волной образовывается внутри. Как ей удается быть такой… Непредсказуемой… Люциус ожидал развития мысли. — Переодеться в конвоира и дать ему антидот от Веритасерума — еще полдела… — и снова ушла в мысли. Аллегра встала с кресла, немного пошатнувшись, еще не отпустило. — Диппи! — эльфийка тотчас появилась в комнате отдыха. — Люциус, вы желаете кофе или чай? — спросила она вежливо.

Гостеприимство… Полное игнорирование произошедшего несколько дней назад. «Тебя подменили?....». Напрашивалось предположение, что она всего лишь не мешает личную жизнь и работу. Но разве с ней бывает все просто…

— Чай, пожалуй.

— С корицей и яблоком, как всегда и двойной экспрессо. Да, еще захвати коричневую папку из правого ящика в кабинете и поживее, — властно приказала Аллегра; Диппи откланялась и исчезла. — Итак, — потерла лицо устало.

Люциус воздержался от советов не пить крепкий кофе на ночь, потому что у нее на все имелось свое мнение. Кофе, виски, скоро она начнет курить, употреблять психоделические вещества и ругаться как сапожник. И откуда подобные мысли появились в его голове?

— Думаю, подойдет пресловутый шантаж с семьей.

Люциус и сам об этом думал, но и к семье подобраться не так просто, предупрежденные о подставе, они сидят в ненаносимом доме и не показывают носа. Роджер успел оповестить родных, насколько было известно из надежных источников.

— Это невозможно, — на выдохе произнес он, занимая место на одном из идиотских кресел в цветочек.

Диппи принесла поднос с горячими напитками, комнату заполонил горький аромат свежесваренного кофе с корицей, запахи смешивались, образуя приятную ауру для общения. Аллегра отпила из чашки, занимая место напротив, взбодрилась немного. Дух алкоголизма покидал хрупкое тело, сосредоточенный взгляд смотрел в сшитые пергаменты.

— Это все, что удалось раскопать о семье Уэмпшира, — поймав непонимающий взгляд, произнесла девушка.

— Что-то полезное? Я не представляю, как можно выманить их из поместья?

— О, Это вовсе не обязательно, — она нашла нужную страницу и протянула собеседнику. На листе в правом верхнем углу располагалась небольшая фотография улыбающейся маленькой девочки.

— Мари сейчас больше лет, чем на этой фотографии, вы видели эту семью вживую? — спросила она.

— Да, вначале года в Косом переулке.

Люциус покупал школьные принадлежности вместе с Драко, их могли бы прислать и на дом, но они с сыном любили гулять по волшебной улице, высоко задрав аристократичные носы, конечно. Именно там они встретили Уэмпширов, покупающих для старшего сына метлу в спортивном магазине. Мари по возрасту, еще не училась в Хогвартсе.

— Ей сейчас девять лет.

Он внимательно разглядывал колдографию: девочка определенно выглядит старше сейчас. И что же Аллегра придумала, как собирается похитить ребенка?

— У вас есть какие-то мысли? Она всегда под присмотром и тоже не выходит из поместья, а старшего не выманишь из Хогвартса.

— Но вы же можете попросить сына помочь? — с ехидной улыбкой произнес голос.

— Исключено, я не стану впутывать Драко.

— Я пошутила, Люциус, — усмехнулась она. — Меня не интересует старший сын, да и девчонка тоже, вовсе не обязательно кого-то похищать.

Взгляды встретились, в одном сквозило отчетливое непонимание, в другом — агрессивная стойкая уверенность в собственных силах. Аллегра кокетливо положила подбородок на тыльную сторону кисти руки, ожидая догадок.

— Только не говорите, что собираетесь использовать свой дар и здесь.

Она просто кивнула, собираясь выслушивать слова несогласия.

— Это еще больший риск, он легко сможет это проверить даже из камеры, — взбунтовался Люциус, находя затею бредовой.

— Это единственный шанс заставить Роджера выпить антидот и солгать на суде, и все нужно будет — это провернуть всё за несколько минут до слушания, тогда сработает. Будем играть на панике.

Люциус задумался. Аллегра дело говорит, вот только все слишком рискованно, она права, что возможностей больше нет. Черт, она всегда права. Все уже продумала.

— На ваши плечи ляжет обязанность напоить его жену Слезоточивым зельем до зала суда, чтобы она создала правильное впечатление убитой горем женщины, ведь она целиком и полностью уверена, что Роджера оправдают. Нужна стимуляция правильных чувств.

«Хмм… А девчонка логична, но все равно…»

— Как я это сделаю, Аллегра? Дело, состоящее практически на одной импровизации, с треском провалится. Да, как вы собираетесь пронести антидот в камеру?

— Есть кое-какие наработки относительно усовершенствованного антидота, вы думаете, я целыми днями только и делаю, что в кровати валяюсь? — хмыкнула Аллегра. — Зелье будет выглядеть как микстура от кашля. У вас есть другой план?

— Нет, это слишком опасно, для вас в большей степени. Успех предприятия сведен к минимуму.

— Почему же к минимуму, мне, конечно, лестно, что вы беспокоитесь за сохранность моей тайны, но я готова к риску.

Что она городит? А как же Снейп? Рассудок помутился?

— Но за определенную плату, — завершила она, сложив руки замком на журнальном столике.

Ну вот, он так и знал, тактика завуалировано показать «коллеге» его ничтожность, надавить нужные кнопки сознания… Да, без нее никуда… Просто набивала себе цену все это время. Вот теперь Аллегра весьма узнаваема. Отточенный облик стервы во всей красе… И Люциус уже почти попался на ее сказку о безвозмездной услуге. Глупец, он снова не доверился интуиции. Она ловко водит по лабиринтам, вызывает смешанные чувства. Надеяться на ее доброту и понимание, с чего бы? Он сам не лучше. Два слизеринца, два жестоких интригана. Нужно больше доверять чутью, когда оно кричит о подвохе.

— Что вас интересует, мисс Кэрроу? — с небольшим нажимом произнес он.

Указательный палец оказался у розовых губ, игривое закатывание глаз. «Только не говори мне…»

— Дайте подумать… М-м-м.. Вы знаете, что мне нужно, Люциус.

Она отпила из чашки, внимательно следя за реакцией испытуемого. И почему, черт подери, она всегда всё знает, может разгадать последствия своих слов? Получается на самом деле, что это он раскрытая книга для маленькой плутовки.

— Вы в своем уме? — прошипел он по-змеиному.

— Аллегра, не смей, — послышался еще один мужской укор.

— Замолчи отец, — шикнула она на портрет и повернулась к собеседнику. — Спасибо, что беспокоитесь о моем здоровье, но со мной все в порядке.

— Я не собираюсь выполнять вашу глупую просьбу, — закипал Люциус, все крепче стискивая свою трость. — Это не обсуждается.

Ну, вот опять она склоняет его к интиму, что за бред? Почему? Подобное средство от одиночества того не стоит. Ставить свои способности под удар, ради детской шалости, воистину безумно! Малявка переходит все границы.

— Это не просьба, это бартер, выгодный обеим сторонам, хотя вам выгодно вдвойне, — она игриво дернула бровями. — Я понимаю, что обмен неравноценный, вы беспокоитесь обо мне, но уверяю, я не жадная, мне достаточно и одной ночи, — наигранным благоговением к делу, произнесла Аллегра.

Люциус изобразил гримасу неприязни, изогнув губы. Обмен был действительно неравноценен, плата за услугу была очень маленькой в каком-то смысле. Жидкий намек: «Хотя вам выгодно вдвойне». Как просто оказалось разгадать жаждущего плоть мужчину, но он не станет этого делать, только потому, что на самом деле безумно желает её.

— Что это вам даст?

Всплеск руками…

— Ничего, в сущности. Представьте, что я капризный ребенок, желающий новую игрушку.

— Вы и есть маленький ребенок, мисс Кэрроу, — злоба накапливалась в голосовых связках.

— Пусть будет так, — рассудила она, откинувшись в кресле.

Мотивы, каковы мотивы?

— Я скажу даже больше, свой долг вы выполните только в случае успешного выполнения плана. Не беспокойтесь, обмануть меня не удастся, считайте, что вашу просьбу я выполню бесплатно, а это — скромная плата за мое молчание.

Вот где не было импровизации и изъянов, это-то она продумала до мелочей. Легкомысленная, но логичная, умная…

— Я отказываюсь от ваших условий, — взревел Люциус, вскакивая с кресла. На его бледном лице появлялись красноватые пятна ярости.

Он уже был у двери, когда услышал ее наглый голосок.

— Жду вас завтра к одиннадцати для проработки деталей, не забудьте маску и плащ с капюшоном.

Уверенность. Глупая самодовольная девчонка, он не притронется к ней.

* * *

Хм, упертый, надменный — в этом весь Малфой, сохранил бы оставшееся время до задания, если бы держал себя под контролем. Со стороны казалось, что он взорвется и треснет мне по лицу своей неизменной тростью. Что же его такое гложет, неужели до беспамятства верен жене? Ой, как я сомневаюсь в этом. Что ж, придет не завтра, так послезавтра, осталось пять дней, он сам себе могилу роет, вырывая драгоценные часы. Хотя у меня уже все готово, по крайней мере, для выполнения одной части плана. Импровизация? — да, местами есть. Мне не нужно досье на всех связанных с судебным разбирательством, все что необходимо, я уже раскопала. Надо просто было дать ему какие-то обязанности, чтоб не свернул с курса.

— Объясни мне, зачем нужно ввязываться в опасное дело, которое даже не тебе поручили?

— Это отличный способ прочно обосноваться на Малфоевской шее.

— Какую игру ты ведешь? Зачем он тебе?

— Папочка, Люциус будет очень предан и полезен мне, неужели ты не понимаешь? Он станет помогать, когда мне это понадобится, но уже без выгоды, а просто так, из вежливости.

— Хм… — задумался Амикус, потирая подбородок нарисованными пальцами. — Ты хочешь привязать его к себе ради выгоды?

— Ну, естественно, это же очевидно!

Ладно, поигрались в невинность, и хватит…

— А, как же слова про его человечность, заботу по отношению к тебе, средство от одиночества?

Я расхохоталась.

— Это был розыгрыш, представление, отец, неужели ты повелся?

— Зачем ты делала это со мной, заставила выслушивать весь этот бред?

— Ты, наверное, расстроишься, если я скажу, что не ты был главным зрителем в шоу.

До портрета медленно доходило.

— Ты знала, что он подслушивает?

— Да, я знала, в камине сигнальные чары, моя палочка завибрировала в кармане, когда он явился в дом, — я продолжала хохотать. — Прости, что не предупредила, ты бы не играл свою роль так добросовестно.

— Но ведь ты сказала слишком много. Дала ему довольно опасную информацию про положение своих дел.

— О, поверь, я ни капельки не скомпрометировала себя. Сказала лишь то, что он должен был услышать, склонить его к жалости, пониманию.

По очереди мысли образовывались в нарисованной голове.

— Собираешься влюбить его в себя?

— В точку, ты сам говорил, что Люциус опасный человек, папочка. Я это прекрасно знаю и собираюсь привязать его на короткий поводок, с ошейником шипованным внутрь.

По лицу отца нельзя было сказать, что он сложил все свои мысли и мои слова в окончательную картину.

— Я не понимаю, как изменит ваши отношения одна ночь?

Самодовольная ухмылка на моем лице.

— Помани пса куском мяса. Если ты заметил, все, что я делаю сейчас, это драконю его.

Амикус замолчал, он сам хотел, чтобы Люциус заботился обо мне, только это невозможно, но вполне реально перевоспитать его.

— Ради этого ты собираешься так рисковать? — смягчился он, принимая все аргументы, понимая, что его дочь, в самом деле, не так проста.

— Риск — удел отчаянных, а кто, как не я сейчас в шатком положении. Успех этого дела свяжет нас с Люциусом еще одной нитью — доверием, мы сможем опираться друг на друга в любых ситуациях.

— Аллегра, это, правда, опасно, — уже беспокоился Амикус.

— У меня, наверное, не представится больше такого шанса, — со вздохом произнесла я. — Ты когда-нибудь видел, чтобы лорд Люциус Малфой просил у кого-либо помощи?

— Следствие безвыходной ситуации, — констатировал факт отец.

— Нет, следствие моих манипуляций...

Глаза мужчины расширились от ужаса.

— Аллегра!

— Да, это я перекрыла ему кислород в министерстве. Его главная пешка — Уэльском Дженнингс — крыса из отдела кадров дал ему ложную информацию.

Ненадолго в комнате повисло молчание, мне было так хорошо, так весело, я стала кружиться по комнате, осознавая собственную гениальность.

— Не понимаю, как рядовой служащий министерства мог сыграть тебе на руку, а главное, чем ты его переманила? Будь добра, прекрати танцевать! — прикрикнул Амикус; я нехотя остановила свой вальс. — Скажи еще, как ты пронесешь антидот Веритасерума в тюремную камеру, ты правда разработала универсальное зелье?

— Ха-ха, сколько вопросов! Слушай внимательно, отец, я конечно хорошо разбираюсь в зельях, но до разработок еще не дошло, — смеясь говорила я, но встретившись с еще одним взглядом непонимания, продолжила серьезно. — Уэльском — брат главы отдела по борьбе с финансовыми преступлениями, коррупцией, поэтому он ценен для Малфоя и для меня. Он подсунул ему сведения о ходе дела. Никакой, назовем это: «косвенной дипломатической неприкосновенности», у Уэмпшира нет, до него можно добраться, а так же легко подкупить судебного исполнителя Джаретта Мингса, чтобы тот заменил сыворотку правды на простую воду. С этим я тоже поговорила, и он действительно это сделает, дело за малым: шантаж Роджера.

— Только не говори, что разговаривала с приставом в моем обличии… — протянул отец, выстраивающий логическую цепочку.

— Ты вроде бы вырастил умную дочь, — ухмыльнулась я. — Нет, я разговаривала с ним в облике Дженнингса-старшего, он воспринял это как приказ с небольшой премией, поклялся молчать, он слюной исходит на своего наставника.

— А если настоящий Дженнингс под руку попадется?

— Не попадется, Джаретту было велено не распространяться.

— Ловко, но все равно не надежно.

— К счастью, здесь присутствует внушительная доля везения. Я сделала это вчера, после того, как Максимус Дженнингс отправился к своим родственникам в Болгарию, а вернется он только к суду.

Сиятельная улыбка, подаренная задумчивому портрету… Амикус просто не мог поверить в то, что слышит. Непроницаемая маска на масляном лице, а внутри — сложные мыслительные процессы.

— Что насчет дочки Роджера? Ты ведь собираешься превратиться в нее, но как донести о ее похищении отцу? Это все бессмысленно… В камеру не пустят с зеркалом, там магия вообще не работает.

— Я не собираюсь использовать двустороннее зеркало, подойдет и обычная маггловская видеокамера.

Он не мог поверить…

— Аллегра, ты ужасна…

— Спасибо, отец, это самое лучшее, что я когда-либо слышала от тебя.

Портрет засмеялся, а я улыбалась, глядя в карие глаза Амикуса.

— Ты неповторима, так легко обставить Люциуса я бы не смог.

— Не в обиду сказано, но именно поэтому он правая рука Лорда, а не ты. Ничего, скоро эта ситуация изменится.

— Я не могу на тебя сердиться, я горд, что дочь превзошла отца.

— А как же слова насчет моего полоумия, неприемлемости выбора моего пути?

— Я не забираю их, однако действительно восхищен твоей ловкостью.

— Премного благодарна, — отвесив шутливый поклон, произнесла я.

— Ты хочешь подвинуть Люциуса в его положении?

— Упаси Мерлин, мне этого не нужно, пока…

Амикус снова ухмыльнулся.

— Прости, что кричал на тебя.

— Прости, что заставила кричать тебя, отец.

Вот и вся изворотливость, бедный-бедный Малфой, как рыба, он уже видит крючок с наживкой и неумолимо приближается к нему…

* * *

Люциус в бешенстве вернулся домой, в глазах молнии, желание пристрелить маленькую извращенку. Да как она осмелилась просить у него подобные вещи? Дело не в сексе, дело в том, что он будет чувствовать себя продажной девкой, которую покупают за сто галлеонов и три сикля. Гордость, непомерное нежелание унижаться — это все, что отделяло его от успешного выполнения плана. Аллегра подготовилась основательно, это было заметно невооруженным глазом. План составила, она выберет тот облик, что будут меньше всего досматривать на тюремном контроле, прежде чем допустить к подсудимому. Безумная, способная решить его проблему… Но плата гордостью слишком высока: он — лорд Малфой — не выдержит подобного унижения! Есть еще одно маленькое «но» — он страстно желает девушку, которая сама идет к нему в руки. Аллегра права, что Люциусу предложение выгодно вдвойне. Так в чем проблема? Нет, он поклялся, что не будет делать ее своей любовницей… Но всего одна ночь? Это же ничего не значит! Нужно выполнить свою часть сделки и забыть как страшный, сладкий сон. «Такой риск, и все, ради одной ночи… Аллегра, зачем тебе это?». Бессмыслица какая-то, неужели он ей просто нравится?

Вне себя от злости, а главное, от новой загадки, он ходил кругами по кабинету, зная, сколько бы «против» не было — «за», прискорбно больше.

«Черт бы побрал тебя, стерва! Я сделаю это!»

* * *

КОЛЛАЖ:

http://s002.radikal.ru/i197/1001/a6/5e672f78f40b.jpg

Без четверти одиннадцать. Я знаю, он придет, просто у него нет выбора. Сижу в своем кабинете, изучаю инструкцию к маггловской видеокамере. Все вроде бы понятно, я пробовала. Да, интересная вещь, похоже на колдографию, только пользователь сам решает, сколько времени будет создаваться движение. Профессор Бербидж рассказывала на маггловединии о некоторых интересных бытовых предметах немагического населения, в том числе и о видеокамерах. Не думала, что придется использовать это странное изобретение в подобных целях. Люциус обязан прийти, от моих интриг зависит его положение в глазах Лорда — то, чего он не может лишиться. Жестоко подставить Лорда Малфоя ничего не стоило, но подставился ли он? Пьянство сыграло на руку, у него не должно было образоваться правильных мыслей. Кажется, роль удалась. Может, отец прав, и я слишком многое доверила расчетливому, хладнокровному Люциусу? Но тогда почему хочется ликовать? Потому что я знаю, что ровно в одиннадцать он войдет в дверь моего кабинета и согласится на глупую шалость, влекущую за собой огромную подоплеку. Его разум — подспорье, можно много разглагольствовать, поведется или нет, нельзя сильно рассчитывать на свою самоуверенность, все старания могут привести к нулевому результату.

Без десяти одиннадцать. Он должен прийти… А если я просчиталась? Если ошиблась? Это может все разрушить, он зол, действительно в ярости. Он прав, но эта ярость была спровоцирована, так почему я сижу и беспокоюсь, перешагнет ли гордый Люциус порог этого дома? Быть может, именно гордость важнее, чем прислуживание Лорду? Нет, так быть не должно, даже он обязан поступиться гордыней и отдаться на волю обстоятельствам, мило предоставленным мной. Мерлин! Это же так легко! Я не прошу чего-то сверхъестественного, всего лишь мелочь, одолжение. Я хочу попробовать, узнать его, почувствовать вкус власти над ним, а не быть безвольной тряпицей для надругательств. Смогу ли я переступить порог с другим? Почти смогла, когда была Нарциссой, мне было хорошо, уютно, тепло, я отчетливо знала, что хотела… Хотела Люциуса, думала о нем, не засоряла голову лишней информацией, просто отключилась… Да, я определенно знаю, чего хочу.

Без пяти… Странный мандраж, ведь если он согласится, примет условия, это будет победой. Моей победой. Ощущение, как перед стопроцентным выигрышем в русскую рулетку. Дыши ровно, держись прямо… Аллегра, сегодня вершится относительная часть хитросплетений, новый человек станет неотъемлемой частью твоей жизни, переступит черту невозвращения. Я обещаю, что эту ночь ты запомнишь надолго, ты уже почти мой… Я вижу в серых глазах желание, непонятную тревогу, некое смятение. Люциус, ты обязан…

Без двух одиннадцать… В этой комнате немного душно: тишина, огонь, время, раскаленные головешки, запах кабинета… Что заставляет сердце биться быстрее? Гореть огнем предвкушения, просто ждать, сидя в отцовском кресле, перелистывая дело Уэмпшира, которое изучено наизусть. Свет зимнего солнца преломляется в замерзших сосульках на окне, рисуя причудливый узор радуги на полу. Я смотрю на странную аппликацию, потому что заняться больше нечем. Ненавижу ожидание, хочется кинуться в гостиную к камину, ждать его там, увериться, что все страхи — всего лишь моя неуверенность в собственных силах. Своя среди чужих, словно в старом романе, ненавидеть, ради того чтобы любить… Хоть кто-то должен ощущать что-то ко мне, чтобы я знала о жизни, знала, что обо мне помнят. Сейчас есть только морозный Люциус — единственная нить с миром, защита, соплеменник. Мотив обреченных страхов затерт до мозолей, всего лишь та, что потеряла веру в жизнь, та, что стремится к одной туманной цели, та, что устала и просто хочет спать. Ужасные сны, трупы в лужах крови, сколько можно? Я не заслужила таких кошмаров… Где тут выход? — а его просто нет, вся круговерть — плод моих ошибок, комок боли… Остается только существовать, играть в игру… Я устала видеть страшные сны, шарахаться от теней в пустом доме, думая о привидениях, мечтая, чтобы кто-то избавил от одиночества. Все что есть — это боль, боль одиночества, потери духа, желаний. Пустые надежды, безвыходная участь — идти за несбывшемся, за далеким, нереальным призраком мужчины, сохранить ему жизнь, даже если положить за это свою и сотни чужих. Я неправа, правильный выбор — отдать ценное, во имя спасения остальных, но я не могу, Северус… Я невыносимая эгоистка, не готовая возложить смерти бесценность своего мужчины. Ничтожество, жертвующее всем миром, ради одного человека. Северус, прошу, прости…

— Добрый день, мисс Кэрроу, — прозвучал голос, вырывая меня из мыслей самоуничижения.

Я не почувствовала сигнальных чар волшебной палочки, совсем ушла в непонятный мир прошлого, будущего, настоящего.

— Добрый день, Люциус.

Презрительный взгляд, его обладатель был, ой, как недоволен раскладом.

— Вы принесли то, что я просила? — скорее утверждение.

Люциус держал в руках сверток темной ткани и серебряную маску. Не стоит его раздражать, итак взвинченный до предела, он бессловесно плевался ядом. Веяло неприязнью, но он пришел, значит, согласен на небольшую жертву во имя благого дела, и потом, настолько ли я ему противна? Я медленно поднялась с кресла и взяла в руки портативную видеокамеру, на которую гость отреагировал брезгливо. Однако маггловская вещь просто необходима за счет того, что в ней нет магии.

— Идемте.

Он следовал за мной по коридорам поместья сквозь множество гостиных и проходных. Я ощущала его гнев, преследующий нестихаемыми вибрациями. Обречен — самое подходящее определение. Все же пришел, я не просчиталась, нужно больше верить в свои силы. Небольшая гостевая комната с опущенными шторами, серая, безликая, одна из множества. Посередине стоял стул, а напротив — тренога для технических средств. Я установила камеру и поставила её на режим ожидания. Достав из кармана фотографию девочки, я скрылась в ванной.

~~

Ненависть. В ушах стоял звон, Люциус участвовал в детской игре. Молчание, девушка вышла в прилегающую комнату и оставила его в одиночестве, в помещении без запахов, без лишних предметов, ковер, и тот отсутствовал, однако паркет был начищен до блеска. Узкая кровать — это не подходило под интерьер аристократического семейства. Аллегра специально преобразовала помещение, сделала его больничной палатой, тюремной камерой, убежищем пленников. Картины, мелкие подсвечники, статуэтки и даже зеркало, все отсутствовало, никак не напоминая о том, что это жилое пространство, замок. Всего лишь тесная каморка в квартирном доме. Света было мало, но хватало для оптического обмана, чтобы не показывать недостатки перевоплощения, ведь точного облика девочки они не знали.

Послышался скрип двери, из-за которой вышел невозмутимый ребенок в порванном коричневом платье до колен, с сажей на лице и отчетливым кровоподтеком на губе. Плотные колготки сборили на худеньких ножках, а русые волосы были слегка растрепаны, но не наигранно, ровно так, как этого требовал режиссер постановки. Абсолютный холод в глазах девятилетнего чада выдавал содержимое.

— Голос, вы слышали ее голос? — спросила Аллегра своим собственным тоном.

Люциус поморщил нос в сторону главной героини театра, но промолчал.

— Похоже? — сказала она детским сопрано. — Похоже, хотя бы на ребенка?

— Вы считаете, что сможете обмануть Уэмпшира, не зная особых примет в голосе? Да, Мери немного пониже ростом, — хладнокровно произнес Люциус.

Девочка состроила гримасу недовольства и сложила тоненькие ручки на груди, уменьшаясь в росте. Интересно, что она чувствует при перевоплощении? Меняется тело, сдвигаются кости, это, должно быть, больно…

— Я буду изображать напуганную Мери, кричащую, охрипшую, это собьет с толку. Одевайтесь, — равнодушно произнесла Аллегра чуть ли не в приказном тоне.

Люциус облокотил трость на входную дверь, нерасторопно накинул черную бархатную мантию, и приготовился одеть маску. «Девчушка» подошла к треноге и поманила Люциуса к себе.

— Нажмете вот эту красную кнопку, когда будем готовы, так же выключите.

Безумство, он актер, но не приспособлен к такой внезапности.

— Что я должен делать?

Она пожала плечами.

— Ничего сверхъестественного, просто стойте рядом, схватите за шкирку под конец представления, когда я начну кричать и плакать.

О, она собирается разыграть драму? И как вызовет сле… Спутница извлекла из кармана платья флакончик с голубоватой жидкостью и сделала пару глотков.

— Слезоточивое зелье, — пояснила она.

Неужели такому мастодонту сцены не под силу заставить себя плакать? Ребенок залез на стул с ногами и обхватил худенькие коленки. Люциус надел маску и посмотрел на начинающую часто моргать «пленницу». Она специально растерла глаза до красноты и посмотрела на него.

— Пора, а то я скоро не смогу сказать и слова. Да, ведите себя естественно. Когда надо, стимулируйте, — предупредила она, протягивая свою волшебную палочку. — Мою не узнают.

Как будто он и сам не знает, как вести себя с пленниками.

Камера! Мотор! Люциус вошел в поле видимости и встал справа от стула, направив палочку на ребенка, спрятавшего лицо в трясущиеся коленки. Всхлип еще всхлип, она просто сидела и ничего не говорила, лишь редко подвывая. Он резко дернул девочку за плечо, довольно сильно, возможно причинив боль, адресованную дьяволу в ее теле, спровоцировал еще один испуганный стон. Аллегра приподняла искаженное слезами лицо, превратила глаза в щелки и снова заныла.

— Па-по-чка, — выдавило съежившее существо, переходя на писк, не в силах справиться с истерикой. — Пап-почка, я Я не хо-тела… — судорожный вой; скуксившись, она снова зарылась в коленки.

Его выход: схватил за волосы и резко потянул вверх, приставил древко волшебной палочки к её шее.

— Говори, — проскрежетал Люциус измененным механическим голосом.

Комнату заполнил всхлип, протяжный стон, создавалось впечатление, что передним и правда маленький напуганный ребенок, несчастная похищенная жертва. Она попыталась вернуть голову обратно, но Люциус снова дернул за русые пряди.

— Прости ме-ня, я не хо… Хотела. Я не зна-ю кто эти люди, — пытаясь перевести дыхание, произнесла Аллегра. — Он-ни сказали, что… Что убь-ют мен-ня, если ты… не… — снова плач, который невозможно было остановить. — Папочк-а-а, я не хоч-у умир-рать. Пожал-луйста!

Люциус понял, что акт движется к завершению, странное ощущение — слабая ноющая боль в груди, слишком естественно, как-то правдоподобно и от этого ужасно неприятно, словно его запустили в вакуум, безвоздушное пространство, безвыходный шар эмоций. Жестока… Как она бездушна…

Девочка продолжала стонать, Люциус опустил ее голову и пошел выключать камеру под преследующие всхлипы.

— По-жалуйста, я не х-хочу, пож-жалуйста, пожалуйста.

Он бы и сам легко купился на зрелище, если бы не знал, что внутри ребенка сидит чудовище… Эта сцена затронула странным образом сознание своей безнаказанностью, жестокостью, садизмом. «Аллегра, это воистину твоя самая лучшая роль, даже я проникся…», но после выключения камеры, ребенок продолжал плакать, только бесшумно, словно звук выключили. Из небольшого ступора Люциуса озарило понимание, что действует зелье, не дает возможности ей здраво мыслить. Казалось, что это естественные слезы с глухими всхлипами. Это было слишком натурально…

— У вас есть антидот? — снимая маску, произнес он.

Она помотала головой, не отрываясь от колен, словно ей действительно было страшно, больно, словно она действительно была маленькой Мари, похищенным чадом, отчаянно желающим жить… Ужасно…

— Идите, пож-жалуйста, я сей-час приду, — тяжко проговорила она.

Зелье действует не на слезные железы, а на психику, заставляя вспоминать самые жуткие стрессы, выуживать из подсознания картины ужасов.

— Вам нужна помо…

— Нет, ост-тавьте мен-ня, это скоро закончится, — выдавила Аллегра с трудом.

«О, ну конечно, ее скоро отпустит, добро пожаловать в ад, девочка, на тебя только что свалился весь твой непосильный груз, и поделом, полезная встряска вправит твои неадекватные мозги».

Люциус положил её палочку на маггловскую камеру, забрал трость и покинул помещение, искренне злорадствуя ее состоянию, только бы оно подольше продлилось.

Он приказал Хатке подать чай, экспрессо и стакан воды, ей наверняка захочется пить, ведь организм обезвоживается от такого количества слез. И почему его должно беспокоить ее здоровье? Жестокая Аллегра заслуживает морального удара, это ей за опороченную гордость лорда Малфоя. Пускай хоть искусственно получит дозу дерьма, которое сама заварила.

«Мерлин, ты достала меня, намеренно вызываешь негатив, Аллегра, ты чудовище, сама сотворила себя».

Прошло около пятнадцати минут, но актрисы все не было; злорадство Люциуса переходило все границы, он представлял, как исчадие ада сидит на деревянном стуле, обхватив ноги руками и безутешно рыдает, погружаясь в мир переживаний. Страдания, слезы — это непозволительная слабость, не сочетающаяся с обликом полоумной стервы. Ей плохо…

Странное ощущение в груди, как-то внезапно нервы стали играть свою трель, поднимаясь чувством, непонятным желанием. Почему… Люциус понял, что сидеть одному в пустом кабинете, где стынет ее экспрессо неловко. Пространство уменьшалось, давили стены, облицованные деревом, они сдвигались, заставляли разум гнаться за последними остатками злобы, но она улетучивалась, испарялась, сдувалась, словно воздушный шарик. Образовавшаяся пустота стала заполняться новыми бесконтрольными эмоциями, словно удавка затягивалась петлей на шее. Он сглотнул и поднес руку к вороту, но на нем была всего лишь рубашка, без аксессуаров, стоек, платков… Аллегра не стоит переживаний!

«Боже, всемогущий, да что со мной такое!».

Вчера Люциус узнал слишком много, узнал главное, что она и есть запуганный ребенок с похищенной жизнью, маленькая девочка, сирота! Она не виновата в том, как сложилась судьба, нет, виновата, но ее терзания того не стоят.

«Поднимись, пойди, проведай её!», — оглушил сознание внутренний голос. — «Аллегра, ты не достойна моей жалости!».

Но ноги уже подняли его и понесли к двери, которая распахнулась перед самым носом…

* * *

Почему мне так больно и горько? Невыносимая слабость мыслей, агония картинок и воспоминаний проносится в голове, являя все ошибки, давя грузом одиночества, отсутствия жизни. Я кукла на нитках, и самое страшное, что я сама манипулирую глупыми, безвольными движениями. Чертово зелье! Почему эффект не проходит? Доза была маленькой, действие уже должно было завершиться. И тут нахлынуло понимание… Это мои собственные эмоции, а микстура лишь простимулировала их. Наружу всплыли самые ничтожные слабости, больные моменты… Его лицо перед глазами, ненависть к самой себе… Я так люблю тебя, Северус, люблю твои грубые четкие брови, странный крючковатый узкий нос, усталые злые глаза, подернутые чернотой. Запах зелий твоего кабинета. Почему мне кажется, что и сейчас он витает в воздухе? Как смыть осадок боли? Как заставить себя успокоиться, выкинуть из головы сияние бледной кожи, черных волос. Ты так нужен мне…

Я сжала колени еще сильнее и подавила еще один всхлип. Моя глупость, мой главный страх, ноющее в груди наваждение. Изящные пальцы, скользящие по животу, потом грубо хватающие плоть, заставляющие кричать. Боль прикосновений, любовь в жестокости…. Простишь ли ты когда-нибудь оступившуюся девушку с заледеневшей душой? Сердце билось, разнося по венам кровь, которой я желала остановиться, забыться в смраде смерти, самоубийства. Просто не хочу жить, не хочу дышать, ожидая каждого нового дня как пытки, не могу произнести слов отчаяния вслух. Я просто люблю тебя, Северус! Никогда не услышишь этих слов. Судьбы моей пасьянс — лежит несуществующею мастью, потому, что не должна жить, утопая в ошибках и смертных грехах. Господи, как же больно. Судороги сводили тело, чужое тело, новую беспощадную маску. Я так жестока! Мои стопы не имеют права касаться земли, ибо я грешница, убийца, раба никчемной плоти во служении нечестивому. Я сама демон, низшее существо, проникнувшее в мир, для нарушения баланса.

Голова кружилась от давления, болело тело. Меня знобило, а потом бросало в жар, но самое страшное — это время. Люциус и так долго пребывает в одиночестве. Может, отбросить к черту все планы и отказать в услуге? Ради чего? Мерлин, ради чего я все это делаю, кую собственными руками предательство, ложь? Уэмпшир — хороший человек, он не должен садиться в тюрьму ради моих зловонных помыслов.

«Возьми себя в руки…», — бесился внутренний голос.

И мне пришлось… Потому что были цели, были средства, была несправедливость и неразделенная любовь, которая движет ужесточившимся разумом…

Свесить непослушные ноги со стула, неуклюже встать и пойти в ванну оказалось не так просто, тело не слушалось. Я умыла безобразную маску невинного ребенка, чтобы стать еще более безобразной собой. Как же я порочна! Вернуться из мысленного омута памяти оказалось сложнее. Зелье, я была уверена, что смогу противостоять ему, ведь искусственные слезы вызвать не так-то просто. Что ж еще одна ошибка в самоуверенности. Так просто проколоться на мелочи. Возьми себя в руки, действие состава уже закончилось, а Люциус невольно стал свидетелем случайного спектакля. Незапланированность — я уже забыла это слово, думая, что подобное в моей жизни больше не случится. Я стала слишком расчетливой, чтобы позволять слезам вмешиваться в жизнь…

Я сменила детское платье на привычные брюки и бордовую рубашку. Краснота глаз не хотела пропадать, нонсенс, силы должны были остановить подобную реакцию организма. Я обязана выйти из этой комнаты, взять камеру с ужасной записью, правдоподобными стенаниями похищенной Мари. Жестоко играть чужую роль, эта пленка принесет много боли Уэмпширу, и еще больше, когда поймет, что запись — фальшивка. Схватив механическое устройство, я постаралась уверенно выйти за порог комнаты, отбросив эмоции, забыв о слезах и боли, переключить мысли о Северусе на более приземленные. Казалось, дом пуст, и ничто не мешает вновь вернуться в прошлое, немного пожить в тени несбыточных надежд, но я не могла. В кабинете ждет опасная личность, мой компаньон, коллега. Я распахнула дверь и вздрогнула. Люциус стоял прямо передо мной, по-видимому, собираясь выходить. Хотел ко мне пойти? Излить злорадство или просто проведать? Он плевал на меня, одному Мерлину известно, почему его рука потянулась к ручке.

— Со мной все в порядке, — опередила я неизвестный вопрос, а может, он и не собирался ничего говорить…

Люциус отошел от прохода, пропуская меня в комнату. На рабочем столе стоял поднос с кофе, недопитым чаем и водой… Странное проявление заботы? И отчего мне стало легче, словно выкаченное тепло стало по крупице возвращаться. Малфой угадал, я очень хочу пить, надеюсь, отравить не собирается? Неуверенно я взяла стакан и незаметно осмотрела содержимое на предмет цвета, хотя знала, что Сыворотка правды бесцветна и не имеет запаха. Он заметил недоверчивый жест и ухмыльнулся.

— И давно у вас паранойя?

— Кажется, вы мне ставили куда более серьезные диагнозы, — парировала я.

— Аллегра, мне незачем вас травить, или вы ожидали куда более эффективные средства, Веритасерум, например? — ехидство сквозило в каждой нотке его голоса.

— С некоторых пор, я ожидаю от людей всего.

Надеюсь, он спишет недоверие на нежелание распространяться о Северусе. Недобрый огонек зажегся в серых глазах спутника. Так-так, Малфой, взял себе на заметку идею с зельем правды? Нужно быть осторожнее, отец прав, с Люциусом опасно играть, у него клыки из нержавеющей стали, острые как лезвия. Как много интересного может сказать мой язычок, дай ему стимуляции. Я допила воду и открыла экранчик камеры. Добавив громкости, поставила так, чтобы видно было обоим. Небольшие мурашки пробежались по спине, неужели это я? Мерлин, маленький ребенок сидел на стуле, прижимая руками трясущиеся коленки, сжимая их с такой силой, словно это поможет закрыться от окружающего мира, мира злобы, тьмы, человека в черной мантии и серебряной маске, с направленной на несчастную жертву палочкой.

«Пап-почка, прости».

Отвращение к самой себе всплывало из глубины черного сердца. Я чудовище… Люциус равнодушно наблюдал записанный спектакль. По мне тоже нельзя было ничего сказать. Мы друг друга стоим… Интересно, дрогнула ли хоть одна струнка в душе этого хладнокровного человека? Или только я ощущаю непонятную дрожь? Выключив видеокамеру, я убрала ее в ящик стола.

— Думаю, вполне правдоподобно, — оценила я свои старания с легкой усмешкой.

* * *

Мужчина в сером недорогом костюме пересек главный зал Министерства магии, русые волосы были зализаны назад, а глаза, непонятного цвета с вкраплениями коричневых точек, изучали только картину спереди. Угол обзора был превосходный, но казалось, он смотрит только вперед, идя к лифту целенаправленно, чтобы попасть на нижний уровень в камеры заключенных. Этим мужчиной была я. А настоящий Гормус Маршал сейчас находился в моем поместье, в подземелье. Изловить невольную жертву оказалось просто, потому что с самой поимки Уэмпшира, присматривала за многими, но он больше всех подходил. Честолюбивый, правильный, с безукоризненной репутацией в аврорате, а главное, одинокий. Изучив привычки подопытного и столкнувшись с ним в министерстве около трех недель назад, я поставила на него следящие чары — самые простые и незаметные, очень слабые, чтобы засечь. Магия была ненадежной, я могла распознать сигнал только в радиусе километра, но на мою удачу Гормус любил просиживать штаны возле министерства в пабе «Святой Грааль» после работы, это его и погубило…

* * *

Пасмурный вечер, ни метели, ни снежинки, лишь грузные облака, заволакивающие Лондон в грусть; задумавшийся маг, одинокий, не имеющий семьи, что потерял в первой войне с Лордом. Он остался круглым сиротой, именно это и заставило пойти волшебника по пути правопорядка. Всегда бдительный аврор, участвовавший во многих заварушках, попался на удочку мнимому коллеге. Было известно точно, что он придет в паб — эта неизменная привычка не заставит обойти себя даже перед опасным судом.

Я сидела за барной стойкой, ожидая его. Следящие чары определили, что он уже близко, совсем рядом. Задержался ненадолго, чтобы зайти в магазин по дороге и купить маггловских сигарет — тоже своеобразная традиция, доведенная до автоматизма. Моя кружка была наполовину пуста, когда он вошел в «Святой Грааль».

— Привет, Чарльз, — поздоровался он с барменом, неопределенно махнув рукой.

— Тебе как обычно? — спросил мужчина с едва пробивающейся сединой, наливая бокал темного пива, пока посетитель усаживался за стойку.

Казалось, только сейчас он заметил меня.

— Ричард? Каким ветром в этой дыре?

— Эй, поаккуратнее с выражениями, — ухмыльнулся бармен, ставя перед ним алкоголь.

— Да вот, решил развеяться немного, завтра тяжелый день.

— Да, отвратительное дело, — согласился собеседник, отпивая.

— Вы про дело Уэмпшира? — вклинился Чарльз, протирая стойку грязной тряпкой.

— Оно самое, — подтвердила я как можно небрежнее.

— Это просто ужасно, мы с Роджером учились на одном курсе в Хогвартсе, он всегда был примером, не мог и подумать что…

— Ты тоже не веришь в эти бредни? — спросил Гормус, вытирая пену с губ салфеткой.

— Да, кто поверит! Это же явная подстава! — возмутился бармен, прихлопнув себя по животу.

— Я лично разговаривал с ним…

— Гормус, ты уверен, что мы можем распространяться? — шепнула я с небольшим укором.

— Скрывать очевидное не имеет смысла, он не преступник, — отклонил Маршал, а хозяин забегаловки наклонился поближе, чтобы узнать интересные сплетни.

— Он просил дать ему сыворотку правды до суда, но это не положено, не по уставу… Ох, бедная Джейн, как она пережила это, хорошо, что Мари еще не в том возрасте, чтобы многое понимать, но Агнусу несомненно достается в Хогвартсе из-за происшествия с отцом, — отхлебывая пива, закончил он. — Хорошо, что в данном случае закон о запрете использования Веритасерума на суде обошли, Уэмпшир сам попросил дать ему сыворотку.

— И впрямь дурацкая ситуация, но его оправдают, несомненно, — рассудила я, беря за ручку высокий бокал.

— Только не понимаю, зачем нужно было подставлять его? — закатил глаза бармен.

— Одному Мерлину известно, — процедил Маршал, явно недоговаривая.

Он, как и весь аврорат, знает, что Лорд вернулся, более того, скорее всего, участвовал в зачистке в том страшном рейде на Рождество. Опасения были как на ладони. Многое пошло кувырком в Министерстве с мая прошлого года, когда на Турнире Трех Волшебников загадочным образом погиб Седрик Диггори. Все предпосылки на лицо, к тому, же слова Гарри Поттера о воскрешении Волан-де-Морта, которым практически никто не поверил… Никто кроме вовлеченных во все ситуации авроров, в том числе Грозного Глаза Грюма… Он оказался пленником, а его изображал Барти Крауч-младший весь прошлый год в школе. Чудовищно утаивать информацию от общественности, но именно глупость Фаджа позволяет манипулировать некоторыми слоями власти Лорду. Именно поэтому завтра не оправдают Роджера Уэмпшира. Все скользко и, к сожалению, просто, и с каждым днем в министерстве магии все больше возможностей разбить лагерь Пожирателей. А пока только мы с Люциусом нападающие, сеющие смуту, мы работем на всеобщую несознательность.

— Как Элизабет? — спросил собеседник.

Изучив досье аврора, облик которого я приняла, я примерно знала его жизнь, имена родственников и, конечно, жены.

— Она хочет второго ребенка, — обреченно произнесла я, начиная говорить запланированные вещи. — Но сейчас просто не время.

Аврор понимающе кивнул, времена наступают тяжелые, о детях задумываться вряд ли стоит, не надо подвергать опасности жизнь еще одного маленького отпрыска.

— И поэтому ты здесь? — по-дружески спросил он.

Я не ответила, сделав глоток, стала крутить кружку в руках, выражая недовольство. Разговор перетек в иное русло, я спрашивала о разных отвлеченных вещах. Маршал и Ричард Кэрриер не были близкими друзьями, скорее приятели по долгу службы. Этот персонаж для маскировки был выбран именно исходя из этих критериев, чтобы случайно не заговориться. Все шло по плану, мы выпили уже по третьему пиву, когда Гормус отошел в уборную. Я встала со стула, схватив обе кружки, и собралась к освободившемуся столику с диванами. Думаю, беседа стала довольно личной, для того чтобы уединиться и выполнить пару действий.

— Ты куда? — спросил бармен.

— Там освободился стол, у меня задница от твоих табуреток болит, — с насмешкой бросила я мужским басистым голосом. Чарльз кивнул, а я, немного шатаясь, направилась к свободному месту. Поставив пиво на столик, я незаметно добавила усыпляющее зелье. Моментально растворившись, оно слилось с темной жидкостью. Я делала вид, что не вижу, как Гормус возвращается из туалета. Чарльз показал на меня пальцем, тот наудачу кивнул и отправился в мою сторону. Главное, вести себя естественно, я облокотилась на локти и потупила слегка нетрезвый взгляд.

— Я взял на себя смелость переместиться.

— Да, пожалуй неплохая идея, — согласился Маршал.

Еще немного и он будет пьян, разговоры пошли за жизнь, Гормус ничего не подозревал и постепенно зелье начинало действовать…

* * *

Мы шли по ночной улице, распевая гимны старого Хогвартса и классические песни из юношества. Маршал повис на мне, было немного неудобно тащить на себе крепкого мужчину, дышащего перегаром. Пьяный голос собутыльника прервал дуэт с песней «Все бабы ведьмы», Гормус сильно похлопал меня по плечу, отчего я едва не выплюнула свои легкие.

— Знаешь, Риччи, а ты отличный парень! И почему мы раньше не общались. Ик…

— Наверное, потому Гормус, что ты не приемлешь друзей…

Аврор засмеялся басистым голосом, попутно икая.

— Ты прав, друзья могут умереть и предать, но знаешь, скажу тебе по секрету, ик… Я давно приметил тебя, ты пока еще не опытный аврор, но с тобой уже случилась беда, ты прошел обряд крещения.

Я сглотнула, понимая, к чему он клонит.

— Ты ведь был напарником Сэмюэля… — завершил он.

Реакция была естественной, я вздохнула, как вздохнул бы человек потерявший друга.

— Понимаю, парень был слишком импульсивен, никакого инстинкта самосохранения…

Тот страшный рейд. Заклинание Сектумсемпра. В памяти всплывало лицо светловолосого мага истекающего кровью. Пожалуйста, только не сейчас, я еле оправилась, если вообще можно оправиться от убийства собственными руками. Маршал воспринял мое молчание как дань памяти усопшему.

«Берегись, Аллегра, тебя ждет еще слишком много разочарований в самой себе, напоминаний о гнусных деяниях, в которых главной жертвой и чудовищем будешь ты…».

Темный переулок — очень удобное место для аппарации «по домам». Только мы вошли во мрак из света фонаря, как произошло нечто незапланированное… Я почувствовала удар в бок, и пьяный аврор оказался отцеплен. Я полетела на мокрый снег, растопленный реагентами. Суматоха, темнота, рука потянулась к карману с палочкой, но меня схватили за шкирку и подняли, приперев к стене.

— Давай быстрее… — послышался молодой голос.

Чужие пальцы стали шарить по моему телу, я различила несколько фигур. Двое избивали тень, распластанную на асфальте, по-видимому, Гормуса. Смятение. Что происходит? Пальцы нащупали древко волшебной палочки, но выхватить ее не удалось, нечто холодное оказалось у шеи. Лезвие было острым, и теплая струйка крови потекла за воротник.

— Даже не думай… — прошипел державший меня преступник, ожидающий, что я выхвачу оружие.

— Что ты там медлишь? Пора уходить! — взревел человек, обшаривающий карманы Маршала.

Свободной рукой грабитель продолжал обшаривать меня; достав звенящий мешочек с галеонами, он положил наживу пазуху. Резкий рывок, удалось отпихнуть от себя настырного воришку и выхватить палочку, но в этот момент, он сделал бросок, и я почувствовала, как что-то с уничтожающей болью воткнулось мне в живот. Меня разрывало на части, хотелось кричать. Ощущения, что внутренности взорвались, как же больно! Кислород рывками попадал в легкие.

— Ступефай! — крикнула я.

Вспышка красного света и нападающий отлетел к стенке, это привлекло внимание его подельников. Шок.

— Проваливайте, — прошипела я, направляя палочку на преступников, чувствуя, как ноги начинают подкашиваться, дышать стало совсем больно, любое движение давалось с трудом.

— Инсендио!

Струя огня заставила противника рвануть с места. Я не могла разобрать криков убегающих, все начинало плыть перед глазами, но самым страшным зрелищем был нож, торчащий из собственного живота. Боюсь, если вытащу его, то потеряю сознание и так стремительно ускользающее в пустоту. Я склонилась над телом Гормуса, просто упала на колени и слабыми руками схватила за край мантии. Последние силы, я должна аппарировать, я обязана завершить задание! Рывок в пространство имел ужасающий эффект, словно все органы разорвало в клочья. Туман перемещения все больше сгущался. Мерлин, неужели это конец? Вот так просто… Северус, неужели я не смогу спасти тебя, умерев от рук ничтожных воришек?

«Держись, держись Аллегра…», — умолял внутренний голос.

Только бы не расщепило.

Картинка была мутной… Я едва различала очертания собственного кабинета. Адская боль, невыносимая, дробящая плоть, лезвие прошло дальше…

— Диппи, — хрипло позвала я, падая на спину, в надежде, что эльфийка услышит.

Она услышала и появилась сию секунду, и сразу же вошла в ступор при виде окровавленной фигуры мужчины на полу…

— Госпожа… — пискнула она.

— Помоги, приведи Люциуса, он знает что делать…

Речь становилась невнятной, сознание заволакивало болью. Страшная агония перед падением в неизвестность… Северус…

* * *

КОЛЛАЖ:

http://i055.radikal.ru/1001/dd/463b1489c0a8.jpg

Темный вечер, промозглый, ни снежинки, ни ветра, полный штиль. За окном возвышаются заснеженные кусты, чернеющие стволы садовых деревьев. Всё шло как по маслу. Они вместе выбрали жертву. Гормус — примерный законослужитель, в будущем станет таким же закаленным, как Грозный Глаз Грюм — весьма опасный персонаж. Только было одно но, — таким он еще не стал. Слишком самонадеянно проводить вечера в пабе после работы. Несмотря на всю подкованность, быть осторожным не помешает. Грюм перестал выходить в люди, опасаясь подвохов сплошь и рядом, параноик в чем-то прав, ведь за усыпленную бдительность подчас приходится платить.

Люциус ждал новостей, план был составлен на славу, роль заучена, ловушки расставлены. Аллегре не составит труда заманить Маршала в темный переулок и перенести в поместье. Провернув дело Уэмпшира, они собирались отпустить аврора, убийство могло привлечь внимание, привести по логической цепочке к судебному разбирательству Роджера. Решено было наложить Обливиэйт и отправить его на все четыре стороны, попутно подкинув последнюю картину в виде исчезающей фигуры в серебряной маске. Случайная встреча с Пожирателем — боевой долг, проигрыш в придуманной битве, никто не заподозрит связи с подставой Уэмпшира. Идея принадлежала Люциусу. Он не знал, как отплатить долг несносной ведьме, рискующей всем ради какого-то секса. Бесполезная просьба, а вернее, не просьба даже. На самом деле Аллегре ничего не нужно, это всего лишь каприз. Выполнить его не составит труда, однако неприятно делать это из необходимости. Отчего она так стремится сделать его своим любовником? Наверняка ей вовсе не одна ночь нужна чтобы развеяться, хотя кто знает, что творится в голове юной шизофренички? Разум её явно не здоров, значит можно ожидать чего угодно.

Думая о подвохе, Люциус и не ведал, что просто симпатичен ей. Как банально… Хлопок аппарации раздался в тихом кабинете, где потрескивали лишь угли камина. И какой наглый домовик посмел его потревожить? Но этот не принадлежал Малфой-мэнору. В трясущемся существе Люциус узнал Диппи — единственную эльфийку, получившую разрешение перемещаться между домами. Он хотел было наорать, но не сумел. Создание было перепугано до смерти, а белая простынка, заменявшая одежду, заляпана свежими пятнами крови. Аллегра…

— Г-госпожа ранена, просила Диппи вас привести, — пропищала она, срывающийся на слезы.

Тело прошиб озноб, что могло случиться? Люциус ощутил комок тревоги, сгущающийся внутри, глаза выразили ужас, но домовиха была напугана еще больше.

— Веди… — лишь коротко изрек он.

Существо приблизилось и схватило мужчину за штанину. Рывок аппарации. Он не знал, что ему предстоит увидеть, неужели все настолько серьезно? Люциус оказался в тускло освещенном помещении всего с несколькими свечами. На большой кровати поверх покрывала лежал мужчина лет тридцати семи, с закрытыми глазами, блестящим от пота лбом и не двигался. С уголка губ стекала струйка крови. Нечто темное возвышалось над животом. Прямоугольная рукоять обмотанного изолентой ножа.

— Почему вы не вытащили нож? — в бешенстве заорал Люциус, кидаясь к раненому, боясь, что не успел.

— М-мы боялись, — пропищала Хатке, вливающая в рот хозяйке какую-то смесь, выливающуюся обратно вместе с кровью.

Существа, носившиеся с салфетками и зельями, застыли от злобного крика Люциуса. Все зелья бесполезны, пока предмет внутри. Трусливые твари! Он смотрел на обездвиженное тело, приставил два пальца к шее. Пульс все еще прослеживался, однако был редким и слабым.

«Держись Аллегра…».

Люциус схватился за рукоятку и аккуратно вытащил нож, чтобы не разрезать еще больше. Кровь хлынула новым потоком, пачкая белье и одежду. Он рывком разорвал ткань вокруг ранения и направил волшебную палочку на живот, сканируя область поражения. Поврежден желудок, внутреннее кровотечение. Еще немного и она умрет на его руках, возможно, некие свойства дара затормозили процесс. Времени оставалось немного. Заклинанием Люциус остановил кровь и очистил зияющую дыру. Со злобой выхватил из ручонок эльфа зелье заживления и приказал Диппи напоить ее восстанавливающим ткани снадобьем. По сравнению с остальными, она не была так сильно напугана и молниеносно кинулась к изголовью кровати, приподняла голову, чтобы влить лекарство. Секунды тикали, пока Люциус обрабатывал ранение, пришлось расширить стенки, чтобы мазь проникла внутрь. И снова кровь... Его руки тоже в крови, на протяжении залечивания, он постоянно проверял пульс, становившийся все слабее с каждой секундой. Кроветворное зелье влилось следом за обезболивающим, на этот раз он делал все сам, а домовики столпились в кучу и наблюдали за процессом, лишь изредка попискивая. Сердце неумолимо замедляло ход, еще немного, и она не выкарабкается… И вот час остановки настал. В тот же момент тело стало меняться, приобретать женские черты. Аллегра умирала, превращаясь в себя. Только волосы отросли совсем ненамного. Короткие пряди топорщились в разные стороны.

— Энервейт!

Ничего не произошло, жизнь покидала тело. Пришлось пойти на крайние меры.

— Мобилликорпус.

Безжизненное тело было отлевитировано на пол. Запрокинув голову Аллегры назад, Люциус приступил к искусственному дыханию. После трех вдохов из рта пострадавшей полилась жидкость — сгустки крови вперемешку с зеленоватыми зельями.

— Диппи! Прочисть ротовую полость, — скомандовал он, сложив ладони крестом на оголенной груди.

Он не стеснялся обнаженной плоти, мысли крутились в другом направлении, борьба за жизнь не имела никакого отношения к похоти, исчезнувшей в угоду страшного инцидента. Ровно двенадцать мощных нажатий. Обычно после таких движений ломались ребра, но сейчас это не имело никакого значения. Диппи очистила рот, и он склонился, положив одну руку на лоб, а второй придерживал шею, чтобы голова была запрокинута. Люциус снова и снова вдувал воздух в легкие.

— Давай же, — рывками скрежетал он, возвращаясь к непрямому массажу сердца.

Два пальца к сонной артерии. Пульса все еще не было. Минуты тянулись невыносимо долго, а он все повторял свои действия, четко, слаженно. Люциус не мог дать ей умереть, и не даже не потому, что от нее зависело дело Уэмпшира. Странная уверенность в том, что Аллегра должна жить, просто должна, потому что она на самом деле даже не видела той самой жизни… Попытки завести сердце убивали надежду, но он не останавливался, все более яростно надавливая на грудную клетку. Шансы ускользали сквозь пальцы. Люциус сдавил веко Аллегры пальцами с двух сторон и открыл его, зрачок не превратился в кошачью щелку. Биологическая смерть не наступала, его старания оказались не столь бесполезными. Он устал от тяжелой работы, нужны были кардинальные меры. Средство ненадежное, но стоило попробовать. Отмерил область от мечевидного отростка, чуть выше на два сантиметра, размахнулся и ударил. Снова проверка. Есть, пульс есть! Очень слабый, практически незаметный. Перикардиальный удар завел сердце!

— Энервейт! — скомандовал он.

Заклинание действует только тогда, когда есть сердечная деятельность. Веки задрожали и с непомерно тяжестью открылись. Казалось, в глазах был туман, они слабо фокусировались. Разгоряченный после попыток оживить обреченную девушку Люциус устало сел на пол и спрятал лицо в окровавленной ладони. Слабость всего лишь на секунду. Его собственный пульс выдавал чечетку.

— Северус… — хриплый голос.

Она бредила, не видела, кто перед ней, потеряла чувство реальности, однако чужое имя принесло душе Люциуса странное ощущение. Неприятное покалывание в груди. Он приказал эльфам принести еще зелий, а сам отлевитировал Аллегру обратно на кровать. Это ужасный вечер… Переживать так из-за полоумной девчонки… Что же случилось с ней? Она ничего не говорила, но явно пыталась понять, что происходит. Кое-как сосредоточив глаза на Люциусе, произнесла едва различимо:

— Гормус…

— Где он?

— Хатке заперла его в кабинете, — отрапортовала эльфийка пискляво.

— Палочку забрали? — спросил Люциус.

— Да, господин.

Существо протянуло волшебную палочку волшебнику.

— Он ранен?

— Без сознания, но, кажется, цел.

— Перенесите его в камеру вниз и заприте, я скоро подойду, — сказал он, очищая руки от крови.

Эльфы откланялись и исчезли. Люциус запахнул разорванную рубашку на оголенной, едва вздымающейся груди Аллегры. Еще раз осмотрел рану. Снаружи ее уже покрыла корочка крови, ткани затягивались. Ясные серые глаза смотрели на него, в них читалась горечь, такая нечеловеческая боль. Одинокая слезинка скатилась на подушку. Сердце вдруг защемило, подо что он ее подвел своей просьбой? Может, Аллегра специально провоцировала его глупой похотью, чтобы он не осознал всю опасность задания, и разум затуманила гнилая злоба. А она всего лишь хотела показать свое доверие, преданность зародившейся дружбе. Вовсе не такая всемогущая, какой хочет казаться, всего лишь безголовая, безрассудная девочка, несчастная сирота, едва не покинувшая мир вслед за отцом. Мерлин, она совсем одна… Покинутая всеми, отчаянно нуждающаяся в защите, опеке… Ей просто нужен человек, близкий, способный помочь в трудную минуту — вот для чего она намеренно пытается привязать его к себе, правда пользуется не теми методами.

В груди все сжималось при виде новых бусин слез, собирающихся в уголках глаз и ручейками стекающих по вискам. Глупышка, тебе под силу далеко не все…

— Больно… — прошептала она слабым голосом немного надрывно.

— Потерпи, попробуй поспать, — отчего-то тоже тихо произнес Люциус.

Он наколдовал влажную теплую тряпку и приложил к вспотевшему лбу ведьмы. Вот она — забота, такая нужная в тяжелый момент, необходимая простой юной девушке потерявшей веру в жизнь, потерявшей надежду выпутаться из капкана судьбы. «Никакая ты не стерва, ты просто запуталась». А в глазах слезы, смешанные с открытой чистой благодарностью… Наконец она сомкнула веки и постаралась уснуть. Зелья подействовали, унесли в мир спокойного сна — спасения для утраченных сил. Люциус посидел еще немного, перевязал рану бинтами, сделал пластырь и приложил к зарастающей ране и вышел из комнаты. Решил провести ночь здесь, приказал освободившейся от поручения Хатке постелить в комнате неподалеку.

Сон долго не шел, Люциус лежал в темноте, думая о своей гордыне и глупой мелочности, когда она едва не умерла на его руках, хрупкая, способная носить тысячи масок, абсолютно несчастная Аллегра с надуманными пороками и предрассудками… К черту Уэмпшира, к черту Лорда, к черту все на свете, дело не стоит таких глупых, безрассудных жертв…

* * *

Свет ударил сквозь веки. Тупая боль в животе, все тело ослабло словно тряпица. Я не ощущала ног, они онемели, значит, спала в одном положении. Неудобную позу с трудом удалось сменить, но движение сопутствовалось резями и коликами. В голове всплывали смутные картинки. Помню рукоять ножа, торчавшую из живота, пронзающую мягкие ткани, но последним воспоминанием стал кабинет и приказ Диппи доставить Малфоя сюда. Я не умерла? На дыхание едва хватало сил. Голова отказывалась подниматься, кружилась… Во рту стоял неприятный терпкий привкус зелий вперемешку с кровью. Глаза открылись, и от яркого света я слабо заморгала. С трудом приняла сидячее положение. Моя спальня, рядом на тумбочке куча пустых и наполненных флакончиков. Рука нащупала края разорванной мужской рубашки, спустилась ниже. Бинты опоясывали вокруг торса. Приложив ладонь к ране, я почувствовала укол новой боли. Не зажила еще, слишком серьезная. Найдя среди зелий обезболивающее, я выпила флакон до дна и поморщилась. За ним последовало восстанавливающее. Моя сила сейчас ослаблена, нужны стимуляторы. Мерлин, я жива… Что произошло дальше? Посмотрев на тонкие запястья, я поняла, что приняла свой облик, когда это случилось? Немного знобит, или в комнате так прохладно? Свесив ноги с кровати, я попыталась встать, что удалось не без усилий, но выпрямиться оказалось сложнее, сильно болел живот. Рука машинально потянулась к голове, ведь я не ощущала груза волос, и правда, они были короткими. Все же у меня есть моя внешность. Часы, мирно тикавшие на столике, показывали половину седьмого утра, до слушания девять часов, возможно, я успею прийти в себя. О, Люциус, наверное, в ярости из-за срыва планов. А где Гормус?

— Диппи!

Эльфийка моментально появилась в комнате.

— Госпоже не следует вставать, — пропищал она тревожным голосом.

— Всё нормально, где пленник?

Домовики были предупреждены об «ожидаемом» госте.

— Внизу в подземелье, господин Малфой приказал запереть.

— Хорошо, где сам Люциус?

— Еще спит.

Глаза расширились, неужели его величество решило остаться и проконтролировать ситуацию. Сильно печется о своей заднице в глазах Лорда.

— Что вчера было? — спросила я.

Ответы слуги меня ошеломили, а главное, ввели в ступор действия Малфоя. Он что, спас мне жизнь? Сердце ёкнуло. Не может быть… На смену шоку пришла логика, он сделал это для себя, как банально… Но как бы банально не было, он вытянул меня с того света, вернул ненужное сокровище, именуемое существованием…

— Подай завтрак в кабинет и экспрессо, — скомандовала я, сбрасывая с себя испачканную кровью одежду.

— Госпожа уверена, что сможет есть? У вас поврежден желудок.

Существо так искренне беспокоилось за мое состояние, преданность эльфов — все что у меня осталось.

— Да, мне уже лучше, — отчего-то мягко произнесла я. — Спасибо.

Слуга поклонилась и испарилась для выполнения приказа. Когда холодная вода коснулась лица, определенно стало легче. В зеркале отражалась Аллегра времени Хогвартса — непростительная ностальгия прошлого. Хоть волосы совсем немного отрасли, но я оставалась все тем же мальчишкой, юнцом, влюбленным в своего декана, глупым, бесшабашным ребенком с хрустальными надеждами и чистой любовью. Где же я растеряла крупицы того доброго света, той милой девушки, строгой старосты, мечтающей о простом человеческом счастье? Всплеск воды. Зеркало поплыло разводами, немного искажая отражение. Я не такая, я больше не такая…

* * *

Все предопределено, дело проиграно, маскарад больше не нужен, потому что главная актриса упала в оркестровую яму и свернула шею. Finita la Comedia. Даже Люциус не мог поспорить с обстоятельствами, что были против него. Перебинтованная Аллегра вряд ли сможет довершить начатое, нужно что-то делать с пленником в подземелье. Теперь его можно просто убить, а министерство сочтет пропавшим без вести. Все оказалось напрасно… Люциус поднялся с кровати и устало потер лицо. Совсем не выспался, да еще и мышцы немного ныли от вчерашних попыток завести сердце. Слава Мерлину, она жива. В жизни Люциуса ничего бы не изменилось с её смертью, но почему-то она стала какой-то частичкой, словно дальней родственницей, на похоронах которой он бы мог прочитать речь.

Он принял легкий душ и вышел из комнаты, решив проведать пострадавшую, но дверь спальни была открыта, а хозяйки не было. Неужели и тут ее дар поработал на славу? Да не может быть, ранение не совместимое с жизнью не могло так быстро затянуться, даже при помощи стимуляции со стороны способностей. Несомненно, не имей их, она бы умерла еще до прихода Люциуса. Но так быстро восстановиться…

Он проследовал к одному из немногих мест в доме, используемых хозяйкой, но в кабинете тоже было пусто, лишь остатки завтрака и недопитый кофе покоились на подносе на письменном столе. Где ее носит? Люциус хотел лично убедиться, что все в порядке, узнать насколько сработала уникальность её крови. Тихие шаги, нерасторопные, приближались по коридору. Немного неровная поступь, словно ленивая, выдавала недостаток здоровья. Уже привычные длинные волосы, бледная, сгорбленная, как старушка, приближалась к нему.

— Доброе утро, Люциус, — почти уверенный голос отдавал болезненной хрипотцой, которая изо всех сил скрывалась.

— Зря вы встали, Аллегра, лучше соблюдать постельный режим.

— Спасибо, но мне уже намного лучше.

Слабая улыбка тронула бледное лицо с темными кругами под глазами. Они вошли в кабинет.

— Вы плохо выглядите, не стоит испытывать судьбу, — посоветовал Люциус.

— У нас слишком много дел, чтобы позволять себе отдых.

— Вы плохо выглядите, не стоит испытывать судьбу, — посоветовал он.

— У нас слишком много дел, чтобы позволять себе отдых.

— Вы собираетесь идти на суд в таком состоянии? — удивленно, с небольшим нажимом спросил он.

— Думаю, к обеду мне станет легче, — обнадеживающим голосом произнесла она. — Не беспокойтесь, у меня все под контролем.

Он глубоко вздохнул и цокнул.

— Думаю, стоит отменить затею.

Непонимающий взгляд, она словно застыла, не в силах поверить в услышанное.

— Вы верно шутите? Люциус, мы проделали огромную работу, и потом, невыполнение приказа грозит вам…

Волшебник поразился искренности сопереживания в словах, нет наигранности, масок, нет подоплеки о предстоящей уплате долга. Просто беспокойство, невероятно…

— Я знаю, чем мне это грозит, вопреки всему, теперь это не важно, я не позволю вам вновь рисковать, это исключено.

— Я обязана вам жизнью, Люциус, — тихо произнесла она, с трудом опускаясь в кресло.

Молчание повисло в кабинете. Благодарность, добрые слова…

— Если не считать, что именно я поставил вас под удар, — ухмыльнулся он.

Грусть в серых уставших глазах.

— Договор отменяется, я сделаю это просто так, — с внезапно появившейся силой в голосе, уверенно произнесла Аллегра.

— Меня не волнуют условия, ваша жизнь и конспирация куда важнее, — настойчиво отговаривал Люциус, на что она лишь помотала головой из стороны в сторону. — Аллегра, прекратите, посмотрите на себя в зеркало, мое положение не стоит безрассудных жертв.

— То, что вы считаете безрассудством, теперь является моим долгом.

Пошли разговоры о жизни, Люциус поджал губы.

— Прекрати, — перешел он на ты. — Ты ничего не должна мне.

— Если вы отказываетесь от дела, я завершу его в одиночку, — отведя взгляд в сторону окна, произнесла она. — И потом, всё ведь уже готово.

Откуда вдруг такое самопожертвование? Она вновь удивляет, признаться ожидать подобного не приходилось.

— Что произошло вчера?

Словно неловкость прокралась…

— Магглы, — в голосе появился скрежет. — Все шло по плану, я напоила Маршала, мы вышли из паба, но в темном переулке, откуда я собиралась его аппарировать на нас напали.

— Вы не смогли справиться с кучкой воришек? — совершенно без зла спросил он.

— Все произошло внезапно, я утеряла бдительность, смогла справиться, но как вы поняли с небольшими последствиями. Их было трое, а Гормус был уже невменяем.

Да, магглы порой бывают жестоки, и спрашивается, за что давать им возможность жить среди благородных волшебников, да еще и рожают мугродье, которое учится в Хогвартсе наравне с действительно достойными магами.

— Непредвиденные обстоятельства, — продолжила она, — не стоят того, чтобы спускать всё на поводу.

Люциус вздохнул.

— В таком случае, отправляйтесь в кровать, до суда еще черт знает сколько времени.

— Мне нужно быть в Министерстве через два часа, я собираюсь играть роль аврора, как-никак.

— Аллегра, это безумство, вы на ногах еле стоите!

— Мне правда уже легче, — более настойчиво перебила она.

Не только Лорд прибьет его, если она попадется, но он сам себе этого не простит. Люциус закатил глаза и скрестил руки на груди.

— Глупость…

Она ухмыльнулась, допивая кофе.

— Видите, я даже есть и пить могу, мне лестна ваша забота, но небольшая слабость не отменяет обязанностей.

— Превосходно, — съязвил Люциус, следя за наигранной улыбкой «сильной» женщины.

Они просидели в кабинете оставшееся время, Аллегра заучивала роль, оказалось, она уже выведала у пленника всю информацию, заставив выпить Веритасерум под Империусом, и забрала пропуска и документы. Люциуса вновь пугала излишняя самоуверенность раненой компаньонки, но Кэрроу и слушать ничего не хотела, она действительно считала себя обязанной, и в дурью башку не могли проникнуть мысли о возможном провале. Может, просто запереть её под замок, пока будет идти слушание? Это слишком опасно…

* * *

Мужчина в сером недорогом костюме пересек главный зал Министерства Магии, русые волосы были зализаны назад, а глаза непонятного цвета с вкраплениями коричневых точек, изучали только картину спереди. Угол обзора был превосходный, но казалось, он смотрит только вперед, идя к лифту целенаправленно, чтобы попасть на нижний уровень в камеры заключенных. Этим мужчиной была я…

Завершив все бумажные дела, мелкие поручения Грюма, я получила задание подготовить заключенного к суду, что состоится через сорок минут. Странная обязанность. Нужно в последний раз перед слушанием зачитать Уэмпширу права и правила поведения в суде, несмотря на то, что он прекрасно знает их получше любого аврора. Но устав — есть устав, и он играет нам на руку. Маршалу поручили, можно сказать, грязную работу.

Боль в животе не прекращалась, зелья помогали ненадолго, свойства крови быстро нейтрализовывали все инородные компоненты, несмотря на их природные составляющие. Вероятно, заживление продлится несколько дольше, чем я предполагала. Ну, почему, почему это произошло именно вчера? Удача не на моей стороне, а вести себя нормально с тяжелым ранением трудновато. А может, все к лучшему, исходя из последнего общения с Люциусом. Мы словно стали ближе, он наплевал на дело, но я не могу так просто отступиться, мне не нужна плата за работу, теперь прямая обязанность довести начатое до конца, потому что именно я подставила Люциуса под невыполнение задания, заварила кашу — теперь расхлебываю. Я благодарна, воистину благодарна, ведь вчера он спас не одну жизнь, а две. Северус, ты можешь сказать спасибо лорду Малфою за его медицинские навыки и отличную спасательную подготовку. Но каков был шок, когда он сказал, что все планы отменяются… Стало стыдно за гнусные мыслишки, за то, что посчитала его помощь лишь на благо предприятию, а никак — личной. Все было иначе, Люциус не хотел, чтобы я рисковала вновь, да еще и в таком состоянии, когда все тело колотит и бросает из жара в холод. Идти прямо было трудновато, словно рана натягивалась и разрывалась, но то были лишь ощущения. Чертовы магглы, варвары, воришки, убийцы. Слишком жесток немагический мир, стать жертвой каких-то проходимцев значило окунуться с головой в помыслы чистокровных волшебников. Что ж, начинаю склоняться к вере, что магглам не место на этой земле. Скот, мясо, звери… Злоба была удушающей, главным образом потому, что я едва не провалила задание. Гормус оказался более сговорчив, чем я думала, никакого сопротивления Империусу, и уж тем более, сыворотке правды. В кармане мантии лежал черный аудиоплейер с небольшим экранчиком, с перекаченной туда видеозаписью похищения девочки. Маггловская вещь, никто и не подумает, что плейер может сыграть решающую роль в судебном разбирательстве. Ох и помучилась я, перекидывая материал с одного видео устройства на другое, никто не заподозрит в техническом средстве нечто иное, нежели аудиопроигрыватель. Да, никакой волшебник не способен разобраться с подобной вещицей, разве что Артур Уизли — известный магглолюб. Маршал тоже испытывал нежную страсть к маггловским изобретениям — еще один плюс в выборе персонажа. В наушниках звенела неизвестная музыка, кажется, а что, неплохо для людишек, этакий готический рок с женским вокалом, вполне могут сойти за Ведуний.

На проходной я спокойно показала палочку и удостоверение — медный значок в виде орлиной головы с номером. В атриуме министерства творилась суматоха, маги носились из стороны в сторону. Под огромным плакатом с изображением Корнелиуса Фаджа стояла женщина в зеленом шелковом костюме с пергидрольными кудряшками и ярко красной помадой. О, да, Рита Скитер сегодня напишет сенсацию! Толпа суетилась, вокруг лавочки с прессой был ажиотаж. Бедный министр, как ты ошибаешься, делая это дело открытым, желая смыть грязь с репутации власти…

Слушание состоится в главном зале и вместит не одну сотню зевак. Люди всё прибывали.

— Девятый уровень. Отдел тайн, — произнес бестелесный женский голос сквозь готический рок в ушах.

Приземистая женщина с пухлыми щеками в бордовой мантии покинула лифт. Немногих приветливых личностей удалось встретить. Маршал был не особо сговорчив и не имел привычки раскидываться приветствиями в разные стороны, да и все авроры были людьми серьезными, держащимися одной стаей псов, особняком, но вошедший был в числе тех, с кем стоило поздороваться.

— Гормус, добрый день.

Я скинула наушники и протянула руку молодому мужчине с кудрявыми каштановыми волосами до плеч.

— Если все пойдет без запинки, то он будет добрым, — произнесла я.

В глазах вошедшего на мгновение промелькнула нотка тревоги. Давай Джаретт, ты не должен подвести меня, а вернее, ты не должен подвести Максимуса Дженнингса. Судебный исполнитель больше не разговаривал со мной, углубившись в мысли. На нем держалась вся подстава, но подвести просто не будет возможности, щенок сделает все ради наставника. Главное не забыть изменить его воспоминания после процесса…

Дело обещает быть громким, оно уже приобрело некий масштабный статус, что все члены Визенгамота, ну, кроме Альбуса Дамблдора, что как нельзя кстати оказался в бегах, будут участвовать. Мингс вышел на следующей остановке в Залах Суда, как и все остальные попутчики, а я в одиночестве поехала на последний уровень, где содержались временные заключенные. У самого выхода из лифта стоял стол охранника — проходная на пути к цели.

— Гормус, по какому делу? — без приветствия кинул волшебник в форменной мантии серого цвета.

— Подготовка заключенного номер четыре-пять-один-три-пять из тридцать седьмой камеры.

Охранник вздохнул.

— Я уж думал, Грюм не отправит никого, ведь Роджер прекрасно осведомлен обо всех законах и нюансах.

Пожав плечами, на выдохе произнесла лишь одно слово:

— Устав…

Волшебник поднялся с места и прошел за стеклянную перегородку для осмотра проносимых вещей, и тут меня начало колотить: неуверенность, страх подобрались совсем внезапно, до этого сидели где-то внутри и не собирались выходить наружу. Из-за волнения живот скрутило еще сильнее. Нужно успокоить нервы, иначе рана может снова открыться. Словно наэлектризованная я стала выкладывать все личные вещи в контейнер для проверки. Слава Мерлину, маг даже не смотрел в мою сторону. Плейер я снимала долго, наушники запутались вокруг пуговицы пиджака, а трясущиеся пальцы, вперемешку с бушующим пульсом, не могли справиться с проблемой. Наконец удалось совладать с собой, распутать дурацкие проводки и выложить чудо техники под нос охраннику, который моментально вскинул бровь и взял в руки устройство. Мерлин, пожалуйста, только не пытайся в нем разобраться, не сейчас… Он засунул наушник в ухо, и его лицо поразила гримаса непонимания, пока на нервной почве, я получала сильнейшие рези…

— И чего только эти магглы не изобретут, — пробурчал он себе под нос, вытаскивая наушник с орущим звоном электрогитар из уха.

Господи, спасибо… После сканирования на магию вещи были возвращены мне за не имением подозрения на опасность. Сердце стало выравнивать ритм, но все так же отдавало в рубце пульсирующей болью.

— Бедный Уэмпшир, и за что ему такое? — со вздохом произнес волшебник.

— Ничего, я уверен все будет хорошо.

— Слава Мерлину, к нему хоть Джейн придет перед слушанием.

Дыхание хотело войти в ступор, но переборов себя, я все же вдохнула.

— Несомненно, её поддержка не помешает, но ведь его все равно оправдают.

Волшебник вел меня по коридорам, все больше напоминающем о назначении отдела. Кафель сменялся грубым кирпичом, а затем камнем. Он мог и не сопровождать, но так было положено. Мерлин! Моральная поддержка жены не входила в наши планы! Все может сорваться, нужно предупредить Люциуса, чтобы задержал Миссис Уэмпшир, но где черт подери он сам? Наверняка в Атриуме, ждет появления женщины. Участие в деле с его стороны заключалось в том, чтобы незаметно наслать на Джейн заклинание помутнения. Малфой как никто другой может быть галантен и учтив — такое задание по нему, да и потом, это просто… Предложить воды с зельем…

Сопровождающий открыл дальнюю камеру, прочитал небольшую лекцию о предостережениях и отбыл, сказав, что как закончу, дернуть за ручку, сработают сигнальные чары. Несмотря на весь «миловидный» интерьер подземелья, помещение выделялось. Не было каменных нар с матрацами, а стояла настоящая кровать, на полу ковер и даже вазочка на столике из светлого дерева. Да, это пятизвездочный курорт, а не тюрьма.

— Гормус, думал, новичка какого-нибудь пришлют, — с ухмылкой произнес заключенный.

Мужчина был выбрит и уже одет в выглаженный костюм, короткие волосы, едва тронутые сединой были расчесаны на косой пробор. У него было неплохое настроение, которое мне предстояло омрачить.

— Муфлиато, — кинула я, оглушая комнату, чтобы никто не подслушал.

Взгляд Роджера изменился моментально, когда палочка была переведена на него. Легкий шок, непонимание.

— Как ты понимаешь, Уэмпшир, я пришел не для того, чтобы зачитывать права, — дерзко выплюнула я.

Адреналин бегал в крови, ощущение, что меня сейчас вывернет наизнанку от нарастающей боли, воспаляло внутри злобу. Волнение, надо успокоиться, заключенный под прицелом, нужно всего лишь заставить посмотреть его пленку. Напряжение витало по камере, глаза в глаза. Его руки сжимали брючины. Не убирая палочку, я извлекла плейер из кармана, включила и кинула на стол перед Роджером.

— Смотри, — приказала я.

Он понял, что за предмет у него в руках, надел наушники и вгляделся в небольшой экранчик. Его лицо словно твердело, лишаясь эмоций вовсе. По мере просмотра начала биться жилка на виске. Эффект достигался постепенно, ровно как и терялось мое самообладание. Первое серьезное дело, а я чувствую себя как пятикурсница на С.О.В., да еще и эта проклятая рана опять прошибает ознобом все тело. Мерлин, пожалуйста, он должен поверить. Я стерла блеск со лба рукавом и продолжила наблюдение за внимательно смотрящим в экран Роджером. Наконец, запись закончилась. Он медленно снял наушники и так же нерасторопно отодвинул от себя плейер. Я наблюдала за его кулаками, сжимающимися на столе и напряженными скулами.

— Где моя дочь? — сквозь зубы, произнес он, не поднимая глаз на меня.

Я взяла в руки технику и нажала заветную клавишу «Удалить» на всякий случай, не сводя палочки с Уэмпшира. Бледная кожа мужчины постепенно багровела.

— С ней пока все в порядке, — холодно произнесла я. — Но это зависит от тебя.

Ладони то сжимались, то расправлялись. Его нервы сдавали.

— Как ты мог, Гормус? — едко спросил Роджер.

— Видишь ли, на зарплату аврора не так-то просто прожить, — соврала я, главное, чтобы не уличил на суде.

— Так значит, дело в деньгах… — он зло засмеялся. — Тот, кто приказал тебе это сделать, убил твоих родителей. Неужели ты забыл?

Нужно заканчивать разговор, а не тянуть резину.

— Тебя это не касается, — яростно кинула я. — Ты знаешь, что должен сделать.

— Сыворотка правды, Гормус. — выплюнул он имя предателя. — Это невозможно, или ты пронес антидот?

Он ожидал чего-то подобного, и вот, перед самым судом это случилось. На удивление Уэмпшир вел себя довольно спокойно, странно, что не набросился с кулаками.

— Этот вопрос решен, твое дело признать свою вину.

— Где гарантия, что вы не убьете ее после слушания?

Кажется, подобный вопрос не был проработан…

— До твоей дочери им нет дела, и потом, детей чистокровных убивать не в их принципах, — ляпнула я первое, что подвернулось.

Он ухмыльнулся и потер лоб. Нервы…

Я попятилась спиной к двери, не убирая палочки. Ему не оставалось ничего, кроме как поверить…

— Сболтнешь лишнего, твоя дочь покойница! — прошипела я. — Фините Инкантатем.

Заклинание звукового барьера было снято, я дернула ручку, не сводя глаз с заключенного.

— Подонки, — прошипел напоследок Роджер.

Мандраж так и не сходил, пока я перемещалась по нижнему уровню. Мерлин, теперь со всех ног нужно бежать в Атриум и найти Люциуса, живот крутило и выворачивало наизнанку.

— Что-то ты неважно выглядишь, — заметил охранник, провожая у лифта.

— Кажется, я простудился.

— Это не похоже на простуду, тебя лихорадит.

— Всё нормально, — уверенно произнесла я.

Мужчина пожал плечами и лифт, наконец, появился. Мерлин, только бы успеть, только бы Люциус задержал женщину, ей ни в коем случае нельзя к мужу, план со Слезоточивым зельем отпадает. Боль потихоньку отступала, чертовы зелья остались в аврорате в ящике Маршала, но сейчас не до них. Сердечный ритм перестал барабанить, руки больше не тряслись. На уровне зала суда вошла Долорес Амбридж, самодовольная, как всегда с глупой улыбочкой вглядывалась в документы дела. И чего жабе в Хогвартсе не сидится? Конечно, правая рука Фаджа, она никогда не пропустит интересного дела, да и потом возглавляет суд присяжных. От мерзкой твари пахло тяжелым ароматом цветочных духов, запах стремительно облюбовал маленькую площадку лифта, и меня едва не стошнило. Бестелесный голос оповестил об остановке «Атриум», пулей вылетев из тесного пространства, я стала дышать чаще. Это все нервы… Аллегра, успокойся! Нельзя паниковать, дело может сорваться. Взгляд обшаривал каждый фут огромного зала с фонтаном и статуями разных существ. Светлой головы нигде не было, я шла через толпу, выискивая хотя бы одного из нужных мне людей. Она могла сесть в другой лифт, пока я поднималась. Нет, только этот ведет в отдел заключения, нужно ждать около него. Надеюсь, никто из авроров не заметит меня и не напомнит о каком-либо важном поручении, Люциус, заклюй меня гиппогриф, ну где ты…

— Нервишки пошаливают? — послышался голос сзади.

Я обернулась всего лишь на мгновение и повернула взгляд обратно к толпе, мы стояли спиной друг к другу, словно заняты каждый своим созерцанием местности. Правильно, нас не должны видеть вместе, это будет подозрительно.

— У нас проблемы, — прошептала я. — Джейн должна посетить мужа до слушания, где она?

— Ее еще не было, — сказал он. — Есть мысли, как предотвратить это?

Я была почти уверена, что в момент разговора губы Малфоя почти не двигаются. У нас действительно выросла очень серьезная проблема на горизонте, потому что прямо на меня шла миссис Уэмпшир.

— Она здесь. Зелье, отдайте мне зелье.

Флакончик оказался в моей ладони. При этом наши ладони соприкоснулись, и прошел словно электрический заряд. Адреналин, совместное дело… Нужно срочно что-то делать, импровизировать, все что угодно! Думай, думай же! Но Люциус опередил, он пошел прямо к ней, чтобы выиграть время…

* * *

Они были знакомы, виделись несколько раз на министерских вечерах, что давало ему право завести разговор. Только мысли не хотели искать пути к решению проблемы. Судя по походке, она очень торопилась. Люциус намеренно встал так, чтобы ведьма не прошла мимо и уж тем более не смогла не остановиться.

— Джейн, приятно вас видеть, — галантно произнес он, целуя даме ручку. — Искренне надеюсь, что вашего мужа оправдают.

— Здравствуйте, Люциус, спасибо, — немного сухо произнесла она, глядя в аристократичные серые глаза. — Я тороплюсь, простите меня.

И что дальше? Дальше-то что? Это все, на что способен хитрый интриган? Женщина просто прошла мимо к лифту. На Аллегре не было лица, совершенно измотанный вид с черными кругами под глазами, девочке было плохо, и зачем она согласилась на это дело, глупая! Того и гляди в обморок упадет! Дело было провалено, слишком много людей, ничего не поделаешь, пиши — пропало, даже если Кэрроу успела показать пленку — все тщетно. Все труды и старания насмарку, потому что Джейн отметет всё вранье о похищении Мари. Провались ты, чертов Уэмпшир! Одна маленькая неучтенная деталь, всего лишь свидание с мужем до суда… Люциус обреченно наблюдал, как закрываются двери лифта, увозя последнюю надежду. Лорд будет очень недоволен… Тень в сером костюме шмыгнула к почти закрывшимся дверям и придержала их ногой.

«Что ты собралась делать!» — закричал внутренний голос, а напоследок поймал неуверенный взгляд подельницы. Мерлин! Она может все испортить, что творит, когда до камер всего два этажа, а лифт переполнен министерскими работниками! Дура! Смирись, если проиграла, сумасшедшая!

— Люциус, смотрю, тебе тоже интересен исход дела? — послышался знакомый голос ехидства.

— Какими судьбами, Северус? — через силу произнес Люциус, понимая, что перед ним находится предатель.

— Старик послал, — коротко ответил тот.

Как всегда в черной мантии, черном сюртуке и брюках, создавалось впечатление, что Снейп родился постояльцем похорон. Но этого человека сложно представить в иной одежде.

— Понятно, — бесстрастно ответил Малфой, совершенно не желая продолжать разговор, после того что узнал о коллеге.

Его мысли были на уровень, а может, на два ниже, там, где юная идиотка пытается исправить положение. Только бы она ничего не натворила… Внезапно Люциус одернул себя, Снейп наверняка пытается прочитать его мысли…

* * *

Ажиотаж в зале суда, небольшая задержка слушания. Рита Скитер, глядя по сторонам, что-то диктует ядовито-зеленому прытко-пишущему перу, а то летает по блокноту, отворачивая все новые и новые листы. Аллегра должна будет вести заключенного в зал под конвоем вместе с Падмой Пэлкис. Люциус почувствовал неладное, суд задерживался уже на десять минут — непростительное время для такого громкого дела. Тревога нарастала с каждой секундой, а рядом сидел Снейп, подосланный Дамблдором, стоит поответственнее относиться к своим мыслям. Джейн Уэмпшир нигде не было, неужели еще со своим мужем? Но опасения то ли подтвердились, то ли Люциус наоборот успокоился, когда она вошла в зал и заняла свое место. Ни капли волнения, только немного бледна, впрочем, ничего не изменилось… Где же Кэрроу? Все пропало… Наконец публика стихла, потому что в зал вереницей вошли волшебники в бордовых мантиях. Визенгамот и присяжные. Корнелиус Фадж прошествовал последним и занял центральное место на трибуне.

— Сонорус. Ввести подсудимого.

Из прилегающей комнаты появилась Падма, за ней шел Уэмпшир, на лице которого не было ни капли волнения, отчужденная маска. Ей не удалось остановить жену на пути в камеры… Но где же Гормус? Вместо него завершал шествие Кингсли Бруствер. Люциус с силой сжал трость. Мерлин, неужели Аллегру поймали? Пульс отдавался в висках гулким постукиванием в ушах. Заключенный занял место в небольшой клетке, установленной справа от судей.

— Слушается дело преступления против Министерства магии, взятка в особо крупных размерах, статья 290 уголовного магического кодекса. Обвиняемый Роджер Авреликус Уэмпшир, проживающий по адресу Нокхолд Пауд, Кленовая улица дом 25. Суд в составе Визенгамота и палаты присяжных, обвинитель — Долорес Амбридж — председатель судейской коллегии…

Далее пошло множество имен, завершившихся самим Корнелиусом Фаджем. Неподалеку скрипело несчетное количество перьев журналистов, допущенных к процессу. Люциус всё яростнее сжимал трость, когда Джаретт Мингс подошел к подсудимому и протянул пузырек с Веритасерумом. Черт с ним, с судом, где эта несносная ведьма!

— Итак, обвиняемый, готовы ли вы рассказать суду правду? Назовите ваше имя…

Роджер ответил на элементарные вопросы, время тянулось долго.

— Подсудимому вменяется в вину следующее…

Снова повторение всех преступлений…

— Вы признаете себя виновным?

Полный штиль в зале, ни единого звука. Люциус перевел глаза на Джейн, нервно комкающую платок. Так та-ак… А это уже интересно. Затеплилась некая надежда… Он все яростнее сжимал серебряную голову змеи.

— Ваша честь, — уважительно начал он. — Я признаю свою вину.

Слева послышался вскрик, а вернее всхлип… Миссис Уэмпшир схватилась за переднюю трибуну, и как по мановению волшебной палочки в зале начался гвалт, шум. Крики протестов и голоса неодобрения.

— Тишина в зале! — послышался грозный голос шокированного Фаджа и стук молоточка о дерево.

Снейп, сидящий рядом скривил рот в брезгливой ухмылке.

— Отличная работа, — прошептал он на ухо Люциусу.

— На что ты намекаешь? — вернул он ему в той же манере ехидства.

Еще одна саркастичная ухмылка на лице Северуса, вот и обменялись любезностями. Наконец публика стихла, и пошли формальности по делу, где, как при каких обстоятельствах. Ей удалось, Мерлин, ну где же сама Аллегра? Все внутри ликовало, выпрыгивало наружу. Слушание вскоре закончилось и заключенного увели под конвоем, чтобы переправить в Азкабан. Джейн потеряла сознание. Взгляд бегал по удаляющейся публике, выискивая хоть один намек на ее присутствие. Суматоха. Люциус поднялся и направился к выходу в сопровождении Северуса, желающего покопаться в смрадном деле. Вместо того чтобы ждать очереди на лифт, где столпилась тьма волшебников, шумящих грозными фразами разочарования, двое мужчин выбрали пеший способ и пошли по лестнице… Ощущение было такое, что он готов обнять девушку и крепко сжать до хруста ребер. Молодец! Восхищение, благоговение… Атриум постепенно заполнялся толпой, но и тут её не было… Что могло пойти не так…

КОЛЛАЖ:

http://i072.radikal.ru/1001/c6/75c6e0383675.jpg

Атриум был заполнен бушующей толпой. Фадж и носу не показывал после процесса. Грязное пятно на репутации Министерства стало достоянием общественности. Ксенофилиус Лавгуд о чем-то оживленно разговаривал с Ритой Скитер, на лице тревога, грусть, а женщина наоборот влиятельно распускала коготки и кокетничала, не смущаясь того, что сегодня произошел фактический переворот, переосмысливание власти — одна из первых предпосылок неизбежной перемены, возможно, революции. Несомненно, пресса еще долго будет перемалывать косточки, и никто не заткнет их. Аллегра постарается, чтобы Фаджу не удалось укрыть ни единого комментария. Внутри что-то кольнуло. Она выглядела совсем плохо, когда они в последний раз виделись здесь, в Атриуме, час назад. Может, со здоровьем что-то не то? Или поймали? Да где она? Немного встревоженный Люциус только сейчас заметил, как Снейп буравит его взглядом, подмечая все скромные жесты его переживаний. Ему совсем необязательно знать, что подстава Уэмпшира склепана группировкой Кэрроу и Малфоя, хотя это и так очевидно.

— Как прошло дело? Судя по разочарованным крикам, все не так гладко, как предполагал Фадж?

Люциус повернулся в сторону голоса. Пред ним стоял Амикус Кэрроу собственной персоной и улыбался во все тридцать два зуба. Небольшая бледность, но уже не то, что он видел до этого. Значит, то были нервы.

«Девочка, ты заставила меня поволноваться…».

Но тут карие глаза переместились на Снейпа, в них промелькнуло нечто тревожное, словно Аллегра незаметно сглотнула моментально образовавшийся комок.

«Северус, исчезни!», — молил внутренний голос…

— Амикус, жаль, что тебя не было на этом представлении, — сказал Снейп, протягивая ладонь.

— Я немного задержался, — почти уверенно произнесла она, совершая рукопожатие. — Домашние дела, знаешь ли.

Капля грусти появилась в выражении лица Кэрроу. Она не пыталась продлить физический контакт и быстро убрала руку, правильно, чтобы не искушаться.

«Когда же ты забудешь этого ублюдка? Сегодня твой день, твой праздник, личный фурор!»…

Почему то отчетливо хотелось, чтобы «третий лишний» покинул их компанию, но Северус пристально вглядывался в глаза Амикуса, ища намеки на неотъемлемую причастность к судебному процессу. Так оно и было, но что случилось, почему Аллегры не было на слушании в облике Гормуса, и как ей удалось справиться с Джейн? Пока кругом свидетели, тайна остается тайной. Доброжелательное аристократичное лицо Амикуса скрывало едва различимую агрессию, а может, наоборот тоску. Маска безразличия была фальшивой, и пускай заметно это было лишь Люциусу, но теперь, зная натуральную душу Аллегру, он мог понимать и видеть отчасти…

Страдает, возможно, иллюзия, предрассудки, но ему казалось, что юная душа сейчас излучает бесконтрольную силу притяжения, магнетизм, адресованный вовсе не ему. Северус не пытался копаться в мыслях, слишком опрометчиво раскрывать предательство, крысятничество и шпионаж для Дамблдора, а он далеко не идиот.

— Итак, мне казалось, я что-то пропустил, — напомнила Аллегра.

— О, это было весьма поучительно для нашего министра магии, — отозвался Люциус, сверкая глазами.

— И кто бы мог подумать, что Уэмпшир окажется виновен, — сетовала она наигранно. — Северус, какими судьбами здесь ты, неужели привело любопытство? — весьма двусмысленно цеплялась она.

— Возможно, именно ради праздного любопытства, но увы, мне уже пора, — сказал он внезапно, пресытившись фарсом.

Странное ощущение, словно в душу нагадили, её взгляд в сторону удаляющейся черной фигуры. Искра неблагоразумной слабости, боль, только сейчас Амикус позволил себе некую болезненную гримасу, на мгновение, оскалив зубы.

— С тобой все нормально?

— Не совсем, — ответила она, переместив руку на живот, но тут же одернула себя и встала ровно.

— Стоит вернуться в поместье, — сказал Люциус, видя, как болезненно осунулось лицо мужчины.

— Ничего страшного, я выпью обезболивающее, оно помогает, мне нужно наведаться в Отдел по работе с прессой.

Но её взгляд потерялся в толпе, там, где исчезли полы черной мантии и ее обладатель.

— В восемь, в поместье, — монотонно изрекла она и внезапно развернулась и пошла в сторону лифтов.

Люциус даже не успел ничего сказать, её и след простыл. Философия жизни — гениальность не возникает на пустом месте, а произрастает из скрытой шизофрении. Не ученый, не алхимик, не психолог, не великий писатель, возможно, хитрый комбинатор, но она слишком юна, чтобы удостаиваться подобных званий. Он не знал насчет гениальности, но предпосылки к шизофрении были, и в то же время это безумие, способно доводить импровизацию до выгодного финала. Подобные таланты имели ни с чем несравнимое притяжение. Несмотря на все неудачи в жизни, непонятное везение окупало все её недостатки. Прыткость, реакция. Способная девушка, уникум, совершенное безумство, самопожертвование во имя благодарности. Она валится с ног из-за ранения, но продолжает упорно двигаться вперед, восхищая, заставляя глупо смотреть в след…

Люциус снова не видел лица-маски, маскарада, а заглядывал прямо в душу…

* * *

Люциус пересек камин и оказался в гостиной поместья Кэрроу. Как всегда полумрак, и как можно жить в такой мгле? Свечи экономит? Аллегра блистала сегодня, была на высоте, хотелось отпраздновать это первое совместное дело повышенной серьезности, хотя вряд ли она будет пить, ведь рана еще не зажила. Удивительно, как быстро дар справлялся, но все же не моментально. Мерлин, им удалось посадить Уэмпшира! Нет, все не так, это ей удалось посадить Уэмпшира. Все лавры королеве, его роли там не было. Хрупкие плечики вновь доказали, что способны на многое. Тишина, неуют дома, словно все вымерло, здесь, казалось, было даже меньше прекрас, чем в Малфой-мэноре. Из-за двери кабинета мелькал свет. Ни единого звука, словно там никого не было. Люциус практически не ошибся. Там не было никого бодрствующего.

Заложив руки под голову, Аллегра спала на софе, волосы спадали на лицо и колебались от дуновения сонного дыхания. Не дождалась гостя. Но Люциус не торопился покидать поместье и, в частности, комнату, оставлять уставшую героиню последних событий. Признаки волнений и боли исчерпали себя на разглаженном лице. Она не была похожа на ангела, скорее на дремлющую дьяволицу, сложившую перепончатые крылья на время Морфея. Люциус ошибался насчет алкоголя и её состояния, похоже, праздник начался без него. Графин с виски был почти полон, да и стакан тоже, всего несколько глотков, просто бессилие взяло свое. Не сводя глаз с хрупкого создания в позе эмбриона на диване, он приблизился и сел в кресло рядом. Сложил руки на трость, стал наблюдать, искать повод разбудить, ведь еще были дела, но он не мог. Изгибы талии проглядывали за тканью свободной мужской рубашки. Даже не переоделась, пришла и упала, зря не прислала Диппи, чтобы отменить встречу. Черные брови строгой линией немного хмурили нежное лицо, подливая аристократизма и внешней агрессии. Нижняя губа немного подрагивала, словно она произносила какие-то тихие заклинания. Да, спорить сложно, красива в пору юности, так похожа на мать, обаятельна, и так же несносна в характере — хотя в Аллегре прослеживалось больше агрессивности. Именно сейчас Люциус ощутил ту самую силу вейлы, невзрачную, едва заметную, но когда обнаружишь, бросающуюся в глаза. Интерес возрастал постепенно, из замарашки, мальчишки, впервые пересекшей порог его дома, она превратилась в грациозного лебедя, как и предполагал отличного от всех остальных. Не белого, не черного, нечто среднее — идеальное сочетание души и расчетливости. Движение, смена положения, она легла на спину на коротком диване, ноги согнуты в коленях, мыски упираются в впадину меж подлокотником и ложем, а сонная рука непроизвольно потянулась назад и неуклюже легла на его колено ладошкой вверх. Люциус едва сдержал смешок, да, в этом, пожалуй, было что-то юмористичное, неуловимое, понятное только ему, а главное, он не знал, что с этим делать. Дотронешься, скинешь, может проснуться, но так хорошо наблюдать за состоянием, когда даже самый отъявленный злодей кажется безобидным ребенком, укутанным простым сном… Неуютный уют…

Небольшая струйка черных волос прилипла к розовым губам и вздымалась от легких потоков воздуха. Рот был приоткрыт, но надежда услышать храп развеялась. Он вспомнил, как застал ее в библиотеке в своем поместье, храпевшую нараспев в окружении собак и Грозового Перевала.

Тонкие пальчики невольно дергались в мире грез. Нервное… Мужская ладонь отпустила трость, и неожиданно для самого себя Люциус коснулся её кисти, аккуратно, без резких движений. Аллегра не проснулась. Шероховатый палец прошелся вдоль по запястью, по узеньким дорожкам вен и обратно, переходя на мягкие линии жизни, фаланги. Кожа была немного прохладной, приятной на ощупь, бархатистой. От прикосновений нервные сокращения мышц Аллегры прекратились, и ладонь немного приоткрылась, впуская в себя осторожные мужские пальцы, обволакивая сильной энергетикой неизвестной природы. Трость была облокочена на журнальный столик, осмелев окончательно, он поднял сонную кисть и заключил в теплые ладони полностью, словно согревая, выбивая холод из тела, даруя спокойные сновидения. Ему было хорошо вот так просто сидеть с ней. Со стороны могло показаться, что это сцена из больничной палаты, где родственник пришел навестить пациента, поддержать, оказать моральную помощь, но он не был ей родственником… Возможно, коллега, о наставнике и речи не шло. Не направляющий, равный по статусу, он даже не был другом, да и не хотел им стать. Позвякивание целомудренных фраз в голове, напоминающее о ее возрасте, предпочтениях, небольшой забавной шизофрении, попросту игнорировалось. Всё что хотелось, это видеть женщину, и он видел её: в ясных серых глазах, в грации, изяществе колкостей, несогласии со всем миром, самоуверенности и, конечно же, манерах. Такая разная, может быть сорванцом, стервой, мучительницей, неадекватной в суждениях и даже алкоголичкой, а иногда бывает честной, открытой, с львиной долей благоразумия и даже самопожертвованием. Многогранная личность еще не растеряла «живость жизни».

Люциус чувствовал себя бесполезным, сегодняшнее дело она проработала и сделала сама полностью. Стоит сделать что-то, чем-то помочь, отблагодарить. Осторожно убрав руку Аллегры с колен, он встал и покинул кабинет, собираясь разобраться с последним, что связывает с судом над Уэмпширом. Чертов Гормус, пора прогнать его.

* * *

Протяжно зевнув, я открыла глаза и оглядела пустой кабинет. Часы показывали половину десятого. Черт, проспала встречу с Люциусом. Интересно, он приходил? Разлеглась тут, позволила отдых небольшой, незапланированно задремала, буквально провалившись в пустоту. Ну, теперь я имею права на релаксацию. Последним делом в Министерстве было стирание памяти Джаретту. Все прошло гладко, чистейшая удача. Мы были вдвоем в туалете на четвертом уровне, там я его и приложила. Вознаграждением за труды была неожиданная встреча с Северусом, приятно видеть его живым и невредимым. Несчастный, как он выносит тиранию Амбридж? Да еще и старый пикси слинял, возложив на его плечи весь Хогвартс. Если можно обозвать состояние сердца, когда я его вижу двумя словами, то, пожалуй, выбрала бы: «сплошной ёк». Черные глаза больше не напоминают о боли и грубости, не вызывают ошметки агрессии, не заставляют переживать все снова, а навевают теплую грусть и тоску. Нет больше слов: ненавижу, презираю, уничтожу, есть только люблю и скучаю… Закончилось детство — пора раскованных эмоций и импульсивной ярости, завершилась короткая юность — время страданий, угрызений совести, начался новый этап, — тоска, сложные чувства, неподдающиеся науки нежность и страсть. Я не могу поверить, что хочу вернуть ту ночь в комнате старосты и повторять ее снова и снова.

От размышлений отвлек скрип двери. В проеме появился Люциус, отчего-то довольный, как мартовский кот, ах, да, я же прикрыла его задницу перед Лордом. Улыбка до ушей, что-то не похоже на грозного, хладнокровного человека, заперевшего жену в золотой клетке и собирающегося послать отпрыска на служение Лорду.

— Вы меня пугаете, — приподняла правую бровь я.

— Вряд ли тебя может что-то испугать, — все еще улыбаясь, ответствовал он.

Он перешел на ты совершенно не случайно, очевидный признак доверия. Кто-то почти под колпаком…

— Хотел бы послушать умопомрачительную историю, о том, как тебе удалось обойти патовую ситуацию.

Я вздохнула, набрав в легкие побольше воздуха.

— Это даже везением сложно назвать, — задумчиво произнесла я, когда Люциус занял кресло, налил виски в наколдованный стакан и обновил мой. — Мистер Малфой, а как же моё здоровье?

— Ну, я смотрю ты уже начала без меня, кстати, действительно, как твое самочувствие?

Руки приподняли край отцовской рубашки и показали затянувшийся рубец, розовеющий на общем фоне.

— Поразительно, как быстро, всего сутки прошли!

— Да, в этом мне везет.

Волшебник поднял бокал.

— Что ж, предлагаю выпить за твой фурор, Аллегра, это было воистину неподражаемо!

Звук соприкасающегося стекла на мгновение наполнил кабинет атмосферой радушия, дружбой.

— Если честно, я вообще не понимала что творю, когда оглушила Джейн прямо в лифте.

Глаза слушателя выразили непонимание, немножко шока в серых радужках, но он промолчал, ведь в конечном итоге финал истории оказался удачным.

— Невербально, конечно. Все окружающие списали это на нервы, переживания. Естественно я, бросилась к ней, не дав другим оказать первую помощь.

Люциус инстинктивно сделал еще один глоток, сдерживая лекционный поток мыслей о риске.

— Я вытащила её из лифта, и в надежде потянуть время собиралась отнести в ближайшую комнату, там предложить стакан воды с зельем, но на неудачу встретила Аластора Грюма.

Вспоминая это, я вновь почувствовала некую мнимую резь в области живота, ведь ноша была тяжелой, да еще и форс-мажорные обстоятельства подстегивали ранение вновь открыться. Ноги подкашивались от страха быть раскрытой.

— Ну, естественно он решил помочь очень несвоевременно, — закатила глаза я. — А на деле просто вышвырнул и сам занялся ей. То, что миссис Уэмпшир так и не дошла до мужа — это чистый фарт, даже не знаю, как так получилось.

— Фортуна действительно была на твоей стороне. Еще один вопрос, почему конвоиром был Бруствер, а не ты?

Я ухмыльнулась.

— Та самая Фортуна и тут отвела от меня беду, Грюм наказал идти домой, он с утра заметил мое недомогание, — усмехнулась я. — Честно говоря, когда процесс закончился, я ожидала увидеть ликующую толпу во главе с маразматиком Фаджем, в общем, полный провал.

— Ладно, можно сказать ты фактически не приложила усилий.

— На что это вы намекаете? — ехидно спросила я, сощурив глаза.

Люциус игриво поставил ладони перед собой, словно говоря: «Все, молчу, молчу…»

— Ни на что, ты героиня и заслужила все лавры.

Мой рот растянулся в хитрой улыбке.

— Вот так-то.

— Но куда ты пропала?

Лорд Малфой беспокоился о моем отсутствии, что ж, очень приятно.

— Как приказал Аластор, я отправилась домой лечиться, так, чтобы Гормуса видели уходящим. Вернувшись, конечно не пошла на процесс по середине, к моему удивлению он продлился недолго. Ну, что ж, теперь ваша очередь рассказывать, как все прошло.

Он коротко пересказал о ходе суда, заостряя внимание на реакции Джейн и зала. Фадж был обескуражен, обезоружен таким финалом, оно и понятно, теперь толпа прилюдно обезглавит царя на главной площади под пушечные залпы. Фанфары гудят в мою честь. А рот рассказчика с упоением подавил несколько коротких аристократичных смешков.

— Вы переживали за меня? — спокойно спросила я.

— Признаться, я был немного встревожен твоим отсутствием.

Я поднялась с дивана, подтягивая свисающие штаны.

— Пора завершить последний пункт, избавиться от Маршала.

Ухмылка на мужских губах.

— Я уже позаботился об этом, — коротко сказал он.

— Серьезно? Очень мило с вашей стороны, Люциус, — улыбнулась я. — Проблем не возникло?

— Нет, я быстро с ним справился, сделал так, как договаривались.

— Что ж, спасибо, что избавили от лишней заботы.

~~

Признательность, он сделал нечто полезное и был рад видеть на её лице благодарность. Аллегра заслужила небольшой отдых, заслужила сложение мелкой неприятной обязанности избавляться от аврора, но она упорно разговаривала с Люциусом на «вы», когда он перешел на более свободное общение. Аллегра опустилась обратно на софу и отпила виски. Такое странное ощущение, ему вдруг стало приятно ее общество, просто необходимо, потому что она живая, непохожая на Нарциссу, молодая, интересная, энергичная. Он возжелал ощутить её не только коллегой, другом… Что-то засвербило в позвоночнике, прошло колкими мурашками по спине и спустилось к стопам. Желание — простой человеческий инстинкт, натянувший внутренности, готов был вырваться наружу, потрогать, попробовать на вкус розовые губы, провести по аккуратным скулам. Невольно представил, как расстегивает одну за другой пуговицы на мужской рубашке, скрывающей тонкое, изящное девичье тело, мягкую плоть окружностей. Люциус захотел оказаться в ней, почувствовать власть над бесценным даром, именуемым музыкальным именем Аллегра. Кожа воспламенилась от одной мысли, что тонкие пальчики будут скользить по его спине, нежно царапать в порыве страсти. Он желал игриво целовать маленькие уши, играться с яремной впадиной… Как потушить порочную искру? Как усмирить похоть, исчерпать мысли о изгибах талии и бедер? Невозможно остановить разум в погоне за первобытными чувствами, стараться отогнать желание, значит углубиться в него еще сильнее. Недосягаемая, молчит о долге, соглашении… Все изменилось, дело провернутое в благодарность отмело очень важное условие выполнения. Как же так? Именно сейчас он действительно готов был выполнить свою часть сделки, сделать это с вопиющим удовольствием, сжать в объятиях хрупкие плечи. Наверное, его взгляд раздевал девушку нескрываемо, но она была увлечена рассказом о походе в Отдел по работе со Средствами Массовой Информации, или попросту игнорировала волну эмоций, адресованную её телу. Да и разум её прекратил детский лепет, ей не нужен был секс, когда Люциусу он стал просто необходим. Наброситься на создание, состоящее из ароматной плоти прямо сейчас, взять её на узкой софе, никаких приличий, предрассудков. Как сладка одна мысль об обнаженной желанной женщине в твоих руках. Болезнь, излечиваемая только методом: «клин клином». Температура в комнате словно подскочила, давно он не испытывал подобных ощущений, агрессивных, но терпких желаний… со вкусом Аллегры. Но похотливые странствия разума и тела внезапно отступили, он почувствовал, как начинает саднить предплечье…

* * *

Амикус подошел к человеку в мантии, сидящему на импровизированном троне, приклонил колено и поцеловал край одежд. То же проделал и Люциус. Только трое в пустом зале замка, не было верных слуг в лице Пожирателей.

— Люциус, Аллегра, вы отлично сработали вместе, я доволен результатом, — шипящий голос на высоких тонах отражался от сводов огромного зала. — Ваше сотрудничество приносит плоды.

«Амикус», как и Малфой, ухмыльнулся и кивнул в знак признательности за оцененный труд. Атмосфера сложилась благоприятная, Лорд в хорошем настроении. Аллегра стала неотъемлемой частью семьи, важным сотрудником, с которого можно многое поиметь. Талант интриганки оценен уже двумя мужчинами — самыми важными сторонниками у черты войны. Она показала себя примерно, образцово показательная деятельность. От нее больше пользы, чем от отца. Хозяин смотрел на нее как на добычу, самородок, возможно, даже философский камень, бесценный артефакт.

— Мне нужно еще крови.

Она покорно отвернула рукав рубашки и порезала руку. Бордовая жидкость оказалась во флакончике. В последнее время она часто становилась донором исследований, интересно, как продвигаются успехи в создании зелья, способного вернуть Лорду человеческий облик? Красные глаза почти не обращались к Люциусу, нет, он не стал второстепенным персонажем в жестоких играх, просто Тёмный маг никак не налюбуется на свое приобретение, сколько еще планов в его голове на Аллегру?

— Люциус, ты можешь ввести мисс Кэрроу в курс дела, — одобрительно произнес он, все же удостоив вниманием свою правую руку.

Тень непонимания на её маске. Она могла бы перевоплотиться в себя, ведь проникновение в замок и несколько Пожирателей, дежурящих на входе, уже пройдены, но одежда широкоплечего отца просто бы свалилась с её маленького тела. Доверие, она доказала свою преданность, прошла несколько боевых крещений, оправдала присягу и теперь могла проникнуть в самые важные планы и задания Лорда, может просто потому, что сам Люциус никак не справится со сложным заданием проникновения в Отдел Тайн.

Беседа была более короткой, чем они себе представляли, с полученной похвалой и лаврами аппарировали по домам, назначив встречу назавтра для разъяснения обстоятельств нового общего дела. Люциус вернулся в поместье, и сразу пошел к себе в комнату, был весьма тяжелый и насыщенный день, но у нее он был еще более полным.

Тёмный Лорд и впрямь видит в ней силу, пользу, а она стремительно набирает обороты, входит в ближний круг. Хотя никто ей и в подметки не годится, если представить сообщество Пожирателей, как кольца Сатурна, а саму планету — хозяином, то Аллегра, вероятно, прошла все посвящения и находится ближе всех наравне с Люциусом. Средние кольца — это мясо, убийцы, типа Беллы, Рудольфуса Лестренджей, в компании с Долоховым Макнейром и им подобными. Самые дальние — новички, только-только вступившие на путь истины, едва вылупившиеся слизеринцы из инкубатора свежей плоти Хогвартса. За пределами притяжения Сатурна — импровизированные личности, маги под Империусом, великаны, дементоры, прочий скот, все до кого руки дотянутся, но планета стремительно развивается, поглощая все больше и больше окружающего пространства. Единственная проблема в том, видит ли Тёмный Лорд истинные цели юной Пожирательницы, что подпустил так близко, ценности запуганного ребенка пред чертой собственного предательства и лжи? Быть может, он прекрасно знает и пользуется ее слабостью, ездит по Аллегре все больше и больше, выдвигая права на ее жизнь и жизнь Снейпа. Это своего рода невербальное понимание между слугой и хозяином, оба знают, но молчат. Манипулировать слабостями легко, однако приближать к себе нестабильную субстанцию немного опасно. Иная, она не такая, как остальные, не гонится за чистотой крови, и в тоже время, напугана как многие. Ее дар играет решающую роль в вакансии на правую, ну или теперь левую руку вершителя судеб. Возможно, хитрый кукловод хочет наделить её статусом, искусить властью, возможностями, как проделывал это с Люциусом и многими другими. Алчность — не порок, это привилегия, дающая управленческие вожжи над человеком. Такова позиция Великого Темного Мага. Хитрый интриган, психолог, он неумолимо увлекает её в свои путы, лепит чудовище, что будет стоять на переднем фланге в одной борозде с Малфоем и им самим. Крепкая коалиция, сильные верные союзники, что ж, он прав, они не предадут, потому что ничтожны в пору алчной жажды власти.

Всё сложилось как нельзя лучше, образовалась крепкая связь доверительных отношений, теперь Аллегра заявлена как «лучший сотрудник месяца», а Люциус вновь укрепил позиции, воспользовавшись все той же талантливой ведьмой.

В глазах Лорда уверенность в завтрашнем дне, в глазах Аллегры — готовность выполнять приказы, в глазах Малфоя — Аллегра. Она светилась от нескрываемого благоговения, когда ей поведали главную миссию о Пророчестве. Сила, вот она алчность, вот он хитрый ход, умелая манипуляция, акт веры в слугу, приближение. Ты попала, девочка, теперь не отвертишься, слишком глубоко увязла в дерьме, называемом доверием и покровительством самого опасного мага всех времен.

Стоит укрепить связь и со стороны Люциуса, слишком важна ему стала Аллегра, слишком полезна, просто необходима, а сколько выгоды может принести её дар….

Нельзя терять нить, такой бесценный самородок обязательно нужно притянуть к себе…

Люциус заснул с мыслью, что обязательно выполнит свою часть сделки…

* * *

КОЛЛАЖ:

http://s48.radikal.ru/i122/1001/67/3eb613fa0520.jpg

— Аллегра, это весьма сложное задание, проблема в том, что снять Пророчество с полки может только тот, о ком оно.

— То есть только Поттер и сам Лорд, — подхватила я.

— Именно, есть еще некие затруднения, мне не удается узнать где именно оно находится, информация строго засекречена. А так же, проникнуть в сам Отдел Тайн представляется практически невозможным.

— Практически — это уже обнадеживает, — задумчиво произнесла я, наблюдая как стальные глаза собеседника мучаются от безысходности и еще от кое-чего....

И снова общее дело. На этот раз слишком трудновыполнимое, но мы просто обязаны справиться с работой, потому что мы — Кэрроу и Малфой — хитрые интриганы, не останавливающиеся ни перед чем на пути к цели. Это азарт, потрясающе интересный процесс игры, опасный, захватывающий. Лорд возложил на меня большую ответственность, посвятил в главные тайны, приблизил к себе за отличное служение. Утонуть в похвале оказалось так завораживающе, по телу пробежали мурашки, а глаза светились щенячьим восторгом, ощущением своей силы, способности на многие свершения. А еще доверие Люциуса, он оказался вовлечен в мои сети. Этот взгляд... Равная по статусу, равная в противостоянии, но мы не враги, а союзники — крепкий дуэт власти, куража, душ. Он перешел на ты, серые глаза съедают похотью, хочет меня и не скрывает этого, я ожидала подобного, еще вчера были предпосылки. Но есть одно но — мои приоритеты немного изменились, Северус в голове, в сердце, в душе… Отдаться другому, значит предать темную зачарованную насилием любовь…

Разум возвращался к рейду, когда он не позволил мне убить, а я все равно это сделала, пускай и ненамеренно. Лицо мертвого аврора является в кошмарных снах, но еще чаще я вижу как погибает Снейп, как мучительна и болезненна схватка со смертью, ведущая к единственному финалу… Я исковеркала свою жизнь, согрешила уже не единожды, и это только начало, потому, что хозяин имеет особую власть надо мной. Красные глаза Волан-де-Морта подчиняют своей воле, разрушая остатки добра. Я действительно хочу играть и хочу побеждать, он заманил в ловушку алчности, это так горячит кровь…

— Итак, какие сведения вам уже удалось получить? — спросила я.

— Лишь крупицы, я никак не сдвинусь с мертвой точки, пока известны лишь имена работников, должности, но подступиться к ним не так-то просто, а уж выкачать информацию и подавно. Первый этап — проникновение в архив с датами и расположением Пророчеств, слишком затянулся. Туда и мышь не просочится, — с досадой произнес Люциус. — Однако теперь есть громадный плюс, повторю слова Темного Лорда, наше сотрудничество приносит плоды, однако твои методы иногда заставляют поволноваться.

— Импровизация в этом деле не понадобится, скорее всего, однако иногда она бывает очень полезной.

От его глаз, цвета расплавленного серебра, раздевающих меня с особой наглостью стало как-то не по себе. Завуалированные жесты с проскальзывающими намеками, когда вместе потянулись к одному документу, наши руки соприкоснулись, и контакт продлился немного дольше, чем происходит в подобных ситуациях, а в хитрых глазах пробежала искра. Люциус даже не пытается скрыть своих намерений, мне отчего-то захотелось поскорее завершить разговор и спровадить «коллегу» домой к жаждущей его жене. Вот и сейчас лисий взор копается в душе, в плоти. А я внезапно расхотела его… Нет, вру, не правда, Люциус очень красивый мужчина, умный, хитрый, его невозможно не желать, не желать прикосновений крепких рук, страстных поцелуев, невозможно насытиться ароматом дорого парфюма, тонкого, элегантного запаха мужского тела, хочется зарыться в светлые волосы и овладеть, но я не могу… Не могу, потому что ощущение измены любви сжимает сердце в судорожный комок, не позволяя плоти взять свое. Он и так целиком и полностью мой, но эти голодные глаза, жаждущие похоти, заигрывания, скрытые комплименты и улыбка. Завлекает… Как, мантикора его задери, сложно отказаться от такого любовника…

И в этот момент лев учтиво подлил мне еще чая из небольшого чайничка. Что-то кольнуло в груди; его галантность, манеры, приятный голос, рука, поглаживающая голову змеи на трости, а внутри меня ощущение, что он гладит, трогает меня, и самое главное, знает какой эффект производит. Жаркий импульс, и хочется, и колется… Обладать им так заманчиво, никогда не видела дикого зверя в оболочке аристократии. Не будь фирменного Малфоевского фасада, он бы набросился на хрупкую серну, сожрал бы её живьем. Опасный взгляд, все жесты и намеки холодно игнорировались не потому, что это была часть игры по поимки в ловушку, я просто боялась, боялась своих желаний. Отказаться от предлагаемого у самой черты, когда весь план сработал на отлично… Глупо, лишний раз я доказала себе, что слишком тороплю события, иногда не понимаю чего хочу и какова цена последствий.

— Не откажитесь от дуэли на шпагах? — внезапно произнесла я, когда Люциус поднялся со своего места.

Эта фраза вылетела совершенно случайно, на автомате, нервы, покушение на мое тело, а его резкие движения заставляли подпрыгивать на месте и нести чушь, лишь бы занять его чем-то, ведь хищник не может долго сидеть в неволе. Предложение было глупым по своей сути, но оно уже было произнесено.

— Хорошая идея, я сам собирался предложить тебе в ближайшие дни.

Скрытый намек на то, что мы думаем об одном и том же…

~~

Аллегра распахнула двери фехтовального зала и вошла внутрь. Люциус вошел следом, отмечая в каждом её движении нервозность. Забавно, девочка передумала возводить его в статус любовника, испугалась. Может, всему виной страх из-за боязни мужчин после изнасилования? Нет, это вряд ли, когда она перевоплощалась в Нарциссу, в глазах цвета пасмурного лондонского неба не было тревог и переживаний, была лишь похоть, жажда… Что приключилось? После того, как Люциус вытянул её с того света словно все изменилось, может, не нужно было спасать? Аллегра сторонится каждого его взгляда, случайного соприкосновения, видит, чувствует, что теперь не отвертится, но отчаянно игнорирует. Нет, личико не краснеет, но мимолетные движения — расплескавшийся на бумаги чай, уроненный на пол карандаш — выдают стресс. Он намеренно давит на нее, выставляя сети на добычу, право на обладание. В таком состоянии дисбаланса она вовсе похожа скорее не на стерву, которую лепит из себя мастерски, а на смущенную маленькую смущенную девочку.

«Ты сама заварила эту кашу. Доигралась — получай».

Не сможет, не выдержит долго строить из себя неприступность, ведь Люциус всегда получает желаемое. Может, это поможет отвлечь ее от пустых мыслей о Северусе? Снейп — единственное отталкивающее обстоятельство, но он не помеха.

Глупое предложение о фехтовании он воспринял положительно — это отличный повод вывести Аллегру из себя, довести до агрессии, заставить выплеснуть эмоции. Она все еще носит траур по отцу: черные брюки, черная рубашка, черный кардиган, который был сброшен на спинку небольшого диванчика в углу, чтобы не стеснять движения. Черная кошка и белый кот. Сегодня спортивное состязание закончится обязательной программой. Люциус желал увидеть на стройном теле невесомое платье, едва прикрывающее вожделенные части плоти, а не брючный костюм. На самом деле он мечтал увидеть её голой, без скрывающего главные достоинства белья. Мысли впивались в жаждущий разум, заставляя возбуждаться от одних иллюзий. И все же, она так мила, когда пытается скрыть смущение, но это быстро лечится, главное дойти до апофеоза. Неопытность — не порок, она отличная актриса и чертовски пластичная в пору юности, быстро научится. Да, Люциус будет отличным наставником, искусителем, еще ни одна женщина не устояла перед его ласками. Аллегра сняла со стены две шпаги, на гардах которых были выгравированы рунические символы.

— Амикус знал толк в оружии, не умея им владеть, — Люциус усмехнулся, проводя по гладкой стали двумя пальцами.

— Да, гоблинская работа, идеальная... — отозвалась она с благоговением.

Даже эти мимолетные движения были наполнены сексуальной энергией, а говоря это, он смотрел на струсившую девушку, прищурив глаза. Аллегра отвернулась, не желая принимать участие в откровенном фарсе, небольшой прелюдии перед главным актом. Давно поняла, что с ним шутки плохи. Как только он вошел в кабинет сегодня утром, она словно нутром почуяла и стала держаться на расстоянии, которое Люциус нарочно сокращал. Пропадет ли интерес после насыщения? — всё возможно, он никогда не отличался постоянством. Все пассии не задерживались в его постели дольше двух недель, а иные исчезали из сознания уже утром, но другое дело — шизофреничная Аллегра с маниакальными наклонностями, с ней еще и работать придется. Может, он зря все это затеял? Она может отомстить, но не станет идти вопреки собственным желаниям. Обоюдная страсть, только отчего-то она решила соскочить с крючка, который изначально готовился для Люциуса. Удовлетворить спортивный интерес, прежде всего, прихоть одного, превратилась в прихоть другого. А вдруг это снова актерская игра в невинность?

От нее можно ожидать всего…

Они разошлись каждый по своим местам и приготовились к схватке.

«Давай начнем представление…»

Два грациозных дуэлянта сузили глаза, один с желанием победить, подчинить, другая — с азартным блеском, мыслями, что если выиграет, все обойдется… В любом случае, проигрывать будет глупо, может устроить пари?

— Аллегра, не люблю фехтовать на интерес, просто так.

Она опустила шпагу, передумав нападать, и немного раздраженно посмотрела на него. Молчание, не может и слова выдавить, потому что осознает, что Люциус может у нее попросить.

— Увы, я не настолько азартна, — холодный голосок был неуместен.

— А я наоборот, люблю выигрывать и получать за это награду.

Она ухмыльнулась.

— Вы так уверены в своей победе, мистер Малфой?

И снова на вы, опять официал. Но Аллегра определенно ведется, принимая раздражающие факторы за чистую монету.

— Разве плохо быть уверенным в себе? — елейно произнес он.

— Самоуверенность иногда не лучший друг.

И она говорит, что не настолько азартна, да взгляд свинцовых глаз раздирает в клочья возможность проигрыша, поражения Аллегра не приемлет, не станет поддаваться, будет идти до конца, размахивая колющим оружием. Игрок опасен своей болезнью.

— Мои условия вас весьма заинтересуют, — хитро пропел Люциус.

— Все же воздержусь.

Но взгляд не соврет, как бы не отнекивалась хозяйка, интерес очевиден. Немного нервные движения, встала в стойку. Оборона разума, абстрагирование внешне и внутренне.

«Со мной бесполезно спорить», — подумал он, вставая в стойку.

— Ты не выслушаешь?

Он поднял шпагу, и острия двух пик слегка коснулись друг друга, вновь продвигая к заветной цели овладения. Соприкосновение стали в коротком щелчке.

— Люциус, прекратите этот спектакль, говорите и начнем.

Любопытство пересилило и обязательно сгубит эту кошку.

— Выигрываю я, ТЫ перестанешь мне ВЫКАТЬ, — холодно произнес он.

Неожиданность? Полное непонимание, она явно ожидала совершенно другого.

— Побеждаешь ты…

— Мне кажется, я сама вольна устанавливать свой выигрыш, — дерзко перебила она.

— Перебивать старших — дурной тон, Аллегра. — игриво добавил он.

Закатила глаза, готовясь выплюнуть немного яда кобры.

— Вы…

— ТЫ.

— Вы еще не победили, МИСТЕР Малфой.

Ну, вот и все, птичка в клетке.

— Твой выигрыш — я восстанавливаю условия сделки.

Облачное небо серых радужек застыло в одном выражении, ступор… В этом выигрыше просто не будет смысла, но Люциус знал как её заставить.

— Это нелепо… — выдохнула, наконец, она. — Бессмыслица какая-то, мы, кажется, с вами договорились, вы спасли мне жизнь…

— Всё же, я в неоплатном долгу перед тобой за дело Уэмпшира, — с нажимом выдавил Люциус, напирая всеми возможными средствами заговаривая зубы.

— Это невозможно, — холод, беспристрастность.

— Я предупредил…

— Вы так хотите выиграть, пускай даже ценой форы, сложения соперником шпаги? — начала осознавать она.

— Очевидно…

— Я отказываюсь от ваших условий, давайте уже начнем.

«Бесполезно…»

Она сделала первый выпад, нервозно, неровно, в состоянии агрессии, удар был парирован, она едва не выронила оружие, но уклоняясь от противника, изогнулась, раскинув руки, когда острие прошло в миллиметре от её спины. Люциус успел отскочить от нового броска и, наклонившись, напал. Вывести из себя дуэлянтку оказалось просто, но первобытная ярость только предавала ей сил. Аллегра делала неуправляемые движения, но все же ловко уходила от опасности. Хвост черных волос снова привлекал внимание, оставляя в воздухе отпечаток на долю секунды. Разворот, опять нападение, невольно Люциус стал отходить к стене, слишком агрессивные пассы, но психология фехтования требует сдержанности, хладнокровия, которое растеряла Аллегра во время разговора. Сыграть на ее страхе, слабости, наверное, нет подходящего слова для состояния задавленной хитрой дуэлью Люциуса ведьмы, которая началась еще до того, как скрестились шпаги в стальном щелчке. Предмет защиты и нападения со звоном упал на мраморный пол, продолжая дребезжать еще некоторое время. Обескураженная, обезоруженная девушка с неистовой злобой смотрела на полного достоинства мужчину, опустившего оружие в аристократичном «па». Еще немного и из ноздрей дьяволицы повалит пар…

~~

Гордая осанка Люциуса, сквозящий мороз ухмыляющегося лица, снова похоть. О да, ты победил, но лишь на этот раз. Больше всего было интересно, зачем он поставил эти нелепые условия, на которые, ясное дело, я не соглашусь. Глупец, ты не нужен мне, не оправдывай себя низкими диалогами.

«Аллегра, возьми себя в руки…».

Я словно извергала пламя, ощущала, как глаза наливаются кровью, Люциус показал красную тряпку разъяренному быку. Не смогла сдержаться, понимая, что он намеренно выводит меня из равновесия. Успел изучить, знает, что импульсивность — недостаток моего характера. Всё, ради победы, как это по-малфоевски играть нечестно. Но мне никто и не обещал…

«Возьми себя в руки…», — повторил внутренний голос.

Одержать победу в полном невладении ситуацией практически невозможно. Я смогу, я проколю твое наглое самодовольство, чванливый осколок тщеславия! Поднимая шпагу, я не отводила взгляда от пышущего гордыней Люциуса, боясь получить в спину удар, несмотря на паузу в игре.

— Я выиграл, — со смешком произнес он.

— Я не слепая, — процедила я в ответ на глупую фразу.

— Аллегра, я имел в виду, что теперь никаких «вы».

Шокированный взгляд в сторону нахала.

— Я, кажется, не давала согласия на пари или у вас с памятью проблемы? — огрызаться, это уже вошло в привычку.

— С памятью у меня все в порядке, — ровным тоном изрек Люциус, в конце обворожительно улыбнувшись. — Да и потом, неужели я прошу слишком многого?

Ответа не последовало, я еле сдерживала себя, чтобы нахамить в лицо невинного праведного ангела, использующего свои штучки в игре. Стараясь не раздражаться, я снова встала в позицию, откинув левую руку назад. Он последовал моему примеру, все еще откровенно заигрывая взглядом с прищуром. Подлец…

Дуэль продолжилась, на этот раз я вела себя намного сдержаннее, стараясь не обращать внимания на гнев, и постепенно успокоилась, с легкостью отметая его шпагу в разные стороны. Выпад. Мне пришлось резко отскочить назад и сбить несущееся прямо в живот хладное острие. Рывок, и вот уже я лидирую. В фехтовальном зале раздавался новый звук металла, легкий шепот мягких ботинок, скользящих по начищенному до блеска полу и громкое дыхание противников, чья партия продолжается уже довольно длительное время. Мы не делаем перерыва, потому что каждый отчаянно хочет победы, возможно, в моем случае — это реванш, способ доказать, что вывести меня из себя не так уж просто. Ярость сменилась отчаянным азартом, стало невыносимо хорошо двигаться в такт странному танцу двух превосходных фехтовальщиков, ощущать кураж игры, чувствовать оружие продолжением своего тела. Словно загипнотизированные, мы продолжали сумасшедшее танго, не сдаваясь, не отвлекаясь от зрительного контакта, вводящего в лёгкий транс. Единство противников — разве это не самая гениальная и в тоже время нелогичная вещь? Завораживает, поглощает действом, ты становишься легкой как пушинка, в то время как твои выпады тяжелы и смертоносны, но оппонент не дремлет, с невероятной грацией отводя от себя удары, набрасывается вновь. Кровь не бегает по венам, потому что по артериям, капиллярам носится чистый адреналин, заставляя сердце буйствовать, получать неизменное удовольствие от процесса. Легкое покраснение лиц, разгоряченные тела. Мы не устали, этот бой может длиться вечно, я и забыла насколько понимаем друг друга и наоборот, не можем предугадать тактики соперника, отчего становиться еще интереснее. Нас бросает в жар от противостояния, со стороны выглядящего все агрессивнее и агрессивнее, а в инфраструктуре совершенно иного, подобного невесомому бризу. Отточенная хватка, ехидные улыбки и уважение. Железо плавился в руках, соединяясь, летая в метре над мрамором, бликуя в садящемся солнце морозного февраля. Изысканность в каждом жесте — это воистину спорт настоящих аристократов, наш спорт, наше достояние и любовь, за пределами площадки не имеющая смысла. Можно рассказать все о человеке, вступив с ним в дуэль, элементарная психология, и пусть Люциус начал нечестно, но сейчас все изменилось. Мы похожи на птиц, грациозных журавлей вышагивающих в неизвестном вальсе инстинктов, где лишь душа и реакция соратники. Обязаны остановиться, сделать передышку, но не можем, слишком увлечены, возбуждены до предела и неприемлем фор и поражений. Сложно одержать верх над сильным соперником, но я должна…

Двойной выпад, сталь скрестилась, давление, напор, интрига, он не отступает, не выворачивает шпагу, но и я не сдаюсь. Напряжение действующих лиц, жилка, забившаяся на его шее, глаза в глаза. Не осталось сил, не имею права проиграть и реванш. Сильный рывок, спиралеобразное движение, оружие противника подлетает ввысь и падает где-то справа. Острие у горла мужчины, дышащего как загнанный зверь, мои легкие тоже выдают рваные потуги… Победа! Я победила! Восторг, мандраж, внутренняя истерика взорвавшегося возбуждения, улыбка. Он, как и я улыбается, принимая честное поражение, восторг в мужских глазах, гордыня в женских… Легкое движение руки, он просто откидывает от себя длинную сталь, расстояние в полтора метра преодолевается последним выпадом поверженного, Люциус обхватывает меня и сжимает со всей силы, притянув лицо к себе…

— Подлец!

~~

Девушка, едва освободившись от настойчивых губ, пытается ударить, но свободная занесенная ладонь перехвачена резким движением. Теперь ее плечи окружены кольцом стали, но это не оружие, а крепкие мужские руки, не позволяющие вздохнуть. Разгоряченное боем и победой тело юной ведьмы дрожит яростью, щеки пылают, возбуждение от выигрыша легко перенести в иное русло. Она готова, она проиграла в нечестной игре дьявола с серыми глазами, не дающего сказать и слова, снова цепляющегося за неё в поцелуе страсти. Лишь непонятные звуки срываются с занятых уст. Его тело вибрирует в агонии похоти, он наполнен до предела. Желание, грубость, она не боится, но судорожно вздрагивает, не понимая, что её провели…

— Не прикасайся ко мне! — кричит она, одновременно пытаясь вздохнуть и направить длинную шпагу в угрозу, но позволив сделать вздох, Люциус снова накрывает рот грубым поцелуем.

Оружие больше чем в метр не грозит опасностью, это как пытаться застрелиться из кавалерийского ружья. Сильные мужские пальцы разжимают мертвую хватку, и в следующее мгновение холодная сталь падает и катится к Мерлину. Женские коготки пытаются оцарапать, причинить вред, но причиняют боль лишь себе, потому что сильные руки зажимают ногти в кулак, и она стонет от боли.

«Ну, же, девочка, успокойся, больно не будет».

Аллегра пытается нанести удар в воспаленное желанием места, но не попадает, стерва… Люциус отталкивает её, но гневные глаза не сдаются, состроив гримасу всепоглощающей ярости, дьявол пытается нанести пощечину обидчику, но снова промахивается. Раздражение — не лучший товарищ в бою, и как она не понимает? Взвинченная до предела, она разворачивается, чтобы покинуть залу, крича забавные ругательства, жестикулирует, сжимает кулаки, но он не даст ей уйти, только не сегодня…

Хватает жертву со спины, снова заключая в объятия силой…

— Не смей, слышишь? — орет она в бешенстве, но все тщетно.

— Ты приняла условия пари.

И с ужасом понимает во что вылилось фамильярное тыканье; наконец, осознает, что вовсе не победила.

— Подлый, ничтожный…

— Кто? Я? Ты сама виновата, Аллегра, — шепчет на ухо, пока она вновь ищет пути к отступлению.

— Ты сволочь… — скрежет сквозь зубы.

— Ну, ну, ну, успокойся, ты сама этого хотела, — наигранно успокаивает Люциус, гладя шелк черных волос.

— Я передумала, Люциус, отпусти меня, — потеряв самообладание срывается на хриплый вскрик.

— Со мной никто не имеет права играть, особенно такие маленькие девочки как ты, — теперь уже шипит он.

— Что ты говоришь такое…

А вот это были слова отчаяния, дежа-вю, сцена повторяется, теперь она напугана, её нужно только успокоить. Люциус имел слишком большой опыт, чтобы понять, что сбившееся дыхание адресовано вовсе не страху, гневу, оно поет элегию похоти, а разум пытается бороться…

«Ты хочешь меня, это всё из-за адреналина, полученного в дуэли…».

Он развернул её к себе и увидел увлажнившиеся глаза, всего лишь воспоминания о грубо поруганной чести, но он будет другим, не станет насиловать, да и в этом нет смысла, если она признается самой себе...

— Прошу, не надо… — шепчет затравленным голоском.

Понимает, что фехтование, предложенное ей очень кстати, стало прелюдией, взгорячившей кровь. Осознает. Аллегра попалась в ловушку. Теплая мужская ладонь нежно обхватывает точеную скулу, уходя к затылку. Это взгляд, эти слезы так возбуждают…

— Ты, ты не посмеешь… — а голос все слабеет.

— Я предупреждал, куда заведут тебя игры. Я всегда получаю то, что хочу…

Глаза в глаза, он приближается, теперь медленно, не прерывая зрительного контакта, читает душу, собирая кусочки страсти воедино, пламенное дыхание опаляет кожу мужчины. Ладонь ослабляет хватку на затылке, давая шанс отстраниться, но Аллегра продолжает судорожно хватать воздух. Взгляд спускается ниже к слегка приоткрытым губам Люциуса… И вот, сама преодолевает последние сантиметры. Как она хороша, как горит ее плоть, вибрирует пространство в поцелуе, в котором доминирует женщина. Он сжимал талию теперь некрепко, позволяя осторожным рукам подняться вдоль груди и лечь на широкие плечи. Она не может сопротивляться таинственному желанию, одному на двоих. Хотеть — это так сладко, так приторно… Отстраняется, раскрасневшееся лицо кажется таким прекрасным, в свинцовом небе похоть, искры желания быстрее освободиться от одежды, отдаться…

«Как же ты хороша, маленькая дрянь…».

Молчит, быть может, стесняется, но скорее всего, не знает что сказать.

— Подлец… — шепот смирения.

Люциус подхватывает на руки несопротивляющееся тело.

«Еще немного и ты будешь принадлежать мне… Только мне…».

Несет по коридору, прямо к хозяйской спальне, не отрывая взгляда, пресекая на корню все попытки к бегству. Картины предков прожигают дыру в спине, фыркая и говоря глупые вещи, которых не слышат два человека воспылавших естественным инстинктом.

— Бесстыдники…

— Развратники…

Но их возмущение игнорировалось парой совершенно разных людей. Ему сорок два, ей семнадцать, он зрелый мужчина, состоящий в браке по расчету, она — обманутая в чувствах девушка с поруганной честью, одинокая, несчастная, превращающаяся в холодного монстра. Но связывают их куда более важные вещи, оба приближены к Лорду больше других, равные по статусу, чистокровные, в обоих течет кровь вейл, сильные соратники, превосходные дуэлянты, интриганы и с сегодняшнего дня любовники…

Аккуратно, словно фарфоровую куклу, Люциус положил ее на кровать, заправленную синим шелковым покрывалом, и позволил притянуть себя, зарыться маленькой ручке в светлых волосах. Не выдержав долгого приближения, Аллегра приподнялась и поцеловала его, нежно, но уверенно. Горит, горит от испепеляющего вожделения, закрывает глаза на вздохе, когда он вновь прерывает мучительно долгий, долгожданный поцелуй, чтобы избавиться от лишней ткани. Она вторит движениям, расстегивая его рубашку, закусывает губу, не в силах надолго прерываться на такие мелочи, как одежда. Слез больше нет. Она прекрасна, пальчики легко расправляются с пуговицами, сначала медленно, но потом все быстрее. Не может ждать, воспламеняя взглядом остатки его самообладания, рассматривающего черный кружевной лиф и с изящными серыми вкраплениями узоров. Безумно красивое белье, подчеркивающее юность.

— Я смотрю, ты готовилась к встрече… — усмехнувшись, произнес он, нарушая тишину.

Краска залила молодое лицо, Аллегра открыла было рот для саркастичных излияний, но мужская ладонь накрыла его.

— Только не говори что все неразвратное белье в стирке, — снова смешок из его уст.

Несмотря на свою жизненную холодность и стервозность, Аллегра побагровела от стыда, а может, от гнева, но не смогла возразить, так как руку, закрывающую рот сменили губы, и она позабыла о яде, уйдя в утопию чувств. Требовательно язык изучал ровный ряд зубов, проникая глубже. Рука скользнула вниз, расстегивая строгие брюки любовницы, а затем свои. Небольшая неуверенность, о, конечно, у нее совсем нет опыта в подобных делах. Уста коснулись тонкой шеи, отчего Аллегра подавила тихий стон. Люциус спустился к груди, попутно расстегивая застежку бюстгальтера, очень кстати, находившуюся спереди. Две половинки лифа распались, обнажив красивую грудь с симметричными маленькими сосками. Власть, вот она власть над женским телом, ее телом. Руки накрывали плоть, по-хозяйски распознавая все эрогенные зоны, а губы продолжали целовать. Ниже…. Ниже, влажные поцелуи... Вздрогнула и подалась вперед; гулко вздохнув, выпятила хрупкие ребра, втягивая живот. Чувствительная, очень чувствительная. Не желающая преград рука просто сорвала с нее расстегнутые брюки и белье, рывком стянув их вниз. Обжог губы, касаясь самого нежного места, когда она скомкала покрывало в порыве похоти. Ничто не заставит оторваться от желаемого, ни один волшебник, человек, животное не способны оторвать Люциуса от Аллегры, иначе получат путевку на тот свет. Практически обезумел, рот сменили пальцы, а он вернулся к изучению пленительного тела. Схватив ее за руку, потянул кисть вниз.

«Догадливая девочка…».

Она снова вздрогнула, ощутив возбуждение в своей ладони, не такая уж и неопытная… Как приятны её прикосновения, как желанно тело, которое он держит в руках, вдыхая аромат лепестков роз и вишни. Тянет к себе, умоляет, не может больше терпеть, но он намерен еще немного поискушать тело, содрогающееся от проникновения властных пальцев. Смотрит прямо в закатывающиеся глаза. Свободная рука потянулась к черным как вороное крыло волосам и стянула резинку, распуская локоны. Словно гладил шелк… Красивая смертоносная кобра, нет, снова склонялся к определению кошки, а может, и вовсе богини Баст. Осознавать, что это хрупкое прекрасное тело принадлежит ему одному — это ни с чем несравнимо.

— Люциус…

Тихий шепот страсти, сколько мольбы в одном взгляде. Назвала его по имени, значит и в мыслях только он… Женские руки скользили по спине, голова запрокидывалась, он и сам больше не может сдерживаться. Давно никого так не хотел. Аллегра поняла намерения и раскрыла бедра, обхватывая ногами его талию. Он проник в нее медленно, под стон, наполненный страстью. Улыбка на её устах, сходит с ума, рефлекторно прижимаясь ближе. Чувствует, насколько приятно быть заполненной, а сердечный ритм ускоряется, посылая новые волны желания. Люциус поднял худые ноги себе на плечи, и, двигаясь, изучал руками грудь, гладил сокращающейся живот, а она его торс, сжимая участки кожи. Спустя время Аллегра приподнялась, снова обхватив талию в кольцо ног, заставила сменить положение. Люциус притянул её и усадил на себя, позволяя двигаться самостоятельно. Она хотела сильнее, грубее, глубже, когда с восторгом опускалась на него. Обхватив руками, он стал приподнимать яростно бьющееся тело. Восхитительна, немного резка, доминирует. Поцелуй, ожесточенные ласки. Темные волосы, спускающиеся по его телу... Взгляд, полный жажды, она утопала, маня за собой. Нравится сила…

Люциус откинулся на подушки, инициатива была перехвачена полностью. Стоны, вздохи, он не мог поверить, что Аллегра так безумна в постели, это было похоже на изнасилование… Изнасилование Люциуса Малфоя, задери ее акромантул. Пораженный зрелищем, он наблюдал, как она ласкает свое тело, трогает грудь. Не может остановиться, все больше и властнее чувствуя себя на нем. Совершенство, совершенство в его руках… Его женщина, его полоумная Аллегра…

Рывком она склонилась над ним и снова поцеловала, заключая лицо в ладони. Резко развернув хрупкое тело, он снова оказался над ней. Хитрый взгляд, он стал еще неистовее, грубее, а Аллегра практически взвизгивала от удовольствия, прикусывая губу, морщила лоб. Волевые брови рисовали эскиз удовлетворения. Казалось, трясется дом от сумасшествия двух тел, а она хотела еще, неприемля остановки, когда у обоих онемели пальцы ног. Новые поцелуи, новые ласки, безумие повторялось снова и снова… Сколько времени они провели в постели, изучая все новые формы искусства физической любви... Неугомонная, ненормальная, она заставляла повторять все заново, содрогаясь от бесконечных финалов. Люциус не мог отказать, хотел её все больше, то грубо, то нежно. Полна сил, энергична, Аллегра заставляла успевать за собой.

* * *

Обнаженная, прекрасная, он наблюдал за тем, как красивая фигура скрылась за дверью в ванной комнате. Но спустя пять минут он не выдержал одиночества и снова заскучал, заскучал по несносной девчонке и застал её в душе. По мокрому телу струилась вода, еще желаннее, еще безупречнее…

Целовала губы, грудь, спускаясь ниже…

— Дьяволица… — хрипло произнес он перед последним на сегодняшний вечер стоном.

Что он чувствовал, прижимая к себе Аллегру, когда они обессилено упали на кровать? — спокойствие, ему было так хорошо сегодня… Им обоим…

* * *

КОЛЛАЖИ:

http://s59.radikal.ru/i164/1002/04/fd7322dfb8d1.jpg

http://s002.radikal.ru/i197/1002/66/948d13913b81.jpg

Смирилась ли я? Да, именно смирилась и отдаю себе отчет в том, что произошло между нами. Люциус прав, с ним опасно играть, то же говорил и отец, а я глупая наивная ведьма, сама не понимала чего хочу. Он бы не позволил отвертеться, пришлось просто плыть по течению, позволить поиметь власть над собой. И вот, глядя в расслабленное лицо спящего мага, я не чувствую угрызений совести. Немного страшно, немного неудобно от того, что мне понравилось, я кричала от восторга, когда он касался меня… Не права, предала любовь, вновь совершила ошибку, но она была такой сладкой, живой, словно демоны вселились, завладели плотью и разумом. Апофеоз… Их было множество, никогда бы не подумала, что смогу ощутить подобное с нелюбимым мужчиной. Немели пальцы на ногах, тело отказывалось слушаться, голова в облаках. Остается вынести из этого опыта нечто положительное, просто думать иначе я не способна. Оправдались ожидания, он прекрасный любовник, нежный, местами грубый, но на грубость провоцировала я, невероятное ощущение резкости движений, глаза, закатывающиеся в порыве страсти. Только страсть, и ничего больше. Эквилибристические пируэты, не знала, что способна на такое, не ведала что творю, сознание отключилось, позволяя плоти действовать по собственной указке. Хорошо, Мерлин, как же хорошо… Платить придется позже, возможно уже завтра, а сейчас есть просто руки, сжимающие в объятиях сна. Немного неудобно, но не могу позволить ему пробудиться, не стану тревожить спящего демона. Захватывает дыхание от произошедшего, стараюсь выровнять пульс, но не получается, напряжение, радость обладания… Никого в комнате не волнует, что думает Нарцисса, не видевшая мужа дома ночью, мысли могут быть любыми, возможно его задержал Тёмный Лорд, а еще множество иных причин, причин, по которым мы вдвоем в одной постели, и мне не хочется сбегать. По началу действо казалось принуждением, но в такие моменты просто нужно отключиться, чтобы не чувствовать груз перенесенных тревог, отдаться на волю инстинктам, отдаться Люциусу. Разум не хочет возвращаться к реальности, а может, стоит принять за реальность, то, что происходит на самом деле? Поневоле два разных человека связаны одной нитью, мы равны на пороге войны, соратники, убийцы, развратники, но все кажется таким правильным и естественным. Ладонь опустилась на аристократичную скулу, осторожно, мягко, не пробуждая. Теплый, настоящий, мужчина… Мой… Не хочу, чтобы страсть — как и познание нового мира, истощилась, поблекла под вернувшимися внезапно угрызениями. В животе все еще копошились колики, приливы давления, это было с нами и никогда не убудет. Больше того, я хочу ещё, и пока могу взять, то, что Малфой может дать. Светлые волосы в отголоске луны, капризно мерцающей в окне, словно серебристые струны лиры, а может сапфиры, россыпью по мужественным плечам. Взгляд с другой стороны? — Просто взял, овладел, забрал обещанное по праву, с самого утра я понимала, что это произойдет в любом случае, пряталась за преградами совести, но не смогла устоять против ласк, дарованных лично мне, а не какой-то там Лили. Ну почему, когда мне хорошо, в голове всплывает Северус? В пору перекреститься, и жить дальше. Осознаю, что у меня есть жизнь, своя собственная, пускай построенная на лжи, есть деньги, власть, и есть теплые крепкие объятия, пускай без любви… Не стоит зацикливаться на том, что не имеешь и не сможешь иметь никогда. Я служу Лорду, и увы, больше не вижу в этом тьмы, зазрения, изучаю путь и принимаю его, таким, какой он есть. Все получается, а голова просветляется общим делом, идеями, целями, которых раньше не понимала. До этого относилась спокойно к магглам и магглорожденным, но после жестокого нападения в переулке возле паба «Святой грааль», немагическое население стало внушать опасения. Мугродье, Волан-де-Морт прав, они не достойны шагать наравне с нами, с чистокровными волшебниками, истинными сынами и дочерьми великого Мерлина! Поганые грязнокровки… Мышление меняется в иную сторону, теперь понимаю, что мой скончавшийся отец пытался внести в дурью башку никудышной дочери, магглы — звери, мясо, скот, но никак не люди... Просить прощения у Амикуса слишком поздно. Но лучше понять поздно, чем никогда, еще осознать, что мужчина рядом не враг, не хищник, не инакомыслящий, а такой же как я... Все становится на свои места, обретаю дом и веру, обрела странную плотскую страсть, намек на чувства, непохожие на любовь. Так интригующе.

Сильный, хитрый, умный, привлекательный, чертовски сексуальный, что волосы на руках встают дыбом от одной мысли… Потерянная душа на миг обрела обитель там, где раньше не искала печати спокойствия. Да что со мной? Откуда умиротворение? А впрочем, не важно… Важно лишь то, что камни на сердце стали меньше, и явился размеренный темп странствия Лахесис. Надо было с этого начинать, беда… Неправильный юношеский мозг с присущим максимализмом и эгоцентризмом, вечно все портит. Интересы совпали, лишь одна брешь не зарастет, покуда не кончится война, которая еще не началась, когда будет спасена его жизнь, я смогу спать спокойно, а не мучиться от кошмаров. Люциус сжал крепче, ненамеренно приблизил к себе и поцеловал в лоб… Рефлекс, трогательный рефлекс заботы спящего мужчины. Нутро сжалось в комок, захотелось плакать, плакать от нагрянувшего уюта, неги. Его губы так и остались на лбу, а кожа ощущала размеренное дыхание, отчего по спине вновь побежали мурашки. Своевременная наглость, я запустила руку в его волосы и мирно уснула…

* * *

Невыносимое умиротворение, как-то неестественно не ощущать собственного тело, словно паришь в облаках, отдав плоть на растерзание прихотям. Волшебно, божественно, в то же время приземленно, первобытно, но от неги хочется забыться и никогда не открывать глаза, не окунаться в реальность, побыть еще немного здесь, в тишине, покое, далеко от мирской суеты, сложных заданий, палящих интриг. Наедине с женщиной, сумасшедшей дьяволицей, иначе назвать ее невозможно. Неопытная? — Да бросьте, стоит только почувствовать, что чувствовал Люциус, когда девушка отдавалась без остатка, когда делала именно то, что он хочет, предугадывала желания…. Это не легкая обучаемость, это талант, несомненный дар, один из многих, чем обладает странное существо по имени Аллегра. Совсем изредка направлял, практически не давил, никогда не был с настолько инициативной женщиной. Удивительная, страстная, покладистая, и непредсказуемая. Редко он ночует вне дома, такое практически немыслимо, случайность, импровизация, не было сил, чтобы доползти до камина. Если быть честным, то он даже не думал об этом, падая на кровать и заключая в объятия ту, что стала наваждением. Юная, свежая, настоящая, импульсивная Аллегра, слишком далеко ушедшая от сверстников ведьма. Так сложилась жизнь, видеть в ней ребенка он более не имел права. Любовница… Достойная Малфоя, или наоборот, кто кого собрал в коллекцию. Единственное сожаление, вызвавшее улыбку, что он не был у нее первым, просто маленькая прихоть… Подавай молодую, да еще и не тронутую… Глупость, но все равно саднит, может быть потому, что знал имя человека, сделавшего неверных ход, искалечившего юную душу… Но не будь Снейпа, она вряд ли бы лежала рядом, забытая сном удовлетворения…

Рука потянулась вправо… Пустота. Холодные, слегка скомканные простыни. Глаза открылись, лицезрея картину одиночества. Сбежала? Недоразумение? Вот ведьма… Так хотелось прижать, поваляться немного в кровати, ни о чем не думать, отдаться порыву спокойствия, бездействия. Расстройство, пускай и небольшое, маленькими жучками заползало под кожу, раздражая нервную систему, не готовую к пробуждению. Неужели исчезла оплакивать свою совесть? Право же глупо, сколько можно циклиться на подонке? Часы на прикроватной тумбочки показывали что-то около восьми утра… Долго проспал, но вопрос, сколько он проспал в одиночестве? И почему это волнует? Всего лишь ночь, всего лишь бесконтрольная страсть, поддающаяся логическому объяснению. Хотели и сделали, ничего личного, на что тут рассчитывать, жизни слишком разные. Но Мерлин, почему же Аллегра не рядом? Испугалась утреннего солнца, обнажающего неприкрытые тела? — Вряд ли, скорее всего девушку преследуют те же мысли о единожды сбывшемся соитии, что никогда более не повторится. Это нормально, абсолютное здравомыслие на пороге нового дня. Одеть маску, и продолжать работать вместе, как будто ничего не случилось… Правильно так и должно быть, все по-старому… Бред, детский лепет, отношения изменились, и любое игнорирование покажется неестественным, но судьба довольно часто преподносит подобные сюрпризы… Достойно следовать обычной череде событий вряд ли получится, эта ночь не была рядовой, она стала из ряда вон выходящей, запоминающейся. Сумасшедший секс, животный, умопомрачительные эмоции… Чертова ведьма, должна была выйти из головы наутро, но не вышла. Не гоже Лорду Малфою лежать в чужой постели и заниматься самокопанием, от того, что не обнаружил желанное тело после обоюдного странствия по бытию инстинктов. Обиженный маленький мальчик? — Глупости. Поднялся с кровати, ощутив небольшую ноющую боль в мышцах, вод ведь зараза, вымотала донельзя. Пора найти хозяйку. Выполнив утренний душ в её ванной комнате, он отправился на поиски, по дороге встречая хмурые взгляды портретов, которым удалось застать сцену перебежки из зала фехтования в спальню. Искать долго не пришлось, обычное зрелище: чашка утреннего кофе, свежий номер макулатуры, именуемой «Ежедневным Пророком». Превращение в желтую прессу — ее рук дело. Серые глаза поднялись на звук открывающейся двери. Немой сцены не было, не в её стиле прятать глаза и смущаться. Привычка ведьмы — выходить из любой ситуации победительницей, пускай только морально.

— Доброе утро. — сказала она с улыбкой.

— И тебе. — как-то по-домашнему отозвался мужчина. — Что-то интересное? — спросил он, взглядом указывая на газету.

— Нет, мусолят дело Уэмпшира, пара строк о Поттере, ничего особенного, стоит заглянуть на чашечку чая к Рите Скитер, она неплохо поработала, обливая грязью судебное разбирательство, надо отплатить.

И снова о работе, как-то по-черствому, конечно она не пойдет к журналистке, как выразилась на «чай», а просто перешлет деньги через посредника, на крайний случай с эльфом. Захотелось подойти и приложить головой об стол, за игнорирование вчерашней ночи, невозмутимый вид, никакой сконфуженности, как это по-взрослому.

— Завтракать будешь? — спросил она, перелистывая газетный лист так, словно они были в браке уже много лет.

Странно, опять не угадал, совершенно системное спокойствие, но не безразличие. Пытается быть естественной, но немного переигрывает. Дошло, наконец, всего лишь очередная роль жрицы Мельпомены.

«Дурочка…» Не сдержав улыбку, он двинулся к ней, обошел стол сзади, конечно актриса заметила действие, но не шелохнулась, даже не отвела невидящие глаза от бульварных строк. Нужно расслабиться. Люциус ощутил тепло, когда положил обе руки на хрупкие плечи, напряжение… Ошибся, все же ее можно сравнивать с ребенком. Неопытная в общение после, а не во время. Небольшая пауза, но взяв себя в руки, Аллегра откинулась на спинке кресла и стала крутить попавшееся под руку гусиное перо. Не знает как вести себя, смешно и мило. «Ну же, релаксация, успокойся…». Аккуратно он начал сжимать стальные недвижимые плечики, забытые в стрессе, происходящем вне сценария. Она прекрасно понимает, как глупо сейчас выглядит, но ничего не может поделать — комплекс маленькой девочки.

— Не откажусь от завтрака. — протянул он, глядя на черную макушку юной любовницы.

И где в этом птенце спрятан монстр? Забавная, такая хорошая. Интерес не пропадает… Вырастить женщину для себя, но не по собственным желаниям и указке, а давая волю к самообразованию, разочароваться в таком экземпляре будет сложно, главное не переусердствовать с воспитанием…

— Диппи! — нервозно сорвался голос.

Люциус едва не засмеялся, все еще пытается держаться, но неподкованность таких ситуаций берет свое, а он все продолжал массировать ключицу, плечи, переходя к шее и затылку, радуясь искренности скрываемых эмоций. Вот так просто, получать наслаждение от её неуюта. Эльфийка получила распоряжения, и снова воцарилось молчание в кабинете из красного дерева. Оно длилось до тех пор, пока домовиха не появилась вновь. Ненароком наглое существо кинуло взгляд на незапланированный массаж, пока накрывала на журнальный столик, ставший обеденным столом, и с поклоном удалилась. Люциус убрал руки, и она автоматом поднялась с кожаного кресла, развернувшись, встретила его взгляд, так он еще и нарочно успел подойти ближе. Неловкость в глазах цвета городского снега, и наконец, румянец нашкодившей школьницы. «Потрясающе! Ты не растеряла детских черт, я рад видеть тебя настоящую, вовсе не расстроен из-за комичности предубеждений о правильном воспитании и восприятия внешнего мира. Ты не холодная, ты живая.». Он ничего не смог с собой поделать, просто заправил отдельную прядку волос за уши и потянулся к затылку, пресекая попытки отвести взгляд, коснулся губами краснеющей щеки, и соединил лбы.

— Дурочка, хорошая маленькая дурочка.

Без агрессии, слова не воспринимались в штыки, она даже расслабилась немного, улыбаясь внутренне собственной непосредственности. Люциус почувствовал, как девушка прижалась к нему в поисках тепла, и получила его. Крепко сжав в объятиях, просто поцеловал ее, осторожно, нежно, бережно, не позволяя вчерашней грубости вернуться, гладил скулы, сжимая талию, сам не мог надышаться, словно натянулись внутри струны, пытался пропустить хоть немного воздуха через легкие, но получалось скверно. Всепоглощающее чувство нежности, поднимающееся из глубины души, плавно перетекающее в ее тело, где губы были связующим звеном, магия, таинство, снова ощущение, что все неисправимо хорошо. Прерывать такой поцелуй было бы кощунством, насыщения не происходило, но она сделала это первой, потому что еще секунда и все могло повториться вновь, прямо на письменном столе, неудобства отметались, но Аллегра не продолжила, может и зря… Две пары серых глаз съедали друг друга в новой волне желания, но как бы не хотел, он ослабил хватку и выпустил свой драгоценный дар. Слегка пошатываясь, от ударившей дури в голову, ведьма поплелась к журнальному столику. Люциус только сейчас приметил, что вместо привычного траура, на ней красовалась серая юбка карандаш, белая рубашка. Немного маггловский стиль, однако, элегантный офисный вид несомненно подчеркивал все достоинства юной фигуры, уникальна даже в наряде, может спросить от чего на ней такая одежда, хотя не важно… Он не сел в кресло напротив, а пристроился рядом на диване, намеренно стесняя своим присутствием. Завтрак мог приключиться в молчании, вот только дел было по горло, обсуждения начались сами собой.

— Насчет Отдела тайн. — проговорила она. — Какие именно затруднения?

Румянец не покидал худенькие щечки, разговаривать было трудно, все еще не может спокойно отреагировать на внезапно начавшиеся отношения, а они определенно будут иметь продолжение, факт.

— Все сотрудники дали волшебную клятву о нераспространении секретной информации, сыворотка правды, Империус не подействуют, подкупить магов весьма сложно, специфика отдела.

— Мммм… — понимающий звук.

Говорить во время еды не принято, однако приличия просто отметались, никто не был против.

— Нужно просто узнать номер пророчества?

— Если бы это было так просто, к архиву могут прикасаться лишь два человека, это начальник отдела Амелия Боунс и её подчиненный Джарвис Лейн, весьма сильные маги, находящиеся под пристальной охраной аврората, а еще чары, не дающие проползти в хранилище лишним людям…

— Так, что же делать… — на смену неуверенности, в юной голове стали вихрями проноситься потоки мышления, решения.

— Что дали ваши наблюдения?

— Твои наблюдения. — поправил он.

Снова куча мыслей рассеялась под коркой неудобства, мы занимались любовью во всех непристойных позах, а я ему выкаю, мило, давай Аллегра, продолжай в том же духе, тогда он сто процентов разочаруется во вчерашней ночи. А еще сегодняшний поцелуй… Я откровенно признаться не ожидала, что будет продолжение… Я определенно нравлюсь ему, не стоит портить о себе впечатление, борись с неловкостью, ты же взрослая женщина, а рядом с тобой зрелый мужчина, потешающийся над твоей скукоженностью… Извинений не последовало, я сделала равнодушное лицо и продолжила.

— Боунс, это член Визенгамота, я так понимаю, праведная личность. — задумалась я. — Кажется у нее все же есть родственники, в Хогвартсе учится девочка Сьюзен Боунс.

— Шантаж? — Не думаю что хорошая идея, они не близки, женщина сестра отца девчонки.

— А сам отец?

— Он маггл, и Амелия лично контролирует защиту своих родственников.

— Дочь, волшебница, сестра волшебница, а сам маггл, интересно.

— Да, но делу это не поможет.

— Наверное, мне стоит попробовать заменить ее на службе.

— Мне интересно, как ты собираешься это сделать, а главное как влезть в мозги сильной волшебницы.

— Вот именно, влезть в голову, будет самым правильным, а кто у нас самый сильный леглимент в отряде?

На мгновение непонимание на мужском лице, потом едва скрываемая доля раздражения, о да, он понял, кого я имею ввиду, и это был далеко не Лорд.

— Снейп? — выплюнул он, как будто между мужчинами были личные склоки.

— Именно.

— Да брось, он не станет…

— Нужно уговорить Темного Лорда приказать ему.

Аристократичное лицо медленно закипало, о… Да мы кажется ревнуем? Потешно, не ожидала, маленькая победа…

— Еще раз повторяю, эта женщина сильная волшебница, к ней просто так не влезть в голову.

— Северус талантливый маг, весьма опытный, мне удавалось ощущать прессинг с его стороны, любитель поковыряться в чужих головах, у меня довольно сильный барьер, окклюменцию я изучаю давно, но он может проломить мою голову, как картонную стенку.

Наверное, Малфой слышал в моем голосе каплю благоговения и отнюдь не реагировал адекватно, но как мог, скрывал эмоции ярости…

За напряжением в конечностях, он понимал, что девушка говорит правду, однако он не мог произнести вслух то, что знал о принадлежности Снейпа к светлой стороне, но почему именно он, черт его задери? И сам думал о легиллименции, но как-то все кажется нестабильным, нет уверенности что сработает, а девушка хватается за любую нить. Её голос, сквозящие чувства, маленькая паршивка выводит из себя, и это после того, что между ними было… Люциус пытался успокоиться и привести мысли в порядок, стараясь мыслить логически. Да, чертов зельевар — прекрасный леглимент, но как заставить его сотрудничать, а главное как не проклясть во время вдохновенной работы над общим делом? Ненависть закипала опаленными крыльями, ожогами ревнивого мужчины. Как некстати это собственническое чувство, рушит построенные мосты. Лорд действительно может приказать Снейпу выполнить задание, и тот с кровью из носа сделает все правильно, а потому будет замаливать грехи двойственного существования у Дамблдора.

— Ну и как ты планируешь это?

— Нужно похитить ведьму, и натравить на нее «нашего друга» — невозмутимо произнесла она, обливая кислотой мужское достоинство.

Хотелось кричать: «он предатель, ничтожество», но Аллегра просто не знает о излишней осведомленности и разговоре с портретом Амикуса. Почему предлагает такой опасный вариант? А если Северус попробует сдать их? Проблема в том, что зная о его принадлежности, оба молчат. Неувязочка вышла…

— Уверен, Снейпу не под силу завладеть информацией.

— Тогда кроме Темного Лорда никого не остается, да и нужно ему это? Наше задание…

— Ему может и будет интересно принять участие…

— Он собирается сам явиться в Министерство и снять пророчество с полки? — непонимающе спросила она, отвлекая от темы.

— Аллегра, ему нет смысла появляться там, где не верят в его возвращение. — словно читая лекцию маленькой девочке, произнес он.

— Понятно, но как заманить Поттера в таком случае?

— Не забегай вперед, его уже обрабатывают.

— Насколько я понимаю, между ними связь?

Разговор крутился вокруг темы Отдела тайн, мыслей о том, как склонить Снейпа к сотрудничеству, без опасности быть раскрытыми, так сказать скрытые обоюдные мысли, договорились лишь до того, что не стоит торопиться, а постепенно вникать в дело, рассматривать все возможные варианты, искать иные пути. Но иных путей не было, план нестабилен, как и все остальные, без риска просто невозможны такие дела, везение в деле Уэмпишира, не факт, что повторится вновь…

Что же делать?

Каждый шаг, каждый вшивый глоток кислорода, каждое мимолетное движение, я подмечала все, срисовывая эскиз будущего проекта между посещениями Отдела по работе с прессой и изучением лазеек Министерства, изучала мимику и жесты, способы общения с разными людьми, везде соблюдались пропорции, симметрия, она была одинаковой: строгой, выдержанной, причесанной во всех смыслах. Вот уже несколько недель утомительной слежки и ничего… Пустота, к Амелии Боунс не подобраться и к ее подчиненному тоже. Она покидала Министерство прямо из своего кабинета, и никто не знал, где она живет, как всегда, все строго засекречено. Трата времени — самый раздражающий фактор, а главное, ничего не остается, кроме как выжидать, искать зацепки, но она словно Стоунхендж, не сдвинешь с места — этакая куча глыб. Возвращение домой ни с чем, как печально, опять… Только погода может порадовать апрельским солнышком, но не до нее сейчас, как-то паршиво совсем на душе, но теперь я не одна… Есть Люциус…

Наши отношения странные какие-то, ночью жаркие, днем холодные, работа, работа, сплошная работа. Он остается у меня на ночь нередко, интересно как объясняет это жене? Ах, да, на кой черт ей объяснять. Как же меня все бесит: нескончаемая череда дней, а еще урожай в Испании под угрозой, там появились какие-то мелкие твари, сжирающие виноградную лозу вместе с корнями — мой безбедный источник дохода. Этот год будет неплодородным. С вредителями вроде бы покончили, однако они успели попортить слишком много еще до цветения, хозяйство там роскошное — сотни гектаров земли, усаженных вьющимся виноградом; надеюсь, сильно на кошельке не отразится. А еще бумаги, бумаги, ведомости, надоела волокита, домашние дела. Просиживаешь в кабинете до ночи, чтобы упасть на кровать и забыться сном, а утром опять в Министерство, чтобы следить за чертовой шваброй. Я превращаюсь в офисную крысу. Малфой тоже не сидит на месте, конечно, ведь винное производство мы держим на двоих, но лучше всего он помогает расслабляться. Самая необходимая разгрузка для запаренных мозгов — теплый, уютный мужчина, просто спать в его объятиях, чувствовать чужое сердцебиение под щекой. Спокойствие, кажется, за прошедшие два месяца мы уже привыкли друг к другу. Сначала я не верила, что это надолго, однако заблуждалась… Отношения ни к чему не обязывают, мы ведем себя так, будто ничего не происходит, каждого это устраивает, но по ночам мы похожи на глупых молодоженов, которые не в состоянии насытиться друг другом. Пускай все будет так: кроме секса ничего не связывает, не отягощает, а если надоест, просто разойдемся и будем продолжать работать вместе.

Вызов Лорда на прошлой неделе был весьма неприятен, ему надоело ждать, пока мы что-то придумаем. Ах, если бы все было так просто. Надоело крыситься по углам в Министерстве у дверей Отдела тайн. Мертвая точка, Боунс как часы приходит на работу, ничего кроме времени принятия пищи, систематизированных походов за прессой в киоск в Атриуме, раскопать не удалось. Джарвис еще хуже — не отходит ни на шаг, словно верный пес хозяйки, точно так же аппарирует прямо из кабинета, до которого никак не добраться. Архив расположен там же, за семью печатями, под сильнейшими чарами. Лорд, как водится, не доволен нами, не хочет слушать объяснений о задержках, мотивируется двумя бездейственными месяцами, а нам приходится выслушивать раз в неделю. Самые сильные союзники, самые преданные соратники ближнего круга, а ни черта не можем сделать, еще хуже то, что затея заменить кого-то из окружения Поттера кажется все невыполнимее и невыполнимее и больше походит на бред. Быть никчемной, бесполезной в моем случае опасно и смертельно для Северуса. Нужно постоянно доказывать свою преданность, выполнять все, что тебе поручают.

Я стукнула кулаками по столу и схватилась за голову, взлохматив волосы в порыве отчаяния…

~~

Аллегра пытается быть сильной, но разве может молодая девушка выдержать подобное? Как-то справляется с эмоциями, но иногда в глазах сквозит отчаяние. Вера в себя становится хлипкой, хочется просто сбежать, но бежать некуда. Они стали друг для друга поддержкой, антидепрессантами, иначе бы просто не выдержали прессинга со стороны хозяина. Важно понимание, а оно есть, ни единой ссоры, пререкания за два месяца. Мыслят одинаково, вот только это ни к чему не приводит. Оба работают до потери сознания и крепко спят в объятиях, готовясь к новому дерьмовому дню. А на дворе весна, снега уже почти не осталось, лишь серые мокрые кучки под тенистыми деревьями. Выполнение задания стало идеей фикс, лабиринтом без выхода. Наблюдения ни к чему не приводят, да еще и замечательная проблема высветилась на горизонте…

Он вошел в привычный кабинет и застал Аллегру в положение безнадежности — взлохмаченная голова поддерживается руками, взгляд в дерево стола.

— Привет, — сухо поздоровалась она, не поднимая взгляда.

— Боюсь, у нас плохие новости, — с порога начал Люциус, вернувшийся из Министерства магии.

— Что может быть хуже того, что уже происходит? — горько усмехнулась она.

Он уже по привычке занял кресло напротив, отставил свою трость и сложил руки на столе замком.

— Есть сведения, что хотят поднять дело Уэмпшира, — без прелюдий сообщил Люциус.

— Как, кто? У него нет права на апелляции, — встревоженный голос; в такие моменты Аллегра могла показаться совсем беззащитной.

— Это пока слухи, есть люди, которые не верят в его виновность.

— Таких, увы, толпы… Так кто мутит воду?

— Эммелина Венс — заместитель начальника аврората, Джейн Уэмпшир — её лучшая подруга, насколько я понимаю. Она попросила помочь, никакие инстанции не воспринимают всерьез её жалобы, ведь фамилия Уэмпшир стала едва ли не ругательством.

— Да что она может сделать? — уже брезгливо спросила Аллегра, хотя в голосе все ещё проскальзывали нотки неуверенности.

— Вот как раз она способна на многое, она внучка временного верховного чародея Визенгамота, может попить нашей кровушки.

— Замечательно, только этого нам не хватало, — сказала она, нервно прислонившись ладонями к ребру стола. Ну и?

Но Аллегра уже знала, что услышит.

— Нужно как можно быстрее избавиться от нее.

Приговор для серых глаз, новое убийство, руки в чужой крови, на мгновение — страх.

— Люциус… — неуверенно произнесла Аллегра. — Это…

— Это необходимо сделать, и потом, известны координаты дома, на её несчастье, нам мараться не обязательно, Пожиратели что-то засиделись в укрытии.

— Темный Лорд согласился?

— Еще нет, но вряд ли его будет беспокоить жизнь одного из членов Ордена Феникса.

— Она еще и в Ордене…

~~

Несколько месяцев назад у меня был выбор — вступить в Орден, любезно предоставленный Дамблдором, и хорошо, что я не осталась в Хогвартсе, возможно, именно сейчас на меня бы открылась охота. Приговор: Венс вырыла себе могилу, Люциус рассказал, что она уже пытается добиться разрешения на посещение Роджера в Азкабане — еще одна праведная личность. Убийство… Новое лишение жизни, пускай и не собственными руками, Мерлин, спаси мою душу… Спаси душу холодного человека, с бесстрастием говорящего такие ужасные вещи. Малфой, за безразличие, участие, применения запретных заклинаний, ты будешь гореть в аду, и я с тобой…

* * *

И вот, мы словно подписали документ дьявола, продали душу, когда Волан-де-Морт отдал приказ о нападении на дом Венс. Беллатрисса была просто счастлива поразмять косточки, преступница в розыске совсем засиделась взаперти. Долохов, моя ненаглядная тетушка Алекто, Рудольфус и Рабастан Лестренджи. Вся свора готовилась к замечательному рейду, а мне только и оставалось ждать происшествия и снова затыкать Пророк… Я готова снова носить траур по своей безвременно ушедшей совести, осознаю, что игра только начинается и это лишь одна из немногих предпосылок к началу настоящего месива. В Министерстве появляется все больше соратников: завербованные люди, купленные мертвые души. Кругом одни крысы, обидно от того, что я напрямую содействую получению Лордом власти. Фадж стал вести себя потише, радоваться мне или плакать? Все меняется, мир медленно, но верно приближается к пропасти, и я собственными руками создаю обвалы и землетрясения. Рита Скитер, Торбин Джексонвиль, Патрик Норленд — и это только журналисты и массовики власти, перечислять агентов, находящихся под моим крылом пальцев не хватит.

Новая суматоха: о смерти Венс узнали многие, но газеты молчали как рыбы. Мелкая работа была выполнена.

— Амикус, подскажите мне, как вам удается так молодо выглядеть, вы прямо сияете? — елейный голосок проел брешь в голове, недавно перенесшей известие о новом убийстве.

Обворожительная улыбка на устах отца, как же она тяжело дается…

— Я отвечу, если это не попадет в газеты, — кокетливо сказала я, целуя даме ручку.

Журналистка захлопала глазками перед богатым вдовцом с истинно аристократичной внешностью и манерами. Дура, вот только не надо меня клеить. Отвращение к пергидрольной блондинке… Даже если бы я действительно была мужчиной, то не смогла польститься на лживую проныру. В прошлом году во время Турнира Трех Волшебников Рита брала интервью у участников, и конечно же, пыталась навести мосты с дочерью потенциального кавалера. Это было воистину смешно, когда Скитер старалась завести со мной дружбу, прелестно подлизывалась на трибуне во время первого испытания с драконами, когда я мирно рассматривала свежую газету, совершенно не интересуясь ходом задания. Фотография на второй странице: красивый молодой мужчина с черными волосами и обворожительной улыбкой — археолог нашедший исторически ценный артефакт, связанный с временами Мерлина, сверкал белизной зубов. Я едва не засмеялась, когда хитрая Рита предложила мне познакомиться с ним. Вежливый отказ, совершенно не интересно, потом мне приходили от неё совы с желанием встретиться, посидеть где-нибудь в Хогсмиде на выходных, поболтать о том, о сём. Ни одного ответа не последовало, уже тогда я поняла, что её интерес к моей персоной вызван определенными факторами, уже тогда я догадывалась…. И теперь, когда мне неустанно приходится играть роль отца, я сложила мозаику воедино, убедилась в своих подозрениях.

Вилять крепкой красивой задницей, откровенно заигрывать, да я бы её к отцу на пушечный выстрел не подпустила. Но она нужна, очень полезна, является одной из главных фигур в связи с газетенкой, потому что имеет особое влияние на главного редактора, наверное, просто шантажирует его какой-нибудь глупой порнографией. Пролезет везде без мыла…

— О чем ты говоришь? — игриво произнесла она. — То, что произносишь ты, никогда не попадет на первую полосу.

Намек на безоговорочное сотрудничество. Искра в моих карих глазах.

— Итак, — продолжила она, — Что на этот раз? Дай я угадаю, ты насчет происшествия этой ночью? — она приблизилась вплотную и шепнула это на ушко, пока я начала медленно закипать.

— Рита-Рита, все-то ты знаешь, — с улыбкой протянула я, стараясь не выдавать отвращения.

Её кабинет был обставлен множеством писательских наград, ордена за первые места на конкурсах висели на выкрашенных в фиолетовый стенах. Груда бумаг громоздилась на столе, там же лежало ядовито зеленое прыткопишущее перо. Боже, что терпел мой отец…

— Ну, на этот раз все будет не так просто, Венс была очень важной персоной, да еще и внучкой Антониуса Венса, — рассчитывала в уме она, наигранно загибая наманикюренные пальчики.

— Награда в этот раз будет более приличная, — принимая намек, проговорила я.

Наигранная обида во взгляде из-под очков, поджатые губки красного цвета, черт, что ей надо… Что-то подсказывало, что ей нужно именно то, о чем я подумала…

— Амикус, мне не нужны твои деньги, ты знаешь мои интересы и приоритеты, мне вовсе не нужно платить за услуги.

Так-так…

— Рита, я тебя слишком хорошо знаю, — мягко, растянуто произнесла я, вновь заставляя себя улыбаться, пока мисс «Шпаклевка» прикусывала губу в порыве искушения.

Она слишком близко.

— Мы с тобой так давно знакомы, а видимся только в стенах моего кабинета, не пора ли расширить границы нашей дружбы?

Смотрит прямо в глаза, приближается так, что между нами остается несколько сантиметров. Ноги приросли к полу, не могу дышать. Ко мне пристает женщина… Мерлин всевышний, какой каламбур. К облегчению, Скитер решила отступить очень своевременно, актриса из нее никакая, слишком много гротеска в движениях. Отвернулась, ждет от меня действий, слов, которые застряли в горле комом. Придется поступиться неприязнью, а так же честью отца, тварь слишком много делает для «общего блага».

— Ну что ж, какую кухню предпочитаешь? — стараясь скрыть скрежет челюстей, произнесла я.

Я почувствовала её улыбку со спины, кокетничает, хочется на месте её проклясть, если бы не изворотливость Скитер на благо интересам Лорда… Она развернулась, сияя как елочная гирлянда, добилась своего.

— Доверюсь твоему вкусу, Амикус.

Это ужасно, Мерлин, это омерзительно! Я только что пригласила Риту Скитер на свидание! Боги спасите меня, ясное дело, что прикоснуться к себе я ей не позволю, но чтобы отец появился в ресторане с этим чучелом, моветон, да и только. Может, ей платье по приличнее выслать, а заодно оплатить поход в парикмахерскую? Не мое дело… Черт, и как у меня язык повернулся, нужно было настоять на вознаграждении, а не попадаться на удочку журналистке.

— Жди сову ближе к вечеру, — как можно доброжелательнее произнесла я, вновь принимая наманикюренную ручку для прощания.

Все, на сегодня с меня хватит, к черту Боунс, к черту слежку, я иду домой. И какая муха меня укусила? Какой кошмар, так влипнуть. Угораздило же. Выпить, нужно срочно выпить и расслабиться, до вечера еще много времени, и куда отвести эту тварь? Явно в мире волшебников нет такого места. Если нас заметят, это станет мировой сенсацией и подозрением на более темные делишки, нежели небольшой романчик. Голова начала болеть, пульсировала жилка на виске, даже не знаю, злоба это или отчаяние. Слишком много за последние сутки. Смерть Венс, теперь это, на душе камень, ведь с Эмеллиной погибла и её семья, Беллатриссе и шайке дали волю, раскурочили дом, камня на камне не оставили. Звери. Да и Люциус сегодня ночевал не со мной, всю ночь мне снились кошмары. Одна в пустом огромном доме. Мог бы и остаться, хотя с чего ему думать, что мне нужна поддержка; несмотря на его знания о моей истинной натуре, все равно считает меня хладнокровной, неприступной, не способной на иные слабости, кроме Снейпа. Он глубоко заблуждается, переоценивает мою выдержку.

* * *

Ну и где её носит? В Министерстве они обычно пересекались по нескольку раз на день, обмениваясь сухими новостями, но сегодня Аллегра как сквозь землю провалилась. Два часа дня; может, она дома, решила поспать? Бред, слишком обязательная, иначе бы Пророк обязательно что-то написал по поводу вчерашней кровавой бойни в доме Венс. Надо было остаться у нее... Девочка определенно переживает, пускай и скрывается за маской безразличия, но Люциус слишком хорошо научился читать ее эмоции, изучил полностью. Именно сегодня ему приспичило провести ночь дома, а она даже не предложила остаться, не выдала истинных чувств.

Спустя час он не выдержал и отправился в поместье Кэрроу, чтобы проверить все ли в порядке. Не в его стиле за кого-то беспокоиться, но забота о ней стала частью бытия, впиталась с первого дня встречи в Малфой-мэноре, почему так произошло, он сам не понимал. А теперь это заламывающее ощущение тревоги преследует на каждом шагу. Любовница? Нет, это низкое определение, она друг, которого у него никогда не было. Искренний человечек в обличии колкой стервы, которой в ней просто больше не видно. Она нужна ему, как никто другой, и возможно сейчас Аллегра нуждается в опеке и понимании, но дальше постели его опекунство обычно не выходит. Не договариваясь, они сами так решили, и ломать эти рамки немного проблематично — это вход в новую фазу отношений, которую любовники тщательно избегали.

В поместье как всегда стояла гробовая тишина, пускай был день, светло, но молчание этого дома звенело в ушах, сквозило одиночеством. В кабинете Аллегры не оказалось, в комнате отдыха тоже. Где ее черти носят? Может, она вовсе не дома? Вызванная Хатке сообщила, что хозяйка в фехтовальном зале. И что там делать без оппонента? Ни единого звука из-за дверей не раздавалось. Картина предстала довольно банальная, развалившись на маленькой софе в углу, она потягивала виски из бокала.

— По какому поводу праздник?

Туманный взгляд в его сторону.

— Повод есть.

Люциус начал строить догадки, но ни она из них не оказалась верной, тревоги отступили — судя по более или менее спокойной обстановке, ничего страшного не произошло. Она захихикала, как-то глупо, неестественно, приподнялась в сидячее положение.

— Ты беспокоился за меня? — снова смех.

Он скорчил страдальческую гримасу и скрестил руки на груди, не собираясь отвечать на правду.

— Я сегодня была у Риты Скитер

Небольшое беспокойство.

— Что случилось?

— Не переживай, в Пророке не появится не строчки, Мерлин, это так забавно, я так влипла… — совершенно серьезно сказала она, но потом снова по-идиотски засмеялась.

— Аллегра, — тоном преподавателя произнес Люциус, которому надоело гадать.

— Мы с ней весьма содержательно поговорили, — снова голос здравого смысла.

Смех куда-то пропал, она оперлась локтем на коленку и зарыла лицо в свободную от стакана руку. О чем-то переживает, но выкидывает это фасадом сарказма и веселья. Следующие слова были сказаны обреченным тоном:

— Я пригласила её на свидание.

Молчание, полная тишина. Взрыв хохота эхом раскатился по залу, отражаясь от металла на стендах и стенах, Люциус никогда в жизни не слышал ничего комичнее… Не мог остановиться, а главное, даже открыть глаза. Десять баллов Слизерину, нет, сто, это ж надо было так вляпаться? Последний раз он так смеялся, когда обучал Аллегру боевым заклинаниям, а она наслала на него чары щекотки. Выплеск эмоций до полного изнеможения. Вот это нонсенс. Через силу он открыл глаза, встретив обиженный взгляд. Насупилась как дитя, злится.

— Ты неподражаема, Аллегра, — выдавил он с трудом. — Амикус очень долго бегал от Риты, знала бы она, кто перед ней на самом деле.

— Очень смешно, Люциус, я просто прыгаю от счастья, — гневная речь.

— Мне казалось, ты смеялась до этого.

Она вскочила с места, едва не опрокинув виски, но удержав в руках стакан, поставила его на пол.

— Не смейся, лучше скажи, что мне с этим делать?

Казалось, её ноздри испускают пар.

— Как же тебя угораздило, ты женщина, а попалась на её штучки.

— Завуалированный шантаж, знаешь ли, не очень приятная вещь.

— Это взамен на молчание газеты? О, да, Скитер принимает решительные меры, в наступление пошла, — сквозь смех пытался серьезно говорить Люциус.

— Хватит издеваться, лучше посоветуй что-нибудь дельное, — бесилась она, раздраженно жестикулируя.

— Ну, на набережной возле бизнес центра, есть неплохой ресто…

— Люциус! Прекрати, мне не до шуток! — сведя брови, протараторила Аллегра.

— Отвертеться тебе уже все равно не удастся, — сквозь новый смешок произнес Люциус, подходя ближе. — С тобой иногда бывает весело. — Она пыталась увернуться от объятий, но он не позволил. Детский гнев, смешная. — Перестань, в этом нет ничего страшного, я предполагал, что она когда-нибудь распустит свои коготки, мы сами даем ей постоянный повод.

— Ты понимаешь, что одним свиданием дело может не кончится?

Успокаивалась, прижалась лицом к груди, а он степенно гладил её голову. Вот так бы всегда.

«Какая же ты забавная…». От неё пахло виски, но она протрезвеет до вечера, когда настанет время рандеву с журналисткой.

— Ну, все в твоих руках, и потом, не думаю, что женщины в твоем вкусе.

Расслабилась, засмеялась и взглянула ему в глаза.

— Боюсь, даже если бы я мужчиной была, ЭТО не было бы в моем вкусе. Надо было так влипнуть.

— Относись к этому, как к неизбежному заданию.

Он поцеловал её в щеку, аккуратно, бережно, застав на молодом лице добрую улыбку. Хорошо... День продолжился инструктажем, как нужно вести себя с женщинами.

— Кошмар, Люциус Малфой, ты даешь мне советы подобного рода, — сказала она, сдерживая новые волны хохота, спрятав лицо в ладони.

— Нечего было попадать в такую ситуацию.

Она настрочила письмо, сдобренное официалом, о назначении времени и места встречи и отправила сову к настырной дамочке. Алкоголь заменился на экспрессо… Давно так не смеялись, неплохо получить порцию позитива средь череды темных ненастных дней. Но, несмотря на все веселья, кажется, что в серых глазах проскакивает грусть. Снова прячется, пытается скрыть эмоции, наступает себе на горло. Косвенно чувствует себя убийцей, дело Уэмпшира, сколько еще нервотрепки придется терпеть? Искренняя надежда, что это последняя заковырка и Джейн впредь побоится кого-либо просить о помощи.

Напускной смех, а на лице тоска, отчужденность, погибли дети, она примеряет на себя чужое горе, винить в этом трудно. Один факт раздражал, Люциус знает её настоящую, но сплошь и рядом одни рунические маски с заклятиями самообладания, значит их доверие относительно… Печально, отличная партия может случиться. Он ужаснулся собственным мыслям, это не должно выйти за пределы постели... Она на удивление спокойна в таком варианте, потому что не любит, любовь и не нужна, в ее душе, сердце совершенно иной человек, такой же недоступный, невозможный, как и нечто большее между Аллегрой и Люциусом. Безумно, жизнь странная штука, она должна, нет, все еще может стать его невесткой, но отдать её Драко… Нонсенс, хрупкое создание принадлежит только ему, немыслимо делиться даже с собственным сыном... Идея о соединении семей отпадает… А еще эта темная непонятная навязчивая идея о Снейпе, у заболевания отчетливый характер маниакальной шизофрении, хотя вряд ли ей сейчас движет месть, но отголоски скорее всего остались. И все равно Аллегра изменилась, маски начинают постепенно врастать в ипостась, затмевая собой реальную натуру. Отгородить от этого никто не сможет, потому что если свернет с пути, вина будет лежать на Люциусе, но ему не хотелось, чтобы она превращалась в полоумную безголовую фанатичную убийцу, пока все более или менее нормально — золотая середина, но какое болото ждет впереди?

* * *

Стараясь не думать ни о чем, а точнее признавать сие свидание всего лишь частью работы, я вошла в дорогой, по маггловским меркам, ресторан. Риты ещё не должно быть, женщины всегда опаздывают. Атмосфера довольно домашняя, никакой чопорности, все помещение состоит из нескольких отгороженных частей и чиллаутов, нет помпезных колонн в стиле рококо, нет давящих аристократичностью позолоченных канделябров и лепнины на стенах. Стиль довольно интересный, минимализм: кресла и диваны рыжих и черных цветов из сплошной материи на простых железных ножках, сферического вида лампы и множество цветов на подставках и на полу, прямо оранжерея. В интерьере присутствует симметрия и никакого гротеска. Со стороны не скажешь, что обычный среднестатистический служащий может оставить здесь половину зарплаты. Публика свободного стиля, ненавязчивые одежды, полуофисные наряды. Пока официантка вела меня к столику, я разглядела пару ноутбуков на столах, интересно, это тоже атрибутика внешнего вида и статуса? Мой внешний вид не отличался от постояльцев, черный костюм и темно бордовая рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами — выбор Люциуса. Несколько заинтересованных взглядов молодых женщин, мой отец, вероятно, был симпатичным мужчиной, но не мне об этом судить. Укромный уголок у окна с видом на протекающую Темзу — лучшее место для тихой беседы, чтобы остаться незамеченными, только это единение отнюдь мне не на руку. Я заказала бутылку хорошего вина и стала ожидать Риту. На удивление женщина опоздала всего на пять минут.

— Добрый вечер, Амикус.

Я встала с места, чтобы поприветствовать журналистку, выглядящую отнюдь не плохо, совсем по-маггловски: аккуратное, ненавязчивое черное платье на бретелях, явно подчеркивающее грудь, Мерлин! Она волосы выпрямила, а смотрится лучше, чем когда она в своих пестрых шмотках и невыносимым бесом кудряшек.

— Рита, вы потрясающе выглядите, — отвесила я комплимент, отодвигая даме стул.

Если бы ехидна могла смущаться… Комплимент был оценен, но с чего взрослой даме стесняться очевидных слов? Знала бы она с кем сейчас будет ужинать… А она все удивляла и удивляла, её навязчивое поведение словно испарилось куда-то, взяло отпуск, лишь обворожительная улыбка, приятные духи и довольно деловой подход.

— Очень интересный ресторан ты выбрал, кругом одни магглы, не ожидала подобного.

— О, здесь нет никакой подоплеки, просто это место славится своей кухней, я иногда прихожу себя.

Я старалась вести себя более или менее раскованно, но в то же время, не позволять ведьме строить иллюзий. Всего лишь руки замком и голова, положенная на них.

— Как твоя дочь?

— Весьма неплохо, ей нравится там.

Я ошиблась, Рита всё же решила подмазаться.

— Прелестное создание, яркая индивидуальность. Австралия очень далеко, тебе, наверное, не хватает Аллегры.

Насчет моей индивидуальности она решила после двух встреч, в которых я особого участия не принимала.

— Она уже взрослая девушка, у нее своя жизнь. Да и потом, там отличная школа магии.

— Ты уже, наверное, подобрал ей отличную партию… — глотнув вина, пропела она. — У Люциуса подрастает сын.

Я едва не поперхнулась, но вовремя собралась, слова сбили мысли в кучу. Да, была бы отличная партия, если бы «дочь» не спала с отцом своего будущего мужа.

— Что ж, весьма интересный вариант.

— Только не говори, что вы с Малфоем не обсуждали соединение семей? — изобразила Рита искреннее непонимание.

Веди себя спокойно, Аллегра! Да, мы как раз разговаривали во время очередного занятия любовью о том, на кого будут больше похожи наши с Драко дети. Сейчас захотелось отчаянно засмеяться, казус…

— Эта тема всплывает периодически, но пока это только разговоры. Мальчику всего пятнадцать.

— До достижения брачного возраста ему совсем недолго осталось.

— Думаю, именно тогда и вопрос поднимем, — согласилась я, улыбнувшись вниманию с её стороны.

Нам принесли заказанные блюда, и разговор о судьбе детей замялся, пошли более отстраненные темы. Рита неплохо разбиралась в современном искусстве, поведала о нескольких интересных событиях, освещенных её пером. Всё оказалось даже проще, чем я думала. Она не пыталась приставать, я думала действо дойдет до поползновений под столом, но на удивление Скитер вела себя корректно.

— Я смотрю, вы с Люциусом ведете свою политику против министра, Амикус…

Подобные темы с самой известной сплетницей магического мира лучше не обсуждать.

— Разве мы здесь не для того, чтобы расслабляться? — с таинственной улыбкой произнесла я.

— О, конечно-конечно, — подыграла она. — Просто я провожу очень много времени на работе и порой, совершенно забываю, что иногда можно и расслабиться.

А сама уже уши навострила, вот ведь…! Даже если бы я ответила, какую конкретно политику мы ведем против власти, ни единой строчки не появилось бы в Ежедневном Пророке. Но она найдет применение важной информации, сомневаться в этом грех. Все попытки влезть в личные дела не увенчались успехом, присутствовали диалоги об отвлеченных вещах, нельзя давать ей повод, мало ли что…

* * *

Бумаги, документы, векселя, банковские чеки и подписи, подписи, подписи. Казалось, правую руку сведет до наступления ночи. Тихое потрескивание камина и молчание грозного поместья — все это было угнетением, дом слишком пуст, и даже еще более молчаливое место — дом Кэрроу, стало как-то приятнее на вкус, потому что там жила странная девушка, совершенно непредсказуемая и такая понятная, холодная, но неимоверно теплая, ставшая чем-то вроде двери в иную жизнь, этакая Алиса в зазеркалье. Почему судьба свела их и упорно старается держать вместе? Казалось, у него все есть: красавица жена, идеальный сын, следующий параметрам породы, красивый Малфой-мэнор — богатая обитель предков, множество иной недвижимости и средств к существованию, домовые эльфы, конюшня, виноградные поля, фабрики разного производства, счета в Гринготтсе, связи. Люциус понимал, что все в его жизни имеет лишь материальную ценность — как это мелочно и местечково. Нет среди этого всего истинных вещей, нет любви, страсти, все как-то безэмоционально, словно красивая недвижимая картина, нарисованная рукой маггловского художника. Абстракция жизни, но не сама жизнь, именно поэтому он так рвется в соединенный каминной сетью дом, дом, где его возможно ждут, по-своему необходим, желанен, где нет призрачной неживой Нарциссы, нет картин предков, в частности Абрахаса, третирующего его по любому поводу. Где есть она — маленькая хрупкая девочка, не имеющая тепла, потерявшая все… Хочется подарить ей заботу, но Люциус не может вот так открыто… Не может ночевать у нее каждый день и сводит к минимуму проводимые часы, потому что боится. Ни одна женщина не задерживалась в его постели больше двух недель, а Аллегра смогла, и до сих пор интересна… Потому что она иная, немного сумасшедшая, даже не в сексе дело, хотя все их связи были вопиющим развратом, непонятным ритуалами, жертвоприношениями, которыми невозможно насытиться, но это не главное. Просто тепло её кожи, немного низковатый взрослый голос и хитрая улыбка тысячи фасадов странно влияют, притягивают все ближе и ближе, и отказаться от нее Люциус не может. Хочется чаще прижимать к себе юную Аллегру, просто так целовать в макушку и называть чудо-юдом. Сегодня был один из немногих разов, когда он позволил себе небольшую духовную близость там, в фехтовальном зале, когда она была шокирована встречей со Скитер, а на деле переживала совсем по иному поводу. Один Мерлин знает, насколько ей тяжело в неразберихе нахлынувших обязательств и заданий, в которых становится все больше и больше жертв. Держаться — это все, что остается, но чтобы не сломаться нужен близкий человек, которым стал Люциус, сам того не осознавая.

Аллегра понимает, что он жестокий, скользкий человек, но не чурается этим, пытаясь брать только ласку и отметать в сторону остальное. У нее просто нет выбора…

— Люциус, дорогой, ты уже ужинал? — донесся мягкий голосок, напоминающий весеннюю трель.

— Я не голоден, — сухо ответил он, стараясь смотреть в её глаза прямо.

Бедная Нарцисса, она перестала быть интересна мужу, потому что кое-кто занял её место. Совесть? У него не может её быть, по крайней так должно быть. Держать равновесие, не поддаваться низким чувствам… Она замялась, стоя напротив стола, что-то хочет сказать.

— Ты сегодня опять отлучишься?

«Бедная, бедная Цисси… Ты вовсе не неживая, просто это я возвел тебя в подобный статус, воспитал»

— Если он вызовет, весьма вероятно, — спокойно сказал он.

— Он стал слишком часто тебя вызывать.

— Нарцисса!

— Люциус, я… Я просто переживаю за тебя, тебя постоянно нет дома…

— Негоже женщине влезать в мужские дела, — отрезал он, а ведь она ни в чем не виновата.

— Прости… — тускло произнесла она, снова получив оплеуху жизни, и направилась к двери.

Ноги сами подняли его и понесли вслед за женой, совесть, она может существовать в расчетливом холодном мозгу лорда Малфоя…

— Нарцисса… — окликнул Люциус в коридоре.

Она обернулась: в глазах слезы, возможно, подозрения, она так похожа на осиротевшего ребенка, грустного, покинутого всеми… Мысль: они с Аллегрой чем-то похожи. Иметь право поступать жестоко с собственной супругой, это выдумка, нет в кодексе брака аристократов подобной главы, а вот остатки человечности должны распространяться не только на желанную молодую девушку, но и на уготованную судьбой спутницу, беспрекословную птичку в золотой клетке. Люциус медленно подошел к жене, опустившей глаза под тяжестью боли. Жалость, она вызывает жалость и ничего больше, в последнее время он забыл о ее существовании. Тяжелый вздох сдавленной грудной клетки. Спасая иную жизнь, он забывает о близкой... Нарцисса — друг, мать его сына, она не заслуживает подобного равнодушия, не заслуживает быть такой одинокой и безрадостной…

Люциус поднял ее подбородок, и, заглянув в зеленые глаза, обделенные вниманием, нежно поцеловал… Просто дать тепло — это же не так сложно, пускай в голове другой персонаж, Цисси не обязана страдать…

КОЛЛАЖ:

http://s005.radikal.ru/i209/1002/86/0ecabb8cb14c.jpg

Жалел о том, что пожалел Нарциссу, отчего жалости стало еще больше. Сострадание не являлось приоритетной чертой Лорда Малфоя, однако иногда на него снисходил подобный диагноз. Представлять на месте жены другую… Отвращение к самому себе, да нет, скорее мимолетный стресс, слабость, вылившиеся давно угасшим желанием. Выполнение супружеского долга было недолгим, захотелось сбежать, уйти от ответственности, испариться, оказаться где-то далеко, но не здесь. И в порыве неправдоподобности последнего события, вместо того, чтобы отправиться к себе в комнату спать, Люциус изменил курс и уверенным шагом пошел к кабинету, чтобы зачерпнуть горсть дымолетного порошка и отправиться к желанной… Побывав у одной женщины, прильнуть к другой, разве это не прелюбодеяние? Разве это не противоречит законам чести и совести? — нет, они сами так решили. Аллегра прекрасно понимает, что является второй, и он косвенно носит подобный статус. Они позволили друг другу быть вместе, но вряд ли это надолго. Осознание этого давило, странно корежило душу, потому что страх признаться самому себе в том, что это не простая интрижка, заставлял ночевать в собственном доме несколько дней подряд, а не прийти и тихо обнять ту, что действительно дорога, ту, что не может носить статус любовницы, потому, что её место должно быть первым, и долго отгораживаться от истязательных мыслей Люциусу будет сложно. Молодость, красота, ум, расчетливость, почему бы не польститься на серебряную золу на пороге кризиса среднего возраста? С ней есть ощущение реальности, а может, наоборот забытья, тонкая грань недозволенности происходящего, балансирование на краю пропасти, имя которой не просто привязанность, но и не любовь, вопреки напрашивающемуся определению. Из ряда вон выходящая страсть и желание опекать…

Отнюдь Аллегра не спала беспечным сном младенца, отчетливая складка залегла меж бровей, руки сжимают скомканную простынь, заметно дерганые движения. Кошмары ей не к лицу, черные волосы распластались по одеялу, подушке, выглядывающему обнаженному плечику. Люциус стоял в дверях, наблюдая за беспокойством спящей девушки, а за окном барабанил пасмурный дождь, капли с металлическим звоном касались карнизов, создавая образы унылой баталии. Картина одиночества, жалость к ней была иной, она вызывала желание пригреть, помочь избавить от монстров Морфея. С кровати донесся приглушенный невменяемый стон, ну почему, почему он не пришел раньше, когда это действительно было необходимо, чтобы предупредить кошмары, отгородить от сжатых кулаков и слез? Вот она — настоящая, испуганная тьмой и событиями, только во сне можно наблюдать картину без масок. Люциус, на ходу расстегивая рубашку брюки, приблизился к ней. Она резко переменила положение, легла на спину, тело напряжено, словно тысячи Круциатусов пронзают хрупкую стать. Он положил ладонь на её лоб, но не помогло. Стоит разбудить, показать, что ничего страшного наяву не происходит. Он осторожно дотронулся до плеча и немного повел из стороны в сторону. Не просыпается.

— Аллегра.

Никакой реакции, слова потонули в раскате грома за окном, который отнюдь тоже не помог. Она только сильнее начала крутиться, на лбу выступила испарина.

— Аллегра, проснись! — сказал Люциус чуть громче, сильнее тряся плечо.

— Нет… Умо-ляю… — надрывный, подавленный голос.

— Аллегра, это всего лишь кошмар.

— Нет, не убивай…

Веки дрожали, но не отпускали из ужаса. Он принялся трясти её сильнее. Наконец, её глаза открылись и постарались сфокусироваться на нем, а рваное дыхание никак не могло вернуть Аллегру в реальность. Всхлип.

— Люциус… — шепотом произнесла она и резко поднялась.

Не ожидал того, что произойдет в следующую секунду — Аллегра просто обхватила его за талию, и вот он уже гладит черную головку, а хрупкие плечики сотрясаются от беззвучных переживаний. Страшно, ей действительно страшно… Нагота вызывала абсолютно адекватную реакцию в мужском организме, совершенно неуместную, а еще непонятное ощущение, гнев вперемешку с сожалением и ревностью, ведь не его убивали в этом страшном сне, и не ему посвящены слезы отчаянья. Этот кошмар, его последствия приходилось видеть и раньше, когда Люциус просыпался от резких движений любовницы, но никогда еще не видел такой сильной реакции, все потому, что он решил провести эту ночь с Нарциссой, оставив маленькое существо в одиночестве. Однако волей судьбы сегодня он пришел сюда, в её кровать, чтобы понять, что он нужен для того чтобы остановить слезы, дарованные другому. Странная жизнь, непонятная головоломка, двое людей, цинично использующих друг друга в ложном счастье. Ложное счастье — немыслимая вещь, нарушающая координацию мышления, рисующая потрясающие картины иллюзий, иногда слишком наигранно, но мы стараемся не замечать недостатков.

А Люциус степенно успокаивал свою… Просто свою женщину, давая возможность обмануться и себе и ей.

— Всё хорошо, это всего лишь сон…

— Прости… — сказала она, отодвигаясь, чтобы посмотреть в его глаза в сумраке ночи.

Его ладонь потянулась к девичьей скуле. Взгляд… Абсолютно потерянный.

— Почему ты здесь? — стараясь унять неустанную дрожь, прошептала Аллегра, подтягивая одеяло.

Хочет узнать, поверить, что нужна, обрести на миг спокойствие и тепло, незаконное варварство ласки.

— Я просто скучал.

Он имеет полное право говорить подобные фразы, так же как видеть благодарность за своё присутствие, но почему слова дались с трудом? Сказать правду — это должно быть так просто, однако все слишком нереально. Нереально освободиться от собственного я, скинуть личную маску, а не мысленно третировать её за многоликость. Стать близкими — не значит иметь физический контакт, коих в избытке. Близость духовная — новая фаза отношений, а иногда происходит наоборот, сначала чувства, доверие, а лишь затем постель. У них не все как у людей, иная ситуация, нераспознаваемое болото и страх, много страха, еще больше страха за то, что не дай бог между ними пронесется та самая искра, низменная человечность, наконец, любовь. Нет, любовь невозможна, уравнение не имеет решения, потому что «х» рассчитывается вне системы, а значение «у» — бесконечная десятичная дробь… Им не суждено прийти к ответу… Несмотря на все переживания и кошмары, она потянулась первой искать мнимое тепло, ненадолго забыться. Целовать ее, значило простить, принять и понять такой, какая она есть, нелюбящей, свободной. Рано или поздно она убежит как вода сквозь пальцы, не остановишь, не окликнешь, и решето не поможет задержать потоки ручейков, скрывающихся в неизведанном, недоступном мире чувств к Северусу, будь он неладен.

Стоит жить тем, что имеешь, и не позволять себе углубляться в музыкальное имя, нежные губы, жаждущие руки и пахнущую вишней кожу, но Люциус не мог, и никогда не сможет лишить себя возможно последних прикосновений. Она просто не для него, и исправить эту ошибку может только создатель, который не вмешивается в дела уже произошедшего на бренной земле…

* * *

Он пришел ночью, подкрался в пору чудовищных картинок, ворохом проносившихся в моей голове. Тронный зал с ангелоподобными демонами, росписью на стенах. Змеиное лицо и кровавые глаза, уводящие в водоворот безумия последних вздохов. Мольбы прекратить пытки, пытают не меня, но я чувствую боль, стократ усиленную сознанием. Словно наяву, вижу, как извивается на каменном полу бледный мужчина в черных одеждах, напряженные скулы, глаза, терпящие наказание и ненависть, уничтожающая ненависть ко мне, хотя не моя палочка творит чудовищное заклятие. Мольбы о пощаде из моего рта, ползаю на коленях, рыдаю, прошу о помиловании для единственного человека волею судьбы ставшего любимым, но Лорду плевать на истошные вопли служащей, хватающейся за последние слова, лишь бы облегчить судьбу Северуса. Мы Богом забытые проклятые души, все это — моя вина. «Умоляю, не убивай…» — бессмысленные слова, адресованные монстру, когда его палочка поднимается для финального заклинания…

Остаток ночи я проспала нормально, потому что был антидот к кошмарам. Люциус — этот ужасный, опасный человек, убийца, почему именно ты стал моим плечом? Почему позволил тихо плакать у себя на груди, вытянул из высасывающего сна? Непонятно, какой смысл, стараться укрыться от одного монстра и лежать в объятиях другого? Но ведь со мной он иной, вовсе не такой, как пророчил отец, как я видела в ночь рейда, как описывал здравый смысл… Запуталась, потерялась, чему верить, чувствам или логике?.. Малфой — непонятная часть моей жизни, все больше и больше запутывающая в поволоке тьмы. Словно привязывает к себе, чтобы окунуть с головой в свою веру, и я начинаю верить ему, верить Волан-де-Морту, перестаю жалеть о выборе. Иногда, кажется, что это хитрый план, чтобы затянуть меня в лигу Пожирателей. Неправда, я сама целиком и полностью сотворила эти отношения, предложила себя… Зачем? — не знаю, глупый юношеский разум, бестолковая женская логика. Нет выбора, или он, или никто… Господи, спасибо, что это он, а не другой персонаж спектакля прозы жизни. Бывает ощущение, что Люциус сам игрок, иллюзионист, выставляющий на обозрение лишь фальшивую часть фокуса. Со мной он срывает маску холода на время. Загадка, но мы чем-то подходим друг другу.

Ровно вздымающаяся грудь, нерасторопный пульс и широкая мужская ладонь, обнимающая меня. Я проснулась раньше него, однако часы показывали уже двенадцать дня, мы подарили себе длительный сон. Вчера Люциус позволил себе слишком много одной фразой: «Я скучал по тебе…». Я не просто очередное увлечение, пассия, одна из множества, а нечто большее, крепнущее с каждым днем. Смотрю на его расслабленное лицо и понимаю, что он влюбляется, пускай и гонит от себя чувства, но я же вижу… Горько осознавать, но я люблю другого и несмотря ни на что никогда не отступлюсь от «несбывшегося». Любовь — все, что у меня есть, она будет греть меня до последнего вздоха, умрет вместе со мной. Северус недоступен, но это не оправдывает нахождения другого мужчины рядом со мной или наоборот оправдывает. Я знаю одно: Люциус успокаивает ночные кошмары, дарит мнимое успокоение, пускай продолжаются наши отношения, без них я загнусь.

Я провела ладошкой по животу любовника, нежно призывая к пробуждению. Поцеловала грудь и посмотрела на дрогнувший подбородок, стала аккуратно касаться губами, поднимаясь выше. Спит, но чувствует, слышу, как отзывается дыхание, иногда сбиваясь с ритма. Хорошо и легко, словно так и должно быть, а руки медленно скользят по оголенному торсу. Я поднялась на локтях над ним и заглянула в сомкнутые веки. Крепкий Морфей… Разглядела каждую мимическую морщинку на красивом аристократичном лице, поцеловала брови, нос — Люциус не шелохнулся, никакой реакции… Такова нелегкая судьба будильника. Отчего столько нежности в моем разуме? Осторожно прихватила его губу своими. Ну же! Женские пальчики пошли в наступление, прочертив по светлым волоскам на груди, спускаясь вниз. Внезапным движением я была откинута в бок и оказалась под ним. Немного растрепанные волосы, сонная улыбка, вот только глаза закрыты, словно зомби он начал целовать мою шею, подложив правую руку под талию медлительно, нерасторопно.

— Люциус! — весело произнесла я.

— М-м-м? — все еще с закрытыми глазами промычал он, не отрываясь от дела.

Бесполезно, он еще не проснулся, а вернее находился на стадии лени пробуждения, ну, не считая некоторых частей тела. Он поднялся к лицу и, наконец, открыл веки, являя слегка затуманенный взор и блеск. Довольная улыбка, погладил мои скулы. Взгляд: чистый, непорочный, какой-то домашний, что ли… Моя рука потянулась к его лицу, но была перехвачена, теперь он целовал мою ладонь, словно маленькие кисти младенца, так кротко принося спокойный восторг. Сила притяжения, магнетизм, что-то невозможное в природе — это мы, наша отдельная стихия.

Вставать совершенно не хотелось, за утехами вновь пришло расслабление и отсутствие аппетита к работе — скучной, беспросветной слежке, не имеющей смысла. Это чрезмерно позднее утро, оно было иным, он больше не скрывал привязанности, не прятал прикосновений, когда мы мирно ели в привычном кабинете. Люциус с цепи сорвался, вышел за рамки дозволенного, которые сам определил, а мне оставалось только поддаваться. Я не против, более того — я совершенно не против.

* * *

Может влияние планет, вошедших в благоприятную фазу по моему гороскопу, может солнце светило не с той стороны, разгоняя ночные тучи, а может, мне просто дико везло, когда по привычке зайдя в Министерство магии ближе к двум часам дня, я сразу же наткнулась на вездесущую Риту Скитер. Я могла бы подумать об обратно противоположной пропорции идеальному утру, по системе имеющей возможность перетечь в поганую петлю неудач, если бы не человек разговаривающий с ней. Амелия Боунс — она по определению не должна любить журналистов, однако бывают в жизни надобности общаться с прессой. Я не слышала за шумом Атриума их речей, но знала, что писака обязана стелиться передо мной, должна выложить всю интересующую информацию, особенно после вчерашнего вечера, когда я была обходительной и местами романтичной, но не позволяла себе лишних движений. Множество волшебников толпились в главном помещении в последний день недели, никто не обращал внимания на ведущего наблюдения Амикуса Кэрроу, стоящего возле палатки с прессой. Несколько вежливых сухих приветствий. Разговор двух женщин закончился довольно скоро, и Рита, напичканная новыми идеями, отправилась к выходу, вероятно, чтобы написать сенсацию или очередную статью о работе власти. О чем они разговаривали?

Незамедлительно я проследовала за светилом Пророка и её настигла уже около дверей, якобы нарочно столкнувшись плечом.

— Амикус, добрый день.

Кивнув по-джентельменски, я потянулась за ее изящной ручкой с маникюром красного цвета.

— Рита, вот уж не ожидал встретить тебя здесь в пятницу, обычно твои выходные начинаются немного раньше, чем у обычных людей.

— Работа обязывает, — кокетливо улыбнувшись, произнесла она.

— У тебя найдется свободная минутка?

Она просияла. Не обделенная вниманием она согласна на все ради того, дабы переспать с моим отцом. Мы вышли из здания Министерства, чтобы направиться в обитель журналистов неподалеку от органов власти. Ко входу как раз подходил припозднившийся Люциус, мы всегда приходим в разное время. Ненадолго остановившись, мы обменялись рукопожатиями, я отчетливо дала взглядом понять, что наклевывается нечто познавательное. Расставшись с ним, мы продолжили путь.

Сидя в мягком малиновом кресле в кабинете Скитер, я пила уже третью за утро чашку кофе и ожидала, пока хозяйка раскидает по ящикам документы и соизволит присоединиться ко мне.

— Итак, чем могу быть полезна на этот раз? — сложив руки в замок, выглядывая из-под очков, спросила она.

— Ты считаешь, что я прихожу к тебе только по работе?

Скорчила гримасу.

— Амикус, давай сразу к делу, у меня через час интервью.

Так-та-ак.

— И кого же ты будешь интервьюировать?

— Ту, с кем разговаривала десять минут назад, не думай, что я не заметила тебя.

В душе отчего-то заплясали огоньки надежды на сдвижение плана с мертвой точки. Я боялась, как бы ни подпрыгнуть от столь волнительной новости.

— И где назначена встреча?

Я молилась, чтобы это происходило не в стенах Министерства Магии, иначе все соплохвосту под хвост. Ну же, обрадуй меня, клянусь, я смогу выдержать еще один вечер в твоей компании, не подкачай.

— С чего вдруг такой интерес?

— Всего лишь праздное любопытство, — нетерпеливо произнесла я.

Хитринка проскочила в глазах Скитер, осознающей понемногу насколько может оказаться важна подобная информация.

— Амикус, что на этот раз? Тебя интересует Боунс?

— О твоей проницательности ходят легенды, — как можно вежливее сказала я.

— Снова темные делишки…

— Называй, как хочешь, но если есть желание немного помочь интересам «общего дела»…

— Что-то мне подсказывает, что Амелия крупно влипла, раз за нее взялся ты.

— Рита, не томи, рассказывай.

Она слегка наклонилась над столом и к удивлению положила ладонь поверх моей руки.

— Амикус, дорогой, спасибо за чудесный вечер в твоей компании.

Твою мать, только не надо снова шантажировать. Ужас, Рита встала со своего места и вплотную подошла ко мне, без тени стеснения села на краешек подлокотника, у меня волосы на руках дыбом встали, и нарисовалась дебильная улыбка. Мерлин, только не это… Её глаза сверлили меня с животной наглостью, окончательно почувствовав силу, она стала приближаться, пока я нервно сжимала ткань брюк в момент вспотевшими ладонями. Ухоженная ручка потянулась к лицу и аккуратно коснулась щеки. Властная… Мерлин, отведи беду, но молиться было поздно. Я забыла, как дышать, когда её губы коснулись моих, а ладонь ушла к затылку. Уж лучше поцелуй дементора… Я не имею право на отступление, и журналистка уверенно пользуется, загоняя в угол. Хуже всего то, что я не имею права и бездействовать. Все что надо — это ответить, а потом пойти отмыть челюсть от привкуса ванили и кофе. Отвращение — я целую женщину. Казалось, нервы не выдержат и погонят меня прочь из кабинета. Терпи, ты не можешь, у тебя нет выбора.

Пальчики потянулись к вороту рубашки и скользнули на спину, а сама Рита переместилась ко мне на колени, мои руки сами собой обняли её вокруг талии. Получай, ты добилась своего… Скитер завершила поцелуй, прикоснувшись указательным пальцем к моим губам, потом стерла с них остатки помады. Не могу поверить в то, что это произошло, тело напрягается в конвульсиях. Тошнота подступает к горлу. Держись… А тем временем Рита скользнула на свое рабочее место и как ни в чем не бывало продолжила беседу.

— Интервью будет происходить в кафе Chance возле Трафальгарской площади.

Тошнота сменилась ликованием, вот только как выманить Боунс оттуда?

— Почему там?

— О, я очень часто провожу там интервью, мое излюбленное место.

— По какому поводу встреча?

— Амелия едет на международный саммит высших органов Визенгамота.

— Что это за переговоры такие?

— Ежегодное чтение, предложение поправок в законодательство магического сообщества.

Тема была неинтересной, но мозг сам выдавал бесконтрольные фразы после того, что приключилось. Рано или поздно я собственноручно прикончу писаку, но ее полезность не знает границ. Так долго мы пытались выследить Амелию вне стен Министерства, ища удобные лазейки, но Скитер своей услугой в очередной раз помогла нам.

— Итак, какие планы на Боунс? Перешла дорогу?

— Ты знаешь, что подобные вопросы я не обсуждаю, однако ты, Рита — особый случай. Да, возможно у него есть кое-какие планы на нее.

При упоминании Темного Лорда она едва заметно вздрогнула, но это скорее было признаком благоговения, нежели страха. Ей не стать Пожирателем, слишком длинный язык, однако услуги Скитер незаменимы. Она осталась довольна тем, что посвящена, пускай и поверхностно.

— Я могу чем-то помочь? — внезапно произнесла она.

Удивление? — да, возможно, и очень вовремя произнесенное предложение помощи…

— Вероятно.

Я вскочила с места, немного резко, но ни капли не смутила собеседницу.

— Встречаемся через полчаса на Трафальгарской площади, там, кажется, есть укромный переулок, возле паба «Пьяный козел», и, Рита, я действительно надеюсь на твое прямое участие.

Она едва не раскраснелась от возложенных на нее обязанностей. Несмотря на склонность к сплетничеству, она не должна подвести. Теперь мне нужен Люциус, очень срочно…

Я не помню, как преодолела расстояние от издательства до Министерства, сердце подпрыгивало, отмелись воспоминания о лесбийском поцелуе, в висках стучал пульс. Мерлин, кафе с одноименным названием действительно давало шанс. Атриум, немного людей, среди которых не было Люциуса. Где же ты, когда так нужен? Ноги понесли к лифту, который ехал, черт знает, как медленно поднимая на четвертый уровень в Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними. Бесплотный голос оповестил остановку, и я рванула с места в дальний коридор, где находился Комитет по избавлению от опасных существ, где Люциус «верно» служил на благо общества, а вернее, числился и слагал темные делишки, давя на всевозможные личности. Пара волшебников обсуждали что-то, держа под мышками увесистые папки с делами. Светлая голова отсутствовала. Пятнадцатый кабинет, он может быть только там, но не успела я схватиться за ручку, как дверь сама распахнулась, и из-за нее показался Малфой собственной персоной. Мои глаза сами все сказали и мы молча, не договариваясь ни о чем, чинно отправились обратно к лифтам, освещая стены Министерства своим стилем, аристократичностью и непередаваемым шармом.

Нужно уединенное место, здесь такого не найти, только на улице, а лучше, в поместье. Наконец, оставив органы управления позади, мы двинулись по улице будничного Лондона, наводя ужас своими странными одеждами на паршивых магглов. Ближайший тупик.

— Нужно аппарировать домой, срочно, — шепнула я, беря его под локоть.

— Что слу…

Вероятно, Люциус не был готов к внезапному перемещению даже после предупреждения. Он откашливался уже стоя в моем кабинете, пока я рылась в стеллаже со стеклянными бутылочками и колбами, ища флакон с нужной этикеткой.

— Что за срочность, Аллегра?

Я, увлеченная делом и спешкой, совсем забыла ввести его в курс дела.

— Люциус, через десять минут у меня встреча со Скитер на Трафальгарской площади, она интервьюирует Боунс.

Его глаза как по команде расширились и поползли к потолку.

— Что? Что ты хочешь сделать?

— Рита, она поможет…

— В чем поможет, Аллегра? Успокойся, давай по порядку.

Наконец найдя нужную бутылочку, я постаралась угомонить бешеное сердцебиение.

— Как с Маршалом, опоить и похитить, боюсь, другого шанса у нас не будет.

— Стой, не торопись, — он подошел ко мне и схватил за руки, призывая к спокойствию.

— Ты что, ввела Скитер в курс дела? — в голосе осуждение и ярость.

— Нет, конечно, я этого не делала. Люциус, она мне пятки лижет, и потом, она на нашей стороне целиком и полностью. Я знаю как от нее отделаться…

— Не делай поспешных выводов, от этой ведьмы можно ждать чего угодно.

— Она все сделает... — почти шепотом произнесла я.

— Как тебе удалось уговорить её? Это же слишком опасно, у нее совсем мозги отшибло?

— С чего ты за нее переживаешь?

Знал бы он, что мне пришлось вынести, на языке до сих пор вкус женщины, я инстинктивно поморщилась, что не утаилось от мага.

— Она, скорее всего, будет с аврором, Аллегра, охрана не оставляет Боунс даже в туалете, — утрировал он.

— Именно в туалете я её и собираюсь прихлопнуть, что ты предлагаешь? Выбора нет, зелье — запасной вариант, мне нужно заменить Амелию, когда она пойдет в туалет, а там ее будешь поджидать ты.

— Ты обещала без импульсивных выходок и импровизации, она может и не отлучаться.

Беспокойство в серых глазах, он больше не хочет откачивать меня после чьего-нибудь нападения. Я постаралась сделать голос более спокойным.

— Вот возьми, — попросила я, доставая еще один флакон.

— Оборотное зелье? — спросил он, читая бирку. — Для чего мне?

— Мне понадобится твоя помощь.

— Аллегра, ты не понимаешь, как это опасно? И чьи волосы использовать?

— Да что ты заладил? — вскипела я, впервые повышая голос на Люциуса за последнее время. — Ты хочешь рискнуть или предпочитаешь, чтобы нас Лорд прикончил за бездействие? Люциус, мы теряем его доверие!

— Не пытайся манипулировать мной, используя подобные слова, — процедил он, яростно сжав трость в руке.

Бешенство. Всплеснув руками, я кинула на него гневный взгляд.

— Не хочешь — не участвуй, дело твое!

Он схватил меня в охапку, несмотря на мой слегка мужской вид.

— Прекрати, я не хочу, чтобы тебя потом соскребали со стен зданий Трафальгарской площади, или посадили в Азкабан.

Только сейчас он понял, что обнимает Амикуса, отпрянул. Неудобно… Это вызвало бесконтрольную улыбку на моем лице.

— Да, сегодня у меня весь день с ориентацией что-то не то, — протянула я.

Не стоило ссориться, ведь иного шанса действительно может и не представиться.

— Люциус, прошу, твое дело будет более или менее простым. Нужно перенести ведьму в наши уютные апартаменты в подземельях, на выбор: к тебе, или ко мне, — интонация не подходила моему отцу.

— Аллегра, я не хочу, чтобы ты снова рисковала.

— Хорошо, что ты предлагаешь? Это дело зависит от случая. Знаешь, подобной возможности может придется ждать еще уйму времени, и потом, сегодня пятница, значит у нас будет два дня на то чтобы расколоть её.

Люциус тяжело вздохнул. Из ада выхода нет, но это не значит, что стоит бросаться сломя голову, хватаясь за возможно единственную нить. У него на лице были написаны мысли.

— Хорошо, только это не вызывает доверия…

— Ненадежность, я понимаю, но у нас даже нет времени предупредить остальных, чтобы помогли. Нужно сделать все быстро, незаметно, чтобы никто не заподозрил похищения.

— Ты хочешь занять ее место?

— Да, именно это я и планирую, просто потом почувствую себя плохо, и отзову аврора, а сама отправлюсь якобы домой.

— Неправдоподобно.

— Времени нет на проработку деталей, давай просто попробуем.

— Аллегра, прими свой вид, чтобы я смог тебя ударить и привести в чувства, — усмехнулся он.

— Ты боишься не рассчитать силу, видя перед собой мужчину?

Беседа перетекла в более сговорчивый тон.

* * *

Темный переулок возле Пьяного Козла, Рита обязана не опаздывать, иначе ее ждет кошмарная расправа, сама подписалась. До встречи оставалось около двух минут, могла бы и раньше прийти, чтобы не калечить мои нервы. Нам несказанно везет: во вторник Боунс отчаливает в Коппенгаген на саммит объединенных магических государств. Нужно время, чтобы что-то придумать, прочертить лазейку для того, чтобы безнаказанно проникать Отдел Тайн после того, как её хватятся, но надеюсь, нам удастся выудить нужную информацию из головы волшебницы и построить запасной вход, суметь разрушить защиту, установить вожжи правления над изменением чар. А на это были книги. Древние фолианты по приручению помещений, любые доработки смены магии будут фиксироваться на палочке, которая держит контроль. Процедура сложная, требует сил и концентрации, но главное — подобную магию невозможно засечь, не даром пришлось провести в библиотеке множество времени, причем как в Малфоевской, так и в своей. Я готова отдать много сил, лишь бы это чертово задание, наконец, завершилось. Ну, сколько можно?

Белокурая женщина в замшевой зеленой куртке появилась из-за угла, заговорщицки оглядываясь по сторонам. Я рассеяла дезилюминационные чары и стала видимой. Поначалу Рита испугалась и едва не отпрянула, но схватив ее за локоть, я приставила два пальца к губам и прошептала:

— Я от вашего знакомого.

— Но где Ам…

— Тише, без имен, он послал меня сюда, чтобы встретиться с вами.

Я извлекла из складок мантии бутылочку с зельем и положила в карман журналистки.

— Что это?

Она испуганно смотрела на незнакомого бородатого мужчину в темной мантии, начиная жалеть о том, что ввязалась в игру. Ну, что поделаешь, карты разыграны, отступать некуда, потому что больше всего на свете Рита боится Темного Лорда.

— Подольешь зелье в напиток Боунс.

— Но как я это сделаю, с ней постоянно будет аврор.

— Как его имя?

— Бенжамин Томирис, — как на докладе проговорила она, все еще находясь в моих руках.

— Отлично, зелье несложное и его вряд ли удастся обнаружить, это не яд и не снотворное, так что можете подлить в напитки, до того, как они придут.

Я чувствовала, как ее трясет.

— Он будет весьма благодарен вам за работу.

— Это все, что я должна сделать?

— Да, ведите себя естественно.

* * *

— Вас выбрали для столь ответственной миссии, каково ощущать себя одной из самых выдающихся волшебниц Визенгамота? Да и вообще современного общества.

Прыткопишущее перо застыло в нескольких сантиметрах от блокнота и словно посмотрело кончиком на собирающуюся отвечать женщину. Укромный огороженный уголок известного среди немагического населения кафе Chance. Рита уже пожалела о том, что взялась за это дело, пожалела, что поцеловала Амикуса, используя всю свою очаровательную напористость. Считала, что она его провела и начинает грамотно использовать, однако счет был далеко не в ее пользу. Используют как раз её, но пути назад нет, тонкие намеки на благодарность Лорда напротив означали скрытую угрозу. Рита не смогла смириться, что на самом деле её провели, Кэрроу позволил к себе прикоснуться, но будет ли продолжение? Он искренне интересен, даже не из-за состояния и статуса вдовца, он потрясающе красив и умен — о такой партии мечтает любая женщина, вот и она мечтала, только не хотела обжигаться. Работа — все, что связывает этих двоих и ничего больше. Сегодня она была настойчива и получила то, что хотела. Всего лишь мимолетный поцелуй, за который приходится расплачиваться, однако если она выполнит задание, вполне возможно получит больше, как бонус, хотя чего ожидать от мужчин?

В последнее время он слишком сильно попадает под влияние Люциуса Малфоя, раньше они казались разными, но теперь словно породнились, стали как братья, не разлей вода. Люциус, насколько помнила Скитер, не всегда смотрел в его сторону доброжелательно, да и Кэрроу тоже. В их отношениях отчетливо прослеживалось соперничество, на то Рита и журналистка, чтобы подмечать каждый жест, каждый косой взгляд и мимику. А сейчас… Произошло что-то странное, то ли подменили Малфоя, то ли ненаглядного Амикуса. Возможно возвращение Лорда, которое все отрицают, сплотило двух примерных аристократов?

Амелия отвечала на поставленные вопросы строго, сдержанно, без лишних фраз и внештатных эмоций, скучно. Аврор, сидевший рядом, вообще застыл на месте абсолютно не вдаваясь в подробности разговора. Его взгляд замер на ядовито салатовом приспособлении, летающим по строкам. В голове Скитер крутились мысли о том, что должно произойти после приема Амелией зелья, но ничего не случилось. Совершенно. Интервью происходило гладко, ни один человек в маске не ворвался и не напал на них, Боунс не засыпала и не была отравлена, так что же за зелье она только что отхлебнула из чашки с чаем? Может, оно не мгновенного действия, а может, Амикус просто решил подшутить над Ритой за слишком активное участие в его личной жизни? Она и не знала что думать: подозрения, догадки о нападении терялись, растворялись в невидимом пространстве параноидальных мыслей.

«Если это подстава, я прикончу тебя…».

Но нет, волшебник такого статуса не бросает слов и просьб на ветер, значит все идет по плану, раз так надо. Рита думала о будущем вознаграждении, уже представляла, как его губы касаются её шеи, а руки скользят под блузкой, прижимая податливое тело все ближе. Она хотела оказаться в его постели — в обители древнего благородного рода. Мнила, что помощь сделает их ближе, и она вскоре сможет сменить фамилию на мелодичное Кэрроу и не будет мешать изворотливая сучка дочь, посмеявшаяся над её попытками подружиться. Пускай Аллегра остается на другом континенте, и даже если она приедет, вскоре выйдет замуж за какого-нибудь представителя почтенной фамилии, скорее всего за Малфоя-младшего, и не будет мешать счастью в доме, где будет хозяйкой Рита. Амикус медленно, но верно идет на сближение, не торопится, но и не отталкивает. Сегодняшний поцелуй, он ответил на него, а чудесный вечер в ресторанчике на набережной…

— … политика государств во многом схожая, однако, притеснение магглорожденных — это старая тема, чистокровные вытесняют волшебников неподходящих по статусу. Нужны новые законы, законы равенства, я думаю, многие из представителей стран будут выдвигать некоторые интересные и логичные идеи…

Перо скакало по постоянно переворачивающем листы блокноту, а Рита на автомате задавала вопросы, утопая в фантазиях будущей жизни. Возможно, она забегала вперед, слишком вперед, однако никто не отбирал права мечтать, особенно когда эти мечты постепенно превращаются в реальность. Хмурый аврор буквально засыпал от монотонных речей охраняемой, мечтал поскорее уйти отсюда…

Рита вежливо попрощалась с Амелией и её телохранителем и осталась, чтобы заплатить за счет, естественно из казенных денег. Собеседники спешили по делам. Ничего не произошло, план, да его словно и не было: Скитер выполнила свою часть, но возможно, вышли накладки и все полетело псу под хвост… Выходя из укромного чиллаута, она встретила у дверей туалета Бенжамина в одиночестве. Сердце ёкнуло, неужели что-то произошло?

— Бенжамин, вы все еще здесь?

* * *

Женщина вошла в туалет и сразу кинулась к одной из кабинок отделенных перегородками мимо двух щебечущих магглш, поправляющих макияж у зеркала. Мочевой пузырь сейчас лопнет, она выпила достаточно чая, да еще и утренний бесконечный кофе. Томирис проводил до самых дверей, но суровый взгляд начальницы остановил его на входе. Он всего лишь заглянул в кафельное помещение для визуальной проверки местности, за что получил «особое» приветствие от дамочек находящихся внутри. Аврор извинился и убрался. Амелия с остервенением расстегивала брюки, но пока справлялась с ширинкой, поняла, что разговоры стихли, и в туалете образовалась гробовая тишина, однако звука открывающейся двери не было. Чутье подсовывало всевозможные варианты событий. Со скоростью ветра она застегнула штаны и достала волшебную палочку. Внезапно сверху послышался шорох. Голова поднятая вверх.

Последнее, что она увидела — хищное улыбающееся лицо блондинки над перегородкой — одной из тех самых магглш, и волшебную палочку, что выпустила заклятие потери сознания…

* * *

Рита задержалась на мгновение, чтобы убедиться, что с Боунс все в порядке, ей отчаянно хотелось знать, получит ли она желаемое вознаграждение, или сегодняшняя встреча не принесла плодов. Амелия вышла из уборной довольно скоро.

— Рита, вы еще здесь?

— Да, я спрашивала Бенжамина о вас, как о руководителе. Это для портрета, я совсем забыла об этом вопросе. Что ж, вынуждена вас покинуть, огромное спасибо за интервью.

С неким расстройством она вышла из кафе и направилась к переулку возле паба Пьяный Козел, чтобы аппарировать в редакцию Пророка и ждать новостей от Амикуса, ведь он придет, обязан прийти…

* * *

Начальница строгой походкой шла в сторону того же самого тупика, вслед за ней, озираясь по сторонам, следовал Томирис.

— Что же ты сказал Рите обо мне?

— Ничего особенного, всего лишь реклама замечательного руководителя.

— Бенджамин, тебе не идет подлизываться.

Он подавил смешок в ответ на улыбку. Она посмотрела на часы и ахнула.

— Мерлин! Совсем забыла… — она бешеными глазами оглядела подчиненного. — Отправляйся в министерство, передай Джарвису, что я приду через час-полтора, а если не приду…

— Амелия, вам опасно отлучаться одной, для этого меня к вам и приставили, — возмутился аврор, сведя брови.

— Что ты прилип как репей, даже в туалет за мной пытался пройти, я все таки не маленькая девочка, нуждающаяся в опеке, — недовольно проговорила Боунс.

— Никто не сомневается в том, что вы способны за себя постоять, но…

Она состроила гримасу злобного босса, в последнее время с ней такое часто, но какой бы строгой она не была — Амелия была более чем дружелюбной, имела чувство юмора, с ней было приятно с ней работать. Не капризная, как Фадж, которого Томирис охранял до нее. Она наигранно вздохнула.

— У меня бывают личные дела, понимаешь?

— Понимаю, но Грюм приказал…

— Аластор иногда слишком усердствует, тебе ли это не знать.

— Позавчера убили Венс.

Возможно, это подействовало на неё, ведь Эммелина была прекрасным сотрудником… Снова вздох, но на этот раз тяжелый, полный горечи.

— На её доме меняли защиту… — проговорила Амелия скорбно.

— Они подгадали именно этот момент.

— И когда Фадж образумится? Всё это выходит за рамки, слишком очевидно, что он вернулся…

— Вот именно поэтому вы никуда не пойдете без меня, — аргументировал Бенджамин.

— Давай договоримся так: ты лично меня встретишь у дверей министерства через два часа.

Аврор покачал головой из стороны в сторону, через пару часов рабочий день закончится, и встреча не будет иметь смысла.

— Нет, нет и нет.

— Ну, хорошо, зайдем в министерство, я передам поручения Джарвису и со спокойной совестью отправлюсь по делам, без тебя, — обреченно произнесла она.

— Амелия, вы нарочно это делаете? Если с вами что-то случится, меня четвертуют, куда вы направляетесь?

— Томирис, это… — она запнулась. — Не смотри на меня как на работника, постоянно прозябающего в архивах и на судах, у меня тоже есть личная жизнь. И потом, я скоро уезжаю в Коппенгаген, нужно успеть кое-что сделать…

На этот раз пришла очередь вздыхать аврору.

— Тогда я требую, чтобы вы связались со мной по каминной сети через два часа, я буду в своем кабинете.

Победа, она улыбалась. Боунс всегда была праведным сотрудником и начальником. Строгая, но она могла быть и иной.

Распрощавшись, они аппарировали каждый по своим пунктам назначения…

* * *

Большой кухонный стол, составленный из нескольких маленьких, вмещающий как минимум десяток человек; периодический звон чашек о фарфоровые блюдца, уныние, пустые разговоры, скорбь. Выцветшие зеленые шторы размеренно колыхались от апрельского ветра, захаживающего незваным гостем в дом. Почти все в полном сборе. Рыжеволосая полная женщина хлопочет, то и дело подливая горячего чая, скрашивая бездействие присутствующих. Из коридора доносится омерзительный голос бывшей хозяйки дома, нашедшей место на портрете, который завесили потертой тканью, как-то спасающей от неприятных возгласов. Уставший мужчина с некоторыми шрамами на лице со вздохом закрыл дверь, чтобы приглушить ругательства картины. Еще один маг с черными волосами до плеч и бледным как у призрака лицом потер переносицу и взглянул на пол, где то и дело маячили домашние тапочки и полы длинного халата нелюбимого хозяина дома, в котором они все собрались. На одной стороне поневоле, дружбы между ними никогда не было, лишь взаимная неприязнь.

— Прекрати мельтешить, Блэк, этим делу не помочь.

Сириус с нескрываемым отвращением посмотрел в сторону говорящего, но не прекратил вышагивание по скрипучему паркету собственных владений.

— Можно подумать от тебя много пользы Нюниус.

Снейп вернул надменный взгляд бывшему школьному неприятелю.

— Я уже говорил, что о нападении на Венс ничего не знал, — оправдывался он в раздраженном тоне, игнорируя детское обзывательство.

— И ты называешь себя шпионом?

— Видишь ли, Темный Лорд не всех Пожирателей посвящает в дела, — язвительно довершил Северус.

Словно молния сверкнула меж ними; искры в глазах, неприкрытая лояльная ненависть.

— Прекратите, — спокойно осек седовласый старец, сидевший в кресле, возле открытого окна. — Не забывайте, что вы на одной стороне. Северус, как думаешь, чьих рук дело?

— Исполнители, скорее всего, Беллатрисса — её привычка камня на камне не оставлять, слегка варварский почерк Долохова — убивать при помощи маггловского холодного оружия. Об остальных остается догадываться, но скорее всего, вся семейка Лестренджей поучаствовала, сработали быстро, их было минимум четверо.

— Подонки, не пожалели маленьких детей, — проскрежетал голос всегда сдержанного Люпина.

— Да, у министра не все с головой в порядке, Пророк снова ничего не написал, — раздосадовано произнес Артур Уизли, он почувствовал на своём плече руку жены.

— Это дело рук Малфоя и Кэрроу, хитрые крысы, — выругался Аластор Грюм; по его виду можно было сказать, словно он побывал в сотне мировых войн — чего стоил протез вместо ноги. — Газетенку затыкают они. Я уже давно присматриваю за этой парочкой, но их репутации чисты, ни единого пятнышка. Ни одного намека на участие.

— Думаешь, там есть еще кто-то?

— Вероятнее всего… Только не подкопаться, не вычислить, все следы тщательно заметаются.

— Гормус что-нибудь вспомнил? — поинтересовался Ремус.

— Увы, кто-то постарался и стер ему воспоминания о дне суда над Роджером, и восстановить их не могут даже специалисты в Мунго, очевидно его использовали, но никаких следов Империуса не нашли. Последнее что он помнит, это как уходил из Министерства за день до суда. Подставили не только его: молодой аврор был замечен с ним в баре «Святой Грааль», однако сам Ричард Кэрриер утверждает, что не заходил туда после работы. Так же Пожиратели подсунули Маршалу эффектную картинку напоследок в виде фигуры в черном капюшоне с серебряной маской, надеясь создать видимость неудавшейся битвы. Однако мне кажется, что они не слишком-то старались.

— Везде присутствует Оборотное зелье… — протянул Сириус, все еще меряя шагами кухню.

— Мне с самого утра в день слушания показалось, что Маршал странно себя ведет, он, или тот, кто его изображал, пришел на работу совершенно разбитым, больным, на нервы это не было похоже. Скорее всего, Маршал успел ранить крысу, когда понял, что его обманули.

— А Кэрроу и Малфой?

— Они не берутся за такую грязную работу. И выглядели они абсолютно здоровыми, но Амикуса не было на слушании. Он шнырял по Министерству впоследствии. У них есть шестерка…

— Но как им удалось заставить Уэмпшира лгать под Веритасерумом, и кто таинственный союзник?

Грюм хрипло вздохнул.

— Это загадка. Чары на входе в камеры легко бы распознали антидот, охранник ничего не заметил странного, разве что тоже болезненного вида Гормуса.

Секретное расследование, проводимое Грюмом, открывало все больше и больше улик, только цепочка не вела ни к кому, хотя дело было выполнено грязно — шпионы оставили много помарок и недочетов.

— Мы трясли Дженнингса, но он клялся, что дал Роджеру Сыворотку правды на суде, здесь нить оборвалась. Я не могу понять, как им удалось? Сейчас они продолжают обрубать концы, я считаю, что Эммелину убили из-за этого дела.

— Аластор, ты что-то накопал? — взволнованно произнес Люпин

— Да, в записях заявок на посещение заключенного в Азкабане значилось её имя…

Присутствующие встрепенулись, Молли Уизли вновь проронила слезу в память о погибшей и ее семье.

— Ей разрешили посещение? Но это невозможно… — не согласился Снейп. — К нему никого не пускают, даже Джейн. И как минимум не будут пускать еще год.

— Считаю, что агенты Лорда перестраховались. Да у Венс был реальный шанс попасть к Роджеру.

В комнате начались перешептывания, все приходили к согласию. Она была внучкой Антониуса Венса — верховного чародея Визенгамота, заменяющего скрывшегося от министерства Альбуса Дамблдора. Её ошибкой было то, что она решила самостоятельно начать расследование, не предупредив Орден.

— Кто мог знать, что настолько опасно копаться в свершенных делах. Но что ее подтолкнуло?

— Джейн, — продолжал вещать хромой аврор. — Она была ее лучшей подругой, и теперь отказывается с кем-либо общаться, старательно обходит тему мужа. Мы не можем привлечь ее к ответу…

— Она напугана… — сказал Артур. — Считает, что вырыла могилу Эммелине собственноручно.

Снова всеобщая пауза, тяжелые вздохи, уныние, их обставляют на каждом шагу. Сила Лорда все крепнет, и никто не в силах ему помешать. Кругом одни предатели.

— Аластор, в Отделе Тайн все спокойно? — спросил Дамблдор, нарушая молчание.

— Да, я приставил охрану к Боунс и Джарвису. Больше попыток взлома архива не было. Моим людям можно доверять.

Артур заметно поежился при этих словах. В Отдел Тайн пытались заслать Нагайну, и он на неудачу попался на зубок громадной змейке, благо Гарри спас его своей странной связью с Темным Лордом.

— Значит, они не сдвинулись с места, это радует, — произнес Блэк, сведя пальцы у бровей.

— Не стоит радоваться, — перебил общие мысли Снейп. — Неизвестно сколько у них козырей в кармане.

Сириус собирался огрызнуться в сторону старого «друга», намеренно провоцирующего всеобщее уныние, однако тот говорил чистую правду, и он сдержал порыв. Сейчас просто не время выставлять себя посмешищем, а нестабильность нервов вызвана тем, что Блэк буквально заперт в своем собственном доме и все еще числится беглым преступником. Он не может выйти в свет, чтобы наподдать врагам, а руки чесались, Сириус рвался в бой, потому что совсем одичал в четырех стенах.

— Как Гарри? — перевел тему еще один беглец, который должен томиться в тюрьме за мнимое подстрекательство студентов в создании армии. — Как его уроки?

— Никак, Поттер совершенно не способен обучаться Окклюменции, — плюясь ядом, изрек Снейп ненавистное имя, ловя на себе свирепые взгляды оппонента в халате.

Он опустил одну занятную вещь, что вышеназванный Гарри был отстранен от занятий по защите разума от вмешательства еще полтора месяца назад, когда нагло подсмотрел некоторые воспоминания в Омуте Памяти в его кабинете. Хорошо, что ему не попались скинутые туда сцены насилия над маленькой бестолковой девочкой, ныне пропавшей без вести. Но все равно подобного вмешательства в личные тайны он перенести не смог, готов был четвертовать парня, сделать одолжение красноглазому чудовищу. Стоит избавиться от Омута памяти или отправить его в Тупик Прядильщиков, чтобы ни у кого больше не было искушения посмотреть столь личные воспоминания.

* * *

Северус отправился в Хогвартс, который сейчас напоминал отдельное государство за крепкой Берлинской стеной, а у руля стояла тиранка Амбридж, министерская ищейка, она на самом деле являлась такой же магглоненавистницей, как Волан-де-Морт. Загнанные в клетку как звери, студенты, превратились в пленников тоталитарного режима. Снейп затих с побегом Дамблдора, ныне живущего на Гримуальд Плейс, командующего им оттуда. Отношение к Северусу среди членов Ордена и так было не ахти, многие не верили в его принадлежность к светлой стороне, тем более, теперь, когда Лорд практически забыл о нем, перестал вызывать. Ощущение, что доверие к уменьшилось, настигало параноидальными рассуждениями, однако он был все еще жив, значит, мысли о предательстве автоматически отпадали. Быть может, с побегом Альбуса, Волан-де-Морт просто перестал интересоваться новостями о Хогвартсе. Вот это уже больше походило на правду, если бы не присутствие еще одной увлекательной персоны в школе — Гарри Поттера.

Снейп патрулировал коридоры замка, опустевшие под влиянием временного директора Амбридж. Практически все ученики тихо заканчивали предпоследнюю пару, у него же было окно. Не было детишек, на которых можно немного выпустить пар, чтобы успокоить нервы. Студенты даже перестали выкидывать фокусы на его уроках, боясь инквизиторских наказаний, остающихся шрамами на руках, но они не так боялись Снейпа, как Амбридж. Замок превратился в тюрьму с хорошим пропитанием. Мимо пролетел Пивз, тоже на удивление ставший тихим призраком, лишь изредка напоминающий о своей взбалмошной сущности. Полтергейст с неприязнью глянуло на Северуса и скрылось в стене первого этажа. Погруженный в свои мысли, Снейп сначала даже не заметил, что начинает покалывать левое предплечье…

* * *

Люциус оставил Боунс в подземелье Малфой-мэнора и отправился к Лорду в готический замок, как всегда встретивший его непоколебимым «уютом» статуй и помпезных сводов. Надеялся, что Аллегра уже вернулась домой целая и невредимая, смогла улизнуть от Томириса. Признаться, когда Люциус узнал, что в этой операции ему придется играть существо женского пола, хотел воспротивиться, но времени на отговорки не было. Идея Аллегры была вполне адекватной, но не обещала удобств. Ей не привыкать играть чужие роли, даже людей противоположного пола, но вот для него это было впервые. Не было выбора, кроме как согласиться на авантюру. Её импульсивные задумки обычно имеют успех, однако что делать дальше? Определенно опасно вмешивать в дело Снейпа. Предатель может сдать исчезновение Боунс раньше времени и обязательно сделает это, нужно посоветоваться с Лордом, его может даже порадует сдвижение задания с мертвой точки, ведь им, наконец, удалось изловить недоступную ведьму — главную головную боль последних месяцев. Да, имея в арсенале Аллегру, они много приобрели, однако больше всех приобрел сам Малфой…

— Люциус, я уже и не ожидал тебя увидеть по собственному желанию.

— Мой Лорд…

Он склонился к ногам хозяина и поцеловал края его мантии.

— Встань, — отдал Лорд приказ высоким голосом. — Что привело тебя ко мне?

Он играл, лукавил, издевался над безыдейностью, вглядывался в душу слуги.

— Мой Лорд, — уверенно сказал слуга. — Мы поймали Амелию Боунс.

Улыбка на хищном лице, он был доволен, но не особо показывал этого, потому что устал ждать.

— Каковы ваши дальнейшие действия?— ехидно спросил Волан-де-Морт, ставя подбородок на костлявую руку, словно готовясь к порции сказок.

— Могу ли я попросить вашего совета, возможно, помощи? — спросил Люциус, инстинктивно отдалившись на шаг, неизвестно чего можно ожидать от хозяина, не слышавшего хорошие новости так долго.

Наверное, Лорд был не в таком плохом настроении, как показалось изначально, и видимо, не собирался нападать, хотя бы словесно, за проявленную наглость.

— Спрашивай.

Люциус набрал в легкие побольше воздуха, готовясь вынести на обсуждение не очень приятные предложения.

— К знаниям Амелии Боунс не так просто подобраться, на неё не действует Империус и Сыворотка правды, нам нужен сильный легилимент, чтобы расколоть её.

Усмешка, блеск в красных глазах, конечно, сам Темный Волшебник не согласится участвовать в представлении, и их мысли обратились к единственному профессионалу в этой области. Но Северус, ведь он действительно предатель…

— Почему ты сразу не обратился к Снейпу? — растягивая слова, сказал хозяин, догадываясь об общих знаниях.

— Поэтому я и пришел за советом, нужна гарантия… — он осекся.

— Что ж, Люциус, я смотрю, Аллегра ввела тебя в курс дела, — не стал Лорд ходить кругами.

Далее без всяких уговоров и разглагольствований он приказал Люциусу подойти. Малфой, высоко задрал рукав рубашки, оголяя Метку, пока хозяин доставал волшебную палочку. Как только её кончик коснулся оголенного участка кожи с татуировкой, он почувствовал жжение, так всегда происходит при вызове. Оставалось только ждать, пока Снейп явится…

* * *

Не рано ли для вызова? Редко когда его вызывали не ночью, а тем более, часы показывали только половину пятого вечера. Вероятно что-то могло случится, раз о нем вспомнили в такую «рань», наверняка нужна сила для какого-нибудь омерзительного дела. Времени возвращаться в резиденцию Ордена Феникса не было, поэтому Северус решил предупредить единственного члена организации, находящегося в замке.

Ученики покидали кабинет трансфигурации с довольными лицами. О, конечно, золотое трио. Ребята не заметили его, стоящего у входа. Стоило отвести душу, Метка стала разрывать предплечье, Лорд очень жаждет с ним встречи. О, какая неожиданность, рыжий Уизли, выходя из класса, случайно задел плечом профессора зельеварения. Нервно сглотнул, когда понял кто перед ним: голубые глаза со страхом посмотрели прямо перед собой. Он был высок, и уже дорос до Снейпа, чтобы поравняться с ним носом, но все равно выглядел пришибленно и казался ниже ростом.

— П-простите сэр.

— Минус десять очков Гриффиндору, купите очки, мистер Уизли, — прошипел тот, под протестующие, и в то же время, обреченные взгляды Поттера и Грейнджер.

Детки молчат, устали препираться, а зря, он бы с удовольствием отвел душу, сняв еще пару десятков баллов. Гермиона потянула оторопевшего Рона за рукав мантии, намекая на сдержанность, и троица ушла. Как жаль, что это был не Мальчик-Который-Выжил, он бы снова ощутил на себе месть за вмешательство в Омут памяти. Северус вошел в класс, где Макгонагал собирала свитки со стола и убирала принадлежности темы урока по местам. Кажется, студенты сегодня трансфигурировали крыс в чернильницы, впрочем, не важно… Она, наконец, соизволила заметить вошедшего.

— Северус?

Он обернулся, чтобы проверить, нет ли ушей у входа, в особенности, самыми неприятными были бы уши Амбридж.

— Меня вызывают, сообщите Дамблдору, — коротко произнес он.

Минерва как всегда сделала обеспокоенное лицо, как будто собиралась посочувствовать.

— Будьте аккуратны, — поникшим голосом сказала она, а в глазах отпечаталось беспокойство.

Снейп кивнул, собираясь выйти из кабинета, но вдруг вспомнил:

— Прошу вас, найдите замену предмета четвертому курсу, пока меня не будет.

Минерва кивнула, снова оглядывая его материнским взглядом с долей заботы, а Северус направился в подземелья за реквизитом в виде маски и черной мантии. Забрав вещи, он двинулся к выходу из школы нервной быстрой походкой. Метка приносила не просто неприятные ощущения, а самую настоящую боль, хотелось вырезать кусок кожи и скормить его гиппогрифам.

— Профессор, у вас не…

— Не сейчас, мистер Малфой, — рявкнул он, даже не взглянув на парня, имевшего обычно его «особое» расположение.

Как только Северус пересек вход в замок Волан-де-Морта, татуировка прекратила разрывать на куски его плоть, однако это не обнадежило, неизвестно зачем его вызвали: для очередного доклада? Но говорить не о чем, длительное время ничего не происходило, и скорее всего, Риддлу это не понравится. Просторный зал, несмотря на свет из сводчатых окон, казался запущенным в полумрак, обстановка была схожа с желтоватой сепией фотографии. Величественная, но старая и неуютная обитель чистокровия, хотя место не было похоже на волшебное, возможно, оно принадлежало магглам. Получеловек изменил привычке встречать гостей, сидя на троне, и сейчас стоял рядом с Люциусом, выделяясь на его фоне зеленоватой бледностью, чрезмерной худобой. Создавалось впечатление, что это тело уже давно покинула душа. Люциус с неодобрением смотрел на прибывшего «коллегу», в последнее время он кидает на него какие-то странные взгляды. Там, на суде над Уэмпширом Малофой был неразговорчив и нехотя отвечал на поставленные вопросы. Когда изменилось его отношение? Может, Амикус занимается подстрекательством? Вполне вероятно, Кэрроу ненавидит Снейпа всей душой за исчезновение ненаглядной дочурки, хотя в министерстве он был более или менее приветлив, но кто знает, что может быть в голове у отца, потерявшего единственную наследницу? Хорошо он еще не знает, что на самом деле произошло.

Снейп склонился для обряда приветствия, только затем поднялся и кивнул Люциусу. Разговор, однако, не спешил начинаться. Лорд смотрел как-то оценивающе, словно прикидывал, что с ним делать. Змеиный взгляд гипнотизировал, а вот второй присутствующий на встрече молчаливо взирал свысока фирменным аристократичным взглядом.

— Северус, — прошелестел по огромному залу голос, отражаясь от стен. — Для тебя есть небольшое задание.

Странный взгляд Малфоя в сторону хозяина, некое замешательство, возможно, протест, нарастающий с каждой секундой.

— Но прежде чем ввести тебя в курс дела, ты должен дать обещание о неразглашении, подкрепленное чарами.

Что это, недоверие? Ну, конечно, Лорд всегда был параноиком, перестраховщиком, а черты лица Люциуса разгладились, он заметно успокоился и едва подавил желание вздохнуть. Почему такая секретность? Делать нечего, несогласие влечет за собой весьма неблагоприятные последствия в виде нескольких порций пыточных заклятий, а далее — смерти. Складывалось ощущение, что никто из присутствующих действительно не доверяет ему.

Люциус протянул руку, и ни секунды не медля Северус схватил предложенную кисть, обхватив за запястье. Темный Лорд достал волшебную палочку, произнес.

— Обещаешь ли ты, Северус Снейп хранить в тайне все то, во что тебя посвятят сегодня вечером?

Что-то подсказывало, что не предвидится ничего хорошего; золотые нити стали оплетать сцепленные руки, пересекаясь и излучая неяркий свет.

— Обещаю… — монотонно ответил он.

— Обещаешь ли ты приложить все усилия в помощи общему делу?

Люциус ухмыльнулся, сверкнув серыми глазами.

«Мерлин, что они задумали?». Стало совсем не по себе, но он стойко держал все мысли внутри. Подписывается, возможно, под что-то необратимое, имеющее ужасные последствия. Лорд не верит в его молчание, но почему тогда все еще использует в своих делишках? Нет, это что-то, что под силу только Снейпу, а секретность обусловлена серьезностью.

— Обещаю…

Северус не сможет обмолвиться и словом о предстоящем задании, роспись в дьявольском документе поставлена, назад пути нет. Дамблдор не позволит ему говорить об этом, иначе Непреложный Обет возымеет силу и убьет верного шпиона, а старик ни за что не согласится на это, пускай умрут сотни, тысячи, а Снейп будет жить во имя более высоких целей. Отчего у Малфоя такое довольное лицо? Золотые нити скрепились и медленно растаяли под финальным заклятием, скрепившим тайну…

* * *

Пока Люциус выполнял свою часть плана и оповещал Лорда, я пила кофе в собственном кабинете, нервно сжимая кружку. Вроде бы всё удалось, но что-то он долго, через час мне нужно будет связаться с Томирисом и доложить о себе. Ох уж эти авроры… Но на самом деле, испытываемый стресс был совершенно понятен, ведь мне предстоит встретиться с Северусом, провести в его обществе какое-то время… Голова начала жутко болеть от первой же мысли подобного рода, но все может измениться, если Люциус не придумает как заткнуть ему рот, а для этого он и отправился к Волан-де-Морту, только он может приструнить Снейпа, приказать, наконец, заставить дать Непреложный Обет, черт подери, я прекрасно понимаю, что Темный Лорд поймет, что Малфой в курсе предательства своего «друга». Но нет иного выхода… Кажется, в последнее время разговоры о нем доставляют моему любовнику некое неудобство. Люциус совершенно не хочет знаться с Северусом, хотя раньше общался нормально, а причина ментальной ненависти — я. Это ревность, обыкновенная мужская ревность. Раньше ему было плевать на то, что меня изнасиловали, плевать на то, кто это сделал и при каких обстоятельствах, но сейчас я вижу, что Люциус мечтает проклясть Снейпа, но не говорит об этом. Радоваться или плакать? Не знаю, я должна сосредоточиться на книге, лежащей передо мной. «Заклятия и ритуалы доверия и подчинения». Весьма «познавательная» литература, ощущаю, как мурашки бегут по спине. Темная магия, рукопись древних веков, весьма редкий экземпляр, возможно, даже единственный в своем роде, он хранит описания настолько омерзительной магии, замешанной на крови, что я ощущаю, как меняется настроение, слышу гулкие удары собственного сердца в размеренном темпе. Фолиант завлекает, очерняет душу, когда читаешь строки жертвоприношений и даже каннибализма. Но слава Мерлину, подчинить вход в Отдел Тайн не требует столь жутких деяний, однако отнимает множество энергии. Нужна собственная кровь, довольно много крови, в зависимости от силы защитных чар нанесенных на «желаемую» местность. Заклинания на латыни, концентрация, единение души и тела в комплексе. Но чтобы наложить его, нужно знать обо всех магических заклятиях, охраняющих Отдел Тайн и снять их, для успешного выполнения, тогда все изменения будут фиксироваться на твоей палочке. Просмотреть их будет возможно простым Приори Инкантатем, а так же узнать все пароли и коды, которые обязательно поменяются, когда найдут тело Амелии Боунс…

Да, она не жилец, с такими шишками игры весьма опасны, женщину уже можно вычеркнуть из списка живущих ей осталось совсем недолго. Но на меня не нахлынуло чувство отчаяния и вины. Быть может, потому что она еще жива? У меня нет желания оставлять ее на белом свете, это странно. А если книга так действует? Внутри словно все кипит, когда притрагиваюсь к пожелтевшим страницам, хранящим множество темных тайн, как будто рукопись как-то соединяется с разумом, заставляя эмоции приглушаться, и вызывать только нужные ощущения. Энергетический поток, я чувствую его всем телом, даже дыхание становится чересчур спокойным и размеренным, подобно входу в транс. Громкий хлопок вернул сознание к реальности, в мозгу перестали вращаться кровавые иллюзии ритуалов, передо мной стоял домовой эльф.

— Мастер Малфой велел сопроводить вас в Малфой-Менор, — прощебетал Кэрри.

— Снейп там?

— Да госпожа.

Я захлопнула зомбирующий фолиант и положила его в ящик стола, молча подошла к существу, на ходу превращаясь в отца, чтобы аппарировать в подземелья поместья Люциуса. Одежда на мне была уже мужской, подготовилась заранее. Эльф с интересом наблюдал за изменением внешности, но не проронил ни слова. Аллегра, ты должна быть сильной, ты идешь на встречу с ним, мысли о Боунс отходят на второй план, как и мысли о Люциусе…

КОЛЛАЖ:

http://s002.radikal.ru/i197/1002/2c/657db072838d.jpg

http://i069.radikal.ru/1002/d4/8db68c75fbb1.jpg

Люциус еще не ввел Снейпа в курс дела, он обдумывал все варианты времени и места, но Лорд освободил их раньше, не собираясь вдаваться в подробности планов. Стоит подождать Аллегру и посмотреть на её поведение, выбрать слова и сообщить обо всём вместе. И потому Люциус понял, что получит эстетическое удовольствие от её роли, игры. Театр — потрясающе обыгранные персонажи, она просто не сумеет сорваться, не проклянет Северуса, или того хуже, ведь кажется при нем, иногда Аллегра теряет драгоценное самообладание.

Мужчины аппарировали в кабинет поместья и оттуда отправились в подземелья, наудачу Нарцисса была совершенно в другой части замка, незачем супруге знать о том, что в доме гости и даже пленница. Жена вообще редко вмешивалась в его дела, не считая недавней попытки. Заглушить ее тревоги могла лишь порция ласки, которую муж выполнил как обязательную работу, а потом просто ушел в объятия другой. Странная ночь получилась…

— Кэрри!

Эльф появился прямо перед входом в нижние уровни замка.

— Приведи Амикуса.

Непонимающий взгляд круглых огромных глаз, инстинктивное прижатие ушей.

— То есть госпож…

— Да, господина Кэрроу, — мгновенно среагировал маг.

Эльф кивнул, поймав испепеляющий взгляд Люциуса, так как едва не выдал весьма опасных слов, обозначив род уважительного обращения к Аллегре. Снейп внимательно разглядывал картину эпохи возрождения и вроде бы не обратил внимания.

Они спускались по винтовой лестнице в обитель сумрака, окутанного запахом застарелой крови. Всего лишь иллюзия, но ничто не смоет с места жирный нагар убийств и стенаний узников. Его поместье было главным стратегическим объектом во время первой войны и хранит множество тайн, весьма кровавых. Сейчас оно стало временным пристанищем Амелии Боунс. Ловко Аллегра её поймала, ничего не скажешь, а главное, так просто. Никаких ядов, усыпляющих зелий в ее чай подлито не было. Рита подмешала в кружку интервьюируемой мочегонный отвар. Когда Люциус узнал об этом, он не мог прийти в себя довольно долго, хотелось смеяться, однако времени не было, они как раз находились в туалете кафе. Воистину глупо и гениально.

— Ты не хочешь меня, наконец, просветить? — процедил Северус, не выдержав молчания, преследующего от самого замка Волан-де-Морта.

Люциус и забыл, что с гостями обязательно нужно общаться, а вернее, просто не знал о чем говорить с предателем, с которого хочется снять голову за растление его любовницы. Но больше всего его бесило то, что Снейп просто не достоин таких чувств, чтобы ради него Аллегра жертвовала всем и вся в попытке сохранить его никчемную жизнь. Ничего, она еще молода и импульсивна, это пройдет. Люциус собирался изгнать из юной головы демонов, заменяя их собой. Странно, но возможность разрыва с ней попросту отпала, несмотря на неправильность отношений. Он не отдаст Аллегру никому…

— Сейчас прибудет Амикус, и ты все узнаешь, — стараясь говорить ровно, изрек Люциус слега раздраженно.

Он был прав, стоил им завернуть в коридор с одинаковыми дверями по бокам, действительно напоминающий о тюрьме, как там появился Амикус, перенесенный домовиком прямо в подземелья. На лице ни грани волнения, привычный фасад хладнокровия и присущего аристократизма.

— Северус, — произнес Амикус, слегка кивнув, не предлагая руки.

Тот ответил тем же.

— Что сказал Темный Лорд? — спросила Аллегра, словно забыв о своем ненаглядном.

Однако в глазах читалась серьезная тоска. Девочка справится, она не должна наломать дров.

— Лишь предоставил нам помощника, — кинул взгляд на Снейпа Люциус.

Она прочитала в его глазах уверенность, значит, их не предадут.

* * *

Амикус с побега дочери вел себя отчужденно, не считая ярого желания прибить в первый день, сейчас это выливалось в сухие речи и ничего больше. И когда это Малфой и Кэрроу так сдружились, что позволили домовым эльфам перемещаться между поместьями? Обычно доверие этих двоих считалось вещью абстрактной, весьма призрачной, вопиюще наигранной, но сейчас появилось стойкое ощущение, что они понимают друг друга без слов, перекидываясь одними жестами. Сплотила работа? Да не может быть, эти холеные аристократы не придут к согласию, даже если останутся одни на обитаемом острове. Они всегда были соперниками, но тогда что, черт возьми, происходит? Или это дружба против него? Недоверие? Откуда? Ему и так никто никогда не доверял, однако Люциус всегда нормально с ним общался, а сейчас от него сквозит неприязнью, и это весьма ощутимо. Анализируя спутников, Северус выпал из реальности, а вернее, забыл, что он здесь для помощи, но в чем? Он и не заметил, что в подземелье царит молчание, и его «коллеги» сверлят друг друга взглядами, решая, кто первый начнет разговор.

— У нас Амелия Боунс, — не выдержал Амикус первым.

Слова рубанули мачете по сознанию Северуса. Мерлин, они поймали, выследили, увели её из-под грюмовского носа. Он не подал вида, что слегка ошарашен, но уже знал, к чему клонят собеседники. Все из-за глупого Пророчества, позарез понадобившегося Волан-де-Морту. Сразу понял, какая помощь потребуется от него, и из-за Непреложного обета будет обязан выполнить поставленную задачу, а иначе… Иначе смерть…

— Вы полагаете, что я смогу вытащить из нее информацию? — растягивая слова, произнес Снейп.

— Более того, тебе это удастся, — подал голос Малфой.

О да, они знают, прекрасно знают, что Снейп великолепный леглимент, и сейчас этот дар, тренированный годами, сыграет против него и интересов Ордена, и отвертеться будет невозможно. Задание воистину секретное и важное, как и предполагалось. Удалось же двум интриганам изловчиться и поймать волшебницу такого ранга и неприкосновенности. Но кто им помогает, кто шестерит в Министерстве? Это не какие-то мелкие пешки…

~~

Люциус посмотрел на Аллегру предупреждающим взглядом и произнес отпирающее заклятие, наставив палочку на замочную скважину железной двери. Они вошли без страха быть опознанными показаться перед пленницей, это означало лишь одно, отсюда она выберется вперед ногами. Первым вошел Малфой, спутники последовали за ним. В дальнем углу, послышались шорохи.

— Люмос Максима, — равнодушно скомандовал Люциус, отправляя на потолок освещающий шар.

Амелия сидела у стены камеры и невидяще щурилась, она успела привыкнуть к темноте, пока похитителей не было. Наконец, глаза сфокусировались, в них не было страха, удивления, а мерцала отчетливая злоба и ненависть.

— Вы… — яростно выплюнула она сквозь зубы.

Взгляд сидящей на замызганном матрасе со старыми пятнами крови Боунс переместился на остальных. Уверенность, она изначально практически точно могла определить, кто были ее похитители, ни секунды не сомневалась и получила подтверждения. Аллегра не подавала вида, не было жалости в карих глазах её отца, она держится, но пока ничего не произошло.

— Мисс Боунс, кто вас так учил здороваться? — насмешливо кинула Кэрроу, отчего у Люциуса внутри все похолодело.

Маска, наверняка фасад равнодушия. Снейп прислонился к железной двери, скрестив руки на груди, и наблюдал, ожидая команды к действию. Его актерская игра была ничуть не хуже. Чертов предатель…

— Что вам нужно, Малфой? — вскочила она на ноги, обращаясь к нему, теряя остатки самообладания.

— Вы прекрасно знаете, что нам нужно, Амелия, — полным достоинства тоном ответил Люциус.

— Я ничего не скажу, — сквозь скрежет челюстей.

— Этого следовало ожидать, но боюсь, у вас не будет выбора, — вторила Аллегра в такой же манере.

Её взгляд обратился к Северусу — единственному человеку, который не должен был здесь находиться, человеку, которого она оправдала четырнадцать с половиной лет назад, когда Лорд пал от руки Гарри Поттера, а Дамблдор с пеной у рта доказывал, что подопечный раскаялся и перешел на сторону добра до окончания войны. Как она была неправа, вырыла себе могилу еще тогда… Северус смерил её равнодушным взглядом.

— Снейп… — прошипела она, сделав шаг навстречу.

— Полегче.

Палочка Аллегры предупредила действия разозленной ведьмы. Люциус наколдовал стул посреди камеры.

— Присядьте, мисс Боунс, успокойтесь, — елейно произнес он.

Но женщина пыталась воспротивиться, проигнорировав предложения.

— Советую по-хорошему, — сказала Аллегра, угрожая.

Никакой реакции, абстрагирование от ситуации. Амелия фыркнула в сторону мужчин. «Амикус» посмотрел на Малфоя вопросительно.

— Я, возможно, повторюсь, но у вас нет выбора.

Империус на нее не действует. Брыкаться не стоило — это лишь трата времени. Ей придется… Небольшая пауза, Люциус не ожидал…

— Круцио!

* * *

Я почувствовала, как моя энергия превращается во что-то омерзительно темное и накрывает меня с головой. Красный луч света ударил в грудь пленницы, сваливая ее на пол. Держится, не стонет, я ощутила жар в теле, смрадный, но, в тоже время, непоколебимое удовлетворение власти. Безоговорочный контроль над чужой болью. Завораживающе, то же я испытывала, когда проклинала Северуса несколько месяцев назад. В глазах Люциуса ошеломление, постепенно сменяющееся одобрением, но оно было каким-то наигранным, неживым. Жестокость, я так жестока… Мерлин, что же я творю? Первый стон Боунс вывел меня из некоего оцепенения, я на автомате опустила палочку, завершив заклинание. Бесчеловечно, я бесчеловечна… Мерлин, как же так можно? Своими руками я совершаю зло, преступление. Амелия лежала на полу, пытаясь привести дыхание в норму.

— Подонки, — тихий шепот.

— Ну, же, Амелия, давайте не будем все усложнять, — усмехнулся Малфой, выходя из шока после моих действий.

Я чувствовала, как взгляд позади стоящего Снейпа прожигал дыру в моей спине. Почему? Что я сделала неправильно? Я выполняю свою роль, очевидно… Успокаивать себя сложно, особенно когда понимаешь, что ты чудовище, но нужно держаться. Только что осознанно причинила боль тому, кто ее не заслуживал…

— Я ничего не скажу… — продолжала настаивать волевая Боунс, сплевывая на пол кровь. — Убейте меня сразу!

Справа послышалось наигранное цоканье. Люциус включил сарказм:

— Не стоит торопиться, умереть вы всегда успеете. Встаньте.

Женщина к удивлению поднялась, гордо, так надменно, что сам комедиант Люциус мог бы взять у нее пару уроков. Испарина на лбу соответствовала только что перенесенному пыточному заклятию, но она держалась, сильная, правда долго не протянет. Удивляюсь собственному цинизму, словно все чувства выключили, самоистязание отошло на второй план, мои мысли были позади, исследовали человека по имени Северус, а на иных мне было все равно. Мерлин, кем я стала? Нет в душе угрызений, смотрю в глаза обреченной женщины, которую придется убить, возможно, мне, и ничего не чувствую. Равнодушие… А может, собранность и остатки самообладания? Да нет же, именно равнодушие, отрешенность… Я слепила себя такой, какой хотела. Эхо обрывков уговоров Амелии принять сидячее положение. Вежливо, порядочно, Люциус просто еще не вышел из себя…

— Я сказал, сядь, — наконец рявкнул он.

Это игра такая, заставить ее сесть без применения волшебства. Я обернулась на Снейпа, создавалось впечатление, что ему скучно смотреть на наши издевательства. Испытывал ли он что-то в этот момент? Может быть, но маска была идеальной… Лицо Люциуса посетила гримаса ярости, ему не подчинялись, он терпеть этого не мог, быстрым шагом подойдя к ведьме, он взял её за шкирку и буквально кинул на стул, моментально наколдовав веревки, обвившие пленнице ноги и руки за спиной. Можно было сделать так сразу, но все же Люциус садист, его чудовищность куда более опытная, нежели моя, и я вдруг подумала, что он сексуален, когда ведет себя как маньяк. Он вернулся на исходную и прочел в моих глазах эту искру, даже не понял сначала…

— Северус, думаю, пора начинать, — скомандовала я, пропуская его вперед себя.

Снейп как-то вальяжно подошел к женщине, съедающей его ненавистным взором. Дай волю, Амелия самолично перегрызет ему горло.

Я достала золотые часы отца из нагрудного кармана. До встречи с Томирисом еще полчаса. Думаю, никто не обидится, если я ненадолго отлучусь к этому времени.

— Бесполезно, вы не пробьетесь через мой барьер, — поняла она наши намерения, стараясь дезориентировать.

Увы, Снейп слишком бесстрастен и его не собьешь глупыми провокациями. Собранность и концентрация — вот основные качества леглимента, вот основные качества человека, что стоит спиной ко мне, завораживая чернотой силуэта. Никто: насильник, саркастичный сальноволосый ублюдок, предатель… Но именно он заставляет моё сердце биться быстрее и впадать в апатию долгими одинокими вечерами, или кутаться в тепло Люциуса в надежде, что когда-нибудь я смогу точно так же прильнуть к его губам, прислониться щекой к бледной груди, испещренной шрамами заклятий. Нет, я не представляю тебя на его месте, просто потому что он оправдывает все ожидания, с ним хорошо. Люциус может дать то, что мне никогда не получить от тебя. Я не изменяю любви, не измеряю в ошибках, я вершу удовлетворение плоти, но отнюдь не души. Проще, когда ты стоишь сзади, и я могу обмануться, что тебя и вовсе нет, забыть на время. Глаза — враги, подстрекатели, провоцируют на тяжесть…

Палочка из черного дерева в бледной изящной кисти поднялась на уровень глаз женщины… Зачарованный спектакль для скучающего сердца. Любуйся, Аллегра, пока есть возможность, считай это подарком. Не знаю, почему мои брови нахмурились, а лицо немного опустилось, взгляд в сторону. Тяжело, тоскливо, борись, прекрати внутреннюю истерику, её никто не должен увидеть, в особенности… Люциус смотрел на меня как на прокаженную, с толикой отвращения, совсем немного, но я уловила негатив в глазах цвета пасмурного неба. Ему неприятно, что его любовница с откровенной жаждой пялится на ненаглядного профессора зельеварения, коим Северус останется для меня навеки. Прости, но ты изначально знал о моих чувствах, ты сам сделал первый шаг и был оповещен о моих странностях. Увы, сердцу не прикажешь… Вот только собственничество Малфоя заставляло стены вибрировать, взгляд вечной мерзлоты, ненависти к Северусу, а на деле — внутри сидит мальчишка, ревнивец, пытающийся не показывать раздражения. Плевать я хотела и снова повернула голову к Снейпу.

— Легиллименс! — скомандовал он бархатистым голосом.

Он исчез, пропал, утонул в чужой голове. Разумы вовлеченных в таинство отсутствовали в этой камере, они выпали из бытия. Наблюдение, можно потрогать, коснуться его щеки, почувствовать тепло, все равно он не заметит. Люциус бесшумно оказался возле меня, якобы переменил угол обзора. В высшей степени наплевать, а он даже ничего сказать и возразить не может, почему? Правильно, потому что ему ничего не обещали. Чувствую, как кровь приливает к голове, снова жар, его безысходность, нервишки шалят. Была бы я законной супругой Люциуса, Круциатусом бы не отделалась. Хочет ударить — вижу, как сжимаются кулаки, а я стою и наблюдаю за окаменевшим Северусом. Нравится обстановка, нравится управлять гневом человека, буквально извергающим на меня пламя. И кто бы мог подумать, что все настолько запущено? Минуты через три палочка из темного дерева дрогнула и опустилась, леглимент потер переносицу и повернулся к коллегам.

— У нее очень сильный блок.

Амелия только начала приходить в себя, фокусируясь на происходящем. В глазах цвета молочного шоколада промелькнуло самодовольство. Патриотка, она ни за что не предаст интересы Министерства, выдрессированная волшебница, недаром о ней ходят достойные слухи. Превосходная окклюментка, не дающая проникнуть в собственный разум.

— Попробуй еще раз, — выплюнул Малфой презрительно.

— Ты точно сделал все что смог? — осведомилась я под взгляд полный неприязни.

— Очевидно… Да, — процедил он в ответ; его взгляд был острым и холодным.

— Помнится мне, ты говорил нечто подобное, когда исчезла моя дочь.

~~

Люциус посмотрел в разгорающееся пламя карих глаз Амикуса, и снова дурная несдержанность, почти такая же явная, как когда Снейп приходил в Малфой-м’нор по делам Драко. Северус выдержал нападение с честью, не обратив на Кэрроу особого внимания. Аллегра, зачем... Замолчи!

— Довольно, Амикус, что было, то прошло, — сам от себя не ожидая, произнес Люциус.

На секунду непонимание, но, кажется, она взяла себя в руки и лишь фыркнула. Нельзя забывать, что им еще работать вместе, а это — прежде всего. Есть ли у Снейпа совесть? Ощущает ли он тяжесть греха из-за насилия над юной Аллегрой, глядя в глаза якобы не знающего Амикуса? Очевидно, нет, и это подогревает и ее кровь, ведь её сердце, теперь похожее на кусок льда, все еще не может простить…

— Пробивай защиту, у нас пока есть время, — приказал Люциус.

— Она сильна, не думаю, что это увенчается успехом, — протянул Снейп, снова поднимая палочку.

Он вернулся к заведомо бесполезному занятию, Амелия действительно могущественная ведьма. Люциус почувствовал, как его берут за ткань рукава и тянут на себя. Аллегра кивнула в сторону выхода. Нацепив холодную маску, Люциус проследовал за ней за дверь, бесшумно, чтобы не нарушать контакта леглименции. Как бы он не старался оставаться равнодушным, злоба кипела внутри, затмевая все барьеры, он готов был оттаскать девчонку за волосы, но не имел на это права.

— Мне нужно отлучиться, — сообщила она, поглядывая на часы.

— Куда же? — в его голосе отчетливо звучало ехидство.

— Я обещала связаться с Томирисом по каминной сети.

Правильно, уходи, иначе один из вас сегодня испытает неконтролируемую ярость Люциуса на себе. Она ушла, но напряжение не хотело спадать, а еще проблема в виде сильного блока Амелии… Северус не может снять его, прилагает все усилия, иное было бы нарушением Непреложного Обета. Наблюдать в полной тишине за контактом сложно, хотелось проклясть ушедшего в чужой разум человека, пока он беззащитен. Подлость, безысходность, да с чего вдруг она стала так дорога Люциусу? Откуда взялась неподобающая его статусу ревность?

Да за что Аллегра может любить сальноволосого ублюдка? Очевидный бред шизофренички. Она больна на всю голову и тянет Люциуса в свой омут, делая из него параноика. Злоба на неё, на Снейпа, на себя, так не должно быть… Но это выше его сил, изо дня в день оставаться вторым, подобно псу, знать свое место.

«Безумец! Ты должен успокоиться…».

Не существовало на свете вещей, которые выводили Люциуса из себя так сильно, как выводили ее голодные обреченные взгляды на проклятого насильника, но был момент ярости, когда глаза Аллегры сожрали и его — Люциуса. Моментальное возбуждение от грубых действий. Искра страсти в серых радужках. Она больная, сумасшедшая, как можно реагировать на насилие, жестокость подобным образом? Комплекс вечной жертвы. Явный диагноз. Уже не вернуть того лохматого мальчишку, что Малфой видел в доме Амикуса еще год назад. Чудовищные перемены… Сегодняшнее Круцио…

~~

— Амелия, боритесь, во что бы то ни стало...

Их разделяла неподдающаяся стена, которая не дала даже мелких трещин, не осыпалась щебенкой от воздействия леглименции. Ответа не последовало, Северус знал, что она слышит мысленно подаваемые сигналы, просто находится в замешательстве. Своими попытками, поддержкой он не нарушал действия магической клятвы, по крайней мере? потому, что все еще был жив. Сильный разум — неимоверная блокада, она выстоит, несмотря на то, что жить ей осталось недолго. В сознании Амелии важная отгадка, ключ к Отделу Тайн, ключ к войне. Волан-де-Морт не должен знать Пророчества, иначе начнется тотальная охота за мальчишкой, он поднимет все силы. Но рано или поздно так и произойдет, как произойдет смена власти, травля магглорожденных и самих магглов. Оттягивать этот момент… Во что бы то не стало… Лелеять надежду о том, что возможно искоренить зло до того, как падет множество невинных жертв. Но Снейп не имел права работать в половину силы и поэтому яростно противостоял, ломал чужой разум. Неужели сопротивление настолько сильное, что даже он не может справиться? Головная боль — явный признак того, что пора возвращаться в реальность, но движимый Обетом, он сделал последний рывок, и в воображаемой стене, словно появилась небольшая трещинка, но тут же Северуса откинуло назад, обратно в сырую камеру подземелья. Нечто влажное под носом свидетельствовало о том, что он перестарался. Кровь была убрана заклинанием. Малфой оказался один, куда сбежал Амикус? Неозвученный вопрос, застывший в глазах, был проигнорирован. Люциус смотрел на него и на потерявшую сознание Боунс, понимая, что их планы под ударом, все тщетно, эта ведьма умрет, но не откроет тайну.

— Я сделал все возможное, — отрапортовал Северус, ликуя внутри.

— Что ж, останешься на стакан виски? — спросил Малфой.

— Увы, у меня есть в школе дела, — ответил тот, понимая, что в приглашении звучало, скорее, желание побыстрее спровадить.

* * *

Они вышли из камеры, заперли на заклятие, но к ним уже спускался Амикус.

— Не вышло?

— Нет, — равнодушно ответил Люциус. — С этим нужно что-то делать.

Взгляд Аллегры принадлежал отнюдь не ему, девчонка словно срисовывала картину возлюбленного на память, изучала, составляла внутренний портрет, жила крупицами общения, что имела. Грех третировать за это, но внутри в спираль закручивался ураган, не давая возможности здраво мыслить. Путь наверх. Люциус сдерживал себя, чтобы не открутить ей башку. А Аллегра специально шла позади, чтобы наблюдать, похищать остатки его самообладания. Он ничего не скажет ей, даже после отбытия гостя в Хогвартс. Глупо держать все в себе и чувствовать себя никем, не имеющим право голосом недозрелым щенком.

Наконец Северус отбыл восвояси, оставив дышащего огнем Люциуса и тоскливую Аллегру наедине.

— Что ж, видимо, у нас проблемы… — отрешенно сказала она, поставив локоть на каминную полку; прозвучало это двусмысленно.

Взгляд в пустоту, да ей плевать, что Боунс расколоть не удалось, никто не обещал легкого пути, но Люциус отчетливо понял, что пленница в подземелье так же не являлась основной драмой и в его рассудке. Вести себя как обычно, чего сложного? Но он словно считывал информацию с досады Аллегры, во время общения с общим другом практически не было эксцессов, не считая небольшой нападки по поводу побега дочери Амикуса.

— Вероятно, нужно что-то делать, — стараясь не обращать внимания на собственные эмоции, изрек Люциус.

Его речь была немного приправлена ядом, скрывать который представлялось практически невозможным. Простое осознание собственной незначимости в глазах дорогого человека…

«Люциус, что с тобой?»

Внутренний голос бесился, переполняя чашу навеянного гнева. Он не имеет права на безрассудное мышление, он не сопляк, чтобы раздражаться из мелочей, а взрослый самодостаточный мужчина с построенной жизнью, которая буквально рушилась от нехватки силы воли. Не может устоять перед какой-то полоумной…

— Вызови эльфа.

— Зачем? — удивляться не было сил, их высосала несносная влюбленная не в него девочка.

— Я думаю, не стоит давать спать нашей гостье, её нужно измотать, — рассудила она.

Все правильно, так и должно быть, нужно заставить Амелию открыться, но только физическое и моральное истощение может сорвать преграды. Люциус включил мозги и стал усиленно думать о деле, вызвал одного из домовиков и отправил в подземелья, стеречь и не давать спать Амелии любыми методами.

— Люциус, я не думаю, но может сработать… — задумчиво проговорила она.

— Ты о чем?

— Нужен опиум.

— Что?

— Стоит попробовать. Наркотическое опьянение не даст ей трезво мыслить и ставить сильные блоки.

— Предлагаешь накачать ее наркотиками? — ухмыльнулся он.

— Если у тебя есть иные идеи, с радостью выслушаю, — немого сарказма в голосе.

Да, Аллегра слегка не в себе, старается держаться, держаться за образ, срисованный с другого мужчины, а значит, Люциус тут лишний. Ненужный черновик, бессмысленный чертик на пергаменте, испачканном заурядной кляксой. Сорваться было бы очень некстати.

— Я пойду домой, — произнесла она как-то не вовремя и зачерпнула из пиалы горсть летучего пороха. — Попробую найти способ достать наркотик, и ты поищи.

Он остался один в своем кабинете, который уже давно стал чем-то вроде давно забытого личного пространства, слишком много времени Люциус проводил в ее поместье и успел к этому привыкнуть. Чертов Снейп не смог помочь, да еще и внес в его личную утопию корень разлада. Глупо, все это бессмысленно, но ощущение потери стало произрастать изнутри. Опустошение, глухое одиночество, всего лишь предпосылки, она никогда не принадлежала ему… Не зная, что творит, Люциус просто подошел к камину и перенесся туда, где его не ждут…

* * *

Я шла по коридору, яростно срывая с себя одежду отца, жакет остался по дороге на полу. Ничего, эльфы подберут. Вот только его ревности мне не хватало! Мерлин, да что же это? Холодные глаза обожаемого Малфоя, ставшего отрадой, кипели злобой, он слишком хорошо знает меня. Ошибкой было раскрыться, ошибкой было вкусить запретный плод, ошибкой было влюбить в себя этого мужчину, а он именно так себя и ведет, как подросток пубертатного периода. Эмоции, я должна была уйти или рано или поздно он бы проклял меня.

Встав под холодный душ в своей ванной, я отнюдь не почувствовала облегчения, к проблемам добавилось еще и раздражение от ледяной воды, виски сдавило. Проклятье… Бездарно трачу время, согреваясь в мнимых объятиях другого мужчины, но все слишком далеко зашло. Думать надо было раньше, теперь он мне прохода не даст. Я яростно стерла влагу с тела махровым полотенцем, словно наждачной бумагой.

Я надеялась, что смогу отыскать запрещенное вещество до завтра. Только вот где? В аптеке не купишь, нужно искать в незаконных источниках, но и таковых не существовало. Нет привычки заводить знакомства с распространителями дури. Да и среди волшебников таковых практически нет — никому это не нужно. Маггловская отрава. Заменить одурманивающими зельями, афродизиаками? Не существует настолько сильных средств, а иные имеют летальный исход и именуются психотропными ядами. Варить что-то, да все снадобья подобного рода варятся от двух дней, на это нет времени. Маггловский варварский способ, чудодейственные лекарства, которыми пользуется молодежь для достижения высшего наслаждения. Есть еще растения, к примеру, белена черная, красавка или дурман применялись жрецами в древности для единения души с природой. Отравление имеет симптомы умопомешательства, галлюцинации, физические побочные действия, однако все это отпадает. Слишком токсично, разум может выдавать лживую информацию, а значит не подойдет. Да и Опиум тоже, что же делать? Нужно что-то, что более или менее сохранит разум… Рассуждения на эту тему отвлекли от мыслей о Северусе, его изящных руках и темных глазах, которые прожигали брешь в душе. Есть поставленная задача, не стоит заморачиваться на чем-то помимо неё… Лорд ждет, а он не любит ждать долго, мы с Малфоем и так убавили в рейтинге за последние месяцы. Мы обязаны расколоть Боунс, не ударить в грязь лицом. Параллельно размышляя, я механически одевалась, стоя перед гардеробом, и даже не заметила, что за мной наблюдают эти невыносимые серые глаза, напоминающие о зябкой Антарктике, клочком белизны застывшей на карте мира. Безмолвно я продолжила застегивать легкую рубашку, понимая чего ждать от мужчины, от которого чуть ли не исходили вибрации. Хищник, собственник, опасен, красив, Люциус ты чудовище, отнимающее у меня силы. То, за чем он пришел, не являлось необходимым сегодня.

— Ну и? — сложила я руки на груди, облокотившись на дверцу шифоньера. — У тебя появились идеи?

Говорить невпопад, слагать глупые вопросы, читая в глазах алчность, искать спасение в бессвязной речи. В первую очередь я женщина, загнанная в угол ведьма, абсолютно трезво расценивающая ситуацию, желающая заговорить зубы. Но в этом доме мы одни, нет преград, есть психологические барьеры, но Люциус всегда берет свое; он пришел убедиться и убедить, что должен быть единственным. Пойдет ли Ва-банк сейчас, докажет что он мужчина, не побоится потерять меня грубыми действиями? Ярость, написанная на его лице, говорит именно об этом. Улыбка моих губ, искренняя, забавная, бедный… Внутренний голос советовал прекратить провокацию, а боковое зрение углядело волшебную палочку рядом на туалетном столике, куда я и отошла совершенно спокойно, не делая резких движений. Улыбка не спадала, даже когда Люциус двинулся на меня уверенно и быстро. Он подошел вплотную. Кто в ловушке? Мы оба: я в физической, он в моральной. Стальные глаза изучали неприязнь и вели безмолвную беседу на тему того, какая я стерва, и что он собирается со мной сделать. Странно, но и сейчас мы понимаем друг друга без слов.

— Прекрати ревновать, Люциус, это бесполезно, — вырвалась предательская фраза в насмешливой форме.

Выражение его лица — удивление, а затем новая волна ярости, резкое движение. Больно… Схватил меня за волосы на затылке, так что голова немного запрокинулась.

— Зачем ты делаешь мне больно? — я старалась говорить ровно, но это имело еще более раздражающий эффект.

Он прижал меня к столу, совершенно не способный что-либо говорить…

— Так вот ты какой… — с досадой произнесла я, а он все молчал, разъяренно вглядываясь в каждую черточку моего лица. — Отпусти.

— Ты… ты… — шипел он.

— Что я? Люциус, прекрати, ты делаешь мне больно, — повторила я, ощущая, что он вот-вот выдерет мне волосы.

Бояться, паниковать? Нет, он не противен мне, пускай и не любим, но я научилась жить по сценарию, предоставленному мне судьбой, мириться с некоторыми недостатками жизни, и я прекрасно знала, каков Люциус на самом деле. Он может быть животным, если захочет. Хамелеон. Не могу понять, почему нет страха, почему я считаю себя победительницей, несмотря на то, что в физическом плане загнана в угол. Ох, следующим этапом был поцелуй, жаркий, горячий, властный. Мазохизм, это вызвало практически щенячий восторг сквозь дрожь и каплю боли… Заводит, но… Мне не хватает куража… Остановка, взгляд полный ненависти и желания, не сдавайся, прошу… Ярость так завораживает…

~~

Катастрофический недостаток силы воли, он чувствовал что горит. Надменное выражение лица девчонки… Она считает себя особенной, королевой. Грубость неоправданна, эти мысли пробегались искрами по позвоночнику, Аллегра не заслуживает такого обращения… Он уже решил покинуть её, осознавая, что подобная ошибка больше никогда не сведет их вместе. Глупец, зачем рушить то, чего и так никогда не было? Пока Люциус решал что делать, он ощутил нечто давящее на подбородок. Волшебная палочка… Разряд грома в голове переполненной мыслями, а в её глазах насмешка, ни капли уязвленности. Сумасшествие, прописанное на молодом лице, маньячка…

— Что ты скажешь на это, Малфой? — ехидно спросила она.

Кто был по-настоящему уязвлен, так это он. Фамильярность, яд в словах, ни с чем несравнимое безумие и сбитое дыхание после яростного поцелуя.

— Убери палочку, — прошипел он, крепче оттягивая копну волос.

Снова улыбка на лице, практически запрокинутом вверх.

— Я не твоя собственность, — уже гневно произнесла она, не собираясь убирать оружие от его горла.

— Ошибаешься, — вторил он, рывком вытащив собственную палочку и приставив к ее нервно вздымающейся груди.

— Мерлин, как это глупо, не находишь? — вдруг засмеялась она, но не с целью перевести всё в шутку.

Он не понимал, почему, почему с этой ведьмой вечно что–то не так; ей плевать, что счет не в её пользу. Рука Аллегры, пытавшаяся отцепить захват волос, метнулась к его воротнику и крепко сжала, на лице отразилась гримаса гнева впервые за все время. Она попыталась вырваться, невзирая на палочку, приставленную к груди, и Люциус прижался сильнее, заставив окончательно впечататься в край невысокого стола. Потеряв равновесие, она просто села на него. Гнев на лице? Ехидная улыбка, она не доиграла спектакль, не выдержала. Глупец, как же он не понял… Провокация…

— Идиотка…

Снова улыбка на хитрой мордашке, её палочка, отброшенная куда-то. Резкий рывок на себя, она насильно столкнула их губы, заставляя закипать кровь в жилах.

«Так вот чего ты хочешь…».

Резкие движения, его палочка полетела к чертям собачьим, стукнувшись металлическим набалдашником в виде змеи об пол. Что было дальше? Разорванная рубашка, отлетевшие пуговицы, ярость, одурение… Сорвать с нее брюки одним резким движением и взять прямо на столе. Женские коготки разрывали кожу на спине. Боль доставляла наслаждение… Бешеная, она шарилась по телу как умалишенная, грубо кусая все попадающиеся участки кожи. Восторг, шизофреничка, она хотела насилия. Объятия… Все происходило так быстро, неистово, голова кружилась… Жадные глаза горели огнем. Флаконы с разного рода косметическими средствами разлетелись в разные стороны, когда обнаженная девушка крепко обхватила его ногами и в очередной раз подалась вперед, вскрикивая от удовольствия. Смех, довольный, вперемешку со стонами. Невероятно… Это был полный …

* * *

Я не имела права оттолкнуть, не имела права на слабость, могла лишь перевести игру в иное русло, перестроить под себя, лишь потому, что мне было больно, хотелось забыться. Поддаться, чтобы страх не овладел сознанием, его грубость была бы куда более опасной, если бы не была спровоцированной… Я не хотела боли и не могла выйти из чудовищной затеи проигравшей. Мои правила, мой Малфой, а не наоборот…

КОЛЛАЖ:

http://s002.radikal.ru/i197/1001/ef/dfb4d327ecf6.jpg

Не останавливайся, дыши, провоцируй, купайся в его страсти, забирай его любовь, не давая ничего взамен, или стыдись собственных желаний, власти над тем, кто, в сущности, не нужен.

Бессмысленный разговор с самой собой, безумие. Мне не нужен Малфой, не нужно положение и благосклонность Лорда, хотя я уже в ловушке, слишком сладок стан власти, слой управления. Война на носу, мой выбор пал в пользу правильного пути, но тогда я не понимала, не видела всех приоритетов, сулящих господство над низшими, над магглами. Я распутала свой клубок и иду в лабиринт Минотавра, отнюдь не видя чудовища, а наоборот спасение, усладу и покой. Иноверие, я переметнулась подальше от собственных бредовых мыслей о насильственной судьбе, не вижу ничего зазорного в том, чтобы служить интересам Волан-де-Морта. Или снова переменить мнение и переметнуться на сторону мнимого света? Нет, у них нет шансов, Дамблдор — шарлатан, он уже однажды обманул меня, и ничуть не лучше Темного Волшебника, открывшего мне глаза на мир с иной стороны. Останавливает лишь глупая любовь, слабость, испытание совестью за жизнь Снейпа. Не дрогнула палочка перед пыточным заклинанием в поместье Малфой-мэнора, не дрогнет и впредь перед куда более чудовищными деяниями. Сохранить жизнь любимому человеку — теперь лишь попутное задание, не идущее вразрез с разумом и целями. Выбор сделан, я буду нападающей, охотником, а не жертвой. Не жаль Боунс, на ее месте и на месте Венс могла оказаться я, безопаснее находиться по эту сторону, но дело не в самосохранении и трусости, мне нравится то, что я делаю. Жестокость мне к лицу. Смириться с тем, какой я стала, принять эту сущность, не опираясь на чувство вины, разум говорит, что пора… Пора отбросить юношеские стенания и боль, не приносящую удовлетворения. Прочувствовав, что маски вросли и стали одним целым с сознанием, укрепили каркас здравого смысла, я поняла, что могу быть счастлива независимо от Северуса… Принять то, что нам не суждено быть вместе, выполнить лишь долг, защитить неоднозначную личность — вот и все, что нас связывает. Искоренить болезненные предрассудки. Я могу, я сделаю, просто выполню обещание и буду жить своей жизнью…

Глубокий вечер, Люциус мирно дремлет, заключив меня в объятия, но есть дела поважнее: достать наркотики. Никогда бы не подумала, что придется заниматься подобными вещами. Усмехнувшись про себя, я попыталась освободиться из крепких мужских рук, чтобы обдумать все за чашечкой кофе… Грубое насилие, мы истязали друг друга до глубокого вечера, волшебно… Моя комната превратилась в поле боя: рассыпанные косметические средства на полу, обрывки любимой блузки в осколках стеклянных флаконов. Умудрились даже штору с петель снять, животные… Мы оба звери, не иначе. Пришлось взять инициативу в свои руки, чтобы укротить разбушевавшегося мужчину, страдающего обычной человеческой ревностью. В таком состоянии он мог убить, но когда понял, что я всего лишь играю… Сначала действительно покалывала боязнь, однако мне пришлось немного подкорректировать сценарий, чтобы никто не наломал дров. Вероятно, он теперь считает меня совершенно чокнутой, но видимо, у Малфоя склонность к садомазохизму, ведь теперь он… Может быть и не любит, но больше никуда не денется — это факт. Опасный факт того, что и я теперь не могу сделать лишних шагов без его вероломного праведного гнева.

Я осторожно выскользнула из тепла все еще разгоряченного тела, свесила ноги с кровати, осмотрелась. Разгром полнейший, не удержалась и прыснула, закрыла ладонью рот, чтобы не разбудить спящего дьявола, но не вышло.

— Чего смеешься? — спросил он сонным голосом, словно мурлыкая.

Ну, раз он не спит… Ошеломляющий хохот вырвался из моей груди. Я почувствовала руки на своей талии, Люциус принял сидячее положение и зарылся в мои волосы, а я все сотрясалась от истерического смеха, стараясь не выдавать каверзных звучков, на которые имелась привычка.

— Посмотри… — выдавила я.

Но ему было плевать, он наслаждался запахом черных прядей, гладя по животу ладонями, сжимал грудь.

— Ты еще здесь? — задала вопрос я.

Молчание, поцелуи плеч.

~~

Люциус не мог насытиться, она — пища, самая изысканная, не утоляющая чувство голода. Казалось, он и в пору юности никогда не был таким, какой с ней. Мурашки и колики охватывали все тело, а он степенно продолжал вдыхать аромат локонов, пока она смеялась без остановки. Через силу оторвался и оглядел темную комнату, свет в которую проникал из открытой настежь двери. Все вокруг напоминало полигон для испытаний новейших афродезиаков. Аллегра затягивает в сумасшествие, тело и желания бунтуют против возраста, стоит только коснуться её. Амортенция в чистом виде, наваждение, дурманящий сон…

— Куда собралась? — бархатным голосом шепнул Люциус ей на ушко.

— Собираюсь решать вопрос с наркотиками, — со вздохом сказала она, облокотившись ему на грудь.

Одним резким движением он снова положил Аллегру на кровать, устроившись сверху. Ох уж эти глаза, в свете ночи блестят порывами неестественной романтики…

— Люциус, у нас есть важное дело.

— Не беспокойся об этом.

Гладил лицо, убирая выбившиеся пряди за уши.

— У нас есть всего два дня, чтобы расколоть ее, неужели ты не понимаешь?

— Ш-ш..ш. — проговорил он, прикладывая палец к губам любовницы. — Завтра будет тебе и опиум и героин, даже кокаин, все что пожелаешь.

— Не смешно, ты сможешь достать их, правда, или хотя бы готовые зелья?

— Прекрати суетиться, я же сказал, все сделаю, — промурлыкал Люциус. — Пошлю Кэрри куда надо, не мельтеши.

— Давай с этим сейчас разберемся, я не хочу накладок, — не унималась она, пытаясь выбраться из под него.

— Ты слишком нервная, надо с этим что-то делать…

— Уж кто бы говорил, — съязвила Аллегра, возвращаясь на несколько часов назад.

— Просто не надо меня провоцировать.

Торжественно изогнутая бровь.

— У тебя паранойя, — недурное умозаключение.

— Умолкни… — тихо сказал он без зла.

— Так, быстро заканчиваем с делами, и делай со мной все что хочешь, Люциус.

— Не отвяжешься?

Помотала головой из стороны в сторону. С недовольным видом он отстранился и встал, приглаживая точащие в разные стороны волосы. Аллегра последовала тому же примеру, выползла из кровати и подошла к нему сзади, вплотную, сцепив руки на животе, нежно поцеловала лопатку, прижалась.

— Сначала дела, — передразнил Люциус.

— Да, да…

Нехотя оторвалась и взяла со спинки кресла шелковый черный халат, накинула на острые плечики под его съедающий взгляд. Вид обнаженной Аллегры завораживал, и она прекрасно знала об этом. Он не хотел одеваться, попросту было лень, поэтому трансформировал еще один халат Аллегры на этот раз белоснежный под свой размер.

— Останешься у меня? — спросила она немного низковатым для девушки голосом.

— Ты же сказала, что после расправы над делами, я могу делать то, что захочу.

Ухмылка на молодом лице.

— Ты все буквально воспринимаешь…

— Поэтому не стоит говорить опрометчивых слов, дорогая…

~~

Дорогая… Пускай в речи присутствовало ехидство, но оно было безобидным, даже наоборот, положительным. Черт возьми, стою как идиотка, будто набрала воды в рот от неожиданности, еще никогда он не называл меня подобными словами. Взяв себя в руки, я пошла к выходу из спальни, он последовал за мной. У нас намечается вечеринка в пижамах? Вернее будет сказано, в халатах. Тревоги почему-то отступили куда-то, небольшое переосмысливание жизни… И казалось, что все вполне приемлемо, что я наслаждаюсь, действительно радуюсь тому, что имею… Но его ревность все равно переходит все границы, Люциус считает, что имеет на это право, нужно разубедить его в этом как можно скорее, не хочу быть невольницей, сие противоречит моим уставам и принципам.

В кабинете полыхал камин, эльфы никогда не тушат пламя, когда температура ниже двадцати градусов — моя небольшая прихоть. Вызванная Хатке была послана за ужином, мы, конечно, проголодались.

~~

Люциус наблюдал за тем, как Аллегра держит во рту заколку и собирает волосы в хвост. Каждое её движение расценивается им как эротический намек, когда же это закончится? Он чувствует себя кобелём, сорвавшимся с цепи, оборотнем, воющим на луну. Что-то невозможное, нереально контрастное для его жизни, повязанной статусом и семейным положением. Аллегра села на софу возле камина в ожидании пищи. У нее наверняка тоже болят мышцы после марафона… Люциус сел за её стол, открыл выдвижной ящик, чтобы достать пергамент и написать письмо общим знакомым, но взгляд упал на фолиант в переплете из потертой черной кожи, глаза округлились от ужаса, когда увидел знакомые рунические символы.

— Аллегра! — её взгляд с легкой улыбкой переместился на него, держащего книгу на весу.

Непонимание.

— Ты вообще соображаешь, что читаешь вместо любовных романов? — злобно произнес он, с грохотом кинув книгу на стол.

— Не понимаю суть твоих притязаний. Чем тебе не угодила темная магия? — невинно спросила она.

— Я не хочу, чтобы ты касалась подобных вещей, темная магия очень опасна, а эта книга…

— Эта книга — наш ключ к Отделу тайн, — невозмутимо произнесла она.

Люциус тяжело вздохнул, он оберегает её, но забывает, что перед ним не одна из аристократичных женушек не посвященных в таинства Темного Лорда, никак не привыкнет, что женщина, юная девушка участвует в войне напрямую, и она нападающая первых рядов. Пожирательница смерти, куда более опасная и хитрая, чем многие мужчины в их окружении.

— Тот ритуал крови, о котором ты говорила, он описан здесь?

Кивок головы, не боится страшных тайн древних черных чар, неужели ночных кошмаров не достаточно? Люциус открыл оглавление и прошелся пальцем по строкам, нашел нужную страницу.

— Не переживай, это самое безвредное из всего предложенного.

В кабинете появились Хатке и Диппи, накрыли на журнальный столик. Отлично, ростбиф с овощами — то, что надо уставшим организмам, чтобы восполнить утраченные силы. Люциус взял фолиант с собой и переместился на диван. Бутылка Мерло внушительной выдержки. Он налил понемногу и, читая, принялся есть, но вкус пищи терял свою значимость по мере прочтения, с хлопком захлопнул фолиант и свел два пальца у переносицы.

— Ты хоть представляешь, сколько сил отнимет взлом защиты и подвластие Отдела, Аллегра?

— Примерно… — голос звучал обыденно.

— Нет, видимо не понимаешь, — рассудил он. — Там чар, как на трех Хогвартсах, помещение напичкано магией, подчинить его… Знаешь сколько крови на это нужно?

— Не забывай, пожалуйста, что моя кровь весьма необычна, — с долей презрения вырвалось у нее.

— Бестолочь, это не будет иметь значения, у тебя просто нет столько крови!

— Люциус, ну с чего ты взял? Я довольно сильная ведьма. И потом, иных вариантов попросту нет. Перестраховка, неужели ты думаешь, что мы вот так сразу попадем в Отдел Тайн, на все нужно время, да и потом эта Боунс… Смотри на ситуацию трезво, в понедельник мы вряд ли осуществим задание Темного Лорда, нужен контроль над помещением, а еще взлом архивов…

— Знал бы, что конкретно ты придумала, сразу бы отмел этот план. Твоя затея попросту невозможна.

— Да с чего ты взял?

— О, нужно поскорее выкачать информацию из Амелии…

— Ты хочешь уже в понедельник снять Пророчество с полки? Не дури, для этого нужен Поттер, или Лорд, ни один ни второй, думаю морально не готовы, — саркастично объявила Аллегра.

Слишком самоуверенно с её стороны хвататься за Тёмную магию…

— Тогда это сделаю я, — проговорил он.

Закатила глаза.

— Ну, уж нет, Люциус, я быстро восстановлюсь после ритуала, а тебе, возможно, понадобится слишком много времени. Прекрати волноваться, все пройдет успешно, и ты, кажется, хотел послать Кэрри за опиумом.

Намеренно переводит тему, что ж, пускай, не стоит портить настроение друг другу, позже они обязательно вернутся к теме. Он был категорически против подобной магии еще и потому, что она сильно очерняет душу, и конечно, Аллегра об этом осведомлена, но её храбрость просто глупа. Не понимает, какой урон ритуал может принести здоровью, а главное, психике, переубеждать самоуверенную ведьму сейчас глупо, стоит посоветоваться с Лордом, он переложит эту обязанность на Люциуса, просто прикажет ему, расценив силу, опытность. Лорд Малфой огнеупорный, если можно так выразиться, но Аллегра ни в коем случае не должна в этом участвовать и точка.

— Да, сейчас напишу письмо, можно доесть? — осведомился он, слегка раздраженно.

Серые глаза самоуверенной ведьмы сверкнули недобрым огнем, но она не стала язвить в ответ, а лишь спросила:

— Могу поинтересоваться, где ты собираешься достать наркотики, это не так-то просто.

Он поймал себя на мысли, что хотел ответить: «Не твое дело», но вовремя оборвал себя:

— Ты многого не знаешь о своих «коллегах» — начал лекцию он, как истинный Пожиратель. — Во время первого пришествия Темного Лорда у нас иногда происходили некоторые сборища…

— Вечеринки, оргии? — невозмутимо спросила она, отпив из бокала.

— Возможно, мы развлекались по-своему.

— Не хочешь ли ты сказать, что употреблял дурь на подобных, м-м-м… Вечерах?

Совесть позволяла говорить об этом.

— Мы были молодыми, одурманенными властью, вседозволенностью, использовали психотропные стимуляторы.

— Ты говоришь об этом так спокойно… — вздохнула она. — Ваши жертвы, они были магглшами?

— Я никогда не притрагивался к грязным девкам, но другие не чурались, что было, то прошло, по крайней мере, для меня, — зачем-то оправдывался Люциус. — Да, это было весьма познавательно, некоторые до сих пор остаются поклонниками подобных забав.

— Значит, в нашем случае достать химию не проблема… — рассудила она, безразлично выслушав о его грешной молодости.

Аллегра не показывала внимания к темному прошлому, не стала больше расспрашивать, интерес был чисто рабочим. Люциус поднялся с дивана и вернулся к столу, чтобы написать письмо Эйвери — отъявленному любителю старых методов расслабления.

— Знаешь… — вдумчиво произнесла она. — Нам нужен наркотик, который не затуманит разум, не вызовет галлюцинаций, может и не наркотик вовсе, опиум, наверное, не подойдет.

Люциус задумался, Аллегра была права, нужно не очень психотропное, а скорее расслабляющее средство.

— Оксибутират натрия…

Непонимающий взгляд.

— Что, что это за наркотик?

— Это не наркотик, а седативный препарат для успокоения, в больших дозах используется как наркоз, но нам ведь не нужно ее усыплять. Мы проконтролируем количество.

— Может, будет проще ее напоить виски?

— Не думаю, что эффект будет тот же, средство расслабит ее. Амелия не будет соображать, но только в физическом плане, мозга это не коснется.

— Ты и этим лекарством баловался?

Люциус смерил улыбающуюся девушку уничтожающим взглядом, проигнорировал выпад и принялся за письмо.

— Может, еще героин попробовать? — покусывая костяшку указательного пальца, предложила Аллегра.

О да, если смешать бутират с героином, Боунс все пытки покажутся манной небесной, еще и кайф словит перед смертью. Героин? Вообще медленный наркотик, вызывает иногда галлюцинации, но он больше физического действия, можно попробовать. Люциус добавил пару строк в письмо и вызвал Кэрри.

— Как пленница?

— Господин, пленница брыкается, бьет Кэрри, — пропищал эльф, поджав ушки.

Аллегра засмеялась.

— Ну, хотя бы не спит, а твоя задача именно в этом.

Люциус вручил незапечатанный конверт единственному домовику, имевшему магическое разрешение посещать этот дом, и велел возвращаться в Малфой-мэнор, чтобы наказать другому эльфу следить за Амелией, а самому отправиться к Эйвери — Пожирателю, до сих пор фанатеющему от разного рода веществ.

— Так вот почему Эшфорд такой нервозный и паршиво выглядит, — рассудила Аллегра.

— Вероятно, — пожал плечами Люциус, вспоминая, как тот докапывался до Аллегры на дне рождения Нарциссы.

Да, серая кожа, впалые щеки, слегка безумный взгляд. Налицо пристрастие к запрещенным веществам, мужчина вдруг подумал, что еще пара лет таких увлечений, и он будет похож на Лорда, но сразу же выкинул из головы неподобающую, компрометирующую его веру мысль. Люциус подошел к Аллегре, размеренно потягивающей вино из бокала, потянул за руку и поставил на ноги.

— Люциус, что с тобой? Ты не заболел? — она наигранно потрогала его лоб.

— Кажется, у нас был некий уговор, касательно дел…

* * *

Все прошло, как должно было пройти, Дамблдор понял, что на него наложили Непреложный обет, не стал рыть глубже, опасаясь за жизнь подопечного. Северус даже не мог ответить на предположения, выдвигаемые Грюмом, не мог сказать, с кем провел «чудесный» вечер и при каких обстоятельствах. Все козыри против него. И даже самодовольная ухмылка Блэка принесла новую неуверенность, хотя нападки с бывшего неприятеля он обычно старался игнорировать. Ему не доверяют ни те, ни другие. Паршивая жизнь двойного агента… Толком объяснить ничего не удалось, все псу под хвост. А если при каждом новом задании будут затыкать рот магической клятвой? Ни в какие ворота не лезет… Это задание воистину секретно, и Орден никогда не выведает тайну, доступную лишь четверым. Снейп был уверен, что кроме Лорда, Малфоя, Кэрроу и его самого о похищении Боунс никто не знает. Весьма выгодная политика распределять информацию подобным образом, по порциям. Волан-де-Морт далеко не глупец, но все же чрезмерно хитрые красные глаза сегодня скрывали немного больше, чем есть на самом деле. Насмехался, что-то утаил от вечно сосредоточенного на мелочах Снейпа, издевался, словно пытался подтолкнуть к какой-то нелепой правде. А на деле просто запутал и запутал намеренно. Распутать клубок хитросплетений практически невозможно, остается только строить догадки, и Северус был больше чем уверен, что все они ложные. С ним играют, используют не так как раньше. Складывалось впечатление, что доверие окончательно угасло, но тогда что до сих пор удерживает в рядах живых? Сомнения, он бы уже давным-давно был мертв. Признаться, с самого возрождения Темного Волшебника в душу прокрадывались тяжелые рассуждения… Еще было интересно понаблюдать за сладкой парочкой в лице его аристократичных коллег. Ведут себя странно, более чем…

Следующим утром Северус получил письмо с приглашением в Малфой-мэнор, эльф встретил его у паба «Кабанья голова». Протирающий жирные кружки Аберфорт, наблюдавший из распахнутого заляпанного грязью окна, смерил мага недоверчивым взглядом, но как всегда промолчал. Дорри — один из многочисленных слуг поместья его «старого» знакомого прибыл вовремя, они отошли от Хогсмида и перенеслись в кабинет Люциуса. Неожиданность, там было пусто, домовик вежливо предложил напитки, но получив отказ, самоустранился. Где их носит? Дверь неслышно распахнулась, но на пороге возник не тот, кого ожидали.

— Северус? Доброе утро, — поздоровалась хозяйка дома.

Он встал с облюбованного гостевого кресла и поцеловал руку женщине, даже по утрам сиявшей чистой красотой, ни с чем несравнимой грацией.

— Где Люциус?

В ее глазах промелькнула неподобающая идеальной жене тоска, не скрывшаяся от внимательного взора.

— Я думала он здесь, — неуверенно произнесла Нарцисса.

Ответа не последовало. Удивительно, супруга не имеет представления, где находится суженный. Более чем драматично, а еще этот взгляд затравленной собаки. Не читая мыслей, Снейп мог предположить, что ей не уделяют должного внимания, более того, про нее просто забыли. А с другой стороны Малфой с некоторых пор весьма занятой человек — Темный Лорд усердно его использует. В момент вежливой беседы в камине полыхнуло зеленое пламя и оттуда поочередно вышли двое мужчин. Люциус смерил гостя «доброжелательным» взглядом, но еще больше яда досталось жене.

— Нарцисса? Что ты тут делаешь?

— Мне казалось, я имею права находиться где угодно в своем собственном доме, — равнодушно произнесла она, скрывая язву.

— У нас дела, — холодно сообщил Люциус, намекая на понимание.

Снейп готов был поспорить, что на лице Амикуса образовалась самодовольная ухмылка, гримаса победителя, но что он выиграл, или попросту солидарен с другом насчет спроваживания супруги?

А между Люциусом и Нарциссой произошла невербальная беседа давлением взглядов, но наконец, она смирилась, откланялась и ушла. Вот что было странно и не утаилось от черных глаз, Малфой, что непозволительно статусу, был в той же одежде, что и вчера. Забавно, он явно не ночевал дома. Сейчас восемь часов утра, вряд ли он встал раньше и отправился встретить Амикуса, который, к слову, был одет по-свежему. Они были вместе, задание Лорда? — быть может. Еще одно замечание, Люциус не поздоровался с женой, дежурного поцелуя в щечку не произошло, а это наоборот доказывает, что они уже виделись, или же попросту поссорились. Склонность ко второму варианту…

Трое волшебников уже спускались в подземелья, а Северус все размышлял: Амикус выглядел как обычно, вел себя как обычно, однако что-то поменялось, нечто неуловимое, едва различимое. Несмотря на весь холод, его глаза были не равнодушными, он словно выискивал что-то, причем именно в нем, или просто созерцал насильника дочери, действуя инстинктивно… Но нет, это паранойя. Бред, все вокруг меняется, Снейп ощущал себя изгоем, на него смотрели как на недостойного червя. Конечно, Кэрроу и Малфой — самые приближенные к Лорду. Несмотря на бывшие разногласия, они привыкли полагаться лишь друг на друга, и им неприятна помощь со стороны. Слишком много мыслей вертелось в голове, пока они не достигли камеры пленницы.

Боунс сидела на старом матрасе, ожидая своей участи, глаза потускнели, черные круги, кожа посерела, она вся как-то осунулась за время, что они не виделись. Не было сна — явный диагноз. В помещении находился эльф Кэрри, но заметив хозяина, он вежливо поклонился и исчез.

— Доброе утро, — ехидно ввернул Амикус. — Вам хорошо спалось?

Амелия не ответила, лишь яростно сверкнула глазами.

— Что ж, сегодня не будет длительных разговоров. Петрификус Тоталус, — скомандовал Люциус, и она обмякла на лежанке, не успев ничего сообразить.

Аккуратным движением Малфой извлек из кармана жилетки небольшую мензурку с белым порошком и несколько ампул — явно маггловские вещи. Что они собираются делать?

Амикус, не сговариваясь, наколдовал небольшой шприц, и его заполнила та самая жидкость из ампулы. Северус просто наблюдал за тем, как появившийся из воздуха жгут обмотался чуть выше локтя жертвы, и тонкая игла пронзила вену, впуская препарат в кровь.

— Что это? — не выдержал он, произнеся это более или менее равнодушно.

— Это расслабляющее, — не оглядываясь пояснил Люциус, убирая резиновую повязку с руки Амелии. — Энервейт.

Ведьма очнулась и посмотрела на задранный рукав, нашла маленькую красную точку от вторжения инородной субстанции.

— Что это? Что вы…

— Тише, тише, вам понравится… — усмехнулся Амикус.

Долго ждать не пришлось. Её взгляд заполнялся туманом, слабое фокусирование, она плыла, растекалась по полу, становилась неадекватной, но сохраняла сидячее положение. Пожиратели не стали долго мучить её и при помощи заклинания переместили на стул, снова скрутили веревками. Конечности не слушались, она тонула в состоянии опьянения, едва держалась в сознании, но старалась, как могла, а зря, лучше бы просто вырубилась и дело с концом.

— Твой выход, — посмотрел на Снейпа Амикус и немного наигранно отошел в сторону, открывая дорогу к жертве.

Он, как и вчера, занял позицию напротив и мысленно помолился, чтобы сегодняшняя попытка не увенчалась успехом. Подтянул рукава и занес палочку для заклинания.

— Легиллименс!

~~

Мы пересматривались, томительно ожидая результата, но Северус как и вчера завис над испытуемой. Внутри начало покалывать от нетерпимости, неужели одного Оксибутирата недостаточно? Люциус, слава Мерлину, больше не раздражался, напридумывал себе контроль надо мной, может, так и легче. Северус, тем временем, вышел из чужого разума и сосредоточенно посмотрел на нас.

— Она сильнее, чем мы думаем.

Взгляд упал на недвижимую женщину, нет, она не отключилась, однако была не в состоянии даже голову держать, возможно, и говорить.

— Ну, есть еще один вариант, — сказал Малфой, снова доставая белый порошок из нагрудного кармана жакета.

— Позволь поинтересоваться, что это?

— Это то, что откроет ей разум, проще говоря — Героин.

Черные глаза расширились на мгновение, но Северус взял себя в руки и произнес:

— Сердце может не выдержать, что вы дали ей в прошлый раз?

— Оксибутират натрия, — ответила я на вздохе. — Она выдержит, раз выдерживает сильное вторжение в разум.

Северус непреднамеренно усмехнулся и снова пронаблюдал картину приема наркотиков. Глаза жертвы закатывались, голова двигалась в мазанных движениях, но она все еще бодрствовала. По венам разливался маггловский яд. Утешение некоторым кайфом, но она должна была держаться, несмотря ни на что. Снейп снова утонул в сознании Боунс. Что он там видит, интересно? Больной разум под действием стимуляторов, картинка наверняка была слегка психоделической, чересчур яркой, мычание раздавалось из опустошенного разума, она не соображала что реальность, а что — попытка проникновения…

~~

Северус открыл для себя странный мир — все краски были слишком яркими, неестественная стена, вчера казавшаяся серой и безликой, сегодня была оранжевой, слишком кислотный цвет для кирпича. Амелия держалась из последних сил. Вместо того чтобы осыпаться, кирпичная кладка просто стекала, оставляя зазоры, небольшие промежутки меж камнями, но к удивлению не поддавалась. Дыры зарубцовывались, еще хватало сил хранить тайны, хватало смелости проходить сквозь неестественный контраст воспаленного наркотиками рассудка. Он прикоснулся ладонью к воображаемой преграде, она оказалась мягкой, несмотря на шероховатость, проминалась под давлением на сантиметра четыре, но не пускала внутрь. Браво, такой защиты он еще ни у кого не встречал, пока все шло как нельзя лучше, но, тем не менее, Северус старался, пробивал…

~~

Так прошло полдня, а то и больше, ни единой увенчавшейся успехом попытки, Боунс была сильна не в меру, однако добавлять допинга было бы опасно. Слишком много для одного раза, сие может погубить женщину, а она нужна живой, пока... Маги не прерывались на обед, кровь закипала от безысходности, слишком важно было расколоть ведьму, но ничего не получалось, отчего появлялось неприятное ощущение, что Лорд будет весьма недоволен. Как разрешить проблему? К позднему вечеру и Северус вымотался практически до обморочного состояния. Темные круги под глазами и еще более бледная, даже зеленая кожа, а проку низзл наплакал. Он был отправлен к себе на восстановление, все равно в таком состоянии мало на что был способен.

Мы сидели у Люциуса в кабинете, переваривая неудачи за ужином. Надо сказать, эльфы Малфой-мэнора готовят лучше, чем мои, но все равно кусок в горло не лез.

— Проклятье, — прошипел Люциус, стукнув стаканом с минеральной водой по столу.

Я ничего не могла сказать. Мысли отсутствовали. Наблюдала за горящим камином, пытаясь успокоить нервы.

— У нас есть еще один вариант… — немного обреченно произнесла я.

Злобный взгляд, полный гадкой надменности.

— Не думаю, что ему понравится такой расклад…

— Если бы был выбор…

— Аллегра, — произнес мужчина, забыв, что вне моего поместья не стоит называть имен. — Это, это принизит нас…

— Еще больше нас принизит невыполнение поставленной задачи, сам посуди, в его интересах помочь себе самому.

— Ты, возможно, права, однако…

— Смирись с собственным бессилием, — посоветовала Аллегра; он сверкнул глазами угрожающе, реагируя на мои слова, — Кроме Лорда ни у кого нет шанса проникнуть в ее разум, мы не всесильны, а вот у него хватит опыта.

Говорить иное было бы лишним, я права, да и Люциус это понимает, я всего лишь озвучила общую мысль. Снейп не справился, однако есть шанс, что Волан-де-Морт действительно сильнее в Леглименции, даже не шанс — это факт, не подлежащий обсуждению. Нехотя мы согласились, что другого выхода нет и придется тащить пленницу в замок…

* * *

Он вымотался, как будто таскал тюки с камнями в двойную смену. Голова казалась пустой и в то же время переполненной. Меж бровями залегла усталая складка, добавляя ему угрюмости. Еще никогда не приходилось выдерживать столь долгий контакт. Главное — безупречная защита. Северус поразился силе воли Боунс, никогда подобного не встречал, ее накачали наркотиками, заставили сходить с ума в ловушке тела, но так и не извлекли нужной информации. Тяжелый день. Он приказал домовикам принести ужин в его покои, но не дождался и уснул прямо в кресле.

Яркий, красочный сон, первый за долгое время, быть может, встревоженные картинки в голове Амелии подсунули подобное? Все возможно, но он сидел там — на молодой траве возле детской площадки, все такой же худой бледный мальчик в поношенной одежде с черными растрепанными волосами. Он наблюдал за смеющейся рыжеволосой девочкой, раскачивающейся на качелях, такой неземной, легкой, как ласковое солнышко апреля…

— Северус! Хватит там сидеть! Иди сюда… — задорно крикнула она, летя навстречу весеннему ветру.

Он фыркнул, но поднялся, подошел к ней, и занял соседние качельки слегка перекошенные, такие же, как и он сам, но этот десятилетний мальчик еще не знал, что преподнесет жизнь, и не подозревал, что чуть больше чем через десять лет, он потеряет заливисто смеющуюся девочку с рыжими косичками и веснушками на круглом детском личике. Не будет больше милой Лили в зеленом платьице теплой весны и белых, слегка пыльных гольфах, ведь они прошли сегодня большой путь, пока разговаривали о будущем, о Хогвартсе…

Апрель, начало, первые соцветья,

Дежурный свист, порыв весны и талый лед.

Смерть завещала пустошь, междометья.

Раскаянье, болезнь, початый край невзгод.

Свинцовых туч на небе вереницы,

Под звон капелей пасмурной весны,

И остается только праведно молиться,

Услышать сердца стук, поддаться страху тишины.…

Поройся в сотне тысяч масок,

Валявшихся у ног. Ты выбери одну.

Замшелый цвет мольбертов старых красок,

Царапины холста рисуют седину.

Души карябанной нечистое начало,

Беззвучный шелест черных смоляных ресниц,

Ведь жизнь жестоко предавала,

И сны… Кошмары съеденных глазниц.

Весенним днем от боли похмелиться,

Любовь забыть ты попросту не смог.

Грусти о ней, с кем не успел проститься

Тоскуй о той, что сам не уберег.

Любовь — болезнь, Всевышнего ошибка,

Она погибла так давно, не искупить вины.

Зеленые глаза, рубины прядей, добрая улыбка,

Ты не простишь меня… Лили…

КОЛЛАЖ К СТИХУ:

http://s006.radikal.ru/i215/1002/87/dd2dcba30657.jpg

Ночь…Черный силуэт живописных гор в свете призрачной луны, выглядывающей из-за туч, словно чей-то суровый экслибрис, графикой напоминающий, что в сюжете есть только черное и белое, хотя черный преобладает. Сводчатое окно в таинственный мир тьмы и бездорожья, что же это за место такое? Выйдешь — заблудишься средь высоких деревьев и непроходимой чащи. Люциус высказывал предположение, что это юго-восточная Европа, возможно, Румыния, но тогда хребты, возвышенности, окаймляющие картину горизонта, не что иное, как Карпаты, хотя мало ли подобных мест запрятано в разных уголках мира? Румыния славится темными искусствами и византийскими замками, построенными у основания феодализма. А еще религиозные рисунки, православие, ангелы и лики святых на стенах, в ночи взирающие красными глазами, как будто каждое изображение, каждый предмет в интерьере древнего замка пропитан темной магией, «его» присутствием, осквернением и богохульством.

Мы стояли у входа в главный зал перед тяжелыми дверьми, за которыми происходила очередная аудиенция. Чтобы попасть к Волан-де-Морту, оказывается, нужно выждать в очереди. А я все смотрела в готическое узкое окно, размышляя о местонахождении замка. Где-то вдалеке сверкнула молния, возможно, грянул гром, однако здесь под заглушающей защитой чар невозможно что-то расслышать. Вечер прошел в спорах насчет последующих действий, мои аргументы были весомее, перевесили в пользу просьб о помощи у Лорда. Верно, у нас просто нет иного выхода. Люциус отправился на встречу первым для прощупывания почвы, посчитав себя куда более компетентным. И пускай, чем больше провожу я в компании красноглазого волшебника, тем упорнее моей душой завладевает алчность, желание власти, как будто он притягивает, располагает своей силой, темным духом. Опасно перенимать навязанные эмоции, но они, как искушение, допинг для начинающей карьеру Пожирательницы смерти. Я не боюсь хозяина, он вызывает какое-то неимоверное раболепие, благоговение, как будто воздух вокруг пропитан парами амортенции, действующей немного в ином ключе. Пленница валялась у ног Люциуса, связанная и молчаливая, возможно, это садизм, но мы оставили ей сознание, чтобы Амелия вкусила долю страха перед предстоящей встречей с великим черным магом. Все правильно, она ломается на фоне психологических стрессов, в ней все еще сидела дурь, завершившая свое действие, оставившая непоправимый осадок в виде плохого самочувствия, депрессии. Героин — грязный наркотик варваров, вызывает привыкание с первого раза, и Амелия на глазах превращалась в наркоманку: бешеный взгляд, облупившиеся потрескавшиеся губы, испарина на лбу, странные дерганные движения. Ей нужна доза, несомненно, возможно, это состояние принесет свои плоды. Одна из створок двери, скрипнув, приоткрылась, оттуда пулей вылетел волшебник, по дороге надевающий маску, движения были немного нервозными, значит, Лорд опять применил некое давление, от которого половина Пожирателей, уж если не накладывали в штаны, то приобретали нервный тик на последующую неделю. Маг, прошедший мимо не заметил нас.

Люциус кивнул и поднял связанную пленницу в воздух. Мы вошли: два аристократа, две фигурки с шахматной доски, мы — ферзь и ладья в нелегкой судьбе войны, а Волан-де-Морт — гроссмейстер. Он похож на медиума, проводящего спиритические сеансы: весьма эксцентричная внешность, приёмная и, конечно же, зал проведения ритуалов. Люциус опустил Амелию на пол и совершил приветствие, несмотря на то, что недавно уже был здесь. Я последовала его примеру и наклонилась для поцелуя края мантии своего хозяина. Интересно, он испытывает от этого эстетическое удовольствие или просто лишний раз в мелочах показывает свое превосходство? Вероятно, и то и другое, он любит, когда перед ним пресмыкаются, но, в то же время, ненавидит слабых и ничтожных людей.

Лорд жестом приказал встать. Ощущение, что взгляд змеиных глаз прожег дыру в макушке, ведь не положено смотреть господину в глаза, стоя на коленях. Я отстранилась и только тогда посмотрела. О, этот взор, подобный взгляду Василиска, он разрушает сознание, заставляет входить в ступор, чувствовать, как учащается пульс и дух намеревается покинуть тело, лишь бы больше никогда не смотреть в кровавую глубину страшных радужек и зрачков, похожих на вход в потусторонний мир. Связанная пленница валялась на полу и смотрела прямо на Волан-де-Морта, как будто только что заметившего её. Что чувствует полностью истощенная Амелия, повстречав самого опасного человека на планете? Сквозь пелену боли и опустошения проскальзывает неприязнь, ярость — это видно по карим глазам. Страха нет, в чертах прослеживается храбрость, глупая храбрость…

— Релассио. Фините инкантатем, — небрежно бросил Лорд высоковатым голосом.

Веревки исчезли с запястий и лодыжек, она обрела способность двигаться и говорить, но не произнесла ни слова, лишь попыталась встать. Упрямая…

— Не стоит утруждать себя, — насмешливо произнес мой хозяин. — Присаживайтесь.

Взмах палочки, перед Амелией материализовался стул из черного дерева, она фыркнула. Гостеприимство, забавно, хищник так любит играть с жертвами, и во мне что-то происходило, что-то противоестественное, хотелось смеяться. Её выражение лица: она готова была перегрызть ему глотку. Великолепно… Боунс проигнорировала предложение сесть и всё так же держала рот на замке. Не знаю, что на меня нашло, я просто подошла к ней и толкнула её в сторону стула.

— Когда Темный Лорд приказывает, ты обязана слушаться, — прошипела я.

Волшебник, сидящий на троне, криво ухмыльнулся, выказывая одобрение моим действиям. Это он так влияет. Не знаю, почему во мне просыпается демоническое начало, потрясающее ощущение власти без страха, сплошной ковер эмоций не жалящий присущей негативностью, а наоборот, сулящий удовлетворение. Глаза Люциуса, исполненные холодом, изучающе смотрели на меня, он только что стал свидетелем чего-то смрадного, проявления жестокости характера юной девушки, к которой он неровно дышал. Да, дорогой, я больше не та маленькая ведьма, пришедшая на порог твоего дома в поисках способа осуществления детской мести.

— Аллегра, не стоит торопить мисс Боунс, она сама должна понять как себя вести, — положив локоть с раскачивающейся в кисти палочкой на подлокотник, произнес хозяин.

— Прошу простить меня за несдержанность, мой Лорд, — слегка склонив голову в порыве мнимого чувства вины, произнесла я.

Красные глаза продолжали сверлить меня взглядом, практически не отрываясь, а потом как будто неохотно вновь обратились к пленнице, и только тут дошло, меня назвали по имени, хотя я в обличии Амикуса. Боунс непонимающе смотрела на меня. Зачем? Зачем он выдал меня? Женщина вряд ли слышала обо мне, но ее явно заинтересовал последний диалог.

— Что же вы молчите? Разве вы не рады встрече?

Отличный метод, чтобы вывести человека из себя, но она молчала, противилась. Все бессмысленно, кроме последней возможности показать свой характер и волю.

— Аллегра, научи её быть вежливой, — ухмылка на безгубом бледном рте.

Все так просто, я ведь уже делала это, ничего страшного не случится. Просто полезть рукой в карман мантии, просто взять древко, просто занести палочку на Амелию, с отвращением взирающую на нас — потную, замученную, истерзанную химикатами женщину, чтобы принести ей еще боли…

— Круцио.

Красный луч света опрокинул, все-таки принявшую сидячее положение, Амелию на пол. Её глаза: она смотрела прямо на меня, казалось, белки взорвутся кровавыми разводами, напряжение, краснеющее лицо агонии, затвердевшая жилка на виске. Это тот ужас, который я приношу невинной жертве, это то заклинание, которое я испытала прошлым летом на себе, поругавшись с погибшим отцом, это те чары, способные довести до разрушения нервной системы, дробления костей, разрыва мышц, сумасшествия и в конечном итоге — смерти. Для неё все могло обернуться намного проще и безболезненнее, если бы не иммунитет против Империуса.

Ненависть адресованная мне…

— Достаточно, — спокойно приказал Волан-де-Морт, поднимая ведьму с пола магией и усаживая обратно на стул.

Дыхание сбито, руки трясутся, красная, болезненная…

— Ну, мисс Боунс? — с полуулыбкой протянул он, призывая к диалогу.

— Ты, больной психопат, ублюдок!

Лорд наигранно закатил глаза.

— Все говорят одно и то же… Люциус, — он кивком приказал снова наказать Амелию.

Тот недолго думая, подошел к жертве и со всего размаха дал оплеуху, она отклонилась в сторону удара, но удержалась в сидячем положении, не упала. С губы стекла струйка алой крови.

— Убей меня, — сорвалась с её губ негромкая фраза, которую я уже слышала ранее.

— Неужели вам не дорога жизнь, Амелия, вы так слабы?

Ненависть, презрение, даже ухмылка на измученном лице…

— Тебе никогда не проникнуть в Отдел Тайн, — шипит она.

— Но ведь именно поэтому вы здесь, не так ли? Чтобы помочь нам, — издевается он, а улыбка становится шире.

Здесь в полумраке кажется, что его лицо высечено из камня с вкраплениями драгоценных рубинов, внешний вид наводит ужас, но не на меня. Такая притягательная властность… Я изменила мнение насчет Волан-де-Морта, пускай он похож на монстра внешне, но это всего лишь оболочка, с вместилищем разума, силы… Красные глаза уже не так страшны, как раньше, за ними скрывается жестокость, интеллект. Со мной происходят странные метаморфозы, раньше подобное положение вещей казалось нереальным, я сторонилась веры, считала, что меня ничего не связывает с Темным Магом, кроме сделки и чувства голодной мести, но видит Мерлин, я ошибалась. Меня стали раздражать магглы, мне так понравилось владеть ситуацией, играть, выполнять сложные задания, чувствовать себя достойной высшего общества, круга чистокровия.

Губы Амелии сложились в узкую линию, молчание, упорствовать бесполезно. Она постарела за последние сутки на десяток лет, словно съеденная прогерией в кратчайшие сроки. Пытки никому не к лицу. Темный Лорд медленно поднялся с места и сошел с двух ступеней возвышения, где стояло величественное кресло, обтянутое красной кожей с лепниной на спинке и подлокотниках. Королевский трон. Ему нравилось представление, он не был зол, хотя негатив вибрировал в пространстве, аура обстановки была черной, вязкой, неприятной до дрожи, до дрожи пленников, которым посчастливилось завершить жизнь в этом зале от руки самого Волан-де-Морта. Он словно выбирал, с какого ракурса встать.

— Легилеменс, — прошелестел голос, отражаясь от стен.

Лорд не был похож на сосредоточенного Снейпа с пролегающей морщинкой меж бровей, а напоминал манекен, куклу с неправильными пропорциями лица. Мертвец, пирующий на чужих костях. Тело: оно в высшей степени омерзительно, тем более, сейчас, с выражением пустой жажды в глазах. Я наблюдала, впитывала, изучала повадки, мимику хозяина, и он заметил, узрел сей интерес и остался доволен. Ему удалось завлечь, парализовать глупый юношеский максимализм. Завербовал, подчинил, но это не рабство, это добровольный труд под рукой властителя.

~~

Она другая, совершенно измененная, с перекуроченным сознанием, теперь целиком и полностью принадлежащая Лорду и отчасти Люциусу. Становление личности завершилось триумфально. Он рассчитал свой выигрыш нечаянно, невольно сблизился с той, что скоро станет очень полезной. Аллегра уже ей стала. Она завладела расположением Темного Лорда очень быстро, поняла все плюсы своего случайного выбора и теперь не свернет с пути. Её глаза, прикованные к контакту разумов, к хозяину.... Это именно тот взгляд — верный и правильный. Стоит восхититься храброй молодой ведьмой, в кратчайшие сроки сделавшей так много, однако на душе скребли кошки. Люциус опасался тотальной перемены, он не хотел видеть её такой же, как Беллатриса, выродкой, каких свет не видел, но не мог влиять, не имел права смещать её сознание, но все равно забота местами проскакивала в его стальных глазах. Это просто безумие, прекрасное безумие... Что-то невозможное, парадокс, но её сумасшествие дергает за какие-то невидимые рычаги сердца, и он понимает, что вопреки логике, не сможет потерять, и не отдаст Аллегру Снейпу никогда, лично прикончит старого «друга», а её перевоспитает… В конце концов Амикус завещал именно Люциусу присматривать за дочерью, так вот он и займется этим вплотную.

Лорд вернулся из разума, на лице легкая задумчивость, непонимание. Его окружили внимательные взгляды, ожидающие слов.

— Очень занятно… — задумчиво произнес он, но потом сощурился во внезапном порыве гнева и выплюнул пыточное заклинание.

Она подавила страшный крик, тело не выдерживало, боль была слишком сильной.

— Открой свой разум! — шипел голос.

— Убейте меня… — всхлипы разносились по помещению, она сломалась, физически…

— Всему свое время.

Значит, у него не вышло, у самого Темного Лорда не получилось пробить защиту, но это значит, что шансов перехитрить министерство и проникнуть в Отдел Тайн нет. Круцио завершилось.

— Люциус, подойди, — раздраженно кинул хозяин.

Он покорно подошел, понимая, что от него требуется…

* * *

Такой прекрасный, реалистичный… Картины прошлого: жизнь пролетала перед глазами как перед смертью, но это был всего лишь сон… Он понимал, что проснется и вернется в ужас, в войну и служения двум началам. Измученный разум устал от попыток проникнуть в голову пленницы, но это яркое сновидение придавало сил. Словно маггловская пленка, все по очереди, положительные эмоции. Совместные прогулки в Хогсмид, гуляния по узким улочкам и на главной площади, где возвышалась огромная ёлка, увешанная имбирным печеньем. Северус стащил тогда пару сладостей с макушки, чтобы угодить ей, порадовать, но Лили восприняла жест за воровство, отчего у молодого, совсем юного Снейпа, загорелись уши, и он весь вечер ходил как пришибленный. Сейчас это воспоминание было одним из самых светлых и нужных. Зеленые глаза, звонкий смех, были реакцией на его стыд. Северус тогда сильно разозлился на Лили, терпеть не мог, когда над ним потешаются. Её присутствие в жизни закончилось великой ссорой, когда обозленный на проказу мародеров, он обозвал любимую девушку грязнокровкой.

Северус потерял нить связи, он не имел права находиться рядом, все испортил, но этот момент Морфей обошел стороной, показал рыжеволосую Лили в легком зеленом платье на выпускной вечер, но без вездесущего Поттера. Видеть её в случайные дни на Косой аллее в окружении все тех же закадычных друзей… Его удел — одиночество и тихие мечты под управлением Темного Лорда, давшего все, чтобы он мог как-то пережить тяжелую ношу любви за занятием высшими зельями. Северус молил, он молил даже Господа, чтобы воспоминания о ее смерти обошли стороной, надеялся, что прекрасный сон не превратится в кошмар, внутреннюю борьбу с совестью…

Кусочек жизни: он стоит перед раскинувшимся по горам Шотландии замком, гром и молнии озаряют черный день. Мольбы не были услышаны, воспоминания стали болезненными… Тот первый день, день отчаяния, мужских слез, ужасный миг, осознание, что по твоей вине умрет единственная… Дамблдор, узрел боль в Пожирателе смерти, потерянном человеке, стоящем на коленях в круглом кабинете, молящем о помощи… Сколько зла он уже совершил и скольких убил, но ничто не смоет того ужасного проступка, глупой случайности оказаться в Кабаньей Голове в момент произнесения Пророчества… Северус считал, что приблизится к Тёмному Лорду, станет верной правой рукой, сдвинет Малфоя и Кэрроу, но Мерлин, как он ошибался…

Пытался изменить судьбу…

Последнее известие о предательстве Питтегрю и ее смерти, он готов был выпить яда, попросить кого-то произнести непростительное… Но Альбус, он и смерть использовал во благо, переманил чувством вины и расплаты за грехи, заставил жить, преподавать в Хогвартсе. Уже тогда он знал, что Лорд воскреснет, чувствовал на много лет вперед и не ошибся, только теперь пользы от верного шпиона ни на кнат… Жизнь во сне летела дальше, не показывая бездарно прожитых лет в колонии Дамблдора, а сразу перенеслась к возвращению Темного Лорда, все порушилось… Снова страх, страх за ее ребенка, Гарри, ничем не заслужившего ненависть… Мальчика, которого Северус просто не мог его видеть, не мог заглядывать в зеленые глаза, точно такие же, как у Лили, не мог смотреть на растрепанную шевелюру, доставшуюся от Джеймса. Внутри закипала грусть и ярость, сменявшаяся новым чувством вины, ведь именно из-за него мальчик остался сиротой и теперь сражается в неравной схватке с монстром.

Последний год. Севеурс следил за маленькой депрессивной девочкой, влюбленной эгоисткой, странной, взлохмаченной школьницей. Бедное дитя… Она стала оплотом всех неудач и новых угрызений совести. Её грусть, страх, мольбы… Но он не внял словам, сознание было запечатано где-то внутри, когда случилось непоправимое, инстинкты. Из него вышло животное… Аллегра сбежала, улизнула из-под опеки отца, отказалась от двух путей, решила жить самостоятельно вдалеке от боли, вдалеке от любимого человека, убившего все живое в наивном девичьем сердце. Пускай она ненавидит, главное чтобы не возвращалась, не маралась о чудовищную войну, не цеплялась за воспоминания о причиненной боли. Её таланты помогут схорониться.

Далее несколько дней самобичевания, разговоры с потерявшим доверие Дамблдором, винившем себя ни меньше и снова встреча с Волан-де-Мортом. Метка горела, испепеляла, он знал, что Лорд не спустит ошибку на поводу, а Амикус с удовольствием поможет… Больно, предплечье горело все время, его мучили, истязали татуировкой, готовили к долгому Круцио. Снова тяжелые двери холла неизвестного замка, возвышающегося среди высоких гор. Знак Мрака убивает все больше, но стоит зайти в тронный зал и все прекратится… Ошибался, чувства только обострились, кожа воспламенялась, Северус ощущал испарину на лбу, не может быть, слишком реально…

Он проснулся в холодном поту на кресле в гостиной собственных покоев, на столике заботливые эльфы оставили тарелку с бутербродами и остывший чай. Камин практически догорел и лишь немного освещал помещение и без того темное, без избытка светлых красок. Угрюмое подземелье мастера зельеварения, он ненавидел это место, но имел привычку. Предплечье разрывало, схватился рукой за обжигаемое место. Его вызывают, снова… Догадывался за каким чертом, но почему так скоро? Часы показывали половину третьего ночи, оказывается, проспал он достаточно долго, спина и ноги затекли. Картинки прекрасного сна, превратившегося в чудовищный кошмар, все еще крутились в голове, напоминая о собственном ничтожестве.

Северус взял одежду Пожирателя и отправился через тихий, спящий замок за границу антиаппарационного барьера, чтобы перенестись обратно в ужас, в лапы монстру.

Картина предстала вполне банальная: Амикус и Люциус стояли по разные руки от Лорда, Боунс сидела на стуле, смотрела в пол, ожидая непременной участи, незавидной смерти и новых вторжений в измотанный разум. Все та же самодовольная ухмылочка на лице Малфоя сквозь непонятное напряжение и холодная собранность Кэрроу, но только не глаза, они говорили о чем-то другом, совершенно не насильственном, не напряженном. Северус не мог понять, что за эмоции наполняют волшебника, может, грусть? Она не свойственна подобной обстановке.

Снейп коснулся губами черной мантии хозяина и поднялся.

— Давненько не виделись, — протянул Люциус с издевкой.

Северус состроил гримасу недовольства в ответ. Последнее время Малфоя так и тянет поязвить, заболел, наверное.

— Северус, ты знаешь о сдвоенной Леглименции? — без проволочек осведомился Волан-де-Морт.

— Да, мой Лорд, — он снова поглядел на опустошенную Амелию. — Но это весьма сложно.

— Тогда я думаю, ты знаешь что делать.

Он кивнул, обступившие Риддла аристократы сместились в стороны, освобождая место рядом с хозяином. Северус с напряженной спиной встал рядом с уродливым чудовищем, надменно глядящим на него.

— Нас счет три… — раздался шипящий голос.

~~

Теперь их было двое, мы с Люциусом молили всевозможные божества, чтобы на этот раз получилось. Они смотрелись необычно: лысый, бледный волшебник с красными глазами, едва ли похожий на человеческое существо, скорее на восковую фигуру инопланетянина, пришедшего для порабощения мира, и другой — с черными волосами и гордой осанкой дуэлянта, запястья не различить за длинными манжетами белой рубашки из-под рукавов черного сюртука. Пуговицы… Вспомнила, как случайно столкнулась с Северусом в дверях Большого зала Хогвартса, словно это было в прошлой жизни, как получила несколько едких фраз, но смогла на несколько секунд быть рядом, забыться в ткани, пахнущей горькими травами, шалфеем, полынью, ромашкой, хотя это дорисовало воображение, ведь я не дышала тогда… Глупая, именно в тот день я спланировала непоправимые действия, целиком и полностью изменившие жизнь, подарившие что-то новое и даже что-то приятное. Взгляд на Люциуса… Он увлечен сценой Легилименции: светлые длинные волосы заколоты в хвост аккуратной черной бабочкой, словно снятой с фрака. На все взгляд свысока, приподнятый горделивый подбородок, несколько мимических морщин, не портящих общей картины, а наоборот, придающих некоего шарма. Обе руки, лежащие на трости. У него другие руки, не такие, как у Снейпа, не шероховатые, не рабочие, пальцы немного короче и меньше вен проступает на тыльной стороне ладони, изящные, аристократичные, они совершенно иные, они принадлежат мне, он весь принадлежит мне. И глядя на двух мужчин, с коими свела судьба, я не выкидываю никого из головы. Просто потому, что одного из них люблю, бессменно мучаясь ночными кошмарами и воспоминаниями, ко второму пылаю страстью, даже когда нахожусь в несколько неподходящих ситуациях, да и с ним удобно, не одиноко. Люциус дает мне то, что я не могу получить от единственного, он в конце концов заметил изучающий взгляд, наш контакт велся параллельно легиллименции. Мне казалось, мы разговариваем друг с другом и молчим во имя непонятной связи. Слегка приподняла уголки губ, зная, что он не обращает внимания на внешнюю оболочку отца, в коем запрятана моя сущность. Удивительно, но он видит глубже, всегда видел. Что ценит во мне самодостаточный, состоятельный мужчина, имеющий все возможности завести нормальную любовницу? В конечном итоге, у него жена красивая есть. Нет, здесь дело не просто о сексе, похоти тел, вожделении, он мыслит куда обширнее, разглядел не просто свихнувшуюся на любви и мести девочку, а сильную ведьму, способную вершить суд, не обращая внимания на ночные кошмары. Я не безделушка и не кратковременное увлечение. Люциус проникся заботой к психопатке, оберегает, не хочет дать возможность довести задание Боунс до конца, переживания не отражаются в глазах цвета платины, но они видны, также как и ему видна вся моя жизнь. Я не загадка, практически открытая книга, может, Люциуса греет спортивный интерес выбить из моей башки ненавистного Снейпа? Вариантов множество, но этот ледяной взгляд снова прячет в себе желание…

Время шло степенно, меряя шагами просторный зал в готическом стиле; грозовые молнии добрались сюда и теперь сверкали, открывая на долю секунды картины на потолке. Двенадцать апостолов с нимбами внутри круглого купола наводили ужас. Здесь творилось зло, здесь убивали людей, а они равнодушно взирали на сцену, впитывая черную энергию жестокости. Бога не существует и двенадцать учеников Иисуса — просто давно погибшая легенда в свете мрака, всего лишь невольные созерцатели…

Что-то происходило, нечто, заставившее дрожать протянутую руку Северуса и биться жилку на его виске. Выражение ярости на втором действующем лице, змеиный оскал, они пробивали, ломали…

Боунс задергалась в конвульсиях, пришлось подойти и держать её за плечи, чтобы не упала и не нарушила ритуал. Непонимающий взгляд Люциуса, мечущийся от пленницы к леглиментам… Из носа потекла тоненькая струйка крови и собралась на подбородке, Боунс дернулась, до меня стал доноситься тихий шепот… Но как она может говорить под давлением психичекого вмешательства? До меня постепенно стал доходить смысл слов, волна дрожи проникла в тело, напряжение… Я испытала великий ужас…

— Если пойду и длинною смертной тени, не убоюсь я зла… — голос слабел… — по моей спине бежали мурашки, заставляя чувствовать агонию. — Вы проклятые Богом грешники и Богом проклятые души… Проклинаю вас… — моё сердце ушло в пятки, волосы встали дыбом. Грудная клетка словно превратилась в камень, на меня действовали эти слова. — Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити нас в битве против зла и преследований дьявола. Будь нашей защитой! — глухой вздох сухих легких. — Да сразит его Господь, об этом мы просим и умоляем. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих души, низвергни их силою Божиею в ад. Аминь.*

~~

Стена, крепкая нерушимая, они боролись вместе, по клочку высасывая воспоминания из зазоров, летящие серебристой пылью в их разумы. Северус видел Риддла таким, какой он был до падения, человеком без красных глаз, не лысым монстром без ноздрей и губ. Он был собой в мире сознаний. Его напряжение, лицо, шея, бешеный, но сосредоточенный взгляд. А Амелия держалась изо всех сил, пыталась выстоять против двух сильнейших магов. Стена стала рушиться на глазах, еще немного и защита падет, а вместе с ней и надежда на лучшее. Странное ощущение, все начало вибрировать вокруг, она выталкивала, не позволяла достучаться. Северус сосредоточился, на него смотрел Волан-де-Морт, изучающее, назидательно, злобно. Волшебники словно толкнули стену вперед, и она испарилась, открывая воспоминания, которые с бешеной скоростью хватал Лорд, не давая Снейпу вступить в поток. Его задача выполнена, а знать большее не полагается. На случай реверса, новой защиты, Северус все ещё держал оборону, сосредоточенно наблюдая за происходящим. Ничего не успел уловить, но стал слышать странные слова, голос женщины, его охватили судороги, Амелия читала молитву…

Лорд хватал все, инстинктивно закрывая глаза ментального облика, не замечая обрывков фраз, доносящихся извне. Победа за тьмой, но что-то внезапно изменилось, пространство стало вязким, останавливая поток мыслей Боунс. Волан-де-Морт открыл глаза, понимая, что произрастает новый щит, оскалил зубы, и от него отлетела энергетическая стена, растворяющая блок белой пеленой. Северус не имел права ничего не делать и, по возможности, поддерживал силы спутника. Внезапно все кругом стало растворяться, появлялись черные дыры, пустые пространства, отдавая последние клочки памяти. Странный эффект леглименции, еще никогда не видел ничего подобного. И тут на него нашло осознание…

~~

Они вернулись, Снейп сделал бесконтрольный шаг назад, на мгновение в глазах застыл ужас, а Темный Лорд приходил в себя, приставив пальцы к вискам. Люциус не мог сдвинуться с места… Казалось бы молитва, ничего не значащие слова, бессмысленные речи утопленницы, идущей ко дну… Но внутри что-то сжалось в тугой комок…

~~

Люциус не мог понять, осознать, все ли прошло удачно, потому что в голове звучало эхо святых речей, он повернул голову к Аллегре, все еще поддерживающей пленницу, запрокинувшую голову назад с открытыми стеклянными глазами. Да она в оцепенении! Словно ее коснулось немного магии, или нечто похуже… Боунс была мертва, не стоило даже пульс проверять. Пришлось подойти к «другу» и потянуть Аллегру назад за плечи.

— Держи себя в руках, — шепнул он негромко на ухо.

Она вздрогнула и, словно после комы, очнулась, мужская ладонь накрыла руку Люциуса, словно впитывая энергию, говоря, что все хорошо, в ней есть силы справиться с потрясением. Коснулась смерти, держала в руках умирающую… Лорд заметил подобную сцену, Снейп тяжело дышал, не обращая внимания на присутствующих. Люциус отошел в сторону, снова сложил руки на трость. Темный волшебник даже не заметил погибели и повернулся к Северусу.

— Северус, ты свободен на сегодня.

Волшебник кивнул и пошел в сторону выхода, не прощаясь, переваривая произошедшее. Аллегра даже не посмотрела в его сторону, изо всех сил стараясь ненароком не взглянуть на тело, обмякшее на стуле.

— Это было весьма сложно, — равнодушный голос вернул способность мыслить.

~~

Жуткое ощущение, что руки в грязи, я вся, словно вымазана трупным ядом с головы до ног. Она прокляла нас. Недейственно, бесполезно, но речь имела невероятный психологический эффект. Амелия умерла на моих глазах, чудовищно, колики, возбуждение, нервы, эхо молитвы в голове. Тошнота страха подступала к горлу, и проглотить эмоции я не могла, обязана была держаться, глядя в глаза Волан-де-Морту, отметившему мою реакцию. Красные глаза излучали нечто непонятное, снова улыбка, словно отцовская.

— Аллегра, — шипящий голос. — Смерть — не конец, смерть — дверь в иной мир, ее нужно принять…

Но ей не нужно способствовать, пронеслось в голове. Я осознала, что Лорд успокаивает меня, но почему в его словах нет зла? Я всегда считала, что он не терпит слабости. Люциус, казалось, был в шоке, а взгляд красных глаз, словно опекал. Как тогда, когда умер отец, Лорд сказал очень много, его речи вернули меня в реальный мир. Я думала, что это попытка вербовки, успешной вербовки, однако сейчас я вижу понимание, не ярость, не злобу, а что-то невероятное. Но он считает, что подарил ей свободу, так легче воспринимать темные деяния, так легче мириться со злом, придуманным миром отчаяния внутри. Он прав, смерть — начало, дар. Убийца, я такая же жестокая, как и Лорд. Теперь начинаю понимать…

— Ты поймешь со временем, жизнь — сплошной предрассудок, произрастающий из воспитанного страха перед смертью.

Внимание, прикованное к хозяину, мои брови сошлись в попытке впитать лекцию, послушаться голосу разума, поверить… Не винит… Этот страшный человек пытается показать простые истины, такие легкие. Нет нравоучений, есть только жизнь, показанная с иной стороны, возможно, более правильной, чем в меня закладывали детские сказки и влияние Хогвартса. Я знаю, он прав…

— Спасибо, мой Лорд.

Я заставила себя посмотреть на Амелию, внутри на мгновение все полыхнуло новым приступом ужаса, однако установки сработали, и спокойствие возвращалось, он научил видеть. Я прозрела: его взгляд, удовлетворение, новая победа, воспитание идеологии общества, в котором нахожусь теперь осознанно.

— Мой Лорд, вы успели извлечь информацию?

~~

Ее равнодушные слова, Люциус видел холод, но теперь не фасад, а нечто настоящее, животную силу, сонное успокоение, равнодушие. Волан-де-Морт улыбнулся, наблюдая за Аллегрой, пережившей стресс, в том-то и дело, что она его пережила, переиначила. Вот они — сосредоточенные карие глаза Амикуса, готовые к порции информации, за которыми прячется маленькая хрупкая девочка, перестроившая свой мир от и до… У которой на глазах умерла женщина от кровоизлияния в мозг…

— Да, я вытянул все, — самодовольно произнес Лорд, и двое мужчин навострили слух, вникая в слова хозяина…

*Молитва Святому Архангелу Михаилу (католическая)

ВИДЕО К ФАНФИКУ:

http://vkontakte.ru/video-14591519_139905440

НА ЮТЮБЕ КАЧЕСТВО ПОХУЖЕ:

http://www.youtube.com/watch?v=axU2lfrtFRk

КОЛЛАЖ:

http://s16.radikal.ru/i191/1002/00/149bbd6d99f0.jpg

В последнее время что-то происходит, что-то не дает покоя, но все попытки проанализировать заканчиваются провалами; если бы еще знать, от чего отталкиваться. Похоже на заговор против него, но с чего вдруг? Он же не Темный Лорд, а всего лишь пешка. А еще странные жесты Кэрроу, взгляд без зла, несмотря на пару пререканий за выходные, а Люциус наоборот ни с того ни сего стал злобным, оскалился. Что могло повлиять на них всех? Мозаика никак не хотела складываться в адекватную картину.

— Ничего не понимаю, — шепнул он в пустоту, прислонив большой и указательный пальцы вдоль бровей.

Но мир просто не может крутиться вокруг Северуса — это нонсенс. Спать не хотелось и не моглось, существовало много раздражителей. Свершилось, эти сволочи смогли достать воспоминания, а главное, он принял в этом непосредственное участие. Эхо молитвы отпечаталось в рассудке, всего лишь слова, ничего не значащие для могущественных волшебников, не верующих в маггловскую религию. Кто бы мог подумать, что Амелия Боунс — истинная католичка, даже если учесть, что в Британии исповедуют протестантство. Все апостолы, пророки в сказаниях ветхого завета, все они были волшебниками, людьми с необузданной силой, ведь направляющих, а именно палочек тогда не было, и стихийные всплески принимались за дар божий, благословление. И даже Моисей — невероятный долгожитель по меркам немагического населения — жил сто двадцать лет, проявлял абсолютно волшебные способности, а иные? Маги у древних считались божествами, с тех пор и повелось, появились множество религий, языческих вероисповеданий. В душах людей есть Господь, они не знают, что такие существуют и ныне, не считая периода инквизиции, когда магов стало слишком много… Но церковь никогда не признает и не поймет, что их Бог — фикция, имитация власти над народом. Бог не был одним на всех, волшебников в те времена было совсем не много, но все деяния приписываются только одному человеку. Сказать людишкам, что они сжигали собственных божков начиная с тринадцатого века? Вот будет потеха…

Боунс прокляла их всех на словах, иное просто невозможно, однако как действенны оказались её речи у черты гибели. Психологическая давка не сказалась лишь на одном персонаже — на хладнокровном убийце, доведшем мозг Амелии до кровоизлияния. Воздействие двух потоков леглименции, у нее просто не было шансов… Северус помнил сквозь собственный шок ступор Амикуса. Не стал акцентировать, не привлек внимания, а так же странную заботу Люциуса по отношению к другу. Все смотрелось как-то противоестественно, комично, когда мужчина Малфой его за плечи и привел в чувство. Никогда прежде Северус не видел холодного аристократа в таком состоянии, что-то запредельное, не поддающееся логике. И почему, черт возьми, на чистокровного сноба Амикуса, не имеющего ничего общего с миром магглов, так подействовала простая молитва? Удивляться приходилось все больше; у Снейпа не было возможности распутать клубок, а может все это паранойя? Пытаясь замечать мелочи, он нарисовал непонятную картину без сюжета и действующих лиц, в голове складывалась непонятная абстракция с геометрическими формами и отсутствием пространственной симметрии.

Северус попытался переключить мысли на действительно важную тему, на то, каким образом эти дешевые актеры попытаются проникнуть в Отдел Тайн, ведь когда в министерстве заметят пропажу Амелии, а именно в понедельник, перестроят всю защиту и поставят другие пароли. Неужели сегодня? Или всегда умные и догадливые Пожиратели во главе с Темным Лордом не предусмотрели чего-то? Что-то подсказывало, что возможно с головы Амелии будет срезано достаточно волос, чтобы делать Оборотное зелье на каждый день. И снова, как в деле Уэмпшира, когда кто-то играл Гормуса, появится персонаж, великолепный артист, ни разу не подводивший хозяина театра. Снейп потер переносицу, сидя в темной гостиной, переваривая проходящую ночь. Как предупредить, что Боунс подменят? Как сделать это не нарушив Непреложный Обет? Дамблдор не позволит, несмотря на всю серьезность положения. На Гарри Поттера начнется великая охота, если к Волан-де-Морту попадет Пророчество? Что будет?.. Мальчишка и так живет на лезвии ножа, но тогда Том Риддл совсем спятит...

* * *

— Мой Лорд, ритуал крови запечатает мою палочку, я смогу контролировать изменения в защите Отдела Тайн.

Люциус бросил гневный взгляд на Аллегру, стоявшую в собственном обличии, словно продемонстрировавшую свою годность и силу к выполнению задания. Он чуть ли не с угрозой посмотрел на нее, полностью игнорирующую тяжесть контакта. Хозяин выслушивал план, задумчиво водя костлявым сгибом указательного пальца по подбородку.

— Ты уверена, что справишься с подобными чарами, Аллегра? — спокойно спросил он, испытующе глядя на неё.

— Да, мой…

— Нет, Аллегра, у тебя не хватит сил и крови! — не выдержав, перебил Люциус на повышенных тонах. — Это сделаю я.

Она и Лорд будто бы только сейчас вспомнили, что в зале присутствует еще один человек. Глаза её выразили гнев, Аллегра знала, что он попытается остановить, чувствовала и завела разговор первой, хитрая дрянь. А вот взгляд хозяина оповещал о вещей заинтересованности, так как Люциус только что сдал себя с потрохами, доказав неоднозначные чувства к последней из рода Кэрроу… Ухмылка на безгубом рте не сулила ничего хорошего, а девчонка злилась на его несдержанность…

— Люциус, — шипя, раздался елейный голос, заставив поежиться, — я более чем уверен, что она справится. В Аллегре течет кровь вейлы, и весьма необычная.

— Позвольте заметить, в моем роду тоже были вейлы, — старался говорить ровно тот, сквозь нарастающие волны протестов.

— Прекрати, это моя работа, — послышались уверенные слова выходившей из себя Аллегры.

Волан-де-Морт словно стал свидетелем семейной ссоры, развлекался под небольшой перепалкой двух голубков. Да, Люциус одной фразой показал многое, а так же дал повод считать себя слабым. Довольное лицо Тёмного мага, пристально обращено к нему. Глупец, вот так просто выложить хозяину всю подноготную…

— Мой Лорд, это слишком опасно для юной неопытной ведьмы, — величественно подняв подборок, продолжил он, ведь пытаться скрыть интрижку уже не имело смысла.

— Ты считаешь, что я не способна выполнить задание Темного Лорда? — глаза сверкнули нечеловеческой яростью, а слова были выплюнуты в ядовитом ключе.

Он мечтал заткнуть свою надменную любовницу, а еще хотелось как следует приложить тростью о милое личико в оправе ярости. А хозяин все потешался, иронично переводя взгляд с одного на другого.

— Я редко вижу подобную уверенность в Пожирателях, Люциус. Согласись, Аллегра доказала нам, что способна вершить общее дело, стоит дать ей шанс.

Она опустила лицо, скрывшееся в потоке черных волос, улыбалась.

— Спасибо, мой Лорд.

Кажется, щеки порозовели от возложенной ответственности, когда взгляд поднялся обратно. Кэрроу была похожа на Беллатриссу — это ужасное сходство сквозило в голове Люциуса, яростно сжимающего серебряную голову змеи. Гримаса тотального триумфа, ехидная, как она не понимает всей опасности предприятия, не осознает последствий… Его глупая девочка. Хозяин посмотрел в его сторону, ожидая ответных слов, готов был выслушать комментарии и протесты.

— А ты не подумала, кто будет изображать Боунс в понедельник? Ты же знаешь, что архивы наглухо запечатаны на выходные, и даже Амелия и Джарвис не смогут добраться.

Она ухмыльнулась.

— Люциус, мне казалось, что существует такая вещь, как Оборотное зелье.

Она была подготовлена к подобным изъянам, несносная… На каждые полслова говорит десять. Одурачит кого угодно.

— Ты предлагаешь мне играть Боунс? — округлил глаза Люциус, ощущая гнев.

— Ты знаешь о ней ровно столько, сколько я, и потом, это всего лишь перестраховка, не думаю, что до этого дойдет. Мои силы восстановятся за сутки.

— Ты собралась идти в министерство прямо сейчас?

Лорд одобрительно посмотрел на смелую слугу.

— Дело не терпит отлагательств, чем быстрее мы расправимся с ним…

— Ты ненормальная, — угрожающе проскрипел Люциус.

— Только заметил? — ехидно ввернула она.

Люциус попытался найти понимание в глазах хозяина, но мнение того изначально было не на его стороне, затем перевел взгляд обратно на самодовольную Аллегру.

— Отлично, — кинул он, чувствуя, как пульсирует кровь в жилах.

— Вам нужны помощники?

— Вероятно, — пожала она плечами. — Нужен кто-то на стрёме.

В голове образовался сплошной негатив, и справиться с собой не представлялось возможным. Она обошла его, одурачила, как сосунка, недееспособного щенка. Люциус был очень зол, Аллегра еще поплатится за свои интриги. Неужели сам Лорд не видит, что она еще слишком молода для подобных дел, а её магическая сила только развивается. Уму непостижимо как ловко дрянь играет в партии, примеряя на себя благосклонность хозяина. Но Лорд совсем ослеп? Невероятно, он готов доверить безрассудной ведьме задание такого ранга, слишком быстро приблизил её к себе. Как-то неестественно получается, что слово Люциуса теперь не имеет значения, его просто обыграли… Что ж, придется наблюдать за ее провалом, или же наоборот, великолепным осуществлением поручения, которое возвысит Аллегру до небывалых высот.

Статус Люциуса неприкосновенен, но маленькая выскочка не должна подняться выше — это противоестественно для его гордости. Конечно, её таланты, очаровательная гибкость понимания целей и непонятно откуда взявшаяся хитрость сделают свое дело. Не иначе как станет фавориткой, главной сторонницей, поправка, она уже ей стала. Никто раньше так быстро не завоевывал расположение самого недоверчивого мага всех времен. Какова змея…

Эмоции смешивались, заменяя друг друга, Люциус понял, что вляпался в болото, болото, именуемое сильной женщиной, непрошибаемой натурой, от которой отказаться просто невозможно. Чем больше ярости кипело в голове, тем сильнее становилось осознание, за что он так сильно привязался к чертовке. Бессмыслица какая-то, раздражающие факторы только укрепляли чувство собственничества. Она опровергает все возможные законы и представления об отношениях. Злость прожигала дыру, но вызывала желание. Ошибкой было попасться на такой крепкий крючок. Ловушка серых глаз, ловушка прикосновений и пылкой страсти. Люциус, как ничтожный червяк, попался на амортенцию, словно на крючок. Аллегра — яд замедленного действия, не имеющий противоядий, ведущий к отсутствию здравомыслия, заточающий в клетку слабости.

* * *

В зале находились пятеро, не считая отлеветированного в дальний угол тела Боунс. Дорогая тетушка Алекто и скользкий тип Антонин Долохов, вызывающий у всякого неприязнь. Бурая неаккуратная борода и растрепанные волосы придавали ему вид заправского пьяницы, не выползающего из пабов. Все еще в розыске они оба, интересно, отчего Темный Лорд решил привлечь именно их, а не Беллатриссу, к примеру? Мы с Люциусом давали указания по проведению операции, рассчитывая на внимательность к деталям, хотя ничего сложно в их ролях не было, всего лишь стоять на стреме и своевременно предупредить об опасности. Но причин похода в здание управленческих структур не назвали, не нужны лишние осведомленные. Пришлось подпортить шевелюру покойницы, срезать несколько весомых прядей для Оборотного зелья. Взгляд на мертвое тело не принес душе угрызений, они попросту исчезли за имением куда более важных мыслей.

Надев маски и капюшоны, мы вышли из главного зала под полыхание молний нескончаемого ливня, обступившего замок. Пять часов утра, у нас достаточно времени до открытия основных отделов. Рабочие лошадки министерства, дежурные всех сфер должны будут прийти только в восемь, мы успеем провернуть операцию. Проникновение на серьезно охраняемую территорию не составит труда. Было бы проще, если бы у нас с Люциусом были свои кабинеты с каминной сетью, но не каждый удостаивается столь почетного перемещения прямо на свои рабочие места.

* * *

Сонные глаза постепенно поплыли на лоб, мужчина в полосатом халате с растрепанной шевелюрой воззрился на человека в маске и нервно сглотнул. Его дом не был ненаносим, но имел антиаппарационные чары, иначе Люциус бы незамедлительно проник прямо в спальню и потревожил хозяина, который мог до чертиков испугаться, увидев с недосыпа Пожирателя смерти.

— Что, что вам надо? — дрожащий голос.

— Не трясись ты так, Уэльском, — насмешливо бросил голос из под маски. — Может, впустишь друзей?

Еще один судорожный глоток воздуха. Уэльском, немного помедлив, посторонился, впуская фигуру в капюшоне внутрь. Люциус не обращал внимания на пошарпанную гостиную, состоящую всего лишь из нескольких предметов мебели, а поманил рукой в перчатке за собой, и в помещение вошли еще трое, которые до этого скрывались, чтобы окончательно не травмировать психику Дженнингса. Бедолага, до этого он принимал практически пассивное участие в судьбе заданий Лорда, тем самым обезопасив себя от грядущих перемен. Верно выбрал сторону, но не ожидал ранним воскресным утром лицезреть кого-то, тем более, таких гостей. Люциус не стал снимать маску, мало ли кто-то захочет порыться в голове его шестерки.

— Нам нужно попасть в министерство магии, — равнодушно заявил измененный механический голос из-под серебряной маски.

— Но, я…

— Ты же хочешь помочь интересам Темного Лорда? — стал давить он.

Пожиратели рассредоточились по комнате. Люциус наблюдал за Аллегрой, изучающей картину с изображением диких животных над каминной полкой. Последние полчаса он только и делал, что мысленно третировал её за безрассудство и склонность вызывать у него тревоги, несвойственные статусу и миропониманию. Амикус, конечно, был выше дочери и выше его самого, отчего, иногда приходилось терпеть неудобство, особенно в спорах, словно рост принижал Люциуса. Аллегра взяла в руки фарфоровую статуэтку с комода напротив, повертела в руках, якобы интересуясь, и поставила обратно. Остальные от нечего делать, тоже занимались изучением пространства. Алекто выглядывала в окно сквозь плотные желтые шторы, а Антонин облокотился на стену и, скрестив руки, наблюдал за происходящим. Уэльском сжался, втянул плечи, боялся двигаться, осторожно озираясь на остальных Пожирателей.

— Да, но…

— Не беспокойся, за это получишь награждение, весьма приличное, — не давал вставить слова Люциус.

Тот обреченно кивнул, потупив взгляд, но потом снова посмотрел на собеседника, от Уэльскома несло слабостью, но такие люди полезны в деле, особенно полезна его азартность, он игрок и просаживает все деньги в покер в подпольном казино и, судя по загоревшимся глазам, весьма нуждается в средствах.

— Что требуется от меня? — уже увереннее произнес прижатый к стенке хозяин дома.

Люциус улыбнулся, но за маской не было видно мимики.

— Всего лишь твой камин, не более того.

Снова кивок. Пожиратели уже сгруппировались вместе, ожидая команды на выход.

— Пароль «Эльдорадо».

Как символично для азартного человека, видевшего смысл жизни в золоте.

— Проверь, все ли на той стороне спокойно? Боюсь, случайный прохожий может немного удивиться, встретив выходящих из отдела кадров нескольких фигур в капюшонах.

— Я? — в голос вернулась прежняя неуверенность. — Но…

— Тебя никто не заподозрит, если появишься в собственном кабинете, — пресек Люциус немного раздраженно. Механический голос скрежетал, как несмазанные в часах шестеренки.

Уэльском нервно пригладил волосы мышиного цвета и осмотрел присутствующих. У него не было выбора. Взгляд перебегал с одной фигуры на другую. Не повезло, что его камин рабочий, такое редко случается с работниками статуса ниже, чем начальник отдела, но постоянная бумажная зависимость и нужды страждущих даже по ночам и выходные дни давали особые привилегии. Тяжело быть заведующим всеми работниками, знать каждый корешок личных дел и постоянно отрываться от личного времени ради услуги для кого-нибудь из министерских. Он подошел к камину, взял горсть летучего пороха и унесся в зеленых языках пламени проверять обстановку. Люциус был назначен Лордом командующим операцией.

— Алекто, Антонин, вы будете сторожить у лифта и лестницы.

Отлично, с тех ракурсов они не будут знать, что творится у двери в Отдел Тайн, мало ли что произойдет, например Аллегра нечаянно примет свою форму. А она, тем временем, от скуки снова изучала картину над камином. Интересно, чувствует ли она страх? Или напрочь лишена подобных слабостей? Сегодня потребуются все силы, чтобы снести защиту, но Аллегра попросту не понимает, насколько опасен ритуал крови. Проблема в том, что разъединить волшебника с магией будет невозможно. Потеря крови может быть фатальной, приведет к гибели, ну, почему в ней столько вредного упорства? Люциус ругал себя и её попеременно, ему бы точно хватило сил на действо. Хозяин обычно не ошибается, доверяя одному или другому миссии, но в этот раз его благосклонность была неправильной, он купился на самоуверенные речи слуги. Нет, не так, он отчего-то склонен верить в её способности, возможно, свойства крови действительно необычайно сильны для таких манипуляций, тем более, ведутся исследования, наверняка Лорд знает намного больше, чем Люциус. Но непременно, когда задание завершится, Люциус серьезно поговорит с ней, прикрикнет, пора завязывать с глупой храбростью, герои долго не живут.

Из языков пламени на мгновение появилось лицо Дженнингса, и Пожиратели по очереди стали исчезать в зеленом огне, переносясь в Министерство. Почти год Люциус потратил на поиски способов добраться до Пророчества, неоднократно впадал в немилость Лорда, и вот наконец благодаря талантам напарницы они сдвинулись с мертвой точки. Правда путем убийства Боунс, но оно того стоило.

Кабинет Уэльскома. Все как обычно: стеллажи с картотеками, множество папок аккуратными стопками, он был педантичен до симметрии, все было разложено правильно, не нарушая прямоты углов относительно стола, но дело бережности касалось только документации, в иных же местах собирались слои пыли. Дженнингс не позволяет эльфам-уборщикам трогать свое рабочее пространство, сам, однако, порядок поддерживать отказывался. Он стоял около двери, пока один за одним появлялись приспешники Темного Лорда. Ему было страшно, хотя вряд ли он вообще чем-то рискует, главное не напороться на охрану. Пост секьюрити расположен в Атриуме, авроры периодически делают обход всех уровней, но такое случается редко. На каждой двери расположены сигнальные чары, которые именно в этот момент снимал хозяин кабинета, чтобы выпустить без помех. Придется пройти несколько уровней пешком, а точнее, почти все, ведь они находятся на самом верхнем, кадровики относятся к вспомогательному персоналу министра. А Отдел тайн на девятом.

Пожиратели наложили на себя чары бесшумной походки и, озираясь по сторонам, двинулись к лестничной клетке неподалеку, прислушиваясь к каждому шороху и звуку. Темные коридоры без освещения, пришлось идти наощупь, ведь не известно, в какой момент их Люмосы заметят. Рисковать не стоит, особенно теперь, когда они так близко к заветной цели. Этажи сменялись этажами, одна лестница переходила в другую. В кромешной тьме можно было сбиться со счету, потеряться в пространстве. Но Люциус сосредоточенно считал пролеты, за ним шла Аллегра, иногда касаясь его спины. Одному Мерлину известно, зачем она это делала, то ли темноты боится, то ли лишний раз напоминала о своем присутствии, как будто он может думать о чем-то другом, кроме как о виде ее бездыханного тела у дверей Отдела Тайн. Все-таки мозги вправить не помешает. Главное, чтобы ничего не случилось. Да, черт возьми, он переживает за нее, потому что она дорога ему, нужна, необходима как воздух. Он медленно сходит с ума вслед за ней, носится как с писаной торбой. Ради чего? Девчонка слишком свободолюбива, не поддается подвластию, молода и импульсивна, бросается под Авады, но вовсе не из-за него. Интрижка ничего не значит, не имеет ценности в серых глазах под волевыми бровями черного цвета. Она не принадлежит ему, но возможно, все сложится иначе. Война и общие поручения сблизили, но отношения недолговечны, их фактически никогда и не существовало. Всего лишь секс… Для неё… Пускай Люциус иногда холоден как айсберг в Северном Ледовитом океане, но стоит паршивке коснуться его, как по телу пробегает электрический заряд. Неописуемо…

Наконец процессия остановилась на девятом уровне, оставив Долохова стеречь у лестничной клетки, а далее заняла пост Алекто, чуть дальше по коридору у лифтов. Они двинулись одни вглубь мимо бесконечных кабинетов офисных крыс к заветной двойной двери. Ощущение чего-то нереального — сегодня свершится одна из частей на пути к нужной цели. Остановились, Люциус схватил Аллегру за рукав.

— Одумайся, это слишком опасно, я уверен, у меня больше шансов, — прошептал он.

Усмешка в тишине.

— Темный Лорд приказал мне, — ехидный механический голос из-под маски, но он казался более мелодичным, женским.

Женским? Люциус нащупал хрупкое плечо, скрытое тканью, перевоплотилась в себя…

— Аллегра, черт возьми, что ты делаешь?

— Думаю, в своем облике моя сила будет действеннее, — рассудила она.

Может быть, она права, экономя энергию.

— У тебя есть шанс передумать, я…

— Перестань, много слов, мало дела, — перебила она, отходя от него и прикасаясь к тяжелой двери, за которой скрывалось нечто необходимое хозяину. — Отойди на всякий случай немного.

Люциус сделал несколько шагов назад, тревожно вглядываясь в темноту, где стояла Аллегра, скрытая под маской, потихоньку нашептывающая заклинания, аннулирующие защиту

~~

Я смогу, моя кровь необычна, сильна, ее должно хватить для этого чертового задания. Нет времени рассуждать на тему возможностей. Здесь Люциус, он не позволит случиться чему-то ужасному. В любом случае, моральная поддержка мне нужна. Огромное количество заклятий было снято, сигнальная сирена не заработала, значит, уже сейчас можно зайти туда, правда нужно узнать сначала, на какой полке оно спрятано. Я набрала в грудь побольше воздуха и приготовилась читать мантру. Очищение разума, единение и концентрация, вперемешку с релаксацией. Заклинание представляло собой сеть чар, накладываемых по очереди в определенном ритме с определенной интонацией, а точнее, с ее полным отсутствием.

Гипнотический процесс; весьма сложно было запомнить столько фраз на латыни, но это все легко по сравнению с тем, что предстоит во время прочтения… Я провела рукой по холодному гладкому залаченному дереву двери, дабы настроиться.

~~

Аллегра снимала защиту. Иногда отсутствие видимых заклятий, а иногда серебристая дымка по периметру освобождаемой от защиты двери. Люциус осторожно наблюдал за ее движениями, освещающимися чарами. Взмахи кистей, круговые движение и тихое нашептывание. Волшебная палочка… Это была красная длинная изящная палочка, принадлежавшая ей, не отцу… Правильно посчитала, что с собственной удастся куда больше. Только сейчас он в полной мере стал ощущать тревоги, перед самой чертой. На душе образовывалось тянущееся ощущение, что все может пойти не так, как запланировано, просто ее упрямство и доводы и мертвого заставят поверить, что он живой. Но с чего вдруг Лорд так уверен в ней? Аллегра сделала шаг назад и приготовилась читать длинное заклинание. Люциус услышал электрический звук режущего проклятия, поразившего её левое запястье, на мгновение замер… Началось.

Тихий замогильный шепот, словно зомбировал Люциуса, а её кровь забывала силу притяжения и поднималась каплями в воздух, на пути встречаясь с голубоватой пылью заклинания, посылаемой из палочки. В месте соединения образовывался иной цвет — черный, но он был другой, видимый, непрозрачный, странно светящийся, отдающий блики на стены вокруг. Заклятие проходило внутрь двери и волнами распространялось по периметру. Темная магия, чарующая, мистическая, не каждому по силам, но она стояла на ногах крепко…

— Я отдаю свою кровь…

Донеслась до слуха мужчины фраза на латыни. Поток магии стал ярче, но потом снова уменьшился. Множество слов мертвого языка цепочкой доносились от Аллегры. Монолог казался потустороннем, нагнетал обстановку, давила серьезность ситуации, Люциус считал секунды, постоянно оглядываясь в пустоту, откуда не доносилось ни единого шороха. Все спокойно, все пройдет успешно…

— Именем Пулатуса, дай знания.

Люциус наблюдал за завершением первого этапа, когда первое заклятие завершилось. Еще один надрез, теперь на правой руке. Новый поток слов, и всплывающее имя темного волшебника средневековья, оставившего такую сильную магию.

— Я приношу тебе дань, уплату энергией, подчинись!

Струя чар стала фиолетовой, неестественно яркой, словно нарисованной масляной кистью.

Люциус услышал нечто странное, кажется лифт заработал… А потом незнакомый голос...

— Что за…

— Авада Кедавра! — послышалось заклятие Алекто.

Черт, только не это. Охраны здесь было много, они следят друг за другом и быстро прибегут на поиски пропажи. Ну почему не Империус, глупая женщина? Люциус готовился к худшему, есть ли в защите министерства сигнальные чары, замечающие запрещенные заклятия? Один труп — целая проблема, их присутствие никто не должен был заметить, это слишком опасно, неизвестно, как скажется на деле рассекречивания планов Волан-де-Морта…

— Именем Пулатуса, дай власть...

Аллегра, ну же, быстрее. Он подошел ближе.

— Быстрее… — прошептал он, но его слова потонули в её трансе.

Она просто не может реагировать на внешний мир, находясь в таком состоянии. Ни капли крови не попадало на пол, вся исчезала с потоками теперь уже зеленоватой магии. Связь не нарушалась, казалось, Аллегра отсутствует, несмотря на слова чар, недвижимая маска создавала впечатление неживой куклы. Вот они — страшные приближающиеся шаги волшебников, пришедших на поиски коллеги, покинувшего этот мир. Нервы, нужно было держать себя в руках и не давать волю панике. Переживания не из-за себя, а из-за той, которая не может защититься. Легкая мишень, целиком и полностью увлеченная процессом ритуала.

Монотонный монолог продолжался, когда Люциус услышал шум выкрикиваемых заклятий, за поворотом в конце коридора происходила битва. И, кажется, им пора бежать, во что бы то ни стало. Но нужно довершить начатое или познать ярость хозяина, который очень долго ждет своё драгоценное Пророчество. Люциус больше не слышал слов от Аллегра, она незаметно подкралась и поравнялась с ним, прислушиваясь к происходящему чуть поодаль.

— Что происходит? — послышался голос.

— Нас засекли.

— Нужно уходить, идем…

Люциус непонимающе уставился на серебряную маску, но ее тело не менялось, она не вырастала до уровня отца или иного персонажа, что было бы рассудительнее, может, она поменялась, но просто осталась женщиной, однако что-то подсказывало, что у нее просто нет сил.

— С тобой все в порядке? — шепотом спросил Люциус, и от громкого вскрика поодаль он инстинктивно загородил Аллегру собой.

Потянул за рукав мантии и аккуратно двинулся вдоль стены к единственным выходам, где сейчас происходила битва. Нужно пройти, несмотря ни на что. Но они не успели ничего предпринять, когда зашли за угол, Антонин и Алекто уже расправились с охраной.

— Нужно бежать, они вызвали подкрепление, — нервно проговорила тетка Аллегры.

Блеск четырех масок. В темноте и суматохе никто не заметил, что вместо Амикуса с ними была хрупкая фигурка, немного сутулая, даже сгорбленная, нуждающаяся в защите. Они понеслись по лестнице наверх с волшебными палочками наготове. Уровень Атриума был пройден, вероятно, никто и не подумает, что Пожиратели покинут место иначе как через главный вход. Глупцы… Но нельзя мыслить узко и называть людей идиотами, это обернется, уже обернулось. На лестничной клетке второго уровня было еще три аврора, наверное, переместились по личным каминам в штаб-квартире. Долохов бросился в бой и едва ли не получил заклятием в грудь, но Алекто обезоружила противника до произнесения тем какого-то боевого заклятия. Блеск разноцветных молний в темноте освещал дерущихся. Заклинания сыпались с обеих сторон. Люциус все больше удивлялся и понимал, что недооценил потенциал Аллегры. Она справилась и твердо стоит на ногах, кинулась в бой, как и все. Они отодвинули врага количественным превосходством, оставался один пролет и буквально две двери до заветного кабинета кадрового отдела.

— Петрификус Тоталус! — горланили авроры, но опытные наемники отмахивались от заклятий, как от назойливых мух.

Нужно было бежать, несмотря ни на что. Люциус, оказавшийся в паре метров от Аллегры, попытался приблизиться, но напор магии мешал. В нее полетело обезоруживающее.

— Протего! — он успел отразить желтый луч, едва не попавший в нее.

В два прыжка достиг цели. Оттеснение авроров позволило открыть проход к последней лестнице.

— Уходим.

Понимание, рывок, они оставили дерущихся с противниками Алекто и Антонина позади и вдвоем понеслись наверх под биение адреналина в жилах.

— Люциус…— послышался слабый голос сзади, дополненный тяжелым хриплым дыханием и кашлем.

Первое правило, не выдавай имен… Он не заметил, как Аллегра немного отстала. Она стояла, сгорбившись, в коридоре, когда до цели оставалось всего несколько метров.

— Что…

Но потеряв равновесие, она упала на колени.

— Я не могу больше…

Он вопросительно посмотрел, подбежал к обессилившей ведьме и поднял её на руки. От лестницы доносились шаги, кто-то бежал. На их удачу, это был Долохов, помогающий раненой Алекто передвигаться. Время не ждало. Люциус машинально поправил перекосившуюся маску Аллегры. Веки были открыты, заходя в камин с ней на руках, он заметил сквозь прорези блестящие глаза. Одной рукой она пыталась держать палочку, но пальцы ослабли, пришлось перехватить древко. Главное и удивительное в том, что Аллегра была в сознании. Люциус исчез в пламени первым, когда остальные еще и не появились из-за двери коридора. Он вышел в гостиной своего помощника, оставшегося в неведении и на нервах. Нужно бежать…

~~

Картинки в голове смешивались и превращались в размытые пятна фиолетового цвета, заставляя меня проваливаться в пустоту. Я держалась, чтобы защищаться и помогать Люциусу, но казалось, что все было позади. Сильные руки всё ещё держали меня, когда мы очутились в доме Уэльскома. Я смотрела на серебряную маску с несколькими вертикальными прорезями для рта. Люциус не суетился, был собран даже в таких ситуациях. Быстрые шаги в сторону выхода.

— Люциус, — прошептала я. — Уэльском…

Мгновенная остановка.

— Ты сможешь идти?

— Постоять еще смогу.

Мгновенно я оказалась у ближайшей стены. Ноги дрожали, подкашивались. Зеленое пламя возвестило о чьем-то прибытии. Это был Антонин, он вопросительно посмотрел на меня, а потом на Люциуса, поднимающего палочку на Дженнингса, тот вжал голову в плечи, глаза выражали ужас, отступление на шаг. А мои коленки содрогнулись, и я поползла по стене вниз, полностью потеряв контроль над силой и энергией.

— Нет, умоляю…

— Авада Кедавра, — жестокий голос

Взгляд погибшего опустел, рот остался открыт. Он упал практически бесшумно, сначала на колени, затем лицом вниз на мягкий ковер, он мог еще пригодиться, но авроры бы вытрясли из него душу, слишком много раз был замечен в нашей компании. Обливиэйт занял бы некоторое время.

— Антонин, что ты делаешь? — прошипел Малфой, глядя на блокирующего камин мага, по ту сторону оставалась ещё Алекто.

— Это ненадолго их задержит, — проскрежетал тот.

Он был ранен, держался за плечо и, игнорируя внезапно повисшее молчание, отправился в мою сторону, понимая, что видит перед собой далеко не старого друга Амикуса.

— Кто это, черт возьми! — его глаза горели бешенством от перенесенной битвы.

— Не время объяснять, — прошипел в ответ Люциус, помогая мне подняться.

Я внезапно осознала одну ужасную вещь. Я осталась круглой сиротой…

* * *

Они успели аппарировать до того, как к дому Уэльскома добрались авроры. Долохов был отправлен к Лорду, доложить о фактически успешном завершении миссии, не считая потери Алекто. Несмотря на то, что племянница и тетка почти никогда не общались, Аллегра осталась круглой сиротой, последней из рода Кэрроу. В погибшую Алекто попал сильнейший Экспеллиармус, прямо в грудь. Там не было шансов — это остановка сердца. Все ужасное было позади только Аллегра на его руках молчала, переваривала пережитое… Лишь оказавшись дома, Люциус снял с нее маску. Это было ужасно… Тусклые глаза без тени жизни с черными кругами, неестественная серая кожа, а руки ледяные до невозможности. Он приказал эльфам доставить кроветворное зелье, а она просто смотрела на то, как он раздевает ее и накрывает одеялом. Абсолютно потерянное существо, похожа на больную под транквилизаторами. Эта девушка, она совершенно безумна, но на нее невозможно злиться. Люциус гладил такой же ледяной лоб, затем напоил зельем и уронил своё лицо в ладони от усталости, присев на край кровати. Все обошлось, у них получилось, а смерть родственницы не должна сказаться на её психике, они друг другу были чужими. Но он снова ошибся.

— Теперь кроме тебя у меня никого нет… — послышался голос, совершенно измотанный, одинокий, жалкий.

Внутри Люциуса загорелось понимание фразы, это был признак доверия, чего-то большего, нежели констатация факта. Слова излучали тепло, согрели черствую душу аристократа. Её рука на его спине. Он повернулся и взглянул в усталое лицо женщины, которую он и впредь будет носить на руках…

* * *

Снова не появился дома, присматривая за спящей, все еще с темными кругами под глазами, усталым цветом лица. Она спала в одном положении остаток утра, а Люциусу пришлось ответить на вызов Темного Лорда, который, кажется, был ни капли не расстроен потерей одной из слуг, далее он отправился к надоедливой Рите Скитер, выполнять работу Аллегры. В Министерстве конечно же, царил хаос, многие отменили себе выходной, чтобы окунуться в мир сплетен, а это значило, что пора на сцену выходить Амелии…

* * *

коллаж:

http://s004.radikal.ru/i208/1002/30/513994c5b1ca.jpg

http://s005.radikal.ru/i212/1002/f7/ae6b43fe9137.jpg

Люциус практически не спал этой ночью. Нескончаемое количество дел не позволяло приблизиться к заветному сну, в коем пребывала уставшая после ночного рейда Аллегра. Темный Лорд практически не обратил внимания на потерю Алекто, она сама виновата, если бы она не убила первого охранника, все могло сложиться иначе, не пришлось бы кидаться в бой, чтобы добраться до камина в отделе кадров. Хозяин охарактеризовал едва не провалившуюся миссию «Малыми потерями». Не ценит жизнь, потому что сам уже умирал и умудрился вернуться в облике красноглазого получеловека. А переполох в министерстве был тотальным... Несколько трупов, включая беглую преступницу, плюс убийство Дженнингса, наконец, Фадж стал осознавать всю серьезность положения, но вел себя неадекватно. Прессу вообще не подпускал на пушечный выстрел, а вездесущая Скитер весьма удивилась, встретив на пороге кабинета в издательстве не любимчика Амикуса, а хладнокровного лорда Малфоя.

— Люциус, какая неожиданная встреча, — с небольшой досадой произнесла она.

— Добрый день, Рита, — дернув уголками губ, кивнул он, не удостаивая даму поцелуя руки.

И каково Аллегре так часто общаться с этой назойливой журналисткой? Не начав разговор, уже хотелось бежать отсюда. Рита предложила гостю присесть на пестрое кресло, стараясь не выдавать раздражения отсутствием Кэрроу, которого ждала, как пить дать, с самого утра.

— Где же твой вечный спутник?

Странно, обычно она скрывает вещую любопытность, но видимо, обида, а иначе назвать нельзя, заставляет говорить речами нетерпеливости.

— Он отлучился из страны, по делам, — надеясь усмирить недовольство, поведал Люциус.

Она отрешенно закивала.

— Вы люди занятые…

— Рита, вы понимаете, по какому вопросу я здесь, — утверждение в голосе.

— Да. Вам снова нужна моя помощь, однако скрыть ночной инцидент представляется весьма затруднительным, — на этот раз серьезно ответила она. — Но Корнелиус как всегда сочинит какую-нибудь умопомрачительную байку.

Скитер права, слишком громкое дело, но в газете не будет слов о Пожирателях, проникших в Министерство, отправив на тот свет несколько авроров и охранников. Вряд ли возможно заткнуть прессу, однако Фадж действительно не позволит Пророку писать упоминания о приспешниках Темного Лорда. У него кишка тонка рассказать людям правду.

— Я хотела бы знать, как все прошло в пятницу?

Он вздохнул с тяжестью, ожидая подобного вопроса, все-таки писака была вовлечена в игру и избежать интереса не удастся.

— Ничего не вышло.

Глаза под прямоугольными очками округлились, Скитер не ожидала подобного. Но ведь так ей представили все на самом деле. Она видела уходящую Боунс напару с телохранителем. Никаких изъянов. Играть с журналисткой весьма опасно, слишком острый язычок и количество связей, пожалуй, на втором месте, после самого Малфоя и Амикуса. Слишком полезная, чтобы убивать, но пустить пыль в глаза следовало.

— Жаль, — равнодушно сказала она.

За холодом скрывались эмоции капризного ребенка, лишенного куска пирога на собственный день рождения. Амикус не светит дотошной Рите, нужно сохранить с ней сотрудничество, а главное — доверие. Она задумчиво вглядывалась в макет первой полосы сегодняшнего срочного выпуска и предложила собеседнику взглянуть. Читая весь бред, что там написан, Люциус просто усмехнулся тому, насколько министр обезумел. Долго ему не продержаться на посту.

* * *

Был плюс в том, что никто не понял, какие цели преследовали налетчики, не считая того, что их застали в Отделе Тайн, только вот конкретно сказать никто не мог, не найдено следов взлома. Имели весьма правдивые предположения лишь члены Ордена Феникса.

Все заклинания защиты на месте, кабинеты с документацией невредимы... Архивы тоже… Именно суматоха и переучет всех дел позволили Люциусу безнаказанно проникнуть к заветным сведениям, так как по сути это было работой Боунс. Удобный случай подвернулся… Сначала он думал решить вопросы с Ежедневным Пророком, однако слишком велико было искушение побыстрее отделаться от задания. Теперь он знал, на какой полке расположено пророчество, и никто не заподозрил подмены Амелии. Все прошло чересчур гладко, информация сама пришла в руки. Правда, отделаться от прилипшего Томириса оказалось весьма трудно. Джарвис практически перелопатил все секретные архивы до прихода начальницы, так что задержаться надолго в Отделе Тайн не посчастливилось, что к лучшему. Бенджамин прочитал лекцию по поводу усиления бдительности, сопроводил к дому, расположение которого теперь было известно, и отбыл восвояси, предупредив, что пришлет охрану, чтобы наблюдать жилище. Люциусу удалось в спешке покинуть пристанище Боунс и отправиться по делам в издательство.

Сидя в кабинете Скитер, он размышлял, как много логических цепочек составила журналистка, и каким выводам пришла. Она всегда была не в меру упертой и умной, что невозможно было отнести ни к достоинствам, ни к недостаткам. Весь день искренне радовался победе, их с Аллегрой триумфу, удаче в подчинении Отдела Тайн, но прежде всего, стоило появиться в министерстве в своем обличии, показать коллегам заинтересованность, ведь в прошлый раз он так и не добрался до Комитета по избавлению от опасных существ, подслушав Грюма, направляющего Томириса за Боунс. Каминную сеть отключили для расследования, поэтому Амелии нужна была защита аврората. Какое-то нескончаемое везение. Малфой со всех ног помчался к дому покойницы, чтобы не вызывать подозрений.

В штаб-квартире авроров царил хаос, вперемешку со скорбью по погибшим, Аластор рвал и метал, рассылая подопечных по наиболее важным объектам. Охрану усилили втрое, на службу поступили новые силы, не закончившие обучение волшебники. Воскресенье было обозначено днем траура.

Посетовав о чудовищной смерти Уэльскома с начальником своего отдела, с братом умершего, еще с несколькими представителями власти, строившими догадки по поводу набега Пожирателей смерти, Люциус снова отправился в мрачный замок у подножия высоких гор. Получать лавры от Темного Лорда, благосклонность, доверие, раньше бы он мыслил эгоистично, желая донести хорошие новости в одиночку, но с появлением в жизни Аллегры, все изменилось. Он хотел разделить победу на двоих, радоваться вместе, забыть о ее глупой самонадеянности. Она вновь оказалась права, соразмерив силу и задание, может, стоит чаще прислушиваться? Просто все её поступки и идеи слишком импульсивны, сами по себе вызывают недоверие и желание сразу отказаться. Стоит, наконец, привыкнуть к ее непременному участию в заданиях и планах.

Он прошел дверь в тронный зал, не оглядываясь по сторонам. Темное даже днем помещение, уже не казалось таким угнетающим, даже ангелы, взирающие со стен, словно бросали цветы к ногам триумфатора, освещая дорогу к властителю, отнюдь не занимавшему привычное место на пьедестале. Лорд стоял у сводчатого окна, задумчиво глядел вдаль, на высокогорье и лес, расстилающийся у подножий.

— Мой Лорд…

Он обернулся, взгляд красных глаз обратился к пришедшему, казалось, он уже знал цель визита и потому не удивился, хотя подобные эмоции не к лицу волшебнику его ранга.

— Люциус, надеюсь, ты пришел с хорошими новостями.

— Да, весьма хорошими, мне удалось узнать на какой полке оно расположено, — скрывая самодовольство, ответил он равнодушно.

Взгляд хозяина блеснул искрой. Да, он чувствовал вкус маленькой победы, теперь забрать Пророчество будет легко, несмотря на усиленную бдительность министерства. Все укрепления казались минимальными помехами.

— Мне слишком долго пришлось ждать, — прокатился по помещению суровый высоковатый голос.

Если бы на лице Люциуса была улыбка, она бы непременно погасла.

— Прошу прощения за длительную задержку, мой Лорд.

Ожидая похвалы и почестей, он не получил ничего, кроме недовольства.

— Как Аллегра? — перевел тему волан-де-Морт, будто и не было того томительного ожидания новостей.

— Вероятно, восполняет утраченную энергию, я не видел ее с утра.

— Что насчет прессы? — сухо продолжил он ряд вопросов.

Люциус понял, что сегодня он не только не получит благосклонности, но и примет на себя небольшой удар.

— Фадж неосознанно нам помогает, я предполагал подобное...

Третировать более не собирался, однако неприятный осадок присутствовал.

— Что прикажете делать?

— Пока ничего, Люциус, ты свободен.

Он коротко поклонился хозяину и пошел к выходу, стараясь унять ярость. Ну, конечно, после стольких проволочек и затянувшегося как резина задания, просто не мог получить похвалы. Глупец, как же он не понял этого раньше? Осуществление планов совершенно затмило рассудок, и все неудачи прошлого отошли на задний план. Внутри образовалась обида. Лавры утеряны, но стоит дать себе установку на то, что все, в принципе, складывается удачно. Несмотря на аутотренинг, эмоции гнева все же норовили вырваться наружу. Держаться, нужно побыть в одиночестве, немного успокоиться.

Люциус не отправился к Аллегре, как планировал ранее, а остался в своем кабинете на пару с бутылкой Огденского виски. Невозможно описать состояние: то ли отлегло, то ли наоборот все испортилось, в любом случае сейчас видеть никого не хотелось, правда Нарцисса, которая полностью испарилась из сознания в последние месяцы, все же попыталась нарушить уединение новой порцией негатива, за что была послана к Мерлину, но все равно не отцепилась.

— Люциус, я требую объяснений, где ты все время пропадаешь?

Осмелела, раньше не смела мужу и слова поперек вставить, видимо, пришло время выплеска наболевшего. Он откинулся на кресле и пока снисходительно посмотрел на супругу.

— Проблема моей занятости не должна тебя интересовать, — отрезал он с нажимом.

— Ты не ночуешь дома, как это понимать?

Всегда хладнокровное, аристократичное лицо женщины, преобразилось до образа истерички. Нет, долго терпеть подобное лорд Малфой не намерен.

— Что ты себе позволяешь, Нарцисса?!

— Я жду объяснений! — едва ли не вскрикнула она.

— Хочешь объяснений? — вскипел он. — Может тебя к Темному Лорду отвести, чтобы он успокоил несчастную, покинутую женушку, дал отчет о моих поручениях, ты этого хочешь?

Ядовитый сарказм был проигнорирован, однако реакция на слова о хозяине поступила банальная. Она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки.

— Не лги мне, чем вы с Кэрроу занимаетесь? Помнится вы никогда…

— Да как ты смеешь? — вскочил с кресла разгневанный Люциус.

— У тебя любовница, ведь так?

Сколько она готовилась к разговору, тренируя невозмутимость, ведь обычно сбегала как стыдливая кошка, трусливо поджав хвост, когда муж повышал голос.

— Ты в своем уме, женщина?

Он всегда умел брать себя в руки, держать контроль, не позволять эмоциям брать верх, но сегодня ярость выходила за пределы самообладания. Разорвать в клочья собственную супругу -единственная мысль, посетившая голову после осознания того, что его уличают в измене. Он подлетел к ней и схватил за шиворот.

— Отпусти меня, — прошипела внезапно проснувшаяся мегера.

— Если я еще раз услышу что-то подобное, клянусь, останусь вдовцом, — проскрежетал он, и потом сменил тон на елейный. — Если ты снова попытаешься сунуть нос в мои дела, я исполню клятву.

Всегда смиренная, покорная Цисси пытается выпустить коготки. Но к величайшему сожалению, не может тягаться с ним. Люциус оттолкнул её с силой, та едва не упала на паркет.

— Уходи, и не тревожь меня, — он вложил в слова всю силу воли, так как лицо уже начало багроветь от ярости.

Ее дышащие гневом ноздри едва ли не источали пар. Правильно, жена аристократа должна знать свое место, но иногда приходится напоминать ей об этом. Её бледное лицо не было прекрасным, как обычно, а напоминало морду фурию, готовую мстить за подобное отношение. Ничего, образумится, еще и прощение попросит.

— Не смей подходить ко мне впредь, Люциус Малфой! — разгневанно выплюнула она и, развернувшись на каблуках, вышла из кабинета, не забыв со всей силы хлопнуть дверью.

Люциус обессилено упал в кресло, притянув стакан с виски, стараясь унять злобу. И с каких пор Нарцисса стала так раздражать? Он больше не видел в ней женщину, с которой прожил много лет, к которой привык. Никогда еще она не казалась такой чужой. Спутница жизни как будто самоликвидировалась из сознания. Теперь не мог вспомнить ни одного светлого события из прошлого связанного с ней, хотя их были массы. Их связывал только Драко, как банально осознать это спустя такой длительный срок. Всё слишком сильно изменилось, оставив несгладимый осадок на душе в виде разочарования в выборе отца. Абрахас подобрал сыну идеальную по всем меркам невесту.

Еще в давние времена Хогвартса им приходилось быть вместе из-за решения родителей, даже старались поддерживать друг друга, но так и не полюбили. Организованные чистокровные браки лишают самого главного — счастья. Редки случаи, когда молодожены действительно влюблялись, но их лишили этого, заставили жить под одной крышей. Между ними даже проскакивала искра, в какой-то момент образовывалась страсть, однако это было скорее от безысходности и собственных установок. В любом случае, отношения были построены на дружбе, доверии, а затем уже на сыне. Утеряли нить. Своим скандалом супруга только отдалила их еще больше. Несмотря на тьму любовниц в разные времена, Люциус никогда не позволял себе забывать о ней. Дань уважения — не более того. Они практически не ссорились за редким случаем, и никогда он не позволял себе кричать на жену, не был груб. Причина подобной деградации семейных уз ясна, и имя ей — Аллегра. Её слишком много, впиталась в разум, застлала глаза, сделала слабохарактерным и отчасти счастливым. Превратила в неврастеника, следующего вслед за эмоциями, а не за голосом здравого смысла. Она неосознанно разрушила хлипкий фасад идеальной семьи, вмешалась и все испортила. Как же легко оказалось снести границы, превратить всегда сильного человека в комнатную собачку. Конечно, он так не думал, подобные мысли просто пресекались на корню. Но самоуверенность исчерпала себя, потому что Люциус влип по уши, а главное — общие дела с Аллегрой не позволяли существовать раздельно. Будь меньше присутствия, он бы не увлекся так сильно, но обстоятельства решили иначе. Далеко не идеальная, спонтанная, местами склонная к сумасбродству, но, тем не менее, живая, настоящая, заставляющая думать только о её персоне молодая женщина. И все же она очень сильно изменилась за несколько месяцев. Становится воистину Тёмной, изучает черную магию и превращается в хладнокровное чудовище, такое, каким был он сам. Но наедине… Сарказм не кажется угрожающим, она вообще другая с ним. Может прижаться к груди в поисках защиты, может заставить смеяться или сожалеть, любит вступать в полемику по любому удобному случаю, рьяно доказывая свою точку зрения. Не краснеет и не оправдывается при ошибках, идет к цели упорно, не желая никого слушать. Несмотря на уже внушительный опыт совместных миссий, Аллегра все же не командный игрок, она самая настоящая одиночка…

Он вспоминал сегодняшнее утро, когда укладывал её спать. Сколько еще неожиданностей преподнесет Аллегра? Слова: «теперь кроме тебя у меня никого нет…», — застряли мертвым грузом на душе. Охарактеризовать ее личность не получается, слишком разная. А фраза ввела в ступор своей искренностью, обреченностью и доверием. Свалилась же на голову!

Люциус слишком устал за последние сутки, стоило набраться сил, раз выдались возможные выходные. Что до Боунс? Не нужно ничего предпринимать, Бенджамин лично проводил её и выставил охрану. Она просто пропадет из своего дома, не нужно напрягаться и инсценировать ее смерть, все и так удачно сложилось. Они с Аллегрой слишком хорошо изучили жертву, ни у кого не возникнет предположений, что она пропала еще в пятницу.

Люциус просто хотел отдохнуть, хотя бы несколько дней провести без постоянной нервотрепки, в объятиях несносной мартышки, но не сегодня. Усталость заставляла веки смыкаться, и он отправился в свою спальню. Коридоры Малфой-мэнора и личная комната казались совсем чужими, несмотря на то, что ночевал дома он почти столько же, сколько и с Аллегрой.

* * *

Полуденное солнце неспешно освещало долину лесов и полей. С севера смотрели невысокие горы, у подножия подернутые дымкой тумана, а Чёрное озеро блестело в лучах весны. Природа постепенно одевала зеленую мантию, празднуя лучшее время года, время радости, возрождения и конечно, романтики. Гремучая ива, казалось, стала выглядеть безобиднее, благодаря юным листьям, окаймляющим грубые ветви. И даже всегда неприступный грозный замок приобрел краски, контрастируя с окружающей средой. В теплицах созревали мандрагоры, а на огороде лесничего всходили ростки тыквы.

Большой зал не был полон и, невзирая на чудесную погоду, никто не желал радоваться. Всего несколько студентов пришли на обед рано, кучками сгруппировавшись за столами факультетов, старались не смотреть на преподавательский стол. За ними следил приторный взгляд временной директрисы, взирающей на всех с самодовольной улыбкой. Наигранность — была одной из основных её черт. Амбридж методично поднимала чашку с нарисованным котенком ко рту и так же опускала на блюдце с небольшим звоном, словно напоминая о своем присутствии. Даже преподаватели перестали чаще, чем положено, появляться в большом зале, не желая встречаться с министерской ищейкой. На удивление, за столом присутствовал еще один человек, несмотря на куда более глубокую неприязнь, нежели иные. Он обязан был следить за детьми по личной просьбе Дамблдора. Северус оглядывал столы, за которыми кисло жевали ученики, одетые не по форме в выходной день. Он подавил желание тяжело вздохнуть, когда в окна залетели несколько разношерстных сов, кому-то неся свежий номер Ежедневного Пророка, а кому-то плохие известия. Не всех птицы застали в зале, остальные вылетели прочь, ища адресатов. Снейп с отвращением посмотрел в сторону Амбридж, осведомленную о последних событиях не хуже его самого. Улыбка не исчезла с напомаженного рта ведьмы. Бесчеловечно. В зале на мгновение воцарилась замогильная тишина, пропитанная колким морозом возрастающих эмоций, жаждущих выхода. Глухой всхлип с Пуффендуйского стола. Закрыв рот руками, Эйприл Дженнингс смотрела на лист пергамента, лежащий рядом со свежим номером газеты. Дядя погиб. Но ни строчки о Пожирателях смерти в газете не было. Фадж снова скрыл следы присутствия слуг Темного Лорда, назвав их просто «неизвестными».

«В воскресенье ночью произошло незаконное проникновение в Министерство Магии. Погибло двое авроров: Балинт Дворжак и Дастин Фоггл. Мориус Райс с тяжелыми последствиями заклятий был доставлен в больницу Св. Мунго. Так же жертвами стали охранники…»

Северус с ужасом глядел в строчки срочного номера Ежедневного Пророка, не веря, что они хотя бы это напечатали, однако половина была явной ложью.

«Из достоверных источников известно, что в районе шести часов утра неизвестные проникли в Министерство магии, через камин координатора отдела кадров Уэльскома Дженнингса, воспользовавшись Империусом, впоследствии жестоко убили его. По оперативным данным их было семеро, троих удалось поймать, один убит при попытке к бегству. Сейчас выясняются обстоятельства и цели преступников…»

Снейп с нескрываемой яростью закрыл газету, поймав недовольный взгляд Амбридж. Жуткая ложь.

* * *

Этим утром он был вызван в штаб-квартиру Ордена Феникса, практически сразу же после происшествия, где все уже обсуждали последние новости. Тонкс, присланная Грюмом на Гримуальд плейс, рассказала обо всем.

Никто не сомневался, что это были Пожиратели, четверо, а не семеро, как было напечатано в прессе и никого они не поймали, но труп действительно был. К величайшему удивлению Северуса, авроры прикончили Алекто; опытная ведьма, а умерла от простого Экспеллиармуса. Сколько косых взглядов ловил на себе Снейп, который ничего не мог рассказать, лишь Альбус успокаивающе похлопывал по плечу, доставляя еще больше угрызений совести. Мучение знать так много и ничего не говорить. А Сириус Блэк бросался довольно неприятными эпитетами в сторону присутствующего в Ордене Феникса Пожирателя. Мужчины едва не сцепились прямо на кухне, слава богу, ругань была остановлена рассудительной Молли Уизли, просто вставшей между ними, когда некоторые были вполне не прочь посмотреть на то, как из бесполезного куска шпиона, выбивают дерьмо. Доверие к его персоне резко упало. Сам виноват, позволил собой манипулировать Волан-де-Морту, но иного выбора не было. Дамблдор приказал просто плыть по течению.

Северус и не сомневался, что Боунс доберется до работы чудесным воскресным утром живая и невредимая. Оборотное зелье не распознали. Интересно, когда Кэрроу и Люциус собираются инсценировать её смерть? Единственное, что кое-как, но грело душу, это то, что в Отдел Тайн проникнуть не удалось, погибшие охранники успели включить сеть сигнальных чар, прежде чем погибнуть и кажется, преступникам пришлось уносить ноги. По словам Грюма, утренние проверки на попытку взлома ничего не выявили, все Пророчества, все архивы на месте. Пожирателей попросту спугнули. Но это ненадолго, теперь главу невыразимцев будет изображать шпион Темного Лорда, им ничего не будет стоить проникнуть везде и всюду. Но надолго ли хватит собранных волос или ногтей с тела убитой? Нет, это невозможно, зелье обязательно кто-нибудь распознает, да любой зельевар отличит подделку от оригинала. Нелогично, значит, нападение может произойти в ближайшие дни, но снять Пророчество с полки может только Поттер или…

Неужели Волан-де-Морт выползет из своего укрытия? Северус ранее наткнулся на статью в Пророке: Рита Скитер брала интервью у Амелии о предстоящем саммите высших органов Визенгамота, где та заявлена как участница. Отъезд в Копенгаген состоится послезавтра, во вторник, скорее всего, Боунс туда не доедет… Были ли у Малфоя и Кэрроу другие идеи? — да, наверняка те, о которых Северус мог даже и не догадываться. Он старался просчитать все варианты, но какими бы они не были, он точно ничем помочь не сможет… Была какая-то крепкая уверенность, что Скитер точно приложила руку к похищению женщины. О её сотрудничестве с Пожирателями Орден догадывался, несмотря на прикрытие Фаджем, обязующим ее писать ложь… Все запутано донельзя…

* * *

Люциус проснулся ранним утром, восстановив силы, даже вчерашняя злость куда-то испарилась, оставив всего лишь неприятный осадок. Кто узнает — не поверит, но сегодня у него выходной, возможно, первый спокойный день за последние месяцы. Не нужно идти в министерство, за кем-то следить, кого-то подставлять и подкупать, даже в Комитете по ликвидации опасных существ его не ждут. Внизу в кабинете не ожидают бумаги на подпись, налоговые отчеты и домашние дела. Удивительно, он словно почувствовал себя немного свободным, и, в то же время, ненужным, но это было здорово. Избавлен от общества супруги, с которой вчера поссорился, что опять же сыграло на руку. Он мог совершенно спокойно отправиться проведать Аллегру. Пускай чувство эйфории скоро сменится на новые нервотрепки, но сегодня он отдохнет, во что бы то ни стало.

Позавтракает у неё, а может, совершить конную прогулку? Люциус, никогда не позволявший себе легкомыслия, живший в дрессированной строгости и манерах просто распахнул окно спальни и вздохнул свежего весеннего воздуха, наслаждаясь каждым его глотком. Улыбка, странная такая, непривычная сама собой образовалась на губах, в душе. И с каких пор он стал получать удовольствия от таких мелочей, как прекрасная погода и солнечный свет, согревающий кожу? Нет, с каких пор он разучился этому, открывая всё заново? Может, так проявляется кризис среднего возраста? Если и так, то, что в этом плохого? Просто хочет жить…

Он перешагнул порог родового поместья Кэрроу, замечая, что даже в этом доме поработало солнце, в окна ползла упрямая весна. Картины уже привыкли к постоянному присутствию главы рода Малфоев, перестали фыркать в спину двум любовникам.

Люциус сразу же отправился в спальню, желая пробудить Аллегру, ведь, скорее всего, она еще спала. Он мог себе позволить подобное вмешательство в личное пространство. Откуда взялись фривольные отношения людей из благовоспитанных семей — неизвестно. Ощущение в том, что он имел на это право, право прийти, коснуться лица, стать первой картиной утра в воспоминаниях за весь день.

Вот и сейчас он осторожно приоткрыл дверь комнаты. Тюль на окнах развевался, отбрасывая волны длинной ткани в помещение. Здесь было немного прохладно, но она любит свежий воздух.

Люциус посмотрел на Аллегру, спящую под теплым одеялом, и что-то внезапно выключило ощущение спокойствия. Что-то не так, спину охватило мелкими мурашками. Он осторожно подошел к кровати. Её короткие волосы не отросли после восстановления сил, а это на нее не похоже. Быть может, что-то не так с даром? Осознание пришло шоком и мгновенным жаром, в сотую секунды распространившемся по телу. Её положение на кровати было таким же, в каком Люциус оставил ее вчера утром. Но дыхание было, пульс ровный, она просто спала… Мерлин, а если это кома?

Люциус незамедлительно попытался разбудить, весьма сильно потряс за обнаженные плечи, но ничего не происходило, она не реагировала. Ему стало страшно.

— Хатке!

Эльфийка с хлопком появилась в спальне и прижала ушки.

— Да, господин Малфой.

— Она ведь не просыпалась со вчерашнего утра? — злобно кинул он.

— Нет, господин, — пропищала домовиха, ожидая взрыва.

— Какого Мерина вы мне не сообщили? — взревел Люциус, яростно сжимающий руку спящей.

— Хатке хотела сегодня прийти к вам, но вы появились раньше, господин, — закрыв ручками лицо, простонала она, готовясь к удару.

Слуги ни в чем, в сущности, не виноваты, просто думали, что она восстанавливается. Многие могут проспать сутки, но ее просто невозможно разбудить. Быть может, это действительно кома? Люциус достал из трости волшебную палочку с наконечником в виде змеи и провел диагностику на предмет повреждений мозга и на всякий случай всего организма. Все было в норме, здорова, вот только не в сознании…

КОЛЛАЖ:

http://s004.radikal.ru/i208/1001/e1/89f204e7b657.jpg

Беспокойство — это единственное чувство, которым можно было описать состояние Люциуса, смотрящего на спящую Аллегру. Диагностические чары не выявили отклонений, значит крепкий сон, вызван банальным истощением. Несмотря на огромную потерю крови и энергии, её лицо было румяным. Опасения не к месту, и до нее были подобные случаи. Стоило попробовать пробудить магией, потревожить. Люциус заметил, что под плотно сомкнутыми веками различались движения глаз. Возможно, что-то снится, а значит сон вовсе не такой крепкий, как кажется. Он заключил в свои ладони её маленькую ручку. Теплая кожа. Переживания за нее стали неотъемлемой частью жизни. Произошло все не сразу, но как-то внезапно.

Короткие черные волосы любовницы топорщились в разные стороны, создавая образ лохматого мальчишки. Такой он встретил ее впервые, изучил, понял со временем, и пропал… Именно в таком порядке. Розовые губы немного подрагивали. Возможно, эгоизмом было пробуждать, но отчего-то ощущалось одиночество. Волшебная палочка, вытащенная из трости нависла над хрупким созданием.

— Энервейт.

Ладошка в свободной руке немного дернулась, но глаза не открылись. Гримаса неудобства. Наверное, затекли мышцы, находившиеся в одном положении целые сутки. Глубокий вздох. Люциус склонился над лицом спящей Аллегры и поцеловал в щеку, отчего голова неспешно повернулась в сторону.

— Аллегра, — прошептал он на ушко.

Все еще не приходя в себя, она вытащила руку и потянулась вверх, немного посучила ногами и снова перестала двигаться. Люциус не сдержал улыбки.

— Аллегра, просыпайся, — ласково произнес он.

Негромкое бормотание недовольства. Морфей затянул слишком глубоко.

— Ты пришел… — тихо слетело с сонных губ, не отпуская хозяйку из сновидений.

На душе потеплело.

— Я здесь, — зачем-то сказал он.

— Северус…

Он не сразу понял что произошло… Аллегра назвала его именем этого ублюдка. Внутренности скрутило в спираль и засунуло в узкую железную трубу, как при аппарации. Неверие, обида, множество эмоций моментально образовались на месте былой нежности. Гнев подкатывал к сознанию, хотелось придушить, но не её, а Снейпа, обосновавшегося во снах глупой влюбленной девчонки. Чужое имя резануло слух, сознание, разум, Люциус понял, что когда она с ним, думает о другом человеке. Как подло. Гордый надменный аристократ так редко показывающий истинные чувства и желания, обжегся.

— Люциус…

Он не сразу заметил, что серые глаза открылись, в них отразился испуг, она осознала, что только что сделала. Перечеркнула месяцы одним словом, случайно выстрелившим в тумане сна. По его спине пробежал холодок. Падение с небес на землю оказалось слишком болезненным, быстрым, без предупреждений и намеков. Ступор обоих нарушила тихая фраза:

— Прости меня…

Сколько неуверенности и угрызений в серебряных радужках. Самым неприятным моментом была боль, постепенно поднимавшаяся в сердцах обоих. Люциус вдруг почувствовал себя обманутым, опять пришло понимание, что Аллегра никогда не принадлежала ему, и изначально не стоило ввязываться. Он знал, на что шел…

Люциус резко встал с кровати, чувствуя себя полным идиотом, еще больше раздражало понимание, что он ведет себя как маленький ревнивый мальчишка.

— Люциус, я не хотела…

— Извинения ни к чему, — сухо произнес он.

Непонимающий взгляд, она попыталась встать, но тело не слушалось. Кое-как приняла сидячее положение, не дождавшись помощи со стороны. И почему хочется отправиться в Хогвартс и прикончить проблему? Естественная реакция, но не для его статуса и склада ума. Не стоит мараться о всякую грязь.

— Я подожду в кабинете, — равнодушно сообщил он и удалился.

~~

Непонятно кто из нас чувствовал себя большим идиотом, но скорее всего, он. Ни одного лишнего слова, ни намека на сарказм и язвительность. Удар был принят достойно, вот только обида в стальных глазах Люциуса все же проскальзывала. Он осознает, что пал жертвой собственной слабости. Любовь порой несправедлива. Я не чувствовала особых угрызений, просто дискомфорт ситуации. Глупо получилось. Как я не старалась, не могла начать ругать себя за вылетевшее имя, но почему именно сегодня? Мерлин, все было так хорошо. Просто снился Северус, я не сразу осознала, что уже не сплю, когда с губ слетели непреднамеренные слова. Люциус, только окунувшийся в новую жизнь, получил оплеуху совершенно незаслуженно. Этот мужчина давал мне все, заботился, укрывал от тревог, помогал от одиночества. Но наши пути рано или поздно разойдутся, кажется, он забыл о подобной мелочи. Напоминать жестоко, особенно так. Внезапно на меня нашло осознание, что не хочу терять то сокровенное, что есть между нами. Нить, связавшая двух людей, просто не может так оборваться, это свинство… Свинство с моей стороны. Рассуждения черствы, я не смогу лишиться комфорта, что приносит мне первый приспешник Лорда. Холодный расчет двигает разумом. Неужели совсем ничего не чувствую к нему? Я покачала головой и уронила лицо в ладони. Пальцы поползли вверх и сжали волосы у корней. Глаза смотрели прямо, упрямо вглядываясь в светло-коричневый ковер с крупным ворсом.

Надеюсь, маленькая оплошность не приведет к фатальным последствиям. В теле все еще присутствовала доля усталости, но нужно бороться с собой. Подняться. Привести себя в порядок и пойти вернуть все на свои места.

«Слово не воробей…», — пронеслась в сознании старая пословица.

Принимая душ, я думала о том, как исправить положение. Возможно, подойдет банальное внимание, а ласка придет сама собой… Скорее всего, Люциус попробует абстрагироваться, нужно не допустить этого, сломать барьер во что бы то ни стало, иначе снова выпаду из реальности, зароюсь в несуществующей боли и не видать мне больше крепкого мужского плеча.

Сонливость не убыла после ванны, срочно нужен был кофе. Напиток взбодрит. Люциус сказал, что будет в кабинете, значит, есть дела, куда более важные, чем предрассудки.

~~

Она вошла в кабинет. Вид был все равно уставший, но уже здоровый. Волосы приняли привычную длину. Люциус всеми силами старался изгнать из души неприятные чувства. Никогда он не признается себе в том, что испытывает к ней нечто большее, нежели простую симпатию, но мелкий инцидент встрепенул рассудок, заставляя думать именно о таких вещах, как любовь. Провокация чувств. Его словно подтолкнули к пропасти сразу на несколько метров, до этого двигая маленькими шажками. Всё слишком быстро и от этого кажется нереальным. Он бы усмехнулся своей глупости, да не видел ничего смешного.

Аллегра заняла кресло за письменным столом, где её уже ждал двойной экспрессо на подносе со свежими круасанами. Пытается вести себя как будто ничего не произошло — подобного стоило ожидать. Не стеснялась смотреть на него, позаботившегося о легком завтраке. Неизменно они оба следовали принципу: если что-то было, то ничего не было. Серьезный вид, немного о делах… Она посмотрела на часы.

— Нужно успеть наведаться к Скитер, Пророк наверняка не умолчит о подобном…

Люциус тяжело вздохнул.

— Аллегра, сегодня понедельник.

Брови поднялись, медленно приходило осознание.

— Я что, сутки проспала? — логично рассудила она.

Он не ответил, взял со стола свою чашку и отхлебнул горький напиток.

— В Министерстве все в порядке, Лорд доволен, газеты написали очередную порцию ахинеи.

— Архив…

— Вся информация о Пророчестве извлечена.

Несмотря на паршивое утро, её лицо просияло.

— Ты… Ты сделал это!

В глазах читалась благодарность за сложение обязанностей. Люциус слабо улыбнулся. Он хотел отпраздновать триумф, но после инцидента желание исчезло. Все казалось унылым и безжизненным, просто работой. Внутреннее состояние было даже хуже, чем когда Лорд не удостоил похвалы. От Аллегры не скрылась слегка грустная реакция, и ее радость тоже испарилась, заменившись мыслительным процессом. Неудобство, впервые между ними произошло нечто, оттолкнувшее друг от друга на внушительное расстояние. Винить каждый может только себя…

— Люциус, Долохов, он ничего не заподозрил касательно меня?

Возвращение в реальность, дела, разговоры о работе…

— Конечно, заподозрил, вот только от чего ему отталкиваться? Я не видел его с тех пор. Не забивай себе голову, не думаю, что он будет копаться в личности неизвестной коллеги. Лорд не скажет, а я и подавно.

~~

Глаза неживые, эмоции скрыты за сухими речами. Я ранила его неосознанно. Сердце разрывалось. Жалость — не самое лучшее чувство, что должно связывать меня с человеком, сидящим напротив, да он и не позволит. Какая жалость? Он дорог мне как мужчина, друг, коллега и собеседник, все, что произошло в спальне не должно иметь значения. Глупый несвоевременный сон не имеет права влиять на течение наших жизней. Пускай мы разные, пускай слишком далеки друг от друга, но мы едины в чем-то… Я не ожидала от себя подобных действий. Поддалась бесконтрольному порыву, встала с кресла, обошла Люциуса со спины. Он напряжен, что заметно невооруженным глазом. Сопливых речей и просьб о помиловании не перенесет, слишком горд, но разве можно действовать иначе? Импровизация…

Я немного нагнулась и обняла его сзади. Ступор обоих. Не знаю что делать, но лишь бы не терять этого человека, сейчас это не хитрость, чтобы получить что-то, подчинить... Он просто нужен, необходим мне как воздух. Потерять его, значит лишить сердце куска чего-то живого, нерушимого, а такого на моем пути не много.

— Что ты делаешь?

Но я только крепче прижалась, зарывшись в светлые волосы, нарушая их ровные ряды.

— Ты нужен мне, Люциус.

Он не имел права на глупые вопросы: зачем и почему, давно уже вырос из возраста, когда душа игнорирует разум и сыплет случайные фразы. Его рука легла поверх моих. Никогда не признается не то что мне, но и себе… Мужчины такие упрямые, особенно болезнь прогрессирует с возрастом. Его жизнь была полна чудовищных деяний, убийств и подстав, он просто не позволит себе…

— Аллегра, — несвойственным тоном произнес голос. — Это глупо…

— Ты знаешь, — перебила я со вздохом, — глупо лишь то, что я не родилась в твое время, глупо жить прошлым и гоняться за «несбывшимся», глупо держать себя в руках, когда хочется обнять, несмотря на гордость и предрассудки, — мой голос погрустнел. — Ты вытянул меня из одиночества, можешь опровергать сколько хочешь, но ты заботишься обо мне. Я не знаю, что бы я без тебя делала. Считай глупой, импульсивной и наивной, но я должна была это сказать, я не хочу терять тебя.

~~

Люциус ненавидел сантименты во всех проявлениях, никогда не слушал дальше первых трех слов, но она сказала именно то, что в действительности он хотел услышать. Только что попыталась убедить себя и его, что это не просто интрижка — это отношения, которые дороги им обоим. Желать большего, да это невозможно, плыть по течению — наверное, лучший вариант при таком раскладе. Чувство вины Аллегра выплеснула с лихвой, несмотря на его показное равнодушие к произошедшему. Она оказалась права, считая маску хладнокровия — всего лишь маской, скрытую обиду — настоящей. Иллюзия расстройства мужчины — оказалась реальной, вполне ощутимой, даже если считать по тому, как напряжены его плечи. Это не порыв сентиментальности, она сделала все правильно, не скрылась за подобным фасадом безразличия, не играет в любящую женщину, говорит фактами, извлекая их из чувств. Честность отношений, о которой забыл Люциус, была возвращена теплом, и он действительно почувствовал себя нужным, не впадая в ложные надежды. Это не абсурд, это их жизнь, их страна, где оба изгои, попали на один необитаемый остров и обязаны держаться вместе, чтобы выжить. Она — потому что потеряна и прекрасно понимает, как хрупки ее планы, что никогда не сможет быть с человеком, которого любит, он — потому что устал и нашел в ней то, чего не хватало всю жизнь. Он нашел именно саму жизнь, и теперь может дышать и знает что ему нужно. Ему нужна она.

Гордость отошла на задний план, оказалось просто встать с кресла и повернуться к мудрой не по годам девушке, чтобы заключить её в объятия и познать истину, что тревоги уходят с её прикосновениями, что то, что произошло чуть меньше часа назад — глупость не достойная внимания. Пересмотреть взгляды и позиции. В Японской культуре есть поверье о красной ленте судьбы. Согласно этому поверью, у связанных между собой мужчины и женщины, на мизинцах рук появляется невидимая красная нить, связывающая их вместе. Для этой связи не являются преградой обстоятельства, время или расстояния. По прошествии времени нить начинает сокращаться до тех пор, пока двое не встретятся. Легенда, конечно же, говорит о влюбленных, но, несмотря на немного другую ситуацию, они оба ощутили её правдивость. Невозможно разорвать двух людей, стоящих так близко друг к другу, людей разных, строгих, хитрых и даже жестоких, людей, которые не смогут потерять то, что образовалось между ними. Скрытные личности. Безмолвно Люциус открылся правде, которую так долго вынашивал в себе. Она никогда не услышит слов любви, но они существуют в душе.

Он зарыл пальцы в черные пряди, продолжая целовать её. Боль умерла, так и не зародившись, не нужно жить пустотами, запретами. Пускай ревность никуда не денется и только укрепит силу чувств. Аллегра разрешила ребус его души бесхитростно, указав на логику, открыла глаза, пошла по велению сердца и заставила Люциуса принять все, как есть. И потом, она практически пообещала забыть о своих глупых надеждах. Верить в слова — безрассудство, но иногда стоит, самообман иногда может превратиться в истину. Эта девочка вьет веревки из него, совершенно не стесняясь, видит куда глубже, чем он есть на самом деле. Весь холод, агрессия, жестокость, руки в крови… Да она такая же, они оба стоят на одной планке, быть бесчеловечными для других, а наедине просто жить как хочется.

Простые объятия, они успокаивают, а поцелуй не горячит, он просто приятен. Больше нет того постоянного желания плоти и похоть не произрастает от прикосновений ее губ. Это следующая, опасная стадия отношений, которой Люциус боялся как огня, но вступить на порог запретного оказалось так легко и приятно…. Просто вместе…

* * *

— Зачем ты пришел в мой дом? — раздраженно кинул хозяин поместья, не здороваясь. — Тебя разыскивают все авроры Британии.

Люциус сам послал за ним после присланного письма, конечно, Кэрри был предупрежден о том, что за Долоховым может быть хвост. Не опасно, но нужно показать раздражение, неприязнь. Преступник, сбежавший с кучкой Пожирателей из Азкабана несколько месяцев назад, рано или поздно должен был появиться. Его мучили вопросы.

— Если бы тебя заметили…

— Боишься подмочить свою репутацию, Малфой? — с напором спросил гость. — Твой домовой эльф был осторожен.

Этот мужлан никогда не отличался манерами и чувством этики, и с ним приходилось вести себя отчужденно.

— Не понимаю о чём ты? — спокойно произнес Люциус, отпивая чай из чашки, не предложив гостю и стакан воды.

— Кто эта женщина? Куда, черт подери, подевался Амикус в ту ночь? Что-то мне подсказывает, что его там и вовсе не было, — как будто уличая собеседника во лжи, сказал он.

— Кого не было? — раздался голос из полыхающего камина.

Через секунду в кабинет вошел вышеупомянутый объект обсуждений.

— Амикус, ты-то мне и нужен, — неприветливо произнес гость.

Аллегра совершенно не возмутилась нападкам, вполне ожидаемо от дотошного Антонина, который в любую дырку без Веритасерума залезет. Подозрительность вызывает подозрительность. Они были готовы принять гостя.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — монотонно сказала Аллегра, опуская слова приветствий

Пожиратели обычно не вмешиваются в дела друг друга вне стен мрачного замка, но бывают исключения…

— Итак, мне нужны ответы.

— Я не понимаю, цель твоего визита, Антонин, — с ухмылкой продолжил Люциус, сверля его глазами.

— Прекрати ерничать. Кто была та женщина? — он перевел глаза в сторону Кэрроу. — И где был ты?

— Неужели тебя это так сильно волнует? — равнодушно произнесла она в ответ.

Долохов злобно ухмыльнулся. Его непослушные волосы, прилипшие ко лбу, дополняли образ маньяка.

— Это не твое дело, ты это прекрасно понимаешь, — вступил Люциус, пресекая попытки Антонина, вставить слово. — Ты пришел сюда в надежде получить ответы, что ж, ты уйдешь ни с чем.

Лицо Аллегры выразило самодовольство. Не ясно, почему странная личность, засветившаяся в министерстве, так интересует не самого из адекватных слуг Темного Лорда.

— Черт подери, Люциус, погибла Алекто! — он снова повернулся к Аллегре. — Погибла твоя сестра, Амикус, я должен знать ради чего она лишилась жизни!

Так вот в чем дело, пресловутые чувства. Им было весело в Азкабане долгие четырнадцать лет.

— Этого не исправить, Антонин, меня интересует, ты спрашивал у Лорда?

На очередную холодную фразу, лицо Долохова приобрело окрас гнева, он готов был крушить все попавшееся под руку.

— Он не ответил.

— Тогда чего ты хочешь от нас? Ты смеешь спрашивать, после отказа Лорда, не суй нос не в свое дело, Антонин.

— Что вы забыли в министерстве, это все из-за Пророчества?

Люциус и Аллегра насторожились. Откуда Долохов знает о Пророчестве? В это посвящены не слишком много людей — только самые приближенные осведомлены, кроме аристократов, это Белла, Братья Лестренджи, и Люциус мог предположить, что Снейп мог догадаться о планах Темного Лорда, так как он много лет назад передал часть Пророчества, но никак не этот тип.

— Аккуратнее, ты сильно рискуешь, говоря о таких вещах, — угрожающе процедил Люциус.

— Как видишь, я в курсе, ты всё можешь рассказать.

— А, так тебе не терпится вступить в ближний круг? — с усмешкой спросила Аллегра, улавливая смысл разговора.

Она подавила желание рассмеяться в лицо этому неотесанному простофиле, решившему, что он всех провел. Все оказалось так просто, преступника мучает не смерть Алекто, а именно это. Банально.

— Ты можешь не рассчитывать на место под солнцем, — усмехнулся Малфой и просто указал тому на дверь.

* * *

Этот непонятный разговор лишний раз доказал насколько близко находятся Люциус и Аллегра к Темному Лорду. Долохов может и был непревзойденным наемником, однако участвовал только в практических заданиях, за неимением мозгов. Зверь. Хозяин очень ловко использует его жестокость по назначению, не более того. Отчего Антонин решил, что у него есть шансы подняться по лестнице статуса? Самонадеянность? — возможно, вот только этим делу не помочь. Он зарекомендовал себя в иной сфере, и для другой работы попросту непригоден. А Белла… Несмотря на неприязнь к ведьме и её некоторое сумасшествие, Белла могла быть полезной, если бы не статус беглой преступницы. Но положение в мире скоро изменится, и ей не придется прятаться.

* * *

На смену отдыху пришло новое задание…

* * *

Супруга надменно смотрела на мужа, понимая, что она принесла пользу. Взгляд выражал полную власть над ситуацией, превосходство. Люциус очень сильно пожалел о том, что поссорился с ней. Не разговаривали друг с другом около двух месяцев. Величайшая глупость создателя — женское упрямство, да и мужское тоже. Хотя с его стороны это было удобное время, когда не беспокоили женские истерики и постоянное напоминание о себе. Сейчас придется поступиться собственной гордостью, потому что Нарцисса невольно оказалась прямой участницей последнего задания и требовала к себе внимания.

Домовой эльф Кикимер, принадлежащий семейству Блэков, появился на пороге Малфой-мэнора в состоянии боевой готовности служить представительнице рода еще перед Рождеством. Существо восприняло ярость предыдущего хозяина, как приказ покинуть дом и пришло к человеку, которого уважал. Поведал о главном: теперь стало известно, что самым близким человеком для Гарри Поттера являлся его крестный. Лорд недолго думал, как использовать информацию. Мальчишку удастся заманить в Министерство магии завтра. А Кикимер с обожанием смотрел на чету Малфоев, выслушивая приказ.

Всё было готово…

* * *

— Возьми его и отдай мне... ну же, бери... я не могу до него дотронуться... зато ты можешь...

Я не шевельнулась, лежа на каменном полу мрачного средневекового замка, я была наедине с ним — с великим Темным Магом, и даже Люциус стоящий поодаль, наблюдающий картину, словно исчез из сознания.

Видела, как бледная костлявая рука поднимает волшебную палочку.

— Круцио!

Я закричала от мнимой боли, спектакль продолжался. Попыталась встать, но сразу же, корчась, рухнула снова, изображая натуральную жертву. Волан-де-Морт смеялся, скользя рядом, казалось, он не касается земли, лишь мантия тихо шелестела. Снова поднял палочку, исходящий из нее луч попал в меня. Стон, я не двигалась, собирая волю в кулак, как бы это делал неизвестный мне мужчина.

— Лорд Волан-де-Морт ждет!

Очень медленно, опираясь на дрожащие руки, я приподняла плечи и голову. На худом лице красовался реалистичный макияж крови и маска страдания. Изобразить непокорство, так, как договаривались.

— Тебе придется убить меня, — прошептала я чужим голосом.

— Рано или поздно — разумеется, — холодно произнес хозяин. — Но сначала ты дашь мне его, Блэк... Думаешь, тебе уже известно, что такое боль? Подумай еще... у нас впереди долгие часы, и никто не услышит твоего крика...

Представление было весьма познавательным. Естественно речь не шла о настоящем Круцио, все ужимки и боль были надуманы и показаны актерскими талантами. Темный Лорд протянул руку, помогая встать. Он вписал меня в иллюзию комнаты Пророчеств в Отделе Тайн. Улыбка не сходила с безгубого рта. Хозяин всегда доволен мной.

— Мой Лорд, — послышался голос извне. — Можно приступать к выполнению плана?

— Да, Люциус.

Кажется, любовничек был не очень счастлив за мои столь «теплые» отношения с Волан-де-Мортом, ну, с него не убудет. Интересно кого к кому он больше ревнует?

Сегодня произойдет решающее событие, которого так долго ждали. Мы получим Пророчество, и Поттера в придачу. Лично поймаю его, со смертью Мальчика-Который-Выжил закончится война, так и не начавшись, потому что погибнет надежда человечества в глазах паренька с глубокими зелеными глазами и шрамом в виде молнии на лбу. А главное, я дам Северусу свободу и право на жизнь…

* * *

— Он схватил Бродягу. Он, он держит его там, где оно спрятано.

Амбридж внимательно посмотрела на Северуса, ожидая реакции.

— Бродягу, какого Бродягу, что спрятано, о чем он говорит Снейп?

В кабинете Долорес, полном пойманных детей, повисло молчание.

— Понятия не имею, — его черные глаза не выражали ничего.

Он оставил теплую компанию с разъяренной ведьмой во главе и направился прямиком за аппарационный барьер. Ему было глубоко плевать на Сириуса, которого, возможно, действительно похитили, однако Северус не мог не проверить.

Войдя в дом на Гримуальд плейс, он сразу же понял, что никакого похищения не было, Блэк был цел и невредим, сидел на кухне в компании старого дружка Люпина. Видение Поттера — фальшивка, и нужно срочно возвращаться в Хогвартс, чтобы чертов мальчишка не натворил дел.

Школьный смотритель Филч видел, как Долорес сопровождала детей в Запретный лес…

Они не вернулись, и Снейп понял, что парню не суждено узнать, что Сириуса не похищали, и по своей глупой гриффиндорской храбрости, Гарри отправился в Министерство магии, чтобы спасти крестного.

* * *

новое видео

http://vkontakte.ru/video-14591519_140186798

КОЛЛАЖ:

http://s39.radikal.ru/i086/1002/6f/05e541755345.jpg

Темный Лорд сам посвятил Пожирателей в задание, перед самым его выполнением. Долохов сверлил нас с Люциусом взглядом, другие же восприняли все спокойно. В глазах многих появилась едва скрываемая жажда крови. Приспешники засиделись без дела в мрачном замке, не имея возможности поплясать на костях авроров.

Каждый желал урвать кусок пожирнее, все мечтали поймать Поттера, возвыситься в глазах хозяина, получить заветные лавры, а значит, работа будет происходить не вполсилы. Дух соперничества возымел место среди нас. Тринадцать человек, включая меня, было отдано под командование Люциуса. Все должно было пройти удачно. Волан-де-Морт уверен, что Поттер кинется спасать Блэка, не раздумывая ни секунды. Единственная проблема заключалась в Снейпе, который наверняка попытается предостеречь, остановить Гарри. Расчет шел на импульсивность Мальчика-Который-Выжил, на его глупую гриффиндорскую храбрость и способность влезать в неприятности.

В кармане моей мантии лежали два портключа, ожидая своего часа, способных перенести в поместье Кэрроу. Происшествие на Рождественском рейде, научило подстраховываться от непредвиденных обстоятельств.

Попасть в Министерство оказалось несложно, Министра ничему не научило предыдущее вторжение. Словно опасность миновала, и все новички были отправлены на доучивание. В подземном здании не оказалось множества авроров, и жидкая охрана была, мягко говоря, не способна справиться с таким количеством Пожирателей Смерти. Войдя через главный вход, мы сразу же оглушили несколько рядовых авроров, отобрали палочки, и отправили их безвольные тела в один из лифтов, намертво заблокировали двери, поставив чары неслышимости. Люциус приказал Макнейру, Рабастану, Рудольфусу, Нотту, Джагсону и Малсиберу разведать обстановку на предмет присутствия дополнительной охраны на уровнях. Эйвери, Кребб и Руквуд заканчивали с пленниками.

Двигаясь бесшумно, мы встретили еще нескольких охранников, расправа над ними была слишком легкой, никто не успел поднять тревогу. Наконец пред нами предстала черная дверь в Отдел Тайн. Внутри меня появилось странное чувство, предвкушение, легкая нервозность, приятно кольнувшая мурашками, пробежавшими по спине.

— Приори Инкантатем, — приказала я.

Да, сильно изменили защиту за два месяца, однако тот ритуал дал мне возможность отследить изменения и узнать пароли. Люциус и Беллатрисса помогали снимать чары. Остальные, кому было приказано прошерстить Министерство, по группам присоединялись. Я наблюдала за Беллой: решительность во взгляде, нездоровый блеск, самодовольство, она единственная, кто был без маски. Её забавляла миссия, раньше я считала её сумасшедшей, по рассказам Малфоя, однако ничего странного за ней не заметила, лишь рвение исполнить приказ хозяина. Интересно посмотреть на неё в бою, надеюсь, такая возможность представится, ведь никто не говорил, что нам легко удастся завладеть Пророчеством и Поттером в придачу. По определению, истинный гриффиндорец не сможет просто так сложить оружие и даже без палочки попытается напасть. Суть в другом: сколько дружков он приведет с собой? Отсутствие в Хогвартсе Дамблдора в последние несколько месяцев, не говорило о том, что мальчишка не попытается ним связаться. А еще есть Орден Феникса, однако план с домовиком Блэка должен был отсечь возможность связаться с орденовцами, а так же с Дамблдором. И тут импульсивность должна будет сыграть на руку, ведь Поттер не станет прибегать к совиной почте — это попросту долго. Казалось, план не продуман, но с другой стороны вполне логичен.

Черная дверь поддалась и распахнулась с последним снятым заклинанием защиты.

Нас встретила круглая комната. Место было знакомо из архивов, украденных Люциусом, мы не пошли на миссию неподготовленными. Нас нагнали оставшиеся два Пожирателя, что проверяли высшие уровни. Как только входная дверь закрылась за Ноттом в маске из бронзы, стены вокруг начали вращаться. Двенадцать выходов из помещения, расположенные по периметру поплыли тусклыми синими полосами.

— Зал Пророчеств, — скомандовал Люциус.

Вращение стен прекратилось, и одна из дверей по правую руку от меня открылась. Все вышли. Немного кружилась голова после пребывания в странной комнате. Возможно, это один из способов защиты от непрошеных гостей. Еще проскользнула мысль, что двигались вовсе не стены, а пол под нами, хотя тогда бы мы не смогли устоять на месте. Новое помещение встретило нас мутноватыми бликами, исходящими со всех сторон. Стеллажи со стеклянными шариками, от которых исходил туманный свет, возвышались до неизвестно где кончающегося потолка. Зал Пророчеств оказался огромным, заблудиться было бы проще простого. Фигуры в капюшонах и масках последовали за Люциусом, изучающим номера рядов. Вот он — девяносто седьмой ряд. Мы быстро нашли сферу, под ярлычком которой было написано:

«С. П. Т.— А. П. В. Б. Д.

Темный Лорд и

Гарри Поттер»

Значение аббревиатуры было вовсе не интересно, хотя последние пять букв «А.П.В.Б.Д» — явно напоминали чье-то очень длинное имя. Забавно, Поттер, Дамблдор и Лорд в одном предложении. Я усмехнулась про себя. Люциус восхищенно смотрел на вещь, до которой не мог добраться год с каким-то благоговением, что не скрылось даже за маскировкой. Скоро все разрешится. Его рука потянулась к лицу. Но я шепнула негромко.

— Не надо, не снимай.

Он повернул голову ко мне и кивнул. Правильно, осторожность не повредит. Не стоит рисковать, снимая маску. Небольшая передышка, Пожиратели рассредоточились по рядам, ожидая гостей, однако Долохов крутился вокруг нас. Хотелось проклясть его, и несомненно, назойливый тип скоро дождется… Но пока мы в одной упряжке.

Минуты тянулись вечность. Белла молчала, облокотившись на один из стеллажей, как и другие, она не любила задержек и пустые траты времени. Палочка в её руках не вибрировала, оповещая о появлении в круглой комнате с наложенными сигнальными чарами Поттера. Всё что нужно сделать, это дождаться, пока Гарри снимет Пророчество с полки, затем напасть. Тусклая синева помещения и двигающаяся дымка в каждом отдельном шарике заставляли веки слипаться.

Напряжения среди людей Лорда не чувствовалось, оно наоборот поутихло с невозможно долгим ожиданием. Но внутри меня всё же зарождались сомнения. А вдруг он не придет, и месяцы, потраченные на попытки добраться сюда, потрачены впустую? Но Волан-де-Морт ведь никогда не ошибается…

— Они идут, — прошептала Беллатрисса, продемонстрировав вибрирующую палочку.

Пожиратели разошлись по своим наблюдательным пунктам с палочками наготове. Я, Белла и Люциус остались за ближайшим поворотом, чтобы не упустить момент. Шум шагов, нескольких пар ног, негромко ступающих по залу, удивил. По ощущениям, пришедших было около пяти — шести. Неужели Орден все-таки успел откликнуться на вызов? Не может быть, тогда местонахождение Блэка раскрыто и Поттеру незачем приходить сюда. Возможно, это авроры…

Я зажала в кармане цепочку часов, превращенных в портал, приготовилась назвать пароль активации и сбежать, прихватив с собой Люциуса. Я ведь не такая, как остальные, я не вступлю в бой без необходимости или прямого на то приказа. Это не трусость, это просто здравомыслие, попробовав убийство на вкус, я поняла, что мне проще работать в министерстве, подставлять чиновников, работать с людьми, хотя на саму смерть мне было плевать, я, конечно, могла лишить жизни…

Послышались голоса.

— Кажется… Где-то здесь.

— Гарри! — послышался громкий шепот.

Неужели он здесь? — Да не может этого быть! Надежда всего человечества так глуп? Мерлин, на кого Дамблдор надеется? — Как печально. Перешептывания не прекращались, Поттер пытался отыскать Блэка. Ох, бедный мальчик не мог понять, что видение, подосланное Темным Лордом — фальшивка.

— Я… Я не думаю, что Сириус здесь.

Спустя некоторое время донеслись, наконец, слова, которые стали командой для нас, затаившихся за поворотом.

— Тут… Тут твоё имя, — знакомый голос.

— Мне кажется, тебе не стоит его трогать, — рассудил еще один знакомый голосок, только женский.

Так он со своими друзьями.

— Но здесь мое имя.

Гарри видимо не послушался рассудительной Гермионы и… И наш выход…

Люциус жестом указал идти за ним, и бесшумно мы двинулись, готовя палочки для нападения. Дети, там были дети, пятикурсники и, кажется, одна четверокурсница — сестра Рона. Я знала их всех, кроме светловолосой девочки. Они в своем уме? Приходить сюда в таком составе? Никакого инстинкта самосохранения! На что эти ребята рассчитывают? У них нет шансов. В моей душе не дрогнула ни одна струнка по поводу бывшей дружбы с гриффиндорцами, только раздражение из-за очевидного слабоумия подростков. Странно ощущать равнодушие, странно будет поднять палочку и просто проклясть ни в чем неповинных детей. Неужели и Люциус так же хладнокровен, ведь они ровесники его сына? Почему этот мужчина так жесток по отношению к другим, а со мной совершенно другой? Нежный, заботливый… Я поняла главное, я ни чем не отличаюсь от него, я смотрю на своих бывших друзей и понимаю, что способна убить их…

— Очень хорошо, Поттер. А теперь повернись, медленно и без глупостей, и отдай его мне, — надменно попросил Люциус, глядя в глаза парню, державшему стеклянную сферу.

Я видела, как со всех сторон ребят обступают Пожиратели, не давая возможности к отступлению. Шестеро детей оказались в далеко невыгодном положении, зажатые в плотном кольце неприятеля.

— Ну же, Поттер, — снова приказал Люциус, уже жестче.

— Где Сириус? — спросил Гарри, озираясь по сторонам.

Смех Беллатриссы эхом пронесся по помещению.

— Наса детоцка плоснулась напуганная и подумала, сто ее сон — плавда, — жутко прогнусавила женщина, издевательски подражая детскому выговору.

«Издевается, передразнивает, а она ничего...». Мысль показалась идиотской, мне самой захотелось смеяться.

— Я знаю, что Сириус здесь, — задыхался Гарри. — Я знаю, вы его схватили!

Пожиратели, сузившие круг рассмеялись, не знаю, почему-то я последовала всеобщему примеру. Заразительно.

— Если ты отдашь Пророчество, никто не пострадает, — снова раздался голос Люциуса, измененный заклятием.

— Что это за Пророчество? — спросил Поттер, игнорируя просьбу.

— О, так старый дурак тебе ничего не рассказал?

— Зачем оно понадобилось Волан-де-Морту?

Несколько Пожирателей испустили шипение.

— Как ты смеешь называть его имя, паршивый полукровка? — выплюнула Белла.

Эти слова были сказаны с таким ядом, от них отдавало фанатизмом. Я погорячилась насчет неё, она и вправду не в себе. Далее Гарри с таким же подтекстом высказался насчет чистоты крови Темного Лорда. Люциус успел отклонить заклятие взбешенной наглостью Поттера Беллы. В руках мальчика находилось драгоценное Пророчество, не стоит рисковать, вдруг разобьется. Малфой был куда адекватнее. Отклоненное заклятие ведьмы попало в одну из полок со сферами и несколько из них благополучно упали. Две фигуры, перламутрово-белые, как привидения, и текучие, как дым, поднялись из осколков стекла на полу и разом заговорили. Их голоса смешались друг с другом, и за криками Люциуса и Беллатрисы можно было различить лишь обрывки их речей.

— Когда наступит солнцестояние, придет новый... — сказала фигура старика с бородой.

Люциус отчитывал Лестрендж за нетерпеливость, на что та совсем по-детски недовольно сжала губки и скрестила руки на груди.

— Разве Дамблдор никогда не говорил тебе, что причина, по которой ты носишь шрам, спрятана в недрах Отдела тайн? — усмехнулся Люциус.

— Я... что? — вырвалось у Гарри. — При чем тут мой шрам?

— Так ты ничего не знаешь? — произнес Люциус со злобным восторгом.Пожиратели смерти опять засмеялись. — Значит, Дамблдор никогда не говорил тебе? — повторил он. — Что ж, это объясняет, почему ты не пришел раньше, Гарри Поттер.

— Ах, вот как? — спросил Гарри. — Стало быть, он хотел, чтобы я пришел сюда и взял эту штуку? Зачем?

— Зачем? Да затем, Поттер, что взять Пророчество из Отдела тайн могут только те, о ком в нем говорится.

— Но зачем он хотел выкрасть Пророчество обо мне?

— О вас обоих, Поттер, о вас обоих... Ты никогда не задавал себе вопроса, почему Темный Лорд пытался убить тебя, когда ты был еще ребенком?

Мальчик задумался, та малая часть Пророчества, которую я знала, объясняла, почему Лорд пытался убить Поттера так давно. Но по ошибке, он на самом деле, привел предсказание в действие.

— Значит, здесь уже давно хранилось чье-то пророчество о Волан-де-Морте и обо мне? — спокойно спросил он, крепко сжимая в руке стеклянный шарик. — И Волан-де-Морт заманил меня сюда, чтобы я взял его и отдал ему? Но почему он не мог прийти за ним сам?

— Сам? — вступила Белла под хриплый смех черных магов. — Ты предлагаешь Темному Лорду явиться в министерство, где так любезно игнорируют его возвращение? Предлагаешь ему отдать себя в руки авроров, которые пока что убивают время на поимку моего дорого кузена Сириуса?

Только часть слов была правдой, ведь мы сами заставляли не верить в воскрешение Хозяина.

— Ага, так он заставляет вас делать за него грязную работу! — сказал Гарри.

— Очень хорошо, Поттер, очень... — медленно протянул Люциус. — Но Темный Лорд знает, что ты не ду...

— ДАВАЙ! — громко заорал Гарри.

«РЕДУКТО» — вторило ему пять голосов и угодившие в полки заклятия обрушили полки с Пророчествами, которые стали падать на пол и разбиваться вдребезги. Молочная пелена и множество голосов заполнили помещение. Воспользовавшись суматохой, пленники проскользнули мимо Пожирателей, уклоняющихся от падающих стеклянных шаров. И всего-то? Нужно было всего лишь разбить Пророчество, чтобы узнать, о чем оно. А мы ждали Поттера… Бессмыслица какая-то… Из несвоевременных мыслей меня выдернул Люциус, потянул за рукав, и в том месте, где я до это этого стояла, упала сфера. Мы бросились вслед за ребятами, рассредоточившимися в разных направлениях…

— Поймать их! — скомандовал он и ринулся вперед, сквозь рассеивающуюся белую дымку. — Поттера не трогать, остальных убить!

Рядом стоящий стеллаж опасно накренился, я поняла, что сейчас сработает принцип домино, нужно скорее уносить ноги. Я неслась вслед за Люциусом и Беллатриссой средь звуков бьющегося стекла, пытаясь вглядеться вдаль. В голове шумело множество древних голосов, Мерлин знает каких времен. Дверь в круглую комнату заблокировали сбежавшие ребята, а слева послышался стон. Одного из соратников придавило полками. К нему подбежал Пожиратель, чтобы помочь.

— Оставьте его, Лорду нужно Пророчество, — в голосе Люциуса свербело раздражение.

Кто бы мог подумать, что детишки окажут сопротивление.

— Алохомора, — рявкнула я, оказавшаяся ближе всех к двери.

Её запечатывали простым Колопортусом, поэтому не возникло проблем с открытием. Естественно, в круглой комнате никого не оказалось. Если им удастся сбежать… Стены стали вращаться, мы понятия не имели куда мог пойти Поттер, наудачу шагнули в первую попавшуюся дверь. Странное ощущение. Казалось нереальностью то, что я видела собственными глазами через дверной проем. Помещение было заполнено звездами и планетами, словно макет солнечной системы. А кругом темнота. Сначала показалась, что там никого нет, но в проверяющую обстановку Беллатриссу едва не попало заклинание, вырвавшееся из темного угла; она мерзко захихикала. Они здесь. Я, Люциус и Джагсон вошли в странную комнату, готовые напасть на подростков. Дверь захлопнулась сама собой, и только свет галактики давал возможность разглядеть хоть что-то. Мы начали сыпать запрещенными чарами в сторону, откуда попытались напасть на Лестрендж. Зря они выдали себя. Внезапно нас словно подкинуло в воздух. Земля ушла из-под ног.

— Инсендио! — крикнула я наугад.

На мгновение странный зал осветился струёй огня, и мы успели увидеть противника.

— Ступефай! — послышались голоса сторонников.

Перекрестный огонь, на меня с бешеной скоростью летела планета. Вовремя отклонившись от снаряда, насколько то было возможно в подвешенном состоянии, я послала оглушающее заклятие в сторону неразличимого соперника. Что происходило в комнате? Где были свои, а где враги, все потерялись, средь тускло подсвечиваемых звезд и лишь изредка удавалось разглядеть чье-либо лицо под светом заклятий.

— Импедимента!

Молния понеслась в сторону противника, выглянувшего из-за Урана, но попало в саму планету, отлетевшую на несколько метров вместе со скрывающимся за ним волшебником или волшебницей. Послышался крик боли, кажется, огромная сфера врезалась в стену, придавив кого-то собой. Зацепило, но не нашего. Я заметила барахтанье чуть впереди, правее от себя, но вовремя по задержавшемуся на долю секунды в воздухе блику знакомой маски поняла, что это Люциус, и перевела палочку в другую сторону. Всё тот же несчастный Уран уже несся на меня с какой-то невероятной скоростью. Успев отлететь от сумасшедшего шара, чиркнувшего мне по плечу, я услышала сзади еще один крик. Планета, предназначавшаяся мне, столкнулась с Джагсоном. Потерялись в пространстве, никто не понимал, где дверь. Однако кому-то все же удалось отыскать выход. Барахтаясь в воздухе, мы постарались как можно быстрее добраться до двери и настичь беглецов, но это, конечно, заняло время. Следующая комната была словно покрыта коркой льда, здесь находились странные замороженные эмбрионы прямо в глыбах льда, расставленные по периметру и в центре. На людей зародыши не были похожи, и известных миру животных не напоминали, у каких-то было по две головы, да и головами эти маленькие отростки на странном изогнутом теле было сложно назвать. В помещении уже не было детей, в конце комнаты находилась еще одна дверь. Отдел Тайн похож на лабиринт, скорее, на зазеркалье, думала я, пробегая мимо заледеневших чудовищ. Показалось, что у одного из них жабры, а может, ноздри были на руках. Первая мысль оказалась удивительной, но логичной: здесь хранили тела инопланетян…

— Быстрее! — крикнул Люциус с яростью на лице.

Его маска немного сползла, одним резким движением я поправила её, поймав на себе злобный взгляд. Стоит игнорировать его невербальные нападки. Еще одна дверь распахнулась. Это снова была круглая комната с двенадцатью выходами. И, похоже, там были все подростки…

— Попались! — крикнула я, влетая в помещение, сразу же нападая…

Оглушающие заклятия рикошетили от стен. Крики, яростные приказы Люциуса. Но в создавшейся суматохе противник снова попытался сбежать. Я видела, как Лонгботтом втаскивает кого-то в отключке в открывшуюся дверь. Белла не успела прошмыгнуть следом, дверь запечатали с той стороны.

— Ничего! — крикнул мужской голос. — Мы попадем туда, МЫ ИХ ПОЙМАЛИ, ОНИ ЗДЕСЬ!

За стеной раздавались шаги, в то время, как комната снова закрутилась. На нашу удачу, дверь, за которой скрылись беглецы, была помечена красным крестом, её легко удалось узнать из трех промаркированных, видимо дети, стараясь найти Зал Пророчеств, помечали выходы.

— Алохомора! — злобно произнес Люциус.

— Колло... а-а-а-а-а-а!