В углу маленькой камеры скорчился бледный мужчина. Он спал, длинные белокурые волосы закрывали его лицо. Грудь часто вздымалась и опускалась, свидетельствуя о мучающих его тревожных снах. Рука подергивалась, будто стараясь схватить палочку, возможно, чтобы защитить его от ночных кошмаров.
Снаружи, у двери камеры стояла девушка, глядя на когда-то могущественного человека, ее врага, находящегося теперь в самой низшей точке своего падения, в самый худший момент своей жизни. Он выглядел плачевно. Видя его таким, она почти жалела его — почти.
Она не могла испытывать сострадания к человеку, совершившему многочисленные преступления. Она не могла огорчаться, видя, до какого состояния доведен этот человек, презиравший ее и таких, как она. Она даже не могла беспокоиться о том, что он отвержен своим господином, которому был так предан.
Гермиона повернулась, чтобы уйти, но все же бросила еще один взгляд на своего врага. Она пришла, чтобы выяснить, чтобы понять. Слишком большого труда стоило получить разрешение на посещение тюрьмы, чтобы уйти, не задав вопроса, который обжигал ее сознание с того самого дня в Министерстве.
Человек пошевелился, сел и откинул волосы, не сводя с нее взгляда ледяных серых глаз. Теперь она не могла уйти, не спросив. Мужчина оперся спиной на стену, к которой цепью были прикованы его запястья. Он с досадой дернул цепи, потому что они ограничивали его движения, но в молчании продолжал пристально смотреть на девушку. Казалось, его глаза пытаются проникнуть в ее душу.
— Мисс Грейнджер.
Гермиона резко вдохнула. Она как-то не ожидала, что он заговорит — по крайней мере, не сейчас. Его голос был тихий, почти страдальческий, хотя в нем еще сохранились нотки превосходства, будто бы он все еще полагал себя лучше нее. Конечно”, — подумала она. — Таков и будет его ответ. Я дура, что рассчитываю на что-то большее”.
— Мистер Малфой.
Люциус Малфой слегка наклонил голову. У Гермионы слова застряли в горле. Должно быть, ей почудилось. Люциус Малфой не был известен своим уважением к магглорожденным. Но вот налицо факт — он только что проявил намек на уважение.
— Я полагаю, что это не приятный визит, мисс Грейнджер, — сказал Люциус с тенью улыбки. — Что вы от меня хотите?
Гермиона моргнула, удивленная такой любезностью по отношению к ней. Она ожидала увидеть разгневанного человека, прославляющего Темного Лорда и проклинающего ее, называющего ее грязнокровкой и прочими гадкими словами. Но Люциус Малфой был спокоен и вежлив. В ответ на его вопрос Гермиона хотела сказать ему, что он должен умереть за все те преступления, которые совершил. Она хотела сказать, что он злой и жестокий. Она хотела сказать, что ненавидит его, как должен ненавидеть и весь остальной магический мир. Но не могла. Человек в камере Азкабана был настолько не похож на Упивающегося смертью, которого она знала, что сейчас она не могла понять, как себя с ним вести.
— Мисс Грейнджер? — повторил Люциус, поскольку Гермиона продолжала молчать.
Вопрос. Гермиона шагнула к камере, неосознанно ожидая, что мужчина бросится к ней и попытается задушить ее через решетку, сдерживаемый только сковывающими его цепями. Но Люциус не шевелился — даже не моргал — когда Гермиона остановилась на расстоянии вытянутой руки от решетки.
— У меня к вам вопрос, мистер Малфой, — наконец сказала она. Люциус слегка наклонил голову, давая понять, что слушает. Гермиона глубоко вздохнула, неожиданно потеряв уверенность в том, как ей сформулировать свой вопрос.
— Почему? — спросила она через минуту. Люциус просто смотрел на нее, его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, хотя Гермиона понимала, что он не может знать, что она имеет в виду.
— Почему вы это сделали? Почему вы тот, кто вы есть?
В конце концов Люциус оторвал взгляд от Гермионы и посмотрел на пол перед собой. Несколько минут он ничего не говорил, оставляя Гермиону в размышлениях — понял ли он, что она имела в виду.
— Я полагаю, вы говорите о моей верности Темному Лорду, — наконец сказал Люциус низким голосом. Он бросил на нее короткий взгляд, и она кивнула. Люциус посмотрел на свою левую руку и медленно закатал рукав, открывая выжженное на ней уродливое изображение — череп и змею — Черную Метку. Какое-то время он ее изучал.
— Когда-то я гордился этим, — мягко сказал он, водя пальцем по изображению змеи. — Это было великим достижением, честью заслужить место в ближайшем окружении Темного Лорда, — Люциус сжал кулак, мускулы на его руке напряглись и заставили изображение змеи задвигаться. Гермиона вздрогнула.
— Затем Темный Лорд пал, — сказал он зловеще, — пораженный вашим другом, Поттером. Младенцем, — его голос походил на рычание. — Именно тогда я понял, что служил неправильному человеку. Не неправильному делу, запомните это, мисс Грейнджер, — сказал он мрачно, снова взглянув на нее. — Я все еще полностью убежден, что моя кровь лучше вашей.
Глаза Гермионы сузились. Вот и ответ, которого я ждала.
— Но убийства магглорожденных... это неправильно, — сказал он тихо. От этого признания Гермиона потрясенно открыла рот.
— Сам Салазар Слизерин не делал этого. И почему я вообще верил, что Темный Лорд был разумен в своей тактике и прав в том, что делал… — Люциус потряс головой. — Я был рад, что он исчез, мисс Грейнджер. Я сомневаюсь, что вы поверите в это, будучи таким близким другом Поттера, но это правда, — Люциус замолчал, снова рассеянно водя по Черной Метке.
— Вы не ответили на мой вопрос, мистер Малфой.
Люциус, нахмурившись, снова посмотрел на Гермиону.
— Я полагаю, вы правы, — он вздохнул и закрыл глаза. Гермиона шагнула ближе к камере, обхватив руками прутья решетки, и с любопытством вгляделась в него. Люциус молчал так долго, что Гермиона решила, что он снова уснул.
— У вас есть семья, мисс Грейнджер? — неожиданно спросил он со все еще закрытыми глазами.
Ну конечно, у меня есть семья.
— Да. Мои родители-магглы, помните?
Уголок рта Люциуса дернулся в усмешке:
— Да, я помню. Я думал, что они, возможно, уже пали жертвами Темного Лорда.
Руки Гермионы сжали прутья решетки, разделяющей ее и Упивающегося Смертью, и ее внезапно обуяло желание ударить его. К сожалению, он был слишком далеко.
— Вы бы все для них сделали? Все, чтобы они были в безопасности? — его глаза все еще были закрыты.
— Дело не во мне, — прошипела Гермиона. — Я задала вопрос вам. Если ваш ответ заключается в том, что вы ненавидите всех подобных мне, так прямо и скажите.
— Вам ответ нужен сейчас?
Гермиона в разочаровании закрыла глаза, кусая губы, чтобы снова не огрызнуться. Она боялась, что она потеряет контроль над своими словами и это доставит удовольствие некоей злой части натуры Люциуса, в то время как сам он остается таким невозмутимым.
— Семья, мисс Грейнджер.
Гермиона открыла глаза. Люциус слегка подался вперед и тоже открыл глаза, сейчас пристально всматриваясь в нее.
— Что?
— Это ответ на ваш вопрос, мисс Грейнджер, — тихо ответил Люциус. — Вот причина, по которой я таков, какой я есть сейчас.
Гермиона покачала головой:
— В этом нет смысла.
— Разве нет, мисс Грейнджер? — постоянное использование ее имени начинало раздражать ее, но она промолчала и дала ему продолжить.
— Я сделаю все ради моей семьи. Все. А вы разве нет?
Гермиона не была полностью уверена, как ей на это ответить. Люциус снова откинулся на камень позади него.
— Да, “все” включает и служение Темному Лорду. Включает подчинение любому его приказу.
Гермиона недоверчиво покачала головой:
— Почему?
Люциус приподнял бровь:
— Потому что если бы я не подчинился, если бы я потерпел неудачу, они бы заплатили за мой провал, — он смотрел на свои руки, а глаза наполнили те чувства, на которые, как думала Гермиона, он никогда не был способен.
— И я потерпел неудачу, — сказал он очень тихо. — И моя любимая Нарцисса и Драко заплатят за это.
Гермиона наблюдала, как Люциус думает о судьбе своей семьи, и рот ее приоткрылся от удивления. Неожиданно она поняла, что не может не жалеть его, не может не чувствовать сострадание к нему, грустить из-за того, через что он проходит. Более того — она поняла его.
И это было пугающе.
Гермиона повернулась на каблуках и широкими шагами пошла прочь так быстро, как только могла. Не оборачиваясь. Но образ Люциуса Малфоя в камере, с глазами, блестящими от слез при мысли о жене и сыне, горел в ее сознании сильнее, чем вопрос, на который она пришла получить ответ.
Vova
