Две мечты и немного магии

Прохладный осенний ветер освежил пылающее лицо. Во всеобщей суете перед торжественным ужином по поводу начала учебного года Гарри чудом удалось улизнуть из замка. Это был подвиг, достойный победителя Волдеморта, потому что незаметно сбежать от сотен пристально наблюдающих за тобой глаз, увернуться от десятков похлопывающих по спине рук может только настоящий герой. А он так надеялся, что получится наконец-то отдохнуть, может быть, даже уехать за границу, почувствовать себя свободным…

читать дальше

Но Грейнджер, в лучших традициях Трелони, оказалась права — всем семикурсникам пришлось вновь сесть за парты: без одобренных министерством результатов ТРИТОНов ни один не мог считаться полноценным членом магического сообщества. Даже герои войны не стали исключением.

Всю дорогу в Хогвартс Гарри и Рон костерили министерских бюрократов, косясь на довольную Гермиону, перебирающую разложенные на сиденье учебники, и раздраженно огрызались на то и дело заглядывающих в купе учеников, желающих поглазеть на легендарное трио.

На перроне к ним присоединился Невилл, и уже вчетвером они успешно выдержали неравную борьбу за право ехать в отдельной карете.

Но всеобщее внимание и восторг не оставили равнодушными ни Рона, ни Невилла, да и Гермиона очень оживленно общалась с младшекурсниками. Конечно, приятно, когда тебе уступают место в удобном кресле у камина, предлагают занять лучшую кровать в спальне или угощают домашними вкусностями, преданно заглядывая в рот… Гарри никого не осуждал, просто чувствовал себя очень уставшим. Он еще какое-то время понаблюдал за оживлением в гриффиндорской гостиной, а потом сбежал, чтобы прогуляться перед ужином.

Запретный лес тихо шелестел желтеющими листьями, серое небо стремительно темнело. Гарри медленно шел, не глядя по сторонам, удаляясь все дальше от приветливо светящихся окон замка.

Он сам не заметил, как ноги принесли его к могиле Дамблдора. В надвигающихся сумерках белый мрамор казался блестящим. Гарри уселся на травяную кочку и прислонился спиной к плите — она была чуть теплой, будто еще согретой солнечными лучами. Вокруг было тихо и спокойно, словно кто-то разлил в воздухе умиротворяющий бальзам.

Гарри прикрыл глаза. Он думал о друзьях, о тех, кто погиб, и тех, кто выжил. Как ни странно, не было ни боли, ни гнева, только светлая печаль. Как они будут жить дальше — Рон, Гермиона, Невилл, Луна? Эти мысли, ленивые и тягучие, текли неторопливо, словно Гарри снова оказался запертым в своей комнате в доме Дурслей, когда впереди уйма времени, которое нечем занять.

Думал о дружной семье Уизли, которую гибель Фреда сплотила еще сильней, о том, что скоро частью этого уютного мирка станет Гермиона. И что, несмотря на радушие и любовь Молли и Артура, он сам всегда будет для них посторонним. Любимым, но чужим.

Гарри подогнул под себя ногу и прижался щекой к гладкому мрамору. Он не был на могиле Дамблдора с тех пор, как вернул Старшую палочку законному владельцу, и сейчас, когда все злые слова сказаны и слезы выплаканы, сидел, вдыхая запах прелых листьев, а надгробье защищало его от ветра, как будто директор все еще заботился о своем воспитаннике.

Теперь Гарри понимал, что Альбус, пожалуй, был единственным, кто действительно любил его. Так, как может любить человек, у которого никогда не было своих детей, любил именно Гарри, а не свою любовь к несчастному сироте, выбранному судьбой для исполнения непосильной задачи. Сейчас, когда груз пророчества свалился с плеч, и он перестал быть надеждой магического общества, особенно остро чувствовалось одиночество — даже самые лучшие друзья никогда не заменят семью, родных, тех, кто всегда будет рядом.

Гарри подумал о Джинни — она чудесная девушка, и эта любовь, наверное, самое замечательное, что могло с ним случиться, но последний год помог ему понять, что разделить с ней свою жизнь он не сможет. Слишком нежно и трепетно привык относиться к сестренке Рона, чтобы нагружать ее своей неуверенностью, комплексами, проблемами, а без абсолютной искренности не может быть ни душевного тепла, ни понимания с полуслова, полувзгляда, в которых он так сильно нуждался.

— До свидания, директор, — шепнул Гарри, поднимаясь. Кончиками пальцев коснулся белой плиты. Тепло исчезло, мрамор был сырым от выпавшей росы. Отдернув руку, Гарри быстро сунул ее в карман и решительно зашагал к замку.

* * *

Драко Малфою не было никакого дела до галдящих первогодок и затравленно озирающихся по сторонам старшекурсников. Всю дорогу до Хогвартса он простоял в тамбуре. В купе остались притихшая Панси, комкающая в руках платок, Грег, который и раньше-то был не очень словоохотлив, а теперь, кажется, вообще онемел, и Блейз, сразу забравшийся на верхнюю полку и заявивший, что собирается спать.

Нотт присоединился позже — материализовался рядом, кивнул еле заметно и скользнул в купе, видимо, очень жалея, что не может слиться со стеной.

Драко только пожал плечами. Вся эта ерунда со слизеринцами-якобы-изгоями его не особенно волновала. Во-первых, старуха Макгонагалл никогда не допустила бы откровенных гонений в своей школе, во-вторых, министерство придерживалось активно либеральной позиции — сын за отца не отвечает — вот как это называлось. И дети Пожирателей могли быть относительно спокойны. Во всяком случае, настолько, насколько вообще можно быть спокойным, когда знаешь, что твои родители либо уже мертвы, либо скоро будут. В этом смысле Драко повезло. Ему вообще во многих смыслах повезло.

Да, отец на удивление быстро пришел в себя. Он никогда не сдавался, и бледная пошатывающаяся тень, на которую Драко поначалу не мог смотреть без содрогания, как по мановению волшебной палочки, обрела плотность, а вместе с ней былую стать, привычный высокомерный взгляд, и все то, чем сын с детства привык восхищаться. Сейчас на восхищение не было сил, но гордость никуда не делась. А еще затаенная постыдная радость от того, что они трое — единственные из слуг Темного Лорда, которые не только не искупили свои грехи жизнью, но и почти ничего не потеряли.

Мама ходила по дому с каким-то каменным просветленным лицом, такие лица были у статуй в саду — музы, наяды, богини, они смотрели на мир мраморными глазами так, будто знали какую-то тайну и гордились этим знанием. Тихая и задумчивая, Нарцисса время от времени касалась плеча мужа, волос Драко, словно проверяла, правда ли они с ней, и успокаивалась; только вздрагивала от шорохов или от шума совиных крыльев за окном. Замирала и смотрела тем самым мраморным взглядом, как Люциус разворачивает очередное письмо, а потом выдыхала, поймав его успокаивающую улыбку, и расслаблялась.

Драко тоже боялся сов. И шорохов, и скрипов половиц по ночам. Он подолгу лежал без сна, вслушиваясь в царящую в поместье тишину, и ждал. Авроров, или возродившегося Темного Лорда, или еще чего-нибудь подобного. Потому что не могло все закончиться вот так. Слишком хорошо. Слишком невероятно. За прошедшие два года пришлось отвыкнуть от чудес.

Он долго не верил. Три месяца, девяносто с лишним дней и много-много бесконечных часов. Но стоило поддаться, позволить страху отступить, и сразу появился этот приказ министерства — седьмой курс обучения в Хогвартсе для выпускников 1998-го был признан недействительным, им предстоял еще один — восьмой — год в школе.

Драко злился, уговаривал отца отправить его во Францию или к черту на рога, только не в Хогвартс. Но Люциус остался непреклонен — очень многое он потерял за два года, очень многое приходилось восстанавливать сейчас по крупицам, чтобы вот так просто восстать против приказаний министерства. Еще не время.

Все это было понятно. Но легче от понимания не становилось. Драко еще мог не думать о том, что было, дома, в поместье, но там, в школе, это будет невозможно. Смотреть на знакомую кровать у окна — и не вспоминать о Винсе, идти по коридорам и не видеть дымящиеся обломки, не чувствовать дрожи стен и запаха гари, проходить мимо Выручай-Комнаты и не сходить с ума от страха.

Драко не мог вернуться. И не вернуться не мог. Стекло холодило горячий лоб. Влажные ладони скользили по поручню, а мимо проносились еще зеленые равнины с островками деревьев, плыли на горизонте голубоватые островерхие горы. И Хогвартс был все ближе.

Слизеринцы — особый вид, который скоро наверняка занесут в магическую Красную книгу, потому что их остается все меньше, и Драко был уверен, что сегодняшнее распределение только подтвердит его невеселые мысли. Впрочем, гриффиндорцы не мстительны, и с ними можно ладить, если знать, с чего начать. Он начал с опущенных глаз и вежливого: «Здравствуйте, профессор Макгоннагал». Старая кошка поджала губы и наверняка бы демонстративно отвернулась, но новые директорские полномочия обязывали. Она ответила сухо, но Драко это не смутило — он и не рассчитывал на быстрый результат.

Панси предпочитала держаться к нему поближе. Как выяснилось, не только она. Бывший седьмой курс Слизерина с завидным единодушием решил, что Драко — единственный, у кого есть шанс, а значит… глупо его шансом не воспользоваться. Что ж, пусть. Ему было все равно. Раньше он наверняка нашел бы в этом событии повод для радости, а может, и гордости. Но все, что могло быть раньше, теперь казалось смешным и незначительным, потому что реальность оказалась совсем не такой, как мечта.

В гостиной все ждали Слагхорна. Драко поморщился. Он уже видел декана и увеличивать количество этих встреч не хотел. Да и принимать участия во всеобщем гадании на кофейной гуще, а другими словами, в оживленном обсуждении дальнейшей жизни слизеринцев — не хотел тоже. Незаметно уйти было непросто, но опыт позапрошлого года оказался кстати. Драко невесело хмыкнул. Снейп мертв. Отец далеко. Грегу сейчас нет никакого дела до его маленьких побед, да и вряд ли уже когда-нибудь будет. Значит, один. Можно самому за себя порадоваться и самому собой погордиться. Что ж, не в первый раз.

До ужина оставалось минут двадцать. Голова болела так, что впору было бежать к Помфри за зельем, но Драко сильно закусил губу и пошел на улицу — лучшее лекарство от орущей малышни и сжимающих стен, особенно когда выбор невелик.

Ноги сами несли по знакомой тропинке, мантия цеплялась за репейник, и он, шипя в лучших традициях Снейпа, в конце концов скинул ее и перебросил через руку. Могила Дамблдора была, определенно, лучшим местом на территории Хогвартса — тихим, чистым, да к тому же привычным. Там отчего-то легче всего получалось не думать. Вообще ни о чем. Просто смотреть на белое надгробье, на темнеющее небо, на вспыхивающие огни в окнах замка. В прошлом году он часто приходил туда, сидел, прислонившись спиной к острому каменному краю, и старался не гадать о том, что будет дальше.

Поттер выскочил из сгустившихся сумерек неожиданно. Драко дернулся в сторону, но исчезнуть за ближайшим деревом не успевал — чертов герой был слишком близко. Осталось только принять независимый вид, старательно отгоняя от себя воспоминания: едкий запах дыма, горящий воздух и чокнутый Поттер, который упивался своим благородством.

Драко сжал зубы. Ну уж нет, Поттер. Плевать мне, что ты меня спас. Ну хорошо, не плевать, но тебе об этом знать не обязательно.

Оказалось совсем не сложно, не сбавляя шаг, пройти мимо, задев плечом, бросить не оборачиваясь: «Извини, что мало» и раствориться в сумерках. А потом отбить кулак о белый мрамор надгробия и решить во что бы то ни стало спасти Поттеру жизнь, чтобы никаких долгов. Никогда.

Гарри сначала не сообразил, чей именно силуэт неожиданно материализовался на узкой тропинке. Подслеповато прищурившись, он наконец опознал в твердо шагающем навстречу человеке Малфоя, который так задрал нос, что ничего вокруг себя не видел и даже не думал сворачивать с пути.

Насторожившись, Гарри сбавил скорость, незаметно нашаривая в складках мантии волшебную палочку, но к его удивлению, слизеринец проскочил мимо, только пробормотав что-то сквозь зубы. Первым порывом было броситься за мерзким хорьком: узнать, что он затевает или хотя бы дать по шее, чтобы не толкался. И уже привычно начало появляться сожаление о мантии-невидимке, которая осталась в чемодане, а то бы… Но глядя в стремительно тающую в сумерках спину, Гарри вдруг передумал: змея с вырванными зубами уже не может укусить, только шипит. Он усмехнулся и бегом припустил к замку — опаздывать на первый ужин не хотелось.

А ведь чуть не опоздал. Слава Гриффиндору, в дверях Большого зала образовался затор из-за желающих идти рядом с его друзьями, и Гарри почти незаметно удалось втереться между Гермионой и Невиллом, который смущенно выслушивал щебет какой-то хаффлпафки, повисшей на его локте.

Церемония распределения была необычно коротка, в отличие от традиционной песни старой шляпы, которая на этот раз превзошла себя, расписывая достоинства школы и факультетов, не забыв при этом Слизерин.

Первокурсников в этом году было мало — многие магические семьи опасались отпускать ребенка в еще не полностью восстановленную школу, а другие пока не вернулись из-за границы, где удачно переждали войну. Наверное, поэтому на змеином факультете оказалось только три человека. Зато на Гриффиндоре новичков было шесть — все малявки хотели стать героями. Рон что-то бубнил о несправедливости и непосильных обязанностях старосты, но на столах появилась еда, а возле гриффиндорского старосты — домовик, который что-то деловито зашептал ему на ухо.

— Я сейчас, — бросил Рон вполголоса, поднимаясь.

Гарри вопросительно взглянул на Гермиону, та пожала плечами и тут же уткнулась в гору пергаментов, громоздящуюся на столе перед ней.

Всегда превосходная хогвартская еда сегодня почему-то пахла особенно соблазнительно, и Гарри, решив не заморачиваться странным поведением друга, подтянул к себе тарелку. На самом деле он здорово проголодался — утром в Норе они с Роном проспали завтрак, а когда Молли попыталась сунуть им по пирогу с капустой, Гермиона в педагогических целях пожаловалась, что они еще не собрали вещи. Миссис Уизли тут же переключилась на сборы, и аппетитные пирожки уплыли буквально из-под носа.

Сладости в экспрессе и угощения однокурсников с большой натяжкой можно было считать нормальной едой, поэтому Гарри за обе щеки уплетал все, до чего мог дотянуться.

Запивая особенно вкусный кусок сосиски тыквенным соком, он поднял голову. Взгляд задержался на почти пустом слизеринском столе. Слизеринцы занимали только одну сторону, а в центре, как ни в чем не бывало, сидел Малфой. Локти плотно прижаты к бокам — будто не на школьном обеде, а на приеме у министра магии. Гарри закашлялся и тут же получил увесистый шлепок по спине.

— Ты чего?

— А ты чего? — Гермиона перестала шуршать пергаментами и наклонилась к другу.

— Не знаю. Я думал, теперь все будет по-другому, а кажется, ничего не изменилось…

— Только опустел стол Слизерина.

— Я надеялся, что их теперь вообще не будет!

— Гарри! — у Гермионы даже шепот походил на возмущенный вскрик. — Как ты можешь? Это же основной принцип Хогвартса…

Гарри картинно закатил глаза и попытался изобразить судорожную гибель клубкопуха в лапах злобного хищника — знатока школьной истории. Девушка сдержанно улыбнулась.

— Ладно, лекции не будет. Я устала, а еще надо раздать старостам факультетов семестровые расписания, — она ткнула вилкой в свои пергаменты.

Трапеза подошла к концу, многие ученики уже покидали зал. Гермиона собрала бумаги и направилась к факультетским старостам, когда наконец появился Рон. Он, тяжело дыша, плюхнулся рядом с Гарри и принялся хватать с тарелок остывшую еду, уплетая ее за обе щеки.

— Ты где был?

— Бу-ы-у ба-у аб! — глубокомысленно изрек Рон и, прожевав, добавил: — А потом никак не мог найти наше расписание… Куда я мог его деть?

Новое поколение гриффиндорцев уже поело и теперь шумно возилось, не зная, чем себя занять. Гарри сочувственно посмотрел на оголодавшего приятеля, потом представил, что будет, когда вернется Гермиона с расписанием…

— Рон, ты ешь давай, а я первокурсников в башню сам провожу. Хочешь?

Уизли благодарно взглянул на друга и еще активнее заработал челюстями.

Толкаясь локтями, чтобы занять место поближе к Гарри, первокурсники высыпали вслед за ним в коридор.

— Пожалуйста, запоминайте дорогу, смотрите внимательно, — неловко чувствуя себя в роли няньки, Гарри сам удивился, каким противным может быть его голос. Но малыши слушали внимательно, следуя за ним и восторженно пялясь по сторонам.

— Будьте осторожны — лестницы меняют направление. — И именно в этот момент ступеньки под ногами задрожали. Гарри обернулся — все первокурсники успели подняться и теперь, вцепившись в перила, ждали, когда закончится перемещение.

Гарри так пристально наблюдал за своими подопечными, что не сразу сообразил, куда именно они переместились.

Торопясь оказаться на твердом полу, малыши сыпанули в коридор, чуть не сбив его с ног. Гарри запутался в полах мантии и, остановив новичков грозным окриком, принялся выговаривать за устроенную суету и толкотню. Те смущенно смотрели на своего кумира, тихонько перепихиваясь локтями и краснея.

Гарри, цыкнув на ребятню, уже собирался вести их дальше, когда из смежного коридора раздались голоса и в глубине показались слизеринцы. Всем факультетом они спускались в подземелья, шли плотной группой, тихо переговариваясь, не глядя по сторонам. Гарри ясно видел прямую спину Малфоя в отутюженной мантии, его гордо поднятую голову, идеально уложенные волосы.

Он непроизвольно провел ладонью по своей макушке — пальцы запутались, и красивого жеста не получилось. Слизеринцы исчезли за поворотом, а Гарри почувствовал, как напряглись окружавшие его первокурсники — будто молодые львята, готовящиеся к прыжку.

— Пойдемте… — бросил он, махнув в сторону ярко освещенной анфилады с портретами, и заметил на мантии у сгиба локтя, пятно присохшего картофельного пюре. Смутился, спрятал руку за спину, пропустил малышню вперед, а сам поплелся сзади, пытаясь незаметно очистить рукав, раздраженно размышляя, как мерзкому хорьку удается в любой ситуации оставаться начищенным, как праздничная посуда Молли Уизли и аккуратным, как наследный крон-принц.

* * *

На распределении все было именно так, как предполагал Драко. Впрочем, в одном он все-таки ошибся — в этом году даже Гриффиндор не получил весомого преимущества — всего шесть первокурсников. Кажется, родители не торопились отдавать детей в восстановленный Хогвартс. То ли все еще боялись, то ли просто память о событиях прошлого года была слишком свежа.

Пост старосты тоже не вызвал удивления. Врагов надо либо уничтожать, либо контролировать. Гриффиндорка Макгонагалл, конечно, предпочла второе. Предсказуемо. Наделить властью, зная, что он не сможет ею воспользоваться. Как благородно. Драко прищурился и посмотрел через зал на озабоченную физиономию Уизли. Вот уж кто постарается выжать из подарков судьбы все до последней капли.

Сидящая рядом Панси тронула за рукав, Драко обернулся и едва не поморщился от щенячьего взгляда.

— Ну что такое? — раздражение скрыть не удавалось.

— Зачем она это? Ведь мы же…

— Что? Изгои? Так что ты предлагаешь? Оставить Слизерин вообще без старост, или назначить нам кого-нибудь из первокурсников? Я бы на ее месте так и сделал..

— Драко…

— Успокойся, Пэнс. Все не так плохо, как кажется. Поверь.

Наверняка получилась какая-то мерзкая гримаса. У Драко всегда было не слишком хорошо с ободряющими улыбками. Панси, кажется, поняла. Кивнула и уткнулась в тарелку, размазывая вилкой картофельное пюре. Да, веселенький будет год.

Рука от столкновения с надгробьем болела, но Драко не собирался это исправлять. Боль немного отвлекала от призраков прошлого и не давала забыть, что между сегодняшним днем и последней битвой — целое лето. А до следующего лета — целая жизнь, которую надо как-то прожить, и желательно без особого ущерба для себя. И для факультета. Хотя какой еще ущерб можно было нанести Слизерину, Драко сказать затруднялся.

После ужина он раздал расписания, бегло просмотрев свое. История магии, зелья, трансфигурация. Интересно, кто на этот раз будет вести ЗОТС? Амбридж неизвестно где, Локхарт в Мунго, оборотень, Крауч, Снейп и Кэрроу мертвы. Неудачная реклама для одной из самых важных дисциплин. Кто же рискнет проверить на собственной шкуре — исчезло ли проклятье после смерти Темного Лорда? А может, слизеринцев вообще от ЗОТС освободят. Во избежание, так сказать.

С малышней Драко возиться не собирался. Этим пусть Панси занимается, если хочет. Всем курсом они шли в подземелья. Со стороны это наверняка выглядело подозрительно, потому что не дано грифам и хаффлпафцам отличить гордость от высокомерия, а страх от воинственности. Рейвенкловцы могли бы, но, наверное, у них были этим вечером в Хогвартсе дела поважнее, чем разглядывание слизеринцев. Зато красно-желтые не скупились ни на враждебные взгляды, ни на комментарии в адрес «прихвостней Волдеморта». У Драко от этого имени, которое теперь произносили не задумываясь, видимо, решив наверстать упущенное за прошедшие годы, дергалась щека и потели ладони.

— Пароль — Зеленая саламандра, — ровно сказал он, оборачиваясь к новичкам у входа в гостиную. — Если забудете, останетесь ночевать в коридоре. Раз вы попали в Слизерин, значит, не конченные идиоты и сумеете за себя постоять. Если факультет по вашей милости будет терять баллы, я лично отведу вас к озеру и скормлю гигантскому кальмару. И ваша смерть будет долгой и мучительной, гарантирую. Всем ясно?

Мальчишки таращились на него во все глаза и, кажется, верили. Девчонка щурилась и поджимала губы, но при этом крепко держалась за руку Панси. У остальных слизеринцев были такие удрученные лица, что Драко мысленно себе поаплодировал — очень удачный выбор момента, тут даже и захочешь усомниться, так не дадут.

— Я спрашиваю, вам ясно? — Три почти синхронных кивка в ответ. — Прекрасно. Меня зовут Драко Малфой, и я не меняю правил и не делаю ни для кого исключений. Дорвиш, давай, вперед, — Драко кивнул одному из мальчишек. Фамилия была ему незнакома, наверняка полукровка.

— Зеленая сколопендра, — после некоторой запинки сказал мальчишка.

Драко закатил глаза.

— Гуляй, сколопендра. И чтобы я тебя сегодня больше не видел. Если попадешься кому-нибудь из старост или, не дай Мерлин, профессорам, считай, что кальмар уже лакомится твоими внутренностями.

— Но… — мальчишка перепуганно хлопал глазами и ужасно раздражал.

— У тебя проблемы с английским?

— Н-нет.

— Значит, со слухом. Сходи в лазарет. Если удачно наврешь, сможешь переночевать там. И не воруй мое время. Второй раз повторять не буду.

Мальчишка спорить не стал. Развернулся и пошел к лестнице.

— Грег, проводи, — скомандовал Драко. Гойл также молча пошел следом. — Ну, кто хочет разделить участь Дорвиша?

Девочка оторвалась наконец от Панси и шагнула вперед.

— Меня зовут Элизабет Стоун. Я ненавижу правила и не верю в гигантских кальмаров, но я хотела попасть именно в Слизерин, и на вас хотела посмотреть.

— Посмотрела? — хмыкнул Драко, разглядывая девчонку. Про Стоунов он слышал. Чистокровная семья, правда, из Англии они уехали давно. Интересно.

— Да.

— И что же?

— Зеленая саламандра. Не вы. Пароль, — девочка тряхнула черными кудряшками и, обогнув Драко, исчезла в открывшемся проеме.

— Далеко пойдешь, Стоун, — Драко проводил ее взглядом и посмотрел на последнего первокурсника. — А для тебя… Мэрвилл, я завтра специально пароль сменю, так что не думай, что легко отделался.

Первое, на что Гарри обратил внимание, как только проснулся, — необычная тишина. Не было слышно ни дыхания, ни шороха одеял, ни сопения Невилла, ни храпа Рона — будто уши заткнули ватой. Он открыл один глаз — уже рассвело, и плотно задернутый полог делал мир терракотовым, темно-розовым, очень хорошим. Открыв второй глаз, он с наслаждением потянулся и пошевелил пальцами ног, высунувшимися из-под одеяла. Было так приятно и необычно чувствовать себя замечательно –судьба, кажется, наконец устала быть злодейкой, и изматывающие сны остались далеко в прошлом.

читать дальше

Гарри перевернулся на живот и обнял подушку — вылезать из теплого кокона не хотелось. Он мог себе это позволить — первой парой стояла ЗОТС, но преподавателя пока не было, так что можно было безнаказанно побездельничать. Насладиться странным ощущением удовольствия от прошедшей ночи. Ему даже снился сон, но не кровавый больной кошмар, выворачивающий душу, и не тоскливое серое видение о безнадежности, а что-то очень светлое, милое… Только он не мог вспомнить — что.

На самом деле первые несколько месяцев после войны колдомедики усиленно накачивали Гарри успокаивающими зельями, зельем сна без сновидений и прочей пакостью. Ему действительно снились кошмары, будто прожитая жизнь решила еще раз показаться во всей красе — от кузена Дадли и профессора Квирелла до череды застывших лиц: Седрик, Сириус, Дамблдор, Снейп, уложенные в идеально ровный ряд тела друзей, погибших в последнем бою. И всегда все заканчивалось полетом — на фордике, на Клювокрыле, на гринготтском драконе, на метле, в клубах пламени, с перепуганным Малфоем за спиной, только погоня за снитчем не снилась никогда.

Потом сны вообще исчезли, как будто испугались колдомедиков, и, заканчивая каникулы в Норе, Гарри спал как бревно, словно кто-то просто выключал его из жизни на шесть-восемь часов. Поэтому стоило проникнуться сегодня редким и очень приятным чувством удовлетворения, лежа с закрытыми глазами и наслаждаясь. Но кто-то заорал в гостиной. Гарри, как подброшенный, слетел с кровати, натянул форму и, путаясь в мантии, понесся вниз.

Орал Рон, а перед ним с виноватым видом стояли два второкурсника с залитыми кровью лицами. Лучший друг был страшен в гневе — он сверкал глазами, грозно потрясал коробкой с пестрыми наклейками магазинчика братьев Уизли, и вообще олицетворял собой воплощенное негодование. Гарри не выдержал и засмеялся — звонко и весело. Второклашки смотрели на него недоверчиво, но потом тоже заулыбались. Рон свирепо смерил взглядом друга, обреченно вздохнул и махнул рукой.

— Еще раз увижу — будете иметь дело с Грейнджер!

Жертвы забастовочных завтраков синхронно кивнули и удрали в спальню.

— Нет, ты видел? Они меня… ме-еня надурить собирались! Совсем обнаглели…

Гарри спустился со ступенек и ободряюще похлопал друга по плечу, безуспешно пытаясь избавиться от дурацкой улыбки.

— Ты был великолепен.

— Ну, до Снейпа мне далеко… Ой, — Рон испуганно прикрыл рот ладонью. — Извини, вырвалось…

Но радужное настроение Гарри ничто не могло испортить, он даже сам удивился, что от упоминания этого имени не екнуло сердце.

— Все нормально. Пошли поедим, что ли? Где все, кстати?

Рон с облегчением улыбнулся и схватил сумку с учебниками.

— Здорово, а то Гермиона мне все уши прожужжала, что здесь на тебя могут… эээ… нахлынуть всякие воспоминания… Ну… кошмары вернутся… И я… как это? А! Должен быть внимательным и деликатным! Вот!

— Забудь! Все в порядке, я так отлично не высыпался даже в Норе.

— Вот и замечательно, — кивнул Рон. — А все, гады, сбежали, и оставили меня разбираться с этими жертвами забастовочных завтраков… Одного, между прочим.

Гарри шутливо пихнул замешкавшегося в проеме друга в спину и, получив ответный тычок, снова улыбнулся. Удивительный какой-то день.

На Истории Магии было предсказуемо скучно. Но раньше этот урок не казался Гарри таким тухлым — всегда можно было чем-нибудь себя занять — подремать или подумать о важном и неважном. Сейчас ни дремать, ни думать победителю Волдеморта не хотелось, и он, подперев кулаками подбородок, рассеяно оглядывал класс.

Вот Гермиона. Да, с такой скоростью письма никакого прыткопишущего пера не надо. Вон Дин и Симус — режутся в карты, нагло разложив их на парте. Рон, похоже, спит с открытыми глазами — такое умное лицо у него бывает только во сне. А Лаванда красит ногти магическим лаком, меняющим цвет. Гарри стало интересно, какой именно она сочла подходящим сегодня под школьную форму, и он, чуть подвинувшись, вытянул шею. Девушка почувствовала его взгляд, обернулась и состроила ему рожицу. Он жестом попросил показать руку. Она мило зарделась и приподняла кисть. Ноготки сверкнули жутким розовым. Гарри изобразил, что ослеплен, и был награжден кокетливым взглядом из-под пушистых ресниц и улыбкой. Он смутился и отвернулся.

С другой стороны сидели слизеринцы. Со спины они выглядели так, будто проглотили свои волшебные палочки — отвратительно прямые, с головами, повернутыми строго к кафедре. Можно подумать, они Биннса слушают, ухмыльнулся Гарри. Наблюдать за замершим змеюшником было еще скучнее, чем слушать лекцию. Он уже собрался устроиться поудобнее и все-таки подремать, как вдруг сидящий наискосок от него Малфой наклонился к своим пергаментам и с умным видом принялся что-то писать. Белая прядь выбилась из идеальной прически. Она то застывала, то подрагивала, чуть касаясь скулы, и Гарри подумал, что это, наверное, щекотно. А если совсем немного подвинутся и протянуть руку через проход, можно убрать ее за ухо, маленькое, розоватое. Прядь тоненькая, должна удержаться.

Он подался вперед, сам не зная, что собирается делать дальше, и вздрогнул от неожиданного грохота. Под ноги полетели учебники, запасная чернильница, коробка с шахматами, все, что было в сумке, которую он благополучно свалил со стола, Гарри чертыхнулся и под аккомпанемент звонка с урока и дружный топот спешащих к выходу учеников полез собирать рассыпавшийся скарб. Коленом за ремень, что ли, зацепился, или все-таки задремал и случайно столкнул. Но долго размышлять было некогда, боящаяся опоздать Гермиона уже тянула его на трансфигурацию.

* * *

Первая ночь в Хогвартсе была просто отвратительной. Проворочавшись в постели до трех, Драко бросил бесплодные попытки заснуть, выскользнул из спальни и обосновался на диване в гостиой, подтянув колени к груди.

Вспоминалась та, другая ночь, светлая от вспышек заклятий. Стоя тогда в коридоре на третьем этаже и глядя в окно, он больше всего на свете хотел уйти вместе с остальными. Куда угодно, только подальше от Хогвартса. Не ушел. Не смог. За два года страх стал обыденностью, Драко почти привык к нему, но никогда еще он не был настолько сильным. Смерть поджидала за каждым углом, за каждым поворотом, поэтому Драко просто стоял, как будто ноги вросли в пол, а ладони — в подоконник. И только грохот рушащихся стен швырнул в сторону, оглушил, заставил нестись куда-то, уворачиваясь от заклятий и камней. Грег и Винс появились очень кстати, рядом с ними пришлось снова стать Драко Малфоем, а не перепуганным безымянным мальчишкой с единственным желанием — сбежать.

Он зажмурился, потряс головой. Хогвартс молчал. И молчание это не было ни пугающим, ни напряженным. Все на самом деле закончилось. Обычная спокойная ночь. Для кого-то первая в этом старом замке. Драко вздохнул. Когда-то и у него была такая же. Тогда еще можно было мечтать о всяких безобидных глупостях вроде значка старосты, посылки со сладостями, новой метлы на Рождество, а самым страшным разочарованием была отвергнутая Поттером дружба.

Почему-то казалось, что новички, пришедшие в Хогвартс в этом году, не были такими наивными. Хотя разве поймешь их за несколько часов. Надо будет последить за девчонкой — про себя Драко уже называл ее Лиз — пожалуй, она может принести немало неприятностей, а может, наоборот, стать помощницей. Мозги, кажется, есть. Главное, чтобы работали они в правильном направлении. Дорвиш вроде тоже ничего. Грег вернулся побледневший и разозленный. Рассказал, что мальчишка, еще не дойдя до больничного крыла, очень правдоподобно грохнулся в обморок, так что объясняться с мадам Помфри пришлось Гойлу. И если бы потом Мэт за спиной целительницы не состроил впечатляющую гримасу, он ни за что бы не заподозрил подвоха.

Роберт Мэрвилл пока был самым неопознанным, сидел тихо. Как уткнулся в новые учебники, так и не поднимал носа до самого отбоя. Ну, если немного повезет, Лиз и Мэт его расшевелят, и хотя бы об этих троих можно будет не беспокоиться. А остальные… Остальные и сами как-нибудь справятся. Наверное. Не вчера же родились.

Только на рассвете Драко повел плечами, разминая затекшие мышцы. Если так пойдет дальше, нужно будет написать домой, попросить у отца какое-нибудь действенное снотворное. Не хватало еще заснуть на занятиях. В сложившихся обстоятельствах недосып был абсолютно противопоказан.

Холодный душ немного взбодрил. Правда, отражение в зеркале не утешало. Круги под глазами, заострившиеся скулы и общий бледный вид вызывали раздражение, поэтому Драко поспешно отвернулся. Одевался он в это утро с какой-то маниакальной тщательностью. Заявиться в Большой зал в перекошенном галстуке или в мятой мантии? Нет уж. Не дождетесь.

Первый учебный день прошел на удивление спокойно, несмотря на три совместных занятия с Гриффиндором. Биннс привычно бубнил, и Драко продремал весь урок, бездумно корябая что-то на пергаменте, и очнулся только перед самым звонком, когда Поттер умудрился свалить со стола собственную сумку. Пришлось ощутимо прикусить язык, чтобы удержаться от комментариев. Связываться с гриффиндорцами вообще и с героем магической Британии в частности, сейчас было в прямом смысле опасно для жизни. Драко только хмыкнул, глядя на ползающего на четвереньках Поттера, перешагнул через рассыпавшиеся по полу пергаменты и перья и молча вышел.

Макгонагалл, которая теперь совмещала преподавание с обязанностями директора, встретила всех контрольной по темам шестого курса, а Слагхорн ограничился перечислением параграфов для самостоятельного чтения. И все было бы хорошо, если бы запланированный спокойный вечер не испортила адски разболевшаяся голова. Пришлось отложить пергаменты с домашним заданием и отправиться на улицу. От боли на глаза наворачивались слезы, и мир вокруг расплывался. К могиле Дамблдора Драко в этот раз не пошел. Мало ли, может грифы во главе со своим героем решили там ежевечерний почетный караул нести, с них станется.

Но раз уж суждено было вечеру испортиться, никакие предосторожности помочь не могли. Сначала за ним прибежал Мэрвилл. Как нашел — непонятно. Вцепился в мантию, тараща перепуганные глаза, и никак не мог толком объяснить, что случилось. Оказалось, Дорвиш подрался с Лиз из-за идиотских вредилок Уизли. До места событий Драко дойти не успел — на пути нарисовался ухмыляющийся Блейз, долго в красках расписывал, как «крошка Лиззи» отучала «малыша Мэта» от «гриффиндорских подачек» и как «малыш Мэт» в гостиной теперь безуспешно пытается избавиться от львиной гривы.

Драко слушал, сжав зубы, боль усиливалась, хотелось поскорее избавиться от компании и уйти куда-нибудь в тишину. Когда он наконец отцепил Роберта и подтолкнул его к Блейзу, до того, кажется, дошло. Он перехватил руку мальчика, понимающе кивнул и зашагал к замку.

Драко спустился к озеру и устроился на траве под ближайшим деревом. Прислонился спиной к корявому стволу и закрыл глаза. То там, то тут раздавались голоса, но они не приближались, и все было хорошо, пока почти за спиной не раздался голос Поттера.

— Да ладно тебе, Рон. Все нормально.

Драко даже вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Поттер и Уизли прошли в паре метров от него, остановились у воды. Выругавшись вполголоса, Драко уже собирался подняться и уйти куда-нибудь еще, но внезапно раздумал. В конце концов, почему это он должен уходить? Ему и тут неплохо. Гриффиндорцы его не видели и вряд ли увидят — совсем скоро окончательно стемнеет. Зато есть возможность услышать что-нибудь интересное, если рыжий придурок будет и дальше орать как оглохший домовик.

Но что там произошло, Драко так и не узнал, потому что не слышал. Как будто кто-то вырубил звук и запустил пантомиму. Поттер одним движением скинул мантию, нагнувшись, поднял горсть камешков и начал методично кидать их в воду. Он отклонялся назад всем торсом, прицеливался, чуть склонив голову к плечу, и бросал. Камень подпрыгивал раз, другой, третий, четвертый, вместе с золотистыми бликами, которые расплескивало по воде заходящее солнце, а следом за ним уже летел следующий, и еще один. Поттер смотрел им вслед, Драко не видел его лица, но мог поклясться, что он щурится и, должно быть, считает, беззвучно шевеля губами. И снова размах, и снова бросок. Тонкая футболка натягивается на спине, очерчивая лопатки, а ветер дует в лицо и ерошит и без того растрепанные волосы.

Драко очнулся, только когда солнце провалилось за горизонт, вода стала свинцово-серой, а Поттер, бросив в озеро несколько оставшихся камней и подхватив мантию, потянул Уизли к замку. Краски стерлись, и волшебство исчезло.

Драко моргнул, не совсем понимая, что произошло. Голова не болела, и почему-то было жаль, что Поттер ушел.

Направляясь в подземелья, Драко решил сейчас же написать отцу, потому что последствия бессонницы, оказывается, могут быть гораздо ужаснее, чем он думал.

Несколько следующих дней Гарри пребывал в совершенно необычном для него умиротворенном состоянии: его не раздражала Гермиона, решившая, что уже пора готовиться к экзаменам, не утомлял Рон, который нудел о непосильных обязанностях старосты, но в то же время требовал срочного сбора квиддичной команды, чтобы уже начать тренироваться. Наоборот, он старался ладить со всеми. Благодарно улыбался, получая новое, исправленное и дополненное расписание персональных домашних занятий от подруги, сочувственно кивал, выслушивая друга, и клялся Мерлином, что команду соберет в ближайшее время.

Однокурсники постепенно расслабились, как будто перестали постоянно видеть в нем Гарри Поттера, победившего Волдеморта, и вспомнили, что он просто Гарри, который попадает в душ на общих основаниях, и которого вполне можно пихнуть, если спешишь на свидание. И ему нравилась эта новая жизнь. Да и на других факультетах ажиотаж относительно его персоны заметно убавился, особенно после того, как Лаванда Браун демонстративно подхватила Гарри руку на глазах стайки девушек под предводительством Ромильды Вейн, которые поджидали его для очередной автографной сессии.

Когда их уже нельзя было увидеть, Лаванда отпустила его локоть.

— Ты чего?

— Ну, сработало же! — девушка сверкнула белозубой улыбкой. — Я же вижу, как они тебя достают. Ты всегда так смешно кривишься… А теперь сто раз подумают.

Гарри стало неловко. Такая забота была непривычной, но вызывала искреннюю благодарность.

— Ну… я думал, все знают, что Джинни моя как бы девушка… Это же их не останавливало…

— Ничего, как бы я их точно остановлю!

Лаванда с воинственным видом засучила рукава мантии и изобразила боевую стойку. Оба рассмеялись.

— Спасибо. Значит, придется в Хогсмид идти вместе? — неуверенно спросил Гарри.

Лицо девушки вдруг стало серьезным.

— Конечно, нет. Если ты этого не хочешь, или если я до этого времени найду себе кого-нибудь другого.

Чувствуя невероятное облегчение, Гарри протянул ей руку.

— Я хочу. Так что имей в виду, если никто больше не подвернется.

Гриффиндорка пожала его ладонь и убежала, Гарри провожал ее взглядом и думал, как замечательно, что у него есть такие друзья.

Больше всего Гарри нравилась суббота, особенно когда с ней в комплекте шло совещание старост, как сегодня. Можно было спокойно сидеть на подоконнике, болтать ногой, любоваться солнечным осенним днем — пусть почти все листья облетели, и ветер был сильным и пронизывающим, но в натопленной гостиной это не имело значения.

Он лениво хрустел яблоком и думал, что действительно пора тренировать команду, тем более что в ней оказалось много новичков, и надо было как следует сыграться. Гарри уже собрался идти к мадам Хуч, чтобы уточнить насчет стадиона, когда увидел из окна довольно большую группу школьников. Они размахивали руками, видимо, спорили о чем-то, а потом вверх взметнулась фигура в темной мантии и слизеринском шарфе, привязанная к длинному шесту. Показалось, что на солнце блеснули светлые волосы.

Гарри слетел с подоконника и рванул вниз. Процессию он догнал на опушке леса.

Человек двадцать со вторых-третьих курсов неловкими Инсендио поджигали чучело, завернутое в черную тряпку. Наскоро смотанная из пучков пожухлой светлой травы голова была обвязана старым слизеринским шарфом.

— Агуаменти! — хрипло выдохнул Гарри, и слишком мощная струя воды опрокинула уже начавшее тлеть чучело. — Что здесь происходит?

Молчание. Он обвел взглядом учеников — Гриффиндор, Хаффлпафф, даже несколько рейвенкловцев.

— Ну?!!

— Мы играли… — тихо ответил кто-то.

— Играли? В инквизицию? А слизеринский шарф выбрали в качестве первого попавшегося крепления?

Гарри чувствовал, как от неконтролируемой ярости темнеет в глазах.

— Да ладно тебе! — из-за спин малолеток выступил Колин. — Все знают, что слизеринцы поддерживали Волдеморта!

Гарри шагнул к нему, глядя в упор.

— Кто знает? Я — не знаю. Я первый раз слышу. Может, ты знаешь? — он с силой ткнул пальцем в грудь Криви.

— Может, и знаю! — с вызовом ответил тот.

— Да неужели? А я думал, что все слизеринцы покинули школу перед битвой. Разве нет? Или ты лично видел кого-то из них сражающимся на стороне Волдеморта? Так скажи! Не мне, аврорам.

Криви отступил на шаг и опустил глаза. А Гарри почувствовал, что успокаивается: иррациональный ужас, потом злость и вот теперь какая-то невероятная усталость. Он оглядел растерянных мальчишек.

— Вы играете в плохую игру. Ненависть — это очень страшно. Она приводит к войне. А война — еще страшнее, потому что гибнут близкие. Подумайте, любой человек — чей-то родственник, которого любят и ждут дома. А если вам нечем заняться, так я могу поговорить с профессором Макгоннагал, чтобы вам прибавили домашних заданий.

Больше Гарри нечего было сказать, даже не пытаясь угадать реакцию мальчишек, он развернулся и пошел обратно к замку. Через несколько шагов его догнал Криви, схватил за плечо.

— Значит, ты предлагаешь все забыть? Сделать вид, что ничего не было и все подлые змеи такие хорошие…

Гарри остановился, аккуратно взяв за запястье, убрал руку.

— Я предлагаю помнить о том, к чему может привести слепая ненависть. Волдеморт точно так же ненавидел магглов — всех, без исключения. Подумай, Колин.

— Пошел ты к боггарту, Поттер, — в знакомом голосе звучали злые слезы. — Предатель. Будто я не вижу, как ты смотришь на слизней…

Но Гарри, не дослушав, отвернулся и пошел дальше. Он лучше всех знал, сколько несправедливых обвинений, ошибок, которые уже не исправишь, рождает минутная злость. И не хотел ненавидеть Колина. Но за ужином ему вдруг вспомнились его слова.

Интересно, и как же я на них смотрю? Гарри исподлобья оглядел слизеринский стол, пытаясь понять, что чувствует. Вроде ничего особенного. Только последний кусок пирога, кажется, был лишним, он как будто застрял в горле, но никто из слизеринцев никакого отношения к этому не имел. Даже хорька уже не получалось ненавидеть: слишком много ему пришлось узнать о его страхах и слабостях — и задание Волдеморта, и встреча в Малфой-мэнор, и Выручай-Комната…

До чего же он тощий, почти прозрачный. И не ест ничего… Конечно, в родительском замке небось к деликатесам привык. Гарри взглянул на жующего Рона и поднялся.

В пустой гостиной он позвал Винки.

— Ты не знаешь, что принято подавать на обед в богатых чистокровных семьях?

Домовиха, затараторила, но названия были совершенно незнакомыми и непроизносимыми.

— Подожди-подожди, — замахал руками Гарри. — А что из этого можно приготовить в школе?

Винки на секунду задумалась и перечислила. Этот список оказался гораздо короче, но легче от этого не стало.

— А как можно попросить это приготовить?

— Гарри Поттеру стоит только сказать, и эльфы Хогвартса с удовольствием выполнят его желание.

— Я хочу, чтобы вы приготовили то, что понравится Драко Малфою…

Гарри обернулся на звук — проем был открыт, и в гостиную входили Рон с Гермионой. Винки исчезла. Рон открыл было рот, но Гермиона незаметно ткнула его локтем и потащила через гостиную к спальне мальчишек, говоря что-то о контрольной по зельям. Гарри снял очки и потер переносицу. Друзья иногда вели себя очень странно.

* * *

Снотворное не помогло. Вернее, оно помогло от бессонницы, но не помогло от всего остального. Поттер стал какой-то навязчивой идеей. Очень неправильной идеей. Самое страшное, что Драко не понимал, с чем это связано и откуда взялось. Он проанализировал все шесть лет в Хогвартсе, а точнее, все то время, когда гриффиндорец был поблизости, но ничего даже отдаленно похожего на нынешние заскоки не припомнил.

Да, сначала он хотел дружить, и не за тем, чтобы погреться в лучах чужой славы, как Уизли, а потому что считал нормальным дружбу между самыми выдающимися учениками, а себя он считал выдающимся, пожалуй, до пятого курса, потом осознание собственной особенности как-то поблекло и теперь казалось глупым. Но это ничего не меняло. Поттер раздражал его всегда, и детская обида была этому главной причиной. С годами на нее наслаивалось многое — зависть, разочарование, бессилие, а в итоге получалось то, что получалось. Чувство, иногда граничащее с ненавистью, но никогда с... Драко не знал, как это назвать, вернее, догадывался, но это было слишком ужасно.

В своей жизни Драко переживал подобное только однажды. Но это было четыре года назад, и теперь казалось, что нежная улыбчивая французская кузина просто приснилась. Тогда точно также перехватывало горло, и хотелось смотреть и смотреть… На тонкие запястья, на светлые локоны, стянутые голубой лентой.

Теперь все было почти так. Почти, потому что Поттер не был ни нежным, ни улыбчивым, не опускал томно светлые ресницы, не касался тонкими пальчиками плеча. И вообще это был Поттер.

Драко никогда раньше не волновало, как тот ходит, на кого смотрит, что ест, отчего краснеет. Теперь же присутствие и отсутствие Поттера ощущалось всей кожей. Даже не поднимая головы, Драко мог безошибочно сказать, пришел герой на завтрак или проспал, злится он или расстроен. И это было очень страшно, потому что не имело никаких адекватных объяснений.

В остальном все шло более-менее спокойно. Все школьные и бытовые заботы по сравнению с главной проблемой казались незначительными. Квиддичная команда была вялой и большей частью неопытной, но Драко верил, что если тренироваться много и часто, этот недостаток можно исправить.

Малышня активно ссорилась со сверстниками с других факультетов, но до серьезных стычек не доходило, и Слизерин баллов почти не терял. Потому что крошка Лиззи, ставшая всеобщей любимицей, умела расположить к себе даже самых сурово настроенных преподавателей, а мальчишки держались к ней поближе. Дорвиш, очевидно, усматривая в этом выгоду, а Мэрвилл в силу природной робости.

Старшекурсники справлялись хуже, но серьезных отработок пока не получали, а сотня снятых баллов для факультета изгоев по большому счету была ерундой. Во всяком случае, Драко считал именно так, а Панси не отваживалась возражать. Только смотрела выжидающе, как будто все еще ждала предложения руки и сердца. Может быть, и ждала, но об этом можно было подумать позже.

Драко не смогла разозлить даже эта идиотская выходка с чучелом. Он просто смотрел на развевающийся на шесте зеленый шарф и пучок светлой соломы. Не приходилось сомневаться, кого сейчас пытаются сжечь малолетние активисты, но он не чувствовал ни злобы, ни страха. Только не совсем нормальное удовлетворение от того, что именно его, а не кого-то еще выбрали символом ненавистного змеиного факультета. Что ж, каждому — по способностям. Снейпу — посмертная реабилитация и мертвый портрет, Драко — шест и инквизиторский костер.

Но когда появился Поттер, никаких мыслей не осталось. Только страх того, что он сейчас присоединится к шествию и вместе с ними... Драко вцепился в каменный край и перегнулся через ограждение, пытаясь разглядеть каждую деталь. Не слышал ухающих позади сов, не видел прилетевшего из дома филина, не чувствовал ударов твердого клюва. Он видел только Поттера. И ждал, кажется, даже не дыша. Но процессия исчезла в лесу, и Поттер пронесся туда же. Драко не помнил, как слетел с лестницы, не помнил, как одолел расстояние от замка до опушки. Он даже не задумывался, какую реакцию может вызвать его появление, ему просто было необходимо узнать, а дальше — все равно.

Хорошо, что и Поттер и Криви были настолько увлечены отстаиванием собственной правды, что прошли в нескольких метрах, даже не заметив его. Драко проводил их взглядом и без сил опустился на траву. Одно из двух, либо он и правда… влюбился, либо просто сошел с ума. И то и другое грозило фатальным исходом, потому что жить ни с одним из этих диагнозов Драко не мог. Оставалось найти третий вариант, более логичный и менее отвратительный. И он нашелся, после того, как однажды вечером Драко увидел на слизеринском столе трюфели в сливочном соусе, суп с креветками по-провансальски и вишневый пудинг.

За следующие несколько дней Гермиона замучила Гарри вопросами о его самочувствии, причем была так настойчива, что он уже сам начал сомневаться, все ли с ним в порядке.

Каждое утро он подолгу разглядывал себя в зеркале, пытаясь понять, что заставляет подругу тревожиться. Но отражение неизменно было довольным, выспавшимся и, пожалуй, даже чуть потолстевшим.

«Пожалуй, пора начинать тренировки», — подумал Гарри, похлопав себя по животу, и принялся с остервенением чистить зубы, решив, что если Гермиона еще раз спросит о здоровье, он засунет ей в сумку флоббер-червей.

читать дальше

А вечером к нему подошел Рон. Вернее, не то чтобы подошел, он несколько минут ходил вокруг стола, за которым Гарри готовил домашнее задание, тяжело и нарочито громко вздыхал, перекладывал учебники — в общем, очень старался привлечь внимание. Наконец, Гарри не выдержал.

— Ну?

— Что «ну»?

— Рон, я же вижу, что тебе что-то от меня надо. Тренировка будет завтра, я уже договорился. Когда все соберутся, сообщу…

— Я не про квиддич, хотя, знаешь, если построить игру больше в нападение… нет, я не об этом,— прервал он сам себя и снова замолчал.

— Ну говори уже.

Рон огляделся — в гостиной кроме них было еще несколько третьекурсников, которые в дальнем углу увлеченно играли в плюй-камни, не замечая ничего вокруг.

— Ладно. Только это не я, это Гермиона велела. И она меня съест, если узнает, — в глазах друга отразился неподдельный ужас, и Гарри кивнул.

— Я понял. Давай, выкладывай, что у тебя, обещаю — если разозлюсь, то на нее.

Усевшись на стол, Рон заговорил.

— Короче, так. Почему ты не встречаешься с Джинни?

Гарри опешил.

— Ну… не знаю. Кажется, она сама этого не хочет…

На самом деле он действительно не знал. После битвы был месяц в госпитале, куда пускали только Гермиону и Молли с Артуром, как внушавших доверие колдомедикам, а когда вернулся в Нору, Джинни как-то отдалилась. Она не подходила к нему, не пыталась завести разговор об отношениях и вообще обращалась только в случае необходимости. Причем Гарри не чувствовал, что девушка обижена или недовольна, и сложившаяся ситуация его вполне устраивала — не было ни желания ни сил разбираться еще и в этом.

А в школе Джинни вообще перестала замечать его, только один раз как ни в чем не бывало спросила о тренировках.

— А ты чего хочешь? Кто тебе нравится?

— Рон, я думаю, это мое дело… — смутился Гарри.

— Ну, короче, так. Гермиона сказала, что я должен тебе сказать, что магический мир… как его? Слово забыл… А, толерантно. Толерантно относится к однополым отношениям, и если тебе понравился какой-то парень, ты не должен этого стесняться.

— Ч-что? — выдавил Гарри, пытаясь убедить себя, что это сон. — Вы с ума сошли? Ты мне не нравишься!

Рон вздохнул.

— Да причем тут я? Вот дерьмо, говорил же Герм, что у меня не получится. В общем, она решила, что тебе нравится какой-то парень, а магглы считают это неправильным, и она думает, что ты из-за этого переживаешь, и… — Рон закатил глаза и с силой потер лоб. — Гермиона мне наговорила столько умных слов… — виновато пояснил он. — А-а, вспомнил, ты сублимируешь свои желания на недостижимое, выстраивая внутреннюю защиту…

— Так, хватит. Я ничего не понял! — не выдержал Гарри. — Отстаньте от меня. Все в порядке, и я ничего никуда не сублимирую!

— Да? А кто вчера хорька на ЗОТС рисовал?

— Ну и что? Это была карикатура. И, между прочим, я эти щитовые чары и так знаю, так что на моем учебном процессе рисование не отразится, так ей и передай.

— Карикатура? А Гермиона сказала, что ты рисовал хорька на качелях.

— Ну вот, я же говорю — карикатура!

— А что в этом смешного? Он потом упал с них в лужу?

Конечно, никто никуда не падал. Гарри просто сидел на уроке и малевал в тетради все подряд, тему он знал, поэтому не вслушивался. И надо же было Гермионе сунуть свой любопытный нос именно тогда, когда он нарисовал Малфоя. Дальше рисунок оброс бесчисленными черточками и завитушками, и к концу занятия больше походил на счастливого нюхлера, дорвавшегося до пиратского клада.

— Короче, Рон, если тебе нечем больше заняться, я расскажу Гермионе, что ты списал свое эссе по зельеварению у Патил и тему не знаешь. А она, кстати, будет на экзаменах.

Такой подлости Уизли от друга не ожидал, поэтому молча слез со стола и уже уходя бросил через плечо:

— Ты стал странным.

— Я стал нормальным, и можешь передать Гермионе, что в субботу я иду в Хогсмид с Лавандой.

Рон остановился.

— Ага, и она будет называть тебя «мой Гри-Гри».

— А тебе завидно?

— Нет, но похоже, Герм права — ты ненормальный.

Гарри фыркнул и демонстративно отвернулся. Что им опять не нравится? Гермиона же сама шесть лет требовала, чтобы он перестал лезть к слизеринцам — он перестал. Она хотела, чтобы он больше занимался — он начал учиться, домашние задания делает в срок, почти не нарушает правила. Она хотела, чтобы он хорошо спал и был счастлив. Он прекрасно высыпается, от его прошлых страданий и тоски сейчас осталась только память. Вот если бы и Малфой тоже смог смириться, просто принять то, что есть. Но он не принимал. Гарри остро чувствовал его нервозность, и это почему-то расстраивало.

Дамблдор всегда хотел, чтобы противостояние факультетов было соревнованием, а не битвой на выживание. И сейчас Гарри думал о том же. Хотя вряд ли многие разделили бы его желание. Да и сами слизеринцы вели себя так, что отбивали всякую возможность честной игры. Надменные снобы. Они даже проигрывать достойно не умеют. Эти мысли не нравились Гарри, поэтому он подтянул к себе чернильницу и развернул пергамент с недописанным эссе.

Несмотря на первые заморозки, вылазка в Хогсмид оказалась очень приятной. Лаванда была веселой и милой. Побродив по магазинам, они сидели в «Трех метлах» и болтали о квиддиче. Она внимательно слушала Гарри и даже делала очень интересные замечания — оказывается, девчонки бывали на тренировках и, конечно, хотели, чтобы первая победа в сезоне досталась Гриффиндору.

А ночью Гарри приснилась солнечная поляна с огромным дубом. К его узловатым ветвям были привязаны качели, на которых раскачивался Малфой. Он то наклонялся вперед, так что волосы закрывали лицо, то откидывался назад, и тогда темно-серая футболка задиралась, обнажая полоску белой кожи над поясом джинсов.

Проснулся Гарри от оглушительного грохота и криков. Вскочил, кое-как нашарил очки и, выхватив волшебную палочку, отдернул полог. По всему полу валялись подрывные карты, а рядом с кроватью Рона стоял понурый Невилл. Оказалось, Рон все утро возводил огромный карточный дворец, пытаясь побить свой собственный рекорд, а Невилл со свойственным ему изяществом своротил эту конструкцию, оглушив Рона и разбудив Гарри.

Явление сонного героя в перекошенных очках и с волшебной палочкой наготове прервало стенания Уизли, который дергал себя за уши и ругал мировую несправедливость.

— Доброе утро, героический Гарри, — промурлыкал сидящий на подоконнике Финниган. — Ну-ка расскажи, что тебе снилось такое завлекательное!

Гарри потряс головой, отгоняя остатки сна, и заметил, что ткань трусов бодро топорщится. Он смутился и, схватив с тумбочки полотенце, прикрыл бедра.

Симус спрыгнул на пол и, нарочито виляя задницей, приблизился.

— Ну не будь букой, расскажи товарищам… Мы хотим знать, что приводит нашего любимого Гарри в такой бо-о-ольшой восторг.

— Да ладно тебе, Финиганн, отцепись. Можно подумать, у тебя такого не бывает, — вступился Рон.

— У меня, — патетически провозгласил Финниган, — тако-о-ого не бывает! — он восторженно уставился на Гарри и облизнулся так плотоядно, что Рон не выдержал и радостно захрюкал. — У меня «такое» в два раза меньше. — Симус всхлипнул и заломил руки, очень правдоподобно страдая. Гарри не выдержал и улыбнулся.

— Это не справедливо, скрывать такое богатство от окружающих, — продолжал Симус, протягивая руки с явным намереньем добраться до предмета восхищения. Но Гарри среагировал быстрее. Схватив полотенце за угол, он, размахнувшись, съездил кривляющегося приятеля по шее. Тот с готовностью повернулся к нему спиной.

— Да, да, накажи меня, о, Гарри. Я был плохим мальчиком!

Рон и Невилл уже ржали в голос, заняв стратегическую позицию у окна и наблюдая, как победитель Волдеморта, размахивая полотенцем, с гиканьем гоняет по спальне оглушительно хохочущего Симуса. И всем было плевать, что им уже по восемнадцать. Матрасы проминались под ногами, на пол летели подушки и одеяла, пока наконец столбик на кровати Дина не выдержал и подломился, погребая барахтающихся мальчишек под грудой бордового плюша.

Гарри пытался отдышатся, чувствуя, как под ним тяжело дышит Симус. Он подумывал о том, чтобы еще раз огреть его чем-нибудь, воспользовавшись нежданно появившимся преимуществом, но тело под ним вдруг странно расслабилось, словно Симус ждал чего-то. Гарри неожиданно смутился, «добивать» противника расхотелось, и он стал сосредоточенно выпутываться из рухнувшего полога.

А потом пришла Гермиона. Сначала пришлось приводить в порядок спальню, потом вместе с Роном идти под конвоем в библиотеку, подруга не отставала до тех пор, пока они не написали по два фута сочинений о свойствах крови драконов. К концу экзекуции Гарри казалось, что теперь эти самые драконы будут являться ему в страшных снах до конца жизни.

Но засыпая, он не думал о драконах, вообще ни о чем не думал, и ему ничего не снилось, пока кто-то не поцеловал его в шею. Сначала Гарри решил, что это начало очередного приятного сна, который утром забудется, но прохладная ступня, коснувшаяся ноги, была слишком реальна. Гарри окончательно проснулся и открыл глаза. Рядом лежал Финниган. Его ладонь замерла у Гарри на плече, потом двинулась к груди, а губы снова прижались к чувствительной коже у основания шеи. Это было приятно. Очень. Но неправильно. Гарри немного отодвинулся и сжал запястье Симуса.

— Ты с ума сошел? — прошипел он, боясь кого-нибудь разбудить.

— Почему? Утром мне показалось, что тебе не было противно… — шепнул Финниган, ловко высвободил из захвата руку, скользнул ладонью ниже, по животу, и дальше…

— Прекрати, — Гарри дернулся, вывернулся из объятий и уселся на кровати, обхватив колени и упершись в них подбородком. Даже в полумраке было видно, как вытянулось лицо Симуса.

— Я тебе не нравлюсь? — В тихом голосе звучала явственная обида.

— Дело не в этом, — растерянно отозвался Гарри. Он и сам не очень понимал, что с ним происходит. С одной стороны, это возбуждало. И очень хотелось… попробовать. Просто закрыть глаза и позволить… Но какая-то часть Гарри сопротивлялась именно тому, что рядом сейчас был Симус. Гарри не знал, кого бы хотел видеть на его месте, и не желал задумываться. Он вздохнул.

— Ты хороший парень. И… довольно симпатичный. Наверное. Но я же… тебя не люблю.

— Да ну, Поттер. Я ведь тебе не жениться предлагаю, — осмелев, Финниган потерся щекой о коленку Гарри. — Ты о-о-очень привлекательный. И многим нравишься, кстати. Позволь мне. Обещаю, не пожалеешь.

Гарри смешался окончательно, а Симус подвинулся ближе, привстал, опираясь на руку, прихватил губами мочку, лизнул…

— Не надо, — мотнул головой Гарри, чувствуя, как сжимается что-то в желудке и по спине бегут мурашки.

— Да ладно, я же знаю, что с Браун у тебя несерьезно…

— Послушай, Финниган! — Гарри нервно сдвинулся вбок. — С кем серьезно, а с кем нет — это только мое дело. С тобой — не хочу! Проваливай с моей кровати, пока я тебя не проклял.

Гарри не заметил, как многозначительно прозвучало это «с тобой», но Симус понимающе хмыкнул.

— Ну так сразу надо было сказать, что ты уже нашел себе прекрасного рыцаря, а то кривляешься — «люблю, не люблю». В общем, если что, ты знаешь, где меня найти.

В следующую секунду полог сомкнулся за исчезнувшим Симусом, и Гарри остался один. Заснул он на удивление быстро. И всю ночь видел пшеничные поля до горизонта и серый туман, цепляющийся за черные пики высоких скал.

* * *

Нет, в жизни, конечно, всякое бывает, но чтобы впервые за семь с лишним учебных лет на столе появились разом три самых любимых блюда, это уже перебор. Раньше в такие удивительные совпадения могло бы повериться, но сейчас… Вызванный в слизеринскую гостиную домовик ничего не рассказал, и Драко так и не узнал, кому вдруг пришла фантазия подать сегодня несколько деликатесов. В общем-то, ничего криминального в этом не было. Наверняка Панси постаралась, просто спрашивать у нее напрямую не хотелось. Она решила бы, что он заметил и оценил, и что ему не все равно. А любых личных бесед с Панси Драко избегал, потому что они наверняка привели бы к разговорам о помолвке или, что еще хуже, к слезам.

Но ему на самом деле было приятно. Казалось бы, такая мелочь — любимый пудинг на ужин, а настроение улучшилось самым невероятным образом. Там, в Большом зале, можно было даже поднять глаза на гриффиндорский стол, безошибочно найти Поттера и посмотреть на него, не боясь вытворить какую-нибудь грандиозную глупость. Как будто зелья какого-то выпил, и сразу стало легче.

Стоп! Зелье! Он пока точно был в своем уме, и влюбиться вот так ни с того ни с сего не мог. Тем более в… Нет, не мог. Значит… Ну конечно. Приворотом объяснялось все. Драко упал в кресло и вздохнул, чувствуя, как тяжесть, все это время лежащая на плечах, исчезает. Когда знаешь причину, последствия уже не кажутся такими страшными.

Теперь надо только выяснить, что это за приворот и кого посетила такая гениальная идея. Не иначе кого-то из окружения Поттера. Уизли для этого слишком туп, зато Грейнджер умна. Правда, зачем ей это, непонятно, но мало ли за что она решила отомстить. Да, такая месть немного не в гриффиндорском духе, слишком уж неблагородная, но показательное сжигание чучел тоже благородством не блещет. Хотя… нет, наверное, не Грейнджер. Все-таки она слишком… правильная. Ладно, сейчас надо было думать не о том, кто приворожил, а о том, как приворот снять.

Вариантов было несколько. Первый оказался безрезультатным. О темных заклятьях Драко знал если не все, то очень многое. Проверить себя на воздействие было не сложно. Несколько взмахов палочкой и пара заклинаний. Чисто. Никаких чар, ни приворотных, ни других. Если кто-то и мстил ему, то явно не так открыто.

Второй вариант был сложнее. Антиприворотное зелье. Оно не устраняло причин, только выявляло, были ли они вообще. Можно написать отцу. Но это не средство от бессонницы, которое не вызвало ни одного вопроса. Это — антиприворот. И Люциусу, конечно, захочется знать, зачем он сыну. Объяснять Драко не хотел. Возможно, потом, когда он будет уверен, ему и потребуется помощь и вмешательство отца, но пока еще есть шанс этого избежать, глупо было бы им не воспользоваться. Значит, нужно самому достать зелье.

Анонимный заказ в Лютном переулке не подходил. В последнее время там слишком часто появлялись авроры, и нелегальные зелья анонимам продавались с большой неохотой, а идти туда лично было опасно. Даже если авроры поверят в байку о безобидном снадобье, все это может повлечь за собой ненужную огласку. Оставалось одно — сварить самому. Не самый плохой вариант, если бы зельеварение по-прежнему преподавал Снейп, но Слагхорн вряд ли по доброте душевной позволит Драко хозяйничать в подземельях, а объясняться с ним хотелось еще меньше чем с отцом. Тогда уж наверняка будет знать весь Хогвартс, и Поттер в первую очередь. А что если…

Все-таки Слагхорн был слизеринцем. Когда Драко предложил помогать отстающим по зельеварению ученикам на благо факультета, он только прищурил свои маленькие масляные глазки и качнул головой.

— Мистер Малфой, это замечательное предложение, но, боюсь, зельеварение доставляет слизеринцам минимум проблем. Во всяком случае, гораздо меньше, чем остальные предметы. Ваше желание помочь факультету мне понятно, и, конечно, мой предмет в данном случае единственный возможный выбор, во-первых, потому что я ваш декан и мне не все равно, во-вторых, потому что ваши удовлетворительные способности в этой сфере позволили бы мне разрешить вам заниматься с отстающими, но… Думаю, было бы лучше если бы вы обратились со своим предложением к профессору Макгонагалл. Ей сейчас помощь нужна гораздо больше чем мне, и это наверняка принесло бы Слизерину дополнительные баллы.

— Думаю, профессор Макгонагалл вряд ли примет мою помощь, сэр, — Драко прищурился в ответ. Если Слагхорн пытается уличить его во лжи, это ему не удастся.

Декан задумчиво повертел в толстых пальцах перо и шумно вздохнул.

— А если я попрошу вас о другой помощи, не менее важной?

— Если это в моих силах, то я, конечно, соглашусь.

— Вам ведь не помешает расположение профессора Макгонагалл, верно? Ваше положение, в силу определенных обстоятельств, несколько… шатко. Так вот, я поговорю с ней. А пока… — Слагхорн, с удивительной для его комплекции резвостью, вскочил со стула, распахнул дверцу ближайшего шкафчика и протянул Драко пергамент: — Это список зелий, необходимых мадам Помфри. Почти все — простые. Справитесь?

Драко взял пергамент, пробежал глазами строчки.

— Когда они должны быть готовы?

— Месяца вам хватит?

— Думаю, да.

— Работайте, — кивнул декан.

Драко аккуратно свернул пергамент и, молча развернувшись, пошел к выходу. Благодарить Слагхорна за такую сомнительную сделку не хотелось. Чтобы сварить эти чертовы зелья за месяц, и при этом учиться и готовиться к первому квиддитчному матчу, придется ночевать прямо у котла.

— И еще, мистер Малфой, — Драко, уже взявшийся за ручку двери, обернулся. — Я лично проверю ваши зелья, не думаю, что имеет смысл путать ингредиенты.

— Это не в моих интересах, профессор. И надеюсь, вы не думаете, что я идиот.

От души желая Слагхорну захлебнуться тыквенным соком на ближайшем обеде, а Поттеру вместе со всем Гриффиндором сгореть в адском пламени, Драко захлопнул за собой дверь. Ладони болели от впившихся в кожу ногтей, и щеки горели от возмущения, но, наверное, игра все-таки стоила свеч. Теперь можно было наварить столько антиприворотного, что хоть весь Хогвартс в нем искупай — никто ничего не заподозрит.

Утром, умываясь, Гарри вспоминал ночной разговор. Он никогда раньше не задумывался, как люди воспринимают его внешность. В зеркале отражался обычный Гарри Поттер, такой же, как и вчера, как и месяц назад. Только на подбородке белело пятнышко зубной пасты. Он еще несколько раз плеснул в лицо водой и пошел на завтрак.

читать дальшеМимо него по коридору пробежал Дин — вот кто красавчик: ярко-синие глаза, широкие плечи, неудивительно, что Джинни снова начала с ним встречаться. У входа в Большой зал болтали сестры Патил — их необычная внешность, будто заимствованная из древних индийских трактатов, привлекала внимание, а черные блестящие волосы, даже скрученные в узел на затылке, были прекрасны. В дверях Забини расталкивал первогодок. Но вместо того, чтобы возмутиться хамским поведением слизеринца, Гарри вдруг заметил, что он невероятно изящно двигается, как гибкая черная кошка, и темно-карие глаза, оттененные голубоватым белком, выглядят очень большими и сияющими, несмотря на презрительную гримасу, которая украшает его физиономию.

От всех этих открытий Гарри совсем скис — ему стало казаться, что, в отличие от всех остальных, у него самая заурядная внешность, а Финнигану гормоны в голову ударили, вот и наговорил всякой ерунды.

За завтраком Гарри со странным мазохизмом принялся за дальнейшие изыскания, стараясь найти хоть кого-нибудь такого же обыкновенного. Когда он углядел у Невилла мужественный подбородок и красиво очерченные губы, есть окончательно расхотелось. «Интересно, где мои глаза раньше были? Ведь совершенно ничего вокруг себя не видел…» На этом безрадостные размышления оборвались, потому что взгляд упал на торец слизеринского стола, где восседал Малфой.

То, что тыквенный сок давно течет по подбородку, Гарри почувствовал, только когда получил по увесистому тычку с обеих сторон — от Рона и Гермионы. Он закашлялся, выругался и принялся вытираться салфеткой, украдкой продолжая поглядывать в сторону хорька. Только тот оказался вовсе не хорьком. Гарри будто в первый раз увидел своего недруга таким, каким он был на самом деле, без преломляющей призмы прошлого, — привлекательным молодым человеком, замкнутым и очень одиноким.

— Надо поговорить! — прошептала в ухо Гермиона. Гарри, неожиданно выдернутый из странного транса, послушно кивнул, и, пробормотав что-то про опоздание на астрономию, сбежал.

Весь день он старательно избегал решительно настроенных друзей, но после уроков все же был застигнут врасплох.

Гермионин Коллопортус прозвучал, когда он был уже в непосредственной близости от двери, и Гарри оставалось только с обреченным видом усесться на ближайшую парту.

Вопреки опасениям, друзья не набросились на него сходу, а наоборот, как-то очень тихо и деликатно уселись напротив. Подруга комкала в пальцах платок, словно не решаясь заговорить. От такого необычного начала становилось не по себе.

— Гарри, пожалуйста, послушай меня, только не злись сразу. Просто пойми, мы беспокоимся.

Он кивнул. Девушка вздохнула и заговорила, сначала сухо, запинаясь и подолгу подбирая слова, но потом эмоции захлестнули, она то молитвенно прикладывала руки к груди, то заботливо сжимала плечо друга. Гарри молчал, оглушенный потоком информации. Первым порывом было вспылить от возмущения, роль объекта пристального наблюдения его категорически не устраивала, но искренность Гермионы, печальное и серьезное лицо Рона заставили прислушаться.

Девушка излагала только факты — некоторые он помнил сам, некоторые оказались откровением. Было неприятно, что за ним следили исподтишка, но участие друзей, то, что Герм избегала каких-либо оценок, наводило на мысль, что все это — правда. Действительно, теперь ему самому стала видна некоторая загадочность своего поведения.

Наконец Гермиона замолчала.

— Рон, ты тоже так думаешь?

Уизли опустил глаза.

— Я считаю, что хорьку надо набить морду.

— А почему именно ему? Может, это какой-то другой слизеринец?

Гермиона не дала Рону ответить.

— Нет, Гарри. Я… мы почти уверены, что это Малфой. А после того, что ты устроил сегодня за завтраком, сомнений не осталось.

— Да, дружище, ты ж его просто поедал глазами, будто он шоколадный котелок.

Гарри потер лоб — слишком много информации.

— И что, уже все знают? — растерянно спросил он, не представляя, что теперь делать.

— Нет. Я думаю, нет! — заторопилась Гермиона. — Но мне кажется, что с каждым днем твое внимание к Малфою все заметнее. Ребята и так были удивлены, когда ты отобрал у них навозную бомбу, которую они хотели бросить в его котел…

— Но я же сказал, что это опасно…

— Опасно для кого? Сколько раз уже такое было — зелье выплеснулось бы на хорька, он стоял ближе всех. Парочка ожогов. Ничего серьезного. И ты сам это прекрасно знаешь. — перебил Рон.

Ага, подумаешь, ерунда какая — пара ожогов. Гарри поморщился, но сказал другое:

— Ну ладно, допустим. И что теперь делать?

— Так, для начала надо сходить к мадам Помфри. Вот, я тебе написала симптомы сглаза, запомнишь их, перечислишь. Там диагностика такая же, как на присушивающие заклятия, так что если я права, она их выявит и снимет.

Гарри грустно посмотрел на десять дюймов текста убористым почерком.

— А может, ты сама…

Гермиона открыла было рот, чтобы отчитать друга, но в последний момент передумала

— Нет, Гарри. С темномагическими заклинаниями лучше не шутить, мало ли…

— Да может, оно и не темное вовсе…

Девушка тяжело вздохнула, взглянув на него, как на идиота.

— Ты хочешь лекцию по теории чар? — Гари испуганно замотал головой. — Тогда иди к мадам Помфри и не задавай глупых вопросов.

— А если ничего нет?

— Придется исключать отравление любовным зельем… Ну, с этим я сама справлюсь, просто прежде, чем лезть в кладовую Слагхорна, пойдем более простым и законным путем.

— А с чего вы взяли, что это именно Малфой меня отравил?

Гермиона пожала плечами.

— Может и не он, а кто-то просто направил твой интерес на него. В любом случае, нужно сначала избавиться от последствий, а уже потом мы найдем виноватого…

И его друзья не были бы гриффиндорцами, если б сразу не принялись за исполнение намеченного плана. Гарри лишили ужина, и под чутким руководством Гермионы ему пришлось зубрить симптомы сглаза, который на него якобы наслали на последнем министерском приеме месяц назад.

Примерно за час до отбоя Рон получил с рук на руки ошалевшего друга и отконвоировал его в медицинское крыло.

На удивление все прошло гладко. Мадам Помфри долго колдовала над «бедным мальчиком», щупала лоб, заглядывала под веки и в конце концов сказала, что с Гарри все в порядке — никакому магическому воздействию последние несколько месяцев он не подвергался, не считая нескольких аппараций.

Гарри, еще несколько ошарашенный, попытался улизнуть, но целительница, прокудахтав что-то про расшатанные в столь юном возрасте нервы, напоила его успокаивающим зельем и уложила спать в изоляторе.

Взвесив все за и против, Гарри даже обрадовался такому повороту событий: с деятельных друзей еще станется той же ночью погнать его в закрома Слагхорна за каким-нибудь безоаром. А так он сможет не только поесть, наконец, но и выспаться.

Растянувшись на прохладных хрустящих простынях в пустой палате, Гарри долго смотрел на кусочек темного неба, виднеющийся между неплотно задернутыми шторами, и думал.

Все, что рассказала ему Гермиона, только подтвердило то, о чем он догадывался, ощущал, но не давал себе труда сформулировать. Неужели действительно какая-то сволочь приворожила его к Малфою?

Гарри вспомнил, как выглядел Рон, сожравший предназначенные ему конфеты с любовным зельем, и понимал, что тут наверняка замешана магия не школьного курса, ведь если бы не друзья, неизвестно, сколько он еще пребывал бы в блаженном неведении и раздумывал, с чего вдруг возникают такие странные ощущения при виде хорька, потому что серьезно считал, что тому нужны сочувствие, помощь, поддержка, и что он, Гарри, должен его защищать… Пружины кровати тихо скрипнули — Гарри в бессильной злости стукнул по подушке кулаком: даже сейчас он в первую очередь подумал, что тут замешан кто-то третий, что Малфой не сам... Хотя вполне в его духе сделать из врага марионетку, причем таким унизительным способом. Фамильный стиль — недаром папаша считается непревзойденным мастером Империо. Но хорек в курсе, что Гарри может сопротивляться этому заклятью. А тут все исподтишка, и концы в воду… Был бы жив Дамблдор, он бы сразу определил, что такое происходит с Гарри, но… оставалось полагаться на профессионализм мадам Помфри. Он поежился — вдруг некстати вспомнилось, как был глазами волдемортовой змеюки, и на висках выступил холодный пот. В очередной раз оказаться жертвой мало изученных темномагических проклятий очень не хотелось, особенно сейчас, когда жизнь стала почти нормальной.

Завернувшись с головой в одеяло, Гарри пытался сообразить, что с ним не так, вспомнить каждую мелочь, но, как назло, ничего необычного, кроме излишнего внимания к хорьку, не вспоминалось. Появилась трусливая мыслишка махнуть на все рукой и согласиться, что это чья-то глупая шутка с любовным зельем, но Гарри подумал еще немного и вызвал патронуса. Серебряный олень помчался, как в добрые старые времена, к министру магии. Кингсли, конечно, не Дамблдор, но в министерстве есть артефакт, определяющий темные заклятья, даже самые редкие. А Шеклболт отличный мужик и наверняка позволит им воспользоваться, не задавая лишних вопросов.

Бывший аврор действительно оказался таким, как представлялось, и еще до завтрака Гарри вызвали в кабинет Макгонагалл, чтобы камином отправить в министерство. Какую несуразицу сочинил Кингсли, Гарри так и не узнал. Тот ждал его в полупустом атриуме — рабочий день еще не начался, крепко обнял и повел в Отдел Тайн, по дороге забрасывая ничего не значащими вопросами об учебе и друзьях, одновременно рассказывая анекдоты из жизни Уилкинсона, который теперь совмещал должность преподавателя ЗОТС с работой в аврорате.

Гарри расслабился, забыв о своих опасениях, и даже не заметил, как оказался в полутемном зале.

В центре возвышался неотесанный камень, на котором стоял кубок, подозрительно напоминающий Кубок Огня, только светился он мягким розовым светом и будто на треть был наполнен водой.

— Теперь медленно подойди к нему и обхвати ладонями.

Из голоса Шеклболта пропали веселые панибратские нотки — у артефакта стоял сосредоточенный сильный волшебник, знающий, что делать.

Гарри повиновался, хотя, прикасаясь к тонким стенкам, подсознательно ожидал рывка аппарации. Но ничего не произошло — кубок оказался теплым и от прикосновения только ярче засветился. Вода на дне вращалась, затягивая взгляд. Кингсли сосредоточенно всматривался в кружение жидкости.

— Можешь отпускать, — сказал он наконец. И пойдем ко мне, поговорим.

Всю дорогу до кабинета Гарри пытался понять, что именно бывший аврор увидел. Но Кингсли был спокоен, а приставать с вопросами в коридорах он не решился.

Оказавшись в кабинете, Шеклболт велел подать кофе и пирожных, и только когда Гарри под его тяжелым взглядом съел одно, наконец заговорил.

— Я не буду спрашивать, что произошло, потому что считаю тебя достаточно взрослым, чтобы доверять. Если понадобится помощь, ты знаешь, где ее получить. Теперь по поводу твоих опасений: артефакт показал, что последние заклинания из так называемых «темных» воздействовали на тебя еще весной… ну, ты сам понимаешь, когда.

Гарри кивнул.

— С тех пор больше ничего не было, и кубок в этом уверен абсолютно. Но он считает, что на тебя оказывалось сильное воздействие иного магического источника. Поскольку артефакт идентифицирует только «темную» магию и схожие с ней заклинания, ничего более конкретного я тебе сказать не могу. Если бы ты путешествовал по магическим местам или постоянно контактировал с волшебными животными высшего порядка, например, единорогами, то я мог бы объяснить этот феномен, а так… — Шеклболт пожал плечами.

— А заклятия, влияющие на волю, все относятся к «темномагическим»?

— Конечно! И чему вас только учат? Даже безобидные успокаивающие зелья, зелья для сна при небольшом изменении рецептуры становятся «условно темными», а если слегка изменить порядок их приготовления, то они попадают в раздел «запрещенных».

Министр поставил опустевшую чашку на блюдце.

— Ты считаешь, что на твою волю как-то воздействовали? — Голос прозвучал ровно и в меру заинтересованно, и Гарри, решив, что уж огромный негр точно не начнет истерить по поводу его расшатанных нервов, объяснил:

— Ну, понимаешь, меня просто заинтересовал один человек. Очень заинтересовал, хотя раньше мы, мягко говоря, не ладили…

В карих глазах напротив заплясали чертенята, а толстые губы растянулись в понимающей усмешке.

— Так, студент Поттер, вали-ка ты учиться и не отвлекай людей от работы. Заколдовали его, надо же. Если ты подростковую влюбленность за происки темных магов принимаешь, то можно считать, что у Моуди появился достойный наследник, — тяжелая рука опустилась Гарри на плечо, разворачивая к двери. — Давай, давай. Закончишь школу, приходи в аврорат. Нам такие бдительные нужны.

На уроки в тот день Гарри не пошел, зато после обеда ему пришлось выслушать много всего о своем наплевательском отношении к друзьям, безответственности и прочих достоинствах. Но когда он объяснил, где именно пропадал все утро, наградой ему был изумленно приоткрывшийся рот Рона и восторг пополам с одобрением в глазах Гермионы. Они, замерев, выслушали его рассказ, после чего взволнованная подруга забегала по спальне.

— Гарри, ты такой молодец! Значит, и любовные зелья отпадают. Конечно, я столько читала про этот артефакт! По легенде, он был создан Морганой, прежде чем Мордред…

Рон поймал ее за полу развевающейся мантии и вполне искренне плюхнулся на колени.

— Гермиона, я тебя прошу — не надо!

Девушка остановилась.

— Да. Да, сейчас это неважно… — кивнула она, собирая со столика принесенные пергаменты. — Значит, это все нам не пригодится, но у меня есть идея… Рон, пошли!

— Куда?

— В библиотеку!

Рыжий, не вставая с колен, с грохотом растянулся на полу.

— Убей меня — нет! Раз Гарри ничего не угрожает, могу я наконец посвятить часть времени тренировкам: у нас матч на носу, да еще это… — Он перевернулся на спину и ткнул в свой значок старосты.

— Ага, конечно… — Гермиона, захваченная какой-то новой идеей, перешагнула через распростертое на полу тело и унеслась из комнаты. Рон с облегчением вздохнул.

Гарри еще не раз вспомнил слова Шеклболта. Он действительно стал параноидально опасаться встреч с Малфоем. На уроки со слизеринцами старался приходить раньше всех, чтобы занять место на первых партах и лишить себя возможности пялиться на белобрысый затылок, в Большом зале намеренно садился спиной к слизеринскому столу, хотя на новом месте ему было неуютно, и вид на чавкающего Рона аппетита не прибавлял. Тренировки он старался назначать так, чтобы даже на подходе к раздевалке ни в коем случае не пересечься с командой Малфоя. Но все равно будто ощущал какой-то нехороший зуд, требующий привлечь к себе внимание хорька любым способом.

Дата первого матча в сезоне стремительно приближалась, и почему-то Гарри нисколько не удивился, когда жребий выбрал для первой игры команды львиного и змеиного факультетов. Наоборот, почувствовал какое-то странное удовлетворение. Если на нем чары, то они не позволят ему выиграть у Малфоя, но он ощущал себя как никогда уверенным. Даже Рон, впавший в обязательную панику по поводу своих вратарских способностей, не мог поколебать его убежденность в победе.

За неделю до игры Рон окончательно скис и требовал найти ему замену. Гарри устал приводить логичные доводы, поэтому пришлось согласиться дополнительно тренировать друга, чтобы тот успокоился.

В один особенно мерзкий и промозглый вечер Гарри в очередной раз не удалось отвертеться от похода на поле. Рон нервно грыз вратарскую перчатку и был таким растерянным и жалким, что победителю Волдеморта пришлось собрать все свое спокойствие и отправиться с другом в наступающие сумерки под мелкий моросящий дождь.

Они тренировались до тех пор, пока квоффл окончательно не слился с осенним мраком. Рон пошел относить мячи, а Гарри, стуча зубами от холода, резво поскакал в раздевалку. В полумраке он не сразу понял, что валяется возле скамьи. Древком метлы Гарри ловко подцепил непонятный предмет, поймал его в воздухе и чуть не застонал.

В его руках оказалась мягкая перчатка без пальцев, дорогая, с пижонской монограммой на запястье, Гарри мог поклясться, что еще до того, как разглядел хитросплетение вензеля, уже точно знал, кому она принадлежит.

Коричневая, тончайшей выделки, ровные строчки вдоль швов — ее было очень приятно держать в руке. От перчатки исходил еле уловимый запах кожи и терпкий травяной аромат хозяина.

Гарри уселся на пол, прижался спиной к металлическим дверцам шкафчиков и закрыл глаза, сжимая в кулаке находку. Он узнает, отличает запах Малфоя, и ему нравится. Уверенность, что в последние дни наваждение отступило, мгновенно рассеялась, и осталось только смирение.

* * *

Фортуна, кажется, окончательно отвернулась от Драко. Мало того, что теперь все свободное время он проводил в подземельях, колдуя над котлами, так еще и на первом квиддичном матче предстояло играть именно с грифами. Поттер с Уизли тренировались даже в сумерках, и это не предвещало ничего хорошего. Впрочем, матч с Поттером в любом случае ничего хорошего не предвещал, даже если бы вся его команда разом разучилась летать.

Радовало только то, что слизеринцы за последние несколько недель все-таки заразилась спортивным азартом и настраивалась на победу. Правда, от привычных выходок пришлось отказаться. Теперь грубая игра была под запретом и оставалось надеяться только на удачу и мастерство игроков.

О своих шансах Драко предпочитал не думать. У Поттера он еще ни разу не выигрывал, так что рассчитывать приходилось только на команду и на то, что разрыв в счете не будет позорно огромным. Догадывались ли слизеринцы о настроении своего капитана, неизвестно, во всяком случае, никаких опасений вслух не высказывали. Этого было достаточно. Иногда важнее не самому верить в себя, а знать, что верят другие.

Крошка Лиззи не пропускала ни одной тренировки, она появлялась на трибуне, когда команда поднималась в воздух, забиралась повыше и уходила вместе с последним игроком. Иногда к ней присоединялись Роберт и Мэт, но одному было неинтересно, а другому не хватало терпения. Панси тоже приходила, задирала голову, смешно морщилась на заходящее солнце, после тренировки накидывала на плечи Драко мантию, провожала до раздевалок, а потом ждала на улице, чтобы по пути к замку поделиться дневными новостями или просто помолчать.

Она пользовалась единственной возможностью побыть с ним наедине. Правда, пару раз рискнула придти в кабинет зельеварения после отбоя, но Драко сделал все возможное, чтобы это больше не повторялось. Избавиться от общества Панси было несложно — она слишком боялась его потерять. Ей хватало пары фраз, небрежной улыбки, и Драко от души этому радовался, потому что ни о какой близости с ней не мог даже думать без отвращения. Похудевшая, осунувшаяся Паркинсон нравилась ему еще меньше, чем прежняя. И никаких отношений не хотелось. Не только с ней, вообще ни с кем, кроме…

Да, антиприворотное зелье булькало в котле, настаивалось и процеживалось, а Поттер снился из ночи в ночь, то незнакомый, заносчивый и повзрослевший, то привычный, неуклюжий и растрепанный. Поттер под руку с министром, Поттер на гиппогрифе, Поттер у озера. Руки, губы, глаза, золотистая кожа, пушистые ресницы, капли воды на загорелой шее. Это были странные сны, слишком яркие, чтобы забыть. Ничего не стоило выпить специально сваренное зелье сна без сновидений. Склянка стояла на тумбочке рядом со снотворным, но почему-то каждый раз, укладываясь в постель, Драко забывал о ней.

Появился, наконец, новый преподаватель ЗОТС — аврор Уилкинсон. В меру строгий, в меру психованный. В Хогвартсе он бывал не каждый день, занятия вел в Большом зале у всех четырех факультетов сразу, разделяя учеников только по курсам. На слизеринцах внимания не заострял, Поттера из толпы не выделял, в общем, оказался вполне сносным, если не считать обилия домашних заданий.

Субботы и воскресенья Драко почти безвылазно проводил в подземельях. На Хогсмид времени не хватало, да и не хотелось, особенно после того, как Поттер начал ходить туда с Браун. Почему-то эта смазливая бестолочь раздражала Драко еще больше чем неадекватная сестрица Уизела. Но официальная невеста гриффиндорского героя маячила в тени и, кажется, Поттер ничего не имел против.

Драко злился на дурацкие мысли, которые независимо от его желания лезли в голову, на зелье, которое готовилось почти месяц, на себя, за то, что не получалось сопротивляться действию приворота. Понятно, что еще никому не удавалось, но злиться это не мешало.

Ну не все ли равно, с кем встречается Поттер, да хоть со всем Хогвартсом сразу, главное держаться подальше, чтобы не видеть, потому что видеть — больно. А еще больнее — стоять в стороне, не позволяя себе ни вмешаться, ни дотронуться, ни заговорить.

Ничего, думал Драко, помешивая очередное зелье для лазарета, еще немного, и эта ерунда уже не будет иметь значения. Все пройдет.

В день матча Гарри проснулся необычно рано. Сквозь щель неплотно задернутого полога пробивался скупой утренний свет. Гриффиндорец выбрался из-под теплых одеял и, зябко поджимая пальцы на ногах, подошел к окну. Небо едва начало светлеть, но на нем не было ни облачка — прекрасная погода для квиддича. Он обязательно поймает снитч!

читать дальше

Верхушки деревьев золотились под первыми лучами солнца, Гарри зевнул и решил, что до подъема можно еще поваляться в кровати. Поплотнее задернув полог, он растянулся на животе — замечательная тишина, царившая в спальне, навевала ленивую дремоту. Гарри поерзал, устраиваясь удобнее, и, нащупав под подушкой малфоевскую перчатку, не заметил, как уснул.

— Гарри! Вставай! — Рон с перекошенной физиономией молотил по нему кулаками.

— Что?

— Проспали!

— Что?!

— Завтрак!

— Да ладно тебе. Сейчас пойдем, — Гарри, разом успокаиваясь, потянулся.

— Нет, тогда мы не успеем подготовиться к матчу!

— Рон, уймись!

Глаза рыжего возмущенно сверкнули. Но на Гарри это не произвело должного впечатления. Он лениво слез с кровати и вразвалку отправился в душ. А когда вернулся, Рон метался по спальне, размахивая спортивной мантией и банкой полироли для метлы.

— Почему ты не в форме?!!

— Я не собираюсь идти на завтрак в форме.

— Ты что, сейчас жрать пойдешь? — Рон даже замер, уставившись на него, как на ненормального.

— Ага!

— Можно, я тогда твой набор для ухода за метлой возьму?

— Бери что хочешь, — пожал плечами Гарри и скрылся за дверью.

На завтрак он действительно почти опоздал. Когда в рот отправился последний кусок яичницы, в Большом зале почти никого не осталось, а за спиной Гарри возник Колин. Он был уже в форме.

— И чего ты тут сидишь?

— Ем, — спокойно ответил Гарри, откусывая приличный кусок тоста. Криви нехорошо прищурился.

— А я думал, ты в последний момент решил не играть против своих драгоценных слизней.

Гарри демонстративно потянулся к кофейнику и нарочито медленно налил себе какао.

— А ты не думай, Колин, все равно плохо получается. В отличие от тебя, я в победе Гриффиндора не сомневаюсь, поэтому исчезни и дай мне спокойно позавтракать.

Криви фыркнул и убежал. Пришлось из принципа выпить третью чашку уже поостывшего напитка.

Вся команда собралась в гриффиндорской гостиной. Ребята шумно обсуждали план и тактику игры и на ввалившегося капитана посмотрели с явным неодобрением. Гарри скорчил виноватую физиономию и ринулся в спальню.

Там был бардак. То есть, совсем бардак — содержимое его сумки с квиддичными принадлежностями валялось по всей комнате.

— Ну, Рон!.. — пробормотал Гарри и кинулся собирать разбросанные вещи. Дверь открылась, и в комнату ввалился лучший друг.

— Сколько можно возиться! Ты даже не одет еще! — Гарри, ругаясь, прыгал по комнате в мантии и пытался натянуть носок.

— Уйди, Рон — рявкнул он. — Лучше уйди. А еще лучше возьми мою метлу и ждите меня на поле. Как только я найду свои штаны и второй носок, который какой-то нехороший человек неизвестно куда дел, сразу приду.

Рон молча исчез.

Обнаружив, наконец, носок под кроватью, а брюки на сундуке Рона, Гарри помчался догонять своих.

— Гарри Поттер! Гарри Поттер! — зазвенел позади детский голос, когда он был уже у выхода из замка.

Гарри обернулся. В нескольких футах от него стояла девочка, явно первоклашка. Она смотрела на него, распахнув большие темные глаза и нервно теребя широкие рукава слизеринской мантии.

— Извините, — тихо сказала малявка и неуверенно шагнула ближе, — рыжий полуниззл правда принадлежит вашей подруге?

— Да, — кивнул Гарри, удивленно глядя на девочку.

— Ой, как хорошо, что я вас встретила! — вдруг затараторила она, схватила Гарри за руку и потянула за собой. — Пойдемте скорее, Джон и Ральф… Эти гадкие мальчишки… Заперли его в кабинете… Это же опасно… Ну, вы знаете… Зелья… А Ральф… он сказал…

Первокурсница уже вовсю тащила героя к лестнице в подземелья и говорила, захлебываясь от волнения и постоянно сбиваясь.

— Подожди, — Гарри, очумевший от потока невнятной информации, старался поспевать за почти бегущей малышкой. — Косолапсуса заперли? Кто?

— Джон и Ральф. Наши второкурсники. А я так люблю животных… Вдруг с ним что-нибудь случится. В кабинете зельеварения столько всего опасного… Все уже ушли на игру… и тут вы идете… как хорошо, что я вас встретила…

Добежав до кабинета зелий, Гарри ринулся внутрь. Дверь за ним тут же захлопнулась.

Он медленно обернулся и потянул за ручку. Ничего.

— Алохомора! — выдохнул Гарри, вытащив волшебную палочку и направив ее на дверь. — Фините инкантатем! — Гарри уперся ладонями и налег всем телом. Дверь скрипнула, но не поддалась.

— Эй, девочка! Плохая шутка, открой.

— Не-а, — раздалось из коридора. — Может, после игры Слагхорну что-нибудь здесь понадобится, он и откроет. А мы пока выиграем. Без тебя.

Гарри скрипнул зубами, и, очень стараясь, чтобы голос звучал спокойно, сказал:

— Когда все узнают, что вы меня заперли, результат игры аннулируют.

— Не узнают. Ты не скажешь, — девчонка хихикнула. — Ты же храбрый прославленный Гарри Поттер. А я первокурсница, и я сама тебя заперла. Остальные слизеринцы не знают. Пусть их хоть с веритасерумом допрашивают.

В коридоре послышались шаги — слизеринка ушла. Гарри постоял пару мгновений и от души приложился лбом о деревянную дверь. Не помогло. Он еще раз попробовал все известные ему отпирающие заклятия. Все два. Безрезультатно.

Гнев, раздражение, возмущение буквально распирали его. Он как будто физически чувствовал утекающее время, в голове роились идеи освобождения одна хуже другой. Гарри уселся на парту и замер, пытаясь выровнять дыхание и сосредоточиться.

Под закрытыми веками сразу нарисовался торжествующий хорек, сжимающий в руке трепещущий снитч. Картинка была такой яркой, что Гарри отчетливо видел потемневшие от радости серые глаза, покрасневшие от ветра щеки, растрепанные светлые волосы. До одури хотелось налететь на него, скинуть с метлы, грохнуться сверху, прижимая к смерзшемуся песку на стадионе, и…

Гарри выругался сквозь зубы, спрыгнул с парты и изо всех сил швырнул в закрытую дверь подвернувшийся стул. Конечно, не помогло. Только отозвались еле слышным дребезжанием плотно стоящие на стеллажах по обеим сторонам кабинета пробирки и банки. Надо было срочно что-то придумать!

Еще год назад Гарри, не задумываясь, выкрикнул бы Бомбардо и снес чертову дверь с петель. Но на полках в кабинете теперь хранились все имеющиеся в распоряжении школы ингредиенты и зелья — Слагхорну оказалось мало жилых комнат, и он занял еще и личную лабораторию Снейпа, а все запасы, не нужные лазарету, перекочевали сюда. Так что незамысловатое Бомбардо могло закончиться грандиозным взрывом, а Гарри все еще хотел добраться до квиддичного поля живым и желательно невредимым.

Но никакого другого выхода не оставалось. И Гарри, используя Левиоссо, принялся методично перетаскивать подозрительный зельеварский скарб за преподавательскую кафедру, подальше от двери.

* * *

День не задался с самого утра. Сначала Драко никак не мог найти свою волшебную палочку, которая оказалась под подушкой, потом прилетел филин с письмом из дома — Люциус желал сыну удачи в первом квиддичном матче. Драко даже не стал гадать, откуда отец узнал про игру, просто смял пергамент в кулаке и пошел проверить оставленное зелье. Оказалось, что огонь под котлом каким-то неведомым образом погас, и вместо элексира от простуды получилось застывшее клейкое месиво. Драко закрыл глаза, глубоко вдохнул. Легче не стало, но зато он смог спокойно уничтожить бурую пакость, не взорвав при этом котел. Раздражение копилось и грозило выплеснуться в любой момент.

За завтраком он не сказал ни слова, даже когда Панси поставила перед ним чашку приторной бежевой гадости. Драко терпеть не мог кофе со сливками, и Паркинсон должна была это знать. Он демонстративно вытащил палочку, осушил чашку и со звяканьем приземлил ее на блюдце кверху дном. Панси всхлипнула и уткнулась лицом в ладони. Драко медленно жевал тост, не чувствуя вкуса, и старался не смотреть вправо. Плечи Паркинсон, обтянутые школьной мантией, вздрагивали, а лоб покрывался красными пятнами. Легко было дорисовать в воображении припухшие покрасневшие веки со слипшимися от слез ресницами и влажные щеки. Драко брезгливо передернулся. Слезы -это всегда отвратительно, особенно при свидетелях.

Некстати вспомнился шестой курс и холодный край раковины, и горячее отчаяние, прорывавшееся всхлипами, засыхающее соленой коркой на обкусанных губах. И Поттер в зеркале, и ярость, от которой потемнело в глазах. И ослепительная боль неизвестного заклятья…

Драко кинул на стол салфетку и поднялся. Слизеринцы предусмотрительно не вмешивались, держась подальше от хмурого старосты, которому хотелось только одного — чтобы этот паршивый день поскорее закончился.

Команда, собравшаяся в гостиной, встретила его гробовым молчанием и траурными лицами. Драко молча взял метлу и пошел к выходу. Если ему суждено сегодня проиграть Поттеру, в чем он почти не сомневался, то проигрыш будет достойным, чего бы это ни стоило!

На стадионе уже собирались зрители. Понятно было, за кого они идут болеть. Драко криво усмехнулся и оглядел свою команду. Готовы. Слизеринцы остаются слизеринцами, даже когда ни на что не надеются. Если взглянуть со стороны, казалось, что им нет дела ни до трибун, ни до соперников, которые уже сбились галдящей толпой в стороне. Пренебрежение, ничего больше.

А потом подошел Блейз. Улыбнулся хитро и зашептал, прижимаясь подбородком к плечу Драко, а губами почти касаясь уха.

— Поттера не будет на поле. Грифы наверняка посадят на метлу мисс Уизли. Игра наша.

Драко резко обернулся. У Блейза был такой довольный вид, что дико хотелось съездить ему по роже.

— Где Поттер?

— В кабинете зельеварения. Малышка Лиз заперла его там. Она знает одно хитрое заклятье…

— А ты, значит, ее доверенное лицо? — прищурился Драко.

— Ты против? Эта девочка не так проста, как кажется.

— О да, запереть Поттера, чтобы мы лишились не только баллов, но вообще всего, что осталось — это конечно очень коварный план, — Драко старался говорить тихо, но слизеринцы явно услышали — придвинулись ближе.

— А что осталось? — вдруг разозлился Блейз. — Что? Мир и дружба?

— Ты кретин, Забини, — зашипел Драко, сжимая древко метлы. — Какое заклятье? Говори! Быстро!

— Обойдешься, Малфой. Мне плевать на твои грандиозные планы. Я не собираюсь стелиться перед грифами и перед…

Договорить Забини не успел. Кулак Драко угодил ему прямиком в челюсть. Что-то хрустнуло, Блейз взвыл и отшатнулся, зажимая ладонями лицо.

Драко кинул метлу подбежавшей Панси, оттолкнул с дороги подвернувшегося Бэддока. И устремился к замку.

Надо было, конечно, найти Стоун, но оставалось слишком мало времени. Вот идиотка! Ну, Поттер, ну, придурок. Как же ей удалось? Драко сбежал по лестнице в подземелье, повернул ручку. Ничего. Что за заклятье знает девчонка? Раздумывать было некогда. Надо пробовать все. Он поднес волшебную палочку к замку.

— Алохомора!

Внутри что-то щелкнуло. Дверь открылась. Интересно.

Поттер сидел на парте, держа в вытянутой руке палочку. Пузатая банка с мутноватой жидкостью висела прямо перед ним.

— И что это значит? — удивился Драко.

Рука Поттера дрогнула, банка полетела вниз и разбилась вдребезги о каменный пол. Зелье вместе с осколками брызнуло во все стороны. Драко зажмурился, а когда открыл глаза, в луже перед ним барахталась толстая жаба с выпуклым желтоватым брюхом и судорожно дергала лапами, пытаясь перевернуться.

— Малфой! — Поттер соскользнул с парты и, присев на корточки, потянулся к жабе.

— Стой! — выкрикнул Драко, рванулся вперед, схватил за руку, но было поздно. Поттер уже сунул руки в неизвестное зелье, подобрал скользкое земноводное, и теперь оно лежало в его ладонях, не подавая признаков жизни. А Поттер, напротив, признаки жизни подавал. Не упал замертво, не забился в предсмертных конвульсиях. Поднялся и уставился на него, словно первый раз увидел.

— Ты везучий псих, — тихо сказал Драко, разжимая пальцы и отступая на шаг. Зеленые глазищи за стеклами очков казались сейчас огромными. Воздух вокруг вдруг стал вязким и тягучим, как испорченное зелье. Поттер качнулся вперед, как будто хотел сократить расстояние, жаба выскользнула из рук и снова шлепнулась в лужу. Драко вздрогнул, приходя в себя, развернулся на каблуках и, не оглядываясь, вылетел в коридор.

Гарри вдруг понял, что последние несколько секунд не дышал. Только что бледное лицо с проступающим на скулах едва заметным румянцем было совсем близко и уже — исчезло. Малфой растаял в полумраке коридора. Но рука, кажется, еще хранила тепло прикосновения.

— Спасибо… — шепнул Гарри и, сунув жабу в карман, помчался следом.

читать дальшеОн вылетел к стадиону, щуря слезящиеся от резкого света глаза, вломился в круг своих, тормозя о первую попавшуюся спину, и замер, уперев руки в колени и дыша как загнанный фестрал.

Чьи-то цепкие пальцы до боли вдавились в плечо.

— Ты вообще охренел?! — Рон оттолкнул его, и Гарри чуть не потерял равновесие.

— Не ори… — слабым после сумасшедшего бега голосом попросил он.

Друг надвигался на него неотвратимо, веснушчатая физиономия была искажена злобой.

— Мы тут чуть с ума не сошли, ты где, боггарт тебя сожри, шлялся?!

Гарри наконец смог выпрямиться и отобрал у стоящего рядом Колина свою метлу.

— Лягушку спасал!

И в подтверждение своих слов гордо вытащил из кармана полузадавленную желтобрюхую жабу, которая беспомощно болтала в воздухе всеми четырьмя лапами.

За спиной кто-то нервно хихикнул, Уизли открыл было рот, но тут раздался свисток — мадам Хуч вызывала команды на поле. Гарри не глядя сунул жабу какому-то первокурснику, отирающемуся возле игроков.

— Ты псих, Поттер! — Было последним, что услышал Гарри, взмывая в прозрачное осеннее небо.

Он парил над стадионом, и в душе расцветало невероятное чувство свободы, не обычное, от полета, а огромное, как мир. Гарри казалось, что сейчас он способен взлететь даже без «Молнии» и кружить, и выписывать мертвые петли в звенящем чистом воздухе. Но раз ему нужна победа, стоит сосредоточиться. Гарри набрал высоту, чтобы удобнее было следить за матчем.

Гриффиндор играл уверенно, даже Рон вроде бы не чувствовал себя заблудившимся в трех кольцах, а внимательно следил за игроками противника, покрикивая на своих охотников.

Гарри огляделся — снитча нигде не было. На противоположном краю поля кружил Малфой, напряженно высматривая крылатую добычу. Ветер трепал светлые волосы и полы мантии, которая плотно облегала тонкую фигуру. В нескольких футах от Гарри пронесся бладжер.

— Не спи, капитан!

Он нарочито резко изменил траекторию полета, демонстрируя свою готовность и внимательность, и тут же краем глаза увидел знакомое золотое сияние. Снитч порхал прямо перед трибуной, на которой сидели преподаватели, совсем не высоко, в нескольких десятках футов над ограждением. Его уже заметили все.

Болельщики заревели, когда два ловца рванулись вперед. Они летели к снитчу с почти одинакового расстояния, и шансы были равны.

Быстрее, быстрее… Малфой все же оказался на несколько футов ближе к цели, однако его метла уступала «Молнии» в скорости.

Гарри смотрел только вперед, но это не мешало ему видеть противника. Казалось, тот решил любой ценой оказаться первым, а в ушах Гарри свистел ветер, то ли от собственной скорости, то ли от разрезающей воздух метлы Малфоя.

Гарри протянул руку к снитчу, и задел мантию слизеринца. Сейчас они летели так близко, что можно было, лишь слегка вильнув метловищем, сбить соперника. Малфой легко мог это сделать, и Гарри ждал, изо всех сил сжимая древко метлы одной рукой, а другой пытаясь дотянуться до золотого мячика. И видел ладонь в коричневой перчатке, которая так же жадно тянулась вперед. Еще рывок — на запястье Гарри осталась длинная царапина от металлической кнопки. А снитч вдруг начал на глазах вырастать, переливаясь огненными всполохами. И через мгновенье на его месте уже расправлял большие крылья феникс... Взмахнул, понесся вверх и растаял в небе.

Чтобы не врезаться в Малфоя, который вырвался вперед, Гарри резко сбросил скорость и метла, опасно «клюнув», стала снижаться. Отличная балансировка «Молнии» помогла выровнять полет, и Гарри устремился вниз.

Стадион будто накрыло куполом тишины — беззвучно и медленно, будто осенние листья, игроки обеих команд опускались на землю, и было отчетливо слышно, как поскрипывает подмерзший песок под их ботинками.

— Матч закончен! — раздался усиленный Сонорусом голос Хуч. — Руководством школы принято решение засчитать победу команде Гриффиндора, которая набрала сто пятьдесят очков.

— А теперь прошу всех вернуться в свои гостиные, — Макгоннагал поднялась, под общее молчание спустилась с трибуны и, кивнув победителям, поспешила к воротам Хогвартса.

.

Перешептываясь, начали расходиться зрители.

Гарри вместе с командой направился к раздевалкам. Никакой радости победы он не чувствовал. Только грусть, какая бывает, когда веселый праздник, которого долго-долго ждешь, вдруг очень быстро заканчивается.

— Что это было? — Притихший Рон опустился рядом с другом на скамейку, комкая вратарскую перчатку.

— Не знаю, — задумчиво ответил Гарри и, стянув с себя потную футболку, пошел в душ.

* * *

Сложнее всего было сосредоточиться на игре. Драко все еще слишком ярко видел перед собой Поттера. Ведь ничего не стоило просто протянуть руку и… дотронуться снова, поправить топорщившийся воротник красной спортивной мантии, запустить пальцы в растрепанные вихры, сжать ладони, влажные от неизвестного зелья, в своих. Сделать хоть что-нибудь, и пусть бы потом Поттер заорал, врезал, проклял, да что угодно, только не вот так — когда сердце стучит в горле, и внутренности скручивает от сумасшедшего желания. Просто прикоснуться. Ничего больше. Дьявол! Драко резко вильнул в сторону от несущегося навстречу бладжера и с трудом удержал равновесие. Он не смотрел на Поттера. Даже головы не поворачивал в его сторону, но казалось, что тот — какой-то неизвестный артефакт, настроенный прямо на него. Можно не видеть, но нельзя не чувствовать.

Ладони скользнули по древку, Драко вцепился в метлу крепче. Хотя, может, и не стоило. Свалиться отсюда — и госпитализация в Мунго обеспечена. И никаких Поттеров. Так просто. Он тряхнул головой. Черт знает, что за дурь лезет в голову. Чтобы он… Из-за Поттера… Вот так… Никогда!

В счете вели грифы. Но слизеринцы уверенно сокращали разрыв. Трибуны орали так, что даже здесь, на высоте, закладывало уши. Разобрать выкрики игроков было почти невозможно. Блейз на кольцах отрабатывал честно. Злость прошла, теперь о ней напоминала только легкая боль в сбитых костяшках. Но мириться первым Драко не собирался, и был уверен, что Забини подойдет сам. Ему нужен был лидер — тогда Блейз раскрывался в полную силу. Он был изобретательным и хитрым и очень ценил внимание к своей персоне. Во всех смыслах.

О том, что Забини предпочитает парней, ни для кого в Слизерине не было секретом. И не было секретом для Драко, что он — единственный на курсе, кому Блейз никогда ничего не предлагал, даже не пытался. То ли Драко был ему неинтересен, то ли существовали еще какие-то причины. В любом случае, темнокожий слизеринец во всем был последователен до мелочей. И теперь вдруг так глупо испортить отношения с тем, кого признавал лидером… Вряд ли этому из-за какой-то особой привязанность к малышке Лиззи и желания поддержать ее глупую затею. Здесь явно было что-то другое. И над этим стоило подумать. Но не сейчас. Драко выругался, снова едва успев увернуться от бладжера. Да что же такое с ним происходит!

Метла описала дугу, и Драко наконец увидел снитч, который завис недалеко от трибун, и все вокруг перестало существовать. Остался только ветер, бьющий в лицо, и скорость, которая сметала все — и страхи, и мысли. Мир летел мимо, превратившись в две полосы размытых цветов по бокам, а впереди бились золотые крылышки.

Поттер успел, догнал, летел рядом, почти слившись с метлой. Драко вытянул руку, победа, о которой он не мог даже мечтать, была так близко — в секунде, в доли секунды, еще немного, и… Снитч рассыпался веером блестящих искр, ладонь прошла сквозь золотую птицу, расправившую над полем крылья. Фантом взмыл в небо и исчез, а Драко пролетел на всей скорости дальше, не понимая, что произошло.

Трибуны приближались, он уже мог различить застывшие лица, приоткрытые рты и ладони, прижатые к щекам. Стиснув коленями древко, он завалился на бок, выводя метлу из равновесия, сбрасывая скорость, и ушел в крутой вираж, который чуть не закончился катастрофой. Выровнять метлу удалось только у самой земли. Голос Хуч оглушал, но Драко не понимал слов. И только когда зеленая карусель под ногами замедлилась, и он спрыгнул на траву, едва удержавшись на ногах, стало ясно — игра окончена. Но даже гриффиндорцы на этот раз не радовались победе. Зрители медленно поднимались со своих мест, Поттер стоял неподалеку, окруженный растерянными грифами, а рядом с Драко один за другим приземлялись слизеринцы.

— Пойдемте, — тихо сказал он. — Поговорим в гостиной.

От пережитого напряжения подгибались колени, в ушах звенело. Блейз забрал у Драко метлу и молча пошел рядом.

Гриффиндорская гостиная бурлила. Все сбились в кучу, жестикулировали, пытаясь перекричать друг друга, строили предположения о том, что случилось. Гарри уселся в углу и, зажав уши ладонями, попытался сосредоточиться на домашнем задании, но гул взволнованных голосов все равно отвлекал.

За обедом активное обсуждение продолжилось, Рон орал больше всех, размахивая вилкой с наколотой на нее сосиской. Но Гарри не принимал участия в общем ажиотаже, и Гермиона тоже. Она тихо сидела рядом, зарывшись носом в пергаменты, и только когда вилка Рона оказывалась в опасной близости от ее лица, толкала его в бок.

По школе сновали авроры. Алая мантия Уилкинсона мелькала, кажется, во всех частях замка сразу.

Уже после обеда, сидя на подоконнике, Гарри с ленивым изумлением отметил, что учитель ЗОТС умудряется одновременно присутствовать еще и среди прочесывающих окрестности авроров.

Пришли ребята под предводительством Рона, нагруженные бутылками сливочного пива — учителя сейчас были слишком заняты для того, чтобы отслеживать такие незначительные нарушения.

Празднование победы плавно перетекло в вечер новых теорий. Гарри откровенно скучал, пока кто-то из ребят не выдал версию о вмешательстве темной магии. Поттер подавился пивом, а вошедшая Гермиона так грохнула стопку книг на стол, что бутылки на нем жалобно звякнули.

— Тот, кто думает, что я не сниму баллы со своего факультета, может продолжить безобразие и проверить это опытным путем!

Спорить со старостой школы, когда она пребывала в таком воинственном настроении, никто не рискнул — все быстро ретировались. Только Рону не повезло — он был пойман и насильно усажен за учебники. Гермиона сказала, что в теории относительно

вмешательства темной магии есть четырнадцать ошибок, и до ужина он должен их найти.

Удачно спасшийся Гарри прошмыгнул в спальню и, задернув полог, уютно устроился на кровати. Закинул руки за голову и прикрыл глаза. Наверное, за всю недолгую жизнь он слишком устал от тайн и загадок — превращение снитча его почти не заинтересовало и не встревожило, наоборот, чувствовалось в этом что-то очень знакомое. Гарри был согласен с Гермионой, которая сказала, что на месте руководства школы она бы заменила все комплекты мячей, оставшиеся еще со времен Дамблдора — любителя использовать золотые крылатые шарики не по назначению.

Сейчас Гарри гораздо больше интересовало другое… Что Малфою понадобилось в кабинете зельеварения перед самым началом игры? И чего он так испугался, когда разбилась банка с лягушкой? И почему, когда Драко оказывается так близко, замирает сердце и пересыхает в горле? И отчего у него такие прохладные ладони?

Гарри посмотрел на свои руки с аккуратно обкусанными ногтями. Свежая царапина ярко выделялась на запястье. Вытащил из-под подушки мягкую перчатку — близкую родственницу той, что оставила эту отметину — она была чуть потертой, а кнопка слегка потемнела.

Он с трудом натянул перчатку на руку. У Малфоя кисть была явно уже, и точно его пальцы не были украшены заусенцами, не то что у Гарри. Он улыбнулся, сам не понимая, почему.

Суета, вызванная происшествием на игре, постепенно стихала. Только Уилкинсон теперь постоянно находился в школе, отчего количество домашних заданий по ЗОТС увеличилось вдвое.

Как и предполагала Гермиона, историю со снитчем действительно отнесли к категории шуток старого директора. Выяснилось, что оставшиеся у мадам Хуч два крылатых мячика тоже не годятся для игры: в одном оказался нескончаемый запас лимонных долек, а другой пускал фиолетовые мыльные пузыри, когда его пытались поймать.

А мистер Малфой-старший, лучший друг всех юных любителей квиддича, поспешил презентовать школе десяток новейших наборов мячей для профессионалов.

Гарри старательно корпел над домашним заданием, когда его окликнул Рон. В голосе друга звучала неподдельная тоска.

— Ты Гермиону не видел?

Гари помотал головой — подругу сегодня он видел только за завтраком.

— Опять она со своими книжками… — вздохнул Рон, усаживаясь на подлокотник кресла, бесцеремонно столкнув с него руку Гарри. — Между прочим, все из-за тебя.

— Что?

— Завтра Хогсмид, а она объявила, что я эгоист, что мне пожирание сладостей дороже друга, и что совершенно ей не помогаю. Но это же несправедливо! Ничего мне не дороже… И к тому же, тебе ведь лучше, правда? — Рон попытался заглянуть Гарри в глаза и чуть не навернулся со своего «насеста».

Поттер активно закивал, всем своим видом показывая, насколько ему лучше и одновременно стараясь скрыть заливший щеки румянец.

Лучшему другу незачем было знать, что запах Малфоя Гарри в состоянии почувствовать за десяток футов и даже через час после того, как слизеринец ушел. И что засыпая, он видит знакомое лицо, серые глаза, золотистые ресницы, кончики у которых заметно темнее, и это делает их похожими на иголочки. А если еще крепче зажмуриться, видны бледно-розовые губы, с чуть выступающей нижней, и если провести языком, она влажно блестит, так, что невозможно отвести взгляд. Тогда можно все: можно гладить светлые волосы, не склеенные дурацким заклятьем невесомые блестящие пряди текут между пальцами, можно крепко обнимать, утыкаясь носом в ключицу и бесконечно вдыхать свежий травяной аромат белой кожи, можно чувствовать, как напрягается под ласковыми прикосновениями спина… Это так...

— Давай?

Гарри вздрогнул и понял, что не слышал ничего из последней тирады друга. Но на всякий случай согласился.

— Вот и отлично. А то она уже совсем серая стала в своей библиотеке. Короче, сделаем так.

Гермиона сказала, что у нее есть список необходимых книг, и завтра собиралась спокойно поискать их, пока все будут в Хогсмиде. Если ты это сделаешь вместо нее, то я наконец смогу пригласить свою девушку на свидание.

— Эй, я завтра не могу, я обещал Лаванде…

Лицо Рона вдруг стало таким несчастным, что Гарри почувствовал себя последней скотиной.

— Ладно, если ты незаметно позаимствуешь у нее этот дурацкий список, я ночью схожу и возьму все что надо. И тогда завтра мы все будем свободны.

— Она не захочет, скажет, что мы опять нарушаем…

Гарри широко улыбнулся другу и подмигнул.

— Захочет, если ты будешь достаточно убедительным.

Рон залился румянцем и с благодарностью посмотрел на Гарри.

— Спасибо, друг.

* * *

— Что это за хрень крылатая была? — завопил Бэддок, едва успев войти в гостиную. — Чертова кошка развлекается?

— Либо ты ослеп, Бэддок, либо родился дураком, — Блейз упал в кресло, откидывая голову на мягкую спинку. — У нее на морде было крупными буквами написано: «Катастрофа! Спасайся кто может!»

— А с чего мне на нее пялиться? Я не извращенец, в отличие от некоторых, — огрызнулся Бэддок.

— Что, Забини, осваиваешь геронтофилию? — не удержался Драко, снимая мантию. Честно говоря, ему было плевать и на пристрастия Блейза, и на Макгонагалл, и на остальных, которые уже орали, перекрикивая друг друга , отстаивая самые невероятные версии.

Блейз, на удивление, промолчал. Только смерил долгим взглядом из-под ресниц.

— Ладно, — устало кивнул Драко, — где твоя малолетняя протеже? Надо поговорить.

— Не надо, я сам… — Забини потянулся, выгибаясь всем своим длинным поджарым телом, и легко поднялся.

Драко хмыкнул. Что и требовалось доказать, теперь замаливает грехи.

— Я не ем маленьких девочек, если что.

— Зато кальмар ест. Ты сам сказал, — осклабился Блейз.

— Надеюсь, ты будешь убедительным. Учти, с этого дня отвечаешь за все ее выходки.

— Слушаю и повинуюсь, о мой белый господин, — Забини прикрыл нахальные глаза и согнулся в подобострастном поклоне, прежде чем исчезнуть из комнаты.

На плечо опустилась тяжелая рука Гойла.

— Слушай, что делать-то будем?

Только сейчас Драко понял, что вокруг воцарилась тишина. Слизеринцы, видимо, так ни до чего и не договорились и теперь ждали от него каких-то грандиозных планов по избавлению от гриффиндорского гнета. Он пожал плечами, медленно расстегнул пару верхних пуговиц на воротнике рубашки и обвел взглядом гостиную.

— Это не грифы. Забини прав. Зачем? Сорвать матч? Глупо. Они не сомневались, что победят. К тому же, и директриса, и Хуч сами перепугались до чертиков. Даже по голосам слышно было. Хотя птичка правда выглядела эффектно. И магия в нее была вложена недетская. Расслабьтесь. Слагхорн скажет, когда выяснят. А если не скажет... — Драко, уже направившийся в душ, обернулся: — Сами узнаем.

От аврорских мантий следующие несколько дней рябило в глазах. На уроках и переменах можно было их игнорировать, но в Большом зале, где авроры дежурили регулярно, не получалось. Мгновенно пропадал аппетит. Уилкинсон носился по школе, сжимая в руке волшебную палочку и вращая глазами так, что сразу вспоминался старый Моуди, и по спине тек неприятный холодок. Для того, чтобы беспрепятственно передвигаться ночью по подземельям, Драко пришлось получить письменное разрешение Слагхорна и выслушать от одного из авроров свод правил поведения в режиме чрезвычайного положения.

Но наступил день, когда весь этот бред наконец закончился. Причем, тем, что Драко подозревал и раньше. Старый директор не хотел, чтобы его забывали. А логика у Альбуса Дамблдора всегда отличалась своеобразием, и можно было даже не стараться понять мотивы странных поступков.

Исчезновение из школы авроров, всех, за исключением Уилкинсона, который, видимо, решил контролировать ситуацию во избежание еще каких-нибудь неожиданностей, ознаменовалось завершением работы над антиприворотным. Драко шел вечером в кабинет зельеварения в прекрасном расположении духа. Последние события немного отвлекли его от Поттера. Правда, ночи оставались все такими же душными и мучительно сладкими, а по утрам захлестывало ощущением безнадежности и желанием остаться там — в горячечных снах, где было гораздо лучше, чем в реальности. Но теперь можно выпить зелье и узнать. Увериться, наконец, что догадка оказалась правильной — Малфои не сходят с ума без причин.

Черпак подрагивал в руке. Зелье лилось мутной струей в бокал, а кончики пальцев холодели то ли от ожидания, то ли от страха. Нет, он никогда не признался бы себе, что боится. Чего бояться? Ошибки быть не может.

Губы коснулись толстого стекла. Драко глотнул и скривился. Зелье отдавало полынью и горчило. Залпом опустошив бокал, он поднял палочку и произнес заклинание.

Ни боли, ни покалывания в позвоночнике, ни жжения в груди. Сердце билось по-прежнему ровно. Ни-че-го. Ни одного признака отравления любовным зельем, ни одного намека на приворот.

Драко осторожно поставил бокал и опустился на пол. Над котлом поднимался пар, растекался по кабинету. Пламя свечей подрагивало от сквозняков, шевелилось на стенах причудливыми тенями. И не хотелось никуда идти. Хотелось сидеть здесь до утра, а может, и дольше. Ничего не слышать. Никого не видеть. Не думать о потраченных впустую двух месяцах, о треклятой благотворительности, на которую пришлось пойти, о Слагхорне, который получит свои зелья просто так — даром. Что? Ну что это, если не приворот? Должно быть еще какое-то объяснение! Что-то ведь крутится в голове. Такое простое... Такое знакомое-знакомое. Как будто отец говорил... Или похожее было в школе…

— Твою мать! — выругался Драко, вскакивая на ноги. — Не может быть!

Через несколько минут после отбоя за полог просунулась голова Рона. Друг протянул руку с зажатым в ней пергаментом.

— На, бери.

читать дальше

В тусклом свете Люмоса Гарри пробежал взглядом строчки и пожал плечами. Гермиона, похоже, в своих изысканиях забрела в окончательные дебри, по сравнению с которыми лабиринт турнира Трех волшебников — детская площадка. В списке были и энциклопедии волшебных животных, и авторские монографии, и «Удивительные существа среди нас», и руководство по содержанию великанов в домашних условиях. А еще штук десять названий каких-то исторических исследований и последнее, расширенное и дополненное издание Магических родословных Европы. Гарри видел эту книгу — она была размером с парту, и он с ужасом представлял, как потащит ее по ночным коридорам школы вместе с остальными.

Тяжело вздохнув, он вылез из постели и натянул брюки. В спальню вернулся Рон.

— Я думаю, это тебе пригодится, — он протянул сумочку, расшитую бисером.

— Клептомания прогрессирует? Бедная Гермиона… — вздохнул Гарри и благодарно улыбнулся.

Рон хмыкнул, пожал плечами и завалился спать.

Гарри спрятал пергамент вместе с мантией-невидимкой в карман и спустился в гостиную. Там царил полумрак, а у камина сидел Симус, склонившись над чем-то явно интересным.

Стараясь не шуметь, Гарри подкрался и заглянул ему через плечо. Со слегка бликующей в отсветах пламени страницы магического журнала томно смотрел на него красивый брюнет в черных плавках. Он то прикрывал глаза и медленно облизывал губы, то скользил рукой по животу, опускаясь все ниже и ниже, туда, где недвусмысленно натягивалась облегающая ткань. Гарри усмехнулся — завлекательный маг ему совершенно не нравился. Симус перевернул страницу. На развороте было несколько колдографий. Уже знакомый брюнет и стройный светловолосый парень, задумчиво смотрящий куда-то вбок.

Изображения были не крупные, но очень откровенные. Гарри сначала хотел склониться пониже, гаркнуть в ухо замечтавшемуся Финнигану что-то типа «Бууу!» и посмотреть, как он вздрогнет и откинет сомнительный журнал, но потом увлекся.

Парни на развороте сместились, потянулись друг к другу, соприкоснулись сначала руками, потом — грудью, потом… Симус снова перевернул страницу, и Гарри замер. То, что происходило на живых картинках, вызывало жгучее смущение, любопытство и восторг. Оторваться от них было невозможно. А на следующем развороте размещалась одна огромная колдография. Запрокинувший голову темноволосый маг и стоящий перед ним на коленях блондин. Зажмурился, придвинулся ближе, еще ближе и обхватил губами влажно блестящую головку.

От неожиданности и резкого прилива крови к паху, Гарри шумно вздохнул. Финниган обернулся.

— Нравится? — хрипло спросил он. Гарри молчал, дыхание сбилось.

Симус медленно отложил журнал в сторону и привстал. Улыбнулся и потянулся вперед. Ладонь легла чуть ниже брючного ремня.

Гарри покраснел так, что на глазах выступили слезы, особенно когда Симус, сдавленно охнув, прижался щекой к его бедру, сжимая сквозь брюки быстро твердеющий член.

— Отвали! — Гарри дернулся и в панике отскочил назад, выдохнул, совершенно не представляя, что еще говорить и что делать дальше. А потом развернулся и рванулся к двери. Вывалился наружу, не вслушиваясь в недовольное ворчание Полной дамы, и понесся по коридору.

Только на лестнице он, наконец, вспомнил, что не мешало бы надеть мантию-невидимку.

— Ненавижу! Ненавижу… — бормотал Гарри сквозь зубы, шагая вверх. Кого именно ненавидит, он не очень понимал. То ли озабоченного Симуса, то ли Гермиону, с ее бредовыми теориями, то ли Рона, жениха недоделанного, то ли Малфоя, померещившегося в неверных отсветах пламени, страстно смотрящего снизу вверх и приоткрывающего влажные губы для…

— Мерлиновы яйца! — вполголоса выругался Гарри, споткнувшись о выщербленную ступеньку. Ушибленный палец на ноге заболел так, что герой больше не отвлекался на всякие посторонние мысли и до библиотеки добрался без приключений.

Дверь тихо скрипнула. Гарри зажег Люмос, стянул мантию и, сверившись с гермиониным списком, пошел вдоль бесконечных полок. Быстро справившись с книгами, хранившимися в общем отделе, он отправился в Запретную секцию.

Уже приближаясь к заветной двери, Гарри заметил голубоватый свет. Шепнул: «Нокс» и на цыпочках пошел вперед. Через несколько шагов пришлось остановиться.

За партой сидел Малфой. Склонившись над каким-то фолиантом, он внимательно читал, подсвечивая себе палочкой. Иногда отвлекался — записывал что-то на листе пергамента.

В тишине и полумраке, наедине с собой, Драко был именно таким, как несколько минут назад в воображении — задумчивым и желанным до дрожи. А когда покусывал кончик пера, между приоткрывающихся губ мелькала белоснежная полоска зубов. Это было мучительно прекрасно и невыносимо. На секунду Гарри показалось, что на земле больше не существует ничего, кроме этого рассеянного неяркого света, тонких пальцев, склоненной головы. Ничего, кроме Малфоя. Нет — и не надо. Он смотрел и смотрел, а потом сумочка Гермионы выскользнула из рук и упала на каменный пол.

* * *

В ту ночь Драко так и не удалось попасть в библиотеку — Филч со своей дурацкой кошкой все время крутились поблизости. Пришлось вернуться обратно в кабинет зельеварения. Разлить антиприворотное в несколько склянок — срок действия у него не ограничен, так пусть будет — не зря же столько времени варил. Уничтожить бокал — на всякий случай, вычистить котел, подготовить к варке еще несколько зелий для лазарета.

Монотонная работа немного успокоила. Руки над котлами уже не дрожали. Нож уверенно крошил и шинковал, сердце перестало трепыхаться при мысли, что последняя догадка может оказаться верной. И спать Драко укладывался уже почти успокоенный. Если завтра Филч выберет для ночного обхода другой этаж, можно будет легко пробраться в библиотеку и поискать. А в крайнем случае — воспользоваться разрешением Слагхорна. В нем не указывалось, что по ночам Драко может беспрепятственно ходить только по подземельям. А что не запрещено, то…

Этой ночью, впервые за время помешательства, Поттер ему не снился. Снились мать с отцом, Белая гостиная в Мэноре, знакомые и незнакомые маги, пенистое шампанское в тонконогих фужерах, музыка… Много музыки, то задорной, под которую невозможно было усидеть на месте, то тоскливой и пронзительной, такой, что хотелось зажмуриться, уткнуться в чье-нибудь плечо и давиться слезами. И чтобы обязательно были теплые губы у уха и правильные слова, и уверенная ладонь на спине.

Но музыка стихла, стерлись лица, и дом, и желания. Не было ничего — только белый-белый свет, не холодный, не теплый — белый, обволакивающий, от которого не спрячешься даже в подземелье. А Драко очень хотелось спрятаться, он прикрывался рукой, отворачивался, бежал куда-то, но ничего не менялось. А потом прилетел феникс. Не такой, как на стадионе — золотистый и невнятный, а настоящий, живой, как на картинке в энциклопедии магических животных. Как… тот, что был у старого директора. Кружил и кружил над головой, и Драко очень хотелось, чтобы он спустился ниже и унес его из этой пугающей белизны. Но феникс не спустился.

Драко проснулся, помня каждую деталь отвратительного сна. Как будто оттуда перетекли в реальность и безнадежность, и одиночество. В спальне было тихо, только с ближайшей кровати доносилось знакомое посапывание Грега. Драко плотнее закутался в одеяло и наложил согревающее заклятье, но ступни и пальцы так и остались ледяными. Словно холод шел не из окружающего мира, а копился внутри, и избавиться от него никак не удавалось.

Поежившись, Драко поднялся. Постоял под горячим душем, протер ладонью запотевшее зеркало. Оттуда смотрел настороженный худой парень с колючим взглядом и почти незаметным росчерком тонких бледных губ. Волосы потемнели от воды и торчали в разные стороны. Ключицы выпирали, и шея от этого казалась особенно тонкой и какой-то… не в меру длинной. В общем, картина была довольно жалкая. Он передернул плечами и отвернулся.

Спустившись в гостиную, устроился за столом и обмакнул в чернильницу перо. Нужно было отвлечься от неясной тревоги, которая никак не рассеивалась. Строчки ложились на пергамент ровно. Буквы с причудливыми завитками прижимались одна к другой и едва заметно клонились вправо. Драко писал домой. Письмо выходило странным. Он спрашивал, цветут ли хризантемы под окном матери, и ноздри щекотал осенний, горьковатый запах прохладных белых цветов. Объездил ли отец, как собирался, недавно купленного вороного жеребца по кличке Агат, и видел развевающуюся черную гриву и лошадиную морду с умными бархатными глазами. Обили ли зеленым шелком его спальню и сколько стоила новая ореховая мебель. Почему-то все эти мелочи, на которые Драко никогда не обращал внимания, сейчас казались важными. Хотелось знать, что происходит дома. Куда ходит мама и чем занимается отец. Все, до деталей, до запахов, до оттенков.

Этот серый день тянулся и тянулся. Уроки никак не заканчивались, сегодня они казались особенно нудными — никакой практики, одни монотонные лекции, тягучие пустые слова, которые сначала раздражали, а потом нагоняли тоску. Даже Макгонагалл только говорила и говорила, медленно двигаясь по классу и оставляя за собой едва уловимый грустный запах вербены. На последнем уроке Драко уже просто-напросто хотелось завыть, опрокинуть парту, разбить окно — да что угодно сделать, лишь бы рассеять этот сонный морок, поэтому звонок и перспективу отправиться доваривать зелья он воспринял почти с восторгом.

А ночью, наконец, повезло. Ни Филча, ни миссис Норрис нигде не было, и Драко беспрепятственно прошел в библиотеку. Нужные книги в Запретной секции нашлись сразу. Сгрузив их на низкий столик, он устроился кресле и, направив голубоватый свет Люмоса на страницу, погрузился в чтение.

Книги, одна за другой, отправлялись на полку. Драко старательно выписывал самое важное, хотя пока его подозрение не подтверждалось. Оставалось еще просмотреть генеалогию магических родов и пару древних манускриптов о непреодолимых чарах. Он потянулся за очередным фолиантом, но тут же отдернул руки и обернулся на резкий звук. В проеме между стеллажами стоял Поттер, а у его ног валялась раскрытая женская сумочка.

— Поттер, — вяло сказал Малфой, как будто совсем не удивился, и потянул к себе кучу книг, продолжая пристально смотреть на Гарри.

Поняв, что прятаться бессмысленно, он шагнул вперед.

— Малфой! Ты чего тут делаешь?

Слизеринец вскинул брови и фыркнул.

— В квиддич играю, что, не заметно?

— Заметно. Надеешься хоть тут выиграть?

— Слушай, Поттер, иди куда шел, чего прицепился, — Малфой демонстративно обмакнул в чернильницу перо, но потом снова поднял голову: — Я же не спрашиваю, почему ты бродишь по ночам в библиотеке и разбрасываешь женские вещи.

— Я шел именно сюда, поэтому собирай свое барахло и вали. — У Гарри было такое чувство, словно его окатили ушатом воды — надменная мина хорька ужасно раздражала и действовала как невежливость на гиппогрифа.

Малфой открыл рот, явно порываясь что-то сказать, потом снова закрыл и встал. Молча распихал по стеллажам книги, все, кроме одной, самой толстой, и, вернувшись, уселся обратно. Перелистнул пару страниц и, подперев рукой подбородок, углубился в чтение, явно не собираясь никуда валить. Гарри закусил губу, руки непроизвольно сжались в кулаки — требовалось срочно утвердить свое превосходство.  Он подошел к столу и навис над слизеринцем.

— Ты чего-то недопонял? — грозно спросил Гарри, и только тогда осознал свою стратегическую ошибку — смотреть на Малфоя сверху вниз и одновременно презирать и ненавидеть не получалось — светлая макушка, прямой нос и длинные, слегка подрагивающие тени от ресниц на щеках сбивали с толку и пробуждали очень странное чувство. Оно комом подкатывало к горлу и требовало погладить Драко по волосам.                          

Слизеринец передернул плечами, но глаз от страницы не поднял.

— Поттер, у меня есть разрешение на перемещение по школе ночью. Сомневаюсь, что у тебя оно тоже есть. Радуйся, что я сразу не позвал Филча. И отстань от меня наконец. Бери, что хотел, и убирайся! — Малфой вдруг вскочил, уперся руками в стол и оказался нос к носу с Гарри. Тонкие ноздри раздувались, и ясно было, что он в ярости, но изо всех сил старается сдержаться. Наваждение мигом слетело с Поттера, и эти резкие смены восприятия привели его в настоящее бешенство.

— Да неужели? Кто-то дал тебе, — Гарри постарался вложить в последнее слово всю гамму чувств, которые вызывал у него Малфой, — разрешение шляться по ночам в Запретной секции?

— Что, удивлен, Потти?

— Я думаю, ты врешь. И если сейчас же не свалишь, мы это проверим.

— Блефуешь? — Малфой нехорошо прищурился. — Что, вместе Филчу сдаваться пойдем?

— Зачем? — Гарри криво улыбнулся. — Сейчас уроню вот этот стеллаж. Прибежит Филч и поинтересуется твоим разрешением. А я в сторонке постою, посмотрю. Меня даже его кошка учуять не может, — Гарри многозначительно ткнул пальцем в торчащий из кармана край мантии-невидимки.

— Ты меня радуешь, Поттер. Неужели гриффиндорцы не так тупы, как кажутся?

— А ты меня разочаровываешь, Малфой, скудностью ассортимента оскорблений.

— Думаешь, меня это сильно волнует? — прошипел Малфой. — Давай, опрокидывай.

— Думаю, волнует — этот стеллаж прихлопнет твою репутацию пай-мальчика как муху, — Гарри приблизился так, что чувствовал дыхание Малфоя на своем лице. — Или у твоего папочки достаточно денег, чтобы купить школе много новых книжных шкафов?

— А что это тебя так заботит моя репутация? — усмехнулся слизеринец. — Святой Поттер беспокоится об униженных и оскорбленных? Как благородно!

— Цени мою доброту и шагай отсюда!

— Непременно.

Все произошло слишком быстро. Гарри даже моргнуть не успел, когда Малфой резко выбросил вперед руку с зажатой в ней палочкой. Розовый луч коснулся стоящего у самого прохода стеллажа и наполненная книгами громадина начала заваливаться вперед. Поттер словно во сне смотрел, как падают с полок толстые фолианты и очнулся только от резкого тычка — Малфой выхватил из его кармана мантию-невидимку и рванул к выходу.

Гарри понесся следом. Выскочив в коридор, он услышал жуткий грохот — шкаф, наверное, развалился на миллион частей, но это Гарри сейчас волновало меньше всего. Сломя голову он кинулся догонять наглого вора.

Малфой оказался в конце галереи, не ускользнул в коридоры, ведущие к подземельям, а сползал по стене и ржал как ненормальный. Гарри схватил его за плечи и вздернул вверх, впечатывая в стену.

— Какооой же ты придууурок, Поттер, — подвывал Малфой.

Гарри пару раз тряханул его, пытаясь придать сползающему телу более устойчивое положение.

— Сдурел совсем? Кретин слизеринский!

Злость откатила, оставляя недоумение и опьяняющее ощущение расслабленного тела в руках.

Малфой выдохнул и посмотрел в упор. Вид у него был абсолютно сумасшедший. Глаза лихорадочно блестели, в уголках скопились выступившие от смеха слезы, и Гарри вдруг понял, что находится слишком близко, настолько близко, что расцвеченное лихорадочными красными пятнами лицо расплывается перед глазами. Будто в замедленной съемке он увидел, как Малфой облизал пересохшие губы. Плохо соображая, Гарри потянулся вперед и... поцеловал. Драко вздрогнул и вцепился в него, как будто боялся упасть. Это был странный поцелуй. Сухой и горячий. Губы поддались, раскрываясь, и Гарри прижался к нему всем телом, чувствуя легкую дрожь. А потом все кончилось. Малфой уперся в его плечи и оттолкнул. Все еще очарованный, Гарри, чтобы не потерять равновесие, сделал несколько шагов назад.

— Ты... Ты... Какого хрена? — Скомканная мантия-невидимка полетела Гарри в лицо, а Малфой, сорвавшись с места, бросился по лестнице вниз.

И только сейчас Гарри смог наконец вдохнуть. Воздух на галерее был прохладным и прекрасно остужал горячую голову. Гарри наклонился, подбирая мантию, и тут же вспомнил — сумка, книги… Гермиона! Он завернулся в легкую ткань и, стараясь не шуметь, побежал к библиотеке.

И успел вовремя — грозя неизвестному нарушителю всеми известными карами, и вслух мечтая, как директриса разрешит ему наконец-то использовать любовно хранимые кандалы, Филч выходил из дверей. Гарри прижался к стене, дожидаясь, пока завхоз исчезнет за поворотом. Потом нырнул в библиотеку — везение не оставило победителя Волдеморта — сумочка валялась на самом видном месте и не была завалена обломками досок и книгами. Гарри сунул ее за пазуху и помчался в башню.

* * *

Драко миновал, не заметив, лестничный пролет, торопливо назвал пароль, бегом пересек гостиную и только оказавшись в спальне, перевел дух. Здесь было темно и тихо. Он торопливо сдернул мантию, рубашку, брюки и бросился на кровать, зарываясь горящим лицом в прохладную подушку. Стиснул ее руками, вдыхая привычный свежий запах и еле сдержался, чтобы не застонать.

Проклятье! Ну какого гоблина он это сделал? Как теперь… дальше? Сны, даже самые яркие, оставались снами. Но это не было сном. И шальные глаза Поттера, и его на удивление мягкие, ищущие губы, и грудь, в которой гулко бухало сердце. И страшное чувство покорности, которое заставило вцепиться в него— только чтобы не отпускал, чтобы вдавил в холодную каменную стену еще сильнее, чтобы стал еще ближе.

Драко судорожно выдохнул. Дикое, болезненное возбуждение не проходило, а казалось, становилось еще сильнее — пропорционально удаленности Поттера.

Случившееся в библиотеке было настолько глупым, что при одном воспоминании щеки обдавало жаром. Он идиот, хуже чем девчонка Стоун! Но зато потом, эта смесь азарта, восторга, бьющей через край сумасшедшей радости искупала все. И обалдевшая физиономия Поттера тоже все искупала.

Вместе с истерикой в коридоре выплескивалось напряжение последних месяцев, неудачи и страхи. И было так здорово ощущать свободу от всего и всех, что Драко чувствовал себя почти счастливым те долгие несколько минут, пока не появился Поттер. Хотя… он был счастлив и после. Когда Поттер шумно выдохнул и шагнул ближе. Во всем теле царила странная невесомость, и Драко чувствовал себя легким, как маггловский воздушный шарик, или как перо, подхваченное ветром. Воздух звенел от сладкого ожидания, от Поттера тянуло теплом, как от главного камина в Малфой-мэнор, и хотелось протянуть руки и греться. А потом…

Драко резко перевернулся на спину и зажмурился. Дыхание никак не выравнивалось. Связно мыслить не получалось. Обрывки слов, вспышки ощущений, скачки эмоций. Слишком много всего. Если бы это был кто-то другой, Драко решил бы, что он преследовал какую-то определенную цель. Кто угодно, но только не Поттер. Списать все на внезапно взыгравшие гормоны тоже не получалось. Для этого у гриффиндорца была в распоряжении целая школа поклонников, что уж говорить о привычной сестрице Уизела и новой смазливой пассии. Бери — не хочу. А может, его огрело чем-нибудь в библиотеке? От сотрясения мозга всякое бывает. Наверное. Эта версия казалась самой правдоподобной. Существовала, правда, еще одна. Очень простая. Но абсолютно невероятная. Драко не верил в такие совпадения.

Свесив ноги с кровати, он уперся локтями в колени и уткнулся лицом в ладони. Страшно даже представить, как он завтра появится в Большом зале. Наверняка Поттер будет там. И что делать? Драко сильно сомневался, что сможет скользнуть по нему невидящим взглядом и пройти мимо. Нет, ну честное слово, надо было врезать ему как Забини. Может, стало бы легче. Хоть немного.

Челка липла к влажному от пота лбу, голова была тяжелой и гулкой, как пустой котел. Минуты текли и текли, а сна не было ни в одном глазу. Какой там сон, когда рука сама собой тянется к ноющему члену. Нет. Это слишком унизительно. Слишком… жалко.

Драко потянулся вперед, взял со столика пузырек с зельем Сна без сновидений и, запрокинув голову, выпил все до последней капли. Тройная доза. При таком психозе, пожалуй, в самый раз.

И средство сработало безотказно. Едва успев донести голову до смятой подушки, Драко заснул.

Кинув сумочку в ноги Рона, Гарри нырнул за полог своей кровати. Нервное напряжение не отпускало, адреналин еще кипел в крови — даже просто улечься на подушку не было никакой возможности. Он немного посидел, потом поймал себя на том, что раскачивается из стороны в сторону и глупо улыбается, поэтому решил пойти принять теплый душ, в надежде, что вода расслабит мышцы, и он сможет уснуть.

Захватив полотенце, Гарри спустился вниз и краем глаза заметил, что в спальню девочек проскользнула Джинни. Не у него одного выдалась беспокойная ночка.

читать дальше

Горячая вода действительно помогла, и разомлевший от тепла и пара, он, еле добравшись до постели, провалился в сон, наполненный воспоминаниями о жарком дыхании на губах.

По дороге на завтрак Рон и Гарри узнали, что проспали много интересного. Лаванда, повиснув на руке Поттера, перебивая сама себя, делилась последними сплетнями. Оказывается, ночью в библиотеке был погром, говорили даже, что один из старинных манускриптов сошел с ума и сожрал своего соседа по полке, а остальные книги попытались в панике покинуть библиотеку. А еще, как сказала Парвати, которой сказала Падма, которой сказала Луиза, которой сказала Келли, которой сказал брат, который работает в аврорате и сейчас находится в школе, сумасшедшая книга съела какой-то страшно древний артефакт, и теперь ее ловит целый отряд авроров.

К столу Рон и Гарри подошли обалдевшие от обилия ничего не значащей информации. Только усевшись и сделав большой глоток сока, Потер наконец посмотрел на слизеринский стол. Несмотря на то, что Малфой уткнулся в чашку с видом обиженного страдальца, он все равно почувствовал, что жизнь налаживается — близость хорька почему-то успокаивала и вселяла уверенность.

От созерцания его отвлек подмигивающий обоими глазами Рон, пытавшийся выяснить, что произошло на самом деле в библиотеке. Гарри кое-как убедил друга, что при нем Запретная секция была в целости и сохранности, а когда снова повернулся, Малфой уже исчез.

Поход в Хогсмид отменили, ученики разбрелись кто куда, и друзья остались в гостиной одни. Рон, надеясь растормошить Гермиону, которая была сегодня еще сосредоточеннее чем обычно, торжественно вручил ей книги, принесенные Гарри, но вместо благодарности им обоим пришлось выслушать много интересного о своей незрелости, безответственности и глупости.

— Гарри, скажи мне честно, когда ты уходил, в библиотеке точно все было в порядке? — в десятый раз спрашивала подруга.

Поттер невинно хлопал глазами, и это получалось так убедительно, что он начал всерьез опасаться, не передается ли малфойское лицемерие через поцелуи.

— Понимаешь, это очень важно, — настаивала Гермиона, — Ночью кто-то пробрался в библиотеку и похитил очень ценную и опасную книгу.

— Я думал, там просто стеллаж упал! — удивленно сказал Гарри и тут же прикусил язык. Но девушка не заметила его оплошности.

— Учителя считают, что вор просто заметал следы. Наверное, думал, что в создавшемся хаосе пропажу обнаружат не сразу. Но книга слишком дорогая, существует только два известных экземпляра — в Министерстве и тут, в школе. Это одна из инкунабул самого Салазара Слизерина. Он работал в разных областях магических наук. Вы же должны помнить — по астрологии и нумерологии его исследования переиздаются уже много лет и рекомендованы ученикам как дополнительный материал. То, что он писал по зельям, до сих пор изучают зельевары высшей категории, но ночью исчезла книга чар и заклинаний, которая с шестнадцатого века не переиздавались. Большинство этих заклятий отнесены современной магической наукой к темным, и больше ста лет повсеместно запрещены к использованию. И вот теперь одна из двух оставшихся книг пропала. Ты точно ничего не видел, Гарри?

— Думаешь, это я взял?

— Думаю, нет. Ты бы все равно не смог ее прочитать. Все книги были зачарованы Салазаром так, что только чистокровный волшебник может открыть их.

— Ух ты! Представляю, как злился Снейп, которому любимый основатель любимого факультета подкинул такую подлянку с любимыми зельями, — выдохнул Рон, и тут же получил ладонью по спине от Гермионы.

— Ты чем слушал? Тексты, которые можно использовать, давно скопированы в нормальные книги. У всех учеников есть такие копии, — девушка криво улыбнулась. — Ну, во всяком случае, у тех, кто интересуется астрологией и нумерологией. Вот если бы, допустим, Гарри попытался открыть пропавшую книгу чар, она бы просто рассыпалась в прах, а с учебником ничего не случится.

— Может, она пропала еще раньше? В прошлом году?

— Нет, первое, что сделала мадам Пинс, когда Министерство позволило вернуться в школу, бросилась в свою библиотеку. Ну, вы ее знаете…

Гарри лихорадочно восстанавливал в памяти события вчерашней вылазки — нет, он точно уверен, что у Малфоя ничего не было ни в руках, ни за пазухой. Даже мантию-невидимку он вернул, правда, в привычной доброжелательной манере. Гарри почувствовал, как щеки заливает румянец. Воспоминание о прижавшемся к нему Драко было таким ярким, что перехватывало дыханье.

— Эээ… И что теперь? — спросил он, пытаясь отвлечься.

— А теперь несите сюда свои домашние задания, а разбираться со всем этим предоставьте аврорам. Использование этой книги — преступление против основ магического сообщества, так что вору не поздоровится, когда его найдут.

* * *

Если бы не Грег, который терпеливо снес и швыряние подушки, и удар пяткой в живот, и нечленораздельные стенания, Драко, наверняка, проспал бы до обеда. Но Гойл в конце концов не выдержал, легко поднял его на вытянутых руках и бросил обратно на кровать. Такого издевательства над своим хрупким организмом Драко стерпеть не смог. Выхватил волшебную палочку и наставил ее на обидчика.

— Авады захотел? — прошипел он, часто моргая и пытаясь рассеять муть перед глазами.

— Ну давай, — без выражения отозвался Грег и бухнулся на кровать, так что столбики, поддерживающие полог, жалобно скрипнули. — Давай, авадь.

Безразличие в голосе Гойла разогнало остатки сна. Драко отложил палочку и уставился на сокурсника.

— В чем дело?

Грег пожал могучими плечами, разглядывая серебристый узор на пологе. Потом повернул голову.

— Может, правда заавадишь? Так всем лучше будет. Придумай что-нибудь, чтобы тебя не заподозрили, а?

Драко моргнул, вытянув шею, оглядел спальню. Кроме них, никого уже не было.

— Говори, — он соскочил на пол и, набросив на плечи мантию, встал перед Гойлом.

— Что говорить?

— Говори, с чего вдруг такая жажда смерти с утра пораньше.

Грег запустил лапищу в карман, вынул мятый пергамент и молча протянул Драко.

Амалия Гойл была немногословна. Сухо сообщала племяннику, что два дня назад приговор министерства был приведен в исполнение.

Отца Грега приговорили к Поцелую после того, как часть дементоров вернулась в Азкабан, а мать умерла летом, после первых допросов. Впрочем, Драко был уверен, что допросы, как таковые, здесь ни при чем. Патриция Гойл всегда отличалась болезненной хрупкостью, и оставалось только недоумевать, как она умудрилась прожить так долго, да еще и родить такого внушительного сына.

— Ты же знал, что его казнят, — в голосе не было ни грана сочувствия. Грег так и не поднял головы, только сдвинулись густые брови, и лоб пересекли глубокие вертикальные морщины. — Слушай, — Драко зашагал по спальне, стягивая на груди мантию, — ты ждал этого с мая. Какого черта так реагировать? Хочешь сдохнуть? Думаешь, родителям от этого полегчает? Раз некому защищать малыша Грегги от больших страшных магов, значит, надо трусливо забиться в угол и ждать, когда кто-нибудь добренький сжалится и кинет отравленную кость?

Драко наконец замер и смерил Гойла презрительным взглядом. Тот дернулся и медленно поднял глаза. По комнате прокатилась волна жара, и Драко с трудом заставил себя остаться на месте.

— И это ты мне говоришь? — хрипло спросил Грег, поднимаясь и делая шаг вперед.

Драко сжал кулаки, но смотрел на приближающегося сокурсника, не моргая. Нельзя моргать. Нельзя. Иначе зажмуришься, поддашься страху и сбежишь. Задрав подбородок, он презрительно усмехнулся.

— Конечно, я. Это же ко мне ты пришел с этой милой просьбой. Радуйся, что не заставил тебя умолять и ползать передо мной на брюхе. Домовики в последнее время расслабились, и у моей кровати скопилось много пыли. Вот ты бы и протер. Очень подходящее занятие для труса.

Грег зарычал и бросился вперед. Драко был готов, увернулся, перескочил через кровать Блейза и метнулся к выходу.

— Мразь! — выкрикнул Гойл и выхватил палочку.

Драко вылетел из спальни и запечатал дверь заклятьем. Медленно сполз по стене. Одежда осталась в спальне, так же как и сумка с книгами. Суббота — занятий сегодня нет, но Драко собирался посидеть в библиотеке…

Дверь сотрясалась под тяжелыми ударами кулаков. Раз, другой… Драко поднялся, прикусил губу, раздумывая, что делать. Разозлить Гойла, чтобы отвлечь его от суицидальных мыслей, там, в спальне, казалось не такой уж плохой идеей. Только тогда как-то не думалось о последствиях.

— Алохомора! — проревел Грег, и Драко едва успел отскочить от распахнувшейся двери. В маленьких глазах Гойла, застывшего на пороге, читалось удивление. Он сосредоточенно нахмурился, словно обдумывая что-то, и наконец тихо сказал:

— Сволочь ты, Малфой. Но методы твои… работают. Иди уже, одевайся. Посинел весь, — он отступил от двери, и Драко, опасливо косясь на него, пошел обратно.

Вернувшись из душа, Драко оделся, взял сумку и спустился в гостиную. Грег сидел за столом и остервенело царапал что-то на пергаменте, чернила разлетались во все стороны. Не поднимая головы, он объяснил:

— Тетке пишу. Не буду жить с ней. И наследства ее мне не надо. Сам справлюсь. У меня дом есть. Дед оставил. Его не конфисковали, потому что он мой и отцу не принадлежал никогда.

Драко присел на стол и, взяв пергамент, пробежал его взглядом.

— Мне жаль, что так получилось.

Грег забрал письмо, аккуратно запечатал и хлопнул Драко по плечу, так, что тот едва удержался на столе.

— Мне не повезло, в отличие от некоторых. Но это не значит, что я должен свернуть тебе шею. Даже если ты действительно сволочь.

— Ты на завтраке был? — усмехнулся Драко.

— Нет. Не хочется мне.

— Пошли. Потом письмо отправишь, — спрыгнув со стола, он потянул Гойла за рукав, тот послушно пошел следом.

Но в Большой зал попасть оказалось непросто. Столпившиеся у дверей ученики заполнили коридор, пришлось пристроиться с самого края. Тут же появился вездесущий Блейз.

— Авроры в школе. Еще больше, чем в прошлый раз. Большой зал проверяют на темные заклятья. Говорят, вчера кто-то разнес половину Запретной секции и украл манускрипт Салазара. Ну, тот самый, для чистокровных.

Драко оперся на стену, колени подгибались. С трудом сглотнул, почувствовав на себе пристальный взгляд. Блейз прищурился и спросил:

— Ты что-то знаешь?

— С чего бы? Но я сильно надеюсь, что Стоун не имеет к этому отношения. Иначе…

— Она ни при чем, — мотнул головой Забини. — Она…

Внезапно раздавшийся крик заставил обоих вздрогнуть и податься вперед. Какая-то малолетняя рейвенкловка, вцепившись в волосы Лиззи, пыталась вытащить ее из толпы. Драко и Блейз, распихивая локтями учеников, ринулись на помощь. Но девчонок разняли быстро. Лиз отделалась покрасневшими глазами, а обидчица — порванным воротом мантии.

Двери в Большой зал распахнулись, и Драко едва удержался на ногах — ученики ломанулись вперед, как стадо бешеных кентавров. Ему заехали локтем в бок, так что перехватило дыханье. Рядом мелькнула рыжая шевелюра девицы Уизли, и Драко еще успел очень нелицеприятно высказаться в ее адрес, а потом его подхватили и внесли в зал. Он отскочил в сторону, изрядно помятый и очень злой, и обнаружил, что сумка осталась где-то за дверью. Ругаясь сквозь зубы, поправил сбившийся на бок галстук и вытащил палочку.

— Акцио, сумка!

Грег, как раз появившийся в дверях, выпустил имущество Малфоя из рук.

— В коридоре валялась, — пояснил он, наблюдая, как Драко брезгливо накладывает очищающие заклинания.

Есть расхотелось. Драко быстро выпил кофе и, стараясь не смотреть на гриффиндорский стол, ушел.

Слизеринская гостиная была перевернута вверх дном. По лестнице из спальни спускались авроры. Обыск, значит. Ну конечно, кто, кроме слизеринцев, мог украсть книгу Салазара? Дьявол! Наверняка она исчезла еще в прошлом году, когда в школе хозяйничали Пожиратели. И не развали он вчера стеллаж, пропажу обнаружили бы лет через пять. Какой боггарт дернул произнести это чертово заклинание?!

Авроры прошли мимо него и скрылись в коридоре. Потом появился Слагхорн.

— Мистер Малфой, будьте добры, передайте всем, чтобы ждали меня в гостиной, я скоро вернусь.

Драко кивнул. Упал в ближайшее кресло и закрыл глаза. И что теперь? Не факт, конечно, что авроры заподозрят именно его, хотя чем не подозреваемый — сын Пожирателя, чистокровный… Он обхватил голову руками и уставился в пол. Узор на ковре переливался оттенками зеленого, и это почему-то успокаивало. Что говорить, если спросят? Врать или отважиться на частичную правду?

— Драко! Вас к директору! Срочно! — В проеме стояла растрепанная и испуганная Лиз. Ну вот. Началось. Драко медленно поднялся, пересек гостиную и уже у двери неожиданно протянул руку и дернул легонько за тугой черный локон.

— Не бойся. Все будет в порядке.

Лиз поджала губы и кивнула. Глаза у нее подозрительно блестели, то ли от бега, то ли от подступающих слез. Но у Драко не было времени с этим разбираться.

Горгулья отпрыгнула в сторону, как только он приблизился. За все годы в Хогвартсе Драко всего раз удалось побывать в директорском кабинете, и сейчас он не заметил особых отличий, если не считать портрета Снейпа.

У окна стояла Макгонагалл, а в креслах разместились Уилкинсон и незнакомый пожилой аврор. Еще двое молодых замерли с каменными лицами по обеим сторонам от двери.

— Добрый день, мистер Малфой, — кивнула директриса, оборачиваясь. — Присаживайтесь. Представители аврората хотели задать вам несколько вопросов. Вы, наверное, уже слышали о том, что произошло ночью?

Драко кивнул и сел в предложенное кресло. Уилкинсон подался вперед и уставился, как будто вознамерился прожечь взглядом дыру. И снова не к месту вспомнился Моуди.

— Мистер Малфой, вы были прошлой ночью в библиотеке?

— Был.

На лице Уилкинсона отразилось такое изумление, что Драко с трудом сдержал улыбку. Они, наверное, уже пытать его собирались, чтобы добиться признания. А тут — сюрприз.

— Что вы там делали? — спросил второй аврор, с неодобрением поглядывая на Уилкинсона.

— Составлял усовершенствованную формулу зелья от насморка, — ответил Драко, всем видом выказывая готовность помочь доблестным аврорам. — Последние несколько месяцев я помогаю профессору Слагхорну готовить зелья для мадам Помфри, поэтому свободного времени почти нет. Разрешение на передвижение ночью мне выдали, — он вынул из кармана пергамент и, развернув, положил перед аврорами. — Зелье от насморка — одно из простейших, но готовится почти два месяца. Недавно мне пришло в голову, что если немного изменить формулу, можно получить усовершенствованный вариант, и значительно сократить время приготовления. Но для этого нужно было свериться с некоторыми книгами из Запретной секции, — Драко перевел дух и взглянул на Макгонагалл, та слушала, поджав губы, и во взгляде читалось недоверие.

— И что же это за книги? — спросил Уилкинсон, изучив разрешение.

— Мафолиус Гиацинт, «Зелья под ногами», Аманда Брумстик «Яд или эликсир жизни» и Беллатрикс Маунтин, «Воздух-убийца». Эти книги входят в список условно запрещенных. Ученики со стабильным «превосходно» по зельям могут использовать их в работе. При жизни профессора Снейпа я читал их, — Драко снова посмотрел на директрису: — Прошу прощения, профессор Макгонагалл, я знаю, что нарушил несколько правил, и готов нести ответственность…

— Понесете-понесете, — кивнул пожилой аврор. — Не надо так спешить, мы еще не закончили. Кто, кроме вас, был вчера ночью в библиотеке?

Драко пожал плечами.

— Никого.

— Это вы опрокинули стеллаж? — нахмурился Уилкинсон.

— Да.

— Зачем?

— В Запретной секции появился полтергейст Пивз, и я пытался его прогнать. К сожалению, заклятье попало в стеллаж. Понимаю, что порча школьного имущества…

— Мистер Малфой, извольте отвечать на вопросы, а понимать будете потом, — Уилкинсон протянул руку. — Дайте вашу палочку.

Драко замешкался на секунду, но палочку отдал.

— Приори инкантатем!

Вспыхивали и гасли использованные заклинания. Розовый луч был третьим по счету. Уилкинсон положил палочку на край стола и потер лоб ладонью.

— Это вы взяли книгу Слизерина? Нет смысла врать, мы все равно узнаем правду.

— Нет, — Драко спокойно смотрел на аврора. — Я не брал.

— Вы уверены?

— Абсолютно, — ему очень хотелось верить, что голос звучит убедительно. На месте авроров он бы ни за что себе не поверил. Ну а вдруг? Бедный отец. Нарушение правил и порча школьного имущества — это одно, но кража манускрипта Слизерина — совсем другое. Тут выговором и снятыми баллами не отделаешься. Какого черта Поттера принесло вчера в библиотеку? Драко закусил губу. Он уже сказал, что никого не видел. Если предположить теперь, что книгу взял Поттер, авроры поймают его на лжи. Тогда не миновать аврората. И плевать, что они ничего не узнают о книге даже с веритасерумом, привод в министерство может стать именно той соломинкой, которая переломит хребет фестралу.

— У нас есть другие сведения, мистер Малфой. И мы даем вам шанс признаться здесь и сейчас, чтобы не затягивать неприятную процедуру.

— Какие сведения? — тихо спросил Драко.

— Вопросы здесь задаем мы! — рявкнул Уилкинсон. — Еще раз спрашиваю — это вы взяли книгу?

— Нет, — Драко вцепился в подлокотники кресла. — Я не брал ее.

Второй аврор поднялся.

— Хорошо. Официально объявляю, что вы, Драко Люциус Малфой, законный наследник Люциуса Абраксаса Малфоя, подозреваетесь в хищении темномагического артефакта, хранившегося до сегодняшней ночи на территории школы чародейства и волшебства Хогвартс, в Запретной секции библиотеки. Для выяснения обстоятельств прошу проследовать со мной. Допрос будет продолжен в аврорате.

Макгонагалл выступила вперед.

— Мистер Уилкинсон, мне кажется, ваш коллега слишком торопится. Мистер Малфой находится в Хогвартсе, и я, как директор, несу за него ответственность.

— Минерва…

Уилкинсон говорил что-то о совершеннолетии и правах, но Драко уже не вслушивался. Второй аврор схватил его за плечо, заставляя подняться.

— Пошли, Малфой. И не трясись, нашим парням до ваших далеко.

Драко дернул плечом, стряхивая руку, и пошел к камину. Волшебная палочка аврора утыкалась ему между лопаток. Он зачерпнул горсть дымолетного пороха и чуть не высыпал его на пол.

— Стойте! — Знакомый голос за спиной прозвучал резко и неожиданно, перекрывая пререкания Макгонагалл и Уилкинсона.

Поттер стоял на пороге и переводил взгляд с одного лица на другое. Когда очередь дошла до Драко, он моргнул и шагнул в кабинет.

— Стойте, — уже тише повторил он. — Профессор Макгонагалл, это я взял книгу.

Намерениям Гермионы не суждено было сбыться, потому что в гостиную ввалилась толпа галдящих гриффиндорцев, которые, как все нормальные люди, предпочитали в субботу отдыхать, а не корпеть над учебниками.

Гарри бездумно перелистывал страницы учебника, время от времени поглядывая в потемневшее окно. Метель, начавшаяся еще утром, не прекращалась.

читать дальше— Ну конечно, это Малфой, — донеслось от камина. Гарри прислушался. — Деннис сам слышал — Макгоннагал говорила Слагхорну… Больше некому… Да не знаю я, что именно пропало, но директриса была зла, как кошка, которой наступили на хвост…

Гомон не смолкал. Гарри поправил очки и придвинулся ближе к говорящим.

— Попрут его из школы, точно говорю. А то еще и в Азкабан отправят. Ему там папочка уже камеру обжил…

Мальчишки засмеялись, а Гарри, стараясь не привлекать внимания, выскользнул из гостиной.

Только спустившись этажом ниже, он позволил себе побежать. Как попадет в кабинет Макгонагалл, Гарри не представлял. Но ему нужно было убедиться, что то, о чем говорил Колин, — просто слухи.

У горгульи стояли авроры. Значит, все действительно серьезно.

— Здравствуйте, — Гарри провел рукой по лбу, как бы невзначай открывая свой знаменитый шрам… — Меня вызвала профессор Макгонагалл. Могу я пройти?

— Нам ничего не говорили…

Поттер, ненавидя себя, улыбнулся в лучших традициях Локхарта.

— Ну неужели ученик добровольно пойдет в кабинет директора? Тем более в субботу?

Один из авроров фыркнул и кивнул, отходя в сторону.

Взбежав по движущейся лестнице, Гарри поблагодарил Мерлина за незапертую дверь. Малфой стоял у камина, а хмурый аврор держал его под прицелом волшебной палочки.

— Стойте!

Все головы разом повернулись к нему. Надо было что-то придумывать и придумывать быстро — одного взгляда на застывшее белое лицо Малфоя было достаточно, чтобы желудок противно сжался.

— Стойте, — уже тише повторил он. — Профессор Макгонагалл, это я взял книгу.

— Поттер, объяснитесь, — голос директрисы был резким и требовательным. — А вы опустите палочку, — она взглянула на аврора, стоящего рядом с Малфоем.

Торопясь и отчаянно боясь показаться неубедительным, Гарри заговорил:

— Понимаете, я вчера пришел после ужина в библиотеку. Профессор Флитвик задал два фута эссе, а у меня было полтора... — Макгонагалл кивнула. — Ну вот, а мне надо только «Превосходно», потому что я хочу стать аврором, ведь вы же сами говорили… — Гарри обернулся к Уилкинсону, тот, все еще ничего не понимая, беспомощно развел руками и криво улыбнулся.

— Я увидел какую-то книгу, на обложке было что-то про чары, ну и решил заглянуть, а она... рассыпалась. Профессор, поверьте, она не выглядела такой уж древней, я применил Репаро, но не помогло. А миссис Пинс уже закрывала библиотеку. И... я ничего ей не сказал. А узнал все от Гермионы... — Гарри так искренне изображал раскаянье, что к концу речи на самом деле почувствовал себя виноватым.

— Что вы такое говорите, Поттер! — в голосе Макгонагалл удивление мешалось с возмущением.

— Я говорю… — Гарри шумно вздохнул, собираясь начать все заново, но директриса слабо махнула рукой и потерла пальцами виски.

— Поттер, вы не владеете простейшими навыками обращения с магической литературой? -Уилкинсон был удивлен. Кровь прилила к щекам, и Гарри опустил голову.

Старший аврор растерянно топтался у камина — то ли не решался задержать национального героя и притащить его в министерство, то ли у него не хватало на это полномочий. Наконец он прервал затянувшуюся паузу:

— Профессор Макгонагалл...

— Да. Вы можете идти и отпустите, пожалуйста, мистера Малфоя. Я думаю, это внутреннее дело школы.

— Но как же, у нас ведь… — аврор замолчал, выразительно глядя на нее.

— Ваше доказательство сгорело через пятнадцать минут после прочтения. Иных оснований задерживать мистера Малфоя нет. Или вы думаете, что здесь кто-то выгораживает преступника? — Гарри очень не хотелось, чтобы Макгонагалл когда-нибудь заговорила таким тоном с ним, и он не завидовал аврору. Однако тот до сих пор не выглядел убежденным.

.

— Профессор, а давайте я покажу, где оставил книгу… ну, то, что от нее осталось, — осторожно предложил Гарри. — Может быть, ее еще можно как-нибудь... спасти…

Уилкинсон застонал, театрально хватаясь за голову. Авроры у дверей хихикнули, старший резким движением спрятал палочку во внутренний карман мантии.

— Уровень знаний у учеников катастрофический. Мы в их годы такими не были, — прошипел он сквозь зубы, кивнул коллегам и исчез в пламени камина.

— Поттер! Ее нельзя восстановить. А благодаря вашему другу, — Уилкинсон кивнул в сторону Малфоя, — даже бренного праха теперь не найдешь.

— Он мне не друг, — ощетинился Гарри, из-под ресниц наблюдая за Макгонагалл. Она как будто разом постарела, ссутулилась и опустилась в ближайшее кресло.

— Мистер Малфой, вы свободны. А вы останьтесь, Поттер…

* * *

Кабинет почему-то оказался невыносимо длинным. Драко смотрел только в глаза Поттеру и шел не к двери, а к нему, и это длилось и длилось, почти бесконечно. Пока наконец ладонь не уперлась в теплое дерево, а Поттер не шагнул в сторону, давая пройти. Как во сне, Драко спустился по лестнице и, завернув в ближайший коридор, остановился, прислонившись плечом к стене. Было яснее ясного, что никакую книгу Салазара Поттер в глаза не видел. И вообще узнал о ее существовании только сегодня. Но зачем ему понадобилось вламываться в кабинет директора с ложным признанием, было непонятно. Нет, дурацкое гриффиндорское благородство это, конечно, не сказки для малышей. Во всяком случае, в отношении Поттера. Но всему же есть предел. И теперь Драко казалось, что вчерашний спонтанный поцелуй был только началом чего-то большего, неотвратимо и непоправимо надвигающегося. Масса вопросов и ни одного ответа.

Единственное разумное объяснение происходящего требовало срочного подтверждения. Если Поттер действительно унаследовал по чьей-то линии кровь вейлы, это нужно как можно быстрее выяснить, вместо того, чтобы сидеть на аврорских допросах и решать нерешаемые загадки. Да еще пропавшая книга! Вряд ли на такое отважился бы кто-то из слизеринцев, хотя ручаться Драко не мог. Как можно предсказать мотивы чьих-то поступков, когда даже в своих разобраться не в состоянии? Может, Поттер что-то знает, потому и прискакал спасать? Своих выгораживает?

Ноги сами несли к слизеринской гостиной, но когда до двери оставалось совсем немного, из тени выступила Лиз. Драко остановился, на смену всем чувствам приходила какая-то усталая обреченность. Что еще случилось? Вид у Стоун был хуже некуда — потерянный и жалкий, но главное — совершенно ей не свойственный.

— Вас отпустили?

Драко пораженно уставился на первокурсницу — это что же, она такая из-за него?

— А ты думала, я там навеки поселюсь?

Лиз преображалась на глазах, и Драко облегченно выдохнул. Перепуганные девочки были еще хуже слезливых девиц, потому что игнорировать их было сложнее. А теперь, когда в черных глазах появилась привычная уверенность, можно расслабиться и даже усмехнуться. Надо же, какие страсти. Объектом любви строптивых малолеток ему бывать еще не доводилось. Просто год сюрпризов.

— Мне нужно с вами поговорить! Не здесь, — заявила Стоун и, схватив его за рукав мантии, потянула обратно к лестнице. Заинтригованный Драко сопротивляться не стал, от души надеясь, что воинственный вид девчонки не предвещает какого-нибудь слюнявого признания.

Коридор на втором этаже оказался пустым. Лиз толкнула дверь в ближайший кабинет и отступила.

— Входите.

— Ну уж нет, дорогая. Может, с неотесанным Поттером такие шутки и проходят, но я вхожу исключительно после дам, — Драко согнулся в церемонном поклоне, стараясь не выпускать Лиз из поля зрения — с такими не по годам развитыми особами лучше быть настороже. Та фыркнула, вошла и встала у ближайшей парты, скрестив руки на груди.

— Зачем мне вас запирать?

— Понятия не имею. И даже гадать не буду, — Драко закрыл за собой дверь и, копируя позу девчонки, встал напротив. — Что ты хотела?

— Откройте вашу сумку.

— Зачем?

— Просто откройте. Мне кажется, вы найдете там кое-что очень интересное.

— Послушай, Стоун, у меня нет никакого желания играть в твои игры. Поверь, есть много занятий гораздо важнее.

— Ну да, например, варить очередной антиприворот.

Драко моргнул.

— Какого?.. — Шагнуть к парте и, перевернув сумку, вывалить все содержимое, было делом пары секунд. Серебряная вязь на черной тисненой коже резанула по глазам так, что пришлось зажмуриться. Драко протянул руку и на ощупь взял книгу. Странное покалывающее тепло разлилось от кисти до локтя.

Медленно-медленно выдохнуть и повернуться к девчонке. Только не сорваться. Только не здесь. Только не Круцио. От скачущих мыслей кружилась голова, во рту пересохло, голос показался чужим.

— Зачем?

Стоун протянула руку и осторожно, кончиками пальцев прикоснулась к обложке.

— Это она, да? Книга Слизерина?

— Зачем ты это сделала?

— Это не я. Я просто…

Девчонка как будто очнулась, вскинула подбородок и смотрела не моргая.

— Вы же владеете легиллименцией. Проверьте. Это не я.

Какая, к дементорам, легиллименция? Что она несет? Если сейчас сюда войдет кто-нибудь… Драко сгребал рассыпанные на парте вещи, запихивая их обратно в сумку, перья топорщились, чернильница выскальзывала, пальцы словно онемели. Только когда книга Салазара втиснулась между учебниками, он достал волшебную палочку. Взмахнул, прошептал несколько маскирующих заклятий. Ни авроров, ни профессоров они в заблуждение, конечно, не введут, и все же… так немного спокойнее.

Стоун молча наблюдала, нужно было срочно взять себя в руки. Впадать в панику перед ней — это уже ни в какие ворота.

— Что ты знаешь?

— Только то, что видела. Сегодня утром, перед входом в Большой зал. Ну… когда мы подрались с идиоткой Миджен, и вы с Блэйзом пробились к нам, я видела Джиневру Уизли.

— Я тоже видел. И что?

— Ничего. Только ваша сумка каким-то неведомым образом оказалась в ее руках. Меня зажали между ней и Миджен, а потом выпихнули из толпы. Пришлось пережидать. Я не видела, как она подкладывала книгу, но могу поклясться, что слышала «Акцио». А потом… когда вас уже вызвали к директору, в гостиную пришел профессор Слагхорн. Он рассказал о том, что случилось в библиотеке…

— Джинни Уизли. Интересно.

Драко прошелся по классу, от двери до окна, от окна до двери, дошел до кафедры. Уизли, Уизли... Но зачем? Мстит? За что? В этом году он еще ни разу с ней не пересекался, да и вообще вел себя до неприличия тихо. Чертовщина какая-то. Надо успокоиться и подумать.

— Откуда ты знаешь про антиприворот? — резко спросил он, уставившись на Стоун.

Та пожала плечами.

— Мне показалось, что вы не из тех, кто занимается благотворительностью. Не думайте, ваши маскирующие заклятья были в порядке, просто я не случайно мимо проходила, а в зельях немного разбираюсь. Мой дедушка… увлекается. И меня многому научил.

Драко покачал головой и не смог сдержать улыбку.

— Я рад, что это мой последний год в Хогвартсе, и не завидую тем, кому предстоит общаться с тобой в ближайшие шесть лет.

Лиз хмыкнула и опустила глаза. На смуглых щеках разлился румянец. Кажется, такой сомнительный комплимент пришелся ей по душе.

— Блейз рассказал, как ты заперла Поттера…

— Это было глупо, я знаю.

— Точно, очень глупо. Но я сейчас не об этом. Просто я думаю, что твой дедушка увлекается не только зельями.

— Я… не хочу об этом говорить.

— Хорошо, — кивнул Драко, вернулся к парте и присел рядом. — А о чем хочешь?

— О вас, — быстро ответила Стоун.

— Надо же, а мне показалось, что ты знаешь обо мне даже больше чем я сам, — Драко многозначительно посмотрел на сумку.

— Может быть. Но это случайность и не считается.

— И что же ты хочешь знать?

— Например, что вы будете делать с книгой?

— Почему ты думаешь, что я скажу тебе правду?

— Потому что в любой момент можете наложить на меня Обливиэйт. И думаю, вы так и сделаете. Прямо сейчас или немного позже.

— Тогда ты все равно все забудешь, и о книге, и об этом разговоре, — Драко разглядывал Лиз все с большим интересом. Она отчаянно напоминала ему Грейнджер — смесь ума и безрассудства, только Стоун была слизеринкой, поэтому ее безрассудство было обоснованным, а ум — более гибким.

— Но пока-то я помню, и мне хочется знать, — это прозвучало совершенно по-детски, и Драко только сейчас осознал, что разговаривает с первокурсницей почти на равных, немного снисходительно, немного свысока, впрочем, не больше чем с Гойлом или Панси. Это было необычно. Что же там за дедушка такой, если за одиннадцать лет умудрился вырастить подобный уникум? Надо будет узнать, наверняка обнаружится масса интересного.

— Я не буду стирать тебе память, — Драко взял сумку и пошел к выходу. — Может, в другой раз. И на вопрос отвечу. Только позже. В качестве благодарности.

Теперь стоило подумать, где переждать оставшиеся полдня. От книги надо избавиться. Спрятать, наложить побольше защитных и охранных чар. Но где? В замке — рискованно. В Хогсмиде — тем более. Оставался только Запретный лес. И Драко решил отправиться туда после отбоя.

Кабинет директора Поттер покинул с максимальной скоростью — находиться в одном помещении с Макгонагалл после лжи, которую он на нее обрушил, было тяжело.

Наложенное взыскание его не расстраивало, потому что он его вполне заслужил. Но и угрызений совести Гарри не испытывал. Уверенность в том, что он все сделал правильно, растекалась внутри каким-то теплым облаком. Гарри прыгал через две ступеньки, и ему было плевать, что до начала каникул он отдан на растерзание мадам Пинс. И тесный контакт с пыльными библиотечным формулярами тоже не пугал. Зато теперь будет неограниченный доступ к картотеке, а это может пригодиться Гермионе. И пусть Рон только попробует сказать, что он не помогает. А после Рождества… Хотя, об этом еще рано думать — почти месяц впереди.

читать дальше

В гриффиндорской гостиной было пусто — время обеда, все в Большом зале. Но Гарри сейчас не хотелось становиться объектом пристального внимания друзей, поэтому он, захватив мантию-невидимку, отправился в Хогсмид, решив перекусить в «Сладком королевстве».

Метель так и не стихла, и Гарри медленно шел обратно по пустым улицам, сквозь ветер. Так просто — не думать ни о чем, кроме колючих снежинок и рвущейся из рук мантии. Как будто не осталось в мире ничего, кроме разбушевавшейся погоды.

В Хогвартс он вернулся почти перед ужином. Поднялся в башню. Рон и Гермиона сидели в углу, на столе перед ними высились стопки книг, из-за которых виднелись только макушки.

Гарри подошел, и, торопясь, пока друзья не успели засыпать его вопросами, вывернул карманы, высыпая прямо на пергаменты прихваченные из Хогсмида лакомства. Рон сразу зашуршал обертками, а Гермиона, равнодушно взглянув на угощение, тяжело вздохнула.

— Гарри, надо серьезно поговорить.

Рон выпучил глаза и чуть не подавился бисквитным котелком.

— Сейчас?.. — с трудом сглотнув, выдавил он.

— Ну… после ужина?

— А может завтра? — с несчастным видом предложил Гарри. — Я жутко устал и лучше пошел бы спать…

Рон активно закивал головой, поддерживая друга.

— Хорошо, — сдалась девушка. — Тогда завтра вечером, а днем я еще кое-что уточню…

— Вот-вот. Я все еще надеюсь, что ты ошибаешься…

Под суровым взглядом Гермионы Рон замолчал и выбрался из-за стола.

Друзья отправились ужинать, а Гарри, только оставшись в одиночестве, понял, что Гермиона не собиралась расспрашивать о том, где он пропадал столько времени. Значит, нашла что-то важное обо всех этих странностях с Малфоем. Ну что ж, вряд ли за день что-нибудь изменится, а завтра вечером он все узнает.

Гарри поднялся в спальню и растянулся на кровати, задернув полог. День был и правда утомительным, но спать не хотелось. Какая-то навязчивая мысль вспыхивала в сознании, как снитч над квиддичным полем, и тут же исчезала, не давая себя поймать.

Гарри лежал, прикрыв глаза, лениво припоминая события прошедшего дня. Будто погрузился в думосбор, плавно покачиваясь среди мерцающих нитей. Сквозь дрему он слышал, как в спальню пришли ребята и теперь укладывались спать, переговариваясь о чем-то. Гарри перевернулся на бок, устраиваясь удобнее, обхватил подушку. Пальцы привычно коснулись квиддичной перчатки. Он вытащил ее, и ленивое спокойствие как рукой сняло. Гарри вглядывался в затейливые завитки монограммы, ощущал мягкую кожу на ладони, и уверенность в том, что он защищал невиновного, таяла.

То есть, Гарри по-прежнему знал, что поступил правильно, но при этом не был уверен, действительно ли Малфой не брал книгу. Это озадачивало до боли в висках. Сна не осталась ни в одном глазу. Гарри перевернулся на другой бок, со скрупулезностью гоблина прокручивая в памяти события прошлой ночи. До мелочей, до секунд. Сбивался, кусал губы и начинал сначала.

Малфой — сосредоточенно записывающий что-то на пергаменте, почти прозрачный в голубоватом свете Люмоса, нереальный, хрупкий, как «нежные вафли Линди Свит — тают, едва коснувшись языка». Малфой — порывистый, обжигающий, как, наверное, ветер в пустынях. Малфой — вцепившийся в плечи, приоткрывающий сухие губы…

Гарри тихо застонал, съежился на краю кровати, обхватив колени.

Малфой — с потемневшими от ярости глазами, презрительно кривящий рот, выплевывающий обидные, злые слова… Малфой, отталкивающий его, швыряющий в лицо мантию… Такой Малфой вполне мог украсть книгу. Но ему негде было ее спрятать. Если только уменьшающие чары…

От раздирающих противоречивых мыслей голова разболелась так, как при Волдеморте. Только боль не сосредотачивалась в шраме, она заполняла собой весь череп.

Гарри сел на кровати и прислушался — тихо. На цыпочках подошел к окну. Непогода улеглась, и спокойный холодный лунный свет переливался в белых сугробах, будто в грудах драгоценностей.

Натянув поверх зимней мантии невидимку, Гарри спустился в гостиную и выскользнул из башни — Полная дама спросонья даже не поняла, что случилось.

* * *

Из замка удалось выбраться без проблем. Видимо, в качестве компенсации за этот бесконечный ужасный день. На улице было холодно. Драко застегнул мантию, обмотался шарфом и пошел к Запретному лесу. Книга за пазухой оттягивала рубашку, но то самое покалывающее тепло, которое он почувствовал, впервые прикоснувшись к ней сегодня, не исчезло, и от этого на душе становилось спокойнее.

Однако стоило ему сделать несколько шагов под деревьями, как все спокойствие улетучилось. Лес надвигался с обеих сторон, и Драко кожей чувствовал опасность, которую таило в себе это гиблое место.

Сойдя с тропинки и сделав всего несколько шагов в чащу, он остановился. Ему показалось, или действительно совсем рядом хрустнула ветка? Страх приковал к земле, и никак не получалось сдвинуться с места. Ну как мальчишка, честное слизеринское! Драко сжал зубы и заставил себя шагнуть дальше.

— Малфой! Подожди!

Как он умудрился не выронить палочку, оставалось загадкой. Дернувшись, Драко обернулся. Мгновенная паника сменилась чудовищным облегчением. Поттер, соплохвост его забодай!

— Мерлин, да что же это такое! Ты на меня следящие чары что ли наложил? — злиться не получалось — слишком быстрая смена эмоций лишила сил.

Поттер торопился, запинался в глубоком снегу, одновременно запихивая в карман мантию-невидимку.

— Постой, — он шумно вздохнул, подходя ближе, — мне очень нужно…

Как будто я куда-то бегу, рассеянно подумал Драко, разглядывая растрепанного героя. Да даже если бы захотел, разве от него убежишь.

— Ну?

— Это ты взял книгу? — на выдохе выпалил Поттер и замер, ожидая ответа. На лице был написан неподдельный интерес.

Драко закатил глаза. Он хотел сказать что-нибудь язвительное, но вдруг понял, что не сможет. Почему-то стало очень обидно. Даже лес не казался теперь таким уж страшным. Лучше в лес, чем стоять тут и понимать, что Поттер не верит. И не верил никогда. Приперся, наврал аврорам...

— Поттер, тебя случайно Обливиэйтом не приложили? Я вообще-то слышал твое чистосердечное признание.

— Значит у тебя хороший слух, — гриффиндорец неловко прятал руки в широкие рукава мантии, переступал с ноги на ногу, притаптывая поскрипывающий снег. — А раз хороший слух, значит и вопрос мой ты услышал. Неужели трудно один раз просто ответить? — спросил и уставился не моргая. Василиск недоделанный.

— Просто? — Драко дернул застежки мантии. Кровь стучала в висках, и было почти не слышно собственных слов. — У тебя все просто, Поттер. Всегда! — вытащив из-под рубашки книгу, Драко бросил ее на снег. — Давай, зови авроров.

Поттер вздрогнул от неожиданности и отступил на шаг.

— Это она, да? Ух ты...

Из горла рвался истерический смех. Поттер был сейчас ну точь-в-точь Лиззи, так же восторженно пялился на серебрящуюся переплетающуюся вязь. Это не жизнь, это какое-то Мунго на выезде. Драко бухнулся на колени, подобрал книгу, аккуратно отряхнул и провел мокрой от растаявшего снега ладонью по лицу.

— Ну, успокоился? Откуда она у тебя?

Драко уже ничего не понимал. Поттер уселся рядом, авроров не звал, да еще и вопросы задавал… странные.

— У невесты своей спроси, — огрызнулся он, бережно вытирая влажную обложку рукавом.

— У какой? — Поттер удивленно моргнул.

Драко фыркнул. Ситуация казалась настолько абсурдной, что и относиться к ней хотелось соответственно. Конечно, что может быть обычнее — сидеть рядом с Поттером на снегу в Запретном лесу, держать в руках запрещенный фолиант и болтать о невестах.

— А, ну да, я забыл, у тебя же их — толпы.

— Тебе завидно, что ли? — Голос прозвучал резко, но губы подрагивали, и Драко с удивлением понял, что Поттер с трудом сдерживает улыбку. Ну и ну.

— Во-первых, у тебя отвратный вкус, поэтому на твоих невест я не претендую, своих не знаю куда девать, — он усмехнулся, вспомнив о Лиззи. — Во-вторых, дешевая популярность — это твой конек, — Драко внезапно посерьезнел и добавил: — А в-третьих, почему ты не зовешь авроров? Совсем рехнулся со своим долбанным благородством?

— Каких авроров? Ты хочешь выбрать себе невесту из авроров? — Поттер откровенно паясничал. Драко зачарованно смотрел на него и ловил себя на мысли, что не хочет, чтобы этот дурацкий диалог заканчивался. Черт с ним с Салазаром, и с аврорами, и с идиоткой Уизли. Они все там — в замке, в Лондоне — далеко. Очень далеко. А Поттер — близко.

— Я уже говорил, что ты псих? И чувство юмора у тебя соответствующее.

— Зато оно у меня есть. Зачем тебе авроры? Ты же все правильно услышал... — Поттер вдруг резко наклонился вперед и выхватил у Драко книгу. — Я уничтожил редчайший артефакт. Потому что я придурок, воспитанный магглами и не желающий учиться. И все об этом знают. — В голосе не осталось веселья, он стал резким, сухим, и каким-то… ломким. Поттер взглянул исподлобья и раскрыл книгу.

— Стой! — Драко дернулся, хватая за руки, и замер от нахлынувшего дежа вю. Такое уже было. Почти такое. Только теперь вместо жабы в ладонях Поттера лежала горсть серебристого пепла.

— Неважно, — гриффидорец шевельнул пальцами, и пепел тонкими струйками высыпался на снег. — Я все-таки сказал правду, — криво усмехнулся он, вытирая опустевшие ладони о полы мантии.

Драко смотрел на серебристые точки, которые мерцали в темноте, и не верил, что все это происходит на самом деле. Даже эмоций не осталось. Никаких.

— Ты только что уничтожил книгу, которой несколько веков. Зачем?

Поттер медленно поднялся на ноги, с преувеличенной аккуратностью отряхивая налипший на мантию снег.

— За тем, что так будет лучше, — хрипло сказал он, проведя растопыренной пятерней по волосам.

Драко поднялся следом. И только сейчас понял, как замерз. Торопливо застегнул рубашку и мантию, сунул руки в карманы, борясь с желанием подышать на заледеневшие пальцы. Оставался еще один вопрос, который обязательно нужно было задать. Он отбросил челку со лба и посмотрел на Поттера.

— Ты ведь не думаешь, что это я. Почему?

— А я вообще никогда не думаю. Забыл? Извини, что теперь тебе нечем меня шантажировать. — Поттер пнул ближайший сугроб, и серебряный пепел окончательно затерялся под снегом. Драко нахмурился, пытаясь понять, о чем речь. А потом не выдержал и расхохотался. Мерлин, ну какой же идиотизм! Да пусть бы думал, что хочет, Ему не должно быть до этого никакого дела. Но дело почему-то было. Хотелось объяснить... Может, в качестве благодарности за сегодняшнюю ложь, может, еще зачем-то...

— Ты всерьез думаешь, что я собирался тебя шантажировать этой книгой?

Поттер насупился, опустил голову и обхватил себя руками. Наверное, тоже замерз.

— Знаешь, Малфой, я всегда знал, что слизеринцы и благодарность вещи несовместимые. И можешь быть уверен, то, что я сказал, я сказал не ради тебя. Вот совершенно... Просто я знал, что ты не мог взять эту чертову книгу. Знал, но не был уверен. Ведь тогда, в коридоре... Я бы заметил. Она такая здоровая, а ты... А раз не уменьшил сейчас, значит, и тогда не мог. Только если это кто-то другой, то какая тебе разница, что с ней случилось?

Драко распирало от двух противоречивых желаний — шагнуть к Поттеру и повторить... то, что произошло прошлой ночью, потому что смотреть, как он кусает губы, краснеет, злится, было невыносимо. Но второе желание казалось гораздо разумнее, а Драко очень боялся натворить каких-нибудь непоправимых глупостей. Пусть лучше — так.

— Думай, что хочешь, Поттер, — вздохнул он. — Даже если бы мир перевернулся, и я попытался тебе что-то объяснить, это было бы бесполезно. С какой стати ты должен мне верить?

.

— А ты попробуй. Просто попробуй...

Драко запрокинул голову, стараясь разглядеть сквозь переплетение ветвей небо. А если честно, просто чтобы не смотреть на Поттера. Сложно все это. И уходить не хочется. И остаться нельзя.

— Ладно, — сказал он наконец. — Представь, Поттер, что ты находишь в своей сумке книгу, за кражу которой тебе светит Азкабан. И, вероятно, не только тебе. Книга эта — очень ценная, за нее пол-Гринготтса отдадут. А один благородный идиот уже признался, что ее уничтожил. Как ты поступишь?

— Я? Постараюсь, чтобы книгу постигла уготованная ей участь. Никакая древняя рухлядь не стоит человеческой судьбы. Она опасна сама по себе, а если ее найдут после всего... — Поттер пожал плечами. — Но это я, не ты.

— За подобные книги, в прошлые века маги шли на костер не задумываясь. Потому что магический мир — ничто без накопленных столетиями знаний. Ты вырос с магглами и понятия не имеешь, как это — с рождения знать, что ты чистокровный волшебник. Тебе плевать на традиции, ты живешь сейчас, и тебя не волнует, что было вчера и что будет завтра. Ты не знаешь, как может быть по-другому. А я знаю. К тому же, я не смог бы ее уничтожить, даже если бы захотел. Это все равно, что убить фамилиара. Чары делали книгу живой, Поттер. Я чувствовал ее, и знал, что она меня чувствует. Тебе не понять, ты полукровка.

— Ах, прости. Забыл. Действительно, полукровка. И вообще не понимаю, о чем могу разговаривать с таким чистокровным засранцем. Можешь пойти и утопиться в озере, оплакивая свою невосполнимую потерю. Только что-то я не припомню, чтобы ты переживал за судьбы магического мира в кабинете Макгонагалл, — Поттер сунул руки в карманы и пошел прочь. Драко сорвался с места, обогнал и встал перед ним, загораживая дорогу. Все шло не так. Неправильно. От первого до последнего слова. А как правильно — Драко не знал.

— В кабинете, знаешь ли, мне было не до мира. Благодаря твоей чертовой подружке, я чуть в Азкабан не загремел. Понятия не имею, какая мантикора дернула ее это сделать, но

наверняка ты имеешь к этому прямое отношение. Я не уверен, что ты об этом знал, и не представляю, зачем наврал аврорам, и... — Драко задохнулся и договорил, отводя взгляд: — и все остальное.

— И что? Какое все это имеет значение, если книги больше нет? Все закончилось, живи, Малфой, как жил.

Вот и поговорили. Черт, еще вопрос — кто здесь больший идиот. Надо было прекращать этот отвратительный фарс. Драко прищурился и усмехнулся.

— Жить? Что ж, спасибо за совет. И можешь передать своей Уизлетте, что если такое повторится, я наплюю на огласку и сразу пойду в аврорат. Надеюсь, ей еще не все мозги бладжерами повышибало.

Драко развернулся и пошел к замку, спиной чувствуя колючий взгляд Поттера. Но через несколько метров дернулся вперед от неожиданного болезненного удара по затылку. Под пальцами крошился оставшийся на волосах слипшийся снег. Драко резко обернулся.

— Ах так?! — задохнувшись от ярости, он ринулся обратно к Поттеру. Тот успел слепить еще один снежный комок и попытался отпрыгнуть в сторону, но зацепился за какую-то корягу и повалился на землю. — Ну, Поттеррр! Держись!

Драко упал на колени рядом, хватая снег и запихивая за шиворот этому чокнутому придурку. Поттер заорал, как раненый гиппогриф, вывернулся и навалился сверху.

— Все, Малфой, ты покойник...

Поттер был тяжелее, и Драко понимал, что без магии справиться с ним не сможет. Пальцы гриффиндорца жестко обхватывали запястья. Наверняка завтра будут синяки. Но сейчас он не чувствовал боли — только тяжесть. В ушах стоял странный звон, наверное, от падения, или от поттеровского снежка. Сопротивляться не хотелось, да и не вышло бы — даже пальцами пошевелить получалось с трудом. Но Драко не мог так просто сдаться.

— Представляю... завтрашние... заголовки, — с трудом выговорил он, все еще пытаясь высвободить руки. На лице таяли снежинки, и по носу ползла капля, щекоча и отвлекая. — Спаситель мира с особой жесткостью... убил сокурсника в сугробе.

— Ты прав. На сегодня подвигов с меня хватит, — шепнул Поттер, почти касаясь губами кожи, и Драко замер, отчаянно боясь, что он сейчас поднимется и уйдет. Но вместо этого Поттер слизнул раздражающую каплю, обжигая горячим дыханьем замерзший нос, а потом резко перевернулся, перетягивая Драко на себя, и демонстративно разжал руки.

Драко зачарованно смотрел в запрокинутое лицо. На стекла очков налипли снежинки, интересно, как он еще видит что-то? Или не видит? Драко протянул руку, снял раздражающий предмет и аккуратно отложил подальше. Так было гораздо лучше. Глаза Поттера оказались вовсе не такими уж большими — обычными. Но очень-очень зелеными. Только не думать ни о чем. Не думать. Не сейчас.

Мокрые пальцы запутались в мокрых черных волосах, Драко нагнулся ближе и прижался губами к чуть шершавым губам. Они не были ни влажными, ни мягкими, как у Панси, они были... другими. И они поддавались, раскрывались навстречу, как будто Поттер только и ждал, когда...

Один раз. Всего один раз. Никогда больше. Даже не думать...

Сердце колотилось как бешеное. Драко втянул носом воздух и скользнул языком глубже. Ну же, Поттер. Ответь мне. Ответь...

Когда холодные пальцы скользнули вдоль виска, и Драко снял с него очки, Гарри вдруг почувствовал себя невероятно беззащитным. Но потом его губ коснулись обветренные губы, и все встало на свои места. Не надо стараться сделать все «как положено», переживать, что не получится, как с Чжоу, как с Джинни. Все так просто — он даже не задумывался, что делает, встречая поцелуй, чувствуя каждое движение губ. Это было не похоже на прошлую ночь, когда в памяти остались лишь сжигающие эмоции. Сейчас Гарри отчетливо понимал, что происходит, и отчаянно боялся, что вот-вот все закончится.

читать дальше

На краю сознания билась паническая мысль: если Малфой опять попытается сбежать, то он догонит его и свернет шею, потому что Драко не должен уходить…

Руки сами сомкнулись замком на спине слизеринца, прижимая теснее, будто стараясь согреть и защитить.

Малфой отстранился, посмотрел внимательно, а потом склонился снова, обводя языком губы Гарри, едва заметно прикусил нижнюю, обхватил лицо мокрыми ладонями, углубляя поцелуй.

Поттер закрыл глаза: пусть на свете не будет больше ничего — только ладони на щеках, только губы... Он приоткрыл рот, давая больше доступа, провел языком по зубам Драко. Иррациональный страх потерять Малфоя исчез, и Гарри уже смело, уверенно, словно имел на это право, раскрытыми ладонями обнял чуть выгнутую спину, обтянутую шерстяной мантией.

А потом Малфой положил руки на плечи, ткнулся холодным носом в шею, часто дыша и щекоча губами кожу.

Гарри шумно вздохнул. Он мечтал сейчас только об одной... нет, о двух вещах: чтобы Малфой никуда не делся, и чтобы ему было тепло. Эти желания причудливо сплетались между собой, Гарри вдыхал ставший уже знакомым и родным запах кожи Драко, от его теплого дыхания пробирало сладкой дрожью до самых костей.

Очень странное ощущение: будто опора выскользнула из-под спины, а кончики пальцев слегка покалывало.

Драко вдруг резко поднял голову и вцепился в плечи Гарри.

— Что это? — выдохнул он в ухо. — Что ты сделал?!

Поттер завертел головой, пытаясь понять, что случилось, но при этом не желая выпускать Малфоя. Наконец ему удалось вывернуться чуть на бок, и он наконец-то смог оглядеться. Далеко смотреть было не надо — прямо перед глазами оказалась черная сырая земля с торчащими из нее изумрудными пиками пробивающейся травы. Гарри удивленно потряс головой, потом все же решился пожертвовать объятиями и освободившейся рукой достал волшебную палочку.

— Акцио, очки.

Водрузив их на нос, Гарри с изумлением понял, что они с Малфоем оказались на весенней прогалине. В пяти футах уже начинался снежный наст с неровно обтаявшими краями, а под ними была просто земля. И если бы не на глазах вырастающая зелень с редкими вкраплениями мелких белых цветочков, Гарри решил бы, что они целовались с Драко до самой весны. В холодном ярком свете луны, отражающемся в сугробах, представшая перед ним картина завораживала.

— Это не я, — поспешил отказаться он, но поняв, что все равно не поверят, добавил: — Я не хотел… То есть хотел просто чтобы ты не замерз… — окончательно смутившись, Гарри уткнулся в плечо Малфоя.

— О да, теперь я, конечно, не замерзну, — ехидно протянул тот. — Сначала ты вывалял меня в снегу, теперь в грязи, что дальше?

Драко протянул руку и сорвал ближайшую травинку, подозрительно повертел ее в пальцах и вдруг хихикнул.

— Поттер, а если я захочу, чтобы тут сейчас вырос баобаб, сможешь?

Мантия впитывала влагу оттаявшей земли как губка, и сырость уже добралась до тела.

— Если ты меня высушишь, то я смогу все, — Гарри начал подниматься, забыв выпустить Малфоя.

— Эй-эй, стой! — тот проворно вывернулся и вскочил. Прошелся по периметру прогалины, разглядывая подтаявший снег, потом обернулся, как будто что-то вспомнил, и, направив волшебную палочку на Гарри, прошептал очищающее и высушивающее заклятья, снял свою мантию и, встряхнув, повторил маневр.

— Так гораздо лучше. — Теплый ветерок заклинания согрел, но ощущения прижавшегося Малфоя не заменил. Гарри поежился от внезапного чувства потери, протер полой мантии очки и, чтобы отвлечься, нарочито бодро поинтересовался: — Ну, где баобаб растить будем?

Малфой медленно подошел, остановился рядом, прищурился и смотрел так, как будто хотел о чем-то спросить. Но так и не спросил, только качнул головой.

— Я передумал. Не надо баобаб. Ничего не надо.

От острого ощущения недосказанности по желудку потек неприятный холодок.

— Ну не хочешь — не надо, я все равно не знаю, как твой баобаб выглядит, — беспомощно сказал Гарри, не отрывая взгляд от Малфоя.

— Я сам не знаю, — тихо сказал тот, — слышал только. Пойдем. Поздно уже.

Поттер послушно развернулся и побрел к замку почти наугад, глядя на мерцающий голубыми искрами снег под ногами. Только сейчас он понял, что действительно замерз, но холод был не снаружи, а внутри. Таким потерянным и беспомощным Гарри не чувствовал себя уже давно, было странное и непривычное ощущение, что от него ничего не зависит. Он безотчетно ссутулился, стараясь стать как можно меньше, а еще лучше — вообще раствориться в воздухе, прямо там, у проталины, которая, лишившись магической защиты, покрылась изморозью, и зеленая трава на глазах становилась грязно-желтой и ломкой.

Малфой молча шел рядом и только когда подошли к замку, сказал:

— Мантию-то свою драгоценную надень. И... спасибо.

Гарри медленно вытащил из кармана комок мерцающей ткани.

— А как же ты? Давай вместе, я тебя провожу — она большая.

Малфой нахмурился, но потом, как будто решив для себя что-то, шагнул ближе.

— Ладно. Давай.

Гарри расправил мантию и, накинув одну ее полу себе на плечо, приглашающе махнул второй.

Малфой обернулся в сторону леса, легко взмахнул палочкой и заклятье \"Облитеро\" скрыло все следы — снег снова стал ровным и гладким. Словно и не было ничего.

В коридорах Хогвартса царила мертвая тишина, какая бывает только глубокой ночью, когда даже самые отъявленные безобразники уже спят. Они тихо шли, скрытые мантией, и только шорох волшебной ткани раздавался в ушах. Несмотря на маленькое пространство, Гарри старался находиться как можно дальше от Малфоя, чтобы не задеть его ненароком ни боком, ни рукой. Он повернул голову в другую сторону — десять дюймов жаркого воздуха были слишком маленьким расстоянием, отделяющим его от Драко. Под прозрачной, но плотной тканью нечем было дышать — горький травяной запах Малфоя, казалось, распространился везде: щекотал ноздри, проникал под кожу, забивал горло, мешая ровным вдохам.

Путь к подземельям казался бесконечным, но его вообще не должно было быть. Они должны были остаться там, в лесу, где хорошо и правильно. Только все закончилось, и теперь Гарри машинально шагал, прислушиваясь к чужому дыханию у себя под боком.

— Все, пришли, — шепнул Малфой, но вместо того, чтобы скинуть мантию, вдруг притянул Гарри к себе, прижался губами к губам и сразу отпрянул. — Забудь, Поттер. Все забудь.

Выскользнул из-под мантии и, шепнув пароль, исчез в открывшемся проходе.

Легкая ткань бесшумно упала на пол. Гарри стоял как соляной столп, не отрывая взгляда от сомкнувшегося изображения змеи на стене. Он чувствовал себя опустошенным и очень уставшим. Последнее прикосновение губ Малфоя будто вернуло его к реальности — ничего не было, нет и не может быть. Наваждение отступало, оставляя тупую боль в груди и гулкую пустоту в голове.

По инерции подобрав мантию, Гарри медленно пошел в башню. На цыпочках он прокрался в спальню и скрылся за пологом своей кровати, но стоило закрыть глаза, как память услужливо принималась подкидывать картинки из недавнего прошлого. Именно те, которые последний поцелуй и слова Малфоя должны были стереть навсегда. Все то, что не должно было случиться и казалось полным бредом, в темноте спальни словно обретало новую жизнь.

Гарри чувствовал себя заблудившимся в лабиринте, по сравнению с которым лабиринт, выращенный Спраут к Турниру Трех Волшебников, казался прямой аллеей.

С тех пор он повзрослел — знание о том, что не все люди такие, какими кажутся, далось ему нелегко, ценой нескольких жизней, но все же он понял. И был благодарен странной магии за то, что смог увидеть хорька с другой стороны — тот не изменился, нет, он оставался все таким же заносчивым и высокомерным гадом. Просто теперь Гарри видел, что это самое обыкновенное, нормальное гадство, а не воплощение всех зол. И если удачно «ткнуть» это гадство, оно может очень мило краснеть и смущаться, оно может разочарованно вздыхать, надеяться, бояться. Может подарить крышесносные поцелуи, а потом бросить. Ничего особенного. Просто Драко.

Криво усмехнувшись, Гарри вспомнил, как Малфой обвинил его в том, что у него «все просто». Но сложные вещи уже не привлекали Поттера — побыв в эпицентре запутанных событий, ему совершенно не хотелось опять там оказаться. Он даже научился принимать свое странное отношение к Драко, что не мешало надеяться на завтрашний разговор с Гермионой.

Если не удастся избавиться от этого наваждения, все будет очень непросто, и сегодняшняя ночь — тому подтверждение: надежды на то, что слизеринец обрадуется свалившемуся на голову влюбленному врагу, не было.

Гарри разделся и, бросив скомканные вещи в ноги, нырнул под одеяло. А закрыв глаза, увидел лицо с тонкими чертами и покрасневшим носом, опять почувствовал теплое дыхание на шее. Внизу живота сладко заныло. Он перевернулся, утыкаясь лбом в подушку, — совсем не просто.

Еще немного поерзав и уже засыпая, Гарри вспомнил о том, что Малфой говорил о Джинни.

«Вот завтра возьму и просто спрошу у нее…» — подумал он, проваливаясь в сон.

* * *

Драко поднялся в спальню, аккуратно сложив мантию, повесил ее на спинку стула, тщательно расправил складки, снял галстук, прошел в душ и долго стоял под теплыми струями, закрыв глаза. Отчетливое ощущение, что он спит и видит сон, не проходило. Реальность казалась странной, зыбкой, подрагивающей, как вода в озере, когда гладкая поверхность покрывается мелкой рябью от легкого ветра.

Закутавшись в одеяло, Драко лежал, уставившись в темный полог над головой, но видел другое — искрящийся снег, черную землю с пробивающимися зелеными побегами, такими же зелеными, как… И чувствовал тепло, которое пропитывало воздух, струилось из влажной почвы, поднималось легким, едва заметным глазу паром. Тепло магии. Тепло Поттера.

Драко много слышал о спонтанных выбросах магии, но самому ему пришлось пережить такое всего один раз, в восемь лет. Вспыхнувшая метла и испуганные глаза отца, который, по счастью, оказался рядом и, выхватив палочку, выкрикнул: «Агуаменти», совсем не были похожи на то, что он пережил сегодня. Спонтанная магия Поттера не разрушала, она давала жизнь. И все это — из-за него, Драко? И все это ради него? Чтобы согреть. Черт-черт-черт!

Драко уткнулся в подушку и приглушенно всхлипнул. Не было смысла врать себе — он не хотел уходить. Он хотел совсем-совсем другого. Хотел, чтобы посреди поляны выросло диковинное дерево, о котором он когда-то прочитал в энциклопедии, хотел, чтобы Поттер обнимал за плечи и шептал в ухо какую-нибудь нелепость. Хотел чувствовать, что это не просто так, что он нужен, что его не хотят отпускать. Хотел, чтобы Поттер схватил за грудки, встряхнул как следует, отметая любую возможность сопротивления и целовал-целовал-целовал, пока хватит дыхания, пока распухшие исцелованные губы не начнут отзываться легкой и болью. Хотел, чтобы его прижимали к груди, как какую-нибудь дурацкую игрушку, дышали в висок. И не отпускали. Никогда больше.

Но Поттер отпустил. Шел под мантией, стараясь не задеть плечом, отворачивался, как будто близость Драко была ему неприятна. Наверное, все-таки гормоны. Что-то не ладится у него с невестами. А Драко… просто подвернулся. Бывает. Другое объяснение не находилось. Оставалось только еще раз торопливо поцеловать и сбежать, чтобы ничем не выдать себя. Пока еще оставались силы. Если бы Поттер по какой-то прихоти удержал, тогда все было бы кончено. Для Драко точно. Никакая фамильная гордость, никакие возможности приворотов не смогли бы его остановить. Слишком долго он сдерживался. Слишком близко был Поттер…

Зелья сна без сновидений не было. Вчера он выпил все, а за новой порцией сходить не успел. Драко обреченно закрыл глаза и, смирившись, положил ладонь между бедер. Что же ты со мной делаешь, Пооот… тер. Он судорожно выдохнул и, выгнулся, обхватив рукой ноющий член.

Утром Драко отправился в библиотеку, мадам Пинс встретила его недружелюбно, но запрошенный том родословных принесла. Драко методично изучал древо Поттеров, с удивлением обнаружив их родство с Малфоями. Нет, он что-то слышал об этом раньше, но сейчас все воспринималось совершенно иначе. Драко водил пальцем по переплетению толстых ветвей и тонких веточек, потом методично читал краткие биографии, стараясь не упустить никакую мелочь.

Древним магическим родам было свойственно стирать из своих летописей неугодные браки. Истории чистокровных наследников, вступающих в брак с грязнокровками или полукровками, вопреки всеобщему заблуждению, были не редки, но, как правило, главы семейств вычеркивали таких наследников из завещания, и с фамильного дерева исчезали не оправдавшие надежд «порочные» побеги. Историю своего рода Драко знал с детства, были и в чистокровной семье Малфоев свои темные пятна, но о них предпочитали не говорить, не вспоминать и по возможности не знать. Предатели рода без сожалений вычеркивались из памяти потомков. Наверняка и в роду Поттеров встречались подобные случаи. Но посторонним не суждено было это узнать. А уж о Поттере и говорить нечего. Он, насколько Драко известно, даже о родителях отца ничего не знал.

Драко вдруг уставился на ближайший стеллаж и задумчиво провел пером по губам. А почему, собственно, он ничего о них не знает? Куда делись Поттеры? Почему не приняли любимого внука после гибели сына? Стоп. Он проворно зашуршал страницами. Союзы Поттеров внушали уважение. Наследники женились исключительно на знатных родовитых ведьмах, а наследницы находили мужей с не менее чистокровными фамилиями, к тому же, достаточно известных в своих кругах удачливостью и состоянием. Значит, в отличие от Уизли, всегда выделявшихся своей излишней симпатией к магглам, Поттеры были консервативны. И что же делает единственный сын Карла Поттера? Он женится на Эванс. Даже не полукровке, а маггловской девчонке, которой посчастливилось стать волшебницей.

Да, Эванс — вообще отдельная история. Роковая красотка в прямом смысле. Джеймс Поттер пошел на конфликт с семьей. Снейп сходил с ума еще шестнадцать лет после ее смерти, пока сам не умер, спасая ее сыночка. Да и не только они. Драко прекрасно помнил, как лучились глаза Слагхорна, когда он вспоминал об «умнице Лили». И это только те, о ком Драко знал. Если же верить отцу, то по рыжей зеленоглазой девчонке, которая самому Драко показалась абсолютно непривлекательной на колдографии в «Пророке», сходило с ума пол-Хогвартса. Даже Сириус Блэк, кажется, был к ней неравнодушен.

Да-а-а. Драко откинулся на спинку кресла и нервно постучал пальцами по столу. Если Эванс передалась каким-то образом кровь вейл, это вполне объяснимо. Она влияла на тех, кто был выгоден. Слагхорн — декан вражеского факультета, его расположение могло быть полезно. Влюбленный страдающий Снейп, готовый пожертвовать ради нее жизнью — тоже очень неплохое дополнение к пейзажу. Блэк — крестный ее сына и лучший друг мужа, почему бы и нет? Ну а Джеймс… Джеймс — очень удачный выбор для продолжения рода. А ведь логично.

Но если Эванс — вейла, почему об этом нет никаких сведений? Ведь должно же быть хоть что-то? Драко снова погрузился в чтение. Нет. Ничего. Никаких намеков. С другой стороны… Даже если и так, вейлочары передаются только от матери к дочери, но никак не к сыну. Хотя…

Драко вскочил и под неодобрительным взглядом библиотекарши метнулся к стеллажу. Выбрав пухлый том «Самых невероятных фактов и гипотез из жизни вейл», он вернулся на место и открыл содержание. Семья Борджиа… Вот они! Как он мог забыть?! Единственный случай проявления генов вейлы у мужчины. Во всяком случае, единственный известный.

Эту легенду он знал. Чистокровная волшебница Франческа Джованьоли, изгнанная из семьи за брак с Жоффредо Борджиа, впоследствии убитого магами. После смерти мужа сбежавшая в Англию. Она была беременна. И ее следы затерялись в маггловском мире. Почему бы одному из потомков ребенка Франчески не породниться с магглами Эвансами? И если предположить, что наследнику Жоффредо передались его гены вейлы, то нет ничего необычного в том, что однажды, почти через пять с половиной веков, они проявились в сыне чистокровного волшебника Джеймса Поттера.

Жаль только, что ни проверить, ни подтвердить эту теорию Драко не мог. Вряд ли Франческа, по вине магов потерявшая мужа, стала бы рассказывать ребенку о волшебном мире. Скорее всего, она постаралась забыть прошлое и отреклась от своих магических способностей, чтобы жить обычной маггловской жизнью, воспитывая детей и внуков как магглов.

Драко устало потер виски. Не было никакой возможности проверить. Если Поттер сам не знает, что обладает частью вейловской крови, то все его действия неосознанны, и остается только гадать, почему он выбрал именно Драко. Какую выгоду он может извлечь из отношений с Малфоями? Скорее, Малфои могут извлечь выгоду…

Значит, все бесполезно. Придется смириться и жить дальше. Только вопрос — как дожить до конца учебного года и при этом не рехнуться от постоянных мыслей и желаний.

Драко спускался в Большой зал на обед, когда его вдруг озарило. Он замер и судорожно вцепился в перила, напугав какого-то первокурсника-хаффлпафца. Есть способ проверить! Он есть! И за него стоило благодарить далеких предков отца! Свадебный кубок Малфоев. Кубок, который проявлял любые чары, наложенные потенциальной супругой — от приворотных до косметических. Молодоженам нужно было сделать всего лишь по глотку из кубка, и на несколько мгновений вся магия, направленная невестой на жениха, исчезала. Так просто!

Теперь нужно либо взять кубок из имения и принести его в Хогвартс, либо привести Поттера в Мэнор. Второй вариант казался невероятным. Но только до того, как в Большом зале к Драко спустился знакомый филин с очередным письмом из дома.

Возможность застать Джинни одну представилась только после обеда. Гарри нагнал ее по пути из Большого зала и дружески обнял за плечи.

— Пойдем поговорим, — шепнул ей в ухо и легко но настойчиво повел девушку на галерею. Они уселись в пустой нише. Джинни удивленно молчала, а Гарри взял ее за руку и пристально посмотрел в глаза.

— Джин, скажи, твоя война еще не кончилась?

— Что ты имеешь ввиду?

— А о чем ты подумала?

Щеки Джинни залились краской, и она низко опустила голову.

читать дальше— Послушай, не хочу ничего у тебя выпытывать. Считаю, что ты имеешь право на собственное мнение. Но просто подумай, вспомни о гриффиндорце Петтигрю и слизеринце Снейпе. О докторе, который протезировал Джорджу ухо, причем бесплатно — он тоже закончил Слизерин. О тех, кто, закончив школу, становятся просто волшебниками, независимо от факультета, на котором учились. Макгонагалл старается не допустить факультетской вражды, особенно сейчас, когда война закончилась, мы должны быть... мудрее что ли. Я не говорю, что надо забыть…

Гарри сбился, чувствуя, как нехорошо защекотало в горле от подступающих слез — перед глазами вставала та фотография, которую на пятом курсе показал ему Моуди. Он перевел дыхание и продолжил:

— Но помнить нужно все. Мы с Роном рассказывали, как Малфой не узнал нас, когда мы попались Грейбэку, а Нарциссе я обязан жизнью, и воспоминания об этом подшиты к оправдательному приговору Малфоев. Помнить об этом — справедливо. Война кончилась — преступники мертвы или арестованы, а остальные должны жить дальше. И если слизеринец сунет тебе в сумку дохлую крысу, вспомни, сколько раз делали то же самое гриффиндорцы, отделываясь детским «фурункулюсом» или твоим фирменным сглазом.

Джинни подняла глаза — они странно блестели в полумраке ниши, голос дрожал.

— Гарри, я не понимаю…

— Извини, Джин. Просто не трогай Малфоя, если он тебя не трогает.

— Это не из-за того, что он слизеринец. Это из-за тебя…

Гарри подавился воздухом и несколько секунд громко кашлял, пытаясь взять себя в руки.

— Что?

Глаза Джинни на миг напомнили ему взгляд Молли, когда она, уставшая, в конце дня прибирала Нору, после особенно удачно проведенного близнецами вечера.

— Я люблю тебя, Гарри…

Он попытался остановить ее, но девушка нежно коснулась пальцами его губ, заставляя замолчать.

— Слишком давно люблю — ты стал частью меня, с любовью к тебе я выросла, и никогда не перестану любить. Не могу осуждать тебя за то, что ты не можешь ответить на мои чувства. Пока не можешь. Но я правда хочу, чтобы ты был счастлив так, как заслуживаешь..

Гарри почувствовал себя полным идиотом — устроил лекцию о справедливости, а ведь Малфой был прав, когда говорил, что все дело — в нем.

А Джинни продолжала говорить, все так же спокойно:

— Не знаю, что у тебя происходит с Малфоем, но я видела, как вы целовались у лестницы в подземелья. Извини. И видела, как он оттолкнул тебя. Я могу поверить, что ты в него влюбился. Понять не смогу, но это твое дело. Только хорек не достоин тебя, он не любит, и он отвратительный… Чем дальше он окажется, тем будет лучше — ты забудешь его.

Смущение Гарри сменилось яростью, он вскочил, собираясь поведать Джинни о том, что она не имеет права решать за него, но наткнулся на Макгонагалл.

— Мистер Поттер, — голос директрисы прозвучал над самым ухом.

— Извините, профессор… — смешался он, мгновенно остывая.

— Насколько я помню, у вас через несколько минут отработка…

— Да, профессор, простите. Я уже иду.

Макгонагалл кивнула и ушла.

— Какая отработка? За что?

— Представляешь, Джинн, я случайно угробил книгу чар старика Салазара. И теперь по уши в наказаниях. Так что в следующий раз подумай, прежде чем меня спасать.

Гарри схватил сумку и, не оглядываясь, понесся в библиотеку.

Перед глазами уже плясали черные точки от нескончаемых карточек с фамилиями учеников и совершенно непроизносимыми названиями книг, когда мадам Пинс проявила милосердие и отпустила вконец уморенного Поттера восвояси.

Он медленно брел по коридору, в глубине души радуясь, что свободную часть дня провел за таким однообразным, но требующим сосредоточенности делом — возможности думать о Малфое не оставалось.

Почему Драко не послал его сразу, он не очень понимал, но логика слизеринцев была ему недоступна. Может, потом Малфой еще вдоволь поглумится, рассказывая приятелям, как отшил национального героя. Или может, он в стрессовых ситуациях всегда так себя ведет… Или это его способ сказать спасибо… Кто знает? Главное сейчас — взять себя в руки и не допустить больше ничего подобного. Потому что с каждым разом Гарри все сильнее чувствовал, как Малфой проникает в него, под кожу, в кровь. Уже не достаточно просто смотреть и любоваться — хочется прикасаться и целовать. Кто бы мог подумать, что именно с ним окажется так приятно это делать. Приятно настолько, что даже поняв, что ответные чувства хорька — фикция, иллюзия, мираж, он все равно не мог отделаться от настойчивых воспоминаний о нем, принимая утренний душ.

Гарри так глубоко задумался, что чуть не получил по лбу неожиданно распахнувшейся дверью. «Если Гермиона в ближайшее время не придумает что-нибудь, я покалечусь» — подумал он, в последний момент успев отскочить.

Из-за двери появилась физиономия Рона.

— Ага! Попался. Иди сюда, — друг дернул за руку и втащил в пустой кабинет трансфигурации.

— Садись. Герм велела найти тебя и привести сюда.

Гарри уселся за крайнюю парту. Усталость как рукой сняло — такой довольный и загадочный вид был у Рона.

— Ты уже знаешь… Скажи, пока ее нет…

Рыжий несколько минут наслаждался нетерпением друга, напуская на себя страшно важный вид, отчего становился похож на Перси, но потом сдался:

— Ничего она мне не объясняла. Я неделю копался в каких-то пыльных древних фамильных древах и знаешь, как родному тебе скажу — ненавижу чистокровных магов. Такая у них путаница — просто жуть… И главное непонятно, нафига сами себе ее устраивают — ну кому интересно кто на ком женился пятьсот лет назад? Во. А они помнят и нервничают…

В этот момент в класс ворвалась нагруженная свитками Гермиона.

— Все здесь? Отлично.

Она бросила свою ношу на ближайший стол и села напротив Поттера.

— Только слушай внимательно и не перебивай.

Гарри, словно примерный ученик, положил локти на стол и преданно уставился на Гермиону.

— Ты помнишь Чемпионат Мира по квиддичу?

-Угу.

Рон тоже кивнул, хотя его никто не спрашивал.

— Талисман болгарской команды?

Оба снова кивнули.

— Ну так вот, вейлы выглядят именно так, как мы видели, когда они швырялись огнем. Помните?

Мечтательное выражение мигом исчезло с лица Рона, он нервно передернул плечами.

— Я помню все, но при чем…

— Гарри, не перебивай, я сказала. Вторую форму вейлы принимают для привлечения партнеров, поскольку в их виде не бывает мужчин. Вступив в связь, они рожают ребенка, и если появляется девочка, она наследует только гены матери и уходит жить к вейлам. Поэтому они предпочитают заводить потомство от магглов — меньше проблем. Вейлы живут своими обособленными колониями, не испытывая потребности в интеграции в мир магов. Также как и маги не горят желанием сосуществовать с ними рядом — характер у вейл отвратительный. Но при этом стороны не враждуют, поскольку делить им нечего, и даже иногда участвуют в жизни друг друга.

— А Флер?

— Ты будешь слушать или нет? — Гермиона раздраженно тряхнула головой, и Поттер жестом показал, что держит рот на замке.

— Иногда вейлы вступают в связь с магами. В этих случаях не всегда удается вернуть родившуюся девочку к соплеменникам — по разным причинам, но возможности противостоять разъяренной матери у магов несравненно больше. Понятно, что ребенок почти все время проводит в «человеческом» обличье. Тогда в следующем поколении от вейлы остается только внешность и редкие проявления склочного характера, да и то не всегда. К третьему поколению любые проявления настоящей сущности вейлы исчезают и кроме весьма привлекательной внешности уже ничего не остается. Что мы и видим на примере Флер.

— Гермиона, подожди, — Гарри не был расположен слушать пространную лекцию о волшебных существах. — При чем тут Малфой? Даже я знаю, что мужчин-вейл не бывает. Вообще.

— Вот тут мы подходим к самому интересному, — Грейнджер победно улыбнулась. — Оказывается — бывает. Правда в хрониках упоминается единственный случай. Но он был. В конце пятнадцатого века.

Гарри, застонав, уронил голову на скрещенные руки.

— Нет, ты слушай. У магглов была такая семья Борджиа. Слышал?

Рон хихикнул.

— Даже я слышал. Вернее, видел.

Девушка развернулась к нему и гневно сверкнула глазами.

— Заткнись, пожалуйста. О тех грязных фильмах, которые тебе показывал Дин, я с тобой еще поговорю.

Тут уже зафыркал Гарри. Гермиона посмотрела на него и обреченно вздохнула.

— Ну по большому счету вы оба правы. Все так и было. Почти. Чезаре и Лукреция унаследовали способности своей матушки, чем не преминули воспользоваться, распространив их на ставшего к тому времени Папой Римским кардинала Родриго Борджиа. Вейлам не свойственно понятие кровосмешения, зато они прекрасно понимают, какое высокое положение занимает их покровитель. В те времена Папа был могущественнее и богаче многих королей. Но у Розы Джованны де Кандиа деи Каттанеи от Борджиа был еще и сын. Точнее их было два, но нас интересует самый младший. Достоверно известно, что он был не только вейлой, но и магом. Судя по всему, он больше рассчитывал на свой магический потенциал и пошел несколько иным путем, связавшись с девушкой знатной магической фамилии. Родственники девушки были естественно недовольны ее выбором — грязнокровок тогда ненавидели больше чем сейчас. И Жоффредо убили на магической дуэли. Но Франческа так и не вернулась в семью, потому что условием было избавиться от еще не рожденного ребенка. Девушка уехала в Англию.

Гарри внимательно слушал, постукивая пальцами по крышке парты. Ему казалось, что он начинает понимать.

— Она вышла замуж за предка Малфоя?

Потерев переносицу и вздохнув, Гермиона сказала:

— Скорее всего, нет. С Малфоями породнился ее ребенок. Я тут просмотрела все книги древнейших аристократических родов Великобритании и обнаружила, что сведения в них не достоверные. Там отсутствуют те ветви, которые по каким-то причинам стараются скрыть от общества. Ну как Вальбурга выжигала имена отщепенцев на своем гобелене. Только в книгах следов не остается вообще.

— И что теперь?

— А теперь я хочу увидеть настоящее родовое древо Малфоев. Иногда, когда основная ветвь фамилии исчезает, боковые родственники возвращаются… Нужно во всем разобраться и для этого попасть в Малфой-мэнор.

— Ха, это из-за вейловской крови все Малфои альбиносы? И характер мерзкий. Точно, Герм, ты права!

Но Гарри не разделял восторг друга.

— Ты хочешь сказать, что Малфой — вейла?

— Ну, может и так. Порочный ген от Жоффреддо Борджиа мог проявиться в любом поколении и неизвестно, проявлялся ли он раньше.

— Мерлин Великий. Как тебе такое в голову вообще пришло?

— Это Кингсли. Помнишь, он сказал о влиянии магических мест и существ? Вот тогда я и подумала…

— Тогда почему это чувствую только я? Почему именно я, а не какая-нибудь девушка?

— На твой второй вопрос легко ответить: потому что чары вейл могут быть направлены только на мужчин. Вейлы — женщины, им надо размножаться… понимаешь?

— А почему я?

— Ну, они выбирают лучших представителей. Ты — самый сильный маг репродуктивного возраста в школе… И вообще, может Малфой сам не знает, что тебя очаровал. Я думаю, если бы это было умышленно, он бы уже как-то себя проявил. Он с тобой разговаривал? Как-нибудь выдавал заинтересованность в тебе? Хоть чуть-чуть?..

Чувствуя, как горят щеки, Гарри все же прямо взглянул на подругу.

— Нет. И я не вижу повода делать это. Какая ему выгода?

— Кто знает? Феномен вейл-мужчин совершенно не изучен. Может правда получается случайно. Но все равно надо знать наверняка. Если мы окажемся правы, то можно будет рассказать Макгонагалл, и Малфоя заставят каким-нибудь способом контролировать свои чары, или вообще переведут в другую школу. Чтобы не подвергать вас обоих опасности. Никто не знает, как они на тебя могут влиять — были случаи, когда сопротивляющиеся вейлочарам маги сходили с ума, становились сквибами… мало ли что.

— А если я не буду сопротивляться? — невинно поинтересовался Гарри, наслаждаясь ужасом в глазах Рона. Гермиона в этом смысле его порадовать не могла, поскольку с равнодушием истинного исследователя заметила:

— Тогда вы создадите крепкую пару, и если на пути вейлы не встретится более могущественный волшебник, проживете счастливо вместе до конца своих дней, поскольку родить ребенка Малфой не в состоянии.

Рон был отмщен — палитра эмоций на лице друга поражала разнообразием, не считая беззвучно открывающегося и закрывающегося рта.

— Нам надо срочно попасть в Малфой-мэнор, — объявил он, как только к нему вернулась способность говорить.

— Ага, в Тайной комнате были, в Отделе Тайн были, в Гринготтсе были. Почему бы нам завтра после обеда не прогуляться в Малфой-мэнор? Здравствуйте, миссис Малфой. Мистер Малфой… — Рон изобразил шутовской поклон. — Нет, нет. Не вставайте. Мы тут у вас в доме пошарим слегка? А еще лучше, может, сами признаетесь — были у вас в роду полукровки? Как нет? Мистер Малфой, ваша супруга в обмороке, займитесь ее здоровьем, а мы пока поищем родовое древо. Где оно тут произрастает?

Но Гарри даже не улыбнулся, а Гермиона отвесила кривляющемуся Уизли чувствительную затрещину. Он замолчал, почесывая затылок.

— В общем, надо подумать. Может быть, придется еще раз обратиться к Кингсли, — сказала Гермиона. Гарри, обреченно кивнув, тяжело вздохнул.

* * *

На этот раз писем было два — от Люциуса и от Нарциссы. Мать рассказывала о суаре у Амалии Стоун, на котором она приняла предложение хозяйки возглавить вместе с ней благотворительный фонд, и в качестве первого взноса выложила две тысячи галеонов. Теперь Нарцисса должна была каждую субботу посещать заседания правления, вести документацию о поступающих средствах и искать новые возможности для пополнения бюджета.

Как и предполагал Драко, семья Стоунов вернулась в Англию сразу после окончания войны. Благодаря огромному капиталу, которым они предусмотрительно делились с теми, кто способен был достойно отблагодарить, Амалия и Патрик Стоуны стали желанными гостями не только в английских волшебных семьях, от самых богатых, до самых влиятельных, но и в министерстве. Сам Кингсли, по выражению Нарциссы, смотрел на Амалию с плохо скрываемой неприязнью, но вел себя галантно и предусмотрительно. Большая политика требует определенных жертв.

А белые хризантемы под окном уже отцвели, но последний букет, поддерживаемый магией, до сих пор стоял в комнате Нарциссы, и она писала, что постарается сохранить его до Рождества.

Драко закрыл глаза, представляя, как вернется домой. Почему-то казалось, что там легче будет не думать о Поттере. Среди знакомых с детства вещей, в небольшой уютной комнате, в аллеях парка, глядя на черные, припорошенные снегом ветки лип и слушая тихий хруст гравия под ногами, или запрокидывая лицо навстречу ветру, сжимая коленями упругие лошадиные бока.

Письмо отца было короче. Он писал, что министерство лояльно отнеслось к его новому проекту сотрудничества с магглами и скорее всего ему надолго придется отправиться в Италию, пытаясь восстановить давние связи. Что Агата он объездил, но коню все еще не хватает смирности, поэтому если Драко захочет, то на зимних каникулах займется этим сам.

Еще отец писал, что на Рождество в Малфой-мэнор состоится грандиозный прием, на который приглашены как участники прошедшей войны, так и маги, имена которых имели вес в магическом мире. Как отцу удалось провернуть такое, Драко не представлял. Чтобы пострадавшие от Пожирателей маги добровольно пришли к Малфоям… Невероятно! Но Люциус писал об этом с плохо скрываемой гордостью, которая, казалось, прорывалась из каждой четко прописанной буквы. А самым главным было то, что прием был одобрен и поддержан министерскими чиновниками, и не исключалось даже присутствие самого министра.

Драко сжал пергамент, снова и снова пробегая глазами строчки. Панси тронула его за руку:

— Что-то случилось?

Он поднял голову, рассеянно посмотрел на девушку, кинул быстрый взгляд в сторону гриффиндорского стола. Вот это удача! Не иначе фатум сжалился над ним, неожиданно подбросив такой потрясающий шанс именно тогда, когда Драко вспомнил о кубке!

Прием в Малфой-мэнор! Почему бы, проявляя свою лояльность, Малфоям не пригласить на него не только взрослых магов, но и школьников, которые не просто участвовали в войне, но и были очевидцами последней битвы. А уж о всенародном герое и говорить нечего! Сам Мерлин велел ему присутствовать на таком событии! И пусть берет с собой грязнокровку и рыжего дружка. Да и невесту может захватить, если сильно захочет. Драко не сомневался, что такие мелочи не помешают ему воплотить свою идею в жизнь! И отец будет доволен. Присутствие Гарри Поттера на приеме поднимет рейтинг события до первых полос «Пророка»!

Он вскочил со стула, так и не ответив ничего испуганной Панси, и понесся в подземелья. Нужно немедленно написать отцу, чтобы прислал приглашения в Хогвартс! Поттер обязан матери жизнью. Вряд ли он откажется!

На следующее утро Драко получил ответ от отца. На пергаменте четким почерком Люциуса было написано только одно слово — «молодец». Драко спрятал пергамент в карман и поднес к губам чашку, пряча улыбку.

У Гарри никогда не болели зубы, иначе он безусловно сравнил бы свои ощущения с чувствами человека, который все время раскачивает языком ноющий зуб. Его распирало от любопытства, и, пользуясь своими отработками, он перечитал почти все, что смог найти в школьной библиотеке про вейл. читать дальшеИсточники были противоречивыми и глубоко научными, и Гарри запутывался окончательно.

Кроме того, заканчивался семестр, и контрольные повалили как из рога изобилия. Только к концу недели Гарри вспомнил, что не купил никому рождественские подарки.

Всю субботу он был таким неуклюжим и несобранным, роняя книги и путая формуляры, что мадам Пинс не выдержала и выгнала его, не дожидаясь конца отработки. Гарри помчался в Хогсмид — большинство учеников уже возвращались, и он радовался, что в магазинчиках не будет привычной толкотни.

Сходу залетев в книжную лавку — для Гермионы следовало подобрать что-то совершенно невероятное — Гарри медленно брел вдоль стеллажей, бегло просматривая незнакомые названия на корешках. Становилось тоскливо. Вдруг взгляд упал на запечатанный в светлый пергамент альманах — на обертке мелкими буквами перечислялись статьи, и внимание Гарри привлекло название: «Три вейлы и волшебная палочка». Он покрутил журнал в руках, и тут в голову пришла очень интересная идея. Быстро расплатившись, Гарри помчался в магазин напротив.

Оттуда он вышел жутко довольный собой с яркими пакетами в руках — миловидная продавщица заявила, что новейший набор косметических средств по уходу за волосами способен сделать из любого вороньего гнезда очаровательные локоны. Во втором пакете лежал чудо-крем — «Вы молоды и прекрасны? С нашим средством по уходу за кожей помолодеете еще на двадцать лет» — для миссис Уизли, стоивший как пол-«Молнии». Мистеру Уизли Гарри уже приготовил подарок — в вещах, которые Дурсли сочли принадлежащими ему и выбросили на помойку, откуда их забрала бдительная миссис Фигг, оказалась старая сломанная электробритва дяди Вернона. Побродив еще по празднично украшенным магазинам, Гарри купил для Рона зачарованные на безразмерность сапоги из драконьей кожи.

Нагруженный покупками, он, наконец, выбрался на улицу и принялся рассовывать их по карманам, предварительно бережно уменьшая каждый. В нескольких футах от него стоял огромный лоток, уставленной всякой рождественской мелочью — изменяющей цвет мишурой, венками из остролиста и ели и прочей приятной праздничной ерундой.

Внимание Гарри привлекли «снежные шары». Чего там только не было — и толстые румяные Санта-Клаусы, и пушистые зайцы, бьющие в маленькие барабанчики, висящие у них на шеях, и просто милые домики, переливающиеся огоньками… Только один шар выбивался из общей рождественско-праздничной патоки — в нем было странное корявое дерево с лысоватой зеленой кроной и непропорционально толстым узловатым стволом. В кружащих вокруг снежинках оно смотрелось дико.

— Что это? — спросил Гарри у продавца.

Тот пожал плечами.

— Наверное, платан… Даже не знаю, кому в голову взбрело соорудить такую рождественскую игрушку. Бери, дешево отдам.

— Нет, спасибо. Я бы хотел баобаб…

— Ну, может это он и есть. Лично я никогда баобабов не видел…

— Я тоже, — улыбнулся Гарри и заплатил за безумный «снежный шар». Пряча его в карман, он вспомнил, что ничего не купил для Джинни. Забежав в ближайший магазин, схватил первый попавшийся праздничный набор из серии «Все, что может порадовать вашу подругу» в аляповатом пакете и, размахивая им, как знаменем, помчался обратно в школу.

Но он еще даже не успел свернуть с оживленных торговых улиц, когда увидел Малфоя, чинно вышагивающего по противоположной стороне. Он тоже нес покупки. В строгих аккуратных упаковках, что сразу наводило на мысль об их запредельной стоимости. Гарри замер. Кому это Драко делает такие подарки? Или у него резко увеличилось количество родных, или личная жизнь явно наладилась.

Гарри попытался сосчитать количество свертков, сбился, начал опять. Мерзкое ощущение в сжавшемся желудке очень мешало арифметическим упражнениям.

Хотелось подойти и хорошенько двинуть Малфоя в бок, причем так, чтобы вся эта гадость в серебристой бумаге, перевязанная изумрудными ленточками, оказалась на снегу. А потом взять его за грудки, прижать к стене… да вот хоть к этой, и целовать до тех пор, пока из его накрахмаленной головы не вылетят все мысли и о подарках, и о тех, кому он их собирался вручать. Нет, лучше сначала растоптать дурацкие кульки, а уже потом…

Он вздрогнул, поняв, что несколько долгих секунд пялится на Малфоя, который заметил его и смотрит в ответ. Выражение лица у хорька было совершенно нечитаемым, Гарри стиснул зубы и, отвернувшись, быстро пошел к Хогвартсу, изо всех сил борясь с желанием обернуться.

Ужинать он закончил раньше всех — от одного воспоминания о Малфое пропадал аппетит и потели ладони. Гарри еще несколько дней назад заметил, что Драко будто взбодрился — во взгляде появилась давно пропавшая самодовольная уверенность, и рот кривился в презрительной улыбке гораздо чаще, чем обычно в этом году. Такой Малфой, напоминающий себя прежнего, еще больше настораживал, раздражал и возбуждал.

Поковыряв салат, Гарри отбросил вилку и, буркнув удивленному Рону, что не голоден, вернулся в башню.

Чтобы отвлечься, он решил перебрать покупки. Спрятав подарки на дно сундука, улегся на кровать и разорвал обертку на купленном журнале. С обложки на него смотрел героического вида маг в мантии, наброшенной на голое тело, под которую похотливо лезли наманикюренные руки трех блондинистых ведьмочек.

«Тема номера — «Три вейлы и волшебная палочка», — гласил самый крупный заголовок, переливающийся всеми цветами радуги. Гарри смущенно хихикнул — это было явно не научное исследование о природе вейл, зато куда интереснее всей той академической бредятины, которую он перелопатил в библиотеке. Гарри перевернулся на живот, устроился поудобнее и принялся листать яркие страницы, болтая ногами.

Журнальные «вейлы» действительно умели обращаться с палочками. И не только волшебными. Гарри так засмотрелся, что не услышал, как к его кровати подкрался Симус.

— Ха. Играем за обе команды? — бодро спросил он, бесцеремонно тыча пальцем в открытую страницу.

— Отстань, Финниган, — Гарри так растерялся, что даже не смутился.

— Да ладно. Что хорошего в этих крашеных коровах? Вот я получил рождественский номер… Сейчас покажу.

Симус метнулся к своей кровати и раскрыл перед носом Поттера другой журнал, похожий на тот, что Гарри уже однажды видел ночью в гостиной.

— Смотри, какой мальчик… — Симус навис над кроватью, перелистывая страницы и сопровождая изображения комментариями.

— Подвинься, я сяду, — скомандовал он. Но Гарри двигаться было некуда — у стены лежала груда подарков.

— О, смотри, смотри, что делают! — оживленно зашептал Финниган. Картинка была действительно на редкость увлекательная, и Гарри даже не возмутился, когда Симус уселся ему на спину верхом, продолжая комментировать колдографии. Красивые мужские тела сплетались в совершено невероятном танце, Казалось, будто изображения затягивают, поглощая все внимание.

Отвлекся он только когда почувствовал на своих плечах руки, разминающие затекшие от неудобной позы мышцы. Несколько секунд Гарри просто наслаждался массажем, но когда Симус спустился ниже, в такт движениям рук потираясь о его задницу, Гарри лягнул Финнигана пяткой в спину и спихнул на пол. От праведного гнева победителя Волдеморта его спасло появление Рона. Гарри только успел спрятать журнал под свитер, как рыжий уже живо интересовался, что здесь без него происходит. Второй журнал, с грудастыми вейлами, остался сиротливо лежать на подушке.

— Ого, вот вы чем занимаетесь, — Рон схватил его, с интересом перелистывая. — О, Симус, я думал, ты не по этой части. Хотя, все равно колдографии — ерунда по сравнению с тем, что мне Дин показывал. Видео называется.

Финниган проявил живую заинтересованность, и Рон, размахивая руками, принялся рассказывать ему о своем приобщении к миру магглов. С ужина вернулись Дин с Невиллом и тут же присоединились к дискуссии о достоинствах и недостатках магического и маггловского порно, а Гарри, воспользовавшись всеобщей суетой, ускользнул из спальни, прижимая к себе журнал Симуса.

Слегка приподнятое настроение требовало внимания, и Гарри отправился в ванную старост. Быстро раздевшись, он плюхнулся в теплую ароматную воду. Немного поплавав, вылез и, захватив очки и защищенный водоотталкивающими чарами журнал, устроился на краю бассейна. Болтая ногами в воде, он внимательно рассматривал картинки. Они действительно выглядели более возбуждающими, чем те, с вейлами. Особенно ему приглянулась серия колдографий с красивым блондином, ласкающим себя. Молодой маг делал это так увлеченно, что было трудно не последовать его примеру. Воровато оглянувшись, Гарри сжал свой вполне готовый к подвигам член и перевернул страницу. Там к блондину присоединился поджарый чернокожий юноша, и возбуждение как рукой сняло.

Про Забини знала вся школа, он и не скрывал особенно, а Гарри никогда раньше не обращал внимания на всякие сплетни. Но сейчас что-то гадкое зашевелилось в душе, сразу вспомнился Малфой с горой подарков — такой же светловолосый и гораздо красивее…

Гарри нырнул в воду, потом сообразил, что забыл снять очки, вынырнул, но обратно под воду уже не хотелось. Опершись локтями на край бассейна, он продолжил рассматривать журнал — теперь с исключительно научным интересом.

Сексуальный опыт героя в его восемнадцать завис на отметке чуть выше нуля, а познания в области однополых отношений вообще имели отрицательную величину.

Он рассматривал изображения, видел, как участникам процесса хорошо… Ну, когда в рот, понятно. Наверное, здорово, если без зубов, рассуждал Гарри про себя, не замечая, что безотчетно трется под водой о гладкие теплые стенки бассейна. И это, пожалуй, тоже приятно… И вот так… ага…

Но вид входящего между блестящих ягодиц огромного члена ставил его в тупик: неужели подобное может кому-то понравиться? Больно же, наверное. А вдруг и Малфой так же извивается, закусывает губу, обнимая ногами Забини? В глазах потемнело. Гарри отшвырнул журнал, и тот вспыхнул, оседая на пол облачком пепла.

Сделав воду попрохладнее, Гарри сунул голову под кран. Он бы никогда не смог причинить Драко боль, а вот привязать руки к кровати, чтобы больше не убегал, а потом целовать — запросто. Целовать долго-долго, не пропуская ни единого дюйма нежной кожи, вылизывая от ушей до пяток, иногда покусывая в чувствительных местах. Прижимаясь к нему всем телом, так, чтобы чувствовать ответное возбуждение, чтобы Малфой выгибался и стонал. А если бы он как следует попросил, то Гарри, наверное, мог бы даже взять в рот. Но чтобы потом то же самое сделали для него… Представив Драко, вбирающего его член до самого основания, Гарри последний раз сильно толкнулся в собственную ладонь и кончил, больно ударившись затылком о вентиль крана.

Ненавижу хорька, подумал он, вылезая из воды и почесывая ушибленную голову.

* * *

Драко любил Рождество. Хороший праздник — с разноцветными лентами на разнокалиберных свертках, с приятным запахом хвои и с волшебством. Магу, конечно, волшебство не в новинку, но детская вера в рождественские чудеса не исчезла даже сейчас. Эти чудеса невозможно наколдовать волшебной палочкой, именно поэтому они — самые волшебные и настоящие. Правда, в жизни Драко не случалось еще ни одного рождественского чуда, но вера от этого не исчезала. Ну а вдруг именно в это Рождество произойдет что-нибудь… такое?

Глядя на тихие большие снежинки, слушая поскрипывающий рассыпчатый снег, Драко переходил из магазинчика в магазинчик, покупая подарки. Отличная традиция, а в этом году на Драко напала какая-то дикая жажда приобретений. Он купил разноцветные шары на елку, конфетти-снежинки, зачарованный фонарь, из которого лился то солнечный, то лунный свет. Белую атласную розу, которая распускала бутоны и источала удивительный нежный запах. Музыкальную шкатулку с рождественскими гимнами и массу другой праздничной ерунды, плохо понимая — зачем и для кого.

Подарки Люциусу и Нарциссе, Грегу, Панси и даже Лиззи были куплены давно, заказаны по лондонским каталогам или у поставщиков из-за границы. Поэтому сегодняшний поход в Хогсмид был скорее разнообразием, чем необходимостью. Наконец-то сварилась еще одна порция зелий для лазарета, и Слагхорн пока решил оставить своего добровольного помощника в покое. Про обещание поговорить с Макгонагалл он, видимо, забыл, чему, честно говоря, Драко был только рад. Хватит с него дурацкой благотворительности.

Дверь последнего магазинчика закрылась с противным скрипом, и он с грудой свертков двинулся в «Три метлы», сильно надеясь, что Панси там нет. В последние дни она как-то особенно горестно вздыхала при каждом взгляде на него. Но даже это не мешало настроению повышаться, потому что каждый день приближал к каникулам, к дому и к решению загадки с Поттером.

Драко чертыхнулся и замер под пристальным взглядом знакомых глаз. Ну вот, стоило подумать… Гриффиндорец стоял на противоположной стороне улочки с большим ярким пакетом в руках. Тоже подарков накупил, не иначе собирается все праздники провести в компании рыжей семейки. Эта, в общем-то, обычная мысль неприятно поразила. Только сейчас вдруг подумалось, что наверняка девица Уизли не упустит такой шанс. Одно дело — Хогвартс, совсем другое — семейный праздник. Рождественская индейка на общем столе, сливочное пиво или какое-нибудь дешевое вино, которое очень сильно ударяет в голову. Смех, поздравления, убогие подарки. И тесный коридор, в котором так просто столкнуться локтями, прижаться случайно и уже не отпустить.

Поттер резко развернулся и пошел прочь, а Драко еще долго стоял посреди улицы. Он передумал идти в «Три метлы», свернул раньше. Сгрузив подарки на стулья, выложил перед нахмурившимся Аберфортом несколько галеонов и заказал огневиски.

В Хогвартс он вернулся почти перед отбоем, слава Мерлину, палочка из рук не вываливалась и получилось уменьшить покупки и распихать их по карманам. До подземелий Драко дошел без приключений, даже, кажется, удалось ввести в заблуждение Флитвика, который, правда, проводил долгим взглядом, но ничего не сказал. Пить Драко не любил, особенно такую гадость как огневиски. В висках сразу начинала пульсировать боль, сухой язык прилипал к небу, глаза краснели и слезились, а реальность туманилась, расплывалась и покачивалась.

Драко вошел в гостиную, на всякий случай опираясь о стену, добрался до первого кресла и решил, что это самое лучшее место в мире и никуда он отсюда не пойдет даже под страхом Круцио. Поэтому когда его обхватили за шею, забрались на колени, заелозили сверху, зажали рот мокрым поцелуем, он только вздохнул, закрывая глаза, и подумал, что это судьба. И даже улыбнулся, представив себе Панси в роли крылатой Тихе с рогом изобилия в руках. Спорить он был не в состоянии, сопротивляться — тем более. И к тому же… почему это Поттеру можно, а ему — нет. Это была последняя связная мысль, прежде чем Драко накрыла благодатная тьма.

Проснулся он рано, потому что замерз. От неудобной позы затекла спина, глаза категорически отказывались открываться, а голова раскалывалась. Драко застонал, пытаясь придать себе более-менее вертикальное положение и обвел взглядом полутемную гостиную. Кажется, все, что вчера успела сделать Панси, это стащить с него мантию и расстегнуть рубашку. Сырость подземелий, казалось, проникала под кожу. Драко поежился, набросил измятую мантию и побрел в спальню. Чтобы он еще когда-нибудь выпил это мерзкое пойло? Да ни за что! Уж лучше виски, хотя тоже та еще мерзость.

Драко зажал ладонью рот, гоня от себя мысли о любых напитках за исключением воды, налетел в темноте на чью-то кровать, кое-как добрался до своей. Сбросив на пол пару перьев и перевернув чернильницу, он все-таки нашел в шкатулке с зельями искомое. Сделав пару внушительных глотков антипохмельного, кое-как стянул с себя брюки, забрался под одеяло и, накрыв голову подушкой, провалился в сон.

В Большой зал Драко спустился только на ужин. В голове после принятого зелья прояснилось, и он чувствовал себя на удивление отдохнувшим и выспавшимся. Вчерашние страдания, вылившиеся в единоличную попойку, сейчас казались смешными. Если бы Поттер хотел, он бы нашел в Хогвартсе множество подходящих мест для свиданий, значит, не хочет. Так что рыжей Уизлетте ничего не светит. Хоть в школе, хоть в этом их курятнике. И наверняка Поттер не выращивал для Браун цветы на снегу. Драко хмыкнул и подтянул к себе блюдо с курицей. Всего несколько дней до Рождества, и тогда все будет ясно. Если Поттер все-таки вейла, значит, нет никакого смысла сопротивляться и можно… Додумать, что именно можно, Драко не успел, потому что в зал влетели совы. Они опускались перед старшекурсниками, которые отвязывали от их лапок пергаменты. Взглянув в письмо удивленного Забини, Драко прочел несколько официальных строк, подписанных какой-то Матильдой Бэнкс, секретарем департамента по связям с общественностью. Ни Панси, ни Грег приглашений не получили. Детям Пожирателей не было места в особняке Малфоев. И это, наверное, было правильно.

Грег не обиделся, и Драко был рад, хотя ни за что бы этого не признал. Гойл собирался на каникулах осмотреть свой будущий дом, может быть, подумать о текущем ремонте и вообще начать привыкать к самостоятельной взрослой жизни, поэтому не горел желанием присутствовать на приеме. Драко взял с него обещание, что если понадобится какая-нибудь помощь, он обязательно напишет, и на этом успокоился. Оставалась еще Панси, которая, в отличие от Гойла, отреагировала очень болезненно. Драко пятнадцать минут уговаривал ее открыть дверь в душевую, где она заперлась сразу после ужина. В конце концов плюнул, применил Аллохомору и застал Панси рыдающей в углу. Сам не понимая, зачем это делает, он сел рядом и опасливо обнял. Паркинсон всхлипнула и уткнулась ему в плечо, щедро поливая тонкую рубашку слезами.

Драко молча терпел и думал, как вообще когда-то умудрился связаться с Панси. В ней не было ничего, что могло бы ему понравиться. Ни красоты, ни сдержанности, ни ума. Только щенячья преданность. Но именно она мешала сейчас подняться и уйти. Драко не нуждался в Паркинсон, но и отпустить не мог. Не от жалости, а от страха, что тогда у него не останется вообще никого. Понимать это было неприятно, и Драко хмурился, убеждая себя, что все изменится, когда наконец закончится ужасный год, и все они разъедутся в разные стороны, и может никогда больше не пересекутся. Тогда он сможет безболезненно оттолкнуть Панси, забыть о Греге, его будут волновать совсем другие проблемы и будет все равно, что происходит с теми, кто много лет находился рядом.

Панси долго не могла успокоиться, но потом вдруг расслабленное тело напряглось, она вся как-то подобралась и посмотрела на Драко незнакомым взглядом, в котором мешались понимание и злость.

— Мои родители живы и не в Азкабане. Тогда почему?

— Твой отец под следствием, ты же знаешь, — устало ответил Драко, взмахивая палочкой и высушивая рубашку.

— А твой — нет, — прищурилась Панси.

— А мой — нет, — он поднялся и прислонился плечом к выложенной голубыми плитами стене. — Пэнс, ты же слизеринка, ты должна понимать.

— Ну конечно. Я всегда должна. А ты? Ты кому-нибудь должен?

Она смотрела на него снизу вверх, глаза блестели, но уже не от слез, и знакомое лицо с покрасневшими щеками и припухшими губами, но какой-то необычной решительностью показалось сейчас даже... привлекательным.

Драко отвел со лба влажный черный локон, коснулся кончиками пальцев щеки и протянул руку. Панси помедлила, но потом все же сжала горячей ладонью, переплела пальцы и встала.

— Я никогда не пойму тебя, Драко Малфой.

— А надо?

— Я хочу.

— Тогда, — Драко наклонился ближе и, почти касаясь губами ее уха, выдохнул: — Пытайся, Пэнс.

В черных глазах вдруг заплясали лукавые искры, Панси улыбнулась и прижалась к губам Драко своими. Искусанные губы были слишком солеными, а язык слишком настойчивым. Руки сами потянулись к мягкой груди с проступающими даже через лифчик твердыми сосками, обвели тонкую талию, легли на ягодицы, притягивая ближе.

— Люблю тебя, — Панси дрожала под его руками и шептала горячо, в шею, в подбородок, в ключицы: — люблю, люблю. Драаа...ко.

И Драко методично расстегивал мелкие пуговки на блузке, старательно отвечая на поцелуи, и с ужасом понимал, что не чувствует возбуждения. Только жалость и, может быть, благодарность за то, что она действительно любит и не боится признаться в этом ни ему, ни всем вокруг, что ей плевать на открытую дверь и проходящих мимо слизеринцев, плевать, что Драко не отвечает взаимностью, какое это имеет значение, если любит она?

Надо было оттолкнуть, уйти, вернуться к себе, но что-то мешало. Драко развернул Панси, прижимая к стене, наложил запирающее заклятье на дверь и стянул, наконец, блузку. Покрывал мелкими, едва ощутимыми поцелуями плечи, покачивал в ладонях полную грудь, сжимая пальцами соски, и вслушивался в сбившееся дыханье, в стоны, которые становились все громче, в отчаянный стук сердца.

— Пожалуйста, Драко. Пожа-а-а... луйста, — Панси выгнулась, обхватывая ногой его бедро. Длинные черные волосы колыхались за ее спиной и казались чем-то совершенно нереальным в полутемной комнате. А белая кожа как будто светилась. Драко надавил ладонью на поясницу, заставляя девушку выгнуться назад еще сильнее. Второй рукой скользнул под юбку, отодвинул тонкую полоску трусиков. Пальцы легко проникли внутрь, где было горячо и влажно. Панси протяжно застонала и вцепилась в плечи, качнула бедрами, насаживаясь глубже.

Хотелось рвануть ремень, расстегнуть молнию на брюках и одним движением войти в податливое тело, истекающее смазкой.

Но вместо этого Драко двинул рукой снова, и еще раз, и еще, нащупывая большим пальцем упругий бугорок клитора, вминая, поглаживая и понимая, что все плохо. Очень плохо. Придется опять пить зелье или дрочить под одеялом. Что-то изменилось. Не в мире — в нем самом. И теперь он не может, просто физически не может сделать то, о чем раньше бы даже не задумался.

Панси вскрикнула, забилась в оргазме, и Драко едва успел обнять ее, когда она обмякла, тяжело дыша и всхлипывая. Подхватив девушку под колени, он донес ее до скамьи, осторожно опустил на деревянную поверхность и сел рядом. В комнате совсем стемнело. Драко молчал, слушая, как успокаивается дыханье Панси, устроившейся головой на его плече, и мечтал, чтобы поскорее наступило Рождество.

До Рожества оставались считанные дни. Школа была наполнена веселым предпраздничным гомоном. Хагрид притащил елку, и она пушилась в углу Большого зала, распространяя одуряющий аромат смолы и леса. Гарри решил, что каникулы проведет в школе — злоупотреблять радушием семьи Уизли более нескольких дней ему не хотелось. А можно просто все свободное время болтаться по гостям — Гермиона и Невилл уже пригласили его, а Дин, о чем-то заговорщицки шептавшийся с Роном последние два дня, вообще предложил в конце каникул на пару дней приехать к нему — не только Рону и Гарри, но и Симусу с Невиллом. Он сказал, что это будет практическим курсом маггловедения и поможет разрешить некоторые аспекты их высокоинтеллектуального спора. В общем, Рождество обещало быть действительно волшебным.

читать дальше

От приятных размышлений Гарри отвлекла почтовая сова, швырнувшая прямо ему в тарелку запечатанный конверт. Он двумя пальцами вытащил послание и заметил, что такие же письма получили Рон, Гермиона и еще некоторые их однокурсники.

Внутри было обычное министерское приглашение — после своего выхода из больницы Гарри не раз получал такие. И потом по несколько часов с приклеенной улыбкой терпел нескончаемые потряхивания руки и похлопывания по спине от толпы незнакомы магов. Шеклболт только чуть виновато улыбался — мол, извини, старик, — обратная сторона славы. А если прием был менее официальный — с обедом или благотворительной лотереей, ко всем мучениям добавлялись просьбы дать автограф и сфотографироваться. Гарри передернуло от воспоминаний. Но сейчас что-то было по-другому. Он перечитал текст:

\"Уважаемый мистер Поттер, министерство магии соединенного королевства Британии... и лично министр магии К.Н. Шеклболт имеют честь пригласить Вас на рождественский вечер… Который состоится… в Малфой-мэнор…\"

У Гарри чуть глаза не вылезли из орбит. Относительно большинства сотрудников министерства он не сомневался — славные простые люди, готовые на многое за ответные любезности просителей. Но то, что затея была явно одобрена Кингсли, его обескуражило.

— Это наш шанс! — едва слышно пробормотала Гермиона, глядя в свое приглашение.

— Бред какой-то, — на редкость разумно высказался Рон.

Неожиданно раздалось шипение и потрескивание. Перед Джинни, прямо на скатерти, корчился и обугливался клочок пергамента, а она, брезгливо кривя губы, вытирала палочку ладонью. Вовремя сориентировавшаяся Гермиона плеснула на тлеющую скатерть соком и обвела учеников суровым взглядом. Если у кого-то и были еще какие-то соображения по поводу произошедшего, все предпочли оставить их при себе.

— Я прошу всех после ужина подняться в гостиную.

Вежливая просьба старосты, произнесенная таким тоном, подействовала безотказно — гриффиндорцы уткнулись в свои тарелки.

В гостиной, куда вернулись притихшие ученики, выяснилось, что к Малфоям приглашены все совершеннолетние защитники Хогвартса. Башня тут же наполнилась недовольным гулом. Гарри забился в дальнее кресло — он никак не мог определить, что сам думает об этом. С одной стороны, интересно, чем руководствовалось министерство, делая такой царский подарок Люциусу, с другой — это и правда шанс. Шанс раз и навсегда избавиться от хорька, прочно поселившегося в голове. И не только в ней. Если подозрения Гермионы подтвердятся и ничего нельзя будет сделать, Гарри переедет на Гриммаулд— плейс и продолжит обучение дистанционно — в том, что директриса ему не откажет, он не сомневался. В конце концов, продержаться всего полгода, а потом — свобода. Но для этого надо было найти доказательства.

А Гермиона принялась за учеников всерьез. На словах \"Мы должны поддерживать начинания министерства, стремящегося нивелировать напряжение в обществе, возникшее…\" Гарри опять погрузился в свои мысли.

Если они явятся всей толпой, то еще больше усугубят неразбериху, обычно царящую на таких приемах после официальной части: все движутся в разных направлениях, решают свои вопросы — никому ни до кого нет дела. И можно легко побродить по поместью — вряд ли после всего Мэнор защищен какими-нибудь страшными темными заклятиями, так что ничего им угрожать не будет.

Примостив голову на подлокотник кресла, Гарри сам не заметил, как уснул.

— Гарри! Гарри!

В гостиной было уже пусто, только Лаванда трясла его за плечо.

— Извини, я не смогу тебя сопровождать.

— Не понял…

— Ну, Джинни сказала, что она не пойдет… Ты что, все проспал?

Гарри виновато кивнул.

— Тебе повезло. Рон и Джинни разругались, Гермиона в ярости, а мы все решили, что она права — глупо не воспользоваться случаем побывать на взрослом балу, — Лаванда так искренне улыбнулась, что Гарри улыбнулся в ответ.

— И в чем дело?

— Ну, раз Джинни не пойдет, тебе придется идти одному, потому что я пойду с Томасом.

— Ладно, — Гарри все никак не мог сообразить, в чем, собственно, проблема. Лаванда с облегчением вздохнула.

— Вот и хорошо, а то я думала, ты обидишься. Но кое-что я могу для тебя сделать.

— Что? Зачем?

Девушка загадочно улыбнулась и провела ладонью по его волосам.

— Верь мне. На этом вечере ты точно не останешься без пары.

Последний учебный день пролетел незаметно. Рон ходил насупленный и злой, Гермиона на каждой перемене исчезала, решая свои страшно важные административные дела, сдвоенных уроков со Слизерином не было. Учителя, предвкушающие близость каникул, расслабились, и даже Макгонагалл, с которой всю перемену шепталась Гермиона, не сильно поджимала губы, когда сыр, превращенный Невиллом в мышь, попытался съесть сам себя.

Вечером Лаванда с заговорщицким видом отозвала Гарри в сторону. Наевшиеся и осоловелые ученики расползались по своим спальням — завтра все должны были разъехаться по домам.

— Стой смирно, — попросила девушка и направила на Гарри волшебную палочку. По

коже побежали мурашки. Он хихикнул.

— Тихо! — прикрикнула Браун, внимательно следя за прыткопишущим пером, которое строчило что-то на пергаменте.

— Все, иди спать. Только обещай, что выполнишь мою просьбу.

— Но ты же ничего не просила!

— Знаю.

Гарри пожал плечами — опять эти женские штучки.

— Хорошо, обещаю.

Лаванда свернула пергамент и, пожелав спокойной ночи, ушла.

Гарри поднялся в спальню — там царил хаос — мальчишки собирали вещи, только чемодана Рона нигде не было видно.

— Опять будешь метаться в последний момент? — спросил Гарри у друга. Тот помотал головой.

— Мы с Гермионой решили остаться в школе и прямо отсюда отправимся на прием.

— А...

— А родителям я уже послал записку.

— А…

— А Макгонагалл не возражает, тем более она тоже приглашена, и мы вместе переместимся через ее камин.

— А...

— А Джинни уже дома, и я не хочу об этом говорить.

— А... ага, — кивнул Гарри, и, быстро раздевшись, забрался под одеяло.

Следующий день прошел в суете: Гарри отправил сов с подарками, выслушал стенания Рона о том, что он вырос из парадной мантии, купленной ему по просьбе братьев, помог Хагриду растопить лед на ступеньках его хижины, удачно спрятался от Гермионы, которая хотела обсудить с ним расписание на следующий семестр, а вечером они втроем долго сидели в опустевшей гостиной, обсуждая план поисков родового дерева Малфоев.

Утром он проснулся от вопля Гермионы, которая с разбегу прыгнула на кровать.

— Гарри! Спасибо! Это так приятно…

За соседним пологом завозился Рон.

— Что, Герм?

— Так здорово получить в подарок что-то по-настоящему девичье! Спасибо тебе!

— Рон, — с опаской поинтересовался Поттер. — А что ты ей подарил?

— Самозатачивающиеся карандаши, — мрачно отозвался тот.

Гермиона отдернула полог на его кровати.

— Вставай, соня. Карандаши — это замечательно. Теперь твой план занятий будет не только подробным, но и разноцветным.

Рон попытался целиком уползти под подушку, но был пойман и звонко поцелован. Чтобы не смущать друзей, Гарри занялся разбором подарков. Внимание привлекла большая коробка, перевязанная атласной лентой. Сверху была записка: \"Надень его вечером. С Рождеством. Лаванда. P.S. И помни — ты обещал\".

Гарри открыл крышку и достал подарок. Это был костюм из дорогой ткани — пиджак, брюки, белая рубашка и почти гриффиндорский галстук. Копаясь в этом великолепии, Гарри непроизвольно присвистнул: Лаванда подумала обо всем — на дне лежала даже строгая черная мантия из чуть поблескивающего материала.

— Ничего себе!

— Оу, Гарри, надень!

Под ободряющие выкрики друзей он неловко облачился в светлый костюм, который с красными вязаными носками смотрелся несколько вызывающе, но это не уменьшило восхищения во взгляде Гермионы.

— Как влитой! — констатировала девушка, закончив вертеть и разглядывать несчастного Гарри.

— Ага, здорово. Будешь как все эти выпендрежники, — одобрил Рон.

— Вообще-то, я считал, что парадной мантии будет достаточно.

— Даже не думай! — возмутилась Гермиона. — В конце концов, может быть у тебя хоть одна приличная вещь? Твоя собственная.

Гарри покрутился перед сотворенным зеркалом — в одежде, сидящей по фигуре, он чувствовал неловкость. Приталенный пиджак делал плечи шире, и вообще Гарри напоминал самому себе какого-то придурка с рекламного плаката. Только красные носки и три пера из подушки, застрявшие во всклокоченной шевелюре, примиряли его с действительностью.

— С этим, — подруга ткнула пальцем в волосы Гарри, — я справлюсь, еще раз спасибо тебе за подарок. А сейчас быстро снимай все и не вздумай помять или испачкать.

Гермиона выбежала из спальни, распространяя вокруг себя ауру решительности и легкого предпраздничного мандража.

Гарри обернулся к Рону в поисках поддержки. Друг сидел на кровати и, прикрыв глаза, нежно гладил голенища новых сапог, демонстрируя полное презрение к окружающему миру.

За несколько минут до назначенного времени троица при полном параде вошла в кабинет директора. Макгонагалл оглядела их с явным одобрением.

— Очень хорошо. Надеюсь, я не должна напоминать вам, что следует вести себя достойно?

Все трое дружно замотали головами.

— Тогда идемте.

* * *

Домой Драко вернулся утром. До Хогсмида они дошли вместе с Панси. Оба молчали. После того, что произошло в душевой, они, кажется, едва обменялись парой фраз, исключительно по делу. Драко не знал, что думает об этом Панси, возможно, почувствовала что-то и боится спросить, но это не его проблемы. На самом деле не его, у него своих предостаточно. На прощанье он коснулся губами ее щеки и аппарировал.

Дома все было так, как хотелось: и огромная пушистая елка в гостиной, и потрескивающий камин, и радость в глазах отца, и улыбка матери. И можно было забраться в любимое кресло с ногами, смотреть на огонь, и представлять, что ты снова маленький мальчик, которому можно ни о чем не думать, потому что решение примут за него. И оно будет самым верным, потому что и мать и отец любят и никогда не причинят боли.

После обеда Драко пошел к Агату. Черный конь всхрапывал, прядал мягкими ушами, раздувал ноздри и косил на внезапного гостя янтарным круглым глазом. Драко похлопал по подтянутому блестящему боку, протянул кусок сахара на ладони. Конь недоверчиво мотнул мордой, переступил копытами, как будто раздумывая — верить или нет. А потом ткнулся теплыми губами в руку, защекотал, аккуратно забирая сахар. Драко улыбнулся, пропустил сквозь пальцы шелковистую гриву и взлетел в седло прямо в стойле. Агат, явно не ожидавший такого вероломства, взвился на дыбы, но Драко не возражал, только сжал коленями лошадиные бока и рванул на себя поводья. Жеребец заржал, понесся к выходу, и Драко едва успел пригнуться, чтобы не снести голову о балку над воротами.

Он сделал пару кругов по загону, а потом пустил Агата галопом по аллее, сворачивая вглубь, через парк, к подмерзшим пустошам. Ветер трепал волосы, забивался холодным воздухом в горло, обжигал глаза, заставляя щуриться и смаргивать набежавшие слезы. Но это было так здорово, что хотелось смеяться, или просто выкрикивать что-нибудь и лететь дальше, к тусклому синему горизонту. И Драко летел, нагнувшись вперед, почти не сдерживая коня. Сердце стучало, отдаваясь четкими толчками в ушах, ветер как будто выдувал из головы мысли, все до одной. И не было ничего кроме свинцового неба и черной промерзшей земли, слегка припорошенной снегом.

А утром Драко проснулся от тянущего беспокойства. Моргнул, сел на кровати, уставившись на узкую полоску света, пробивающуюся из-за чуть раздвинутых штор. А вдруг Поттер все-таки не придет? Вдруг он вообще не собирался или передумал в последний момент? И что тогда? Драко поднялся, ткнулся лбом в холодное стекло. Надо было узнать. Как угодно, да хоть спросить у него напрямую. Идиотизм, конечно, но все равно лучше, чем теперь целый день гадать. В Хогвартсе еще можно было что-то сделать, не уговорить, но, может быть, хоть как-то повлиять, а теперь... Кретин! Драко с силой ударил кулаком по подоконнику и застонал от резкой боли в запястье.

Утро и день прошли в каком-то горячечном тумане: он говорил, спрашивал, отвечал, отдавал распоряжения эльфам, но если бы его спросили о подробностях, вряд ли бы что-то вспомнил. Мысли неотступно возвращались к Поттеру, и это оказалось еще хуже, чем в школе, потому что там Драко знал, что он где-то недалеко — в Большом зале, в башне, на территории, а здесь его не было. И уверенность, что появится, таяла с каждой секундой.

Эльфы мелькали перед глазами с подносами, стульями, столовым серебром, мать беспокоилась о какой-то ерунде вроде салфеток и подставок для тростей, отец что-то обсуждал с прибывшими утром музыкантами, которые обосновались в Белом зале, и Драко в конце концов сбежал к себе — одеваться. Манжеты не застегивались, воротник топорщился, пиджак был тесен в плечах, и Драко, выругавшись, зашвырнул его в угол и упал в кресло, пряча горящее лицо в ладонях. Страх съеживался где-то в желудке, мешая глотать и дышать. И Драко вдруг показалось, что он сейчас просто задохнется и умрет. И уже ничего не будет. Ни плохого, ни хорошего. И Поттера... тоже… Выбежав из комнаты, он слетел по боковой лестнице, толкнул дверь черного хода и вывалился из дома, как был, в расстегнутой рубашке и легких ботинках, жадно глотая морозный воздух, и дышал, дышал, дышал, пока не засаднило в горле.

Стало немного легче. Получилось спокойно вернуться в спальню и привести себя в порядок. Хотя пиджак он так и не надел, решив, что и без него выглядит вполне прилично. Драко не любил черный цвет, но сегодня готов был согласиться, что он очень удачно оттеняет его светлую кожу. Что ж, наверное, уже пора. Драко еще раз взглянул в зеркало, провел рукой по тщательно уложенным волосам и пошел вниз, стараясь думать только о том, как выгоден этот прием их семье, даже если...

Драко замер у входа в Малую гостиную, когда камин вспыхнул зеленым пламенем и на ковер шагнула Грейнджер. Хотелось вцепиться рукой в косяк, чтобы ненароком не съехать на пол от внезапно накатившей слабости. Он и представить не мог, что когда-нибудь так обрадуется грязнокровке, потому что за ней появился Уизли, и стало ясно — следующим будет Поттер.

Человеческая масса медленно перемещалась по огромному залу. Пестрая, монотонно бубнящая, сверкающая женскими украшениями. Гарри постарался занять место в самом дальнем углу — сегодняшний прием казался особенно невыносимым — словно его несчастная персона стала вызывать еще больше внимания, чем обычно, хотя на первый взгляд такое не представлялось возможным. В одной руке он сжимал бокал с шампанским — уже третий: к нему постоянно кто-то подходил, что-то говорил, приходилось вежливо улыбаться и чокаться.

читать дальшеПосле ухода министра все будто расслабились — то здесь, то там раздавался смех. К Гарри подошла Лаванда.

— Тебе понравилось?

— Спасибо, неожиданный подарок. И тебя с Рождеством, — он чмокнул порозовевшую девушку в щеку.

— Кстати, про тебя спрашивала французская кузина Боунсов. Вон она, у колонны, видишь?

В указанном направлении стояла стайка девчонок, они, хихикали и поглядывали в сторону Гарри.

— Я же говорила, что ты не останешься один. А скоро начнутся танцы…

Гарри почувствовал приступ ужаса. Наверное, что-то такое отразилось в его лице, потому что Лаванда фыркнула:

— Как не стыдно, герой. А она симпатичная. — Схватив с подноса бокал крюшона, Браун смешалась с толпой.

Хлебнув шампанского, Гарри нашел взглядом Малфоя. Тот стоял рядом с отцом, который о чем-то разговаривал с руководителем Департамента по связям с магглами. Наверное, Гермиона все же права, иначе почему Гарри целый вечер смотрит на хорька, будто примагниченный. Вейла недоделанная, со злостью подумал Поттер и, залпом допив остатки вина, отправился искать друзей.

Гермиона оживленно беседовала с начальницей Отдела магического законодательства. За ее спиной маячил Рон с полной тарелкой еды — рыжий не скучал. Гарри подошел к нему и шепнул:

— Я пойду поброжу где-нибудь. Если что найду, пришлю патронуса, а вы, когда закончите, присоединяйтесь.

Рон, продолжая меланхолично жевать, кивнул.

Малфой-мэнор был не похож сам на себя. Вернее на тот, каким помнил его Гарри. Словно хозяева изо всех сил старались вытравить любое напоминание о пребывании в этих стенах любимого повелителя. Правда, замок все равно остался холодно-надменным, чопорным, как и подобает фамильному гнезду аристократов, но Гарри не чувствовал никакой опасности.

Когда он удалился так далеко, что перестал слышать музыку, его внимание привлекла едва видная низкая дверь в конце коридора. Он толкнул ее, и она на удивление легко поддалась.

Войдя, Гарри от удивления открыл рот: он будто попал в другой дом. Небольшая полутемная комната была настолько теплой и уютной, что казалось, не может быть частью Малфой-мэнора.

Гарри зажег свечи. Бордово-коричневые плюшевые портьеры, гобелены с цветочным рисунком, изящная мебель из темного дерева, кружевные накидки на мягких креслах, пестрые вязаные салфетки на столе и каминной полке скорее подошли бы образу милой радушной домохозяйки, чем ледяному семейству.

На стенах висели портреты — но не те, парадные, призванные отражать величие рода, а бытовые зарисовки. Гарри взял подсвечник, желая рассмотреть картины поближе. Вот девочка с распущенными волосами, явно Малфой, но Малфои не плетут венки из полевых цветов и не пытаются надеть их на голову сидящей рядом огромной охотничьей собаки, которая покорно терпит неуклюжие движения маленькой хозяйки и даже, похоже, улыбается. Или строгий старик в резном кресле, светлая шевелюра гуще и длиннее чем у Люциуса. Он совсем неаристократично сдувает падающую на лицо прядь, стругая небольшим ножом ветку для сидящего рядом малыша, который нетерпеливо теребит край его мантии.

Но больше всего Гарри понравился портрет юноши. Если бы не средневековая одежда, он бы подумал, что это Драко. Тот сидит на подоконнике, задумчиво глядя перед собой, сжимая в руке книгу — словно продолжая переживать то, о чем только что прочитал.

Рядом с этой картиной стоял высокий, под потолок, стеллаж. Гарри провел пальцами по корешкам книг — может, среди них есть та, которую читала модель художника. Но здесь имелись не только книги — все что угодно, от инкрустированных самоцветами бонбоньерок до сломанных курительных трубок и женских шпилек, а верхние полки заставлены причудливой посудой — будто какие-то талисманы разных поколений семьи Малфоев. Там был даже кальян — Гарри видел такие на картинках.

— Заблудился, Поттер? — Малфой стоял, опершись плечом о косяк, и... улыбался.

— П-привет, — от неожиданности Гарри чуть не выронил подсвечник и на всякий случай поставил его обратно на стол. Мирный тон Малфоя был очень непривычным — словно необычная комната воздействовала и на него.

Драко прошел вперед, окидывая взглядом картины, как что-то давно знакомое.

— Странные они, да? — спросил, усаживаясь прямо на стол.

В полутемной комнате, в живом трепещущем огне Малфой сам казался сошедшим с этих полотен, таким же непохожим.

— Почему странные? — не понял Гарри. — Красивые... Настоящие....

Он дотронулся до массивной рамы, но юноша с портрета даже не посмотрел в его сторону.

— Это кто?

— Амадеус Малфой, — сказал Драко, бросая быстрый взгляд на картину, как будто она была ему неприятна. Умер в восемнадцать. Темная история. Если верить легенде, он был влюблен. А избранник... не был. В общем, Амадеус прыгнул то ли с какой-то скалы, то ли с башни. А теперь никогда не уходит с портрета и молчит. Правда, однажды... но тебе это не интересно.

— Избранник? — дыханье вдруг перехватило. Все происходящее было странным и очень волнующим. — Расскажи, — попросил Гарри, усаживаясь на другой край стола. Драко удивленно приподнял брови.

— Ну, если хочешь. Хотя я и сам мало знаю. Просто однажды он заговорил со мной. Нес какую-то околесицу про то, что когда-то все повторяется, и это правильно, потому что жизнь бесконечна. Видимо, свихнулся от одиночества, — Драко говорил с пренебрежением, но чувствовалось, что на самом деле ему не все равно. И в сторону портрета он больше не смотрел. А потом вытащил палочку.

— Акцио, сонеты. — Книга в потертом кожаном переплете влетела в его руку. — Узнаешь? Это с ней он нарисован. Сонеты Петрарки. Но не только, там комментарии Амадеуса, ну... вроде как дневник, только хаотичный, — Драко повертел книгу в руках, словно опасался ее открывать. А потом заговорил, тихо и чуть напевно: — Есть существа, которые глядят на солнце прямо, глаз не закрывая; другие, только к ночи оживая, от света дня оберегают взгляд. И есть еще такие, что летят. В огонь, от блеска обезумевая: несчастных страсть погубит роковая; себя недаром ставлю с ними в ряд. Ну вот, — он поднял голову и посмотрел на Гарри, протягивая ему книгу: — все в таком роде, и комментарии соответствующие. Неудивительно, что он покончил с собой.

Гарри сначала хотел сказать, что, постоянно читая такие стихи, немудрено было сдвинуться, но побоялся, что Малфой обидится и опять сбежит. А такое развитие событий его совсем не устраивало — с приходом Драко атмосфера комнаты приобрела какую-то неуловимую законченность, достаточность, с которой не хотелось расставаться. Он протянул руку, принимая книгу, и его вдруг озарило:

— Это же не про каких-то существ, да? Это про людей? Про то, как они живут?

Драко посмотрел недоуменно, а потом фыркнул.

— Гениально. Ты такой догадливый, Поттер.

Гарри почувствовал легкий укол обиды — его предыдущая жизнь не располагала к подробному ознакомлению с поэзией. По большому счету, он вообще читал только то, что удавалось утащить у Дадли, или учебники.

— Можно я возьму почитать?

Гарри открыл книгу, но не смог разобрать ни слова, язык был незнакомый.

— Да-а... — разочаровано протянул он. — Не возьму....

Малфой закатил глаза и ткнул в обложку волшебной палочкой.

— Слушай, я, конечно, понимаю, что ты все больше по «Ступефаям» и «Экспеллиармусам», но простейшее переводческое заклятье тоже иногда полезно. Просвещайся, Поттер.

— Спасибо... — Гарри пробежал взглядом по строчкам первого открывшегося стихотворения. Ничего не понял. Попробовал еще раз — знакомые вроде слова в зарифмованном виде никак не складывались в связный текст. Он тряхнул головой, делая над собой усилие, вчитываясь в каждое слово, кусая губы.

— Уф. Это сложно, — Гарри виновато взглянул на Малфоя. Тот, опершись на руки и запрокинув голову, разглядывал потолок. Казалось, он даже не слышал. Но потом очнулся, сказал задумчиво:

— У тебя \"Левиоссо\" с первого раза получилось?

Гарри растерялся.

— Нет. С первого только у Гермионы...

— Ну вот. И с этим так же. Получится... потом.

Малфой, такой спокойный, не ёрничающий и не издевающийся, вызывал странную робость, и в тоже время Гарри чувствовал себя на удивление хорошо.

— А что это за комната? Она не выглядит как жилая и вроде не для гостей...

— Верно, — Малфой тряхнул челкой и спрыгнул со стола. Я вообще не знаю, Поттер, как ты ее нашел. Она зачарована от посторонних. Впрочем, ты у нас везучий, — Драко стоял рядом, сложив руки на груди, слегка покачиваясь с пятки на носок, смотрел насмешливо, но без злобы. — Что искал-то?

Гарри смутился. Под прямым взглядом врать не хотелось.

— Да я... мне стало скучно... они там все на меня... ну и вот... — промямлил он, опустив глаза и чувствуя, что краснеет.

— А здесь, значит, весело, — хмыкнул Малфой и вдруг шагнул ближе, протянув руку, взял за подбородок, мягко приподнимая голову. — Не хочешь со мной... выпить?

В горле моментально пересохло. Глядя в серые глаза, Гарри вдруг отчетливо понял, что хорьку больше не удастся сбежать. Он больше не собирался позволять Малфою манипулировать собой.

— Хочу... — ответил он, не отводя взгляда, и положил обе руки на талию Драко. Просто положил, будто утверждая свое право, не пытаясь придвинуться сам или притянуть его к себе.

А тот и не думал сбегать, только щелкнул пальцами и коротко бросил появившемуся домовику, даже не взглянув на него: \"Вина нам. Любого красного\" Эльф исчез, а Малфой, все еще держащий Гарри за подбородок, провел кончиками пальцев вверх по скуле, до уха, и глубоко вздохнул.

Гарри потянулся за рукой, пытаясь продлить прикосновение. Дыхание коснулось щеки, стирая остатки неуверенности, он соскользнул со стола, оказавшись совсем близко, и прикоснулся губами к полуоткрытым на вдохе губам Малфоя. Тот качнулся вперед, кладя руки на плечи и неуверенно отвечая на поцелуй, словно спрашивал — можно ли? Нужно ли? Гарри прижал его к себе, наслаждаясь почти невесомыми движениями губ. Появившегося домовика он предпочел не заметить. Но Малфой напрягся. Замер. И сказал, дотрагиваясь губами, как будто все еще целовал:

— Ты, кажется, хотел пить.

Гарри немного повернул голову, находя взглядом поднос с бутылкой вина и вазой фруктов. Не отпуская Малфоя, дотянулся до наполненного бокала и покачал им перед лицом Драко.

— Кажется, ты тоже... — шепнул он. Малфой коснулся края бокала, но лишь слегка смочил губы в темно-красном вине. Не отодвигался, все так же стоял, положив ладонь на плечо и поглаживая подушечками пальцев шею Гарри чуть выше воротника. Поттер не отрываясь смотрел на приоткрытые влажно блестящие губы — они шевелились — наверное, Малфой что-то говорил, но он ничего не слышал. Перед ним был не мерзкий хорек, кошмар первых лет в Хогвартсе, а самое привлекательное и желанное существо на свете. Вейла, горгулья… Да хоть гоблин. В ушах шумело. Прикосновения к шее посылали по всему телу дрожь удовольствия. Кажется, Драко вытащил палочку и призвал какую-то чашу с полок — нашел время выпендриваться фамильными ценностями.

Гарри не глядя отставил бокал в сторону и дернул Малфоя на себя, зарываясь рукой в густые волосы на затылке, требовательно раздвигая его губы языком, прижимая крепче и слыша, как стук собственного колотящегося сердца эхом отдается в груди Драко. Кем бы Малфой в итоге ни оказался, ничего уже не имело значения, кроме этого поддающегося, отвечающего на каждое прикосновение тела.

Вроде бы Драко выронил свою чашу — что-то гулко ударилось об пол, а сам он отвечал, отвечал жадно, впуская Гарри глубже, вытворяя что-то немыслимое языком, хватая за плечи, забираясь пальцами за воротник, выдергивая пуговицы из петель, а потом рванул рубашку вверх, из-под ремня, прижал ладони к спине и качнул бедрами навстречу.

Это было слишком. Слишком так, как хотелось. Гарри зарычал, выкручиваясь из мешающего пиджака. Почувствовав относительную свободу движений, обхватил Малфоя, буквально комкая его в объятиях, покрывая поцелуями и укусами скулу, щеку, линию подбородка, пахнущую горькой травой и дорогим парфюмом шею. Ниже, ниже... Гарри остановился, когда затрещала разорванная ткань, и по полу с тихими щелчками раскатились пуговицы. Мелькнула мысль, что надо бы извинится — неловко получилось, но выгибающееся навстречу мерцающее в полумраке невероятной белизной тело лишало всякого соображения. Гарри шумно выдохнул, запуская руки под остатки черной рубашки, лаская спину, бока, живот, жадно целуя изгиб шеи и выступающие ключицы. Он хотел быть везде, остро чувствуя, что двух рук и одного языка мало.

Малфой всхлипнул, толкнул к столу и снова припал к губам, а уже через секунду рубашка Гарри валялась на полу, сам он сидел на столе, а Малфой стоял между его разведенных бедер, обхватив ладонями лицо, как там, в лесу, и яростно целовал. Стащил очки, перегнулся через плечо Гарри, откладывая их в сторону, задевая чувствительные соски. Сдавил зубами мочку, скользнул языком в ухо, горячо и неровно дыша. Обхватил обеими руками, как будто хотел, чтобы ни грамма воздуха не осталось между ними.

Все равно слишком далеко. Гарри стиснул Драко ногами, изо всех сил прижимаясь к его животу стоящим членом, грудью к груди, так, чтобы не упустить ни дюйма пьянящего тела. Терзал губами нежную кожу на плече, оставляя розовые засосы, которые тут же старательно зализывал. Жадно скользил ладонями по обнаженной спине, иногда пытаясь проникнуть за пояс брюк. Но не получалось, а чтобы расстегнуть ремень, пришлось бы отодвинуться. На это Гарри был уже не способен. Он снова нашел губы Малфоя, нежно прикусил нижнюю, втягивая ее, слегка посасывая. Драко наклонился, заставляя откинуться назад и протискивая руку между их телами.

— Гарри... Гарри, подожди... дай я...

Поттер совсем немного расслабил ноги, но Малфою хватило этого — он расстегнул ремень на его брюках и, потянув вниз молнию, накрыть ладонью член. Гарри выгнулся и сквозь зубы застонал: прохладная рука, лежащая в паху, окончательно лишала связи с реальностью. Хотелось, чтобы она сжалась, сильно, уверенно, и невыносимая пульсация хоть чуть-чуть унялась, а голова перестала кружиться от желания. Гарри не понимал, чего именно хочет дальше, просто чувствовал, что еще немного, и кожа воспламенится, если Драко не сделает что-нибудь.

А Малфой медленно опустился на колени и потянул на себя, заставляя Гарри проехаться по столу и почувствовать под ногами пол. Драко стянул с него брюки вместе с бельем до щиколоток и уткнулся в живот, сжимая обеими руками бедра.

Гарри опустил голову, моргая, пытаясь рассеять муть перед глазами. Глядя сверху на светлую макушку, чувствуя как теплое дыханье щекочет кожу, он внезапно почувствовал невыразимую щемящую нежность. Это было так странно, будто возбуждение перешло в новое качество. Он как можно аккуратнее поднял Малфоя на ноги, чуть отстраняя. Смотрел и не мог насмотреться — растрепанные волосы, лихорадочно блестящие удивленные глаза, покрасневшие губы. Гарри провел руками по его плечам, снимая то, что осталось от рубашки, как зачарованный наблюдая появление желанного тела — будто мраморного, почти прозрачного, с несколькими красноватыми пятнами на шее и ключице.

Чертова вейла, вейла, помеченная им, от которой невозможно оторваться. Он очертил кончиками пальцев линию подбородка, шеи. Медленно провел по груди, слегка задержавшись на выпуклом соске, потом руки переместились ниже, к подтянутому животу и тонкой линии едва видных коротких волос, скрывающейся за поясом брюк.

Гарри не мог понять, дрожат ли его пальцы или сам Драко, но в любом случае, это была сладкая дрожь.

Хотелось выпить глазами такого Малфоя, запомнить образ и ощущение невероятной любви. Именно так Гарри мог бы описать свое чувство, другие слова казались куцыми и несовершенными по сравнению с захлестнувшими его эмоциями.

Прикасаясь, как к драгоценности, он расстегнул брюки Драко и стянул их вниз. Прямо перед глазами качнулся розовый налитой член, ровный и невероятно красивый, будто карамельный. Рот наполнился слюной, и Гарри непроизвольно сглотнул. Но Малфой потянул его за плечи, заставляя выпрямиться, прижался, потерся, сводя с ума удивительной доступностью, выпутался, наконец, из брюк и обнял обеими руками за шею. Рывка аппарации Гарри почти не заметил: просто показалось, что он падает. И летит в бездонную пропасть. Даже когда лопатки коснулись холодных простыней, чувство падения не пропало, но было уже все равно — главное не выпустить Драко, удержать, чтобы не исчез.

* * *

Поттер лежал под ним, судорожно вцепившись в плечи, и Драко затягивало в зелень его глаз, как в водоворот — не выбраться, не одуматься. Кубок остался валяться на полу. К черту его, все к черту. Какая разница, дементор побери! Какая разница, если в руках Поттера так легко сходить с ума. Когда он смотрит как сейчас, как будто все на свете отдаст, чтобы удержать, когда целует так, что в легких не остается воздуха. Когда выгибается под руками и стонет, не размыкая губ.

Драко приподнялся, садясь на колени, сдергивая с Поттера брюки, в которых тот окончательно запутался. Следом полетели ботинки. Ну наконец-то. Теперь можно развести его бедра чуть шире, проехаться щекой по безволосой груди, вдыхая запах и, больше ничего не боясь, обвести языком пупок и спуститься еще ниже, к красноватому члену.

Драко понятия не имел, что делать дальше. Но, видит Мерлин, так хотелось, что отступало даже свое дикое, болезненное возбуждение. Драко погладил внутреннюю сторону бедер, нашел на ощупь руки Поттера, стиснул в своих и осторожно лизнул горячий член по всей длине.

Из горла Гарри вырвался странный сдавленный всхлип, тонкие простыни смялись под пальцами, а бедра дернулись вверх. И Драко не выдержал, выпустил запястья, сжал рукой член Гарри у основания и обхватил губами влажную головку, погладил ее языком, аккуратно надавливая, вбирая глубже, стараясь не задеть зубами. До одури хотелось, чтобы Поттеру было хорошо. Не больно, не страшно — мучительно сладко, так же как самому Драко сейчас. Мерлин, неужели это всегда так? Или только с Поттером? Головка уперлась в небо, Драко подался вперед, направляя член к горлу. Ощущение было непривычным, вызывало дискомфорт, но казалось такой мелочью по сравнению с захлестывающей нежностью, что хотелось ласкать и ласкать языком, скользить губами, втягивать глубже. Драко медленно выдохнул через нос и сглотнул.

Гарри прерывисто дышал, запрокидывая голову, явно пытаясь сдержать стон. Драко видел только судорожно сокращающиеся мышцы живота, сведенные пальцы и чувствовал дрожь, проходящую по всему телу. А потом Поттер протянул руку и коснулся его волос, как будто предупреждая. Но Драко только сильнее сжал член губами, второй рукой поглаживая мошонку, решив, что ни за что не отстранится. И пусть будет, что будет.

Гарри выгнулся, и в горло брызнула горьковатая сперма. Драко, зажмурившись, пытался сглотнуть и не подавиться, да так и замер, услышав:

— Люблю тебя...

Обдало холодом, потом жаром, он осторожно выпустил изо рта член, еще раз сглотнул и потянулся вперед и вверх, прижимаясь губами к виску, слизывая проступивший на коже пот, гладя по лицу, по шее и, чувствуя подозрительное жжение в глазах, притянул к себе расслабленное тело.

Дыхание Гарри выравнивалось, он приоткрыл глаза, потянулся к губам. Целовал, подминая под себя, гладя ладонями бока, и плечи, и грудь. А потом обхватил рукой член.

Драко застонал и ткнулся в горячую властную ладонь. Никаких сил не осталось, никакой сдержанности. Хватило всего нескольких движений Поттера, чтобы вцепиться в его волосы, уже не задумываясь о причиняемой боли, и кончить, выкрикнув имя.

Руки безвольно упали вдоль тела, Драко лежал, вздрагивая и медленно приходя в себя, не в состоянии даже поднять отяжелевшие веки. А Гарри завозился, устраивая подбородок на плече, натягивая простыню. Драко кое-как поднял руки, развернулся, обнимая Поттера, который уже по-хозяйски положил на него ногу. Наверное, впервые в жизни не хотелось ничего изменить. И сопротивляться не хотелось, наоборот, все казалось настолько правильным, что Драко чувствовал удивительное умиротворение и довольство.

— Мы слипнемся, и придется звать домовика, чтобы накладывал очищающие, — пробормотал он в теплое ухо.

— Угу. — Кажется, против перспективы «слипнуться» Поттер ничего не имел. — Давай еще минутку, а? — шепнул сонно, смешно отфыркивая попавшие в рот волосы.

— Давай, — легко согласился Драко, поворачиваясь на бок и просовывая колено межу бедер Поттера. О том, что «минутка» кончится слишком быстро, он старался не думать.

Гарри обнял его еще крепче и уже начал сонно посапывать, когда за окном раздались свист и беспорядочные выстрелы. Поттер вздрогнул, приподнялся на локте и, близоруко щурясь, завертел головой.

— Что это?

— Фейерверк, — Драко улыбнулся, проводя пальцем по его носу. — Пошли, мы не имеем права проспать такое зрелище, — он с сожалением высвободился из объятий, спустил ноги с кровати и дернул за руку. — Пошли. Из окна видно. Он над парком. Стоп! Где твои очки? Черт! — Драко поднялся, стянув с кровати простыню, обмотался ею на манер римской тоги и позвал эльфа.

— Вещи мистера Поттера и мои из Тайной комнаты, живее!

Гарри наблюдал, сидя в изголовье кровати, обхватив руками колени, и смотрел с таким сосредоточенным выражением, как будто решал что-то очень важное. Когда домовик принес вещи, он даже не шевельнулся. Драко выудил очки, уселся на кровать и нацепил их Гарри на нос.

— Ну вставай, осталось минут десять.

Поттер тряхнул головой, легко поднялся и, натянув измятые брюки, молча подошел к окну. Драко встал рядом. Над парком вспыхивали разноцветные грозди огней, рассыпались мелкими искрами, падали на макушки деревьев и гасли, растворялись в темноте. А в небе расцветали все новые и новые букеты. Прорисовывались удивительные переливающиеся картины: радуга, метель, взлетающие птицы, синие и зеленые драконы, ало-золотые фениксы, фиолетовые смерчи. Драко смотрел на них и улыбался, сам не понимая почему. Просто сейчас, касаясь Гарри плечом, глядя на фейерверк, не получалось иначе.

— С Рождеством, — он обернулся, глядя, как на коже Поттера вспыхивают и гаснут отсветы салюта. Тот, кажется, только этого и ждал, стиснул в объятиях, шепнул, касаясь уха губами:

— С Рождеством.

— Скажи... — Драко сглотнул, чувствуя, что не сможет спросить. Очень хочет, но не сможет. Тогда, в постели, он был уверен — Поттер на самом деле это сказал, а теперь — сомневался. Может, просто услышал то, что хотел. Лучше не знать, лучше думать… — нет, ничего.

Пальба за окном стихла, и только доносились громкие голоса с террасы. Видимо, гости обсуждали зрелище. Скоро начнут расходиться...

Поттер смотрел вопросительно, но потом, видимо, поняв, что спрашивать бесполезно, притянул в глубокий поцелуй, придерживая одной рукой затылок, другой прижимая к себе.

Губы у него были сухие и искусанные, Драко осторожно дотрагивался до них языком, чувствуя солоноватый привкус крови, отклонял голову назад, вплетаясь пальцами в черные волосы, поглаживал выступающий позвонок у основания шеи и дрожал, словно они находились не в теплой спальне, а на улице, в снегу, под черным небом.

Не хотелось думать о том, что Поттера наверняка ищут друзья, что самого Драко могли хватиться отец или мать. Отпустить его сейчас — и кончится все. Руки Гарри уверенно и спокойно скользили по телу, как будто впереди — целая вечность, которую можно провести вот так, обнявшись, ни о чем не думая.

— Замерз? — хрипло спросил Гарри.

— Немного, — Драко поежился и прижался теснее. — Нам пора. Иначе меня обвинят в похищении национального героя... или в совращении, — он фыркнул и потерся носом о теплую шею. А Поттер вдруг сжал так, что перехватило дыханье, и приподнял над полом.

— Слизеринская самоуверенность... — пробормотал он и, с трудом сделав несколько шагов, бросил Драко на кровать. Потом навис сверху, глядя в глаза. — Больше даже не думай... — фразу он не закончил, наклонился, касаясь коротким поцелуем губ, и, подобрав оставшиеся вещи, начал спокойно одеваться.

Драко наблюдал за его неторопливыми движениями, закинув руки за голову и согнув ногу в колене. Простыня размоталась и теперь почти ничего не скрывала.

— Что не думать? Совращать?

Поттер обернулся:

— И это тоже, — он на секунду задумался, окидывая взглядом, потом, звякая незастегнутой пряжкой ремня, подошел к кровати. Уверенно положил ладонь между ног Драко, слегка надавливая сквозь тонкую ткань, нагнулся и выдохнул:

— В следующий раз моя очередь.

Драко изогнул бровь, потянулся и прижался губами и зубами к шее Поттера, ставя внушительный засос. Гарри шипел, но не дергался, и Драко, лизнув напоследок покрасневшую кожу, заглянул ему в глаза.

— Все может быть, Потти, — протянул он, ловко вывернулся и, оставив простыню в руках Гарри, чувствуя каждой клеткой его пристальный взгляд, медленно пересек комнату и отправился в душ.

Гарри еще несколько секунд стоял, потирая прикушенное место, глядя туда, где только что провокационно мелькала голая задница хорька. Очаровательно круглая, с двумя ямочками чуть ниже поясницы. Зашумела вода, Поттер помотал головой, приходя в себя и, ухмыляясь, продолжил одеваться.

Кое-как натянув пиджак, он выскочил в полутемный коридор и понял, что совершенно не представляет, куда идти. Проплутав какое-то время, встретил домовика, который объяснил незадачливому герою, как добраться до зала. Явился Гарри вовремя — почти все гости разошлись, Макгонагалл прощалась с Нарциссой и Люциусом.

читать дальше

— Гарри, ты где был? — прошипел в ухо знакомый голос.

— Здравствуй, Волдеморт, — не оценив масштабов угрозы, попытался пошутить Поттер, но когда увидел лицо подруги, веселость исчезла. — Искал…

— Нашел?

— А вы? — перешел в нападение Гарри.

— Мы — нет.

Гермиона кивнула на стоящего рядом Рона — тот был ярко-красного цвета и совершенно осоловевший от еды и питья. Правда относительно сфокусированный взгляд вселял надежду, что все не так плохо.

— Извини, Гарри.

К ним подошла Макгонагалл.

— Прошу, молодые люди. Прощайтесь, и я проконтролирую, чтобы вы отправились в Нору, — она с сомнением покосилась на Рона.

Присутствие рядом любимого декана подействовало на него лучше всякого протрезвляющего зелья. Он собрал волю в кулак и выпрямился.

— Я готов, профессор…

Они направились к камину. Расшаркавшись с хозяевами, зачерпнули летучего пороха. Рон уже исчез в пламени, когда Гарри почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся.

Люциус и Нарцисса прощались с каким-то волшебником в ядовито-зеленой мантии, а в нескольких футах от них стоял Драко.

Аккуратно причесанный, наглаженный, невероятно прямой, с чуть вздернутым подбородком. Он смотрел на Гарри, и глаза его смеялись. Поттер невольно схватился за шею. Кожу до сих пор саднило. Драко удивленно приподнял бровь, как будто спрашивал: «В чем дело, Потти?»

— Мистер Поттер, ваша очередь, — вполголоса окликнула его Макгонагалл. — Что вы замерли?

— Я не попрощался с Драко Малфоем, — пробормотал Гарри, плохо понимая, что именно и кому он говорит.

— Ради Мерлина! Что еще? — декан раздраженно подхватила его под локоть и почти втолкнула в камин.

Им повезло, что в Норе все уже спали. Миссис Уизли, дождавшись появления своего последнего питомца, сонно чмокнула Гарри в макушку и, шаркая тапочками, ушла к себе.

Троица, стараясь не шуметь, отправилась в отведенную им комнату. Поскольку в Норе гостило все семейство, включая Билла и Флер, спальня оказалась одна, но Молли заботливо отделила старую продавленную софу от кровати Рона деревянной ширмой.

— Теперь ты расскажешь, где тебя носило? — Гермиона присела на край кровати, упершись локтем в подушку. Гарри ничего не оставалось делать, как рассказать. Вспоминая все, что увидел в странной комнате, он не заметил, что увлекся, подробно описывая картины и безделушки.

— А потом я уснул. Прямо там. В кресле. И проснулся, когда начался фейерверк, — неловко закончил Гарри и посмотрел на друзей.

Гермиона спала, подсунув под щеку ладонь. Рон виновато пожал плечами.

— Я понял, — улыбнулся Гарри и поднялся, чтобы отправиться за ширму.

— Подожди. Ну-ка… — рыжий вытянул свою длиннющую руку и задрал штанину Поттера. Ботинок был надет на босую ногу.

— Знать ничего не хочу. Но имей в виду, когда чары иллюзии развеются, твоя подруга обнаружит у себя пару красных шерстяных носков со снитчами. Браун болтала про какую-то французскую кузину… Или это будут домовики Малфоев?

Рон зажал себе рот ладонью, чтобы не заржать в голос.

— Не забудь наложить заглушающие чары, — мстительно ответил Гарри, показав другу язык, и пошел за ширму, оставив Рона и Гермиону наедине.

Продавленная софа показалась ему самым удобным ложем на свете, когда он свернулся клубком под теплым одеялом. Гарри натянул его на голову и почувствовал знакомый травяной запах, смешанный с едва уловимыми запахами пота и возбуждения. Глаза слипались, и весь мир пах Малфоем.

Гарри чувствовал себя на редкость уверенно, казалось, что теперь он может быть хозяином любых событий, которые произойдут в его жизни. Учеба шла легко, в будущем маячила перспектива поступления в академию авроров и переезд на Гриммаулд-плейс, а вопрос с воздействием вейлочар отошел на второй план. Чары там или еще что, но Гарри знал, что Малфой испытывает к нему некоторые чувства. Если Драко действительно вейла, то никуда он от Гарри не денется, пока не закончит школу, а тогда, возможно, и волшебство спадет, ну а если нет — то такого просто не может быть. Чтобы хорек добровольно был таким… Ну, таким, как сегодня… Это что-то значило, что-то, от чего щекотало в животе, и губы сами расползались в довольной мечтательной улыбке. И Малфой мог сколько угодно продолжать ерничать, делая вид, что ему все равно, Гарри был уверен, что хотят они одного и того же, и всерьез настроился на исполнение этих желаний. А «потом» наступит не скоро — Поттер давно привык не заглядывать в будущее, в котором еще полгода назад его существование было под большим вопросом.

Гермиона уехала к родителям. Билл и Флер — в «Ракушку». Выдумав совершенно нелепый повод, и Гарри сбежал от возросшей заботы миссис Уизли, клятвенно заверив Рона, что с ним все будет хорошо и они встретятся у Томаса в конце каникул, как и договаривались.

Наверное, стоило задержаться в Норе — там хотя бы не оставалось ни секунды, чтобы побыть наедине с собой. Правда, в Хогвартсе тоже было не скучно, особенно когда Хагрид, воодушевленный подаренными Гарри рукавицами из драконьей кожи, решил увеличить поголовье соплоховостов и построить для них отдельный сарай. Гарри помогал изо всех сил, втайне надеясь, что крыша рухнет на будущих питомцев, поэтому старался сделать ее особенно тяжелой и плотной.

Еще он много летал, спал и думал… Вернее не то чтобы думал, просто лениво размышлял, часами валяясь на постели в пустой спальне. Очень жаль, что им не удалось найти подтверждение того, что Гарри стал жертвой чар вейлы — тогда бы все вопросы о резко изменившихся отношениях между ним и Малфоем отпали сами собой.

А в том, что отношения изменились, или вот-вот изменятся, Гарри не сомневался — в конце концов, если уж так сложилось и судьба подкинула ему очередную пакость в лице хорька, то почему бы не отнестись к этой пакости как к подарку.

Ведь действительно подарку — теперь, зная, что Малфой тоже чувствует нечто похожее, можно было не прилагать усилий, скрывая, что его неудержимо тянет к Драко. Гарри никогда не был так счастлив и уверен в себе — казалось, он может свернуть горы только глядя в светлые глаза, что уж говорить о поцелуях… О них говорить не хотелось, их хотелось вспоминать, а еще лучше — чувствовать.

Измучившись бесцельными блужданиями по гулким коридорам, Гарри решил написать Малфою. Ведь они могут встретиться. Малфой рассказал бы еще что-нибудь про своих странных предков, а Гарри смотрел бы на сведенные светлые брови, выслушивал язвительные замечания о своей непроходимой тупости, любовался легкими движениями губ, с которых… Не то чтобы свидание, нет, просто увидеть…

Гарри сел за стол и, решительно обмакнув перо в чернильницу, аккуратно вывел:

«Дорогой Малфой…»

Получилось глупо. Он стер дурацкую фразу, погрыз ноготь и написал:

«Здравствуй, Драко…»

Раздраженно перечитал и опять все уничтожил.

Через несколько часов вокруг валялись клочки пергамента, физиономия и пальцы героя были перепачканы чернилами, а на столе лежал новый чистый лист. Лежал уже довольно долго, и его края покрывались ничего не значащими завитушками, в которых только изощренный глаз мог бы увидеть абрис тонкого профиля с прямым носом и зачесанными назад волосами.

В камине полыхнуло зеленым.

— Привет. Ты чего делаешь?

— Уроки.

— С ума сошел?

— Ага, Гермиона может мной гордиться.

— Может, вернешься к нам, а завтра вместе рванем к Дину?

— Лучше я аппарирую прямо к нему, заодно прихвачу что-нибудь у Розмерты…

Рон помолчал.

— Ну, как знаешь… — друг исчез, а Гарри обреченно уронил голову на руки — эпистолярный жанр оказался не его коньком. Но нехороший зуд, требующий сделать хоть что-то, напомнить Малфою о своем существовании, чтобы не одному мучиться от тоски и слишком ярких, живых воспоминаний о рождественской ночи, не давал покоя.

В конце концов Поттер, натянув зимнюю мантию, отправился в совятню, и вскоре одна из школьных сов, недовольно ухая, понесла в Мэнор небольшой сверток.

А потом наступила отвратительная ночь: Гарри подскакивал на каждый шорох, ожидая ответа. Как на зло, ночь выдалась тихая. Обострившийся слух улавливал звук падения налипшего на окно снега, скрип доспехов в коридоре, шуршание платья Полной дамы… А вот хлопанья крыльев не было и в помине.

Начинало казаться, что все, произошедшее в Малфой-мэноре, было мороком, очередным обманом, и от этого сжималось сердце и мерзко щекотало в носу. Гарри заснул только на рассвете, прижимая к груди трофейную перчатку с вычурным вензелем.

* * *

Поттер исчез в камине, и Драко, с трудом сдерживая довольную улыбку, попытался переключиться на беседу с мистером Таумпсоном, который прощался уже минут пятнадцать и все никак не уходил. Мать поддерживала разговор, отец пробовал скрыть скучающую мину за вежливой улыбкой, а Драко даже не прислушивался, молча стоял рядом. Больше от него сейчас ничего и не требовалось. И только когда гость, наконец, ушел, Драко заметил внимательный взгляд отца.

— Все в порядке? — спросил Люциус.

— Да, — он рассеянно кивнул, отгоняя от себя мысли о губах Поттера, о том, какими они были на вкус, когда он… — да, все нормально. Просто… день был длинный.

Отец кивнул и, положив руку на плечо, подтолкнул к двери.

— Иди. Нам всем не помешает выспаться. А завтра поговорим.

Драко удивленно взглянул на него, но потом вспомнил, что у отца осталось всего несколько дней перед отъездом в Италию. Наверняка будут какие-то поручения. После сегодняшнего приема намечалось несколько очень важных визитов, на которые Драко предстояло сопровождать мать.

Постель была аккуратно застелена. Эльфы постарались. Драко откинул покрывало и с сожалением провел по гладкой простыне ладонью. Белье пахло привычно — свежестью и немного рождественской хвоей. И ничего не напоминало о том, кто был здесь всего час назад. Ни скомканных простыней, ни теплой тяжести …

Драко пока не решил, как относиться к тому, что произошло. Легко было не думать, когда Поттер находился рядом. А теперь… все казалось плодом разыгравшегося воображения или сном. Рождественским, чудесным сном, в который так сильно хотелось вернуться.

Повозившись еще минут десять, Драко уснул, решив пока ничего не предпринимать, просто подождать и посмотреть, что будет дальше. В конце концов, Поттер хотел этого не меньше чем он сам, даже сомневаться не приходилось. И это было хорошо. Очень хорошо. Потому что сходить с ума в одиночку Драко не нравилось. А так... совсем другое дело.

Проснулся он в удивительно хорошем настроении. Выпил прямо в постели большую чашку крепкого кофе и провалялся до обеда, погружаясь, как в наваждение, во вчерашний вечер. Вспоминая каждую мелочь, каждое прикосновение, каждый взгляд. Руки у Поттера оказались на удивление нежными, и когда немного шершавые ладони скользили по бедру, по изгибу шеи или спины, по всему телу бежали мурашки, и в животе копилась тянущая сладость. Поттер смотрел так, как будто Драко был чем-то... ценным, чем-то, что ни за что никому не отдашь. Может быть, все это глупость, но под одеялом в теплой комнате очень приятно было думать, что нет.

Правда, потом пришлось встать. Одеться и спуститься вниз. Впрочем, настроение не ухудшилось. После обеда они вместе с отцом оседлали коней и долго катались по пустошам, время от времени перекидываясь ничего не значащими фразами. Обсуждая вчерашних гостей или вспоминая особенно занимательный разговор. Было спокойно и хорошо. Уже не хотелось нестись галопом, пытаясь сбежать от самого себя. Хотелось спокойно вдыхать морозный воздух, похлопывать Агата по шее и смотреть на сероватую равнину, на профиль отца, на высокое небо.

А вечером они оба сидели у камина и молчали. Драко жмурился на огонь, устроившись в удобном кресле, а Люциус мелкими глотками пил французский коньяк. А потом он спросил:

— Что у тебя с Поттером?

Приятная теплая расслабленность тут же сменилась напряжением. Драко покосился на отца, пытаясь ничем себя не выдать. Только пальцы крепче обхватили гладкие подлокотники.

— Ничего, — ответил он спокойно. — А почему ты спрашиваешь?

— Ничего? А что он делал вчера в твоей спальне?

Драко сглотнул. Отчаянно захотелось выпить.

— Он… заблудился. Таскался по этажам, не знаю, что высматривал.

Люциус кивнул, повертел в пальцах бокал.

— Без брюк заблудился?

К щекам прилила кровь. Хорошо, что в комнате не горели даже свечи, а пламени камина не хватало, чтобы разглядеть такие мелочи. Драко прикусил губу и поднялся. Смотреть на отца не хотелось. Поэтому он отошел и замер в нескольких шагах за его креслом.

— Пап… я… — врать было глупо. А признаваться — страшно. Чертов эльф! Разболтал! Надо было запретить. Надо было…

— Драко, ты уже достаточно взрослый, чтобы я не ждал отчета за каждую хм… шалость.

— Это не… да, ты прав.

Отец дотянулся до бутылки и щедро плеснул коньяка в пустой бокал. Не оборачиваясь, протянул руку.

— Возьми.

Драко молча взял и глотнул. Обожгло горло, потеплело в желудке и как-то сразу прояснилось в голове. Во всяком случае, мысли больше не разбегались.

— Ты понимаешь, что такая прихоть может быть опасна? Игры с героями требуют большого… мастерства. Зачем тебе это?

— Не знаю, — Драко залпом допил коньяк, поставил бокал на стол и, наконец, решившись, подошел к отцу. Опустился на ковер у его ног, посмотрел исподлобья. — Я правда не знаю.

Люциус качнулся вперед, приподнял за подбородок, внимательно всматриваясь в лицо, как будто хотел прочитать по нему ответы на все свои вопросы. И, похоже, прочитал. Снова откинулся на спинку кресла, намотал на палец длинную светлую прядь.

— Драко, Поттер слишком… правильный. А сейчас он очень зависим от тех, кто рядом с ним. Кто был рядом в прошлом году и кто остался. Он может быть залогом твоего благополучия, во всяком случае, пока мы еще балансируем между прошлым и настоящим. Но пройдет немного времени, и его поддержка будет уже не важна. Впрочем, не думаю, что ты сейчас способен это понять. Похоже, ты вообще на той стадии, когда просчитывать варианты и делать выводы проблематично. Я и не прошу тебя об этом. Но постарайся не натворить больше глупостей, чем смог бы потом исправить. Поттер — человек действия. Ему — можно. Нам — нет. Ты не гриффиндорец, а вокруг него — гриффиндорцы. Подумай об этом. Однажды проснешься и увидишь в «Пророке» официальное объявление о помолвке твоего героя с юной красоткой Уизли. Эта девочка не отступится так легко, поверь. И тогда ты перестанешь быть Драко Малфоем. Ты станешь Драко Малфоем, которого бросил Гарри Поттер. Такое не забывают. Никогда. Да ты и сам не сможешь забыть.

Драко отвернулся к огню, пряча пылающее лицо в коленях. Объявление в «Пророке» представилось так живо, что захотелось завыть и забиться куда-нибудь подальше. Чтобы забыть все. И вчерашнюю ночь, и тающий снег, и хрупкие белые цветы на тонком зеленом стебле …

— Я подумал… может, он — вейла? — Драко поднял глаза, надежда была такой отчаянной, что отец, конечно, не мог ее не почувствовать.

— Вряд ли. Хотя, можно проверить.

— Я знаю.

— Ты тоже думал о кубке? — Люциус вдруг оживился, отставил бокал и, соскользнув с кресла, уселся рядом на полу. — Поэтому тебя озарила чудная идея пригласить школьников?

Драко кивнул, отводя взгляд.

— Получилось? Понятно. Не успел, — отец хмыкнул, протянул руки к камину, повертел тяжелую серебряную печатку на пальце, любуясь, как отблески огня окрашивают ее в оранжевый цвет. — Возьми его в Хогвартс и убедись. Думаю, случай представится.

— Я думал, ты…

— Что? Устрою скандал? Убью Поттера? Запру тебя в доме? Драко, я же разумный человек. Какой смысл запрещать тебе то, что ты сам не хочешь себе запрещать? Ты не младенец и не идиот. Не жди от меня одобрения. Вообще-то, я собирался поговорить с тобой о возможных невестах, но, думаю, пока с этим стоит повременить. Не хочу, чтобы вы развелись через неделю после свадьбы. Тебе нужен наследник. И нужна достойная жена. Но это не значит, что я потащу тебя на свадьбу под «Империо».

Драко потянулся к отцу и уткнулся ему в плечо. Раздирающая тоска никуда не делась, но стало легче. Гораздо легче. Надо было сразу все рассказать. Не пришлось бы столько мучиться.

— Я постараюсь, — сказал он тихо.

— Знаю, — Люциус кивнул и, едва касаясь, погладил его по волосам. Совсем как в детстве.

На следующий день отец уехал. О Потере они больше не говорили. Только на прощанье Люциус прижал Драко к себе и шепнул: «Кубок не забудь». А потом начались утомительные визиты. Драко откровенно скучал, выслушивая щебет пожилых матрон и юных девиц, кивал, рассказывал о Хогвартсе и снова слушал. Нарцисса сжимала его руку, прятала сочувственную улыбку, а дома падала в кресло, смеялась и хвалила сына за терпение.

Казалось, нет времени думать о Потере. Но Драко думал. И просыпаясь среди ночи, и за завтраком, и в парке, глядя на сплетающиеся над головой ветви. Где он сейчас? Режется в карты с Уизли? Смеется над какой-нибудь дурацкой шуткой? Пьет сливочное пиво, облизывая губы? Или наслаждается благами маггловской цивилизации у Грейнджер? Можно было написать ему. Попробовать встретиться и поговорить. Спросить, что сам-то он думает о том, что происходит между ними. Хотя зачем Поттеру думать? Было и было. Прошло и забылось. Он привык жить одним днем. Может, и на самом деле — так лучше. Но у Драко не получалось.

А потом прилетела незнакомая сова. Отвязывая сверток от ее лапки, Драко почему-то не сомневался, что это от Поттера. А когда развернул… Письма не было. Был тяжелый стеклянный шар, в котором большие белые снежинки сыпались на баобаб. Драко осел в кресло, сжимая шар обеими руками и понимая, что улыбается дурацкой игрушке как идиот и не может перестать. Сова недовольно ухнула и улетела. Он проводил птицу взглядом, заставляя себя остаться не месте и не метнуться к столу в поисках чистого пергамента, чтобы ответить. Не нужно отвечать. Нельзя.

Толстое стекло шара было прохладным. Или лоб — слишком горячим? За окном темнело, но не хотелось зажигать свечи. Ничего не хотелось. Драко поднялся, встряхнул шар и смотрел, как причудливо изогнутые ветки удивительного дерева исчезают в белой метели. Отец прав. Все это ошибка. И нужно исправить ее, пока не поздно.

Утро тоже было гадким. Гарри не мог найти себе места, слоняясь из угла в угол, жалея, что вместо парселтанга не знает языка сов — расспросил бы своего посыльного как следует…

читать дальше

Измучившись окончательно, он пришел к Томасу первым, надеясь отвлечься. Потом, когда все уже собрались, в веселом гомоне и звяканье бутылок Гарри все равно не мог включиться в дружескую болтовню — мысли упорно возвращались к одному слизеринцу, который, судя по всему, имел наглость прекрасно себя чувствовать и без него.

— Гарри... Гарри!

Он услышал, что его зовут, только когда Невилл дернул за рукав.

— Ты чего? Заснул?

Гарри растерянно оглядел друзей, все четверо смотрели на него вопросительно. О чем они говорили все это время, он не представлял.

— Ты не заболел? — Невилл потрогал его лоб. — Горячий…

Гарри схватился за эту мысль, как утопающий за соломинку.

— Наверное, простыл, когда помогал Хагриду делать загон для соплохвостов… — нарочито хриплым голосом ответил он. — Пожалуй, я лучше пойду…

— Подожди, — Рон с видимым сожалением отставил бутылку. — Давай ко мне — мама тебя в два счета на ноги поставит!

— Да ладно, сидите. Я лучше вернусь в школу, а то миссис Уизли меня залечит до смерти…

Все улыбнулись, зная о сверхзаботливости Молли, особенно по отношению к Гарри.

— А если что, Помфри не даст мне погибнуть во цвете лет… — комично взмахнув руками, закончил Поттер и попрощался.

Выйдя из дома, он свернул в ближайший переулок. С неба ленивыми хлопьями падал снег. Гарри задрал голову, ловя губами пушистые снежинки. Несколько секунд раздумывал, а потом, решившись, зажмурился. В памяти отчетливо возникла спальня с широкой кроватью и обитыми шелком стенами — будто он сто раз ее видел. Да не съедят же победителя Волдеморта, в конце концов!

От слишком сильного рывка аппарации Гарри пошатнулся и с трудом удержался на ногах, схватившись руками за что-то, оказавшееся спинкой кресла.

Стены комнаты покачивались, и виски ломило, словно вся кровь прилила к голове. Раздался хлопок — в спальню аппарировал Малфой, рядом с которым тут же возник домашний эльф, он таращился на Гарри и верещал.

— Заткнись! У нас в гостях мистер Поттер, не видишь? Можешь побиться головой о стену от счастья. Исчезни! — Драко топнул ногой, и домовик, прижав уши, пропал. — Какого черта ты вламываешься в мой дом? — рявкнул Малфой, оборачиваясь.

Гарри только ошалело смотрел на него, все еще крепко держась за спинку кресла. Колени дрожали и подгибались. Видимо, аппарация вышла неудачной. Ответить не получалось — мысли разбегались, слова не желали цепляться за язык.

— Как ты вообще... да как ты... Там же куча защитных чар! — Малфой даже вздрагивал от ярости и сжимал кулаки.

Перед глазами все плыло. Гарри видел Малфоя словно сквозь пелену, слышал слова, но с трудом улавливал смысл. Ну что ему не нравится, ведь все так хорошо! Гарри не промахнулся и не расщепился, а Малфой — вот он, здесь, только сделать шаг.

Выпустив спинку кресла, Поттер попытался подойти, но пол качнулся под ногами и, пошатнувшись, он приземлился на одно колено, нелепо взмахнув руками.

— Вот дьявол! — Малфой почти сразу оказался рядом, приподнял за подбородок, зачем-то пощелкал пальцами перед носом. Потом потянул за плечи, заставил сесть на ковер и привалиться к спинке кресла. И кажется, вызвал эльфа.

Сидеть на полу оказалось гораздо удобнее — комната перестала качаться, в голове почти не шумело. Только Драко еще слегка расплывался. Гарри почувствовал, что глупо улыбается.

А потом эльф принес воду. Малфой щедро макнул в нее белоснежное полотенце, отжал и водрузил на лоб Гарри, придерживая на висках. Холодные капельки побежали по носу, по щекам, за воротник. Гарри слизнул одну, подобравшуюся особенно близко к губам.

— Вкусно... — сказал он, еле ворочая языком.

Малфой только покачал головой, видимо, считая, что такую ересь комментировать не обязательно.

— Лучше? — спросил он через пару секунд, убирая полотенце. — Пить хочешь?

— Угу, — чуть слышно ответил Гарри, закрыв глаза.

Драко обхватил влажной ладонью шею, заставляя приподнять голову, а потом к губам прижался край чашки.

— Это легкое тонизирующее. Пей.

Было похоже на воду с сахаром и лимоном. Гарри жадно выпил до дна. Все прошло почти сразу — то ли от зелья, то ли от прохладной ладони на шее, только еще чувствовалась усталость, как после длительной прогулки с гиппогрифом в рюкзаке.

И светлые глаза так близко…

— Спасибо, Малфой. Извини, я, кажется, неудачно аппарировал... — голос был слабым, но зато слова выговаривались отчетливо.

— Неудачно? — Драко фыркнул и поднялся. Теперь смотрел сверху вниз и хмурился. — Ты умудрился разорвать десяток защитных чар. Радуйся, что легко отделался. Или это такая страшная месть — сдохнуть в моей спальне? Зачем пришел?

Зачем? А как по-другому? По-другому никак. В этой ситуации было что-то неприятное, тревожное. Гарри попытался разглядеть выражение лица Драко, но задирать голову, глядя на него снизу, оказалось неудобно. Он собрался и буквально вполз в кресло, удобно развалившись на мягкой спинке.

— Ну, поскольку сдохнуть ты мне не дал, приступаю к выполнению плана \"б\", — Гарри улыбнулся. — Привет, Малфой, встречай гостей.

— И за что же мне такое счастье? Соскучился, Поттер?

— Проголодался, — беззлобно огрызнулся Гарри.

Остаточные явления неудачной аппарации окончательно исчезли, и теперь он чувствовал себя немного глупо — действительно, приперся, чего-то там порвал... фамильное, наверное. А вдруг его и правда не ждали? Хотя то, что до сих пор нигде не наблюдалось пышущего праведным гневом Люциуса и сам хорек заступефаить его сходу не пытался, внушало оптимизм.

— Адресом ошибся, Поттер. Это тебе к мамаше Уизела. Супчик, наверно, остыл уже, какая жалость.

— Почему-то я так и думал, что законы гостеприимства здесь распространяются только на очень ответственных работников министерства и прочее аристократическое... — многозначительно хмыкнув, Гарри замолчал. Он вгляделся в напряженную фигуру. Ему не рады? Ждали кого-то другого? Или кто-то другой уже здесь? Теперь он точно не сдвинется с места, пока во всем не разберется. — Прогонишь?

— Конечно, — кивнул Малфой, усаживаясь на подлокотник соседнего кресла. — Если не скажешь, что тебе понадобилось в моем доме.

В животе неприятно похолодело. Действительно, что? Припереться Мерлин знает откуда, чуть не расщепиться по дороге только ради того, чтобы посмотреть в эти глаза? Потому что не может найти себе места, если не видит это лицо, и сходит с ума от желания запустить пальцы в эти волосы? Потому что тело помнит каждое прикосновение рук и губ, и не оттереть их никакой мочалкой? Потому что идиот, и делать ему тут нечего.

Гарри сжал зубы и закинул ногу на ногу, не чувствуя, как вцепляется в подлокотники.

— Ну, прогоняй. Папочку позови, а еще лучше авроров — незаконное вторжение в частную собственность. Или нет, давай сам, а? Смотри, у меня нет в руках палочки, достать я ее не успею... Ну?!

— По-о-о-ттер, — устало протянул Малфой. — Ты как ребенок, честное слово. Думаешь, я кинусь тебе морду бить? Это раньше, наверное, кинулся бы. Но теперь, в отличие от тебя, поумнел. И вообще... — он мотнул головой, как будто отгоняя навязчивую мысль, — мне придется целый день защитные чары вокруг имения восстанавливать.

Покровительственные интонации злили.

— Поумнел? Или струсил? — выпалил Гарри, но потом вдруг смешался. — Почему тебе? Какие чары? Зачем восстанавливать?

— За тем, что ты их разорвал, придурок гриффиндорский! Я уже десять раз это сказал, тебя на уши что ли контузило? — Малфой вдруг моргнул и неуверенно спросил: — Ты как? Может колдомедика вызвать?

— Ничего я тебе не рвал! — растерялся Гарри, но потом его озарило. Вот почему так разболелась голова! — Ух, блин. А я думал, что аппарировать разучился. — он почесал нос и почти жалобно попросил: — Еще водички дашь?

Малфой молча поднялся, подошел к столу, плеснул в чашку воды из графина и протянул Гарри.

— Ты что, никогда не слышал о магической защите? — вкрадчиво спросил он. — Может и в Хогвартс аппарируешь? Вот тогда наверняка сразу в Мунго.

Гарри с благодарностью взглянул на Малфоя и жадно выпил предложенную воду. Потом перевел дух и очень похоже передразнил Гермиону:

— В школе аппарировать нельзя. Об этом написано в Истории Хогвартса, — и добавил нормальным голосом: — Правда я не пробовал. И не думал, что и тут есть защита какая-то, — он виновато пожал плечами.

— И чему я удивляюсь? — вздохнул Малфой, забирая пустую чашку. — Ты вообще никогда не думаешь. На Малфой-мэноре, Поттер, всегда была защита и всегда будет. Мог бы предупредить. И камин открыт, кстати.

— Во-первых, там, где я находился, камина нет, во-вторых, я предупредил, только ответа не получил. И что мне надо было делать?

Гарри насупился, размышляя, стоит ли опять обидеться и на этот раз действительно уйти — тем более, раз камин открыт, с аппарацией можно не связываться, а махнуть куда-нибудь... к Джорджу, например. И напиться...

— Так это было предупреждение? — Малфой вскинул брови, а потом вдруг улыбнулся. — А я думал, рождественский подарок.

С сердца будто камень свалился. Драко не злится за то, что он вот так явился, поломал тут все. И снежный шар ему понравился, а что не ответил... так это ж Малфой! Он стоял совсем рядом, и Гарри потянул его на себя, усаживая на колени. Крепко обхватил, чтобы не вырвался, и тихо сказал:

— Это было и то и другое.

Теплый притихший Драко в руках... умиротворял.

— Осторожнее, Потти, не дай Мерлин, в обморок упадешь, что я с тобой делать буду?

— Не упаду, не надейся, — Гарри потерся носом о плечо Малфоя и прижал его еще крепче.

— Значит, все-таки соскучился, — удовлетворенно хмыкнул тот, запуская руку в волосы Гарри, и слегка потянул вниз, заглядывая в глаза. — Так соскучился, что пару дней до конца каникул вытерпеть не мог. Испортил мне защиту, сам чуть не покалечился, вломился в дом, который терпеть не можешь, чуть не ввязался в драку... — Малфой склонил голову и провел губами по шее.

Казалось, кости становятся мягкими-мягкими, и Гарри таял под этими легкими прикосновениями.

— Хорошо, извини за защиту, — шепнул он, послушно запрокидывая голову. — И у вас очень приятный дом... местами…

Сейчас он был готов согласиться и с тем, что Волдеморт, в общем-то, нормальный мужик, только с «приветом», и что зельеварение самый веселый предмет в школьной программе… И еще много с чем, особенно когда Малфой ловко извернулся, уперся коленями в спинку кресла по обеим сторонам от Гарри, поелозил и продолжил очень медленно и почти невесомо исследовать шею. Гарри поглаживал его спину, скользил ладонями по плечам.

— А откуда ты узнал, что в шаре баобаб?

— Я не говорил, что это баобаб, — фыркнул Гарри. — Ты сам так решил. — И, не давая Малфою ответить, прижался губами к его рту. Но долгого поцелуя не получилось. Драко уперся в плечи и отстранился. Сказал обиженно:

— Это не я так решил, это в энциклопедии так нарисовано, я специально смотрел.

Здравствуй, Гермиона, бедный Рон, подумал Гарри и улыбнулся — с чем там еще надо согласиться?

— Значит, мне опять повезло... Я просто угадал, — он легонько надавил на затылок Малфоя, предлагая вернуться к прерванному занятию.

— Если ты хорошо меня попросишь, я как-нибудь расскажу тебе легенду о нем. Только о-о-очень хорошо, Поттер. — И опять быстрый поцелуй чуть ниже уха, а потом еще один — в самый уголок губ. Малфою, кажется, нравилось его дразнить. Гарри, в общем-то, не возражал, но джинсы стали очень тесными, да и Драко мог вот-вот заметить реакцию на свои поддразнивания. А рисковать не хотелось — слишком приятно было вот так сидеть, гладить Малфоя сквозь мягкую ткань домашней рубашки, на ощупь угадывая изгибы его тела. Гарри сполз немного ниже, удобнее устраиваясь между коленок Драко.

— Ммм... Я уже чувствую, как во мне просыпается неудержимое желание узнать всю правду о баобабах...

— Тебе надо почаще напарываться на охранные заклятья, это благоприятно влияет на твою любознательность, — Малфой приподнялся, потянул вверх свитер, стягивая его с Гарри, и опустился обратно. — Да-а-а, кажется, я склонен поверить насчет неудержимого, но сильно надеюсь, что непосредственно к баобабу оно не относится.

Это была уже ничем не прикрытая провокация, и Гарри принял вызов. Он изо всех сил прижал Малфоя к себе и, скомандовав сквозь зубы: «Держись», поднялся. С трудом преодолев несколько шагов, отделявших кресло от кровати, Гарри упал на гладкое покрывало, подминая под себя Драко.

— Лежи спокойно, — велел он, целуя лицо, шею, спускаясь все ниже, пытаясь справиться с мелкими пуговицами на рубашке.

* * *

Злость, страх, радость — эмоции сменялись так быстро, что в конце концов начала кружиться голова. Нет, Драко не собирался позволять Поттеру... И себе не собирался позволять. Но не получалось. Гарри был слишком откровенен, слишком доступен, запрокидывал голову, хлопал ресницами, прижимался, и Драко понимал — все честно. Поттер не ведет никаких странных игр, он просто хочет жить и хочет делиться своей жизнью с ним, Драко. Это было слишком сильное искушение, образ отца подернулся дымкой и растаял. Ничего ведь страшного не случится, если еще один раз...

А потом Поттер положил его на кровать. И не осталось никакой возможности сопротивляться рукам, губам, словам — слишком много в них было власти.

— Лежи спокойно, — сказал Гарри. И Драко старался лежать, но не получалось. Тянуло к Поттеру как магнитом, ни на секунду не хотелось его терять. Драко отвечал на поцелуи,, хаотично гладил напряженную спину, обхватывая Поттера ногами, чтобы еще ближе. А Гарри наконец справился с его рубашкой, и Драко потянулся вверх, помогая ему, выпутываясь из внезапно ставших слишком длинными и слишком узкими рукавов.

Поттер замер, прижимаясь грудью к груди, только слегка прихватывал зубами кожу у основания шеи. А потом аккуратно уложил Драко на покрывало, словно боялся разбить.

Оказалось, что позволить Поттеру делать то, что он хочет, совсем не сложно. Нужно просто зажмуриться очень крепко, сжать зубы и кулаки и мечтать о том, чтобы это длилось и длилось и чтобы не кончилось никогда. Но тело предательски хотело большего, бедра приподнимались, чувствуя через тонкую ткань брюк жар чужого тела. Нет, не чужого. Гарри.

— Гарри, — Драко не сразу понял, что сказал это вслух, губы шевелились сами, снова и снова произнося это имя — знакомое и незнакомое, чужое и очень-очень близкое. — Гарри... Гар...ри. — Драко повернул голову и сжал зубами скользкий шелк наволочки. Удовольствие накатывало волнами от каждого прикосновения, растягивалось от вдоха до выдоха, как будто между ними — вечность.

А Поттер уже спустился вниз, потянул молнию на брюках и дотронулся осторожно, словно спрашивая разрешения. Драко застонал. Желание было почти болезненным, и ладонь Гарри, просто лежащая на члене, не вызывала облегчения. Он приподнял бедра и потерся о замершую руку, чувствуя, что мучительно краснеет. Поттер выдохнул и надавил сильнее, прихватил губами и лизнул прямо через тонкую ткань.

Никаких мыслей в голове. Только одна, самая важная — \"Еще!\" Еще. Пожалуйста. А потом вдруг появилась другая. Драко рванул Поттера вверх, стаскивая с него и с себя брюки и белье до колен, только чтобы тоже иметь возможность хоть что-то сделать. Терпения раздеться нормально уже не оставалось. Драко, часто дыша, устроился на боку и обхватил рукой оба члена, плотно прижимая их друг к другу.

Гарри застонал, выгибаясь, положил руку поверх пальцев Драко, второй рукой обхватил за шею, впился в губы и отрывался только за тем, чтобы судорожно перевести дыханье.

Это было... так, как не было никогда. Чувство нереальной близости и оглушающей нежности, и желания, и счастья. А при одной мысли, что это Гарри — правда Гарри — настоящий, не из снов и бредовых видений, и он настолько близко, что можно почувствовать его всего, от кончиков пальцев на ногах до растрепанных волос, можно прижаться лбом к его лбу, такому же влажному как у тебя, можно закрыть глаза и знать, что он не исчезнет, когда откроешь их снова. И скользить ладонью так медленно, как только можешь, и понимать, что он — доверяет. Может быть так, как никому никогда не доверял. У Драко темнело в глазах от этого понимания. Ощущение трущихся друг о друга членов было таким острым и ярким, что лишь чудом получалось сдерживаться.

Поттер напрягся, дернулся и застонал. Сперма стекала по сплетенным рукам.

А потом Гарри оказался внизу. Драко кончил, как только его язык коснулся головки. Все еще вздрагивая, он потянул Поттера за волосы к себе. Приподнял его лицо, слизывая с губ и щек собственную сперму. Странные ощущения. И этот вкус, и шалые зеленые глаза, и приоткрытый рот Гарри, в который можно глубоко погружаться языком.

Поттер отвечал, горячо отзываясь на каждое прикосновение, как будто хотел еще... и еще... Драко наконец немного отстранился, стараясь выровнять сбившееся дыхание, осторожно погладил кончиками пальцев лицо Гарри.

— Брюки надо либо надеть, либо снять, тебе не кажется?

— Брюки... А, да, точно, — забормотал Поттер, уселся на колени, стянул с обоих остатки одежды и улегся обратно, устроив голову у Драко на плече. Теперь его рука двигалась по телу, и Драко жмурился, когда теплые пальцы перебирали волоски в паху или сжимали сосок. Прикрыв глаза, он прислушивался к ощущениям. Незнакомым и удивительным. С Панси никогда не было так спокойно, да он и не позволял ей слишком многого. Секс оставался сексом. Но сейчас все воспринималось иначе. Поттера не хотелось отпускать, и одна мысль о том, что он уйдет и кровать снова станет пустой и холодной, причиняла почти физическую боль. А еще хотелось позволить большее и ему и себе. Это пугало, но в то же время рождало в воображении крышесносные образы, от которых кровь, кажется, начинала быстрее течь по венам. Все фантазии могли стать реальностью. Могли... Если бы у них было время. Но времени не было. Послезавтра начнутся занятия, и все закончится.

— Зачем мы это делаем? — спросил Драко, очень надеясь, что Поттер ответит правду.

— Тебе не нравится?

Поттер сдавил губами сосок, с видимым удовольствием лаская его языком. Драко вдохнул, поглаживая его затылок. И ничего не ответил. Гарри поднял голову, посмотрел в глаза, потом потянулся, лизнул в нос и скользнул вниз, вбирая в рот член. От неожиданности Драко не мог даже стонать, только захлебывался воздухом. Он закусил губу, когда зубы слегка задели чувствительную кожу, но Гарри тут же провел языком вдоль уздечки, и боль забылась. Головка упиралась в горячее влажное горло, и когда Гарри сглатывал, Драко выгибался, мечтая о том, чтобы он не останавливался и не отстранялся.

Поттер сосал старательно, иногда помогая себе рукой и слегка придерживая Драко за бедра. Это длилось и длилось, и Драко уже не понимал, чего хочет больше — кончить Поттеру в рот, или сойти с ума, но продолжить терпеть и сдерживаться. Потому что и то и другое казалось нереальным и необходимым. Он открыл глаза и посмотрел на Гарри, голова которого то приподнималась, то опускалась над его пахом. И это было так... так... Драко застонал, резко двинул бедрами вперед, вбиваясь еще глубже, почти теряя сознание от обрушившегося оргазма.

А Поттер все не отпускал, только пальцы вдавливались в кожу. Драко потянулся к нему, и Гарри, пряча глаза, устроился рядом, уткнулся в плечо. На сером покрывале осталось небольшое влажное пятно.

В ушах до сих пор шумело, и окружающий мир казался странно зыбким, только Гарри был прежним, поэтому хотелось держаться за него и не отпускать.

— Мне нравится, — сказал Драко в теплое ухо, понимая, что еще немного и провалится в сон.

— Мне тоже, — шепнул Гарри, касаясь губами его шеи.

Проснулся Драко не скоро, за окном уже стемнело. Поттер сопел рядом, продолжая обнимать даже во сне. Драко вздохнул, размышляя, полежать еще немного или все-таки пойти в душ. Потом справедливо рассудил, что Поттер вряд ли страдает лунатизмом, значит точно не уйдет, пока спит. Осторожно расцепив его руки, Драко поднялся.

Стоя под теплыми струями с закрытыми глазами, он думал о том, как удачно получилось, что отец в Италии, а мать у Стоунов. На этот раз домовикам он велит молчать. Это будет маленькая тайна. Только его и... Гарри. Есть время, чтобы восстановить охранные чары, замкнутые на крови Малфоев, а Поттера можно отправить через камин. Или проводить до границы антиаппарационного барьера. Или оставить до утра. Драко так испугался этой внезапной мысли, что распахнул глаза и вжался спиной в холодную стену. Нет-нет-нет. Поттер должен уйти. Еще не хватало, чтобы их обнаружила мать! Да и вообще...

Драко вытерся, оделся, зачесал назад влажные волосы и пошел обратно. Поттер спал, в обнимку с подушкой. Драко опустился на колени у кровати и подул ему в висок, тонкие черные волоски зашевелились, но Гарри и не думал просыпаться. Драко подул еще раз, сильнее, и наклонившись к уху, сжал зубами мочку. Поттер недовольно заворчал, прижимая подушку крепче, и отодвинулся.

— Ах так, ну погоди, — пробормотал Драко и пощекотал розовую пятку.

Поттер взвизгнул и взвился над кроватью, беспорядочно болтая ногами. Драко пригнулся, чтобы ему ненароком не заехали в нос, и сказал, ухмыляясь:

— Какая прелесть. Победитель Темного Лорда боится щекотки.

Поттер засопел, потом прямо с постели бросился на Драко, прижимая его к полу, тиская и лохматя волосы.

— Я ничего не боюсь, между прочим. Вот чего тебе не спится?

— Совсем-совсем ничего? — Драко отбивался как мог, но получалось плохо. — А не спится по твоей милости. Надо чары восстановить. И ты мне нужен для этого. Одевайся давай, герой.

Гарри замер, выпрямился, продолжая сидеть на Драко верхом. И вдруг покраснел.

— Вот черт!

Он вскочил, быстро собрал разбросанные вещи и, прикрываясь, нырнул за дверь ванной.

Драко упал на кровать, утыкаясь лицом в подушку и всхлипывая. И смеялся до слез, пока не заболел живот. Это не Поттер, это какое-то ходячее недоразумение. Ну чего вот, спрашивается, стесняться? Что Драко там еще не видел?

Немного успокоившись, он улегся, раскинув руки, и мечтательно уставился в потолок. А что если пойти сейчас к нему? Нет, тогда они точно чары сегодня не восстановят.

Рука наткнулась на какой-то предмет. Драко сжал пальцы. Очки Поттера. Ну конечно. Интересно, как они еще целы? Зато теперь есть очень подходящий предлог. Он поднялся и пошел в ванную, хитро улыбаясь.

Поттер уже натягивал свитер. На звук открывшейся двери выглянул из горловины и быстро поправил вязаное недоразумение, которое спускалось почти до колен.

— Тебе чего?

Драко молча протянул руку и оперся плечом о косяк. Гарри схватил очки, нацепил на нос и, взглянув оценивающе, быстро поцеловал в губы.

— Ну, давай, что делать-то надо?

Чары пришлось восстанавливать долго. Драко ходил по дому, взмахивая палочкой и шепча заклинания. Поттер молча ходил следом, когда требовалась помощь, также молча помогал. Драко мог бы справиться и сам. Просто... Ну, просто Поттер ведь все равно здесь. Пока...

Закончили они уже на улице. И только когда палочка отправилась в карман, Драко почувствовал, что замерз.

— Что теперь? — хрипловатым после долгого молчания голосом спросил Поттер.

— Все, свободен. Чары на месте.

Поттер закусил губу и обхватил себя руками. Всего шаг между ними, шагни — и... Но Драко стоял, глядя на снег под ногами, и не шевелился, пока Гарри не спросил:

— Могу я воспользоваться камином?

Драко кивнул и вернулся в дом, убеждая себя, что все делает правильно. Он протянул Поттеру склянку с летучим порохом. Тот взглянул исподлобья:

— Увидимся в школе, Малфой.

Развернулся к камину и, скомандовав: \"Нора\", исчез в зеленом пламени.

А куда он мог еще пойти, с учетом последней неудачной аппарации? Только каминной сетью и только туда, где его точно ждут.

Стараясь производить как можно меньше шума, Гарри вылез из камина. В гостиной царил уютный полумрак, а на круглом столе стояли кувшин тыквенного сока и тарелка, прикрытая полотенцем. Из-под него одуряюще пахло специями.

Гарри сразу понял, что очень проголодался и осторожно приподнял накрахмаленную ткань.

читать дальше

— Садись. Сейчас принесу хлеб, — голос Молли раздался неожиданно, но был таким мягким и тихим, что Гарри даже не вздрогнул, только с благодарностью посмотрел на стоящую в дверях женщину и, придвинув стул, принялся уплетать за обе щеки горячую картошку с тушеным мясом.

Миссис Уизли села на диван и пока он ел, вязала, изредка поглядывая на оголодавшего героя.

— А откуда вы узнали, что я приду? — с набитым ртом поинтересовался Гарри.

— Считай это материнским инстинктом, — улыбнулась Молли. — И Рон явился еще час назад.

Гарри замер, откладывая вилку.

— Иди сюда, — Молли убрала вязание и похлопала по подушке рядом с собой. Гарри повиновался, не отваживаясь поднять взгляд.

— Дорогой, я очень тебя люблю. Мы очень тебя любим. Ты — часть нашей семьи. Когда Рон сказал, что ты заболел, уж прости, я поговорила с Минервой, — Миссис Уизли пожала плечами, будто извиняясь. Гарри открыл было рот, но она продолжила: — И с Джинни я тоже говорила. Не сейчас, еще перед Рождеством. Послушай меня, пожалуйста. Мы все так виноваты перед тобой, в том, что тебе пришлось расти в таких условиях, вдали от мира волшебников, вдали от тех, кто тебя любит. Ты понимаешь, что это было сделано для твоей безопасности, но это не снимает ответственности с нас. Тебе во многом сложно разобраться — основы не вложишь одними словами — с этим надо вырасти.

— Миссис Уизли, я это знаю. Все в порядке. Теперь, когда все позади, зачем вы снова об этом говорите?

— Потому что ты стал моим мальчиком. Я волнуюсь за тебя, — Молли погладила его по плечу. — И поверь, знаю, как это бывает. У меня шестеро сыновей. Все в свое время были редкостными сорванцами. Даже Билл, — она улыбнулась. — И все экспериментировали. Кроме Перси, наверное. Но он всегда был слишком серьезным. А что творили близнецы… я счастлива, что не знала и о трети их проделок.

Губы миссис Уизли дрогнули, Гарри успокаивающе положил ладонь на ее руку. Она сжала его пальцы и посмотрела в глаза.

— Ты веришь мне?

— Конечно, миссис Уизли. Я тоже вас всех очень люблю…

Он все еще не понимал, о чем идет речь, но чувствовал, что Молли хочет донести до него что-то важное, о чем она давно думала.

— Ты знаешь, у Чарли отличный парень.

Гарри поперхнулся.

— Как только разрешили международные перемещения, он примчался к нему — в газетах написали, что Чарли потерял брата, и он хотел его поддержать. Ты тогда был в госпитале. А Билл в результате предпочел девушек, и у нас с Артуром будут внуки. И Рон с Гермионой обязательно поженятся, я уверена в этом. Значит, кровь Прюэттов и Уизли продолжит жить в их детях. Ты понимаешь?

Гарри ничего не понимал, кроме того, что упускает что-то нужное и очень серьезное.

Молли погладила его по голове.

— Подумай, ты — последний из Поттеров. Если заиграешься, кровь умрет вместе с тобой.

Щеки Гарри вспыхнули.

— Это не игра, — резко сказал он.

— Может быть, — примирительно сказала Молли. — Я готова поверить, что в восемнадцать лет ты нашел то единственное. Почему нет? Тем более, что ответственность перед предками прививается с младенчества, воспитанием. У тебя таких ограничений нет — ты взрослый и волен делать все, что вздумается. Но подумай и о своем… хм… друге. Маги не придают большого значения однополым связям — в мире, где есть Оборотное зелье, такое было бы странно, но это не значит, что мы их одобряем. Семья — основа магического общества, гарантия того, что волшебники не исчезнут с лица земли. Подумай — такой ли ты единственный для него, чтобы отбросить все, чему его учили, принципы, семью. Ведь он тоже последний, и если он не продолжит свой род, фамилия Малфоев умрет.

Гарри почувствовал, что задыхается. Ровный спокойный голос Молли, казалось, проникал в сердце.

Миссис Уизли будто почувствовала и обняла одной рукой, устраивая его голову у себя на плече. Гарри вдохнул теплый запах с нотками ванили и свежевыстиранного белья.

— Мы думаем, что Малфой — вейла, и это пройдет само.

Молли прижалась щекой к взлохмаченной макушке, ласково ероша волосы на затылке.

— Вы еще такие дети. Конечно, пройдет. Все проходит. Помни об этом. Я не хочу сказать, что тебя используют — в конце концов, ты вырос привлекательным парнем, и кто знает, что происходит в ваших головах? Может, ты действительно увидел в нем то, чего не видел семь лет, то, чего не видим мы? Но я не хочу, чтобы тебе было больно. Когда придет время выбирать, подумай, что он выберет? Вы закончите школу и окажетесь в разных мирах — тебе нужно будет строить свою жизнь, у него уже есть жизнь, которую он должен прожить, в которой для тебя нет места.

Гарри чувствовал, что на глаза вот-вот навернутся слезы — от жалости к себе. Хотелось свернуться в мягких материнских объятиях и замереть, наслаждаясь их защитой. Внешний мир вдруг показался жестоким и несправедливым — не жизнь, а непрекращающаяся поездка на драконе: если сам не упадешь, то тебя сдует. Почему он решил, что теперь все наладится и станет простым и ясным? Во что играет Малфой, если знает, что у них нет будущего? Может, действительно обратиться к Кингсли, поставить вопрос ребром, не боясь показаться смешным — пусть проверят теорию Гермионы. В конце концов, эта неясность мучительна. Если Драко узнает, что их отношения лишь его генетический каприз, они вместе смогут решить, надо ли им продолжать или лучше сразу разбежаться в разные стороны, чтобы ослабить связь. А если нет — то это слишком жестоко.

Самого Гарри уже не пугала мысль о том, что он мог вот так взять и влюбиться в хорька. Седьмой год разделил его жизнь на до и после, и мелкий белобрысый слизняк никак не ассоциировался в сознании с тонким высоким блондином, открывшим дверь в кабинет зельеварения, подающим воду, читающим стихи, не выдавшим Джинни… Многие из окружающих предстали в совершенно ином качестве — будто повернулся объектив детского калейдоскопа, и Малфой не стал исключением — просто еще одним стеклышком, внезапно изменившим свой цвет.

А он, Гарри, остался прежним. Так почему поверил в искренность Драко? Только потому, что очень хотелось? Потому что вдруг после всепоглощающего одиночества затеплилось новое чувство и стало легче дышать? С чего бы ненавидящему его столько лет Малфою быть таким… таким другим? Изощренная месть по-слизерински или просто использовал случай в своих интересах? А летом все: пока, Потти, было мило, отвали.

Молли продолжала успокаивающе гладить его по голове. Гарри прислушался.

— Джинни своевольная избалованная девочка. А что делать — она у нас единственная, и ее все очень любят. Но она не злая, поверь. Не знаю, что именно она сотворила, но ты прости ее. Джинни очень тебя любит. И может быть, я еще стану твоей тещей.

Вздрогнув, Гарри отстранился от улыбающейся женщины. Миссис Уизли потрепала его по щеке.

— Ну что ты всполошился? Я пошутила. Сами разберетесь. Просто знай, мы все тебя любим… и иди спать. Я тебе постелила в комнате Билла и Чарли.

Рон и Гермиона, будто сговорившись, не приставали ни с какими вопросами, вели себя как обычно, и Гарри был им безмерно благодарен. Грейнджер обругала друзей за то, что они забыли приобрести какую-то книгу по истории магии, жизненно необходимую в этом семестре, а Рон перед самым выходом сожрал какую-то гадость, найденную в комнате близнецов, покрылся ярко-розовыми звездочками и теперь стеснялся идти в Большой зал. Гарри уже отправил сову Джорджу с просьбой спасти вечно голодного брата, но тот с ответом не торопился. Правда, звезды сами исчезли за несколько минут до ужина, но рыжий все равно был очень обижен.

В дверях они столкнулись с Гойлом, тот оттеснял толпящихся младшекурсников, давая пройти неспешно вышагивающему Малфою.

У Гарри перехватило дыхание — первым порывом было броситься к нему, но вспомнив, как Драко холодно выпроводил его, вспомнив, что говорила миссис Уизли, Гарри сдержался, надеясь, что невероятная радость не отразилась на его физиономии.

— Привет, Малфой, — как можно нейтральнее сказал он и почувствовал, как все вокруг замерли. Гермиона так вцепилась в его руку, что стало больно, и даже на обычно каменном лице Гойла промелькнуло удивление.

Малфой замедлил шаг, слега искривил губы в подобии улыбки, кивнул и с непроницаемым лицом пошел к слизеринскому столу.

— Ты с ума сошел? — прошептал ему в ухо Рон, пока они пробирались к своим местам.

— А что? — Гарри пожал плечами. — Мы были его гостями — элементарная вежливость.

— Ты уверен? — Уизли с подозрением заглянул в глаза другу.

— Уверен. А если ты про то самое, то у меня все под контролем и больше никаких обливаний соком и медитаций на хорька не будет.

— Хочешь сказать, что все закончилось?

Гермиона дернула рыжего за ухо.

— Отстань от него. Смотри лучше — пироги появились…

Черная тоска сменивлась абсолютным счастьем только от одного вида Малфоя. Гарри начал уставать от таких перемен настроения, они его пугали, и в принципе он был готов не по-гриффиндорски сбежать, чтобы освободиться от навязчивых мыслей и желаний.

Слушая громкое чавканье Рона, Гарри решил, что ему все же надо поговорить с Малфоем. Просто поговорить, понять, как быть дальше. Поговорить, не думая о бледных губах, которые от поцелуев краснеют, о светлых глазах, затуманивающихся, когда он прикасается к его маленьким розовым соскам, о почти прозрачном горле, где под тонкой кожей судорожно дергается кадык, когда Драко пытается сдержать стон…

Гарри украдкой взглянул в сторону слизеринского стола — Малфой поднес ко рту ложку с клубничным пудингом и с аппетитом облизал ее. Продолжать ужин моментально расхотелось, но Гарри героически высидел до конца, не отрывая больше глаз от тарелки, размазывая по ней остатки картофельного пюре.

* * *

Кажется, Драко никогда еще так сильно не хотел в Хогвартс. А время, как назло, текло медленно-медленно и никак не получалось придумать, чем себя занять, чтобы отвлечься. За день он отправил четыре письма отцу. Писал о какой-то ерунде, которая тут же забывалась, а глядя вслед очередной сове, сгорал от стыда, представляя, что подумает об этом Люциус. Наверняка все поймет. Хотя Драко не знал, что именно отец должен понять. Слишком много всего он переживал сейчас. От злости на себя до желания немедленно оказаться где-нибудь поблизости от Поттера, лучше всего — на расстоянии вытянутой руки, чтобы можно было дотронуться при необходимости и увериться, что он — здесь. Не с Уизли, не с Грейнджер, а с ним. И не нужно больше смотреть в зеленое пламя до рези в глазах, а потом возвращаться в пустую спальню и ворочаться до утра.

Чемодан давно был собран, и кубок Малфоев лежал на дне. Бережно завернутый в слизеринский шарф.

Конечно, Драко вспомнил о нем слишком поздно. А ведь не было ничего проще, чем напоить из него Поттера в этот раз. Тонизирующим зельем или позже — водой. Но тогда было не до этого. У Поттера был такой вид, будто он вот-вот потеряет сознание. И Драко мог думать только о побелевших губах, закрывающихся глазах и странной улыбке, от которой сжималось сердце.

Драко понятия не имел, как теперь вести себя в школе. Ну не бросаться же Поттеру на шею при встрече! И мимо пройти тоже как-то… неверно. Он теперь не сомневался, что не сможет сопротивляться, если Поттер будет продолжать в том же духе. Да и надо ли? Рядом с ним все равно невозможно соображать, хотя сейчас и на расстоянии плохо получается. Статья в «Пророке» уже не казалась реальной, потому что Гарри, который вламывается в Малфой-мэнор и целует так, что все мысли вылетают из головы, невозможно не верить. Да кому тогда вообще верить, если не ему?

Драко погладил снежный шар, который по-прежнему стоял в центре стола, и улыбнулся. Я сделаю все, что смогу, отец, но большего не обещаю.

В школе стало немного легче. Правда, после выходки Поттера у Большого зала пришлось долго бороться с собой, чтобы не смотреть в сторону гриффиндорского стола. А смотреть хотелось. Очень. Но ошарашенная физиономия Уизела и вопросительный взгляд Панси были слишком красноречивы.

На Панси можно было не обращать внимания, но интуиция подсказывала, что она не единственная из слизеринцев, кто заметил. Драко не собирался никому ничего объяснять, но и становиться объектом сплетен не хотелось. К тому же, Поттер, кажется, тоже не собирался делиться своими достижениями с лучшими друзьями. Драко мог поклясться, что Уизли и Грейнджер ничего не знают ни о ночи в Малфой-мэнор, ни о позавчерашнем визите. Интересно, почему? Потому что Поттер считает это слишком личным? Или наоборот — тем, к чему не стоит относиться серьезно?

Выяснить можно было только поговорив с Гарри, но этого Драко делать не собирался. Уж что-что, а ждать он умеет. И проходить мимо, окидывая невидящим взглядом, и слегка задевать плечом в коридоре, не поворачивая головы, и покусывать кончик пера на сдвоенных уроках, заставляя себя не оборачиваться под пристальным взглядом.

Держаться на расстоянии было непросто, но Драко обещал отцу, что сделает все возможное, и делал, надеясь, что Поттер не выдержит раньше и получится с чистой совестью сдаться на милость победителя. А дальше — будь что будет. В конце концов, осталось еще целых пять месяцев в Хогвартсе, а потом… наверняка что-нибудь изменится, да и в любом случае, это уже потом. К тому же, кубок… Если Поттер вейла, то отец не станет возражать. И можно будет…

Драко выронил перо, забрызгав пергамент чернилами, и уткнулся лицом в ладони. Биннс, конечно, не заметил, в отличие от сидящего рядом Забини.

— Ты что? — шепнул он.

— Ничего. Все нормально, — Драко только сильнее прижал ладони к лицу. Видение было слишком ярким. Запрокинутая голова Поттера, руки, комкающие простыню и разведенные бедра. Слишком широко. Слишком откровенно.

Драко сглотнул и сосчитал до десяти. Конечно, покоситься через класс было ошибкой. Поттер смотрел прямо на него, рассеянно царапая что-то пером. В паху запульсировало и, услышав звонок, Драко чуть не застонал от облегчения.

Схватив сумку, он вылетел из класса первым и ринулся в ближайший туалет. Сунул голову под кран и вцепился в края раковины. Спокойно, Драко, спокойно. Поттер обязательно подойдет сам. Не может не подойти!

Помогало плохо. Однако возбуждение спало, и Драко, подняв голову, долго изучал в зеркале собственное лицо с растрепанными мокрыми волосами и лихорадочно блестящими глазами. А потом… Пара взмахов палочкой — и прическа в порядке. А взгляд… можно отвести.

На ужине Поттера не было. Но вместо облегчения Драко почувствовал разочарование. Пожевав безвкусный салат и выпив пару стаканов сока, он пошел в подземелья. Слагхорн собирался поговорить о чем-то с ним и Панси. Это, пожалуй, к лучшему — можно отвлечься, хотя бы ненадолго.

Гарри был готов к тому, что Малфой будет себя вести как последний гад, поэтому стоически принимал демонстративное игнорирование своей персоны. Он старался встретиться с ним взглядом, чтобы дружелюбно улыбнуться, если никто не видит. А потом еще долго вспоминать, как вспыхнули бледные щеки и серые глаза скрылись за длинными ресницами. Он исподтишка наблюдал за Драко, но в этих взглядах больше не было неуверенности или растерянности — он знал, что делает, и получал от этого удовольствие.

читать дальше

Но на одном из сдвоенных уроков Гарри заметил, что к задумавшемуся Малфою наклонился Забини. Слишком близко, отвратительно близко. Слизеринец что-то шепнул, от чего у Драко, уткнувшегося лицом в ладони, даже уши порозовели. У Гарри заныло сердце, особенно, когда через секунду взгляд хорька метнулся к нему — смущенный и раздосадованный.

Захотелось подойти к Забини и приложить его физиономией об парту. С размаху. А потом разобраться с Малфоем. Например, прижать к себе так, чтобы хрустнули кости, и целовать до тех пор, пока из белобрысой головы не вылетит даже имя Блейза.

— Прекрати, — Рон ткнул его локтем в бок, и Гарри понял, что кулаки и зубы сжаты слишком сильно. Он попытался расслабиться. А когда закончился урок, хорька уже и след простыл.

Чтобы наверняка подкараулить Малфоя, Гарри пропустил ужин. И ожидание наконец оправдалось — в начале коридора появилась знакомая прямая фигура в наглаженной мантии.

Гарри явно не рассчитал сил, когда дернул Малфоя за руку, втягивая в темную арку за старыми доспехами. Хорек с размаху впечатался в него, прижимая к холодной каменной стене. И Гарри чуть не растерял всю решительность, но взял себя в руки и отодвинулся.

— Привет.

— Поттер! — Малфой быстро обернулся, высунулся наружу, оглядел пустой коридор и спросил уже тише: — Совсем обалдел?!

Ну что прикажете с ним делать? Гарри думал, что хорек приложит его каким-нибудь заклинанием. За последние дни он себя достаточно «накрутил», чтобы поверить в то, что и зимние каникулы и то, что им предшествовало, было бредом — не его, а Малфоя. И теперь Драко очнулся, но вроде не орет и убегать не собирается.

— Ага, — Гарри сунул руки глубоко в карманы и нарочито независимо уставился на Малфоя.

— Чем обязан? — холодно осведомился тот.

Никому ты ничем не обязана, чертова вейла, с невероятно нежной кожей, сквозь которую видны голубоватые венки на веках и шее. Как можно смотреть и не желать прикасаться к ней?

— Соскучился, — ляпнул Поттер, потом понял, что сказал, но отступать было поздно.

Малфой закрыл глаза и медленно выдохнул, потом зачем-то поправил и без того идеальную мантию, смахнул несуществующую пылинку с рукава и наконец заговорил:

— Поттер, мы знаем друг друга не первый год. Что происходит?

— С кем? — прищурился Гарри.

— С тобой, — Малфой пожал плечами. — Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь особенно по мне скучал.

Гарри растерялся — это что же, только с ним не все нормально, а у Малфоя дрочить мимо проходящим гриффиндорцам — норма?

— А с тобой, значит, все в порядке? — с напором поинтересовался он, остро желая стереть скучающее выражение с хоречьей физиономии. Причем лучше на горизонтальной поверхности.

— Что за манера отвечать вопросом на вопрос? — поморщился Малфой. — К тому же, я первый спросил, — он ухмыльнулся и уставился на Гарри в ожидании ответа.

— Извините, манеры какие есть, других взять неоткуда. Поэтому мне плевать, что ты спросил первый — заговорил-то первый я!

Что-то такое мелькнуло в глазах Малфоя, то ли разочарование, то ли обида, но тут же исчезло, сменившись привычным высокомерием.

— Сожалею, Поттер, у меня нет времени с тобой пререкаться. Когда будет, что сказать, можешь сообщить, я, пожалуй, послушаю.

Малфой отвернулся и шагнул в коридор. Но Поттер дернул его за полу мантии, втягивая обратно и прижимая плечом к стене. Слишком долго он хотел увидеть Драко вот так, наедине, близко, чтобы легко отпустить. Пусть даже ценой собственного самолюбия.

— Значит ты мне сказать ничего не хочешь?

Снова ноздри щекотал знакомый запах. Гарри прерывисто выдохнул, и выбившаяся виске прядь светлых волос пошевелилась. Захотелось поймать ее губами, но он лишь перевел дыхание. Малфой не дергался, не вырывался, и Гарри положил подбородок ему на плечо.

— Почему ты всегда все портишь? — спросил он и потерся скулой о щеку Драко. Неужели не замечательно стоять рядом, просто чувствовать тепло тела? Он понимал, что сил ставить Малфою ультиматумы, устраивать разбирательства остается катастрофически мало.

— По-моему, все портишь ты, — Малфой не отстранялся, но и не дотрагивался, просто стоял. И голос у него был какой-то... замороженный.

— Вот видишь, опять... — почти касаясь губами уха, шепнул Гарри.

— А что я, по-твоему, должен делать, Поттер?

— То, что тебе хочется... — в горле вдруг возник какой-то ком, и Гарри шумно сглотнул. — Только не ври мне, пожалуйста. — Окончание фразы прозвучало почти жалобно и по-детски беспомощно.

— А сам-то ты чего хочешь? Просто скажи.

Гарри отлично знал, чего хочет. Он настолько ясно представлял это, что становилось страшно — врасти в Малфоя каждой клеткой своего тела, чтобы кровь смешалась в одних артериях. Шутка — пускай, чары — плевать, школьный роман на пару месяцев — ну и что? Даже если так, эти месяцы он хочет провести, имея возможность смотреть в светлые глаза, перебирать мягкие волосы, пропуская их между пальцами, обнимать и знать, что его обнимут в ответ.

После секундного замешательства Гарри положил руки Малфою на плечи — просто положил, так, чтобы тот одним движением мог их сбросить.

— Хочу так... Долго... Всегда... — запинаясь, пробормотал Гарри.

Малфой тихо рассмеялся.

— Ты сам-то веришь, что это возможно? — Прохладные пальцы скользнули по щеке и исчезли, как будто и не было этого мимолетного прикосновения.

— Я так хочу. Скажи мне, чтобы я поверил... Скажи, чего хочешь ты...

— Правда в том, Поттер, что я... — Малфой сглотнул, — не знаю, чего хочу больше — чтобы ты исчез из моей жизни, или чтобы остался.

— Ты правда хочешь чтобы я... остался? — голос дрогнул.

Малфой отстранился немного и смотрел теперь прямо в глаза, чуть приподняв подбородок.

— Хочу, — сказал он. — И чтобы ты ушел, хочу тоже. Потому что все это... очень странно.

Зрачки, расширившиеся в полутьме, почти закрыли серую радужку, и Гарри казалось, что он видит в них свое отражение. Драко хочет, хочет — остальное не имеет значения, все неважно, все проходит, как сказала миссис Уизли. Но пока не прошло, можно быть немножко счастливым?

— Мне не странно. Со мной постоянно случаются непонятные вещи. И почти всегда неприятные. А сейчас случилось хорошее... наверное...

— Что случилось-то, Поттер? Жить без меня не можешь? — Малфой усмехнулся. — А я без тебя могу... — он прижался к губам Гарри и медленно провел по ним языком. — Кажется…

— Врешь ты все. Не можешь, — зашептал Гарри, потянулся к губам Драко и неуверенно прикусил нижнюю. Но Малфой снова немного отстранился.

— Это же не я к тебе в дом вламываюсь и в подземельях караулю.

Ну конечно, только из Малфой-мэнора его так и не выставили, и сейчас Драко не торопится сбежать — в душе перемешивались ликование и нежность.

— Просто у меня дома нет... А когда будет, я тебе ключи подарю... чтоб не вламываться... если захочешь... — Обрывки фраз перемежались короткими поцелуями в скулу, висок, в угол глаза...

Малфой улыбался и жмурился, как сытый кот.

— Конечно, захочу. Ключи от дома Гарри Поттера это ммм... ценный дар.

— Собираешься торговать сувенирами?

— Сразу видно, что в тебе нет практической жилки. Такими вещами не торгуют. Это слишком мелко.

— А что обычно делают с такими вещами?

— Используют по назначению... Гарри.

Поттер фыркнул в плечо Малфоя, прижимая его теснее.

— А не такие вещи ты как обычно используешь? Не по назначению?

— Когда как.

Гарри вдруг почувствовал себя полным идиотом — словно окатили холодной водой. Драко был так близко, но он словно чего-то ждал, и Поттер не мог понять, что от него требуется.

— Прекрати меня путать, — Гарри сделал шаг назад. — Наверное, действительно мне лучше уйти...

Малфой не предпринял ни одной попытки его удержать, прислонившись к стене, смотрел насмешливо. А потом скрестил руки на груди и заговорил:

— Поттер, если ты ждешь уверений в вечной любви или серенад под окошком, сразу говорю — их не будет. Если думаешь, что я буду бегать за тобой по Хогвартсу, как влюбленная первокурсница, или разом забуду прошлые семь лет и заявлю всей округе, что Гарри Поттер — мой лучший друг, то ты заблуждаешься. Я такой, как есть. И другим не буду. Ты можешь сейчас уйти, и мы все забудем, или можешь остаться и тогда... тогда не знаю, чем все это кончится, и пока не собираюсь об этом думать. Решай быстрее, меня правда ждут.

О, Мерлин, о чем он говорит? Сколько можно делать шаг вперед, а потом трусливо пятиться? В конце концов, Гарри тоже не был первокурсницей, но то, что происходило, ставило его в совершеннейший тупик. Пусть Драко только разрешит себе… а уж дальше Гарри справится как-нибудь.

— Насколько я помню, это ты у нас сам не знаешь, чего хочешь, — Гарри отошел в сторону, освобождая узкий проход между стеной и доспехами. — Вот и решай. А я уже все сказал. И не хочу я никаких серенад — у тебя голос противный. Но еще больше не хочу постоянно ждать удара в спину — я устал, знаешь ли, от таких игр. Поэтому вполне могу подождать, пока ты определишь, есть ли в твоем плотном графике место. Но только думай недолго.

— У меня, Поттер, отличный голос, баритон, кстати, и я хочу, чтобы ты остался, но не говори потом, что я тебя не предупреждал, — ровно сказал Малфой, не меняя позы.

Чувствуя невероятное облегчение, Гарри стремительно шагнул к замершему Малфою и обнял, стискивая изо всех сил. Стало легче дышать, словно спал стягивающий грудь обруч.

— А я хочу услышать, как ты поешь. Но если ты мне наврал... в общем, я тебя предупредил.

— Теряюсь в догадках, что же ты сделаешь, — Малфой приподнял его подбородок и мягко поцеловал. — Мне правда нужно идти. Слагхорн ждет.

Поттер с сожалением разжал руки.

— Раз надо — иди... Только... — Гарри хотел сказать, что будет скучать, что хочет, чтобы Драко как можно быстрее нашел его, что ему вообще плевать на Слагхорна, но оборвал сам себя и опустил голову. Малфой сжал его руку.

— Что?

— Я... я... — Гарри не поднимал головы, шепот был еле слышен. Сказать слишком много и получить в ответ снисходительную усмешку — к чему? Он уже и так все сказал, пара фраз ничего не изменит.

— Найди время и для меня... поскорее...

Малфой смотрел не отрываясь, словно стараясь убедиться в чем-то. Потом кивнул.

— До завтра.

* * *

Слагхорна Драко почти не слышал. Ну, от этого мало что изменилось. Тот болтал о предстоящем матче с Хаффлпафом — с чего бы вдруг? — о помощи отстающим, о дисциплине первокурсников, которых, кстати, можно было ставить в пример старшим слизеринцам. В общем, ничего важного. А даже если будет — можно потом переспросить у Панси. Сейчас мысли заняты другим.

Поттер…

В животе сладко ныло, и Драко с трудом сдерживал глупую улыбку, которая так и липла к губам. Интересно, что подумал бы Слагхорн? Драко чуть не фыркнул и на всякий случай закусил губу.

Мерлин, как же сложно было уйти. Чертов индюк, приспичило ему именно сегодня устроить сеанс разглагольствований! Если бы не это…

Поттер…

Стоял там весь из себя решительный, и Драко мог бы поклясться — больше всего на свете Гарри боялся, что и правда придется уйти.

И ведь ушел бы, дурень гриффиндорский. А что потом? Мерлин, как сложно все. И просто. Позволить себе быть рядом. Только и всего. Как же хорошо! Ну почему, почему нужно было терять столько времени? Какой идиот! Какие же они оба идиоты!

— Мистер Малфой, с вами все в порядке?

Драко моргнул. Слагхорн смотрел на него так, будто больше всего на свете хотел сейчас применить легиллименцию. И Панси. Черт!

— Да, все в порядке, сэр. Просто… немного… голова болит.

— Может быть, зелье?

— У меня есть. Спасибо.

— Ну что ж, я думаю, на этом мы закончим. Мистер Малфой, надеюсь, предстоящий матч принесет Слизерину долгожданную победу.

— Обязательно, сэр. Мы сделаем все возможное.

— Хорошо, — Слагхорн кивнул, сцепив на внушительном животе толстые белые пальцы. — Вы можете идти.

Коридор показался поистине райским местом. Драко остановился, борясь с желанием прижаться лбом к прохладной стене. Сейчас бы летающий ковер какой-нибудь — и подальше отсюда. Вместе с Поттером. Чтобы никого больше на много-много миль.

— Драко… — Панси неуверенно тронула его за локоть. — Я могу помочь?

Еще как можешь. Просто отстань. Уйди куда-нибудь. Влюбись в кого-нибудь и все забудь. Оставь меня в покое наконец! Конечно, ничего этого он не сказал. Гриффиндорское благородство, кажется, заразно.

— Нет, Панси. Все нормально. Мне просто надо… — побыть одному, успеть на тренировку, найти Поттера, закончить этот гребаный восьмой курс, поговорить с отцом… — выпить зелье. Пойдем.

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Взгляды украдкой, бессмысленные каракули на пергаментах. Мозоли на руках от метлы. Никакие перчатки не спасут, если столько тренироваться. Слизеринцы должны были выиграть. И они покидали стадион, только когда темнота сгущалась настолько, что не было видно ни бладжеров, ни колец.

А еще было очень много зелья Сна без сновидений, и очень мало Поттера. Драко не мог выкроить ни секунды, чтобы перехватить его где-нибудь в коридоре и перекинуться хотя бы парой фраз. Но приближалась суббота. И Хогсмид после матча. Может, послать Гарри сову? Нет, не пойдет. Нужно что-то… другое.

Идея была проста как мир и в принципе реализуема. Последний урок в пятницу вместе с грифами как будто подмигивал Драко из расписания. Почему бы нет?

И все сложилось как нельзя удачно. Поттер замешкался в дверях, пропуская вперед Грейнджер, а Уизли уже переминался с ноги на ногу в коридоре. Драко оставалось только привычно задрать подбородок и оттеснить Поттера плечом, незаметно перехватывая его запястье и вкладывая в руку крошечный клочок пергамента, а потом выйти из класса под неодобрительным взглядом грязнокровки.

Расправляя записку и перечитывая ее в сотый раз при свете Люмоса, Гарри остро ненавидел судьбу.

После того случая с книгой Чар Макгоннагал не скупилась на взыскания — будто действительно поверила в виновность Гарри. Каторга в библиотеке закончилась перед каникулами, зато началась другая. Декан, как-то по-кошачьи, почти незаметно улыбнувшись, заявила:

читать дальше— Что ж, мистер Поттер, раз в вас проснулась такая неодолимая тяга к чарам, я готова предоставить вам возможность тренироваться в них. Трижды в неделю будете убирать то, что осталось от Выручай-комнаты, чтобы привести ее в пригодное состояние — свободные помещения школе всегда нужны.

И Гарри ничего не оставалось, как повиноваться.

Выручай-комната после пожара потеряла свои волшебные свойства — теперь это был огромный зал с закопченными стенами. Только стены были почти не видны — все пространство занимала причудливо спекшаяся масса тех предметов, которые копились здесь веками.

Адский огонь превратил все, что когда-либо появлялось внутри, в черный шлак, застывший гигантскими глыбами — словно лава старого вулкана или остывший гудрон — Гарри видел такое, когда рабочие приезжали ремонтировать крышу в доме Дурслей.

Поскольку ему разрешилось пользоваться магией, он методично отколупывал куски этой гадости, потом уменьшал их и относил к сторожке Хагрида. Заклинания были простыми, но требовали сосредоточенности, и после своих отработок Гарри чувствовал себя вымотанным как никогда.

И вот надо же такому случиться, что именно на этой неделе он позволил себе расслабится — отложил отработку на выходной, зная, что в Хогсмиде ему делать все равно нечего, а Малфой как на зло решил проявиться. А Гарри так хотелось еще и игру посмотреть!

Повозившись в постели, Гарри решил, что если встанет пораньше, то все успеет — и отработать, и на игру посмотреть, и в Хогсмид. Сунув ладонь под щеку, он наконец закрыл глаза, представляя, как завтра встретится с Драко.

И конечно проспал — его разбудил гомон однокашников, вернувшихся с завтрака.

— … — сказал Гарри, подпрыгнув на кровати.

— Да ладно тебе, ты так сладко спал, — ухмыльнулся Рон. — А поедим в «Трех метлах» — голодным не останешься.

Сказав удивленным товарищам, что он о них думает: обо всех вместе и о каждом в отдельности, Гарри быстро оделся, схватил предложенное расстроенным Невиллом яблоко и помчался в Выручай-комнату.

На то, что матч с Хаффлпафом окажется долгим, надеяться не приходилось — Малфой действительно был хорошим ловцом.

Когда Гарри тащил мусор к Хагриду, в школе старшекурсников уже не осталось — игра закончилась, и ученики отправились в Хогсмид. Побросав все за хижиной, Гарри сломя голову понесся в деревню — он катастрофически опаздывал, но надеялся, что Драко не сильно обидится.

Шел легкий, почти невесомый снежок, мороз щекотал кожу. Но Гарри было жарко — пробежав по всем посещаемым учениками местам Хогсмида, Малфоя он так и не нашел, хотя слизеринцы почти полным составом праздновали свою победу. Воспользовавшись мантией-невидимкой, Гарри даже подкрался поближе, но ничего об отсутствующем Драко подслушать не удалось. Без особых надежд заглянув на почту, он привалился к стене, пытаясь отдышаться. Мантия давно отправилась в карман — носиться как бешеный гиппогриф по улицам, кутаясь в тонкую волшебную ткань, было невозможно.

Гарри потянул за конец шарфа, разматывая. В глубине души уже зародилось подозрение, что Малфой его не дождался или вообще решил не приходить. Он стиснул в кармане заветный клочок пергамента и, будто получив дополнительный заряд сил, загребая ногами снег, потащился в узкий переулок за почтой.

Умудрившись зацепиться краем мантии за торчащий штакетник и поскользнувшись, Гарри буквально выкатился из переулка, приземлившись посреди пустынной улочки.

— Привет, Малфой, — пробормотал он, поднимая голову и вытряхивая снег, набившийся в широкие рукава.

— Поттер! Ну наконец-то! И чего ты тут расселся? — Малфой протянул руку в перчатке. — Вставай, иначе я окончательно оледенею, заболею, умру и буду являться тебе в кошмарах.

Гарри схватил протянутую руку и поднялся.

— Я тут упал. И вообще — тепло, так что нечего меня пугать.

Гарри смущенно улыбнулся, отряхивая с мантии снег. Стало вдруг легко и хорошо — он нашел, его дождались и даже не окатили ожидаемым презрением за опоздание.

— Тепло-о-о? — Малфой вскинул брови и уставился как на сумасшедшего. — Это у тебя явно что-то с терморегуляцией. А я чувствую себя долбанным пингвином, — он развернулся и потащил Гарри за руку вдоль по улице.

Гарри покорно потащился, все еще пытаясь придать себе более-менее пристойный вид и бормоча под нос:

— Если бы некоторые пингвины побегали полтора часа по местным сугробам, как загнанные фестралы, то им было бы тоже вполне тепло…

— Если бы некоторые фестралы являлись вовремя, то не пришлось бы бегать. Я, между прочим, почти час сидел в \"Трех метлах\".

— А я, между прочим, торопился как мог. Вон, даже перчатки забыл, — в подтверждение своих слов Поттер выставил перед собой руку с растопыренными покрасневшими пальцами. Потом потер ею лоб — наверное, Малфой действительно замерз — он такой неженка. Гарри вспомнил, как пытался согреть его в Запретном лесу, и теплый комок запульсировал в желудке. — Хочешь, пойдем где-нибудь погреемся? Я видел, на главной улице продают с лотка глинтвейн. Он горячий и вкусно пахнет.

— Торопился? Ну-ну. Интересно, чем это ты был так занят, что даже квиддич пропустил? — Малфой остановился и прищурился, глядя на Гарри.

— Я... я был, да. Занят, — Гарри смешался — говорить о том, что он отрабатывает за уничтоженную, в общем-то, их общими стараниями книгу, не хотелось. — Просто... ну... отработка. Хотел побыстрее закончить, чтобы сюда... вот.

— Отработка? — Малфой нахмурился. — Это кто же рискнул назначить отработку тебе? Ладно, пошли, уже недалеко.

— Пошли, — с готовностью кивнул Поттер и поежился от снега, свалившегося с воротника мантии за шиворот.

Малфой провел его по улице почти до конца, а потом свернул в крошечный переулок и, взбежав на крыльцо первого же домика, толкнул дверь. За ней было большое квадратное помещение, заставленное шкафами и шкафчиками всех мастей.

Протерев запотевшие очки и оглядевшись, Гарри сразу подумал о той странной комнате в Малфой-мэнор. Здесь тоже было очень уютно и необычно. Книги, картины, статуэтки, причудливые столики на кривых ножках, часы, пуфики и масса самых разнообразных мелочей. Драко кивнул молоденькой ведьме за прилавком, и та расцвела, словно видеть Малфоя было самым большим счастьем в ее жизни. Гарри насупился и хмуро кивнул улыбающейся девушке, но та, похоже, не заметила, увлеченная появлением знакомого клиента.

— Привет, Энни. Мне — как обычно. Мистеру Поттеру — глинтвейн. И принеси того Шекспира, что я смотрел в прошлый раз.

— Конечно, мистер Малфой. Минутку.

Драко кивнул и, шагнув в узкий проход между шкафами, обернулся к Гарри.

— Нам сюда.

.

— Это что? — шепотом спросил Поттер, шагая вслед за Драко.

— \"Волшебный фонарь\" Августуса Плата. Нравится? Что-то вроде антикварного магазинчика. А постоянным клиентам здесь еще подают напитки и легкие закуски. Отсюда обычно не получается уйти быстро.

— Магазин, в котором кормят? Здорово...

Гарри вертел головой, стараясь разглядеть как можно больше — столько диковинок, мелких вещиц — будто попал в старинный сундук Молли Уизли. Именно так — на сокровища Гриммаулд-плейс здесь ничего не походило — все было очень мирным и добрым.

— Ну, это если хорошо просить, — усмехнулся Драко. Он дошел до конца ряда и повернул направо, в небольшое свободное пространство с несколькими креслами и столиком под лестницей, ведущей на второй этаж.

— И часто ты тут еду выпрашиваешь? — фыркнул Поттер, строя из себя галантного кавалера и отодвигая одно из кресел для Малфоя. Тот принял это как должное и, сбросив мантию, уселся, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу.

— Если быть точным, не еду, а кофе, и не выпрашиваю, а просто изъявляю желание и регулярно приобретаю очень редкие и очень дорогие вещи.

Моментально вспомнилась Рука Славы — только без возмущения и негодования, а так, будто с высоты прожитых лет взрослый наблюдает за детскими шалостями.

— А зачем? — спросил Гарри, усаживаясь рядом, и оглушительно чихнул. — Не похоже, чтобы здесь продавались всякие темные артефакты.

— Это ты на что намекаешь? — подозрительно поинтересовался Драко.

— Ни на что, — пожал плечами Гарри. — Просто не представляю тебя скупающим всех этих фарфоровых балерин и собачек в промышленных масштабах. Они же даже, кажется, не волшебные... И Шекспир — маггловский писатель. Что тебе тут может приглянуться? За большие деньги тем более.

— Всякие есть, и волшебные и нет, — Драко как будто успокоился, расслабился и потянулся к появившемуся на столе толстому тому в черной обложке с серебряной чеканкой на корешке. — И почему меня не могут интересовать маггловские вещи, которые заслуживают внимания? Вот, например, Шекспир... Это один из десяти экземпляров, изданных еще при жизни автора, причем не магглами, а магами. Иметь такую книгу в коллекции мало кто отказался бы.

— Ты книги коллекционируешь?

— Нет, я просто люблю редкие вещи.

На столике возникли глинтвейн и чашка свежесваренного кофе, и Малфой повел носом, блаженно закатывая глаза.

Слегка снисходительный тон обижал — подумаешь, платить бешеные деньги за эксклюзивный хлам. Такой же голос был у Гермионы, когда она объясняла Гарри очевидные, по ее мнению, вещи. Захотелось скорчить рожу и показать язык в ответ.

— А я тоже раньше карточки из шоколадных лягушек собирал, — буркнул Гарри, обхватывая ладонями бокал из толстого стекла, над которым поднимался пар.

Малфой поперхнулся своим кофе, с громким стуком отставил чашку и, дуя на пальцы, замахал рукой.

— Ты чего? — Гарри схватил Малфоя за запястье. — Обжегся? — взволнованно спросил он, разглядывая розовую ладонь.

Малфой сглотнул и наконец взглянул на Гарри. Сложно было понять, чего в его взгляде больше — изумления или насмешки. Но руку он не выдергивал, а потом вдруг уткнулся Гарри в плечо, вздрагивая и странно всхлипывая.

Гарри растерялся — вроде ничего такого не сказал, но то, что Малфой оказался так близко, радовало. Он переплел пальцы и потерся щекой о светлую макушку.

— Ты чего? Совсем сдвинулся?

Малфой снова всхлипнул.

— Поттер, я все время забываю, что ты дикий, как русский медведь из берлоги. Лягушки. Надо же... — Немного подвинувшись, он прижался губами к шее Гарри, а потом добавил: — Но это не мешает тебе быть иногда ужасно милым.

— Сам ты дикий, — старясь, чтобы голос звучал обиженно, сказал Поттер, но губы непроизвольно разъезжались в идиотской улыбке. — И я не милый. Я тебе что, девчонка? —

Он отпустил руку Драко и опять взялся за бокал.

Малфой провел ладонью по покрасневшему от смеха лицу и глубоко вздохнул.

— При чем тут девчонки? — пожав плечами, он вернулся к своему кофе. — Кстати, где твои поздравления? Я, между прочим, сегодня снитч поймал.

— А я и не сомневался. Тем более, в последний раз ты чуть меня не обыграл, — Гарри улыбнулся и трансфигурировал бумажную салфетку в большую ромашку, которую протянул Малфою. — Поздравляю, Драко.

— Ущипни меня, Поттер, я не верю, что это происходит на самом деле, — Малфой ткнул в ромашку пальцем, будто боясь, что она сейчас рассыплется или цапнет его.

Настороженный хорек вызывал желание обнять, покрывая поцелуями вытянувшееся лицо, но Гарри опасался реакции, поэтому только недоуменно пожал плечами и, сунув руку под стол, слегка ущипнул Малфоя за бедро.

— Так?

— Не помогает, — Драко вздохнул и покачал головой. — Значит, одно из двух — либо тебе, либо мне пора в Мунго. Я голосую за тебя, — он взял ромашку, повертел в пальцах и положил на книжку.

— Знаешь, я уже был в Мунго. Мне не понравилось.

Малфой поднял голову, посмотрел внимательно, а потом притянул Гарри за подбородок и поцеловал. Отстранившись, сказал спокойно:

— Значит, обойдемся без Мунго.

* * *

Сидеть тут рядом с Поттером было странно и хорошо. Дотрагиваться до него, целовать, не задумываясь ни о чем, потому что хочется. Просто говорить с ним, так, как мог бы, наверное, говорить с другом, с равным, если бы он когда-нибудь был. О всякой ерунде, за которой несложно угадать самое важное — Поттер тоже хочет быть рядом. Драко давно согрелся, то ли от кофе, то ли от близости Гарри, и теперь во всем теле царили умиротворение и ленивость. Так бы и сидел в этом кресле и касался коленом колена Поттера, и смотрел на него. Разве он слишком многого просит?

А потом черт дернул за язык с этим Мунго. Слово произнеслось секундой раньше, чем Драко понял. И не удивился, увидев, как с лица Поттера как будто стираются краски и голос становится ломким. Наверное, ему было больно, но самому Драко, кажется, было еще больнее. Прошлое, старательно загнанное в самые дальние углы памяти, воскресло мгновенно. И существовало только одно средство — заменить старое новым. Щемящим, незнакомым, но таким притягательным и ярким, что ничто рядом с ним не имело значения.

Губы Поттера поддались сразу, и сам он тоже тянулся к Драко.

— Значит, обойдемся без Мунго, — ответил Драко, отстранившись. Поттер смотрел, не отрываясь, а потом сказал:

— Хотя, если ты займешь соседнюю палату, можно обдумать твое предложение.

— Ну уж нет, на соседнюю я не согласен, — улыбнулся Драко, с готовностью принимая легкий, ни к чему не обязывающий тон и радуясь, что тени остаются там, где им положено — в прошлом, которое не вернется.

— Ты что, собираешься втиснуться в мою палату? — Гарри в притворном ужасе закатил глаза. — А может быть, и в мою кровать?.. Ты же подскакиваешь ни свет ни заря и меня будишь. Я протестую...

— С чего ты взял, что мне нужна твоя палата и тем более твоя кровать? — Драко вскинул брови. — Я, знаешь ли, привык к личному пространству, так что ни на что меньше личного этажа не согласен. А прием посетителей исключительно по расписанию, — кивнул он сам себе.

— Я всегда знал, что ты сноб. Вот и сиди на своем этаже как сыч, — Гарри рассмеялся и залпом допил остывший глинтвейн.

— С каких пор стремление к элементарному комфорту считается снобизмом? — удивился Драко. — Хотя... может и сноб, — усмехнулся он. — Но меня устраивает. Ты попробуй, Поттер, вдруг тоже понравится.

— Я не уверен, что комфорт и одиночество это одинаковые понятия. Мне вряд ли понравится бродить по пустынному этажу. Но изолировать тебя от окружающих — хорошая идея, — хмыкнул Гарри.

— Между прочим, ты — гораздо опаснее для общества, чем я, — обиделся Драко, а потом прищурился. — Или ты собрался изолировать меня из каких-нибудь других побуждений?

Гарри слегка подвинул кресло и, наклонившись, шепнул:

— Из других...

Захотелось срочно зажмуриться и ждать... Но сейчас было не место, и не время, и не...

— Я просто теряюсь в догадках...

— Все ты прекрасно знаешь, — пальцы Поттера прошлись по затылку, ероша волосы, задевая шею.

— Ничего не знаю, — упрямо повторил Драко, разрываясь между желанием прижать Поттера к себе и отодвинуться, чтобы не натворить глупостей под боком у Энни... — Я же не читаю твои мысли.

— Там читать нечего. Рядом с тобой у меня мыслей не остается.

— А что... остается?

— Вот это...

Поттер потянулся к губам, и Драко сдался. В конце концов, почему Гарри можно без мыслей, а ему — нет? Он притянул Поттера к себе, именно так, как хотелось. К черту Энни, все — к черту. Только Гарри пусть остается. Какие, к дементорам, этажи, когда нет сил отстраниться даже на пару сантиметров. И в голове звенящая блаженная пустота.

Язык Гарри скользнул в его рот ласково, обжигающе. И можно было отвечать ему очень медленно и целовать, пока хватит дыханья. Но оторваться от него все-таки пришлось. Драко расцепил руки и немного отодвинулся.

— Ну... Поттер, если выбирать между твоими мыслями и этим, я выберу последнее. Потому что оно гораздо... убедительнее.

— А как ты сравнил, если не знаешь моих мыслей? — Гарри улыбнулся, проводя кончиками пальцев по влажным губам.

— Так ты же сам сказал, что их нет.

— Есть немножко... Расскажи мне, зачем мы сюда пришли?

— Греться, — фыркнул Драко. — А ты что подумал?

— Я подумал, что ты решил меня поразить в самое сердце сонетами Шекспира, — Гарри улыбнулся и кивнул на книгу на столе.

Невыносимый, совершенно невыносимый Поттер. И такой нужный, что даже страшно. Руку держит. Не отпускает. И теплые пальцы по запястью, осторожно, как будто сломать боится. И обратно в Хогвартс не хочется. Так бы и сидел здесь с ним. Долго-долго.

— Это неблагодарное занятие, Поттер. Мой первый опыт закончился крахом. Ты и поэзия — вещи несовместные.

— Я безнадежен, да? — физиономия Гарри вытянулась.

— Абсолютно, Поттер. Ты абсолютно безнадежен. И это меня убивает, — Драко закатил глаза, скорчил трагическую мину и повалился на спинку кресла, изображая безвременную кончину. Гарри вскочил, заламывая руки, и затряс его за плечи.

— О, нет, Малфой. Только не умирай! Я исправлюсь и обещаю выучить все стишки Матушки Гусыни, — завывал он, напоминая контуженую на всю голову баньши.

Драко схватил Поттера за руки, пытаясь то ли притянуть ближе, то ли отцепить от себя, но получалось плохо, потому что от смеха он даже дышать как следует не мог.

— Если ты не оторвешь... мне голову, то я, пожалуй, еще... поживу. Чтобы послушать стишки для грудничков в твоем... гениальном исполнении.

— Эти вирши будут исключительно для тебя! — пафосно изрек Поттер, присаживаясь на подлокотник кресла, но не выдержал и заржал, привалившись лбом к плечу Драко.

— Ты себе не представляешь, как я польщен, — Драко обхватил вихрастую голову руками, приподнял. Глаза у Поттера блестели, хотелось зажмуриться, и в то же время смотреть и смотреть, и прижаться губами к этой улыбке — тоже хотелось. Кажется, только Гарри мог улыбаться так, что перехватывало горло от его искренности, и крышу сносило от сумасшедшего счастья, потому что Поттер улыбался — ему.

Перестав смеяться, Гарри облизнул губы и потянулся к Драко, но кресло под ними вдруг жалобно скрипнуло, заваливаясь набок. Гарри охнул и вскочил, дергая Драко за собой. А кресло, как старинный фрегат, с тихим вздохом повалилось на пол — одна ножка была безнадежно сломана.

— Поттер, ты сломал кресло, — трагическим шепотом произнес Драко и, фыркнув, опустился прямо на пол, утыкаясь лицом в ладони и всхлипывая от смеха.

— Нечего ржать. Я сейчас починю, — растерянно пробормотал Гарри и полез в карман.

— Репаро, — Драко взмахнул палочкой и посмотрел снизу вверх на Поттера. Тот вздохнул и уселся рядом. Между бровями появилась морщинка, будто он о чем-то сосредоточенно думал.

— Что? — спросил Драко.

— Ничего, — Гарри потер переносицу. — Ты будешь покупать своего Шекспира?

— Буду, — кивнул Драко и поднялся. Взял книгу и посмотрел на ромашку. Очень хотелось засунуть цветок между страниц. Если бы Поттер отвернулся... Мерлин, что за бред! — Пора.

— Угу, — кивнул Гарри и, отойдя на шаг в сторону, принялся сосредоточенно застегивать мантию и заматывать шарф.

Драко заплатил за книгу, чем привел Энни в полнейший восторг, и обещал в ближайшее время зайти снова. Поттер стоял на улице и переминался с ноги на ногу. Драко вышел к нему. От морозного воздуха запершило в горле.

— Подожди пожалуйста минутку, — попросил Гарри, забегая обратно в магазин. Сквозь изрисованное морозом стекло витрины было видно, как он говорил с Энни, она сначала нахмурилась, а потом согласно кивнула. Поттер быстро написал что-то на клочке пергамента и, сунув его девушке, ушел.

— И что это означало? — прищурился Драко, кивая на дверь магазинчика.

— А что? Нельзя? Может я тоже теперь буду какую-нибудь хрень коллекционировать, — Гарри усмехнулся и, взяв за руку, потянул за собой.

— Тайна?

— Не-а.

Поттер обернулся, дернул на себя и зажал рот поцелуем. Драко отстраненно подумал, что если кто-нибудь из учеников свернет сюда, это будет сенсация. С трудом оторвавшись от Гарри, он перевел дыханье.

— Поттер... если нас увидят... — но закончить не получилось, потому что вдруг стало жизненно необходимо поцеловать Поттера снова, вот прямо сейчас. Еще раз.

— Увидят, пусть завидуют...

В Хогвартс они вернулись уже в темноте, безнадежно пропустив ужин. Поттер остался за воротами, а Драко, идя к замку, думал о том, что долго так продолжаться не может. Или он, или Гарри обязательно выдадут себя, жестом, взглядом, прикосновением. И что тогда? Но прекратить все это Драко не мог. Уже — нет. Слишком поздно.

Гарри чувствовал себя так, будто ему удалось поймать феникса за хвост — когда, несмотря на кажущуюся зыбкость опоры, обретаешь необъяснимую уверенность. Словно можешь двигать горы и повелевать приливами, например, если невзначай удается коснуться руки в толпе учеников и смотреть, как серые глаза теплеют, а на бледных щеках расцветает румянец.

На истории магии Гарри нарисовал хорька, сидящего на огромной ромашке — зверек щурился и нервно вертел хвостом.

Когда совы принесли утреннюю почту, Гарри чуть не подавился, наблюдая, как меняется физиономия Малфоя, как Драко смущенно и раздраженно прячет рисунок в карман, что-то резко отвечая сидящей рядом Паркинсон.

Оно того стоило — после ужина Гарри, случайно прогуливаясь в одиночестве неподалеку от входа в подземелья, встретил рассерженного Драко, который долго возмущался, и в результате было почти десять минут самых сладких и самых желанных поцелуев. Могло быть и больше, если бы не Слагхорн, возвращающийся с педсовета.

Декан, разумеется, их не заметил, но Малфой, воспользовавшись заминкой, сбежал, вероломно оставив на прощание лиловый засос пониже уха.

Всё это становилось невыносимым — полувзгляды, полувстречи, полуприкосновения, от которых кровь закипала в жилах, потели ладони и подгибались колени. Слишком мало, но Гарри понимал, что с обстоятельствами ничего поделать нельзя.

Иногда он представлял, как берет Драко за руку, и они идут по школьному коридору, а все вокруг замолкают и расступаются. Он останавливается и целует Малфоя… Что дальше, Гарри тоже представлял с пугающей ясностью, но там уже не было никого, кроме стонущего и закусывающего губу Драко, обнаженного, раскинувшегося на простынях только для него.

А Рон считал, что надо готовиться к игре с Рейвенкло. И никакие увещевания на друга не действовали. Он даже порывался пойти к Макгонагалл и просить, чтобы Гарри отменили наказание, но тот его отговорил.

Мрачная тишина Выручай-комнаты действовала на Гарри умиротворяюще, а свободно бродя по школе и окрестностям, можно было встретить Малфоя — хотя бы просто посмотреть, как он идет к теплицам, кутаясь в шарф, или в библиотеку, выслушивая треп шагающего рядом Забини.

Но было действительно тяжело — слишком мало часов в сутках и слишком много того, на что их стоило бы потратить.

— На, держи.

Гарри с трудом оторвал голову от стола. Он зверски уставал — занятия, домашние задания, три раза в неделю отработка, а ночи наполнены странным шепотом и жаром.

— Что это?

— Я тебе здесь выписала заклинание. Чем таскать уменьшенный мусор к хагридовой хижине, будешь распылять его на месте. Только смотри, оно действует на небольшие предметы, поэтому…

— Ох, спасибо большое.

— Не за что, — Гермиона улыбнулась и разлохматила ему челку. — Жалко, что нам нельзя тебе помогать.

— Ничего, я справляюсь. Знаешь, очень повышает концентрацию. И Хагрид доволен — так часто я к нему не заглядывал с третьего курса, наверное.

Девушка присела на край стола и заглянула в исписанные пергаменты.

— Ты молодец, вообще-то. Извини, что не получилось тогда, с Малфоем…

Кровь прилила к щекам.

— Все нормально. Знаешь, мне кажется, я уже привык. А может, все это исчезло — сама видишь, я больше не веду себя странно.

Гермиона скептически приподняла бровь.

— Гипнотизировать хорька ты почти перестал, но стал каким-то отстраненным.

— Ну, понимаешь, уроки, отработка… — Гарри с преувеличенным оживлением зашуршал страницами.

— Задают много…

— И задают… — активно закивал Поттер.

— И темы сложные…

— И темы…

— Подготовка к ТРИТОН…

— И ТРИТОН…

— Да еще влюбился…

— Влюбился… — по инерции Гарри продолжал кивать.

— В кого?..

— В… Стой, погоди. Ты меня подловить хочешь? — Гарри возмущенно вскочил, но подруга успокаивающе положила ему руку ему на плечо, заставляя сесть обратно. — Ничего я не влюбился.

Гермиона улыбнулась.

— Рон обижается, что я совсем не уделяю ему времени. Представляешь? Наверно, надо устроить что-то романтичное на День Всех Влюбленных, а у меня голова совершенно другим забита — я хочу заочно поступить на курсы Основ Магического Законодательства. Я на Рожество поговорила там… и мне сказали, что такое возможно. Вот здорово! Да?

Гарри выдохнул, чувствуя себя уверенней, когда разговор ушел от скользкой темы.

— Здорово, конечно. А хочешь, я попрошу Кричера соорудить какой-нибудь обед для вас с Роном в Валентинов день?.. Весь дом ваш… Свечки-сердечки…

Глаза Гермионы блеснули, но она тут же помотала головой:

— А ты?

— Не пропаду. Вы же меня не усыновили, в конце концов. А слушать тоскливые вздохи Рона и правда невозможно.

— Ну ладно. Если ты так говоришь… — девушка встала. — Но я все равно думаю, что ты что-то скрываешь. И про книгу Чар нам не рассказал. И твое изменившееся отношение к Малфою… — она пальцем прикоснулась к губам Гарри, который попытался ответить. — Знаешь, у меня есть две версии: или ты действительно в кого-то влюбился, и настоящее чувство разрушило иллюзию, или тебе нравится быть очарованным хорьком.

Не дожидаясь ответа, Гермиона забрала свою сумку и направилась к лестнице в спальню.

— Хотя есть еще один вариант, когда обе версии совпадают. Но тогда тебя надо либо лечить, либо жалеть. Третьего не дано. Подумай, Гарри, пока все не зашло слишком далеко.

Дверь в спальню захлопнулась, а Гарри так и остался сидеть с приоткрытым ртом. В голове билась одна мысль — уже поздно. Он настолько потерялся в своих чувствах, что теперь ничего не имело значения — ни прошлое, ни будущее, ни добрые советы, ни опасность потерять друзей.

Остался только высокий парень со светлыми глазами, ради которого хотелось дышать. Гарри старался как можно меньше задумываться и анализировать происходящее, боясь разрушить то, что есть. Это было настоящее волшебство — хрупкое, но вполне осязаемое.

Любая попытка подумать логически приносила почти физическую боль — Малфой ненавидел все, чем дорожил Гарри, презирал все, чем Гарри жил, он был на стороне врага, из-за него Билл украшен шрамами, чуть не отравился Рон… много всего... И Гарри ничего не забыл, просто Малфой словно стал другим.

И этого нового Малфоя было так много, что воспоминаниям просто не хватало места — Гарри распирало от нежности — казалось, что стоит неловко повернуться, и она хлынет через край, сметая все на своем пути. И только ради Драко. Того Драко, который неожиданно начался с привычного жеста руки, поправляющей прическу в темном коридоре, с встревоженных глаз в кабинете зелий… Другого Драко.

И хотелось сделать для него что-то особенное, чтобы в глазах больше не появлялись настороженность и невысказанный вопрос, чтобы он просто поверил… Гарри даже выучил стих. Очень красивый. Как раз для Драко. Но прекрасно понимал, что никогда его не прочтет, потому что это глупо. Малфой и так все время смеется над его неуклюжестью, а как стать другим, Гарри не знал.

Он заказал ко Дню Всех Влюбленных огромную коробку шоколада — ее доставят Малфою в праздник. И никто не узнает, сколько сил потрачено, чтобы потихоньку выведать у Лаванды, чем одни конфеты отличаются от других и какие самые лучшие. Сам-то Гарри считал, что главное, чтобы было сладко и вкусно, а оказалось, существует огромное количество всяких нюансов. Когда проблема выбора была решена, он чувствовал себя настоящим героем.

День Святого Валентина неумолимо приближался — в нервном шепоте девичьих стаек на переменах, в озабоченных физиономиях друзей, в солнечных зайчиках, наконец-то спрыгнувших со стремительно светлеющего неба. А Гарри был растерян и не знал, как ему поступить.

* * *

— Что это? — выдохнула в ухо Панси, и Драко поспешно скомкал пергамент и сунул в карман. Даже не глядя на гриффиндорский стол, он без труда мог сказать, что это очередная идиотская выходка Поттера. Очень в его духе. Тоже мне, Пикассо.

— Мой портрет, — буркнул он, сжимая в руке бокал с соком и торопливо делая несколько глотков. Надеяться, что Панси так просто отстанет, было глупо, поэтому Драко не надеялся.

— От кого? — предсказуемо спросила девушка.

— Видела же, там нет подписи.

— Но ты ведь знаешь.

— Может, знаю, а может, и нет. В любом случае, мне кажется, это не твое дело. Или я ошибаюсь? — Панси краснела прямо на глазах. Но Драко уже принял решение.

Возможно, он и был виноват перед ней. Но только — раньше. Не сейчас. И если она до сих пор не понимает, или не хочет понять, то это точно не его проблемы. В конце концов, каждый выбирает для себя. Он свой выбор сделал. И не имеет значения, что через какое-то время все может измениться. Пусть меняется, Драко ничего не имеет против, но пока… пока у него есть Поттер. А у Поттера — есть он. А у Панси… у нее тоже есть выбор. Таскаться за ним, ловить каждое слово, реветь, надеясь, что никто не увидит, или — смириться. Вспомнить, что жизнь не состоит из одного Драко Малфоя, в ней много всякого — плохого и хорошего, важного и неважного, и только от тебя самой зависит, как этой жизнью распорядиться. Драко считал, что пока Панси распоряжается ей абсолютно бездарно, и от души надеялся, что она рано или поздно одумается. Лучше рано. Он даже честно признался себе, что ничего не имел бы против страдающей Панси, если бы она страдала где-нибудь на расстоянии и не заставляла постоянно натыкаться на ее тоскливую физиономию. Он старался не замечать, старался игнорировать, отводил взгляд, улыбался натянуто, если не удавалось избежать ее общества, но это не помогало. Панси как будто задалась целью довести его до исступления и сделать разговор неизбежным. Но Драко с сожалением понимал, что разговора все равно не получится. В один прекрасный день он просто сорвется. И тогда не останется даже намека на приятельские отношения. Этого Драко не хотел, и вряд ли хотела Панси, но она упорно отказывалась понимать. А значит…

— Драко, я…

— Пэнс, пожалуйста, перестань, — почти взмолился Драко, сжимая в кармане пергамент, словно надеялся, что тот даст ему силы, которых он в себе не ощущал. — У тебя — своя жизнь, у меня — своя. И общей у нас никогда не будет. Не лезь, очень прошу, он быстро поднялся и вышел. Может быть, стоило сказать что-нибудь еще, но Драко не знал — что именно.

Кажется, несколько дней после этого они не разговаривали. В Большом зале Панси не садилась рядом. На собраниях старост сдвигалась почти на самый край стола, стараясь не задеть коленом или рукой. Стало легче, но что-то подсказывало Драко, что это лишь демонстрация обиды, а вовсе не понимание. Оставалось только надеяться, что в жизни Панси наконец появится кто-нибудь и заставит ее забыть. Драко даже подумывал поговорить с отцом. Вряд ли кто-то мог сравниться с ним по количеству знакомых. Что если попросить его познакомить Панси с кем-нибудь? Неплохой шанс устроить свою жизнь для девушки из семьи, попавшей под подозрение министерства. Впрочем, думать об этом было еще рано. Сначала отцу нужно время на воплощение собственного проекта.

А сам Драко поймал себя на мысли, что совершенно не думает, чем будет заниматься после Хогвартса. Понятно, что отец непременно найдет ему подходящее занятие, и понятно, что он не будет спорить, но сейчас не думалось об этом. Совсем. Как будто настоящая жизнь была здесь, а все остальное — только туманное будущее, которое наступит нескоро и неизвестно — наступит ли вообще.

Эта история с Поттером, слишком нереальная, вдруг стала реальной настолько, что все, выходящее за ее рамки, казалось теперь неважным и не достойным даже мимолетного внимания. Хогвартс был важен, потому что здесь находился Гарри, были важны коридоры и кабинеты, потому что в них можно было пересечься случайно или намеренно, была важна спальня, потому что там, забравшись под одеяло, легко было думать, вспоминать и мечтать, не боясь, что кто-то заметит странное выражение его лица. Был важным Запретный лес, потому что там… проталина в белых цветах, и плевать, что сейчас от нее на осталось даже следов, хватало того, что Драко знал — она была, и можно было пойти туда и вспомнить, а можно было не ходить, просто смотреть на белое поле снега, доходящее до первых черных стволов. Был важен Хогсмид и черный том Шекспира, и раскачивающаяся гигантская ромашка с белым хорьком на разглаженном пергаменте.

Может он и заколдован, может это неизвестный приворот, может вейлочары, которые странным образом проявились в Поттере, может просто помешательство, но сейчас Драко не хотел, чтобы оно заканчивалось. Слишком сильными и острыми были эмоции, слишком яркими — чувства. А ощущение безмятежности он, кажется, вообще испытывал впервые, такое захватывающее, что Драко боялся даже представить, что будет, когда оно исчезнет.

О приближающемся дне Святого Валентина он вспомнил только когда красный запыхавшийся Мэт вломился в гостиную, сжимая в руке «валентинку». Только тогда Драко заметил наконец и всеобщее оживление, и девчонок, шепчущихся по углам, и покрасневшие глаза Панси, и таинственную улыбку Лиззи, которая разглядывала его, сидя на подлокотнике кресла.

Сначала Драко решил просто не обращать внимания на всю эту кутерьму. В отличие от Рождества, Валентинов день он не любил — дурацкий праздник для влюбленных идиотов, ждущих заветного числа, чтобы признаться в любви. А что делать тем, кто не влюблен, или кто влюблен безответно? Заавадиться среди всеобщего веселья? В Драко грядущий праздник никакого священного трепета не вызывал и был важен только одним — походом в Хогсмид, где можно незаметно выловить Поттера и утянуть его в какое-нибудь малолюдное место. А еще лучше… Идея появилась внезапно и показалась очень заманчивой, а в том, что Гарри согласится, Драко не сомневался.

Фыркая, он вывел последнюю затейливую букву на аляповатом алом сердце с золотыми цветами. Выглядела вся эта красота просто отвратительно, но у нее было одно несомненное достоинство — никто никогда бы не догадался, что Драко Малфой мог отправить подобное уродство. Кроме Поттера, разумеется, для которого девчачья абракадабра сложится во вполне читаемые слова. Над чарами иллюзии пришлось потрудиться, но результатом Драко остался доволен.

Утро выдалось на редкость ясным. В солнечных лучах, пересекавших спальню, кружился рой пылинок, поднятых с насиженных мест умчавшимися на завтрак студентами.

Гарри потянулся, лениво стягивая с себя одеяло — было так приятно без суеты и гомона вылезти из кровати, не толкаться у раковины, не слышать сосредоточенного пыхтения Невилла, отыскивающего парный носок, и урчания в желудке вечно голодного Рона.

Гарри сознательно проспал завтрак, не желая участвовать во всеобщем помешательстве влюбленных — все равно «валентинку» от того-кого-надо он вряд ли получит — такой романтический жест не вязался с образом Малфоя, а остальное ему не интересно.

Он, не торопясь, умылся, почистил зубы и даже попытался причесаться. Потом представил, как вытянется физиономия Малфоя, когда тот получит «коробочку» самых дорогих конфет весом в восемь фунтов и, судя по картинке в каталоге, размером с крышку парты. Гарри понятия не имел, как эту громадину доставят адресату, но Лаванда заверила его, что фирма уважаемая, надежная и не подводит своих клиентов.

От явившегося в воображении порхающего, празднично украшенного гиппогрифа с коробкой в клюве настроение стало еще лучше, и одевался Гарри довольно ухмыляясь.

Сунув ноги в ботинки, взглянул на часы — а что, если поторопится, он сможет узнать, как его подарок доставят и как отреагирует одаряемый — вдруг ему понравится, и Гарри сможет рассчитывать на небольшое незапланированное свидание где-нибудь в дальних коридорах школы. В груди мгновенно потеплело, и он помчался в Большой зал.

Успел вовремя, чтобы увидеть КАК осуществляется доставка. Это было ужасно смешно, если бы не мгновенно разбившиеся надежды на встречу. Гарри физически чувствовал, как его прекрасное настроение утекает тонким ручейком, особенно когда встретился взглядом с Малфоем — стало ясно, что тот догадался, от кого сюрприз. Драко прошел мимо него, даже не взглянув, Гарри замер, предчувствуя обиду на веки вечные. Сразу стало холодно и неуютно.

Мрачно подойдя к своему месту, он забрал все предназначавшиеся ему «валентинки» — есть расхотелось, слушать смех и шутки относительно произошедшего за слизеринским столом было больно, Гарри решил вернуться в башню.

Следом в комнату ввалились Рон и Невилл. Они тащили огромные охапки пестрой бумаги. Рон свалил свои открытки на кровать рядом с открытками Гарри и многозначительно присвистнул, оценивая разницу в размерах.

Поттер мученически закатил глаза. Невилл хихикнул, аккуратно разбирая свою стопку.

— Я надеюсь, на этот раз отравленных конфет не присылали?

Рон громко заржал, запрокидывая голову.

— На жизнь хорька покусились более изысканно. А тут вроде только записки. Хотя пока тебя не было, прилетали два вопиллера, но Гермиона «убила» их еще в полете — выглядело эффектно: их разорвало на конфетти, и все свалилось прямо в еду.

— Ты что, остался голодным? — с притворным ужасом спросил Гарри, демонстративно отодвигаясь от друга.

— Не, — тот помотал головой. — Я все выковырял, а потом доел.

— Не все — ты пудинг жрал с бумагой! — раздался радостный голос Дина.

— Ну и что, — не смутился Рон. — Он был вкусный!

Трескотня друзей благотворно подействовала на Гарри — он смирился с одиночеством в праздник — ну и пусть. Когда все разойдутся, он в тишине придумает, как объяснить Малфою, что вообще-то хотел его порадовать.

— Тогда можешь съесть и это, — улыбаясь сказал Гарри, указывая на свои «валентинки».

— Да ладно, тебе что, совсем неинтересно?

Рон принялся деловито копаться в резных сердечках и прочей ерунде, иногда зачитывая особенно удачные экзерсисы вслух, к восторгу публики.

— Фу, Финниган! Это что, ты писал? Какая гадость — наш Гарри не такой! — Рон швырнул подушкой в широко улыбающегося ирландца.

— Да ладно тебе, а вдруг получится?

Все опять покатились со смеху, а Симус, страстно изогнувшись вокруг столбика кровати, захлопал ресницами и послал Гарри воздушный поцелуй.

— Черт, я тебя сейчас сам поцелую! — воинственно воскликнул Рон и бросился на подлого соблазнителя.

— Уйди, противный! — потешно пищал Финниган, ловко прячась от неуклюжего Уизли за кроватями.

Наконец мальчишкам надоело дурачиться, и Рон вернулся к разбору почты Гарри.

— Нет, Финниган. У тебя нет ни малейшего шанса! — вынес он вердикт через несколько минут. В его руках была ужасная аляпистая открытка в форме сердца. — Смотри, как надо.

Рон для пущего эффекта встал на кровать и продекламировал:

Все будет хорошо,

Все будет позади.

Тебе моя рука.

За мной, за мной иди.

Я рядом навсегда и все

Мы переживем,

Только ты и я вдвоем.

А звезды в небе,

А дождь по окнам.

Нам хорошо,

И будет так всегда.

Твои глаза -

Зеленая вода.

Тебя люблю, твоя я навсегда.

— Все, я не могу больше смеяться! — объявил Дин, без сил падая на пол.

— Да ладно, не может там такого быть! — Гарри стер пальцем выступившие слезы.

— Сам смотри! — обиделся Рон и протянул записку.

Гарри поправил очки и заскользил взглядом по строчкам, которые изменялись на глазах. В груди потеплело, и губы начали расползаться в глупой улыбке.

Вот и возможность все объяснить — если только Драко не передумает приходить, если только даст ему шанс.

— Ну хватит уже фигней страдать, — сказал он, пряча дурацкое «сердце» в карман. — Что, ни у кого сегодня свиданий нет?

На этот раз опаздывать было категорически нельзя — обиженный Малфой вряд ли будет ждать после сегодняшнего происшествия.

— Ох, мерлиновы подштанники! — возопил Рон, стукнув себя по лбу. — Я же обещал Гермионе…

От его веселости не осталось и следа, он быстро схватил мантию и шарф, подошел к Гарри, пожал ему руку, шепнул:

— Спасибо, друг.

И умчался, хлопнув дверью.

Остальные гриффиндорцы тоже занялись своими делами, засобирались. Гарри нервно взглянул на часы — теперь нужно было как можно естественнее, не привлекая внимания, смыться.

В коридоре он натянул на себя мантию-невидимку и заторопился в Хогсмид.

* * *

На завтраке рябило в глазах от пестрых мантий. Девчонки сегодня решили дать волю фантазии и теперь щеголяли удивительными прическами, праздничным макияжем и предвкушающими улыбками. Даже за слизеринским столом царило странное оживление.

Блейз с таинственным видом жевал бекон и то и дело поглядывал вверх, явно дожидаясь сов. Неужели новый друг? Драко хмыкнул, отхлебывая кофе и раздумывая, какой факультет на этот раз стал жертвой слизеринского сердцееда.

Несмотря ни на что, настроение сегодня было лучше некуда. То ли неожиданное февральское солнце так подействовало, то ли ожидание. Он бросил взгляд на гриффиндорский стол. Уизли с Грейнджер чинно сидели рядом, опустив глаза. Драко усмехнулся. Ну просто парочка влюбленных на первом свидании.

А Поттера не было. И где его соплохвосты носят? Панси на завтрак тоже не пришла, чему Драко от души порадовался. Не хватало только в такое чудное утро созерцать ее кислую физиономию. И пусть хоть кто-нибудь попробует сказать, что это жестоко. В конце концов, он сделал все возможное. Теперь — пусть решает сама.

Сов сегодня было особенно много. И школьные, и почтовые, и семейные. Кажется, даже родители решили в честь праздника признаться в любви своим чадам.

У тарелки Драко уже скопилась внушительная кучка «валентинок», которые он небрежно просматривал. Попробуй угадай — какая от кого. Поттер Поттером, а в очередной раз убедиться, что на тебя обращают внимание, все-таки приятно. Здесь были открытки от парижских кузин и лондонских знакомых, анонимные щебечущие сердца, а последняя сова принесла крошечную коробку в черной блестящей бумаге с затейливым бантом.

Все случилось, когда Драко дернул ленту и попытался развернуть обертку. Звон разбитых тарелок и чашек даже заглушил на мгновение вопли Блейза и Грега, сидящих рядом. Огромная коробка, размером с четверть стола, теперь высилась перед изумленно моргающим Драко и погребала под собой недоеденный завтрак. Разлитый кофе тонкой струйкой стекал со столешницы в сантиметре от бедра. На мантии красовались остатки овсянки и соуса, а довершали безобразие хлопья, которые желтоватыми снежинками, кружась, осыпались на пол и на колени.

— Что это? — выдохнул в ухо Блейз и осторожно ткнул в коробку пальцем.

— Видимо, подарок от о-о-о-очень любящей поклонницы, — глубокомысленно изрек Грег, стряхивая с себя сахарную пудру и дожевывая покалеченный кекс.

Драко поднял голову. И нисколько не удивился, встретившись взглядом с Поттером, который застыл в дверях с открытым ртом. Ну конечно, кто еще может устроить такое, а потом виновато хлопать глазами.

Вскочив со стула, Драко взмахнул палочкой, очищая мантию, и под сотней устремленных на него взглядов прошествовал к выходу, левитируя перед собой коробку. Поттер предусмотрительно посторонился. Драко молча вышел из зала и направился в подземелья, борясь с желанием открыть грандиозный подарок прямо в коридоре.

Наконец, дверь спальни была закрыта, и он, с трудом уместившись на кровати рядом с порождением извращенного гриффиндорского ума, потянул на себя тяжелую картонную крышку. Да так и замер, уставившись на уложенные ровными рядами конфеты. Такого количества шоколада разом Драко не видел никогда. И надо признаться, зрелище стоило одного очищающего заклятия и разгрома слизеринского стола. Да что там, оно стоило гораздо-гораздо большего. Драко попробовал сосчитать сорта и ярусы, но сбился на двенадцатом и просто сидел рядом, созерцая.

— Твою ма-а-ать, — восхищенно протянул вломившийся в комнату Блейз.

— Ага, — рассеянно отозвался Драко, осторожно подхватывая двумя пальцами ближайшую конфету и отправляя ее в рот.

— Надеюсь, ты не собираешься слопать все сам?

— Не думаю, — Драко облизнулся и встал с кровати. — Мне пора, но учти, Забини, если к моему возвращению в коробке останется меньше половины, я лично тебя убью. Понял?

— Да здесь хватит на целый Хогвартс!

— Меня это не волнует.

— Ладно-ладно, иди уже, — Блейз уселся на место Драко и, обхватив колени, разглядывал шоколадное Эльдорадо, видимо, решая — с чего начать. — Тебе точно не хватит времени до отбоя, чтобы расплатиться за такой подарок, но если что, можешь на меня рассчитывать — я прикрою тебя перед Слагом. Кстати, может скажешь, кто она? — Забини обернулся, мигом забыв про шоколад, и весь обратился в слух.

Драко только таинственно улыбнулся, похлопал Блейза по плечу, расправил складки мягкого кашемирового шарфа и, с одобрением оглядев себя в зеркале, пошел к двери.

— Ты будешь очень удивлен, Забини, если узнаешь. Но ты не узнаешь. И помни про коробку. Торжественно назначаю тебя ее хранителем.

В Хогсмиде сегодня царило оживление. В небе расцветали блестящие сердечки, на лотках, вокруг которых толпились оживленные школьники, продавали цветы и сладости. Из «Трех метел» доносились завывания Селестины Уорлок. Видимо, Розмерта тоже праздновала. Что творится у мадам Паддифут, Драко даже думать не хотел. Он быстро шел по знакомым улочкам, стараясь выбирать те, где поменьше народу. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь любопытный увязался следом. А что после утреннего представления в Большом зале любопытные будут, можно было не сомневаться.

Взбежав по ступенькам «Волшебного фонаря», Драко толкнул дверь. Поттер был уже здесь и о чем-то оживленно разговаривал с Энни. На звонок колокольчика он обернулся.

Звякнул колокольчик, и сразу стало неважным все вокруг. Не думая о том, насколько невежливым он покажется, Гарри повернулся к дверям, мгновенно потеряв интерес к продолжающей говорить Энни.

Малфой все же пришел! Гарри внимательно всматривался в раскрасневшееся с мороза лицо, пытаясь понять, насколько Драко обижен на него за неуклюжий подарок. Боясь сделать опять что-то не то, он шагнул навстречу и замер, старательно пряча счастливую улыбку. читать дальшеМалфой только скользнул по нему взглядом, а потом посмотрел на девушку.

— Привет, Энни. Сегодня задержаться не смогу. Идем, Поттер.

Дверь за Драко захлопнулась. От дребезжащего звука колокольчика звенело в ушах. Гарри обернулся, виновато пожал плечами, глядя на удивленную Энни, кивнул и, заматывая на ходу шарф, бросился следом. Взяв воистину спринтерский разгон, он не рассчитал и, поскользнувшись на притоптанном у крыльца снегу, въехал в спину уходящего Малфоя.

— Здравствуй.

— Твою мать! — Драко с трудом удержался на ногах и, обернувшись, уставился на него. — Торнадо по сравнению с тобой, Поттер, — просто легкий бриз!

А потом Гарри едва не погиб смертью храбрых, потому что Малфой дернул за конец гриффиндорского шарфа так, что чуть не задушил. Губы Малфоя оказались прижатыми к оголенной шее, но надолго там не задержались, переместившись выше. Гарри даже не понял, когда Драко умудрился расстегнуть мантию, только почувствовал руки, забравшиеся под свитер.

Все кончилось так же быстро как началось. Малфой закрыл глаза и медленно выдохнул. Гарри растерялся. Это было совсем не то, чего он ожидал. Вместо недовольства — губы, ладони, скользнувшие по телу. Его мгновенно окатила волна сладкого возбуждения, и когда Малфой отстранился, Гарри только сдавленно охнул. Осторожно провел пальцами по опущенным векам, порозовевшей скуле.

— Не злись на меня, ладно? Я не хотел…

Малфой открыл глаза и вдруг улыбнулся.

— Считай, что ты поразил мое воображение. И количеством. И... ценой.

— Правда? — Гарри выдохнул, чувствуя невероятное облегчение. Притянул Драко к себе и поцеловал.

— Поттер, если ты не прекратишь, все может кончиться очень печально, — Малфой отстранился, торопливо застегивая мантию Гарри. — К тому же, у меня есть кое-какая идея. Закрывай глаза.

Гарри вовсе не думал, что то, чем все может кончиться, действительно печально. Прекращать не хотелось, а застегивающий его мантию Драко вызывал чувство щемящего счастья, хрупкого, но реального. Он еще раз ткнулся губами в холодную щеку и послушно зажмурился, вцепившись в плечи Малфоя. Тот прижал его к себе, и Гарри почувствовал рывок аппарации.

— Открывай, — шепнул Малфой.

Они стояли в маленьком дворе, в который почти не проникало солнце. Через арку в паре метров от них виднелась улица с проносящимися машинами и спешащими по своим делам прохожими. Окинув взглядом окружающий пейзаж, оценив ладони, которые и не думали исчезать с его талии, Гарри пробормотал куда-то в слизеринский шарф:

— Да, замечательно, прекрасно, чудесно...

Ему было все равно, где они оказались, потому что сейчас ничего не имело значения, кроме Малфоя, который стоял совсем близко, и Гарри, шумно выдохнув, потянулся к нему, легонько прихватил зубами мочку уха, настойчиво поглаживая прямую спину.

— Перессстань, — прошипел Малфой, делая шаг назад. — Иначе мы не дойдем туда, куда идем. Но сначала... — он взмахнул палочкой, и мантия Гарри трансформировалась в черное пальто, на вид ужасно дорогое. Следующим был шарф — из полосатого гриффиндорского превратившийся в просто красный.

Оглядев себя, Гарри недоуменно пожал плечами — ну ладно, раз Малфою так хочется… Хотя на самом деле он считал, что уже не надо никуда идти — дворик вполне укромный, сюда не задувал ветер, а до того, как Драко отодвинулся, было вообще тепло словно летом. Он демонстративно повертелся, закинул конец шарфа за плечо жестом заправского денди, копируя взгляд роковых журнальных красавцев, приподнял бровь и посмотрел через плечо на Малфоя.

— Ну как? Я готов. Куда мы идем?

Малфой только хмыкнул, трансфигурировал свою мантию в почти такое же как у Гарри пальто и кивнул в сторону арки.

— Здесь недалеко.

Идти, действительно, оказалось недалеко. Гарри затруднялся сказать, что это за место — не то большое кафе, не то крошечный ресторан. Их встретили крайне приветливо, забрали верхнюю одежду и провели через зал к одному из столиков. Малфой окинул презрительным взглядом официанта, но предложенное меню взял и уселся на стул. Одернув рукава растянутого свитера, Гарри устроился напротив.

— Не знаю, как ты, Поттер, а я зверски проголодался, особенно учитывая, что мой завтрак по твоей милости погиб.

— Я уже извинился. Если бы я раньше знал, как это будет выглядеть, я бы заказал коробку побольше, — Гарри хитро прищурился, взял салфетку и, протерев очки, открыл меню.

— Блейз бы порадовался, — усмехнулся Драко.

Имя чернокожего красавчика подействовало на Гарри как ушат холодной воды.

— Ты отдал конфеты Забини? — он хотел произнести это как можно непринужденнее, но получилось не очень — зубы отказывались разжиматься. Но зато Гарри успел спрятать руки под стол, чтобы не было видно стиснутых кулаков. Малфой взглянул удивленно.

— С какой стати? Хотя он был бы не против. Он та-а-ак сильно хотел узнать имя моей таинственной поклонницы.

— Поклонницы? — Гарри заметно расслабился и перевернул страницу. — У тебя водятся таинственные поклонницы? Очень интересно.

— Тебе кажется странным, что у меня могут быть поклонницы? — Малфой изогнул бровь. — А как ты отнесешься к перспективе стать одной из них?

— И часто ты уговариваешь окружающих стать твоими поклонницами? — Гарри поднял голову и, подперев щеку рукой, в упор посмотрел на Драко. Шутка ему не понравилась — словно опять напомнила о том, что в его чувствах есть что-то неправильное и недолговечное. Но в теплом оранжевом свете ламп Малфой выглядел таким домашним и милым, что Гарри продолжал подыгрывать: — Пожалуй, я готов обдумать твое предложение, — он наморщил лоб и прикусил губу, изображая активную работу мозга. — Только мне бы хотелось обсудить все условия. Что получу я?

— А что обычно получают поклонники, Поттер? Счастье лицезреть объект, конечно. Впрочем, это был риторический вопрос — поклонницей ты уже стал. И в данный момент большая часть Слизерина оценивает размах твоего поклонения и пытается отгадать твое имя.

— Ты знаешь, на таких условиях я не согласен, — Гарри откинулся на спинку стула, отодвигая от себя меню. — Можешь вычеркнуть меня из списка своих поклонниц, — сказал он, делая ударение на последнем слове. — Жаль, конечно, что любопытству твоих однокурсников не суждено быть удовлетворенным.

— Не согласен? Хм. Очень странно. А какие условия устраивают мою потенциальную поклонницу?

— Малфой, ты уже торгуешься. Неужели твои дела на личном фронте настолько плохи? — Гарри широко улыбнулся, надеясь оставить последнее слово за собой. — Ну, так и быть, я согласен одарить тебя частицей своего драгоценного внимания. И даже, пожалуй, соглашусь иногда лицезреть, как объект поклонения. Но при условии... — он перегнулся через стол, оказавшись с Малфоем нос к носу. — Придется расстаться с остальными поклонницами. И поклонниками.

— Я не торгуюсь, я интересуюсь, — Драко пожал плечами и, отложив меню, махнул официанту. Потом посмотрел на Гарри и загадочно улыбнулся. — А не слишком ли ты многого хочешь, Поттер? Я ведь могу и не согласиться.

Гарри плюхнулся на свое место.

— Ты хотел знать — я сказал, — он пожал плечами и обернулся к официанту, который уже материализовался рядом: — Мне, пожалуйста, мясную запеканку и салат с гренками, — потом посмотрел на Малфоя. — Что будем пить, дорогая?

Официант нервно хмыкнул, но поймал смеющийся взгляд Гарри и заметно расслабился. Малфой не заметил этого, зато несомненно заметил обращение.

— К твоей запеканке, дорогой, более-менее подойдет Бордо, — пропел он. — Бутылку Бордо и утку по-пекински.

Официант, кивнув, удалился.

— Эээ... Дорогая, почему-то у меня устойчивое ощущение, что ты сейчас надо мной поиздевалась? Что за гадость ты нам заказал?

— Сам ты гадость, Поттер, если уж не разбираешься в сочетаемости блюд и вин, так доверься тому, кто разбирается. Впрочем, можешь заказать себе какой-нибудь компот или вернуться в Хогсмид и упиться сливочным пивом, — Малфой брезгливо поморщился. — А если ты еще раз назовешь меня \"дорогая\", можешь забыть о нашем... хм... соглашении и вообще о моем существовании.

— Значит соглашение все же состоялось? — Гарри улыбнулся, надеясь что неприятный разговор исчерпан.

— Я не о сегодняшнем, — сварливо отозвался Малфой. — И вообще, я не готов ради тебя пожертвовать своей личной свободой. Так что не очень-то надейся.

— Ну ладно, — покладисто кивнул Гарри. — Но буду я надеяться или нет, это мое дело. Я тоже, знаешь ли, хочу \"личную свободу\".

— Хоти, — Малфой кивнул. — Я ничего не имею против. А вот и наше вино. Так как насчет компота? Не надумал?

— Не надумал. Хочу, чтобы ты оценил всю глубину моего доверия, прежде чем цепляться за свою независимость.

Гарри решительно подвинул бокал официанту, который наполнил его на четверть и остановился чего-то ожидая. Наконец до Гарри дошло, что больше не нальют, он сгреб бокал и залпом осушил его. Малфой, вальяжно развалившись на стуле, наблюдал за ним с нескрываемым интересом, покачивая в руке свой бокал.

— Лучше бы ты заказал компот. Ну кто так пьет Бордо? — он покачал головой и отпил немного вина.

Поставив бутылку на стол, официант бесшумно удалился. Гарри вдруг почувствовал, что ему невероятно надоело быть \"подушечкой для игл\" Драко. В конце концов, он старается быть милым ради продолжения свидания, почему бы хорьку не последовать его примеру. А нет, и не надо. От терпкого винного привкуса язык стал шершавым.

— Знаешь что, Малфой. Иди нахрен. И Бордо твое — бурда редкостная и кислая. Можешь считать себя нереально крутым и пить эту пакость сколько влезет — после слизерниского яда, наверное, тебе вполне сладко. А я, пожалуй, пойду компотика выпью.

Малфой отреагировал неожиданно. Перегнувшись через стол, обхватил ладонями лицо Гарри и поцеловал. Поцелуй был странным, не похожим на прежние, слишком глубоким, слишком терпким от вина и каким-то отчаянным. Усевшись на место, Драко подпер подбородок рукой.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Тогда перестань меня дразнить, — тихо и растерянно произнес Гарри, поправляя очки.

Порыв Малфоя напугал и удивил его. Удивил настолько, что в горле почему-то встал ком. Весь запал исчез как небывало, потому что глядя в эти глаза невозможно было продолжать злиться. — Я и так… стараюсь... А у меня все время не то получается, — хрипло выдавил он, надеясь, что будет правильно понят и, чувствуя, что смертельно краснеет, отвел взгляд.

— Не могу перестать. Я ведь предупреждал, помнишь? Мы просто разные. Но знаешь, мне хочется тебя понять. И еще... у тебя получается \"то\", Гарри. Во всяком случае, мне так кажется.

— Правда? — Гарри потянулся вперед и накрыл ладонью руку Малфоя. Погладив тонкое запястье, он улыбнулся. Чертова недовейла снова его «сделала». — Ну тогда объясни нормально, что с твоим Бордо не так, и что я опять неправильно сделал?

— С моим Бордо все так. Но залпом ты будешь пить огневиски, понял? Вина для этого не предназначены. Самыми хорошими считаются именно сухие вина, то есть, по-твоему, кислые и терпкие, потому что они настоящие — изготавливаются из винограда отборных сортов без добавления сахара. И еще есть такая штука как букет. Это не розы в вазе, это другой букет, так называемое послевкусие, которое остается после того, как ты уже сделал глоток. Вот смотри, — Малфой медленно пригубил вино, глотнул и блаженно прикрыл глаза. — Тебе, Поттер, как больше целоваться нравится? Медленно или быстро?

Гарри как завороженный смотрел на Малфоя. Когда он не выпендривался, его голос было очень приятно слушать — он словно щекотал кончики нервов, совсем чуть-чуть. А когда Драко сделал глоток, Гарри чуть не подавился слюной, пришлось судорожно сглотнуть, поэтому ответ прозвучал сдавленно.

— Я не знаю. Мне нравится целоваться с тобой, — и чтобы твои глаза закрывались от удовольствия после моих поцелуев, а не кислой бормотухи, закончил он про себя, незаметно накрываясь свисающей скатертью до пояса.

— Что ж, хорошо, — Малфой долил из бутылки вина в бокал Гарри и подал ему. — Значит, возьми вино в рот и представь, что ты целуешь меня, очень медленно. И я также медленно отвечаю. Ну, давай. Только смотри на меня, — Драко снова поднес бокал к губам и замер, ожидая, когда Гарри сделает то же самое. — И не вздумай глотать, пока я не скажу.

Поттер старательно набрал полный рот, преданно глядя на Драко, в тайне надеясь, что гадкий привкус отвлечет его от совершенно необеденных мыслей.

— А теперь пей маленькими глотками. И думай... ну, о чем-нибудь приятном. Обо мне, например. Представь, что я рядом. Совсем рядом. И между нами нет стола. И каждый твой глоток — это прикосновение моих губ. Я целую тебя очень медленно. Сначала просто дотрагиваюсь губами, потом немного надавливаю языком. Ты же знаешь, что такое фанцузский поцелуй, правда?

Это было уже чересчур — скорее походило на изысканное издевательство, чем на урок, горло перехватило спазмом. С булькающим звуком Гарри проглотил вино и закашлялся.

— Черт, Малфой! Ты меня достал, — он быстро обогнул стол и, усевшись на соседний стул, обхватил Драко за шею, другой рукой придерживая затылок. Он целовал его, щедро делясь накопившимся жаром — это походило на стремление наказать за не к месту проснувшееся желание, заставить Малфоя испытывать такой же дискомфорт от иллюзорной близости. Драко такого предательства, видимо, не ожидал, потому что подчинился безоговорочно. И только спустя какое-то время наконец вырвался и уставился на Гарри, облизывая губы.

— Поттер, мы, между прочим, в общественном месте. В маггловском, к тому же. Ты с ума сошел? Садись на свой стул. Быстро. Сейчас запеканка твоя прибудет.

— Париж стоит мессы, — брякнул Гарри, обернувшись и оглядывая пустой зал. Официант что-то сосредоточенно писал, облокотившись на барную стойку. Гарри быстро коснулся губ Драко своими и добавил: — А твой урок стоит легкого нарушения Статута секретности.

Когда принесли еду, Гарри уже чинно сидел на своем месте, но довольная хулиганская улыбка портила образ пай-мальчика. Малфой сосредоточенно ел, не поднимая глаз от тарелки, и только легкий румянец на скулах доказывал Гарри, что он вовсе не так равнодушен, как хочет казаться.

Расковыряв всю запеканку, Гарри понял, что совершенно не хочет есть. А хочет оказаться наедине с Малфоем, и чем больше он украдкой наблюдал за ним, тем отчетливее становилось это желание. Просто побыть вдвоем, чтобы не оглядываться постоянно на окружающих, чтобы Малфой перестал дергаться из-за всякой фигни.

Гарри вспомнил, как Финниган, увлеченно тыкая пальцем в последнюю страницу своего журнала, что-то рассказывал ему о существовании специальных клубов для однополых пар, где никто ни на кого не косится и можно делать все, что хочется. Но то место, про которое он рассказывал, было маггловским, и хоть его и рекламировал магический журнал, Гарри не был уверен, что Драко захочет туда отправиться. Грустно вздохнув, он захрустел листом салата, чтобы хоть как-то отвлечься.

Осилив в лучшем случае половину порции, Малфой отложил вилку и нож.

— У тебя такой вид, будто этот несчастный салат твой злейший враг.

Гарри опять горестно вздохнул и кивнул, отодвигая от себя тарелку.

— Поттер, вряд ли я пойму в чем дело, если ты будешь молчать.

— У меня аппетит пропал, — Гарри оценивающе посмотрел на Драко, пытаясь определить, сразу его пошлют или чуть позже, если он поделится своей идеей. Но дух Гриффиндора и дискомфорт в районе ширинки заставили рискнуть. — Я не могу есть, когда ты сидишь так далеко… — многозначительно понизив голос, сказал он, непроизвольно облизнувшись.

— Тогда пошли отсюда, — Малфой резко встал и, прежде чем Гарри успел что-нибудь понять, уже пересек зал и остановился рядом с официантом, явно расплачиваясь.

Тяжело и обреченно вздохнув, Гарри медленно поднялся — похоже, он опять все испортил. Смирившись с судьбой, он побрел к гардеробу, неловко натянул пальто и, прислонившись к стене, стал ждать Малфоя. Тот подошел почти сразу, тронул за рукав и подтолкнул к двери.

На улице по-прежнему было солнечно. Даже не верилось, что все еще февраль. Малфой, прищурившись, разглядывал небо, касаясь Гарри плечом.

— Слушай, Поттер. А у меня ведь нет подарка для тебя. Скажи, чего ты хочешь?

Поморгав от резкой смены освещения, Гарри задумался. Он перебирал в голове возможные варианты ответа, пытаясь выбрать тот, который устроит Драко.

— Я хочу все, что ты хотел бы мне подарить, — почти по слогам произнес Гарри, опасаясь опять нарваться на недовольство.

— Ну вот, Поттер, тебе предоставляется такой шанс, а ты его упускаешь, — Малфой улыбнулся и потянул за собой. Гарри с удовольствием позволил себя тащить в неизвестном направлении — вокруг было чудо как хорошо, а прохладная ладонь, стискивающая его пальцы, довершала иллюзию весны.

— Ты знаешь Лондон?

— Только вокзал и улицу возле \"Дырявого Котла\", — Гарри пожал плечами. — Что, не знаешь, куда мы идем?

— Понятия не имею, но знаю, что Темза где-то там, — Драко махнул рукой вперед. — Мы хотим посмотреть на Темзу?

Гарри глубоко вдохнул морозный воздух и крепче сжал руку Малфоя. Он подумал, что если слегка прогуляться по набережной и как следует \"подморозить\" слизеринца, тот согласится зайти погреться в ближайшее теплое место. Насколько Гарри помнил схему в журнале Симуса, клуб находился недалеко от вокзала Кинг-Кросс, туда он мог аппарировать в любой момент, а там попытаться сориентироваться. Ну, или ему опять повезет.

— Мы хотим, — кивнул он как можно более беззаботно. — Погода прекрасная...

В этот момент подул резкий ветер, раздувая полы пальто, и Гарри смущенно замолчал.

— Да уж, очень прекрасная, — Драко поежился. — Последний раз я приходил сюда летом, и все было гораздо приятнее.

— Ты чего, совсем замерз? — сочувственно спросил Гарри, взяв другую руку Малфоя в свою — пальцы действительно были холодными.

— Пока еще не успел. И думаю, у нас есть как минимум час до того, как тебе придется спасать меня от оледенения. Ты ведь спасешь меня, правда? — Малфой закусил губу, стараясь сдержать улыбку.

— Нууу... — Гарри сделал вид, что серьезно задумался над вопросом. Драко фыркнул.

— Пошли уже, герой.

Гарри не знал, сколько времени они так ходили, почти не разговаривая, просто держась за руки. Иногда Малфой о чем-то вспоминал и вырывал руку, нервно оглядываясь. Это было неприятно, но Гарри понимал его и ничего не говорил.

Вода в Темзе была темно-серая, почти черная, и от взгляда на нее становилось холодно даже ему, Драко ежился, потирал покрасневший нос. На город уже опустились ранние зимние сумерки, и Гарри, еще раз посмотрев на него, наконец решился.

— Слушай, может быть, куда-нибудь пойдем? Погреться, — он твердо взял Малфоя за локоть и потянул его в ближайший переулок. Когда они оказались в одиночестве, Гарри торопливо продолжил: — Мне Симус говорил про прекрасное место недалеко от Кинг-Кросс. Там коктейли с разноцветными зонтиками дают... — Драко звонко чихнул. -

— Вот я и говорю, — вкрадчиво закончил Гарри, — лучше всякого перечного зелья...

Малфой нахмурился.

— Поттер, ты не умеешь врать. У тебя уже минут пятнадцать вид как у гончей, которая взяла след. Говори уже.

— Я умею врать! — обиделся Гарри. — А ты не умеешь слушать. Говорю же — Финниган мне рассказал про замечательный клуб. Пошли, а?

— И чем же этот клуб такой замечательный, кроме коктейлей? Финниган... — Драко задумчиво потер лоб, явно пытаясь что-то вспомнить. И кажется, вспомнил. — Поттер, ты собираешься затащить меня в гей-клуб что ли?

Гарри свекольно покраснел, так, что на глаза навернулись слезы, и попытался спрятать лицо в шарфе. Но Малфой приподнял его подбородок, помолчал, разглядывая.

— Ты правда хочешь, чтобы я туда пошел?

Гарри закусил губу, а потом вдруг, решившись. выпалил:

— Мне все равно куда! Ясно? Плевать, как будет называться то место, где ты не будешь меня постоянно одергивать, где я смогу спокойно к тебе прикасаться, ни на кого не оглядываясь, целовать тогда, когда захочется и так, как захочется, — схватив Драко за плечи, Гарри почти тряс его. — Плевать, что про меня думают окружающие, а ты заделался ревнителем маггловской нравственности! Меня все это еще в школе достало, так даже в городе, в котором нас никто не знает, нельзя расслабится и делать то, что хочется! — он шумно выдохнул, смущенный своей вспышкой, но полный решимости не отказываться ни от одного сказанного слова.

— Мне нужно привыкнуть, — тихо сказал Малфой. — Я — не ты. И не могу так сразу обо всем забыть и ринуться вперед. Ты не понимаешь… — он потер лоб и отвернулся, как будто избегал встречаться взглядом. — Я пойду с тобой. Но очень надеюсь, что твой Финниган остался в Хогвартсе.

— Да все я понимаю, — мягко сказал Гарри. — И не собираюсь давить на тебя. Просто мы наконец-то не в школе... Ну, ты понимаешь... А насчет клуба — Финниган сам там никогда не был, там бывает какой-то его маггловский приятель. А мне он показывал рекламу в журнале... Блин! — Гарри опять покраснел и смущенно улыбнулся.

— Просвещался, значит? — Малфой усмехнулся и положил руки Гарри на плечи. — Ну, давай, аппарируй нас, пока я не передумал.

Они оказались прямо возле кирпичных стен вокзала — хорошо что в суете никто не обратил на них внимания. Рядом была оживленная трасса. Гарри повертел головой, читая названия улиц, и решительно потянул Малфоя вперед.

Миновав оживленный перекресток, они приблизились к красивому ярко освещенному зданию, похожему на корабль. На секунду задумавшись, Гарри уверенно повел Драко вдоль него, пока наконец не замер возле тяжелой резной двери под неброской неоновой вывеской.

— Кажется, сюда.

* * *

Сказать, что Драко был растерян, значит ничего не сказать. Он сам не понимал, как мог согласиться. Если отец узнет... Но его нет в Англии, и вряд ли кто-то из знакомых может оказаться здесь. Конечно, всякое бывает, но Драко считал себя достаточно удачливым человеком. Ну... во всяком случае, он был удачлив во всем, что не касалось Поттера и... Темного Лорда. Поттер... Вряд ли он понимает, чего стоит забыть об осторожности и идти с ним. Драко не мог даже представить, ради кого еще решился бы на такое. Он сжал руку Гарри и шагнул к двери. В конце концов, не только Поттер может совершать подвиги.

Они вошли в длинный коридор, освещенный приглушенным фиолетовым светом, оставив верхнюю одежду в гардеробе у милого улыбчивого маггла, прошли в огромный полупустой зал, где горели разноцветные лампы. В центре стояли мягкие кожаные диваны вокруг легких пластиковых столов, а справа столики были отделены друг от друга высокими панелями в красно-бордовых тонах.

— Ну, куда? — шепотом спросил Гарри.

— Подальше куда-нибудь. В угол, — шепнул Драко, стараясь придать себе уверенный вид. С официантом пусть Поттер разбирается. В конце концов, это его идея.

— Здравствуйте, — от приторной улыбки подлетевшего к ним парня в не слишком строгой форменной одежде сводило скулы. — Вы первый раз у нас? Пожалуйста, проходите...

Гарри кивнул в ответ и направился к самой дальней кабинке под щебет официанта о разнообразной выпивке, праздничных скидках для влюбленных и предстоящей шоу-программе.

Дождавшись, пока Драко усядется к стенке, Гарри присел с краю и посмотрел на официанта так, что тот смутился и, пробормотав, что подойдет позже, исчез.

Зал был ненавязчиво украшен шариками и светящимися сердечками, играла приглушенная спокойная музыка, за барной стойкой сидели, обнявшись, двое мужчин, а бармен в бабочке и пестрых подтяжках на голом торсе, искусно жонглировал бутылками, смешивая коктейль.

Поттеру, похоже, здесь нравилось, он обернулся с довольной улыбкой.

— Выбрал?

Драко помотал головой и подвинул к нему меню.

— Давай ты сам.

Место было очень необычным, и хотя никакой угрозы Драко не чувствовал, расслабиться не получалось. Радовало только минимальное количество посетителей да то, что на них никто не обращал внимания.

— Ты есть будешь?

— Нет. Я буду пить. И желательно что-нибудь крепче сливочного пива.

— Прекрати паниковать. Хочешь, давай уйдем. Я уже осознал масштаб твоей жертвы.

— Ну уж нет, Поттер. Я что, зря, что ли, сюда шел? — возмутился Драко, решительно разматывая шарф. — Заказывай.

Едва Гарри успел открыть меню, у столика снова материализовался официант. Поттер не глядя ткнул в две самые яркие картинки с изображением причудливо украшенных бокалов. Официант принял заказ и, игриво подмигнув, удалился.

Драко окинул парня оценивающим взглядом и пожал плечами. Ничего привлекательного в этом субъекте он не находил. Так же как и в остальных субъектах мужского пола. Единственное исключение сейчас сидело рядом и неотрывно за ним наблюдало.

— А он ничего.

Глаза Поттера опасно блеснули.

— Я смотрю, ты уже освоился, расслабился? — спросил он, хмурясь.

— А ты разве не этого хотел? — Драко усмехнулся. Поттер, кажется, ревнует. Удивительное ощущение. Ради такого можно было признать привлекательными всех посетителей этого места. Тех, что есть, и тех, что еще появятся.

— Ты собираешься делать все, что я захочу? — Гарри придвинулся ближе.

— В разумных пределах, — Драко помахал пальцем перед его носом. — И только сегодня. Считай, что это компенсация за отсутствие подарка.

Поттер перехватил его руку и прижал ее к столу.

— И чей разум будет устанавливать пределы? — он слегка погладил ладонь, забираясь пальцами вверх по запястью, в рукав.

— Мой, — сказал Драко, хорошо понимая, что его разум сейчас не в том состоянии, чтобы что-то там устанавливать, но на разум Поттера было еще меньше надежды. Теплые пальцы щекотали кожу, у Драко не было ни желания, ни возможности сопротивляться, поэтому он просто прислушивался к ощущениям, по-прежнему глядя на Гарри.

— Но это же нечестно — без подарка-то остался я, — сказал тот, наклоняясь ближе, так что Драко чувствовал его дыхание на губах.

— Тебе не кажется, что ты нагло пользуешься моей добротой? — Гарри сразу замер и не двигался больше ни на миллиметр. Ожидание становилось невыносимым. — Черт возьми, Поттер, если ты не собираешься меня целовать, то будь добр, отодвинься, а если собираешься, то целуй, иначе, клянусь, первый же бокал, который принесет этот красавчик, я разобью о твою дурную башку.

Последнее слово он уже договаривал в прижавшиеся к нему губы Гарри, который удачно воспользовался моментом, скользнув языком в рот.

Это было охренительно хорошо, а то, что в любой момент мог вернуться официант или появиться другие посетители, только добавляло поцелую какую-то особенную остроту. Кажется, Поттер был прав.

Когда Драко наконец открыл глаза и отстранился, Поттер недовольно фыркнул и чуть не снес локтем бокалы, которые уже стояли на столике — красный и зеленый.

— Спорим, я знаю, какой ты выберешь?

— Уверен? — Драко улыбнулся и, взяв красный бокал, поднес его к губам. — Твоя очередь.

— Очень в твоем стиле — предложить выбор, когда выбирать не из чего.

Гарри придвинул к себе оставшийся коктейль и забавно принюхался, сунув нос между дольками фруктов и зонтиками.

— Вроде вкусно... — протянул он и обхватил соломинку губами.

Драко сделал несколько глотков. Мята, какие-то пряности, клубника, лайм... Да, очень по-маггловски совмещать несовместимое. Но все вместе было довольно неплохо. Драко отставил свой бокал и воткнул соломинку в бокал Поттера. Правила и этикет остались за дверью, а здесь можно делать все, что хочется.

Гарри улыбнулся, не выпуская из зубов желтую трубочку, подвинул бокал ближе и сам подвинулся так, что одна его рука оказалась у Драко на пояснице, где и затихла, зацепившись пальцем за брючный ремень.

Драко наклонился. Пожалуй, это самое сильное эротическое ощущение, которое ему когда-либо приходилось переживать. Пить, касаясь щекой щеки Поттера, оказалось удивительно приятно. Коктейль был сладким, фруктовым и почему-то сразу рисовались в воображении желтые пески и синие волны, и пальмы. И зеленые глаза Гарри, и сам Гарри, раскинувшийся на песке, горячий и немного влажный от морской воды. Драко никогда не был на море. Да, честно говоря, и не очень-то стремился. Но сейчас отчаянно захотелось туда попасть.

А коктейль-то далеко не безалкогольный. Он приятно пощипывал язык и чуть-чуть обжигал горло. Драко выпустил соломинку и только сейчас заметил, что помещение постепенно заполняется.

Поттер громко \"хлюпнул\", дотягивая остатки напитка.

— А теперь давай твой пить. — Щеки у Поттера покраснели, а глаза были блестящими и шальными. Драко хихикнул.

— Ты, кажется, уже пьян. Что я с тобой пьяным делать буду?

— Ничего я не пьян. Мне просто жарко, — Гарри слегка отодвинулся и одним движением стянул с себя свитер, оставшись в простой черной футболке. — А ты просто жадина.

— Может, я жду, когда ты хорошо меня попросишь, — сказал Драко, с удовольствием отмечая, что Поттеру гораздо лучше без этого вязаного кошмара. О том, что еще лучше было бы без футболки, он старался не думать.

— Ты хочешь, чтобы я тебя умолял? — Гарри задумчиво постучал пальцем по подбородку. — Звучит заманчиво, но пожалуй... я... — с каждым словом он все больше наклонялся к Драко, неотрывно глядя на него. А потом молниеносно схватил оставшийся коктейль с края стола. — Пожалуй я его отберу, — быстро закончил он и звонко чмокнул Драко в губы. — Зато теперь я могу с тобой поделиться, — он вынул соломинки из пустого бокала и сунул их в новый.

— Ну и методы, — вздохнул Драко. — Никакой тонкости. Ну что ж, мне остается только смириться.

Он склонился над бокалом. Поттер отвлекся, поэтому ничего не стоило одним движением выдернуть его футболку из-под ремня и, не отрываясь от коктейля, провести ладонью по спине, сместиться вбок и медленно погладить живот, чувствуя, как напрягаются под пальцами мышцы.

— Малфой... — сдавленно пробормотал Гарри, выпрямляясь и давая больший простор рукам.

Драко выпустил соломинку и облизнулся.

— Кажется, я спас свой коктейль из гриффиндорского плена.

Поттер сидел прямо, и нужно было совсем немного склонить голову, чтобы коснуться губами его шеи. Рука сместилась чуть ниже. Тонкие волоски защекотали ладонь.

— Ммм... Гарри, ты себе даже не представляешь, как умеют мстить слизеринцы.

Поттер шумно втянул воздух и откинул голову назад. Драко, не собираясь упускать такую возможность, медленно провел языком по выгнутой шее и переместил руку на внутреннюю сторону бедра, слегка поглаживая через плотную ткань форменных брюк.

Поттер замер, но часто поднимающаяся грудь и вдохи сквозь стиснутые зубы выдавали его отношение к происходящему.

— Если... ты... не остановишься... я... за себя... не ручаюсь.

Драко поднял руки и отодвинулся.

— Все-все. Считай, что угроза меня впечатлила, — он взял со стола бокал и, откинувшись на спинку дивана, медленно потягивал коктейль, наблюдая из-под ресниц за Поттером. Утерев лоб тыльной стороной ладони, тот принялся старательно протирать очки краем футболки. Несколько минут он сосредоточенно восстанавливал дыхание, а потом сказал:

— Знаешь, Малфой, ты все-таки гад... — Продолжить Гарри не успел — у столика появился официант.

— Желаете еще что-нибудь заказать? — многозначительно ухмыляясь, спросил он. — Есть специальный фирменный коктейль... Вам понравится...

Поттер кивнул, и уже через пару секунд на их столик водрузили большую стеклянную чашу объемом с пинту. В ней плескался желто-красный напиток, и все это было украшено блестящими кисточками, шпажками с вишнями и прочей ерундой. Из коктейля торчали сразу две соломинки.

— Поттер, ты решил упиться до розовых слонов? — спросил Драко, с ужасом глядя на чашу.

Гарри пожал плечами.

— Ну ты же отобрал у меня выпивку. Хотя, если как следует попросишь, я могу с тобой поделиться.

— Ну нет. Я лучше посмотрю, что с тобой будет, когда ты выпьешь это один. Должен же хоть кто-то быть в трезвом уме и твердой памяти.

Презрительно прищурившись, Гарри резким движением смахнул все украшения с коктейля, потом поднялся и принялся, не отрываясь, пить. Кадык на шее мерно дергался, тонкая струйка сбежала по подбородку, впитываясь в футболку на груди.

Голова запрокидывалась все больше и больше, пока, наконец, последняя капля не скользнула в горло.

Компания молодежи за соседним столиком зааплодировала. Гарри шутовски поклонился в их сторону и сел на свое место.

Драко захотелось залезть под стол, сбежать, или сделать еще что-нибудь такое же дурацкое. Мало того, что теперь на них пялились все, кто был в зале, мало того, что официант замер вместе с подносом около соседнего столика с приоткрытым ртом, так еще и Поттер выглядел так, словно всем своим видом говорил: \"Это только начало\". Но Драко сдержался. Он задрал подбородок, окинул скучающим взглядом любителей бесплатных аттракционов и повернулся к Гарри.

— Учти, твое невменяемое тело меня не устраивает. Так что будь добр, поешь чего-нибудь теперь.

— Ты же сам этого хотел, — Гарри попытался наклониться к Драко, чтобы поцеловать, но его слегка \"повело\", и он отстранился. — Хотя… ты прав, но есть идея получше. Я сейчас.

Поттер поднялся, слишком аккуратно обходя столики, подошел к барной стойке, пошептался с барменом, потом отправился к гардеробу. Через несколько минут он, слегка покачиваясь, прошествовал через весь зал в сторону туалетных комнат. Еще через несколько минут он появился с мокрой челкой и совершенно трезвый. Быстро прошел через зал и сел рядом. Драко оценивающе взглянул на него — кончики ушей Поттера были ярко-красного цвета.

— Ну все, я в норме, — Гарри улыбнулся. — Можем заказать что-нибудь еще. Только попроще, — он обернулся, находя взглядом официанта. — Принесите нам пожалуйста меню. Давай чего-нибудь сладенького? — обратился он к Драко. А потом добавил: — Имей в виду, если ты соберешься в туалет, я пойду с тобой.

Драко вскинул брови.

— Со мной? Ты что, Поттер, отрезвляющее с помутняющим перепутал?

Для пущей искренности Гарри прижал руки к груди:

— Веришь, ни капли зелий и никаких заклинаний!

— Серьезно? Так что же такое ты там увидел?

Бесшумно подошедший официант положил на стол меню. Гарри сосредоточенно зашуршал страницами

.

— Ну, что будем? Хочешь, вот этот десерт с фруктами, а я буду вишневый пирог. И выпить, — он был смущен и явно не хотел отвечать на вопрос. Драко забрал меню и с решительным видом его закрыл.

— Так, Поттер, ну-ка рассказывай! Иначе я сейчас же отправлюсь в туалет. Один!

— Блин! Там трахаются прямо в кабинках, нюхают какую-то гадость с края раковины и предлагают отсосать! Все? Доволен? — Гарри забрал меню. — И один ты туда не пойдешь!

Драко фыркнул и потянул Гарри к себе, целуя чуть пониже уха и дуя на влажный висок.

— Ты боишься за мою сохранность? Как трогательно. Или... ревнуешь, ммм?

Гарри повернул голову и обнял.

— Все сразу...

— Мне пока вполне достаточно тебя одного, — пробормотал Драко, позволяя Поттеру притянуть себя ближе и целовать, едва касаясь губ. — А когда будет недостаточно, я скажу. Обещаю.

— Не будет, — буркнул Гарри, углубляя поцелуй.

— Надо же, какая самоуверенность, — улыбнулся Драко, отстраняясь и облизывая покрасневшие губы. — Ладно, заказывай, что хотел, а потом пойдем. Надо вернуться до отбоя.

— Того, чего я хочу, в меню нет, — Гарри потерся носом о его скулу и вздохнул.

— В следующий раз... тебе стоит более основательно выбирать... место, — Драко накрыл ладонью руку, лежащую на бедре. — Лучше я умру от перевозбуждения, чем позволю себе... заниматься этим... в туалете.

— А где? — Гарри провел языком от уха к основанию шеи и жадно прихватил губами чувствительную кожу.

— Понятия не имею. Кажется... нам пора... проветриться.

Гарри приподнял голову, с видимой неохотой отрываясь от своего занятия.

— Пошли! — он вдруг вскочил, вытащил из кармана кучу мятых купюр и бросил их на стол. Развил какую-то нечеловеческую скорость, надевая пальто и обматываясь шарфом, а потом схватил Драко за руку и потащил через зал.

О да, на них смотрели все. Но сейчас Драко было все равно. В висках стучало, и срочно надо было глотнуть свежего воздуха. И плевать, что на улице февраль.

Арка входа отбрасывала длинную тень, в которую Гарри его и втащил, прижимая к стене, беспорядочно целуя лицо, шею, волосы.

— Оригинально мы... проветриваемся, — выдохнул Драко, невольно заражаясь поттеровским темпераментом, цепляясь за его руки, выгибая шею, подставляя ее под горячие сухие губы. Но мысли все еще проносились в голове, и одна из них, самая верная, заставила Драко перевести дыхание и, обхватив Поттера за талию, зашептать:

— Тише. Гарри. Тише, подожди. Давай-ка мы... аппарируем.

Поттер остановился всего на секунду, тяжело дыша и непонимающе моргая. Драко этого хватило. Рывок аппарации заставил его так тесно прижаться к Поттеру, что пришлось с силой закусить губы, чтобы не застонать. Возбуждение становилось невыносимым.

На лесной опушке за Хогсмидом было уже совсем темно. Пришлось поморгать, чтобы хоть немного привыкнуть к темноте, различить деревья, к одному из которых Драко и прижал Поттера, беззастенчиво просовывая колено между бедер и рывком расстегивая брючный ремень. Хрипло дыша, Гарри пытался сделать то же самое, но пальцы соскальзывали с пряжки, и он гладил Драко прямо сквозь ткань.

— Черт, помоги мне!

Драко выдохнул, быстро справился с собственным ремнем и, зажав Поттеру рот поцелуем, обхватил рукой его член. Мерлин, это был не день, а какая-то бесконечная пытка, которая, кажется, скоро закончится. Драко тихо застонал, чувствуя ответное прикосновение. Рука Гарри двигалась уверенно, почти по-хозяйски, он широко открывал рот, впуская Драко глубже, и жадно отвечая.

Поттер продержался дольше. Когда Драко обмяк, упираясь левой рукой в древесный ствол, Гарри все еще постанывал, толкаясь ему в ладонь.

Драко разжал руку и медленно опустился вниз, упираясь коленями в мерзлую землю. Склонившись, он уверенно обхватил губами головку. Когда успел привыкнуть? С каких пор ощущение члена Поттера во рту стало таким знакомым и таким... возбуждающим? Он много чего хотел от Гарри, но сейчас можно было исполнить только одно желание. Чувствуя, что тот уже на грани, Драко прикрыл глаза и сильнее сжал его бедра.

Выгнувшись, словно стараясь как можно глубже погрузиться в рот, Гарри кончил и без сил съехал вниз по стволу. Глаза были закрыты, ноздри подрагивали от прерывистого дыхания.

Драко кое-как застегнул брюки и, не вставая с колен, прижался к Гарри, обхватывая руками и устраивая голову на плече.

— Драко, послушай, ты ничего не чувствуешь?

— Я много чего чувствую сейчас. Что ты имеешь в виду?

— Не знаю, — беспомощно ответил Гарри. — У меня такое ощущение, будто чего-то не хватает, мне тебя все время мало... не могу объяснить, — грустно закончил он, прижимаясь теснее.

— Не надо объяснять. Я понимаю, — Драко приподнял подбородок Гарри и заговорил, надеясь, что ничего не испортит: — Не знаю, что с нами происходит и, честно говоря, мне сейчас все равно. Но я хочу тебя. Твои дурацкие мысли, твою... привязанность или влюбленность, уж не знаю, что ты там чувствуешь, твое тело. Всего тебя, Поттер. Хочу трахать тебя, долго и медленно. Никогда не занимался этим с парнями, но это не мешает мне хотеть попробовать. Хочу, чтобы ты тоже... Хочу, чтобы нам не нужно было никуда торопиться. Поэтому я понимаю, о чем ты говоришь. Ну, мне так кажется.

— Ну и как с этим теперь? — спросил Гари, глаза у него были растерянные.

— Не знаю, — Драко отвел взгляд. — Если ты хочешь того же, то давай просто подождем.

— Подождем? Подождем чего? — Гарри аккуратно, но твердо высвободился из рук Драко и поднялся. — Того, что однажды, проснувшись утром, обнаружим, что предыдущих семи лет в нашей жизни не было? Или того, что эта планета перевернется, и я перестану засыпать и просыпаться с мыслями о тебе? — он поправил брюки, застегивая ремень, и запахнул пальто. — Чего именно ты хочешь дождаться?

Драко тоже поднялся и скрестил руки на груди.

— Хотя бы свободной кровати. У тебя есть предложение получше? Пока мы в Хогвартсе, у нас нет выбора.

— Ты такой сноб, — Поттер схватил его за плечи и развернул к дереву, прижимаясь, короткими поцелуями покрывая лицо и шею. — Давай я тебе наколдую кровать... Хоть пять кроватей...

— И поставишь их прямо здесь? — Драко рассмеялся, упираясь затылком в ствол. — Или посреди Хогвартса, чтобы на нас все любовались? Впрочем, знаешь, еще пара таких же ужасных недель как эти, и мне будет все равно.

— Хоть посреди квиддичного поля, — выдохнул Гарри. — Все пять штук. Рядком...

— Ты все-таки сумасшедший. После этого мне надо будет бежать из Англии от твоих разъяренных друзей.

— Можно подумать, твой папаша разрыдается у меня на плече и скажет: \"Здравствуй, сынок\", — Гарри фыркнул и демонстративно поежился.

— Вот-вот. Так что показательный секс на квиддичном поле отменяется.

— Черт, а мне так понравилась эта идея... — Гарри хотел еще что-то сказать, но закашлялся и был вынужден отпустить Драко, отступая на пару шагов.

— Так, все, хватит, идем. Иначе мы рискуем не дожить до воплощения твоей мечты и умереть от переохлаждения в расцвете лет.

— Ага, значит, все-таки мечта воплотится? — хихикнул Гарри, послушно шагая следом.

— Если только ты очень, очень хорошо попросишь и гарантируешь мне безопасность от своих фанатов.

— Ну, я думаю, что после такого шоу у тебя тоже появятся фанаты… — Гарри споткнулся о занесенный снегом корень и выругался. — Нет, мне разонравилась эта идея. Придется помечтать о чем-то более уединенном...

— Фанаты у меня есть и сейчас, — Драко поморщился, вспомнив о Панси. — Стой! — он резко развернулся. — Чуть не забыл! А все ты со своими идеями... — Драко взмахнул палочкой, возвращая верхней одежде привычный вид мантий. — А шарф сам расколдуешь.

Гарри вернул шарфу привычную расцветку и натянул широкие рукава на кисти рук.

— А теперь уже побежали, потому что в мантии мне везде задувает, а свитер я забыл в клубе.

Оставшись в одиночестве, под теплым одеялом, Гарри наконец смог задуматься. В спальне было темно и сонно, тихо похрапывал Рон, а он лежал, расслабленно закинув руки за голову, и улыбался, глядя в темный потолок.

читать дальше

Долгий, сумасшедший день закончился, оставив приятную истому в уставшем теле и неприятное покалывание в горле, но простуда это самая малая цена, которую Гарри был готов заплатить за чудесный праздник.

Он чувствовал себя поймавшим снитч с той минуты, когда понял, там, в кафе, что Малфой действительно не хочет, чтобы он уходил, что ему это нужно не меньше. Все происходящее потом, было лишь логическим продолжением той победы.

В один день совершить столько странных непривычных вещей — гулять по лондонским улицам, оказаться в гей-клубе… Гарри перевернулся на живот, обнимая подушку и нащупывая замшевую перчатку. Себе можно признаться, да, ему понравилось — понравился клуб, понравилось быть там с Малфоем и ловить завистливые взгляды посетителей, понравилось чувствовать себя независимым, расплачиваясь не глядя. Понравилось, что хмурый маг, обменявший ему галеоны в тесной комнате за гардеробом, сделал вид, что не узнал его. Понравилась странная бесшабашная атмосфера — никому нет до тебя дела и в то же время не чувствуешь одиночества.

Когда Гарри зашел в туалет, чтобы проглотить кусочек безоара — алкоголь, это тоже яд, как пояснил все тот же хмурый волшебник, там никто не посмотрел косо, наоборот, милый маггл с накрашенными глазами, протянул ему пластиковый стаканчик с водой, чтобы запить.

Но больше всего Гарри понравилось быть с Драко, пожалуй, даже слишком понравилось. За весь вечер ни разу не пришла в голову мысль о неправильности всего происходящего, наоборот, все было до странности «так». То ли от атмосферы в клубе, то ли от близости Малфоя у него просто сносило крышу, и даже потеря любимого свитера не расстроила.

Наверное, стоило воспользоваться случаем, пока Малфой был откровенен, спросить, что он чувствует, что думает о нем, о них. Но Гарри был слишком оглушен — Драко умудрился так четко и так ясно сформулировать все, что не давало покоя с самых Рожественских каникул, определить, наконец, то, что он сам про себя называл «голодом».

Хочу трахать тебя — вспомнил Гарри, и в животе сладко заныло, то ли от страха, то ли от предвкушения.

Да и сама по себе идея оказаться наедине была более чем привлекательной. Чувствуя, что сна ни в одном глазу, Поттер принялся перебирать разные варианты.

Можно было пригласить Малфоя на Гриммаулд-Плейс. Но сколько раз они смогут туда выбираться? Везти бесконечно не может, а ближайшие каникулы только летом. Идею о ванной старост Гарри отмел сразу, вспомнив брезгливо перекосившуюся физиономию Драко в клубе. Был вариант отправить всех однокурсников Малфоя с легким отравлением к мадам Помфри, но Гарри трезво оценивал свои шансы подсунуть нужное зелье слизеринцам, и шансы на то, что Гермиона согласится ему в этом помочь.

С другой стороны, при каких обстоятельствах в их распоряжении могло бы оказаться отдельное помещение, более комфортное чем кладовка для метел? Ведь было же у Ремуса место для трансформаций — с полного одобрения директора.

А вдруг вейлам тоже полагается место? Гарри вскинулся, осененный идеей — а действительно, вдруг им гнезда вить положено какие-нибудь, ну или вообще, вейлочары в замке, где полно подростков — это может быть очень опасно.

Дело за малым — доказать, что Малфой — вейла. А остальное раз плюнуть — ситуацию обострять никто не будет, а значит, слизеринца насильно не выпрут из школы, после сегодняшнего Гарри был уверен, что сам Драко тоже не горит желанием покинуть Хогвартс — и все.

Обдумывая предлог для встречи с Шеклболтом, Гарри заснул.

Через пару дней он, сопровождаемый недовольным взглядом поджавшей губы Макгонагалл, шагнул в камин и оказался в Министерстве. Был уже вечер — по атриуму суетливо пробегали припозднившиеся маги, не обращая на Поттера никакого внимания. Он отправился в кабинет Министра.

— ЗдорОво! — Кингсли поднялся и стиснул его в крепких объятиях. — Ну что у тебя опять случилось?

Гарри смешался.

— Я же написал, что хотел обсудить вступление в наследство…

— Не ври министру! — Белозубая улыбка слепила глаза. Шеклболт широким жестом подвинул к Гарри поднос с чаем и бисквитами. — Комиссия соберется только в мае, и ты об этом знаешь.

— Ну ладно, тогда я скажу, ты только мне вопросов не задавай, хорошо?

Лицо бывшего аврора мгновенно стало серьезным.

— Я обещаю, что не задам тебе лишних вопросов.

Покрутив в пальцах чайную ложку, Гарри вдохнул.

— Мне надо найти всю информацию о волшебнице, приехавшей в Англию в конце пятнадцатого века…

Гарри в двух словах пересказал то, что узнал от Гермионы. Министр внимательно слушал, не перебивая.

— И мы думаем, что ген вейлы передался Драко Малфою. Помнишь, осенью ты говорил о влиянии волшебных существ? — закончил Поттер и шумно перевел дыхание.

Кингсли устало потер виски. В неверном свете свечей он вдруг показался Гарри постаревшим.

— Послушай, мальчик. В чем подвох? Я слышал, что вы не очень ладили, но детские неурядицы слишком смехотворный повод, чтобы заставить целый отдел проверять старинную легенду. Влюбились, разлюбились — со всеми бывает, особенно в юности. Что тебе мешает просто получать удовольствие? Тем более, я так понял, это взаимно.

Слушая Шеклболта, Гарри вдруг подумал, что на самом деле его волнует вовсе не отсутствие «кровати», все гораздо серьезнее и важнее. Он бросил ложечку на блюдце.

— Ты не понимаешь. Это не «неурядицы»! — обхватив себя руками, будто замерзая, Гарри начал рассказывать министру всю историю непростых взаимоотношений с Малфоем. Ровным голосом, ничего не утаивая — от встречи в магазине мадам Малкин до «Сектумсемпры». — Пойми, я его действительно ненавидел, презирал, а теперь я хочу с ним трахаться! И мне нужно точно знать, я этого хочу или чертова магия! — в сердцах закончил Гарри, увидев саркастическую усмешку на лице Кингсли.

Тот примиряюще поднял руки, демонстрируя розовые ладони.

— Хорошо. Хорошо, Гарри, я понял. Для тебя это важно, и я обещаю, что разузнаю абсолютно все о родословной твоего Малфоя. С того момента, как его предки вообще приехали в Британию.

— Спасибо, Кингсли.

Шеклболт поднялся, взмахнув палочкой, снял блок со своего камина.

— Ну шагай, а то поздно, — он подошел и неловко обнял Гарри. — Все будет хорошо. Только что ты будешь делать, если Малфой никакая не вейла?

Гарри вскинул подбородок.

— Не знаю, но узнаю, когда ты все выяснишь.

Министр фыркнул и протянул ему коробку с порохом.

* * *

— Неужели она не понимает, что в одиночку с этим справиться невозможно?

Гермиона пнула спекшийся черный ком и поморщилась.

— Я думаю, что она все понимает, именно поэтому не настаивает на каких-то сроках. Зато в течение года Гарри будет чем себя занять вместо того, чтобы глупостями заниматься.

Рон, сидящий рядом с другом на полу, скорчил рожу.

— Ребят, вы идите. Мне тут еще надо поработать.

— Слушай, ну раз ей не важно, закончишь ты или нет, может и не стоит? Пару раз в неделю по полчасика было бы достаточно…

— Да я и так не утруждаюсь особенно, — Гарри улыбнулся и, махнув на прощание друзьям, поднялся. На самом деле ему безумно хотелось выполнить назначенную отработку. Обязательно. Мрачный страшный зал, пропахший жжеными тряпками, стал почти его личным врагом и с каждым очищенным ярдом комнаты Гарри чувствовал удовлетворение.

Методично, монотонно уничтожая спекшееся прошлое Выручай-комнаты, он будто бы очищался сам, стирая из своей памяти минувшее. Словно в адском пламени сгорело не только ее волшебство, но и его последняя ссора с Малфоем.

И из огня он вылетел другим и вытащил другого Драко. Просто не сразу это понял. И обязательно нужно было уничтожить все до пылинки, чтобы прошлое осталось навсегда там, где ему положено, вместе с болью и ненавистью, вместе со смертью.

Потянувшись, Гарри привычным жестом вытащил палочку и вздохнул — два месяца кропотливой работы, а дело продвинулось едва на четверть: уже было видно одно окно с закопченными витражами, а за бесформенными громадами угадывалось еще два таких же.

С другой стороны, Выручай-комната могла оказаться размером с Большой зал, Гарри криво улыбнулся — можно сказать, опять повезло.

Очень жаль, что магия исчезла — было интересно, как бы выглядела комната для его свидания с Малфоем. Что придумало бы для них древнее волшебство? Наверное, что-то в гриффиндорских тонах, бордовое или красное — чтобы кожа Драко в отсветах казалась сотканной из зари, легкой, почти прозрачной, когда он будет извиваться на мягком покрывале от поцелуев Гарри. Но подобные мысли силой воли изгонялись как отвлекающие или заботливо приберегались до более подходящего времени, например, в душевой или в спальне, перед отходом ко сну — в течение дня он старался как можно меньше думать о Малфое, боясь, что может выдать… не себя — его.

После того, как Гермиона научила его распылять отколотый шлак, дело пошло веселее, Гарри иногда даже задерживался почти до самого отбоя, борясь со своим врагом — теперь не нужно было таскаться на улицу. А добежать по пустым коридорам до гриффиндорской башни в мантии-невидимке не представляло особого труда.

* * *

Праздничная прогулка не прошла даром. Драко подхватил легкую простуду и в понедельник на занятия не пошел. Ходил только в Большой зал, наглотавшись противопростудного зелья, чтобы хоть мельком увидеть Гарри. Нельзя сказать, что Драко не беспокоила сложившаяся ситуация — он все чаще ловил себя на мысли, что ему сложно не видеть Поттера хотя бы день. Просто увидеть и уверится в том, что он тут, рядом, и если будет очень нужно, можно найти его, постоять неподалеку или подержать за руку. Конечно, Драко бы этого не сделал. Не здесь, не под сотней наблюдающих взглядов, но знать было достаточно.

Слагхорн, на удивление, сквозь пальцы посмотрел на то, что Драко пропустил учебный день. Вообще старый лис в последнее время относился к нему гораздо мягче. То ли до него дошли слухи о том, что министерство благоволит Люциусу, поддерживает его начинания и уж точно не собирается устраивать гонения на Малфоев, то ли он просто решил, что Драко в данный момент не представляет никакой опасности ни для факультета, ни для него лично, а наоборот, может быть полезен в дальнейшем. Слагхорн был из тех, кто никогда не пренебрегает мыслями о будущем и возможностью обеспечить себе весь мыслимый комфорт, как моральный, так и материальный. Тем более, что первокурсниками сейчас занимался именно Драко. С некоторых пор они приходили к нему, а не к декану. Хотя, надо признать, маленькие слизеринцы в большинстве случаев сами неплохо справлялись со своими проблемами, предпочитая не втягивать в свои дела посторонних.

Внеплановый выходной радовал Драко еще и тем, что можно было лежать под теплым одеялом в пустой спальне и позволять себе думать и вспоминать. Вчерашний день был богат событиями и эмоциями, как хорошими, так и не очень. Например, воспоминание о том, как Поттер чуть не ушел от него обратно в Хогсмид, причиняло настоящую боль. И не имело значения, что ему удалось это предотвратить. В такие моменты Драко просто не знал, что говорить и что делать. Гарри становился отстраненным и казалось, что он не понимает и не поймет ничего из того, что мог бы сказать ему Драко. Словно они разговаривали на разных языках.

Гарри со своим взрывным темпераментом мог быть безрассудным, страстным, обидчивым, пылким, яростным, нежным, и Драко терялся рядом с этой радугой эмоций. Он никогда не умел — так. Он привык не подпускать к себе никого ближе чем на милю. Даже если на самом деле расстояние сокращалось до дюйма. Это было привычно и правильно. Малфои не доверяли никому кроме себя и членов своей семьи. Может, именно это и помогло им выжить в войне. Драко не чувствовал в себе такой силы, какая ощущалась в отце, которому требовалось совсем немного времени, чтобы придти в себя после очередного поражения и двигаться дальше. Драко боялся предательства, боялся говорить кому-то о своих мыслях и чувствах, боялся довериться. Даже Гарри. С Гарри, пожалуй, это было даже сложнее чем обычно. Потому что ему Драко хотел доверять. Он не верил, что Поттер однажды предаст его. Только не теперь. Даже если… если все это окажется какой-то ошибкой, Гарри не сделает ничего, что могло бы навредить ему, в этом Драко не сомневался.

Но Поттер был другим. Он многого не понимал. Хотя и сам Драко иногда не понимал Поттера. Ему оставалось только недоумевать и восхищаться тем, как Гарри относится к жизни. Драко боялся даже представить, что бы чувствовал сам, если бы исход войны когда-нибудь зависел от него. Раньше он не задумывался над этим, слишком поглощенный своими страхами и своей болью, но сейчас, когда все это отошло на задний план, а на переднем прочно обосновался Гарри, Драко все чаще ловил себя на мысли, что не представляет, как Поттеру удается после всего, что случилось, оставаться таким же безрассудным и все так же любить жизнь. Хотя, может быть, именно поэтому Поттер мог броситься головой в омут, не думая о последствиях. Он жил так, как будто каждый день в его жизни мог стать последним, и не собирался терять время на долгие размышления о том, что было бы, если бы…

Драко поежился и натянул одеяло до подбородка. Наверное, это какой-то особый дар у Поттера. Вот, например, вчера ему было плевать, что его могут увидеть. И, наверное, было бы плевать, даже если бы на страницах «Пророка» появилась сегодня какая-нибудь сногсшибательная статья, о том, как всенародный герой проводит День Влюбленных. Он просто хотел быть с ним, Драко. И ему было безразлично, что скажут другие. Кажется, его даже не волновала реакция Уизли и Грейнджер. Драко начал подозревать, что Гарри скрывает от них правду только из-за него, а не потому что боится рассказать. Поттер вообще не был похож на человека, который чего-то боится. Во всяком случае, такой мелочи как огласка или чье-то неодобрение. Может быть, он просто привык? Но Драко не знал, как к такому можно привыкнуть, и это пугало его немного. Потому что он все сильнее попадал под влияние Поттера и ничего не мог с этим поделать. Разве пошел бы он по доброй воле в этот маггловский кабак, если бы не видел, как Гарри хочется этого?

Происходящее походило на какой-то кошмарный сон, над которым ты не имеешь власти. Ты не знаешь чем он закончится, не знаешь, когда из-за поворота выпрыгнет чудовище, ты погружаешься все глубже и глубже и не можешь проснуться. Но хуже всего то, что Драко было хорошо в этом сне. И он не боялся чудовищ. Рядом с Поттером — нет. И был огромный соблазн в том, чтобы это длилось как можно дольше и не кончалось никогда. Он хотел ходить по тонкой грани между страхом и наслаждением, чувствовать плечом плечо Поттера, знать, что тот хочет того же — счастья, которое у них было чересчур необычным, впрочем, как и все, что касалось Гарри Поттера на протяжении всей его жизни. Драко мало что знал о детстве Гарри, но почему-то ему казалось, что оно тоже мало походило на обычное детство маленького волшебника.

Все эти мысли не успокаивали Драко, но, засыпая уже после отбоя, он кое-что решил для себя: если то, что происходит между ним и Поттером — не просто действие чар или какого-то неопределяемого зелья, если все и правда по-настоящему, он рискнет. Он даже откровенно поговорит с отцом, хотя это будет непросто, но прятаться от Поттера или скрывать их отношения после Хогвартса, не станет.

В течение нескольких следующих дней Драко решал сразу три проблемы: как напоить Поттера из кубка, чтобы это не выглядело подозрительным, как заставить Панси прекратить реветь и утром являться в Большой зал с опухшими веками и покрасневшими глазами, несмотря на косметические чары, и как убедить Забини отказаться от идеи узнать имя девушки, снабдившей Драко таким грандиозным подарком на праздник.

Третья проблема решилась неожиданно и страшно — Забини попал в лазарет. Они с Лиззи экспериментировали с каким-то сложным зельем в тайне от Слагхорна и взорвали котел, причем Стоун вовремя применила защитные чары, а Блейз сплоховал, и зелье выплеснулось на него. В итоге Забини отправили в лазарет с множественными ожогами и серьезным отравлением. Помфри утверждала, что с ним все будет в порядке, но к занятиям он сможет вернуться не раньше чем через неделю.

Слизерин лишился пятидесяти баллов, потому что Слагхорн пришел в настоящий ужас, когда узнал о случившемся. Но ярость Драко была гораздо серьезнее. Забини очень повезло, что он оказался в больничном крыле под постоянным наблюдением целительницы, злость Драко выплеснулась на Лиззи. Но та восприняла все на удивление спокойно. Она признавала свою вину, сидела у кровати Блейза с разрешения Помфри, но наотрез отказалась рассказать, что за зелье они варили. Драко уже подумывал о применении легиллименции, но вовремя пришел в себя, чтобы не натворить глупостей.

Ему нужно было успокоиться, вернуться в гостиную и заняться чем-нибудь более продуктивным, а не метаться по коридорам, к тому же, до отбоя оставалось не так уж много времени. Но Драко не хотелось возвращаться в подземелья. Надо было увидеться с Гарри. Он плохо понимал, зачем. Наверное, просто хотелось убедиться, что с ним все в порядке, что он, в отличие от идиота Блейза, не варит никаких опасных зелий, не собирается взорвать себя вместе со школой и вообще не затевает ничего опасного для жизни.

Вид Забини, от пяток до макушки обернутого белой тканью, пропитанной специальным составом, никак не шел из головы. Это было ужасно, и Драко даже понимал Слагхорна, которого мадам Помфри отпаивала сейчас какими-то успокаивающими каплями.

Все слишком сильно напоминало Драко о прошлом годе, о Пожирателях в Хогвартсе, о смерти… Винса. Обо всем, что было тогда. Драко помотал головой, стараясь не подпускать воспоминания слишком близко. Ему обязательно нужно увидеть Гарри. Но вместо того, чтобы идти в Гриффиндорскую башню, Драко почему-то свернул в другой коридор, подождал, пока лестница остановится, и вздохнул, когда понял, куда попал.

Он провел ладонью по холодной стене и пошел вперед. Драко не был здесь с прошлого года, избегая даже думать об этом месте, но сейчас ему показалось логичным, что он оказался именно здесь. В конце концов, от прошлого не избавишься, пока будешь трусливо прятаться по углам от призраков. Нужно просто заглянуть ему в глаза и понять, что оно на самом деле мертво.

читать дальшеРаз — взмах палочкой — и небольшой кусок отделяется от спекшейся массы, падает на пол. Два –— и он исчезает в маленьком черном смерче. Раз — два. Раз — два. Гарри уже почти не задумывается, движения доведены до автоматизма. Сквозь закопченные окна видна луна.

Наверное, пора заканчивать, отстраненно думал Гарри, но снова и снова взмахивал палочкой.

— Слава Мерлину, это правда ты.

Гарри вздрогнул и обернулся. Ему даже сначала показалось, что глаза его обманули — так неожиданно и приятно было увидеть Драко.

— Ф-фух, напугал, — он протер краем футболки очки и пошел к двери. — Ты чего?

Малфой стоял с закрытыми глазами, привалившись спиной к косяку. На вопрос помотал головой.

— Ничего. Все нормально.

Гарри подошел совсем близко. Ну да, точно Драко. Только какой-то странный — будто уставший.

— Врешь, да? — тихо спросил он, кладя руку слизеринцу на плечо, опасаясь расспрашивать, но чувствуя необъяснимое беспокойство. Губы Малфоя дрогнули, но улыбки не вышло.

— Врал. Но теперь все уже правда в порядке, — задумчиво сказал Драко и наконец посмотрел на Гарри.

— Правда? А что ты здесь делаешь?

— Не знаю. Серьезно. Просто... так получилось. Я не был тут после пожара. — Вдруг Малфой словно очнулся, повертел головой, провел пальцем по скуле Гарри и нахмурился. — А что здесь делаешь ты?

— Пачкаюсь. Пыль гоняю. Развлекаюсь как могу, — улыбнулся Гарри, перехватывая его запястье и поворачивая так, чтобы Драко мог видеть свою ладонь. На подушечке пальца осталось темное пятно.

— Что это значит? Ты... пытаешься ее очистить, что ли? — Драко нахмурился и прошел в комнату. Что-то было не так. Малфой будто был чем-то расстроен, напряжен.

— Ну, в общем, да... А что?

— Зачем?

— Отработка, — коротко бросил Гарри и уселся на валяющуюся на полу мантию. Такого Драко ему видеть еще не приходилось, и неизвестно было, что от него ждать. — А ты чего бродишь? Может, соскучился? — прищурился он.

Малфой напрягся, замер, а потом пнул с размаху окаменевшую массу. Шумно вздохнул и сказал, не оборачиваясь:

— Я бы давно пришел, если бы знал, что ты здесь.

Гарри не на шутку встревожился — быстро перебирая в памяти последние события в школе, он никак не мог понять, что с Малфоем произошло. Неужели что-то дома? Он понимал, как семья важна для Драко и знал, что в эти проблемы его вряд ли посвятят, поэтому единственное, что он мог сделать — хоть как-то поддержать.

— Эй, — тихо позвал Гарри. — Если бы ты пришел давно, я бы точно с этой отработкой никогда не разгребся. Драко... — Имя прозвучало необычно нежно. — Иди сюда.

Гарри завозился, подвигаясь и расстилая мантию как можно шире. Драко с сомнением следил за его манипуляциями, но подошел и сел рядом, слегка задев плечом.

— Блейз в лазарете, — без выражения сказал он.

— Я что-то слышал... Вроде ничего опасного? — Гарри, заметно напрягшись, обхватил руками колени. Опять Блейз. Он не мог понять, почему упоминание этого чернокожего красавчика так его раздражает — ни Гойл, ни Паркинсон, никто больше из слизеринцев так его не бесил.

— Помфри говорит, ничего. Но вид у него... — Драко поежился, — хуже чем у мумии.

— А-а. Сочувствую, — от прежней теплоты в голосе не осталось и следа. Но Малфой как будто не заметил перемен в его настроении, он резко развернулся и встряхнул Гарри за плечи.

— Пообещай мне, Поттер! Слышишь, пообещай мне, что ты не будешь варить незнакомые зелья, как этот идиот! И вообще... вообще не сделаешь ничего такого, что могло бы... — Драко замолчал и разжал руки. — Хватит уже... подвигов, — с видимым усилием закончил он.

— Ты чего? — Гарри осторожно погладил его по спине, ошарашенный такой вспышкой. — Не расстраивайся, отремонтируют твоего Забини. Все будет хорошо. — Он нагнулся, пытаясь сбоку заглянуть в лицо Драко. Черт, кто бы мог подумать, что глупый несчастный случай так подействует на обычно спокойного Малфоя? Стараясь быть как можно более искренним, Гарри со всей убедительностью добавил: — Правда-правда.

— Речь сейчас не о Забини! — буркнул Драко.

Гарри замер — похоже, он что-то пропустил. Это Малфой из-за него, что ли? Внутри вдруг разлилось приятное тепло, но это не помешало ему почувствовать себя полным идиотом.

— Да? А я подумал, что ты здесь бродишь как привидение, весь скорбный и печальный, именно поэтому.

— Ты совсем ничего не понимаешь, Поттер, да? Мерлин, как с тобой сложно, — Драко закатил глаза, переходя на свой привычный небрежный тон. — За что тебе назначили эту отработку? — быстро спросил он.

— За то, что я ничего не понимаю, но везде лезу. — Гарри широко улыбнулся довольный тем, что Малфой пришел в себя. — Хочешь яблоко? — Не дожидаясь ответа, он вытащил из складок мантии большое желтое яблоко. — Вот, с ужина осталось.

Малфой потянулся вперед и, перехватив руку, с хрустом погрузил зубы в желтый бок, сок брызнул на его лицо и на пальцы Гарри. Запахло весной, а в серых глазах, оказавшихся так близко, как будто отражалось солнце. Гарри, придерживая второй рукой запястье Драко, откусил яблоко с другой стороны.

— Ум… куфно... — констатировал он.

Малфой согласно кивнул и откусил еще, прожевав, спросил:

— Ты давно здесь?

— Два месяца.

— Хм... Что же здесь было до того, как ты начал? Хотя, не рассказывай, — Драко поморщился. — Думаю, до конца года ты точно не успеешь. Может, тебе помочь? — он вопросительно приподнял бровь. Волосы Малфоя в свете факела казались невероятно светлыми, липкие и влажные от яблока губы блестели, Гарри безумно хотелось его поцеловать, но он почему-то не решался. Только дотронулся до подбородка, стирая пальцем капельку сока.

— Не надо. Я думаю, Макгонагалл тоже знает, что не успею.

— Макгонагалл? Так это она? Мерлин, Поттер, что ты натворил, чтобы тебя осчастливили этим? — Малфой обвел взглядом комнату.

— Ну кто еще мог назначить отработку победителю Волдеморта? — похоже копируя интонации Драко, припомнил Гарри их давний разговор. — Это все еще за книгу Салазара — директриса была в ярости.

— О, — Малфой, кажется, растерялся. — Я не думал, что это так затянется. А что ж ты не попросил помочь Уизлетту?

Во рту стало кисло — зачем надо было вспоминать Джинни? Гарри надеялся, что это недоразумение осталось позади — он и так все время чувствовал себя виноватым перед девушкой. Правда, не очень понимал, за что, но, представив на миг как бы выглядела их совместная отработка, невольно вздрогнул.

— Черт, какой я дурак. Действительно, чего это я? Мы бы тут вдвоем, — Гарри выделил последнее слово, смешно шевельнув бровями, — быстро управились.

— Дурак, — кивнул Малфой, — но не поэтому. Я ведь действительно мог бы помочь. Ну... я хочу сказать, что тоже имею некоторое отношение... к тому, что ты сделал.

Перспектива отработки вместе с Драко казалась заманчивой, хотя… вдруг в нем просто заговорила совесть, или что там бывает вместо нее у правоверных слизеринцев?

— Стыдно стало? — уточнил Гарри и прикрыл голову руками, как бы опасаясь падения потолка. — Ничего, справляюсь... — добавил он. — Все в порядке. А вообще, я же великий и ужасный — что мне какая-то уборка... — улыбнулся Гарри, картинно демонстрируя бицепсы.

Малфой пожал плечами.

— Ну, как скажешь, великий Поттер, — он отвернулся, оценил половину мантии, на которой сидел, и улегся на спину, закидывая руки за голову. — А ведь она теперь совсем не похожа на то, что я видел в последний раз, — сказал Драко, разглядывая потемневший потолок.

Гарри чувствовал тепло, исходящее от Малфоя, видел четкий абрис его профиля в полумраке, в голове замельтешили картинки их прошлых встреч, и от этого стало жарко и щекотно в животе. Нужно было отвлечься.

— А скоро будет вообще ни на что не похожа... — Гарри задумчиво посмотрел на огрызок, который все еще вертел в руках. — Зато смотри, как я умею! — Он подкинул его вверх и попытался достать свежевыученным заклинанием Гермионы. Но оказалось, что оно ограничено не только объемом уничтожаемого предмета, но и расстоянием воздействия. Огрызок в целости и сохранности долетел до потолка и с чавкающем звуком разбился, осыпая мальчишек кусочками яблока, косточками и брызгами сока.

— Соплохвоста тебе в зад, Поттер! — рявкнул Малфой, стряхивая с себя остатки яблока. И внезапно рассмеялся, закрывая ладонями лицо и всхлипывая. — Я так тоже… умею...

— Ну попробуй! — с вызовом, едва сдерживая смех, предложил Гарри, трансфигурировал подвернувшийся под руку осколок в большой сочный огрызок и протянул Малфою.

— Да иди ты, — фыркнул тот, отталкивая его руку, а потом вдруг приподнялся, обхватывая Гарри за шею и опрокидывая на себя. — Я не претендую на твои лавры, — он быстро провел языком по губам Гарри, слегка надавливая, и улыбнулся. — Поттер — повелитель огрызков. Как романтично.

Все благородные стремления сдерживаться пошли прахом, но Гарри это ничуть не огорчило.

— Угу. Я такой... — согласился он, устраиваясь удобнее, целуя Малфоя в шею и за ухом, вдыхая знакомый горьковатый травяной запах.

— Ты немного... пыльный, но знаешь, это даже пикантно. — Малфой откинул голову, подставляя шею под поцелуи. Гарри воспользовался любезным приглашением, нетерпеливо оттягивая ворот мантии, пытаясь добраться языком до ключиц. Драко дышал глубоко, поднимая подбородок выше, гладил затылок Гарри и основание шеи. Эти невинные прикосновения проникали под кожу, заставляя кровь быстрее бежать по венам.

— Расстегни ее, если не хочешь меня задушить, — прошептал Драко.

Гарри, торопясь, дернул застежки, широко распахивая полы мантии, забираясь руками под одежду, бережно скользя по выступающим ребрам. Появилось странное ощущение — будто он разворачивает подарок. Самый лучший подарок в своей жизни, самый желанный… Гарри наклонился, целуя белый плоский живот, лаская языком впадинку пупка. Малфой дернулся и зашипел, проехавшись локтем по каменному полу.

— Ты обещал мне... кровать.

— Угу... — не отрываясь от своего занятия, буркнул Гарри, поглаживая Драко в районе ширинки, нетерпеливо очерчивая пальцами обнаружившийся под брюками рельеф. Короткие светлые волосы, дорожкой убегающие под ремень, щекотали подбородок.

— И где она? — голос Драко звучал хрипло, пальцы вдавливались в плечо.

— На квиддичном поле...

Гарри уже справился с ремнем, потянул молнию вниз, расстегивая брюки, и прихватил губами мягкий хлопок трусов. Он чувствовал себя очень странно — вместо неконтролируемого вожделения, которое обычно сопровождало их встречи, сейчас возбуждение накатывало на него плавными волнами, опьяняя постепенно.

— Ты садист, — выдохнул Драко, — трансфигурируй хотя бы одеяло из мантии, или дай мне дотянуться до моей... палочки.

— Зануда, — прерывисто дыша, Гарри отодвинулся. — Делай свое гнездо.

Они почти одновременно поднялись, Гарри потянул за рукава мантии Драко, и дорогая ткань соскользнула вниз. Губы внезапно пересохли.

— Быстрее… — шепнул он.

— Не терпится? — Драко усмехнулся и, вытащив палочку, трансфигурировал мантию на полу в мягкое одеяло, больше напоминающее перину. Оглянувшись, смерил Гарри нечитаемым взглядом и бросил в сторону двери запирающее заклятье. Медленно стянул джемпер. Тонкие волосы растрепались и теперь падали ему на глаза. Он подул на них, развязал галстук, расстегнул рубашку и, откинув одежду в сторону, хитро взглянул из-под челки на Гарри.

— Я боюсь, Поттер, у тебя такой вид, как будто ты собираешься меня съесть.

Гарри с трудом понял смысл фразы и удивился, насколько близок Малфой к истине — все что угодно, лишь бы быть рядом, близко, очень близко…

— Съесть не съем, но понадкусываю точно...

Он смотрел на Драко как на именинный пирог, жадно и оценивающе, словно действительно выбирал, с какой стороны лучше откусить. — Мммм... — Гарри облизнулся и сам не понял, получилось ли это продолжением игры или серьезно. — А брюки?..

Драко ухмыльнулся, снял ботинки и потянул брюки с бедер. Тяжелая ткань съехала к щиколоткам, он переступил через нее, шагнул на одеяло и обернулся.

— Теперь доволен?

Земля уходила из-под ног, весь мир вокруг казался смазанным и нечетким, ничего не осталось, кроме светлой, будто мраморной фигуры, идеальной до звона в ушах.

-Ага, — выдавил Гарри и как завороженный потопал прямо в ботинках по одеялу.

— Поттер! — Малфой не выдержал и расхохотался, притягивая его к себе, обдавая влажным теплом ухо. Я знаю, что неотразим, но зачем ты топчешь наше ложе грязной обувью? Снимай быстро!

Было очень сложно разорвать объятия, но Гарри удалось справиться: он скинул ботинки и не глядя отпихнул их подальше. Обхватил талию Драко и осел вниз, скользя губами по коже. Прижался щекой к бедру, потерся, будто спрашивая разрешения. Драко вздохнул и опустился на колени рядом, снял очки, аккуратно откладывая их в сторону, приподнял подбородок Гарри, осторожно дотрагиваясь губами до скулы. Стянул свитер. А потом повалил Гарри на одеяло, устраиваясь сверху, покусывая кожу на подбородке и грубо вжимаясь бедрами. Теплые ладони гладили бока, спускались ниже, почти до колен и, надавливая сильнее, поднимались обратно.

Ощущать тяжесть его тела было… хорошо, а открытость, доступность Драко давала Гарри странную уверенность в себе. Пройдясь рукой по гладкой спине, он запутался пальцами в мягких волосах, втягивая Драко в глубокий поцелуй, слегка раздвинул ноги, так, чтобы Малфой отказался между ними — сразу стало гораздо удобнее, и жесткий гульфик уже не так давил на вставший член.

Второй рукой он продолжал ласкать податливую спину, добираясь до поясницы и возвращаясь обратно по линии позвоночника, наслаждаясь ответной реакцией Драко. Оборвав поцелуй, тот сполз чуть ниже. Покружил языком вокруг затвердевшего соска и медленно втянул его в рот, прижимая зубами. Гарри выгнулся и застонал. Легкая боль принесла с собой неожиданно сильное, насыщенное удовольствие, и этот контраст показался ему удивительно естественным.

Драко подул на разгоряченную влажную кожу, потерся щекой и снова вобрал сосок в рот, поглаживая его языком и посасывая. Он погладил бедра Гарри, а потом рывком поднялся, дернул ремень, расстегнул ширинку и потянул брюки вниз, покрывая поцелуями каждый дюйм открывающегося тела. Гарри изо всех сил помогал избавлять себя от страшно мешающей одежды — желание ощущать Драко всей кожей становилось нестерпимым. Ему казалось, он горит от малейшего прикосновения. В этот раз Гарри не чувствовал горячечного нестерпимого желания, наоборот, любая ласка была словно отдельной от других, ощущалась четко и ясно. Это сводило с ума, заставляя сердце биться быстрее, а прерывистое дыхание все больше походило на череду тихих стонов. Гарри уже плохо понимал, что именно с ним происходит, и просто хотел, чтобы это не кончалось.

Драко наконец расправился с его брюками и бельем и застыл, опираясь руками на колени Гарри. Он провел ладонью по животу, с видимым удовольствием глядя, как напрягаются под кожей мышцы, опустил руку ниже и обхватил мошонку, поглаживая.

— Если я скажу, что ты офигительно красивый, поверишь?

Гарри зажмурился. Расположившийся между его ног растрепанный Малфой и эти необычные, смущающие слова привели почти на грань. Он-то точно знал, кто здесь на самом деле красивый.

— Прекрати меня разглядывать, — жалобно попросил Гарри и спрятал пылающее лицо за согнутой рукой.

— Но мне нравится. Очень, — Драко склонился над ним и отвел руку. — Почему тебя это смущает? Ты же знаешь, что я... что меня возбуждает даже цвет твоих глаз, и губы, — Драко невесомо коснулся губ. — И шея, и... и то, как ты краснеешь, — он осторожно лег сверху, — и то, какой ты... горячий. Черт возьми, Поттер, ты сам-то знаешь, что со мной делаешь? — голос сорвался, и Драко уткнулся лицом в шею Гарри, чтобы через мгновенье пошевелиться и потереться животом о его живот.

Гарри был готов кончить только от голоса Малфоя. Это было невероятно, ошеломляюще, он выгнулся, обнимая Драко обеими руками, прижимаясь к нему так сильно, как только мог, беспорядочно целуя волосы, лоб, висок...

— Гарри, не молчи, пожалуйста, — шептал Драко, цепляясь за его плечи и сбивая дыханье. — Скажи мне, чего ты хочешь.

— Тебя... — едва слышно прошептал Гарри. Он никогда ничего не хотел так страстно, как сейчас Малфоя, и вообще не представлял, что можно хоть что-то на земле так хотеть. Присвоить, забрать, получить, быть с ним. Но он мог только целовать, обхватывать руками и ногами и ждать, сам не зная — чего.

Драко напрягся.

— Ты уверен? — спросил шепотом, но ответа не ждал, видимо, понял и так. Гарри не открывал глаз. Драко отстранился, потом зашептал что-то. Почувствовав прохладу и влагу между ягодиц, Гарри внутренне сжался, сквозь марево возбуждения понимая, что сейчас произойдет. Приподнятые колени дрогнули, он вцепился в одеяло. Было страшно, но Гарри точно знал, что отчаянно хочет пройти все до конца.

Драко погладил внутреннюю сторону бедер, как будто успокаивал.

— Перевернись. Пожалуйста.

Медленно Гарри перевернулся на живот. Драко потянул его за плечи, заставляя встать на колени и прогнуться, упираясь локтями в пол. Гарри ощутил быстрые прикосновения губ к пояснице, а потом скользкие пальцы между ягодиц, они погладили, покружили, и вдруг один мягко вдавился внутрь. Гарри почувствовал себя ужасно глупо, от страха и странной позы возбуждение отступило. Но где-то на краю сознания билась мысль, что раз люди занимаются этим, то должно быть приятно.

Драко сзади судорожно выдохнул и надавил сильнее. Закусив губу, Гарри уперся лбом в скрещенные руки, прислушиваясь к своим ощущениям. В прикосновениях не было ничего особенно неприятного, а то, что он вот так открыт, уязвим перед Драко, странно будоражило. Член заинтересованно дернулся. Наверное, просто нужно почувствовать больше.

* * *

Драко медленно выдохнул. Сейчас он думал только о том, чтобы все сделать правильно и не причинить Гарри боли. Не больше, чем нужно. Собственное возбуждение почти не ощущалось, потому что он слишком настороженно прислушивался к реакции Гарри, ему даже казалось, что он чувствует все сам. Как будто это не Поттер стоял на коленях, а он, позволяя... Черт, о черт. Очищающее заклятье, заклятье смазки. Что еще? Теперь растянуть.

Драко лихорадочно погладил левой рукой бедро Гарри, наклонившись ниже, потянулся к его животу, одновременно вдавливая палец глубже. Мышцы обхватывали так плотно, что невозможно было представить, как там сможет уместиться член. Драко осторожно пошевелил пальцем. Гарри нетерпеливо вильнул бедрами.

— Ну давай уже…

Драко внезапно успокоился. Как это по-гриффиндорски. Вытащил палец, и, направив свой член, погрузил головку в крошечное, тугое отверстие. Дотянувшись до палочки, снова шепнул заклятье смазки

— Расслабься, — спокойно сказал он.

Гарри резко выдохнул, и качнулся назад. Драко зажмурился, стараясь сдержаться и не дать Поттеру насадиться на член полностью.

— Тише, Гарри, тише, я сам. Просто... позволь мне.

Драко успокаивающе погладил влажную спину. Гарри замер, тяжело дыша, видимо, пытаясь расслабиться, но мышцы сжимались так сильно, что Драко закусил губу, чтобы отвлечься хоть немного.

Наклонился, почти прижимаясь грудью к спине Гарри, протянул руку, обхватывая его член. Несколько длинных движений от основания к головке и обратно, и уже можно шевельнуть бедрами и погрузиться до конца, чтобы тут же медленно выскользнуть, оставляя в теле только головку и пытаясь выбрать самый удобный угол. Это было непросто. Но Драко прислушивался к дыханию Гарри, к тому, как реагирует его тело, и очень надеялся, что у него все получается.

Через некоторое время Гарри явно почувствовал себя лучше, он наконец расслабился, приспособился к плавным толчкам. Обхватив ласкающую его член руку, уверенно согласовал движения, и, запрокинув голову, едва слышно застонал. У Драко по коже побежали мурашки. И в голове зашумело, будто выпил ведро огневиски. Он знал, что не продержится долго, губы и так давно были искусаны в кровь, Гарри был таким... Драко всхлипнул и, на мгновенье перестав двигаться, прижался губами к его спине. Ему хотелось смотреть Гарри в лицо, видеть его всего под собой. Быть в нем.

Пальцы соскальзывали с влажной кожи, и Драко сильнее вдавил их в бедро Гарри. Движения из плавных стали более резкими, отрывистыми. Гарри подавался навстречу, и у Драко темнело в глазах.

Гарри, казалось, потерял всякое стеснение — он стонал в голос, выгибал спину, изо всех сил насаживаясь на член. Драко все еще пытался удержать контроль над собственным телом, но это плохо получалось. От каждого вскрика что-то словно взрывалось в нем. Горячие, глубокие толчки, и член Гарри в ладони... И была только одна мысль, которая вспыхивала в голове, ослепляя и превращая весь остальной мир в ненужную пустую тьму.

— Я люблю тебя, Гарри. Я люблю тебя.

Драко не знал, сумел ли произнести это вслух, понял ли его Гарри. Он в последний раз толкнулся бедрами, чувствуя, как резко сокращаются вокруг его члена мышцы, как пальцы заливает теплым, и как тускнеет вокруг реальность, прежде чем исчезнуть совсем.

Он не видел, как вспыхнул и погас чадящий факел и лишь спустя несколько бесконечных мгновений, почувствовал горячий сухой ветер. Гарри завозился, переворачивая на бок, обхватывая руками, а мир вокруг как будто покачивался и кружился.

Окончательно придя в себя, Драко понял, что лежать больше неудобно — наколдованная перина опять стала школьной мантией. В темноте ничего не было видно, только с трудом угадывался стоящий рядом на четвереньках Гарри. Он тряс головой, тихонько ругался сквозь зубы и шарил ладонями по полу в поисках то ли очков, то ли палочки. Вокруг явно происходило что-то очень странное. Драко с трудом приподнялся и тронул Гарри за плечо.

— Что это?

— Не знаю... — Гарри протянул руку на голос и сжал его плечо. — С тобой все в порядке?

— Да, — неуверенно ответил Драко, прислушиваясь к ощущениям. И уже решительнее добавил: — Да, все отлично. Он потянулся вбок, легко нащупал свою палочку. — Люмос.

Голубоватый свет вспыхнул неожиданно. Гарри зажмурился.

— О Мерлин, — выдавил Драко. Света от Люмоса было недостаточно, чтобы разглядеть все помещение, но того, что он видел, хватало. Драко сглотнул и сказал резко: — Акцио, очки! — он нацепил очки Гарри на нос и обнял, чувствуя, как его начинает колотить нервная дрожь. — Это ты, да? Это ты сделал? Из-за меня?

— Ну что ты. Тихо, тихо — зашептал Гарри, гладя Драко по спине.

Внезапно стало ужасно смешно. Глаза жгло, дыханье перехватывало, и только присутствие Гарри спасало от истерики. Драко выпустил из рук палочку и пожелал, чтобы факелы зажглись..

— Ты опасный человек, Гарри, — сказал Драко, понемногу успокаиваясь. — То цветы на снегу, то... это.

— О чем ты? Может, водички? — Рядом с мантией материализовался стеклянный стакан наполненный прозрачной жидкостью. Гарри поднял его, подозрительно принюхался, а потом протянул Драко.

— Ты вернул комнате магию, Гарри, — Драко залпом осушил стакан. — Обернись.

Теперь было видно все. И тяжелые бордовые шторы на окнах, и огромную кровать с кучей подушек, и мягкие кресла. Не осталось ни следа сгоревших оплавившихся вещей. Комната ждала желаний, и Драко загадал толстый ковер на пол, чтобы не так жестко было коленям. Ухмыльнувшись, он посмотрел на растерянного Гарри.

— Глупости какие, — тот прекратил наконец вертеть головой и пожал плечами, — Я-то тут при чем? — Он неловко поднялся на ноги и поморщился. Нашел свои брюки, натянул их и, прихрамывая, прошелся по комнате, внимательно разглядывая интерьер. — Может, это вообще — ты!

Драко растянулся на ковре, даже не потрудившись одеться. Теперь в комнате было тепло и уютно, можно расслабиться.

— Ну да, ну да, я великий маг, ты разве не знал? И выбросы силы у меня случаются регулярно, я уже привык давно.

Драко перекатился на живот и, подперев рукой щеку, с улыбкой наблюдал за Гарри.

— Трепло ты, — Поттер подошел, осторожно, стараясь не делать резких движений, опустился на колени и громко чмокнул Драко между лопатками, ласково погладил ладонью спину, спустился к бедру.

— А я ведь и обидеться могу, — стараясь придать голосу серьезность, сказал Драко, чувствуя, как кожа покрывается мурашками.

— Прости меня, о, великий маг!

Гарри медленно провел языком вдоль позвоночника, слегка задержавшись чуть ниже поясницы, а потом неожиданно прикусил кожу на ягодице. Драко вздрогнул и пробормотал невнятно:

— Извинения приняты. — Он несколько раз глубоко вздохнул и сказал увереннее: — Ты не мог не почувствовать магию, она же в тебе. Расскажи мне, как это, вытворять такое?

Но Гарри, похоже, нашел себе более увлекательное занятие — его губы скользили по коже, дразня и подбираясь все ближе к ложбинке между ягодицами.

— Ну... — шептал он. — Вытворять такое очень приятно... у тебя такая сладкая кожа... особенно здесь... — он лизнул порозовевшее от укуса место. — И магию я почувствовал более чем, особенно когда она была во мне... туда-сюда, туда-сюда... — Гарри повторил последние слова движением языка — вверх-вниз по пояснице, его пальцы скользнули между ног Драко, щекоча промежность. — У тебя такая замечательная магия...

Драко даже не предполагал, что можно так краснеть. Горели не только щеки и уши, горело все тело, от макушки до пяток. Лежать на животе становилось неудобно, но Драко не мог перевернуться, чувствуя себя пудингом, а не человеком из плоти и костей.

— Гарри, — почти жалобно позвал он. — Иди сюда, — с усилием подняв руку, хлопнул по ковру рядом с собой. — Я хочу тебя видеть.

— Немедленно выходите!

Драко подскочил от неожиданности и уставился на Гарри. Голос Макгонагалл, донесшийся из-за двери, был явно усилен Сонорусом, но все-таки звучал словно сквозь вату.

— Твою мать! — выругался Гарри, вскакивая. — Малфой, одевайся, быстро! — скомандовал он, бросая Драко вещи, схватил свой свитер, пытаясь попасть в рукава. — Где мой ботинок?!

— Вон, — Драко ткнул пальцем в сторону стены, с удивительной скоростью впрыгивая в брюки, застегивая рубашку и мантию. Пока Поттер искал ботинок, он умудрился одеться, схватить палочку и даже пригладить волосы. — Посмотри на меня! — окликнул он Гарри. — Все на месте? Зеркало! Мне нужно зеркало! — Драко развернулся и уставился в огромное зеркало, возникшее на стене.

— Хорошо бы тебе фингал под глазом поставить, тогда не пришлось бы объяснять Макгонагалл, что мы тут делали, — проворчал Гарри, застегивая мантию.

Драко фыркнул и еще раз окинул взглядом свое отражение, отмечая, что выглядит он очень прилично.

— Предоставь это мне, Поттер. Идем! — он дернул Гарри за руку и потащил к двери.

Макгонагалл была в ярости. За ее спиной маячили Филч и деканы факультетов в полном составе.

— Мистер Поттер! — Директриса, казалось, даже не заметила стоящего рядом Драко. — Что вы устроили?!

Драко с выражением искреннего раскаяния на лице вышел вперед.

— Простите, профессор. Это моя вина. Мы с Поттером... В общем, мы вернули комнате магические свойства. — Он раскрыл дверь пошире, приглашая директрису войти, и отступил на шаг, оттесняя Гарри внутрь. Комната выглядела очень аскетично. По стенам высились стеллажи с книгами, в центре стоял тяжелый дубовый стол и два стула с высокими спинками и кожаными сиденьями. — Я понимаю, профессор, что мы нарушили правила, и я готов нести ответственность за случившееся, — Драко покаянно опустил голову, разглядывая свои начищенные ботинки.

— Как?.. Что?.. — Макгонагалл, казалось, не хватало воздуха. Она неуверенно вошла в комнату, все еще держа волшебную палочку наготове. Профессора за ее спиной удивленно перешептывались. — Что вы говорите, мистер Малфой?! — голос ее был по-прежнему неприятным, резким от возмущения, но уже с нотками легкой неуверенности.

Слава Мерлину, Поттер стоял тихо и не лез в разговор. Драко исподтишка наблюдал за деканами.

— По-моему, Минерва, комната действительно работает, — сказала Спраут, окидывая взглядом помещение.

Слагхорн выглядел так, будто его вот-вот хватит удар. Видимо, капли Помфри уже перестали действовать. Он часто моргал и вытирал покрасневшее потное лицо платком.

— Я говорю, что Выручай-комната вернула магические свойства, профессор. — спокойно сказал Драко, глядя в прямую спину Макгонагалл. — И что я готов нести ответственность за то, что мы нарушили правила и не вернулись в спальню после отбоя.

Директриса обернулась и уставилась на Драко, словно собираясь применить легиллименцию.

.

— Вы хотите сказать, что вы вернули комнате волшебство? То есть, сделали то, что по определению невозможно? — Стоящий рядом со Слагхорном Флитвик, согласно кивнул. — То есть, чуть не разнесли полшколы, используя невероятный магический потенциал, и в результате тут теперь все по-старому?

Какие еще полшколы? Только этого не хватало!

— Не я. Поттер, профессор. Но виноват в этом я. Я случайно оказался здесь, когда он выполнял ваше задание. И мы немного... поспорили. Потом стало темно, и чувствовался какой-то горячий ветер, а потом, — Драко взмахнул рукой, — вот что получилось.

— Извините, профессор Макгонагалл, — заговорил Гарри. Мы правда не ожидали, что так выйдет. Я думал, что комната мертва... Может быть, на самом деле она просто проснулась, а мы ни при чем?

Флитфик от волнения даже подпрыгнул.

— Минерва, а вдруг молодые люди правы? Ведь были случаи, когда магия замка излечивала разрушения внутри него. В тринадцатом веке...

— Подождите, Филиус. Мы с вами потом это обсудим. А пока... — Макгонагалл снова пристально посмотрела на Драко, потом перевела взгляд на Гарри. — Значит так. Оба — по своим спальням. Быстро. Вопрос о вашем дальнейшем пребывании в школе мы обсудим завтра, когда разберемся, что тут произошло. А также вопрос дисциплины!

Драко спокойно кивнул профессорам и вышел в коридор. Он остановился только завернув за угол и прижался спиной к стене, поджидая Гарри. Но тот на всей скорости пролетел мимо.

— Поттер! — зашипел Драко, бросаясь следом. — Стой!

Гарри резко затормозил, разворачиваясь на голос.

— Драко...

Молча схватив его за руку, Драко посмотрел в сторону Выручай-комнаты, убедился, что в коридоре не осталось никого, даже Филча — видимо, все были внутри — и утянул Гарри в параллельный коридор.

— Это только ты мог так вляпаться! Полшколы! Поттер, ты правда опасен, — Драко прижал его к стене и закусил губу, сдерживая смех.

Гарри фыркнул, но мгновенно посерьезнел.

— Ты только завтра не выступай особенно, ладно? Меня-то из школы точно не выгонят. Так что помолчи.

— А мне плевать, — Драко усмехнулся. — Три месяца осталось до конца, у меня прекрасная успеваемость и не было ни одного нарушения, я уверен, что меня не исключат, а даже если и исключат, я сдам экзамены отдельно от всех, но я их сдам. И в любом случае — это того стоило. — Он провел пальцем по губам Гарри и мягко поцеловал. — Знаешь, а чертовски верно — жить одним днем. Ты гений, Поттер. Ужасно сексуальный гений, — Драко улыбнулся и, резко развернувшись, пошел к лестнице. Сделав пару шагов, он, не оглядываясь, помахал рукой, чувствуя спиной взгляд Гарри.

Вместо ожидаемого неудовольствия Полной дамы Гарри встретился с почти радушным приемом. Портрет не только не разворчался, наоборот, дама еще и заговорщицки подмигнула ему, пропуская в гостиную. Но раздумывать еще и над этой загадкой не было никакого желания — впечатлений на сегодня хватало и так.

Хотя странное происшествие с Выручай-комнатой и грозило неприятностями, Гарри оно почти не волновало. Они же действительно не были виноваты.

Когда сознание вынырнуло из самого яркого в жизни оргазма, Гарри на миг показалось, что он попал под фен тети Петуньи. Только это был очень большой фен. Все еще находясь не в ладу с окружающей действительностью, он попытался прикрыть собой от обжигающего воздуха лежащего будто без чувств Драко, но через пару секунд все закончилось, и на смену распадающемуся миру пришла оглушающая темнота.

Он не сразу понял, что вокруг все изменилось, да и не придал этому особого значения — до того, как разгневанный голос Макгонагалл вернул его в реальность, по-настоящему имел значение лишь растянувшийся на полу Малфой. Закопченная помойка или уютная спальня — такая мелочь по сравнению с ухваченным на краю наслаждения признанием. Гарри не был уверен, что вырвавшиеся у Драко слова были «настоящими», но сам он знал, что его чувства неизменны, независимо от сексуального возбуждения. Даже сейчас, несмотря на нечеловеческую усталость и ощутимый дискомфорт, он продолжал любить. Ничуть не меньше, а может даже больше…

«Меня трахнул Малфой…» — одними губами произнес Гарри и, вопреки здравому смыслу, довольно улыбнулся. Он чувствовал странное, но приятное опустошение, будто из его жизни ушло все, кроме воспоминаний о полученном удовольствии, о Драко, который целый длинный миг принадлежал только ему, был близок настолько, насколько это вообще возможно — без своих заморочек, рефлексий, всех тех сложностей, которыми он старательно отгораживается от мира и от него, от Гарри.

Уже засыпая, Поттер думал, что не позволит никому отобрать у него это чудо, будет наслаждаться им до тех пор, пока позволяют магия вейл или сам Драко.

Пробуждение было страшным. Резкие голоса и яркий свет безжалостно выдернули его из сна. Гарри открыл глаза. У его кровати стояла толпа под предводительством Гермионы. Высунув руку из-под одеяла и нацепив очки, он с облегчением понял, что толпа — это всего лишь его соседи по спальне, но они явно были настроены решительно, а от прищуренных глаз лучшей подруги хотелось спрятаться подальше.

— Гарри, что произошло?

— Что ты делал ночью с Малфоем?

— Это правда?

— Где ты шлялся?

— Дурная голова ногам покоя не дает?

— Слушай, ну расскажи…

Все галдели одновременно, размахивая руками. Гарри сел, натягивая одеяло до подбородка.

— Вы чего, охренели все?

— Да ладно тебе, Поттер. Жалко что ли? Нам же интересно, чем закончилась драка! — Дин воинственно вскинул руки, будто боксировал с невидимым противником.

— Какая драка? — Гарри все еще не мог сообразить со сна, о чем идет речь.

— Ага, я же говорил, что это было свидание! — торжествующе выкрикнул Симус, распихивая всех локтями и пробираясь к постели. — Молодец, парень, так держать! Мы трахнули Слизерин?

— Твою мать! — отчетливо сказал Гарри. Накрылся одеялом с головой и уже не видел, как Финниган получил одновременно пару тычков в живот и затрещину от несогласных с его теорией сокурсников. — Вы мне хоть одеться дайте. Умыться, позавтракать… — пробубнил он.

— А ты проспал завтрак! — язвительно сказала Гермиона и стянула с него одеяло.

Гарри тяжело вздохнул, слез на пол и потянулся за одеждой.

— Ну и что вы от меня хотите?

— А правда, что вы с Малфоем устроили магическую дуэль в Выручай-комнате и все там разнесли? — высунулся из-за спин Колин. Его глаза горели восторгом и любопытством, словно он опять был первокурсником.

— Нет, ничего мы не разнесли, — дипломатично, как ему казалось, ушел от прямого ответа Гарри.

— Да? А почему Макгонагалл назначила тебе отработку? — встрял Рон.

— Откуда вы все знаете?

— Ну, про Выручай-комнату рассказала еще Полная дама рано утром. Она всю ночь пила за твою победу с Виолеттой, и мы с трудом сумели выбраться на завтрак, — улыбнулся молчавший до этого Невилл.

— Чушь какая!

— Ты хочешь сказать, что это Малфой тебя отделал?

Чувствуя, как краска заливает щеки, Гарри огрызнулся:

— Ничего я не хочу сказать. Мы не дрались. Пришла Макгонагалл и нас разогнала!

— А магия?

Гарри как можно равнодушнее пожал плечами.

— Наверное, в Выручай-комнате нельзя было применять волшебство. Вот ее и тряхнуло.

Выдав это беспомощное объяснение, он с тревогой покосился на друзей, которые были в курсе отработки. Рон, похоже, вообще не придал его словам значения, а Гермиона поджала губы, став почти копией Макгонагалл.

— Как староста школы по поручению директора сообщаю, мистер Поттер, что вам назначены две недели отработок за нарушение дисциплины и конфликт с учеником другого факультета, — сказала она сухо, как бы подводя черту под расспросами. — То, что в настоящее время факультетская вражда недопустима, я опущу, потому что вам это сто раз уже говорилось. Вечером тебя ждет Филч в Зале Славы, — уже нормальным тоном закончила девушка и, развернувшись, вышла из спальни.

Гарри едва слышно выдохнул — похоже, самый неприятный разговор был еще впереди, но он был рад и этой отсрочке. И тому, что их с Малфоем, кажется, гнать из школы никто не собирается. Пора было идти на уроки.

Слухи о ночном происшествии распространились с ужасающей быстротой. Хаффлапфцы широко улыбались, студенты Рейвенкло в большинстве своем провожали его взглядами полными любопытства, но с вопросами не приставали, а однокурсники Малфоя подозрительно косились, но не больше чем обычно.

Кажется, все были действительно уверены, что имела место магическая дуэль. Безголовый Ник горделиво оглядывал своих подопечных. Только Пивз, зараза, появился сразу после обеда в коридоре возле Большого Зала и, раскачиваясь на люстре, громко запел:

Гарри Поттер наш влюбился

Не женится на такой!

Сразу три одновременно брошенных заклинания снесли полтергейста с облюбованной им сцены — с диким воплем он впечатался в противоположную стену и исчез за каменной кладкой. Гарри благодарно улыбнулся друзьям. Гермиона только пожала плечами и, прижав к животу сумку с учебниками, убежала на урок, а Рон, пряча палочку, спросил:

— Чего это он пел?

Воровато оглянувшись и убедившись, что коридор почти пуст, Гарри хмыкнул:

— А что ж ты тогда его шуганул, если не понял?

Рон упрямо мотнул головой.

— Рефлекс — он же про тебя пел, значит ничего хорошего.

Гарри обнял его за плечи.

— Спасибо, Рон. Ты мой самый лучший друг. Я тебе об этом еще не говорил?

— Говорил. Но мне нравится, — засмеялся рыжий. — Тогда неси мою сумку — друзьям надо помогать! — Торжественно повесив учебники на шею Гарри, он достал из кармана кусок пирога и с удовольствием откусил.

После уроков Гермиона нашла их в библиотеке. Гарри уже доделал домашнее задание, а Рон закончил зевать, и они как раз собирались уходить.

— Рон, подожди меня за дверью, пожалуйста.

Послушно кивнув, Уизли собрал свои вещи и вышел.

— Герм, я тебя прошу, давай не сейчас. Мне к Филчу надо…

— Успеешь, — категорично заявила девушка, усаживаясь рядом. — Я тебя слушаю.

Гарри мученически вздохнул.

— Ну, разгребаю я, значит, этот хлам. Вдруг — бац! — Малфой. Я ему «привет», он мне «привет». В общем, поговорили… Малфой такой — давай я тебе помогать буду. Я отказался. Вдруг все как зашумит, ветер задует — трах-бах, и комната стала как раньше была. А потом прибежала Макгонагалл, ругается, руками машет. И деканы все прибежали. Тоже ругались…

Устало потерев глаза ладонями, Гермиона вздохнула.

— Какая глупость. Вот скажи, о чем ты с хорьком говорил? Что вы там наколдовали такое? И с чего ему предлагать тебе помощь? Гарри, только не ври мне. Пожалуйста. Малфой опасен, особенно из-за того, что он привлекает тебя… Да, я знаю, что ты перестал зомбироваться от одного его вида, но ты стал другим… закрытым… Опять хочешь вляпаться в неприятности? Я вот пойду сейчас и расскажу директрисе, что ты подвержен странному волшебству. И виноват Малфой.

— Перестань, не надо, — испугался Гарри — подруга была настроена слишком решительно. — Он не такой.

Старательно выбирая слова, пытаясь не сболтнуть лишнего, он кратко рассказал ей о книге Слизерина и о том, что Драко узнал, что книгу ему подкинула Джинни. По тому, как менялось лицо подруги, Гарри понял, что она ему поверила.

— А почему он не рассказал про нее? Несмотря на то, что книга была уничтожена, есть методы узнать правду. Он же ненавидит всех Уизли.

— Может, потому что не так уж ненавидит, а может, потому что я попросил.

Гермиона прижала ладонь к его лбу.

— Ты не заболел? С чего ему выполнять твои просьбы?

— С того, что он не такой уж гад? — с вызовом спросил Гарри, сбрасывая ее руку.

— Так. Стоп. — Гермиона вплела пальцы в волосы, сосредоточенно глядя в парту перед собой. — И поэтому он хотел тебе помочь? Потому что он тоже виноват? Кошмар какой. А ты согласился. И он применил какое-то темное заклятие, которое так всех напугало?

— Ну, почти… — Гарри чувствовал себя загнанным в угол — и врать не хотелось, и правду говорить тоже было никак нельзя. — Послушай, я уже сто раз сказал — я не знаю, что там произошло. Не знаю! И Малфой не знает — мы сами испугались. А если бы это было что-то плохое, неужели ты думаешь, что мы бы так легко отделались?

Гермиона выглядела растерянной.

— Ну да, ты прав, наверное.

Гари стало ее жаль.

— Не переживай. Я рассказал Шеколболту про твою теорию вейл, он обещал проверить. И еще он сказал, что ты очень умная ведьма. В любом случае учиться осталось всего три месяца — все будет хорошо.

— Будет? Да, пожалуй. Мне Рон рассказал, что когда были рождественские каникулы, ты даже добровольно занимался — вот как благотворно на тебя влияет отсутствие хорька рядом. Так что ладно, посмотрим, что скажет Кингсли.

Гари боялся поднять взгляд от поверхности стола — ему казалось, что в глазах сейчас можно прочитать во всех подробностях, как и чем он занимался. Но к счастью, Гермиона вдруг смущенно тронула его за рукав.

— Министр правда сказал, что я умная?

— Ага, он еще сказал, что хотел бы видеть тебя в своей команде, когда ты закончишь учебу.

Щеки подруги заалели.

— Ну ладно, иди на свою отработку. Только будь пожалуйста осторожнее.

Гарри с облегчением вздохнул и, схватив сумку, пулей вылетел из библиотеки.

* * *

Ему снилась Выручай-комната, но это был не привычный кошмар, который мучил его все лето. Теперь в комнате не осталось прошлого. Огонь потрескивал в камине, как зимними вечерами в Малфой-мэнор, Драко лежал, растянувшись на пушистом ковре, а рядом был Гарри. Он сидел, по-турецки подогнув ноги и подперев рукой подбородок. Можно было приподняться на локте и дотянуться до него, но Драко медлил. Даже не прикасаясь, он ощущал сейчас странное единение с Гарри. Не нужно было ни слов, ни взглядов, ни движений навстречу друг другу, чтобы понять, что они вместе. И не было страха, что Поттер поднимется и уйдет, или реальность покроется рябью, как поверхность думосбора, и все исчезнет. Нет, то, что окружало Драко сейчас, и то, что он испытывал, глядя на Гарри, было настоящим. Не чары, не приворот, всего лишь чувство, наверное, самое человеческое из всех, какие существуют. Чувство, рядом с которым тускнеет любая магия.

Драко не хотел просыпаться. Он перевернулся на другой бок, натянул одеяло почти до макушки, пытаясь не обращать внимания на возню сокурсников и удержать сон. Но тот ускользал, таял, оставляя вместо себя новый день и кучу проблем. Драко все еще не верил, что его могут исключить, и все же реакция Макгонагалл немного беспокоила. Что же все-таки произошло вчера в школе, пока они с Поттером… Страшная картина развалин на месте Хогвартса, подкинутая воображением, сразу сменилась воспоминаниями, которые оказались гораздо ярче. Неужели это и правда было? Случившееся казалось настолько невероятным, что Драко, наверное, решил бы, что ему все приснилось, если бы не тело. Оно помнило слишком хорошо и слишком недвусмысленно реагировало на эти воспоминания.

Дождавшись тишины в спальне — видимо, все уже отправились на завтрак — Драко решительно откинул одеяло и сел. «Я трахнул Гарри Поттера», — почти по слогам, произнес он, и, запрокинув голову, рассмеялся. Лысый Мерлин! Я это сделал. И мне понравилось. Слова какие-то дурацкие, неправильные, не отражающие сути — «трахнул», «понравилось» — все не то. Не придумали еще настоящих слов, чтобы выразить, как при одной мысли замирает сердце и тает, словно восковое, и как будто горячие капли — одна за другой — срываются вниз, так что даже дышать тяжело, и голову ведет, как после крутого виража над квиддичным полем.

Драко закрыл лицо ладонями. Нужно было торопиться — он не собирался опаздывать на занятия или пропускать завтрак. И вести себя надо как обычно, даже если кажется, что небо рухнуло на землю и горизонт стал вертикальным. Наверное, Макгонагалл уже приняла какое-нибудь решение и лучше все выяснить поскорее. Драко терпеть не мог узнавать новости из десятых рук, а в Хогвартсе слухи распространялись с завидной скоростью. Наверняка о вчерашнем происшествии уже болтают. Интересно, что? Ухмыльнувшись, Драко поднялся. Какими бы не были догадки — они ничего не значат, потому что правду знают только двое, и эти двое будут молчать — уж в этом-то Драко был уверен.

Слизеринцы держались долго и в общем хаосе участия не принимали. Не задали ни одного вопроса даже тогда, когда грифы, объединившись с хаффлпафцами, принялись делать ставки. Предположения были самыми невероятными, вплоть до того, что Драко в Выручай-комнате каким-то образом возродил Темного Лорда, а Поттер снова его упокоил. Хотя основной все же считалась версия дуэли. И здесь подавляющее большинство полагало, что победил Поттер, поэтому на Драко, спокойно попивающего кофе и поглядывающего на всех с привычной пренебрежительной усмешкой, смотрели с удивлением и откровенной неприязнью. Слизеринцы и почему-то часть рейвенкловцев отдавали победу Драко. Только первые одобряли молча, а вторые пытались свою точку зрения аргументировать. В итоге в зале стоял такой гвалт, что у Драко заложило уши.

Когда Финниган проорал что-то про свидание, Драко напрягся, но потом грифы шумной толпой вывалились из-за стола и, кажется, отправились будить Поттера, чтобы выяснить все из первоисточника. Не дожидаясь, пока слизеринцы тоже решат приступить к допросу с пристрастием, Драко ушел. Макгонагалл на завтраке не было, и беспокойство усилилось. В конце концов, лучше покончить с этим сразу, чем еще полдня ждать приговора.

Горгулья отпрыгнула в сторону, как только он подошел. То ли директриса ждала его, то ли вход теперь не охранялся паролем. Драко поднялся по лестнице. Дверь в кабинет была приоткрыта, и оттуда явственно слышался голос Уилкинсона. Кстати, а ведь доблестного аврора не было вчера у Выручай-комнаты. Неужели проспал и все самое интересное пропустил? Драко хмыкнул, прислушиваясь.

— Нет, госпожа директор, это исключено. Ни одному из волшебников со времен основателей не удавалось повлиять на магию замка. И я уверен, что Поттеру это тоже не под силу, несмотря на всю его хм… уникальность, а уж Малфою — тем более. Северное сияние в небе над Хогвартсом видели магглы на расстоянии двухсот миль, вы представляете, насколько мощным должен быть такой выброс магии? Волшебник не в состоянии сотворить подобное в одиночку и остаться невредимым. То, что Поттер и Малфой оказались в комнате, когда она начала исцелять себя, это просто совпадение.

— Вы уверены? — голос Макгонагалл звучал устало.

— Абсолютно!

— Ну что ж, тогда, думаю, вопрос можно закрыть.

Дальше Драко слушать не стал, он попятился обратно к лестнице и через несколько секунд уже спускался в подземелья.

Сияние, значит. Улыбку приходилось сдерживать с трудом. Что бы там ни сказал Уилкинсон, Драко не сомневался, что магия замка здесь не при чем. Во всем виноват исключительно Поттер, ну и может еще он сам — отчасти. Но свою уверенность Драко собирался держать при себе. Все складывалось как нельзя удачно — после слов Уилкинсона Макгонагалл очень сложно будет обвинить Драко в чем-то серьезнее обычной ссоры и нарушения дисциплины. А чувствовать себя катализатором магической активности было приятно. Двести миль, ничего себе разгон! Директриса, кажется, вчера всерьез опасалась за сохранность замка, а вот сам Драко не опасался. Такая магия не может разрушать. Скорее, наоборот.

Интересно, вытворял ли Поттер хоть раз что-нибудь похожее, когда Драко не было рядом? Хотелось надеяться, что нет. Слишком уж важно было остаться чем-то особенным в жизни Гарри. Вот же чушь романтическая! Драко поморщился, но отделаться от навязчивого желания было так же сложно, как от улыбки. Интересно, что Поттер сказал своим верным гриффиндорцам? Подтвердил историю о дуэли или придумал что-нибудь еще? Остается только гадать. Не пойдешь ведь и не спросишь запросто: «Поттер, а Поттер, что врут честные грифы, когда не могут сказать правду?» Драко знал, что ему тоже придется ответить на вопросы, раньше или позже, но слизеринцам надоест ждать, пока он все расскажет сам, и они спросят. Дуэль была неплохим вариантом, особенно потому что имя победителя никто не сможет оспорить. Нет свидетелей — нет проблем. Одни сплошные плюсы.

У гостиной его перехватил Слагхорн. Об исключении, как и предполагал Драко, речи не шло — всего лишь отработка у Филча, к тому же вместе с Поттером. Декан выглядел посвежевшим и даже не старался скрыть радость от того, что ночная история так мирно разрешилась. С видом доброго дядюшки он погрозил Драко пальцем и окинул его оценивающим взглядом, словно видел в первый раз.

— Я не должен этого говорить, мой мальчик, но, думаю, у вас большое будущее. Это надо же — дуэль с Гарри Поттером! Не всякий рискнул бы! И все же я позволю себе дать вам один совет, — Слагхорн вдруг подмигнул и прошептал: — Чем сражаться с Поттером, лучше подружитесь с ним.

Декан проплыл мимо, а Драко смотрел ему вслед и, давясь смехом, раздумывал, что лучше — Слагхорн, который тебя недолюбливает, или Слагхорн, который вдруг проникается к тебе фамильярной симпатией и начинает давать полезные советы. Кажется, все-таки первое.

Споры о случившемся не стихали целый день. Страсти не улеглись, даже когда в Большом зале на обеде появился Поттер. Драко постарался как можно быстрее исчезнуть, чтобы избежать очной ставки, которую, кажется, планировали коварные рейвенкловцы. Заскочив в лазарет к Забини, который пришел в себя, но выглядел по-прежнему как ожившая мумия, Драко небрежно упомянул о ночной дуэли с Поттером, которая закончилась вничью из-за не вовремя появившейся директрисы. От расспросов он отмахнулся и, подхватив сумку, ушел, с удовлетворением отметив два взгляда, в которых читалось почти одинаковое уважение. И если насчет Лиз Драко сомневался, то в Блэйзе был уверен на сто процентов — еще до ужина весь Слизерин будет знать о случившемся, причем в таких подробностях, каким позавидовал бы сам незабвенный Локхарт.

Запыхавшись, Гарри подбежал к дверям Зала Славы, где его встретил неприятно ухмыляющийся Филч. Завхоз протянул ему ведро с тряпкой и втолкнул внутрь. По инерции пролетев несколько шагов, Гарри остановился почти в центре и огляделся. В углу он с удивлением заметил Малфоя, который растерянно смотрел на такое же ведро, стоящее у его ног.

Отработка становилась приятнее с каждой секундой, особенно, когда Филч, что-то бормоча себе под нос, ушел.

— Привет, Малфой.

— Привет. — Драко, не глядя в его сторону, взял тряпку двумя пальцами и медленно опустил ее в ведро. — Какая гадость! — с чувством сказал он.

На более теплый прием рассчитывать, похоже, не приходилось. Гарри подошел и заглянул через плечо слизеринца.

— Почему "гадость"? Ты же еще даже не начинал — вода чистая, тряпка тоже. Кстати, рад тебя видеть... — он быстро прикоснулся губами к основанию шеи Драко и, отступив, поставил свое ведро на пол.

Малфой окинул его задумчивым взглядом. Уголок губ дернулся.

— Я тоже... рад, — он снова взглянул на свое ведро и макнул тряпку глубже в воду. — Гадость, потому что не вижу смысла делать руками то, что можно легко сделать палочкой. Вот скажи, Поттер, какой в этом воспитательный аспект?

Гарри снял мантию и уже засучивал рукава рубашки, вопрос застал его врасплох.

— Чего? — он нагнулся, активно бултыхая тряпкой в воде. — Ну, например, когда руки заняты, в голову глупости не лезут, — пробубнил Гарри, не поднимая головы. — Это мне тетя Петуния так говорила.

— А по-моему, наоборот, от бессмысленных занятий в голову лезут не только глупости, но и вещи пострашнее, — Драко вздохнул и вытащил тряпку, наблюдая, как с нее ручьями льется вода. — Кто это, Петуния?

— Моя тетя. Она — маггл. Я у нее жил, — коротко ответил Гарри, ловко выкручивая тряпку.

Малфой, занимающийся хозяйственными делами, морщащий нос и недовольно хмурящий брови, вызывал странное чувство щемящей нежности пополам с желанием защитить от страшных неразрешимых бытовых проблем.

— Ну не лей мимо. Смотри — брызгаешь! — Гарри изо всех сил старался не улыбаться, полагая, что его веселье будет неправильно истолковано. — Отжимай... или не умеешь?

— Я, в отличие от тебя, с магглами не жил! — огрызнулся Драко и брезгливо сжал тряпку обеими руками, отворачиваясь от брызг. — Я волшебник! И уже давно не младенец, чтобы так меня воспитывать. Черт! — он бросил тряпку на пол и отскочил в сторону. — Дай мне твою!

Гарри заливисто расхохотался, уворачиваясь от воды.

— А что мне за это будет? — он подкинул влажный кусок ткани на ладони и вопросительно взглянул на Малфоя.

— Торгуешься? — Драко удивленно приподнял бровь. — Ваш Годрик небось в гробу переворачивается от такого наследничка, — Он вытащил из кармана белоснежный платок, вытерев им руки, брезгливо отбросил в сторону и спросил, прищурившись: — А чего ты хочешь?

— Всего, — Гарри широко улыбнулся. — Я хочу всего. — Драко, который злился не на него, был совершенно очарователен. Гарри протянул ему свою тряпку. — Гриффиндору бы понравилось.

— О, не сомневаюсь, — Драко с победной ухмылкой забрал подношение и, рывком притянув к себе Гарри, прошептал в ухо: — Всего не получишь, но большую часть гарантирую. Цени мою щедрость, — он скользнул губами по щеке и, быстро отстранившись, пошел к шкафу с кубками.

Поттер мечтательно улыбнулся, провожая Драко взглядом. Потом подобрал с пола тряпку — на полу растеклась уже вполне приличная лужа.

— Вам было сказано чистить, а не грязь разводить! — появившийся в дверях Филч обвиняюще ткнул пальцем в воду у ног Гарри. — Вот в прежние времена я бы вам показал, как дисциплину нарушать! Что смотришь? Вытирай давай, и чтобы когда я вернусь, был порядок!

Гарри молча присел на корточки, старательно орудуя тряпкой. Когда он поднял голову, завхоз уже скрылся.

— Эй, Малфой! От щедрот и добавить надо — как компенсацию за твою лужу, — лукаво улыбнулся он, вешая тряпку на край ведра и вытирая мокрые руки о штаны.

Драко, переставляя с места на место кубки в шкафу и для видимости возя по полке тряпкой, только пожал плечами.

— Это не ко мне. Это к Филчу. Я тебя лужи вытирать не просил. Хотя... Могу рассмотреть наиболее интересные предложения.

Гарри отодвинул ведро — ворчащий Малфой тоже вызывал странную теплую нежность.

— Но это была твоя лужа. Так не честно: ты налил, а убирал я. А надо было носом ткнуть. Как котенка. — Гарри на цыпочках подкрадывался к стоящему спиной Драко. — Маленького, белого котенка... — подойдя вплотную, он схватил Малфоя за бока, щекоча и прижимая к себе. — И бантик завязать.

— Ай! — не ожидавший такой подлости Малфой забился в руках, пытаясь вырваться. — Поттер! Совсем сдвинулся? Пусти, придурок! — он ловко заехал Гарри тряпкой по физиономии, извернулся и оказался нос к носу, покрасневший и злющий. Тряпка шлепнулась на пол. Драко вцепился в предплечья Гарри, резко выдохнул. — Я тебе покажу... бантик! — И вдруг приник к губам. Когда поцелуй закончился, Гарри облизнулся и демонстративно закатил глаза.

— М-м-м… ну ладно, пожалуй, компенсацию за разлитую воду я принимаю. Так и быть.

— Нахал ты, Поттер. А где моя компенсация за моральный ущерб? Я, между прочим, ревнивый и щекотки боюсь.

— Какой ущерб? — Гарри постарался изобразить искреннее непонимание. — Ты про что? Ничего не знаю, — он пожал плечами и развернулся, направляясь к своему ведру, Малфой на удивление промолчал. Подобрал тряпку и снова отвернулся к шкафу с видом глубоко оскорбленной невинности.

Ругая себя за несдержанность, Гарри вернулся к работе, с Драко всегда так — как котел у Невилла — никогда не знаешь, в какой миг рванет. Вроде все нормально, и вдруг хлоп — надулся на пустом месте. И что делается в блондинистой голове, никогда не поймешь.

Несколько минут мальчишки работали молча. Гарри иногда исподтишка поглядывал в сторону Драко, неловко протирающего металлические кубки. Наконец он не выдержал.

— Слушай, давай я все здесь начищу, а ты только пыль со шкафов сотрешь?

Драко помолчал, видимо, решая, стоит ли объявить перемирие ради такого заманчивого предложения, потом все-таки спросил:

— С чего это такая щедрость?

— С того, что с твоими талантами мы до утра провозимся, с того, что видеть не могу, как ты извращаешься с уборкой, или с того, что ты похож на надутый пузырь и скоро лопнешь. Какой из предложенных вариантов не заденет вашего драгоценного самолюбия? — Гарри приблизился и положил руку поверх тряпки Драко. — Давай сюда — ее надо иногда споласкивать, чтобы не развозить грязь. — Тщательно промыв и отжав, он вернул влажный комок.

— Ну что, согласен?

Малфой наблюдал за его манипуляциями, хмуро глядя из-под челки и скрестив руки на груди.

— Согласен, — наконец вздохнул он. — Так действительно будет быстрее. Но интересно, как я должен без магии протирать шкафы? Летать я еще не научился.

Оглядевшись, Гарри, приободренный наступившим перемирием, уверенно заявил:

— Давай решать проблемы по мере их появления. Начинай с нижних полок и с памятных досок, а потом что-нибудь придумаем. Лестницу у Филча попросим, например.

Малфой кивнул и пошел по периметру зала.

— Расскажи мне о твоих родственниках. Как они относились к тому, что ты волшебник?

— Ну а как твои родители относились бы к тебе, если бы ты был сквибом? Или у вас дома жил маггл? — Гарри сдул прядь волос, упавшую на лоб, продолжая натирать кубки. — Но они меня все равно вырастили, на улицу не выгнали, — он снова дунул на упрямые волосы, зацепившиеся за очки — руки были в чистящем порошке, идти мыть их очень не хотелось. И говорить о Дурслях тоже. Он попытался убрать мешающую прядь тыльной стороной ладони, но опять не получилось — челка рассыпалась окончательно, загораживая обзор. — Малфой... помоги мне пожалуйста, — он развернулся к Драко, указывая грязным пальцем на свою проблему.

— Ну... маггл бы у нас точно не жил, а сквиб... понятия не имею, не было прецедентов, — Драко подошел и влажными пальцами зачесал непослушные волосы назад. Немного распушил, пригладил кончики, а потом шепнул еле слышно какое-то заклятье и кивнул. — Теперь можешь мотать головой сколько влезет. — Пальцы скользнули по вискам, по скулам, очертили линию подбородка. Драко улыбнулся. — Ты знаешь, что твое «пожалуйста» — самое возбуждающее слово из всех, что я слышал. Совершенно невозможно отказать.

Сейчас, когда сердце дернулось и замерло от прикосновений, Гарри снова решил, что «поймал волну» Малфоя.

— Правда? Поцелуй меня, пожалуйста... — голос прозвучал тихо и чуть хрипло, будто после долгого молчания. Драко усмехнулся.

— Схватываешь на лету, — Поцелуй был мягким и мучительно медленным, как будто Малфой каждое движение, каждое касание языков хотел сделать бесконечным, его ладони лежали на спине у Гарри, теплые и уверенные. А потом все закончилось. — Теперь работай, герой, — сказал Драко и пошел к следующему шкафу. Пару мгновений Гарри еще чувствовал дразнящие поглаживания, хотя Малфой уже отошел. Он тряхнул головой.

— Ух ты! Работает! А ты не боишься, что я буду слишком часто этим пользоваться?

— Поживем — увидим, — философски протянул Малфой. — Кстати, а кто тебе рассказал о магии? Тетка?

— Хагрид, — Гарри улыбнулся своим воспоминаниям. — Это было здорово... Лучше ты расскажи, каково это, когда с детства тебя окружает волшебство? — На самом деле Гарри больше хотелось понять, каково это — когда у тебя есть любящая семья, и все внимание родителей принадлежит только тебе одному. Но напрямую спросить не решился.

— Хагрид? — Малфой обернулся и непонимающе уставился на Гарри, будто не слыша вопроса. — А он-то тут при чем?

— Ну, он меня нашел, когда мы прятались от писем из школы... И все рассказал. Это неинтересно. Послушай, Малфой, а что ты делал, когда был маленьким? У тебя были волшебные игрушки?

— Были, — рассеянно ответил Драко, а потом словно очнулся: — Как это прятались от писем? Поттер! Прекрати говорить загадками, объясни толком. Если тебе неинтересно, то это еще не значит, что остальным тоже.

Гарри поставил на место очередной кубок и утер лоб.

— Так и прятались, как я тебе по-другому объясню? Просто прятались. Слушай, я видел, бывают метлы для малышей. У тебя такая тоже была? А кто тебя летать научил?

— Давай так, — вздохнул Драко. — Сначала ты мне по-человечески рассказываешь, зачем вы прятались от писем и почему рядом с тобой оказался... Хагрид, — он окунул тряпку в ведро, вполне сносно ее отжал и перешел к последнему шкафу. — А потом я отвечаю на твои вопросы.

Так уж и отвечаешь, недоверчиво подумал Гарри. Он надеялся, что поняв, как рос Малфой, разберется и с тем, как лавировать среди всех его недомолвок, резких смен настроения, непоследовательности и капризов.

— Драко… — протянул Гарри, хитро улыбаясь. — Пожалуйста...

Малфой фыркнул.

— Не злоупотребляй моей добротой, это может плохо кончиться.

— А я не боюсь, — с вызовом заявил Гарри и воинственно потряс тряпкой. Грязные капли полетели во все стороны, заляпав очки. — Вот черт, — он подошел к ведру и, сполоснув руки, протер стекла краем рубашки. — Из-за тебя все!

— Видишь, как плохо я на тебя влияю, — промурлыкал Малфой, с трудом сдерживая смех.

— Вот именно. И в качестве компенсации за то, что мне приходится терпеть твое общество, мог бы рассказать что-нибудь интересное. А ты ломаешься, как Чистомет.

— Ну спасибо, Поттер. С метлой меня еще не сравнивали, — вся веселость из голоса Малфоя пропала. — А если тебя так сильно напрягает мое общество, можешь вообразить, что меня здесь нет.

О, черт! Опять! Ну почему Малфой может быть нормальным, только когда они… ну… не разговаривают? А любая попытка общения обречена на провал. Да Гарри бы с удовольствием выполнил его просьбу, а еще с большей радостью запустил бы в надувшегося Малфоя мокрой тряпкой. Только поздно — слизеринец уже слишком глубоко проник под кожу, в кровь, и если не случится чудо, его придется вырывать из себя «с мясом». В глубине души Гарри всегда знал, что когда-нибудь придется обязательно, но старался об этом не думать.

— Не могу, — глухо ответил он и отвернулся.

— Да неужели?

— Ужели, — огрызнулся Гарри, но не злобно, а устало, будто по обязанности. — Вытирай давай, а то мы здесь ночевать будем.

— Кто бы говорил. Я, между прочим, уже закончил, — Драко отложил тряпку и, пройдя через зал, устроился на подоконнике. Гарри с удвоенной силой погрузился в работу. Когда оставался последний кубок, в зал заглянул завхоз. Он подозрительно покосился на скучающего Малфоя, неожиданно резво обежал комнату, все внимательно разглядывая. Потом подпрыгнул, дотягиваясь до самых верхних полок. Посмотрел на испачканный пылью палец.

— А ну прекратили бездельничать! Совсем распустились. Вот в прежние времена... -

В коридоре раздался оглушительный грохот и сразу за ним — вопли Пивза. Филч, не договорив, выскочил из зала. Гарри пошел за ним, но, выглянув за дверь, уже никого не увидел.

— Ха, Малфой, знаешь, что мы забыли?

— Лестницу.

— Ага, — Гарри подошел к окну и оперся на подоконник. — Что делать будем?

Драко пожал плечами.

— Очищу верхние полки с помощью магии. Он все равно ее не почувствует.

— Это будет нечестно. И я не уверен, что он не догадается.

— Ну, раз ты такой честный, тогда сам и думай.

Гарри уставился на стеллажи, оценивая их высоту.

— Можно попробовать взобраться наверх по полкам, как по ступенькам. Только будет очень неудобно вытирать — одной рукой, почти вслепую... Может убрать только там, куда Филч дотягивается? Мы выше, а если встать на перевернутое ведро...

— Не поможет. Слишком низко.

Гарри подошел к самому высокому шкафу. Попытался залезть вверх по полкам, но при первой же попытке шкаф задрожал и угрожающе накренился.

— Блин! — Гарри отпрыгнул, потом, подойдя к двери, снова выглянул в коридор — завхоза в поле зрения не наблюдалось. Обернувшись, Гарри оценивающе взглянул на Малфоя. — Ну ладно. Иди сюда, — сказал он, присаживаясь на корточки.

— Зачем?

— Будем вытирать верхние полки. А ты что подумал?

— Как? — спросил Драко, снова игнорируя вопрос.

Гарри закатил глаза.

— Тебе понравится. Бери тряпку и иди ко мне. Пожалуйста.

— Сомневаюсь, что мне может понравиться хоть что-то, связанное с чисткой шкафов, — сварливо ответил Драко. Но с подоконника спрыгнул и подошел ближе. — Ну?

— Лезь, — Гарри похлопал себя по шее, опуская голову.

— Чего-о-о? — изумился Малфой.

Подавив желание побиться лбом обо что-нибудь твердое, Гарри терпеливо объяснил:

— Дорогой Малфой, я всегда мечтал, чтобы ты сел мне на шею, поэтому не лишай меня этого удовольствия — залазь уже. Заодно и пыль сверху сотрешь.

— Поттер, ты совсем обалдел? — Малфой придирчиво осмотрел подставленную спину, надавил ладонями на плечи. — Ты псих, — констатировал он. — Если уронишь, убью. — И обреченно вздохнул, усаживаясь.

Ощутив на плечах тяжесть, Гарри перевел дыхание. Провел ладонями по ногам Драко, как будто хотел удостовериться, что тот сидит твердо и, скомандовав: «Держись!», рывком выпрямился. Слегка качнувшись, ухватился за угол шкафа и, почувствовав себя увереннее, сдавленно сказал:

— Давай, вытирай. Только быстрее.

— Начнешь падать, предупреди. Я не хочу свернуть себе шею, — быстро сказал Драко, дотягиваясь до верхних полок. — Хотя сидеть на тебе даже удобнее чем на метле, — фыркнул он. — Придержи меня, я приподнимусь.

— За что?

— А что, много вариантов? За колени. — Драко протер верхнюю полку и, усевшись обратно, выдохнул: — Здесь все. Ты живой? Дальше едем?

— Едем. Только ты это... чуть вперед, а то зад перевешивает... немного...

— Сам ты перевешиваешь, — обиделся Драко, но заелозил на плечах, устраиваясь удобнее.

— Ну извини. Я просто не хочу тебя уронить, а подбирать достойный эпитет для твоей очаровательной задницы у меня сейчас сил нет...

— Извиняю, — милостиво согласился Малфой. — Но только благодаря смягчающим обстоятельствам. Хотя это была твоя идея, честный ты наш. Поехали дальше.

— На полу ты выглядел легче, — прокряхтел Гарри, передвигаясь к следующему шкафу.

Они были слишком заняты акробатическими упражнениями на благо чистоте, поэтому не заметили, как в дверях появилась директриса. Несколько секунд она наблюдала за происходящим, а потом молча отступила в коридор, отодвигая заглядывающего через ее плечо Филча.

— Почему вы не дали им лестницу? — вполголоса поинтересовалась Макгонагалл, прикрывая дверь.

— Может, им еще перчатки выдать? А лучше пусть палочками махнут — и готово, все равно с такими наказаниями толку никакого.

— Аргус! Наказание — это не возмездие за проступок, а воспитательный процесс, цель которого — заставить осознать свою ошибку, задуматься о своем поведении.

— Вы знаете, что я не согласен, — проворчал завхоз.

Из-за двери донесся звон разбитого стекла. Филч, победно ухмыляясь, дернулся вперед, но директриса быстро перехватила его за локоть, останавливая.

— Подождите.

Глаза Минервы за стеклами очков загадочно блеснули, и Филч испуганно потряс головой, словно пытаясь отогнать неожиданное воспоминание.

— Знаете, Аргус, я думаю, ваша идея оставить их без лестницы была просто замечательной…

— Только не предлагайте мне лимонных долек, — шепотом взмолился завхоз, испуганно зажмуриваясь.

— Что, простите?

— Нет, ничего.

* * *

Предпоследний стеллаж был выше остальных. У Драко уже затекла спина, но он все же приподнялся. Поттер придерживал, шумно дыша. Возя грязной тряпкой по поверхности и двигая очередные награды, Драко размышлял о том, почему Поттер так реагирует на вопросы о детстве. Что за тайны? Не доверяет? Было по-прежнему обидно, но Драко старался не сорваться. Потом он обязательно все выяснит, просто не место сейчас для откровенных разговоров. Вот-вот Филч явится.

Поттер качнулся вперед, и Драко инстинктивно схватился за полку. Внушительная стеклянная пирамида с дарственной надписью, стоящая на самом краю пошатнулась и полетела вниз. Драко выбросил вперед руку, стараясь ее подхватить, но только больно стукнулся локтем и зашипел. Пирамида грянулась об пол и с пронзительным звоном разлетелась на мелкие осколки.

Поттер с трудом подошел к стене и прислонился.

— Все, слезай... Сейчас Филч прибежит...

— Ты может, нагнешься? — Гарри опустил голову, слегка прогибаясь в пояснице, и Драко, вцепившись ему в плечи, спрыгнул вниз, привалился спиной к стене рядом, закрывая глаза. Руки ломило от напряжения, а в коленях ощущалась непривычная слабость, какой не было даже после квиддича. — Ненавижу эти долбанные шкафы! — Может, Репаро применить? — спросил он, кивая на осколки.

— Да ну его. — Поттер махнул рукой и тут же скривился, схватившись за плечо. — Ну и тяжелый же ты... А на вид и не скажешь. Но мы, кажется, все убрали, да?

— Это ты с непривычки. Еще пара таких рейдов, и я тебе буду казаться очень даже легким, — усмехнулся Драко. — Хотя сомневаюсь, что я переживу повторение. Если Филч будет недоволен, я ему собственноручно ведро на голову надену. Иди сюда, — Драко дернул Гарри к себе, развернул спиной и положил ладони на плечи, разминая затекшие мышцы. — Алекс говорит, что нет на свете ничего лучше маггловского массажа. Никакая магия с ним не сравнится.

— Кто говорит?

Вместо того чтобы расслабиться, Гарри напрягся еще больше, мышцы под пальцами как будто окаменели.

— Алекс. Наш семейный врач, — Драко улыбнулся. — Не ревнуй, Поттер, ему давно за пятьдесят.

— Ничего я не ревную, — возмутился Гарри, но в его голосе прозвучало явное облегчение. — А ты не дразни меня...

— А то что? "Молилась ли ты на ночь, Дездемона"? — Драко тихо рассмеялся. — Расслабься, Отелло, а то массаж не поможет. Гарри наконец послушно расслабил плечи.

— А то не возьму тебя к себе персональным массажистом.

— А я и не рвусь, — тихо ответил Драко. Пальцы вминались в кожу, мягко надавливали, потом сжимали чуть крепче, перекатывали. Поттер дышал глубоко, запрокидывая голову назад, почти касаясь затылком плеча. Хотелось обхватить его руками, ткнуться носом в шею и просто стоять, ни о чем не думая, вслушиваясь в звонкую тишину зала. Если бы не Филч, который вот-вот объявится... За окнами давно стемнело, наверняка уже скоро отбой.

— Ну как? Лучше?

Пальцы Гарри скользнули по руке к запястью, а сам он подался назад, прижимаясь спиной к груди Драко. И именно в этот момент дверь зала Славы распахнулась. На пороге появилась Макгонагалл, за спиной которой маячил недовольный завхоз.

— Вижу, вы закончили уборку?

Директриса будто не заметила отпрянувшего Поттера, сосредоточив свое внимание на окружающем интерьере.

— Да, профессор.

Драко сглотнул, покосившись на Гарри, а потом перевел взгляд на разбитую пирамиду. Надо было все-таки применить Репаро.

— Ну что ж. Вы справились и даже не разнесли здесь все на кусочки, — Макгонагалл неуловимым движением палочки вернула разбитой пирамиде первоначальный вид и продолжила как ни в чем не бывало: — Думаю, это послужит вам уроком — магическое общество открыло новую страницу своей истории, где нет места ненависти. Спортивное соревнование между факультетами не должно превращаться во взаимную вражду. И так как вы это поняли, — голос директрисы звучал сухо, но Драко мог поклясться, что разглядел улыбку, тронувшую тонкие губы, — наказание я отменяю. Надеюсь, что освободившееся время вы посвятите подготовке к ТРИТОН. — Кивнув, она стремительно вышла, Филч засеменил следом.

— Уф! — выдохнул Гарри и поднял с пола стеклянную награду.

Драко задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь. Все это было очень странно.

— Она знает, — сказал он, сам не понимая, почему так уверен в этом, но сейчас никаких сомнений не было. И страха тоже не было. — Или догадывается, — Драко взмахнул палочкой, пирамида вылетела из руки Гарри и вернулась на верхнюю полку.

— Что знает? — Гарри выглядел растерянным.

— О нас. И кажется, ее это не шокирует.

— Что? Мы же ничего не делали...

— Макгонагалл не дура. Она видела нас и вряд ли не сложила два и два — сегодняшнее и вчерашнее. Вражда и ненависть, — Драко хмыкнул. — Я еще ни разу не видел, чтобы она так многозначительно улыбалась. Вот уж не предполагал, что о нашей... связи первой после моего отца узнает директор Хогвартса.

— Значит "мы" все-таки есть?

— Не думал, Поттер, что ты будешь об этом спрашивать после вчерашнего, — Драко отвел взгляд.

Гарри подошел очень близко, приподнял пальцами подбородок.

— От тебя никогда не знаешь, чего ожидать, вот и решил уточнить. На всякий случай, — он выглядел сейчас абсолютно счастливым, но через мгновенье в этой безмятежности Драко почудилась легкая тревога. — Ты рассказал Люциусу? Что?

— Я не рассказывал. Он сам узнал. О том, что было в Рождество, — при воспоминании об отце привычно сжалось сердце, но решение было принято, только вот Поттер… Драко ощущал себя идущим по тонкой леске над пропастью, одно неверное движение — и сорвешься. Поттер ведь ничего ему не обещал, он вообще виртуозно умел уходить от серьезного разговора, и Драко никак не мог понять — почему. То ли Гарри привык довольствоваться тем, что имел, то ли опасался чего-то.

— Черт, так и знал, что замок Малфоев напичкан шпионами, — Гарри смешно округлил глаза, став похожим на испуганную сову. — И что, меня сразу заавадят, или разрешат помучиться под Круцио? — он фыркнул и потерся носом о щеку Драко.

— Если бы отец собирался применять к тебе непростительные, он бы уже давно это сделал. Да и вообще, при чем здесь ты? Это же я тебя совратил, — Драко усмехнулся.

— Неправда! Это я тебя... — на лице Поттера отразилось шутовское негодование, но потом он вдруг посерьезнел и, закусив губу, отступил. — Хотя да. Я опять не подумал — интрижка сына с героем магического мира не так сильно шокирует, как роман с простым полукровкой. Значит, я еще поживу пока...

Щеки обожгло так, будто Поттер ударил его.

— Интрижка, значит. Хорошо, я запомню, — Драко резко развернулся и пошел к выходу.

— А ну стой! — От неожиданно громкого окрика он замер, как будто натолкнувшись на невидимую стену. — Ты хочешь сказать, что объявил Люциусу, что я любовь всей твоей жизни? Или что Поттер влюблен в его сына по уши? И что же он думает об этом?

Драко зажмурился. Он не мог рассказать о кубке. Он должен разобраться во всем сам, не вмешивая сюда Поттера. Но и врать ему сейчас Драко тоже не мог. Дикий какой-то вечер. Обиды, недомолвки, Макгонагалл, теперь еще это...

— Я обещал ему... — слова рассыпались, терялись, как будто он внезапно забыл английский, — что прекращу эти отношения. Но я не могу. Слышишь, Поттер, черт тебя побери! — заорал Драко, сжимая кулаки и стремительно оборачиваясь. — Я не могу это прекратить! Я никогда не врал отцу, а сейчас мне плевать, что он скажет и что подумает. Я не знаю, что будет завтра, я не знаю, что это значит для тебя, но я не могу ничего изменить!

— Нет, — Гарри вдруг стал удивительно спокойным. — Мы всегда можем все изменить. Мы хозяева событий, и даже судьба не может быть предсказана до мелочей. Все зависит только от нас. Я знаю, о чем говорю, — он горько усмехнулся. — Мне нравится, что все так получилось. Я не хочу ничего прекращать. — Он в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и посмотрел в упор. — А чего хочешь ты?

Спокойствие Гарри странным образом успокоило Драко. Он даже смог криво усмехнуться.

— Ты уже спрашивал. Однажды.

— Помню. И тогда я тоже не получил ответа, — Поттер вернулся за своей мантией и, набросив ее на плечи, пошел к двери. — Пойдем. Поздно. А то опять накажут за нарушение режима.

— Подожди, — Драко накинул мантию и догнал Гарри. — Тогда я не мог ответить. Теперь могу, — голос больше не подводил, звучал уверенно. — Я хочу быть с тобой.

Гарри вдруг обхватил его руками и прижал к себе так крепко, что казалось еще немного, и треснут ребра, он ничего не говорил, только дышал тяжело и прерывисто, как после долгой пробежки. Секунды проносились одна за другой, но Драко не замечал их, пока Гарри не прервал молчание.

— Ну тогда будь со мной. Пожалуйста...

— Буду, — едва слышно ответил Драко.

Они разошлись у лестницы. Ступени убегали из-под ног. Драко быстро спускался в подземелья, думая о том, что будет дальше. «В субботу после обеда. В Выручай-комнате» — это было единственное, что он сказал Поттеру на прощанье. Нельзя было откладывать. Хватит. Он принесет кубок и можно будет больше не думать об этом, послать все сомнения к дьяволу и просто быть с Гарри. Долго. Очень долго. Потому что хочет. Потому что иначе — нельзя. Потому что только так и может быть.

Суббота наступила слишком быстро, так быстро, что Гарри даже не успел по-настоящему понять, насколько он счастлив. Его все время что-то отвлекало: то уроки, то домашние задания… Хорошо еще, что уроки и задания были у всех, поэтому друзья не особенно расспрашивали о причинах такой щедрости директрисы.

И вот наконец-то Гермиона прижала Рона стопкой учебников по астрономии в дальнем углу гостиной. У самого Гарри, слава Мерлину, с этим предметом было все в порядке, и ему удалось незаметно ускользнуть.

Только проходя в очередной раз мимо стены, в ожидании, когда откроется Выручай-комната, Поттер вдруг окончательно осознал, как он безмятежно счастлив. От одного предвкушения встречи, просто так. Он даже не представлял, что взбрело в голову Малфою, но зато после их последнего разговора был совершенно уверен, что ссор между ними больше не будет.

Толкнув появившуюся дверь, он замер на пороге. Комната была совершенно пуста, если не считать горы разноцветных подушек, перин и покрывал, лежащей в центре, прямо на блестящем паркетном полу.

Гарри вошел, озираясь. Окна завешивали многочисленные слои тоже разноцветной полупрозрачной ткани, стянутые тяжелыми золочеными шнурами, стены были персикового цвета.

Комната, похоже, ожидала гостей из сказок Шахерезады, а не учеников. Гарри задумчиво подергал край легкой занавески.

— Ого! Не знал, Поттер, что ты можешь придумать такое.

— Сам не знал...

Знакомый голос, в котором сейчас звучало неподдельное удивление, быстро положил конец дурацким размышлениям — какая разница, что удумала волшебная комната — главное, что Драко здесь. Гарри, перешагивая через подушки, пошел ему навстречу. Малфой стоял не шевелясь, бережно прижимая к груди объемистый сверток.

— Надеюсь, сегодня Макгонагалл не вздумается придти с инспекцией.

— Она все равно не войдет, — улыбнулся Гарри, с любопытством глядя на сверток.

— Ты что, с вещами пришел?

— О да, я решил поселиться здесь как минимум на неделю, — рассмеялся Драко. — А ты против? — он приподнял бровь, насмешливо глядя на Гарри. Медленно наклонился и аккуратно положил свою ношу на ближайшую подушку.

— Не против. Наоборот, так я всегда смогу к тебе придти, — Гарри сел на покрывала и легонько потыкал пальцем плотный пергамент. — Только я никогда не поверю, что тебе на неделю нужно так мало вещей...

— А ты полагаешь, мне понадобятся вещи? — хмыкнул Драко, разуваясь и усаживаясь напротив.

— Если честно, я вообще думаю, что ты не собираешься здесь оставаться, а подло меня обманываешь.

— Какой же ты, Поттер, недоверчивый и любопытный, — Малфой сокрушенно покачал головой. Настроение у него сегодня, кажется, было отличное, и Гарри расслабился, понимая, что оказался прав и ссор не будет.

— Ну так удовлетвори... мое любопытство...

— Только любопытство? — прищурился Малфой, медленно подаваясь вперед. — Как скажешь, — светлая челка мазнула по скуле, щекоча, а Малфой, вытянув руку, подвинул к себе сверток и снова уселся на расстоянии, взмахнул палочкой и зашуршал пергаментом, разворачивая то, что принес. Гарри мысленно улыбнулся — начинать следует с малого.

— Пока — да, — заявил он, придвигаясь ближе.

В свертке оказались бутылка темного стекла и большая серебряная чаша, сплошь покрытая причудливым орнаментом.

— Я удовлетворил твое любопытство?

Гарри вспомнил урок сомелье, преподанный ему Драко в день Святого Валентина, и в животе сладко заныло. Чтобы рассчитывать на продолжение, нужно было показать себя хорошим учеником, но в этом он мог положиться только на магию комнаты.

— Я понял, — он многозначительно ухмыльнулся, и тут же возле матрасов возник низкий столик, уставленный тарелками с фруктами, сладостями и сырами.

— Поттер, ты сегодня поражаешь мое воображение! — Драко с интересом разглядывал появившуюся снедь, и невозможно было понять по выражению лица, шутит он или говорит серьезно. Потянувшись к столику, он оторвал от кисти крупную черную виноградину и с блаженным видом отправил ее в рот.

— Ну, ты поразил мое любопытство, я — твое воображение. Один-один, — Гарри развалился рядом, упираясь локтем в подушки. — По какому поводу банкет?

— А нам обязательно нужен повод?

— Я просто спросил. Вдруг у тебя сегодня был юбилейный маникюр, а я пришел без подарка, — он потянулся к столу, собираясь схватить персик, но ваза покачнулась, опрокидываясь, и фрукты рассыпались по всей "лежанке".

— Дорогой Поттер, если мы будем отмечать все мои юбилейные маникюры, то рискуем спиться, — Малфой с невозмутимым видом поднял откатившийся к его колену персик и протянул Гарри. — Я чувствую себя попавшим в натюрморт.

— Спасибо, — Гарри вонзил зубы в нежную мякоть. — Давай, наливай. Когда мы это допьем, тоже сможем превратиться в мертвую натуру, чтобы не нарушать художественной целостности картины.

— Что-то это звучит не очень привлекательно, я предпочту остаться натурой живой и дееспособной, — Драко взмахнул палочкой, с легкостью извлек пробку и перевернул бутылку над кубком. Густое темное вино медленно выливалось в чашу, и когда последняя капля сорвалась с горлышка, матовая красная поверхность подрагивала почти у самых краев. Малфой поднял голову и вдруг замер. Взгляд у него сейчас был серьезный и напряженный. — Это необычный кубок, — тихо сказал он.

— Почему? — с любопытством спросил Гарри, даже перестав обгрызать персиковую косточку.

— Фамильный кубок Малфоев, — Драко задумчиво обвел пальцем блестящий серебряный край. — Существует легенда, что из этого кубка наследник Малфоев может выпить лишь раз, в день свадьбы со своей избранницей. Оба должны загадать желание, самое заветное. И если их желания совпадут, кубок исполнит их.

На лице Гарри отразилось непонимание.

— И что? Ты собрался жениться?

— Для того, чтобы загадать, необязательно жениться, — качнул головой Драко. — Просто в семье Малфоев не бывает разводов, значит, наследник выбирает себе избранницу на всю жизнь. Именно поэтому из кубка пьют обычно молодожены — такой бонус в день свадьбы. А я хочу выпить из него с тобой. Древние фамильные легенды иногда странные, но, как правило, правдивые.

Попытавшись понять, что Драко имел ввиду и потерпев крах, Гарри уселся, подогнув под себя ноги.

— Я — твоя избранница? — растерянно спросил он. — Малфой, что ты несешь? Отравить меня хочешь? Что я тебе сделал-то?

— Не цепляйся к словам, Гарри, — Драко вздохнул, — я просто... просто хочу загадать желание с тобой. Если не хочешь, не пей. — Приподняв кубок обеими руками, он поднес его к губам.

— Чего это не хочу? — возмутился Гарри и быстро протянул руку. — Хочу. Пахнет вкусно. Давай сюда.

— Это Моника ди Каглиари, итальянское вино. Оно сладкое, — Малфой едва заметно улыбнулся. — Прикоснись к кубку, загадай желание, а потом надо выпить вместе. Я посчитаю до трех.

Гарри на коленках подполз ближе и положил ладони на прохладный металл. Выпить? Да пожалуйста! Лишь бы Драко опять не начал обижаться. Он зажмурился. В голове не было ничего, кроме бледно-розовых липких от виноградного сока губ.

— Все. Загадал.

— Раз. Два… — Малфой наклонился к кубку и коснулся губами края.

Когда прозвучало "три", Гарри резко нагнулся к чаше, инстинктивно дергая ее на себя. Стукнулся лбом о висок Малфоя, от неожиданности вздохнул, сладкое тягучее вино плеснулось в открывшийся рот. Он судорожно проглотил, закашлялся, расплескивая вино на себя, на Малфоя, на подушки. Наконец, догадавшись отпустить кубок, он отодвинулся, утирая мокрый подбородок тыльной стороной ладони.

— Прости, Малфой, — сдавлено проговорил он, переводя дух.

Драко, фыркая и давясь смехом, отставил тяжелый кубок в сторону, вне досягаемости Гарри, и, хохоча, упал носом в подушку. Поттер несколько секунд растерянно смотрел на него, потом ухмыльнулся и навалился сверху, обнимая за плечи, зарываясь лицом в волосы.

— Ну ты и гад — я чуть не захлебнулся, — пробормотал он между поцелуями в шею.

Малфой с трудом извернулся, оказываясь с ним лицом к лицу. Глаза блестели, прическа растрепалась, щеки порозовели.

— Это я гад? — он снова фыркнул. — Это ты, Поттер, хотел испортить такой классный ритуал! Но я выпить успел, пока ты нас не облил.

Гарри улыбнулся, повозился, устраиваясь на Драко поудобнее. Незагаданное желание, похоже, начало исполняться. Несколько секунд он смотрел в серые глаза, а потом наклонился, чтобы поцеловать.

Рука Малфоя прошлась по волосам, пропуская их между пальцами, слегка натягивая. Он прервал поцелуй, разглядывая Гарри уже без улыбки, как будто старался отыскать в его лице что-то новое и боялся этого.

— Ты ничуть не изменился, — задумчиво сказал Драко и вдруг обхватил Гарри за шею, сам бросаясь в неистовый горячий поцелуй, прерываясь только для того, чтобы шептать бессвязно: "ни капли... ничего".

Гарри с готовностью ответил. Прижимался к сладким от вина губам, не обращая внимания на мешающие очки и изредка сталкивающиеся зубы. Он просунул руки под спину Драко, стараясь сделать объятия еще теснее, чувствуя, что растворяется в накатившей страсти. Неожиданно вспыхнувший Малфой опьянял почище его липкого вина.

Казалось, что руки Драко были везде. Миг — и пальцы натягивают волосы, поглаживают затылок. Миг — и они уже вдавливаются в плечи, миг — и ладони обжигают спину даже через одежду, а потом сжимают ягодицы, оглаживают бедра и снова оказываются на спине.

Гарри сходил с ума, вдавливаясь вставшим членом в пах Драко, беспорядочно целуя лицо, вылизывая шею. Слетевшие очки потерялись где-то в пышных подушках, но ему не обязательно сейчас было видеть, достаточно чувствовать податливое тело в своих руках.

Он неловко распахнул мантию, пробрался ладонями под рубашку, пьянея от прикосновений к разгоряченной коже. Его собственную рубашку Драко каким-то удивительным образом умудрился расстегнуть, а мантию стащил до локтей. Ловкие пальцы пробрались между прижатыми друг к другу телами, дергая и расстегивая на ощупь брючный ремень. А потом Драко удовлетворенно вздохнул. Гарри, почувствовав его руку на члене, сквозь зубы застонал. Он слишком соскучился по этим прикосновениям и слишком соскучился по самому Малфою. Слегка приподняв бедра, чтобы Драко было удобнее, он кончил через несколько минут и, едва переведя дыхание, переместился вниз, стягивая с Драко брюки вместе с бельем, и с жадностью вобрал в рот его член.

Малфой вцепился Гарри в волосы, тяжело и часто дыша. Он сдерживался всего пару мгновений, а потом задвигал бедрами, то выскальзывая на несколько дюймов, то снова погружаясь на всю длину. Гарри изо всех сил старался не зацепить его зубами, подчиняясь заданному ритму. Теперь все стало так, как должно быть — извивающийся под его руками Драко, сходящий с ума от желания, который, наконец, глухо застонал и кончил, сминая пальцами покрывало.

Сглотнув, Гарри осторожно выпустил изо рта опадающий член. Потом подумал, лизнул его еще раз и улегся, прижимаясь щекой к влажному бедру Малфоя.

— Ну все, мое желание сбылось, — насмешливо, но очень нежно сказал он, когда дыхание Драко выровнялось.

— Ты загадал сделать мне минет? — Малфой кончиками пальцев поглаживал его висок.

— Не так буквально, но в общих чертах... — Гарри устроился рядом, застегивая брюки.

— А если конкретнее? — Малфой привстал, поправляя одежду, отбросил в сторону мантию и лег обратно, перекатываясь на бок и заглядывая в глаза. Гарри провел ладонью по его щеке, откровенно любуясь.

— Ты красивый...

— Только сейчас заметил? Или это просто очередной способ уйти от ответа? Не напрягайся, Поттер, я не прошу тебя рассказывать, потому что сам тоже не собираюсь этого делать.

— Да я и не надеялся, — улыбнулся Гарри. — И я все равно бы не смог ничего рассказать, — он потянулся, закидывая руки за голову и близоруко щурясь. — Я конкретно ничего такого не желал. Просто... — он неопределенно помотал головой. — А с чего это ты решил проводить бесчеловечные эксперименты над семейными реликвиями?

— Ну, я подумал, что глупо упускать такую возможность. Раз уж я наследник, то имею право поэксплуатировать древнюю легенду.

Гарри закрыл глаза — он чувствовал себя расслабленным и довольным.

— Послушай, ну раз ты уже поэкспериментировал, может, просто допьем то, что осталось?

— Давай, — Драко кивнул, усаживаясь, перегнулся через Гарри и, подхватив кубок, поставил его между ними.

Гарри погладил серебристую стенку, разглядывая узор.

— А у вас дома вся посуда такая? Даже та, из которой едите каждый день?

— Почему? — удивился Драко, приподнимая чашу и отхлебывая вино. — Мы едим из обычной посуды, ты же был на приеме.

— Ну конечно, если считать обычными тарелки из какого-то чуть ли не прозрачного фарфора с малфоевским гербом, — Гарри фыркнул и потянул на себя чашу.— И вилки-ложки серебряные... Ни фига себе обычная...

— Обычное серебро, — Драко пожал плечами, — не древнее и не волшебное, как это. Почти во всех чистокровных семьях есть такое — по наследству передается. И у Блэков было. Ты должен был видеть. В старом доме на Гриммаулд-плейс.

— Ага, миссис Уизли пыталась заставить нас его чистить. Но у нее ничего не получилось. Так что кроме зелено-черного металлолома я ничего не видел.

— А зря, попадаются красивые вещицы. Хотя я к этому привык, так что удивить меня сложно.

Гарри привстал, опираясь на локоть, отпил из чаши, облизнулся и плюхнулся обратно на подушки.

— Блин! — он завозился, выуживая из-под спины очки с отломанной дужкой. — Репаро, — нацепив их на нос, Гарри довольно зажмурился. — Все-таки быть волшебником здорово. Знаешь, меня каждый раз это удивляет, никак не могу привыкнуть...

— Мне тоже нравится. Но я никогда не думал, что могу быть кем-то еще. Меня воспитывали как волшебника, а тебя, я так понимаю, нет. Почему твоя тетка не рассказала, она что, не знала, кто ты?

— Она не любила магию и не хотела, чтобы я был волшебником.

Малфой, который как раз делал глоток, поперхнулся и закашлялся. Отдышавшись, он непонимающе взглянул на Гарри.

— Что значит, не хотела? Ты волшебник, Поттер, и останешься им, даже если весь мир будет этого не хотеть.

— Ну, она думала, что это пройдет, — Гарри поморщился. — Малфой, ну в магических семьях, если у ребенка не проявляются волшебные способности, их же пытаются развить принудительно. Тут так же, только наоборот — она думала, что если я не буду использовать магию, я буду нормальным.

— Нормальным? — переспросил Драко.

— Нормальным, — Гарри потянулся за кубком.

— Эта... Петуния... Она ведь сестра твоей матери, да? И что же, она считала свою сестру ненормальной?

— Слушай, ну это сложно объяснить. Она сначала ей завидовала, а потом, наверное, решила считать ее ненормальной. Потому что нормальные люди так делать не могут. А потом магия убила маму, и тетя решила, что если я буду как все, со мной ничего такого не случится... — Гарри потер лоб. — Ну что я тебе рассказываю. Некоторые, между прочим, тоже считают, что не волшебники это люди второго сорта... А магглорожденные — выскочки и угроза магического мира. Магглы с недоверием относятся к магам, маги — к магглам... Что тебя так удивляет?

— Конечно, угроза, если собственные родственники считают их ненормальными, — пробормотал Драко и отпил еще. — Понимаешь, Поттер, чистота крови это ценность, которую волшебники всегда старались сохранять. Другое дело, что времена меняются и интеграция магглов в магический мир становится неизбежной, но ты сам должен понимать, что это опасно. Вспомни хотя бы средние века, чем закончилось сотрудничество волшебников с магглами? Массовым уничтожением первых. Нас слишком мало, чтобы так рисковать. Да и если разобраться... — Малфой с сомнением посмотрел на Гарри. — Только не ори и не злись. Но маги действительно превосходят магглов благодаря своим способностям. Мы представляем для них потенциальную опасность, а с тем, что опасно, нужно бороться, а еще лучше — уничтожить. Предотвратить это можно только одним путем — ограничить число знающих. Тщательно отбирать посвященных магглов, в основном тех, кто будет считать сотрудничество с магами выгоднее их уничтожения. Мой отец как раз этим сейчас и занимается в Италии. Вместе с их министром и его ближайшими соратниками ищет подходящих людей. И Италия — это только начало, стран будет много. Думаю, в дальнейшем мне тоже придется заниматься чем-то подобным, но пока сложно представить, что я буду общаться с магглами как с равными. Я всегда буду чувствовать свое превосходство, потому что никто никогда не считал меня ненормальным. Я рос волшебником, и я с детства знал, что придет время, когда я смогу получить палочку и творить настоящие чудеса, а магглы никогда не смогут ничего подобного, значит, я сильнее, и я один из немногих избранных, которым подвластно волшебство.

— Насколько я помню, волшебникам нравилось гореть на кострах инквизиции, — Гарри хитро прищурился. Драко, рассуждающий о судьбах мира, почему-то вызвал чувство гордости и умиления. — На самом деле тебе просто повезло. Неизвестно, что было бы, если бы ты родился без магических способностей в своей семье. А магглы, кстати, могут все то же, что и маги. Ну, или почти все, а может и больше. Это называется технический прогресс. Вместо Люмоса у них электричество, вместо метел и портключей — автомобили и самолеты. А еще магглы летают в космос, — Гарри потянулся к Малфою и шутливо ткнул его кулаком в бок. — Ты мне скажи, маги вообще знают, что земля — круглая?

— Обижаешь, Поттер. Маги отнюдь не тупые снобы. Маггловское наследие знакомо нам, и вместе с историей Хогвартса дети волшебников читают маггловские книги. Помнишь Шекспира? Если мы живем обособленно, то это еще не значит, что считаем мир замкнувшимся на нас.

— То есть пользуетесь достижениями магглов и считаете их ниже себя? Конечно, это не снобизм, — Гарри фыркнул. — Знаешь, Малфой, — добавил он задумчиво, — я бы хотел показать тебе мир магглов, со всеми их замечательными вещами... Жаль только, что сам не много знаю — я почти нигде не был. Дурсли меня никогда никуда с собой не брали. А потом как-то не до того было. Но я знаю, что на свете полно всего интересного, и я очень хочу все посмотреть...

— А я не был нигде кроме Лондона и Парижа. Малфой-мэнор не в счет, — Драко отпил еще вина и, отставив кубок, улегся рядом. — Пожалуй, я бы поехал с тобой, даже без портключа на этом, как его, самолете, да?

— На самом деле я на самолете сам не летал... Никогда...

— А хочешь?

— Не знаю. С тобой — да, — Гарри поднялся, разминая затекшую шею, и, утопая в подушках, на четвереньках подполз к столику. — Тебе что-нибудь дать?

— Что-нибудь дай, — ухмыльнулся Малфой. — Мне все равно.

Гарри коварно улыбнулся и аккуратно левитировал огромную вазу с фруктами прямо на живот лежащего Драко.

— Сам возьми. Потому что когда ты начинаешь так лыбиться, у меня возникают мысли не о еде... — он поднялся и подошел к широкому окну. На душе было хорошо и спокойно: полупустая комната, в углах которой уже затаились вечерние тени, придавленный вазой Драко в подушках, который вдруг стал таким родным и понятным, что перехватывало дыхание. — Красота. Скоро уже совсем весна будет. Малфой, ты любишь весну? — Он потянул раму на себя, и окно открылось. В комнату ворвался свежий запах влажной земли. Солнце садилось за верхушки деревьев Запретного леса, окрашивая чистое небо в розовый цвет.

* * *

Драко лениво жевал грушу, наблюдая за Гарри из-под полуопущенных век.

— Люблю. Только позднюю.

Поттер уселся на подоконник, свесив ноги наружу.

— А я люблю всякую. А лето — не люблю...

Драко поднялся и, подойдя к Гарри, тоже выглянул в окно.

— Почему?

— Потому что летом — каникулы, и меня обычно отправляли к Дурслям. Но сейчас, наверное, все изменится, мне туда возвращаться больше не надо — буду жить в доме крестного...

— Тебе настолько не нравилось бывать у родственников? — Драко оперся на подоконник, подперев рукой щеку и разглядывая закат. Рядом с Поттером сегодня было как-то особенно спокойно, наверное, потому что все выяснилось наконец. Когда после того, как Гарри глотнул из кубка, ничего не произошло и никакие чары не рассеялись, Драко всерьез опасался, что свихнется от счастья. Хотелось опрокинуть Поттера на подушки и целовать, целовать, целовать, за то, что вот он — настоящий, нужный без всякой магии, любимый... Потом была страсть, такая от которой мгновенно сносит крышу и хочется отдавать все, что можешь, и брать, брать, сцеловывать с губ стоны, угадывать несказанные слова, прижимать, растворяться, вслушиваться в громкий стук сердца. Теперь же было просто хорошо и спокойно — говорить ни о чем, смотреть на закат, чувствовать, как теплое колено Поттера касается локтя.

— Да. До одиннадцати лет я жил в чулане. Потом меня на все лето запирали в комнате, чтобы я чего-нибудь не наколдовал случайно... Что тут должно нравиться? — Гарри тряхнул головой и вдруг наклонился вперед, раскинув руки как крылья. — Зато сейчас я свободен. Представляешь? Я могу делать все, что хочу. Еще несколько месяцев, и даже школа останется позади...

— Думаю, что представляю, — Драко смотрел на Гарри с улыбкой. Поттер сейчас был настолько искренним, что становилось даже немного страшно. Чулан, надо же… Неудивительно, что ему так не нравится говорить об этом. — А что ты собираешься делать потом?

— Не знаю, — Гарри почти улегся на собственные колени, свесив голову вниз. — Я так далеко никогда не загадывал... Может быть, пойду в авроры, а может быть, займусь профессиональным квиддичем... А ты что будешь делать? — он резко выпрямился, оборачиваясь, и вдруг начал соскальзывать вниз, туда, где у подножья башни сгущались тени пополам с весенним туманом. Гарри попытался схватиться за край подоконника, но поза была слишком неудобной. Испугаться Драко не успел — все произошло слишком быстро. Он рванулся вперед, руки словно сами обхватили Поттера, затягивая назад, восстанавливая потерянное равновесие.

— В первую очередь я не дам тебе вывалиться из окна Выручай-комнаты, — прошептал Драко, только теперь почувствовав, как сердце проваливается в живот и, гулко ухнув, взлетает обратно. Поттер уже прочно сидел на подоконнике, а Драко все еще не мог расцепить руки, крепко прижимая его к себе.

— Отпусти меня... — хрипло прошептал Гарри. Когда руки разжались, он слез с подоконника, усаживаясь на пол, спиной к стене. — Ух ты, блин, — сказал он, отдышавшись, — я чуть не грохнулся!

Драко осел рядом, разминая в миг затекшие руки, и покачал головой, чувствуя, как прохладный ветер дует в затылок.

— Везучий псих, — мрачно сказал он, прикрывая глаза. Умиротворение и покой испарились, как будто их и не было, а на смену им пришло непонятное глухое раздражение и странная запоздалая тревога. Гарри обнял его за плечи и, касаясь щеки губами, прошептал:

— Ну да, я такой. Спасибо, Драко.

Почему-то захотелось уйти от этих прикосновений, отодвинуться, мотнуть головой, но Драко не тронулся с места, посидел еще немного не шевелясь, а потом, повозившись на полу, прижался лбом к плечу Поттера. Знакомый запах успокаивал, и, глубоко вдохнув, Драко невнятно пробормотал: — Пожалуйста.

— Да ладно, ты мне, можно сказать, жизнь спас. Ты — мой герой. Проси чего хочешь, — слова прозвучали не весело, как должны были, а так, словно Гарри собирался сказать что— то другое, а в последний момент передумал и ляпнул первое, что пришло в голову. Но Драко не стал задумываться над этой странностью. Сейчас его больше волновало другое. "Чего хочешь" — брякнул Поттер. А чего же он хочет на самом деле? Драко прислушался к собственным ощущениям. Ничего. Сейчас не хотелось вообще ничего.

Он встал, поднял кубок и сделал несколько больших глотков. На дне осталось совсем немного. В голове приятно зашумело. Драко криво улыбнулся и обернулся к Гарри.

— Я хочу две вещи. Очень скромно для героя, правда?

— Скромность всегда была твоей отличительной чертой, — сказал Поттер, настороженно глядя снизу вверх. — Хотя ты же и так знаешь, что я многое сделаю для тебя. И без геройства...

— Я хочу, чтобы ты больше никогда не сидел на подоконниках, если они больше чем в двух метрах от земли. И еще... — Драко вернулся к окну и опустился на колени. — Поцелуй меня.

Гарри медленно снял очки, откладывая их в сторону, затем положил руки на талию, очень аккуратно, будто боясь спугнуть. Наклонив голову, шепнул: «Прости меня» и прикоснулся к губам, ласково, почти невесомо, но так, что Драко физически ощутил исходящую от него волну нежности.

За что он просит прощения? За то, что напугал? Поттер неисправим. Сейчас Драко готов был простить ему все, и давно ушедшие в прошлое, и недавние обиды, лишь бы не отпускал. Драко не мог объяснить, что произойдет, если Гарри его отпустит, но чувствовал — что-то очень неприятное. Тревога никуда не делась, но сейчас она казалась неважной.

А Гарри целовал. Его ладонь переместилась на затылок, пальцы запутывались в волосах, гладили шею. Вторая рука по-прежнему обхватывала талию, но все же чувствовалась какая-то неуверенность, словно Поттер и в самом деле прижимал к себе не его, а что-то очень хрупкое, готовое сломаться от любого неосторожного прикосновения. Драко обнял его за шею, чтобы почувствовать себя привязанным еще крепче, только сейчас, кажется, по-настоящему понимая, как легко разорвать эту связь и близость тел. Стоит впустить немного воздуха между ними, позволить ему коснуться шеи, которой сейчас так осторожно касаются пальцы Поттера, напряженной спины, влажных губ — и все закончится. Все. Закончится. "Не отпускай меня" — снова и снова повторял Драко, понимая, что Гарри не слышит, но почему-то не мог произнести этого вслух. Не отпускай.

Поттер слегка отклонился, шумно втягивая воздух, и снова прижался к губам, уже более настойчиво, пытаясь углубить поцелуй.

Драко облегченно вздохнул, порывисто отвечая, мгновенно забыв про все дурацкие, непонятно откуда взявшиеся мысли и страхи. Все же хорошо, правда? Все просто обязано быть хорошо!

Обьятия становились все настойчивей, поцелуи горячее, язык Поттера жадно врывался в приоткрытый рот, и Драко принимал все и позволял Гарри уводить себя из привычного мира в свой собственный, то ли придуманный им, то ли и впрямь существующий. Мир, в котором не было ни раздумий, ни воспоминаний, зато были самолеты с серебристыми крыльями, маггловское метро, гудящие в пробках автомобили и руки Поттера, и его губы.

— Люблю тебя, — едва слышно шептал Гарри, и Драко чувствовал, что улыбается как идиот и верит. Наверное, он знал это и раньше, с самого Рождества, но так важно было услышать снова, и именно теперь, когда все наконец выяснилось. Странные вещи иногда происходят в мире. Два заклятых недруга становятся необходимыми друг другу. Необходимыми настолько, что не существует для них больше ни прошлого, ни запретов. И все, что происходит — не сказка, не сон, а самая настоящая правда, облеченная в три слова, от которых по коже бегут мурашки и глаза жжет, наверное, потому что забываешь моргать, боясь пропустить что-то важное, читая по его лицу, угадывая вдохи и движения губ.

Поттер расстегнул пуговицы на рубашке, пальцы пробежались по груди, ненадолго задерживаясь на сосках.

— Пойдем? — шепотом спросил он.

Драко не помнил, как они дошли до ближайшей перины, когда успели избавиться от одежды. Колени провалились в мягкое, он вдыхал запах разгоряченной кожи, вцепляясь в бедра, задевая подбородком горячий член.

— Хочу тебя, Поттер. Как же я тебя хочу!

Гарри вздохнул, слегка надавливая на затылок. Улыбнувшись, Драко приподнялся и припал губами к влажной головке, лаская языком чувствительную кожу, чувствуя, как вздрагивает Гарри от каждого прикосновения. Рука скользнула вниз, обхватывая тяжелую мошонку, а потом еще ниже, между ягодиц, мягко поглаживая и дразня. Драко плотнее сжал губы и втянул член глубже в рот. Гарри застонал, немного раздвинул ноги, и Драко хватило этого, чтобы понять. Он приподнял голову и нежно обвел контур плотно сомкнутых губ.

— Оближи, — указательный и средний пальцы толкнулись в рот, Гарри послушно втянул их, посасывая и старательно облизывая.

Снова склонившись над членом, Драко медленно протолкнул мокрые от слюны пальцы сквозь плотное кольцо мышц. Сейчас Гарри почти не сжимался, расслабившись и позволяя Драко делать все, что ему хотелось. Погрузив пальцы до основания, Драко пошевелил ими, распределяя импровизированную смазку и нащупывая простату. И чуть не подавился, потому что Гарри дернулся, вскидывая бедра, упираясь членом ему в горло, и громко застонал.

Судорожно сглотнув, Драко осторожно выпустил член изо рта, обхватывая основание свободной рукой и снова надавливая пальцами. От собственного возбуждения уже стучало в висках, и каждое движение отзывалось ноющей болью внизу живота.

Из горла Поттера вырвался низкий протяжный то ли стон, то ли хрип. Он выгнулся, запрокидывая голову, упираясь в подушки затылком, и широко раздвинул ноги, насаживаясь на ласкающие пальцы.

Этого Драко вытерпеть уже не мог. Кое-как дотянувшись до скомканной мантии, он вытащил палочку и прошептал знакомые заклятья. Под пальцами сразу стало мокро и скользко. Аккуратно вынув их, Драко согнул ноги Поттера в коленях, поднимая вверх и устраивая у себя на плечах. Осторожно толкнувшись вперед, он зажмурился, чувствуя, как головка члена уверенно и легко проникает в открытое, такое доступное сейчас тело.

Поттер качнул бедрами, подаваясь вперед.

Трахать Поттера. Заниматься с ним любовью. Быть в нем. Так просто и так правильно. Погружаться до конца и выскальзывать, упираясь ладонями в мягкие подушки. Сжимать его член, так чтобы стонал, снова и снова, так чтобы искусал губы в кровь от наслаждения. Быть для Поттера всем — самым важным, самым главным, самым любимым. Только этого и хотелось сейчас.

Гарри подвинул ноги, твердо устраивая их на талии. Потянул за шею, привлекая ближе, призывно приоткрыл губы.

Это была странная и прекрасная смесь поцелуев, укусов, толчков, яростных движений рукой по члену Поттера, смесь судорожных вздохов, вскриков и стонов. Смесь сумасшедшего удовольствия и почти болезненной нежности.

Гарри подавался вперед, его пальцы все сильнее и сильнее вдавливались в тело — наверное, останутся синяки.

Эта странная неожиданная мысль была последней, потому что потом Драко окончательно потерялся в ощущениях, в необходимости переживать их снова и снова, раз за разом. Вталкиваясь в Поттера так глубоко, как только мог, почти не контролируя себя, кусая и зализывая укусы на доверчиво подставленной шее и чувствуя, что осталось совсем немного до конца. Движения становились хаотичными и резкими, по телу пробегала неконтролируемая дрожь, и Драко точно знал, что Гарри сейчас испытывает то же, и оба они все ближе и ближе к краю.

Поттер дернулся раз, другой, громко застонал, судорожно выгибаясь, и кончил.

Оргазм был таким сильным, что потемнело в глазах. Драко без сил упал на Гарри, прижимаясь губами к вздрагивающему, залитому спермой животу.

— Не хочу отсюда уходить, — через несколько бесконечных минут пробормотал он.

— А куда ты собрался? — Гарри легонько подергал его за волосы. — Ползи сюда... — он провел рукой по подушкам рядом с собой.

Драко подвинулся вперед и лег рядом с Гарри, чувствуя удивительную легкость, постепенно наполняющую тело, и приятную сладкую усталость. Мысли ползли лениво, глаза слипались, и Драко сдался — опустил веки и, нащупав руку Гарри, переплел пальцы.

Поттер повозился, натягивая на них покрывало и перевернувшись на бок, обнял Драко свободной рукой.

...От дыма слезились глаза. Паника была такой сильной, что Драко никак не мог выбрать направление, мечась в горящем воздухе. Где-то рядом были Винс с Гойлом. Вокруг трещало горящее дерево и смыкалось кольцо пламени. Поттер, орущий что-то сверху, расплывался и казался темным пятном. Драко не слышал его, не понимал, а потом пришло озарение. У Поттера — метла. Значит — можно спастись.

Они неслись, ничего не видя под собой. Легкие разрывало от жара и дыма. И вдруг обожженная черная рука потянулась из пламени. Винс — с ужасом понял Драко, вцепляясь в Поттера. Но мертвые сухие пальцы ухватились за ногу и дернули. Метла вдруг стала прозрачной, растворилась, и Драко полетел вниз, в распахнутую чудовищную пасть алого огня…

— Драко, Драко... Ты чего? — Гарри тряс его за плечо, испуганно вглядываясь в лицо.

Драко мотнул головой, чувствуя, как по позвоночнику ползет неприятный холодок. Сон. Просто сон. Он рывком притянул Гарри к себе и с трудом перевел дыханье.

— Кажется, нам пора? — неуверенно спросил он, глядя в потемневшее окно, но по-прежнему удерживая Гарри. Тот улегся сверху, положив руки на грудь Драко, оперся о них подбородком. Вид у него все еще был встревоженный.

— Кошмары?

— Прошлое любит возвращаться в самый неподходящий момент, — Драко поморщился. — Да и место... располагает. — Рассказывать Поттеру о сне не хотелось, да и думать о нем не хотелось. Сколько времени прошло с тех пор, когда он просыпался в холодном поту? Последний кошмар был еще до приезда в Хогвартс. Почему же снова?

— Перестань, — Гарри потерся носом о его подбородок. — Это уже совсем другое место, неужели ты не чувствуешь?

— Да. Наверное, — Драко рассеянно провел ладонью по растрепанным черным волосам. Поттер из сна и этот Поттер казались абсолютно разными и в то же время... В то же время это был все тот же Поттер, и с этим Поттером они сейчас лежат... О, Мерлин! — Я не видел этого сна больше полугода. С тех пор, как вернулся в школу, — глухо сказал Драко, просто чтобы сказать хоть что-нибудь.

— У меня тоже ощущение, что что-то изменилось с началом учебного года. Как будто все началось заново, но по-другому... Ну, ты знаешь, я никогда ничего не могу внятно объяснить... — Поттер виновато улыбнулся. Его ладонь лениво скользила по телу Драко, словно не было ничего естественнее, чем вот так лежать на куче парчовых подушек и мягких перин в наступивших сумерках.

— Знаю, — губы сами собой растянулись в ответной улыбке. — Думаешь, это что-то вроде второго шанса для тебя и меня?

Рука Поттера двинулась вниз, щекоча нежную кожу вокруг пупка, ероша волоски внизу живота.

— Я вообще не думаю. А если начинаю, становится страшно, а герои не должны бояться... — ответ прозвучал бодро, но особенного позитива в голосе не ощущалось.

— И что же тебя пугает? — Пальцы у Гарри были теплыми и немного шершавыми, и Драко довольно зажмурился, прислушиваясь к ощущениям.

— Не скажу. Это испортит мой имидж Победителя... — На этот раз он явно паясничал. Прихватив губами сосок, переместил ладонь еще ниже, поглаживая внутреннюю сторону бедер. Драко сжал зубы, пытаясь справиться с нахлынувшим раздражением, но оно было слишком сильным, чтобы промолчать.

— Не доверяешь? — усмехнулся он. — Лечь под меня можешь, в любви признаться — тоже. А поговорить — нет? Ну конечно. Разве может какой-то подлый слизеринец разделить страхи благородного гриффиндорца.

Поттер замер и даже как будто перестал дышать. С преувеличенной аккуратностью он поднялся, движения были скупыми и замедленными, словно деревянными. На стенах Выручай-комнаты вспыхнули факелы.

— Мне кажется, ты сам ответил на свой вопрос, — голос был тоже деревянным, без единой эмоции, только чуть сбивался, когда Поттер нагибался, завязывая ботинки. — Сколько тебе шансов ни давай, ты все равно останешься сволочью, Малфой. Вот этого я и боюсь.

— Отлично, — бросил Драко, быстро поднимаясь. Воздух в комнате вдруг стал холодным и каким-то липким. Захотелось срочно одеться, и Драко, натянув рубашку, быстро застегнул пуговицы. — Я — по определению — сволочь. Ты — по определению — святой. Тогда вообще непонятно, что мы делаем вместе.

Он раздраженно застегнул ремень и накинул мантию. Подобрав с пола кубок, снова упаковал его в пергамент и, придерживая сверток одной рукой, пошел к выходу.

— Вместе? — Драко обернулся через плечо. Поттер, сунув руки глубоко в карманы, стоял посреди комнаты — роскошное восточное убранство пропало, теперь она была совершенно пустой, и только на лакированном паркете плясали рыжие отблески пламени. — Да я так понимаю, что "вместе" мы ничего не делали, хотя тебе все же удалось меня поиметь. Ты столько лет об этом мечтал... Доволен? Давай, вали, трепись на всех углах, какой ты крутой.

Драко неожиданно для себя расхохотался. Обида, злость, раздражение — все сейчас выплескивалось в громком отрывистом смехе.

— Так вот чего ты боишься, Потти, — протянул он, отсмеявшись. — Раньше надо было думать. Перед тем, как подставлять мне свою аппетитную задницу. А теперь, — Драко пожал плечами, — поздно. Но ты заблуждаешься, о, наш героический святой идиот, если всерьез считаешь, что мне нечем было больше заняться, как только мечтать о тебе. Вперед! Трахай свою рыжую шавку, а можешь и всех фанатов заодно. Так и представляю себе заголовки в «Пророке»: Ах, меня поимел Гарри Поттер. Ах, это было прекрасно. — Драко несло, и он уже не мог остановиться. Да если честно, и не хотел. — Но тебе, Потти, этого будет мало, — Драко медленно приблизился и, схватив Поттера за подбородок, заглянул в глаза, — потому что первым у тебя был сволочь Малфой. И именно меня ты будешь вспоминать, глядя как под тобой извивается очередная шваль, потому что тебе — понравилось. Тебе понравилось так, что ты забыл, кто я и кто ты. А я не забывал никогда, ясно?

Лицо Поттера казалось высеченным из камня, так плотно были сжаты челюсти. Ничего не выражающие глаза выглядели совершенно пустыми. Он отшатнулся, рука взметнулась, сжимаясь в кулак, стремительно летящий в нос, но в последний момент что-то промелькнуло в темной зелени радужки, рука дрогнула, и костяшки пальцев лишь мазнули Драко по скуле. Он даже не пошатнулся, только дернул головой от неожиданности.

— Это было забавно, — презрительно скривившись, он запечатлел на губах Поттера мокрый звонкий поцелуй, тут же отскочил, будто обжегся, и поспешно вытер рот рукавом. — Меня тошнит от тебя, Поттер! — В несколько шагов оказавшись у выхода, Драко толкнул тяжелую дверь и вылетел в коридор.

В наступившей тишине было отчетливо слышно, как потрескивают факелы. От этого звука почему-то ломило виски, словно голову сдавливал стальной обруч.

«Забыл».

А ведь действительно забыл. Как будто рассеивался морок с каждым словом, слетавшим с искривившихся губ, и все яснее вырисовывался прежний облик хорька, того, которого Гарри ненавидел и презирал. На миг даже показалось, что он вот-вот вынырнет из странного затянувшегося кошмара через ярость, обиду, боль, но нет.

Гарри медленно поднял руку, рассматривая растопыренные пальцы. За секунду до удара перед глазами вдруг возник залитый кровью Малфой, лежащий на полу в туалете плаксы Миртл. И все. Словно из замаха разом ушла вся сила, оставляя лишь звонкую пустоту, хотя еще мгновенье назад хотелось, чтобы кулак с хрустом врезался в надменно задранный нос.

И дело было даже не в том, что никакой дракой не заглушить боль, которую причиняли слова, а в том — Гарри вдруг понял это со всей отчетливостью — что он не сможет причинить вред Малфою. Просто не сможет. Потому что любит. Даже таким, даже зная теперь, что все было ложью.

Медленно передвигая ноги, он подошел к стене и съехал вниз, чувствуя спиной холодные камни, обхватил согнутые колени, сжался, чувствуя себя маленьким и потерянным. Это отчаяние не было похоже ни на что из пережитого: ни на горе, когда гибли любимые им люди — тогда оставались другие чувства: жажда отомстить убийцам, желание жить и действовать, ни на страх, при котором всегда были надежда на победу и уверенность в друзьях.

Сейчас не было ничего.

Гарри уткнулся в колени, ясно понимая, что на этот раз он действительно одинок, по-настоящему. Он сам попался в ловушку неизвестной магии или Малфоя и добровольно запутался в тонких, невидимых глазу сетях, из которых уже никто не сможет его вытащить. В этом не помог бы даже Дамблдор.

Очнулся Гарри, только когда в окнах Выручай-комнаты забрезжил рассвет. На цыпочках, чтобы никого не разбудить, вернулся в спальню и, нырнув в кровать, накрылся с головой, не надеясь заснуть.

Наступило самое обычное утро, с суетой сокурсников, с шутливыми перепалками и сборами на завтрак. Гарри брел вслед за Роном, который что-то оживленно объяснял Дину и Невиллу, мечтая о том, чтобы никто ничего не заметил и никто ни о чем не спрашивал.

Легендарное везенье все-таки не оставило его окончательно — у дверей в Большой Зал он увидел Хагрида. Тому срочно требовалась помощь с загоном, с которым Гарри помогал ему зимой — поголовье соплоховостов росло, и им становилось тесно. Крикнув, что позавтракает у лесничего, Гарри бросился за Хагридом, радуясь возможности отвлечься и ни с кем не общаться.

Но ничего не длится вечно — в сумерках он возвращался в замок, по инерции догрызая врученный ему «на дорожку» каменный пряник, и с ужасом думал о том, что завтра придется войти в один класс с Малфоем.

Он боялся не того, что Драко поделится с сокурсниками новостью о влюбленном Потти, и даже не того, что его окатят надменным презрением — к этому он был готов. Больше всего пугало другое, казалось, что стоит ему увидеть Малфоя, и весь самоконтроль полетит к чертям, потому что, несмотря на предательство, Гарри бы с радостью отдал правую руку за возможность вернуться в нежданное, невозможное счастье, туда, где были серые глаза и тонкие теплые губы, и капли растаявшего снега на светлых ресницах. То, что он чувствовал рядом с Малфоем, невозможно было сравнить ни с чем в его жизни, скупой на радостные события, и эту потерю никак не получалось осознать.

На следующий день всеми правдами и неправдами Гарри умудрился проскользнуть в кабинет трансфигурации последним, тихо усаживаясь с краю. Макгонагалл уже что-то говорила, но так стучало в висках, что Гарри не слышал. Он смотрел прямо перед собой, изо всех сил стараясь сосредоточиться и не поддаться искушению — не уставиться на светлую макушку, которая маячила за второй партой в первом ряду.

Стиснув зубы, Гарри наконец разобрал слова директрисы: «Повторим пройденный материал. Превращение неживого в живое. Постарайтесь использовать невербальные заклятья. Нужно, чтобы стоящие перед вами предметы превратились в черепах. Будьте осторожны, это старинный сервиз, и мне бы не хотелось, чтобы он стал неполным».

Гарри посмотрел на голубоватую масленку. Все вокруг уже шептали заклинания или сидели, наморщив лоб и поджав губы, пытаясь применить невербальное. Он тоже достал палочку. В голове по-прежнему была только одна мысль: не смотри на него.

Не отрывая взгляд от масленки, он взмахнул рукой и произнес заклинание. Посудина завибрировала, покрываясь сеткой трещин, но Гарри не сразу понял, что происходит, и только в последний момент догадался выставить щитовые чары. Несчастную масленку разорвало на тысячу мельчайших осколков, которые, врезавшись в щит, осыпались на соседний стул, парту и пол рядом.

Гарри как сквозь вату услышал чей-то визг, крик Макгонагалл, испуганные восклицания, грохот перевернутых стульев. Он с трудом поднял голову, собираясь сказать, что все в порядке, просто он не сосредоточился, но уперся взглядом в Малфоя. Тот сидел вполоборота, приподнятая бровь, светлые ресницы. Такое родное лицо. И такое холодное.

Язык словно прилип к небу, ни сказать что-то, ни отвернуться Гарри уже не мог. Только смотреть, как в последний раз, запоминая каждую черту. Из странного транса его вывел голос Рона, раздавшийся прямо над ухом:

— Плохо себя чувствует. Две ночи не спал, готовился к контрольной по зельям.

— Мистер Уизли, проводите, пожалуйста, мистера Поттера в Больничное крыло.

Гарри заставили подняться, протащили до двери. В полумраке коридора ему стало легче. Рон молча тянул за руку и сосредоточенно пыхтел.

— Пусти, — Гарри дернулся, вырываясь, и отступил к стене. — Не надо к Помфри. Я лучше в башню вернусь.

Рон шагнул к нему, крепко взял за плечи.

— Правда вернешься? Без глупостей?

— Правда.

— Смотри. Иначе я тебя найду и прибью.

— Все в порядке. Я действительно паршиво спал последние ночи.

— Я слышал. Ты вообще не спал. Может, сейчас заснешь? — Рон протянул изрядно помятый и не очень свежий платок: — У тебя кровь на щеке. Возьми у меня в чемодане, там, кажется, осталось немного заживляющего зелья. И смотри мне, приду — проверю.

Но Гарри не собирался обманывать друга. Все, чего он действительно сейчас хотел, это лечь в свою кровать и задернуть поплотнее полог. Прижав платок к порезу, он побрел в башню.

Неделя превратилась в сплошной непрекращающийся кошмар. Гарри ходил на занятия, делал домашние работы, о чем-то говорил с друзьями, ел, не чувствуя вкуса. Дни тянулись черно-белыми кадрами немого кино. Зато ночи... Стоило задернуть полог, и тут же приходили воспоминания — яркие, подробные до мельчайших деталей — до легкого, почти невидимого глазу румянца на бледных щеках и едва заметной родинки на мочке уха. Гарри даже не знал, что она у Малфоя есть — а оказывается, много раз видел ее, наблюдая, как тот заправляет за ухо выбившуюся прядь. Сейчас это казалось таким значительным, до кома в горле важным, и Гарри ворочался без сна, в сотый раз взбивая подушку.

Он изо всех сил отгонял эти видения, но они возвращались снова и снова, как будто пытались убедить в том, что чувства были взаимными. Если бы Гарри под руку сейчас попалась белая птица надежды, он бы с садистским удовольствием свернул ей шею и оторвал крылья.

«Лечь под меня можешь, в любви признаться тоже…» «Ты забыл, кто я, а кто ты». «А я не забывал никогда, ясно?»

Какой же я идиот!

На третью ночь бессонницы Гарри, перепугав одноклассников, спалил Инсендио квиддичную перчатку, некстати выпавшую из-под подушки. Пламя взметнулось до потолка, а в спальне еще несколько часов стоял запах горелой кожи.

На четвертую ночь Гарри сдался и, накинув мантию-невидимку, прокрался во владения мадам Помфри. Снотворное зелье удалось украсть без приключений, но с утра он очнулся в развороченной постели, измазанный засохшей спермой, и не составило труда понять причину такого пробуждения. Это было унизительно.

Приведя себя в порядок, Гарри вылез из-за полога. Ребята многозначительно ухмылялись, но он одарил их таким свирепым взглядом, что вслух пошутить никто не отважился.

Несвойственное Рону встревоженное выражение лица Гарри не заметил. Не заметил и того, как друг долго шептался за завтраком с Гермионой, которая украдкой поглядывала на Гарри с настороженностью и сочувствием.

Он чувствовал себя окончательно запутавшимся в противоречиях, безумно хотелось прекратить все разом, поставить жирную точку и попытаться избавиться от безответного чувства, или хотя бы загнать его глубоко-глубоко, туда, где оно превратится в ноющую, тупую боль, не такую острую, как сейчас. Только как это сделать, Гарри не представлял.

* * *

Сложно было сказать, что произошло. Драко вовсе не собирался причинять Поттеру боль, он просто… просто вел себя с ним так, как привык. Как будто и не было этих шести с лишним месяцев, как будто все вернулось на свои места. Слова срывались с языка и становилось легче дышать. Будто все это время Драко сдерживал себя, а теперь снова стал самим собой. Поттер — враг, все верно, и как он мог об этом забыть?

Возвращаясь в подземелья, Драко испытывал какое-то мрачное удовлетворение от того, что наконец-то смог. Не было страха, что Поттер уйдет. Нет, больше не было. Сейчас Драко уходил сам, зная, что больше не вернется.

Сон пришел на удивление быстро, и не было ни кошмаров, ни Поттера, только усталость и странное облегчение, как после Инкарцеро, когда затекают все мышцы и ты не можешь пошевелиться, а потом путы исчезают, и ты лежишь, глядя в потолок, и наслаждаешься покоем.

А вот утро было ужасным. Голова раскалывалась, от боли темнело в глазах и хотелось спрыгнуть с Астрономической башни или заавадиться, чтобы не мучиться. Драко, сжав зубы, нашарил пузырек с обезболивающим зельем и без сил упал обратно на подушку, считая секунды до того, как боль отступит. Эти приступы начались после битвы, что послужило их причиной, выяснить так и не удалось, хотя отец консультировался с несколькими известными колдомедиками. Но в Хогвартсе боль прошла на третий день учебы, и Драко уже успел забыть, насколько невыносимой она бывает. И вот — опять. Ну почему все так не вовремя?

А потом вспомнился вчерашний вечер, и блестящие, злые глаза Поттера, и почему-то не долетевший до цели кулак. Драко зажал рот, чувствуя, как накатывает волна тошноты. С трудом проглотив вязкую горькую слюну, которой моментально наполнился рот, он соскочил с кровати и метнулся в душ. Под струями ледяной воды стало легче.

Прижавшись пылающим лбом к холодным плиткам, Драко стоял, боясь пошевелиться. При одной мысли о Поттере голову вело, а горло перехватывало спазмом. Как он докатился до такого? Чем думал? Дьявол, трахаться с парнем, с Поттером, и ловить от этого кайф! «Я извращенец», — по слогам произнес Драко. Слова были отвратительными, а воспоминания, которые они вызывали, — еще хуже. Драко распахнул глаза, потому что под веками вспыхивали яркие откровенные картинки — закушенные губы, разведенные бедра, сочащийся смазкой член и Поттер… Поттер… Поттер…

Вода заливала глаза, от напряжения болели веки, но Драко терпел, он не хотел видеть это, не хотел вспоминать. Никогда больше. Если бы мог, сбежал бы из Хогвартса сегодня же, чтобы вычеркнуть последние месяцы из жизни и убедить себя, что они ничего не значат. Он не свихнулся, не предавал отца, не признавался Поттеру в любви… Черт! О, черт!

Драко дрожал, пальцы онемели, спина почти не чувствовалась, ледяные струи все текли и текли по телу, но ничего не могли исправить. Выбравшись, наконец, из душа, он замотался в полотенце и вернулся в спальню. Было еще слишком рано, чтобы идти на завтрак. Кроме него, в комнате все спали. Одевшись, Драко спустился в гостиную и сел за стол, уронив голову на руки. Настало время подумать обо всем спокойно. Он с удовольствием принял бы свое неожиданное прозрение как данность, но слишком много всего произошло, чтобы списать на гормоны или временное помутнение рассудка. Он все еще слишком хорошо помнил, что чувствовал к Поттеру. Если это не было любовью, то он вообще не представлял, какое еще чувство можно определить этим словом. И неважно, что сейчас при одной мысли об этом бросает в дрожь и сжимаются кулаки, еще вчера все было по-другому. Почему?

Кубок не выявил магии, с помощью которой Поттер мог бы его очаровать, зелье исключило приворот, что же осталось? Драко задумался, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь вариант, который смог бы объяснить если не все, то хотя бы большую часть случившегося. Но ничего не вышло. Если и существовали еще настолько же сильные заклятья, то Драко никогда о них не слышал, и они точно не были темномагическими. Тупик. Замкнутый круг, по которому можно метаться сколько угодно, все равно вернешься к исходной точке.

Нужно было смириться и жить дальше, так, как привык, так, как должен. Интересно, а что вчера подумал Поттер? Поверил в то, что его использовали? Лучше бы поверил, пусть все станет как раньше. Неприязнь, взаимные издевки и глухая стена отчуждения. Драко хорошо осознавал, что сказал достаточно для того, чтобы Поттер его возненавидел. Но мстить он не будет, в этом можно было не сомневаться, значит, ничего страшного не произойдет, если враги снова станут врагами. А то, что было — просто страница в книге, которую проще вырвать, чем переписать. И никто никогда ничего не узнает.

Решение казалось верным и простым, но только пока Драко сидел один в пустой гостиной, отгороженный от всего мира надежными стенами, а стоило выйти за дверь, оказалось, что ни забыть, ни смириться он не может. Особенно страшно было входить в Большой зал, а вдруг там — он? Ноги стали ватными, ладони — влажными, а в голове снова запульсировала боль, притупленная зельем, но не исчезнувшая. Она словно затаилась и ждала подходящего момента, чтобы наброситься с новой силой. Драко шел мимо галдящих студентов, но ничего не видел — черные мантии, яркие галстуки прорисовывались нечеткими оплывшими пятнами, все усилия уходили на то, чтобы не налететь на кого-нибудь и без приключений добраться до слизеринского стола.

Только бы Поттер не полез за объяснениями, только бы ни о чем не спрашивал, только бы не пытался встретиться. Только бы… Горячий черный кофе тек по горлу, обжигая, но не позволяя ни согреться, ни успокоиться. Справа что-то бубнил Грег, слева Нотт размешивал в чашке какао. А прямо — через зал — спорили о чем-то Грейнджер и Уизли. Поттера не было, но легче не становилось. Сегодня воскресенье, но уже завтра будут сдвоенные занятия с Гриффиндором, а сегодня — еще обед и ужин, и когда-нибудь Поттер появится все равно.

Драко сжал в кулаке салфетку с такой силой, что заболели пальцы, и всерьез задумался о том, чтобы взорвать котел, как Блейз, и попасть в лазарет. Хорошо бы надолго, до самых экзаменов. Все что угодно, лишь бы не видеть Поттера, потому что ни на один его возможный вопрос у Драко не было ответов. Если Поттер не врал, если он и правда его любит, то это еще хуже. Да что там хуже — ничего ужаснее и представить нельзя. Вот если бы Поттер влюбился курсе на третьем, или на четвертом, да даже пусть на пятом — все было бы иначе. Ох, как это было бы здорово! Драко нашел бы возможность насладиться таким преимуществом над Золотым Мальчиком. Весь Хогвартс стоял бы на ушах, уж он бы постарался. Столько возможностей и перспектив! Раньше. Все — раньше. Теперь — нет. И не потому что жаль Поттера, просто то, что могло бы быть пределом мечтаний тогда, теперь казалось глупым и неважным.

А может… Комок, в который превратилась салфетка, выпал из разом ослабевших пальцев. Может, у Поттера тоже все вчера прошло? Может, они оба угодили под какое-то дурацкое неизвестное заклятье, непонятно кем и непонятно когда примененное? Абсурд, но абсурдом можно было назвать и все, что происходило с ними. Это была самая отличная мысль за все ужасное утро, но почему-то никакой радости она не вызвала. Врать себе Драко не привык и сейчас с каким-то глухим отчаянием понимал, что не хочет, чтобы Поттер вдруг снова стал прежним. Пусть разглядывает исподтишка и, задумавшись, опрокидывает чернильницы, пусть рисует хорьков на лекциях, пусть… любит.

— Ты идешь? — Грег, посмотрев в спину уходящей Панси, обернулся к нему. Драко кивнул. У него есть еще целый день, чтобы хоть немного успокоиться.

Но день прошел слишком быстро. Первой в расписании понедельника стояла трансфигурация, конечно сдвоенная. Поттер пришел последним.

Макгонагалл нужны были невербальные заклинания, и Драко выкинул из головы вообще все мысли, сосредоточившись на голубоватой перламутровой чашке. Она дергалась и покачивалась, но никак не хотела превращаться в черепаху. А потом раздался взрыв. Если бы они были на зельях, Драко решил бы, что кто-то в очередной раз взорвал котел, но здесь…

Медленно оборачиваясь, он был абсолютно уверен в том, что увидит. И не ошибся. Поттер вовремя прикрылся, но даже так его задело стеклом. На щеке кровь, взгляд совершенно невменяемый.

Вскочивший Уизли махал руками и что-то объяснял Макгонагалл. Идиот. Лучше бы очки Поттеру поправил, свалятся же сейчас. А тот сидел как загипнотизированный. Ну, что уставился? Драко не смотрел на него, не смотрел, ему было безразлично, он смотрел в стену. А потом резко отвернулся и уставился на чашку. Одно, совсем крошечное усилие, и на столе перед ним уже ползала черепаха.

У Поттера ничего не прошло, и, поглаживая пальцем теплый панцирь с крупными коричневыми пятнами, Драко улыбался.

К концу недели страх притупился. Поттер не делал попыток поговорить, выглядел потерянным и измотанным. Драко не раз замечал обеспокоенный взгляд грязнокровки, и кажется, даже Уизли понял, что с лучшим другом что-то не так. Но Поттер явно не собирался ничего им рассказывать, страдал в одиночку. Драко даже подумывал послать ему какое-нибудь успокаивающее сонное зелье, потому что Поттер явно не спал — под глазами темнели круги, а в глазах… Хотя, какое ему дело, что там у Поттера в глазах, они обходили друг друга десятой дорогой, а в Большом зале Драко сосредоточивал все свое внимание на слизеринском столе.

Блейза выписали в пятницу, а в субботу Драко поддался его уговорам вместе пойти в Хогсмид. В школе делать было все равно нечего, а проветриться не мешало. К тому же, надо было завернуть в «Волшебный фонарь» и посмотреть что-нибудь для матери — в следующие выходные Драко собирался в Мэнор на день рождения Нарциссы. И почему, собственно, любимый магазин должен становиться запретной территорией из-за воспоминаний о двух встречах с Поттером, о ромашке и о сломанном кресле? К тому же, Энни наверняка оставила для него что-нибудь интересное.

— Я просто не хочу портить вам романтическую прогулку. Ничего со мной не случилось. Понятно?

— Нет, ты пойдешь с нами. В книжную лавку, потом за сладостями, а потом в «Трех метлах» будем пить пиво.

— Гермиона, ты в своем уме? Какое пиво? — изумился Гарри.

— Самое настоящее! — Девушка уселась на стол, отодвигая прилежно разложенные учебники. — На сегодня я объявляю выходной!

Рон стоял рядом с довольной улыбкой.

— Правда, она прелесть?

Гарри вздохнул — не важно, что от его нынешних «занятий» было мало толка, зато когда он старательно создавал видимость учебы, к нему никто не приставал. А сейчас он просто не мог отказаться, не вызвав лишних вопросов.

— Правда. Гермиона, ты самый гуманный репетитор на планете. Пошли.

Из ворот Хогвартса они выходили почти последними. Филч подозрительно покосился в их сторону, провожая долгим взглядом.

Всю дорогу Рон увлеченно рассказывал друзьям, какую он придумал новую систему защиты, и что ее жизненно необходимо применить в финальном матче с Рейвенкло. Гарри рассеянно кивал — еще никогда квиддитч не казался ему настолько неинтересной темой. Хотя сейчас его вообще мало что интересовало, если это не было связано с Малфоем. О чем он думает? Почему делает вид, будто действительно ничего не было — не использовать такой козырь как-то не по-слизерински.

В Хогсмиде лучший друг устроил пререкания и заявил, что пока его карманы не будут набиты конфетами, он к книгам даже не подойдет. Гермиона убеждала, что в первую очередь необходимо идти в книжную лавку, а Гарри молча стоял рядом, перекатываясь с пятки на носок, и терпеливо ждал. Ему было все равно. Все все равно. Только болела голова, и глаза резало от яркого весеннего солнца.

— Послушайте, давайте каждый пойдет туда, куда хочет, а через пару часов встретимся у Розмерты. Так будет проще — мне не нужно ни книг, ни конфет, но я бы с удовольствием посмотрел что-нибудь для своей метлы.

Как ему в голову пришла эта гениальная идея, Гарри сам не понял, но это был единственный шанс некоторое время побыть одному.

Заскочив в лавку «Все для квиддитча», Гарри дождался, пока друзья исчезнут из поля зрения, и вышел на улицу.

Он медленно удалялся от шумной центральной улицы, петляя между аккуратно покрашенными заборами и лужами. Он не знал, куда направляется, просто шагал, бездумно перебирая ногами, не глядя по сторонам, пока наконец не споткнулся о знакомое крыльцо.

Сердце дрогнуло, от нахлынувших воспоминаний закружилась голова — вон там, чуть дальше, место, с которого Драко аппарировал его в Лондон в день Всех влюбленных. Сумасшедший и прекрасный день. Сколько раз они тогда могли поссориться, и ведь не поссорились, идя друг другу на мелкие уступки. Смиряя свое упрямство и гордость. И Малфой тоже. Ведь мог… Тогда мог, а сейчас? Почему?

Чувствуя, как к глазам подступают слезы, Гарри прикусил губу и тряхнул головой. В прозрачной витрине «Волшебного фонаря» он увидел улыбающуюся Энни, которая разговаривала с покупателями. Может, войти? И только приглядевшись получше, Гарри понял, кто отходит от прилавка. Малфой в сопровождении Забини. Ошибки быть не могло. Они скрылись между стеллажами, явно направляясь в тот уютный уголок для постоянных клиентов, с креслами, низким потолком и приглушенным светом.

Гарри вцепился в широкий край витрины. Сердце стучало в горле, мешая дышать. Значит, вот как, значит, все не было ни ошибкой, ни глупой ссорой — все правда. Только теперь он понял, что еще продолжал надеяться. Думал, что все как-нибудь исправится, а сейчас... На его месте будет сидеть красавчик Блейз, и кто его только из лазарета выпустил! Сидеть, смотреть, разговаривать, а может, даже прикасаться...

Несмотря на припекающее солнце, ноги и руки мгновенно стали ледяными, но Гарри продолжал стоять, словно приклеенный. Сколько это продолжалось, он не знал. Но

дверь, наконец, распахнулась.

Малфой вышел первым, да так и застыл, глядя на него. Во рту моментально пересохло, медленно, словно во сне, Гарри разжал руки, непроизвольно делая шаг вперед.

— Драко, ты чего? — Забини выглянул из-за плеча Малфоя и тоже уставился на Гарри. — Что, заблудился, Поттер?

Гарри вздрогнул.

— Не твое дело! — хрипло бросил он, нащупывая в кармане палочку.

Малфой тоже отмер, словно движение Гарри вывело его из странного оцепенения, и начал молча спускаться по ступеням. Блейз остался стоять, только нехорошо прищурился и процедил.

— Иди, куда шел, Поттер, чего вылупился?

— Не указывай, что мне делать! Понял?!

Гарри понимал, что выглядит глупо, но изменить ничего не мог — повернуться и уйти сейчас было выше его сил. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Забини исчез, испарился, казалось, что если он останется с Малфоем наедине хотя бы на миг, то все еще можно будет изменить.

— О-о-о, наш герой сердится, — Забини перемахнул через перила и оказался нос к носу с Гарри, сжимая в руке палочку и ухмыляясь. — Драко, — позвал он, не оборачиваясь, — спаси меня, а то я сейчас умру от страха.

Белозубая улыбка ослепляла, вызывая острое желание ее проредить. Гарри с ужасом почувствовал, как кончики пальцев начинает покалывать. И понял, что это именно то, о чем его когда-то давно, в прошлой жизни, спрашивал Драко: "Что ты чувствуешь?.."

Пока мощная волна магии не смела все на своем пути, Гарри поспешил перевести силу в наименее безопасное из всего, что приходило в голову — в Силенцио. Как ни странно, это усилие помогло — предметы снова приобрели четкость. Стоящий рядом Забини по инерции продолжал открывать и закрывать рот, а Гарри уже отступил на шаг, готовый в любой момент применить Экспеллиармус.

— Спаси его, Малфой. Если тебе действительно это нужно, — он не собирался вкладывать в слова двойной смысл, так вышло само, и теперь он ждал ответа. Сразу на все свои вопросы. И Драко наконец заговорил.

— Ты понятия не имеешь, что мне нужно, Поттер, — его голос звучал абсолютно спокойно и... равнодушно. Он тоже вытащил палочку и, взмахнув ею, прошептал контрзаклятие.

— Твою мать, Поттер, что, черт побери, ты о себе возомнил, герой хренов! — заорал Забини, кидаясь вперед.

— Стоять, Блейз! — резкий окрик Драко подействовал. Забини замер.

— Так же как и ты, — Гарри не сводил глаз с Малфоя. — И придержи своего красавчика, пока ему красоту не подправили.

Забини открыл было рот, но тут же захлопнул и теперь с интересом смотрел на обоих.

— Я? — Драко вскинул бровь. — О, ты ошибаешься, я даже знаю, что нужно тебе, представляешь?

— Отлично. Мне нужно, чтобы вы оба убрались отсюда.

Перед глазами снова начала вставать темная пелена, густо замешанная на ярости и боли. Гарри тоже прекрасно знал, что ему нужно — всего пара шагов и гибкое тело в его руках, а вместо Забини — корчащийся на подтаявшем снегу слизняк. Вот оно — он может получить то, чего хочет, это в его силах. Но так нельзя!

Зачем он так близко? Зачем он вообще тут? С самого начала знал, что все кончено, знал, что это только его проблема. Главное сейчас успокоиться. Магии становится слишком много.

— Дра...

— Погоди, Блейз, — махнул рукой Драко. — У нас тут с Поттером интересная беседа, видишь? — он ухмыльнулся и спрятал палочку. — Неправильный ответ, Потти, десять баллов с Гриффиндора.

— Пошел к черту!

Магия уже почти душила, еще немного, и он не сможет ее контролировать. Дамблдор говорил, что любовь — великая сила, но то, что происходило сейчас, было неправильно. Только не так! Кованые витые перила, на которые опирался Малфой, начали прямо на глазах корчиться и извиваться, тая, будто лакрица на солнце.

Блейз попятился, с ужасом глядя на оплывающий чугун. А разом побледневший Малфой вместо того, чтобы сорваться с места и унестись подальше, шагнул ближе и прошипел:

— Не смей. Слышишь, прекрати сейчас же!

Гарри чувствовал, что еще чуть-чуть, и его разнесет на атомы, от удерживаемой внутри энергии. А Малфой будто не понимает, подходит… Нельзя. Сил остается все меньше, но пока он еще может отпустить. Отпустить так, как этого хочет Малфой, с тем, кого он выбрал.

— Я правда прошу тебя — уйди, — шепнул Гарри, пытаясь выровнять дыхание, захватывая вместе с сырым весенним воздухом любимый запах горьких трав. — Пожалуйста...

Малфой, кажется, собирался сказать что-то еще, но вдруг отступил и, резко развернувшись, пошел прочь.

— Идем, Блэйз.

— Псих! — выплюнул Забини и, нервно оглядываясь, кинулся за Малфоем.

Еще несколько секунд, и Гарри без сил опустился на колени, прямо в весеннюю грязь.

— Мистер Поттер! Гарри!

Он медленно поднял голову. Каменные ступени магазина украшены бесформенными потеками металла, в голове пусто, но очень ясно. Рядом с ним стояла испуганная Энни.

— Простите, я все уберу…

— Не надо, я сама, — перебила его девушка. — Пойдемте, я вам чая дам.

Она потянула его за руку, и Гарри послушно поднялся на крыльцо и последовал за ней в магазин.

— Хотите, я провожу вас к креслам?

— Нет! — почти в панике вскрикнул он, плюхаясь на жесткий табурет у прилавка. — Извините меня, я все компенсирую.

Энни робко улыбнулась.

— Ничего, бывает. Тяжелый день?

Толстобокая кружка с ароматным чаем приятно грела ладони.

— Пожалуй, да.

Девушка деликатно отошла в дальний угол прилавка и уткнулась в какие-то гроссбухи. Вокруг было очень тихо, только поскрипывало перо.

— Спасибо. Чай был очень вкусным. — Сделав последний глоток, Гарри почувствовал какое-то странное облегчение, правда, больше похожее на опустошение, но это было гораздо лучше, чем метания последних дней. Может, он наконец смирился? Принять то, что произошло, было непросто, но, похоже, ему удалось. Пусть так, пусть он влюблен в Малфоя, но он не должен позволять ему издеваться над собой. Жил же он с Волдемортом в голове столько лет, ну и с хорьком в сердце проживет. Он справится. А сейчас нужно вернуться к друзьям как ни в чем не бывало.

Словно подслушав его мысли, Энни поставила перед ним ротанговый сундучок.

— Знаете, мне кажется, вам это понравится.

На бархатной подкладке лежали простой глиняный чайник и три небольшие чашки.

— Наполните его водой, прикоснитесь палочкой, и каждый из ваших гостей получит чай по своему вкусу.

Отлично, теперь не придется объяснять свое долгое отсутствие. Или оно было не долгим? Гарри не очень понимал, сколько времени прошло. Солнце еще даже не начало клониться к закату, но он чувствовал себя таким измотанным, что казалось, будто прожил целую жизнь.

— Спасибо. Это и правда здорово.

Энни аккуратно упаковала набор и положила перед Гарри счет. Подписывая, он украдкой подрисовал к стоимости еще один ноль. Было стыдно за устроенную на крыльце сцену и испорченные перила.

Забрав покупку и быстро попрощавшись, Гарри выскочил на улицу. Как ни странно, в «Три метлы» он почти не опоздал, друзья явно появились не так давно. Остаток вечера он демонстрировал свою общительность, рассказывая про «Волшебный фонарь» и угощая Гермиону чаем из нового чайника. Рон быстро потерял интерес к покупке и пил пиво.

Гарри был слишком сосредоточен на том, чтобы вести себя непринужденно, поэтому не замечал тревожных и многозначительных взглядов, которыми обменивались друзья, послушно поддерживающие беседу.

Когда пришло время возвращаться, Гарри плелся сзади, пытаясь убедить себя в том, что все будет хорошо. Теперь он не может быть хорьку даже врагом, значит, надо просто максимально сократить любые контакты, и тогда, быть может, все пройдет само. А может, Кингсли уже что-то узнал. Наверняка ведь и от вейлочар есть какое-нибудь средство. Специально для влюбленных идиотов, брошенных непостоянными красотками.

* * *

В последний момент Драко чуть не передумал. В Хогсмид идти расхотелось. И не помогло бы ни обещание, данное Забини, ни перспектива похода в «Волшебный фонарь», если бы вдруг не пришла в голову предательская мысль о том, что теперь, без Поттера, даже знакомый магазин будет уже совсем другим. Откинув ее как не выдерживающую никакой критики, Драко заставил себя отложить учебник по чарам, одеться и пойти, даже не представляя, насколько сильно потом будет жалеть о своем упрямстве.

В магазине они пробыли совсем недолго. Забрав приобретенную для Нарциссы старинную шкатулку из слегка потемневшего от времени магического серебра высшей пробы, Драко толкнул дверь и с трудом удержался, чтобы не шагнуть обратно. Желание исчезнуть было таким сильным, что он не мог даже пошевелиться без риска не сдержаться, броситься обратно в магазин и скрыться в самом дальнем углу за стеллажами.

Поттер стоял почти вплотную к перилам и смотрел, а Драко приходилось смотреть в ответ. Он еще не забыл, какими откровенными могут быть эти жуткие зеленые глазищи. Никакой легиллименции не надо, чтобы понять, о чем он думает сейчас и что чувствует. Драко непроизвольно поежился. Поттеру было плохо. Очень плохо. Из-за него. Но в сто раз хуже было то, что Драко прекрасно знал рецепт от этого недуга. Три ступеньки, пара шагов. Красно-желтый шарф, щекочущий нос ворсинками. Может быть, Поттеру даже слова бы не понадобились, и спрашивать он ни о чем бы не стал, просто прижал бы к себе и выдохнул имя, как прощение…

— Драко, ты чего? — голос Блейза прозвучал так неожиданно, что все ненужные мысли разом испарились. Драко обернулся, только сейчас вспомнив, что он здесь не один. Какое счастье! При Забини Поттер точно говорить не будет.

Он спокойно спустился с крыльца, в который раз размышляя, что бы такое предпринять, чтобы покончить со всем этим. Вариант был только один — исчезнуть из Хогвартса. На то, что исчезнет Поттер, надежды было мало.

А сбоку раздавались знакомые голоса, кажется, Поттер переругивался с Забини. Драко их почти не слышал. Может, рискнуть и посоветоваться с отцом? Пусть придумает что-нибудь. В конце концов, можно же закончить обучение и дома, а вернуться в Хогвартс только на экзамены. Да, пожалуй, так и стоит сделать. В следующие выходные он будет в Мэноре и попробует что-нибудь предпринять. Отец все равно наверняка спросит о кубке.

— Спаси его, Малфой, если тебе действительно это нужно.

Хватило одного быстрого взгляда, чтобы оценить ситуацию и понять, в чем дело. Он взмахнул палочкой, возвращая Забини голос, а потом все происходило слишком быстро. Во-первых, нужно было напомнить Поттеру, что они враги, потому что тот, несмотря на вызывающий тон, явно об этом не помнил. Во-вторых, ни в коем случае нельзя было привлечь внимание Блейза, а он уже и так смотрел на них с большим интересом. В-третьих, Драко отчаянно пытался вспомнить, как вел себя с Поттером раньше, когда еще не целовал эти чертовы губы и не…

Магию Драко почувствовал еще перед тем, как раскалились перила и пришлось поспешно отдернуть руку. Она накапливалась вокруг, ее становилось все больше и больше, воздух тяжелел, а Драко мог только стоять и с ужасом смотреть на Поттера, понимая, что произойдет, если его не остановить. Приближаясь к эпицентру, он чувствовал себя по меньшей мере шагающим в пропасть, но ни сбежать, ни остаться на месте уже не мог.

Поттер никогда не умел сдерживаться, и сейчас, он, наверное, впервые в жизни так отчаянно сопротивлялся чувствам. Драко физически ощущал переполняющую его боль, и магию, которая могла творить удивительные, невообразимые вещи, а теперь готова была сравнять с землей не только их троих, но и весь Хогсмид.

А потом Поттер просил. И с каждым его словом что-то ломалось в Драко, потому что он действительно знал, что нужно Гарри, а еще знал, что не может ему этого дать. Все сказки однажды кончаются. И далеко не у всех счастливый финал. Хотелось потрясти Поттера за плечи и проорать ему это, чтобы понял наконец. Чтобы не ждал ничего и не смотрел так. Но где-то там, очень-очень далеко, был перепуганный Блейз и плавящийся чугун, и сухой обжигающий ветер.

Драко развернулся и, окликнув Забини, пошел по переулку. Он все сделал правильно. Поттер хотел, чтобы он ушел, и он ушел. Даже спорить не стал и, кажется, спас «Волшебный фонарь» от неминуемой гибели. Есть чем гордиться. Только почему же так отвратно на душе и почему так сильно хочется обернуться?

— Что это было? — спросил Забини, когда они отошли на порядочное расстояние.

— Поттер, — пожал плечами Драко. Разговаривать сейчас не хотелось.

— Лаконично, — Блейз хмыкнул и поежился, видимо, все еще был под впечатлением. — Может, пойдем выпьем?

Драко кивнул. Да, выпить сейчас точно не помешает. И желательно чего-нибудь покрепче. Полупустой темный зал «Кабаньей головы» как нельзя лучше подходил для таких посиделок. Но после первой порции огневиски Забини пришел в себя и вернул всю свою словоохотливость и жизнерадостность.

— И часто у него такое? — беззаботно поинтересовался он, откидываясь на спинку стула.

Драко напрягся.

— Откуда я знаю?

— Только не говори, что ты видел это в первый раз. Не поверю.

— Слушай, Блейз, Поттер это совсем не та тема, которую мне хочется обсуждать.

— Знаю, — Забини кивнул и, вытащив из складок мантии пачку маггловских сигарет, закурил. Драко удивленно приподнял брови. — Хочешь?

— Нет. Я не знал, что ты куришь.

— Ты уж меня прости, Малфой, но ты много чего не знаешь и много чего просто не замечаешь.

— Зато ты у нас, конечно, знаешь все, — Драко хмыкнул, подбросил на ладони сигарету и, смяв ее в пальцах, поморщился от резкого запаха дыма. — Какая гадость.

— Ну, может и не все, но многое. Привычка, — Забини невозмутимо затянулся. — Например, я знаю, что несколько минут назад стал свидетелем очень занятной сцены. Я бы даже сказал, это было чем-то вроде кульминации драмы.

— Твою бы энергию да в мирное русло, — мрачно отозвался Драко, доливая виски. — Я тебе скажу, Забини, что ты ищешь сенсацию там, где ее нет. Да, у Поттера и раньше случались выбросы силы, и наша дуэль в Выручай-комнате закончилась одним из них. Я почему-то не горю желанием закончить свои дни в качестве органического наполнителя какого-нибудь кратера, поэтому с Поттером связываться не буду. Мне пока еще жизнь дорога, знаешь ли.

— Ну… что-то подобное я подозревал. Но кажется мне, что ты кое-чего не договариваешь.

— Забини, последний раз предупреждаю, если ты будешь продолжать в том же духе…

— Ладно, ладно, понял. Его величество Малфой покинет мою презренную особу и гордо удалится в пределы недосягаемости.

— А может, и хуже.

— Да что же может быть хуже для смиренного преданного слуги, как не гнев его сиятельства? О, не отворачивайте от меня свой светоносный лик, иначе мое грешное сердце разорвется от страданий.

— Заткнись, Блейз! — Драко нервно оглянулся. Этот идиот завывал так, что на них теперь с интересом таращились все немногочисленные посетители.

— Слушаю и повинуюсь, — Забини ухмыльнулся и выбил из пачки новую сигарету.

Понятно было, что просто так он не успокоится, слишком уж недвусмысленно блестели сейчас темные глаза, и Драко от души порадовался, что они с Поттером расстались до того, как привлекли к себе внимание Блейза. Сплетни это одно, а вот факты, которые можно доказать — совсем другое.

В Хогвартс они вернулись уже в сумерках. Под действием изрядного количества виски дневной инцидент как-то сгладился, и Драко даже почти забыл о нем. В конце концов, все действительно закончилось, и не его вина, что это произошло так внезапно. А Поттер… Поттер справится. И с магией, и со всем остальным. Сейчас Драко безоговорочно в это верил.

Гарри ходил на уроки, честно пытаясь сосредоточиться, делал домашние задания так, что даже Гермиона была бы довольна. Но, к сожалению, девушка почему-то потеряла интерес к его успеваемости — наоборот, стоило Гарри поднять голову от пергаментов, она тут же пыталась отвлечь его. Предлагала научить ее летать, проявляла необычный интерес к их с Роном шахматным партиям, заставляя играть почти каждый день. Ощущение было такое, словно друзья задались целью не давать ему остановиться, задуматься. И Гарри был им за это благодарен. Хватало ночей, когда он долго лежал пялясь в потолок, очищая сознание в лучших традициях окклюменции. Только бы не вспоминать.

В груди будто появилась черная дыра, персональный дементор, пожирающий все светлое и радостное, что окружало Гарри. Иногда хотелось выть от тоски и беспомощности — Малфой занозой прочно сидел под кожей, и освободиться от нее не было никакой возможности.

Таким несчастным и одиноким Гарри не чувствовал себя даже в чулане Дурслей. Сейчас все было гораздо хуже — он увидел радужный, удивительный мир, стал частью его, и вдруг все рухнуло. Этого мира больше нет.

В тишине ночной спальни он отчетливо слышал знакомый шепот, слышал свое имя, которое так легко срывалось с пересохших губ, чувствовал прикосновения, помнил дразнящий и сводящий с ума запах — словно изощренное издевательство, придуманное для него хорьком.

Гарри лежал и с нетерпением ждал утра, когда в повседневной суете наваждение отступит. На тренировках ему казалось, что к ногам привязаны многофунтовые гири, пропала легкость, и стремительный полет не приносил больше радости. Он мрачнел с каждым днем, чувствуя, что скоро сойдет с ума от пустоты и одиночества.

* * *

— Гарри!

От громкого шепота он вздрогнул и подвинулся на кровати, освобождая место Рону, который тут же плотно задернул за собой полог.

— Ты не спишь? — Рон уселся «по-турецки» и, подсвечивая себе «люмосом» уставился на друга.

— Тебе чего?

Под веки будто насыпали песка — отбой был уже давно, а спать совершенно не хотелось. Впрочем, также как и есть, и все остальное. Гарри уже начал привыкать к тому, что ему ничего не хочется. Даже жить.

— Ничего. Поговорим?

— Воспитывать опять будете? А Гермиона где?

— Ее нет, — Рон смутился. — Слушай, ну не умею я со всеми этими реверансами и заморочками… Я тебе скажу как понимаю, ладно? Ты только не ори сразу — это она мне велела. Сказала, что парням будет проще найти общий язык.

— Что за ерунда? Вообще-то, мы уже сто лет дружим, это без общего языка?

— Не про то, — Рон потер лоб, стараясь сосредоточиться — в голубоватом свете он выглядел растерянным и очень встревоженным. — Вот сам говоришь — дружим. А в последнее время ты стал другим. Так с друзьями не поступают.

Гарри попытался возразить, но Рон замахал на него руками, чтобы не сбивал.

— Сначала было плохо — мы же тебе ни слова не сказали, помочь пытались. Потом вроде стало все нормально, а сейчас опять плохо. Еще хуже, чем было. Ты понимаешь? Вот задница Салазара! — он сокрушенно покачал головой. — Гермиона права — я такой косноязычный, ничего объяснить не могу. Но ты же мой друг, я хочу, чтобы тебе хорошо было, придурок! Ты же таешь на глазах!

Рон подвинулся и положил руку на плечо сидящего между подушек Гарри.

— Ничего я не таю. Вы мне тут не поможете.

— А ты скажи, вдруг поможем. Это опять Малфой? Да? Я так и знал, а Гермиона такая — не лезь к нему, он сам разберется. Доразбирался!

Рон говорил не со злостью, а словно сочувствуя. В его голосе и глазах было столько искренности и волнения, что Гарри почувствовал себя неловко — со своими личными проблемами он совсем не обращал внимания на друзей, а они, оказывается, думали о нем, переживали…

— Друг, говоришь? — Гари вдруг почувствовал необъяснимый кураж — терять, так все сразу. В конце концов, они действительно его единственные друзья, и если тоже бросят его — пусть так, хуже уже не будет. Уставившись в одну точку, он ровным голосом пересказал Рону события последних месяцев, от книги Салазара до встречи у «Волшебного фонаря». Разумеется, в общих чертах, но и этого хватило, чтобы физиономия Уизли вытянулась, а глаза стали огромными, как у домовика.

— Ох, Мерлин! — только и смог выдавить он, когда Гарри замолчал, с каким-то мазохистским интересом, ожидая приговора. — Но ты же больше не будешь? Ну… встречаться с ним, правда?

— Не буду, — Гарри почувствовал, как сердце вновь сдавило, словно в ледяном кулаке.

— Соплохвоста ему в задницу! А Джин-то! Хороша! Я все думаю, чего она истерику на Рождество устроила, дома просто заговор молчания какой-то. А она до сих пор ходит злая, разговаривает сквозь зубы. Слушай, ну ничего, главное, что все закончилось, а если хорек рот попробует открыть, я его в пыль превращу. Без всякой магии. — Рон осторожно погладил Гарри по плечу. — Ты только держись — это точно магия, я уверен. Нормальный Малфой никогда бы не упустил шанс Джинни заложить. Давай завтра Кингсли напишем — пусть он поторопится, что ли? Этого гада отпустило, а ты что, должен один мучиться? Слушай, а можно я ему двину?

— Кому? Шеклболту?

— Нет, Малфою. Пусть костероста попьет, тоже пострадает…

— Не надо. Это же магия, а не он.

Рон шутливо дернул Гарри за ухо.

— Защищает его тоже магия, надеюсь, а не ты?

— Перестань. Он не стоит отработки, которую тебе за драку устроят.

— Ладно, но только если он первый не начнет… Тогда я ему!

Гари почувствовал странное облегчение, глаза начали слипаться, он широко зевнул.

— Знаешь, ты молодец. Мне до сих пор в кошмарах снится то, что тогда у озера с медальоном было. Помнишь? Если Гермиона меня когда-нибудь бросит, я точно с ума сойду. А ты держишься. Только больше не молчи, ладно? Хорек это, конечно, отвратительно, но я представляю, как тебе фигово. Ты не думай о нем, ладно?

— Ладно, — пробормотал Гарри, уже не в силах бороться со сном.

Рон еще несколько секунд смотрел на заснувшего друга, потом прикрыл его одеялом и выскользнул из-за полога.

Все-таки хорошо, когда у тебя есть друзья. Настоящие. Гарри, конечно, не стало лучше, но стало ощутимо легче, когда они узнали обо всем. И как он мог быть таким глупым и думать, что, столько пережив вместе, они бросят его в беде. Он чувствовал, что их и без того настороженное отношение к Малфою многократно ухудшилось, но они сдерживались, и даже Рон только демонстративно отворачивался, стоило слизеринцу появиться в поле зрения.

Хотя, к чести друзей и облегчению Гарри, этого почти не происходило. Гермиона и Рон словно выработали некую тактику, благодаря которой он почти не пересекался с Драко — в Большой зал они приходили, только когда его не было, на сдвоенных уроках Гермиона решительно утаскивала друзей за первые парты, лишая Гарри возможности незаметно поглядывать на Малфоя.

Только перед тоскливыми ночами они, к сожалению, были бессильны. Темнота безраздельно принадлежала Драко. Упорно гоня мысли, Гарри ничего не мог поделать с памятью тела — едва забывшись неспокойным сном, он просыпался с отчетливым ощущением прикосновений, а потом долго лежал, глядя в потолок, чувствуя текущие между пальцами мягкие пряди, губы на своей шее, а по спине бежали мурашки от хриплого: «Гарри…».

В середине апреля его вызвала к себе директриса.

— Надеюсь, вы помните, что скоро должны будете предстать перед министерской комиссией для решения вопроса о наследстве Сириуса?

Гарри кивнул — конечно, он помнил. Он очень рассчитывал на этот дом, мечтал, как после школы он станет его убежищем, местом, где Гарри сможет перевести дух.

— Вы готовы?

Он опять кивнул.

— Мы тут посоветовались с Кингсли… министром Шеклболтом, и пришли к выводу, что вам стоит до экзаменов пожить на Гриммо. Иначе может быть поставлен вопрос о том, что вы не нуждаетесь в этом доме, не используете его. А старинные дома магических семей оставлять без присмотра нельзя.

— Но он нужен мне. Я буду в нем жить после окончания Хогвартса.

— Кингсли думает, что лучше начать прямо сейчас. Чтобы наверняка. Поэтому вы получаете мое личное разрешение на постоянное проживание в Лондоне. На уроки будете приходить камином в учительской — его соединят напрямую с домом. И… Гарри… Я очень рассчитываю на твое благоразумие. Ты стал хорошо учиться, повзрослел. Не подведи меня, пожалуйста.

Гарри был оглушен свалившейся на него новостью и растерян.

— А Рон? Гермиона?

— Они останутся здесь. Но смогут ненадолго приходить к тебе в гости тем же путем. Только пусть предупреждают об отлучках.

— Спасибо, мэм.

— Гарри, не подведи меня, — директриса едва заметно улыбнулась. — А теперь собирай вещи — впереди выходные, успеешь обжиться, а в понедельник я жду тебя на уроки. И без опозданий.

Перепрыгивая через три ступеньки, Гарри понесся в башню — сбывалась его мечта: он будет жить в доме Сириуса, он будет далеко от Малфоя и сможет, наконец, побыть один там, где ничто не напоминает о нем.

С чемоданом и пустой клеткой он через час уже стоял в учительской. Рон пообещал, что они завтра же к нему придут, а Гермиона, суетливо обняв Гарри, умчалась в библиотеку изучать принципы магического наследственного права.

— Это тебе просил передать министр, — Макгонагалл сунула ему в руки увесистый пакет и, еще раз напомнив, чтобы Гарри не опаздывал, бросила в камин горсть летучего пороха.

Старый дом встретил его гулкой тишиной и причитаниями Кричера. Портрет миссис Блэк, к счастью, молчал. Гарри, поручив вещи заботам домовика, задумчиво прошелся по комнатам. Везде чувствовались неуклюжие попытки эльфа навести порядок, и даже пыль была протерта.

Здесь было все по старому, и в то же время Гарри казалось, что он видит дом другими глазами — гостиная, где собирался Орден, лестница, с которой близнецы спускали свои «уши». Старый гобелен с прожженными дырками — сейчас Гарри думал, что хорошо, что Сириус не дожил до того дня, когда ему было бы стыдно за крестника.

Гарри и самому было плохо оттого, что он никак не мог взять себя в руки, избавиться от наваждения раз и навсегда. Как в старой детской шутке: нельзя думать о черном драконе. Его дракон был белым, и в глубине души Гарри не хотел ничего забывать, не хотел терять те крупицы счастья, которые выпали на его долю благодаря старому врагу.

Он криво ухмыльнулся: интересно, а что сказал бы сам Малфой, узнав что является самым лучшим воспоминанием Гарри, несмотря на свои старания все испортить, обидеть, унизить? Лопнул от самодовольства или заавадился бы с горя?

— Хозяин будет ужинать?

Скрипучий голос эльфа вывел Гарри из задумчивости.

— Нет, спасибо. Если только тыквенный сок похолоднее…

Кричер исчез, а Гарри вернулся в гостиную и взял со стола министерский пакет. На пол выпала короткая записка:

«Гарри, тут результаты исследования, о которых мы с тобой говорили. Все проверено досконально — невыразимцы потрудились на славу. Так что этой информации можешь доверять полностью. И будь умницей — ты уже не ребенок. Увидимся в мае, заходи, когда придешь на комиссию, только обязательно».

Гарри нетерпеливо разорвал бечевку — по столу рассыпались аккуратно обрезанные пергаменты и старинные бумаги, скопированные с помощью заклятия. Прихлебывая сок, он начал читать.

Вполголоса ругаясь, Кричер убирал осколки стакана и тыквенную лужу на полу, но Гарри его не слышал. Рука, сжимающая пергамент, мелко дрожала.

— О господи, никакой магии. Никаких вейл. Я влюбился в хорька. Я люблю Драко Малфоя.

Он, едва шевеля губами, раз за разом повторял это, пытаясь заново осознать, поверить и смириться с тем, что панацеи от его кошмара не будет.

Все кончено — он действительно ненормальный: он любит парня, парня, который его ненавидит. Он любит Малфоя — врага и предателя. Влюбился сам, не успела закончиться война, в того, кто сражался против его друзей, в того, кого презирал столько лет. А сейчас желаннее, роднее его никого нет.

* * *

Праздник в Мэноре на этот раз был скромным. Присутствующих было не много, среди них, конечно, и Аманда Стоун с мужем. Драко видел их до этого всего раз, да и то мельком, сейчас ему представилась отличная возможность разглядеть родителей Лиз получше. Пара была красивая. Аманда, жгучая брюнетка с тонкими чертами лица и светлой кожей была улыбчивой, стройной и очень живой. Особенно странно она смотрелась рядом с холодной элегантной Нарциссой. Альберт Стоун, наоборот, казался слишком хмурым. Тут и гадать нечего, в кого пошла характером Лиз. Интересно было бы увидеть того самого дедушку, почему-то Драко был уверен, что он был отцом Аманды.

Как Драко понял из обрывков беседы отца с Альбертом, Стоуны лет пятнадцать провели в Италии, но сейчас, вернувшись в Англию, они собирались обосноваться здесь надолго, а с Люциусом глава семьи готов был поделиться не только своим опытом ведения дел в магической и маггловской части страны, но, кажется, и своими связями, этот факт доставлял отцу исключительное удовольствие.

Вообще Люциус выглядел очень жизнерадостным, кажется, длительная поездка не только не утомила его но, наоборот, вдохнула недостающую энергию и открыла новые горизонты. Драко был рад за отца, и все же… Все же ловил себя на мысли, что это странное удовлетворение, которое Люциус может получать от политических и экономических манипуляций, отчего-то его злит. Ну может быть не столько злит, сколько раздражает, но в любом случае, чувство было негативным и за него было немного стыдно.

Драко послушно улыбался гостям и матери, рассказывал Аманде о школьных успехах Лиз, целовал холодные пальцы двух юных блондинок, которых видел первый раз в жизни и на которых Люциус, видимо, возлагал некоторые надежды и примерял на них роль будущих невесток. Во всяком случае, фамилии говорили сами за себя. Этот сюрприз, пожалуй, был единственной неприятностью, которая ждала его на семейном празднике. Нет, он, конечно, помнил и о рождественском разговоре, и о своем решении жить так, как должен. То есть, так, как всегда собирался и так, как хочет. В данный момент эти три пункта должны были совпадать. Но почему-то не совпадали. И вот это уже на самом деле злило. Драко даже кинул несколько рассерженных взглядов на отца, после того, как мать представила ему девиц, но Люциус, то ли не заметил, поглощенный своими наполеоновскими планами, то ли предпочел сделать вид.

Одна была, в общем-то, неплоха, в меру красива, в меру застенчива, не пунцовела от любого, брошенного вскользь взгляда, не теребила салфетки и умела поддержать ни к чему не обязывающую светскую беседу. Николь училась в Шармбатоне, но после войны вернулась в Англию к родителям и теперь собиралась заняться собственным небольшим проектом, в подробности которого предпочла пока не вдаваться, намекнула только, что он будет связан финансированием некой отрасли, которая в английском магическом мире пока находится в стадии развития. Настаивать на подробностях Драко не стал, хотя деловой настрой и уверенность в успехе его заинтриговали.

Вторая же — Оливия — даже не скрывала своей заинтересованности в нем да к тому же, отличалась весьма своеобразным чувством такта. Вопросы о его детстве перемежались с вопросами о Темном Лорде и о Поттере. Учитывая то, что говорить ни о чем из перечисленного Драко не собирался, их разговор свелся к обмену шаблонными любезностями и одному бокалу шампанского, после чего гостеприимный хозяин счел себя на время свободным от любых обязательств и исчез из парка, оставив Оливию и очень вовремя появившуюся Николь наслаждаться обществом друг друга.

Поговорить с отцом удалось только на следующий день. Он, как ни странно, не задал ни одного вопроса о потенциальных невестах, а вот о кубке спросил.

Драко сидел напротив отца в его кабинете и просматривал отчеты, которые тот подготовил для Министерства и для краткости называл «итальянскими».

— Никакой магии. Но это уже не имеет значения. — Очередной лист вернулся в папку, и Драко приступил к чтению следующего. Он говорил равнодушно, потому что ничего кроме равнодушия сейчас не испытывал, правда, была еще какая-то странная напряженность, видимо, оттого, что предсказать, какие вопросы может задать Люциус, было невозможно. Не то, чтобы Драко боялся вдаваться в подробности, просто понимал, что если отец захочет узнать больше, он не сможет промолчать. И от этого становилось не по себе. Но второй вопрос отца оказался простым.

— Почему?

— Потому что все кончилось. — Строчки перед глазами не плыли, оставались ровными и четкими, правда, смысл написанного Драко понимать перестал, поэтому вздохнул и отложил бумаги. Смотреть на отца не хотелось, но избегать его взгляда тоже было неправильно, и Драко поднял голову. Люциус сидел, подперев рукой подбородок, и молчал. Видимо, ждал пояснений. Драко пожал плечами. — Я больше ничего не чувствую.

— Ты ведь знаешь, что магия не возникает из ниоткуда и не исчезает просто так. Если она была, значит, по каким-то причинам исчезла. А если не было… — Люциус в задумчивости приподнял бровь и через пару секунд добавил: — значит, было что-то еще, что тоже закончилось не просто так, а после какого-то события.

— Я не знаю, что это было. Просто… не знаю, как объяснить.

— Тебя больше не тянет к Поттеру?

— Нет.

Отец снова приподнял бровь, то ли ответ показался ему слишком поспешным и поэтому сомнительным, то ли он просто обдумывал ситуацию.

— А что об этом думает он?

В общем-то, Драко мог предположить, что Поттер думает, но отца явно интересовали не предположения, поэтому он предпочел промолчать. Хотя…

— Он… ну… мне кажется, что у него ничего не изменилось.

— Интересно.

С этим Драко согласиться не мог. Ему не было интересно. Потому что любой интерес предполагает мысли об интересующем предмете, а Драко предпочитал не думать вообще. Просто жить и не думать. Ни о Поттере, ни о том, что было. В жизни полно других вещей, о которых действительно стоит подумать. В данный момент, например, об «итальянском» отчете, а вечером — о возвращении в Хогвартс, а потом об экзаменах, и может быть, немного о Николь. В конце концов, она ничем не хуже, а может быть, даже и лучше многих.

Люциус хмыкнул, но ничего не сказал, зашуршал пергаментами, заскрипел пером, и Драко с облегчением вернулся к отчету. Как оказалось, зря.

— Бежать от проблем это самый плохой выход из положения. Я так понимаю, с Поттером ты не говорил и понятия не имеешь, что он там себе надумал. Драко, наше положение в обществе стабилизируется, и все же оно еще довольно шатко, поэтому подобные конфликты с национальным героем…

— У нас нет конфликтов. Мы просто расстались, — ответ прозвучал излишне резко, и Драко прикусил губу, ожидая вспышки. Но отца, кажется, не задел его тон.

— Ну что ж, тогда надеюсь, что неприятных неожиданностей и необдуманных поступков больше не будет, во всяком случае, до того, как ты окончишь Хогвартс. Кстати, Поттер говорил тебе что-нибудь о доме Блэков?

— Нет. А что?

— На этот дом мы имеем столько же прав, сколько и он. Твоя мать и ее сестра — законные наследницы Блэков.

Драко нахмурился. Понятно было, что речь идет о выжившей сестре, то есть Андромеде, правда, после войны ее имя впервые упоминалось в их доме, но о ее существовании Драко помнил, так же как и о существовании ее внука, сына этой… Тонкс и оборотня. Вряд ли можно было забыть о таком, особенно после насмешек Лорда. Но если отец заговорил об этом, значит… Вот черт!

— Ты же не собираешься…

— Собираюсь, — Люциус кивнул.

— Но ты же сам сказал, что не хочешь конфликтов с национальным героем.

— Это не конфликт, это всего лишь законное право, которым я собираюсь воспользоваться.

— Но у нас же полно недвижимости.

Люциус откинулся на спинку стула и теперь смотрел так, будто видел Драко впервые.

— От таких домов не отказываются просто так. У него больше секретов, чем могло бы показаться на первый взгляд, и многие из них могут открыться только кровному наследнику. Не понимаю, почему я должен объяснять тебе элементарные вещи. По-моему, человек, проживший большую часть жизни в Малфой-мэноре, должен понимать это лучше чем кто-либо другой и уж конечно лучше чем Поттер.

— Извини, — Драко толком не понимал, за что извиняется, но на самом деле чувствовал себя виноватым. Тонкости наследия никогда его не интересовали. Наверное, потому что сам он должен был унаследовать все имущество Малфоев только после кончины отца, и даже пребывание Люциуса в Азкабане не дало ему каких-то особенных прав. В то время всем занималась мать, а у него хватало проблем и без этого.

— Ерунда, — Люциус махнул рукой. — Я собираюсь постепенно вводить тебя в курс всех моих дел, тогда все, что кажется тебе сейчас непонятным, обретет ясность. Я приготовил некоторые книги и бумаги, возьмешь с собой в школу, просмотришь в свободное время. А пока я хочу, чтобы ты понял только одно — не стоит отказываться от чего бы то ни было, пока ты не уверен, что оно действительно бесполезно. Это касается не только имущества. Знакомства, информация, неожиданное наследство — абсолютно все имеет значение. Никогда не знаешь заранее, какая мелочь может сыграть решающую роль.

Драко кивнул. Отец говорил это не впервые, но еще никогда это не звучало так убедительно. Или может, он просто был не готов воспринять это именно так. А сейчас, кажется, готов. Сейчас он вообще готов на все: изучать скучные манускрипты, учиться у отца его премудростям, говорить о делах так, будто это самое интересное, что может быть в жизни, пить шампанское с томными девицами, быть любезным со стареющими кокетками, выверять финансовые отчеты и составлять сложные схемы проектов. Он был не готов только к одному — признать, что равнодушие, которое стало почти привычным за несколько прошедших дней — не что иное как пустота, которая осталась вместо чувств к Поттеру, и эту пустоту вряд ли можно заполнить.

Желанное одиночество облегчения не принесло — еле дождавшись понедельника, Гарри умудрился явиться на занятия раньше всех. Но сидя в пустом классе, он чувствовал, что и тут ему нет места. Словно каждый камень в древних стенах давил на него. На Гриммаулд-плейс было просто тоскливо, а тут… тут невыносимо.

Друзья исправно приходили в гости каждые выходные, иногда в будни. Гермиона проверяла его эссе и что-то рассказывала о предстоящем слушании в министерстве. Рон все ронял и шумел — он считал, что Гарри предал команду, отказавшись от места ловца. Но под строгим взглядом подруги тушевался и замолкал.

Выигрыш Гриффиндора был предопределен — рейвенкловцы уступали в игре по всем статьям, но рыжего, похоже, заботил сам факт.

Гарри, решив быть с друзьями честным во всем, попытался объяснить, что потерял радость полета и удовольствие от предвкушения победы, но Рон, похоже, по-прежнему считал квиддич лекарством от всех бед. А Гарри не хотел, не мог терпеть равнодушие, которое приходило каждый раз, когда он взмывал ввысь. Не желал в очередной раз становиться центром внимания и замечать среди тысячи восхищенных глаз те самые, серые, безразличные или завистливые… как раньше.

Бродя по комнатам старого дома, Гарри наткнулся на ящик с маркировкой «Волшебного фонаря». Он испепелил его не глядя, не обращая внимания на ругань и причитания Кричера по поводу прожженного паркета. Он слишком хорошо помнил, что там. Старое кресло, обитое вишневым дерматином. Первое настоящее свидание, которое назначил он, сам… когда, казалось, ему это нужно было не меньше, а может быть даже больше чем Гарри. И Малфой в роли столяра — с нежной кожей, зовущими губами и искренним смехом… Это было очень давно, до того, как все оказалось ложью — теперь ничего не имеет значения.

* * *

— Гарри!

— Что? — Он лежал на диване, уткнувшись в потертую обивку, и не слышал, как друзья вошли. Поворачиваться на голос не хотелось, впрочем, отвечать тоже. Хотелось просто лежать, разглядывая зелено-коричневые шерстяные нити, словно в их причудливом переплетении скрывались все тайны мира.

— Я так и знала, что стоит оставить тебя без присмотра, ты будешь бездельничать. — Возмущение мешалось с неподдельной тревогой, и чего было больше, Гарри определить не мог. Его ноги бесцеремонно подвинули, и диван скрипнул — хочешь не хочешь, пришлось подниматься.

Он сел в самом углу на колени, старательно пряча ступни — один носок был рваным. Гарри было все равно, но выслушивать выговор и по поводу неопрятности не хотелось.

— Перестань. Экзамены еще не скоро, промежуточные зачеты я сдаю нормально. С этим даже ты не поспоришь.

Откуда-то донесся возмущенный крик Рона:

— В этом доме что, еды совсем нет? Кричер! Мерлина за ляжку!

Гермиона поморщилась.

— Я не про учебу. У тебя наследственная комиссия через три дня. Ты знаешь, что будешь говорить?

— Да ну. Это же простая формальность. Дом признал во мне наследника Сириуса, значит, они ничего не смогут сделать, — криво усмехнувшись, Гарри пожал плечами.

— Я так и думала. Ты не удосужился даже заглянуть в книги, которые я принесла в прошлый раз. Ты вообще вставал?

Несколько толстых фолиантов сиротливо лежали на изящном инкрустированном столике возле камина, не сдвинувшись ни на дюйм с последнего прихода друзей.

— Забыл.

— Я не сомневалась. Сейчас объясню, чтобы твой забывчивый организм встряхнулся — поверь, тебе не понравится то, что я скажу, — в голосе Гермионы послышались металлические нотки, и Рон, заглянувший было в комнату, поспешно скрылся за дверью, бормоча, что он лучше проконтролирует приготовление обеда. — Ты действительно наследник Сириуса. Этого никто не оспаривает. Но дело в том, что он фактически не вступал в свои права как глава дома Блэков, а значит, после смерти Вальбурги к наследованию призывались все ее живые родственники и могли претендовать на имущество. Но пока дело Сириуса не было рассмотрено, пока дом был под Фиделиусом, это было сложно сделать, зато сейчас наследственная комиссия сможет восстановить законность в полном объеме.

Гарри демонстративно закатил глаза. Менее интересными были только уроки профессора Биннса.

— Я по всем законам имею право здесь жить? Имею. Все. Остальные подробности меня не интересуют.

Гермиона фыркнула.

— Конечно, имеешь. Вместе с остальными живыми Блэками. Андромедой, например. Или Нарциссой, — сладко пропела она и замерла, ожидая реакции.

Несколько секунд Гарри смотрел в пространство, смысл сказанного медленно доходил до сознания.

— Нет!

— Да! И предположительно, условия брака Нарциссы стандартны для древних магических родов, а значит, в доме ожидается нашествие Малфоев, поскольку любое имущество супругов автоматически становится принадлежащим всей семье. А теперь можешь дальше лежать на диване.

Гарри вскочил, забыв про рваный носок, и нервно зашагал по комнате.

— Нет. Мы не можем вместе жить! Это безумие какое-то! Я думаю, они тоже это понимают.

Гермиона пожала плечами.

— Это для тебя жилье, а для Люциуса — имущество. Причем не дешевое. Так что рассчитывать на то, что он откажется от своей доли, не приходится. Жить всей семьей они сюда вряд ли приедут, надеюсь, — она слегка улыбнулась, видимо, представив картину великого переселения Малфоев в запущенный дом. — Но и в покое тебя не оставят, точно.

— Почему? — вышло почти жалобно. Гарри замер у окна, обнимая себя за плечи — рушилась его единственная мечта: о собственном доме. Развалины в Годриковой Лощине он никогда не воспринимал как место для жилья, скорее как родительский мемориал, а тут, несмотря на запустение, все было родным, он с третьего курса мечтал жить в доме крестного.

— Про деньги я тебе уже сказала…

— Я выкуплю их долю!

— Вот. Об этом тебе и надо было думать, вместо того, чтобы валяться без толку. Попроси гоблинов приготовить тебе отчет по счетам и оценку имущества Блэков, включая финансы и драгоценности. Мы же даже не знаем, что именно ты унаследовал.

— Мне ничего кроме дома не надо.

— Я понимаю, — мягко ответила девушка. — Но когда начнется разбирательство, нужно чтобы ты точно знал, покрывают ли другие источники стоимость доли дома. Быть может, придется предложить больше. Намного больше — все же иметь совладельцем национального героя дорогого стоит.

Да когда же все это закончится?! Гарри прижался лбом к холодному стеклу. За окном сгущались сумерки — серые и густые, с весенней моросью. Его вечная избранность, похоже, навеки останется его же проклятьем. Все, чего он хотел, выйдя из госпиталя, чтобы его оставили в покое, хотел просто жить, как положено всем молодым волшебникам, а теперь еще хотел Малфоя. Но клеймо известности разрушало надежды — словно зигзагообразный шрам был не только на лбу — на всей судьбе, жирно перечеркивая любые попытки обычного существования.

Хватит того, что хорек поселился в его сердце, да так, что не вырвать. В своем доме он ему поселиться не позволит.

— Что я должен делать?

— Во-первых, успокоиться.

Гарри оглянулся — штора на окне за его плечом корчилась, будто живая. Он несколько раз глубоко вздохнул и отошел в сторону.

— Вот так. Завтра же попроси подготовить тебе финансовые сводки и посмотри хотя бы вот это, — Гермиона взяла со столика одну из книг. — Отчеты о самых запутанных наследственных делах за последние двести лет. Может быть, мало что поймешь, но хотя бы то, что будет происходить на комиссии, не станет для тебя сюрпризом. Гарри! Ты должен быть уверен и спокоен — только так можно справиться с Люциусом. В крайнем случае, можно попытаться доказать, что он покушался на убийство одного из Блэков — помнишь, когда он узнал Сириуса на вокзале? Если убедить комиссию, что он передал эту информацию Волдеморту или просто недоброжелателю… не знаю, вдруг получится. — Она подошла ближе и положила руки Гарри на плечи, вглядываясь в лицо. — Может быть, лучше найти поверенного? Чтобы он представлял твои интересы?

— Нет! Я справлюсь. Иначе он решит, что я струсил!

Девушка порывисто обняла его.

— Конечно, справишься. Только помни, что Малфой может использовать весьма грязные приемы.

— Эй! Вы закончили? — в дверях появился Рон. — Мы с Кричером приготовили поесть. Герм, можешь мной гордиться, я тружусь наравне с домовиками.

— Да, мы идем, — Гермиона направилась к выходу. — Гарри, только обуйся. И носки переодень — ужас что такое! — она улыбнулась и выпорхнула вслед за женихом.

Оглядывая комнату в поисках ботинок, Гарри пытался понять, что имела в виду подруга. Он был уверен в своем праве и в том, что Люциус навредить ему не сможет. У Малфоя самого рыльце было в пуху по самую макушку, так что его «грязных» приемов Гарри не боялся. Но через пару часов уже нервно грыз кончик пера — сразу после ухода друзей он открыл выбранную Гермионой книгу. В борьбе за имущество покойных родственников наследники не останавливались ни перед чем — скрупулезно записанные стенограммы заседаний выглядели как выставка грязного белья почтеннейших семейств — они вытаскивали на всеобщее обозрение скелеты из всех шкафов, лишь бы очернить друг друга.

Гарри поежился — Люциус знал о том, что они с Драко встречались, и наверняка знал, что тот его бросил. Если конфликт будет острым, он может представить все как месть отвергнутого любовника. Тогда достоянием общественности станет не только известие о предпочтениях национального героя, но и все прочие перипетии его нелегкой и недолгой личной жизни.

Голова шла кругом — Гарри панически боялся огласки. Не потому, что стеснялся — сейчас ему было все равно, а потому что шум, который поднимется после такой сенсации, долго не позволит ему забыть то-что-не-хочется-забывать, а может, вообще спровоцирует Малфоя на какую-нибудь глупость. Пока они делали вид, что не существуют друг для друга, все было нормально, но Гарри помнил обещание лучшего друга воспользоваться любой оплошностью Драко. И был почти уверен, что в случае конфликта Гермиона не станет удерживать Рона или поддерживать нейтралитет. А сам он будет здесь, далеко, и не сможет их остановить.

Гарри считал, что виноват в сложившейся ситуации только он, но друзья не желали слушать, и даже лояльная, понимающая Гермиона очень резко пресекала подобные разговоры.

Что произошло между ним и Малфоем, Гарри до сих пор не понимал, часами размышляя в одиночестве, искал и не находил ответов — ведь Драко действительно казался искренним, и вдруг все так изменилось. Сейчас он даже готов был поверить, что это затевалось ради наследства, ради возможности надавить, а может, и получить дом целиком. Вдруг дела у Люциуса идут не так уж успешно. Вот только Драко подкачал — сорвался, не выдержал. Ненавидит настолько, что не смог довести игру до конца?

В носу противно защекотало — а ведь только начало казаться, что боль отступила, что жуткая одержимость притупилась, сменяясь тоской. Так нет же, он опять вынужден думать о проклятом семействе!

Но слова Драко не должны сбыться. Он сделает все, чтобы забыть, выбросить из головы и из сердца эту любовь. Он сможет, у него получится, и когда придет другое, настоящее чувство, Гарри ни за что не вспомнит о Малфое. Вот совсем, ни разу не вспомнит. И даже не подумает вспоминать.

Миссис Уизли говорила, что все проходит. Он и сам это знал — тоска по крестному, горечь утраты после гибели Дамблдора — все истончается, превращаясь в легкую дымку светлой печали. Ненависть к Дурслям сменилась сочувствием, к Снейпу — раскаянием и угрызениями совести, но и они постепенно меркнут, уходя в прошлое, теряя остроту. Все изменяется.

Единственное, что оставалось Гарри — верить, что и это тоже пройдет, потому что надежды на то, что Драко явится и скажет: «Прости, Поттер, я пошутил, люблю тебя больше жизни», конечно, не было.

* * *

О том, что Поттер теперь не живет в Хогвартсе, Драко сообщил Блейз. Подробностей он не знал, но поговаривали, что все это как-то связано с наследством в Лондоне. Забини держался так, словно делился незначительной новостью, но цепкий взгляд выдавал его. Драко понимал, что министерское разбирательство наверняка будет освещаться прессой. Как-никак национальный герой вступает в наследство. Но рассказывать о чем-либо Блейзу или другим желающим раньше времени не собирался. Поэтому новость принял спокойно, чем, видимо, сильно разочаровал Забини.

Притвориться было легко, в конце концов, к этому он давно привык. А вот разговор с отцом все еще не выходил из головы. Зачем тому понадобился старый дом Блэков, Драко даже предположить не мог. Не верилось, что там действительно может быть скрыто что-то ценное. Да даже если и так, можно было просто посетить дом, поделить имущество, а стены отдать тому, кто в них нуждается. Не то, чтобы Драко был сторонником благотворительности, просто… просто он отлично помнил, какие у Поттера были глаза, когда тот говорил, что теперь свободен и после школы сможет жить так, как никогда не жил. Драко не мог себе представить, как это — не иметь своего дома, но ему казалось, что это должно быть очень страшно. Хотя дело не только в доме, дело еще в том, от кого он достался. Они никогда не разговаривали об этом, но Драко знал, что произошло в Отделе Тайн, знал, ради кого Поттер там оказался. Несложно было дорисовать картину целиком.

Воспитывавшийся странными магглами, которых можно было считать родственниками с большой натяжкой, Поттер, кажется, увидел в Сириусе Блэке настоящего близкого человека. Отца, или старшего брата, которых никогда не было. И дом на Гриммаулд-плейс наверняка напоминал ему о нем. Не может быть, чтобы Люциус этого не понимал. Что бы там ни думали посторонние, отец умел любить, и Драко знал, что он может пойти если не на все, то на очень многое ради тех, кто ему дорог. Поступиться своими принципами, забыть об установленных им же правилах, попытаться понять. Но то, что он решил сделать сейчас, было необъяснимо и неправильно.

От этих мыслей портилось настроение, потому что окажись на месте Поттера та же Грейнджер, Уизли, или кто угодно еще, Драко бы не было до них никакого дела. А сейчас дело было, и не думать не получалось.

Он уже несколько раз ловил себя на том, что бездумно гладит черную тисненую обложку с серебряными чеканными вставками. Том Шекспира обосновался на тумбочке возле кровати. Можно открыть, долистать до сто девяносто третьей страницы, где так и лежит засохшая ромашка с поблекшими, почти прозрачными лепестками и побуревшим стеблем. Губы невольно расползались в улыбке, как будто только вчера он стоял в «Волшебном фонаре» рядом со столиком, и рука так и тянулась к цветку. Конечно, бред. Но Поттер, насупившись, застегивался и обматывался шарфом, а он отвернулся всего на секунду, отчаянно боясь, что не успеет незаметно сунуть цветок между плотными страницами. Успел. И потом обзывал себя идиотом, но это была такая ерунда по сравнению с чувством удивительной радости, и легкости, и…

Надо было отвезти книгу домой и поставить на полку, а цветок сжать в кулаке, чтобы он осыпался на пол бесцветной пылью прямо сейчас, чтобы ничего больше не оставалось. Ну на самом деле глупо. Раз все кончилось, зачем? Обложка словно притягивала, холодный металл покалывал пальцы, а кожа щекотала ладонь, но открыть ее Драко почему-то не мог. Как будто старый том был редким артефактом, в котором таилась неведомая опасная магия. Выпустишь такую в мир, и неизвестно, чем все это закончится.

А еще появилось желание найти Поттера и сказать ему о планах отца. Драко не задумывался, зачем и какую реакцию он желал бы увидеть, просто не хотелось, чтобы Гарри узнал об этом в последний момент. Хотя, какая, собственно, разница? Если Люциус задавался целью, то, как правило, добивался ее. И если ему по каким-то причинам понадобился именно этот дом, то здесь уже ничего не поделаешь, и Поттеру придется смириться.

Драко невольно фыркнул. Общее наследство с Поттером, кто бы мог подумать? Интересно, что бы из этого вышло, будь они все еще вместе? Как Гарри принял бы такую сногсшибательную новость? Разозлился? Скорее всего. А может, рассмеялся и сказал бы, что это судьба. Общее наследство. Общий дом. И… Что? Общая жизнь, разделенная на двоих?

Почти месяц прошел с их встречи у магазина, и почти полтора с того странного дня, проведенного в Выручай-комнате, который так отлично начался и так неожиданно закончился. Изменилось ли что-то за это время? Конечно. Вместо панического страха пришло сначала отчуждение, потом равнодушие, глухое и серое, неприятное. А теперь было грустно. Нет, Драко не жалел, что ушел тогда. Он сказал именно то, что хотел. Может быть, мог бы и иначе, но раздражение было слишком сильным, и еще желание обидеть в ответ, причинить боль, которую он тогда испытывал сам.

Глупая ссора. Причины, которые кажутся вескими только на первый взгляд. Заслуживал ли Поттер такой отповеди? Ну да, он не доверял, он молчал, когда Драко очень сильно нуждался в словах, когда хотел убедиться, что все — настоящее и они на самом деле вместе. Это было больно. И в тот раз, и раньше, когда с трудом удавалось втягивать Поттера в разговор о родственниках, об отношениях, о том, что с ними происходило. Может, разберись они во всем заблаговременно, все не зашло бы так далеко и не закончилось бы жуткой сценой с расплавленными перилами. И сейчас они могли бы… ну, не дружить, конечно, но и не прятаться друг от друга по углам.

Двусмысленные слова отца о том, что не стоит разбрасываться тем, что может быть полезно, тоже не забывались. Правда, к Поттеру Драко не мог применить их при всем желании. Он старался. Правда, старался оценить его, как выгодную связь, которая может очень пригодиться в дальнейшем. Но сразу терялся в воспоминаниях, и всякие здравые рассуждения таяли.

Казалось бы, сейчас можно было вздохнуть свободнее. Поттер появлялся только на занятиях, а сдвоенных осталось не много — у семикурсников уже начался период зачетов, которые каждый факультет сдавал отдельно. Теперь Драко мог спокойно ходить вечером по гулким коридорам, не опасаясь неожиданно наткнуться на неразлучное гриффиндорское трио. Но на самом деле все оказалось не так, как представлялось раньше. Хогвартс никогда еще не был таким огромным, холодным и пустым. Драко предпочитал отсиживаться в гостиной или в спальне, погружаясь в учебники или отцовские книги, и мечтал поскорее оказаться дома.

Как-то вечером на диван рядом с ним плюхнулась Лиз. Сунула нос в разложенные на его коленях пергаменты, поморщилась и, расправив мантию, села прямо, как примерная ученица, сложив руки на коленях. Драко неохотно оторвался от чтения и вопросительно посмотрел на нее.

— Вы очень понравились моей маме. Она считает, что из вас выйдет толк.

Драко улыбнулся и, откинувшись на спинку, с интересом посмотрел на девчонку.

— Правда? И какой же?

— Не знаю. Но она считает, что вы завидный жених с большими перспективами.

— Даже так? Что ж, я польщен. Мне твоя мама тоже понравилась. Кстати, ты на нее очень похожа.

— Не-е-ет, — протянула Лиз, — я похожа на дедушку, вы просто его не видели.

— Он вернулся в Англию вместе с вами?

Стоун молча помотала головой и вздохнула.

— Жаль, что вы женитесь раньше, чем я вырасту.

Неожиданное заявление вызвало у Драко приступ смеха, хотя он честно пытался взять себя в руки. Лиз смотрела на него, поджав губы, и хмурилась.

— Стоун, я ценю твою откровенность, но знаешь, это самое странное признание в любви, которое мне доводилось слышать, — с трудом выговорил он, вытирая глаза. Настроение удивительным образом улучшилось, и он был даже благодарен за это девчонке. История маггловских политических движений совсем не располагала к веселью, и пока не появилась Лиз, этот вечер обещал быть таким же скучным и длинным, как все предыдущие.

— Я вовсе не признавалась вам в любви! — возмущение в голосе было таким сильным, что Драко снова рассмеялся.

— Правда? А что же ты сделала?

— Я только сказала, что была бы не против выйти за вас замуж. Мне кажется, мы бы поладили.

— Думаешь, этого достаточно?

— Конечно, — Лиз кивнула, скинула туфли и залезла на диван с ногами. — Вы умный, сдержанный, — она принялась загибать пальцы, — умеете молчать, когда нужно, а когда не нужно — говорить, у вас есть деньги и возможности, а еще… вы очень любите себя, а значит, сделаете все, чтобы вам всегда было комфортно в жизни. Я бы не хотела выйти замуж за человека, который живет ради других и забывает о собственных интересах.

— То есть, ты собираешься выйти замуж по расчету?

— Ну… — она в задумчивости покусала губу. — В какой-то степени да.

— А не рановато ли тебе об этом думать?

— Думать никогда не рановато.

— Знаешь, а пожалуй, будь ты лет на шесть постарше, я бы на тебе женился, — Драко откровенно веселился, но в то же время говорил чистую правду. Ему нравилась эта необычная девочка. И ее сумасбродства, и эта непривычная для такого возраста рассудительность, и умение быть настоящей, не характерное для слизеринцев.

Лиз снова кивнула.

— Вот я и говорю, жаль.

— Придется тебе, Стоун, через несколько лет искать нового подходящего кандидата.

— Я знаю. Кстати, вы ведь обещали ответить на мой вопрос.

— Какой?

— Что сделали с книгой? — шепнула Лиз, оглядывая гостиную. Несколько третьекурсников о чем-то спорили и в их сторону не смотрели. Больше никого не было.

Драко действительно забыл, что обещал ей рассказать. Впрочем, неудивительно, после похода в Запретный лес его жизнь изменилась так кардинально, что все остальное отошло на задний план.

— Уничтожил, — ответил он. Стоун недоверчиво прищурилась.

— Как?

— Мне помогли, — Драко отвел взгляд. — Ее открыл нечистокровный волшебник.

— Но зачем? Это же…

— Знаю. Но это было необходимо. И кажется, я не обещал тебе подробностей, поэтому не собираюсь отвечать на все вопросы.

Лиз обиженно поджала губы и отодвинулась, намотала на палец смоляную прядь, а потом сказала:

— Вы поступили глупо, можно было найти другой способ. Хотя теперь уже все равно.

Она надела туфли и ушла, а Драко еще долго сидел на диване, закрыв глаза. Его не беспокоила участь погибшего манускрипта, сейчас ему было наплевать на все книги вообще, потому что невозможно все время жить прошлым, а его уносило туда снова и снова, стоило только подумать о Поттере. Вспоминались даже какие-то дурацкие мелочи вроде забытого в клубе свитера, сломанного кресла, желтобрюхой жабы. И Драко вдруг понял, что соврал Лиз. Вернее, нет, тогда он считал, что говорит правду, но на самом деле это не так. Он не сможет жениться по расчету. Просто не сможет, потому что знает, как бывает по-другому. Знает, как перехватывает горло от сумасшедшей нежности, а сухие обветренные губы кажутся самыми сладкими и самыми необходимыми, как можно, не задумываясь, послать к дементорам все правила и запреты и быть по-настоящему счастливым, прижимаясь горячей щекой к влажному бедру.

Драко сгреб в кучу пергаменты и резко поднялся. Добравшись до спальни, он упал лицом в подушку и медленно выдохнул, до боли вжимаясь вставшим членом в жесткий матрас. Все плохо. Все очень-очень плохо.

Пройдя уже знакомую процедуру регистрации и нацепив круглый значок-пропуск, Гарри отправился на поиски нужного кабинета. На этот раз не было никаких подвалов и мрачных залов. У нужной двери он увидел немолодого щуплого волшебника.

— Здесь собирается комиссия по решению вопросов наследования родовых магических артефактов? — вежливо спросил Гарри, гордясь, что запомнил жуткое название.

Маг кивнул и с интересом уставился на него. Гарри, привыкший к подобной реакции, устало привалился к стене, закрывая глаза.

— Здравствуйте. Я поверенный миссис Тонкс. Буду представлять ее интересы.

Гарри встрепенулся:

— Очень приятно. Как она? Как маленький Тедди?

— Извините. Я так понимаю, что вы говорите о Тедди Люпине, внуке моей доверительницы? К сожалению, не могу удовлетворить ваше любопытство. Я был нанят миссис Тонкс только для ведения этого дела…

Их прервала приветливая волшебница, которая пригласила войти в кабинет. Он был большой, светлый, к радости Гарри, ничем не напоминающий мрачные залы Визенгамота.

За широким столом сидели пятеро магов.

Гризельду Марчбенкс, которая принимала экзамены СОВ, Гарри сразу узнал, так же как и сидящего с краю Стерджиса Подмора. А вот еще одного волшебника он предпочел бы никогда не видеть — на центральном месте неприятно улыбался Альберт Ранкорн. По его лицу было видно, что он не забыл милую шутку с Оборотным зельем. Гарри уселся на стул поближе к Подмору. Тот ободряюще подмигнул ему.

Когда в кабинет вошел Люциус Малфой, Ранкорн поднялся и начал заседание. Гарри понимал через слово, стараясь не смотреть в сторону Малфоя и сохранять спокойствие. Устав пялиться в пол, он оглядел комиссию.

Ранкорн представлял всех по очереди, нудно перечисляя звания и регалии. Старая Марчбенкс была приглашена в качестве эксперта-консультанта, остальных Гарри не запомнил и в панике взглянул на Подмора, когда Ранкорн провозгласил себя председательствующим. Стерджис прищурился и едва слышно шепнул:

— Это только потому, что он хозяин кабинета, — и скорчил такую рожу, что Гарри чуть не рассмеялся, заметно расслабляясь. — Но решение, разумеется, будет принято коллегиально, на основании представленных доказательств, внутреннего убеждения уважаемых членов коллегии и существующих законов, не так ли, Альберт?

Голос у соратника Дамблдора буквально звенел от презрения. Ранкорн, недовольно поморщившись, сел.

— Итак, присутствуют Джон Ллойд, поверенный миссис Андромеды Тонкс в девичестве Блэк, Люциус Малфой, глава рода, принявшего Нарциссу в девичестве Блэк, и Гарри Джеймс Поттер, наследник Сириуса Арктура Блэка. Это все живые претенденты на наследство Вальбурги Блэк. Прошу Вас, мистер Ллойд.

— Я уполномочен либо принять наследство, либо отказаться от причитающейся моей доверительнице доли в пользу Гарри Джеймса Поттера. — Маг положил на стол перед комиссией пергамент. Волшебники склонились над ним, и он засветился зеленоватым светом. Все понимающе и одобрительно, как показалось Гарри, закивали.

Люциус скривился, но, быстро справившись с собой, сухо сказал:

— Я законный супруг Нарциссы Малфой, в девичестве Блэк. Готов принять ее долю наследства и предлагаю выкупить долю миссис Тонкс.

Все взгляды обратились на стряпчего. Тот пожал плечами.

— Да, миссис Тонкс получала предложение мистера Малфоя. Но оно было отклонено.

— Ее не устроила сумма? — с живым интересом спросил Ранкорн.

— Вероятно, — короткое слово так прозвучало в тишине, что Гарри не мог мысленно не поаплодировать тонкой подколке.

— Твоя очередь, — одними губами шепнул Подмор, и Гарри вскочил.

— Я Гарри Джеймс Поттер. Крестный сын Сириуса Арктура Блэка. Я хочу выкупить долю Малфоев.

— Простите, молодой человек, — это подал голос один из незнакомых магов. — А вы раньше делали такое предложение мистеру Малфою?

— Нет, — смутился Гарри.

— Но это же нарушение процедуры… — начал было Ранкорн. Но тут вмешался Подмор:

— Уважаемая коллегия, на данный момент нет сомнений, что присутствующие являются лицами, имеющими право претендовать на наследство. Быть может, пока мы будем закрывать протокол по первой стадии, господа Малфой и Поттер разрешат свои разногласия, и мы сможем продолжить?

Ранкорн, попытавшийся было возразить, был буквально сбит кипой пергаментов, которую левитировала на стол перед ним Гризельда Марчбэнкс.

— Прошу вас, председательствующий, — ехидно сказала она, и стол накрыл колпак звуконепроницаемого заклятия.

Люциус окинул взглядом сгрудившихся вокруг стола членов коллегии, неприязненно посмотрел на Джона и наконец обернулся к Гарри.

— Ну что же, мистер Поттер, — протянул он, удобнее утраиваясь на стуле и закидывая ногу на ногу, — давайте попробуем разрешить... наши разногласия.

Гарри глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. Перспектива общения с Люциусом почти наедине, неофициально, ему не нравилась.

— Я хочу купить долю дома вашей жены, — выпалил он, следуя гриффиндорским инстинктам.

Малфой с задумчивым видом разгладил на колене мантию. Невольно бросился в глаза тяжелый перстень с большим прозрачным камнем. Фамильный, наверное.

— И в какую сумму вы ее оцениваете?

— Ну, например, десять тысяч...

— Хм. А если, например, сто? Мистер Поттер, я знаю, что вы неопытны в финансовых операциях, а я не хочу, чтобы меня публично линчевали на глазах у разъяренной общественности за то, что я ограбил вашу уважаемую персону. К тому же, — доверительно добавил Малфой, понижая голос, — я представляю интересы своей супруги и, к сожалению, не уполномочен заключать с вами какие-либо сделки.

Гарри прищурился, обхватывая ладонями колено. Из-под края мантии показались потертые маггловские джинсы и грязный кроссовок.

— Я полагаю, разъяренная общественность оценит вашу трогательную заботу обо мне. Но, к сожалению, я знаю, что вы как глава рода вполне уполномочены принять мое предложение. Так сколько вы хотите? — сделал он попытку играть по-слизерински.

Люциус усмехнулся и оценивающе прищурился, разглядывая Гарри и заостряя особенное внимание на неподобающей случаю обуви.

— Что ж, вижу, время, проведенное вдали от школы, вы потратили с некоторой пользой. Но, к сожалению, я действительно не могу принять от вас деньги. Это было бы крайне неосмотрительно с моей стороны в силу вашей популярности. — Малфой сокрушенно покачал головой, всем своим видом выражая мировую скорбь.

Гарри стиснул зубы. Ну почему нельзя прямо ответить на поставленный вопрос? Весь в сыночка!

— Принимая во внимание ваше прошлое, мою популярность и большое нежелание иметь с вами что-либо общее, в том числе недвижимость, быть может, вернемся к обсуждению цены? Вы говорили о ста тысячах? — он посмотрел на Люциуса в упор. Воспоминания о «сыночке» уверенности не добавили, скорее наоборот, еще больше сбили с боевого настроя.

Тонкие губы дрогнули, а светлая изогнутая бровь поползла вверх.

— Совсем ничего общего не хотите? — вкрадчиво спросил Малфой.

— Абсолютно, — голос прозвучал уверенно. Пожалуй, даже слишком. Неужели он оказался прав в своих предположениях, и весь фарс был затеян Драко только ради старого дома?

— Мне кроме дома на Гриммаулд-плейс из наследства Блэков ничего не надо. Поэтому я предлагаю вам все прочее, что мне причитается, а также... сколько вы хотите сверху? — Гарри брезгливо улыбнулся — да пусть подавятся, заберут все, и прочь из его жизни!

Люциус тоже ответил улыбкой, только другой, в меру ехидной.

— Нисколько, мистер Поттер. Я, к счастью, в деньгах не нуждаюсь. И не испытываю к ним болезненной тяги, даже если вам очень хочется думать именно так.

— Судя по вашему упорству, мне страшно представить, к чему вы испытываете болезненную тягу, — Гарри старательно скопировал интонацию Малфоя. Он понимал, что откровенно хамит, но это было от беспомощности. Он напрягся, готовясь в любой момент увернуться от заклинания — доставать палочку сейчас не хотелось. Но Люциус мало того что не поддался на провокацию, так еще и абсолютно неаристократично фыркнул и доверительно сообщил:

— Уж точно не к буйному портрету достопочтенной миссис Блэк и не к вашему вероломному эльфу.

Гарри внезапно обмяк, словно сдулся от нескольких простых фраз, произнесенных совершенно нормальным, шутливым тоном.

— Кстати, портрет, или любые другие артефакты из дома, которые могут быть дороги вашей супруге как память о родственниках, вы тоже сможете забрать — в придачу к деньгам, — сказал Гарри уже спокойно — в конце концов, он — победитель Волдеморта, а сидящий перед ним мужчина совершенно не напоминал напыщенного негодяя из его детства. — Мистер Малфой, вам же не нужна одна третья часть дома.

— Верно, не нужна. Мне нужен дом целиком, — Люциус смотрел на Гарри без холода, без издевки и надменности, без угрозы. Он просто констатировал факт. И в том, что он говорит правду, не было сомнений.

— Вам негде жить? Я предлагаю сумму, на которую можно приобрести прекрасное жилье. Мистер Малфой, это глупо. И Андромеда вряд ли согласится отдать вам свою долю... — сделав жалкую попытку договориться, Гарри почувствовал отчаяние, но изо всех сил постарался не подавать вида.

— Думаете, глупо? — Люциус, казалось, всерьез задумался. Он нахмурился, постукивая наманикюренными ногтями по колену. — Проблема в том, что вы в некотором роде правы. Миссис Тонкс не желает со мной сотрудничать. На ваш счет у меня тоже нет никаких иллюзий. Но согласитесь, треть — это гораздо больше чем ничего. К тому же, бывают разные обстоятельства. А я умею ждать. Знаете, мистер Поттер, не все в этом бренном мире измеряется деньгами.

— Но зачем вам треть старого дома? Как ее использовать? Дом же родовой, вы свою долю продать в будущем сможете только нам же. Так зачем тянуть?

— А кто вам сказал, что я собираюсь его продавать? Мой единственный наследник уже обеспечен и недвижимостью и деньгами, мы с супругой, разумеется, тоже. Нам некуда спешить. И я верю, что однажды миссис Тонкс примет мое предложение, более грандиозное чем сомнительный особняк в центре Лондона.

— А зачем ждать отдаленного будущего? — в голове Гарри мелькнула совершенно бредовая идея, но такая заманчивая, что не рискнуть было невозможно. Он обернулся к стряпчему.

— Мистер Ллойд! — Волшебник вздрогнул, будто просыпаясь. — Извините, вы можете связаться с миссис Тонкс? Я бы хотел с ней поговорить.

Тот кивнул и, покопавшись в складках мантии, извлек на свет мобильный телефон. Почмокав губами, набрал номер.

— Миссис Тонкс? Это Джон. С вами хочет поговорить Гарри Поттер... — он протянул трубку, и Гарри, хитро взглянув на Малфоя, включил громкую связь.

— ... я так и знала, что эта скользкая гадина обведет тебя вокруг пальца! — из трубки зазвучал раздраженный голос. — Гарри, дорогой, надеюсь ты сам в порядке. Ну ничего, со мной его выкрутасы не пройдут. Я не откажусь от своей доли наследства, даже если эта сволочь побреется наголо.

Гарри крутил телефон в пальцах, наблюдая за лицом Люциуса. Но тот выглядел совершенно отстраненным.

— Алло! Алло, Гарри!

— Да, миссис Тонкс. Мистер Малфой считает, что рано или поздно сможет сделать вам предложение, от которого вы не откажетесь.

В трубке фыркнули.

— Похвальная самоуверенность и невероятная глупость. Неужели Люциус теряет хватку? Мои родители лишили меня всех прав, когда я вышла замуж за Теда, так неужели я не воспользуюсь случаем поквитаться с Блэками? Вальбурга, наверно, в гробу переворачивается оттого, что предательница крови оказалась ее законной наследницей.

Гарри! Он ничего тебе не сделал?

— Нет, миссис Тонкс, все в порядке. Я предложил выкупить его долю, а мистер Малфой отказался.

— Вот напыщенный болван! Это из-за тебя, наверное. Ну ничего, рано или поздно ему надоест выплачивать налоги на содержание имущества, которым он фактически не может пользоваться. Тогда сам придет. Ты держись, мальчик. Когда право закрепят, Джон выдаст тебе доверенность на пользование моей частью дома.

— Не надо...

— Надо, — резко оборвала его Андромеда. — Тебе нужен этот дом. А Тедди пока еще слишком мал. Ты просто знай, я на твоей стороне, что бы ни случилось.

— Спасибо, миссис Тонкс. Как только начнутся каникулы, я обязательно приеду к вам с Тедди.

— Хорошо, дорогой. Тедди будет очень рад. Он уже может говорить "привет" и меняет цвет волос... прямо как Дора... — голос женщины дрогнул, но она справилась с собой. — Ну надо же! А ведь я грешным делом подумала, что Малфои будут сидеть тише воды ниже травы... а они вон как. А ведь Нарси была такой милой девочкой... Люциус ее доканал.

— Вы поэтому хотели отдать свою долю мне?

— Хотела. Но теперь не отдам. Пока, во всяком случае. Одному тебе против этого гада не выстоять.

Гарри попрощался и прервал связь, возвращая телефон поверенному. Тот как-то невнятно фыркнул, пряча его обратно и отворачиваясь. Гарри мог бы поклясться, что Ллойд еле сдерживает смех.

Люциус сидел абсолютно спокойный и невозмутимый как Эверест, только слегка порозовевшие щеки выдавали его эмоции, видимо, поток оскорблений все же не оставил его равнодушным.

— Браво, мистер Поттер, — он поднял руки и картинно зааплодировал. — Отличный ход. Только зря вы не приняли ее отказ. Тому, кто хочет стать единственным наследником, не стоит быть излишне щепетильным. Любезная золовка слишком низкого мнения обо мне, да и вы, я вижу, тоже. Но я очень редко проигрываю, уж поверьте, гораздо реже, чем выигрываю. Поэтому, я думаю, нет смысла продолжать нашу беседу.

Гарри пожал плечами.

— А я и не хотел стать единственным, — он выделил последнее слово, подчеркивая, что возражает именно против определенного совладельца. И Люциус, кажется, его понял.

Потом купол тишины сняли и последовала процедура наложения магических подписей. Гарри раньше никогда не видел такого — от прикосновения волшебных палочек пергамент светился и переливался разными цветами.

— Вы разрешили вопрос с фактическим вступлением в наследство?

— Да. Я от имени Миссис Тонкс готов подтвердить ее право, — Ллойд кивнул.

— Я тоже готов подтвердить право своей супруги, — спокойно сказал Малфой.

— Нет. Я не хочу! — Гарри вскочил. Графин на столе разлетелся вдребезги.

— Мистер Поттер, прекратите немедленно! — взвизгнул Ранкорн.

— Простите…

Гарри взмахнул палочкой, прошептав: «репаро», пытаясь скрыть смущение.

— Давайте отложим слушание, — проскрипела Марчбэнкс.

— Действительно, — поддержал ее Подмор. — Я думаю, имеет смысл отложить закрепление фактических прав наследников на месяц. Вы согласны, коллеги? — Все кроме Ранкорна закивали, но тот, впечатленный всплеском стихийной магии в самом сердце министерства, активно возражать не решился. — Вот и отлично. Надеюсь, к тому времени все конфликты будут улажены.

— Думаю, вы понимаете, что не должны препятствовать нахождению наследников в доме? Так что без фокусов — пока фактическое вступление не состоялось, все родственники имеют право там находиться, — мстительно заявил Ранкорн, обращаясь к Гарри. И, не попрощавшись, ушел.

Люциус тоже поднялся, кивнул оставшимся за столом волшебникам и стремительно удалился.

— Гарри. Не волнуйся. У тебя экзамены, сосредоточься на главном. — Марчбенкс неожиданно погладила его по плечу.

Гарри оставалось только жалко улыбнуться в ответ.

— Извини, малыш, — вздохнул Подмор, когда они остались вдвоем. — Ничего не поделаешь — с Малфоем можно только договориться.

— А если я докажу, что он хотел смерти Сириуса? И делал все для ее скорейшего наступления? — припомнил Гарри слова Гермионы.

— На вопрос наследства это никак не повлияет. Вряд ли Люциус точил зуб на Вальбургу…

— Но Сириус…

— Дом принадлежал Вальбурге. А ты стал наследником Сириуса еще до того, как Малфой рассказал о нем Волдеморту, так что его гибель на права Нарциссы, а значит и Люциуса, никак не повлияла.

Гарри захотелось завыть от безнадежности.

— То есть вы ничем мне не сможете помочь?

— Нет. Только потянуть время. Думай, Гарри, решай. — На колени Подмора опустился бумажный самолетик. Тот сосредоточенно пробежал глазами написанное. — Извини, мне пора.

Он ушел, а Гарри еще несколько секунд сидел не шевелясь, думая о том, что дом на Гриммаулд-плейс никогда не будет по-настоящему его, даже если Малфои там никогда не появятся.

* * *

Ночь после разговора с Лиз стала для Драко чудовищным откровением. Он проворочался до самого утра, то бессильно сжимая в ладони член, отчаявшись справиться с болезненным возбуждением, то поспешно отдергивая руку, краснея от стыда и беспомощности, сглатывая горький комок в горле, который в любой момент грозил перерасти в злые слезы. Он все еще хотел Поттера, хотел так, что при одной мысли поджимались пальцы на ногах и живот сводило от предвкушения.

С той самой ссоры в Выручай-комнате до этой ночи Драко еще ни разу не чувствовал себя таким живым. И признал, наконец, что будущее, о котором он мечтал когда-то, к которому стремился, оказалось бесцветным и пресным, как будто вместо бифштекса жуешь пергамент, или смотришь на колдографию вместо того, чтобы посмотреть в лицо.

Теперь он был уверен, что в их отношениях с Поттером присутствовала какая-то магия и там, в Выручай-комнате, она исчезла. Сейчас магии не было — было только отчетливое понимание, что он никогда больше не будет счастлив так, как хочет. Не осталось ни эйфории, ни всепоглощающей страсти, теперь отношение к Поттеру было реальным и оттого еще более страшным, потому что за этой реальностью скрывалось отчаяние и понимание ужасной вещи — любовь не похожа на сказку. Она острая, как осколок стекла, который обязательно изрежет ладонь, но ты сжимаешь его все равно и тупо смотришь, как набухают красные капли. Только эта боль не пройдет, ни от зелий, ни от заклинаний, наверное, даже время не способно от нее избавить. Заглушить, притупить, сгладить — да, но не исцелить.

До конца недели Драко отчаянно боролся за нормальную жизнь и свободу от Поттера. Он даже помирился с Панси. Ни о каких отношениях, кроме дружеских, речи, разумеется, не шло, но простой разговор о ничего не значащих вещах, не закончившийся обидами и слезами, был настоящим прогрессом. А еще он написал Николь. Общение с ней хотя бы не вызывало бурного раздражения. Письма были короткими — ни он, ни она не выходили за рамки приятельских отношений, и все же это был шанс, за который Драко цеплялся, уже понимая в глубине души, что очень скоро наступит день, когда придется смириться.

А потом вернулись сны. Как будто круг замкнулся, и его снова выбросило на знакомую дорогу, которая, куда ни сверни, опять выведет тебя к исходной точке, с которой все когда-то началось. Однажды Драко читал в какой-то маггловской книге, что человек не исчезает после смерти, и не отправляется в рай или ад, а снова и снова возвращается в свою жизнь, до тех пор, пока не изменит себя и не исправит свои ошибки. Сейчас с ним происходило то же самое, ему предстояло пройти уже пройденный путь. Без магии, без помощи Поттера, пройти самому, чтобы, может быть, дойти до нового финала.

Что делать, Драко представлял смутно. Говорить Поттеру гадости было легко и привычно, уходить не оглядываясь — тоже, а вот возвращаться и объяснять… Ну что он мог объяснить, если сам ничего не понимал? Идея оттащить Поттера в сторону и просто сказать: «Прости» была самой лучшей, но только в теории. На практике Драко даже подумать о ней не мог без содрогания. Наверное, потому что короткого слова было недостаточно. Нужны были другие слова, очень много других слов, а он никак не мог их подобрать. Даже если Драко все еще что-то значит для Поттера, разве он поверит ему теперь, после всего, что было? Может, и простит, но разве это главное?

Было ужасно жаль себя. Почему именно он, а не Поттер стал объектом неизвестного магического воздействия? Почему именно ему, а не Поттеру приходится теперь отчаянно искать оправданий, которых просто нет? Если бы Гарри бросил его, а не наоборот, наверное, было бы легче. В конце концов, в жизни бывает всякое, люди сходятся и расстаются, и гораздо проще смириться, если ты знаешь, что не виноват. Хотя… какой теперь смысл думать об этом?

«Вы очень любите себя, а значит, сделаете все, чтобы вам было комфортно», — снова и снова вспоминались слова Лиз, и Драко грустно усмехался. Если бы все было так просто.

О первом заседании в министерстве Драко узнал во всех подробностях из отцовского письма, к которому зачем-то прилагались план дома на Гриммаулд-плейс и опись имущества. В том, что Поттер предлагал выкупить долю Нарциссы, не было ничего удивительного, но Драко почему-то стало по-настоящему больно. Дурацкий старый дом делал ситуацию еще хуже. Как будто мало было ссор и магии, теперь еще и фамильная развалюха Блэков стояла между ним и Гарри. Драко не имел к этому никакого отношения, но о наследственном противостоянии Поттера и Малфоев уже писали в «Пророке», и это наверняка только начало.

В конце концов, бессонные ночи, неизвестность и невозможность хоть что-нибудь предпринять довели Драко до того, что он чуть не завалил зачет у Слагхорна. В последний момент купировав взрыв, Драко сидел, обхватив голову руками, и с ужасом смотрел на покрывшийся инеем котел и превращенное в глыбу льда зелье. Перепуганный декан отправил его к мадам Помфри и разрешил пересдачу. Конечно, Драко не пошел в больничное крыло. Причина его «недуга», как выразился Слагхорн, была ясна, и устранить ее можно было только одним способом.

Подняв подшивки «Пророка» за последние полгода, он в конце концов нашел нужный выпуск. На колдографии был ясно виден особняк Блэков. Он выглядел странно среди возвышающихся вокруг маггловских зданий. А магглы проходили мимо, ничего не замечая. Детально изучив колдографию и как следует рассмотрев ориентиры, Драко отложил газету и вышел из библиотеки.

В субботу утром он долго пил кофе в Большом зале и все никак не мог заставить себя подняться и отправиться в Хогсмид. Его мутило от страха и слабости. Голова кружилась, ладони потели. Панси уже в который раз прижимала руку к его лбу и качала головой. И он наконец не выдержал, резко поднялся и ушел.

В переулке за «Тремя метлами» он трансфигурировал мантию в плащ и аппарировал в Лондон.

— Просто дерьмо какое-то!

Гермиона поморщилась, и Рон быстро исправился:

— Ну, то-что-не-тонет. Ничего их не берет, прямо как докси. А Кингсли?

Гарри уткнулся в кубок с тыквенным соком, неопределенно пожав плечами.

Когда он, уже в атриуме, вспомнил, что министр просил зайти и поднялся в его кабинет, ничего ободряющего так и не услышал.

читать дальше

До сих пор перед глазами стояло лицо Шеклболта, когда тот многозначительно сказал:

— Нет. Законными средствами сделать ничего нельзя.

И Гарри понял и замотал головой так, что очки чуть не слетели с носа — никогда он не опуститься до ИХ уровня, никогда не станет использовать возможности друзей в своих интересах. И крепкое пожатие было ему наградой — он буквально кожей почувствовал, что Кингсли доволен и гордится им. Только вот на душе от этого лучше не становилось.

— Знаешь, Гарри, — Гермиона прервала затянувшуюся паузу и отодвинула тарелку, — все же я думаю, что отправить Люциусу «открытый» чек, было глупой идеей. Твои финансовые возможности не безграничны…

Гарри отодвинулся вместе со стулом и поднялся.

— Я знаю. Но получить свой дом я могу только выкупив его часть. Или если Малфой мне ее подарит. В приступ благотворительности без «Империо» кто-нибудь верит? Или есть предложение попытаться его шантажировать? Нет? Тогда отстаньте от меня! — это прозвучало слишком резко, и Гарри попытался сгладить грубость: — Если что, возьму кредит — мне никто не откажет… Но я обязан избавиться от Малфоев. Понимаете? Даже если Люциус поклянется Нерушимой клятвой, что никто из его семьи никогда не переступит порог этого дома, все равно это будет уже не МОЙ дом.

— Мы понимаем, но все же… — Гермиона встала и подошла к Гарри, касаясь пальцами его рукава. — Ты очень рискуешь… Он тебя разорит…

— Пусть. Я не расстроюсь. Зато от меня теперь ничего не зависит, и я могу спокойно сдавать экзамены.

— Кстати, да, — подруга порылась в складках школьной мантии и достала свиток. — Вот, я тебе тут набросала схему подготовки к зельям…

— Спасибо, — мрачно буркнул Гарри, забирая пергамент.

— Не за что. Если ты будешь ей следовать, то у тебя появится время заняться собой и прибраться в доме. Гарри, ты должен взять себя в руки.

— Я на кухню, — пробормотал Рон, поспешно покидая гостиную — в пылу воспитательного процесса Гермиона могла и по нему «пройтись», а этого рыжему ой как не хотелось. Отход Уизли на заранее подготовленные позиции прошел почти не замеченным: Гарри давно научился делать вид, что слушает нравоучения, пропуская их мимо ушей, а Гермиона повысила голос:

— Посмотри на себя — это та же рубашка, в которой ты был на прошлой неделе. И с тех пор ее не стирали. Спасибо Кричеру, что он чистит твою школьную мантию, иначе и в Хогвартсе ты ходил бы как пугало. У тебя разные носки! Брюки ужасные, спишь ты в них что ли? В доме две жилые комнаты — гостиная и твоя спальня! Не смей меня перебивать! — рявкнула она, когда Гарри попытался возразить. — Я прошлась по второму этажу — это дом с привидениями, а не жилье. Ты скоро сам станешь привидением. Кричер сказал, что ты питаешься только чипсами и тыквенным соком…

— Я ем в школе. А потом… может я нервничаю, поэтому у меня нет аппетита?!

— В Хогвартсе ты только обедаешь. Гарри, прекрати себя заживо хоронить. Сейчас закончатся экзамены, вы с Роном поступите в школу Авроров, а потом мы поедем отдыхать. Вместе, куда-нибудь далеко.

— Ничего я не хороню… — вяло ответил Гарри, пытаясь ногтем отчистить пятно на рукаве — похоже, соус от чипсов. — Правда, все в порядке. Ну чего мне тут красоту наводить? Если Люциус не откажется от своей доли, я не знаю, что делать…

— Рано переживать. Он умный делец, а Андромеда никогда ему не уступит. Так что в его интересах сдаться и получить хорошие отступные.

— Да, миссис Тонкс меня удивила.

— Она просто переживает за тебя. Мы все переживаем и стараемся помочь чем можем.

— Спасибо за астрономию.

На следующий день после заседания в Министерстве Магии Гарри чувствовал себя таким разбитым, что чуть не завалил экзамен. Даже на хорька не поглядывал исподтишка — настолько был выбит из колеи. И за десять минут до окончания Гермиона исхитрилась передать ему завернутый в мантию-невидимку черновик ответа. Экзамен был спасен.

Девушка поджала губы, став похожей на Макгонагалл.

— Не понимаю, о чем ты. Но если думаешь, что чудо повторится, ты ошибаешься. Поэтому готовься, пожалуйста. И еще, не хочешь дом — себя в порядок приведи, подстригись хотя бы… Давай я с тобой по магазинам пройдусь? Купим тебе новую маггловскую одежду.

— Спасибо, Герм. Пойдем после экзаменов. А пока я клятвенно обещаю заставить Кричера все постирать.

— И подобрать носки попарно?

— И носки…

— Вот и умница!.. Ох, совсем забыла! Я скопировала свои лекции по Истории Магии — вы же с Роном ничего никогда не записывали, балбесы. И оставила твой экземпляр в Хогвартсе. Ты не девайся никуда, я быстренько камином тебе его отправлю, ладно?

Когда друзья ушли, Гарри растянулся на диване, глядя на огонь. Наверное, Гермиона права — что-то он расклеился совсем. Пора было уже идти дальше, оставляя за спиной войну, школу, Малфоя — вперед. Ведь всегда паршиво не может быть, а под лежачий камень вода не течет. Гарри криво улыбнулся, с удивлением понимая, что мышцы лица отвыкли от такого простого упражнения, и вскочил.

Пламя в камине заискрило зеленым, и в гостиной появилась Джинни.

— Привет.

— Привет.

Разговор начинался как обычно, уже несколько месяцев они обменивались только вежливыми приветствиями. Хотя сейчас Гарри был изрядно удивлен ее появлением.

— Я принесла тебе Гермионин конспект.

— Спасибо.

Джинни прошла в комнату и, положив пергаменты на стол, огляделась.

— А здесь ничего не изменилось… — Гарри пожал плечами. — Хотя шторы стали еще более пыльными. Помнишь, как мы выгоняли из них докси?

Гарри не помнил. Вернее помнил, но это было как будто в другой жизни.

— Теперь докси нет.

— Наверное, мы их основательно выгнали… — в голосе Джинни слышалось напряжение, но вместо того чтобы попрощаться, она подошла ближе. — Да, тогда мы были командой. Гарри, что с нами случилось? Почему все так глупо?

Не зная, что ответить, он шагнул к столу и принялся перебирать принесенные свитки. Гарри не хотел разговаривать с ней. Просто не хотел и боялся того, что она может сказать.

— А помнишь портрет? Кстати, почему он молчит? Неужели тебе удалось заткнуть миссис Блэк?

— Нет, она, наверное, просто спит… Джинни, спасибо за конспекты. Тебя проводить?

— Не надо, — девушка усмехнулась. — А не хочешь пойти со мной? Вообще-то мы сегодня отмечаем победу Гриффиндора. Квиддичный кубок снова наш, даже без тебя.

— Я знаю, что ты прекрасный ловец. Я уже поздравлял команду.

— Так пойдем, у нас много сливочного пива. Будет весело.

— Экзамены…

— Да ну, не будь занудой!

— Джин, я никуда не пойду. Ясно тебе?

Гарри почувствовал, что начинает всерьез злиться. Не на Джинни, на себя — какого черта он не может, не хочет идти туда, где его ждут, туда, где друзья?! Эта тоска уже доконала его так, что он был готов выдрать ее из себя любым способом, лишь бы избавиться. Избавиться от всего, и от Малфоя тоже.

— Это все он! Он, да? — голос Джинни вернул его к реальности. — А я еще зимой предупреждала! Говорила тебе! Сволочь Малфой! Они тебя околдовали? Опоили? Гарри, скажи мне, ты же совершенно изменился!

Она почти умоляла, и Гарри поежился. Джинни не имела права так говорить, только не она, только не таким тоном. Он не может, не хочет, чтобы его жалели. Он не хочет ее любви, не хочет ничьей, кроме…

Гарри потер руками лоб, пытаясь успокоиться.

— Никто меня не опаивал. Что ты несешь? Ты же видишь, сколько на меня свалилось: наследство, дом, экзамены… Я просто устал!

Глаза Джинни вдруг засияли так, что захотелось зажмуриться. Но если опустить веки, то увидишь совсем другое сияние… серое-серое… которого больше не будет никогда. Перед глазами снова возник Малфой, раскинувшийся на пестрых парчовых подушках, выгнувшийся, стонущий…

— …помочь. Я все понимаю, честно. Просто по-дружески. У меня же выпускной только на следующий год, сейчас есть время. Пожалуйста, Гарри. Я просто помогу Кричеру…

Поттер прислушался, голова шла кругом от видений, глухих причитаний, от рук, касавшихся плеч. Не тех рук…

— Что ты делаешь? — он дернулся, вырываясь.

— Она жутко испачкана! Что ты вертишься, псих! — Джинни обиженно фыркнула, держа его рубашку, когда-то бывшую белой, в вытянутых руках. — Сейчас же собери все грязное белье!

Гарри стиснул зубы. Да сколько можно не принадлежать себе, почему всегда найдется тот, кто будет им командовать, говорить, что ему делать, а что не делать?!

— А у меня больше ничего нет! — рявкнул он, наступая на Джинни. Девушка в ужасе смотрела ему в лицо, словно он на глазах превращался в чудовище, но сейчас было плевать. — У меня нет другого белья. Только это. — Гарри ранул ремень на брюках, продолжая надвигаться на нее. В глазах темнело от гнева. — Снимать? Ты любезно постираешь бедному герою? — Когда он дернул молнию, Джинни ахнула и, запустив в него рубашкой, метнулась в коридор, забыв про камин.

Раздались громкие ругательства разбуженной миссис Блэк, а Гарри упал на ближайший стул и истерично расхохотался.

Он смеялся, пока на глазах не выступили слезы — национальный герой, который не в состоянии справиться с собой, которого все считают своим долгом поучать и направлять — это действительно смешно.

Новая порция оглушительных ругательств старого портрета заставила Гарри успокоится. Вытерев глаза, он позвал Кричера.

— Принеси воды, пожалуйста.

Домовик замялся, словно собираясь что-то сказать, но потом махнул лапкой и исчез.

Из коридора послышался шорох, но Гарри привык к тому, что старый дом живет своей жизнью, особенно по ночам, когда он наполнялся неясными вздохами и скрипами.

Гарри потянулся к подносу, взяв стакан, наполнил его. С тихим хлопком рядом материализовался Кричер, и Гарри выругался — влажный стакан выскользнул из пальцев и разбился, обдавая водой кроссовки. Кричер засуетился, а Гарри отхлебнув прямо из графина и, сбросив мокрую обувь и носки посреди комнаты, прошлепав к дивану, уселся на него с ногами. Графин он предусмотрительно держал двумя руками, отпивая маленькими глотками ледяную воду. От нее сводило зубы, но это помогало собраться — все, никаких больше сероглазых видений, заботливых Джинни, никого — он сам справится. Должен справиться.

— Хозяин... — Кричер поднял голову. — Там пришли...

— Кто? Не говори ерунды. Приведи лучше все в порядок, а то правда, как свинья хожу...

Гарри отхлебнул еще воды — неужели Джинни решила вернуться?

* * *

Драко аппарировал из Хогсмида прямо к дому Блэков. Можно было, конечно, камином, но вваливаться вот так к Поттеру не хотелось. Пока он стоял под разлапистым каштаном, убеждая себя подойти и постучать, из дома вылетела Уизли. Даже на таком приличном расстоянии было слышно, как она грохнула дверью. Прижимая ладони к лицу, потенциальная невеста героя промчалась через пустырь и скрылась в переулке. Напряжение, возникшее при одном взгляде на рыжую шевелюру, отпустило, и Драко решился. Он уже был готов к чему угодно: что Поттер не впустит, что с порога шарахнет каким-нибудь заклинанием или вообще посмотрит как на пустое место, но пусть уж лучше так, чем полная неизвестность.

Вздохнув, он пошел вперед. Приподнял блестящее медное кольцо на двери и постучал.

Поттер не открывал. Драко потоптался, раздумывая, войти или нет. Что дверь не заперта, он не сомневался, и все же... Постучал снова. Ничего. Простояв еще как минимум минуты две, Драко в конце концов толкнул чертову дверь и замер на пороге, всматриваясь в темный коридор. В доме пахло сыростью и пылью, что-что, а создавать уют Поттер явно не собирался.

— Есть кто живой? — негромко спросил Драко, стараясь дышать ровнее и унять колотящееся сердце. Он чувствовал себя полным идиотом. Дом молчал, не слышно было ни шорохов, ни скрипа половиц, ни голосов. Вытащив палочку и прошептав: "люмос", Драко сделал несколько неуверенных шагов, озираясь по сторонам. А потом пошел вперед, уже почти жалея, что решился на эту вылазку. Но уйти сейчас было совсем глупо, раз уж пришел, надо хоть что-нибудь делать.

В самом конце коридора на пол падала узкая полоска света. Драко спрятал палочку, потянул дверь на себя и замер. Полуголый Поттер сидел на диване, обеими руками вцепившись в графин, и жадно пил воду. На скрип он обернулся. Драко на секунду почудились изумление и радость в зеленых глазах, но Гарри тряхнул головой, и вода из графина плеснула через край. Чертыхнувшись, он поставил злосчастную посудину на пол.

Драко сглотнул, чувствуя, что не может не только заговорить, но и пошевелиться. Кроссовки и носки валялись посреди комнаты, рубашки не было вообще, а сам Поттер выглядел так, будто только что вылез из постели — растрепанный, покрасневший. Твою мать, неужели они с Уизли... Драко снова сглотнул, глядя, как стекает по безволосой смуглой груди вода.

— Ты?.. — хрипло спросил Гарри, медленно поднимаясь. Он смотрел на Драко, не отрываясь, но лицо казалось окаменевшим — ни эмоций, ни чувств. — И что тебе надо?

«Тебя» — чуть было не сказал Драко, но вовремя сдержался. Да, он готовился к этой встрече, но сейчас все казавшиеся более-менее разумными идеи, испарились и остались самые невероятные. Например, пересечь комнату, подойти к Поттеру вплотную и поцеловать, или хотя бы просто обнять, прижаться лбом к его лбу и молчать, ничего не говорить, он ведь поймет и так... наверное. Но теперь мешало подозрение о сестрице Уизела, хотя Драко очень старался не поддаваться эмоциям. Сказать, что пришел осмотреть свое наследство, было самой плохой мыслью, какая только могла придти в голову, поэтому он просто спросил:

— А ты как думаешь?

Засунув руки глубоко в карманы, Гарри покачался с пятки на носок, глядя исподлобья.

— А я никогда не думаю. Забыл? Говори, зачем пришел.

Его голос был все еще глухим, но каким-то слишком ровным. Это пугало. Поттер, к которому Драко привык, никогда не был таким... закрытым.

— Видимо, мне жить надоело, — пробормотал он, медленно расстегивая плащ под пристальным взглядом. Руки подрагивали, но он сильно надеялся, что Поттер этого не заметит.

— А. Я понял. Хозяин пришел? — процедил тот сквозь зубы, демонстративно отворачиваясь к окну.

Драко смотрел на его спину с выступающими лопатками, на четкую линию позвоночника, а ладони покалывало от желания провести по этой коже, от основания шеи до пояса, почувствовать знакомое тепло, пересчитать губами позвонки. Выдохнув, он аккуратно положил плащ на диван и сел рядом.

— Гарри, — начал он и тут же сбился. Имя в этой ситуации звучало крайне неуместно, но оно само сорвалось с языка. — Поттер, — глухо поправился он, — мне не нужен этот дом.

Гарри пожал плечами и ссутулился, как будто его придавило какой-то тяжестью. Драко помолчал, ожидая еще хоть какой-нибудь реакции, но ее не было.

— Отец рассказал мне о заседании в министерстве, — сказал он, чтобы хоть как-то оборвать гнетущую напряженную тишину.

— Да, я знаю, что получить дом — его маленький каприз и что семья Малфоев в нем не нуждается, — ровно ответил Поттер и вдруг развернулся. — Когда же вы все от меня отстанете?! Если тебе ничего не нужно, зачем пришел? Издеваться и торжествовать? Ну так вот он я! — Гарри раскинул руки в стороны, словно раскрываясь. — Давай, говори! Мне плевать!

Драко дернулся, словно его ударили. И ощущение было такое же, только почему-то отбиваться не хотелось. Да, обвинения были незаслуженными. Поттер должен был понять, что... Что? Что Драко пришел, надеясь, что все еще нужен? Кто виноват, что он не может спросить об этом вслух? Уж точно не Гарри.

— А похоже, что я торжествую? — тихо спросил он. Обидно было почти до слез, потому что только он сам виноват в этой дурацкой ситуации и только сам может ее исправить. Но не получается. Не хватает ни сил, ни смелости, и взять их негде.

— Нет. Пока еще нет! Но я подожду. Ведь как — сначала надо подобраться поближе, залезть в душу, в дом, а уже потом... торжествовать. Чтоб больнее было? Так?

Нет-нет-нет. Все совсем не так. Ты дурак, Поттер. Или я дурак.

Драко вытер влажные ладони о колени и помотал головой.

— Нет. Не так. Я... Я действительно не знаю, зачем отцу понадобился этот дом. И... Мне жаль, — с трудом договорил он, заставляя себя поднять голову и посмотреть Поттеру в глаза. Черт, ну неужели так сложно понять, что дурацкий дом здесь абсолютно не при чем?

— Жаль? Жаль?! — Гарри захлебнулся словами, судорожно ловя ртом воздух. — Ты явился сказать, что тебе жаль? Я ненавижу тебя! Тебя и всю твою семейку! Это вы... Ты... А теперь тебе жаль?

Драко застыл, чувствуя, как сводит горло. Только нечеловеческим усилием воли еще удавалось держать лицо. Это было хуже пощечины. Хуже проклятий. Это было так больно, что уже ничего, вообще ничего не имело значения, ни прошлое, ни будущее, только этот ужасный миг.

Он качнулся вперед, собираясь встать и уйти, но не вышло. Тело как будто перестало повиноваться, контуры предметов поплыли, и Драко, зажмурившись, закрыл лицо руками. Сейчас. Сейчас. Надо просто немного успокоиться. Не хватало только разреветься перед Поттером. Опять…

— Уходи, — сказал Гарри. Он снова стоял лицом к окну и комкал пыльный бархат шторы. — Не мучай меня. Ты и твой отец имеете право делать так, как считаете нужным. Пусть. Но мне не нужна жалость… — фраза оборвалась, но Гарри, кажется, не собирался продолжать.

Перемена тона придала Драко сил. Он не хотел мучить Поттера. Если тому настолько неприятно его общество, если он ненавидит...

Драко поднялся, потянулся к плащу, но вдруг отдернул руку и, повинуясь безотчетному порыву, сделал несколько шагов к окну. Раз уж так все вышло, раз он сейчас уйдет, надо хотя бы...

— То, что произошло в Выручай-комнате... В общем, я не должен был этого говорить... Не знаю, что на меня нашло. Правда. Но на твоем месте я бы, наверное, тоже ненавидел, так что... я все понимаю.

Гарри вцепился в штору и прижался лбом к стеклу, съежился, как будто уменьшаясь на глазах.

— Я не ненавижу... Я... — голос был едва слышен. Гарри не шевелился, словно боясь оторваться от окна. — Я просто не могу... Перестань. Пожалуйста.

Драко моргнул. Поттер же сам сказал...

— Не ненавидишь? — переспросил он растерянно. — Тогда что же... Гарри! Да посмотри же на меня ради Мерлина! Врежь, прокляни или объясни по-человечески! Я не могу так больше! — Драко сам перепугался своей вспышки, но отступать было поздно.

Поттер развернулся и медленно двинулся вдоль подоконника, словно близость Драко была для него невыносима.

— Ненавижу. Но не тебя. Себя. Потому что не могу тебе ни врезать, ни проклясть. Ты использовал меня, а теперь являешься... Такой... Как был... — Отступая в комнату, Гарри врезался бедром в стоящий посередине стол, но словно не заметил этого, только неловко схватился за край. Он вытянул руку и нащупал подкатившуюся волшебную палочку. — А я не должен забывать... Ты сам сказал — кто я и кто ты, — голос срывался и звенел. — А мне больно от лжи, от масок. От тебя! — выдохнул он и, сжав палочку, аппарировал.

— Га... — Драко рванулся вперед, но Поттера уже не было в комнате. — Твою мать, Поттер да я же люблю тебя! — заорал Драко, в бессильной ярости пнув подвернувшийся стул, который с грохотом грянулся на пол. Драко всхлипнул и без сил опустился на колени, утыкаясь лбом в ножку стола. Что же делать? Что делать? Будь он сам на месте Гарри, ни за что бы себе не поверил и не простил. Такое нельзя прощать. А он, конечно, ничего не объяснил. Говорил о какой-то ерунде, вместо того, чтобы сразу сказать, что сам ни хрена не понимает и жалеет. И отчаянно хочет вернуть все... Если это еще возможно.

Сколько он так просидел, Драко не знал. В конце концов он смог подняться, надеть плащ и, миновав коридор, выйти из дома, жадно глотая на пороге теплый свежий воздух.

Только бы с Поттером ничего не случилось. Аппарация в таком состоянии это же почти самоубийство! Драко сжал кулаки и пошел к пустырю, с которого можно было вернуться в Хогсмид.

Он придумает что-нибудь и найдет не только нужные слова, но и способ донести их. Он должен. И хочет. И даже если ничего уже не изменишь... Что ж, тогда он хотя бы будет уверен, что сделал все возможное, чтобы исправить то, что натворил.

Мелкие ветки и иголки кололи пятки. Земля была мокрой и холодной, а еще он умудрился удариться ногой о какой-то корень. Ушибленный палец болел, между деревьями гулял холодный ветер, но все равно окружающий мир казался Гарри прекрасным в своей реальности и осязаемой простоте.

читать дальше

Пахло свежей листвой и весной, покачивались ветви, смыкаясь над головой. Нервная дрожь прошла, уступая место обычному ознобу. Гарри трансфигурировал прошлогодние полусгнившие листья в большой плед и, завернувшись в него, уселся, привалившись спиной к толстому стволу клена. Что делать дальше, он не знал.

Несколько минут назад было только одно желание: бежать, спасаться от знакомых внимательных глаз, слов, таких странных и таких нужных, потому что нельзя было остаться — боль только усилится, если опять поверишь.

В голове настойчиво звучал насмешливый голос: «Ты забыл… А я не забывал… Никогда». Это был плохой, неправильный голос, он не мог принадлежать тому, кто вошел сегодня в дом на Гриммаулд-плейс, чтобы… объяснить? Извиниться? Но как можно извиняться за нелюбовь? Гарри зажмурился, плотнее закутываясь в плед — он был жесткий и колючий, но лучше, чем ничего.

Однажды Драко сказал, что у него нет совести и ему никогда не бывает стыдно. Тогда Гарри воспринял это как шутку, потом — как аксиому, а теперь он думал, что это ложь. Иначе зачем Малфою оправдываться? Он ведь просто использовал его… Во всяком случае, пытался. Или нет? Драко сказал, что сам не знает, что на него нашло тогда, в Выручай комнате… Подумаешь, признался, так может быть, просто захотелось, а потом при первом же удобном случае он нашел повод разорвать ненужную связь? А теперь что? Стало жаль бедного национального героя, которого и так с пятого курса считают психом, и который сейчас окончательно сдвинулся на своей глупой любви? Да еще Люциус…

Вокруг было тихо, только суетилась в ветвях над головой какая-то птица. Гарри подышал на замерзшие ладони и грустно улыбнулся — вот же выверт подсознания: он готов был поспорить, что оказался в том самом лесу, где полтора года назад они прятались с Роном и Гермионой. Это было единственное место, где Гарри мог не опасаться встречи со знакомыми и просто подумать.

Зачем Малфой приходил, зачем опять был таким… Таким Драко… Единственным и необходимым. Всего один взгляд, одно слово — простое, без усмешки, без надменности, и уже кажется, все можно забыть и броситься к нему, чтобы никогда больше не отпустить.

А потом вернется боль, когда Малфою опять наскучит неуклюжая любовь глупого Поттера. И снова придется учиться жить без него. Нет. Уж лучше оставить все как есть. Ведь почти прошло… Еще пара недель и все — экзамены позади, а потом как можно дальше отсюда. С друзьями, туда, где ничего не будет напоминать о Драко.

Все обязательно пройдет. Он поступит учиться на аврора, отремонтирует дом Блэков, если Люциус оставит ему на это средства… Гарри невесело усмехнулся — другие варианты просто не рассматривались: жить там, куда запросто может явиться Малфой, он не хотел. Он вообще не хотел его видеть. Никогда. Потому что знал — как бы глубоко он ни загонял свою тоску, если Драко оказывался рядом, все попытки быть сдержанным и благоразумным проваливались.

Несмотря на холод, лоб покрылся испариной. Это невыносимо и унизительно — так нуждаться в том, кому ты не нужен.

Наколдовав еще несколько одеял и устроившись удобнее, Гарри затих. Идти было некуда — Малфой мог все еще оставаться в доме, а выслушивать насмешки по поводу своего позорного бегства или снова изо всех сил сдерживаться, чтобы не поддаться дурацкой надежде, совсем не хотелось.

Вернулся Гарри только поздним утром на следующий день. И переместившись, не узнал гостиную. Она преобразилась, радуя глаз чистотой и порядком, раздвинутые шторы теперь были перехвачены тесьмой и спадали до пола мягкими складками, тщательно вымытые стекла прикрывала невесомая полупрозрачная тюль. А вместо привычного полумрака в комнате царило солнце.

.

— Гарри Поттер! Сэр! — раздалось за спиной, и Гарри чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Винки помогает Кричеру. И другие эльфы тоже.

— Да, хорошо, спасибо… — промямлил Гарри, оглядываясь в поисках своей рубашки и кроссовок.

— А вещи в спальне, в шкафу. Так мисс Гермиона приказала. Все-все чисто. Кричер не справляется… — эльфийка осуждающе покачала головой и исчезла.

Все еще ошеломленный Гарри, воровато оглядываясь, направился к лестнице.

— Иди, иди сюда, — Гермиона поджидала его в коридоре наверху. Непослушные волосы были стянуты косынкой, а юбка и блузка прикрыты нелепым цветастым передником. — Не бойся. Воспитывать я тебя не буду. Но как же хорошо, что с тобой ничего не случилось! — она порывисто обняла Гарри, обдавая его запахом пыли, солнца и доксицида. — Ты больше не пропадай только, ладно? А то Джинни вчера вернулась злая, как соплохвост… Не надо было ей приходить, да? Но она так просила, говорила, что скучает… и Рон сказал, что может, тебе будет лучше…

Девушка наконец отпустила Гарри и подтолкнула к двери в спальню.

— Одевайся, сейчас будем завтракать… обедать… В общем, поторопись.

Натягивая на себя выстиранную одежду, Гарри прислушивался к болтовне Гермионы за дверью. Похоже, подруга чувствовала себя неловко за вчерашний инцидент с Джинни.

— …и Макгоннагал разрешила взять пару эльфов в помощь… Зато сарай приобрел человеческий вид… Интересно, что такое ты вчера устроил, если Джинни только и твердит, что тебя рано из Мунго отпустили… нет-нет, я не спрашиваю, захочешь — сам расскажешь…

Гарри распахнул дверь.

— Знаешь, Гермиона. Ты — самая лучшая! — искренне сказал он. Все — к черту. Сколько можно носится со своим несбывшимся, когда вот оно — счастье, только протяни руку. Дом, в который можно вернуться, друзья, которые думают и заботятся о тебе. Нельзя жить эфемерной надеждой и воспоминаниями — было и прошло. В доме пахло свежестью и горячим хлебом — особняк, похоже, был готов всерьез измениться, даже портрет миссис Блэк молчал, будто напуганный гриффиндорским рвением. И Гарри почти поверил, что со всем справится.

Оставшиеся экзамены пролетели незаметно — Гарри уверенно шел в числе лучших, посвящая все свободное время подготовке. За блестящим полированным столом, под очищенной от векового нагара лампой, даже заниматься было в сто раз приятнее. Винки, похоже, поселилась на Гриммаулд-плейс — больше не было пыли, грязных вещей, подгоревшей еды — вдвоем эльфы прекрасно справлялись с бытом, и каждый вечер, опуская опухшую от знаний голову на накрахмаленную наволочку, Гарри от души благодарил Гермиону. Жизнь вроде бы налаживалась, беспокоило только молчание Люциуса — тот так и не ответил на его предложение, не вернул и не обналичил чек.

Наконец последний экзамен остался позади. Макгонагалл произнесла прочувствованную речь и сообщила, что министерство и Совет попечителей собираются через неделю устроить выпускной для героев, с такими препятствиями окончивших школу.

Гарри только криво усмехнулся — ему даже пойти не с кем. Пока вокруг оживленно галдели, обсуждая новость, он растерянно огляделся.

— Лаванда! Пойдешь со мной на выпускной?

— Конечно, пойду, — с готовностью отозвалась девушка и хитро улыбнулась: — Если ты не передумаешь…

— Чего это я должен передумать?

Лаванда достала из сумки хрустальный шар и положила его на ладонь.

— Вот почему.

— Да ну! Прорицания — это ерунда, — рассмеялся Гарри и трансфигурировал шар в белую лилию.

— Ерунда не ерунда, но у меня по ним всегда было «великолепно», — ничуть не обидевшись, ответила Лаванда, прикрепляя цветок к волосам.

— Ну тогда я пришлю тебе сову?

— Договорились, — она махнула рукой и скрылась в толпе учеников.

— Эй, Гарри! Мы в «Три метлы». Ты с нами?

Рон, Дин и Невилл неизвестно как оказались у него за спиной. Рон стоял посередине, обняв друзей за шеи, и все норовил поджать ноги. Дин приседал, противно хихикая, а Невилл морщился, но стоически выдерживал немалый вес расшалившихся приятелей.

— Нет, я не могу. У меня же завтра утром комиссия… да и сову купить надо… Давайте лучше на днях вы все вместе придете ко мне.

— Дома пить лучше. Дома идти никуда не надо… — глубокомысленно изрек Невилл, выражая общее согласие, и гриффиндорцы отправились праздновать.

Гарри проводил их до Хогсмида, зашел на почту и купил себе сову, пеструю, с сурово сдвинутыми бровями. Хотя продавец объяснил ему, что никакие это не брови, Гарри все равно почему-то нравилось думать, что это именно они. Вернувшись домой и накормив новую питомицу печеньем, Гарри оставил ее обживать клетку и чердак и спустился в гостиную, чтобы просмотреть почту. Малфой так и не ответил. На смену легкой эйфории прошедшего дня приходила неясная тревога. Гарри старался не думать о плохом, но получалось не очень. Он до поздней ночи бродил по дому, даже поругался с портретом миссис Блэк, чтобы отвлечься, но все равно на душе было муторно.

Тонкая фигура движется по любовно натертому Кричером паркету. Шаг. Еще шаг. Словно игра в классики по квадратам, очерченным лунным светом из окон. Босые ступни белеют в полумраке, и под ними как будто остаются черные следы.

Длинный коридор второго этажа. Фигура приближается уверенно, и двери, мимо которых она проходит, со стуком распахиваются, одна за другой. Гостиная, комната для гостей, спальня…

Гарри ясно различает абрис: гордо расправленные плечи, слишком тонкая талия, узкие бедра. Фигура склоняется над ним, и он видит глаза, которые кажутся нереально серебристыми в неверном свете.

Гарри хочет подняться, но не может даже пошевелиться. Он слишком хорошо знает, кто перед ним. И только когда знакомое лицо оказывается совсем близко, когда матрас проминается под весом тела, Гарри наконец чувствует, что способен двигаться. Но вместо того, чтобы встать и уйти, обнимает и тянется за поцелуем. Выгибается, чтобы прижаться теснее, почувствовать, вспомнить, успеть. Нужно только выдернуть одеяло, которое так некстати оказывается между ними. Но стоит только расцепить руки, и все исчезает. Гарри вскакивает с кровати, кидается к двери и зовет, снова и снова выкрикивая имя. Он выбегает в коридор, а старые стены и пол уже объяты пламенем. Синим, как над газовой горелкой. Оно не жжет, просто пляшет по деревянным панелям, и где-то там, за призрачными языками, взмывающими до потолка, Гарри мерещится тень, которая тает и растворяется в воздухе.

Гарри проснулся в холодном поту и рывком сел. За окном брезжил ранний розоватый рассвет. Сердце колотилось, а член стоял так, что даже сидеть было неудобно.

Ругаясь сквозь зубы, он добрался до ванной. Ледяные струи колотили по макушке, сбегали тонкими ручейками по телу, но ничего не менялось. Странный сон не выходил из головы, а возбуждение не проходило.

Несколько раз он малодушно тянулся к члену, но тут же отдергивал руку — сейчас, еще немного, холодный душ и глубокое дыхание помогут справиться. Это лучше, чем дрочить на приснившегося Малфоя…

Чувствуя, что ноги начали замерзать, а проблема никуда не делась, Гарри попытался представить кого-нибудь другого — Чжоу, Джинни, парней из журнала Финнигана, да черт возьми, кого угодно! Только чтобы не был блондином, чтобы не прикрывал затуманенные серые глаза, чтобы не шептал так ясно и сладко: «Гарри»…

Оказалось, больше ничего и не нужно. Он дернулся, выгибаясь и дрожа, и тихо застонал. Теплые капли с руки моментально смыло холодными струями, а Гарри, чувствуя, как защипало в глазах, шарахнул кулаком об стену, сбивая костяшки. Не быть себе хозяином — отвратительно! Принадлежать Малфою, воспоминанию о нем, в тысячу раз хуже!

Гарри выбрался из душа совершенно окоченевший. Стуча зубами, замотался в полотенце. Домовики уже приготовили горячее какао. Прихлебывая на ходу, пытаясь одновременно одеться и причесаться, он в очередной раз давал себе слово, что выбросит из головы блондинистое недоразумение во что бы то ни стало.

В министерство он едва не опоздал. Когда влетел в знакомый кабинет, все уже были в сборе.

— Мы можем начинать? — язвительно спросил Ранкорн, всем своим видом демонстрируя неудовольствие. Гарри автоматически кивнул, косясь на Люциуса. Тот в его сторону не смотрел.

Пока Подмор начинал заседание, Гарри лихорадочно прикидывал, чего можно ожидать от Малфоя и как бы спросить о его решении, но в голову ничего дельного не приходило.

— …всего имущества и дом на площади Гриммаулд-плейс, не подлежащий фактическому разделу ни магическим ни маггловским путем. Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, одна третья доля.

Гарри вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей. Джон Ллойд прикоснулся волшебной палочкой к протянутому пергаменту и твердо произнес:

— Принимает.

Свиток вспыхнул ярким розовым светом. Когда он угас, документ левитировали Люциусу.

— Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, одна третья доля.

Малфой обернулся. Гарри на миг показалось, что в светлых глазах сверкнуло торжество, но холеное лицо было по-прежнему непроницаемым.

— Принимает.

Пол под ногами качнулся. Розовая вспышка осветила Люциуса, его щеки будто окрасились румянцем, и он вдруг очень напомнил Поттеру Драко. Такого, каким тот пришел в дом Блэков — взволнованного, искреннего… Какая ложь! Наверняка это был очередной слизеринский ход, чтобы сбить Гарри с толку, помешать воспользоваться возможностями друзей… А ведь такие возможности были — Кингсли ясно дал это понять. А теперь все кончено. Гарри даже не сможет устроить себе в доме пару комнат с отдельным входом — родовую магию нарушать нельзя. И проведет всю жизнь под дамокловым мечом проклятой семейки.

— Мистер Поттер! Гарри! — встревоженный голос Подмора ударил по барабанным перепонкам. Прямо перед носом возник пергамент.

— Передает все права на движимое и недвижимое имущество Андромеде Тонкс, в девичестве Блэк.

Вспышка ослепила, Гарри сам не знал, из каких закоулков памяти всплыла верная форма ответа, он не слышал своего голоса, не видел вокруг ничего, кроме окрасившегося красным свитка, или это от напряжения перед глазами плыли кровавые пятна?

В себя он пришел после того, как члены коллегии поставили свои подписи, скрепляя документ. Поднялся и, не прощаясь, вышел в коридор. Там уже дежурили журналисты, но Гарри, не обращая на них внимания, бросился к выходу.

— Привет!

Гарри сидел под цветным зонтиком в кафе Фортескью и ел уже третью порцию мороженого. Вкуса он не чувствовал, запаха тоже. Внутри было пусто, но в то же время легко, словно принятое решение, которое невозможно изменить, освободило его от привычной тяжести и беспокойства.

— Привет.

За столик рядом с ним уже усаживались Колин и Дэннис Криви. Колин что-то говорил, и Гарри пришлось сосредоточиться, чтобы понять, о чем речь.

— …поздравить с наследством.

— Я отказался от своей доли, — криво усмехнувшись, ответил Гарри, понимая, что эта новость появится уже в вечерних выпусках газет.

Братья уставились на него удивленно и недоверчиво.

— Не хочу иметь ничего общего с Малфоями, — объяснил он.

Колин расплылся в улыбке и хлопнул его по плечу.

— Вот это правильно. Это по-нашему.

Откинувшись на спинку стула, Гарри вдруг понял, что очень давно с такой легкостью не говорил правду. Горькую, но правду. Он бы хотел, Мерлин знает, как хотел бы… Но насильно мил не будешь.

— Слушай, ты извини меня… ну… за все… — Колин смущенно потупился. — Это и правда школьные, никому не нужные глупости. А вот ты — молодец!

Гарри пожал протянутую руку, понимая, что для окружающих его поступок действительно может выглядеть выпадом против Малфоев.

— Да нет, не в этом дело. Мне достаточно денег, которые оставили родители, а Блэковское наследство пусть будет у Тедди — подарок от крестного.

Смутившись от горькой иронии, которая явственно прозвучала в голосе, Гарри принялся старательно доедать растаявшее мороженное.

— Слушай, а ты как же? Ну, пока вернешься в Хогвартс, а после выпускного? Будешь жить в доме родителей?

— Да я не думал еще…

И тут молчавший до этого Дэннис обернулся к брату:

— Тетя Мейбл…

— Ох ты, точно! — Колин от возбуждения чуть не навернулся с тонконогого стула. — Послушай, у нашей тети есть дом недалеко от Еш Грин. Это в Гемпшире. Она хочет сдать его в аренду. Надолго, а лучше, чтобы вообще купили. Он в небольшой деревушке, на самой окраине… там с дорогами и транспортом туго, так что сам понимаешь, желающих не много…

Гарри задумался — а почему нет? Если дом в таком захолустье, то не возникнет проблем с колдовством, а уж вопрос перемещения его совсем не интересует.

— Отлично! Пошли, покажешь?

Колин слегка растерялся, но потом тряхнул головой.

— Пошли! Только держи крепче Дэнни, ему еще нельзя аппарировать.

Поселок был действительно маленьким — десяток домов. А на горизонте виднелись трубы какого-то завода.

— Ага, все туда переехали, — пояснил Колин. — Еще в пятидесятых… Здесь почти никого не осталось…

По сравнению с особняком Блэков домик был крошечным, но после общей спальни в школе и чулана, три комнаты на первом этаже и четыре на втором казались роскошью. А главное, что в гостиной имелся огромный камин, и его можно было подключить к сети.

Гарри вышел на балкон — от остальной деревеньки дом был отгорожен небольшим распадком, заросшим ивами — судя по всему, раньше там была река.

Снизу доносился голос Колина, он разговаривал с тетей по телефону, договариваясь насчет жильца.

А потом Гарри наконец остался один. С утра перетащил свои скудные пожитки на новое место, отправил друзьям сову с наскоро сделанным портключом — ему нетерпелось похвастаться новым жильем.

— А как же… — Рон воровато оглянулся на дверь, за которой только что скрылась Гермиона. — Она мне запретила говорить с тобой об этом … Но как же… — рыжий беспомощно развел руками.

— Пойдем! — Гарри дернул его за руку, потащил вверх по лестнице и втолкнул в одну из спален на втором этаже. Она была…

— Точная копия комнаты Сириуса? — глаза Рона округлились.

— Зачем копия? Она и есть… Это мне Кричер помог. Здесь все… все его вещи и мои… — Гарри погладил потрепанный фотоальбом, лежащий на прикроватной тумбе. — Раз я не могу жить у Сириуса, пусть он живет у меня…

— Здорово!

— Ага. Ну пошли, а то ужин остынет. Знаешь, хорошо, что Макгонагалл разрешила Винки помогать мне, она теперь живет здесь и не привязана к дому, как Кричер. А то бы я тут один вообще никогда не справился.

— Ты не думай, я не считаю, что ты струсил и сдался, — брякнул вдруг Рон. Гарри резко развернулся, чуть не свалившись со ступеньки.

— А что, кто-то считает?

Друг мучительно покраснел.

— Нет, но все равно… Представляешь, сколько пакостей можно было бы устроить Малфоям. Чтоб им этот дом поперек горла встал!

— Рон. Все. Слышать ничего не хочу. Мне все равно, кто что думает.

— Подожди! Это из-за него? У тебя еще… не прошло? Нет?! Я убью хорька!

— Посмей только! — зашипел Гарри, надвигаясь на друга, но из гостиной их позвала Гермиона, и оба покорно поплелись ужинать.

— Ну все. Я завтра пойду в министерство, могу заодно подключить твой камин. — предложила подруга и на прощание громко чмокнула Гарри в щеку. — Мы до выпускного в Хогвартсе. Многие остались. Знаешь, так странно — быть в школе и знать, что уже не учишься. Так что, если понадобится, ты знаешь, где нас искать.

Она еще раз обняла Гарри и взяла Рона под локоть, готовясь к аппарации. Пока девушка отвлеклась, Рон схватил себя свободной рукой за шею и высунул язык, демонстрируя, как он выполнит свою угрозу — за время ужина они толком не разговаривали, все еще злясь друг на друга. Гарри фыркнул — долго сердиться на рыжего было невозможно. Он ограничился тем, что исподтишка показал другу кулак. Рон в ответ закатил глаза, что, видимо, должно было означать, что он смирился и слизеринский хорек еще поживет.

* * *

Когда появляется настоящая цель, ради достижения которой ты готов если не на все, то на очень многое, даже страх исчезает, и откуда-то берутся силы.

Драко не думал о встрече в доме Блэков, хотя и не забывал о ней ни на минуту. Он еще не знал, что будет делать дальше, но был уверен, что решение придет, и вот тогда… А пока стоило сосредоточиться на экзаменах. Он больше не собирался взрывать котлы и вести себя как безвольный идиот, не способный справиться с чувствами. Во всяком случае, не на виду у всех. А Поттеру в очередной раз повезло. Аппарация, кажется, прошла без эксцессов, и, увидев его в понедельник в школе, Драко решил, что у него еще есть время как следует подумать.

Он проживал день за днем по строгому расписанию, большую часть которого занимала подготовка к экзаменам. Там были еще перерывы на завтрак, обед и ужин, на короткие письма домой и на душ утром и вечером. В кровать он падал измотанным, но зато относительно спокойным и, опрокинув в себя порцию зелья сна без снов, засыпал. Конечно, долго так продолжаться не могло, наверное, даже обвиняемые не ждут приговора так жадно, как он ждал последнего экзамена. А когда тот наконец остался позади, понял, что ни на что не способен, ни сейчас, ни завтра. Голова гудела, как пустой котел, безмерно хотелось спать и видеть сны, и чтобы никаких зелий, от которых в горле горчит и язык становится шершавым и сухим.

Многие остались в Хогвартсе до выпускного, но Драко рвался домой. Ему осточертел холодный полупустой замок, в котором после отъезда младшекурсников стало еще хуже чем раньше. Драко даже представить не мог, что когда-нибудь ему будет не хватать их возни в гостиной, криков и смеха в коридорах, беготни по лестницам.

Перед тем, как уехать, Лиз приходила прощаться. Долго сидела молча, а потом, когда, оторвавшись от очередного учебника, он в конце концов соизволил обратить на нее внимание, улыбнулась.

— Мы ведь увидимся еще, правда?

— Правда, — кивнул Драко, — если ты не собираешься бросить Хогвартс и сбежать из Англии.

— Не собираюсь, — девчонка встала и протянула руку. Драко удивленно взглянул на нее, прежде чем мягко пожать. — Тогда до свидания.

— Удачи, Стоун.

Она ушла, перед выходом из гостиной кивнув Дорвишу и Мэрвиллу, которые, как верные рыцари, терпеливо дожидались даму у дверей, а теперь, подхватив вещи, устремились за ней. Драко смотрел им вслед, подперев рукой подбородок, и думал, что это поколение слизеринцев будет совсем другим, не похожим на его собственное, и на те, к которым он привык. Между ними не было ни зависти, ни вражды, они не бросали друг на друга косые взгляды и всегда держались вместе. Может, и не друзья, но уже и не просто соседи по факультету. Старое время уходило, и его заменяло новое — время без Темного лорда, без темных меток и войны. И эти трое могли сделать собственный выбор, не навязанный им обществом или воспитанием. А вот он все еще не мог.

Сдав последний экзамен, Драко не остался в Хогвартсе даже на ночь. Аппарировал из Хогсмида домой. Почти сутки не выходил из своей комнаты — отсыпался. Правда, все сны были о Поттере и, просыпаясь, Драко чувствовал глухую тоску, но все же это было лучше холодных черных провалов, в которые превращались ночи благодаря зелью.

Отца в первые дни Драко почти не видел. Люциус появлялся в поместье только по вечерам. Какое место в его активной деятельности занимала тяжба с наследством Блэков, Драко не знал, но почему-то все чаще думал об этом. А потом был «Пророк» с огромной статьей о Поттере, который отказался от наследства крестного и ушел в неизвестном направлении прямо из министерства. А дальше были другие газеты и, конечно, в гигантских заголовках имя Малфоев склонялось на все лады. Но Драко волновало не это, и даже не отец, который, вернувшись из министерства, заперся в своем кабинете и просил его не беспокоить. Куда ушел Гарри? Где его искать, когда Драко наконец решит, что говорить и что делать? У Уизли? От одной мысли об этом холодело в животе и сразу вспоминалась бегущая через дорогу Уизлетта. А она ведь совсем не дурна. Даже яркая. Это многие замечали. И хотя Драко только кривился в ответ на подобные высказывания, не признать очевидное не мог даже он. К тому же, у Поттера с ней еще на пятом курсе что-то такое было. Видимо, не слишком серьезное, но кто знает, чем все это обернется сейчас? Надо было что-то делать. Срочно. Сию минуту. Но Драко так и не знал — что.

На следующий день, бесцельно бродя по поместью после бессонной ночи, он наткнулся на знакомую дверь, мимо которой проходил уже не в первый раз, но именно сейчас захотелось войти. Тайная комната, как то ли в шутку, то ли всерьез называл ее отец, всегда нравилась Драко. Она была особенной, не такой, как другие комнаты в мэноре. Очень уютной и на самом деле тайной. У Малфоев было немало секретов, и далеко не все из них грозили Азкабаном. Здесь не было запрещенных артефактов и ядов, только книги, старые вещи и картины. А теперь были еще воспоминания, которые оживали на каждом шагу. Тогда они с Поттером только присматривались друг к другу, словно шли по тонкому льду, и каждый очень боялся провалиться. Драко невольно улыбнулся, вспомнив растерянное выражение на лице Гарри, когда вместо привычного английского алфавита, его глазам предстал язык Петрарки.

Усевшись прямо на стол, как и тогда, он призвал из шкафа знакомый томик, небрежно пролистал страницы. Фиолетовые чернила пометок Амадеуса Малфоя выцветали, и Драко, взмахнув палочкой, вернул им прежний цвет и покосился на портрет. Первый раз он проделал эту нехитрую процедуру, чтобы прочитать странный дневник, вернее, историю одного сумасшествия, второй раз — потому что захотелось перечитать. А потом — то ли просто по привычке, то ли потому что у предка на портрете было его лицо, а кроме портрета и дневника не было ничего, даже имени на родовом древе — вместо него серебрился пересохший побег, которому так не суждено было стать веткой.

— Молчишь? — резко спросил Драко, внезапно разозлившись. Сейчас слова, сказанные ему много лет назад парнем с портрета о том, что все повторяется, обрели смысл. Только он не собирается прыгать с башни, потому что может и хочет бороться за того, кто ему дорог. Ну и что, что пока не знает как, это неважно. Хотя… время идет слишком быстро. Кто знает, чем сейчас занят Поттер. Может, он уже и забыл обо всем. Нет. Не мог забыть. Никак не мог. Драко спрыгнул со стола и подошел к портрету вплотную. — Какого дементора ты всегда молчишь? Неужели за столько веков тебе нечего сказать? Ты же знаешь, что я хочу услышать.

— Не знаю, — Амадеус не обернулся, все также отстраненно смотрел в окно, держа на коленях раскрытую книгу, но Драко мог бы поклясться, что слышал голос.

— Врешь! Знаешь! Иначе ты бы не нес ахинею про повторения.

— Вообще-то, я имел в виду внешность, правда, теперь есть кое-что еще. Но ты другой. И он другой. И все — другое.

— Знаешь, твоя манера общаться, отвернувшись от собеседника, очень раздражает, — Драко усмехнулся, представив себе, как это выглядит со стороны. Он стоит перед неподвижным портретом и злится на нарисованного предка, который даже головы в его сторону не поворачивает, как будто все еще находит что-то интересное в голубоватом оконном стекле, за которым не видно ничего, кроме облаков.

— Я не могу на тебя смотреть. Ты слишком живой и похожий.

Драко моргнул, начиная понимать.

— Ты жалеешь, да?

— Жалею? Это глупо. Он давным-давно мертв. И я тоже. А это всего лишь портрет. Даже не оболочка, а так… недоразумение.

— Но ты же… чувствуешь что-нибудь? — Драко никогда не задумывался об этом. Но многие портреты, которые окружали его в Хогвартсе, были почти… живыми. Они проявляли эмоции и как будто жили своей особенной жизнью. А на самом деле — как?

— Я помню. У меня нет ничего, кроме памяти, и все, что я чувствую — это только память. Еще я могу воспринимать действительность, видеть, слышать, говорить, переходить в соседние портреты, но не могу выйти из этой комнаты. Мы, все кого ты видишь здесь на картинах, заперты. Это древняя магия. У Малфоев слишком много правил, и они не прощают тех, кто их нарушает. Мы — история рода, поэтому нас милостиво не уничтожили, сохранили для потомков, правда, это мало что меняет. Твой отец, кстати, был здесь лишь однажды, и кажется, эта комната не произвела на него впечатления. По-моему, он просто забыл о ней, как и многие до него. А ты возвращаешься. Зачем?

— Не знаю, — честно ответил Драко. Разговорившийся Амадеус настораживал, а то, что он говорил, нельзя было назвать приятным, хотя догадаться обо всем этом было, в общем-то, несложно. Да он и догадывался, наверное, просто не было повода задуматься всерьез.

— Я тоже — не знаю, — предок вдруг легко соскочил с подоконника и подошел к раме. Ощущение было странным и даже немного пугающим. Словно ожило твое отражение в зеркале, и теперь смотрит на тебя с очень знакомой усмешкой. — Но я вижу, что ты другой.

— Ты уже говорил, — быстро ответил Драко, отступая на шаг. Казалось, что Амадеус сейчас качнется вперед и окажется в комнате прямо перед ним. Но тот стоял не шевелясь, только прищурился, как будто всматривался во что-то невидимое простому глазу.

— А ты не услышал. Или не понял.

— Что я должен понять?

— Себя, — предок пожал плечами и отвел взгляд, расправляя длинные вышитые манжеты рубашки, и как будто совершенно утратил интерес к окружающему миру.

— Я понимаю, — задумчиво сказал Драко.

— Уверен? Тогда почему ты все еще здесь?

— А где я должен быть? — Разговор начал терять всякий смысл, но почему-то Драко хотелось, чтобы он продолжался. Амадеус не был приятным собеседником, но в его словах было что-то важное. Драко никак не мог понять, что именно, и это ужасно раздражало, но сорваться сейчас — значит снова получить в ответ непроницаемую стену молчания еще неизвестно на сколько лет.

— Там, где хочешь.

— Ты сказал, что ничего не знаешь! — Драко отступил еще на шаг, чувствуя, как загораются щеки.

— Не знаю. Но я вижу тебя. Этого достаточно.

— Ты ничего не понимаешь! Ты не можешь давать мне советы. — Раздражение все-таки прорывалось, и Драко сжал в руках старый том, так что хрустнул переплет, а в ответ получил только понимающую улыбку, которая почему-то сразу напомнила о Дамблдоре.

— А разве не за ними ты пришел сюда?

Драко открыл рот, собираясь возразить, но почему-то не смог. Просто отвернулся и, отойдя к столу, уперся ладонями в гладкую полировку.

— Я уже был там, — глухо сказал он.

— И у тебя есть повод вернуться.

— Что ты имеешь в виду? — Вот теперь ему действительно очень нужен был ответ, настолько нужен, что ладони моментально стали влажными, а сердце скакнуло к горлу.

— Я не знаю, помнишь? Но я вижу, что знаешь ты.

Драко замотал головой, но вдруг отшатнулся от стола и, обернувшись к портрету, сжал кулаки. Он знает. Действительно знает! Это было похоже на озарение. Яркое и абсолютно ясное. Бросило в жар, а потом прошибло ознобом.

— Я не смогу, — тихо сказал он.

Амадеус снова пожал плечами и вдруг улыбнулся совсем по-человечески. Как будто и не было привычной отстраненности и разницы в несколько веков. Сейчас перед Драко стоял ровесник, абсолютно такой же как он, только с другой судьбой, финал которой уже нельзя переписать.

— А ты попробуй.

Драко ничего не ответил, просто кивнул и бросился к двери. Он не знал, чем закончится это безумие, но был уверен, что отец, что бы ни случилось, никогда не вычеркнет его имя из истории рода и не отправит портрет сына в вечное заточение в Тайной комнате.

Гермиона уже минут пятнадцать носилась по коридорам в поисках Рона. И как назло, кроме Пивза, спросить о нем было не у кого.

Проведя весь день на Диагон-аллее, они к вечеру вернулись в Хогвартс — до выпускного бала оставалось два дня, и нужно было приобрести Рону приличную одежду — когда только он перестанет расти? Хотя и себя Гермиона тоже побаловала — средство для ухода за волосами, которое Гарри подарил ей на Рождество, оказалось таким простым в использовании и хорошим, что очень быстро закончилось. Она купила себе такой же набор и еще фиалковые перчатки, которые идеально подойдут к ее платью — гулять так гулять.

Рон, измученный магазинной суетой, переступив порог школы, сразу объявил, что отправляется на кухню, потому что жутко проголодался и терпеть до ужина у него нет сил. Гермиона ждала его долго. Потом спросила у эльфа, который прибирался в гостиной, был ли Рональд на кухне. Домовик сказал, что был, его покормили, и он ушел.

Ну и чего, собственно, волноваться? В школе полно учителей, почти все семикурсники остались, опасности никакой нет, да и Гарри далеко, так что некому накликать на рыжую голову неожиданные неприятности. Доводы были разумные, но Гермиона все равно нервничала.

* * *

Осоловев от обилия еды, Рон еле выбрался из проема за натюрмортом. Бедро приятно грела спрятанная в карман свежая булочка. Тяжело вздохнув, он решил, что нужно прогуляться, иначе она в живот точно не поместится. Вразвалку он направился к выходу, но не успел вовремя сориентироваться, и дурацкая лестница перенесла его аж в другое крыло, туда, где до сих пор цвело и благоухало болото, устроенное близнецами.

Поняв, что дорога до гриффиндорской гостиной увеличилась чуть ли не втрое, Рон загрустил и достал из кармана булку — чтобы путь не казался таким длинным. Избегая движущихся лестниц, он темными окольными коридорами пробирался к башне, когда сзади вдруг почудились шаги.

Спрятать недоеденную булку в карман и выхватить палочку было делом одной секунды, но ее оказалось достаточно, чтобы меткий «Петрификус» превратил Рона в безвольный куль. Беспомощно вращая глазами, он видел, как из полумрака выступил силуэт, приблизился, и вот уже прямо над ним навис Малфой. В следующее мгновенье долбанный хорек схватил его за грудки, ощутимо тряхнул, с трудом приподняв, привалил к стене и отрывисто бросил, взмахнув палочкой:

— Легиллименс!

* * *

Гермиона прибавила шаг. В поперечном коридоре вроде бы кто-то был. Даже если это только Пивз, пожалуй, стоит все же спросить. А потом найти Рона и сказать ему все, что она о нем думает.

Но оказалось, искать Рона уже не нужно. Свет из стрельчатого окна падал как раз на две фигуры в дальнем конце коридора, высвечивая рыжие волосы застывшего у стены Рона и белые — второго волшебника, сжимающего в руке палочку. Не раздумывая, Гермиона выкрикнула: «Фините Инкантатем! Экспелиармус!» и бросилась вперед.

Блондином оказался Малфой. Разглядев его, Гермиона слегка притормозила, пытаясь понять, что слизеринцу могло понадобиться в школе. И как ни странно, Рон ответил на ее вопрос. Как только заклятье спало, он с размаху ударил Малфоя кулаком в лицо.

— Легиллимент хренов! На! — Следующий удар был направлен в живот, но Малфой умудрился уклониться, при этом даже не пытаясь ударить в ответ. — Поттера тебе? Держи!

— Рон, стой! — вскрикнула Гермиона.

Уизли отвлекся, и Малфой с легкостью поднырнул под его руку, но рыжий все же достал его, толкая в спину так, что Драко врезался в стену.

— Рональд Биллиус Уизли! — выкрикнула подбежавшая Гермиона и направила свою палочку прямо в грудь Рона. — Прекрати сейчас же!

— Ты что?! Он же… Да он же… — Рон от возмущения, казалось, позабывал все слова.

— Я все слышала.

— И ты… ты после этого… Он же хотел… Гарри…

.

Гермиона зажгла «Люмос» и, не обращая внимания на друга, всмотрелась в лицо Малфоя. Тот стоял, привалившись к стене, тяжело дышал, глядя прямо перед собой, и явно не собирался ни сбегать, ни драться.

— Да пошли вы все! — хрипло бросил Рон. — Совсем с ума посходили со своим Малфоем! — он подобрал с пола палочку и скрылся в темном проеме лестницы.

Гермиона несколько долгих секунд внимательно смотрела на Драко. Он выглядел непривычно подавленным и усталым. Но особенно странным было то, что Малфой молчал — не пытался нападать в своей язвительной манере, никак не прокомментировал слова Рона… Из разбитой губы сочилась кровь, но Драко как будто не замечал этого.

— Возьми! — Гермиона протянула носовой платок. Малфой, криво усмехнувшись, достал свой, прижал к губам и наконец поднял взгляд. Лучше бы он этого не делал, потому что Гермиона не готова была жалеть Малфоя. Совсем. Но иначе сейчас не получалось. В глазах Драко не было ни неприязни, ни злости, только какая-то безысходная мольба, которую он наверняка никогда не решился бы озвучить.

— Гемпшир, Старый Еш Грин, дом семь, — прошептала Гермиона, наблюдая, как с каждым ее словом меняется взгляд Малфоя — изумление, неуверенность, а потом что-то очень похожее на радость. — Камин в учительской открыт, — добавила девушка, чувствуя одновременно и облегчение и обреченность — она была уверена, что поступает правильно, но объяснить и оправдать эту свою уверенность не могла. Гарри, наверное, будет прав, если обвинит ее в предательстве.

— Спасибо… Грейнджер, — Малфой отлепился от стены, мгновенно становясь собой обычным — уверенным и отстраненным — поднял свою палочку и ушел, а Гермиона, чувствуя себя совершенно опустошенной, осела на пол, сжимая виски пальцами, — дай Мерлин, чтобы она оказалась права.

* * *

Гарри лениво потер пальцем тыльную сторону ладони — черная полоса пересекала кисть и ни в какую не хотела смываться. Это он испачкался днем, когда перетягивал на своем новеньком велосипеде цепь. Да, у него теперь был велосипед, а еще куча денег и свободного времени. И несмотря на все это благолепие, Гарри все равно не чувствовал себя достаточно счастливым. Зато он был спокойным и довольным. А сбывшаяся детская мечта — велосипед — позволила ему сгонять в супермаркет на заправке. Винки, конечно, исправно выполняла все его пожелания относительно еды, но все равно было здорово набить корзину на руле всякими маггловскими пустяками.

И сейчас гроза всех окрестных волдемортов и национальный герой магического мира в одних трусах и грязной растянутой футболке валялся на диване в гостиной. В своей собственной гостиной. В почти собственном доме.

Закинув ноги на спинку и водрузив на грудь банку абрикосового джема, он одним глазом смотрел в экран телевизора, а другим — на капли дождя, сбегающие по оконному стеклу. И никакого косоглазия — шло древнее шоу, звук был почти выключен, только иногда из хрипящих динамиков едва слышался закадровый смех, а на дождь было грустно смотреть, к тому же, Гарри дал себе слово, что больше никакой тоски-печали не будет. Поэтому в основном его внимание было сосредоточено на купленных сладостях.

Берется бисквит, густо намазывается джемом, поливается сливками из баллончика, потом воздушная шапка украшается цукатами, драже и засахаренными орехами, а потом все это целиком запихивается в рот — потому что откусить и не развалить сложную конструкцию невозможно. Гарри три раза пытался, и теперь футболка стала еще живописнее.

Он где-то слышал, что глюкоза способствует улучшению настроения и мозговой активности. Насчет активности Гарри не был уверен. После экзаменов, после событий с наследством Блэков, после того, как ему удалось спрятаться от всех, Гарри старался ни о чем не думать и впервые после расставания с Малфоем, чувствовал себя уверенно и защищенно. Братья Криви уехали с родителями в путешествие, а кроме Макгонагалл и Рона с Гермионой о его убежище не знал никто. Конечно, Гарри не собирался прятаться вечно, но эта маленькая передышка была ему необходима, чтобы через два дня спокойно отвечать на вопросы о планах на будущее, о том, почему отказался от наследства, опять о прошедшей войне, говорить, что благодарен министерству, давшему ему возможность закончить образование и о том, как он стремится стать достойным членом магического общества. От отвращения он чуть не выронил ложку, которой задумчиво возил в полупустой банке. Телевизор снова разразился приглушенным механическим смехом.

Зато Гарри теперь знал точно — сахар настроение не поднимает. Он слупил за вечер такое количество сладкого, что покойный Дамблдор мог бы им гордиться, но приторная липкость, от которой чесался язык, все же не залепляла пустоту внутри.

— За вас, профессор! — пытаясь взбодриться, произнес Гарри и сделал большой глоток остывшего чая. Но полулежа пить было неудобно, и чай потек по подбородку и шее. Выругавшись, Гарри вскочил и, поставив банку и чашку на столик, принялся суетливо утираться руками и краем футболки. И именно в этот момент камин вспыхнул зеленым. Кого там фестралы несут, недовольно подумал Поттер, одергивая одежду и пытаясь привести себя в относительно приличный вид.

Когда из камина появился Драко, Гарри судорожно сглотнул, таращась на него так, будто увидел инфери. А Малфой уже стоял на ковре, непонятно зачем тщательно отряхиваясь.

— Только не надо сразу аппарировать. Я не буду портить твой... досуг, — он криво улыбнулся, взглянув на тарелку с бисквитами и банку джема. — И не задержусь тут надолго. В прошлый раз ты вполне доступно все объяснил.

Гарри почувствовал, как щеки заливает яростным румянцем.

— Я не собирался аппарировать. Между прочим, я в своем доме. Я тут хозяин и не помню, чтобы приглашал тебя. А о визитах вежливые люди предупреждают заранее.

Гарри демонстративно подцепил пальцами половинку персика из открытой банки с компотом и целиком запихал ее в рот. Обязательно нужно было делать хоть что-нибудь, чтобы не обращать внимания на самоуверенного гостя, который, к сожалению, оказался не видением, как Гарри надеялся сначала. Но в голову лезла только какая-то ерунда, наподобие пожирания руками компота. Ну и пусть — да, он невоспитанный, неотесанный хам, он такой, а все, кому не нравится, могут катиться подальше. Плевать на Малфоя, он просто будет самим собой.

— Боюсь, если бы я предупредил, тебя бы здесь сейчас не было, — ровно сказал Драко, доставая перевязанный тесьмой свиток.

— Ты сейчас намекаешь, что я трус? Что я тебя боюсь? — Малфой держался спокойно и даже немного отстраненно, но Гарри почему-то почувствовал его неуверенность, это помогло ему собраться и проглотить недожеванный персик. — Не дождешься, Малфой. Хочешь чаю? — ляпнул Гарри, тут же приходя в ужас от своего предложения, но он уже не хотел, чтобы Драко сейчас же ушел, нужно было взять реванш за прошлую встречу, показать… доказать… Или просто — разобраться. А Малфой, кажется, растерялся. Взглянул удивленно, а потом слегка улыбнулся, но тут же поморщился и прижал ладонь к губам.

— Вот черт!

— Что? Тебе религия чай пить не позволяет? Прости, я просто хотел быть вежливым.

Но Драко словно не слышал его, сосредоточенно глядя на свои пальцы и слизывая с губы кровь.

— Поттер, — наконец сказал он, — ты владеешь простейшими исцеляющими? Самому неудобно.

— Ты что, каминной сетью разучился пользоваться? — поразился Гарри, еле сдерживаясь, чтобы не подойти к этому надменному придурку. Он вскочил, а теперь пытался принять независимый вид, чтобы Малфой даже не подумал, что он метнется к нему по первому свисту. — Повернись, я посмотрю. — Журнальный столик между ними показался Гарри достаточной защитой, и он решил рискнуть.

Драко послушно повернулся и, приподняв подбородок, закрыл глаза.

— Камины здесь не при чем.

Дождь прекратился, в комнате было светло от лучей заходящего солнца, а Гарри смотрел на бледное лицо и чувствовал себя последним идиотом. «Он что, хочет, чтобы я применил к нему заклятие? Отремонтировал его драгоценную физиономию? Я?!» — мысли перескакивали и путались, пока он, наконец, не взял себя в руки, сосредоточившись на повреждении. И сразу стало легче — Гарри даже фыркнул — из за такой фигни устраивать концерт.

— Нет, Малфой. Извини, но тут колдомедицина бессильна. Хотя... — он позвал Винки, и через секунду она водрузила на стол полное ведерко льда. — Воспользуйся. Мне обычно помогает. Но могу заверить, твоя страшная рана не смертельна.

— Я и не собирался умирать, — Малфой дернул плечом, нехотя взял из ведра несколько кубиков, повозил ими по губам и скривился. — Просто это раздражает и мешает говорить.

— Знаешь, я примерно представляю набор гадостей, которые ты мне обычно сообщаешь. Поэтому можешь эту часть пропустить и просто сказать, чего тебе надо.

Малфой поднял на него взгляд и долго молчал, потом вздохнул и заговорил медленно и тихо, словно через силу.

— Я не собираюсь говорить гадости. Мог бы сказать другое, но думаю, это тебе тоже не надо. Уже — нет. Я просто хотел... попрощаться, — он бросил кубики обратно в ведро и положил на стол перед Гарри свиток. — Это тебе. Извини, что отвлек, — быстро развернувшись, Малфой шагнул к камину. Но решетка, которая до этого спокойно стояла рядом, у стены, вдруг взлетела вверх, перекрывая выход.

— Нет уж, — Гарри отвел палочку и взял пергамент. — Сейчас. Подожди. — Ближайшее кресло рванулось к Малфою, поддавая ему под колени. Слизеринец не удержал равновесия и шлепнулся на вышитую подушку, а Гарри, кинув ему свиток, быстро вышел из комнаты.

Решение было странным, даже глупым, но ощущение, что все неправильно, все совсем не так, как должно быть, не исчезало. И с каждым словом Малфоя эта неправильность становилась все явственнее. Будто они оба говорили и делали не то, что должны, не то, что хотели… Хроноворота под рукой не было, но Гарри не зря считался сильным магом — можно просто начать все сначала. Ведь можно? Или нет?

Натянув джинсы и чистую майку, Гарри вернулся в гостиную. Пока его не было, комната, благодаря стараниям Винки приобрела приличный вид — грязная посуда и объедки со стола исчезли, крошки с пола и дивана — тоже.

— Вот теперь я тебя слушаю, — сказал Гарри, садясь напротив Малфоя, и тут же голосом радушного хозяина поинтересовался: — Может быть, все-таки чаю?

Драко неестественно прямо сидел на самом краю кресла, закинув ногу на ногу и сцепив на колене пальцы.

— Вообще-то, я уже все сказал. Но раз уж ты не дал мне эффектно уйти, — он задумчиво покачал носком ботинка, — я соглашусь на кофе.

— Нет, ничего ты мне не сказал. И уже не в первый раз, ты являешься, ничего не говоришь...

Винки бесшумно прикатила столик с кофейником, чашками и прочей сервировкой. Гарри сделал вид, что заинтересовался происходящим и не закончил фразу, только немного погодя, кивнув на бумаги, спросил:

— Что ты хотел мне отдать?

— Не хотел, а отдал, — мрачно заметил Драко, аккуратно откладывая свиток подальше. Он налил себе кофе и взял в руки чашку. — Ты мог бы и сам посмотреть, для этого мое присутствие необязательно. Это просто документ, согласно которому Малфои отказываются от своей доли наследства Вальбурги Блэк. — Драко поспешно глотнул и поморщился — кажется, обжегся.

— В твоем присутствии все же лучше... Малфои имеют тенденцию подсовывать окружающим всякие предметы... Что? — Гарри замер и потрясенно уставился на Драко. -Это такая шутка? Твой папА чуть зубы себе не сломал, так в него вцепился...

Кажется, семейство Малфоев всерьез задалось целью свести его с ума.

— Ели и шутка, то мне об этом неизвестно. У отца были свои причины, чтобы получить этот дом. У меня — свои, чтобы он передумал. А у тебя есть причины, чтобы выставить меня за дверь, и я удивлен, что ты до сих пор этого не сделал. Знаешь, Поттер, — Драко поднялся, словно ему не сиделось на месте, — ты вообще очень странный человек. — Стоя вполоборота к Гарри, он задумчиво провел пальцем по каминной решетке. — То кричишь, что ненавидишь меня и просишь уйти, то, наоборот, не выпускаешь. И я никак не могу понять, чего же ты хочешь на самом деле.

— Ты меня называешь странным?! — Гарри чуть не выронил чашку. — Сначала ты... Ну, не желаешь общаться. Потом делаешь вид, что меня не существует, потом преследуешь... теперь это... Я не буду спрашивать, чего хочешь ты, потому что предсказуемо не получу ответа, а вот узнать причины такой щедрости я бы не отказался.

Гарри перевел дух, сжимая подлокотники кресла. В одном Малфой был прав — все это странно и должно закончиться. Здесь и сейчас. Потому что очень важно, даже необходимо поставить точку, и он не выпустит отсюда хорька, пока тот все не расскажет. В конце концов, он не игрушка для слизеринцев, которые сами не знают, чего хотят!

Малфой неожиданно рассмеялся.

— Ты прав. Я тоже странный. Наверное, поэтому мы и... хотя неважно. Нам стоило поговорить, когда все это только начиналось. И я пытался. Но разве с тобой можно говорить? Ты же все время... — Драко нервно заходил по комнате. — Ладно, речь сейчас не об этом. Я уже сказал в прошлый раз — не знаю, что со мной было, зачем я все это тебе наговорил, зачем ушел тогда. Действительно не знаю. У меня как будто... пелена с глаз упала. Или магия вдруг ушла. Я раньше думал, что это какое-то проклятье, приворот или еще что-нибудь, потом поверил, что это все само, — он неопределенно махнул рукой, — потом решил, что все закончилось, а теперь... теперь никакой магии нет. Я уверен. И я не хочу никуда уходить, но это уже не имеет значения. А дом... ну... я просто не мог не попробовать. — Малфой подошел ближе и наконец остановился. — Можешь открыть камин. Больше мне правда нечего сказать.

Гарри потрясенно хлопал глазами. Жалкие остатки здравого смысла стремительно исчезали. Что это было? «Прости меня» по-малфоевски?! Обрывки фраз, слова вспыхивали в голове, смешиваясь в причудливый коктейль. А Драко стоял так близко, что Гарри видел все отстрочки на его мантии и чувствовал его растерянность и безнадежность… Если бы речь не шла о Малфое, Гарри был бы уверен в своей правоте… А так… Даже голова закружилась от обилия слов, которые не выражали главного.

— Не имеет значения для кого? — с трудом выцепив из пространной речи самое важное, переспросил Гарри, медленно поднимаясь. — Ну... то, что не хочешь... — неловко пояснил он, чувствуя, как качнулся пол под ногами. Было ощущение прыжка в озеро с ледяной водой. Полет пока только начался, но уже вот-вот закончится.

Драко моргнул, но не отступил, остался стоять где стоял.

— Для тебя, — ответил он и вдруг неуверенно подался вперед. — Или... нет?

— А что имеет значение для тебя?

Малфой нахмурился, словно сомневался, стоит ли отвечать, но потом все же сказал с видимым усилием:

— Не что, а кто. Ты, Поттер.

Слова донеслись как сквозь вату. И только в глубине сознания кто-то очень разумный обещал множество неприятностей и разочарований. Но сейчас, когда Малфой стоял так близко, когда все мечты могли сбыться — только протяни руку, ничего не имело значения.

— Тогда — оставайся...

На минуту, на час, на день, на жизнь — Гарри хотел бы уточнить, но чувствовал, что решение этого вопроса он не может доверить Малфою, потому что его бы устроил только последний вариант, так что неведенье, наверное, пока лучше. «Доверие» — слово прозвучало в голове голосом Дамблдора, и руки сами вытянулись вперед, как будто предлагая Драко сделать выбор — обнять или все же уйти. Было очень страшно. Гарри понятия не имел, как сможет справиться с еще одним разочарованием, но Малфой не раздумывал ни секунды, будто он уже и не надеялся на шанс и теперь, когда вдруг получил его, боялся упустить. Положив подбородок Гарри на плечо, он просто сказал: "спасибо" и судорожно вздохнул.

Глазам стало горячо, Гарри поморгал, сцепил руки за спиной Драко, прижимая его к себе, с жадностью вдыхая знакомый запах и стараясь справиться с нахлынувшими чувствами.

— Скажи мне, что я не сплю, — прошептал Драко.

— Не знаю, не сплю ли я сам... Сейчас проверю, — Гарри прихватил губами мочку и пощекотал ее языком, обнимая Драко еще крепче, словно желая убедиться в его материальности.

* * *

Хотелось подчиниться и позволить Гари все, что он захочет. Драко мог только стоять, растворяясь в ощущениях и пытаясь поверить, что у него и правда получилось. У них получилось. А он ведь уже и не надеялся. Поттер сегодня выглядел совсем не таким потерянным, как в доме Блэков. Казалось, что уже слишком поздно пытаться что-то объяснить. Время упущено, и уже ничего не вернешь. Но Драко нечего было терять, поэтому он говорил. Не пытаясь ни в чем убедить, просто выплескивал на Гарри всю боль, которая накопилась, все отчаяние, с которым невозможно было бороться, всю нерастраченную нежность, никому теперь не нужную. А потом... когда Гарри спросил... было невыносимо страшно ответить правду.

— Ты сможешь поверить мне снова? — Драко неуверенно прикоснулся губами к шее Гарри и почти не дышал.

— Я тебе верю всегда. Просто ты все время разный... Слушай, а может тебя заморозить? Чтобы ты всегда был таким как сейчас? — бархатным голосом поинтересовался Поттер и, не дожидаясь ответа, поцеловал.

Было немного больно, губу все еще саднило, но с другой стороны, даже хорошо, потому что боль была настоящей. И Гарри — тоже. Драко неохотно прервал поцелуй. Торопиться сейчас не хотелось, но расслабленность уже сменялась возбуждением. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как они были вместе, и каждый миг этой вечности хотелось восполнить. Гарри в замешательстве облизнулся.

— Черт. Извини, я забыл... У меня есть заживляющее, но оно в ванной.

— Не надо. Ты сам — лучше всякого заживляющего, — Драко порывисто дернул застежку мантии, торопливо расстегивая пуговицы. Думать о том, что Поттер сейчас уйдет, хотя бы ненадолго, было невыносимо. — Представляешь, я даже благодарен Уизли. Только не вздумай когда-нибудь ему об этом сказать! — Отшвырнув мантию в сторону, Драко притянул Гарри к себе, забираясь руками под майку. А Поттер, похоже, не слышал ни слова, смотрел совершенно шальными глазами, а потом схватил за бедра, толкая в сторону дивана.

Драко смеялся. Впервые уже неизвестно за сколько дней. Просто смеялся, почти истерически, отвечая на поцелуи, падая на диван, охнув под тяжестью навалившегося сверху тела. А потом смех исчез. Сдирая с Поттера майку, Драко понял, в чем нуждается сейчас больше всего. Казалось, он просто распадется на атомы и перестанет быть, если не получит этого. Он обхватил лицо Гарри ладонями, перехватывая жадный взгляд.

— Трахни меня.

Поттер замер.

— Я... Здесь?.. Сейчас?..

— Не хочешь? — Драко с трудом выдавил улыбку. Губы дрожали, но Гарри выглядел таким испуганным, что хотелось ободряюще похлопать его по спине. И это было забавно.

Поттер закусил губу, посмотрел испытующе и мигом скатился на пол. Встав на колени, расстегнул на Драко брюки и потянул их вниз вместе с бельем. Драко почувствовал, что краснеет. Мерлин, вот уж не думал... Избавившись от рубашки, он выпутался из брюк и закрыл глаза.

— Не бойся. Мне самому страшно.

— Сам не бойся. Помнишь, я никогда не сделаю тебе ничего плохого, — Поттер раздвинул ему ноги так, чтобы без труда уместиться между ними, и уткнулся в живот, вылизывая пупок, легкими движениями пальцев поглаживая бедра и мошонку.

— Помню, — тихо ответил Драко, зажмуриваясь крепче. Он и правда хотел этого. Очень. Хотел именно с Гарри. Только с Гарри. Это понимание успокаивало и позволяло откликаться на каждое прикосновение. И хотеть еще, больше, настойчивее, сильнее. Он нетерпеливо поелозил на жесткой обивке, сдерживаясь изо всех сил. И Поттер понял — лизнул требующий внимания член, задерживаясь на головке, словно вычерчивая языком неведомые руны.

— Гар-ри... пожалуйста, — Драко не мог больше терпеть. И ждать. Просто не мог. Прижав ко рту руку, он с силой сдавил зубами кожу, надеясь, что боль хоть немного отвлечет от нестерпимого желания почувствовать Гарри в себе.

Успокаивающе погладив по животу, Гарри вобрал его член в рот и ритмично сосал, пока пальцы незаметно не оказались между ягодицами.

— Ты сади... ист, — простонал Драко, кладя ладонь Гарри на затылок, приподнимая бедра. Жаркий тесный рот обволакивал, губы сжимали так плотно, что темнело в глазах. А пальцы... У Драко захватывало дух, когда он думал, что вот сейчас... вот прямо сейчас один из них надавит сильнее, заставляя его открыться. Но Гарри отстранился, поднялся, снимая джинсы, и, опустившись на пол, погладил Драко по бедру.

— Перевернись, — попросил он. — Так будет... лучше.

Драко уперся коленями в диван, подчиняясь руке Гарри, прогнулся в пояснице. Все повторялось почти до мелочей. Значит, вот как чувствовал себя Гарри, когда... Драко напряженно ждал, стараясь не думать, как все это смотрится со стороны. Потому что слишком хорошо помнил, что чувствовал тогда. Если Гарри чувствует то же, то он готов стоять так и дальше, сколько надо. Только руки, которыми он сжимал подлокотник, уже болели от напряжения, а на лбу выступила испарина.

— У тебя самая красивая задница в мире... — восхищенно шепнул Гарри, покрывая ягодицы быстрыми поцелуями.

Драко фыркнул, моментально расслабляясь. Конечно, в таком состоянии окончательно расслабиться было проблематично, член пульсировал и требовал внимания, в паху болезненно ныло, и все же...

— У меня вообще все самое-самое, ты разве еще не понял?

— Понял, — Гарри провел языком между ягодиц и, просунув руку между ног, погладил член.

— Оххх, — Драко дернулся и сжал зубы. Не потому что хотел отстраниться, наоборот, просто это было... неожиданно. И жутко смущало. — И любовник у меня тоже... самый... — он осторожно качнул бедрами.

— Заткнись лучше, иначе я подумаю, что тебе есть с чем сравнивать, — Гарри прихватил зубами кожу на ягодице — не больно, но чувствительно, и надавил пальцем на анус. Но тут же на место пальца вернулся язык, осторожно раздвигая тугие мышцы.

Даже если бы Драко хотел заткнуться, то не смог бы — стоны рвались из горла, сменяясь всхлипами. Ему нужно было смотреть на Гарри. Видеть все. Но получилось только оторвать одну руку от подлокотника и дотянуться до плеча, погладить, сжать и снова захлебнуться стоном, почувствовав, как язык проникает глубже, посылая по всему телу волны удовольствия.

Вслед за языком внутрь опять скользнул палец, практически не причиняя дискомфорта. Гарри потерся щекой о руку Драко и медленно ввел второй палец.

Драко резко подался назад и вскрикнул. Нет, боли не было, было просто... непривычно. И хорошо. Очень хорошо. Но недостаточно.

— Если ты сейчас же не трахнешь меня как следует, я... не знаю, что сделаю!

Гарри выдохнул, в глубине дома что-то зашумело, звякнуло, но Драко было не до того, потому что Поттер решился.

Пришлось снова зажмуриться. И дышать... ровно, медленно, стараясь как можно сильнее расслабить мышцы. По щекам текли слезы. Глупость какая. Реветь просто так. Не потому что больно, а потому что... важно, и правильно. Насовсем. Как будто прежняя жизнь кончилась и теперь начинается совсем новая. Та, о которой он на самом деле мечтал.

— Не останавливайся, — выдавил Драко, почувствовав, что давление ослабевает. — Не смей!

Поттер то ли тяжело дышал, то ли всхлипывал, но послушался. И когда наконец вошел до конца, замер, бормоча что-то невнятное, покрывая поцелуями лопатки и шею.

— А теперь... быстрее, — выдохнул Драко, чувствуя, как высыхают слезы и опять накатывает возбуждение. Сейчас он знал точно, что сможет принять Гарри целиком и отчаянно хотел этого. Снова и снова. Потому что так Поттер принадлежал только ему. И он — Поттеру.

Гарри двигался плавно, хрипло, отрывисто вздыхал и иногда чуть крепче чем нужно сжимал член Драко. Сложно было сказать, сколько это длилось, не было ни времени, ни реальности, только удовольствие и тугое, почти звенящее напряжение, которое в любой момент могло взорваться.

— Все, я больше не могу, прости... — Гарри обхватил его второй рукой поперек живота и кончил через несколько резких толчков.

Драко и сам не мог больше, разжав онемевшие пальцы, он рухнул на диван и, вцепившись зубами в обивку, глухо застонал, кончая, чувствуя, как вздрагивает Гарри на нем, в нем, как прижимается грудью к спине, как течет между ягодицами горячая влага. Сердце колотилось так, что казалось, его можно услышать даже из другой комнаты. Мир плыл, раскачиваясь и вспыхивая.

Потом стало прохладно. Оказалось, Поттер соскользнул с дивана и сидел на полу, вытянув ноги, чуть запрокинув голову, и часто дышал.

Драко с трудом приподнялся и, протянув руку, потянул Гарри за волосы.

— Зачем ушел? Тут холодно... без тебя.

— А с тобой — жарко, — Поттер повернулся и звонко чмокнул в бок. — И тесно. Подожди!

Он привстал, дотягиваясь до волшебной палочки, и пол в гостиной сразу оказался устлан мягким ковром. Гарри растянулся на нем и дернул Драко за пятку. — Иди сюда — тут места больше... и мягче...

Заставить себя встать Драко не мог, поэтому просто скатился с дивана, слегка поморщившись от тянущей боли.

— Поттер, почему ты не говорил мне, что это так классно? Я бы наверняка лишился девственности гораздо раньше.

Гарри подполз ближе и обнял одной рукой, устраивая голову на плече.

— Не ври. Болит небось, да? Завтра пройдет, потерпи... Хотя наверняка есть какие-нибудь зелья... Но я их не знаю.

— Не хочу зелий, — улыбнулся Драко. — Такую боль я готов терпеть хоть всю жизнь. Она... даже приятная, — он фыркнул и провел пальцами по щеке Гарри. А потом спросил, разом помрачнев:

— У тебя ведь никого не было после меня?

— А ты что, ревнуешь? — шепот Поттера был до неприличия довольным. — Ну тогда я в свою очередь интересуюсь, где ты научился тем полезным заклинаниям, которые практиковал на мне? — он почти целиком устроился на Драко, нагло всунув ногу между коленями. — Кстати, надо и меня научить, а то крем после бритья не всегда так удачно может оказаться поблизости...

— Опять не отвечаешь? — Драко напрягся. — Неужели так сложно ответить "нет" или "да"? Я не хочу больше повторять ошибки, которые уже совершал, поэтому просто знай, что мне неприятно, когда ты уходишь от вопроса. А насчет заклятий... это из-за Панси. Она поначалу боялась боли. Заклятье смазки очень помогало. И да, я ревную. Доволен?

— Доволен. — Поттер спрятал лицо в изгиб шеи Драко. — И никуда я не ухожу... знаешь, как-то неловко признаваться, что у тебя кроме Малфоя никого никогда не было. Ты вечно такие вопросы задаешь... Я надеюсь, никаких больше Паркинсон и прочих? — спросил Поттер и вдруг ощутимо прикусил зубами мочку.

— Ай! Ну что ты творишь? — Драко погладил Поттера по спине и слегка ущипнул за ягодицу. — Паркинсон давно уже в прошлом. Все — в прошлом.

— Честно? — Гарри поднял голову и пристально всмотрелся в лицо. — Ну, теперь рассказывай, что у тебя там случилось... На что ты умудрился губы раскатать?

— Ты о чем? — удивился Драко и под взглядом Поттера прикоснулся пальцем к нижней губе. На ощупь она была припухшей. — А, это. Ну, боевая отметина в подарок от твоего лучшего друга, — он тихо рассмеялся.

— Не понял, — Поттер нахмурился, отстраняясь, но Драко удержал его за плечо.

— Все нормально. Уизли, кажется, исполнил мечту всей своей жизни — дать мне по морде. Но я не в обиде. Он вообще мог заявить на меня в аврорат. Тогда все было бы гораздо хуже. А так я буду считать, что прорывался к тебе с боем, и кажется, не зря.

-Ты что, подрался с Роном? Он же обещал, что не будет... тебя трогать! Зачем ты к нему вообще полез? — Поттер повозился, устраиваясь удобнее. — И кстати, как ты мой адрес узнал?

— Обещал? — Драко приподнял брови. Значит, Поттер пытался его защитить? То есть... и Уизли и Грейнджер уже все знают. И значит, Грейнджер... Он ухмыльнулся, довольный выводами и ответил: — Я не дрался с Уизли, это он со мной дрался. Мне просто нужно было узнать, где ты. Ну, я и узнавал. Ты же знаешь, как можно получить информацию, которой с тобой не хотят делиться. Да, Поттер, да, я применял легиллименцию и не смотри так, у меня не было выбора! — Драко поднял глаза, разглядывая белый потолок. — Хотя... у Уизли столько всего в голове, что он мне мало помог. Можешь бурно радоваться, теперь я чувствую себя обязанным твоей Грейнджер. Непременно пошлю ей подарок на Рождество.

— Ты применял легиллименцию к Рону, и он тебя не убил? Гермиона сказала тебе, где я? Насыщенный же у тебя день получился. — Гарри просунул руки ему под спину и жарко задышал в ключицы. — А бурно радоваться я буду по другому поводу... Ох, черт! — Поттер рванулся, и, выпустив Драко, схватил палочку, накладывая на камин блокировку. — Хорошо, что им не пришло в голову меня проведать...

Драко усмехнулся, перекатываясь на живот.

— По-моему, их этим уже не удивишь. И по какому же поводу ты собираешься радоваться?

Гарри уселся на него сверху, массируя спину, разминая мышцы, руки то поднимались к плечам, то оказывались на пояснице и спускались ниже.

— Знаешь, мне твоя задница с Рождества снится... Ты тогда специально так сделал, да? Чтобы я в нее влюбился?

— Что, я опять задал неправильный вопрос? — Драко уткнулся лбом в скрещенные руки и обмяк. Массаж в исполнении Поттера был очень... приятным и будоражащим. — Вообще-то, я был тогда не против, чтобы ты влюбился в меня целиком, а не в какие-то отдельные части.

— Вопрос правильный. Просто я боюсь отвечать на него вслух — можно спугнуть чудо. Скажем так, я буду радоваться тому, что ты здесь... Тогда был не против, а сейчас?

— Сейчас? — Драко вздохнул. — Сейчас я согласен даже на части. Хотя целое было бы гораздо лучше.

— Нет, лучше частями. Частями — больше. Смотри! — Гарри сполз ниже, погладил щиколотку, лизнул кожу под коленкой, провел ладонью по внутренней стороне бедра почти до промежности. — Раз, — шепнул он, и взялся проделывать те же манипуляции с другой ногой.

— Ну-у-у, — протянул Драко, стараясь, чтобы голос дрожал не слишком сильно. Черт, он думал, что сегодня уже ни на что больше не способен, только растекаться по горизонтальной поверхности, но стоило Поттеру приложить минимум усилий и вот — результат. — Пожалуй, в этом есть доля истины. Но теперь я подозреваю, что не только моя задница удостоилась твоих нежных чувств.

— Но задница — особенно. Я верен своей первой любви, — фыркнул Гарри и запечатлел два звонких поцелуя на ягодицах. Он потянул Драко вбок, заставляя перевернуться на спину, и устроился сверху, прижимаясь полувозбужденным членом к его бедрам. — Хотя есть еще много интересных частей... Например, здесь... — шепнул он, проводя языком от уха к плечу.

Гарри был тяжелее и сильнее, и Драко чувствовал себя беспомощным под весом его тела и одновременно всемогущим, потому что именно он делал Гарри таким, именно из-за него эти губы становились то нежными, то требовательными, а голос хриплым и ломким. Драко запрокинул голову, сжимая коленями бедра Гарри, чувствуя, как твердеет его член, прижатый к животу рядом с его собственным.

— Я скучал по тебе. Очень.

— А я без тебя чуть с ума не сошел... — Гарри сжал губами сосок, и Драко шумно втянул воздух через стиснутые зубы. Язык Гарри кружил по ореоле, надавливал, щекотал, и каждое движение отдавалось сладкой пульсацией в паху.

— Все правда было так плохо?

— Ужасно. Но я надеюсь, что все в прошлом...

— Я тоже... надеюсь, — говорить было сложно, и Драко просто уперся Гарри в плечи, шепнул: "приподнимись" и просунул руку между их телами, обхватывая оба члена.

Поттер тихо застонал и прижался губами к его рту.

Движения были несовершенными, Драко сбивался, то сжимая слишком сильно, то останавливаясь совсем, постанывая, растворяясь в поцелуях. И все же это было даже слишком хорошо — быть настолько вместе и задыхаться от наслаждения, понимая, что разрядка совсем близка.

Опершись на локоть, Гарри немного приподнялся и положил ладонь, поверх его руки, помогая ей скользить более уверенно и плавно.

— Мерлин, Малфой... Ты такой... невероятный... — прерывисто шепнул он, не отводя взгляда.

— Ты... тоже, — Драко вцепился в волосы Гарри, резко притягивая его к себе свободной рукой, целуя жадно, прикусывая губы, сталкиваясь зубами, и застонал, проваливаясь в очередной сумасшедший оргазм.

Скатившись на ковер, Гарри улегся рядом, довольно жмурясь. Дыхание выравнивалось, и вскоре Драко почувствовал, как рука Гарри снова улеглась ему на грудь.

— Блин, я себя так глупо чувствую — мне все время хочется к тебе прикасаться... — смущенно шепнул Поттер

.

— А я не против. Я даже — за, — Драко перехватил его запястье и переплел пальцы. Откуда только брались силы после этого выматывающего во всех отношениях дня? Если бы рядом не было Поттера, он давно бы уже вырубился, но Поттер был, и это самое важное.

— Слушай, ты, наверное, голодный, да? — Поттер приподнялся на локте, заглядывая в глаза. — Только вот угощать особенно нечем... И всякие вина твои я тоже... Хотя... Ты только лежи и не шевелись, ладно? — Он неохотно расцепил руки, встал, натянул джинсы и, протирая на ходу очки мятой футболкой, исчез в глубине дома.

Драко медленно поднялся. Лежать было, конечно, гораздо приятнее, но без Поттера воздух в комнате сразу становился прохладным. Подобрав одежду, он критически осмотрел измятую рубашку и отложил ее в сторону, решив, что брюк и мантии будет пока достаточно. Застегиваться он тоже не стал. Улегся обратно на ковер и закрыл глаза.

— Святой Поттер, — пробормотал он и усмехнулся. Ему определенно повезло, что Гарри на самом деле такой. Чуть с ума не сошел. Ну да, и поэтому простил и поверил. Он сам никогда бы не смог так.

Через несколько минут на столе в углу появились блюда с едой, бокалы, белые фарфоровые тарелки — словно сервировка для приема, а не для перекуса среди ночи.

Дверь открылась, и на пороге появился Поттер с графином лимонада. Он удивленно посмотрел на стол, подошел, внимательно рассматривая это великолепие, взмахнул палочкой, и скатерть со всеми приборами плавно слетела на пол, оказываясь возле Драко. Гарри сел рядом, ставя графин перед собой.

— Кто бы мог подумать, — сказал он, тыча вилкой в пирамиду рулетов из ветчины в желе, украшенную зеленью и клюквой, — Винки все также неравнодушна к древним магическим семействам. А меня она одним картофельным пюре кормит...

Драко резко сел.

— Винки? — переспросил он. Внезапно возникшее подозрение было абсолютно неправдоподобным, но все же... — она из Хогвартса? — Драко устроился удобнее, вооружился ножом и вилкой и внимательно посмотрел на Гарри. Воспоминание о вишневом пудинге и трюфелях на слизеринском столе было очень ярким. И вернулось оно явно неспроста.

— Ага. А что? Макгонагалл разрешила... и пока она не вспомнила, я пользуюсь. Не бойся, ешь. Она хорошо готовит. Картофельное пюре — точно.

Драко прищурился.

— Скажи-ка, Поттер, это твоими стараниями я как-то по осени получил в Хоге целый стол любимых блюд к ужину?

Уже успевший сунусь в рот кусок рыбного пирога, Поттер промычал что-то невнятное, невинно хлопая глазами и пожимая плечами, но по выражению его физиономии и так все было понятно.

— Я думал, эльфы умом тронулись или Панси пытается сделать мне приятное. — Драко с удовольствием приступил к ужину. Пока не попробовал, даже не подозревал, что настолько голоден. А эта Винки и правда очень неплохой эльф.

Поттер прожевал и подвинул Драко графин.

— Может попробуешь это трансфигурировать во что-нибудь? Я могу только в пиво. Или в тыквенный сок, но он и так есть.

— У меня есть идея получше, — Драко хмыкнул и поднялся. — Разблокируй камин.

На лице Поттера моментально отразился целый калейдоскоп эмоций — от непонимания до паники, которую тут же сменила обида. Он побледнел и стиснул зубы, потянувшись к палочке. Драко опустился рядом с ним на колени, обнимая за плечи, прижимаясь губами к виску. Эта внезапная паника сказала ему лучше всяких слов, насколько он нужен здесь. Накатила какая-то невероятная слабость, и уже никуда не хотелось идти. Совсем. Даже к камину.

— Ну что ты? Я только собирался попросить у своего эльфа пару бутылок чего-нибудь алкогольного.

— Я — ничего. С чего ты взял? — буркнул Поттер, вцепляясь в него, стискивая так, что стало трудно дышать.

— А врать ты так и не научился, — вздохнул Драко, пряча улыбку. — Боишься, что я сбегу и растворюсь в пространстве? Гарри, я не для этого столько времени вынашивал наполеоновские планы по примирению.

— Ничего я не боюсь... Ты хотел помириться? А просто извиниться нельзя было? — он все-таки разжал руки и взмахнул палочкой. — Ладно. Иди куда ты там хотел..

.

— Никуда я не хотел, — пробормотал Драко, поднимаясь с пола, только для того, чтобы опуститься на колени перед камином и, кинув в него горсть летучего пороха, вызвать мэнор. Дело-то на пару минут. Когда домовик передал ему две бутылки Мальвазии, он прервал связь. — Ну вот, — Драко вернулся на свое место перед импровизированным столом, откупорил бутылки и, взяв одну, отхлебнул прямо из горлышка, представляя, что сказал бы отец, если бы увидел. — Теперь самое время отметить...

— Что отметить? — бодро поинтересовался Гарри, настороженно принюхиваясь ко второй бутылке. — Кстати, Малфой, тебе идут манеры... нормального человека. — Он широко улыбнулся и последовал примеру Драко.

— Это ты на меня плохо влияешь. — А действительно, что они отмечают? Для него-то ответ был однозначен, а вот для Гарри... — Ну... твое новоселье, например, — он впервые за сегодняшний вечер обвел взглядом комнату, в которой они находились. Судя по размеру, дом был маленький, но в общем, вполне уютный. — Кстати, ты вернешься в особняк Блэков?

— Кстати, я так и не посмотрел, что ты там принес, — Гарри виновато опустил глаза. — Ты не подумай, мне правда интересно, просто ты меня все время отвлекаешь... И именно это стоит отметить. — Взмахом палочки он разжег огонь в камине. Сразу стало уютнее, а над импровизированным столом повисло несколько свечей. Торшер у двери погас, а Поттер на четвереньках подполз к Драко, стягивая с него мантию.

— Сейчас будет жарко, — он кивнул на камин. — Давай отмечать, что ты пришел?

— Давай, — кивнул Драко. — Из всего сказанного я могу сделать только один вывод — я для тебя дороже, чем дом на Гриммаулд-плейс, и это не может не радовать. А прихожу я, кстати, уже не первый раз.

Гарри опустил руку, резко ставя бутылку на скатерть.

— Ты когда-нибудь лопнешь от самодовольства, Малфой! Тебе обязательно всему устанавливать цену? Дом — это дом. Мое прошлое, мои воспоминания, мои надежды на будущее, которые твой папочка походя разрушил из-за своего каприза. Ты знаешь, чего мне стоило смириться с тем, что спокойно в нем жить мне не светит? У тебя всегда был твой дворец, родители и домовики. А у меня никогда не было ничего. Ничего своего. Кроме сломанных очков, которые тебя так веселили на первом курсе. А потом у меня появились крестный и дом. А потом их не стало. Сначала не стало Сириуса, потом не стало дома, и именно из-за твоего первого появления я принял решение уйти и попрощался с очередной надеждой. А теперь ты являешься, бросаешь мне документы... Для тебя это ничего не значит. А для меня значит. Но значит как дом. И я сейчас здесь с тобой сижу не потому что Малфои соблаговолили отвалить бедному сироте подарок с барского плеча, а потому что ты... потому что ты меня любишь! — выпалил Гарри и, вскочив, вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

Драко растерянно смотрел ему вслед. Ну и что, твою мать, опять случилось?! Он абсолютно не понимал, почему Поттер вдруг так отреагировал на безобидное замечание. Что он опять сделал не так? Драко потер переносицу. Наверное, это просто расплата. И он будет расплачиваться за свой идиотизм и чью-то дурацкую магию еще очень долго. Ладно, он согласен попробовать еще. И еще. И снова. Столько, сколько нужно. Пока хватит терпения. А уж его-то теперь хватит надолго. Лучше персональный ад с Поттером чем без него. В этом Драко успел убедиться.

Он поднялся и пошел за Гарри. Поплутав немного по дому, который, к счастью, действительно оказался небольшим, он обнаружил его на крыльце. Поттер сидел, ссутулившись, глядя прямо перед собой. Драко сел рядом, не касаясь его, и заговорил:

— Я не знаю, как это — никогда не иметь дома. Ты прав, со мной ничего подобного не было. Но я могу себе представить, что ты чувствовал, когда отец заявил свои права на имущество. И я знаю, что особняк Блэков дорог тебе по другим причинам. Я все это знаю, Гарри. И я не хотел твоей благодарности. Я уже говорил, что просто не мог иначе. Когда в "Пророке" написали, что ты отказался от наследства и ушел в неизвестном направлении, у меня был только один выход. Пойти к отцу и попытаться все исправить. Я не был уверен, что получится. А уж отец тем более ничего подобного делать не собирался. Но сегодня... я бы действительно ушел, если бы ты не закрыл камин. Мне не нужна твоя благодарность. Мне нужно другое, — внезапно заломило виски, и Драко раздраженно потер их пальцами.

— То есть ты просто пришел восстановить справедливость? А я опять все неправильно понял? И ты бы ушел, если бы я не закрыл камин... — глухо повторил Поттер.

— Дурак, — беззлобно ответил Драко. Сейчас он точно знал, что владеет ситуацией и больше не даст ни себе ни Гарри все испортить. — Я бы ушел, потому что был уверен, что ты не хочешь, чтобы я остался. Мне хватило твоего "не мучай меня" в прошлый раз. Может я и сволочь, но не до такой степени. И да, я люблю тебя. Если, конечно, то, что я чувствую, называется так. Мне не с чем сравнивать. Я никогда не испытывал ничего похожего. И я хочу, чтобы ты знал, потому что мне кажется, что для тебя это важно. Я прав? — Драко повернул голову и теперь рассматривал знакомый профиль. Он еще ни разу в жизни не говорил ничего подобного. И это было очень странно — без страха, без истерик, просто и искренне. Слова приходили сами собой, словно ждали именно этой ночи. Почти летней, беззвездной и... хорошей.

Медленно повернувшись, Гарри посмотрел в глаза, потом также медленно отвел взгляд и положил голову Драко на плечо.

— Буду считать, что прав, раз уж у тебя вошло в привычку не отвечать на мои вопросы, — Поттер так и сидел, в одних джинсах, и Драко обхватил его рукой. — Могу поделиться мантией.

— Я не виноват, что ты все время задаешь вопросы, на которые я не могу ответить. Ты и прав и не прав. Мне важно знать, что ты чувствуешь, но еще важнее быть уверенным, что завтра ты не пройдешь мимо меня. Понимаешь? То, что сейчас ты... говоришь правду, я и без тебя знаю. Я чувствую. Но я не хочу, чтобы завтра все стало... как было... У меня все время ощущение, что ты кипящий котел, и никогда не знаешь, что произойдет в следующую минуту. Наверное, поэтому я все время стараюсь найти какой-то двойной смысл... Чтобы понять тебя... На самом деле... Да не кутай меня! Тепло! — Гарри встал, .повертел головой и подошел к огромному кусту сирени. — Снимай свою дурацкую мантию и иди сюда.

Что-то в его тоне насторожило Драко, но он повиновался. Стоило ему подойти, Поттер резко дернул ближайшую ветку, и их окатило теплыми каплями прошедшего дождя.

Пока Драко моргал от неожиданности, Гарри прижал его к себе, и шепнув: "Я люблю тебя" вовлек в жадный поцелуй.

Драко было чертовски холодно, а потом сразу стало очень жарко. Он повис на Гарри. обхватив его за шею и отвечая. Поттер снова был прав, во всем прав, конечно. Откуда ему знать, что в любую секунду не повторится та отвратительная сцена в Выручай-комнате. Но Драко-то знал. Он сам не понимал откуда, но сейчас был уверен, что в его чувствах нет ни грамма чужой магии, только его собственная, выстраданная за эти несколько недель. Любовь? Да конечно, она. Разве может быть что-то, настолько же сильным и настоящим?

— Ты псих. Настоящий псих, — шептал он, подставляя под поцелуи шею. — Зачем ты меня намочил? Я теперь похож черт знает на кого! — На самом деле это его совсем не волновало, потому что одуряюще пахло сиренью, с веток до сих пор срывались тяжелые капли, разбивались о спину и плечи, и Поттер был очень близко.

— Угу. Псих. У меня и справка есть... Из Мунго... — бормотал Гарри между поцелуями, прижимаясь своими бедрами к бедрам Драко так, что звякали пряжки на ремнях.

— Мерлин мой, с кем я связался? — простонал Драко, сдергивая с Гарри дурацкие очки, прижимаясь щекой к его щеке, уже не пытаясь сдержать совершенно идиотскую счастливую улыбку.

И тут из гущи веток на них спикировало нечто крошечное, отчаянно машущее крыльями.

— Это Сычик, — пояснил Поттер и, изловчившись, поймал трепыхающуюся птицу. — Дай очки, пожалуйста. Ага, — он отвязал от лапки небольшую записку. — Наверное, от ребят. Пойдем в дом, а то темно, не видно.

— И мокро, — недовольно добавил Драко. Не сова, а недоразумение какое-то. И так некстати! На крыльце он подобрал сброшенную мантию и, закутавшись в нее, прошел обратно в гостиную, устраиваясь поближе к горящему камину. — Ну, что там?

Отпустив несуразную птицу, Поттер развернул пергамент. Сначала он выглядел озадаченным, потом встревоженным, а потом не выдержал и громко фыркнул.

— Они поссорились. Но письмо все равно вдвоем писали, по очереди. И кажется, Рон поссорился с Гермионой из-за меня, а Гермиона с Роном из-за тебя. Если я все правильно понял. Единственное, в чем они сходятся, так это в том, что если я им сейчас же не отвечу, они явятся сюда спасать... только кого от кого, я не усвоил. — Извини, ты же понимаешь... — он трансфигурировал из вилки карандаш и, прижав письмо к стене, быстро зацарапал что-то на обратной стороне. Потом поймал Сычика и, привязав записку, выпустил его в окно. — Ну все... — Гарри поднял бутылки и протянул одну Драко. — Держи, а то правда простынешь...

Драко сделал несколько порядочных глотков и, прищурившись, взглянул на Гарри.

— Если я спрошу, что ты написал, ты снова уйдешь от ответа?

— Нет. Это нормальный вопрос, — Гарри улыбнулся. — Я сказал, что все в порядке, и что мы поговорим потом. А еще я написал Гермионе "большое спасибо". Думаю, она поняла, и нашествия спасителей можно не опасаться.

Он тоже отхлебнул, поставил бутылку на каминную полку и положил руки на плечи Драко.

— Ну что? Пойдем спать? Я тебе ванную покажу...

Драко напрягся. Он хотел остаться, но... Это дурацкое "но" сразу испортило настроение. Он как раз представлял, как вытянулось бы лицо Уизли, напиши они с Поттером ответ вместе — как он и Грейнджер. Рядом с Гарри легко было не думать о доме, и об отце, который наверняка ждет его возвращения. Что будет, если он не вернется? Драко резко прижал горлышко бутылки к губам, стараясь не пересечься взглядом с Гарри. Он не поймет, просто не сможет.

Письмо от друзей не успокоило, нет, скорее оно помогло Гарри вынырнуть из странного ощущения полуяви, в котором он находился последние несколько часов. Он вдруг понял, что до конца так и не верил в реальность происходящего, а теперь все встало на свои места. И Гермиона, которая, может, и не понимает, но дает ему шанс принять самостоятельное решение. И Рон, если выживет под убойными аргументами подруги, с ним тоже все как-нибудь утрясется…

читать дальше

И Малфой. Драко… Здесь, рядом… Мокрый и замерзший. Он не может, не имеет права уйти сейчас, когда все наконец-то стало так, как должно быть. Неужели он сам этого не понимает?

Гарри почувствовал неуверенность Драко и на мгновение испугался, что тот его неправильно понял. Хотя что тут понимать — он действительно хочет, чтобы Малфой остался с ним, здесь, сейчас и навсегда. Но Гарри знал, что это невозможно — Драко все равно придется уйти… хотя бы для того, чтобы забрать из дома свои вещи… Малодушную идею купить ему все новое, включая зубную щетку, лишь бы не расставаться, Гарри отогнал как не достойную гриффиндорца. Но именно сегодня уходить совсем не обязательно… А послезавтра… вернее, уже завтра, будет выпускной, и они опять встретятся. А может, даже пойдут вместе… Гарри зажмурился, представляя, как это будет, но решил пока не шокировать Малфоя своими гениальными соображениями.

Он прикоснулся губами к его шее, под волосами, скользнул пальцами за воротник мантии.

— Останься. Поздно уже — куда ты пойдешь? Мятый, мокрый, поддатый… А утром разберемся, — прошептал он.

— Я не могу, — тихо сказал Малфой. — Если бы ты знал, чего мне стоил этот разговор с отцом... — он сделал еще несколько судорожных, торопливых глотков, — и теперь он наверняка меня ждет. Хотя... — Драко вдруг резко отставил бутылку и уставился на Гарри, словно вспомнил что-то важное. — В этот раз я ничего ему не обещал, да он и не требовал...

— Хитрый слизеринец... — Гарри благодарно потерся носом о затылок Малфоя, крепче прижимая его к себе. — Пойдем, ванная наверху, и я даже дам тебе чистое полотенце.

— Ну надо же, какой ты добрый! Сначала дай мне сову. Она у тебя есть? — Малфой мигом преобразился, как будто принятое решение сразу вернуло ему уверенность в себе, он быстро встал и, последовав примеру Гарри, трансфигурировал из вилки перо, а из тарелки чистый пергамент.

— Конечно. Я сейчас! — Гарри галопом понесся на чердак, пока Малфой не передумал. Было ощущение, что к ногам привязали крылья, и даже спать расхотелось. Через несколько минут он вернулся в гостиную. На руке у него сидела мрачная Бровка, которая, благодаря странным перьям вокруг глаз, выглядела насупленной и недружелюбной.

— Ой, — Малфой настороженно разглядывал птицу, видимо, ожидал от нее какой-нибудь пакости. — У тебя просто какая-то болезненная склонность к чудовищам, Поттер. — Хмыкнув, он слил немного воска из свечи на пергамент и, запечатав его перстнем, протянул Гарри. — Сам привязывай, она так смотрит, что я опасаюсь остаться без пальцев.

— Она хорошая, — попытался оправдать свою сову Гарри, привязывая письмо. — У нее просто брови такие...

Выпустив птицу, он развернулся к Драко.

— Пошли?

— Ну пошли. Где там твое обещанное полотенце?

Взяв Малфоя за руку, Гарри повел его на второй этаж. Поднимаясь по скрипящим ступенькам, он никак не мог решиться предложить Драко спать в его спальне. Да он даже готов был пообещать, что не будет приставать... Просто очень хотелось, проваливаясь в сон, ощущать тепло его тела, его запах, слышать дыхание...

— Вот тут выход на балкон, тут лестница на чердак, — тоном экскурсовода комментировал Гарри. — Это и это — гостевые комнаты, это моя спальня... А вот ванная... Есть еще одна, но там что-то с водопроводом, пока не отремонтирована. А где ты хочешь спать? — как бы между делом поинтересовался он, открывая дверь в ванную. Малфой фыркнул и шагнул через порог.

— Поттер, если бы я не хотел спать с тобой, то вернулся бы в Мэнор, — так и не обернувшись, он закрыл за собой дверь, крикнув напоследок: — Я сам найду полотенце.

Гарри несколько секунд стоял перед захлопнувшейся дверью, глупо улыбаясь. Потом тряхнул головой и пошел в свою спальню. Жуткий бардак и крошки чипсов на простынях явно не понравятся Малфою, следовательно, надо успеть сделать с беспорядком хоть что-то. Войдя в комнату, он замер.

— Винки! — Домовиха появилась мгновенно и теперь смотрела на Гарри, чопорно поджав губы и сложив лапки на груди. — Спасибо... — искренне сказал Поттер.

— Хозяин Гарри не разрешает мне каждый день прибирать его спальню, — с укором произнесла она и исчезла.

Комната буквально блестела — не было ни разбросанных вещей, ни огрызков на тумбочке — образцовый порядок, и даже покосившийся плафон ночника был тщательно отмыт — Винки, похоже, поборола свой страх перед электричеством. Мягкий свет отражался от белоснежных простыней.

Гарри, почувствовав странную робость, уселся на стул в углу, дожидаясь пока ванная освободится.

Малфоя не было долго, очень долго, но в коридоре, наконец, послышались шаги, и он появился на пороге в длинном шелковом халате, держа в одной руке ворох своей одежды и ботинки, в другой — волшебную палочку.

— Полотенце пришлось трансфигурировать, в следующий раз захвачу свой, — объяснил он, укладывая вещи на единственный свободный стул и, обернувшись к Гарри, поправил влажные волосы. — Поэксплуатируй своего эльфа еще раз, пусть она к утру приведет мою одежду в нормальный вид.

Смущенно улыбнувшись, Гарри кивнул. Вещи со стула тут же исчезли, а он отправился в душ. В ванной было душно, плыли клубы пара, и одуряюще пахло Малфоем. Намыливая мочалку, он думал о том, что ничего прекраснее вымытого Драко в халате в своей жизни не видел.

После душа Гарри попытался пригладить волосы и потянулся за полотенцем. Но не тут-то было — Малфой умудрился использовать единственное банное, оставался только махровый носовой платок-переросток, который Винки гордо называла полотенцем для лица. Гарри его презирал как класс, предпочитая вытираться большим — одним краем — руки, другим — лицо... Так было удобнее. Да и огромная вышитая улыбающаяся акула нравилась ему гораздо больше дурацких цветочков.

Он покрутил в руках оставшееся полотенце... Волшебная палочка осталась в спальне, домовиха не спешила приносить другое, и ему пришлось довольствоваться тем, что есть.

Подозревая мировой заговор, Гарри отбросил ставшую совершенно мокрой тряпочку и, натянув трусы, пошел обратно в комнату.

Малфой лежал на кровати, закинув ногу на ногу, и изучал потолок. Пристально оглядев Гарри, он удовлетворенно ухмыльнулся и откинул край одеяла.

— Ну наконец-то. Я чуть не заснул, пока тебя ждал.

Юркнув в кровать, Гарри натянул одеяло до носа, стараясь занять как можно меньше места.

— Что, с выключателем без меня не справился? Там такая кнопочка черная — нажмешь, свет погаснет...

— Если бы я выключил свет, то точно заснул бы, — Малфой приподнялся и на удивление легко справился с выключателем, потом стянул с себя халат и забрался под одеяло. — Так и будешь зажиматься как девственница в брачную ночь или все-таки придвинешься? — насмешливо спросил он.

— Сам ты девственница, — буркнул Гарри, придвигаясь и мстительно прижимая свои ледяные ступни к ногам Драко.

— Блин! Гарри! — Малфой зашипел, но не отстранился, — можно подумать, ты не в ванне был а на северном полюсе, — недовольно пробормотал он, поворачиваясь на бок и обнимая Гарри одной рукой. — Иди сюда, бестолочь гриффиндорская, так уж и быть, на правах любезного гостя буду тебя греть.

— М-м-м... — довольно протянул Гарри, уютно устраиваясь на плече Малфоя, закидывая ногу ему на бедро и засовывая ладонь подмышку. — Теплый... Я, между прочим, пешком из ванной шел. По полу... — Он душераздирающе зевнул, прижимаясь еще ближе. — В смысле босиком...

Гарри жутко хотелось одновременно затискать и заласкать ворчащего Малфоя и спать. Голова была тяжелая и сонная, тогда как остальной организм считал, что не воспользоваться случаем большая глупость.

В груди поднималась горячая волна неконтролируемой нежности и восторга. Потому что счастье оказалось вот оно — тихо дышащее под щекой, пахнущее мылом и Малфоем — теплое и близкое.

— А я, по-твоему, летел, что ли? — Драко вздохнул, обнимая Гарри крепче, и пробормотал едва слышно:

— Спокойной ночи.

Гарри не понял, как заснул, было ощущение, что его выключили из реальности, а потом резко включили обратно. Он открыл глаза, понимая, что давно не был таким выспавшимся и отдохнувшим — словно каждая клеточка тела обновилась, а рядом на подушке светлел затылок Драко. Гарри подвинулся ближе, стараясь не разбудить, прижался к его спине, осторожно обнимая за талию. В щель между шторами пробивались солнечные лучи, но Гарри было все равно сколько сейчас времени, главное, что его можно провести вот так, обнимая Малфоя, разглядывая ровно подстриженные волосы на шее и белый пушок, сбегающий дорожкой вниз, к позвоночнику.

Драко завозился, пробормотал что-то невразумительное и вдруг резко перевернулся на спину, распахивая глаза.

— Поттер, — констатировал он, потрясенно глядя на Гарри. От неожиданности тот мигом отлетел на край кровати, чуть не свалившись на пол. Удивление в серых глазах вызывало замешательство и недоумение.

— А ты кого ожидал увидеть? Соплохвоста? Или Паркинсон? — хриплым со сна голосом спросил Гарри, натягивая на себя одеяло.

Драко моргнул, потер глаза, словно желая убедиться, что не спит. Потом неуверенно улыбнулся.

— Не знаю. Вообще-то, я привык просыпаться один, — он приподнялся на локте и, дотянувшись до Гарри, тронул его за плечо. — Но мне нравится так. Только ты слишком далеко.

С облегчением улыбнувшись, Гарри подкатился к Малфою и, толкнув под локоть, опрокинул на себя.

— Так достаточно близко?

— Нет, еще недостаточно. А вот так будет в самый раз, — Драко для равновесия уперся коленом в простыню и зажал ему рот поцелуем.

Скоро Гарри почувствовал, что и этого недостаточно, особенно когда его руки скользнули ниже, ладони удобно устроились на округлых ягодицах Драко, а в памяти замелькали обрывки вчерашнего вечера.

Прервав поцелуй, Малфой внимательно посмотрел на него и, усмехнувшись, съехал вниз.

Потерся щекой о живот и прижался губами к члену, гладя его языком через тонкую ткань трусов, медленно стягивая вниз резинку.

— Доброе утро, Поттер, — глаза у Драко блестели, а физиономию украшала абсолютно развратная ухмылка.

Борясь с желанием приподнять бедра, Гарри устроился на подушках так, чтобы не упустить ничего из такого удивительного начала дня. Малфой, расположившийся в стратегически важных местах, завораживал, а ожидание приятно щекотало нервы.

Стянув трусы Гарри до колен, Драко остановился, с видимым удовольствием разглядывая открывшуюся картину, поднял взгляд и, медленно облизнувшись, придерживая член у основания, поцеловал головку, просто поцеловал, очень нежно провел языком по уздечке и, отстранившись, подул на влажный участок.

Гарри закусил губу и зажмурился — похоже, он себя переоценил. Это зрелище в сочетании с невесомыми прикосновениями неожиданно подвело его к самой грани. Несколько раз глубоко вдохнув и придя в себя, он сжал пальцами простыню и сделал еще одну попытку получить, кроме прочего, еще и эстетическое удовольствие — осторожно приоткрыл один глаз.

Малфой как будто только этого и ждал. Он быстро сдернул с Гарри мешающую деталь гардероба, развел пошире его ноги и, устроившись между ними, погладил внутреннюю сторону бедер от коленей до паха, обхватил мошонку, лаская и перекатывая в пальцах яички, провел языком по члену и, наконец взяв в рот, резко опустил голову, погружая его так глубоко, как мог.

Почувствовав, как головка уперлась в нёбо, Гарри зашипел сквозь зубы, непроизвольно раздвигая ноги. Светлая макушка, мерно двигающаяся над его пахом, узкая спина с выступами позвонков, крышесносная задница — смущающее, прекрасное зрелище, от которого невозможно отвести взгляд. Гарри почувствовал солоноватый привкус на языке — похоже, он все-таки прокусил губу.

Выпустив член из рта всего на секунду, Драко быстро облизал пальцы и скользнул рукой между ягодиц Гарри, поглаживая, массируя и совсем немного надавливая. Он сосал старательно и аккуратно, то прижимая член языком, то плотно обхватывая губами. А пальцы тем временем мягко, но настойчиво вдавливались глубже.

Гарри застонал, чувствуя, как тело пронзает дрожью и удовольствием, и согнул ноги в коленях, разводя их как можно шире. Ощутить Драко внутри сейчас было самой большой необходимостью. Он уже не испытывал неловкости, наоборот, помня свой вчерашний опыт, старался максимально расслабиться и сполз с подушек вниз, потому что смотреть больше не было сил, но движения Малфоя были слишком медленными, слишком осторожными...

— Давай уже... — выдохнул он, зажмуриваясь.

Драко на удивление послушался, видимо, тоже вспомнил, как сам вчера умолял не тянуть. Повозившись на кровати, он прошептал уже знакомое заклятье, а потом, вцепившись в бедра Гарри, одним длинным движением вошел до конца. Перехватило дыхание, бедра сами приподнялись, а ноги скрестились на талии Драко.

Потом Малфой двигался, и когда Гарри отваживался открыть глаза, он видел, как то взлетает, то падает на лоб светлая челка, как Драко откидывается назад, запрокидывает голову, зажмуривается, а потом снова смотрит, с каждым разом вбиваясь как будто еще глубже. Малфой кусал губы, но стоны все равно прорывались, протяжные и громкие.

— Гарри... не могу. Давай... сам, — каждое слово сопровождалось резким толчком, а Драко все сильнее вдавливал пальцы в кожу, как будто хотел, чтобы отметины на бедрах Гарри остались навсегда или просто не мог разжать руки.

Балансируя на самом краю, мало что соображая, Гарри наконец понял, чего ему не хватало. Повинуясь шепоту Драко, он обхватил свой член, чувствуя, как тот пульсирует в ладони.

Кажется, он слишком сильно сдвинул ноги, не справившись со сладкой судорогой, потому что Драко застонал... Или это Гарри сам не выдержал, проваливаясь в блаженное опустошение.

Когда он открыл глаза, Драко лежал рядом, уткнувшись лицом в подушку. Гарри несколько секунд любовался поблескивающей от пота кожей, потом провел ладонью по спине, чувствуя, как она все еще вздрагивает под его пальцами.

— Все в порядке? — спросил он, целуя выступающую косточку в основании шеи.

— Какое там в порядке? — простонал Драко, с трудом переворачиваясь на спину. — Все хуже некуда. Я гребаный наркоман, подсаженный на тебя.

— Ну попробуй обратиться в Мунго за лечением. Знаешь, прекрасные доктора! Очень рекомендую, — бросил Гарри, отодвигаясь.

— Ну уж не-е-ет, — протянул Малфой, раскидываясь на кровати, — я не хочу, чтобы меня спасало какое-то Мунго, я вообще не хочу, чтобы меня спасали. Я хочу, чтобы ты кормил меня такими завтраками каждый день, и еще ланчами, обедами и ужинами, пока мы оба не умрем от истощения.

— Тогда не капризничай. — Обида отступила так же быстро, как появилась. — Поедим в столовой или здесь?

— Знаешь, Поттер, нарушать правила вместе с тобой — такое увлекательное занятие, что я просто не могу устоять. Зови свою незаменимую... как ее? Винки? Будем питаться не сходя с места. Я даже в душ ради такого случая не пойду. И только попробуй не оценить мой подвиг!

— Конечно. В душ ты пойдешь со мной, — самодовольно завил Гарри, поглаживая Малфоя по плоскому гладкому животу. — Кстати, а чего это сразу "нарушать"? Я думал, у аристократов принято завтракать в постели...

На прикроватной тумбе появился поднос с тостами, двумя порциями омлета, сыром и джемом. Как только Гарри переставил его на кровать, на тумбе возникли кофейник и чашки.

Надев очки, Гарри посмотрел сначала на Драко, потом на еду. Растрепанный Малфой с румянцем, припухшими губами и блестящими глазами выглядел гораздо аппетитнее поджаренного бекона. Почувствовав, что рот наполняется слюной, Гарри сглотнул.

— Черт, даже не знаю с чего начать...

— Не смотри на меня так, а то я боюсь, что ты можешь перепутать меня с омлетом, — Драко приподнялся на локте и лениво подцепил двумя пальцами ломтик сыра. — А насчет завтраков в постель... не знаю, у кого как, но мы обычно спускаемся в столовую.

Усевшись в подушках, Гарри поставил на колени тарелку и принялся за еду. В три приема все проглотив, он потянулся за чашками, передавая одну Малфою.

Завтракать рядом с голым Драко, будучи предварительно им же оттраханным, было сродни какому-то сюрреалистическому сну, но при этом казалось совершенно нормальным и обычным — ни смущения, ни дискомфорта Гарри не испытывал. Он украдкой поглядывал на сосредоточенно жующего Малфоя, на двигающийся под тонкой кожей кадык. Захотелось провести по шее языком, очерчивая едва видную голубую вену, но он сдержался, натягивая на себя одеяло и намазывая хлеб джемом. Еще не хватало, чтобы Драко подумал, что он какой-то маньяк. Улыбнувшись, Гарри стряхнул с груди крошки. Ничего, теперь торопиться не надо — больше он не позволит Малфою исчезать из его жизни, так что пятнадцать минут на еду ему можно выделить.

— Тебе налить еще кофе?

— Нет, я думаю, хватит, — Драко покачал на ладони полупустую чашку и взял с тарелки недоеденный сэндвич. — Ты пойдешь на выпускной?

— А у меня есть выбор? Я же — гвоздь программы. Дрессированный победитель волдемортов стараниями общества становится полноправным членом этого же общества. Министерство скромно умалчивает о своих заслугах. Молодые ведьмы рыдают. Мамы пугают своих детей тем, что они никогда не станут такими как Герой. А дальше меня подобно знамени торжественно вносят в Министерство и заставляют трудиться на всеобщее благо...

Малфой улыбнулся, но как-то задумчиво и совсем невесело.

— Цена славы, Поттер. Но я никогда не поверю, что ты не смог бы ее избежать, если бы захотел.

— Опять начинаешь? Если ты мне сейчас назовешь хоть одно преимущество этой долбанной славы, я признаю что ты прав! — Гарри раздраженно поставил чашку на тумбу, и улегся, заложив руки за голову, мрачно глядя в потолок. — Я даже свой дом к каминной сети подключить как следует не смог — это Гермиона договаривалась в отделе, и на вход работает только камин в учительской... Они же меня чуть не разорвали, как только я из Хогвартса высунулся.

— Ну ладно, — подумав, заключил Драко. — Будем считать, что я с тобой согласился. Временно. А я лично на выпускной не собирался, — он поднялся и направился к стулу, на котором так и лежал его трансфигурированный халат. — Я не пылаю особенной любовью к хогвартским стенам.

Быстро спрыгнув с кровати, Гарри преградил Малфою дорогу.

— Не понял? Ты что, боишься?

— Чего? — удивился Драко.

А Гарри не знал, как объяснить, как сказать, что Хогвартс был частью их жизни. Для него, несмотря ни на что, эта часть была хорошей, для Драко — скорее нет, а для них обоих?

В любом случае, слишком много важного, значимого было связано именно со школой и следовало логически завершить этот этап.

Конечно, неприятно чувствовать себя аутсайдером, Слизерин вообще и Малфой в частности, все еще были в понятии большинства неразрывно связаны с прошедшей войной, но тем более, нужно сказать «прощай» своему прошлому.

— Боишься побывать на гриффиндорско-хаффлпафском празднике жизни! Все внимание будет победителям, а бедному Драко Малфою достанется роль символа проигравшей стороны. Кстати, а друзья-то твои придут? Или змеюшник в полном составе по темным щелям позабивается? — тон Гарри был не обидным, а скорее, подначивающим, шутливым, но Малфой, кажется, все-таки обиделся.

— Знаешь, Поттер, у тебя чувство юмора как у горного тролля, — он схватил со стула халат и, набросив на плечи, пошел к двери.

— Тогда скажи сам, почему ты не хочешь идти!

— А зачем? — Драко раздраженно взглянул через плечо. — Что я там забыл?

— Ты же уходишь из школы. Навсегда! Ты в ней учился столько лет. Друзья... Учителя... Понимаешь? Теперь будет все новое… Детство закончилось... — Гарри понял, что говорит что-то не то, но не знал, как объяснить иначе. — Как может быть пофигу все, кроме твоей драгоценной персоны? — Он развернулся и ушел вглубь комнаты, разыскивая потерянное белье.

— Мое детство закончилось слишком давно, чтобы теперь вдруг устроить в честь этого праздник. Я бы пошел, Поттер, если бы ты назвал мне другую причину. — Малфой вылетел в коридор и громко хлопнул дверью.

Стиснув зубы, Гарри натянул джинсы. Как можно быть таким упертым? Взрослый он, надо же! Побродив по спальне и попинав стоявшие под стулом ботинки Малфоя, Гарри вздохнул и пошел в ванную.

— Ну ладно, взрослый! — грозно обратился он к голубой шторке, по которой стучали капли воды. — Я хотел по-хорошему, думал, мы просто вместе на выпускной пойдем. А теперь мне придется приглашать тебя. Как свою девушку!

— Браун приглашай! — рявкнул из-за шторы Малфой.

— Не хочу Браун. Хочу тебя! Что ты капризничаешь на пустом месте? Хочешь, я тебе бальный букет закажу? Под цвет твоих глаз?

— Засунь его себе в задницу! — Малфой резко дернул штору и уставился на Гарри. — Ты придурок, Поттер. Что, просто не мог сказать, что хочешь, чтобы я пошел? Развел какую-то муть про детство, про друзей.

— Я хотел, чтобы ты сам понял, что это для тебя важно. Но раз ты так...

Гарри повертел головой, потом трансфигурировал многострадальный халат в роскошный букет орхидей и встал на одно колено перед ванной.

— Дорогой Малфой. Позволь пригласить тебя на выпускной вечер. Я смиренно прошу тебя осчастливить меня согласием. — Похоже, Драко не на шутку разозлился, и опять из-за ерунды. Но поскольку причину Гарри понять не мог, он попытался хоть как-то смягчить Малфоя, очень надеясь, что у него получится.

— Я тебе не девица, Поттер, — пробормотал Драко, вылезая из ванной. — Меня не обязательно умасливать цветами, — он повертелся на месте и вдруг заорал, обращаясь почему-то к зеркалу: — Дьявол, в этом доме есть хоть одно нормальное полотенце?!

Как ни странно, полотенце появилось сразу же. Большое, темно-синее, оно аккуратно повисло на бортике ванны. Малфой, резво обмотавшись им, выдрал из рук Гарри букет и, наклонившись, прошептал ему в ухо: — Я приду. Но не вздумай устроить что-нибудь подобное в Хогвартсе. Пожалеешь, обещаю.

— А что будет? — похоже, гроза миновала, и Гарри похлопал глазами, нарочито робко дергая Драко за край полотенца.

— Лучше тебе не знать, — ответил Малфой, заставляя Гарри подняться. — Я серьезно говорю, Поттер. Давай без экспромтов. Я совсем не стремлюсь становиться поводом для сенсации.

— А что сенсационного в том, что выпускник прощается со своей школой? — невинно поинтересовался Гарри.

Драко фыркнул и пошлепал к двери, оставляя на полу мокрые следы.

— Ты прекрасно меня понял, не строй из себя барана. Если ты в Хоге преподнесешь мне букет или встанешь на колени, или пригласишь на танец, или еще что-нибудь подобное вытворишь, я за себя не ручаюсь, — он обернулся на пороге и, пожевав губу, добавил: — я не хочу афишировать наши отношения. Пока. В том числе из-за отца. Ты должен понять... Ладно, мне пора.

— Как пора? — Гарри догнал Малфоя уже в коридоре, прижал к стене, разворачивая к себе. — Я думал, ты останешься.

— Дай тебе волю, Поттер, ты меня в клетку посадишь и будешь на прогулку на поводке выводить, — усмехнулся Драко, но тут же посерьезнел. — Да не бойся, никуда я не денусь. Но ты же не думаешь, что я отправлюсь на выпускной в том, в чем пришел сюда. К тому же, если я не появлюсь дома, отец лично явится в Хогвартс и уверяю тебя, ничем хорошим это не закончится. Так же как если мы объявимся в школе вместе. Ты вообще слышал, о чем я тебя просил?

— Слышал. Ты просил не приглашать тебя на танцы и не дарить цветов в Хогвартсе. Я понял. Не буду... может быть... — Гарри положил руки на талию Малфоя и потерся носом о его щеку. — Нет. Правда-правда. Никаких цветов и танцев. Клянусь. Я буду паинькой. Но выпускной только завтра... И может, ты передумаешь насчет стояния на коленях?

Гарри провел по груди Драко, слегка задевая соски, а потом, опустив одну руку ниже, настойчиво погладил через полотенце. Малфой медленно выдохнул и выронил букет.

— Может и передумаю. Ненадолго, — он положил ладонь на плечо Гарри и ощутимо надавил. — Ты можешь быть очень убедительным.

«Еще каким убедительным», — пряча коварную улыбку, Гарри опустился на колени и отбросил полотенце. Он отпустит Драко, но позже, гораздо позже, только после того, как заставит его умолять.

* * *

Домой Драко вернулся только вечером, усталый, но довольный. Беспокойство из-за возможной реакции отца почти улеглось, вернее, сменилось здоровым безразличием. Конечно, он не собирался портить отношения с родителями, но на второй чаше весов была не менее важная вещь — его собственное счастье. И ради него Драко готов был бороться.

После разговора с Амадеусом была жуткая сцена в кабинете отца. Жуткая по ощущениям, потому что Драко понятия не имел, к чему приведет его план, который складывался в голове, пока он шел по дому к знакомой двери. Разумеется, отец не был доволен разговором, но то, что он вообще отвечал и слушал, было уже немалой победой, которая давала силы идти дальше. Понял ли Люциус то, что так и не было произнесено, неизвестно, но Драко казалось, что понял, и тем удивительней было то, что он молча прошел к бюро со множеством ящиков, вытащил оттуда пергамент с гербом Малфоев и, написав несколько строк, протянул его Драко.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь и чем это может закончиться.

— Реабилитацией нашего имени, — спокойно ответил Драко, — и надеюсь, не менее пространной статьей в «Пророке», чем эта, — он ткнул пальцем в газету, которая до сих пор лежала на отцовском столе.

— Ну-ну, — кивнул Люциус и махнул на дверь. — Иди, тебе же не терпится его найти.

Драко пожал плечами, сунул свиток в карман с самым равнодушным выражением, на которое был способен, и ушел.

А теперь, вернувшись домой больше чем через сутки, гадал, что скажет отец и догадывается ли о чем-нибудь мама.

Отец не сказал ничего, просто молча и многозначительно оглядел сына, когда тот спустился к ужину, и Драко очень надеялся, что не покраснел как помидор под этим взглядом. За столом разговоры шли о всяких пустяках и в том числе о выпускном, на котором Люциус должен был присутствовать. Нарцисса в Хогвартс не собиралась, и Драко ее понимал, хотя отца понимал тоже. Если глава семейства Малфоев не явится на праздник, ни одна газета не сможет об этом умолчать. Непременно вспомнят войну и последнюю битву, и тот факт, что Люциусу, единственному из Пожирателей смерти, удалось избежать справедливого возмездия.

Только бы Гарри и в самом деле не устроил что-нибудь… показательное. Отец сейчас прекрасно владел собой, но как он отреагирует, если информация о связи сына с национальным героем попадет на первые полосы, Драко предсказать не мог. Лучше пусть все идет постепенно. Сначала он просто будет отлучаться на некоторое время из дома, потом, может быть, имеет смысл привести Гарри сюда, в конце концов, он обязан матери жизнью, почему бы не нанести визит вежливости. Представив Поттера на семейном обеде, Драко невольно улыбнулся. И дело было даже не в манерах, которые абсолютно не заботили Гарри, просто сам факт его тесного общения с Нарциссой и Люциусом казался нереальным, но… достижимым при желании.

Вечером Драко вызвал эльфа и приказал перенести портрет Амадеуса Малфоя из Тайной комнаты в коридор на втором этаже, рядом с дверью в его спальню. Домовик прижал уши, заверещал что-то маловразумительное, но ослушаться не посмел, и перед сном Драко минут пять разглядывал знакомый профиль, прежде чем упрямый предок наконец обернулся к нему. Правда так ничего и не сказал, но Драко решил расценить едва заметную улыбку как благодарность. Хотя, еще неизвестно, кто кого должен благодарить. Решив в свободное время порыться библиотеке и выяснить что-нибудь по поводу чар, наложенных на Тайную комнату, и если удастся, снять их, Драко отправился в спальню, чувствуя себя просто отлично.

Жизнь налаживалась, а легкое раздражение оттого, что снова приходится засыпать одному, не могло всерьез испортить настроение. Если завтра на выпускном не произойдет ничего экстраординарного, можно будет аппарировать из Хогсмида к Поттеру. Только на этот раз нужно будет вызвать туда кого-нибудь из своих домовиков, пусть позаботятся обо всем необходимом. Не помешает, например, запас хорошего вина, сменной одежды, постельного белья. И непременно, полотенца, больше полотенец, хороших и разных, больших, зеленых и белых, можно даже одно красное прихватить для разнообразия. Думать о таких глупостях Драко нравилось, это было непривычно и забавно, поэтому заснул он не скоро, обхватив обеими руками подушку и воображая себе новую, ни на что непохожую жизнь. С Гарри.

После ухода Малфоя Гарри попросил Винки приготовить ужин. Только оставшись в одиночестве, он понял, что весь день толком не ел. А кто виноват, что в присутствии Драко ему не до еды?

Пока домовиха накрывала на стол, он был в ванной и, уже выключив воду, услышал шум из гостиной — должно быть, сработал камин. Неужели Драко решил вернуться? Суетливо натянув джинсы на влажное тело, Гарри помчался вниз. У камина стояла Гермиона. Она растерянно оглядывалась, будто не зная, что делать.

— Я тут! — крикнул Гарри, сбегая по ступенькам, а пламя снова вспыхнуло, и из него вывалился Рон, чуть не сбив подругу с ног.

— Ну?

— Что «ну»?

— Где труп Малфоя? Давай помогу прятать!

Гарри фыркнул, а Гермиона дернула Рона за руку.

— Мы не помешали? — деревянным голосом поинтересовалась она, неуверенно проходя вглубь комнаты.

— Нет. Все в порядке. Я так рад, что вы помирились!

— Мы не ссорились. Просто не смогли придти к консенсусу по некоторым вопросам межличностных отношений…

— Ага, — с готовностью подтвердил Рон, — Гермиона сказала, что ты должен сам разобраться… Кровь, я смотрю, уже убрали? А то, что мозги по стене не размазаны, это меня не удивляет — у хорька их отродясь не было…

— Прекрати! — девушка свирепо взглянула на друга, и Уизли стушевался. А на душе у Гарри было легко и хорошо, поэтому он просто улыбнулся друзьям.

— Давайте ужинать? Я как раз собирался, — он кивнул в сторону накрытого стола. Винки поставила еще два прибора.

— Гарри, ты не сердишься на меня? — через некоторое время спросила Гермиона. Она сидела над пустой тарелкой, в отличие от мальчишек, которые активно отдавали должное стряпне эльфийки.

Поттер отрицательно помотал головой, усиленно работая челюстями.

— А на него? — она указала на Рона.

— Герм, что ты ходишь кругами? Ни на кого я не сержусь. У меня все настолько в порядке, что даже сложно себе представить, — он потянулся к графину и налил себе тыквенного сока. — Ты лучше прямо спроси. Все равно же не отстанешь.

— Я понимаю, что это не наше дело, но все же, чтобы не возникало… сложных ситуаций… Ты помирился с Малфоем?

— Да.

Рон выронил вилку и закашлялся так, что из глаз брызнули слезы.

— Нахрена? — выдавил он между всхлипами.

Ладошка Гермионы с оглушительным хлопком опустилась ему между лопатками.

— Ты чего? Я ж просто спросил! — обиженно прокашлял Рон, вытирая рот протянутой ему салфеткой. Гарри отодвинул пустую тарелку.

— Потому что он меня любит.

— Чего? Ты бредишь? — Рон потянулся к нему через стол с явным намерением потрогать лоб на предмет жара, но Гарри резко отклонился.

— Отвали, а?

— Э-э… Гарри, я вынуждена согласиться с Роном. Не слишком ли поспешные выводы ты делаешь?

— А сама-то? Ты зачем ему адрес дала?

— Я… Я не знаю. Хотела, чтобы ты уже поставил точку в этой дурацкой ситуации.

— Я и поставил. Я люблю его, он любит меня.

— Ой, дурак… — простонал Рон, обхватывая руками голову. Гермиона слега побледнела.

— То есть, вы будете встречаться?

— Обязательно! — довольно ответил Гарри и налил себе еще сока.

— Насколько я понимаю, вы уже один раз пробовали. И ничем хорошим это не закончилось.

— Ну, у нас возникли некоторые разногласия… А у кого их не бывает? Вон у вас с Роном тоже…

— Не сравнивай даже! — разозлился Уизли. — Гермиона иногда невыносима, но от этого ни я, ни она не становимся похожими на собственную тень! Ты же чуть с ума не сошел! Тебе мало? А если завтра твоему драгоценному хорьку опять какое-нибудь перечное зелье под хвост попадет? Я все-таки считаю, что это колдовство. Герм, может, мы не все варианты проверили? Может его на время где-нибудь изолировать, пока все окончательно не пройдет? А ведь почти стал похож на человека…

— А ну хватит! — Гарри раздраженно поднялся и заходил по комнате. — Сами вы… заколдованные! Я что, влюбиться не могу?

— Можешь. Но не в хорька же!

— А что? Ты сам говорил, что между магами это нормально… даже жениться можно…

— Ты что, на нем жениться собрался? — Рон закатил глаза, изображая глубокий обморок. — Вокруг столько парней хороших…

— Давно ты стал на парней заглядываться? — огрызнулся Гарри.

— А что? Тебе можно, мне нет? Может, я всю жизнь Флинта любил? И в команду только ради него хотел попасть? Ах, эти зубки…

— Ну и ахинею ты несешь!

— Ты не лучше!

— Прекратите! — Гермиона хлопнула по столу, и спорщики замолчали. — Оба хороши! Гарри, пойми, мы за тебя переживаем. Ты действительно считаешь, что Малфой тебя… относится к тебе с симпатией?

— Да. Да. Да. Я ему верю. И пусть я идиот. Но он уговорил отца отказаться от прав на дом Блэков, пришел сюда, извинился, — Гарри схватил с журнального столика забытый свиток и кинул его Гермионе. — И я с ним спал!

Рон вцепился в свой стул, видимо, чтобы ненароком не упасть.

— Ну и кто кого... — договорить он не успел, Гермиона влепила ему звонкую затрещину, не отрывая взгляда от пергамента.

— Только тебе надо зарегистрировать это в Министерстве. Без регистрации документ недействителен, — растерянно сказала она немного погодя, возвращая Гарри свиток.

— Ладно, завтра зайду. Все равно пора вылезать из подполья.

Разговор перешел на обсуждение завтрашнего выпускного, друзья словно специально старались больше не возвращаться к скользкой теме, но когда уже собрались уходить, Рон, упрямо мотнув головой, пробурчал:

— Все равно не верю.

Гермиона обняла его за плечи.

— Я тоже. Но факты вещь упрямая. Я еще подумаю, но других причин делать такой щедрый подарок, кроме как извиниться, я не вижу.

— Эй, я вообще-то еще здесь! — Гарри слишком устал, чтобы злиться, поэтому просто протянул им коробку с летучим порохом.

— Ладно, до завтра. Вы придете вместе? А Малфой будет в бальном платье? Ай, Герм, это моя нога! И не щипайся!

— До завтра, Гарри. Имей в виду, что мы с тобой. Что бы ни случилось. Даже если некоторые вещи понять не в состоянии…

— А еще мы подарим тебе клетку и шлейку для хорька! — успел выкрикнуть Рон до того, как Гермиона втолкнула его в камин.

На следующий день Гарри вполне предсказуемо проспал. Когда он открыл глаза, в незашторенное окно уже вовсю светило солнце. Предупредив Винки, что завтракать не будет, он быстро оделся. Нужно было снять ограничения с камина, зарегистрировать щедрый дар Малфоя и купить цветы для Лаванды. Она еще три дня назад не поленилась прислать записку с подробным описанием браслета, подходящего к ее платью.

Первым в списке дел стоял букет — слава Мерлину, дурацкое название «лиловые звенящие незабудки» они с продавцом вспомнили. Гарри улыбнулся — все же его известность благотворно влияет на память людей и желание обслужить по высшему классу.

Цветочный браслет был упакован в специальную коробку, которую нельзя было уменьшать. Запихнув сверток подмышку, Гарри отправился в Министерство.

Когда он наконец-то покончил со всеми делами, понял, что зверски опаздывает. Размахивая Лавандиным подарком, едва кивая в ответ на приветствия, Гарри понесся в атриум к каминам. И, уже выходя на финишную прямую, столкнулся с каким то магом, левитировавшим перед собой целую кипу бумаг и свитков. Документы разлетелись по всему коридору, Гарри смутился и кинулся их подбирать.

— Вы здесь работаете? — удивленно спросил он, протягивая молодому человеку свитки — на его мантии он заметил значок «Пророка».

— Нет. У меня задание редакции: провести сравнительный анализ по делам с исчезающими ключами и носками, которые магглы теряют в своих стиральных машинах.

— Ерунда какая…

— Я всего лишь стажер, — с грустной улыбкой пожал плечами парень.

Гарри сочувственно хлопнул его по спине — на вид корреспонденту было не больше лет чем ему. И вдруг вспомнил, как Молли запрещала Сириусу и остальным рассказывать им с Роном и Гермионой про орден Феникса. Будто что-то поняв, стажер смущенно тронул его за рукав.

— Извините, мистер Поттер. Вы бы не согласились дать мне эксклюзивное интервью? Наши бы все полегли! Когда был прием в честь дня победы ни вас, ни ваших друзей не было. Министр сказал — экзамены… Вы вообще не жалуете прессу…

— Нет, — Гарри тряхнул головой, но на лице парня отразилось такое детское разочарование, что ему стало неловко. — Мне сейчас просто некогда. Выпускной и все такое… Кстати, там же будет полно прессы.

— Вот именно. Максимум — блиц. Туда направляют самых опытных.

— А ты скажи редактору, что блиц не блиц, а на все твои вопросы я отвечу. Ладно? Так что вечером увидимся, — улыбнулся Гарри и довольный собой понесся дальше.

Через пару часов вывалившись из камина в «Трех метлах», он понял, что все равно опоздал — Лаванда уже ждала его, сидя у барной стойки и болтая с Розмертой.

— Извини, — смущенно сказал он, протягивая браслет.

Потом они шли по знакомой дороге к воротам Хогвартса. Действительно было странно понимать, что ты здесь в последний раз. Нет, конечно, никто не запретит ему приходить и в другие дни, но ощущение того, что настало время прощаться, словно делало эту прогулку особенной.

— …не слушаешь!

— Что?

Лаванда шутливо дернула его за ухо.

— Ты со своей невнимательностью испортишь мне всю личную жизнь! Я тебя прошу, не вздумай ляпнуть, что я твоя девушка!

— А что мне говорить?

— Подруга, спутница, партнерша по танцам — сообразишь по ситуации. Вдруг я там встречу какого-нибудь симпатичного мальчика… А последнего мальчика, который осмелился перейти тебе дорогу, ты же и угробил год назад. И у меня не будет никаких шансов!

Гарри растерянно моргнул, потом до него дошло, что она говорит о Волдеморте.

— Ну ты сказала!

— А что? Думаешь, кто-нибудь осмелится отбивать девушку у героя? Поэтому на всякий случай я хочу быть сама по себе.

— Да понял я, понял. Пошли, спутница героя. Готовься, сейчас будет ярко, — он галантно предложил Лаванде руку, и как только они вошли в ворота, со всех сторон замелькали вспышки колдокамер.

На их счастье, неподалеку оказался Хагрид, который оттеснил прессу, и Гарри с Лавандой удалось добраться до остальных выпускников. Все уже рассаживались на расставленные скамьи у сооруженной под открытым небом сцены. Гарри повертелся, пытаясь найти взглядом Малфоя, но не увидел его, зато увидел Артура Уизли, который вместе с Роном стоял в стороне у старого дуба. Гарри подошел поздороваться.

— Что это, мистер Уизли?

— Не знаю, как называется, но это так здорово!

— Это называется термос. Я имею в виду, зачем он вам?

— Папа хвастается новым приобретением, — объяснил Рон, покачивая на ладони крышечку. От него разило пивом.

— Ты что, пил?

— Нет, проверял, как работает.

— Понимаешь, Гарри, — мистер Уизли тоже был уже слегка навеселе, — он сохраняет температуру напитка. Смотри, снаружи нагрелся, а пиво холодное. Я наложил на него чары неисчерпаемости, правда, замечательно?

— Есть охлаждающие чары.

— Не будь занудой! — Рон протянул Гарри наполненную до краев крышку. — За окончание школы!

— Гермиона нас убьет, — обреченно вздохнул Гарри.

Зато своевременное появление мистера Уизли с его чудо-термосом помогло безболезненно пережить нудные поздравительные речи официальных лиц и выступления учителей. Даже Трелони выползла из своей башни. Правда, если бы не Лаванда, Гарри бы не выдержал и захихикал, слушая выступление прорицательницы, но благодаря острому каблучку девушки, его лицо выражало настоящую печаль от расставания с любимым предметом, а несколько непечатных выражений, к счастью, никто не услышал.

После того, как последний представитель министерства спустился с трибуны, над ухом Гарри раздался яростный шепот:

— Я понимаю, что ответную речь ты сказать не в состоянии. Но стоять рядом и делать умное лицо тебе придется! Быстро пошли и попробуй не шататься.

— А Рон?!

Гермиона зашипела, буквально сдергивая его со скамьи. Уизли папа и Уизли сын сидели двумя рядами дальше, мирно привалившись друг к другу — похоже, на солнышке их окончательно разморило. Рядом сидела миссис Уизли с таким лицом, что Гарри сразу пришел в себя и покорно поплелся вслед за Гермионой.

После официальной части ученики разбрелись по Хогвартсу. Неудачливых тестеров маггловских термосов отконвоировали в комнаты Слагхорна, где тот, понимающе улыбаясь, напоил их протрезвляющим зельем. Потом они долго сидели на ступеньках Гриффиндорской башни. Гермиона уже не злилась, и можно было просто повспоминать учебу. А потом их нашел запыхавшийся Невилл.

— Пойдемте! Там фотографироваться надо. А то уже фуршет скоро. И музыкальная группа приехала… опять забыл, как называется.

У входа их уже ждали. И опять вспышки камер, улыбки…

— Что вы чувствуете, закончив школу?

— Как слава повлияла на вашу жизнь?

— Что вы будете делать теперь?

Гермиона искусно отбивалась от летящих со всех сторон вопросов, так что Гарри только согласно кивал, послушно поворачиваясь то к одному, то к другому объективу.

— Они мне надоели, — мрачно шепнула Лаванда, пытаясь спрятаться за безучастно стоящую рядом Луну, которой, кажется, вообще все было фиолетово. Гарри даже позавидовал.

Он все еще не оставлял надежды увидеть Драко и даже сейчас озирался по сторонам, стараясь разглядеть его между вспышками камер. Несколько раз за вечер ему удавалось найти взглядом знакомый затылок, но Малфой тут же терялся в толпе.

Когда начался фуршет и основная часть гостей отхлынула к накрытым под шатрами столам, Гарри, наконец, смог перевести дух. Солнце уже садилось и, облюбовав себе тень погуще, Гарри направился к ней, намереваясь спокойно посидеть и подумать, как, не привлекая ненужного внимания, найти Драко. Вопросы журналистов натолкнули его на одну важную мысль. О том, чем заняться после школы, он всерьез никогда не задумывался. Ну, во-первых, Гарри просто не ожидал, что доживет до этого самого «после», а во-вторых, ему казалось, что все и так получится, чего бы он ни захотел.

Гермиона считала, что надо учиться на аврора. И ему очень нравилась эта идея. А еще ему нравилось быть ловцом. Но сейчас он понял, что не может принять решение. Потому что есть Малфой. Теперь казалось, что было бы правильно спросить его мнение. Гарри потер ладонью лоб — похоже, он всерьез настроился продолжать отношения с Драко. Слишком всерьез. От этого было немного не по себе.

Он пошел к толстому дереву, намереваясь усесться на траве под ним, но не тут-то было — там уже кто-то стоял. Гарри прищурился, стараясь рассмотреть, и удивленно вздохнул.

— Что, поклонники одолели? — улыбнулся Драко.

— Не то слово, — Гарри стремительно шагнул вперед.

— Держи дистанцию, — Малфой уперся рукой ему в плечо, мешая подойти еще ближе, а потом, противореча сам себе, невесомо поцеловал, хотя тут же отстранился.

— Да ладно, никого нет. А я соскучился, — Гарри воровато оглянулся и снова попытался сократить расстояние.

— Это тебе кажется, что никого, — теперь Малфой упирался в плечи Гарри и второй рукой, пристально вглядываясь в просветы между деревьями. — Моргнуть не успеешь, как выскочит какой-нибудь псих с камерой.

— Не выскочит. Псих с камерой уехал с родителями в Европу. А нормальные люди с камерами вкушают прелести халявы. Ты со мной дольше препираешься, конспиратор...

Гарри сделал вид, что уступает, а когда давление на плечи ослабло, резко прижал Драко к стволу. Поцелуй был горячим, но коротким. Потом Гарри сам немного отошел, делая вид, что ничего не было. Малфой хмыкнул и сказал с показным неодобрением:

— Вот и верь слову гриффиндорца.

— А когда это я свое слово нарушил?

— Только что, — Драко провел рукой по тщательно уложенным волосам. — Как думаешь, когда получится незаметно сбежать отсюда?

— Ничего я не нарушал. Я обещал не стоять на коленях, не дарить цветы... — принялся перечислять Гарри голосом мальчика-отличника. — Не приглашать танцевать... И пока сдерживаю свои обещания, несмотря на то, что колени подгибаются встать, руки чешутся подарить... А никто моего героизма не ценит. Некоторые даже не смотрят в мою сторону, им бы только сбежать.

— Если я буду смотреть в твою сторону, то сбегу гораздо раньше. Ты этого хочешь?

— Почему? Тебе не нравится? — Гарри с преувеличенным старанием поправил мантию и попытался пригладить волосы. Малфой закатил глаза.

— Если бы мне не нравилось, я бы и не думал сбегать, но в нашем случае это не выход.

— Ну чем ты опять недоволен? Я вел себя идеально. На глазах у изумленной публики к тебе не приставал. Хотя надо было бы! Что это еще за "наш" случай такой?

— Ну сколько можно, Поттер, я же уже объяснял, — Малфой явно начинал раздражаться. — Если бы не ты, меня бы здесь вообще не было. Сидел бы дома, наслаждался покоем...

— Ну тогда объясни еще раз, — мягко попросил Гарри. — Если тебе не хочется находиться рядом со мной, какой смысл было приходить?

— Да при чем тут хочется? Я не могу так сразу, понимаешь? Я даже с мамой поговорить не могу, потому что она, в отличие от отца, не поймет все сходу.

— Ну что ты все усложняешь? Что тут понимать?

— Это ты у нас смелый, Поттер, а я не такой, — Драко вздохнул. — Мне нужно время. Давай дождемся начала танцев и сбежим куда-нибудь, подальше отсюда. Что думаешь?

— Конечно, сбежим. Ко мне? Или праздновать? Или ко мне праздновать, а потом ты опять исчезнешь? И я буду ждать, когда у тебя, наконец, наступит то самое время. А я хотел поговорить, узнать, как для тебя лучше — чтобы я был вечно занятым аврором, или вечно разъездным ловцом? Хотя пока то самое время придет, я могу в обоих случаях успеть выйти на пенсию... И все проблемы сами собой отпадут, — Гарри говорил горько и тихо. — Почему? Ну почему ты считаешь, что должен все разом решить? Почему нельзя утрясать все постепенно, вместе со мной? Думаешь, мне легко?

— Не думаю, — Драко качнул головой и порывисто притянул Гарри к себе. — Я как раз и хочу постепенно. И еще хочу, чтобы ты не был ни разъездным, ни занятым и вообще никуда от меня не уходил. Да, я эгоист, и нисколько не раскаиваюсь.

— Вот и я не хочу, чтобы ты уходил, — шепнул Гарри. — Никогда.

Драко был горячий, от его запаха привычно повело голову, и Гарри понял, что еще миг, и все обещания вести себя хорошо пойдут прахом... Прямо здесь, на поляне... Он с неохотой разжал руки и вздрогнул — позади хрустнула ветка.

— Гарри! Ты здесь? — со стороны шатров шел Невилл.

— Не уходи никуда, ладно? Я сейчас, — сказал Гарри Малфою и сделал несколько шагов навстречу Невиллу, который остановился и теперь с удивлением смотрел на Драко.

— Я тебя искал на пару слов, — неуверенно сказал он.

— Я тебя слушаю, — положив руку Невиллу на плечо, Поттер незаметно развернул его спиной к Малфою, который демонстративно отвернулся.

— Послушай, ты же один живешь? — заторопился Невилл. — Возьми моих жабок к себе на лето, а? А то мне предложили поехать стажироваться на Суматру. Ну, ты знаешь… Там самый крупный исследовательский центр магических растений. Короче, жабок туда везти нельзя, карантин…

— Подожди, у тебя же был один Тревор?

— Ты что? — удивился Невилл. — Еще с осени у меня их двое. Они же в спальне, в аквариуме. Я тогда, на квиддичном матче, ну, когда феникс летал, у какого-то первокурсника жабу отобрал… выходил…

Чтобы избежать подробностей нелегкой жизни спасенного земноводного, Гарри торопливо кивнул.

— Ладно. Пусть тебе Рон или Гермиона помогут, перетаскивай свой аквариум ко мне.

— Спасибо, — Невилл пожал ему руку и торопливо ушел, а Гарри подумал, что надо бы спросить, почему он не оставил своих питомцев у бабушки. Но окликнуть Невилла не успел — на плечо легла чья-то рука.

— Гарри, вот ты где. А я тебя везде ищу.

Людо Бэгмен с некоторых пор не вызывал у Гарри ничего, кроме брезгливости, поэтому он отодвинулся, сбрасывая его руку.

— Что вы хотели?

— Понимаешь… — начал тот вкрадчиво, и Гарри тяжело вздохнул. Бэгмен, кажется, опять затеял какую-то авантюру.

— Нет, — перебил он его. — Я пока не думал о карьере ловца. Нет, пока не рассматривал ничьих предложений. И нет — меня не интересует ваше. Даже в команде первого дивизиона.

— А за какую команду вы хотели бы играть? — раздался другой голос. Гарри обернулся.

К ним неслышно подошел тот самый корреспондент, которого он встретил в Министерстве. Сдержав готовую сорваться с языка резкость, Гарри обреченно потер лоб.

— Это начало обещанного интервью? Я пока не готов ответить на поставленный вопрос, поскольку…

— Нет, мистер Поттер, все это мы слышали днем, от вас и ваших друзей. Официальную версию перепечатают все издания.

— Ну хорошо. Я люблю «Пушки Педдл». Но ни разу не видел, как они играют. Я вообще на настоящем квиддичном матче был один раз. Поэтому, прежде чем решать, хочу ли я играть за какую-либо команду, хотелось бы хоть посмотреть на игроков, — Гарри обезоруживающе улыбнулся.

— То есть, карьера ловца — решенный вопрос?

— Нет, но мне нравилось играть за школьную команду. А вообще я пока действительно всерьез не думал о будущем, — краем глаза Гарри увидел, что к ним приближаются еще несколько человек, и попытался прекратить разговор, но не тут-то было.

— Говорят, вы унаследовали большое состояние своих родителей. С этим связано то, что вы еще не выбрали, чем заниматься? И поэтому отказались от наследства Блэков?

— Нет. Я просто пока не думал. И наследство Блэков по праву должно принадлежать миссис Андромеде Тонкс и ее внуку, моему крестнику.

— Очаровательная девушка, которая пришла с вами на вечер, это ваша невеста? — встряла подошедшая ведьмочка, до мурашек напоминающая Скиттер, только в молодости.

— Нет. Это Лаванда Браун. Моя однокурсница и подруга.

— А как зовут вашу девушку? Расскажите о личной жизни.

— Но говорили, что дом Блэков дорог вам, как же вы отказались…

Вопросы любопытной ведьмы и стажера из «Пророка» прозвучали одновременно. Гарри почувствовал себя загнанным в угол, он не мог ответить правду, но и правдоподобное вранье в голову не приходило, а по физиономиям собравшихся было видно, что просто так его не отпустят, а если он попробует сбежать, то поднимется шум и подтянуться остальные любители сенсаций. В кончиках пальцев появилось знакомое покалывание: он вообще сейчас хотел только одного — остаться с… О! Гарри рванул к дереву и вытащил из тени упирающегося Драко.

— Наилучшим образом вам ответит крупный специалист в вопросах моей личной жизни и имущества. Прошу любить и жаловать — мистер Малфой.

Он встал за спиной Драко, отрезая ему пути к отступлению, наслаждаясь вытянувшимися лицами корреспондентов и просто любопытствующих.

Первой с удивлением справилась ведьмочка.

— Скажите, вы знаете, с кем встречается Гарри Поттер?

* * *

Весь вечер Драко откровенно скучал. Пробиться ближе к Поттеру было нереально — он все время находился в толпе журналистов или гриффиндорцев, да и опасно — отец не спускал с него глаз на протяжении всей официальной части, но когда он ушел, стало еще хуже. Панси с Грегом откровенно напивались, сидя на наколдованных подушках, Блейз появлялся, словно из-под земли, хватал Драко за локоть, захлебываясь, шептал на ухо очередную сплетню и снова исчезал. Ужасно хотелось, чтобы выпускной наконец-то закончился и можно было уйти, непременно с Поттером и непременно надолго.

Когда Гарри появился у дерева, сразу стало гораздо легче, а уж после того, как он решил советоваться насчет собственного будущего, Драко окончательно расслабился. Как оказалось, зря. Под жадными взглядами журналистов Драко чувствовал себя растерянным и абсолютно беззащитным.

— Скажите, вы знаете, с кем встречается Гарри Поттер?

Он сглотнул и с трудом сдержался, чтобы не оглянуться на Гарри, но ожидать от того поддержки было глупо. Все-таки не подвело Драко предчувствие! Какого дементора он вообще пошел на выпускной? Растерянность быстро трансформировалась в настоящую злость. Ну, Поттер! Я тебе устрою веселую жизнь! С этой приятной мыслью Драко скрестил руки на груди и, задрав подбородок, окинул столпившихся репортеров самым надменным взглядом из своего богатого арсенала.

— В данный момент мистер Поттер не встречается ни с кем и в ближайшее время не планирует начинать. Еще вопросы?

— А как вы можете прокомментировать отказ вашей семьи от очень выгодной продажи доли Блэков мистеру Поттеру? — опомнился корреспондент "Пророка".

Гарри встал рядом с нечитаемым выражением лица, засунув руки глубоко в карманы.

— Выгода далеко не всегда приоритетна, мистер... — Драко прищурился, — сожалею, ваша фамилия мне неизвестна. — В настоящее время Гарри Поттер является полноправным владельцем доли моей матери, и я думаю, никто из присутствующих не считает, что это неправильно. Дом Блэков был завещан мистеру Поттеру крестным, и он имеет право распоряжаться им так, как считает нужным.

Почувствовав сенсацию, корреспонденты еще старательнее зацарапали перьями — про то, что Поттер зарегистрировал документы на дом, похоже, никто не знал.

— А почему вы так уверены, что мистер Поттер ни с кем не встречается? — не отставала противная ведьма, она походила на стервятника, вцепившегося в добычу. — Он молодой, богатый, известный. Кроме того, очень симпатичный...

Гарри сдавленно фыркнул, а вот Драко не находил ничего забавного в откровенно кокетничающей колдунье.

— Уверяю вас, мисс, — он улыбнулся, пытаясь скрыть за улыбкой острую неприязнь, — если мистер Поттер начнет с кем-то встречаться, я узнаю об этом одним из первых, и если вы оставите мне свои контакты, непременно вам сообщу. Только боюсь, придется ждать слишком долго.

— То есть слухи об острой неприязни между мистером Поттером и вами, а также вашей семьей были только слухами? Или произошло историческое примирение враждующих сторон? Неожиданное изменение планов вашего отца относительно наследства...

— Да-да. И ваша невероятная информированность в отношении событий личной жизни нашего героя... — обиженная ведьма не дала корреспонденту "Пророка" закончить вопрос, но все замолчали, ожидая комментариев.

А Поттера, кажется, вся эта ситуация, ничуть не волновала. Он так и стоял с отсутствующим видом, покачиваясь с пятки на носок.

— Между моей семьей и мистером Поттером нет никакой особенной неприязни, и его визит на рождественский прием в Малфой-мэнор вполне это доказал. — Драко пожал плечами, — а мои с ним... разногласия давно остались в прошлом, иначе вряд ли он посоветовал бы вам задавать вопросы о своей жизни мне, не так ли?

— Настолько в прошлом, что вы были выбраны на роль его личного секретаря? — ведьма не унималась, хотя даже коллеги начали поглядывать на нее с неодобрением. — Мистер Поттер, Драко Малфой работает на вас?

Гарри лениво повернул голову в ее сторону.

— Нет.

— Скажите, вы планируете вернуться в родовой дом Блэков? — в очередной раз попытался направить интервью в серьезное русло парень из "Пророка".

— Этот вопрос лучше решать вместе с тем, с кем я планирую там жить... А я еще не успел спросить...

Противная журналистка чуть не потеряла очки от возбуждения.

— Ну как же? Мистер Малфой сказал, что в данный момент такой вопрос вам некому задавать.

— Ну значит, кто-то из нас заблуждается, — ровно ответил Поттер. Он был каким-то чересчур спокойным, слишком расслабленным, будто старательно притворялся тем, кем не являлся.

— Мистер Малфой? — ведьма и остальные вопросительно уставились на Драко.

Реакция Гарри была ему понятна. Даже слишком понятна. Разумеется, Поттер теперь решил, что он публично отрекается от их отношений. Странно, что здесь еще ничего не разрушено. Драко поежился. Выхода было два — мучить Поттера дальше, или... От последний мысли даже дух захватило, настолько она была безрассудной и грозила жуткой ссорой с отцом, но с другой стороны, есть ли смысл тянуть, или лучше разобраться с этим прямо сейчас и вздохнуть спокойно? Ну, более-менее. Зато вдруг очень захотелось посмотреть на реакцию журналистов, особенно на физиономию этой мерзкой ведьмы! Цена славы? Что ж, пусть так.

Драко демонстративно смахнул пылинку с манжета и под пристальными взглядами обернулся к Гарри.

— Поттер, я соглашусь переселиться в этот древний дом только после капитального ремонта. В последний раз он показался мне абсолютно непригодным для жилья.

Все также не торопясь, Гарри вытащил руки из карманов.

— Отлично. У меня как раз есть несколько интересных идей. Вы позволите? — он кивнул оторопевшим репортерам и, крепко взяв Драко за локоть, почти потащил за собой. Возмутиться Драко не успел, потому что почувствовал рывок аппарации.

Они оказались на обочине проселочной дороги, на самой вершине холма, с которого открывался вид на долину. Деревья и дома внизу терялись в сумерках. Было тепло и тихо, но на Драко все это благолепие впечатления не произвело.

— Я убью тебя, Поттер! — зашипел он, вырываясь. Так он не аппарировал еще ни разу. Ощущение было такое, будто его заставили пробивать головой кирпичные стены, в ушах звенело, а от ярости темнело в глазах. — Какого хрена ты творишь? Сначала это идиотское интервью, потом... Дьявол! Ты совсем рехнулся. Мы что, и правда аппарировали из Хогвартса? — Драко застыл.

— Угу... Аппарировали. Защиту частично сняли, чтобы гости могли перемещаться прямо оттуда. А ты не знал? Ой. Я думал, об этом всем известно. Я слышал, как Макгонагалл говорила...

— Видимо, слишком частично! Ты обеспечил мне мигрень на оставшуюся часть ночи. Доволен, да? — Драко резко развернулся и пошел прочь, от злости изо всех сил сжимая кулаки. Гарри догнал его, налетел со спины так, что Драко чуть не потерял равновесие, но Поттер удержал, обхватив руками.

— Доволен. Очень доволен. Ты же не хотел оставаться в школе. Ну вот. А теперь мы пойдем домой, и я буду лечить твою мигрень.

Злость никуда не делась, но Драко прекрасно понимал, что сопротивляться не сможет. Он уже сделал свой выбор, плохой или хороший — неважно, но самый нужный и важный из всех.

— Если ты думаешь, что я так просто тебя прощу, ты сильно заблуждаешься, Поттер. Это прощение тебе придется долго вымаливать, и уж поверь, лечение мне потребуется самое искусное.

— Перестань злиться. Я не сделал ничего такого, чтобы меня прощать!

— Да неужели! А то, что ты самым наглым образом подставил меня, заставив общаться с твоими, обрати внимание — твоими — репортерами? Конечно, ты ничего не сделал, ты просто стоял и наслаждался моментом! Ты представляешь, что теперь будет?!

— Ну я же не мог сам им все рассказать, ты же мне запретил! — Гарри незаметно развернул его и теперь крепко обнимал, всматриваясь в лицо. — И я не наслаждался! Но если ты перестанешь злиться, то начну...

— Я вообще не хотел, чтобы это становилось достоянием общественности! Как я могу перестать злиться, когда тебе плевать на мои просьбы?! — Драко обиженно замолчал.

— Почему плевать? Как ты сказал, я так и делал, вернее, не делал и не говорил ничего... — в голосе Поттера слышалось искреннее недоумение. — А если не прекратишь дуться, я буду наслаждаться без тебя, — он слега поглаживал спину Драко сквозь мантию, и злость, как ни странно, утихала.

— В одиночестве? А знаешь, я бы посмотрел...

— Не в одиночестве, а без тебя... Тобой... Ты когда злишься, такой...

— Какой такой? — заинтересовался Драко. Поттер, конечно, неисправим, но с этим, похоже, тоже придется смириться.

— Такой... милый, — Гарри звонко чмокнул его в нос. — Пойдем лучше домой, а? Я буду лечить твою мигрень в комфортных условиях. И поедим, а то я до фуршета так и не дошел.

— Милый?! — Драко растерянно поморгал, не зная, то ли разозлиться опять, то ли просто сказать Поттеру все, что он думает о его умственных способностях. — Если ты еще когда-нибудь назовешь меня милым, я тебя прокляну. Честное слизеринское!

— Ну если ты и правда милый, что мне — врать? А если бы я не ответил, ты бы опять сказал, что я вопросы игнорирую. Хватит уже, а? Пошли, а то я тебя левитирую, нет, лучше на руках понесу! Но не донесу, и мы навернемся в ближайшую канаву. А там очень грязно, я, когда на велосипеде катался, видел.

— Ври! Лучше — ври! Потому что звучит это просто ужасно! И почему это мы должны идти по всяким канавам? Что, аппарировать нельзя?

— Можно и аппарировать. Но мне нравится эта дорога. С тех пор, как построили шоссе, там, дальше, вон за теми кустами, — Поттер неопределенно махнул рукой, — по ней вообще никто не ездит. А здесь красиво... Слышишь? Цикады...

Драко прислушался. Действительно, со всех сторон неслось тихое стрекотание.

— Романтик, — хмыкнул он и наконец взял Поттера за руку. — Пошли. Расскажешь мне про это место и про твой велосипед.

Укатанная старая дорога словно сама стелилась под ноги, а ночной воздух пах травой и цветами.

— ...и я целый день катался по округе. Здесь замечательно. Только у велосипеда цепь все время слетает — надо будет как-нибудь передвинуть заднее колесо. Я как раз на том холме последний раз чуть не навернулся — она за педаль как-то зацепилась. Но я знаю, как исправить, только ключ специальный нужен...

Рассказывая, Поттер раскачивал руку Драко, похоже, все это его ужасно увлекало.

— А завтра я тебя научу на нем кататься...

— С ума сошел? Я понял, ты хочешь, чтобы я бесславно погиб в ближайшей канаве. Это ужасно!

— Вовсе нет. Это здорово.

За разговором Драко даже не заметил, как прошло время и они подошли к дому.

— Правда, я, когда смотрел, как Дадли катается, думал, что это совсем просто... На самом деле сложнее, чем на метле, но проще чем на драконе. Я всего два раза упал, пока научился. А в местных канавах грязь вполне мягкая... особенно в этой, — Гарри махнул в сторону обочины.

— Я уж лучше на метле, или на лошади. — Перспектива велосипедного обучения абсолютно не привлекала Драко. — Кстати, ты ведь не умеешь ездить верхом?

Гарри распахнул дверь, пропуская его внутрь.

— На чем? На лошади?

— Можешь на лошади, можешь на коне. Хотя, ты же у нас ас в езде на гиппогрифах, это практически то же самое, наверное, только более... цивилизованно и без крыльев. Если отец после сегодняшнего не выгонит меня из дома, я как-нибудь научу тебя, у нас большая конюшня.

Драко прошел в коридор, на ходу расстегивая мантию.

— Откуда ты знаешь? У вас с гиппогрифами полное несовпадение характеров, — пробормотал Гарри, замешкавшись у вешалки. — Ты есть будешь?

— Не буду, я, в отличие от тебя, мимо фуршета не проходил. Все равно было нечем заняться. А знаю, потому что гиппогриф это та же лошадь с крыльями, а уж в лошадях, Поттер, я разбираюсь гораздо лучше чем ты.

Странно, но сейчас инцидент на третьем курсе вспоминался спокойно, без привычной волны раздражения, без обиды и злости на Поттера и на всех гиппогрифов мира.

— Ну тогда я быстро что-нибудь съем. А то, кроме пива мистера Уизли, в моем организме с утра ничего не было. Пошли, я тебе чай сделаю.

— Лучше кофе, — Драко вошел вслед за Поттером на кухню, с интересом осматриваясь. Здесь он еще не был. — Кстати, это Уизли от пива, что ли, на ногах не стоял? Другого времени для дегустации не нашел?

Поттер уверенно распахивал дверцы шкафов и шкафчиков, извлекая хлеб, кофе и еще какие-то пакеты. Потом он водрузил джезву на плиту и принялся помешивать напиток, одновременно откусывая от батона.

— Ну... Это был научный эксперимент. А потом он вполне стоял. Просто неуверенно, — с набитым ртом сообщил Поттер, подхватывая закипевший кофе и ловко переливая его в чашку.

— Держи, — Гарри поставил ее на стол и полез в холодильник. Драко воззрился на чашку, сосредоточенно принюхиваясь. Пахло вкусно и правильно, несмотря на то, что Гарри не вызывал домашнего эльфа. Аккуратно сделав глоток, Драко прикрыл глаза, чувствуя, как растекается по языку горькая густая жидкость. — М-м-м... Поттер, ты не говорил, что умеешь варить кофе.

— Я вообще-то умею не только это. Просто мне обычно лень, — он подошел к столу, держа в руках банку джема, и отрезал себе огромный ломоть хлеба. — Хочешь, там в пакетах печенье... — сунув получившийся бутерброд в рот, Гарри отправился к раковине наполнять чайник.

— Не хочу. — И как только в Поттера влезает столько сладкого? Джема на его бутерброде хватило бы как минимум на десять тостов. А вообще, наблюдать за Гарри на кухне было интересно и как-то... уютно. Слушая, как течет в чайник вода, Драко улыбнулся. — И что же еще ты умеешь? Заваривать чай? Или жарить яичницу?

— И яичницу тоже. Хочешь, я завтра тебе сам завтрак приготовлю? — Гарри уселся рядом и, подперев голову рукой, посмотрел на него. — Например, омлет с беконом, помидорами и сыром, тосты и апельсиновый сок. Тебя устроит? Черт, когда он уже закипит! — перебил сам себя Поттер, бросая раздраженный взгляд в сторону чайника, а потом потянулся к нарезанной ветчине. Облизнулся и, схватив два куска руками, отправил в рот.

— Точно есть не хочешь? — еще раз спросил он. Драко рассмеялся.

— Гарри, тебя нельзя пускать в приличное общество, ты там всех до инфаркта доведешь. Ну как так можно? Взяв нож и вилку, Драко отрезал от ломтика ветчины крошечный кусочек и поднес к губам Поттера. — Учись, пока я добрый.

Глядя ему в глаза, Гарри наклонился, аккуратно стягивая зубами предложенную еду.

— Так гораздо вкуснее... — хрипло сказал он. — Но если ты меня в приличном обществе начнешь кормить, я думаю, инфаркт будет ничуть не меньшим. Хотя лично я не возражаю.

— Если ты будешь по утрам жарить мне омлеты с беконом и варить кофе, то я, пожалуй, соглашусь изредка шокировать общественность, — Драко отправил Поттеру в рот следующую порцию, думая, что смотри он на все это со стороны, наверняка решил бы, что они оба рехнулись или начитались каких-нибудь девчачьих слюнявых романов. А на самом деле все не так. Совсем не так. Потому что сидеть на маленькой кухне рядом с Поттером, кормить его ветчиной и нести какую-то приторную чушь, вовсе не глупо. И даже не забавно, потому что трудно дышать от нежности, о существовании которой даже не подозревал раньше, потому что хочется обхватить Поттера руками и не отпускать никогда, и плевать — где, хоть в чулане, хоть в Министерстве, главное — быть рядом.

Раздался щелчок. Гарри поднялся и пошел к плите.

— Если ты будешь кормить меня с ложечки, то я, наверное, соглашусь быть твоим домовым эльфом. Но, надеюсь, ходить в наволочке ты меня не заставишь? — он фыркнул и обернулся. — Тебе еще кофе сделать?

— Нет, наливай свой чай и иди обратно. Мне очень нравится вариант БЕЗ наволочки, и я собираюсь посмотреть, как это будет выглядеть в реальности.

— Что? Домовик без наволочки? Зачем? — Гарри на ходу сделал большой глоток, отставил чашку и снова сел рядом.

— Не-е-ет, не домовик. Поттер без наволочки. По-моему, это зрелище гораздо привлекательнее, но не мешает проверить, — Драко расстегнул верхние пуговицы на рубашке Гарри и провел кончиками пальцев по шее. Поттер прикрыл глаза и потянулся за поцелуем. И, конечно, Драко не собирался заставлять его ждать.

Солнечный луч, пробравшийся между неплотно задернутыми шторами, разбудил Гарри. Рядом, отвернувшись и обняв подушку, сопел Малфой. Одеяло сбилось, обнажая спину. Гарри улыбнулся — ему захотелось провести по ней кончиками пальцев, едва касаясь, чтобы Драко не проснулся, но почувствовал, завозился, заворчал, морща нос и отмахиваясь. А потом обнять его сзади, прижимаясь к горячему, сонному… Но Гарри героически сдержался — когда им удалось, наконец, заснуть, уже занимался рассвет, и нужно было дать отдохнуть измученным, заласканным телам. До сих пор саднило слишком сильно прикушенный сосок — все же Малфой — мелкий хищник с острыми зубами.

Стараясь вести себя как можно тише, Гарри поднялся и, заправив в трусы полувозбужденный член, отправился на кухню, готовить обещанный вчера завтрак. Стоило ему войти, как в окно влетела незнакомая сова и, бросив на стол свернутую газету, исчезла. Это оказался «Ежедневный пророк». Мельком взглянув на приколотую к нему записку, Гарри решил, что это презент от стажера, и небрежно скинул газету на стул — сейчас у него были более важные дела.

Когда бекон уже весело шкворчал на сковородке, из гостиной понеслись жуткие душераздирающие вопли. Влетев туда, Гарри обнаружил аквариум, в котором дурниной орали две жабы. Наложив на них заглушающее заклятие, он огляделся — рядом стояла банка с какой-то гадостью и еще одна — с кормом, к которой был прилеплен пергамент, как выяснилось, содержащий инструкцию по уходу за подопечными Невилла. Больше чем на двенадцать часов заглушающие чары запрещалось ставить категорически. Выругавшись, Гарри снял заклинание и, поднявшись на второй этаж, наложил его на спальню — еще не хватало, чтобы жабы разбудили Малфоя. Потом он накормил новых питомцев в соответствии с ценными указаниями и, выключив плиту, набрал номер Гермионы.

— Привет. Не разбудил?

— Нет, что случилось? — голос у подруги был хриплый, как будто она только что проснулась.

— Я по поводу жаб — они что, так и будут орать?

— Ну, на ночь ты можешь их заглушить.

— На ночь, а днем?

— А днем — нет. Они скучают по своим детям.

— Каким детям?

— Ты что, не видел? В банке. Когда у головастиков отрастут лапки, ты должен их переселить обратно к родителям. Там же написано.

— Я не дочитал.

— Так дочитай!

— Это подстава — Невилл говорил мне о двух лягушках!

— В настоящий момент их и есть две. Что ты от меня хочешь? В Нору мы их взять не можем, родителям я тоже их отдать не могу. А Невилл еще вчера порт-ключ получил, так что…

— Это свинство!

— Ну кто виноват, что ты согласился, не уточнив всех обстоятельств. Да чем они тебе мешают? Или они мешают твоему драгоценному хорьку?

— У тебя теперь зверинец! — раздался в трубке довольный голос Рона.

— Рон, подожди, — перебила его Гермиона, — Кстати, Гарри, ты газеты видел?

— Нет, а что?

Уизли на том конце провода торжествующе завопил.

— Я тебе сейчас перешлю сегодняшние магические издания. Для чистоты эксперимента я купила их все. Это что-то потрясающее. Тебе понравится! Несчастная жертва коварных Малфоев и героический символ примирения враждующих сторон.

— Кто? — не понял Гарри.

— Ты, балбес! Все, пока. Жди.

Гермиона повесила трубку, а Гарри пожал плечами и отправился доделывать завтрак. Когда оставалось лишь сварить кофе, в открытое окно влетел Сыч. Гарри отцепил от его лап посылку, которая сразу увеличилась, обертка лопнула, и газеты веером рассыпались по столу. Схватив с тарелки подгоревший тост, Гарри уселся на табуретку.

Самая приличная статья была в «Пророке» — все же не даром Гарри сразу понравился этот стажер. Кроме подробного освещения самого выпускного, всего в нескольких словах рассказывалось о том, что семья Малфоев восстановила справедливость в отношении имущества национального героя, что старая вражда должна искореняться в новом послевоенном обществе, и что Драко и Гарри являются примером мирного сосуществования непримиримых ранее врагов. К статье прилагался огромный «подвал» в исполнении какого-то теоретика, — об истоках межфакультетских противоречий в Хогвартсе — но Гарри его проигнорировал.

«Придира» отличился бредовым повествованием о том, что Волдеморт заражал своих сторонников каким-то вирусом с непроизносимым названием, а теперь, после гибели создателя, у вируса открылся побочный эффект афродизиака, который действует только на противников темной стороны.

Гарри взял еще один тост. Он и не подозревал, что в магическом мире так много периодических изданий.

Несколько газетенок, явно рассчитанных на ведьм, разразились перепечатанной слово в слово истеричной статейкой о том, что Гарри Поттер заколдован, и угрожали обратиться в Министерство с требованием о проведении всестороннего расследования. Рядом была помещена прошлогодняя фотография, на которой Гарри выходил из дверей Святого Мунго под руку с Джинни.

Но самым жутким оказалось странное глянцевое издание, которое поместило даже не статью — повесть на пять листов о том, что роман Поттера и Малфоя начался еще на шестом курсе, но внешние обстоятельства и жестокость родителей Драко не позволили им быть вместе. Герои истории долго страдали от невозможности соединить любящие сердца, пока, наконец, чувства не восторжествовали.

Гарри чуть не подавился, вспомнив искаженное злобой лицо Малфоя, насылающего на них непростительные заклятия в Выручай-комнате — вот уж действительно страсть.

Еще была тоненькая газета «Мир магов», напечатанная идиотским шрифтом с завитушками. В ней очень язвительно прошлись по семье Драко — от размышлений на тему все ли средства хороши для восстановления влияния в обществе до завуалированных замечаний о нечистокровности героя и перспектив угасания рода Малфоев.

Скрипнув зубами, Гарри сгреб газеты в кучу. Их следовало спрятать подальше. Драко, конечно, узнает, но пусть это будет позже — сегодняшнее утро должно было стать прекрасным, и оно будет таким, раз он так решил.

Поставив тарелки и чашки на поднос, Гарри трансфигурировал из салфетки цветок, украсив им завтрак Малфоя. Самому есть уже расхотелось. Потом сварил кофе и обвел взглядом кухню в поисках места, куда можно было бы спрятать газеты. Но не успел — в коридоре послышались шаги. Гарри заметался и, не придумав ничего лучше, открыл духовку. Неловко запихивая туда газеты, опрокинул стоящую на краю плиты джезву с остатками кофе и выругался, оборачиваясь на скрип открывшейся двери.

Драко остановился на пороге, непонимающе глядя на устроенный разгром, потом вдруг резко побледнел и бросился к Гарри. Оттеснил его в сторону и осел на пол.

— Не надо, — беспомощно попросил Гарри, пытаясь захлопнуть духовку. Но Драко как будто не слышал его, он хватал газеты одну за другой, пробегая глазами строчки и отшвыривая прочитанное в сторону. А после "Мира магов" закрыл лицо руками и замер.

"Черт!" Гарри опустился на колени рядом, обнимая Малфоя за плечи. Ему было почти физически плохо — он хотел любить и оберегать Драко, а теперь… И почему нельзя быть изолированными от всего мира? Это так несправедливо!

— Не надо. Пожалуйста, — повторил он, прижимаясь щекой к теплому плечу.

— Чего не надо, Поттер? Чего еще не надо?! — выкрикнул Драко, вскакивая. — Я уже и так все сделал!

Малфой выскочил из кухни, и уже через несколько секунд на втором этаже захлопнулась дверь. Гарри растерянно моргнул. К горлу подкатило странное чувство вины. Он не должен был втягивать Малфоя в дурацкое интервью. Это было не хорошо. Но, с другой стороны, Драко сам решал, что говорить. Гарри бы даже понял, если бы он не стал так явно намекать на их отношения. Скорее всего, понял бы. Но, вспомнив мгновенно охватившее его ощущение бесконечного счастья, когда Драко все же сказал, Гарри решил, что все равно это была неплохая идея. А журналисты… Что ж, они вечно выдумывают всякие глупости. Он привык не обращать на них внимания, и Малфой привыкнет. Ну, или Гарри придется проклясть каждого журналиста магической Британии ради спокойствия Драко.

Он сжег все газеты, убрал разлитый кофе, потом сварил новый и, поставив его на поднос, пошел наверх. Дверь в спальню оказалась запертой. Подавив желание воспользоваться Аллохоморой, Гарри сел на пол и привалился к косяку.

— Малфой! Открой, пожалуйста.

Из комнаты не доносилось ни звука.

— Драко! Открой, а? От того, что ты тут закрылся, ничего не изменится, а я тебе завтрак принес. И кофе.

— Я не голоден. — Дверь открылась, и Драко с непроницаемым выражением лица взял с подноса чашку. — Спасибо.

— Подожди, — Гарри схватил его за запястье, поднимаясь. — Поговори со мной.

Драко молча покачал головой и отпил немного кофе.

— О чем? О вирусе Темного Лорда, или о том, каким путем мой отец решил упрочить свое место в обществе? Или как безумно я любил тебя с первого курса, а то даже и с рождения, и моим первым сознательным словом было «Поттер»? — Драко горько усмехнулся.

Гарри мягко оттеснил его в комнату и прикрыл дверь.

— Ну, я тебя тоже любил с первого курса. Так что тут мы с тобой квиты! Перестань, ну понапишут всякую фигню... Ты каждый раз будешь так расстраиваться?

— Если ты собираешься любить меня так, как любил на первом курсе, то я лучше пойду, — Драко фыркнул и сел на кровать. — Это не фигня, это конец моей старой жизни. А что будет в новой, я даже не представляю. Это меня пугает. Очень.

Гарри сел рядом.

— Я думал, конец твоей старой жизни наступил еще год назад. Так же как и старой жизни вообще всех. Чего ты боишься? Все будет, как ты захочешь. Как мы захотим.

— Я... — Драко обхватил чашку обеими руками и вздохнул. — Мне всегда трудно давались решения, Поттер.

Гарри улыбнулся. Все же он вчера был прав — Малфой милый. И беззащитный. Как неочищенный каштан — если сколоть шкурку с зелеными колючками, то его очень приятно сжимать в ладонях… Но вслух Гарри решил больше об этом не говорить.

— Это только в первый момент трудно, а потом решение само потянет тебя туда, куда считает нужным. Главное вовремя поворачивать руль. Как на велосипеде с холма. Я же обещал тебя научить, так научу. А ты меня научишь кататься на лошади...

— Во второй момент тоже трудно, Поттер. И в третий тоже. Не суди всех по себе. Ты такой, я — другой. — Драко залпом допил кофе и поднялся. — Мне нужно домой. Прямо сейчас. Удивительно, что отец еще не забросал меня письмами. Хотя так еще хуже, потому что я не знаю, чего ждать.

Сердце неприятно сжалось. Гарри тоже встал, не отваживаясь поднять взгляд. Зачем? Почему сейчас? Останавливать Малфоя было нельзя, но и отпускать его Гарри… Нет, уже не боялся, словно их последняя ссора стала прививкой от страха. Он просто хотел быть рядом, хотел поддержать его, если понадобиться, или сразу услышать, что все кончено.

— Хочешь, я пойду с тобой? — глухо спросил он.

Пальцы Драко дрогнули на застежке мантии, он поднял голову и долго смотрел на Гарри, как будто что-то решал для себя.

— Нет, — сказал он наконец. — Нет. Я должен сам. Это будет правильно.

Гарри подошел и обнял его. Просто, крепко, почти по-дружески.

— Ты только возвращайся, ладно? А если не захочешь, пришли хоть пару строк, чтобы я не ждал, — он заправил за ухо светлые волосы и потерся щекой о скулу Драко. Гарри не хотел этого делать, не хотел как-то влиять на решение, которое Малфой должен будет принять, но — тысяча соплохвостов! — как же трудно удержаться, когда он так близко, может быть, в последний раз.

Драко кивнул и, порывисто поцеловав Гарри в губы, высвободился из объятий.

— Я вернусь, — сказал он уверенно и ушел.

Через пару минут в гостиной сработал камин. Гарри потер ладонями лицо. Известная формула — «ждать и догонять», и то и другое он ненавидел всем сердцем. Но выбора не было. Определив про себя срок для Малфоя в три дня, он растянулся на кровати. Подушка еще хранила знакомый запах, и Гарри закрыл глаза. «Драко важна его семья. Он должен быть с ними. А я был неправ, вынуждая быть с собой. Все будет хорошо. Он вернется. И не поссорится с родителями». Мантра помогала плохо, Гарри не верил в нее. Мерзкий червячок сомнения внутри, довольно урча и чавкая, на глазах превращался в василиска.

Снизу послышался какой-то шум, и Гарри, раздраженно натянув валяющиеся на полу джинсы, спустился в гостиную.

Одна сова, другая, третья… Обычные письма, а потом и вопиллеры.

Выслушав первый, Гарри стал сжигать их сразу. После десятой совы ему наконец пришла в голову удачная идея и, быстро разыскав на дне сундука школьную тетрадь, он наложил на дом отталкивающие чары, чтобы совы не находили адресата. Спасибо Гермионе, заставлявшей переписывать ее конспекты.

Пепел, обгоревшие пергаменты, поплывшие сточки…

Руки почему-то вдруг стали холодными.

«Ты предал то, за что погибли наши дети…»

«Твой отец погиб от рук Волдеморта, а сын его верного слуги погубит фамилию Поттеров…»

«Они мучили, пытали, убивали. Из-за них погиб величайший волшебник нашего времени…»

— Я люблю, — прошептал Гарри.

«Ты слишком долго носил в себе часть души того-кого-…»

«Наша семья хочет подарить тебе фамильный оберег от темных любовных чар…»

«Не поддавайся, мы написали заявление в аврорат, они помогут…»

— Я люблю… — Гарри до боли закусил губу, какая глупость — объясняться с письмами.

Все разные и все об одном. И все правы, но не расскажешь каждому, что то, о чем написано, он уже переживал, и не один раз. Он знает и понимает, он сам умирал, но выжил. И теперь он хочет жить, по-настоящему, именно теперь, когда есть для чего. Для кого.

Насколько это нужно Драко — покажет только время, но он не виноват, что именно Малфой наполнил все новым смыслом. И не виноват в том, что Драко согласился быть для него этим смыслом.

А чарам, которые якобы овладели им, есть очень простое название, и никакой волшебник не избавит Гарри от них. Пока он сам любит, пока Драко позволяет себя любить. Даже в «Отделе тайн» лучшие маги до сих пор бьются над загадкой происхождения этой силы, потому что владеть ей, значит владеть миром. Но дается она лишь избранным, ну да, опять «избранным». Потому что с ней плевать на весь мир — появляется человек, который гораздо важнее… даже если он Малфой. Даже если он ушел.

— Мастер Гарри будет обедать? — спросила появившаяся Винки.

— Выпить, — бросил Гарри, с трудом переводя взгляд на эльфийку. На столе почти сразу появились пинтовая бутылка огневиски и бокал. Срывая зубами этикетку на пробке, Гарри криво усмехнулся — у Винки обычно сливочного пива не допросишься, а тут такая щедрость.

— Ну здравствуй, предатель. Жертва неизвестных науке чар, — Гарри чокнулся с бутылкой, в которой отражалось его лицо, и залпом выпил налитое. У него было еще три дня. Три дня в одиночестве. А потом посмотрим, кто был прав.

На улице громыхнуло, и начался ливень, но Гарри его почти не слышал. Огневиски заканчивалось, а он все также сидел за столом, бессмысленно глядя в разбегающиеся перед глазами строчки.

Наконец, бокал выпал из руки, и Гарри, положив отяжелевшую голову на скрещенные руки, заснул.

* * *

Драко вышел из камина в гостиной и сразу увидел отца. Тот сидел напротив и пристально смотрел на него, сжимая в руке бокал. Виски перед обедом было очень-очень плохим знаком, но Драко не отвел взгляд и не втянул голову в плечи. Что бы ни сказал сейчас Люциус, он не отступит, потому что это, пожалуй, первое решение в его жизни, которое он принял сам — не под давлением обстоятельств, не по безмолвной просьбе родителей — именно сам. И даже если эти минуты в родном доме станут последними и потом не раз придется пожалеть, он пойдет на это. Потому что сейчас он на самом деле знает, чего хочет. Призвав заклинанием стул, Драко расправил мантию и сел рядом с отцом.

— Я думал, ты уже не появишься, — без выражения сказал Люциус.

— Ты был бы этому рад? — с вызовом спросил Драко, прекрасно понимая, что если еще и была надежда на примирение, то теперь он сам ее уничтожил. Однако отец его удивил. Он отхлебнул виски и, спокойно откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

— Я был бы этим опечален. Драко, ты всерьез считаешь, что после твоего демарша с наследством Блэков у меня еще оставались какие-то иллюзии в отношении тебя и Поттера?

— Не знаю. Хотя… нет, вряд ли. Мне казалось, ты давно все знаешь, но я не мог понять, почему ты так просто меня отпустил. И сейчас не понимаю.

— Думаешь, мне стоило запереть тебя в Мэноре?

Драко помотал головой. Откровенный разговор с отцом — это именно то, в чем он сейчас больше всего нуждался, но его пугала возможная реакция, хотя теперь уже было нечего терять.

— Вот и я так думаю, — кивнул Люциус. — Ты вырос, Драко, смешно, но я понял это совсем недавно. Гораздо позже, чем стоило бы. Конечно, я мог бы удержать тебя от этой… связи, но я не хочу разрушать то немногое, что было у нас всегда и то, что есть до сих пор. И я не хочу, чтобы ты разрушил это сам. А я вижу, что ты готов.

— Не проси меня выбирать. Пожалуйста.

— Я и не собираюсь. Это было бы глупо и недальновидно. Ты — мой сын и, кажется, я не давал тебе повода усомнится, что помню об этом. Но признаться, размах, с которым ты восстановил наше доброе имя, меня впечатлил, — Люциус тихо рассмеялся. — Малфои давно не были так популярны, а меня даже в хорошие времена не разрывали на части просьбами о сотне эксклюзивных интервью разом. Пришлось заблокировать все камины, оставив допуск только тебе, и поставить на имение блокирующие чары, чтобы стаи чокнутых сов не свели с ума меня и домовиков.

Драко невольно улыбнулся, представив себе отца, отбивающегося от настырных птиц вроде крылатого недоразумения Уизела.

— Я не думал, что это будет так.

— По-моему, ты вообще не думал. Или думал слишком мало, — отец отпил еще и, призвав со стола газету, кинул ее Драко. На огромной колдографии Поттер тянул его за руку к ближайшим деревьям. «Они аппарировали в неизвестном направлении» — гласила подпись.

— Рискну предположить, что направление было известным, во всяком случае, для Поттера. А вот ты выглядишь так, будто только что совершил попытку самоубийства и страшно этим гордишься.

— Прости, папа, мне, правда, очень жаль.

— Ты отлично лжешь, Драко, но не советую оттачивать свое мастерство на мне. Тебе нисколько не жаль. Ты сделал то, чего не собирался делать, это верно, но ты не жалеешь. Другой вопрос — почему. Ты действительно любишь его? Или считаешь, что любишь?

— Действительно люблю.

— А магия?

— Ее больше нет.

— Применительно к тебе — да, а применительно к Поттеру?

Драко застыл. Ему даже в голову не приходило, что Гарри может быть все еще под воздействием этого странного волшебства, происхождение которого они так и не выяснили.

— Ты думаешь…

— Я ничего не думаю, я спрашиваю. Ты уверен, что Поттер не околдован так же, как раньше был околдован ты?

— Да кем он может быть околдован?! — Драко вскочил и заходил по комнате, не зная, куда девать руки. Хотелось броситься обратно к камину, чтобы вернуться к Гарри и убедиться, что он все еще…

— Понятия не имею, — спокойно ответил Люциус. — Да и теперь это, пожалуй, неважно. Ты ведь уже все решил, так?

— Да, — Драко сглотнул и остановился. — Но если ты прав…

— Если я прав, то в один прекрасный день Поттер станет для тебя прежним. Таким, каким ты знал его все эти годы. Не самый плохой вариант, хочу заметить. Думаю, ты не получишь от него всего того, что он получил от тебя, когда ты внезапно прозрел. Могу предположить, что это был далеко не мирный разрыв. И я бы на его месте так просто тебя не простил, даже если бы ты принес мне документы на половину недвижимости магической Британии.

— Я бы тоже, — Драко вернулся к стулу и тяжело опустился на него. — Но я ведь… вернулся.

— Может и он вернется однажды, — философски заметил Люциус, но, смерив Драко взглядом, добавил: — а может и не уйдет. Понятия не имею, что за магия над вами потрудилась, но не перестаю радоваться, что это оказался именно Поттер. К какому-нибудь хаффлпафцу или Лонгботтому ты пошел бы только через мой труп.

Драко в ужасе уставился на отца, но тот только усмехнулся.

— Успокойся, не думаю, что Поттер — это случайность, правда, затрудняюсь сказать, при чем здесь мы.

— Так ты…

— Что? Одобряю вашу связь? Категорически нет. И я очень надеюсь, что ты наиграешься и придешь в себя.

— Я не…

— Знаю, знаю, для тебя все серьезно, ты собираешься оставаться верным ему до самой смерти, дышать без него не можешь и вообще не представляешь, как жил все это время без нашего неподражаемого во всех отношениях героя. Юношеские привязанности, Драко, очень непродолжительны и однажды ты это поймешь. Нет смысла сейчас убеждать тебя, и я не собираюсь напрасно тратить твое и свое время. Раз уж я теперь пользуюсь бешеной популярностью у журналистов, стоит извлечь из этого максимальную пользу. Мне не помешают несколько новых сторонников в Министерстве. Кстати, чтобы ты знал, министр, кажется, был осведомлен о ваших с Поттером отношениях. Он прислал мне сегодня официальную депешу, согласно которой публичные обвинения нас в применении темной магии по отношению к Поттеру несостоятельны и в дальнейшем будут пресекаться на корню лично им.

— Министр? — тупо переспросил Драко, чувствуя себя полным идиотом, внезапно переставшим понимать хоть какой-то смысл происходящего.

— Он самый, — с довольным видом заявил отец, допивая коньяк. — Так что еще раз повторю, Поттер отнюдь не самый плохой выбор судьбы, хотя и далеко не приятный.

— И что ты собираешься делать?

— Дать интервью, конечно. Где во всеуслышание заявлю, что мой сын самостоятельный человек, способный сделать свой собственный выбор, и я не собираюсь препятствовать его счастью, даже если это счастье зовут Гарри Поттером.

— Ты прослывешь самым любящим отцом в истории. Пожилые матроны вымочат платки слезами, домохозяйки будут ставить тебя в пример своим мужьям, а молодые ведьмы запишут вторым номером в списке смертельных врагов, а первым, разумеется, буду я. — Драко улыбался. Даже если то, что происходило сейчас, было больше похоже на сон, чем на реальность, он верил, что отец говорит серьезно. Ему не нужно выбирать, не нужно прощаться с имением и бояться, что отец не пустит Гарри на порог. — Спасибо, папа.

— За что? За то, что не лишил тебя наследства, или за то, что не собираюсь авадить твоего драгоценного Поттера?

— За все.

— Но я все еще верю, что ты одумаешься, — Люциус отставил бокал и поднялся. — А теперь советую тебе сходить к матери. Она у себя. Ей твои откровения дались гораздо тяжелее, чем мне, потому что стали полной неожиданностью.

— Она…

— Нет, она тоже не собирается авадить Поттера.

— Пап…

— Ничего катастрофичного. Пара двойных порций успокоительного зелья и долгая беседа со мной. Она знает о магии и о том, что ты не собираешься задерживаться здесь надолго. Ты ведь не собираешься?

Драко молча покачал головой.

— Я не сомневался. А теперь иди, у меня по плану жуткая блондинка из «Пророка». Не думаю, что ей стоит тебя видеть, иначе вернуться туда, откуда пришел, ты сможешь только завтра.

Разговор с матерью оказался очень долгим. Драко говорил, гипнотизируя окно, а Нарцисса слушала, кутаясь в кружевную шаль, то слишком сильно стягивая ее на груди, то наматывая на палец белую бахрому. Потом она проводила его до камина, поцеловала в висок и резко отвернулась. Драко еще пару секунд смотрел на опущенные плечи, а потом бросил горсть летучего пороха в камин и решительно шагнул в пламя. У матери есть отец, они справятся вместе, даже если будет тяжело. А у него есть Гарри. И ему очень нужно к нему. Прямо сейчас. Потому что совсем не просто разрушать мечты тех, кого любишь.

Поттер спал, положив голову на руки, прямо за столом в гостиной. От него на милю разило виски, а рядом стояла внушительная почти пустая бутыль. Драко нахмурился. Вот значит как! Пока он мучается в собственном доме, пытаясь оправдаться перед отцом и успокоить расстроенную мать, Поттер тут напивается в одиночестве! Очень по-гриффиндорски. Стол был засыпан пеплом и обрывками пергамента. Драко наугад взял более-менее уцелевший и вздохнул. Кажется, Поттеру тоже досталось от фанатов. И все-таки это не причина, чтобы напиваться в хлам. Драко схватил со стола бутылку и припал к горлышку. Горло нещадно жгло, на глаза наворачивались слезы, но виски он все-таки допил, а потом снова активировал камин и, взяв у домовика фиал с протрезвляющим зельем, направился к Поттеру.

— Просыпайся, алкоголик! — Драко потянул его за плечи, пытаясь оторвать от стола, — Ну! Давай, Поттер, очнись! Я жду от тебя ритуальной пляски в честь моего возвращения.

Гарри что-то невнятно пробормотал, неловко взмахнув рукой. Потом с трудом оторвал голову от стола и медленно повернулся.

— Малфой? — хрипло спросил он, щурясь и поправляя съехавшие очки. — Малфой, — уже увереннее констатировал он, а потом вдруг резко поднялся, изо всех сил обхватил Драко руками, но не удержал равновесия и они, сделав несколько нетвердых шагов назад, завалились на диван. — Почему так долго? — недовольно поинтересовался Поттер, усаживаясь сверху и пристраивая голову Драко на плечо. Он явно то ли еще не протрезвел, то ли просто не проснулся.

— Ты свински пьян, Поттер! — поморщился Драко, пытаясь отдышаться после не очень мягкого приземления, да еще расположившийся на нем Гарри весил гораздо больше клобкопуха. — Возьми на столе протрезвляющее. — Надо сказать, что сам Драко тоже сейчас не отличался трезвостью — виски залпом сделало свое дело — голову немного вело, но, в отличие от Поттера, его хотя бы не шатало, и он был в состоянии соображать.

— Не хочу, — заупрямился Гарри, с какой-то детской непосредственностью обхватывая Драко за шею. — Я трезвый. Я просто тебя ждал, ждал...

— Угу, ждал-ждал, а потом выпил в одиночестве бутылку виски и вырубился, — Драко завозился, вытаскивая из кармана палочку, и призвал со стола зелье. — Пей, оно с ментоловой отдушкой, а то от тебя разит как от заправского алкоголика.

Гарри неохотно повиновался. Залпом выпив зелье, он потряс головой, приходя в себя.

— Ну и гадость, — Поттер скривился, высовывая язык, видимо, чтобы продемонстрировать всю глубину гадости. — И не сладкое. Бррр. Ты вернулся? — снова спросил он уже серьезно.

— Нет, Поттер, я твоя галлюцинация, — Драко забрал фиал и поставил его на пол. — Пить надо меньше!

— Не отвечаешь, — мрачно констатировал Гарри и, сдвинувшись, уселся на другом конце дивана.

— А что отвечать, когда ответ очевиден? Если бы я не вернулся, меня бы здесь не было.

Поттер обхватил руками колени и стал похож на нахохлившуюся птицу.

— Насовсем? — сурово спросил он. Похоже, резкое отрезвление улучшению настроения не способствовало.

— А это зависит от тебя, ну... и от меня немного. — Драко уставился в потолок. — Я не знал, что ты рассказал о нас министру. Он отцу письмо прислал, представляешь?

— Я министру ничего не рассказывал. Я рассказывал своему другу Кингсли. Между прочим, у меня осталось не так много живых взрослых знакомых магов, с которыми можно поговорить. И что он написал?

— Написал, что все обвинения нас в использовании темной магии против тебя несостоятельны, и он будет пресекать любые подобные поползновения в дальнейшем. А что ты ему рассказывал?

— Что-что, — ворчливо отозвался Поттер. — Как думаешь, что я подумал, когда понял, что... ну… стал не совсем к тебе равнодушен, и не в том смысле, в котором привык? Как будто Волдеморта мне мало было, а тут еще ты. Ну и решил уточнить, какая сволочь меня заколдовала. Гермиона вообще сказала, что ты — вейла, — ехидно закончил он.

— Ну, спасибо за лестное сравнение с Темным Лордом, — ухмыльнулся Драко. Даже странно, что они раньше не поговорили о магии, которая связала их в начале года. Все как-то было не до того. — А в умственных способностях Грейнджер я никогда не сомневался. Я тоже решил, что ты вейла, уже после того, как сварил зелье, исключившее возможность приворота.

— Ну ты совсем. Какая же из меня вейла? Это ты у нас белобрысый красавчик. А еще сам говорил, что петь умеешь...

— Историю про Борджиа слышал? Наверняка Грейнджер рассказывала, пока копалась в библиотеке. Я же не знаю, кто его наследник. Почему бы не ты? Хотя, честно говоря, вейла из тебя и правда никакая, но мне тогда было не до разумных умозаключений, я думал, в Мунго пора обращаться, в такой ситуации любые варианты будут хороши. И я не белобрысый, — обиженно протянул Драко, с трудом сдерживая улыбку, — я блондин, натуральный, между прочим.

— А я это знаю... — многозначительно сказал Гарри и сам коротко хохотнул. — Вот блин, — он почмокал губами, — Сушняк, кажется... Дурацкое зелье.

— Это не зелье дурацкое, а виски. Так ты не рассказал про министра. Он тебя по поводу вейл консультировал?

— Ага. Я теперь твою родословную лучше тебя знаю. И нет там никаких вейл, — Гарри показал ему язык и сморщился. — Фу. Водички бы... — страдающе простонал он.

— Ну ты и нахал, Поттер, — Драко потянулся за пустым фиалом и, взмахнув палочкой, наполнил его водой. — Держи. А то, что в нашем роду не было вейл, я и без тебя знаю. Мог бы просто спросить.

— Ну да! — Гарри жадно отхлебнул и утер ладонью мокрый подбородок. — Привет, Малфой! Скажи-ка, в твоей чистокровной родне вейлы часом не попадались? А то у меня по отношению к тебе желания всякие нехорошие просыпаются. И ты, конечно, не только бы меня не проклял сходу, но и честно и обстоятельно ответил. А потом забыл обо всем.

Драко рассмеялся.

— Ну ты мог бы спросить, когда мы уже общались.

— И ты бы не обиделся? — прищурился Гарри

— Не знаю. Может, и обиделся бы, но я и так на тебя все время обижался. К тому же, этот вопрос меня тоже волновал. И... знаешь, я ведь не случайно поил тебя из кубка, — Драко поднялся и сел, откинувшись на спинку дивана и закинув руки за голову. — Он... проверяет, не наложила ли невеста какие-нибудь чары на жениха, то есть в данном случае на меня.

— Ты что, думал, что я тебя околдовал? — Гарри чуть не подавился водой. — Я?! Тебя?! Ты от самодовольства не лопнешь? — Он отставил склянку и, перекинув ногу через Драко, уселся ему на колени.

— Не лопну, не надейся. Мне нужно было проверить на всякий случай. Кубок выявляет любую магию, но в тот раз не было ничего. И поэтому я до сих пор не могу понять, что произошло потом.

Поттер помрачнел.

— А потом пришел настоящий Малфой и все испортил, — он взял лицо Драко в ладони, пристально всматриваясь в глаза. — У меня все время такое ощущение, что тебя подменили в начале года... или меня... или вообще — нас обоих.

— Значит, я, по-твоему, не настоящий? — Драко потянулся к Гарри и коснулся губами его губ. — А мне вот кажется, что я наконец-то стал собой, вернее, я перестал бояться быть собой.

— Ага, значит, все-таки твоим первым словом было "Поттер", ты просто боялся себе в этом признаться, — ухмыльнулся Гарри, запуская пальцы в волосы Драко. — А что тебе сказали родители? Ну... про нас.

— А как ты думаешь? Они не входят в число твоих фанатов и этим выгодно отличаются от большинства.

— Я просто интересуюсь, мне с опаской по магическому Лондону ходить или так обойдусь?

— Отец торжественно обещал тебя не авадить. И вообще, думаю, не позднее чем завтра в газетах появится интервью с ним. Советую тебе морально подготовиться. Ему, кстати, пришлось заблокировать имение от сов, он теперь одна из самых популярных персон в Англии.

— Мне тоже пришлось заблокировать имение от сов. И я все равно популярнее...

— Ну куда уж нам до тебя. Великий Гарри Поттер пользуется успехом у всех слоев населения, от младенцев до старцев. Но вот отец был явно к этому не готов, — Драко закусил губу, вспомнив бокал виски в руке Люциуса. — Хотя он отлично ориентируется на местности.

— Ну ладно. Купайтесь в лучах моей славы, пока я добрый, — шутливо сказал Гарри.

— Знаешь, Поттер, мне чужой славы не надо, свою бы теперь куда деть.

— Ты же, кажется, грезил о славе? Вот и наслаждайся, — Гарри пожал плечами. — Все равно скоро забудут, если ты больше эпохальных шоу на публике устраивать не будешь.

— Я?! Это я устраиваю?! Да это же ты жить не можешь без острых ощущений! Это же тебе подавай публичные признания! — возмущенный Драко попытался спихнуть с себя Поттера, но тот спихиваться не захотел — ухватился руками за спинку дивана.

— Не брыкайся, — он сдавил коленями бедра Драко, удерживаясь в прежнем положении. — Это же не я рассказал. Хотя мне было очень приятно.

— Ты меня вынудил. И я не хочу больше об этом говорить! Но так и знай, больше этого не повторится. Хочешь делать публичные заявления — делай, но без меня, я не хочу, чтобы мою личную жизнь полоскали на первых страницах какие-то второсортные газетенки.

— И я не хочу! Я вообще всякие заявления делал один раз в жизни. На пятом курсе. Если не считать приветственных речей на приемах. У меня может тоже — тайна личной жизни! — Гарри сказал это таким тоном, будто открывал страшный секрет, а потом улыбнулся.

— Угу. Тайна Полишинеля, — недовольно пробормотал Драко, — а мне теперь придется личную охрану нанимать, чтобы какие-нибудь юные идиотки или идиоты не стерли меня с лица земли за похищение их героя.

— Не драматизируй. Никто не посмеет тебя обидеть — ты же под моей защитой, — пафосно возгласил Поттер.

— Какой же ты самоуверенный. И я еще почему-то должен лопнуть от самодовольства.

— Я просто уверенный. Ты больше не уйдешь?

— Уточни вопрос, чтобы я знал, как на него отвечать. Если под "не уйдешь" подразумевается мое безвылазное сидение в этом доме, то уйду, разумеется. А если то, что я буду возвращаться к тебе, то нет, не уйду.

— Ты такой нудный, — Гарри слез на пол и передернул плечами. — Не жарко, вообще-то. Ты есть будешь?

— Я объективный. Есть не хочу. Хочу спать. Поздно уже, и день сегодня был, мягко говоря, насыщенный, а я, в отличие от некоторых, не вырубался на столах.

— Тогда иди ложись, а я сейчас быстро что-нибудь съем, — Гарри развернулся и исчез в направлении кухни. А Драко только сейчас увидел аквариум, стоящий в центре комнаты. Осторожно подойдя к нему, он долго непонимающе смотрел на расположившихся в нем двух толстых жаб и уже собирался было позвать Гарри и узнать, с каких пор он воспылал неожиданной любовью к земноводным, но вдруг душераздирающе зевнул. Решив, что вопрос может подождать, Драко пошел в спальню. Прихода Поттера он не дождался — заснул почти сразу, успев, правда, еще подумать, что начинает привыкать к этой крошечной комнате.

Непривычно и удивительно было просыпаться с Малфоем, завтракать с Малфоем, спорить о том, что будет на обед. Узнавать его с совершенно другой стороны, с какой его знали, наверное, только родители. Хотя вряд ли мистер и миссис Малфой были в курсе, что если подкрасться к их сыну, самозабвенно чистящему зубы, изо всех сил оттянуть резинку его трусов и щелкнуть, на белой коже останется розовая полоска, а подкравшегося будут гонять мокрым полотенцем, пока не догонят, а потом… А потом опять придется возвращаться в ванную, но теперь уже вдвоем.

Когда Драко окончательно надоели «плоские гриффиндорские шутки, иди к своему Уизли, кретин!», Гарри пришлось вызвать мастера и отремонтировать вторую ванную. Жестокосердный слизеринец начал запираться и плескался в свое удовольствие часами, не обращая внимания на жалобные вопли приплясывающего за дверью Гарри.

А в спальне теперь всегда был порядок — Винки тщательно раскладывала вещи в шкафах, не обращая внимания на стоны Поттера, который привык находить носки в одном и том же месте — один под кроватью, другой под торшером. На все замечания, она только поджимала губы и коротко констатировала: «Мастер Драко приказал».

Но, несмотря на это, все было так замечательно, что Гарри даже не мог представить себе, как жил бы один, без вечно недовольного Малфоя. Иногда, когда Драко думал, что Поттер его не видит, он смотрел на него так, что замирало сердце, и Гарри был готов простить даже нелицеприятные высказывания в адрес велосипеда.

А кто виноват, что эта аристократическая задница не может усидеть на твердом сиденье, когда несется по проселочной дороге? Камни ему, видите ли, мешают! Хотя потом можно в порыве раскаяния напроситься лечить пострадавшую филейную часть. И долго-долго втирать крем, слушая, как раздраженное шипение переходит в едва слышный стон, от которого срывает крышу.

С катанием на лошадях эксперимент прошел более успешно. Слава Мерлину, Драко подгадал так, чтобы его родителей не было в имении, и почти целый день они провели у конюшен. Настоящие лошади ничуть не похожи на фестралов — они теплые и мягкие. А еще у них нежные бархатистые губы — Гарри скормил своему коню весь хлеб из сандвичей под ехидные комментарии растянувшегося на солнышке Малфоя.

Тот вообще, кажется, не отличался любовью к животным, но особенную неприязнь вызывали у него поселившиеся в гостиной жабы. Драко утверждал, что не может нормально есть, когда они на него смотрят, а их постоянное кваканье отравляет его существование. А какую сцену он устроил, когда не дождался Гарри в спальне! Просто именно в этот вечер обнаружилось, что головастики подросли и их пора переселять в большой аквариум. Пока Гарри возился с сачком, аккуратно способствуя воссоединению жабьей семьи, рассвело, и он, решив не будить Драко, прикорнул прямо на диване в гостиной под довольное бульканье осчастливленных земноводных.

После вмешательства Кингсли в скандал с их отношениями, все затихло, словно наложили «Силенцио». И Гарри, вопреки своим опасениям, был даже счастливее, чем в Хогвартсе. У него были Малфой и дом, а еще иногда заходил Рон. Правда, в такие вечера Драко демонстративно брал книгу и гордо удалялся в спальню, но он никогда не требовал прекратить эти визиты.

Рон перестал задевать Малфоя при каждом удобном случае. Он просто молча смотрел в пол, пока тот не скрывался наверху. А потом, усевшись на ковре в гостиной или во дворе под кустами сирени, друзья гриффиндорцы болтали, демонстрировали друг другу, каким еще совершенно неподходящим заклинанием можно открыть бутылку сливочного пива и вообще отлично проводили время.

Тому, что ажиотаж вокруг Гарри и Драко так быстро утих, еще в некоторой степени поспособствовало известие о том, что Виктор Крам принял предложение играть за английскую сборную и к началу нового сезона должен был приехать в Лондон. Он уже написал Гермионе о своем желании встретиться, и это было основной темой разговоров Рона. Он возмущался, плевался ядом, а Гарри веселился и настаивал на том, что им с Грейнджер надо быстрее пожениться. Во избежание.

Уизли действительно чувствовал себя одиноким — Гермиона с головой ушла в свою стажировку для работы в отделе Магического законодательства, а Рону было нечем заняться. И он, и Гарри еще в середине лета получили письма из академии авроров, в которых сообщалось, что они приняты туда без экзаменов, на основании результатов ТРИТОН.

Рон ждал, когда наступит сентябрь и он отправится на сборы в Хорватию, а Гарри еще даже не ответил на это письмо — оно так и лежало в нижнем ящике прикроватной тумбы.

На два месяца в Хорватию, потом первые два курса жить в общежитии и домой возвращаться только на выходные — Гарри не был уверен, что это ему подходит, не был уверен, что это подходит Драко. Он собирался ему рассказать, обязательно, но все было как-то не до того, а потом наступил день рождения Гарри. И друзья любезно согласились неделю пожить с жабами Невилла. Нельзя было упускать такой случай, и Гарри с Драко провели чудесные каникулы на берегу океана, которые было бы глупо портить дурацкими разговорами. А потом все как-то не складывалось: то одно, то другое… да еще жабы…

Да еще «Стресморские сороки» прислали приглашение в основной состав. Но тут Гарри не сомневался и отказался сразу — играть в профессиональной команде, не имея за плечами никакого опыта, кроме десятка школьных матчей — понятно было, что его приглашают не как ловца, а как Гарри Поттера. Такой вариант его не устраивал и под ехидные замечания Малфоя, высунув кончик языка, национальный герой два дня сочинял вежливый отказ.

* * *

Проснулся Гарри оттого, что жабы опять разорались. Покосившись на мирно посапывающего Малфоя, он на цыпочках спустился вниз и засыпал прожорливым тварюшкам корма. Пока они хлопали языками, ловя еду, Гарри зевнул. Было еще очень рано, почему исчезли заглушающие чары, он не понял и, погрозив жабьей семье кулаком, решил вернуться досыпать.

Стараясь не разбудить Драко, он забрался на свою половину кровати и юркнул под одеяло. Как на зло сон куда-то делся, но снова вставать не хотелось, и Гарри принялся разглядывать затылок Малфоя. Это был самый чудесный затылок на свете, особенно замечательны были совсем короткие волоски у шеи, сквозь которые проглядывала светлая кожа.

Мечтательно улыбаясь, Гарри, не сдержавшись, погладил их подушечкой пальца. Потом еще, и еще… В конце концов Малфой завозился и пробормотал недовольно:

— Поттер, ну что тебе не спится в такую рань?

— Мне спится, — неубедительно возразил Гарри, подползая ближе, обнимая Драко поперек туловища и поглаживая живот.

— Что-то незаметно, — Малфой тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок. — Сам не спишь и другим не даешь, и где после этого твое хваленое благородство?

— А ты спи. Я тихонько...

— Я не могу спать, когда ты так настойчиво меня... трогаешь. Что, пару часов потерпеть не мог? — Драко, кажется, смягчился, во всяком случае, сильного недовольства в его голосе уже не было.

— Я не настойчиво. Я чуть-чуть, — шепнул Гарри, опуская руку ниже и слегка сжимая ягодицы Драко. — И уже почти восемь утра...

— Почти это без часа или без двух? Ты же сова, Поттер, что тебя подняло? И главное, при чем здесь я? — Малфой лениво зевнул, но Гарри прекрасно знал, что пререкается он уже по привычке, потому что тело под его руками отзывалось.

— Я не сова, я орел! — шутливо обиделся он, обнимая крепче, и потянулся к губам Драко. Тот, кажется, хотел что-то возразить, но сдался и прикрыл глаза, принимая поцелуй. А Гарри, пользуясь моментом, почти заполз на него, просовывая колено между ног, лаская ладонью щеку и шею Малфоя.

— Я одного не понимаю, как ты столько времени жил без секса при такой воспламеняемости? — Драко поерзал, втягивая Гарри на себя окончательно. — Или это исключительно я виноват?

— Ага, виноват...

— Чувствую себя персональным афродизиаком. Не могу сказать, что это неприятно.

Улыбнувшись, Поттер опустил голову, старательно целуя грудь и сползая ниже, с наслаждением вдыхая любимый теплый запах. Драко развел колени и теперь наблюдал за его манипуляциями из-под ресниц.

Гарри приподнялся, дотягиваясь до палочки, шепнул любезно сообщенное ему Малфоем заклинание. И, еще раз поцеловав Драко в губы, медленно вошел в податливое, еще не совсем проснувшееся тело. Малфой вздохнул и обхватил руками колени, притягивая их к груди. Утренний секс обычно был ленивым и медленным, как продолжение сна, который хочется досмотреть. Драко в это время отличался особенной покладистостью, отдавая себя в полное распоряжение Гарри. И тому очень нравилось, что можно контролировать нарастающее возбуждение, постепенно увеличивая скорость, наслаждаясь тем, как с каждым движением его ладони по члену, светлые глаза Малфоя темнеют, словно подергиваясь дымкой.

Драко был мягким и теплым, белые волосы ореолом рассыпались по подушке от каждого толчка. Он тихо стонал, почти не размыкая губ. Продолжая равномерно двигаться, Гарри наклонился и с нежностью поцеловал его в щеку.

— Люблю тебя, — шепнул он, мазнув губами по порозовевшей коже, приподнимаясь, обхватывая бедра Драко крепче, хрипло выдыхая каждый раз, когда погружался до конца.

Почувствовав надежную опору, Драко выпустил колени и взял в руку свой член, ритмично сжимая мышцы вокруг члена Гарри, как будто стараясь удержать его внутри. Волна удовольствия накрыла неожиданно, заставляя выгнуться, и Гарри протяжно застонал.

Продолжая быстро двигать рукой, Драко жадно смотрел на него, словно хотел впитать каждую эмоцию, а потом вскрикнул и зажмурился, сперма плеснула на живот. Чувствуя, как расслабляются мышцы, Гарри улегся сверху и спрятал лицо в изгибе шеи Драко. Тот привычным жестом взъерошил ему волосы и теперь медленно поглаживал голову.

— Знаешь, — задумчиво сказал он, — я никак не могу понять, что мне больше нравится — когда ты меня трахаешь или когда я тебя.

— Драко… — Гарри почувствовал, как щеки заливает румянец. — Что ты говоришь?

— Ме-е-ерлин, Поттер, я просто называю вещи своими именами. Сколько раз мы должны проснуться в одной постели, чтобы ты перестал краснеть и осознал, что говорить об этом — вполне естественно? Так же естественно, как опытным путем изучать мои физиологические особенности, чем ты, кстати, усердно занимаешься по несколько раз в день.

В знак протеста Гарри не сильно укусил его за ухо. Делать — это одно, а говорить — другое. Такая откровенность смущала и будоражила одновременно.

— Хочешь считать себя подопытным хорьком — твое дело. А я ничем таким не занимаюсь. Мне просто нравится, — он сполз чуть ниже, лизнул розовый сосок и устроился щекой на груди Малфоя, прислушиваясь к стуку его сердца.

— Мы оба — подопытные, — усмехнулся Драко. — И мне тоже нравится. Просто странно, что я никак не могу... выбрать. Ты знаешь, кто такие топы, Поттер?

— Чего? — Гарри растерянно поднял голову и устроил подбородок на распластанной ладони. — Опять начинаешь? Чего тебе все время неймется? Нечего тут выбирать — делай как нравится и все.

— Ладно, — миролюбиво согласился Драко, — но ты такой дремучий, что я считаю своим долгом тебя просветить, а в ответ получаю черную неблагодарность.

— Сам такой. Топ — это девчачья майка. Еще топ — это что-то крутое... — напрягся Гарри, припоминая, как Дадли вечно смотрел музыкальные каналы с топ-10, топ-20 исполнителей. — А, еще я знаю топлес, — ляпнул он и снова покраснел.

— Неужели доводилось видеть? — рассмеялся Драко. — Ну что ж, согласен признать, что кое-что ты все-таки знаешь, но я говорил о другом. Топ — это тот, кто сверху, Поттер.

— В смысле? Сверху чего?

Малфой застонал, правда, тут же сбился и расхохотался. Отсмеявшись, он придушенно выдавил:

— Ты неподражаем, Поттер. Просто неподражаем. Я удивляюсь, как с такой заторможенной работой мозга, ты умудрился прекрасно сдать ТРИТОНы. Сверху в сексе, разумеется. Вот ты пять минут назад был топом. Ясно?

— Не ясно, — огрызнулся Гарри, обидевшись. — Если бы ты не был таким сонным и ленивым и сел бы на меня сверху, как позавчера, то что бы было? — он перекатился на спину, увлекая за собой Малфоя и слегка подтягивая его вверх, словно накрываясь им.

— Сверху это не пространственное определение, бестолочь, — заявил Драко и, потянувшись вперед, чувствительно прикусил кожу у Гарри на подбородке, чтобы потом старательно зализать место укуса и в завершение процесса поцеловать. — А, например, вчера вечером топом был я. Вот это и странно, обычно в однополых парах строгое распределение ролей, смены позиций, насколько я знаю, бывают, но не часто.

— Очень много ты знаешь об однополых парах, — съехидничал Гарри, жмурясь от удовольствия и подставляя шею для продолжения.

— Не очень, — согласился Драко. — Но кое-что знаю, в отличие от тебя. М-м-м... твоя шея — это нечто. Жаль, что ты так не любишь засосы, с ними она смотрелась бы еще эротичнее.

— Я бы ходил как леопард, — фыркнул Гарри, сцепляя руки в замок у Малфоя на спине. — Ну, продолжай, не останавливайся... — он приоткрыл один глаз. — У меня еще много всяких замечательных мест...

— Леопарды — очень хорошие животные, между прочим. — Малфой провел языком по кадыку. — Так вот, Поттер, я хотел сказать, что мы с тобой, кажется, даже в постели нарушаем правила. Потому что мне нравится все, и подозреваю, что тебе тоже.

— Я не задумывался... Надо проверить... — Гарри слегка надавил на светлую макушку

— Да это уж всенепременно, — Малфой спустился ниже и, пощекотав соски, вдруг сильно сдавил их пальцами. — Хочешь проверить прямо сейчас? — Гарри хрипло вздохнул, выгибаясь навстречу. — Поттер, если бы ты принимал участие в секс-марафоне, то непременно получил бы первый приз, — Драко довольно хихикнул и, отстранившись, скомандовал: — Перевернись! Я собираюсь сделать тебе массаж... хм... тайский.

Гарри повиновался и, настороженно оглянувшись через плечо, спросил:

— Надеюсь, ты не будешь топтаться по мне ногами?

— Обязательно потопчусь, — «успокоил» Малфой, усаживаясь сверху. — Не вертись, расслабься.

Покорно улегшись на подушку, Гарри вытянул руки вдоль туловища и замер в ожидании.

— Тайский массаж, Поттер, появился почти две с половиной тысячи лет назад, он основан на гармонии духа и тела, — Драко говорил шепотом, перемежая слова легкими поцелуями по пояснице, а потом одним движением поднялся вверх, накрывая тело Гарри своим.

— Продолжай. Я хочу знать про все твои таланты, — Гарри надеялся, что болтовня Малфоя отвлечет его от невероятно возбуждающего ощущения теплой тяжести, вдавившей его в матрас. Но Драко поднялся, немного развел ноги Гарри в стороны и устроился между ними.

— А теперь, Поттер, выкинь из головы все пошлые мысли и подумай о чем-нибудь приличном и очень хорошем. О неприличном нельзя. Тайский массаж требует концентрации.

— У меня нет никаких пошлых мыслей! — возмущенно отозвался Гарри и, опровергая свои слова, потерся бедрами о простыню. — Если только чуть-чуть. И это — как раз хорошее.

— Закрой глаза. Думай о чем-нибудь приятном, что тебе приходилось переживать. Желательно... не о сексе.

Гарри послушно закрыл глаза. О приятном... Серьезно выполнять требования Малфоя не хотелось. Хотелось снова ощутить его прикосновения, но нарываться на очередной выговор он не собирался, поэтому буркнул в подушку:

— Все. Уже думаю, — и затих, ожидая продолжения. Но Драко медлил, словно подозревал что-то.

— О чем? Расскажи.

Вот ведь... слизеринец! Гарри попытался выкрутиться:

— Я не могу говорить и думать одновременно.

— Н-да... тяжелый случай. Ладно, Поттер, я тебе поверю на слово, но если ты мне врешь... — Драко ущипнул его за лодыжку, а потом начал осторожно разминать икры, от щиколоток до коленей.

— Я никогда не вру! Я же гриффиндорец!

— Ну да, ну да, — Драко повторил процедуру еще раз, а потом перешел к верхней части ног. Руки у него были мягкими, но сильными, кожа под ними теплела. Ягодицы Драко почему-то пропустил, сразу приступил к спине. Погладил сильными плавными движениями и, сдавив кожу у шеи, потянул вниз, перекатывая в пальцах. Гарри сначала хотел возмутиться таким пренебрежением к некоторым частям своего тела, но потом передумал: массаж в исполнении Малфоя, пусть даже и без эротического подтекста, был просто замечательным. Он тихонько замычал, не в силах сдержаться.

— Нравится? — довольно спросил Драко, продолжая разминать спину и бока, было немного щекотно, но приятно.

— Очень, — искренне ответил Гарри.

Малфой похлопал его по спине и, каким-то неведомым образом сразу оказавшись внизу, снова вернулся к бедрам и, пощипывая их, лизнул кожу под коленом, слегка задевая зубами.

— Оу! Это тоже входит в массаж? — от неожиданности Гарри выгнул спину и смущенно вздохнул, торопливо укладываясь обратно.

— Да! — выдохнул Драко. — Ты против?

— Нет. Не против. И не хочу знать, откуда и как ты узнавал приемы этого массажа.

— Считай, что у меня дебют, ты даешь мне возможность применить теорию на практике. — Покончив со вторым бедром, Драко настойчиво погладил ягодицы Гарри и, раздвинув их, подул в ложбинку. — Ужасно увлекательное занятие.

Гарри выругался и вцепился зубами в подушку.

— Ты что творишь? — глухо спросил он, чувствуя, как вся кровь в организме радостно устремилась к паху.

— Практикуюсь, — невозмутимо ответил Драко, — Ну-ка, приподними свою героическую задницу, думаю, ей тоже требуется внимание массажиста.

Замирая от предвкушения, Гарри подчинился и был вознагражден одобрительным хмыканьем. Помассировав ягодицы, Драко снова раздвинул их и, наконец, коснулся языком ануса. Гарри заерзал.

— Ма-алфой... Я опять хочу тебя... — жалобно сообщил он, разрываясь между двумя желаниями — хотелось и предоставить Драко возможность действовать по своему усмотрению и перевернуться, чтобы... сделать по-своему.

— Гарри, не мешай чистоте эксперимента. Если тебе станет от этого легче, я тоже тебя хочу. Но еще рано, — Драко крепче обхватил его бедра и уже настойчивее толкнулся языком.

Закусив губы, чтобы не заскулить, Гарри предпринял попытку под шумок дотянуться до своего члена, но Малфой перехватил его запястье и в назидание укусил за ягодицу.

— Тут засос все равно никто кроме меня не увидит, — заявил он и вернулся к прерванному занятию, видимо, решив довести Гарри до исступления размеренными движениями языка.

— Какая же ты сво-олочь, — простонал Гарри, комкая ни в чем неповинную подушку. — Ну пожа-алуйста-ах...

— Что пожалуйста? — тихо спросил Драко и, просунув руку Гарри под живот, коснулся члена кончиками пальцев.

Вот действительно, змея холоднокровная! Угрожающе запыхтев, Гарри дернулся назад, надеясь, что Драко гад не совсем конченный и все-таки поймет.

— Ты неправильный, Поттер, я еще даже не перешел к передней части твоего организма, — вздохнул Малфой, впрочем, вздохнул излишне прерывисто, а потом Гарри почувствовал смазку, за мгновенье до того, как Драко рванул его на себя, насаживая на свой член.

— Очень медленно ходишь... — прошипел он и замер, наслаждаясь наступившей наконец заполненностью.

— Нет... это ты очень быстро... возбуждаешься. — Драко двигался резкими глубокими толчками, обеими руками прижимая Гарри к себе.

— Это ты виноват... — Гарри обхватил ладонью свой член, прерывисто дыша и иногда постанывая сквозь зубы.

— Ну да... я всегда... виноват. Гарри... ты... — Драко всхлипнул и задвигался быстрее, покрывая спину частыми поцелуями.

Через несколько минут, ахнув, Гарри выгнулся, почти усаживаясь на Малфоя, забрызгивая простыню и колени спермой, непроизвольно сжимая мышцы. Драко глухо застонал и, стиснув Гарри в объятиях, кончил, задыхаясь и вздрагивая. Когда член, наконец, выскользнул из него, Гарри кулем повалился на бок, увлекая Драко за собой, перед глазами все плыло, а по телу еще пробегали сладкие судороги. Драко притянул его к себе одной рукой и теперь лежал с закрытыми глазами.

Почувствовав, что засыпает, Гарри утроился поуютнее и, натянув одеяло, попытался задремать.

— Ага, ну конечно, теперь ты решил спать, — Драко дотянулся до палочки и, прошептав два очищающих заклятья, упал обратно на подушку.

— Угу.

Гарри прижал к себе Малфоя как плюшевую игрушку, обнимая руками и ногами, улыбаясь в растрепанные светлые волосы.

— А эксперимент ты мне все-таки сорвал, — заметил Драко. — Придется повторять.

— Только не сейчас... — шутливо взмолился Гарри. — Дай хоть полчасика... Экспериментатор.

— Сейчас, Поттер, мне, честно говоря, не до экспериментов.

— Почему?

— И он еще спрашивает! Потому что я твоими стараниями немного... утомлен.

— Моими? Ну, знаешь... Затевая эксперимент, надо было рассчитывать силы и ресурсы.

— Я и рассчитывал, а ты меня сбил и все испортил.

— Конечно. Я всегда все порчу. Может, мне еще и извиниться?

— Нет, ты просто сейчас отправишься на кухню и сотворишь свой чудо-омлет с сыром и помидорами, а еще мно-о-ого кофе, — Малфой блаженно зажмурился, а потом приоткрыл один глаз: — Как тебе идея?

— Рабовладелец! И обжора. И кофеман, — ворчал Гарри, натягивая джинсы, не скрывая довольной сытой улыбки. — И даже не надейся на завтрак в постель. Сам придешь, — мстительно закончил он и, показав Драко язык, скрылся за дверью.

* * *

Это было самое счастливое лето в жизни Драко. Даже в детстве, когда мир казался созданным специально для него, чего-то не хватало. Может быть, друзей, но тогда он не задумывался об этом. Зато теперь стал задумываться, стоя у открытого окна спальни и слушая, как внизу на кухне Поттер гремит посудой, изобретая ужин, или лежа на теплом песке, устроив голову у Гарри на коленях и глядя на алую полоску заката под тихое шуршание волн, набегающих на берег. Жизнь теперь измерялась не часами, а неделями, которые пролетали незаметно, оставляя после себя умиротворение и восторг.

Зря говорят, что счастье никогда не бывает полным. Бывает, если рядом с тобой тот, кто умеет делать тебя счастливым, и если ты знаешь, как сделать счастливым его. Драко знал. И понимание того, что они с Поттером слишком разные, чтобы быть вместе, не только ничего не портило, но как будто придавало их отношениям особенную остроту. Они оба действовали вопреки. Вопреки мнению большинства, собственному прошлому и привычным убеждениям. Где-то, конечно, существовала невидимая черта, которую нельзя было переступать, но Драко не думал о ней, потому что там, где не справится один, обязательно справятся двое. Если они нужны друг другу.

Жить с Гарри оказалось не только не сложно, но удивительно приятно. Конечно, он бывал невыносим, и Драко сообщал ему об этом с завидной регулярностью, но стоило Поттеру исчезнуть из поля зрения, и сразу все менялось — кровать казалась слишком большой, дом пустым, солнце тусклым. Именно поэтому Драко очень раздражали визиты Уизли. Когда рыжий придурок появлялся в гостиной, Гарри сразу приходилось делить на двоих, а Драко делиться не любил. Он уходил наверх и мерил шагами спальню, отбросив очередную прихваченную с собой книгу. Такая реакция бесила, потому что причислять себя к влюбленным идиотам, неспособным рассуждать здраво, Драко очень не нравилось. Но он не знал, чем еще объяснить эти затяжные приступы ревности, когда хочется разнести к чертовой матери весь долбанный мир или хотя бы вышвырнуть Уизли за шиворот из дома и из жизни Гарри — его Гарри!

Понятно, что долго так продолжаться не могло — и ему и Поттеру придется нарушить затворничество и вернуться к обычной жизни. Но пока они могли позволить себе последние летние каникулы, и каждое вторжение в их общее время, которого не так уж много осталось, воспринималось Драко как покушение на его личную свободу и душевный комфорт.

В такие часы вынужденного одиночества он сначала злился, потом изводил себя воспоминаниями, где Поттер неизменно был врагом и на пару с грязнокровкой и Уизли всячески отравлял его существование, которое и так-то с трудом можно было считать приятным, особенно на последних курсах, а потом приходил страх. Панический, до холодного пота и дрожи в руках и коленях. Страх того, что отец окажется прав, и Гарри тоже однажды уйдет, и все станет как прежде. Только теперь вряд ли получится с этим смириться. И что тогда? Вниз головой с Астрономической башни? От таких мыслей становилось еще хуже, потому что признавать свою слабохарактерность и болезненную зависимость от одного единственного человека, было не просто неприятно, а по-настоящему ужасно. Все равно что заранее сознательно поставить жирный крест на будущем.

То, что они так до сих пор и не выяснили ничего о связавшей их в начале года магии, тоже угнетало и мешало окончательно расслабиться и поверить, что все эти глупые страхи безосновательны.

Но стоило Уизли уйти, а Гарри появиться в комнате, и Драко, словно по мановению волшебной палочки, успокаивался. Жить настоящим казалось гораздо разумнее и правильнее, чем пытаться предугадать будущее, да и нельзя было иначе рядом с Поттером, который неизменно действовал на Драко как личный Патронус, частичный Обливиэйт и умиротворяющий бальзам.

Сейчас, лежа в развороченной их стараниями постели, Драко мечтательно улыбался, дожидаясь, когда Поттер заорет снизу, сообщая, что завтрак готов. По предварительным подсчетам у него оставалось еще минут двадцать и, пожалуй, стоило написать отцу, который еще вчера прислал официальное приглашение на обед. Первый раз за все это время обращаясь не только к Драко, но и к Гарри. Таким случаем нужно было пользоваться. Драко предполагал, что Люциус непременно заведет речь о дальнейших планах — он уже давно пытался приобщить сына к полезной деятельности и заставить определиться, наконец, с местом дальнейшего обучения. Но Драко попытки игнорировал. Он бывал в мэноре, но его визиты ограничивались чаем и непродолжительной беседой о вещах отвлеченных. Этому способствовало и то, что отец снова уезжал из Англии и не имел возможности активно влиять на него. Но сегодня было бы глупо отказаться, потому что невозможно прятаться вечно. К тому же, Гарри будет рядом.

Спускаться вниз за перьями и пергаментом было лень. Ничего подходящего для трансфигурации поблизости не было, и Драко полез в тумбочку Гарри, надеясь, что там отыщется клочок бумаги и огрызок карандаша. Пергамент обнаружился в нижнем ящике, тщательно заваленный стопкой белья. Правда, это было какое-то письмо, но Драко решил, что Поттер не обидится, если он воспользуется им в своих интересах. Развернув свиток, Драко нахмурился, увидев знакомую печать аврората. Дочитав письмо, он аккуратно положил его на место, стараясь привести в порядок мысли, поднялся, оделся, долго стоял перед зеркалом, тщательно укладывая волосы, потом вдруг вспомнил, что забыл сходить в ванную и уже подошел к двери, но почему-то вернулся обратно. Постоял посреди комнаты, кусая губы и, зачем-то взяв мантию, пошел вниз.

Непринужденно насвистывая какой-то дурацкий мотивчик, Поттер, ловко орудуя лопаткой, раскладывал золотистый омлет по тарелкам. Над разделочным столом порхал нож, ровными пластами нарезая сыр, шумел чайник и тренькал тостер, требуя вынуть поджарившийся хлеб.

— Come on baby, light my fire... — Гарри перешел от свиста к завываниям баньши, сжимая лопатку на манер микрофона, другой рукой подхватывая с плиты джезву и отбивая ритм босой пяткой.

Драко еще не решил, что делать теперь — поговорить прямо сейчас или сдержаться и проверить. В голове царила дикая путаница. Почему скрыл? И ведь как тщательно прятал — в тумбе, под ворохом белья, чтобы уж точно не попалось на глаза. Может, именно это они и обсуждали с Уизли, строили планы, думали, как оно все будет там — в Хорватии. А Драко как идиот освобождал им территорию. Для чего? Чтобы в день отъезда его поставили перед фактом, или вообще оповестили о новостях уже оттуда — отправив сову?

Он молча прошел в кухню и сел за стол. Сдерживаться было очень сложно, и он не был уверен, что сможет дождаться развязки этой увлекательной истории. Поттер поставил перед ним чашку свежесваренного кофе и поклонился.

— Прошу вас, мой повелитель. Тут поедим? — улыбнулся он, расставляя тарелки на столе.

Драко все-таки смог выдавить кислую улыбку в ответ, кивнул и уткнулся в чашку. На душе было мерзко. Он, конечно, умел притворяться и "держать лицо", как говорил отец, но сейчас все произошло слишком неожиданно, и Драко никак не мог перестроиться — за время, прожитое вместе, он впервые научился доверять не только матери с отцом, а, в общем-то, постороннему человеку, неизвестно как занявшему главное место в его жизни. И что теперь? Опять врать и делать вид, что ничего не произошло?

Гарри налил себе тыквенный сок и сел напротив.

— Ты чего? — неуверенно спросил он.

Драко пожал плечами. Поттер иногда удивлял проницательностью, хотя, скорее всего, проницательность на этот раз была не при чем — если он выглядит хотя бы на половину так же отвратительно, как себя чувствует, то тут даже полный идиот заподозрит неладное.

— Ну, ешь тогда, — Гарри подвинул к нему омлет и тарелку с сыром. — А потом можем пойти полетать... Под чарами иллюзии.

Драко повозил вилкой, пытаясь отправить в рот хотя бы пару кусков омлета. На втором он окончательно выдохся и, обильно запивая несостоявшийся завтрак кофе, чувствовал, что долго так не протянет. О полетах не могло быть и речи — не хватало только свалиться с метлы при взлете, да и вообще любые варианты приятного досуга разом лишились смысла.

Гарри со стуком поставил пустой стакан на стол.

— Понятно. Между прочим, время, потраченное на приготовление завтрака, я бы мог использовать на что-нибудь более приятное. Или ты сейчас объяснишь, чего тебя опять накрыло, или... или одно из двух.

— И что же второе? — отрешенно спросил Драко, чувствуя, как холодеют кончики пальцев.

— Ничего. Тебя одного на десять минут нельзя оставить. У тебя что, волосы посеклись или ноготь сломался?

— Спасибо, Поттер, я польщен твоим мнением о моей истеричной натуре, — все еще стараясь сохранять внешнее спокойствие, Драко медленно встал. — Видимо, именно поэтому ты забыл мне сообщить о том, что собираешься испариться далеко не на десять минут. Полагаю, я должен быть благодарен за твое благородное стремление до последнего момента оберегать мою ненадежную психику.

— Ты о чем? Я ничего такого не говорил, — Поттер тоже поднялся. — Что у тебя случилось-то?

— Ты у меня случился! — огрызнулся Драко. — И я уже не знаю, стоит ли этому радоваться. И не строй из себя идиота, Поттер, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, уж извини, что неожиданно открыл твой маленький секрет. В следующий раз советую тебе выбирать более надежное место для тайников.

— Тебя соплохвост покусал? — Гарри схватил его за плечи. — Каких на хрен тайников?

Драко уже почти трясло от такой наглости. Он мог бы еще поверить, что Поттер получил письмо из аврората и забыл открыть, но письмо читали — сломанная печать говорила сама за себя. А потом еще и спрятали. И после этого Поттер пытается изобразить непонимание!

— Не знаю, чего ты добивался и когда собирался сообщить мне приятную новость, но теперь можешь не утруждаться. Надеюсь, Уизли составит тебе отличную компанию. Передай ему, что у меня окончательно расшатались нервы, и я бьюсь в истерике в каком-нибудь укромном месте. Пусти меня!

Но Поттер не отпустил, а наоборот сдавил плечи сильнее.

— При чем тут Рон? Я твою истерику без него вижу. Новость про что?

— О, ну конечно, это такая незначительная мелочь, что ты даже не помнишь. Отлично, Поттер! Десять баллов Гриффиндору! Отправляйся в свою драгоценную Хорватию и оставь меня в покое! — Драко перехватил руки Гарри и рванул их в стороны, высвобождаясь из крепкой хватки. — Не бойся, с ума от горя не сойду. А если и сойду, то в Мунго отличные врачи, ты же знаешь, — ехидно закончил он и, выхватив палочку, аппарировал прямо из кухни.

Несколько мгновений Гарри просто хлопал глазами, глядя на опустевшее место перед собой, а потом с размаху стукнул себя ладонью по лбу. Как он мог забыть? Совсем, напрочь. Из головы вылетело, как ни бывало.

— Идиот! — сквозь зубы выругался Гарри, запуская пальцы в и без того растрепанную шевелюру. Ну надо же, как не повезло.

Он уселся на стул, обхватив голову руками, — ну и что теперь? Обиделся, разозлился — а за что? Он же ничего не сделал. «Вот именно — не сделал», — пискнул противный внутренний голос, и Гарри застонал. Хотелось побиться лбом о стол. Но Малфой тоже хорош — всегда говорил, что нужно разговаривать, а сам напридумывал неизвестно что и смылся, даже не потрудился спросить. И где его теперь искать?

Гарри встал, механически убирая со стола. Недоеденный омлет отправился в помойку, грязные чашки — в раковину. Жалобно звякнув о металлический край, одна разбилась. Обругав ни в чем не повинную посуду, Поттер выскочил из кухни, хлопнув дверью.

Ну и пожалуйста. Мозги включатся, сам придет.

Усевшись перед телевизором, он бездумно переключал каналы, но мысли упорно возвращались к Малфою. Вот с чего он решил, что Гарри от него скрывает письмо? Какой в этом смысл? Даже если бы решение уже было принято, неужели Драко подумал, что он вот так просто все бросит и молча свалит? От этой идеи Гарри приходил в ярость: после того, как они вместе… после всего, этот белобрысый эгоист имеет наглость ему не доверять!

А самым противным было то, что он действительно просто забыл. Потому что рядом с Малфоем теряло значение абсолютно все, не хотелось думать ни о каких посторонних вещах. Он бы и про приглашение «Сорок» также успешно забыл, если бы Драко не подкалывал его на тему: «Великий Гарри Поттер — символ английской сборной на следующем чемпионате мира». Ну что за гадство?

Выключив телевизор, Гарри отбросил пульт. А если не вернется? От одной мысли об этом он холодел: перечеркнуть все из-за нелепой случайности было больше в его духе, чем Малфоя, но вспоминая, в каком состоянии тот ушел, Гарри уже не знал что и думать.

Он походил по дому, бессмысленно перекладывая с место на место подвернувшиеся под руку вещи. Покормил жабок, еще походил, почистил зубы. А Драко все не возвращался. Гарри чувствовал себя мухой в патоке — время будто отказывалось двигаться, а страх опять потерять Малфоя, наоборот, усиливался с каждой минутой.

Наконец он не выдержал — ну куда мог деваться чистокровный маг Драко Малфой? Только к папе с мамой, в родной дом. И если он думает, что Гарри его там не достанет, то жестоко ошибается. И достанет, даже если придется весь замок разнести по кирпичикам, и заставит себя выслушать. А если после этого Малфой не устыдится своего поведения… То Гарри его так… достанет!

— На цепь посажу!.. — бормотал Поттер, натягивая кроссовки на босу ногу — искать носки, убранные неизвестно куда заботливой Винки, не было никакого желания. Потом он натянул валяющуюся на полу футболку и помчался в гостиную. Гарри не любил пользоваться каминной сетью, но, помня об охранных чарах вокруг поместья, ничего другого не придумал. Бросая дымолетный порох, он надеялся только, что вход в Мэнор для него не закрыт.

Громко чихнув, Поттер вывалился из камина в одной из гостиных замка, подвернув ногу и опрокинув стойку с кочергой и каминными щипцами. Не обращая внимания на грохот, он огляделся. В комнате сразу возник домовик. Сначала вытаращил глаза, но потом прижал уши и наклонил голову — видимо, получил инструктаж от хозяев.

— Приветствую вас, мистер Гарри Поттер. Что вам будет угодно?

Гарри отряхнулся, одергивая футболку. Наверное, стоило одеться поприличнее, но теперь уже поздно.

— Я хочу видеть Драко Малфоя, — отрывисто сказал он.

Домовик исчез. Гарри повертел головой. Эльф даже не кивнул в ответ, явно перенял не лучшие качества своих хозяев. Крутя в пальцах палочку, Гарри сел, но тут же снова вскочил — он пойдет и сам найдет Малфоя, в какую бы щель тот не забился. Решительно подтянув сползающие джинсы, он быстрым шагом направился к двери и чуть не врезался в неожиданно возникшего на пороге Люциуса.

— Мистер Поттер? — в его тоне слышалось некоторое удивление, хотя он явно старался его скрыть. — Не думал, что вы появитесь так рано. — Малфой-старший оглядел Гарри с головы до ног и слегка приподнял брови. — Вы один?

— В каком смысле? — растерялся Гарри, но быстро взял себя в руки. — Мне надо к Драко, — заявил он с вызовом. Люциус нахмурился, но сказал спокойно:

— Насколько мне известно, моему сыну, по недоступным мне причинам, тоже надо к вам, именно поэтому он с вами живет, — мягко оттеснив Гарри обратно в комнату, он вошел следом. — Объясните внятно, что произошло.

— Чего? — Гарри отступил на шаг, осмысливая сказанное. — Где он? Мне надо к нему, сейчас.

Люциус бесцеремонно толкнул его в ближайшее кресло и, подойдя к столику, плеснул в два бокала немного янтарной жидкости. Вложив один из них в руку Гарри, он оставил второй себе и сел напротив.

— Мистер Поттер, последний раз я видел сына две недели назад, в имении его нет, и теперь я желаю знать, каким образом вы умудрились его потерять, если безвылазно сидите в одном доме.

Гарри с недоумением посмотрел на бокал в своей руке: как — нет в имении? Он вскочил, со стуком поставив виски, или чем там его снабдил Малфой, на стол.

— Не надо мне врать. Я все равно найду Драко, даже если вы будете очень против. Даже если он сам будет против, — Гарри упрямо сжал губы и уставился на сидящего Люциуса.

Тот закатил глаза — точь-в-точь как Драко.

— Мне нет смысла врать вам, если бы я собирался удержать сына, то сделал бы это гораздо раньше. Сядьте и объясните, что случилось, — в голосе послышались металлические нотки. Даже сейчас, глядя на Гарри снизу вверх, Люциус был как будто выше и уж точно спокойнее.

— Не буду, — Поттер тряхнул головой и остался стоять, пытаясь обдумать ответ Малфоя. Как будто этим змеям можно верить, ага, нашли дурачка. С другой стороны, Люциус был логичен, но в данном случае он мог просто выполнять просьбу любимого истерика, скрывая его местонахождение. Гарри потер ладонью лоб. — Ничего не случилось, — он вздохнул, стараясь говорить ровно. — Я просто хочу поговорить с Драко. И тут же уйду. Где он?

— Я мог бы то же самое спросить у вас, — как ни странно Люциус, в отличие от Драко, уже не раз потерявшего бы терпение, был по-прежнему невозмутим. — Но из ваших бестолковых заявлений могу сделать вывод, что вы тоже не в курсе. Как давно исчез мой сын?

— Он... Он не исчез, — смешался Гарри. — Он просто... аппарировал. Я думал, он пошел домой... Сюда.

— Прекрасно. Хоть что-то начинает проясняться. Сядьте, Поттер, вы должны понимать, что я не выпущу вас отсюда, пока не разберусь в причинах и следствиях. К тому же, это в ваших интересах. Я знаю Драко гораздо лучше чем вы, как бы сильно вам ни хотелось считать иначе. — Люциус махнул рукой в сторону кресла и задумчиво погладил бокал. — Надо полагать, аппарации предшествовала какая-нибудь напряженная сцена, и виноваты в ней вы. Так?

— Это не ваше дело! — огрызнулся Гарри, усаживаясь на самый край. — Просто скажите правду. И если его здесь действительно нет, я пойду искать дальше.

— Понятно, значит, я прав. Надеюсь, моего сына не располовинит по дороге по вашей милости, — Люциус побарабанил пальцами по подлокотнику и, посмотрев на Гарри, серьезно сказал: — Я говорю вам правду, Поттер. Драко нет в имении. Я мог бы, конечно, позволить вам осмотреть дом, чтобы убедиться, но вы только потеряете время. Искать Драко по всей Британии — тоже дело неблагодарное. Он мог аппарировать куда угодно. Хоть в Шотландию, хоть в Лондон. Впрочем, вряд ли он выбрал бы Лондон. Драко не понесет свою обиду на публику. Скорее, это какое-то тихое место, где он может побыть один.

— Где? — требовательно выпалил Гарри, мало обращая внимания на умозаключения Люциуса и даже не допуская мысли, что с Драко может что-то случиться при аппарации. На самом деле в настоящий момент перспектива по дюйму обыскать Британские острова не только не пугала героя, а скорее даже вдохновляла. Гораздо хуже было вот так сидеть в кресле и слушать вкрадчиво спокойный голос Малфоя-старшего.

Люциус пожал плечами.

— Может, в окрестностях имения — он знает их отлично. Может, где-нибудь под Лондоном, хотя не уверен, что ему доводилось там бывать. Или... где вы там обитаете? Еш-Грин, кажется? Впрочем, это вряд ли, если он хотел оказаться подальше от вас. Ну, и еще остается Хогвартс и вся территория вокруг. Вы явились сюда сразу после его исчезновения?

— Эмм... — Гарри нахмурился, соображая, сколько времени прошло с аппарации Драко. — Ну, он ушел около двух часов назад, и я был уверен, что найду его здесь.

— Ясно. Я бы посоветовал вам не носиться сломя голову по Англии, а посидеть дома. Вполне вероятно, что Драко в ближайшее время появится или там или здесь. Но вы все равно не прислушаетесь, так что идите, Поттер, — Люциус милостиво кивнул в сторону камина. — И я буду очень признателен, если вы сообщите мне в случае удачного результата ваших поисков. И в случае неудачного — тоже.

— Если он домой явится, я и так узнаю. Я чары сигнальные наложил. А надо было следящие на этого... — Гарри сбился, сообразив, что вообще-то разговаривает с отцом Драко. — А где тут у вас в окрестностях... ну, находиться можно?

Люциус усмехнулся.

— Следящие чары, Поттер, на человека наложить невозможно, странно, что вы до сих пор этого не знаете, — он вызвал домовика и распорядился проводить мистера Поттера до ворот. — А за воротами начинаются окрестности, и тянутся они на много миль. Подходящее место для верховой езды — пустоши, пологие холмы. Не знаю, как вы намерены отыскать там моего сына, но удерживать вас не собираюсь.

Убиться Чистометом — какие все умные. Гарри было сложно поверить, что можно сохранять такое спокойствие, зная, что родной сын пропал, но и полагать, что Люциус его обманывает, оснований не было. Гарри решил, что если ему до вечера не удастся разыскать Малфоя, то он еще вернется сюда.

Уже подходя вслед за домовиком к дверям гостиной, Гарри обернулся.

— Я прошу вас, если Драко придет... Хотя бы скажите, что я его искал. На то, что вы сообщите мне о его возвращении, я не рассчитываю, — он развернулся и решительно вышел.

За оградой поместья действительно кроме полей и холмов ничего не было. Вдалеке синел лес, было жарко и хотелось пить. Поттер отошел на несколько футов от забора и уселся на горячую, уже начавшую желтеть траву. Прикорнувшего под елочкой Малфоя Гарри не представлял, а значит, надо было искать где-то в цивилизованных местах. У друзей? У каких и как? У родственников? А они есть?

Гарри вдруг с тоской начал понимать, что на самом деле ничего не знает о Драко, словно две планеты встретились — куда и откуда летят, непонятно, зато какое-то время их траектории совпадают. «В» тебе по астрономии!» Гарри сорвал травинку и принялся сосредоточенно ее жевать.

Ничего умного в голову не приходило. И неумного тоже. Раздражение и упрямое желание найти Драко здесь, сейчас и очень быстро мешало сосредоточиться, и тогда Гарри аппарировал в Нору.

Слава Мерлину, входить не понадобилось, Рон возился на огороде, мрачно расшвыривая гномов в разные стороны.

— О, здорОво. Как тебя Малфой от своей юбки отпустил? — улыбаясь, он направился к Гарри, вытирая руки о штаны.

— Заткнись, пожалуйста. Где Гермиона?

— В Министерстве. У нее на сегодня пропуск в их библиотеку, — рыжий пожал плечами. — А что?

— От меня Малфой сбежал, — грустно сказал Поттер.

— А я предупреждал, — начал было Уизли, но Гарри оборвал его:

— Это я виноват. Мне его найти надо.

— Ну, к папочке небось жаловаться побежал…

— Я там был.

— Что, правда?! — Рон знал, что лучший друг не горел желанием общаться с семьей Малфоя, поэтому удивился очень искренне.

— Ага, — вздохнул Гарри. — Его там нет.

— Врут, — убежденно ответил Уизли, утирая пот со лба, на коже теперь красовались грязно-черные разводы.

— Не знаю. Надо поискать где-нибудь еще… Но я не представляю, с чего начать.

— Вот мерлинова задница! Я маме обещал огород очистить. Ты давай, дуй сейчас к Гермионе, а я быстро тут все закончу и сразу приду. Вы к тому времени чего-нибудь уже придумаете…

— Спасибо, Рон.

— А я говорил, давай клетку и поводок подарим, — вполне серьезно сказал Уизли, пожимая протянутую руку. Гарри неопределенно дернул плечами и переместился в Лондон.

Национальный герой в маггловской не очень свежей одежде произвел неизгладимое впечатление как на охрану, так и на служителей библиотеки, но никто не посмел сделать замечание или остановить его. Разыскав подругу между стеллажами, Гарри в двух словах обрисовал ей ситуацию.

— Надо отправить сов тем, с кем он предположительно дружил в школе. У тебя дом все также закрыт от почты? — Гарри утвердительно кивнул. — Ну вот и отлично. Значит, попытка разыскать Малфоя через окружающих будет выглядеть нормально. Я что-нибудь придумаю, правдоподобное. А ты попробуй вспомнить, где вы вместе бывали… ну, хоть что-то…

Гарри потер пальцами виски — лондонский гей-клуб и «Волшебный фонарь». Точно, как он раньше не догадался!

— Гермиона, ты гений! Погоди пока придумывать, я быстро в одном месте проверю. А если не найду, то вернусь, и будем вместе уже… — он вскочил и помчался к атриуму, не обращая внимания на книги, недовольно зашелестевшие станицами.

Забежав в глухой переулок между домами, Гарри попытался сосредоточиться на воспоминании о крыльце хогсмидовского магазинчика. И как он раньше не вспомнил, с какой теплотой Драко говорил о нем и об Энни — ну конечно, он там!

Поттер зажмурился, чувствуя рывок аппарации. К горлу подкатил привычный ком, а когда он открыл глаза, никакой деревни вокруг и в помине не было. Прямо по курсу темнела громада Хогвартса. «В школе нельзя аппарировать», — не к месту вспомнил Гарри.

— Да что ж мне так не везет сегодня!

Пнув валяющуюся под ногами шишку, он пошел к воротам — похоже, до Хогсмида предстоит идти пешком. Слева виднелось знакомое белое надгробие. Простите, директор, я за год так и не удосужился к вам придти, виновато подумал Гарри, быстро шагая по едва заметной тропинке, но темный силуэт под деревьями недалеко от могилы, он краем глаза все же заметил.

* * *

Аппарировал Драко удачно, чему сам поразился. Знакомый переулок в Хогсмиде оказался предсказуемо пуст. Кинув взгляд на витрину «Волшебного фонаря», он подумал с секунду и прошел мимо. Никого не хотелось видеть, даже Энни. Куда направится дальше — Драко не знал. Просто шел, глядя под ноги. Поведение Гарри так поразило его, что он никак не мог решить, как его трактовать. Как откровенное предательство и наглость в придачу? Это могло бы сработать с кем-то другим, но Поттер, которого он знал восемь лет, не мог быть на такое способен. Никак. Даже Поттер из прошлого, который терпеть его не мог, а уж Поттер из настоящего… Да и не было похоже, что он притворяется, поэтому так странно выглядело его искреннее недоумение на фоне поступка с письмом.

Было очень обидно. И очень непонятно. Может, пророчество отца уже начало сбываться? Но такое исполнение совсем не походило на то, что представлял себе Драко, на то, что он пережил сам. Поттер не собирался никуда уходить и никак не показывал, что отношения между ними изменились. Да и вообще, у Драко даже мысли бы не возникло, что что-то не так, если бы не это дурацкое письмо.

Подняв голову, Драко вдруг обнаружил, что стоит перед открытыми воротами Хогвартса. Пойти, что ли, в Запретный лес? Самое подходящее место — как раз под настроение. Но до леса Драко не дошел. Свернул к знакомой поляне — на могилу Дамблдора. Почему-то вспомнилось, как он приходил сюда в первый вечер восьмого учебного года, даже не предполагая, что очень скоро его жизнь изменится так кардинально, что придется не только пересмотреть некоторые взгляды на вещи, но и измениться самому.

Коснувшись рукой белого мрамора, Драко криво улыбнулся. Интересно, что бы сказал директор, если бы знал, что его драгоценный Гарри Поттер свяжется с Малфоями. Причем, свяжется таким удивительным образом. Наверное, будь Дамблдор жив, Гарри ходил бы советоваться вовсе не к министру и вполне вероятно, что директор понял бы, что происходит. Как бы ни относился к нему Драко, но Дамблдор действительно был сильным волшебником, и знаний о разного рода магии у него наверняка было в избытке.

Подумав, Драко сел на траву, опираясь спиной на надгробье. Размышлять о чем-нибудь отвлеченном не получалось — мысли все равно возвращались к Поттеру. Наверное, стоило все-таки потребовать объяснений. Может, тогда удалось бы все понять, а теперь вот сиди и гадай. Аппарация была, пожалуй, не самым лучим выходом. К тому же, несмотря ни на что, Драко не думал о разрыве. Вернее, думал, но как-то не всерьез. Ну, поступит Поттер в академию, будет появляться набегами, так ведь и Драко к тому времени наверняка решит, где учиться. Вполне возможно, что и его свободное время будет очень ограничено. С этим придется смириться и ему, и Гарри. Невозможно смириться было только с одним — если Гарри действительно не собирался сообщать ему об отъезде. Но сейчас в это уже не очень верилось. Может, он просто решил не портить их каникулы, потому и молчал, оттягивал, также как сам Драко оттягивал разговор с отцом.

Черт! Теперь и обед не состоится, правда, он так и не ответил на приглашение, но это мало что меняло. Драко вздохнул. Интересно, чем там занят Поттер? Даже если Драко все же ошибся с выводами, возвращаться сейчас домой и пытаться все выяснить, было как-то глупо. Психанул, сбежал, а теперь одумался и пришел обратно. Если бы он отсиживался в каком-нибудь понятном месте — в мэноре, например, Поттер, возможно, и сам бы его нашел, но надеяться, что Гарри додумается искать его на могиле Дамблдора, не приходилось. Может, и правда пойти в мэнор? Отцу можно ничего не рассказывать, придумать что-нибудь, оправдывая отсутствие Поттера, и подождать там.

А что если Поттер и не подумает приходить? Вдруг ему уже все равно? И тогда придется… нет, не идти самому, а просто привыкать жить без Гарри. Драко обхватил колени и уткнулся в них лбом. Значит, больше никаких совместных завтраков и кофе в постель, никаких идиотских гриффиндорских шуток, никаких Уизли-Грейнджер и никаких… Поттеров. Ну не может такого быть! Ведь не может, правда? Желание увидеть Гарри прямо сейчас, сию минуту, убедиться, что ему не все равно, что у него есть правдоподобное и честное объяснение истории с письмом, стало таким нестерпимым, что Драко вскочил, решив отправиться домой немедленно, а там будь что будет. Но отойти от могилы он не успел, застыл, потрясенно глядя на край поляны, где растерянно оглядывался по сторонам выросший словно из-под земли Поттер.

Этого просто не могло быть. Драко моргнул, отказываясь понимать, что происходит. Поттер, кажется, заметил его и направился к могиле, а Драко смотрел и не верил. Потому что Гарри абсолютно нечего было делать именно здесь и именно сейчас. Драко никогда не смотрел в зеркало Еиналеж, но теперь ему казалось, что он отлично понимает, что значит увидеть вместо отражения свое самое заветное желание. Только Поттер был не в зеркале, а в реальности, и Драко поежился, а потом вдруг снова без сил опустился в траву. Мелькнувшая догадка была совершенно неправдоподобной и очень пугала, потому что заставляла сомневаться в собственной вменяемости.

Через несколько минут рядом раздался голос Гарри.

-Эй! Эй, кто здесь?

— А как ты думаешь? — тихо ответил Драко, не в состоянии даже повернуть голову, не то что подняться.

— Малфой? Ты где тут? — Гарри подошел и опустился на корточки. — Ты что? Ты ранен? Что с тобой?

— Нет, Поттер, я не ранен, но мне кажется, что я схожу с ума или уже сошел. Сядь, — Драко похлопал ладонью рядом с собой и, не глядя на Гарри, спросил: — Скажи, я похож на чокнутого?

— То, что ты псих, я уже понял, — Гарри сел. — Я тебе сейчас так по шее дам...

— Нет, Поттер, это я тебе дам по шее! — от злости Драко даже пришел в себя и резко развернулся к Гарри. — Это не я псих, а ты! За каким дементором ты спрятал это гребанное письмо?!

— Да не прятал я ничего! Придурок психованный! Не прятал, — по слогам проговорил Поттер, хватая за руку, словно боясь, что Драко сейчас опять куда-то денется. — Я забыл! Ты понимаешь?! Просто забыл! Какого хрена так делать?! — он тряхнул Драко, всматриваясь в его лицо, словно ожидая найти там веру и понимание. Драко прищурился и сказал подозрительно:

— Вот именно — какого хрена? Какого хрена прятать письмо под ворохом трусов и носков, если не собираешься его прятать?! Какого хрена молчать до последнего о том, что давным-давно решил свалить в дурацкую Хорватию?! Как можно о таком забыть? Ну как? Объясни мне. Это же не мелочь какая-то! У тебя что, хронический склероз что ли?

— Я ничего не прятал! — уже тише повторил Гарри. — И никуда я не собирался, пока с тобой не поговорю. Я просто забыл про это идиотское письмо. Понимаешь? Сначала день рождения, потом Рон меня заморочил своим Крамом, Невилл скоро вернется — надо его жаб не уморить до того времени... А Винки из-за твоей маниакальной страсти к порядку, наверное, просто завалила его бельем. Я... правда забыл. Я идиот, да?

— Да, Поттер, ты идиот, — кивнул Драко после долгой паузы. — И меня делаешь идиотом. Никогда бы не поверил, что такое возможно.

— Ты сам себя делаешь идиотом. Ты живешь со мной, спишь со мной и при этом совершенно не доверяешь! Какого черта!.. — Гарри отвернулся, обхватывая руками колени. — Ты сам все придумал, сам сделал выводы, развернулся и свалил! А я? — он замолчал, глядя прямо перед собой.

— А что я должен был думать? Что ты "просто забыл"? Ну извини, я пытаюсь быть лучшего мнения о твоих умственных способностях, — Драко поджал губы и тоже отвернулся. — И я, вообще-то, доверял, — помолчав, добавил он. — Я решил, что это ты не доверяешь.

— Ты такой глупый... — мягко сказал Гарри и, не поворачиваясь, подвинулся ближе, касаясь Драко плечом. — Я тебя обыскался. От Люциуса, кстати, тебе привет...

— Я не глупый, я просто... — Драко сбился и спросил быстро: — Ты был в мэноре?

— Угу.

— И что ты сказал отцу?

— Спросил, где ты, — пожал плечами Гарри.

— Он, наверное, сильно удивился, — усмехнулся Драко. — Так и знал, что ты туда пойдешь.

— Знаешь, если я такой предсказуемый, то чего ты... — Гарри оборвал раздраженное ворчание и обернулся. — Извини. Давай ты больше не будешь так делать — общаться с твоим папой не самое приятное занятие.

— Слушай, ну почему из тебя всегда по слову приходится вытягивать? Расскажи подробнее!

— Что тебе рассказать? Как я валялся в ногах у Люциуса и умолял вернуть мне его сына? Или как собирался исследовать по дюйму Британские острова, а он меня отговаривал, мотивируя тем, что после моего вмешательства земля в королевстве упадет в цене?

Драко тихо рассмеялся, представив себе Гарри, ползающего на коленях перед неумолимым отцом.

— Врешь ведь все. А поскольку ты цел и, по всей видимости, невредим, то думаю, что папа был вполне корректен. Надеюсь, ты не стал ему ничего объяснять?

— А как я должен был объяснять, если сам ничего не понял?

— Слава Мерлину! Если бы он знал, что случилось, то точно решил бы, что я спятил, связавшись с тобой.

.

— А, кстати, что случилось? — ухмыльнулся Поттер. Драко только покачал головой и притянул его к себе, потом сказал, прищурившись:

— Надеюсь, Британские острова не пострадали от твоей активной деятельности? Где ты еще успел побывать?

— Почти нигде. Знаешь, я вдруг понял, что совсем ничего о тебе не знаю... Это неправильно. Теперь ты мне каждый вечер будешь подробно рассказывать свою биографию, чтобы в следующий раз я знал, где тебя искать.

— Если ты пообещаешь, что не будешь больше забывать ничего важного, то следующего раза не будет.

— Важное я не забываю! А ты что, не хочешь мне ничего рассказывать?

— Хочу. И начну прямо сейчас, — Драко покосился на надгробье и спросил: — Почему ты сюда аппарировал?

— Это называется не рассказывать, а спрашивать! — Гарри улыбнулся. — А ты почему?

— Я бывал здесь не раз. А чтобы рассказать, мне нужно кое-что выяснить. Ответь.

— Отвечаю, — голосом игрока на телешоу сказал Поттер и фыркнул. — Не знаю. Я собирался тебя в "Волшебном фонаре" искать. А оказался почему-то здесь. Хорошо хоть не расщепился. А все из-за тебя. С твоими побегами в неизвестном направлении совершенно невозможно сосредоточиться!

— Это не из-за меня, — без выражения сказал Драко. — Ну, я так думаю. Только не говори сразу, что этого не может быть, потому что я почти уверен, что может. Это очень странно и совершенно неправдоподобно, но, кажется, так оно и есть.

— Что? Что меня не расщепило? Я так рад, что ты за меня переживаешь, — язвительно сказал Гарри. — Конечно из-за тебя! Я в таком раздрае был, что мог запросто очутиться на другом континенте. Только не начинай про то, что в Хогвартсе аппарировать нельзя...

— Я не об этом, Гарри, — Драко сжал его запястье. — То, что ты попал именно сюда, туда, где был я, это... ну, не случайно. И этот сбой в аппарации тоже не случайный. Я просто... хотел, чтобы ты оказался здесь. Очень.

— В смысле? Великий маг и волшебник Драко Малфой вмешался в мое перемещение и изменил его по собственной воле? — хихикнул Гарри и сразу напрягся. — Подожди, это что, твои темномагические штучки?

— Не думаю, что мои, и не думаю, что темномагические. И ничего смешного в этом нет, — Драко не был уверен, что Гарри сможет в такое поверить, к тому же, и сам-то он поверить никак не мог, но с каждой секундой идея уже не казалась такой уж пугающей и невероятной. Почему бы и нет? — Послушай, мне кажется, что само это место — что-то вроде артефакта, не знаю, как объяснить точнее, но ты наверняка слышал о всяких чудесах, которые иногда происходят на могилах сильных магов. Правда, их чаще всего считают легендой, потому что проверить не могут, и я раньше так же считал, но теперь думаю по-другому. Помнишь первый вечер в Хогвартсе в прошлом году? Мы еще встретились на той тропе, — Драко махнул в сторону деревьев, окружающих поляну, я тогда шел сюда и... ну... страстно пожелал здесь кое-чего. Еще и поклялся. А потом совершенно забыл об этом. Пока ты меня не озарил сегодня своим появлением.

На лице Гарри отразилась напряженная умственная деятельность.

— Ну да, помню. Только не понимаю... И о чем ты тут клялся?

— О том, что уже сбылось, я тебе расскажу, но сначала... — Драко ощущал такое сильное напряжение, как будто сейчас должна была решиться его судьба, хотя... ведь так и есть... почти. Он вздохнул, чувствуя, как по спине бегут мурашки. От ответа Гарри на его вопрос зависело очень многое, поэтому так сложно было его задать. — Скажи, ты ничего здесь... не желал тем вечером? Или позже?

— Да не помню я... — Поттер пожал плечами и сосредоточенно наморщился. — Просто сидел... думал... А так чтобы бегать кругами с криками "желаю", такого точно не было. Ты может мне объяснишь, что тебе опять втемяшилось?

— Бегать и не надо, — Драко нахмурился, такой легкомысленный подход очень в духе Поттера. — Нужно просто по-настоящему хотеть. Думай, Гарри. Это важно. Та магия, о которой ты спрашивал министра, — Драко отвел взгляд. — Я считаю, что это она и есть. Магия исполнения желаний.

— Ты хочешь сказать, что когда я здесь был последний раз, у меня исполнились желания? Что тут такая магия? Ерунда какая-то. Неужели ты думаешь, что такой опасный артефакт оставили бы просто так, тем более в школе, где желающих выше крыши? — он вздохнул и закрыл глаза, явно старательно вспоминая. — Ну... Я думал, как теперь все будет. Я думал, что после войны не знаю чем заниматься. Я думал, что на самом деле мне плохо и одиноко. Ну ведь правда! — Гарри открыл глаза. — Они все привязались ко мне... герой-герой! А я не герой. Я тогда очень отчетливо понял, что никому теперь не нужен. Ну, кроме Рона с Гермионой... Миссис Уизли... Да и то... Не в этом смысле, что ли? Да не могу я объяснить! — раздраженно закончил он. — Я просто хотел быть счастливым.

— Поттер... — Драко потянулся к нему, чувствуя невероятное облегчение. Кажется... — Ты сейчас счастлив?

— Сейчас — да. А если ты прекратишь убегать в неизвестном направлении, я буду еще счастливее! — Гарри протянул руку и, обхватив Драко за шею, прижал к себе. — Подожди, ты хочешь сказать, что был моим желанием? Совсем офигел?

Драко рассмеялся.

— Я не настолько самонадеян. Ты мечтал не обо мне, а о человеке, которому будешь нужен, правильно? Ну и о любви, видимо, тоже, Я прав? Вот и получил, — он вздохнул, — все, что хотел. Тебе дали возможность такой странной любви, ну... я не знаю, как это было у тебя, но лично я вдруг увидел в тебе то, чего не замечал раньше, или замечал, но не обращал внимания. А потом вдруг обратил. А дальше... ты мог или сопротивляться, как я, или принять эту возможность, что ты и сделал.

— Замечательно, — рассмеялся Гарри. — Получается, во всем мире любовь я мог получить только от тебя? И после этого еще говорят о моем феноменальном везении! Хотя... — он наклонился, заглядывая Драко в глаза. — А ты меня правда любишь?

— Правда. Сколько раз я должен повторить, чтобы ты поверил? А насчет того, что именно ко мне ты вдруг начал испытывать некие... чувства, это не потому, что я — единственный. Наверное, просто в тот момент наши желания кое в чем совпали. Мне сложно сказать, как это все работает. Но я здесь клялся спасти тебе жизнь. Я ненавижу оставаться в должниках, Поттер. И из-за того, что ты вытащил меня из огня, я не мог относиться к тебе по-прежнему. Ну и... подумал, что если верну долг, то смогу спокойно жить дальше. Видимо, магия решила, что это очень удачное совпадение. Мое желание было проще исполнить, если бы я находился рядом с тобой. Ну... я и находился, когда ты чуть из окна не вывалился.

— Ты хочешь сказать, что это все не по-настоящему? Просто волшебство? — Поттер вдруг резко побледнел и отстранился, но Драко удержал его.

— Как раз наоборот, я хочу сказать, что все очень по-настоящему. Магия предоставляет возможность, а уж личное дело каждого — воспользоваться ею или нет, и если воспользоваться, то как. А когда желание исполняется, она исчезает... совсем. Именно поэтому меня так накрыло в Выручай-комнате. Это не значит, что я вдруг разлюбил тебя, просто... я очень боялся этих отношений. И когда магия исчезла после того, как желание сбылось, этот страх захватил меня настолько, что все остальное отошло на задний план. И только потом, постепенно, я начал понимать, что мне плохо без тебя. И я не хочу тебя терять. А ты... я думаю, твое желание исполнилось гораздо раньше.

Гарри молчал, и было непонятно, верит ли он, понимает ли вообще, о чем ему говорят. Потом он тряхнул головой.

— Мое — еще не исполнилось. Вот сейчас как возьму, как пожелаю, чтобы ты больше никогда-никогда не мог от меня сбежать...

— Угу, и я, например, слягу. И тогда уж точно никуда не сбегу. С магией опасно шутить, Гарри. Особенно здесь. Это называется, бойтесь своих желаний, — Драко улыбнулся. — Я не собираюсь от тебя сбегать, особенно, если я прав. Все это время мне не давала покоя эта странность, я постоянно думал, что с тобой однажды случится то же самое, что со мной, и ты тоже уйдешь. А я не хочу, чтобы ты уходил, Поттер.

— Пока уходишь только ты. А я бегаю тебя ищу. Ну ладно, тогда так пожелаем — пусть Малфой, — для усиления эффекта Гарри ткнул в него пальцем, — будет всегда со мной. Даже если ему понадобится куда-нибудь пойти. Я не хочу, чтобы ты опять меня бросил! Рон вообще предлагал тебя в клетку посадить. И я решил эту идею обдумать!

— Очень похоже на Уизли, — неодобрительно хмыкнул Драко. — Я и так с тобой, потому что хочу этого. Какие еще гарантии тебе нужны?

— Откуда я знаю? Как у волшебников принято... давать гарантии?

— Самая отличная гарантия — нерушимая клятва, — Драко помрачнел, сразу вспомнив Снейпа. — Но не думаю, что ты этого хочешь.

— А что, других клятв не бывает?

— Бывают. Но все их можно нарушить, было бы желание. И после этого ты говоришь, что это я тебе не доверяю, Поттер. Это ты мне не доверяешь.

— Про клятвы ты первый заговорил! Может быть, ты сам себе не доверяешь?

— Я себе доверяю. И тебе доверяю. Поэтому и не прошу у тебя гарантий и не тащу тебя под венец, — Драко фыркнул.

— Если бы ты мне доверял, мы бы сейчас здесь не оказались! Под какой венец?

— Ох, Поттер, ну какие бывают венцы? Брачный, разумеется. А если бы мы здесь не оказались, то я бы никогда не задумался об исполнении желаний, так что это, вероятно, судьба.

— О, здорово! Значит судьба, говоришь? — Поттер вырвался из рук и встал на одно колено. — Дорогой Малфой, выходи за меня замуж. С судьбой шутить нельзя.

Драко на пару мгновений впал в настоящий ступор и сидел, хлопая глазами. Он мог бы решить, что это очередная плоская гриффиндорская шутка, но что-то мешало.

— Не смешно, Поттер, — осторожно сказал он.

— А что смешного? Судьба — штука сложная... Даже я это понимаю.

— И поэтому ты решил завершить нашу странную историю свадьбой? — Драко хмыкнул и, устроив локоть на колене Гарри, добавил: — Сиюминутные идеи никогда не заканчиваются ничем хорошим.

— Даже если это хорошая идея? — лукаво спросил Поттер и вдруг резко опустил колено. Потеряв равновесие, Драко качнулся вперед, и Гарри прижал его к себе. — А почему нет?

— Потому что мы парни и нам не надо торопиться вить семейное гнездышко, потому что я и так люблю тебя и никуда не денусь, потому что отца хватит удар. Какой вариант тебе больше нравится?

— Угу. Ну, все понятно, — Поттер аккуратно расцепил руки и поднялся. — Ладно. Как скажешь, — он с нарочитой небрежностью потянулся и, сунув руки в карманы, отошел в сторону.

— Твоя покладистость выглядит очень подозрительной. Но так и быть, я буду считать, что это у меня такой грандиозный талант убеждения. — Драко тоже поднялся, стряхивая с брюк сухие травинки.

— Знаешь, когда на предложение руки и сердца слышишь такое количество отговорок одновременно, это убедит кого угодно, — холодно ответил Поттер, не оборачиваясь. Драко подошел к нему со спины и обнял за плечи.

— Просто все это выглядит не как решение, которое ты принял, а как сиюминутное осенение — "а почему бы нет?" Я не хочу, чтобы ты потом пожалел об этом. Нам ведь некуда спешить, правда?

— Потому что раньше мне в голову не приходило, что двое… два... парня могут... действительно пожениться. По-настоящему. Но раз ты не хочешь, то и говорить не о чем. Давай подождем... Лет восемьдесят. Почему нет? Только что изменится?

— А кто сказал, что я не хочу? — Драко сцепил руки у Гарри на талии и положил подбородок ему на плечо.

— Ты, — голос прозвучал ровно, но напряженно. Поттер замер, словно боялся пошевелиться.

— Я не говорил, что не хочу. Я перечислил тебе причины, по которым не считаю эту идею удачной прямо сейчас. Даже если наплевать на первую и вторую, то третья останется.

— Ты считаешь, что твоя третья причина со временем сама рассосется?

— Моя третья причина поймет, что я не собираюсь прозревать и соглашаться на выгодный брак с какой-нибудь хорошенькой блондинкой, потому что у меня есть один очень темпераментный брюнет, и я не могу думать ни о ком, кроме него. Отец любит меня, и если он и способен пожертвовать своими грандиозными планами, то только ради меня и мамы.

— То есть, я не достаточно грандиозен для твоего отца? — Поттер не выдержал и фыркнул. — Ну, спасибо. Хоть кто-то относится ко мне нормально. Но мое самолюбие травмировано!

— Ты достаточно грандиозен даже для отца, но в его планы точно не входит однополый брак единственного наследника.

— А что входит в твои планы? — Поттер развернулся.

— Ты, — не задумываясь, ответил Драко. Он действительно уже давным-давно не строил никаких планов, в которых не было бы Гарри.

Гарри сам не понял, когда закончилась шутка и началась правда. О супружестве он никогда не думал, тем более всерьез. Но ведь это правильно, когда влюбленные женятся, живут долго и счастливо, чтобы умереть в один день через много лет. А раз он любит, то почему не может поступить как все нормальные люди?

— Ну и в чем тогда дело? Чего ты хочешь дождаться? — Гарри непроизвольно сжал руки на талии Малфоя, взволнованно кусая губы.

— Я же уже объяснил. Отец все поймет со временем.

— А если не поймет?

— Если не поймет, то ему в любом случае придется смириться. И поверить.

— И зачем тогда ждать, если результат все равно один?

— Почему один? — удивился Малфой. — Доказывать что-то человеку, уверенному в своей правоте, и человеку, который сомневается — совсем разные вещи.

— Это процесс разный, а результат один. Ты — мой! — Гарри чмокнул Малфоя в нос. Тот прищурился, глядя то ли с вызовом, то ли с насмешкой.

— Уверен?

О, да! Теперь он был уверен абсолютно — пока Драко его любит, он не позволит ему больше никуда сбежать. И официальный статус их отношений будет только на руку.

— Хочешь проверить?

— Смотря как. Если ты собираешься воспользоваться предложением Уизли, то не хочу. И тебе не советую.

— Ну, клетка, конечно, перебор, — ухмыльнулся Гарри, — а вот ошейник... — он мечтательно вздохнул и наклонился, целуя Драко в шею.

— По-о-оттер, избавь меня от своих извращенных фантазий. Заведи собаку и выгуливай ее вокруг дома, будут тебе и ошейник, и поводок, и ты сможешь проявлять свои собственнические наклонности с утра до вечера, только не впутывай в это меня…

— Да ладно. Может тебе понравится? — Гарри ткнулся губами в висок Малфоя, а потом осторожно подул в ухо.

— Нет. Не понравится, — безапелляционно заявил Драко. — И не подлизывайся!

— Буду подлизываться, — пробормотал Гарри, снова возвращаясь к исследованию шеи.

— Ф-фу, Поттер, как с тобой сложно. Ну что ты все время со мной споришь? Да еще о глупостях каких-то! Пусть Грейнджер купит Уизли ошейник, и все будут счастливы, даже я.

— Тебе не пойдет ошейник как у Рона. У вас стиль разный.

— Ну спасибо, Поттер! И какой же у меня стиль, интересно?

— Замечательный. Самый лучший и самый сексуальный, — шепнул Гарри и прижался к губам Драко. Тот отвечал неторопливо, медленно поглаживал спину.

— Вот именно, что самый, — сказал он наконец. — Ты осознал, Поттер, какое сокровище тебе досталось?

— Осознал. Поэтому и желаю получить в безраздельное владение.

— Как будто еще не получил. Хотя, честно говоря, я бы тоже не возражал присвоить тебя окончательно и бесповоротно.

— Куда уж больше, — вздохнул Гарри. — Поскольку печать Министерства на лбу тебе явно не пойдет, придется все же на тебе жениться. Будем считать, уговорил! — бодро закончил он. И ты десять раз подумаешь, прежде чем в следующий раз сбегать, потому что я запросто обращусь в аврорат, и на следующий день все газеты будут пестреть заголовками о сбежавшем супруге национального героя. И мне будет не стыдно, а ты шум не любишь, договорил про себя Гарри.

— Это еще кто кого уговаривал, вообще-то, — Драко самодовольно усмехнулся.

— Ты меня, конечно. И я, как настоящий герой, не смог тебе отказать! А теперь пошли жениться!

— Чокнутый! — Драко вывернулся из рук. — Ты случайно не заболел?

— Заболел. Тобой. Ну что, пошли, или ты опять передумал?

— Куда? — растерялся Малфой.

— Жениться, я же сказал! Как там положено? Сначала просить руку и сердце у родителей? Вот и пошли. Все равно я обещал твоему отцу сказать, когда ты найдешься...

Драко медленно покачал головой.

— Он не согласится.

— Согласится, — Гарри был уверен в себе как никогда. — А не согласится, твоя эта магия поможет. Ты же сказал, что она желания выполняет. Пошли за ворота, а то тут аппарировать нельзя, — он хохотнул и, взяв Драко за руку, потащил за собой.

— Ты действительно это пожелал? Ну, знаешь, Поттер, если я не прав, то в мэноре будет светопреставление. Я чувствую себя самоубийцей.

— Не бойся, национальный герой с тобой. Так что если даже твоя желательная магия не сработает, максимум что с нами случится — не дадут мне твои руку и сердце. Придется довольствоваться... ну, тем, что мне особенно в тебе нравится, — Гарри веселился вовсю сам и пытался развеселить Драко. Что именно творит, он не очень понимал, зато был совершенно уверен в том, что поступает правильно. И все будет хорошо.

— Хм... Поттер, ты все-таки ужасно пошлый! Не вздумай ляпнуть это отцу. Не знаю, что там тебе нравится больше моего слизеринского сердца, но это явно не то, что можно обсуждать в приличном обществе. И вообще... — Драко вдруг резко остановился и оглядел Гарри с головы до ног. — Ты в этом наряде собрался просить моей руки?

— Это ты меня развратил... — начал было Гарри, но под взглядом Драко смутился. — Ну... На футболку можно очищающее наложить... А джинсы почти новые...

— Нет уж, Поттер, — Драко вытащил волшебную палочку и обошел вокруг Гарри, что-то сосредоточенно обдумывая. Два взмаха, и джинсы оказались отутюженными черными брюками, а вместо футболки на Гарри была теперь серая рубашка. — Так-то лучше, — с довольным видом кивнул Малфой.

Гарри потянул пальцем воротник и закрутил головой.

— Фу, тесно. Но ради тебя я готов потерпеть, цени мою самоотверженность. А кроссовки?

— Черт. Забыл. — Драко еще раз взмахнул палочкой. — Не жмут? — с долей ехидства поинтересовался он.

— Не жмут, — отозвался Гарри. — Теперь я выгляжу достойно для соискателя твоих конечностей и внутренностей?

— Ну... я думаю, да. Что бы ты без меня делал, Поттер? — Драко потянул его за руку и пошел дальше.

Когда они вышли из ворот школы, Гарри занервничал. Не потому что передумал, просто он вдруг понял, что сейчас совершит ответственный шаг и не имеет права на ошибку.

Он слегка замялся, а потом дернул Малфоя за руку.

— Слушай, может есть какие-то правила? Ну там, цветы твоей маме, Люциусу... ящик пива... не знаю. Тебе тоже наверное надо... Кольцо?

Драко натянуто улыбнулся.

— Гарри, мы же не женимся прямо сегодня. Мы вообще-то идем в мэнор на обед, как и собирались. Я думаю, ты можешь поговорить с отцом за бокалом аперитива, это традиция — предобеденная десятиминутка в креслах у камина. Если он... ну, не вышвырнет нас из дома после этого, тогда и подумаем, что делать дальше, — Малфой говорил спокойно, но за этим спокойствием угадывались напряженность и волнение. Гарри обнял его.

— Никто нас никуда не вышвырнет. Тебя, во всяком случае, точно.

В желудке словно ворочалось что-то волосатое и тяжелое. Но мерзкое ощущение отступило, стоило только прикоснуться к губам Малфоя — только это имеет значение. И все будет хорошо, потому что по-другому не может быть. И пусть эта непонятная магия помогает, потому что Гарри действительно очень хотел. Хотел быть с Драко. Навсегда.

— Это я фигурально, про "вышвырнуть", — Малфой нехотя отстранился. — Просто мне немного... не по себе. И лучше нам поторопиться, ненавижу растягивать агонию.

— Ну, аппарируй нас.

Они оказались у тех же ворот, через которые Гарри покидал сегодня поместье. Драко повел его по подъездной аллее к дому. Шагая по аккуратной гравиевой дорожке, Поттер безуспешно пытался собраться с мыслями — что сказать, как сказать? Вообще эта затея начинала нравиться ему все меньше — куда как проще: схватить Малфоя в охапку, аппарировать в Министерство и мигом покончить со всеми формальностями. Так нет же, сейчас придется общаться с Люциусом, причем попытаться вежливо донести до него основную мысль — что Гарри здесь только ради Драко.

Оказавшись в холле, Драко щелкнул пальцами и сообщил радостно бухнувшемуся ему в ноги домовику, что они с мистером Поттером пришли и что им нужно поговорить с хозяином Люциусом, которого они будут ждать в Малой гостиной. Домовик, поклонившись, исчез, а Драко, протащил Гарри по коридору и, оказавшись наконец на месте, упал в огромное кресло, махнув Гарри рукой на соседнее.

— Садись.

Поттер сел, но через секунду вскочил и прошелся по комнате, старательно делая вид, что разглядывает интерьер.

— Может, мы передумаем? Сегодня просто пообедаем и все? — быстро спросил Драко, наблюдая за его перемещениями.

— Мы — не передумаем, — уверенно ответил Гарри, делая ударение на первом слове. — Ну, и где хозяева? — он развернулся и уселся на подоконник. И, конечно, именно в этот момент в комнату вошел Люциус. Окинув взглядом Гарри, он слегка приподнял бровь и посмотрел на Драко.

— Надо полагать, мистеру Поттеру все-таки удалось тебя найти.

Драко кивнул и резко поднялся.

— Здравствуй, пап.

— Здравствуй, — Люциус сжал плечо сына и поинтересовался светским тоном:

— Мистер Поттер, вам там удобно?

— Удобно, — буркнул Гарри, но с подоконника слез и сделал несколько шагов вперед. Почему-то он не мог поднять взгляд и поэтому старательно рассматривал затейливый узор паркета.

— Ну что ж, как ни удивительно, к обеду вы успели. Нарцисса спустится минут через десять. Драко, может, ты все же объяснишь мне, что произошло, или вы, мистер Поттер? — Люциус сел и приглашающе указал на два соседних кресла у камина. Гарри пожал плечами и исподлобья взглянул на Драко.

— Ерунда, пап, просто у нас возникло некоторое... недопонимание, которое уже благополучно разрешилось.

Люциус прищурился.

— Ну что ж, логично. Только в следующий раз, будь любезен, предупреждай заранее, если решишь прятаться здесь, чтобы я успел защитить имение от гриффиндорского напора.

— Драко не будет больше прятаться, — чуть хрипло заметил Гарри. Он сидел на самом краю кресла, вцепившись пальцами в мягкое сиденье, а Драко наоборот — вмялся в спинку своего, как будто собирался слиться с обивкой. Только Люциус вел себя совершенно обычно.

— Я бы не был в этом так уверен, мистер Поттер.

— Достаточно того, что уверен я, — он поднял голову и посмотрел на Драко. Тот, похоже, отчаянно трусил, да и самому Гарри было не по себе, но он все же смело встретил холодный серый взгляд. Люциус кивнул и, бросив быстрый взгляд на сына, спросил:

— Может, вы мне все же объясните, почему оба выглядите так, словно наступил судный день?

— Эмм... — Гарри набрал полные легкие воздуха: все же длительные расшаркивания и обмен любезностями не были его сильной стороной, а вот объяснить четко и по существу он, пожалуй, мог. — Дело в том, что я хочу сделать предложение вашему сыну, а он считает, что вы будете против, — выпалил он, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

— Какое предложение? — медленно спросил Люциус.

— Эмм... выйти за меня замуж.

Светлые брови Люциуса изогнулись, и весь его вид отразил крайнюю степень изумления.

— Вы с ума сошли, мистер Поттер? — поинтересовался он очень мягко.

— Почему? — резко спросил Гарри.

— Потому что я не могу иначе охарактеризовать ваше хм... предложение. Вы можете назвать мне хотя бы одну причину, по которой я мог бы согласиться?

— Главное, что Драко согласился. А вас я просто прошу не возражать. И не вижу ни одной причины отказывать, — в тон Люциусу закончил он.

— Не кажется ли вам, мистер Поттер, что вы слишком торопитесь? Уверен, это была именно ваша идея.

Гарри пожал плечами. У Малфоев, похоже, склонность к длительным ожиданиям неизвестно чего была наследственной.

— Моя. Не кажется.

— Ну хорошо, — Люциус милостиво кивнул. — Раз вы так уверены, объясните мне, зачем вам жениться? Лично я не вижу для этого ни одной причины. Ни вам, ни моему сыну внебрачные наследники не грозят, средств для безбедного существования и у вас и у Драко вполне достаточно, так чего же вам не хватает?

— А вы считаете, что люди женятся по перечисленным причинам? — прищурился Гарри.

— Исключительно, — кивнул Люциус. — И для создания семьи с целью продолжения рода, что вам абсолютно не грозит. Все остальные отношения и чувства, на которые вы, вероятно, намекаете, ничуть не противоречат в современном обществе обычной совместной жизни, которую вы с моим сыном и ведете последние несколько месяцев. Для них совершенно не обязательна формальность в качестве записи в брачной книге Министерства.

— Я не согласен, — Гарри упрямо мотнул головой. — Я не знаю, как это "иметь семью", но я думаю, что продолжение рода не является единственной причиной такого шага. — Он потер лоб, подбирая слова. — Я люблю Драко и хочу, чтобы наша любовь со стороны выглядела свершившимся фактом, а не блажью. Чтобы был дом... семья, понимаете? Чтобы все проблемы решались внутри нее, а со временем мы что-нибудь придумаем и с... продолжением рода. Вы думаете, я совсем идиот и ничего не понимаю? — голос дрогнул, но Гарри быстро взял себя в руки. — Все я понимаю, и вместе с Драко мы со всем справимся.

— Какие же вы все-таки еще... мальчишки! — резко бросил Люциус, поднимаясь. — Одни романтические фантазии в голове. Придумают они... справятся... любовь... — он походил по комнате и обернулся к Драко. — А ты-то чего молчишь, наследник?

Тот вздрогнул, но голову поднял и теперь смотрел на отца со смесью страха и решимости. Кажется, последняя победила, потому что Драко встал и, оказавшись лицом к лицу с Люциусом, спокойно сказал:

— Я хочу этого, папа.

— Настолько, что тебе безразлично мое мнение? — вкрадчиво спросил Люциус.

— Нет, — Драко качнул головой. — Но я уже просил тебя... — он отвел взгляд и долго смотрел на Гарри, словно набираясь храбрости. — Не заставляй меня выбирать.

Гарри тоже поднялся, но приближаться к Малфоям не стал.

— Мистер Малфой, может, теперь вы объясните, что вам не нравится?

— Странный вопрос. Если я скажу, мистер Поттер, что мне не нравитесь вы в качестве судьбы моего сына, вас устроит? Впрочем... — он нахмурился, — в каждом неприятном сюрпризе есть свои плюсы. Запрещать что-то вам двоим — дело совершенно неблагодарное. Поэтому я, пожалуй, не буду ничего вам запрещать. К тому же, разводами в магическом обществе можно кого-то удивить гораздо меньше чем свадьбой двух магов.

То, что будущий тесть ему тоже, мягко говоря, не нравится, Гарри не сказал, сжав зубы так, что их заломило. Драко стоял неподвижно и гипнотизировал отца откровенно потрясенным взглядом.

— То есть ты...

— Не собираюсь вам препятствовать, — кивнул Люциус, — правда, боюсь, Нарцисса не оценит мою доброту...

— Она поймет, — тихо сказал Драко.

— Вероятно, да, если ты будешь очень убедительным. Идите в столовую, она наверняка уже ждет вас там. Я присоединюсь... позже. И да, мистер Поттер, свадьба будет в нашем имении, на этом я настаиваю.

Гарри тихо выдохнул — еще миссис Малфой. Но если Драко так хочет, он потерпит и презрительные взгляды, и надменность, и прочее унижение. Если ему это нужно, он будет молчать или оправдываться, защищая свое... их право быть вместе.

После ультиматума о месте проведения торжества Гарри только кивнул — Люциуса не поймешь: то он против, то хочет шумную свадьбу в собственном доме...

Драко молча схватил Гарри за локоть и потянул к выходу. Отойдя на порядочное расстояние от комнаты, он толкнул его к стене и зажал рот поцелуем. Гарри ошарашенно вздохнул, постепенно расслабляясь и отвечая. Отстранившись, Драко улыбнулся.

— Поттер, ты чудовище — так говорить с отцом! Я несколько раз чуть сквозь землю не провалился. Не понимаю, почему он уступил. И объяснить ничем не могу, кроме того, что моя идея о магии желаний — верная. Это так... — он явно не нашел подходящего слова, поэтому просто махнул рукой. — Пойдем к маме, только... не говори с ней так, как с отцом. Это чистая формальность, она не будет против, хотя и очень переживает.

Теперь Гарри мог пережить еще десяток таких разговоров — только чтобы теплое дыхание не щеке, чтобы серые глаза так близко…

— Ну, если ты меня еще раз поцелуешь, я думаю, что соберу остатки любезности, — Гарри потянул Драко на себя.

— Если я поцелую тебя еще раз, то мы рискуем вообще не попасть на обед, — ухмыльнулся тот.

— Иди сюда, — шепнул Гарри, притягивая его ближе.

— Да я и так здесь, твоими стараниями. Пойдем, у нас будет еще очень много времени, я уверен.

Мученически закатив глаза, Поттер запустил пальцы в волосы Драко и поцеловал, заставляя замолчать.

Домой они попали поздно вечером. Драко сразу ушел в душ, а Гарри рысцой помчался к холодильнику — таким голодным он уже давно не был. А как тут поешь, если тебя буквально испепеляют две пары почти одинаковых бесцветных глаз, а еще одни, любимые, серые, почти незаметны под опущенными ресницами.

На самом деле Гарри ожидал картинных заламываний рук и обмороков, но миссис Малфой на удивление стоически восприняла известие и, в отличие от своего супруга, отнеслась ко всему достаточно лояльно. Окинув быстрым взглядом Гарри, она только грустно предложила свою помощь в выборе свадебных нарядов, «разумеется, когда вы назначите дату, но не надо торопиться».

Вытаскивая пальцами из банки маринованный помидор, Гарри думал, что, слава Мерлину, все закончилось, потому что если бы он еще хоть раз услышал призыв подождать и не торопиться, сошел бы с ума. Такое впечатление, что он уже буквально завтра тащит несчастного Драко под венец.

Но ведь у него еще осталось одно нерешенное дело. Пока Малфой плескался в ванной, Гарри поднялся в спальню и достал письмо из аврората.

* * *

В тот вечер Драко чувствовал себя по-настоящему измотанным. День выдался чересчур богатым на события: ссора с Гарри, догадка о магии желаний, которая теперь переросла в уверенность, неожиданное предложение пожениться, разговор с отцом и мамой — событий было много, и они требовали полной отдачи — и эмоциональной, и физической. Но, выходя из душа, Драко зря надеялся, что сможет наконец отдохнуть. Они проговорили с Поттером полночи, теперь уже о ближайших планах на будущее. Гарри действительно хотел стать аврором, оказывается, он мечтал об этом еще с четвертого курса. Драко мог бы возразить, что Хорватия это слишком далеко, и он не собирается оставаться в Лондоне один, но не стал.

А потом время понеслось с ужасающей скоростью. В начале сентября Поттер уехал на сборы, а Драко вернулся в мэнор, утешая себя тем, что это ненадолго. Отец предлагал поступить в магическую академию международных отношений, но для этого нужно было перебраться во Францию, а Драко не собирался покидать Лондон. Значит, оставался Департамент магического сотрудничества при министерстве и ускоренный курс подготовки. Люциус не возражал — такой вариант его тоже устраивал, потому что сын, с благословения министра, поступил в полное его распоряжение.

Деятельность Люциуса в Италии была бурной и перспективной, и только сейчас Драко начал понимать ее суть. Можно было сколько угодно рассказывать Поттеру об интеграции магглов в магический мир, но на деле это оказалось очень непростым занятием. Хотя идея отца об отборе и просвещении самых достойных и влиятельных со стороны казалась понятной, Драко только теперь осознал, насколько это сложно и какими последствиям грозит. Работа проводилась грандиозная. Несколько представителей итальянского министерства магии под руководством Люциуса начали с верхушки маггловского правительства Италии и конкретно с тех чиновников, дети которых были волшебниками. А Драко предстояло подготовить базу для проведения аналогичного мероприятия в Англии. Разумеется, он работал не один, вряд ли бы даже благосклонный министр позволил неопытному выпускнику заниматься проектом, который, в случае неудачи, грозил магическому миру если и не фатальным, то уж точно катастрофическим итогом.

Как ни странно, как раз перед возвращением Поттера в Англию к группе, работающей по проекту отца, присоединилась Грейнджер. В принципе, это было объяснимо — магглорожденная волшебница отлично понимала важность взаимодействия двух миров и при этом могла адекватно оценить его опасность, к тому же, ее работа в Департаменте магического законодательства уже сейчас оценивалась как крайне перспективная.

Надо сказать, что, прочитав список тех, кто входил в состав группы, Драко пришел в ужас, но, по здравом размышлении, решил, что отец прав — смешать самых талантливых молодых магов и волшебниц из разных департаментов и разных социальных слоев и объединить их одной идеей — было отличным решением. У них не было опыта, зато имелись амбиции, энергия и целеустремленность. Драко поначалу чувствовал себя лишним на этом празднике жизни. В отличие от остальных, сам-то он попал сюда не по зову сердца и не путем тщательного отбора, а исключительно по просьбе Люциуса. Но потом стало делом принципа доказать всем и в первую очередь себе, что он — единственный чистокровный из десяти участников — не собирается всю жизнь отсиживаться в тени влиятельного папы, но и сам кое на что способен.

За всеми этими сложностями два месяца пролетели незаметно. Это не значит, что Драко прекрасно обходился без Гарри, просто от постоянных мыслей о нем отвлекала работа. Письма из Хорватии летели с удивительной регулярностью — почти каждый день. Эпистолярный жанр давался Поттеру с трудом, и, читая очередное послание, Драко улыбался, представляя себе, как Гарри вымучивает из себя каждую строчку, старательно обгрызая перо. Несколько раз им удалось пообщаться через камин, но начинающих авроров приучали к дисциплине, и такое отступление от распорядка не одобрялось. Понятно, что у национального героя были определенные привилегии, но Гарри почему-то вбил себе в голову, что не имеет права ими злоупотреблять, раз другим не позволено. Эта гриффиндорская солидарность изрядно бесила Драко, но ссориться с Поттером не хотелось.

О свадьбе они больше не заговаривали. Причем хранил молчание не только Поттер. Отец с матерью тоже ни разу не коснулись этой скользкой темы. Драко затруднялся сказать, как относится к этому сам. С одной стороны, было странно и даже немного неприятно, что Гарри, развивший такую бурную деятельность, вдруг как будто забыл обо всем, а с другой — Драко не хотел ему напоминать, потому что это бы выглядело так, словно он навязывает свои интересы.

Еще Драко пообещал себе, что как только высвободит немного времени, обязательно разберется с магией. Они с Поттером решили пока никому ничего не говорить, а попробовать изучить странный артефакт самостоятельно. Лишний раз появляться у могилы Дамблдора и чего-нибудь желать, Драко не рисковал. Он не врал Поттеру, когда сказал, что шутить с неизвестной магией такой силы опасно. Может быть, со временем можно будет посвятить в это Грейнджер и придумать что-нибудь вместе.

Поттер должен был объявиться в субботу, и Драко проворочался всю ночь, забывшись коротким беспокойным сном только на рассвете. Дом в Еш-Грин встретил его тишиной. Лонгботтом забрал своих жаб перед самым отъездом Гарри, и Драко не успел оценить по достоинству блаженный покой, который воцарился в гостиной после их исчезновения. А сейчас, сидя на диване и пристально глядя в камин, он вдруг с удивлением понял, что ему не хватает их радостного бульканья, шлепанья длинных языков и даже истошных воплей. Мелькнула дурацкая мысль попросить у Лонгботтома парочку, вряд ли ему непременно нужен для счастья такой огромный выводок. А Поттеру они, кажется, нравились.

Вспыхнуло зеленое пламя, и Драко слетел с дивана, мигом забыв и о Лонгботтоме, и о жабах. Поттер с привычной неуклюжестью вывалился из камина.

— Привет! — Гарри отбросил сумку и подошел. — Привет, — повторил он и после секундного замешательства сгреб в обьятия. Драко мог только улыбаться и обнимать Поттера в ответ, горло противно сжималось, и сказать что-нибудь не было возможности. Два чертовых месяца без него. Никаких больше отъездов! Хватит!

— Ну? — спросил Потер через несколько очень долгих мгновений.

— Что "ну"? — Драко приподнял брови и сцепил руки у Гарри на спине, не желая его выпускать.

— Целуй давай! — улыбнулся Поттер.

— А сам что, разучился? — Драко фыркнул и осторожно прикоснулся к губам. Слишком давно и слишком сильно хотелось... даже не целовать, а хотя бы просто увидеть, снова почувствовать его рядом, и теперь Драко готов был наслаждаться самым незначительным ощущением близости, очень долго, насколько хватит сил и у него, и у Гарри.

Руки Поттера двинулись вверх, пальцы запутались в волосах на затылке, а язык скользнул в рот, раздвигая зубы. Судя по всему, Гарри соскучился не меньше, но не собирался проверять исчерпаемость своих сил. И Драко пришлось послать к дементорам все свои идеи о неторопливости. Тугое, неконтролируемое желание захлестнуло мгновенно, прилило жаром к щекам, отозвалось пульсацией в паху. Прижав Поттера к себе одной рукой, Драко аппарировал в спальню. Они повалились на кровать, не переставая целоваться, сталкиваясь зубами и путаясь в одежде. Трещала под напором ткань, звякали пряжки ремней, кожа будто плавилась от прикосновений. Гарри рывком стянул с Драко брюки и с приглушенным стоном жадно вобрал в рот его член, одновременно проталкивая палец сквозь плотно сомкнутое кольцо мышц.

Драко охнул и зажмурился. Было немного больно, но потрясающе хорошо. И очень хотелось еще. Не ждать и не терпеть. Получить все сразу. Быстрее.

— Давай, Гарри. Меня надолго не хватит.

Дрожа от нетерпения, Поттер повиновался, входя очень медленно, давая время привыкнуть, напряженно и с невероятной нежностью вглядываясь в лицо. А потом двигался, и от каждого резкого глубокого толчка у Драко темнело в глазах. И сейчас казалось немыслимым, что он мог так долго обходиться без этого, что они оба могли.

В такт движениям из горла Гарри вырывались сдавленные вздохи, он закусывал губы, иногда наклоняясь и целуя.

Когда он наклонился в очередной раз, Драко не выдержал, рванул его за волосы к себе, впиваясь в губы яростным поцелуем, и глухо застонал ему в рот, чувствуя, как дергается тело и сокращаются мышцы.

Руки Поттера подломились, он навалился на Драко всем телом, жарко отвечая и с протяжным стоном кончая в него.

Сердце все еще колотилось, и Драко тяжело дышал, приоткрыв рот. Рука, лежащая на спине у Гарри, казалась неподъемной, и вообще шевелиться не было сил.

— Малфой, как же я по тебе невозможно соскучился... — раздался над ухом шепот. Через несколько секунд Гарри лениво сполз с Драко, оставив на нем только ногу и руку поперек груди.

— Взаимно, Поттер. Не хочу больше никаких Хорватий. И не-Хорватий тоже. Это форменное издевательство.

— Угу, — Гарри скользнул ладонью вниз, размазывая остатки спермы по животу, потянулся и поцеловал в скулу. — Я тоже не хочу. И кстати, у меня идея...

— И вот это уже по-настоящему страшно. Ну рассказывай, гений мысли.

Гарри приподнялся на локте, несколько секунд лукаво смотрел, а потом перегнулся через край кровати, сосредоточенно пыхтя и копаясь в разбросанной одежде.

— Начинающим аврорам не разрешают покидать общежитие в течение недели. А мне жить без тебя не понравилось. Зато женатые начинающие авроры могут приходить только на занятия, а жить дома! — торжествующе закончил он, вытаскивая из кармана джинсов бархатную коробочку. Подполз поближе к Драко и открыл ее перед его носом. — Ну что, Малфой, ты выйдешь за меня замуж?

На черной подушечке поблескивало простое кольцо с небольшим прямоугольным изумрудом. Драко медленно приподнялся, усаживаясь на кровати, и прищурился, разглядывая камень. Он был странным, гораздо более темного, чем обычно, цвета, но правильно прозрачным.

— Нет, Поттер, я не выйду за тебя замуж, — Драко поднял голову и, с удовольствием пронаблюдав гамму чувств, отразившуюся на лице Гарри, улыбнулся: — Я на тебе женюсь, хотя, в нашем случае, это неважно. Надень его, — он протянул руку. — Будем считать это репетицией.

— Свинья ты, Малфой, — облегченно выдохнул Гарри и уверенно надел кольцо на палец Драко. Потом поднял глаза, удерживая руку. — Дорогая, тебе очень идет, — чопорно сказал он и манерно поцеловал запястье.

— Я счастлив, что тебе нравится, любимая, — Драко хмыкнул и, обхватив Гарри за шею, опрокинул на кровать, наваливаясь сверху. — Я тоже подарю тебе кольцо, Поттер, и ты будешь носить его не снимая. Даже в душе! Понятно?

— С удовольствием, — ответил Гарри, закрывая глаза и подставляя губы для поцелуя.

The end