Turn Me Loose: A Harry Potter Adventure

Суббота, 12 октября 1996 г.

Ты уже знаешь, чему бы посвятил последние пять минут жизни — на этот вопрос ответ уже получен. Ты сражался, потому что не хотел уйти вот так вот просто, за «здорово живешь». И выжил, потому что не было другого выбора. Когтями, прорывая себе путь к победе, сотворив нечто из ничего, потому что это то, что ты и делаешь — это твоя сущность. На свете не так много людей, на которых смело можно рассчитывать и которые будут сражаться на твоей стороне, и у большинства из них есть свои собственные дела.

Каждый год, с тех пор как Хагрид сказал тебе, что ты — волшебник, ты дрался вместо других людей. Казалось бы, что шестисотлетний простак уж должен знать, как защитить, черт возьми, свой собственный камень! Это же не первый раз, когда его пытались умыкнуть, правда? Сразить тысячелетнего монстра? О да, почему бы и нет! Не похоже, чтобы хоть кто-то ещё собирался этим заниматься. Дементоры — великолепное средство против прогулов: оставайся в школе или потеряешь душу! Эй, Гарри, мы решили провести тут опасный турнир, но ты ведь не возражаешь, если кто-то решит, что и ты там должен участвовать. Нет, в этом нет ну совершенно ничего подозрительного, верно? Учащиеся Ховартса, представляю вам Долорес Амбридж. Чем меньше об этом сказано, тем лучше.

Даже не хочется обсуждать предательства, с которых началось это лето. Возвращение в Англию вынесло весь сор на первый план. Власть имущие решили, что раз не вышло продвинуть отношения с одной девочкой, следует попробовать с другой. Как плохой кадр в том мультике с говорящей собакой; они бы выкарабкались и из этой ситуации, если бы не их способность испортить все на свете. Такого больше не случится. Сначала прольется кровь — в данном случае, их кровь.

Звучит не слишком героически, однако «герой» — смешное слово. Люди думают, что ты — «герой». Кван прав: люди — идиоты. Они замечают лишь храброго и благородного Гарри Поттера, который в годовалом возрасте уничтожил Темного Лорда. Они не видели ребенка, свернувшегося в крошечном чулане на обмоченных им простынях, умоляющего, чтобы хоть кто-то спас его.

С другой стороны: возможно, старушка Петунья роняла кое-кого в детстве головой вниз слишком часто — и очень может быть, что теперь ты просто не видишь различия между храбростью и глупостью. Можно было бы привести довод, что «сила, о которой не знает Темный Лорд», это повреждение мозга. Дамблдору следовало бы послушать великую Тину Тернер: «Что может сделать с этим любовь»? Скорее всего, абсолютно ничего!

Убегая в Южную Америку со своим новым лучшим другом, Биллом, ты старался уйти от людей, которые хотели либо убить тебя, либо использовать в своих интересах. Где-то по пути ты стал разрушителем заклятий, убийцей демона, анимагусом, тем, кто находит скрытые города и уничтожает инфери; тебя ненавидят гоблины, ты используешь непростительные, и с тобой вряд ли стоит сталкиваться в каком-нибудь темном переулке. Ты ушел в джунгли мальчишкой, а вернулся мужчиной с парой-тройкой отметин на палочке и несколькими долгами, которые нужно отдать.

Битвы все ещё ждут тебя, но теперь ты можешь выбирать, как в них сражаться. Когда ты выяснишь способ приемлемой борьбы, то первым узнаешь об этом, однако все, что сейчас есть, по крайней мере, лучше того, что было, правда? В конце концов, в твоей жизни благодаря твоим же усилиям произошло несколько изменений, и из-за этого тебя больше не должны воспринимать как прежнего Гарри Джеймса Поттера. На свете есть пара людей, которым ты доверил бы свою жизнь. Если подумать, так их и всегда должно быть немного, правда? По статистике так намного меньше шансов, что кто-то облажается.

У вас пестрая компания: Кван Чанг-Хо, Билл Уизли, бывший мальчик-который-выжил и Хак — тролль с демоническими способностями. Вы приземлились в Англии и избежали «дружественных» встречающих групп. «Недружественные»… что ж, давай-ка вернемся в настоящее время…

Где-то над Атлантикой у тебя появилось странное ощущение — как будто что-то все больше и больше давит на череп. Это была проверка Тома Риддла — теперь он знает, что ты возвращаешься. Плохо уже то, что тебе предстоит избавиться от него раз и навсегда, но неужели тебе нужно ещё и ощущать его в своей голове? Что ты сделал такого в прошлой жизни, чтобы заслужить такую гадкую участь?

Из трех «нашедших» вас Упивающихся Смертью один оказался огромным дюжим скандинавом. Он тебе не знаком, да, вообще-то, и без разницы. Билл с Хаком позаботятся о нем. Вторую ты не забудешь никогда. Её зовут Беллатрикс Лестрандж. Она, без сомнения, посюсюкала бы с тобой, но — какое огорчение! — довольно занята в настоящее время. Квану не просто так платят огромные деньги за его работу. Даже с искусственной ногой он один из лучших и, в отличие от всех этих так называемых охотников на темных волшебников в Англии, боевой маг-кореец ни капли не запуган ею. Таким образом, на твою долю остается один. Его зовут Антонин Долохов. Этот весьма опытный Упивающийся Смертью как минимум в три раза старше тебя, к тому же убийца. Вероятно, он все ещё злится из-за того, что ты оглушил его в Отделе Тайн. Прости, Дамблдор, не похоже, что на этот раз после поимки они надолго остались запертыми — если только в Азкабане внезапно не ввели программу поимки и последующего выпуска.

Долгосрочная автостоянка в Хитроу — не самое уединенное место для проведения волшебных поединков, но ты же не планировал этого заранее. Сзади, в терминале, есть прекрасное местечко для транспортировки волшебников — там полно чиновников министерства и, вероятно, более чем достаточно охотников за головами. Вряд ли это было бы хорошей идеей. Ваша тройка может аппарировать в безопасное место, но на каком-то этапе тебе начал нравиться тролль. В конце концов, за это и платят тем, кто стирает память. Подныриваешь под то же фиолетовое проклятье, которым он наградил Грейнджер, и посылаешь в него крышку люка. Мужчина уклоняется, но ты двигаешься одновременно с ним и призываешь металлическую бандуру обратно к себе. Тебя научил этому трюку Джейк Коллинз. Хотелось бы сказать ему спасибо, но, к сожалению, тот мертв.

Крышка ударяет Долохова слева — по плечу, а не по голове. Проклятье — всего лишь рана! Нужно поработать над меткостью. Взмахнув и хлестнув, тихо произносишь заклинание, которое останавливает металлический блин в нескольких метрах от тебя. Этот жест заставляет предмет встать на пути посланного в тебя украинцем убийственного проклятия. Тот залечивает глубокую рану на плече и аппарирует с пути твоего разрубающего. Не хочется показывать, что ты и сам способен аппарировать, так что, просто развернувшись на треск, замечаешь, как тот приземлился на крышу чьего-то БМВ. Узнаешь брошенное им взрывное. Довольно темное; нацелено вовсе не на тебя. Цель — тротуар вокруг. Черт с ним! Аппарируй!

Вжимая себя в реальность, вновь появляешься в следующем ряду, прямо за ним, рядом с Вольво. Мгновенно развернувшись, кидаешь в БМВ взрывное. Как взлетает машина! Если кто-то мог позволить себе бумер, значит, позволил и страховку к нему. Где-то далеко звуки сирены сливаются с криками… Интересно, не повесят ли ответственность на ИРА. Где Долохов? Ты достал его? Не рассчитывай на такое! Инстинктивно поднимаешь щит, и тот прогибается под взрывным — оно врезается в защиту, придавливая тебя к земле. Черт, будешь ушиб! Аппарируй!

Хорошо, что ты успел — ублюдок перенесся на вершину фонаря, чтобы накрыть тебя «Смертью Сверху». То место, где ты только что находился, омывается в огне багрового файербола, забирая с собой в могилу Вольво — аминь. А ты-то думал, что здесь царит их хваленая безопасность. Осторожный ублюдок… но недооценивающий тебя. Ты знаешь гораздо больше, чем он ожидает, и не только основы аппарации.

Нда, вот и полетела к черту твоя идея спрятать пока свою силу, но, с другой стороны, не так уж и умно было бы рассчитывать на то, что Риддл снова примется играть с тобой в игры. В это мгновение убить Антонина Долохова кажется намного лучшим планом! Перенос в пространстве забирает прилично силы — большинство людей чувствует слабость и не способно бросить мощное проклятье. Именно поэтому тебя только ушибло от его взрывного, а на асфальте не осталось следа от ожога. Этот человек недостаточно силен для файербола.

Ты же не похож на «большинство людей». Кван помог преодолеть тебе порог послеаппарационных судорог. Кореец не способен на очень сильные проклятья после прыжка в пространстве. Обычно он использует проникающие проклятья — они позволяют даже слабому заклятью достичь приоритетной для него цели; тем самым жертве пускается кровь. Ты же, напротив, способен причинить немало вреда. Судьба дала тебе силу играть в одной лиге с Риддлом. Будет больно, но не слишком — не то, что Долохову. Опустившись на колено, направляешь палочку на тротуар и кричишь:

— Инвито Фалгарекс!

Задыхаешься и дрожишь от волны энергии. Держись, Поттер, не выключайся! Оно уже получалось у тебя однажды, в лакотской резервации, но тогда тебе не мешало громадное количество адреналина в венах. Сырая божественная энергия бьет в большую металлическую крышку, и та взрывается со стоящими рядом машинами. Долохов аппарирует на секунду позже, чем нужно. Он с треском появляется вновь и падает на землю.

Старый Гарри Поттер — ну, если бы он здесь был — вероятно, закончил бы дело оглушающим, и, возможно, связывающим — просто чтобы быть уверенным. Оглушающие лишь для людей, с кем ты не против встретиться еще раз. Веревки бы неплохо выглядели на Лорен или даже на Флер, но ты научился играть наверняка. Ты не желаешь вообще снова видеть Долохова. Разрушающее вырывает кусок плоти в его груди размером с твой кулак, а раздирающее проклятье, которым ныне мертвый техасский боевой маг пользовался, чтобы разделывать мясные туши — «позабавиться» — выкапывает траншею, начинающуюся в метре перед Долоховым, и заканчивающуюся примерно в двух метрах за ним. Вот теперь он точно не вернется.

Обернувшись, улавливаешь потрясенное выражение на лице Беллатрикс. Сумасшедшая тварь должна бояться! Даже безумным доступны проблески разума. Попробуй-ка убежать, крольчонок! Начинаешь противоаппарационное скандирование, но она поступает по-своему и активирует портключ, параллельно защищаясь от атаки Квана. Тебе не хватает времени на комбинированное скандирование, и ты неправильно предположил её способ побега. Что ж, в следующий раз удача будет на твоей стороне.

Обозреваешь ущерб… да, тем, кто стирает память, предстоит нелегкая работа. Все сражение заняло минуты две и оставило после себя черт знает что. Ну, хорошо, полряда взорванных автомашин и горящий неподалеку трансформатор — вероятнее всего, файербол в данном случае был лишним. Кван, похоже, больше раздражен, чем ранен. Бросаешься к Биллу — тот пытается закрыть неприятную рану на ноге, пока Хак с выражением отвращения на лице осматривает пятно крови приблизительно в десяти метрах от него.

Тролль разочарованно хрюкает:

— Волшебник увернулся от дубинки Хака. Хак достал только его руку, — произносит твой друг, указывая на упомянутую конечность. Ну, ты предполагаешь, что это — та самая рука. Идентифицировать что-то, рассеченное шипастой демонической дубинкой — все равно, что пытаться выяснить, чем завтракал Риддл по отходам на губах Малфоя. — В следующий раз Хак прицелится лучше, — заканчивает громадина.

Ухмыляешься Биллу, в то время как залечиваешь ему рану и помогаешь встать на ноги. Тот примирительно смотрит на тебя, пока ты вытаскиваешь из кармана кровевосстанавливающее и протягиваешь ему зелье.

— Знаю. Ты — любовник, а не боец — думаю, Флер благодарит за это Бога.

— Прости, Гарри. Парень оказался лучше, чем я, но он думал, что Хак был всего лишь волшебником под иллюзией. Хак прошел через его костелом и ласково похлопал по плечу.

— Бла, бла, бла… Все англичане так много разговаривают? Давайте, стойте дальше — тогда мы сможем поговорить с нормалами. Видите, как они бегут к нам? Может, темная ведьма вернется с дюжиной друзей, а мы все будем говорить! Пойдем! Поболтаете позже!

Кван жизнерадостен как всегда, однако он прав — от терминала приближаются и звуки сирен, и голоса — пора уходить. Уничтожаешь наполненные барахлом чемоданы. «Настоящий» багаж уменьшен и находится в ваших рюкзаках. Подняв ближайший кусок металла с эмблемой БМВ, передаешь её Квану. Смотришь на остальных.

— Ну что, пойдем, окажем наше уважение министру? Давайте придерживаться плана.

Вздыхаешь — начинает ощущаться эффект вызванной молнии — а Кван создает портключ. К счастью, Англия — относительно маленький остров, и вы можете уйти портключом куда угодно из Лондона. На данный момент кореец — единственный, у кого есть лицензия на создание этого средства передвижения, а если Департамент Защиты Магического Правопорядка заартачится, то нужно будет указать, что его бумаги следует продлить. В общем, будет забавно понаблюдать, как какой-нибудь новобранец-аврор попробует сказать Квану, что его бумаги должны быть перерегистрированы в Англии. Вероятно, ты мог бы провернуть это безнаказанно со своим «статусом», но не нужно давать министру козыри против себя.

— Как забавно, — успеваешь пропеть ты, прежде чем вас уносит портключ.

* * *

Вновь появляетесь на расстоянии в несколько миль, в Косом Переулке к вам четверым присоединяется пятый. Его зовут Шон, твой наемник: ты купил услуги его команды охотников за головами. Переговоры проводились под прицелом палочек — ещё одна из тех вещей, которые большинство шестнадцатилетних подростков не испытывали и, вероятно, вряд ли испытают. Хак легко выдерживает вес опирающегося на тролля Билла.

— Нам не удалось установить голову на пике, как ты требовал, но помощь прибыла к нему немного быстрее, чем мы рассчитывали. Октавиус Нотт мертв, а его особняк горит в то время как мы разговариваем.

— Какие-нибудь сопутствующие разрушения? — так спрашивать намного приятнее, чем если бы: «Сколько ещё людей вы должны были убить?»

— Его жены не было дома. Присутствовал ещё один человек. Оба были отмечены темными метками. По нашему соглашению, это ещё тысяча галеонов за «дополнительного» Упивающегося Смертью. Моя диверсионная команда преднамеренно задела тревогу периметра в двух других местах, чтобы их силы пришли в движение.

Нелепо: ты сидишь и слушаешь рассказ мужчины о смерти двух человек приблизительно с той же отрешенностью от эмоций, как будто речь идет о дорогой покупке — хотя, в каком-то смысле, так оно и есть. Двенадцать — теперь тринадцать — тысяч галеонов только что были заплачены за смерть двоих человек и сожжение «древнейшего и благороднейшего дома» дотла.

— Никаких потерь с вашей стороны? — спрашивает Кван, на самом деле не беспокоясь за боевую команду — только ради того, чтобы знать, для будущих заказов. Он критически осматривает Билла. — Пойди, вылечись! Ты бесполезен нам в таком состоянии. Раненые привлекают внимание.

Билл наклоняется к Квану и что-то шепчет. Кореец вздыхает и качает головой перед тем, как махнуть палочкой поперек лба Билла, а потом и поверх раненой ноги. Билл выпрямляется и встает. Узнаешь довольно темное исцеляющее. Его редко используют — только в сражениях, потому что расплата достаточно высока. Оно ускоряет исцеление, но по большей части просто позволяет пациенту игнорировать рану. Когда Билл отправится спать, то сон продлится, как минимум, три дня.

— Нет. Схема защиты была точной, но у них присутствовал дополнительный слой тревоги. Лучшее предположение Ивана — то, что тот связан с темной меткой и устанавливается владельцем. Тревога сработала слишком поздно, чтобы спасти его, однако ситуация стала довольно опасной, когда прибыло подкрепление.

Билл отвечает за тебя:

— Деньги переведутся вам по соглашению, плюс дополнительная тысяча. Мы свяжемся с вами, когда у нас будет следующий заказ.

— Мои люди здесь, в Переулке, и прикрывают ваш подход к министерству.

— Спасибо. Мы с нетерпением ожидаем будущей совместной работы.

Кивнув, темноволосый человек аппарирует. Вся беседа отдавала чем-то искусственным. Была бы Грейнджер горда из-за того, что ты способен использовать в предложении слово «эвфемизм»? Набег рассчитывался таким образом, чтобы совпасть с твоим возвращением в Англию, уповая на то, что силы Упивающихся Смертью будут рассеяны, и обе твои миссии увенчаются успехом. Хотелось бы надеяться, что Беллатрикс все ещё в процессе поиска помощи. Интересно, выжил ли другой Упивающийся, если единственным человеком, способным исцелить его, была эта сумасшедшая с###?

Министерство такое же, как ты и помнил. Когда тебя просят вытащить свою палочку, показываешь ему первый документ из сумки. Он долго и пристально смотрит то на него, то на тебя.

— Это что, какая-то шутка?

Снимаешь с себя чары.

— Я не шучу. Эти четверо — со мной, и мы опаздываем на встречу с министром магии. Полагаю, вам передали, что меня ожидают.

— Да, но…

— Тогда позвольте мне пройти. — Николай Коластос довольно многому научил тебя в плане того, как вести себя с бюрократишками. Удивительно, как это легко — нужно всего лишь чуть-чуть уверенности.

— Я позволю, но вас будет сопровождать эскорт из авроров.

Слишком знакомый тебе голос отвечает:

— Я позабочусь о них.

Проверяющий палочки мужчина заметно бледнеет:

— Да, аврор Хмури.

Упрекая себя за то, что не заметил его, наблюдаешь за хромающим стариком. Он «потерялся» в толпе, однако, похоже, Кван его определил.

Пройдя под эскортом Хмури проверочный пункт, направляетесь к лифтам. Глаз старого аврора осматривает каждого из вас.

— Сейчас в Хитроу направляются целых две команды амнезиаторов. Вы, мальчики, только что оттуда — ну и как все прошло? Я удивлен, что ты вообще способен ходить с такой ногой, Уизли — чем быстрее ты позволишь осмотреть её, тем лучше.

По пути Билл вкратце отчитывается ему и снимает с себя чары. Открывая дверь в офис министра Скримджера, проталкиваешься сквозь внешнюю приемную в административный офис и «внутреннюю» приемную — где и собираются люди, которым на самом деле удастся встретиться с министром. Два помощника определяют, кто и когда увидится с их шефом. Намечается веселье: несколько человек сразу же заметили Безумного Глаза и, конечно же, тебя. Направляетесь прямо к Перси Уизли.

— Давно не виделись, Перси, — нейтрально произносит Билл.

Ответ Перси также лишен теплоты:

— Уильям. Что это значит? Ещё одна провокация Дамблдора? — Интересно, а верит ли вообще хоть кто-нибудь, что ты сейчас в Хогвартсе… В Англии плохо хранятся тайны.

— Я серьезно, Перси. Мы здесь, чтобы увидеть министра Скримджера.

— Боюсь, что министр на чрезвычайно важной встрече с…

— Да, мне прекрасно известно, что в данный момент он встречается с послом Алесандро Димперио, главой южноамериканских миротворческих сил, которые в настоящее время патрулируют Косой Переулок, чтобы у английских авроров было больше времени сосредоточиться на угрозе от Упивающихся Смертью. Мне также известно, что чрезвычайный и полномочный посол Алесандро передал, что посол по особым поручениям от министерства Бразилии посетит эту встречу.

Перси впивается в тебя расчетливым взглядом. Вытащив свои бумаги из атташе-кейса, пихаешь их ему в руки, наслаждаясь ситуацией просто до неприличия:

— Я — здесь, чтобы по поручению моего правительства официально представиться министру Скримджеру.

Когда Перси, открыв рот, рассматривает документы в своей руке, Билл ворчит:

— Я знал, что нужно было захватить камеру. По крайней мере, позже можно будет посмотреть в Омуте и посмеяться над этой сценой.

Что тебе действительно интересно, так это реакция Хмури — тот не был посвящен в такие «незначительные» детали. Седой аврор расплывается в улыбке — он впечатлен.

— Посол Поттер из Бразилии — изобретательно.

— Я все ещё решаю, оставить ли двойное гражданство или отказаться от английского. Полагаю, что то, как пройдет эта встреча, повлияет на мое решение, если, конечно, Уизерби прекратит ловить мух и объявит о нашем присутствии министру Скримджеру. — Не можешь удержаться и не ткнуть Перси носом в это «Уизерби». Он явно взволнован.

Через минуту, когда Перси все же восстанавливает самообладание, тебя впускают в кабинет. Остальные остаются во «внешней» приемной.

Когда ты входишь, министр Скримджер поднимает глаза от своего стола. Алесандро — высокий худой мужчина с коротко стрижеными черными волосами и тонкими усиками. Он встает, чтобы представить тебя:

— Министр Скримджер, мой подчиненный — посол по особым поручениям Гарри Поттер. Шесть миротворцев, патрулирующих вашу деревню, Хогсмид, будут подчиняться именно ему.

— Что это значит? — изумляется потрясенный Скримджер.

— В качестве символа нашей благодарности за недавние действия господина Поттера наш министр счел целесообразным предоставить ему не только Медальон Тирандентеса, но и полное гражданство, а также признать его подмастерьем разрушителя заклинаний; господин Поттер также любезно согласился принять ранг посла, чтобы вернуться на свою родную землю.

Скримджер краснеет, но мгновенно вскакивает на ноги — опыт политика, который всегда должен приземляться на четыре лапы.

— Что ж, в таком случае, поздравляю, посол Поттер. Как получилось, что вы закончили ваше образование?

— Его проэкзаменовали наш министр образования и директриса нашей Академии Магии — они посчитали, что он является необыкновенно талантливым волшебником, подающим большие надежды. Поскольку ваша страна также подписала соглашение МКЧ № 1732, я полагаю, это означает, что вы также признаете его статус совершеннолетнего волшебника.

Решаешь перехватить инициативу:

— Простите меня, Алесандро — у меня нет времени, чтобы играть в ваши игры, министр. Волдеморт желает моей смерти. Так что я ушел от всех людей, пытающихся использовать меня для собственной пользы, и заключил несколько союзов. Я хочу, чтобы Волдеморт умер, и этой цели можно добиться при содействии моих новых выделенных для помощи аврорам соотечественников, благодаря которым местных служителей правопорядка снимают с патрулирования Переулка и Хогсмида, чтобы ловить Упивающихся Смертью, что, в свою очередь, ослабит Волдеморта.

Скримджер кивает, очевидно, анализируя то, как показать происходящее в положительном свете своей собственной администрации.

— Могу я точно узнать, какую услугу вы оказали народу Бразилии?

— Боюсь, что деяния господина Поттера в настоящее время засекречены, однако мне сказали, что, когда детали выйдут наружу, его награда покажется намного меньшей, чем он заслуживает на самом деле.

— Так что вы тоже не знаете.

— Я знаю, что могу доверять мнению моего дяди.

У министра появляется на лице расчетливое выражение:

— И когда вы собираетесь сказать мне, зачем все это нужно?

— Я хочу, чтобы он был мертв — на этот раз окончательно! Из того, что мне сказал Дамблдор, — сморщиваешься, произнося это имя, — вы хотели, чтобы я был чем-то вроде эмблемы при министерстве и рассказывал всем, какую невероятную работу вы проводите. Учитывая, что несколько минут назад в Хитроу я убил Долохова, а он перед моим отъездом еще был в тюрьме, вы не производите хорошего впечатления. Почему бы нам не позвать сюда Дамблдора, и тогда я смогу сделать все сразу? Нам предстоит совместная работа. Публично мы будем одной большой счастливой семьей.

— Полагаю, это означает, что вы не являетесь человеком Дамблдора. Давайте продолжим нашу беседу, а Главного Колдуна вызовем сюда позже.

— Когда-то, вероятно, это было верно, но я выкинул из головы эти глупые представления.

Посол Димперио встает:

— Полагаю, что мое участие во встрече подошло к концу. Гарри, я встречусь с тобой через несколько дней, после того, как устроишься на месте. В следующие выходные мы устраиваем званый обед для министра Скримджера; на нем будут присутствовать представители СМИ. Нужно будет обсудить твои отношения с британской прессой.

Ты осознаешь, что Алесандро знает о твоем бурном прошлом со СМИ, поэтому беседа о том, как тебе следует вести себя, будет долгой. Это часть жизни — часть твоей сделки с министерством Бразилии. Видно, что Скримджера прямо таки распирает от вопросов к тебе.

— Посол Поттер, кажется, мы начали с неправильной ноты, так сказать. Давайте на время отложим наши предвзятые представления друг о друге и начнем сначала. Я нахожусь здесь, потому что Фаджа выкинули, а другие были либо слишком испуганы для борьбы, либо убиты, как моя дорогая подруга Амелия. Вы вернулись к нашим берегам с чрезвычайно необходимыми сейчас бойцами. Я понимаю, зачем вам нужно здесь их присутствие, но, кроме того, мне хотелось бы понять, почему они согласились сюда прибыть?

— Мне удалось убедить министра Димперио в опасности, что представляют собой Упивающиеся Смертью. Вспомнив, как американские нормалы в мировых войнах посылали в Европу свои экспедиционные силы, мое начальство решило, что, если наши люди будут присутствовать здесь, оно будет получать надежные отчеты о серьезности ситуации, — улыбаешься, зная, что это лишь часть правды. Реальная причина в том, что в Южной Америке меньше чем через год состоится «организованное» восстание гоблинов, и министр Димперио желает, чтобы его отряды к этому моменту «попробовали крови». Большая часть миротворцев не слишком закалена — здесь очень мало ветеранов, и всех нужно привести в форму. Хуан Димперио ожидает, что его миротворцы вкусят битвы.

Часть безобразной политики очевидна. Скримджер знает, что ты удерживаешь факты, но прямо сказать не может — это было бы дипломатической бестактностью. Вместо того он устроит тонкий допрос, в котором попробует заставить тебя проговориться. Ты же придерживаешься готовых ответов, потому что слова «Гарри Поттер» и «тонкий» не слишком часто попадаются в одном и том же предложении. Хаос в Хитроу явился результатом твоей попытки «тонкого» прибытия в страну. Сегодня днем ты попробуешь «тонко» вернуться в Хогвартс.

— Вы намерены и дальше придерживаться гражданства Британии? Я бы посоветовал вам остаться гражданином. Сомневаюсь, что люди поняли бы, если бы вы захотели отказаться от нас. Это будет воспринято как предательство. — На языке дипломатов для неофитов это значит: «Если ты сделаешь так, я заставлю этих овец выгнать тебя отсюда поганой метлой».

— Я и не намеревался. В настоящий момент меня вполне удовлетворяет двойное гражданство. И я, и силы, которые я привел с собой, в это опасное время передаются в помощь Британии, — что, с твоей стороны, можно перевести как: «Пока вы не попытаетесь надуть меня; в противном же случае я вместе с этими тремя дюжинами миротворцев соберу манатки и уберусь отсюда к чертовой матери — и посмотрим, сколько потребуется для того, чтобы и ты сбежал отсюда из-за народа или Волдеморта.

— Я не могу даже выразить свою степень благодарности за вашу помощь. Ваш старший посол указал, что вы будете работать из Хогсмида, — полагаю, это означает, что вы возвращаетесь в Хогвартс?

— Это — наиболее защищенное место здесь, на этой территории. Я — разрушитель заклинаний, поэтому данная школа представляет для меня особый интерес. Мое главное желание — увидеть крах Темного Лорда. Риддл бы уже бросил вызов Старику в его логове, если бы был достаточно силен. — Да, ты по собственной воле помещаешь себя в область влияния Дамблдора, но сие не значит, что тебе это нравится. — Министр, сейчас — беспокойные времена, и безобразие в Хитроу, вероятно, повторится не раз. Нельзя, чтобы те, кто открыто поддерживает Риддла, чувствовали себя вольготно.

— Прямо перед началом встречи мне доложили, что было атаковано поместье Октавиуса Нотта. Похоже, что кто-то уже пытается передать подобное послание. Смею вас заверить, что любой атаке на частных лиц будет уделено соответствующее внимание, с учетом рабочей загрузки наших сил правопорядка, хотя публично мне придется препятствовать любым подобным судам Линча.

Вот и максимум возможного одобрения. Интересно, сколько будет стоить зрелище сожженного дотла поместья Малфоев?

— Ну, посол, расскажите мне — я никогда не был в Бразилии. Что вам там понравилось? — Ты не ожидал такого вопроса, но решил, что он означает: «Если нужно будет бежать отсюда, то мне, вероятно, понадобится место для правительства в изгнании».

— Там круглый год тепло. Люди были добры ко мне, и я наслаждался проведенным на той земле временем. — На самом деле все было намного сложнее, но Скримджеру придется сильно нажать, чтобы вытащить, допустим, такое: «Джунгли были суровы ко мне. Несколько раз я почти умер, и мне очень повезло, что оказался на одной стороне с управляющими министерством ублюдками».

Если подумать, «дипломатическая речь» кажется весьма забавной.

В конечном счете, «101 инсинуация» сводится на нет, но на званом обеде тебе, скорее всего, преподадут ещё один урок. Вспышка камеры высвечивает, как министр лично провожает тебя к министерскому кабинету Главного Колдуна. Он предлагает остаться — очень уж кое-кому хочется посмотреть на представление. Ты вежливо отказываешься от компании и ждешь, пока министр дает кому-то поручение вызвать Дамблдора по камину. Как ни странно — может, Скримджер в щедром настроении? — министр поручает Перси принести тебе легкую закуску. Кажется, у Руфуса есть чувство юмора! У тебя поднимается настроение, когда видишь, как данного Уизли опустили до уровня обслуги. Билл наслаждается зрелищем, вероятно, ещё больше тебя, но после такого утра он этого заслуживает.

Слишком скоро, на твой вкус, прибывает вцепившийся в ногу своего феникса Альбус Дамблдор. Тебе хочется поймать его взгляд, но парящий напротив Фоукс сердито шипит. Он выводит трель — кажется, прекрасная мелодия звучит слишком громко — вынуждая тебя шарахнуться прочь. Птица мгновенно возбуждает тролля, и все понимают, что кабинет — хоть он достаточно просторен — не лучшее место для драки тролля с фениксом.

Заинтересованно посмотрев на тебя, Дамблдор приказывает птичке покинуть вас. Это плохой признак; ты даже не представляешь, что именно оставило на тебе след из всей этой борьбы с немертвыми, смерти и обмена кровью и слюной с демоном.

— Здравствуйте, Гарри. Кажется, Фоукс невзлюбил вас. Что очень меня беспокоит.

— Феникс все ещё слепо следует за вами. Вы получали больше моей лояльности, чем заслуживаете. Вероятно, он знает, что я обо всем этом думаю. — Насмешливо улыбаешься, рассматривая больную штуку, которая когда-то называлась рукой. Иногда уж лучше простые решения, чем правильные.

— Я сожалею, что наши отношения так сильно ухудшились. Я обещал вам, что принесу извинения за свою роль в событиях этого лета. Бухгалтерский отчет и объяснение моих действий я постараюсь дать вам в более частной обстановке. К счастью, вы вернулись, и мы можем начать все сначала

— Да, сможем — как только я получу вашу присягу о том, что вы не превратите меня в протухшего от любви идиота или не сотрете мне память. Как я только что упоминал министру, публично мы будем одной большой счастливой семьей. Можете быть уверены в том, что в замке не будет моей ноги, пока не получу клятву. — По большей части, игнорируешь первое из многочисленных извинений, которые предстоит получить в ближайшем будущем.

— Я соглашусь на ваш запрос, чтобы быть уверенным в том, что вы вернетесь в безопасность Хогвартса для завершения своего обучения. Приветствую ваш внезапный интерес к искусству разрушения заклинаний.

Любопытно, насколько хищная у тебя улыбка в тот момент, когда ты вручаешь ему свои верительные грамоты.

— Могу сказать как один совершеннолетний волшебник другому, что ценю ваше беспокойство, директор Дамблдор. Я не возражал бы против того, чтобы усовершенствовать свои навыки по разрушению проклятий в вашем прекрасном учреждении с мистером Уизли в качестве персонального наставника. Мне присвоили звание подмастерья, однако я пока не чувствую, что действительно заслужил его.

— Что же ты сделал, Гарри? — Дамблдор выдергивает из кармана мантии часы в старом стиле, но, пристально на них посмотрев, расслабляется и убирает их обратно. В ответ на его внезапное движение вытаскиваешь палочку. Он прищуривается, когда ты возвращаешь палочку в кобуру. В глазах старика нет мерцания. Ты вспоминаешь, как тот открыто высмеял Доулиша, а потом, опередив его, оглушил в комнате всех, кого ему захотелось. Ты намного быстрее, чем Доулиш.

— Довольно расплывчатый вопрос, директор. Теперь я по закону взрослый волшебник. Формально мое обучение закончено.

— Вижу. Однако, так или иначе, ты вернулся.

— Почему бы и нет. К тому же все ещё открыт вопрос Волдеморта и кусков…

Старик жестом заставляет тебя замолчать.

— Сия дискуссия не для этого места. Мы можем вернуться к ней позже. Что касается более приятного предмета, я надеялся на то, что ты планируешь продолжать свои занятия; истинное обучение начинается только тогда, когда закончена школа. К несчастью, если ты не студент, я не могу позволить тебе состоять в команде по квиддичу. Посмотрим, что мне удастся сделать.

Он предлагает морковку — ты отбрасываешь её ему назад.

— Квиддичем я могу заняться и позже. Я буду посещать отдельные уроки, насколько позволит мой плотный график. Хотелось бы, чтобы меня поселили в гостевых комнатах наряду с Биллом, Кваном и Хаком.

— Посмотрю, что можно сделать, но тролль может оказаться проблемой. Совет попечителей опасается темных существ на территории школы.

Тебе очень хочется выдать комментарий о Снейпе, но, вместо этого, возвращаешь старику его же монетой — демагогией:

— Директор, проблемы — это только задача, требующая определенного решения. Кроме того, вы себя недооцениваете. За последние несколько лет вы сумели получить несколько поистине замечательных персонажей в штат своей школы.

Договориться о формулировки присяги удается в течение нескольких минут, но с Биллом, Хмури и Кваном, кто высматривают все возможные пути, при помощи которых Дамблдор может извернуться от исполнения клятвы, ты чувствуешь, что все схвачено. Билл соглашается быть свидетелем клятвы, и не позднее, чем через пять минут, больше не нужно беспокоиться о том, что Дамблдор прикажет искупать тебя в зельях или сотрет память. Соглашаешься посетить все возможные занятия, защищать замок и студентов изо всех своих сил, и проживать в замке в течение следующих двух лет, пока, по каким-либо причинам, тебя не удалят из замка.

Фоукс отказывается переправлять вашу группу в Хогвартс. Министерство по инструкциям Скримджера установило антиаппарационную защиту — это означает, что в Хогсмид ты направишься камином. Дамблдор рекомендует таверну своего брата, а также, чтобы Хмури прошел первым.

Кван заканчивает «одевать» Хака, который уменьшил себя до нормального размера, чтобы кореец смог наложить чары маскировки. После столкновения с демоном с Хаком произошло нечто сверхъестественное — кровь существа покрыла раны тролля, и теперь тот способен изменять размер. В тот момент в его крови бурлило зелье роста, и это — единственное, что имеет смысл. При наименьшем размере рост Хака составляет метр, и он способен парить, используя крошечные крылья как у летучей мыши — единственную часть тела, которая не меняет размер. По привычке тролль придерживается трехметровой высоты, но может вырасти и до пяти, как в тот момент, когда сражался с демоном. Когда тролль увеличился в первый раз, то опустил штаны, чтобы удостовериться, что все его достоинство тоже выросло. Тебе не стоило видеть такое. Мало того, что это грубо… произошедшее оставило у тебя чувство неполноценности.

Кажется, изменения постоянны, и, хоть у него всё пока хорошо, сам ты напуган. Во время сражения ты наглотался порядочно такого же густого гноя. Каждый раз, когда у тебя болит голова, ты, обнажившись, осматриваешь себя в зеркале на предмет рожек, чешуи или хвоста. Пока единственное, что удалось обнаружить — ты всегда знаешь о том, где находится тролль. У Риддла есть змея. У старого лгуна — его огненная птичка. Судьба вручила тебе изменяющего размер получеловека с проблемами в области гигиены, грязным чувством юмора и готовностью всунуть гм… палку в каждую тролльшу на своем пути. Как ни странно, ты не поменял бы его на дракона — он и так хорош.

Улицы Хогсмида заполнены твоими бывшими одноклассниками, что блуждают вокруг, до краев наполненные блаженным неведением. Приличные чары незаметности, и никто не кинет на вас четверых лишний взгляд.

Одна приятное последствие твоего лета: ты больше не нуждаешься в очках. У тебя все ещё есть пара очков, однако единственное, что те улучшают, так это способность видеть магию: они — лучшее изделие из линии очков разрушителей заклинаний с соответствующей ценой, но деньги для тебя — не проблема; темные и даже несколько светлых волшебников — вот главный вопрос. Выжить достаточно долго, чтобы потратить маленькую частичку своего до смешного громадного состояния — достойная цель, не правда ли?

Сигнал от твоей палочки активирует их, и замок в отдалении зажигается оттенками всех цветов радуги — он ослепляет тебя. Единственный раз, когда ты испытывал хоть что-то подобное, — когда Грозовая Туча вылил тебе в глотку то анимагусовое зелье с мескалином, и галлюцинации оказались просто фантастическими! Сейчас же ты трезв как стеклышко, а вид перед тобой чем-то напоминает калейдоскоп.

Легко понять, почему разрушитель при посещении этого места, лишь раз взглянув на щиты, хохотал бы от ликования. Нечто, представляющее собой дом, в котором Билл провел детство, для архитектуры примерно то же самое, что и замок — для защитных схем. Он расположен на пересечении двух особенно сильных линий лей — теперь ты понимаешь, что подразумевал Билл, когда говорил, что человек может потратить годы, лишь пытаясь нанести на карту щиты — некоторые из них, возможно, принадлежали ещё Ровене.

Тебя просто гипнотизирует поток цветов, но внимание привлекает маленький водоворот темноты на дорожке к замку. Что бы это ни было, оно компактно и довольно интенсивно.

— Билл, там что-то происходит. Давай поспешим!

Ты рванулся по тропинке; хочется обернуться ягуаром и преодолеть расстояние меньше, чем за минуту, но ты уже не раз бросался без оглядки в ситуации, не заручившись поддержкой — и при этом чаще выходил из них раненым, чем целым. Так что не стоит очертя голову вслепую кидаться в опасную ситуацию.

В воздухе — девушка; вокруг неё циркулирует масса энергии. Такое увидишь не каждый день. Узнаешь Лин Паттерсон, в ужасе смотрящую на развернувшуюся перед ней сцену. Что означает: персона в центре водоворота — Кэти Белл. Она не находится в списке обманувших тебя людей. Шевелись, Гарри!

— Хак, опусти её! Скорее! Мягче! Билл, что, черт возьми, это за штука на земле? Смотри за ней! Что бы это ни было, оно чертовски темное. Лин, скажи мне, что случилось. Кван, помоги мне проверить её.

Забавно, что всего месяц назад это ты бы ждал указаний Квана или Билла, но теперь ты — часть команды, и они уважают тебя так же, как и ты их. Девочка что-то лепечет — абсолютную чепуху. Она совершенно ничего не знает — помощи от неё ноль. Взглянув на Квана, заставляешь её замолчать.

Билл придвигается к тебе.

— Это серьезный темный объект, Гарри. Пропусти меня, Кван. Твоя диагностика здесь не поможет. Мы уже знаем, что её убивает. Воспользуйся очками, и мы узнаем, где оно находится — посмотрим, сумеем ли мы остановить это. Кван, можешь прижать её к земле? Смотри за ней, она начинает пинаться. Отлично, так и держи. Хак, держи детей подальше. Гарри, работай со мной: ищи черные линии — они должны быть такого же цвета, как и сам объект. Линии будут расползаться.

Очки едва чувствуют ауру девочки: сначала ты думаешь, что все будет похоже на поиски иголки в стогу сена, но затем понимаешь — был неправ. Твое внимание привлекает нечто отвратительное, расползающееся по её правой руке.

— Правая рука! Оно движется!

— Я поймал! — палочка Билла шевелится, и рукав Кэйти исчезает. Уродливое пятно из рун танцует по её плоти на внутренней части предплечья, а вокруг разрастается фиолетовая полоса. Усики волшебства растекаются по её руке почти до плеча.

— Оно довольно глубоко! Гарри, воспользуйся палочкой. Прикрепи её на главную линию инфекции. Читай основное норвежское противощитовое скандирование, держа палочку на её вершине. Это должно остановить распространение. Я хочу поймать основную инвазию и попытаться её оттянуть.

Следуешь указаниям Билла, пока тот помещает палочку в центр циркулирующей рунической путаницы на её руке. Когда скандирующий голос Билла присоединяется к твоему, то чувства атакуются шумом, напоминающим о стуке ногтей по классной доске. Кончик твоей палочки начинает светиться, и тонкая струйка ползущей по руке девушки темноты замедляет движение — хоть и медленно, то останавливается! Билл лихорадочно работает. Он прилагает громадные усилия, и это начинает сказываться.

Ты слышишь, как Кван призывает патронус. На мгновение отвлекаешься, потому что инстинктивно ищешь темные формы дементоров; теряешь контроль над проклятьем. Патронус-тестрал кружит вокруг вас. Дементоров нет — Кван просто воспользовался тем же трюком, которому вы научились в затерянном городе. Патронус — энергия охраняющего человека духа, и он окутывает тебя своей мощью. Это поможет снизить эффекты темного проклятья. Проклятье, он — гений! Возвращаешь контроль над медленно продвигающимся спрутом. Не хотелось бы уничтожать ещё больше её одежды. Сцена и так уже выглядит довольно дико. Три парня удерживают трясущуюся девчонку на земле, а тролль стоит рядом, охраняя их, в то время как другая девочка кричит изо всех сил — молча. Кван прав: каждый раз, когда ты пытаешься слиться с окружающим фоном, просто в очередной раз привлекаешь к себе внимание. Вспоминаешь, как намеревался «тонко» войти в замок…

Кинув взгляд на Билла, смотришь, как некоторые руны потихоньку начинают тянуться за его палочкой назад, в воздух. Он цепляет проклятие и тащит его из девочки. Обе его руки — на палочке, и похоже, Билл борется со злом. Сцена напоминает тебе об этих дурацких рыболовных шоу, которые, как ты видел, регулярно смотрел дядя Вернон. Продолжая скандировать принадлежавшие шаманам из племен викингов столетия назад слова, сосредотачиваешься на самих рунах. Ты видишь форму старонорвежских рун. Тебя все ещё впечатляет внимание Билла к деталям; неудивительно, что он приказал тебе скандировать на норвежском. У тебя нет времени перевести то, что они означают, но последний символ — сердце. Туда и направляется проклятье.

Естественно, магия Кэти борется не только с проклятьем, но и с вашими усилиями остановить проклятье. Её мучительный стон присоединяется к скандированию. Билл сражается с этой штукой ещё минуту, а потом оседает вперед, и три символа, дрейфующие в воздухе, как клыки погружаются обратно в руку жертвы. Она выгибает спину — почти на грани человеческих возможностей — что очень плохо!

Он тяжело дышит. Между вдохами ему удается сказать:

— Слишком сильное. Не могу вытянуть. Оно направляется к сердцу. Надо будет отрезать ей руку.

Кэти — правша, и никому не нужен однорукий охотник.

— Нет! Давай, я попробую вытащить его. А ты удерживай от распространения.

Кван переделывает свой патронус, пока вы с Биллом меняетесь местами. У тебя была ровно одна минута на то, чтобы научиться пропетому им скандированию, но, кажется, ты уловил слова. Начиная скандировать, наносишь удар палочкой вниз по этим пяти рунам, танцующим на её предплечье. По ходу дела Билл исправляет твое произношение. Ощущение такое, как будто пытаешься вытянуть с корнем растение, дергая его — только корни не двигаются. Исключительно этой осенью школьное расписание возле тебя включает 101 Способ Борьбы с Темной Магией — не ждите, записывайтесь уже сегодня! Ты уже ослаб сегодня от вызова элементной молнии, так что это усилие буквально иссушает тебя. Руны по-прежнему бросают вызов твоим потугам запереть их.

— Давай, Гарри! Если оно доберется до её плеча, мы не сможем остановить его, даже если отнимем её руку. Она умирает. Так что если собираешься вытащить его, теперь — самое время!

На этот раз это не твои пять минут жизни — это время Кэти.

Небольшая толпа растет, но тролль со скверной большой дубинкой сдерживает их. Ты не можешь позволить себе отвлечься сейчас. Вот, подцепил эту гадость — как будто пытаешься удержать в руках воду. Держись! Просто вцепись в него и держи! Теперь тяни эту тварь — тяни!

Ты сжег человека до смерти голыми руками. Смерть — это больше по твоей части. Твой опыт — больше по части спасения людей до того, как плохой парень попадет в них смертельным проклятьем. А вся эта штука с устранением проблемы постфактум — довольно новое для тебя занятие. Не волнуйся об этом сейчас. Первая руна вышла — осталось лишь четыре. Скрипя зубами от усилия, продолжаешь тащить. Две вышли, Билл подгоняет тебя. Теперь три — столько, сколько получилось у Билла. Кэти рассчитывает на тебя.

Ты не уверен, когда начинаешь громко выкрикивать скандирование или когда обе твоих руки начинают страшно дрожать, как и твоя палочка. Выходящие слова, кажется, обдирают горло. Бьешься об стену, и если не сможешь пробить её, эта милая девочка умрет. Здесь — такая же ситуация, как на кладбище, и когда вы направили с Риддлом друг на друга палочки. Ты сумел тогда, сумеешь и сейчас! Четвертая выпархивает из-под кожи — осталась ещё одна. Ничто не имеет значения — надо только тащить и скандировать. Боль не важна — твой мир схлопывается в никуда. Есть только ты, твоя палочка и энергия перед тобой. Кэти кричит, или это ты кричишь как девчонка? Кого это волнует? Просто не останавливайся и тащи!

Последняя борется изо всех сил, но ты не отступаешь. Это — недостаток твоего характера. Поэтому, вероятно, все и думают, что ты — «герой». Следует как-нибудь подумать о помощи психолога — возможно, и поможет. Однако трудно втиснуть кого-то в твое уже достаточно плотное расписание.

Со щелчком выходит пятая — как будто в тех драках с перетягиванием каната, в которых ты всегда проигрывал Дадличке. Внезапно он отпускает, и ты падаешь на задницу. Кружащее темное волшебство, привязанное к твоей палочке, исчезает, пока ты, полностью истощенный, глазеешь на проплывающие над тобой облака. По крайней мере, никто не ударит тебя кулаком в живот, как имел обыкновение проделывать милый Дадли. Хотя окружающие люди могли бы сделать и кое-что похуже. Хак помогает тебе подняться на ноги. Ну, хорошо, он практически несет тебя.

Полусознательное состояние — нечто, с чем ты не особенно знаком. Обычно после подобной ерунды ты падаешь в обморок, а потом через несколько часов просыпаешься и заставляешь кого-нибудь объяснить тебе, что случилось в то время, пока был «нездоров». Возможно, ты и вправду молодец — справился, так что можешь быстренько опустить все это светское дерьмо, однако нельзя позволить себе задремать прямо сейчас. Слишком уж неуверен. Даже в таком безумном состоянии, как прямо сейчас, кое-что ощущаешь, пересекая окружающую Хогвартс границу защиты. Как же ты никогда не чувствовал её прежде? Что-то совсем иначе — как будто щиты чувствуют тебя. Слабеешь ещё больше и падаешь на руки своему троллю.

Добро пожаловать обратно в Хогвартс, Гарри Поттер!

Воскресенье, 13 октября 1996 г.

Все готово к парадному выходу. Ты неплохо выспался — за восемнадцать часов — и стоишь перед дверьми в Большой зал Хогвартса, Школы Колдовства и Волшебства. Школа значила для тебя очень многое, однако после последних событий она подрастеряла часть своего лоска. Теперь в твоей голове это просто «логово старика», сосредоточие власти Дамблдора. И Кван, и Хак — рядом с тобой, а Билл с комфортом отдыхает в гостевых комнатах под нежной и любящей опекой одной французской ведьмы. Его можно не принимать в расчет, по меньшей мере, ещё два дня. Вполне вероятно, что и больше, когда Флер получит его там, где ей хочется…

— Что ж, парни, давайте–ка закончим все прежде, чем медсестра поймет, что меня уже нет в больнице, — смеешься ты, одеваясь. Мантия безвкуснее, чем хотелось бы, но посол из Бразилии внешне должен соответствовать образу. По другую сторону этой двери — разные люди; раньше их называли твоими друзьями. Большая часть таковыми уже не является. В данный момент Дамблдор там, за дверью, заверяет всех, что все под контролем. Да уж, после всех треволнений нет причин для тревоги, если ты, конечно, не Кэти Белл. Она отдыхает и выздоравливает. Возможно, это — единственное, чему ты сейчас действительно рад.

Лучшее же в настоящий момент то, что Дамблдор не ожидаеет, что ты войдешь в ту дверь ещё, по крайней мере, день, а то и больше. Одно из преимуществ болтающегося на твоей шее ягуарового тотема: медитация позволяет запасать в нем волшебную энергию. Одинокая Грозовая Туча научил тебя использовать накопленную в нем мощь для восстановления сил. Он и есть та причина, по которой ты сейчас вообще держишься на ногах.

Обычно двери закрываются только во время школьных собраний. Поэтому, когда ты толкаешь створки, те довольно сильно скрипят. Естественно, звук привлекает всеобщее внимание к дальней части зала. На краткий миг в голове зажигается мысль: а не повторить ли эффектное появление профессора Квиррела во время твоего первого курса — тот предупредил о шатающемся по замку тролле, — а потом указать на Хака…

— Ой, простите. Я что-то прерываю? — Скрещиваешь ты руки, глядя на древнего волшебника на возвышении. — Вы уже дошли до той части, где собираетесь рассказать им, что меня не было здесь весь год? Извините за то, что вас ввели в заблуждение, однако мое обучение заняло немного больше времени, чем ожидалось.

— Нет, боюсь, я не успел до этого дойти, Гарри, но вижу, большинству учеников понадобятся кое-какие пояснения. Человек, которого вы видите перед собой, действительно ваш бывший одноклассник и теперь является послом по особым поручениям от волшебного народа Бразилии. Гарри оставил нас этим летом для обучения в уединении в Южной Америке, и мы чрезвычайно рады приветствовать его возвращение. — Удивленные взгляды напоминают тебе о том, что студенты, по большей части, идиоты, а от нескольких раздается даже «я знал это», и голос Драко Малфоя среди них — самый громкий. Поздравляю! Кто-нибудь, дайте ему конфетку, блин! Твои глаза встречаются с его, и ты качаешь головой своему бывшему заклятому врагу. Как, черт возьми, можно было вообще когда-либо всерьез воспринимать этого кретина? Когда он попадется на твоем пути в следующий раз, ты так его осадишь, что даже Кван будет впечатлен.

Пока Дамблдор пихает очередную порцию навоза жаждущему пищи целому залу грибов, просматриваешь лица в толпе. Замечаешь своего бывшего лучшего друга Рона Уизли. Дурак счастлив тебя видеть. Вероятно, потому что знает, что ты должен сразиться с Волдемортом. Он немного подрос, и его волосы стали чуть длиннее.

Через несколько человек от него сидит что-то вроде твоей бывшей подруги — не кто иная, как Джинни Уизли. Твой взгляд задерживается на ней, но та отказывается посмотреть тебе в глаза. Глядишь на неё, главным образом, лишь по одной причине — удостовериться, что любовное зелье не оказало на тебя никакого длительного эффекта. Нет, стремление немедленно перепрыгнуть через стол и обнять её отсутствует. Ну, это не совсем так: тебе хотелось бы подскочить к ней и открутить её тонкую худую шейку! Невилл Лонгботтом сидит рядом с ней, и ты замечаешь, что его рука накрыла руку девушки. Луна писала, что Джинни встречалась с Дином. Похоже, долго это не продлилось — не волнуйся, Томас, вероятно, это и к лучшему.

Подозреваешь, что если бы у Джинни не вышло бы заполучить тебя, тогда она набросилась бы на следующий «лучший вариант». Он — довольно приличный тип, к тому же сражался на твоей стороне и вряд ли был частью заговора. В отличие от других, ещё не обманывал тебя… пока что. Немного дальше за столом, со значком старосты школы — Гермиона Грейнджер. Записи оказались точны: она больше похожа на третье— или четверокурсницу, чем на кого-то с шестого курса. Гермиона никогда не была крупной девочкой, а сейчас довольно сильно убавила в весе, и её лицо намного худее, чем помнится. Девушка встречает твой взгляд и, кажется, пытается придумать, что бы такого сказать. Было бы забавно послушать, как сейчас скрипят мыслишки к её голове. Вот это бы получился во всех отношениях очаровательный диалог!

Первый человек, которого ты видишь за столом Равенкло — Чо Чанг. Она такая же хорошенькая, как и раньше, и, как не странно, если верить слухам, ты (ну, или кто-то, кто выглядит точь-в-точь как ты) встречаешься с ней — ну, Чарли, ты даешь! — по словам твоего старшего брата, следуешь его принципу «едва законное — все же законно». Конечно, между тем, чтобы быть умным и суметь использовать этот ум, есть большая разница. Бедная девочка все ещё внимательно присматривается. Что бы между вами ни было, а ты не уверен, что дело даже дошло до такой стадии, это было в другой жизни и теперь закончено.

Наконец, определяешь кое-кого, с кем действительно ждал встречи. Странно: Луна выглядит немного моложе, чем воображаемый тобой образ девочки по другую сторону дневника. С другой стороны, ты, похоже, подсознательно сравниваешь её с Кариной, Эми и Лорен. Только Эми была почти такой же юной, и, весьма вероятно, наибольшей шалуньей из трех девочек — нет, давай-ка называть их женщинами — с кем ты делил постель во время своих приключений. Киваешь Невиллу, а миниатюрной равенкловке с большими синими глазами в той же ситуации ты чуть улыбаешься. Она вспыхивает в ответ и быстро отводит глаза. Не можешь дождаться момента, когда вы встретитесь с ней наедине, чтобы можно было «серьезно поговорить».

— Мистер Поттер, простите, посол Поттер, если вы и ваши партнеры готовы занять места, мы продолжим, — произносит Дамблдор. Вслушиваешься, но не находишь в его голосе ни капли раздражения. В следующий раз надо будет постараться получше. Тебя ничуть не волнует, что ты превращаешь его жизнь в ад на земле.

— Нет, спасибо. Мы просто заглянули на огонек. Когда вы закончите со студентами, я буду ждать вас в вашем кабинете с вашими объяснениями, — повернувшись, направляешься к двери.

Тебе вслед доносится голос Дамблдора:

— Вам потребуется пароль…

Не считаешь нужным оборачиваться:

— Или вам потребуется новый страж. Мне все равно.

Интересно, какое заклинание он использует, чтобы, когда ты выходишь в дверь, прошептать тебе на ухо: «Сахарные палочки». Отличный трюк. Выйдя в коридор, направляешься в кабинет директора школы.

Глядя на тебя, Кван качает головой:

— Ты тратишь впустую слишком много времени на понты. Пытаться впечатлить детей — глупо.

— Кван, мой друг, мы оставили позади реальный мир и вернулись назад, в школу. Здесь совершенно иные правила. Не сомневаюсь, что старик не постеснялся бы и попытался бы провести мое возвращение так незаметно, как только возможно. А моя уловка вынудила его признать мой статус перед всеми учениками. Так что теперь этому ублюдку будет сложнее рассматривать меня на публике как ребенка.

Кван говорит лишь:

— Хорошо, что ты не учился в моей школе…

Интересно, какая же система образования породила Квана? Проводишь в таких размышлениях путь через замок к кабинету Дамблдора.

* * *

Когда ты входишь в комнату, у Фоукса, кажется, начинается очередной приступ гнева. Хак делает к нему шаг, и птица гневно кричит, поднимая позади себя облако туманного огня.

— Хак! Нет!

— Огненная птичка хочет драться! Хак не возражает.

Стараешься, чтобы голос звучал ровно и спокойно:

— Нет. Фоукс отмечает свою территорию, и он, кажется, не питает к нам особого интереса. Давай оставим его в покое.

Хак расслабляет хватку на своей дубинке из костей демона. Она намного круче его копья из драконьей кости. Вы с Биллом вместе работали над ней как над первым настоящим проектом из полученных в недавнее время материалов. И оно того стоит: один оставшийся без руки Упивающийся Смертью может это подтвердить.

Его офис выглядит почти так же, как и во время твоего последнего пребывания в нем. Замечаешь, что некоторые из поврежденных тобой в истерике инструментов пребывают в разных стадиях починки. Один из них скреплен лентой-с-заклинанием. Ждать ещё приятнее, когда представляешь, что твоя ярость способна сейчас сделать с этим местом.

Дверь открывается, но входит не директор с сопровождающими, а некий гений — Ремус Дж. Люпин. Подмывает спросить, а не Дезертир[1] ли на самом деле его второе имя… Финансовый опекун твоего состояния был весьма щедр в финансировании тайного клуба Дамблдора и других предприятий.

— Привет, Гарри.

— Люпин. Полагаю, гоблины перекрыли вам доступ к моим хранилищам. — Интересно, когда удастся получить весь твой клад из того банка? Отношения между Бразилией и нацией гоблинов вскоре станут напряженнее, и ты не желаешь, чтобы тебя «случайно» прокатили на тележке не в твое хранилище, а к драконам.

— Да. Я пришел, чтобы принести извинения. Я попросил у Дамблдора позволить мне встретиться с тобой лично. Можно поговорить с тобой наедине?

— Кван — мой персональный телохранитель, а Хак — верный друг. Если в этой комнате действует ограничение на количество темных существ больше одного на единицу помещения, тогда предлагаю вам выйти. Что бы вы не хотели сказать мне, все может быть сказано перед ними. — Хак считает своим долгом посмеяться над твоим утверждением. Кван просто продолжает осмотр комнаты, пытаясь прочувствовать человека, имя которому Альбус Дамблдор. Желаешь ему удачи — за все это время ты так почти ничего и не понял о старом маге.

Люпин бледнеет — вероятно, когда тебя подлавливают на предательстве ребенка твоего друга, это плохо сказывается на карме.

— Гарри, я совершил пару ошибок. Директор признал, что у него не было твоего явного одобрения на все расходы. При этом я беру полную ответственность за свои действия. Но, даже зная об этом, все равно бы санкционировал их. Я верю, что так было нужно.

— Так что вы верите, что для правого дела — например, ради Ордена — можно украсть чье-то наследство? Прекрасно. А что бы вы не стали делать ради правого дела — подвергли бы кого-нибудь империусу? Прочитали чьи-то мысли? Превратили бы кого–то в оборотня? Откуда вы знаете, какое преступление, о котором просит Дамблдор, хорошее, а какое — нет?

— Гарри! Мы пытаемся вести войну…

— И как потрясающе у вас получается! Сколько человек вы уже передали министерству? Как ни печально, закон не соглашается с вами в том, что считать кражей. Все, что мне требуется, так это шепнуть на ушко нашему новому министру, и вам быстренько оформят долгосрочный отпуск в Азкабан, но я хочу, чтобы вы прожили длинную жизнь: в один прекрасный день вам придется предстать перед Сириусом и моими родителями.

Люпин молчит. Ты готов был его раздавить... что и выполнил на ура. Скопировав Скримджера, нажимаешь на него:

— Знаете, что? Вы не кто иной, как человек Дамблдора. Возвращайтесь, когда у вас будет что сказать — из собственных мыслей.

— Гарри, будь благоразумен…

— Я и благоразумен. Если бы я таким не был, вы бы уже были арестованы. Может, стоит накачать вас любовными зельями и время от времени стирать вам память? Это было бы благоразумнее?

— Я об этом ничего не знал! Ты должен мне поверить!

Игнорируешь его просьбу:

— Я скажу тебе, чему я верю. Либо ты лжец, либо идиот, и я не хочу иметь дела ни с тем, ни с другим. Убирайся отсюда! Пришли своего хозяина. — Твои чувства говорят, что он не альфа. На нем — хозяйский хомут.

Люпин грустно качает головой и выходит из кабинета. Он всего лишь поработал на разогреве. Главное шоу для тебя ещё впереди.

Оборотень уходит, и лишь тогда вступают Дамблдор и Грейнджер. Ты ожидал целую свиту, но и их будет довольно.

— Я бы попросил, чтобы вы все-таки отослали сейчас своих спутников. Я уже присягал вам, и можете быть уверенными, что мисс Грейнджер не предпримет никаких действий против вас. Давайте присядем.

Чуть поколебавшись, все-таки просишь Хака с Кваном выйти, рассматривая в это время бывшего члена «Золотого трио». Она порывается было подойти к тебе, чтобы обнять, но ты жестом останавливаешь девушку. Помнится, она принимала чрезвычайно активное участие в их безрассудной схеме.

— Ну и что ты мне скажешь в свое оправдание?

Её голос изобилует эмоциями, и она лезет из кожи вон, чтобы выглядеть несчастной.

— Я согласилась на это, чтобы помочь тебе, но все пошло ужасно неправильно…

— Как это могло мне помочь?

— Ты был таким рассерженным и замкнутым из-за Сириуса…

— Не забудь, мне запретили посетить панихиду по нему. Я уверен, что был тогда довольно зол из-за тех событий, но точно сказать не могу — не знаю, что случилось в тот день. Разве не так? Как мне помнится, ты довольно быстро сплавила меня Джинни.

— Гарри, я чувствовала себя виновной! С этим зельем со мной ты был совсем не такой, как всегда. Ты рассказал мне пророчество, и я поняла, что помогу тебе лучше подготовиться к нему, если не буду твоей подругой. Не думай, что мне не хотелось быть твоей девушкой…

Ты заканчиваешь за неё:

— … но Джинни хотелось ей быть больше. Не беспокойся, я понял! Так было намного проще, не правда ли? Если ты так заботилась обо мне, то почему же позволила стирать мне память? Под плащом я прекрасно видел, как ты и Джинни уверяли друг друга, что все только к лучшему, и что превыше всего — остановить Волдеморта. После всех твоих нотаций о морали и возвышенных слов о добре против зла ты просто предательница. Тебя вывели из игры! В джунглях я написал завещание. Хочешь знать, что оставил тебе? Тридцать серебреников!

Грейнджер пускает слезу и прячет личико в ладонях. Ты вовсе не чувствуешь себя подлецом! С нетерпением ждешь таких же бесед с Роном и Джинни.

— Правильно! Давай, поплачь, я бы ожидал такого от Рона, и мы все прекрасно знаем цену Джинни. А ты… ты — не больше, чем изменница…

Дамблдор прерывает тебя, пытаясь смягчить сказанное.

— Гарри, именно я обратился к мисс Грейнджер. Я спросил, не желает ли она стать главным предметом твоего интереса — твоей девушкой — чтобы у тебя появилось чувство стабильности в этом году. Она действительно выразила некоторые сомнения, однако мне говорили, что я могу быть довольно убедительным.

— И тогда вы предложили ей дополнительное обучение и должность старосты школы…

— Нет, это вопрос упоминался в нашей беседе позже. Я уверен, что если вы спросите, она покажет вам воспоминание…

— Воспоминания можно изменить… — замечаешь ты.

— …или даже позволит опросить её под зельем правды, однако мы забегаем вперед. Таким был мой план, и, как я уже упоминал, частично мое намерение состояло в том, чтобы она служила стабилизирующим фактором, каким стала твоя мать для Джеймса после того, как тот потерял родителей.

Ты отмечаешь фразу «частично мое намерение». Он только что признал, что здесь кроется что-то ещё. Есть неплохой шанс, что дерьмо в его заднице не знает, что происходит со сфинктером, пока не станет слишком поздно. Интересно.

— Отлично, я понял Вашу искривленную логику. Это работало для отца, которого я не знал, так что должно сработать и для меня. Чего вы хотели ещё?

— Я был занят, скажем так, кое-чем ещё, когда неудачные обстоятельства привели к вашему умному бегству из дома Артура и Молли. Не смотря ни на какие бы то ни было обстоятельства, я не посмотрел бы сквозь пальцы на подмену мисс Грейнджер на мисс Уизли по причинам, которые вскоре станут очевидными. А также не согласился бы на любые связанные с памятью заклинания.

— Как, кстати, поживает память Мариэтты Эджекомб? — кидаешь пробный камень, чтобы посмотреть на его реакцию.

Он не реагирует так, как хотелось бы:

— Ах, да, это работа Кингсли — только чтобы предотвратить массовое исключение мадам Амбридж учеников. Ваш пример должен также напомнить вам, что я покрывал вашу Дуэльную Ассоциацию и послужил целью, которая была им нужна.

— Желаете конфетку или что-нибудь ещё? Вы с наслаждением играете жизнями других людей. Мы могли бы беседовать часами, обсуждая этот предмет, и это ни к чему бы не привело. Чего ещё вы хотели?

— Избавить вас от необходимости возвращаться в дом Дурслей и усилить защиту школы против Темного Лорда и его приспешников — теперь, когда они вновь на свободе.

Обдумываешь высказывание, чтобы понять, как директор мог бы этого добиться. Вспоминая, что же ты знаешь о защите крови, произносишь:

— Подождите-ка. Щиты на Тисовой, четыре, были связаны с кровью. Как вы могли их переместить? Вам бы понадобились какие-то якорь и основа — кровь, на которой бы тот и стоял… — В твоем мозгу кое-что щелкает, и ты пристально оглядываешь Гермиону.

Следует долгая пауза, а потом ты поворачиваешь к Дамблдору.

— Что вы сделали?

— Предложенные мисс Грейнджер зелья включали один уникальный состав, который убедил щиты в том, что она — ваша довольно близкая родственница. Моя собственная работа, и довольно талантливая, я бы сказал. В то время ей об этом не было известно. Я показал мисс Грейнджер данную информацию только после вашего побега. Мне удалось вписать окружавшие дом Петуньи щиты в структуру Хогвартса. В начале года три ученика седьмого курса и один — шестого — благодаря щитам были лишены доступа к школе. У всех на теле были найдены темные метки.

— Малфой?

— Нет, мистер Нотт.

— Так вот почему вы так настаивали, чтобы я вернулся сюда. Вам было необходимо, чтобы щиты работали.

— Если бы вы не вернулись в Хогвартс до Хэллоуина, мне бы пришлось послать учеников на каникулы раньше времени, чтобы переустановить защиту. Вы можете видеть, как щиты берут свою дань с мисс Грейнджер.

Тебя не было рядом, поэтому защита крови принялась за самую близкую замену, Гермиону. Вот почему ты почувствовал такую слабость, пересекая границу периметра защиты. Кэти повезло, что этот несчастный случай не произошел с ней чуть дальше по дорожке — всего-то в десятке метрах до неё. Сейчас она была бы мертва, ну, или без руки.

— Кроме всей этой ситуации «поможем Гарри справиться с печалью», почему так важно, чтобы она была моей подругой?

Гермиона неохотно поворачивается, чтобы посмотреть на тебя.

— Чтобы зелье позволило ей стать фокусом, требуется чувство семейной любви. Близких отношений между вами и мисс Грейнджер было бы достаточно. Чем больше времени вы проведете вместе, тем лучше зарядятся щиты.

— А сейчас щиты заряжаются?

— Они все еще ослабляются, однако теперь, когда вы здесь и знаете о ситуации, все изменится.

— С чего бы это? Я не собираюсь вдруг взять и начать встречаться с Гермионой. Мне даже не хочется сейчас быть с ней в одной и той же комнате.

Гермиона, наконец, вступает в беседу.

— Гарри, это необходимо для безопасности замка. Если хочешь знать, я была очень расстроена, когда профессор Дамблдор мне всё объяснил, но, в конце концов, я сочла приемлемыми его рассуждения.

Не в состоянии противиться желанию, ты смотришь в её опухшие глаза:

— Удивительно, что, когда речь заходит не только обо мне, тебе вдруг нужно логически обосновать и счесть приемлемыми его рассуждения. С чего ты взяла, что я на это пойду?

— Ты уже согласился, Гарри, — улыбается Дамблдор.

Ему что-то известно. Ты никогда не соглашался на что-то подобное! Разве нет? Ты согласился защищать Хогвартс — и это все.

— Нет. Боюсь, что это не так. Вы не сможете воспользоваться заклинаниями или зельями против меня, и, как прекрасно знаете, вы не в состоянии приказать это сделать ко мне.

— А как насчет твоей части присяги, Гарри? Полагаю, она звучит как: «Защищать замок и учеников в нем по мере сил». Поддерживать защиту замка, конечно, вполне тебе по силам.

О, нет!

— Формулировка клятвы! C### ты сын! Если я не сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить учеников Хогвартса, ты освободишься от клятвы, а мне это причинит мучительную боль, потому что именно я буду нарушителем клятвы…

— Прими мои извинения, Гарри, однако это был единственный способ. — Ты ведь не хочешь испытать мучительную боль, верно?

Тебя поимели. Ты это знаешь. Он это знает. Черт, Гермиона, вероятно, только-только складывает кусочки вместе. Проклятый негодяй! Когда Билл проснется, вдвоем вы попробуете выяснить, как выйти из положения, но пока ситуация выглядит не слишком приятно. С твоей силой, опытом Била и откровенной опасностью Квана, вы, может, и придумаете что-нибудь. У тебя есть несколько литров крови демона. Может, её можно использовать для аннулирования щитов? Нет, не сработает. Вышло бы против клятвы! А если…? Черт! Больше, кажется, на ум ничего не приходит! Луне понравится! Извини, мы не сможем пока встречаться. Я должен быть парнем Гермионы!

— Гарри! Ты ведешь себя так, как будто встречаться со мной — ужасно тяжелая задача! — возмущается она.

Давай же, Поттер, теперь ты — политик, так как же ситуацию можно повернуть в свою пользу? Что сделал бы в такой момент Николай Коластос? Большинство политиков раздувают вопрос до невероятных размеров и доводят его до абсурда. Вот именно!

— Если любовь и привязанность заменяют семейные узы, может, тогда попробуем обычную связь? Разве тогда щиты не зарядятся быстрее?

Гермиона возмущена.

— Гарри, как ты мог такое сказать?

— Извини. Я просто пытаюсь выполнить свою часть клятвы. Все, что в моих силах, чтобы защитить школу, разве не так? Она — ведьма, я — волшебник. Ну, так как, Гермиона? Что стоит нам, старым друзьям, немного позаниматься сексом?

— Гарри! Ты говоришь о нашей девственности! Не следует рассуждать об этом так бессердечно.

Поддразнивающе смеешься над старыми добрыми «Герми-Сиськами» (хотя, кажется, они немного сдулись):

— На самом деле мы говорим лишь о твоей девственности, Гермиона. Моя же осталась — если совсем уж буквально — где-то в Бразилии. Фигурально же я потерял её в тот день, когда вы начали воплощать эту идиотскую идею в жизнь. И как далеко ты желаешь зайти, чтобы защитить всех в замке, Гермиона? Полагаю, если ты стесняешься идеи, то кое-кто здесь может сварить для тебя зелье на скорую руку. Разве нельзя сказать, что все это для большей пользы?

Она ищет помощи у Дамблдора:

— Господин директор!

Дамблдор, кажется, также сначала испуган:

— Посол Поттер обращает внимание на вполне заслуживающий нашего внимания и не учтенный мною факт. Физическая близость позволила бы вам находиться рядом гораздо меньше времени. Когда я предлагал мисс Грейнджер положение старосты школы, то предполагал, что вы сделаете все, чтобы держать ваши отношения в тайне, и отдельная комната вполне бы для этого подошла. Твоя идея сработает, хотя я никогда не потребую такого поведения от мисс Грейнджер. Возможно, за тебя говорит гнев, Гарри, но я надеялся, что ты поступишь лучше.

Если жизнь дает тебе лимон, нарежь его дольками, пихни их в глаза врага и выдави.

— Что ж, «надежда» — слово из семи букв. Послушайте, вы сделали Гермиону точкой фокуса в защитной структуре Хогвартса. А что случится, если её убьют? Защита рухнет или пойдет каскад, и нас всех унесет отсюда к чертовой бабушке?

— Не могу сказать с полной уверенностью. Поэтому в этом году мисс Грейнджер не оставит замок и часто будет сопровождаться Нимфадорой Тонкс. Её безопасность имеет огромное значение и стоит на втором месте после вашей. Это — чрезвычайно важная тайна, и мисс Грейнджер уже серьезно занимается окклюменцией. Я должен попросить, чтобы и вы возобновили свои уроки.

— Мне они не нужны.

— Могу я лично в этом убедиться?

— Не сейчас, но как-нибудь в другой раз… почему бы и нет? Пока же вы можете довольствоваться моим словом, что приняты соответствующие меры. Я же принимаю ваше слово по ряду вещей.

— Вижу, нам предстоит длинный путь для преодоления вашей враждебности, Гарри. Оставляю возможность вам самим решить детали отношений с мисс Грейнджер. Ваши посольские комнаты расположены рядом с комнатой старосты школы. Пароль — «Долг». Хотя вы можете изменить пароль на любой, какой вам нравится. — Дамблдор аккуратно умывает руки по данному вопросу, снова перекладывая его на плечи Гермионы. Прекрасно понятно, что в решающий момент он просто разворачивается и уходит. На лице старика появляется странное бесстрастное выражение. — Если подумать, то я полагаю, что такое решение сработало бы и для вас с Петуньей.

Тебе не нужна была такая картина в голове! Как плохо, что нельзя попросить его стереть тебе память! Гермиона подавлена, но вы оба выросли в мире, где инбридинг был не слишком распространен.

Детали пока подождут. Билл частенько поговаривает, что «секс по необходимости» — очень хороший секс. У тебя есть возможность это выяснить. Меняя тему разговора, поднимаешь ещё одну волнующую тебя тему:

— Но если щиты действуют против Упивающихся Смертью, то почему Снейп все ещё здесь?

— По моей просьбе Фоукс переносит его в замок и обратно.

— Неудивительно, что ваш фамилиар в таком великолепном настроении.

— Нет, он не изменил своего отношения к профессору Снейпу. Я очень обеспокоен его реакцией на вас. Вы позволите посмотреть мне на свои приключения в моем Омуте Памяти?

Пристально оглядывая комнату, качаешь головой:

— И после того, как вы обошлись со мной — ну, формально, с нами — у вас хватает смелости просить меня об этом! Я доверяю вам даже меньше, чем когда вошел в этот кабинет. Все, что вам следует знать, что я пошел туда, нашел хоркрукс и уничтожил его.

Гермиона вновь вступает в беседу:

— Что такое хоркрукс?

— О, господи! Вы так далеко её в это втянули, и она даже не знает, в чем дело! Вы — это нечто, старик! Возникает вопрос: если бы Билл мне не сказал, то, сколько бы ещё и меня держали в темноте?

— Это знание не являлось критически важным для роли мисс Грейнджер в войне. Гарри, вы понимаете концепцию «необходимости доступа к специальной информации»? При других обстоятельствах я бы удалил это знание из её разума…

— Погрязли в своих секретах и полуправде, да? Я просто скажу ей снова, как только мы окажемся наедине. Одно могу сказать вам прямо сейчас: когда все закончится, вы будете вынуждены объяснять свои действия. Я заставлю вас ответить за них.

Аура Дамблдора вспыхивает, излучая силу, и Гермиона почти падает со стула. Великолепный трюк — ты тоже на такое способен. Надо будет попрактиковаться у зеркала, чтобы впечатляло не хуже.

— Если ты выиграешь эту войну, Гарри, — попробуй.

— Помните, что вы сами это сказали. Если ваше маленькое шоу не смогло остановить Риддла, то с чего вы взяли, что это подействует на равного ему? Возможно, вместо всей этой ерунды лучше поговорить о хоркруксе, который сейчас в школе?

Вот это сразу приковывает его внимание.

— Один из них здесь? Где?

— Комната трофеев — награда Риддла за школьную работу. Пойдем, заберем его сейчас или подождем, пока Билл проснется?

И тебя, и Билла потрясло, что гадальный шар Равенкло показал тот кубок как один из трех оставшихся хоркруксов. Чтобы выставить его на всеобщее обозрение прямо в центре убежища своего заклятого врага, требуется абсолютнейшая наглость… хотя после всего, что ты узнал о Риддле, ситуация тебя вовсе не удивляет, но все же…

Дамблдор действительно испуган.

— Сейчас же пойду и заберу его.

Хлопаешь по столу:

— Не будьте идиотом. Посмотрите на свою руку. Закройте комнату трофеев, а потом мы вместе с вами и Биллом посмотрим на него.

Новый голос со стены прерывает Вас:

— Мальчик прав, Дамблдор. Ты — дурак! Лорд Волдеморт поместил его прямо под твоим носом, и теперь вы обречены!

Вы поворачиваетесь и видите портрет директора Диппета: тот выглядит как обычно, за исключением одной маленькой детальки. У него красные глаза.

Хохоча, как маньяк, Диппет исчезает из рамки за секунду до того, как твое заклинание — его перекрывает щит Дамблдора вокруг рамы — оставляет приличный ожог на стене.

— Кажется, за нас уже выбрали. Я включу тревогу, чтобы сказать ученикам оставаться на месте. Мисс Грейнджер, найдите профессора Макгонагалл и помогите ей. У моего предшественника ещё есть одна рама.

Ты знаешь, куда он клонит.

— Давайте-ка я предположу: в комнате трофеев!

— Совершенно верно, я пойду разбираться.

— Вам понадобится моя помощь.

Активируя главную тревогу, он серьезно на тебя смотрит:

— Я бы предпочел это сделать один.

Сильный взрыв, сотрясающий замок, заглушает твой ответ.

— Взвесив все ещё раз, я пересмотрел свое решение, Гарри. Ситуация, вероятно, чрезвычайно серьезна. Фоукс перенесет меня прямо на место. Гарри, проведите своего тролля и мистера Квана вниз по самой ближайшей лестнице. Мисс Грейнджер, забудьте мои последние инструкции. Проследите, чтобы ученики с верхних этажей не спускались на третий. И сами вы ни в коем случае не смейте спускаться ниже четвертого этажа.

Частично скатываясь, частично прыгая по ступенькам из его офиса, жестом велишь Квану и Хаку следовать за собой. Ты ошибся, подумав, что, если уж полировал этот хоркрукс своими руками, то он не охраняется. Такого больше не случится. Если тебе казалось, что удастся получить передышку и шанс спокойно устроиться на месте, то ты ошибался…

________________

[1] Не переводимая до конца игра слов: Remus J. Lupin — имя Люпина. С “J” же начинается Judas, Иуда в переводе.

Воскресенье, 13 октября 1996 г.

Само собой, весь коридор перед офисом Дамблдора запружен людьми, желающими тебя увидеть. Определяешь, что половина из них — гриффиндорцы, где-то с дюжину — равенловцы и пуффендуйцы, плюс омерзительнейший Драко Малфой собственной персоной. И в данный момент все, напуганные случившимся, оглядываются по сторонам. Сейчас они не имеют значения. Важны лишь Кван и Хак, а они прямо за тобой. Голос Грейнждер приказывает всем оставаться на местах.

Уже доходя до движущихся лестниц, чувствуешь, как замок сотрясает второй взрыв. И — конечно! — те застывают на середине движения. Почему даже дорога к сражению способна убить тебя? Порой интересно, с какой стати вообще об этом волнуешься... Ты — в мантии: у тебя там, случайно, нет метлы? Ага, как же. А ещё под ней нет твоей брони из ядозуба. Надо будет подумать об этом позже.

— Хак! Сможешь прыгнуть? — У него пока ещё не совсем получается с демоническими мини-крылышками. Надо перелететь, по крайней мере, пять метров, а чтобы разбежаться, не хватает места. Он уменьшится в размере, и ты подтолкнешь его магией. Пока Кван ковыляет на своей искусственной ноге, в голове проносятся другие варианты. Черт с ними! Лопни от зависти, Питер Паркер. — Финис Апплико! — Из твоей палочки вылетает длинная веревка и аккуратно привязывается к застывшему лестничному пролету. Призываешь её конец обратно в руку. Хак уменьшается до минимального размера и вскарабкивается тебе на спину. Изо всех сил подражая человеку-пауку, приземляешься на пятом этаже. Кван, чертов позер, фланирует вниз при помощи какого-то заклинания левитации. Повторяешь свои действия ещё раз и приземляешься на третьем этаже с помощью заклятья подушки.

Если ты, так сказать, гусеница-стенолаз, то Хак — твой «Халк». Он соскакивает с твоей спины и вырастает для драки до полного размера, — без одежды. Запомнить: поговорить с Флитвиком об одевающих чарах для твоего голого тролля. Шутку про обнимающего тебя голого тролля Биллу не следует знать. К тебе направляются несколько зачарованных рыцарских доспехов, у которых острые мечи и копья. Хак бьется с ними, а ты призываешь его дубинку, чтобы у тролля было «несправедливое» преимущество. Чуть запоздав, приземляется Кван — уже наготове со своим изгоняющим.

— Хак! Пора подраться! — ты направляешь дубинку в ближайшие к троллю латы. Что ж, он — неправильный супергерой, но суть не в этом — вопить «Мстители, собрались!»[1] тоже глупо. Прислушавшись к твоей «просьбе», Хак поднимает оружие. Коридор заполняют гулкие удары дубинки из кости демона о сталь. Ощущаешь впереди необыкновенную мощь — это Дамблдор вместе с тем, с чем он сражается. Чувство такое, как будто стоишь на краю утеса в середине бушующей грозы. Похоже на волшебный эквивалент предупреждения о надвигающейся гибели: дальше ступаете на свой страх и риск. Как будто у тебя и вправду есть выбор, и можно просто развернуться и пойти съесть бутерброд или выпить чашку чая!

Быстро оглядываешься: что же на третьем этаже? Здесь кабинет для занятий по чарам, больница, трофейная, оружейная и пара других помещений. Коридор полон рыцарских доспехов; слышны отдаленные звуки заклинаний. Бросаешься вперед, то и дело высовываясь из-за своего тролля и швыряя дробящие и взрывающие проклятья. Давай, Риддл — что ещё у тебя есть?

Из больничной двери, сбитой с петель, спотыкаясь, выбирается женщина с безумным взглядом. У мадам Помфри идет кровь, в её руках сжата бесполезная палочка — женщина убегает от зачарованных рыцарей.

Прикрывая отход ведьмы изгоняющими и ударными, ловишь её левой рукой. Хак выдвигается вперед и встает в позу чемпиона игры в крикет. Похоже, во время удара кость демона забирает магию из зачарованных лат.

Женщина бьется в твоих руках. Во время чужого кризиса она действует великолепно, однако, возможно, ты просто слишком многого ожидал от медсестры.

— Поттер! Отпустите меня! Нам надо выбираться отсюда! Их здесь слишком много!

— Где Кэти?

Помфри царапается, пока ты не отпускаешь её, и убегает, не ответив на вопрос. Кэти там совсем одна! Ты спасал девчонку от проклятого артефакта совсем не для того, что её убил хоркрукс Риддла! Твое следующее призывающее выдергивает четыре рыцарских доспеха. Дубинка Хака работает без остановки, сплющивая металл в гротескную пародию на то, чем они когда-то были. Возможно, у твоего приятеля есть неплохие перспективы в современном искусстве? Нет времени их обдумывать. Больница в руинах. Запах — хуже, чем в неудачный день в лаборатории зелий. Лонгботтомы всего мира, объединяйтесь! Пары от разбитых снадобий наполняют воздух, угрожая ошеломить твои органы чувств. Боевые заклятья сейчас — очень плохая идея. Одна из внутренних перегородок частично обрушивается, и в дыру проникают новые железные солдаты.

Рыцарские доспехи здесь топчутся на одном месте; с твоим появлением у них — новая цель — ты — к ней железяки и поворачиваются. С облегчением вздыхаешь: Кэти, слава богу, не тронули. Очевидно, её не восприняли в качестве цели, но рисковать не стоит. Безмозглые солдаты приближаются, и ты обрушиваешь на них свой гнев. Минута — и они падают. Бросив чары вентиляции, чтобы выветрить в разбитое окно опасное облако разбитых зелий, оживляешь кровать Кэти. Мысленной командой заставляешь этот предмет мебели следовать за собой из разрушенной палаты и направляешь койку к лестнице, чтобы убрать беспомощного друга из зоны военных действий. Теперь за вами никого нет — с ней всё будет в порядке.

Отдыхать некогда, снова в бой! Кван с Хаком дерутся… в классной комнате чар? Коридор загромождает нечто вроде устрашающего костяного ужаса, убившего Марию Санчес. Оно сделано из столов, стульев и щебня. Рядом пролетает оранжевая вспышка — мимо прошмыгивает маленькая полосатая кошка, которая легко обходит голема. Минерва знает, где — настоящая битва, и оставляет вас троих справляться с «меньшими проблемами». Очень хочется броситься за ней, но нельзя — ты выдал бы свою анимагическую форму. Даже если плюнуть на все, ты слишком велик, чтобы пробраться.

Собирая энергию, перебираешь в голове нужные проклятья для столкновения с деревянной конструкцией. Кажется, огонь — хорошая идея, но маленькие маги в играх с огнем могут и обжечься. Взрывные Квана недостаточно действенны. Возможно, правильно — выбрать сильную группу заклятий в цепи заклинаний. Нет, твой первый инстинкт прав. Огонь — ключ, только не играй с ним! Хотелось бы надеяться, что испарения в больнице развеялись. Шепча слабое разрубающее, открываешь рану на левой руке, и наконечник твоей палочки испачкан в липкой красной жидкости. Как католический священник, кропящий дом святой водой для благословения, окропляешь кровью пол. Пора переходить к главному.

Движения палочки сложны, но время, проведенное в джунглях, придало твоим действиям ясности и уверенности, которой никогда не было у старого Гарри Поттера. Новая улучшенная версия шепчет слова мертвого языка тольтеков — они резко срываются с твоего языка. Капельки крови сливаются и формируют единственную тонкую линию с тебя высотой. Приливает волна твоей магии, и с последними словами колонна взрывается в столб огня, точнее — в Кровавый Огонь, всепоглощающее пламя, послушное твоим желаниям. Подталкивая его своим разумом, посылаешь огонь прямо к конструкту и кричишь Хаку отступать. Кван приканчивает другую группу рыцарей и посылает в голема струю масла, чтобы подстегнуть пламя. Он видел, как ты боролся с Верасом Чилотой — твои товарищи по команде знают что делать. Когда живой огонь встречает с анимированным деревом, Кван вызывает мощный порыв ветра, и твой огненный столб великолепно вспыхивает. Наполняешь его силой, сопротивляясь желанию бросить другие заклятья. Это проклятье ослабило южноамериканского темного мага, и ты все ещё не уверен, нет ли там ловушек.

Кван добавляет пару больших файерболов размером с футбольный мяч, и голем начинает шататься. Бросив взгляд через плечо, заставляешь Кровавый Огонь двинуться вперед. Горя, конструкт призывает больше мебели, чтобы восстановиться. Кван переключается на уничтожение столов, стульев и больничных коек, которыми тот пытается подкормиться.

— Вертекцис! — Штормовой ветер врывается в коридор, почти сбивая тебя с ног и раздувая огонь по всем частям голема. — Действуй, Хак! Давай!

Тролль опускает на него дубинку. Ты ощущаешь, как кость демона осушает волшебство твоего Кровавого Огня, и позволяешь ему рассеяться. Мебельный голем обрушивается кучей тлеющих кусков, загромождая коридор. Можно расчистить путь исчезающими или поступить иначе. Кивнув Хаку, чтобы тот подошел поближе, используешь его в качестве щита, чтобы скрыть трансформацию, и быстро перескакиваешь все ещё горящую рухлядь. Твои чувства обостряются — жар от огня атакует ноздри.

Свернувшаяся кольцом сила течет по всем лапам. В последний раз ты превращался в лакотской резервации. Для прогулки через кучу требуется всего несколько секунд, прямо как человеку, обученному ходить босиком по раскаленным углям. Ты — воплощение живой грации. Вернувшись в человеческий облик, видишь, как подтягиваются новые доспехи, чтобы задержать Квана и Хака. Спрашиваешь. Те вполне могут и сами справиться, так что двигаешься прямо к комнате трофеев.

Почувствовав впереди мощь, увеличиваешь скорость. Этот кусок Риддла не сдастся так просто. За углом перед тобой предстает зрелище, что оставит воспоминаний на годы вперед — если, конечно, удастся столько прожить. Перед тобой — нечто, бывшее когда-то кошкой Филча, миссис Норрис, по размеру же теперь больше чем твоя анимагическая форма; она увертывается и цапает когтями невыносимо визжащего феникса. Но тормозит тебя не боевой клич птички, какую бы боль он тебе не причинял. До самого сердца потрясает вид задней части рыжего полосатого кота, свисающего из пасти монстра. В твоих венах вскипает ярость. С твоей палочки срывается то же разрубающее проклятье, располовиневшее Антонина Долохова. Миссис Норрис ощущает волну магии и успевает убраться с пути до того, как её разорвет пополам. Она отступает назад, в трофейную. Фоукс оборачивается к тебе, на миг задумавшись, кто из вас более приоритетная цель, и бросается за преобразованным зверем.

Трофейная комната — сплошная зона сражения. Содержимое полок, как и сами полки, все, что было в чулане для метел, плюс звенья цепей кружатся в вихре вокруг фигуры в центре комнаты. Сквозь шум слышишь насмешливый голос Тома Риддла, раздающийся с портрета Диппета.

— Последнее предупреждение, несчастный дурак — позволь мне пройти, и я не разорву твою школу на кусочки!

Стена энергии защищает директора от вихря.

— Сопротивляйся его контролю! Ты сильнее, чем он!

Интересно, кого охватил дух. Рядом с находящейся неподалеку миссис Норрис, живым воплощением экспериментов над животными, может быть только один главный подозреваемый — но как? Он же сквиб! Выпускаешь в вихрь серию уничтожающих, но обломков слишком много.

Голос менее уверен:

— Поттер! Как ты вообще смеешь показываться сюда! — Осколки полок стреляют в тебя как громадные стрелки в дартс, а звенья цепи гудят и щелкают гигантскими кнутами. Уворачиваешься от цепочки и уничтожаешь большую часть дерева. Сила Дамблдора присоединяется к твоей, а цепи ударяют в тумбу, на которой стоял когда-то рыцарский доспех. Ещё одна защищает директора. Не имеет значения, сколько ты тренировался — он наголову круче тебя в оживлении и преобразовании. Твои методы намного грубее и проще.

— Тонаре! Лацеро! Пелло Хостис! Медре д’Ос! Карницеро Вил! Тонаре! — Посылаешь ты всю мощную цепочку в марионетку Волдеморта. Костелом на французском, и мерзкие чары мясника на испанском, чтобы сократить время броска. Движения палочки важнее слов. Намерение важнее движений палочки. Сила воли и мощь — то, что действительно имеет значение! Снова начинаешь цепь, но вынужден нырнуть за укрытие, когда от статуи, которую пока не затронуло дракой, выстреливает поток разрушительной энергии — активируемые голосом одноразовые щиты. Мычишь от боли, когда один из лучей попадает тебе в спину. Дамблдор бросается в атаку, но пользуется лишь оглушающими и выводящими из строя заклятьями. О, милая Цирцея, голая на кровати! Прочь, черт возьми, осторожность, и сражайся!

Когда твой противник передвигает осколки, чтобы блокировать многочисленные ошеломляющие заклинания Дамблдора, как и следовало ожидать, появляется дыра. Тебе впервые удается рассмотреть человека за экраном. Хоркрукс как будто прикреплен к его груди наподобие символа Супермена; он сияет от энергии. Тебя всегда удивляло, почему тот держал свои цепи смазанными. Дрожите от страха — идет Темный Лорд Волдефилч! Должно быть, хоркрукс служит волшебным ядром.

— Аргус! Позволь нам помочь тебе!

Ты всегда сомневался, что этот мерзавец был нормальным. Дикий взгляд на его лице подтверждает твои догадки.

— Помочь? Думаете, мне нужна ваша помощь? Зачем мне снова становиться сквибом? Чтобы меня как прежде дразнили дети, призраки и эльфы? Я сумел остановить великого Дамблдора! У меня есть сила! Позвольте мне пройти или увидите, что я сделаю с замком! — новые одноразовые щиты активируют лазурную энергию, что начинает метаться по комнате. Вызываешь свой самый мощный щит — тот отклоняет струю в стену, и та проходит сквозь камень как сквозь картон.

— Мне жаль, Аргус. Мне действительно жаль, — говорит Дамблдор голосом, в котором слышится вздох. Меняя поведение, тот начинает шевелить руками. Это напоминает тебе о могуществе, что прячется за мерцающим взглядом. Добавляешь к атаке изрядную порцию собственной яростной силы. Защитный кокон Волдефилча начинает быстро сжиматься. Торнадо мощи хоркрукса шумно трепещет от урагана призванной вами обоими энергии. Старик посылает волну за волной силы, что отскакивают назад от защитной стены воздвигнутых Волдефилчем щитов. Твои заклятья — тугие лучи сконцентрированной мощи, разрушающей поврежденные куски быстрее, чем тот может их заменить.

Из циркулирующей массы выпрыгивает миссис Норрис, сопровождаемая все ещё сердитым фениксом. Она появляется с другой стороны, вставая между вами и Филчем. Когда создание выплевывает кошачье тело Макгонагалл в Дамблдора, все обломки внезапно останавливаются.

Эффект налицо. Дамблдор на миг запинается. В голове всплывает мгновение, когда, как ты думал, Верас Чилота убил Билла. Всегда ходили слухи об отношениях между директором и бывшей главой твоего факультета — они, по крайней мере, были близкими друзьями. Ты бы посочувствовал ему, но Волдефилч пользуется моментом, чтобы взорвать свою стену обломков, и замок стонет от очередной ударной взрывной волны. Такое сработало для демона, когда ты взорвал саперов. Иногда от врагов узнаешь больше, чем от союзников.

Шторм осколков взрывает кладку, и ты видишь, как Филч проезжает мимо тебя на своем громадном коте. Перед ним — статуя горбатой ведьмы и проход в Сладкое Королевство. Поднимаясь на ноги, видишь, как Фоукс выкапывает хозяина. Если тот все ещё жив, то он воспользуется Фоуксом, чтобы добраться до Хогсмида. У тебя же такой роскоши нет. Когда смотритель исчезает за статуей, его кошка остается, чтобы выиграть тому время. Кидаешь в неё несколько проклятий, но от большей части та уклоняется, хотя разрушающее вырывает кусок плоти, и зверь кричит от боли. Он прыгает к тебе, и ты тоже преобразовываешься, встречая его в воздухе. Твои передние когти рвут его, а челюсти сжимаются на голове противника. В твоей пасти вкус мокрой вязкой крови.

Вы оба катитесь по коридору. Зверь все ещё больше тебя, но это просто зачарованная кошка. Даже в лучшие свои дни она никогда бы не сравнилась с тобой! Хочешь знать, сволочь, что чувствовала Макгонагалл? Вот тебе! Увеличенная киска бьется внизу, и ты получаешь пару ран от задних лап, но животное резко замирает и расслабляется. Удивившись, что мясо больше не борется, замечаешь свои когти. У пальцев шерсть заканчивается и начинается чешуя. Чувствуешь, что зубы теперь длиннее, а на челюстях какая-то опухоль. Обнюхиваешь рану на шее кошки. Знакомый запах. Ты ощущал этот характерный острый аромат прежде лишь раз в своей жизни. Тот же запах, что и у клыка василиска.

Можно уже и не спрашивать, как же повлияла на тебя кровь демона.

Статуя начинает закрываться. Опрокидываешь её и ныряешь вниз по каменному спуску. Он узкий, но так быстрее. Поймаешь его сразу за границей защиты. Быстрее, ещё быстрее вниз по спиральному земляному ходу.

Твой подход ощущают, но добыча принимает тебя за своего зверя. В конце концов, с чего бы вдруг ему ожидать иного?

— Моя прелесть, я сказал тебе задержаться… Нет! — Остаток слов обрубается невнятным криком.

В джунглях Южной Америки тебя знают как зверя, убивающего одним прыжком. Твой вес прижимает мужчину к узким стенкам тоннеля. Его разрывают когти. Яд челюстей смешивается с кровью и криками мелкого сердитого человека. Аргус Филч позволил себе попасть под влияние злобного монстра, но в этом мире есть и другие чудовища, и ты — так уж получилось — одно из них, не обязательно злое, но такое же опасное.

Спустя тридцать секунд все закончено. Здесь только ты, хоркрукс и искалеченное тело прежнего сторожа Хогвартса. Возвращаешься к человеческой форме и подбираешь палочку коварного ублюдка — интересно, у кого он её взял? Слабо подходит, но для того, что ты хочешь сделать, сойдет.

Разрубающее проклятье отделяет хоркрукс от окружающей его плоти. Уничтожаешь остатки тела, оставив лишь область груди. Проклятый негодяй не заслуживает похорон. Картина после заклинания ужасна, и ты уничтожаешь остатки плоти — у тебя лишь орошенная кровью пластинка. Наколдовав и зачаровав кусок ткани, наблюдаешь процесс завертывания хоркрукса в мрачный подарок. Краем сознания слышишь далекий голос души Волдеморта — соблазняющий шепот власти.

— Подойди и возьми меня. Я могу с делать тебя сильнее.

На миг представляешь себе выражение лица Дамблдора, если выберешься с этой штукой на груди.

— Прости, Том, у меня уже достаточно силы. Не хочешь подсластить пилюлю другим предложением? Знание… уже лучше, но все ещё недостаточно. Я бы рассмотрел твое привлекательное предложение, но ты же взамен пожелаешь все контролировать. У меня уже достаточно старших волшебников, пытающихся вмешаться в мою жизнь. Возможно, как-нибудь в другой раз, тот, который не заканчивается на «з».

Обдумав применение проклятия убийства, напоминаешь себе, что ты — под землей, в тоннеле. И если дневник и хрустальный шар Ровены вели себя тихо, это ещё не значит, что и сия штучка последует их примеру — помнишь руку Дамблдора?

Твоя палочка из остролиста — наверху, где ты трансформировался, и ты бы предпочел пока не использовать палочку Чилоты, так что остается единственный выход. Даже если ты уже прикасался к хоркруксу и раньше, и сейчас, во время драки, то помнишь из уроков Билла, что при работе с темными предметами надо всегда левитировать их и ни в коем случае не трогать.

Возвращаясь в Хогвартс, интересуешься, а вернулся ли уже старик? Часть тебя желает сделать все самостоятельно, но нужно, чтобы он помог найти тебе кубок Хельги. Да, Дамблдор нужен тебе, но вовсе не обязательно, чтобы он тебе нравился. Залечиваешь раны на ноге, нанесенные миссис Норрис, и накладываешь маскирующие чары на изодранную одежду. Ты — политический деятель, Поттер, и нужно соблюдать приличия.

* * *

С помощью заклинания веревки и оживляющей её чар подтягиваешься по жёлобу. Сколько ущерба нанес портрет Диппета? А ты-то беспокоился о тайне Снейпа! Черт! С тем же успехом Дамблдор мог пригласить Риддла к себе в кабинет. Занимайся окклюменцией, Гарри! Мы же не хотим, чтобы Волдеморт забрался к тебе в голову. А вдруг возникнут противоречия с донесениями портрета…

Последняя зачарованная веревка выстреливает в пролет и прилипает к потолку коридора, она же и втаскивает тебя наверх, в разрушенный проход, и ты вскарабкиваешься на пол прямо к ногам Северуса Снейпа. Как будто день не мог стать ещё хуже…

Его голос сочится сарказмом.

— Добро пожаловать обратно, мистер Поттер. Что же, очень рад Вас видеть.

Надо быть вежливым, но ты устал, ранен и совершенно не в настроении для игр.

— Отвали, Снейп. Где твой ближайший хозяин?

— Следи за своим языком, мальчишка, — рычит Снейп. Ты идешь за ним, игнорируя, что тот следует за песней Фоукса. Бросив на тебя лишь взгляд, Кван вытаскивает кровевосстанавливающее и бросает тебе. Вот дерьмо! Неужели твои чары никого не способны одурачить? Надо будет поработать над маскировкой, но ты все равно выпиваешь восстанавливающее зелье. Хак, потирая челюсть, поглядывает на мертвую миссис Норрис.

В трофейной комнате Дамблдор, с рукой в наколдованной петле и повязках вокруг головы, допрашивает портрет своего предшественника. Возвращенное к человеческой форме тело Макгонагалл накрыто простыней. На душе пусто. Тебе так и не удалось поспорить с ней на тему, кто же «настоящий» анимагус. Но когда начинаешь ощущать то же плаксивое состояние, что и после смерти Седрика, жестоко отбрасываешь его. Она была прекрасно обученной ведьмой с огромным жизненным опытом. Это вам не ребенок, сражающийся на турнире и вынужденный прыгнуть выше своей головы.

— Я никогда не предам своего создателя. — А ты-то думал, что Риддлу требуется хобби. Очевидно, он пишет картины.

Директор чуть двигает палочкой, и тень в портрете захлебывается криком.

— Диппет! Тебе некуда бежать, — в голосе директора ощущается расстройство. — Даже если у тебя есть ещё один портрет, потребуется мое разрешение, чтобы покинуть школьные земли. Ты ответишь на мои вопросы. — Интересно, а это проклятье подействовало бы на старушку миссис Блэк?

— Тебе нужно будет уничтожить меня, Альбус. Ты на это способен?

Прерываешь беседу:

— Возможно, и нет, зато я — способен. Считайте, что ваше желание исполнено.

Дамблдор ставит щит на пути твоего взрывного проклятья, и то, накренившись, влетает в стену.

— Нет! Это — то, чего он и хочет! Если рамка будет разрушена, тень сможет покинуть Хогвартс. Мы узнаем твои тайны, Армандо.

Старый козел на картине насмехается над вами с Дамблдором.

— Что ты сделаешь? Я не скажу ни слова, и нет ничего, кроме уничтожения моей рамки, что способно меня затронуть. Ты, Альбус, никогда не был способен признать поражение.

— Позволю себе не согласиться с тобой, старый друг, — теперь директор спокоен, в голосе — снова обдуманная вежливость. — Я заберу тебя обратно в кабинет; у меня там дюжины портретов наших предшественников. Ты прав, когда думаешь, что «я» не могу на тебя повлиять. Но, думаю, Финнис Нигеллус и мадам Дервент наверняка смогут развязать тебе язык, — Диппет выглядит теперь менее надменным и чуть более напуганным.

Обнадеживает, что «большую пользу» можно применять и при других обстоятельствах. Слишком много раз за лето ты списывал его как дряхлого дурака. Нет, он — не такой. Дамблдор заставляет других делать для него грязную работу; у него невероятная способность внушать доверия и выходить сухим из воды, лучший друг политиков и криминальных лидеров. Он складывает пазлы и отстраняется, чтобы «сохранить безопасную дистанцию». Теперь ты понимаешь, как он действует. Что поможет тебе не попасть в его паутину.

Сняв поврежденную картину со стены, Дамблдор проверяет ту на любые оставшиеся ловушки, уменьшает и кладет в маленький мешок. Наблюдаешь, как он накладывает чары заглушения на пакет; потом старик оборачивается взглянуть на тебя, и, всмотревшись сквозь иллюзию, видит твое настоящее обличье.

— Аргус не сдался без боя, да? Надеюсь, вы отправили его на тот свет самым безболезненным способом.

— Откуда вы знаете, что он мертв?

— Те же карманные часы, благодаря которым я слежу за защитой, позволяют мне отслеживать и состояние здоровья моего штата. Как только Фоукс освободил меня, мне удалось установить, что Аргуса больше нет. Не хотите поговорить об этом?

Ты не подумал об этом. Что ты чувствуешь об убийстве Филча? Мысленно помечаешь у себя в голове. Ты стал воспринимать все слишком безразлично.

— В общем, нет. Он сделал свой выбор. Не думаю, что он бы плакался своему хозяину о том, как его убили.

— Теперь можно выходить, Северус. Я поставил щит на портрет.

Снейп входит в комнату. На мгновение приостановившись, смотрит на накрытое простыней тело.

— Расскажите мне, что знаете о портрете, — требует Дамблдор намного более резким тоном, чем ты ожидал.

— Я бы не хотел обсуждать это перед мальчиком. — Фраза несколько выводит тебя из себя, но, если вспомнить о том, что ты видел старика в новом свете, у Дамблдора на всё есть причины.

— Доставьте мне такое удовольствие, профессор Снейп. Гарри уверил меня, что его разум защищен от вторжения нашего врага. Я удостоверился в нашей конфиденциальности. Мы можем говорить так же свободно, как и в моем кабинете.

Снейп впивается в Дамблдора сердитым взглядом. На такое зрелище стоит посмотреть!

— Диппет долгие годы шпионил в вашем кабинете для Темного Лорда. Каждый вечер, когда я патрулировал коридоры, он отчитывался передо мной. Когда меня вызывали, я обеспечивал достаточное количество информации Темному Лорду, чтобы избавить себя от кары, а у вас еще была надежда нанести ему поражение.

— Портрет появился здесь задолго до того, как вы начали преподавать здесь, Северус. Вы знаете, кому он доносил прежде?

— Предполагаю, Кеттлберну. Меня осведомили о существовании портрета лишь после возвращения Темного Лорда, но я знаю, что во время первой войны он докладывал кому-то ещё.

Вспоминаешь прежнего преподавателя УЗМС. Он был довольно сомнительным типом.

— Так что Кеттлберн был Упивающимся Смертью?

— У меня были подозрения, Гарри. По крайней мере, он был сочувствующим. Ретроспективно теперь все имеет смысл. После увольнения Маркус погиб в экспедиции в Центральной Европе.

Снейп задумывается:

— Он направлялся в Албанию, не так ли?

— Можно сделать именно такой логический вывод. Я слышал, что его группа столкнулась с выводком вампиров и ужасных волков в Трансильвании. В то время я оплакивал его смерть, но, возможно, она задержала на год возвращение Волдеморта. Я крайне разочарован, что вы не сказали мне о картине.

— Сожалею, директор, но этого требовало мое положение. Я фильтровал передаваемую мной информацию до приемлемого уровня.

Никто не останавливает тебя от вопроса:

— Так что вы говорили ему?

— О вашей истерике в кабинете директора после того, как вы что-то увидели в Омуте Памяти. Я опустил часть об остальной формулировке пророчества. Он хотел знать, какие конкретно члены Ордена охраняют Отдел Тайн. Уверяю вас, его нападение на Артура Уизли было преднамеренным.

Идиотская старая версия Гарри Поттера выбирает именно этот момент, чтобы вновь вылезти на поверхность:

— Вы могли бы и предупредить его!

— Дурак! Естественно, мог! Вы честно верите в то, что я подверг бы себя опасности из-за Уизли? Темный Лорд хотел убить именно его, чтобы передать вам свое послание. Я также не знал, в какой конкретный вечер он намеревается атаковать, но совершенно бесполезно оправдывать свои действия перед таким ребенком как вы.

Дамблдор прерывает начатое вами состязание «кто кого пересмотрит».

— О чем вы ему не говорили?

— О многом. Прежде всего о том, что вы ищете его хоркруксы. Полагаю, что предмет в воздухе рядом с Поттером — один из них, и что бы ни делал мальчик в Южной Америке с Биллом Уизли, эти предметы были также вовлечены. Вам вряд ли удастся придержать настолько важную информацию. Он узнает, к чему вы стремитесь. Подозреваю, что он уже в курсе из-за нового статуса Поттера в Бразилии.

— Делайте все, что потребуется, Северус. Мы придумаем подходящую историю для министерства. Скажем, что Минерва принесла проклятое ожерелье к Филиусу. Она желала сделать все возможное для выздоровления мисс Белл. Филиуса не было в классной комнате, и когда она стала исследовать предмет самостоятельно, тот взорвался, разрушив помещение и послужив причиной смерти Минервы и Аргуса.

Прозвучало в лучшем случае натянуто, но здесь достаточно правды. Тебе требуется просто согласиться со словами — умная и великолепная ложь. В конечном итоге, Дамблдор попросил Снейпа помочь остальным профессорам очистить коридор. Он не хотел, чтобы те видели тело Макгонагалл. Подходит Кван и накладывает на тебя диагностические чары.

Дамблдор левитирует отсюда тело. Останавливаешь его, пока Кван снова открывает и залечивает одну из ран на твоей ноге, чтобы шрамы были как можно более незаметны (добавляешь целительские чары к списку вещей, которые необходимо изучить получше). Указывая на все ещё висящий в воздухе хоркрукс, спрашиваешь:

— Дамблдор, а что делать с ним?

Он просто пренебрежительно махает рукой:

— Подождите, пока я не уйду, и сделайте все, что нужно, Гарри. Я доверяю вашему опыту в уничтожении таких объектов. Будьте осторожны. Эльфы и ваш тролль удостоверятся, чтобы вас не беспокоили.

— Разве вы не боитесь, что он взорвется?

— Нет, Гарри. Если бы это была волшебная бомба, она бы уже взорвалась и убила нас. Я уверен, что мистер Кван великолепно защитит вас, и, честно говоря, не хотел бы видеть, как вы бросаете проклятие убийства. Это напомнило бы мне о том, что я не смог предотвратить беспокойное время, в котором мы живем. Я пошлю за вами, когда прибудет министр — удостоверьтесь, что наколдовали достаточное количество заклинаний и очистили остатки проклятья с вашей палочки. Я рекомендовал бы уничтожить обломки и воспользоваться очищающими чарами на полу и стенах. — И снова он передает другим всю грязную работу и пытается заставить тебе почувствовать себя виноватым — черт возьми, он великолепен!

Вы оба смотрите, как уходит «борец за свет». Кван поворачивается к тебе.

— Единственное отличие между светом и тьмой: только светлый маг говорит, что ему не нравится то, что делает, однако он все равно это делает.

Пока он заканчивает лечить твою рану, язвительно замечаешь:

— Только говорит, что ему не нравится?

— Опытные лжецы берегут самую большую ложь для самих себя, — кореец всегда может выдать пару-тройку мудрых фраз.

Кван наколдовывает пьедестал для хоркрукса и начинает работать над основательным барьером из щебня, укрепляя его магией. Проходит пять минут прежде, чем он объявляет, что барьер готов. Часть души Тома Риддла должна быть разрушена.

Для подпитки заклинания ищешь в своем сердце ненависть, отвращение и гнев. Не удивительно, что там этого больше чем достаточно.

— Авада Кедавра! — Из твоей палочки вырывается зеленый луч света, и ты приседаешь за подготовленным Кваном щитом. Специальная Награда Риддла разрушается на тысячи крошечных деревянных иголочек, и большая часть из них летит в тебя. Они натыкаются на барьер Квана и бесполезно осыпаются на землю. Из-за угла выскакивает Кван и начинает уничтожать их, когда те пытаются подняться подобно рою насекомых в плохом мультфильме.

— Твое проклятье оказалось достаточно сильно, чтобы его уничтожить, — замечает Кван.

— Ага, спасибо, — почти срываешься, но после заклинания ты и чувствуешь себя не слишком-то хорошо.

— Это не комплимент. Не вздумай полюбить это проклятье, — мрачно произносит кореец. — Отдохни, завтра мы снова начнем обучение. Воспользуйся Омутом и понаблюдай, как ты сражался с темным магом в аэропорту — твои ноги работают медленно, неряшливо, и дерешься ты несбалансированно. Люди думают, что все дело в движениях руки и глупых словах. Тебе нужно потренироваться уклоняться от проклятий.

Садист уходит, оставляя тебя вычищать остатки проклятия убийства с палочки. Ты знаешь, на что похожи его упражнения на уклонение: ты без палочки, а он беспощадно запускает в тебя проклятья. Завтрашний день вряд ли будет хорошим.

Покореженный кусок металла с именем Тома Риддла — все, что осталось от хоркрукса. Осматриваешь его с помощью нескольких диагностических чар, но нет никаких признаков активной магии — лишь остатки некоторого количества темного волшебства. Заворачиваешь его в кусок ткани и уничтожаешь.

* * *

Снимаешь напряжение, читая в кровати гримуар Вераса Чилоты. Он намного темнее, чем все, что может предложить твоя копия «Полевого Руководства Разрушителя Заклинаний Голинарда». Медленно продираешься сквозь книгу, особенно если учесть, что он писал большую часть заметок на тольтеке. В основном, здесь больше о защите, нацеленной на убийство, и совсем чуть-чуть о щитах. Фактически, некоторые его схемы используют ложный щит, разработанный исключительно для поглощения заклинания и служащий спусковым механизмом для более сильной атаки. Щит как спусковой механизм… интригующая концепция; надо будет спросить, что у Билла в доле. Если бы Чилота был умнее и оградил филиал Гринготтса после того, как завладел Коллинзом, ты бы, вероятно, проиграл. Хорошо, что люди по-прежнему недооценивают тебя. Как ни печально, но долго это не продлится.

Дамблдор, очевидно, пытается поразить тебя местом размещения. Комната великолепна и сравнима с блестящими апартаментами в поместье Коластос — придраться можно лишь к чуть меньшей ванной, которая притупляет боль твоих ушибов. Все это настолько круче гриффиндорских спален, насколько те отличались по уровню от комнатушки на Тисовой улице. На стене — пустая картина Финниса Нигеллуса. Ты недвусмысленно объяснил ему, что никогда не желаешь видеть его здесь.

Как только ты вылез из ванной, Добби притащил тебе горячей еды и был чрезвычайно счастлив видеть тебя. Возможно, немного слишком счастлив, но все равно было приятно встретиться с маленьким эльфом. Нужно будет обязательно найти свою сову и метлу.

Флер с Биллом — по коридору напротив. Аппартаменты Квана — рядом с ними. В сильно измененном помещении справа от тебя — Хак; он отдыхает от многочисленных царапин и ушибов, полученных в борьбе с зачарованными латами и мебельным големом. Комната слева от тебя — вас соединяет дверь — ведет в женские апартаменты старосты школы. Откуда ты это знаешь? Она только что вошла к тебе через ту дверь, одетая лишь в слишком большую для неё фланелевую пижаму.

Похоже, что Грейнджер плакала, а теперь желает поговорить. Интересно, а нельзя ли оглушить себя прежде, чем та откроет свой рот.

— Гарри? Это правда, что профессор Макгонагалл мертва? — Слишком поздно, теперь оглушать себя было бы попросту грубо. Хотя можно оглушить её…

— Да, — нет смысла подслащивать правду.

Всплакнув ещё, та садится на край твоей кровати. Как ни смешно, ты подумываешь, не сказать ли ей, что учишься и попросить оставить тебя в покое. Переводы с тольтека довольно таки непросты и без такого отвлекающего фактора как рыдающая девушка. Должно быть, она и вправду расстроена, если даже не взглянет на книги на твоей тумбочке.

Надо отдать ей должное: Гермиона пыталась успокоить тебя сразу после смерти Сириуса, а ведь она только что потеряла своего идола. Следует попробовать быть любезным, даже если её утешение в лучшем случае было бедственным.

— Если это имеет значение, не думаю, что она долго страдала.

Гермиона поднимает на тебя глаза, по её щекам струятся слезы.

— Как это случилось? Это было проклятие убийства? Нет, не хочу знать! — У неё начинается истерика. Двигаешься, не снимая с себя покрывало. Не стоит показывать ей, что спишь нагишом — это часть твоего плана держать Риддла подальше от твоих снов. Если тот случайно не редкий тип анимагуса-ягуара, то, скорее всего, придет в замешательство и, возможно, даже испытает на себе отпор, если попробует все-таки сунуться в твой разум. Одежда бы преобразовалась вместе с тобой, но так как-то более удобно.

Вот и показатель твоей зрелости: под покрывалом — твое голое тело, а рядом на кровати эмоционально травмированная девочка, и ты даже не думаешь о том, что можно было бы воспользоваться ситуацией. Только представь, что написала бы Вритер об этой сцене…

Вероятно, ты должен что-то сказать.

— Хочешь об этом поговорить?

— Она была тем человеком, кто пришел ко мне в дом и объяснил мне, что такое волшебный мир… Она даже сменила форму перед моими родителями… Они были так поражены, — некультурно шмыгает носом Гермиона, и ты наколдовываешь для девушки платок. Она было утыкается в него носом, но останавливается на секунду и рассматривает его перед тем, как высморкаться.

— Очень хорошее заклинание, Гарри, — произносит она, когда ты уничтожаешь его. Здесь так же, как в трансфигурации — чем больше силы, умения и практики ты вкладываешь в свою работу, тем лучше будет результат. Нет ничего лучше жизни в джунглях, чтобы приспособиться наколдовывать и уничтожать хлопчатобумажные предметы. У твоего в одном углу есть даже миленькая монограмма «ГДжП» и крошечные ягуары в трех других.

Она что-то лепечет о профессоре Макгонагалл ещё минут пятнадцать. А ты-то полагал, что у нее бзик на почве Дамблдора! Ты вновь и вновь извергаешь бессмысленные банальности, а тем временем отвлекаешься в уме руническими переводами. Если вспомнить те руны майя, которые ещё никто не расшифровал… Вот эти три руны находили рядом с другими на обеих участках. Возможно, это что-то чрезвычайно важное, а, может, просто руны подписи разрушителя, который жил давным-давно. Но в любом случае это довольно приличные образцы, которые ничего не делают кроме того, что мягко светятся во время подсоединения их к заряжающей руне или контроллеру.

У Билла — уникальный способ учить руны. Он переводит их в уме сначала на норвежский, потом на кельтский, а тогда уже — на египетский: разрушение проклятий зависит от местности. Ты — сумма своего опыта. На данный момент, если бы кто-нибудь захотел оценить стиль некоего Гарри Джеймса Поттера, они обнаружили бы, что ты, в основном, специалист по обычным норвежским рунам с примесью южноамериканских.

Проклятье, подожди-ка секундочку, что только что сказала Гермиона?

— Извини, не могла бы ты повторить?

— Я сказала: «Я это сделаю», — я с тобой пересплю. Очевидно, что замок небезопасен. Нам понадобится вся возможная защита, и если это поможет её укрепить, тогда мы должны заняться сексом. — Исхудавшая ведьма смотрит на тебя из-под запутанной массы темных волос, с красным от плача лицом и с пузырем в одной ноздре. Кто же в своем уме не захотел бы такое чудо!

Вот черт! Ты высказал такую идею в надежде на реакцию от неё и от Дамблдора. А она теперь согласна с тобой трахнуться.

— Гарри, скажи что-нибудь.

— Нет.

— Что ты имел ввиду?

— Я имел ввиду, что не буду с тобой спать.

— Но щиты, твоя клятва…

— И так прекрасно заряжались на Тисовой, и я вообще не заботился о Дурслях. Подождем несколько дней прежде, чем сделать такой решительный шаг. Вчерашнее нападение произошло изнутри, а не снаружи. Защита, черт возьми, и не могла ничего сделать!

Она смущена:

— Тогда зачем ты сказал это профессору Дамблдору?

— Потому что мог! Время от времени ему нужно напоминать, с кем он имеет дело. Тебе следует очнуться, Гермиона, или он воспользуется тобой в следующий раз, когда ему понадобится очередной жертвенный агнец. Черт, да к концу нашего разговора он, скорее всего, уже думал, не напоить ли тебя любовным зельем, чтобы получить нужную ему реакцию.

Она начинает было возражать, но захлопывает рот.

— Ты не собираешься прощать мне, не так ли?

— А почему это я должен?

Кажется, её это задевает, и она начинает сердиться.

— Ты говоришь, что директор повлиял на меня, и я принесла извинения за то, что согласилась с ним. Может, у меня не было достаточно опыта, чтобы предотвратить обман со стороны директора, но ты все равно на меня сердишься. Даже с твоей паранойей тебя все же провели с этой клятвой. Я же прошу у тебя прощения.

— Он получил мою клятву, потому что знал, что нужен мне. Мне понадобится его помощь, чтобы найти кубок Хельги. Я уже знаю, где находится другой предмет. Возможно, мне также понадобится его помощь, чтобы сражаться с Риддлом. Пока он не стер тебе память, ты знаешь пророчество: ему нужно, чтобы я убил его Темного Лорда.

Гермиона чуть съеживается от осознания мысли о том, что Дамблдор мог стереть ей память. Разве её не было в кабинете, когда он этак небрежно упомянул о такой «необходимости», потому что ты рассказал ей о хоркруксах? Теперь ты знаешь, почему Снейп всегда называет своих учеников идиотами.

— Откуда ты знаешь, что он уже не стирал тебе память прежде? Он упомянул, что оставит тебе информацию о хоркруксах. Значит ли это, что он не позволил тебе помнить о других вещах?

Она ошеломлена такими обвинениями. У тебя нет никаких доказательств, но с каких это пор хоть кому-то в волшебном мире нужны доказательства?

— Я хочу помочь тебе, Гарри. Это все, что я когда–либо хотела. Я сделала плохой выбор и послушала директора. Пожалуйста, прости меня.

Качаешь головой.

— Что произошло бы, если бы вы с Уизли поймали меня? Давай, скажи. Мне бы снова стерли память и напоили бы ещё большим количеством любовных зелий. И что бы случилось, когда Дамблдор в конце концов обнаружил бы, что я встречаюсь с неправильной девочкой, а его схема полетела к дьяволу?

— Ты прав. Что мне сделать, чтобы вернуть твое доверие?

— Ну, можешь не задерживать дыхание. Сегодня уж точно такого не случится. Мы будем вежливы друг к другу, но давай-ка не торопиться.

— Ты не можешь просто отвернуться от меня после пяти лет дружбы! — визжит она.

— Почему бы и нет? Ты сделала это первая. Нет! Не говори, что просто пыталась мне помочь. Знаешь старую присказку о дороге в ад? Я не говорю, что мы никогда не будем больше друзьями. Просто я не в настроении для любых бесплатных шансов. Извини, не выйдет. Тебе придется заработать мое уважение — прямо сейчас его нет вообще.

Она отворачивается от тебя и снова ненадолго ударяется в плач. Не рвешься её утешать. Что ты можешь ей сказать? Тебе жаль, что она предала тебя, но вряд ли получится простить её в ближайшее время. Может, лучше просто трахнуть её, чтобы заткнуть рот… Билл продолжает говорить, что нет такой штуки как плохой секс, но ты подозреваешь, что и из этого правила возможны исключения…

Направляешь мысли в полезное русло.

— Гермиона, ты сказала, что хотела помочь мне. Вместо того чтобы беспокоиться, друзья мы или нет, начнем с того, что ты планируешь сделать, чтобы помочь мне в войне. И если мы будем рядом, возможно, такое сотрудничество будет плодотворным.

Она пару раз фыркает.

— Я думала о том, как можно помочь тебе в войне с Волдемортом, — к счастью, большая часть маглорожденных находит странным всю это возню с «не-называйте-его-по-имени».

— Продолжай, — говоришь ты. Она наивна, но довольно умна. Дай ей шанс прежде, чем отмахнешься от всего, что та предложит.

— Ну, думаю, если у нас будет достаточно практики и тренировок, к концу года мы сможем стать анимагами. Теперь, когда профессор Макгонагалл… больше нет, будет сложнее, но если постараемся, у нас получится. У меня уже есть три книги по данному предмету, и я вырисовываю главные различия между тремя подходами. Я написала заметки и сделала диаграмму. Надеюсь, что у тебя получится пригодная для бегства форма. Тебе также нужно будет как можно быстрее научиться аппарировать.

Надежда на что-нибудь интересное испаряется. Очень хочется снять тотем ягуара и посмотреть, будет ли у неё хоть какая-то реакция на него или нет. Ты почему-то сомневаешься в этом. Притворно улыбаешься, пытаясь показать хоть немного энтузиазма к её идеям. Не нужно сегодня разрушать её иллюзии. Она спокойно соглашается сделать свою домашнюю работу в той же самой комнате рядом с тобой, а потом возвращается к себе.

* * *

Выгибаешь лапы после прекрасного ночного отдыха. У сна в облике ягуара есть свои плюсы, и немалые. Тело чувствует себя намного естественнее, и найти удобное положение на порядок легче. Утром в понедельник тебя жутко интересует вопрос: какой класс тебе предстоит посетить, и нужно ли ждать посещения министра?

Преобразовавшись, надеваешь хорошую, но простую мантию. Выходя из гостевых апартаментов, решаешь посетить завтрак. На полу в конце коридора кое-кто сидит и тихо напевает себе под нос. Сережки из редисок — такой экологически чистый выбор.

— Привет, Луна, — произносишь, подойдя к ней.

При виде тебя та улыбается и встает.

— Привет, Гарри. Жаль слышать такие новости о профессоре Макгонагалл. С тобой все в порядке?

— Бывало и лучше. С другой стороны, бывало и хуже. — Как здорово, когда кто-то действительно беспокоится о тебе.

— Если я тебя обниму, больно не будет?

— Зависит от того, заденешь ли ты ушиб, но давай попробуем и посмотрим, что из этого выйдет. — В каком-то смысле эта невинность как глоток свежей воды. Карина была соблазнительной, дерзкой, и отчаянно желала спасти своего сына. Эми — просто шалуньей, и к тому же очень гибкой. Лорен — прямолинейной и чрезвычайно эмоциональной.

Она обнимает тебя. Луна крайне осторожна и, кажется, чрезмерно возбуждена. Ваша переписка время от времени была довольно бурной, но, в целом, очень полезной. Эта девушка — молодая, скрытная и неуверенная. Сомневаешься, что у вас сложатся отношения, но попытаться все же стоит. Обнимаешь ее гибкое тело в ответ и сильно притягиваешь к себе. Её рост позволяет тебе зарыться лицом в волосы девушки. Она пользуется шампунем с ванилью, но аромат подавляется растительностью, что она носит в качестве украшений, и пробками от бутылок из-под сливочного пива.

Через десять-пятнадцать секунд вы отодвигаетесь друг от друга. Природный цвет лица девушки легко выдает ее румянец. Знает ли Луна или нет, но она помогает тебе забыть об ужасах прошлого вечера. Ты разодрал человека на части своими когтями и зубами. Это не в первый раз и ты уверен, что не в последний. Каждый «настоящий» анимагус должен решить для себя: он что-то большее, чем просто человек, или же наоборот? Признаки демона в форме ягуара волнуют, но ты разыграешь сданную тебе карту, даже если Дамблдор попробует смухлевать.

Вас прерывают — кто-то прочищает рядом горло — и, повернувшись, ты видишь экстравагантную красотку по имени Флер Делакур. Она обнимает тебя и целомудренно расцеловывает в обе щеки.

— Добро пожаловать обратно, Гарри. На сердце теплее, когда я снова тебя вижу.

— Как там Билл? — Почему в любое время, когда поблизости интересующая тебя женщина, рядом с тобой оказывается и Флер, и чувствуешь ты себя, как будто тебя поймали на чем-то пикантном?

Проплывая мимо, та отвечает:

— Все ещё спит. Я злюсь, потому что он выбрал обезболивающие чары, а не отправился к целителю, но понимаю причины такого выбора. И сделаю ему соответствующий выговор. А пока пойду, наполню желудок одним из этих слишком сытных английских завтраков, чтобы накопить побольше сил и должным образом сделать выговор Уильяму.

Одно ты узнал о влюбленной вейле совершенно точно — практически все, выходящее из её уст — эвфемизм секса. Плохо, что Дамблдор не может поставить её преподавать историю магии — так, по крайней мере, мужская часть класса оставалась бы активной на занятиях.

— Не хочешь узнать, что случилось вчера вечером?

Флер улыбается:

— Да, но лучше расскажешь Уильяму, когда он проснется. Я буду там. Можно предположить, что, раз в замке нет пожара, на некоторое время мы в безопасности. Кроме того, ты хочешь поговорить с этой юной леди, а не со мной. — Ты вспоминаешь письмо Луны, где вейла говорила, что если девушка не вынет голову из задницы, то Флёр выйдет замуж за Билла и возьмет тебя в любовники, пока не подрастет Габриэлла. Если бы Луны здесь не было, ты бы обязательно напомнил ей те слова, но раз уж та здесь… это было бы грубо.

Приближаются ещё двое людей. Кажется, одному тебе остаться доведется ещё не скоро. Узнаешь Чарли Уизли с Чо Чанг. Он держит кое-что весьма дорогое твоему сердцу — первоклассную гоночную метлу, Молнию. В знак приветствия Чарли обнимает будущую невестку и получает поцелуй в щечку.

— Доброе утро, Гарри. Полагаю, что это — твоё. Я солгал бы, сказав, что не летал на ней, но старался держать её в отличной форме. — Он вручает тебе метлу, и ты осматриваешь её. Она и вправду в превосходной форме. Киваешь и просишь Луну подержать её.

Девушка улыбается и с притворным мечтательным выражением на лице начинает подметать ею пол. На лицах Чарли и Чо отражается такой же шок, как и у тебя — гоночную метлу экстра-класса используют для выметания пылевых кроликов на каменном полу. Проще представить дядю Вернона, которого просят отвезти удобрения на его БМВ. Луна останавливается и озадаченно оглядывается:

— Прутья слишком близко друг к другу. Боюсь, это не слишком хорошая метла.

Изо всех сил стараясь не рассмеяться над Луной и в то же время игнорировать её, смотришь на второго по старшинству и самого коренастого Уизли.

— Ну, Чарли, и чем я занимался? Приятно видеть тебя снова, Чо.

— За последние дни немногим. Ходят слухи, что наша уловка была не слишком уж хороша. Теперь, когда кот больше не в мешке, я снова могу быть собой.

Вторая равенкловка в коридоре ворчит:

— Не знаю, по-моему, подействовало на многих.

На мгновение на лице Чарли появляется боль.

— Мы пойдем — нам с Чо давно нужно поговорить. Когда проснется Билл, я заставлю его рассказать все, что происходит на самом деле. Вот твое расписание. Какой-то эльф по имени Добби должен был принести тебе в комнату твои книги. Я просто счастлив, что ты не выбрал Нумерологию! Не знаю, на чем вы сошлись с профессором Дамблдором, но обычно у тебя Защита и Зелья.

Благодаришь Чарли и киваешь Чо; они уходят. Разница в возрасте у них меньше, чем у Флер с Биллом, но все равно остается странное ощущение. Если следить за событиями, было бы любопытно, останутся они вместе они или нет. К сожалению, у тебя другие проблемы, и нужно думать совсем об ином.

Повернувшись к Луне, протягиваешь руку. Она проказливо вручает тебе твой высококлассный веник.

— Подожди здесь, — приказываешь ей ты.

Возвращаешься к себе, вытаскиваешь Стрекозу из сундука и относишь девушке.

— Эта метла не раз спасала мне жизнь в джунглях. Она почти также важна для меня, как и Молния. Я хочу подарить её тебе. Эта штука такая же быстрая, как и последние Чистометы, но гораздо более маневренная. Я перелетал на ней двух драконов.

Её глаза ещё больше распахиваются — если такое вообще возможно.

— Спасибо, Гарри. Не знаю, что и сказать. — Она ошеломлена.

За тот трюк с твоей метлой Луна вполне заслуживает шутки:

— Просто вспоминай меня каждый раз, когда ты засунешь её между ног. А теперь я хочу завтракать. Идешь?

Как приятно видеть онемевшую Луну Лавгуд…

* * *

Министр уже приезжал и уехал. Дамблдор проинформировал тебя за завтраком, что договорился со Скримджером, и твоего присутствия не понадобилось. Интересно, какими последствиями грозит эта встреча? Дамблдор вроде бы не слишком счастлив, но, как всегда, не вдается в подробности. Церемония поминовения для храброго профессора Макгонагалл и смотрителя Филча состоится в ближайшую субботу. У тебя не получится там присутствовать. В это вечер ты строишь из себя политика в посольстве Бразилии. Что удивительно, занятия не отменили — кроме Трансфигурации. Объясняют это тем, что профессор Макгонагалл не позволила бы отменять уроки при любых обстоятельствах, и все овцы вокруг спокойненько это кушают.

Когда вы с Луной садитесь завтракать за стол Равенкло, в твою сторону поворачивается довольно много лиц. Ко всему прочему, на тебе нет хогвартской формы — лишь обычная черная мантия. Входит Рон, держа за руку Лаванду Браун. Он тащит её к тебе с громадной глупой ухмылкой на лице.

— Привет, Гарри. Чертовски хорошо, что ты вернулся!

— Рон, Лаванда, — предлагаешь ты нейтральным, однако совсем не дружеским тоном.

Он немного смущен.

— Из-за чего злишься… ой, постой! Наверное, ты думаешь, что я был частью всей этой штуки, да?

— Ну, я об этом и не узнаю, ведь так? Этот значок капитана по квиддичу выглядит на тебе замечательно. Я тут пытаюсь выяснить, кто из вас больший предатель.

— Гарри, дай мне объяснить! У тебя нет всех фактов!

— Я завтракаю с настоящим другом, — отвечаешь, замечая многочисленные взгляды равенкловцев. — Уйди, Уизли. Ты меня раздражаешь.

Луна прекращает играть тремя булочками, окунает одну из них в солидную порцию джема на своей тарелке и кусает.

— Доброе утро, Рональд. А Миллисент знает о твоих отношениях с Лавандой?

Теперь он сконфужен ещё сильнее.

— Что? Я не знаю, а что?

Отвечая, она снова играет с булочками:

— Нарглы по всему замку шепчутся о твоей жаркой связи с Миллисент. Я удивлена, что она не ревнует.

Услышав такое заявленьице, подслушивающий Терри Бут обфыркивает молоком свою подругу, Мэнди Броклхерст. Когда Рон пытается опровергнуть факт, Луна поворачивается к Терри и спрашивает его, нет ли у того синдрома Блофниара. Если верить её словам, тот заставляет людей в случайном порядке распылять белую жидкость из всех частей тела. Теперь все, кроме Терри и Мэнди, воют от смеха. Веселье продолжается, когда Луна говорит, что такую болезнь можно вылечить при помощи ритуала, вовлекающего живую овцу.

Развлечение прекращается, когда за тобой приходит староста школы. Обнаруживаешь напряжение между Гермионой и Роном. Не удивительно — он же встречается с Лавандой. Провожая тебя обратно в гостевое крыло, она объясняет, что домовые эльфы обратили её внимание на одну проблему, и полагает, что решать её должен именно ты.

— Я думаю, что это фешенебельно, — на самом деле нет, но Луна, кажется, выпускает на волю твоё чувство юмора; к тому же она уж точно попытается извлечь из такой ситуации максимум пользы.

— Гарри! Ты не можешь позволить своему троллю носить шкуру миссис Норрис! Это отвратительно!

— Все её терпеть не могли, и ты знаешь об этом.

— Это не аргумент! Это… это просто тошнотворно, черт возьми!

Очень хочется пройтись по поводу ее речи, но она и так достаточно взвинчена. Первым звоночком оказался запах из комнаты Хака. Что ж, на самом деле вторым звоночком. Первым все же была окровавленная шкура несчастного животного, обмотавшая некую трехметровую фигуру. Тролль гордится собой, и, нужно признать — у него есть свой стиль. Интересно, что подумала бы местная горная тролльша…

— Хаку нравится.

Гермиона готова взорваться; возможно, следует ей уступить.

— Друг, а разве не нужно сначала пару дней высушивать и обрабатывать шкуру, перед тем, как надеть ее?

— Хак удивлялся, почему она такая липкая.

— О, боже! Думаю, что меня вырвет! — Гермиона убегает, а Хак жадно рассматривает Живоглота, без сомнения, обдумывая, не лучше ли для менее официальных случаев, где был бы неуместен цвет шкуры миссис Норрис, завести пальтецо потеплее из такого пушистого шара… Кот шипит на него и исчезает вслед за своей хозяйкой.

На то, чтобы уговорить Хака снять с себя бывшую миссис Норрис, велеть ему вымыться, убедить домовых эльфов избавиться от туши и отнести шкуру к Хагриду для сушки и дубления, уходит полчаса. Скорее всего, с помощью магии всё было бы намного быстрее, но ты купил себе примерно неделю времени, прежде чем Хак наденет её и начнет вселять ужас в учеников.

Все сказано и сделано, а ты опаздываешь где-то на пятнадцать минут на свой первый урок с профессором Снейпом.

* * *

— Вы опаздываете, Поттер. Пять баллов…

— От независимого государства Бразилии? Конечно же, я дам им об этом знать, — заканчиваешь ты за него. Формально ты больше не гриффиндорец.

— Вижу, что все проведенное вами время вдали от нас ничуть не уменьшило ваше раздутое эго. Садитесь.

Оглядывая класс, видишь Гермиону и Рона, с тревогой наблюдающих за тобой с передних парт. Садишься вместо этого сзади, рядом с Парвати. В целом гриффиндорцы выглядят довольно подавленно, без сомнения, тяжело переживая утрату Макгонагалл. Если честно, то смерть Санчес и Грозовой Тучи ты перенес намного тяжелее, но твои бывшие одноклассники пока ещё просто дети. Они не знают, на что это похоже.

— Привет, Гарри.

Змеиная атака:

— Минус пять баллов Гриффинору, мисс Патил. Общайтесь в ваше свободное время, а не во время моего урока! — А разве кто-то думал, что будет иначе?

Парвати нахмуривается и впивается взглядом в книгу. Ты же, напротив, цепляешь на лицо глупую усмешку и впиваешься взглядом в Снейпа. Каждый раз, когда тот начинает прощупывать тебя, отводишь глаза, отсчитываешь десять секунд и снова начинаешь глазеть на него. Такая игра продолжается целую минуту, а потом ты поднимаешь руку.

— Да, Поттер?

— Этот урок когда-нибудь начнется? Если нет, тогда у меня полным-полно других дел, требующих моего внимания.

Теперь Снейп уставился на тебя. В следующем перед тобой ряду на Дина внезапно нападает приступ кашля, странно похожего на хихиканье, прикрытое этим самым кашлем. Возможно, ты в состоянии поднять настроение своих бывших соседей по факультету?

— Так как мистер Поттер отстает от курса, требуется краткий обзор. Возможно, вы будете так добры, рассказать мне про определяющие характеристики инфери?

У тебя чуть не вырывается смех за поддельной усмешкой. Из всех вопросов, что можно было у тебя спросить!

— Что ж, давайте: при близком рассмотрении у них унылый одутловатый вид. У плоти недостаточно цвета. Я бы сказал, что если опустить их неспособность к речи, то при более слабом освещении они немного похожи на вас.

Кажется, Симус заразился от Дина. Больницу ещё не восстановили — если это какая-то эпидемия, тогда у нас проблемы.

Снейп пытается перебороть эмоции, что вот-вот грозятся вырваться наружу, и больше уже не играет. Его поведение успокаивается, а на лицо возвращается чрезвычайно недовольная усмешка.

— Как забавно, мистер Поттер. Жаль, что мы не на зельях. Я мог бы спросить у вас, как определять различные любовные зелья, или мы могли бы поспорить о чарах и надлежащем использовании заклинаний маскировки, но я отклоняюсь от темы. Теперь, когда вы определили инфери, скажите нам, что вы собираетесь делать?

Пропускаешь мимо ушей шпильку о любовных зельях, так как почти уверен, кто был зельеваром, и как бы тебе не хотелось поспорить, твои маскировочные чары далеки от идеала.

— Предполагаю, что все зависело бы от обстоятельств, при которых я столкнусь с инфери. Наткнусь ли я на них посреди Хогсмида? В лесу? На квиддичном стадионе? В развалинах храма?

— Не останавливайтесь, мистер Поттер. Вы у нас теперь якобы подмастерье разрушителя заклинаний. И вы, несомненно, знаете, как иметь дело с таким незначительным темным существом. Докажите мне, что вы заработали это звание, и что оно не было просто подарено вам! Отвечайте на вопрос.

— Что ж, если без определения контекста, то попробую охватить все варианты. Если я в Хогсмиде, то вызову авроров и воспользуюсь наколдованными веревками. Кто знает, сколько в городе этих зомби? Если их больше одного и у меня с собой метла, то уберусь из зоны их досягаемости и потом уже буду решать, что делать дальше. Если один из них встретится мне здесь, в Хогвартсе, это означает, что защиты больше нет и у нас намного серьезнее проблемы, чем один-единственный инфери…

— Я постараюсь говорить помедленнее и воспользуюсь короткими словами, чтобы до вас дошло, Поттер. Как бороться с инфери?

— О, так мне надо сражаться, отлично. Разрушающими или разрубающими заклинаниями в область головы.

— Неправильно! Как всегда, вы ошибаетесь в очевидном. Мистер Малфой. Что бы вы сделали?

— Я бы воспользовался огнем, чтобы отогнать их. — Маленький самодовольный хорек бросает через весь класс в твою сторону снисходительный взгляд. Закатываешь глаза и поднимаешь руку.

— Правильно. Пять баллов Слизерину. Да, Поттер? Что, такой просто ответ смутил вас?

— Так инфери не победить. При помощи моего же метода от них легко избавиться. Его же способ лишь отгоняет их, и кто–то другой будет вынужден решать проблему, или же надо будет поддерживать огненную стену, пока не исчерпаешь силы. Тогда тварь подойдет и начнет тебя грызть. Не говоря уже о том, что если инфери что-нибудь защищает, такой трюк может тебя убить. — Дрожишь, вспоминая собственный вариант Храма Судьбы. Билл все ещё пытается выяснить, как работала та змеиная защита.

— Объяснитесь, Поттер. Расскажите нам, почему неправильно использовать такой проверенный метод защиты, — он и в самом деле задает вопрос, а не швыряет оскорбления.

— Что ж, существуют два типа инфери: первые созданы при помощи зелий, а вторые — при помощи щитов. Щиты — более легкий метод, но такие зомби могут использоваться лишь для защиты определенной области. Те, что созданы при помощи зелий, стоят слишком дорого за единицу существа, чтобы использовать их в качестве защитников. Итак, если я нападаю на чье-то логово, а там для защиты используют инфери, огонь — очень плохая идея. Это первое, что придет в голову большинству. Кто бы ни разместил в данном месте зомби, он прекрасно об этом знает. Там могут быть реагирующие на огонь ловушки. Пол может быть покрыт легковоспламеняющейся жидкостью, или придется иметь дело со скоплениями метана. Опять же, все зависит от обстановки. Огонь — неплохое средство от атакующего инфери, но против защитника-инфери это самый глупый метод на свете. Однако те люди, что придут вслед за вами, поблагодарят вас за то, что вы взорвались в пламени славы и очистили для них путь. Ключ к решению задачи — не позволить им пересилить себя. Их мощь в числе. Большинство из них не умеют летать, поэтому надо забраться выше них. Если это невозможно, следует наделать препятствий и вынудить их атаковать по одному.

Заканчиваешь свое выступление в абсолютной тишине. Проклятье! А ты даже не добрался до дробовика. Все, кроме Снейпа, смотрят на тебя так, как будто ты отрастил вторую голову. Должно быть, их сбила с толку фраза о том, что большая часть инфери не умеет летать. Все думают об инфери как о мертвых людях, однако это может быть кто угодно. Ты мог бы снять противоинфериусовую защиту в Тайной Комнате и посмотреть, сколько времени займет анимация змеи Салазара. Интересно, а Билл поможет? Вот уж будет прекрасный сюрприз для Риддла, если у того есть туда тайный вход. Или это, или тебе нужно оградить лаз наверх из Комнаты… воспользоваться Полем Криков как спусковым механизмом для Фиолетового Армагеддона. Если получится заставить растения расти на потолке или на стенах, они бы кусали не ноги, а головы — какие перспективы!

— Удивительно проницательный ответ, Поттер, — возможно, вы уже научились, наконец, слушать умных людей. Хотя я бы поостерегся вручать свою жизнь в ваши не слишком способные руки. — Он делает небольшую паузу, чтобы подчеркнуть оскорбление, и продолжает. — Сегодня мы продолжим заниматься невербальной магией — этот урок для тех, кто ещё не способен её постигнуть. Поттер! Что вы делаете?

— Ухожу. — Удивительно, насколько жизнь на грани смерти может подстегнуть твои возможности.

— Почему?

В ответ ты невербально бросаешь заклинание, чтобы открыть дверь, и выходишь. Если кому-то приспичит заполучить наставника, ты пошлешь его к Квану на захватывающие дух интенсивные трехдневные курсы. Разумеется, посоветовав этому человеку закончить их за два дня, иначе…

В любом случае, нужно пойти найти корейца и познакомить его с выручай-комнатой Нужно учиться, гравировать, готовиться, а не тратить свое утро, наблюдая неудачи людей на поприще невербальной магии. Первые несколько дней в Хогвартсе заставили тебя понервничать. У тебя недостаточно союзников и слишком много людей, которым нельзя доверять. Все станет намного хуже прежде, чем жизнь начнет налаживаться.

______________

[1] Знаменитый клич элитной команды супергероев из комиксов компании Marvel, Мстителей. Мстители сражались с такими врагами, одолеть которых в одиночку не мог ни один супергерой — так появилась фирменная фраза: «Мстители, собрались!» (англ. Avengers Assemble!) — из Википедии.

Понедельник, 14 октября 1996 г.

Хромаешь по коридору из выручай-комнаты. Ударное Квана оставило на твоем бедре ушиб размером с грейпфрут. Кореец не оценил переключающие чары, что поменяли местами его усы и брови. Возможно в будущем, в один прекрасный день победит универсальная бровь маньчжура Фу! Однако, точно не сегодня. К сожалению, ты слишком сильно смеялся, чтобы успеть увернуться от его ответного удара.

Но боль того стоила — теперь можно показать эту картину Биллу в Омуте Памяти.

Говорят, лучше дарить, чем получать подарки. Этот совет относится и к Квану. Намного лучше наказывать, чем получать наказание. К счастью, отдавать у тебя выходит все лучше и лучше, но вот получаешь ты все равно пока слишком много.

Рон ждет в коридоре. У него в руках карта мародеров. А ты-то гадал, где же она. Отлично, теперь к больной ноге можно добавить и боль в заднице.

— Ещё раз привет тебе, Рон. Пришел вернуть мою вещь?

— Я так и подумал, что ты здесь, когда не нашел тебя на карте. Тебе повезло, что удалось зайти в комнату. Обычно после занятий здесь целая толпа народа, который ждет своей очереди на неё.

— Пять баллов Гриффиндору за искусство замечать очевидное.

— Может, заткнешься на минутку и послушаешь? Я уже говорил, что пока ты не убежал: я не знал, что происходит. Если хочешь злиться — прекрасно, злись. Но дай мне сначала высказаться.

— Конечно. Твоя семья украла мои деньги, дом и воспоминания. Что по сравнению с этим пара минут моего времени?

— Не стоит злиться. Слушай, это лето… — вас прерывают несколько учеников, направляющихся к выручай-комнате — они довольны, что та свободна.

— Черт возьми, Рон! Ты и вправду думаешь, что мне сейчас есть дело до лета?

— Возможно, для тебя это больше не имеет значение, но вот для меня — важно.

Тебе совершенно не хочется его слушать. Только не сейчас. Предел желаний — доковылять вниз, позавтракать и высидеть занятие по зельям, делая вид, что тебе не все равно. Но если не выслушать сейчас, то он, лишь накопит энтузиазма и сморозит глупость на публике.

— Пойдем. Можешь поговорить со мной по пути.

Он наконец-то замечает, что ты хромаешь.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы сначала осмотрели ногу?

— Да. Перед зельями наложу обезболивающее. А до тех пор это мне будет как напоминание в следующий раз двигаться попроворнее. Ну, что скажешь? Последнее, что я помню — как слушал разговор Гермионы с Джинни о том, как ты взорвался, услышав новость о моих предполагаемых свиданиях с Гермионой.

— Ну, да, я ревновал. Я — задница. Ты же меня знаешь. К тому же понятия не имел о зелье. Когда же узнал, то рассердился, но вот в ярость пришел, когда тебе стерли память.

— Кто это был?

Чуть помолчав, Рон опускает голову. Наконец, бормочет:

— Мама. Я не поверил своим глазам, когда она это сделала.

— И почему же ты так отреагировал?

— Ты же видел Локхарда в больнице. А он собирался поступить с нами именно так. Мама — не профессиональный амнезиатор, она ведь могла сильно тебе навредить! Зелья — одно, но так поступать — неправильно!

Огрызаешься:

— А с помощью зелий, значит, управлять чувствами можно? Чем они лучше империуса?

— Ага, Гермиона говорила то же самое. Полагаю, это одна из тех само собой разумеющихся вещей, если ребенка воспитывают в волшебном мире. Действие любовных зелий долго не длится. Через какое-то время организм вырабатывает сопротивляемость. Слабые зелья используются, чтобы вызвать определенный интерес, ну, чтобы девочке подарили цветы или там шоколад. Под запретом только сильные зелья, которые действительно околдовывают человека. Черт, да даже Фред с Джорджем продают кое-что не слишком сильное в своем магазине.

Должно быть, мир сошел с ума! Рон Уизли философски рассуждает о различиях между магловской и волшебной культурой. Эй, кто-нибудь, проверьте температуру в аду — должно быть, там стало чертовски холодно!

— Ну, ладно, предположим, Панси поит меня зельем, и я как овца хожу за ней следом, пока она не передаст меня своим предкам-Упивающимся?

— Тогда, должно быть, она воспользовалась очень сильным вариантом. И если ты тянешь рот то, что дает тебе Панси, тогда ты действительно этого заслуживаешь. Если ты, конечно, вдруг не влюбился в Панси? — смеет улыбаться Рон.

Хочется улыбнуться его попытке пошутить, но нет, так не пойдет.

— Это уж вряд ли! Хорошо, понял. Слабые любовные зелья большинство одобряет. Как насчет кражи чужих денег или поездки в квиддичный лагерь?

— Они уже записали меня и оплатили поездку, чтобы убрать с дороги. Папа сказал, что Дамблдор не хотел включать меня в свои планы. Думаю, они ожидали, что я все испорчу, ну, или пойму, что что-то не так.

— Значит, твой папа тоже в этом участвовал. — Ты не удивлен, только ещё больше разочарован.

Рон ненадолго замолкает, а его лицо принимает то выражение, которое обычно появляется, когда ему что-то не по нраву.

— Ага. Никогда не думал, что сравню родителей с Малфоями, однако так и есть. Так или иначе, выбирай сам; они не хотели, чтобы я был рядом. Думаю, никто не ожидал, что ты настолько быстро отреагируешь на зелья. Может, Снейп что-то намудрил, либо тебе всегда нравилась Гермиона.

— Может, и так, но теперь она мне не нравится. Полагаю, с Джинни я действовал более «нормально», если так можно выразиться, но сейчас мне уже все равно.

— В любом случае, я не знал, что для лагеря взяли твои деньги до тех пор, пока не вернулся. Если хочешь, отдам их обратно — только скажи.

Ты знаешь, что квиддичные лагеря стоят больше сотни галеонов, и вопросительно поднимаешь бровь.

— Сириус открыл для меня хранилище, как и для Гермионы. Ключ будет храниться у родителей, пока мне не исполнится семнадцать, но они пробовали ко мне подлизаться. Пока что я купил всего одну вещь, не считая школьных принадлежностей, — прекрасный комплект щитков вратаря. Не скажу, что иметь деньги — плохо, но быть твоим другом мне хочется гораздо больше.

Тебе не слишком нужны деньги, но если вспомнить, сколько у тебя этих сотен галеонов, то это ерунда. Морщишься, устраивая раненую ногу на лестнице.

— Не нужно возвращать деньги. Что же касается дружбы, только время покажет. Действия говорят гораздо больше, чем слова. Скажу тебе то же самое, что и Гермионе. Сейчас моя дружба не дается просто так — её надо заработать.

— В общем, справедливо. Думаю, я и сам бы был подозрительным.

— Ну, и как тебе в квиддичном лагере? Все было так, как и хотелось?

Рон благосклонно относится к смене темы.

— Здорово. Но ещё бы лучше, если бы родители не сказали в лагере, что мне запрещено пользоваться камином. Там думали, что у меня что-то вроде тоски по дому, а на самом деле я пытался связаться с тобой.

— В самом деле? — тянешь слова.

— Ага, точно. Папа перенаправлял прилетающих в Нору сов к магазину Фреда и Джорджа. Я вернулся за день–два до того, как ты убежал, но меня закрыли в квартире близнецов. Эти придурки — мои собственные братья — держали меня в заключении! Они даже заставляли меня испытывать на себе вкус своих приколов, так как я поневоле уже был их зрителем. Когда ты убежал, мне позволили вернуться домой. Я высказал родителям всё, что о них думаю, и ушел к Чарли до того, как меня затащили бы в дом Сириуса на остаток лета.

— А как же ты и Гермиона?

— Она приезжала к Чарли несколько раз, и мы попытались встречаться, но это не сработало. Ходили к Флореану, и она поймала меня на том, как я глазею на симпатичную телку… а дальше — бац, и мы расходимся, как в море корабли. И это ещё одно из «удачных» свиданий.

Каким-то образом сия мыльная опера засосала тебя. Забавно представлять, как же прошли «неудачные» встречи.

— И что случилось потом?

— На второй день дело было в штабе. Она начала говорить, что у меня проблемы с мамой или каким-то выдуманным ею заумным дерьмом. Я ответил, что ты — счастливчик, потому что, по крайней мере, не помнишь, что был её парнем.

Вопреки собственному желанию смеешься. На Рона-идиота легко злиться. На Рона-шутника и Рона в лучшем смысле слова — нет. Напоминая себе, что тебе всё же нужно на него сердиться, замечаешь:

— Вижу, ты отказался от должности старосты — тебе не нравится такая работа. Однако квиддичным капитаном — остался.

— Я не заработал должности старосты. Это должно было быть твое место. Я просто хотел быть рядом с Гермионой в прошлом году, но… эй, я живу и дышу квиддичем. Вероятно, квиддич — единственная цель, для достижения которой я работал с момента самого поступления. Кэти не хотела быть капитаном из-за ТРИТОНов. Чарли думал, что будет несправедливо даже играть в качестве тебя, не говоря уже о должности капитана команды. Джинни прилично играет, но она просто любит это дело. Так что оставались либо я, либо отбивалы, но о них даже стыдно говорить!

— Ты тоже не настолько уж хороший вратарь.

Он обижается.

— Я не тяну на уровень Вуда, но постоянно совершенствуюсь. Лаванда сказала, что мне просто нужно больше верить в себя.

— Ах, Лаванда?

— Ага, представь — оказывается, эта девочка сохнет по мне. Она отловила меня по дороге с первой тренировки и затащила в оранжерею. Клянусь, девчонка попыталась вытянуть из меня магию поцелуями! Если бы только она не обзывала меня «своим героем»… но это вполне терпимо.

— Её герой? — забавно!

— Ну, она не в состоянии так меня называть, если я засовываю ей в глотку язык.

Надо признать, что он прав. Через пару минут Рон произносит:

— Ну, так что, у нас все в порядке?

— Может быть. Посмотрим. Пока же поймаю тебя на слове. Мне многие лгали. Может быть, ты тоже лжешь мне прямо сейчас. Что гораздо важнее, у меня, в общем-то, нет времени на квиддич или подружек. Джунгли изменили меня. Того самого Гарри Поттера больше нет. Если спросят, кто же мой лучший друг — это Билл. Теперь я разрушитель заклинаний и посол из Бразилии.

— Ты должен рассказать, что произошло!

Фраза, к сожалению, напоминает тебе, что даже если Рон и вырос немного, он всё ещё всего лишь подросток.

— Если бы я и мог, то сейчас не стал бы. Ты не знаешь окклюменции, и кто угодно может похитить тебя и вытащить из твоей головы информацию.

— Ох. Полагаю, это имеет смысл.

— Как и все остальное в последнее время. Постой… думаю, я выучил сегодняшний урок. Давай-ка я быстренько наложу обезболивающее, — боль может преподать урок, но здесь уже достигнуто все, что возможно.

— Как ты подцепил эту штуку?

— Кван. Работать палочкой сложновато, но длительность вдвое превышает то, что преподают здесь.

— Покажешь мне как-нибудь. Ты знаешь, как это действует. Поможет на практике.

— Ага, конечно. Отлови меня после Зелий. Что, кстати, за парень этот Слагхорн?

Рон пожимает плечами.

— Представь себе Локхарда, но реально талантливого. Материал дает, но нужно при этом выслушивать все эти его речи о том, кого он учил данному зелью… раздражает, но лучше уж он, чем Снейп.

Рон не умеет врать. Либо говорит правду, либо меняет воспоминания так, что ему кажется, что он не врет. Забавно: пару месяцев назад ты даже не стал бы рассматривать последнюю мысль.

— Пойдем, чего-нибудь перекусим.

Он отлает тебе сложенную карту.

— Не возражаешь, если рядом будет Лаванда?

— Она будет звать тебя «мой герой»?

— Возможно.

— В таком случае, пойдем. Мне просто необходимо это услышать.

* * *

На Зельях сидишь вместе с Роном и Гермионой. Не-такое-уж-золотое трио снова вместе. Да здравствуют хорошие деньки! У неё на лице обнадеженное выражение, а ты отворачиваешься, чтобы расставить все точки над «i» в ситуации. Дааа уж, у нас нет никаких проблем с доверием, ни в коем разе! Главным образом, потому что ты не собираешься снова доверять свою жизнь кому-нибудь их них двоих. Для этого у тебя есть Билл, Кван, Хак и, в немного меньшей степени, Флёр. Сейчас, возможно, снова подружишься с Роном. Что касается Гермионы, ты работаешь над тем, чтобы хотя бы терпеть её присутствие рядом с собой.

Ты довольно прилично знаешь Зелья, но из-за Снейпа не испытываешь к ним должного интереса. Кроме того, практически все зелья, что возможно найти у разрушителя заклинаний, лечебного свойства. Зелья не ломают щиты, однако помогают держать в форме человека, который, собственно, над этим и работает.

Пролистываешь книгу, проглядывая пропущенный тобой материал. Специальные взрывные смеси Квана намного интереснее, чем работа к лаборатории зельеварения. Вряд ли хоть какое-то из зелий боевых магов стоит в учебном плане.

Рон пихает тебя; отвечаешь:

— Да, мой герой.

Тот закатывает глаза:

— Эй, зацени! Мне повезло в первый же день — я отхватил старый учебник этого типа, Принца-Полукровки, а он просто гений! Обычно я ненавижу подержанные вещи. Большая часть моих книг принадлежала Чарли, а он их все разрисовал. Кто бы ни был тот парень, он не валял дурака.

С другого бока от него ощетинивается Гермиона:

— Как я уже несколько раз говорила тебе, Рональд, следовать неизвестно кем написанным инструкциям в рецепте — значит играть с огнем! А что, если рецепт данного человека работает лишь потому, что тот использовал свежие крылья токси вместо тех, что годами пылятся в кабинете?

Очевидно, ей никогда в жизни не переубедить Рона, поэтому девушка перестраивает фразу, чтобы хоть в твоих глазах выиграть пару очков. Рон смотрит на неё, а потом поворачивается к тебе:

— Как бы то ни было, мои зелья теперь на порядок лучше с тех пор, как я стал использовать его рецепты. Она просто злиться, что я теперь заканчиваю зелья раньше неё. Лаванда, вообще-то, теперь заставляет меня проверять её задания.

Всё почти так же, как будто ты никогда не убегал. Возможно, некоторые вещи не изменяются.

— Неправда, я не злюсь! Чужие рецепты не сделают тебя хорошим учеником. Твоя девушка с таким же успехом могла бы отдать свою работу на проверку флоббер-червю. Ты не понимаешь, почему тот человек меняет скорость перемешивания или температуру котла. Возможно, если бы ты мог определить основные принципы…

Угу. Гермисиськи завелись. Теперь Рон фактически игнорирует её, а вот Слагхорн обращает внимание на класс. Если бы они играли на сцене, то заслужили бы овации за исключительное представление! Уже когда начинается лекция, Рон шепчет заключительную мысль:

— В любом случае, если бы я придерживался инструкций ещё со времен летучей мыши, я бы выиграл то реально крутое зелье в первый день занятий. А теперь я следую им всегда. Чтоб мне провалиться! Я ужасно хочу, чтобы этот парень преподавал у нас!

На вас смотрит полный мужчина с улыбкой, кажется, аж до третьего его подбородка.

— О, посол Поттер! Рад снова встретиться с вами. Добро пожаловать в класс. Довольно странно, но я уже не впервые имею честь обучать высокопоставленного дипломата. Если вы случайно обнаружите, что отстаете от любой из данных мною тем, моя дверь всегда открыта для вас.

Интересно, сколько же его коллег получило письма о том, что тот является персональным преподавателем у легендарного Гарри Поттера? К счастью, политика учит тебя, как с улыбкой иметь дело с такими корыстными личностями, как Гораций Слагхорн.

— Благодарю за ваше предложение, но я уверен, что справлюсь.

Статуя Эрнандо де Сото была бы тобой горда.

* * *

— Гарри, если ты оторвешь свои гляделки от моей груди и обратишь внимание на мои глаза, будет гораздо проще. Большинство женщин такое поведение раздражает.

— Извини. — Да, возможно, идея взять пару уроков танцев у Флёр перед дипломатическим приёмом далеко не лучшая. Разумеется, часть тебя полагает, что идея — блестящая.

Её смех лишь заставляет веселых маленьких товарищей-пловцов дрожать в предвкушении и снова привлекает твое внимание к груди. Флёр вздыхает:

— Прости — ты же видел её раньше. Твое сопротивление моей ауре ослабло?

Факт, что ты не раз видел «бравый дуэт» вообще без одежды, и, по крайней мере, однажды одетыми только в остатки взбитых сливок, отнюдь не делает задачу легче. Приятное напоминание о том, что любимого десерта Билла, мороженого с фруктами и Флёр, в меню у Флориана нет…

Отступив, мотаешь головой.

— Нет, я просто собираюсь заявить, что это всего лишь результат действия подростковых гормонов на эффект близости привлекательной женщины. — Карина, Эмми, а затем и Лорен испортили тебя. Раньше ты был безнадежен в отношениях с женщинами. Теперь же ты можешь сойти и за жиголо. Черт, да Гермисиськи тем вечером предложили себя — для большей пользы — в качестве подруги. Помимо отвращения именно к данной девочке, единственное, что тебя сейчас сдерживает, это ужасно застенчивая равенкловка, которую очень сильно недооценивают люди.

Флёр награждает тебя одной из своих великолепных благодарных улыбок:

— Я говорила с Кваном. Если не сможешь ничему научиться у меня, он предложил сам обучать тебя. Кван что-то упоминал о том, что с работой ногами у тебя большие проблемы, и что у него есть парочка весьма интересных предложений об их решении.

Словосочетание «уроки танцев с Кваном» отнюдь не созвучно «пытке», однако тебе-то лучше знать. Завтрак с Кваном — это пытка; сказка на ночь у Квана — пытка. Факт в том, что все, во что вовлечен Кван, чревато определенным физическим дискомфортом.

Его семья, должно быть, устрашающая. А семейная встреча Кванов — это, похоже, невообразимый уровень пыток. Может, получится послать на неё приглашения Риддлу с Дамблдором, а потом посмотреть на работу пожарных…

— Не хочу рисковать жизнью ради того, чтобы научиться танцевать. Остается лишь страдать.

— Как там Билл?

— Сегодня должен уже проснуться. Можешь увидеться с ним завтра. А как насчет тебя с твоей подругой, Луной? У вас была возможность поговорить?

Поднимая вопрос о действительно интересующей тебя женщине, Флёр отбивает у тебя охоту смотреть на её богатство. Хитрая ведьма, не правда ли?

— Только вкратце. Мы всё ещё пытаемся выяснить, что делать дальше. Может, это прозвучит странно, но письма вытащили чересчур много подноготной у нас обоих, и теперь, когда мы рядом, чувствуем себя неловко.

— Вам нужно проводить больше времени вдвоем. Единственное, что можно сделать в такой ситуации, это спокойно относиться друг к другу. Пригласи её на пикник. Возьми потанцевать на свой прием.

— Мне бы очень хотелось, но здесь её знают лишь в качестве друга. Если же её вывести в свет в реальный мир, девушка станет мишенью.

— Да, это проблема. Тогда кто тебя будет сопровождать на прием?

— Тонкс.

— Аврор из Ордена? Разве она не…

— Неуклюжа. Да. Потому я и не думаю, что необходимо будет хорошо танцевать.

— Ох, Гарри, на всех этих светских приемах предполагается, что танцевать ты будешь не только с сопровождающей тебя дамой. Мы с Уильямом тоже там будем, и я непременно ожидаю от тебя танец. Возможно, следует более серьезно к этому относиться, oui?

Стонешь в ответ, когда она движением палочки ещё раз запускает мелодию. Пора сосредоточиться на её… глазах.

* * *

Вы вместе направляетесь в её апартаменты, чтобы попытаться разбудить «спящую красавицу». Наложив пару диагностических чар, Флёр говорит, что ждать ещё, по крайней мере, час.

— Итак, не хочешь ли продолжить наш урок танцев? Могу надеть что-либо более бесформенное, чтобы меньше тебя отвлекать.

Смеешься над предложением. Прикрывать её тело плохо сидящей одеждой — преступление. Намного лучшее решение — вовсе снять мантию. Через некоторое время, необходимое для привыкания — скажем, три-четыре часа, ты больше не будешь отвлекаться на её голый торс. Нет, плохие мысли, Гарри, — это же невеста лучшего друга и вообще… Возможно, лучше всё же заняться чем-то другим. Кое-что беспокоит тебя ещё со времен той драки два дня назад.

— Как там твоя окклюменция, Флёр?

— Я солидно подкована в данном искусстве — оно помогает мне управлять аурой. И, хотя я всё же не эксперт, однако намного искуснее начинающего. А почему ты спрашиваешь?

— Мне бы хотелось вернуться и ещё раз просмотреть битву с демоном. Возможно, лучше, чтобы присутствовал посторонний наблюдатель — поможет выловить все пропущенные мной нюансы. И ты заслужила видеть, каким же героем держался Билл.

— Боюсь, что должна была отослать Омут Памяти назад во Францию, к моим родителям. Я «позабыла» спросить их разрешения на то, чтобы одолжить его Уильяму.

— Всё в порядке. Мы раздобыли там свой.

— Правда?

— Да. Не хочешь посмотреть вместе со мной? Зрелище — не для слабонервных. Дочь Грозовой Тучи и его зять чувствовали себя весьма скверно, когда закончили просматривать воспоминания. — Если подумать, они, скорее, испугались тебя. Не говоря уже о том, что внучка Грозовой Тучи, Лорен, определенно хотела затащить тебя наверх, чтобы сделать ребеночка.

— Польщена возможностью его увидеть.

Спустя пять минут вы стоите посреди затерянного города, наблюдая, как твой фантом кружится вокруг храма, готовясь взорвать саперов. Флёр с хмурой неприязнью разглядывает толпы бродящих немертвых. Ну не заценила она всю «крутость» идеи иметь на своей стороне армию живых мертвецов. Ты же хотел бы «взглянуть глазами демона» на вашу битву. Взрыв — просто чудовищный, и, инстинктивно вздрагивая, тут же ощущаешь себя из-за этого идиотом.

Демон появляется сразу после крика, возвестившего о его освобождении, и тут же начинает злобно выкашивать орду твоих несчастных зомби. Косишься на Флёр — та в ошеломлении.

Она указывает на картину и недоверчиво заявляет:

— Вы с Уильямом победили вот это? Должно быть, это Великий Демон!

Отвратительное существо продолжает продвигаться сквозь орду зомби. Твоя копия в воспоминании пытается наложить Круциатус. Вспоминаешь, что демон был тогда удивлен.

— Ты и вправду думал, что оно сработает? — порыкивающе смеясь, громко спрашивает существо.

Беседуешь с Флёр, которая, кажется, сильно обеспокоена оравой немертвых.

— Тварь проглотила гадальный шар Равенкло, и это, вероятно, повысило её навыки предсказания. Монстр расписал нам все возможные варианты, однако, несмотря ни на что, мы навешали пинков его высокомерной заднице.

— И кто же теперь высокомерен, юный волшебник? — снова заговаривает демон. Четыре руки монстра разрывают толпящихся зомби, пока питающиеся плотью растения хватают его ноги, а немертвые перекрывают ему обратный путь.

По позвоночнику прокатывается волна холода, и ты тяжело сглатываешь. Медленно поворачиваешь лицо к демону. Существо смотрит прямо на тебя, а губы на его козлином лице растягиваются в жестокой усмешке.

Это была плохая идея. Пора выбираться из воспоминания. Что-то не так! Ничего не срабатывает… дело плохо.

— О, не уходи пока, юный волшебник. Веселье только начинается. Это и в самом деле твое воспоминание, или, может быть, теперь ты связан со мной наравне с другими в твоей сущности?

Происходящее зашкаливает за все рамки.

— Ты можешь видеть меня, да?

— И да, и нет. Я вижу всех вероятных Гарри Поттеров. Если ты слышишь меня, значит, вы победили, или, что правильнее, ты думаешь, что вы победили.

Тебе совершенно не нравится, как это звучит.

— Я сразил тебя!

Он со скучающим видом пробирается сквозь море зомби, со смехом швыряя одного прямо через то место, где находишься ты.

— Да-да. Продолжай говорить это, смертный. Возможно, если ты повторишь фразу себе и своей подруге много раз, она станет истиной.

Подчеркивая свои слова, демон тянется «сквозь» ошеломленную Флёр и вытаскивает из-за неё инфери, поднимая немертвого вверх. Существо проделывало тот финт несколько раз во время сражения, чтобы оградить лицо от рикошетящих о толстую шкуру пуль.

Обращаясь к вам, демон продолжает продвигаться вперед.

— Вижу, ты потерял дар речи. Что напомнило мне, сколько недостатков у таких ограниченных созданий… Я могу рассказать тебе, как я вижу и слышу вас, однако сомневаюсь, что мои объяснения принесут хоть какую-то пользу такому жалкому существу, как ты. Это лишь смутит тебя, а я напрасно потеряю время.

— Ты никогда не встречал меня! — возражает Флёр, мгновенно качнув палочку в сторону демона; ты впечатлен.

— Не в этой реальности, юная ведьма, однако в тех, где есть другая женщина в группе, ты — наиболее частый вариант. Твои предсмертные крики обычно самые громкие, за исключением того случая, где Гарри сдуру привозит сюда с собой ведьму с ребенком. Я наблюдал довольно памятную ветвь событий, в которой ты сопровождала сюда группу, и Чилота завладел тобой, а не американцем. Ты когда-нибудь желала взять эту ничтожную планетку в свой железный кулачок? Твое тело вполне способно на такое.

Она отказывается отвечать ему, что лишь сильнее поощряет монстра.

— Знаешь ли ты, что, когда я направлялся прямо к рыжеволосому типу и убивал его первым, в большинстве случаев мальчик выигрывает, и вы становитесь любовниками?

Разговор с демоном выбивает Флёр из колеи. Ты тоже не слишком-то счастлив.

Реагируешь:

— Достаточно!

Существо со смехом грохочет:

— Нет, у меня нет ни малейшего желания вмешиваться в твои сердечные связи. Ты редко побеждаешь, если становишься моей первой целью. Если убить кого-нибудь из твоих друзей, то твоя магия наполняется гневом. А без этого твое единственное спасение — выпустить своего внутреннего монстра. Эти варианты мне нравятся гораздо больше. Скоро увидим, говорю ли я лишь о возможности, или всё-таки о реальности. Ещё раз объясняю тебе правду, Гарри Джеймс Поттер — выиграть данную битву не значит победить в войне. До свидания, смертный. Не прощаюсь, потому что всегда есть возможность, что мы снова встретимся.

Демон движется дальше, швыряя зомби перед собой в огражденную зону. Вы с Флер стоите и смотрите друг на друга. В этот момент остальное сражение кажется чем–то совершенно не значительным. Даже Риддл, похоже, не настолько уж важен…

На твое плечо опускается рука Флёр.

— Гарри, мой отец — чрезвычайно влиятельный человек во Франции. У него есть доступ к некоторым из самых темных книг об этих созданиях. Если он не сможет прислать их мне, то я поеду во Францию и буду исследовать там. У меня нет провидческих способностей, но, думаю, нам следует знать как можно больше об этом конкретном демоне.

И с чего вдруг у тебя ощущение, что это далеко не последний демон, с которым пришлось сражаться?

Вы вместе наблюдаете, как заканчивается битва, а твоя увеличившаяся форма ягуара в тумане патронуса кружит вокруг раненого демона. Конец наступает намного быстрее, чем запомнилось, однако твое восприятие в то время было немного искажено. Голова демона откидывается назад, смущая взглядом вас с Флёр через все поле битвы, и потешается над тобой даже в своем поражении.

Покинув Омут, оставляешь воспоминание циркулировать в чаше.

— Когда «закончишь» с Биллом, пусть взглянет на битву — посмотрим, что он скажет.

— С тобой все в порядке?

— С чего бы мне беспокоиться из-за такой ерунды?

Уперев руки в боки, Флёр укоризненно замечает:

— Не шути со мной, Гарри.

— Я просто выкину все из головы и пойду погравирую пару-тройку часиков. Пусть пока спящие монстры отдохнут, — указывая на Билла, заканчиваешь. — Тебе следует беспокоиться о своем персональном спящем монстре.

* * *

Выкинуть события из головы никак не получается, и ты ещё мрачен, когда Дамблдор объявляет на ужине о замене преподавателя. Нужно отдать Скримджеру должное: тот действует быстро.

— Рады приветствовать в Хогвартсе знакомое нашим стенам лицо. Пока мы искали постоянную замену на место преподавателя трансфигурации, министр Скримджер любезно предложил временное решение проблемы. Последние два года Персиваль Уизли работал в Министерстве; его последняя должность — помощник министра Скримджера и его предшественника. Ученики четвертого курса и все, кто старше, помнят его как старосту школы. Академические достижения мистера Уизли и его жажда знаний неоспоримы. Полагаю, он замечательно справится с задачей.

Не став следовать примеру Долорес Амбридж, Перси встает и раскланивается, обойдясь без речи. Похоже, он немного не в своей тарелке. Ты сидишь за столом Равенкло, снова пытаясь развлечься проделками «Полоумной». Нахмурившись, Энтони Голдстейн ворчит:

— Мне было наплевать на этого педика ещё как на старосту. Если же это очередная марионетка министерства, тогда интересно, станет ли он жабой-младшим?

Проглатываешь смешок, когда он продолжает:

— Гарри, может, поговоришь с Флёр Делакур — возможно, она согласится обучать нас? Вы же довольно близки, верно? Я бы намного больше тогда интересовался трансфигурацией. — несмотря на свои довольно крупные размеры, Энтони легко уворачивается от удара Су Ли.

— Дамблдор уже спрашивал, но она отказалась. Перси — профессор только временно. Ему не предоставят полномочий Верховного Инквизитора. Не думаю, что Скримджер повторит глупость Фаджа. Насколько я помню, у Перси были самые высокие оценки по трансфигурации.

Нет необходимости вдаваться в подробности о том, что Флёр не доверяет директору или, что она собирается исследовать для тебя запретные знания о демонах. О таких вещах громко не говорят. Прошел слух, что МКЧ направляет боевых магов вылавливать тех, кто собирает сведения о таких существах. Большинство правительств провозгласили, что уничтожили все имеющиеся у них подобные свитки и книги, что в переводе с политического означает: «Заныкали их поглубже на случай внезапного ухудшения климата».

У тебя нет возможности выглянуть сейчас в окно, но тучи определенно сгущаются.

* * *

— Ты что-то слишком притих. Что-то беспокоит?

Посматривая на идущий рядом миниатюрный блондинистый ужас, пытаешься найти нужные слова:

— Даже не знаю, с чего начать…

— А что, если с «когда-то, давным-давно…»? Такие слова всегда так хорошо заканчиваются! — ухмыляется она тебе. Чувство юмора — её защитное средство. Черт, но оно же и средство агрессии.

— Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. Министр что-то замышляет. Риддл что-то замышляет. И пока Дамблдор дышит, он всегда что-то замышляет. Чувствую, что у меня нет права на ошибку.

Луна просто улыбается тебе:

— Ты же знаешь, как коррумпировано министерство. Папа всегда говорит, что им завладели гнилоклыки. Вампиры, которые не заботятся о гигиене полости рта, легко поддаются раздражению. Директор спелся с гномами из Цюриха, а те — тайные сторонники МКЧ. Не вздумай проговориться, но, думаю, профессор Флитвик — его связник. Что касается твоего врага, как бы он не боялся тебя больше, чем ты его…

— Ты же это не серьезно…— слишком резко вылетает у тебя.

Она мрачно поднимает на тебя глаза.

— А ты переоцениваешь врагов. Кажется, мистер Хмури у нас тоже прямо-таки поглощен своими врагами. Ты хочешь закончить как он? Я уж лучше буду просматривать закоулки в поисках фантастических созданий, чем ждать, пока атакует враг. Не смотря ни на что, тебе следует понять: беспокоящие тебя люди далеки от совершенства. Даже если новый министр — гений, ему связывает руки организация, которой так неумело управлял Фадж. Директора много раз переигрывали, пока ты здесь учился. И в последний раз, если то, что ты мне сказал, верно, это сделали портрет с нашим последним смотрителем, отнюдь не волшебником. Что вряд ли впечатляет. Наконец, тот противный темный волшебник… ты вычислил его уязвимое место, что закончится для него весьма печально.

Тебя было необходимо ободрить, и она постаралась. Конечно, Луна не знает о скрытой угрозе из загробного мира…

— Твои враги тоже ошибаются. Просто старайся — остальное со временем уладится.

Вы подходите к двери в твои апартаменты.

— Не хочешь зайти? — Мерлин! Звучит так банально! Это твою персону всегда соблазняли более взрослые женщины. Тогда от тебя не ждали умных реплик…

— Конечно. Хочется посмотреть, какие же у нас в школе комнаты ранга младшего посла. — Нетерпеливо отодвигая тебя, Луна входит апартаменты. Несколько минут осматривает и впечатляется твоим размещением, разглядывая разнообразные книги, разбросанные по столу, и комплект профессионального гравировочного рунного инструмента на рабочем месте. Нужно будет пересчитать стамески — слишком уж блестят у неё глазки.

Девушка взгромождается на твой стол и проводит рукой по обложке твоей копии «Полевого руководство разрушителя заклятий Голинарда». Прикидываясь скромницей, спрашивает:

— Есть ли шанс, что ты позволишь мне заглянуть в него?

— Это моя персональная книга заклинаний. Не знаю… Тебе придется быть очень убедительной.

С намеком на флирт она перебрасывает волосы через плечо.

— В этой стране нельзя купить копию данной книги, не будучи учеником разрушителя заклинаний. Её почти так же трудно достать, как и руководство по обучению авроров. Копии нет даже в Запретной Секции. Перед тобой — старая добрая я, девочка из Равенкло с жаждой познания… насколько любезно я должна просить?

Она немного краснеет. Луна пытается флиртовать с тобой… Отлично, в эту игру можно играть и вдвоем.

— Существенный вопрос. Однажды эта книга, возможно, займет место в музее под небьющимся стеклом. Вполне вероятно, что кое-что на её страницах окажется именно тем заклинанием или схемой щитов, которые уничтожат Темного Лорда.

— Ух ты! Как же, впечатляет — возможно, это кое-что закончит свою жизнь рядом с криворогим сноркаком. Вот это будет нечто! Определенно стоило взять с собой камеру! Ну, скажем, если я хорошенько обниму тебя, даст ли это мне доступ к первой странице?

— Возможно, поможет открыть обложку, однако оглавление прочитать ты не сможешь.

— Я же сейчас могу просто открыть её.

— Давай, попытайся, — придвигаешься поближе, чтобы понаблюдать зрелище.

Она пробует, но книга не открывается.

— Вижу, заколдовано, чтобы нельзя было открыть.

Вас разделяет меньше фута. В глубине души задаешься вопросом, куда это все приведет.

— Фраза-пароль и запирающие чары, Луна. Голинард — источник жизненной силы разрушителя. Удачи в следующей попытке! Кажется, ты предлагала взятку. Пока за открытую обложку требуется хорошенько обнять. Хочешь подсластить предложение?

Девочка кладет книгу и встает с решительным видом. Она совсем не высокая. И Лорен, и Эми тоже были маленького роста.

— Не знаю… давай-ка сначала посмотрим, что там под обложкой, — она обнимает тебя и расслабляется, мягко сжимая объятья.

Пользуешься возможностью прижаться носом к её макушке и обнимаешь её в ответ. Приблизительно через тридцать секунд она отпускает одну руку и отодвигается, чтобы постучать по книге.

— Кажется, теперь вам следует открыть обложку, посол Поттер.

— Справедливо; фраза-пароль: «Сюда, котя, котенок!» Не беспокойся, сегодня вечером я его поменяю.

Она открывает обложку и заглядывает в книгу, все ещё обнимая тебя одной рукой за талию.

— Гм… Ничего захватывающего пока. «Собственность Гарри Поттера, разрушителя заклинаний, анимагуса. Имею палочку — готов путешествовать». Остроумно.

— Я так и подумал. Так насколько же сильно ты хочешь посмотреть на оглавление? — останавливаешь её руку, когда та пытается перевернуть страницу.

— Боишься щекотки? — спрашивает она.

— Если что, обложка закроется.

— Ага, значит, боишься. Как я рада, что я — нет.

— Кажется, ты чересчур быстро предлагаешь мне этот факт. Может, на самом деле всё же боишься и просто хочешь сбить меня с толку?

— Возможно, а, может, и нет. Однако, если ты попробуешь меня пощекотать, я не смогу предложить больше взяток.

— Ты же сама подняла тему.

Хихикает:

— Полагаю, да. Итак, где мы там были? А-а, я пыталась добраться до оглавления. Как далеко меня заведет ещё одно чудесное объятье?

— Технически, думаю, твоя левая рука все ещё обнимает меня. А у меня обе руки — тебя. Думаю, мы все ещё обнимаемся.

— Гммм… Я не приняла это во внимание. Дружеский поцелуй в щёчку, пожалуй, стоит оглавления. Лично я думаю, что этого должно быть достаточно для первой главы.

Меняешь положение рук. Теперь они у неё на талии; одна её рука перемещается на твою спину.

— В первой главе определенно есть высококлассная информация. Дружеский поцелуй в щёчку позволит тебе просмотреть оглавление плюс первые пять страниц первой главы.

— Первые восемь страниц, — серьезно торгуется она.

— Ты же не знаешь, какой длины первая глава? Восемь страниц за поцелуй в обе щеки.

— Поцелуй в обе щеки! Один поцелуй дает две-три страницы оглавления плюс, по крайней мере, шесть уже выторгованных страниц! А за второй поцелуй — всего лишь ещё три странички… Думаю, посол из Бразилии крайне нечестно ведет переговоры. Поцелуй в обе щеки за двенадцать страниц плюс оглавление.

Вторая рука девушки поднимается с книжки и присоединяется к своей коллеге в то время, как ты противостоишь её предложению. Игра становится только интереснее.

— Думаю, это называется законом убывающей доходности. Второй поцелуй в щечку, должно быть, не настолько захватывающий, как первый. Десять страниц.

— Но это будет все ещё первым поцелуем на данной щеке. И все ещё новым и таким же замечательным! Одиннадцать, и я отказываюсь уступать.

— Замётано! — Наклоняешься и закрываешь глаза, а легкие поцелуи касаются щёк. Насколько далеко всё это зайдет?

Она озорно улыбается, когда ты смотришь на неё. Теперь ярко краснеет.

— Посмотрим, какова моя награда.

Отпустив тебя и изогнувшись, Луна, все ещё в твоих руках, начинает листать страницы. Ты придвигаешься к ней поближе, чтобы наблюдать через плечо, а твои руки все ещё обнимают её талию.

— Гарри, оглавление говорит, что в первой главе всего десять станиц! Думаю, следует добавить штраф. Ты уверен, что и в самом деле читал эту книгу?

Ты снова шаловливо зарываешься носом в её волосы.

— Прости, прошло уже некоторое время с тех пор, как я заглядывал во вступительную главу. И какой штраф ты предлагаешь?

— Как-то сложно придумать подходящий, когда ты так делаешь, — безуспешно пытается сказать Луна недовольным тоном.

— Так я действую как заморочное заклятье?

— Возможно, а, может быть, как его неудачно брошенный вариант, — слегка задыхается она.

— В таком случает, я поработаю над техникой броска. — Подобравшись, одна из твоих рук убирает волосы с её правого плеча, и ты, повернув голову, начинаешь целовать её шею, задевая сережки-редиски носом. Она делает глубокий вздох, и, подняв через пару секунд руку, запускает ту в твою шевелюру, едва слышно застонав.

У тебя весьма основательное образование в искусстве поцелуев, начиная с неудачного свидания с Чо; о том, каким же ты был неумелым, жаловались Джинни с Гермионой. Карина не исправила ситуации — количество тогда перевешивало качество. Вы целовались небрежно, везде и всегда, как пара животных в период спаривания — весьма точный термин для происходившего.

Эми любила, когда её целовали, однако отнюдь не в губы. Ей нравились — да просто сводили с ума — совсем другие зоны. Ты подарил свой опыт Лорен, а теперь и Луне, и последняя кажется весьма впечатленной.

В перерывах между поцелуями подбираешься к её ушку и шепчешь:

— Ну как, моя техника уже лучше? Ты ещё не придумала подходящий штраф?

— Ммммм, как-то сложновато думать… О чем ты там говоришь? Попрактикуйся пока ещё немного на моей шее, пока я не начну соображать.

Нельзя сказать, кто из вас сделал первый серьезный шаг, но ещё через минуту-другую или ты повернул её, или она обернулась к тебе, и игра перешла на другой уровень, с прямым контактом губ. В её реакции — страсть, однако присутствует и сомнение. Что напоминает тебе: именно ты всё это начал. Впервые ты — более опытный тип. Черт, это же, наверное, первый поцелуй Луны. Делаешь всё возможное, что он стал незабываемым.

Тая в твоих руках, девушка обнимает тебя за шею. Притягиваешь поближе миниатюрную фигурку. Зверь в тебе ощущает её влечение и решительно на него реагирует. Как-то Луна пошутила насчет «монстра в твоей груди». Не так уж и ошиблась. Тише, Поттер! Не пугай её.

Луна нажимает на тормоза, когда твои руки дрейфуют немного ниже на её нижние девяносто. Чувствуешь, как она напрягается, и руки исчезают с твоей шеи. Неохотно разжимаешь объятья и отодвигаешься. Одно можно сказать точно: её только что основательно поцеловали. Удалить теперь это воспоминание из её головы сможет только профессиональный амнезиатор. Обычно бледное лицо сейчас раскраснелось, а её огромные серо-голубые глаза кажутся ещё больше обычного.

— Извини, Гарри. Слишком быстро для меня. Я не… — в её голосе нет и следов «мечтательности». Он почти непристоен. Её небольшая, но совершенная по форме грудь чуть поднимается-опускается под мантией. Мозг Луны велит ей остановиться. Тело же кричит совсем о другом. Как бы ни хотелось тебе прочесть эту «сказку на ночь», нельзя. Инстинкты зверя в расстройстве рычат.

— Все в порядке. Я понимаю. — Ты и в самом деле понимаешь, а не говоришь это только ради того, чтобы она чувствовала себя лучше. Всего лишь неделю назад ты спал с Лорен. Истинный анимагус реагирует на свои эмоции, а не подавляет их. Женщина Сиу тоже являлась истинным анимагусом, и интенсивность реакций была взаимной. Накинь пару часиков вблизи Флёр, и если Луна скажет тебе «возьми меня», вы моментально окажетесь в горизонтальном положении, и ты покажешь всё, чему научился за лето.

Девушка обмахивается рукой:

— Это было впечатляюще.

Улыбаешься.

— Я — впечатляющий. Только так и умею.

Луна сглатывает:

— Похоже, меня предупреждают.

— По крайней мере, ты знаешь, чего ожидать в следующий раз.

Глаза девушки загораются в перспективе «следующего раза». Ухмыльнувшись, смеется:

— Теперь нужно оценить размеры штрафа и определить, сколько же стоил этот поцелуй.

— Я желаю отдать остаток второй главы в качестве штрафа, однако, так как данный поцелуй случился как бы сам собой и вовлекал обе стороны в равной степени, не вижу возможности вернуться и провести переговоры о нём постфактум.

— Гарри Поттер, ты — жестокий человек.

— Говорит мне девушка, которая только что остановила поцелуй. Хочешь сливочного пива? — Монстр в груди кричит тебе игнорировать её слова. Она же хочет тебя! Ты загоняешь его поглубже. Если Луна — добыча, то можно преследовать её медленно и со вкусом. Так даже будет забавнее.

Подойдя к холодильнику, вытаскиваешь ей сливочное пиво. Это — бонус твоего положения вне контингента учеников. Пару добрых слов Добби плюс мешочек галеонов, и у тебя полный холодильник сливочного пива, конфеты из Сладкого Королевства и даже напитки из мира нормалов — очевидно, из запасов братца Дамблдора.

— Спасибо, — открывая бутылку, произносит Луна и делает большой глоток. Отставляет пиво в сторону. — Я все ещё озабочена тем, как это будет работать.

Ты тоже.

— На публике мы будем всего лишь друзьями. Все знают, что ты была со мной в Отделе Тайн. Этого нельзя скрыть. Ты уже и так на крючке только из-за того случая. Стоит случиться чему-то большему, как ты тут же станешь приоритетной целью. Плюс, ты все ещё действуешь как Полоумная.

У Луны истерзанный вид:

— Знаю.

— Эй, у нас всё ещё есть журналы, а задержки по времени больше не будет. Я не настолько хорош в чарах, чтобы наспех сделать комплект зеркал, но, держу пари, это сможет Флёр, а если и у неё не получится, могу попробовать заставить показать мне главу твоего факультета.

— Флёр частично отвечает за то, что сегодня произошло, — переводит Луна тему разговора.

— Почему это? — подозрительно спрашиваешь ты.

— Сегодня днём она прислала мне записку. В ней говорилось, что у тебя слишком много забот, а у меня прекрасная возможность определить, являешься ли ты для меня больше, чем просто незначительным увлечением. Не хочешь поговорить о том, что тебя беспокоит? Лучшего слушателя, чем я, тебе не найти.

— Ты уже знаешь окклюменцию?

— Это, по-моему, способ вызвать осьминога? Гигантский кальмар вряд ли будет рад такой перспективе.

Девушка произносит эту чушь не моргнув глазом. Если не знать о том, что она играет, спокойно можно принять на веру. Улыбнувшись, Луна продолжает:

— Я разыскала летом книгу по теме прямо перед нашей ссорой. Прочитала пару глав, но с тех пор не брала в руки. Может, поможешь мне?

— На самом деле, я не настолько уж и хорош в ней, но Флёр знает больше, чем я. У меня комбинированный подход, вовлекающий как грубую окклюменцию, так и мою форму анимагуса. Этого достаточно, чтобы защитить разум от легилименции Квана, и если я сплю как зверь, то способен защититься от вторжения Риддла.

— Кстати говоря, я ещё не видела твоей формы, — дважды щелкнув пальцами и показав ими на землю, она делает ещё один глоток.

Нервно ёрзаешь, впервые за вечер почувствовав себя неудобно.

— Когда я превращался в последний раз, заметил несколько изменений. Если не возражаешь, я бы хотел сначала поговорить о них с Биллом. Может, в другой раз?

— Это — часть того, что тебя беспокоит?

— Ага.

Она отставляет напиток в сторону и снова обнимает тебя.

— Тогда посмотрю на неё в другой раз, когда оно больше не будет тебя беспокоить. Мне нужно возвращаться к себе. Не проверишь карту, чтобы не вышло случайно международного скандала?

Теперь твоя очередь подразнить её. Мягко поцеловав девушку, соскальзываешь с губ к её ушку:

— Но что же о нас завтра будут говорить нарглы, мисс Лавгуд?

— Озорники… уверяю вас, мистер Поттер: только умные и хорошо осведомленные могут понять их, что исключает большую часть учеников.

— И слава богу! — разворачивая карту, замечаешь, что Флёр с Биллом почти слились в одну точку на пергаменте. У Флёр в репертуаре есть замечательное заглушающее. Заметив, что путь чист, Луна клюют тебя в щечку и направляется к двери.

— Спокойной ночи, Гарри.

— Спокойной ночи, Луна.

* * *

* * *

— Случайно не планируешь избавиться от меня в ближайшее время, Гарри? Кажется, наш общий друг намекал насчет тебя и моей невесты. Мне стоит беспокоиться?

Билл смеется. Тебе не настолько весело.

— Нельзя же произнести речь шафера, а потом украсть невесту, правда?

— Нет, в большинстве случаев это непорядочно.

— Точка зрения истинного рыцаря, Билл.

Он качает в твою сторону стаканом с огневиски:

— В этом замке лишь два человека, что ведут ещё более безрассудную жизнь, чем я: некий боевой маг через коридор и человек, на которого я смотрю прямо сейчас. Моя сила в мозгах, внешности и в том, что я — самый крутой тип в Англии. Кван — лучший боец, а ты — Гарри Поттер. Если опустить зловещие предостережения демона, мне посчастливилось ещё раз посмотреть на то, как ты вышиб из той штуки дух. Если у кого-то и получится достать меня, заставь их заплатить за это и, вдобавок, позаботься о моей девочке.

— Я и не собирался что-то пробовать с Флер, — пытаешься, чтобы прозвучало чрезвычайно серьезно.

Билл снова смеется:

— Знаю, друг. Намного больше я волнуюсь за неё.

— Что?! — такого ответа ты не ожидал.

— Кажется, ей очень хочется, чтобы у вас с Луной все получилось. Флёр влюблена в меня, но, скажем так: её чувства к тебе сильны. Она пытается перевести их в плоскость братских отношений. И страстно желает, чтобы её сестра была постарше — тогда Флёр могла бы посводничать.

— Это она тебе сама рассказала?

— Мы поболтали, да. Но о братских отношениях речи не было. Ей и не надо было об этом говорить. Она все ещё молода, а я намного лучше читаю людей, чем думает большинство.

— Часть твоей врожденной крутости?

— Должно быть. Ну что сказать? Слушай, а что это за слухи о беспорядках на третьем этаже? — он двигается к Омуту, который вернул вместе с бутылкой огневиски. — Риддлова награда устроила драку, да?

— И это тоже. Есть куча другой информации, о которой тебе следует знать, — вкладываешь воспоминания о затерянном городе назад в голову и сосредотачиваешься на событиях последних пары дней. Начинаешь с Дамблдора и Гермионы в кабинете директора. Никто больше не знает о защите крови. Когда воспоминание закручивается в чаше, жестом предлагаешь ему приступать. У тебя нет ни малейшего желания снова переживать именно это сражение.

Билл покидает Омут минут через десять.

— Не знаю, что опаснее для твоего здоровья: Дамблдор в качестве друга или всё–таки врага. Вижу, почему ты все ещё беспокоишься о форме анимагуса. Давай-ка на неё посмотрим.

Выбираясь из кресла, оборачиваешься ещё до того, как ступить на пол. Билл тебя осматривает:

— Ага, чешуя ещё есть, но сейчас, кажется, менее резко выражена, чем в воспоминании, однако в данном случае на него может влиять твое собственное восприятие. Не думаю, что кто-либо будет способен различить, если окажется от тебя дальше, чем на шесть футов. Любой, кто подойдет ближе, либо друг, либо вряд ли выживет, чтобы рассказать. Ты отравил кошку Филча?

Киваешь.

— Я так и подумал. Давай-ка я сотворю банку, и мы сцедим из твоих сумок яд. А я заставлю нового профессора зельеварения проверить его на токсичность. Скажу ему, что привез ёго из Бразилии, что ли.

Процедура занимает минут десять, и ты настаиваешь на том, чтобы Билл обязательно надел какие-нибудь перчатки, но продукт верхних сумок довольно токсичен. Он накладывает на банку сохраняющее заклинание и запечатывает её вощеной бумагой. Когда оборачиваешься обратно, твои десны воспалены.

— Так что думаешь?

— Кто его знает, постоянно это или нет? Можно найти камеру и фотографировать тебя, чтобы наблюдать, распространяется чешуя по ноге или наоборот. Можно измерять количество вырабатываемого тобой яда и определять, уменьшаются или увеличиваются ли твои ядовые сумки. Думаю, сейчас научный подход — наилучший вариант. Будем собирать данные: посмотрим, что со временем изменится.

Смешно слышать это от волшебника, но разрушение заклинаний требует логического подхода.

— Полагаю, звучит неплохо.

— Что ж, обязательно сообщи мне, если у тебя вдруг начнут расти рожки или что-то другое.

— А не пойти бы тебе, Билл, далеко и надолго!

— Ага-ага. Уже слышал. Пойдем дальше. Как насчет того, чтобы позаботиться о том медальоне?

— Точно, — потянувшись, нажимаешь на тревожный камень, давая эльфам знать, что тебе нужна помощь — очередной бонус своих собственных апартаментов. Не проходит и десяти секунд, как появляется Добби.

— Привет, Добби.

— Мистер Гарри Поттер вызвал Добби! Для Добби это большая честь!

— Мне нужна небольшая услуга, Добби!

— Добби нужен мистеру Гарри Поттеру! — смотришь на Билла — тот просто улыбается. Все больше и больше Добби напоминает тебе о персонаже из детского спектакля.

— Да, Добби. Мне нужно вернуть кое-что с Гриммаульд Плейс, номер двенадцать.

— Добби почтет за честь вернуть кое-что для господина Гарри Поттера, — он немедленно исчезает.

Билл замечает:

— Не самая яркая звездочка в классе, да?

— Не-а, но к его энтузиазму невозможно придраться. Не хочешь поставить на то, сколько пройдет прежде, чем он вернется?

Билл ставит на десять минут, ты — на пятнадцать. Добби возвращается через шесть. Переминается:

— Добби не дождался, когда мистер Гарри Поттер скажет ему, что нужно. Добби — плохой эльф!

Смех Билла мешает тебе отвечать.

— Не волнуйся, Добби. Думаю, ты замечательный эльф.

— Правда?

— Конечно. Итак, предмет, который мне нужен — медальон. Подожди, Добби, не уходи… ещё. Шельмец.

— На это раз ставлю на пять минут.

— А мне нравится пятнадцать. Он перевернет весь дом, разыскивая медальоны.

— Дерьмо! Ты прав.

На самом деле Добби возвращается через двадцать семь минут; у него с собой восемь медальонов и интересные отметины на лице, сильно смахивающие на царапины.

— Добби вернулся бы быстрее, но не мог получить вот этот с шеи миссис Уизли.

Он протягивает медальон с вплетенной в цепь рыжей прядью. Как приятно знать, что Молли все ещё проживает у тебя на халяву. Подумываешь, не выгнать ли их взашей. Это было забавно, но настроение портит тот факт, что ни один из восьми медальонов не является тем самым, с большой буквой «С».

Когда Билла заверяют, что его мама не слишком пострадала, снова переходишь к нужному вопросу.

— Добби, у того, который мы ищем, на передней стороне есть буква «С». Ты видел такой?

— Добби не смог выполнить задачу, господин Гарри Поттер! Добби плохой! — он врезается в стену и, шатаясь, отходит обратно. Эльф снова готовится проделать трюк, но ты отзываешь его:

— Добби! Стой! У Добби получилось. Расслабься. Нет, не уходи, пожалуйста, до того, как я тебе прикажу.

— Да, мистер Гарри Поттер.

— Во-первых, я бы хотел, чтобы ты взял Кричера и притащил его сюда. Он мог спрятать медальон, но я прикажу ему принести его мне. Во-вторых, иди и верни все медальоны. Можешь просто положить вот этот на ближайшей к миссис Уизи тумбочке.

Добби стоит с таким видом, как будто ему срочно нужно в туалет.

— Ах, да, теперь можешь идти. — Билл вытирает с глаз слезы от смеха.

Через три минуты Добби возвращается, таща с собой Кричера.

— Кричер — плохой эльф. Он слишком долго спит и много отдыхает!

Кричер шипит на слегка запуганного седым домовиком Добби; тот с треском исчезает, чтобы вернуть медальоны.

— Хозяин возвращается. Кричер надеялся, что ты умер, и Кричер получит надлежащего хозяина.

— Жаль разочаровывать тебя, бездельник. Я не забыл, что твоя ложь помогла убить Сириуса.

Он рычит на тебя:

— Кричер не отвечает за неосмотрительного хозяина. Если бы у нового никчемного хозяина имелся хоть какой–то спинной мозг, он бы тотчас же убил Кричера.

Домовик подстрекает тебя.

— Нет уж, я планирую жить очень долго. И не буду больше таким неосмотрительным в указаниях. Мне нужен здесь конкретный артефакт из моего дома.

Существо ворчит:

— Не твоего дома.

— Нет уж, моего, и ты это знаешь. Итак, мне нужен медальон с зеленой буквой «С» на нем, тот самый, который нельзя открыть. Иди и принеси его мне сейчас же.

— Кричер не может.

— Не может или не хочет?

— Не может.

— Почему?

— Мерзкий Флетчер забрал много вещей из твоего дома. Старый жалкий хозяин приказал Кричеру не вредить никому из драгоценного Ордена, поэтому Кричер не мог его остановить.

Чертов Гавникус Флетчер!

— Когда он его забрал?

— Через два дня после смерти жалкого хозяина.

— Что ещё он взял?

— Деньги, драгоценности, палочки, котлы, волшебный ковер, метлы, хрусталь и алкоголь. Хозяин сердит, может, новый хозяин не такой жалкий? Что хозяин хочет теперь сделать?

— Это тебя не касается. Ты знаешь, где Флетчер?

— Тупица хозяин послал Кричера работать в Хогвартс.

— Точно. Приступай к своей работе в Хогвартсе. Тебе запрещается устно либо письменно общаться с любыми учениками в замке, кроме меня. Тебе запрещается поддерживать связь с профессором Снейпом. Говорили ли с тобой Драко Малфой или профессор Снейп?

— Нет

— Говорили ли с тобой другие ученики?

— Вонючая потаскуха Грейнджер; Кричер ненавидит её.

— Осторожнее, Кричер, я могу ведь определить тебя под её начало, если будешь себя плохо вести.

— Никчемный хозяин жесток.

— Возвращайся к своим обязанностям в Хогвартсе.

— Как пожелаете, хозяин.

Мерзкое существо исчезает, а ты смотришь на Билла:

— Черт, кадровый выбор Дамблдора снова срывает нам дело. Есть идеи, где может быть этот крысиный выкормыш?

— Расскажи-ка мне, Гарри, что ты думаешь на самом деле. Нет, надо все-таки подождать до утра и спросить Дамблдора.

* * *

Войдя вдвоем с Биллом в кабинет Дамблдора, застаете Перси, восседающим на стуле перед директором. Феникс копошится на своем насесте и рассматривает тебя. Мне тоже приятно видеть тебя, Фоукс.

— Ах, Уильям, мое сердце теплеет, когда я снова вижу тебя на ногах.

Билл пожимает плечами на такое приветствие директора. Он сосредотачивает внимание на Перси:

— Приятно видеть тебя, брат. У тебя повышение из халдея в министерстве. Мои поздравления.

— Я б сказал тебе спасибо, но не думаю, что твои слова предназначались в качестве комплемента.

Дамблдор вставляет:

— Ах, да, мы с мистером Уизли провели оживленную дискуссию о некоторых новейших теориях в области трансфигурации. К моему прискорбию, я был слишком занят, чтобы следить за последними исследованиями. Одобряю ваш смелый подход к задаче. Когда начнете давать этот материал шести— и семикурсникам, будьте так добры, сообщите мне, чтобы я мог послушать данные лекции.

Перси слегка ошеломленно смотрит на мастера трансфигурации, ожидая от него указаний. Что заставляет тебя задаться вопросом, что это ещё за «точка зрения» Дамблдора, но сегодня ты слишком занят для поиска тайного смысла. Голос Перси слегка скрипит во время ответа:

— Я обязательно дам вам знать, сэр.

— А сейчас, если вы нас извините, вашему брату с послом, очевидно, необходимо поговорить со мной.

— Хорошего дня, директор, — посмотрев на вас, он бормочет, — как и вам, посол Поттер, Уильям.

Дождавшись, пока не раздастся звук встающей внизу на место горгульи, Дамблдор поднимает на вас взгляд:

— Что-то срочное, мальчики? Этим утром мне поступил странный звонок по камину от Молли Уизли. — Комнату хорошо освещают лучи раннего утреннего солнца, и его высокая фигура восседает за столом, как какой-то портрет.

— Простите, но нет, не очень. Добби умчался выполнять задачу прежде, чем получил полноценные инструкции. Боюсь, он допустил оплошность.

— Действительно, он вызвал большой переполох. Молли, кажется, расстроена.

— Да, я уверен, что это так, в моем-то безопасном доме… Конечно, вы понимаете. Вы привыкли, что ваши подчиненные уничтожают тщательно проработанные планы. Мне это пока плохо знакомо.

Он переводит взгляд на качающего головой Билла.

— Сейчас я настолько же презираю вас, насколько разочарован своими родителями. Гарри ввел меня в курс дела насчет ваших манипуляций.

— Ваша лояльность Гарри достойна восхищения.

— А ваша готовность использовать его для собственной цели — нет.

Билл — и вправду единственный приличный Уизли.

— Так мы никуда не доберемся, — заявляешь ты. — Вы желаете знать, почему мы здесь. Ещё один из ваших идиотов может стоить нам шанса получить следующий хоркрукс.

Вот теперь все движется в правильном направлении.

— Как это, Гарри? Если ты готов идти, только дай мне минуту собрать кое-какие вещи. Чем скорее мы двинемся, тем лучше. Смею ли я спросить, куда мы направляемся и что мы ищем?

— Хороший вопрос. Это медальон с большой зеленой буквой «С» на нем. Он находился в штабе. Кричер рассказал мне вечером, что после смерти Сириуса Флетчер украл его наряду со многими другими вещами. Где этот чертов вор?

Дамблдор нерешителен:

— Я многое слышал о медальоне Слизерина. Вы говорите, что все это время он бы в штабе?

— Прошлым летом держал его своими собственными руками.

— Это не сулит ничего хорошего. Сейчас Мандагус в Азкабане — отсиживает годовой срок за торговлю краденым. Кажется, теперь мы знаем, откуда были вещи. Он отказался назвать источник краденного, что теперь имеет смысл — не мог нарушить защищающие штаб чары.

— Так где, как вы думаете, сейчас медальон?

— Только Мандагус может сказать наверняка, но наилучший вариант — если тот в одном из его тайников. Наименее желательный — если тот наряду с остальным краденым попал в руки министерства, что означает, что нам необходимо будет идентифицировать тебя как человека, затронутого данным преступлением. Это будет сложно, но необходимо как можно меньше информации передать министру Скримджеру. Последний вариант — если медальон уже был продан. В таком случае нужно будет узнавать местонахождение покупателя у Мандагуса. Я поеду в Азкабан и поговорю с ним.

У Гавникуса не получится выкрутиться!

— Я иду с вами!

— Не думаю, что это мудро.

— Мне все равно, что вы там думаете. Вы полагаете, что я не желаю, чтобы Скримджер хоть что-то знал. С таким же успехом я мог бы заключить сделку с ним и оставить вас не в курсе событий.

Старик смеривает тебя взглядом:

— Что было бы наиболее неблагоразумно.

— Кое-кто был довольно любезен и указал мне, что, несмотря на все ваши интриги и власть, вас постоянно переигрывали по всем статьям. Ваш человек украл именно мои вещи. Вы — хранитель тайны, и это значит, что вы позволили ему войти в дом. Возможно, если бы вы были более настроены на сотрудничество в своих подозрениях насчет хоркруксов, я бы понял, что медальон в штабе — один из них! Вместо этого мы здесь как дураки глазеем друг на друга, пока что-то ещё пролетает мимо, а мы этого даже не осознаем.

Он пытается отклонить твои аргументы.

— Возможно, Гарри. Признаю, что было допущено множество ошибок. Вполне вероятно, что в прошлом я старался слишком многое сделать, не полагаясь на других. Однако ты не был тогда готов к знанию.

Пропускаешь его комментарии мимо ушей:

— По вашим стандартам, конечно. В любом случае, Скримджер не такой идиот, как Фадж. Ни одному из нас, ни нам обоим не удастся увидеться с Флетчером, не вызвав тревоги. Сколько поставите на то, что через десять минут после нашего отъезда министр будет там с флаконом веритасерума, чтобы выяснить, о чем шла речь?

Повращайтесь в обществе хитрожопых политиков — сразу поймете, как работает реальный мир.

— Верно, Гарри. Ты вновь сумел удивить меня новой информацией. У меня нет легкого решения данной проблемы, и я бы рекомендовал сделать сейчас перерыв на завтрак. Я прошу вас всех днем рассмотреть вероятные пути решения, а вечером встретимся и обсудим, что делать дальше. Если, конечно, ты желаешь обсуждать имеющуюся у тебя информацию по хоркруксам. У меня две кандидатуры: Нагини, фамилиар Тома, и кубок, который, по слухам, принадлежал когда-то мадам Хаффлпаф.

— Одна — правильная. Вторая — нет.

— Не хотите уточнить, посол Поттер?

— Не сейчас. Может быть, когда вы будете более настроены на сотрудничество.

— Понятно. В таком случае, хорошего дня вам обоим.

Выйдя, смотришь на Билла:

— Любит он такое дерьмо, да?

— По-моему, ты его раскусил, Гарри. Интересно, ожидают ли меня ещё на собраниях Ордена?

— Если так, скажешь. Думаю, я бы нанес визит. Там подают хорошие завтраки?

— Обычно готовит мама.

— Тогда вопрос снимается. Отравить меня раз — стыд и срам! Отравить же меня дважды… Мы же всегда можем послать Добби готовить для нас? Интересно будет понаблюдать.

— Ага, точно.

* * *

Наступила суббота; одеваешься на приём в посольстве. Предположительно, ты останешься в посольстве Бразилии на ночь и большую часть дня в воскресенье. Это — ложь, как и большинство вещей в последнее время. Вы со старым козлом проведете воскресное утро на острове Азкабан, общаясь с Флетчером.

Пока всё, что знает министр Скримджер — это то, что Гавникус украл у тебя какие–то вещи, когда тебя не было этим летом, и что ты лично желаешь спросить у того, где они. Дамблдор повернул дело так, что ваше посещение кажется его идеей в стремлении помочь вернуть твое доверие. Чудо, что он ещё не запутался со всем этим нагромождением лжи и полуправды.

Сначала вы посетите штаб Авроров и посмотрите предметы, что в настоящее время проходят по делу как улики. Если повезет, то не придется ехать в Азкабан, но у тебя плохое предчувствие.

Зеркало утверждает, что ты прекрасно выглядишь в этой надоедливой мантии. Луна поддерживает:

— Видишь, я же говорила, что этот цвет хорошо сидит на твоей фигуре.

— Ох, но все же знают, что ты сумасшедшая.

В её голос вкрадываются мечтательные нотки:

— А, может быть, это все остальные — сумасшедшие? А я одна — нормальная. Ты когда-нибудь думал об этом? Не хочешь надеть мое пробковое ожерелье? Оно довершит образ. — Девушка одета в школьную мантию для поминальной церемонии в Большом зале, что начнется через несколько часов.

Произносишь таким же мечтательным тоном:

— Луна, как бы ни было сильно искушение, надо идти.

Она, было, начинает что-то говорить, когда смежная дверь в твои апартаменты открывается и входит Гермиона:

— Гарри, тебе не нужна… помощь? Ой, здравствуй, Луна.

— Здравствуй, Гермиона. Выглядишь уже лучше. Шлюхорыки больше за тобой не охотятся. Я уж было начала за тебя беспокоиться.

— Гермиона, ты никогда не слышала о том, что надо стучать? А, может, тебе хочется, чтобы я разгуливал у тебя в комнате в любое угодное мне время? — Надо будет настроить сигнализацию на приближение у той двери. Ты уже попытался было сам оградить её, но что-то — скорее всего, Дамблдор — не даёт защите работать.

— Прости, Гарри. Ты прав… Я… я была беспечна и не дала о себе знать должным образом.

— Как видишь, я вполне способен одеться самостоятельно. Флёр великолепно позаботилась о том, чтобы я изучил все необходимые подводные камни в жизни высшего общества.

Вмешивается Луна:

— Я проинформировала посла, как определить агентов заговора гнилоклыков. Они хитры, но твои родители — стоматологи, так что ты уже знаешь контрольные признаки.

Выражение на лице Гермионы — бесценно.

— Мммм, да, полагаю так. Гарри, я и вправду хотела уладить между нами дела. Ты же не упрощаешь мне задачу. Думаю, ты имеешь на это право. Ухожу, пока не расстроила тебя ещё больше.

Замечательно! У Гермионы новый крестовый поход. Почему бы ей не вернуться к освобождению эльфов? А, может, кентаврам нужен кто–то, чтобы убедить их, что люди не так уж и плохи… Она уходит, и ты поднимаешь щит уединения.

Луна вопросительно на тебя смотрит. Пожав плечами, объясняешь:

— Возможно, она попытается подслушать или начать плакать. Я не хочу, чтобы она слушала нас, и уж точно не желаю слышать её плач. Что? Не одобряешь?

Подняв голову, девушка смотрит на тебя:

— Гермиона никогда не была преднамеренно жестока к Полоумной, но я не принимаю её толерантность за доброту. Она предала тебя. Поступай с ней как твоей душе угодно. Не порти мне развлечение, а я не буду портить тебе.

— Справедливо. Договорились.

— Только когда закрепим договор поцелуем.

— Она может войти…

— И кому она скажет? И вообще, кто ей поверит?

Трудно спорить с такой логикой, правда? Едва ваши губы соприкасаются, в дверь из коридора стучат. Когда ты идешь к двери, Луна слегка расстроено вздыхает. Массивная фигура Хагрида закрывает проем.

— Харри!

Сложно не улыбнуться веселому полувеликану, одетому так же, как и на рождественский бал.

— Как дела, Хагрид?

— Бывало и получше, а бывало и похуже. Не могу жаловаться. Здрасьте, мисс Лавгуд.

— Здравствуйте, профессор. Как там лешие?

— Полагаю, хорошо. Думаешь, ты и в самом деле можешь научиться говорить на их языке?

— Я стараюсь, сэр. Это мой проект для СОВ, Гарри.

— Конечно. Так что привело тебя сюда, Хагрид?

— У нас тут немного тонкая ситуация, Харри.

— Что сделал Хак на этот раз? — твой тролль и бывший учитель прекрасно нашли общий язык. На твоей новой шкале «Силы, Измеряющей Ситуацию», также известной как СИСьки, стоит «Ну что теперь?»

— Ну, мы вроде послали сову Аберфорту за тремя–четырьмя баррелями пива — не о чем беспокоиться — просто чуток выпили, и немного занесло. А Хаку выставили небольшой счет в баре. Он плохо воспринял новости о том, что не идет на это самое, вечеринку.

Да, тот был немного расстроен. Как бы тебе не хотелось видеть его танцы и снова услышать впечатляющее исполнение «Hotel Califrornia», но необходимо произвести хорошее впечатление.

— Я думал, вам запретили появляться в барах Хогсмида?

— Нет-нет. Этот — собственность Розмерты, и она через неделю-другую придет в себя. Хак, конечно, был неправ, что спустил штаны, но она должна была понимать, что он так и сделает, когда так говорила.

— Было бы неплохо получить от неё весточку, пусть даже вопиллер. Я просто счастлив, что вся история произошла не в хогсмидские выходные. Где он? — ты уже знаешь, что тот в хижине, но все равно надо спросить.

— Он спит у меня в сторожке.

Укоризненно покачав головой, подходишь к столу.

— Сколько?

— Тридцать галеонов.

— Здесь должно быть пятьдесят. Этого должно хватить до конца выходных. Попытайтесь оставить деревню целой.

— Ты — замечательный волшебник, Гарри. Большинство не захотело бы тратить время, чтобы подружиться с троллем. В лесу говорят, что на расстоянии в полдня пути от последней пещеры Гроупа встречали группу троллей. Я бы уже взял его туда, но старик Арарог очень плох в последнее время.

— Мне жаль. — Ну, это не совсем правда, гигантский паук пытался убить тебя пару лет назад, но Хагрид привязался к этому существу.

— Знаю. Он прожил долгую жизнь, и я не знаю, сколько ему осталось. Сначала Минерва, а теперь ещё и это. Думаю, нам предстоит тяжелый год, — заявляет полувеликан довольно мрачно.

— Согласен; давай надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.

— Да-а, отличный совет. Не стесняйся, Гарри. Забегай в любое время.

Когда Хагрид уходит, закрываешь дверь и смотришь на ведьму, устраивающую набег на твою заначку сливочного пива.

— Учишься говорить по-лешачьи?

— Что избавило меня от домашней работы на весь год. У них такие чирикающие звуки. Уверена, что это либо «я голоден», либо «отстаньте от меня». Так что же точно сказала мадам Розмерта, чтобы заставить Хака снять штаны на публике? И хочу ли я это знать?

Ты ждешь, пока она сделает большой глоток.

— Ах, это… В баре ошивался пьяный волшебник, и она заявила, что у того — самый большой мужской орган, который она когда–либо видела. После того, как Хагрид объяснил Хаку, что такое мужской орган, тот решил познакомить её со своим.

Стоило того. Она фыркает в нос пивом.

— Фу! Ужасно. Эта штука жжет нос.

— Ты сама спросила.

* * *

Покидая замок, оцениваешь свою «пару». Тонкс опоздала на пятнадцать минут, но выглядит прелестно — выбрала высокую спортивную фигуру. Беспокоит, что дама не сказала тебе практически ни слова с тех пор, как ты вернулся.

— Навязчивая идея, Тонкс? Не понравилось в моем облике проводить время с Чарли?

— Думаю, ты нравился мне гораздо больше, когда сидел в уголке и молчал в тряпочку. — Она напоминает тебе о прошлом году, когда в штабе ты держался сам по себе. — Чтобы прикрыть тебя, мне пришлось потратить большую часть своего отпуска. И это после того, как всё мое свободное время этим летом я профукала в поисках твоего местонахождения, — огрызается та.

— Прости, был занят — вытаскивал себя из-под каблука Дамблдора. Если уж так хочется высказаться, то все претензии к нему. А уж если ты так беспокоишься об отпуске, могу переговорить с министром Скримджером — тебе его компенсируют.

— Не беспокойся, мистер Шишка.

Что ж, значит, это больше, чем просто раздражение от времени, что было проведено, притворяясь мальчиком-шестикурсником, и от потери отпуска.

— Отлично. Раз уж мы проведем вместе сегодняшний вечер, почему бы тебе просто не высказать все, что есть на уме?

— Ты и в самом деле желаешь знать? — то, что её тон не из самых дружелюбных, особенно если вспомнить об обычно жизнерадостном характере, говорит достаточно.

— Если ты точишь на меня зуб, лучше позаботиться о нем сейчас, чем когда доберемся до Хогсмида.

— Ремус — хороший человек! Он и так ненавидит себя, а ты ещё добавляешь!

Этого ты точно не ожидал! И откуда что выползло! Звучит как в сказке — «Аврор и Чудовище».

— О, и все? Хочешь знать, что я думаю о Ремусе Люпине? Пошел Ремус Люпин к черту!

Фигура Тонкс теперь более угрожающая. Она буквально выплевывает следующие слова:

— Ах ты неблагодарное дерьмецо…

Отрезаешь её:

— Ага, я должен быть благодарен за то, что он слепо следует за Дамблдором. Ордену платят из моего хранилища, а Люпин выступает бухгалтером. Черт, хоть кто-то подумал меня об этом спросить? Нет. А потом ещё у Люпина хватает наглости, глядя мне в глаза, утверждать, что он сделал бы так в любом случае.

— Он пытается защитить твою жалкую жизнь! — Флёр, Билл и Кван наблюдают спектакль и ждут, как ты разрулишь ситуацию.

— Полагаю, ты знаешь о зельях и что мне почистили память?

— Ремус не имел с этим ничего общего, и ты это знаешь!

— По-чи-сти-ли-па-мять, Тонкс! Я понятия не имею, кто это сделал. Не доходит?

— Он был лучшим другом твоих родителей!

— Который целых десять лет не подходил ко мне! А Уизли провозгласили себя моей второй семьей. Придумай другой аргумент.

Начинается игра в гляделки. Билл пытается всех сдвинуть с места. Пожав плечами, вновь пускаешься по дорожке. Она не двигается.

.

— Я ещё не закончила с тобой, Поттер.

— Вообще-то, закончила. Вот факты, Тонкс. Единственный из Ордена, кому я доверяю, это Хмури. Я не доверяю Дамблдору, Люпину, большинству Уизли, и я не доверяю тебе. Завтра исполняется ровно неделя с того момента, как моя нога ступила в Англию. На этой неделе я уже убил двух человек. Ты здесь только потому, что мне, как предполагается, нужна женщина, в качестве эскорта на этот чертов вечер, а ты — единственная женщина в Ордене, которой ещё не исполнилось тридцати. Вытащи свою голову из задницы, глупая корова, или отправляйся, к черту, домой. Очень может быть, что сегодня кому-нибудь захочется попробовать моей крови. Что означает: тебе надо будет сосредоточиться на окружающем, а не на том, как там Люпин плачется в жилетку.

Выражение её лица застыло:

— Я — аврор! Я знаю, что делаю.

— Правда? Ты когда-нибудь думала, что если бы продержалась с Беллатрикс хоть на десять секунд подольше, то Сириус мог бы остаться жив? Если хоть один из людей со мной получит проклятьем только потому, что ты не способна справляться со своими обязанностями, ты заплатишь!

Тебя дают пощечину. Что ж, вот и камень преткновения. Когда она заканчивает движение, твоя палочка уже указана на её голову.

— Очень умно, Тонкс. Ты настолько же глупа, насколько неуклюжа. Сначала хватайся за палочку, а уж потом бей парня по лицу. Если бы я был врагом, ты бы уже была мертва. А так ты мне бесполезна. Возвращайся домой или в замок — мне без разницы — пошла нах

* * *

! Вернешься, когда от тебя будет хоть какая-то польза.

— Я никуда не уйду. Мои приказы исходят от Дамблдора.

— Я могу просто оглушить тебя и оставить здесь, но хотелось бы немного остудить тебе голову. Как и у Снейпа, у тебя — два господина. Скримджер сегодня будет на той вечеринке. Если ты настаиваешь, чтобы пойти со мной, то я упомяну твое нападеньице на иностранного дипломата. Хочется понижения в зарплате или ещё чего похуже, аврор?

С красным от ярости лицом Тонкс как ураган несется по дорожке в замок. Твои свидания далеко не всегда хорошо проходят, верно? Кван тоже вытащил палочку. Возможно, это одна из причин, что он — один из лучших.

Билл произносит:

— Я бы не сказал, что именно так нужно завоевывать друзей и оказывать влияние на людей.

— Лучше выбросить её за борт сейчас, чем ждать, когда куча дерьма вырастет до небес. Полагаю, аврорам она нужна, в основном, из-за её специфического умения. Может, Тонкс и великолепный дуэлянт, но я помню, как Кван с Коллинзом смеялись надо мной, когда я попросил их научить меня сражаться на дуэли. Мне нужны борцы, а не балласт, а она сегодня только помешала бы.

— Дельное замечание, но, возможно, она когда-нибудь нам понадобится.

Кван парирует:

— Нет, Поттер прав. Глупая салага-аврор сердита и чванлива. Сердитые люди совершают ошибки. Может, она поумнеет. Может, останется глупой. Может, мы стоим здесь и тратим время, потому что глупы.

У Квана убедительный способ подвести итоги беседы, и все остальные начинают двигаться. На границе защиты тебя ждут все шесть бразильских «миротворцев», приписанных к Хогвартсу. Лидер, крупный чернокожий мужик с короткой стрижкой представляется сам:

— Адао Сантос, посол Поттер. Одного не хватает. Мне было сказано ожидать пятерых.

— Сопровождающая меня дама заболела и не сможет к нам присоединиться.

— Понимаю. Предполагается, что мы пойдем камином из гостиницы Кабаньей головы. В соответствии с предписаниями безопасности, сейчас мы возьмем портключ к координатам в двух километрах от посольства. Когда получим сигнал «все чисто» от ворот, посредством прямой аппарации продолжим путь. Если не получим сигнала или столкнемся с противником, прошу вас активировать портключ и вернуться сюда. Есть вопросы?

Возможно, ты все ещё немного сердит после Тонкс, поэтому говоришь:

— Если мы столкнемся с противником, на вашей стороне двое самых опасных в мире людей. Я — дипломат в силу необходимости, но, прежде всего, я — борец. Что значит — не тактик. Если придется вступить в бой, будете следовать приказаниям мистера Квана, как если бы они исходили непосредственно от меня. Если он дает сигнал отступать, мы отступаем.

Как практически и все остальные, Сантос, кажется, черт возьми, скептически настроен в твоем отношении, но он точно знает, кто такой Кван Чанг Хо, и подтверждает твою команду.

* * *

К счастью, прибытие в посольство беспрецедентно. Само посольство — прекрасный по виду дом с надежной защитой. Алесандро Димперио с несколькими другими людьми приветствует тебя в приемной, ведущей в танцзал. Целуешь тыльную сторону кисти жены посла, пытаясь вспомнить её имя. Дебора! Фух, обошлось без кризиса.

— Без эскорта, мистер Поттер?

Почему всем всегда интересно, кто с тобой?

— Она заболела.

Отвечает её муж:

— Не важно. Мой помощник, мисс Лопес, будет вас сопровождать. Шейла Лопес, посол Гарри Поттер.

Довольно интересно (ну, если только чуть скромно) выглядящая девушка, брюнетка, — немного напоминает тебе о теплых солнечных пляжах Рио. Улыбнувшись, протягивает тебе руку.

— Мы уже встречались, хотя мне больше нравятся ваши волосы в светлом варианте.

Твой бывший товарищ по команде доджеспелла кажется весьма довольной. Берешь её руку и целуешь в формальном приветствии:

— Рад снова встретиться, Шейла. В последний раз я вас видел, когда вы дежурили в дуэльном зале.

— А вы называли себя Джеймс Блэк и так и не сыграли со мной партию.

— Что-то говорит мне, что я бы остался должен вам слишком много галеонов. Что привело вас в Англию?

— Звучало гораздо лучше, чем работа в дуэльном зале моего отца. Мой дядя — начальник штаба у посла Димперио.

— Да, мистер Сильва, мы снова встречаемся, сэр. Я имел удовольствие встретить вашу племянницу в Рио. Приятно обнаружить знакомое лицо.

Кажется, она несколько перевозбуждена. По шкале СИСек высоко, но не слишком. Женский интерес нельзя сравнивать со смертью и мясорубкой.

— С нетерпением жду от вас приглашения на танец, посол Поттер.

Стараешься предостеречь её:

— Я тоже. Только не пытайтесь слишком много в этом усмотреть, Шейла.

Она поражена:

— Почему?

— Первым, кого попытаются убить мои враги, будет тот, с кем я вовлечен в романтические отношения. Вы не хотите быть таким человеком.

Она медленно кивает, когда её довольно грубо знакомят с окружающей Гарри Поттера действительностью. Посол, его жена и дядя Шейлы следят за беседой. Алесандро кивает:

— И в самом деле, при разговоре с той женщиной, Вритер, четко поясните, что мисс Лопес — спешная замена по моему запросу. А теперь пройдемте в мой кабинет, чтобы можно было обсудить государственные вопросы.

Быстро познакомив всех ради Флёр, следуешь за Алесандро в его кабинет, ощущая при пересечении щиты уединения. Хорошо быть разрушителем заклинаний!

— Гарри, наше начальство хотело бы более детальный отчет о событиях в школе.

— Я вряд ли могу сказать больше, не ставя под угрозу информацию крайне деликатного свойства.

Он сердится:

— Данные Альбусом Дамблдором объяснения, в лучшем случае, крайне слабы. Я не претендую даже на звание дилетанта в чарах. Необходимый для причинения такого уровня ущерба уровень мощи не мог быть вызван таким крошечным предметом. Принципы волшебной отдачи Уоверли отрицают разрушения такой силы. Что, понятно, беспокоит меня.

— Я тоже не слишком счастлив по этому поводу. Я уважал как человека ту женщину, что умерла. Как у вас дела с окклюменцией? — кажется, ты постоянно задаешь данный вопрос.

— Меня никогда не учили этому искусству, но даже если я бы и знал его, разве оно на самом деле остановило бы кого-нибудь от попытки выбить из меня тайну посредством насилия? Я способен избегать случайного контакта взглядов, но если меня захватят, зелья и проклятья действуют всего-навсего немного медленнее.

Он прав. Окклюменция — ещё не всё.

— Я расскажу вам, если хотите знать, но мне также нужна пара услуг…

Когда ты начинаешь объяснять, Алесандро поднимает бровь.

* * *

Отдыхая между танцами с Флёр, Шейлой и Деборой Димперио, слышишь болезненно сладкий голосок, от которого по коже ползут мурашки.

— Как я рада снова вас видеть, мистер Поттер.

— Кто впустил вас, Долорес? — она — чуть ли не последний человек на планете, которого ты хотел бы видеть. Формально на территории посольства действуют законы Бразилии. Можно вызвать её на дуэль и убить. Оно того стоит? Возможно, и нет. Ты уже пообщался с министром, и кто знает, что там напишет Рита. На уме совершенно другие вещи с тех пор, как ты увидел список гостей.

Стороннему наблюдателю вы кажетесь давними друзьями, беседующими о старых добрых временах.

— Полагаю, что моя должность — мадам заместитель министра.

— А моя — посол, но ради прежних времен вы можете называть меня тем, кто лжет о возвращении Волдеморта, а я буду просто обращаться к вам как к Жамбе.

— Как всегда, самомнения сверх меры, не так ли, мистер Поттер? Я не забуду, как вы оставили меня тем монстрам в лесу. Вы знаете, что министр Скримджер посылает меня в Бразилию для наблюдения за учреждением нашего посольства? Смею вас уверить, что доберусь до сути всей вашей лжи.

— Мне следовало привести с собой своего тролля. Я-то беспокоился, что ему не найдется достойного партнера по танцам. Значит, наслаждайтесь теплой погодой и освежайте ваши знания по охлаждающим чарам, мадам. Учитывая, что вас раз за разом обманывали и обходили в хитрости обычные школьники, дрожу со страхом от того, что вы обнаружите в Южной Америке. Теперь же, извините, пойду и найду что-то или кого-то более приятного для общения — даже опрокинутая урна сойдет.

Итак, Скримджер, очевидно, жаждет узнать больше о твоих бразильских деяниях, и Амбридж убедила его, что достаточно фанатична для этой работы. Если министр Димперио желает ускорить свою войну с гоблинами, ему всего лишь нужно привлечь её к переговорам.

По крайней мере, ты основательно вычистил авгиевы конюшни гостей вечеринки…

— Добрый вечер, посол Поттер. Не хотите потанцевать?

… или так тебе показалось. Прекрасная женщина изящно приседает в реверансе и протягивает тебе руку. Сдерживая желчь, легонько касаешься губами кисти её руки.

— Добрый вечер, леди Малфой.

* * *

— Вы удивительно подвижны. Говоря по правде, посол Поттер, я не ожидала от вас многого.

— Я полон сюрпризов, либо вам нужны лучшие источники. Женщина-репортер пишет, что, по её мнению, людям захочется прочитать, а ваш сын страдает манией величия.

Нарцисса иронически смеется. Для женщины за тридцать она, безусловно, привлекательна. Вспоминаешь размышления о том, что бы ты сделал с ней, но только если заставить смотреть Драко с Люциусом. Её платье — голубовато–зеленого оттенка, что привлекает к ней внимания, не выставляя при этом шлюхой.

— О, как прелестно — вы сегодня полны остроумия.

— Вы пришли одна? Я не вижу лорда Малфоя.

— О, боюсь, нынешним вечером он не смог придти, дорогуша. Уверена, он с нетерпением ждет новой встречи с тобой.

Сосредоточившись на движениях ног, продолжаешь с ней танцевать.

— На самом деле, я надеюсь сначала встретиться с Беллатрикс. У меня есть воспоминания о домовом эльфе, одержавшем победу над Люциусом. Возможно, Беллатрикс будет более сильным противником.

— О, дорогуша, и кто теперь страдает от заблуждения? Ты милой Белле на один зубок.

Твоя очередь смеяться:

— Потому-то она и не осталась поздороваться со мной, когда я убил Долохова? Возможно, вам не удалось узнать историю целиком у этой психопатки. Она ещё способна поддерживать вежливую беседу после всех этих лет в Азкабане, или вам приходится держать ей слюнявчик, чтобы вовремя вытирать слюни?

Когда мелодия заканчивается и начинается следующая, она нахмуривается:

— Уверена, её сейчас намного интереснее слушать, чем Сириуса. Сделаем ещё круг? Я ещё не передала послание.

Ожидая комментарий о Сириусе, пропускаешь его мимо ушей:

— Почему бы и нет, леди Малфой? Я не понимал, что сегодня вечером вы — всего лишь хорошо одетая сова.

Нарцисса отмахивается от твоего оскорбления:

— Я с наслаждением понаблюдаю, как Темный Лорд избавиться от тебя, щенок.

— Он продолжает попытки, но ваш хозяин-полукровка всегда был неудачником.

Она злобно смотрит на тебя, жестоко улыбаясь:

— Он знает, чего ты пытаешься достичь. Тебе не удастся. Ты никогда не найдешь того, что ищешь. Единственное, что у тебя получится найти — смерть. И если тебе повезет, она будет быстрой.

Ты знал, что Волдеморт не мог проигнорировать твою поездку в Бразилию и неразбериху на третьем этаже. Там, в затерянном городе Бразилии, осталась говорящая статуя. Это наиумнейший «человек» из всех, кого ты встречал. Ты оставил его там, но взял с собой новую пару журналов, чтобы продолжать с ним советоваться. «Реальный» конкистадор Эрнандо де Сота был свидетелем того, как Франциско Пицарро завоевал империю инков при помощи горстки бойцов и колоссального блефа. Вы вместе придумали данный гамбит. Ты играешь не только со своей жизнью, но и с жизнями очень многих других людей. А не пошло бы оно все нафиг! Если уж играть, так играть до победы.

Пора уже пнуть кое-какое дерьмецо… заставить его обороняться, ткнуть его палкой и посмотреть, совершит ли кое-кто ошибку, как тогда, когда атаковал тебя в Хогвартсе. Кван думает, что такие действия опрометчивы и грозят довольно занятными последствиями. Биллу кажется, что это блестяще, но не уверен, что необходимо действовать именно сейчас. Флёр, естественно, обеспокоена, но у неё нет лучших идей. Дамблдор пока ничего не знает. Что, вероятно, и хорошо. Выражение его лица будет просто бесценным!

— Ох, глупышка, если бы твой змееныш знал, чего я пытаюсь достичь, он боялся бы ещё больше, чем твоя слабая сестра, — наклоняешься поближе и понижаешь голос. — У меня есть послание для этого предателя, твоего господина. Скажи ему, что большая часть его игрушек уничтожена. Скажи ему, что в джунгли Бразилии ушел Гарри Поттер, но в его теле вернулся Вера Чилота. Он и вправду думал, что вечно будет ради насмешки держать меня заключенным? Разве мог простой ребенок нанести поражение могущественному демону, оставленному охранять хоркрукс? Передай обманщику, что на этот раз роли поменялись местами. Теперь я — тот, кто уничтожит его последователей, одного за другим, и оставит его беспомощной тенью. Я воспользуюсь как ничего не подозревающей пешкой и этим улыбающимся ископаемым, Дамблдором. Замечательнее всего то, что люди здесь, в Бразилии и во всем мире будут чествовать меня как своего героя, пока я наслаждаюсь своей местью.

Чувствуешь, как женщина напрягается в твоих руках.

— Да-да, ведьмочка. Его безделушки защищают его существование, а мои — моё. Кстати, обязательно покажите ему это воспоминание, леди Малфой. Я хочу, чтобы обманщик слышал мои слова и знал, что я приду за ним, и большинство объединится под моей рукой. Спасибо тебе, Том Риддл, за то, что организовал мне окончательную победу! Я бы в своей глупости довольствовался и Южной Америкой, но теперь могу заполучить весь мир! Даже если я не найду пару последних хоркруксов, кто вернет тебя к жизни, если у тебя не будет последователей? В памяти этого мальчика я нашел воспоминание о дураке-Дамблдоре. Разве этот реликт не предупреждал тебя, что есть вещи хуже, чем смерть?

В её голосе — дрожь:

— Вы лжете. — Какой кайф, когда кто-то боится тебя. Вот как Риддл, должно быть, получает удовольствие. Интересно, твой «маниакальный монолог» вышел за рамки или всего лишь попал в точку?

А теперь заверши послание и покажи товар лицом. Среди его приспешников должна распространиться паника.

— Посмотри, как искривится лицо твоего господина, когда он увидит воспоминание. Он обеспокоится? Возможно, испугается? Убьет ли тех, кто знает, где его штучки? Если осмелишься, спроси его, почему он больше не может войти в разум этого тела. Вот тогда у тебя и будет ответ.

— Господин ничего не боится! Он всемогущ!

— И всё же твой господин скрывается в тенях, целый год напрасно пытаясь узнать пророчество. Его смешная анаграмма «Бегства от Смерти»! Его страх — его имя! Я — его страх, воплощенный в жизнь, ведьмочка! Как жаль, кажется, наша песня заканчивается. Пора снова идти танцевать с женой посла. Она — сильная и привлекательная женщина, как и ты. Если тебе удастся пережить события, не потеряв богатство и статус, можешь стать подходящей любовницей. Возможно, это лучший для тебя способ гарантировать безопасность своего отродья.

Женщина злобно задыхается:

— Оставь Драко в покое!

Де Сото говорил, что у Чилоты большой опыт в унижении женщин. При этом, чем больше в женщине от «европейки», тем лучше.

— Я не планирую трогать его — он не представляет большой важности. Однако, я, возможно, подумаю относительно тебя. Надеюсь, в поместье Руквуда не было сегодня никого, о ком ты беспокоишься? Слышал, там возможны неприятности. — Пока ты говоришь с ней, Шон со своими партнерами стирают его с лица земли. Маловажная цель, но вкупе с твоей угрозой все должно сильно взбаламутить его миньонов. Когда команда закончит там свои дела, то уничтожит дом Снейпа, но это уже больше для твоего преступного удовольствия.

Удаляешься от ошеломленной женщины, мысленно вытирая слизь со своего разума, и замечаешь, что её соски проступили сквозь ткань. Боже мой! Не только её сестра — душевнобольная наркоманка. Нарцисса — женщина с фетишем власти. Надеешься, что тебе никогда не придется доводить дело до конца.

Танцуя с очаровательной Деборой Димперио, специально ловишь взгляд Нарциссы и улыбаешься. Послание демона в твоей памяти научило тебя: удивляй врагов. Неуверенность ведет к фатальным ошибкам. Луна напомнила тебе, что переоценка так же опасна, как и недооценка. Если Риддл запаникует, то разошлет людей по всему миру, разыскивая несуществующие хоркурксы. Он попытается разведать про твою, по большей части, воображаемую политическую поддержку в Южной Бразилии и, возможно, потеряет часть приспешников приведенной в готовность Волшебной Полицией.

Самое же замечательное в том, что только вы с Риддлом знаете место, где расположен затерянный город. Ни ты, ни он больше никому не сможете рассказать, потому что Эрнандо отсоединил резервуар, питающий чары фиделиуса, а тайна умерла вместе с настоящим Верасом. Если же он туда пойдет, все щиты, что пережили битву с демоном, спрятаны среди щебня, бывшего когда–то храмом Вероса Чилоты. Смертельная ловушка, сделанная твоей рукой… может, тебе повезет.

Танец заканчивается, и мадам Димперио предлагает тебе организованный тобой же с её мужем персональный тур по посольству. Было бы интересно знать, что Нарцисса думает о том, как ты ведешь её наверх посредине приема. С другой стороны, её разум, скорее всего, омерзительнейшее место. Алесандро просто нужно будет следить за Ритой Вритер и мимоходом упомянуть так, чтобы услышала Нарцисса, что он обеспокоен твоей внезапно возросшей мощью.

Всё, что требуется — притворяться Темным Лордом, притворяющимся Гарри Поттером. Вроде не слишком сложно, правильно?

— …и именно так будет думать Ридл, что я — Верас Чилота, вселившийся в мое тело и изображающий Гарри Поттера. Чтобы провернуть это дело, мне, конечно, понадобится ваша помощь.

А вот и зрелище, которого ты так ждал: немерцающие теперь глаза выпучились, а лицо в морщинах вспыхнуло от гнева. Он выглядит настолько же разгневанным, как когда выбил дверь и противостоял фальшивому Аластору Хмури. Проходит почти целая минута, когда ему, наконец, удается сказать:

— Я не удивлюсь, Гарри, если ты пытаешься так пошутить. — Сопротивляешься желанию вздрогнуть, когда его глаза буравят тебя.

— Это не шутка.

— Ты вообще представляешь, насколько теперь ниже наши шансы обнаружить его оставшиеся хоркруксы?

— Очевидно, он не знает, где медальон. Сейчас это известно только вашему вору. Нарцисса уже раскрыла карты Тома, сказав, что тот знает, чего мы добиваемся. — Равена Равенкло сама объяснила тебе, что кубок будет испытанием твоих навыков.

— Поскольку миссис Малфой почти наверняка не подозревает о хоркруксах, она могла иметь ввиду все что угодно… или блефовать.

— Полагаю, он — не идиот. Третий этаж замка сейчас заново перестраивают после того, как я провел лето в Бразилии. Сложновато игнорировать, правда? Взгляните в лицо фактам — Том уже все знает. Двух хоркруксов уже нет, и ещё один пока не нашли.

— Хорошо, мы сходимся во мнении о том, что Волдеморт теперь знает о нашей цели. Очевидно, непродуманно раскрывать карты до того, как получим последний хоркрукс. Сейчас совершенно не время для такого маневра.

— Я уже раскрыл ему свои карты. Вы по-прежнему забываете, что не сказали мне о хоркруксах ничего. Мне пришлось узнавать о них от Билла, пока я искал спасения от любовный зелий и провалов в памяти.

Расслабившись, тот пытается спроецировать амбивалентную атмосферу:

— Помнится, у нас уже была такая беседа. Желаешь поговорить о каком-нибудь новом аспекте?

— Прекрасно, давайте о новом. Вы установили какие-нибудь защиты на то место, откуда взяли кольцо?

— Нет, Гарри, в тот момент я был занят спасением своей жизни.

— Ну а в следующие месяцы? Дерьмо! Какого черта вы тут прохлаждались? Вероятно, уже слишком поздно устанавливать там западню.

Дамблдору не нравится слушать выговор:

— В то время это было нецелесообразно и могло его насторожить. С другой стороны, если бы ты включил меня в свои планы, мы могли бы об этом договориться, однако ты поспешил отстоять свою независимость, и вряд ли мы можем извлечь выгоду из такой возможности. Вынужден спросить: ты был настолько зол на меня из-за присяги о защите замка, что не мог со мной посоветоваться?

Вспыхнув от гнева, осознаешь, что он пробует тебя спровоцировать. Билл готовил тебя примерно с такими же аргументами, что были бы и у Дамблдора. Парируешь:

— Я не мог посоветоваться, потому что не доверяю вам. Злость не имеет к этому никакого отношения. Вы пожинаете то, что сеете. Сколько прямых ответов мне удалось получить от вас за последние годы?

— На самом деле, я могу признать, когда я неправ, что, насколько помню, совсем недавно и делал.

— Ага, прямо перед тем, как взяли с меня клятву… но это же входит в вашу версию большей пользы, правда? Что ж, а это — моя версия, и простите, если она не совпадает с вашей.

— У твоего плана слишком много переменных. Чего ты ожидаешь от такого маневра? Просвети меня, пожалуйста.

— Он совершит ошибку…

— И как ты собираешься на неё отреагировать?

— Миротворцы — в полной боевой готовности, а министерство Бразилии будет внимательно следить за всеми прибывающими визитерами с нашим акцентом. Люди, задающие вопросы здесь, не вызовут интереса. В Сан-Паоло, однако, — совершенно другая история.

— Твой план предполагает, что он потратит ресурсы на определение возможной угрозы с твоей стороны. Однако это может подвигнуть Волдеморта на беспрецедентную резню, когда тот поспешит укрепить свою политическую мощь в противовес твоей.

— Он скомпрометировал весь свой внутренний круг в Отделе Тайн. Лучше вытащить Тома на свет, где ему можно противостоять, чем ждать его удара. Разве не это являлось целью вашей организации в прошлом году?

— Ты слишком упрощаешь вещи. Мы стремились вынудить его выдать себя, чтобы мир знал о его существовании. И преуспели, несмотря на твое вмешательство. А согласно твоему плану мы вынуждены будем вступить в борьбу с практически бессмертным в данный момент человеком. Что вряд ли логично.

— То, что его нельзя убить, не значит, что его нельзя победить. Вы изгоняли его, и я — тоже. Проделайте так ещё пару раз, и его Упивающиеся Смертью начнут терять в него веру. А без своих последователей он просто ещё один могущественный волшебник. Тот, кто не способен даже нормально адаптироваться, несмотря на то, что является наследником Слизерина.

— Хотелось бы услышать, как ты пришел к подобному выводу, Гарри.

— Он запаниковал и появился в Отделе Тайн, показав свое существование миру, и это после того, как целый год пытался тайно добраться до пророчества. Когда вы появились, он снова запаниковал и попытался овладеть мной, а потом спасся бегством, едва успев прихватить Беллатрикс. В год турнира у него был изощренный план пленить меня. И вот я привязан к памятнику, а вокруг бОльшая часть его внутреннего круга. Но когда наши палочки соединились — прямо после того, как Волдеморт расхвастался своим прихвостням о том, что преодолел древнюю магию, призванную мамой для моей защиты — он снова запаниковал. Вот как я на это смотрю.

— Прости, если не вижу события с твоей оптимистической перспективы. Кажется, Гарри, ты забыл, что все его «изощренные» планы насчет тебя были успешны. Он легко заманил тебя в Министерство и смог вытащить из Хогвартса посреди крупнейшего в новейшей истории события в школе.

Постоянная демонстративная спесь Дамблдора сводит тебя с ума. Пора бы — вероятно, тщетно — попытаться нанести урон самолюбию всенародно провозглашенного самоуверенного величайшего-волшебника-света.

— Те два случая были не столько его успехом, сколько вашим провалом. Мы снова начинаем наш спор, директор, потому что вы, кажется, неспособны помнить о том, что я пошел в министерство только потому, что вы НЕ сообщили мне о пророчестве и о том факте, что лишь мы с Томом могли к нему прикоснуться. По ходу дела, вы говорите, что ваш мастерский успех вытащить Риддла на свет — это шесть школьников, собравшихся в Отделе Тайн сражаться с двенадцатью Упивающимися. Что касается его успешной попытки выкрасть меня из Хогвартса, она ему удалась потому, что вы провели год рядом с Упивающимся Смертью и даже не поняли, что тот не являлся одним из ваших давних ближайших друзей.

Нет, профессор, это вы — тот, кто продолжает переоценивать Тома. У него теперь недостает тех самых артефактов, что защищают его существование, не так ли? То, что он не может умереть прямо сейчас, не значит, что мы не способны стирать ему память, пока тот не превратиться в пустую оболочку, а потом запихнуть его в самую глубокую дыру, которую только возможно найти. Или можно остановить его, выкинув за Завесу. Как вы думаете, смогут ли его игрушки вытащить его обратно, если мы так и сделаем? Мне бы очень хотелось проверить такую теорию. — Откладываешь пока мысль взять с собой Квана и подвергнуть Риддла такой же обработке, через которую его приспешники заставили пройти Фрэнка и Алису Лонгботтомов.

Какое-то время тихо, а потом ты предлагаешь ещё:

— У меня, Дамблдор, нет иллюзий о том, чему мы противостоим. Именно я уничтожил смотрителя, воспользовавшегося частичкой мощи Риддла. Я только объясняю вам, что, если бы он вошел сейчас в эту дверь, то у нас с вами вместе был бы, вероятно, самый лучший шанс нейтрализовать его и вернуть в призрачное бытие. И я проделаю это столько раз, сколько нужно, если понадобится. Или его последователи разочаруются в нем, или у них закончится добровольно отданная плоть слуги.

Поднявшись, Дамблдор начинает вышагивать по надежно защищенному кабинету в Бразильском посольстве:

— Итак, каким, как ты предполагаешь, будет ответ Тома теперь, когда ущерб уже нанесен?

Не в силах не признать твоих веских доводов, он крайне нежелательно соглашается на твой план.

Решаешь игнорировать его поведение.

— Том сделает все возможное, чтобы подтвердить подозрения, но я буду под защитой замковых щитов, за исключением периодов, когда мы будем искать остальные предметы. Благодаря вам никто с меткой не сможет войти, кроме Снейпа, а он должен мне долг жизни.

— То, что у человека нет метки, ещё не значит, что он не выполнит желания Тома. А как же люди, которые не находятся под защитой замка?

— В замке у меня есть Кван, Билл, и, теоретически, вы тоже присматриваете за моей спиной. Лучшее, что он может раздобыть в замке — отчаявшиеся школьники. Если же мы не способны иметь дело со школьниками, тогда мы в любом случае проиграем. За пределами этой защиты рисковали ваши люди. Вэнс уже заплатила свою цену. Петигрю состоял в первоначальном Ордене. Полагаю, он-то уж точно раскрыл Риддлу первоначальный состав. У вас не так много новых членов, а тех — к бабке не ходи — уже видели во время сражения в Отделе Тайн.

— И что же ты будешь делать теперь, когда Том считает, что ты — Темный Лорд, если вместо того, чтобы ударить по тебе, он похитит кого-нибудь из твоих друзей? Готов ли ждать, ничего не предпринимая, если он сумеет заполучить в свои руки одного из твоих товарищей?

Справедливый вопрос. Заслуживает ответа:

— А это ваша проблема, Дабмлдор. Предполагается, что я убью Тома. Смерть Сириуса научила меня: я не могу спасти всех. Благодаря вам у меня теперь намного меньше человек, ради которых я стал бы рисковать. Если он похитит школьника, что ж, это подпадает под вашу ответственность, не так ли, директор? Кроме того, если он думает, что я — Чилота, мой риск будет бессмысленным.

Спасение людей ушло в прошлое. Теперь ты остаешься в живых, а не жертвуешь собой. Фундаментальная перемена в твоей душе. Риддл, без сомнения, попытается украсть кого–то важного для тебя. Возможно, его поразит, насколько сейчас ограничен его выбор.

Дамблдор поменяет тактику — его линия поведения не приведет никуда. Давай, старик, что там у тебя дальше?

— Вижу, ты очень изменился, Гарри. Даже с твоим бессердечным отношением к человеческой жизни ты пока ещё не готов. Раньше он сомневался, потому что Гарри Поттер был единственным с силой, что может победить Темного Лорда. Теперь же он может подумать, что перед ним просто озлобленный конкурент, которого он уже однажды сразил. Чилота ведь был не истинным Темным Лордом, а всего лишь одним из последователей Гриндельвальда.

— Я не намерен сражаться с ним в одиночку на какой-нибудь идиотской дуэли, когда все стоят вокруг и смотрят. Я хочу, чтобы, пока я пытаюсь его убить, он уворачивался от проклятий Квана, Хмури, ваших, Шакелбота — да кого угодно из всех, кого сможем найти. Тем временем, я хочу, чтобы он и, что важнее, его приспешники все время оглядывались через плечо.

— Из этого, полагаю, можно заключить, что это ты стоишь за атаками на преданных ему людей?

По-политически уклончиво отвечаешь:

— Можете полагать все, что вам угодно, сэр. Я не хочу и не буду страдать бессонницей, думая, как же там Упивающиеся пытаются защитить свою собственность. Если они заняты этим, тогда они не будут убивать людей. Уверен, что Амелия Боунс, мама Ханы Эббот и Эммелин Вэнс согласились бы со мной, если бы могли. Вопрос в том, пойдете ли вы мне на встречу?

— Возможно, всё не настолько просто, Гарри. Твои действия, хоть их и можно понять, все же незаконны, и если твой самосуд выйдет на свет, ты можешь запросто потерять поддержку министра Скримджера или это вообще будет стоить ему поста министра. Его программу действий с трудом приняли в Визенгамоте, и его правительство с большой вероятностью не переживет публичной связи с тобой. К тому же, вероятно, Том начнет распространять слухи о твоих темных наклонностях — слухи, которые мне все сложнее опровергать.

Смеешься над его замечаниями:

— И это произносит лидер собственной организации линчевателей! Я не темнее, чем вы. Что, вероятно, вряд ли говорит многое о любом из нас. Только что закончился год «безумного Дамблдора и неуравновешенного Поттера». Что будет делать Риддл, если жена известного Упивающегося попробует очернить мою репутацию?

— Тебя могут допросить под веритасерумом.

— Как и Упивающихся… как и вас тоже. Не думаю, что в ближайшем будущем надо этого ждать.

Тот одаривает тебя укоризненным взглядом:

— А если правительство Скримджера уйдет в отставку?

— В Англии наступит анархия. Может, такова цена вовлечения в действие МКЧ? Вы хотите реагировать на события или опережать их? Что именно, Дамблдор? А?

— Не суди всю волшебную культуру по своему отрицательному опыту, Гарри. Если ты позволишь правительству рухнуть, а обществу впасть в хаос, пострадают самые слабые. Обречешь ли ты их на тьму только потому, что зол на меня?

— Они уже страдают, если вы ещё не заметили, а Англия — ещё не весь волшебный мир. С другой стороны, я заметил, что на самом деле в 1981 вы вовсе не победили, а ваша тактика с той поры не изменилась. Если уж я буду делать ошибки, то только свои собственные, однако в настоящее время я — единственный, кто может его убить. Если же он убьет меня, то пророчество будет исполнено. После этого пусть его убивает кто угодно, но я не собираюсь сдаваться без боя.

— И все равно я настаиваю на том, что ты пока не готов. Ты стал слишком самоуверен благодаря своим успехам, Гарри. Могу лишь молиться о том, чтобы ты смог избавиться от Тома Риддла, когда подойдет время.

— Что касается моих шансов, Альбус Дамблдор, скажу вам одно: взорвавшиеся саперы лишь немного потрепали великого демона. Но не уничтожили. Его убил я! И если я смог это сделать, то смогу победить и Риддла. Если хотите увидеть доказательство, можете посмотреть об этом воспоминание, когда вернемся в замок.

Он заинтересован. И как бы ты ни был против, Билл убедил тебя, что ради облегчения положения помимо этого воспоминания стоит предложить Дамблдору финансовый стимул:

— Если вам нужен жест доброй воли, тогда я откажусь от любых обвинений против Ремуса и продолжу спонсировать Орден. Однако ему придется согласовывать все свои действия с Биллом. А теперь давайте отправимся в Азкабан и выясним, что сделал ваш человек с медальоном.

Признавая поражение в битве, директор окидывает тебя критически взглядом, перебирая длинную седую бороду. Знаешь, что ваша война далека от окончания.

— Хорошо, Гарри. Кажется, ты выбрал курс действий и уже установил нас на него. Идем.

Что ж, это, вероятно, максимально возможная уступка с его стороны.

* * *

Даже при дневном свете тюремная крепость Азкабан — ужасное место. Проведенные здесь годы практически уничтожили Сириуса. Крошечный выступ на скале, чуть больше наколдованного песчаного островка, служит портключевой площадкой в непосредственной близости от защищающих остров щитов. В конце площадки — пьедестал со сверкающим голубым камнем.

Дамблдор помещает свою палочку напротив драгоценности, жестом предлагая тебе сделать то же самое. С тех пор, как вы покинули посольство, он молчал. Если тот пытается заставить тебя почувствовать себя виноватым, то напрасно. Ситуация напомнила тебе прошлогоднюю, когда он, пытаясь скрыть от тебя вещи, притворялся, что тебя не существует.

Ты чувствуешь давнее негодование, и оно оправдано. Очередной его фантастический план. Следовало бы упомянуть о том успехе в посольстве. Несмотря на то, что ты был с ним в кабинете и противостоял Люциусу Малфою, а также то, что мог сказать Короста Риддлу о первом, втором и третьем годах, плюс, что бы ни удалось Барти Краучу передать ему, весь пятый учебный год Дамблдор хотел, чтобы Том по-прежнему полагал, что вы с директором практически не взаимодействуете. Может, директор думает, что Риддл — идиот?

Искушение взять с собой Квана, несмотря на клятву Дамблдора, было довольно велико, однако данная партия — для двоих. Прикоснувшись палочкой к камню, идентифицируешь свою магическую подпись. Как только заканчиваешь, одна из лодочек снимается с якоря, плывя к ближайшему причалу.

Подготавливаясь, активизируешь свои очки разрушителя, присматриваясь к этому монстру, что называют тюрьмой.

Хогвартс был калейдоскопом цветов, ярких и ослепляющих. Здесь все не так. Азкабан — разные оттенки тьмы. Отвратительные зеленые завихрения, вкрадчивые серые формы, черные как смоль облака медленно струятся по периметру острова — без сомнения, темная магия для темной тюрьмы.

Азкабан впечатляет, однако помнишь, что здесь случилось два массовых побега менее, чем за год. Последний произошел этим летом, когда освободили всех, захваченных в Отделе Тайн. Похоже, Риддл использовал для побега хорошо осведомленного человечка, однако Азкабан — громила со слабой челюстью, что напоминает тебе об одном из Золотых Правил разрушителя заклятий Билла. Защита сильна настолько, насколько сделали её люди.

Вы оба забираетесь в лодку, и та начинает обратное путешествие к острову. Воздух становится холоднее — ощущаешь присутствие дементоров.

— Думал, они покинули остров и встали на сторону Волдеморта.

Не глядя на тебя, Дамблдор холодно отвечает:

— Возможно, тебе следует подумать о том, что нужно собирать больше информации о воюющих сторонах. Кажется, в их рядах раскол. Приблизительно два из трех дементоров ушли во время последнего побега, однако остальные остались, а есть отчеты, которые указывают на то, что дементоры сражались друг с другом во время того самого побега. В результате Министр Скримджер увеличил человеческий персонал. Совершенно ясно, что он не доверяет оставшимся.

— Похоже, у них произошло что–то вроде гражданской войны, или, может быть, они хотят, чтобы мы в это поверили.

— Абсолютно адекватное изложение ситуации, посол. Мы способны общаться с их видом лишь письменно, и пока они отказались объяснять причину того, почему остались.

Собираешься с силами перед тем, как снова услышишь голоса родителей. Жаль, что это единственный путь — кроме как скрестить палочки с Риддлом или посмотреть в воспоминаниях Снейпа — когда их можно слышать. Джеймс и Лили были хорошими людьми, ставшими на пути чего-то гораздо более сильного, чем они. Ещё один урок для тебя и напоминание о том, чему ты противостоишь.

Пока к тебе приближается фигура во вздымающемся плаще, задаешься вопросом, чего же больше всего боится Дамблдор.

— Знай свое место, смертный — у моих ног! Я — вечен. Твои слова смелы, но у тебя недостаточно мощи их подтвердить. Я — могущественен! Ничтожные силы, которыми ты повелеваешь — всего лишь огонек свечи; я же — пылающее великолепие солнца!

Голос демона вкрадывается в твои уши — ты чуть ли не подпрыгиваешь. Бл...ь! Следовало полагать, что твой самый большой страх мог поменяться так же, как и твой патронус — и это было бы вероятнее всего.

Дамблдор оценивает твою реакцию. Очевидно, ублюдок такого ждал. Интересно, не подошлет ли он в какой-то момент боггарта? Вот будет здорово, а?

— С вами все в порядке, посол?

— Смотрите на орудие своей гибели. Пусть ваши глупенькие мозги осознают мое великолепие. Познайте, с чем вскоре столкнетесь — и осознайте, что вам не на что надеяться. Я устрою пир из ваших душ. Я разотру ваши кости в пыль. Аромат свежеперемолотых костей всегда был одним из самых моих любимых.

— Да, а с вами? — можно было бы обойтись и без оживления в памяти одной из самых напыщенных речей демона. Хотя надо отдать существу должное за её величие.

— Твоя смерть будет лишь первой из тысяч.

— Они не подойдут к нам, если мы останемся на дорожке.

— Это и в самом деле твое воспоминание, или, может быть, теперь ты связан со мной наравне с другими в твоей сущности?

— Наверное, так же, как предполагалось, что не нападут на меня в поезде или на квиддичном поле? Пойдемте. Даже когда у меня было гораздо меньше опыта, я имел с ними дело и в гораздо большем количестве.

— … выиграть данную битву не значит победить в войне. До свидания, смертный. Не прощаюсь, потому что всегда есть возможность, что мы снова встретимся.

Дементоры то смотрят на тебя, то переглядываются между собой. Продвигаешься вперед, продолжая слушать голос дразнящего тебя монстра. Тяжелые каменные двери закрываются за тобой слишком медленно.

Немного сожалеешь. Очень хотелось услышать мамин голос.

* * *

Говорят, что тюрьма меняет человека. Даже если брать в расчет только запах, для Азкабана подобное утверждение весьма правдиво. Можно быть уверенным, что эльфы содержат это место в исправности. Оно значительно чище, чем Хогвартс. В воздухе витает стерильность, однако она возмещается смрадом человеческого тела, атакующим твое слишком чувствительное обоняние.

Гавникус Флетчер с всклокоченной бородой выглядит так же, как и всегда. По правде говоря, его запах и был почти таким же. Ужасное мнение об ужасном человеке.

Аврор отпирает дверь и впускает вас:

— У вас десять минут.

Дикие глаза Флетчера упираются в старика. Он протягивает грязные руки. Дамблдор берет одну из них. Ты отказываешься принять вторую.

— Дамблдор! Вы, наконец, пришли! Слава богу! Здравствуй, Гарри!

— Надеюсь, у тебя здесь все хорошо, Мандагус. Хотя я с нетерпением желал бы послушать, как ты здесь, увы, мы оказались здесь по другому безотлагательному вопросу. Нам требуется крайне специфическая информация…

— Вы должны вытащить меня отсюда!

— Конечно, Мандагус, со временем. Сначала нам необходимо установить место расположения некоторых предметов, которые ты, возможно, позаимствовал в нашем особом месте.

Очевидно, что Дамблдор — «хороший полицейский». К счастью, у тебя нет проблем с ролью «плохого»:

— Больше похоже на то, что украл!

Отводя взгляд, Гавникус прикидывается невинным. Умиротворяющим тоном Дамблдор произносит:

— Гарри, не нужно так злиться. Давай будем вежливыми. Что ж, Мандагус, если ты согласишься сотрудничать, Гарри, возможно, воспользуется своим влиянием, и тебя выпустят.

— Слушайте, Сириус хотел, чтобы у меня были эти вещи.

— Черта с два он этого хотел! Проклятый грабитель могил!

— Гарри, все было совсем не так! Клянусь! Сириус хотел, чтобы я взял пару вещей и помог ему сделать его пребывание там более удобным, и мы пришли к соглашению.

Еле удерживаешь себя, чтобы не плюнуть на него:

— У него тогда уже был доступ к своему хранилищу. Эльф подтверждает, что ты брал вещи после смерти Сириуса.

Флетчер начинает злиться:

— Твой эльф — грязный лгун! Ему никто не нравится, и ты это знаешь!

— Но теперь я его хозяин, и он не может мне врать. С другой стороны, ты начал мне лгать, как только мы сюда вошли!

Вор мнется и мямлит, пока Дамблдор не призывает к спокойствию:

— Джентльмены, пожалуйста, давайте не будем предъявлять претензий. У нас с послом только что состоялась прагматическое обсуждение о том, что надо принимать вещи как они есть и двигаться дальше. В настоящий момент я помогаю Гарри вступить во владение состоянием Блэков; там обнаружились достойные внимания несоответствия. Мы крайне заинтересованы в паре определенных предметов, и нам требуется знать, находятся ли они в одном из твоих многочисленных схронов, на хранении ли в министерстве, либо ты уже продал данные предметы. Если ты согласен сотрудничать, я уверен, что Гарри будет склонен использовать часть своего влияния в твою пользу.

У Дамблдора пропадает часть его патоки, этакой «привлечем-больше-мух-медом», хотя аромат Гавникуса, вероятно, в данном случае играет огромную роль, однако старик — ловкий делец. Тебе же, напротив, в общем–то, довольно ясно, как Люциус со своими коллегами подошли бы к данному вопросу. Надо полагать, круцио-другое, а потом вырвали бы знание с помощью легилименции. Двинемся-ка мы дальше:

— Ой, да черт с ним, Дамблдор, это, в общем-то, не так уж и важно! Давайте вернемся в Хогвартс.

— Стойте! Стойте! Не гоните коней! Что именно вы ищете?

Дамблдор вынудил тебя узнать у Кричера список украденных вещей. Медальон будет не первым предметом, о котором вы спросите. Странно, но Дамблдору, кажется, претит идея стереть ему память.

Оказывается, Гавникус уже продал разным магазинчикам в Лютном переулке нож, конденсирующий серебро вместо яда, разные драгоценности и камни, а также другие украшения. У министерства в хранении в качестве доказательства против него пять колец, а также множество подсвечником и прекрасные столовые приборы. Столик, сделанный из лап нунду, а также несколько амулетов, включая один с большой буквой «С», были проданы некому «Декоратору».

— Что ещё за Декоратор?

Гавникус отвечает:

— Ну, они покупают дорогие и редкие вещи для коллекционеров. Для людей, которым нравятся видеть в своих коллекциях причудливые вещи, но которым не нужно, чтобы кто-то видел, как они их приобретают. Иногда по заказу, а иногда они собирают вещи, а потом устраивают частный аукцион.

— В общем, я хочу этот стол обратно! Сириус желал, чтобы он достался мне! Как там зовут этого человека? — изо всех сил пытаешься предстать капризным ребенком для министерских чиновников, когда те начнут задавать Флетчеру вопросы.

— Он вовсе не человек, Гарри. Он — гоблин. Ты же знаешь, не все из них работают в банке. Не знаю его настоящего имени, но все называют его мистер Зубы, потому как тот поменял все свои на золотые.

Ты уже ненавидишь гоблинов — мелкие вероломные двуличные ублюдки, вот кто они. В Бразилии гоблины-мятежники пытались тебя убить, а те из них, кто легитимно у власти, планировали убить тебя в затерянном городе. А когда ты их обошел, они передали твои координаты Упивающимся и охотникам за головами

— Отлично, тогда посмотрим на этого мистера Зубы и выясним, у него ли ещё моя собственность.

Дамблдор поворачивается к тебе:

— В ваших интересах, посол, прекратить столь ребяческое поведение. Это не подобает твоему новому чину, Гарри. Если ты не желаешь успокаиваться, возможно, лучше, чтобы ты помолчал, пока мы обсуждаем остальные предметы — у нас осталось не так уж много времени.

Ну и изменения в сценарии! Вчера до приема вы согласовали, что именно ты будешь действовать. Дамблдор не упоминал о том, что будет тебя критиковать. Пытаясь представить, чего он надеется достичь, сохраняешь спокойствие и ворочаешь мозгами, чтобы обнаружить тайный смысл его слов. Когда обсуждены ещё пять или шесть предметов, в дверь камеры стучит вернувшийся аврор:

— Время вышло, Главный Колдун.

Гавникус встает, обращаясь к Дамблдору:

— Простите, что доставил вам неприятности, сэр. Надеюсь, что вы скоро поговорите с министром, чтобы вытащить меня отсюда.

— Естественно. Посол Поттер поговорит, как только я проинструктирую его по этому вопросу. — Обернувшись к тебе, он треплет тебя по голове, как будто ласкает послушного пса. — Сегодня вечером напишешь проект письма министру с запросом о том, чтобы все обвинения против Мандагуса были немедленно сняты.

— Черта с два!

Дамблдор сердито смотрит на тебя:

— Что за истерики, посол, по всяким пустякам? Почему ты отказываешься выполнять мои распоряжения? — Что ж, если ему хочется, чтобы ты играл роль плохого парня… Можно легко выполнить невысказанное пожелание Дамблдора.

— Он обокрал меня, и я пока ещё не забыл, что случилось прошлым летом в тетином доме, когда он должен был охранять меня! Пусть-ка он немного здесь помаринуется, — разворачиваешься и выходишь в коридор, а Дамблдор поспешно извиняется перед Гавникусом и присоединяется к тебе.

Прогулка по тюрьме обратно проходит в полной тишине; ты же задаешься вопросом о поведении Дамблдора. Ясно было: ему надо, чтобы Флетчер пока ещё посидел здесь. Охрана, безусловно, сразу же сообщит министру обо всех деталях разговора.

Начальник тюрьмы встречает вас и возвращает обе ваши палочки. Двери открываются на тропинку, что ведет обратно к пристани. Когда ты готовишься к присутствию дементоров, замечаешь только одного, стоящего посреди дорожки. Остальные — далеко. С любопытством кидаешь взгляд на Дамблдора; тот отвечает еле заметным пожатием плеч.

Приблизившись к стоящему в одиночестве дементору, слышишь слабый шепот демона на периферии сознания. Достаточно тихий, чтобы его можно было игнорировать. Дементор направляет в твою сторону костистый палец, заставляя вас с Дамблдором остановиться. Из глубины плаща существо вытаскивает лист пергамента, предлагая его тебе. Когда Дамблдор постирает руку, дементор убирает от него пергамент и снова протягивает его тебе.

Следовало бы уже привыкнуть к такой сумасшедшей чуши, однако как только ты начинаешь думать, что все уже не в состоянии стать бредовей, вселенная подкидывает тебе очередной сюрприз. Берешь лист из его рук и медленно отходишь.

— Что там, Гарри? — голос Дамблдора полон беспокойства.

Значки на странице ни о чем тебе не говорят.

— Какой-то рунический язык. Главным образом, символы, но ничего такого, с чем я бы уже сталкивался.

— Озадачивает; они прекрасно могут писать и по-английски, насколько я знаю. Надо будет определить, что они пытаются тебе сообщить, однако сейчас нам пора идти. — Он пытается преуменьшить значение происходящего, однако ни ты, ни он не верите его словам.

В лодке на пути обратно ты, наконец, спрашиваешь:

— Вы были там преднамеренно грубы, чтобы заставить меня оставить Флетчера в Азкабане. Почему вам это так необходимо?

— Потому что, Гарри, из твоих предшествующих действий ясно, что тебе нужны надлежащие инструкции для организации западни, и, хотя у меня пока нет всех деталей, только грубость запускала такой обман. Сейчас мне нельзя торопиться с решением, а самое безопасное место для Мандагуса в данный момент — в стенах Азкабана.

— Те же старые трюки, Дамблдор. Спрятать кого-то в тюрьму для большей пользы?

Он игнорирует твоё пренебрежение, отвечая:

— Нет, хотя так с виду и может показаться. Чтобы трюк был менее подозрительным, можно использовать аналоги. Если появится необходимость, есть способы повернуть дело так, что будет казаться, как будто Мандагус владеет намного более важной информацией, чем в действительности. При определенных обстоятельствах такой обман можно использовать, чтобы втянуть Тома в ещё одно нападение на данное место. В настоящий момент, данный вариант — просто одна из вероятностей, который, однако, возможно использовать в ближайшем будущем.

Ага, ты был прав. Дамблдор — грязный ублюдок.

* * *

Через час, целиком проведенный в кабинете директора, пока Дамблдор просматривает воспоминание о битве с демоном, возвращаешься в гостевое крыло. Ты и вправду хотел её снова увидеть? Нет, но необходимо быть уверенным, что Дамблдор не подслушал беседу с «фантомом» монстра. Директор поздравляет тебя с творческой комбинацией твоего патронуса и способности анимагуса, предложив тебе написать исследовательскую работу. Тем не менее, он сразу же обращает внимание, что Том вряд ли будет сражаться с тобой в подобной манере.

А чего ты ожидал — что он потешит твое самолюбие? Так или иначе, он должен был рассмотреть столько же, сколько увидел из вашей с ним драки с Волдефилчем. Дамблдор знает, что ты способен играть с ним наравне. Позволяешь ему сделать копию с послания дементора, однако забираешь оригинал. Билл заслуживает того, чтобы быть первым.

Сосредоточившись, пытаешься выяснить, где же там Хак. Тот далеко. Намного дальше, чем в Хогсмиде. Может, Хагрид взял его с собой в лес, как и планировал?

Послав палочкой в дверь Билла обычные чары извещения, ждешь, когда она откроется. Тебя приветствует тот член дуэта, кто выглядит лучше.

— Пожалуйста, Гарри, входи, — говорит Флер. — Ну, как прошло?

— Я думал придти тут и разыграть представление, как будто мне стерли память — чтобы посмотреть на выражение лица Билла, но день был длинным. А где… ой, привет, Луна.

Что ж, Луна за столом вызывает некоторые подозрения. Или она выпила уже порядочное количество сливочного пива, чтобы её лицо раскраснелось, или смущена тем, что ты её здесь «поймал». Ты что, перебил одну из обучающих сессий Флёр или наткнулся на настолько же страшное «девчачье шушуканье»? Осторожнее, Поттер, тебя превосходят численностью.

— Где Билл?

— Он в том месте, которое нельзя называть, — разыскивает в той большой библиотеке что-нибудь полезное. Кажется, Биллу не хочется, чтобы я отсюда уезжала. У меня также такое впечатление, что он собирается поговорить с родителями и высказать, как он ими разочарован. Должен приехать приблизительно через час. Если хочешь, присоединяйся к нам.

— И чем это вы тут занимаетесь?

— Некоторыми упражнениями в окклюменции для Луны. Я осторожно её исследовала, а потом мы обсуждали результаты, — забавно смеется Флер. Вот это да, что же это за воспоминание исследовала Флер, из-за чего Луна похожа на одну из своих редисочных сережек?

Флер жестом приглашает тебя к столу, и ты покорно присаживаешься рядышком с Луной.

— Приветик, Гарри.

— Привет. — Неужели вербальный и невербальный язык здесь может стать ещё более неестественным?

Флер передает тебе магловский лимонад из холодильного шкафа. Поражаешься, что вейла помнит понравившуюся тебе марку. Взглянув сначала на тебе, а потом на Луну, она закатывает глаза и громко вздыхает:

— Гарри, расскажи нам о своем дне, пожалуйста.

Примирительно смотря на Луну, говоришь:

— Прости, Луна, не могу почти ничего рассказать.

— Что ж, отлично, у меня есть решение всех наших проблем, — произносит Флер. — Мне необходимо кое-что узнать, а вы вдвоем так и не будете вести себя как парочка, если я не займусь чем-то ещё. И если ты поместишь воспоминание в Омут, то я буду занята, а вы сможете побыть одни.

Теперь вы оба неистово краснеете. Может, Флер лучше продолжать тебя смущать всякими сценами в стиле ню? Снова подчиняешься, чувствуя себя так, как будто она помыкает тобой. Зачем бороться? Сопротивление лишь подстегнет французскую ведьму. Уходит порядочно времени, чтобы вытащить воспоминание из головы. Приходится много чего собрать.

Когда она ныряет в чашу, поворачиваешься к Луне:

— Она всегда настолько ужасна? — спрашивает та.

— Да.

— А что, она и вправду каждый раз душит Билла в объятьях, когда тот заходит в комнату?

— Почти всегда. — А несколько раз Флёр даже подпрыгнула и обхватила Билла ногами, но данная абсолютно лишняя информация Луне совсем ни к чему.

Мгновение тянется тишина, а потом ты продолжаешь:

— Что именно она сказала тебе сделать?

Если это даже возможно, Луна теперь выглядит ещё более умерщвленной:

— Не хочу об этом говорить. А как ты — развлекся на приеме?

— Я бы не назвал то, что было, развлечением, уж поверь мне. Я только что был с визитом в Азкабане.

— Там так же кошмарно, как и говорят?

— В общем, да, однако я не ожидал, что там будет настолько чисто.

Взглянув на тебя, Луна медлит, выбирая курс действий:

— Закрой глаза, Гарри.

Да, если бы тебе сейчас сказал это Дадли, тогда самое время было бы бежать, но это — Луна, поэтому действие кажется безопасным. Второй стул двигается, и через секунду её губы прикасаются к твоим. В прикосновении — сладкая чистота; ты медленно отвечаешь, не желая отпугнуть девушку. В любом случае, когда Флер всего десяти футах от вас, это сильно пахнет шалостью.

Ещё несколько поцелуев, и её рот начинает открываться. Несомненно, приглашение. Но, как известно любому хорошему разрушителю заклятий, всегда нужно проверять путь на ловушки. В большинстве случаев ты бы что-нибудь наколдовал и послал бы перед собой. Доставать палочку — слишком лень, да и настроение пропадет, так что посылаешь на разведку свой кончик языка. Когда он впервые касается её губ, девушка останавливается, но не отшатывается. Продвигаешься дальше, несколько раз ударяя в её защитный периметр осторожными и просчитанными движениями. Через пару секунд рот Луны начинает двигаться вместе с твоими губами, а её губы ещё больше расходятся — допуск получен!

Где-нибудь по пути ваши языки встречаются, большей частью, в её рте. Неплохой обмен, пока ты не слышишь, как открывается дверь. Когда в комнату входят Билл с Кваном, Луна отскакивает от тебя, как будто её ударили изгоняющим. Добродушно посмеиваясь, Билл оценивает ситуацию:

— Эй, посол, у тебя есть своя комната.

— Как прошла встреча с родителями?

— Не настолько производительно, как мне хотелось бы. Существует лишь одна семья, ещё более упрямая, чем Уизли — Прюиты, а хваленая библиотека предложила лишь скудный выбор по текущим вопросам.

— У меня для тебя кое-что есть, — вытащив послание дементора, вручаешь его Биллу.

— Интересно, шрифт очень старый, похож на вавилонский или финикийский. А где ты его достал?

— Мне его вручил дементор в Азкабане. Пергамент может быть чем угодно, но даже если это приглашение на вечеринку по случаю дня рождения, возможно, это важно.

Билл кривит лицо:

— Любовная записочка от дементора! Что-то новенькое. Прежде, чем я буду дальше задавать вопросы, следует определиться, сколько мы можем сказать перед мисс Лавгуд. Не сердись, Луна, но, несмотря на наш тон, вещи могут быть весьма серьезны.

Делаешь паузу, пробуя сочинить ответ, однако Луна опережает тебя:

— Почему бы мне не перейти в твою комнату, Гарри?

— Я иду с тобой, а они пусть присоединяются к Флёр в Омуте. Поговорим чуть позже, Билл. Ты не знаешь — Хагрид взял Хака в Запретный Лес? Того нет на территории замка или в Хогсмиде.

Отвечает Кван:

— Тролль ушел с полувеликаном и вернется завтра. Потом обсудим и другое.

Подойдя к Флер, Билл хватает её за задницу. Флер подпрыгивает, однако не вытаскивает головы из Омута. Правая рука девушки на мгновение ощупывает Билла, жестом предлагает присоединиться к ней в чаше, а потом берет его руку и кладет себе на ягодицу.

Комментарий боевого мага не воодушевляет, однако киваешь и ведешь Луну в свою комнату. Когда вы уже внутри, надеешься возобновить «столкновение языков», но та тебя останавливает:

— Такое впечатление, что я мешаю, — произносит девушка.

— Да нет, но кое-что происходит, и некоторых вещей тебе лучше не знать. Надеюсь, ты понимаешь. Все что смогу, я тебе рассажу.

Встряхнув волосами, Луна улыбается:

— Если здесь и есть человек, который понимает, как хранить тайну, то это как раз я. Ты решил проблему со своей анимагусовой формой?

— Не совсем, однако, сейчас уже нет причин её скрывать. — Луна была очень терпелива — она заслуживает шанса сделать ещё один шаг в твой мир.

Отступив, оборачиваешься в ягуара. Как всегда, меняется перспектива, и ты слышишь её резкий вздох. Опустившись рядом с тобой на колени, девушка гладит твой мех на голове.

— Когда ты рассказал мне про свою форму, я тебе поверила, но видеть её в реальности — совершенно другое дело. Книги, которые я просмотрела, говорят, что черные ягуары — очень редкие. Мне следовало бы знать…

Для этой ипостаси она пахнет ещё лучше, и ты утыкаешься в неё носом.

— Так что вас всех так беспокоит? Вообще-то, ты выглядишь впечатляюще. Надеюсь, ты можешь и меня научить анимагии!

Поднимаешь лапу для осмотра, и она пробегает по ней руками, ощущая чешую и твои слишком большие когти. Даешь ей ещё пару секунд, а потом оборачиваешься обратно в человека.

— Интересная чешуя. Предполагаю, что именно она тебя и беспокоит?

— В битве с демоном я сражался с ним в форме ягуара, и, в конце концов, наглотался его крови или черт его знает, что там было. Видишь, почему это беспокоит меня, да?

Она тянется к твоей левой руке и тщательно осматривает её, а потом ободряюще тебе усмехается:

— Что ж, никаких признаков чешуи или чего-то ещё, так что все изменения заперты в твоей анимагической форме. Я бы сказала навскидку, что ни змеиные, ни какие-то другие создания либо существа не должны вызвать проблемы.

Спрашиваешь, желая сменить тему:

— Ну что, готова ли ты поговорить о том, чем же тебя так смутила Флер?

Девушка морщит нос:

— Может быть, если ты меня убедишь…

Правая сторона её шеи, от уха до ключицы, по предварительным исследованиям, по-видимому, самая чувствительная область. Кажется, неплохое начало для допроса. Подтянув её ближе, опираешься на стену, позволяя ей чувствовать, как будто ситуацию контролирует именно она. Тонкие руки девушки, пробегая по волосам, периодически сжимаются, что означает: ей нравятся твои действия.

— Ну как, убедил? — тяжело дышишь ей в ухо.

— Флер исследовала именно воспоминания о нас вместе. Не пойми меня неправильно, однако она — немного извращенка.

— Думаю, Флер предпочитает термин «вольный человек»

— Да как угодно. — Следующая реплика прерывается её запросом на дальнейшее обучение в искусстве поцелуя, и сейчас тебе глубоко безразлично, о чем там говорили они с Флер. Твои руки заняты, выводя круги на её спине — это гарантирует, что у них не возникнет идеи спуститься пониже по собственной воле.

Через несколько минут девушка прерывает контакт и отступает. Тем не менее, она не отпускает твои руки. Приятно видеть, что ты значительно повлиял на неё:

— Ты упоминал что-то о том, что ты — впечатляющий.

— Полагаю, да, но я позволю тебе самой устанавливать темп.

Она легонько улыбается:

— Давай присядем на минутку-другую?

— Хорошо, но я знаю, что через пару минут меня украдут. Ну как, я был достаточно убедителен?

— Полагаю, да. — Ради эффекта девушка делает паузу и присаживается на кушетку, а потом продолжает. — Флер нырнула прямо к памяти о наших «переговорах» по твоей персональной книге заклинаний. Как будто этого недостаточно, после того, как Флер её нашла, она раскритиковала наши действия и начала предлагать мне, как действовать в следующий раз. Чуть не убила меня!

Пожав плечами, присоединяешься к ней на кушетке, пытаясь выкинуть из головы картину того, как твоя французская подруга делает предложения.

— Флёр — влюбленная вейла. Как я обнаружил, это очень чувственные люди.

— А тебя не беспокоит её аура? — скептически спрашивает Луна.

— Да нет. Флёр, конечно, привлекательная, но плюс к этому ещё является и невестой Билла, к тому же, очень его любит. У нас с ней отношения, скорее, как у брата с сестрой, — по крайней мере, это то, на что вы с Биллом надеетесь.

— Прости, я просто дура.

— Не волнуйся. Мне бы очень не хотелось, чтобы случались всякие недоразумения, как тогда, когда мы писали друг другу. Давай больше не будем о ней говорить. Ты мне гораздо более интересна.

— Оставь, — прелестно краснеет девушка.

— Что ж, если мы здесь и уже не целуемся, может, расскажешь, чем там была занята Полоумная?

Улыбнувшись, она начинает описывать тебе пару историй с равенкловцами. Очевидно, Луна великолепно выполняет заклинания поиска. Всё, что прячут от неё одноклассники, обычно используется против них же. Девушка несколько разозлилась, когда кто-то украл пару её любимых ботинок. И в два часа ночи перед экзаменом в прошлом году эти ботинки подпрыгнули и стали отбивать чечетку на спинке кровати этого человека. Она демонстрирует тебе заклинание, сняв ботинки и зачаровав их. Улыбнувшись, девушка изменяет положение и кладет свои ноги тебе на колени, пока вас развлекает её обувь.

Луна уже было начинает вторую историю, как стук в дверь прерывает ваше развлечение. Наверное, время пролетело практически мгновенно, или они быстро закончили.

— Привет, Гарри. Меня послал профессор Дамблдор, — Нет. Это Гермиона. Глазеет на лунины ноги на твоих коленях. Что ж, по крайней мере, она постучала.

— Что ему нужно?

— Это касается нашей договоренности, — шифруется та.

Кивнув, Луна отменяет чары на ботинках и одевает их обратно:

— Спасибо за то, что уделили мне время послушать о папиных жалобах на влияние гнилоклыков в Южном полушарии. Уверена, что вам удастся передать величину проблемы вашему правительству. Спокойной ночи, посол Поттер.

Гермиона ждет, пока Луна не выйдет.

— Гарри, вы с Луной встречаетесь?

— Что бы мы не делали, не твое дело. Что ты хотела?

— Директор говорит, что тебе, вероятно, снова придется покинуть школу в ближайшем будущем. Он хочет, чтобы мы провели вместе как можно больше времени, чтобы щиты заряжались быстрее.

Жестом указываешь на кушетку, с которой только что встала Луна. Та садится:

— Она знает о соглашении?

— Нет.

— Ты ей скажешь?

— Пока что не планировал; я не хочу подвергать её любому ненужному риску.

— Так девушка тебе нравится…

— Она не раздражает меня вопросами, как ты.

— Что ж, если она тебе действительно нравится, возможно, профессор Дамблдор сможет перевести щиты на неё.

Не прикладываешь ни малейшего усилия, чтобы скрыть недоверчивый взгляд на своем лице:

— Прекрати пытаться переложить последствия своих ошибок на кого-то ещё, Гермиона. Ты сама этого хотела. Так что смирись.

— Я не это имела в виду! Ты ведь не возражаешь против её присутствия. Я всего лишь говорю о том, что тебе, возможно, проще быть ближе к ней, чем ко мне. Так щиты могут заряжаться быстрее.

— И у кого теперь эмоциональной глубины как в чайной ложке? Мне нравится быть с ней, да, но я не хочу быть вынужденным находиться рядом с ней или использовать её в качестве средства для окончания всей истории. Кроме того, я не планирую сделать из неё ещё большую цель в войне, чем она уже есть.

Гермиона некоторое время кипит от злости, но тебе глубоко наср..ь, что она там думает. Да, ты был с ней суров, однако она сама виновата. У Джиннеснежки достаточно ума, чтобы бежать от тебя как от чумы, а ведь у неё, вероятно, та же точка зрения на любовные зелья, как и у Рона. Гермионе бы следовало подумать!

— Прости. Каждый раз, как я пытаюсь с тобой поговорить, делаю вещи ещё хуже, да?

— Не спорю.

— Мне нужно верить, что я могу всё исправить.

— Кое-что исправить нельзя. Ты хотела слышать правду? Пожалуйста. Тебе, черт возьми, следовало хорошенько подумать! У меня есть Омут Памяти в другой комнате, если тебе вдруг захочется посмотреть на мою первую настоящую память этого лета. Ту самую, где я слежу за тобой и Джинни и подслушиваю, как вы говорите обо мне, как будто я — какой-то гребаный домашний лазиль!

— Я была неправа! Что ты ещё хочешь от меня услышать? Я уже попыталась уйти с поста старосты школы.

Если вспомнить, что ты являлся свидетелем того, как Дамблдор оставил члена Ордена гнить в Азкабане, не удивительно, что директор отказался от её отставки. Скорее всего, он отговорил её и сделал так, чтобы она чувствовала себя лучше, сделав такой выбор.

— В этом-то и дело, Гермиона. Мне от тебя ничего не надо, по крайней мере, больше не надо. Я не могу тебе сейчас доверять, а ты знаешь пророчество, что означает — понимаешь, что мне предстоит. Подумай обо всем с моей точки зрения. Ты бы себе доверяла?

Помолчав, та удрученно признает:

— Нет, скорее всего, не доверяла бы.

Кто-то ещё стучит в дверь. Не возражаешь, если прервется это «веселье». Заходящий в комнату Билл удивлен.

— Щиты заряжаем, — отвечаешь ты на немой вопрос.

— Возвращайся в свою комнату, Грейнджер. Гарри нужен мне, вероятно, на несколько часов.

Гермиона смотрит:

— Но директор сказал…

— Я буду всего в тридцати футах. Щиты и так прекрасно зарядятся. Постучу тебе в нашу дверь, когда вернусь.

Отпустив её, следуешь за Биллом в его апартаменты. Как только вы все оказываетесь внутри, Кван устанавливает щит уединения, и вы начинаете свой «военный совет».

* * *

Начинает Кван:

— Сначала самое простое. У наемников травмы. Лидер, Шон, хочет нанять ещё. И больше денег.

— С фондами Феникса все в порядке, Билл?

— Ага.

— Дай Шону то, что ему, по-твоему, необходимо, Кван. Ты знаешь больше о том, что требуется на самом деле, а что — лишь его жадность. Билл, ты слышал, как я согласился спонсировать Орден из хранилищ Блэков. Следи за Люпином или тем, кого назначит Дамблдор по этому вопросу.

Билл кивает:

— Что касается денег, Гарри, в наших сундуках их полно, однако я хотел бы начать потихоньку изымать суммы из Гринготтса и держать их про запас. Если в Южной Америке начнется восстание, по их «защитным» соглашениям местное отделение может отказать тебе в доступе к деньгам как гражданину Бразилии.

— Отличная мысль. Выполняй. Бери столько, сколько надо. Следующее на повестке дня: что, черт возьми, произошло с дементорами?

Флёр предполагает:

— Они вручили послание именно тебе. Это может быть предостережение насчет Риддла. А может и предложение о союзе. Да что угодно.

Билл продолжает:

— Если я правильно понимаю, дементоры могут общаться письменно по-английски, так что они выбрали данный шрифт по определенной причине. Мы узнаем больше, как только переведем его. Вероятно, я смогу это сделать, однако будет быстрее, если наймем специалиста извне. — Билл, кажется, немного дуется на то, что придется привлекать ресурсы со стороны, но он — практичный человек, который знает, сколько дел висит у него сейчас на шее.

— Билл прав, — соглашается Флёр. — У моего отца есть связи по всему миру. Он может свести меня с нужными людьми так, чтобы казалось, что запрос исходит от французского министерства или лично от нашей семьи.

Вы пару минут обсуждаете вчетвером достоинства предложения и решаете сделать, как говорит Флёр. Она делает копию с оригинала.

— А теперь приступаем к сложному вопросу: гоблин, известный как Декоратор — думаю, Дамблдор хочет послать осторожный запрос и выкупить вещь обратно, пока та все ещё доступна. Кван, это больше по твоей части. Как бы ты имел с этим дело?

— Сначала с помощью денег, но потом, если понадобится, и силой.

Билл выглядит несчастным.

— Если дело дойдет до применения силы, то надо будет использовать наемников, чтобы наши руки были чисты. Я слышал об этом «Декораторе». Ему хватает влияния, чтобы работать в Англии вне клана. Если получится, лучше не надо делать из него врага.

— Можно ли использовать наемников в качестве покупателей?

Очередь Квана:

— Тонкое дело. Глупые наемники хороши для взрывов, но не больше. Я буду покупателем. Гоблины знают Квана. Посмотрю, что ещё этот гоблин может предложить.

Беседа продолжается; вырабатываются планы, обсуждаются варианты. Ещё через час спрашиваешь:

— Мы больше ничего не забыли?

Высказывается Флёр:

— Не хочешь показать ему, Уильям?

— Мне нужно ещё попрактиковаться.

— Нет-нет, нам всем неплохо бы хорошенько посмеяться.

Теперь тебе становится очень интересно, о чем же они говорят:

— Чем это ты занимался, Билл?

В притворном гневе тот свирепо смотрит на Флер:

— Я работаю с повязкой майя уже больше шести недель, подключаясь к силе, оставленной там Грозовой Тучей. У меня крупное достижение.

— Какое? — подозреваешь, куда идет дело, но хочется знать наверняка.

Билл хихикает, и через мгновение на том место, где он стоял, перед вами уже лишь черное с красным отливом существо, похожее на крота. Всматриваешься целую минуту в то, чем он стал, и только тогда понимаешь.

Вытащив галеон, Флёр опускается на колено, взмахнув в его сторону монетой. Мерлин, вот это да! Очень забавно, к тому же соответствует. Охотник за сокровищами Билл — анимагус-нюхлер!

— Ах, ну разве он не симпатичен? — Билл отвечает тихим чириканьем, которое не оставляет сомнений в том, что тот пытается сказать.

Флер смеется:

— Думаю: может, сделать себе пирсинг и посмотреть, не привлечет ли это его?

Через пару секунд Билл начинает двигаться неровно. Он подскакивает и выхватывает галеон из руки Флер. Крошечная фигурка ныряет под кровать. Если верить историям Билла, ему не впервой там прятаться.

— Вижу, достижение ясности — пока проблема.

— Да, я говорила ему в последнее время попросить у тебя помощи, но он упрям и настаивает на том, чтобы все сделать самостоятельно. Я наложила на Билла следилку и заделала все щели под кроватью. Мне бы очень не хотелось гоняться за ним по всему замку.

Даже Кван улыбается, пока ты размышляешь, чем же можно смутить Билла. Флёр наклоняется, чтобы при помощи ещё парочки галеонов из сумочки и «детского лепета» уговорить нюхлера выйти. Через пару секунд Билл пулей вылетает из своего укромного местечка к горке монет на полу.

— Позволь-ка мне, Флёр.

Быстрым движением палочки накладываешь связывающее. Учитывая серьезность ситуации в последнее время, чуть-чуть легкомыслия, вероятно, не повредит. Плюс тебе будет нужно хоть что-то для выпускной вечеринки Билла.

Полностью трансформировавшись, Билл превращается обратно в человека. Голова наклонена в сторону, глаза смущенно метаются туда-сюда. Пройдет ещё несколько минут, прежде чем он не придет в себя.

— У нас есть ещё время, чтобы быстренько его щелкнуть? Флёр, может, у тебя найдется заклинание, которое превратит одежду парня в, допустим, костюм французской горничной?

Вредно улыбнувшись, Флёр подходит к комоду и достает оттуда камеру:

— Если он спросит, то поклянусь, что это ты наложил заклинание. — Даже Кван, засмеявшись, предлагает парочку поправок.

Через пару минут Билл — абсолютно без понятия о своей краткой фотосессии — способен, наконец, произнести пару предложений.

— Строго говоря, повязка — темный экспонат, но она потрясающе сокращает процесс. Потребовалось всего шесть недель на то, что у людей занимает более года. Мне ещё пока требуется достичь ясности, о которой ты так много говоришь, но это удивительно. Флёр — следующая на очереди; она думает, что повязка поможет ей полностью превратиться в птицу.

— Да, обычно сие доступно лишь чистокровным вейлам. Я так волнуюсь по этому поводу. Возможно, вам покажется злобным, но я мечтаю продемонстрировать мою анимагическую форму паре-тройке человек. Если вы думаете, что у вас проблемы с чистокровными, вы ещё не встречали чистокровных вейл.

* * *

Когда вы все выясняете, время — почти комендантский час. Гермиона уже ушла на обход — это значит, что она, скорее всего, побеспокоит тебе через час-другой, но так даже неплохо.

Проводишь почти полчаса, медитируя, восстанавливая ясность своего внутреннего зверя и накапливая энергию в тотеме на шее. Возможно, эта сила скоро понадобится тебе. Ты боролся со своими инстинктами, особенно с Луной, а Грозовая Туча всегда подчеркивал, что между формами нужен баланс. Ясность мнения — просто предназначение. Баланс же — это путешествие к цели, которое держит формы в гармонии.

Снова стук по твоей двери. Слишком рано для Гермионы.

Идешь открывать.

— Кто там?

— Впусти меня, Поттер. Пора поговорить, — голос действует тебе на нервы.

Да уж, просто обалдеть. Какой приятный способ скоротать вечерок — поговорить с Северусом Снейпом. Вряд ли можно ошибиться в том, что твои инстинкты повелевают с ним сделать.

Пристально смотришь на мужчину в дверном проеме:

— У меня был сложный день, Снейп. Отвали.

Тот кладет руку на дверь и, надавив на неё, входит.

— Как всегда — словоохотливы, Поттер. Тем не менее, мне необходимо обсудить важные вопросы. Давайте представим на минутку, что вы и в самом деле дипломат.

Тебе очень хочется вытащить из кармана пару кнатов и послать его купить себе новую личность, однако такое говорят только тогда, когда нечего ответить.

— Что ж, закройте проклятую дверь — давайте послушаем, что же там такое чертовски важное.

Снейп закрывает дверь. Накладываешь щит уединения. Что бы это ни было, лучше ему быть интересным.

— Ну и кто вам сегодня отдает приказы?

— О, они оба требуют информации, но я здесь для того, чтобы удовлетворить свое собственное любопытство. Какой идиотский план вы пытаетесь сейчас воплотить?

— Вы должны быть более точным, у меня сейчас ну просто до фига всего идиотского. — Интересно, слышал ли он уже о своем домике на Тупик Прядильщиков?

— Забавно, Поттер, но соответствует. Я говорю о вашей смехотворной претензии на звание темного волшебника.

— И откуда же вы знаете, что это лишь претензия? Может, как раз сейчас вы на грани ужасной гибели?

Снейп хмурится, то есть выражение его лица остается неизменным.

— Если бы вы были одержимы, у меня либо уже не было бы долга жизни к вам, либо он побудил бы меня освободить вас. Раз этого не происходит и я все ещё чувствую связь, то можно заключить, что это всего лишь ваша очередная смехотворная ложь.

Возможно, он все еще на грани ужасной смерти. Ты не принимал во внимание долг жизни Снейпа:

— Вы уже все выяснили — почему бы вам не объяснить, зачем я притворяюсь?

— Вы, кажется, ошибочно думаете, что волшебник, которым вы хотите казаться, является угрозой для Темного Лорда. Он крайне удивлен, но не трясется от страха в углу. Гораздо лучше вам жилось, когда Темный Лорд считал, что вы просто счастливчик. Глупость всегда служила вам прекрасной броней, но даже она сбивала меня с толку.

Однако же нет худа без добра. Секунду поразмышляв, решаешь согласиться:

— Послушайте, верите ли вы мне или нет, однако подобная личина поможет мне защититься. Вы не поверите, но если он подумает, что я — Чилота, тогда он будет меня недооценивать.

— Вы полагаете, что это игра?

— Нет, Снейп, это — моя жизнь!

— Которая вот-вот оборвется, если ты и дальше будешь так действовать, шарлатан! — откровенно высмеивает тебя он.

— Надо отдать вам должное, Снейп. Вы всегда, черт возьми, относились ко мне как ублюдок. По крайней мере, вы были последовательны.

Лицо зельевара искривляется в раздражении:

— Хотите знать, что я думаю? Вы абсолютно не изменились с тех пор, как вошли в эти двери шесть лет назад. Полагаю…

Обрываешь его:

— Отлично, если вы настолько туговато соображаете, объясню. Риддл знает, где находились мертвый дух Чилоты и пара хоркруксов, а также пленённый демон. Необходимо, чтобы Риддл полагал, что Чилота завладел мной и изгнал демона, которого Том помогал вызывать.

В голове мужчины прокручиваются шестеренки. Очевидно, Риддл не счел нужным упоминать об этом, а второй кукловод Снейпа не показывал ему воспоминаний.

— О чем вы говорите, Поттер?

Киваешь на громадный сундук, практически загородивший одну из стен. С некоторых пор кости и кожа внутри него уже не позволяют использовать никаких увеличивающих пространство чар. Останки загубили пару сундуков, так что было решено купить огромный неволшебный сундук. Откинув крышку, показываешь на череп:

— Интересно, какие зелья можно в нем сварить, если покрыть его изнутри кожей? Если Том убежден, что я — его давний кореш, тогда он не верит, что я способен уничтожить демона в физической оболочке.

— Невозможно!

— Ошибаетесь, очень даже возможно. Я думал было отнести его вниз, в палату, к мертвому василиску, однако слишком уж далеко туда спускаться каждый день. Стараюсь извлечь все возможное из этой прискорбной ситуации. Суета на третьем этаже выпустила кота из мешка. Если бы не долг, я бы уже указал вам на дверь, но вы, возможно, единственный за пределами моей группы, кому можно доверить присмотреть за моей спиной.

Снейп задумывается. По скрипу его зубов понимаешь, что тот ищет способ принять ситуацию, сохранив лицо.

— Случаются же чудеса. Возможно, вы и вправду способны думать. Может быть, если бы данное качество обнаружилось у вас раньше, ваш крестный отец все ещё был бы жив.

Тыкая наугад, тот пробует обнаружить твои слабые места. Снейп выбрал правильную тему.

— Знаете, что всегда беспокоило меня, Снейп? Я предупредил вас в кабинете Амбридж. У этой гадины было время вывести нас с Гермионой из замка в лес, где мы столкнулись с кентаврами. Потом мы ускользнули от неё, встретились с остальными моими друзьями и смогли пролететь на фестралах весь путь отсюда, из Шотландии, до Лондона. Так или иначе, но после всего, что произошло, мы всё равно опередили Орден на пути к министерскому зданию. Не хотите объяснить задержку, Снейп?

— Кажется, вы думаете, Поттер, что Орден похож на хорошо смазанный магловский механизм. Это не так. Не буду обременять вас деталями, однако я был абсолютно резонно уверен в том, что вас обманывали, что, к моему удивлению, не так уж часто с вами случалось. В то время я и понятия не имел, что вы опрометчиво ринетесь противостоять намного более могучему волшебнику, чем вы, — практически выплевывает он.

Берешь пару чистых листов пергамента.

— Добби!

Появляется возбужденный эльф.

— Господин Гарри Поттер чего-то хочет от бедного Добби!

— Я хочу, чтобы ты дал по пергаменту Тонкс, Ремусу Люпину, Аластору Хмури, Артуру Уизли и Кингсли Шакелботу. Насколько быстро это возможно? Меньше, чем за час?

Эльф подпрыгивает:

— Добби сделает это за тридцать минут! — и, выхватив из твоих рук стопку, исчезает, оставляя тебя размышлять о том, не начать ли доставку пицц, если найдется достаточно эльфов?

Подняв голову, смотришь на Снейпа:

— Тридцать минут! Не удивительно, что вы — всего лишь хваленая сова для передачи дезинформации между Риддлом и Дамблдором.

— Поттер, вы ведь совершенно не знаете, что требуется для того, чтобы быть шпионом. Не так ли?

Цепляешь на лицо свою, будем надеяться, лучшую маску притворного обожания и демонстративно ему хлопаешь:

— А я-то никогда об этом не думал. Должно быть, вы — самый храбрый человек на свете!

— Для того, кто претендует на роль дипломата, вы слишком плохой актер.

— Твою…! Вы правы. Не могу произнести это бесстрастно. — Фальшивое веселье покидает твоё лицо. — Взглянем в лицо фактам: вы — неудачник, Снейп. Петтигрю, по крайней мере, вынужден лизать пятки всего одного хозяина. Вам же приходится подхалимничать сразу двоим типам, пытающимся убить друг друга. Прямо-таки душераздирающе! Хуже всего то, что вы могли стать кем угодно. Вы были достаточно сильны, чтобы удержать то проклятье, наложенное на метлу, на моем первом курсе. Предполагаю, что вы неплохо владеете палочкой, однако простите, если у меня есть определенные сомнения. И даже если вы не в состоянии обучать зельям, вы однозначно способны их варить. И куда это все вас привело? Никуда!

Снейп отнюдь не сияет от счастья. Вообще-то, у него чуть ли не пена изо рта идет. Нелепо, принимая во внимание факт, что ты знаешь — тот попытается спасти твою жизнь. В точности как хищник, которым ты стал — тот становится тебе ближе во время убийства.

— Чего больше всего боится Дамблдор, так это того, что либо победит Риддл, либо я, но при этом стану темным. А знаете, Снейп, чего опасаюсь я? Проснуться однажды и осознать, что превратился в заложника — как вы.

Открывающаяся дверь обрывает его ответ. В проеме — кентавр Фиренц. Снимаешь щит уединения, и он повторяет:

— Извините, мистер Поттер, за то, что прерываю вашу беседу, но мне нужна ваша помощь.

— Всё в порядке, профессор Снейп уже уходит. Спасибо за то, что заглянули. Рад, что мы с вами всё обсудили.

— Разговор ещё не окончен, Поттер!

— На сегодня — окончен.

* * *

Идешь вслед за профессором прорицания, поражаясь, с какой легкостью тот обращается с лестницами. Молча приведя тебя к выходу из школы, кентавр выводит тебя наружу и говорит:

— Звезды в замешательстве. Они дают понять, что твоя дорога и близка, и вместе с тем далека. А ещё тебе грозит большая опасность.

— В общем-то, я так и предполагал, но всё равно — благодарю вас. Вы хотели поговорить со мной именно об этом?

Фиренц отрицательно качает головой, показывая на хибару Хагрида.

— Нет, думаю, вы нужны мне для другого. Я обработал их раны, насколько смог. Не волнуйтесь, им не грозит опасность. Лучше бы вам держать своего тролля подальше от леса, по крайней мере, пока не поостынут горячие головы.

Не хочется, но все-таки необходимо спросить:

— Чем они занимались?

— Когда я наткнулся на них, убегали от пятерки моих сородичей. Не знаю подробностей, но, полагаю, твой друг поспорил с Хагридом. Они попытались прокатиться на встреченном ими кентавре. Надеюсь, что они были заняты именно этим. В любом случае, они спрашивали именно о тебе, к тому же я боялся, что в такой поздний час они разбудят учеников. И ощущал, что, возможно, тебе понадобится быть сегодня вечером где-нибудь ещё. Если не возражаешь, я продолжу созерцать звезды.

До настоящего момента ты не знал, чем пахнет пьянка. Конечно, можно вспомнить тот памятный случай в Бразилии, когда ты напился и набрался опыта с противоположным полом в вопросе, какой аромат остается после хорошего секса. До сегодняшнего дня, однако, запахи никогда не сгущались до такой степени, чтобы вызвать тошноту — спасибо, можно было бы обойтись и без этого. Пахнет алкоголем, кровью, потом, сексом и чем-то ещё, что ты не в состоянии определить.

— Гарри, — кричит Хагрид. Хак с мутными глазами рыгает, усиливая вонь перегара в комнате.

Оба — в прискорбном состоянии. Хагрид восседает на громадном стуле, а твой тролль попросту растянулся на Хагридовом столе.

Можно было бы просто оглушить эту парочку, закрыть дверь и уйти. У обоих есть кое-какой иммунитет к магии, однако и ты не лыком шит. Так было бы проще всего.

— Кроха Гарри! Хак хорошо развлекся!

— Может, лучше расскажешь утром? Вас, парни, кажется, немного помяли.

— Английским троллям нравится Хак… очень нравится. И нравится драться, — Хак потирает челюсть, пока ты стараешься дышать как можно реже — но твои глаза вылезают из орбит, а волосы в носу, кажется, сейчас расплавятся. Безусловно, мнение Хака о местных горных троллях женского пола — достаточный повод вытащить тебя сюда посреди ночи.

— Ты должен им гордиться, — невнятно гудит Хагрид. — Мы пришли в лагерь, и тролльши так и вились вокруг него! Не знаю, привлекли ли их крылышки или шкура миссис Норрис, но они вели себя так, как будто никогда раньше не видели мужика. Черт, да даже мне немного перепало! Вот так-то, старик Хагрид — ещё ого-го!

Ну что на это можно сказать? Лишь то, что на четвертом курсе социальная жизнь Хагрида практически тебя не волновала, и ты очень надеешься, что тебе никогда, никогда, никогда не придется снова об этом думать! Все, что удается из себя выдавить:

— Неплохо. Рад за тебя.

Хагрид смеется, а Хак стучит по столу. Оба выдают хором:

— Все они в темноте одинаковые! — что вызывает очередной взрыв смеха у обоих.

Ищешь способ вежливо уйти — что-нибудь вроде того, как выбить дыру в стене. Можно ошеломить самого себя, но валяться без сознания в этой комнате — не слишком хорошая идея.

— Черт, я бы все ещё был с ней, и она все кричала бы и кричала мое имя, если бы Вождь не поймал бы нашего старину Хака вместе со своей половиной и дочерью! Считаю, рано или поздно драка все равно бы произошла. Хорошо, что мимо проходил Гроупчик, а то мы и вовсе оттуда не ушли бы!

Хак поднимает голову и пристально смотрит на Хагрида:

— Она кричать: «Хауд трид». Троллий язык. Значит «неправильная дырка».

Хагрид задумывается, а потом начинает гоготать как сумасшедший:

— Что ж, полагаю, это кое-что объясняет!

Хака снова рвет, а потом тот присоединяется к хохоту. Оба останавливаются не раньше, чем через пару минут. Чувствуешь, как к тошноте прибавляется головная боль.

Когда тупой гогот стихает, находишь в себе мужество произнести:

— Что ж, замечательно. Думаю, мне пора идти.

— Подожди, Гарри! Хак, расскажи ему о кентаврах!

— Хак хотеть полежать в кровати, не говорить о лошадках, которые не дали Хаку покататься. Всегда хотел пони… — бормотание Хака переходит в громкий храп с нюнями.

— Полагаю, нам не стоило пить тот последний баррель. Твой тролль, Гарри, слишком быстро напивается.

Ты никогда не думал, что до такого дойдет; сейчас ты был бы не против вернуться обратно к спору со Снейпом:

— Хорошо… что ж, не возражаешь, Хагрид, если он здесь выспится?

— Я бы не возражал, если бы мог, но у меня утром занятия. Сложновато будет учить детишек под такой храп. Ты — великий волшебник, Гарри. Давай, тащи его в его комнату.

К сожалению, бытие «великого волшебника» несколько отличается от всеобщего представления о нем. Решаешь не обращать его внимания на тот факт, что до начала первого урока осталось лишь пять часов. Кому бы не «привалило счастье» присутствовать на занятии Хагрида, не стоит рассчитывать на качественный урок.

Некоторые предметы, как, например, стойкий к магии тролль, левитируются плохо. Доставка Хака в гостевое крыло занимает целых тридцать мучительно долгих минут. По пути приходится дважды останавливаться и возобновлять заглушающее. Что, конечно, не сравнится с изгнанием орды дементоров, убийством гигантской змеи или уничтожением демона, однако вернуть тролля в замок, а потом и в апартаменты — подвиг само по себе.

Наконец, опускаешь массивную фигуру Хака на огромную скрипучую кровать. Наложив серию щитов уединения и хорошенько напитав их, надеешься, что этого хватит до утра. Оставляешь «спящую красавицу» проспаться. Что ж, надо полагать, что хоть он провел день замечательно. Можно поспорить, что ты слышишь далеко не последнее приключение «неправильного дуэта» Рубеуса и Хака, тролля-жиголо.

* * *

Утро наступает слишком рано. Потягиваешься в теле ягуара и раздраженно щелкаешь хвостом. Как животному, которому гораздо ближе ночь, тебе бы хотелось поспать этим утром. Однако надо кое-что сделать. Ноздри раздуваются, обнаружив сладкий запах парфюма. Это ни Луна, ни Флёр, так что есть только одна кандидатура. Её аромат знаком тебе настолько же хорошо.

Один глаз приоткрывается. Угу, Грейнджер. Всегда появляется в наихудшие моменты, правда? В её руке — палочка, и девушка смотрит на тебя широко раскрытыми глазами. Губы шевелятся, но до тебя не долетает ни единого звука. Вот …! Правильно, ты же наложил на кровать заглушающее на случай, если сопротивление магии у Хака пересилит твои временные щиты. Иногда разрушители заклинаний чересчур умны для собственной пользы — ещё одно из чертовых золотых правил Билла.

Соскользнув с кровати, раздраженно на неё рычишь и возвращаешься к человеческой форме — тебе, в принципе, все равно, увидит ли она тебя обнаженным или нет.

— Доброе утро, Грейнджер. Дай-ка угадаю: ты постучала, подождала, тебе стало невтерпеж, и ты все равно вошла.

Та кивает — взгляд Герми упираются в «малыша Гарри» во всей его утренней славе.

— Завтрак… завтрак заканчивается… а потом мы должны… Когда ты…? Как…?

Небрежно призываешь одежду и одеваешься с помощью магии.

— Поживи какое-то время в реальном мире, Гермиона. Поизучай магию у реальных волшебников вместо того, чтобы просто читать о ней. И потом — может, это вы с Роном все время сдерживали меня?

Она игнорирует насмешку. Твои новые способности слишком отвлекают её внимание.

— Но это же невозможно! Люди не учатся такому за лето! Они годами тренируются, чтобы стать…

Голос девушки затихает, как только твое заглушающее накрывает её. Выходишь из зоны действия:

— Может, спустимся в Большой зал, и ты выкрикнешь это и там? Ты способна держать свой рот закрытым или мне придется перед завтраком потренироваться на тебе в заклинаниях памяти? Флер говорит, что у меня хорошо получается, но могу нечаянно и ошибиться — я же голодный.

Её глаза распахиваются ещё больше, если такое возможно.

— Прости, Гарри. Просто я была в шоке и снова села в лужу, — опустив глаза, она отказывается на тебя смотреть. — Обещаю — ничего не расскажу, но если хочешь подчистить мне память, то я пойму.

Ох, как соблазнительно. Герми сдается на твою милость, и одно уже это говорит о том, насколько она раздавлена. В её душе практически не осталось желания сражаться. Замечаешь, что девушка чуть-чуть дрожит. Она что — боится тебя? Да. Какая-то крошечная часть тебя чувствует себя не слишком хорошо; разумеется, большей части хочется превратить её в горную тролльшу и отослать Хаку в качестве утреннего тонизирующего средства.

Чуть помариновав её ожиданием, опускаешь палочку.

— Оставь себе воспоминания, Гермиона, однако держи свое мнение при себе. Я сплю в качестве ягуара потому, что так Риддл не способен пробраться в мой разум. Я не мог постичь окклюменцию в прошлом году именно потому, что мой зверь пытался выбраться наружу, а эти два искусства нельзя объединять. Используя эти твои книжки и процессы, любой может стать анимагусом, даже кто-то вроде Хвоста. С другой стороны, есть люди, рожденные быть анимагами. В этом и разница, Гермиона.

Движением палочки нейтрализуешь щит уединения и вызываешь Добби.

Появляется эльф:

— Да, мистер Гарри Поттер!

— Доброе утро. Не мог быть ты принести по порции завтрака для меня и… хочешь позавтракать, Гермиона? Хорошо, значит, два завтрака. — Зная, как же она не любит, когда люди используют домовиков для облегчения жизни, очень соблазняло попросить у Добби порцию именно для неё, однако это лишь насыплет соли на рану.

Утро понедельника — замечательно, ещё больше Снейпа. Ну разве вчера вечером ещё не был выполнен план по этому ублюдку, а?

* * *

Во время ЗОТИ Снейп слегка взволнован.

— Поттер! Я должен оценить ваше искусство невербальной магии. Немедленно подойдите ко мне!

Закатив глаза, поднимаешь палочку и шаркающей походкой приближаешься к нему. Вместе с шепотом Снейпа твои уши слышат тихий гул. Щит уединения? Он наклоняется вперед, как будто для того, чтобы лично дать тебе указания:

— Ваше первое испытание в качестве темного мага, Поттер! Пора посмотреть, хватит ли у вас целеустремленности на ваш смехотворный фарс.

— И кто отдает указания сегодня утром?

— Темный лорд. Впереди — выходные в Хогсмиде, так что эти воспоминания, несомненно, будут показаны ему. Уклонитесь вправо; мое первое заклинание будет нацелено немного влево. Закройтесь от второго, а потом назовите происходящее бессмысленным упражнением и выйдите так же, как и в прошлый раз.

Шагнув на позицию на дуэльной платформе, поднимаешь палочку в позицию готовности.

— Начинайте.

Снейп наводит ударное так же, как и говорил. Ступив в сторону, без слов создаешь стандартный щит, изо всех сил пытаясь выглядеть, как будто тебе скучно. Тот гасит, шипя, тихий станнер профессора.

Вместо того чтобы уйти, мгновенно выбрасываешь в Снейпа невербальное ослепляющее, которое застает того врасплох. Что ж, вероятно, это мелочно с твоей стороны, но годы его зверских методов обучения дают тебе некоторую фору. Надо отдать человеку должное — Снейп не старается немедленно его снять. Он уворачивается вправо, и уже твое ударное свистит мимо него. Одинокая Грозовая Туча научил тебя парочке заклятий на грани. Используешь одно из них. Это оглушающее, комбинированное с рвотными чарами. Удаляя твое ослепляющее, Снейп падает наземь. Бессознательное тело блюет и бьется в конвульсиях.

Легким движением палочки двигаешь его голову так, чтобы тот не задохнулся собственным завтраком, и прогулочным шагом шествуешь к двери, наслаждаясь застывшими взглядами твоих бывших соседей по факультету и слизеринцев. Остановившись, вызываешь свои книги, при этом пристально смотря на Драко Малфоя:

— Когда приведете его в сознание, передайте ему, что это была лишь пустая трата моего времени.

Может, быть темным волшебником, в конце концов, не так уж и плохо?

* * *

— Чему ты так улыбаешься? — лукаво спрашивает Луна. После того, как ты быстренько посмотрел на карту мародеров, обнаружилось, что девушка сидит у озера. Её тонкая блузка, вероятно, вряд ли защищает от холода, однако использованное ею согревающее заклинание точно уж помогает.

Присаживаясь рядом, хихикаешь:

— Я оставил Снейпа ошеломленным и в луже рвоты, так что у меня прекрасное настроение. А твой день был таким же хорошим?

Она засовывает палочку за ухо и наклоняет к тебе голову, что делает её голубые глаза неестественно огромными.

— Хагрид вел урок пятнадцать минут, но потом вдруг распустил класс, сказав, что плохо себя чувствует. Я предложила парочку способов из журнала папы, но тот, что требовал три глаза козла, кажется, лишь ухудшил ситуацию. Надеюсь, это не вспышка гнойного глюкобуйства, иначе всем придется сбрить волосы.

Подыгрывая, удостоверяешься по карте, что поблизости никого нет.

— Все?

Та, улыбаясь, отвечает:

— Боюсь, что так. Если ты, конечно, не думаешь, что мы можем убедить всех завтракать вверх тормашками? …На что ты так пристально смотришь? У меня что-то на зубах?

Придвинувшись поближе, целуешь её. Девушка отвечает, однако через пару секунд замирает. Когда ты двигаешься к её вкусной шее, Луна шепчет тебе на ухо:

— Мы на виду, Гарри.

— Я проверил карту. Вокруг — никого.

Она отталкивает тебя; кажется, ей неудобно.

— Однако кто-то может наблюдать из замка.

Происходящее напоминает тебе о Карине Мачадо и как та постоянно волновалась, что маленький Чико ворвется к вам. Должно быть, у Луны есть пунктик насчет того, что должно быть тайным. Предлагаешь компромисс:

— Может, пойдем посмотрим, доступна ли выручай-комната?

— А куда, как ты думаешь, побежала большая часть моих одноклассников, когда нас отпустил Хагрид? Демельза Робинс упоминала что-то о воссоздании средиземноморского пляжа и что покажет всем, как отрываться с бодибордом. Я решила не ходить и, возможно, отпустила парочку интересных комментариев. Просто хотела посидеть и насладиться свежим воздухом у воды.

Да пусть её. С таким же успехом Луна могла бы уйти с остальными, сидеть у воды в выручай-комнате и дышать там свежим воздухом.

— Пойдем.

— Ты и вправду хочешь туда пойти? — кажется, Луна опасается.

— Зависит от того, с ними ли Джинни? — та кивает. — Что ж, было бы очень неплохо поговорить с ней и обсудить старые добрые времена, но по какой-то странной причине она избегает меня. К тому же мне хотелось бы хорошенько поплавать.

* * *

Наспех нацарапанная надпись на куске пергамента на двери гласит: «Чтобы открыть, подумайте «Мне бы хотелось присоединиться к пляжной вечеринке Демельзы».

Дверь открывается на деревянную платформу со следами, ведущими вниз на пляж. Вместе с парочкой стоек с купальными костюмами на платформе располагаются ещё и две кабинки для переодевания, по одной на каждый пол.

— Ну, что думаешь? Мне стоит взять Speedo?

У Луны в руках — желтое бикини в розовый кружок, и девушка подозрительно его рассматривает.

— Что тебе взять? Они не больше, чем низ к вот этой штуке.

Хихикаешь и, подхватив обычные зеленые плавки, идешь в раздевалку. Спустя минуту ты уже ждешь на нижней ступеньке лестницы, восхищаясь возможностью комнаты воссоздать реалистичный песок. Твоя палочка на удобной и доступной ленте свисает с плавок. Пляж растянулся на приблизительно полсотни метров в каждую сторону, плюс есть ещё полсотни метров до ватерлинии. Вдобавок к пятикурсникам из Равенкло и Гриффиндора, присутствуют также пара семикурсников с твоего факультета — должно быть, пораньше закончили занятия.

Один из них приближается к тебе. Высокая и соблазнительная фигура приятно вписывается в форму черного кусочка ткани. Семикурсница очень стесняется, но и это лучше, чем в прошлый раз, когда ты видел её. Раненая рука девушки до сих пор бледновата.

— Привет, Кэти. Не знал, что тебя выписали. Приятно тебя видеть.

Она пинает ногой песок.

— Мне сказали, что именно ты спас меня от того проклятого ожерелья и потом снова спас меня, пока я лежала в больнице. Я ничего не помню, но ты спас мою жизнь дважды — спасибо.

Улыбаясь, пытаешься преуменьшить значение поступка:

— Да ничего особого, правда. Кроме того. Меня уже нет в квиддичной команде в этом году. Я же не мог позволить нашему лучшему охотнику тоже выйти из строя. Ты будешь готова к начальной игре?

Кэти кивает, игнорируя предложенную тобой более легкую тему для беседы:

— Я давно не играла, но это не страшно, Гарри — буду готова. Я уверена, что должна тебе этот самый долг жизни. Я почувствовала себя странно в тот момент, когда ты вошел, как будто мое внимание сконцентрировалось на тебе.

Долги жизни… несмотря на то, что у тебя уже есть парочка, ты практически не исследовал их. Если Снейп испытывает те же трудности, чувство должно неслабо его бесить! Естественно, это же может объяснять и навязчивое идею Джинни по отношению к тебе. Пожав плечами, перебираешь в памяти людей, которые, как ты знаешь, должны тебе долг.

— Долг — не настолько важно, как об этом думают, поверь мне.

Та слегка взволнованно смотрит на тебя, а в это время по лестнице спускается Луна.

— Гелиопаты стерли тебе память?

Теперь Кэти ещё больше сконфужена:

— Прошу прощения?

— Ну, папа полагает, что покушение на твою жизнь было попыткой заткнуть тебе рот, учитывая то, что ты могла узнать о гелиопатах, которые были выведены из игры предыдущим министром. Об этом пишут в газете.

Ореховые глаза Кэти постепенно распахиваются по мере того, как та узнает Луну. Ты сомневаешься, что в прошлом году кто-нибудь из них общался за пределами АД.

— О, да, конечно, та статья, что показала мне Линни… в «Придире», не так ли?

— Да, папа прислал мне сову — он хотел бы, чтобы я как-нибудь взяла у тебя интервью. Мы были бы рады любой информации, которую ты можешь предложить по связи гелиопатов с заговором гнилоклыков.

— Боюсь, что ничего такого мне неизвестно.

Потянувшись, Луна зачерпывает горсть песка, позволяя тому свободно скользить сквозь пальцы, и пристально смотрит на зрелище:

— Ну, в этом и проблема с волшебством, затрагивающим память. Возможно, что тебе все же известно. Скажи мне, с момента нападения ты чувствовала больше, чем обычно, сексуального возбуждения?

Кэти роняет реплику:

— Извини?

— Это — признак гелиопатьева контроля над разумом, — продолжает Луна, рассматривая фальшивое небо в комнате. — Интересно, можно ли поменять здесь небо на любой цвет, какой пожелаем? У меня сегодня какое-то фиолетовое настроение.

Восхищаешься, как девушка способна заставить объект нападения почувствовать себя неловко, в то время как сама Луна кажется совершенно не причем. Решив «спасти» Кэти в третий раз, перебиваешь:

— Думаю, Луна, возможно, лучше тебе спросить у Демельзы, если ты и вправду хочешь на это посмотреть. Из моего опыта заключаю, что комната, кажется, подчиняется первому, кто сюда входит. Пойду-ка я окунусь, Кэти. Я действительно рад, что у тебя все в порядке.

— Спасибо, Гарри. Если тебе что-нибудь будет нужно…

— Я дам тебе знать, Кэти. Вздуй там слизеринцев как следует.

— Заметано, Гарри.

Кэти уходит, и, поворачиваясь к Луне, уголком глаза прекрасно успеваешь заметить её крепкую задницу.

— Не очень хорошо с твоей стороны. Она пыталась поблагодарить меня за то, что я спас её жизнь.

Не глядя тебе в глаза, та наклоняется, чтобы взять ещё горсть песка, и заявляет:

— Прости, я пыталась придумать что-нибудь остроумное с метлой между её ног, но не смогла сформулировать. С другой стороны, это же твоя идея; ну что, пойдем сначала поплаваем или побеспокоим Джинни?

Ты не уверен, что в данный момент делать с Луной. Может, это была плохая идея. В любом случае, сейчас наилучший момент расставить все точки над «i» с младшей Уизли.

— Давай сейчас позаботимся о Джинни.

Когда вы подходите, одетая в голубое бикини рыженькая сидит на пляжном полотенце и разговаривает с Демельзой и ещё одной девочкой с её курса. Она прекращает беседу и оглядывается на тебя. Возможно, что-то и вправду есть в той концентрации внимания, о которой говорила Кэти?

— Привет, Джинни.

Та нервно поднимает на тебя глаза:

— Привет, Гарри.

— Я уже несколько дней как вернулся и удивлялся, почему же ты не зашла и не сказала мне привет. Ты задела мои чувства. Я думал, что мы были друзьями. Кажется, у меня есть парочка воспоминаний, где мы ещё ближе, чем сейчас, — твой голос источает сарказм.

Пожав плечами, Джинни отводит взгляд:

— Гермиона посоветовала мне избегать тебя в первый же вечер, когда ты вернулся. Я послушала её. Кроме того, сейчас я встречаюсь с Невиллом.

Опускаешься рядом с ней на колени, чтобы снова попасть в её поле зрения:

— Черт возьми! Пропали мои надежды начать все сначала. Что, у Дина тоже устойчивость к любовным зельям?

Это чуть отпускает её тормоза:

— Если так хочется знать, спроси его сам!

— Нет, мне в любом случае все равно. Если Томас оказался достаточно умен, чтобы разглядеть, кто ты есть на самом деле — замечательно, но, возможно, мне придется перекинуться парой слов с Невиллом, чтобы удостовериться, что он тоже знает. Невилл ведь очень хороший парень.

Джинни со слезами на глазах резко поворачивается обратно.

— Держись от него подальше! Что тебе надо? Извинений? Прекрасно. Мне жаль. Теперь счастлив? Оставь меня в покое.

Что-то не настолько это забавно, как казалось. Ты заставил ведьмочку плакать. Твою тушку буравят любопытные и неодобрительные взгляды Робинс и второй девчонки. В данный момент ваша группка привлекла внимание и многих других глаз.

Высказывается Робинс:

— Я не совсем уверена, что здесь происходит, Гарри, но почему бы тебе не пройти дальше?

— Именно этим я и занимаюсь, Демельза. Убеждаюсь в том, что иду дальше. Удостоверяюсь, что в моем будущем больше не будет идиотских планов с любовными зельями — правильно, Джинни? Так как ты точно не собиралась ко мне приближаться, я вынужден был сам к тебе подойти и прояснить вопрос.

С этими словами одним плавным движением мгновенно поднимаешься с колен и идешь к воде. До Бразилии ты понятия не имел, как плавать, но теперь тебе нравится. Ягуар внутри не обязательно жаждет воды, но вполне способен плавать и даже рыбачить во время плавания. Нырнув в теплую воду, скользишь мимо людей в лодчонках. Луна просто выбирается на глубину по колено и опускается в воду, позволяя волнам омывать себя.

Как бы то ни было, чувствуешь себя грязным.

* * *

— Счастлив, Гарри, что облегчил душу?

Идешь по коридору рядом с ней.

— В общем-то, нет, Луна. Просто я, кажется, больше сюда не вписываюсь. Не то, чтобы я когда-нибудь вписывался вообще…

— Ты же не уезжаешь опять, правда? — тихо спрашивает та.

— Иногда мне придется уезжать. Надо кое-что сделать, но есть настолько же важные причины, из-за которых придется возвращаться.

— Снова те самые вещи о войне, о которых нельзя мне сказать, да?

Улыбаешься миниатюрной блондинке:

— К сожалению, да. Даже если бы ты великолепно знала окклюменцию, все равно были бы вещи, о которых я не смог бы рассказать.

— Ради моей собственной защиты…

— Не только — ради безопасности как моей личной, так и тех, кто со мной работает. Существует одна причина, по которой я не возражаю возвращаться сюда, в Хогвартс.

Девушка краснеет.

— Нам трудно быть вместе, да? Когда мы одни, всегда есть война, о которой нельзя говорить, а когда мы на людях, я — Полоумная.

Ты выучил этот урок за лето. Она не выползет из раковины, пока не будет готова.

— Луна, я не собираюсь принуждать тебя измениться только ради меня. Я и сам не слишком хорош в коллективе, не так ли?

— Нет, ты чертовски ужасен.

Притворяешься, что оскорблен:

— Ни слова поддержки? Никаких «тебе просто надо больше тренироваться»?

Она ухмыляется — вероятно, первая настоящая улыбка за весь день с ней.

— Прости, нет уж. Ты чертовски ужасен — если хочешь знать, хуже, чем я — потому что действительно пытаешься.

Вы оба смеетесь, и она говорит:

— Проверишь карту?

— Все идут на завтрак, а что?

— Так что чулан для метел вон там пуст?

— Точно.

— Почему бы нам не пропустить завтрак? В отличие от твоей комнаты, туда никто не заглянет с новостями о войне и не вынудит меня уйти. Плюс, если твои запирающее и заглушающее настолько хороши, никто и никогда не испортит нам дела.

И ещё говорят, что эта девочка ненормальная…

* * *

Взглянув на карту полчаса спустя, осознаешь, что по коридору барражирует Дамблдор. Что ж, по крайней мере, он не прервал вас.

Опускаешь взгляд на юную ведьму с взлохмаченными волосами и вздыхаешь:

— Дай мне пару минут разобраться со стариком, и я вернусь.

— Надо будет как-нибудь повторить.

— Великолепная идея.

Наведя марафет, выходишь в коридор.

— Что я могу для вас сделать, Дам…?

В середине предложения тебя настигает заклинание. Чувствуешь, как твое тело противоестественно скручивает, и оседаешь наземь. Что, черт возьми, он с тобой сделал? Ублюдок же приносил присягу! Смутно слышишь его, да и видишь расплывчато.

Тот возвышается над тобой.

— Если бы Минерва ещё была с нами, она бы напомнила мне, что мы не используем трансфигурацию на школьниках. Я был бы вынужден напомнить ей, что ты больше не студент. Я долго размышлял. В последнее время беседы с тобой можно сравнить с попыткой вдолбить хоть что-то в мебель. В этом свете я решил попробовать хоть так, чтобы посмотреть, будет ли успешной такая тактика. В последнее время твоя посещаемость была довольно неравномерной, и я взял на себя смелость проинформировать твоего следующего профессора о том, что тебя не будет на занятии. О, здравствуйте, мисс Лавгуд, вам лучше бежать в класс.

— Это — Гарри?

— Очень проницательное заключение, пять баллов Равенкло.

— Он — скамеечка для ног.

— Вероятно, на следующие тридцать минут, пока его врожденное волшебство не преодолеет мое заклинание. Тем временем мы с Гарри перейдем в мой кабинет для, несомненно, односторонней беседы. Я полагаю, что вам сегодня вечером придется дать Гарри некоторое пространство для маневров. Он, вероятно, будет в не слишком доброжелательном настроении. Кстати, как ваш отец, дорогая?

Луна отвечает, по-прежнему медленно осматривая тебя. Наклоняется и мягко гладит бывшую когда-то твоим телом обивку.

— Хорошо. Гнилоклыки больше над ним не властны. Я до некоторой степени надеялась, что у Гарри получится стать мебелью-магом… или магом-мебелью? В любом случае, они чрезвычайно редкие.

— Они, безусловно, и должны такими быть.

— Итак, вы планируете украдкой подбросить Гарри в качестве мебели в цитадель вашего врага, чтобы он мог ударить, когда они меньше всего этого ждут? Интересно, но я бы рекомендовала кожу, а не ткань — меньше вероятность заражения токси, если, конечно, Гарри с ними не договорится. Они уже провозгласили его своим королем? Разве не должно было быть официального объявления? Если, конечно, вы с Гарри не намерены заключить аналогичное соглашение с нарглами, и его новая позиция поставила бы ситуацию под удар.

— Токси и нарглы не любят друг друга, дорогая?

— Нет, профессор. Токси господствовали веками, однако нарглы разработали план размножения для увеличения силы вида. Теперь токси пользуются возможностью беспокоить нарглов всегда, когда есть возможность, однако это недальновидно, частично потому что токси известны своей проницательностью. Но если вы чувствуете, что вам не нужны нарглы, тогда ваш план проникновения в качестве мебели будет совершенным, если коронуете Гарри как короля токси и обобьете его кожей.

Нужно отдать ей должное. Она не сдерживается по отношению к Дамблдору, и можно держать пари, что старый глупец полностью пропустил свое сравнение с близорукими токси. Гарри Поттер, король всех токси — неплохо звучит.

— Возможно, нужно будет рассмотреть такой неортодоксальный подход, но в данном случае я обещал Гарри в этом году пару особых уроков; до сих пор у меня не было возможности с ним встретиться. Это первый урок о перспективе. А теперь бегите. Вы же не хотите опаздывать на дневные занятия. Не волнуйтесь, он вернется к вам в целости и сохранности.

Пожав плечами, Луна поворачивается, чтобы уйти.

— Не беспокойтесь, сэр; ваш тайный план в безопасности.

— Крайне любопытный ребенок… Я не уверен, что ты в ней видишь, Гарри, однако кто я, чтобы сомневаться в сердечных делах? А сейчас продолжим. Я уже годы не преподавал, так что прости меня, если моя методика несколько устарела.

Через пару минут твое зрение омрачается огромными ногами Дамблдора, что теперь лежат на тебе. На бирюзовых носках танцуют крошечные снитчи. Все твои чувства все ещё в наличии, включая чувство запаха.

— Гарри, полагаю, я уже когда-то давно говорил тебе о том, что ценю носки. Всегда заботься о своих ногах. Не могу этого ещё раз не подчеркнуть.

Довольно маленький феникс приземляется на его правой ноге и орет на тебя сверху.

— Фоукс, тебе следует быть более уважительным к нашим гостям. О, дорогой… с твоей стороны это было некрасиво, Фоукс. Может остаться пятно, но я предполагаю, в этом есть урок для нас обоих, Гарри. Мы, как и Том, исключительно могущественные волшебники и должны мудро и осмотрительно пользоваться своей силой. Возьмем, к примеру, то заклинание, использованное тобой утром на профессоре Снейпе. Возможно, ты был убежден, что такое серое проклятье усилит окружающую тебя мистическую атмосферу. Тем не менее, необходимо принимать во внимание, что у любого действия есть последствия и что теперь ты пожинаешь плоды того, что посеял. Ты воистину стал силой, с которой считаются. Однако, Гарри, ты — не единственная такая сила. Мощь, особенно в столь юном возрасте, требует и сдержанности, и осторожности. Возможно, именно таким образом ты сможешь извлечь пользу из моих лет опыта.

Он замолкает и вытаскивает из ящика стола деревянную трубку.

— Не возражаешь, если закурю? Я редко позволяю себе побаловаться, однако выяснил, что трубочка иногда помогает мне расслабиться. Ах, отлично, никаких возражений.

Прикурив трубку, Дамблдор в процессе речи выдувает в твою сторону вонючие колечки дыма.

— Ведение войны — чрезвычайно серьезное дело, и необязательно при этом быть слишком уж дружественными по отношению друг к другу, как в последнее время. Я решил, что лучше перейти к сравнительно открытой враждебности, чем и дальше использовать Северуса в качестве посредника для окружающей нас неприязни. За эти годы профессор Снейп часто обвинял тебя в самомнении и самолюбии. До недавнего времени я просто пропускал его слова мимо ушей и переходил к другой теме. К сожалению, твои последние действия придают его смутным домыслам некоторую долю достоверности. В этом, как и в кое-чем другом, я подвел тебя, Гарри. Несмотря на это, мы должны приложить усилия, чтобы выйти за рамки наших мелких ссор и начать сотрудничать. Мне не следует напоминать тебе, что если Том победит, то не удовлетворится таким слишком простым для нас обоих унижением. Скорее всего, нас убьют первыми и выставят напоказ в качестве трофеев. Смерть, конечно, просто следующее большое приключение, однако я отказываюсь начинать его, когда здесь ещё так много нужно сделать.

Спустя ещё несколько минут, полных его остроумных реплик, тот останавливается.

— Впечатляет. Через пятнадцать минут ты уже начал превращаться обратно. Это уже само по себе похвально — действительно, браво! Фоукс, давай-ка забери юного Гарри обратно в его комнату. Гарри, благодарю за то, что предоставил мне возможность изложить беспокойства по поводу наших текущих рабочих взаимоотношений, однако дела требуют моего внимания. Необходимо присутствовать на встрече в министерстве, а затем на вечернем заседании в Визенгамоте. Я не вернусь до утра и прошу тебя найти время сегодня вечером, чтобы поразмышлять над нашими рабочими взаимоотношениями и в чем мы оба нуждаемся для их улучшения. Рад приветствовать любые предложения с твоей стороны, интуитивно понятые тобой во время твоего вынужденного размышления.

* * *

Во время ужина сидишь за столом Хаффлпаффа, все ещё кипя из-за времени, проведенного в качестве чертовой мебели! Фокус Дамблдора привел тебя в дурное настроение, но бесполезно считать кого-то ещё ответственным за действия этого ублюдка. Это лишь укрепит мнение о твоем незрелом поведении. К тому же — ты знаешь — он просто пробует дергать тебя за веревочки! Единственный вопрос — чего он думал достигнуть твоим унижением? На то, чтобы успокоиться, попробовать посмотреть на картину со стороны и начать искать мотивы Дамблдора, уходит тридцать минут.

К несчастью, Луна уже ушла на вечернюю отработку, полученную в результате её опоздания. Однако та лукаво упомянула, что если ты вдруг когда-нибудь станешь шезлонгом, она бы не отказалась в тебе отдохнуть.

Надо будет держать её подальше от Флер, когда невеста Билла вернется из Франции. Та уже пытается перенаправить твой гнев в область секса.

Тебя пригласили Уэйн Хопкинс и Джастин Финч-Флэтчли из прошлогодней АД и теперь расспрашивают о Бразилии и, конечно же, об уже ползущих слухах, о том, что же случилось утром со Снейпом. Объясняешь возбужденному дуэту и несколько печальной Сьюзен Боунс основы доджеспелла.

Грустная, однако хорошенькая ведьма напоминает тебе, что другие пострадали гораздо больше. Сьюзен потеряла тётю и, благодаря убийству мамы Ханны Эббот, свою лучшую подругу.

— Ты ничего не слышала от Ханны?

Сьюзен тыкает вилкой едва тронутую еду. Она намного худее, чем ты думал, а её волосы тусклые и безжизненные.

— Я получила одно-два международных письма. У её отца какие-то связи в Нью-Салеме. Она адаптируется к занятиям в Америке.

Если бы ты взял Лорен в предложенное ею путешествие, не натолкнулся бы ты там случайно на Ханну? Интересная была бы сцена, да?

— В следующий раз, как будешь ей писать, передавай от меня привет.

Она с грохотом опускает вилку на тарелку и впивается в тебя взглядом.

— Когда ты его остановишь, Гарри?

— Оса укусила, Боунс? — что-то в аллитерации определенно есть[1]. А ещё есть школьный лозунг: не будите спящего дракона. Сьюзен вряд ли желает иметь к тебе сейчас хоть какое-то отношение.

Рыжая шипит на тебя:

— Умирают люди, а ты сидишь тут, описывая чертову игру!

В тебе вскипает гнев на хаффлпаффскую ведьму:

— Не могла бы ты мне сказать, когда это я стал помазанным спасителем?

— Ты — Гарри Поттер, — рычит она в ответ.

— Не могу придраться к такой логике, правда? Большую часть прошлого года я провел, пытаясь заставить вас, народ, учиться и готовиться. Так позволь мне спросить тебя, Сьюзен, — когда ты собираешься что-либо сделать с этой ситуацией? Или ты так и будешь сидеть здесь, жалеть себя и надеяться, что кто-то ещё решит все твои проблемы? Не пора ли уже вырасти?

— У тебя нет никакого права так говорить! — её вопль практически перекрывает беседы за вашим столом и теми, что рядом. Равенкло и Слизерин затихают и ждут твоего ответа.

— Забавно, ещё мгновение назад ты спрашивала, когда я позабочусь об этой проблеме с темным волшебником. Может, мне надо проверить слух? Давай называть вещи своими именами, Сьюзен. Ты хочешь знать, когда я собираюсь его убить. Я останавливаю его вот уже пять лет практически без вашей помощи! Скажу тебе вот что, Сьюзен Боунс: докажи мне, что тебя стоит спасать и тогда я посмотрю, что можно сделать. Уэйн, Джастин, было неплохо вновь с вами поболтать. Доджеспелл — ещё и хороший способ улучшить скорость броска. В один прекрасный момент это может быть очень полезным, если вы понимаете, о чем я говорю.

Поднимаешься, чувствуя, как тебя обжигают взгляды. Пристально проводишь по слизеринскому столу взглядом туда и обратно. Большинство поеживается под твоим взором. Место, где обычно сидят Малфой, Крэбб и Гойл, пусто. А жаль, Дракончику бы следовало на это посмотреть.

Качая головой, покидаешь Большой Зал. Они — всего лишь масса плохо подготовленных детей, едва ли способных поднять палец, чтобы помочь себе. Не удивительно, что Волдеморт побеждает! Хагрид как-то объяснял тебе, что если бы магловский мир знал о волшебниках, то они бы ожидали того, что магия решит все их проблемы. Кажется, магловский мир не единственный, кто способен заблуждаться.

Умный парень этот Хагрид, ну, если только забыть о его вкусе в постельных грелках.

* * *

— Слышал, ты произнес на ужине кое-какую тираду.

— Я не в настроении, Билл. — Он пока ещё не знает о твоей стычке с Дамблдором.

— Хорошо, потому что ты и наполовину не сравнишься с Флёр.

— О, нет, теперь я действительно уязвлен. Ты понимаешь, что прервал процесс гравировки у разрушителя заклинаний? Согласно твоим золотым правилам, повод должен быть очень серьезным.

— Неужели я слышу саркастические нотки? Что, наш маленький Гарри чувствует, что его заперли в клетке в старинном большом замке, когда можно было бы что-нибудь взрывать где-то ещё?

Откладываешь долото. Обычно полузаконченная руна рассматривается как преступление, однако у твоего любимого рыжика в глазах пляшут чертики. Он что-то замышляет.

— Что у тебя на уме?

— Помнишь ту клятву, что тебе пришлось принести?

— Не играй со мной, Билл! У меня был довольно тяжелый день. Если ты нашел дыру, позволь мне узнать прямо сейчас, б…!

— Какие мы обидчивые! Ну, пока это просто теория, но я просматриваю свою копию материалов Чилоты и несколько взятых нами в библиотеке Блэков книг; у меня есть идея. Ты же знаешь о том якобы ребенке, которого сделал Риддл?

— Эй, я же там был.

— Ну, я выяснил, что это был гомункул. Их ещё иногда называют мешками крови. В некоторых культурах их используют в качестве якоря для магии крови. В других, как известно, использовали мертворожденных детей, но это отклонение от темы, и весьма отвратительное. Так или иначе, в одной из книг Блэков есть рецепт.

— Звучит как что-то довольно темное, но продолжай, мне нравится, куда это ведет.

Тот ржет.

— Он близок к некромантии. Уверен, что в более мирное время, он привел бы нас в Азкабан, однако здесь вступает в игру твой чрезвычайно удобный дипломатический иммунитет.

— Достаточно ли оно темное, чтобы заставить поплясать Дамблдора? — спрашиваешь ты с надеждой. В конце концов, единственная нить, за которую может дергать Дамблдор, это защита школы. Если есть возможность держать щиты мощными и выйти из-под его пятки — что ж, ты бы поклялся её изучить.

У разрушителей заклинаний вообще довольно свободный взгляд на темные искусства. Он и должен таким быть, или иначе они долго не живут. Ты удивился в Бразилии, когда Билл сказал, что лучшие разрушители смотрят на мир в несколько серой гамме. Многие щиты установлены с помощью рун, разработанных убивать нарушителей без разбора. Если щитовой комплект выполнит свою работу, то убьет какого-то неизвестного человека или предмет. Возможно, что к тому времени ты уже будешь давным-давно мертв.

— Когда-то я бы сказал «да», но мы оба знаем, что он не настолько светел, как утверждает. В данный момент, полагаю, мы получим, по крайней мере, строгое неодобрение, но если это сработает, Гарри, гомункул справится с твоей обязанностью по заряжению щитов и предоставит тебе больше свободы.

Когда-то, не так давно, ты смотрел на этот замок как на возможность сбежать от Дурслей — как на убежище. Но это было тогда. Сейчас по-другому.

Слегка улыбаясь Биллу, пытаешься представить выражение Дамблдорова лица, когда вы, образно говоря, силой навяжете ему это.

— Разве для друзей имеет значение какая-то там некромантия?

__________________

[1] В английском в предложении слишком много «б». Полагаю, в русском получилось тоже неплохо))

Ты стоишь над горячим котлом, чувствуя, как кружится голова. Кровь из разрезанных запястий капает на мешалку и вливается в едкие реагенты, циркулирующие в медном котле. Во рту — кислый металлический привкус третьего кровевосстанавливающего, но ты продолжаешь помешивать и борешься с волнами тошноты, угрожающими вот-вот затопить твой разум.

В книге предписан момент, когда именно тебя должно стошнить, и сие событие должно произойти ни в коем случае не в котел. Некромантия — не для слабонервных и не терпит слабых желудков. Как ни странно, но это уже не первый случай, когда ты работал со своей собственной рвотой. Грозовая Туча был чрезвычайно убежден в мощи, содержащейся в жидкостях тела. Кровь, желчь, волосы, пот и даже экскременты — все затронуто волшебством ведьмы или волшебника. Это — простейшая магия, но зачастую — отвратительная. Некоторые пытаются сравнить «искусство» зельеварения с химией. Обычно сравнение справедливо, за исключением таких случаев, как этот, когда парень вроде тебя умудряется ворожить наподобие трех ведьм из Макбета.

Одно можно сказать точно: год назад Гарри Поттер в ужасе бы отшатнулся от этой сцены. К счастью, ты больше не являешься таким идиотом.

Вероятно, слишком по-детски воображать, насколько будет в ярости Дамблдор, но сейчас для продолжения процесса тебе необходима мотивация. Тебе была нужна его помощь, чтобы добраться до хоркрукса здесь, в Хогвартсе. Медальона тут нет, и — бьешься об заклад — кубка тоже. Он не настолько тебе нужен, как ты ему. Когда это сработает — потому что другого варианта ты не желаешь признавать — надо будет отсюда убираться к чертовой бабушке. Кван должен вернуться завтра, а перед этим прислал сову с письмом о подтверждении успеха и приказом собрать вещи для климата попрохладнее.

Кван — до разочарования молчаливый человек, но он знает, насколько опасно переписываться совой, так что его осмотрительность понятна. Однако раздражение от этого ничуть не меньше.

Как и обычно, в волшебном мире, твоя речь в честь Сьюзен Боунс стала темой комментария Риты и три дня продержалась в качестве хита на радио. Ты уже почти готов послать письмо Риддлу и спросить его, почему ему так хочется всем этим править. Должно быть, он полный псих. Большинство полагает, что ты притих, просто посещаешь занятия и держишь свой рот закрытым, чтобы не выдать правды — сложные ритуалы занимают определенное время.

— Крохе Гарри нужно другое зелье? — спрашивает твой тролль со своего удобного места на кушетке. Он уменьшил себя до разумного размера и разгуливает, нарочито прихрамывая. Когда Гермиона беспокоит тебя своими посещениями каждый день, комната Хака — наилучшее место для баловства с чуть нестандартного цвета магией. Кроме того, кто станет спрашивать о странных запахах из комнаты Хака? Билл внизу, в хогвартской библиотеке, просматривает и организует свои «возможные спорные вопросы» — только у одного из вас есть пресловутый дипломатический иммунитет, а если твоего приятеля бросят в Азкабан, Флёр будет расстроена и, чтобы вытащить его, вероятно, пожелает сравнять тюрьму с землей.

В соревновании Флер против Азкабана — даже если ей не будут помогать посторонние — ты ставишь деньги на Флер.

— Пока нет, но обязательно дай мне одно сразу после того, как я… — следующие несколько секунд опустошаешь желудок и несколько раз мигаешь, пока глаза слезятся. — Все, давай его мне.

Хак откупоривает для тебя бутылку и подносит к твоим губам. Проглотив, сопротивляешься желанию снова блевануть. Осталось лишь тридцать минут до того, как начнутся два часа скандирования. Кто сказал, что магия не забавна? По крайней мере, ты свел варианты имени для этой штуки к «Чаку» или «Ральфу». «Барф» не описывает ситуации.

Ну, а теперь, когда наилучшее впечатление о булимии тобой уже достигнуто, надо узнать:

— Хак, что там у тебя с хромотой?

— Хак — помощник Гарри, как величайший из всех троллей, Игорь. Уничтожал глупых волшебных монстров, убивал глупых волшебников и породил пятьдесят семь детей от пятнадцати разных тролльш.

— Я ещё не слышал эту версию.

— Волшебники всегда рассказывают её неправильно, должна быть история любви. Хак тебе как-нибудь расскажет.

— С нетерпением этого жду, приятель. — Ну не может же она быть хуже происходящего.

* * *

Здравствуй, Гарри!

Не буду утверждать, что понимаю твое нынешнее положение. Здесь, в пещере, продолжается ремонт. Тот самый ремонт, который также послужил причиной, по которой до этого утра я пока не выходил за барьер для обновления журнала. Пожалуйста, прими мои извинения, что я не обновил его сразу же.

Что касается текущей позиции, судя по твоему описанию британской прессы, я бы не рекомендовал обычного интервью. Вместо этого я нанял бы персонал посольства для подготовки письменного пресс-релиза, который можно будет интерпретировать, но не вырывать из контекста, что может быть сделано с устной речью.

С высоты своего исторического опыта могу сказать тебе, что мир полон людей, ожидающих кого-то, кто возьмет на себя их бремя. Вместо этого постарайся прояснить ситуацию с вашей небольшой ссорой с той ведьмой — преврати её в громкий призыв к действию и персональной ответственности в данном конфликте.

Что касается твоего конфликта с Альбусом Дамблдором, я не знаю этого человека, однако мне вполне знаком данный типаж. Такие люди настолько уверены, что их курс действий — самый лучший, что их вряд ли возможно разубедить. Следуй параллельному курсу, где возможно, и мудро выбирай сражения. Подозреваю, что инцидент со скамеечкой для ног был вызван тем, что он знал — ты не любишь попадать в ситуации, в которых совершенно беспомощен. Такое давление обычно раздражает твоего хищника.

Одобряю твой план по созданию гомункула. Конечно, принимай ситуацию такой, какая она и есть. Во времена настоящих конкистадоров, которым я подражаю, результаты четко просчитывались. Если более темное заклинание помогало покорить деревню или достичь цели, на него смотрели сквозь пальцы. Уровень лицемерия перешел бы пределы, однако ты просто пытаешься обеспечить себе свободу — я это знаю. Само твое освобождение вновь сделает тебя силой, с которой нужно считаться, и уберет веревочки, за которые он способен дергать. К тому же это покажет, что вместо того, чтобы впасть в ярость, ты противостоял его провокации при помощи маневра, которого он не ожидал. Что, возможно, вынудит его переоценить ваши деловые отношения.

Напоследок скажу, что ты сейчас в таком положении, когда твой худший враг — ты сам. Признай, что у тебя есть сила, но нет опыта владения ею. Я не пытаюсь посмотреть на тебя свысока, однако даже ты должен это признать. Все стороны, стремящиеся использовать тебя во имя блага или зла, попытаются воспользоваться данным фактом к своей выгоде.

До следующего письма,

Эрнандо

Чтобы увидеть ситуацию в перспективе, часто требуется человек со стороны. Изолированная в затерянном городе статуя Эрнандо де Сото так далека от вашего конфликта, как только возможно. Вручаешь журнал Биллу, который, взяв его, показывает на ту булькающую штуку напротив вас.

— Полагаю, именно теперь мне и следует высказать поздравления. У него твои глаза, вроде бы — по крайней мере, тот, что сумел открыться. Чувствуешь какую-нибудь разницу?

— Фактически, да, Билл. Уверен, что Ральф тут у нас уже вносит свою долю. Думаю, самое время представить старика нашему новорожденному.

— Ральф?

— Чак звучало слишком похоже на твоего брата, так что я решил — пусть будет Ральф. Ну, разве он не душка? Да, знаю. Он отвратительный. Я чуть не назвал его Альбусом Северусом Поттером, но это показалось мне слишком жестоким. Почему бы мне не выскочить в Хогсмид, пока ты осторожненько выясняешь, насколько хорошо заряжаются щиты?

Минуту Билл просматривает письмо Эрнандо.

— Он был бы хорошим директором, если бы мы могли избавиться от Дамблдора. Что касается твоего плана, Гарри, просто иди прямо к цели. Всякий раз, когда ты попытаешься «соскочить» с крючка, наступает хаос.

— Очень забавно, но полномочный посол потребовал, чтобы я зашел за инструкциями к мистеру Сантосу, так что в любом случае у меня есть законная причина сходить.

— Совет Де Сото запоздал?

— Нет, посол Димперио, кажется, думает также. Сначала мы надеялись, что все обойдется, но ты, же знаешь Вритер и ей подобных. Сегодня вечером он прибывает в замок с частью персонала, и мы либо выработаем пресс-релиз, либо, да поможет мне Мерлин, разработаем речь. Очевидно, ты знаешь, что бы я предпочел.

Билл кивает, пока ты укладываешь «Ральфа» обратно в его колыбельку. Добби заботится о кормлении этого… этой штуки, но можно поспорить, что Добби и качественный уход за ребенком не обязательно совместимы. Стоит лишь посмотреть на то, что получилось из Драко. К счастью, здесь вступает в игру твоя бывшая лучшая подруга Гермиона. Она пока ещё об этом не знает, но рука об руку с силой идет ответственность, и примерно её-то она как раз и получит.

* * *

— Я сказала — ему сюда нельзя.

Цепляешь на лицо свое лучшее невинное выражение и смотришь на Розмерту.

— Хак — мой телохранитель. Я могу оставить его стоять снаружи, но это практически объявит мое присутствие. — Ты всегда вспоминаешь её в лучшем настроении. В эти дни она, скорее, в дурном расположении духа. Должно быть, война жестоко влияет на бизнес, или Розмерта тоже ожидала, что ты спасешь её задницу.

— Если он хоть на капельку выйдет за рамки приличий, посол Поттер, я гарантирую, что у вас на руках будет дипломатический инцидент.

— Он будет… будет вести себя хорошо. Я просто встречаюсь с парочкой друзей. — Различия в том, что если здесь и случится инцидент, то намного более разрушительный по своей природе, чем Хак. Твое появление сопровождает хаос, или, быть может, это ты следуешь за хаосом — через некоторое время уже трудно сказать.

Ворча, владелица бара показывает на кабинку в углу и тянется к сумочке. Подходит официантка, и ты заказываешь сливочное пиво, а Хак — эль. Незаметно входит вместе с партнером Адао Сантос, глава хогсмидских сил. Его напарник двигается в другой конец гостиницы. Пока что Упивающиеся оставляют миротворцев в покое и предпочитают совершать набеги на отдельные цели подальше отсюда.

Конечно, вечно такое длиться не будет, но даже так твои наемники держат Упивающихся Смертью в сомнении относительно безопасности собственных владений. Прошел слух, что Кэрроу, которые, кажется, довели кровосмешение до такой степени, что даже чистокровных тошнит, едва смогли унести ноги живыми из одной из своих спален-притонов.

— Добрый день, посол.

— Мистер Сантос. Как тут дела в Хогсмиде?

— Затишье перед бурей. Что напоминает мне о месяцах перед нашими выборами в правительство — недели напряженного перемирия прерывались случайным кровопролитием. Вам следует иметь это в виду, если вы и в самом деле собираетесь вернуться в Бразилию после всего, что здесь происходит. Сообщений об активности Упивающихся Смертью в Хогсмиде нет. Отчасти, полагаю, благодаря тому, что их дети тоже учатся в Хогвартсе.

— Хороший совет, сэр. Я запомню его. Вы знаете о том, что сегодня вечером посол посетит замок?

Сантос довольно фыркает:

— Прямо к сути, как я погляжу. Да, я уже знаю, что он прибудет. Мы будем готовы обеспечить безопасное сопровождение отсюда до замка. Официальное время его прибытия — шесть часов, однако ожидайте его где-нибудь между половиной шестого и половиной седьмого в зависимости от расписания посла. Подготовьтесь, пожалуйста, встретить его у входа. Полагаю, что директор Дамблдор уже знает обо всем?

— Билл Уизли как раз в данный момент вводит его в курс дела. — Совершенно необязательно упоминать обо «всем остальном», что проверяет Билл.

— Прекрасно, посол Поттер, с вашего позволения, — он встает и уходит, а ты прощаешься, понимая, что этому человеку ты лично — безразличен. Не то, чтобы тебе предоставили эту привилегию, когда ты её не заслуживаешь — черт, да такое происходит в правящих структурах повсеместно. Думается, это потому, что ты, в общем-то, не бразилец.

Если бы ты поспорил с анимагусом, тогда пришлось бы подумать, что маневр Димперио с направлением тебя сюда — просто напоминание о том, что необходимо включать в «действие» и его.

Допивая сливочное пиво, решаешь вернуться в замок кружным путем и останавливаешься перед Кабаньей Головой. Большая часть учеников избегают её из-за «агрессивной» репутации. Ты здесь не из-за обстановки, а из-за беседы с владельцем, который в данный момент разглядывает вас с твоим троллем. Хак сказал тебе, что во время одной из его драк здесь Аберфорт велел заглянуть.

Он приветствует твое появление лишь поднятой бровью.

— Эйдэн, присмотри за прилавком — хочу пойти размять ноги и покормить животных на заднем дворе.

Выйдя и обогнув здание, вы с Хаком наблюдаете, как старый волшебник проверяет своих свиней, левитирует бадью с хлёбовом и выплескивает её в корыто. Зайдя на двор, чувствуешь, как на загривке ощетиниваются волосы. Ты только что пересек линию защиты. Касаешься палочкой очков разрушителя заклинаний, которые носишь вместо обычных, — большего и не нужно, чтобы показать запутанные переплетения красочных щитов, пересекающих все пространство заднего двора.

— О, не волнуйся, Поттер. Кстати говоря, это, вероятно, самое безопасное место во всем Хогсмиде. Так ты, значит, и есть тот самый юнец, который якобы полностью в руках Альби. Мне следовало бы знать ещё в прошлом году, когда ты баламутил с тем твоим клубом по защите. Ты, конечно, тогда выглядел как олень в свете чар.

— В последнее время у меня с вашим братом было несколько стычек. И, вероятно, будет ещё парочка в скором будущем.

— Да ещё и дерзость впридачу! Что ж, мальчик, думаю, она тебе тоже понадобиться. Такой старый хрен, как мой брат, не оставит тепленькое местечко под солнышком за здорово живешь!

С осторожностью принимаешь, что тот не обязательно так уж сильно заботится о брате, однако, возможно, это лишь полуправда — как и все, что касается Дамблдора.

— Ну и зачем вы позвали меня сегодня сюда, сэр?

Тот выуживает из кармана мешочек и вручает его тебе. Внутри — предмет странной формы — кристаллические соты. Когда ты дотрагиваешься до них, они начинают слегка светиться красноватым оттенком.

— Я самостоятельно принял меры, чтобы посмотреть на мальчика — самозваного короля. Я все ещё пытаюсь выяснить, кого поддержать.

— Разве в конечном итоге кровь Дамблдоров не перевесит?

— Возможно, так и думают, однако мы не настолько любим друг друга. Хочу сказать тебе, Поттер: я прожил долгую тяжелую жизнь. И большая часть тяжестей — на совести моего брата. Смотря на жизнь в перспективе, он обычно не замечает, что именно перешагивает или чьи ноги оттаптывает на своем пути. Конечно же, я купил эту пивную и присматривал для него за деревней, но он знает и то, что я всегда присматриваю и за ним.

Интересный человек — что-то вроде приземленной версии своего братца.

— Ну вот, вы меня встретили. И что? Что это вообще за штука?

— Сначала отвечу на последний вопрос. Это устройство обнаруживает некий вид заражения, с которым мы оба знакомы, но о котором не должны говорить, не правда ли?

Чуть помолчав, он продолжает:

— Твой друг-тролль заражен гораздо сильнее, если тебя это волнует. Если бы ты был заражен посильнее, то я, скорее, назвал бы тебя призывающим, а не тем, кто с ним боролся.

Наклоняешь голову:

— Расскажите мне ещё об этом заражении.

— Это — пятно на твоей душе, мальчик. Пятна не сходят вот так вот за ночь. Чтобы исчезли подобные пятна, уходят годы, но, поверь мне на слово, они все-таки исчезают. Даже победив, ты все ещё теряешь часть себя. И именно это делает их настолько опасными.

Внезапно понимаешь, кто же был тем экспертом, с которым советовался Дамблдор насчет демонов.

— Так история о вас и козлах…

— О, у существа была козлиная голова, да, но это — старая история. Когда-нибудь я расскажу её тебе, если сочту нужным. Тем временем, необходимо поговорить о той записочке, которую вручил тебе дементор.

— Вы её ещё не перевели? — и вновь задний двор рядом с курятником и свинарником кажется тебе немного странным местом для обсуждения темы. Нелепо, что это и есть предполагаемая «безопасная» зона.

— Если изучать правильные книги, то много времени это не займет. Они хотят знать, говоришь ли ты за Хозяев?

— Что?

— Да брось ты, Поттер. Уж не думал ли ты, что дементоры передают тебе заказ на рыбу с жареной картошкой? Они — младшие демоны, оставшиеся с нашей стороны бытия после последней Великой Войны. Те, кто остались верными Министерству, просто ожидают возвращения «настоящих» хозяев. Вопрос: как ты ответишь им, Гарри Поттер? Ну что, сам скажешь моему братцу или хочешь предоставить мне эту честь?

На твоем лице — намек на улыбку.

— Если не возражаете, я бы хотел сделать это сам.

Тот гогочет, показывая тебе, что хоть в волшебном мире и все прекрасно со стоматологией, некоторые о ней просто-напросто не заботятся.

— Что ж, как я понимаю, похоже, теперь мне надо присматривать и ещё кое за кем. Ему редко бросают вызов за звание вожака стаи; в большинстве случаев это люди постарше тебя, которые думают, что знают, во что влезают. С одной стороны, я хотел бы посмотреть на его победу, однако, с другой стороны, я настолько устал, черт возьми, видеть его королем стаи, что, думаю, с удовольствием понаблюдал бы, как Альби слегка опускают на землю. Ты думаешь, это сейчас он — дерьмо; попробовал бы ты с ним вместе расти.

Указывая на предмет с мешочком, он говорит:

— Давай мне это назад и иди в замок. Я уже и так тебя задержал. Когда будешь рассказывать Альби про нашу беседу, обязательно упомяни, что я передал, что за последнее десятилетие его игра ухудшилась, и я больше не думаю, что он — её ведущий. Скажи ему это для меня, Поттер.

Когда он забирает соты у тебя, их сияние немного притухает, но все равно остается. Пристально посмотрев на них, Аберфорт отпускает тебя. Что ж, теперь у фразы «внутренний демон» есть новое значение. Наблюдаешь, как тот идет в сарай-курятник. Практически сразу слышится крик животного, и Аберфорт появляется с мертвым цыпленком в руке. Жуткий старый хрыч вдобавок сделал это без палочки.

Не проходит и минуты, как вы с Хаком уже на тропе к замку. Хак предлагает собственную точку зрения:

— Старики-волшебники — странные. Когда тролли становятся слишком старыми и неразумными, мы их убиваем.

— Не все так просто, друг, но вы, вероятно, правы. — Вожак, ха? Тебе не интересно быть псом. Коты — намного круче и на порядок территориальнее.

* * *

Если тебе и нужно напоминание о твоих слабостях, то данная встреча — как раз то, что надо.

— В будущем, Гарри, когда вам будет необходимо побеседовать на публике официально, рекомендую придерживаться различных тем и предметов обсуждения, собранных мною на этих свитках.

Груда документов перед тобой не выглядит такой уж большой.

— Не может быть, чтобы здесь говорилось обо всем. — Мистер Сильва и твоя партнерша по танцам Шейла тоже сейчас в комнате, выступают свидетелями твоего «образования» в искусстве политики.

Посол Димперио смеется:

— Конечно, не обо всем, но в этом и прелесть политики. Совершенно не обязательно отвечать на какой бы то ни было вопрос. Начиная отвечать, вместо ответа связываете вопрос с одной из ваших тем для разговора. Продемонстрирую вам. Спросите меня о моем мнении относительно повышающихся цен… скажем, на драконье мясо.

Чувствуешь себя глуповато, но все равно спрашиваешь:

— Посол, каково ваше мнение относительно повышающейся цены на драконье мясо?

Тот задумывается и как будто погружается в размышления:

— Очень хороший вопрос, мистер Поттер. Подозреваю, что повышение цены на товары — это реакция рынка на обстановку неуверенности, окружающую сейчас Англию. Пока народ будет продолжать поддерживать Темного Лорда, ему следует ожидать, что цена на большую часть товаров потребления будет повышаться. Миротворцам из Южной Америки поручено обеспечивать относительную безопасность передвижения населения в Косом переулке и Хогсмиде.

Димперио разводит руками, показывая, что тема исчерпана.

— Потренируйтесь использовать такие выражения, как «такой как», «это признак» и «вот ещё один пример» — это позволит вам двигаться от предмета вашего вопроса к более удобной тематике. Политическая риторика часто настолько же эффективна, как и должным образом наложенное заморочное заклятье. Если бы вас готовили к жизни в данной неблагоприятной окружающей среде, вы бы обнаружили, что мы с мистером Сильвой намного более критичны в нашей работе. Но вы к ней не готовитесь, и потому я всего лишь проинструктирую вас по основам и объясню, как свести к минимуму вызванный вами ущерб и облегчить мою жизнь.

Смотришь на него, полный решимости.

— Сделаю все, что смогу.

— Постарайтесь. Иначе я сочту необходимым назначить вам вашего собственного пресс-секретаря. Мисс Лопес — единственный человек, которого в настоящий момент можно выделить для этой цели из персонала посольства, и я отказываюсь располагать её в такой близости от вас из-за вашей вовлеченности в эту войну.

Фабрицио Сильва торжественно кивает, а у его племянницы, кажется, вызывает отвращение идея того, что та не способна себя защитить. Тревожный камень на столе показывает, что у двери — кто-то и в самом деле способный читать указания. Твоя палочка отменяет щиты уединения и открывает дверь наименее любимой старосте.

Гермиона приседает в реверансе перед послом:

— Директор Дамблдор посылает вам приветствия; он счел бы за честь, если бы вы присоединились к нему в его кабинете.

— Мы с мистером Сильвой с удовольствием встретимся с директором Дамблдором. Посол Поттер не сможет присоединиться к нам, так как у него есть вопросы, требующие его внимания именно здесь. Мисс Лопес, помогите ему составить остальную часть пресс-релиза.

Наблюдая, как уходят два мужчины, чувствуешь себя лишь слегка ущемленным. В кабинете Дамблдора нет ничего интересного для тебя.

Как только они уходят, Шейла тут же обижается и начинает постукивать пальцами по подбородку. Она — из тех людей, которые половину беседы ведут жестами.

— Думаю, что они слишком раздувают вопрос. Разве я буду в меньшей безопасности, если Упивающиеся нападут на посольство? Говорят, что здесь лучшая защита в стране.

Пожав плечами, снова накладываешь щит уединения.

— Вероятно, против штурма — да, однако я бы не стал ставить свое хранилище против одиночного нападения или покушения.

— У тебя есть тролль в качестве телохранителя и нанят один из самых дорогих боевых магов на планете. И это вдобавок к присутствию того волшебника, Дамблдора. Может, твоя паранойя все же иногда зашкаливает?

Подавив порыв рассказать ей, что в конечном итоге тебе, возможно, понадобится защита от самого Дамблдора, отвечаешь:

— Итак, давай посмотрим этот пресс-релиз.

— Конечно. У меня есть основной эскиз, но требуется твоя рука. Все знают, что ты — англичанин. Надо, чтобы данная вещь воспринималось так, как будто было написано кем-то из этой страны, поэтому, возможно, мой выбор слов покажется немного странным. Мне нужно, чтобы ты просмотрел его и исправил. Было бы намного проще, если бы ты жил в Португалии и португальский был бы нашим родным языком.

— Возможно, тогда моя жизнь была бы тоже проще, однако будем работать с тем, что имеем. Давай посмотрим, что у тебя уже есть.

Девушка вручает тебе пергамент, и ты начинаешь его просматривать, как какой-нибудь всезнайка. Шейла права — тот действительно не выглядит как нечто, написанное англичанином. Взяв шариковую ручку, начинаешь подчеркивать проблемные места и делать заметки на полях. Свободной рукой показываешь на холодильник и велишь бывшему товарищу по доджеспелловой команде не отказывать себе в удовольствии. Во время одного из танцев та призналась тебе, что ей нравится английское сливочное пиво.

— Я читала в одной из газет моего родного города, что твоя подруга Карина в следующем месяце выходит замуж.

Ух ты, ну и скорость! Должно быть, она уже входит в роль в семье Коластос.

— К несчастью, я не слежу за новостями в той части света, но рад видеть, что её жизнь вошла в колею.

Шейла смеется и кладет ноги на незанятую часть стола, позволяя юбке частично сползти и показать большую часть ног. У неё не слишком выдающаяся грудь, однако, ноги — в прекрасной форме и прочно прилагаются к основному её очаровательному активу — заднице.

— Тем больше оснований для персонального помощника, посол Поттер. В мои должностные обязанности в посольстве входит резюме новостей из обеих Америк и Европы в ежедневном отчете для посла Димперио. Я с легкостью могла бы делать это и отсюда и посылать ему отчет совой.

Если посмотреть, как звучит и как «выглядит» ситуация, Шейла стремится занять данное положение и с профессиональной, и с личной точки зрения. Может, попробовать прямой подход?

— Кажется, ты хочешь эту работу. Почему?

Та улыбается и проводит рукой по коротко стриженным черным волосам.

— Я могла бы сказать, что мне нравится опасность, но это может тебя испугать. Ещё я могла бы сказать, что ты молод и довольно привлекателен, но из-за этого могу показаться поверхностной. Вероятно, я даже могла бы сказать, что у тебя уже больше силы, богатства и влияния, чем большинство вообще достигнет в своей жизни, но тогда я покажусь тебе карьеристкой. Вместо этого скажу, что я достаточно молода, чтобы не осознавать целиком все свои причины, однако я просто хочу эту работу и желаю принять риск того, что в неё входит.

Что ж, в твоем честном выражении лица есть доля правды. Димперио может и не знать, как ты избавлялся от контроля Дамблдора, но он знает, что ты уедешь, как только вернется Кван. И наличие «официального пресс-секретаря» может хорошо вписаться в ситуацию, особенно если Дамблдор постарается увековечить ложь о том, что ты ещё здесь. Чарли с Тонкс легко могут получить свою работу обратно.

— Довольно убедительный аргумент, мисс Лопес, но сначала мне необходимо его рассмотреть и решить, стоить ли убеждать чрезвычайного и полномочного посла переместить тебя сюда. И ему, и главе персонала, очевидно, не нравится данная идея. Как думаешь, что ты получишь от этого?

— Ты по-прежнему выдвигаешь на первый план плохие события, которые случаются со связанными с тобой людьми. Ты поддержал когда-то сильно нуждавшуюся Карину Мачадо, а теперь она готовится войти в одну из самых могущественных семей в стране.

— Брат твоего бывшего парня и его партнер Аманда тоже были связаны со мной. Они оба умерли. — Опускаешь факт, что именно ты и убил их.

— Да, парочка счастливых концов и парочка грустных; газеты печатают одно, однако я знала Паоло и Аманду довольно хорошо и понимаю, что они получили то, что заслужили. Думаю, произошло предательство?

Поднимаешь голову от редактируемого пергамента.

— Я не могу обсуждать эти вопросы, мисс Лопес, и было бы мудро с вашей стороны не спрашивать меня снова.

— Согласна. Я просто подчеркиваю, что плохие события случаются с теми, кто тебя предал. У меня такого намерения нет, и потому шансы на то, что со мной случится что-то плохое, меньше, в то время как шансы на что-то хорошее — возрастают.

Ну, разве у этой ведьмы не медовый язычок?

— Справедливо, но мне все равно необходимо это продумать. Бл…! Ну что ещё? — ты только что заметил, что тревожный камень сияет вновь. Что хочет Гермиона в этот раз?

Повторив свои более ранние движения, открываешь дверь. Это — не Гермиона. Луна.

— Гарри, я ждала, что… — Она затихает, взглянув на сцену.

— Луна, это Шейла Лопес из посольства. Шейла — это моя подруга Луна Лавгуд.

В последнее время ты изучал язык тела. Внезапное напряжение Луны — зловещий признак.

— Да, она была твоей партнершей по танцам на посольском балу. Приятно познакомиться.

Может, играет роль то, что Луна внезапно краснеет, либо факт, что она немедленно не надела маску «Полоумной», но на краю твоего сознания звенит тревожный звоночек. В данный момент не слишком хорошо лежащая юбка и порядочная часть бедра тоже не улучшают положения.

— Прямо в точку. Мы составляем пресс-релиз, чтобы нанести ответный удар «Пророку». Не хочешь помочь?

— Нет, я зашла посмотреть, свободен ли ты, но так как ты занят, ухожу, — она разворачивается на каблуках и вылетает из комнаты.

Шейла качает головой и потирает ладонью локоть. Распознаешь это как некий жест ревности или что-то в этом роде.

— Пусть идет. У тебя есть более важные дела, посол.

Бросив ей пергамент, направляешься к двери.

— Перепиши то, что я пометил, а когда я вернусь, закончим.

* * *

Догоняешь её, пока Луна ждет, когда начнет двигаться лестница.

— Хорошо, Луна, что происходит?

— Оставь меня в покое, Гарри.

— Слушай, не нужно ревновать…

— Так ты там за закрытыми дверями со щитом уединения и с женщиной в короткой юбке и распутной блузке, а я должна ничего такого не думать?

Смотря на раскрасневшееся лицо, приходишь к выводу. Перед тобой — не слишком лестная сторона Луны. Это не только её первые настоящие отношения — вероятно, ещё и первая её реальная дружба. Большая часть проблемы состоит в том, что у тебя нет времени быть холящим и лелеющим типом — для начала, источник человеческой доброты в тебе никогда не был полон, а с недавних пор так вообще едва покрывает дно. Лестница встает на место, и Луна начинает спускаться вниз. Твоя рука останавливает её, и ты поспешно создаешь пузырь уединения.

— Отпусти меня. Уверена, тебя там ждет твоя подруга, — резко произносит девушка.

— Да, чтобы мы могли вернуться к работе. Больше ничего нет. Прекрати ревновать и просто попытайся мне поверить ради разнообразия.

— Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла, но я рядом только тогда, когда тебе требуется пообжиматься. Я — не подруга, я — отвлечение.

— С чего ты это взяла?

— Я подслушала её.

— Кого? Шейлу?

— Нет, Белл.

— Кэти? А она-то здесь причем?

Луна сморщивается:

— Я слышала, как та в библиотеке разговаривала со своей подругой Линни. Она одержима этим долгом. Думает, что его можно снять, если просто трахнуться с тобой!

— А что заставляет тебя думать, что я трахну Кэти? Она — просто друг.

— Потому что ты — парень! Потому что ты уже проделывал такое с той женщиной, Кариной! Черт, да потому что Флёр просто желает трахнуться с тобой через меня!

— Что?

— Да ладно тебе! Все эти её намеки и предложения! С таким же успехом она могла сварить многосущное зелье и трахнуться с тобой в качестве меня!

Хорошо, попробуем пойти по пути заверения.

— Луна, ты слишком остро реагируешь. Мне не интересна Кэти, Флёр — лишь хороший друг, и что гораздо важнее — она невеста моего лучшего друга, а Шейла, вероятно, будет моим посольским пресс-секретарем.

— Она выглядела так, как будто ей там крайне удобно.

— Ага, Шейла рассказывала мне, как же было бы для её карьеры выгодно поработать моим «микрофоном». Ты не представляешь, как возбуждает, когда рассказывают, каким образом планируют использовать выгоды быть связанным со мной.

— Как когда та женщина, Карина, использовала тебя, чтобы защитить сына? Тебя это тоже возбуждало, не так ли? Помню, как пришлось буквально вырывать из тебя правду.

Черт, эта девочка способна расстроить!

— Во-первых, в то время мы не встречались. Во-вторых, все закончено. Карина выходит замуж.

— Замечательно, как насчет Эми?

Когда она успела выяснить про Эми?

— Откуда ты знаешь про Эми?

— Мне рассказала Флёр. Очевидно, ты и не собирался.

Надо будет как-нибудь поговорить по этому поводу с Флёр. Может, она и вправду пытается разорвать ваши отношения? Проклятье, неужели она рассказала и о Лорен?

— Ещё раз повторяю, мы тогда не встречались. Более того, в то время ты угрожала выдать мое местоположение Дамблдору. Что касается того, почему я не упоминал об этом, посмотри на выражение своего лица. Именно поэтому.

— Так что ты скрываешь от меня информацию не только о войне?

С одной стороны, восхищаешься её упрямой способностью продолжать уводить спор в сторону. Абсолютно ясно, что данный вопрос крутился в её головке с тех пор, как она узнала об Эми. С другой стороны, ты, конечно, не возражал бы вбить в неё хоть каплю здравомыслия, и прямо сейчас.

— Мы встречаемся с тобой лишь несколько недель, Луна. Собственно говоря, если бы ты спросила меня об Эми или Лорен, я бы смутился, но рассказал о любой из них. Вместо этого ты придержала информацию, чтобы использовать её в споре. Поздравляю, Луна, ты выиграла. Оно того стоило?

Она кажется ещё злее, если такое возможно.

— Кто, черт возьми, такая — Лорен?

Ты только что выиграл у себя очко. Что ж, очевидно, Флёр не упоминала о Лорен.

— Буквально секунду назад ты хотела полностью раскрыть карты — решай!

— Ты — невероятный кобель! Между нами все кончено! Иди трахай свою помощницу, Кэти, Флёр, да кого угодно — мне все равно!

— Твою мать, оставь Флер в покое, Луна.

— Смотри-ка, как быстренько ты бросился на её защиту. Ты знаешь, она тебя хочет, а я устала быть её дублером.

— Что ж, у нас не получается. Ты хочешь порвать отношения — прекрасно, но будь честна сама с собой. Я — не единственный, у кого есть проблемы. У тебя они тоже есть.

Это её затыкает.

— Что ты имеешь ввиду?

Несмотря на свой облик, пытаешься быть хорошим парнем, но есть времена, когда болезнь обостряется.

— Повзрослей, Луна. У тебя проблемы с доверием. Пока ты их не решишь, ничего не наладится. Я давал тебе время и не пытался тебя подтолкнуть в том направлении, для которого ты не готова. И как меня благодарят? Да никак! Вместо этого — ссора. Прекрасно, хочешь, чтобы отношения закончились — они закончены. Я все равно уезжал. Теперь снова можешь пребывать в образе «Полоумной», сколько душе угодно.

Отпускаешь, наконец, её руку, и она сбегает по лестнице. Надо бы за ней пойти, но чего ради? Под черепом пульсирует — начинает жутко болеть голова. Гермиона пропускает её мимо, поднимаясь вверх.

— Что-то не так, Гарри? Вы с Луной поссорились?

Поднимаешь руку:

— Не сегодня, Гермиона. Я устал сражаться с тобой, а именно этим дело и закончится. В виде исключения — оставь вопрос в покое. — Развернувшись, идешь обратно в апартаменты, пытаясь убедить себя, что это была ошибка Луны.

Проблема в том, что ты знаешь — это не совсем верно.

* * *

Рано утром заканчиваешь собирать все, что необходимо. Шейла дает понять, что более чем желает утешить тебя, если хочешь. Честно говоря, ты был не в настроении, да и, кроме того, не хотел, чтобы Луна оказалась права. Для кого-то, кому якобы «дали свободу», тебя слишком долго держали в клетке. Это должно измениться. Билл сейчас у Дамблдора.

Луна тоже не появилась. Вот, блин, «сюрприз».

Стучишь в Гермионину дверь и ждешь. Проходит минута, прежде чем та отвечает в халате:

— Что такое, Гарри?

— Я сегодня уезжаю из замка.

— Ты не можешь! А как же щиты? Это из-за тебя с Луной?

Полагаешь, что с её точки зрения все так и выглядит.

— Нет. Это из-за войны. Пойдем.

Приходится держать её в коридоре, пока одевается старина Хак. Кажется, он все больше входит во вкус сна au natural. К тому времени, что он готов, к вам присоединяются Билл с Дамблдором.

— Доброе утро, Гарри. Уильям просто упомянул без подробностей, что вы решили проблему с подзарядкой щитов. — Билл знает, что это — твое шоу.

Открываешь дверь и вводишь их. Гермиона ахает при виде существа в колыбельке.

Дамблдор нахмуривается:

— Якорь крови, Гарри? Вижу, ты продолжаешь попытки заняться темными искусствами. Я очень разочарован тобой.

Его броня «всезнайства» принимает очередной удар.

— Аберфорт велел передать, что ваша игра ухудшается. Думаю, он может быть прав. В любом случае, ваше одобрение меня больше практически не интересует. Кстати, он перевел послание. Если хотите знать, навестите его. Тем временем, я бы хотел, чтобы вы познакомились с Ральфом Поттером. Он справится с необходимостью заряжать щиты в мое отсутствие.

— Ты понимаешь, что мне следовало бы уничтожить эту мерзость? И я был бы полностью в своем праве.

— Это уже часть системы щитов. Что уничтожение сделает с защитой? Более того, согласно клятве я был бы обязан вас остановить, а с вашей присягой мне не вредить, полагаю, борьба велась бы лишь с одной стороны.

Взгляд Дамблдора по остроте сравним с кинжалом:

— Ты играешь в опасную игру, Гарри.

— Всего лишь не что иное, как использую лазейки в присяге, которую меня вынудили принять. Должен признать, что это не моя стихия — такие манипуляции больше в вашем стиле, однако так как щиты заряжались, пока я был в городе — хоть и медленнее — кажется, Ральф Поттер — приемлемая замена моего присутствия.

Старик быстро оценивает ситуацию. В данное время он уступает со странной, шокирующей тебя улыбкой, что заставляет тебя ещё больше волноваться. Фактически, он выглядит впечатленным:

— Суровая ситуация, как всегда, заставляет тебя мобилизоваться. Поздравляю — это самое необыкновенное решение твоей проблемы.

Ты был готов к его ярости. Вместо этого он, кажется, похлопывает тебя по спине, ещё и пытаясь приписать себе честь за твое решение. Возможно, когда ты слишком пресытишься, все вокруг тоже будет казаться тебе большой игрой. В любом случае, надо сказать ему, что он хочет услышать:

— Вы правы. Я бы не смог этого сделать без вас, Дамблдор. Без всех препятствий и проблем, что вы мне создавали, я бы не зашел так далеко. Вы — необыкновенный педагог.

— Гарри!

— Ох, замолчи ты, Гермиона; он использует людей, практически не волнуясь за них. Ты все ещё веришь, что ему не все равно, и в этом твоя проблема. Так или иначе, я велел Добби позаботиться об этом мешке крови…

— Мистер Гарри Поттер звал Добби? — как по мановению руки появляется эльф.

— Нет, Добби.

— Добби очень осторожно старался не перекормить существо… снова, — заявляет невменяемый эльф. — Добби удостоверился, чтобы существо купалось шесть раз в день. Добби вычищает всю грязь. Добби постоянно за ним наблюдает. Добби ещё не спал. Добби не подведет мистера Гарри Поттера! Добби…

Обрываешь неврастенический комок энергии:

— Спасибо, Добби. Ты чудесно работаешь. Почему бы тебе не вернуться в кухни и не начать для меня завтрак? А потом отдохни.

Подождав, пока тот не исчезнет, возвращаешься к тому, что собирался сказать:

— Как видите, он — не самый мудрый выбор для бесконтрольной заботы о детях. Вот здесь и выходишь на сцену ты, Гермиона.

— Ты хочешь, чтобы я за этим присматривала? — в её голосе намек на негодование. Ну, хорошо, более чем намек. Довольно откровенное чувство. — Это — отвратительная мерзость!

Дамблдор поглаживает свою длинную бороду.

— Не волнуйтесь, я поручу Винки помогать вам в ваших хлопотах, мисс Грейнджер. Мы не можем изменить того, что уже сделано, к тому же это действительно лишь увеличивает нашу защиту. Жизнь часто вынуждает нас делать лучшее из неудобной ситуации.

Она изумленно на него смотрит, пока ты продолжаешь:

— Предполагаю, что ты многого не знаешь о таких существах, Гермиона. Большинство живут, в лучшем случае, лишь двенадцать месяцев, а так как это только первая моя попытка, полагаю, что оно продержится не больше шести. Что ж, сие означает, что в конечном счете мне придется вернуться. До этого момента у тебя есть частные апартаменты и, что более важно, ты в этом по уши, как и я. Щиты — настолько же твоя проблема, насколько и моя. Смирись с этим. Используй Добби и Винки для заботы о нем и контролируй их — мне до этого дела нет. Конечно, мы всегда можем поменяться ролями, и ты пойдешь сражаться с Темным Лордом и его окружением — ой, подожди-ка, не можем. Дурацкое пророчество!

Заставить её контролировать пару домовиков во время данной задачи — вероятно, лишь ещё один неприятный бонус, однако непохоже, что и ты собираешься весело проводить время.

В данный момент Гермиона «смиряется» и закрывает рот. Естественно, реплика служит Дамблдору поводом вернуться к беседе:

— Из твоей речи могу предположить, что твой человек обнаружил местоположение отсутствующего предмета.

— Да. Он знает. Я — нет.

— Твой мистер Кван крайне находчив. Мои источники все ещё пытаются встретиться с гоблином, известным под именем «Декоратор». Могу предположить, что ты не желаешь, чтобы я сопровождал вас в этой экспедиции.

— Мы оба знаем, что вы снова собираетесь привлечь Тонкс, чтобы изображать меня. Если медальон слишком далеко, мы знаем, что он не одурачит Волдеморта. Если мы оба уйдем, то замок может стать весьма желаемой целью.

— Ты полагал, что я могу привлечь юную Нимфадору для исполнения твоей роли, но если она изобразит меня? Я не разделяю вашей неудачной связи с Томом.

Смотришь на Билла. Тот явно пробует определить, перевешивают ли выгоды присутствия Дамблдора факт того, что тот — безжалостный ненадежный ублюдок.

Билл озвучивает свое решение:

— Так как мы планируем провести переговоры с этим коллекционером, у Гарри достаточно влияния как у бразильского посла. Гарри также владеет фондами, что спонсируют нас и Орден. Позвольте нам самим иметь с этим дело, директор. Если понадобится, мы за вами пришлем.

Ух ты! Билл подводит дело к прямолинейному отказу одному из самых могущественных волшебников в мире. Ты — не единственный, кто изменился в джунглях! Существенная коррекция в плане того, что хотелось сказать. Ты собирался сообщить, что тебе так же нужен Дамблдор с вами, как генитальные бородавки. Может, это Биллу следовало стать послом?

— Естественно, я не одобряю, однако понимаю ваше нежелание. Я буду наготове, чтобы помочь, если сочтете нужным. Возможно, в качестве жеста добрых намерений, мы могли бы договориться о взаимоприемлемом члене Ордена для вашего сопровождения. Может быт, я мог бы предложить вам услуги Аластора? Официально он консультант по безопасности у министра и формально не состоит на действительной службе.

Тебе импонирует идея о том, что и Кван, и Хмури вдвоем будут присматривать за твоей спиной. У них должен получиться потрясающий дуэт. Один взгляд на Билла подтверждает решение.

— Пусть будет Хмури. Если вы сможете его убедить, у меня возражений нет.

— Хорошо, пойду определю, где он находится, — Дамблдор разворачивается и быстро уходит, оставляя в кильватере смущенную Гермиону Грейнджер.

Не можешь промолчать:

— Дошло, наконец, Гермиона? На вкладыше шоколадной лягушки один маг, а в реальности — он так же чист, как желтый снег. Я пришел к выводу: практически не обучая меня, он ожидал, что я умру при непосредственном столкновении с Волдемортом, и надеялся, что я ослаблю его до такой степени, чтобы сам Дамблдор сможет его прикончить. Проблема в том, что я не жертвенный агнец, которого ведут на заклание.

Она медленно кивает:

— Гарри, будь осторожен. От тебя зависит много людей, даже если они этого не знают.

Впервые с момента возвращения тебе не хочется мелочно к ней придраться. Ральф как-то шумно булькает, и Гермиона съеживается. Улыбаешься ей:

— Думаю, ты ему нравишься.

Через мгновение твое усиленное обоняние ловит какой-то ужасный запах. А это о многом говорит, если вспомнить, с каким количеством жутких ароматов познакомил тебя Хак. Прикрывая лицо, бормочешь:

— С другой стороны, может, и нет.

Гермиона уже вытаскивает палочку, чтобы наложить очищающие воздух чары. Хак просто пожимает плечами, показывая, что это был не он, и с уважением кланяется колыбельке.

* * *

Кван ничуть не потрепан, за исключением скверного рваного пореза на щеке. На краю повязки можно видеть почерневшую плоть там, где оставил метку проклятый кинжал гоблина.

Ещё обращаешь внимание, что с пояса Квана свисает новый кинжал.

Билл оглядывает Визжащую хижину, что-то обдумывая.

— Когда-то во время седьмого курса я должен был проверить это место. Никаких призраков и защит. Само собой, я был разочарован. Как ни удивительно, я узнал, что в таких давно заброшенных местах некоторые ведьмы испытывали особый кайф.

— И почему это меня не удивляет? Так что, Кван, какую информацию вынужден был предложить наш Декоратор?

— Гоблин не хотел говорить. Я убедил его. Можно сказать, что вытаскивание информации очень похоже на вытягивание зубов, — дабы особо подчеркнуть свою точку зрения, Кван вываливает на стол шесть сверкающих золотом зубов.

Должно быть, это было больно.

— Разве ты не мог просто воспользоваться Круцио?

Кореец смеется. Даже его смех — зловещий.

— А что заставляет тебя думать, что я так и не сделал? Так или иначе, не важно. Гоблин поговорил со мной, а теперь гоблин не говорит ни с кем.

Билл беспокоится:

— Возможны последствия. Он был влиятельным гоблином.

— И вправду. Иногда, решая одну проблему, создаешь ещё две… но это было необходимо. Жадное создание не способно сказать больше никому то, что сказало мне.

Вот тебе жуткое напоминание никогда не сердить Квана.

— Так, где медальон?

— Гоблин продал его волшебнику. Волшебник прибыл из России — южной части Уральских гор. Он приехал на фестрале и называл себя Красным Всадником, — Кван понимающе смотрит на Билла.

Теперь бледнеет Билл:

— Ты уверен? Вот бл…, возможно, нам понадобится больший резерв, чем Хмури.

— Что там? — спрашиваешь, пока Кван кивает твоему другу-щитовику. Это очередной случай из тех, когда ты понятия не имеешь, о чем идет речь. И если обеспокоены уже оба, очевидно, это не слишком хорошие новости.

— Гарри, есть вещи, о которых не говорят — и места, куда не ходят. Где-то в Уральских горах есть долина, а в этой долине — древняя карга по имени Баба Яга, Костяная Нога.

Ты читал о её хижине, разгуливающей на гигантских куриных ногах, и даже дошел до того, что отпустил по этому поводу пару шуток.

— Она все ещё жива? Должно быть, настолько же стара, как Фламели!

Кван произносит:

— Надо будет взять с собой и наемников. Надеюсь, она не откажется иметь с нами дело, но если придется сражаться, резерв будет необходим.

Билл продолжает рассказывать тебе слухи и мифы о ведьме. Существует широко распространенное мнение о том, что она была наставником Геллерта Гриндельвальда в Темных Искусствах и магии элементов в качестве расплаты за убийство Распутина и помощь в истреблении Романовых.

— Это никогда не бывает легко, не так ли? — Что тебя беспокоит ещё больше, так это то, что воспоминание Ровены Равенкло сказало тебе, что вернуть чашу Хельги будет самым трудным вызовом для тебя. Если для того, чтобы получить медальон, необходимо войти в логово ведьмы, по сравнению с которой Дамблдор выглядит желторотым цыпленком, перед, чем же, черт возьми, вы окажетесь при попытке найти чашу?

На шкале «Силы, Измеряющие Ситуацию» отметка только что остановилась на «В Абсолютной Ж..».

У тебя легион проблем. А вот союзников всего несколько. В подобной ситуации понимаешь, что неприятностей у тебя выше крыши, но вот и «над» тобой никого нет. В этой войне Гарри Джеймс Поттер — лидер своей собственной фракции. У тебя прочный союз с министром Димперио и выбранной тобой нацией Бразилии, шаткий альянс с министром Скримджером и родной тебе нацией Англии и крайне напряженные отношения с Альбусом Дамблдором и Орденом Феникса.

Как будто этого не достаточно, у тебя вдобавок проблемы с девчонкой, плюс все обычные — а некоторые и необычные — беспокойства и тревоги, характерные для жизни подростка. И улучшения ситуации не предвидится. У тебя нездоровое влечение к Луне Лавгуд — вероятно, потому, что та оказалась очередной проблемой из тех, которые можно исправить.

Если бы ты спросил Квана, тот бы просто сказал, что «превратившийся в дипломата глупый повар» не в состоянии исправить абсолютно всё и ему не следует искать ещё больше неприятностей на свою… голову. Кван — умный мужик, даже если в данном случае лишь твои мысли пытаются звучать в его стиле. Именно поэтому тебе следует отпустить Луну.

Что ж, поэтому и из-за её тирады «никогда не хочу видеть тебя снова». Фраза-кирпичик тоже, наверное, легла в общую стену решения.

К счастью, оставляешь тесные пенаты старого доброго курятника-Хогвартса — повода более чем достаточно, чтобы улыбнуться старому подлизе. Да, ты поедешь в российские горы, чтобы помериться силами с легендарной древней ведьмой. По меньшей мере, в нескольких легендах она помогает людям. Попробуешь не обращать внимания на те, в которых она ест маленьких детей, и попытаешься считать стакан все-таки наполовину полным.

Наполовину полным неизвестно чего.

Для двух часов ночи в замке царит ужасное оживление. Ты закончил собирать всю экипировку в свой шикарный сундук, способный волшебно расширяться. Под мантией на тебе надет жилет из кожи Перуанского Ядозуба. Защищает он так себе, зато практически не ограничивает свободу движения. До сих пор этот жилет помогал тебе оставаться в живых. Давайте надеяться, что так будет и дальше. Второй — больший — неволшебный сундук содержит в себе часть костей демона, кожи и крови. Остальное же остается под не внушающим доверия наблюдением Дамблдора, и со своей стороны старик согласился их охранять. Кость — удивительно плотная для гравировки, но это наилучший материал, с которым тебе когда-либо приходилось работать в своей ограниченной карьере подмастерья разрушителя заклинаний. Она также лучший материал, с которым когда-либо в своей жизни работал Билл.

— Гарри, есть ли что-нибудь ещё, что мне следует знать? — Чарли выглядит задумчивым. Кажется, ему не особо хочется «играть» тебя снова. По правде говоря, ты был бы не против того, чтобы снова стать Джеймсом Блэком. Может, следует провести открытые пробы — кто хочет быть Гарри Поттером? Скоро на ваших телеэкранах!

— Ага, не прое** дело… по крайней мере, ещё сильнее, чем уже есть. Ну, и избегай любой женщины, предлагающей тебе выпить. Это уж само собой разумеется.

Фраза вызывает дикий гогот у его братца Билла, проверяющего свою экипировку.

— Думаю, у тебя лучше получается портачить, Гарри. Чарли начинает с самого дна, так что пока он не начнет копать, ему не светит попасть никуда, кроме как выше, чем уже есть. Вдобавок, мисс Чанг он больше нравится в очках, — Билл пытается сымитировать женский голос: — Пожалуйста, Чарли, просто надень их для меня.

Чарли злится. Надо признать, когда Билл впервые рассказал тебе эту историю, ты смеялся до упада.

— Удар ниже пояса, Билл. Знаю, ты страдаешь от воздержания, потому что Флёр во Франции, но это не оправдание ударам по больному месту.

— Ох, если бы я собирался лезть ниже пояса, то спросил бы, нравится ли ей мои органы больше, чем Гаррины.

Чарли пропускает реплику мимо ушей.

— Ты что, хочешь начать поездку с пары сломанных костей, Билли? Я уже и не думал, что Флёр ещё оставила тебе яйца. Мы оба знаем, что ты в дуэли не слишком-то хорош, да и скандал никогда не был твоей сильной стороной. Ты же не хочешь иметь дело с драконьим тренером?

— Для этого у меня есть Гарри. Он заботится о легкой работе и любых УпСах на нашем пути, — должно быть, это нечто присущее именно братьям. Они чередуют угрозы со смехом. Удивляешься, что у их предательницы-мамы ещё так мало седых волос.

— Так что, Чарли, это сольное назначение или ты будешь меняться с Тонкс? — задает Билл вопрос, что интересен и тебе.

— Насколько я знаю, буду лишь я. — Твой сигнальный звоночек по поводу Дамблдора издает «дзинь». Старик упоминал, что его любимица-метаморф может замещать его на директорской должности. Спустить на общество Гарри Поттера — одно. Альбуса Дамблдора же — совершенно другое. Ничего хорошего это не сулит.

С другой стороны, назови-ка хоть что-нибудь, что посулит это самое «хорошее» — ага, так и думал.

Киваешь Хаку, поднимающему сундук, который нельзя зачаровывать. По своей неубедительной легенде тролль якобы снова уйдет в лес с Хагридом. Честно, ну разве это кого-нибудь одурачит? В тот самый момент, когда ты покинешь Англию, Риддл моментально всё узнает, если он не склонен игнорировать вашу ментальную связь.

— Давайте убираться отсюда, черт возьми.

Появляется Добби и обхватывает твою ногу; за ним волочится тяжелая шуба.

— Гарри Поттер покидает Хогвартс! Добби так грустно! Ему понадобится шуба, чтобы ему было тепло!

Пытаешься оторвать фанатика от своей ноги, а Билл изумленно на тебя смотрит.

— Все в порядке, Добби. Я вернусь, а между тем у тебя есть важные задачи.

— Да! Да! Добби не подведет великого Гарри Поттера! — эльф чешет голову. — Ой, Добби вспомнил, зачем он пришел! Мисс Гермиона Грейнджер занята с ммм… вещью, о которой нельзя говорить, и попросила Добби кое-что дать великому Гарри Поттеру! Она говорит, что это принесет Гарри Поттеру удачу.

Пока ты улыбаешься мыслям о Ральфе Поттере, новейшей версии в клубе «тех-кого-нельзя-называть», Добби, повозившись в кармане, выуживает оттуда какое-то ожерелье. К нему прилагается крошечный фиал. Только не очередное чертово зелье! А ты-то думал, что она и вправду хотела вернуть себе твою благосклонность. Останавливаешь его:

— Добби, забери его к ней обратно. Скажи ей, что я ценю жест, но — спасибо, нет.

Добби сомневается, но ты прогоняешь его, и тот исчезает.

— Пошли, Хмури ждет в Хогсмиде, и если мы опоздаем больше, чем на пять минут, он предположит, что мы — самозванцы и пытаемся его убить, — говорит Билл.

Учитывая то, что ты знаешь об этом человеке, это похоже на правду

* * *

— Габриэлла будет расстроена тем, что упустила встречу с тобой. На этой неделе она гостит у кузины, — произносит Флёр. Тебе кажется или её акцент здесь, на родине, более заметен? Замок Делакур на юге Франции сильно отдает той же самой роскошью, что ты обнаружил в высшем обществе Бразилии. Кажется, она с облегчением восприняла новость о том, что ты уже получил перевод послания дементоров от Аберфорта Дамблдора, но все равно обеспокоена результатом.

— Вероятно, лучше тогда вовсе не упоминать о нашем посещении, — пожимаешь плечами ты, выглядывая из большого окна и наслаждаясь предоставленным живописным пейзажем. На мгновение становится интересно, как бы ты рос с богатством и поддержкой твоих родителей. Может, если бы так было, ты бы не чувствовал здесь себя таким неуместным.

— В прошлый раз, когда Уильям попросил у моего дяди помощи, ситуация не казалась настолько проблемной. Я совершенно не понимаю. Это просто фотографии, снятые высоко в небе.

Один из дядей Флер по отцу — сквиб, работающий на Европейское Космическое Агентство. Билл воспользовался той же тактикой, чтобы определить неизведанные местоположения в Южной Америке.

— Думаю, я понимаю, — говоришь ты. — Фотографии — на территории, стратегически важной для магловского правительства. У русских в том районе есть военный комплекс, и твой дядя сильно рискует из-за того, что просто показывает нам эти фотографии.

— Ты не пошел именно из-за этого?

Киваешь. Билл легко бы слился с фоном. Официально дядя Флер «проводит беседу» с ним на предмет интернатуры. Подросток сильно обращал бы на себя внимание. Кван тоже не мог пойти из-за опасений о том, что его волшебная нога плохо повлияет на магловскую технику.

— Итак, почему ты хотел со мной поговорить? — застенчиво спрашивает Флер. — Это касается Луны? Уильям говорил, что у вас — как бы это сказать — неприятности в раю.

Это он сильно преуменьшил.

— Зачем ты рассказала ей о женщинах в Южной Америке?

Флер задумывается:

— Она попросила меня сравнить её с теми другими женщинами, и я так и сделала. Луна способна действовать очень умно — она сказала, что ты рассказал ей обо всех из них, но хотела узнать мое мнение.

Вероятно, ведьма может ощутить твое раздражение; ты вовсе и не пытаешься его скрыть.

— Так что ты ей рассказала?

— Полагаю, всё, что она услышала — то, что и Карина, и неволшебная девочка, Эмми, были очень привлекательными внешне и более опытными, чем она. Что я действительно пыталась ей рассказать, так это что ты и вправду заинтересовался ею не только на физическом уровне. Очевидно, она пропустила данную часть.

— Ты не упомянула о Лорен.

— Я с ней не встречалась, так что с моей стороны было бы несправедливо её комментировать, плюс Луна спрашивала меня только о тех женщинах, с которыми ты столкнулся в Южной Америке. Хоть ты о ней и упоминал, я очень сомневаюсь, что ты обсуждал бы детали своих взаимоотношений с этой ведьмой.

— Дельное замечание! Так или иначе, все теперь закончено.

— Не говори так, Гарри, — решительно произносит она. — Мы сможем все исправить. Я поговорю с ней, когда вернусь в Хогвартс.

Твое «нет» поражает её — оно получилось чуть более страстным, чем тебе, пожалуй, хотелось.

— Нужно оставить все, как есть. Слишком много всего сейчас у меня происходит. И последнее, что мне требуется, это ещё больше проблем с девушками.

— Ты хотя бы взял с собой волшебный журнал, чтобы можно было снова начать переписку?

Единственный имеющийся у тебя журнал связан со статуей Эрнандо де Сото. Тебе необходим мудрый совет, однако ты можешь обойтись без эмоциональных подростковых вспышек.

Она кладет ладонь тебе на щеку. Слегка краснеешь от прикосновения.

— Мне очень жаль, Гарри. Ты заслуживаешь счастья. В этом я тебя подвела.

Ты знаешь, что она чувствует себя виноватой; на этот раз она даже ни разу не пытается с тобой пофлиртовать.

* * *

Ожидая возвращения Билла с фотографиями района, проводишь день в тренировках с Кваном, и защищенные земли позволяют тебе провести в светлое время суток немного времени в форме твоего анимагуса. Размяв ноги, чувствуешь себя замечательно. Приводя все в порядок, проводишь послеобеденное время, гравируя руны на кости демона. Заряжающие руны собирают, по крайней мере, на тридцать процентов больше силы, чем такие же руны на «простой» драконьей кости, и первая схема защиты Билла с использованием данного материала намного мощнее — прямо-таки настоящая энергетическая свиноматка.

Что порождает интересную дилемму: сохраненная потенциальная волшебная энергия против испускаемой волшебной энергии — явление также известно в деле рунообработки в качестве парадокса Ле Фэй, в честь знаменитой ведьмы. Что предпочтительнее: дольше иметь защиту слабой силы или сильную, но медленно перезаряжающуюся контратаку? Легенда гласит, что она выбрала второе, но недооценила мощь, с которой Мерлин атаковал её южную крепость.

Ты всё ещё не уверен, к какой стороне дебатов больше склоняешься. Биллу крайне нравятся его взрывы. Он голосует за сильную Ле Фэй. Ты со своей любовью к достоинствам, как сильных щитов, так и долгосрочных защит — где-то в середине. Одно из золотых правил, которое Билл обычно презирает, гласит: «Не слишком увлекайся». Он — артист и всегда желает сделать все возможное для самовыражения.

Зная своего друга, понимаешь, что ни единый кусочек кости никогда не попадет на открытый рынок. Ни один из вас не нуждается в деньгах, плюс фактор «ух ты!», если вы будете единственными, кто сможет поиграть с данным материалом. Билл — как хомяк, запасает на всякий пожарный все, что возможно. Вероятно, именно поэтому он с гоблинами так хорошо и уживался.

Ужин проходит в атмосфере подавленности; Билл ещё не вернулся. Родители Флёр вежливы и доброжелательны. Её мама, Аполлина, утверждает, что имеет кое-какие провидческие способности и предсказывает впереди тяжелые дни — специально для тебя. Ты «ведешь себя как следует» и решаешь не комментировать, насколько, черт возьми, способно её предсказание подойти кому угодно.

Неправильно предположив, что ты и в самом деле хочешь быть послом, её отец решает вовлечь тебя в политическую беседу, и, принимая во внимание его положение министра иностранных дел Франции, та фактически выливается в «высокоуровневые переговоры» между Бразилией и Францией. Месье Делакур весьма заинтересован неожиданным присутствием Бразилии в Европе и слухами о волнениях среди гоблинов. Ставишь его в известность, что данные неприятности — по крайней мере, по местной шкале — исходят от гоблинов и, возможно, было бы мудро к таковым волнениям подготовиться. В свою очередь, спрашиваешь об уровне подготовке Франции и возможной помощи со стороны Франции администрации Скримджера.

Если посмотреть, то ваша беседа — не что иное, как превосходная возможность попрактиковаться в использовании и расшифровке двусмысленностей с закаленным практиком, несмотря на факт, что у тебя от этого болит голова. Он ценит предложенную тобой информацию и упоминает возможность посещения посольства в течение следующих месяцев для вероятной беседы. Факт должен произвести впечатление на Димперио — на обоих из них.

Из вашего обмена ты делаешь вывод, что Франция — в позиции «En Garde», а политику следовало бы признать «темным искусством».

Усталый Билл Уизли возвращается после ужина. Он вручает Квану целую папку фотографий и проводит пару минут со своими будущими родственниками, прежде чем решает привести себя в порядок.

Флер остается ещё на пару минут, а потом исчезает. Вместе с поцелуем в щечку звучат её последние слова:

— Если в ближайшем будущем тебе посчастливится кое-кого встретить, знай, она — друг.

Хочется попросить её остановить говорить загадками, но она уже идет к двери. Надо полагать, Биллу едва хватило времени поставить заглушающее.

* * *

Если большую часть жизни место твоего обитания — чулан под лестницей, то твой сон чуток. Усиленные кошачьи чувства и ночная природа лишь усугубляют ситуацию. Заглушающие чары прекрасно помогают, но сейчас не следует беспокоиться — Билл уже о них позаботился.

Скрип открывающейся в твою комнату двери интригует тебя. Аромат и форма незнакомы, но определенно принадлежат женщине. Через мгновение ты уже в человеческой форме.

— Могу я чем-то помочь?

Запинающимся голосом с сильным французским акцентом отвечают:

— Я… меня послала Флёр. Она подумала, что тебе, возможно, захочется побыть в компании.

— Кто ты? — дотягиваешься до тревожного камня, дабы осветить комнату.

— Никакого света, никаких полных имен, и, что гораздо важнее, никаких осложнений. Меня зовут… называй меня Николетт. Флёр сказала, чтобы я называла тебя Джеймсом и что мы можем принести друг другу пользу. Она подумала, что мне необходимо — как вы, англичане, там говорите? — «идти дальше», и говорит, что ты в таком же затруднительном положении и тебе тоже нужно выкинуть кого-то из головы. Я давным-давно научилась доверять её мнению.

Да уж, это не обычный для тебя случай с девицей в беде. Немного помолчав — ты в это время обдумываешь в тишине сказанное — она продолжает:

— Не собираешься предложить мне войти?

Легкая дрожь в голосе выдает её волнение. Как ты вообще попадаешь в такие ситуации? И как в них попадать ещё чаще?

Лучше подумать хоть о каких-то словах, прежде чем ведьма сбежит.

— Извини. Это не… ну, можно сказать, что я удивлен. Заходи, пожалуйста.

Прозвучало неуклюже, но, должно быть, ты произнес правильную фразу. В тусклом свете видны её темные волосы; нет никаких признаков того, что та является вейлой. «Николетт» — просто ведьма с хорошей фигурой в очень соблазнительной одежде.

Поправочка: она — ведьма с хорошей фигурой, которая только что, похоже, сбросила свою одежду. Бестактно с её стороны, но, учитывая отсутствие чего-либо под мантией, сомневаешься, что это произошло случайно.

Обдумываешь идею. К счастью, ты — подросток. Решить удивительно легко. Николетт, вероятно, замерзла. Лучше быть джентльменом и предложить её местечко в этой прекрасной теплой кровати.

Что-то есть в той мысли, что Флер пробует переспать с тобой, используя других ведьм. Это стоит повторить… ммм, изучить — ты хотел сказать «изучить».

* * *

Данное время года — не самое теплое в России. Ты — на территории района под названием Челябинский. Здесь расположено маленькое волшебное сообщество по имени Оарат неподалеку от реки Теча. Очевидно, нормалы, маглы или как их там ещё называют здесь, избегают области из-за захоронений советских ядерных отходов — случайная крупица правды из сказок с ведьмами, живущими в нехоженых никем местах.

Чтобы создать крошечный оазис на якобы бесплодной земле, здесь воспользовались сильными щитами для очистки воздуха и воды. Как сказал старина Хагрид, если бы обычные люди знали о наших способностях, мы бы увязли в решении их проблем.

— Оставайся вон там. Не привлекай внимания! Действуй только в случае необходимости, — шепчет Кван и толкает тебя к столу — надо полагать, он не особо верит в твое умение дипломата. По крайне мере, они взяли тебя с собой, оставив Хака, Хмури и наемников в пещере поблизости. Билл желает, чтобы мы казались настолько невинными, насколько возможно. Это тот самый случай, когда подростковый возраст работает в твою пользу. Плюс происходящее показывает, что Кван доверяет тебе присматривать за его спиной. Одно лишь это говорит, насколько далеко ты продвинулся.

В нескольких днях пути на северо-запад лежит долина, почти полностью принадлежащая Бабе-Яге. Ваша отборная, отважная группа сейчас здесь, чтобы найти проводника и достичь, как вы надеетесь, места назначения без особо крупных проблем.

Конечно, определение «особо крупные проблемы» открыто для интерпретаций. Чары помогают тебе подслушать разговор, когда твои товарищи по экспедиции подходят к разношерстному сборищу местных жителей, что напиваются после полудня. Для сбора начальных сведений Кван в достаточной мере говорит по-русски и без помощи магии; Билл же в это время двигается к хозяину бара за очередной порцией выпивки.

Оглядываешь комнату, пока они ведут светскую беседу с местными жителями. Пара обедает — женщина ругает мужа за лень… бедный парень.

— Чего желаете? — спрашивает хозяин низким порыкивающим голосом. Он чем-то напоминает тебе Аберфорта.

Выуживаешь два галеона:

— Поесть. Что у вас имеется?

— Ягнячья рулька с картофелем и морковью. Очень вкусно. Пить будете?

— Обычной воды.

Тот подбирает монеты, взамен опускает на стол четыре сикля сдачи и уходит обратно к прилавку, а ты рассматриваешь помещение дальше. В другом углу ест привлекательная брюнетка, наблюдая за процессом. Промокая салфеткой подбородок, она замечает твой взгляд. Её улыбка заставляет тебя отвести глаза.

И именно в этот момент волшебник, с которым говорил Кван, вывешивает в воздухе защитный рунный знак и обвиняюще указывает на того пальцем:

— Немногие туда ходят и большинство — не по своему выбору! С вашей стороны было бы мудро туда не соваться.

Билл наклоняется к нему с лучшим своим дружественным выражением на лице:

— Сергей, мы просто хотим с ней поговорить.

Другой тип бормочет:

— Последние иностранцы так никогда и не вернулись с беседы с Костяной Ногой, но когда по ночам оттуда дует ветер, их крики все ещё слышны.

— Прекрасно, но мы же не хотим причинить ей зло…

— Англичанин, Черный Всадник сам приходил в город, дабы напомнить нам, насколько она ценит уединение.

Кван пожимает плечами:

— Возможно, вы могли бы рассказать нам тогда, как поговорить с одним из её всадников.

— Они приходят только когда ей что-то нужно или им самим. Не ищите их!

Пара прекратила препираться и решила уйти. Женщина тащит мужа, бормочущего, что ничего хорошего из этого не выйдет и лучше им убраться отсюда.

К тому времени приносят твою еду; ягненок с приправами великолепен. На его фоне стряпня дорогой тетушки Петуньи выглядит как вчерашний мусор.

Закончив еду, женщина направляется к двери. Уже открывая её, она разворачивается и подходит к твоему столу.

— Твоим друзьям не слишком везет. — При этой фразе чувствуешь слабое притяжение, напоминающее тебе о Флёр — может, вейла или что-то похожее? Практически все вейлы — блондинки, так что остается возможность того, что она нимфа или дриада. Отмечаешь, что у женщины необыкновенно яркие карие глаза.

— Да уж, это точно. — Практически сразу же понимаешь, что она говорит по-английски, а не пользуется чарами. Откладываешь вилку, несмотря на желание доесть остатки ягненка.

— Какое у вас дело к хозяйке Урала?

— Не могу вам сказать. Не хотите ли присесть?

Та выдвигает стул и опускается на него. Потом протягивает руку и берет кусочек ягнятины, который ты только что отрезал. Ест, наслаждаясь приправой.

— Ягнятина по-особому от Юрия — нечто изысканное. Рецепт передавался в семье поколениями. Тебе нравится?

— Очень вкусно. Стоит каждого сикля. — Если бы тебе требовалось предположить её возраст, ты бы сказал, что ей около тридцати. — Я — Гарри.

— Светлана, рада познакомиться.

Взглянув через её плечо, наблюдаешь, что происходит с Биллом и Кваном. Украв у тебя ещё кусочек, женщина упрекает:

— Не беспокойся за своих друзей. Эти люди — просто испуганные безобидные дураки. Я слышала, что на островах не все в порядке. Это правда?

— Можно сказать и так, — берешь нож с вилкой и отрезаешь большую часть, раз уж делишься с ней.

— Вы — эмиссары этого возродившегося Темного Лорда и пришли искать мудрости у Костяной ноги?

Предлагаешь ей ещё кусок.

— Едва ли.

Она наклоняется к тебе, касается твоего лба кончиком пальца и прослеживает определенную метку, которой полагается быть скрытой под иллюзией.

— Да, пожалуй, ответ — «нет», учитывая шрам на твоем лбу. А правда, что он и в самом деле от проклятия убийства?

Официальный вердикт. Ты действительно чертовски ужасен в иллюзиях.

— Даже и не знаю, зачем я вообще пытаюсь.

— Фактически, не все так плохо. Просто я тонко подмечаю обман.

— Что ж, полагаю, это несколько успокаивает.

Она смеется и наклоняется вперед, вредно усмехаясь:

— Итак, враг Темного Лорда приезжает, ища встречи с ведуньей — а я-то думала, что сегодня будет скучный день! Ты намереваешься натравить зло на зло и посмотреть, кто победит?

— Наше дело имеет частный характер.

— Ну, если я должна вас туда провести, то, по крайне мере, должна знать хоть немного, что происходит, мистер Поттер.

— Сколько вы просите?

Положив голову на скрещенные руки, Светлана внимательно рассматривает тебя:

— Если не знать путь, то это крайне опасно. Защита от аппарирования, которая не предотвращает аппарации, но разрывает человека на кусочки… внезапно падающие с неба метлы… и я гарантирую, если ты попробуешь пробраться портключом туда или обратно, то о тебе никогда ничего не увидят и не услышат. Вы взяли с собой фестрала, гиппогрифа или какого-нибудь другого летающего зверя?

Очевидно, крошечные крылышки Хака не считаются, так что отрицательно качаешь головой. Светлана продолжает:

— Это, вероятно, и к лучшему. Белый всадник натаскивает фестралов нападать на любых летунов, пытающихся попасть в долину. Если ты и вправду не хочешь с ней сражаться, это было бы не лучшее начало. Главным образом надо будет идти пешком. Четыре дня — пять, если рыщет клан великанов. Я сделаю это за две сотни галеонов — половина вперед.

— С деньгами имеют дело мои партнеры. Пойду приведу их.

— А с чем имеешь дело ты, Гарри Поттер?

Твоя очередь улыбаться. Проклятье, как же хорошо снова гулять вольной пташкой, а не сидеть в том заплесневелом замке…

— Со всем, что бы вселенной ни вздумалось поставить у меня на пути.

* * *

— Не могу поверить, что ты соглашаешься на такую глупость, Светлана! Уж ты-то должна знать… — посмотрев на вас четверых, владелец бара качает головой и уходит.

— Несколько лет назад моя бабушка встретила свою смерть, напоровшись на палочку Бабы-Яги, — объясняет она, пока уходит Юрий, владелец гостиницы.

— Мы здесь не для того, чтобы сражаться с ней, если ты ищешь именно мести, — предостерегает Кван. Перед тем как объявить женщину «пригодной для работы», они вытащили её наружу для краткой проверки её навыков.

— Нет, мне хотелось бы мести, но это глупо. Однако я и вправду люблю золото. На него можно купить много чего хорошего. Почему вы хотите с ней поговорить?

Билл перенимает эстафету.

— У неё есть кое-что, что было украдено у нас, а потом продано гоблину-коллекционеру. Эту вещь купил один из её всадников. И мы были бы не против вернуть эту штуку?

— Вы знаете, деньги для неё мало значат. Наверное, она пошлет вас выполнить несколько заданий — такова уж она.

Подавляешь стон. Ситуация — уже и так как в плохой сказке или тех же Dungeons & Dragons — игре, о которой на первом курсе говорил Джастин из Хаффлпаффа. Ходят слухи о том, что когда Геллерт Гриндельвальд пришел к ней, ему дали задание устранить Распутина и ряд Романовых, что косвенно привело к революции в России. Надо надеяться, на этот раз ты не доведешь обстановку до какой-нибудь гражданской войны или до свержения правительства. У тебя и так довольно много дел.

Билл отвечает:

— Будем рассматривать проблемы по мере возникновения.

— Две сотни галеонов — половину сейчас, половину по прибытию.

— Дорого, но выполнимо. Обязательно нужно оформить документы: неразглашение о нашей деятельности, неразглашение объекта нашего поиска, содействие в бою — наряду со стандартными условиями о верности.

Она обдумывает:

— Я нападу на участника экспедиции только при самозащите. Я не буду в силу никаких причин поднимать палочку против Бабы-Яги или её всадников. Я желаю выжить, дабы потратить эти двести пятьдесят галеонов — ведь именно столько вам это и будет стоить.

Пока Билл торгуется по условиям с русской ведьмой, в голове появляется черная мысль — все, кто попросили большее количество денег, умерли. Она чертовски лучше выглядит, чем Грозовая Туча, Санчес или Коллинз, так что надеешься, что судьба не обращает на вас сейчас внимания.

— … и если я откажусь, вам потребуются недели, чтобы только найти нужную долину.

Улыбнувшись, Билл вытаскивает папку из портфеля и вручает ей фотографии.

— Ошибаетесь.

Светлана просматривает фото. С каждым изображением её карие глаза всё больше округляются:

— Боже мой! Как это вообще возможно?

— Магловские спутники; искажения обычно вызваны наличием защиты, — отвечает Билл. — Мы полагаем, что вон то искажение недалеко от восточного края — похоже, её избушка.

— Нет-нет. Изба свободно бродит по долине. Ведьма использует её только в тех случаях, когда путешествует за пределы долины. Это поразительно! У Бабы-Яги прямо на том месте — замок. Я крайне впечатлена, но если у вас есть снимки, зачем же вам нужна я?

— Только потому, что мы знаем, куда идти, не означает, что нам известен самый безопасный маршрут к этой точке. Вот здесь и вступаете в игру вы.

Та продолжает рассматривать снимки:

— Да, понятно. Отлично, я подпишу документы на двести двадцать, половина вперед. Составьте контракт, а я вернусь через час с вещами. Тогда и подпишем.

* * *

Чуть позже, чем через час, ваша группа аппарирует к краю лагеря. Пока ты включаешь её в защиту, женщина изучает ситуацию.

— У вас слишком много бойцов для якобы мирного визита к Бабе-Яге.

Пожимаешь плечами:

— Мне говорили, что у меня есть досадная склонность опрометчиво кидаться в сложные ситуации. Это лишь способ сверхкомпенсации. Кроме того, кто из нас говорил тут недавно о племени великанов?

Стукнув тебя по спине и засмеявшись, женщина отвечает:

— Мне нравится твое чувство юмора, Гарри Поттер.

Билл кидает на тебя понимающий взгляд, но пока молчит. Он уже пару дней язвит по поводу таинственной «Николетт» и твоего увлечения старшими женщинами. Учитывая твой подростковый возраст, практически все женщины будут старше тебя, и ты уже показал, насколько неудачно у тебя складываются отношения с девушками твоего возраста.

Кван жестом велит Шону — лидеру наемников — следовать за вами, и вы все проходите в главную палатку. Билл снова вручает Светлане фотографии. Она показывает на южное кольцо гор:

— Лучше подойти с юга. В этом районе в горах много металла и защита не настолько сильна, как должны бы быть. Замечали, как эту область патрулирует Красный Всадник. Он — самый разумный из её свиты. Если сможем убедить его взять нас к ней, путешествие будет довольно легким.

Говоришь ей:

— А если не получится?

Подняв бровь, та отвечает:

— Значит, вселенной вздумалось поставить у тебя на пути очередное препятствие, Гарри Поттер. Ещё в горах много всяких существ. Великаны обычно на севере, но тролли и другие звери называют границы её земель домом.

— Какие там дальше укрепления после того, как только пройдем горы?

Кван не получает ответа, так как входит один из наемников — как ни смешно, тот самый, у которого навязчивая идея по поводу твоего приятеля боевого мага и у кого такое же имя, как и у брата Билла.

— Над лагерем кружит волшебник на фестрале.

Шон говорит:

— Он уже угрожал нам каким-то своим действием, Чарли?

— Нет пока. Кендра, Иван и все три Дэйва следят за ним.

— Что Иван думает о его ауре?

Чарли закатывает глаза. Он невысокого мнения об искусстве чтения аур серба.

— Он говорит, что волшебник опасен, но ничего такого, с чем мы бы не справились.

Улыбнувшись, Билл смотри на Светлану.

— Что ж, если сделаем все правильно, возможно, ты получишь самые легкие деньги в своей жизни. Давайте-ка пойдем и пообщаемся.

Остальные выходят из палатки. Мужчина приземляется на полянке. Это — Белый Всадник. Он подходит к краю лагерных временных щитов и останавливается, скрестив руки.

— Что вы делаете на земле моей владычицы, чужестранцы?

Билл пытается было подойти, но Светлана его останавливает:

— Я его прежде встречала. Несмотря на цвет одежды, в нем практически нет ничего «светлого». Давайте сначала с ним поговорю я.

— Безусловно, сначала дамы.

Ведьма выходит к щитам и произносит:

— Благородный Всадник, эти волшебники хотят поговорить с Костяной Ногой. Разрешите ли вы им безопасно пройти в долину?

Мужчина чешет свою бородку клинышком и внимательно изучает вашего проводника:

— Зачем мне это, Светлана-с-гор? Долина моей владычицы — её личная территория. Я не вижу ни одной веской причины, чтобы её побеспокоить. Вам следует прекрасно понимать, о чем вы просите!

Она кивает, возвращается к вашей группе и обращается к Биллу:

— Тебе придется изложить свои доводы.

Билл кивает. Может, старина мелкая-сошка-превращенная-в-учителя-трансфигурации Перси и мнит себя «дипломатом» клана Уизли, но все, на что они способны, Билл может выполнить лучше. Если у кого это и получится, то у Билла.

Пятью минутами позже Билл объясняет, что кое-что большой ценности было украдено и продано одному из всадников, и что данная группа пришла сюда, чтобы вернуть эту вещь — мирно.

Белый Всадник оглядывается.

— У неё заполнены золотом целые сокровищницы. Ваши деньги её не заинтересуют. Если она сочтет вас достойными, то даст вам аудиенцию. Покажи себя, англичанин. На южном конце долины есть кладбище. На этом кладбище — большой памятник. Если ты сможешь положить на этот памятник руку, все всадники об этом узнают и проводят вас в замок нашей леди, но только если вы сможете самостоятельно пройти через горы.

— Это не какая-то там игра, — сквозь зубы произносит Билл.

Тот издевательски кривится:

— Это — мои условия, хочешь — выполняй, а хочешь — нет. И они, и ты практически не имеете для меня значения. Если хочешь хоть что-то значить, заработай право быть в её присутствии, — закончив, Белый Всадник подходит к своему белому скелетообразному коню, непринужденно на него вскакивает и взмывает в воздух.

Возвращаются Билл со Светланой. Та говорит:

— Если Всадник знает, что мы здесь, значит, она тоже в курсе. Кажется, это проверка для вас. Подозреваю, что и он, и другие поставят на вашем пути как можно больше препятствий. Тем не менее, щиты здесь самые слабые, так что мое предложение ещё в силе.

— Может, нам стоит попробовать другое направление, если они собираются укрепить южный конец гор, — предлагает взамен склонный поступать неожиданно Хмури.

Кван качает головой:

— Всадник хочет, чтобы мы решили задачу — и больше ради чести, а не ради битвы. Обойти — значит оскорбить. Я голосую за то, чтобы идти на юг.

Следует длинное обсуждение. Хмури вместе с некоторыми наемниками хотят попытаться обойти с запада. В конце концов, у нас тут не демократия. Распоряжается Билл. Большей частью Билл — бесшабашный разгильдяй. Ты знаешь, что больше всего тот ненавидит именно принимать решения, которые могут привести к чьей-либо смерти.

После тщательных раздумий он произносит:

— Её фавориты уже знают, где мы. Если они могу определить нас здесь, они, похоже, будут наблюдать за нашим передвижением, и как только мы начнем разрушать и обходить защиту, они точно будут знать, где мы. Мы можем, как разделиться на две группы, так и остаться одной. Учитывая, что они задействуют великанов, мне больше нравится вариант, в котором мы вместе.

Хмури видит смысл в логике Билла:

— Выступаем сейчас или подождем до утра?

Билл поворачивается к проводнику:

— Как близко можно подобраться к защите при помощи аппарации или портключа?

— Если допустить, что они не расширяют защиту, пока мы тут говорим, с южной стороны щиты покрывают площадь примерно в пять миль.

— У нас есть примерно два часа до того, как начнет смеркаться. Сейчас же снимаем лагерь. Выдвигаемся к зоне действия. Чтобы расширить защиту, понадобится время и усилия. Если выступим сейчас, они не смогут этого сделать. Подойдем портключом на десять миль, а остальные пять миль пролетим на метлах. Прижмитесь к земле и летите с оглядкой на случай, если вдруг столкнемся с областью помех. Гарри, я хочу, чтобы ты, Хмури и Светлана были впереди. Она знает местность, глаз Хмури и твои очки помогут заметить щиты, плюс ты — наш лучший летун — на случай, если ситуация станет жаркой. Я поведу главную группу примерно в двухстах ярдах за вами.

Светлана оказывается на твоей метле у тебя за спиной. Самая высокая скорость её метлы составляет лишь половину от скорости твоей Молнии.

— По правде говоря, полеты на метле мне никогда особо не нравились, — жалуется она. — Наверное, когда-нибудь мне придется покупать новую.

— Как насчет волшебного ковра? Они законны и широко распространены в этой части света, насколько я слышал.

Та озадачена:

— Я — и на старом пыльном ковре? Как какой-то арабский факир… нет, спасибо.

— Думаю, твоя проблема в том, что ты использовала недостаточно хорошую метлу. Стоп, что это? Хмури! Посмотри туда! Что думаешь?

Покрытый шрамами аврор вглядывается в указанном тобой направлении.

— Отличные глаза, Поттер, похоже на обширный район щитов периметра. Приземляемся. Это максимум, до чего можно добраться.

* * *

Следующее утро начинается слишком резко — с женского крика. Выбравшись из главной палатки, обнаруживаешь боевого мага Кендру перед статуей:

— Я видела его лишь полчаса назад.

Статуя поразительно похожа на Ивана, младшего провидца. Принимая во внимание искаженное выражение боли на его лице и факт, что его рука с палочкой заморожена в процессе накладывания заклинания, вряд ли тот был счастлив, когда все произошло. Если подумать, то ты тоже не слишком-то доволен. Шон уже рявкает команду остальным наемникам разделиться на пары и проверить лагерь.

— Он мертв?

Билл уже проверяет его своей палочкой.

— Я уже видел нечто подобное в египетских гробницах — истинное окаменение. В Каире есть специалисты, возможно, способные его расколдовать. Одно известно точно — мы ничего сейчас не можем для него сделать, черт побери. Гарри, проверь щиты периметра. Посмотри, не нарушали ли его. Светлана, мне нужна ваша палочка.

Уходя, слышишь, как ведьма говорит:

— Могу я спросить зачем? Ваш контракт указал бы, нарушила ли я слово.

— Верно, но если защита не была нарушена, вы — единственное, что у нас изменилось за последние дни. Вашу палочку, пожалуйста.

Просматриваешь выгравированный комплект щитов периметра и выясняешь, что они уничтожены.

— Билл, здесь брешь. С этим комплектом покончено навсегда. Кто-то пробил дыру такой величины, что в неё мог пробраться и Хак.

Он всё равно заканчивает проверять её палочку и вручает её обратно хозяйке, а потом идет посмотреть, что у тебя. Ты не уверен, что его волнует больше — то, что один из наемников теперь превратился в статую, или что кто-то пробил его защиту. Если уж биться об заклад, ты бы предположил, что это защита.

— Гарри, когда будем ставить вечером лагерь, сделай двойной слой периметра, а на втором слое установи тревогу при срыве и привяжи её к внешнему слою. Можно будет сделать временные в воздухе или быстро выгравировать все на песчанике. Они не должны быть красивыми — лишь просуществовать шесть-восемь часов.

Киваешь.

— А что насчет наемника? Просто оставим его здесь? Можно было бы привязать к нему пару костей демона и посмотреть, не вытянут ли они магию…

— Это хорошая идея, но неизвестно, сколько времени все может занять и не убьет ли его такой ход. Он никуда не исчезнет. Можем оградить его, и тогда кто бы ни попытался его забрать, получит в ответ что-нибудь мерзкое — например, смерть; а потом подберем его по пути обратно.

Ага, он действительно не любит, когда обходят его защиту.

— Сбавь-ка обороты своих яростных порывов, Билл. Они ведь просто могли его убить, но не убили. Этот Всадник, кажется, воспринимает происходящее как какую-то игру, и все выглядит так, как будто они открыли счет.

Снимаешь остаток защиты, пока Билл с Шоном быстро обсуждают варианты насчет окаменевшего наемника. В итоге они решают, что два «Дэйва» отлевитируют его за периметр и доставят портключом к город. Иван «снимет» комнату в гостинице на неделю. Что задержит ваше отбытие примерно на час, но уж лучше так, чем превращать человека в ловушку.

* * *

В конечном счете, дуэт возвращается, и вы начинаете поход в горы. Проходит лишь полчаса, как ты начинаешь оценивать прелести волшебного путешествия. Хак, конечно, вынужден проделать путь, таща двух саперов из драконьей кости, которыми воспользуются, когда — а не «если» — уровень «задачи» мадам Яги станет посложнее подобной ерунды.

— Твоя очередь, Гарри. Обезвредь вот этот, — голос Билла буквально сочится любовью. Он уже снял две ловушки в защите, с которыми вы столкнулись. Либо он устал, либо начинает уставать. Как бы он себя ни чувствовал, теперь твоя очередь распутывать чье-то волшебство.

— Прямо-таки твое дело, Гарри, главным образом норвежские и славянские руны. Похоже на какой-то усиливаемый звуком щит. Как думаешь?

У Билла — то самое «язвительное» выражение на лице. Выражаешь свое первое аналитическое сомнение:

— Если здесь где-то в пещере нет большой жуткой твари и это не её звоночек на обед, то этот щит, возможно, предназначен наслать на нас лавину.

— Именно поэтому-то ты и здесь, подмастерье Поттер. Так как ты предлагаешь его снять?

— Ты уже проверял его на спусковой сигнал — можно ли окружить его заглушкой?

Билл ударяет себя в грудь:

— Я ранен, Гарри, прямо вот сюда. За кого ты меня принимаешь?

Сканируешь область подобно параноику, коим ты соответственно стал. Есть отказоустойчивая — руническая — версия пары жестянок и куска нити, которая пошлет звук за пределы всего, кроме смехотворно громадного заглушающего поля.

— Ты и вправду хочешь, чтобы я на это ответил, Билл? Хорошо, заставь кого-нибудь установить конус тишины вон там, на отдушине; пусть или Кван, или Хмури огородит меня, а второй из них — главный щит. Мое скандирование заглушать будет менее эффективно, но и оно сойдет, а мы получим определенные гарантии по поводу данного места. А ты остаешься здесь тихонечко на случай, если мы вдруг что-нибудь упустили. Ну, как тебе стратегия?

Тот улыбается:

— Как использовать редукто для мытья посуды, примитивно и неэффективно, но зато гарантирует, что проблемы уйдут, как только ты закончишь. Мне нравится. Шон, пошли кого-нибудь закрыть вон ту область заглушающим, и второго человека на случай, если оно начнет рассыпаться. Мистер Кван, я знаю, насколько вам нравится, когда Гарри молчит, поэтому вам и карты в руки. Аластор, вы со мной наблюдаете за пятисекундным франком.

«Пятисекундный франк» — это термин разрушителей для щита, который появляется внезапно для него, и ничего не подозревающему типу остается лишь пять секунд жизни. Годы, а возможно, и века назад, кто-то поставил здесь этот щит. Возможно, даже старая карга самолично! Пришло время испытать твою храбрость против персоны, которая уже может быть мертва, и посмотреть, кто из вас победит. Именно это и ускоряет движение крови по твоим жилам. Лучшие разрушители заклинаний живут ради таких испытаний.

Первые несколько слов срываются с твоих губ, и на окружающую действительность падает заглушающее. Игнорируя тишину, продолжаешь скандировать и плетешь палочкой замысловатый повторяющийся узор. Окружающее тебя поле пропитывается ощущением магии, когда ты надавливаешь на энергию щита. К счастью, на этой гранитной плите не так много заряжающих рун. Он просто предназначался для очень сильного шума, которому не нужно слишком долго длиться для схода лавины. Проходит меньше минуты — защита уже падает. На девяносто второй секунде все закончено. Два прекрасно размещенных заклинания — и контроллеры для этой схемы уничтожены, угроза изолирована, а щиты повреждены.

Повернувшись, шевелишь ртом, обращаясь к Квану:

— Можешь снять заклинание?

У ублюдка хватает смелости действовать, как будто он тебя не понимает. Он уклоняется от станнера, в раздражении посланного тобой в его направлении, но все-таки снимает поле. Ты уже собираешься, было, его обматерить, когда откуда-то сверху раздается оглушительный удар в гонг. Как? Что? Ты же удалил защиту…

— Там! — кричит Хмури, указывая на горы над перевалом. Даже с такого расстояния легко можно видеть огромную фигуру тролля у гонга. Что ж, ты выполнил свою работу, уничтожил щит и избежал «пятисекундного франка». Очень жаль, что у них имеется «десятисекундный тролль» для запуска лавины вручную.

Тонны снега начинают смещаться по обеим сторонам перевала — твою мать! Ну, внутри защищенного периметра было бы глупо попытаться летать, аппарировать или попробовать смыться портключом. Даже ты не достаточно силен, чтобы испылить целые горы.

— Дерьмо! И что теперь? — кричит кто-то.

Именно в такое время, когда целый мир — ну, по крайней мере, приличный его кусок — несется на тебя вниз, приходится спрашивать себя, а была ли такой уж замечательной идея покинуть Бразилию? Там прекрасный климат. Люди — вполне славные — ну, те, которые не пытались тебя убить. И что важнее всего, никто не пытался похоронить тебя заживо.

Секунды уходят — пора придумать что-нибудь гениальное или глупое до такой степени, что спасет тебе жизнь.

Это уже второй случай за последнее время, когда тебя пытаются похоронить заживо. В тот раз можно было нырнуть в банковское хранилище. Аппарировать, улететь или уйти портключом нельзя, и под рукой нет хранилища.

Или есть…?

Попятившись, объявляешь:

— Все в пещеру. — Терять самообладание, когда лавина уже наполовину сошла, нецелесообразно. Низкий грохот пластов снега и льда начинает нарастать — как и напряжение.

— Какую пещеру? — кричит один из наемников рядом.

— Вот эту! Прямо здесь! Тонаре! — Твоё взрывное с размаху врезается в склон горы и создает углубление.

— Она же совсем небольшая!

Показываешь на экипировку, плывущую на волшебном диске.

— Её всего-то должно хватить по размеру для этой палатки!

Хмури, Кван и Билл мгновенно ловят идею, и их заклятья присоединяются к твоему. До наемников и до проводника у тебя на хвосте, Светланы, доходит чуть позже, и вскоре маленькое углубление становится все больше и больше. Твои заклинания действуют как свайные молотки, вгрызаясь все глубже. Возможно, самое короткое расстояние между двумя точками — это всё-таки твоя палочка. Семь взрывных в скоростном режиме опустошают тебя и в плане магии, и на физическом уровне. Все остальные с легкостью добавляют ещё пятьдесят-шестьдесят заклинаний к твоим усилиям.

Результат некрасив, но ты здесь не для того, чтобы наслаждаться видом. Вместо того, чтобы дать пыли опасть, Хмури уничтожает её. Кван и лидер наемников, Шон, размещают палатку в отверстии.

Глаз Хмури дико осматривает окрестности:

— Поттер, увеличь один из тех камней, чтобы у нас было чем заткнуть выход из пещеры.

Выполняешь; сердце гонит адреналин. Может, кое-что и есть в этих разговорах о любителях острых ощущений. Люди забиваются в палатку, пока Хмури помогает пролевитировать тебе увеличенную скалу к входу. Мельком кидаешь взгляд в небо, где Хак направляется к бьющему в гонг троллю, и ощущаешь, как твой фамилиар тоже возбуждается.

Крик Грозного Глаза звенит у тебя в ухе:

— Уизли, прекрати трахаться с этими саперами и тащи сюда свой зад!

Рыжий поднимает глаза, закатывая последнюю глыбу в сделанную для них расщелину:

— Надо, что мы смогли найти их после лавины. — Взять их в палатку нельзя. Если один из саперов вдруг случайно взорвется, палатка может стать инертной. Вуаля, вот вам и прекрасный способ быстро покончить с жизнью.

Старый маг показывает на приближающуюся стену погибели:

— Они стоят смерти?

Билл — довольно прагматичная личность.

— Правильный довод. Этого должно быть достаточно.

Он мгновенно взвивается с места и ныряет за вас. Грозный Глаз хрюкает тебе на ухо и жестом показывает на скалу:

— Давай, парень, в дыру её — так, чтобы плотненько вошло. Нам не нужно, чтобы сюда набилась эта белая штука.

Явный сексуальный подтекст. Интересно, он всё же псих или просто жуткий старик? Безопаснее предположить, что немного и того, и другого, и не обращать на это внимания.

Проходит не больше минуты, когда ваша импровизированная баррикада смещается под тяжестью снега.

Билл оглядывается. Ты, он и Кван были и прежде в такой ситуации. Рыжий произносит:

— Прекрасно, нам надо будет сейчас же наколдовать себе чары пузыря прежде, чем начнем копать путь наружу. Давайте после этого выждем, а потом будем меняться, чтобы перед выходом на поверхность у большинства были свежие силы. Очень вероятно, что когда выберемся наружу, нам предстоит теплая встреча.

Кван отвечает:

— Он прав. Рассчитывайте на то, что придется сражаться.

Оставляя их размышлять, передвигаешься к задней стене палатки. Рядом улыбается тебе расположившаяся в кресле Светлана; она кивком указывает тебе на соседнее.

— Соображаешь на ходу; у тебя хорошие инстинкты для столь юного возраста.

Оседая на подушки, пожимаешь плечами:

— Это не возраст, а всего лишь опыт.

Перебросив черные волосы через плечо, та смеется, кладя руку тебе на колено:

— Полагаю, за этим утверждением таится история.

— Можно и так сказать.

— Может, расскажешь?

— Она очень длинная, а воздуха здесь надолго не хватит. Может, в другой раз?

Светлана понимающе кивает:

— Хорошо, придержу пока свое любопытство. Твой тролль поможет нам выкопаться? Очень любопытный экземпляр. В своих путешествиях я никогда ещё не встречала такого, чтобы менял свой размер.

— Вот такой у нас Хак. Единственный в своем роде. Он, вероятно, будет настороже, пока мы будем отсюда выбираться. Почти ничего не пропускаешь, да? — Проверяешь связь со своим «фамилиаром». Он — на вершине горы и, кажется, очень возбужден. Удачно. На мгновение тебе становится жаль, что телепатия в вашу связь не входит, но, если честно, у идеи, говорящего прямо у тебя в голове Хака, есть серьезные недостатки.

— Нет, я очень проницательна. На моей работе это настолько же полезно, как и тот тотем, который, как я заметила, высовывается у тебя из-под рубашки.

Подходит Билл.

— Гарри, вас с нашим проводником определили в одну пару. Когда мы с Кваном начнем уставать, вы следующие. Работайте до тех пор, пока не устанете, а потом начнут Хмури с Шоном. Они прямо за вами. Пока отдохните, прекратите болтать и берегите наш воздух.

Киваешь и создаешь пузырь. Если так посмотреть, у вас есть почти час для отдыха. Именно к этому на самом деле и сводится твоя жизнь — краткие периоды отчаянного безумия и смертельно опасный опыт, перемежающийся бездельем.

В какой-то момент, принимая о внимание, что ты проживешь достаточно долго, ты сделаешь какого-нибудь врача очень, очень богатым.

Если верить Биллу, разрушители заклинаний проводят много времени в пузырях. Могильники, заполненные ядовитым газом и другими парами, — профессиональная угроза. Вынув из сундука свою копию Голинарда, начинаешь читать. Ты слишком на взводе, чтобы сидеть просто так. Учеба или гравировка кажутся тебе неплохим способом провести время. Вернувшись в кресло, открываешь книгу и устраиваешься поудобнее. Русская ведьма наклоняется поближе и тоже начинает читать. Ты несколько оскорблен её готовностью игнорировать персональные границы, однако с другой стороны тебе очень нравится близость такой привлекательной волшебницы-брюнетки, которая, судя по всему, очень тобой заинтересована.

Не проходит и пятнадцати минут, как приходят вести с поверхности — Хак все ещё очень возбужден, и довольно ощутимо. Будем надеяться, что там, на горе, все же была тролльша, иначе Хаку понадобиться серьезно объяснять свои действия! Когда ты велел ему решить вопрос, ты не имел в виду ужин и валяние на снегу.

Ощущения добавляются к смешанному блаженству оттого, что Светлана так близко. У тебя есть определенные подозрения, что в ней есть кровь дриады или нимфы. Уже не раз женщина проводила пальцами по тыльной части твоей руки, поощряя тебя перевернуть страницу. Очень… мило. Учеба не особенно продуктивна. Ты получаешь от чтения не слишком-то много проку — а, может, и слишком, и в этом-то и проблема.

Позднее слегка измученный Билл возвращается и прерывает вашу учебу… которая, если подумать, «не совсем» и учеба.

Тоннель очень узкий и едва позволяет тебе протиснуться перед ней. Если ты думал, что она отвлекала тебя, сидя рядом в кресле, то узкие стенки тоннеля делают ситуацию ещё хуже — или лучше, как посмотреть. Вы быстро достигаете согласия. Один из вас держит светлячок и подпирает другого своим телом, пока второй проталкивается вперед, волшебно прорезая тоннель сквозь снежный покров. Часть снега трансфигурируете в деревянные подпорки.

Как ни странно, это напоминает тебе о детстве и снежных фортах Дадли. Тетя Петуния специально держала тебя в доме, пока её отпрыск не заканчивал, а потом посылала тебя наружу, чтобы расчистить от снега дорожку, а Дадличек обстреливал тебя.

Очень хочется, чтобы все было как раньше, когда люди пытались лишь оскорбить тебя, а не убить.

Продвигаетесь медленно, но равномерно. Взрывным было бы быстрее, но тогда угроза обрушения будет намного сильнее; в итоге исчезающее действует в качестве основного способа копания. Посылаемые вами проникающие заклятья пока ещё не пробиваются на свет. Сейчас это только предположение, но, вероятно, придется пройти ещё футов двадцать-тридцать снега.

Сосредотачиваешься на текущей задаче и изо всех сил пытаешься игнорировать близость ведьмы. Даже в окружении всего этого снега и льда капельку жарко. Свободная рука Светланы обнимает тебя за талию для поддержки и напрягается при каждом брошенном тобой проклятии. Ты не можешь оглянуться, но зажженные ею стрелки помогают обнаружить возможные обвалы.

В следующие заклятья вкладываешь чуть больше силы, зная, что каждый раз женщина ощущает твою мощь. Однажды Билл сказал: «Цыпочек привлекают сила, опасность и возбуждение». Билл — умный парень.

Ну да, ты немного рисуешься. Почему бы Гарри Поттеру не поэксплуатировать немного феномен Гарри Поттера? Разве с этим что-то не так?

После постоянного использования исчезающих подступает волшебное истощение. Светлана устанавливает дополнительные подпорки и меняется с тобой местами. Тоннель — примерно на пятнадцать футов длиннее. Далеко же ты ушел от выкапывания из гоблинского хранилища в Южной Америке… По крайней мере, в этот раз вы не страдаете от потери члена команды.

Воспользовавшись палочкой, Кван пишет в воздухе сообщение.

Почти прошли. Все — в тоннель. Последний несет палатку.

Ты удивлен; казалось, пробраться наружу займет гораздо больше времени. Внутри тоннеля понимаешь, почему. Там — магически увеличенный анимагус-нюхлер прокладывает путь вперед с удивительной скоростью, и Хмури высылает перед ним галеоны в снег, чтобы «регулировать» процесс.

Это умно и находчиво. Несомненно, надо воздать Биллу должное. Даже если тот пока не достиг ясности со своим животным духом, он уже извлекает из ситуации пользу. Волшебный глаз бывшего аврора сканирует потолок тоннеля.

Его палочка быстро двигается, уменьшая Билла до обычного размера и возвращая того в человеческий облик. Над вами — группа гоблинов. Они вооружены, тыкают в землю копьями и с помощью воргов разнюхивают окружающую остановку. Ещё имеется также, по крайней мере, один великан. Приготовься!

У тебя проявилась серьезная неприязнь к гоблинам, этим противным небольшим созданиям. Может быть, не стоит судить всю нацию по той дюжине, что хотела тебя убить. Был же этот Гриф… ну, как-то вроде того. Он не пытался свести тебя в могилу — если забыть, конечно, о поездке на тележке.

Хмури дает сигнал, что прямо над экспедицией — пять гоблинов. С маниакальным взглядом, напомнившем тебе, что старый аврор — вовсе не самый стабильный тип в долине, маг испаряет сохранившийся потолок. Прогноз на сегодня: обильный снег и, возможно, гуманоидный дождь сверху. Через пару мгновений пять гоблинов мертвы. Для тех, кто на поверхности, все выглядело, должно быть, как один из тех ужастиков по телику — их товарищи просто взяли и внезапно исчезли из их поля зрения.

Времени, чтобы оценить ужастик с гоблинами, не хватает, и ты выходишь из траншеи. Заклинание на ботинках позволяет тебе выпрыгнуть и приземлиться на снег. После лавины окрестности разительно отличаются.

Впервые за последние часы видно солнце. Свет немного отражается от снега и чуточку болезнен для глаз. Повсюду гоблины, большинство из них — в мехах и в защитных очках. Ближайшая группа — в двадцати футах. Они не слишком-то счастливы тебя видеть. Ну, Поттер, дай им шанс. Давайте же жить дружно. Так бы поступил Дамблдор. На самом деле коварный ублюдок попытался бы использовать их в замысловатом плане, который тем или иным способом подверг бы твою жизнь опасности, но не в этом суть.

Так или иначе, спорная точка зрения. Они бросают в твоем направлении копья. Убей их. Убей их всех. Созданный ветер уносит летящие в тебя предметы с пути. Очевидно, гоблины в этих местах не получили уведомление о запрещение воргового зелья.

Шакалы, огненные летучие мыши, боровы и медведи — вот это да! Ты имел дело с меньшим резервом и с худшим, но никогда до этого не дрался с великанами. Здесь их трое. Твое сердце неистово бьется, наполняя накопленным адреналином весь организм. Называйте это высокомерием, однако демон в скрытом городе не смог тебя прикончить, и ты ни в коем разе не собираешься умирать в заснеженном ущелье от рук шайки гоблинов!

Направив палочку на область рядом с ближайшим великаном, пытаешься сотворить снежный голем и дать громиле товарища для игр. Когда конструкт достигает высоты примерно в пятнадцать футов против двадцатипятифутового великана, напряжение для тебя становится слишком большим. Дубинка великана врезается в «ледяного снежного голема» и сносит большую часть правого бока. Остальное обрушивается вниз на злобного монстра и чуть-чуть замедляет его. Урок выучен: только потому, что ты можешь вызвать гигантского снежного голема, не обязательно значит, что он пригодится.

С палочек твоих союзников срываются проклятья. Порывы волшебного ветра бросают тебе в лицо снег. Там, в отдалении, есть несколько магов Бабы-Яги, но они, кажется, не атакуют напрямую. Для них это все просто большая игра! Отдел Тайн — нечто совершенно незначительное по сравнению с этим хаосом и беспорядком. Клуб Тома и не собирался вас прикончить, иначе бы заголовки в газете выглядели бы как «Поттер и ещё пятеро убиты в министерстве!».

Умирает прыгнувший на тебя шакал, разваленный надвое твоим усиленным разрубающим. Бегущий за ним гоблин с мечом в шоке глазеет на отрезанную руку, но уже через мгновение возобновляет атаку. Отдаешь чертовому созданию должное — и хорошенько угощаешь его проникающим.

Жизнь закалила тебя, но смерть — даже больше. Хищник, питающий твоего анимагуса, не вздрагивает при убийстве как ребенок, которым ты когда-то был. В конце концов, смерть выбирает произвольно. Такие хорошие люди, как Седрик, Сириус, Грозовая Туча и МакГонагалл могут внезапно умереть и без предупреждения.

С другой стороны, плохие парни точно так же могут отдать концы …

Ближайший великан спотыкается, когда в него ударяют заклинания Квана, Хмури и двух наемников. Пара медведей под империусом вцепляется в его бедра как щенки. Твое разрубающее прорезает надетую на нем шкуру и оставляет в плече глубокую рану. Пока монстр изо всех сил пытается подняться, замечаешь в небе быстро опускающееся пятно. Когда оно приближается к великану, силуэт увеличивается и раздувается; добавляется масса, и на твоем лице появляется улыбка.

Посмотрите! Там, в небе… Это — птица! Это — самолет! Это — Хак![1]

Тролль бросается на великана — как в тех боях без правил, которые имел обыкновение смотреть Дадли — вынуждая великана кричать от боли. Хак начинает безжалостно душить великана. Ты двигаешься к верхнему слою, беспорядочно запуская взрывные и посылая гоблинов и воргов в полет, как в высокобюджетных боевиках. Копья и арбалетные болты пронзают воздух вопреки смертельной радуге магии.

Остальные следуют за тобой, помогая добиться преимущества и заставляя их отступить. Билл попадает в одного из великанов ослепляющим, и тот начинает шататься и крутиться. Без непосредственной помощи управляющих ими магов число гоблинов не так уж велико. Твое внимание привлекает женский крик слева. Это — Кендра, одна из наемниц. У неё в плече арбалетный болт, и женщина лихорадочно тянется к сумке за безоаром. Заклятье щита пытается оградить её от дальнейших повреждений.

Один из «Дэйвов», пробуя помочь, получает пару болтов в спину и падает в её руки, заваливая их обоих. Смертельные болты прошли сквозь защиту ведьмы как сквозь ткань. Усиленные рунами, пробивные: они так же незаконны, как и ворговое зелье, и зачарованы так, чтобы пройти сквозь стандартное протего. Профессор Биннс и его исчерпывающие лекции по войнам гоблинов снова достигают цели. Очевидно, это был самый полезный класс в хогвартском учебном плане. Есть в этом некая восхитительная ирония. Твои глаза прослеживают смертельные снаряды к их источнику — трио гоблинов-снайперов, нашедших укрытие за скалами.

— Инвито Фульгрекс! — они слишком далеки для точной цели, но очевидная мощь проклятья, вызвавшего молнию с неба, опустошает окрестности. Вторично творишь заклятье и посылаешь стрелу в ослепленного великана, вбивая его в землю. Авантюрная игра со стихиями наполняет твое тело опьяняющим восторгом.

Эта демонстрация плюс выведенные их строя великаны сокрушают гоблинов. Они бегут. Волшебники в отдалении садятся на фестралов и улетают. Хочется послать им вслед пару проклятий, но вместо этого поднимаешься к своему троллю.

Хак позволяет голове гиганта упасть на землю и слезает со спины большего монстра. Сложно видеть, убил ли он того или великан просто в обмороке. Тот, которого выбил ты, с трудом поднимается на ноги и убегает, шатаясь как пьянчуга.

— Что случилось с троллем на горе? — как будто ты ещё не знаешь.

Тролль фыркает и выдает честнейшую ухмылочку:

— Слишком со многими надо было сражаться здесь, — он обводит руками местность вокруг вас, а потом продолжает. — Хак не глуп. Если выбор — между траханьем хорошенькой тролльши или борьбой с великанами… что ж, кроха Гарри уже знает выбор Хака.

— Что ж, я рад, что ты тем временем нашел себе хоть что-то или кого-то.

Его губы искривляются в грубой ухмылке, открывая желтые темные зубы. Сделав около тридцати шагов, Хак останавливается.

— Нужна дубинка. Она — здесь.

— Ты уверен?

— Да. Кроха Гарри достанет щит и дубинку Хака?

С одной стороны, щит из кости дракона дорог, но его можно заменить. С другой стороны, дубинка из кости демона практически бесценна. Досадно; однако, есть и хорошая новость — демоны редко встречаются в этой реальности. Если бы не это, весь мир был бы в беде.

Ура, ещё копать.

— Можешь подержать меня над этим местом?

Хак поднимает тебя, и раскопки начинаются. К вам подходит проводник.

— Ты не разочаровал меня, Гарри Поттер. Могу я спросить, чем ты занят?

— Моему троллю нужно его оружие. Один из предметов прямо подо мной.

Она поднимает тебя на смех:

— Похоже, пустая трата времени, но у вас, англичан, свои заморочки.

— Да, кажется, это неэффективно. Хак, опусти меня. Спасибо, друг. Есть предложения, как быстро сделать глубокую яму?

— Дьявольский огонь? — предлагает Светлана, чуть улыбаясь.

Ты внимательно изучал эту гадость.

— Да, но мне хотелось бы пережить опыт, если не возражаешь. Хотя, может, кровавый огонь и достигнет цели.

Она недолго обдумает твою идею, а потом лезет в свою парку и вытаскивает цилиндр. Узнаешь в нем такую же вещь, как багажнике машины Вернона — магниевый факел.

— Увеличь его. Его было слишком опасно использовать для пробивания пути наружу, но вот выкопать быстро яму очень даже подойдет.

Снимаешь шляпу перед вашим проводником. Ты никогда не увлекался наукой, но припоминаешь, что вода не гасит такие штуки. Предмет длинной уже в фут начинает плавить дыру на дне вырытой взрывными ямы. Махнув палочкой, заставляешь его раздуться раз в пять. Вот теперь все идет как надо. Сейчас, с наконечником шириной где-то с фут и с заклинанием левитации, удерживающим его в нужном направлении, всё, что тебе нужно делать — расслабиться и позволить гравитации и сверхвысокой температуре делать за тебя всю эту сложную работу. Светлана накладывает замораживающее для того, чтобы яму снова не засыпало

Процесс быстро продвигается, и вскоре факел возвращается к первоначальному размеру — рядом с оружием Хака. Только со второй попытки заставляешь зачарованную веревку обернуться вокруг дубинки, но вскоре Хак вновь воссоединяется со своей собственностью. К сожалению, его щит из драконьей кости нигде не виден. Глаза проводника с любопытством осматривают оружие.

— Это не похоже на драконью кость. Что это?

— Василиск, — небрежно лжешь ей в ответ. В былые времена ты бы просто без раздумий выболтал правду. Благодаря таким людям, как Дамблдор и бесчестный аврор по имени Паоло, давнее желание слепо доверять людям — недостаток, который ты с помощью горького опыта вычеркнул из своих качеств.

— Ха-ха! Кроха Гарри слишком скромный, — со смехом произносит Хак, а потом протягивает дубинку так, что женщина могла хорошенько её рассмотреть. — Кость одного плохого демона… замечательный трофей самой великой битвы, которую когда-либо видел Хак. Плохой демон — очень сильный, почти убил Хака. Кроха Гарри — теперь не такой уж кроха. Убил демона великой магией!

О, как же это замечательно: тебе не нужно беспокоиться о мастерстве Хака по утонченному введению людей в заблуждение. Но за гордость его винить нельзя. Светлана поднимает бровь перед тем, как улыбнуться тебе:

— Полагаю, это — та часть истории, которую ты расскажешь мне, когда я заработаю твое доверие? Не волнуйся, Гарри Поттер. Я никому не скажу.

Киваешь, оглядывая окружающий вас снег. Кендра получает медицинскую помощь, а несколько волшебников окружили тело другого наемника. Тот факт, что они просто стоят и ничего не делают, говорит все, что тебе нужно знать. Теперь придется помнить на одного Дэйва меньше. Деньги, которые ты ему платил — единственная причина, по которой он здесь находился. Год назад ты был бы раздавлен чувством вины. Теперь же просто беспокоишься о том, что потеря этого человека могла бы подвергнуть угрозе успех вашей миссии.

* * *

Стоянка этой ночью проходит в приглушенной атмосфере. Потратили четыре часа на то, чтобы достать остальное оборудование, и прошли весьма короткое расстояние между участком, на который сошла долина, и тем, где велел остановиться Билл. Помогаешь ему установить полный скрывающий щит с отвращающим полем на палатках. Это — пока самая сложная ваша защита, и рвение, с которым он бросается её ставить, ещё больше усиливает его чувство ответственности. Билл — замечательный парень. В данный момент ты чувствуешь, что он «волнуется» больше, чем ты.

Когда небо начинает темнеть, приходит усталость. Он проверяет твою работу и признает её удовлетворительной:

— Совсем неплохо, Гарри. Послушай, я собираюсь поставить в дозор снаружи трех человек. Дополнительная огневая мощь может оказаться весьма кстати, и если среди нас есть предатель, это будет более очевидным.

— Вроде неплохой план; с кем я в паре?

— Ни с кем.

— Правда? И почему?

Билл качает головой:

— Ты силен, но даже сильные люди устают, работая с таким количеством волшебства. Тебе надо отдохнуть.

— Нет, не надо, — ты ненавидишь, когда с тобой обращаются, как с ребенком.

— Да, надо. Два из тех великанов выжили — их потрепало, но они всё же живы. Если у них есть друзья и они решат вернуться, ты нужен мне свежим и готовым к очередному раунду. Хмури сказал, что то заклятье, которым ты так небрежно швырялся, убило бы его, если бы он бросил его дважды подряд. Кван с ним согласился. Маги Бабы-Яги тоже это видели. Если раньше они нас серьезно не воспринимали, то сейчас-то уж точно поменяли точку зрения.

— Какая ирония. Наконец-то меня уважают. Возможно, мне следовало посетить Россию намного раньше.

Твоя шутка вызывает у Билла кривую улыбку.

— Думаю, что наемники окончательно тобой испуганы. Так или иначе, я не собираюсь назначать в дозор и нашего проводника. Если она — предательница, то никто не попадет сегодня в засаду, если она останется внутри. Проследи за ней, хорошо?

Что касается назначений, то это — не самое плохое.

— Думаю, у меня получится. Я тут пытался выяснить, не является ли она отчасти нимфой или дриадой.

Билл пожимает плечами.

— Я, в общем-то, не чувствую к ней влечения. Может, я просто привык к Флёр, чтобы замечать, когда кто-то другой это делает. Полагаю, она довольно привлекательна. Кажется, женщина тоже положила на тебя глаз. Просто будь осторожен — ну, если ты знаешь, что я имею в виду?

— Прямо в точку, друг! — несколько месяцев назад до тебя бы не дошло, о чем он говорит. По крайней мере, сейчас ты уже понимаешь.

— Хорошо, значит, это улажено и защита на месте — вернись внутрь и поешь что-нибудь. Я включу всех остальных в защиту, и будем устраиваться на ночь. Плохо, что в этой экспедиции у нас нет нашего старого повара. Я как-то соскучился по этому шельмецу.

Показываешь Биллу неприличный жест и входишь внутрь, где температура всегда отличная. На ужин сегодня консервированная тушеная говядина и какие-то булочки. Два быстрых нагревающих заклятья, немного масла, и они вполне съедобны. Механически жуешь их и как-то тоже скучаешь по тому худому парню, который у вас готовил. Там, в Южной Америке, говорили: «Будь начеку, Гарри. Надо, чтобы ты постоял сегодня на вахте». Где-то по дороге это превратилось в: «Отдохни, Гарри. Возможно, нам скоро понадобится кого-нибудь убить».

— Кажется, ты смущен. — Светлана сидит в соседнем кресле. Чувствуешь, как появляется пузырь уединения. Она показывает на браслет, надетый на руке.

— Всего лишь думаю о более простых временах.

— Время никогда не бывает таким же простым, как ты его помнишь. Текущие проблемы часто разрешаются по мере того, как проходят месяцы и годы.

Светлана говорит как Дамблдор. Вот этого изображения тебе уж точно не надо!

— Предполагаю, ты права. Как думаешь, что сейчас делает Баба-Яга?

Она глубокомысленно наклоняет голову:

— Костяная Нога? — недолго помолчав, она легонько вздыхает. — Если честно, я даже и предположить не могу, чем она занята. Говорят, что она — самая капризная из ведьм. Так что кто её знает? Может, она нас всех проверяет, включая своих миньонов. Хотя я уверена, что не хотела бы быть на месте одного из её всадников, если им не удастся выполнить свою задачу. — Она делает паузу, а потом добавляет. — С другой стороны, возможно, она узнала о ваших картах, и попросту замедляет ваше продвижение, чтобы решить, что с вами делать. Предположение, да? Но вполне возможное, как мне кажется. Говорят, она знает все, что происходит в её царстве.

Ты видел, как реагируют холуи Риддла, когда их припирают к стенке. Пока Баба-Яга не покажется собственной персоной, это всё пустая трата времени.

— Расскажи мне, что ты знаешь о самих Всадниках.

— С тех пор как она остается в своей долине, они самые близкие к ней люди. Уважение к их распоряжениям основано на её авторитете. Для тех, кто осознает ситуацию, они все ещё являются угрозой, однако отнюдь не неуязвимы. Полагаю, что в следующем сражении они примут прямое участие. Все трое — опытные магические бойцы; тебя это беспокоит?

— Я сражался с достаточно многими опытными бойцами, чтобы понять, что всех можно победить при определенном стечении обстоятельств…

Хихикнув, та отвечает:

— В самом деле, Гарри. Очевидно, даже демона можно победить при определенном стечении обстоятельств. Дубинка тролля — это кость его ноги?

— Предплечья, — одного из четырех, если быть точным.

— Значит, это был очень большой демон.

— Мне не с чем сравнивать, но полагаю, что ты права.

— Твои ответы кратки и уклончивы.

— А почему ты так этим интересуешься? — заканчивая тушенку, спрашиваешь ты.

— Думаю, лучше спросить — а почему ты так интересен?

— Полагаю, я просто счастливчик.

Она касается твоего плеча:

— При всем моем уважении, я с тобой не согласна. Пока ты с ней не встретишься, тебя совершенно точно не остановишь. Ты вроде бы убил демона и являешься смертельным врагом самопровозглашенного Темного Лорда — и все это в таком юном возрасте. Большую часть моей жизни я жила здесь рядом с одной легендарной личностью, и теперь другая такая личность собирается вступить в её долину. Такие события нечасто происходят. Я чувствую в этом некую волю рока.

Пожав плечами, испаряешь миску.

— У неё есть кое-что, что было украдено у меня. Я хочу вернуть эту вещь. Все очень просто. Что касается воли рока, пусть забирает её себе. — Тебе всегда были не по душе прорицание и прочие предсказательные искусства.

В соответствующем месте она смеется. Подождав минутку, женщина меняет предмет.

— Я смотрю, нас троих не попросили охранять ночью лагерь. Раненая наемница — это понятно, но и нас двоих не назначили. Очевидно, что мне не доверяют, несмотря на все мои усилия, и, полагаю, ты здесь для того, что присматривать за мной.

— Биллу нужно, чтобы я был отдохнувшим для следующего сражения. Полагаю, он хочет, чтобы и ты отдохнула и была способна заметить любую засаду.

— Ты — милый лгунишка, однако я ценю попытку. Мне следует благодарить Билла, поскольку он предоставил мне великолепную возможность поговорить с тобой и узнать твои тайны, Гарри, — её указательный палец дотягивается до тыльной стороны твоей руки и экспериментально начинает лениво выводить на ней рунические узоры.

— А как насчет твоих секретов, Светлана?

— Моя мать забрала меня отсюда, когда моя бабушка умерла от палочки Бабы-Яги. Мы много где путешествовали далеко отсюда из боязни, что её всадники придут за нами. Этого не случилось. Когда я выросла, то вернулась обратно и с грустью обнаружила, что Костяная Нога никогда не считала мою бабушку подлинной угрозой. В лучшем случае — незначительной неприятностью. Все эти годы, которые мы провели, убегая для спасения нашей жизни, оказались пустой тратой времени. Даже когда всадник узнал, кем я была, он не испытывал никакой неприязни. В общем, я была очень разочарована.

Её рассказ интересен. В каком-то смысле ты можешь представить, как Джеймс, Лили или даже Сириус поступают точно так же — убегают с тобой на край света и пытаются остаться на шаг впереди Упивающихся. Если бы у тебя не было защиты крови, то и твоя жизнь могла оказаться такой.

— Так ты не поглощена идеей отмщения?

— Нет, я была слишком молода, чтобы помнить бабушку. Все это случилось, когда мне не исполнилось ещё и трех. Гоняться за призраками давно мертвых людей — не дело. Возможно, и для тебя в этом утверждении есть доля правды, — произносит ведьма, глядя в сторону, но продолжая выводить рунные узоры на твоей коже. Движения сопровождаются приятными покалывающими ощущениями. Тебя лечат «волшебными пальцами»! Без палочки или резкого запаха зелий это просто обычная магия тела, которой успешно пользуются целители и, согласно Биллу, экзотические артисты. Ещё одна полезная область, которую хваленое образование Хогвартса, кажется, обошло вниманием. В той школе, вероятно, нет ни одной чертовой вещи, которую стоило бы изучить.

Задан вопрос, так что ты отвечаешь:

— Я не собираюсь убивать Волдеморта из мести. Он пытается убить меня и не остановится, пока один из нас не будет мертв. Я бы предпочел, чтобы это был он.

— Великолепный ответ. Вот что: я заметила, что те, кто спят рядом с тобой — на дежурстве. Давай вернемся внутрь и продолжим наш разговор в конфиденциальной обстановке.

Странный запрос, если учесть её щит уединения. Похоже, ты знаешь, куда идет дело.

— Если честно, я не так уж устал.

— Как и я, но так как ты должен за мной присматривать, хотелось бы показать тебе как можно больше себя.

Твой внутренний жигало делает стойку. Однако надо удостовериться:

— Тебя не волнует разница в возрасте?

— Не особенно; волшебники моего возраста не в состоянии удержать моего внимания. Ты, может, и возражаешь против наличия воли рока, но, думаю, не будешь против моей.

Идешь за ней вслед к зоне отдыха и, задернув занавески, накладываешь щит уединения. Что ж, Билл приказал тебе оставаться поближе к ней, и ты хотел бы сделать для коллектива все возможное, потому что такой уж ты парень.

Гарри Поттер. Член коллектива. Великолепно звучит.

* * *

— Тебе удалось хоть немного поспать ночью, парень? — вертится волшебный глаз Хмури. У Барти Крауча он практически всегда был неподвижен и действовал как «стандартный» глаз. Настоящий Аластор Хмури позволяет ему бродить как угодно. Интересно, вносит ли это вклад в его манию? Ткань палатки, даже такая вот волшебная, никоим образом не могла остановить этот глаз. Очевидно, этот жуткий ублюдок-вуайерист видел, как вы с российской ведьмой «отдыхали» вчера ночью.

— Достаточно. Спасибо, что поинтересовался. — Он устроит разнос, но секс был настолько хорош, что тебе все равно.

— Боевая обстановка — не слишком хорошее место, чтобы терять из виду то, зачем мы здесь и чему противостоим. Предположим, она хотела застать тебя одного за щитом уединения для чего-либо другого, чем покачаться в твоем гамаке?

— Хороший довод, но она этого не сделала.

С другой стороны к тебе скользит Кван. Плохо. Ты — прямо между молотом и наковальней.

— Только как я подумал, что ты уже было больше не глупый, ты меня вновь удивляешь.

Пытаешься придумать шутку о трех парнях за столом и только четырех ножках между ними. Не получается.

— Я держал её в поле зрения большую часть ночи. Ей особо некуда было прятать там палочку или нож и, если не ошибаюсь, в случае, если бы все свелось к рукопашному бою, то анимагус-ягуар был бы круче почти всего.

— Не петушись, юнец, — предупреждает Хмури, когда Билл с Шоном присоединяются к вам за столом.

— Они правы, Гарри. У нас впереди много работы. Я посмотрел карты — впереди есть ещё точки перевалов. Они там устанавливают ловушки, пока мы разговариваем. — В тоне Билла практически нет гнева. Это — лишь предположение, но ты подозреваешь, что он больше горд, чем раздражен.

— Считай, что меня уже отругали. Более важный вопрос, тот, который не имеет никакого отношения к тому, как я провел ночь — что теперь делать?

Темноволосый лидер наемников предлагает:

— Отступаем и делаем вторую попытку либо с запада, либо с севера. Они потратят свое время, устанавливая здесь оборону, и в то же время им будет трудно перебросить великанов и гоблинов. Без метел, аппарации, портключей или фестралов у них маневренное преимущество, и они об этом знают. Они установят парочку щитов и будут знать, что нам понадобится время их снять.

Кван глубокомысленно смотрит вдаль:

— Вот только мы можем двигаться быстрее…

Большинство из вас, включая и тебя, смотрит на него в замешательстве, когда тот начинает объяснять.

* * *

Проносишься по ландшафту. Катание на санях — одно из множества развлечений, которое в детстве ты пропустил. В данном случае это конструкция из саней, оборудованных парусами, которые надуваются волшебным ветром. Все они кое-как сляпаны из материала, найденного в командной палатке. Два активизированных теперь сапера, вырезанных из тазовых костей великого демона, прикреплены к буксирным саням ста футами связывающей и тянущей их веревки. У Билла с Шоном — сомнительная честь управления этими головными санями.

Кость демона соответствует всем расчетам, так как местность, кажется, теряет волшебную энергию. Наколдованный ветер, толкающий сани, раз в несколько минут теряет силу. Далеко впереди бежит трио распухших обезьян размером с небольшого примата; Любопытные Джордж, Фред и Перси ищут ловушки.

Первый «примат» только что взорвался в столбе пламени. Билл кричит:

— Впереди западня.

Сани притормаживают и останавливаются. Хак возвращается к обычному размеру и уходит привезти сани с саперами. Тем временем ты, Хмури и Билл двигаетесь вперед, чтобы начать откачивать энергию щитов большим количеством заклинаний. Как только проходят сани с костями демона, ощущаешь, как пустота высасывает энергию из воздуха. У сотворенных тобой существ начинают ослабляться связи, и они разрушаются.

Краем глаза замечаешь, что Хмури опускается на землю, когда его нога и, вероятно, глаз перестают работать. Палатка, как и предложенный ею комфорт, осталась далеко позади — спрятана и ждет, когда её вновь извлекут.

Щиты продолжают разряжаться, но при нехватке энергии для пополнения их магия быстро терпит фиаско.

Билл смотрит, как струи энергии уменьшаются до мгновения, пока больше не представляют угрозы.

— Выдвигаемся!

По его команде кустарные сани снова начинают двигаться. Вспрыгиваешь обратно на свои и немедленно сотворяешь другую обезьяну, чтобы двигалась впереди и разряжала следующие щиты. Колдовать даже в ста футах от активного сапера крайне сложно, но все же осуществимо. Привязанная к саням с саперами длинная веревка, наконец, натягивается. Эти сани начинают двигаться. Скоро защита перезарядится, но вы к тому времени будете далеко.

План Квана прост — волшебный блицкриг. Вместо того чтобы полностью ломать защиту, обходите её и оставляете её неповрежденной. Что против мантры Билла полностью повреждать щиты, и он чувствует себя обманутым. Так или иначе, это разница между парой минут и целым часом.

Чтобы установить защиту, требуется время и, подобно французской линии Мажино во время Второй мировой войны, создатели рассчитывают на то, что они замедлят ваше продвижение, а те тем временем подготовят что-то побольше и получше. А вот при такой скорости вы надеетесь, что застанете их врасплох, и что им не удастся скорректировать действия.

Угадайте-ка, кто приходит на ужин, но собирается прибыть к завтраку? Пытаешься отогнать мысли о факте, что люди, стоящие за идеей блицкрига, в конечном счете, проиграли.

Первоначально Билл не хотел использовать кость демона, желая оставить её на что-нибудь более важное. Хмури спросил его, чем точно это может быть, практически подавив возражения.

Через несколько минут вереница саней опережает первый оползень, предназначавшийся для того, чтобы похоронить под собой экспедицию. Вчерашние ловушки… либо они устанавливали их до начала эпопеи, либо у них заканчиваются идеи. Может быть, завтра они придумают что-то и против санной атаки Квана, но это только если предположить, что завтра противник все ещё будет где-нибудь рядом. Вы не собираетесь предоставить ему такой возможности.

Сани движутся быстрее, когда к волшебному ветру Светланы добавляется сила твоего. У неё очень решительное выражение на лице, но женщина улучает момент послать тебе улыбку. Строго говоря, ты едешь сейчас на санях в гору.

— Не так весело, как летать, но быстро движемся. Если повезет, мало им не покажется, — говоришь ты ей.

— Думаю, ты прав. Держитесь! Начинаем спуск! — она убирает ветер и концентрируется на управлении, пока вы с наемником по имени Чарли концентрируетесь на слежении за возможной угрозой впереди.

Бегут минуты; сани по-прежнему несутся на скорости. Где необходимо, применяются чары подушки. Препятствия на вашем пути изгоняются или испаряются. Что привносит новое значение во фразу «пробиваться сквозь снег». Кто-то входит в город, но единственный «веселый толстый парень» — тролль, рассчитывающий кого-то убить.[2]

Определяешь впереди группу гоблинов и четырех великанов. Похоже, они делают укрепления, которые примерно наполовину уже готовы. Вполне вероятно, что существа работали всю ночь, подгоняемые волшебниками, что кружат над ними на фестралах.

Если присмотреться к ситуации, вторая группа магов подготавливает щитовые камни. Пока вы двигаетесь дальше, выбегают несколько гоблинов. Хмури ударяет их огненным кнутом, разрезая при этом многих пополам.

Звучат рога, и головы поворачиваются к вам. Посылаешь в другую толпу известное забивающее заклятие Джейка Коллинза. Заклятья настигают запаниковавшую группу щитовиков и рассеивают их. К твоим проклятьям присоединяются различные взрывные. Как и надеялись, вы поймали их со спущенными штанами! Да здравствует хаос!

Прыгая со снижающих скорость саней, прокатываешься под разрубающим и посылаешь тройку проникающих проклятий в коренастого лысеющего мага, запакованного в толстые меха. Наблюдая, как тот падает, мысленно возвращаешься в утро, когда Аластор Хмури сказал тебе одну из любимых фраз Джеймса Поттера: «Бей сильнее, бей быстрее и оставляй за собой хаос».

Ты думаешь, что если папа наблюдает за тобой сверху, то он одобряет. Если повезет, пройдет много времени, прежде чем ты сможешь его спросить.

–––––––––––––––––

[1] перефразирование знаменитой фразы из комикса, фильма, а также название позднейшего мюзикла: Look! Up in the sky…It's a bird! It's a plane! It's Superman! Подробнее см. Википедию.

[2] перефразирована строчка из знаменитой поздравительной песни, «Какой хороший парень»

Абсолютный хаос… вот что на самом деле представляет собой битва. Это — мешанина из копий, камней, арбалетных болтов и, конечно же, заклинаний. В самом центре этого безумия ты и находишься в данный момент.

Силы Бабы-Яги даже и близко не подготовлены к вашей атаке, и теперь — их очередь выносить последствия. Волшебник, только что скушавший три твоих проникающих, лежит в луже все больше краснеющего снега. Вероятно, у этого человека были жена и дети. А ещё у него был выбор — встать у тебя на пути или остаться в стороне.

Этот маг сделал неправильный выбор. Мало того, компании у него скоро сильно прибавится.

Гоблин, поспешно пьющий свое ворговое зелье, пытается нацелить на тебя одной рукой арбалет. Испаряешь болт, как только тот покидает устройство, и отвечаешь «кровавым грязеделом» — это не столько костелом, сколько детонатор костей. В процессе преобразования его руку разрывает, и двигающиеся с высокой скоростью кусочки кости причиняют потом повреждения и ему, и двум другим рядом с ним. Несчастное существо заканчивает свое преобразование в теперь однокрылую огненную летучую мышь, бьющуюся на снегу как рыба, вытащенная из воды.

Мозг фиксирует его смерть, а ты переходишь к следующему противнику — на этот раз ведьме. Она двигается очень неплохо для цыпочки возраста миссис Уизли. Когда огненный кнут режет снег, оставляя за собой борозду в белом крошеве под тобой, откатываешься с его пути. Если позволить, тот настолько же легко разрубит и твою плоть.

Движение палочки плюс выплюнутое тобой заклинание — вот у тебя свой собственный огненный кнут, и вы оба начинаете бой, похожий на те ритмичные упражнения, что имела обыкновение наблюдать по телику тетя Петуния. Огонь улучшает почти все! Здесь победитель получит не золотую медаль, а просто шанс продолжить сражение.

Она кричит на тебя на незнакомом наречии, и язык её пламени проходит близко… так близко, что тебе не по себе. Если бы ты хоть на мгновение промедлил, то потерял бы руку или даже что-нибудь похуже. Ныряя под кнут, бросаешься к ней. Волшебница пытается увернуться от твоего встречного удара, но ты — быстрее, чем она ожидала, и теперь она почти у тебя в руках. Её кнут — на излете от пропущенной цели. Твой — нет, и смертельное пламя отрезает руку противницы по локоть. Та обрушивается на землю, зажав свою ставшую внезапно свободной конечность, и активирует портключ.

Должно быть, их портключи включены в защиту — или она пожелала рискнуть и, возможно, умереть, чем остаться и получить гарантированную гибель. Дух хищника в тебе чувствует себя обманутым — убийства нет; однако более практичная часть личности понимает, что так — на одного врага меньше на поле битвы.

Бой с ведьмой вытащил тебя в изолированную часть поля — или так, или вам оставили место для драки. Не имеет значения. Возвращаешься к сражению, где можешь принести пользу. Преобразовавшись, в форме анимагуса перемещаешься гораздо быстрее. Хак борется с одним из великанов. Второй угрожает Хмури и паре наемников.

Это — другая проблема крупных боев: у тебя нет времени, чтобы сесть и решить, кому же помочь. Инстинкт берет верх, и ты знаешь, что твой тролль контролирует того великана, несмотря на очевидную разницу. Чувствуешь его уверенность — возможно, это твое собственное чувство. Хмури и остальные — в невыгодном положении рядом с прекрасно защищенным от волшебных атак гуманоидом.

Этот монстр — бушующий ужас почти двадцатипятифутовой высоты. Его многочисленные раны кровоточат и, вероятно, он не переживет битвы, но ему, очевидно, все равно. Когда ты выходишь из трансформации, свистит солидная деревянная дубинка с железными шипами. Изгоняешь одного из наемников с пути несомненной смерти. Существо выбрасывает вторую руку и хватает Аластора Хмури как тряпичную куклу.

Надо отдать должное седому мужчине, бывшему когда-то аврором: он немедленно ослепляет великана коньюктивным проклятьем, за которым следует взрывное, кромсающее один глаз. Очевидно, именно такой образ мышления и помог ему продержаться в живых так долго. Бросаешь разрубающее на заднюю часть его опорной ноги — покалечь монстра!

Великан шатается, падает на одно колено и пробует швырнуть Хмури в снег. Выбрасываешь заклятье подушки, надеясь, что оно поможет, но тут в него врезаются два наемника. Падающая масса вынуждает тебя уйти с пути, однако, лишь на мгновение. В голове мгновенно высвечивается опыт обучения Квана Чанг Хо.

Вторая самая уязвимая точка великана — или дракона, если на то пошло — его глаза. Наибольшая, за исключением ушного канала, о котором не подумал психотический боевой маг, достаточно-большая-для-волшебной-палочки прямая тропа к мягкому подчерепному веществу. Хитрость в том, чтобы заставить великана принять удобную позицию и воспользоваться преимуществом заветной точки.

Твое взрывное разрушает барабанную перепонку великана и делает из его мозгов яичницу. Он уже не встанет. Один из оставшихся «Дэйвов» — правая рука окровавлена, хромает — уже снимает левитацией тяжелую руку с Хмури. Уплотненный снег приобретает упругое ощущение, и ты начинаешь надеться…

Надежда разбита, когда становится видна едва двигающаяся фигура Аластора Хмури. Он дергается, лишь чтобы выкашлять полный рот крови. Твое заклятье отсрочило его мгновенную смерть, но оно лишь продлит страдания.

Уже раненый Дэйв говорит:

— Я сделаю для него все, что можно. Возвращайся к бою!

Он прав. Твое знание лечебных заклинаний слишком мало, чтобы здесь помочь. Раны выше твоих сил. Однако в твоей груди горит гнев из-за Хмури. Этот гнев питает твое волшебство; его нужно на кого-то направить. Вот тебе прямо здесь целое поле боя, полное этого самого «кого-то».

Гнев — нечто старое и знакомое. Дурсли лелеяли его и каждый день подкармливали. Они вынуждали тебя накапливать это чувство. Твой внутренний зверь — вероятно, результат той самой сдерживаемой агрессии.

С твоей палочки срываются заклятья — физическое проявление твоего гнева. Возведенные противником стены обрушиваются под залпом взрывных проклятий. По твоей команде призванная скала взлетает на пути проклятия убийства. Целивший в тебя маг становится твоей следующей целью.

Узнаешь его. Он известен как Белый Всадник, один из главных приспешников Бабы-Яги. Создав ветер, насылаешь на волшебника шквал снега. Твои надежды на то, что тот окутает его и ослепит, разбиты, когда человек рассеивает вихрь.

Глаза в глаза, и летят проклятья. Однорукую теперь женщину сменил другой партнер. «Беленький» не стоял бы сейчас здесь, если бы был слабаком — как и ты. Ну, может, это и преувеличение. Ты был слабым человеком, но с тех пор вырос.

Уроки боя Квана Чанг Хо вспоминаются инстинктивно. Чтобы сохранить огневую мощь, всегда избегай заклинаний, когда возможно. Мощные проклятья требуют силы для правильного выполнения. Если знаешь заклятье, уклонись от него. Если нет, поставь щит и уклонись. С другой стороны, у Квана нет твоей мощи, не правда ли?

Старая поговорка, гласящая: «Отруби змее голову и она умрет», — вполне здесь применима. Белый Всадник — один из лидеров. Победи его, и остальные сломаются. Это ведь действительно просто — за исключением, конечно, части «победи».

Когда старший из вас посылает в твоем направлении неизвестное проклятие, плотный щит поглощает его огонь. Продолжаешь двигаться, меняя направление движений и режим, и ждешь, когда он уймется и начнет искать твое слабое место. Вот оно! Не время для школьных заклинаний.

Бросаешь:

— Оссиум Сциндус! — костелом, за ним следует. — Авеугли, — ослепляющее, возможно, не лучший выбор, но последний жест в костеломе переходит прямо в первое движение ослепляющего, и это не даст ему расслабиться.

Всадник уклоняется от костелома и ставит щит на следующее за ним ослепляющее. Пойдем другим путем. Вот гоблин, заряжающий арбалет.

— Империо. — Непростительное? В Англии — да, и, возможно, здесь тоже. Ты не останавливался почитать местные уложения. Так или иначе, проклятый гоблин испытывает мгновенный отток лояльности, прямо как типичный студент Хогвартса. Гоблинский болт, «убийца магов», летит к всаднику и врезается в его руку без палочки. Разгневанный «Беленький» потрошит твою беспомощную пешку другим загадочным заклинанием, которое тебе не удается опознать.

Вас отделяют менее двадцати футов. Лицо Всадника — маска гнева, и ты уклоняешься от его проклятия убийства. Без сомнения, болт был отравлен. Чем дольше ты удержишь его от действий по поводу раны, тем больше у тебя будет преимущества. Продолжай давить! Быстрое разрубающее, взрывные, проникающее окружают его подобно рою смертельных насекомых. Разрубающее прорывается и добавляет цвета к одеждам оттенка слоновой кости. За ним следует взрывное, которое опрокидывает мага на землю и ломает ему ребра.

Белый Всадник изо всех сил пытается поднять палочку, но ты прихлопываешь его заклятье дуэльным щитом. Когда Светлана подходит к тебе, он начинает корчиться от боли — очевидно, она тоже не слишком заботится о местных законах.

Её глаза сверкают от ярости, и женщина произносит командным голосом:

— Он не сможет активировать портключ в таком состоянии. Прикончи других, Гарри. Я удержу его.

Поворачиваешься, чтобы уйти, уже выбирая следующего противника, но ощущаешь, что что-то не так. Оглянувшись на Светлану, видишь, как к тебе тянется её рука — вдвое длиннее, чем должна быть. Слишком длинная конечность хватается за твою руку с палочкой, и женщина активирует портключ.

Вот дерьмо!

* * *

Приземлившись, она все ещё держит твою руку. Светлана невероятно сильна. Оборачиваешься в свою форму анимагуса и выворачиваешься из её хватки. Ты рычишь в то время, когда её конечности продолжают изменяться. Она — метаморф!

Комната большая и хорошо освещена. Здесь много других — слишком много! Портключом прибывает ещё больше народа, и это — не часть твоей команды. Злобные взгляды следят за каждым твоим движением.

Светлана возвращается к «обычной» внешности; она не боится сердитого ягуара меньше чем в футе от себя. Женщина держит твою палочку — черт, ты надеялся, что та преобразуется вместе с тобой. Но у тебя ещё есть и запасная.

— Успокойся, Гарри Поттер. Вернись к человеческой форме. Считай само собой разумеющимся, что если ты не сделаешь ничего глупого, то тебе не причинят вреда.

Бросив взгляд на несколько знакомую ведьму, кричащую, пока ей приделывают руку, как-то в этом слегка сомневаешься. Но если ты не мертв, то можно и подыграть. Вновь превратившись в человека, пожимаешь плечами:

— Метаморф, да? Я-то думал, ты просто очень гибкая.

— Я и это, и намного больше, — отвечает та.

Оглядываясь вокруг, видишь, как два целителя нависли над Белым Всадником. Ты над ним вволю поиздевался.

— Что ж, полагаю, сейчас я должен сказать: «Отведите меня к своей госпоже», не так ли?

— Прекрасно, Костяная Нога готова тебя принять. Следуй за мной. Что касается всех остальных, я уверена, что вы знаете, насколько плохо вы действовали.

Она ведет тебя мимо раненых по прихожей. Стены покрыты картинами и художественными работами со всего света. По крайней мере, она сама — не Баба-Яга. Билл никогда бы не позволил тебе это забыть. Кстати говоря…

— А что там с остальными из моей группы? Каковы её планы насчет них?

— Они не имеют значения. Пока оставшиеся гуманоиды их задержат. Подозреваю, что твои дела здесь закончатся до того, как они станут угрозой. Откровенно говоря, если бы у вас не было тех фотографий и плана проникновения через линию обороны, я никогда бы не согласилась стать вашим проводником. Защиту долины надо будет модернизировать.

Ведьма открывает двери в личные комнаты. Как и кабинет Дамблдора, та полна волшебных устройств. Старому ублюдку впору ревновать. Некоторые из них знакомы, но ты сейчас не настолько заинтересован такими безделушками. Птички в клетке с крошечными человеческими лицами тотчас начинают напевать тихую мелодию.

Тем не менее, один предмет привлекает твое внимание. Возле большого и довольно удобного на вид шезлонга покоится похожее на кальян устройство. В нем плавает очень знакомый медальон. Он пылает светло-голубым светом и испускает крошечные струйки дыма. Очевидно, курение не настолько уж плохо влияет на чей-то организм, зато на душу — однозначно.

— Как насчет твоей бабушки? Тоже ложь?

— Светлана была последней, кто бросил мне серьезный вызов. Носить её личность для меня — развлечение, которое позволяет мне также путешествовать среди людей. Когда повар не дрожит от страха, вкушать ягненка по-особому намного легче.

Ох, сие звучит не слишком хорошо, и желчь в твоем горле это подтверждает.

— Скажи мне, пожалуйста, что ты — не Баба-Яга.

— Я могла бы, Гарри, но это была бы очередная ложь. Будет ли тебе удобнее, если я приму другой облик? Я же говорила, что мужчины моего возраста не в силах удержать моего внимания.

Фу! Она — древняя карга! И ты с ней спал…

— Нет, пусть будет эта.

Женщина садится в шезлонг и затягивается из кальяна, смакуя это нечто, что бы она там ни вдыхала.

— Не хочешь попробовать? Весьма бодрит.

И несколько тошнотворно.

— Ты же знаешь, что это или, скорее, кто это?

— Естественно, это — хоркрукс, причем довольно мощный. Благодаря твоему интересу к нему теперь я знаю и личность изготовителя.

Она расслабляется и снимает шубу, открывая обычную одежду, которую ещё совсем недавно хотелось с неё снять. Ещё одна порция желчи поднимается к твоему горлу.

— Есть много путей к бессмертию. Для одних, благословленных способностью изменять форму — таких, как я — открыты двери, закрытые для других. Те истории обо мне, в которых я ем детей, по большей части, лживы, но души — совершенно иное дело. Этот медальон — воистину пир. Мне ненавистна мысль с ним расстаться, но полагаю, что у тебя есть предложение.

Ура, положение улучшается! Перед тобой — старая карга, что питается душами и меняет форму, отчасти — великолепная ведьма и отчасти — дементор. Следует лишь блевануть и покончить с этим.

Спору нет, она ест душу Волдеморта, так что в этом есть и определенный плюс.

— Сколько времени пройдет, прежде чем его души не станет?

— Несколько лет, максимум — не более трех.

— Долговато, на мой взгляд — я просто планирую уничтожить её. Нет ли какого-нибудь способа, которым я могу убедить тебя ускорить процесс?

Та смеется:

— Это было бы как выбросить пиршество. Но я помогу тебе, потому что ты мне нравишься, и потому что я подозреваю, что у тебя достаточно кости демона, дабы предложить мне в качестве компенсации. Однако скажи, что ты сделаешь с другим?

— Найду кубок.

— Кубок? Я не говорила о кубке. Я ссылалась на тот шрам на твоей голове.

— Что? — к этому ты не был готов; тебе совершенно не нравится, как это звучит. — Что ты имеешь в виду насчет шрама?

— О, милый, я думала, что ты знаешь. В тебе тоже есть его часть. Сначала я не могла понять моего собственного влечения к тебе. Обычно я люблю мальчиков чуть постарше, но рядом с тобой я не могла объяснить или отрицать своей безумной страсти.

Хорошего ответа не находится. Никаких остроумных шуток в свете нового развития событий тоже не приходит в голову. Все, что остается в твоем распоряжении…

— Что?

— Не пойми меня неправильно, Гарри. Твоя сила, энергичность и молодость — довольно приятное предложение, которое было даже ещё вкуснее из-за поглощаемой мной душевной инфекции. Оно притянуло меня как мотылька к пламени.

В настоящий момент медальон уже не кажется таким важным.

— Ты можешь удалить его?

Женщина предлагает жестом присесть, и, не имея никаких других идей, ты присаживаешься рядом. Она проводит по шраму пальцем. Движение будит в тебе реакцию, которой вот именно сейчас определенно бы не хотелось. Светлана, а легче думать о ней именно с этим именем, приближается к шраму губами и медленно двигает их по нему.

Это до омерзительности эротично.

Она отклонятся, и ты замечаешь, как её грудь немного колышется, а её щеки розовеют.

— Боюсь, что единственный знакомый мне ритуал для извлечения осколка твоего врага был бы фатальным и для тебя. Очевидно, что это не тот результат, которого ты ищешь. Хотя… если ты уничтожишь и тот кубок, о котором говорил, и его физическую форму, тебя могут и заставить последовать по данному пути, дабы удостовериться, что ваш лорд не вернется.

— Потрясающе! Хороших новостей все больше и больше!

— Однако ты можешь воспользоваться своим преимуществом; я не предлагаю никаких гарантий, но его волшебство будет менее эффективным против своего собственного хоркуркса. Если твой враг этого не знает, для тебя это будет весьма полезным.

Тебе хочется сказать волшебнице, что предлагаемая ею крупица надежды примерно настолько же полезна, как галеон, захороненный в свежей куче драконьего дерьма, но она кажется искренней — для семисотлетней ведьмы, которая все это время лгала тебе.

Ощущая твой дискомфорт, Светлана встает и потягивается. Она призывает сову.

— Напиши своим друзьям, пусть остаются на месте. Нет нужды в дальнейшем кровопролитии.

Быстренько набрасываешь записку, в которой передаешь Биллу, что с тобой все в порядке, и ты ведешь переговоры по поводу медальона; подписываешь её одной из рунических схем, заверяя его, что пишешь это не под принуждением — или, по крайней мере, не слишком большим.

— Сколько кости демона ты желаешь, и для чего её будешь использовать?

— А из чего, как ты думаешь, сделана моя изба? Из цыплячьих костей? Я планировала ремонт уже несколько лет, но мне не хватало сырья.

— Сколько ты знаешь о них? Тот, с которым я сражался, оставил у меня впечатление, что, возможно, мы могли бы встретиться вновь.

— Они известны своей лживостью и способностью искажать правду; только у некоторых есть пророческий дар, и они все — великие… — её голос затихает, и ведьма смотрит на тебя с хитрой улыбкой. — Я собиралась сказать твердое нет, но мы с тобой, Гарри, легенды. Поведай мне об этом демоне, с которым ты столкнулся, и я скажу тебе, сколько мне нужно. Ещё я просмотрю свои свитки и найду все возможное об этом создании. Вероятно, ты не отыщешь никого более осведомленного, чем я.

Показываешь ей воспоминания для Омута — не само сражение, а тот первый раз, когда вы вошли в храм Чилоты и существо все ещё было в ловушке за барьером. Вдвоем наблюдаете, как оно отпускает колкости. С учетом твоего последнего опыта с этими воспоминаниями, уделяешь специальное внимание любым «спрятанным посланиям», которые могло оставить создание.

Удивительно, насколько ты тогда был испуган. Демон поворачивает свою голову и, широко улыбнувшись, подмигивает вам!

Как же нервирует тебя эта штука, черт побери!

Покидая воспоминание, Светлана говорит:

— Исходя из его формы, полагаю, что я знаю таких. Они — мастера обмана и полуправды — и наиболее опасные враги.

— Есть какие-нибудь предложения, если мне снова придется с таким сражаться?

— Насколько силен твой патронус?

— Достаточно мощен, чтобы его ранить. Вкупе с моей формой анимагуса этого хватило, чтобы победить его физическое тело.

— Сделай оружие из его костей. Влей в него силу своего патронуса. Напитай его кровью попавшегося вора и кающегося лжеца и молись, чтобы тебе никогда не пришлось им воспользоваться. А теперь давай торговаться за хоркрукс.

В конечном счете, медальон стоит тебе руки и ноги — к счастью, не твоей собственной; Баба-Яга делает последний длинный вдох из кальяна и вытаскивает медальон. Затем одно проклятие убийства, и медальона больше нет. Риддл на один шаг ближе к следующему большому приключению. Что-то внутри тебя испытывает беспокойство. Приходит в голову часть пророчества, гласящая «отмечен как равный ему», как и та, где говорится «никто не сможет жить».

Светлана прерывает твои размышления.

— Ну а что ты мне можешь предложить за мои услуги в качестве демонолога?

Вздохнув, спрашиваешь:

— Что ты хочешь ещё?

Её пальцы расстегивают одежду.

— Хоть у меня и есть рациональное объяснение моей сумасшедшей страсти к тебе, и я знаю, что, в конечном счете, она уменьшится, меня все равно к тебе безумно тянет.

К твоему горлу вновь подступает желчь, но с другой стороны, ты — молодой мужчина. И так как Билл не собирается прекращать нудить о ситуации, можно ею все равно воспользоваться.

В конце концов, Светлана же невероятно гибкая…

* * *

Через несколько часов плюс один физический контакт (ты пытаешься решить, стоит ли его забывать или нет) приземляешь своего фестрала там, где ждет Билл вместе с остальными. В качестве эскорта — и чтобы забрать кость демона — тебя сопровождает Красный Всадник. Сложно не вспоминать о последней поездке на фестрале. Так много изменилось с тех пор.

Не беспокойся о хоркруксе в твоей голове; сначала избавься от кубка, затем от Волдеморта, а потом уже волнуйся о том, следует ли для блага человечества предпринять такой шаг.

Обращаясь к приближающемуся рыжику, спрашиваешь:

— Привет, Билл. Хмури жив?

Тот качает головой.

— Мы также потеряли Шона и одного из Дэйвов. Суч

* * *

к Чарли утверждает, что теперь он отвечает за наемников. Этот тип ждал твоего появления, чтобы официально завершить контракт.

— Почему?

— Технически, ты его наниматель. Ты должен избавить их от документов.

Смотришь на усталого Квана:

— И если я этого не сделаю?

— Цена удваивается, но они должны работать дальше.

— Что думаешь? Оно того стоит?

— Нет, слишком уж многих они потеряли. Наемники сейчас на грани — слишком набиты твоими деньгами. Будут поглядывать через плечо, смотреть, кто умрет следующим и задавать себе вопрос: а выживут ли, чтобы потрать свои деньги?

Вряд ли ты можешь их обвинять:

— Отлично, я отпущу их. Кван, не найдешь им какую-нибудь замену?

Кореец кивает:

— Всегда есть желающие умереть за деньги. У меня есть связи в Корее и Мексике. Это займет какое-то время.

Без Квана твоя спина будет, куда в меньшей безопасности, но ты уже взрослый мальчик.

— Действуй — собери команду и присоединяйся к нам в Англии.

Билл разглядывает мешочек в твоих руках.

— Это медальон? Готово?

— Да.

— Во что он тебе обошелся?

— Кость демона — одну руку и ногу. Вон тот джентльмен ждет их.

Он съеживается:

— Это почти все, что у нас есть с собой! Гарри, тебе надо было немного сбить цену у старой карги.

— Я так и сделал. — Не в том смысле, что он думает, но лучше здесь быть уклончивым. Чем меньше об этом говорить, тем лучше. — Она также согласна провести некоторые исследования по нашему четырехрукому дружку с козлиной головой. У неё обширная коллекция свитков.

— Хорошо, при условии, что она предоставит какую-то полезную информацию.

— Думаю, мы можем ей доверять примерно настолько же, насколько доверяем Дамблдору. Кажется, я ей нравлюсь, и её мотивация намного прозрачнее, чем его.

— Справедливо; я принесу кость. А вы с Кваном идите увольнять наемников.

Пару минут спустя ты уже перед Чарли. В воздухе витает фальшь.

— Жаль, что вы, парни, уходите. Мне дали бальзам для лечения Ивана.

Наемник кивает и принимает от тебя банку.

— Деньги были хорошими, Поттер, но Шон позволил обстоятельствам вскружить себе голову. Ты — хороший работодатель, но нам пора двигаться дальше.

Кван не заботится о соблюдении приличий:

— Условия в силе. Никто из твоих людей год не работает на его врагов.

— Я знаю условия, узкоглазый, — тонкий намек, что Кван безразличен Чарли.

Кван улыбается. С тем самым плотоядным видом, от которого у тебя по позвоночнику всё ещё пробегают мурашки.

— Может, когда это всё закончится, я приду и найду тебя.

— Может, мы разберемся с этим прямо сейчас, старик?

Кому-то очень не терпится умереть. Кван смеется над ним:

— Твое время придет, но я все ещё работаю на экспедицию Феникса.

Это напоминает тебе, что название экспедиции следует изменить. Ты все равно уже больше точно не нравишься Фоуксу. Минуту наблюдаешь за позой Чарли, а потом теряешь интерес. Даже с одной ногой Кван мог бы его победить.

На тебе, Билле и Хаке лежит ответственность сопровождения тела Аластора Хмури на родину — свидетельство того, что даже легенда может умереть.

* * *

Воспользовавшись такими же высокоскоростными санями, ваша группа снова находит остатки припасов и на приличной скорости покидает территорию Костяной Ноги. На границе долины ведьмы видишь знакомую фигуру, кружащую в небе. Чего хочет Дамблдор? И гораздо важнее: что, черт возьми, есть такое у Бабы-Яги, способное не пропустить феникса?

Спикировав, тот смотрит на тело Хмури, привязанное на санях позади. Феникс поворачивается к тебе пристальный обвиняющий взгляд, как будто говоря: «Как ты позволил этому случиться?»

— Ага, где ты шлялся, когда был нам нужен?

Фоукс отвечает сердитым шипением. Перепорхнув к Биллу, он протягивает лапу. Рыжий снимает послание.

Уильям,

Надеюсь, что ваша миссия проходит успешно. Как правило, я с неохотой вмешиваюсь, но меня вынуждают печальные обстоятельства в замке. В Англии события происходят в ускоренном темпе, и Гарри здесь необходим.

Защите замка вновь угрожает падение. Как ни прискорбно, но якорь крови украли и увезли с территории школы. Надеюсь, что сейчас он уничтожен, поскольку я боюсь того, на что способен Риддл с такой магией крови в руках.

Воровство совпадает с исчезновением из школы мисс Паркинсон, поэтому не думаю, что нам долго придется искать подозреваемого.

Если бы это была единственная плохая новость, тогда всё, конечно, было бы серьезно, но боюсь, что ситуация ещё страшнее.

И в Британии, и в Бразилии открыто восстала нация гоблинов. На данный момент континентальные к ним пока не присоединились, но ситуация может поменяться в любой момент. Естественно, я подозреваю, что к этому приложил руку наш враг. Гринготтс закрыл свои двери и запечатал систему хранилищ. Данное действие имело весьма неблагоприятный эффект на нашу финансовую систему.

Хотя возвращение Гарри крайне необходимо, я желаю вам удачи в восстановлении украденного артефакта.

Альбус Дамблдор

Закончив чтение вслух, Билл поднимает на тебя глаза:

— Готов сражаться в войне гоблинов?

— Конечно, почему бы и нет. Отметь её в моем списке дел.

— Мы с Хаком привезем домой Хмури. А ты давай с Фоуксом.

Пожимаешь плечами:

— Если потребуется. Ну что, сделаешь?

Феникс выглядит так, как будто предпочел бы выпить свернувшегося молока, но кивает тебе.

Билл окликает тебя:

— Так что там была за история со Светланой?

— Что она была на самом деле Бабой-Ягой?

Билл смотрит на тебя с изумлением, когда Фоукс впивается тебе когтями в плечо.

— Отвратительно!

Когда закручивается водоворот волшебства, смеешься и кричишь:

— Для особы, которой перевалило за семьсот, она неплохо трахалась!

Волшебство стихает, и ты обнаруживаешь себя посередине Большого Зала — вокруг едят. Немедленно ощущаешь вес хогвартских щитов: они выкачивают твою магию как жадная губка. Все смотрят на тебя, включая Дамблдора; многие с распахнутыми глазами и разинутыми ртами. Фоукс устроил это нарочно, проклятая птица!

Дамблдор откашливается.

— Гм, с этими словами добро пожаловать обратно, мистер Поттер.

— Твою мать!

Прочистив горло, оглядываешь уставившихся на тебя людей. Фоукс ещё сильнее стискивает твое плечо, и ты чувствуешь острую боль в спине, когда он отталкивается от тебя и взлетает. Птица парит над тобой, шипя, пока ты не прогоняешь её рукой. Эта дерьмовая пташка беспричинно порвала тебя когтями, черт побери!

Пытаешься дотянуться до раны рукой, но тебя поранили между лопатками — туда трудно добраться. Накладываешь при помощи своей палочки плохо нацеленное исцеляющее заклинание; оно частично снимает жжение.

— Что-то не так, Гарри? — с невинным видом спрашивает Дамблдор.

— Конечно же, нет! Вы контролируете то, что происходит в школе не больше, чем своего фамилиара. И почему я, б…, не удивлен?

Студенты в помещении коллективно сглатывают.

— Гарри, посол Поттер, кажется, вы несколько взволнованы. Возможно, вам следует пойти в вашу комнату и отдохнуть? — добавляет он, чем раздражает тебя ещё больше.

Торжественной поступью подойдя к главному столу, вытаскиваешь мешочек с медальоном Слизерина. Все преподаватели, кроме Снейпа, кажется, отшатываются прочь от излучаемого тобой гнева.

Шлепнув мешочек на стол перед ним, шипишь:

— Держите. Обошлось всего-то в жизни парочки наемников и Аластора Хмури.

Безмятежный фасад Дамблдора трескается:

— Аластор?

— Погиб, сражаясь, вероятно, как и хотел — но, по крайней мере, мы достигли цели. Билл возвращает тело в Англию. Не хотите объяснить, как вы опростоволосились? Какого черта здесь произошло?

— Мы поговорим об этом позднее, Гарри. Возможно, Северус составит тебе компанию на пути к твоим апартаментам и коротко введет тебя в курс дела, — немного упрочняет Дамблдор свой пошатнувшийся авторитет. Он пытается рассердить тебя. Нужно успокоиться, или ты попадешься в его очередную ловушку!

Снейп выглядит так, как будто предпочел бы поучаствовать в детских музыкальных мультиках, но, тем не менее, встает. Хорошая собачка. Тем временем смотришь на руку директора и так называемого лидера света — она в перчатке.

— Эта проклятая рана ухудшается, верно?

— Это вас не касается, посол Поттер. Идите.

— Кажется, старику не долго осталось, Снейп. Несмотря на всю его мощь, феникса и двух зельеваров в его распоряжении, проклятье берет над ним верх. Я начинаю думать, что любой из нас мог бы вывести его из строя, — шагая рядом с ожесточенным человеком, борешься сам с собой, пытаясь не стать таким же, как зельевар — очередной пешкой Дамблдора.

— С вашей стороны было бы мудро держать свои теории при себе, Поттер.

— Поэтому он становится ленивым и слишком спешит со своими планами. Раньше Дамблдор всегда действовал более тонко.

Двигаясь вперед, бросаешь взгляд на зельевара. Он ничего не говорит, но не надо быть легилиментом, чтобы знать: в этот момент его мозг просчитывает варианты.

— Что? Нет на это ответа, Снейп? Так насчет чего вы должны меня просветить?

Открываешь дверь в апартаменты и выясняешь, что они в том же состоянии, в каком ты их и оставил. Заходишь; Снейп следует по пятам. Гомункул был в комнате Гермионы — понятно, что и украли его именно оттуда.

— Кровавый якорь был украден Панси Паркинсон, после чего та сбежала из школы. Грейнджер нашли оглушенной, со стертой памятью и со следами воздействия темной магией.

— Паркинсон и кто бы то с ней ни был ещё, вероятно, наложили на Гермиону империус, не так ли?

Снейп не отрицает:

— Согласен.

— Мы ведь понятия не имеем, что она могла сказать Панси? Они могут уже знать, что Грейнджер — живой ключ к защите Хогвартса.

— Такое опасение существует. С безопасностью Грейнджер имеет дело метаморф, если это вас успокоит.

— Не особенно, и я думаю, что у вас такое же мнение о Тонкс, как и у меня. — Эльфячьи яйца! Вы соглашаетесь со Снейпом в том, насколько плохо обстоят дела.

— Два обслуживающих вас домовых эльфа попытались предотвратить похищение. Оба были убиты. Мисс Всезнайка была безутешна.

Останавливаешься. Тебе нравилась Винки и, несмотря на все свое безумие, Добби был другом. Дамблдор скрывается за тщательно проработанным фасадом, но ты чувствуешь, как по твоим жилам стремительно проносится гнев.

— Кричер!

Появляется седой эльф:

— Вы вызывали меня, хозяин?

— Что ты знаешь о смерти Винки и Добби?

— Только то, что они умерли — убиты людьми.

— Поттер, что вы делаете? — спрашивает Снейп.

— Зачинщицей была Панси Паркинсон. Ты знаешь эту ведьму?

— Поттер…

— Да, Кричер знает семью Паркинсон. Кричер знает ведьму с поросячьим носом.

— Если я прикажу тебе убить её, ты сможешь это сделать?

Кричер улыбается. Ты в первый раз видишь, как он это делает — и в самом деле, жуткое зрелище.

— Хозяин действительно достоин службы. Кричеру, как и всем эльфам, запрещено прямое убийство волшебных людей, но, как и у всех правил, есть способы…

— Поттер!

— Что, Снейп? Если она решила убить Гермиону, весь замок мог бы взорваться, вероятно, убив всех, кто в нем есть! Вы хотите умереть из-за ущербных планов старика?

— Поработайте хоть немного своим мозгом, Поттер! Темный Лорд не будет жертвовать детьми всех своих последователей.

— Вы и вправду ожидаете, что я этому поверю? Он уничтожил целый город в Южной Америке и убил своего партнера и всех его людей, дабы удостовериться, что тайное укрытие его хоркрукса не найдут. Я был там! Видел своими собственными глазами. Вы и сами можете попытаться; расскажете мне, что он такое и способен ли на это или нет. Люди вроде него или Дамблдора знают, что всегда найдутся другие последователи, и пора бы вам это уже понять!

Бледнолицый человек знает, что ты прав, но слишком упрям, что это признать.

Поворачиваешься к своему эльфу и делаешь из перочинного ножа портключ в Визжащую Хижину:

— Прекрасно, не убивай её. Наблюдай за её поместьем. Если она ступит за пределы защиты, ударь её вот этим и воспользуйся словом «мразь» для активации портключа. Он принесет вас в заброшенный дом в Хогсмиде. Любым необходимым способом выведи её из строя, не дай ей аппарировать оттуда и приведи либо меня, — делаешь паузу и смотришь на другого человека в комнате, — либо профессора Снейпа, и мы собственноручно ею займемся.

Эльф кивает, забирает нож и аппарирует. Снова поворачиваешься к Снейпу:

— Так насколько я похож сейчас на своего отца?

— Зачем вам нужна Паркинсон? Из-за убийства эльфов? — проверяет тебя Снейп.

— Нет. Мы оба знаем, что она сделала это по чьему-то приказу. Панси не настолько умна. Предполагаю, след ведет прямо к Малфою, и как только я достану доказательства, он получит всё, что ему причитается.

Лицо Снейпа заливает гнев:

— Ты не причинишь Малфою вреда. Я позабочусь о нем. Это понятно?

— Почему? Ведь не просто же потому, что он один из ваших любимчиков-слизеринцев. Какова ваша роль в событиях, Снейп?

— У меня есть свои причины, Поттер, но хочу четко прояснить ситуацию: все, что связано с Драко Малфоем, пойдет через меня. Не испытывайте мое терпение.

Улыбаешься ему. Ты вполне способен ему лгать. Правда может и измениться.

— Отлично, Снейп, малыш Малфой — целиком ваш. Но вам лучше держать мальчика на поводке. Если он перейдет мне дорогу, для него это окончится весьма плохо.

— Если ему причинят вред, Поттер, непременно будут последствия.

— У всего есть последствия, Снейп. А как насчет гоблинов? Что делает Скримджер?

— Большинство из них внизу в своих хранилищах — держат в заложниках британские деньги. Остальные совершают активные набеги. Кентавры поймали группу гоблинов в Запретном Лесу, где после этого состоялась знаменательная битва. По моим предположениям, либо Темный Лорд планировал нападение на Хогвартс, либо он пытался произвести таким образом, разведку хогвартской системы обороны.

— Как вы думаете, сколько он знает о Хогвартсе и его защите?

У Снейпа, кажется, уже практически срывается с губ какое-то оскорбление, однако он сдерживает себя.

— Наконец-то хоть один интеллектуальный вопрос от вас. Маловероятно, что в свою бытность студентом Темный Лорд многое узнал об обороне замка, но можно предположить, что он узнал достаточно во время вселения в Квиррела — плюс все, что в свое время мог обеспечить Барти Крауч. Встроенная защита крови купит школе какое-то время, однако не слишком много.

— Надо изолировать Тайную Комнату. — Билл был бы горд; ты начал думать как разрушитель заклинаний и оценивать возможные черные ходы.

— Это уже сделано — фактически, летом.

— Как вы нашли змееуста, чтобы открыть тоннель?

— Вход был в туалете, Поттер. Подумайте! Мы живем в мире магии. Взрывное проклятье или многие другие заклинания могли бы помочь решить проблему, но, переняв тактику у врагов, директор использовал чрезвычайно сильное заморочное заклятье и открыл его.

— Он обрушил его или поставил там ловушку?

— Можете сами обсудить это с ним. Я был там только для того, чтобы посмотреть, нельзя ли что-нибудь взять у мертвого существа. Как только я определил, что тело пришло в негодность и его невозможно использовать, то сразу ушел. Позднее директор рассказал мне, что доступ в школу через Комнату проблемы больше не представляет.

Тебе не нравится этот ответ:

— Зная его, вероятно, можно сказать, что тоннель в такой же безопасности, как был и философский камень.

— Ах да, в нас же проснулся начинающий разрушитель заклинаний. Скажите мне, Поттер, как бы вы решили задачу?

— Некрощиты. Здесь внизу есть существо шестидесяти футов в величину. Нет смысла позволить ему пропадать. Я видел отвратительного костяного голема, созданного из нескольких сотен гоблинских трупов. Полагаю, в запретном лесу — достаточно мертвых тел. Затем я сделал бы опасный подъем в туннель. Разбросал бы там разных одноразовых щитов, за ними поставил бы штуки помощнее. Все — смертельное.

Снейп кивает:

— Возможно, вам следует попытаться поговорить с директором и определить, эффективнее ли его система обороны, чем та, что предлагаете вы. Могу сказать, что если директор перейдет в мир иной, то, видимо, его должность приму я.

— А что относительно Флитвика? Разве не он сейчас заместитель?

— Вы действительно думаете, что с этим восстанием гоблинов Скримджер вместе с попечителями назначат на это место кого-то с гоблинской кровью? Что касается Спраут, в лучшем случае она неэффективна. Мы с вами вынуждены будем поддерживать друг друга, пока защита крови не падет. Полагаю, таков его способ заставить нас сотрудничать. Мне это не нравится, и я знаю, что вам тоже, Поттер, но надо начинать готовиться к такой возможности. Пока же давайте попробуем не обращать внимания на взаимную ненависть и поработаем над достижением общей цели, дабы удостовериться, что мы оба сможем дожить до конца войны.

— По рукам, Снейп.

— Согласен, Поттер.

Мужчина разворачивается и выходит из твоей комнаты. Чувствуешь себя грязным. Ты только что заключил сделку с Северусом Снейпом, вторым по величине ублюдком из всех блуждающих по залам Хогвартса.

Подхватываешь оставленное совой сообщение с информацией от посла Димперио и Бразильского посольства — ещё одной военная фракция, с которой у тебя свободный союз.

У Риддла маленькая, но целенаправленная группа, которую поддерживает нация гоблинов, связавшая с ним свою судьбу. У тебя же лишь шаманство удерживает от распада лоскутную оппозицию, состоящую из Министерства, Ордена, любых наемников, которых сможет раздобыть Кван на все ещё доступные тебе деньги, и всего остального, что найдется в загашнике.

Единственный проблеск хороших новостей в том, что у Риддла теперь меньше на один хоркрукс. Его последователи доказали, что у них не хватает энтузиазма продолжать дело без своего руководителя. Так что единственное возможное решение — убить Тома Риддла.

От нечего делать вытаскиваешь драконью кость и начинаешь гравировку. Кроме способности менять свое тело, в палатах у Бабы-Яги ты заметил одну впечатляющую штуку — щит на стене с неприятными одноразовыми защитами. Хаку нужен новый щит; покрытый дюжиной огненных стрелковых защит или чем-то даже более мерзким мог бы оказаться весьма кстати для убийства гоблинов и прочего, что подвернется твоему троллю по пути.

Раздается стук в дверь, соединяющую твои апартаменты с комнатой старосты школы. К тебе пришла ещё одна из отчасти добровольных шахматных фигур Дамблдора. Бесполезно её избегать.

— Входи, Гермиона.

Входит измученная ведьма, которой явно требуется хорошенько поспать. Позади неё — Тонкс.

— А вот тебе здесь не особо рады, Нимфадора.

— Я иду туда же, куда и она, — отвечает аврор.

— Пожалуйста, ты же будешь рядом. Гарри сможет меня защитить, и в случае чего непременно так и сделает.

— Как защитил Макгонагалл? — стреляет в ответ явно готовая к драке со мной Тонкс.

— Кто вообще тебе это сказал… что ж, мы оба знаем, кто тебе это сказал. Когда она умерла, он был ближе к Макгонагалл, чем я. Обещаю, что если кто-то нападет на Гермиону, пока она в этой комнате, я буду сражаться с ним намного лучше, чем ты с Беллатрикс. Это приемлемо?

Тонкс хлопает дверью.

— Это и в самом деле было необходимо, Гарри? — спрашивает медленно идущая Гермиона.

— С моей точки зрения — да. Где была твоя так называемая охрана, когда Паркинсон заманила тебя в засаду?

Староста морщит бровь и произносит:

— Она изображала Дамблдора по его просьбе. Я думаю, он был далеко от замка во время нападения.

— Я так и знал — это дает ему хорошее алиби.

— Мы ничего не сможем сейчас сделать по этому поводу. Я рада, что ты вернулся. Тот предмет, что ты отдал Дамблдору, был хоркурксом?

— Прямо в точку, Гермиона. Остался ещё один, но я над этим работаю.

— Я боюсь, Гарри. Щиты начали слабеть, как только эта сука Паркинсон украла якорь, и я могла чувствовать, как в этот раз замок откачивает из меня ещё больше. Она украла даже мое зелье удачи, которое я выиграла у профессора Слагхорна! — оседает Грейнджер на стул напротив и небрежно опускает на стол баночку с бальзамом.

С одной стороны, тебе хочется солгать ей и сказать, что у тебя все под контролем. С другой, тебе лень пытаться её успокоить.

— У тебя есть причины для страха. Всё, что я слышал, указывает на то, что сейчас побеждают Упивающиеся Смертью. Министерство увязло в играх с гоблинами, а Дамблдор больше не вдохновляет меня так, как раньше. Что это, кстати?

— Мадам Помфри дала это мне для оставленной Фоуксом раны у тебя на спине. Можно спросить, почему Фоукс это сделал?

— Можно, но скажу лишь то, что я довольно уверен, что здесь приложил руку Дамблдор.

Она вздыхает:

— Понимаю. Я начинаю призирать волшебный мир. Всё здесь настолько скрытно и у всех до одного — своя политика.

— Я не удивлен. И в значительной степени полагаю, что на третьем курсе тебе дали хроноворот в качестве, так сказать, взятки — на тот случай, если вдруг понадобится тебя использовать.

Гермионе как будто хочется это опровергнуть и защитить память о Макгонагалл, но девушка сдерживается. Вместо этого она произносит:

— Я очень сожалею о Добби и Винки.

— Ага, и я тоже. Эльфы ведь, в общем-то, не способны планировать свои действия, потому-то их крайне легко одурачить. Что касается меня… Я сожалею о Хмури и пяти погибших наемниках. — Открываешь холодильник и вручаешь ей сливочное пиво. Тебе тоже не помешало бы выпить.

Она удрученно берет бутылку и отвечает:

— Хмури, вероятно, был лучшим из всего, что имелось у Ордена. Как он умер? Я пойму, если ты не захочешь об этом говорить.

— Нет, все в порядке. Великан раздавил ему грудную клетку, но Хмури ослепил эту тварь и сильно её потрепал. Я не мог туда вовремя добраться, чтобы спасти Аластора. Всё, что получилось — это убить великана до того, как эта гадость достала кого-нибудь ещё.

Она широко распахивает глаза, четко помня о нашем столкновении с «маленьким» братцем Хагрида — безусловно, коротышкой для их племени.

— Ты убил великана?

— И кучу гоблинов и, по крайней мере, одного русского мага. За этими стенами — безобразный мир. Что касается великана, то это не так трудно, как ты, вероятно, думаешь: уложи его на землю, и на голове полно слабых мест. Надо будет не забыть зайти и извиниться перед Биннсом за всю полезную информацию на его уроках и подарить профессору пару сувениров.

— Ты шутишь, да?

— Если только чуть-чуть. Кроме всего прочего, я сражался с гоблинами в Бразилии, — выуживаешь из сумки и показываешь ей пару ворговых зелий и мерзкий ножик, предназначенный для меньших, чем человеческие, рук. — Ну и как у тебя дела теперь, после нападения и всего такого?

К настоящему времени ты уже практически привык, когда на тебя нападают, равно и к тому, что тебя предают, но для ведьмы, сидящей напротив, это, наверное, невыносимо.

— Меня всюду сопровождает Тонкс, я не могу выполнять обязанностей старосты, мне не позволяют даже и приблизиться к Слизерину. Я слышала, профессор Снейп сказал своим студентам, что Тонкс позволено использовать смертельные проклятья на ком угодно, кто поднимет против меня палочку. Не знаю, блефует ли он или говорит серьезно. А ты как, Гарри? Я тут скулю о своей участи, а ты в состоянии сидеть и болтать о том, кого ты недавно убил. Если тебе нужно будет с кем-то поговорить, я всегда рядом. Мне бы хотелось снова попробовать быть твоим другом.

Мило, что она пытается выстроить мост — можно было бы рассказать ей, как наблюдал процесс «курения» Бабой-Ягой части волдемортовой души, а потом и об обмене хоркрукса на сексуальную услугу, однако бедная Грейнджер ещё не настолько искушена. Вероятно, такие истории поджарят ей мозг.

— Ценю твое предложение, но пока я — пас. Чтобы поговорить, у меня есть Билл и порой Флёр. В любом случае, думаю, я лягу баиньки, как только выясню, как же нанести этот бальзам.

— Расслабься, Гарри. Я намажу тебя. Это самое малое, что я могу сделать.

Встаешь и тянешь надетую на тебе рубашку вверх, оголяя спину. Грейнджер снимает зачарованный бандаж, повязанный тобой после того, как ушел Снейп, и присвистывает:

— Напомни мне, чтобы я никогда не злила Фоукса. Не шевелись. Гм, он покалывает при прикосновении.

Чувство того, как её палец размазывает вещество по ране, оказывается и в самом деле приятным.

— Как там все выглядит? — спрашиваешь ты, в кои-то веки наслаждаясь хоть чем-то лечебным, без жуткой вони и кошмарного вкуса.

— Рана неплохо заживает. Хочешь ещё?

— Ага, замечательные ощущения.

Грейнджер черпает бальзам тремя пальцами и втирает его ладонью; покалывающие ощущения усиливаются. Мгновения текут; ты скулишь, когда её рука покидает твою кожу, но охаешь, когда возвращаются уже обе девичьи ладони в бальзаме. Её руки отступили от раны и бродят по всей твоей спине, медленно её массажируя. Не следовало бы, но ты практически в нирване от наслаждения.

Повсюду, где её кожа соприкасается с твоей, ощущения просто восхитительные. Отшвыриваешь футболку, и Гермиона едва слышно стонет. Далекий голос в твоей голове предостерегает тебя, что что-то не так, однако чувство настолько великолепно, что предупреждения отметаются.

Её руки, покрытые чудесной субстанцией, массажируют твои плечи и добираются до груди. Переворачиваешься в руках девушки и видишь её раскрасневшееся лицо и застекленные глаза, но уже через миг вы соединяетесь в поцелуе. Твои пальцы окунаются в бальзам и забираются под её блузку, немного дразня спину девушки и чувствуя, как та дрожит от твоих прикосновений. Очередное тихое предупреждение на краю твоего сознания игнорируется.

Правила игры понятны и просты: чем больше плоти соприкасается, тем сильнее ощущения. Одежда превращается во врага; надо избавиться от неё — от всей.

Тихий предостерегающий голос на краю твоего сознания… теперь подбадривает тебя.

К концу первого часа Гермиона истощена. Ты — вероятно, благодаря своему физическому режиму — можешь и продолжать. К концу следующего часа она умоляет тебя попытаться смыть бальзам. Несешь её, шатаясь, в свою ванную, только чтобы узнать, что чем бы эта штука ни была, она, должно быть, сделана на основе масла. Мыльная вода в ванне просто становится для вас очередным местом действия для продолжения безжалостного эротического контакта.

Вытащив девушку из ванны после того, как та потеряла сознание и почти утонула, обрушиваешься на кровать, все ещё отчаянно желая к ней прикасаться.

Эффект бальзама длится почти всю ночь. Хорошо, что в нем есть лечебный компонент. Даже так чувствуешь себя истощенным, а твоя кожа становится слишком чувствительной.

В один прекрасный момент, зашевелившись рядом с тобой, она просыпается. Вы оба сильно пахнете потом и сексом. Дикие волосы девушки спутаны — если честно, везде. Сиськи потеряли свою привлекательность уже часа два назад. Как ни смешно, но лучший секс за всю твою жизнь случился не с бессмертным метаморфом, «таинственной» подругой Флёр, коренной американкой-анимагусом, девочкой из канадской частной школы или матерью-одиночкой из Бразилии, а с английской ведьмой-девственницей, абсолютно точно не имевшей никакого понятия, что она делает. Правда, Гермиона была пьяна от магии, и ты откровенно боишься того, на что бы это было похоже, если бы Баба-Яга попала под воздействие подобной субстанции.

Твои размышления прерывает хлюпанье.

— Ты в порядке? — спрашиваешь её, страшась ответа.

Хлюпанье усиливается — вот бл…!Драконы, демоны и великаны — вполне в твоей весовой категории. Ревущие ведьмы — нет; можете спросить у Чо. Отчасти ты несколько оскорблен, что она плачет после секса с тобой.

— Успокойся, Гермиона.

— Я не хотела… делать этого!

— Ага, я тоже. Если тебя это утешит, ты была великолепна.

— Это не я, — шипит она. — Это был какой-то безумный одержимый вариант меня!

— Я тоже был не совсем мной. Прости за укусы. — Ты и не знал, что в тебе это кроется. — Полагаю, Дамблдору очень сильно хотелось, чтобы у него зарядилась защита.

Гермиона закрывает кран со слезами:

— Он и вправду такой же ужасный, как ты говоришь. — Это не вопрос, а утверждение.

— И находит оправдание любому своему поступку.

— Зачем директор так поступает? Щиты были не настолько слабы!

— Он в отчаянии и умирает.

— Ты уверен?

Кивнув, убираешь прядь с её лица.

— Рука в перчатке означает, что рана от проклятья ухудшается или что он пытается подражать некому певцу…

Шутка вызывает у неё слабый смешок, и ты продолжаешь:

— Серьезно, у него два зельевара и феникс, и этого все еще недостаточно для его спасения. Действиям директора не достает обычной тонкости, и я думаю, что он перестал волноваться о том, кому причиняет вред. Что делает его настолько же опасным, насколько и другого плохого парня.

— А как же мы? — спрашивает она.

— С нами, думаю, все в порядке, мы зарыли топор войны… или член… сама выбирай.

Заплаканные глаза Гермионы распахиваются, и девушка качает головой.

— Ужасная шутка, Гарри.

Обдумывая все, что только что случилось, приходишь к кошмарному заключению.

— Гермиона, ты в последнее время не принимала никаких других зелий, нет?

— Ну, мне давали укрепляющие, чтобы помочь восстановиться после того, как меня иссушили щиты. А почему ты спрашиваешь?

— Какие-нибудь из них были зелеными или скверными на вкус?

— Они все были скверными на вкус. Через некоторое время я перестала уделять этому внимание. Ты же не…

— Думаю, что среди них тебе подсунули зелье изобилия — ага, вполне могли бы.

Слезы начинают капать вновь, и ты ощущаешь, как у неё поднимается паника:

— Этого не может быть! Я хранила себя для первой брачной ночи! Я не… Что… Невозможно!

Это тяжело, но берешь её за плечи.

— Успокойся! Несколько дней придется потерпеть — выяснить всё мы пока не сможем. Не паникуй.

— Тебе легко говорить! Я слишком молода, чтоб быть мамой! — ляпает она очевидное. Можно было бы сказать, что ты тоже слишком молод, но твой договор с внучкой Грозовой Тучей, Лорен, идет вразрез с таким утверждением.

— Расслабься. Мы пройдем через это. — Надеешься, что она не спросит сейчас, как — об этом ты понятия не имеешь, но ты должен был сказать нечто подобное.

На то, чтобы её успокоить, уходит несколько минут. Все, что ты можешь — крепко держать её и говорить ей, что всё будет хорошо. В конечном счете, ведьма снова засыпает у тебя в руках, и у тебя есть время подумать о своем будущем плане действия.

Все эти события, вероятно, его способ отомстить тебе за гомункула. Точно одно: есть очень большой шанс, что Альбус Дамблдор не доживет до того момента, как его погубит рана. Вероятно, ты убьешь его гораздо раньше, и пугает то, что ему, вероятно, это и надо.

Пускаешь «блинчики» по воде большого озера и наблюдаешь, как расходятся круги по поверхности, пока камень, в конце концов, не идет ко дну. Ты обеспокоен. Ничего нового в этом нет. Чем дальше, тем меньше твоя жизнь похожа на ту, что была когда-то, — сравнительно беспечную и практически беззаботную. Раньше, в джунглях Бразилии, всегда в таком случае находилось что-то, что можно было уничтожить или взорвать.

Здесь, в чопорном Хогвартсе, подобный метод не сработает. Кроме того, в этом месте уничтожить стоит лишь одно, и имя ему — Альбус Дамблдор. Почти первое, что ты сделал этим утром — после того, как отослал заплаканную и измученную Гермиону Грейнджер обратно в комнату старосты — это проверил карту.

Естественно, его там не наблюдалось. Портрет в твоей комнате вежливо поведал, что Дамблдор весь день проведёт в Лондоне. У этого человека сформировалась определенная манера поведения: настроить против себя, а потом на некоторое время исчезнуть и дать противнику время переварить события.

Твой чувствительный слух улавливает шаги — хруст по недавнему снегу. Ботинки — на Луне Лавгуд. У неё раздраженное выражение лица, что тебя совсем не удивляет. Проверяешь карту, дабы удостовериться, что это именно она.

— Выходит, ты сидишь здесь в раздумьях с тех пор, как я не ответила на твой вызов? — отмечаешь про себя, что вдобавок к раздраженному выражению у неё еще и обличительный тон.

— Извини, но я понятия не имею, о чем речь.

— Защитница Грейнджер сказала мне за завтраком, что ты хочешь меня видеть.

Грустно усмехнувшись, говоришь:

— Думаю, Тонкс лишь попыталась мне отомстить. Поразительно: у нас тут война в разгаре, а люди до сих пор поступают настолько мелочно, блин!

Луна пытается просверлить тебя взглядом и докопаться до истины. Когда-то, давным-давно, тебя, наверное, можно было прочитать как открытую книгу, однако всё меняется. Её усилия бесполезны.

— С чего бы вдруг ей мстить?

— Меня ранил Фоукс. Медсестра вручила Гермионе некий «исцеляющий» бальзам. Мы им воспользовались и в результате попали в довольно щекотливое положение. Полагаю, Тонкс хотела, чтобы ты обнаружила нас, потому что она до сих пор зла на меня из-за того, как я отношусь к ней вместе с её любимчиком-оборотнем.

— Ты и Грейнджер? — это единственное, что она уловила из всей речи — совершенно не удивительно.

— Уж абсолютно точно не по своей собственной воле!

— Зачем же Дамблдору так поступать?

— Все началось ещё летом, когда он попытался обставить дело так, чтобы она стала моей подругой. Я дал клятву, которая не дает мне объяснить тебе все подробности, но поверь, причина, по которой она все время рвалась ко мне в комнату и старалась провести со мной время, всё же есть. Директор решил поднять ставку, и теперь я пытаюсь выяснить, что с этим делать.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — её глаза смотрят на что угодно, но только не на тебя; на лице Луны — боль. Сейчас она способна в любой момент спрятаться как черепаха под панцирь и начать бормотать о храпсах и тому подобном, отгородившись от мира личиной «Полоумной».

Можно было бы рассказать ей о недоделанном хоркруксе в твоей голове и о том, что тебе, наверное, придется умереть сразу же после убийства Риддла. Но слишком уж тяжелым для неё будет удар.

Она скрещивает руки, и выражение её лица меняется.

— Что ж, Гарри, разумеется…

Ага, прямо-таки как часы. Обрываешь её:

— Стоп! Помолчи! И не пытайся притвориться «Полоумной». Я рассказываю всё это тебе, потому что жизнь слишком коротка, Луна. Гоблины подняли восстание, Упивающиеся Смертью — на свободе, Дамблдор плетет интриги, а я слишком устал, чтобы лгать и рассказывать сказочки о том, что все будет отлично. Не будет! Все станет ещё хуже перед тем, как положение улучшится — если оно вообще улучшится.

Несколько секунд её рот остается открытым, пока она не его захлопывает. Ты продолжаешь:

— Слушай, у меня все ещё есть кое-какие связи как у дипломата, даже если я только что узнал, что половину миротворцев отослали обратно домой, чтобы разобраться с гоблинами в Бразилии. Если хочешь выйти из игры, я, вероятно, смогу это устроить. В Бразилии хорошо… практически в любое время года. Может, мне стоит начинать думать о том, как выводить отсюда людей.

— Все действительно так плохо, Гарри? — твое мрачное резюме проникает сквозь завесу её подростковых страхов.

— С моей точки зрения — да. Прости, я сорвался, а ты — единственная поблизости, кто может выслушать. Билла с Хаком не будет несколько дней, Кван вернется ещё позже. Обычно я бодрее, когда они рядом.

— Не знаю, что и сказать, — признается она.

— Зато я знаю. Моя последняя поездка была не столь длинной, как этим летом, однако я изменился почти в той же мере, как и тогда. Прости, что у нас ничего не получилось. Что касается меня, я пытался спрятаться от войны, когда был с тобой, и благодаря этому ты чувствуешь, как будто упустила все остальное. Ты не заслуживаешь, чтобы тебя рассматривали в качестве средства отвлечения от действительности и чтобы от тебя отделывались каждый раз, когда понадобится поговорить о чем-то «важном». Мне следовало бы добиться большего с тобой.

Кто бы там не подразумевался под словом «говорят», но говорят, что признание облегчает душу. Твоя, может, несколько заражена хоркруксом и кровью демона, но хуже от этого не будет. Если сидеть тут и обобщать всё, что пошло не так, как надо в отношениях с Луной, да и вообще жалеть себя, то ничего не решится. В замке ты можешь доверять лишь одному человеку. У него практически нет выбора, и тебе интересно выяснить, не замешан ли он каким-то образом в оргии, случившейся прошлой ночью. Дамблдора рядом нет, он не в состоянии предстать перед лицом твоего гнева, однако его марионетке не так повезло.

Ты встаешь.

— Спасибо за то, что выслушала меня, Луна. Помни о моем предложении — если поймешь, что вам с твоим отцом понадобится отсюда убраться, я сделаю все, что смогу. Теперь же мне надо идти и снова цеплять на себя личину ублюдка — каковым, как ты думаешь, я и являюсь — дабы слегка помутить воду.

Если бы дело происходило в каком-нибудь фильме, она остановила бы тебя, обняла и сказала бы, что все прощает. К сожалению, это — реальный мир, и даже самой уравновешенной девушке-подростку — а это к Луне не относится — сложно было бы иметь дело со всем, что ты только что вывалил на неё. Оглядываешься через плечо. Она смотрит на тебя со слезами на глазах.

Благодаря десяти годам в чулане под лестницей у тебя образовалась солидная эмоциональная броня. Время от времени кое-что пробирается сквозь неё и ранит тебя. Тяжело сглотнув, возвращаешься к замку.

Температура поднимается, и снежинки тяжелеют от влаги. Что напоминает тебе об одной грустной песне того типа, Фогельберга, которую обычно ставила Петунья, когда ты был ребенком.

Забавно… Кажется, это было так давно.

* * *

— Поттер? — он удивлен твоим появлением. Ты был настолько дружелюбен, что даже постучал в дверь его кабинета.

Бросаешь ему пустую банку из-под бальзама, оставшуюся после ночного безумства с Гермионой, и спрашиваешь:

— Ваша работа?

Он ловит предмет в воздухе и обнюхивает его.

— Нет. Если это именно то, о чем я думаю, то подобную сувенирную продукцию поставляет профессор Слагхорн для своих самых «взрослых» тематических вечеринок. Уверьте меня, пожалуйста, что вы не заставляли своего тролля применять сию вещь.

Съеживаешься от такой мысли и отрицательно качаешь головой:

— Нет, это была Гермиона.

Пожав плечами, он говорит:

— Едва ли есть различия.

Его ехидное замечание вовсе не выводит тебя из себя. Возможно, ты больше не обращаешься к ней как к «Грейнджер», однако вставать на её защиту особого желания нет.

— Вы не знаете, не давал ли он ей что-то ещё, в частности, зелье плодородия?

И снова Снейп качает головой.

— Я варю ему лишь лекарство для восполнения энергии и борьбы с его проклятой рукой, однако он едва ли нуждается в услугах меня или Горация для варки столь примитивной смеси. Очевидно, для подобного варева достаточно сведуща и эта племенная кобыла Уизли. Либо он мог просто заказать его. Медсестра, возможно, и в курсе, но её очень легко обмануть.

Когда-то его наносное безразличие и открытое неуважение к большинству других людей разозлили бы тебя. Теперь же он стал образцом профессиональной беспристрастности. Ты настолько начинаешь восхищаться качествами характера этого неудачника, что по твоему позвоночнику пробегает дрожь.

— Итак, могу ли я что-нибудь сделать для вас, Поттер? Девочка ведь ничем таким не заражена, правильно?

— Дамблдор пытается вывести меня из себя. Он ожидает от меня реакции. Я надеялся, что, возможно, вы знаете, почему.

Улыбнувшись, Снейп отвечает:

— У меня есть некоторые подозрения, но ничего конкретного.

— Не хотели бы вы поделиться со мной этими подозрениями?

— Не особенно.

— Ублюдок.

— Я приму это как комплимент, Поттер. Тем не менее, если вы желаете поговорить с профессором Слагхорном, то я должен с ним вскоре встретиться за чашечкой чая. Он всегда, кажется, проявляет интерес, когда в разговоре всплывает ваше имя.

— Вы всего лишь желаете отыскать способ избавиться от необходимости пить с ним чай, верно?

Снейп улыбается, что пугает уже само по себе, и встает.

— Так вы хотите с ним поговорить или нет, Поттер?

Вслед за ним выходишь из кабинета и направляешься к подземельям, задумавшись, а не скучает ли Снейп по должности главы дома Слизерин. Вероятно, власть ему нравилась, но ответственность он ненавидел.

Должно быть, вы с ним представляете собой странное зрелище, шагая вот так вот вместе по коридору. Однако поглазеть на него удается лишь немногим, так как сейчас — воскресенье. Постучав в дверь Слагхорна, Снейп ждет. Чуть подождав, он открывает дверь заклинанием.

Слагхорн лежит на полу. У него синие губы, вокруг них высохшая пена. Одна его рука сжимает горло, а другая вытянута. Можно поспорить на что угодно, что тебе из этого типа больше ничего полезного вытянуть не удастся. Именно на такой случай ты и носишь с собой парочку безоаров. Когда-то — кажется, целую жизнь назад — ты помог Дамблдору завлечь этого человека обратно в Хогвартс.

Снейп перешагивает через тело и осматривает бутылку и бокалы на столе. Рядом со столом профессора лежит второе упавшее тело — Кормак Маклагген, гриффиндорец-семикурсник, один из тех парней, что состояли в клубе Слизней.

С другой стороны, никому больше не придется пить чай с профессором Слагхорном… никогда.

— К бутылке прилагается записка — та предназначалась Дамблдору.

Кому-то очень хочется, чтобы тот умер. Вообще-то, кому-то ещё, помимо тебя. Снейп выглядит сердитым — слишком уж сердитым, если принять во внимание факт, что это всего лишь два трупа. Смотришь, как он с омерзением уничтожает записку.

— Вы ведь знаете, чьих это рук дело, верно?

— Поттер, — предостерегает он. — Оставьте этот вопрос в покое.

— Простите, даже если бы мне и хотелось, клятва старика гласит, что я должен защищать студентов в замке. Это ведь то дерьмецо, Малфой, ведь так?

Кажется, он очень расстроен.

— Вы даже не заикнетесь об этом, Поттер. Не лезьте в это дело. Я соберу остальных профессоров, и мы разберемся с ситуацией.

— Может, мне стоит просто пойти и допросить крошку Драко…

Его палочка мгновенно оказывается наголо, и твоя не уступает в скорости. Заметно, что рука у него дрожит; ты вспоминаешь, как упорно он настаивал на том, чтобы самому иметь дело с Драко.

— Что случилось, Снейп? Должок мне мешает сделать то, чего тебе так хочется? С чего вдруг ты лезешь из кожи вон, чтобы защитить его?

Ему нет нужды отвечать; правда придавливает тебя к земле, словно тонна кирпичей. Лицо Снейпа искривляется от боли.

— Ты дал клятву, что будешь его защищать, и она противоречит твоему долгу мне! Ну разве судьба не коварная сука, а? Я мог бы просто сидеть и смотреть, как тебя разрывает на части, но нет, этого ты не дождешься.

Снейп сгибается пополам и выдыхает:

— Оставьте Драко мне.

Обдумываешь, как же всё изменилось. Если Драко убьет Дамблдора, это может отлично вписаться в твои планы.

— Профессор, полагаю, с этим мы вполне в состоянии разобраться.

* * *

— Проснись и пой, Дракоша! — плещешь водой в лицо мальчишки. Он связан и привязан к стулу.

— Пх… Поттер! — лопочет он.

Как бы ни хотелось тебе высмеять его дефекты речи, продолжаешь:

— Я же говорил тебе, Рон, что его можно будет облапошить на раз-два.

«Рон» на самом деле — Снейп под чарами. В отличие от тебя, Снейп в них очень искусен. Вопрос: а с чего это вдруг у него так хорошо выходит роль ученика? Лучше оставить эту не слишком приятную мысль в покое.

— Ты за это заплатишь.

— Вообще говоря, я мог бы, наверное, продавать билеты на это зрелище. Два галеона за то, чтобы войти и попинать тут немножко педика. Могу поспорить, что даже половина слизеринцев заплатила бы за подобное счастье, не говоря уже о других домах.

— Чего ты хочешь?

— Ответов на кое-какие вопросы.

— С чего ты взял, что я тебе отвечу?

— Когда-нибудь пробовал веритасерум?

Его глаза широко распахиваются и он протестует:

— Ты блефуешь! Чтобы его применять, надо состоять на службе в Министерстве!

Наклонившись вперед, улыбаешься и проговариваешь:

— Я — член Бразильского Министерства, Драко. И у меня есть свой собственный запасец. Мне даже не понадобится врываться в кладовку профессора Снейпа. Именно так и случается, если не просто выезжаешь благодаря фамилии своей семьи, а действительно имеешь настоящую власть.

— Я ничего не знаю!

— Как бы мне ни хотелось этому верить, мы оба знаем, что это не правда. Рон, не желаешь ли приступить? Три капли ему на язык.

Торжественно передаешь пузырек «Рону». Драко продолжает протестовать:

— Уизли патологически не способен выполнять указания! Он, вероятно, отравит меня!

— Что ж, это даже несколько иронично. Вообще-то, в этом году оценки по зельеварению у Рона просто замечательные. Полагаю, Снейп ему только мешал, — не можешь удержаться и не вставить шпильку. Успехи Рона в зельеварении по большей части обязаны факту использования книги с пометками её предыдущего владельца.

Приходится вдвоем открывать Драко рот; Снейп вливает в него сыворотку правды.

— Порядок! Перейдем к делу. Тебе отдали приказ убить Альбуса Дамблдора?

— Да, — отвечает он и мгновенно впадает в панику.

— Все нормально, Малфой. Нам это уже было известно. Мне просто понадобилось какое-то подтверждение. Это именно ты стоял за проклятым ожерельем и отравленной бутылкой вина?

Он пытается бороться, но, в конечном счете, отвечает:

— Да.

— Значит, именно ты использовал проклятый предмет на Кэти Белл и это ты отвечаешь за смерть ученика и профессора?

— Я ничего не слышал ни о каком ученике и профессоре.

— Слагхорн и Кормак Маклагген мертвы. Отравлены вином, бутылка которого предназначалась Дамблдору. Что ж, всего лишь одна сова Скримджеру и тебя упрячут в Азкабан ещё до того, как закончится день, однако мы с Роном хотели бы знать весь план целиком. Возможно, мы заключим с тобой сделку, и ты обойдешься без поцелуя дементора. Хотя сначала скажи, помогал ли ты Панси Паркинсон напасть на Гермиону Грейнджер и украсть предмет, оставленный на её попечении?

Он несколько бледнеет, однако держится вызывающе.

— Да. Я не знал, что ты балуешься темной магией, Поттер. Будь уверен, что если со мной что-нибудь случится, я из кожи вон вылезу, но подпорчу твой имидж «золотого мальчика». — Что ж, правдивость надо поощрять.

Задумываешься, как бы поступил Кван Чанг Хо в подобной ситуации. Зажав его нос между своими указательным и средним пальцами, резко поворачиваешь кулак, пока Малфой не начинает визжать от боли. Отпустив, всем весом своей ноги в ботинке упираешься ему в грудь и толкаешь Драко вместе со стулом, к которому он привязан, на землю. Он сильно ударяется, но, помотав головой и несколько опомнившись, плюет в тебя.

— Что ж, если я утрачу имидж золотого мальчика, то, что мне сейчас мешает взять и убить тебя, Драко? Ты — отпрыск Упивающегося Смертью, а у меня — дипломатический иммунитет. И пока ты ещё отвечаешь правду, скажи-ка мне, Драко, то, что ты там делаешь в Выручай-комнате, связано с убийством Дамблдора или нет?

На этот раз он изо всех сил борется против сыворотки. Эффект зелья уже ослабляется — а может, вес твоего колена на его груди играет свою роль, но он кивает, задыхаясь.

— Отлично. Вот теперь мы кое-чего достигли. Может, расскажешь нам план?

— Ни за что! — на сей раз он действительно всеми силами пытается противостоять воздействию. Наверное, это как-то касается Упивающихся; тебе любопытно, чем же они там забавляются в его доме.

— Не волнуйся. Позднее мы сотрем тебе память. Ты даже не будешь знать о том, что рассказал нам о своих планах.

Твой партнер по преступлению наклоняется к нему, когда ты повторяешь свои требования. Лишь для того, чтобы Снейп мог пробраться в его разум, и чем бы там Драко не занимался, все будет перед ним как на блюдечке.

В конце концов, ну кто заподозрит в Роне Уизли мастера легилименции? Ты уже готов было сообщить Драко, что желаешь поэкспериментировать и попробовать на себе роль любителя-дантиста, когда Снейп поднимается и оглушает Драко.

— Он пытается отремонтировать исчезающий шкаф. Тот самый, в котором потерялся Монтэгю. Второй исчезающий шкаф был в «Горбине и Бэркисе», но его переправили в более безопасное место. Он намерен починить его и воспользоваться им, чтобы провести сквозь защиту в замок группу Упивающихся и убить Дамблдора.

Оцениваешь план.

— А стоило бы отдать ему должное — я его недооценивал. Как думаете, где второй шкаф?

— Либо в поместье Малфоев, либо в Гринготтсе.

— Мы можем напороться на драку одновременно и с Волдемортом, и с гоблинами. Давайте разбудим его и выясним, насколько он близок к завершению ремонта. По возвращению Билла мы сможем установить в том коридоре какую-нибудь страшную ловушку и уничтожить всех, кто проберется в замок.

Твой невольный союзник кивает:

— Это должно уменьшить его силы, однако хватит ли у тебя палочек на контратаку?

— Я постараюсь выцарапать несколько из оставшихся миротворцев. Остальными будут наемники. Возможно, удастся договориться со Скримджером насчет отряда-другого авроров. А как насчет Ордена?

— Они сделают то, что им скажет директор, а я сомневаюсь, что он одобрит эту идею или позволит нам воспользоваться замком для начала атаки.

Все снова возвращается к старику. Билл, вероятно, уговорит Чарли присоединиться к нам, но остальные из Ордена не сдвинутся с места, если Дамблдор им не прикажет, особенно теперь, когда погиб Хмури.

— Нам необходимо избавиться от него. Моя клятва защищать замок не должна нас остановить. Вопрос в том, позволим ли мы Драко убить его или нет.

— Даже в вашем новом просвещенном состоянии вы, Поттер, остаетесь идиотом. Чтобы он вышел из игры, не обязательно его убивать. — Дамблдор бы гордился. Два его «проекта» оставляют в стороне свои разногласия и работают над достижением общей цели.

— Что вы думаете, профессор Снейп? — ты даже специально обращаешься к нему формально.

— Я дал вам ответ в тот самый день, когда мы впервые встретились, юноша.

* * *

— Гарри, Уильям, присаживайтесь, пожалуйста, — когда вы входите в просторную комнату, Дамблдор делает все, чтобы казаться любезным. Маленький цыпленок — Фоукс — шипит на тебя, но ты уже привык к такой реакции с его стороны. Он куда менее пугающий в своей нынешней форме.

Билл не особо доволен последними событиями. Может, с тех пор, как он выпустил своего внутреннего анимагуса на волю, его основные инстинкты дают о себе знать гораздо сильнее. Опять же, он почти настолько же зол, как и ты, учитывая ситуацию.

Бросаешь первую реплику-файерболл, заявляя:

— Простите меня за то, что отклонял любую встречу с вами, пока Билла здесь не было. Полагаю, лучше, чтобы наши встречи с этого момента проходили в присутствии свидетелей.

— Отлично понимаю тебя, Гарри, — отвечает Дамблдор. — С трагичным уходом из жизни преподавателя и студента в последние дни все стало несколько зыбким. Прости, что не вызвал тебя раньше.

— Вы заверили министра Скримджера, что события были связаны скорее с социальным статусом профессора Слагхорна, чем направлены против школы вообще. Из-за вашей проклятой присяги я вынужден разбираться, и эта сказочка для прикрытия меня совершенно не впечатляет. — Ты уже знаешь правду, но это не относится к делу.

Дамблдор пожимает плечами и произносит:

— Я могу рассказать тебе лишь то, что знаю сам. Нам придется подождать окончательного доклада авроров, но подозреваю, что это произошло случайно.

Ложь, но ты уже привык ожидать её от старика. Билл с отвращением хлопает по коленям и восклицает:

— Вы могли бы хотя бы прикинуться, что беспокоитесь о людях в замке! Неужели вы верите, что то, что вы сделали Гарри и той девочке, можно простить?

Твой друг, разрушитель заклинаний, слегка раздражен. Он бесится, потому что ты не можешь позволить себе выйти из игры.

— Уильям, я крайне возмущен твоим комментарием. Иногда всеобщее благо требует жертв. Гарри требуется свобода, чтобы осуществить предназначение, и я облегчил его положение. С таким же успехом я мог бы взвалить на тебя ответственность за смерть Аластора, однако просто скажу, что ты никогда не был на моем месте и не в состоянии меня понять.

Качаешь ему головой.

— Билл, все нормально. Мы можем сидеть здесь весь день, да каждый день ещё хоть десяток лет, и он все равно не изменится.

Дамблдор сводит пальцы домиком и отвечает:

— Я вполне способен меняться, но я считаю своим долгом всеобщее благо, и иногда неприятные поступки необходимы, как вы уже и сами заметили. Так что давайте перейдем к тому, что мы можем изменить. Я думал о послании от оставшихся в Азкабане дементоров. Как полагаете, что мы должны им ответить?

Покачав головой, говоришь:

— Очевидно, они ждут возвращения великих демонов. Сомневаюсь, что мы сможем долго их дурачить.

Билл соглашается:

— Те из них, что остались, довольны охраной Азкабана. Я и в самом деле не вижу, как мы можем использовать их в конфликте. В один прекрасный момент они нас предадут.

— Верно. Однако, возможно, мы могли бы натравить их на дементоров, которые присоединились к Упивающимся Смертью под предлогом того, что это докажет их ценность их повелителям. У меня есть сильное подозрение, что дементор вполне способен убить другого дементора, а нам ещё только предстоит обнаружить анимагов в большом количестве, чтобы можно было продублировать изобретательное и смертоносное воздействие Гарриного патронуса вместе с его формой.

— Я разберусь, если они вдруг покажутся.

— Да, но, возможно, в тот момент ты будешь занят, Гарри. Этот вариант стоит рассмотреть.

Ты ненавидишь то, что Дамблдор говорит дело. Биллова форма нюхлера не заставила бы тех душесосов дрожать под своими плащами, и даже если Флер удастся преобразоваться с помощью браслета майя, у неё, скорее всего, будет птичья форма — тоже вовсе не такая уж и грозная.

— Что ж, запомним его, — соглашается Билл. — Как Орден справляется с потерей Хмури?

— Она стала ударом по боевому духу. Министр планирует устроить ему похороны. Вероятно, событие потребует вашего присутствия.

Если оценить, насколько быстро он сменил тему беседы, то, похоже, это гораздо большее, чем просто «удар по боевому духу». Давным-давно прошли времена, когда Альбуса волновало, что думают его солдаты. Черт, ты начинаешь удивляться, как ему удалось притвориться на поминках Диггори. Долбаный ублюдок, наверное, был рад тому, что имеется в наличии тело и Министерство не сможет игнорировать ситуацию.

Входит Снейп с пенящимся кубком в руках. Картина навевает память о третьем курсе с Люпином.

— Ваше лекарство, Альбус. Ввиду вашего недавнего отсутствия я усилил дозу.

— Да, да, — пренебрежительно отмахивается тот. — Сейчас.

Подавляя смешок, с изумлением наблюдаешь, как со Снейпом обращаются не лучше, чем с домовиком. Мужчина, который тащит теперь на себе двойной груз обязанностей профессоров защиты и зельеварения, удивлен значительно меньше и отвечает убийственным взглядом, который, возможно, и подействовал бы на Гарри Поттера в прошлом году.

— Простите, директор, однако я должен проконтролировать вашу реакцию на увеличившуюся эффективность. К тому же мне нужно вернуться в класс.

— Мы можем посетить вас как-нибудь в другой раз, — предлагаешь ты.

— Нет, это не займет много времени. — Дамблдор выхватывает кубок и начинает пить, учитывая безотлагательность вопроса. Он выпивает половину, но останавливается, и на его лице проступает паника.

— Северус… Нет! — хрипит он. Зрелище напоминает тебе о басне про старую жабу и скорпиона. Таков уж Снейп по своей природе. Тебе не стоит этого забывать.

Он пытается было вытащить свою палочку, но Снейп хватает старика за запястье, а Фоукс слишком юн, чтобы выдать нечто большее, чем шипение. Быстрым движением палочки Билл посылает в портреты горсть специально заготовленного порошка, который замораживает картины в рамках, пока его не смахнуть. С этим разберутся во время уборки. Сортировочная Шляпа свешивается со своей полки и с интересом наблюдает происходящее. Интересно, сколько удачных переворотов она видела за тысячу лет своего существования…

Наклонившись, улыбаешься человеку, быстро проигрывающему сражение против глотка живой смерти, и произносишь:

— Как вы и сказали, «иногда всеобщее благо требует жертв». Не беспокойтесь. Мы постараемся не забыть разбудить вас перед решающей битвой.

— К сожалению, когда рана из-за проклятья стала устойчива даже к увеличенным дозам лекарства, Дамблдор попросил погрузить его в волшебный сон, чтобы продержаться до решающей битвы. Он посоветовал: «Стойте до конца и загляните в свои сердца — в них вы найдете силу продолжать борьбу». Именно поэтому мы здесь сегодня и собрались.

Лжёт Снейп очень убедительно. Он поразительный ублюдок, но к делу это не относится.

— Почему мы должны вам верить? — спрашивает некий идиот по имени Диггл.

— Он говорит правду. Дело было при мне, — отвечаешь ты, пойдя Снейпу навстречу. Полноте, Гарри Поттер уж точно не станет лгать, ни за что и никогда!

— Почему он не поговорил с нами?

Выдох Снейпа больше похож на рык:

— Он умирал! Каждая секунда задержки приближала его к смерти! Извините, если в его графике не хватило времени для встречи и он не дождался, пока вы все вовремя отреагируете. Ещё какие-нибудь идиотские вопросы?

Похоже, дело урегулировано.

— Но что нам теперь делать?

Мда, а может, и нет.

— Директор попросил, чтобы Тонкс продолжила исполнять его роль. Он оставил нам несколько уже готовых извинений по поводу своего неоднократного отсутствия. Большая часть решений, касающихся следующего школьного года, уже принята, а те, что ещё нет, будут отложены или переданы в компетенцию профессора Флитвика как заместителя директора. Что касается всех остальных, Дамблдор уже определил ваши роли. Передавайте вашу информацию через меня, а я буду выносить её на встречах на рассмотрение остальных.

— Так что теперь здесь распоряжаешься ты? — практически бросает ему вызов другой голос.

Снейп впивается взглядом в члена Ордена, одарив его своей фирменной ухмылкой, и отвечает:

— Я отнюдь не претендую на то, чтобы вести за собой отребье. Вы не дети… по идее, вы — обученные волшебники и ведьмы, работающие во имя общей цели. Делайте то, что делаете; возможно, старайтесь даже сильнее, чем сейчас. Директор просил, чтобы я сглаживал острые углы на встречах и не позволял им превращаться в обычный бардак и мелкие ссоры. Это — всё, что я намерен делать. Если вам требуется руководство или вы закончили данную вам задачу, попросите кого-то другого или, для разнообразия, попытайтесь предпринять что-то сами!

Надо отдать Снейпу должное. Этот человек ведет себя настолько снисходительно и презрительно, что никто и ни за что не заподозрит его в наглой и беспардонной лжи. В первые годы, проведенные в этом прекрасном учебном заведении, ты никогда бы не допустил, что у Снейпа имеются хоть какие-то достоинства, однако ему удалось возвести понятие «полный мудак» на новый уровень.

Мельком осмотрев комнату, понимаешь, что тебе тоже совершенно не хочется «управлять Орденом». Если честно, то, за исключением одного-двух человек, большинство из них будут настолько же полезны в бою, как корм для гиппогиффа; да некоторым из них, возможно, и к лучшему пойти на корм. Снейпу ох как нелегко придется с этими дрочилами, но ему, наверное, нравится заниматься руководством — он говорит, что не собирается дергать за веревочки, и тут же поступает наоборот. Дезориентирующая тактика — скорее всего, подействует.

— Не уверена, что после всех этих событий мне следует остаться, — слишком громко замечает Гестия Джоунс.

— Да пожалуйста, Джоунс. Как тебе будет угодно. — Снейп не привык к людям, которые могут вот так вот взять и выйти в знак протеста против него. Гораздо более ему знакома подневольная аудитория, ученики или «вынужденные-партнеры-напрокат». Ну, формально о последнем наверняка ты сказать не можешь, но слухи ходят всякие и разные.

— Тебе легко говорить, Снейп. Не каждому удается спрятаться за стенами этого замка.

Ну не может же он изобразить настолько брезгливый взгляд…

— Однако хочу напомнить вам, что Темный Лорд наверняка выпытал у мисс Вэнс имена всех текущих членов Ордена, и я искренне сомневаюсь, что он избавит вас от своего гнева только лишь потому, что вы вышли в отставку. Наоборот, возможно, благодаря этому факту вы станете более легкой целью.

Препирательства всё продолжаются и продолжаются, когда твой взгляд падает на Молли Уизли. Подавляешь желание причинить ей боль. Одно ты точно «узнал» в этой школе: как сдерживать недовольство. Слабоумная с…, вероятно, следовала указаниям, когда поила тебя любовными зельями, однако всё это стало проблемой лишь тогда, когда она усугубила ситуацию, не один раз стерев тебе память.

Забыть бы о том, что было раньше — есть в этом некая шутка — но это грызет тебя с тех пор, как она, её муж и сыночки-близнецы переступили порог кабинета. Только дружба с Биллом не дает тебе сделать им какую-нибудь гадость. У любого «хорошего» разрушителя заклинаний должна быть своя отрицательная черта, а ты всё лучше день ото дня. Ты веришь словам Рона о том, что он пытался тебе помочь. Лжец из него ну просто никакой. О Джинни лучше не вспоминать, однако задним умом все мы крепки. Надо полагать, ничто не выведет её из себя сильнее, чем есть на данный момент. Билл ручается за Чарли, и этого для тебя вполне достаточно.

Таким образом, остаются лишь четверо.

— Эй, Гарри, убавь яркость своего убийственного взгляда, друг, — замечает Билл, как будто мы тут смотрим какой-то чертов футбольный матч по телику.

— В последнее время мне не удавалось ни на ком отыграться, а тут они прямо-таки напрашиваются на порку. Ставлю десять галеонов, что она подойдёт сюда и попытается втюхать мне, что всё это было ради моей собственной пользы.

— Принимается. Их всех предупредили оставаться подальше от самого опасного человека в Великобритании.

Ни Волдеморта, ни Квана здесь не наблюдается, значит, он подразумевает тебя.

— Не уверен, что это соответствует истине.

— Факты говорят сами за себя, Гарри. Большинство людей, попытавшихся наколоть тебя, уже мертвы, если не хуже.

— Мне всё равно хочется подоставать их.

— Как и Флёр. Она упоминала, что нам следует подождать некоторое время со свадьбой, чтобы она могла похвастаться маме нашей «жизнью во грехе». Я присматривал приятное местечко на побережье, однако Флёр привела убедительный аргумент в пользу пребывания во Франции.

— Вопрос: а хочу ли я знать, что именно она предлагает тебе — морковку или палку? — спрашиваешь ты, позволяя Биллу отвлечь тебя от нападок на членов его семьи. Он только что сделал тебе комплимент.

— Вообще-то, интересно именно то, что она способна сделать с морковкой. Я расскажу тебе, когда немного подрастешь.

— Если бы я был вынужден опуститься до твоего уровня, Билл, то поведал бы тебе несколько фактов о высококвалифицированном метаморфе. Таких, от которых у тебя волосы встали бы дыбом.

— Когда ты летом попался в ловушку Карины, я полагал, что у тебя пунктик насчет ведьм постарше. Я просто не знал, насколько старше.

Съеживаешься. Он всё-таки разыграл эту карту. Не обращая внимания, отвечаешь:

— Дело сильно облегчила её невероятная страстность. Могло быть и хуже. Я мог бы быть совратителем малолеток, как ты.

Смеетесь; собрание между тем уже почти разошлось. Пока вы обменивались остротами насчет овощей, вейл и метаморфов, Молли и её выводок успели сбежать. Преследование не стоит свеч, да и не выгорело бы это в присутствии остальных членов Ордена. Если представить, что тебе удастся выжить — на что, если честно, шансов почти нет, учитывая недоделанный хоркрукс у тебя под черепушкой — то когда-нибудь всё же наступит время уладить все счёты.

После того, как ушел последний член Ордена, бросаешь взгляд на пустующую жердочку Фоукса и шепчешь:

— Интересно, что замышляет фамилиар Дамблдора?

— В точности мои мысли, — отвечает Билл. — Он закатывал нам истерику, пока мы не уложили Дамблдора в кровать, а потом исчез. Может, Фоукс согласен с нами, что всё случившееся — во имя так называемого всеобщего блага?

— Или он притаился и ждёт возможности для атаки? — парируешь ты.

— Именно в этом мы с тобой и различаемся, Гарри. Я — оптимист.

— Больше похоже на то, что ты бредишь.

— На этот раз я согласен с Поттером, — прерывает вас голос Снейпа. — Большая часть Упивающихся не попадется в ваши ловушки, а вы прискорбно неадекватны в качестве дуэлянта. Вам придется изрядно поработать, Уизли, чтобы подняться до моего уровня.

Замечаешь, как у Билла зарделись щеки. Он действительно упоминал, что собирается поработать над мастерством сражения, и теперь ты знаешь, кто его тренирует.

— Думаете, сможете меня достать, Снейп? — бросаешь ты ему вызов. Один или оба из вас, без всякого сомнения, рискуют очутиться в больничном крыле, но ты не против попытаться выбить из него пыль.

— Не имеет значения, что я думаю, Поттер. Именно вам предстоит осадить Темного Лорда. Если вы не способны меня победить, неприятности у вас гораздо сильнее, чем я в состоянии вообразить.

По крайней мере, благодаря Снейпу ты выглядишь оптимистом.

* * *

— Пока ещё слишком рано о чем-то говорить, — произносит Гермиона. Она тщетно пытается представить дело так, как будто это некий лабораторный эксперимент… зелье, которое может получиться, а может и нет.

— Вряд ли ты планировала выйти погулять, но я рекомендую тебе оставаться в замке, пока ситуация не прояснится.

— Зачем он это делает, Гарри? Неужели он ожидал, что мы вдруг возьмём и влюбимся?

— Перед тем, как погрузиться в волшебный сон, он кое-что сказал. Я верю ему лишь отчасти, но Дамблдор всё-таки очень стар. Его перспектива может быть искажена тем, что было принято в его время. Могу лишь предположить, что когда я создал Ральфа, на него снизошло вдохновение и он решил, что в случае чего мне будет за что бороться.

Гермиона сидит на своей кровати. С момента «инцидента» она отказывается входить в твою комнату. Откинув с глаз прядь волос, она произносит:

— Полагаю, ты прав: несмотря ни на что, я всё равно по некотором размышлении могу избавиться от ребенка.

Закатываешь глаза:

— Вряд ли. О, может, у него и поствикторианские взгляды, однако этот ублюдок умеет манипулировать людьми и прекрасно их знает. Возможно, я и изменился после приключений за пределами замка, однако ты осталась практически такой же самой.

Она было начинает злиться — ей причинили боль — но ты отвлекаешь девушку:

— Я не имею в виду ничего плохого. Только то, что ты — всё та же Гермиона Грейнджер, которой не нравилось рабство домовиков и двойные стандарты по отношению к маглорожденным и чистокровкам. Девочка, затеявшая крестовый поход ради спасения Клювокрыла от казни, слишком уж морально устойчива для аборта. Такая не избавится от ребенка только лишь назло Дамблдору. Ты слишком ценишь жизнь. Он это знает и пользуется преимуществом. Миру необходимо как можно больше таких людей, как ты, Гермиона. К тому же аборт подверг бы опасности защиту и, если уж на то пошло, сам замок — из-за клятвы я был бы вынужден остановить тебя.

Румянец на её лице напоминает, что она не слишком привыкла к похвале вне академической среды.

— Спасибо за такие слова, Гарри. Я просто несколько расстроена из-за того, что он повел себя как трус и оставил тебя разбираться со всеми проблемами.

Помолчав, она обдумывает ту же сказку, что вы рассказали Ордену. На её лице — полуулыбка, которая всегда появляется, когда её осеняет.

— Он ведь поступил как трус, правда?

— В любом случае — да, но это же можно сказать и о большей части его жизни в последнее время. Он сражался с Риддлом с помощью той же самой заведомо проигрышной стратегии, которой пользовался в последней войне. Она не привела его к победе тогда — не ведёт и сейчас. Зато он сидел и ждал, когда пророчество поможет ему выбраться из болота. Я не собираюсь плакать, если он подольше поспит.

— Понятно, — медленно проговаривает Гермиона; ей явно не хочется на тебе больше давить. — Если я и вправду беременна, ребёнку, возможно, нельзя будет покидать Хогвартс. Он или она может оказаться сквибом; да что угодно способно произойти. — Она даже не упоминает, что он может и не пережить роды. За подобную магию крови обычно грозит тюремный срок, и на то есть причины.

— Я собираюсь подписать с Биллом кое-какие бумаги. Пока мы не освободим мое хранилище от гоблинов, они ничего не значат, но тебе не придется волноваться о деньгах. Я позабочусь об этом.

Долгая пауза — так сказать, кто-то «родился»; вы оба пытаетесь найти слова. Она разбивает тишину и произносит:

— Спасибо, Гарри.

— Мой жест, безусловно, почти ничего не означает, пока я не убью Волдеморта.

— Я старалась об этом не думать, Гарри. Есть ли у тебя какие-то новости в этом отношении?

— Билл нашёл кое-какие заметки о вероятном расположении хоркруксов. Через несколько дней мы проверим одно из таких мест. Хотелось бы надеяться, что чаша Хельги всё-таки там.

— Будь осторожен. Он знает, что ты охотишься за хоркруксами, и, вероятно, усилил их защиту — или даже переместил их и превратил место в огромную западню.

Киваешь:

— Билл — первоклассный разрушитель, а я очень быстро учусь. Мы видели его работу в Южной Америке. Она опирается на силу и совершенно безжалостна. Но его слабость в том, что он чересчур интересуется тем, чтобы кого-то убить, и не пытается это скрыть.

— Не спеши его недооценивать только из-за щитовых схем, созданных им десятки лет назад; посмотри лучше на то, насколько ты изменился меньше, чем за год. Он легко мог нанять специалистов для разработки ловушек. Вспомни, что случилось с рукой Дамблдора!

Она искренне обеспокоена.

— Вполне резонно. Мы с Биллом подготовимся. Но одно я знаю точно: у него слишком много гонора. Он не станет вовлекать посторонних. Слишком уж это важно. Он сделает всё сам, а ему гораздо лучше удается уничтожать чужую защиту, чем ставить собственную. Кстати говоря, о Билле: мне надо идти к нему на встречу. Увидимся позже.

— Пока, Гарри. — Она приобнимает тебя и целомудренно клюёт в щечку. Огромная разница по сравнению с тем, как вы устраивали бои языками пару ночей назад.

Возвращаешься в свою комнату. На самом деле тебе не нужно сейчас встречаться с Биллом, но между вами есть чувство неловкости. Вы пересекли некую линию, пересекать которой не следовало. И когда притворяешься, что это не имеет значение, случившееся становится только заметнее. Гермиона осталась такой же, но ты теперь — очень искушённый маг.

Если миру не помешает побольше таких, как Гермиона Грейнджер, то можно ли подобное сказать и о тебе?

* * *

— Очаровательное место, — язвишь ты. — Прекрасный вид на океан, свежий воздух…

— Легко узнаваемая аура темной магии, — добавляет Билл, заканчивая твою мысль. — Вход — здесь, но на нём кровные узы и парочка других мерзких штучек. Одна из них похожа на руну, активирующуюся голосом. Я также определил активный сторожевой щит для пробуждения некой штуки, которая находится за дверью номер один.

— Гравировка у кровных уз как будто старая и потертая. Сторожевой же щит сделан недавно, не так ли?

— Весьма проницательно, о юный разрушитель. У вас с Риддлом одна кровь, но он тоже об этом знает, отсюда и голосовой щит. Мы понятия не имеем, что требуется сказать. Итак, о мой умненький подмастерье, что ты предлагаешь?

Смотришь на Хака. Тролль уставился на яростные валы волн внизу.

— Думаю, один из нас должен вернуться в Хогвартс, взять последнего сапёра из кости демона и начать вытягивать отсюда всё до последней унции магии. Он наложил несколько новых щитов и — готов поспорить — позаимствовал энергию для одного у другого. Если нам повезёт, у него не хватит мощи, чтобы наполнить силой все эти мерзкие ловушки.

Билл съеживается:

— Только не кость демона, Гарри. Мы буквально сжигаем наши запасы! Она бесценна!

— Наши жизни намного ценнее останков, — отвечаешь ты ему. Безумный рыжик слишком уж повёрнут на всей этой ерунде.

— Что, если нам понадобится кость для осады Гринготтса?

— Может, оставить вас с костью демона на некоторое время наедине? Обещаю ничего не говорить Флёр, — делаешь паузу, а потом добавляешь: — Между прочим, если мы пойдем на Гринготтс, с нами будет поддержка Министерства и черт знает скольких наёмников. А здесь что-то не наблюдается избытка поддержки, не правда ли?

Билл опускает плечи, показывая, что принимает твой вполне убедительный довод, однако не слишком счастлив. Он останавливается и вглядывается в хрустальную вещичку, оставленную им у входа.

— Благодаря сапёру это будет весьма скучно, но, полагаю, лучше уж ошибиться и перебдеть. В Зеркале Заклятых ничего не отражается. Рядом никого нет, разве что кто-то хорошо замаскирован. Плохо, что наши детекторы зла больше не работают.

— Работают, но сходят с ума рядом со мной или с Хаком. Не хочешь поиграть в «камень-ножницы-бумагу» — определим, кто пойдет?

— Не-а, пойду я, но мне нужно взять с собой Хака. Я повешусь, если мне придется тащить сапёра.

— Ладно, а я останусь здесь и позабочусь обо всём, что высунет нос.

— Прихвачу с собой «коробку с магловскими штучками». Возможно, оттуда что-то понадобится.

Он уводит Хака, и портключ уносит их в Хогсмид. Нет смысла нестись с палочками наголо и прорываться «методом научного тыка». Перед твоими глазами встаёт картина Марии Санчес, пронзенной костяным големом.

Поймав краем глаза тень движения, едва успеваешь убраться с пути наколдованных пут, пролетающих над твоей головой. Они обвивают Зеркало Заклятых, и оно обрушивается на землю. Вот Билл разозлится, эти зеркала отнюдь не дёшевы!

Проявившийся из-под чар невидимости Упивающийся атакует тебя заклинанием. То, что он временил с нападением, пока ты не останешься один, говорит, что ты имеешь дело отнюдь не с идиотом. Он ведь ждал, пока ты не останешься в одиночестве. С другой стороны, он застрял здесь, «охраняя пещеру», значит, не входит во внутренний круг. Мгновенно шлёшь в него палочкой взрывное и разрубающее. От первого он ставит щит, но второе вскрывает ему плечо. Слишком мощное разоружающее отбрасывает от него палочку и швыряет этого лузера назад, на заблокированный вход в Риддлов грот для отдыха. Кровь от раны заливает камень. Мужчина в панике кричит, но уже слишком поздно. Из земли рядом с мистером Неудачником выстреливают несколько дюжин шипов, превращая его в мистера кебаба-Упивающегося… ну, может, Упивающийся-игольник будет точнее. Теперь напротив пещеры — грустное пугало.

Всё закончилось слишком быстро. Не успел даже размяться. С другой стороны, ты провёл месяцы, тренируясь с боевым магом мирового класса, а это просто какой-то тип в маске — так, может, не стоит слишком уж придираться. Однако ты просматриваешь местность на предмет остальных врагов, и, перейдя в анимагическую форму, пытаешься опознать запахи вокруг пещеры. Их несколько. Тот, что выделяется сильнее всех, пахнет цветочными духами. Скорее всего, женскими, однако у них в наличии Люциус, так что уверенным быть нельзя.

Биллу не понравится факт, что ты открыл пещеру без него. С другой стороны, теперь тебе известно, что случится, если назвать неправильный пароль.

Снова обернувшись человеком, призываешь его маску — на лице покойника застыло обиженное выражение. Это тот слизеринец, которого ты победил в твоём самом первом квиддичном матче… как же его там… Монтэгю? Нет, это другой. Хиггс! Чертов Терри Хиггс.

— Не повезло тебе, Хиггс. — Ты предпочёл бы взять его живьём и выяснить, один он тут был такой или нет; ты чуешь, что если у Риддла здесь в округе имелось два-три человека только для охраны пещеры, значит, у него может быть больше бойцов, чем вы полагали.

Двадцать минут вы с трупом Упивающегося проводите наедине. Наконец, в нескольких футах от тебя приземляются Билл с Хаком, и первый присвистывает:

— Тебя никак нельзя оставлять одного, да?

Показываешь на тело:

— Он первый начал. Кровь попала на стены, и ловушка сработала. Я уже проверял: шипы — разовый щит, привязанный к голосовому. Этот тип — из пешек, и дежурит, скорее всего, часов восемь-двенадцать. Это означает, что нам следует его переместить, либо мы заманиваем в засаду смену нашего часового и тщательно её допрашиваем.

— Полагаю, сапёр нам уже не нужен, — весело произносит Билл. Последняя крупная кость, достаточно большая для использования в качестве сапера, это череп демона. Выглядит он довольно мрачно.

Хак следует за вами, неся коробку с магловскими штучками. В пещере темно, и ты чувствуешь вонь затхлой воды. Антураж как в плохих фильмах по телику. Взглянув на стены, замечаешь ту самую старую, уже надоевшую тебе, рунную схему для зомби, усеивавшую затерянный город — кое-что никогда не меняется.

— Не хочешь догадаться, где все инфери? — Билл показывает вниз, на темную воду.

Билл наколдовывает свет и посылает его на другой конец пещеры. Путешествие огонька тянется целую вечность. Посередине обнаруживается крошечный островок, канатно-блочная система и лодка. На островке что-то есть. Что бы это ни было, от него волосы встают дыбом. Не слишком хороший признак.

Обследовав блок, видишь, что тот весь обвит какой-то мерзостью.

Не оборачиваясь к Биллу, говоришь:

— Нам нужно найти другой путь. Думаю, у меня имеется идея, но подготовка займет около часа. Почему бы тебе не устроить засаду на следующего охранника? Я возьму Хака и облегчу нам путь.

— Что у тебя на уме, Гарри?

Рассказываешь ему.

* * *

Далеко от Билла и от пещеры другая лодка пришвартовывается к гораздо большему острову. Наклоняешься и трогаешь предмет под черной тканью.

— Подождите здесь. Я ненадолго. Пойдем, Хак, прихвати эту штуку и следуй за мной.

Крошечный тролль, очень смешной в этом виде, вырастает из своего самого маленького размера и с легкостью поднимает упомянутое.

— Я до сих пор не понимаю, Поттер, как вам удалось настолько быстро устроить поездку в Азкабан, — говорит капитан, возмущенный фактом, что его бесцеремонно выдернули из дома и заставили отвезти тебя на остров-тюрьму. — Кого вы настолько спешите увидеть и что там под покрывалом?

Визит к Скримджеру вместе с торговлей информацией в обмен на ощутимую помощь заняли тридцать минут. Тебе, вероятно, ещё достанется за это нагоняй от чрезвычайного и полномочного посла Бразилии, однако у тебя просто-напросто нет времени следовать протоколу.

— Я не имею права вам рассказать, — отвечаешь ты.

— Посол Поттер, — произносит приближающийся начальник тюрьмы; его сопровождает пара авроров. — Министр магии сказал, что у вас с собой инструкции, а я должен обеспечить вам помощь.

Вручаешь ему запечатанные распоряжения и наблюдаешь, как по мере чтения на его лице проступает все больше недоумения.

— Это так странно. Я не совсем уверен…

— Просто проведите меня к ним, а я сделаю всё остальное.

— Вы уверены, посол, что знаете, чего именно просите? — говорит он, ведя тебя по протоптанной дорожке к каменной площадке, которая смотрится ужасно неуместно на неровной породе острова. Он поднимает резиновый молоток и ударяет в гонг. Раздаётся громкий шум — такое впечатление, что он отражается от стен тюрьмы.

Окружающие остров черные силуэты медленно опускаются вниз, и ты готовишься услышать шёпот самых ужасающих созданий, когда-либо существовавших на земле.

Большинство дементоров отдрейфовывает назад к скалам; они похожи на какую-то странную картинку из чьего-то календаря. К вам приближаются трое.

— У меня распоряжения от Министра магии, — дрожащим голосом начинает начальник. — Шестеро из вас должны сопровождать посла Поттера и исполнять его приказания.

Начальник передает бумаги в скелетообразные конечности. Другой дементор вытаскивает пергамент, и они начинают на нём писать. Тот, кто писал, протягивает его тебе.

Мы задали тебе вопрос. Каков твой ответ, человек? Помощи не будет, пока ты не дашь нам ответ.

— Я не говорю за Хозяев. Но если хотите спросить его сами, пожалуйста. — Эффектным жестом снимаешь накидку, прикрывающую череп демона. Для усиления действия делаешь паузу, позволяя тройке отшатнуться, и продолжаешь: — Если я убил его, можете быть абсолютно уверены, что я в состоянии убить и вас. Поэтому предлагаю шестерым из вас немедленно отправлять свои задницы на материк!

На пергаменте появляются новые слова.

Мы не верим, что ты способен убить даже нас, не говоря уж о хозяине.

— Полагаю, вам нужны доказательства. Кто-то конкретный?

Лидер дементоров кивает и жестом показывает на последнего из тройки — того, кто не писал.

Смотришь на него и пытаешься не дать себе задрожать от озноба.

— Что ж, ничего личного. Экспекто Патронум!

Появляется ягуар, и все трое отступают от его пылающей белой ярости. Лидер скрещивает руки, как будто говоря: «Впечатляет, но не настолько».

Не теряя времени, оборачиваешься в анимагическую форму и позволяешь туману обволочь себя. Всё ещё холодно, но твой разум изменил точку зрения, и теперь аура страха и беспомощности тебя больше не беспокоит. Можно лишь повторить, что ты — зверь, убивающий одним ударом лапы. Дементор беспомощно вздымает руки и пытается отогнать тебя. Твоя масса прижимает тело к земле, а твои когти терзают его. Труднее всего удержаться и не вцепиться в существо зубами; ты понятия не имеешь, да и желания нет знать, на что эта мерзость похожа на вкус. При беспощадной атаке кости трещат как щепки, а плащ разрывается на клочки. Дементор пытается подняться в воздух, но твоя правая передняя лапа не позволяет ему это сделать, тогда как левая вцепляется в существо, как домашний кот в свою игрушку.

На иссохшей плоти — рваные раны; маслянистый черный гной шипит, попадая на твои лапы-в-патронусе, превращаясь при этом в гнусный вонючий дым.

Как любой хищник, бросаешь умирающую оболочку и направляешься к лидеру, посреди очередного шага оборачиваясь человеком.

— Этого доказательства вам достаточно или требуется ещё одна демонстрация?

Приятно созерцать олицетворение ужаса, да ещё и вызванное конкретно тобой. Именно такой властью и наслаждается Риддл. Существо отрицательно трясет головой и показывает на того, кто писал. От большой группы отделяются ещё пятеро и присоединяются к писцу.

Оглядываешься на начальника тюрьмы и двоих авроров:

— Я слышал, с недавних пор анимагии придается особое значение — теперь, когда большая часть дементоров присоединилась к лагерю Волдеморта. Совершенно не понимаю, с чего бы это вдруг. Отличного дня вам, начальник. Передайте, пожалуйста, мою глубокую благодарность Министру Скримджеру. У нас поджимают сроки, Хак. Поехали.

Тролль растягивает губы в дикой усмешке:

— Волшебники слишком много махают палочками и говорят. Хаку нравится, когда кроха Гарри убивает! Всё равно слишком много слов и мало убийств, но больше похож на тролля.

— Спасибо, дружище, я крайне польщен, — после такого количества времени, проведенного с Хаком, смыслом сказанного, а не самими его словами… ну, вроде того.

* * *

Когда ты возвращаешься, у Билла для тебя сюрприз — связанная Панси Паркинсон. Уолт Дисней был прав: всё-таки этот мир очень маленький!

— Она показалась примерно через полчаса после вашего ухода, — поясняет он. — Была довольно обеспокоена, когда старик Хиггс не явил своего личика. Мне удалось завладеть преимуществом прямо перед тем, как она попыталась сделать ноги.

— Эй, Панси! — стараешься, чтобы прозвучало взволнованно: — Хорошо, что мы тебя поймали. Я скучал по тебе.

Она выглядит не слишком напуганной, пока на небольшое плато на козырьке не выплывают шесть дементоров.

— Чем это ты занимаешься с ними, Поттер?

— Ну, их шестеро да я… Подумываю создать квиддичную команду. — Поворачиваясь к дементорам, говоришь: — Мне нужны пятеро, чтобы пробраться туда и проморозить дорогу к острову посреди озера. Тот, кто способен писать, останется здесь. Если она не будет отвечать на вопросы так, как я того хочу, можешь подзакусить ею.

— Ты не п-п-посмеешь! — звучало бы намного убедительнее, если бы брюнетка не заикалась.

— Хм. Можешь спросить у Терри, что я сп-п-пособен п-п-посметь, — вообще говоря, всё произошло совершенно случайно, но Панси об этом знать вовсе не обязательно.

Билл встает и кивает Хаку.

— Давай-ка перенесем снаряжение в пещеру.

— Хак хочет смотреть, — дуется тролль, но поднимается. Выглядит забавно.

— Что случилось с якорем крови, Панси?

— Отвали, Поттер! Я ни за что тебе не скажу… — она затихает, когда ты жестом подзываешь дементора поближе. — Я передала его Темному Лорду.

— Видишь, Панси, мы можем сработаться, если постараться. Помогал ли тебе кто-нибудь, кроме Драко, в нападении на Гермиону?

— Драко не имеет к этому ни малейшего отношения!

— Конечно же, не имеет, — ты уже знаешь ответ.

— Что ты собираешься со мной делать, Поттер? Отвести меня к Дамблдору?

— Бьюсь об заклад, тебе бы этого очень хотелось бы. Нет, мы либо передадим тебя Министерству, либо, если я буду в особо пакостном настроении, мы просто сотрем тебе память и оставим здесь. Могу лишь вообразить, в какой ярости будет твой хозяин, когда обнаружит, что в этой пещере уже покопались, а ты не смогла предотвратить события. Вероятно, он превратит тебя в следующий охранный амулет для защиты. Может, тебе удастся его отговорить и обвинить во всём Хиггса, но я в этом сильно сомневаюсь. Так или иначе, я знаю кое-кого, кто тебя ищет.

Позвав Кричера, некоторое время ждешь, задаваясь вопросом, а собирается ли домовик вообще показываться тебе на глаза.

Эльф с треском появляется внутри защищенной зоны — живое напоминание о факте, что на всякий антиаппарационный щит, возможно, найдется вариант попасть внутрь. Если вспомнить, что в настоящее время твоя «команда» включает дементоров, наверное, стоит и ему предложить в ней местечко.

Начинаешь обдумывать, на что способна магия домовых эльфов в ломке защиты, но тебя прерывает крик домовика:

— Что плохой хозяин здесь делает? Кричер уже давным-давно забрал отсюда медальон!

— Подожди-ка! Что ты имеешь в виду?

— Хороший хозяин Регулус уже обошёл ловушки Темного Лорда! Положил фальшивый медальон в чашу и приказал Кричеру доставить настоящий в Великий и Благородный Дом Блэков.

— Ты уверен? — перед глазами всплывает изображение чужого с рыбьими глазами — из фильма, который так часто смотрел Дадли, когда ты был маленьким. Тот кричит: «Это ловушка!»

Кричер одаривает тебя взглядом… таким, каким ты обычно смотришь на людей, в которых сомневаешься по той или иной причине.

Мгновенное оглушающее выбивает настолько же потрясенную Паркинсон.

— Присматривай за ней. Удостоверься, что она не сбежит!

Встав, подходишь к дементору и приказываешь:

— Ты! За мной!

Когда ты бросаешься в пещеру, он скользит за тобой вслед. Прогресс впечатляет. Охранники Азкабана парят в футе от поверхности воды; корочка льда довольно быстро распространяется. Руки нескольких зомби высовываются из воды, пытаясь ухватиться за потрепанные края мантий дементоров. По меньшей мере, уже трое вмерзли в лёд — их пальцы едва двигаются.

— Билл! Это ловушка! Назад!

— Конечно же, это ловушка. Нам это уже было известно!

— Там нет хоркрукса. — Проклятье, он тебя не понимает — лучше сообщить ему до того, как здесь разверзнется ад.

Взбегаешь на ледяной мост и немедленно падаешь — тебя пронзает боль. Она не дотягивает до круциатуса Квана, но однозначно посильнее щекотки. Раньше ты не выходил за границу берега. Именно ты, мать его, и был пусковым сигналом, черт побери!

Повернувшись, проползаешь десять футов обратно к берегу, и тут на вход обрушивается оползень — вы заперты. Боль прекращается в нескольких футах от берега. Ты активизируешь очки разрушителя заклинаний, и пещера освещается, как преисподняя. Человек на метле либо врезался бы в стену, либо рухнул бы в озеро. Здесь защита от аппарации и портключей. Остальная энергия направлена на щиты зомби. Вот здесь, подо льдом, проходит тонкая красная нить магии — какой-то барьер крови, привязанный к тебе и Риддлу. Вариант инверсии кровной линии, не дающей членам семьи потревожить сигнал щита.

Умница, Том! Когда ты вытаскиваешь палочку, кровь ускоряет движение по жилам. Зомби принимаются карабкаться на ледяной мост. Та жуть на островке только что встала, вошла в воду и рванула к тебе, ничем не двигая — как шаркают инфери.

Принимаешься бросать заклинания, чтобы прикрыть отступление Хака и Билла. Не слышно ни звука — на пещеру падает какая-то заглушка. Она вытягивает из твоих заклинаний часть силы, но ты вовсе не божья коровка и умеешь постоять за себя. Пару дементоров схватили и тащат в воду, которая немедленно замерзает.

Ситуация вот-вот станет совсем скверной.

* * *

На берегу тесновато. Даешь понять дементорам, чтобы отодвинулись и предоставили тебе больше места. Их близость отнюдь не придает силы твоим и так уже ослабленным заклинаниям. Отлевитировав несколько камней, делаешь грубую баррикаду и изгоняешь зомби заклинанием на ледяной мост между Биллом и берегом.

Уизли чешет так, как будто его ждут объятья вейлы, и почти проскальзывает в наполовину готовый барьер из скал. Билл останавливается и вытаскивает из пакета цилиндр. Ты узнаешь его щит разового действия — «9 разрушающих в банке». Он кидает его в преследователей, и при взрыве расцветает сияние магии. «Малютка» Хак летит над ним и пыхтит, таща слишком большую для своего веса дубинку. Невдалеке от тебя, у берега, лёд трескается; сквозь него продираются головы и руки. Дотянувшись до сумки у мусора, раскидываешь в качестве мин несколько защитных камней. Они все разового пользования и не представляют из себя ничего особенного, однако не будем брезговать тем, что есть. Заканчиваешь барьер, а Хак в это время возвращается к своему «обычному размеру» и подбирает дубинку из кости демона.

Он издает рык и принимается дубасить приближающихся немёртвых. «Нечто» с островка затерялось в море приближающихся тел. Все, что тебе остается — поджидать его появления. Барьер закончен настолько, насколько сейчас возможно, и ты идешь на помощь к Хаку. Бросаешь взгляд на Билла; тот расстроен эффективностью своих заклинаний и только что вытащил АК–47 из коробки с магловскими штучками.

Если посмотреть на то, с чем вы столкнулись, идея отнюдь не самая худшая; она поможет сохранить вам силы. Прошло немало времени с тех пор, как ты в последний раз не просто так держал в руках свой дробовик и вспоминал о добром старом времечке. Великолепная возможность, черт возьми, исправить оплошность.

Он почти сверху, сразу под советским гранатомётом РПГ–7, который Кван никогда не позволял тебе трогать. Самое время воспользоваться им, если бы не проклятая взрывная волна и не тот факт, что ты потратил бы ценное время, за которое можно убить немало инфери, на выяснение, как же там всё работает.

Сладкое ощущения дежавю; пихаешь палочку в кобуру и хватаешь Моссберг. Пора взяться за дело и замочить пару-тройку ублюдков-зомби! 590-ый легче, чем тебе помнится — или это ты стал сильнее? Не имеет значения. Так или иначе, ты приседаешь, обводишь оружием колено Хака и спускаешь курок. Вспышка от выстрела, но звука нет. Что только к лучшему, учитывая, насколько мало здесь места.

Ха-ха! Вот вам! Вот! Вот!

Вы с Биллом сжигаете кучу боеприпасов, и ваш первоначальный натиск дает Хаку возможность слегка развернуться.

Где она? Где эта чертова штука? Зомби опасны, но ими можно управлять; ты больше беспокоишься о том, что за монстр был у Риддла на острове.

Один из больших камней из твоего барьера внезапно поднимается в воздух. Оборачиваешься, и в это мгновение время притормаживает и ползет, как улитка. Бывают такие моменты ужаса, которые невозможно забыть… Когда Сириус Блэк пролетал сквозь арку, а ты беспомощно наблюдал, не в силах спасти его… Когда тебя предала пара бразильских авроров… Миг, когда Верас Чилота убил твоего товарища по команде — в то время ты думал, что это Билл… А ещё тогда, когда ты практически намочил штаны, столкнувшись с великим демоном.

Миг, когда ты бросаешь взгляд на последнее создание Волдеморта, именно из таких. Не было времени, черт побери, размышлять о том, что это, но ты абсолютно не ожидал, что окажешься лицом к лицу с подобным извращением. Некоторые места у него отливают медью, почти как у металлического голема, но остальное выглядит как плоть. Монстр держит в руках дементора за шею и скалу, навскидку стоунов тридцати, — и всё это над головой… подвиг, с которым мог бы поспорить Хак, но тот уже довольно устал к настоящему времени.

Голова монстра беспокоит тебя больше всего. Пока ты был маленьким, всегда представлял тётю Петунию с горящими красными глазами. Реальность намного ужаснее, чем всё когда-то выдуманное в маленьком чулане под лестницей.

Инстинктивно нажимаешь на курок Моссберга, надеясь, что этого окажется достаточно. Не повезло. Её отбрасывает назад, и камень падает, откатываясь в сторону и оставляя в баррикаде брешь. Инфери начинают двигаться к ней, но монстр пользуется дементором как тряпичной куклой, чтобы отогнать их в сторону, а потом отпускает несчастное существо. Ещё несколько пуль обреза ударяют в щит этой мерзости, но не причиняют ей ни малейшего вреда — лишь на мгновение отталкивают назад.

Неожиданно у Моссберга заканчиваются патроны. Не мог ты так быстро потратить все сто пятьдесят девять! Магию из обреза могла вытянуть дубинка Хака из кости демона, близость дементоров или сама эта штука. Отбрасываешь его — нет времени выяснять, в чем дело. Нда, вот и сберёг силы…

Экспекто Патронум! Если Петуния превратилась в какого-то демона, это должно её замедлить!

Бесплотный ягуар налетает на неё; они дерутся — медная кожа, кажется, шипит и идет пузырями от мощи твоей магии. Её руки, больше похожие на металлические когти, разрывают, наконец, заклинание на кусочки, и она ступает вперёд сквозь рассеивающийся туман; чудовище открывает рот — теперь уже утробу с жуткими потемневшими остатками когда-то тщательно ухоженных и прекрасных зубов.

У Британии плохая репутация в плане стоматологии, но это уже просто смешно! Экспекто Патронум!

Чувствуешь, как сильно теряешь силы, когда она подбирается ближе; действие твоего патронуса гораздо слабее. Добавь сюда факт, что тебе приходится ещё и убивать инфери, которые неловко протискиваются в проем в стене. Чем ближе она подбирается, тем слабее ты становишься. Начинаешь паниковать. Вследствие побочного эффекта паники следующий патронус получается намного сильнее, но вряд ли это её остановит.

У тебя в груди нарастает нехорошее предчувствие — ты знаешь, что вокруг ещё слишком много зомби и что нельзя превращаться в анимагическую форму и драться с бывшей теткой. Тебе нужно больше времени и что-то ещё, способное её замедлить.

Патронус-нюхлер присоединяется к битве, прыгая Петунии на спину и впиваясь в неё мощными когтями. Билл замечает твоё тяжелое положение и понимает, что дело пахнет керосином. Он посылает в неё большой камень, отбросив тварь футов на двадцать, и сотворяет ещё один патронус. Потом сует тебе что-то в руку. Мгновение смотришь на предмет в смущении. Глина? Какого…? Нет! С–4! Ну, в действительности это какая-то штука с Балкан, которую Кван любит называть гексогеном, но кого это волнует? Шлёпаешь на него липкие чары и запускаешь клейкую массу в нечто, когда-то бывшее твоей тётей Петунией. Хрень ловит взрывчатку одной рукой, когда в неё ударяет взрывное Билла.

Взрыв потрясает всё вокруг, и эта жуткая вода заливает окрестности. Внезапно темнеет. Какой-то миг тебе кажется, что это ещё один обвал, но это просто Хак, увеличивающий свою массу до наибольшего размера, загораживает и тебя, и Билла. Тролля скручивает судорога, и ты чувствуешь по связи чудовищную боль, но он игнорирует её и поворачивается, чтобы положить конец оставшимся монстрам. Ты не в состоянии увидеть демона-Петунию, но прекрасно видишь раны на спине Хака. Накладываешь заклинание, и они начинают затягиваться. Тролль дергается с каждым невербальным Епискей. Наудачу выплескиваешь содержимое двух флаконов с целебными зельями на кожу, изборожденную каменными осколками. Его спасло то, что в нем есть кровь демона; однако в то же время это ослабляет действие волшебства, которым ты пытаешься его излечить.

Хак сражается решительно и свирепо, даже при том, что не способен подняться с колена; с каждым взмахом дубинки он подходит всё ближе к опасному порогу, за которым просто-напросто упадёт. Присоединяешься к битве, отказываясь оставлять своего друга сражаться в одиночестве, и пихаешь Билла, чтобы он тоже тряхнул стариной. У того на лбу — ужасная глубокая рана, которую ты запечатываешь. Возможно, останется шрам. Если вы будете живы, ты сможешь отпускать шуточки по поводу «у кого шрам круче». Если вспомнить, что чувствует к тебе Фоукс, возможно, Экспедиция Шрамоголовых прозвучит уместнее, чем Экспедиция Феникса.

Такие мысли проносятся у тебя в голове, когда твои заклинания вспарывают крутящуюся массу немертвых, упорно пробивающихся к берегу. Сначала ты думаешь, что этого не хватит, но «волна зомби» запинается и разбивается под твоей заграждающей цепью заклинаний из разрывающих и взрывных.

Ослабевший и задыхающийся, опираешься на такого же трясущегося тролля. Билл вручную загоняет патроны в АК–47 и зачищает остальных, когда из воды появляется фигура. Паника на мгновение возвращается, когда ты пугаешься, что гибрид Петуния/демон/голем невредим.

К счастью, это не так. Попавшую под взрыв руку полностью оторвало. Голова склонена набок, и взгляд направлен почти вверх. Всю поверхность медного панциря покрывает паутина трещин. Билл закладывает в русский автомат очередную обойму, и всё поливает и поливает когда-то непроницаемую шкуру монстра.

Она падает лицом вперед; оставшаяся рука слабо протягивается к тебе. Отыскиваешь остатки своих исчерпанных ресурсов и вызываешь ещё один патронус. Ягуар скользит по воде и бросается в атаку. Петуния содрогается. Отбитые магловской взрывчаткой и автоматным огнем куски отваливаются от неё, и она падает как сломанная игрушка. Шея изгибается вперёд, и один глаз упирается прямо в тебя. Рот, из которого сочится какая-то дрянь — как ты надеешься, кровь — шевелится; она пытается что-то сказать. Ты не уверен, что именно, пока она не повторяет слова во второй раз:

— Спаси Дадли.

Киваешь, и она покидает мир — теперь её больше ничего в нём не держит. Ты ненавидел эту женщину больше, чем в человеческих силах, но такого она не заслуживала.

Молча поворачиваешься и оцениваешь ситуацию. У тебя пара ран, которые ты начал замечать только тогда, когда стал спадать адреналин, но этот раунд за хорошими парнями. Конечно, полагая, что вы всё ещё пока хорошие парни. Пора подлечиваться и убираться отсюда к чертовой матери!

Когда ты глотаешь целебное зелье, мимо твоей талии пролетает камень и ударяет в голову ползущего инфери, подобравшегося настолько близко, что чуть не вцепился тебе в ногу. Ты оборачиваешься к Биллу, но он ещё добивает последних зомби. Смотришь дальше и замечаешь своего спасителя — Кричер! Долбанный эльф, наконец-то, принес пользу.

Ты было заговариваешь, но тут же понимаешь, что это пока бесполезно. Палочкой пишешь в воздухе:

— Я сказал тебе следить за Паркинсон.

Кричер махает руками, и буквы из дыма перестраиваются.

— У плохого хозяина есть проблемы посильнее.

— Что?

Кричер показывает на обвалившийся вход.

— Плохого хозяина ждёт там Темный Лорд.

— Ты можешь нас отсюда перенести? — хватаешься за соломинку, но в этот момент лучшего не придумывается.

Кричер снова одаривает тебя тем самым взглядом.

— Не знал, что плохой хозяин — идиот. Если бы эльфы могли переносить людей, Добби никогда бы не позволил тебе попасть тогда в Хогвартс!

Ага, теперь понятно. Что ж, ты ошибался. Вот теперь действительно приходит белый пушистый зверек.

За последние годы (начиная с инцидента на кладбище) ты провел немало времени, гадая, где сейчас Том Риддл (также известный как Волдеморт). Некоторым это покажется скучным или параноидальным, но в твою защиту надо сказать, что он слишком зациклен на твоем убийстве. Как гласит старая поговорка, если у вас паранойя, то это ещё не значит, что за вами не следят.

Проблема решена. Ты точно знаешь, где Риддл. Он — по другую сторону энного количества тонн земли… поджидает тебя, чтобы убить.

Но это единственный плюс. Твои ресурсы включают: тролля без сознания, эльфа-маньяка, трёх дементоров (остальные три, утянутые на дно в этой пещере, превратились в дементоро-циклы), коробку с магловским оружием, боеприпасами и взрывчаткой. Немногочисленные инфери всё ещё блуждают поблизости, но они бесполезны вне пещеры и лишь досадная помеха внутри.

— Есть идеи, Билл? — рисуешь в воздухе ты своей палочкой. Территория под заглушкой. Веселье не прекращается. Не забыл бы ты упаковать перуанский порошок мгновенной тьмы, всё было бы куда легче. Может, успеешь послать за ним Кричера? Нет, вряд ли.

— Желая нас убить, они, надо полагать, подождут и позволят нам откопаться самим. Если бы у нас был сапер, можно было бы его активировать и моментально сбросить щиты. Может, домовику удастся его притащить? Если не получится, можем поискать управляющий комплект рун, снять только антиаппарационку и убираться отсюда к чертовой бабушке.

Идея тебе нравится. Конечно, в кромешной тьме громадной пещеры найти управляющий комплект практически невозможно. Проклятье не даст подняться на метлах под потолок, а нюх тебе подсказывает, что Риддл разместил руны под водой. Конечно, тебе хочется снова скрестить с Волди палочки. Всё к этому и ведёт, правда ведь? Но хочется встретиться не на его условиях, а на своих собственных.

— Можно отрядить Кричера в министерство, чтобы они прислали сюда побольше авроров и отогнали его на время. — Ты не единственный, кто ночами не спит, гадая, где там Темный Лорд. Скримджеру этот мудак тоже не нравится. Сколько раз за эти годы тебе приходилось идти к чужой цели? И когда наступит чья-то ещё очередь выступать в качестве кавалерии?

— Орден? — предлагает Билл.

Отрицательно качаешь головой:

— Снейп не может оставить замок, а он с Шеклботом — единственные, кто чего-то стоит в драке. Нам требуется отвлекающий маневр, а не мишень в тире для ждущего нас убийцы.

Билл указывает на кванову коробку с оружием и взрывчаткой.

— Бабахнем?

— Что ты имеешь в виду?

— Поставь сюда руну на взрыв с десятисекундной отсрочкой и поручи эльфу перенести ее на другой конец пещеры. Если правильно разыграть карты, то сможем убрать сразу нескольких.

— А если это обрушит на нас всю гору?

— Тогда отойдем на тот остров. Если пещера начнет обрушаться, щиты рухнут вместе с ней. Как только они падут, мы уберемся отсюда. Если с пещерой ничего не случится, мы проломим себе путь, а наши друзья-дементоры послужат щитами.

— Хак? — киваешь на тролля. Ты, наверное, сможешь дотащить его до островка посередине озера, но на тролля практически не действует магия, и аппарировать его в сознании очень сложно.

Билл хмурится. Хаку требуется более серьезное лечение, чем вы способны ему сейчас обеспечить. Разрушители ну просто очень, очень не любят, когда их товарищи по команде сходят с дистанции.

— Молния? — предлагаешь ты. На своей метле ты быстрее мысли. Проблема в том, что даже этого может быть недостаточно.

— Возможно, но моя метла с ней не сравнится, — отвечает он. — А что, если я обернусь нюхлером, а ты меня понесешь?

— Неплохая идея, Билл. Возможно, получится трансфигурировать Хака во что-нибудь небольшое, и магия продержится, пока мы не доберемся до воды и не воспользуемся портключом.

Дурацкие планы — твое ноу-хау. Этот кажется самой осуществимой из всех доступных на данный момент глупых идей, и Билл принимается за рукоделие, предназначенное несколько увеличить шансы на ваше выживание. Проверка состояния тролля показывает, что он вернется к нормальной — если к описанию твоего друга применимо это слово — форме уже через минуту. Так что у тебя есть целых шестьдесят секунд, чтобы уменьшить его, проделать проход, пролететь сквозь строй УпСов, уклоняясь при этом от Тома Риддла, и портключем умотать отсюда к едрене фене. Элементарно, правда?

Ты полагаешь, что это может быть сложнее и проблематичнее, но полностью удовлетворен уровнем грядущей пое…ни.

* * *

Приготовления закончились. Сотворяешь из валуна голем, который очищает площадку от обломков. Надеешься, что это штука хоть пару минут послужит дополнительным заслоном от заклинаний Упивающихся. Перед тем, как вскочить на метлу, необходимо сделать ещё одно дело — расчистить путь из пещеры. Внутри ещё действует запрет на полеты. Билл работает над какими-то временными щитами.

И в это мгновение все летит в тартарары. Громадный кусок земли исчезает прямо из-под носа твоего голема. Том устал ждать!

Пора начинать веселье!

Билл прыгает к тебе, в процессе меняя облик. Крошечный нюхлер впивается тебе в спину, пока три оставшихся дементора вылетают из пещеры. Одного перехватывает болезненно-зеленый высверк смерти, не причиняющий ему вреда.

Заканчиваешь превращать Хака в чемодан, хватаешь его. Рванув к выходу из пещеры, палочкой активируешь временные щиты и закрываешь глаза. Сверкающие вспышки света пробиваются даже сквозь веки. По крайней мере, ты был к этому готов. Дементоры к ним спиной.

Оказавшись снаружи, седлаешь метлу — голем взрывается, и ты чувствуешь боль в шраме. Есть и плюс: ты снова способен слышать.

— Умри, Поттер! — это немного не то, что хотелось бы слышать первым.

Успеваешь подняться в воздух благодаря созданному тобой голему, которого тут же испаряет расщепляющее Риддла, — облако пыли позволяет тебе разогнаться прямо сквозь чей-то патронус в виде совы, загоняющий дементоров обратно.

Дернув Молнию, вы с Биллом и Хаком-«чемоданом» резко уходите влево и в сторону от Риддла, шаром прокатившись над УпСом. Каким-то чудом удается удерживать Хака, пока в творящийся позади хаос летят через плечо твои разрушительные проклятья, но чувствуется, что действие трансфигурации прекращается. Чемодан уже прибавляет вес, и, чтобы удержать Молнию прямо, приходится хорошо постараться. Осознаешь: ты не принял во внимание, насколько сложно будет сосредоточиться на поддержке чар посреди битвы.

— Уже вот-вот, Кричер!

Протянувшаяся снизу гигантская рука хватает твою левую ногу, резко дернув тебя вперед. Она тисками зажимает конечность, и ты кричишь, когда твои кости трещат под давлением. Ты висишь над утесом, держась лишь за свою метлу, но вот Хак всё больше выскальзывает. Чемодан, теперь уже с ногами, вываливается и падает на выступ.

В ловушке — твоя левая нога зажата как в медвежьем капкане — сотворяешь за собой щит, отделяющий тебя от скалы. Ты прекрасно знаешь, чего ждать.

Рот Риддла распахивается шире, чем в человеческих силах, в злорадной усмешке, символе его окончательной победы, когда он рассеивает твой щит и поднимает было палочку для убийственного заклинания. Глаза в глаза, ты чувствуешь, как он прет сквозь твою защиту, но находишь в себе силы посмотреть мимо, на деревянный ящик, вылетевший из пещеры.

Враг поворачивается, осознавая, что происходит, в то время как ящик с магловскими боеприпасами и взрывчаткой детонирует. Каменная рука испаряется и, как это ни парадоксально, щит Риддла помогает защитить тебя и Билла. Но даже так вас сносит взрывной волной. С раненой ногой контролировать Молнию ещё сложнее. Билла отбрасывает, и он стремительно падает в неумолимые волны.

Выравниваешься, дотягиваешься до него магией, замедляя Биллу падение, и подгоняешь метлу прямо к нему. Ловишь его как квофл и обхватываешь руками. Крутанувшись, всматриваешься в картину позади и видишь, что Хак вернулся к своему обычному размеру. Несколько тел упало на скалы и в воду.

На мгновение задумываешься о возможности вернуться за троллем. Он все еще жив, ты это знаешь. Но облако на плато неожиданно рассеивается, и ты видишь: на краю на коленях стоит Риддл. Он ранен, но не так сильно, как ты, и взбешен. Он уже взмахивает рукой, и из его палочки к тебе тянутся лучи энергии — картина, как при противовоздушной обороне во Второй Мировой.

Можно только надеяться, что Хак будет жив и простит тебя — ты активируешь ожерелье-порключ за миг до того, как долетает заклятье Риддла.

* * *

Когда-то, давным-давно, ты считал, что костерост — это больно. В двенадцать лет твой опыт в области боли, прямо скажем, был крайне ограничен. Перемотать пару лет, и всё уже не так страшно — по сравнению с другим. По крайней мере, сейчас у тебя собственные апартаменты и нет нужды волноваться о том, что тебе будет докучать толпа людей. Тридцать шесть часов после фиаско в пещере, кости голени практически срослись, и ты, можно сказать, с комфортом предаешься отдыху, хотя человек у изножья твоей кровати не слишком помогает делу.

— Итак, Поттер, как я понимаю, вы научились не считать Темного Лорда дураком? — интересуется Снейп в обычной своей насмешливой манере.

— Он тоже был не в самой лучшей форме. Его лучший выстрел из засады — и тот провалился, — напоминаешь ты фактическому директору Хогвартса. Дамблдор проспал события, Макгонагалл мертва, Флитвик занят рутинными действиями, ему время от времени помогает Тонкс со своими возможностями, но коль скоро об этом зашла речь, то Снейп сейчас — это Хогвартс. Как ни странно, это не настолько кошмарно, как ты полагал.

— Неужели? — презрительно плюет Снейп. — У него теперь ваш тролль-фамилиар. Как вы сами признали, он сотворил опасное существо из этой сушеной воблы, сестры Лилии. Представьте, во что он сможет превратить гораздо более существенную основу, нежели домохозяйка.

Мерзавец прав. Ты был шокирован, выяснив, что Снейп когда-то знал Петунию. Билл было начал собирать орденцев, чтобы вытащить Хака, но ты почувствовал, что тролля куда-то перевезли. Кричер был не слишком-то счастлив новому визиту в пещеру, но вернулся и подтвердил, что Хака там давно нет.

— Вероятно, сейчас он под Гринготтсом, — говоришь ты.

— Да, и я целиком и полностью уверен, что из вашей твари сделают наживку для ловушки. Я бы отсоветовал повторять глупость, которая привела к смерти Блэка.

— С тех пор я сильно изменился, Снейп.

— Очень на это надеюсь, и не только ради вас.

— Где Билл? — ты не видел его с тех пор, как распустил спасательную команду.

— Ваш человек, Кван, прислал весточку из посольства Бразилии. Он вернулся в страну с наемниками. Уизли сорвался из замка на рандеву с ним.

Потягивая из соломинки магловскую колу, хлопаешь по матрасу:

— Черт! Если бы он был с нами в пещере, все прошло бы совершенно иначе.

— Для разнообразия соглашусь с вами, Поттер.

Спрашиваешь:

— Как думаете, каким будет следующий шаг Риддла? — лучше Снейпа действия ублюдка не предугадает никто. Рыбак рыбака видит издалека.

— При вашем с ним столкновении ему удалось добыть пленника, но достался он ему дорогой ценой. Если основываться на том, что Уизли показал мне в омуте памяти, он потерял до девяти Упивающихся. Мы знаем, что одним из них была мисс Паркинсон, но личности остальных неизвестны. Полагаю, что он привел с собой всех доступных членов внутреннего круга, чтобы они могли засвидетельствовать его окончательную победу над вами. Таким образом, есть основания утверждать, что он потерял нескольких искусных бойцов. Возможно, нам больше никогда не придется иметь дело с Лестранджами, Малфоями или Кэрроу. Самое меньшее, им придется залечивать раны. Подозреваю, в ближайшем будущем он снова обратит свое внимание на набеги против Министерства. Это принесет ему несколько легких побед и позволит сохранить лицо перед нацией гоблинов. Это дает нам максимум две недели, но я полагаю, что в один прекрасный момент он нападет на замок.

— Именно так я и полагал, — говоришь ты, игнорируя отвращение при мысли о том, что вы со Снейпом думаете аналогично. Но ты все равно интересуешься: — Так что случится, Снейп, если я проиграю, а он победит? Что ты сделаешь? Просвети меня.

Мужчина улыбается, и на его лице ни намека на сострадание:

— Вы просили честный ответ, значит, вы его получите. У меня есть что ему предложить: до сих пор спящий Дамблдор и замок. Полагаю, что этого достаточно — либо при новом порядке я займу свое место рядом с ним, либо посмотрю, насколько он станет уязвим, когда касающееся вас пророчество будет выполнено. Будьте уверены, Поттер, я сделаю всё возможное, чтобы выжить.

— Ничего иного я и не ожидал, но помни, твой долг мне включает Гермиону и ее будущего ребенка.

— Весьма вероятно, — признаёт Снейп. — Если он не обрушит щиты, Грейнджер будет жива. Она и её отпрыск будут под защитой. В качестве мирного предложения я могу послать тело Дамблдора. Вести переговоры с Темным Лордом под защитой Хогвартса предпочтительнее, чем без неё. Если он собьёт щиты, то она погибнет в процессе, и говорить будет не о чем.

Киваешь. Этот упорный ублюдок не собирается каяться, но тебе он не лжет.

* * *

— Разве ты не должен сейчас отдыхать? — интересуется Билл. Он кивает на волшебный ковер, на котором ты возлежишь в воздухе. — Знаешь, эти штуки в Англии нелегальны. — Карта мародеров — рядом с ним. — А я удивлялся, как это тебе удается так быстро передвигаться.

— Кван одолжил его мне у одного из своих наемников. Если что, разыграю свой козырь, дипломатический иммунитет. Не знаю, как тебе, а мне с возвращением Квана замок кажется намного безопаснее. Однако он навалял мне по первое число за мои раны и за то, что позволил захватить Хака. Потом пообещал мне найти способ, но таки сделать меня быстрее. Вроде бы после очередной встречи с Риддлом меня не должно так пугать обещание Квана.

Билл смеется:

— Но пугает ведь, а?

— Это ты верно сказал, — соглашаешься ты. — Волдеморт хочет всего-навсего убить меня, сделав из этого пафосное зрелище. А вот Кван ну очень желает причинить мне боль.

Улыбаетесь. Билл спрашивает:

— Так что привело тебя в столь безбожное время? — Сейчас три часа ночи, и он трудится над «ловушкой для балбесов» вокруг выручай-комнаты. Такое нельзя мастерить, пока по коридорам разгуливают школьники.

К сожалению, ты не можешь воспользоваться здесь ничем из арсенала Чилоты из-за клятвы Снейпа защищать Драко. Тем не менее, в один прекрасный день дрянцо-блондинчик починит исчезательный шкаф и проведет Упивающихся в замок. Билл заведует организацией «вечеринки» для званых гостей. И хотя здесь нет ничего смертельного, твой приятель весьма креативен. При подобном наборе: заклятие болтливости, чары заикания, заморочное и что-то там, подцепленное от греческого разрушителя по имени Сизифус Рок, встреченного им в Египте, — чертовым дуракам нереально повезет, если после активации ловушки им удастся накастовать заклинание.

— Мне стало одиноко. Единственные, кто меня посещает, кроме тебя и Квана, это Помфри, Снейп и Гермиона. Помфри ведет себя несколько странно после бедлама на третьем этаже.

— Полагаю, она не хочет быть рядом, поскольку ты видел, как она запаниковала и оставила в смертельной опасности ту девочку, Белл, — поясняет Билл, палочкой рисуя на стене в направлении двери выручай-комнаты прямую линию.

— Прямо в точку, я бы сказал, — отвечаешь ты. — Только потому, что Снейп, кажется, сейчас на моей стороне, это ещё не означает, что мне нравится его общество. Ну, и ещё Гермиона. Сейчас у нас крайне странные отношения.

— В любом случае можно снова ее трахнуть. Залететь ещё больше невозможно, так что волноваться тебе уже не о чем!

— Удар ниже пояса, Уизли. Может, когда ты станешь постарше, я объясню тебе, что все проблемы людьми разного пола не обязательно решаются вставлением ключа «а» в замок «б».

— Так твоей первой книгой после войны будут мемуары об уничтожении Темного Лорда или Отношения по версии Гарри Поттера?

Хохотнув, отвечаешь:

— Не решил пока. Возможно, в любом случае воспользуюсь названием «Сделал это по-своему».

— Магл тебе иск вкатит. Вообще-то, я не уверен, что он магл. Лучше выбери что-то другое. Как насчет «Жизнь Гарри Поттера, или Я Понятия Не Имею, Чем Я Занимаюсь»? Можно было бы поменять «Чем» на «Кем», и тогда вообще всё будет в ажуре.

— Хорошо, что из тебя куда лучший разрушитель, чем комедиант. Вот, я принес тебе подарки, — предлагаешь ему кожаную сумку. — Помимо неудобоваримых визитов заняться было нечем — у меня обнаружилась куча времени для гравировки.

— О нет, что это? — Билл вытаскивает стеклянную фляжку, набитую крошечными резными фигурками. — Пчелы из мыльного камня?

— Чертова дюжина. Зачарованы на анимацию по словам команды. Она же испаряет крышку. Я пошел дальше и поставил на них жалящее. Подумал, что поднимусь к потолку коридора и липкими чарами подвешу фляжку в местечко потемнее.

— Неплохо, Гарри. Надо бы свистнуть у тебя идею. Тебе следовало бы поставить не жалящее, а сходить к Снейпу за парализующем ядом и пропитать им пчел. Маловероятно, что кто-то пройдет в эту дверь с безоаром во рту.

— Не подумал о зелье, — бормочешь ты. — Уже крадешь у подмастерьев, которых ты, как предполагается, учишь? — взмываешь к своду и дном кверху приклеиваешь флягу к балке.

Билл пожимает плечами:

— Зелья — не долгосрочное решение. Со временем их потенциал снижается, но не пропускай возможность использовать их в чем-то, нужном всего на пару-тройку недель. Что касается твоего необоснованного обвинения, я пропущу его мимо ушей, подмастерье Поттер. Сколько раз я повторял тебе золотое правило разрушителя заклинаний? Хорошие разрушители рисуют свои собственные схемы. Великие — делают из чьих-то схем ещё лучшие. У тебя талант, Гарри. С нетерпением жду возможности утащить у тебя что-то ещё.

Что тут сказать? Существует старая пословица: подражание — это искренний комплимент. Ты чувствуешь себя… польщенным.

* * *

Падаешь от боли ещё до того, как в тебя ударяет заклинание Квана. Обычно всё несколько по-другому. Он немедленно снимает его, но боль не проходит.

Старик хромает к тебе:

— Что такое? Нога?

— Нет, думаю, Волдеморт что-то сделал Хаку.

— Тролль мертв?

— Нет, я всё ещё его чувствую.

— Тогда предположим, что у него есть кто-то, готовый пытать тролля в момент вашей схватки. Ты должен быть готов. Продолжим тренировку. Если боль спадет, дай мне знать — я наложу ещё одно проклятье.

Самое смешное, он ведь действительно ждет, что ты обязательно ему скажешь, когда Волдеморт прекратит эксперименты с твоим другом, чем бы он ни был там занят.

— Не могу сказать, что скучал по нашим с тобой междусобойчикам.

Кореец пронзает тебя взглядом:

— Ты всё ещё слишком высокомерен. Столкнуться с Темным Лордом и снова выжить. Однажды — и скоро — тебе придется встать и сражаться. Думаешь, ты готов с ним сразиться сегодня?

— Не сегодня, но я могу постараться вписать его в мое расписание на следующей неделе.

Гортанными звуками Кван показывает свое отвращение.

— Это всё для тебя лишь шутка, да? Думаешь, он будет с тобой честно сражаться? На какой-нибудь глупой дуэли? Помнишь, как ты попросил меня научить тебя сражаться на дуэли?

— Полегче, Кван. Я знаю, с кем я имею дело. Лучшее, что возможно — посмеяться над ситуацией. Иначе бы я уже давно сошел с ума.

— Смейся с Биллом. Со мной будь серьезным. Я ухожу, и ты снова превращаешься в глупого повара-котёнка!

Очевидно, что-то Квана беспокоит. Он ведь не может волноваться о тебе, не так ли?

— Ради того, чтобы его убить, я готов сделать все, что нужно.

Повисает длинная пауза, пока ты снова поднимаешься на ноги.

— Не возражаешь против личного вопроса?

— Что ты хочешь знать?

— Меня всегда интересовало: почему ты никогда не пользуешься проклятьем убийства? Просто любопытно, — спрашиваешь ты. — У тебя нет проблем с другими непростительными, но за все время нашего знакомства я никогда не видел, чтобы ты его применял.

Боевой маг вздыхает и опускает глаза. На твоей памяти он никогда так раньше не поступал!

— Два года назад у нас была работа. Убить могучего греческого мага по имени Манос. Он был увёртливым, в ход шло многосущное, телохранители, профессиональные щиты, куда бы он ни шел. Ушло много времени, но мне удалось пробраться в усадьбу и закончить работу. Большая драка. Грязная драка. Убил много телохранителей и, наконец, Маноса. Думал, что уже всё, когда вошла девочка, возрастом как ты, — внучка Маноса, приехала на зимние каникулы из Дурмштранга. Она была славным бойцом, и убивать её не было нужды. Я взял ее под контроль империусом и начал чистить память, но Коллинз сказал, что это слишком долго, и кинул в неё проклятьем убийства.

— Ты был связан с ней, когда она умерла, — проговариваешь ты очевидное.

— Да. Её жизнь пронеслась у меня перед глазами и исчезла. Ещё могу убивать, но с тех пор не способен использовать проклятье убийства.

Будучи единственным пережившим такое проклятье, ты в состоянии оценить, о чем речь.

Открываешь было рот, но он обрывает тебя:

— Достаточно разговоров. Вернемся к работе. Темный Лорд всё ещё хочет тебя убить.

Теперь ты знаешь, почему он обычно говорит не увлекаться этим проклятьем.

Кван встает и смотрит на тебя.

— Темный Лорд хочет убить тебя сам, верно?

— Да.

— И сказал всем своим приспешникам, что только он может убить Гарри Поттера, правильно?

— Очень может быть.

У Квана на лице проступает злорадная ухмылка. Он что-то задумал, и куда бы оно ни вело, тебе это заранее нравится.

— О чем ты думаешь, Кван?

Он объясняет.

* * *

Как ни удивительно, следующий шаг в твоем «главном плане» несколько завис — он требует, чтобы долбаный Драко Малфой отремонтировал этот чертов исчезательный шкаф. Не будет ли слишком уж очевидным, если заставить Кричера оставить на подушке идиота какие-нибудь руководства по искусству чар? Так и подмывает просто-напросто послать ему каких-нибудь помощничков, а потом стереть сволочи память, но Снейп настороже, так что дни идут… а этого ты терпеть не можешь!

Предсказания Снейпа были удивительно точны. Надо отдать человеку должное — он знает, как думают темные маги. Произошло несколько набегов на легкодоступные министерские цели. Если честно, гоблинам наплевать на Хогвартс и Гарри Поттера. Они заключили союз с Риддлом, чтобы разрушить британское Министерство и расплатиться за все проигранные когда-то гоблинские войны.

Ты полагаешь, что на Истории Магии ученики должны уделять побольше внимания лекциям Биннса.

В твоих руках — весточка из Бразилии о том, что нация гоблинов в той части света была даже более готова, чем кто-либо думал. Обстановка всё сложнее. Остальные южноамериканские министерства сквозь пальцы смотрят на помощь, которую оказывают их племена гоблинов, — не хотят закрытия своих отделений Гринготтса.

Записки, принесенные сегодня утром совой из твоего посольства, перекидываешь Гермионе. Старший посол наверняка будет разъярен из-за факта, что ты раздаёшь столь деликатную информацию всяким иностранным гражданкам, но его здесь нет, а тебе передали эти письма отнюдь не по причине твоего дипломатического искусства.

— Сказать тебе правду, Гермиона, я просто их не выношу. Я тренировался вместе с гоблинами, целыми днями работал бок о бок, и шел с ними в зачарованный город. Потом они нас предали. Сомневаюсь, что вообще когда-нибудь снова смогу доверять гоблину.

Она пожимает плечами:

— Попытайся посмотреть на это с их точки зрения. А что мы сделали такого, чтобы гоблины могли гарантированно доверять волшебному сообществу? Во главе Министерства стоят ужасные люди — такие, как Амбридж. Что-то мне подсказывает, что она — это правило, а не исключение.

— Играешь роль адвоката дьявола? Или ты действительно им симпатизируешь?

Ты видишь, как она несколько брезгливо морщит нос.

— Да нет, я просто понимаю их мотивацию. В глазах чистокровных маглорожденные гораздо выше по статусу, нежели гоблины. Если твой враг добьется своего, я ожидаю, что положение множества маглорожденных волшебников и ведьм сильно ухудшится.

Война — это «безопасная» тема. Обсуждения на личные темы очень быстро становятся неудобными. Но если речь идет о чем-то другом, между вами все просто замечательно.

— Ты права, но это по-прежнему практически ничего не значит. Лидеры гоблинов не лучше наших. Я видел, как они продают своих же, когда их это устраивает. Они используют войну с людьми для того, чтобы и дальше контролировать собственное население и удержаться во власти.

— На днях в классе о тебе спрашивал Рон. Я не сказала, что ты ранен, — меняет она тему — очевидно, ей наскучили разговоры о гоблинах.

— Как он поживает? По-прежнему встречается с Браун?

— Да, в основном в чуланах с пятого по седьмой этажи. Она хвасталась, что проводит ему тур по Хогвартсу.

— Похоже, ее герой приятно проводит время.

— Я сегодня столкнулась с Луной, — говорит она. Ощущаешь, как наступает неловкий момент.

— И что она сказала?

— Она знает, что мы переспали. Как-то непривычно. У неё было какое-то странное просветление. Зачем ты вообще рассказал ей о нас?

— Она сказала, что сегодня утром Тонкс попыталась заставить ее прийти ко мне. Я ответил, что так Тонкс пытается отомстить мне за мое отношение к Люпину, а она пожелала узнать причину.

— Луна не совсем в здравом уме. Она вполне в состоянии выболтать это посреди зала.

— Нет, не выболтает, — отвечаешь ты.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

Делаешь паузу, гадая, не будет ли это очередным нарушением доверия. Ты рассказал Луне о том, что спал с Гермионой, и Гермиона обеспокоена. Да ну на хрен! Была не была. Нет времени на глупые подростковые тревоги.

— Она притворяется, Гермиона.

— Что?

— Полоумная — это просто маска. Она играет в неё с тех пор, как поступила в Хогвартс.

— Ты хочешь сказать, что она не сумасшедшая?

— О, настолько же сумасшедшая, как ты или я. Личность Полоумной Лавгуд — это её некий защитный механизм.

Гермиона с трудом переваривает новость.

— Когда ты выяснил?

— На следующий день после того, как сбежал от Уизли. Они с отцом были в аэропорту, и девчонка была абсолютно нормальной. Мы подружились за лето через переписку и попытались углубить отношения, когда я вернулся. Если бы не вся это хренотень вокруг меня, у нас, возможно, и получилось бы.

— Ты был в нее влюблен?

Это вопрос заставляет тебя замереть и задуматься.

— Не знаю. Я весело проводил время. Когда она была рядом, всё было не настолько ещё плохо. На самом деле это не имеет значения, я полагаю. Она не собиралась вылезать из своей раковины, и отношения стали уже скорее отвлекать, а не радовать. Мы могли бы стать идеалом друг для друга, но именно так и получается, когда «правильные» люди встречаются в «неправильное» время.

— Это так печально! — Гермиона чуть ли не плачет. — Тебе надо попытаться наладить с ней отношения.

— Было бы неплохо, но я предпочел просто разбить ей сердце.

— Почему?

— По той же самой причине, по которой никогда не сложилось бы и у нас, Гермиона. Я вряд ли выживу, даже если убью Риддла. Мой шрам — не просто связь с ним. Баба Яга подтвердила, что это хоркрукс.

— Это невозможно!

— Разве ты не слышала, что магия делает невозможное возможным? К сожалению, это вполне вероятный сценарий. Даже если я уничтожу чашу, его дух может вселиться в меня. Как он пытался сделать в прошлом году в министерстве. Только в этот раз ему будет больше некуда идти.

— Что ты собираешься делать?

— Что ж, шаг первый: убить Риддла. Всё остальное — по ситуации, но и Кван, и Билл знают, что делать, если потребуется. Они мои лучшие друзья. Я доверяю им свою жизнь. Если необходимо, то доверю и смерть.

— Но пророчество…

Отмахиваешься.

— Ни одному не жить — не выжить. Открыто для интерпретации. Я надеюсь на лучшее, но готовлюсь к худшему. Поэтому с тобой сейчас и говорю. Я не хочу, чтобы ты была потрясена новостью, если я не выживу. Примирение с Луной лишь разобьет ей потом сердце.

Эмоциональное кровопускание прерывается стуком в дверь. Какое счастье! Входит Билл, и у него на лице этакое специфическое выражение. Возможно, это в дверь стучит судьба.

— Только что получил весточку от Чарли — шкаф активирован. Я послал сову миротворцам в Хогсмид. Они уже в пути. Учеников отправили по общежитиям. Надевай броню, встретимся в коридоре седьмого этажа. Пора.

Билл уже почти на пороге, когда Гермиона подходит и спрашивает:

— Что происходит, Гарри?

— Найди Тонкс и Снейпа, — велишь ей ты. — Ему наверняка нужна твоя помощь — даже если он это не признает. — Вот так вот просто — раз, и ожидание закончено. Удивительно — чувствуешь, как будто утрачиваешь что-то драгоценное.

— Будь осторожен, Гарри, — обнимает она тебя. Приятно. Возможно, последние объятья в твоей жизни.

Гермиона уходит в свои апартаменты за телохранителем. Достаешь из сундука поношенную броню. Надев её, чувствуешь себя безопаснее, но теперь тебе очень одиноко. В своей короткой жизни ты сделал огромное количество ошибок.

— Они об этом ещё очень пожалеют, — говоришь ты пустой комнате.

* * *

В коридоре громоздятся баррикады из камня, укрепленного против заклинаний и трансфигурации… главный вклад Флитвика. За ними встанут: ты, Билл, Кван, восемь бразильских миротворцев, дюжина наемников, группа авроров и несколько членов штата. Другое предложение профессора Чар — спрятать всё за иллюзией.

Выход из выручай-комнаты — специально подготовленный огневой мешок, который целиком простреливается. Часть твоих молитв направлена на то, чтобы Риддл пришел сюда сам, но это не в его стиле. Придется охотиться за ним по тоннелям и закоулкам Гринготтса — что поделать, это ты уже принял. Нет, сейчас фишка в том, насколько ты сумеешь его ослабить и, соответственно, какие тогда шансы будут на успех у твоего ответного удара.

— Прости, мальчик, — несколько невнятно шепчет мне на ухо Сибилла Трелони. Воняет у неё изо рта похуже, чем от Вернона после его гулянок. — Все знаки указывают, что тебя ждет смерть.

— Смерть — это всего лишь следующее большое приключение. Если повезет, оно будет лучше, чем нынешнее. И если я его достану, то остальное уже не важно. У высших сил есть что ответить на это?

Пьяная ведьма несколько сбита твоими словами.

— Не следует дурно отзываться о силах. Они всё знают.

— Ну, если они всё знают, то знали и о моих словах. И если они желают отдать этот мир Риддлу только потому, что я обидел их всесильное эго, значит, они чудовищно мелочные, ведь так?

Рассказать ей, что во время ее занятий все изгаляются в выдумке — вот это было бы мелочно! Ты сдерживаешься, пока она уходит с твоей позиции. В глубине группы волнение, и ты поворачиваешься узнать, в чем дело. У Снейпа с Флитвиком пара старост слушают радио, и один из них только что подбежал.

— Сообщают, что на Министерство и Косой Переулок напали!

— Рейды и обманные маневры, чтобы удержать возможное подкрепление в Лондоне, — констатирует Снейп и поворачивается к Перси Уизли, прежней замене Минервы Макгонагал. — Уизли, у вас до сих пор есть связи в высших кругах. Войдите с ними в контакт и удостоверьтесь, что они знают — главное нападение будет здесь, в Хогвартсе.

— Но как мы можем быть в этом уверены?

— Я не спрашивал вашего мнения, Уизли. Я сказал вам пойти и сделать. Вперед!

— Северус! Скорее сюда! — каким-то образом эфирному голосу Биннса удается перебить гам. Он парит, частью высунувшись из стены.

— Что такое? — гаркает Снейп. Ты совершенно не завидуешь мужику.

— Следовало бы сделать фото. Это будет очень полезно для моих занятий. Боевые баркасы гоблинов на Черном озере — кто мог такое вообразить?

У окна, рядом с привидением, профессором Истории Магии, собираются несколько бойцов.

— Он прав! — ужасается Спраут. — Их три, и два судна поменьше похожи на транспортники. Их так много! Это армия.

— Абсолютно точно, — соглашается Биннс. — Не знаю, насколько стены смогут устоять против вон тех катапульт.

Снейп обозревает расположение сил.

— Очевидно, Темный Лорд бросает перчатку. Поттер, для противостояния этой угрозе я вынужден буду использовать авроров, штат и членов Ордена. Защита замка имеет приоритетное значение. Вам придется самому иметь дело с этим коридором и решить, будете ли вы контратаковать.

Нет!

— У нас будет только одна попытка. Надо усилить атаку!

— Должен ли я напомнить вам о вашей клятве, юноша? — переадресовывает Снейп ответ.

— Ну, я вижу ситуацию так: пока Риддл не умрет, школа в опасности, а у меня сейчас есть шанс все закончить. Если вам нужна помощь, разбудите Рип Ван Винкля, но я уже буду далеко.

— Так и сделаем, Поттер, — вперивает в тебя взгляд Снейп. — Делайте что должны. Филиус, активируйте рыцарские доспехи. Нам нужно эвакуировать и башню Равенкло, и башню Гриффиндора. Переместите их в Хаффлпафф и попросите волонтеров с шестого-седьмого курса держать коридоры, ведущие в общежитие Хаффлпаффа. Помона, возглавите эту группу.

— Как насчет Слизерина?

— Сомневаюсь, что из их комнат хоть кто-то появится. Хотя лучше все же обезопасить им дверь и удалить возможные знаки. Я иду будить Дамблдора.

— Дайте нам пару авроров для пленных, Снейп. У меня и так слишком мало сил, я никого не смогу оставить позади. Иначе придется всех просто убивать.

Как только больше половины бойцов уходит, дверь выручай-комнаты распахивается. Драко Малфой смело ступает в коридор, держа мумифицированную руку, и выбрасывает в воздух темный порошок. Ту часть коридора заволакивает тьмой.

Как будто это им поможет. Билл вскидывает руку и начинает считать, загибая пальцы. Проходят десять секунд — он загибает в кулак последний и кричит:

— Это Билл Уизли, немедленно замрите на месте!

Краткая пауза, когда командная фраза произнесена и какой-то миг думаешь, что ключ некорректен и схема не активируется. Мгновение паники проходит, и ты ощущаешь волну магии, ревущую, как грузовой поезд. Во тьме разверзается ад. Оглушающие, жалящие, парализующие дождем падают вниз, олицетворяя стихийную мощь. Пол становится невыносимо скользким. Самое главное, из стены вытягиваются руки и намертво зажимают дверь, блокируя её в открытом положении. В ещё одной руке — ядовитое зелье, которое швыряют в комнату.

Под мантией-невидимкой и чарами головного пузыря в дальнем конце комнаты прячется Чарли Уизли. Он «хозяин комнаты», потому как здесь уже три дня. Это не даст УпСам воспользоваться комнатой, чтобы вырваться из засады.

Порыв ветра из палочки Квана рассеивает порошок и проявляет тех, кто кричит или уже под станнером. Драко распростерт на полу, сверху на нем валяется несколько гоблинов. Да, надо было захватить камеру. Несколько других Упивающихся либо без сознания, либо неспособны больше сопротивляться.

— Гарри! Дементоры!

Видишь, как они выходят — их используют как щиты. Заклятья шипят, достигая их тел.

— Экспекто Патронум!

Нюхлер и ягуар бок о бок несутся по коридору — твари тут же пытаются сбежать. Их бегство открывает слоям изматывающих щитов тех, кто за ними прятался. В коридор летят случайные заклятья, но в ответ ставят щиты и уклоняются. Билл левитирует юного Малфоя по направлению к линии нашей обороны. Этого придурка надо надежно припрятать.

— Выдвигаемся, — командует Кван. В качестве движущегося щита вперед, сотрясая пол коридора, катятся камни. Билл хлопает по браслету часов, посылая тем самым сигнал брату, и распахивается вторая дверь в комнату, позволяя тебе, Квану и некоторым другим войти под чарами пузыря, в то время как Билл контролирует щиты и зачищает коридор.

Внутри комната заполнена в большинстве своем гоблинами. Многие топчутся на одном месте. Некоторые пытаются пробраться назад в исчезательный шкаф, но заблокированы выходящими. Это хаос. Прекрасный и сладкий хаос. Теперь, когда ты знаешь, что Билл уже перенес Дракусю, деликатным методам можно помахать ручкой.

Всё на той стороне комнаты — дичь, на которую открыта охота. Полные мыслей о справедливом возмездии, вы с Кваном и дюжиной других бойцов открываете огонь — в ход идут все ваши грязные сюрпризы для задыхающихся гоблинов и лишь отчасти соображающих УпСов. Это даже не бой.

Конечно, не стоит петушиться — кто знает, что тебя ждет за другой дверцей шкафа в Гринготтсе.

* * *

— Я так и знал, что ты выживешь. Дерьмо никогда не тонет, — говоришь ты, смотря на взъерошенного волшебника у стены. Видишь свое отражение на «коже» его руки.

— Прости, что разочаровал тебя, Гарри, — отвечает Питер Петтигрю и кашляет слизью напополам с кровью. Он потерял кучу волос, а его кожа в ужасных пятнах.

— Очевидно, проблема быстро решится, — подаешь реплику ты.

— О чем ты говоришь?

— Отравление металлом. Та рука убивает тебя. — Через плечо глядишь на мертвых, умирающих, раненых и тех, кто без сознания. Упивающихся — пара дюжин. Они всё ещё живы, связаны и переданы аврорам. Здесь есть парочка громких имен — Кэрроу, Нотт, Грэйбек и Яксли, но нет Люциуса или Беллатрикс. Гоблинов сотни. Милости им не оказано. Тех, кто ещё жив, казнят на месте. Да, двойные стандарты, но ты сомневаешься, что когда-нибудь дело дойдет до следствия.

— Нет, это просто легкое недомогание. Так сказал господин. — Питер не слишком уверен в ответе.

— Если бы у меня было время, Хвост, я бы сходил за записями создателя заклинания и посмотрел бы на твою морду в миг, когда ты осознаешь, что тебе лгали.

— Никогда! Я его преданнейший слуга! — протестует он. Даже не забавно. Всего лишь убого.

— Ты — списанный в расход простофиля, Петтигрю. Даже если бы ты начал принимать безоар с этого мгновения, то не протянул бы и месяца. У меня нет причин лгать тебе. Я просто передам тебя сейчас аврорам и никогда больше не увижу. Прощай, Питер.

Он удручен, но зовет тебя:

— Постой, Гарри! Я ещё могу тебе помочь. Твой тролль. Я знаю, где он.

— Хорошая попытка, но я и сам могу отследить его, как только пройду сквозь шкаф. Что ещё ты можешь предложить?

— Чаша! Я могу показать тебе, где находится чаша!

Что ж, это уже интересно.

— Билл, у тебя есть веритасерум?

Он кивает и капает три капли в рот Питеру. Хвост не сопротивляется.

— Ты знаешь расположение чаши Хельги Хаффлпафф?

— Да.

— Ты знаешь, что это хоркрукс?

— Да.

— Тебе сказал Ри… Волдеморт?

— Нет, я выяснил это сам.

— Почему ты предложил рассказать мне?

— Я должен тебе. Если я действительно умираю, я хочу умереть свободным от всех долгов. Иначе превращусь в привидение. Такого я не хочу.

Ну, это всё объясняет.

— Где чаша Хаффлпафф?

— Под защитой на площадке по пути к старым хранилищам. Четырьмя уровнями ниже точки выхода из шкафа. Твоего тролля поместили по соседству. Господин держит его как страховку.

— Какого рода страховку?

— Я не знаю, что он планирует, но полагаю, это ритуал.

— Волдеморт в Гринготтсе?

— Да, наряду с гоблинами, троллями, драконами и даже химерой.

— Можешь сбросить империус меньше чем за день?

— Нет, если только кастующий не слаб.

Поворачиваешься.

— Кван, у нас есть проводник и лишнее тело. Ты нужен.

— Мы практически в безопасности, — говорит кореец, ступая рядом. — С последними из пленников разобрались.

— Это Питер Петтигрю. Он знает, где чаша и Хак. Мы берем его с собой.

— Ты умрешь, Поттер! Жаль, что меня не будет рядом, и я не этого не увижу. — Голос принадлежит возвратившемуся в мир живых Драко Малфою.

— Ты действительно так думаешь, Драко? — интересуешься ты. Жаль, что его рот больше не парализован. — Итак, это ты взял у Гермионы зелье удачи?

— Оно не сработало, чтоб ты знал, — отвечает слизеринец.

— Люди сами куют свою удачу, Драко. И если оно действительно сработало, то только благодаря ему ты сейчас жив. Мне уже хочется взять тебя с собой под империусом. Щит — это всё, на что ты годишься, Малфой, — наслаждаешься его выпученными глазами. — Но я оставлю тебя милосердию Снейпа и Дамблдора.

— Гарри, — перебивает Билл. — Меня только что нашел патронус Снейпа. Значит, старик на ногах. Мы злоупотребили гостеприимством.

— Ты прав. — Тебе нечего сказать Дамблдору. Вскоре он будет так же мертв, как и Питер. Единственный вопрос, ты ли сведешь его в могилу.

— Закончили разговоры? — спрашивает Кван. Он снимает протез и осушает флакон с многосущным, сделанном из собственных волос, остриженных до потери ноги. Его шевелюра даже слегка темнеет. Только теперь ты замечаешь, насколько он постарел за прошедшие месяцы.

Все наемники и миротворцы выпивают многосущное и превращаются в… тебя. Теория Квана такова: приспешники Волдеморта знают, что если серьезно ранят Гарри Поттера, то окажутся перед лицом его гнева. Это отчетливое преимущество. Так что, за исключением Квана, Билла и Питера, все остальные выглядят точь-в-точь как ты. Он хочет Гарри Поттера. Ты дашь ему Гарри Поттера… в двадцатикратном объеме.

Говоришь Квану:

— А ты почему меня не копируешь?

— Если я умру, не хочу быть запертым в твоем глупом теле. Кроме того, западные глаза мне не идут.

— Не могу спорить с такой логикой, — отвечаешь ты. — Пойдем. Риддл хочет Гарри Поттера! Давайте дадим ему столько Гарри Поттеров, о скольких он даже и не мечтал!

С этими словами поворачиваешься к исчезательному шкафу. Твоя жизнь шла именно к этому моменту. Судьба зовет.

— Готов, Гарри? — интересуется Билл, вжимаясь в пространство рядом.

— Наверное, нет. Но, так или иначе, сегодня все закончится. Увидимся с другой стороны.

Путешествие на другую сторону выливается именно в то, чего ты и привык ожидать от магических способов перемещения: головокружение, тошнота, неудобство — но закачивается все довольно быстро, и вы с Биллом вываливаетесь в тускло освещенное помещение и с ходу вступаете в бой.

Такое впечатление, как будто вы вновь в отделении Гринготтса в затерянном городе. На этот раз инфери нет. Зато пещера полна гоблинов. Поднимая палочку, вливаешь свою долю в огневую мощь магов, пришедших где-то с минуту назад.

В Южной Америке стояла тишина. С чарами пузыря ты не слышал даже звуков других заклинаний и оружия.

На этот раз крики, взрывы и стоны умирающих заполняют воздух, пока ты оттесняешь назад омерзительный сброд и создаешь в тоннелях под банком гоблинов плацдарм.

— Вперёд! Вперёд! Лацеро! — кричишь ты, прорубая себе путь сквозь пару гоблинов с мечами. Заклинание, которому тебя обучил Флитвик, анимирует мечи павших и поворачивает их против находящейся рядом группы. Когда те падают, выпускаешь сверхмощное изгоняющее, отбрасывающее как кегли как минимум десятерых.

Война уродлива. События здесь изменяются со скоростью калейдоскопа, и иногда за ними невозможно успеть, не превратившись в безжалостного зверя. На бегущих теперь гоблинов обрушиваются новые заклятья, подстегнутые твоим адреналином. Добрый и нежный Гарри Поттер дал бы им уйти. Ты больше не он. Ты обучался вместе с группой гоблинов для милой поездочки в зомби-ад, и знаешь кое-что об их тактике. Выжившие разобьются на группы, чтобы предупредить остальных и перестроить боевые порядки. А затем они устроят на твою группу засаду, используя каждый тоннель, расщелину и дыру, в которую смогут влезть.

Прикидываешь, что здесь было примерно восемьдесят гоблинов, — возможно, вторая волна нападения на замок. Теперь их чуть меньше половины, и нанятые тобой бойцы перемалывают их только так.

Не теряя времени, мгновенно начинаешь цепочку различных разрубающих вперемешку с разрушающими. К сожалению, в таком ограниченном помещении нельзя рисковать более сильными взрывными. Неким извращенным образом это напоминает тебе о прополке у Дурслей.

Странно — тотальная резня живых существ практически тебя не волнует. Конечно, это отвратительные, вонючие гоблины-предатели, вступившие в союз с Риддлом. Инфери не способны решать, принимать ли им сторону зла или нет. Кланы гоблинов под Гринготтсом сами сделали выбор. Они много чего ещё сделали — к примеру, крали посреди ночи из собственных постелей детей для работорговли — как в волшебном, так и в магловском мирах.

Теперь им предстоит столкнуться с последствиями своего выбора… другими словами, с тобой.

Переключаешься на разрубающее широкой зоны поражения и вкладываешь в него побольше энергии. Три чертовых огненных летучих мыши падают на каменный пол и шлепаются об него, истекая кровью. Пинком отбрасываешь одно из тлеющих тел с дороги и двигаешься вперед. К твоей палочке присоединяются новые. Кажется странным сражаться плечом к плечу с людьми в масках и плащах УпСов, но первые шесть волшебников, прошедшие через шкаф, замаскировались в одежду противника, чтобы вызвать замешательство, — идея Квана. Он давно уже использует против врага его собственные слабости, и факт, что эти идиоты разгуливают в капюшонах и масках, делает вещи гораздо проще.

Безумный темп замедляется как раз когда взвивается облако пыли, и, чтобы хоть что-то стало видно, требуются очищающие воздух чары. Теперь, когда вся группа в сборе, дождь заклинаний опустошает ряды оставшихся тварей. Две минуты непрерывного боя сменяются жуткой тишиной, нарушаемой лишь стонами умирающих.

Усилий эта группа практически не потребовала. Таких Джейк Коллинз обычно называл ТК — тыловыми крысами. Высококлассных воинов уже вырезали в Хогвартсе, в самом замке, или они за его стенами на боевых барках — возможно, им задает головомойку Дамблдор и Снейп. Оставшиеся — те, кто недостаточно хороши или смертоносны для первой волны.

Теперь пора разворачивать магловскую огневую мощь и дать отдохнуть твоей группе прорыва. В исчезательный шкаф с трудом проходят ящики, с которых необходимо удалить уменьшающие чары.

Кван не смог достать много за столь короткий срок и дал тебе понять, насколько он не одобряет того, что его «заначка» была уничтожена в пещере Риддла. На этот раз с тобой нет Моссберга, так что приходится довольствоваться зачарованным помповым Ремингтоном. У следующей волны гоблинов будут арбалеты против ружей. Хорошего мало… для них.

Хак близко. Ты уже можешь его отсюда ощутить, и он знает, что ты идешь.

— Арьергард, — приказывает Кван, — заприте ведущий сюда тоннель и укрепите позицию. — Из четырёх магов арьергард — не ахти, но ты просто не можешь выделить ещё, и так шансы на успех минимальные. У них — два зачарованных пулемёта М-60 и несколько плавающих в воздухе ящиков с боеприпасами. Остальные наёмники и бразильские авроры вооружены либо АК-47, либо дробовиками, но смотрят на это дело скептически. Наверное, потому Кван с Коллинзом и стали таким угрожающим тандемом — они без колебаний пользуются магловским оружием.

У Квана снайперская винтовка пятидесятого калибра. Он хотел взять сорокамиллиметровый ружейный гранатомёт, но возможность обрушить свод была слишком уж велика. Вопрос, на который ты не уверен, что хочешь знать ответ, — пробьёт или нет снаряд для поражения легкобронированных целей шкуру дракона.

Есть множество штук, гораздо более опасных, чем свора гоблинов. Наблюдаешь, как некоторые наёмники разбрызгивают по одежде антидраконий репеллент. Это специальное зелье, после применения которого вероятность быть съеденным драконом, согласно теории, несколько меньше. Клинические испытания благоприятны, но результаты сомнительные, главным образом потому, что трудно сказать, собирается ли дракон сожрать кого-то целиком или обжарить до хрустящей корочки перед употреблением. Жидкость воняет, теряет эффективность на открытом воздухе и не огнеупорна, но применивший зелье может быть уверен, что если дракон таки схарчит подгоревший труп, то послевкусие у него будет просто омерзительное. Да уж, хоть какое-то утешение.

Очевидно, времени у вас на подобную чушь нет, но не будем раздражать толпу своим мнением.

Квану же на это наплевать:

— Хватит дурости. Если я скажу, что моя моча защитит вас от драконов, то вы попросите меня пописать на вас? Вперёд! Марш!

Главная ветвь тоннелей впереди. Это не извилистые пути к хранилищам. Согласно рисункам Билла и несколько устаревшим картам, конкретно их реально достичь — они поблизости от места твоего расположения. Там передвигаются и живут гоблины. Никого, одетого в костюмы — добро пожаловать в Гринготтс! — здесь нет. Ты давно уже понял, что это лишь работа на публику или — как там лучше сказать — шоу ворга и летучих мышей? — чтобы выглядеть как можно безобиднее. Здесь, внизу, — банда убийц в набедренных повязках, коже и шкурах.

— Осторожнее! — предостерегает Билл бразильского миротворца и дергает его назад, когда ты даешь залп картечью. Вжавшийся в скалу гоблин не успевает убраться с дороги и принимает удар на себя. Отравленный нож в его руке с лязгом падает на гладкий камень коридора.

— Откуда ты знал? — спрашивает он сначала на родном языке, а потом на английском.

— Я годы провёл в гоблинских тоннелях. Они прячутся повсюду — в узких щелях, в стенах или на уступах под сводами. Берегись засад и не забывай про безоары. Они обязательно воспользуются ядом.

Что уж совсем сложно не заметить, так это следы шести троллей в сопровождении где-то двух десятков гоблинов — возможно, первые чего-то стоящие стражи, которых выставили уже пережившие битву. Это горные тролли, обычные для Британии, они несколько выше и сильнее, чем джунглевые, но менее устойчивы к магии. И вот здесь-то ты по ним и ударишь.

Твоя насмешка сделала бы честь и Снейпу. Три первогодки, у которых и было-то лишь то, что можно найти в туалете, угрохали точно такого же. С тех пор ты порядочно продвинулся, и на этот раз тебе прикрывает спину компания не в пример круче, чем Гермиона с Роном. И тролльи сопли на палочку ты теперь получишь, только если тебя обдаст взрывная волна от расколовшихся как дыни голов. Поднимаешь Ремингтон и начинаешь огонь.

Без балды, если бы это был только двенадцатый калибр, то быть тебе в беде, но завеса огня — нечто оглушающее даже с заглушкой на оружии. Идущий впереди тролль недоуменно спотыкается, когда картечь сносит ему плоть и стальные сердечники выдалбливают глубокие раны.

Один из тех, кто позади, сбивает существо на землю. Палочка рядом выпускает проклятье убийства, и на мгновение у тебя проявляется тень от озарившей тебя магии. Тролль шатается, но не падает. Заклятье не потребовало особого убеждения от взятого под контроль Питера Петигрю. Жаль, что в тот день Диггори не удалось поймать Хвоста.

Пара других заклятий ударяют в тролля вместе с огнем из винтовки и дробовика. Вот и подведён итог тому, что начал предатель. Идиоты не берегут боеприпасы! Раздается громкий лязг, и об металлическую руку Петигрю, защищающую его бесстрастное лицо, ударяет болт, — интересно, удалось бы это крысе без влияния империуса Квана?

Боевые кличи гоблинов смешиваются с криками боли троллей и раненых гоблинов, а также с воплями заклятий магов. Покрытый кровью и грязью тролль поднимается, готовясь метнуть копье. Взмах твоей палочки быстрее, и ты уничтожаешь предмет сразу после того, как его выпустили из руки твари. Существо разворачивается, намереваясь сбежать, но его срубает град огня из твоего ружья. И всё, со второй волной покончено. Проблема в том, что ты знаешь: дальше легче не станет. Наёмники расходуют боеприпасы слишком быстро, и те, кому не привычно оружие, уже переключаются обратно на магию.

Один наёмник сгорбился у стены. Кван разгибает его и обнаруживает, что у мужчины болт между глаз. Он под зельем, и несколько странно видеть самого себя, вот так вот погибшего от случайного выстрела.

На стыке по пути к главной пещерной магистрали гоблины скорее рассеиваются, а не вступают в бой. Слышны далёкие звуки гонга и колоколов, но ты застал их врасплох. Кван приказывает Питеру измениться в анимагическую форму и пойти освободить твоего друга-тролля, в то время как десять идентичных версий тебя запечатывают эту секцию магистрали. Встреваешь и помогаешь насыпать земляной вал. Теперь гоблинам потребуется притащить нечто посерьезнее парочки троллей, если они хотят поскорее его прокопать, а иллюзия Квана, помещенная прямо посередине, заставит их ломать головы, почему это у них не получается пройти вперёд.

Кашляешь, изо всех сил пытаясь прочистить легкие, понимая, что если тебе удастся всё-таки выжить во всей этой катавасии, то следующие недели тебе придется выкашливать всякую гадость.

Билл и два наемника несут мешки, полные чего-то похожего на жемчуг. Они разбрасывают его по обе стороны тоннеля. Каждая «жемчужина» — наполненный зельем желатиновый шарик с кислотой и чем-то ещё, сваренным за прошлые недели учениками уровня ТРИТОНов. Гоблины обычно не носят обуви, так что это должно особенно помочь и замедлить любого, пытающегося обойти вас и атаковать.

Темп. Длительными сражениями правит темп. Тяжелая артиллерия, похоже, ещё не совсем пробудилась. Взглянув на главного стратега, спрашиваешь:

— Кван? Пора ставить щиты?

— Да. Мы приближаемся к местам их обитания. Берегите силу и боеприпасы. Всем: приготовьте щиты. — Проход расширяется, и ты видишь неистовое движение впереди — это гоблины пытаются установить оборону.

Нельзя позволить им замедлить тебя! Чтобы достичь мест обитания УпСов и Волдеморта, твоей группе необходимо побыстрее их разгромить. И вот здесь очень кстати щиты и другие соответствующие штуковины.

Надеваешь деревянный щит на спину и на левую руку. На нем выгравирована дюжина разовых стрелковых рун. Свои ты вырезал лично, а остальные сделаны пяти-семикурсниками, учениками с курса рун. Билл кивает, хватает свой рунический щит и забирает один у мертвеца. Две-три стрелы на каждую руну, и вот вам сотни лучников. Все вместе вы выпустите стену пылающей смерти, которая сметет любое сопротивление впереди.

Кван тянется к сумке, вытаскивает пару птиц оригами и выпускает их. Он направляет палочку на баллисту с шестью гоблинами, и похожие на настоящих птиц анимированные конструкты подлетают туда и взрываются. Они поражают тяжелое орудие прежде, чем оно сделает хоть один выстрел. Коридор широк настолько, что большинство из оставшихся шестнадцати магов может выстроиться в ряд, так что вы несетесь вперед вплоть до отмашки Квана.

По мере продвижения можно хорошенько рассмотреть поселение гоблинов. Оно вызывает в памяти картины в комнате Лорен Грозовой Тучи — скальные жилища американских индейцев на юго-западе. Дома вырезаны прямо в скале, напоминая тебе о кувшине, из которого вот-вот польется поток гоблинов и понесется вниз по земляной рампе. Коридор перегораживает каменная стена с деревянными воротами. На стене ещё две баллистные команды, но трио взрывных, в свою очередь, превращает их в огромную кучу щебня и выбивает из защитной стены громадные куски.

Для большей дезорганизации пары сотен гоблинов брошены ещё несколько дополнительных заклинаний. Ворота уже открываются, и тебе жаль, что Хагрида здесь нет. Он был бы вне себя от радости от зрелища девятиголовой гидры, ведомой по проходу великаном при помощи плётки-девятихвостки. К сожалению, ты далеко не так рад видеть и ее, и ее гиганта-эскорта.

Гоблин-генерал, верхом на молочном братце Пушка, спешно готовит боевые порядки. Все останавливаются где-то за пятьдесят футов, на границе досягаемости их небольших арбалетов. Генерал занят — он пытается подвести свои ракетные войска поближе и организовать нападение.

— Первый залп, пли! — командует Кван.

Готовишься к запуску и впечатываешь палочку в одну из управляющих рун. Четыре руны активируются, и из топорного деревянного щита появляется гроздь из двенадцати пылающих стрел. Немедленно меняешь позицию и ждешь, когда Кван отдаст следующий приказ. Пещера освещается, и вопли ужаса становятся оглушительными.

— Пли второй залп! — следующая гроздь уходит, в то время как первая достигает цели. Результат разрушительный. Известно, что ты не любишь гоблинов, но сейчас тебе их почти жаль. Каждая волна состоит из где-то примерно полутора сотен стрел. Гоблинский генерал пригибается в седле, когда серьезно раненый цербер уползает прочь. Выжившие в нападении уже улепетывают. Большая часть бежит по рампе, но некоторые делают фатальную ошибку, пытаясь просочиться через ворота, и тут до них доходит, что их ждут девять голодных пастей гидры.

Кван оценивает ситуацию.

— Третий залп приберегите для гидры. Цельтесь повыше, чтобы ослепить её или оторвать ей голову. Вперед! Очистим путь к стенам. Будем драться с ней здесь. Гоблинов приканчивать из ружей.

Ты слишком хорошо знаешь боевого мага. Он нервничает. Слова из его английского испаряются тогда, когда он торопится.

Когда ты двигаешься вперёд, управляющий гидрой великан укрывается за её телом. Да, тварь настолько большая. Ты выбираешь дробовик и зачищаешь местность, стремительно бросаясь вперед. Некоторые из тех, кто «притворялся мертвыми», вдруг обнаруживают, что больше уже не притворяются. Одним из первых достигнув наполовину открытых ворот, ты вынужден непосредственно сминать сопротивление гоблинов. Печально видеть истощение на лицах всех своих двойников. Это только начало, впереди ещё долгий путь.

Наверное, где-то позади, в Хогвартсе, кучка испуганных первогодков и второкурсников сейчас отчаянно спрашивает у старшеклассников, что им делать, если придется сегодня драться с гоблинами. Ты им почти завидуешь. Неплохо было бы поменяться с ними сейчас местами. Пятьдесят тварей — наименьшая из твоих тревог.

— Что у тебя, Билл? — спрашиваешь ты, когда он проскальзывает по другой стороне ворот и прислоняется к стене. Он хромает, и видно, как он глотает безоар. Билл промывает рану палочкой и запечатывает её, а потом прячет палочку в кобуру и достает АК-47.

— Гребаные гоблины порезали мне ногу, пока я тут прогуливался.

— Тьфу, непруха. Есть у тебя в загашнике что-нибудь для гидры?

— Я надеялся, что ты уже сравнял её с землей, — ему как-то удается усмехнуться.

Пара твоих дупликатов пытается достать её взрывными, и ты смотришь, как заклинания прелестно шипят на бронированной шкуре чудовища. Повреждения можно назвать косметическими, хотя земля дрожит с каждым попаданием. Билл опустошает обойму в двигающуюся массу, но чешуя всё так же крепка. Тяжелое орудие Квана пробивает гидре шкуру, но не причиняет особого ущерба.

— Вот дерьмо! — слышится от Билла. — С таким же успехом можно было бы на неё плюнуть. Готов двинуть на неё гигантского ягуара?

— Я надеялся припасти это на потом. Серьезно, Билл, ты вообще видел, насколько она громадная? Я бы предпочел отсечь у нее пару-тройку голов или, по крайней мере, сначала вырубить ей глаза. На турнире у Крама против дракона неплохо сработало ослепляющее. Я попытаюсь, пока ты посмотришь, сможешь или нет достать её глаз-другой из винтовки.

— Целься в центральные головы. На счет три! Раз. Два. Три.

Билл стреляет, и головы колотит от боли. Ты уже готов было снова стрелять, когда на твое плечо ложится рука Квана.

— Пусть этим займутся другие! Ты все равно косишь. Помоги мне.

Ты не уверен, чего от тебя хотят, но он разрезает заклятьем веревки, скрепляющие толстые стволы, и одно из упавших на землю бревен. Ещё три мгновенных движения палочки, и Кван ставит точку: трансфигурирует кончик в металлический наконечник. Получается гигантское копье с наконечником из металла.

— Как было бы хорошо, если бы здесь был Хак — он мог бы его метнуть, — говоришь ты.

Кван смеется и левитацией поднимает эту штуку, нацеливая на напирающего монстра.

— Насколько сильное у глупого повара-котёнка сейчас изгоняющее?

Если хорошенько подумать, то Квана следовало бы запретить законом…

— Давай-ка выясним! — схватив палочку как крикетную биту, замахиваешься и выкрикиваешь заклинание. Гигантская деревянная стрела взмывает и по дуге идет к гидре. Топорное копье впивается в зверя чуть высоковато, но наконечник доходит до основания одной из шей монстра. Голова на ней поднимается назад, раздается чудовищный крик, башка шлепается вперед и затихает.

Поощренная твоим успехом остальная часть группы удваивает свои усилия замедлить проклятую штуку. Големы с валунами, покрытыми липкими чарами, зажимают гидре лапы, мешая гигантской рептилии двигаться.

Кореец уже вырубает следующее копье, и ты зовешь своего приятеля-разрушителя:

— Билл, трансфигурируй наконечник. Нам нужен металл попрочнее.

— Я как раз этим и занят! — Билл присоединяется к кустарной команде волшебной баллисты.

Новости и хорошие, и плохие одновременно. По мере того, как гидра подползает поближе, твои спешно сделанные гигантские копья наносят ещё больше ущерба и глубже впиваются в плоть. Спереди в массивном торсе монстра уже три клина, и зверь кричит при каждом попадании. Единственная проблема в том, что гидра всё ещё упорно прёт вперёд, и шесть оставшихся голов разъярены и до сих пор двигаются.

Когда владеешь змееязом, то слышишь как будто крик на иностранном языке. Гидры, должно быть, ближе к змеям, чем к драконам. Может, если бы ты смог с ней поговорить, то убедил бы ее повернуть обратно. Конечно, будь у тебя парочка РПГ-7, то же самое можно было бы сделать без всяких там бла-бла-бла.

Но их у тебя нет, так что загоняешь в плоть очередное копье и дергаешь с пояса одно из увеличивающих зелий. Отщелкивая крышку, говоришь:

— Сосредоточьте огонь на правой стороне. Попытаюсь достать ее слева.

Стаскиваешь разнообразную магловскую и магическую экипировку, драконью броню и выпиваешь содержимое флакона. Эту порцию сварил Снейп, и тебе любопытно посмотреть, насколько ты станешь большим в анимагической форме.

Сначала твое зрение слегка искажается, когда ты превращаешься в ягуара. Потом ощущаешь, как растет плоть. Ты выше стены, футов на пятнадцать. Что ставит тебя примерно на уровень торса гидры. Она все ещё затмевает тебя, но ты зарабатывал на хлеб, играя Давида — Голиаф вообще был в кильватере. Что стоит ещё один раз?

Спружинив лапами, перемахиваешь через стену и бросаешься к монстру. Зайдя слева, прыгаешь на площадку, где несколько бегущих гоблинов разлетаются от тебя в стороны. Ближайшая голова уже опускается. Прыгнув, подбираешься под неё, обхватывая всем телом, как один из котов миссис Фигг ногу Дадли в тот раз, когда тот пытался поиграть в «пни кота». Вцепившись когтями и отрывая чешую с шеи, ты снова приподнимаешься и пережимаешь шею. Твои ядовитые клыки вжимаются, давят и впиваются в плоть.

Гидра не похожа по вкусу на цыпленка — она напоминает тебе о том чили из игуаны, которое несколько раз заставлял тебя готовить Одинокая Грозовая Туча. Только вот крови многовато, сыровато и специй не хватает. А так, в общем-то, неплохо. Кто мог подумать? К сожалению, было бы слишком надеяться, что эта штука упадет замертво от одного ядовитого укуса, но взгляд на остальные раздраженные головы говорит, что пора уже куда-нибудь убираться. Во-он там на спине есть прекрасное местечко — всем этим зубам будет сложновато до тебя добраться, да это и несколько замедлит рептилию. Плюс если яд не слишком действует, надо постараться вцепиться поближе к сердцу.

Она взбрыкивает, пытаясь тебя скинуть, но ты для неё слишком проворен. Шеи у основания толще, но броневые пластины лишь снизу. В этом случае генетика рептилию подводит. Это место толстое и мясистое. Рвёшь когтями и кусаешь, надеясь повредить артерию или что-то другое, настолько же важное.

Две головы ныряют. Соскакиваешь на землю и занимаешь оборонительную позицию, уворачиваясь как от голов, так и от заклятий запаниковавших позади магов.

Быстрее! Нужно быть быстрее. Её так много…

Ускоряешься влево. Прыжок вверх, отталкиваешься от стены пещеры и вновь попадаешь прямо но спину твари. Тобой движут чистые инстинкты. Плана как такового нет. Ягуар — «зверь, убивающий одним движением лапы», но гидра слишком большая для одного удара. Ты должен атаковать её снова и снова, пока она не упадёт от ран.

Укусить, закогтить, поцарапать. Прыгнуть. Увернуться! Повторить. Всё, что угодно, — лишь бы замедлить. Скатившись со спины монстра, подбираешься к следующей ноге. Она мясистая. Изо всех сил имитируешь сцену Дадли с ногой ягненка. Тварь стряхивает тебя и пинком отправляет назад. Толчок посылает тебя в стену, и удар на мгновение оглушает. Когти на её лапах стерты хождением по камню, но все равно прорывают тебе шкуру. У тебя идет кровь, но всё не так уж и плохо.

Бок внезапно пронзает острая боль. Управляющий гидрой великан только что саданул тебя плеткой! Разворачиваешься к нему, воя от боли. Пока ты разбираешься с ним, Биллу и остальным придется постараться справиться с громадной рептилией самим. Гидра намного больше, но великан примерно равен тебе и знает об этом. Он размахивает перед собой дубинкой. На отскоке от взмаха гиганту удается тебя поймать, но особого ущерба нет. Импульс откидывает тебя вбок и дальше влево от великана. Шипишь-рычишь от пыли и боли. Единственное его оружие с этой стороны — кнут. Врезаешься в него — лучше уж принять удар железной цепью по спине в обмен на возможность вбить его в землю.

Великаны на вкус как цыпленок… немытый, гниющий цыпленок, которого обваляли в дерьме перед подачей на стол. Срыгиваешь на руку, которую он пихает тебе в пасть, но продолжаешь цепляться когтями. Он опрокидывается на тебя, и это напоминает тебе Дадличку с его Охотой на Гарри в тех случаях, когда им удавалось тебя поймать.

Снова боль. Крутишься и извиваешься, выпуская окровавленный бесполезный кусок мяса, бывший когда-то рукой. Великан вертится, и ты чувствуешь, как его целая пока рука что-то нащупывает у пояса. У него нож! Ну, это нож, если рассматривать его в соответствии с вашим размером. Вообще-то похоже на шотландский клеймор. Он снова поднимается, намереваясь пришпилить тебя к земле, как бабочку в чьей-то коллекции.

Ускоряешься, используя получившееся пространство для того, чтобы вонзить клыки ему в шею. Сжимаешь и слышишь хруст. Впившись взглядом в монстра, смотришь, как жизнь покидает его глаза.

Смерть жестока, часто грязна, но здесь уж или ты, или он. Удовлетворенный результатом, откатываешься подальше и пытаешься отплеваться от гадкого вкуса и сальной плоти, откашливаясь как кот, пытающийся избавиться от катышка шерсти. Гидра ещё движется, но уже заметно медленнее. Она занята крошечными кусочками волшебной плоти и, кажется, на секунду забыла о тебе. Твоих компаньонов несколько проредили челюсти оставшихся голов, что заставляет тебя волноваться о том, сколько бойцов у Риддла в резерве.

Но тебе всё равно надо чем-то перебить этот кошмарный вкус великана, и, похоже, гидра будет вторым блюдом в меню.

С едва слышимым полушипением-полурыком ты, облизываясь окровавленным языком, подбираешься к ней сзади.

* * *

— Скажу тебе вот что, Гарри: умеешь ты устраивать кавардак! Похоже, тебе нужно вот это, — говорит Билл и бросает тебе полотенце. Закончив обратную трансформацию в человека, ловишь его.

Ни одна из голов гидры не двигается. Только две из них ещё приложены к телу, но одна из передних лап ещё подергивается в конвульсиях. Увеличивающее зелье проработало на три минуты дольше, чем нужно.

— Я напишу на его могиле: спасибо за ужин, — язвительно замечаешь ты, полотенцем вытирая жидкость, покрывающую твой рот и щеки. Оно всё в крови. Быть анимагусом не самое милое занятие в мире, но чертовски полезное.

— Что?

— Не бери в голову, — пожимаешь ты плечами. Хреново, когда только ты и врубаешься в смысл. Снова обращаешь внимание на Квана, когда тот начинает перекличку — результаты не особо хорошие. Судя по числу останков Гарри Поттеров под многосущным, твоя компашка наемников потеряла ещё четверых. Остальные из группы как будто бы не уверены, хотят ли они продолжать. Неужели твоя нерешительность действительно так выглядит?

Один из «тебя» начинает довольно оживленную беседу на корейском с твоим любимым боевым магом. Он подпрыгивает и злобно указывает на тело гидры.

Наклонившись, подбираешь свои палочки, броню и очки разрушителя. Билл качает головой, заслышав спор, и говорит:

— Чего они ожидали? Думали, что Гринготтс поставит на охрану своих пещер горстку анимированных мишек? К счастью, это их самый большой зверь. Нас более чем достаточно, чтобы остановить и дракона, и кого-то другого.

— Если только они не притащат ей ещё одну до пары, как только ты уйдешь, — добавляешь ты.

— Как всегда, оптимистично, Гарри.

— С чего это ты вдруг так рад?

— Эйфория выжившего… Не думал, что у нас получится, пока ты не напал на ту тварь. Моя жизнь до сих проносится у меня перед глазами, и это чертовски хорошее зрелище!

— Отлично, я застрял с сумасшедшим братом Уизли. Ну и что — ты бы что-нибудь изменил?

— Надо было раньше взять тебя под свое крылышко, — замечает он. Ты был готов к чему-то касательно Флер или всяких съедобных предметов, а он тут разыгрывает дружескую фишку!

— С каких это пор я под твоим крылом?

— Субтильность — признак великого учителя. Пойдем и поможем Квану накрутить им хвосты?

— Не, — отказываешься ты. — Таких клоунов он пачками жрёт на завтрак.

— Ага, но нам нужно двигаться.

Ты всматриваешься в смутно освещенную пещеру впереди, и давление под твоим черепом нарастает. Вспоминая всю боль, расстройство и ненависть, толкаешь их обратно. В такую игру можно играть и вдвоем. Повозившись в сумке на поясе, глотаешь обычное перечное зелье. Тебе нужна энергия, но не слишком много. У тебя есть дюжины гораздо более эффективных зелий, но нельзя слишком уж сильно перегружать организм. Тогда ты достигнешь пика и рухнешь, если драка затянется и продлится дольше десяти минут.

Снейп слишком хорошо тебя учил. Ну разве не иронично?

— Нет, не нужно. Он уже в пути. Кван! К нам по проходу приближается кульминация. Давай защитный периметр.

* * *

Его Упивающиеся Смертью появляются первыми. Они выступают из темноты на другом конце пещеры и немедленно начинают сыпать проклятьями. Дистанция — несколько сот футов. Не став выпускать заклинаний с большого расстояния, Билл вытаскивает свой АК-47, надеясь, что они не позаботились зачаровать мантии от оружия. Один, по крайней мере, точно забыл — он падает, крича. К веселью присоединяются остальные, и продвижение противника притормаживается в пользу торопливо возведенных щитов. Ты вовсе не возражаешь и благодарен за короткую передышку.

Риддл на подходе. Он вот-вот здесь появится. Буквально через раз он ждет тебя в конце какой-нибудь искусной ловушки или засады, и тогда, чтобы сбежать, тебе приходится полагаться на других или на удачу. Сейчас другое дело. Теперь ты сам пришел за ним и столкнулся с врагом лицом к лицу на «нейтральной» территории.

Кван уделяет время, перезаряжает свою крутую бандуру и приканчивает раненного Биллом. Сверкает вспышка — это щит УпСов разрушается под тяжестью мощи снаряда пятидесятого калибра.

Маг хладнокровно просчитывает траекторию второго выстрела, и второй Упивающийся падает замертво. Прикидываешь, не взять ли в руки Ремингтон, но у дробовика ограниченная дальность, которая не позволит пробиться сквозь их защиту на таком расстоянии. Вместо этого сосредотачиваешься на защите Квана и немногих оставшихся автоматов от летящих в их направлении проклятий.

Передышка резко обрывается, когда из мрака выступает на свет фигура. Лицо ещё меньше похоже на человеческое, чем ты помнишь. Черная мантия, кажется, поглощает свет. Не обращая внимания на стрельбу, он идет прямо, плечи вперед, палочка беспокойно подергивается. Он держится с самодовольством, напоминающем тебе о днях, когда ты верил в Дамблдора.

— Глупцы, — кричит Волдеморт. Его голос перекрывает грохот выстрелов. — Вы сжимаетесь перед магловскими игрушками! Встаньте и сражайтесь, или окажетесь недостойны!

Кван опустошает целый магазин. Пули испаряются, не долетев до цели. Ты надеялся, что это может быть просто, но нет.

— Мы снова встретились с тобой, Гарри Поттер! Так жаждешь умереть? — голос Волдеморта доносится сразу со всех сторон. Ты вынужден признать — это изящный трюк. — Ты такой вдумчивый. Как мило с твоей стороны принести мне подарок — я буду убивать тебя снова и снова. Или хочешь и дальше претендовать на то, что ты мой старый друг из Южной Америки?

Ну, по крайней мере, он не запуган тобой. Кстати говоря, о Верасе Чилоте: меняешь свою палочку из остролиста на одну из изъятых тобой у одержимого Коллинза. У тебя нет времени на эффект родственных палочек.

Вот и все, Поттер! Теперь или никогда. Голос в твоей голове — смесь Квана со Снейпом… вдвойне пугающе.

Какой-то миг ты не стреляешь, следя, как тот сбивает одного из твоих двойников, — атакуешь, как только у тебя появляется возможность. Отбрасывая сомнения, выпускаешь забойное заклятье Коллинза Текс-Мекс, которое подводит к твоей цепочке под названием «слив». Она сделана из любимого немцем взрывного, костного детонатора, который создал какой-то мастер на задворках Сингапура, африканского и греческого пробивающих, и завершается старомодным норвежским ледяным копьем. Большая масса в конце часто способна проникнуть благодаря ослабленной предварительно магической защите.

Он слишком быстрый! Риддл срывает твои планы, из ничего выудив валун и послав его в «пасть» твоей атаки. Зазубренный столб льда безрезультатно разбрызгивается по неровному камню. Кван меняет траекторию куска скалы изгоняющим.

Как будто ты и в самом деле собираешься драться с ним один на один! Да ни за какие коврижки, мать его! Бой у пещеры был просто быстрым обменом заклинаниями. На этот раз вас ждёт горячая дискуссия.

Вокруг вас пещера освещается огнем заклятий. Рычание трансфигурированных зверей сочетается с криками и взрывами. Это война, с которой начисто сняли шелуху очарования, воображаемую детишками, только что получившими свои первые палочки.

Доверяя Квану защиту, продолжаешь кастовать. По позвоночнику волной проходит знакомая дрожь страха, но ты ее перебарываешь. Подобный страх может сослужить и пользу. Билл называет его «Златовлаской» — раз уж «в нем именно столько ужаса, сколько поможет в сражении». Он обостряет твои чувства, напоминает, что ты смертен, и посылает адреналин по твоему уставшему телу.

Когда твоё сражение с Чилотой зашло в тупик, то убил его именно Кван. Чилота был просто тенью на фоне мощи Риддла. Но даже здесь у тебя есть определенные преимущества. Темный Лорд привык подавлять оппонентов как магией, так и ужасом, порожденным своей репутацией. Против определенного противника — тебя или Дамблдора — он может рассчитывать лишь на свое мастерство. Отказываясь сжиматься перед ним от страха, ты отнимаешь у него половину его арсенала.

Кроме того, ты прекрасно знаешь, что он не так уж часто дрался с магами твоего калибра. Если верить слухам, самым сильным из его противников с момента катастрофы в Министерстве прошлой весной была Амелия Боунс. В отличие от него, ты после этого бился не на жизнь, а на смерть слишком часто.

С этим знанием приходит уверенность. Он только начал сражаться, тогда как ты воюешь вот уже восемь месяцев! Всё-таки есть кое-какие преимущества в подобном разгоне… и в боевом маге на твоей стороне. Неплохой плюс.

Кван разрушает трио костеломов, отправленным Риддлом в ответ, когда ты переключаешься на мощную цепочку взрывных. Это танец разрушения. Ждешь изменения темпа. Вот оно… поехали!

Как и тренировал миллион раз в выручай-комнате, ты ударяешь четвертым заклятьем в цепочке и переключаешься на защиту, в то время как Кван идет в наступление со своей «экзотической» цепочкой. Репертуар Риддла существенно лучше твоего, но у Квана, вероятно, есть несколько проклятий, о которых он даже не слышал. У тебя есть сила, у него — навык. Заставляя своего врага приспосабливаться к меняющимся стилям, сбиваешь его с толку.

Внезапный укол острейшей боли, и твоя защита прогибается. Что позволяет поражающему проклятью частично пройти сквозь щит, пробив дыру в твоей драконьей броне и оцарапав кожу. Хак! Что они с тобой делают? Риддл бьется не более честно, чем ты.

Отмахнувшись от усилий Квана, Риддл вырывает следующим проклятьем из земли гигантский сталагмит и посылает его как снаряд, заставляя вас обоих переключиться для его уничтожения на защиту. Пыль обжигает. Наверх вырывается инстинкт, и ты отвечаешь штормовым ветром, сметая облако трансфигурированного Волдемортом яда. Кван омывает водой тебя, а потом и себя, пока ты откуда-то находишь силы и сосредотачиваешься на том, чтобы создать такой же солидный щит, каким был вынужден воспользоваться Риддл против Дамблдора в Министерстве. Не одно, а два смертельных проклятья разбиваются о барьер.

— Круцио! — присоединяется к драке третий голос. К счастью, это Билл. Его непростительное в подметки не годится кванову, но отодвигает мерзкого волшебника назад и дает тебе время собраться с силами. Бонус в том, что он будет в состоянии сказать Флёр, что ему удалось достать Темного Лорда непростительным… если выживет.

Лови шанс! Кидаешь проклятье убийства. Волоски у тебя на теле зудят от порочной силы. Чуть-чуть промахиваешься, но проникающее Квана его всё же достает. Высокомерный кретин не позаботился надеть броню. Гнев Риддла питает проклятие убийства, устремляющееся к Биллу, но твое изгоняющее сбрасывает друга с его траектории. Это как шахматный блиц, где на ход полагается пять секунд. Единственное различие — когда фигура покидает доску, то это потому, что она мертва.

— Неужели ты думаешь, что сможешь меня победить? Испытай последствия моего гнева! — вокруг него формируется невероятно плотное облако тьмы и распускается цветком взрыва. Вскипают рваные вихри зловонной энергии. Кван перекатывается за твою спину и поднимает земляной щит. С какими бы силами Волдеморт не играл, они проходят защиту как нож сквозь масло. Вновь обнаруживаешь, что вбрасываешь силу в массивный щит, который едва удерживается. Пятерых других, включая двоих Упивающихся, пронзает и срубает.

Дерьмо! Он основательно подготовился и, наконец, воспринимает тебя всерьез. Демонстрация его мощи длится целых десять секунд. Твой щит потрескался и покорежился, но пока держится. Риддл близко. Вас разделяет меньше тридцати футов.

— Есть идеи, Кван?

— Да. Убей его!

— И всё? — не беспокоишься о том, чтобы спрятать свое недоверие.

Он откашливается и сплевывает.

— Судьба сделала тебя его немезидой. Владей же своей судьбой!

Кван умеет обращаться со словами — тебя это восхищает. Правда, пока не ясно, каким образом ты должен выполнить этот план. Направив гнев в свой собственный мощный удар, наколдовываешь самый большой огненный кнут в жизни — такого же ярко-изумрудного цвета, как и твои глаза.

— Прекрасно, давай заканчивать!

Шагнув вперёд, стегаешь с плеча сверху вниз. Порыв его ветра мгновенно раскалывает твой кнут, и два потока зеленого огня обходят его по бокам. Удерживая фокус и изгибая силу магии, заставляя ее приноровиться, укорачиваешь кнут и выращиваешь ему третий ус. Вместо обычного кнута ты теперь владеешь плёткой-девятихвосткой. Один хвост магии обжигает Риддлу ногу, когда тот уворачивается с её пути.

Не прекращаешь давить, но вынужден уклониться от случайного заклятья от одного из других бойцов. В результате у Темного Лорда хватает времени трансфигурировать землю в громадный меч, который он окружает смертельным черным пламенем.

— Обрати внимание, Поттер! Вот что значит играть с огнем.

Он толкает его вперед, а ты отступаешь в сторону, откачиваясь. Твой огненный кнут обвивает нижнюю часть его громадного оружия, и режущая боль бросает тебя на колени. Как будто тебя медленно поджаривают на электрическом стуле. Пронзительный крик наполняет пещеру оглушительным шумом. Заставляешь глаз открыться — ты хочешь хотя бы видеть последний удар Риддла.

Но его нет. Волдеморту настолько же плохо, насколько и тебе. И его, и твою силу перекачивает в циркулирующую массу зеленой и черной энергии — там, где кнут встретился с мечом. Такое впечатление, что вы оба под круциатусом, но палочку выпустить нереально.

Меч Риддла дрожит и трескается изнутри, тьма будто поглощает его. Оттуда что-то появляется.

— Поттер! — едва слышимый крик Риддла достигает тебя, отвлекая твое внимание от происходящего.

Удар боли, который по сравнению со всем остальным как булавочный укол. Это слабый толчок легилименции. Твой едва удерживающийся щит окклюменции пытается его остановить, но оказывается не в состоянии.

— Палочка, мальчишка! Что у тебя за палочка? — Риддл не скрывается паники.

— Чилоты.

— Дурак! Ты приговорил нас обоих! Нет, целый мир!

Ты собираешься спросить почему, когда мысленная связь разрушается и пещера заполняется ужасающим, но знакомым звуком. Ты знаешь его слишком хорошо. И надеялся, что никогда больше не услышишь его снова.

— СВОБОДА! Наконец-то! СВОБОДА!

* * *

Он вернулся! Пытаешься отрицать то, что видят твои глаза, и молишься, чтобы это была какая-нибудь мысленная пытка Риддла, но волна обрушившейся на тебя отчаянной дрожи, сотрясающей твои кости, не лжет.

Трещина расширяется, когда четыре руки рвут реальность на куски, и кошмар выступает наружу.

— Я говорил тебе, что мы снова встретимся, щенок, — ощеривается демон на тебя прежде, чем повернуться к Риддлу. — А ты, ты прошел так далеко по тропе к бессмертию, следуя за хлебными крошками, которые я всё время оставлял для тебя. Как это ощущается — когда тебя использовали? Скажи мне, недосущество… или нет. Ты довольно скоро умрёшь. Мне просто нужно, чтобы вы, два дурака, напитали мою трещину силой. На этот раз я прихватил с собой армию!

Тебе всегда хотелось узнать, что за ядро у палочки Чилоты. Теперь знаешь. Тебя сотрясает каждый раз, когда новый ужасающий демон появляется из трещины, но палочку выпустить ты не в состоянии. Остальные, даже Упивающиеся, бьются с новоприбывшими.

У них нет ни единого шанса.

— Кван! — ревёшь ты. — Убей меня!

Кореец на мгновение притормаживает и стремительно кивает. Из его палочки вылетает поток энергии, и ты готов приветствовать смерть, но туша великого демона загораживает тебя.

— Это никогда не работает, дитя. Во всех реальностях, которые я видел, ему никогда не удается, — упрекает он. Хватаешь ртом воздух от гнусной вони его дыхания.

Два других отвратительных чудовища формируют защитное кольцо вокруг Риддла, когда тварь, оставившая вас обоих в дураках, набрасывается на Квана. Огонь заклинания на секунду высвечивает демона силуэтом, но гаснет — ты знаешь, что твой друг мертв.

Гнев лишь питает твою магию и открывает брешь в реальности ещё шире. Не замечаешь никого, кроме Риддла. Наступает конец света, а единственное, что ты способен видеть — насколько уродлив этот ублюдок! По крайней мере, ему так же больно, как и тебе. Не жжет огнем только шрам, оставленный Фоуксом у тебя на плече.

Фоуксом?

Фоукс!

Твою мать! Пытаешься поднять палочку из остролиста и снова ловишь взгляд Риддла.

— Посмотри на меня! — кричишь ты. Один-единственный раз, когда тебе так нужна его помощь! Ты так и знал.

Наконец, он замечает тебя. Лорд выражает взглядом согласие и начинает выуживать свою тисовую палочку. Неимоверными усилиями кастуешь, наверное, самое слабое в своей жизни изгоняющее. Оно настолько жалкое в своей дуге по направлению к щиту, что Волдеморт, вероятно, пожелал бы удалить его из памяти всех, кто его видел.

Навстречу тьме расцветает слабый свет, и песня феникса нарастает. Чувство, как под средневековой пыткой — ты будто распластан и четвертован. Звук усиливается и достигает крещендо, заставляя «четверорукого» обернуться.

Новая трещина взрывается гейзером из дюжин огненных птиц. Их трели наполняют пространство, и они опускаются на демонов. Это самое восхитительное и ужасающее зрелище, какое только можно представить.

— НЕТ! Я не позволю тебе остановить меня! — взвывает зачинщик, перекрывая шум. Вспышка, и перед ним появляется неистово визжащее и очень знакомое существо. Возможно, большой ужасный монстр — не единственный «провидец».

Набросившись на тебя, птица спихивает тебя в демоническую трещину. В полете сталкиваешься с телом демона. Узы, связывающие тебя с Риддлом, дергают и его. Шутка, говорящая «катись к черту», уже не кажется настолько смешной.

Связь, наконец, разрывается, и ты снова свободен… посреди орды демонов. Инстинктивно кастуешь патронус, а потом ещё один. Фантомный ягуар оттесняет их прочь, но трещина уже начинает закрываться. Несколько фениксов — или фениксих? — проникают следом и набрасываются на миньонов зла. Кто бы ни сказал, что их враги гигантские змеи, — он был не прав.

— Поттер! Мне нужна палочка.

— Пошел нах…! — тебе удалось удержать палочки в руках, а вот Риддлу нет. Хе...о ему сейчас.

— Если мы не выберемся отсюда, то оба умрём!

— Не думаю, что даже хоркруксы помогут тебе выпутаться из этой фигни, Том.

— Мы единственные, кто в состоянии остановить демонов с другой стороны. Не будь дураком, Поттер. Они не оставят там камня на камне! — он делает шаг к тебе, но ты направляешь на него палочку Чилоты.

Создав ещё один патронус, перебираешь возможности. Если бы не угроза уничтожения мира, то можно было бы плюнуть на всё и не рыпаться. Ты уже был готов умереть, но прихватить с собой в могилу всю планету — это как-то уж слишком.

— Клятва, Риддл. Если мы это переживем, ты покинешь Англию и никогда не вернешься — остаешься в Южной Америке вплоть до своей смерти. — И пусть остальной мир сам имеет дело с его идиотизмом.

— Хорошо, Поттер. Я принимаю твои условия.

Бросаешь ему палочку Чилоты и вызываешь другой защитный патронус кружить вокруг вас. Риддл добавляет свой. Тебя свербит от желания узнать, что там за счастливое воспоминание у Волдеморта. «Земля», если так можно это назвать, начинает дрожать, и ты знаешь, что надвигается что-то большое. Похоже, ещё один великий демон.

Риддл наколдовывает шторм, пытаясь достать до сжимающейся трещины. Теперь сквозь неё уже практически нереально протиснуться.

— Поттер! Давай, воспользуйся проклятьем убийства!

— Это их не остановит. Патронус способен отбросить их назад.

— В меня, идиот! Меня ударь.

Игнорируя иронию, спрашиваешь:

— Почему?

— Потому что мой дух сможет её пройти, и у меня есть твой кровный якорь на другой стороне. Я могу сделать новое тело. Это единственный путь. Срази меня, пока портал не закрылся.

Если бы ты не стоял одной ногой в могиле, то нашел бы происходящее смехотворным. Пророчества ведь никогда не бывают тривиальными, ага?

— Помни о клятве. Авада Кедавра! — его тело падает на землю, душа отделяется от остова.

Убийство Волдеморта. Оно должно было стать ключевым моментом твоего дня, но не стало. Ты собираешься умереть. А он — возродить тебя. Разве это справедливо?

Кастуешь ещё патронус, но присутствие великого демона притягивает призрачного ягуара, как мотылька к пламени. У твари змеиная голова и две огромные змеи вместо рук. Ягуар прыгает на эту штуку, и она разрывает его на клочки. Хреново. На тебя надвигаются остальные.

Дух Риддла вновь поднимается и начинает путь по направлению к маленькой дыре вашей реальности, но одна из голов этой штуковины вытягивается и ловит его своей пастью. Крик Лорда эхом отдается в твоей душе. Этого не могло случиться с более заслуживающей того личностью. Пророчество выполнено. И что сейчас с того? Ныряешь и уворачиваешься, когда безумная тварь подбирается вплотную. Конец близок.

Сил в плане магии почти нет, все увеличивающие зелья остались в Гринготтсе, но ты создаёшь последний патронус и превращаешься в ягуара. Тебя окружает позитивная энергия. Как ни печально, единственное, что ты находишь позитивным — своё намерение умереть.

Однако ты уйдешь, не сдавшись. Кому-то другому придется остановить Четверорукого. Теперь это проблема Фоукса и компании. Ты сделал всё, что мог.

* * *

Боль. Ошеломляющая боль, но только в верхней половине тела. Ты больше не чувствуешь своих ног. Змеиный рот на левой руке штуки подбрасывает твое тело в воздух. Главная пасть открывается невообразимо широко. Оно собирается проглотить тебя целиком! У твоего духа нет ни единого шанса, чтобы пройти обратно сквозь крохотную серебряную щелочку, разделяющую реальности.

Надеешься, что он тобой подавится, в то же время пытаясь придумать что-нибудь соответствующее, достойное стать твоей последней мыслью.

Вспышки света. Что там тебе вроде надо делать? Идти к свету? Оставаться?

Не имеет значения.

Шлепаешься на землю. Тебя же вроде собирались глотать? Один глаз, ещё способный сосредоточиться, замечает феникса, окруженного голубым пламенем. Другие, внезапно налетевшие, пытаются отогнать великого демона. Огненная птица поднимает коготь, наблюдая за тобой. Практически непрослеживаемым мгновенным движением тебе перерезают горло.

Смерть сложно описать. Ощущение нарастает. Кажется, ты уже дух… прямо как Риддл. Это хорошо или плохо? Тот факт, что несколько секунд назад его разорвала напополам и сожрала эта мерзость, — не слишком хорошее предзнаменование. Лучше бы поторопиться!

Феникс, который спас тебя только чтобы убить, каркает — хочет привлечь твое внимание. Он указывает на крошечное, не больше чайной чашки, отверстие. Надо полагать, он действительно оказал тебе услугу.

Ага, великолепно — быть пожранным в том месте, которое считается адом! Пытаешься плыть в направлении дыры на максимально возможной скорости.

Остальные огненные птички прерывают атаку и отбывают к выходу. Пара из них — уже в своей «цыплячьей» форме. Они легко проскальзывают сквозь отверстие. Розовый, Зеленый и Голубой протискиваются сквозь дыру, оставляя щель открытой для тебя.

И тут, когда ты уже начинаешь проходить, что-то хватает твою прозрачную ногу и начинает тащить тебя обратно. Это не великий демон, просто какая-то тварь, похожая на обожравшегося стероидами дементора. Твои пальцы впустую пытаются уцепиться за трещину. На этот раз у тебя не выйдет. Дерьмо!

Отбросив последнюю оставшуюся у тебя надежду, поворачиваешься лицом к лицу к существу и в упор смотришь в пропасть под капюшоном этой штуки. Она взрывается в пламени, и ты свободен. Втискиваешься в отверстие, оглядываясь, как только твоё зрение проясняется. Твой спаситель — Фоукс.

Какого черта? Или всё же «что здесь происходит»? Он же тебя ненавидит.

Фоукс что-то кричит тебе. Значение понятно.

— Иди!

Продравшись сквозь последние остатки трещины, еле успеваешь. Внезапно все обретает смысл. Если Фоукс и остальные фениксы способны видеть будущее, то он знал, какой ценой удастся спасти твой дух. Тогда не удивительна подобная враждебность по отношению к тебе! Он проведет в аду вечность, сражаясь и умирая, — и всё только ради того, чтобы спасти твою жалкую задницу… или, во всяком случае, твою жалкую призрачную задницу.

Пещера выглядит несколько иначе, чем в последний раз, когда ты её видел, тела — везде, и не только человеческие. Можно лишь надеяться, что Биллу каким-то образом удалось выжить, но ты знаешь, что это маловероятно. В отличие от тех, кто последовал за тобой в щель, остальные фениксы выбирают различную стратегию. Они продолжают телепортировать других существ для борьбы с оставшимися — вроде их пять? — демонами.

— Невозможно! — ревёт Четверорукий, потроша вооруженного мечом кентавра. Тебя заметили. Он тяжело переваливается, направляясь к тебе, дабы прикончить твою бессмертную душу, но в мгновение ока десять акромантулов и знакомый великан преграждают ему путь. Голубой феникс вцепляется в твое плечо, мешая увидеть жребий, приготовленный судьбой Гроупу и детям Арарога. Бессмертный птиц тащит тебя в тоннели. Ты не уверен в его намерениях, пока не замечаешь железную дверь в нечто похожее на большое хранилище. Он выпускает тебя. Ты дрейфуешь насквозь и открываешь, что там за «дверью номер один».

Там на земле Нарцисса Малфой без сознания, очень взволнованный Питер Петтигрю, следящий за очень злым троллем по имени Хак. Там столы и шкафы, усыпанные и наполненные всевозможными предметами. Твой взгляд притягивают две вещи. Первая, должно быть, чаша Хельги Хаффлпафф… последний хоркрукс Риддла. Это последний кусок его души, барахтающейся как цыпленок с отрубленной головой. Вторая — кровный якорь, покачивающийся в котле. Обе призывают и манят к себе.

Очевидно, судьба с тобой сегодня ещё не закончила.

Петтигрю опускает чашу в жидкость в котле, пока ты сражаешься с непреклонным притяжением к артефакту основательницы. Бросаешь попытки освободиться, и тебя втягивает в вихрь. Откуда-то ты знаешь, что чаша прижимается к той мерзкой штуковине, которую состряпали вы с Биллом. Гадость предназначалась лишь в качестве замены для зарядки щитов Хогвартса.

Часть тебя и остатки того, что бы там ни осталось от Риддла, скользят в глотку штуковины. Опыт на удивление безболезненный, но по шкале отвратительности — максимум. Открываешь глаза. Всё размыто, и у тебя вообще-то нет ушей, но ты способен кричать — и кричишь.

Этот идиотский план зависит от подхалима-анимагуса и тролля. Неужели Риддл и в самом деле его продумал? По крайней мере, у крысы уже имеется подобный опыт, и возможно, до сих пор к тебе долг. Спящую Нарциссу поднимает Хак. Питер разрезает ей руку и собирает кровь в чашу. Ты давишься, когда край чаши прижимается к твоим губам. Станет ли Драко благодаря этому тебе более близким родственником, чем сейчас? Мысль расстраивает. Жидкость с важной волшебной составляющей бежит тебе в глотку. Жирная капля — Питер — что-то показывает большой зеленой капле, Хаку. Тролль отпиливает большой палец и бросает его в котел.

Несколько мгновений ничего не происходит, и ты думаешь, что либо так и умрешь, либо будешь «уродом», как всегда полагал Вернон.

Всё проходит, и ты получаешь опыт взросления на шестнадцать с половиной лет за десяток секунд. Как ни странно, это не самый болезненный опыт в мире… определенно менее болезненный, чем проклятье Круциатус, хотя и вовсе не прогулочка по парку.

Слух появляется — вокруг тебя водоворот вспенивается ревом. Если бы Нарцисса очнулась, молилась ли бы она за то, чтобы ничего не вышло, как ты на тогда кладбище? У судьбы странное чувство юмора. Рука, которой ты никогда не пользовался, удерживает твое дергающееся тело за край котла. Ноги, которые никогда не ступали, касаются дна и толкают тело вверх.

Рука Хака обхватывает тебя и бережно вытаскивает из котла. Он ставит тебя на землю и некоторое время поддерживает, пока ты не становишься устойчиво на ноги.

— Гарри? — спрашивает Питер. Он кажется неуверенным. Ты тоже более чем сконфужен.

Сухие потрескавшиеся губы размыкаются. Пару раз сглатываешь, пытаясь убрать изо рта вкус неприятной магии. Не получается. В твоих словах — определенная гармония.

— Одень меня, Хвост.

Хак хлопается на зад, чуть не свалив на землю и тебя.

— Хак скучал по крохе Гарри.

— Ага, я тоже скучал по тебе, приятель, — говоришь ты, пока Питер помогает тебе одеться в какую-то унылую мантию. У Риддла был… не было вкуса.

Глядя на чашу, высказываешься:

— Я думал, она сияет?

— Она и сияла, — отвечает Питер. Он взмахивает над ней палочкой. — Ничего. Совершенно ничего. Теперь это просто чаша. Это ещё не всё, Гарри, твой шрам… его нет.

— Правда? — проведя пальцем по лбу, ничего не ощущаешь, только гладкую, невообразимо мягкую кожу. У чаши Хельги, по слухам, невероятные лечебные свойства. Некоторые говорят, что Галахад нашёл именно ее, а не Святой Грааль.

— Как ты себя чувствуешь?

Его вопрос застает тебя врасплох. После того, через что ты прошел, тебе надо бы забиться куда-то в нору и не высовываться пару недель. Но ничего такого ты не ощущаешь. Даже и близко. Никакой связи с Темным Лордом и никакого шрама. Рассматривая всё это, а это говорит о многом, ты чувствуешь себя замечательно. Конечно, есть шанс, что ты заражен частью силы Риддла и чем-то еще от чаши Хаффлпафф.

Что тянет за собой следующий вопрос: это постоянный прирост силы или всё скоро пойдет на спад — и это снова опускает тебя на землю, к реальности ситуации. Между тобой и выходом — несколько расстроенных демонов и их большой, плохой босс. Планируемое им Великое вторжение получилось не таким уж и великим. Как-то ты сомневаешься, что дружки Фоукса приволокли тебя сюда, чтобы возродить и тут же дать пинка под зад. Ты не настолько удачлив.

— Мне нужна палочка.

Петтигрю закашливается. Приступ длится несколько секунд. Когда кашель спадает, он жестом указывает на стол и произносит:

— Господин подготовился.

— Теперь, когда Риддл мертв, ты весьма услужлив, — констатируешь ты. Ничего лучше надвигающейся смерти не выставляет на свет «хорошие» качества в человеке. Палочка, вероятно, неплохо подходила Волдеморту, так что сойдет и тебе.

— Я сомневаюсь, что хоть что-то из моих действий искупит мою вину, но, по крайней мере, я смогу сказать, что пытался. Дубинка тролля в сундуке позади тебя.

Хак усмехается и рывком открывает крышку волшебного сундука. По меньшей мере двадцать вещей вываливаются и заполняют комнату. Он вытаскивает из кучи большую дубинку из кости демона.

— Тварь, которой принадлежит эта кость, ещё там, приятель.

— Хак может отдать её ему обратно, — отвечает тролль, медленно постукивая ею по ладони. — Теперь Хак разбивает головы.

— Неплохо звучит. Петтигрю, можешь остаться здесь с Малфой, если хочешь. — Если честно, он будет только мешать.

Взъерошенный анимагус собирается с силами и выговаривает:

— С ней всё здесь будет в порядке. Думаю, я предпочитаю пойти с тобой и увидеть развязку.

В день, полный сюрпризов, проснувшаяся исключительно гриффиндорская жилка в Питере Петтигрю, — последнее, чего ты ожидал.

— Какого черта… почему бы и нет? Патронус — лучшее оружие против демонов. Кастуй столько, сколько получится.

Питер трясет головой:

— Я так и не выучил это заклинание.

— О, — отвечаешь ты. — Тогда ничего не поделать. Кидай все, что можешь, но не ожидай многого. — Взглянув на эту сумасшедшую бабу, Нарциссу Малфой, связываешь её.

Открыв железную дверь, защищающую преобразованное хранилище, видишь уставившегося на тебя голубого феникса. Он издает вскрик, как будто бы спрашивая, закончил ли ты заниматься идиотизмом.

— Пойдем, выкинем этого демона туда, откуда он и пришел.

Удивительно, но ты жив — снова. Благодаря империусу Квана. Без него Питер никогда бы не одолел Нарциссу и не освободил бы Хака. Тролль распознал твой возвращающийся из лакуны дух, что позволило Хвосту выплатить свой долг впечатляющим способом.

Прочитай ты об этих событиях в книге, никогда бы не поверил.

Выходя из преобразованного хранилища, использованного Риддлом в качестве командного центра, чуть медлишь, взвешивая ситуацию. Риддл наконец-то ушел — за исключением затаившегося в тебе маленького осколка. Будь у тебя время всё обдумать, ты бы, наверное, забеспокоился. Возвращение из мертвых и стоящие между тобой и выходом демоны несколько меняют приоритеты.

Вряд ли ты вдруг примешься убивать налево-направо и провозгласишь себя Темным Лордом, окруженным миньонами.

— Хак готов разбивать черепа, кроха Гарри, — объявляет твой тролль. Медленно слабеющий крыс кивает в сторону подъема. Пора остановить исчадие ада, стоящее за всем этим бардаком. Кван мёртв. Билл, похоже, тоже. Черт, да и ты был мёртв ещё пару минут назад. Фоуксу придется провести остаток вечности в ловушке в другом измерении, умирая раз за разом. Да этот демон с визгом загремит туда, откуда приперся!

Ладно, может, у тебя всё же есть своего рода «миньоны», к тому же в наличии куча всякой гадости, которую требуется убить. Это всего лишь совпадение.

— Привет? — робко восклицает голос. — Кто-то сказал Гарри? Вы подразумевали Гарри Поттер?

Узнаешь голос. В творящемся хаосе и кавардаке у тебя вылетело из головы, что он тоже может быть здесь.

Завернув за угол, обнаруживаешь его: в подвешенной железной клетке, едва одетого, некоторые части тела ради унижения и оскорбления трансфигурированы во что-то несуразное. Риддл, очевидно, приказал держать его живым, но не возражал против развлечений своих последователей. На приведение тела в порядок уйдет немало времени. Слоновьи уши — милый штришок. Лицо все же узнаваемо, но вот остальное — нет.

— Дадли, — ты чуть было не назвал его «Дамбо», но придержал язык.

— Гарри, — откликается он. — Выпусти меня отсюда!

— Вообще-то там тебе будет безопаснее.

— Ага, как же, — презрительно фыркает он. — Что — хочешь, чтобы я умолял тебя?

— Нет, я серьезно. Знаешь, сотворившие это с тобой волшебники — они все мертвы, а мне придется идти сражаться с той штукой, которая их и убила, если я не хочу, чтобы она уничтожила мир.

Дадли не в восторге.

— И это ты-то — последняя надежда мира? Ты — мудила!

Уничтожаешь клетку и накладываешь чары подушки, наслаждаясь его испуганным криком.

— Ой! Зачем ты это сделал, чертов урод? Ненавижу тебя и эту твою долбаную грёбаную магию!

Принимая во внимание то, что сейчас представляет из себя Дадличка, подмывает указать на очевидное. Интересно, не один ли из обитающих в этом новом теле осколков Риддла вдохновил тебя на этот импульс? Только память об изуродованной Петунии, молящей тебя о его спасении, мешает поддаться желанию. По всей видимости, Вернон мертв и твой кузен теперь сирота. Он накинулся на тебя, потому что не хочет этого признавать.

— Да забудь ты об этом, Дадли. Оставайся здесь. Если я не вернусь за тобой в течение часа, значит вообще не вернусь — тогда отвечаешь за себя сам. Всё, парни, пошли.

— Ты не можешь меня вот так вот оставить!

Игнорируя его протесты, жестом показываешь в ту сторону, откуда пришел, и говоришь:

— Если пойдешь со мной, гарантирую: ты умрёшь. Если войдёшь вон в то хранилище, можешь потусить там со связанной бабенцией-извращенкой, у которой большие сиськи. Некоторое время она проспит, так что повеселись там как следует.

Возможно, в тебе действительно появилась некая «новая» жестокость. Если учесть, что Нарцисса, надо полагать, тоже поучаствовала в случившемся с Дадличкой и что именно она мучила Хака, ты лишь воздаешь по заслугам.

— Ты должен меня вылечить!

— Когда вернусь — обязательно. Если же не вернусь, то мы всё равно все умрём. Ради нас обоих надеюсь, что мы всё же увидимся.

* * *

Зловоние смерти и гниения — первое, что ты замечаешь. Оно разносится по проходу, как бы предупреждая: спасайся, пока у тебя есть шанс. Стиснув в руке палочку, упорно шагаешь вперед.

Ясность. Грозовая Туча проповедовал: жизнь зиждется на ясности. Ты всегда думал, что речь идет о том, чтобы достичь согласия со зверем внутри тебя. И вот теперь до тебя дошло. В действительности он хотел, чтобы ты достиг согласия с каждым аспектом своего существования.

Сейчас это не так, но ты никогда ещё не был так близок к цели, как в данный момент.

Уверенность в своих силах. Бывшая мантра Квана. Он не ожидал, что жизнь хоть на йоту о нем позаботится. Его уроки учили тебя: если хочешь получить результат, то встань и займись делом. Был ли он хорошим человеком? Нет, он был великим. Не все легенды скрываются за фасадом, как Дамблдор. Твой друг был боевым магом и ни разу не извинялся ни за свою суть, ни за то, что он сделал. Он не лез из кожи вон, стремясь убить, но и увиливать от убийства не собирался. Кван заслуживал лучшей смерти, чем быть растерзанным великим демоном.

Ты или отомстишь за него, или умрешь при попытке свести счеты.

Мужество. Билл Уизли показал тебе, как с улыбкой встречать невзгоды. До путешествия в Бразилию ты не слишком хорошо его знал. Он помогал тебе, когда никто больше не мог или не хотел. И делал он всё с его коронной ухмылкой на лице, как бы говорящей: «Я люблю каждый миг своей жизни». Он знал, что до вершин в дуэлинге ему далеко, и всё равно встал рядом с тобой, плечом к плечу, навстречу невообразимому ужасу.

Из-за него ты не покажешь страха.

Демон ошибся: в том воспоминании в омуте он рассказал тебе, что не убил Билла и Квана в затерянном городе, потому как боялся: гнев подстегнет твою магию. Пора удостовериться, что пророчество сбудется.

В тоннель вываливается один из демонов поменьше, преследуемый криками дуэта фениксов в тандеме с гигантскими пауками. Одно из восьминогих чудовищ висит на обезьяньей голове твари, как какой-то клещ-переросток. Толстая шкура демона усыпана стрелами, из многочисленных ран идет кровь.

Твоё взрывное попадает небольшому демону в живот. Оно наносит столько ущерба, сколько стандартное режущее причинило бы обычному противнику, но все-таки пробивает шкуру. Мерзкий вопль, заминка — он отрывает паука со своей шеи и разбивает его о стену пещеры.

Арахнид умирает, превратившись в кровавую размазню. Чудовище движется по направлению к тебе, но его перехватывает кое-что большое.

— Хак теперь убивает! — не самый оригинальный боевой клич, но всё, чего ему недостает в оригинальности, он восполняет действием. Твоей друг вырастает до максимального размера и своей свободной рукой блокирует руку демона.

Дубинка в лапах твоего тролля наносит сокрушительный удар сверху, что заставляет демона пошатнуться. Биту, сделанную из костей его повелителя, не затрагивает грязная магия, защищающая тварь от обычного ущерба.

Воспользовавшись возможностью, призываешь своего патронуса-ягуара. Он сияет так ярко, что на него трудно смотреть. Призрачной ракетой кот пролетает сквозь ноги Хака, когда тот вздымает свою руку для следующего удара. Патронус поражает монстра в грудь, и демона корчит от боли.

Шипастая дубинка Хака приземляется прямо в обжигающую массу энергии патронуса и впечатывает его мощь в тварь. Кости трещат, и враг падает. Дубинка обрушивается ещё дважды. Хак останавливается, когда изуродованное обезьяноподобное лицо изгибается к правому плечу под странным углом.

С Четвероруким будет не так просто. Обезьян уже был серьезно ранен фениксами. Очевидный факт отбивает чрезмерную самоуверенность. Даже при таких условиях от тебя потребовалось два заклинания.

К его чести, Петтигрю всё ещё здесь. При виде развернувшейся сцены его палочка безвольно опускается.

— Возьми себя в руки, Хвост. Это только закуска. Главное блюдо ещё впереди.

Входишь в пещеру с той же самой выгодной позиции, которой меньше часа назад воспользовался Волдеморт. Пара УпСов, которых пристрелил Кван, — первые из многочисленных тел, разбросанных как опрокинутая кем-то горстка игрушечных солдатиков. Здесь есть кентавры, единороги, великаны, тролли и неисчислимое множество других мертвых или умирающих. Перед тобой воплощение смерти и хаоса. Три малых демона окружают своего господина, оттесняя противника к гоблинской рампе или к стенам пещеры, предоставляя тем самым Четверорукому пространство для сражения с драконом. Течение битвы тащит их в сторону мертвого остова гидры.

На несколько секунд на коже повелителя появляются крохотные языки пламени. Фениксы атакуют и отступают. Все их усилия не больше, чем укусы насекомых.

Сглатывая, узнаешь в драконе норвежского горбатого — интересно, а это не…

— Я уже начал было бояться, что ты не придёшь, — твое замешательство прерывается голосом, и ты поворачиваешься к его источнику. Помещая в большой лук очередную стрелу, Фиренц спрашивает: — Ты слышишь, как вселенная призывает своих защитников?

Можешь лишь кивнуть, поворачивая палочку в сторону развернувшегося перед тобой сражения. По вибрирующему инструменту из ядра твоей сущности течет волшебство. Сначала ничего не происходит, и ты боишься, что наложенные тобой чары были слишком амбициозны.

Одна из мертвых голов гидры приподнимается. Она зажимает было ногу великого демона, но в следующую секунду безвольно падает из-за проклятой устойчивости монстра к магии. Из задней части голени Четверорукого свешивается кусок «плоти», и тварь запинается, выпустив морду горбатого.

Дракон инстинктивно выплескивает в лицо демону струю пламени, но для создания, чей дом — это ад, его потуги не больше, чем теплый ветер и вонь изо рта. Тварь сдавливает дракона, прямо как плохой родитель ребенка, и отбрасывает. Твой первый патронус-ягуар бросается демону на спину. Туда же летит Питерово проклятье убийства — эффект как от пинка, но хоть что-то.

— Целься туда, куда бьет ягуар, — указываешь ты кентавру. — Хак, прижмись ко мне. Он нападет на нас. Будем действовать вместе.

Второй раз ты пытаешься зачаровать одну из мертвых голов гидры, но, должно быть, тварь замечает происходящее и отбрасывает её в сторону.

Это лишь твоё воображение или она и вправду не уверена? Отлично. Добро пожаловать в компанию. Ты не уверен в том, что происходит, уже больше шестнадцати лет. Призываешь из-за спины этой гадости обломки гоблинской стены, забрасывая её камнями. Рядом с тобой вспыхивает пламя, вываливается очередной кентавр. Фиренц отрывисто его инструктирует, пока ты посылаешь в Четверорукого ещё один патронус. Это лучшая магия прямого действия в твоем распоряжении. Эх, какие же у тебя будут счастливые воспоминания, когда эта проклятая штука всё-таки сдохнет!

Твой враг внезапно пускается бегом. В районе останков мертвой гидры, поблизости от остова убитого тобой великана, он прыгает. Мгновенно накладываешь чары на руку застывшего гиганта, и та, задерживая демона, хватает его за ногу.

Заклятья Питера всё так же шипят на его коже, и твоей магии явно не достаточно. Стоять и сражаться или броситься в атаку?

Останься у тебя увеличивающее, ты попытался бы пойти в физическую атаку. Но даже тогда это было бы рискованно. Нужно действовать как феникс: удар-отступление. Разумеется, все поставленные гоблинами антиаппарационные щиты уже лишились подпитки. Можно «колоть и отскакивать».

— Так ничего не выйдет. Хак! Назад, в коридор, усохни и не отсвечивай! Жди моего сигнала. В первую очередь уберем остальных демонов. Питер! Аппарируй к стене вон там.

Сосредотачиваешься. Твой враг гасит магию, так что впечатление, будто продираешься через грязь, но ты появляешься вблизи раненого горбатого. Это жульничество. К тебе подкрепление прийти может. К противнику — нет. Питер чуть не сбивает тебя с ног. Поддержав его, жестом показываешь на спину ближайшего малого демона. Гигантское тело монстра венчает кабанья голова. Переключаешься со счастливых мыслей на жгучую ненависть, и два проклятья убийства хлопают в спину «Свинки». Сила удара бросает тварь на землю.

Трио единорогов пользуется этой возможностью и бросается к упавшему монстру. Их рога сияют устрашающим светом. К ним присоединяются кентавры, запрыгивают ему на спину и втыкают в монстра длинные копья.

Вторая аппарация, и ты приземляешься прямо рядом с дерущейся мерзостью. Как с великаном в России, вжимаешь свою палочку в ухо монстру и запускаешь взрывное.

У демона приступ. Он дергается, сбрасывая кентавров со спины, и пытается подняться, но падает и умирает.

Четверорукий замечает тебя и меняет направление. Когтистые лапы подбирают камни и мертвые тела, которые тут же летят в тебя. Прыгнув заклинанием, прячешься от большого демона за раненым драконом.

Бросив во врага следующий патронус, мысленно гладишь себя по голове. Чтобы до тебя добраться, ему придется пройти мимо злобного дракона. Самодовольство испаряется, когда горбатый поднимает голову и начинает принюхиваться. Вот б…! Разве он не должен быть на твоей стороне?

Как только ты оттуда аппарируешь, там появляется Питер, везде следующий за тобой как потерявшийся щенок. Его накрывает огнем, и Петтигрю не хватает времени даже закричать. Падаешь на колено там, где вы с ударной группой вошли в пещеру. Три аппарации меньше, чем за минуту, и остальная смертоносная волшба не проходят даром. Рядом с тобой появляется ещё один клуб дыма, и возникает фигура.

Это Дамблдор! Нет! Да. Да, Дамблдор, но Аберфорт. В тусклом свете в этой катавасии ты чуть было не принял его за ублюдка из Хогвартса. Лучше уж ублюдок из Хогсмида.

— Спасибо за то, что пришли!

— Чтоб тебя! — восклицает старик. — У меня было плохое предчувствие.

— Ага, и не говорите! — отвечаешь ты. — Я даже умудрился сегодня разок умереть.

Старик замирает.

— Что?

— Не берите в голову, нам нужно устранить двух малых демонов, прежде чем возьмемся за большого. Фениксы не дают демону воспользоваться предвидением. Давайте займемся тем, что справа. Готовы?

Не дожидаясь ответа, исчезаешь. У создания паучья голова на теле быка, и оно не замечает свои бесчисленные раны. Зато парой нижних челюстей оно поднимает и давит кентавра.

Странно, кентавр не кричит. Он крошится, как будто его превратили в… камень. Тебя озаряет понимание, что щебень вокруг был когда-то живыми, дышавшими существами. Демон обращает внимание на Аберфорта, который уже насылает на тварь проклятье и тает в воздухе.

Молниеносной работой палочки испаряешь облако смерти, исходящее от жуткого монстра.

— Горгона! — кричишь ты. Дамблдор кивает и кидает ледяное копье в широко раскрытую утробу, а ты запускаешь в цель, глаза твари, ослепляющее.

Она выкладывается на быстро дробящемся ледяном копье, и в замешательстве начинает вертеться. Посылаешь твари во фланг всевозможные проклятья, пытаясь причинить как можно больше ущерба — успеть до того, как она вернет себе зрение. Аберфорт делает нечто, что ты даже представить себе не мог. Он трансфигурирует пол пещеры под демоном в грязь. Несколько ног монстра успевает затянуть, потом антимагическое поле берет верх, и две передние лапы фиксируются в таком положении. Он аппарирует твари за спину и повторяет процесс, по сути, пленив горгону.

— Закончим с ним позже, юноша!

Ага, феникс принёс правильного Дамблдора.

Острое чувство паники и боли пронзает твой разум. Четверорукий загнал Хака в угол, и у твоего тролля не остается выбора — только драться.

— Займитесь последним малым. Я должен помочь другу.

Хак не теряет присутствия духа, но демон крупнее и у него преимущество в две руки. Они сражаются за дубинку из кости демона. Четверорукий дергает с нечеловеческой силой. Хак отпускает. Инерция выбивает демона из равновесия, и Хак врезается в него. Оба падают; троллю удается нанести три сильных удара прежде, чем его отбрасывают. Появляешься с другой стороны и пытаешься кинуть в ухо взрывное, демон поворачивается к тебе. Проклятье проскальзывает по другой стороне головы, оставив отметину.

Пытаешься аппарировать прочь, но неудачно. Поле монстра не дает тебя покинуть пространство — действует ещё хуже, чем у горгоны, с которой ты только что столкнулся. К тебе уже тянется когтистая лапа, но что-то дергает тебя назад.

Ощущения от мощнейшего призывающего, мать его, — как будто тебе чуть не вырвали плечо. Оборачиваешься, желая узнать, кто твой спаситель, и обнаруживаешь ухмыляющегося Билла Уизли. Тебя хватают в охапку и аппарируют на другой конец пещеры.

— Ты жив!

— Кто бы говорил, Гарри! Я-то просто обернулся нюхлером и спрятался. А тебя затянуло в межмировой портал. Я думал, ты уже покойник, — отвечает он.

— Долго рассказывать, приятель. Давай уже покончим с этой проклятой штукой.

— Приведи её сюда, — предлагает Билл.

— А что здесь?

— Источник гоблинской свежей воды. Он не совсем сакральный, но сойдёт. Флёр накопала информацию, что текучая вода способна ранить демона.

— Отлично, — язвишь ты. — Всегда мечтал стать пожарником. — Часть свода падает на последнего активного демона поменьше. Интересно, выжил ли Аберфорт?

Снова аппарируешь и ударяешь в демона патронусом, чтобы привлечь внимание Четверорукого и прервать избиение тролля. Призрачный ягуар падает на одну из рук твари и тут же взрывается жгучей белой пылью.

— Ничтожество! Сейчас я разберусь с тобой! — рычит демон. Левитируешь копье упавшего кентавра и кидаешь его заклинанием.

Зачарованная водяная струя уже футов в тридцать в длину. Прибавляешь свою магию к усилиям Билла и протаскиваешь её весь остаток пути, применяя к врагу тактику действий штурмового отряда. Похоже, текучая вода всё-таки ранит проклятую тварь. Хаку у стены удается собраться с силами и поддать великому демону коленом, — удар отталкивает того прочь, и тролль сбегает.

Рядом с тобой появляется избитый и окровавленный Аберфорт. Его поддерживает не кто иная, как Флёр Делакур. Он хлопает тебя по плечу и берёт обстрел в свои руки.

Аура французской ведьмы разгорается, противостоя полю ужаса и отчаяния, испускаемому великим демоном. С решительным видом она выпускает ворона-патронуса, который бросается в атаку, как ракета.

— Не давай ему подобраться, — предупреждаешь ты её. — Иначе не сможешь аппарировать.

— Хочу быть уверена, что он меня запомнит, — говорит Флёр. Должно быть, воспоминание о сражении в Бразилии из омута памяти сильно её зацепило.

Ведьма так неистова в своей атаке, что кажется, будто она сошла с ума. Присоединяешься к её ярости.

Благодаря постоянному потоку воды вперемешку с патронусовыми вороном и ягуаром Четверорукий сдает позиции. Вот-вот наступит поворотный момент, и уголки твоих губ начинают расплываться в улыбке. Напрасно. Если бы Кван был жив, он бы непременно сказал, что случается, когда ты много о себе мнишь.

Конкретно в этом случае вселенная выдает большое темное облако, вползающее в пещеру с той стороны, откуда вы в неё первоначально вошли. Оно поглощает ещё имеющийся тусклый свет, и ты ощущаешь знакомую волну холода.

А вот и дементоры из Азкабана прибыли. Уровень страха в пещере прыгает на порядок вверх. Струя воды уже покрывается корочкой льда.

— Да, — выкрикивает великий, блокируя верхней левой конечностью поток воды. — Вы опоздали. Оставленная здесь мною армия возвращается. Придите ко мне, мои воины, и победите моих врагов!

* * *

Дементоры окружают пещеру, отодвинув Флёр к Биллу. Кентавров разоружили. Аберфорт пытается с ними сражаться, но его успешно отжимают и отбрасывают. Хака не смогли, но никак не меньше двух дюжин тварей преграждают ему путь. Как ни странно, они даже и пальцем тебя не тронули. Фениксы продолжают кружить, лишая твоего врага способности видеть будущее. Один приземляется перед тобой и шипит на любого дементора, смеющего приблизиться.

— Что ещё за предательство? — ревет Четверорукий. — Истребить их!

Дементоры отгоняют всех назад, за исключением тебя и раненого великого демона. Остается лишь один. Похоже, это Писец из пещеры. Из-за замораживающей температуры и пыли в воздухе твои легкие чуть ли не горят.

Дементор жестом показывает сначала на Четверорукого, потом на тебя. Демон в ответ шипит:

— Сначала ты преклонишься перед высшим и будешь повиноваться!

Скрестивший на груди руки дементор выглядит так, как будто реплика не произвела на него должного впечатления… возможно, он даже несколько зол.

— Возможно, они не оценили факта, что ты их здесь бросил? — говоришь ты, стараясь выиграть немного времени на отдых. Дементоры знают, что однажды ты его уже убил. Возможно, некоторые из них даже поддерживают тебя.

Билл кричит, повторяя твои мысли:

— Они знают, что ты его победил, и хотят посмотреть, стоит ли он ещё их лояльности.

— Отлично, — выплевывает демон. — Я убью тебя раз и навсегда, а затем накажу мою армию.

Не слишком-то справедливый бой, он был на грани своего поражения — но это, похоже, в порядке вещей. По крайней мере, он ранен, у него ожоги от патронусов и текучей воды. На ум приходит мысль: ещё чуть-чуть, и путь завершится. В конце тоннеля уже виден свет.

Дементор отдрейфовывает прочь, оставляя тебя лицом к лицу с исчадием ада. Он показывает на твоих друзей, а потом на тебя. Послание ясно — ты умрешь, а если побежишь, они убьют остальных. Потрясающе! С их стороны было бы мило дать тебе пару минут на обдумывание подходящей стратегии.

Ах, да пошло оно всё на…! До сих пор ты неплохо действовал наобум. Зачем что-то менять?

— Теперь ты умрёшь, смертный. — Тварь разминает две пары когтистых кулаков.

— Нет уж, ты первый! — не теряя времени, кастуешь патронуса-ягуара и добавляешь: — Давай!

Как только монстр двигается, ты аппарируешь к мертвой гидре, намереваясь воспользоваться парочкой оставшихся пригодными голов в свою пользу, но замечаешь кое-что гораздо интереснее — отброшенный раньше АК-47.

— Акцио автомат!

Оружие летит в твою вытянутую руку. Демон приближается.

Левитируешь автомат и выкрикиваешь:

— Энгоргио! — сделанный русскими автомат раздувается раза в три от своего изначального размера и становится похож, мать его, на плавающую в воздухе пушку. Ты не в состоянии точно прицелиться, но это автомат, а твой враг величиной с сарай. Управившись с чарами движением палочки, спускаешь курок.

Раздутые пули покидают ствол, как при выстреле из двадцатимиллиметрового калибра. Высасывающее магию поле успеет их уменьшить, но не до конца — они смогут его задеть. Выпустив половину обоймы, автомат замолкает, но пули проникают в плоть демона и наносят свежие раны.

Он принимает большинство выстрелов на нижнюю правую руку, и его когтистый кулак сильно поврежден. Пара пуль вошла в ногу. Тварь слегка прихрамывает, и это хорошо. Если демон хромает, значит, он уже не настолько быстрый, а тебе потребуется все время, которое только возможно. Жаль, у тебя нет одного из зачарованных М-60, которые Кван отдал другим магам, когда вы только вошли в тоннели, но — не до жиру.

Уклоняешься от чего-то, брошенного другими руками противника. Лучше так, чем позволить ему подобраться поближе.

Не злоупотребляя гостеприимством, аппарируешь на другой конец пещеры. Не став за тобой следовать, великий демон останавливается и принимается планомерно уничтожать тело гидры и топтать всё, что можно было бы использовать. Вот дерьмо! Тварь разгадала твою стратегию. Она даже останавливается, чтобы прикончить практически мертвого дракона. У монстра уходит почти две минуты, чтобы разрушить все, что он смог обнаружить на том конце пещеры.

Что теперь, Поттер? Думай, черт тебя подери! Думай же!

В конечном счете он поворачивается и вперивается в тебя взглядом, губы изогнуты в жуткой гримасе. То же самое он намеревается проделать и здесь, где на расстоянии в несколько шагов все совершенно замусорено. Призываешь колчан стрел от убитого кентавра и вгоняешь их заклинанием в приближающегося демона. Результат не сравним с автоматом… эффективность и близко не та. Минутой позже ты вынужден отступить в другой конец, и места осталось предельно мало.

Что ещё хуже, ты уже начинаешь чувствовать первые признаки аппарационных судорог. Удивительно, что ты ещё не расщепился.

— Все твои действия продлевают твое бесполезное существование. Твое время тает, Гарри Поттер. Чувствуешь, человек, как песок времени утекает сквозь пальцы?

Просматривая окрестности, ищешь хоть что-то полезное. Единственное, что осталось — металлическая рука Питера в обугленных останках его тела.

Она неплохо сохранилась и только частично разрушена. Ты полагал, что к настоящему времени она превратится в кучу слизи. Но нет, это не так. Не зная когда-то о последствиях отравления металлом, ты провел несколько недель, пытаясь заставить Квана заменить утраченную им в затерянном городе ногу.

Ты можешь сделать из нее лезвие или стрелы. Будет ли этого достаточно? Нет! Нужно что-то получше. Малые демоны были усыпаны ранами. То же самое и с гидрой. Четверорукий выносливее и сможет выдержать от тебя даже тройную атаку.

Плохо, что не сумеешь трансфигурировать ее в снаряд для РПГ или в ракету.

Вообще-то…

Заклинанием отрезаешь руку от трупа Питера и призываешь её. Пальцы уже начали отваливаться. Палочкой выпрямляешь руку и делаешь наконечник. Близость демона вынуждает тебя аппарировать перед тем, как действовать дальше.

Боль пригибает тебя к земле, но даже так ты продолжаешь удлинять и растягивать металл, как будто предмет сделан из глины или ириски. Кончик заострен, но слабо. Надо, чтобы он проник и сломался. Проделав в центре дыру, оставляешь место для боевого заряда ракеты. Твой патронус всегда умудряется взорваться о шкуру демона.

Надо, чтобы пробило кожу. Волшебный РПГ это сможет. Запечатав снаряд, оставляешь места ровно настолько, чтобы всунуть туда палочку.

Вставляешь палочку в узкую дыру. Наверное, про это стоит отпустить какую-нибудь глупую шуточку о сексе, но ты слишком измотан. Накастовав патронус, ты вытаскиваешь палочку и запечатываешь снаряд. Убийца Демона Номер Один почти готов… только вот надо добавить пару финальных штрихов.

Каким-то образом тебе удается аппарировать ещё раз, но это последний. Быстро! Требуется что-то ещё для толчка. Чертишь мощное, но временное взрывное заклятье на задней части оружия. Это будет грубая ракета. Ей требуется имя получше. Ты назовешь её Фоуксом. Вроде подходит.

Что-то ещё?

А может?

Нет. Это не…

А если?

Окей, это должно сработать. Для наведения наколдовываешь пару крыльев, как у летучей мыши, и связываешь их с взрывным. Ты уверен, что Билл сочинил бы что-то получше. Если задумка сработает, тогда у него и поинтересуешься.

Четверорукий приближается. Подмывает попытаться аппарировать в последний раз. У тебя есть пара секунд в запасе, так что заставляешь себя выпрямиться и оглянуться. Пора разобраться, призвала ли вселенная защитника или лоха. Взгляд на качающийся рядом серебряный снаряд показывает: что бы там ни говорили про судьбу, у неё всё-таки есть чувство юмора.

Демон теперь уже слишком близко, и аппарировать невозможно.

Пытаешься придумать какие-нибудь умные слова. В памяти всплывает некий фильм — его имел обыкновение просматривать Вернон, наплевав на то, что тётя Петуния смертельно боялась акул. Что там говорил коп-янки в конце?

Ах, да! Вот.

— Улыбнись, сукин сын!

Полет нормальный. Когда испаряются крылья, срабатывает взрывное. Волшебная ракета входит демону в живот. Он обрушивается было на землю, но вновь поднимается на колени.

— И это лучшее, что ты смог придумать? Какая жалкая и слабая…

Монстр не заканчивает предложение. И всё потому, что его левая сторона взрывается бело-красной взвесью. Он ревет от боли и падает. Из раны изливается волна гноя. Кастуешь другой патронус, но он едва различим.

Тварь делает выпад и цепляется за тебя. Ты перекидываешься в ягуара и пытаешься отскочить в сторону. Один из когтей ловит тебя с фланга и опрокидывает. Опускается вторая рука, но ты уворачиваешься. Монстр зажимает тебя между гоблинской стеной и мертвым драконом. Следующие тридцать секунд уходишь, уклоняешься, отскакиваешь. И вновь другая «рука» достает до тебя, но ты вцепляешься в тыльную сторону запястья и начинаешь выкручивать руку, как какое-то жуткое бревно. Твои когти впиваются в чешую, как будто в кору. Бронированную кору.

Надеешься добраться до шеи твари и хорошенько порвать её, но рот уже опускается! Меняя направление, отскакиваешь от его ребер и взбираешься ему на спину. Рука уже шарит сзади, нащупывая тебя; черт, эта скотина очень шустрая! И безумно гибкая. Расстояние настолько мало, что она, должно быть, способна ощутить твои действия. Одна из рук обхватывает тебя.

Корчишься, пытаясь освободиться, но упакован ты знатно. Тебя сжимают и начинают сдавливать. Давление нарастает, но потом начинает слабеть. Он изо всех сил борется — как и ты. Вопрос в том, кто сдастся первым.

Сперва начинается дрожь, и тварь глядит на тебя. Козлиное лицо искажается от боли, и она кашляет — ручеек крови. Ты падаешь — свободным.

Пятясь от монстра прочь, вновь превращаешься в человека. Ты в плохой форме, но для разнообразия твой враг ещё в худшей.

Он умирает.

Вот это уже достойно патронуса. Ты бы накастовал, но бережешь энергию для запечатывания раны на ноге. Вся надежда на то, что хороший целитель сможет её залечить, не оставив отметин. Иначе твое новое тело «без шрамов» продержалось в таком виде лишь несколько минут.

— Наслаждайся своей победой, смертный, — зубоскалит он. — Когда-нибудь ты умрешь. У меня будут и другие возможности.

Цепляешь на лицо улыбку и говоришь:

— Ты кое о чем забываешь — я только что создал оружие, которое способно убить даже великого демона. О том, как его сделать, я поведаю всему миру. И даже если кому-то из вас снова удастся ступить в этот мир, вас победят. Возможно, в один прекрасный день я вернусь за Фоуксом. И приведу с собой сотни магов, вооруженных этим оружием. Как мне сказали, если ты там умрешь, то уже навсегда, верно?

— Нет. Это невозможно! — протест слабый, ему не достает убеждения.

Улыбаешься:

— Надеюсь, ты сможешь заглянуть в будущее и увидеть, как оно надвигается, потому что я не позволю тебе его остановить.

Несколько секунд, и великий демон мертв. Ждешь целую минуту, прежде чем поковылять обратно. Опасаясь хитроумной ловушки, стараешься выглядеть злым и сильным. Та ещё сцена. Сейчас ты упадешь даже от легчайшего дуновения Джинни Уизли.

— Теперь у вас есть ответ. А сейчас отпустите моих друзей и возвращайтесь в Азкабан.

Как только они подчиняются, с твоих губ срывается вздох облегчения. Флёр с Биллом аппарируют к тебе и крепко обнимают. Хак тоже с трудом двигается в твоем направлении.

Всё кончено.

Наконец-то всё кончено.

— Как ты, Гарри? — спрашивает Флёр.

— Свобода, — отвечаешь ты, эхом повторяя слова демона.

— Что ты сказал, Гарри?

— Я свободен.

* * *

Эпилог

Девятнадцать недель спустя

Фреска в Гринготтсе впечатляет. Она показывает момент, когда ты прибыл в Монтано Сантуарио с помощью гоблинской системы пересылки и обернулся из ягуара человеком. Наконец-то ты можешь произнести вслух название этого места. Задерживаешь взгляд на прибывших: на разрушителе Санчес, «страшной как смертный грех», самодовольном Коллинзе, размахивающим своим АК-47, Одинокой Грозовой Туче, обветренное лицо которого полно решимости, и даже на том тролле, которого ты терпеть не мог, Глурге.

Были дебаты о том, рисовать ли группу гоблинов, входивших в атакующую группу, но в конечном итоге ты потребовал, чтобы картина отражала истину и соответствовала фактам.

Когда ты видишь передвигающегося Квана, комок в твоем горле растет. В живых остались только ты, Билл и Хак. Чтобы сдержать слезы, смотришь на младшую версию самого себя, отчаянно опустошающего Моссберг в орду зомби. Поразительно, сколь многое может измениться за год. Магазины у ружей пустеют, пришел черед заклинаний. Несколько зрителей охают, увидев быстроту и мощь твоих заклятий, а также рябь энергии, испускаемой твоей палочкой из остролиста. Когда на фреске вокруг Гарри Поттера, сопровождающего Хака к дверям в банк, начинает проявляться видимая аура, раздаются приглушенные возгласы.

Вчера для тебя устроили частный показ работы художника, основанной на воспоминаниях из омута памяти, но даже так у тебя всё равно ползут по спине мурашки.

Когда Хак закрывает двери, ты продолжаешь сражаться. Сначала опускаешься на колено, а потом ведешь бой с земли, в то время как остальные пытаются к тебе пробиться. Затем картина перезагружается, появляются ягуар, орел и несколько других животных, и бой начинается вновь. Толпа аплодирует художнику, а он перенаправляет внимание на тебя и Биллу. «Политическими реверансами» вы занимаетесь вдвоем, вежливо махая переполненному холлу того самого банка, где это и случилось.

Министр Димперио произносит речь. К счастью, ты поднаторел в местном языке достаточно, и тебе больше не надо полагаться на заклинание-переводчик. Ты уже не посол, тебе определили должность «специального советника министерства». Зарплата пристойная, а ещё в комплект входит ланч или обед с министром или появление на одном из этих показушных мероприятий, но ты знаешь, что однажды он чего-то от тебя пожелает. Ты для него своеобразный страховой полис — герой войны, у которого впечатляющее количество влияния на двух или даже трех континентах, и который практически не знает, как этим воспользоваться.

После церемонии идешь в народ, пожимаешь руки и позируешь для фотографий.

— Ну что, удалось тебе выяснить — анимагус это или всё-таки анимаг? — спрашивает тебя женский голос на английском. Девушка — блондинка в светло-голубой официальной мантии с удостоверением представителя прессы и камерой в руке.

Ты несколько удивлен ее видеть.

— Привет, Луна. Разве ты не должна сейчас начинать свой шестой курс?

— Нет. После того, как они поставили во главе школы Снейпа, она стала просто ужасной. Раньше он был строгим только с тремя из четырех факультетов. А теперь наверстывает упущенное, и даже со Слизерином ведет себя ублюдочно. Я буду заниматься самостоятельно и сдам несколько ТРИТОНов, или, может, получу образование за границей. Кстати, я слышала славные отзывы о бразильской системе обучения. Один неплохо мне знакомый тип изрядно здесь поднаторел.

Сложно не улыбнуться.

— Так что привело тебя в эту часть света?

— Я убедила папочку, что нам нужны зарубежные корреспонденты. Так что я здесь путешествую, ищу материал для международных новостей и всё такое прочее. Скомбинируй слова «Гарри Поттер» и «помогает торжественно заново открыть бразильскую столицу», и Пророк локти себе будет кусать от таких продаж. Не хочешь ответить на пару вопросов для Придиры?

— Обычно я бы отослал тебя к своему публицисту, но какого черта? Рад тебя видеть, — говоришь ты. Прошерстив мысли, понимаешь, что кое-какие чувства всё же остались — тлеют углями позабытого костра. — Я читал твою статью, опровергающую выпущенный Пророком отчет моего кузена о произошедших событиях.

— Он показал себя такой неблагодарной свиньей, — с горечью отвечает она, но тут же краснеет. — Если честно, не могу поверить, что он тебе родственник.

Пожимаешь плечами.

— Дадли бесится, потому что его родители мертвы. Чтобы уладить дела с наследством, я заплатил часть денег бухгалтеру и адвокату, но это всё — больше он от меня ничего не получит. Меня пытались уничтожить ребята куда круче него. Если он пораскинет мозгами, то оставит это дело в покое.

— Фреска была крайне впечатляющей, — говорит Луна, меняя тему. Похоже, она очень нервничает.

— Спасибо. Потом художник планировал нарисовать битву с демоном на городской площади, но если быть честным, я не хочу показывать ничего, связанного с этим монстром. По этому поводу было немало упреков, но я видел многое и знаю, что некоторые вещи никак нельзя выставлять напоказ. — По большей части мир верит, что Волдеморт призвал демона, а ты каким-то образом победил их обоих. Дадли и любители сенсационных разоблачений из Ежедневного Пророка пытались намекнуть, что это ты стоял за вызовом демона. Отчасти они правы, но тебе это по барабану.

Она замечает людей, желающих подойти поздравить и пожать тебе руку.

— Ты приспосабливаешься к известности лучше, чем я ожидала.

— Ну, это ничуть не похоже на фишку с единственным пережившем проклятье убийства. За тот случай надо благодарить мою маму. А всё остальное, начиная с той битвы в Англии и здесь… это сделал я. Восстание гоблинов здесь было намного крупнее, чем в Англии. Я вернулся в мой новый дом и помог разобраться с нацией гоблинов здесь, в Южной Америке.

— Ты планируешь вернуться в Англию?

— Только если изредка приезжать. Мое место здесь, — отвечаешь ты убежденно.

— Так фреска — это… — жестом указывает она на картину.

— Напоминание любому гоблину, который пройдет по этому холлу, о том, кто их победил и кто непременно сделает это вновь, приди им в голову какая-нибудь глупая идея. — Здесь не было Волдеморта или трещины с демонами, — просто много убийств и насилия. Следуя твоему совету и опыту, министр Димперио «одолжил» подразделение бразильской пехоты, и ты помог провести основную атаку в их пещерах. Магов поддержал гром автоматов, и для гоблинов Южной Америки это оказалось слишком. По правде говоря, на чары памяти для солдат ушло больше времени, чем заняла сама кампания.

Хмыкнув, сообщаешь:

— Профессор Биннс написал мне и попросил детальный отчет о том, что здесь произошло. Следующие сто лет я буду предметом скучнейших лекций!

— Теперь меня ещё больше радует факт, что я уехала, — говорит она. — Ты кажешься счастливее, Гарри. Странно видеть тебя без шрама.

— Иногда рука так и тянется убедиться, что его больше нет. Что касается счастья, удивительно, на что способны пара месяцев без роковых событий. — Командуешь: –Пойдем погуляем. Я покажу тебе кое-какие достопримечательности.

Луна следует за тобой на главный бульвар. Зачарованный потолок пещеры великолепен. Он отражает яркий солнечный день снаружи. Некоторые магазины уже открыты, а скоро их будет больше. Люди махают тебе, и ты улыбаешься и киваешь в ответ. Конечно, открыл лавочку министр, но ты каким-то образом стал неофициальным мэром здешнего города. Это твой город.

— Прошел слух, что в прошлом месяце, когда Гермиона Грейнджер рожала, ты возвращался в Англию.

— Уверен, подобных слухов полно, — пренебрежительно замечаешь ты. Британия отсюда за полмира, и ты совершенно не против этого факта.

Луна знает, что ты спал с Гермионой. Один из слухов гласит, что Хоуп — внебрачный ребенок Снейпа, и именно по этой причине они втроем никогда не покидают Хогвартса. Истина же заключается в том, что магия матери и дочери контролирует защиту замка. Гермиона обеспечивает большую часть в плане силы, но на Хоуп — контроль. К несчастью для Северуса, группа гоблинов обошла арьергард и уничтожила исчезательный шкаф. Так что он там застрял.

Возможно, через пару лет они сумеют научить маленькую Надежду приспускать щиты, и дядя Снейп выйдет погулять. Как ни странно, проклятье Риддла на должности учителя по защите все ещё действует. У Снейпа оказалось слишком много дел в качестве директора, и ему пришлось расстаться с работой, о которой он всегда мечтал… из-за чего он слегка сердит. Неудивительно, что Луна решила окончить обучение за рубежом.

— Если это под запись, то комментариев не будет. Я лишь скажу, что Хоуп Грейнджер — это прекрасное маленькое чудо. Я очень рад, что она родилась здоровой и в мирное время. Я бы хотел поздравить мою дорогую подругу с ранним окончанием школы и с должностью нового библиотекаря Хогвартса. Я думаю, что с любовью Гермионы к книгам подобная работа прекрасно ей подойдет, и школе с ней повезло.

— Но ты не приехал на похороны Дамблдора.

— Мне показалось, что для того, чтобы прийти и сплясать у него на могиле, путь слишком уж долог, так что я решил на всё наплевать. Он написал мне несколько писем, пытаясь оправдать свои действия. В итоге получились лишь пустые последние слова умирающего человека, искавшего прощения. Как я понимаю, в своём интервью он постарался высказать подретушированную версию, защищая тем самым свое вранье под названием «цель оправдывает средства», но самым смелым, что он сделал в своей жизни, это попросил у меня прощения. Пожалуйста, обязательно процитируй мои слова.

По ходу прогулки показываешь ей городскую площадь, где ты однажды вел орду зомби против демона. В отремонтированном здании министерства вы усаживаетесь на скамейку и болтаете, кажется, много часов подряд. В конце концов к тебе прилетает призрачный патронус-нюхлер. Он становится на задние лапы, как среднезападный суслик, и смотрит на тебя в упор. Взгляд на наручные часы показывает, что ты опаздываешь.

— Черт побери! Я уже опаздываю на званый ужин. Ты голодна? Я — партнер в ресторане под названием Де Сото. Рецепт нашего ягненка прошел долгий путь из России. О нем говорит весь город. А ещё тебе удастся встретиться с живой статуей конкистадора. С Эрнандо получится великолепное интервью.

— Отлично звучит, — она замолкает, нервничая. — Так что — это можно считать свиданием экспромтом?

Улыбаешься и ведешь ее в направлении ресторана.

— А как насчет Полоумной?

Луна выпрямляется — похоже, она набирается храбрости.

— Я дала ей расчет, когда покидала Англию. Я была глупой дурой, которая уже давно её переросла, но не хотела признать это перед единственным человеком, по которому сходила с ума, и тянула, пока жизнь нас не развела. Я хочу путешествовать и писать для папиной газеты, но гораздо больше я надеялась начать с тобой всё с самого начала. Есть ли у меня шанс?

— Откуда тебе известно, что я ни с кем не встречаюсь? — вы с Шейлой Лопес пару раз попробовали, но ничего не вышло.

— У хорошего репортера всегда найдутся источники, — говорит она, чуть улыбаясь.

— Билл, я полагаю.

— Не совсем, — признает юная ведьма. — Я пошла к Флёр. Чтобы вернуть её благосклонность, пришлось хорошенько поунижаться. Она так тебя защищает! Полагаю, она твой публицист.

— Ошибаешься. Она что-то вроде секретаря по протокольным вопросам и вмешивающаяся во всё зануда. Иногда это раздражает. Ну и как — удалось получить одобрение Флёр?

— Я всё ещё в процессе, но ее отношение ко мне теплеет и она, в принципе, позволила мне видеться с тобой, если ты будешь не против.

— Так что сегодняшнее свидание незаконное?

— Может, немножко, но время от времени всем нужно забывать о правилах. Плюс я хотела поболтать со старым другом до наступления следующего кризиса, который ввергнет мир в опасность и потребует твоего безраздельного внимания. Есть ли у тебя что-то подобное на горизонте?

Её искренность заставляет тебя засмеяться. Эта черта в ней тебе нравится. Она честная и забавная, без всяких этих глупостей.

— Нет, на настоящий момент мой планировщик совершенно пуст — в нём только куча церемоний с перерезанием ленточки. Хотя всё может измениться в любую минуту. У Билла имеется пара новых наводок на какие-то древние города, которые нужно пограби… э-э-э, исследовать. Когда я чувствую себя снова в ловушке, то выбраться и поприключаться весьма помогает. Кстати, у нас очень необычная команда разрушителей.

Луна смеется:

— И почему я ничуть не удивлена? Кто там ещё у вас имеется, кроме твоего тролля?

— Ты когда-нибудь сталкивалась с Кричером?

— Нет, но Гермиона мне о нем рассказывала.

— Вообще-то, хотя в целом он несколько неуравновешенный, в полевых условиях он чертовски полезен. Почти настолько же полезен, насколько и Писец.

— Писец?

— Мой публицист-дементор.

— Скажи мне, что ты шутишь, — не верит она.

— Нет. В один прекрасный день он просто взял и появился. Мы как-то с ним недолго работали в Англии. Ему нравится писать, — говоришь ты, — довольно забавную поэзию и хайку. Твоему отцу бы понравилось. — Может, удастся его убедить писать в гостевую колонку или что-то вроде того.

— Как точно дементор может быть полезен?

— Большей частью неуязвимостью к магии, — с усмешкой отвечаешь ты. — Мы снимаем всю защиту, какую обнаруживаем, а потом посылаем его вперед. Даже если что-нибудь и пропустим, то ранить малого демона силы заклятью обычно не достает. Билл считает это жульничеством, но вредничает лишь потому, что это была моя идея, а не его. А ещё — ну кто в здравом уме полезет в лагерь, охраняемый дементором?

— А ещё, полагаю, так гораздо проще получать кубики льда, и жара в джунглях кажется намного менее тягостной, — язвит она. — Разве его не нужно «кормить»?

— В Бразилии есть тюрьмы. Министр позволил мне посылать туда Писца, когда тот голоден. — Возможно, некоторые заключенные этого даже заслуживают.

— Интересно. Полагаю, мне не следовало спрашивать, — отвечает она.

— Через пару дней мы уезжаем.

— Не желаешь случайно, чтобы кто-то зафиксировал твои новые приключения?

— Ты действительно хочешь ещё раз попробовать?

— Более чем, — отвечает девушка. Она кладет руки тебе на плечи и целует тебя. Приятно. Птички не порхают, и никакой чепухи вроде духовной связи, о которой ты читал, не возникает. Просто два человека пытаются возобновить отношения. И, что крайне приятно, это нормально.

Ты отвечаешь, но через пару секунд делаешь шаг назад. Взяв ее за руку, меняешь тон с беззаботного на серьезный:

— Ладно, давай попытаемся, но несколько месяцев назад расстались мы с тобой весьма громко. На том рауте два человека, с которыми у меня раньше были отношения. Карина Коластос с тех пор второй раз вышла замуж, но мы хорошие друзья, и я лично рекомендовал Лорен Грозовую Тучу в качестве профессора астрономии в нашу школу, которая вновь откроется на следующей неделе. Я не против дать тебе второй шанс. При тех обстоятельствах только безумцам могла прийти в голову мысль попытаться быть вместе. Но ревность меня не интересует. Ну что, ты готова попробовать?

— Да, Гарри. Я действительно этого хочу. Кроме того, вряд ли у тебя ещё есть внебрачные детишки, правда?

Вздрагиваешь. У сына Лорен — он же Майкл «Крепкий Кулак» Грозовая Туча aka «Плач На Всю Чертову Ночь» — такие же зеленые глаза. Его мама, похоже, пока медлит, но Флёр думает, что это лишь вопрос времени, пока ведьма сиу не начнет к тебе приставать. Достаточно сказать, что Флёр и Лорен не ладят… совсем никак. Это, похоже, и объясняет желание Флёр посмотреть, получится ли у Луны стать твоей девушкой — раньше, чем за дело примется Грозовая Туча.

Если самая сложная в твоей жизни проблема — с кем ты встречаешься, то с этим вполне можно смириться.

Время от времени ты вспоминаешь о Бабе Яге — интересно, нет ли и у нее для тебя в запасе небольшого сюрприза? Лучше бы туда не возвращаться — никогда.

С Флёр разберешься позже. Слишком много у неё влияния на твою личную жизнь. Что касается Луны, лучше уж пусть всё будет известно.

— Забавно, что ты спросила, Луна. Это вообще-то длинная история.

Конец.