Узы крови

— Малфой?

Маленькая ложечка выпала из пальцев, запачкав салфетку коричневыми разводами. Гарри изумленно уставился в огромное окно кафе, где ужинал именно так, как ему хотелось — мороженным, вафлями и шоколадом.

Не то чтобы увидеть Малфоя на Косой аллее было так странно. Странно было видеть его одного. И еще что-то с ним было не так. Гарри не сразу понял, в чем дело.

Обычно Драко ходил с таким видом, будто весь мир принадлежит ему одному. А сейчас выражение его лица было... обреченным?.. измученным?.. Таким, словно он не спал несколько дней. И когда он слегка повернул голову, Гарри заметил на его скуле почти сошедший синяк.

Это все было слишком странно и необычно, чтобы Гарри мог усидеть на месте. Он оставил на столике деньги и выскользнул за дверь кафе. Уже почти совсем стемнело. Призывно сияли вывески магазинов и ресторанов, в воздухе кружились заколдованные фонарики. Волшебники, в основном взрослые, шли по своим делам. Почти никто не обращал внимания на светловолосого подростка в черной мантии. Поттер зашел в ближайший переулок между домами и быстро натянул мантию — невидимку. У него уже почти выработался рефлекс. Если Малфой — значит, неприятности. И он хотел быть в курсе того, что намечается.

Он почти потерял слизеринца из виду. Но ему повезло. В толпе образовался просвет, и он увидел светлые, почти светящиеся в наступающем сумраке волосы. Гарри бросился в это пространство, он почти бежал, чтобы успеть догнать Малфоя. Кто-то вскрикнул за его спиной, когда что-то невидимое пронеслось мимо.

Драко шел очень быстро, легко лавируя между волшебниками. Гарри нахмурился, когда понял, куда тот направляется. Лютный переулок — явно не лучшее место для вечерней прогулки. Но Малфой уверенно туда свернул, и Гарри ничего не оставалось, как пойти за ним следом.

Казалось, кто-то провел невидимую линию, отсекавшую эту улицу от остального мира. Там не горел ни один фонарь, и лишь кое-где над покосившимися вывесками уныло помигивали блуждающие болотные огоньки в стеклянных шарах. Прохожих не было совершенно, только вдоль стен скользили черные тени. Гарри вздрогнул. Наверно и они с Малфоем со стороны также выглядят, точнее один Малфой. У Гарри-то есть мантия — невидимка. Но даже в ней Поттеру было совсем не по себе, он вдруг понял, что неосознанно пытается держаться поближе к слизеринцу, и специально замедлил шаг, пытаясь отдалиться.

Драко завернул в лавку «Беркина и Горбса». Гарри не успел скользнуть в закрывающуюся дверь и остался стоять снаружи, пытаясь различить хоть слово из разговора хозяина магазина и Малфоя. Они явно спорили. Драко что-то настойчиво спрашивал, Беркин отрицательно качал головой и пытался выпроводить нежеланного посетителя за порог. Тогда слизеринец закатал рукав мантии и сунул свою руку практически под нос хозяину лавки. Тот в ужасе отшатнулся. Но на вопросы начал отвечать долго и обстоятельно.

«Неужели у него есть черная метка? Он что, совсем больной? Стать пожирателем Смерти в шестнадцать лет?!» — Гарри почти не сомневался в своей догадке. Теперь он был рад, что решил все-таки проследить за Малфоем.

Когда Драко вышел из лавки, лицо у него было такое, словно его только что заставили потрошить рогатых жаб. Он захлопнул за собой дверь магазина и вздрогнул, словно от отвращения. Потом его губы сжались в тонкую линию, между бровями залегла складка. Поттер стоял совсем рядом и хорошо мог рассмотреть его лицо. Человек, с детства помешанный на чистоте крови и восхвалении Волдеморта, и вдруг получивший черную метку, должен был выглядеть совсем не так. Похоже, Темный Лорд уже разбил его «девичьи мечты», и Малфоя сам был не рад, что во все это ввязался. Хотя, кажется, с радостью этому маньяку служили только Беллатриса Лейстрендж и Крауч — младший. Тем временем Драко удалось вернуть лицу безразличное выражение, и он отправился дальше.

Создавалось впечатление, что вся улица состоит из одних только темных подворотен, откуда доносилось какие-то странное шорохи, грубые голоса, а иногда и чьи-то крики. Гарри даже удивился, что Малфой так хорошо держится. На первом курсе он сбежал из запретного леса с криками ужаса, а сейчас он не вздрагивал и никак не показывал, что ему страшно или даже просто неуютно.

Уже стемнело настолько, что гриффиндорец с трудом различал предметы в десяти шагах от себя. С наступлением темноты шорохи только усиливались, и можно было не бояться, что Малфой услышит тихие шаги у себя за спиной.

Гарри шел следом за слизеринцем и мысленно ругал себя за то, что такой идиот и увязался за Малфоем. Хорошо хоть обратную дорогу он более-менее запомнил, иначе было бы совсем скверно.

Внезапно какая-то тень отделилась от соседней крыши и метнулась к Драко, толкая его в подворотню, мимо которой они проходили. Малфой закричал, исчезая в густой, непроглядной темноте. Гарри бросился за ним почти автоматически. Все произошло за какие-то доли секунды, он даже не успел толком понять, что происходит, как его тело само отреагировало. Рука вскинула палочку, целясь на странные шипяще — рычащие звуки, и гриффиндорец выкрикнул первое же заклинание, которое пришло в голову.

— Экспеллиармус!

Тесное пространство между двумя каменного тупика озарилось неожиданно яркой красной вспышкой. Заклинание вышло таким сильным, что существо, напавшее на слизеринца, оторвало от лежащего на земле тела и отбросило на противоположную стену. На потемневших от времени кирпичах остался широкий след жирной, почти черной крови.

— Малфой! — Гарри опустился на колени рядом со своим школьным врагом, крепко сжимая в руке палочку.

В свете люмоса было видно, что шея слизеринца превратилась почти в сплошную рваную рану. Но, похоже, первый укус пришелся ближе к плечу и крупные артерии не были задеты. А потом существу просто не хватило времени, чтобы завершить начатое.

Гарри казалось, что он в жизни не видел ничего страшнее. Он понятия не имел, что надо делать и был просто готов выть от собственной беспомощности. Тогда ему даже в голову не пришло, что это тот самый Малфой, который отравлял ему жизнь в Хогвартсе. Перед ним просто был человек, который нуждался в помощи.

Внезапно слизеринец с неожиданной силой вцепился ему в руку и потянул вниз, к своему лицу. Глаза у него были совершенно обезумевшие, другой рукой он хватался за собственное горло, словно пытался удержать там вытекающую жизнь.

— Капни... своей крови мне в рану, — Гарри с трудом разобрал произнесенные слова.

Он едва не запаниковал. У него не было с собой ничего острого! Но быстро спохватился и произнес режущее заклинание над своим запястьем. Кровь тонкой струйкой потекла на шею Драко. После первых же капель, Малфой вновь схватил его за руку и открытой ладонью прижал к собственной груди. Гарри мог чувствовать, как отчаянно колотится его сердце. Липкие от крови пальцы с такой силой вдавливали его кисть, что казалось, слизеринец хочет сломать себе ребра.

— Скажи «согласен»...

— Согласен, — Гарри понимал, что некогда выяснять, на что именно он соглашается, но не испытывал для себя никакой угрозы.

Яркая вспышка белого света почти ослепила его. Одновременно он почувствовал что-то странное в своей ладони. Казалось, что его нервы проросли прямо в Драко, и теперь он мог ощущать каждый уголок чужого тела. От неожиданности он отшатнулся, и странное ощущение мгновенно исчезло.

Когда перед глазами прояснилось, он смог увидеть тяжело дышащего Малфоя. Раны на его шее больше не было, и даже кровь исчезла, зато появилась широкая плоская серебряная цепочка, плотно охватывавшая горло. Браслет точно такого же плетения возник и на руке Гарри. Слизеринец сел, сгорбившись и закрыв лицо руками. Было слышно, как он тихо, но с чувством ругается, вспоминая всех волшебников, начиная с Мерлина, весь мир в целом, и то, что он с ним бы сделал. Пожалуй, это были самые искренние слова от Драко, которые Гарри слышал за пять лет совместной учебы.

— Малфой, что сейчас было?

Слизеринец отвел ладони от лица и с кривой усмешкой взглянул на него:

— Ненормативная лексика, Поттер.

— Ты понял, о чем я. На что я только что согласился?

— Если бы ты читал хоть что-то, кроме «Квиддича сквозь века» и «Полетов с Пушками Педдл», Потти, то... — продолжить он не смог, так как цепочка на его шее сжалась, впиваясь в кожу.

Драко вцепился в нее пальцами, пытаясь хоть немного растянуть. В это время он снова заговорил, но его голос казался неживым, словно он в сотый раз отвечает давно заученный урок. — Ты только что провел обряд связывания. Теперь я твой. Мои душа и тело принадлежат только тебе. Если бы не обряд, то душа покинула бы мое тело, и постепенно я превратился бы в подобие этого, — он махнул рукой в сторону кучи лохмотьев, валяющихся у стены, — монстра, ведомого только жаждой крови.

Закончив рассказ, Малфой испуганно прихлопнул собственный рот ладонью и в шоке уставился на Гарри. Тот был не менее потрясен услышанным.

— В каком смысле «мой»?!

— Поттер, ты просто придурок... — цепочка вновь впилась в горло. Через пару секунд она ослабела, и слизеринец вновь заговорил тем неживым голосом. — Ты мой хозяин и можешь делать со мной все, что угодно. Я выполню любой твой приказ.

Драко побледнел и с ужасом посмотрел на Поттера. Тот был не менее напуган перспективой быть связанным с Малфоем. И уже подумывал сбежать отсюда и сделать вид, что ничего не случилось. Неожиданно

Драко застонал и вцепился в собственную руку там, где была метка.

— Нет... — он начал лихорадочно задирать рукав мантии и рубашки, открывая уродливый черный знак. Слизеринец практически задыхался от боли, но все же сумел выдавить:

— Сотри его!

— Что? Как?

— Просто сотри!

Гарри понятия не имел, что надо делать, но все же сжал пальцами тонкое запястье и провел по руке вверх, как будто метка была нарисована углем, и от нее можно было так легко избавиться. Каково же было его удивление, когда из-под ладони словно бы посыпался черный пепел, а бледная кожа вновь стала чистой. Тело Драко, до этого содрогающееся от боли, расслабилось.

— Как тебе вообще в голову пришло получить метку в шестнадцать лет?!

Драко резко вырвался из его пальцев:

— Ты думаешь, хоть кто-то спрашивал мое мнение?! Меня просто заставили! Отец в Азкабане, мать сбежала. Думаешь, у меня был хоть какой-то выход?! Да меня тошнить начинает только от вида крови! И я почти до потери сознания боюсь этого красноглазого монстра! Я...

Малфой закусил губу и отвернулся. Он уже и так слишком много выболтал. Гарри впервые взглянул на слизеринца с такой стороны. Раньше он был уверен, что тот только и мечтает о том, чтобы стать Пожирателем Смерти. Но предаваться размышлениям было некогда. Да и место было не самым подходящим.

— И что теперь?

— Ты же сейчас главный. Вот и думай, — буркнул Малфой, не оборачиваясь. Его голос подозрительно подрагивал. — Домой я теперь вернуться не могу.

«Черт, придется взять его с собой», — Гарри наложил на них очищающее заклинание, убирая пятна крови.

— Не боишься, что из Хогвартса исключат? — Малфой встал на ноги, отряхивая мантию. По его виду уже нельзя было предположить, что несколько минут назад он истекал кровью. Гарри даже слегка позавидовал такой выдержке.

— Нет.

— Ах, да... Как же я мог забыть... Вряд ли кто-то может исключить директорского любимчика, — конец фразы был подпорчен тем, что цепочка вновь начала его душить.

— Дело в том, что отслеживают не волшебство конкретной палочки, а место, где находится несовершеннолетний волшебник. Поэтому если кто-то будет колдовать в доме Дурслей, автоматически обвинят меня. Зато здесь я могу хоть непростительными разбрасываться, никто за этим не сможет проследить. — Гарри со вздохом поднял руку и просунул пальцы под цепочку на шее Драко, продолжавшую его душить. Под его прикосновениями та растягивалась, словно пластилин. — Какая замечательная вещь. Не дает тебе говорить гадости. Почему ее на тебя в одиннадцать лет не надели?

Малфой отшатнулся и что-то рассержено прошипел, но в слова свое недовольство облекать не стал.

Гарри накинул мантию — невидимку.

— Сейчас иди прямо к Дырявому котлу. Я буду рядом.

— Подожди.

Гарри недовольно затормозил.

— Ну что еще?

— Дай мне руку. Я должен быть уверен, что тебя не посетит гениальная идея бросить меня здесь одного. Потому что в противном случае у меня появится непреодолимое желание разорвать первого встречного на куски.

Гриффиндорец вздрогнул. До него только сейчас начало доходить, что он собирается связаться не просто с блондинистым хорьком, а с чем-то неизвестным, некой разновидностью вампира. Сейчас он пожалел, что основное внимание на занятиях ОД уделял заклинаниям и поленился почитать про магических существ. Хотя Малфой и говорил, что будет исполнять его приказы, где гарантия, что ночью он не попытается его загрызть, просто потому, что не удержался? Но взгляд на цепочку успокоил его. Вряд ли такое может случиться. Скорее тот потеряет сознание от удушья, если попытается причинить вред своему «хозяину».

Он неуверенно протянул руку. Малфой крепко обхватил ее пальцами и поднес лицу. Прежде, чем Гарри успел хоть как-то отреагировать, тот высунул язык и два раза быстро лизнул неглубокий порез на запястье.

— Что ты творишь?! — завопил гриффиндорец едва ли не отпрыгивая от спятившего Малфоя.

— Ничего, — пожал тот плечами и отвернулся. — Просто я могу вылечить любые твои раны, а запах твоей крови меня... нервирует.

И на самом деле, от пореза не осталось и следа. Гриффиндорец еще раз наложил на себя очищающие чары. А то мало ли тут таких нервных.

— Я бы на твоем месте поторопился. Примерно через час мой организм начнет меняться, и я буду без сознания.

— Ладно. — Гарри сглотнул и вновь протянул ему руку.

Малфой крепко сжал кончики его пальцев, стараясь, чтобы со стороны это не выглядело так, словно он несет висящую в воздухе кисть.

Гарри быстро шел по темным улицам и пытался убедить себя в том, что не идиот. Подумать только, он впервые идет по улице, держась с кем-то за руки. Ну почему этим кем-то должен был оказаться хорек?! Мало того, они еще и собираются провести ночь вместе. Хотя скорее всего, Гарри этой ночью придется сидеть на люстре и тапком отбиваться от новорожденного голодного монстра. Вместо того чтобы мирно посмотреть телевизор, хрустя чипсами прямо в кровати, надо будет в оба глаза следить за Малфоем. Почему он всегда сначала делает, а потом думает? Лучше бы вообще сегодня утром из-под одеяла не высовывался.

— Куда дальше? — тихо спросил Драко, когда они почти подошли к Дырявому котлу.

— В маггловский Лондон.

— Что? Я думал, ты у своих родственников живешь.

— Нет. Меня из дома выгнали. — Гарри счастливо улыбнулся. — Мы окончательно друг друга достали. А дяде Вернону еще и ожоги придется лечить.

Это действительно было здорово вспоминать. После того, как Дурсль в очередной раз вышел из себя и попытался придушить этого наглого мальчишку собственными руками, он еще долго орал, потряхивая сильно обожженными ладонями. Так что юношу просто выставили за дверь и следом вышвырнули его вещи.

Гриффиндорец умолчал о том, как вытянулось лицо Тома — хозяина дырявого котла, когда тот понял, что подросток хочет остановиться в его заведении, как на третьем курсе. Министерство наконец-то признало, что Волдеморт вернулся, поэтому мало кто в магическом мире решился бы дать мальчику — который — выжил пристанище из боязни подвергнуться нападению Пожирателей Смерти. Поэтому Гарри и остановился в маггловской гостинице и только изредка рисковал показываться на Косой аллее, в основном, лишь для того, чтобы поесть волшебного мороженого, которое нигде в Лондоне больше нельзя было купить.

Они как раз вышли из бара, и стояли перед аркой, ведущей в маггловский мир. Поттер стянул мантию — невидимку и спрятал ее в карман. Драко удивился, увидев его беззаботное выражение лица, он никогда не думал, что кто-то может радоваться изгнанию. Но гриффиндорец выглядел странно довольным.

— Тебе бы тоже мантию снять. Магглы привыкли к тому, что подростки одеваются самым странным образом, но все-таки не стоит привлекать к себе внимания.

Малфой стянул черную мантию и остался в рубашке и брюках. Было чуть прохладно, но вполне терпимо.

У Драко накопилось множество вопросов к гриффиндорцу, но вряд ли он сможет удержаться от оскорблений. А вновь чувствовать впивающееся в горло серебро было невыносимо. Тем более что они уже и так за последний час сказали друг другу больше чем обычно за месяц. Поэтому он просто молча шел рядом, стараясь не смотреть по сторонам. Он еще никогда не выходил за пределы магического мира, и ему было здесь слегка неуютно. Да еще и начался какой-то странный озноб, будто сейчас был не август, а середина зимы. Весь мир отдалился, стал темным и холодным. И только идущий чуть впереди Поттер словно бы светился теплым красноватым светом. К нему так и хотелось протянуть руки, как к камину в холодный зимний вечер.

— Знаешь, ты на удивление хорошо держишься.

Драко вскинул голову, уставившись на внезапно заговорившего гриффиндорца.

— На твоем месте я бы уже давно бился в истерике. — Гарри повернулся к нему, серьезно глядя в глаза.

Если бы Малфой заметил в нем хоть тень насмешки, то точно бы вспылил:

— Просто пытаюсь убедить себя, что это сон. Всего лишь продолжение кошмара.

— Ааа... — казалось, гриффиндорец тоже не хочет задавать лишних вопросов. — Иногда это помогает.

Остаток пути прошел в молчании. Поттер привел его в какое-то многоэтажное здание и о чем-то мило разговаривал с пожилой женщиной за стойкой. Для Драко все было словно в тумане, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Но момент, когда Гарри представил его той женщине как своего друга, почему-то неожиданно ярко запечатлелся в его памяти. Через несколько минут он уже лежал на кровати в номере Поттера.

Гарри стоял над кроватью, хмуро глядя на потерявшего сознание блондина. Тот невнятно что-то бормотал и вздрагивал, как от холода. Гриффиндорец слабо представлял, что собирается делать дальше со своим неожиданным «приобретением». Но бросить Малфоя там он тоже не мог. В этот момент слизеринец застонал, и его ощутимо затрясло. Гарри со вздохом наклонился и осторожно потянул из-под дрожащего тела одеяло. Аккуратно закутал слизеринца в теплый кокон, от чего тот стал похож на блинчик с начинкой, только светловолосая голова виднелась из плотного свертка. Драко заметался, пытаясь вывернуться из одеяла, и что-то забормотал, как в бреду. Гарри положил ладонь ему на лоб, проверяя температуру. Кожа оказалась неожиданно горячей, но от прикосновения Малфой замер и успокоено затих.

Поттер убрал руку и задумался, надо ли дать слизеринцу жаропонижающее, или он сам справится. Хотя Малфой кратко проинструктировал его — «просто будь рядом и ничего не делай» — этого было недостаточно для спокойствия. Гарри подтянул к кровати кресло и сел, устало вытянув ноги. Наблюдать за Малфоем было скучно. Была уже глубокая ночь, и глаза слипались немилосердно. Но просто уснуть здесь было, по крайней мере, неосмотрительно. Одежда начала причинять дискомфорт. Гриффиндорец переоделся в ванной в пижаму и вернулся обратно на свой наблюдательный пост. Еще через час у него затекла нога, и захотелось есть. В комнате был мини-холодильник, забитый готовыми закусками. Гарри достал запечатанный в пластиковую коробку сэндвич и съел, запивая холодной кока-колой. Почему-то спать захотелось еще сильней. Он опять сел в кресло и коснулся лба слизеринца. Теперь тот был слишком холодным. Мальчик — который — выжил, зевнул и закрыл глаза, обещая себе, что это всего лишь на минутку.

Разбудило его какое-то странное ощущение. Гарри открыл глаза и вскрикнул, отшатываясь так, что чуть не опрокинул кресло. Лицо Малфоя было всего в нескольких сантиметрах.

— Гарри? — Драко чуть отодвинулся, и гриффиндорец тут же вскочил на ноги, чтобы увеличить расстояние между ними.

— Не подкрадывайся так внезапно! — сердце колотилось как сумасшедшее. Не то чтобы Гарри было страшно, просто это было слишком неожиданно — проснуться и увидеть нависшего над собой Малфоя.

— Извини, я больше так не буду.

Поттер в шоке уставился на слизеринца. Тот извинился?! Да еще и выглядел виноватым.

— Эээ... С тобой все в порядке?

— Да.

— Что-то я не замечаю никаких изменений. Хотя... У тебя глаза вроде были другого цвета?

Гриффиндорец никак не мог вспомнить, как раньше выглядели его глаза, кажется, были голубыми. Но сейчас они были почти черными и контрастно выделялись на бледном лице. Хотя, возможно, это из-за слабого освещения, которое давала только стоящая на столе лампа. Гарри включил верхний свет. Оказывается, его глаза были не черными, а темно-вишневыми. На фоне бледной кожи и светлых ресниц это смотрелось даже слегка жутко и почему-то вызывало ассоциации со снежной королевой.

— Раньше были серые. Но когда я голоден, они будут темнеть, — улыбнулся Драко.

— О... Полагаю, яичница с беконом тебя не устроит? — Гарри поежился, представляя себе предстоящую процедуру кормления. Да еще и странное поведение Малфоя настораживало. Он был каким-то слишком дружелюбным.

— Я могу есть обычную пищу. Но иногда мне нужна будет кровь.

— Хм... Откуда ты все это знаешь?

— Я не могу точно объяснить... Знания просто возникают в моей голове. Что-то я читал раньше, а о некоторых вещах я вообще не слышал. Это так странно... И еще после изменения мое сознание как бы раздвоилось. Когда я голоден, появляется одна личность, а когда нет — возвращается знакомый тебе Малфой. Кстати, — слизеринец замялся, — ты не мог бы звать меня Драко? Хотя бы для того, чтобы не создавать путаницы?

Темные глаза смотрели на него с такой надеждой, что Гарри просто не мог отказать. Лицо Драко без обычного презрительного выражения выглядело совсем по-другому. Даже когда он спал, вокруг его рта залегали складки, а уголки губ были опущены вниз. Сейчас же оно было как-то невероятно беззащитно, что-то детское проглядывало в его чертах.

— Ладно... Драко.

Слизеринец счастливо улыбнулся. Гарри впервые видел его улыбку, а не обычную кривую ухмылку. Пожалуй, она бы ему понравилась, если бы не ровный ряд невероятно белых зубов. Клыки были не то чтобы очень длинные, но довольно впечатляющие.

— Можно я?..

Гарри сглотнул и непроизвольно сделал шаг назад.

— Не волнуйся, мне нужно совсем чуть-чуть. Я прекрасно себя контролирую. Ты мой кровесвязующий партнер и в любой момент сможешь меня остановить.

Брови Драко чуть приподнялись, а глаза стали казаться еще больше. Сейчас он выглядел лет на двенадцать. Гарри никак не мог понять, каким образом это вообще возможно. Но угрозы со стороны Малфоя он не ощущал, и словно на интуитивном уровне чувствовал, что тот ему не врет.

Похоже, Драко принял его заминку за отказ, его плечи поникли:

— Если нет, то ты можешь просто мне приказать, и я могу кого-нибудь... — он не договорил и с тоской посмотрел на окно, за которым, не смотря на поздний час, продолжала кипеть жизнь.

Поттер похолодел. Значит, если Драко не получит крови от него, то пойдет на улицу подыскивать подходящую жертву.

— Нет, не надо. Ты можешь... — «укусить меня» застряло в горле. Гарри просто не мог произнести эти слова. Но Драко и так понял и счастливо улыбнулся.

Невероятно быстрым, почти невидимым для глаза движением, он оказался рядом. Его руки медленно легли на плечи Гарри. Левая ладонь легко заскользила вниз, а правая — вверх, по шее, потом пальцы легко зарылись в волосы и мягко потянули голову вбок.

Гарри совершенно не чувствовал никакого испуга или дискомфорта, прикосновение чужих рук было вполне естественным, в голове лениво билась только одна мысль — оказывается, они с Малфоем одного роста. Раньше ему почему-то всегда казалось, что слизеринец выше. Пальцы Драко чуть двигались, поглаживая, и это было неожиданно приятно. А потом его губы коснулись шеи. Прохладные и гладкие, они вызвали стаю мурашек, сбежавших вниз по спине. Брюнет слегка поежился.

Драко чуть приоткрыл губы, и Гарри почувствовал прикосновение влажного острого языка. Он беззвучно охнул, это неожиданное ощущение вызвало дрожь внутри его тела. Гриффиндорец уже открыл рот, чтобы спросить, зачем Малфой все это делает, когда тот отстранился и подергал за воротник пижамной рубашки.

— Надо снять ее, а то запачкаем.

Гриффиндорец кивнул и стянул ее через голову. Во рту почему-то пересохло. Раньше, чем рубашка упала на пол, руки и губы Драко вернулись на прежнее место. Гарри даже показалось, что он слышит свист ветра, производимого невероятно быстрыми движениями слизеринца.

В этот раз ощущения были совсем другими. Поттер всей кожей чувствовал мягкую ткань одежды Драко, если бы сумел сосредоточиться, то даже сказал бы, сколько на ней пуговиц; чувствовал твердое прохладное тело под ней.

Ладонь блондина соскользнула с его руки и легла на спину, крепко прижимая Гарри к Малфою. Тот хотел возмутиться, но не успел, почувствовав прикосновение острых клыков. Драко чуть усилил нажим, и они легко прошли сквозь кожу и мышцы.

Гриффиндорец на миг забыл, как дышать. Боли почти не было, ну, по крайней мере, не больнее, чем от обычного укола. Зато движение губ и языка блондина вызывало какое-то странное чувство, заставляя все внутри дрожать и таять. Язык не поворачивался назвать то, что происходило, укусом. Только поцелуем, и никак иначе.

Гарри закрыл глаза и расслабился. То, что делал Малфой, было так приятно, что хотелось растянуть этот момент как можно дольше. Вот только уши постепенно словно закладывало, а внутри головы нарастал какой-то шум, так что все остальные звуки исчезли. За опущенными веками поплыли цветные пятна.

— Хватит... — Поттер сам не услышал своего голоса.

Зато Драко прекрасно все расслышал и сразу же отпрянул. Потом вновь наклонился и быстро провел языком по шее. Гарри почувствовал легкое жжение, но через пару секунд все прошло. От ранок не осталось и следа. Перед глазами прыгали черные точки, поэтому гриффиндорец почти ничего не видел. Он хотел сделать шаг вперед, но ноги стали словно желе, и Поттер стал медленно оседать на пол. Вдруг мир перевернулся, мальчик — который — выжил не успел понять, в чем дело, как уже лежал на кровати. Драко настолько быстро подхватил его на руки и перенес на постель, что Гарри даже не почувствовал.

Брюнет лежал, чувствуя, как его все глубже и глубже затягивает в темные глубины обморока, но какие-то странные звуки удерживали его на поверхности. Гарри сосредоточился, и звуки превратились во всхлипы. Кто-то плакал? Потом добавилось невнятное бормотание:

— Прости меня... пожалуйста... я никогда больше не...

Ощущения постепенно возвращались, и гриффиндорец почувствовал, что кто-то держит его руку. И не просто держит, а еще и осыпает поцелуями вперемешку со слезами. Это было настолько неправильно, что подействовало не хуже Иннервейта. Гарри несколько раз глубоко вздохнул и сел.

— Прекрати.

Всхлипы сразу затихли. Кажется, Драко просто перестал дышать.

— Со мной все в порядке. Успокойся, Драко.

— Но я...

— Все нормально, просто голова закружилась, — Гарри снова лег, кровать плавно покачивалась. — Может, все-таки встанешь с пола?

Слизеринец двигался совсем бесшумно, только по тому, как прогнулся матрас, можно было почувствовать, что он оказался рядом.

— Прости меня, я...

— Уже простил. Честно, все в порядке.

Прохладные пальцы скользнули по руке Гарри, вновь прижимая ее к губам, потом он ощутил, как Драко коснулся ей своей щеки. Странно, но она была уже совсем сухая.

— Что ты делаешь? — тихо спросил Гарри, не открывая глаз.

— Мне постоянно холодно, с тех пор, как... — он сглотнул и продолжил, — все такое темное. И только ты один словно светишься, я чувствую тепло, которое ты излучаешь... Словно маленькое солнце... Можно я... обниму тебя?

— О. — Гриффиндорец растерялся, обычно люди не выказывали желания его обнять. Если задуматься, то он и припомнить не мог чего-то подобного. — Наверное, да.

Одна рука Драко проскользнула под его спиной, другая обняла за талию, а светловолосая голова удобно устроилась на его груди. Зато теперь Гарри совершенно некуда было деть собственные руки. Если левую еще можно было просто вытянуть вдоль тела, то с правой дела обстояли хуже. Он осторожно положил ее на спину слизеринца, теперь получалось, что он его тоже как бы обнимал. Он чуть сдвинул кисть, пытаясь найти более удобное положение. Кончиками пальцев он задел что-то невероятно мягкое. Рука сама поднялась чуть выше и зарылась в светлые волосы. Казалось, что кто-то заклинанием заставил воду застыть в виде нитей. Пряди Драко буквально текли между его пальцами. Это было настолько приятным ощущением — словно гладишь шелк, или бархат, или нежнейший мех — что хотелось касаться снова и снова. Гарри и сам не заметил, как увлекся, машинально поглаживая блондина по голове, пока не услышал тихое урчание, словно от маленького котенка.

— Хм, Драко, ты мурлыкаешь?!

— Это само получается, я не могу перестать, — пробормотал слизеринец.

Гарри засыпал под эти умиротворяющие звуки и думал о том, что такие странные, запутанные и абсолютно нереальные сны ему еще никогда не снились.

Гарри проснулся и первым делом посмотрел на правую половину кровати. Там было пусто. Волной нахлынуло облегчение — все-таки просто сон. И где-то в самой глубине души он почувствовал слабый укол сожаления. «Я твой» тихим эхом прозвучало в голове.

Мальчик — который — выжил разозлился сам на себя за эти дурацкие мысли и рывком сел. Комнату заливал яркий утренний свет, заставив на секунду прищуриться.

— Доброе утро, Поттер.

Гарри едва не свалился с кровати от неожиданности. Без очков он плохо видел, но даже этого хватило, чтобы различить сидящего в кресле Малфоя. Перед ним стоял накрытый белоснежной скатертью столик, сервированный на двоих. Гриффиндорец, не глядя, нащупал на прикроватной тумбочке очки и нацепил их на нос. Видение никуда не исчезло и даже приобрело дополнительные черты вроде раскрытого «Ежедневного пророка», тонкого серебристого галстука и изящной вазы с цветами. Через полминуты Гарри спохватился, что надо бы ответить на приветствие:

— Доброе.

Малфой хмыкнул и скрылся за газетой.

— Твой завтрак остывает.

Поттер неуверенно присел на пуфик перед столом. Стульев в комнате не было, а блондин занял единственное кресло.

— Откуда все это? — Гарри обвел взглядом пышный омлет, горячие круассаны в плетеной корзинке, свежесваренный кофе.

— Я вызвал эльфа из поместья. Самому мне там теперь показываться нельзя, а перемещения домовиков отследить невозможно.

— Ясно.

Гарри принялся за завтрак, когда он уже почти закончил, в голову пришла неожиданная мысль:

— А разве тебе не вреден солнечный свет?

Слизеринец закатил глаза:

— Если бы ты... — но быстро спохватился, боясь, что цепь на шее снова станет его душить, продолжил уже нейтральным тоном, — есть несколько видов вампиров. Истинные — те, кто уже рожден измененными, Высшие — те, кто выпил крови вампира. А еще есть Связанные Кровью... Только благодаря твоей крови я могу сейчас сидеть здесь и пить кофе. Вся остальная кровососущая нечисть — низшие. Они боятся и серебра, и света, и чеснока.

Гарри смотрел на Малфоя и просто не мог поверить своим глазам. В этом теле точно жили два разных человека. Они даже выглядели по-разному. Сейчас на лице блондина застыло слегка презрительное выражение, а галстук, строгая светлая рубашка и серые брюки делали его облик еще более взрослым.

— А как же твое раздвоение?

— Это просто защитная реакция организма, чтобы облегчить адаптацию. Через некоторое время обе личности сольются в одну. Я помню все, что Он делает, но не могу управлять им.

— О... ясно, — Гарри допил последний глоток кофе, — я сейчас собираюсь прогуляться. Ты здесь останешься или куда-то пойдешь?

— Я с тобой, — Драко мгновенно отложил газету. Гриффиндорцу даже на секунду показалось, что того пугает перспектива остаться одному.

— Ну, ладно, — Поттер нахмурился, его первоначальные планы явно не включали в себя Малфоя. Он привык быть один, и сейчас чья-то компания его бы ограничивала. — Только это будет что-то вроде пикника в парке. А потом я просто буду бесцельно ходить по улицам.

Малфой кивнул и вновь взялся за газету. Гриффиндорец пожал плечами, собрал нужные вещи и скрылся в ванной. Вышел он только полчаса спустя, вытирая с лица мокрые дорожки.

— Сразу говорю, это не слезы. Это офтальмологические капли.

Хотя может быть, это были как раз слезы. Любой заплачет после того, как в течение двадцати минут будет пытаться вставить в глаза контактные линзы. Гарри купил их всего три дня назад, после того, как случайно сел на собственные очки. Дужки согнулись под невероятным углом и держались только на честном слове. Так что пришлось срочно идти в первый попавшийся магазин оптики. Очки починить удалось, хотя проще было купить новые, но эти уже стали дороги как память. Зато там ему буквально навязали контактные линзы, рассказывая о том, как это удобно и практично. Наивный гриффиндорец и поверил. Это на самом деле иногда было удобно, но снимать и одевать их было сущей пыткой. Да и дурацкая привычка проводить пальцем по носу, поправляя очки, осталась, и гриффиндорец пару раз случайно чуть не ткнул себе в глаз. При покупке линз в подарок он еще получил солнечные очки, так что они частично компенсировали мелкие неудобства.

— Мне все равно, чем ты там... — Малфой замолчал, рассмотрев, во что одет гриффиндорец. — Ты что, собираешься в таком виде выйти на улицу?!

Гарри оглядел себя, одернул белую обтягивающую майку с готичной надписью «I am wizard», поправил напульсники на руках, покрутил на пальцах серебряные кольца с черепами, отряхнул сидящие на бедрах джинсы, на которых заплаток, дыр и потертостей было больше, чем собственно ткани, и в конце концов опустил глаза на кроссовки на толстой подошве. Короче, он не нашел ничего такого, что могло бы подвергнуть блондина в такой шок, и утвердительно кивнул. В его облике не было ни одной детали, по которой в нем хоть кто-то мог заподозрить волшебника. Он выглядел как один из многих шестнадцатилетних подростков, которых терпеть не могли Дурсли. Дядя Вернон всегда утверждал, что по ним колония для несовершеннолетних плачет, таким образом, для Гарри эта одежда была еще и своеобразным знаком протеста. Он купил ее в первый же день независимости от родственников, когда бродил по маггловскому Лондону. Все эти вещи ему безумно нравились, в них он ощущал себя почти свободным, словно он обычный мальчишка, у которого самая главная проблема — непонимание со стороны «предков».

Гарри опустил солнечные очки на нос, попутно взъерошив волосы больше обычного, и хмыкнул:

— Вообще-то, я могу задать тебе тот же вопрос. Ты собираешься идти так? Может, еще мантию сверху накинешь? Если ты не в курсе, там сейчас такая жара, что асфальт плавится.

— Ты выглядишь, как... — Драко схватился за горло, не в силах продолжить.

— Не утруждай себя, я понял, — Гарри махнул рукой и прошел к зеркалу.

По собственному мнению он выглядел круто, и ему было плевать с астрономической башни, если кто-то думал иначе. Хотя, конечно, бицепсы можно бы подкачать, хотя для ловца у него просто идеальная фигура. Гриффиндорец вновь запустил пальцы в волосы, сейчас он начал понимать, почему отец постоянно так делал — этим жестом он словно вытряхивал из головы все ненужные и неприятные мысли, и мир вновь становился простым и понятным.

Гарри запихнул в сумку тонкий плед и перекинул ее через плечо.

— Пошли.

Малфой в ответ удостоил его пренебрежительным взглядом, но с кресла поднялся.

— Даже не знаю, могу ли я показаться с тобой в обществе, — протянул он.

— Так сиди здесь! — рявкнул гриффиндорец, которого уже порядком достал этот пренебрежительный тон.

Тем не менее, Драко вышел с ним на улицу и в первый момент был оглушен и ослеплен. Все-таки он явно переоценил свои возможности. На таком ярком солнце он совсем ничего не видел, а шум множества машин и звук голосов совсем сбили его с толку. Он даже не мог понять, куда делся Поттер, и беспомощно замер посреди тротуара, закрывая слезящиеся глаза руками. Внезапно подступившая паника едва не накрыла его с головой, и только услышанный совсем рядом тяжелый вздох гриффиндорца и укоризненное «Малфой!» смогли ее остановить. Потом он почувствовал легкое прикосновение к лицу.

— Все, можешь открыть глаза.

Слизеринец неуверенно приоткрыл один глаз, а потом в изумлении распахнул второй. Поттер надел на него свои очки, и солнце сразу же перестало быть таким безжалостным.

— Смотри, не потеряйся, — гриффиндорец поправил ремень сумки на плече и двинулся вперед.

Шагая за ним следом, Малфой чувствовал себя полным идиотом. А еще хуже ему становилось от того, что он даже не мог сказать какую-нибудь гадость в ответ, поэтому просто приходилось послушно плестись в хвосте.

Жара действительно была удушающей, и асфальт и в самом деле почти плавился. В магических кварталах такого не было, там климат можно было слегка подкорректировать с помощью специальных чар, так что Драко впервые столкнулся с подобным. Он чувствовал, что ему на самом деле становится плохо, перед глазами все плыло, но он упорно продолжал идти. Дать знать о своей слабости Поттеру было бы слишком унизительно. Но тот словно сам что-то ощутил и свернул в ближайший крупный магазин.

Слизеринец сразу же почувствовал себя лучше, как только его окутал прохладный кондиционированный воздух. Он прислонился спиной к стене и устало закрыл глаза.

— Малфой, с тобой все в порядке? — Гарри только сейчас разглядел его побледневшее лицо и закушенную губу.

— Да, — процедил тот сквозь зубы.

Гриффиндорец ощутил себя виноватым, ведь он, не подумав, вытянул почти вампира на солнечный свет, да еще и протащил по такой жаре. Блондин выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание.

— Тебе надо присесть, — и прежде, чем тот успел возразить, схватил за руку и завел в небольшое кафе внутри магазина, почти силой усадил его за свободный столик и купил им обоим колы со льдом.

Гриффиндорец чувствовал себя немного неуютно оттого, что вот так запросто прикоснулся к Малфою, и что этот жест был настолько естественным. Даже с Роном и Гермионой он почти не держался за руки. Они прикасались друг к другу — похлопывали по плечу, подталкивали в нужную сторону, поддерживали, когда это было необходимо. Иногда Гермиона обнимала их в порыве чувств, или наоборот, пыталась чем-нибудь стукнуть, но это было совсем другое. Не так, как с Драко. Хотя, если подумать, после того, что было ночью, они уже перешли на совершенно иной уровень, по крайней мере, с одной из личностей, сидящих в Малфое.

Слизеринец выпил колу почти одним глотком, а потом еще с видимым удовольствием отправил в рот кубики льда.

— Эй! Ты так заболеешь! Я не хочу быть твоей сиделкой!

— Не волнуйся, Поттер, — произнес Драко, задумчиво поглядывая на стакан Гарри, — я не могу заболеть. И даже умереть не могу, пока жив ты...

Гриффиндорец вздрогнул, он на самом деле почти ничего не знал о существе, сидящем рядом.

Блондин уже вполне пришел в себя и огляделся по сторонам:

— Поверить не могу. Неужели гр... — он запнулся на этом слове, когда ошейник предупреждающе сжался, — ...Грейнджер все-таки заразила тебя своей болезнью, и ты превратился в книжного флоббер — червя?

— Вообще-то мы здесь только из-за тебя, — и прежде чем Малфой успел вставить комментарий, продолжил, — я хочу подарить тебе книгу.

— Поттер ты полный...— цепочка не дала ему закончить.

— Думаю, это поможет тебе не относиться так пренебрежительно к магглам и магглорожденным.

— Я не собираюсь читать это убожество!

— Ты всего лишь боишься, что тебе понравится, — Гарри усмехнулся, — признай это. Или тебе просто слабо прочитать книгу целиком?

Гриффиндорец и сам не ожидал, что Малфой поведется на такую простую уловку, первоначально он вообще не собирался ничего здесь покупать, но упустить такую возможность не мог, и с помощью консультанта выбрал две книги. Для слизеринца — детектив, в котором главный герой был помесью Шерлока Холмса и Джеймса Бонда, и использовал в своей работе все самые современные методы, начиная с генного анализа, слежки со спутника и заканчивая нанотехнологиями. Себе Гарри купил нечто «для легкого чтения» по словам продавца. После такой рекомендации он просто не мог не купить томик в яркой обложке, который так сильно отличался от книг, которые обычно выбирала для этих целей Гермиона.

Поттер взглянул на Малфоя, скептически крутившего в руках непривычную бумажную книгу. Гриффиндорец подумывал о том, что придется изменить свои планы из-за самочувствия блондина, но тот именно в этот момент отпустил какой-то пренебрежительный комментарий о магглах, и все благие намерения Гарри вмиг испарились. В конце концов, тот сам сказал, что не умрет, и даже не заболеет, так что может и потерпеть пару часов в парке. Подросток решительно направился к намеченному месту, а Драко ничего не оставалось, кроме как последовать за ним и вновь окунуться в иссушающий раскаленный воздух и жаркое марево.

До парка идти было не больше десяти минут, но для слизеринца и это оказалось тяжелым испытанием, и он почти с радостью шагнул под тень деревьев, окружавших небольшой пруд, слишком ровный, чтобы можно было заподозрить его в естественном происхождении. Драко даже какое-то время подумывал наплевать на приличия и прямо в одежде окунуться в такую манящую воду. Но здравый смысл все-таки перевесил, Малфою как-то не пристало купаться в компании с утками.

На берегу, под кроной развесистого дуба было достаточно прохладно, чтобы блондин смог вернуться к привычному надменно-язвительному состоянию и издевательски, но безупречно вежливо поблагодарить Поттера за расстеленный плед. Куда он немедленно уселся, занимая большую его часть и опираясь спиной на ствол дерева.

Гриффиндорец только вздохнул, ему было лень спорить с Малфоем еще и из-за таких пустяков. Поэтому он просто скинул кроссовки и лег на живот, растянувшись поперек покрывала, так, чтобы босые ноги касались травы. Она оказалась прохладной и удивительно приятной на ощупь, так что Гарри даже на секунду зажмурился от удовольствия. А еще она почему-то вдруг напомнила прикосновение к волосам Драко прошлой ночью. Гриффиндорец украдкой покосился на блондина, но тот уткнулся в книгу, временами хмурясь и повторяя про себя незнакомые слова. Подросток почувствовал, что краснеет, и поспешно отвернулся, открывая купленный роман на первой странице.

Через десять минут Малфой раздраженно откинул от себя книгу и воскликнул:

— Я в жизни не поверю в эту ерунду!

— И что же тебе кажется невероятным?

— Да все! Например, эти спутники. Что это вообще такое? И как с их помощью можно вести наблюдение? На это даже следящие чары не способны. Я не поверю, что магглы, без использования магии могли создать нечто подобное!

— Вообще-то... — протянул Гарри, наслаждаясь ситуацией, — прямо сейчас над нами наверняка висит парочка, и если кому-нибудь потребуется, они могут сделать несколько снимков, на которых можно будет рассмотреть нас с тобой.

— Тогда получается, что вся их техника просто мусор, раз они до сих пор не знают о существовании магического мира!

— С чего ты взял, что не знают? Например, когда Сириус... — на этом имени он чуть запнулся, — сбежал из Азкабана, об этом трубили все маггловские газеты и телевидение. Так что маггловские власти точно знают о волшебниках, но не разглашают информацию.

— Невозможно! — Малфой сжал кулаки, — этого просто не может быть!

— Да успокойся ты! Если молчат, значит им это выгодно. Никто не хочет, чтобы началось противостояние магов и обычных людей. Так что расслабься, даже если кто-то и найдет доказательства нашего существования, то его просто поднимут на смех.

— Но все равно... — блондин сел на место и взял в руки книгу, — тут сплошное вранье!

— Если не веришь, то я могу доказать, что все это правда, — Гарри почувствовал, как в нем просыпается слизеринская часть натуры, — ты можешь увидеть все своими глазами.

Поттер знал, что этот детектив недавно экранизировали, и его можно было посмотреть в любом кинотеатре. Малфой оказался на удивление доверчивым и принял все слова Гарри за правду, когда тот вдохновенно врал о микрокамерах, которые снимали подвиги главного героя, чтобы и остальные люди могли о них узнать. Гриффиндорец понял, что сам себя загнал в ловушку, только когда осознал, что фактически уговорил слизеринца сходить с ним в кино.

Слизеринец вновь вернулся к чтению, и Гарри тоже уткнулся в свою книгу, но надолго его не хватило, и уже через четверть часа томик использовался в качестве подушки. Заметив это, Малфой только фыркнул, но будить Поттера не стал.

Гриффиндорец со стоном приподнялся на локтях. Все-таки уснуть на земле было не лучшей идеей, все тело затекло, и голова слегка кружилась спросонья. Он взглянул на блондина, ожидая очередной едкий комментарий, но тот был настолько поглощен чтением, что ничего кругом не замечал. Его книга была раскрыта уже на середине, и скорость, с которой он переворачивал страницы, просто поражала.

Гарри хмыкнул про себя.

«Может, сказать Малфою, что он сейчас безумно напоминает Гермиону? Интересно, как она там? Странно, что никто из ордена до сих пор не явился, чтобы выяснить, почему я больше не живу с родственниками. Такое ощущение, словно Дамблдор до сих пор не в курсе...» — мысли лениво перетекали в голове, пока не оформились в одну — единственную, — «есть хочется...»

Поттер взглянул на мирно читавшего слизеринца, который сейчас был похож на офисного пленника, чудом вырвавшегося с работы, и почувствовал, как по лицу расползается коварная усмешка.

«Надо бы познакомить Малфоя с Макдоналдсом»...

Весь вечер Малфой жаловался на отравление, несварение и на то, что ему пришлось есть руками. Гарри только насмешливо думал про себя: «А не фиг было четыре гамбургера хомячить, да еще и большую порцию картошки-фри».

Приближалась ночь, и проблема того, где уложить слизеринца становилась все более актуальной. Кроме кровати в комнате была только маленькая кушетка, на которой с удобством мог бы разместиться только пятилетний ребенок. Заставлять Драко спать там было бы слишком жестоко.

Конечно, можно было бы переехать в другой номер, но в этой гостинице свободных мест больше не было, а искать другой отель не хотелось совершенно.

Гарри первым отправился в ванну, а когда вышел, снова начал ломать голову над проблемой. Он все еще сидел, задумчиво пялясь в одну точку, когда Малфой позвал:

— Гарри?

Голос был настолько неуверенным и вопрошающим, что Поттер резко обернулся на стоящего в дверях блондина, успевшего переодеться в пижаму. Темно-вишневые глаза ярко выделялись на бледном лице.

— О... Ты снова голоден?

В ответ слизеринец кивнул и уставился в пол.

— Ну ладно... — Гарри стянул рубашку, невольно начиная нервничать. В этот раз он решил сидеть на кровати, чтобы Малфою не пришлось вновь носить его на руках.

— Начинай.

Прежде чем Поттер успел опомниться, Драко уже преодолел разделявшее их расстояние и забрался на постель так, чтобы ноги Гарри оказались зажаты между коленями Малфоя. Прохладные пальцы зарылись в его волосы, мягко отклоняя голову, и гриффиндорцу пришлось упереться руками позади себя, сохраняя равновесие. Гладкие нежные губы прижались к шее, слегка потерлись, посылая по телу восхитительную волну мурашек. Гарри чуть выгнулся, не в силах сохранять неподвижность, и едва удержался от стона, когда почувствовал, как острые зубы проникают сквозь его кожу. Брюнет весь дрожал от невероятных ощущений, которые посылали по его телу рот Драко. Но прежде чем Поттер смог как следует насладиться этим, все прекратилось. Вампир быстро зализал ранки, оставленные клыками и отодвинулся. Лишившись поддержки, Гарри сполз на кровать и закрыл глаза, стараясь только, чтобы на лице не появилась блаженно-идиотская улыбка.

— Дай мне руку, — пробормотал он, на ощупь отыскивая прохладную ладонь Драко и устраивая ее на своем лбу. Это придало всей гамме ощущений некую завершенность, гриффиндорец позволил усталости захватить себя и погрузился в полусонное состояние.

В себя его привела теплая капля, упавшая на лицо.

— Что за... — он поднял руку вверх и наткнулся на что-то мокрое и... живое, — Драко?

Малфой уже успел выключить свет, и теперь Гарри видел только смутные очертания и золотые отблески в глазах вампира.

— Я опять это сделал, — блондин и в правду плакал, — я не хотел... я ужасен...

— Драко, перестань, — Поттер попытался говорить как можно более мягко, — в этот раз я не терял сознания, мне просто захотелось спать. Успокойся, пожалуйста. Видишь, со мной все в порядке!

— Но...

— Все в порядке! И тебе пора бы уже перестать так убиваться, — Гарри и сам не знал, какой вариант Малфоя ему нравится больше — дневной или ночной. Правда, у дневного был всего один плюс — он не плакал. Скорее, он бы радовался, став причиной потери гриффиндорской крови. Ночной же состоял из сплошных плюсов, за небольшим исключением — Поттер совершенно не представлял, что делать с его слезами.

— Хватит уже, просто ложись спать, — Гарри похлопал рядом с собой, в конце концов, проблема с местом для слизеринца разрешилась сама собой. Если тот каждую ночь будет превращаться в голодного ручного монстрика, гриффиндорец вполне сможет делить с ним одну кровать. Мысль о том, что он охотнее соглашается спать рядом с вампиром, чем с Малфоем в его человеческой форме, изрядно его позабавила. Драко сразу же успокоился и устроился поблизости, почти в точности скопировав вчерашнюю позу. Гриффиндорец снова начал перебирать светлые пряди, с улыбкой вслушиваясь в тихое урчание и радуясь, что в темноте не видно его покрасневшего лица. Ведь если задуматься, вся эта ситуация была настолько смущающей... Он, полураздетый, лежит, обнявшись, в одной кровати с парнем... и самым ужасным было даже не то, что этим парнем оказался Малфой, а то, что Гарри это все нравилось. Было так уютно засыпать, заключив кого-то в объятия, делясь своим теплом...

Утром слизеринец вновь пробудился первым. К тому времени, как Поттер поднялся с постели, тот уже успел позавтракать и читал какую-то газету. Гарри сходил в ванную комнату и вернулся оттуда, вновь размазывая по лицу слезы вперемешку с каплями, но надо признать, что в этот раз он управился с линзами гораздо быстрее — всего за десять минут.

На сегодня гриффиндорец наметил поход в кино. Звонок в справочную — и он выяснил, где можно посмотреть тот фильм, снятый по детективу.

Жара со вчерашнего дня нисколько не спала, так что к цели они двигались короткими переходами от кондиционера к кондиционеру. Гриффиндорец кусал губы, стараясь не смеяться, когда покупал им обоим мороженное, а потом еще и попкорн. Получалось, словно он водил Малфоя на свидание, и от этой мысли хотелось хихикать, как третьекурсница с Пуффендуя. К тому же им еще и достались билеты на последнем ряду... Гарри все-таки смог удержаться от хохота, но какое-то фырканье все-таки вырвалось наружу, на что Малфой состроил презрительную гримасу, а от язвительных комментариев его удержал только ошейник.

Почему-то вспомнилось свидание с Чжоу Чанг. Пришлось признать, что оно было куда менее удачным, чем эта псевдопрогулка со слизеринцем. Тогда Гарри постоянно смущался и никак не мог найти тему для разговора. Даже за руку не решался ее взять. А сейчас с Малфоем даже разговаривать не надо было, если они что-то и обсуждали, то дело в лучшем случае заканчивалось спором, а в худшем — Поттеру достаточно было бы бросить короткое «Заткнись», и блондин, кипя от злости, вынужден был подчиниться. Но до этого дело пока не доходило.

В кинотеатре Гарри оказался впервые, но он примерно представлял, чего ожидать. А вот для Драко это стало потрясением. Он настолько погрузился в просмотр, что на внешние раздражители не реагировал. Поттер философски вздохнул и забрал у него картонное ведерко с попкорном, после того, как опустошил свое. Слизеринец так ничего и не заметил.

Когда они вышли из кинотеатра, жара и солнце показались чем-то нереальным. Казалось, что на улице уже должен был наступить вечер.

Драко шумно делился впечатлениями, Гарри, конечно, и раньше знал, что тот довольно эмоционален, но чтобы настолько... И к тому же, Малфой, кажется, действительно поверил, что все это правда. В голове гриффиндорца зародилась коварная мысль сводить блондина на какую-нибудь слезливую мелодраму, чтобы проверить, заплачет тот или нет. Поттер улыбнулся, ощущая себя прямо-таки воплощением Доктора Зло.

Оставшуюся часть дня они просто гуляли по улицам, заглядывая в магазины и кафе. В гостиницу они вернулись только поздно вечером. Гарри уже собирался спать, а Малфой все еще оставался Малфоем. Гриффиндорец подумал, что едва ли не скучает по вампиру, когда блондин вдруг с шумом втянул воздух и замер, зажмурившись. Когда он открыл глаза, они уже были темно-вишневыми.

— Гарри? — неуверенный, почти испуганный голос, словно Драко боялся, что Поттер куда-то исчезнет и оставит его одного.

— Я здесь.

Слизеринец встал с кресла, на котором сидел до этого и опустился на кровать рядом с Гарри.

— Я хочу тебе кое-что показать, только не знаю, получится ли у меня с первого раза.

Гриффиндорец слегка напрягся в ожидании, он понятия не имел, чего стоит ожидать. Драко сосредоточился и закрыл глаза. Несколько секунд ничего не происходило, Гарри уже хотел спросить, что именно должно случиться, как вдруг слизеринец исчез с громким хлопком.

Поттер не сразу заметил среди складок одеяла маленького барахтающегося зверька. Он был таким крошечным, что мог поместиться на ладони. Больше всего он был похож на миниатюрную собачку, которую кто-то ради шутки запихнул в пакет — видно было только треугольные ушки, блестящие глаза-бусины и черный носик. Гарри осторожно выпутал его из одеяла и с изумлением понял, что это летучая мышь.

— Драко? Это ты? — неуверенно спросил он.

Мышь запищала, как показалось гриффиндорцу, нечто утвердительное. Потом, шустро перебирая лапками с острыми коготками, переместилась и повисла вниз головой, цепляясь за указательный палец Поттера. Гарри поднял ее повыше, с изумлением рассматривая. И почему он всегда считал, что летучие мыши страшные? Эта, например, была очень симпатичной, никаких там торчащих наружу клыков, красных глаз, ушей-локаторов и огромных носов.

Зверек расправил крылья, и это сразу наводило на мысли о бетмене. Гриффиндорец не удержался и осторожно пощекотал пальцем пушистый светлый животик. Мышь задергалась, словно в конвульсиях — Гарри даже испугался, что повредил ей что-то — и разжала лапки, падая Поттеру на колени.

Брюнет задохнулся от тяжести, когда вдруг оказался придавлен вернувшимся в нормальное состояние хохочущим слизеринцем.

— Гарри... больше никогда... не смей меня щекотать!!! — еле сумел выдавить он, стараясь унять рвущийся наружу смех.

— Да ни в жизни, — пробормотал гриффиндорец, пытаясь выбраться из-под лежащего на нем Драко.

Малфой вдруг как-то резко успокоился и замер, упираясь ладонями по обе стороны от головы Гарри. Их лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Гриффиндорец нервно сглотнул, чувствуя повисшее в воздухе напряжение.

— Можно я?..

— Да, — мальчик — который — выжил расстегнул несколько верхних пуговиц пижамной рубашки и запрокинул голову, открывая лучший доступ.

Драко прижался губами к шее, чуть потерся ртом о нежную кожу, и Гарри закрыл глаза в ожидании укуса. Но ничего не произошло, вампир с тихим стоном отодвинулся.

— Я не могу...

— Что?

— Я больше не могу причинять тебе вред, я не хочу делать тебе больно...

— Драко, это вовсе не больно, — Гарри приподнялся, пытаясь поймать взгляд блондина, — ты не причинишь мне вреда.

Поттер и сам не понимал, почему начал уговаривать выпить его крови, он бы ни за что не признался, но ему на самом деле нравился этот процесс.

— Мне не обязательно пить именно кровь, — Драко замялся, — есть и другие жидкости... слезы например... Можно?

— А?.. — Гарри не совсем понял, о чем он говорит, но все равно согласился, — конечно.

Прежде, чем он осознал, что происходит, слизеринец за доли секунды стянул с него пижамные брюки и расположился между раздвинутых ног, вбирая в рот еще невозбужденную плоть. Из-за шока и потрясения Поттер не мог не только шевельнуться, но и даже сказать хоть что-нибудь. Только что они просто разговаривали, а потом вдруг мир словно перевернулся с ног на голову, и единственное, что он чувствовать — горячий и нежный рот, касающийся самых интимных мест. Гриффиндорца словно парализовало, на какое-то время он даже перестал дышать.

Драко довольно заурчал, ощутив, как наливается и тяжелеет плоть под прикосновениями его языка и пальцев. От этой вибрации все тело Гарри сотрясла дрожь, но он наконец-то вспомнил, как дышать.

— Драко! Не... — тут слизеринец сделал что-то такое, от чего брюнет поперхнулся воздухом и невольно подался бедрами вверх.

Поттер предпринял еще одну попытку остановить Малфоя. Он приподнялся на локтях, чтобы взглянуть на вдруг спятившего вампира, но увиденная картина заставила его залиться краской. Драко, прикрыв глаза от удовольствия, скользил языком по чувствительной коже, ласкал губами, облизывал, словно самый вкусный на свете леденец. Кажется, он был полностью поглощен своим занятием и не слышал голоса Гарри, умоляющего остановиться. Впрочем, он не замечал и того, что потерял контроль над собственным телом — его клыки и ногти удлинялись, а черты лица чуть заострились. Зато это увидел Поттер. Малфой выглядел на самом деле впечатляюще и... пугающе. Особенно с учетом того, что один из его самых важных органов оказался в непосредственной близости от белоснежных зубов. Гарри чувствовал, как гладкая боковая поверхность увеличившихся клыков скользит по нежной коже. Он боялся вздохнуть лишний раз и отчаянно цеплялся пальцами за простыню, изо всех сил стараясь сохранять неподвижность. Но от этого ощущения становились еще острее, гриффиндорец едва ли не терял сознание от наслаждения. Он и не представлял, что может быть так хорошо. Если раньше самым невероятным ощущением в его жизни были полеты, то теперь он понял, что их даже сравнивать нельзя с тем, что происходило сейчас.

Кажется, он кричал. Гарри не мог вспомнить точно, тогда он едва ли хоть что-то соображал, но когда более-менее пришел в себя, Драко уже сидел между его разведенных ног. И облизывался с таким развратным видом, что гриффиндорца вновь бросило в жар. Он не мог оторвать взгляда от белой струйки, медленно стекавшей по подбородку вампира. Она постепенно становилась все тоньше и тоньше, пока полностью не впиталась прямо сквозь кожу.

— Это намного вкуснее, чем кровь, — с довольной улыбкой констатировал Драко. Потом вдруг наклонился и слизнул последнюю капельку с Гарри. Гриффиндорец дернулся, даже это короткое прикосновение словно обжигало.

— А самое главное, я тебя не поранил, — просиял блондин, откатываясь в сторону.

Поттер немедленно этим воспользовался, сдвигая ноги и нервно закутываясь в одеяло.

— Ты не поранил, а вот Малфой с утра меня вообще убьет, — глухо пробормотал гриффиндорец, уткнувшись в собственные колени, и не зная, куда деваться от смущения.

— Гарри, ты злишься на меня? — спросил Драко, чуть не плача и нервно комкая в руках край покрывала.

Поттер честно попытался проанализировать свои чувства. Он ощущал себя удовлетворенным и ужасно смущенным, а вот злости не было ни капли. Он при всем желании не смог бы сейчас рассердиться.

— Нет... Нисколько. Только это было так... неожиданно... — Гарри задумался над тем, можно ли считать произошедшее его первым разом, и если да, то стал ли он теперь геем или все-таки нет, и что по этому поводу скажет с утра Малфой... и как же все-таки было здорово, интересно, это всегда так?.. или только вампиры умеют вытворять такое?

Свет внезапно погас и Поттер вздрогнул, отвлекаясь от каких-то странных мыслей, заполнивших его голову. Драко с невероятной скоростью метнулся назад от выключателя и вновь оказался на постели, стоя на коленях рядом с гриффиндорцем. Гарри порассудил, что глупо сидеть в темноте и лег. Руки блондина мгновенно обвились вокруг его талии каким-то хозяйским жестом. Мальчик — который — выжил, и который, наверно, уже не мальчик, подумал, что Драко можно позволить и не такое, если он еще раз утолит свой голод подобным образом, и тут же мысленно отпинал себя за подобные фантазии. В этот раз он не чувствовал такой усталости, как обычно от потери крови, но спать все равно хотелось и гриффиндорец не стал сопротивляться этому желанию.

Утром он вновь проснулся позже Малфоя, тот уже сидел в кресле с чашкой кофе и газетой.

— Доброе утро.

Малфой его проигнорировал, ничем не выдав, что слышал приветствие. Гарри только пожал плечами и отправился в ванну, завернувшись в одеяло, как древний римлянин в тогу. Когда гриффиндорец вернулся полностью одетый и сел за сервированный на двоих стол, блондин тут же встал, свернул газету и молча пошел к двери.

— Ты уходишь? — Поттер недоуменно посмотрел ему вслед.

— Да, — Драко на секунду замер в проеме, он просто больше не мог находиться в этой комнате.

— Малфой, лови!

Слизеринец обернулся и почти машинально поймал летящие в него солнечные очки. Сжал их в руке, едва ли не ломая, и вышел, хлопнув дверью.

«Заботливый гриффиндорец, мать твою!!!»

Он был ужасно зол и даже видеть не мог этого шрамоголового придурка. Он еще никогда в жизни не был так унижен, как вчера вечером. Он оказался пленником в собственном теле, когда эта поселившаяся в нем тварь... И ведь ей на самом деле нравилось!!! Малфой вспомнил те ощущения и вздрогнул, несмотря на удушающую жару. В тот момент его чувства и чувства вампира были настолько переплетены, что он не мог их разделить. Ему начинало казаться, что это именно он урчит от удовольствия и хочет доставить как можно больше наслаждения хозяину... Утром было так мерзко об этом вспоминать, он, наверное, раз десять почистил зубы и простоял под душем не меньше получаса.

Большую часть дня Малфой провел, бесцельно слоняясь по улицам, изредка заходя в магазины, чтобы глотнуть прохладного воздуха. Ему так хотелось сбежать от Поттера, да и вообще из этой страны, но он знал, что не получится. Как только вампир в нем проголодается, он сразу же помчится обратно к Гарри, и вряд ли хоть что-то сможет его остановить.

Слизеринец сам не заметил, как оказался в том же парке, где они сидели в первый день. Тогда они с Поттером хоть как-то могли общаться, а сейчас об этом даже вспоминать не хочется.

В горле пересохло, жара стала донимать все сильнее, но Драко даже не думал о том, чтобы вернуться назад. Вдруг прямо перед ним в воздухе появился пластиковый стакан с трубочкой и надписью «Кока-Кола». Слизеринец вздрогнул, он настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как подошел Гарри. Он взял стакан и отпил глоток.

— Следишь за мной, Поттер?

— Нет. Разве ты не чувствуешь?

— Что я должен чувствовать?! — огрызнулся Драко.

— Ну... я например, точно могу сказать, где ты находишься в данный момент.

— О. Отлично! Просто замечательно, — Малфой вскочил на ноги, отбрасывая смятый стаканчик, — решил проверить, как там твоя домашняя зверушка поживает?! Ты такой заботливый, Потти. Лучше бы ты обо мне прошлой ночью подумал!

С этими словами слизеринец почти сбежал от Поттера. Он едва не проболтался о том, что вчера полночи провел, мучаясь от боли из-за сильнейшего возбуждения, а вампир не хотел отпускать хозяина и просто лежал рядом.

Гарри в полнейшем недоумении уставился ему вслед. Что он на этот раз такого сказал?! И почему Малфой так остро реагирует? В конце концов, Поттер оказался в точно такой же ситуации, но это еще не повод кидаться на первых встречных или огрызаться в ответ на любое предложение! Чувствуя глухое раздражение, гриффиндорец опустился на освободившееся место рядом с деревом.

«Вот ведь хорек!!! Надо было его там бросить...»

* * *

В гостиницу Гарри вернулся только, когда уже почти стемнело, и в холле практически столкнулся с Малфоем. Он весь день невольно отслеживал перемещения слизеринца и точно знал, что тот старается не удаляться от отеля, чтобы не потеряться.

Слизеринец взглянул на него и тут же отвел глаза. В комнату они поднялись все в таком же напряженно молчании.

Не зная, чем себя занять, Малфой уселся в кресло с книгой, которую он уже прочитал и сделал вид, что целиком поглощен своим занятием.

Почему-то Гарри чувствовал себя виноватым. Наверное, он мог бы остановить вчера голодного вампира, если бы сумел четко сформулировать хоть одну команду, но... тогда он был просто не в состоянии. Поттер достал из морозилки готовую лазанью и сунул ее в микроволновку.

Драко вздрогнул, когда перед ним на столик опустилась тарелка с чем-то аппетитно пахнущим.

— Итальянская кухня, — коротко сказал гриффиндорец и отошел к кушетке, чтобы включить телевизор. Сам он есть не хотел, потому что поужинал в каком-то кафе.

Малфой некоторое время с легким недоумением рассматривал стоящее перед ним блюдо. Поттер только что приготовил ему ужин. Черт, он на самом деле сдвинутый на добрых делах гриффиндорец! Драко бесила такая забота. Он бы послал этого шрамоголового куда подальше... если бы мог. Дурацкий ошейник не даст использовать всю гамму родного языка, чтобы точно выразить направление предполагаемого пути. Да и есть на самом деле хочется, поэтому блондин взялся за вилку, старательно проглатывая просившиеся с языка слова благодарности.

В общем-то, Гарри даже удивился бы, услышав «спасибо». Он привык к тому, что за приготовление пищи его никто благодарить не собирается. Гриффиндорец некоторое время сидел, безучастно уставившись в экран телевизора, потом сходил в ванну и снова начал щелкать пультом в поисках интересной передачи. Он совсем не обращал внимания на то, чем занимается Малфой. Поэтому для него неожиданностью стало нежное объятие и тихий шепот прямо в ухо.

— Спасибо, Гарри.

Поттер вздрогнул и повернулся, чтобы встретиться взглядом с темно-вишневыми глазами.

— За что?

— За то, что ты такой добрый, заботливый, удивительный, отзывчивый...

— Нет, — гриффиндорец почувствовал, что краснеет, — все совсем не так...

— Ты самый замечательный на свете! И спасибо за то, что еще терпишь этого придурка. На твоем месте я бы уже давно его прибил! Жалко, я не могу контролировать его постоянно.

Драко расстроено вздохнул и потерся щекой о плечо Поттера.

— Я снова голоден, — Драко облизнулся, глядя на гриффиндорца из-под полуопущенных ресниц, — покорми меня, Гарри.

Брюнет вздрогнул и отодвинулся, вцепившись в подушку и словно пытаясь спрятаться за ней. Слизеринец сейчас выглядел так порочно, что вчерашний вечер неожиданно четко всплыл в памяти Поттера. Он почувствовал, что возбуждается при одном только взгляде на этот рот.

— Может, все-таки крови?

— Гаррррриииии, — гриффиндорец и не подозревал, что его имя можно промурлыкать. — Пожалуйста... Разреши мне...

— Это неправильно, — слабо попытался возразить тот.

Вид Драко словно гипнотизировал его, почти лишая воли. А от просящего голоса по всему телу разбегались мурашки.

— Даже если и неправильно, все равно никто не узнает, — блондин мягко забрал у него подушку и придвинулся ближе, так что Поттер оказался зажат между спинкой и подлокотником.

— А как же Малфой?

— Ну... Сейчас он не против... Кстати, он тоже хотел поблагодарить тебя за ужин, но гордость не позволила. Он не привык чтобы о нем кто-то так заботился.

Гарри с удивлением выслушал эти слова. Малфой хотел сказать спасибо? Все-таки хорошо, что он этого не сделал, а то так и умереть не долго от шока.

Прежде чем Поттер успел хоть что-то ответить, мир вдруг покачнулся, потом появилось краткое ощущение полета, а затем — падения.

— Драко!!!

Слизеринец в мгновение ока перенес его на кровать и осторожно уложил.

— Не делай так больше! Я и сам могу дойти!

— Но ты такой легкий, мне было совсем не трудно, — Драко навис над ним и прикоснулся губами к шее.

Гарри сразу расхотелось спорить. Блондин за доли секунды освободил его от одежды, так чтобы Поттер не успел воспротивиться. А тот собирался, честное слово, вот только губы Малфоя его остановили.

В этот раз, как ни странно, было еще лучше, чем вчера. Драко опять чуть трансформировался и, глядя на его белоснежные длинные клыки, Гарри подумал, что теперь никогда не сможет спокойно смотреть на рекламу зубной пасты...

Гриффиндорец тяжело дышал, пытаясь прийти в себя, а блондин лежал рядом и сыто улыбался. Гарри наконец-то собрал серое вещество в одну кучку и вновь смог думать.

«Малфой меня завтра точно убьет. Ну ладно, один раз, еще можно было бы объяснить случайностью, а два уже нет... И что он имел в виду, когда говорил: лучше бы ты обо мне прошлой ночью подумал?»

Поттер приподнялся, собираясь спросить об этом Драко, как вдруг заметил, что тот возбужден. Тонкая шелковая пижама ничего не скрывала. Гарри тут же плюхнулся обратно и зажмурился для верности.

«Вот дурак! И сам мог бы догадаться! Черт... И что мне теперь делать?!»

В общем-то, что делать он примерно представлял, но повторить, как Драко, ни за что бы не смог. А вот если руками... Не то чтобы он чувствовал себя обязанным это делать, просто так было бы честно. Да к тому же слизеринец всего несколько минут назад говорил, какой он заботливый и отзывчивый, а на самом деле получилось, что Поттер просто чурбан бесчувственный и думает только о себе.

Гарри потребовалось некоторое время, чтобы призвать всю свою гриффиндорскую отвагу и повернуться к слизеринцу.

— Драко.

Тот сразу же сел и встревожено взглянул на хозяина.

— Я подумал, что теперь твоя очередь.

Блондин непонимающе похлопал ресницами.

Решившись, Поттер протянул руку и коснулся Драко там. По ощущениям было похоже на падение с невероятной скоростью, казалось, сам воздух сопротивляется его движению.

У Малфоя было такое выражение лица — абсолютно беззащитное и слегка испуганное — просто непередаваемо. Оттого, что слизеринец испугался больше него, Гарри слегка приободрился. На самом деле все оказалось не так уж страшно, и гриффиндорец более уверенно провел рукой, поглаживая Драко сквозь шелк. Тот застонал, чуть подаваясь вперед. Поттер не мог отвести взгляд от его лица, которое покрылось равномерным розовым румянцем. Гарри впервые видел, чтобы тот краснел не от гнева, а от смущения. Сейчас Малфой с растрепавшимися светлыми волосами, с лихорадочно блестящими глазами, с закушенной нижней губой выглядел невероятно... мило. Хотя в любой другой ситуации его вряд ли можно было назвать хотя бы славным.

Гриффиндорец просто не мог отвести взгляд от его лица.

— Гарри...

Слизеринец приподнялся и молниеносно стянул с себя нижнюю часть пижамы, если брюнет моргнул бы в этот момент, то не успел бы ничего заметить. Зато теперь его пальцы касались уже непосредственно кожи — невероятно гладкой, чуть прохладной и твердой.

— Подвинься ближе, — хрипло пробормотал Поттер.

Драко мгновенно подчинился, теперь он практически сидел на Гарри верхом, широко расставив колени, так чтобы ноги гриффиндорца находились между ними. Поттер чувствовал на шее тяжелое горячее дыхание блондина и невольно удивлялся, насколько оно контрастирует с температурой кожи. Малфой едва ли не с отчаянием цеплялся за него и весь дрожал.

Теперь Гарри не мог видеть его лица, но зато в непосредственной близости оказалась шея слизеринца. Поттер подумал, что сейчас самое время для небольшого эксперимента, в конце концов, он и так сегодня уже открыл для себя много нового. Гриффиндорец запустил пальцы свободной руки в шелковистые волосы, мягко потянул, заставляя Драко отклонить голову, и прижался губами к обнажившемуся горлу. Кожа блондина оказалась на удивление сладкой, словно слизеринец предварительно вымазался сиропом, и пахла ванилью и снегом. Хотя Гарри мог поклясться, что в ванной нет ни мыла, ни геля с таким запахом.

Гриффиндорец ртом ощущал, как чуть вибрирует шея Малфоя от тихих стонов, он не удержался и слегка прикусил вкусную прохладную кожу зубами.

Тело блондина напряглось, и Поттер услышал приглушенный полувскрик — полустон, почти плач:

— Я люблю тебя, Гарри!

Сердце пропустило удар, и что-то болезненно сжалось в груди. Брюнет никогда не думал, что услышать признание в любви так больно. Он и сам не знал почему, но вдруг захотелось расплакаться.

Он сидел совершенно неподвижно, словно каменная статуя, пока блондин в его объятиях приходил в себя.

— Гарри? — Драко отстранился, слезая с его коленей.

Тот попытался улыбнуться, и вроде бы, у него получилось. Вампир успокоился и улыбнулся в ответ. А потом сделал нечто невероятное — поднес руку гриффиндорца ко рту и начал старательно слизывать с нее собственную сперму.

У Гарри перехватило дыхание. Это был настолько чувственный жест, который словно кричал: «Я твой!» При этом у Драко было такое доверчивое выражение лица, он смотрел прямо в зеленые глаза, и гриффиндорец не мог ни моргнуть, ни отвести взгляд.

В этот раз Малфой заснул быстрее, а брюнет пялился в темный потолок и пытался решить жизненно важный вопрос: «Можно ли то, чем они только что занимались, назвать сексом? И если да, то что отсюда следует?»

Сколько бы Гарри не думал над тем, что он спит с парнем, этот факт сильно мерк перед тем, что он спал с не совсем человеком. Вроде бы вампиров называют нежитью, тогда получается, что Драко как бы умер. Гриффиндорец представил себе заголовки газет — «Гарри Поттер — некрофил!» Пожалуй, это обвинение будет покруче, чем статьи Пророка о его неадекватности и начинающемся сумасшествии.

Утром Малфой вновь его игнорировал. От этого гриффиндорец раздражался все больше и больше. Но как решить эту проблему не знал, простым разговором здесь точно не обойдешься.

Гарри только закончил завтракать, как в окно постучалась сова. Он вскочил и впустил ее как можно быстрее, чтобы не привлекать лишнего внимания. Письмо оказалось из Хогвартса с результатами экзаменов. Гриффиндорец поразился, что получил «превосходно» по зельям. В остальном оценки были не блестящими, даже встречалось несколько «отвратительно», но проходные баллы, чтобы дальше пойти учиться на аврора, он набрал. К результатам прилагался список необходимых учебников и предметов, которые потребуются в новом учебном году.

И только закончив читать, Поттер обратил внимание, что Малфой своего письма не получил.

— А почему тебе ничего не прислали?

Некоторое время слизеринец молчал, словно пытаясь удержать рвущиеся наружу слова, но, в конце концов, сдался:

— Потому что моя магия изменилась, и совы не могут меня найти.

— И как же ты теперь узнаешь оценки? Какие предметы выберешь?

— Поттер, я примерно представляю, как сдал экзамены, так что с выбором у меня проблем не будет.

Гарри даже немного обрадовался, что слизеринец с ним вновь разговаривает, и хотел продолжить, но ему помешали. Сычик Рона, радостно ухая, кружил за окном. Гриффиндорец осторожно отцепил от крохотной лапки записку и развернул.

«Привет, Гарри! Как проходят твои каникулы? Надеюсь, эти ужасные магглы тебя не обижают. Жаль, что ты не согласился после дня рожденья приехать в штаб Ордена. Дамблдор говорит, что это теперь твой дом. После того, как близнецы переселились в свой магазин, здесь стало совсем тихо.

Но, так или иначе, завтра мы снова увидимся. Отец утром заберет тебя, и мы все вместе пойдем за покупками в Косой переулок.

До встречи!»

Поттер недоуменно нахмурился. То есть, в Ордене действительно никто не знает, что он уже почти две недели не появлялся на Тисовой улице? Гарри был уверен, что за ним присматривают, как в прошлом году. И если с мисс Фигг могло что-то случиться, то второй надзиратель точно должен был заметить его исчезновение. Или Дамблдор признал этот метод недейственным? Ведь прошлым летом он не помог. Все это было очень странно... Но если его исчезновение заметят, то, скорее всего, заставят вернуться назад. А Гарри не мог. У него были определенные обязательства, не перед Малфоем, конечно, а перед Драко. Вряд ли хоть кто-то примет язвительного блондина с распростертыми объятьями, а у вампира на теплую встречу шансов еще меньше. Даже Поттер знал, что к кровососам в магическом мире относятся, мягко говоря, насторожено.

Так что было лучше всего сохранить новый статус слизеринца в тайне. Поэтому он сел за ответную записку.

«Привет, Рон! У меня все нормально. Дурсли ведут себя почти вежливо, я бы сказал, нейтрально», — на этой фразе Поттер криво усмехнулся и машинально потер горло, задаваясь вопросом, вылечил ли дядя Вернон ожоги, — «Скажи мистеру Уизли, что не стоит беспокоиться, я вполне могу добраться самостоятельно, на маггловском транспорте, вряд ли мне там встретится хоть один Пожиратель Смерти. Так что увидимся завтра в десять часов у магазина мадам Малкин».

— Пишешь послание Уизли?

Гарри удивленно обернулся.

— Судя по жесту, они все тебя порядком достали, — протянул слизеринец.

Поттер нахмурился:

— Вообще-то я просто вспомнил, как дядя Вернон пытался меня задушить.

— Что?! — Малфой выглядел шокированным, он был отлично осведомлен о желании Темного Лорда уничтожить мальчишку, но чтобы это пытался сделать какой-то маггл... против воли у него вырвалось изумленное — За что?

— Я хотел посмотреть новости, — равнодушно пожал подросток плечами, осторожно привязывая записку к совенку.

Гарри не стал бы рассказывать подобное Рону или Гермионе, они бы переживали за него. А Малфой уж точно убиваться не будет, к тому же Поттеру любопытно было взглянуть на его реакцию. Так что он просто рассказывал, сейчас эмоции уже притупились, но в тот момент ему и правда было страшно.

— Как ты вообще можешь так спокойно об этом говорить?! — Драко совсем забыл, что собирался игнорировать гриффиндорца насколько это было возможно. Почему-то он был готов лично проклясть маггла, который посмел угрожать жизни Мальчика — Который — Выжил, надежде всего магического мира!

— Ну... В конце концов, Дурсль пострадал сильнее. Я точно не знаю, в чем дело, но когда кто-то пытается меня убить голыми руками, он получает сильные ожоги и боль. Квирелл так вообще умер.

Малфой почувствовал, как холодеет.

— Но почему тогда когда мы дрались, я ничего не чувствовал?!

— Ну... ты же на самом деле не хотел моей смерти. — Гриффиндорец обернулся и посмотрел прямо на него, и Драко понял, что это не вопрос, а утверждение.

— И вообще... Дурсли не такие уж и плохие...

Блондину показалось, что он вот-вот расстанется с нижней челюстью.

— Я имею в виду, что у них было пятнадцать лет, а я до сих пор жив, — быстро пояснил Гарри, глядя на вытянувшееся лицо слизеринца. Потом прошел к холодильнику в поисках хоть какого-то угощения для Сычика, прежде чем отправить птицу в обратный путь.

— Святой Поттер, — тихо пробормотал ему в спину Малфой, и впервые в этих словах не было ни капли издевки. Скорее в них сквозило едва ли не благоговение.

Гриффиндорец все-таки расслышал его слова, но не стал их опровергать. Почему-то ему не хотелось, чтобы Драко знал, что тогда, в министерстве, он применил непростительное заклинание. И что он сделает это снова, как только представится такая возможность. Кошмары, где Сириус раз за разом падал в арку, перестали сниться ему каждую ночь только полмесяца назад. Кажется, вся его комната в доме на Тисовой улице была пропитана мучительными сновидениями, он даже забросил подушку и одеяло в угол — чудилось, что прямо из них доносятся приглушенные временем крики многочисленных жертв Волдеморта.

Но после того как он поселился в гостинице, кошмары его почти не мучили. Он всего два раза просыпался среди ночи в холодном поту и тут же зажигал весь свет и включал телевизор, лишь бы не оставаться в темноте и тишине. Новые впечатления настолько забивали его сознание, что ему чаще всего снились рекламные плакаты, летающие огромные гамбургеры, жара и спасительные кондиционеры.

А теперь, раз уж он спит в одной кровати с блондином, то в случае очередного кошмара возможны два варианта: либо проснется Малфой и высмеет его, что, в общем-то, не так уж плохо, чтобы взбодриться; либо проснется Драко и, скорее всего, обнимет его и будет шептать что-нибудь успокаивающее... Мерлин, за такое, можно что угодно, даже раздраженного хорька потерпеть! Плевать, что он парень, что он слизеринец, Гарри просто хотелось, чтобы хоть кто-то был рядом, чтобы поддержать и утешить...

Полдесятого Гарри вышел из гостиницы и пошел в направлении Дырявого котла. Малфой решил не появляться в Косом переулке, пока Темный Лорд считал его мертвым, и блондин хотел сохранить существующее положение вещей как можно дольше. Так что мальчику — который — выжил предстояло закупить два комплекта учебников.

Поттер даже поддразнил его, узнав, что блондин выбрал те же предметы, и спросил, не хочет ли слизеринец стать аврором. В ответ тот только огрызнулся и сказал, что всего лишь собирается стать самым молодым министром магии.

Драко все еще старался как можно меньше общаться с Поттером. Ему было не по себе от того, что происходило каждую ночь. Проклятый вампир заставлял его делать крайне унизительные вещи. А гриффиндорец просто не умел отказывать, и эта кровососущая... то есть просто, без приставки «крово», тварь веревки из него вила.

Да и помимо того Гарри и так всегда бесил его одним своим видом, раньше растрепанным и неряшливым, болтавшейся на нем одеждой и дурацкими очками, а теперь тем, что вещи были ему слишком тесны и открывали слишком много смуглой загорелой кожи. Малфой, привыкший к консервативному стилю магической Англии, иногда даже отводил глаза, не в силах видеть голые руки и ноги, открытую шею, да и самого Поттера в целом.

Но когда гриффиндорца не было рядом, Драко мог признать, что это самый удивительный волшебник, которого он когда-либо знал. Малфой раньше и не подозревал, что такое понятие как «добрый человек» действительно существует. Поттер совершал хорошие поступки, не пытаясь извлечь выгоду, кажется, он и сам их не замечал, считая вполне естественными. Для Малфоя это было слишком странно. Он даже начинал чувствовать что-то вроде угрызений совести, в очередной раз сказав что-нибудь резкое гриффиндорцу. И от этого злился, и говорил еще больше, пытаясь скрыть собственное смущение. Им и до этого редко удавалось сказать друг другу хотя бы по десять слов, чтобы не начать орать друг на друга, а сейчас все стало даже хуже. Из-за ошейника Малфою пришлось научиться оскорблять так, чтобы этой удавке не к чему было придраться, но каждая фраза едва ли не сочилась ядом. Гарри редко отвечал на издевки, чаще всего он просто отворачивался и уходил, оставляя слизеринца задыхаться от злости и разочарования.

Хотя, если подумать, Поттер сделал для него больше, чем кто-либо другой, он не только спас от гибели, но еще и не стал пользоваться своей властью, хотя запросто мог превратить жизнь Драко в ад.

Неожиданно Драко поймал себя на том, что все его мысли так или иначе связаны с Поттером, с его поведением или внешностью. Он бросил взгляд на часы и поразился, что уже сорок минут просто сидит и думает о гриффиндорце. Тот словно превратился в навязчивую идею — его имя крутилось в голове, как заевшая пластинка. Поттер, Поттер, Поттер, Поттер... Малфой сжал голову руками, пытаясь хоть как-то избавиться от этих мыслей. Ничего не помогало. Гарри, Гарри, Гарри, Гарри... Так стало еще хуже.

Какое-то странное чувство, вроде дурного предчувствия, все нарастало внутри, в ушах раздался тонкий противный звон. Почему-то с каждой минутой становилось все труднее дышать.

Малфою казалось, что он словно повис на тонкой нити над пропастью, а нить все натягивается и натягивается, и вот-вот лопнет. И тогда будет очень больно, почти смертельно. Слизеринец вскочил на ноги и почти не соображая, бросился бежать. Сейчас он понял, о чем говорил Гарри — он чувствовал местоположение Поттера и остро ощущал, как натянулась связь между ними, потому что они находились слишком далеко друг от друга. И это было настоящей пыткой — словно кто-то пытался высосать из него душу через тонкую трубочку для коктейля.

Драко несся по улице, чуть ли не сбивая прохожих с ног, и едва успевая уворачиваться от столкновения в последний момент. Через Дырявый котел он пробежал с такой скоростью, что никто из малочисленных посетителей даже не успел его рассмотреть. В себя он более-менее пришел только когда остановился перед кирпичной стеной, открывавшей вход в Косой переулок. Привалился плечом к искрошившимся от времени кирпичам и судорожно выдохнул, не зная, что делать дальше. Ведь он не собирался появляться в магической части города, да и вряд ли Поттер, который сейчас прогуливается с этими Уизли, будет рад его видеть. Малфой едва ли не всем телом чувствовал, что гриффиндорец где-то неподалеку — пять минут бега, и он снова сможет увидеть Золотого мальчика. Но сейчас, когда они были недалеко друг от друга, связь стабилизировалась и больше не пыталась его задушить. Драко сполз по стене вниз и сел, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки, и попытался взять себя в руки. Поттер не должен увидеть его таким дрожащим и жалким. Внезапно блондин с ужасом подумал, что этот поход по магазинам может растянуться на несколько часов, и к тому же Гарри может отправиться в гости к своим нищим так называемым друзьям. Малфой боялся даже представить, что с ним случится, если эта надежда всего магического мира вдруг решит переместиться по каминной сети. Скорее всего, вампир в нем просто сойдет с ума и начнет крушить все подряд, чтобы избавиться от удушающей боли...

Впрочем, ему не оставалось ничего другого, кроме как сидеть и ждать. Драко не решился отойти от стены хотя бы для того, чтобы переместиться в кафе неподалеку. Вряд ли здесь его хоть кто-то узнает, не настолько уж он знаменит, да и к тому же волшебников, желающих воспользоваться этим проходом в маггловский мир, оказалось не так уж много. И все делали вид, что не замечают побледневшего до синевы подростка, опирающегося на кирпичную кладку и неизвестно чего ждущего.

Малфой понятия не имел, сколько уже прошло времени, он просто стоял и думал, думал, даже сам не понимая о чем. Мысли текли бессвязным потоком, он словно спал с открытыми глазами. «Гарри, Гарри, Гарри...» — стучало в голове, поэтому он вздрогнул, услышав раздавшееся рядом:

— Малфой?!

Драко медленно повернул голову и уставился на Поттера. Он не верил своим глазам, но все внутри него кричало, что это на самом деле Гарри. Два стремительных шага — и он уже так близко, что гриффиндорец даже попытался отшатнуться. Но Малфой ему не позволил, мгновенно преодолев разделявшее их расстояние и прижавшись к потрясенному гриффиндорцу всем телом.

— Да что с тобой?! — от неожиданности Гарри начал вырываться, но блондин вцепился еще крепче, так что тому пришлось смириться, и он покорно замер, позволяя себя обнимать. — Что случилось?

Драко постепенно приходил в себя. Его била дрожь, как бывает, если с холода зайти в теплое помещение. А еще он с ужасом начал понимать, что он сам, а не вампир в нем, буквально повис на Поттере, и теперь не может заставить свои руки разжаться, и отодвинуться от такого теплого гриффиндорца. Когда тот появился в этом каменном тупике, все словно озарилось светом. Гарри... Его Солнце, его Сердце... Никто и ничто больше не сможет согреть Драко так, как он.

Поттер так и не добился ответа, поэтому слегка встряхнул притихшего блондина за плечи:

— Малфой, ты там жив еще?

Драко наконец-то нашел в себе силы отпустить гриффиндорца и отодвинуться:

— Все нормально.

— О да! — Гарри закатил глаза, — и поэтому ты стоишь тут, ждешь меня уже несколько часов, а потом набрасываешься с объятиями. Неужели, успел так сильно соскучиться?

Малфой хотел ответить что-то язвительное, но ошейник предупреждающе сжался, поэтому он просто вздернул подбородок и отвернулся:

— Связь слишком сильно натянулась и... — он сделал шаг вперед и покачнулся, начиная падать, но Гарри успел подхватить его и не дал встретиться с грязным асфальтом.

— Ох, а сразу сказать, что тебе будет плохо, ты не мог? — гриффиндорец крепко держал его за талию и прижимал к своей груди. Драко с ужасом понял, что больше всего ему сейчас хочется расслабиться, растечься, словно желе, довериться надежным рукам «самого молодого ловца столетия».

— Я в порядке! — блондин вырвался и направился к выходу, — пойдем уже отсюда! Меня тошнит от этого места.

Гарри только пожал плечами и пошел следом, стараясь не упустить момент, когда Малфою снова станет плохо. Но тот упрямо двигался вперед, и до гостиницы они добрались без происшествий. В номере Драко просто рухнул на кровать, наконец-то позволив напряженным мышцам долгожданный отдых.

— Ты не проголодался? Может заказать еду в номер? — Гарри подозревал, что слизеринец еще даже не завтракал, не говоря об обеде. Не то чтобы его это сильно беспокоило, но ему самому уже хотелось есть.

Драко издал какое-то невнятное бормотание.

— Что? — Поттер наклонился над кроватью, пытаясь разобрать тихое бурчание.

Руки Драко мгновенно обвились вокруг его шеи, роняя растерявшегося гриффиндорца прямо распростертое на покрывале тело.

— О да, меня определенно следует покормить, — горячее дыхание коснулось уха, а потом Гарри ощутил, как острые зубы очень нежно сомкнулись на мочке уха.

— Драко, ты... — Блондин перекатился так, чтобы оказаться сверху, и Поттер забыл, о чем хотел сказать, когда проворные пальцы за доли секунды стянули с него джинсы и расстегнули рубашку. — Не надо!.. — но только выгнулся в ответ на прикосновение юркого языка.

Блондин и сам не знал, что на него нашло, просто он вдруг понял, насколько остро нуждается в Гарри. Ему необходимо было стать как можно ближе, прижаться теснее. То, что он делал, не несло для него самого никакого сексуального подтекста, по крайней мере, в самом начале. Ему была нужна частичка Поттера в себе — его кровь, его сила, его магия... Ради того, чтобы выжить, Драко был готов сделать и не такое. Но гриффиндорец настолько откровенно реагировал на все прикосновения, стонал и выгибался — куда там эротическим колдографиям! — что блондин невольно начал возбуждаться.

Это было совсем по-другому — не так, как когда его телом распоряжался вампир. Драко хоть и помнил все, что делал, но словно во сне, воспоминания не были четкими и детальными. И сейчас, когда сперма заполнила его рот, это было так, словно в него влили бодрящее и восстанавливающее зелье после трех дней голодовки и недосыпа. Голова кружилась, по телу расползались волны чужой магии, перемешиваясь с его собственной. Сейчас Малфой ощущал себя практически всемогущим, силы переполняли его — как волшебные, так и физические, заставляя чувствовать себя непобедимым. Хотя, если подумать, так оно и было — он ведь на самом деле практически неуязвим и почти бессмертен.

— Драко...

Слизеринец почувствовал прикосновение чужих рук и закрыл глаза, он и до этого держал ресницы полуопущенными, надеясь, что Поттер не заметит, что радужка осталась светло-серой, а не окрасилась в темно-вишневый цвет, как было каждый раз, когда вампир захватывал контроль. Твердые, чуть шершавые и неожиданно горячие ладони скользили по его телу, и Малфою казалось, что кожа под ними плавится. У него был сексуальный опыт — с девушками — но только Гарри мог бы заставить его кончить, даже не касаясь там. И это было пугающе.

Драко позволил себе почти пять минут слабости — лежал, уткнувшись в плечо гриффиндорца, пытаясь привести мысли в порядок. Он только что сам по собственной воле... даже мысленно сложно было произнести нечто подобное, но он не был склонен сейчас себя жалеть — итак, он только что отсосал Поттеру... нет, лучше сказать: «сделал минет», а еще лучше — «занимался оральным сексом» — последнее звучало почти приемлемо. И что самое странное — мир не рухнул, и внутри себя Малфой не замечал никаких изменений. Но признаться самому себе, что он жить не сможет без Гарри — это одно, а сказать то же самое лично Поттеру — это совсем другое. Да и как он должен теперь себя вести? Он ведь все еще терпеть не может этого благородного придурка, ведь пять лет взаимной ненависти так просто не забудутся. А Золотой мальчик его уже наверняка простил, если вообще хоть когда-нибудь ненавидел.

Неожиданно Драко поймал себя на странной мысли: «Гарри очень вкусно пахнет». Рот вдруг наполнился слюной, и захотелось если не откусить кусочек — то хотя бы облизать его всего с головы до ног. Слизеринец подскочил, как ужаленный, и в спешке начал натягивать раскиданные вещи. Чтобы хоть как-то скрыть собственную нервозность, он спросил:

— Чем сейчас собираешься заняться, Поттер?

Гарри возмущенно приподнялся на локте, собираясь рассказать этому болвану все, что он о нем думает — они же всего несколько минут назад занимались сексом, а сейчас он опять зовет его по фамилии! — но в последний момент передумал. Это же ведь Малфой, что еще от него можно ожидать? И хотя в этот раз сам на него накинулся, будет упорно все отрицать и сваливать вину на Драко. Поэтому гриффиндорец только вздохнул, опускаясь назад на подушку и заворачиваясь в одеяло:

— Я собираюсь немного поспать, — он и в самом деле чувствовал сонливость.

Блондин даже перестал одеваться и повернулся, чтобы взглянуть на Поттера. Он в последний момент успел прикусить язык и удержать чуть не сорвавшееся «С тобой все в порядке?» Это было бы уже слишком. Да и Гарри не выглядел таким уж измученным. Тем не менее, Драко почувствовал себя виноватым, хотя и пытался убедить себя, что эти Уизли даже за пару часов кого угодно измотают, а последующий процесс «кормления» не сказался на самочувствии гриффиндорца отрицательно. Почему-то сразу расхотелось идти на улицу, и Малфой сел в кресло, открыв книгу, которую Поттер так и не сумел дочитать.

«Я совсем не беспокоюсь за Золотого мальчика, просто сейчас на улице слишком жарко», — сказал он себе, невольно прислушиваясь к размеренному дыханию спящего брюнета.

Драко уже успел прочитать примерно полсотни страниц, когда его внимание привлек какой-то странный звук.

Гарри чуть приподнялся над кроватью, выгнувшись, и рухнул обратно, полузадушено прохрипев тихое «нет».

— Поттер, что с тобой? — Малфой обеспокоено склонился над неестественно замершим гриффиндорцем.

— Не надо, — выдавил он из себя, все еще не просыпаясь, а потом вдруг закричал, — НЕ СМЕЙ!

— Поттер, твою мать, просыпайся! — Драко испуганно встряхнул парня за плечи, — Гарри!

Но тот только извивался и продолжал кричать:

— Хватит! Хватит! Прекрати!!!

Слизеринец хотел уже как следует стукнуть брюнета, чтобы тот пришел в чувство, но понял, что не может его ударить. Он в панике заметался по комнате, пока не увидел на столике графин с водой. Неожиданно Гарри расхохотался леденящим, каким-то безумным смехом, от чего Драко едва не выронил из рук стеклянную емкость.

От порции холодной воды Поттер подскочил на кровати и уставился на Малфоя слегка сумасшедшим расфокусированным взглядом. Потом всхлипнул и сжался в комок. Блондин понятия не имел, что делать дальше, но Гарри сидел, опустив голову и впившись пальцами в собственные плечи с такой силой, что из-под ногтей показалась кровь. Смотреть на это было невыносимо, и Драко сделал единственное, что сумел придумать — осторожно расцепил сведенные судорогой руки и прижал гриффиндорца к себе. Он помнил, что Нарцисса делала так, когда он был совсем маленьким. Теперь Гарри цеплялся за его рубашку, почти разрывая тонкую ткань пальцами, дрожал, и кажется, даже не дышал.

Едва ли не скрипя зубами и с трудом выдавливая из себя слова, чувствуя себя последним идиотом, Драко погладил Поттера по голове и пробормотал:

— Успокойся, все уже прошло. Теперь все в порядке.

Неожиданно плечи гриффиндорца затряслись, и Драко уже хотел оттолкнуть его, подумав, что тот начал смеяться над таким проявлением «материнских инстинктов», но потом с изумлением понял, что Гарри плачет. Это было удивительно, Малфой почему-то был уверен, что будущий герой всего магического мира просто не умеет этого делать. Блондин приподнял лицо Гарри за подбородок, чтобы самому увидеть плотно сжатые губы, закрытые глаза, слипшиеся в острые стрелочки ресницы и прозрачные капли, стекающие по бледным щекам. Было просто невозможно удержаться, и вампир начал ловить языком слезинки, губами осушая влажные дорожки.

Просто непередаваемо — сила в чистом виде, выплавленная из гнева и боли, она обжигала горло, словно расплавленное серебро, но отказаться от нее было невозможно, и Драко не оставил ни капли на лице Поттера. В процессе он увлекся и от осушения слез перешел к облизыванию шеи. В себя его привел тихий голос Гарри:

— Драко? Я уже успокоился...

Малфой на мгновение замер, но потом быстро взял себя в руки, отстранился и надменно протянул:

— Обращайся. Утешитель героев к твоим услугам.

Поттер слабо улыбнулся, поднялся на ноги и чуть пошатываясь, побрел в сторону ванной. Ему сейчас было не до того, чтобы заботиться о приличиях, кажется, он сам даже не заметил, что совершенно голый. А вот Драко не мог этого не заметить. В заднице Золотого мальчика определенно не было ничего особенного, но вампир внутри Малфоя чуть не сошел с ума от желания укусить округлую упругую половинку, оставить на ней свою метку. Слизеринец в прямом смысле слова чувствовал, как у него чешутся зубы — клыки начали вытягиваться, а рот наполнился слюной.

Блондин резко отвернулся, накрыв губы ладонью. Только этого не хватало!

Из ванной Поттер вышел уже не таким бледным, и слава Мерлину, одетым. И Драко сделал вид, что ничего особенного не случилось, и это не он всего несколько минут назад утешал гриффиндорца. Хоть ему и было немного любопытно, что же могло довести героя до такого состояния, он понимал, что есть вещи, которых лучше вообще не знать.

Гарри злился. Нет, он был просто в бешенстве. Ужасно хотелось что-нибудь сломать, а еще лучше — избить одного мерзкого слизеринца. Малфой просто ушел рано утром, когда Гарри еще спал, и даже записки не оставил. И хотя Поттер краем сознания ощущал, что тот где-то неподалеку, все равно было ужасно обидно.

А ведь Гарри думал… точнее надеялся, что после вчерашнего в их отношениях хоть что-то изменится. Хоть самую малость! Гриффиндорец не просил многого, но хотя бы пожелание доброго утра он мог получить?!

К сожалению, Малфой так и остался мерзким прилизанным хорьком, к тому же, гриффиндорец был уверен, что Драко вчера даже не просыпался, значит, блондин действовал по собственной воле.

Но это были еще мелочи. После того, что Гарри увидел во сне, ему захотелось вообще разучиться спать. Ведь он так и не научился защищать свой разум, и вчера случайно провалился в сознание Волдеморта. Тот лично почтил присутствием какой-то рейд Пожирателей. К сожалению, он почувствовал присутствие постороннего в своей голове и начал накладывать на жертв Круциатусы, один за другим. Полукровка, на дом которого было совершено нападение абсолютно ничего не мог поделать, да и магом он оказался не очень сильным, так что сопротивления практически не было. Он сошел с ума уже через пять минут пыток, во время которых его жену режущими заклинаниями разорвали на множество кусков.

Поттер до сих пор словно наяву слышал вкрадчивый голос Волдеморта: «А ведь если бы не ты, Гарри, я бы оставил этих детей в покое, — он указал на двоих малышей, двух и четырех лет, дрожащих от ужаса. — Сам понимаешь, с некоторых пор убийство младенцев вызывает у меня неприятные воспоминания… Но специально для тебя… МакНейр, прикончи этих малявок!»

Гриффиндорец был готов самого себя удушить, если бы это помогло остановить Темного лорда. Он просил, умолял, требовал прекратить это безумие, но в ответ получил лишь две зеленые вспышки и безумный смех, а потом всеохватывающее чувство глубокого удовлетворения. Гарри все глубже и глубже погружался в эти ощущения. Он помнил, что Дамблдор говорил, что Том не выносит проявлений любви — как тогда, когда он корчился от боли, вызванной смертью Сириуса… Но сейчас во всем мальчике-который-выжил не нашлось бы и крохотной капли положительных эмоций, не говоря уже о любви. В тот момент он был готов разорвать Волдеморта собственными руками… И это только веселило Риддла.

А затем вдруг стало мокро и холодно. Чувство вины навалилось стотонной плитой, и Гарри едва ли соображал, где находится. Неожиданно его обняли твердые надежные руки, чьи-то пальцы нежно погладили по волосам.

«Теперь все в порядке», — эти слова словно прорвали плотину. Поттер не собирался плакать, но он просто не мог ничего с собой поделать. Он не мог остановиться, пока полностью не успокоился. И только потом осознал, перед кем проявил слабость — перед Малфоем! Но тот вел себя довольно необычно — сцеловывал его слезы, проводил острым кончиком языка по мокрым дорожкам на щеках, прижимался прохладными губами к шее, обозначая поцелуи-укусы… Гарри просто не мог плакать, когда его так ласкали. Но что было еще более странным — слизеринец ни слова не сказал о срыве Золотого мальчика, и даже не стал спрашивать, что такого ему могло присниться.

Возможно, поэтому Гарри и посчитал, что теперь их отношения изменятся, еще бы, ведь Малфой вчера бормотал ему всякую успокаивающую чушь, гладил по голове, как маленького ребенка, и прижимал к груди, словно самое дорогое на свете. А утром выяснилось, что для слизеринца это ровным счетом ничего не значило. Обида в душе Поттера мешалась с жаждой разрушения, и он просто не знал, как все это можно из себя выплеснуть. Вчерашний «сеанс общения» с Волдемортом уже несколько померк в памяти, гриффиндорец старался думать о нем, просто как о продолжении кошмара, в котором погиб Сириус. Так было легче, в противном случае Гарри впал бы в депрессию или мог додуматься до того, чтобы пойти в одиночку мстить Темному лорду.

Гриффиндорцу надо было себя чем-то занять, поэтому он и начал то, что давно откладывал. Надо было забрать от Дурслей свою метлу и котел. Чемодан и клетку разъяренный дядя Вернон швырнул ему вслед, еще когда выставил из дома. Буклю Гарри сразу отправил к Рону с просьбой позаботиться о ней, а сам сел на Ночного рыцаря и добрался до Дырявого котла. Хозяин гостиницы был настолько явно напуган перспективой того, что сам мальчик-который-выжил остановится у него, что у Поттера не было выбора, кроме как оставить громоздкий чемодан и привлекающую внимание клетку на хранение и поискать себе номер в маггловских отелях. Но приближалось первое сентября, и необходимо было подготовиться к школе и собрать вещи. Поэтому Гарри решил, что и дальше откладывать неприятный разговор нельзя, и набрал знакомый номер в ближайшем телефоне-автомате. Надо было предупредить Дурслей о своем намечающемся визите, хотя бы для того, чтобы его на пороге не подстрелили из ружья. Пока он слушал гудки, ему в голову неожиданно пришла ужасная мысль: «А что, если дядя Вернон от злости сжег его метлу — подарок Сириуса?» От этого предположения подросток чуть не закашлялся, и когда на том конце провода раздалось резкое «алло», его голос прозвучал чуть хрипло:

— Дядя Вернон? Можно…

Но Дурсль его уже не слышал, он заорал куда-то в сторону: «Ей, ты, мальчишка! Спускайся! Это опять кто-то из твоих ненормальных дружков звонит!»

Гарри ничего не понял, но трубку еще не повесили, поэтому он предпринял еще одну попытку:

— Я хотел насчет метлы узнать…

Но мужчина уже куда-то ушел. Гриффиндорец слышал только какой-то неясный шум, а потом кто-то вновь взял трубку и приложил к уху.

— Привет! Рон, это ты? Здорово, что ты позвонил! Эй, ау! Говори громче, тебя совсем не слышно!

Гарри вдруг почувствовал себя так, словно его с головой окунули в снег. Несмотря на удушающую жару, ему стало нестерпимо холодно. Парень покачнулся и сделал шаг назад, с ужасом глядя на телефон и покачивающуюся на проводе трубку. Эти интонации и голос, хоть и слегка искаженный связью, он не мог не узнать. Он только что разговаривал с… Гарри Поттером. Причем, этот двойник вел себя настолько естественно, что ни Дурсли, ни наблюдатели ордена феникса ничего не заметили. Да и сам гриффиндорец на какое-то время усомнился в собственной адекватности, ему вдруг показалось, что подделка — это именно он, а настоящий Поттер все еще сидит у ненавистных родственников, как ему и положено, а не гуляет по Лондону в сопровождении Малфоя-вампира. Ведь и правда, если задуматься, то все произошедшие события выглядели крайне невероятно. Может, это какой-то странный сон, или Гарри-как-его-там-на-самом-деле-звали сошел с ума и вообразил себя мальчиком-который-выжил? Ему надо было срочно убедиться в реальности всего происходящего, и единственный, кто ему мог помочь — это Драко.

Гарри не раздумывая, направился в небольшое кафе, где сейчас находился Малфой. Слизеринец почувствовал его приближение и нахмурился. Он еще не готов был с ним встретиться после вчерашнего временного помешательства. Поэтому и ушел, пока тот еще спал, и теперь почему-то чувствовал себя виноватым, и от этого его настроение портилось еще больше.

Поттер зашел в небольшое прохладное помещение и, не говоря ни слова, плюхнулся на стул напротив Драко. Тот в ответ только приподнял бровь. Гарри вздохнул:

— Малфой, возможно, мой вопрос покажется тебе странным, но ты уверен, что я — это я?

Слизеринец уставился на золотого мальчика. Он ровным счетом ничего не понимал. Он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Просто я только что звонил Дурслям… и поговорил с самим собой. А я-то еще удивлялся, почему никто не знает, что я там так долго не появлялся! Он даже говорит точно так же, как и я! — Гарри вцепился в собственные волосы.

— Успокойся, Поттер, а то лысым останешься! — Драко попытался растормошить гриффиндорца. — Поверь, вряд ли на свете найдется второй такой же… — цепочка на шее предупреждающе сжалась, — как ты. В этом я уверен на сто процентов!

— Может, тогда сам попробуешь позвонить? Убедишься лично? — хмуро пробормотал Гарри.

— Давай! — Малфой поднялся и подошел к девушке у стойки, обворожительно улыбаясь. — Извините, мисс, не позволите на минутку воспользоваться телефоном?

Не известно, что подействовало сильнее — улыбка или банкнота, ненавязчиво выложенная на стол, но девушка проводила их в небольшую комнатку и даже удалилась, чтобы не мешать разговору. Гарри набрал номер и протянул трубку слизеринцу.

— Мистер Дурсль? Позовите, будьте любезны, Поттера.

Даже Гарри смог расслышать раздавшиеся в ответ ругательства. Дядя Вернон орал, чтобы «полоумные идиоты» забыли этот номер и никогда больше не смели его набирать. Терпения Малфоя хватило только на несколько секунд.

— Заткнись, маггл! И слушай сюда — или ты немедленно позовешь Поттера, или я наложу от тебя порчу, от которой у тебя …!!!

Гриффиндорец вздрогнул, услышав угрозу. Он и не знал, что бывают заклинания с ТАКИМ эффектом.

На том конце провода наступила тишина, потом раздался торопливый топот и приглушенные крики. Через некоторое время глаза Драко потрясенно округлились, когда он услышал в трубке неуверенное «Кто это?»

— Гарри Поттер? — уточнил он, и когда ему ответили да, отключил телефон.

— Знаешь, я смогу распознать твой голос, даже если на расстоянии полумили прошепчешь мое имя… — произнес он, глядя в пустоту, — и я точно отличу твой голос от любого другого. И определенно я только что разговаривал именно с тобой… Могу предположить только, что это некто под оборотным зельем.

— Вряд ли, — поморщился Гарри, — ни один Пожиратель не выдержал бы так долго. Он бы уже на следующий день заавадил всех моих родственников.

Малфой слегка нервно усмехнулся:

— Это точно.

— И что мне теперь делать? Моя Молния осталась там…

— Поттер, ты такой … — Драко схватился за горло и удержал чуть не сорвавшееся с языка оскорбление, — а просто эльфа послать ты не додумался?!

Гарри и в самом деле почувствовал себя идиотом, но продолжал упорствовать:

— У меня, знаешь ли, домовых эльфов нет.

— А что ты сделал с тем, которого у нас украл? Придушил?

— Он в Хогвартсе работает!

— Ладно, — Малфой развернулся к выходу, — я пошлю туда своего, чтобы забрал все вещи и доставил их в Хогвартс.

— А как же второй Гарри Поттер? Надо предупредить Дамблдора!

— Не стоит. До учебного года осталось всего несколько дней, и вряд ли двойник рискнет сунуться в Хогвартс. Так что можешь считать, что тебе сделали неплохой подарок.

Гарри пожал плечами, соглашаясь с Малфоем. Он не хотел, чтобы его вернули обратно к Дурслям, да и жить самостоятельно ему понравилось, даже не смотря на соседство со слизеринцем.

Драко откинулся на спинку сиденья такси. Сегодня было первое сентября, и Гарри по телефону заказал машину, чтобы доехать до вокзала Кинг-Кросс. Все свои вещи они заранее переправили в Хогвартс с домовиком и сейчас ехали налегке — только с сумкой, в которой лежала школьная форма. Поттер сидел рядом и крутил головой, провожая взглядом лондонские достопримечательности. Драко только хмыкнул в ответ на его восторженный вид. Гриффиндорец своей непосредственностью его каждый день буквально на изнанку выворачивал, даже не замечая этого. И Малфой даже спрятаться от него не мог, чтобы разобраться со своими проблемами — золотой мальчик находил его и вываливал ворох новых.

Драко всегда был эгоистом, и практически гордился этим, но Поттер ежедневно заставлял его испытывать самые разнообразные чувства — сочувствовать, волноваться об этом ходячем недоразумении, заботиться о нем. И кроме того, появилась почти постоянная жажда, перемешанная с вожделением. Серые глаза независимо от владельца постоянно следили за гриффиндорцем, отмечали каждое его движение, каждый жест. Драко устал бороться с самим собой — он больше не сбегал с утра из номера и не старался игнорировать Поттера, все равно каждый вечер заканчивался одинаково.

— Малфой, а как вы обычно до вокзала добирались?

Слизеринец вздрогнул и повернулся к Поттеру, он настолько погрузился в размышления, что не сразу понял вопрос.

— Меня обычно отец аппарировал, — Малфой слегка нахмурился, подумав, что впервые появится на вокзале в одиночестве.

— И каково это — аппарировать? — оживился Гарри, он заметил удрученное состояние блондина и попытался его отвлечь.

— Ужасно, — скривился Драко, — словно тебя затягивает в гигантский пылесос.

Поттер засмеялся:

— Ты всего несколько дней прожил среди магглов, а уже начал выражаться, как они.

— О, — Малфой закатил глаза, — заткнись и не напоминай мне об этом.

— Я теперь даже не представляю, как ты выживешь без телевизора. Признайся, ты хотел купить себе парочку. Я знаю, что ты проторчал в магазине электроники почти два часа.

— Поттер, это грязные инсинуации! Я просто немного… заблудился!

— Да-да, сделаю вид, что поверил. А жалко, что квиддичные матчи по телевизору не транслируют. Здорово было бы кубок мира посмотреть, — мечтательно протянул Гарри.

— На стадионе будет слишком большая концентрация магии, ни одна видеокамера там работать не сможет.

— Но ведь фотографии-то маги делать научились! Не пора ли и видео перенять?

Разговор перешел на квиддич, и Драко с удивлением понял, что они болеют за одну команду. Оказывается, даже у них есть что-то общее. За разговором время пролетело быстро и такси затормозило у вокзала.

— Мне кажется, водитель решил, что мы сумасшедшие. А все ты виноват: не надо было так громко доказывать, что Молния — лучшая гоночная метла в мире!

— Расслабься. Я вчера лично слышал, как один парень рассказывал другому, что он вместе со светлыми эльфами разбил отряд орков. Так что наш разговор можно было принять за обсуждение компьютерной игры. Ладно, я пойду первым, волшебники удивятся слишком сильно, увидев нас вместе. До встречи! — Гарри развернулся и направился вглубь вокзала, к платформе девять и три четверти.

Драко остался на месте, издали следя за ним, ведь надо было убедиться, что Поттер в целости и сохранности доберется до Хогвартс — экспресса. К сожалению, теперь у него был слишком хороший слух, и он смог расслышать шепот и тихий смех двух девушек, стоящих на значительном отдалении.

— Смотри какой парень! Полностью в моем вкусе! Да, вон тот, в белой футболке. Ты видела? Я готова поклясться, что у него зеленые глаза! И волосы такие растрепанные, словно он только что вылез из постели. Ммм… Да иди же ты быстрее, Дарла! Мы еще успеем его догнать!

— Джесс! Ну я не могу так! Просто подойти к парню и познакомиться!

Драко вдруг понял, что оскалил клыки и едва не зашипел. В последний момент он спохватился и придал лицу презрительное выражение. Поттер просто идиот, нельзя же ходить по улице в джинсах, которые так явно обтягивают задницу! Эти сумасшедшие магглы на него чуть не накинулись! Хорошо, что тот успел пройти через барьер, и они его потеряли из виду.

И что они вообще нашли в Потере? Ничего особенного — среднего роста, худощавый. Единственное, что в нем было выдающегося — повышенная лохматость. И почему все эти девчонки так и норовят на нем повиснуть? Драко собственными ушами слышал, как две слизеринки-четверокурсницы обсуждали возможность подлить мальчику-который-выжил любовное зелье. Малфой одарил двух девушек ледяным взглядом, проходя мимо.

На платформе девять и три четверти пока еще почти никого не было, они приехали слишком рано, а большинство волшебников успевали к поезду только минут за пять до отправления. Поттер уже забрался в Хогвартс-экспресс и занял пустое купе в конце вагона. Драко решил еще хоть на несколько минут сохранить в тайне свое присутствие и тоже занял привычное место в той части поезда, где обычно ехали слизеринцы. Из его однокурсников там пока еще никого не было.

Постепенно платформа заполнялась школьниками и их родителями. Драко отвернулся от окна, уставившись в одну точку. Он старался думать о чем угодно, но только не об отце с матерью. Дверь купе отъехала в сторону, и на пороге с открытыми ртами застыли Кребб и Гойл. Молчание, в течение которого они разглядывали своего однокурсника продолжалось почти две минуты. Наконец, Драко не выдержал и хмыкнул:

— Что уставились? Можно подумать, что я стал зеленым в фиолетовую крапинку.

— Но мы думали…

— Отец сказал, что ты умер! — воскликнул Винс, протискиваясь в тесное для него помещение.

— Как видишь, я жив.

— Драко!!! — от пронзительного вопля захотелось заткнуть уши, но Слизеринец не успел даже пошевелиться, как на его шее повисла Панси. — Драко!!! Мне сказали, что ты погиб!

— Спокойно, Панс. Когда Темный Лорд узнает, что я выжил, твои родители вряд ли обрадуются тому, что ты вообще со мной знакома.

Паркинсон неуверенно расцепила руки и медленно сделала шаг назад:

— Что? Я не понимаю, о чем ты.

— Я все равно не смогу об этом рассказать, — покачал головой Драко. — Но как я понимаю, вам лучше пока со мной не общаться.

— Глупости! — Панси сердито топнула ногой. — Мы еще даже Хогвартс не закончили! Какое дело до нас может быть Темному Лорду?

— Ну, Поттера он еще в год пытался убить… — протянул Драко. — Поверь, если он решит, что кто-то из вас может ему послужить, то не задумываясь поставит черную метку, причем вашего согласия спросить никто не позаботится.

Паркинсон побледнела.

— Так вот почему все посчитали тебя мертвым…

— Ни слова больше! — Малфой поднял вверх руки. — Лучше расскажите, как провели лето.

Дорога для Драко пролетела незаметно. В конце концов, это были его друзья, может, не такие фанатично преданные, как у Поттера, но других у него не было. Тем более что трудно ожидать от слизеринца, что он поставит чужие интересы выше своих собственных.

Гарри в это время болтал с Роном и Гермионой, и взрывы хохота то и дело сотрясали купе, куда набилась почти половина шестого курса Гриффиндора. На время Поттер даже забыл о Малфое, сейчас когда его окружало столько волшебников, он почти не чувствовал связи со слизеринцем, к тому же у него не было ни одной свободной минуты, чтобы о нем вспомнить. Увидел он его только в Большом зале, случайно взглянув на стол серебристо-зеленых. Драко выглядел как обычно — строил высокомерные гримасы, провожая взглядом первокурсников, попавших на другие факультеты, отпускал ядовитые шуточки и обидные комментарии. Рядом с ним как обычно сидели двое его ручных громил, а также Паркинсон и Забини. Гарри отвернулся, ему совсем не нравилось обратное превращение Драко в прилизанного слизеринского принца. Ведь он только-только сумел его разговорить, добился от него более-менее нормальной реакции! Теперь-то вряд ли он сможет подойти к нему утром за завтраком и сказать «Привет, Малфой!». А за то время, что они провели вместе, он успел привыкнуть к нему, пожалуй, ему даже будет не хватать его черного юмора и сарказма. Временами, слушая Рона он почти наяву видел, как Драко закатил бы глаза в ответ на какую-нибудь глупость или скептически приподнял бы бровь. Он иногда даже едва удерживался, чтобы не состроить любимую гримасу Малфоя «я-король-вселенной-а-вы-все-быдло».

Ужин подходил к концу, ученики поднимались со своих мест и направлялись по гостиным. Гарри почувствовал, что его слегка колотит от нервной дрожи, но постарался сохранить невозмутимый вид. То, что они с Драко задумали было, во-первых, нарушением всех школьных правил, а во-вторых, само по себе являлось безумием, или величайшей наглостью, это с какой стороны посмотреть.

Рон, Симус, Невилл и Дин, весело переговариваясь, готовились ко сну, а Гарри от волнения едва ли не выдирал пуговицы на пижаме. Когда от окна донесся тихий стук, он едва не подпрыгнул и моментально вскочил на ноги.

— Это что, сова? — недоуменно спросил Рон. — Почему она так припозднилась?

— Нет, это мой новый домашний любимец, — торопливо пробормотал Поттер, залезая на подоконник и открывая верхнюю часть окна.

В комнату впорхнула летучая мышь.

— Ничего себе!

— Круто, — раздались со всех сторон изумленные возгласы.

— Она нас ночью не покусает? — спросил Невилл, почему-то поджимая босые ноги.

— Нет, — Гарри протянул руку, и мыш повис вниз головой, вцепившись лапками в палец. — Он только фруктами питается, ну и еще иногда нектаром. Надо будет в следующий раз с ужина яблоко захватить.

Поттер улыбнулся, вспомнив, как они с Драко опытным путем выясняли, чем кормить его «звериную» форму. Странно, что вторая ипостась вампира оказалась вегетарианкой, но это было именно так.

— Здорово! Теперь она может вместо Букли письма разносить, — воскликнул Дин.

Малфой возмущенно запищал. Мальчик-который-выжил рассмеялся, представив, как слизеринец будет разносить его письма. Мыш, перебирая лапками, демонстративно повернулся к нему спиной, и взлетел, чтобы повиснуть уже под пологом кровати Гарри.

— Как ты его назвал? — полюбопытствовал Симус.

— Драконом.

— Почему? — изумленно воскликнул Рон.

— Ну, по-моему, у них крылья немного похожи. Не Снежком же было его называть… — пожал плечами Поттер.

Откуда-то сверху раздался еще один возмущенный писк.

— Ну ладно, всем спокойной ночи, — Гарри сделал вид, что зевает, хотя на самом деле все внутри него просто дрожало от напряжения. Он сел на кровать и задернул полог, шепотом накладывая на него заглушающие чары. Как только он произнес последний слог, сразу же оказался придавлен сверху телом Драко.

— Так, значит, Снежок?!

Поттер откинул голову на подушки и, улыбаясь, прикрыл глаза.

— Белый и пушистый, — его рука словно в утверждение зарылась в волосы слизеринца.

— Я вампир! Сильный и неуязвимый!

Гарри хихикнул. Именно с такой интонацией пятилетние дети говорят «Я большой!»

— И вообще, хватит разговоров! Я очень-очень голоден… — протянул Драко, проводя руками по телу гриффиндорца.

Тот успел поймать его запястья, прежде чем с него успели стянуть пижамные штаны.

— Драко, — Гарри почувствовал, как щеки вспыхнули жаром, — это же общая спальня! Черт, да Рон сейчас всего в нескольких метрах от нас! Может, ты просто выпьешь крови?

— Ну уж нет! Из-за какого-то Уизли лишаться такого угощения?! — вампир наклонился и лизнул полоску кожи живота, не скрытую задравшейся пижамной рубашкой.

Поттер вздрогнул и зажмурился, его решимость катастрофически таяла. Но он все еще удерживал чужие запястья, поэтому Драко зубами подхватил полу рубашки и потянул ее вверх. Потом обвел языком впадинку пупка и подул на оставшуюся чуть влажную дорожку.

— Драко! — он выпустил его запястья, чтобы вернуть пижаму на место, но вампир оказался быстрее и успел стянуть с него штаны. Гарри ничего не оставалось, как сдаться.

Гладкие губы скользили по его коже, и гриффиндорец расслабился, позволяя делать с собой все, что угодно. В последнее время из отношения с Драко немного изменились. Гарри чувствовал себя в его обществе невероятно комфортно, он знал, что может рассказать о чем угодно или прикоснуться в любой момент. Почему-то все это давало невероятное чувство свободы. К сожалению, с дневным Малфоем отношения все еще оставались такими, словно Поттер шагал по минному полю — неловкое слово могло вызвать вспышку злости или молчаливый бойкот, но тем не менее им удалось достичь некоторых соглашений — никаких разговоров о Волдеморте, Пожирателях, и уж точно ни малейших намеков на тему хорьков.

Драко перекатился на бок, облизываясь и удовлетворенно прикрыв глаза. Гарри потянулся к нему, отвел с лица растрепавшуюся светлую прядь и расстегнул воротник его рубашки. Почему-то вампиру безумно нравилось, когда его целуют в шею. Драко просто плавился, стоило к нему прикоснуться, таял от удовольствия, стараясь теснее прижаться к хозяину. Уже через несколько минут блондин с тихим судорожным вздохом выгнулся, вцепившись в темные пряди.

Гриффиндорец некоторое время лежал, прислушиваясь к постепенно замедляющемуся стуку чужого сердца. Вампир пошевелился, чуть передвинулся и лег, уткнувшись носом в шею Поттера.

— Разве тебе не надо вернуться в слизеринские подземелья?

— Не хочу, — Драко зевнул. — Завтра утром вернусь, там все равно никто не заметит моего отсутствия.

— А вдруг кто-нибудь отдернет полог и увидит тебя здесь?

— Пфф… Кто из нас безрассудный гриффиндорец? Если сюда кто-нибудь сунется, я на него обливиэйт наложу… Спи, Гарри.

— А если…

— Два балла с Гриффиндора за неподчинение старосте.

— Вредина. — Поттеру ничего не оставалось, как закрыть глаза.

Прошло всего две недели, а Гарри уже был готов своими руками придушить Малфоя. Тот вел себя так, словно это Поттер был виноват во всех его бедах, казалось, специально находил его почти на каждой перемене, чтобы сказать какую-нибудь гадость. Вот и сейчас гриффиндорец шел на последний урок, когда путь ему преградил блондин, за спиной которого стояли Кребб с Гойлом.

— Поттер, — протянул слизеринец, прислонившись плечом к косяку.

— Малфой, — процедил Гарри, мечтая о том, чтобы приказать блондину заткнуться и уйти с дороги. Но он не мог этого сделать, потому что тогда возникли бы ненужные вопросы, а подставлять Драко не хотелось. Мальчик-который-выжил все чаще жалел, что человек, точнее вампир, с которым ему нравилось общаться, оказался заключен в одном теле с Малфоем.

К тому же Гарри никак не мог понять, почему с слизеринцем произошла такая резкая перемена, ведь еще первого сентября они вполне нормально общались, но с тех пор он не слышал от Малфоя ничего кроме оскорблений.

— О, я вижу, магглорожденная и малообеспеченный как всегда помогают тебе найти дорогу до класса? — даже не используя грубых слов, одной только интонацией слизеринец мог довести до белого каления.

— Слушай, хорек, — не выдержал Рон, это уже была третья за сегодня стычка. — Ты уже всех достал своими оскорблениями!

— Заметь, Уизел… то есть я хотел сказать Уизли… Я выражаюсь крайне политкорректно. Только ты вряд ли понимаешь хотя бы половину из сказанного мной, — притворно вздохнул блондин.

— Малфой, да пошел ты… куда шел. Может, хватит к нам цепляться?!

— Я же не по своей воле это делаю. Поверь, Уизли, общаться с тобой не доставляет мне никакого удовольствия. Но Дамблдор сказал, что факультеты должны наладить взаимоотношения. Хотя уровень вашего интеллекта явно оставляет желать лучшего…

Гермиона уже открыло рот, чтобы сказать Малфою, ЧТО она думает о его умственных способностях, ведь за это время слизеринец успел достать даже терпеливую и рассудительную старосту, но Гарри ее опередил, схватив блондина за руку и потянув в сторону пустующего класса.

— Пойдем, нам давно надо было поговорить. Наедине! — рявкнул он в сторону Кребба и Гойла, было двинувшихся следом. Потом повернулся к Рону с Гермионой. — Не ждите меня, возможно я опоздаю на урок.

Малфой ухмыльнулся:

— Грег, Винс, идите в кабинет. Слышали, что сказал Герой? Не надо его злить, у него психика и так нестабильная.

Гарри едва не зарычал, заталкивая слизеринца в комнату и накладывая на дверь заглушающие и запирающие чары.

— Малфой, какого черта? Ты что, свести с ума меня хочешь?! У меня от тебя уже крыша едет! Меня тошнит от твоих выходок!

— С ума свести? Да что ты вообще в этом понимаешь? Ты думаешь, тебе плохо? Да ты только представь себя на моем месте! Половина факультета следит за мной, а другая половина мечтает от меня избавиться, чтобы угодить Темному Лорду. К тому же теперь на мне висит управление поместьем и семейным бизнесом, а я ни черта в этом не смыслю! Да еще и ты — такой добрый и заботливый! Да меня тошнит от твоей благотворительности! Я не хочу от тебя зависеть, больше, чем уже есть! Почему ты позволил этому так далеко зайти?! Почему ты дал мне что-то кроме крови?! Кого ты пытаешься создать — ручного монстра, который будет к тебе ласкаться, словно глупый щенок? Я не хочу чувствовать к тебе ничего, кроме ненависти! И ты еще заявляешь, что сходишь с ума. Это я каждую ночь занимаюсь непонятно чем, и даже возразить не могу! — Драко вцепился в его плечи и встряхнул. — Ты хоть представляешь, что для меня значит каждое утро просыпаться в одной постели с парнем?! Да за такое из рода выгоняют и выжигают имя на семейном гобелене! Я единственный наследник, и я должен вести себя так, как подобает Малфою.

— Вообще-то нет, — Гарри взглянул прямо в лицо разозленного вампира. Серая радужка потемнела, но до привычного темно-вишневого ей еще было далеко. — Ты больше не Малфой.

— Что?! — Драко отшатнулся.

— Я недавно читал книгу о вампирах. Почему-то о них трудно найти достоверную информацию, и даже Гермиона о них почти ничего не знает. Но выручай-комната дала мне это, — он вытащил из сумки небольшой томик «Вампиры. Классификация и характеристики». — Здесь сказано, что после обряда связывания кровью ты больше не принадлежишь ни к одному роду. И даже имя у тебя будет такое, какое я назову. Так что если я решу, что ты будешь Терренсом Пампкиным, так и случится.

Малфой рухнул на ближайший стул. Что-то глубоко внутри него подтверждало, что все сказанное — правда. Поттер усмехался, наблюдая за ним. В конце концов его терпению тоже был предел, и сейчас он наслаждался тем, что заставил-таки слизеринца заткнуться.

— Хотя и в этом есть положительная сторона — тебе больше не надо заботиться о фамильной чести и состоянии. К тому же ты теперь практически неуязвим, тебя можно ранить только серебряным оружием или специальными заклинаниями, которых в школе не проходят. А убить тебя можно вообще только предварительно убив меня. Так что можешь не опасаться своих однокурсников, они все равно ничего не смогут тебе сделать. И насчет постели… Я знаешь ли, там же просыпаюсь, но не хожу после этого с видом мученика и не срываю свою злость на окружающих. Меня с детства убить пытаются, и следит за мной не половина факультета, а половина магического мира! И если тебе не нравится мое отношение к тебе, то я могу его и поменять — за время общения с тобой научился строить презрительные гримасы и задирать нос, — гриффиндорец чуть приподнял подбородок, слегка сощурил глаза и протянул, — Мааалфой…

Драко вздрогнул — настолько похоже получилось.

— Ах, да. Чуть не забыл. То, что ты называл раздвоением личности, на самом деле просто твое подсознание, все твои тайные страхи, комплексы и желания. — Гарри встал и направился к двери. — Увидимся как-нибудь.

Слизеринцу показалось, что на него вылили ведро ледяной воды. Подействовало это отрезвляюще. Все его прежние страхи моментально превратились в ничто, померкли перед осознанием того, что Поттер сейчас просто уйдет. Почему-то Драко всегда думал, что мальчик-который-выжил стерпит что угодно, что его всепрощение безгранично, и что он смирится с ужасным характером и даже найдет ему оправдание, как тогда для Дурслей. А тот вдруг накричал на него и собрался бросить, предварительно открыв глаза на горькую правду. Сейчас блондин был готов что угодно сделать, лишь бы вернуть время назад и забрать свои слова обратно.

— Гарри! — Драко метнулся, заслоняя собой дверь, чтобы не дать гриффиндорцу пройти. — Подожди…

— Что еще? — Поттер остановился, скрестив на груди руки.

— Я… — Малфой никогда в жизни не извинялся по-настоящему, на самом деле чувствуя вину, и сейчас казалось, язык отказывается ему подчиняться. — …прости меня, я понимаю, что был не прав…

Слизеринец закрыл глаза, не в силах смотреть на Гарри. Его вновь охватило то ощущение, которое он испытал там, в тупичке за Дырявым котлом. Он уже почти забыл, каково это — когда другой человек заменяет тебе солнце, когда ты уверен, что больше никогда не будешь один. И сейчас он почти замирал от ужаса, что может всего этого лишиться из-за собственной глупости.

Поттер молчал. И с каждым ударом сердца Драко казалось, что он падает куда-то все ниже и ниже. Наконец он не выдержал и распахнул глаза, не в силах больше терпеть неизвестность. По лицу Гарри ничего нельзя было понять — оно было просто удивленным. Не совсем понимая, что делает, блондин шагнул вперед и прижался губами ко рту гриффиндорца.

Несколько секунд Поттер стоял неподвижно, замерев от шока. Потом отшатнулся, потрясенно уставившись на Малфоя, и открыл рот, чтобы что-то сказать, но тот опередил его, быстро преодолев разделявшее их расстояние и положив ладони ему на плечи.

— Пожалуйста… — Драко сам не осознавал, о чем просит — о прощении или о продолжении поцелуя.

Не давая Гарри опомниться, он снова поцеловал его, на этот раз уже с языком. На каникулах он часто ездил в гости к родственникам во Францию, где проживало множество его двоюродных и троюродных тетушек и кузин. Во Франции, в отличие от консервативной Англии, всегда было к любви особое отношение, так что уже к тринадцати годам Драко овладел искусством поцелуя. Впрочем, девственности он лишился там же.

Малфой никогда даже не предполагал, что когда-нибудь будет использовать такие умения для достижения цели. И сейчас он старался продемонстрировать все свои способности. Вкус и запах Гарри сводили его с ума, и Драко казалось, что пол уходит из-под ног. Его руки переместились вниз, и теперь он уже обнимал гриффиндорца за талию, прижимаясь к нему всем телом. Время словно остановилось, блондин даже не представлял, сколько длился этот поцелуй. Когда он закончился, Поттер всего-навсего смог сделать несколько шагов назад и опуститься на ближайшую парту, прижимая пальцы ко рту. Лицо у него было какое-то отрешенное, словно он только проснулся и еще не понял, где находится.

Драко затаил дыхание в ожидании ответной реакции, и только захлопал глазами, когда услышал чуть охрипший голос гриффиндорца:

— Здорово целуешься.

— Эээ… Спасибо?

Гарри рассеянно кивнул. До этого он и не представлял, что целоваться можно ТАК. То, что у него было с Чжоу, не выдерживало никакого сравнения. И как вообще Малфой может вытворять языком такое? Мальчик-который-выжил до сих пор слегка ежился от пробегающих по спине мурашек, да и руки слегка дрожали, поэтому он вцепился в край парты и сильно их сжал. Он и не подозревал, что его можно так легко довести до подобного состояния. Но все-таки… это было невероятно.

Гарри поднял голову и посмотрел на Малфоя. Тот сделал шаг вперед. Гриффиндорец слегка улыбнулся и непроизвольно чуть-чуть приоткрыл губы. Почти неуловимым глазом движением блондин метнулся вперед, вновь прижался к его рту, пальцами одной руки зарываясь в темные волосы, а другой опираясь на стол, рядом с ладонью мальчика-который-выжил.

— Ты с ним целовался! — Драко возмущенно вжал плечи Гарри в подушку. — Поверить не могу, ты с ним целовался!

— Ну, в какой-то мере это был ты, — Гарри попытался оправдаться, одновременно выкручиваясь из-под сидящего на нем слизеринеца.

Едва Поттер успел задернуть полог и наложить на него чары, как тот уже оказался сверху.

— Ничего подобного! Если бы это был я, то не остановился только на поцелуях!

Гриффиндорец слегка покраснел. Он не назвал бы то, что случилось днем «только поцелуями». Когда он почти спустя два часа вышел из класса, слегка пошатываясь, словно от алкогольного опьянения, в его голове стояла удивительная приятная пустота. Пальцы и колени чуть дрожали, а ноги словно вовсе не касались пола. Малфой, похоже, чувствовал себя примерно так же, да к тому же выглядел как взъерошенный воробей. Для вечно прилизанного и застегнутого на все пуговицы слизеринца он выглядел настолько непривычно, что Гарри не удержался и хихикнул. Блондин покосился на него и попытался пригладить волосы и поправить сползший галстук. Но привести себя в более-менее приличный вид ему не удалось, поэтому он просто махнул рукой:

— На себя посмотри, Поттер.

— Я всегда почти так выгляжу, — усмехнулся тот.

— Это не повод для гордости, — Малфой взмахнул палочкой и произнес какое-то длинное заклинание, от чего его волосы легли в привычную прическу. — Ладно, до вечера… Гарри.

Когда гриффиндорец добрался до общей гостиной, его ждали встревоженные Рон и Гермиона.

— Гарри! Что случилось? Тебя так долго не было!

— Эээ… Ну, мы поговорили с Малфоем…

— Да о чем вообще можно с этим хорьком говорить?! — возмутился Рон.

— Нууу… Он вроде бы дал понять, что больше не будет себя так вести. — гриффиндорец впервые понял, что блондин ему в общем-то, так ничего конкретного и не пообещал. Но он же просил прощения, и возможно, исправится.

— Я так рада, что вы наконец-то разрешили ваши разногласия, — Гермиона радостно ему улыбнулась. — И самое главное, никого даже не пришлось вести в больничное крыло. Гарри, ты определенно повзрослел!

Вечером, когда все уже собирались спать, в гриффиндорскую спальню шестого курса прилетела белая летучая мышь. Все уже настолько к ней привыкли, что не обращали внимания. Никто даже не задавался вопросом, почему животное, ведущее ночной образ жизни, на ночь прилетает спать к своему хозяину.

С тех пор, как начался учебный год, Малфой ни разу не ночевал в собственной кровати. Если его однокурсники это и заметили, то вопросов не задавали, в Слизерине каждый имел право на собственные тайны. К тому же, после того, как прошел слух о его смерти и том, что им заинтересовался сам Волдеморт, серебристо-зеленые постарались до минимума свести с ним общение, предпочитая наблюдать издалека.

Вот и сейчас Драко с удобством расположился в чужой постели, сидя прямо на ее хозяине.

— Это нечестно! Почему ты никогда не целовал меня?

Гарри задумался над этим вопросом. Ведь и правда, они никогда этого не делали, и ему даже в голову не приходила такая возможность.

— Не знаю, — честно ответил он, глядя прямо в темно-вишневые глаза.

Вампир наклонился ниже, почти касаясь его рта. Гриффиндорец чувствовал его теплое дыхание и запах ванили и снега. На вкус губы блондина оказались даже слаще, чем его кожа, и Гарри хотелось попробовать их снова. Он запустил пальцы в светлые волосы, заставляя Драко еще чуть-чуть опустить голову.

— Ты быстро учишься, — спустя несколько минут пробормотал Малфой, осыпая легкими поцелуями раскрасневшиеся щеки мальчика-который-выжил. — Кстати, когда ты смущаешься, то выглядишь так… ммм… аппетитно.

— Драко! — Поттер смеясь, завертел головой, пытаясь увернуться от прохладных губ.

— Что Драко? Ты, между прочим, меня целые сутки не кормил! — он почти неуловим глазом движением поднялся и стянул с гриффиндорца пижаму.

Гарри вздрогнул, ощутив разгоряченной кожей прикосновение к прохладному твердому телу. Вампир прижался к нему и снова поцеловал — глубоко, жадно, изматывающе, словно пытался высосать саму душу. Когда он оторвался от его губ, Поттер, задыхаясь, начал хватать ртом воздух. Голова кружилась, и ему стало казаться, что кровать под ним раскачивается, словно падающий осенний лист. Драко, покрывая поцелуями его кожу, спускался все ниже и ниже, пока гриффиндорец не начал извиваться от неконтролируемого удовольствия. Почти доведя его до пика, блондин вдруг поднял голову:

— Гарри…

Тот только разочарованно застонал.

— Гарри, я… я хочу, — лицо вампира неожиданно оказалось близко-близко. В глубине темно-вишневых радужек вспыхивали рубиновые искры. Таких глаз гриффиндорец еще ни разу у него не видел.

— Можно?

— Да, — Поттер сам не знал, на что соглашается, лишь бы Драко не останавливался. Он вздрогнул, ощутив прикосновение прохладных пальцев к напряженной плоти.

Драко приподнялся, и глаза Гарри изумленно округлились.

«Что он делает?!» — в следующий момент Поттер даже зажмурился, почувствовав, как головка скользит между ног блондина. — «По-моему, это физически невозможно… Мерлин, да как же геи этим вообще занимаются?!»

— Гарри! У меня не получается! — вампир был ужасно расстроен, и чуть не плакал. Он обессилено вытянулся рядом, потом перекатился так, чтобы гриффиндорец оказался сверху. — Прикажи мне. Мое тело выполнит все, что ты прикажешь.

— Что?! — мальчик-который-выжил был слишком ошарашен, чтобы сразу его понять. Потом он вспомнил ту ночь, когда они провели тот странный обряд связывания, и всю информацию, которую он о нем прочитал. — Хорошо, Драко. Расслабься. Впусти меня.

Возможно, дело было в том, что поза оказалась более подходящей, или в том, что мышцы вампира выполняли приказ, или даже в том, что тот изгибался с несвойственной людям гибкостью, но Гарри неожиданно для самого себя вдруг оказался глубоко внутри, в невероятно горячем и тесном почти до боли теле. Поттер смотрел в бледнеющее в полутьме лицо Драко и почти не видел его — настолько он был поглощен собственными ощущениями. Он просто тонул в них, не замечая ничего вокруг, эти переживания так захватили его, что он забыл обо всем на свете. Блондин под ним тихонько постанывал и извивался, но гриффиндорец едва ли обращал на него внимание.

Гарри задыхался, будто только что пробежал длинную дистанцию, перед глазами все еще проплывали звезды и сверкающие молнии, но сквозь них он все-таки смог рассмотреть лицо Драко. Тот выглядел слегка потрясенным и кажется, даже немного испуганным. А еще обиженным. Поттер наклонился, чтобы поцеловать его, пытаясь таким образом попросить прощения. Потом чуть отстранился и протиснул руку между их телами. Блондин выгнулся и в беззвучном стоне приоткрыл ярко алеющие губы, гриффиндорец не удержался и вновь приник к ним, двигая языком в том же темпе, что и ладонью. Через несколько секунд вампир выгнулся в экстазе.

Гарри внимательно наблюдал за его лицом, искаженным от удовольствия. Ему нравилось чувствовать, как под ним бьется твердое прохладное тело, и что он так легко может удержать его на месте — просто прижимая к простыням и не давая вырваться, хотя Драко как-то для демонстрации поднял мальчика-который-выжил вместе с креслом, на котором тот сидел, причем проделал все это одной рукой.

Почему-то гриффиндорец почувствовал себя выжатым как лимон, сил хватило только на то, чтобы наложить очищающие чары, хотя кожа вампира уже почти все впитала. Гарри обессилено растянулся на постели, Драко устроился рядом, положив голову ему на плечо. Уже засыпая, Поттер ощутил легкий поцелуй и тихий шепот:

— Люблю тебя.

Внутри что-то сжалось, и Гарри не знал, как надо отреагировать на эти слова. Чувствует ли он что-нибудь к Малфою? Если и да, то это точно не любовь, а скорее благодарность за доставленное удовольствие. Стоит ли говорить об этом? Уж точно нет, но и врать не хотелось, поэтому он просто промолчал, сделав вид, что спит.

— Поттер.

Гарри вздрогнул, услышав знакомые интонации в голосе Малфоя. Драко всегда уходил рано утром, стараясь не разбудить гриффиндорца, так что поговорить после вчерашнего они не успели и теперь мальчик-который-выжил совершенно не знал чего ожидать. Морально он уже приготовился к новому раунду игнорирования или оскорблений, в зависимости от того, в каком настроении сегодня проснулся слизеринец. Но тот сумел его удивить:

— Доброе утро, — и ухмыльнулся, довольный выражением шока на поттеровском лице.

— Эээ… Доброе…

— Как всегда красноречив, — Драко сделал шаг вперед, но Рон его опередил, заступая дорогу:

— Малфой, я понятия не имею, что ты задумал, но не смей к нему приближаться!

— Уизли, — презрительно протянул слизеринец, плечом оттесняя рыжеволосого парня и приближаясь к Поттеру, чтобы положить ему руку на плечо, — возможно, кое-кто забыл тебе сказать, но мы с Гарри, можно сказать, теперь лучшие друзья.

Мальчик-который-выжил закатил глаза:

— О, отлично, Драко!

Да уж, только этого представления посреди холла заполненного любопытными школьниками ему и не хватало! Он схватил Малфоя за запястье и потянул в сторону более безлюдного коридора, пока тот не отколол еще что-нибудь более шокирующее.

— Что такое? — слизеринец сделал невинное лицо, наслаждаясь тем, что удивленные взгляды всех присутствующих сосредоточены на нем.

— Да ничего особенного, — Поттер раздраженно оглядывался по сторонам, но куда бы они ни шли, вокруг них сразу собирались любопытствующие, все ученики останавливались, чтобы посмотреть на это необычное зрелище.

Гарри затолкал его в ближайший пустующий класс:

— И что это было? Я ожидал чего угодно, но не такой реакции.

— Разве не этого ты хотел? — Драко прислонился плечом к стене, скрестив руки на груди и чуть вздернув подбородок.

— Я ожидал, что ты снова будешь меня игнорировать. Почему вдруг такие перемены?

— Я умею признавать свои ошибки, — Малфой отвернулся. — И если все так, как ты сказал… У меня больше ничего не осталось… кроме тебя… Хотя я никогда в жизни не захотел бы быть связанным именно с тобой.

Гарри молчал, не зная что сказать. Тишина давила на него все больше и больше, а слизеринец, казалось, нисколько ей не заботился, продолжая смотреть в окно.

— Зельеварение начнется через пять минут, и если ты все еще не придумал следующую фразу, может, продолжим на следующей перемене?

Поттер едва не вздрогнул, неожиданно услышав его голос.

— Ладно, — он развернулся и вышел из комнаты.

Драко несколько секунд смотрел ему в спину, прежде чем тронуться с места.

«Герой чертов», — хотя образ этакого спасителя человечества был давно разрушен. Ну вот не должны они быть неуравновешенными подростками, у которых затяжные приступы доброты сменяются кратковременными вспышками агрессии. Да и спасенных они тоже трахать не должны. Малфой поежился, вспоминая вчерашнюю ночь — вначале было больно, а Поттер ему даже прийти в себя не дал. Он вообще словно с ума сошел, превратился в безжалостное животное. Слизеринец никогда не видел его таким яростным, даже на квиддиче, когда они едва ли не сталкивали друг друга с метел, но… каким-то странным образом Драко это нравилось. Безумный Поттер — это сильно. Может, поэтому блондин его всегда и злил? Все, лишь бы увидеть его искаженное гневом лицо, стиснутые зубы, плещущиеся в изумрудных глазах эмоции.

Но даже после такого тот вновь превращался в доброго и заботливого гриффиндорца — подумал о своем партнере. И Малфой должен был признать, что не смотря на боль в самом начале, завершение было прямо-таки феерическим, он даже и не подозревал раньше, что сможет получить такое удовольствие от того, что его кто-то отымеет. Хотя, если бы не удивительная вампирская регенерация, он бы сегодня вряд ли вообще смог сидеть. Драко поморщился, сожалея, что так мало знает об анальном сексе — приличные француженки даже слышать не хотят о таких извращениях, поэтому в этой области его знания были катастрофически малы. О Поттере и говорить нечего, тот, кажется, и целоваться толком не умел, не говоря уже о большем.

В остальном положение Малфоя явно было незавидным — стать собственностью неуравновешенного мальчика-который-выжил. Но он не был бы собой, если бы даже в такой ситуации не попытался бы найти выгоду. В конце концов, он все еще оставался Малфоем, ведь ритуалы связывания кровью не регистрируются в министерстве, и пока о нем никто не знает, юридически он остается наследником. К тому же, Поттер не злоупотреблял своим правом приказывать, если его хорошенько не разозлить, так что стоило поддерживать хотя бы видимость дружеских отношений.

Оставался нерешенным только один вопрос — о его пассивном положении по ночам. Малфоя бесила сама мысль о собственной беспомощности, если бы контроль над телом оставался у него, то он ни за что не допустил бы подобной ситуации. Самому себе он был готов признать, что заниматься сексом с Поттером ему нравится даже больше, чем с девушками, хотя тому и следовало бы улучшить технику. Но вот признать это вслух… Никогда! К тому же его раздражала эта привычка вампира постоянно признаваться гриффиндорцу в любви, стоило им попробовать что-нибудь новое. Ну вот не было у Малфоя к Поттеру никаких чувств, кроме потребительских — как к источнику силы, энергии, жизни в конце концов. Без него он бы просто умер, долго и мучительно бился бы агонии, пока охотники за нечистью не сожгли бы его или развеяли с помощью специальных заклинаний.

Значит, следовало позаботиться, чтобы этот источник был жив и здоров, иначе его проблемы превратятся в проблемы Драко.

Действительно, ему следовало бы раньше это понять, тем более что так перед ним откроется множество новых возможностей для развлечения. Малфой ухмыльнулся и поспешил вслед за Поттером.

— Гарри, подожди!

Тот недовольно обернулся:

— Что?

— Я сяду рядом с тобой на зельях.

Гриффиндорец шокировано на него уставился:

— Зачем?!

— Разве мы теперь не друзья?

— Как-то мне в это с трудом верится…

— Ладно, я просто хочу посмотреть на лицо Снейпа, когда он увидит нас сидящими за одной партой по собственной воле.

— Если только ради этого…

Впрочем, зелья прошли нормально, только Снейп подкачал — по его каменной физиономии ничего нельзя было понять. Зато остальные «счастливчики», которым повезло попасть на продвинутые зелья, пялились на них с любопытством, кое-кто даже со страхом. Драко несколько раз едва успевал останавливать руку гриффиндорца, когда тот по рассеянности пытался добавить не тот ингредиент или не вовремя помешать, и рассерженно шипел ему в ухо:

— Поттер, открой глаза! Ты вообще соображаешь, что творишь?! А что такое «по часовой стрелке» представляешь?

От этого шипения пуффендуйцы, сидящие за соседней партой, вздрагивали и постоянно что-то роняли. Но, тем не менее, к концу урока Гарри сварил одно из лучших своих зелий, даже Гермиона изумленно посмотрела на его склянку с образцом.

После этого предмета совместных уроков со слизерином больше не было, но всю оставшуюся часть дня Поттера буквально донимали вопросами даже совершенно незнакомые люди.

— Это правда, что ты теперь общаешься с Малфоем? Ты уверен, что он не наложил на тебя какое-нибудь проклятье? Я бы не советовал вообще с ним рядом находиться… — как только занятия кончились, Гарри не выдержал и сбежал на улицу подальше от вездесущих учеников.

Было довольно ветрено, но солнечно и сухо. Гриффиндорец уныло брел к озеру, чтобы даже из окон замка его нельзя было увидеть. Приближение Малфоя он не почувствовал — настолько был погружен в невеселые мысли.

— Ну и что ты здесь сидишь, с таким видом, будто весь мир тебе должен денег, а отдавать не собирается? — блондин присел рядом.

— И ты еще спрашиваешь?! — Поттер со злостью уставился в безмятежные серые глаза.

— На твоем месте уже давно было пора привыкнуть к повышенному вниманию. Нет, в самом деле, ты уже столько лет с этим живешь… Да и вообще, как можно не получать удовольствия от такого к тебе интереса?

Гарри закатил глаза:

— Ты неисправим. Ну, как это вообще может нравиться?! Все смотрят на тебя, перешептываются за спиной, и даже не пытаются этого скрыть… — гриффиндорец запустил пальцы в волосы, пытаясь вытряхнуть из головы неприятные мысли. — А ты-то вообще сюда зачем пришел?

— Я просто обязан тебе объяснить, почему корень семицвета нарезают кубиками, а стебель — соломкой. Я, знаешь ли, не хочу на следующих зельях оказаться заляпанным с ног до головы какой-нибудь дрянью, когда твой котел взорвется из-за того, что ты не удосужился прочитать в свое время учебник…

— Малфой, ты сейчас одновременно напоминаешь и Снейпа, и Гермиону. Жуткая смесь, у меня волосы почти дыбом встают…

— О, заткнись, Поттер. И не пытайся таким недостойным способом откосить от процесса обучения! Волосы у тебя всегда дыбом стоят, ты у нас с детства испуганный! Так что сядь ровно и слушай. Итак, корень семицвета обладает тонизирующими и восстанавливающими свойствами, поэтому его часто добавляют…

Гриффиндорцу не оставалось ничего кроме как внимать и запоминать. Через полчаса Малфой закончил лекцию и взглянул на часы:

— Ужин начался пять минут назад.

Гарри помотал головой:

— Я не пойду в Большой зал.

— Что я вижу… Гриффиндорец бежит от трудностей, скрывается от опасностей… Ты часом не заболел?

— Заболел. Малфоененавистничеством.

Драко фыркнул:

— Знаешь, я, пожалуй, тоже не пойду на ужин… — блондин щелкнул пальцами и с тихим хлопком рядом возник домовик.

— Что угодно молодому господину?

— Ужин на двоих, и поживее!

Эльф поклонился и исчез.

— Эээ… Малфой, я не понимаю, а зачем те, у кого есть домовики, вообще в Большой зал приходят? Разве не проще было бы просто заказывать любимые блюда прямо из дома?

— Ты не поверишь, Поттер, но они до этого просто не додумались.

— Что? — Гарри изумленно на него уставился.

— Ладно, если честно, я и сам до этого только что догадался. Просто вспомнил конец лета, вот и решил его позвать.

В этот момент рядом вновь возник эльф, но уже со столиком, покрытым белоснежной скатертью, и двумя стульями. Домовик суетился, прямо из воздуха доставая исходящие паром блюда и аккуратно их расставляя. Драко поднялся и отряхнул мантию, потом повернулся к все еще сидящему гриффиндорцу и протянул руку:

— Вставай, а то вконец отморозишь некоторые весьма важные части тела.

Гарри поморщился, но руку принял:

— Как ты ухитряешься даже самые простые вещи говорить так, что тебе постоянно хочется врезать?

Блондин ухмыльнулся:

— Фамильная черта, идет в комплекте со светлыми волосами и серыми глазами. Я ее с трех лет развиваю, хотя до настоящего мастерства мне еще далеко.

Поттер вздохнул, усаживаясь за стол. Он не понимал, как это происходило — ему то хотелось убить Малфоя, то спустя минуту он уже все прощал, а еще через секунду снова злился.

Драко разлил в высокие фужеры красное вино.

— Я не пью, — Гарри отодвинул бокал.

— Поттер, — блондин закатил глаза, — не будь ребенком! Это столовое вино! Мне его с десяти лет дают.

Мальчик-который-выжил чуть не поперхнулся воздухом, а потом рассмеялся:

— Да ты просто алкоголик со стажем! Теперь я понимаю, почему ты все время такой нервный!

— А ты неотесанная деревенщина… Просто попробуй, конечно, я не жду, что ты сможешь оценить букет, но хотя бы умное лицо ты сделать в состоянии.

Поттер сделал небольшой глоток. Чуть горьковатая, кисло-сладкая терпкость заполнила рот.

«Ну и что в этом приятного? Даже тыквенный сок вкуснее», — пронеслось в его голове, а вслух он произнес:

— Гадость.

— Ты безнадежен, — Драко скорчил гримасу. — А что же ты будешь делать на приемах в министерстве? Незаметно сливать шампанское в цветочные горшки?

— Я не собираюсь на приемы в министерстве.

— Ты же хочешь стать аврором, неужели ты думаешь, что после победы над Волдемортом будешь занимать какую-нибудь тихую и незначительную должность?

— С чего ты взял, что я могу его победить? — пораженно спросил Гарри, во все глаза уставившись на слизеринца, безмятежно поедавшего ужин.

— Мне не нравится идея умереть во цвете лет, так что лучше я буду верить в твою победу. К тому же, — Драко широко улыбнулся, так что стали видны его удлиненные клыки, — я постараюсь, чтобы ты прожил очень-очень долгую жизнь.

— И ты думаешь, тебе удастся что-то для этого сделать? — скептически протянул Поттер.

— Я прочитал ту книгу про вампиров, там сказано, что на меня не действуют Непростительные. Конечно, со всеми Пожирателями мне не справиться, и с самим Волдемортом тем более, но тебя вовремя вытащить я точно успею.

Гриффиндорец ничего не ответил, ковыряя вилкой в тарелке. Он не хотел сейчас говорить о пророчестве, хотя Драко вполне можно было доверить такую информацию, ведь тот никому не сможет ее передать.

— Так как насчет вина… Гарри?

Вопрос Малфоя почти застал его врасплох, он уже и забыл, с чего начался разговор.

— Не хочу, — он с неприязнью покосился на бокал, словно тот был виноват во всех его проблемах.

— Что же, похоже, мне придется с этим как-то разбираться, — Драко сделал небольшой глоток и привстал, наклоняясь к Поттеру.

Тот с недоумением посмотрел на него, не понимая, что он задумал. Прохладная рука приподняла его подбородок, и гладкие губы прижались к его рту. Глаза Гарри удивленно распахнулись, когда он почувствовал, как острый кончик языка Драко протискивается между его зубами, и как вслед за ним тонкой струйкой льется чуть нагревшееся вино. Но сейчас у него был совсем другой вкус — нежный и сладкий, с легкими терпкими нотами. Поцелуй все продолжался, и Поттеру казалось, что он забыл, как дышать и глотать.

Неожиданно блондин отстранился и сел на место.

— Ну, как?

Гриффиндорец помотал головой, не в силах говорить. Потом сглотнул и приоткрыл губы, хватая ртом воздух. Признаваться в том, что этот глоток вина был самым вкусным, что он когда-либо в жизни пробовал, не хотелось.

— Уже лучше.

Малфой самодовольно хмыкнул:

— Еще бы! Ладно, допивай, и подадут десерт.

Гарри послушно осушил бокал. Стоило ему поставить опустевший фужер на стол, как вся посуда тут же исчезла, чтобы через секунду смениться другой. Остаток ужина прошел довольно мирно, а гриффиндорцу все чаще казалось, что он попал в зазеркалье на чаепитие к безумному шляпнику. Наконец, Драко отставил чашку и поднялся.

— Ну что ж, поздравляю, Поттер. Ты вполне можешь сойти за нормального собеседника, только чаще делай умное лицо и глубокомысленно молчи.

Гарри закатил глаза:

— Как всегда в своем репертуаре. Для тебя день прожит зря, если не скажешь хотя бы сотню гадостей?

— Вроде того.

Драко щелкнул пальцами и домовик, возникший на несколько секунд, вновь исчез, вместе со столом и стульями.

Температура на улице упала на несколько градусов, и гриффиндорец поежился, кутаясь в мантию. Странно, пока он ужинал с Малфоем, совсем не замечал холода. Хогвартс встретил их теплом и гомоном голосов школьников, выходящих из Большого зала.

— До встречи, — Драко развернулся, и не дожидаясь ответных прощаний, направился в сторону подземелий.

Как ни странно, но ему понравился этот вечер. Если закрыть глаза на то, что чертов Поттер был истинным гриффиндорцем — неотесанным и вспыльчивым, и смириться, наконец, с фактом собственной зависимости от него, то ужин можно было назвать… забавным. К тому же раздраженный Гарри чем-то напоминал маленького фыркающего котенка, стоит его погладить — и он сразу становится мягким и пушистым. Почему-то Малфою стало доставлять удовольствие злить его, только надо было соблюдать осторожность и не переступать определенных границ, иначе Поттер мог показать свою темную сторону — блондин до сих пор чувствовал страх, вспоминая вчерашний день, когда гриффиндорец его чуть не растоптал и бросил.

— Гарри, где ты был? Ты даже на ужине не появился! Мы так волновались. — Гермиона встревожено поднялась ему навстречу, как только он переступил порог общей гостиной.

— К тому же ты не написал сочинение по трансфигурации. — Все, кто сидел в пределах слышимости повернулись и пораженно уставились на Рона. — Что? Мне одному, что ли отдуваться?!

— Да так, — гриффиндорец замялся с ответом, потому что вокруг было слишком много лишних ушей, и он подсел поближе, где никто посторонний не мог его услышать, — мы с Малфоем сидели у озера. Сначала он рассказал мне о свойствах семицвета, а потом вызвал домовика и угостил ужином.

— Что?! — Рон с Гермионой так согласованно открыли рты, что показалось, кто-то наложил на них массовое проклятие.

Поттер пожал плечами:

— Ну, он вроде как старается исправиться. Правда, не то чтобы это у него так уж получалось… Но на самом деле с ним вполне можно общаться.

— Гарри… конечно, хорошо, что вы помирились… но я бы не советовала вот так вот сразу ему доверять, — гриффиндорская староста с сомнением покачала головой. — Ты же не можешь быть уверен, что он не навредит тебе как-то, или использует полученную информацию в своих интересах…

— Да что вообще тут говорить! Его отец — Пожиратель смерти! И сам хорек только и мечтает, как бы поскорей заполучить черную метку!

Поттер закусил губу. Он просто не знал, как рассказать друзьям, что произошло этим летом. К тому же, если он начнет об этом говорить, то точно покраснеет, и тогда Гермиона непременно вытянет из него подробности. А это Гарри скорее предпочел бы унести с собой в могилу, чем распространяться об этом, даже перед друзьями. К тому же он понятия не имел, как они отнесутся к тому, что он спит с парнем, да еще и с Малфоем. Так что было лучше даже не начинать этот разговор.

— Просто поверьте мне. Я совершенно уверен, что Малфой на моей стороне.

— Но!..

— Волдеморт просто спит и видит, как бы его прикончить. — Гарри поморщился, вспоминая один из недавних «снов». К счастью, Темный Лорд был слишком зол, чтобы заметить его присутствие, и мальчику-который-выжил удалось убраться из его головы необнаруженным. — Поэтому Малфою просто некуда деваться, и меня он точно не предаст. И я еще не написал эссе, может, лучше поговорим о нем?

Гермиона тут же забыла о такой мелочи, как Малфой, перед лицом несделанного задания по трансфигурации и достала несколько книг, где можно было найти подходящий материал. Поттер успел написать не больше пятнадцати строчек, прежде чем Дин подошел к нему и с плохо скрываемым любопытством спросил:

— Это правда, что ты начал общаться с Малфоем?

Все, кто сидел рядом, тут же отложили свои дела и прислушались к разговору.

— Да. — Гарри решил быть предельно кратким, но вопросы сыпались на него один за другим, так что через десять минут он предпочел сбежать в спальню за мантией-невидимкой и скрыться из гриффиндорской башни куда подальше.

Поттер не придумал ничего лучше, кроме как отсидеться до глубокого вечера в выручай-комнате. Проходя мимо того места, где должна была появиться дверь, он думал о том, насколько даже один Малфой может осложнить жизнь. Он даже боялся представить, что случилось бы, если у Драко был брат или, как у Рона, сразу пятеро. И еще размышлял о том, что ему теперь с этим блондином делать, ведь их связь так просто не разорвешь, в книгах вообще не было об этом упоминаний, но ведь всегда есть какой-то выход.

Гарри потянул на себя возникшую дверную ручку и шагнул внутрь. Первым его желанием было броситься назад, но любопытство победило, и гриффиндорец храбро вошел в комнату.

Казалось невероятным, что одно из помещений школы могло выдать ТАКОЕ. Большую часть противоположной стены занимал огромный двигающийся плакат, на котором были изображены обнаженные брюнет и блондин. Они плавно двигались, словно исполняли какой-то странный горизонтальный танец, просто обнимая друг друга. Смуглые и бледные пальцы то и дело переплетались, руки скользили по коже, тела выгибались… Несколько минут Гарри заворожено наблюдал за этим «танцем», потом тряхнул головой и отвел взгляд. В комнате царил легкий полумрак, но он не скрывал ряды полок, стоящих вдоль стен и несколько картин в старинных резных рамах, на которых были изображены различные юноши, в костюмах начиная от эпохи античности и заканчивая средневековьем. Они разговаривали между собой, флиртовали, кое-где даже целовались, и делали вид, что не обращают внимания на вошедшего, но Поттер едва ли не кожей чувствовал их скользящие взгляды. Ему было здесь очень неуютно, однако он не мог уйти просто так — комната неожиданно преподнесла ему такой подарок, необходимо было воспользоваться им.

Гарри подошел к одной из полок, заставленной книгами. К его удивлению, она была заставлена в основном маггловскими изданиями. Гриффиндорец уже краснел, всего лишь читая их названия. В конце концов он остановился на самой приличной на вид книге, которая называлась «Все, что вы хотели знать о сексе». Он осторожно вытянул ее из ряда похожих томов и вдруг услышал голос:

— Мальчик, и меня возьми.

Объемистый фолиант чуть не вывалился из его рук, когда он понял, что это сказал нарисованный на одной из обложек мифический персонаж.

— Не стесняйся, я тут уже неизвестно какую сотню лет стою, так что с удовольствием с тобой поболтаю. Да и заодно молодежь просвещу. В свое время мне не было равных…

Поттер вытащил и эту книгу и теперь пораженно уставился на получеловека-полукозла, разглагольствовавшего, сидя в увитой виноградом беседке и попивая из объемистой чаши вино.

— Я сатир, а как ты знаешь, мы были созданы, чтобы помогать богу любви и плодородия…

Гарри такого не знал, но на всякий случай кивнул. Он уже жалел, что вообще пошел в эту сторону и раздумывал, как бы по-тихому поставить навязчивую книгу обратно. Но та никак не унималась и продолжала тихо бубнить, так что пришлось прихватить с собой и ее. В центре комнаты стоял небольшой столик, окруженный мягкими удобными креслами. Как только парень опустился в одно из них, над его левым плечом вспыхнул небольшой светящийся шар, так что читать было очень удобно.

Поттер открыл содержание и ужаснулся обилию незнакомых слов — петтинг, римминг, фелляция… Решив не углубляться в такие дебри, он нашел страницы под оглавлением «Однополый секс» и погрузился в чтение, попеременно то краснея, то бледнея. Через полчаса Гарри уже ерзал в кресле, пытаясь найти более удобное положение. Сатир каким-то образом заметил его состояние и сочувственно произнес:

— И чему только в нынешних школах учат? Смотри сюда, о неискушенный юноша, — книга открылась на какой-то странице, где был изображен какой-то подросток, раскинувшийся на подушках. Он что-то делал с собой, широко раздвинув ноги. Гриффиндорец против воли всмотрелся в картинку, и тут же почувствовал, как щеки обдало жаром. Нарисованный парень, на вид вряд ли старше Поттера, с видимым удовольствием проталкивал в себя нечто огромное.

Гарри уже хотел захлопнуть книгу, как на иллюстрации показался тот самый сатир, что-то произнес мальчику и тот согласно закивал, а потом подхватил свои ноги под коленями, разводя их еще шире и давая получеловеку полный доступ к своему телу. Тот взялся за рукоятку и потянул ее наружу. Глаза Поттера изумленно округлились, когда он увидел, какой длины была эта штука.

«В живого человека такая громадина ни за что не поместится», — пронеслась в его голове паническая мысль, но подросток на картинке, казалось, получает от этого необыкновенное удовольствие.

— Присоединяйся, мальчик. Чего же ты ждешь? Вон там есть все необходимое, — сатир на минуту отвлекся от своего увлекательного занятия и махнул в сторону одной из полок.

В полутьме гриффиндорец сначала толком не рассмотрел лежащие там предметы, он просто увидел какой-то блеск и подумал, что это драгоценности. Но сейчас он понял — это и есть те самые фаллоимитаторы, о которых он читал всего несколько минут назад, только они зачем-то украшены золотом и драгоценными камнями.

Гарри отчаянно замотал головой. Он уж точно не собирался в себя ничего запихивать, даже если кто-то будет утверждать, что это приятно. Дискомфорт от жмущих брюк уже почти перешел в боль, поэтому он поднялся, собираясь закрыть книги и поставить их на место, перед тем, как уйти.

— Эй, эй! Подожди! — забеспокоился сатир, отрываясь от развратного мальчика, и забегал по картинке, взволнованно размахивая руками. — Если не хочешь так, то возьми вон ту книгу! Видишь, такая большая, с истертым золотым узором на обложке? Это древнеиндийская книга любовных заклинаний! Ты же ведь волшебник? Попробуй что-нибудь оттуда! Эти индусы были такими затейниками…

Поттер невольно заинтересовался. Книга заклинаний? Он раньше даже и не задумывался, что волшебники могут использовать магию во время занятий сексом. Он достал указанный фолиант и вернулся к столу.

«Ничего себе… Кажется, это и есть та самая Кама Сутра, но только в начальном варианте. А обычные магглы пытаются повторить эти позы без магии…» — гриффиндорец уставился на картинку, пытаясь разобраться, где чьи ноги.

Гарри пролистнул несколько страниц и наткнулся на необходимое сейчас заклинание, убирающее эрекцию, внимательно прочитал его, и удостоверившись, что все правильно запомнил, произнес вслух. На секунду вдруг стало очень холодно, а потом все прошло вместе с ощущением тянущей боли внизу живота. Гриффиндорец уселся удобнее и углубился в изучение книги. Через пару минут перед ним появился лист пергамента, на котором он записал несколько самых интересных заклинаний с сокращенными пояснениями. Поттер лишь удивлялся неисчерпаемой фантазии древних волшебников — для чего только они не использовали магию! С ее помощью можно было усилить возбуждение или многократно увеличить чувствительность кожи, можно было создать множество фантомных рук и ртов, одновременно ласкающих партнера, или заставить его самые чувствительные органы слегка вибрировать, посылая по телу волны дрожи, можно было одним словом подарить фантастический оргазм или, наоборот, в течение нескольких часов не позволять кончить…

Пергамент оказался почти полностью исписан, а Гарри еще не дошел до середины книги. Но, пожалуй, на сегодня для него было уже достаточно, мозг оказался перегружен информацией, и когда он дошел до главы под названием «Игры», где описывалось, как наколдовать партнеру уши и хвост какого-нибудь животного, Поттер не выдержал. Он представил себе одетого лишь в кожаный ошейник Драко, шевелящего длинными заячьими ушками и пушистым белым хвостиком, и захохотал, уткнувшись лицом в скрещенные на столе руки. Малфой его за такие мысли просто загрызет и не посмотрит, что вроде как наоборот должен оберегать и защищать.

Гарри решительно захлопнул книгу и поднялся. Сатир, за это время уже успевший пройти несколько картинок, на которых он становился то третьим, а то даже четвертым действующим лицом, и засуетился, прыгая туда-сюда:

— Подожди, о юноша! Куда ты уходишь? Здесь еще так много интересного!

— Угу, — гриффиндорец попытался закрыть том с любвеобильным получеловеком, но тот изо всех сил сопротивлялся.

— Подожди, подожди! Неужели ты хочешь уйти просто так? Разве не собираешься ты поделиться с кем-то полученными сегодня знаниями?

Поттер покраснел и утроил усилия по запихиванию болтливого фолианта на место.

— Маги слишком уж полагаются на свои заклинания, но, по-моему, что-то стоящее можно сделать только собственными руками. Так что прояви благоразумие и захвати несколько баночек вон с той полки!

Гарри все-таки сумел затолкать книгу в самый темный угол полки, и прикрыл ее сверху несколькими другими, чтобы заглушить вопли сатира. Тем не менее, он все-таки направился туда, куда указал получеловек. Поттер никогда не был ни в одном сексшопе, но был уверен, что ни один из них не может похвастаться таким богатым выбором ароматических масел, лосьонов и смазок, как эта комната. Глаза разбегались, так что мальчик-который-выжил взял первую попавшуюся баночку и сунул ее в карман, где уже лежал исписанный пергамент.

Уже было очень поздно, и Гарри закутался в мантию-невидимку, чтобы никто не поймал его шатающимся по замку после отбоя. Было очень тихо, только потрескивали горящие факелы, и разносился звук шагов самого Поттера. Он почти не обращал внимания на дорогу, думая об увиденном в выручай-комнате. Он был совершенно уверен, что никто из его однокурсников и понятия не имеет о заклинаниях, которые он сегодня узнал. Это было довольно странно, казалось, что даже Гарри, проведший большую часть жизни взаперти у Дурслей, знает о сексе больше, чем они. Возможно, некоторые в гриффиндорской башне даже слова-то такого не знали. К тому же большинство книг из комнаты по требованию были именно маггловскими, а магических очень мало и все они довольно древние. Похоже, сексуальной революции у волшебников не было, и большинство магов-подростков остались на удивление неиспорченными — пили только сливочное пиво, не курили, а в отношениях с противоположным полом не заходили дальше поцелуев. На этом фоне то, что они вытворяли с Малфоем, выглядело просто сосредоточием порока. Неудивительно, что слизеринец говорил об изгнании из рода и выжигании имени с семейного древа.

То, что они делали, было таким неправильным… едва ли во всем волшебном мире нашелся бы хоть один человек, который это одобрил бы. Может быть только Дамблдор, с его вечным «Любовь спасет мир», хотя вряд ли… Они с Малфоем ведь не любят друг друга, у них просто такое взаимовыгодное партнерство. Гарри задумался о том, что все это на самом деле слишком далеко зашло и пора прекращать. Драко уже перешагнул все границы, а гриффиндорец ему не препятствовал, и теперь даже не представлял, чего ожидать дальше. Но… Вот так взять и все закончить? Он не готов. Слишком привык, что всегда кто-то есть рядом, привык слушать тихое умиротворяющее мурлыканье, привык к удовольствию, которое может подарить ему его вампир.

«Может, со временем мне это надоест?» — подумал Гарри, и сам в это не поверил. Он не знал, что делать и решил просто плыть по течению. Каким-то образом, но этот вопрос разрешится, оставалось только надеяться, что он потом об этом не пожалеет.

* * *

— Ммм… Я еле дождался ночи, — Драко на секунду оторвался от губ гриффиндорца, чтобы заняться его одеждой.

На этот раз Гарри ему даже помогал, ему не терпелось испробовать парочку новых заклинаний — волшебная палочка, исписанный лист пергамента и баночка со смазкой лежали под подушкой, дожидаясь своего часа. Но Поттер все еще немного колебался, не станут ли они очередной ступенькой в никуда?

Слизеринец перекатился так, чтобы оказаться снизу, и потерся об него всем телом. Гарри задрожал.

— Драко… Ты уверен? — сомнения все еще мучили его, к тому же он помнил выражение лица блондина вчера ночью — почти испуганное.

— Конечно да! Гарри, не медли, я хочу прямо сейчас…

Поттер почувствовал себя так, словно с него сняли всю ответственность, и потянулся к подушке, чтобы достать палочку. После первого произнесенного заклинания вампир замер, не понимая, что вдруг случилось с его кожей — казалось, что он чувствует каждую венку в своем теле, биение собственного пульса едва ли не оглушало его; после второго — застонал:

— Что ты делаешь?

— Это просто заклинания, — гриффиндорец встал на колени и раздвинул ноги Драко, накладывая еще одно, чтобы все не закончилось слишком быстро. Затем открутил крышку с баночки и окунул пальцы в чуть прохладный прозрачный гель. Под пологом поплыл приятный запах фруктов.

— Что ты делаешь? — повторил Драко, он выглядел совершенно сбитым с толку.

Вместо ответа Гарри протолкнул в него один палец. Темно-вишневые глаза стали размером с галеон. Но Поттеру было не до него, он пытался найти ту самую простату, прикосновения к которой якобы доставляли неземное удовольствие.

— Ну как? Не чувствуешь ничего необычного? — он добавил еще один палец.

— Чувствую. Твои пальцы в моей заднице. Как по-твоему, это достаточно необычно? — Драко понемногу начал отходить от шока.

— Я не об этом… — Гарри хотел объяснить, что именно собирался отыскать, но вампир вдруг вскрикнул и дернулся.

— Что?!.. — но договорить не сумел, потому что гриффиндорец начал ритмично массировать найденную точку, заставляя вампира извиваться, словно через него пропустили электрический ток.

В совокупности с заклинанием это было слишком много — Драко потерял контроль над своим телом — черты лица заострились, клыки вытянулись, ногти на руках отросли, вцепляясь в простыни и раздирая их вместе с матрасом.

— Хватит, хватит… Хватит, Гарри! Я больше не могу!

Гриффиндорец убрал пальцы и склонился над его лицом, пытаясь рассмотреть выражение:

— Что случилось? Я сделал тебе больно?

Блондин замотал головой из стороны в сторону, так что его волосы разметались по подушке:

— Нет, нет… Просто это было слишком… — он обнял Поттера за шею и прижался к нему.

Гарри чувствовал, что он весь дрожит.

— Прости, — выдохнул он в светлые пряди и снял все наложенные заклинания.

— Не извиняйся, я в порядке, — Драко потянулся вверх, чтобы поцеловать его, и улыбнулся, — давай продолжим начатое.

— Ты уверен?

Блондин фыркнул:

— Я все еще голоден и к тому же ужасно неудовлетворен. Конечно, я уверен!

— Хорошо, тогда расслабься.

Поттер приподнялся и положил ногу Драко себе на плечо. В этот раз войти в него было намного легче, и сейчас Гарри просто с ума сходил, вновь и вновь погружаясь в тело своего вампира. Удовольствие захлестывало его с головой, он уже ни на что не обращал внимания, сконцентрировавшись на своих ощущениях. Малфой под ним стонал и выгибался, пытаясь впустить его в себя как можно глубже. Он первым подошел к краю, содрогаясь в почти мучительном оргазме, и утянул за собой Поттера.

Первым, что сделал Гарри, когда пришел в себя — чихнул. Драко каким-то образом ухитрился разорвать подушку, и даже не заметил этого, так что сейчас вся кровать была засыпана пухом. Блондин оказался почти погребен под перьями и раздраженно от них отплевывался. Гриффиндорец попытался с помощью палочки восстановить прежний порядок, что получилось у него только с третьей попытки. Теперь подушка напоминала бесформенное, плохо прожеванное нечто, но другой не было.

Наконец, все было улажено, и Драко с тихим вздохом удовольствия вытянулся рядом. Гарри вытащил из светлых волос застрявшее там перышко и пощекотал им ухо блондина. Тот отпихнул его руку и сердито фыркнул.

— Укушу!

— Испугал, я весь дрожу от страха.

Вампир скорчил гримасу и, обнажив клыки, глухо зарычал. Гарри запустил пальцы в белые прядки, и рычание сменилось мурлыканьем.

— Снежок…

Малфой тут же возмущенно подскочил:

— Что ты сказал?!

— Ничего, — Поттер сделал невинное лицо. — Просто хотел попросить разбудить меня завтра рано утром, я сочинение по трансфигурации не дописал…

— Ну-ну, — пробормотал Драко, укладываясь обратно. — Разбужу.

Хотя последнее слово прозвучало с какой-то тайной угрозой, Гарри не обратил на него внимания, а зря…

Проснулся он оттого, что его кто-то трогал, причем за все места сразу. От удивления Поттер моментально открыл глаза. Одеяло лежало где-то далеко в стороне, а над его обнаженным телом порхали сразу несколько полупрозрачных фантомных рук. Малфой сидел рядом, держа в одной руке его палочку, а в другой — листок пергамента. Он произнес какое-то заклинание, и гриффиндорцу показалось, что он попал под теплый летний дождь — нематериальные капли воды скользили по его коже. Еще несколько слов, произнесенных голосом слизеринца, и Гарри почувствовал, как сильнейшее возбуждение жидким огнем разливается по его телу.

— Драко? Что ты?..

Палец Малфоя прижался к его губам:

— Тише, тише…

Зубы блондина прикусили мочку, и гриффиндорец застонал от переполнявших его ощущений, выгибаясь навстречу. Малфой нависал над ним, любуясь делом своих рук. Потом наклонился и поцеловал так, что Гарри едва не потерял сознание от удовольствия. Он невольно потянулся к нему, обвивая Драко руками, прижимаясь к твердому прохладному телу.

В себя он пришел только когда почувствовал, как колено слизеринца раздвигает его ноги. Гарри беспокойно завозился, пытаясь освободиться.

— Расслабься, Поттер. — Протяжный голос слизеринца раздался прямо над его ухом. — Ты не думаешь, что сейчас моя очередь быть сверху?

Эти слова подействовали, как ведро холодной воды, несмотря на то, что гриффиндорец все еще ощущал на своей коже прикосновения фантомных рук и дождевых капель, да и возбуждение никуда не делось, оно продолжало пылать в его крови.

— Нет…

— Что? Ты струсил? — издевательски протянул Малфой. — А как же твое хваленое гриффиндорское бесстрашие?

Гарри понимал, что его пытаются заманить в ловушку — если он скажет, что не боится, придется это доказывать. А он сейчас немного не в том состоянии, чтобы связно говорить.

— Нет. Отпусти меня.

Блондин склонился над ним, и Гарри едва заметно вздрогнул, заглянув в серые злые глаза. Малфой разъяренно что-то прошипел, и Поттер

закричал. Ему показалось, что он взорвался на сотни маленьких кусочков, а под закрытыми веками вспыхнули фейерверки. Почти каждая мышца в его теле судорожно сокращалась и расслаблялась в мучительном экстазе, позвоночник выгибался дугой, и Гарри совсем ничего не мог с этим поделать. Когда спустя почти три минуты действие заклинания наконец-то закончилось, Драко уже не было. И только на смятой постели валялись волшебная палочка и листок пергамента.

Мальчик-который-выжил дрожа, сжался в комок, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Он чувствовал себя ужасно слабым и полностью разбитым. Серый предрассветный свет просачивался под полог, и Поттер задался вопросом, было ли у него хоть раз в жизни такое же паршивое утро.

Малфой был зол. Он в ярости метался по подземельям, ища на ком бы сорвать свой гнев. Чертов Поттер! Впрочем, Драко тоже был виноват — не стоило так на него набрасываться. Знал же ведь, что тот не согласится! Но ему еще никогда никто не отказывал, и услышать в ответ «нет» было болезненно для самолюбия. Странно было, что Золотой мальчик вообще сумел устоять — ведь заклинания довели его едва ли не до состояния желе. Что же в нем так сильно: сила воли или страх за свою гриффиндорскую задницу?

За время, которое они провели вместе, Драко уже успел его изучить, и теперь был точно уверен, что Поттер не захочет обсуждать случившееся, и можно успешно сделать вид, будто ничего и не произошло. Слизеринец глубоко вздохнул и прислонился к каменной кладке. Все хорошо. Надо только постараться, и он найдет положительные стороны даже в этой безвыходной ситуации. Плюсы действительно нашлись: он все еще жив, и к тому же вчера узнал, почему оргазм называют маленькой смертью.

Не хотелось думать, что это Поттер настолько хорош в сексе, хотелось списать свои невероятные ощущения на влияние вампира. Но надо было признать, что он не смотря ни на что все-таки пытается о нем заботиться — нашел где-то заклинания, узнал, как правильно нужно это делать, даже крем раздобыл…

В конце концов, Драко решил продолжать то, что начал. Как бы то ни было, они связаны и придется научиться мирно сосуществовать. И если вампир при общении с гриффиндорцем не испытывал никаких затруднений, то вот Малфой на его месте попеременно то хотел проклясть Гарри, то сбежать от него, то довести до белого каления. Но надо было признать, что иногда все-таки бывали моменты, когда с мальчиком-который-выжил было интересно. К сожалению, эти самые моменты обычно ограничивались несколькими секундами. К тому же это осложнялось тем, что на собственном факультете слизеринцу совершенно не с кем было поговорить — молчаливая блокада все еще продолжалась, и блондин почти постоянно ощущал на себе чужие изучающие взгляды. Даже его друзья, виновато пожимая плечами, старались держаться подальше. Хорошо хоть, что никто не попытался предпринять каких-либо конкретных действий по его запугиванию или даже устранению.

Благодаря своим новым способностям Драко мог передвигаться совершенно бесшумно, поэтому ему не составило труда незамеченным пройти в спальню и переодеться. Его ждал еще один день с Поттером, и он уже раздумывал о том, не заключить ли ему с самим собой пари, удастся ли вбить в украшенную шрамом голову хоть немного знаний в области зельеварения, или разумнее будет не тратить время на невыполнимую задачу. Впрочем, заняться все равно было нечем, да и все совместные темы для разговора они уже исчерпали, и теперь оставалось говорить только об учебе.

* * *

Гарри, задыхаясь, бежал по коридору. Сегодняшний день с самого утра не задался. Мало того, что его почему-то никто не разбудил, так еще и лестницы словно специально меняли положение, стоило гриффиндорцу к ним приблизиться. Он уже два раза побывал на четвертом этаже и почти целиком обежал третий, пытаясь спуститься вниз. Первый урок — Чары — уже давно начался, а Поттер сейчас даже понятия не имел, сколько прошло времени, когда он, наконец, распахнул дверь в класс и выдохнул:

— Извините за опоздание, профессор.

Флитвик даже не повернулся в его сторону, он как раз демонстрировал какое-то заклинание, и Гарри принял это как разрешение войти. Стараясь быть как можно более незаметным, он бочком протиснулся в помещение. Никто даже не обратил на него внимания, все внимательно следили за золотистыми нитями сложного колдовства, срывающимися с палочки преподавателя. Гриффиндорец почти дошел до своей парты, как вдруг замер, словно на него наложили петрификус тоталус. Его место уже было занято.

Гарри Поттер уже сидел рядом с Роном и Гермионой.

Парень бросился вперед, собираясь разоблачить двойника, но его руки свободно проходили сквозь предметы, а его крика никто не услышал. В этот момент урок закончился, ученики зашумели, вставая с мест, заскрипели отодвигаемые стулья. Гарри попытался остановить уходящего Рона, но тот просто прошел сквозь него, заставив на мгновение ослепнуть и задохнуться. Ошеломленный, Поттер стоял, забыв, как шевелиться, беспомощно наблюдая, как его близнец намеренно медленно собирает вещи, стараясь выйти из класса последним:

— Не ждите меня, у меня еще есть небольшое дело.

— Только не вздумай опоздать! — сказала Гермиона и потащила к выходу Рона.

Малфой так же неторопливо собиравший вещи, подошел и непринужденно уселся на парту перед ним. Двойник тут же оставил в покое сумку и поднял на него глаза:

— Ты что-то хотел, Малфой?

— Да. Поговорить о сегодняшнем утре. — Блондин наклонился почти к самому его лицу.

Остолбеневший Гарри видел, каких усилий стоило двойнику не отшатнуться и сохранить невозмутимый вид.

— Чего ты боишься?

Поттер вдруг почувствовал себя так, словно это ему в лицо выдохнули эту фразу. Их с близнецом реакция была одинаковой — глаза сузились, дыхание чуть сбилось от злости при обвинении в трусости.

— Чего я боюсь?! Ты о чем вообще?

Гриффиндорец почувствовал, как щеки заливает жаром. Никто не мог бы проследить за тем, чем они с Малфоем занимались ночью, поэтому двойник и не мог ничего знать. Но Драко вдруг наклонился еще ниже, одной рукой подхватывая подбородок самозванца и запрокидывая его голову, а другой опираясь о парту:

— Об этом.

Блондин прижался губами к приоткрывшемуся от удивления рту, почти грубо сминая его.

Этого Гарри стерпеть уже не мог. Он внезапно ужасно разозлился, одновременно и на Малфоя — какого черта он творит?! — и на двойника, вовсе не пытавшегося вырваться.

— Хватит!!! — он выхватил позабытую на время палочку и направил ее на парочку. Его не услышали.

Поттеру в голову пришло только одно заклинание, которое могло раскидывать людей по разным углам:

— Экспеллиармус! — в этот раз смертельной опасности не было, и он не вкладывал в него много силы.

Красный луч попал в спину Драко и прошел сквозь нее, не причинив никакого вреда. А тот даже не пошевелился, все продолжая целовать самозванца.

— Прекрати немедленно! — гриффиндорец позабыл о том, что бесплотен, и бросился вперед, пытаясь оттолкнуть их друг от друга. Но вместо этого, легко пролетев сквозь Малфоя, он неожиданно увяз в своем двойнике, словно в густой смоле, погружаясь все глубже и глубже, не в силах вздохнуть или пошевелиться.

— Нет!!!

Гарри, задыхаясь, сел в постели.

— Эй, друг, что с тобой? — Рон взволнованно подошел к его кровати и отодвинул полог. — Опять эти кошмары?

— Нет... — мальчик-который-выжил помотал головой. — Какая-то ерунда снилась, что-то про занятия.

— Наверно, вспомнил, что сегодня контрольная по зельям, — сочувственно вздохнул Симус.

Поттер неопределенно пожал плечами и огляделся. После утреннего ухода Малфоя он на самом деле начал писать эссе по трансфигурации, только зря он делал это в постели — сам не заметил, как уснул. И теперь еще этот жуткий сон... Гарри нахмурился, пытаясь вспомнить, что именно он там увидел. Вроде бы... Драко кого-то целовал. Гриффиндорец похолодел, вдруг осознав, что в этом кошмаре был его двойник.

Он не мог понять, как это вообще возможно, но они с первого сентября ни разу о нем не вспомнили, точнее, даже еще раньше, сразу после телефонного звонка. Определенно, они столкнулись с какой-то странной магией.

Надо было разобраться в происходящем прямо сейчас, пока он снова все не забыл. Но... пока он категорически не хотел видеть Малфоя. Он был все еще зол, но знал, что скоро раздражение пройдет, и они вновь смогут общаться. В конце концов, в произошедшем и он тоже виноват — не надо было провоцировать слизеринца, да и экспериментировать тоже не стоило. Гарри подумал, что был бы в ярости, если бы кто-то без его ведома вытворял с его телом такие вещи.

Ладно, пока все это не важно. Сначала надо разобраться с тем, откуда взялся этот загадочный двойник. Только вот единственный, кто его видел — это эльф Малфоя. И Гарри несколько минут пытался придумать, каким образом с ним поговорить. Наконец, его осенило:

— Добби!

Явившийся домовик без проблем смог позвать того самого эльфа, который забирал вещи Поттера из дома Дурслей. Он удивленно посмотрел на мальчика-который-выжил и пробормотал, теребя собственные уши:

— Разве сэр Гарри Поттер не знает, что сотворил?

— О чем ты? — гриффиндорец вздрогнул, ему показалось, что сейчас он узнает нечто крайне неприятное.

— Ваша магия, сэр, она же была везде. Ее было так много, что Сны стали видимыми.

— Сны? — Гарри похолодел. — При чем тут сны?

Домовик уже едва ли не отрывал собственные уши, не в силах объяснить очевидное:

— Сон стал совсем как настоящий, даже волшебники, которые наблюдали за домом, ничего не поняли. А потом, когда больше был не нужен, он просто исчез.

Поттер ничего не понимал, но из слов домовика выходило, что двойник не причинит вреда, даже если появится еще раз, ведь его создает магия самого Гарри. Похоже, придется все-таки поговорить с Малфоем, он более вменяем, и к тому же наверняка слышал о таких «Снах».

Гриффиндорец собрал учебники и листы пергамента. Сочинение по трансфигурации так и осталось недоделанным, но времени больше не было — Поттер и так пропустил завтрак из-за разговора с домовиками, остальные, должно быть, уже успели поесть, и следовало поторопиться, чтобы не опоздать на урок.

Сегодня у него не было сдвоенных со слизерином пар, так что с чистой совестью можно было отложить встречу с блондином до вечера, возможно, к тому времени он перестанет каждую минуту мечтать о том, чтобы придушить этого скользкого озабоченного змея.

К сожалению, вечер наступил слишком быстро. Гарри собрав всю свою гриффиндорскую храбрость, все-таки догнал Драко после ужина.

— Малфой! Подожди!

— Ты что-то хотел, Поттер?

Гриффиндорец едва не ляпнул: «Поговорить о сегодняшнем утре», но сдержался. У блондина было такое лицо, словно ничего и не случилось. И если за поступки голодного вампира он действительно не мог отвечать, то на рассвете глаза у него уже были серыми.

— Нам надо поговорить о двойнике. — Гарри на минуту отвернулся, провожая взглядом проходящего мимо первокурсника, в остальном коридор был пуст, и их никто не мог подслушать.

— О ком? — Драко на секунду нахмурился, не понимая, о чем речь.

— Ты забыл? Когда я хотел забрать вещи от Дурслей, там был кто-то с моей внешностью и с моим голосом! Но я только сегодня о нем вспомнил, и то случайно. Я спросил твоего домовика, кто это мог быть, и он начал бормотать что-то невнятное про ожившие сны.

— Сны?.. — Малфой на минуту задумался, а потом усмехнулся, — кажется, я догадываюсь, что это было. Обычно такие вещи случаются с детьми, у меня тоже один был, его звали Тедом.

— Да ты вообще о чем? Ты сейчас выражаешься так же непонятно, как и эльф.

— Поттер, ты бы хоть изредка книги читал! Уже шесть лет живешь в магическом мире, я не понимаю, почему ты до сих пор ничего о нем не знаешь?! Ладно, — Драко на минуту прикрыл глаза, почувствовав легкое удушье, и продолжил уже более спокойным тоном. — Таких двойников обычно называют «невидимый друг», хотя обычно они на самом деле невидимы для окружающих и не похожи на своих создателей. Но ты как всегда выделился, не понимаю, как тебе до сих пор удается использовать стихийную магию? У большинства эта способность пропадает после покупки палочки. Так что я думаю, это на самом деле было странно, но вполне объяснимо, так что расслабься.

Он пренебрежительно похлопал Поттера по плечу, и зеленые глаза сузились от злости. Гарри едва сдерживался, но он слегка чувствовал себя виноватым перед вампиром, и только это удерживало его от того, чтобы наложить на Малфоя какое-нибудь заклинание из тех, что тот использовал утром, и посмотреть, как гордый аристократ испытает оргазм прямо посреди коридора. Похоже, Драко что-то почувствовал и поспешил скрыться с его глаз, уже не заботясь о том, чтобы это не выглядело бегством.

Гарри тихо фыркнул, глядя ему вслед. Как это получается — он в одно мгновение готов был прибить слизеринца, а в другое вспоминал, что тот вроде как принадлежит ему, и просто рука не поднималась что-нибудь ему сделать.

Так прошло несколько недель. Драко периодически отлавливал Поттера и пытался вдолбить в него хоть немного полезных сведений о зельях, а потом обычно кормил ужином. Каждый раз он старался находить для этого какое-нибудь необычное место. Один раз это было заброшенное крыло подземелья — по грубым каменным стенам, заросшим буроватым мхом, кое-где сочилась вода, поблескивая в свете тонких свечей. Белоснежные кружевные скатерти, полупрозрачный фарфор, столовое серебро — все это создавало неповторимый контраст с замшелой древней кладкой, словно они сидели в каком-то склепе, даже гриффиндорец проникся готической атмосферой.

Впрочем, эти ужины преследовали еще одну цель. Малфой знал, что они связаны, и как бы там не сложилась судьба самого Поттера, ему постоянно придется быть рядом с ним. Драко хотелось бы думать, что Избранный победит Волдеморта, а потом добьется невероятных успехов в аврорате. Поэтому надо было проследить, чтобы мальчик-который-выжил нормально разбирался в этикете и не шарахался при виде устриц. Впрочем, все было не так запущено, как боялся слизеринец. Гарри вполне нормально владел ножом и вилкой и не пытался запихивать еду в рот руками, как нищеброд Уизли. Так что постепенно блюда все усложнялись, а число приборов становилось все больше. Блондин прикладывал все усилия, чтобы Поттер не догадался, что его исподволь пытаются чему-то обучить.

В середине октября, когда назначили дату первого посещения Хогсмита, Малфой нагнал его на выходе из Большого зала и под подозрительно-недоверчивым взглядом Рона потянул в сторону одного из классов, чтобы иметь возможность поговорить наедине.

— Что собираешься делать в эту субботу?

Гарри пожал плечами:

— Пойдем с Роном и Гермионой в Сладкое королевство, потом в Три метлы.

— Поттер, — слизеринец в своей излюбленно манере закатил глаза, давая собеседнику проникнуться собственной тупостью, — тебе не кажется, что ты будешь третьим лишним? Уже даже кошка Филча заметила, что Уизли с Грейнджер неровно друг к другу дышат, а от тебя этот факт все время ускользает!

Гриффиндорец против воли начал раздражаться:

— Тебе-то какое до этого дело?!

— Просто мне пойти не с кем. А прихватив тебя, я могу поспособствовать появлению на свет некоторого количества рыжеволосых кудрявых заучек. Не то чтобы меня этот факт радовал, но я же для твоих друзей стараюсь.

Гарри глубоко вздохнул. Если отбросить всю словесную шелуху, то Малфой был прав. Рон с Гермионой никак не могли определиться в своих отношениях, и возможно, совместный поход в Хогсмит мог подтолкнуть их к правильному решению. Даже если Поттер действительно станет для них третьим лишним, он готов был это пережить, ради их счастья.

— Ладно.

— Отлично, — Малфой просиял. — Я знал, что ты согласишься.

Махнув на прощание рукой, он вышел из класса, оставив гриффиндорца переваривать только что произошедшее событие. Он добровольно согласился пойти с Драко в Хогсмит. Не надо было переживать насчет досуга — скучно ему точно не будет, почти все время они будут привычно и почти беззлобно переругиваться или обсуждать квиддич, причем периодически ему будет ужасно хотеться убить Малфоя или наложить на него заклятие немоты. Переживать стоило о том, как его друзья отнесутся к известию, что он почти целый день проведет с блондином. Рон до сих пор его терпеть не мог, и ворчал каждый раз, когда Гарри не появлялся на ужин в Большом зале и возвращался в общую гостиную поздно вечером.

Впрочем, все прошло на удивление хорошо. Хотя Гарри так и не понял, изменилось ли хоть что-нибудь в отношениях Рона с Гермионой, и пошла ли им совместная прогулка на пользу. Сам Поттер вернулся в Хогвартс одним из последних — Драко сумел его удивить и показать в небольшом городке много нового. Ведь до этого гриффиндорец был только на главной улице, где сосредоточены основная часть магазинов и пабов. А Малфой после традиционного посещения кондитерской и бара мадам Розметты, потащил его в какой-то неприметный переулок к невзрачному кабаку, заполненному подозрительными личностями. Но заведение смотрелось намного чище, чем Кабанья голова, и тряпка, которой бармен протирал стойку, не выглядела так, словно ей только что помыли полы.

Драко заказал два коктейля и выложил несколько золотых монет, потом повел его к маленькому столику и сел. Гарри сделал глоток и чуть не закашлялся — напиток был очень крепким.

— Здесь что, продают алкоголь несовершеннолетним?

— Нет, конечно, просто надо уметь покупать, — Малфой самодовольно усмехнулся. — Кстати, как ты смотришь на идею напиться в моей компании? Я угощаю.

— Напиться? Я? С тобой? — Гриффиндорец приподнял брови, изображая сильнейшее удивление, потом задумчиво посмотрел на свой стакан.

— Уверен, что ты никогда в жизни этого не делал, — блондин приподнял свой коктейль и сделал небольшой глоток. Потом прикрыл глаза и облизнулся, словно никогда в жизни не пробовал ничего вкуснее.

— Тебе только змеем-искусителем работать… — Гарри вздохнул, соглашаясь, что эта идея кажется ему очень заманчивой.

Час спустя он признал, что идея была на просто заманчивой, а великолепной. То ли на вампиров спиртное действовало немного по-другому, то ли дело было в самом Драко, но уже после второго стакана тот начал вести себя странно. Много смеялся, шутил, рассказывал комичные истории из собственного детства — казалось, будто его подменили. Когда после третьего коктейля блондин наклонился к гриффиндорцу и доверительно сообщил, что хочет заняться сексом прямо на этом столе, Поттер понял, что пора возвращаться в Хогвартс. По дороге вампир постоянно пытался поцеловать мальчика-который-выжил, и тот радовался, что уже достаточно стемнело, прохожие разошлись, и никто не увидит этого безобразия. За те сорок минут, что они добирались до замка, Гарри едва не умер от смеха. Сам он тоже был не очень-то трезвым, но на ногах держался твердо. Почему-то все выходки Малфоя сейчас казались ему невероятно забавными. Но в таком состоянии на глаза преподавателям попадаться не следовало, и наложив на блондина силенцио, чтобы тот не выдал их своим хихиканьем, он накинул на него мантию-невидимку и отвел в выручай-комнату, чтобы тот мог прийти в себя, прежде чем вернется в подземелья.

В гриффиндорской гостиной никто даже не заметил, что Поттер вернулся так поздно, поэтому никаких вопросов не последовало. Гарри присоединился к Рону и Гермионе, дописывавшим эссе по чарам, и остаток вечера они провели, обсуждая невербальные заклинания, которые пока толком ни у кого не получались.

Ночью, когда все уже спали, прилетел Драко за своей обычной порцией «питания». Иногда он сам просил наложить на него то или иное заклинание, но чаще они вообще обходились без них. Почему-то в этот раз Гарри не спалось, он вновь и вновь вспоминал прошедший день. Сегодня к «правилам техники безопасности при общении с Малфоем» добавился еще один пункт: хочешь повеселиться — напои блондина. Первые три предписания гласили: никогда не начинать разговор о Волдеморте и Пожирателях; не упоминать хорьков, да и вообще все белое и пушистое; и не связываться с Драко рано утром — в это время он ужасно злой и озабоченный. Соблюдая эти несложные инструкции со слизеринцем можно было вполне мирно сосуществовать. И более того, Поттер начал замечать, что ему нравится общаться с Малфоем. Даже на его ядовитые шпильки он научился более-менее сносно отвечать, и теперь они уже вызывали у него не раздражение, а едва ли не всплески адреналина и желание поспорить, отстоять свою точку зрения. И возможно, ему только казалось, но вроде бы блондин стал немного… добрее, что ли. Или просто он сам стал немного терпимее.

Приближался первый квиддичный матч в этом году. Гарри был капитаном команды, и из-за всё учащающихся тренировок у него почти не осталось свободного времени. К тому же Рон, хотя и показал на отборочных соревнованиях лучший результат, ужасно нервничал и едва ли не порывался уйти из гриффиндорской сборной.

Первая игра должна была состояться со слизеринцами. Никто и не сомневался, что Поттер поймает снитч, но у самого ловца такой уверенности не было. Он же видел, с какой невероятной скоростью может двигаться Драко, и все чаще ему казалось, что у него вообще нет никаких шансов.

В день матча Гарри изо всех сил старался подбодрить бледно-зеленого Рона и внушить ему уверенность в собственных способностях. Но лучший друг только бледнел все сильнее. В конце концов, Золотой мальчик не выдержал и, оттащив его в сторону подальше от команды, твердо произнес:

— Рон, на тебя вся надежда. Малфой летом занимался с профессиональным тренером. Я видел, как он теперь летает, и поверь мне, шансов поймать снитч у меня практически нет. — Поттер безбожно врал, он ни разу не наблюдал за Драко в полете, но знал, что если перед рыжиком поставить сложную задачу и сказать, что их судьба в его руках, тот сможет собраться и сделать все в лучшем виде. — Понимаешь, у нас только один шанс победить — забить как можно больше голов и не пропустить ни одного в свои кольца. И я уверен, что ты можешь это сделать.

Гарри похлопал по плечу ошарашенного таким известием друга и отправился в сторону раздевалок. Через несколько минут Рон к нему присоединился, и лицо у него сейчас было едва ли не ожесточенное. Гриффиндорец про себя незаметно хмыкнул, как бы там ни было — своей цели он добился. Теперь вратарь будет стоять у ворот чуть ли не насмерть.

Команды вышли на поле, и капитаны пожали друг другу руки. Драко чуть дольше, чем надо, задержал пальцы мальчика-который-выжил в своей руке и тихо, чтобы никто не услышал, произнес:

— Боишься проиграть, Гарри?

— Даже не мечтай!

— Что бы ты ни делал, сегодня победа моя! — Малфой ухмыльнулся и по свистку мадам Хуч взмыл в воздух.

Гарри, паря высоко над полем, напряженно высматривал снитч, что бы он ни говорил, никакой особенной уверенности в победе он не испытывал. Но крылатый мячик как сквозь землю провалился, поэтому основное сражение происходило внизу у колец. Прошло сорок минут матча, и охотники красно-золотых забили уже одиннадцать мячей, причем шесть из них принадлежали Джинни.

Светловолосый слизеринец нарезал круги над другим концом поля, и Поттер невольно то и дело бросал на него внимательные взгляды.

Демельза забила в кольца серебристо-зеленых еще один великолепный гол, и Гарри победно вскинул руку и крикнул своим игрокам что-то восторженное. В этот момент он заметил золотую вспышку и бросился к ней почти одновременно с Малфоем. Расстояние между ними было примерно одинаковым, но Молния была немного быстрее Нимбуса, и Гарри вырвался вперед. Однако снитч вдруг вильнул в сторону, и теперь преимущество в расстоянии получил слизеринец. Поттер уже почти лежал на метле, заставляя ее нестись на предельной скорости. От свиста ветра в ушах ничего не было слышно, но он почти прочитал по губам Драко «даже не надейся». Теперь они летели на одном уровне вслед за ополоумевшим крылатым мячиком.

Гарри протянул вперед руку. До снитча оставалось не более полуметра, казалось еще чуть-чуть, и он схватит золотой шарик. Но тут вдруг Малфой метнулся вперед, оттолкнувшись от метлы и в прыжке сжимая в ладони крылатый мячик. От ужаса, когда Поттер увидел падающего Драко и его медленно плывущую куда-то в сторону Запретного леса метлу, сердце пропустило удар. В следующий миг гриффиндорец развернул Молнию, уходя в почти вертикальное пике. Но он уже видел, что догнать и поймать камнем падающего вниз блондина не получится. У него едва не заложило уши от собственного крика, слившегося с такими же воплями с трибун. В этой какофонии почти не слышно было грохота, с которым тело вампира рухнуло на землю.

Едва успев затормозить метлу и чуть ли не кувырком скатившись с нее, Гарри упал на колени рядом с распростертым телом Малфоя.

— Драко… — выдохнул он и потянулся к его лицу, но дотронуться так и не решился.

— Сделай что-нибудь, — прошипел блондин, открывая глаза, — от удара меня почти наполовину в землю впечатало!

Он поднял руку и под ней оказалось углубление, напоминающее желоб.

— Идиот! Придурок! Кретин ненормальный!!! — Поттер вытащил палочку и, вместо того, чтобы убрать след от падения, направил ее на блондина. — Только попробуй еще раз что-нибудь подобное сделать! У меня чуть инфаркт не случился!

— Зато я все-таки победил! — Драко покрутил перед его носом пальцами с зажатым в них снитчем. — Оно того стоило.

Гриффиндорец глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и не придушить спятившего Малфоя на месте.

Но все-таки радость от того, что блондин не пострадал, перевешивала злость на его безрассудный поступок, и Гарри пробормотал заклинание, заставившее почву под вампиром выровняться. Между тем, поняв, что убивать его пока не собираются, Малфой ухмыльнулся и пропел:

— Гарри Поттер прозевал,

Снитча Гарри не поймал…

Гриффиндорец зажал ему рот ладонью, заглушая дурацкую песенку, которую тот все продолжал бубнить.

— Ты что, брал уроки стихосложения у Пивза? Не отвечай, не утруждайся. Подозреваю, что «Уизли — наш король» тоже было твоего сочинения…

— Мистер Поттер!

О громкого окрика Гарри едва не подпрыгнул и резко обернулся, продолжая закрывать рот слизеринца.

— Что вы делаете?! — Мадам Хуч, успевшая первой до них добраться с недоумением на него смотрела.

— Эээ… — протянул гриффиндорец, убирая-таки руку с губ Малфоя, — Я думаю, что он сильно ударился головой, а при сотрясении мозга вредно разговаривать…

— Глупости! — Драко легко вскочил на ноги под изумленным взглядом судьи и подоспевшей команды. — Со мной все в порядке. Гарри успел наложить на меня заклинание левитации, так что на мне даже синяков нет.

Слизеринец победно вскинул вверх руку, и трибуны серебристо-зеленых восторженно взвыли, приветствуя своего ловца, принесшего им победу. Игроки в зеленых мантиях бросали на землю метлы бежали к нему, чтобы хлопнуть по плечу, обнять или просто прокричать в ухо что-нибудь восторженно-радостное.

Гарри с кислым видом слушал комментатора, голос которого разносился над трибунами:

— …поймал снитч! Слизерин побеждает со счетом сто пятьдесят — сто двадцать.

Гриффиндорцы один за другим спускались вниз и подтягивались к своему капитану. Рон подошел первым и положил руку ему на плечо:

— Я думаю, что ты все равно летаешь лучше, а Малфою просто повезло.

Поттер покачал головой:

— Да он просто идиот, так рисковать собой ради победы, — впрочем, сейчас гриффиндорец понимал, что вампиру ничего не угрожало. Убить его, уронив с метлы, было просто нереально, но сердце до сих пор колотилось как ненормальное. — Сумасшедший…

— Мне почти жаль, что ты его спас… Ты только посмотри на этот кошмар!!! Фу… — Рон повернулся куда-то в сторону.

Гарри проследил за ним взглядом и тут же пожалел об этом. Заплаканная Панси Паркинсон успела сбежать с трибун и сейчас повисла на шее Малфоя, осыпая поцелуями его глаза, щеки и губы. Гриффиндорцу показалось, что внутри него завозилось что-то ужасное и шипастое, захотелось подбежать и оттолкнуть девушку подальше или вообще превратить ее в мопса. Он впервые обратил внимание, что хотя с ее лицом Панси не могла претендовать на первое место в конкурсе красоты, фигура у нее была впечатляющая. И всеми этими своими округлостями и изгибами она сейчас прижималась к его вампиру. Гарри замер, застигнутый врасплох этой странной вспышкой ненависти. Это было так, словно он вдруг испытал чувства Волдеморта, но вряд ли тот вообще знал, что такое ревность. Только вот эти ощущения были его собственными, казалось, что какой-то монстр когтями рвет его внутренности в ярости от того, что к его собственности кто-то посмел прикоснуться.

— …всего тридцать очков. И если удастся забить достаточное количество голов, то мы еще можем побороться за кубок.

Поттер только сейчас понял, что Рон все это время продолжал говорить, и машинально кивнул, отводя глаза от игроков в темно-зеленых мантиях, хотя его внутреннее чудовище при этом издало недовольный рык.

— Все в наших руках, следующий матч будет с Пуффендуем, немного усилий, и мы победим! — Гарри постарался выдать нечто подбадривающее.

Хоть они и проиграли, команда не выглядела сильно расстроенной, когда уходила с поля. Напоследок гриффиндорец обернулся, чтобы взглянуть на Малфоя, и монстр довольно заурчал — Паркинсон все-таки отлепилась от блондина, ее оттеснили остальные слизеринцы, желавшие внимания их новой квиддичной звезды.

— Нет, ну как я все-таки выхватил снитч прямо у тебя из-под носа!

Гарри раздраженно закатил глаза:

— Уже два месяца прошло, может, хватит вспоминать?

— Не два, а всего полтора. — Драко вытянулся на диване, положив ноги на колени сидящего там же Поттера. Тот спихнул их на пол. Ни мало не смущенный этим блондин продолжил свои попытки столкнуть его с насиженного места. Не добившись никакого результата, он начал насвистывать ту самую песенку.

— Если я встану, ты заткнешься? — осведомился гриффиндорец, который слышал ее целыми днями почти от каждого встреченного слизеринца.

— Дай-ка подумать, — протянул Малфой. — Пожалуй… нет.

Мальчик-который-выжил глубоко вздохнул и огляделся по сторонам. Выручай-комната тут же выполнила его желание, предоставив подушку идеально подходящую для легкого придушения зарвавшихся блондинов.

— Эй, Поттер, я вообще-то пошутил! — Драко со смехом пытался увернуться, но с освободившегося дивана так и не встал.

Не добившись от него даже проблеска совести, Гарри нагнулся, чтобы поднять свалившийся на пол учебник трансфигурации, а потом сел в появившееся кресло.

Рон все-таки сподобился пригласить Гермиону на свидание во время одного из походов в Хогсмит, и теперь они стали парочкой со всеми вытекающими отсюда последствиями. Когда они смотрели друг на друга или разговаривали о чем-то своем, на Гарри обращали не больше внимания, чем на работающее в соседней комнате радио. Поэтому и получилось так, что он больше времени стал проводить с Малфоем, теперь он даже домашнюю работу с ним делал, потому что гриффиндорская староста стала слегка неадекватна. Хотя блондин и не давал списывать свои сочинения, Поттер так доставал его вопросами по теме, что тот, в конце концов, не выдерживал и едва ли не подчеркивал в книгах нужные абзацы и продиктовывал сделанные из них выводы.

Наконец, с вздохом облегчения Гарри отложил учебник и карандаш, которым делал пометки. Хватит на сегодня домашней работы! Кажется, теперь даже Гермиона учится меньше, чем он.

— Чем займемся завтра?

— Я подумывал о том, чтобы начать выпуск листовок «Гриффиндор — отстой». Не хочешь присоединиться?

— Хочу, только мои листовки будут «Слизерин — гадюшник». Вообще-то, я о завтрашнем походе в Хогсмит. Похоже, мы уже обошли все возможные достопримечательности, надо придумать что-нибудь новое…

— На месте решим, — Малфой пожал плечами и поднялся. — Ладно, пора заняться запугиванием первокурсников, сам понимаешь — обязанности старосты и все такое. Встречаемся завтра в одиннадцать часов у выхода. И не вздумай опаздывать!

— К тебе это тоже относится! Я уверен, что ты каждый день проводишь перед зеркалом не меньше часа.

— Пф. Зато я выгляжу идеально, в отличие от некоторых лохматых личностей! — фыркнул Драко, окинув пренебрежительным взглядом гриффиндорца.

Впрочем, надо было признать, что смотрелся тот совсем неплохо, и блондин со своим новым сверхчутким слухом не раз и не два слышал, как слизеринки обсуждали его внешность. И в этих разговорах «элегантно растрепанным» волосам мальчика-который-выжил отводилась не последняя роль. Эти беседы неизменно бесили Малфоя, и Слизерин даже лишился в общем счете десяти баллов «за сплетни в общественных местах».

— О да. Ты выглядишь идеально прилизанным, — Гарри едва увернулся от брошенной подушки, и рассмеялся, когда блондин сердито хлопнул дверью.

На следующее утро он ровно в назначенное время стоял в указанном месте, переминаясь с ноги на ногу под пристальным взглядом Филча, проверявшего всех на предмет запрещенных к выносу вещей. Поттер проснулся всего двадцать минут назад и носился по комнате, как угорелый, пытаясь найти раскиданную одежду. В срок он уложился, но вот шарф так и не отыскал.

Малфой явился спустя минуту.

— Отлично, ты уже тут. Признаться, я и не надеялся…

Гриффиндорец потянул его за рукав в сторону выхода:

— Малфой, не будь занудой, тебе не идет. Посмотри лучше, какая погода классная!

И в самом деле — на улице светило солнце, стоял легкий морозец, отчего воздух казался кристально чистым и прозрачным. Вот только выпавший за ночь снег оказался полностью вытоптан сотнями школьников, пробежавших тут до этого. Местность рядом с Хогвартсом выглядела, словно тут прошла снежная баталия, хотя, скорее всего, так оно и было.

Гарри приподнял воротник и сунул руки в карманы. Он уже жалел, что не потратил на поиски шарфа больше времени, возможно, сейчас он не мерз бы так сильно. Они уже достаточно отошли от Хогвартса, и возвращаться назад не хотелось.

— Хм, Поттер, ты выглядишь каким-то подозрительно синим. Ты что, замерз?

— Представь себе! — буркнул гриффиндорец. — И пойдем быстрее, пока я не превратился в сосульку…

— Подожди, — Драко стянул с шеи серо-зеленый шарф и обмотал им замершего от удивления мальчика-который-выжил. — Готово.

Блондин закутал его так, что из-под шарфа виднелись только изумленные зеленые глаза.

— Подумать только, чувствую себя мамашей, выгуливающей малолетнего сынка.

Гарри засмеялся. Почему-то сразу же стало намного теплее, к тому же шерсть приятно пахла ванилью и свежестью:

— Но разве тебе не холодно? — пробормотал он, шарф заглушал часть слов, но Малфой его прекрасно понял.

— Ни сколько, — он пожал плечами и поправил воротник зимней мантии. Гарри только сейчас обратил внимание, что тот даже перчатки не надел. — По-моему, сейчас довольно тепло.

Драко набрал горсть снега, и гриффиндорец заметил, что тот в его руках почти не тает.

Малфой неожиданно посмотрел на него и улыбнулся:

— Пойдем по кромке Запретного леса? Я должен сказать тебе кое-что важное, и не хочу, чтобы нас кто-нибудь подслушал.

— Ладно, — Гарри был заинтригован, он понятия не имел, что такого важного может рассказать ему Драко, но все равно согласился.

Снег там вытоптан не был и покрывал землю слоем почти по колено. Идти было сложно, так что вампир, как менее устающий, шел впереди, прокладывая дорожку. На небольшой опушке, где их никто не мог увидеть с основной дороги, он остановился, словно бы в нерешительности. Поттер поравнялся с ним, совершенно не представляя, о чем может пойти речь.

— Знаешь, с самого детства для меня существовали некоторые ограничения… Мне было запрещено то, чем занималось большинство детей моего возраста… — Драко страдальчески изломил брови, и гриффиндорец подумал, что он переигрывает, но, тем не менее, сохранил торжественный вид, слушая проникновенную речь. — Всегда, всю мою жизнь… Меня ведь воспитывали как достойного наследника Малфоев, и поэтому внимательно следили за тем, с кем я поддерживаю общение… Ты себе просто не представляешь, как давно я мечтал сделать это!

Малфой вдруг развернулся и неожиданно поставил ему подножку, легонько толкнув в грудь, отчего Гарри незамедлительно рухнул в грандиознейший сугроб. Отплевываясь и барахтаясь в снегу, гриффиндорец слышал только радостный хохот блондина.

«Ну погоди у меня!», — пронеслось в его голове.

— Малфой! Я тебя убью! Вот встану и… Ох, черт. — Гарри попытался приподняться и тут же рухнул обратно. — Помоги мне, кажется, я ногу повредил!

Драко тут же перестал смеяться и склонился над ним, протягивая руку:

— Что случилось? Осторожнее, попытайся встать…

Поттер покрепче ухватился за его кисть и резко дернул на себя, роняя в сугроб и тут же перекатываясь, чтобы оказаться сверху:

— Попался!

— Эй, так нечестно! Ты же гриффиндорец!!! — Малфой, смеясь, пытался увернуться от падающего на лицо снега, в котором его старательно закапывал мальчик-который-выжил.

— Сдавайся!

— Ну, уж нет! — блондин почти вывернулся из захвата, и чтобы самому не оказаться закопанным, Гарри пришлось вскочить на ноги и броситься бежать вглубь леса, где снег не был таким глубоким.

Он слышал прямо за собой шаги Драко, тот не настиг его сразу только потому, что смеялся, как сумасшедший. Гарри метнулся в просвет между деревьями и вылетел на небольшую, почти идеально круглую поляну. Почти одновременно с его появлением раздались хлопки, и туда аппарировали пять фигур в темных плащах и с белыми масками на лице.

Поттеру показалось, что у него зашевелились волосы на голове. Прятаться было поздно — его уже заметили, да тут еще и Драко выбежал из-за деревьев и чуть не врезался в него, замерев всего в нескольких сантиметрах.

Одна из фигур сняла маску, и охватившее было гриффиндорца оцепенение тут же пропало, сменившись обжигающим гневом. Беллатриса Лестрандж собственной персоной.

— Какой чудесный сюрприз. Я просто не верю своим глазам, — почти пропела она. — Наса детоцка сама к нам плишла…

Женщина сделала шаг в их сторону, и Гарри услышал над ухом тихое рычание. Он на миг обернулся и успел увидеть, как наливаются темно-красным цветом серые радужки, и как словно слегка текут, заостряясь, черты лица Драко. Но Беллатриса этого не заметила и продолжала подходить все ближе и ближе, поигрывая палочкой. Остальные Пожиратели подтягивались за ней.

— И маленький предатель с ним. Возможно мне следовало хорошенько учить тебя и накладывать Круциатусы в полную силу… Но сегодня я не буду такой милосердной, добро никогда себя не окупает… Начну я пожалуй, с насей детоцки.

Женщина подняла палочку, и Гарри судорожно вцепился в собственную, но он понимал, что у них вдвоем нет ни шанса отразить сразу все пять проклятий. Но прежде, чем было произнесено хоть одно слово, из-за спины гриффиндорца вырвался черный вихрь, бросившийся в сторону Пожирателей. Миг — и в воздух взметнулся фонтан крови, раздались крики.

Поттеру казалось, что он смотрит фильм ужасов: черный, почти прозрачный от невероятной скорости силуэт Драко, скользил от одной фигуры в темном плаще к другой, и они падали, словно подкошенные. На секунду вспыхнул зеленый луч и тут же погас, сменившись криком и звуком разрываемой плоти. Спустя несколько мгновений все было кончено.

Белый снег был залит алым. Черные искореженные фигуры смотрелись на нем сломанными манекенами — у некоторых не хватало рук, а у одной даже головы. Вампир неподвижно стоял посреди всего этого хаоса, и его лицо, постепенно впитывая залившую его чужую кровь, становилось все светлее. Глаза блондина сейчас выглядели, как подсвеченные изнутри рубины, клыки были оскалены, и стоило Гарри чуть пошевелиться, как раздалось предупреждающее рычание.

— Драко… — тихо позвал он, но сейчас тот его не узнал — еще не пришел в себя после такого обилия крови.

Вампир вдруг бросился на него, и все, что успел сделать гриффиндорец — выставить перед лицом руки. И закричать, почувствовав резкую боль в предплечье.

Тут же все прекратилось, и Малфой с тихим стоном осел на землю, сжимая голову ладонями.

— Что… Что со мной? Я не понимаю… — он с ужасом увидел, что его мантия полностью залита кровью, с подола до сих пор срывались бордовые капли, пропитывая снег вокруг него.

Гарри хотел сесть и проверить, что там случилось с его рукой, но тут от одной из фигур донесся тихий хрип. Он мгновенно забыл о собственной боли и шагнул в сторону умиравшего Пожирателя. Это была Беллатриса.

Гриффиндорец опустился рядом на корточки. Безумные темные глаза смотрели на него с бессильной яростью. Хотя ее руки были сломаны в нескольких местах, женщина все старалась поднять палочку. Из искривленного рта вместо проклятий вылетали только шипение, хрип и текла густая кровь.

— Больно, Белла? — участливо спросил он.

Женщина содрогнулась, по ее подбородку потек новый широкий красный ручей.

Поттер осторожно вытащил из ее скрюченных пальцев палочку и улыбнулся:

— Знаешь, кое-чему ты меня все-таки научила.

На лице Пожирательницы на миг проступило удивление, тут же сменившееся ненавистью.

— Круцио, — Гарри просто вспомнил, как Сириус бесконечно медленно падал в арку. Без злости, без гнева. Оставив в сознании только боль, гриффиндорец изливал ее наружу с помощью заклинания. И ему действительно становилось легче.

Беллатриса забилась в судорогах, ее раны, из которых до этого кровь текла неспешно, открылись, и снег вокруг нее начал быстро пропитываться красным. Примерно через полминуты она затихла, и Поттер отвел палочку, потом протер ее и вложил обратно в мертвую руку. Некоторое время он стоял, глядя на нее, а потом выпустил в небо столб красных искр.

— Бежим отсюда! — он дернул за руку Драко, все это время простоявшего, словно коленопреклоненная статуя, — сейчас здесь кто-нибудь появится, чтобы проверить, в чем дело!

Малфой безвольно позволил тащить себя вглубь Запретного леса. Он совсем не понимал, что происходит, казалось, он оказался в каком-то бесконечном кошмаре. Драко был весь в крови, от ее запаха кружилась голова, но сейчас она вызывал не голод, а отвращение и тошноту. Он только что убил пять человек. Блондин совсем этого не помнил, он словно потерял сознание и очнулся только когда почувствовал вкус Гарри и услышал его крик. А потом случилось нечто еще более невероятное: Поттер, гриффиндорец до мозга костей, Золотой мальчик, Надежда всего магического мира, его Гарри, знакомый до последней родинки, пытал раненую женщину с помощью Непростительного заклинания. И не имело значения, что это была помешанная чужой боли и страданиях Беллатриса, возможно, она и заслужила такую смерть, но только не от руки мальчика-который-выжил!

Может быть, Гарри сошел с ума? В конце концов, он уже столько раз был на волоске от смерти, что это могло оказать влияние на психику. Но Поттер совсем не выглядел безумным — он целенаправленно бежал вперед, иногда останавливаясь и накладывая на снег за ними убирающее следы заклинание.

Через пятнадцать минут бега он буквально сполз по стволу очередного дерева прямо в снег и остался сидеть там, тихонько вздрагивая и закрывая лицо руками. Только тут Драко обратил внимание, что рукав его мантии до сих пор залит кровью, как и одежда самого слизеринца.

Малфой медленно наклонился над ним, не зная, чего бояться больше — что гриффиндорец наложит на него какое-нибудь проклятие, или, наоборот, отшатнется в ужасе.

— Гарри?

Поттер отнял ладони от лица, левая половина которого теперь была в кровавых разводах. Он был очень бледен, а глаза, напротив, покраснели и лихорадочно блестели. Блондина пронзило острое чувство вины, ведь это он его поранил, и теперь гриффиндорец потерял много крови.

— Прости… Позволь мне помочь, — он осторожно потянул к себе руку Гарри, потом с помощью палочки разрезал рукав мантии и свитера, и вздрогнул от вида глубокой рваной раны, оставленной его клыками. Драко наклонился и стал тщательно ее облизывать. Неровные края стягивались прямо на глазах, и Малфой не останавливался, пока на их месте не осталось даже розовых полос.

— Теперь все в порядке, — он восстановил и очистил их одежду с помощью заклинаний.

Гриффиндорец продолжал неподвижно сидеть прямо на снегу, смотря куда-то в одну точку.

— Гарри? — блондин подвинулся ближе, чтобы заглянуть ему в лицо. — Как ты себя чувствуешь?..

Тот посмотрел на него, словно не узнавая, потом прошептал:

— Сириус…

Драко вздрогнул, почему-то было больно слышать чужое имя, произнесенное Поттером с такой тоской.

— Она убила Сириуса… Я хотел, чтобы ей тоже было больно. — Гарри вновь закрыл лицо руками, и до Малфоя донесся его тихий всхлип.

Не задумываясь, что делает, он подхватил его и посадил себе на колени, крепко обнимая. Стараясь хоть немного успокоить, гладил по спине, осыпал поцелуями его холодные пальцы и лицо, бормотал что-то утешительное. За всем этим он даже забыл, что ему и самому можно было бы побиться в истерике по поводу тех пяти человек, которых он разорвал на куски. Но он же совсем не помнил, как сделал это, и поэтому не чувствовал себя убийцей. Сейчас куда важнее было помочь Гарри. Раньше Драко и не предполагал, что может настолько испугаться за кого-то, но он думал, что умрет от ужаса, когда тетя Белла направила палочку на гриффиндорца.

Постепенно мальчик-который-выжил успокоился и пошевелился, садясь ровно. Блондин поразился, увидев его лицо — губы плотно сжаты, прищуренные глаза горят решимостью. Поттер посмотрел на него, и Малфою стало не по себе от его взгляда — было в нем что-то пугающее, незнакомое, твердое, словно Гарри в один момент расколол себя на куски, а потом собрал снова, но в этот раз острыми углами наружу.

— Га… — Драко хотел спросить, что случилось, но его перебили.

— Сделай меня вампиром.

— Что?! — Малфою показалось, что земля под ним покачнулась.

— Дай мне своей крови.

— Ты понимаешь, о чем просишь?! — блондин схватил его за плечи и встряхнул. — Неужели так хочется стать монстром?! Ты что не видел, что случилось со мной? Еще немного, и я убил бы тебя, разорвал на куски!

Он кричал, а Гарри просто смотрел ему в лицо, пережидая, пока тот успокоится.

— Я должен…

— Никому ты ничего не должен! — прервал его Драко.

— Ты не понимаешь… В пророчестве сказано, что Волдеморт отметил меня, и теперь только я могу его победить. Но на самом деле ни черта я не могу! Ты понимаешь, я должен стать сильнее! Должен! — Гарри взял его руку и с силой сжал. — Сделай это!

Малфой не смог бы противиться прямому приказу, но мог слегка потянуть время:

— Мне что, прямо сейчас тебя обращать? — он высвободил свою кисть из его замерзших пальцев и обхватил побледневшее лицо ладонями. — Да ты сейчас в обморок упадешь от кровопотери!

— Хорошо… Сделай это через несколько дней, — Поттер закрыл глаза, его била дрожь, перед глазами плыли черные круги.

Драко поправил почти размотавшийся во время бега шарф, отметив, что кожа Гарри кажется едва ли не холоднее снега, и легко поднялся, держа его на руках.

— Поставь меня! Я и сам могу идти!

— Молчи. Сам ты сейчас и до больничного крыла не дойдешь. — Блондин побежал в сторону Хогвартса, стараясь держаться за деревьями, чтобы его не видно было с дороги.

— Не хочу в больничное крыло! Да и что мы там скажем? Что я потерял много крови, но раны не осталось?

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Драко, останавливаясь на краю Запретного леса, недалеко от хижины Хагрида. Он думал, как ученики отнесутся к тому, что он сейчас торжественно пронесет Поттера по всей территории школы.

— Для начала, отпусти меня! — Гарри раздраженно пытался выкрутиться из его рук. — Я в порядке!

Хмыкнув, Малфой поставил его на ноги, тот вроде бы и в самом деле не качался.

— Можно пойти в выручай-комнату… или попросить твоего домовика принести нужные зелья…

Драко нахмурился, но пошел за ним следом, готовясь поймать в случае чего. В конце концов, Поттер ведь действительно не умирает, разве что сляжет с простудой, но несколько зелий могли бы решить эту проблему.

Еще почти никто не вернулся из Хогсмита, и в замке в это время было достаточно пустынно. Они беспрепятственно добрались до выручай-комнаты, которая предоставила им горячую ванну, мягкую постель и богатый выбор лекарств.

Едва ли не насильно пришлось раздевать и заталкивать заледеневшего Поттера в исходящую паром воду.

— Не красней, можно подумать, я там чего-то не видел, — усмехнулся Малфой надутому гриффиндорцу, едва ли не по уши ушедшему под пышную пену. Тот в ответ только сердито булькнул.

Пока слизеринец пытался разобраться в куче самых различных склянок и определить, что же лучше дать первым, Гарри успел отогреться и вылезти из воды. Драко обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как он вытирается.

— Красавчик, — Малфой прищелкнул языком, — а какая попка…

В ответ полетело мокрое полотенце.

Блондин увернулся:

— Оу, уже и стриптиз начался.

— Драко, убью! — Гарри, путаясь в штанинах, пытался натянуть на влажное тело пижаму.

— Все, все! Больше не буду! — блондин протянул ему кровевосстанавливающее зелье и подождал, пока тот сделает глоток. — Хотя попка у тебя на самом деле классная!

Гриффиндорец подавился и закашлялся. Малфой заботливо похлопал его по спине:

— Так и знал, что ты простудишься! Внимательнее надо относиться к своему здоровью! — Драко легко увернулся от потянувшихся к его шее рук. — А мне надо заняться своими обязанностями старосты, и разузнать, нашли ли тех Пожирателей. Так что пока я не вернусь, ты должен лежать в кровати и хорошо себя вести.

Блондин подтолкнул его к постели и навалил сверху сразу три одеяла.

— И не смей вставать! Я буду здесь уже через полчаса.

— Нет! Ты не понимаешь, что это такое! — Драко взволнованно вскочил на ноги.

— Понимаю… — тихо ответил Гарри.

Он действительно понимал, на что идет. Если он станет вампиром — у него никогда не будет ни детей, ни нормальной семьи. У обращенных рождаются только мертвые младенцы, а все Истинные вампиры принадлежат к одному и тому же роду Вечно Проклятых, которые несколько тысяч лет назад с помощью зелий и заклинаний превратили себя в почти неуязвимых, постоянно жаждущих крови существ. Также он понимал, что ему придется увидеть, как стареют и умирают его друзья, в то время как он навсегда останется юным. Понимал, что придется постоянно скрываться, перебираясь с места на место, чтобы ни у кого не возникло вопросов, почему он не меняется.

— Подумай хотя бы о жажде! Кем ты собираешься питаться? Поверь, на обычной еде ты долго не протянешь! Неужели собираешься отлавливать в темных углах первокурсников, делать пару глотков, а потом стирать им память? А что если ты однажды сорвешься и убьешь кого-нибудь?

— Нет! Этого не случится!

— На что же ты тогда надеешься? Что найдешь того, кто добровольно будет делиться с тобой кровью?

— Почему бы и нет? — Гарри упрямо сжал губы.

— Ха! Да во всем волшебном мире только ты один настолько ненормальный, что связался с вампиром! Поверь, некоторые даже своих детей, укушенных упырем, бросали умирать! Как ты думаешь, почему о вампирах почти ничего не известно? Потому что маги их боятся и истребляют. А те, кто каким-то образом заполучили себе Связанного Кровью, чуть ли не в цирке с ними выступают и кормят, дай Мерлин, раз в месяц! Если узнают, что ты кровосос, то тебя просто убьют, и меня заодно.

— Не узнают.

— И как ты собираешься это скрывать?! После перерождения тебя уже не будет! Ты умрешь, а после тебя останется только монстр с твоей памятью. Что если он захочет присоединиться к Волдеморту, ведь тому чужой крови не жалко?

— Этого не случится. — Твердо ответил Поттер.

Драко устало прислонился к стене. Кажется, он уже привел все аргументы, какие только смог найти в книгах или выудить из памяти, доставшейся ему вместе с проклятием. Гриффиндорец просто не желал его слушать. Сегодня был первый день рождественских каникул, и кажется, во всем Хогвартсе они были единственными шестикурсниками, не уехавшими домой. Малфой как мог, оттягивал этот момент, находя все новые и новые доводы, но это было бесполезно.

— Хватит отговорок, Драко. Просто сделай то, что я прошу.

— Если бы это была просьба, я мог бы отказаться.

Гриффиндорец покачал головой:

— Я уверен, что так надо. Иди сюда. — Гарри откинулся на спинку дивана.

В этот раз выручай-комната предоставила им готическую обстановку, соответствующую случаю. Высокие узкие окна с мрачными витражами, стены из грубого серого камня, укрытые гобеленами с кровавыми сценами, и большой камин, красноватые отблески пламени которого были единственным источником света.

Малфой нехотя приблизился к дивану и встал рядом.

— Ты знаешь, что я не хочу этого делать.

Гарри утвердительно кивнул. Драко вздохнул и протянул ему свою руку.

— Сделай хотя бы несколько глотков.

Гриффиндорец взял его запястье и поднес к губам, но через несколько секунд отстранился:

— Черт, я не могу. Сделай сам.

Блондин взглянул на свою руку, где осталось лишь несколько неглубоких отпечатков зубов, и рассмеялся:

— И ты собираешься стать вампиром? Да ты даже укусить никого не сможешь!

— Это тебе больно будет! У меня зубы не такие острые! Просто сделай надрез и все!

Драко быстро провел клыками по запястью. На коже, об которую можно было тупить ножи, осталось два ровных разреза. Впрочем, любой другой вампир тоже мог бы его поранить, а из людей — только кровесвязывающий партнер.

Порезы уже начали срастаться, и блондин быстрее поднес руку ко рту Гарри. Тот сделал несколько глотков чуть солоноватой терпкой жидкости, слегка похожей по вкусу на вино. Одновременно Малфой прокусил кожу на запястье гриффиндорца и позволил крови свободно вытекать из раны. Потом соединил их руки так, чтобы укусы соприкоснулись. На миг сверкнула яркая вспышка, а затем серебристый браслет на руке Гарри рассыпался отдельными звеньями.

— Что это было?

— Ты больше не сможешь мне приказывать. Теперь ты навечно в моей власти, — Драко самодовольно усмехнулся.

— Угу, — Поттер обессилено откинулся на спинку дивана и слабо пробормотал, — так я тебе и поверил.

С его телом происходило что-то странное, ему было жарко, на лбу выступил пот, хотя руки и ноги, наоборот, заледенели. Он с тихим стоном сжался в комок, по венам словно разливалась кислота, сжигая его изнутри.

— Что со мной?..

— Моя кровь ядовита, — прохладные руки блондина легли на его лоб, немного облегчая боль, — сейчас твой организм пытается бороться с ядом. Потерпи немного, через несколько часов все закончится.

Гарри кусал губы, стараясь удержать рвущиеся наружу крики. Болело все, не так сильно, как после Круциатуса, но от этого не было легче. Постепенно от ног начало подниматься какое-то онемение, словно он очень сильно замерз. Холод поднимался все выше и выше, и через некоторое время Поттер понял, что не может пошевелить даже мизинцем. Стало трудно дышать, и гриффиндорец запаниковал. Но потом понял, что так и должно быть, ведь он на самом деле умирает, и расслабился. Сведенные судорогами мышцы словно превратились в желе, а спустя несколько секунд даже сердце перестало биться. Весь мир провалился куда-то во тьму, перед широко распахнутыми изумрудными глазами начали разрастаться черные пятна, пока не слились в одно непроницаемое покрывало, поглотившее весь свет.

Драко сидел рядом на коленях. Он не решался даже прикоснуться к мучающемуся в агонии Поттеру, боялся, что может сделать только хуже. Малфой в жизни не видел ничего ужаснее, казалось, боль передается ему, а когда сердце Гарри остановилось, слизеринец подумал, что его тоже перестанет биться.

Почти минуту в комнате стояла полная тишина, даже, кажется, огонь в камине притих, а блондин напряженно вслушивался, пытаясь уловить хоть один звук — дыхание или стук измененного сердца. От волнения и страха он начал терять контроль над своим телом — ногти отросли и почти наполовину впились в ладони, но сейчас он этого не замечал.

Еще через тридцать секунд полного безмолвия Драко подумал, что сейчас сойдет с ума, но прежде, чем он успел хоть что-то предпринять, до его слуха донесся тихий стук. Потом еще один, и еще. Сердце новорожденного вампира билось медленнее, чем человеческое, и сейчас блондин считал, что никогда не слышал звука прекраснее.

Теперь можно быть уверенным, что превращение пройдет нормально, но вот каким проснется Поттер, было еще неизвестно.

Малфой поднялся с пола и пересел на край дивана, взяв руку Гарри в свои. Сейчас его пальцы были очень холодными, но теперь они казались вампиру просто теплыми, хотя раньше едва ли не обжигали. Драко почти не помнил собственного перерождения, знал только, что с ним постоянно кто-то был рядом. К тому же в его тело яд попал через клыки упыря, а не с кровью, и обращение не было полным — он в большей мере оставался человеком, хотя и приобрел большинство полезных качеств кровопийц — скорость, силу, неуязвимость, долголетие… Поттеру же предстояло вытерпеть превращение целиком, что было куда более мучительным, но и сил давало больше.

Гриффиндорца начала бить неудержимая дрожь, и блондин мучился от того, что ничем не может помочь. Неожиданно Гарри застыл, а потом его тело с жутким треском начало вытягиваться.

Драко в ужасе вскочил на ноги. Казалось, что все кости Поттера ломаются, и почти сразу же срастаются, чтобы быть сломанными снова. Вот с громким хрустом его плечи раздвинулись, став чуть шире, а изо рта потекла струйка крови и тут же впиталась в кожу. Одновременно с этим весь его скелет неравномерными рывками увеличивался, пока Гарри не стал выше ростом на несколько сантиметров. Постепенно этот кошмар прекратился, и Малфой вновь решился прикоснуться к неподвижно замершему гриффиндорцу. Сейчас его кожа горела, так что Драко даже пришлось отдернуть руку. Теперь происходило что-то странное с лицом мальчика-который-выжил. Его черты плавились, словно воск: резче проступили скулы; глаза, и раньше миндалевидные, чуточку вытянулись к вискам, нос стал немного тоньше, а губы, наоборот, пухлее. Теперь Поттер выглядел взрослее, и как-то более… хищно. Завершающим штрихом стали волосы — они меньше чем за минуту отросли ниже плеч, извиваясь при этом, словно живые змеи, и приобрели странный металлический блеск.

На этом все внешние изменения закончились. Оставшиеся время Гарри метался, словно в бреду, иногда бормоча какие-то странные слова и чьи-то имена. Драко устало сидел рядом, прошло уже несколько часов, и превращение вот-вот должно было закончиться. Сейчас гриффиндорец лежал неподвижно, казалось, он просто спит.

Неожиданно крылья его носа затрепетали, он с шумом втянул воздух и произнес:

— Драко.

Слизеринец нерешительно наклонился к нему, не зная, чего ожидать. Губы Поттера медленно раздвигались в улыбке, обнажая белые острые зубы. Внезапно его глаза открылись, и Малфой чуть не вскрикнул, встретившись с ними взглядом. Он хотел отшатнуться, но руки Поттера поймали его и потянули вниз, вынуждая смотреть в невозможно расширившиеся зрачки — две черные бездны, в глубине которых плескалось адское пламя.

Блондин зажмурился и уже попрощался с жизнью — гриффиндорец выглядел так, словно собирался совершить жестокое убийство. Новорожденный вампир был куда сильнее Связанного Кровью, и у того не было шансов вырваться.

— Драко, посмотри на меня, — вдруг мягко попросил Поттер.

Малфой изумленно открыл глаза. Гарри улыбался. Точно так же улыбалась тетя Белла, прежде чем наложить на кого-нибудь пыточное проклятие.

Не в силах пошевелиться, словно кролик перед удавом, блондин, не отрываясь, смотрел в черные зрачки, которые становились все ближе и ближе.

Лицо Высшего приблизилось вплотную, и в голове слизеринца мелькнула мысль, что он сейчас потеряет сознание от страха. Но вместо того, чтобы наброситься и растерзать, Гарри его поцеловал. Драко изумленно моргнул и слегка расслабился. Возможно, Поттер был прав, и после перерождения не превратился в безжалостного кровожадного монстра.

Гарри не втянул клыки и порезал губы блондина во время поцелуя. Он на минуту оторвался, чтобы слизать стекающие по щекам струйки крови и, жадно глядя на Драко, произнес:

— Такой вкусный… Хочу тебя съесть, всего целиком.

Малфой и пискнуть не успел, как тот повалил его на диван и навис сверху, плотоядно прищурившись. Блондин задрожал, он не знал, стоит ли понимать эти слова буквально, хотя что-то ему подсказывало, что нет. Гарри быстро избавил его от одежды, просто порвав ее на мелкие клочки. Драко замирал каждый раз, когда длинные острые ногти оставляли на нем неглубокие розовые царапины. Губы Гарри следовали по его телу, зализывая ранки, и постепенно опускались все ниже и ниже. Слизеринец вообще забыл, как дышать, когда Поттер раздвинул его ноги. И вздрогнул, тихонько вскрикнув, когда бритвенно острые клыки вонзились во внутреннюю сторону бедра. Это не было больно, только лишь неожиданно, но в тот момент ему показалось, что он чувствует пульсацию крови в каждой венке.

Высший поднял голову и взглянул на него, задумчиво облизываясь. Потом улыбнулся и вновь склонился. Драко застонал, почувствовав, как горячий рот сомкнулся на его плоти.

От самого первого Проклятого и множества вампиров, зараженных его ядом — вся их память, все их знания и умения предались сейчас Поттеру и по мере надобности всплывали в голове. Например, сейчас опыт сотен мужчин и женщин подсказывал ему, как можно свести с ума блондина, довести его до потери сознания или заставить умолять о большем. Но пока ему было нужно нечто другое, к тому же действовать так, как нашептывали чужие воспоминания, было неинтересно. Хотелось найти что-то свое, попробовать все, до чего он сам может додуматься.

Гарри довольно улыбнулся, проглатывая наконец-то полученное лакомство. Как же ему нравился такой Драко — дрожащий под ним, задыхающийся, покорный.

— Перевернись на живот.

Блондин недоумевающее распахнул глаза, он еще не до конца пришел в себя, но ослушаться не посмел. Поттер потянул его вверх, заставляя встать на четвереньки. Малфой всегда считал, что эта поза для него слишком унизительна, но сейчас даже слова против не сказал. И едва не упал от удивления, когда почувствовал дыхание гриффиндорца на чувствительной коже.

«Что?! Что он делает?!» — Драко дернулся и зажмурился, почувствовав, как язык Гарри проталкивается в него. — «Ооо…»

Когда у блондина не осталось уже ни одной связной мысли в голове, Поттер наконец-то отвлекся от своего занятия. Провел пальцами по выступающим позвонкам и позвал:

— Драко?

Но тот уже превратился в трепещущий комок чувствительных окончаний и едва мог соображать. Гриффиндорец рассмеялся, довольный результатом, и наклонился, чтобы куснуть бьющуюся синюю венку на шее. Малфой застонал, откидывая назад голову, чтобы вампиру было удобнее.

Поттер слегка отстранился, а потом, придерживая бедра блондина, вошел в жаждущее тело. Драко уже чуть ли не хныкал, сейчас для него удовольствие почти превратилось в боль. Он выгибался, как кошка, пытаясь впустить Гарри как можно глубже, лишь бы наконец-то получить разрядку. Гриффиндорец сжалился над ним и начал ласкать в такт толчкам. Блондину не потребовалось много времени, чтобы кончить, и он с приглушенным криком судорожно сжался, увлекая за собой и Поттера.

Гарри поднялся и сел рядом, облизывая пальцы, запачканные спермой Драко, и другой рукой успокаивающе поглаживая его периодически вздрагивавшую спину. Потом поднялся и подошел к камину. Уже пришедший в себя Малфой нашел в себе силы оторвать голову от подушки и посмотреть ему вслед. Черный силуэт гриффиндорца четко выделялся на фоне красноватого пламени. Сейчас его фигура изменилась — плечи стали чуть шире, рост выше — и к тому же она приобрела недостижимую для обычных людей пропорциональность. Поттер повернулся, и блондин вдруг почувствовал себя так, словно его застали подсматривающим в замочную скважину.

— Не хочешь прогуляться? — голос Высшего непроизвольно вызвал в его теле волну мурашек.

Взгляд Драко метнулся к витражному окну, и он с изумлением понял, что уже глубокая ночь. Но, тем не менее, он все еще оставался собой, хотя до этого каждый день после обряда связывания темное время суток принадлежало его подсознанию. Впрочем, это раздвоение было нужно для того, чтобы облегчить процесс адаптации, ну, и чтобы Гарри хоть иногда мог отдохнуть от его мерзкого характера. Теперь в «милом варианте слизеринца» не было необходимости, вот он и не появлялся.

— Драко? — пальцы Поттера повернули его лицо в свою сторону, так чтобы заглянуть в глаза.

Малфой медленно кивнул.

— Но моя одежда… — он указал в сторону валяющихся на полу клочков.

— Забудь о ней, — Гарри выпрямился.

Сейчас он тоже был обнажен. До превращения на нем были только пижамные штаны, и блондин пропустил момент, когда тот от них избавился. Гарри вдруг взмахнул руками и высоко подпрыгнул, прямо в воздухе превращаясь в черную летучую мышь. Она призывно кружила по комнате, ожидая, пока Драко тоже обернется, а потом вылетела в услужливо распахнутое комнатой окно.

Было полнолуние, и искрящийся снег отражал призрачный свет, заливавший окрестности. Гарри поднимался все выше и выше, а Малфою не оставалось ничего кроме как следовать за ним. До этого он использовал свою «звериную» форму только для того, чтобы незаметно пробираться в гриффиндорскую башню. Поттер же в первые моменты полета решил проверить собственные возможности, то камнем падая вниз, то пытаясь повторить фигуры высшего пилотажа, то проверяя максимально возможную скорость. У блондина настроения экспериментировать не было, он просто летел за ним на некотором расстоянии.

Постепенно гриффиндорец все больше и больше удалялся в сторону Запретного леса. Драко заволновался, он совсем не хотел туда, ему и после первого курса приключений хватило. Он встревожено запищал и подлетел к черной летучей мыши, пытаясь заставить ее повернуть назад. В ответ Гарри начал кружить вокруг него, то и дело легонько задевая и делая вид, что собирается укусить. Звериные инстинкты взяли верх, Малфой еще не мог до конца их контролировать, и позволив себя раздразнить, он помчался за Поттером, когда тот вдруг резко развернулся и стал поспешно удирать.

Только когда вокруг них замелькали ветви деревьев, Драко понял, что его обманули. Он сердито запищал, а Гарри, сделав кувырок, прямо в воздухе превратился в человека и со смехом рухнул в огромный сугроб. От обиды Малфой не стал оборачиваться и повис на высокой ветке вниз головой.

Поттер, все еще смеясь, вынырнул из снега и протянул ему руку:

— Иди сюда.

Темноволосый обнаженный вампир на удивление гармонично смотрелся на снегу, который почти не таял, соприкасаясь с его кожей. И что-то в его голосе и взгляде было такое, что Малфой, как загипнотизированный, спустился вниз, цепляясь за его пальцы. Гарри знал, как заставить его превратиться обратно — надо было просто почесать светлый животик, и от щекотки блондин терял контроль над своей формой. И спустя несколько секунд он уже находился в объятьях Поттера.

— Чувствуешь? Он рад нас видеть… — губы гриффиндорца прижались к виску блондина, и через это прикосновение в его мозг словно просочились сотни запахов, звуков, эмоций.

Сам лес приветствовал их, волнами посылая им магию и силу, радуясь появлению новых сущностей под своей сенью. Эти ощущения пьянили, заставляя голову приятно кружиться. Драко вытянул вперед ладонь, чувствуя на ней давление лунного света. Сейчас все ощущалось не так, как прежде — он мог слышать, как волшебство пульсирует в невидимых венах, объединяющих каждое дерево, каждый куст, и каждое животное в одно единое существо, мог попробовать на вкус сам воздух, острый от звездного сияния. Даже снег сейчас ощущался, как прохладная рыхлая перина или как жесткий мех. Зато кожа Гарри под его руками была шелковой, гладкой и теплой…

В замок они вернулись только, когда небо посерело, и в предрассветных сумерках исчезли звезды. Окно было открыто только в выручай-комнате, поэтому они решили остаться там. Но стоило ступить на пол, как на стенах вспыхнули факелы, освещая внутреннее убранство.

— Что за?!... — пораженно воскликнул Драко, увидев, что им в качестве постели предложила комната.

Гарри хихикнул:

— Прикольно.

Он подошел и поднял крышку огромного темно-зеленого гроба, обитого по краям золотыми полосами.

— Иди сюда.

— Ни за что! — Малфой даже сделал шаг назад.— Я к ЭТОМУ даже близко не подойду!

— Не будь занудой! — Поттер уже наполовину залез в «постель» и теперь что-то там делал. — О! Смотри, тут и подсветка есть! А обивка внутри из натурального шелка… Ого!

С этими словами гриффиндорец целиком забрался в гроб, и крышка за ним с тихим щелчком захлопнулась.

— Гарри? — встревожено спросил блондин, когда остался один наедине с гробом.

Ответа не последовало, и он нерешительно приблизился к этому темно-зеленому монстру, стоящему на небольшом возвышении. Неожиданно крышка приподнялась, и рука гриффиндорца потянула его внутрь.

— Залазь сюда! Смотри, что я нашел!

Драко и пискнуть не успел, как оказался втянут в неожиданно широкое, ограниченное белым шелком пространство — там можно было свободно сидеть.

— Тут даже бар есть, — Гарри нажал на пульте кнопку, и часть стенки отъехала в сторону, открывая полки заставленные бутылками. — Интересно, где комната раздобыла такое чудо? Его явно магглы делали.

Он нажал еще одну кнопку, и из спрятанных динамиков полилась тихая музыка, а на потолке загорелся небольшой плоский экран, по которому крутили клип. Пока Малфой наблюдал за перипетиями судьбы главной героини, Поттер успел разлить красное вино в высокие бокалы и протянул один из них блондину. Переплел их руки и стукнул краешком фужера о его фужер.

— За мой первый день рожденья.

Тонкий хрустальный звон все еще плыл в замкнутом пространстве, когда их губы соприкоснулись.

Драко устал. Не физически, а скорее морально. Прошло несколько дней с обращения, и почти все это время он провел с Поттером. Тот буквально подавлял его, рядом с ним Малфой даже думать нормально не мог и делал все, что ему приказывали. Гарри его точно гипнотизировал, подчиняя своей воле. И одновременно с этим блондин до дрожи его боялся — когда Высший был голоден, он начинал выглядеть, как маньяк-убийца.

Но стоило слизеринцу остаться одному, как он места себе не находил, его тянуло обратно. И в этом было что-то мазохистское, ведь Поттер едва ли не в открытую над ним издевался. Например, вчера… Малфой вздрогнул от одних только воспоминаний — вчера Гарри приковал его к кровати серебряными цепочками лицом вниз, завязал глаза, наложил какие-то заклинания, а потом, как показалось блондину, в течение нескольких часов медленно-медленно трахал. Впрочем, при сильном желании, Высший мог бы растянуть этот процесс на несколько дней, физически это было вполне выполнимо.

Тогда Драко просил, кричал, умолял прекратить или закончить все это быстрее, но сейчас… Сейчас он готов был признать, что ему понравилось ощущать себя бабочкой, наколотой на булавку.

Малфой поднялся с кресла рядом с камином в слизеринской гостиной и огляделся. Со всего факультета на каникулы в Хогвартсе остались только четыре человека. И в данный момент они, спевшись с когтевранцами, где-то пропадали. На столике валялась потрепанная колода взрывающихся карт, под одним из диванов — обертки от рождественских подарков. То ли домовики от рук отбились, то ли мелкотня решила растянуть удовольствие и открывать по одному свертку в день.

Блондину казалось, что он больше не может находиться вдалеке от своего мучителя, словно невидимые нити влекли его обратно, стоило хоть на час расстаться с Поттером. И он снова и снова возвращался, каждый раз безошибочно находя Высшего в том или ином месте замка. Гарри старался не особенно показываться на глаза остальным, особенно учителям. Пришлось бы объяснять изменения во внешности и росте, а ему было лень что-либо выдумывать, так что эта обязанность легла на Драко. Он уже пролистал несколько книг зелий и заклинаний, пытаясь найти средство, которое могло бы оказать такой эффект, но пока бесполезно. К тому же, вся одежда, которая была у гриффиндорца до этого, оказалась ему мала, впрочем, как и мантии Малфоя. И однажды утром вампир, пытаясь наложить на нее удлиняющие чары, не выдержал, и подхватив за руку блондина, потащил его из Хогвартса на улицу. Тот уже успел привыкнуть к таким резким вспышкам и переменам настроения и просто следовал рядом. Но когда Поттер вышел за границы школьной территории, он вдруг крепко прижал к себе Драко и аппарировал.

Слизеринец был в шоке. Занятий по аппарации еще не было, и он понятия не имел, что Поттер уже где-то научился мгновенно перемещаться в пространстве. Он некоторое время просто стоял, дезориентированный, вцепившись в увеличенную мешковатую гриффиндорскую форму, и пытался прийти в себя. В это время Гарри круговыми движениями поглаживал его по спине, постепенно опуская ладонь все ниже. Наконец, Драко собрался с мыслями и огляделся.

Они стояли в небольшом тупичке на Косой улице. Это было очень удобное для аппарации место, и поэтому здесь в любой момент мог кто-нибудь появиться. Малфой, как ошпаренный, отскочил от Поттера, который уже практически лапал его за задницу. Ему даже представить было страшно, что случилось бы, если какой-нибудь волшебник увидел бы их. А уж если бы вдобавок еще и узнали знаменитого Мальчика-Который-Выжил… Такой скандал бы раздули, даже страшно представить. А Высшему это казалось всего лишь забавным — он засмеялся, откинув назад голову и сверкая белоснежными зубами. К людям — магам или магглам, он относился теперь одинаково — как к ходячему запасу пищи. Пока он вроде не пил ничью кровь, кроме слизеринца, но тот однажды поймал его задумчивый взгляд, брошенный в сторону одной пуффендуйки — пятикурсницы.

Гарри, все еще усмехаясь, направился сначала в Гринготс, а потом по магазинам, торгующим одеждой. Сейчас он едва ли не с ностальгией вспоминал те вещи, которые ему нравились раньше — рваные джинсы, футболки с провокационными надписями, ремни с массивными пряжками… Прошло всего лишь несколько дней, но от того подростка, по уши заряженного юношеским максимализмом и верой, что мир делится на черное и белое, почти ничего не осталось. Лишь память, которой можно было воспользоваться или запереть в самых дальних уголках сознания. И теперь он предпочитал мантии волшебников, за века почти не изменившиеся. Он словно наяву видел бал в честь празднования пятисотлетия Хогвартса, и у одного из магов был почти такой же замшевый наряд, как и этот, выставленный на витрине.

В школу они вернулись уже поздно вечером, нагруженные свертками и пакетами, и пронесли их под мантией-невидимкой, чтобы никто не узнал об их самовольном уходе из замка.

Малфой поднимался следом за Поттером по лестнице, ведущей в гриффиндорскую башню. Все равно в такое время в общей гостиной никого не было — все оставшиеся младшекурсники разбежались по спальням, и никто не заметил бы присутствия слизеринца в святая святых. Взгляд Драко раз за разом пробегался по спине Гарри, по его широким плечам, по узкой талии, по длинным ногам, обтянутым темно-серыми бриджами. Из-за кожаных зимних сапог на каблуках он казался еще выше. Неожиданно проснувшаяся в вампире страсть к одежде волшебников, вначале удивила Малфоя, но потом выяснилось, что как бы Высшему ни нравились мантии, в брюках ему было намного удобнее.

Гарри сбросил свертки и длинный подбитый мехом плащ на диван в гостиной, а сам опустился в глубокое кресло у камина, расслабленно прикрыв глаза. Драко на минуту замер, любуясь отдыхающим вампиром. Острые черты лица немного смягчились, под глазами сгустились тени, черные пряди со странным стальным блеском небрежно лежали на плечах, контрастируя с кружевом воротника, серый жилет облегал торс, тонкие пальцы виднелись из-под пышных манжет белоснежной рубашки. Сейчас Поттер выглядел одновременно и сильным, и утонченным; он был одет, как Лорд, впрочем, так оно и было — Малфой знал, что по завещанию Сириуса тот являлся наследником рода Блэков. Жаль, что Гарри не будет в таком виде ходить на занятия, придется сменить одежду на более демократичную школьную форму.

Наконец, очнувшись от странного наваждения, Малфой положил принесенные пакеты на диван и сел напротив гриффиндорца. Тот, казалось, о чем-то размышлял, то хмуря брови, то едва заметно улыбаясь, и Драко решил его не тревожить. Он просто смотрел на задумавшегося вампира, и тишину нарушал только треск поленьев в камине.

Гарри же в это время пытался упорядочить полученные воспоминания, неожиданно всколыхнутые походом по магазинам. Сотни людей до него были поражены проклятьем, и их память, переданная с ядом, теперь испуганно роились в голове гриффиндорца. Если он сосредотачивался на чем-то одном, то мгновенно получал некое знание, например, как убить дракона или приготовить запеканку из спаржи. Теперь ему даже необязательно было доучиваться в школе — среди его предшественников было пятеро магов, в разное время закончивших Хогвартс, трое — Дурмстранг, и даже одна ведьма из Салемской академии и колдун из храма Кецалькоатля. Как ни странно, в череде вампиров большая часть была магглами, в их числе — физик-ядерщик, и теперь Поттер знал разницу между нейтроном, нуклоном и нейтрино. Впрочем, волшебники еще в тысяча триста двадцатом году изобрели заклинания, которые не просто ослабляли и замедляли вампиров, а мгновенно обращали их в пепел, и с тех пор кровососы старались держаться подальше от общин магов.

Сейчас Гарри был словно чистый лист, с момента его рождения прошло всего несколько дней, и он еще не определился с тем, как будет вести себя в дальнейшем. Из множества прожитых жизней, хранящихся в его сознании, его собственная ничем не выделялась. Все, что раньше казалось важным, перестало быть таковым. Что с того, что его родителей убил Волдеморт? Точно также он помнил, как в тысяча восемьсот девяносто третьем его родителей убил оборотень, или как сто лет назад его семья была вырезана упырями, а сам он каким-то чудом выжил. Месть больше не имела смысла, ведь если бы он хотел наказать кого-то за зло, причиненном прежнему Гарри Поттеру, то точно с такими же основаниями должен был мстить тому оборотню.

У него теперь было несколько вариантов — или вобрать в себя все-все воспоминания, сделать их собственными, словно это именно он прожил сотни жизней. Но этот путь вел в тупик — что остается делать, если ты уже попробовал все на свете? Если тебе знакомы все удовольствия, все книги, все фильмы, если ничто в этом мире уже не покажется тебе свежим и интересным? Те, кто пошел по этой дороге, всю жизнь проводили в поисках ощущений, и порой эта их жажда нового приобретала поистине невообразимые размеры — они уничтожали целые деревни просто для развлечения, ставили чудовищные эксперименты, но рано или поздно кончали одним и тем же — уходили из жизни, устав от ее однообразия.

Можно было поступить по-другому: отказаться ото всех воспоминаний, начать существование заново. Но это часто приводило к тому, что обращенный начинал блуждать без цели и смысла, бросаясь от одного удовольствия к другому, пытаясь найти свое предназначение. Но что мог дать ему мир, рассчитанный на людей и магов? Поэтому, при неограниченной продолжительности жизни, хотя бы до пятисот лет доживали считанные единицы, и память, унаследованная от предшественников, не хранила имени ни одного вампира, перешагнувшего шестисотлетний рубеж.

Гарри не знал, как ему поступить. Можно было сделать еще кое-что: выбрать одного или двух человек, живших до него, и впитать только их прожитые жизни. Но проблема была в том, что среди сотен людей, не оказалось почти никого, достойного для подражания. Больше всего Поттеру импонировали его прежняя ипостась, и еще тот физик, мечтавший открыть чистый и безопасный источник энергии. Но эти двое вовсе не были счастливыми, и Высшему совсем не хотелось всю отведенную ему вечность помнить об их утратах и считать своими. Поэтому он и не спешил определяться в выборе жизненного пути. Но помимо всего прочего у него было, за что зацепиться в этом мире, если его вдруг начнет засасывать безумие и жажда. Драко. Драко сиял, словно маяк в ночи. И его потрясающий аромат не мог оставить вампира равнодушным. Возможно, это и был его Дар — пахнуть так изумительно.

У каждого вампира был свой Дар — у кого-то сильнее, у кого-то слабее. Некоторые даже понятия не имели, чем владеют, например, кто-то мог находить нужную дорогу или потерянные вещи, ходить по воде или по воздуху, видеть сквозь стены, а некоторые — сквозь одежду. Но кое-кто обладал поистине впечатляющими способностями — предвидеть будущее, управлять людьми с помощью голоса или внушать ложные эмоции. Ходили легенды, что один из первых Истинных умел управлять реальностью: все происходило именно так, как ему хотелось, но возможно, он был просто очень удачливым...

Устав разбираться во всех этих воспоминаниях, Гарри открыл глаза и перехватил взгляд Драко, тут же отвернувшегося. В голове гриффиндорца пронеслось какое-то видение — он сам, расслабленно сидящий на кресле, и приглушенный голос Малфоя, размытый эхом: «Красивый… сильный… сексуальный…»

— В спальню. Немедленно, — приказал Поттер, и блондин, вздрогнув, поднялся.

Высший удовлетворенно улыбнулся. Кажется, он разобрался, в чем его Дар.

— Поверить не могу, что ты согласился помогать Малфою с экспериментальным зельем! Гарри, это же опасно! — глаза Гермионы горели возмущением. — Тебе просто нереально повезло, что ты так легко отделался, да к тому же еще и вырос! А если бы ты с ног до головы покрылся бы несводимыми бородавками? Это было полнейшим безрассудством! Ну как можно было опрокинуть в котел пузырек с непонятной жидкостью, а потом еще и обляпаться непонятным варевом? Гарри, я тебе просто поражаюсь. Как же хорошо, что все так удачно закончилось. Но пообещай мне, что больше никогда не будешь проводить с Малфоем никаких опытов!

Поттер уже на протяжении получаса выслушивал в ее исполнении лекции по технике безопасности, и единственное, что удерживало его от грубого ответа — девушка на самом деле заботилась о нем. С каждым днем он все лучше и лучше мог читать мысли, самые отчетливые он слышал просто так, а для остальных надо было заглядывать в глаза.

Мысли Рона и Гермионы его приятно поразили. Гарри Поттер на самом деле умел выбирать друзей — нашел себе настоящих гриффиндорцев — смелых, отважных, в чем-то наивных и добрых, а в чем-то воинственно непримиримых. С тех пор, как закончились каникулы, и его постоянно окружали посторонние люди, он почти все время слышал их размышления — это немного напоминало Кикимера, бормотавшего себе под нос какие-то гадости. На удивление мало людей говорили то, что на самом деле думали, даже среди львиного факультета лишь единицы не имели привычки лгать каждую минуту. А слизеринцы вообще едва ли не каждую секунду себя одергивали, они даже с собственным внутренним голосом были не в ладах, к тому же у некоторых этих голосов было несколько. Гарри как-то послушал, что творилось в голове Забини, и едва не свихнулся. Тот мысленно разговаривал сам с собой, обсуждая, что съесть на завтрак, новую прическу Панси и мантию Миллисенты. Но стоило хоть краешку его мысли зацепиться за что-то действительно интересное, например, тему Пожирателей или Волдеморта, как все его четыре голоса разом затыкались, словно он боялся, что его могут подслушать, а через пару мгновений вновь начинал думать о всякой ерунде.

Вот и Рон, сначала возмущавшийся тем, что хорек подверг его друга опасности, теперь размышлял, почему Гарри не захотел приехать к ним в нору на Рождество и решил остаться в Хогвартсе. Без него было не так интересно, зато они с Гермионой могли провести больше времени вдвоем.

Поттер прикрыл глаза, прислушиваясь. Почти каждый в общей гостиной говорил или думал о нем. Это больше не нервировало и не выводило из себя. Что ему их пересуды, если при желании он может узнать их самые сокровенные секреты? Люди так странно устроены, стоит им сказать «Я знаю вашу самую страшную тайну», как они непременно о ней вспомнят, причем так ярко и детально, с малейшими подробностями и оттенками эмоций. Но Высшему пока хватало и своих, чужие ему ни к чему.

«Хм, оказывается, Гермиона на удивление упорна», — Гарри отметил, что девушка была единственной, кто мог долго думать о чем-то одном, не отвлекаясь на посторонние размышления.

Мысли же Рона носились, словно стая перепуганных ворон, он то принимался вспоминать квиддич, то поцелуи с Грейнджер, то о прошедшем ужине.

Поттеру стало скучно, Гермиона уже по третьему кругу начала говорить одно и то же, а Уизли, кается, вообще умел на время выключать мозг, по крайней мере, в его голове царила звонкая пустота.

— Ладно, мне пора, — вампир поднялся на ноги.

— Что? Куда ты собрался? Отбой будет через десять минут!

— На свидание. — Гарри элегантным движением откинул назад волосы и обольстительно улыбнулся.

В почти опустевшей гостиной наступила тишина. В головах женской половины гриффиндора синхронно раздался восторженный вздох и потрясенное «О, Боже!» Даже непробиваемый Рон не мог не заметить, что друг сейчас выглядит просто шикарно.

— Кстати, до утра меня не ждите, — Поттер уже почти шагнул в проем, как сзади раздался голос Уизли:

— Кто она?!

Вампир только повернулся и слегка усмехнулся, не ответив ни слова, и прежде, чем посыпались другие вопросы, захлопнул портрет. Он направлялся в выручай-комнату, где его уже ждали.

Сейчас ему было надо только чуть-чуть тишины и много-много Драко.

Теперь они всегда встречались в выручай-комнате. Гарри больше не был хрупким человеком, и вампирам не нужно было сдерживаться, чтобы ненароком не поранить друг друга. Их развлечения не могла без потерь пережить ни одна кровать, и порой даже «репаро» не помогало. Как-то раз они, увлекшись, даже сломали пару деревьев в запретном лесу. Впрочем, так было далеко не каждый день, только когда на Поттера находило агрессивное настроение, и в такие моменты сердце блондина сжималось от страха и какого-то ненормального восторга, словно он катался на каком-то безумном и опасном аттракционе. Но засыпать гриффиндорец предпочитал, уткнувшись носом в светлые пряди и вдыхая головокружительный запах Драко.

Вампиры могли бы обходиться без сна целую неделю, но от человеческих привычек довольно-таки сложно избавиться, к тому же все кровопийцы — прирожденные «совы», и с большим удовольствием проводили бы светлое время суток в постели в комнате с тяжелыми непроницаемыми шторами. Но учеба в Хогвартсе этому явно не способствовала, приходилось вставать рано утром.

Гарри проснулся в том же положении, в котором уснул — теперь он мог часами сохранять полнейшую неподвижность, к тому же руки и ноги у него больше не затекали. Осталось совсем немного времени, чтобы сходить в свою комнату, захватить учебники и переодеться. Драко, зевая, неторопливо натягивал школьную форму. По утрам у них обоих было явно не радужное настроение, так что они собирались и молча расходились в разные стороны.

Сегодня у них не было общих уроков, и к концу дня Малфой уже ощущал едва ли не потребность увидеть Поттера. Впрочем, это не было таким уж настойчивым желанием, просто мысли о гриффиндорце настойчиво крутились в голове, к тому же, Драко чувствовал какое-то смутное беспокойство. Гарри он нашел в одном из коридоров на втором этаже. Мальчик-который-выжил стоял, опираясь рукой на стену, и болтал с той самой пуффендуйкой, к которой присматривался еще на каникулах. Девушка смеялась и мило краснела, хлопая ресницами, и всем своим видом показывала, что ей приятно такое близкое соседство с самим Избранным.

Малфой услышал какой-то тихий свистящий звук и не сразу понял, что это его собственное шипение.

«Да как ты посмел?!» — с этими мыслями он подскочил к парочке и схватил Поттера за плечо, разворачивая к себе лицом:

— Ты совсем спятил?

Тот только усмехнулся:

— Ты что-то хотел, Драко?

Слизеринец поймал испуганный взгляд пуффендуйки и потащил вампира в более уединенное место, чтобы поговорить без свидетелей.

— Ты с ума сошел?! — прошипел он, заталкивая Гарри в неглубокую нишу, где их нельзя было увидеть из коридора. — Ты собирался ее укусить!

— И что такого? — гриффиндорец сложил руки на груди. — Ты, конечно, безумно вкусный, но я хочу попробовать что-то еще. Все равно она потом ничего не вспомнит, хотя я уверен, с удовольствием согласилась бы поделиться парой глотков крови.

— Да ты просто помешанный идиот! Может, ты еще и переспать с ней собирался? — Драко почувствовал, как цепочка на шее душит его, но сейчас было не до того, он и так едва дышал от злости.

— Не забывайся, Малфой!

Блондин приглушенно ахнул, почувствовав, как сильные руки сначала впечатали его в стену, а потом развернули так, что он оказался лицом к окну.

— Спать я собираюсь только с тобой.

Прежде, чем он успел хоть что-то сказать, пальцы Гарри с острыми вытянувшимися ногтями вонзились в ворот его рубашки и скользнули вниз, оставив после себя ровные полоски ткани. Второй рукой гриффиндорец отодвинул в сторону мешавшуюся мантию и молниеносным движением стянул с него брюки, попутно разорвав и их.

— Нет! — Драко испуганно дернулся, но не смог вырваться из стальной хватки. — Нас заметят!

— Не заметят, если ты не будешь громко стонать, — прошептал ему в шею Поттер, а затем впился в нее клыками.

Блондин одной рукой зажимал себе рот, а другой опирался о стену рядом с окном, молясь только о том, чтобы не разнести к чертям эту хлипкую раму — тогда его полуголого, растерзанного точно увидят первокурсники, мирно лепившие внизу снеговиков. Однако его тело вовсе не было против такого грубого обращения — Драко возбудился сразу, как только Гарри начал срывать с него одежду.

Поттер решил пренебречь подготовкой и прелюдией, и слизеринец приглушенно вскрикнул, ощутив резкое проникновение, впрочем, скорее не от боли, а от неожиданности.

Рама ходила ходуном, стекло дрожало в оплетке, грозясь вот-вот разбиться, и от ногтей блондина в каменной кладке оставались глубокие царапины. Он уже не думал о том, что их могут застукать, мозг превратился в бесполезное желе, годное только на то, чтобы выдать нечто вроде «быстрее, сильнее, только не останавливайся».

Драко застонал от наслаждения, ощутив, как внутри него разливается сперма Гарри, и жадное тело тут же начинает ее впитывать. Спустя пару движений руки гриффиндорца, он сам выгнулся, почти в судороге, прокусывая собственные пальцы до крови. Колени ослабели, и если бы не удерживавший его за талию Поттер, он бы сполз на пол беспомощной лужицей.

— Ммм... — гриффиндорец, крепко прижимая к себе блондина, положил подбородок ему на плечо и с удовольствием облизал свою ладонь, запачканную семенем. — Вкусно...

Почему-то от этих слов Драко передернуло. До него только сейчас начало доходить, насколько его унизили — нагнули чуть ли не посередине коридора и оттрахали. Причем для Поттера это ровным счетом ничего не значило, он просто «перекусил». Малфой сам не понял, как это получилось, но по щекам вдруг потекли слезы, и он не мог их остановить, из горла вырвался судорожный всхлип:

— Ты меня используешь...

Гарри вздрогнул от неожиданности, он даже не представлял, что блондин может так отреагировать, тем более что в его мыслях прозвучало недосказанное: «Используешь... как шлюху... даже хуже...».

— Драко... — Поттер развернул его к себе и сжал лицо в ладонях, заставляя посмотреть на себя, но Малфой упрямо зажмуривался и пытался вырваться. — Глупый... Разве ты не знаешь, что я люблю тебя?

— А? — только и смог сказать Драко, изумленно распахнув глаза, и несколько раз моргнул, потому что из-за слез все вокруг расплывалось.

— Люблю тебя, — Гарри нежно касался губами его щек, лба, уголков рта. — И это единственное в чем я могу быть твердо уверен.

Блондин был слишком ошарашен, чтобы хоть как-то реагировать.

«Любит меня? Быть такого не может! Но зачем ему врать?..» — проносилось в его голове.

— Прости, что не удержался. Просто ты ходишь здесь, такой... аппетитный, словно кремовое пирожное с вишенкой... я не смог устоять... Твой запах сводит меня с ума, — бормотал гриффиндорец, покрывая медленными поцелуями его лицо, пальцы, шею.

Драко встрепенулся и вырвал свои ладони из рук Поттера.

— А как тогда насчет той пуффендуйки? — сердито спросил он, не позволяя себе верить.

— Если тебе это настолько не нравится, я обещаю, что больше не буду даже думать о чьей-то, кроме твоей, крови.

Малфой все еще хмурился и не давал себя обнять. Гарри вздохнул, а потом лукаво усмехнулся:

— Может быть, в качестве компенсации... Если ты вдруг проголодаешься, можешь в любое время использовать меня для удовлетворения своих потребностей...

Слизеринец изумленно на него уставился. Поттер только что намекнул, что готов быть снизу?

— Вижу, ты согласен. — Гриффиндорец притянул Драко к себе и потерся щекой о его щеку. — Но, по-моему, ты сам меня провоцируешь: стоишь тут без штанов, весь такой соблазнительный...

Малфой моментально вспыхнул, вспомнив, что его брюки до сих пор висят где-то в районе щиколоток, а рубашка представляет собой драное нечто. Он оттолкнул Поттера и с помощью заклинания привел одежду в приличный вид.

— Ммм... Ты так мило краснеешь, — Гарри притянул его к себе и лизнул в щеку.

— Идиот, — блондин попытался высвободиться, но не преуспел.

— Хватит дуться, я же знаю, что на самом деле ты уже не сердишься, — гриффиндорец поднес ко рту его руку и поцеловал каждый палец. — Сэр Малфой, я приношу вам свои искренние извинения за свою неоправданную грубость и впредь постараюсь быть мягче.

Драко уже не знал, как реагировать. Он окончательно запутался в собственных чувствах. Единственное, что крутилось в его голове: «До чего же ты сейчас...» — и тут же оборвал себя, вспомнив о способностях вампира. Даже собственные мысли ему больше не принадлежали. Гарри легко подавлял его самые негативные эмоции, подчиняя своей воле. Рядом с ним блондин чувствовал себя марионеткой, покорной и безвольной. Но... когда Поттер находился так близко, все это было уже не важно. Ничто не имело значения, все растворялось в холодном зеленом пламени. И Драко таял, плавился как воск, не в силах протестовать.

Драко уже не мог понять, где заканчиваются его чувства и желания и начинаются мысли вампира, где его поступки, и где действия чужака. Он знал, что рано или поздно они станут единым целым, и раньше его это пугало. Однако сейчас он уже не видел границы между своей прошлой личностью и тем, что передалось ему при укусе и всплыло из глубин собственной души. Кажется, даже его однокурсники заметили, что он как-то изменился — появились новые слова, новые жесты, несвойственные прежнему Малфою. К тому же он уже не пытался скрыть, что не ночует в общей спальне мальчиков. Пару раз блондину удалось застать слизеринцев, обсуждавших его поведение, но на открытые конфликты никто не шел.

Теперь Драко пытался вспомнить, за что раньше ненавидел Поттера и не мог. От прежнего гриффиндорца ничего не осталось, а вместе с ним словно потускнели все воспоминания о нем. Когда рядом был Высший, слизеринцу казалось, что вампир в нем одерживает верх, но он по-прежнему сохранял контроль над своим телом, и мог бы оттолкнуть Гарри или вообще уйти. Но... он хотел совсем не этого.

Поттер мог бы сделать с ним что угодно — и знал об этом, ведь мысли Драко не были для него загадкой. И на собственную фантазию гриффиндорец никогда не жаловался, а теперь, когда его память хранила сотни жизней, он любил ставить эксперименты и проверять их на практике.

— Нет, Поттер!!! Даже не думай!!! Зоофил чертов, я не буду делать этого в виде мыши! — завопил Драко сразу, как только приземлился в снег и превратился в человека.

Гарри все еще кружил над ним и пищал нечто, что можно было принять за смех. Он до этого почти полчаса дразнил белую летучую мышку, прежде чем до слизеринца дошло, что его таким образом пытаются склонить к размножению. Наконец, он рухнул в сугроб неподалеку от блондина и расхохотался уже по-настоящему.

— Почему нет? Представь себе, какие это будут непередаваемые ощущения... — бархатным голосом прошептал он, когда немного успокоился.

— Пошел ты. — Гордо произнес Драко и слегка потрепыхался, пытаясь вырваться из хватки нависшего над ним гриффиндорца.

— Тебе же нравится эта идея, я вижу это в твоих мыслях... — почти пропел Высший, проводя языком от его подбородка до уха.

— Нет!!! — в ужасе завопил слизеринец. Ведь не могло же ему и в самом деле прийти в голову ТАКОЕ?!

Поттер снова засмеялся и уткнулся носом в его шею:

— Расслабься, Драко. Я просто пошутил, не думал ты ни о чем подобном.

— Ты!.. — Малфой просто задохнулся от возмущения, — да ты совсем!..

— Тсс... — пальцы Гарри накрыли его рот, — не продолжай, а то опять не сможешь дышать. Но видел бы ты свое лицо...

Высший уже почти стонал от смеха.

Блондин нахмурился и сердито уставился на гриффиндорца. Но тот сейчас выглядел таким беззаботным и счастливым, что злость прошла сама собой. В этот момент никто и не предположил бы, кем на самом деле является этот зеленоглазый парень с растрепанными черными волосами. Конечно, если бы еще и снег таял, соприкасаясь с его кожей...

Драко слегка поерзал. Хоть ему и не было холодно, но постепенно становилось слегка мокро, к тому же снежинки, словно песок на пляже, норовили забиться куда не надо, ведь одежды на Малфое не было, ее разодрали еще в начале вечера. Да и на самом Поттере была только черная шелковая мантия с оторванными застежками.

Гарри медленно обводил пальцем его рот, задумчиво разглядывая распростертого блондина. На фоне светлых волос и кожи выделялись только ярко-красные губы и потемневшие глаза, ледяные крошки запутались в платиновых прядях и остро посверкивали, словно маленькие бриллиантики.

— Драко... — почти промурлыкал Высший, склоняясь к его лицу, — ты помнишь, что я тебе вчера обещал?

— А?.. — только и смог сказать Малфой. Вроде бы вчера ему обещали «удовлетворение любых потребностей», но он подумал, что Поттер шутит.

— Хочешь меня? — Высший чуть склонил на бок голову и невинно улыбнулся, когда его ладонь скользнула вниз по телу блондина, и едва касаясь, погладила самое чувствительное место.

Слизеринец облизал вмиг пересохшие губы и еле заметно кивнул. Он не мог поверить в происходящее, но Гарри был здесь, рядом, и руки Драко словно сами собой легли на его талию, притягивая ближе.

— Хочешь?.. — прошептал Поттер, склонившись к самому его уху и обжигая горячим дыханием кожу. — Тогда поймай меня, Дракон.

Неуловимым движением он выскользнул из объятий Малфоя. Черный шелк на мгновение взметнулся в воздух, открывая взгляду совершенное тело, а потом лег мягкими складками обратно, скрывая все, кроме лица и кистей рук, удерживающих запахнутый ворот. Не раздумывая ни секунды, Драко вскочил и бросился к нему. Однако Гарри тоже не стоял на месте, полы мантии поднялись, как крылья черной птицы, и Высший побежал с такой скоростью, что казалось, он лишь чудом уворачивается от вырастающих на его пути деревьев. Блондин несся за ним, но Поттер был быстрее. Когда расстояние между ними становилось слишком большим, он останавливался или вообще присаживался на поваленный ствол дерева, дразняще улыбался и посылал воздушные поцелуи уже запыхавшемуся Драко.

Охотничьи инстинкты взяли верх над Малфоем, он забыл, кем является, и даже Гарри стал для него просто добычей, которую надо было поймать и сделать своей. Вот она стоит посреди небольшой полянки, кутается в черную накидку, и только порывы ветра изредка откидывают легкую ткань, обнажая голые ноги, по щиколотку утопающие в снегу. Светловолосый вампир буквально тек, понемногу перемещаясь вперед, лишь бы не спугнуть жертву.

Гриффиндорец, чуть прикрыв глаза, наблюдал, как к нему медленно приближается охотник. Драко, всегда такой собранный, даже в моменты страсти лишь изредка позволявший себе потерять контроль, сейчас полностью высвободил свою сущность — черты лица заострились, кроваво-красные глаза чуть светились в полумраке, ногти вытянулись, а грация сильного хищника просто завораживала. Гарри улыбнулся и провокационно облизал губы. Вампир тут же кинулся к нему. Высший молниеносно развернулся и успел бы убежать, но Малфой вцепился в край мантии и дернул ее на себя. Прочный шелк выдержал, а Поттер споткнулся и полетел лицом в снег. Сильные руки тут же сжали его в стальном объятии, и твердое тело сверху практически впечатало в землю. Над ухом раздалось довольное рычание, и острые зубы вонзились в шею, там где она переходит в плечо.

— Драко... — простонал гриффиндорец, и дрожь в его голосе передалась Малфою, прохладной волной пробегая вдоль позвоночника.

Блондин удовлетворенно заурчал, зализывая ранки от клыков, и потерся всем телом о свою жертву.

— Ммм... ах... — Гарри задохнулся, почувствовав, как разгоряченная плоть вжимается в его ягодицы. Он прогнулся в пояснице, приподнимая бедра, и протиснув вниз руку, начал ласкать себя.

Драко судорожно скользнул по нему и застонал от удовольствия. Поттер едва не вскрикнул, почувствовав, как по спине разливается горячая, почти обжигающая сперма.

Хватка Малфоя ослабела, и гриффиндорец развернулся к нему лицом.

— Нууу... Слишком быстро...

— Нечего было так быстро бегать, — надулся блондин. Ему было еще обиднее: столько времени за ним гоняться, и в конце под рукой не оказалось палочки, чтобы продлить удовольствие на несколько часов.

— Ммм... А мне все равно понравилось, — Гарри провокационно к нему прижался, — ты был таким... диким. В следующий...

Поттер вдруг застыл, его тело в одно мгновение словно окаменело. Глаза потемнели, а ноздри затрепетали. Через несколько секунд Драко понял, в чем причина: к ним приближался вампир. Он не мог определить точно, кто это был — Высший, Связанный кровью или Истинный. Но все равно волосы на затылке чуть ли не вставали дыбом, а по позвоночнику пробегал холодок, хоть кровосос был всего один.

Гарри поднялся на ноги, кутаясь в мантию, Драко встал рядом, остро жалея об отсутствии одежды. На поляну опустилась тишина — не было слышно ни скрипа снега, ни шелеста голых веток, Запретный лес словно замер, затаился в ожидании развязки. Между деревьями сгущался туман, медленно стекал вниз, подбирался к ногам напряженных юношей. Вот в одном месте темно-серые клубы стали темнее и плотнее, вытянулись вверх, и сквозь них проступила человеческая фигура, облаченная в длинные темные одежды, похожие на мантии волшебников.

Вампир в буквальном смысле слова выплыл на поляну — полы его одежды понизу плавно переходили в туман, будто у него и вовсе не было ног. Внутри Гарри что-то словно встрепенулось, он затаил дыхание в узнавании, когда лунный свет лег на бледный лик Высшего. Он помнил его — с рождения и до вечного двадцатилетия, когда тот передал свое проклятие кому-то другому. С тех пор прошло почти сто лет, но вампир совсем не изменился. Поттер помнил и его Дар — очень необычный, но в то же время удивительно мощный — быть всегда прекрасным. Светлые волосы мягко сияли, шелковой волной ложась на плечи, кожа казалась тончайшим фарфором, губы и темные ресницы контрастно выделялись на лице, невольно притягивая взгляд.

— Это такая редкость — сразу два сильных вампира, и к тому же мага, — даже голос его словно ласкал слух.

— Оноре, — произнес гриффиндорец и протянул ему руку.

— Ты меня помнишь... — утвердительно прошептал вечный, и сделав несколько шагов вперед, коснулся его руки, переплетая пальцы в нежном пожатии.

Гарри прикрыл глаза, наслаждаясь ощущениями — даже мысли вампира были красивы, словно переливающиеся жемчужины, нанизанные на одну нить. Ощутив мягкое прикосновение губ к щеке, он улыбнулся, это было словно встреча со старым другом, знакомым всю жизнь.

Но вот Драко этого явно не оценил. Он не помнил этого нахального Оноре, да если бы и помнил, то все равно — какого черта тот себе позволяет?! Малфой сам не понял, как так получилось, что он зашипел, угрожающе обнажив клыки.

Оноре тут же отодвинулся и обворожительно улыбнулся. Но на слизеринца его обаяние не подействовало, скорее, разозлило еще больше.

— Ооо, — протянул он, внимательно рассматривая слизеринца. — Я не знал, что вы вместе.

Вампир сделал несколько шагов и протянул руку, собираясь коснуться щеки Малфоя. Тот отскочил и зашипел еще громче.

— Невероятно... — Оноре втянул воздух через нос. — Потрясающе, никогда не встречал такого великолепного аромата.

Поттер услышал его мысли: «Прекрасный экспонат для моей коллекции». Он помнил об этой любви вампира ко всему красивому. Оноре родился во Франции, в очень богатой маггловской семье и с детства был окружен самым лучшим. Ему никто никогда ни в чем не отказывал, и не последнюю роль в этом играла его внешность и врожденная способность нравиться. Именно благодаря ей его не убил напавший на поместье обезумевший кровосос, а решил взять с собой в качестве игрушки. Но аристократ очень быстро разобрался, как пользоваться своим Даром и уже через месяц смог полностью покорить себе слабовольного и недалекого «создателя», и добиться, чтобы тот провел полноценный обряд посвящения и превратил его в Высшего. Потом он убил его, но даже это сделал так красиво, что умирающий едва ли не плакал от счастья.

Впрочем, Гарри не пугали намерения француза — тот был слишком непостоянен, и не имел терпения добиваться кого-то, кто сам не падал ему в ноги, влюбленный с первого взгляда. В каком-то смысле Оноре до сих пор остался избалованным ребенком, но даже это придавало ему какую-то особую прелесть.

Раздраженный Драко продолжал отступать, не сводя злого взгляда с вампира, пытавшегося его обольстить. В лунном свете, отраженном от снега, тот казался ослепительно прекрасным, и вся мощь его Дара была обрушена на Малфоя. Гриффиндорец с самого начала был уверен, что у Оноре ничего не выйдет, но все-таки смотреть, как француз буквально пожирает взглядом стройное обнаженное тело, и как жадно трепещут его ноздри, втягивая сладкий дурманящий аромат, было крайне неприятно. Он шагнул за спину слизеринца, и когда тот, пятясь, почти натолкнулся на него, обнял и прижал к себе, скрывая его наготу полами своей мантии.

— Он мой. А твоя коллекция уже давно превратилась в гарем, слишком большой, чтобы ты мог запомнить имена всех своих обожателей.

— Так ты Чтец мыслей? — Оноре больше не пытался приблизиться, он стоял на месте, рассматривая пару. — Как интересно... Но тебе все равно придется за него побороться, он слишком уж хорош, чтобы я мог так легко отказаться от этого лакомого кусочка...

Прекрасный вампир прикрыл глаза и медленно облизнулся, уже представляя, как будет лакомиться этим аппетитным светловолосым чудом. От этого у Драко во второй раз за ночь «снесло крышу», еще никто не смел в его присутствии обсуждать его, словно породистого коня или кусок ветчины. Он с рычанием рванулся из рук Гарри, собираясь подправить этому красавчику внешность, но Поттер его удержал. Тогда Малфой наконец-то вспомнил, что владеет даром речи, и что действие ошейника на посторонних не распространяется.

— Слушай сюда, лягушатник! Не знаю, что ты там о себе воображаешь, но, по-моему, ты не более чем мальчик из борделя, так что засунь свои амбиции себе... — слизеринец, впервые почти за полгода получивший возможность выражаться, оттягивался на полную катушку.

Через пять минут Гарри понял, что если бы не утратил способность краснеть от чьих-то слов, давно уже задымился бы. А француз вообще выглядел так, словно над ним только что морально надругались, впрочем, это было недалеко от истины. Утонченный и избалованный всеобщим обожанием вампир никогда не слышал по отношению к себе слов грубее, чем «Оноре, ты плохой мальчик». Нет, в его памяти, доставшейся с проклятьем, хранились всевозможные ругательства, но он предпочитал делать вид, что их вовсе не существует.

Наконец, Малфой выдохся и замолчал на минутку, чтобы перевести дыхание. Как ни странно, сейчас он чувствовал себя просто замечательно, все-таки ему ужасно не хватало возможности полностью выговориться. Как бы там ни было, но за пять лет постоянного травления Поттера он неплохо научился доводить людей до белого каления. И сейчас полузабытые умения пригодились — теперь этот Оноре смотрел на него как на особо уродливую баньши.

— Ну, наконец-то... — выдохнул ему в ухо Поттер. — Ты с каникул был таким тихим и покорным, что я уже начал волноваться... С возвращением.

Он чуть развернул Драко так, чтобы иметь возможность поцеловать того в губы. Слизеринец вдруг понял, что все время Гарри пытался его спровоцировать, чтобы избавиться от той странной слабости, которая каждый раз охватывала блондина при виде темноволосого вампира, и пробудить того Малфоя, каким он был до превращения. Эйфория захлестнула его с головой, словно он только что победил в кубке мира по квиддичу.

Теперь француз смотрел уже на них обоих, как на парочку сумасшедших. От его желания присвоить себе этого шестнадцатилетнего мальчика не осталось и следа. Такой «подарок» ему и даром не нужен! Эти двое все еще продолжали целоваться, кажется, вообще позабыв обо всем на свете. Оноре не привык, чтобы его игнорировали, тем более таким образом. Все его привычное благодушное настроение уже испарилось. Он прибыл сюда в качестве официального посланника из Города Ночи. Когда там стало известно о появлении двух новых сильных вампиров, его отправили для налаживания контакта, потому что, не смотря на всю свою кажущуюся беззаботность, он сумел добиться довольно высокого положения в обществе. Он уже открыл рот, чтобы высказать свое недовольство, как Гарри на минутку оторвался от губ Малфоя, и весело ему усмехнулся.

Оноре усмехнулся в ответ, он понял, зачем нужно было это представление — брюнет точно так же любил театральные жесты, как и он. Ведь француз мог просто выйти на поляну, а не вытекать туманом... Все-таки, у них с этим мальчиком было что-то общее, даже помимо нескольких сотен воспоминаний.

— Князь просил передать вам приглашение, — официальным тоном произнес он. — Появление таких сильных вампиров — большая редкость, поэтому вами заинтересовались. Моя обязанность — передать вам необходимые знания.

Оноре протянул запястье, и Гарри прочел в его мыслях, что дорога в Город Ночи хранится в его крови, и только те, кто ее отведают, смогут найти древнее убежище, возглавляемое одним из Истинных.

Драко зашипел и отшатнулся, когда чужая рука оказалась поблизости от его лица. Поттер не стал его удерживать — вполне достаточно, что дорогу будет знать один из них. Он медленно поднес запястье к своим губам и сделал глоток. Вкус крови его разочаровал, она ни в какое сравнение не шла с кровью Малфоя, но воспоминания, которые она хранила, были необычайно полезными. Он словно наяву увидел старинный город, окружающий вытянутый вверх замок с высокими башнями, жизнь в котором начиналась только после заката солнца. Там жили не только вампиры, но и другие магические существа, предпочитающие не афишировать свое существование — суккубы, инкубы, демоны, полулюди — полузмеи, и те, кому гриффиндорец даже определения не смог бы подобрать, потому что люди считали эти расы давно вымершими.

Путь к этому городу был зачарован так, что туда могли попасть только те, кто получил приглашение, поэтому-то маги даже не слышали ничего о нем.

— Мы придем. — Произнес Гарри, выныривая из собственных мыслей.

— Буду ждать. — Оноре просто не мог уйти, не отомстив напоследок этому нахальному блондину, поэтому он на миг страстно приник к губам гриффиндорца и тут же растаял туманом, прежде чем Малфой успел хоть что-то предпринять.

— Ты!!!.. — зашипел Драко, поняв, что на французишке сорвать злость не удастся. — Как ты посмел это допустить?! Ты же мог прочитать его мысли и отодвинуться!

— Да он вообще-то редко думает, — усмехнулся Поттер, — да ему и вредно. Перестань ревновать!

— С чего ты вообще взял такую глупость?

— Не забывай, что я слышу, что творится в твоей голове. — Гарри поймал его за руку и притянул к себе, зарываясь лицом в растрепавшиеся светлые пряди. — И поверь, нет никого, кто мог бы с тобой сравниться, я никогда не захочу кого-то еще...

Был первый урок зелий в этом семестре. На этот раз Снейп превзошел самого себя — Напиток Вечного Окаменения можно было включить в экзаменационные билеты в академии колдмедицины. Впрочем, для Гарри сварить эту отраву не было проблемой, и дело было не только в прошлой памяти, но и в том, что в голове профессора теснилось множество всевозможных уловок, как улучшить состав или свойства ингредиентов.

— Так-так... мистер Поттер... Как я вижу, думать своими крошечными мозгами вы так и не научились? Все пытаетесь выехать за счет чужих? Минус десять баллов с Гриффиндора. — вкрадчиво произнес он, стараясь как можно тише подобраться к мальчику-который-выжил.

Гарри усмехнулся, вспоминая, как бесилась его прошлая сущность от одних только звуков этого голоса. А сейчас это было всего лишь забавно — взрослый мужчина, изо всех сил пытающийся унизить ребенка. В чем же причина? Поттер впервые задался этим вопросом по-настоящему, ведь дело наверняка не только в ненависти к Джеймсу. И ответы были совсем рядом, надо было только всколыхнуть нужные воспоминания.

Но как? Спросить: «Профессор Снейп, за что вы меня так ненавидите?» Не факт, что зельевар и опытный окклюмент тут же подумает о причине — мысли слизеринцев порой блуждают совершенно невероятными путями. Поэтому Гарри старательно отслеживал все его мысли в надежде ухватиться за кончик нужной. Он поднял голову, чтобы встретить взгляд декана серебристо-зеленых — так легче было слышать его внутренний голос.

«Господи, ее глаза!» — мучительной болью вспыхнуло в его мозгу.

Гриффиндорец поспешно отвернулся, чтобы не выдать себя выражением лица. Невероятно, просто какие-то мексиканские страсти! Снейп был влюблен в Лили! Хоть сериал снимай. Хотя, скорее, драму — кончилось-то все не очень хорошо — Поттеры и Сириус мертвы, Снейп стал Пожирателем Смерти, к тому же взрывом уничтожило одиннадцать ни в чем не повинных магглов... Да уж, вряд ли кто-нибудь захочет посмотреть такое кино...

— Мистер Поттер, что же такого интересного вы увидели в банке с сушеными тараканами?

Гарри вновь на него уставился, пытаясь поймать и удержать чужой взгляд. В голове Снейпа мелькнуло видение рыжеволосой девушки, заправлявшей за ухо выбившуюся прядь.

«Северус, я не понимаю, что такого интересного ты нашел в этих ужасных ядах?..» — ее приятный голос затих негромким эхом.

Зельевар едва заметно вздрогнул, словно почувствовал вторжение в свой разум, но это было невозможно — Дар вампира не имел ничего общего с легиллименцией, он был чем-то совершенно иным, ведь профессор сам утверждал, что мысли якобы прочесть невозможно, «они не отпечатаны на поверхности мозга».

Снейп в свою очередь подозрительно уставился на гриффиндорца.

«Что еще ты задумало, Джеймсово отродье?»

Гарри совершенно спокойно мог игнорировать все выпады в свою сторону, но... зачем? Почему бы не ответить на удар, даже если он причинил вреда не больше, чем упавшее перышко?

Он знал что сделать, чтобы заставить зельевара корчиться от боли — просто поднять руку и повторить жест Лили, благо, что волосы у них сейчас почти одинаковой длины. Лицо Снейпа на миг дрогнуло, словно разбитое зеркало, и он отвернулся, отчаянно пытаясь сохранить самоконтроль. Эффектно развернувшись, он поспешил в другой конец класса к котлу, исходящему смрадным дымом, но все равно это слишком было похоже на поспешное бегство.

— Драко.

Блондин, до этого самозабвенно измельчавший ингредиенты, мгновенно обернулся и вопросительно приподнял бровь.

— Я хочу стать рыжим.

Серебряный ножик с тихим «плюх!» выпал из ослабевших пальцев слизеринца прямо в зелье.

— Ты спятил? — почти спокойно поинтересовался Малфой.

— Придумай что-нибудь, мне нужно срочно.

— Спрашиваю еще раз: ты спятил?

— Просто я неожиданно вспомнил, что Снейп ненавидит рыжий цвет, хочу его позлить.

— Но для чего тебе все это?! — изумленно прошептал блондин.

— Мне скучно. — Пожал плечами Поттер.

Драко вздохнул. В последнее время он стал уже побаиваться этой фразы. Слова «мне скучно» могли стать достаточным оправданием для того, чтобы спрыгнуть с астрономической башни — просто для того, чтобы узнать, насколько глубоко ноги войдут в землю.

— Ладно.

Малфой огляделся в поисках подходящей жертвы. Отлично, пуффендуйцы, сидящие спереди, прекрасно подходят для этих целей. Светловолосый вампир быстро смешал в запасном котле несколько ингредиентов, и с помощью заклинания отлевитировал небольшой комок получившейся смеси в зелье этих неудачников так, что они даже не заметили.

— Через минуту случится взрыв, постарайся, чтобы тебе на голову попало хоть несколько капель, а во время получившегося переполоха я наложу на тебя нужное заклинание.

— Ты гений, — улыбнулся Поттер.

В последнее время у него все чаще возникали мысли, что Драко может сделать что угодно, пожалуй, он бы и ужин на двадцать персон собственноручно приготовил, стоило Гарри только попросить.

Все прошло точно по плану. Пуффендуй лишился тридцати баллов, а мальчик-который-выжил обзавелся огненно-рыжими прядями. Цвет был слишком насыщенным, у Лили был совсем другой оттенок, но придираться к мелочам было глупо. Эффект превзошел все ожидания — Лицо Снейпа превратилось в искаженную маску, глаза полыхали не хуже, чем у голодного Высшего, но вот горела в них только боль, горечь и ненависть...

— Поттер, вы единственный были настолько тупы, что обляпались этой дрянью, которое недалекие недоумки называют зельем! Вон из класса! И немедленно отправляйтесь в больничное крыло!

Гарри, не проронив ни звука, послушался, напоследок незаметно подмигнув скептически скривившему рот Драко. Выскочив за дверь, он остановился. Разумеется, к мадам Помфри он не собирался, ведь ему можно было пить яды вместо тыквенного сока за обедом, и пара давно стертых капель какого-то варева никак не могли ему повредить. Урок был последним, поэтому, немного поколебавшись, он отправился в выручай-комнату и просидел там до ужина.

— Гарри, ты в порядке? — было первым, что спросила Гермиона, когда он сел на привычное место за факультетским столом.

— В полном, — ответил он, с излишним энтузиазмом накидываясь на еду.

— Но как же твои волосы? — настойчиво спросила девушка, — ты не хочешь вернуть все, как было?

Поттер помотал головой, позволяя распущенным волосам, ставшим похожими на жидкое красное золото, красиво рассыпаться по плечам:

— Мне нравится. Здорово получилось.

— Ага, — поддержал его Рон, — ты сейчас на Билла похож, только серьги в ухе не хватает.

Гарри рассмеялся, и вдруг почувствовал на себе пронзительный взгляд.

«До чего же похож... — тоска буквально сочилась из мыслей Снейпа, — что же с ним на самом деле случилось? Не верю в случайности и экспериментальные зелья... Здесь что-то другое...»

«Вот черт! Доигрался... Только шпиона мне не хватало... Надо будет его...» — пронеслось в голове Поттера, но додумать ему помешала Макгонагалл, остановившаяся напротив его места.

— Мистер Поттер. Зайдите к директору. Пароль — лакричные тянучки.

— Да, профессор.

Гриффиндорец проводил ее взглядом, а потом снова уставился на зельевара.

«Неужели уже успел отчитаться перед Дамблдором? Интересно, что именно он ему сказал? Я даже представить не могу, что такого он мог себе вообразить...»

— Ой, — Гарри потер бок и возмущенно посмотрел на толкнувшую его локтем Гермиону. — За что?

— Тебя директор ждет, а ты тут сидишь, облака считаешь!

Поттер закатил глаза:

— С Дамблдором ничего за пять минут не случится, а я вот еще ужин не доел! — он демонстративно отправил в рот ложку картофеля.

— Проходи, Гарри, присаживайся. Чаю?

— Спасибо, профессор. — Гриффиндорец присел на краешек кресла и принял предложенную чашку.

«Лимонные дольки заканчиваются, — с грустью подумал директор, — а новых купить времени нет. В обычном магазине они, к сожалению, не продаются».

Поттер тут же загреб себе полную горсть конфет из вазочки и мужественно принялся за их уничтожение, хотя затянувшийся ужин едва ли не лез из ушей.

— Гарри, у тебя все в порядке? — дежурно поинтересовался Дамблдор.

— В полном, — мальчик-который-выжил отправил в рот последнюю дольку. Директор проводил ее тоскливым взглядом.

— Сны больше не тревожили?

— Нет. Я попробовал тренироваться в окклюменции самостоятельно, и у меня стало неплохо получаться.

«Все-таки, какой талантливый ребенок, как жаль, что ему придется умереть».

Вампир едва не подавился чаем, но сумел сохранить непроницаемое выражение лица. Мысли Дамблдора вдруг стали совершенно другими — словно в его голове развернулась бесконечная трехмерная шахматная доска, будто в какой-то навороченной компьютерной игре. Вместо фигур ее населяли живые, а что самое главное, знакомые Поттеру люди. Они двигались, сражались друг с другом, умирали или стояли в неподвижности. Это было даже красиво — расчерченный на черно-белые клетки мир, бесконечные ряды лиц, кричащих, смеющихся, плачущих... Гарри увидел себя — простую пешку, ближе всех подобравшуюся к черному королю. Белый король отсутствовал, к удивлению Поттера, Дамблдор назначил себя всего лишь офицером. Действо на доске разворачивалось с удивительной скоростью — оставалось непонятным, как директор может думать обо всем этом одновременно. И вот уже гриффиндорец увидел свою смерть от руки Волдеморта, и гибель Альбуса, потом Снейпа. Дальше он не стал смотреть — слишком уж быстро все происходило, даже он не мог за всем уследить. Оставалось только несколько невыясненных вопросов.

— Профессор, а что случилось со Снейпом? Сегодня на уроке он так странно на меня посмотрел, будто привидение увидел... То есть я хотел сказать, что он выглядел сильно удивленным, даже шокированным.

— Не волнуйся об этом, Гарри. Мы с профессором Снейпом уже это обсудили тебе не о чем волноваться.

Вампир почти не прислушивался к словам, для него куда важнее были вызванные ими мысли. В голове директора вспыхнуло очередное видение: зельевар, тогда еще совсем молодой, с безумными глазами, изможденным лицом, едва не падающий на колени...

«Спасите ее... Спасите Лили!!! Вы единственный можете это сделать. Темный лорд хочет уничтожить ее и ее ребенка!..»

И сразу же следующее воспоминание, Северус выглядел намного более взрослым; теперь говорил уже Дамблдор:

«Ты же не хочешь, чтобы жертва Лили была напрасной? Помоги Гарри, помоги ее сыну... у него такие же глаза, как и у нее...»

— Понятно, — гриффиндорец медленно кивнул.

— Мне стало известно, что ты теперь тесно общаешься с мистером Малфоем? — директор сложил кончики пальцев, его глаза лукаво поблескивали из-под очков-половинок.

«И что же такого тебе может быть известно?» — про себя усмехнулся гриффиндорец и второй раз чуть не подавился, когда увидел ответ.

Он и Драко целовались посреди коридора. Как их ухитрился засечь Дамблдор, Гарри и понятия не имел, ведь он бы почувствовал присутствие постороннего. Слава богу, что блондин тогда вовремя вырвался, он просто с ума сходил, стоило ему представить, что кто-то мог их заметить, поэтому обычно старался удрать прежде, чем Поттер возьмется за него всерьез.

Мальчик-который-выжил примерно прикинул угол просмотра и понял, что «заложить» их мог только какой-то из портретов, оказывается, даже их можно было подвергнуть легиллименции.

Но тут картинка изменилась — на месте гриффиндорца возник какой-то рыжеволосый парень, а на месте Драко — другой блондин, даже внешне настолько самоуверенный, что Малфой казался рядом с ним невинным белым котенком. В рыжеволосом с огромным трудом можно было признать молодого Дамблдора, а во втором юноше — Гарри все-таки закашлялся — Гриндевальда, образ которого сохранился в воспоминаниях одного из учеников Дурмштранга.

Вампир думал, что его уже ничем нельзя удивить, но он жестоко ошибался. Дамблдор — гей! Причем был влюблен в величайшего злодея прошлой эпохи!!!

Хм, может, Том Риддл не зря его так боится?

— Гарри, ты в порядке?

— Кх, да.

— Хорошо, что вы нашли с мистером Малфоем общий язык.

Если бы мог, Поттер бы покраснел. Да уж, язык они искали очень активно.

— Да, сэр. Жаль, что мы не могли сделать этого раньше.

Дамблдор удовлетворенно кивнул:

— В любом случае лучше поздно, чем никогда. И, Гарри... ты ничего не хочешь мне рассказать?

Гриффиндорец помотал головой.

— Нет, сэр.

Выходя из директорского кабинета, вампир думал о том, как можно сочетать в себе такие разные качества: ведь Дамблдор на самом деле к нему привязался, почти как к родному внуку, но, не смотря на это, спокойно позволит умереть ради исполнения Великого Плана. Только вот роль пешки в этой игре Гарри совсем не нравилась, а значит, все грандиозные задумки директора уже сейчас можно было выкинуть на помойку.

«И для начала... — Поттер усмехнулся, — можно немного поразвлечься, а заодно и доброе дело сделать. Снейп слишком долго строил из себя злодея, кажется, он уже и сам начал в это верить...»

Прямо от Дамблдора он отправился в подземелья, на ходу застегивая мантию. Хорошо, что мужские и женские модели школьной формы почти не различались, к тому же с тех пор, когда его мать училась в Хогвартсе, даже число пуговиц не изменилось. Конечно, он был намного выше Лили, и шире в плечах, но это можно скрыть с помощью вампирских чар. Он еще ни разу не пробовал использовать свое новоприобретенное обаяние в полную силу, но прекрасно помнил, как это делать. С голосом тоже проблем не было — он мог его подделать, используя полученные от зельевара воспоминания.

Уже было довольно поздно, но Снейп все еще сидел в своем кабинете — Гарри слышал биение его сердца. Решительно встряхнув рыжими волосами и активировав вампирские чары, он шагнул в комнату.

— Мистер Поттер?! Что вы себе позволяете?!

Не обращая внимания на резкий окрик, гриффиндорец прошел к учительскому столу, стараясь двигаться плавно, но быстро, не давая времени опомниться. Снейп отложил в сторону перо, которым черкал чьи-то домашние работы, и начал подниматься, да так и замер, почувствовав на себе действие чар.

— Северус, — мягко произнес Гарри, стараясь в точности копировать голос и интонации своей матери.

Зельевар буквально рухнул обратно в кресло. Сейчас он мог видеть только самое прекрасное в мире существо, вампирское обаяние ослепляло его, туманило рассудок, путало мысли.

— Лили? — едва слышно произнес он.

Поттер улыбнулся, и услышал, как сердце Снейпа пропустило удар. Он мягко коснулся его руки:

— Северус, ты не мог бы кое-что для меня сделать?

— Что угодно! — отчаянно прошептал он, словно голос отказывался его слушаться.

— Тогда... — Гарри сделал эффектную паузу во время которой зельевар чуть не упал в обморок от волнения. — Уезжай отсюда. Как можно дальше. В Австралию. На Карибы. Да хоть на Багамы! Я знаю, ты можешь заблокировать с помощью зелий метку, чтобы Темный Лорд не мог тебя найти. Я хочу, чтобы ты выжил в этой войне.

— Но...

«Надо же, Снейп еще может возражать! Вот это сила воли!» — про себя восхитился Поттер, и едва касаясь, погладил кончиками пальцев щеку Северуса.

— Ты больше никому ничего не должен. Гарри справится сам. А я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Пожалуйста... сделай это для меня.

Зельевар преданно кивнул.

— Да. Клянусь.

Вот тут по сюжету полагалось наклониться и поцеловать его хотя бы в лоб. Но Гарри решил, что не способен на такое самопожертвование, и вместо этого просто улыбнулся.

— Помни, ты обещал...

И быстро, прежде чем Снейп успел опомниться, развернулся и скрылся за дверью.

— Итак, чем это ты с ним занимался?! — голос Драко едва не заставил его подпрыгнуть, но Поттер почти мгновенно взял себя в руки.

— Фу... Как ты вообще такое мог подумать?! — возмутился он, мельком заглянув в мысли Малфоя, — да чтобы я и Снейп!.. Бе-е-е... Поверь, я бы в жизни такую гадость кусать не стал... В моем рту достоин оказаться только ты...

В подтверждение он наклонился и накрыл губы блондина своими, а потом быстро чмокнул его чуть пониже уха.

— Ой, Снейп идет. Если что — здесь никого не было, — пробормотал он, лихорадочно заворачиваясь в мантию-невидимку.

Шаги профессора приблизились, и дверь резким рывком распахнулась. На пороге с полубезумным видом стоял зельевар. Он вздрогнул, заметив Драко, усиленно делавшего вид, что он только что собирался постучать.

— Профессор, я хотел спросить насчет сегодняшнего зелья...

— Мистер Малфой, — резко перебил его Снейп, — вы здесь никого не видели?

— Нет, — блондин сделал удивленное лицо, — а что случилось?

Но зельевар молча захлопнул дверь, словно уже забыл о его существовании.

— Поттер, что ты с ним сделал? — потрясенно спросил Драко, когда Гарри снова стал видимым.

Тот пожал плечами:

— Ничего особенного, просто поговорили.

Блондин фыркнул, но тему решил закрыть. Вместо этого он сказал совершенно другое:

— С тебя причитается за сегодняшнее.

— Точно. Можешь просить что угодно, исполню любое твое желание.

В голове Драко словно открыли невидимый кран, и картинки, одна неприличнее другой, полились водопадом.

— О... — Гарри слегка растерялся от такого разнообразия, а потом выбрал самую яркую. — Какой ужас... Коварный слизеринец собирается затащить меня в темные подземелья и лишить моей так трепетно оберегаемой невинности...

Поттер в притворном неодобрении покачал головой, а потом схватил Малфоя за руку и потянул в нужном направлении:

— Пойдем скорее, мне уже не терпится...

— Драко, пожалуйста, хватит, я больше не вынесу... — простонал Поттер, чувствуя, как по лицу стекают слезы, — прекрати, я не хочу...

Он был вытянут, словно струна, кончиками пальцев ног едва касаясь пола. Грубые железные кандалы удерживали его запястья высоко вверху, не давая возможности лишний раз шевельнуться.

— Гарри... — почти нежно произнес Малфой, откладывая в сторону мантию, которую до этого держал в руках. — Ты действительно думаешь, что с тебя достаточно?

Ответом ему послужил тихий всхлип. Блондин подошел ближе, задумчиво вертя в пальцах палочку:

— Тогда может быть... — слизеринец резко сменил тон и почти рявкнул, — может, слезешь, наконец, оттуда? Чертов извращенец...

Последнюю фразу он пробормотал себе под нос, но Гарри все равно услышал и усмехнулся:

— Драко, ну где твое чувство юмора? — весело спросил Поттер, легко вытаскивая кисти из массивных наручников и спрыгивая на пол. — И где твое чувство прекрасного? Ты разве не оценил, насколько великолепно я сыграл свою роль? Слезы ведь были настоящими!

Малфой плюхнулся на диван, скрестив руки на груди и скептически приподняв бровь:

— Представь себе — когда я вижу тебя закованным в кандалы, мне вовсе не хочется биться в восторге.

Гриффиндорец поднял с пола мантию и накинул ее на плечи. Потом подошел и присел рядом с Драко, положив ему голову на плечо.

— Не злись. — Гарри закрыл глаза, позволяя мышцам расслабиться. — Все дело во мне.

— Конечно в тебе, — проворчал блондин, — маньяк озабоченный...

На самом деле, он счел бы шутку с наручниками интересной часов пять назад, но после очередной бессонной ночи, когда Поттер ему даже передохнуть не давал, он уже не мог оценить, насколько она забавна. Если бы слизеринец все еще оставался человеком, то Гарри точно заездил бы его до смерти. Физически Драко вполне мог все это выдерживать, но... спать ведь тоже надо, хотя бы изредка, да и поговорить можно было бы, просто так, ни о чем, все-таки ему по-прежнему остро не хватало общения

— В последнее время моя жажда постоянно усиливается, — прошептал Гарри, — я почти всегда голоден. Пока я еще могу сдерживаться, но мне мало тебя одного.

Драко на миг сжался, просто представив, как губы Гарри прикасаются к чьей-то руке или запястью. Это было слишком мучительно.

— Прости... — гриффиндорец слышал его мысли и чувствовал отголоски боли. — Я не знаю, в чем дело, и можно ли от этого избавиться...

Малфой непроизвольно сжал руки, прижимая темноволосого вампира к себе.

«Нет!!!» — звучало в его голове. Поттер грустно улыбнулся, едва приподняв уголки губ. Он впервые в своей жизни столкнулся с ситуацией, о которой ничего не знал — унаследованная память не хранила подобных случаев. Это было слишком непривычно, он уже настолько привык к собственному могуществу, что сейчас был растерян едва ли не больше Драко.

— Можно поискать в библиотеке, — неуверенно произнес блондин, даже не сделав попытки подняться и продолжая все так же удерживать Гарри.

— Есть один обряд, — пробормотал гриффиндорец, — правда, не факт, что он хоть чем-то поможет... Но вреда от него точно не будет...

— Я согласен, — Малфой даже не дослушал до конца.

— Тогда сегодня вечером в выручай-комнате. — Поттер поднялся, уже пора было возвращаться в башню и собирать учебники к урокам.

За завтраком все было тихо, а к обеду вся школа шумела, как растревоженный улей. И новостью дня стало то, что Снейп пропал.

Гарри слышал чужие мысли, в основном радостные — ученики представляли, что могло случиться с ненавистным преподавателем, и даже Волдеморт мог бы позавидовать их садистским фантазиям, вряд ли он сам додумался бы до таких способов умерщвления. Только слизеринцы ходили как пришибленные. Поттер усмехнулся про себя: зельевар исчез еще вечером в пятницу, а за выходные его никто даже не хватился, так что у бывшего Пожирателя смерти теперь была приличная фора. Даже к побегу тот подошел, продумав все до мелочей — забрал с собой некоторое количество редких зелий и ингредиентов, и даже успел продать дом, так что на первое время деньги у него были. Правда, Поттер так и не смог понять, куда тот отправится — мысли Северуса путались, перескакивая с одного на другое, но чаще всего в них мелькало одно слово: «Бразилия». То ли Снейп всю жизнь мечтал побывать на карнавале, то ли хотел собрать какие-то редкие травы... Гарри на минуту представил себе угрюмого профессора зелий в армейской форме, с повязкой на лбу, с помощью мачете прорубающегося сквозь непроходимые джунгли... И решил через пару лет непременно его отыскать, чтобы проверить свои догадки.

Дамблдор был подавлен еще больше слизеринцев. Его великолепный, продуманный до мелочей план трещал по швам — Снейп занимал слишком важное место, чтобы его можно было кем-то заменить. Гриффиндорец, рассматривая, как раз за разом рушатся его сложные мысленные комбинации, только злорадствовал.

«Посмотрим, что с тобой станет, когда я сделаю свой ход», — думал он.

Впрочем, он еще сам толком не представлял, как собирается поступить. Но точно ясно было одно — в Хогвартсе оставаться нельзя. Жажда росла с каждым днем, и Гарри не знал, сколько еще сможет сдерживаться. С одной стороны, он обещал Драко больше никого не кусать, но с другой — он уже скоро с ума начнет сходить от постоянного голода. В Городе Ночи эти вопросы можно было бы без проблем решить — кровь магических существ более «питательна» для вампиров, и для насыщения достаточно нескольких глотков в день. К тому же многие тамошние жители зарабатывали на жизнь, продавая различные жидкости из своего организма, вплоть до лимфы и околоплодных вод — для особо изощренных гурманов.

Но пока стоило сделать кое-что другое. Надо было разорвать связь, которой Драко был к нему прикован. Вряд ли это хоть как-то поможет Высшему, но если его затянет жажда и безумие, то хотя бы Малфой будет от этого защищен.

Когда наступил вечер, блондин уже ждал его в выручай-комнате. Гарри усмехнулся, но только вот глаза его оставались грустными — неизвестно, проведут ли они еще хоть одну ночь здесь вместе. Могло случиться так, что чувства, которые испытывал слизеринец, исчезнут вместе со связью. В какой-то мере предстоящий обряд был перерождением, которое поднимет Драко до уровня Высшего, и он может очень сильно измениться.

Все обряды вампиров были короткими и простыми, ведь чаще всего в их распоряжении было лишь несколько секунд, чтобы передать проклятие или просто позволить человеку умереть. И предстоящий им сейчас тоже не отличался сложностью.

Гарри поднес запястье Малфоя к губам и быстро провел клыками по коже. Показалась ярко-красная кровь, от запаха которой у вампира закружилась голова. Но он справился с голодом, и повторил то же самое со своей рукой.

— ...смешиваю нашу кровь, переплетаю наши судьбы... Равные. Навеки. — Слова древнего заклинания сами срывались с его губ, и яркая вспышка света подтвердила завершение обряда. Блондин обессилено начал падать, но гриффиндорец успел его поймать и осторожно уложить на диван.

— Все закончилось, Драко. Это сейчас пройдет.

Малфой едва мог слышать его голос, в ушах шумело, перед глазами прыгали черные пятна, но он знал, что это ненадолго. Ведь он уже перерождался, ему больше не надо умирать. Гарри просто окончательно разорвал сковывавшие их цепи. На миг слизеринцу стало страшно. Зачем он это делает?! Ведь обычно этот обряд проводил кто-то из Высших, если кровесвязывающий партнер находился при смерти и надо было спасти его вампира.

Примерно через полчаса он пришел в себя. Все это время гриффиндорец продолжал держать его, слегка покачивая в объятиях. Драко открыл глаза. Пока он не чувствовал никаких изменений. Совсем никаких, даже воспоминания, унаследованные от проклятых предшественников, не теснились в его голове. Он по-прежнему оставался собой. Это было странно, но такое иногда случалось. Возможно, он просто стал быстрее и сильнее физически, но пока некогда было это определять.

— Твой запах изменился, — ответил на его безмолвный вопрос Поттер. — Он теперь не такой заметный.

Слизеринец нахмурился. Что если теперь он не нравится Гарри?

— Нравится, — рассмеялся тот, утыкаясь носом в светлые пряди. — Возможно это даже к лучшему, теперь в Городе Ночи на тебя не будут кидаться толпы голодных вампиров, привлеченных чудесным ароматом.

— В Городе Ночи?.. — повторил Малфой.

— Да. — Гриффиндорец осторожно разжал руки и поднялся. — Мне надо уйти. Я не могу здесь больше. Даже если бы кто-то еще решился добровольно поделиться со мной кровью, это слишком опасно. Об этом могут узнать Охотники. Мы должны уходить.

— Но как же твои друзья? Ты просто исчезнешь, ничего не объяснив? — блондин тоже поднялся. — Ведь здесь скоро начнется война. И ты бросишь их здесь? Бросишь все и сбежишь?!

Драко постепенно повышал голос, он не хотел верить, что все это происходит на самом деле. Поттер отвернулся, чтобы не смотреть в его лицо и пожал плечами:

— Они больше ничего для меня не значат. Да, их мысли приятно слушать, но на этом все.

Малфой дернулся, как от удара. Почему он раньше не замечал, что в этом вампире ничего не осталось от прежнего мальчика-который-выжил?

— А как же пророчество? Ты же сам говорил, что единственный, кто может победить Волдеморта! Ведь ради этого ты и стал вампиром! Почему ты хочешь все бросить?!

— Гарри Поттер умер. — Высший поднял голову и посмотрел вверх на сводчатый потолок, на котором словно сквозь туман проступали какие-то смазанные картины, будто иллюстрирующие муки грешников в аду. — И поверь, это было самая безболезненная смерть, которая его ждала. Ты знаешь, что Дамблдор еще пятнадцать лет назад ее запланировал?

«Ты не можешь вот так взять и сбежать!» — отчаянно подумал Драко.

— Почему нет? — ответил на его беззвучный крик Гарри. — Единственное, чего я не могу — так это заставить тебя пойти со мной. И поэтому я даю тебе выбор: отправишься ли ты со мной, или останешься здесь?

Второй раз за вечер Драко почувствовал, что ноги его не держат, но в этот раз его никто не поймал, и он рухнул на колени, снизу вверх глядя на спину Поттера. Его охватило какое-то странное оцепенение, даже мысли застыли, словно скованные льдом.

— Нет? — не оборачиваясь, спросил гриффиндорец. — Тогда... прощай.

Блондин почти безучастно смотрел, как тот поворачивает вычурную медную ручку, делает шаг и беззвучно закрывает за собой дверь. Он так и не смог пошевелиться. Все, что определяло его личность — множество поколений Малфоев, долг перед фамилией, ненависть к Темному Лорду, желание помочь отцу — все это давило на него стотонной плитой, не позволяя побежать следом за Высшим, умоляя взять с собой хоть на край света.

Потом онемение прошло, и его место заняла боль. Словно кто-то вырвал из груди кусок, и осколки костей торчали наружу, не давая вздохнуть.

Больно. Холодно. Одиноко.

Драко сжался в комок, обхватывая колени руками. Сейчас, когда он уже мог двигаться, больше всего на свете хотелось броситься следом за Гарри. Но он опоздал — гриффиндорец был уже далеко, и Малфой совсем его не чувствовал.

Шаг. Еще один. Гарри прислонился лбом к каменной стене. Почему так больно? Он ожидал, что это будет мучительно, но даже не представлял, что душевные страдания могут вызвать такую сильную физическую боль. Он сумел добраться только до поворота и остановился, не способный идти дальше. Гриффиндорец потер грудь, но это не принесло ни капли облегчения. К тому же горло горело огнем от жажды, и хищнические инстинкты подсказывали ему, как можно было бы отвлечься от этой муки — просто залить ее теплой кровью, которая подарит безумие, позволит стать свободным, и ни о чем не думать. И этот путь был так соблазнителен... Поттер хотел бы последовать по нему, но это было слишком опасно — вряд ли у него будет хоть один шанс выжить, если он убьет кого-то в Хогвартсе.

Несмотря на всю унаследованную память, ему было всего несколько недель отроду, и он с трудом мог сохранить контроль над собственным телом. Он понимал, что вряд ли сможет выйти из замка, ни с кем не столкнувшись, и для этого случайного человека встреча станет последней в жизни. И сосредоточиться на превращении в летучую мышь он тоже не мог из-за голода и боли. Оставалось только одно — «вспомнить» какую-нибудь из своих прошлых личностей и передать управление ей. Но Высшему совсем не хотелось этого делать — ведь тогда он сам исчезнет, станет лишь одним из сотен воспоминаний. Страшно раствориться в чьем-то подсознании, стать ничем... Однако выхода не было, и он постарался выбрать хоть кого-то с сильным самоконтролем, но к сожалению, среди вампиров таких почти не было, все они время от времени срывались и начинали охотиться на людей. Самым лучшим вариантом оказался Гарри Поттер — с его комплексом героя, вечно стремящимся спасать всех подряд, к тому же он был единственным, кто не пробовал человеческой крови.

Высший глубоко вздохнул, вытягивая из памяти все до последней картины, связанной с мальчиком-который-выжил, стараясь проникнуться ими, сделать частью себя, но одновременно продолжал отчаянно цепляться за свое собственное Я. Он не знал, получится ли сохранить хоть небольшую крупицу своей личности, но изо всех сил надеялся на это. И в конце концов... Драко ведь именно этому Поттеру признавался в любви... Пусть это будет прощальным подарком...

Гарри открыл глаза и моргнул. У него было ощущение, что он только что проснулся, а до этого ему снился какой-то безумный, но ужасно реалистичный сон. Всего секунду назад он умирал, тонул в темноте, а сейчас все уже было в порядке. Кроме одного... какая-то странная боль терзала его. Чувство было таким, словно где-то глубоко внутри ныли шрамы. Он прислушался к себе, и с удивлением понял, что это не его ощущения. Больно было Драко! И тут воспоминания нахлынули на него, заставив пошатнуться. Все эти видения... все это было на самом деле! Гриффиндорец побежал назад, но перед самой дверью замер в нерешительности. Он чувствовал себя неуверенным, да и что он может сказать Малфою... Что вампир, из-за которого он страдает, исчез и больше никогда не появится?

Но и уйти просто так тоже нельзя, поэтому он повернул ручку появившейся двери и тихо зашел внутрь.

Драко сидел прямо на полу, обхватив колени руками, и ни на что не реагировал. Гарри подошел сзади и положил ладони ему на плечи.

— Прости... Я не...

Договорить он не успел, потому что блондин тут же вскочил на ноги и вцепился в него, как утопающий в спасательный круг. С тех пор, как они расстались прошло всего несколько минут, а Малфою показалось, что минула вечность. Это было слишком мучительно, чтобы он мог допустить повторение. Он уже и думать забыл о том, почему не принял предложение отправиться в Город Ночи сразу, сейчас он согласился бы и в Атлантиду отправиться, и на край света... Ощущать под руками твердое тело Высшего, слышать размеренное тихое биение его сердца было настоящим блаженством. И некоторое время слизеринец бездумно им наслаждался, желая больше ни о чем не думать. Но постепенно реальность вступала в свои права, и Драко смог почувствовать нечто, кроме эйфории от возвращения вампира.

Что-то было не так. Ладони Гарри просто лежали на его спине, легонько поглаживая, в то время как Высший точно не упустил бы такой возможности его полапать. Драко поднял голову и натолкнулся на взгляд виноватых зеленых глаз. Малфой уже и не помнил, когда в последний раз видел у Поттера такой яркий и светлый цвет, ведь обычно радужки гриффиндорца почти постоянно были темными от голода.

«Это не он!» — мелькнула в его голове паническая мысль, и прежде, чем он успел хоть что-то предпринять, Гарри отстранился и отвернулся.

— Да, не он. Он больше не мог здесь оставаться.

Блондин нахмурился, пытаясь от самого себя скрыть собственное разочарование и досаду. Еще бы, он ведь никому не позволял видеть собственную слабость — кроме Высшего, но тот был настолько сильнее его, что глупо было строить из себя кого-то более значительного, чем он был на самом деле. Малфой чувствовал себя ужасно растерянным, он понятия не имел, как теперь вести себя с прежним Поттером. К тому же боль в груди никак не желала проходить.

«Он исчез, а я так и не успел ему сказать...» — Драко неожиданно вспомнил ту сцену в коридоре, когда Высший признался ему в любви.

Гарри, который в его мыслях тоже мог видеть все это, закусил губу. Ему совсем не хотелось вновь созерцать эти картинки, к тому же с точки зрения блондина. Он чувствовал себя лишним и очень смущенным. Было тяжело сознавать, что пока он «спал» все настолько изменилось.

«Разве ты не знаешь, что я люблю тебя?.. Люблю тебя, и это единственное в чем я могу быть твердо уверен»...

Если его рот вновь произнесет те же самые слова, они уже не будут правдой. Но в то же время он ужасно завидовал Высшему, ведь они с Драко настолько наслаждались друг другом, насколько это вообще было возможно. Он и сам хотел бы быть влюблен так же сильно.

— Ну извини, что я не тот, кого ты ждал, — резко произнес Гарри, чувствуя, что разочарование Малфоя все усиливается.

— Дело не в этом! — блондин подскочил к нему и схватил за плечо. — Я рад, что ты вернулся.

— Можешь не врать, я же слышу твои мысли, так что не надо себя заставлять.

— Да какого черта?! — Драко дернул его за руку, разворачивая к себе лицом. — Хватит копаться в моих мозгах!

— Не кричи на меня!

— Сам заткнись, Поттер! Тупица! Какого Мерлина ты все портишь? И не смей мне приказывать!

— Да пошел ты, Малфой! Поверить не могу, я еще и переживал за тебя! — Гарри выбежал из выручай-комнаты и оглушительно хлопнул дверью.

— Ооо... — блондин сполз на пол и от души приложился лбом об стену.

Дурак. Тупица. Кретин. Имбецил. Придурок. Ну почему он такой непроходимый идиот? Он уже во второй раз ухитрился испортить все своими собственными руками, точнее, языком. Ну, почему серебристая цепочка на шее перестала его контролировать? После обращения она превратилась в обычное украшение, и Драко едва ли не с радостью вспоминал то время, когда она была готова придушить его за любое неосторожное слово.

Бум. Бум. Бум. Вампир только сейчас заметил, что в порыве самобичевания проделал в каменной кладке приличных размеров вмятину.

— Мать вашу, почему я нормально даже головой об стену побиться не могу?! — если бы выручай-комната не заглушила этот вопль, то его услышал бы каждый обитатель Хогвартса.

Малфой поднялся, сделал несколько шагов и плюхнулся на диван. Боль, которая до этого раздирала его на куски, немного утихла. Не исчезла полностью, но стала вполне терпимой. Все-таки, Поттер был где-то в замке, и скорее всего, вряд ли собирается его покинуть. Еще оставался шанс, пусть и не очень большой, на перемирие.

Хотя Высший и ушел, остался его запах, аромат его крови, его совершенное тело... И его капризная непостоянная душа, прятавшаяся где-то в глубине зеленых глаз. Как ни странно, этого было вполне достаточно для счастья. Драко никак не мог разобраться в своих чувствах. Его тянуло к Поттеру, но это, к сожалению, совсем не помешало на него наорать. Их больше не связывали узы раба и хозяина, но вместо них появилось что-то другое, не менее прочное, но такое неощутимое... Общая на двоих кровь текла в их венах, и эта связь была сильнее родственной. Даже если они разбегутся по разным полюсам планеты, все равно каждую минуту будут помнить друг о друге.

Блондин свернулся клубком, прижав колени к груди и нахмурился. Придется завтра поговорить с Гарри, попытаться все нормально объяснить... и извиниться.

Может, гриффиндорец увидит в его мыслях, какие мучения ему приносит даже сама идея об этом, и смягчится? Хотя не стоило на это так уж надеяться... В некоторых вопросах Поттер казался безвольным мягким слабаком, а в некоторых — был тверже стали. С ним ничего нельзя было предсказать заранее.

Драко закрыл глаза и начал мысленно представлять все, что может завтра сказать в свое оправдание. Получалось не очень гладко. К тому же, надо было сдерживать не только свой язык, но и мысли, а с этим было еще сложнее.

Ну, по крайней мере, можно будет постоянно ходить за Поттером и ныть. Тому ничего не останется, кроме как простить его.

— Гарри, ты что, ночевал ЗДЕСЬ?

От вопля Рона, Поттер едва не свалился с кровати.

— Черт, — он потер ухо, которое оказалось ближе к рыжему парню. — Это, между прочим, и моя спальня. Я не понимаю, чему ты так удивляешься?

— Но... ты же с каникул спал с... эээ... в другом месте, — Уизли даже покраснел. — Ты что, поссорился со своей девушкой?

— Типа того, — не сказав больше ни слова, Гарри вновь натянул одеяло и закрыл глаза, собираясь поспать еще минут десять, прежде чем встать и начать собираться к завтраку. Он буквально отсчитывал секунды до того момента, когда Рон взорвется от любопытства. Он успел дойти до девяти, прежде чем голос лучшего друга едва не взорвал его барабанные перепонки.

— Эй, не смей спать! Ты должен мне все рассказать, нельзя держать это в себе!

— М! — протестующе промычал Поттер, пытаясь спрятать голову под подушкой, — я не хочу об этом говорить.

— Ну уж нет... Ты так долго нас игнорировал! Имей совесть, вспомни о справедливости! Теперь ты просто обязан поделиться с нами подробностями своей личной жизни!

Гриффиндорец вздрогнул, услышав насмешливый голос Симуса. Он приподнял уголок подушки и с содроганием убедился, что все его «односпальники» собрались вокруг его постели и смотрят на него с нездоровым любопытством. Только Невилл сидел на своей и кровати и делал вид, что собирает сумку к занятиям, но покрасневшие уши выдавали его с головой.

Поняв, что иначе от них не отделаться, Гарри вздохнул и обречено спросил:

— Ну и что вы хотели знать?

Ему даже не надо было напрягаться, чтобы услышать их мысли. «Поверить не могу, что он действительно с кем-то спал!», «Вот уж не думал, что Гарри раньше меня лишится девственности, он же всегда так стеснялся девчонок», «Он такой красивый, не удивительно, что в него кто-то влюбился». — Звучали в его голове их голоса. Более неприличные мысли были совсем невнятными, и гриффиндорец даже знать не хотел, что такое они там воображали.

— Итак... Чем вы там занимались?

— Иди ты, — Гарри бросил в Дина подушку. — ТАКИХ подробностей ты точно не услышишь!

Тот не успел увернуться, но все равно засмеялся:

— Да ладно, я пошутил, не красней так!

— Так что вы, правда, поссорились? Из-за чего? — Рон задал один из основных вопросов.

Поттер пожал плечами.

— Так вышло. Мы наорали друг на друга и разбежались. — Парень чувствовал себя слегка виноватым, ведь Малфой был так расстроен, а он не нашел ничего лучше, чем накричать на него. Но одновременно с этим он испытывал какое-то мстительное удовольствие, обсуждая Драко с сокурсниками в качестве своей «девушки». Определенно, блондин бы лопнул от злости, если бы узнал об этом.

Ему вдруг захотелось рассмеяться, когда он представил возмущенную физиономию Малфоя, но вместо этого он только нахмурил брови и постарался придать лицу серьезное выражение.

— Не переживай так, друг. — Рон похлопал его по плечу. — Возможно, это даже и к лучшему, что вы расстались.

Все изумленно на него уставились.

— Ну, я имею ввиду... — смутился Уизли, — мне кажется, она плохо на тебя влияла. Ты последнее время был таким... высокомерным. С нами почти не разговаривал, такое ощущение, что тебя все ужасно бесили, и ты с огромным удовольствием наложил бы Силенцио на всю башню.

— Ты порой так Малфоя напоминал, что аж в дрожь бросало. Точно! — Дин возбужденно подпрыгнул. — Я догадался! Ты встречался со слизеринкой! Теперь ясно, почему ты не хочешь говорить, кто она! Скажи, ведь я прав?

— Думай, как хочешь. — Гарри только усмехнулся, не желая сочинять хоть что-то.

Ответом ему был разочарованный стон.

— Нам что, пытать тебя, чтобы вытянуть информацию?! — возмутился Симус и протянул к нему руки. — Хм, по крайней мере, я могу внести свой вклад и защекотать тебя до смерти!

Поттер резво спрыгнул с кровати, подальше от однокурсника. Ему вовсе не хотелось, чтобы Финниган почувствовал, насколько холодна его кожа, и начал задавать ненужные вопросы.

— Ладно-ладно! Я встречаюсь кое с кем из Слизерина! Довольны?

— Нет! — прозвучало хором.

— Как ее зовут?

— Она с нашего курса?

— Как вы познакомились?

Гарри быстро похватал свои вещи и скрылся в ванной, пока его не растерзали всеми этими вопросами. Вышел он, когда в комнате остался только Рон.

— Не думай, что ты так легко отделался. Стоит Гермионе об этом узнать, и она вытянет из тебя все подробности. — Уизли довольно улыбнулся.

— Ну конечно, — Поттер закатил глаза. — Гермиона спит и видит, как бы побольше узнать о моей личной жизни!

Высший подхватил сумку и вышел из комнаты:

— Пойдем скорее, а то я завтрак пропущу.

Гарри ощущал голод. За эти несколько дней после обращения его тело настолько привыкло к крови, что даже после смены «владельца» жажда, хоть и стала намного терпимее, полностью исчезнуть не могла. Он уже больше суток ничего не пил, и сейчас чувствовал, как слегка удлиняются клыки. Было немного дико думать о том, что он теперь вампир, да и представлять, как его зубы вопьются в чью-то шею — это как-то странно. Но, тем не менее, от этих мыслей его рот наполнился слюной. Нет, он вовсе не собирался нападать на первого попавшегося с целью позаимствовать немного гемоглобина, к тому же почти все встреченные им по пути школьники пахли не то чтобы совсем неаппетитно, но до Драко им было как до луны на Чистомете. К тому же память Высшего хранила малейшие оттенки аромата блондина — его запах менялся, когда тот злился, смеялся, плакал, грустил... Темноволосый вампир иногда специально доводил Малфоя лишь для того, чтобы оценить, насколько он станет вкуснее.

Поттер сел на свое обычное место за столом Гриффиндора. Гермиона, полностью погруженная в чтение очередной книги, рассеяно жевала тост с мармеладом.

— Привет, Гермиона! Представляешь, Гарри сегодня ночевал в гриффиндорской башне, — радостно заложил его Рон.

Девушка тут же взглянула на мальчика-который-выжил, ее брови слегка нахмурились.

— Ты поссорился со своей девушкой? Ты в порядке, Гарри?

Парень только махнул рукой:

— Да мы постоянно кричим друг на друга. Я уже привык.

Уизли изумленно на него уставился:

— Тогда зачем вы вообще начали встречаться?!

Поттер отправил в рот ложку овсянки и задумался. А, в самом деле — зачем? То есть, они и вовсе не встречаются, но до сих пор вместе. Все началось, как помощь человеку, попавшему в беду, а теперь они и вовсе связаны общей кровью, одним на двоих проклятием.

— Просто мы не можем друг без друга... — тихо вздохнул он, не замечая ошеломленного взгляда Гермионы, которой эти слова сказали даже больше, чем самому Гарри.

Гриффиндорец уже допивал чай, когда почувствовал сладкий аромат Малфоя.

— Так-так, Поттер. Ты впервые за долгое время выглядишь отвратительно бодрым и выспавшимся. Похоже, твоя подружка тебя наконец-то бросила. — Хотя его голос и показался бы кому-то язвительным, Гарри одновременно с речью слышал его мысли, полные искреннего раскаяния.

— Да, я теперь так одинок, — притворно вздохнул он, откидываясь на скамье назад, так что уткнулся затылком в грудь Драко, и глядя на него снизу вверх, произнес. — Это было жестоко.

Блондин едва заметно вздрогнул:

«Извини. Я сам не знаю, почему сорвался на тебе».

— Да ладно, я тоже был виноват. Можно было просто наложить Силенцио и поберечь уши и нервы.

На лице Драко мелькнуло возмущение, но он тут же взял себя в руки.

«Поттер!!! Ни черта ты не изменился! Ты только притворяешься гриффиндорцем!»

Гриффиндорец фыркнул, а потом не выдержал и рассмеялся.

«Хм, Гарри... ты не мог бы меня покормить?» — В голове Малфоя замелькали картинки возможных «завтраков» с очень высокими рейтингами.

Мальчик-который-выжил почувствовал, что краснеет, и поспешно отвел взгляд от потемневших серых глаз. Они оба были голодны, но Поттера едва ли не в дрожь бросало, когда он представлял себе все те способы, которыми они могли бы утолить свою жажду.

— Малфой! Может, ты уже свалишь отсюда и перестанешь портить мне аппетит?

Они оба вздрогнули и почти синхронно обернулись в сторону раздраженного Рона.

— Уизел, ты что-то сказал? — презрительно протянул Драко.

Гарри тут же толкнул его локтем, блондин спохватился и проглотил крутившиеся на языке оскорбления.

Светловолосый вампир сделал вид, что какой-то рыжий гриффиндорец не стоит его внимания и вновь повернулся к Поттеру.

— Пойдем? — в его мыслях вновь всплыли сценки кормления, и брюнет поерзал на скамье, чувствуя, что эти картинки оказывают на него определенное воздействия.

— Да, — пробормотал он и поднялся.

— Что?! Гарри, ты уходишь? — Рон казался до глубины души возмущенным.

Малфой в ответ премерзко улыбнулся:

— Как видишь, моя компания для Гарри предпочтительней, — и едва успел увернуться от подзатыльника. — Эй!

— Ты меня когда-нибудь точно доведешь! — Поттер подтолкнул его в сторону выхода из Большого зала. — Извини, Рон, нам просто надо обсудить... эээ... совместный проект по зельям.

Уизли выглядел ошарашенным, а Гермиона задумчиво проводила взглядом удаляющихся парней. В последнее время Гарри вел себя очень странно. Она давно заметила, что он не любит, когда к нему кто-то прикасается, в основном из-за того, что слишком смущается. Но они с Драко свободно дотрагивались друг до друга, и кажется, даже не замечали этого. К тому же, они иногда так смотрели друг на друга, словно общались без слов. Если бы Гермиона не знала, что чтение мыслей невозможно, то она бы точно их в этом заподозрила.

Гарри и Малфой скрылись из поля ее зрения, но девушка продолжала задумчиво глядеть в ту сторону. Они иногда вели себя так, словно забывали о присутствии в комнате других людей. Вот и сейчас они настолько были увлечены друг другом, что когда Рон их окликнул, они вздрогнули и какую-то секунду смотрели на него с недоумением, словно не понимая, откуда тот вообще взялся. Странное поведение для людей, только недавно начавших нормально общаться. Скорее, они были похожи на очень близких родственников, или даже... любовников.

— Это уже похоже на традицию, — пробормотал Драко, подталкивая Поттера к одной из парт. — На этом самом месте мы впервые поцеловались.

— Точно, а... — Гарри не успел договорить, потому что его рот вдруг оказался занят более важным делом.

Сейчас блондин целовался немного по-другому, и гриффиндорцу совсем не хотелось думать о том, как долго тот практиковался, пока мальчик-который-выжил «спал». Малфой чуть откинул назад голову, подставляя беззащитную шею. Поттер даже удивился тому, какой сильной была реакция его тела на этот простой жест. Он едва не накинулся на Драко, но в последний момент смог взять себя в руки, и не вонзился в тонкую едва ли не полупрозрачную кожу зубами, а прижался к ней губами. В тот же момент он вдруг почувствовал разочарование светловолосого вампира, оно было настолько сильным, что даже не надо было заглядывать ему в лицо, чтобы понять это.

«Так ты без ума от укусов?», — с удивлением подумал он, а потом вспомнил те первые несколько дней, когда Малфой только стал Связанным кровью и еще не изобрел «альтернативные способы питания». Ведь тогда Гарри самому нравилось ощущение острых клыков, проникающих в его тело.

Он сделал вид, что не заметил реакции блондина и продолжил покрывать его кожу легкими поцелуями, ожидая пока тот расслабится. Когда Драко начал уже тихо постанывать и пытаться поднять голову гриффиндорца вверх, чтобы добраться до его рта, Поттер неожиданно впился в бледную шею зубами. Малфой закричал, по его телу прошла дрожь наслаждения, почти судорога. Насколько Гарри мог понять, по ощущениям это было похоже на маленький оргазм.

Сладкая кровь Драко наполнила рот, и это было потрясающе. Голова закружилась от удовольствия, а руки ослабели. Гарри чуть отстранился, чтобы глотнуть воздуха, и блондин тут же воспользовался этим, выскальзывая из его объятий и опускаясь на колени. Его пальцы дрожали от возбуждения и неудовлетворенного желания, так что застежку брюк он просто вырвал, не в состоянии расстегнуть ее по-нормальному. На какую-то секунду гриффиндорец подумал, что надо бы его остановить, но эта мысль быстро выветрилась из его головы, к тому же светловолосый вампир вряд ли бы согласился на замену спермы кровью, по его мнению, первое было куда вкуснее.

Когда Малфой поднялся с пола, самодовольно усмехаясь и облизывая пальцы правой руки, запачканные белой жидкостью, гриффиндорец попытался собрать с мыслями, но единственным, что крутилось в его голове было «Драко явно улучшил свою технику». Тем временем блондин более менее привел себя в порядок, застегнул ширинку, пригладил волосы и состроив невинное выражение лица, уселся к Гарри на колени:

— Так я прощен? — прошептал он ему на ухо и мягко коснулся губами щеки.

— Да, — Поттер не мог сдержать улыбки. Надо было признать, что такой способ просить прощения был крайне действенным.

«Ха. Это было даже проще, чем я думал», — подумал Малфой, и гриффиндорец тут же напрягся, собираясь его оттолкнуть, и уже открыл рот, чтобы высказаться насчет двуличности одного слизеринского гада.

— Нет!!! Нет, подожди! — Драко вцепился в него, не давая шевельнуться. — Не обращай внимания на мои глупые мысли! Это не я подумал! Это... это ментальный паразит! В моей голове живут какие-то маленькие человечки, которые постоянно говорят всякие гадости!

Высший сердито уставился на несвязно лепечущего блондина. Тот выглядел таким расстроенным и взъерошенным, и нес такую ахинею, что на него просто невозможно было злиться. Гарри не выдержал и засмеялся:

— Ты еще скажи, что мозгошмыга словил!

— Понятия не имею, что это такое! И я говорю серьезно! Ты просто не представляешь, как эти человечки меня достали!!! Я уже подумывал о том, чтобы поискать какое-нибудь зелье и всех их перетравить! И хватит ржать! Если не веришь мне, то послушай сам!

Драко обхватил его лицо ладонями, глядя прямо в глаза и максимально открывая сознание. Поток его мыслей хлынул в голову Гарри.

«Чего уставился, лупоглазый?», «Я не понимаю, что тебя не устраивает?! Да такому совершенству, как я, ты вообще должен ноги целовать!», «Ах, какие у него потрясающие глаза... Я просто тону в них...», «А задница у него еще лучше» — на разные голоса зазвучало в его мозгу.

Гарри еще никогда так глубоко не заглядывал в чей-то разум, и увиденное его просто потрясло. Он и раньше слышал, что слизеринцы мысленно устраивают сами с собой мини-конференции, но чтобы так... Казалось поразительным, что при таком положении вещей Малфой еще не сошел с ума.

— Да уж. — Гриффиндорец закрыл глаза, разрывая контакт. — Чтобы их всех перетравить, тебе потребуется несколько галлонов яда...

Блондин облегченно вздохнул и вновь прижался к нему:

— Теперь ты знаешь, в чем дело... Ты же ведь больше не будешь их слушать? Я же все равно делаю и говорю не то, что думаю. А когда я что-то говорю, то я вообще редко думаю. И я сам иногда не могу разобраться в собственных мыслях. Поэтому я — это не то, что я думаю, а то, что я делаю и говорю.

— Ты сам-то понял, что сказал? — Поттер осознал, что сдается. — Так, значит, именно из-за этих паразитов ты все эти пять лет был такой высокомерной задницей?

— Да! Они меня заставляли! На самом деле я белый и пушистый. Помнишь, ты сам так говорил?

— Ага, — Гарри широко улыбнулся, — Снеж...

Ладонь Драко тут же припечатала его рот.

— Только попробуй продолжить! Убью!!! — рассерженно прошипел он, словно взбешенная кошка.

Гриффиндорец вывернулся из-под его руки и хмыкнул:

— О да, это был очень убедительный пример твоей «пушистости».

Малфой тут же невинно округлил глаза и похлопал ресницами:

— Это был не я.

В доказательство он издал мурлыкающий звук и потерся щекой о плечо Гарри. Тот только вздохнул. Что бы там Драко не говорил о своих «человечках», делал он только то, что хотел сам. Это было своеобразной защитой от чтения мыслей — даже Дар Высшего не позволял предсказать, как в той или иной ситуации поступит блондин.

«Поттер, да ты простишь мне что угодно, и для этого мне даже не надо особо напрягаться», — подумал блондин, и гриффиндорец напряженно замер, вновь нахмурившись.

Пальцы Драко вцепились в его рубашку.

— Я должен тебе сказать... ты для меня очень важен... и не только потому, что я без тебя я умру от голода. — Малфой скривился, будто отхлебнул самого противного зелья, — и не думай, что я когда-нибудь повторю нечто подобное.

— Эм... — Гарри не знал, как реагировать. Судя по тому, что творилось в голове слизеринца, это было своеобразным признанием в любви, причем уже третьим. Парень подумал, что если он и его проигнорирует, то будет величайшей свиньей на свете. — Ты тоже для меня очень важен.

— Ха! — Драко моментально опрокинул его спиной на парту и навис сверху, прижимая запястья к столешнице.

«Люблю...», «Обожаю...», «Так и придушил бы этого придурка», «А еще лучше — съел бы... всего целиком», «Зацеловал бы до смерти», «И зачем я вообще с ним связался?» — читал Поттер в серых голодных глазах.

Сейчас он чувствовал себя таким уязвимым — блондин крепко держал его, лишая возможности даже двинуться. Сердце забилось чаще, по венам начал разливаться адреналин — чувство сродни страху, но почему-то почти приятное.

— Боишься, Гарри? — бархатным голосом произнес светловолосый вампир, — но ты же знаешь, насколько это может быть приятным, сколько удовольствия я могу дать тебе...

Гриффиндорец почувствовал, как по телу побежали мурашки и невольно дернулся. Голос Драко обладал каким-то магическим действием — заставлял задуматься о том, каково это могло бы быть на самом деле. Мальчик-который-выжил знал, какие ощущения испытывал Высший, но чужие воспоминания — словно чей-то сон, всего лишь оттенок ощущений, не дающий представления о реальных чувствах. Но быть снизу только из-за любопытства? Что-то Гарри совсем не привлекала эта идея...

— ...тебе же ведь это так нравилось...

Блондин продолжал уговаривать, пристально глядя ему в глаза и представляя самые откровенные сценки. А Поттер почему-то вдруг вспомнил, как Высший пытался склонить белую мышку к размножению и точно так же уламывал Малфоя. Он фыркнул, а потом уже не сдерживаясь, откровенно заржал.

Драко в шоке на него уставился:

— Что?!

— Да так... Вспомнил, как тебе предлагали «непередаваемые ощущения»... До сих пор не понимаю, как ты смог отказаться от такого заманчивого предложения, — выдавил из себя Гарри в перерывах между смехом.

— Поттер, — прошипел слизеринец, плюхаясь на него сверху, — умеешь ты настрой испортить!

Тот только хмыкнул.

— Знаешь, я... — договорить он не успел. Потому что в этот момент дверь с оглушительным стуком распахнулась, и в комнату влетел Рон.

— Гарри! Что здесь?.. Хорек, а ну отпусти его! — рыжий едва ли не кинулся на Малфоя, но Гермиона успела его остановить. — Что ты делаешь, альбинос-переросток?!

— Не видишь что ли? — мерзко ухмыльнулся тот в ответ. — Собираюсь поцеловать Поттера.

Он начал медленно приближать свое лицо к Гарри, с твердым намерением коснуться его губ, но для красного от смущения гриффиндорца это было уже слишком. Он отпихнул от себя нахального блондина и, воспользовавшись моментом, поднялся на ноги, судорожно кутаясь в мантию, чтобы скрыть плачевное состояние одежды.

— Эм... мы тут... это, — Поттер с ужасом чувствовал, что язык его не слушается, а щеки полыхают пожаром от стыда. А если бы Уизли зашел на несколько минут раньше? Тогда точно пришлось бы совершить самоубийство, чтобы «смыть позор кровью».

— Рон, ты же видишь, все нормально! Они просто дурью маются, и уж поверь, никто Гарри убивать не собирается! — Гермиона решительно подхватила рыжего за локоть и потащила из комнаты. — Между прочим, у тебя есть дела куда более важные, чем слежка за лучшим другом!

— Но...

— Рональд Уизли! Насколько я помню, ты не дописал эссе по трансфигурации?! — не терпящим возражений тоном отчеканила Грейнджер, и Парню ничего не оставалось, как сдаться и покорно последовать за ней в библиотеку.

Как только дверь за ними закрылась, Драко тут же наложил на нее запирающие чары.

«Вот Поттер идиот... Ну каким тупицей надо быть, чтобы не позаботиться о собственной безопасности?» — подумал он, не смотря на то, что в комнату входил последним.

— Наконец-то они убрались, — произнес он вслух, поворачиваясь к Гарри.

Тот не отреагировал на его слова. Он сидел на парте, закрыв лицо руками.

— Эй, Гарри, что с тобой?! — Малфой взволнованно подскочил к нему и попытался отвести его ладони, — да что случилось-то?!

— Она знает...

— Что?!

— Гермиона все знает о нас двоих, — глухо пробормотал Поттер. — Я успел услышать ее мысли...

— И теперь собирается убить нас обоих при первой же возможности?

— Нет. Она... — гриффиндорец растерянно взглянул на него. — Она рада!!!

Гарри снова спал в своей комнате. Они с Драко ругались так часто, что почти каждую ночь проводили отдельно друг от друга.

Парень находился где-то на границе сна и яви, когда вдруг почувствовал, что его целуют. Похоже, блондин пришел просить прощения. Пожалуй, это было единственным, что у него получалось хорошо.

Поттер приоткрыл рот, впуская чужой язык, и мимолетно удивился немного другому вкусу. Но поцелуй был отменно хорош, казалось, что Малфой вдруг научился читать его мысли и разгадывать малейшие желания. Теплая рука скользнула по его телу, пробираясь под пижамную рубашку, и лаская именно так, как хотелось Гарри. Он медленно открыл глаза и от увиденного едва не свалился с кровати, столкнув от себя чье-то тело. Сердце колотилось, как сумасшедшее, возможно, не будь он вампиром, умер бы от шока. На его постели, нагло ухмыляясь, сидел второй Гарри Поттер.

— Ну и чего так нервничать?

Гриффиндорец мысленно перебирал в уме все известные ему матерные слова, одновременно пытаясь нащупать волшебную палочку.

— Даже не думай! — двойник подобрался, словно каждую секунду был готов броситься в бегство. — Неблагодарный кровосос! И это после всего, что я для тебя сделал?

Мальчик-который-выжил замер. Как кто-то мог узнать его тайну?

— Ну ты и тормоз, — некто, выглядящий его точной копией, закатил глаза, — я конечно понимаю, что можно заткнуть уши и ничего не слышать, но как ты ухитряешься выключать мозг и совсем не думать?

До Гарри постепенно начало доходить, что он имеет дело не с кем-то под оборотным зельем, а с тем самым ожившим «Сном».

— Разве это вообще возможно? — он, словно зачарованный протянул руку и коснулся теплой и очень реальной щеки. — Я не понимаю...

— Да что тут понимать, — мысли двойника были насмешливо-снисходительными, но совсем не обидными. — Мне почти неделю пришлось копить магию, чтобы создать это тело. А это, знаешь ли, довольно сложное занятие, особенно когда ты большую часть времени словно спишь и видишь чужие сны.

«Сон» ненавязчиво вытащил из его пальцев палочку и отбросил куда-то в сторону.

— Черт, ты даже не представляешь, как мне было скучно все это время! — он вдруг обнял Гарри, крепко прижимая его к себе. — До чего же я рад наконец-то воочию с тобой познакомиться, мое человеческое второе Я!

— А... эээ... — гриффиндорец и пикнуть не успел, как его схватили в охапку и начали тискать. — Эй! Мпф!!!

Поцелуи, которыми его осыпал двойник, вовсе не были дружескими. Поттер задергался, пытаясь освободиться, но у того было более выгодное положение.

— Да расслабься же, наконец! — фыркнул «Сон», — можно подумать, ты никогда не мастурбировал! Сейчас то же самое, я — это все равно что ты!

— Убери от меня лапы, больной извращенец! — Гарри ясно увидел свое ближайшее будущее в его мыслях и почувствовал, что у него едва ли не встают дыбом волосы на голове. — Даже не думай, что я позволю тебе сделать со мной нечто подобное!

Двойник захихикал и чуть ослабил хватку, убирая руки от «стратегически важных» мест гриффиндорца:

— Все еще бережешь свою драгоценную девственность? И позволь узнать, для кого? Неужели собрался изменить моему Дракону? — его голос вдруг стал серьезным. — Только попробуй причинить ему боль! Поверь, я заставлю тебя несколько столетий горько об этом сожалеть!

Поттер вздрогнул. Сейчас его близнец выглядел так, как должен выглядеть голодный и крайне опасный вампир. Он и в самом деле был убийственно серьезен, потому что действительно любил Малфоя, и это ослепительное обжигающее чувство занимало большую часть его мыслей.

— Кстати, не хочешь извиниться перед Драко? — вкрадчиво спросил двойник.

— Что?! — взвился Гарри, — Я должен перед ним извиняться?! Это он все время первым начинает ссоры!

— Ты сам во всем виноват! — сердито ответил «Сон», — если ты не заметил, то я с ним ни разу не поссорился. Зато с тобой он цапается каждый день!

— Я... — Поттер ошеломленно замер. До него и в самом деле только сейчас дошло, что высший действительно никогда не ругался с Малфоем, хотя точно так же мог читать все его мысли. — Но... в чем дело? Ведь я же стараюсь не спорить с ним, терплю его выходки...

— В этом все и дело, — фыркнул двойник, — ты не должен стараться примириться с его характером! Ты всего лишь должен показать, кто в вашей паре главный! Драко просто невероятно сложно принимать решения самостоятельно — еще бы, при стольких-то мысленных советчиках! Поэтому он подсознательно хочет, чтобы кто-то сильный и властный решал все за него. А ты ведешь себя как размазня! Конечно, я понимаю, у тебя комплекс героя и все такое, совесть не позволяет кем-то командовать, но ради него уж мог бы постараться! Поэтому он постоянно и злится, и свое раздражение срывает на тебе. Просто надо сделать так, чтобы у него не было времени остановиться и подумать, иначе он такого может нафантазировать — сам знаешь, у этих слизеринцев мозги набекрень...

«Близнец» встал с кровати и расправил появившуюся на нем одежду — свою любимую черную с серебром мантию и поморщился:

— Черт, я слишком долго с тобой возился, время скоро истечет, а мне еще надо навестить моего Дракона, — он мечтательно улыбнулся, а потом остро взглянул на гриффиндорца, — надеюсь, ты проявишь понимание и не будешь мешать нашему свиданию. Сам же недавно думал, что терпеть не можешь Малфоя, поэтому надеюсь, сцен ревности закатывать не будешь...

Полог кровати дрогнул и опустился на место, а слышные только для вампирского уха шаги двойника раздавались уже у входа в общую гостиную. Гарри лег обратно на подушку и с головой накрылся одеялом. Перед глазами вместо привычной темноты раз за разом всплывала сценка бурного воссоединения Высшего и блондина. В груди раз за разом вспыхивало какое-то болезненное чувство, словно там завелся «Чужой» из космоса и с минуты на минуту собирался вырваться наружу. Поттер сжал кулаки, пытаясь удержать себя от опрометчивых действий. Какое ему дело, чем там собираются заниматься Малфой и двойник?!

Монстр внутри заворочался сильнее и зарычал. Гриффиндорец вспомнил тот раз, когда Панси повисла на шее Драко и осыпала его поцелуями... Чудовище взвыло. А ведь в этот раз дело не ограничится только поцелуями! Гарри помнил, что Высший может сделать с блондином ВСЕ что захочет, и тот с радостью ему позволит...

Додумать эту мысль гриффиндорец не успел — его словно ураганом смело с постели. Он даже не стал одеваться — побежал в подземелья, как был, прямо в пижаме и босиком. Если бы ему кто-то и встретился в коридорах, то просто не сумел бы ничего рассмотреть. Вихрь, который несся по спящему Хогвартсу вряд ли вообще можно было принять за человека.

Когда он ворвался в слизеринскую гостиную, двойник как раз спускался по лестнице, ведущей из комнат шестого курса. Драко, следовавший за ним, изумленно замер, увидев второго Поттера. «Сон» в наигранном изумлении приподнял брови:

— Кажется, мы договорились, что ты не будешь вмешиваться...

Гарри уже открыл рот, чтобы высказать все, что он по этому поводу думает, но мгновение спустя понял, что его мысли уже были прочитаны. Он только сильнее сжал челюсти, моментально получив ответ на собственные размышления. Почти минуту они просто смотрели друг на друга обмениваясь беззвучными гневными репликами.

— Отлично! Спросим у него! — раздраженно воскликнул двойник и повернулся к виновнику спора.

Малфой, сразу почуявший неприятности, за время этого бессловесного диалога успел отойти на несколько шагов назад. И когда оба Поттера внезапно посмотрели на него, он вздрогнул от неожиданности и едва подавил порыв спрятаться обратно в спальне. Национальный герой в двойном экземпляре — это все-таки слишком шокирующее зрелище, хотя у блондина и были предположения, откуда мог взяться второй Гарри.

Высшие выглядели ужасно злыми, а один к тому же был явно голодным, и под этими пронизывающими, оценивающими взглядами слизеринцу было сильно не по себе, особенно с учетом того, что он не мог отличить своего вампира от «подделки».

— Драко, — бархатным голосом протянул один, в то время как второй поморщился от этого сладкого тона. — Скажи нам, кого ты любишь больше...

«Себя», — пискнул один из особо эгоистичных человечков и тут же испуганно замолк. Малфой в ужасе прихлопнул рот рукой. Будто для того, чтобы выдать очередную глупость, ему надо было говорить ее вслух!

На лицах брюнетов застыло одинаковое нечитаемое выражение. Потом один из них вздохнул и устало потер лоб рукой.

— Впрочем, этого надо было ожидать. Черт, — он взглянул на свою ладонь, которая с каждой секундой становилась все прозрачнее, — у меня закончилось время... Но не надейся, что видишь меня в последний раз!

Последние слова он произнес, уже превратившись в полупрозрачное облачко и наполовину втянувшись в своего «носителя».

Гарри поморщился. Ему не очень-то хотелось соседствовать с такой сомнительной личностью, но поделать с этим он ничего не мог — Высший был его неотделимой частью. Драко так и не сдвинулся с места, наблюдая со стороны все эти метаморфозы.

Поттер чувствовал себя немного дезориентированным, к тому же сильно кружилась голова, и еще он был ужасно зол. На Малфоя, готового выполнять чьи угодно приказы, на Высшего, который, кажется, вообще понятия не имел о морали, и на себя, за то, что так отреагировал. Сейчас даже говорить с блондином не хотелось, поэтому он молча развернулся и отправился к выходу. Драко издал какой-то придушенный звук, но Гарри сейчас было не до него, он даже не стал поворачиваться, закрывая за собой портрет.

Голова кружилась все сильнее и волнами накатывала слабость. «Двойник» слишком резко втянулся обратно, и теперь остатки его магии никак не могли успокоиться в теле Гарри. Он сделал несколько шагов и покачнулся. Руки Драко тут же сомкнулись на его талии.

— Не бросай меня, — горячий шепот блондина раздался прямо над его ухом, — не злись за то, что я не смог вас различить — никто бы не смог. Только не оставляй меня... пожалуйста.

Поттер почувствовал себя виноватым. Надо было сразу объяснить Малфою, в чем дело, но в этом случае ему грозило упасть в обморок прямо посреди слизеринской гостиной.

— Я и не собираюсь, — он обмяк в надежных руках, откидывая голову на плечо Драко. — Просто я очень устал.

Гриффиндорец почувствовал, что блондин начинает злиться — еще бы, он распинается, выпрашивает прощение, и тут оказывается, что это никому не нужно. Гарри слабо усмехнулся и положил ладонь на сцепленные руки Малфоя.

— Эй, Драко.

— Что? — раздалось в ответ сердитое фырканье.

— Я люблю тебя.

На мгновение Поттер подумал, что его сейчас уронят. Сказать, что блондин был в шоке от неожиданного признания — значит, ничего не сказать.

— Я... Ты... — даже в его мыслях царил полнейший беспорядок.

Слабость становилась все сильнее, и на какой-то миг гриффиндорец решил, что с минуты на минуту потеряет сознание, ноги уже не слушались, и он начал медленно сползать на пол. Но Малфой наконец-то пришел в себя и успел его подхватить.

— Что с тобой? — взволнованно воскликнул он, пытаясь заглянуть в лицо Гарри.

— Ничего. Сейчас все пройдет. Это все двойник виноват, — глухо пробормотал тот, уткнувшись ему в плечо, и скрывая довольную улыбку. Не сказать, что он всю жизнь мечтал, чтобы Малфой носил его на руках, но это было... забавно. И очень приятно.

— Может, тебе надо в больничное крыло?

— Ага. Отнеси. Наверно, мадам Помфри никогда не видела Высших вампиров. Ей будет очень любопытно на меня взглянуть.

— Черт, и что же мне теперь делать?!

— Мне просто надо отдохнуть. Желательно на кровати, — намекнул Поттер, и его улыбка стала еще шире, когда он представил, как Драко понесет его из подземелий на седьмой этаж в Выручай-комнату. Впрочем, для вампира несколько десятков килограмм не были проблемой, он вполне мог бы поднять центнер и не поморщиться.

Усталость понемногу отступала, возможно, Гарри смог бы самостоятельно идти, но он даже не заикнулся о такой возможности. Сейчас он начал понимать, о чем говорил ему Высший. После сегодняшних событий Драко до сих пор был немного не в себе, и все его человечки молчали, даже не пытаясь вставить неуместный комментарий, хотя простор для издевательств у них был бы огромным. Как ни удивительно, но потрясения были ему на пользу. Поттер решил почаще устраивать ему такие встряски.

Когда он, наконец, оказался на кровати, Малфой встал рядом, словно не зная, что делать дальше.

— Ложись, — гриффиндорец похлопал по постели рядом с собой, и тот выполнил, что сказано. — Спи...

Гарри придвинулся к нему близко-близко, прижавшись лбом к его лбу. На таком расстоянии широко распахнутые глаза Драко казались маленькими галактиками, они словно пульсировали, затягивая все глубже и глубже. Малфой не выдержал первым и опустил ресницы. Слишком тяжело, словно Высший пытался прочесть не только его мысли, но и душу. Прохладные пальцы заскользили по его щеке в едва ощутимой ласке.

Блондин не понимал, что происходит с Поттером. Насколько он знал, тот должен был остаться прежним, но сейчас вел себя скорее как Высший.

— Поговорим завтра, ладно? — слова давались Гарри с трудом, он едва двигал языком.

Слизеринец пожал плечами. В любом случае, от вампира он сейчас ничего не добьется. Поэтому он просто расслабился и сам не заметил, как уснул.

А вот Поттер уснуть никак не мог. Все тело словно налилось свинцом и невыносимо болело от усталости. Он лежал так близко к Драко, что чувствовал его дыхание на своем лице.

Это было так странно... Почему он раньше не замечал своих чувств к нему? Был совершенно уверен, что не любит... И только взглянув на себя со стороны, с помощью «вернувшегося» в него двойника, понял, что изнутри он почти целиком состоит из этой любви. Стоило лишь закрыть глаза и сосредоточиться, как перед его взором вставало бескрайнее темно-красное море — его чувства к Драко. И вода в нем была тяжелой, вязкой и горько-сладкой, словно темный мед.

А любовь Высшего к блондину была совсем другой — словно маленькое ослепительное солнышко из нежности и обожания. Она освещала все его мысли, делала лучше, чище, возвышеннее... Вспоминая ее, Гарри даже немного стыдился себя — его чувства, наоборот были замешаны на ненависти, страсти и жажде. Единственное, что могло служить ему оправданием — маленькое светило даже сравнивать нельзя было с целым океаном острейших эмоций.

И единственным обитателем этого океана был тот самый монстр, который норовил вырваться из груди Гарри, когда он ревновал. Гриффиндорец и не подозревал, что он настолько собственник — при мысли о том, что к Малфою прикоснется кто-то посторонний, все внутри него протестовало, а чудовище так и толкало его на какие-нибудь необдуманные поступки — например, подойти и оторвать этому «кому-то» все выступающие части тела.

«Надо бы подарить Драко обручальное кольцо, а еще лучше — неснимаемые браслеты или даже ошейник, чтобы он никогда не забывал, что связан со мной», — от этой мысли монстр довольно заурчал и подсказал, что сделать на лбу слизеринца татуировку «собственность Гарри Поттера» было бы намного эффективнее.

Гриффиндорец осторожно, чтобы не разбудить, подтянул к себе блондина, почти вплотную прижав его к себе. Его рука заскользила по спине Малфоя, пока не остановилась на ягодице, словно специально созданной для того, чтобы ее приятно было гладить.

Мальчик-который-выжил почему-то вдруг вспомнил Оноре — того вампира, который передал им приглашение в Город Ночи. Сейчас он понял, почему тот показался ему таким знакомым: если бы родители Гарри остались живы и сами растили своего ребенка, то он вырос бы таким же избалованным и эгоистичным, как и он, мальчиком-мажором, который считал бы себя выше остальных, а слизеринцев и вовсе за людей не принимал бы. Как ни странно, можно было поблагодарить Дурслей за то, что они не дали этому случиться.

Усталость, наконец, взяла свое, и Гарри провалился в сон без сновидений.

Пробуждение оказалось весьма приятным — организм отдохнул за ночь, и Поттер чувствовал себя великолепно. К тому же что-то непонятное, но очень приятное происходило с его телом — гриффиндорец, не сразу понял, что именно, но когда до него дошло, мгновенно окаменел.

— Драко, если ты сейчас же вытащишь из меня пальцы, то я сделаю вид, будто ничего и не произошло, — медленно произнес он.

Тот только глянул на него, но ответить не смог — рот был занят. Впрочем, Гарри прочел ответ в его мыслях.

— Если мне не понравится, ты пару сотен лет будешь об этом жалеть, — эта фраза не произвела на слизеринца никакого впечатления, он просто продолжил свое темное дело.

Поттер невольно восхитился его храбростью, даже не столько в этот момент, сколько вообще. Ведь в тот раз, когда Высший предлагал ему покинуть волшебный мир со всеми его проблемами и войнами, тот отказался.

Поэтому он решил просто расслабиться и позволить Малфою делать все, что он хочет. А делал тот действительно что-то волшебное. Гарри помнил, как это должно было быть, но одно дело — помнить чужие переживания, а другое — чувствовать самому.

— Хватит... Хватит! — он уперся в плечи слизеринца и отодвинул его от себя.

Обиженный и разозленный Драко уже хотел высказать давно накопившиеся оскорбления, но Поттер обхватил его ногами и перекатился, чтобы оказаться сверху.

— Я хочу так, — произнес он, устраиваясь на блондине.

Они оба уже были скользкими от смазки, которой Малфой явно не экономил. Гарри приподнялся и решительно, одним быстрым движением опустился, впуская в себя Драко. О чем мгновенно пожалел. Определенно, это было не самым его умным поступком, ведь прошло уже довольно много времени с тех пор, как Высший развлекался подобным образом. И Поттер во всей полноте смог оценить «прелести» первого раза.

Не то чтобы боль была такой уж ужасной — с Круциатусом не сравнить — но вполне достаточной, чтобы надолго отбить желание экспериментировать. Единственным его желанием сейчас было как можно скорее прекратить эту пытку и вытащить из себя посторонний предмет. Но слизеринец этого явно не оценил бы. Только ради него Гарри вновь чуть приподнялся и снова плавно опустился. Боль немного притупилась, однако еще оставалась довольно ощутимой.

А миг спустя, когда прохладные пальцы Драко сомкнулись на его плоти, все это стало таким неважным. Боль внутри и наслаждение снаружи — они просто разрывали его на куски, заставляя терять разум и взрываться огненными фейерверками. Поттеру потребовалось меньше минуты, чтобы кончить. Он не мог припомнить, когда еще это происходило так быстро.

— Поменяемся местами, — слабо пробормотал Гарри, чувствуя, что его силы воли не хватит на продолжение. Все его ощущения стали настолько интенсивными, что были едва выносимы.

Оказавшись лежащим на спине, он облегчено вздохнул. Все чего ему сейчас хотелось — отдохнуть несколько минут. Но, само собой, он не стал говорить об этом Драко. Поэтому он терпел из последних сил, буквально извиваясь под блондином, и сам не замечал, как его ногти раз за разом впиваются в спину партнера, оставляя неглубокие ранки, моментально наполнявшиеся кровью. То, что он сейчас испытывал, было куда сильнее боли, казалось, кто-то словно играет на его оголенных нервах. Из-за этого тот момент, когда Малфой, наконец, излился, стал одним из самых лучших в его жизни. Теперь он понял, почему самому слизеринцу, да и Высшему так нравилось быть снизу — это и в самом деле было непередаваемо. Он чувствовал легкое приятное покалывание внутри — его тело впитывало сперму, и по венам разливался жар. Голова кружилась, как от легкого опьянения, и от нахлынувшей эйфории неудержимо хотелось смеяться.

Но как ни странно, одновременно с этим он чувствовал смутное разочарование от того, что эта мучительно сладкая пытка так быстро закончилась. Возможно, он просто не создан для того, чтобы быть пассивным партнером. Когда он был сверху, все было просто и понятно — близость приносила ему только удовольствие и осознание того, что он главный. Впрочем, он не отказался бы еще раз повторить подобный опыт, но не скоро, это уж точно.

Драко все еще приходил в себя. Гарри обхватил его руками, прижимая крепче. Он чувствовал, что его отношение к блондину сильно изменилось с прошлой ночи. Казалось бы, они оба остались прежними, но теперь все было иначе: сейчас он готов был признать, что влюблен в Малфоя и слишком эгоистичен, чтобы делиться им хоть с кем-то.

— Ну, когда свадьба?

— Ммм? Какая свадьба? — слизеринец все еще блаженствовал и не утруждал свой мозг лишними упражнениями.

— Наша, конечно же! Или ты думал, что можешь безнаказанно обесчестить меня?! — Гарри откровенно издевался, но дезориентированный Драко этого даже не понял.

— Какой чести, Поттер? Ты вообще о чем?!

— Как это о чем? Или тебе надо в доказательство предоставить окровавленную простыню?

— Окровавленную? — блондин резко побледнел и попытался отстраниться, чтобы проверить, все ли в порядке с Гарри.

Тот понял, что блондин сейчас не в состоянии оценить его юмор и вновь прижал слизеринца к себе:

— Эй, я просто пошутил. Успокойся, Драко. Ты что, забыл, что я тоже вампир? Ты не можешь меня поранить.

— Дурацкие у тебя шутки, — недовольно пробормотал слизеринец, вновь расслабляясь.

— Так все-таки когда?

— Не смешно, Поттер.

— Я серьезно. Я бы никогда не стал шутить такими вещами. Знаешь, когда я был маленьким, меня часто запирали в чулане на несколько дней. И тогда я мечтал, что какой-нибудь дальний родственник придет и заберет меня от Дурслей... Семья для меня очень важна, хоть у меня ее никогда и не было, но я думал, что однажды буду жить с теми, кого люблю. Конечно, я знаю, что в магическом мире мужчин не женят, но в маггловском в некоторых странах это, вроде бы возможно. Ты согласен узаконить наши отношения? — Гарри едва ощутимо прикоснулся к бледной щеке, заглядывая в серые широко распахнутые глаза. — Пожалуйста.

Драко был настолько шокирован, что сначала даже не мог говорить. Гриффиндорец с удовлетворением наблюдал, как все его человечки, с утра заметно оживившиеся, дружно впали в кому. Советы Высшего действовали, и Поттер изо всех сил старался не улыбаться.

— Хорошо. Если ты так хочешь, — Малфой кивнул, словно загипнотизированный.

Гарри уткнулся ему в шею, чтобы скрыть торжествующую улыбку. Шоковая терапия работала исправно — блондин уже давно не был таким покладистым. А когда тема будущего замужества себя исчерпает, и слизеринец перестанет на нее так нервно реагировать, можно будет намекнуть ему, что надо бы усыновить пару-тройку детей. Поттер всегда мечтал о большой счастливой семье...

В Большой зал Гарри и Драко вошли одновременно, даже не думая скрывать, что пришли вместе. Впрочем, насколько Поттер знал консерватизм волшебников, никто из обитателей Хогвартса и не подумал бы, что они любовники, даже увидев брюнета и блондина держащимися за руки. Конечно, за исключением нескольких магглорожденных и Дамблдора.

Малфой сел за стол слизерина, а Гарри направился к своему привычному месту. И только тогда заметил, что атмосфера в зале слишком напряжена. Ученики сидели плотными группами и переговаривались вполголоса. Он присоединился к Рону и Гермионе, которые вместе читали одну газету.

Впрочем, хватило одного взгляда на первую страницу — фотография уродливой черной метки над руинами какого-то дома не требовала пояснения. Поттер сжал кулаки так крепко, что ногти впились в кожу.

Он совсем не понимал, как мог забыть. Совершенно забыть о Волдеморте. Особенно после того, как подвергся нападению на опушке запретного леса и решил стать вампиром. С тех пор, как он превратился в Высшего, ему больше не снились кошмары и сны с участием Темного Лорда, и он ни разу даже не подумал о нем.

Чувство вины давило стотонной плитой, мальчик-который-выжил едва ли не задыхался под ее тяжестью. Если бы он хоть на миг вспомнил о том, ради чего все затеял, ради чего прошел через мучительное перерождение, едва не стоившее ему жизни... тогда не было бы новых смертей, страданий и разрушений...

Рон с Гермионой не сразу заметили его состояние, но глядящий в одну точку гриффиндорец их изрядно встревожил, только вот попытки его расшевелить ни к чему не привели. Гарри вздрогнул, почувствовав, как на плечи ему легли сильные руки. Казалось, он даже сквозь одежду ощутил их приятную успокаивающую прохладу.

— Проваливай отсюда, Малфой! — рявкнул Рон, — не видишь, и без тебя проблем достаточно!

— Уизел, — блондин поморщился, — ты своими воплями и дракона оглушишь, не то что Поттера. От вас сейчас никакой пользы, а вот я вполне могу помочь нашему Герою.

— И чем же?

— Не думаешь же ты, что я открою тебе такую важную стратегическую тайну? — ухмыльнулся Драко и потянул Гарри из-за стола.

Тот прочитал в его мыслях: «Возможно, самый лучший минет в мире тебя хоть немного утешит», — и невольно улыбнулся.

Поттер не успел съесть ни кусочка завтрака, да и вряд ли в него сейчас хоть что-нибудь влезло. Он безропотно позволял Драко тащить себя к выходу. Сейчас они действительно держались за руки, но ни один ученик из тех, что провожали их взглядом, даже не увидел в этом чего-то предосудительного — все слишком привыкли видеть их вместе.

Малфой завел его в ближайший пустующий класс и подтолкнул к преподавательскому столу. Он даже не обратил внимания, что небрежно брошенные запирающее и заглушающее заклинания попали в стену, а не в дверь.

— Насколько я тебя знаю, это выражение лица означает «Плохой Гарри снова не смог спасти мир»?

— Но я действительно виноват! Я же должен был что-то сделать!

— Должен? Кому должен? Покажи мне письменное свидетельство с твоей подписью, где ты обязуешься стать героем!

— Но если бы я хоть что-то...

Драко зажал ему рот рукой, не дав закончить.

— Отлично! Будем считать, что это ты виноват в смерти шестерых магглов! Тогда в смерти Мерлина тоже виноват ты! А знаешь почему? Только потому что ты его не спас!

Плечи Гарри поникли. Блондин был прав — нельзя зацикливаться на произошедшем и терзать себя чувством вины. Слизеринец убрал ладонь от его губ и обнял Поттера.

— Мы его уничтожим. Обязательно. Но что мы можем сейчас сделать? Даже аврорат не может найти его месторасположение.

Поттер кивнул, расслабляясь в таких надежных объятиях. Малфой довольно усмехнулся и чуть отстранился, чтобы расстегнуть ремень на гриффиндорце.

— Эээ... Драко, вовсе не обязательно это делать...

— Что значит необязательно? — блондин состроил недовольную гримасу, — я так перенервничал, а ты пытаешься лишить меня последнего утешения?

Больше Гарри и не пытался возражать. Он иногда даже задавался вопросом, кому из них двоих больше нравится происходящее.

Из-за шума крови в ушах гриффиндорец даже не услышал грохота, с которым дверь распахнулась и ударилась об стену. И не сразу увидел Рона, стоящего на пороге. В тот момент он мог смотреть только на Драко, прикрывшего глаза от удовольствия и торопливо сглатывавшего сперму.

Впрочем, Малфой первым заметил, что они не одни.

— Уизли, дверь закрой, а то мало ли кто еще решит заглянуть, — он даже не повернулся в сторону застывшего, как изваяние рыжего парня.

Поттер поднял голову и с ужасом уставился на Рона. Тот был таким бледным, что даже веснушки на его лице были едва различимы.

— Гарри, мерлиновы подштанники, неужели нельзя было запереть дверь? — злая Гермиона буквально выдернула из помещения замершего Уизли и снаружи запечатала проход каким-то мощным заклинанием.

Гриффиндорец закрыл лицо руками. Казалось, щеки вот-вот начнут плавить кожу ладоней. Он тихонько застонал, подумав, что теперь никогда в жизни не сможет посмотреть в лицо лучшему другу. Гермиона хоть и была изрядно шокирована, но о таком развитии событий подозревала, и теперь винила себя, что не успела вовремя остановить Рона.

В себя Поттера привел звук странного, слегка истерического хихиканья. Драко, прижавшись лицом к его бедру, буквально содрогался от хохота.

— Этот Уизел увидел меня стоящим на коленях, да еще и с твоим членом во рту... И теперь именно ТЫ сидишь красный, как помидор и наверняка подумываешь о том, как бы ни разу не столкнуться с рыжим до конца седьмого курса.

— Не смешно, — буркнул Гарри, поняв, что до этого момента даже не дышал.

Но как ни странно, от слов блондина стало легче, хотя он по-прежнему не представлял, как решить проблему с Роном. Малфой поднялся с пола и поморщился:

— Черт, с этими несвоевременными визитами рыжего и импотентом можно стать.

Поттер кивнул и поежился. Да уж, такого даже врагу не пожелаешь. Слизеринец осмотрелся в поисках удобного для сидения места, но стулья и парты показались ему слишком жесткими и пыльными, поэтому он устроился на коленях Гарри. Тот только обнял его крепче и уткнулся все еще горящим лицом в шею.

Он не знал, сколько времени они так просидели. Но Драко вспомнил о том, что им вообще-то сегодня надо идти на занятия, хотя на первый урок они уже безнадежно опоздали.

Рон на занятиях не появлялся, а Гермиона была слишком рассержена, чтобы Гарри посмел спросить у нее, что с другом. Впрочем, девушка сердилась на Поттера не за то, что тот оказался геем, а за то, что тот так и не научился запирать двери. Так что все было не настолько ужасно, как представлялось гриффиндорцу, хотя Грейнджер и была порядком шокирована увиденным. Она никак не ожидала, что мальчик-который-выжил будет настолько неосторожен, занимаясь сексом в таких неподходящих местах.

Вечером Гарри даже не заглянул в гриффиндорскую башню, сразу отправившись в выручай-комнату. Мысли окружающих буквально душили его — некоторые ученики смотрели на золотого мальчика едва ли не с осуждением, словно винили его в действиях Темного лорда.

Через пару часов в комнату заглянул Драко.

— Видел твоего Уизли. Все с ним в порядке, хоть он пока слегка зеленоватый и шарахается от каждой двери.

— Мерлин, я даже глаза на него теперь поднять не смогу, — пробормотал Гарри.

— А вот Грейнджер в полном порядке. Похоже, для магглов такие извращения не в новинку. Ты и меня совершенно испортил, заставляешь заниматься всякими странными вещами, а ведь я был таким невинным чистым ребенком! — блондин как всегда переигрывал, трагически заламывая руки. — Что скажут сотни поколений Малфоев? Как я теперь могу носить эту древнюю и благородную фамилию? — продолжал он, привычно устраиваясь верхом на бедрах гриффиндорца и в паузах между фразами награждая его легкими поцелуями.

— Ты совершенно прав Драко, — ответил Гарри, стараясь говорить в том же тоне, что и Малфой. — Мое поведение совершенно недопустимо. С этого момента я больше не допущу ни одной порочащей тебя ситуации, и твой рот никогда больше не станет служить для утоления моих низменных желаний...

— Эээ... Притормози, Поттер! Я тебе покажу «никогда больше»! Ты шуток совсем не понимаешь?

Гриффиндорец засмеялся и тихо прошептал:

— Спасибо.

— За что?

— За то, что не даешь мне грустить.

Гарри закрыл глаза, наслаждаясь близостью Драко. И что бы он делал без него?

Гарри вновь мучился от бессонницы. Еще сутки назад ему казалось, что он наконец-то разобрался со своими проблемами, а потом все вдруг рухнуло. Карточный домик его иллюзий рассыпался от одной-единственной статьи, да и Рон застукал их в самый неподходящий момент. Планы Высшего оказались не более чем пустышкой. Он совершенно упустил из виду Волдеморта — хотя это и казалось невероятным. Вампир слишком заигрался, забыв о реальном мире, и тот не переминул о себе напомнить.

Гарри перевернулся на спину, закинув руки за голову и глядя в темный потолок выручай-комнаты. Что же теперь делать? Хватит ли у них с Драко сил, чтобы одолеть Темного лорда? Гриффиндорец попытался представить себе примерный план действий. Но в планировании он никогда не был силен, слишком привык действовать, полагаясь на интуицию.

Справиться с Пожирателями не составит труда — один Драко смог за пару секунд уничтожить пятерых, а ведь он даже не был тогда Высшим. У слуг Волдеморта нет ни единого шанса против двух вампиров — перед смертью они даже не поймут, что случилось.

Гарри поежился. Он так спокойно думает об убийстве… хотя после того, как узнал о пророчестве, одна мысль о том, что ему надо будет или покончить с Темным лордом, или умереть самому, приводила в ужас. Только сейчас Поттер заметил, насколько изменился, и внешность была совершенно ни при чем. Он стал вампиром, и мысль об убийстве человека вызывала у него не больше эмоций, чем мысль сорвать с ветки яблоко — и то, и другое было всего лишь едой. Подобная мораль ужасала Гарри, и разумом он понимал, что это неправильно, но инстинкты твердили обратное.

Самый сложный вопрос — удастся ли одолеть Волдеморта? Много ли тот знает о вампирах и сможет ли победить сразу двух Высших?

Гриффиндорцу хотелось думать, что у них с Драко все получится. Ну вот кто из смертных сумеет за секунду понять, что втекший в комнату едва заметный туман или впорхнувшая летучая мышка — на самом деле безжалостный монстр? Маги привыкли к собственной безопасности, вряд ли хоть кто-то успеет сообразить, в чем дело.

Осталось только найти местоположение Темного лорда. Гарри усмехнулся — наверняка тот затаился в поместье одного из слуг, может даже в Малфой — мэноре. Вампир прикрыл глаза, снимая со своего сознания все блоки — после получения Дара он научился не только читать чужие мысли, но и прятать свои собственные. Он раньше и не замечал, что ему больше не нужна окклюменция, чтобы спрятаться от видений, посланных Волдемортом, и только сегодня, узнав о нападениях, он понял, что после обращения ни разу не проваливался в чужое сознание.

Первые несколько минут ничего не менялось, но Гарри продолжал настойчиво искать ту тонкую нить, связывавшую его с врагом. Боль в шраме подсказала, что он на верном пути. Вампир потянулся к чужому разуму и внезапно почувствовал себя так, словно проваливается в Омут Памяти. На миг все померкло, и вдруг картинка перед глазами прояснилась — он оказался в полутемной комнате.

Казалось странным, что в этот раз Волдеморт не строит очередные кровавые планы, не пытает неугодных, не раздает приказания слугам в черных плащах. Он просто стоял перед окном и смотрел, как падает снег. Гарри порадовался, что все прошло так удачно — и впился взглядом в пейзаж за стеклом, стараясь запомнить в мельчайших деталях, чтобы суметь аппарировать вон на тот холм с выросшим на нем причудливым деревом.

Темный лорд пошевелился и отвел взгляд. Теперь в поле зрения Гарри попал зажженный камин и Нагайна, свернувшаяся в огромный клубок на кресле.

Пора было уходить, пока его присутствие не заметили. Вампир мысленно потянулся к своему телу и мгновение спустя вновь оказался в выручай-комнате.

Гарри буквально задыхался от радости — у него все получилось! Самая зыбкая часть плана — найти Волдеморта была успешно выполнена. Он сейчас один и не ожидает нападения, а значит надо поторопиться. О том, чтобы дождаться утра и рассказать все Дамблдору и вызвать отряд авроров, гриффиндорец даже не задумался. Никто не должен узнать о его новых способностях — люди всегда боялись вампиров, и даже если один из них спасет весь волшебный мир, это ничего не изменит.

Он с трудом растолкал спящего рядом Драко:

— Поднимайся! Волдеморт ждет!

— Что? Какой к черту Волдеморт? — сонно пробормотал блондин и повернулся на другой бок. Потом вдруг осознал сказанное и подскочил в постели. — На замок напали? Что случилось?!

— Нет, это мы нападем на Темного лорда. Одевайся же скорей!

Малфой с головой завернулся в одеяло и зевнул:

— Дурацкие у тебя шутки… Только попробуй меня еще раз разбудить…

Гарри бесцеремонно отнял у него одеяло и бросил школьную мантию:

— Я знаю, где Волдеморт. И сейчас мы идем туда.

Драко сел, испуганно прижимая к груди смятую в ком одежду:

— Волдеморт?..

Гриффиндорец только сейчас понял, что блондин на самом деле боится лорда — не только как сильнейшего темного мага и отвратительное существо, а как бывшего хозяина, злобного и жестокого. Гарри сел рядом и обхватил Драко за плечи, заглядывая в глаза.

— Он ничего не сможет тебе сделать. Ты же Высший, неужели забыл? Риддл даже не успеет тебя рассмотреть, прежде чем умрет. Разве тебе не хочется отомстить?

Глаза Драко вдруг вспыхнули так, что сам Гарри чуть не отпрыгнул, а потом налились кровавым светом. Похоже, Волдеморт успел сделать что-то такое, что до сих пор вызывает такой яркий гнев. Хотя, для любого чистокровного было достаточно того, что ему приходилось на коленях подползать к ногам полукровки и униженно целовать край мантии — и это было всего лишь каждодневным приветствием.

— Хочется.

Малфой быстро вскочил на ноги, накинул одежду, сунул в карман палочку и обернулся летучей мышью. Гарри последовал его примеру, предварительно захватив еще и мантию-невидимку. Добравшись до антиаппарационных барьеров, гриффиндорец сделал знак спуститься и превратился в человека. Дождавшись, когда блондин присоединится к нему, он накрыл их обоих мантией и перенесся на тот самый холм, стараясь появиться в тени дерева — так их практически невозможно было заметить из окна — вмятина в снегу казалась просто еще одной, более темной тенью.

Вампиры вновь обратились в мышей и полетели в сторону стоящего невдалеке поместья — высокой башни, соединенной длинным узким коридором с основным зданием.

Судя по углу обзора, Волдеморт находился в башне. Гарри подлетел к слабо мерцающему окну на самой ее вершине и уцепился коготками за каменную кладку, осторожно заглядывая за стекло. Темный лорд сидел в кресле, лицом к камину и поглаживал по треугольной голове Нагайну, словно она была кошкой. Вампир превратился в туман и начал просачиваться внутрь, зная, что Драко последует его примеру. Он встал на ноги и вытащил палочку, бесшумно материализовавшись посреди комнаты, а блондин предпочел остаться в призрачной форме и рассредоточиться по углам, став совершенно невидимым, но готовым напасть в любую минуту.

Риддл даже ничего не почувствовал. Гарри на какой-то миг вдруг почувствовал себя глупо. Ну, не убивать же его так, что тот даже не поймет, кто это сделал?

— Привет, Том.

Волдеморт мгновенно обернулся, вскидывая палочку. Красные глаза изумленно расширились в узнавании и удивлении. И гриффиндорец вдруг понял, что совершил ошибку — в этот раз не будет никаких «разговоров по душам», предложений перейти на другую сторону и прочего. Лишь заклинание, жуткое, темномагическое. Лорд открыл рот, а Гарри, совсем забыв о палочке, метнулся вперед — что угодно, лишь бы не дать и звуку сорваться с бесцветных губ — и сдавил бледное горло пальцами. От испуга он сжал руку слишком сильно, и хрупкое, непрочное тело, которым так гордился Риддл, не выдержало — тонкая кожа лопнула, сосуды порвались, позвоночник переломился — и на кисть вампира хлынула кровь. Едкая, красная, со странным зеленоватым отливом, запахом зелий и змеиного яда.

Гриффиндорец вскрикнул и отшатнулся. Он и понять ничего не успел, а все уже кончено. Голова Темного лорда была почти оторвана от тела и держалась лишь на нескольких лоскутах плоти.

Драко материализовался рядом и наложил на руку Гарри чистящее заклинание. Вряд ли кровь могла принести серьезный вред, но выглядела она действительно мерзко, лучше ее вообще было не касаться. Затем подошел к телу Волдеморта и настороженно тронул носком ботинка.

— И это все? Вот так просто?

Поттер пожал плечами.

— И он больше не воскреснет? — Малфой наложил простенькое диагностическое заклинание, хотя и так было ясно — перед ними труп, никто не смог бы выжить с такой раной.

— Насколько я понял, он защитил себя только от магической смерти и от старости. Вряд ли он предполагал, что кто-то придет и просто оторвет ему голову.

Блондин нервно усмехнулся.

— Да уж, — и вдруг спросил с затаенным восторгом, — Значит, теперь все закончилось?

Гарри не успел ответить — на лестнице раздались чьи-то шаги.

Гарри растворился туманом, и Драко последовал его примеру. Они просочились в щель под дверью и оказались на винтовой лестнице. Какой-то Пожиратель, то ли услышавший подозрительный шум, то ли просто решивший не вовремя сунуться в покои лорда, поднимался по ступеням, подсвечивая дорогу люмосом. Вампир затаился, как никогда остро ощущая биение чужого сердца и ток сладкой крови в венах человека. Оказалось, что в призрачной форме намного сложнее бороться с инстинктами. Просто безумно хотелось броситься вниз и растерзать неосторожную добычу. Но прежде, чем Поттер успел пошевелиться, Драко его опередил. Материализовав только когти и зубы, он кинулся на мага, и меньше чем через секунду все было кончено. Глядя, как светловолосый Высший пьет кровь, Гарри тоже почувствовал голод. Впереди, совсем близко он чувствовал биение еще двух сердец.

Оставив Малфоя с его жертвой, он заскользил вниз по ступеням, незаметно просочился в запертую комнату и утолил собственную жажду.

Став Высшими, они впервые с момента обращения пили человеческую кровь, да еще и прямо из горла. Гарри и забыл, насколько это пьяняще. Они уже больше не пытались скрыть собственное присутствие, оба приняли истинный вампирский облик — горящие глаза, заострившиеся черты лица, вытянувшиеся клыки — и шли по коридору второго этажа, безжалостно уничтожая каждого, кто попадался им на пути.

После пятой выпитой жертвы жажда Поттера притупилась, и он смог наконец-то начать себя контролировать. Они как раз добрались до лестницы, ведущей вниз, и Гарри едва успел удержать Драко, почувствовавшего очередную приближающуюся добычу.

— Подожди, — он втянул блондина в ближайшую комнату, — мы не будем его убивать.

— Но почему? — возмущенно воскликнул Малфой. — Это же ведь один из Пожирателей!

— Ты тоже был Пожирателем, — напомнил ему гриффиндорец, прислушиваясь к мыслям парня. Он не стал говорить, что у того бедняги коленки от страха трясутся, только из-за нахождения в одном здании с Темным лордом. — Ему всего два дня назад исполнилось семнадцать, и Волдеморт «подарил» ему оригинальную татуировку и вечное рабство.

Драко обиженно засопел, но через минуту спохватился — он ведь все-таки не порцию десерта выпрашивает, а говорит о человеческой жизни. К тому же, Пожиратель лишь на полгода его старше. Блондин попытался взять себя в руки. В конце концов, надо перестать думать о людях, как о еде, он же все-таки не какой-то там тупой голодный монстр! А тех, кого они с Гарри убили раньше, вряд ли можно было назвать людьми. Поттер точно не позволил бы ему съесть невиновного.

Юноша прошел дальше по коридору, и вампир порадовался, что на грязном пыльном полу в полутьме не видно крови, кое-где натекающей из-под закрытых дверей. Гарри неслышно скользнул следом за фигурой в черной мантии и положил ладонь на лицо юного мага, закрывая ему глаза. Пожиратель даже не успел вскрикнуть — вампирская магия мгновенно погрузила его в некое подобие транса. Гриффиндорец вытащил палочку и наложил заклинание, затуманившее его воспоминания за день, затем осторожно перенес тело в ближайшую пустую комнату.

Они с Драко двинулись дальше и почти сразу натолкнулись на группу магов, поднимавшихся из подвальных помещений. От них пахло кровью и безумием. В их мыслях Гарри прочел возбуждение от только что закончившихся пыток. Он метнулся вперед, размываясь в воздухе. Фантазии этих садистов причиняли ему почти физическую боль. Вампир успел убить троих, прежде чем кто-то закричал. Крик тут же оборвался — блондин тоже не терял времени даром. Хоть он и не знал, о чем они думают, ему было достаточно исходящего от них запаха.

Они вдвоем стояли посреди коридора, когда кругом захлопали двери — Пожиратели хотели узнать, кто кричал. Впрочем, в живых осталось не так уж много — шесть человек. Раздались гневные вопли, и четверо магов, выхватив палочки, побежали к вампирам, на ходу выкрикивая заклинания. Две девушки, находившиеся в самой дальней комнате, наоборот, попытались запереться.

Когда с магами было покончено, Гарри приблизился к закрытой двери и в виде тумана затек внутрь. Одна из девушек была в обмороке, другая пыталась наложить запирающие чары на проход. Вампир на минуту задался вопросом, зачем Волдеморту вообще нужны были слуги, которые теряют сознание от одного вида крови. Возможно, дело было в их внешности — обе были очень красивыми. То ли Темный лорд решил завести себе подобие гарема, то ли ему просто надоело смотреть на лица своих верных слуг, искаженные безумием и временем… Если задуматься, то почти все его последователи были примерно одного возраста, и во времена Первой войны им всем в среднем было по двадцать с чем-то лет. Спустя пятнадцать лет симпатичнее никто из них не стал.

Высший усыпил девушек, затуманил их воспоминания и стер лишние. Затем закатал рукав на левой руке одной из них — метка из угольно-черной постепенно становилась серой, бледнея с каждой минутой. Гарри не знал, исчезнет ли она совсем, или след все-таки останется, но первый вариант был предпочтительнее, по крайней мере, для самих «новобранцев».

В здании еще оставались живые люди, вампир почувствовал их запах еще у подземелий, но это определенно были пленники. Драко в задумчивости стоял у дверей, ведущих вниз, но у него не было ни малейшего желания спускаться туда. Он знал, как обычно выглядят жертвы Пожирателей и не хотел видеть их еще раз. Гарри прошел мимо, первым шагнув на каменную лестницу. Блондин поежился и поспешил следом, ему не хотелось оставаться одному в пустом, залитом кровью коридоре.

Гриффиндорец осветил люмосом дверь первой камеры и тут же отшатнулся в тень, чтобы пленники не заметили его лица. В маленькой комнатке, которая раньше, видимо, была кладовой, находились пять человек. Они совершенно точно были магами, и сидели прямо на холодном полу, испуганно прижавшись друг к другу, и кутаясь в серые от пыли и грязи мантии. Гарри ожидал чего-то похуже, даже Сириус после Азкабана выглядел более измученным. Высший прислушался к мыслям жертв и понял, что они просто заложники.

Вампир бесшумно скользнул к следующей комнате. Именно отсюда шел запах застарелой крови и боли. В ней находилось три человека, судя по обрывкам одежды — магглы. Все они были без сознания после пыток. Пожиратели не ограничивались только Круциатусом — пальцы жертв были сломаны, а кожа иссечена многочисленными порезами. Гриффиндорец заклинанием отпер дверь и проник внутрь. Он попытался залечить глубокий порез на руке самого молодого маггла, но заклинание почему-то получилось настолько мощным, что волна магии прокатилась по комнате, одновременно исцеляя все раны.

Гарри удивленно опустил палочку. В его воспоминаниях это заклинание не должно было обладать такой силой, но возможно, дело в том, что он выпил слишком много крови, и теперь излишки энергии выплескиваются в виде магии. Дальше пленникам нужна будет помощь настоящих колдмедиков.

Драко заглянул в комнату и поморщился от затхлого запаха.

— Не пора уходить?

Гриффиндорец кивнул. Со смертью Волдеморта скрывающие чары с поместья наверняка спали. Авроры могли нагрянуть сюда с минуты на минуту.

Вампиры поднялись наверх. Соленый запах остывшей крови ударил в ноздри. Сейчас, когда жажда окончательно утихла, вид растерзанных тел вызывал только отвращение.

— Лучше не стоит оставлять их так, — пробормотал Гарри, представляя заголовки завтрашних газет о появлении нового Темного мага, помешанного на жестоких убийствах, по сравнению с которым Волдеморт просто пушистый котенок.

— А что ты предлагаешь? Вряд ли удастся скрыть на телах следы клыков, — Драко содрогнулся, вдруг осознав, что именно он оставил эти ужасные рваные раны. Сейчас у него просто в голове не укладывалось, как он мог всего несколько минут назад с удовольствием рвать на куски живую плоть.

— Не знаю… Мне на ум приходить только огонь.

Малфоя передернуло от этой мысли. Получится как бы одна общая могила. Но оставлять искалеченные тела и в самом деле было нельзя.

Гарри вдруг хлопнул себя по лбу.

— Я только что вспомнил. На четвертом курсе, когда младший Крауч убил своего отца, он просто трансфигурировал тело в кость и зарыл ее. Можно попробовать сделать то же самое.

Эта идея понравилась Драко куда больше. Обычно магов хоронили или в земле или в гробницах. Насколько он знал, кремирование практиковали только Индии.

— Тогда начали, — произнес гриффиндорец и трансфигурировал ближайшее в нему тело.

Они закончили примерно через полчаса — каждая кость была закопана в отдельной ямке, земля и снег тщательно выровнены, следы крови уничтожены. Возможно, это было неправильно — лишать родственников нормального погребения, но Малфой лично знал всех Пожирателей, и вряд ли нашелся бы хоть один человек, который стал бы по ним искренне тосковать. Гарри также уничтожил пропитанные кровью мантии.

— Странно, до сих пор никто ничего не заметил. Авроры уже должны были прямо-таки кишеть тут, — произнес Драко, вглядываясь в огни расположенного вдали городка.

— Есть один замечательный способ привлечь их внимание, — усмехнулся Высший. — Министерство же и смену власти могло бы пропустить. В один прекрасный день чиновники пришли бы на работу и выяснили, что теперь самый главный в Британии — Волдеморт.

Поттер поднял палочку и произнес:

— Морсморде!

Блондин потрясенно ахнул и уставился на него:

— Откуда ты знаешь это заклинание?!

— Слышал как-то раз. — Гарри пожал плечами и задрал голову вверх, рассматривая повисший над поместьем гигантский призрачно-зеленоватый череп со змеей.

Драко несколько секунд глядел на Темную метку, потом тоже взмахнул палочкой:

— Иллюжн!

На лбу черепа, в том же месте, где и у Поттера, вспыхнула золотая молния. С каждой секундой она наливалась светом, и вдруг Темная метка рассыпалась целым снопом зеленых искр, чтобы через минуту собраться обратно, а через две — снова взорваться.

Высший оценил представление и с улыбкой взглянул на Драко.

— Вот теперь нам точно пора.

Блондин кивнул, и они, обратившись в летучих мышей, добрались до того места, где оставили мантию-невидимку, и уже оттуда аппарировали к Хогвартсу.

Гарри и Драко чуть не проспали завтрак — долго отмечали победу, едва не разнеся при этом выручай-комнату. Поттер практически вбежал в Большой зал и плюхнулся на свое место рядом с Роном.

— Привет!

Тот попытался пересесть подальше, причем с таким лицом, будто увидел гигантского слизняка. Гермиона тут же поймала его за рукав мантии и зашипела, стараясь, чтобы остальные гриффиндорцы не услышали ее увещеваний на тему «Рональд Уизли, прекрати вести себя как идиот».

Гарри стиснул зубы. Конечно, он не ожидал, что за ночь друг все осознает и сможет принять, но в мыслях того они с Драко представали какими-то просто запредельными чудовищами, едва ли не пожирателями младенцев. Однако Поттер решил дать Рону шанс. Он просто не мог перечеркнуть все и забыть о шести годах дружбы.

Неожиданно множество сов ворвалось в Большой зал. На столе перед Гарри столпилось сразу шесть, еще две — с короткими записками — остановились перед Роном и Джинни, Гермионе принесли очередной номер «Пророка». Да и кроме того, многие школьники с удивлением отвязывали письма от протянутых когтистых лап. Со всех сторон доносились изумленные и радостные выкрики — новость о том, что Тот-кого-нельзя-называть мертв, меньше чем за минуту разнеслась по залу. Ученики кричали, смеялись и даже плакали от счастья, все словно обезумели в один миг, даже преподаватели были не в состоянии утихомирить захватившую всех эйфорию.

Гриффиндорец не мог сдержать смех, глядя, как Симус в порыве вдохновения отплясывает что-то вроде национального танца. Он повернулся в сторону слизеринского стола и послал невозмутимому блондину воздушный поцелуй — все равно в наступившем бардаке вряд ли хоть кто-нибудь это заметит.

Однако большая часть серебристо-зеленых не разделяла всеобщей радости — многие напряженно вчитывались в статью, ища списки схваченных или убитых Пожирателей. Гарри похолодел, представив, скольких человек он вчера сделал сиротами.

Вдруг гриффиндорца кто-то обхватил за плечи и затряс:

— Гарри, он мертв! Понимаешь, мертв! Волдеморта больше нет!

Рон, совершенно ошалевший от счастья и забывший обо всем на свете смеялся и вопил Поттеру прямо в ухо.

«Возможно, все и вправду наладится», — подумал вампир и улыбнулся в ответ.

Учиться никто был не в состоянии, так что Дамблдор объявил этот день выходным. Директор загадочно мерцал очками-половинками на все вопросы школьников и преподавателей, делая вид, что не вправе разглашать секретную информацию, но Гарри видел в его мыслях, насколько тот шокирован. Все его многолетние планы, все запутанные комбинации рухнули в одночасье, и старик чувствовал себя едва ли не оскорбленным.

Неожиданно двери Большого зала распахнулись, и вошла целая толпа журналистов, возглавляемая Ритой Скитер. Поттер понятия не имел, как им удалось прорваться на территорию школы, но разговаривать с ними совершенно не хотелось. Он уже продумывал, куда бы спрятаться и даже встал из-за стола, но Скитер буквально подлетела к нему, перекрывая пути к отступлению.

— Гарри! Гарри, как насчет небольшого интервью? Что ты чувствуешь сейчас, когда кто-то украл твою славу? Каково это — перестать быть Избранным? — Рита уставилась на него взглядом голодного аллигатора.

Высший глубоко вздохнул и лучезарно улыбнулся, подхватывая женщину под локоть и ненавязчиво подталкивая ее к выходу. В конце концов, он больше не четырнадцатилетний мальчик, он Волдеморта убил, так что с какой-то там писакой точно справится.

— Знаете, Рита, — проникновенно сказал он, глядя ей в глаза и выпуская немного вампирского обаяния, — я счастлив!

Поттер заметил просочившегося к ним Драко и незаметно указал ему на Прытко Пишущее Перо, с пулеметной скоростью строчившее что-то на зависшем в воздухе пергаменте. Блондин понятливо кивнул, и когда никто на него не смотрел, схватил ядовито-зеленое перо и пергамент, смял в кулаке и сунул в карман.

— Н-но… — Скитер, кажется, впервые в жизни растерялась.

— Представьте себе, что вам шестнадцать, и из-за какого-то идиотского пророчества вам надо или умереть или стать убийцей. Ужасный выбор, не так ли? А потом вдруг появляется кто-то и делает все за вас. Что я сейчас чувствую? Да я танцевать готов от радости!

— А эта молния на черепе? Точь-в-точь, как у тебя. С чем это, по-твоему связано?

— Ну… — Гарри притворился, что задумался, — возможно, ее сделал мой фанат?

Драко засмеялся.

Скитер собралась задать еще какой-то вопрос, но вдруг обнаружила, что стоит уже посреди коридора, а Поттер словно испарился — никто из журналистов не успел заметить, куда тот делся.

— Фух, еле отделался, — выдохнул Гарри, накладывая запирающее заклинание на дверь класса, куда они с Малфоем незаметно спрятались.

— Итак, мистер Поттер, что вы сейчас чувствуете, когда наконец-то совершенно свободны? — Драко сделал вид, словно собирается брать интервью.

— Даже не знаю, — гриффиндорец задумался, — я ведь действительно должен быть счастлив. Но почему-то такое ощущение, что я вдруг лишился чего-то… словно сам себя обманул.

Гарри потер шрам.

— Я чувствую пустоту. Будто пропала часть меня. И дело не только в том, что я привык к постоянной опасности, и мне теперь будет скучно — вряд ли такое вообще возможно — просто исчезло что-то важное.

Блондин выглядел удивленным этим неожиданным откровением, и гриффиндорец немного смущенно улыбнулся.

— Как-то так. Я понимаю, что о Волдеморте жалеть глупо, да это и не жалость, сам не знаю, как описать это чувство.

Неожиданно в коридоре послышались шаги, и раздался голос Рона. Поттер приоткрыл дверь и выглянул наружу, журналистов видно не было.

— Гарри! Вот ты где! — Рон подошел ближе. — Можешь выходить, Дамблдор уже выгнал эту Скитер.

Заметив Малфоя, Уизли тут же скривился от отвращения, Гарри даже передернуло от его мыслей.

— Так вы здесь вдвоем, — буркнул он и попятился, глядя на них, как на двух только что вылупившихся соплохвостов.

— Уизли, да ты, оказывается, лицемер, — протянул Драко со своей фирменной ухмылочкой, — стоило тебе увидеть то, что для твоих глаз вовсе не предназначалось, как тут же стал воротить нос от лучшего друга. А Поттер со вчерашнего дня ни капли не изменился, он точно такой же, каким был неделю или месяц назад. Тогда ты от него не шарахался, хотя мы точно так же спали вместе.

— И давно? — выдавил из себя побледневший Рон.

Блондин пожал плечами и взял Гарри за руку, прижимаясь к его боку.

— С августа. Мы вместе жили в маггловской гостинице, чтобы никто из магов не мог нас увидеть.

Уизли переводил затравленный взгляд с одного на другого. Гарри едва не морщился от картин, подсмотренных в чужом сознании, он и не подозревал, что друг может додуматься до подобных извращений.

— Отвратительно… — почти прошептал тот.

Драко неожиданно взорвался:

— Недоумок! Хоть раз используй голову по прямому назначению, а не только для того, чтобы есть! Просто задумайся, насколько все серьезно — ты не хуже меня представляешь, что случится, стоит хоть кому-нибудь узнает о наших отношениях. Меня выгонят из семьи, выжгут мое имя на фамильном древе… И знаешь — оно того стоит!

Рон открыл рот, потом закрыл и сбежал, так ничего и не сказав.

— До сих пор не понимаю, почему на первом курсе ты выбрал этого рыжего идиота? Отказаться от моей дружбы… Поверить не могу, — блондин досадливо поморщился, до сих пор не отойдя от собственный вспышки. В обычной ситуации он точно такого не наговорил бы, но слишком много всего навалилось, нервы просто не выдерживали.

— Может быть, потому что тогда ты был невыносимым задавакой? — глаза Малфоя сердито вспыхнули, но Гарри не дал ему ответить, обнял и прижал к себе. — Зато сейчас ты стал настоящим рыцарем, готовым вступиться за мое имя и честь... Ой!

Острый локоть больно впился ему под ребра.

— А еще готовым вовремя тебя заткнуть, — самодовольно закончил Драко. Он любил оставлять последнее слово за собой.

А дальше было относительно мирное время — в Хогсмид еще не выпускали, потому что Пожирателей так и не нашли, и считалось, что они могут напасть в качестве мести за своего хозяина. Гарри наслаждался тишиной и спокойствием, хотя находились идиоты, язвившие насчет того, что «избранный-то ненастоящий». С Роном помириться не удалось, но он никому не рассказал о «ненормальности» Поттера, и у вампира оставалась-таки надежда на чудо.

Затишье продолжалось ровно до пасхальных каникул. Драко буквально вытряс из Дамблдора разрешение покинуть замок на две недели. Он еще до этого отправил десятки писем, чтобы дело его отца пересмотрели и признали бывшего Пожирателя невиновным. Но с помощью одних только чернил и бумаги удалось сделать немного — пересмотр дела назначили на сентябрь, и блондин рвал и метал, злясь на тупость чиновников.

Было решено задействовать тяжелое оружие — Дар Гарри. Поттер, в общем-то, терпеть не мог Люциуса, и по собственной воле ни за что не стал бы вытаскивать его из тюрьмы. Но это все-таки был отец Драко, к тому же тот всерьез переживал, что род Малфоев на нем закончится — ведь у Высших вампиров не может быть детей. Вот и буквально из кожи выворачивался, лишь бы родители завели еще одного наследника. Нарциссу удалось найти аж в Мексике, и как она там оказалась, до сих пор оставалось тайной.

Поттер даже не представлял, что у министерских работников столько разнообразных пороков — начиная от самых безобидных, хоть и безумно странных, и заканчивая практикованием некромантии. Драко нужно было собрать как можно больше компромата на видных шишек, и он просто виртуозно заставлял их вспоминать собственные преступления и проступки. Гарри оставалось только внимательно их просматривать, и по возможности, не вскрикивать от потрясения. Ведь он по большей части присутствовал на таких встречах под мантией-невидимкой, иначе многие задались бы вопросом, почему неслучившийся герой постоянно ошивается в Министерстве. Порой гриффиндорец начинал чувствовать себя просто фабрикой по производству пузырьков с перламутровой переливающейся субстанцией — он сохранил едва ли не сотню чужих воспоминаний, которые потом Драко пересылал самым строптивым чиновникам вместе с вежливыми просьбами заняться делом Люциуса в кратчайшие сроки. Но и этих усилий было недостаточно. Малфою приходилось лгать, изворачиваться, интриговать, подкупать, шантажировать, очаровывать. А с мелкими сошками он порой обходился с помощью обычного Конфундуса или вампирского обаяния. Самой удачной находкой стало знание о необычном хобби Министра. Гарри бы и в жизни не подумал, что Скримджер может такими странными способами любить маггловскую женскую обувь. Но подсмотренное воспоминание о главе министерства на ярко-красных шпильках сделало свое дело — через десять дней Люциуса освободили, признав, что тот был двойным агентом, и что после провала своего задания якобы для безопасности был спрятан в Азкабане.

Малфой — старший, после тюрьмы ужасно похудевший и осунувшийся, узнав, что в его поместье будет проживать сам Гарри Поттер, совсем не обрадовался и в бескорыстную дружбу не поверил. Но до него дошли слухи о том, что провернул Драко, и он посчитал гриффиндорца еще одной жертвой шантажа, зачем-то необходимой сыну.

Гарри же в Малфое-мэноре понравилось. Вновь проснулась открывшаяся в нем было тяга к мантиям и традиционному стилю. Так что в столовую на совместные завтраки-обеды-ужины он спускался только в волшебной одежде и демонстрировал безупречные манеры (буквально выцарапанные из глубин воспоминаний прежних носителей проклятья). Даже Люциус, гордившийся чистокровностью и приверженностью корням, порой чувствовал себя рядом с ним неуютно — ведь за время работы в Министерстве он привык к более демократичному стилю. Все эти шелка, изысканные кружева, бархат, камзолы, бриджи, сапоги на каблуках, которые с такой непринужденностью носил Поттер, аристократа изрядно настораживали. Последней каплей стало то, что этот полукровка как-то вечером исполнил романс на чистейшем старофранцузском, при этом аккомпанируя себе на рояле.

Тот Поттер — нахальное отродье в разношенной маггловской одежде, невежественный до безобразия — которого Люциус запомнил со второго курса и по Отделу Тайн, не имел с этим ничего общего, кроме шрама. Малфой — старший даже решился подлить «гостю» зелье, которое разрушало все наложенные на объект чары. Но, к сожалению, ничего не изменилось. Глава семьи едва ли не скрипел зубами, вынужденный вести с Анри — так гриффиндорец попросил себя называть — длинные и обстоятельные беседы о волшебной живописи и музыке, и еще почему-то, атомной энергетике. И в том и в другом блондин не разбирался, но Поттер буквально выливал ему на голову ворох ненужных знаний.

Малфой — старший не мог не заметить легкой насмешки, то и дело мелькавшей в зеленых глазищах, но вспылить и показать себя неотесанным грубияном рядом с этим издевательски-вежливым Поттером было совершенно невозможно. И еще он не мог не заметить того, что действительно его встревожило — странных взглядов гриффиндорца в сторону его сына. И Драко не спешил успокоить отца. Он сам иногда посматривал на гостя с явным интересом. Люциус просто холодел, отмечая эти двусмысленные фразы, раздевающие взгляды и неосторожные жесты. Он не хотел верить в возможность связи между этими двумя, но чутье подсказывало ему обратное.

Наблюдая за поведением Поттера, Малфой — старший делал неутешительные выводы. Судя по тому, как нахально вел себя этот щенок — он, скорее всего, был сверху. И Люциус поверить не мог, что его сын мог опуститься до такого унижения. Одно дело — время от времени снимать хорошеньких мальчиков в маггловских борделях, и совсем другое — подставлять собственную задницу. Он хотел бы собственноручно вышвырнуть поттеровское отродье за порог, наградив на прощание каким-нибудь проклятием, но кроме подозрений, у него не было никаких доказательств.

Малфой — старший выдержал только два дня, после своего возвращения из Азкабана. Была возможность получить доказательства, но это было довольно рискованно — он еще не оправился после заключения и был очень слаб. Но терпеть этого самоуверенного нахала больше не было сил. Как глава рода, мужчина мог с помощью одного сложного ритуала прослушать все разговоры, ведущиеся в семейном особняке. Так что вечером, после ужина, Люциус закрылся в своих покоях и подготовил все для предстоящего волшебства. Он отправил домовика незаметно проверить местопребывание гостя. Тот ответил, что «сэр Гарри Поттер находится в комнате молодого хозяина».

Пять минут спустя Малфой уже имел сомнительное удовольствие разобраться в личной жизни сына. Вначале артефакт, обильно политый кровью Люциуса, издавал шипение и треск, а потом звук вдруг стал громким и вполне отчетливым. Помещение наполнили шорохи одежды и звуки поцелуев.

— Драко… — прозвучал мягкий, чуть вибрирующий голос.

В ответ раздался тихий смех.

— Я так сильно хочу тебя, Гарри…

— Я знаю.

Перед глазами Люциуса все потемнело от гнева. Слушать дальше не имело смысла. Его самые ужасные подозрения только что подтвердились. Малфой схватил трость и выскочил из своих покоев. Он несся по коридору к комнате сына, вспоминая самые жуткие проклятья, какие только знал. Но на самом деле больше всего на свете ему хотелось придушить Поттера своими руками. Его оправдают, если он докажет, что этот грязный полукровка принуждал Драко к непотребствам.

Люциус с оглушительным треском распахнул дверь и перехватил трость так, чтобы удобно было выхватывать палочку, хотя он с большим удовольствием просто забил бы маленького мерзавца до смерти. Ему потребовалось всего лишь секунда, чтобы оценить обстановку и застыть на пороге.

Поттер преспокойно сидел в кресле у камина, читая книгу. Драко растянулся на кровати и палочкой выводил в воздухе какие-то завитушки.

— Что-то случилось, мистер Малфой? — с невинным видом спросил проклятый гриффиндорец.

Мужчина едва удержался от того, чтобы стиснуть в пальцах тонкую шею паршивца. Мерлин, каким образом чертов полукровка узнал о прослушивании?! Люциус понятия не имел, как это произошло, но возможно, тут были замешаны домовики, преклонявшиеся перед мальчиком-который-выжил.

— Мистер Поттер, — буквально прошипел он, — я решил, что вы дурно влияете на моего сына, поэтому попрошу вас немедленно покинуть мой дом.

— А вам не кажется, что вы больше не имеете права что-то решать за своего сына? Когда ему действительно была нужна помощь, вас рядом не оказалось.

— Ты… маленькое грязнокровное отродье… Не смей мне указывать, как поступать с собственным сыном! Пока ему не исполнится семнадцать, он будет делать все, что я скажу.

Гриффиндорец ничего не ответил, он просто смотрел в лицо мужчины и улыбался, почти доброжелательно.

— Убирайся из моего дома! — рявкнул Люциус, у которого под этим странным взглядом начали сдавать нервы.

Улыбка стала только шире. У Малфоя возникло просто непреодолимое желание кулаком стереть с нахальной физиономии эту ухмылку. Его терпение полностью иссякло. Но тут произошло нечто странное — Поттер моментально перехватил занесенную для удара руку. Причем сжал ее с такой силой, что мужчина не мог вырваться.

У Люциуса в голове не могло уложиться, как шестнадцатилетний подросток может оказаться сильнее его. Да, Поттер был довольно развитым и выглядел старше своего возраста, но чтобы настолько…

Улыбка гриффиндорца становилась все шире и шире, пока не превратилась в оскал. Он потянул на себя руку Малфоя, вынуждая его наклониться ниже.

— Гарри! — Драко мгновенно очутился рядом и закрыл лицо брюнета ладонями. — Отпусти его!

Поттер послушался и разжал пальцы.

Блондин медленно выдохнул. Он не мог читать мысли, но и так все было предельно ясно. Его отец пах на удивление вкусно. И прикасаться к нему совершенно точно было лишним. Гарри, конечно, мог бы удержаться от соблазна и не напасть, только не стоило его злить и дальше.

— Я хочу знать, что здесь происходит! — произнес Люциус.

— Papa, давай обсудим все завтра? — устало произнес Драко. — Если бы не Гарри, ты до сих пор был бы в Азкабане. Поверь, без его помощи я бы ни за что не справился. Так что ты должен благодарить за спасение его, а вместо этого ты...

Он говорил еще что-то, пуская в ход вампирские чары, пока его отец не развернулся и не покинул комнату. Люциус должен был спокойно проспать до следующего утра, на объяснения у Драко просто не осталось сил.

Когда дверь закрылась, вампир просто уткнулся носом в плечо Гарри и всхлипнул. Потом еще раз и еще. Гриффиндорец уже подумал, что тот плачет, но оказалось — всего лишь смеется.

— Ты слышал? Пока мне не исполнится семнадцать…

Смех быстро переходил в истерику.

— Мне никогда не исполнится семнадцать! Я на всю жизнь останусь шестнадцатилетним сопляком!

— Разве это так уж плохо? — осторожно попытался успокоить его Гарри. — Многие все отдали бы, лишь бы оставаться всегда молодыми…

— О, заткнись, твою мать! Ты-то выглядишь примерно на восемнадцать! А мне каждый раз придется доказывать, что я уже имею право колдовать не только в школе!

— Шшш, Драко… Ну в самом деле… — Поттер знал, что рано или поздно такое случится с блондином. Сам-то он был защищен опытом сотен перерождений, хранившихся в его памяти. И не всегда эти перерождения были удачными — иногда они происходили или слишком рано, или слишком поздно, отчего некоторые даже пытались наложить на себя руки. Но эти чужие знания не очень-то помогали, когда надо было утешить другого вампира. — Подумай о том, что у тебя никогда не будет морщин… или седых волос… Ты навсегда останешься таким же красивым, как и сейчас.

Драко шмыгнул носом и пробормотал:

— Не пытайся меня задобрить.

Гарри едва заметно улыбнулся. Утешение действовало.

— Всегда будешь прекрасным, чудесным, самым восхитительным…

Блондин затих, увлеченно выслушивая комплименты, но потом спохватился:

— Это ничего не значит! Я же теперь и понятия не имею, что делать дальше со своей жизнью! Раньше все было просто, а теперь у меня не осталось ничего… Я не знаю, как жить дальше…

— Дальше? Дальше все будет хорошо. На летних каникулах съездим куда-нибудь к морю… Всю жизнь мечтал. Затем закончим седьмой курс… А потом переберемся в Город Ночи. Это такое удивительное место… Я никогда там не был, но все равно чувствую что-то вроде ностальгии, словно когда-то жил там, и до сих пор не могу забыть… — Поттер, прикрыв глаза, рассказывал о затерянном городе на скале, где остановилось время, и где на улице можно встретить настоящего демона с пламенем вместо волос, где никогда не восходит солнце, и есть только два времени суток — сумерки и ночь.

А Драко слушал и верил. В самом деле, почему бы его жизни не стать чудесной, словно сказка?

— Все. Мне уже надоело, — капризно произнес светловолосый мужчина, буквально рухнув в кресло у камина.

Брюнет, сидевший на диване, в ответ только пожал плечами.

— У меня больше нет сил, — продолжал жаловаться первый. — Сколько мы уже обошли? Пятнадцать? Двадцать?

— Всего лишь девять.

— Ты же понимаешь, что найти волшебника в маггловском приюте почти невозможно?! Да на всех Британских островах в год рождается всего сорок-пятьдесят волшебников. И если кто-то из них осиротеет, то его вряд ли отдадут магглам!

— Но такое все равно случается. Или можно поискать магглорожденных…

Блондин скривился.

— Только не это.

Светловолосый мужчина достал из кармана палочку и, направив на себя, пробормотал отменяющее заклятье. Черты его лица начали таять и изменяться. Через полминуты на его месте уже сидел подросток — серые глаза, платиновые пряди, бледное лицо. Многие сказали бы, что это Вивериан Малфой — брат того самого Драко Малфоя, который шокировал все британское общество, отказавшись от огромного наследства и оставив род. Но те, кто знал эту семью лучше, сразу заметили бы разницу.

— У меня от этих чар вся кожа чешется, — раздраженно произнес он.

— Не говори ерунды, — отмахнулся Гарри, тоже принявший свой обычный облик. — Она не может чесаться только оттого, что тонкий слой воздуха над ней отражает свет немного по-другому под действием магии.

Драко надулся и скрестил руки на груди:

— Значит, ты утверждаешь, что я постоянно говорю глупости?

Поттер в ответ только фыркнул и насмешливо приподнял бровь.

— Ладно, ладно, я понял. Ты не хочешь ссориться и давать повод сорвать на тебе злость. Может, хватит уже читать чужие мысли?!

Гарри только рассмеялся в ответ.

— Поттер, ты абсолютно невозможен! И почему я до сих пор с тобой?

— Может быть потому, что ты меня лю-у-у-бишь? — с улыбкой протянул брюнет.

— С чего ты взял такую глупость? Может, оставить тебя ночевать на этом диване, чтобы ты мог убедиться в обратном? — Драко с притворным возмущением поднялся с кресла. — Я сейчас пойду в ванну, а ты сиди тут и думай о своем ужасном поведении!

Бывший гриффиндорец улыбался, глядя в спину уходящего блондина. Вампирское проклятье не позволяло им сильно меняться не только внешне, но и внутренне. Сколько лет им потребуется, чтобы до конца повзрослеть? Пятьдесят? Сто? Или еще больше?

Впрочем, большинство их проблем оказались связаны именно с возрастом. Для остальных вампиров они были детьми — глупыми, наивными. Одним словом, легкой добычей.

Город Ночи казался сказкой, пусть и в стиле «Баек из склепа», но все-таки сказкой. Примерно первые три дня. Он звал, манил, очаровывал. Бархатные звездные ночи и мягкие серебристые сумерки… Первое время они с Драко просто гуляли круглыми сутками, заглядывая в небольшие таверны, где подавали вкуснейшие коктейли с кровью и сырые отбивные, глазели на странных прохожих — демонов, суккубов, нагов, перепробовали все доступные удовольствия… А потом их нашел Оноре. И заставил пожить в своем поместье, угрожая рассказать о редком даре Поттера Князю. В его мыслях Гарри прочел неприятную правду: двух молодых вампиров выставили на негласный аукцион. Каждому хотелось заполучить себе сильных, легко контролируемых магов. А если бы они знали, что один из них еще и Чтец мыслей, за них бы вообще началась резня.

Оноре преследовал свои интересы — он решил добавить гриффиндорца в свою «коллекцию». И каждый раз, как Драко оказывался вне пределов слышимости, делал неприкрытые намеки. Вначале Гарри пытался прикидываться идиотом, но это не помогало. Француз был крайне настойчив, так что однажды Поттер не выдержал, и скрестив наудачу пальцы, начал контратаку:

— Так ты перепихнуться хочешь? Что же сразу прямо не сказал? Давай скорее, пока Драко занят! — и шлепнул шокированного вампира по заднице.

— Эээ… Анри! Что это за странные шутки?! — воскликнул ошеломленный Оноре. Они же только что обсуждали живопись семнадцатого века, превосходные образцы которой висели в спальне, и вдруг такой резкий переход.

— С чего ты взял, что я шучу, красавчик? — прошептал он, толкнув блондина к стене и сжав его запястья. — Мой милый Оноре, поверь, я смогу сделать наш первый раз незабываемым. Настолько, что ты и через сто лет будешь содрогаться от отвращения, вспоминая о нем. Я знаю все, что ты ненавидишь, и поверь, не постесняюсь это использовать.

Француз поморщился:

— Анри, с каких это пор ты стал такой сволочью? И с чего вдруг решил так рьяно хранить верность?

Гарри едва не ляпнул, что со вкусом Малфоя все равно никто не сравнится, так что даже и сравнивать незачем, но вовремя придержал язык.

— Возможно, с того, что Драко меня кастрирует, если узнает?

Оноре задумался на секунду и ответил с ехидной улыбкой:

— О да, он может. Понять не могу, почему ты вообще связался с этим чудовищем, — вампиру частенько доставалось от острого языка слизеринца. Не то, чтобы француз отмалчивался, но с некоторых пор тот стал просто виртуозом в нанесении завуалированных оскорблений.

Гарри пожал плечами:

— Будто меня спрашивали, хочу я быть с ним связанным или нет, — гриффиндорец вежливо улыбнулся, церемонно поцеловал пальцы Оноре и отошел в сторону. — Надеюсь, мы поняли друг друга.

Блондин скривился:

— Еще бы. Умеешь ты настрой портить.

А еще через три дня им пришло официальное приглашение на день рождения Князя. Гарри показалось странным, что кто-то отмечает свое двухсотдвенадцатилетие, в таком возрасте уже давно пора перестать обращать внимание на некруглые даты. Но оказалось, что это был всего лишь повод представить двух новичков элите вампирского общества. Если раньше Поттер думал, что Оноре преувеличивает опасность для него и Драко, то послушав мысли Истинных, он понял, что все куда хуже, чем казалось. Каждый новообращенный вампир был обязан вступить в ту или иную гильдию — так легче было контролировать инстинкты новичка. Ведь большинство из них были едва вменяемы, некоторых даже приходилось держать в клетках, пока те не научатся контролировать жажду.

Глава гильдии благодаря специальному артефакту, имел над своими «подопечными» полный контроль. Причем, главой мог быть только Истинный — один из родственников Князя, а значит, представитель правящей семьи.

Так что сразу после праздника Гарри схватил протестующего Драко в охапку, и через пару часов они уже были вне досягаемости. Узнав подробности того, что им грозило, Малфой запаниковал и потребовал отправиться куда-нибудь подальше, в Австралию или Америку. Поттер ответил, что Англии будет вполне достаточно. Ведь все члены гильдии, которые обязательно должны присутствовать на церемонии вступления, не покинут Румынии, чтобы гоняться по всему свету за какими-то двумя малолетками. А в Город Ночи можно будет вернуться позже, хотя бы лет через сто, когда их перестанут считать детьми.

Впрочем, в Англии надолго они не задержались. Еще после шестого курса Гарри начал рвать связи с друзьями, он не перестал с ними общаться, но постарался отдалиться. За все летние каникулы он не написал Рону и Гермионе ни строчки. Он и Малфой все лето провели на море, как Гарри и обещал. Причем на маггловских курортах, где можно было снять на двоих роскошный номер или, наоборот, прожить пару недель на диком пляже. Имея деньги и вампирское обаяние можно было вообще не пользоваться магией, хотя Драко уже исполнилось семнадцать, и не нужно было бояться, что сова принесет письмо об отчислении из Хогвартса.

Люциус так и не смирился с выбором сына, так что дома Малфою-младшему делать было нечего. Да и Поттера в Британии тоже ничто не держало. Поэтому после окончания Хогвартса, они отправились в бесконечное путешествие. Им просто нельзя было задерживаться на одном месте дольше нескольких лет, иначе могли возникнуть ненужные вопросы об их внешности — ведь чары иллюзии невозможно было поддерживать постоянно.

Прошло почти двадцать лет с тех пор. Они оба все чаще начали чувствовать что-то вроде ностальгии, хотя и провели большую часть жизни за границей. К тому же Гарри все сильнее ощущал потребность остепениться, завести свой дом, детей. Малфой только хмыкал на эти заявления, и Гарри потребовался почти год, чтобы убедить его в том, что тот тоже этого хочет. К этому времени у них уже сложилась почти привычка — заново жениться каждый август, обычно в разных странах. Один раз им даже повезло провести магический свадебный обряд, правда это произошло в лесах Амазонии в одном из племен, где вообще не существовало разделения на магов и магглов, и вряд ли считалось законным на остальной территории.

«Семейным гнездышком» был выбран заброшенный особняк в окрестностях Лондона, доставшийся Гарри в наследство от Сириуса. Здание еще во времена первой магической войны было наполовину разрушено, и когда пара впервые там оказалась, им даже пришлось ночевать в виде летучих мышей, свесившись с потолочной балки. Но место было очень удачным — поблизости никто не жил, к тому же вампирам сразу понравилось название особняка — Блэкхолл.

Ремонт уже приближался к концу, и Гарри все чаще начал чувствовать какое-то странное беспокойство, словно забыл о чем-то и никак не мог вспомнить. По мере того, как они с Драко обходили один приют за другим в бесплодных, как уверял Малфой, поисках магически одаренного ребенка, Поттер волновался все сильнее. Ему казалось, что еще немного — и произойдет нечто непоправимое.

— Ну же, иди ко мне, мой мальчик.

Том содрогнулся от отвращения и попытался отползти подальше, вывернуться из удерживающих его рук. Но все было бесполезно — он ничего не мог сделать против взрослого мужчины. Кричать и умолять бессмысленно — слова никогда ничего не решали.

— Будь хорошим мальчиком, перестань сопротивляться, не расстраивай дядю Эвана.

Толстые пальцы задрали футболку вверх, и Тому показалось, что его пачкают липкой холодной грязью. Было так омерзительно, что его затошнило. А ведь это только начало! Старшие воспитанники «любезно» просветили его насчет того, что ему предстоит, причем в мельчайших подробностях. Мальчик был далеко не единственным ребенком в приюте, кто попал под пристальное внимание директора.

Том еще никогда не чувствовал себя настолько маленьким, беспомощным и ничтожным. Никогда в жизни не был так сильно напуган.

Чужие руки начали стаскивать с него штаны, до этого державшиеся только за счет ремня.

«Пожалуйста! Пожалуйста, только не это! НЕТ!!!»

Неожиданно оконные стекла словно взорвались — разлетелись на множество осколков. У стоявших неподалеку машин сработала сигнализация. Директор грязно выругался и отпустил мальчишку. Сейчас ему было не до того. Сначала нужно было найти виновного в произошедшем и хорошенько его наказать.

Том воспользовался заминкой, вывернулся и юркнул к двери. Она была заперта, но ключи остались в замке, и уже через несколько секунд мальчик бежал по коридору прочь от страшного кабинета. Он забился в угол между зданием и забором, где его не было видно из-за разросшихся кустов сирени и просидел там до самого ужина, пытаясь справиться с дрожью и отвращением.

Как же сильно он хотел оказаться в каком угодно другом месте! Он бы сбежал из этого проклятого приюта, но знал, что на улице его ничего хорошего не ждет. Может сложиться так, что там даже будет хуже. В такие моменты он проклинал собственное лицо — красивее, чем у любой девчонки. Но, в конце концов, он ничего не мог с этим поделать.

Ужин прошел спокойно. Директор все еще был занят, так что Том вздохнул свободно. Он самым первым поднялся в комнату и достал из-под кровати обувную коробку. Джелли спокойно дремала там. После того, как мальчик нашел ее и начал подкармливать, она совсем обленилась.

Том так и не смог выяснить, к какому виду относится его ручная змейка — в школьной библиотеке оказалось мало книг на эту тему. Джелли была толщиной с карандаш и с трудом могла обвиться вокруг запястья человека два раза. А еще она была ярко-зеленой, блестящей и прохладной, как мармелад.

— Просыпайся, — прошипел он, — а то все на свете проспишшшь.

Змейка подергала в ответ хвостом и свернулась в еще более плотный клубок.

— Не мешшшай мне отдыхать.

— Я принес ужин.

Джелли мгновенно проснулась. Сейчас ее хвост подергивался уже от нетерпения. Том улыбнулся, представив, как начала бы возмущаться змейка, если бы он сравнил ее с собакой.

Пока мальчик кормил свою любимицу принесенными кусочками мяса, он думал о том, насколько жалка его жизнь. Его единственным другом является змея, не говоря уже об остальном. Он не доверял людям, и они пока ни разу не дали ему повода изменить свое к ним отношение. Животные не умеют врать и предавать, по крайней мере, змеи. За это Том их и любил.

На лестнице раздались шаги, и мальчик поспешно спрятал коробку под кровать. В картоне были проделаны специальные отверстия, чтобы Джелли всегда могла выползти наружу. Но она не часто пользовалась этой возможностью — в коробке у нее было теплое и мягкое гнездо из клочков ткани, перьев и травы. Змейка могла в любой момент отправиться на охоту — огромные щели в полу не были для нее преградой, но место под кроватью казалось ей змеиным раем, поэтому она не часто его покидала.

Мальчик завистливо вздохнул. Хотел бы он тоже найти свой рай, но коробки ему точно будет мало.

Утром их разбудили громкие вопли мисс Хадсон.

— Поднимайтесь, маленькие бездельники! Живее, живее! Да приведите себя в порядок! Возможно, сегодня кому-нибудь из вас повезет!

Воспитательница была женщиной суровой, но справедливой, хотя и у нее можно было схлопотать подзатыльник, если попасть под горячую руку. Но иногда по вечерам, когда от нее попахивало чем-то спиртосодержащим, она даже угощала сирот конфетами и шоколадом.

Том быстро натянул свой «парадный» костюм — новые джинсы, белую футболку и джинсовую куртку, аккуратно причесал волосы и спустился вниз, в главный холл. Конечно, он и не надеялся, что станет тем счастливчиком, который сегодня обретет родителей. Он уже слишком стар для этого. Девять лет — не маленький срок. Обычно усыновляют детей трех-пяти лет. Вот у Элли, например, есть неплохие шансы — в этом белом платьице она похожа на маленького белокурого ангела. Да и Эрика тоже могут забрать — большие карие глаза и каштановые кудряшки мало кого оставят равнодушным.

Дети толпились у окон и что-то увлеченно разглядывали, восторженно восклицая. Том тоже выглянул на улицу и удивленно присвистнул. У крыльца припарковалась такая роскошная машина, каких тут с момента основания не видели.

Дверь со стороны директорского кабинета скрипнула, и воспитанники, толкаясь и суетясь, выстроились в шеренгу, готовясь приветствовать гостя.

В зал вошел молодой темноволосый человек. Том сразу подумал, что тот вряд ли собирается кого-то усыновлять — обычно те, кто ищут себе ребенка, приходят парами, да и возраст у них намного старше. Скорее всего, гостю просто нужно заняться благотворительностью, чтобы снизить налоги.

Молодой человек внимательно вглядывался в каждого ребенка, медленно шагая вдоль ряда. Когда взгляд зеленых глаз остановился на мальчике, тот почувствовал себя как-то странно. Словно он уже когда-то видел этого темноволосого парня, но забыл.

Гость издал тихий удивленный звук и остановился напротив Тома. Потом присел на корточки, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом мальчика, и протянул ему руку для приветствия.

— Привет, меня зовут Гарри.

Мальчик несколько секунд недоверчиво смотрел на него, потом спохватился и ответил на рукопожатие:

— А я — Том. Приятно познакомиться.

Глаза гостя изумленно распахнулись, но прежде, чем он успел хоть что-то сказать, Джелли, которую мальчик по глупости решил выгулять сегодня утром, беспокойно зашевелилась в кармане куртки.

— Чем так странно пахнет? — змейка попыталась вылезти наружу.

Том похолодел. Все складывалось так удачно! Возможно, его даже забрали бы из этого ада. Ну почему он сам испортил себе жизнь?

— Тишшше ты!

Он попытался прижать карман, чтобы его подруга не высунулась наружу, но та оказалась проворнее и вылезла оттуда почти наполовину.

Дети, стоявшие рядом с Томом, завизжали и шарахнулись в разные стороны от страха.

Мальчик прикусил губу, ругая себя по-всякому за допущенную оплошность. Его и раньше не любили, а теперь и вовсе будут избегать. Но Гарри повел себя странно. Он совсем не испугался змеи — да и чего там бояться? Двадцатисантиметрового похожего на мармелад червяка?

Он вытянул ладонь вперед, и Джелли шустро на нее спустилась, проскользнув между пальцев мальчика.

— И тебя приветссствую, — тихо прошипел гость.

— Ты странно пахнешшшь. А ещщще ты холодный, — доложила ему змея.

— Ты не должна рассказывать всссем о моих сссекретах, — насмешливо ответил он.

Том все это время простоял с открытым ртом. Он всегда считал себя единственным, кто может говорить со змеями. И вдруг оказалось, что он не один такой. Мальчик совсем не понимал, что происходит. Гарри вернул Джелли хозяину, и когда та устроилась в кармане, подбадривающе улыбнулся.

— Я бы не советовал вам разговаривать с этим ребенком. Он слишком… странный. Вокруг него всегда происходят необычные вещи.

Том испуганно вздрогнул, услышав голос директора. Вчерашние события опять встали перед глазами. С самой глубины души вновь начали подниматься ужас и отвращение.

Подступавшую панику остановило только то, что Гарри все еще держал его руку. Он медленно поднялся и смерил директора таким взглядом, что от того должна была остаться только жалкая кучка пепла.

— Он не странный он особенный, — медленно, едва ли не по слогам произнес он таким тоном, что мужчина отступил на несколько шагов назад.

Затем Гарри вновь повернулся к мальчику и мягко спросил:

— Хочешь уйти отсюда со мной? Стать моим сыном?

Том словно впал в ступор. Он не верил, что когда-нибудь услышит такие слова. Впрочем, он согласился бы уйти отсюда, даже если бы был нужен Гарри в качестве игрушки. Спохватившись, что молчит слишком долго, он взволнованно ответил:

— Да!

В этот момент входная дверь распахнулась, и в холл вошел блондин, одни ботинки которого стоили больше, чем весь приют.

— Гарри, ты слишком долго… — начал он, но замолчал на полуслове, заметив, что тот держит за руку какого-то мальчика. — Ты, правда, нашел его?

— Да. — Гарри представил их друг другу и внимательно посмотрел на Тома. — Побудешь немного с Драко? Мне надо кое-что обсудить с директором.

Мальчик на минуту представил, что Гарри может узнать, насколько грязным и испорченным он является, и с отчаяньем вцепился в ладонь своего спасителя.

— Не бойся, все будет хорошо, я обещаю. Кроме того, Драко расскажет тебе кое-что интересное. Например, о том, кто ты и почему мы так долго тебя искали.

Том почти заставил себя отпустить его руку. В конце концов правда все равно когда-нибудь всплыла бы наружу, а так у него есть шанс хотя бы узнать о себе что-то.

Гарри неслышно прикрыл за собой дверь директорского кабинета. Магия — отличная вещь, с помощью которой можно решить все проблемы, хотя в большинстве случаев можно обойтись вообще без нее. Теперь директор вряд ли когда-нибудь будет домогаться детей. Впрочем, секс ему теперь светит только в пассивной роли. И то лишь после того, как вылечит энурез и заикание. Да и волосы не мешало бы покрасить, в сорок лет стать совершенно седым — не очень-то приятно. А проблемы с сердцем у директора были явно из-за лишнего веса, и тут вампир совершенно ни при чем.

Гарри окинул взглядом помещения, мимо которых проходил. Это был один из самых бедных приютов, которые они с Драко посетили. Впрочем, все было не так уж ужасно. Детей тут не били и голодом не морили.

Вампир покачал головой. Подумать только, как точно повторилась история. Через несколько месяцев после победы над Риддлом, Рита Скитер выпустила книгу «Вся правда о Темном Лорде», в которой описала его детство и юность. Так что любой волшебник мог ознакомиться с его подробной биографией.

Странно было найти в таком месте реинкарнацию Темного Лорда, но Гарри был совершенно уверен, что это он. С первого взгляда понял, кого именно видит перед собой. В книге было несколько колдографий маленького Тома из хогвартских архивов, и хоть особого внешнего сходства, кроме темных волос и голубых глаз не было, что-то общее все же сохранилось — мимика, осанка, и даже имя остались прежними.

Но и не глядя на внешность и способности к серпентаго, Гарри знал, что это именно Риддл. То тянущее чувство пустоты, которое вампир испытывал со дня смерти своего врага, вдруг исчезло. Им обоим дали второй шанс все исправить, и Поттер был рад этому.

Он открыл дверцу машины и опустился на водительское сиденье. Драко как раз в этот момент, поддерживая руку Тома, помогал ему выписывать палочкой в воздухе светящиеся буквы имени. Выражение лица мальчика было таким торжествующим, что Гарри даже позавидовал его радости. Он сам в свое время не сразу поверил в волшебство.

Драко отвлекся от своего занятия, оставив палочку Тому, и почти одновременно с Джелли произнес:

— От тебя пахнет кровью.

— Я уже говорил, что ты слишком много болтаешь, — попенял змее Поттер.

Мальчик вздрогнул и испуганно посмотрел на Гарри. Драко точно с таким выражением лица уставился на Джелли и сдавленно произнес:

— Он змееуст?

— Да. Необычайно талантливый ребенок, правда?

Малфой не ответил. Книгу Скитер он тоже читал, а таких совпадений просто не бывает. Если бы он знал заранее, кем является этот ребенок, он вряд ли бы вообще согласился находиться с ним в одном помещении. Но после того, как он с ним пообщался, просто не мог воспринимать иначе, кроме как маленького мальчика.

«Я рассказывал сказки Волдеморту,.. — слегка истерично подумал Драко. — В раю для меня точно приготовили местечко».

Он ненадолго выпал из реальности, переваривая свалившуюся на него информацию, а Гарри в это время что-то рассказывал Тому.

— … отпраздновать сегодняшний день? А потом можно сходить в парк аттракционов или в зоопарк.

Малфой понял, что ему предстоит очень долгая увеселительная прогулка, рассчитанная на девятилетнего мальчика, и внутренне смирился, но специально для Поттера состроил страдальческую гримасу. Однако все оказалось не так страшно, как он предполагал вначале. И наплевав на мнение каких-то там магглов, он позволил себе развлекаться на полную катушку. Так что Том даже немного смущался, когда его предполагаемые приемные родители со смехом носились друг за другом и колотили пищащими надувными молотками, кидались попкорном или пачкались мороженым. Но все равно это был самый лучший день в жизни мальчика и он надолго его запомнил.

…Гарри осторожно, стараясь не разбудить, поднял Тома на руки и понес в дом. День был долгим, а у мальчика было столько новых впечатлений, что он сильно утомился. Вампир судорожно попытался припомнить, должен ли девятилетний ребенок спать днем. Они с Драко прочитали много специальной литературы о детях, как маггловской, так и волшебной, но рассчитывали, что ребенок будет младше. Найдя воспоминания какого-то многодетного папаши, Высший успокоился. Все под контролем, он справится — эта фраза отныне должна стать его девизом.

Том неожиданно завозился и резко проснулся, дернувшись так, что чуть не упал на землю. Гарри поспешно поставил его на ноги. Он читал в мыслях мальчика, что ему не очень-то нравятся чужие прикосновения.

— Ничего себе, какой огромный дом! — воскликнул ребенок, чтобы скрыть смущение.

— Добро пожаловать в Блэкхолл, — церемонно произнес Гарри и улыбнулся. — Надеюсь, он станет тебе настоящим домом.

Том смутился еще больше и уставился на носки своих кроссовок.

— Может, мы уже войдем? — буквально прохрипел сзади Драко, пытаясь удержать в руках ту груду игрушек и сувениров, которую они накупили и выиграли в аттракционах.

Неожиданно главные двери распахнулись, и Том с изумлением увидел точную копию Гарри. Эти двое даже одеты были одинаково.

— Вы долго. Я уже заждался, — произнесла копия голосом Гарри.

— Можно подумать, — недовольно произнес Поттер. — Тебя вообще-то никто не звал.

Том удивился, что Гарри так холодно разговаривает со своим близнецом, но тот поспешил объяснить свою неприязнь.

— Это магический паразит. Приходит время от времени, чтобы отхлебнуть моей энергии и сделать какую-нибудь гадость. Откликается на имя «Гарри».

— Не обращай на него внимания, он просто ревнует, — отмахнулся двойник от вампира, и присел на корточки рядом с мальчиком, чтобы тому не приходилось задирать голову вверх. — Приятно познакомиться. Меня зовут Гарольд.

Том пожал протянутую руку, думая, что сам не отказался бы от такого двойника. Было бы здорово иметь кого-то настолько похожего на тебя. Пусть и не брата-близнеца, но все равно очень близкое существо.

Внутри Блэкхолл оказался еще красивее, чем снаружи. Казалось, там собраны мебель и безделушки со всех концов света, такое мальчик видел только в музее. Он хотел бы осмотреть все поместье, но сил на это просто не осталось. Поэтому ограничился только спальней и игровой.

Том был в шоке от того, что для игрушек, которые у него теперь появились, нужно было целых две комнаты. Чего там только не было — начиная с погремушек и заканчивая уменьшенной копией блестящего красного паровоза, курсировавшего от вокзала до игрушечного замка. И бывший воспитанник приюта не мог понять, зачем их так много.

Гарри в ответ на вопросительный взгляд только пожал плечами:

— Мы же не знали, кого найдем — мальчика или девочку. К тому же возраст тоже был не определен. А покупать игрушки оказалось так увлекательно, что мы с Драко немного не рассчитали. Не хочешь пока выбрать себе кого-нибудь, чтобы сторожить твой сон?

— Я не ребенок! — возмутился Том. — Я слишком взрослый для подобного!

— А что в этом такого? Вот Драко, например, до сих пор не может обходиться без своего любимого мышонка.

— Что?! — возмущенно воскликнул Малфой, только закончивший расставлять купленные за сегодня безделушки. — Поттер, да я тебя за такое убью!

Гарри со смехом уклонился от летящего в него розового плюшевого слона.

— Ты так предсказуем.

Мальчик несколько минут смотрел на парней, устроивших игру в догонялки, и подумал, что он слишком серьезный для этих двоих. Ему иногда начинало казаться, что он на самом деле взрослее своих приемных родителей. А значит, надо меняться, чтобы соответствовать своей новой семье. Он подошел к огромному стеллажу, забитому мягкими игрушками и замер, пытаясь выбрать что-то одно. В конце концов он остановился на большом черном медведе с печальными зелеными глазами.

— Назову тебя Бенджамином, — решил Том и повернулся к Гарри, который в этот момент как раз попался и артистично изображал мучительную смерть от удушения.

Впрочем, Высший не просто дурачился, он специально все продумал так, чтобы мальчику не приходилось вести себя по-взрослому. И сейчас, почувствовав настроение Тома, быстро свернул комедию и уложил его спать.

— Спокойной ночи, — Гарри поправил одеяло и наклонился, чтобы легко поцеловать мальчика в лоб.

— Сладких снов, — произнес Драко, и Том получил еще один поцелуй. — Если тебе что-нибудь понадобится или приснится кошмар, то не стесняйся будить нас. По коридору третья дверь от твоей.

Мальчик кивнул и подтянул одеяло повыше. Он не мог припомнить, чтобы его вообще когда-либо целовали. Конечно, если не считать поцелуями то, что с ним делал директор.

Волшебники вышли, погасив за собой свет, и мальчик вытащил из-под одеяла руку, чтобы потрогать лоб, к которому только что прикасались чьи-то губы. Это было даже приятно, пусть и очень необычно. Том покрепче обнял медведя и закрыл глаза, но сон никак не шел.

В комнате было темно, но тьма не была непроглядной. Слабый лунный свет падал из больших французских окон, очерчивая на полу резкие вытянутые полосы. Мальчик зажмурился и уткнулся лицом в мягкий мех Бенджамина. Он привык спать в одной комнате вместе с еще тремя мальчишками, и теперь непривычная тишина давила на уши. Слух обострился, и Том смог расслышать какое-то странное шебуршание в темных углах.

Мальчик остро пожалел, что не расспросил о том, кто еще живет в магическом мире. Ведь если волшебство существует, то подкроватные монстры тоже могут существовать. А еще привидения, и зомби, и ожившие скелеты, и вампиры…

Том понял, что еще немного — и он начнет дрожать, как испуганный кролик, спрятавшись под одеялом. Поэтому он резко сел, откинув его в сторону. Мальчик напряженно всматривался в темноту, и через некоторое время ему стало казаться, что он видит чьи-то маленькие, поблескивающие во мраке глаза. Он изо всех сил старался убедить себя, что там ничего нет, потому что Гарри не оставил бы его в комнате, полной монстров. А бежать к нему в спальню посреди ночи и жаловаться на надуманные страхи, было бы признаком трусости.

— И долго ты собираешься так сидеть?

Том вздрогнул, заметив темный силуэт на пороге бесшумно отворившейся двери.

— Ты мог бы просто сказать, чтобы оставили свет включенным, или попросить кого-нибудь остаться с тобой, — ворчливо произнес Гарольд, приближаясь к кровати.

Мальчик не знал, как в полной темноте смог определить кто именно к нему приближается, но тем не менее, был абсолютно уверен, что это не Гарри. Все было слишком хорошо, чтобы быть доброй волшебной сказкой. Том знал, что платить за новую жизнь придется рано или поздно, и если Гарольду нужно его тело, то он даже не будет сопротивляться. Ну, по крайней мере, попытается.

Мужчина тяжело вздохнул.

— У тебя только одно одеяло? Придется мне довольствоваться покрывалом. Надеюсь, что ты хоть не брыкаешься во сне.

С этими словами он лег на постель, так что их с мальчиком разделял едва ли не метр, благо размеры кровати позволяли. Некоторое время Том продолжал сидеть, ожидая неизвестно чего, но Гарольд и правда собирался просто спать, сгребя под себя большую часть подушек.

Постепенно мальчик успокоился. Шуршания по углам больше не было слышно, его перекрывал тихий звук размеренного дыхания мужчины. Даже подкроватные монстры притихли. Том лег на подушку, прижав к животу Бенджамина и устроив из него своеобразный барьер между собой и спящим человеком.

Раньше мальчик всегда мечтал о собственной комнате и считал одиночество привилегией. Но сейчас вдруг выяснилось, что он даже спать один не может. И Том был очень рад, что Гарольд решил остаться с ним. С этими мыслями он и уснул.

Гарольд дождался, когда ребенок уснет, и открыл глаза, самодовольно улыбаясь. Все-таки воспитатель из него лучше, чем из Гарри, у которого на уме только их вечный медовый месяц с Драко.

Вспоминать о Драко до сих пор было немного болезненно. Впрочем, у него изначально не было шансов. Слизеринец в любом случае выбрал бы партнера, у которого есть хотя бы собственное тело, а не того, кто может появляться только изредка минут на тридцать-сорок.

С тех пор прошло уже двадцать лет, и время пребывания в отдельном теле теперь увеличилось до суток. Гарольд понемногу копил силы и вскоре рассчитывал совсем отделиться. Его самого не радовала роль паразита, хотя Гарри недолюбливал его вовсе не из-за этого, а из-за периодически проскальзывавших мыслей насчет Драко.

Мальчик во сне что-то пробормотал, и все внимание мужчины сосредоточилось на нем. Спящий ребенок был милым, словно пушистый трехнедельный котенок, и его хотелось защекотать, затискать чуть ли не до смерти.

Гарольд знал, что пришлось пережить мальчику в приюте, но случившееся не нанесло ребенку моральной травмы, оно просто окончательно убило в нем веру в людей. Впрочем, Гарри уже разобрался с директором так, что на взгляд вампира, милосерднее было убить.

Улыбаясь пришедшей в его голову мысли, мужчина осторожно вытащил из объятий мальчика плюшевую игрушку. Том недовольно завозился, пытаясь найти потерю. Гарольд подсунул ему свою руку, и ребенок сонно вцепился в нее, уткнувшись лбом в его плечо. Бывшему Волдеморту так или иначе придется привыкать к чужим прикосновениям, а этот способ был довольно забавным.

Вампир с удовольствием предвкушал чудесное утро и вид смущенного растрепанного со сна котенка.

Том медленно открыл глаза, было так странно просыпаться без окриков мисс Хадсон. Заметив, что в кровати он не один, мальчик испуганно замер и даже дышать перестал. Кто-то лежал так близко, что Том едва ли не упирался носом в чужое плечо. Но прежде, чем паника достигла своего предела, этот кто-то пошевелился и голосом Гарольда произнес:

— Доброе утро!

Мальчик шумно выдохнул и улыбнулся, отвечая на приветствие. Он вспомнил, что мужчина вчера ночью пришел в комнату и остался с ним, одним своим присутствием разгоняя подкроватных монстров. В конце концов, не все же на свете такие, как директор, и вряд ли Блэки усыновили ребенка для таких целей. Вот Гарри с Драко точно спят вместе, наверно, и Гарольд с ними. Том слышал, что такое можно делать и втроем.

— Ты всегда так много думаешь по утрам? — спросил мужчина, шутливо взъерошив волосы. — Будешь так хмуриться, появится складка между бровей.

Он неожиданно наклонился над ребенком и поцеловал его в лоб. Том неосознанно поднял руку и прикоснулся к поцелованному месту. Это определенно было очень приятно, и он почувствовал, что щеки начинают гореть, ведь все было так смущающее.

— Завтрак через десять минут, — Гарольд потянулся и встал с кровати, — я сейчас переодеваться, а потом вернусь и провожу тебя в столовую.

Том кивнул, и мужчина, улыбнувшись напоследок, скрылся за дверью. Мальчик подскочил и побежал в ванную. Взглянув в зеркало, разочарованно застонал. Так и есть, он весь красный! Временами он просто ненавидел свою бледную кожу, которая краснела, стоило ему смутиться или разозлиться.

Он тщательно умылся холодной водой, немного остудив лицо, и почистил зубы. Когда он вернулся в комнату, постель уже была заправлена, а на покрывале лежала новенькая одежда: шорты, гольфы и белая рубашка с кружевами у ворота и манжет. На полу стояли ботинки на каблуке, больше похожие на девчачьи туфли.

Мальчик удивленно повертел в руках рубашку, но все-таки решил надеть ее. На Гарольде, когда он его вчера впервые увидел, была похожая. Возможно, у волшебников была такая странная мода, хотя Гарри с Драко носили нормальную одежду.

Мальчик застегивал пряжку на ботинке, когда в дверь постучали. Гарольд проводил его в столовую, где уже сидели за столом Блэки.

— О! — Том на мгновение удивленно замер, разглядев своих приемных родителей. Сегодня они выглядели совсем не так, как вчера. Гарольд, бывший прошлым вечером точной копией Гарри, сейчас был заметно старше.

— Доброе утро! — радостно поприветствовали его маги, и мальчик решил не заострять на этом внимание. Они же все-таки волшебники и, наверное, могут менять внешность по желанию.

Когда с плотным завтраком было покончено, и взрослые пили кофе, а Том — какао, Драко с очень серьезным лицом отставил чашку и произнес:

— Нам нужно рассказать тебе кое-что важное. Это очень серьезная тайна, и если кто-нибудь — волшебники или магглы — о ней узнает, нас с Гарри, скорее всего, попытаются убить. На самом деле, мы вампиры.

Мальчик удивленно распахнул глаза. Разве вампиры могут находиться на солнце и есть омлет с овощами? И разве его не должны были съесть, как только наступила ночь? Не имело смысла его усыновлять, проще было просто похитить, все равно за детьми в приюте никто особо не следит. Да и зачем вообще признаваться в том, что они монстры из сказок и фильмов ужасов? Все эти вопросы быстро прокрутились в его голове ребенка, и он, решив, что тут все равно лучше, чем в приюте, уверенно сказал:

— Понятно. Я никому не скажу.

Волшебники замерли, удивленные такой спокойной реакцией. Драко несколько секунд подождал вопросов или испуганных воплей, но не дождавшись, продолжил:

— Людьми мы не питаемся, можешь не бояться. Только очень редко в самых крайних случаях и исключительно плохими людьми.

Том кивнул, словно это само собой подразумевалось, и спокойно спросил:

— Гарри убил директора? Джелли сказала, что от него пахло кровью, когда он сел в машину.

— Что?! Нет! Если бы директор был убийцей, тогда да, я бы не позволил ему и дальше творить зло, а так я его просто припугнул и наложил несколько заклинаний, подумаешь, всего лишь энурез, недержание, сердечная недостаточность… — Гарри постепенно замолчал, сообразив, чему учит бывшего Волдеморта, и продолжил уже другим тоном. — Насилие — не решение проблемы, мы с директором поговорили, и я сделал так, чтобы он искренне раскаялся и встал на путь исправления.

Мальчик мысленно ликовал, думая о том, что директор получил по заслугам. Наверное, это и правда страшно, когда тебе угрожает вампир, но когда он на твоей стороне, это здорово. Тому совсем не хотелось верить, что эти люди, с которыми он провел вчера такой замечательный день, причинят ему вред.

— Это еще не все секреты, — Драко продолжил прерванный разговор. — Обычно вампиры при обращении получают какой-нибудь дар, мне не повезло — достался всего лишь привлекательный запах, а вот Гарри научился читать чужие мысли.

Мальчик похолодел:

— Значит… вы все знали, что я… что директор меня… разве вам не противно?!

— Ты ни в чем не виноват, — Гарольд попытался коснуться его ладони, но Том быстро спрятал руки под стол.

— Если хочешь, можно стереть плохие воспоминания или обратиться к специальному врачу, чтобы он помог справиться со страхами.

— Нет, — мальчик упрямо покачал головой, — я в порядке, я просто не хотел, чтобы кто-то знал об этом.

— Вообще-то, иногда это очень удобно, когда кто-то слышит твои мысли, есть вещи, о которых трудно сказать вслух, — попытался подбодрить его Драко. — Я вот уже двадцать лет с этим живу, и давно научился прятать мысли, которыми не хотел бы делиться.

— Двадцать лет? — От удивления Том даже отвлекся от мрачных мыслей. — Выглядите вы на пятнадцать. Старшие ребята в приюте и то казались взрослее.

— Мне уже тридцать семь, — блондин обиженно надулся. — Я не виноват, что вампиры внешне не меняются. Это Гарольду повезло — он почти человек и взрослеет, хотя и медленно, к тому же ему не надо питаться кровью, только энергией.

— Что значит медленно? — Насмешливо переспросил «почти человек». — Я-то как раз выгляжу на свои двадцать один.

Мальчик перевел взгляд с одного на другого и удивленно сказал Драко:

— Ого. Оказывается, ты на самом деле такой… — он едва не произнес «старый», но вовремя исправился, — взрослый.

— Еще бы, — польщено произнес блондин, Гарри в этот момент тихо хихикнул, ведь он-то прекрасно расслышал непроизнесенное слово. Все-таки Драко до сих пор переживал по поводу своих вечных шестнадцати. — Хочешь, я расскажу тебе, как прятать мысли, чтобы никто не смог прочитать их? Только отойдем подальше, чтобы эти двое не услышали.

Том неуверенно посмотрел на протянутую ему руку, потом решившись, вложил в нее свою ладонь и позволил увести себя из столовой.

— Заодно я покажу тебе сад, он здесь просто огромный. За ним ухаживают сразу пять домовиков. Кстати, если увидишь здесь странное ушастое большеглазое существо в сине-черной униформе, не пугайся. Это и есть те самые эльфы.

Мальчик увлеченно крутил головой по сторонам, пытаясь рассмотреть как можно больше. Это был самый необычный сад, какой только можно было представить — статуи двигались, приветливо помахивая руками проходящим мимо магам, струи фонтанов танцевали, а на ветвях деревьев сидели пестрые птички, напевавшие мелодии, смутно знакомые по школьным урокам музыки. Тому казалось, что он попал в рай для волшебников, оставалось только надеяться, что цена за нахождение в нем не окажется слишком высокой.

Время шло, а расплата все не наступала. Иногда Тому начинало казаться, что он умер, только забыл об этом, и теперь попал в рай. Хотя он сомневался, что заслужил такое, ведь он и в церкви-то был всего несколько раз. Да и не должно в раю быть вампиров, пусть и таких дружелюбных. Но даже в том, что кто-то мог прочесть его мысли, хотя самые глупые мальчик обычно успевал спрятать поглубже, были свои плюсы. Его малейшие желания исполнялись еще до того, как он успевал их высказать. Гарри и Драко были очень богаты, и им вообще можно было не работать, но постоянно отдыхать оказалось слишком скучно, поэтому они открыли свое дело — производство косметики «Блэк Даймонд». Условно легальное, потому что, как понял Том, в маггловскую косметику там добавляли концентраты зелий, что магическим правительством не приветствуется. Работа не занимала у его приемных родителей много времени, но иногда им приходилось ездить на переговоры в другие страны. Мальчик был в восторге, когда ему приходилось путешествовать с ними, потому что ходить в школу было его самым нелюбимым занятием. Учился он отлично, намного опережая школьную программу, и обычные учителя все равно не могли ему дать ничего нового. А с репетиторами заниматься наотрез отказался — слишком скучно. Он был не слишком общительным ребенком, но несколько друзей у него в школе появилось, можно сказать, что он учился там только ради них.

А вот с детьми волшебников у него отношения катастрофически не складывались. Драко как-то предложил ему походить на занятия для волшебников-дошкольников. Тому хватило одного раза — он был просто в шоке, у него в голове не укладывалось, каково это — в десять лет не уметь умножить пять на пять. Он потом еще долго возмущался волшебной системой образования, а маленькие маги казались ему вообще отстающими в развитии.

— Это ты у нас вундеркинд, а они обычные дети, — посмеивался Гарри, в тайне гордясь ребенком, и незаметно пихал локтем надувшегося Драко, который как раз в десять лет и овладел умножением.

Сам Гарри просто обожал гулять и играть с Томом, и даже едва не прослезился, когда тот впервые сел на метлу. Драко оказался не таким сентиментальным, и нет, он вовсе не превратился в умиленную лужицу, когда приемный сын впервые назвал его «папой».

Том был счастлив, как никогда в жизни. Но вместе со счастьем в его жизни появился и кошмар, от которого никак нельзя было избавиться — ему часто снилось, как он делает что-то плохое, и его возвращают обратно в приют. И в этих снах он всегда сталкивался с директором, что делало их особенно гадкими. Поэтому мальчик всегда старался вести себя хорошо, хотя он, в общем-то, всегда так себя вел, по крайней мере, воспитатели в приюте никогда не могли поймать его на нарушении правил. Он еще в пять лет, когда его впервые серьезно наказали за то, что ругался скверными словами, сообразил, как выгодно быть хорошим. Поэтому, когда в школе случайно оказался втянут в историю с разбитым окном, нервничал так сильно, что едва не потерял сознание. А Гарри, которого вызвали к директору для разбирательства, быстро все утряс и потом, откармливая ребенка мороженым, рассказал, как в двенадцать лет с другом угнал летающий автомобиль, пересек на нем полстраны и в конце врезался в Дракучую Иву.

А вот с Гарольдом у Тома были немного другие отношения, причем он даже самому себе не мог объяснить, в чем разница. Мальчик всегда старался скрывать собственные слабости и страхи, и не беспокоить родителей по пустякам. Только Гарольд знал, что он боится спать в незнакомых местах, и что после кошмаров ему страшно оставаться одному. После той первой ночи в Блэкхолле, когда вампир сам пришел составить компанию, он появлялся еще несколько раз. Постепенно Том настолько к этому привык, что сам отправлялся к нему в спальню после плохих снов. К сожалению, Гарольд не мог каждую ночь присутствовать физически, и тогда мальчик просто спал в его постели, что тоже по-своему успокаивало.

И только Гарольд знал, как сильно Том был расстроен, когда в десять лет не получил письма из Хогвартса. Он возмущался той несправедливости, из-за которой родился в начале сентября. Мальчик не без оснований считал себя самым умным из сверстников. Его безмерно удивляло то, что многие дети даже из чистокровных семей не знали простейших заклинаний. Ну вот кем надо быть, чтобы за одиннадцать лет в постоянном окружении магией не освоить даже простейшие чары?! Сам Том прочел учебники уже за третий курс, и осилил бы и за четвертый, но Драко попросил его хоть что-нибудь оставить на потом.

Зато как Том был горд, наконец-то получив послание из школы магии. Не то чтобы он хоть на секунду усомнился в том, что письмо может не прийти, но приятно было получить знак того, что он скоро станет настоящим волшебником. Ему не хотелось покидать Блэкхолл, но в то же время, его манил Хогвартс, о котором Гарри всегда с таким удовольствием вспоминал. К тому же, родители и Гарольд клятвенно пообещали его навещать, причем даже в виде летучих мышей, потому что с официальными визитами часто не наездишься.

Так что утром первого сентября Тома раздирали противоположные эмоции, с одной стороны — радостное нетерпение поскорее увидеть Хогвартс, с другой — нежелание расставаться с домом. Хотя, нетерпение все-таки перевешивало. Мальчик еще вчера днем собрал все вещи в сундук, который доставят в замок эльфы. Кроме того в отдельную сумку он засунул книгу в дорогу и школьную мантию, чтобы переодеться в поезде. По сто раз проверил и перепроверил письменные принадлежности и учебники, одежду, книги, корм для Джелли. Вообще-то змея могла питаться чем угодно, но ветеринар сказал, что ей нужно давать и специальную витаминизированную пищу. За прошедшие годы Джелли, раньше напоминавшая мармеладного червяка, отъелась и выросла почти полметра в длину. Для нее пришлось получать специальное разрешение в Хогвартсе, но мальчик ни за что не хотел расставаться со своей любимицей. Кроме того, змейка отлично умела слушать и знала столько секретов Тома, сколько не смог бы узнать даже умевший читать мысли вампир.

В честь первого школьного дня в Блэкхолле был устроен праздничный завтрак. Вместо полезной для детей пищи, эльфы принесли большой торт, украшенный нежным кремом и клубникой. Гарри тут же попытался собственноручно накормить Драко лакомством, тот начал сопротивляться, и дело кончилось тем, что оба оказались по уши перемазаны кремом. Том только фыркнул, глядя на них, он уже привык к подобным выходкам. Мальчик отломил десертной ложкой кусочек торта на своей тарелке и поднял глаза на Гарольда. Тот улыбнулся, без слов поняв его, и приоткрыл рот. Том, закусив губу, и стараясь ни лицом, ни мыслями не выдать собственных чувств, отправил лакомство в его рот. Потом сам съел немного торта и прикрыл глаза от удовольствия. Определенно, это было самым вкусным, что он пробовал в жизни. А тщательно замаскированная мысль о том, что губы Гарольда только что касались ложки в его рту, делала торт еще слаще.

Завтрак закончился непозволительно быстро. Том позвал Гарольда с собой в комнату, чтобы забрать сумку. Не то чтобы ему нужна была помощь, он просто хотел чуть подольше побыть вместе.

— Скажи, ты будешь по мне скучать? — он снизу вверх посмотрел на Гарольда глазами несчастного щенка. Гарольд предсказуемо растаял.

— Конечно, глупый. Мог бы не спрашивать.

— А ты меня любишь? — побольше печали в глазах.

— Очень сильно, ты же знаешь, — ответил мужчина и наклонился для ставшего традиционным поцелуя в лоб.

Но Том схватился за отвороты его мантии и неожиданно потянул вниз, так что поцелуй пришелся не в лоб, а в губы. Всего несколько секунд их губы соприкасались, но мальчик успел запомнить, какие они мягкие, теплые и нежные. И удивиться тому странному ощущению, похожему на легкий разряд тока, которое прошло от макушки до пяток и заставило дрожать что-то глубоко внутри.

— Большие мальчики целуются так, разве нет? — Том состроил невинный взгляд, на что удивленный Гарольд сначала фыркнул, а потом рассмеялся.

— Да, но не со всеми подряд.

— Тогда я буду так целовать только тебя, — мальчик протянул к нему руки, прося поднять.

— Кто-то только что утверждал, что он уже взрослый, — притворно заворчал Гарольд, но выполнил просьбу. Он был достаточно сильным, чтобы спокойно удерживать ребенка одной рукой.

— Хорошо-хорошо, официально я стану взрослым, как только сяду в поезд. А пока покатай меня напоследок, — Том обнял мужчину за шею и уткнулся носом в его волосы.

Сладко. Это было так сладко. Кажется, он ощущал эту сладость не только на языке, а во всем теле. Чувства переполняли его, казалось, он вот-вот взорвется, переполненный ими. Растечется теплым тягучим медом и нежным кремом. Вот только в самой его глубине таилось то, что до этого момента долго и тщательно скрывалось. Все те темные мысли и эмоции, что он так старательно прятал, и которые не хотел бы никому показывать. Если он не сдержится — они тоже выйдут наружу.

Когда Гарольд донес его до выхода, мальчик легко соскользнул на пол и распахнул двери. Солнечный свет ударил ему в лицо, на пару мгновений ослепив после полутемного холла.