Четыре времени года. Часть 4. ОСЕНЬ

Глубокой ночью Северус лежал в постели с книгой и наслаждался заслуженным отдыхом. В незанавешенное окно светил одинокий фонарь, как раз дотягивающийся до уровня второго этажа, на котором располагалась гостевая спальня. Белоснежное накрахмаленное белье похрустывало при малейшем движении. Высокие мягкие подушки бережно поддерживали спину, ночник лил приглушенный свет на страницы.

Маггловский городок Литтл-Уиннинг безмятежно спал. Не было слышно ни машин, ни голосов, ни даже собак. Тихая летняя ночь окутывала улочки и дома, оберегая покой мирных жителей.

Провинциальная консервативность казалась здесь одним из столпов мироздания. Снейпу даже нравился город, в котором все должно было быть, как полагается, по однажды заведенным правилам, традициям и обычаям. Весело же, однако, жилось здесь Поттеру, чье основное занятие, по мнению Снейпа, состояло в расшатывании всех попадающихся ему на пути устоев и основ. Наверняка он чах здесь в тоске и печали, ни дать ни взять — луговой цветок на солнцепеке. Целых три месяца летних каникул, и ни тебе приключений, ни тайн, ни опасностей. Простая и незамысловатая жизнь, похожая на центральную улицу городка, по которой проходило сквозное шоссе. Дни, похожие один на другой, как пунктир полосы разметки.

Снейп перевернул страницу, возвращаясь к злоключениям Вустера, однако бедствия юного разгильдяя-аристократа перестали его занимать. Мысли возвращались к событиям последних дней.

Снейп был убежден, что Министерство постарается поставить на уши половину Англии, чтобы найти его, и дом в Йоркшире наверняка находился под наблюдением авроров. А объяснять Уизенгамоту мотивы своего поступка у Снейпа не было ни желания, ни времени. На карту было поставлено слишком многое, чтобы размениваться на фарс, который в Пророке потом назовут справедливым судом.

Дом Дурслей был последним местом, в котором Снейпа стали бы искать. Сам Гарри, как полагал Северус, не питал никакой любви к своим родственникам, и поэтому его появления можно было не ожидать. Он, скорее всего, предпочтет провести время в гостях у Рона или Гермионы.

Насколько Снейп знал со слов Дамблдора, дом Дурслей находился под защитой мощных заклятий, так что Литтл-Уиннинг со всех сторон выглядел идеальным убежищем.

Попасть в него оказалось несложно.

Маленький городок, в котором проживала Мардж Дурсль, выглядел пасторальной картинкой: зеленые лужайки, ухоженные сады, аккуратные домики. Он напоминал Северусу что-то очень далекое и знакомое, только он никак не мог вспомнить — что именно. Выйдя на городскую площадь, Северус осмотрелся: церковь, почта, несколько лавочек и открытое кафе, в котором под полосатым тентом пустовали круглые столики. Хозяин заведения, пожилой грузноватый маггл с пышными седыми усами сидел за одним из них, прихлебывая кофе. Порывистый ветерок трепал края его белого фартука и газету, которую он внимательно читал, сложив вдвое.

Иссохший фонтан с потрескавшимися ангелочками казался весьма подходящим к этому провинциально-патриархальному пейзажу. Сквозь округлые камни, выстилавшие дно, пробивалась жесткая трава, в которой поблескивали монетки. Возле фонтана ворковали серые голуби, подчищая рассыпанные кем-то крошки.

Перейдя через площадь, Снейп приблизился к пустующему кафе. Мантию он нес перекинутой через правую руку, как дорожный плащ. Хозяин, оторвавшись от газеты, скучающим взглядом окинул наглухо застегнутый сюртук, поглядел на безоблачное летнее небо.

— Жарковато сегодня, не правда ли? — начал он, складывая газету.

Снейп сдержал желание привычно скривиться: оценивающий взгляд не прибавил ему хорошего настроения. Кроме того, в сюртуке было действительно жарко, но ни один маггловский магазин Жуан-ле-Пена, где Северус распрощался с Драко, не предложил ничего достойного его возраста и положения. Модные маггловские штучки, которые прекрасно сидели на младшем Малфое, приводили Северуса в тихую ярость. Магазины морского курорта не располагали вещами классического покроя. После нескольких попыток примерить современный костюм Снейпу пришлось отложить обновление гардероба до возвращения в Англию. Возможно, в этой деревушке наконец нашлось бы нечто достаточно консервативное, чтобы соответствовать его требованиям.

— Желаете выпить что-нибудь, сэр? — поинтересовался маггл. Судя по его виду, ему было совершенно все равно, желает ли его посетитель выпить, или нет.

Поколебавшись, Снейп присел за столик.

— Холодный чай с лимоном, пожалуйста.

Откинувшись на спинке стула, маггл крикнул в открытую дверь кафе:

— Луиза!.. Холодный чай с лимоном и два кекса!..

— Да, папа! — донесся ответ.

Снейп услышал, как звякнула касса, и, взглянув через стекло витрины внутрь лавочки, увидел сновавшую там девушку в голубом платье. Собрав на поднос чайник, чашку, молочник, сахарницу, блюдце с нарезанным лимоном, кексы и салфетки, она вышла из кафе. Расставляя заказ на столике перед Снейпом, девушка приветливо улыбалась, как будто не замечая намеренно нахмуренных бровей и недовольно поджатых губ.

— Приятного аппетита, сэр, — доброжелательно сказала она, отправляясь обратно.

— Я не заказывал кексы, — буркнул Снейп.

— За счет заведения, — отмахнулся хозяин, — Лу печет на продажу, но никто их не ест. Не пропадать же добру.

Отложив газету, он молча наблюдал за тем, как Снейп ложечкой размешивает сахар в чашке.

— Я никогда вас здесь не видел. Вы проездом или по делам? — щедрый хозяин решил наконец завести разговор с посетителем.

— По делам. Проездом. — Коротко ответил Снейп, все внимание уделяя утоплению в чашке кружка лимона.

— Город пустеет, — вздохнул собеседник, — молодежь разъезжается в центры. Гонится за деньгами. Скоро здесь останутся одни старики. Простите за беспокойство, но какова цель вашего визита в наш город?

— Мне сказали, здесь можно купить прекрасных щенков бульдога, — не моргнув глазом, ответил Снейп. — У некоей Мардж Дурсль. Очень рекомендовали. Хочу сделать подарок сыну. Кстати, не подскажете ли, где ее дом?

Маггл кивнул, вполне довольный ответом, и, привстав, вытянул руку:

— Вон за той улицей свернете направо… и через два квартала увидите большой светлый дом с садом. Не пропустите, ее собак слышно издалека. — Сев обратно, он продолжил: — Только я сомневаюсь, сэр, что она согласится продать вам хоть одного. Они для нее — как дети.

— Я постараюсь уговорить, — ответил Снейп, поднося чашку к губам. Отщипнув от свежего кекса с изюмом, он оглядел площадь. — Где здесь можно купить одежду?

— На соседней улице есть магазин готового платья, — маггл снова ткнул рукой, указывая направление, — Не пропустите, он один на всю улицу. Желаете подобрать что-нибудь на лето?

Допив чай, Снейп положил на столик несколько маггловских монет.

— Спасибо за помощь. Кекс очень вкусный. Советую добавлять в него меньше лимона и брать белый изюм. Попробуйте поэкспериментировать с корицей, должно выйти неплохо.

Проводив странного посетителя взглядом, маггл покачал головой и поднес надкусанный кекс к носу.

— Меньше лимона, надо же… — пробормотал он. — Кисловат, что ли?.. Эй, Лу! — крикнул он дочери, — Ты слышала? Сбегай-ка за изюмом!

Облачившись в маггловский костюм, Снейп еще сильнее, чем раньше, чувствовал свою чужеродность на этих тихих улицах. Мир обычных людей вызывал в нем какое-то странное, почти болезненное чувство, которое он никак не мог идентифицировать. Вышагивая по направлению к дому Мардж, Северус старался избегать попадающихся навстречу прохожих. Он казался себе настолько отличающимся от них, что параноидальное чувство опасности пыталось заставить накладывать заклятие забвения чуть ли не на каждого встречного, чтобы авроры, случись им напасть на его след, ни из кого не смогли бы вытянуть воспоминание о встрече с ним.

Добравшись наконец до нужного места, Северус облегченно вздохнул и огляделся, прежде чем отворить калитку возле ворот.

— Кого принесла нелегкая? — раздраженно поприветствовал его из-за двери густой женский голос в ответ на звонок. — Что вам здесь нужно? Я не нуждаюсь ни в страховке, ни в рекламе! Милостыню я тоже не подаю, так что проваливайте, пока я не спустила собак!

— Мисс Дурсль, дело касается вашего племянника, Гарри Поттера, — произнес Снейп, и дверь открылась.

— Поттер? Что натворил этот малолетний мерзавец? Поджег школу? Учтите, я не собираюсь платить за него ни цента!

Разноголосый лай множества собак поддержал настроение своей хозяйки, подозрительно оглядывавшей стоящего на крыльце высокого худощавого мужчину в обычном черном костюме.

Мардж Дурсль выглядела в точности такой, какой Снейп видел ее в воспоминаниях Поттера. Внушительный торс сидел на крепких коротких ногах, где-то за подбородками угадывалось наличие шеи, усы над верхней губой и обвисшие щеки придавали ее лицу сходство с бульдожьим. Маленькие глазки буравили Снейпа, пытаясь вызнать, по какому делу мисс Дурсль побеспокоил этот странный угрюмый и подозрительный тип.

Коротким взмахом палочки Снейп пресек все возможные словоизлияния дамы, лишив ее голоса. Растерявшись от неожиданности, Мардж позволила оттеснить себя в дом, но мгновенно опомнилась, увидев, как гость запер дверь. Багровея от ярости и возмущения, она порывалась говорить, но как она ни старалась, из горла не вылетало ни звука.

— Дорогая мисс Дурсль… — начал Снейп, жестом предлагая ей присесть на диван. Мардж кинулась к телефону, очевидно, желая вызвать полицию, но тот отлетел в сторону и завис под потолком. Потрясенно глядя на покачивающийся в воздухе аппарат, Мардж беззвучно глотала ртом воздух. Собаки, поскуливая, пугливо выглядывали из кухни.

— Дорогая мисс Дурсль, настоятельно советую вам присесть и выслушать меня, — вежливо произнес Снейп.

Выражение лица тетушки однозначно трактовалось в стиле «Да как ты смеешь приказывать мне в моем собственном доме, грязный ублюдок?!»

Понимающе качнув головой, Снейп добавил:

— Весьма сожалею о том, что мне приходится прибегать к крайним мерам, но поверьте, я делаю это в интересах всего человечества.

Очевидно, решив, что имеет дело с буйнопомешанным, Мардж в испуге попятилась, пытаясь отмахнуться от визитера, однако кресло неожиданно подсекло ее под коленки и она плюхнулась в него с безмолвным визгом. Резные деревянные подлокотники оплели ее руки, лишив возможности встать. Панический ужас так красноречиво отразился на ее лице, что Снейп поморщился:

— Нет, уважаемая мисс Дурсль, я ни в коей мере не настроен лишать вас вашей девичьей чести. У меня совершенно другие планы, и если вы соблаговолите выслушать меня…

Вытаращив глаза, Мардж судорожно стискивала пухлые коленки вместе, явно не проявляя желания выслушивать какие бы то ни было планы.

Снейп вздохнул.

— Я понимаю, ждать от вас содействия было весьма наивно с моей стороны. В таком случае, мне придется прибегнуть к основному плану.

Нацелив на беззвучно завизжавшую Мардж палочку, он встал.

— Не бойтесь, это не больно. Legillimence!

— Вернон, дорогуша, ты чудно выглядишь! Петуния, наш багаж в такси, распорядись. Дадличек, конфетка, как ты вырос, иди обними тетушку!

Пока Мардж, громогласно воркуя, расцеловывалась с племянником, Петуния и Вернон удивленно глазели на сумрачного вида мужчину, без стеснения расположившегося в их гостиной.

— Мардж, кто это? — спросил мистер Дурсль, тыкая пальцем.

— О, я совсем забыла представить! Не удивляйся, Вернон, я стала очень рассеянной. Никто из нас не молодеет, а? Это мой личный врач, я и шагу не могу без него ступить! Он был так любезен, что согласился поехать со мной и будет жить здесь все это время.

— Ты не говорила, что будешь не одна… — попыталась возразить миссис Дурсль, но Мардж бесцеремонно прервала ее:

— Здоровье важнее, Петуния, ты должна понимать, что в наши годы без хорошего профессионала не обойтись. Он буквально спас мне жизнь, и я полагаю, Вернон, тебя не затруднит то, что я пытаюсь позаботиться о своем здоровье, не так ли?

— Кхм… Ну что ты, Мардж, конечно… Я имею в виду, у нас не гостиница, и, может быть, наш дом покажется слишком скромным мистеру… мистеру…

— Профессор, это профессор, Вернон, а не какой-нибудь там лекаришка из аптечной лавки!

Слово «профессор» оказало на Дурслей неизгладимое впечатление, и они автоматически расплылись в улыбках.

— Профессор? Это честь для нас, сэр… Простите, что не знали о вашем приезде, но, как говорится, чем богаты…

Гость сделал неопределенное движение бровями, сопровождавшееся короткой косой ухмылкой, что было расценено семейной парой как фраза «Не стоит благодарности».

— Предложи гостю бренди, не стой столбом, Вернон! Да налей и мне заодно, — скомандовала Мардж.

— Позвольте поинтересоваться, какова сфера вашей деятельности, сэр?.. — произнес мистер Дурсль, передавая гостю бокал.

— Я психоаналитик, — безразлично произнес тот, ставя бренди на столик возле себя. — Я консультирую мисс Дурсль по вопросам, связанным с ее душевным здоровьем.

Дадли даже обернулся от телевизора, перестав жевать.

— Вы хотите сказать… что Мардж — душевнобольная?.. — пролепетала Петуния.

Гость скривился, будто у него внезапно заболел зуб:

— Нет. Никоим образом. Я хочу сказать, что мисс Дурсль обладает весьма чуткой эмоциональной организацией, которая выражается, к примеру, в ее бескорыстной любви к животным. В связи с этим последствия нервных потрясений, спровоцированные особенностями ее чуткого восприятия, нуждаются в определенной корректировке.

— Вот видишь, Вернон, ничего серьезного! — воскликнула Мардж, — Однако нельзя пускать все на самотек, иначе это может плохо закончиться!

— Прошу к столу, профессор, — сменила тему разговора Петуния, проворно добавившая к сервировке еще один прибор.

— Простите, сэр, я не расслышал, как Мардж вас представила, — подобострастно улыбнулся мистер Дурсль.

— Профессор Снейп, — бросил гость, приближаясь к накрытому столу с видом человека, испытывающего непреодолимое отвращение к еде.

— Профессор Снейп! Очень рад, очень рад познакомиться.

— Взаимно, — высокомерно протянул гость, чем внушил Дурслям безграничное и благоговейное уважение.

С того момента, как Снейп, перепрыгивая через несколько ступенек разом, преодолел лестницу Астрономической Башни и застал умирающего Дамблдора в компании Малфоя и Упивающихся, события перестали подчиняться его контролю.

— Северус… — слабым голосом произнес директор.

Доигрались, профессор Дамблдор, досекретничались? Допрыгались со своими детективными тайнами? Глядя на сползающего по стене мага, Снейп понимал, что спасти Альбуса у него не оставалось ни единого шанса. Данная Нарциссе клятва полностью связывала руки.

Бледный и дрожащий Драко уже опускал палочку. Да, мальчишка не решится на убийство, Дамблдор был прав. И это значило, что у Снейпа не оставалось выбора.

Ненавидя себя за то, что приходится делать, Северус поднял руку. Еще одно убийство. Еще одна жертва войны. А его совести уже не оставалось живого места — впрочем, тем лучше, чувствовать будет нечем. Простите, директор…

— Северус, пожалуйста… — Дамблдор едва стоял на ногах, мертвенная бледность, разлитая по лицу, приобретала пугающую яркость.

— Avada Kedavra!...

Полыхнуло зеленое пламя. Схватив оцепеневшего Драко за шиворот, Снейп вытолкнул его из Башни:

— Бежим. Быстро.

Хогвартс был похож на потревоженный муравейник. Отталкивая с пути учеников, Снейп тащил Малфоя за собой. Сначала — из замка, затем — к воротам. Упивающиеся подотстали, отвлекаясь на преграждающих путь детей.

Дети не должны воевать. Это не их дело. Они должны сидеть и учить задания, а не размахивать палочкой, защищаясь от нападения на школу. Да где же, черт побери, МакГонагалл?.. Где все профессора?

— Стой! — раздался позади яростный вопль. Поттер, наш герой собственной персоной!..

— Беги, Драко, — Снейп придал ускорение Малфою, толкнув его в сторону ворот.

Поттер швырялся заклятиями, отбивать которые не стоило большого труда. Ослепленный гневом, он не думал ни о чем, кроме желания убить Снейпа, а потому не затруднял себя ни концентрацией внимания, ни защитой. За что и поплатился, попав под Круцио одного из Упивающихся. Отогнав стервятников, вместо благодарности Снейп едва не получил от Поттера свое же собственное заклятие. А вот это, по его мнению, было уже чистой воды хамством. Он молчал, подчиняясь желанию Дамблдора, пока Поттер создавал себе репутацию непревзойденного зельевара, пользуясь его, Снейпа, книгой… Он, скрипя зубами, терпел выходки Поттера, направо и налево разбрасывающегося едва заученными заклинаниями. Но у гриффиндорской наглости, очевидно, пределов не существовало.

— Вы посмели использовать против меня мои же заклинания, Поттер? Это я изобрел их — я, Принц-полукровка! — жаль, не доведется узнать, как вы заставите себя смириться с тем фактом, что ваш драгоценный учебник на самом деле принадлежит МНЕ, и своими успехами вы обязаны самому ненавистному для вас преподавателю… — Вы обратили мои изобретения против меня — совсем как ваш отец в свое время, не так ли?

— Ну так убейте меня! — выпалил Поттер. — Убейте, как убили его, трус!

Да что вы знаете о трусости, мистер Поттер! Кто дал вам право судить? Что вы знаете обо мне? Я не желал ему смерти, хоть и возненавидел с первого взгляда, меня не было в ту ночь там, где погибла Лили! Как вы смеете оценивать меня, мистер Поттер! По-вашему, смелость — это безрассудная гриффиндорская тупость, сподвигающая вас сначала говорить и делать, а затем уже только — думать? По-вашему, смелость — это способность очертя голову броситься за врагом, не раздумывая о последствиях, и предложить себя в качестве новой жертвы — это храбрость? А если я убью вас, кто тогда сможет выступить против Волдеморта? Об этом вы не подумали, кидаясь такими словами?

— Не смей! Не смей называть меня трусом!

Я был бы согласен с любым обвинением, мистер Поттер, но только не с этим! Может быть, я не являюсь человеком кристальной честности или образцом великодушия, но никто — ни вы, ни Дамблдор, ни сам Волдеморт не имеет права обвинять меня в трусости! Когда я первый раз заслонил мать в пьяной ссоре с отцом, мне было страшно, но еще хуже было смотреть из угла, как он бьет ее… Когда ваш отец, Поттер, вместе с дружками дожидался меня после занятий и я выходил из класса зная, что наткнусь на них, мне было страшно, но презрение к ним было сильнее страха… Когда по приказу Дамблдора я являлся на собрания Упивающихся и проходил проверки на лояльность, я каждый раз готовился к тому, что визит будет последним и боялся не выдержать пытки, но я появлялся там раз за разом, как бы мне ни было страшно… И после этого вы смеете называть меня трусом, мистер Поттер?!

Резкий визжащий клекот заставил Снейпа отпрянуть в сторону: сорвавшийся с цепи гиппогриф метил в него острыми, как бритва, когтями. Бросившись в сторону ворот, Снейп бежал, что было сил. Ему не улыбалось оказаться располовиненным взбесившимся чудовищем на две неаккуратные части. Драко кинулся было навстречу, но шарахнулся от гиппогрифа. Схватив парня за руку, Снейп потащил его за собой. Атакующий Клювокрыл налетел сверху, Снейп кинулся к земле, уклоняясь от удара, но мощные когти полоснули по плечу и спине, разодрав мантию, сюртук, рубашку, кожу и царапнув ребра. Ткань начала намокать, но боли пока не было. Разворачиваясь для новой атаки, гиппогриф поднялся выше, и эти секунды Снейп использовал для того, чтобы последним рывком добраться до ворот, за которыми уже можно было аппарировать. Оцепеневший от ужаса Малфой очнулся только от крепкой затрещины:

— Держись за меня!

Схватившись за рукав Снейпа, Драко зажмурился и пригнулся: Клювокрыл, выставив вперед лапы, пикировал на них с высоты. Чувствуя внезапное головокружение, Снейп вызвал мысленную картинку: город… море… Ледяной вихрь подхватил его, сбивая с ног, и выбросил в темный, пропахший тошнотворным запахом рыбы переулок. Яростный визг гиппогрифа растаял в ушах.

Всхлипнув, Малфой отцепился от Снейпа и, пошатываясь, сделал несколько шагов к стене.

— Господи… мама… господи… — бормотал он.

Навалившаяся слабость заставила Снейпа взять себя в руки. По спине струилось теплое, но он решил заняться этим позже, ограничившись тем, что остановил кровь.

— Мистер Малфой!

— А?! — вздрогнул тот.

— Не время жаловаться. Нам нужно добраться до отеля.

— Сэр… ваша спина…

— Не сейчас. Держитесь ближе ко мне, мы аппарируем прямо в номер.

В считанные минуты исключив опасность преследования, Снейп мысленно похвалил себя за предусмотрительность, заставившую убедить Нарциссу «на всякий случай» забронировать номер в отеле курортного города.

Драко, уже почти пришедший в себя после бегства, помог профессору снять прилипшую к порванной спине мантию и раздеться до пояса. Вид оставленных гиппогрифом рваных лоскутов кожи едва не лишил Малфоя чувств, так что Снейпу пришлось прикрикнуть на него, чтобы тот взялся за дело. Проводя палочкой над спиной профессора, Драко бормотал заживляющие заклинания, от которых ужасно чесались закрывающиеся раны. С плечом дело обстояло намного хуже, поскольку Клювокрыл исхитрился выдрать из него целый кусок.

«Надеюсь, тварь подавится или отравится», подумал Снейп, разглядывая себя в зеркало. Судя по комментариям Драко, он рисковал остаться без лопатки, ребер и части легкого. Спастись удалось только чудом.

Действие обезболивающего заклинания слабело, и Снейп занялся заживлением. Внимательно глядя на свое отражение, он следил, как затягивается трещина в ключице, заново разрастаются мышцы, испещренные кровеносными сосудами, и образовывается новая кожа. Не выдержав этого пугающего зрелища, Малфой удалился в другую комнату. Судя по доносящимся звукам, он опустошал бар.

Опустив палочку, Снейп еще раз внимательно рассмотрел свое плечо, подвигал рукой. Результат показался ему вполне сносным: ничто не стесняло движений. Решив, что очень легко отделался, поскольку мог потерять всю руку, Снейп остался доволен. Едва он успел облачиться обратно в починенную и вычищенную одежду, как на пороге комнаты возник Драко с бутылкой в руках.

— Профессор, где мы?

— Юг Франции, если это так вас интересует, мистер Малфой.

— А город?

— Жуан-ле-Пен. Маггловский курорт. — Смерив юношу взглядом, Снейп отметил почти опустошенную бутылочку в руке и добавил: — Лечите нервы алкоголем, мистер Малфой?

Драко вздрогнул, едва не выронив «лекарство» и сполз по косяку на пол.

— Простите меня… профессор…

Пождав губы, Снейп угрюмо посмотрел на юношу.

— Встаньте. Надеюсь, вы понимаете, в каком положении вы сейчас оказались, и чувствуете себя виноватым именно в этом — а не в том, что пытаетесь напиться.

Драко встряхнул головой.

— Я хотел! Я хотел вытащить papa из Азкабана! Я бы смог это сделать, директор и так был почти мертв!..

При упоминании Люциуса Снейп помрачнел еще больше, хотя казалось, что это почти невозможно.

— Я не представляю, каким образом теперь можно помочь вашему отцу. Волдеморт будет зол не только не него, но и на вас. Думайте лучше о том, чтобы остаться в живых. Кстати, именно за этим мы здесь и находимся. Ваша мать упоминала, что в детстве вы гостили здесь у ваших родственников. Это единственное место, по моему мнению, где вас можно спрятать.

Малфой, постепенно приходя в себя от пережитого, начал осознавать весь ужас ситуации, в которой оказался. Схватившись за голову, он что-то бессвязно прошептал, затем вскочил и принялся ходить по комнате, вертя в руках бутылку. Вперед-назад, по кругу, и снова повторяя маршрут. Наконец он остановился.

— Я не хочу к родственникам. Я хочу в поместье. Я не останусь в этой дыре.

Снейп с сарказмом взглянул на Драко.

— Вы предпочитаете казематы Азкабана? Или гостеприимные объятия Лорда? Если так, то позвольте откланяться — у меня достаточно других забот помимо спасения вашей души.

Недоверчиво взглянув на профессора, Малфой решил не испытывать судьбу и смириться, но в голосе все равно проскальзывало раздражение.

— Хорошо. Они знают, что я приеду?

— Ваша мать должна была поставить их в известность, что вы, возможно, появитесь у них на каникулах, — ответил Снейп. — Они не знают о вашей связи с Лордом — и не должны узнать. Надеюсь, вы это понимаете. Но как они отнесутся к вашему визиту, мы узнаем только завтра. Или послезавтра. Когда встретимся с мсье де Санж-Нуаром. Я намерен передать вас ему из рук в руки.

Судя по внезапной бледности, нахлынувшей на юношу, ему явно померещилось, что авроры сию секунду постучат в дверь, и в Азкабан его будет лично конвоировать Моуди.

— Родственники… Лучше Азкабан, — пробормотал Драко себе под нос, и тут же выдал следующую гениальную идею: — Профессор, можно я укроюсь у вас?

Снейп иронично поднял бровь.

— У меня? Вы полагаете, мистер Малфой, что после убийства Дамблдора меня самого не станут искать? Мне придется скрываться точно так же, как и вам.

Малфой начал судорожно перебирать варианты:

— Может, Гойлы? Крэббы? У нашей семьи много друзей, сэр, и все они почтут за честь принять меня. И вас...— Драко запнулся.

— Мистер Малфой... — терпеливо начал Снейп, — Убийство директора Хогвартса обозначило переход скрытой войны в активный режим. Поэтому Министерство и Аврорат будут прочесывать всю Англию и все семьи Упивающихся. Это раз. Мой авторитет, не говоря уже об авторитете вашего отца, не устоит перед желанием Лорда увидеть вас и поговорить о провале задания... И я сомневаюсь, что Крэббы, Гойлы, Эйвери, Блэки, Лестранжи и так далее согласятся навлечь на себя гнев Лорда, укрывая вас. Это два. Укрываясь вместе с вами, вместо того, чтобы немедленно передать вас в руки Лорда, я сам рискую своей жизнью, поскольку Лорд не одобрит моего снисходительного отношения к вам. Это три. Есть еще возражения?..

Подойдя к кровати, Снейп присел на край и взмахом палочки задернул занавеси на окне.

Драко нервно поежился.

-Я не предполагал, что все так серьезно. Но, сэр, если все так, как вы говорите, Темный Лорд все равно найдет меня... нас.

— Я постараюсь направить Лорда по ложному следу... — бросил Снейп, — если смогу. Кроме того, у него будет хватать других забот, помимо ваших поисков. — Глянув на окна, Снейп добавил: — Кстати говоря, уже ночь, мистер Малфой. Лично я собираюсь спать.

Драко сглотнул и несмело пожаловался:

— Сэр, я бы хотел поужинать. Мы всегда ужинаем... ужинали в это время.

Снейп хмыкнул. Сам он о еде склонен был чаще всего забывать. Однако не стоило ждать того же от мальчишки.

— Внизу в отеле есть ресторан. Мы можем спуститься туда либо заказать еду в номер. В любом случае, сначала нам придется зарегистрировать свой приезд. Магглы не аппарируют в номера, а мы с вами, Драко, сейчас будем усердно изображать из себя магглов.

Драко поморщился. Неудивительно: «магглы» было для него ненавистным словом. Наверняка последнее, что он хотел делать в своей жизни — это общаться с ними. Взяв себя в руки, Малфой мрачно произнес:

— Я обещаю не превращать их в жаб, профессор.

— Надеюсь на это, — серьезно ответил Снейп. — Сейчас мы с вами аппарируем отсюда и войдем в отель, как это делают все обычные люди. А потом у вас будет возможность поужинать. Надеюсь, кормят здесь прилично, — добавил он уже себе под нос, вставая.

Аппарировав вместе с Драко в переулок недалеко от отеля, Снейп первым делом огляделся: не нашлось ли их внезапному возникновению из воздуха ненужных свидетелей. Однако тупичок был пуст. Содрав со стены старый обрывок афиши, профессор разорвал его на две половины и после нехитрой манипуляции протянул Драко твердые корочки:

— Это ваши маггловские документы, мистер Малфой. Их необходимо будет предъявить в отеле.

Драко повертел в руках странные вещицы и пожал плечами, но спорить не стал, решив, очевидно, во всем полагаться на осведомленного в таких тонкостях Снейпа.

Маггловский курорт был неплохим прикрытием. Здесь собиралось достаточно много народа, чтобы можно было затеряться среди толпы. Отослав сову семейству де Санж-Нуар, Снейп сообщил им, что внучатый племянник главы дома прибыл погостить к ним на каникулы.

Люциус как-то рассказывал ему о французской ветви своего рода: насколько Снейп помнил, сестра Абраксаса была замужем за Генрихом де Санж-Нуар, чистокровным магом такого же древнего и высокопарного семейства, каким являлись Малфои. Ему и было адресовано приложенное к сообщению письмо Нарциссы с душещипательным рассказом о том, как тяжело приходится Малфоям в нынешние смутные времена и векселем на крупную сумму — для покрытия расходов, связанных с пребыванием Драко во Франции.

Спрятать Малфоя в этой семье было неплохим решением проблемы: род де Санж-Нуар был достаточно богат и влиятелен, чтобы дать отпор аврорам, даже если они и решат прочесать всех здравствующих родственников Драко.

Что касается Нарциссы, то она наотрез отказалась покидать Англию до тех пор, пока из Азкабана не выпустят Люциуса. Снейп считал, что это было весьма трогательно, но бессмысленно. Впрочем, судьба миссис Малфой не являлась его головной болью.

Ответное приглашение было составлено в самых высокопарных и высокомерных выражениях, какие только видел Снейп в своей жизни. Подобный пафос не вызывал усмешки — его можно было только уважать, как древний реликт, чудом сохранившийся до сего дня. В замке гостей встречал сам хозяин — невысокий, худощавый блондин (очевидно, светлые волосы были отличительной особенностью семьи) в темно-сером с серебром сюртуке. Прихрамывая на левую ногу и опираясь при ходьбе на трость с серебряным набалдашником в виде головы волка, он сделал лишь два шага навстречу, когда Снейпа и Драко провели в гостиную.

Большая комната, несмотря на высокие стрельчатые окна, открывавшие вид на великолепное взморье, казалась темной из-за обилия черного и темно-синего цветов, едва разбавленных золотым и малахитовым. Помпезная мебель казалась здесь не деталью обстановки, а едва ли не истинным владельцем замка.

— Мсье Снейп, — казалось, будто Генрих едва удержался от того, чтобы не протянуть руку для поцелуя на манер какого-нибудь кардинала. — Драко. — Окинув юношу взглядом, он заметил только: — Ты вырос.

Снейп подумал, что это неудивительно — последний раз родственники виделись лет 12 назад.

— Сожалею о том положении, в котором оказался твой отец, Драко. Это трагедия и позор для семьи, — добавил Генрих, неодобрительно поджав сухие губы. На вид ему было лет 70, но Снейп полагал, что настоящий возраст де Санж-Нуара существенно больше. Моложавый, резкий и жесткий старик, очевидно, держал обитателей замка в черном теле. Нарцисса была права — этот не позволит аврорам ступить на свою территорию. Прекрасное укрытие.

Драко, мгновенно перевоплотившийся в истинного сына своего отца, почтительно поклонился:

— Мне тоже искренне жаль.

Лицо Малфоя представляло собой безупречную маску покорности. В голосе не слышалось и тени сожаления, обозначенной словами.

— Как я и ожидал, в Англии не принято учить детей хорошим манерам. Впрочем, стоит ли об этом? Люциус конченный человек. — Генрих взмахнул рукой, — Перевернутая страница. Надеюсь, ты не пойдешь по его стопам.

Имя Люциуса прозвучало с непередаваемой жалостью и презрением. Драко еле слышно сглотнул. И ничего не ответил. Однако возникшую паузу необходимо было заполнить. И после того, как Снейп досчитал про себя до двадцати, Малфой добавил:

-Я благодарен за то, что вы печетесь обо мне. Это очень великодушно с вашей стороны.

Раздраженный и одновременно удовлетворенный смирением внучатого племянника, Генрих только фыркнул и прошелся по гостиной взад-вперед, постукивая тростью по ковру и кидая на обоих настороженные короткие взгляды.

— Мсье Снейп, — тон обращения не оставлял сомнений в том, что аристократ предпочел бы скорее заговорить с грязной дворовой собакой, чем с угрюмым человеком явно самого низкого происхождения, — вы, конечно же, погостите у нас несколько дней? Нарцисса, — на этом имени Генриха, кажется, едва не стошнило, — рекомендовала вас как старого друга семьи. Вы, наверное... воспитатель Драко? — брезгливо предположил он.

— Я декан школы, основанной Салазаром, — негромко поправил Снейп, — Благодарю за оказанную мне честь, мсье, но неотложные дела не позволяют воспользоваться вашим гостеприимством. — Снейп слегка поклонился, подумав, что Санж-Нуар из принципа непременно отравился бы, оказавшись с ним за одним столом. — Драко... Мне пора.

-До свидания, Северус.

Ровный и равнодушный голос Малфоя едва заметно сорвался, и Драко замолчал. Потом заговорил снова, вперившись взглядом в камин: — Cпасибо за то, что спа… помогли мне, профессор. Надеюсь, что у вас все будет хорошо.

Очевидно, подобный диалог являл собой попрание дворянской чести, и для хозяина замка это оказалось невыносимым — а возможно, в нем проснулись остатки чего-то вроде чуткости. В последнем Снейп очень и очень сомневался.

Высокомерно бросив:

— Простите меня, господа, я должен оставить вас, — Генрих покинул гостиную. Проводив его взглядом, Снейп добавил:

— Я надеюсь, мы с вами еще увидимся, Драко.

-Я надеюсь, сэр. Я очень надеюсь, — эхом повторил Малфой, являя собой живое воплощение соляного столпа: такой же бледный, неподвижный и бесчувственный.

Снейп хотел еще что-то сказать ему на прощание, но никаких ободряющих слов в голову не приходило. Молча кивнув, он ушел.

Прекрасным летним утром профессор Снейп сидел в столовой возле открытой двери, выходящей на ровно постриженную лужайку, и пил чай. В доме стояла тишина — никто не просыпался так рано. Держа в руках блюдечко, Снейп наслаждался покоем и разглядывал меняющиеся краски рассветного неба. Солнце вставало из золотой дымки, подсвечивая серебристые облака. У горизонта они уже вовсю пылали слепящим огнем, но в зените пока еще оставались бело-серыми клочьями ваты.

Не торопясь отхлебывая чай, Снейп сидел, откинувшись на спинку стула и вытянув вперед скрещенные ноги. Утро казалось ему материализовавшейся мечтой о покое. Тишина. Рассвет. Солнце. Бледное летнее небо. Короткая травка газона. Горячий чай. Что еще можно было желать для счастья?

Несколько месяцев назад, обсуждая с Дамблдором стратегию будущей войны, Снейп предупреждал директора о том, что затеваемые интриги могут запутаться сами в себе. Альбус же пенял ему за Нерушимую Клятву, принесенную Нарциссе, скрытничал и по своему обыкновению ничего не желал говорить толком. Однако один момент Снейпу все же удалось прояснить: Дамблдор удостоверился в том, что уничтожения хоркруксов как физических объектов недостаточно для уничтожения частей души Волдеморта. Осколки оставались блуждать в тонком мире — раздробленные куски когда-то цельной личности, обрывки воспоминаний и чувств. И пока они оставались там, на победу не стоило и рассчитывать. Дамблдор искал возможность уничтожить их, но это было невозможно из физического мира. Это могла сделать только сущность, находящаяся в том же самом мире, что и энергетическая составляющая хоркруксов. То есть — отделенная от тела душа или личность. Директор рассматривал возможность своей смерти в качестве способа добраться до хоркруксов. Но ни он, ни Снейп не предполагали, что смерть вмешается в их планы так быстро.

Положение осложнялось тем, что четкий план последующих действий невозможно было составить заранее — как и обговорить возможность какой-либо связи Снейпа и покинувшей тело души директора. Впрочем, Дамблдор намекал на то, что у него есть «парочка вариантов, которые любопытно будет проверить» — однако сказать Снейпу ни об одном из них сначала не пожелал, а потом не успел. И профессору оставалось только гадать, что же это будут за варианты.

Мысли о том, что весь их план мог быть ошибочен, и после смерти своего тела директор напрочь забудет, кто он и что должен делать, Снейп отметал от себя еще на стадии возникновения. Потому что если директор ошибся — война проиграна уже сейчас. Поэтому Северус, считая дни, ждал знака. Любого. В любой момент. Боясь пропустить и не заметить.

Однако он понимал, что бесконечно долго ждать он не сможет. В запасе у него была, возможно, всего-навсего пара месяцев. Может быть, и того меньше. Возродившийся Лорд быстро набирал армию. А Поттер… Будет ли он что-либо предпринимать без указки директора — Снейп не знал.

Наверху захлопали двери, послышались голоса: Дурсли просыпались. Судя по визгу Дадли, он был намерен первым занять ванную комнату, а судя по сюсюканью Петунии, та отговаривала его штурмовать дверь, за которой уже успел запереться Вернон. Тяжело вздохнув, Снейп выпрямился и согнал с себя безмятежную лень. Подлив еще чаю, замер с чашкой в руках и сосредоточился на завитке цветочного узора обоев.

Задобренный обещанием тройной порции вишневого пудинга, Дадли с топотом свалился в гостиную. Снейп мимоходом удивился, каким чудом дом продолжает выдерживать подобные потрясения. Принимая во внимание излюбленный способ перемещения Дадли по лестницам, местность обязана была считаться сейсмоопасной. Впрочем, возможно, Дурсли и их соседи благоразумно застраховали себя от землетрясения.

Проигнорировав сидящего возле стола Снейпа, Дадли плюхнулся на свое место, схватил пульт от телевизора и ткнул кнопку. Гостиную заполнили какафонические звуки современной маггловской музыки. Уставившись в экран, Дадли забыл об окружающем мире.

— Доброе утро, мистер Снейп, — Петуния, видимо, полагала, что подобная улыбка должна восприниматься, как «любезная». Снейп не стал разочаровывать миссис Дурсль комментарием о том, что на самом деле ее гримаса скорее приводила на ум испуганную фотовспышкой лошадь, нежели любезность. Кивнув в ответ на приветствие, профессор снова сосредоточился на обоях.

Через некоторое время перед ним появились поджаренные тосты, джем, масло, ветчина и сыр. Мистер Дурсль, производя точно такое же сотрясение стен, что и сын, спустился к завтраку.

— Доброе утро, профессор! — бодро начал он. — Как вам спалось?

— Превосходно, — ответил Снейп, постаравшись вложить в голос максимум разочарования спокойно проведенной ночью.

— Говорят, вы, доктора, умеете толковать сны? Я не читал Фрейда, но как-то слышал, что он написал занятные книжки по поводу того, что означает, например, если человек видит во сне крыс, или, скажем, змей. Как вы считаете, что говорит наука по этому поводу?

Довольный, что начал разговор с безусловно интересной собеседнику темы, мистер Дурсль начал активно намазывать тост апельсиновым джемом.

— Территория бессознательного, мистер Дурсль, пока еще плохо поддается анализу и, на мой взгляд, недостаточно тщательно изучена, чтобы можно было делать выводы, — сухо ответил Снейп. — Работы Фрейда, к моему сожалению, представляют собой по большей части коллекцию воплощенных бессознательных образов самого Фрейда… А это недопустимо для научного труда. Я предпочитаю работать с фактами, и только с фактами.

Впечатленный высокомерным ответом, явно свидетельствовавшим о высочайшем профессионализме, Вернон проникся к гостю еще большим уважением, нежели раньше.

— Простите за любопытство, а где конкретно вы работаете?

— Я курирую северный филиал Лондонского Королевского института нейропсихологии и невропаталогии под патронажем Европейского Общества нейропсихологов.

— Наверное, вы очень дорого берете за лечение? — спросила Петуния, оглушенная изобилием громких слов.

— Очень, — отозвался Снейп, — но случай мисс Дурсль показался мне настолько интересным, что я решил взяться за него из научного любопытства. Я пишу книгу о причинах, заставляющих людей выбирать себе тех или иных домашних животных в зависимости от особенностей развития промежуточных долей срединного мозга. Это совершенно неизученный вопрос, и пренебрежение к нему я считаю чудовищной недальновидностью.

Полностью уничтоженные подобным ответом, Дурсли больше не осмеливались заговаривать со Снейпом о его работе и надолго замолчали, обмениваясь лишь короткими репликами о погоде между собой.

Появление Мардж едва не заставило Снейпа расстаться с только что проглоченным завтраком. Рюши и оборочки украшали пышные телеса тетушки, грозя расползтись под напором уже далеко не юной плоти. Очевидно, какая-то причина заставила уснувшую летаргическим сном дряхлую женственность выйти из комы, длившейся никак не менее трех десятков лет. Если бы женственность Мардж была осязаема, для ее пробуждения к жизни потребовалась бы ванна из слез феникса и бинты из шерсти целого табуна единорогов. Однако тетушкина воля оказалась мощнее всех самых сильнодействующих целебных средств, и ее женская сущность, уже почти полуразложившаяся к настоящему времени, открыла глаза.

Выщипанные брови, подкрашенные черным карандашом, терялись под взбитыми завитушками редких волос. Тонкий слой пудры покрывал увядшую кожу, оседая в складках морщин и осыпаясь на шею. Нимфа пятидесяти с лишним лет спорхнула с лестницы, неумелой улыбкой приветствуя семью.

Содрогнувшись при виде воплощенного кошмара, Снейп сделал вид, что весьма заинтересован своей порцией пудинга. Даже Дурсли, привыкшие не замечать ничего из ряда вон выходящего, переглянулись с выражением тихого ужаса на лицах. Однако ничто не могло встать на пути женщины, твердо решившей завоевать сердце возлюбленного.

С многозначительным вздохом опустившись на соседний стул, Мардж кинула на Снейпа волнующий взгляд изголодавшегося каннибала и с энтузиазмом вонзила вилку в омлет. Снейп тщательно изображал, что его здесь нет и никогда не было, однако укрыться от всепроникающего взгляда любящей женщины было не так-то просто. Профессор чувствовал себя пронизанным этим взглядом насквозь, как шашлычным шампуром. Еще раз шумно вздохнув, Мардж попыталась привлечь к себе его внимание трепетным колыханием внушительной груди, однако Снейп предпочел продолжить изучение пудинга могучим прелестям своей соседки.

— Профессор, — окликнула она тоном отставного полковника, — я сегодня ужасно спала. Я всю ночь мечтала поговорить с вами. Мне снились чудовищные кошмары. Уделите мне минутку вашего внимания. Я чувствую, что должна рассказать вам все, что так меня мучает.

Снейп ограничился нечленораздельным хмыканьем, интерпретированным Мардж как неподдельный интерес к своим проблемам. Наскоро извинившись перед хозяевами, он встал из-за стола и пересел на диван, схватил в руки первую попавшуюся газету и вперился взглядом в спортивную хронику. Однако отделаться от пациентки таким образом не удалось. Сославшись на отсутствие аппетита, она пересела к нему.

— Профессор, — безапелляционно заявила она, — мне необходимо с вами поговорить.

Поняв, что отделаться игнорированием не выйдет, Снейп аккуратно сложил газету и с выражением научного интереса взглянул на Мардж:

— Я слушаю вас, мисс Дурсль.

— Профессор, это личное, — нахмурилась нимфа, раздосадованная холодностью предмета обожания. — Не могли бы мы поговорить где-нибудь наедине?

Снейп полностью осознавал, что пребывание наедине с тетушкой Гарри чревато непоправимым ущербом для здоровья, поэтому не испытывал никакого энтузиазма по поводу выдвинутого предложения. Дружески похлопав Мардж по руке, он снисходительно произнес:

— Вы чересчур взволнованы.

Громогласно вздохнув, она сокрушенно затрясла головой.

— Вы такой чуткий! Такой понимающий!

Снейпу очень хотелось начать паниковать, однако положение не позволяло подобных действий.

— Мисс Дурсль, — как можно более официальным тоном произнес он, — я полагаю, прогулка пойдет вам на пользу. Мы c вами побеседуем на свежем воздухе, если вы не возражаете.

Очевидно, расценив это как приглашение на свидание, Мардж расцвела.

— О, да, профессор. Я не возражаю!

Церемонно попрощавшись с четой Дурслей, которые медленно приходили в себя от потрясения и старались вести себя, как ни в чем ни бывало, Снейп отправился выгуливать свою первую в жизни поклонницу.

— Профессор, — басом мурлыкала Мардж, прижимаясь к руке Снейпа с риском сломать ему предплечье, — я никогда не встречала похожего на вас мужчины. Расскажите мне о себе, я хочу знать о вас все... Вы женаты?

— Нет, мисс Дурсль, — ответил Снейп, лихорадочно соображая, каким образом может удасться отделаться от пылкой нимфы. Идеальное укрытие, найденное им в доме Вернона, грозило стать слишком опасным. Применять магию в данном случае не представлялось возможным, поскольку это наверняка привлекло бы внимание авроров. Но и оставлять под боком влюбленную Мардж ему не хотелось. Судя по всему, у тетушки были на его счет далеко идущие планы.

— Вы кажетесь мне человеком, способным понять меня, — продолжала Мардж, — когда я смотрю на вас, у меня в груди рождается такое необычное чувство... Вот, потрогайте! — она схватила Снейпа за запястье, притиснув его ладонь к своему необъятному бюсту, и он поспешно отдернул руку:

— У вас учащенное сердцебиение. Вам не следует так волноваться.

— Сердцебиение? Да! В вашем присутствии мое сердце начинает биться намного чаще. Я чувствую, как кровь бежит по мне, по всему моему телу. Вы очень загадочный человек, профессор! Расскажите мне, что скрывается в ваших мыслях? Я уверена, что смогу разделить их!

Снейп очень сомневался в том, что Мардж правильно интерпретирует его поведение, но отсутствие опыта в охлаждении излишне чувствительных поклонниц затрудняло выбор подходящей линии поведения.

— Мне почему-то кажется, что я знаю, о чем вы мечтаете. Вы устали от жизни, не так ли? — гнула она, не дожидаясь ответа, — Вам нужен покой... тихий дом в сельской местности, уют и рядом... человек, способный разделить с вами ваши устремления. Вы смущены, я вижу! — торжествующе воскликнула она, глядя на каменное выражение лица Снейпа, — Значит, я права в своих догадках, профессор! Не отвечайте, молчите, я уже поняла это!..

Прерывисто вздохнув, она еще сильнее вцепилась в его локоть. Снейп находился в растерянности. Мардж, похоже, способна была слушать только себя, и каким образом можно было направить ее мысли в другую сторону, Снейп совершенно не представлял.

— Меня очень расстраивают ваши слова, мисс Дурсль, — строго сказал он, — я решил посвятить себя науке еще в глубоком детстве, и поэтому любые личные отношения не могут присутствовать в моей жизни. От этого пострадает работа.

— О... — разочарованно протянула Мардж, не ожидавшая такого поворота, — но профессор, быть может, вы просто еще не встречали на своем пути женщину, способную стать вашей верной спутницей?

— Нет, — твердо сказал он, нащупав верный подход, — это исключено. Я не могу оставить дело всей моей жизни. Мой институт — это мой дом. У меня нет времени на семью.

— У вас даже нет собаки? — потрясенно спросила Мардж.

— Я не заведу себе даже рыбок, — безжалостно ответил он.

Убитая горем, Мардж молчала все оставшееся время до возвращения домой. Снейп, радуясь миновавшей опасности, не тревожил ее печаль разговором, и она вернулась к Дурслям похоронным лицом человека, лишившегося смысла жизни. Оставив пациентку на попечение Петунии, Снейп поднялся в свою комнату. Играть роль аскета, отрекшегося от простых радостей жизни, не составит большого труда. А воспитанная в патриархальных устоях Мардж не посмеет посягнуть на святое — слишком сильно в ее голове бессознательное уважение к человеку, занятому важной работой.

Проведя остаток дня с книгой в своей комнате, Снейп спустился в гостиную только к ужину. Все еще не оправившаяся от потрясения, Мардж кидала на него отчаянные взгляды, которые Снейп игнорировал с чуткостью каменного голема. Разговор за столом зашел о детях и современном воспитании. Снейп высказывал взгляды, сделавшие бы честь любому испанскому инквизитору, чем заслужил еще большее уважение четы Дурслей. Упомянув о своем племяннике, Вернон высказал неподдельное сожаление, что Снейп не является его преподавателем. Снейп, в свою очередь, мысленно пожалел как раз об обратном, однако вслух подтвердил, что система обучения в современных школах нуждается в коренном пересмотре и введении жестких телесных наказаний.

Прервав его на полуслове, раздался громкий звонок в дверь.

— Кто это? — всполошилась Петуния, — Вернон, мы ведь не ждем гостей?

— Пойду посмотрю, кто это, — тот поднялся, отцепляя от шеи салфетку, — простите, мистер Снейп.

Молча кивнув, Снейп ощутил легкий холодок в груди. Предчувствие говорило ему о том, что стоит готовиться к самому неприятному обороту событий.

Вернон разговаривал с кем-то в прихожей. Телевизор, включенный Дадли, заглушал голоса, так что до Снейпа доносились только недовольные интонации мистера Дурсля. Захлопнулась дверь. В телепрограмме возникла пауза, и Снейп услышал:

— …рячь немедленно свою чертову птицу! У нас важные гости! Если ты выкинешь хоть что-нибудь из своих обычных штучек…

Поэтому к моменту, когда Гарри, все еще держа в руках клетку с совой, заглянул в гостиную, чтобы поздороваться, Снейп уже был готов к встрече. А Поттер — нет. Вяло отнекиваясь от настойчивых указаний Вернона, он встретился взглядом со Снейпом и замер на полуслове. Снейп хмуро смотрел на своего студента, мысленно поздравляя себя с полным провалом. Самое главное предположение, заключавшееся в том, что Поттер по доброй воле и носа не сунет к Дурслям, только что потерпело крах.

Поттер, застыв на месте и открыв рот, демонстрировал все признаки внезапно поразившего его слабоумия. Его глаза по размеру почти сравнялись с круглыми линзами очков. Силясь что-то сказать, он издавал только невнятные нечленораздельные звуки. Подняв руку, попытался указать на Снейпа, но забыл, что в этой руке держал клетку с совой, и птица возмущенно заухала, когда ее уронили на пол. Глянув на сову, Гарри безумными глазами снова вперился в Снейпа, явно испытывая желание либо протереть очки, либо помахать перед профессором рукой — короче говоря, доступным способом убедиться в том, что это галлюцинация.

— И часто с ним такое? — мрачно поинтересовался Снейп у Петунии, которая выглядела неприятно удивленной поведением племянника.

Не понимая, что происходит, Вернон на всякий случай отвесил Поттеру подзатыльник, и эта действенная мера вернула утраченный было дар речи.

— Вы!.. — Поттер судорожно схватился за карманы, нащупывая палочку, — Вы!.. Как вы!.. Предатель! Убийца! Трус!

— Что ты мелешь! — взревел Вернон, занося руку для еще одного внушения, но Поттер уже выхватил палочку и нацелил ее на Снейпа. Петуния с визгом кинулась закрывать Дадли. — Как вы посмели… сюда!.. Вы пришли за мной? Чтобы и меня убить, как вы убили Дамблдора?!

— Что он себе позволяет? — возмутилась Мардж.

— Убери немедленно эту штуку! — заорал Вернон.

— Маниакально-депрессивный психоз, — мрачным тоном прокомментировал Снейп.

Отскочив от дяди, Поттер не спускал со Снейпа глаз:

— Тем лучше, мне не придется вас искать! Раз вы пришли сюда, здесь вы и останетесь!

Он уже взмахнул палочкой, но она неожиданно вырвалась из его рук и отлетела под стол, к ногам Снейпа. Кинувшись вперед, Гарри оказался перехвачен тетушкой Мардж, которая встала грудью на защиту профессора.

— Я так и знала, что однажды это произойдет, — удовлетворенно заявила она. — Малолетний преступник. К тому же, повредившийся в уме. Я говорила тебе, Вернон, рано или поздно натура проявит себя.

— Отпустите меня! — Гарри рвался из рук Вернона, но тот крепко держал его за шиворот. — Вы не понимаете! Это он — преступник! Он — убийца!

Подняв с ковра оружие Гарри, Снейп встал со своего места.

— Какая занятная вещица, — произнес он, аккуратно заправляя в рукав свою палочку, которой ему удалось воспользоваться под прикрытием обеденного стола.

— Осторожнее с этим, профессор, — предупредил Вернон, указывая на палочку Гарри, которую Снейп вертел в руках, — это опасная штука.

— Настоящий ученый не боится подобной чепухи, — высокомерно произнес Снейп. — С вашего позволения, я придержу это у себя. — Улыбнувшись Гарри, он спрятал его палочку в карман. Тот сдавленно зарычал, не в силах вырваться из рук Вернона:

— Предатель… Я ненавижу тебя! Ненавижу!

— Да он сумасшедший! — воскликнула Мардж.

— Да, пожалуй, этот случай — по моей части, — кивнул Снейп.

— Он убийца! Прислужник Волдеморта! Он убил Дамблдора! — кричал Гарри.

При этих словах Петуния вздрогнула, кинув испуганный взгляд на Снейпа, и крепче прижала к себе своего сына.

— Нужно позвать авроров! — Гарри уцепился за рукав Вернона, надеясь пробудить в нем разум, — Они должны арестовать его! Он опасен! Он может убить здесь всех вас! Нужно сообщить о нем в Министерство Магии!

— Бедный мальчик, — сочувственно сказал Снейп, понимая, что его свобода висит на волоске и зависит исключительно от его самообладания. — Несчастный ребенок, лишиться рассудка в таком юном возрасте… Мания преследования налицо. Мальчик нуждается в серьезном лечении.

— Он нуждается в серьезной порке! — твердо заявила Мардж.

— Простите, профессор, — угодливо улыбнувшись, Вернон потащил Поттера наверх. Тот отбивался, лягался и выворачивался, но все было тщетно. Снейп услышал, как Гарри влетел в свою комнату и как за ним захлопнулась дверь. Щелкнув замками, Вернон спустился обратно. Поттер бушевал, кричал и стучал, однако его усилия были напрасны.

— Простите, профессор… Это наш племянник. Мальчишка слегка не в себе.

— Да, весьма прискорбно, — кивнул Снейп, — очень сочувствую.

— Он пошел по стопам своего отца! — не удержалась Мардж, — весь в него! Тот тоже был таким же помешанным. Бродяга и алкоголик. Собаке собачья смерть.

Сдержанно хмыкнув, Снейп коротко кивнул Петунии:

— Благодарю за ужин. Простите, я должен заняться своими записями.

Проходя мимо двери, которую неистово лягал Поттер, Снейп нахмурился. Положение становилось очень серьезным.

Неожиданный приезд Поттера путал все планы. Отсидеться тихо не удастся. Бежать? Это вызовет слишком много шума. А кроме того, подтвердит обвинения, на которые Гарри оказался так щедр. Снейп подозревал, что вернуться к Вольдеморту, чтобы в решающий момент оказаться подмогой Поттеру, у него может не выйти. Лорд был слишком подозрителен. Возвращаться к нему было опасно. Да и за самим Поттером не заржавеет сначала заавадить ненавистного преподавателя, а уж затем — разбираться с Лордом. Куда ни кинь, всюду выходил клин. А вести от Дамблдора задерживались. Нехотя принимая решение продолжать тянуть время, Снейп отложил вопрос о том, что делать с Поттером, на следующий день. Без палочки он ничего не предпримет, без совы (ее заперли в чулане под лестницей) никому не даст знать о происходящем. Если убедить Дурслей не выпускать его из комнаты, возможно, все и обойдется.

Сунув палочки под подушку, Снейп лежал без сна, но с закрытыми глазами. Гарри в соседней комнате уже давно угомонился. Тишину спящего дома не нарушало ничто, кроме… Кроме?.. Со Снейпа мгновенно слетел сон. Крадущиеся шаги в коридоре были слишком тихими для Дурслей и слишком неосторожными для авроров. Не иначе, как мистер Поттер решил почтить своим визитом. Но как он мог выбраться из комнаты? «Окно», — подсказал внутренний голос. «Второй этаж — не слишком высоко. А затем — входная дверь и лестница наверх».

Повернувшись, дверная ручка тихо щелкнула, и в коридоре замерли. Снейп, продолжая негромко и размеренно дышать, выжидал дальнейших действий Поттера. Тенью проскользнув внутрь, Гарри аккуратно прикрыл за собой дверь. Мелькнул тонкий луч фонарика, скользнул по отворенной дверце шкафа, одежде, подоконнику, кровати. Наскоро обшарив висящую мантию, Поттер в замешательстве огляделся. Явился за палочкой? Сделав шаг к кровати, Гарри остановился. Снейп продолжал следить за ним, пользуясь тем, что в темноте полуприкрытых глаз не было видно. Фонарик осветил подушку, и Поттер беззвучно чертыхнулся. Постояв еще немного, неуверенно потянулся к торчащей рукоятке палочки…

— Поттер.

Начало было великолепным, но Снейпа подвела самонадеянность и любовь к театральным эффектам. Окончание фразы, которое должно было состоять из слов «Что. Вы. Здесь. Делаете», осталось неозвученным. Рефлексы у Поттера были отменные: при звуке голоса Снейпа он выдернул из-под подушки палочку и отскочил к двери одним прыжком.

— Lumos!

Огонек почти не дрожал, освещая бледное лицо Поттера и его всклокоченные волосы. Глаза с ненавистью вперились в профессора. Снейп лежал, не шевелясь, понимая, что любое резкое движение или слово может спровоцировать атаку. Спокойно глядя на Гарри, он произнес издевательски-холодным тоном, как если бы застукал гриффиндорца ночью в неположенном месте:

— Превосходно. Ну и что вы теперь намерены предпринять, мистер Поттер?

— Как вы могли… — прошептал Гарри, очевидно, не в силах не высказать врагу свою боль. — Как вы могли! Он доверял вам! Он до самого конца доверял вам! А вы… вы его предали! Предали, как предавали всех, всю свою жизнь!

О заклятии беззвучия, видимо, Поттер благополучно забыл, так что Снейпу пришлось одернуть его:

— Вы намерены перебудить весь дом вашими воплями?

— Предатель! — зашипел Гарри, понижая голос, — Низкий, подлый убийца! Я никогда вам не верил! Это из-за вас погиб Сириус! Из-за вас погибли мои родители! Я знаю, что вы всегда ненавидели моего отца, вы только и ждали удобного случая, чтобы отомстить ему! Это вы донесли Волдеморту о пророчестве! Вы надеялись, что он убьет и меня, так, профессор? Не вышло! Можете передать своему хозяину, что я доберусь до него!

Снейп молча пережидал поток словоизлияний, надеясь улучить момент для того, чтобы перехватить инициативу в свои руки.

— Профессор Дамблдор снится мне! Почти каждую ночь! — страстным шепотом продолжал Гарри, — он говорит только об одном — что я должен найти вас!

Снейп насторожился.

— Раз вы сами явились сюда, значит, справедливость восторжествует! Вы больше никому не сможете повредить!

— Разве профессор Дамблдор дал вам указание убить меня? — поинтересовался Снейп.

— Он просил меня найти вас! — шепотом воскликнул Гарри, — Зачем бы еще мне понадобилось искать вас? Может, чтобы поблагодарить?

— Язвительность вам не идет, — бросил Снейп, и Гарри мгновенно вскинул опустившуюся было палочку:

— Молчите! Вы больше не сможете издеваться надо мной! И ни над кем!

— Если бы вы использовали хотя бы десятую долю отпущенных вам мозгов, мистер Поттер, вы бы сообразили, что директор Дамблдор не мог просить вас о мести, — сказал Снейп, вовлекая Гарри в отвлекающий внимание диалог.

— Я ничего не хочу слушать!

— В этом и заключается ваша беда, мистер Поттер.

— Вы убили его! Подло, трусливо убили! Вы предали его доверие!

— Вы ничего об этом не знаете.

— Я знаю, что вы слуга Волдеморта и грязный убийца! Вы ждали меня здесь, чтобы убить и меня!

— Если бы я хотел вас убить, мистер Поттер, я сделал бы это намного раньше.

— Вы ненавидите меня точно так же, как моего отца!

— Поспешные выводы никогда не бывают верными.

— Вам меня не запутать и не запугать! Я не боюсь вас!

— Меня нисколько не трогают ваши чувства, мистер Поттер.

— Потому что вы никогда ничего не испытывали, кроме злобы и ненависти!

— Восхищен вашей проницательностью.

— Я ненавижу вас! Вы убили всех, кто был мне дорог… всех! Но я вас нашел, и вы от меня не уйдете!

— Поттер, — предостерегающе начал Снейп, но не успел договорить.

Замахнувшись, Гарри бросил:

— Прощайте, профессор Снейп! Avada Kedavra!

Ничего не произошло. Ни вспышки, ни зеленого света. Ничего. Растерянно глянув на палочку, Гарри отвлекся от Снейпа, и тот использовал эти несколько секунд для смены сценария. Вторая палочка, которую Поттер не заметил под подушкой, уткнулась гриффиндорцу в шею. Протянув руку, Снейп обезоружил мальчика и произнес:

— Я внимательно слушал ваш вдохновенный монолог, мистер Поттер, теперь соблаговолите послушать меня.

Гарри с ненавистью сверкал глазами:

— Я не хочу ничего слушать!

— Придется, — резко сказал Снейп. — Не вынуждайте меня применять силу. Помолчите. И задайте себе вопрос, почему не сработало ваше заклятие.

— Вы… вы испортили мою палочку! Или подменили ее!

— Поттер, это была моя палочка, — поправил Снейп, демонстрируя Гарри отобранное оружие. — И она находится в превосходном состоянии. Еще варианты будут?

Поттер молчал, поскольку сказать было нечего. Не глядя ткнув пальцем в сторону двери, Снейп запер ее на замок, для верности добавив заклинание. Теперь мальчишка не сбежит отсюда раньше времени. Снейп ненавидел разговоры, в которых ему требовалось убеждать кого-либо в своей искренности — причем не в лживой, а в истинной. Но придется раскрыть карты Поттеру, иначе он натворит таких дел, что Волдеморту потом останется только поблагодарить Гарри за помощь.

— Сядьте, — Снейп толкнул Гарри к столу. Накинув на голые плечи мантию, зажег ночник.

— Я не поверю ни единому вашему слову, — сразу же выпалил Поттер.

— Может быть, сначала вы меня выслушаете? Или у вас родилось объяснение несработавшему заклинанию?

Гарри сдавленно вздохнул. Объяснения у него не было, и узнать его было любопытно, но верить Снейпу он не собирался.

— Все ваши обвинения в мой адрес строятся на одном предположении: директор Дамблдор был настолько глуп, что верил мне. Из этого следует, что раз вы мне не верите — вы существенно дальновиднее его. Вам не кажется, что это похоже на манию величия, мистер Поттер? Директор Дамблдор старше вас в десять раз.

— Вы убили его!

— Не перебивайте, если вам нечего возразить по существу, мистер Поттер. Дамблдор защитил этот дом, оберегая вас. Здесь не работают Непростительные заклятья. В этот дом невозможно войти, имея желание причинить вред вам или его обитателям. Вы не были посвящены в планы директора так полно, как я.

— Он доверял вам, а вы…

— Замолчите, Поттер! Я знаю все, что вы можете мне сказать. Дамблдор доверял мне не потому, что был глупее вас.

— Вы обманули его!

— Вы льстите моим способностям. Я не смог бы обмануть его в этом, даже если бы хотел.

— Вы убили его, хотя он просил…

— Он просил меня не отступать от нашего плана! Вас не было в башне, когда это произошло!

— Я был там! — торжествующе воскликнул Поттер, — Я все видел! Я видел, как вы убили его! Я видел, как он просил вас не делать этого! Вы его предали!

Снейп поморщился.

— Вы были там? В мантии-невидимке, очевидно? Почему же вы не вмешались, мистер Поттер?

— Я… я был обездвижен… Профессор Дамблдор хотел спасти меня, и пожертвовал собой ради этого.

— То есть профессор Дамблдор наложил на вас заклятие, чтобы вы не вмешивались в происходящее? А вам не кажется это немного странным, мистер Поттер? Будучи невидимым, вы могли бы оглушить Упивающихся заклятиями раньше, чем они поняли бы, что происходит. Как вы думаете, почему у вас не было этой возможности?

— Потому что… потому что Дамблдор хотел спасти меня.

— Спасти от чего? Упивающиеся пришли не за вами, и он это знал. Вы могли без особых усилий защитить его — но он сам лишил вас этой возможности. Включите ваши мозги, мистер Поттер, попробуйте подумать, для чего ему было необходимо ваше невмешательство?

— Я… я не знаю, — сдался Гарри.

— Теперь вы соблаговолите выслушать меня, не перебивая?

Поттер насуплено молчал. Приняв это за знак согласия, Снейп начал:

— Дамблдор разработал план, который поможет уничтожить оставшиеся хоркруксы. Суть его заключается в том, что уничтожению подлежит не только материальный объект, содержащий часть души Волдеморта, но и сам осколок души. Однако если объект возможно уничтожить из физического мира, то душу — нет. Дамблдор искал способ сделать это и пришел к выводу, что полностью уничтожить хоркрукс может только душа, свободная от связи с материальным миром. То есть — душа умершего человека. Мы планировали то, что ему придется умереть — но не предполагали, что это произойдет так скоро.

— Я слышал ваш разговор с Малфоем! — нашелся Поттер, — Вы предлагали ему помощь!

— Поттер, — терпеливо произнес Снейп, — я знал о том, что Волдеморт поручил Малфою какое-то важное задание, и мне необходимо было быть в курсе. Поэтому я убеждал его в том, что способен ему помочь, чтобы раздобыть информацию о том, чем он занимается.

— Откуда мне знать, что вы сейчас не обманываете меня? Может быть, вы говорили Малфою правду, а врете мне?

— Я предоставлю вам доказательства, — бросил Снейп.

— Я вам не верю.

— И что же вы намерены делать, мистер Поттер? Мстить? Выдать меня аврорам?

— Именно так!

Снейп презрительно скривился.

— Так же, как и ваш отец, вы не осмеливаетесь драться один на один. Он тоже не нападал на меня без численного перевеса. Но ему нужны были только трое. А сколько приведете вы? Десятерых?

Гарри вспыхнул.

— Я справлюсь с вами и без помощи посторонних!

— Буду с нетерпением ждать этого момента. А теперь убирайтесь из моей комнаты, мистер Поттер. Ваша палочка останется у меня.

Сжав кулаки, Гарри поднялся со стула.

— Я найду способ отомстить вам…

— Желаю удачи, мистер Поттер. Всего доброго.

Взмахом палочки распахнув дверь, Снейп указал на выход. Метнув на профессора последний злой взгляд, Гарри повиновался. Подождав, пока за ним закроется дверь, Снейп перенес к себе клетку с совой. На всякий случай. Хедвиг недовольно ухала, но ему не было дела до ее удобств. Трансфигурировав клетку с птицей в маггловскую газету, Снейп забросил ее в свой чемодан вместе с палочкой Поттера. Так будет безопаснее.

Следующее утро разбудило профессора назойливым щебетанием птиц и ярким потоком солнечных лучей, бивших в окно. Недовольно поморщившись, Снейп, не открывая глаз, перевернулся на другой бок. И вспомнил ночной разговор с Поттером. Чертов мальчишка… Спутал все карты. Теперь придется ломать голову, как убедить его не делать опрометчивых поступков. С досадой вздохнув, Снейп признал, что окончательно проснулся. Открыв глаза, сел в постели и непроизвольно вздрогнул: из другого конца комнаты на него угрюмо смотрел домашний эльф. Приглядевшись, профессор узнал старого слугу Блэков, знакомого по штабу Ордена Феникса. Воспоминание было не из приятных.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросил Снейп.

Зажимая рот руками, Кричер корчил отчаянные гримасы, очевидно, пытаясь заставить себя удержаться от ответа. Наблюдая за этой сценой, Снейп не понимал, чем вызван этот цирк. Но прежде, чем он успел спросить, что происходит, Кричер проиграл в борьбе с самим собой и негодующе выпалил:

— Гарри Поттер хочет поговорить с вами!

Выплюнув фразу, эльф скривился, будто хватанул отравы.

— Ты служишь Поттеру? — переспросил Снейп.

— Д-д-аа!.. — выкрикнул Кричер с таким видом, будто признание доставляло ему физическую боль.

— О чем Поттер хотел поговорить со мной?

— Он согласен увидеть доказательства, — сдавленно прохрипел эльф, хватаясь за горло с явным намерением задушить себя.

Снейп хмыкнул. Согласен. Мистер Поттер соизволил сделать ему одолжение!

— Исчезни, — бросил он.

Схватив какую-то тряпку, Кричер попытался затолкать ее себе в рот, но пока одна его рука запихивала кляп, вторая вытаскивала его.

— В чем дело? — спросил Снейп, которому уже поднадоело это представление.

— Гарри Поттер приказал не возвращаться без ответа, — с ненавистью прошипел эльф.

Не желая себе портить жизнь присутствием существа с суицидными наклонностями, Снейп нехотя произнес:

— Передай своему хозяину, что доказательства будут.

Кричер исчез с отчаянным воплем обманутой фурии.

Доказательства, черт бы их побрал! Где их взять? Соврать? Не получится. Предоставлять нечего. Снейпу оставалось только тянуть время и надеяться, что весть от Дамблдора найдет его в самые ближайшие дни. Блефовать дольше он просто не сможет.

Спустившись вниз к завтраку, Снейп обнаружил, что Поттер отсутствует.

— Доброе утро, профессор! — довольно щурясь, поприветствовал его Вернон. — Я запер племянника в его комнате, так что он больше не побеспокоит вас!

Снейп подумал, что поскольку обстоятельства вынуждают его сотрудничать с Гарри (бежать — поздно и некуда, оставлять под боком неуравновешенного подростка — опасно), следует понемногу убеждать Поттера в своей лояльности. А в качестве доказательства — действовать в его интересах.

— Вы его заперли? — повторил он, усаживаясь за стол, — Это весьма недальновидно, мистер Дурсль. Мальчик, по-видимому, находится в опасной стадии ремиссии, и заточение может опасно повлиять на его нервное состояние.

Вернон беспокойно нахмурился:

— Вы считаете, его нужно сдать в клинику?

Снейп смерил его изучающим взглядом. Удивительно, что Поттер на самом деле не тронулся умом, с такими-то родственничками.

— Речь пока не идет о госпитализации, мистер Дурсль. Случай, безусловно, запущенный, но раз уж я здесь — почему бы мне не заняться мальчиком?

— Что вы, профессор, он не стоит вашего внимания! — махнул рукой Вернон, — Не нужно возиться с ним! Он этого не заслуживает.

— В своей работе, о которой я, кажется, упоминал, — вздернув подбородок, произнес Снейп тоном оскорбленного святотатством архиепископа, — я исследую взаимосвязь между развитием долей мозга и склонностью людей заводить себе определенных домашних животных, в том числе — экзотических. Я должен исследовать, не является ли тот факт, что мальчик завел себе сову, признаком какого-либо отклонения. Надеюсь, — со сдержанным возмущением и угрозой добавил он, — что вы не встанете на пути современной науки и не воспрепятствуете моим исследованиям.

Напуганный высокопарным тоном, мистер Дурсль притих, пролепетав что-то вроде:

— Да, профессор… Конечно, если этого требует наука…

— Она взывает к этому сотнями голосов, — уничижительно бросил Снейп, всем своим видом преисполненный презрения к обывателям, осмеливающимся судить о высоком искусстве со своей колокольни.

Получив ключ от комнаты, Снейп поднялся на второй этаж. По правде говоря, он опасался, что Поттер набросится на него с какой-нибудь ножкой, отломанной от кровати. Но продолжал мысленно убеждать себя, что сотрудничество необходимо для пользы дела. Если Дамблдор просил Гарри найти Снейпа — возможно, это и было тем знаком, которого Снейп ждал. Возможно, через Поттера удастся наладить связь с директором. Каким образом это осуществимо, он пока не задумывался.

Ключ повернулся в замке, Снейп толкнул дверь.

Гарри неподвижно лежал на кровати, закрыв глаза.

— Мистер Поттер.

— Что вам угодно, профессор?

— Вы можете быть свободны.

Не заходя в комнату, Снейп продолжал стоять в дверях.

— Вы убедили Дурслей выпустить меня? Или отравили их за завтраком?

Снейп передернулся.

— Рекомендую вам не злоупотреблять вашей свободой. Этот дом — ваша единственная защита.

— С каких это пор вы начали беспокоиться о моей безопасности, профессор? — с отвращением скривился Гарри, соизволив открыть наконец глаза.

Снейп мог бы ответить, с каких — но решил, что оправдываться будет ниже его достоинства. Молча повернувшись, он ушел. Оставалось надеяться, что у Поттера хватит ума не заявлять в аврорат о местонахождении убийцы Дамблдора. Впрочем, второй совы у него не было.

Страдающая от неразделенной любви Мардж преследовала профессора по всему дому. Отделаться от нее в ближайшее время не представлялось возможным, поэтому Снейпу приходилось выслушивать длинные трогательные монологи о далеком детстве и страстные повествования о собаках. Снейп собак не любил, поэтому выражение научного отвращения не покидало его лица. Когда Поттер соизволил спуститься в гостиную к обеду, он застал середину монолога тетушки о том, как она собственноручно принимала роды у одной из своих "девочек". Гнусно хмыкнув, Гарри одарил профессора ехидным взглядом. Мардж не останавливалась, оседлав любимого конька, Снейп угрюмо молчал, преувеличенно аккуратно нарезая шницель тонкими ломтиками. Усевшись с тарелкой возле барной стойки на кухне, Поттер не спускал глаз с профессора.

— Все это необычайно интересно, — прервал тетушку Снейп, как только та сделала паузу в повествовании, — но я боюсь, что этого рассказа мне будет недостаточно. Я прошу вас записать его со всеми подробностями, не исключая мелких деталей. Мне необходимо будет ознакомиться с ним в рабочей обстановке.

— Записать? — удивилась Петуния.

— Да, именно записать, — ответил Снейп, надеясь, что задание займет Мардж на достаточно длительный срок и избавит его от навязчивой пациентки, — это очень важно. Я бы не хотел упустить ни одной мелочи.

— Но зачем? — попыталась возразить Мардж, — я в любой момент могу повторить вам свое любое воспоминание.

— Нет, — отрезал Снейп, — мне необходимо иметь у себя ваш рассказ в печатном виде. Это поможет исследованию. На письме люди иначе формулируют свои мысли, и это помогает различить глубинные мотивы поступков.

Гарри тихонько фыркнул, и Мардж тут же обернулась в его сторону.

— Молчать! Не перебивай, когда старшие разговаривают! Иначе живо загремишь в сумасшедший дом!

— Я не перебивал, — сказал Гарри, но Мардж только махнула рукой:

— Посмотрите на него, доктор! Типичный помешанный! За милю видно, что это будущий рецидивист! Будь я на вашем месте, я тут же упекла бы его в смирительную рубашку.

— Я не преступник, — снова начал тот, но на него прикрикнул Вернон:

— Закрой рот, или отправишься в свою комнату! Профессор, вы вправите ему мозги на место, или это совсем безнадежный случай?

— Пока рано делать какие-либо выводы, — сухо отговорился тот.

— Достаточно посмотреть на его рожу, чтобы поставить диагноз! — высказалась Мардж, испепеляя Гарри взглядом. — Ясно же, что он не в себе. Эта дикая выходка вчера...

— Не знал, что вы такой специалист по душевным расстройствам, — колко заметил Снейп, но Мардж обладала восприимчивостью носорога:

— Не нужно быть специалистом, чтобы замечать очевидное!

Снейп пренебрежительно хмыкнул.

— Я не болен! — повторил Гарри.

— Все психи отрицают, что они ненормальны! — логика Мардж была железобетонной.

— Вам понятно мое задание, мисс Дурсль? — спросил Снейп, уводя разговор от взрывоопасной темы. — Сделайте это сегодня же вечером.

— Да, профессор... Я напишу вам все, — переключилась Мардж и посмотрела на Снейпа полными укоризненного обожания глазами.

— Будьте очень аккуратны, не упустите ни одной детали, — повторил тот.

Со стороны кухни донеслось сдавленное хихиканье. Снейп сжал вилку в кулаке, продолжая с неменяющимся выражением профессиональной незаинтересованности смотреть на Мардж. Та переключилась на Петунию и обсуждение школьных успехов Дадли, так что Снейп смог вздохнуть спокойно. Впрочем, долго эта передышка не продлилась.

Когда после окончания обеда Снейп вышел из дома, чтобы в одиночестве обдумать план дальнейших действий, перед его глазами возник мистер Поттер собственной персоной.

— Вы обещали предоставить мне доказательства, — напомнил он, угрюмо глядя из-под челки.

— Всему свое время, мистер Поттер, — ответил Снейп, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Маленькая лужайка позади дома, изображавшая из себя сад, очевидно, являлась попыткой реализации фантазий садовника-примитивиста. Два дерева, три куста, фонарь и скамейка. Любимый Снейпом аскетизм не спасал положение: сад напоминал неудачный детский рисунок, а профессор не выносил напоминаний о детях или же, сохрани Мерлин, об их творчестве.

— Почему не сейчас? — настаивал Гарри. — Если вы действовали по приказу Дамблдора, почему вы не можете подтвердить это немедленно?

— Я не имею привычки носить с собой вещи, способные скомпрометировать меня в глазах Волдеморта.

Нервно обдирая листья с кустов рододендрона, Поттер кидал на Снейпа такие подозрительные взгляды, будто только и ждал, что тот выхватит палочку и швырнет заклятие.

— Но вы сказали, что предоставите их сегодня! Вы солгали мне?

— День еще не кончился, мистер Поттер, — сухо ответил Снейп, — а вы уже успели по привычке начать разбрасываться голословными обвинениями.

Гарри нетерпеливо хмыкнул. Сел на скамейку, носком бело-синего стоптанного кеда начал выкапывать из газона короткую травку.

— Как вы убедили Дурслей принять вас?

— Это вас не касается, мистер.

— Ошибаетесь, доктор, — язвительно ввернул Гарри, поддев ком земли, — они мои родственники, если вы не забыли.

— Никогда не замечал за вами глубокой привязанности к семье, мистер Поттер, — Снейп начал уставать от этого разговора.

— Да вы вообще мало что замечаете, когда дело касается людей вокруг вас! — внезапно выпалил Гарри. Снейп повернулся, удивленный такой внезапной вспышкой.

— Придержите язык, Поттер, — предостерегающе произнес он.

— А то что? Снимете баллы? Мы не в Хогвартсе, и вы больше не мой профессор!

— Я старше и умнее вас, мистер Поттер. Советую вам проявлять больше уважения к этим фактам.

— Вы только и делаете, что советуете! — Гарри вскочил со скамейки, не в силах усидеть на одном месте дольше пяти минут. — Все только и делают, что советуют, как мне поступать!

— Вы полагаете, вы способны справиться самостоятельно? — иронично осведомился Снейп.

— У меня нет даже шанса проверить это! Я чувствую себя, как пешка, которую переставляют по доске туда-сюда!

— Вам пока еще рано становится серьезной фигурой.

Гарри в бешенстве сжал кулаки.

— Кто это решил? Вы? Дамблдор не считал меня не заслуживающим доверия!

— Если вы хотите доказать, что чего-то стоите, прекратите бегать, как заведенный и истерить, — раздраженно осадил его Снейп. — Этим вы точно никому ничего не докажете.

Гарри с ненавистью взглянул на него, но остановился. Рухнул обратно на скамейку, принялся нервно выщипывать траву у себя под ногами.

— Когда вы предоставите мне доказательства? — беспокойно спросил он.

— Скоро.

— Когда? Я хочу знать точно!

— Скоро.

— Откуда я знаю, что вы не лжете? Может быть, вы намеренно обманываете меня, чтобы сдать Волдеморту!

— Если бы я хотел передать вас в руки Лорда, я мог бы сделать это уже не раз. Начните использовать вашу голову не только для того, чтобы носить очки. Тогда у вас будет шанс перестать быть пешкой.

Гарри злобно зыркнул на него, но возразить было нечего.

— Если вы невиновны, то почему вы не объявите это всем? — спросил он после долгой паузы.

— У меня нет времени доказывать Уизенгамоту свою невиновность, мистер Поттер. Идет война.

— Нет времени? Что же вы тогда делаете здесь? Вас прельстила моя тетя? — Поттер усмехнулся, — Вы нашли любовь всей своей жизни, доктор?

Снейп побледнел и медленно развернулся в сторону Гарри.

— Я уже советовал вам придержать язык, мистер Поттер…

— Да, вы начинаете повторяться, профессор! — дерзко бросил тот, поднявшись. — Хорошего вечера! Надеюсь, прогулка с тетушкой развлечет вас!

Жалея, что не может ответить маленькому нахалу достойным образом, Снейп глубоко вдохнул и постарался успокоиться. Нет, ну каков наглец! И это — надежда магического мира? Если ему и удастся погубить Волдеморта, то разве что насмешив до икоты.

Остаток вечера в качестве разнообразия Снейп провел в гостиной за маггловскими журналами. Обдумывая, что именно можно выдать Поттеру за доказательство, Снейп мало-помалу приходил в отчаяние. Ему нечего было предоставлять, кроме слов. А Гарри даже словам Дамблдора не верил. Неудивительно, конечно — оказавшись свидетелем убийства, будучи не в курсе планов директора и работы Снейпа против Волдеморта, поверить в худшее легче всего. Снейп мысленно выстраивал в уме цепочки логических доказательств, и сам понимал, что все это наверняка будет для Поттера лишь болтовней. Планы Дамблдора держались на интуиции и расчете, а не на материальных предметах…

Поттер вертелся поблизости, делая вид, что тоже читает. Напряженный взгляд, следящий за Снейпом, периодически сменялся выражением полной растерянности. Задумавшись, Гарри уходил в себя — и там ему было очень нерадостно. Очнувшись от мыслей, встряхивался и снова прятался за обложкой книги. Снейпа раздражало это пристальное внимание, но он намеренно не покидал поле зрения Поттера, безобидностью всего своего вида показывая, что с этой стороны опасности нет. Впрочем, вряд ли Гарри интерпретировал его поведение как знак доверия. Он был слишком поглощен своими переживаниями.

Листая подшивки, Снейп бездумно проглядывал страницы. Взгляд почти не цеплялся за слова. Быстро бежали часы, и когда за окном начало темнеть, Снейп оторвался от журналов, так ничего толком и не придумав. Подняв глаза, увидел забившегося в кресло Поттера. Опустив на колени забытую книгу, тот напряженно-страдальчески вглядывался в профессора, закусив губу. Вздрогнув и опустив взгляд, Поттер сунулся в книгу — читать. Делать вид, что его совершенно не интересует, что происходит вокруг. Петуния, спустившаяся готовить ужин, прогнала племянника на улицу — чтобы не путался под ногами. Гарри убрел из гостиной. Снейп решил, что ему общество тетушки Гарри тоже не покажется занимательным, и под предлогом полезности свежего воздуха перебрался на скамейку в сад.

— Уже вечер, профессор, — раздался за спиной мрачный голос.

— Рад, что вы это заметили, — недовольно буркнул Снейп, раздраженный нарушением своего одиночества.

— Вы обещали, что доказательства будут сегодня! Где они?

— День еще не кончился, мистер Поттер, — повторил Снейп.

— Но уже темнеет!

— Не спешите, вам некуда торопиться.

Гарри в полном отчаянии упал на второй край скамейки.

Тишину потревожило мягкое хлопанье крыльев. Негромко курлыкнув, на спинку сиденья опустился феникс. Качнув головой в знак приветствия, он вытянул шею и мягко потерся головой о щеку Снейпа.

Задержав дыхание, Северус поднял руку и провел пальцами по гладким перьям. Фоукс! Снейп знал его слишком хорошо, чтобы спутать, да и совпадение было бы слишком невероятным. Феникс, поддевая головой пальцы, напрашивался на ласку. Уже практически поверив в свою удачу, Снейп пересадил птицу к себе на колени. Фоукс не возражал.

Снейп не сомневался, что это была одна из шуточек старины Дамблдора. Наверняка тот намеренно выбрал достаточно драматичный момент для того, чтобы дать о себе знать. Наверняка он сразу же решил, что средством связи будет феникс, но для пущей таинственности умолчал об этом, когда была возможность сказать.

— Фоукс?.. — глаза Гарри по диаметру были в точности похожи на кофейные блюдца. — Фоукс? — Он протянул руку, чтобы дотронуться до птицы, и феникс ткнулся в ладонь клювом. — Фоукс, как ты можешь?.. — растерянно повторял Поттер, — Как же так?.. Ведь он убил Дамблдора!

— Вы все еще убеждены в моей преданности Волдеморту? — с насмешкой спросил Снейп, поглаживая огненно-алые перья.

— Я не верю… Это просто невозможно! — воскликнул Гарри, и громко ойкнул: феникс ущипнул его за палец.

— Вам требуются еще какие-либо доказательства? — спросил Снейп.

Гарри обиженно промолчал — и вдруг заметил, что к лапе феникса что-то привязано. Размотав шнурок, он узнал почерк на конверте, которым было написано его имя, и слезы снова подступили к глазам. Мужественно шмыгнув носом, Гарри торопливо разорвал бумагу и нашел внутри только одну короткую записку.

«Гарри, вы вместе с Северусом должны найти Николя Фламеля. Проси помощи у Невинных. А. Д.»

Гарри вертел письмо в руках, пытаясь отыскать на нем тайные знаки, послужившие бы ему подсказкой. Но клочок плотной бумаги не содержал в себе ничего, кроме коротких строчек, начертанных темно-фиолетовыми чернилами. Перечитав их в десятый раз, Поттер наконец сдался и взглянул на Снейпа.

— Что все это значит? Вы можете мне объяснить? — потребовал он. — Где мне искать Фламеля? И кто такие невинные? Уж не вы ли?

«Именно я», — саркастично подумал Снейп, но вслух произнес:

— Я понимаю не больше вашего. Очевидно, нам придется разыскивать Фламеля. Это все, что я могу сейчас сказать.

— Но ведь он наверняка умер! — воскликнул Гарри, хватаясь за голову. — Философский камень был уничтожен, значит, Фламель больше не мог готовить эликсир!

— Я полагаю, профессор Дамблдор знал, о чем просит, — сказал Снейп. — Это не похоже на шутку. А раз так, придется искать.

— Но где? Как? Я ничего о нем не знаю!

Перебравшись ближе к Гарри, феникс потянулся к руке. Погладив огненно-золотые перья, Поттер сообразил:

— Фоукс наверняка знает, где искать Фламеля! Он поможет мне!

Негромко проворчав что-то ласковое, феникс прикоснулся клювом к щеке Гарри и расправил крылья. Они вспыхнули золотыми бликами во взмахе, и Фоукс легко снялся с места. Сделав круг над головами, устремился вверх.

Снейп встал.

Он знал о Фламеле слишком мало. Жив тот или нет, и где сейчас живет, было неизвестно. Раньше он жил во Франции — но искать мага по всей стране было нереально. Впрочем, теперь в этом мог помочь Поттер, которого не разыскивали авроры, и которому можно было не прятаться, боясь попасться кому-нибудь на глаза.

Пожелав Гарри спокойной ночи, Снейп отправился к себе.

И все же — как вовремя появился Фоукс! Впору было в самом деле подозревать тонкий расчет. Впрочем, больше, чем феникс, Снейпа беспокоила сама записка. Она была написана рукой Дамблдора — но ведь он был убит. Дамблдор написал ее еще до своей смерти? Значит, заранее знал, что дело может обернуться именно так? Или же директор был жив? С него станется воскреснуть.

Не найдя ответы ни на один из своих вопросов, Снейп машинально начал собирать вещи. Завтра предстоит путешествие — медлить не стоит. Упаковав все в сундук, он поразмышлял, не вернуть ли Гарри сову и палочку, но решил, что пока еще рано. Нужно удостовериться, что у Поттера не будет иного выхода, кроме сотрудничества.

Ложась спать, Снейп мысленно продолжал комбинировать варианты ответов на возникшие вопросы, но так и не мог остановиться на каком-либо одном.

Засыпая, он в полудреме ругался с Дамблдором относительно занижения оценок и доказывал ему, что гриффиндорцы ни черта не смыслят в составлении зелий, а поэтому их следует вообще отстранить от его занятий, удвоив часы Райвенкло. Феникс летал под потолком обсерватории, отбрасывая яркие огненные блики, и те, отражаясь от витражей и блестящих поверхностей, били в глаза, ослепляя.

— Северус!

Да уймитесь же, директор, все равно всем прекрасно видно, что Гриффиндор в этом году не получит Кубок.

— Северус!

Снейп проснулся. Вздрогнул, осознав, что спал. Яркий светящийся шарик на конце палочки слепил глаза, мешая увидеть того, кто стоял в комнате. Чувство опасности накрыло Снейпа с головой. Что-то случилось, а он не успел узнать. Что-то произошло, пока он спал, а он пропустил это. УПСы? Авроры? Что с Поттером?

— В чем дело? — спросил он преувеличенно медленно, чтобы скрыть страх.

Гость отвел палочку в сторону, и Снейп увидел его.

Люпин. Постаревший, обтрепанный, и все с тем же страдальческим выражением лица.

— Встань, Северус. Не пытайся бежать. Дом окружен.

Авроры. Все-таки нашли, догнали. Или это Поттер позаботился проинформировать их, решив, что справится с заданием директора в одиночку?

Чтобы потянуть время, Снейп действовал не торопясь. Откинул одеяло, спустил ноги с кровати. Встал.

В комнате, кроме Люпина, была еще Тонкс. Держа палочку наготове, она сверлила Снейпа ненавидящим взглядом.

— Какая приятная встреча, Нимфадора, — усмехнулся Снейп. Потянулся рукой к стулу, и девушка тут же отреагировала:

— Стоять! Не двигайся!

— Ты даже не позволишь мне надеть мантию? — Снейп поднял бровь. — Впрочем, наверное, я зря полагаю, что тебя смутит вид мужского тела. Не правда ли, Ремус?

Люпин болезненно передернулся:

— Ты еще осмеливаешься шутить. Ты еще осмеливаешься прятаться здесь, в доме у Гарри!

— Тебе ли не знать, Люпин, что трусость не является одним из моих недостатков? Так ты дашь мне одеться, или потащишь в Азкабан голым?

Скрестив руки на груди, Снейп молча ждал реакции. Тонкс — женщина. Ее можно перехитрить. Люпин — слюнтяй, его можно заморочить. Но оцепление вокруг дома — блеф или правда?

Подчиняясь кивку головы Люпина, Тонкс сдернула со стула одежду Снейпа и проворно обшарила карманы. Северус поморщился, глядя, как она щупает ткань его сюртука. В этом было что-то неестественно непристойное.

— Ничего. Пусто.

— Одевайся, — приказал Ремус. Тонкс сгребла одежду в охапку и кинула Снейпу. Тот покосился в сторону кровати, но Люпин опередил его. Преградив путь, приподнял угол подушки и вытащил волшебную палочку.

— Я оставлю это себе. Если не возражаешь.

Снейп безразлично пожал плечами, скрывая, насколько сильно его беспокоило все происходящее.

— Ты повторяешься, Люпин. Твое чувство юмора давно вышло из моды.

Оборотень отступил в сторону, давая Снейпу пространство для движения. Тщательно одеваясь, Снейп прикидывал возможные варианты маневров, но две нацеленные палочки разубеждали его в возможности побега.

— Как ты мог, Северус? Дамблдор так верил тебе!

— Люпин, если ты считаешь, что твой укоризненный тон немедленно заставит меня раскаяться во всех моих преступлениях, включая кражу конфет из кондитерской лавки, то ты ошибаешься, — спокойно ответил Снейп, начиная одеваться.

Когда он застегивал последнюю пуговицу, в комнате появился Поттер.

— Гарри! Я же просил тебя оставаться в своей комнате!— обеспокоено произнес Люпин.

— Я не могу… Я хочу это видеть, — попросил Поттер. — Профессор Люпин, вы же понимаете… Я хочу точно знать, что вы забрали его, и он понесет наказание.

По мнению Снейпа, Гарри говорил слишком неуверенно, а это навело на мысль о том, что тот все еще колеблется между привычными представлениями о Снейпе и требованием Дамблдора работать вместе, подразумевающим лояльность профессора. Но Люпин отказать не мог:

— Хорошо, Гарри, только держись в стороне.

— Это его? — Гарри потянулся к палочке Снейпа. — Дайте мне… Я сломаю ее, и он больше никого не сможет убить!

Снейп фыркнул.

— Гарри, это должны сделать в суде, — возразила Тонкс, но Поттер настаивал:

— Пожалуйста! Я скажу потом, что она сломалась в драке! Профессор Люпин, позвольте мне… Я хочу сделать хотя бы это в память о Дамблдоре.

Устоять перед таким шантажом Ремус не смог. Получив палочку, Гарри взглянул на Снейпа.

— Мне нужно сказать ему кое-что… наедине.

— Это опасно. Скажи сейчас, если ты хочешь, — ответил Люпин.

— Нет! Это личное. Я… не хочу, чтобы вы видели, — Гарри опустил голову.

— Если наложить заклинание, то почему бы и нет? — предложила Тонкс. — Impedimenta!

Защититься от заклятия возможности не было никакой. Продолжая стоять, Снейп мысленно проклял свою кривую судьбу, предающую его каждый раз, когда, казалось бы, все только-только налаживается. Аврорат, Уизенгамот, Азкабан… Дальнейшее развитие событий представлялось ему простым до отвращения.

— У тебя есть пять минут, — сказал Люпин, закрывая за собой дверь. — Мы подождем.

Глубоко вздохнув, Гарри подошел к Снейпу, вертя в руках его палочку. Пронизывающий взгляд как будто пытался просветить его насквозь, обнажив мысли и чувства.

— Finite Incatatem, — прошептал Гарри, снимая заклятие. — Я подумал… и решил, что все же поверю вам, профессор.

Снейп мысленно попросил у судьбы прощения. Поттер оказался небезнадежен. К счастью. Протянув руку, Снейп отобрал свою палочку.

— Вы решили стать моим сообщником, мистер Поттер. Благоразумно. Но для сохранения вашей репутации в глазах ваших друзей мне придется похитить вас.

— Что?

— Кричите, — прошептал Снейп и дернул Гарри к себе, заламывая ему руку. Тот вскрикнул, ничуть не притворяясь — это действительно было больно. Люпин ворвался в комнату.

— Гарри!

Снейп держал свою палочку у горла мальчишки.

— Я сломаю ему руку, если вы что-то предпримете, — бросил он. — Или убью. Вы ведь этого не хотите?

— Отпусти его! — Не решаясь что-либо сделать, Люпин с ненавистью смотрел на Снейпа. — Тебе мало смертей? Ублюдок!

— Опустите палочки, — скомандовал Снейп. — Немедленно!

Встряхнув Гарри, он вызвал у того болезненный стон.

— Мерзавец! — крикнула Тонкс, — Отпусти его! Снейп, ты не можешь…

Она вдруг разразилась рыданиями. На секунду обернувшись, Люпин выпустил Снейпа из поля зрения, и этого времени хватило на то, чтобы произнести Stupefy. Для обоих.

Неудачливые авроры замертво свалились на пол.

— Поттер. — Снейп снова встряхнул Гарри, оседающего на отнимающихся ногах. — Где вы храните свои деньги?

— В сундуке… — прохрипел тот, — В моей комнате… Больно…

Отпустив Гарри, Снейп призвал к себе его сундук. Левитировав его вместе со своим, сообщил:

— Мы отбываем немедленно.

Узнавать, были ли еще в доме авроры, Снейп не стал. Это не имело значения. Аппарировав вместе с Гарри, он очутился в уже знакомом переулке. Сундуки с грохотом упали на землю. Поттер, растирая руку, тихо стонал.

— Вы почти сломали ее… Черт, как больно…

— Благодарю за помощь, мистер Поттер. Я вам очень признателен, — сухо произнес Снейп. После этого, сочтя, что долг благодарности выполнен, сообщил: — Сейчас мы с вами должны найти отель, в котором сможем переночевать. Завтра я сообщу вам, что мы будем делать дальше.

— Я никуда с вами не пойду, — тихо произнес Гарри.

— Что значит — вы не пойдете? — удивился Снейп.

— Это значит, что я никуда не пойду! Отправляйтесь хоть в отель, хоть на край света! — внезапно закричал тот. — Делайте, что хотите! Вы хотели быть свободны — вы свободны, идите на все четыре стороны! Я предал своих друзей из-за вас! А я даже не знаю, правду вы говорили мне или нет! Я вам не верю! Я не понимаю, что происходит, и никто ничего мне не объясняет! Что значит эта записка? Откуда прилетел Фоукс? Почему он не прилетел раньше? Что вы задумали? Куда вы меня притащили? Может, это была уловка, чтобы сдать меня Волдеморту!

Снейп был неприятно удивлен этой неожиданной истерикой. Он пытался вставить хоть слово, чтобы прервать поток вопросов и восклицаний, но Гарри не реагировал на замечания, и явно не собирался вести диалог. Снейп чувствовал себя слишком неуверенно, чтобы что-либо предпринимать: как успокоить Поттера, он не знал. Рациональные доводы не действовали, вызывая лишь новые взрывы обвинений. Можно было, конечно, оглушить Гарри заклинанием и привести в чувство уже в отеле, но что-то подсказывало Снейпу, что это было плохим вариантом развития событий. Нужно было договориться мирно — но как можно было это осуществить, когда Поттер не желал слушать никого, кроме себя? Аппелирования к здравому смыслу не давали результатов.

— Мистер Поттер, здесь не место для подобных разговоров, — Снейп решил, что согласен ответить на вопросы Поттера, но только в более безопасной обстановке, а точнее — в запертом номере отеля.

— Самое подходящее! Я никуда отсюда не пойду с вами!

— Дамблдор поручил нам сотрудничать в поисках Фламеля.

— Дамблдор умер! Я не знаю, от кого была эта записка! Я не хочу никого искать, не хочу никого слушать! Он не мог воскреснуть, я сам видел, как вы убили его!

— Это был план…

— Я не хочу ничего слушать! Я вам не верю! Вы обманываете меня! Оставьте меня в покое!

Вскочив со своего сундука, Гарри быстрым шагом направился к выходу из переулка.

— Куда вы собрались, мистер Поттер?

— Куда угодно! Туда, где нет вас!

— В одиночестве и без волшебной палочки? — спросил Снейп.

Гарри остановился.

— Но вы же не собираетесь отдавать ее мне.

Снейп подумал, что Поттер с палочкой может натворить гораздо больше бед, чем без нее… Но, в конце концов, может быть, так он почувствует себя в безопасности?

Отдавать палочку очень не хотелось. Хотелось, на самом деле, скрутить Поттера по рукам и ногам и запихнуть в сундук в компанию к сове, чтобы не тревожиться насчет того, что может прийти Гарри в голову и что он может натворить под влиянием настроения. Но… но сотрудничество было необходимо.

— Если вы пообещаете мне не пытаться сбежать, я отдам вам палочку, — произнес Снейп.

— Сначала отдайте, а там посмотрим, — буркнул Поттер. Видимо, это был максимум, на который он был способен.

Скрепя сердце Снейп раскрыл свой багаж и достал оттуда палочку Гарри.

— Возьмите.

Схватив ее, Гарри пристально смотрел на Снейпа. Тот преувеличенно тщательно запирал замки, не глядя в сторону мальчика.

— Где мы находимся? — наконец спросил Гарри.

— Во Франции.

— А… почему?

— Фламель жил здесь последние годы. Я полагаю, будет разумным здесь его и искать.

Получив палочку, Гарри поник. Он выглядел очень уставшим и запутавшимся. Маленьким и несчастным. Решив, что утро вечера мудренее, Снейп позвал:

— Мы с вами должны найти отель, чтобы переночевать.

Не говоря ни слова, Поттер поплелся за ним. Впрочем, ничего другого ему и не оставалось.

Заплатив оставшимися маггловскими деньгами за номер, Снейп почувствовал себя спокойнее только тогда, когда запер за собой дверь. Во всем этом было что-то комичное: сначала пришлось спасать Драко, теперь — Поттера. От последнего он ожидал нового потока вопросов, но Гарри был настолько измотан, что, повалившись на кровать не раздеваясь, почти сразу уснул. Прикрыв его пледом, Снейп отправился в свою часть номера. Это счастье, что аппарацию невозможно отследить. Но похищение Гарри вслед за убийством Дамблдора окончательно делало Снейпа живой мишенью. Теперь наверняка будет отдан приказ не заботиться о том, чтобы взять его живым при аресте. А значит, придется жить в постоянном ожидании нападения.

Сняв только обувь, Снейп сел в кресло. Спать не хотелось. Но сон был необходим. Закрыв глаза, профессор начал обдумывать план дальнейших действий, вспоминая все, что когда-либо слышал о Фламеле, и незаметно для себя уснул.

Ночные аллеи Парижа испещряли белые свечи цветущих каштанов. В сладком весеннем воздухе разливались мелодии и голоса. Волосы Люциуса светились в темноте. Снейп был от нее неотличим. Люциус шутил, что опасается потерять его в двух шагах от себя.

Пахло ванилью. Свежей выпечкой. Горячим кофе.

Снисходя до беседы с любовником, Люциус просвещал Снейпа относительно парижских нравов. Они гуляли вдвоем по городу ночи напролет. Задание Лорда оборачивалось романтическими каникулами. Когда начинало темнеть, они покидали квартиру и шли ужинать в маленький ресторанчик, где на каждом столике горели тонкие свечи и стояли живые цветы. Когда за окном смеркалось, допивали кофе, оплачивали счет и отправлялись гулять. Люциус пренебрежительно смеялся над нелюбовью Снейпа к французской кухне, называл его неотесанным варваром и каждую ночь обещал отвести в бордель. Луна смотрела на них сквозь листву Елисейских полей и Булонского леса. Они целовались на набережных и на узеньких кривых улочках старого Парижа. Алчно и самозабвенно трахались на свежих простынях, возвратившись к себе под утро. Полторы недели, украденные из рая. Запах свежей выпечки, ванили и цветущих каштанов навсегда связался в памяти Снейпа с черной атласной ленточкой, которой Малфой перетягивал волосы. С изумрудом в кольце на бледных изящных пальцах. С нетерпеливым постукиванием ложечки по краю блюдца. Со звуком французской речи.

Снейп очень плохо спал. Ему мерещились темные аллеи и уходящий вперед Люциус, которому грозила какая-то опасность, а он беспечно шел ей навстречу, помахивая тростью и насвистывая веселую песенку. Ему снились мрачные ряды черных деревьев, вдоль которых он бежал за Малфоем и никак не мог его догнать. Его преследовали видения окровавленных простыней, на которых Лорд то ли собирался зарезать, то ли зарезал Люциуса. Ему снилось, как узкие улочки смыкают вокруг него свои стены, образуя безвыходный лабиринт, в котором все же нужно было найти выход… Он прятался в темных комнатах с голыми окнами и скрипучим полом, сидя на корточках в углу, там, где тень была гуще всего. Он знал, что рано или поздно Лорд найдет его. Бежать было бессмысленно, и поэтому Снейп продолжал сидеть, а когда в окно заглядывало солнце и он понимал, что за окном день и путь свободен — он осознавал, что, несмотря на солнечный свет здесь, в комнате, продолжалась глухая ночь. И из нее не было выхода. Потому что в комнате не было дверей. Был только солнечный луч, неуместный в голубоватом сумраке тюрьмы.

Снейпу снилась его молодость. Снился суд над Люциусом. Снились безнадежные, бесполезные раздумья о времени, которое настанет после падения Волдеморта. Снились толстые книги в тисненых обложках, крошечная каморка.

С трудом поднимаясь из глубин кошмаров к реальности, Снейп далеко не сразу осознавал, где он и какой сейчас год.

Прошлое вспоминалось так некстати. Так невовремя.

Люциус был пленником Азкабана. И даже будь у Снейпа не только деньги, но и время — он не смог бы ему помочь.

Снейпу снилось, как Малфой сидит один в своей камере, опираясь локтями о колени, наклонившись вперед. Как через прорехи в рубашке проглядывает изможденное тело. Как тупо и мертво взгляд упирается в одну точку. Как возле миски с нетронутой едой ползают крысы. Как Люциус медленно сходит с ума…

Рано поднявшийся Поттер нервно расхаживал по своей комнате, чем и разбудил Снейпа. Профессор проснулся в отвратительном настроении. Тяжелое впечатление ото сна оставило на нем свою отметину, как будто он сам побывал в одной камере с Люциусом.

Люциус… Снейп понимал, что Малфой либо сойдет с ума в Азкабане, либо умрет там. Была вероятность, что если поспешить с Волдемортом, Люциус может попасть под амнистию аврората — на радостях от победы. Впрочем, как Упивающийся — вряд ли.

Снейп встал, отчетливо ощущая каждую затекшую мышцу. Франция. Он ненавидел Францию. Он будила в нем слишком много воспоминаний о времени, которое невозможно вернуть. Взяв себя в руки, Снейп захлопнул крышку сундука своей памяти, безжалостно запихнув туда рассыпающиеся по подушкам белые пряди, черную ленточку, запах меда и круассанов, утренний кофе в светлой спальне, вид на Эйфелеву башню… Черт!

Проглотив комок в горле, Снейп подошел к окну. Улица как улица. Курорт. Бутики. Кофейни.

Слава Мерлину, булочных и открытых кафе, усугубивших бы состояние Снейпа своим видом, не наблюдалось. Городской пейзаж отвлек от прошлого и профессор, кое-как придя в себя, вышел из комнаты. Поттер вскочил с края постели, отбросив в сторону журнал.

— Я уже начал думать, что вы собираетесь проспать здесь все время!

— Доброе утро, мистер Поттер, — ответил Снейп, подходя к телефону.

— Что вы собираетесь делать?

— Завтракать, — продиктовав заказ, тот положил трубку. Простые и даже примитивные заботы избавляли от лишних мыслей. Нужно было налаживать отношения. В список обязательных для этого пунктов входил разговор о насущных проблемах.

Гарри подозрительно следил за Снейпом. Возможно, вчерашние страхи снова начали одолевать его голову.

— Если у вас есть вопросы, мистер Поттер, задайте их сейчас, — предложил Снейп. Обсуждение дел должно было вернуть его в привычную колею, и сейчас он заботился скорее о себе, чем о волнениях и страхах Гарри.

— Что означало это письмо от… Дамблдора? — сразу же спросил тот, запнувшись на имени.

— Я знаю не больше вашего. Но я намерен выполнить просьбу и разыскать Фламеля или его могилу.

— Но что мы будем делать с могилой Фламеля? Раскапывать ее? — Гарри нервно хихикнул.

— Решим это, когда найдем.

— А что вы думаете насчет самой записки? Кто ее написал? У вас есть какие-нибудь соображения?

— Есть два варианта, — начал Снейп, и Гарри насторожился. — Либо она написана Дамблдором, либо нет.

Поттер раздосадовано фыркнул:

— Это я и сам понимаю!

В дверь постучали: завтрак прибыл. Поставив перед собой порцию омлета и чай, Снейп скривился. Он не заказал какао, джем и круассаны лишь потому, что они напомнили бы о Люциусе. Но их отсутствие напоминало о нем ничуть не хуже. Дело омрачало еще и то, что ни омлет, ни чай Снейп не любил. Поттер, видимо, озадаченный выражением лица профессора, молчал. Хотя именно сейчас Снейп был бы вполне согласен на его болтовню.

— Почему вы помогаете мне и предаете своего хозяина? — выдал Поттер. Ну наконец-то.

— Я следую плану Дамблдора, — сдержано ответил Снейп.

— Почему? Почему вы служите ему? Почему он вам верил?

— Вас это не касается, мистер Поттер.

— Как это? Еще как касается!

— Причины моей лояльности директору Дамблдору касаются только меня и его, — тихо повторил Снейп, — а вам придется верить мне на слово.

— Вам?! — Гарри фыркнул, смерив Снейпа издевательским взглядом. — Да я вообще удивляюсь, как вы решились мне помогать. Вы же всегда ненавидели меня…

— Когда спасал вам жизнь — ненавидел особенно сильно, — подтвердил Снейп.

Гарри не нашел, что ответить.

— Сколько денег у вас с собой? — спросил Снейп, когда с завтраком было покончено. Гарри задумался.

— Я не держу при себе много… около двадцати галеонов. А почему вы спрашиваете?

— Мне нужен один галеон.

— Зачем? — Поттер ощетинился, будто Снейп мог решить обокрасть его.

— Нам нужны билеты на поезд, мистер Поттер.

— Поезд?

— Поезд в Париж. Насколько я знаю, между побережьем и столицей налажена железнодорожная связь.

— А почему именно в Париж?

Вопросы, казалось, не кончатся никогда. Снейпа начало раздражать то, что Гарри задавал их по ходу дела, а не формулировал все сразу четким списком. Не было в мире совершенства…

— Фламель жил в Париже. Поэтому там мы и начнем его поиски.

— Как долго вас не будет?

— Около часа.

— А почему за билетами идете именно вы?

— Я знаю город. И знаю язык.

— Когда это вы успели здесь побывать?

— Вас это не касается.

Гарри снова фыркнул.

— Откуда я знаю, что вы не сбежите или не приведете сюда Упивающихся?

— Мистер Поттер, если бы я хотел передать вас Волдеморту из рук в руки, я сделал бы это существенно раньше. Например, сегодня ночью. Но, в отличие от вас, мне не свойственно наводить охотников на след добычи.

Гарри торжествующе усмехнулся:

— Я не имею отношения к появлению авроров у Дурслей. Их вызвала миссис Фигг. Профессор Дамблдор поручил ей следить за домом, и я видел, как она разговаривала с аврорами. Так что вам не в чем обвинить меня, профессор Снейп!

Снейп пожал плечами. О том, что за домом Гарри установлена самая обычная слежка, он не знал. То ли Дамблдор подстраховывался, не сообщая ему об этом, то ли не считал этот факт достойным внимания. В любом случае выходило, что Поттер добровольно соглашается на сотрудничество. Ну и слава Мерлину.

— Мы отвлеклись от главного, мистер Поттер, — сказал Снейп, внешне никак не реагируя на признание Гарри. Факт лег в копилку. Обдумать свое отношение к нему можно позже. — Мне нужен галеон.

Открыв сундук, Гарри порылся среди вещей, выудил потрепанный мешочек и распутал завязки. Запустив внутрь пальцы, нащупал монету.

— Accio, — нетерпеливо произнес Снейп.

Положив галеон на край стола, оглядел оставшуюся от завтрака посуду. В стеклянном стакане Гарри еще оставался сок, и пришлось применить очищающее заклинание. Поттер с недоверчивым любопытством наблюдал за действиями Снейпа.

Аккуратно разбив стакан ножом, профессор разложил осколки вокруг галеона. Сосредоточившись, занялся трансфигурацией. Чисто технически процесс не был сложным. Массивная золотая монета преобразилась в широкий чеканный браслет, а куски стекла — в ограненные аметисты и топазы.

— Для чего это?.. — преодолевая удивление, спросил Гарри.

Снейп, уже подойдя к двери, обернулся.

— Просто так менять золото на маггловские деньги невыгодно. Оставайтесь здесь, мистер Поттер. Не выходите из номера.

— Как долго мне вас ждать?

— Час, максимум — два.

— А если вы не вернетесь?

— Тогда действуйте по своему усмотрению.

Продать браслет было несложно. В ближайшей ювелирной лавке Снейп выручил за него около тысячи франков. Сделка устроила и продавца, и покупателя. Отправившись за билетами, профессор выбрал двухместное купе. Ему не хотелось соседства с магглами. Одного присутствия Поттера хватало с лихвой.

Гарри, успевший изнервничаться за время отсутствия Снейпа, встретил его чуть ли не с радостью. Сам этого испугался, и поэтому молчал все время, пока они добирались до вокзала. Хотя по его лицу было заметно, что новые вопросы так и просятся на волю.

Когда поезд отошел от платформы, оставляя за окнами курорт, Гарри решился.

— Где мы будем искать Фламеля, сэр?

— Для начала мы посетим Двор чудес.

— Двор чудес?.. — Гарри недоуменно смотрел на профессора. — Что это?

— До конца 17 века это был квартал, в котором собирались отбросы общества. Воры, профессиональные нищие, цыгане. Туда боялись заходить даже вооруженные солдаты. Когда их бараки снесли и разогнали весь сброд, освободившееся место использовали маги. Магглы полагают, что они застроили пустующее место, но это не так. Двор Чудес существует и по сей день. Только теперь он служит другим целям.

— Как Диагон-Аллея?

— Примерно.

Гарри помолчал, глядя в окно.

— Вы думаете, там можно будет найти Фламеля?

— Или его следы.

— Расскажите о нем. Я знаю совсем немного. Только то, что он был другом Дамблдора и создал философский камень.

— Он родился примерно в 1330 году. Точная дата неизвестна. Он был магом. Алхимиком. Одним из немногих, кому удалось создать философский камень. В те времена отслеживать детей с магическими способностями было намного сложнее, чем сейчас. И Фламмель начал изучать магию, только когда ему уже было за сорок. Его жена работала вместе с ним. Он расшифровал книгу иудея Авраама, случайно попавшую к нему. Она оказалась алхимическим трактатом. Эта книга утеряна. Либо Фламмель ее спрятал. Получив философский камень, он стал баснословно богат. Но все золото, которое он получал в своих опытах, он тратил на благотворительность. На его деньги строились больницы и часовни, восстанавливались церкви, он жертвовал огромные суммы нуждающимся. Это все, что я знаю.

— А где он жил?

— Его адрес мы узнаем уже в Париже.

Смирившись с ответами, Гарри прислонился лбом к стеклу, за которым мелькали поля. Снейп тоже молчал, устав от разговоров.

Общение с Поттером оказалось не настолько тяжелым делом, как он предполагал вначале. Хотя Снейп по-прежнему не был в восторге от навязанного сотрудничества.

Интересно, куда делся Фоукс.

Интересно, чьей же рукой и когда было написано адресованное Гарри письмо.

Интересно, жив ли Фламмель. И кто такие Невинные.

Поттер увлекся сменой пейзажей за окном, и, судя по его виду, слегка расслабился. Поставив локти на столик, он смотрел на страну, которую никогда раньше не видел.

Снейп достал из своего сундука сочинение «О населенных и ненаселенных областях земли» Ибн Туфейля. Пространные арабские трактаты обладали способностью успокаивать и отвлекать от неприятных мыслей изящным построением повествования. Раскрыв том на середине, Снейп пролистал несколько глав, пока не остановился на описании островного государства, по всем признакам совпадавшим с погибшей Атлантидой. Углубившись в чтение, прислонился к стенке. Изредка посматривая на Поттера, который разглядывал французскую экзотику за окном, удостоверялся в том, что тот поглощен своими новыми впечатлениями и не собирается выкинуть какой-нибудь фокус. Впрочем, следил за ним Снейп уже просто по привычке, а не из-за реального опасения неожиданности. Поттер, очевидно, все же обладал некоторым благоразумием. И хоть и ерепенился, а подчинялся. Это Снейпа вполне устраивало. Пусть хоть на голове стоит — лишь бы не спорил.

Опустив книгу на колени, профессор откинулся на спинку сиденья. Вытянув ноги, попытался расслабиться и глубоко вздохнул.

Именно в этот момент его и настиг зов Лорда. Левую руку сковало ледяным огнем, она мгновенно отнялась. Но чувствовать не перестала. Змея, жившая под кожей, проснулась и вонзила в предплечье клыки. Преувеличенно осторожно отложив книгу, Снейп поднялся. Задержав дыхание, шагнул к двери, молясь, чтобы вагон не качнуло. Поттер не должен был знать о том, что Лорд вспомнил о своем слуге. Поттеру сейчас вообще опасно было находиться рядом со Снейпом.

— Профессор, куда вы?

Снейп не ответил. Все его силы уходили на то, чтобы молчать, стиснув зубы. Он боялся, что любое слово может его выдать. Правой рукой открыв дверь купе, Снейп направился к закутку для курящих. Сейчас там никого не было. Обхватив пальцами левую руку выше локтя, он привалился к стене. Как долго будет длиться зов Лорда, когда тот поймет, что он не собирается являться, было неизвестно. С Волдеморта станется запытать его до полусмерти. Хотя убить сейчас вряд ли убьет: Лорд предпочтет делать это лично. И долго.

Отвечать на зов Снейп не собирался. Он не был готов к разговору о том, почему он не явился к Лорду сразу после убийства Волдеморта и что стало с Драко. А также был не уверен в том, что ему удастся скрыть свою нынешнюю затею.

Но когда Лорд поймет, что Снейп предал его, месть будет быстрой.

Стучали колеса. Снейп стоял с закрытыми глазами, концентрируясь на том, чтобы ровно и глубоко дышать. Сосредоточение помогало отвлечься от ощущений эпицентра агонии, находившемся сразу под Меткой.

— Профессор, что с вами? Что случилось?

Гарри выскочил за ним. Только его здесь сейчас не хватало…

— Поттер, возвращайтесь в купе, — сквозь зубы процедил Снейп. На большее у него сейчас не было сил.

— Сэр, вам плохо?

— Поттер, убирайтесь вон.

Снейпу было уже не до церемоний. Рано радовался. Рано расслабился. И еще этот путается под ногами…

Гарри, видимо, заметив, как Снейп держится за левую руку, догадался:

— Это Метка?.. Это Волдеморт, да?

— Поттер, убирайтесь.

Снейп злился на то, что вместо того, чтобы послушно оставить его в покое, Гарри крутился вокруг, нервно заглядывая в лицо. Зрелище, надо полагать, было не из приятных.

— Профессор, я могу вам чем-нибудь помочь?

— Вы можете заткнуться и убраться, Поттер.

Цедить по слову сквозь зубы, когда челюсти свело от напряжения, было невыносимо трудно. Еще труднее было сдерживаться, чтобы не позволять себе стонать. Только не в присутствии Поттера.

— Нужно вернуться в купе, профессор.

Снейп ничего не ответил, зажмурившись. Змея набросилась на запястье, казалось, что еще немного — и она его отгрызет.

Сдавшись, Поттер убежал. Слава Мерлину. Снейп позволил себе медленно выдохнуть и так же медленно набрать воздух в легкие.

— Он там, сэр. Прошу вас, помогите довести его до купе.

Это еще что такое?

Зрение грозило отказать, но форму проводника Снейп смог заметить. Чертов мальчишка. Кто-то несколько минут назад почти назвал его послушным? Кто-то крупно ошибся.

— Мсье, вам нужен врач?

Проводник говорил по-английски с заметным акцентом, но понять его было можно.

— Нет, нет, сэр, — затараторил Гарри, — это просто сердце, я уже дал ему лекарства. Просто помогите нам дойти до купе, пожалуйста.

Возражать сил не было, профессору пришлось позволить проводнику обхватить себя за пояс и отвести обратно.

— Я могу узнать, есть ли в поезде врач.

— Нет, нет, спасибо. Мы справимся. Бывает, просто прихватывает. Это скоро пройдет, — Поттер лихорадочно улыбался, выпроваживая француза. Тот кивнул, пообещал заглянуть через некоторое время.

Снейп молча сидел, держась за руку. Он ненавидел Гарри за то, что тот стал свидетелем его слабости. А еще больше ненавидел себя за то, что не смог предотвратить это. Поттер сидел напротив, судорожно обгрызая ногти.

Профессор закрыл глаза, отгораживаясь от внешнего мира. Вызов не будет последним. Лорд не успокоится, пока Снейп не явится к нему. Но их встреча совершенно точно будет означать смерть. А смерть пока оставалась для профессора непозволительной роскошью. Значит, встречаться с Лордом нельзя. Но он наверняка пошлет кого-то на поиски Снейпа. Придется быть вдвойне осторожным…

— Профессор… — робко подал голос Гарри, — вам очень больно? Что вы чувствуете?

Снейп открыл глаза. Мало того, что Поттер бесцеремонно глазел на него, так он еще и осмеливался задавать вопросы!

— Я в полной мере наслаждаюсь жизнью, мистер Поттер, — яростно прошипел Снейп. Злость придала ему силы.

Гарри отшатнулся, растерянно заморгал. Но через несколько минут продолжил:

— А как долго это может длиться?

— Пока Лорд не поймет, что я не приду.

То ли Снейп начал привыкать к боли, то ли зов начал слабеть, но в голове начало проясняться, а плавающие перед глазами зеленоватые круги побледнели.

— Если бы Гермиона была здесь! — с тоскливым сожалением воскликнул Гарри, — Она бы наверняка что-нибудь придумала, она же все знает!

От такого неприкрытого хамства Снейп на секунду даже забыл о Метке.

— Если вам так не хватает мисс Грэйнджер, — в бешенстве зашипел он, — ты вы можете сойти на ближайшей станции и продолжить поиски Фламеля вместе с вашей мисс всезнайкой.

Отпрянув от профессора, Гарри обиженно бросил:

— Может быть, от этого было бы больше пользы. Мои друзья всегда помогали мне. Даже в самых трудных ситуациях!

Смерив Поттера уничтожающим взглядом, Снейп отвернулся к окну. Боль утихала. Ее место занимал холодный гнев. Усомниться в его компетенции. Подумать, будто заучка Грэйнджер может сделать что-то в ситуации, в которой ничего не может сделать он сам. Да еще и сказать, что «от этого было бы больше пользы». Так его еще никто не оскорблял. Возмущение было настолько сильным, что Снейп даже почувствовал себя лучше. Уставившись в одну точку за окном, он сидел неподвижно, как изваяние.

Поезд прибыл на Лионский вокзал в шесть вечера. Снейп успел основательно позабыть, как многолюдны могут быть маггловские города. Выбравшись из здания на улицу, он обнаружил, что руки едва не начали дрожать. Магглы, толпы, тысячи магглов. Туристы, прохожие, носильщики, служащие, деловые люди… от огромного количества лиц и голосов он терял самообладание.

— Куда мы сейчас? — спросил Гарри, оглядываясь по сторонам.

— На улицу Сен-Дени, — машинально ответил Снейп. — Во Двор Чудес.

Такси доставило их в самое начало улицы Сен-Дени. Получая плату, водитель радостно улыбался и на разные лады желал приятно провести время в Париже. Снейп не разделял его энтузиазма и угрюмо хмурился в ответ.

Квартал Сантье и по сей день пользовался не самой лучшей репутацией. Только сейчас здесь зарабатывали себе на хлеб не воры и нищие, а проститутки. В глазах рябило от ярких красок, приглашающих улыбок и обнаженной плоти. Мигающие огни клубов обещали райские удовольствия. Снейп целенаправленно шагал мимо, не обращая внимания на кокетливые попытки девушек привлечь внимание. Поттер, втянув голову в плечи, почти бежал следом. Он старался не смотреть по сторонам, но ярко пылающие уши выдавали, что Гарри не удавалось полностью оградить себя от впечатлений. Если же с ним пытались заговорить, он просто шарахался в сторону.

Некоторые из девиц, дефилирующих по улице, при ближайшем рассмотрении оказывались красотками-травести. Тоненькие бретельки терялись на широких загорелых плечах, а у некоторых под слоем тонального крема виднелась тень от щетины на гладковыбритых подбородках. От встречи с такими Поттер заметно вздрагивал и в ужасе осматривался, куда побыстрее сбежать.

Пройдя около трети улицы, Снейп остановился. Вывеска заведения представляла собой весьма фривольное изображение трех полуобнаженных красоток. Распахнутые двери вели в полумглу, пахнущую сладковатым сандалом.

— Нам разве сюда? — неуверенно осведомился Поттер.

Вместо ответа Снейп вошел внутрь. Бархатно-красная темнота клуба рассеивалась тусклыми лампами, позвякивала гирляндами китайских монеток. Музыки не было слышно. Пройдя сквозь короткий холл, Снейп свернул к бару. Подумать только — здесь ничего не изменилось за последние… сколько? Почти пятнадцать лет?

Бармен флегматично протирал бокалы переброшенным через плечо полотенцем. По полу сновала щетка, время от времени окунавшаяся в ведро с мыльной водой. Сухие фужеры и рюмки сами занимали свои места на распорках.

Гарри облегченно вздохнул, увидев привычную бытовую магию.

— А разве магглы не могут заглянуть сюда?

— Магглы не увидят этого входа, — ответил Снейп, не останавливаясь.

Пройдя до конца зала, он толкнул дверь и вывел Гарри в маленький задний дворик с высокой глухой стеной, заросшей плющом. Раздвинув жесткие стебли, достал палочку. Повинуясь заклинанию, каменная кладка исчезла, обнаружив вместо себя массивную дубовую дверь. Снейп распахнул ее.

— Добро пожаловать во Двор Чудес, мистер Поттер.

Огромная площадь по краям была застроена лавками, магазинчиками, кое-где были разбиты палатки, как в базарный день. Двор отличался от Диагон-Аллеи количеством народа и производимым им шумом. В одном из концов площади расположился цыганский табор, отгороженный фургонами и конской привязью. У фонтана в центре цыганки черпали воду ведрами и болтали, задержавшись на пару минут. А некоторые раскладывали прямо на брусчатке пестрые коврики и предлагали всем желающим погадать и поворожить на удачу.

Снейп пересекал людскую толпу, почти не останавливаясь, Гарри держался строго за ним. В таверне, одновременно служившей гостиницей, Снейп спросил свободные номера. Выяснилось, что таких почти не осталось — к празднику летнего солнцестояния начали съезжаться маги со всей страны, и лучшие комнаты были либо заняты, либо забронированы. Пришлось выбирать из того, что есть.

Однокомнатный номер со стандартной двуспальной кроватью выходил окнами на закуток возле площади, в котором торговали с рук разной живностью — для использования в качестве домашних любимцев, подопытных или на ингредиенты.

— Нам придется спать здесь?.. — побледнев, Гарри уставился на широкую кровать.

Снейп не мог удержаться от насмешки.

— Я далеко не в восторге, что нам придется делить одну комнату на двоих, мистер Поттер. Но не надейтесь, что нам придется делить еще и кровать.

Гарри мгновенно вспыхнул.

— И… кто будет на ней спать?

— Вы, — презрительно отозвался Снейп, — как наименее подготовленный к суровым условиям жизни.

Гарри покраснел еще раз, теперь уже от обиды. Швырнул на кровать свой сундук и вернул ему нормальные размеры. Снейп сдвинул вместе два стула, оценил длину получившегося ложа и скептически хмыкнул. По сравнению с Азкабаном — просто рай.

— Я иду наводить справки о Фламеле, — предупредил он, — Ждите меня здесь.

— Нет, я пойду с вами! — Гарри вскочил на ноги. — Дамблдор поручил вам помогать мне, а не командовать мной.

Снейп скривился.

— Вы полагаете, что способны справиться с этим заданием, не зная языка?

— Мы найдем того, кто знает английский. Или вы будете переводить мне, что говорят.

— Мистер Поттер, вы полагаете, будто наняли меня в качестве переводчика? — вкрадчиво осведомился Снейп, — В таком случае сообщаю вам, что мои услуги вам не по карману.

— Вы должны помогать мне, — упрямо повторил Гарри, — и я пойду с вами. Я хочу знать, что происходит.

Снейп с досадой вздохнул. Еще чуть-чуть — и мальчишка начнет предъявлять ультиматумы. Лучше этого не допускать.

— Учтите, Поттер, что если вы впутаетесь в какую-нибудь историю, выпутываться из нее вы будете самостоятельно, — для порядка пригрозил он.

Спустившись на нижний этаж гостиницы, чтобы поужинать, Снейп за едой начал разглядывать посетителей. Вряд ли стоило начинать расспрашивать о Фламеле первого же встречного.

— Кого вы ищете? — заговорщическим шепотом спросил Поттер, заметив наблюдения Снейпа.

Профессор не ответил, занятый внимательным изучением посетителей. Похоже, это было не то место, где следовало искать информативных знакомств. Ни один из присутствовавших в зале магов не внушал доверия. Один, старичок преклонного возраста в потемневшей от времени мантии, некогда являвшейся изумрудно-зеленой с золотом (это было видно по рукаву, частично сохранившему память о прежнем цвете), вел жаркий спор со стулом напротив, от волнения брызгал на него похлебкой и стучал ложкой по столу. Его высокий колпак постоянно съезжал набок, и волшебник поправлял его той же самой ложкой, оставляя на колпаке мокрые пятна.

Второй маг, выглядящий гораздо более солидно, был полностью погружен в себя. Он сидел на табуреточке возле стены, а на его коленях возилось семейство мышат. Служанка, проходя мимо, время от времени снимала любопытных малышей с плеч и головы волшебника. Очевидно, он сидел здесь так уже не первую неделю.

Ведьмы, присутствовавшие здесь, внушали Снейпу еще меньше доверия. Судя по виду, это были обычные травницы, заехавшие в город по какой-то надобности, и не имеющие никакого представления о том, что творится в мире за пределами их деревни. Спрашивать их о Фламеле было бессмысленно. Они сочли бы его каким-нибудь неизвестным растением семейства крестоцветных.

Делать было нечего. Взгляд Снейпа обратился в сторону хозяина, скучавшего за барной стойкой.

Этот человек выглядел в высшей степени подозрительно. Он был одет в просторную черную рубаху, подпоясанную шнуром, плотные узкие штаны и сапоги на мягкой подошве. Смахивал он на настоящего вора, а никак не на благодушного содержателя кабака. Встретившись взглядом со Снейпом, человек насторожился и незаметно напружинился. В пальцах Снейпа сверкнул и исчез золотой галеон. Это, похоже, встревожило хозяина еще больше, однако он встал со своего места и подошел к столику, остановившись на почтительном расстоянии. Почтительном — или безопасном.

— Мсье? — вопросительно произнес он, не отрывая глаз от Снейпа.

— Мы хотим разыскать одного человека, — тихо и медленно произнес тот, открывая лежащий под ладонью галеон, — его самого или его могилу.

— Я буду рад вам помочь, мсье, но только в том случае, если знаю, кого вы ищете.

— Что он говорит? — торопливо зашептал Гарри, но Снейп только шикнул на него и продолжил:

— В любом случае деньги ваши. Нам нужен Николя Фламель. Что вы о нем знаете?

Услышав имя, человек заметно расслабился. Отведя руку из-за спины, убрал в ножны на поясе короткий кинжал.

— Фламель? Да, я о нем слышал, — ответил он, незаметно облегченно вздохнув, — давайте выпьем, и я вам расскажу.

— Что он говорит? — снова встрял Гарри, лихорадочно переводивший взгляд с одного на другого.

— Он расскажет нам о Фламеле то, что знает, — ответил Снейп, — и советую вам не перебивать нас, мистер Поттер.

— Я хочу знать все, что он говорит!

— Это ни к чему, — отмахнулся профессор, — я изложу вам всю суть.

— Нет! Дамблдор поручил нам действовать вместе, значит, вы должны переводить мне все, что он скажет!

Снейп шумно вздохнул, понимая, что Поттер уперся, и придется, наступив на гордость, пойти на попятный, но тут в спор вмешался их информатор:

— Я немного говорю по-английски. Это будет для меня хорошей… практикой.

— Что вы знаете о Фламеле? — выпалил Гарри, чуть не бросившись на собеседника через стол. Тот обаятельно улыбнулся, показав зубы, и выдвинул ладони в защитном жесте:

— Мсье, мсье, ваша горячность… она, эээ… обжигает! Будьте терпеливы, и узнаете все, что хотите знать.

Служанка поставила на стол кувшин с вином. Промочив горло, хозяин откинулся назад, вытягивая длинные ноги под столом, и сообщил:

— Николя Фламель умер.

— Когда? — спросил Снейп.

— В 1417 году. И в 1685. И в 1873, а говорят, что недавно он умер еще раз.

Гарри недоуменно поднял брови:

— Что за ерунда!

— Фламель любит… инсценировать, да?.. инсценировать свою смерть, — пояснил хозяин с неподражаемым французским акцентом. — Он тесно общается с магглами, а они не одобряют, когда кто-то слишком долго живет.

— Что же нам теперь делать? Где нам его искать? — Гарри спрашивал одновременно и Снейпа, и человека в черном.

— У нас очень важное поручение к Фламелю. Где его можно найти? — задал Снейп тот же вопрос. Хозяин пожал плечами:

— Где-нибудь наверняка путешествует со своей женой. Может быть, по Америке. А может, по Африке. Он всегда выжидает десяток или другой лет, прежде чем еще раз вернуться.

Снейп задумчиво покатал монету по столу.

— А его друзья? Кто может точно знать, как его найти?

— У него не было друзей. Он был слегка сумасшедшим даже для мага. Впрочем, в семьсот лет без малого это и неудивительно…

— Это все, что вы можете нам сказать? — спросил Снейп, внимательно глядя на собеседника.

— Где находится могила Фламеля? — не утерпел Гарри.

— В саду церкви Сен-Жак де ля Бушери. Она там с момента его первой смерти.

Снейп кивнул, понимая, что узнать больше уже не удастся. А местонахождение могилы было указано точно — значит, завтра придется отыскать ее и проверить, не оставил ли великий алхимик каких-либо указаний на то, где его можно будет найти.

Снейп решил без надобности не высовываться из гостиницы. Тем более что вечер уже клонился к закату, и косые солнечные лучи, золотом бьющие в окно, напоминали о временах, когда на закате их с Люциусом день только начинался…

Сняв мантию, Снейп бросил ее на стулья. Сюртук повесил на спинку, оставшись только в рубашке. Поттер с неприкаянным видом разглядывал стены комнаты.

Собственно говоря, красивый жест Снейпа с уступанием кровати Поттеру был продиктован вовсе не благородством и уж тем более не заботой об удобстве Гарри. Задетый за живое высказываниями Поттера, Снейп намеревался вызвать в мальчишке чувство вины, продемонстрировав свой аскетизм, способность выносить спартанские условия и показное великодушие.

Не раздеваясь дальше, Снейп переставил стул к стене, сел на один, устроил ноги на втором, укрылся мантией и скрестил руки на груди, закрыв глаза.

Гарри, судя по звуку, начал торопливо раздеваться. Побросав вещи кое-как на край кровати, он юркнул под одеяло. Раздался звук расстегиваемой молнии, и джинсы вместе с мелочью из карманов полетели на пол.

— Мистер Поттер, — ледяным тоном прокомментировал звон и грохот Снейп, вложив в голос все презрение к недоученной половозрелой особи мужского пола, явно недостойной называться даже бы обезьяной, не говоря уже о человеке.

— Простите, — буркнула под одеялом особь, не чувствующая за собой серьезной вины, и завозилась на скрипучей кровати, устраиваясь поудобнее.

Широкие массивные стулья не были идеальным ложем, но Снейпу было почти все равно. Он заснул быстро и крепко. Охранное заклинание, опоясывающее комнату по периметру, должно было разбудить его в случае вторжения.

Но вместо вторжения его будил скрип кровати, на которой ворочался его сосед.

-Мистер Поттер, — спросил наконец Снейп в промежутке полной тишины, когда ему надоело слушать шумные вздохи, сопение, ерзанье и прочие звуки, сопутствующие юношеской бессоннице, — вам плохо?

— Нет, — ответил мистер Поттер, высунув голову из-под одеяла.

— В таком случае будьте добры угомониться, вы мешаете мне спать.

— Извините, — насуплено ответил Поттер, заползая обратно под одеяло.

Остаток ночи он старался шевелиться как можно меньше, в результате выспался намного хуже Снейпа, который проснулся хоть и не бодрым, но по крайней мере отдохнувшим.

— Поттер, вставайте, — скомандовал Снейп, когда за окном только-только начинался новый день.

Гарри, заснувший только пару часов назад, промычал в ответ что-то невразумительное и еще глубже зарылся головой в подушку, прячась от солнечного света.

— Поттер, сегодня у нас много дел.

Ответа не последовало. Подняв палочку, Снейп сдернул одеяло с Гарри и отбросил его в угол.

— Что вы себе позволяете! — завопил тот, съеживаясь и закрываясь руками и ногами.

— Жду вас внизу. На завтрак у нас только полчаса. Не успеете — останетесь голодным, — ответил Снейп, закрывая за собой дверь номера.

Старинная недоразрушенная башня стояла над площадью и остатками древней церкви. Ее широкая тень пересекала улицу, укрывая стайки туристов от палящего солнца. Остановившись у ее края, Снейп молча смотрел на башню, мысленно сравнивая ее с одной очень похожей заводской трубой, точно так же, как и башня, играющей в его жизни роль неприличного жеста мироздания.

Церкви здесь не было.

Как и сада.

Равно как и могилы.

Раздумывая, не вернуться ли обратно в трактир и не отомстить ли остроумному бармену, Снейп совсем позабыл про Поттера. Зато Гарри не преминул напомнить о себе ехидным замечанием:

— Ну и где мы теперь будем искать Фламеля? Кажется, ваш информатор подшутил над вами, профессор.

Злорадство Поттера еще больше усугубило неприятное ощущение, которое Снейп ненавидел всем своим существом: мало того, что он казался идиотом самому себе, так теперь он казался таким еще и Поттеру. Снейп не был уверен, что когда-нибудь сможет простить ему, что тот оказался свидетелем его унижения. Похоже, сын решил продолжать традицию, начатую отцом.

Делая вид, что до его ушей в последние несколько минут не донеслось ни слова от одного слишком много возомнившего о себе подростка, Снейп сошел с тротуара и направился к башне. Стоять столбом и чувствовать себя идиотом — не самое приятное в мире занятие. Нужно было что-то делать. Возможно, если здесь не сохранилась сама могила, то остались какие-либо намеки на то, где ее можно искать, если ее куда-либо перенесли. Может быть, на глаза попадется какой-нибудь знак… Снейп прекрасно понимал, что он ничего здесь не найдет и время, потраченное на поиски, уйдет зря, но возвратиться обратно с позором, так ничего и не сделав, было бы просто невыносимо.

— Поттер, оставайтесь здесь, — сухо приказал он, подойдя к стоянке туристических автобусов.

— А вы что собираетесь делать? Спрашивать у магглов, не видели ли они, куда убежала могила Фламеля? — зло спросил Гарри, глядя ему прямо в лицо.

Снейп приложил максимальные усилия для того, чтобы не врезать по этой наглой высокомерной роже, как чесались руки. И только мысль о том, что этот неуправляемый, капризный, самодовольный нахал — единственное оружие против Волдеморта, удержала Снейпа от расправы. Развернувшись, он направился к развалинам.

Обход башни и огороженной территории кругом ничего не дал. Да и не мог дать. Церковь была разрушена несколько веков назад. Если здесь и сохранилась могила, то для того, чтобы ее отыскать, потребовалось бы перекопать всю площадь. Снейп начал думать о том, что зашел в тупик. Его злило все — и прекрасная погода, и безоблачное небо, и весело шелестящая на ветерке листва, и магглы, глазевшие на него с удивлением. С какой радостью он бросил бы все и вернулся обратно в Англию. Где ему искать Фламеля? Дать объявление в газету? Расклеить на столбах листовки со своим адресом? С ненавистью оглядев вызывающе торчащую башню, Снейп вернулся обратно на площадь.

Поттера там не было.

Осмотревшись, он убедился, что Поттера действительно не видно. Наверняка мальчишка куда-то ушел. Мерзавец. Недоносок. Теперь еще и его нужно искать… по такой жаре. Снейп чувствовал, что его злость переполняет все пределы терпения. Почему бы не убить этого гаденыша… или доставить Волдеморту в собственные руки, чтобы ему больше не представлялась возможность куда-нибудь отойти по своим делам?

— Профессор!.. Профессор, я знаю, куда нам нужно идти!

Гарри появился за его спиной, отделившись от экскурсионной группы магглов. Снейп больно схватил его за локоть, сдавив твердыми пальцами.

— Мистер Поттер, я же приказывал вам ждать меня здесь… — прошипел он.

Гарри скривился от боли и дернулся:

— Пустите… вы не имеете никакого права мне приказывать.

— Поттер, если вы еще хотя бы один раз не выполните мое распоряжение, вы будете продолжать поиски Фламеля в одиночку.

Гарри хмыкнул:

— Это вам нужно бояться, профессор. Потому что я выяснил, где находится плита с могилы. И могу отправиться туда прямо сейчас. Отпустите.

Снейп оттолкнул Поттера от себя и демонстративно вытер пальцы о верхнюю мантию.

— Ну так поведайте же, что вам стало известно, мистер Поттер.

Потирая локоть, Гарри исподлобья взглянул на профессора.

— В музее Аббатства Клюни хранится могильная плита. Ее перевезли туда, когда церковь была разрушена. Я узнал это от экскурсовода.

Снейпу было невыносимо признавать то, что мальчишка сумел обставить его в таком простом деле. Неужели он начал терять квалификацию? Или тому просто повезло? Вздернув голову и ничего не отвечая, он направился к стоянке такси.

— Вы что, даже не поблагодарите меня? — Гарри поспешил следом.

— Вы не совершили ничего экстраординарного, мистер Поттер. — сквозь зубы процедил Снейп.

Кирпичная кладка сводов музея — бывшего аббатства, бывших античных терм — была зарешечена железными конструкциями, к которым крепились лампы. Симбиоз древности, средневековья и современности порождал странное ощущение полного смешения времен. Экспонаты музея не были разнесены по отдельным залам и систематизированы. Античность соседствовала с 12-м веком, религиозная живопись — с изделиями из кости. Снейпу все это представлялось полнейшей мешаниной. Гарри вертел по сторонам головой, пытаясь рассмотреть и запомнить хоть что-нибудь, и при этом не отстать от Снейпа, который, справившись у смотрителя о местонахождении плиты Фламеля, стремительно пересекал залы один за другим, не останавливаясь и не отвлекаясь. Его не интересовали ни безголовые статуи библейских царей, ни шпалеры, ни золото.

— Вот оно.

Снейп резко свернул со своего пути и приблизился к толстой каменной плите, покрытой царапинами и выбоинами.

В верхней части плиты изображались три мужские фигуры, у одной из которых в руках был меч, у второй — скипетр, у третьей — ключ. Между ними помещались изображения Луны и солнца. Под эпитафией, описывающей благотворительность Фламеля, располагалась надпись по-латыни, гласящая: «Domine Deus in tua misericordia speravi», а далее, под изображением покойника, — по-французски: «Я вышел из праха, и возвращаюсь в прах. Направляю душу к тебе, Иисус Спаситель Человечества, прощающий грехи».

— Что это значит? — шепотом спросил Гарри, подойдя ближе. — Здесь есть какие-нибудь… ключи?

— Символы Великого Делания, — вполголоса ответил Снейп. — Меч — это тайный огонь, скипетр — первоматерия, а ключ — философское растворение.

— А что это означает?

— Основные элементы алхимической работы..

— А это — сам Фламель? — Гарри указал на покойника.

— Не только, — презрительно бросил Снейп, давая понять, насколько высоко он ценит познания Поттера в алхимии. — Это разложение, без которого невозможно получить Философский камень.

Гарри кивнул, делая вид, что все понял.

Снейп, глядя на плиту, пытался понять, где именно здесь содержится указание на нынешнее местоположение Фламеля. Перечитал текст, потом перечитал его задом наперед. Вытащив свою палочку, попытался заставить плиту заговорить, но она не реагировала на магию. Символы не светились, с ними ничего не происходило. Это была самая обычная плита. Снейп снова начал раздражаться. Ему казалось, что его водят за нос, как дурачка, пряча ответ в самом видном месте, которого он почему-то не замечает.

— 1382-м году благополучие Фламеля основательно выросло, — послышался голос экскурсовода, остановившегося возле плиты с группой англичан. — Всего за несколько месяцев он приобрёл только в Париже около тридцати домов и земельных, участков, построил несколько часовен и больниц. Кроме того, он возвёл портал церкви святой Женевьевы и пожертвовал значительную сумму на учреждение сообщества Трёхсот, которое вплоть до 1789 года устраивало ежегодный крестный ход к церкви сен-Жак-ла-Бушери, чтобы возвести благодарственную молитву Никола Фламелю. В его собственном приходе, Сен-Жак-ла-Бушери, было обнаружено около сорока надлежащим образом оформленных актов дарения. И наконец, на его средства было благоустроено кладбище Невинных младенцев, чрезвычайно модное в то время место погребения, а также место прогулок, где влюблённые назначали друг другу свидания. На многих из созданных Фламелем памятников было вырезано его изображение с чернильницей и пером в руках. Некоторые из этих изображений сохранились вплоть до XIX века.

— Профессор! — нервно зашептал Поттер, — Кладбище Невинных младенцев! Может быть, это о нем говорилось в записке Дамблдора?

— Мы узнаем об этом, когда попадем туда, — ответил Снейп. Его начало утомлять это преследование призрака по всему Парижу. Хотелось надеяться, что на кладбище не обнаружится еще какого-нибудь следа, ведущего, к примеру, на вершину Эйфелевой башни.

День уже клонился к вечеру. Солнце, скрываясь за домами, бросало на город длинные четкие тени. Гарри и Снейп стояли на площади возле фонтана Невинных и смотрели на радужные отблески в струях воды. Кладбища Невинных тоже не существовало. Оно было давно закрыто и уничтожено. И только в память о том, что оно здесь было, остался фонтан его имени. Поттер, разочарованный и усталый ничуть не меньше Снейпа, понуро глядел на воду. Фонтан шумел, обдавая его брызгами.

— Я полагаю, мистер Поттер, что ваше кладбище убежало от вас, — протянул Снейп. Гарри продолжал угрюмо молчать, подавленный неудачей.

Какой-то старичок напротив кормил голубей хлебными крошками, подзывая их то «гули», то «цыпы», то «бляди». Снейп бездумно наблюдал за ним, решая, что делать дальше.

— А вы, милостивые государи, небось потерялись?

Снейп раздраженно стряхнул с себя оцепенение и с неудовольствием посмотрел на старика, смахивающего со старого пиджака остатки булки.

— Я смотрю — вы точь-в-точь потерялись. Я живу в Париже уже оой сколько лет. Может, вас куда-нибудь провести?

— Нам нужно кладбище Невинных, — сказал Гарри, не отреагировав на предостерегающее шипение Снейпа.

— Кладбище Невинных? Так его уже нет, его запретили тут недавно… А все кости выхоронили в катакомбы. А зачем вам кладбище? У вас там кто — родственник похоронен?

— Мы ищем Фламеля, — пояснил Гарри.

— Поттер, — угрожающе протянул Снейп.

— А вы не рычите на него, молодой человек, — внезапно заступился старик, — Дайте сказать, что он хочет. Так ты говоришь, деточка, Фламеля?

Гарри кивнул. Снейп с удивлением смотрел на неопрятного старикашку, посмевшего назвать его «молодым человеком».

— Если вам нужен Фламель, то со входом на кладбище вы промахнулись. Кто же будет устраивать его здесь, у всех на виду? Вам нужен воон тот дом, видите, к которому примыкает стена? В той стене с обратной стороны и есть калитка. Пройдете через нее и аккурат окажетесь на своем кладбище. То бишь, не в том смысле, что на своем, а на том, которое вы ищете. Гули-гули-гули! — странный старик вдруг сорвался с места и резво посеменил в обход фонтана. Снейп кинулся за ним, чтобы остановить, но старик, скрывшись из вида за массивной скульптурой, внезапно исчез. Остались только крошки на мостовой и платок, в который была завернута половинка булочки.

— Интересно, кто это был? — Гарри подобрал платок средней свежести и стряхнул с него крошки. — Инициалов здесь нет…

Снейп смотрел на стену, указанную стариком. Он ненавидел быть пешкой в чужой игре, а сейчас ему отводилась именно эта роль — беспомощного исполнителя чужой воли. Но выбора не было, и выхода — тоже. Подавив сопротивление, Снейп собрался и сжал кулаки.

— Поттер, — холодно окликнул он, — Не отставайте.

Мохнатые кладбищенские ели укрывали своими широкими лапами серые памятники, осененные каменными ангелами. Земля была усыпана пожухлой осенней листвой. Полуголые вязы, дубы и буки сиротливо шелестели на ветру еще не опавшими листьями. Здесь была осень. Странно было попасть в нее после жаркого летнего зноя. Крик ворон далеко разносился в сыром и промозглом воздухе.

Кладбище Невинных находилось за пределами маггловского влияния. Здесь вряд ли можно было встретить праздношатающихся туристов с бутылками минеральной воды и фотоаппаратами. Здесь было тихо и пусто. Где-то журчала вода — наверное, маленький ручей бежал по камням, укрытый от глаз тяжелыми еловыми лапами. Светлая рубашка Гарри мелькала между деревьями. Снейп следил за ней вполглаза, чтобы не потерять из вида.

Низкое осеннее небо навалилось на него всей своей тяжестью. И как-то вдруг резко и пронзительно возникло ощущение того, что Дамблдор умер. До этого момента Снейп продолжал думать о нем, как о живом. Где и как его похоронили? В Хогвартсе? Или отдали тело кому-то из родственников? Директор, кажется, упоминал, что у него есть брат… Кто теперь будет директором Хогвартса?

Школа без него станет совсем другой. Придут ученики, которые и знать не будут, кто такой Альбус Дамблдор. И даже в подземельях Слизерина станет непривычно пусто… Уже стало.

Снейп старался прятать от себя и мысли, и чувства, но сейчас они не могли не выплывать на поверхность его сознания. Дамблдора больше нет. И больше никогда не будет. Он не возникнет, объявив, что все это было розыгрышем, или подстроенным для отвода глаз планом… Кто-то, может быть, и надеется на это — но он-то, Снейп, знает, что Авада была настоящей…

В тот вечер, когда Дамблдор, перестав увиливать от ответа, сказал наконец, что придется сделать Снейпу, Снейп отказался наотрез. Все, что угодно — но только не убийство. К черту планы, должен быть какой-то другой путь…

Другого пути не нашлось. Как и всегда, Альбус нашел те слова убеждения, которые не могли не подействовать.

— Кроме тебя, я никому не могу это доверить, Северус. Если не справишься ты — не справится никто. Я не могу сделать все в одиночку.

Черт бы вас побрал, профессор!

Осиротевшая обсерватория перейдет кому-то по наследству. И библиотека Дамблдора — тоже. Снейп вспомнил, как страстно желал прочесть хоть одну из тех книг, что стояли на полках в кабинете директора. Но если бы он сейчас оказался в Хогвартсе, он так же, как и раньше, только стоял и смотрел бы на них. Потому что он так и не получил позволения Дамблдора взять хоть одну из них.

Может быть, он нашел бы там нужные ему ответы. Может быть, там хранились знания, которых ему больше всего не хватает. Но как бы то ни было, даже сейчас он не имеет права к ним прикоснуться. Потому что Дамблдор так и не разрешил…

Снейп не помнил, когда еще он так отчетливо ощущал потерю. Наверное, когда умер дед… Или когда он уходил от Люциуса, сжимая в кармане так и не распечатанный пузырек с воспоминаниями.

Кем, по сути, был для него Дамблдор? Профессором, директором школы, надзирателем. Нечего распускаться, — одернул себя Снейп. Поздно и бессмысленно. Умер — значит, умер. Все умирают, рано или поздно. И даже этот чертов Фламель не вечен, хоть и доживает седьмой век.

Роскошные липы склоняли ветки под моросящим дождем, где-то слева и впереди Поттер почти непрерывно шмыгал носом. Снейп шагал по дорожке, не обращая внимания на тянущиеся к лицу мокрые ветки.

Высокая, темная от дождя арка открылась в проеме между деревьями. Вот оно.

Примитивные барельефы и латинские фразы украшали каменные столбы. Не потрудившись подозвать Поттера (не собачка, не потеряется), Снейп начал исследовать изображения.

Символы алхимической работы, упоминания о благотворительности и прочих примечательных деяниях Фламеля. Где-то среди них терялся ключ к старому алхимику. Обходя арку по часовой стрелке, Снейп старался вычленить из украшений возможные подсказки, код или шифр. Упоминание города, особенного места или адреса… Подоспевший Поттер начал ощупывать камень, что-то бормоча себе под нос, тыкать палочкой в символы и нажимать на них пальцами.

Тщетно.

Полтора часа, проведенные под усиливающимся дождем, привели только к тому, что Поттер начал оглушительно чихать, а это мешало Снейпу думать.

— Вернемся на площадь, — мрачно предложил он. — Надо получше расспросить того старика, он наверняка знает о Фламеле больше, чем говорит.

Гарри кивнул, стуча зубами. Легкая рубашка не спасала его от осенней сырости. Обхватив себя руками, он старался согреться.

Убрав палочку, Снейп в последний раз окинул арку взглядом и направился к выходу. Стоило ему отойти на десять шагов, как чутье на опасность вдруг словно взбесилось. Это был не страх, но предвестник страха: мелкая дрожь и ощущение легкой тошноты вкупе с головокружением. Сейчас что-то начнется! — вопило чувство опасности.

— Поттер! — резко позвал Снейп, не уверенный, отослать ли мальчишку подальше или приказать держаться рядом с собой.

— Я з-здесь… что т-такое? — шмыгая носом, тот оглядывался по сторонам.

Клочья липкого темного тумана ползли из-за деревьев. Ужас, который они несли с собой, был прекрасно знаком Снейпу. Он отступил на шаг назад, и окоченевшие листья хрустнули под каблуком.

— Дементоры, — коротко ответил он.

Палочка мгновенно оказалась в руках у Гарри.

— Мы отобьемся, — испуганно сказал он.

— Они не тронут меня, я им не интересен, — солгал Снейп. — Держитесь позади меня.

Гарри юркнул ему за спину.

Два дементора медленно плыли над белой травой, и резкое похолодание все отчетливее ощущалось в воздухе.

Снейп держал палочку наготове, прекрасно понимая, что в данном случае она бесполезна. Всех его воспоминаний не хватило бы даже на то, чтобы заставить остановиться даже самого слабенького дементора, не говоря уже о том, чтобы уничтожить. Но Гарри об этом знать совершенно необязательно.

Они подплывали все ближе, и уже начинали протягивать вперед костлявые пальцы. Снейп швырнул в них огненным шаром, но тот взорвался, не причинив им существенного вреда.

— Патронус! Заклинание Патронуса! — зашептал из-под локтя Гарри.

— Expecto Patronum! — но всей ненависти Снейпа и желания убить было недостаточно для того, чтобы отогнать дементоров. Они проглотили сгусток темной энергии, сорвавшийся с палочки Снейпа, и, кажется, стали еще больше, впитав его в себя.

— Expecto Patronum!

Ослепительный белый луч, созданный Гарри, раскрылся щитом, отрезав их вдвоем от дементоров. Темные фигуры заколебались, натолкнувшись на него, и их очертания смазались.

— Убирайтесь! Убирайтесь отсюда!

Вряд ли экспрессивность Поттера произвела на них серьезное впечатление, но вот мощность заклинания — другое дело. С воем натолкнувшись на щит, дементоры взмыли в небо. После них остался только ледяной иней на траве и морозный воздух, неохотно и пугливо теплеющий.

Гарри, пошатнувшись, сел на траву.

— Как они… как они узнали? Нас все же нашли?

Снейп настороженно оглядывался — хотя эта опасность ушла, тревога пока не покидала. Что-то было еще, помимо дементоров. Гарри дрожал — его знобило.

— А может быть, тот старик навел их на нас? Или Волдеморт узнал, где мы?

— Помолчите, Поттер, — раздраженно оборвал его Снейп. — Вы мне мешаете.

Тихое кладбище наполнялось странными звуками, как будто кто-то глухо царапал и стучал по дереву. Сладковатый запах гнили донесся с порывом ветра. Ели заскрипели и застонали, потревоженные от осеннего сна. Вороны молчали.

— Нам нужно уходить отсюда.

Снейп схватил Гарри за плечо и рванул верх, поднимая. Тот встал на нетвердых ногах, цепляясь за мантию Снейпа. Неясные голоса, как будто кто-то неразборчиво бормотал, подвывая вполголоса, становились все слышнее и ближе.

— Что это?.. — Гарри огляделся, все еще держась за профессора.

— Инфери. Flamulus!

Вспышка огня осветила наливающиеся синевой сумерки, и между деревьями обозначились сгорбленные ковыляющие фигуры. Две ближайшие к ним вспыхнули от заклинания, но продолжали двигаться вперед. Поттер, бледный, с раздувающимися ноздрями, поднял палочку.

— Flamulus! — Снейп поджег еще нескольких, но это лишь ненамного замедлило приближение зомби.

— Дементоры… Инфери… кто дальше — Упивающиеся? — пробормотал Поттер.

— Это кладбище, Поттер. Их здесь тысячи. А нас всего двое. Хватит и инфери.

Отпустив Снейпа, Гарри присоединился к обороне. Наступающие вспыхивали живыми факелами, и к запаху гнили прибавился смрад от горящего мяса. Те, кто горел дольше всех, мало-помалу останавливались и падали, но даже потеряв конечности, продолжали ползти, постепенно превращаясь в груду дымящихся костей. Их было слишком много. И они явно окружали.

— Отступаем к арке, — скомандовал Снейп.

Инфери приближались медленно, но неотвратимо. Снейп понимал, что его сил может не хватить на всех. На Кладбище Невинных людей хоронили тысячами. Здесь лежали жертвы эпидемий, разгуливавших по Парижу. Даже сотой части поднятых из могил хватит на то, чтобы просто взять их обоих числом.

— Феникс! — Гарри указывал на птицу, опустившуюся на вершину арки.

Фоукс мелодично курлыкал и не собирался принимать никакого участия в битве.

— Чертова птица… — пробурчал Снейп, не отвлекаясь. — Поттер, держитесь позади меня.

— С чего бы? Я совсем не беспомощен!

— Будете геройствовать, когда придет время, а сейчас не высовывайтесь! — Снейп толкнул его в проем арки и закрыл собой, но Гарри вывернулся у него из-под руки и встал рядом:

— Я не собираюсь там отсиживаться!

— Прекратите пререкаться! — несмотря на холод, Снейпа пробрал пот. Их было слишком много. Слишком. Должен же быть какой-то выход, какой-то ключ! Может быть, символы стадий алхимической работы, активированные в определенной последовательности? Может быть, зашифрованное имя Фламеля? Поджигая зомби, он оглядывался на арку. Свет от пламени прыгал по каменным барельефам, не давая никаких подсказок. Фоукс безмятежно чистил перья, выщипывая огненные искры из-под крыльев.

— Чертова птица… мог бы и помочь… — зло пробурчал Снейп, глядя на сжимающееся огненное кольцо. — Черт бы побрал эту глупую курицу… вместе с Дамблдором… и вместе с его чертовыми лимонными дольками!

В спину неожиданно ударил порыв ледяного ветра, и Снейп почувствовал, как его тянет назад. Оглянувшись, он увидел под аркой широкий проем портала, затянутый мутно-голубой пеленой.

— Поттер! — схватив Гарри за руку, Снейп дернул его к себе. Фоукс с громким криком сорвался вниз и исчез в дымке. В следующую секунду Гарри и Снейпа подхватил ураган и утянул в неизвестность.

Там было нечем дышать, там было нечем смотреть, и когда их наконец выбросило на поверхность земли, первое, что они увидели — это бьющее в глаза солнце с ослепительного высокого неба, и опрокинувшуюся на них изумрудную траву холмов с белыми вершинами. Покатившись по склону вниз, Снейп старался удержаться, хватаясь за траву, но она проскальзывала меж пальцев или вырывалась с корнем, засыпая его землей.

Остановившись только у подножия, Снейп не стал спешить со вставанием, поскольку в буквальном смысле головокружительное падение основательно вывело из строя его чувство равновесия. Где-то рядом болезненно стонал Поттер — а значит, был жив. Подождав, пока в голове и желудке все уляжется на свои места, Снейп приподнялся.

Местность была незнакомой. Пахло дымом и овцами. Маленькую долину взяли в кольцо холмы, за которыми виднелись горы. На вершине одного из холмов стояла ферма, вниз от которой какой-то мальчишка гнал коров.

— Г-где мы?.. — с трудом произнес Гарри, садясь. Цвет его лица был очень похож на цвет травы.

— А, прибыли! — раздался веселый голос, и Снейп повернулся. Кто-то спускался к ним с вершины, с которой они только что скатились, но бьющее в глаза солнце не позволяло ничего разглядеть. — Госпожа Пернелла давно уже вас поджидает, и обед, думаю, почти остыл. Ну, рад вас видеть! Альбус, значит, все-таки не ошибся, изведя на вас по пять фунтов мармелада — он был уверен, что в нужный момент один из вас таки помянет его лимонные дольки!

Застонав, Гарри повалился обратно в траву. Истерический хохот вперемешку со стонами был самым подходящим озвучиванием того, что сейчас чувствовал Снейп.

Незатейливая ферма в швейцарских Альпах, где жил Фламель со своей женой Пернеллой, располагалась в одной из многочисленных крошечных долин, укрытая от ветров и заблудившихся путешественников. Николя, его жена и кое-какие наемные работники из ближайшей деревни самостоятельно справлялись с хозяйством. Под окнами дома росла свежая зелень к столу, а на пастбищах толклись коровы и овцы. Фламель с гордостью демонстрировал свое нехитрое поместье, как будто несколько литров молока или тюк шерсти были самыми главными достижениями его жизни.

Госпожа Пернелла на свой возраст ничуть не выглядела. Она была выше Николя на голову, и при наличии громкого голоса отличалась добросердечным и заботливым нравом. Объединив Гарри и Снейпа одним общим именованием «деточки», она, кажется, была только рада их присутствию, как будто ей больше не о ком было заботиться. Заставив их обоих переодеться в сухое и накормив Поттера до отвала (Снейп, несмотря на все ее убеждения не вставать из-за стола так рано, не стал засиживаться), она засыпала Гарри сетованиями на его бледный и изможденный вид. Чтобы перехватить простуду в самом начале, напоила горячим вином со специями, и Гарри, по уши закутанный в плед, с огромной глиняной кружкой в руках, в шерстяных носках на ногах, усаженный в плетеное кресло возле пахнущей свежим хлебом печи, почувствовал себя почти счастливым.

Снейп же отправился искать Фламеля. Неугомонный старичок сновал возле грядок с зеленью, выдергивая только-только проклюнувшиеся сорняки.

— Почему вы не помогли нам сразу? — спросил Снейп, которого раздражали торопливые движения алхимика и его неподдельный интерес к огородничеству.

— Разве я вам не помог, юноша? — спросил Фламель, не отрываясь от своего занятия. — Я подсказал вам, куда идти, а дальше уж вы и сами справились.

— Зачем нужен был весь этот спектакль с лимонными дольками? — взорвался Снейп, уже слишком долгое время сдерживавший свое напряжение, — Почему вы не могли сразу сказать, что вы тот, кого мы ищем? Зачем надо было водить нас за нос? Почему Дамблдор не мог просто сказать нам, где вас искать? А инфери, которые не выпустили нас с кладбища — это тоже ваша работа?

Фламель выпрямился и стоял, сосредоточенно счищая комья с садовой лопатки, которой он рыхлил землю. Когда Снейп замолчал, поднял на него глаза:

— Что-то вы слишком волнуетесь, дорогой мой мальчик. Успокойтесь, подышите горным воздухом, это пойдет вам на пользу. Попробуйте настойки госпожи Пернеллы. Все эти вопросы найдут свои ответы каждый в свой час.

— Мне нужно знать сейчас!

— Не время, драгоценный, не время. Потом. — и Фламель вернулся к работе, будто Снейпа здесь вовсе не было.

Как он ни злился, а сделать ничего было нельзя. Хотя у Снейпа возникли серьезные подозрения, не повредился ли старик умом за семьсот-то лет, пришлось в очередной раз подчиниться. Вернувшись в дом туча тучей, он застал сидящего в кресле Поттера, который явно блаженствовал в тепле и уюте, и разъярился еще больше. Однако срывать зло на Гарри было не за что, поэтому пришлось ограничиться простым хлопаньем дверью в комнату.

Вечернее солнце мягко скатывалось за холмы, накрывая долину густой тенью. Снейп сидел в саду с чашкой травяного настоя и смотрел, как медленно гаснут клочья облаков над горами, превращаясь в неприглядные серые куски ваты.

— Профессор… вы не заняты?

Поттер глядел исподлобья, как обиженный зверек, у которого разорили нору.

— Нет.

— Я хотел вас спросить… можно?

— Спрашивайте, Поттер, не тяните волынку.

Гарри потоптался на месте, потом решился:

— Почему не сработало ваше заклинание Патронуса тогда, с дементорами?

Снейп скривился. Какое чудное умение тыкать пальцем в самое больное место. Природный талант, не иначе.

— У вас нет ни одного счастливого воспоминания?

Снейп скривился, как от удара в солнечное сплетение.

— Моим самым счастливым воспоминанием, мистер Поттер, станет тот день, когда вы научитесь держать язык за зубами.

Гарри промолчал, неожиданно улыбнувшись. Снейп поднялся и осторожно понес недопитую чашку к дому, оставив Поттера стоять на месте и смотреть вслед.

Почту здесь развозил местный паренек на велосипеде. Тренькая звонком, он задолго до появления предупреждал о своем прибытии. Фламель вышел его встречать и вернулся с пухлой пачкой газет.

— Новости из Англии, — он шлепнул почту на стол, — Желаете знать о том, что происходит во внешнем мире?

Гарри проявил живейшее желание узнать, тогда как Снейп ограничился коротким кивком.

— Война. Волдеморт и его подопечные начали действовать открыто. Министерство Магии раздумывает о закрытии Хогвартса. Старшекурсники не уехали из школы, чтобы в случае опасности защитить замок. Всех младше 15 лет принудительно отправили по домам. Авроры не успевают справляться с волнениями среди магглов, которых провоцируют Упивающиеся. Магический мир находится под угрозой гибели, мальчики.

Гарри даже открыл рот — он не ожидал, что новости будут настолько плохими.

— Когда это началось? — спросил Снейп, передернувшись от этого «мальчики».

— С неделю назад. Ходят слухи, что Волдеморт хочет захватить Хогвартс.

— Что же делать? Дамблдор послал нас к вам за помощью! Вы можете нам помочь?

— Да, Гарри. — Фламель, ласково улыбнувшись, притронулся морщинистой рукой к волосам Поттера. — Мы с Альбусом покумекали и придумали кое-что.

— Вы с Альбусом? — переспросил Поттер.

— Ну да, — кивнул Фламель, будто разговор с покойником был для него делом само собой разумеющимся. — И вы с ним тоже поговорите. Вот только госпожа Пернелла подоит Фортуну…

— Кого?.. — Гарри, похоже, совершенно потерял нить разговора.

— Фортуну. — Как ни в чем ни бывало, повторил Фламель. — Нашу корову.

— Но ведь Дамблдор… убит?.. — растерянно спросил Поттер.

Фламель с готовностью кивнул:

— Конечно, убит! Можно сказать, мертвее всех мертвых. Поэтому я и предлагаю подождать госпожу Пернеллу.

— Я ничего не понимаю… — Гарри растерянно взглянул на Снейпа, но тот, демонстративно отвернувшись к окну, изучал тонкие кружевные занавески. Вскочив со своего места, Гарри швырнул на стол газету, которую до этого нервно теребил в руках: — Хватит! Для вас это, наверное, очень смешно! Я по горло сыт вашими шуточками и недомолвками! Почему никто не говорит мне, что происходит? Все только и делают, что повторяют: всему свое время, наберитесь терпения, помолчите! Хватит, я устал молчать! В Хогвартсе мои друзья, вы что, этого не понимаете? Хогвартс мой единственный дом! Я сейчас должен быть там и защищать его, а не слушать этот ваш бред про вашу корову!

Снейп, флегматично разглядывающий занавески, подумал, что в этом вопросе, как ни странно, он абсолютно согласен с Поттером: недомолвки и увертки Фламмеля вкупе с Дамблдором были ему самому поперек горла. А поэтому он не стал одергивать Гарри, предоставляя ему высказать их общее мнение.

— Ни от кого ничего понятного не добьешься — вы все шутите, господин Фламель, а вы, профессор, только и делаете, что затыкаете мне рот и язвите, будто это для вас единственная радость в жизни!

Снейп повернул голову, скорее удивленный, чем уязвленный этим выпадом, а Гарри был уже в дверях:

— Вам нужно — вы и спасайте этот ваш магический мир, а мне нужно помочь друзьям. Я ухожу!

Грохнув дверью, Гарри выскочил на улицу. Фламель, фыркнув, одобрительно покачал головой и глянул на Снейпа, будто впервые его увидел:

— А что же вы тут сидите, юноша? Видите, ребенок нервничает? Верните, упокойте. Вам еще работать вместе.

— Работать? — ужаснулся Снейп.

— Работать, работать, — подтвердил Николя, — Не теряйте времени, догоняйте, а то ведь в самом деле отправится в Хогвартс.

Гарри, всхлипывая, сидел под стеной дровяного сарая и дрожал. Снейп подошел к нему и остановился, стараясь отыскать в памяти слова утешения… или успокоения.

— Мистер Поттер, — произнес он наконец, стараясь сдержать привычную порцию яда, — вернитесь.

— Не вернусь, — хлюпнув носом, буркнул Гарри.

— Мистер Поттер, это… — Снейп остановился, подыскивая самое мягкое слово, — Неумно…. Так поступать.

— А мне плевать, — с вызовом бросил Гарри, — умно это или нет. Вот вы такой умный, профессор — вы идите и спасайте. Кого вам угодно.

Снейп бесшумно вздохнул, ощущая полную беспомощность в вопросах подростковой психологии. Каким методом можно заставить Гарри вернуться? Подкупить? Пригрозить? Польстить?

— Поттер, вы — ключевая фигура в нашей войне. Вас держат в тени потому, что вы будете козырем, который в решающий момент появится из рукава. Вам нельзя кидаться в битву, потому что вам нельзя умирать. Ваша цель — не Упивающиеся, а Волдеморт. Без лидера они станут бессильны.

— Неужели вы не понимаете?.. — Гарри поднял голову. — Я не боюсь умереть! Я не боюсь пойти против Волдеморта, я могу сделать это хоть прямо сейчас! Я боюсь того, что когда я окажусь рядом с ним, я так и не буду знать, что мне делать. Я боюсь умереть зря! Тогда получится что все, кто погибал из-за меня, все погибли напрасно: Сириус, мама, папа, Дамблдор… — он всхлипнул, но сдержался, продолжая охрипшим голосом: — Все ждут от меня, что я окажусь тем Мальчиком-который, а я просто Гарри, просто… почему этого никто не понимает? Я не знаю, что мне делать. И никто не знает. Вы ведь тоже не знаете, профессор?

— Поттер, — тихо, стараясь невероятным усилием воли вложить в голос просьбу, произнес Снейп, — Вернитесь в дом. Единственный, кто может нам помочь — это Фламель. Мы сейчас почти у цели.

— Вы верите этому…. бесноватому? — спросил Гарри.

— У меня нет выбора, — ответил Снейп.

— А у меня его никогда не было. И сейчас нет. — усмехнулся Гарри. — У меня ведь его и сейчас нет, не так ли, профессор?

Снейп предпочел бы не углубляться в рассуждения о том, у кого из них в жизни было меньше возможностей выбора, поэтому повторил, стараясь, чтобы слова не звучали приказом:

— Вернитесь в дом.

— Верните мне сову, — тихо и пусто сказал Гарри, глядя себе под ноги.

— Хорошо.

Снейп повернулся и пошел к дому, считая, что после такой уступки Гарри просто обязан последовать за ним. Судя по звукам, Гарри, посидев еще немного, встал и побрел следом.

Над Альпами собирались синие грозовые тучи. Порывистый ветер дергал за волосы и бил ими в лицо. Трава прижалась к земле в ожидании ливня. Пернелла неторопливо накрывала в саду чай. Тот самый сад, кстати. Яблочный. Они уже отцвели, и теперь за листвой скрывались молодые завязи — будущая начинка пирогов или пуншей. Там, за ветками, клонящимися к земле, виднелись медово-желтые ульи. Гудение пчел было слышно Снейпу даже здесь, у дырявого частокола из кривых прутьев, обозначавшего границу владений Фламеля.

Он смотрел на утоптанные дорожки, исчезавшие в траве под яблонями, и представлял себе, как идет по ним, и склонившиеся ветки касаются его лица. Идти туда на самом деле он не хотел — чего доброго, заподозрят в какой-нибудь сентиментальности или в чем-то еще похуже. Выглядеть посмешищем ему совсем не хотелось. Хватало и того, что Фламель обращался к нему «моя деточка».

Ветер усиливался, обещая принести грозу. Снейп взглянул на Пернеллу: хлипкий столик из лозы вряд ли пригоден для использования в такую погоду. Однако госпожа Фламель, ничуть не беспокоясь о погодных условиях, заботливо расставляла салфетки и чашки на четверых. Ветер, сдиравший мантию с плеч Снейпа, возле дома вел себя, как кроткий и ласковый щенок, едва покачивая алые головки маков и роз. Но уходить под прикрытие стен еще не хотелось. Снейп повернулся лицом к горам и тучам.

Фламель пока не ответил толком ни на один его вопрос. Снейп подумал, что, наверное, точно так же чувствует себя Поттер, от которого все чего-то ждут, и никто не объясняет, чего именно. Пожал плечами, мысленно отгораживаясь от этой мысли: каждому свое место, каждому свои задачи. Задача Поттера — убить Волдеморта, задача Снейпа — сделать это возможным. Впрочем, каким именно образом это должно оказаться возможным, он пока и сам представлял с трудом. А все благодаря желанию Альбуса все держать при себе и выдавать жизненно важную информацию по крупицам. Старый маразматик! Как будто они не стояли по одну сторону баррикад!

— Северус, деточка, скоро начнется дождь! — Фламель вышел из дома и призывно помахал рукой. — Идите пить чай!

— Иду, — сквозь зубы пробурчал Снейп, которого до боли в желудке коробило подобное обращение, наряду с «любезнейшим юношей» и «драгоценным мальчиком».

В простых, явно самодельных чашках с кривоватыми ручками и росписью из незабудок по краям, плавали подсушенные белые лепестки. Жасмин и черемуха, как на взгляд определил Снейп. Госпожа Пернелла подкладывала Гарри домашнее варенье в блюдечко и отгоняла от стола привлеченных сладким запахом пчел. Фламель, запивая чаем свежую булочку, весело поглядывал в сторону надвигающейся грозы, которая уже посверкивала молниями, и делился со Снейпом тем, как прекрасна оседлая сельская жизнь. Гарри, неловко жавшийся в сторону от своего профессора, держался за чашку обеими руками, как будто хотел в ней утопиться.

— А сколько тебе лет, Гарри? — вдруг ни с того, ни с сего, спросил Фламель.

— Семнадцать… почти, — ответил тот, выпрямляясь.

— Ага… и ты уже учишься?

— Закончил шестой курс.

— Шестой? — неподдельно удивился Фламель, — погоди-ка, так это же со скольки лет вас берут учиться?..

— С одиннадцати.

Фламель выглядел искренне удивленным таким поворотом дела.

— Ты меня прости, милый, я, наверное, засиделся тут, на чистом воздухе… и что, в Хогвартсе вас учат… эээ… наверное, сначала читать и писать?

— Да нет же, — недоуменно и почти обиженно возразил Поттер, — мы изучаем магию.

— Магию… — Фламель сделал круглые глаза, — В одиннадцать лет? Магию? Но вы же… а, впрочем, не обращай внимания на старика, — он засмеялся, — я тебе, наверное, кажусь старым замшелым пнем?

— А я вам кажусь младенцем, который еле-еле научился ходить, — в ответ парировал Поттер, вызывающе глядя на алхимика.

Хмыкнув, Фламель улыбнулся и ласково погрозил пальцем:

— Вижу-вижу, и ходить, и говорить, и даже кусаться ты уже умеешь.

Избрав Снейпа в качестве более приятного собеседника, алхимик повествовал о том, какое изумительное варенье варит госпожа Пернелла и как трудно найти в сезон хорошие рабочие руки за скромную цену. Именуя Снейпа то юношей, то дорогим мальчиком, Фламель не обращал ни малейшего внимания на то, как Гарри от смеха фыркает в кружку при каждой новой стадии позеленения Снейпа, чье бешенство могло позволить себе выразиться исключительно в нездоровом цвете лица и судорожно сжатых губах.

Ветер пригибал траву к земле, словно прочесывал ее холодными мокрыми пальцами. Было странно и неуютно смотреть, как придвигается все ближе стена сплошного дождя, натыкается на невидимую преграду и обступает ее по границе плетеной изгороди. В саду по-прежнему было тепло, и даже когда по земле замолотил град, воздух под яблонями не похолодел ни на градус. Все так же басовито гудели пчелы и цветы доверчиво подставляли открывшиеся бутоны легкому ветерку.

— Гарри. Северус.

Снейп вздрогнул, инстинктивно оглянувшись, а Поттер уронил чашку себе на колени.

Но это произнес не Альбус. Это говорила Пернелла. Положив ладони на стол, она смотрела в одну точку перед собой. Медиум! Ну конечно, как же он сразу не догадался!

— Итак, вы в точности выполнили мое поручение.

Снейпу стало жутко от того, что этот знакомый суховатый голос с мягкими укоряющими нотками шел не от Дамблдора, которого он уже готов был увидеть перед собой, а от госпожи Пернеллы, застывшей будто каменное изваяние.

— У меня не очень много времени, поэтому вашим вопросам придется подождать. Хотя я надеюсь, что их количество уменьшится от того, что я вам расскажу. Слушайте внимательно.

Так вот о чем говорил Дамблдор, подразумевая, что найдет способ связи! Он знал, что Пернелла — медиум. И знал, что сможет воспользоваться ею, чтобы войти в контакт с Фламелем, который, очевидно, и направил феникса с письмом к адресату по просьбе Дмблдора… Ах ты старый лис, у тебя предусмотрены запасные варианты на все случаи жизни…

— Вы уже знаете, что Волдеморт собирается захватить Хогвартс. Он собрал у себя оставшиеся хоркруксы и в ближайшем времени собирается ими воспользоваться. Помешать этому можно единственным способом. Ты, Гарри, должен уничтожить их. Здесь, где я сейчас нахожусь, я нашел те составляющие хоркруксов, которые были уничтожены только в физическом мире. Но я ничего не могу сделать с ними, потому что я мертв. Гарри, ты должен будешь отправиться ко мне.

— Умереть?

— Нет, Гарри, — голос Дамблдора стал очень мягким, — если ты умрешь, ты окажешься так же бессилен, как и я. Ты должен находиться на грани между жизнью и смертью.

— Как это? — растерянно спросил Поттер, глядя на Пернеллу, — Я не понимаю, профессор…

— Когда человек, которого ничто не держит на земле, встает у границы смерти, он легко перешагивает ее. Тебе нужно обзавестись якорем, который не позволит тебе умереть окончательно и сможет вернуть тебя обратно после выполнения твоей задачи.

— Якорем?..

— Я нашел этот якорь, Гарри. Я долго его искал, а он лежал у меня под самым носом… Существует один старый магический ритуал, который позволяет соединить жизненные силы двух людей. Связь эта настолько прочна, что даже смерть не способна порвать ее. И если ты свяжешь себя с каким-либо человеком, его сила будет поддерживать тебя, не позволив тебе умереть окончательно. Понимаешь меня?

Гарри медленно кивнул:

— Я понимаю… этот человек — Николя Фламель?

— Нет, мой мальчик, — Дамблдор слегка улыбнулся, — Это профессор Снейп.

— Что?! — оба они воскликнули это одновременно и тут же переглянулись, пораженные одинаково страстным нежеланием иметь с друг другом какие бы то ни было связи.

— Почему Снейп? Почему именно он? — Гарри чуть не плакал от возмущения, — Господин Фламель намного более сильный волшебник!

— Деточка, — утешительно произнес алхимик, — я не могу вступать в вашу войну. Это все равно что стрелять из пушки по комарам.

— По воробьям, — машинально поправил Снейп.

— Но почему? — отчаянно не понимал Гарри, — вы такой могущественный волшебник, вы смогли бы справиться с Волдемортом, помочь нам!

— Я уже давно не участвую в спасении мира, лапочка, — улыбнулся Фламель, — Я помогаю вам ровно настолько, насколько могу себе позволить, не нарушив баланс.

— Какой еще баланс?! — закричал Гарри, — О чем вы?!

— Николя не имеет права убивать Волдеморта, и с этим бесполезно спорить, — прервал Дамблдор, — он уже оказал нам бесценную помощь, и на этом его роль закончена.

— Ну, знаете… — Гарри вскочил с места, его трясло, — Это… это нечестно! Вы сидите тут… пасете своих овец… рассуждаете о балансе… а там в Хогвартсе мои друзья, слышите, друзья! Вы могли бы шевельнуть пальцем, и война была бы закончена! Это просто… это просто подло!

Не дослушав, что ему еще собираются сказать, Гарри убежал в дом.

— Северус, — голос Альбуса стал строже, — ты проведешь обряд инициации. Гарри еще слишком слаб как маг. Связка с тобой поможет ему получить дополнительные силы, а кроме того, удержит на том краю, где он должен будет выполнить свою задачу.

— Инициация? — подозрительно спросил Снейп.

— Не расспрашивай меня, сейчас не время, и у меня слишком мало сил. Николя тебе все объяснит. Мы не можем ждать, когда Гарри станет совершеннолетним и вступит в возраст силы. Его придется инициировать как мага. Твои силы — а они у тебя не так уж ничтожны, Северус, — умножат силы Гарри. Иначе он просто не справится.

— Иными словами, выбора у меня нет, — подытожил Снейп.

— Нет, — просто сказал Дамблдор. — Мы не можем не использовать этот шанс. Я помогу Гарри, когда он окажется здесь. Тебе же предстоит охранять его до тех пор, пока он не выполнит своей миссии. Ну а теперь… если у тебя есть вопросы, задавай.

Снейп помолчал. Вопросы, которые он так долго копил в голове, перебирая и раскладывая по полочкам, теперь словно исчезли.

— Письмо, — вспомнил он. Кто написал письмо? И как нас нашел Фоукс?

— Фоукс полетел к Фламелю почти сразу же после моей смерти. Я попросил Николя отправить его к Гарри с письмом, которое под мою диктовку написала Пернелла. Если ты помнишь, мы с тобой обсуждали Дурслей как один из вариантов твоего укрытия. Поэтому я предполагал, что ты направишься именно к ним. Ну а Гарри я настоятельно просил провести дома еще одно лето, и поэтому был почти уверен, что вы там встретитесь.

Снейп едва сдержался, чтобы не обхватить голову руками. Такой филигранный расчет не виделся ему даже в самом страшном кошмаре.

— Теперь ты все знаешь. — Дамблдор устало вздохнул, — Эти сеансы слишком сильно утомляют меня. Северус… Я дам тебе еще одно задание. Последнее, на сей раз.

Высоко подняв над головой фонарь, Фламель спускался по крутой шаткой лестнице в подвал дома, кряхтя и охая.

— Инициация — ох, дай руку, мой мальчик, тут шаткая ступенька — это древняя практика. Сейчас ее, можно сказать, никто не помнит. Она была запрещена полторы тысячи назад.

Голос Фламеля отражался от стен каменной шахты, в которую вгрызалась старая винтовая лестница. Желтый свет фонаря, покачиваясь, стекал по ступеням все ниже и ниже, а спуск все не кончался. Следуя за Фламелем, Снейп гадал, насколько глубоко они уже забрались. И что, помимо библиотеки, старый алхимик прячет под землей.

— Почему обряд инициации был запрещен?

— Потому что он открывал в человеке огромную силу, с которой не многие могли справиться. Ваш Волдеморт и в подметки не годится тем магам, что жили тогда. Когда последний Иерофант и его ученик провели этот обряд, они едва не погубили этот мир. Они хотели стать равными богам, и кое-кто считает, что у них это получилось… поэтому все знания, касавшиеся инициации, были запрещены и изъяты из книг.

— Как тогда эти знания оказались у вас?

— Земля слухами полнится, мой мальчик, — Фламель усмехнулся, — память не запретишь. Находились те, кто собирал и восстанавливал обрывки… или прятал книги. Одну такую я приобрел себе в коллекцию… дай вспомнить… когда очередной маггловский сумасшедший разорял Египет. Его войско разграбило жреческую усыпальницу, и что не было золотом, то они сразу же сбывали с рук. Эту книгу я купил у одного из солдат по дешевке… за кувшин фиников и бурдюк воды.

Лестница сделала последний виток и закончилась в маленькой круглой комнатке, где из обстановки был только стол и связка ключей на железном кольце возле двери. Здесь пахло магией — сильной, спящей. Поддернув широкие рукава домашнего халата, Фламель протянул руку к ключам. Они вспыхнули неоново-синим, а в круге, очерченном железным кольцом, на стене проступили знаки.

— Асар… Ур Мау… Гор-Нембаат… Шепес-Анх… Тот… Осирис… Атум.

С каждым произнесенным словом символы в кольце вспыхивали все ярче. Снейп не имел ни малейшего понятия о том, что делает Фламель, но предполагал, что это имеет отношение к снятию защитного заклинания, оберегающего библиотеку. Семь ключей, семь имен, семь знаков. Снейп даже не пытался прощупать пространство, насыщенное магией, чтобы узнать, как действует защита. Сила, заключенная в заклинании, снимаемом именами бога, способна была разорвать его на месте. Рисковать и лезть под руку Фламелю не хотелось.

Когда седьмое имя было произнесено, стены маленькой комнатки растворились в воздухе. Огромная пещера с высоким потолком была заставлена стеллажами, поднимавшимися на много метров вверх. Проходы между ними терялись в темноте.

— Так-так-так… — потирая руки, Фламель огляделся. — Сейчас поищем…

Снейп стоял, глядя на стеллажи, и пытался представить себе объем пещеры и количество книг. Десятки тысяч?.. Сотни?.. Коллекция бесценных знаний, к которым он рвался всю свою жизнь, лежала перед ним, как на ладони. Книги. Свитки. Таблички. Мертвые языки, обладатели которых рассыпались в прах тысячи лет назад. Тайны, перед которыми секреты Салазара казались детскими играми в прятки.

— Деточка, что же ты стоишь? Поднимайся ко мне.

Снейп повернул голову. Фламель, взгромоздившийся на невысокую платформу с четырьмя когтистыми лапами под днищем, разглядывал карту.

— Нам с тобой предстоит маленькое путешествие, деточка. Кажется, я припоминаю нужный нам сектор…

Никогда в своей жизни Снейп не воображал себе такое количество книг. Платформа, громыхая двумя парами железных крыльев, неслась по узким проходам, подчиняясь движению указательного пальца Фламеля по карте. Крылья взмахивали не в такт, и деревянное основание, на котором стоял Снейп, заметно потряхивало. Фламель не обращал на это никакого внимания, управляя курсом. Время от времени, снизившись к земле, платформа отталкивалась от нее и подпрыгивала, увеличивая разгон. Когти скребли по камням, издавая неприятные звуки.

— Стой! — неожиданно скомандовал Фламель.

Выставив вперед все четыре лапы, платформа затормозила, и крылья забили по воздуху, помогая остановиться.

— Приехали. Это здесь.

Задрав голову, Фламель оглядывал полки высоко вверху.

— Кажется, я ее вижу. Давай-ка поднимемся.

Подскочив, как кузнечик, платформа уцепилась когтями за полки, растопырившись над полом на манер морской звезды. От неожиданного толчка Снейпа сбило с ног. А Фламель уже тянулся к свиткам.

— Вот она. Это записки Имхотепа. Он считался сыном Сахмет и Птаха — по крайней мере, так верили люди. Это, разумеется, не подлинник. Ты потратишь слишком много времени на перевод папируса. Это греческая копия — надеюсь, ты сумеешь ее прочесть.

Снейп взял в руки довольно увесистый горшок, закрытый плотно притертой крышкой в форме головы ибиса.

— Это — книга?

— Книга — внутри, — Фламель посмотрел на него как на умалишенного. — Точнее, не книга, а свиток. Копия записок Имхотепа.

— Понятно.

Со скрежетом развернув крылья, платформа ухнула вниз, и Снейп покрепче прижал бесценный сосуд к себе, чтобы не разбить ненароком.

— Книги нельзя выносить из библиотеки, но ты можешь переписать нужное место для себя, чтобы разобраться в нем подробнее, — разрешил Фламель.

Их скакун, добравшись до конца стеллажей, притормозил возле уютной каменной ниши, в которой, очевидно, размещалось рабочее место Фламеля. Дубовое кресло обрадовано подпрыгнуло на выгнутых ножках, приветствуя хозяина. Стол поклонился, заскрипев, и едва не уронил на пол связку свитков, лежавших на самом краю. Вовремя вздернувшись, он вздыбил столешницу, и свитки откатились в центр.

— Будет, будет, — Фламель снисходительно махнул рукой, и вещи замерли. — Что же, Северус, располагайся. Здесь тебе никто не помешает.

Снейп с подозрением оглядел одушевленную мебель и подумал, что для работы места ненадежнее этого трудно было вообразить.

— Когда закончишь, подымайся по этой лесенке, — алхимик указал на деревянные ступеньки, уходящие под нависающий потолок.

— Этот выход… незащищен?

— О, деточка, этот выход ведет в кухню госпожи Пернеллы, так что опасаться не стоит. Если сюда и попадет незваный гость, он быстро познакомится с тем, как мастерски она может отвешивать оплеухи, — Фламель засмеялся.

Снейп, покачав головой, еще раз утвердился в мысли о том, что Никола сбрендил. Защищать только один из двух ведущих в библиотеку путей и полагаться на оплеухи семисотлетней матроны — это было лишено всякой логики.

Скрежет, грохот железа и веселые подбадривания «Эге-гей, малышка, подбавь жару!» стихли в глубине пещеры. Осторожно опустившись в кресло, Снейп поставил перед собой сосуд. Его покрывал узор из тростника, нанесенный цветной глазурью. Повозившись с крышкой, которая долго не хотела открываться, профессор вытряхнул на стол свиток.

«Принимая священные имена богов и божественные знаки, принадлежащие им, посвящаемый получает возможность соединяться со своим богом и открывает путь восхождения в мир богов»

Тишина пещеры нарушалась только доносившимся издалека стуком капель. Снейп, постукивая себя пером по губам, мрачно вчитывался в словесные излияния.

«Пробудившиеся энергии устремляются к подобному и соединяются в одном потоке. Посвящаемый возвышается до посвящаемого. Тесное общение со Снизошедшим к просьбе дарует божественное совершенство.»

Непреодолимое беспокойство едва не заставляло Снейпа ерзать на месте в ожидании. В записках было слишком много общих разглагольствований о том, что человек может уподобиться богу — иными словами, обрести огромную силу, — и ни слова пока не было сказано о том, каким образом это можно осуществить.

«Я обучал своих жрецов влиять на расположение к себе богов, достигать с ними единения и слияния, получая от них божественное расположение и небесную силу. Каждый посвященный обладал частью могущества Иерофанта. Через Иерофанта посвященный познавал имена богов и ему открывались ключи к совершенству.»

Снейп начал нервно барабанить пальцами по столу. Истина лежала на поверхности и ускользала из ладоней, как мелкая рыбешка.

«В пещере, достаточно отдаленной от поселения, посвящаемый должен провести три недели в медитации и молчании, чтобы очистить свой дух и свое тело для принятия божественной силы. Разрешается приносить ему воду раз в день, но не использовать ее для омовения и протирания, а только для питья.»

Вот оно! Впившись глазами в текст, Снейп жадно запоминал подробности ритуала.

«Возле адепта, проходящего посвящение, должны воскуряться три вида дерева: кедр, мирт и сандал. На двадцать первый день, в пятый час восхождения Сотис, возьми краску, сделанную из растертой глины, приготовленную по способу, который я указал, нанеси на левую ладонь адепта знак Птаха, на правую — знак Ра, на лоб — знак Осириса, на крестец — знак Анубиса.»

Подробностей и условий было много. В нетерпении промотав некоторую часть свитка, Снейп наткнулся на рисунок, схематично, но очень подробно изображающий главную часть ритуала, сообщающую ученику божественную благодать.

Уставившись на папирус, Снейп потянулся протереть глаза — не померещилось ли ему из-за неверного света… Однако трактовать изображение иначе было невозможно. Буковки, подписанные возле каждой детали, скрупулезно поясняли: вот адепт, принимающий божественные эманации, вот Иерофант, вот схема соединения и трансформации их энергий.

Дикий, истерический хохот заставил вздрогнуть даже стеллажи, многократно отражаясь от стен пещеры. Расхохотавшись, Снейп откинулся на спинку кресла. Закрыв лицо руками, он всхлипывал от смеха и не мог остановиться. И Альбус знал. И Фламель знал. Посвящение… Инициация… Божественное совершенство!.. Каким любопытным, однако, способом в человека входит небесная благодать!..

Новый взрыв хохота заставил стол отшатнуться в сторону. Снейп не мог заставить себя остановиться. Он искал ключи к тайнам, он благоговел перед древней мудростью… Боги, Иерофанты, воскурения!.. Все оказалось проще простого: единственный способ дать Поттеру возможность победить Волдеморта — отодрать Поттера в задницу, прочитав предварительно парочку заклинаний.

Утирая выступившие на глазах слезы, Снейп подумал о том, что все это еще придется объяснять Поттеру — и неприлично заржал, представив себе реакцию Гарри.

Все это было настолько абсурдно, нелепо, цинично, что над этим можно было только смеяться. Либо же плакать.

Прижав ледяные пальцы к глазам, он приказал себе успокоиться, но плечи продолжали непроизвольно вздрагивать, и нервный смешок нет-нет да прорывался сквозь сжатые зубы. Пальцы тоже дрожали. Снейпа начало трясти.

Ну, и как он объяснит все это Поттеру? «Прежде чем убить Волдеморта, вам необходимо подставить мне задницу» — так, что ли?

Снейп потер лицо руками и тяжело вздохнул. Дамблдор ЗНАЛ, как должен проводиться ритуал инициации мага, но не пожелал сказать прямо. Как всегда. А ведь это еще не конец. После этого Снейпу предстояло выполнить его последнее поручение. И от этого хотелось пойти и повеситься сразу же, не откладывая.

Снейп не испытывал даже ярости. Просто глухое отчаяние. Дамблдор использовал их обоих — и его, и Гарри — как свое оружие. Снейп вдруг очень четко осознал, что в первую очередь был для Альбуса козырем… припрятанным в рукав оружием… а только потом — человеком.

— Будь ты проклят, — бессильно прошептал он. Старый выживший из ума кукловод. Ей Богу, с Волдемортом Снейпу было намного проще. Тот, по крайней мере, не врал насчет того, как относится к своему окружению.

Взяв себя в руки, Снейп заставил замолчать все эмоции и начал внимательно изучать текст записок. Выписал все необходимые составляющие, рецепт краски, перерисовал символы, по пунктам обозначил порядок действий. За то время, пока он занимался этим, ему не раз хотелось бросить все, вызвать Пернеллу, передать через нее Дамблдору, что это уже СЛИШКОМ, и пойти утопиться в ближайшей канаве. Но он уже сомневался, что хотя бы после смерти его оставят в покое.

Закончив с работой, он аккуратно скатал свиток в трубочку и запихнул обратно в сосуд. Поднявшись по скрипучей деревянной лесенке в дом, отправился искать Фламеля.

Судя по тому, что старикан в этот раз удержался от шуточек, выражение лица у Снейпа ясно обозначало, что любое проявление чувства юмора он воспримет как акт агрессии.

— Я составил список, — сухо сказал Снейп. — Вы уверены, что это — единственный способ убить Волдеморта?

— Не единственный, — беспечно ответил Фламель и добавил с обезоруживающей улыбкой: — но все остальные — еще хуже.

Узнавать, какие еще варианты имеются в его распоряжении, Снейпу отчего-то расхотелось. Фламель, несмотря на улыбочку, произнес это так, что сомнений быть не могло: все остальные способы действительно гораздо хуже.

— Итак, — сказал Снейп, непроизвольно кривясь от мерзкого подташнивания, — для ритуала нужна круглая пещера с двумя противоположными выходами… нужны компоненты состава краски… Рецепт есть, но часть ингредиентов мне не знакома. И Гарри должен поститься и медитировать в течении трех недель. У нас есть это время?

Фламель взял из его рук список.

— Ну что ты, деточка, какие три недели… Магия не стоит на месте, наши предшественники просто не знали, что все можно провернуть намного проще… Они обставляли свои ритуалы кучей совершенно не нужных вещей… — Проглядывая перечень, Фламель ногтем зачеркивал пункты: — Это нам не нужно, это тоже, и без этого мы тоже обойдемся… Краску, чтобы не тратить время, я приготовлю для вас сам. Видишь ли, деточка, — пояснил он Снейпу, остолбеневшему от такого обращения с предписаниями, — с волшебной палочкой, обмазавшись с головы до ног эссенциями, любой маггл почувствует себя богом. А вот сотворить волшебство при помощи, например, сковородки — это уже мало кому под силу. Пещера вам не понадобится — обойдетесь комнатой. Свечи я дам, краску смешаю. То бишь, первую стадию краски я возьму на себя, остальное добавите сами.

— А три недели голодания?

Фламель махнул рукой:

— Не бери в голову. Просто не дадим мальчику вечером ужина, а утром сделаем клизму — и всего делов!

Снейп взял обратно протянутый ему лист и бессмысленно посмотрел на то, что осталось от первоначального описания ритуала.

— Кстати, деточка, ты уже подумал, как ты будешь уговаривать мальчика?

— Уговаривать? — переспросил Снейп.

— Ну конечно! Участие обоих должно быть добровольным, иначе все будет впустую.

— То есть вы хотите сказать, что Поттер должен добровольно СОГЛАСИТЬСЯ?

— Именно это я и хочу сказать. Ты плохо выглядишь, деточка, тебе нехорошо? Ты как-то спал с лица. Может, ты голоден?

Снейп смотрел на Фламеля, чувствуя, что еще немного — и койка в клинике святого Мунго ему будет обеспечена.

— Он не согласится. Он никогда не пойдет на это добровольно.

— Ну так уговори! Объясни ему, что нужно сделать. Хочешь — на тычинках и пестиках, хочешь — на пчелах.

— При чем здесь пчелы?! — Снейп схватился за голову, — Он НЕ СОГЛАСИТСЯ! Никогда! Он ненавидит меня, вы этого не видите?!

— Мальчик мой, — Фламель неожиданно сменил тон, и Снейпа обдало холодной отрезвляющей волной. Старый алхимик смотрел на него в упор, и все семьсот без малого лет его жизни вдруг стали отчетливо ощутимы. — Он должен пойти на это добровольно. А ты должен найти слова, которые убедят его в том, что это необходимо. Кроме тебя, этого не сделает никто. Ты — его Иерофант. Он — твой Ученик. Ты за него в ответе.

Сидя на скамеечке под яблоневым цветом, Снейп, обхватив тяжелую голову руками, тупо смотрел в землю у своих ног. Ладно, со всем можно смириться. Ладно, проходили и не через такое. Да что, в самом деле, особенного — будто он никогда не занимался сексом. Просто в этот раз придется заняться сексом с Поттером. Велика важность.

Какой-то предательский голосок в глубине сознания пищал о том, что важность как раз весьма и весьма велика, но железобетонное, тренированное годами искусство врать себе делало его почти неслышным. Можно смириться. Можно себя заставить. Но как заставить Поттера? Что сказать, что сделать, чтобы он не сбежал, поняв что от него требуется, а дал свое согласие?

Голова трещала нешуточно, и Снейп держал ее обеими ладонями, чтобы она не развалилась пополам. О задании он старался пока даже не вспоминать.

— Ну спасибо вам, профессор Дамблдор, — шептал он себе под нос, — Ну удружили…

— Профессор… — на земле перед Снейпом остановились и переминались бело-синие кеды с разлохматившимися шнурками. — Сэр… я хотел… спросить… о чем еще говорил директор Дамблдор после того, как я ушел?... Он говорил что-нибудь обо мне?..

Снейп медленно поднял голову и посмотрел на мальчика снизу вверх.

— Садитесь, Поттер, — негромко произнес он. — да, мы говорили о вас.

Гарри присел на краешек скамейки, как можно дальше от Снейпа и попытался продолжить разговор, но голосовые связки, видимо, сопротивлялись этому, так что ему пришлось кашлянуть, чтоб прочистить горло.

— И... и что же он сказал? Что-то плохое? Что-то с Хогвартсом? — Гарри машинально вытер вспотевшие ладони о джинсы и впился взглядом в Снейпа, который продолжать смотреть куда то вниз перед собой.

— Дамблдор... — Снейп не отрывал взгляда от сухой земли под ногами, на которой лежали вянущие лепестки и листья, сухие веточки, черенки, камешки, высохшие травинки, — Дамблдор рассказал о том, что Волдеморт собирает силы, чтобы осадить Хогвартс. Упивающиеся появляются в разных городах, и приводят с собой инфери, дементоров, новообращенных последователей Волдеморта. Они вербуют сторонников даже среди магглов. Сил Министерства магии не хватает на то, чтобы подавлять все вспышки волнений и преследовать Упивающихся. Волдеморт собрал у себя все уцелевшие хоркруксы. — говорить было тяжело, Снейп часто делал паузы между фразами и словами. И как он ни старался, ему не удавалось поднять голову, чтобы посмотреть на Гарри. Он чувствовал на себе его взгляд, но встретиться с ним глазами не мог. — Хогвартс сам по себе — артефакт и источник магической энергии. Волдеморт собирается воспользоваться им, чтобы воссоединиться с оставшимися частями своей души. Что касается лично вас, Поттер... — наверное, первый раз в жизни Снейп произнес эту фамилию без издевки или раздражения, — то инициация вас как мага, по плану Дамблдора, должна не только увеличить ваши магические силы, но и создать якорь, который не позволит вам умереть во время выполнения задания. Если вас интересует что-то еще, спрашивайте.

Проведя руками по лицу, Снейп выпрямился. Он сам не заметил, как из интонаций исчезло такое родное и привычное недовольство этим мальчишкой. Они были сейчас в равном положении. И Поттеру, должно быть, было еще тяжелее. Хотя бы оттого, что он пребывал в неизвестности относительно дальнейших действий. Поэтому Снейп решил поделиться с ним всей информацией, которой обладал сам. Поттер должен отдавать себе отчет, на что и ради чего он идет. И раз уж так получилось, что из всех здравствующих магов именно Снейп оказался обязанным отвечать за Поттера, значит, придется это делать.

Хотя Снейп думал о том, что ноша ответственности с каждым разом становится все тяжелее и тяжелее. И хватит ли у него сил дойти до конца, он не знал. Так же как знал и то, что он не имеет права сдаваться.

Слушая Снейпа, Гарри пальцами теребил треснувшую кожу на губе, а услышав про Хогвартс и события в магическом мире, даже не заметил, как из ранки выступила капелька крови.

— Тогда что же мы сидим? — произнес юноша, с вызовом в голосе. — Почему мы отсиживаемся здесь, вместо того, чтоб сражаться вместе со всеми? Чего хочет Дамблдор? И что это за инициация? Когда мы наконец поймем, чего от нас хотят? — он сам, наверное, не заметил, как стал говорить о себе и о Снейпе "мы".

— По порядку, мистер Поттер, не вываливайте на меня все ваши вопросы скопом, — отозвался Снейп, сплетая и расплетая худые пальцы. — Сначала — что хочет Дамблдор. Его план, как я уже говорил, состоит в том, чтобы уничтожить содержимое хоркруксов. Это может сделать только человек, находящийся на грани жизни и смерти. Чтобы вы случайно или по какой-либо причине не погибли во время выполнения этого задания, инициация свяжет ваши и мои жизненные и магические силы в одно. Таким образом, я буду являться гарантом того, что после всего этого вы останетесь живы. Далее...

По мере того, как Снейп говорил, он снова обретал уверенность. Есть задача, которую нужно выполнить. Есть необходимые действия, которые нужно предпринять для выполнения задачи. Все просто, как дважды два.

— Теперь — что такое инициация. — продолжал он. — Это древнейшая магическая практика. В прошлом обучение магов происходило индивидуально. У одного учителя, или Иерофанта, был один ученик, или Пуэр. Магов было мало, но они были несоизмеримо сильнее, чем сейчас. Их сила основывалась на тесной связи, которую создавала между ними инициация. Всего ступеней посвящения было три. На первой мальчика принимали в ученики. На второй инициировали как мага. На третьей уже взрослый маг должен был доказать, что он стал сильнее своего учителя. То есть убить его. Но это делал далеко не каждый. Вам предстоит пройти вторую инициацию, для первой вы уже давно не ребенок.

Снейп вздохнул, тщательно подбирая слова, и заговорил снова.

— Магические практики древности основывались на той энергии, которую люди черпали в самих себе. Источником такой энергии могут служить самые разные вещи. Один из самых мощных и самых доступных — это человеческая сексуальность. Секс как магический ритуал называли возможностью получить связь с богами, потому что в процессе единения Иерофант и Пуэр символически переставали быть собой, а становились воплощением богов — Осириса и Исиды, к примеру — а значит, получали в свое распоряжение божественную, почти неограниченную силу.

Гарри, казалось, слушал слова Снейпа вполуха, как будто от него ускользал смысл сказанного. То ли от обилия умных слов, то ли от монотонного голоса Снейпа, которым он говорил. Иерофант... ритуал... ученик... Но когда Снейп упомянул слово секс, уши и щеки Гарри мгновенно запылали. Видимо, сама мысль о том, что Снейп может заниматься сексом и тем боле говорить о нем с ним, с Гарри, показалась Поттеру настолько абсурдной и нелепой, что нервная улыбка непроизвольно скользнула по его губам. И сразу после этого осознание того, что, судя по всему, Иерофантом будет именно Снейп, ударило Гарри как кувалдой по голове. Это произошло внезапно и так четко и ясно врезалось в его сознание, что он только тихонько охнул, даже не шелохнувшись. Он оцепенел настолько, что не способен был не то что двинуть рукой или ногой, а даже вдохнуть.

Это был абсурд, издевательская гримаса судьбы... Он и Снейп....эти два слова вообще не могли существовать вместе, а уж прибавить к ним слово секс, это было вдвойне, втройне невозможным.... одна мысль о том, чтоб прикоснуться к этому человеку вызывала у Гарри тошноту. Он еще раз посмотрел на его сухое лицо, землистую кожу, крючковатый нос, злые глаза, обведенные темными кругами. Это было слишком... это просто не могло быть правдой...

Гарри испуганно и ошарашенно смотрел на Снейпа.

— Вы намекаете... на то… что... вы... и я... мы... должны… — он задыхался, еле выговаривая слова, глядя на Снейпа так, будто не узнавал его.

Снейп предполагал, что для Поттера это известие окажется шоком, но какой будет реакция, когда недомолвок не останется, он не мог догадаться. Глядя в округлившиеся от ужаса глаза, он почти испытал сочувствие к Гарри. С его-то стороны дела обстояли далеко не так плохо: юноша нежного возраста, не урод, даже, можно сказать, обладающий некоторой привлекательностью. Если абстрагироваться оттого, что это Поттер, перспектива оказывалась совсем не так уж плоха. Однако если посмотреть на дело со стороны Гарри, то ситуация оказывалась диаметрально противоположной. Ненавистный преподаватель, старый, уродливый, всю школьную жизнь шпынявший и третировавший Поттера, теперь еще, ко всему прочему, получит возможность унизить Гарри по полной программе.

Уголки губ Снейпа дернулись вниз, и он негромко, почти нехотя произнес:

— Вы поняли все абсолютно верно, мистер Поттер. Основа инициации — это секс между мужчиной и юношей.

Отвращение, стыд, страх и ярость смешались на лице Гарри в одно. Он поспешно отвернулся. Ссутулился, потом замер.

— Так... в этом и состоит основа плана Дамблдора? Он об... ЭТОМ вас попросил?

Выпрямившись, сидя прямо и твердо, зажав руки между коленями, он спрашивал внятно и медленно.

Снейп испытывал странное чувство. Он не помнил, чтобы когда-либо ощущал такое. Ему было жаль Гарри. И он достаточно хорошо мог себе представить, что тот чувствует. Потому, что с Волдемортом сам испытывал нечто подобное. С той лишь разницей, что ради знаний он готов был терпеть и не такое. Но это был его выбор. Его собственное желание и та цена, которую он готов был платить.

— Я уверен, что Дамблдор знал, в чем состоит суть ритуала, когда просил меня провести его, — негромко ответил он, отведя взгляд от напряженного лица Поттера. — Есть еще одно обстоятельство, мистер Поттер. Никто — ни я, ни Фламель, ни Дамблдор — не может принудить вас к этому против вашей воли. Ваше согласие должно быть добровольным. Без него ритуал теряет весь смысл. Поэтому выбор — соглашаться или нет — остается в ваших руках.

Снейпу даже не приходило в голову выразить свое сочувствие словом или действием. Он предлагал Поттеру обладание полной информацией. Неважно даже, оценит он это или нет. Со стороны Снейпа это был незаурядный акт миролюбия.

Гарри выглядел так, будто небо, воздух, его собственная голова, мысли в ней — все давит на него, и с каждым словом Снейпа давление становится все сильнее. Он сидел, оглушенный и неподвижный, с выражением полной потерянности на лице. Губы едва шевелились, беззвучно повторяя невысказанные мысли. Потерянность сменялась страхом, страх — немой беспомощностью.

— Скажите, профессор... а вы это... так... когда-нибудь делали?

Вопрос сорвался с его губ как будто по собственной воле. И он был настолько неожиданным, что Снейп на мгновение растерялся. Вот уж чего он не мог предположить, так это интереса Гарри насчет его опытности. Хотя, наверное, это было логично — узнать, имеет ли Снейп представление о том, что, собственно, нужно делать.

— Да, — спокойно ответил он. — Не раз. Именно в том качестве, которое мне назначено и теперь. Я имею в виду не роль Иерофанта, конечно. Инициировать кого-либо мне еще не доводилось. Если вы спрашивали именно об этом, — добавил он, уточняя.

То ли из-за тона, которым Снейп говорил, то ли из-за ощущения, что вот теперь ему терять уж точно нечего, Гарри почувствовал внезапный прилив наглости (а может быть, смелости) и спросил:

— Ну и как вам... это... нравилось?

Тут же втянув голову в плечи, Гарри покосился на Снейпа. Он и сам не знал, почему задает такие вопросы и почему ему важно слышать ответы. Но что-то внутри подсказывало ему, что от того, как и что скажет сейчас Снейп, будет зависеть его решение. Убежит ли он к чертям, предварительно высказав Снейпу полностью все, что он думает о нем, о Дамблдоре и о перспективе секса с ним — или, по крайней мере, обдумает возможность согласия.

Снейп же полагал, что Поттер явно решил воспользоваться ситуацией и зачем-то разузнать подноготную личной жизни своего профессора. Чего доброго, так он еще спросит, с кем и сколько раз. Снейп молча хмыкнул. Что еще терять? Им и так придется прикоснуться друг к другу на непозволительно близком расстоянии. И хотя Поттер был самым последним собеседником, которого Снейп только мог себе вообразить, тем более для разговора о сексе, он считал, что в данной ситуации Гарри имеет право задавать вопросы. Пусть даже такие.

— Да, — спокойно ответил он. — Мне это нравилось.

"И даже очень" — добавил гнусный внутренний голос, но Снейп предпочел не обращать на него внимания.

Гарри пристально смотрел на Снейпа, стараясь поймать его взгляд, но тот не смотрел в его сторону.

— Скажите... другого способа убить Волдеморта и спасти моих друзей нет? Если я... спрошу у Фламеля, он мне это подтвердит?

Гарри сам был поражен собственным спокойствием и тем, что внутри он почти смирился с неизбежностью того, через что предстояло пройти. В конце концов, это не пытки каленым железом, а он согласился бы и на это для того, чтоб спасти Гермиону, Рона, Джинни и всех остальных дорогих ему людей. В конце концов, если от этого кто-то получает удовольствие, значит, это не смертельно.

Повернув голову, Снейп смотрел на Гарри, который испытующе ловил его взгляд. Гарри ждал предельной честности, но Снейп и так был с ним честен. Поттер смотрел решительно и испуганно одновременно. За круглыми очками распахнулись требовательные и уязвимые глаза подростка.

— Я спросил у Фламеля то же самое, — ответил Снейп. — Есть ли другая возможность. Он ответил, что есть. Но намного хуже этой. Я предпочел поверить ему на слово. До сих пор он не обманывал ни вас, ни меня. Если у вас есть желание, мистер Поттер, спросите его самостоятельно.

Снейп говорил короткими фразами, ловя себя на том, что никогда раньше не обращался к Поттеру в таком тоне. Не поучающем, не язвительном, не уничижительном, а в спокойном и как будто бы... мирном. Ему не было важно, поверит ему Поттер или нет. Поэтому он не вкладывал в слова убеждения. Ему было важно говорить правду. Именно сейчас. Потому, что они с Поттером оказались в одной лодке. И потому, что ему нужно было помогать Поттеру, а не следить за тем, как бы он чего не выкинул. Оказалось, что у них не только одна цель — оказалось, что достигнуть ее можно только вместе.

Гарри казалось, что его сознание разделилось на два противоположных лагеря. Одна часть все еще билась в конвульсиях от одной мысли, что ему придется прикоснуться к Снейпу, а другая вдруг стала спокойной и обрела решимость. Что-то в голосе Снейпа, таком раздражающем и чужом, сейчас действовало на Гарри успокаивающе. Гарри вдруг подумалось, что он в первый раз посмотрел Снейпу прямо в глаза, и тот ответил. Разум твердил, что доверять Снейпу — безумие, а уж тем более — доверять в таком вопросе. Но где-то внутри, за пределами логики и здравого смысла зрела твердая уверенность в том, что другого пути нет.

— У меня никогда никого не было. Тем более... так. — Гарри опустил глаза, смущенно стирая несуществующую грязь с джинсов. — Я не знаю, что и как делать, и вам придется мне все объяснить.

Реакция Поттера была все-таки непредсказуемой. Но как ни странно, чем дальше продолжался этот разговор, тем легче Снейпу было дышать. Он ждал истерики, слез, обвинений, проклятий — чего угодно, но только не такого вот... смущенно-виноватого признания в том, что Поттер девственник.

Глядя, как Гарри отколупывает от джинсов пятнышко присохшей земли, он вдруг обратил внимание на то, какие у Поттера руки. Пальцы с обломанными, а частично и обгрызенными ногтями, на вид достаточно сильные... ах, да, он же играет в квиддич. Он же ловец. Неудивительно, что он выглядит таким физически развитым. Снейп поймал себя на том, что уже почти начал думать о Гарри как о сексуальном объекте, и одернул себя: пока еще не время испытывать страсть. Сейчас она будет совершенно неуместна.

— Я в деталях расскажу вам весь ритуал, мистер Поттер, — пообещал он. — Если вы согласны, нам нужно назначить время. Это должно произойти утром.

Гарри молча кивнул. Сердце, которое, казалось, застряло у него в горле, стало биться ровнее. Приняв решение, отступать уже поздно. У него просто нет другого выбора, кроме как поверить Снейпу, и поверить в то, что весь этот ритуал может хоть что-то изменить.

— Вы сказали, что ритуал свяжет нас, и пока я буду... мертв, я буду как бы не совсем мертв? И... смогу благодаря вам вернуться? А что будет... если в это время убьют вас?

— В это время мы будем в Хогвартсе, — ответил Снейп. — Там достаточно мест, где можно обезопасить себя от любых помех. К примеру, Выручай-комната. Если мы будем находиться там, мы будем в полной безопасности.

— Если я буду уничтожать хоркруксы... ТАМ... то кто будет их уничтожать в этом мире?

Гарри решил поподробнее расспросить Снейпа, чтоб быть полностью уверенным в том, что понимает суть вопроса. Почему-то смена темы на обсуждение конкретных действий помогала ему свыкнуться с мыслью о том, что ему предстоит.

— Все, кто в этот момент будет в Хогвартсе, включая меня. — ответил Снейп. — Фламель рассказал мне о том, какого рода ритуал хочет провести Волдеморт. У него остались четыре предмета из тех, в которые он заключал свою душу. И он хочет привлечь на свою сторону силу самого Хогвартса — всех четырех факультетов. Ритуал будет проводиться в комнате трофеев. Она расположена на равноудаленном расстоянии от четырех центров силы замка. Раньше она использовалась как самостоятельный артефакт. Волдеморт хочет использовать ее как центр фокуса, в котором сосредоточится мощь Хогвартса. Он расположит артефакты по четырем сторонам света, каждый на стороне одного из факультетов. Как только он начнет ритуал, хоркруксы откроются для приема энергии и окажутся уязвимы. Именно в этот момент их можно будет уничтожить.

— А...каким образом... я... — в глазах Гарри мелькнул инстинктивный страх, и он произнес окончание фразы в два раза тише, облизнув пересохшие губы: — Как бы... умру?

— Для убийства существует множество способов, мистер Поттер. Но о том, который будет применен к вам, вы не должны знать. Иначе вы будете ждать его и сопротивляться ему. А это помешает вашей цели. Поэтому я не могу вам ответить на этот вопрос. Но я обещаю вам, что пока я буду жив, даже если я не буду в сознании, эта связь будет действовать, и у вас будет возможность вернуться в ваше тело, а не умереть окончательно.

Гарри еще раз кивнул, переваривая информацию, а потом снова поднял глаза на Снейпа и произнес очень тихо, сам удивляясь тому, насколько откровенным получился этот разговор:

— Как вы думаете... у нас есть шансы выжить?

Снейп на короткое мгновение задержал взгляд и отвел его в сторону.

— Я на это надеюсь, — сказал он. — Если мы умрем, и ваша, и моя жизнь окажутся бессмысленной тратой времени. Не знаю, как вам, мистер Поттер, а лично мне будет очень жалко потраченных впустую лет.

И он ухмыльнулся, иронизируя нас самим собой и не добавив вслух, что, учитывая года, потраченные на обучение Поттера, лично он будет считать свою жизнь бессмысленной вдвойне.

Гарри поежился от легкого озноба.

— Я понял. Надеюсь, что у вас есть четкий план действий.

Он обхватил себя руками за предплечья и молча уставился куда-то вглубь темнеющего сада. Надо было это произнести. Надо было назначить дату и время. Но у него не хватало воли.

— Давайте покончим со всем этим быстрее... — он заставил себя сказать это как можно спокойнее и решительнее.

— Вы обедали или ужинали сегодня, мистер Поттер? — будничным тоном спросил Снейп.

Гарри удивленно приподнял брови.

— Нет... мне кусок в горло не лез после всего того, что было. А... это важно?

— Да, это важно. Перед посвящением вам нельзя есть несколько часов. Можно только пить воду. Это помогает организму очиститься для более полного восприятия силы. Я сделаю для вас слабительный настой. Это тоже необходимость. И завтра разбужу вас рано утром.

Снейп встал, поскольку говорить уже, казалось, было не о чем. Но что-то еще просилось на язык... Что-то очень важное, к чему пока никак не подбирались слова.

— И еще... мистер Поттер... — Снейп смотрел на него в сгущающихся сумерках и мучительно подыскивал подходящие выражения.

— Я уверен, что у вас хватит сил.

Это было не то, что он хотел сказать.

— Не беспокойтесь о завтрашнем дне. Все далеко не так чудовищно, как это может вам сейчас казаться.

Но и это было совершенно не то.

Он хотел сказать что-то о самом Гарри. О том, что он удивлен его мужеством, с которым он принял решение. О том, что он приятно удивлен его мужеством. О том, что мало кто на его месте поступил бы так же. Но слова не шли.

— Все будет хорошо, мистер Поттер, — сказал он наконец после долгой паузы.

Ночь Снейп провел без сна. Сидя в своей комнате, он обдумывал предстоящее утром посвящение. Листок с тщательно скопированными заклинаниями лежал у него на коленях, но он так и не взглянул на него. Сцепив пальцы, он неподвижно смотрел в одну точку на стене.

Хватит ли у него сил? Это был риторический вопрос. Должно хватить. Гарри потенциально неплохой маг. Даже более чем неплохой. Справиться с ордой дементоров, будучи на третьем курсе, применив толком не освоенное заклинание — это говорило о незаурядных способностях. Разбуженный потенциал позволит ему стать намного сильнее.

О себе Снейп не судил. Он не знал, переоценивает или недооценивает свои способности. Как алхимик и как зельевар он не сомневался в себе. Но как практикующий маг — не утратил ли он сноровки за годы теоретизирования перед учениками?

Страх неудачи мог повредить ему, поэтому он не позволял себе бояться. Из ныне живущих магов он один был способен провести инициацию, а значит, у него нет права на ошибку. Он просто обязан сделать это.

Мысли вернулись к разговору с Гарри. Он боялся, и это было видно. Но он принял решение, и на это ему потребовалось не так уж много времени. Он мальчишка… всего лишь мальчишка, который совершенно не знает жизни. Однако желание уничтожить Волдеморта — а может быть, желание спасти друзей — пересилило его страх. И ради этого он был согласен даже довериться Снейпу. Мир вставал с ног на голову. Он и Поттер оказывались открытыми союзниками. В страшном сне не приснится.

Интересно, чем он сейчас занят? Мечется по комнате, в страхе ожидая рассвета? Или спит?

Снейп опустил глаза на листок, лежащий на коленях. Тяжело, наверное, быть спасителем мира. И переступать через свою заносчивость ради других. Вспомнив о Волдеморте и о своих ощущениях во время посвящения в Упивающиеся, Снейп вздохнул. В конце концов, Поттера никто не будет заставлять пить кровь, и он не обзаведется Меткой. Всего-навсего — вытерпит проникновение в задницу. От этого не умирают.

Как давно у него никого не было. Последним был Люциус. Сколько лет назад это было?.. Пятнадцать?.. Как же быстро летит время.

Продолжая смотреть в одну точку, и не видя там ничего, кроме собственных воспоминаний, Снейп не двигался и даже почти не дышал. Его судьба казалась ему не просто стервозной сукой — он начал всерьез полагать, что эта дама была умалишенной. А чем еще можно было объяснить такие повороты событий? Он представил, как полоумная старуха, похожая на Трелони, кидает на клетчатый платок кости и беззубо хихикает выпадению несочетаемых комбинаций. Он и Люциус. Он и Поттер. Это же надо было такое выдумать! Сначала в одной постели встретились первый красавчик и первый урод Хогвартса. Теперь она сводила вместе заклятых врагов. И ладно бы он продолжал считать Гарри недоумком! Нет, тот еще, ко всему прочему, начал показывать свой настоящий характер, как будто Снейпу мало было самого присутствия Гарри в своей жизни.

Горы за окном уже начинали проступать из чернильной темноты, а Снейп все так же сидел на одном месте и смотрел в пустоту.

Босиком ступая по крашеным доскам пола, Снейп подошел к двери комнаты, в которой спал Гарри. Поправил на груди мантию. Постучал. Затем открыл дверь. Поттер свернулся на смятой постели, даже не позаботившись раздеться. Подложив под щеку ладонь, он беспокойно хмурился во сне.

— Мистер Поттер. Пора.

Вздрогнув, Гарри открыл глаза и уставился на Снейпа.

— Да… я иду.

Потянув руку, он нашарил на столике возле кровати очки и нацепил их на нос. Лихорадочно пригладил взъерошенные волосы. На Снейпа он старался не смотреть.

Фламель предоставил в их распоряжение пустую комнату. В ней не было даже мебели — только голые стены и дощатый, гладко оструганный пол. На полу в три ряда стояли низкие толстые свечи. Переступив через них, Снейп дождался, пока войдет Гарри, и закрыл дверь. Замок глухо щелкнул. Одновременно с этим вспыхнули сразу все свечи. В единственное окно, прорезавшее стену, смотрела яркая звезда.

— Раздевайтесь, — негромко сказал Снейп.

Гарри трясущимися руками начал снимать одежду. Чтобы не вызывать в Поттере излишней стеснительности, Снейп отвернулся к треножнику, на котором стояла круглая глиняная чаша с краской, приготовленной Фламелем, и сделал вид, будто изучает состав на вид.

— Куда мне… — голос Гарри звучал очень хрипло, — деть вещи?..

Снейп обернулся.

— Бросьте на пол. Это неважно.

Поттер переминался босыми ногами на полу, будто ему было холодно, и прижимал скомканную одежду к животу, отгораживаясь от Снейпа. Услышав его слова, огляделся и бросил свои вещи на пол ближе к углу. И выпрямился, как стойкий оловянный солдатик.

Снейп не ошибся — Гарри был очень неплохо развит. Сильные ноги, крепкие плечи. Он не выглядел тщедушным подростком, хотя на вкус Снейпа, он все же был немного худоват. Скользнув по Гарри невыразительным взглядом, он поднял руки к застежке своей мантии, и она черным покрывалом скользнула к ногам. Больше на Снейпе ничего не было. Гарри вздрогнул, отводя глаза, и залился краской.

— Подойдите ко мне, — произнес Снейп.

Гарри пересек комнату, неловко переступая ногами, и остановился в метре от профессора. Не зная, куда деть руки, он то прятал их за спину, то хватал себя за локоть, чтобы хоть так закрыться от взгляда.

Приблизившись к Гарри, Снейп присел перед ним на колени.

Как же давно у него никого не было. Он уже почти забыл, как это…

Член Гарри, съежившийся от страха, казался таким беззащитным. Положив одну руку на бедро Поттера, Снейп второй погладил его член — почти ласково, почти спокойно. Несильно сжал, на что Гарри тихо охнул, и взяв в кулак, оттянул крайнюю плоть к корню. Член начал немного теплеть в руке, собирая силы, и поласкав его еще, Снейп взял в губы головку. Гарри дернулся. Не обращая на это внимания и даже закрыв глаза, чтобы абстрагироваться от того, что это — Поттер, Снейп медленно гладил головку губами, иногда прикасаясь к ней влажным языком, обхватывал твердеющий ствол и осторожно втягивал его в себя до половины, а потом выпускал обратно.

Гарри возбуждался быстро. Не прошло и минуты, как его член уже стоял, и нежная плоть терлась о губы Снейпа, побуждая действовать быстрее. Но Снейп не хотел заканчивать это так быстро. Для значимости ритуала способ, которым в состав краски должны были добавиться слюна и сперма обоих, не был важен. Снейпу просто хотелось так сделать. Ему нравилось вызывать желание, нравилось чувствовать сдерживаемую страсть. У Гарри начали подкашиваться ноги — от слабости и от волнения. Зажмурившись, он изо всех сил кусал губы. На щеках горел яркий румянец. Снейп чувствовал по напряженности члена, что до оргазма Гарри осталось недолго, но оттягивал этот момент, намеренно замедляя движения тогда, когда Гарри инстинктивно двигал бедрами вперед. Крепко держа его за член у самого корня, он не позволял ему кончить, всасывая глубоко в себя и плотно сжимая губами. Запах Гарри начал его возбуждать. Запах молодой, разгоряченной кожи, слабый запах выступившего пота, едва ощутимый вкус спермы, которой он не позволял пока вырваться наружу. Гарри жалобно застонал, пошатнувшись, и вцепился в плечо Снейпа, чтобы устоять на ногах. Его начало трясти. Мучить мальчишку дальше было бы жестоко. Сжав Гарри за бедра, он дернул его к себе, и ощутил как тот напрягся, застонав сквозь зубы. Несколько резких движений — и Гарри вскрикнул. Горячая терпкая струя ударила Снейпу в горло. Не позволяя себе проглотить ее, Снейп замер. Гарри, пошатываясь, все еще цеплялся за его плечо. Сняв с себя его руку, Снейп поднялся. Дотянувшись до чаши с краской, выпустил в нее изо рта сперму Гарри, смешанную со своей слюной.

Бледный, с красными пятнами на скулах, Поттер не знал, куда смотреть, чтобы не наткнуться взглядом на Снейпа.

— Что… — голос сорвался, и он прочистил горло, — что мне делать дальше?.. Мне нужно это… повторить?

— В этом нет необходимости.

Повернувшись к Гарри вполоборота, Снейп взял себя рукой за член. Вряд ли Поттер сумел бы «повторить» все так же качественно. Не было смысла заставлять его отсасывать у себя. Сделать такое для Гарри — а точнее, для своего удовольствия — было желанием Снейпа. Кроме того, после первого оргазма Поттер наверняка будет чувствовать себя раскованнее. И заставлять его замыкаться обратно было бы неразумно. Привычно, почти механически двигая рукой, Снейп поглядывал на уже пунцового от стеснения Гарри. Мальчик неплохо сложен. У него гладкая кожа. Короткие темные волоски узкой дорожкой поднимались из паха к животу. Он уже вполне сформировался. И только нескладность движений и не до конца огрубевшие черты лица говорили о том, что это всего лишь подросток.

Запах щекотал Снейпу ноздри, дразня воображение. Запах секса, запах возбуждения. Запах страха. Запах невинности и смущения. Запах власти над его телом.

Снейп прикрыл глаза. Подставив ладонь, поймал в нее капли семени. Они стекли с пальцев в чашу прозрачной влагой и растворились в густой красной смеси.

Шагнув к Гарри, он поднес к его губам два сложенных пальца:

— Оближи.

Неуверенно покосившись на его руку, Гарри открыл рот и взял пальцы. Проведя по ним языком, отстранился. Снейп размешал краску рукой.

— Последний компонент — кровь. Повернитесь ко мне спиной, Поттер, — приказал он и взял с подноса треножника короткий широкий нож с костяной рукояткой.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Гарри, поворачиваясь спиной.

— Мне нужна ваша кровь. Несколько капель, — ответил Снейп и коротким взмахом прочертил на пояснице Гарри вертикальную царапину.

Тихонькой ойкнув, тот вздрогнул, но устоял на месте. Стерев выступившую красными бисеринками кровь, Снейп добавил ее к краске. Полоснув по руке себя, выдавил несколько капель своей. Состав был готов. Предварительная часть ритуала закончилась.

Гарри, раздувая ноздри, неровно дышал и смотрел себе под ноги. Снейп поставил его в центр комнаты. Встав напротив, он рисовал в воздухе Ваджет, и священный символ проступал на досках под ногами Гарри огненными линиями.

— Вдыхай. Смотри. Думай. Слушай. Чувствуй. Коснись.

Гарри следил за его рукой, как зачарованный. Шагнув в круг зрачка Ока Гора, Снейп окунул пальцы в чашу с краской и прикоснулся ими ко лбу Гарри, рисуя профиль шакала.

— Анпу приветствует тебя, он будет держать твою голову, он станет твоим проводником.

Взяв правую руку Гарри, Снейп начертил на ней символическую голову ибиса.

— Тот приветствует тебя, он возьмет тебя за правую руку, и будет держать с правой стороны.

— Маат приветствует тебя, она возьмет тебя за левую руку, и будет держать тебя с левой стороны.

— Осирис приветствует тебя, он поместится в центре твоего тела и укажет тебе путь.

— Исида приветствует тебя, она снимет с тебя печать и откроет для силы.

Гарри послушно поворачивался, позволяя Снейпу наносить на тело знаки. Он дрожал от прикосновений его пальцев и глубоко дышал.

— Теперь ты.

Снейп передал Гарри чашу из ладоней в ладони и встал прямо. Гарри кинул на него быстрый взгляд и чуть помедлил, окунув пальцы в краску. А затем заговорил, потянувшись ко лбу Снейпа:

— Тот приветствует тебя, он даст тебе мудрость без горечи опыта. Сехмет приветствует тебя, она вложит силу в твою правую руку. Маат приветствует тебя, она вложит справедливость в твою левую руку. Птах приветствует тебя, он даст тебе мастерство и воплощение желаний твоего сердца. Ра приветствует тебя, он откроет ворота и направит твою силу.

Положив руку на плечо Гарри, Снейп заставил его опуститься вниз и встать на колени. Знаки на коже разгорались теплом. Он сам не знал, насколько глубоко он верит в силу этого ритуала, но то, что он работал, было очевидно. Снейп чувствовал, как ему хочется выпрямиться, чтобы полностью ощутить всю мощь своей нынешней силы. Она прибавлялась по мере того, как Гарри произносил положенные слова, и сейчас достигла своего апогея. Она струилась меж пальцев и заливала все пространство вокруг. Она была, как теплый солнечный свет и одновременно — как испепеляющая жажда. Она искала выхода, теснясь в четырех узких стенах. Выход для нее был только один.

Встав позади Гарри, он положил руку ему на спину, заставляя наклониться и опереться на локти. Масло золотистой струйкой пролилось на ягодицы юноши, но тот уже даже не вздрогнул. Растерев его большим пальцем между ними, Снейп прикоснулся ко входу, тут же сжавшемуся от давления. Массируя круговыми движениями, он слегка надавливал на него, заставляя расслабиться и открыться. Его член горячей головкой прикасался к прохладной коже Гарри, и это возбуждало еще сильнее. Взяв за бедра, Снейп потянул Поттера на себя.

Узкое кольцо мыщц сжималось, не пропуская в себя член, но Снейп продолжал медленно усиливать нажим, раздвигая их. Скользкий от масла, он постепенно проникал вглубь, заставляя Гарри дрожать и постанывать. Погладив мальчика ладонью по бедру, Снейп начал короткие, плавные толчки. Член входил в Гарри все глубже. Не спеша увеличивая силу движений, Снейп чувствовал, как переполняющая его энергия концентрируется в низу живота, возле корня члена, и как она, пока еще неуверенно, сливается с принимающим телом Гарри. А тот, опираясь на колени и локти, качнулся навстречу Снейпу раз… другой… и, поймав его ритм, начал двигаться вместе с ним. Утыкаясь пылающим лицом в руки, Гарри кусал себя за пальцы, сдерживая стоны, но полностью задавить их в себе не мог. Они прорывались гортанными вскриками, вздохами, всхлипами. Его тело в руках Снейпа было почти обжигающим.

Насаживая Гарри на себя, Снейп делал это все резче и резче. И его собственные глухие стоны становились все громче. Сила текла с его пальцев, впитываясь в кожу мальчика, каждое биение пульса отдавалось новым выплеском энергии. У Снейпа начала кружиться голова. Стены комнаты расплылись. Он видел сожженную безжалостным солнцем пустыню, отблеск воды на горизонте, прохладу каменных пирамид, крылатый золотой диск и сокола с человеческими глазами. Немигающий птичий взгляд проникал в него, пронизывая даже сердце, и от этого взгляда оно трепетало, будто желало остановиться. Но юноша с головой сокола не позволял сердцу замирать, и оно билось, разгоняя по венам кровь, и вместе с ней по ним разливалось золотое свечение крылатого солнечного диска. Не замечая, что задыхается, Снейп вцеплялся жесткими пальцами в бедра Гарри, и рвал его на себя, будто хотел весь быть поглощен им. Око Гора полыхало на полу огненными ручьями. Отблески его света протуберанцами подползали к двоим и сливались с сиянием. Они дышали в такт. Их сердца бились в одном ритме. У них было два тела, но сейчас они стали одним.

Тяжелый горячий комок в солнечном сплетении начал опускаться вниз. Пройдя по телу Снейпа, он дразнящими нитями потянулся к Гарри, желая влиться в него, Снейп ускорил движения… и огромный, леденящий, оживляющий, опаляющий поток света обрушился на него. Он прижимал к себе Гарри, как будто тот был единственным человеком в мире, как будто он был его потерянной частью, которую Снейп вдруг обрел и уже не мог отпустить от себя, он называл его по имени и судорожно обнимал за пояс, обхватив обеими руками, будто боялся, что тот отодвинется от него хотя бы на миллиметр. Упав на пол, лицом друг к другу, они хватались за плечи, за руки, вжимаясь друг в друга. У Гарри по щекам текли слезы, и Снейп жадно сцеловывал их, будто обещая, что Гарри уже больше никогда, никогда не будет плакать. Я люблю тебя, — то ли шептал, то ли думал он, — я люблю тебя, я люблю тебя. Ему не хватало воздуха, но его воздухом становился Гарри. И чем сильнее он обнимал его, тем сильнее он себя чувствовал. Поттер обвивал его руками, обхватывал ногами за пояс — он старался обнять и ощутить его всего целиком — своего, родного, единственного. Любимого.

Гарри трясло. Ему казалось, что его тело потеряло форму и расплавилось, превратилось в один сгусток золотой энергии, и он уже почти не помнил ни себя, ни того, к кому сейчас стремилось все его существо. Он не знал зачем, он не знал почему, он просто стремился быть, а быть можно было только сливаясь в единое целое с другим, ледянисто-белым. Рыдания сотрясали его грудь, но это не было вызвано болью или страхом. Это было ощущением беспредельной свободы, которая взорвалась внутри него с мощностью сверхновой, разрушая все страхи и преграды, словно он вырвался из темной, тесной клетки, в которой прошла вся его жизнь, и внезапно оказался в бесконечности звездного пространства, и везде вокруг него были лишь холодные звезды… И только одна — живая, мерцающая, притягивающая к себе. Постепенно он стал вновь ощущать свое тело и душу как единое целое, но которое теперь он не мог отделить от тела Снейпа. Он прижимался своей грудной клеткой к его, и чувствовал, как между ними пульсирует, смешиваясь и обжигая, живое тепло, создавая вокруг них что-то вроде кокона, в котором ничего и никогда не могло случиться плохого. Гарри никогда не чувствовал себя настолько защищенным, любимым, нужным… Ему хотелось одновременно и жить и умереть. Это и было как жизнь и смерть. Ему казалось, что его просто разорвет силой тех чувств, что раньше никогда не были ему знакомы. Вдруг его пронзила внезапная мысль, что это может кончиться. Оборваться. И ему придется вернуться в мир, где нет этого удивительного чувства принадлежности. Эта мысль привела его в ужас, и он почти с отчаянием вцепился руками в предплечья Снейпа, притягивая его к себе, не желая отпускать.

Вспышкой холода задуло все свечи. Око Гора померкло, от него остался только слабый запах горелого дерева. По коже прошел озноб, и Снейп очнулся. Поттер, притихнув, сжался в комочек в его руках. Ощущение непоправимой утраты наполнило ту вселенную, в которой они только что были… вместе… Вместе?

Отрезвляющая холодность окутала Снейпа влажным покрывалом. Он ощутил жесткие доски под собой, тянущий откуда-то сквозняк. Горячо запульсировала метка на руке, и Гарри вскрикнув, схватился за лоб.

Снейп ненавидел слово «никогда». Он возненавидел его еще тогда, когда осознал, что Люциус уже никогда не будет с ним. Сейчас, проникаясь мыслью о том, что все это больше никогда не повторится, что ощущение единства и счастья, которые только что владели им, останутся только в его воспоминаниях — уже остались — он возненавидел его еще больше. Сила, подарившая ему такую легкость, ушла к Гарри. Что ж… видимо, это такой забавный побочный эффект инициации… Вроде зелья эйфории…

Дверь распахнулась, и на пороге возник Фламель.

— Справились, дети? Вот и отлично. Как раз вовремя. У меня неприятные новости. Волдеморт заметил всплеск магической энергии. Вам нужно пошевеливаться, ребятки. Он не станет вас ждать.

Снейп расцепил руки, и Гарри мгновенно откатился в сторону. Поднявшись на ноги, он торопливо схватил свою одежду и начал одеваться, отвернувшись от Снейпа.

Ну, вот и все, — подумал тот, глядя на его спину. — Праздник кончился.

Умывшись холодной водой, Снейп мрачно разглядывал свое лицо в зеркале ванной комнатки. Свет тусклой электрической лампочки придавал его лицу нездоровый желтоватый оттенок. Он смотрел на запавшие глаза, под которыми явственно обозначались темные круги, заострившийся нос, бледные тонкие губы, привычно сложенные в ухмылку уголками вниз, впалые щеки. Дурак. Старый дурак. Старый уродливый идиот. Да ты должен быть благодарен Дамблдору за то, что он дал тебе возможность вспомнить, как это бывает! Забыл небось за столько лет воздержания?

Снейп смотрел себе в глаза, чего не делал уже много лет, и видел в них угольно-черную безнадежность. Он уже знал, что он сделает после победы. Если выживет. Остался последний рывок. Последнее обязательство.

— Поттер. Мы отправляемся в Хогвартс немедленно. — Его голос звучал еще суше и резче обычного. — Мне нужна ваша мантия-невидимка.

— Я вам ее не отдам, — угрюмо ответил Гарри, глядя на него исподлобья.

— В таком случае вы отправитесь в Хогвартс в одиночестве. Кажется, вы забыли, что с меня еще не снято обвинение в убийстве директора Дамблдора?

Мрачно насупившись, Гарри полез в сундук, порылся в нем и извлек мантию. Сунул Снейпу:

— Возьмите.

— Превосходно. У вас есть пять минут на сборы, Поттер. Жду вас во дворе.

— А если я не успею, что тогда? Снимете баллы? — выкрикнул Гарри, но дверь уже захлопнулась.

Спускаясь во двор, Снейп намеренно взращивал в себе неудовольствие и раздражение. Жить с ними было легче и проще. Маскируя злостью беспомощную пустоту, он нервно поглядывал на крыльцо, ожидая появления Гарри, и поджимал губы. Что он там так долго копается?

Когда Поттер наконец соизволил выйти, Снейп всем своим видом изобразил высокомерное презрение.

— Что это? — он указал на узелок в руках Гарри.

— Госпожа Пернелла настояла на том, чтобы мы взяли это с собой, — буркнул тот.

— Поттер, я спрашиваю вас не о том, кто вам дал это, а что это, — Снейп решил использовать любую возможность для придирок, чтобы восстановить душевное равновесие, серьезно подорванное ритуалом.

— Пирожки. С яблоками.

Снейп заломил бровь, как в лучшие годы юности, и уничижительно фыркнул.

— Насколько хорошо вы владеете аппарацией, Поттер? — спросил он, делая вид, что с трудом меняет тему разговора и удерживается от очередного высказывания насчет мозгов Поттера.

— Плохо, — ответил Гарри, глядя себе под ноги. — Я аппарировал только с… с профессором Дамблдором.

— Понятно, — бросил Снейп и протянул ладонь Гарри: — Возьмите меня за руку.

Кинув на Снейпа быстрый взгляд, Гарри взялся за протянутую ладонь, и Снейпа дернуло от ощущения внезапного тепла, прокатившегося по телу.

— Держитесь крепче, Поттер, — сквозь зубы процедил он и набросил на плечи мантию.

Летом в окрестностях Хогвартса нельзя было встретить ни души. Даже сейчас — несмотря на то, что старшекурсники остались в замке, они не рисковали выходить из-под прикрытия стен школы, так что появление Гарри у озера осталось никем не замеченным.

— Вам нужно найти Минерву МакГонагал, — диктовал Снейп, незримо двигаясь рядом с Гарри. — И рассказать ей все, что вы знаете о планах Волдеморта.

— А дальше?

— А дальше — все должны собраться возле зала трофеев и подготовиться к появлению Волдеморта. Он не заставит себя ждать.

— Как он собирается проникнуть в замок?

— Поттер, предсказания — это не моя сфера деятельности. Обратитесь к профессору Трелони.

Когда показались ворота замка, Гарри вдруг осознал, что рядом с ним уже некоторое время не слышно шагов.

— Профессор? — он оглянулся, тщетно пытаясь увидеть Снейпа. — Профессор Снейп?

Вокруг было тихо. Гоня от себя тревожные подозрения, Гарри бегом припустил к школе.

Волдеморт сидел за столом, придвинутым к стене, и с явным увлечением читал что-то в одном из древних фолиантов, разложенных на столе. Не отрывая глаз от чтения, он приветливо произнес:

— Поди-ка сюда, Северус! Думаю, тебя это как раз заинтересует. Вот здесь, смотри, — кончиком палочки Волдеморт постучал по странице, и пылающие буквы латинского текста поднялись в воздух и медленно подплыли к Снейпу, осыпавшись пеплом прямо перед его лицом, — Плацидус пишет, что сегодняшний день приносит рожденным под твоим знаком суд, дурную славу, потерю популярности и благосклонности могущественных лиц. Но к тебе, это, конечно же, не относится.

В окончании последней фразы едва уловимо различался полувопрос, но лицо Темного Лорда не выражало ровным счетом ничего. Поднявшись со стула, Волдеморт повернулся к Снейпу лицом, скрестив руки на груди.

Тот безразлично пожал плечами, проследив осыпавшийся под ноги пепел.

— Не относится, мой Лорд, — спокойно подтвердил он.

— Я ждал тебя раньше, Северус. Ты не отвечал на мой вызов. Ты был мне нужен.

— Прошу прощения, — Снейп поклонился. — Я не мог ответить вам вовремя.

— Тебя отвлекло что-то важное?

Голос Волдеморта был полон участия, но за этим слышалась недвусмысленная угроза. Извинить пренебрежение вызовом могла только очень серьезная причина.

— Авроры, мой Лорд. Мне было необходимо избавиться от их слежки.

— Я так и думал, — Волдеморт расслаблено присел на край стола, скрестив руки на груди. — Ладно, перейдем от слов к делу. Я позвал тебя, чтобы дать тебе небольшое поручение. Мне нужен Хогвартс.

Снейп молча ждал продолжения.

— Я вплотную подошел к точке воссоединения. Хочешь полюбопытствовать, что сулит прогноз?

Обрисовав в воздухе зодиакальный круг, Волдеморт прочертил линии от знака к знаку.

— Ты видишь? Возрождение… обновление. Переход на другой уровень. А в карте Поттера, — он стер огненные линии и провел новые, — смерть. Очень удачный день, Северус, ты не находишь?

— Я буду ждать возможности поздравить вас с успехом, мой Лорд, — ответил Снейп. — В чем состоит мое поручение?

— Ты поможешь мне попасть в Хогвартс. Со смертью Дамблдора защита школы существенно ослабела. А те дети, которые там остались, не станут помехой.

— Да, мой Лорд. — Снейп коротко и равнодушно кивнул.

Хлопнув в ладоши, Волдеморт резюмировал разговор.

— Ну что ж, раз с делами мы разобрались, то можно и чайку попить, я только что вспомнил, что ужасно голоден.

Взмах палочкой, и в комнате возник небольшой столик, накрытый для позднего чаепития. Большой чайник из тонкого фарфора и такие же чашки. Ничего вычурного или крикливо дорогого — просто хорошая посуда, вкусный чай, чей аромат тут же наполнил комнату, и простая еда.

— Знаешь, Северус, чего мне не хватало больше всего, пока я был ни мертв, ни жив? Горячего крепкого чая. Мне иногда даже казалось, что выпей я его, и я тут же вернусь из небытия, — с легкой улыбкой произнес Волдеморт и почти стал похож на обычного человека.

Снейп присел за столик с разрешения Волдеморта. Взял в руки пустую фарфоровую чашку, казавшуюся почти прозрачной.

— Вы знаете, мой Лорд, я не люблю чай, — сказал он, ставя ее на место, — но я не отказался бы от чашки кофе, с вашего позволения.

Оглядев столик, он вдруг почти усмехнулся:

— Хотел бы я иметь такую же возможность у себя в подземельях — обеспечивать себя хорошим кофе без услуг школьных эльфов.

Снейп поднял глаза на Волдеморта — в них читалась зависть и жажда. Его вечная, изнуряющая, фанатичная жажда знаний. "Научите меня, мой Лорд" — мечтал он.

— Что ж... Отныне у тебя будет такая возможность, — благосклонно улыбнулся Волдеморт. — На самом деле, фокус с чаем прост. Его можно применять и для любого напитка и еды. Сам столик с чаем стоял в другом помещении, полный обычной холодной воды. Переместив его сюда, я использовал заклинание, которое впервые использовал еще Христос — Prolepsiam facere. Это заклинание превращает еду и напитки в те, которые ты хочешь. Попробуй-ка!

Волдеморт налил Снейпу полную чашку горячего чая и указал на неё.

— Давай-ка, преврати её в кофе. Главное — точно представить чего ты хочешь и ощутить этот вкус и запах, цвет и консистенцию. Иначе тебя может ждать неприятный сюрприз.

Снейп разочарованно фыркнул. Трансфигурация. Это мог даже ребенок. Он-то понадеялся, что это был не фокус, а Волдеморту как-то удалось обойти закон и научиться создавать предметы...

Вытащив палочку, он оскорбленно посмотрел на Лорда.

— Кофе, — он легко ударил палочкой по чашке, — Кофе с молоком... Кофе со сливками... с сахаром... без... с корицей... гвоздикой... мускатным орехом.

С каждым ударом жидкость в чашке меняла свой цвет или запах.

— Вы считаете меня школьником, мой Лорд?..

— Так не веди себя, как школьник или маггл! — неожиданно ощерился Темный Лорд. — Ты в любой момент можешь создать себе кофе, а сидишь тут и жалуешься. Вся магия это по большей части такие вот фокусы! И уж явно я не собираюсь тратить свою силу на то, чтобы действительно СОЗДАТЬ эту чашку, для этого у меня найдутся задачи поинтереснее, — тон Волдеморта стал из раздраженного наставительным, — и запомни — ничего нельзя создать из ничего. Даже когда ты создаешь материальный объект, не используя другой материальный объект, ты трансфигурируешь свою собственную силу, ум, душу, разум, тело во вновь созданный объект. Поэтому за подобный акт ТВОРЕНИЯ нужно слишком дорого заплатить. Знаешь... — Волдеморт откинулся на спинку стула и на некоторое время замолчал, уставившись в пространство. — Знаешь, я предполагаю, что бог есть. Точнее, был. И он в самом деле создал этот мир. И потратил на его создание ВСЮ свою сущность. Таким образом, он и исчез, но и остался. И именно частью ЕГО силы пользуется каждый из магов. И именно всю эту силу я собираюсь обрести, собрать её воедино и обладать ею, разве не заманчиво? — Волдеморт перевел горящий яростным пламенем взгляд на Снейпа. Черты лица его сохраняли свое прежнее спокойное выражение, только глаза словно светились от пылающего в них желания обрести заветную добычу.

— Сила бога... — Снейп задумчиво смотрел на хрупкую фарфоровую чашку. — Но если собрать ее целиком в одном месте или в одном существе, чем будет существовать остальной мир, основанный на ней? Он будет уничтожен? — Снейп рассуждал абстрактно, обкатывая теорию. Идея вселенской власти волновала его исключительно как логическая задачка. Он не страдал честолюбием, в его жизни была только одна страсть — знания. А Волдеморт был самым лучшим и самым коротким путем к ним.

— Уничтожен? Северус, это ты меня спрашиваешь? Включи мозги! Ничто никуда не исчезает и из ниоткуда не берется. Даже магглы до этого додумались. Е=mc2, слышал такое? Все, что существует на настоящий момент, просто изменит свое состояние. Но, думаю, большая часть останется без изменений, мне пока незачем менять физический мир, я просто хочу его познать. Знание — ключ к власти. А власть — ключ к новому знанию.

— Мой Лорд, вы знаете, что я никогда не поддерживаю идеи, основываясь только на авторитете автора, — спокойно сказал Снейп, — мне известен закон сохранения энергии. Именно поэтому мне интересно понять, как можно получить неограниченную власть над энергией, не причинив серьезного вреда материальному миру.

Раздраженно фыркнув, Волдеморт отодвинул от себя чашку с остывшим чаем.

— Что ты знаешь о материи и энергии? Ты не переступал грань, ты не был там, где был я, иначе бы ты не задавал таких вопросов. Не существует такого понятия, как вред, боль и смерть. Есть изменение физического состояния, сигнализация нервной системы и высвобождение сгустка жизненной энергии. Единственная сила, которая может влиять и на материю, и на энергию, но сама их влиянию не подвластна — это разум, интеллект. Все остальное — орудия, средства и материалы.

— Я не говорю о вреде в маггловском понимании этого слова, мой Лорд. — Снейп удивленно поднял бровь, — Единственное, что меня волнует — это мой дом, мои книги и мои занятия. Я назову вредом только то, что заставит меня навсегда расстаться с ними. Мне все равно, что будет с миром, если у меня останется лаборатория, время для исследований — и вы, мой Лорд.

Наполовину оскорбленный предположением Волдеморта, будто его волнуют такие низменные понятия, как боль или страх, Снейп, взялся за чашку кофе, подогрев ее прикосновением.

Волдеморт, по меркам Снейпа, был превосходным учителем. И Снейп был уверен, что отвечает высоким требованиям Лорда — иначе тот просто не выбирал бы его в качестве собеседника раз за разом. Предположение, будто он чего-то не понимает, было для Снейпа равнозначно оскорблению интеллекта самого Лорда, выбиравшего только лучших — даже если это оскорбление исходило из уст Волдеморта.

Скрестив руки на груди и понизив голос почти до шепота, Лорд в бешенстве прошипел:

— Ты утверждаешь, что говоришь в другом смысле, а сам мыслишь как маггл. Думай, Северус, думай... Я же знаю, ты умеешь это делать... Дом, книги, лаборатория, знания — подумай, что из этого ты сможешь взять с собой повсюду, даже за черту смерти? Правильно, только знания. Если ты будешь достаточно умен, чтобы признать, что есть вещи, о которых ты не имеешь никакого понятия, и не будешь судить о мире, как о чем-то хорошо тебе известном, избавишься от наработанного за годы жизни в Хогвартсе преподавательского тона, тогда... Тогда, я быть может расскажу тебе то, что я увидел и узнал в те 15 лет, что я провел на самой грани. И этим знанием во всем мире обладаю я один!

Глаза Волдеморта на мгновение блеснули огнем яростной радости. Но только на мгновение.

— Зачем нужны знания, если их не к чему применить? — упрямо спросил Снейп. — Мой Лорд, возможно, я приземлен и тупоголов, но ведь я не вы, я не обладаю вашим опытом, вашими знаниями, и мне неоткуда их взять, кроме как из ваших собственных слов... — продолжил он тоном обиженного школяра, — И если я кажусь вам невнимательным или непочтительным к вашим словам, то это иллюзия. Вы знаете, что я готов учиться у вас. Вы знаете, что ради этого я могу пожертвовать сном, здоровьем — всем, чем я могу. И если мне недостает ваших знаний и ваших представлений о мире, то это не моя вина, мой Лорд.

Довольно усмехнувшись, Волдеморт потер руки:

— Что ж, урок первый. Смерть, как тебе уже должно быть понятно, не есть конец жизни. Это момент алхимической сегрегации, когда астральное тело отделяется от материального и обретает, а я бы даже сказал, возвращает себе свое независимое состояние. В чем различия материального и астрального планов существования? Все очень просто. Физическое тело — инструмент, который дух существа использует для познания физического плана. Жизнь — это всего лишь опыт, который проводит интеллект. Избавившись от изношенного инструмента, дух либо использует новый, если опыт дал неудовлетворительный результат или не был доведен до конца, либо применяет полученные знания. Область применения — все сущее. Это главная идея. Задавай вопросы.

— Смерти нет, — подытожил Снейп, внимательно выслушав учителя, — Разрушение физического тела — всего лишь этап, ведущий к новой ступени познания. Скажите, мой Лорд... Я правильно понимаю — в этом понимании у магглов нет души, и именно поэтому Салазар был против их обучения магии? Дойти до высших степеней познания может лишь тот, кто рожден от мага?

— Правильно мыслишь, хотя слишком обобщенно. Душа есть у всего. На этом моменте видимо придется задержаться. Так вот, душа есть у всего, это вытекает из самой сути души. Что есть душа? Это астральная проекция духа. Что наверху, то и внизу, как говорили древние. Любой физический объект имеет свое астральное проявление. Именно поэтому в магии и используются разные ингредиенты. Потому что, смешивая их физические сущности в особых условиях, мы смешиваем и их астральные сущности, из-за чего образуются новые объекты с новыми астральными сущностями, обладающими разными свойствами. Разница же между магами и магглами заключается в том, что душа магглов настолько не развита, что они не способны управлять собственной астральной сущностью, они живут сугубо физическим телом и тем ненамного отличаются от животных. Маги же, рожденные от магглов, не обладают второй необходимой составляющей настоящего мага — наследственности. Кровь, как носитель жизненной энергии, передаваясь из поколения в поколение, создает невидимую связь каждого потомка со своими предками и с их астральными сущностями, которые являются дополнительным источником силы настоящего мага. Поэтому грязнокровки изначально слабее любого чистокровного мага.

Снейп помолчал, обдумывая услышанное, потом попросил:

— Мой Лорд, расскажите, что вы видели там. На грани. Вы видели там подтверждения вашим мыслям?

Темный Лорд откинулся на спинку кресла, тесно скрестив руки на груди, словно пытался удержать самого себя от чего-то... или где-то. Помолчав, он ответил, задумчиво разглядывая чашку:

— Я видел даже больше, Северус. Раньше я только предполагал, как устроен мир, теперь я это ЗНАЮ, хотя и в общих чертах. Многое после такого знания потеряло всякий смысл, а многое — обрело его.

Волдеморт добавил холодных сливок в еле теплый чай, помешал маленькой серебряной ложечкой, но так и не выпил.

— Я ведь знаю, как меня называют. Вернее, не называют. Детишек, поди, пугают мною. Судить — судят, а понять не пытался ни один. Поэтому я и презираю людей. Это же скот, по сути своей. Желания — сплошь животные. Ну плюс гордыня, жадность, зависть и прочая и прочая. А ненависти сколько? Ведь пока меня не было — так они друг друга и ненавидели, и это как бы было в порядке вещей. А потом я пришел, сказал, что знаю больше, чем они и поэтому они должны мне подчиниться, и что получилось? Всю свою ненависть они нацелили на меня. СВОЮ ненависть. Но все равно их попытки бесполезны. Я с самого детства чувствовал, что я отличаюсь ото всех. Я просто такой есть. Чудовище и убийца или гениальный маг и ученый — это все я.

Будничный тон, которым это было произнесено, контрастировал со смыслом сказанных слов, но для Волдеморта здесь не было никакого противоречия. Убийственная ухмылка исказило лицо Темного Лорда, когда он добавил:

— Кстати, я так и не сказал тебе. Джеймса я убил специально для тебя, в качестве моего тебе подарка за то предсказание. Сначала я не собирался это делать, мне сказали, что он вышел из дому за полчаса до этого. Я хотел убить только ребенка, но тут он встал на моем пути. Я обезоружил его и поднял в воздух вверх тормашками. Авада застала его, когда он тюкнулся макушкой об пол.

Снейп дернулся, скривив губы. Сдержал волну обиды и презрения.

— Джеймсс... — прошипел он. — Мой Лорд, подарком для меня было бы, если бы вы позволили мне присутствовать там в это время.

Внимательно посмотрев на Снейпа, Волдеморт чуть наклонился к нему, негромко произнося:

— У тебя есть шанс отомстить Поттеру даже страшнее, чем просто убив его.

Лорд еще ближе склонился собеседнику и словно облако отравленного газа выдохнул слова:

— Убить его сына!

Снейп замер. Внимательно посмотрел в глаза Лорда — будто не веря, что ему в руки отдают это сокровище. Он ведь мечтал об этом. О возможности отплатить за все.

— Он вам не нужен, мой Лорд? — спросил он, почти задерживая дыхание, не отрывая взгляда, слегка наклоняясь к Волдеморту. — Вы отдаете его — мне?...

С довольной улыбкой откинувшись на спинку стула, Волдеморт воистину царственным жестом подтвердил свои слова.

— Не нужен, забирай. Можешь делать с ним, что хочешь. Но только не сейчас. Я дам тебе знак. Оставляю способ на твое усмотрение.

Взглянув на часы, Темный Лорд удивленно поднял брови:

— Однако, мы засиделись! Нам пора действовать, Северус. Бессмертие ждет нас, — и он весело, почти по-мальчишески рассмеялся.

Тяжелая холодная кобра, обернувшаяся вокруг шеи и плеч Снейпа под мантией-невидимкой, казалось, почти не дышала. Хорошо, что анимагической формой Темного Лорда оказалась всего лишь кобра, а не питон. В таком случае пронести Волдеморта в Хогвартс было бы почти невозможно.

В коридорах стояла тишина. Слишком подозрительная тишина для школы, готовящейся к нападению. Снейп ожидал увидеть патрули авроров и старшекурсников, но замок, казалось, вымер.

Снейп очень не любил, когда его ожидания не оправдываются. Обычно это говорило о том, что он в чем-то крупно просчитался, и сулило большие неприятности.

Где он мог ошибиться? Может быть, Поттер учудил что-нибудь, как всегда? Снейпу хотелось верить, что Гарри здесь не при чем. Не мог же он быть настолько пустоголовым?

Но если в Хогвартсе никого нет — и самого Гарри тоже — весь план Дамблдора лопнет, как мыльный пузырь. В одиночку Снейп не сможет противостоять Лорду. В предсказании об этом не говорится ни слова.

Начиная всерьез нервничать, Снейп машинально замедлял шаги. Что же делать? Куда делись преподаватели и студенты? Может быть, собрались в Большом зале для какого-нибудь обсуждения?.. Успел ли Гарри предупредить их?.. Как об этом узнать?.. И отказываться от следования плану Волдеморта сейчас было нельзя. Заподозрив неладное, тот убьет его не колеблясь, и тогда уже точно ничего нельзя будет сделать.

Остановившись перед рыцарем, держащим в руках кубок, Снейп нацелил на него свою палочку. Повернувшись на постаменте, рыцарь исчез, открывая узкий и темный проход. Шагнув внутрь, Снейп через несколько метров уперся в глухую каменную стену.

— Lumos!

Подсвечивая себе ярким бело-голубым огоньком, он нашел в кладке нужные выступы и надавил. Дверь бесшумно открылась. Зал Трофеев был пуст.

— Ты хорошо послужил мне, Северус, — произнес Волдеморт, скользнув на пол и приняв свой обычный образ. — Теперь не мешай. Найди и приведи сюда Поттера, пока я буду занят. Я хочу, чтобы он присутствовал при моем триумфе.

Торжествующе оглядевшись, Волдеморт снял с пояса бархатный мешочек и начал доставать хоркруксы.

— Вас не беспокоит, мой Лорд, что Хогвартс пуст? — спросил Снейп. — Это может быть ловушкой. Будет ли проведение ритуала безопасным?

— Пуст? Ну конечно, он пуст, болван! — глаза Волдеморта сверкнули, а затем он рассмеялся: — Северус, иногда ты меня просто разочаровываешь. Неужели ты думал, что я не позабочусь о своей безопасности? Мои слуги атаковали Хогсмид, разыгрывая наступление на замок. Все, кто способен драться, отправились защищать школу. — Лорд довольно улыбнулся, — А теперь убирайся, мне нужно побыть в одиночестве.

Поклонившись, Снейп поспешно выполнил приказ.

Итак, Лорд подстраховался, и ничего ему об этом не сказал. Прекрасно. И где теперь искать Поттера — в Хогсмите? Отправиться туда прямо в руки аврорам? Искать его среди этой толпы? А где гарантия, что приказ доставить Поттера не был отдан кому-либо еще, и он только напрасно потеряет время, мотаясь туда-сюда? Где гарантия, что Лорд не дал ему это задание просто чтобы отослать от себя?

Снейп в бешенстве ударил кулаком по стене. Ему самому было необходимо найти Поттера, но где его теперь искать? Как?

Не видя другого выхода, кроме как отправиться в Хогсмит — Поттер ведь не сможет усидеть на месте и увяжется за друзьями — Снейп быстрым шагом направился к выходу.

— Гарри, да ты с ума сошел! Это же бред! Кому ты поверил?.. Снейпу? Ты же сам видел, как он убил Дамблдора!

Из-за поворота вывернула неразлучная гриффиндорская троица. Позади них шел Невилл.

— Рон, профессор Дамблдор верил ему, и я буду верить, — упрямым тоном отозвался Гарри.

— У тебя мозги набекрень! Может, он тебя чем-нибудь опоил?

Гермиона шла рядом с друзьями, нервно кусая губы.

Снейп вздохнул. Одной проблемой меньше, одной больше. Подождав, пока гриффиндорцы пройдут мимо него, он снял мантию-невидимку.

— Мистер Поттер.

Рон, вскрикнув, шарахнулся в сторону.

— Гарри! Бежим!

Поттер, остановившись, напряженно смотрел на Снейпа.

— Да, профессор?..

— Волдеморт ждет вас. Вы готовы идти?

— Гарри, не слушай его! — Рон схватил друга за руку и попытался оттащить в сторону, — Понял, куда он тебя зовет? К Вол… Тому-кого-нельзя-называть!

Поттер отцепил от себя Рона и прикрикнул:

— Хватит! Волдеморт уже здесь, профессор?.. — спросил он у Снейпа.

— В Зале трофеев.

Побледнев, Гарри поколебался секунду, затем шагнул вперед:

— Я готов. Идемте.

Снейп смотрел на своих учеников. Одного из них надо было бы послать в Хогсмид за подкреплением… Но кого? Невилла? Помощи в этом деле от него никакой, но там, где сейчас сражаются люди — кто будет его слушать? Гермиону? Быть может, ей удастся поговорить с МакГонагал — но это значит потерять сейчас ее боевые возможности и мозги. Рона? От него не будет толку ни там, ни тут.

— Я с тобой, Гарри, — Гермиона, взяв Поттера за руку, встала рядом с ним. — Куда нам нужно идти, профессор?

— Профессор Снейп… я тоже пойду с Гарри, — это был Невилл. Бледный и решительный. — Я знаю, что он меня мало пользы… но я не брошу вас.

Рон, осознав, что остается в одиночестве, с отчаянным выражением лица присоединился к друзьям.

— Ну… погибать, так вместе!

Четверо подростков против самого могущественного мага этого времени. И он сам. Пятеро против одного.

— Мисс Грэйнджер, мистер Поттер успел изложить вам суть ритуала, который собирается провести Темный Лорд?

— Да, сэр! — она тряхнула волосами, как на уроке. — Гарри объяснил это в двух словах, но я поняла.

— Я надеюсь, что вы справитесь с физическим уничтожением хоркруксов.

— Мы справимся, сэр, — ответил за нее Невилл.

— Мистер Поттер… — Снейп поколебался еще немного, решая, стоит ли говорить… — перед тем, как мы отправимся, я хочу… у меня есть к вам одна… просьба.

Слово далось профессору нелегко, и он недовольно скривился.

— Какая просьба, сэр? — немного удивленно переспросил Гарри.

— После победы… вы станете героем магического мира. Вам ни в чем не смогут отказать. Я хочу, чтобы вы пообещали мне… что вы добудете у Министерства магии… одно помилование. Амнистия из Азкабана.

— Хорошо, сэр. — Гарри кивнул. — Я обещаю.

Снейп вздохнул.

— Мистер Поттер, сейчас вы отправитесь со мной. Мисс Грэйнджер, мистер Уизли и мистер Лонгботтом — вы будете ждать возле входа в зал Трофеев. Темный лорд запечатал двери на время проведения ритуала, но я открою их. Дальше будете действовать сами. У меня может не быть возможности помочь вам.

— Все ясно, — Гермиона энергично кивнула и сжала обеими ладонями руку Гарри: — Удачи тебе…

Обняв за шею, она поцеловала его в губы и смущенно отстранилась.

— Ты выживешь, я это знаю, — прошептала она.

Невилл, не говоря ни слова, обнял Гарри. Рон, потоптавшись в стороне, протянул ему руку:

— Надери там всем задницу… ладно? — и поспешно отвернулся, вытирая тыльной стороной ладони глаза.

— Профессор! — спохватилась Гермиона. — Я верю, что у вас все получится!

Иронично подняв бровь, Снейп отвернулся.

— Нам пора, мистер Поттер. Время не ждет.

На маленьком столике в центре комнаты были разложены четыре предмета — по четырем сторонам света. Волдеморт, закатав рукава, стоял возле.

— Гарри, вот и ты, мой мальчик, — Темный Лорд обаятельно улыбнулся, разводя руки в жесте объятия. — Я очень надеялся, что ты не пропустишь моего маленького праздника.

Вынув палочку, Волдеморт указал на Гарри:

— Expelliarmus! Прости, мой дорогой, я не могу рисковать, — добавил он издевательски-извиняющимся тоном. — Ты, конечно, не будешь возражать, если я придержу твое оружие у себя?

Гарри смотрел на Волдеморта, не произнося ни слова.

— Скажи мне, о чем ты мечтаешь, Гарри? Разреши, я буду называть тебя просто Гарри. Мы ведь с тобой не чужие друг другу, не так ли?..

Подойдя к Поттеру, Волдеморт протянул руку, чтобы прикоснуться к его лбу, но Гарри уклонился. Волдеморт улыбнулся:

— Дурачок. Я знаю, о чем ты думаешь. О том, что я убил твоих родителей и убил бы тебя самого, если бы не случай?

— Это был не случай, — хрипло ответил Гарри, глядя в сторону.

— А, ты говоришь об этой материнской любви? Гарри, Гарри, какой же ты наивный. Как просто оказалось обвести тебя вокруг пальца!

Волдеморт развернулся и направился обратно к столику, заложив руки за спину.

— Хочешь, я расскажу тебе, как это было на самом деле? Бьюсь об заклад, Дамблдор откупился от тебя высокопарностями вроде самопожертвования и приторным сочувствием. А я могу рассказать тебе правду, — резко обернувшись, Лорд впился глазами в лицо Гарри, — Настоящую правду, а не умильную выдумку. Твои родители не были счастливы в браке, Гарри. Когда я пришел — не буду врать, я пришел не за тем, чтобы помочь им разобраться в семейных неурядицах, — они скандалили. Из-за тебя. А знаешь, почему? Потому что твоя мать…

— Прекратите, — сжав кулаки, выдавил Гарри, — я знаю, что все это ложь. Хотите меня убить? Убивайте. Чего вы ждете?

— Я не хочу тебя убивать, Гарри! — Волдеморт выставил вперед ладони, — Зачем? Это уже не имеет никакого значения. Будешь ты жить или умрешь — ты уже никак не сможешь мне помешать. Впрочем, мы с тобой заболтались.

Резко сменив тон, Волдеморт обернулся к хоркруксам. От прикосновения Лорда они слабо начали светиться изумрудным. Снейп внутренне напрягся. Момент приближался.

Портреты основателей Хогвартса возмущенно вскрикнули. Волдеморт вскинул вверх руки. Заклинание, которое он начал читать, заставило свет померкнуть. Остались только крохотные отблески сияния, испускаемого хоркруксами. Оно разгоралось все ярче и ярче. Снейп начал ощущать зарождающийся магический вихрь, центром которого был Волдеморт. Лорд был полностью поглощен ритуалом. Он не успеет среагировать вовремя…

— Reducto!

Открыть запечатанную дверь без привлечения внимания Лорда было невозможно. Снейпу пришлось проделать дыру в стене рядом с дверью.

Гермиона, Невилл и Рон кинулись в зал. Волдеморт, дернувшись, с искаженным ненавистью лицом прокричал Снейпу:

— Ну наконец-то! Как долго я ждал, когда ты выдашь себя! Ты дурак, Северус! Ты променял меня на мальчишку… Думал, я не пойму? Думал, можешь меня обмануть? Avada Kedavra!…

Тонкий зеленый луч, прошив Гарри насквозь, беззвучно растаял в воздухе. Еще секунду ноги держали Поттера, а потом он как-то плавно и почти легко, как показалось Снейпу, осел на пол. Снейп почувствовал, как внезапно ополовинились его жизненные силы. Только бы план Дамблдора сработал… Только бы связь действовала. Гермиона отчаянно вскрикнула, слезы полились у нее из глаз. Закричал Невилл. Рон, кинувшись на Волдеморта, будто забыл, что у него есть палочка. Лорд отшвырнул его к стене:

— Поздно! Слишком поздно! Один из нас обрел покой, значит второй будет жить!

— Как бы не так! — Невилл опрокинул столик с хоркруксами, и вихрь магической энергии, выйдя из-под контроля Лорда, закружил по зале в поисках жертвы.

Держа Волдеморта на прицеле, Снейп кидал в него проклятие за проклятием, но тот отбивал их:

— Ты слишком много возомнил о себе, Снейп! Ты забыл, кто научил тебя всему, что ты знаешь?

Гермиона, ногой отбросив хоркруксы в сторону, замахнулась на них палочкой, но Снейп крикнул:

— Нет! Только не магией! Разбей их! — и, отвлекшись, пропустил удар пламени, от которого вспыхнула мантия.

— Aguamenti! — как ни странно, заклятие Невилла сработало, окатив Снейпа потоком ледяной воды.

Гермиона, растерянно оглядевшись, со всех ног кинулась к высокому застекленному шкафу, в котором хранились квиддичные награды. Разбив стекло, она выволокла оттуда тяжелый сундук и сорвала крышку. Бладжер оставался бладжером — даже если он был позолоченным. Взмыв под потолок, мяч завис там на две секунды, которых Гермионе хватило для того, чтобы взять его под контроль. Со свистом пушечного ядра бладжер врезался в пол рядом с хоркруксами.

— Недолет… — напряженно прошептала Гермиона, закусив губу, и подняла палочку, заставляя мяч снова подняться к потолку. Бладжер сопротивлялся, пытаясь вырваться, но она держала его изо всех сил. Прицелившись поточнее, снова уронила его на хоркруксы. Изумрудное сияние вспыхнуло, словно маленький взрыв, но предметы остались целы даже после прямого попадания.

— Рон! Помоги мне!

Полуоглушенный от удара об стену, Рон, пригибаясь, чтобы не попасть под заклинание Лорда или Снейпа, добрался до Гермионы.

— Думаешь… это сработает?.. — спросил он.

Снейп чувствовал, что стремительно слабеет. Силы утекали из него, как вода через щель в рассохшейся бочке. Сжав зубы, он концентрировался только на том, чтобы отбивать атаки Лорда и отвлекать его своими ударами. Волдеморт что-то кричал ему, но Снейп этого уже не слышал. Это было похоже на смертельную игру в теннис. Атака — защита — уклонение парирование — атака… В ушах начало шуметь. Волдеморт, наседая, оттеснял его к стене, лишая возможности двигаться. Снейп начал спотыкаться, его движения замедлились. Молнии, ледяные искры, струи пламени били в него, казалось, со всех сторон. Он уже не атаковал — сил хватало только на то, чтобы поддерживать перед собой расползающийся, истончающийся с каждой секундой щит.

— Есть!.. есть один!..

Изумрудные брызги накрыли его с головой, и нечеловеческий вой Волдеморта заглушил взрыв. Волна высвободившейся энергии толкнула Снейпа на пол. Рон и Гермиона, совместными усилиями удерживая в повиновении бладжер, заставляли его с бешенной скоростью скакать от пола до потолка, дробя осколки хоркрукса в бесполезную пыль.

Переключившись на них, Волдеморт замахнулся палочкой, но Снейп последним усилием отшвырнул его от ребят. Вспыхнул еще один хоркрукс, за ним — третий.

— Нет!.. — Волдеморт, все еще не веря, что его триумф обернулся провалом, с яростью кинулся к Снейпу. — Этого не может быть! Звезды не могут врать мне!!

Последний хоркрукс вспыхнул столбом зеленого пламени, и Волдеморт, в облике которого начал проступать гниющий скелет, вытянул руку, чтобы хоть перед смертью забрать предателя с собой:

— Avada…

— Пошел на хуй!!! — заорал Невилл, до этого беспомощно жавшийся к стене, чтобы не дай бог не помешать никому. Вырвав у рыцаря из рук алебарду, он кинулся на Волдеморта. Запнувшись на бегу о длинное древко, он не удержался на ногах и полетел носом вперед. Алебарда, по инерции продолжая движение, врезалась точнехонько в затылок Темного Лорда, разрубив голову пополам.

Снейп не помнил, когда он успел подползти к Гарри, над еле живым телом которого взахлеб ревела Гермиона, а Рон, прижимая ее к себе за плечи, что-то бормотал неровным срывающимся голосом. Снейп вцепился в ледяную руку Гарри, до судорог сжав пальцы. Не умирай. Не умирай. Тонкая ниточка, опасно натянувшаяся между ними, звенела и вибрировала. Не умирай, Гарри. Не умирай. Снейп старался передать ему все силы, которые еще оставались. Он выжимал их из себя, как из сморщенного старого лимона, по капле отправляя драгоценную жизнь в холодную бесчувственную руку. Он заглядывал в такие воспоминания, о которых и сам уже давно забыл. Он собирал по крохам весь свет, всю радость, что была в его жизни, и отдавал ему. Прогулки с дедом. Угощения бабы Ханны. Торопливый поцелуй в губы с Сарой за углом дома. Книги. Солнце. Маленький сад. Лепестки маргариток. Запах сухой травы. Свет ночника, падающий на желтые страницы. Кружащиеся вокруг фонаря снежинки. Ракушки, стекла и округлые камешки с полосатыми боками, гремящие в жестяной коробке. Не умирай. Не умирай.

— Гарри, очнись! Очнись! — плакала Гермиона, тряся Поттера за плечи. — Он дышит, Рон, слышишь?.. Он дышит!

Закрыв глаза, Снейп лежал на твердом полу и одновременно плыл куда-то в пушистой облачной дымке. Он слышал чьи-то голоса, шаги, разговоры. Чувствовал, что к нему прикасаются, кажется, даже просят прийти в себя.

— Нет!.. Не смейте!.. — что-то тяжелое навалилось на него сверху, и он поморщился. — Я не отдам… Гермиона!!. Скажи им!!.

— Будьте добры… слезть с меня… мистер Лонгботтом… — с трудом разлепляя губы, произнес Снейп. Но его, похоже, никто не услышал.

— Профессор МакГонагал, он не виноват! Без него мы бы не справились! Он отвлекал Волдеморта, без него мы все погибли бы, и Гарри тоже был бы мертв! — высокий, взволнованный голос Гермионы резал слух.

— Очевидно, он понял, что его песенка спета, и переметнулся от своего хозяина. Не стоит идеализировать этого убийцу, мисс Грэйнджер. — мужской голос был Снейпу знаком, но он не мог вспомнить, кто это.

— Спросите Гарри! Он вам все подтвердит! Почему вы нам не верите?..

— Тихо, тихо, вы расшумелись! Возьмите себя в руки. До окончания следствия Снейп будет находиться в Азкабане по обвинению в пособничестве Темному Лорду, убийстве Дамблдора и по многим другим причинам. Если следствием будет выяснено, что он невиновен, его отпустят. И точка. Я не желаю спорить на эту тему, молодые люди.

Через узенькое окно в толстой стене, если отойти в другой конец камеры, встать на ступеньку порога и прижаться к двери, было видно море. Толстый железный прут, деливший окно пополам, был покрыт ржавчиной. Когда на море поднимался шторм, брызги долетали до нижних этажей, а подвальные камеры заливало водой по колено. Снейпу повезло — его поместили в башне. Одиночка была крохотной: три шага в ширину, пять — в длину. Железная кровать, вмурованная в пол, хромой табурет, дырка в полу «для естественных потребностей». И плесень по углам в качестве декора.

Первую неделю заключения Снейп помнил плохо. Он провел ее в камере, исполнявшей роль тюремных больничных покоев. Время от времени, как ему казалось, его даже пробовали лечить. Впрочем, насчет этого он мог и ошибаться.

В башню долетал соленый морской воздух. Аскетизм камеры Снейпа не смущал. Ему недоставало только книг — и занятий. Лежа на кровати, он изучал потолок камеры. Считал камни в кладке. В ширину их было 28, в длину — 56, в высоту — 70. Итого 18816 камней, считая стены, потолок и пол. Точнее, 18812, поскольку четыре камня в полу отсутствовали, образуя дыру.

Узников кормили три раза в день. Основным достоинством еды было то, что она являлась съедобной. Большего Снейп от нее и не требовал.

Он сам был удивлен тем спокойствием, с которым он переносил заключение. Единственным, что его угнетало, была скука.

Дементоров в Азкабане уже не было. Вместо них тюрьму охраняли специально отряженные для этого авроры. Снейпа немного беспокоил тот факт, что ему не устраивают допросов, но он полагал, что у Министерства магии после гибели Волдеморта наверняка нашлись дела поважнее, чем какой-то бывший Упивающийся. Зачем им торопиться — из Азкабана он никуда не денется.

Он отдыхал, привыкая к мысли о том, что теперь он свободен. Ирония ситуации заставляла его улыбаться. Свободен. В Азкабане. Он не воспринимал стены своей тюрьмы как клетку. Главным для него была не свобода передвижения — а свобода от обязательств перед другими людьми. Впрочем, одно-единственное обязательство у него еще оставалось, но это было его детище, взлелеянное им самим, а не кем-то посторонним. И он ждал момента, когда это обязательство можно будет выполнить. Для самого себя.

Слушая глухой шум моря, Снейп привыкал к мысли о том, что теперь можно отдохнуть. От Волдеморта, от Дамблдора, от напряжения, от людей, которые все время чего-то от него ждали или требовали. В Азкабане от него требовалось только одно — находиться в камере. Снейп отдыхал от людей. И даже радовался тому, что его наконец-то оставили в покое. Все.

Однажды в дверях камеры загремели ключи, и на пороге возникли двое молоденьких мальчиков. Им было, наверное, едва за 20.

— Это новенький?

— Я его не помню. Должно быть, новенький.

Сверив номер на двери камеры с бумагами, который один из авроров держал в руках, они переглянулись:

— Какой-то Снейп, вроде бы. Возьмем?

— А у нас есть из кого выбирать?

Они говорили с корявым немецким акцентом — явно прибыли в Англию совсем недавно.

— Эй, ты, — это было уже обращение к Снейпу, лежащему на кровати и молча разглядывающему детей. — Встань, пойдешь с нами.

— Куда? — незаинтересованно спросил Снейп, оторванный от мыслей о том, что дом в Йоркшире давно следовало бы подновить, и как раз размышлявший о цвете краски для входной двери.

— Тебе не положено спрашивать, — отрезал аврор, — Не пойдешь сам — пойдешь под Империо.

Пожав плечами, Снейп поднялся. Нацелив на него палочки, авроры вывели его из камеры и спустились во внутренний дворик крепости, а оттуда — в относительно сухую часть подземелья, вырубленного в каменном основании острова. Здесь было оборудовано помещение, служившее допросно-пыточной камерой. Усадив Снейпа на жесткий деревянный стул с расцарапанными подлокотниками, его обездвижили. Приняв эту меру предосторожности, авроры отошли к стойке с препаратами, самым невинным из которых был веритасерум, и начали вполголоса обсуждать, с чего следовало начинать проверку.

Доставая с верхних полок стеклянные и керамические пузырьки, они шепотом читали ярлычки с названием и составом, наклеенные на пузатые бока, и отбраковывали один за другим.

— Вот! Мне всегда было интересно, как это действует! — тот аврор, что казался помоложе, помахал склянкой перед носом своего товарища.

— Что это такое? Дай почитать.

Ухватив приятеля за руку, тот развернул пузырек ярлычком к себе и пробормотал:

— Так... слюна ехидны… корень тысячесмертника… чешуя рогатой жабы… да, это пойдет! А он не загнется?

— Мы же только попробуем!

— Корень тысячесмертника, чешуя рогатой жабы и слюна ехидны? — подал голос Снейп. — А там случайно не указано, чешуя какой жабы была использована? И с какой части тела — с хвоста или живота?

Авроры растерянно переглянулись.

— Нет, не указано. А какая разница-то?

Снейп иронично усмехнулся.

— Дело в том, юные джентельмены, что от этого зависит реакция состава на остальные компоненты. Чешуя новорожденной рогатой жабы, снятая с ее хвоста, укрепляет рост волос, пилюли с добавлением растертой в порошок чешуи применяются при облысении. А чешуя взрослой жабы, снятая с живота, ядовита и вызывает ожоги.

— Откуда ты все это знаешь? — подозрительно спросили юные джентельмены.

Снейп усмехнулся.

— Я десять лет преподавал Высшие Зелья. Я знаю их наизусть. При ваших условиях хранения, — он небрежно кивнул на стойку, — в такой сырости пробки, которыми вы затыкаете ваши бутылки, мгновенно пропитываются водой, а от воды многие сложные зелья теряют свои свойства. Иногда можно вернуть их, выпарив воду, но это скорее исключение, чем правило. Так что испробовать на мне их действие будет непросто.

Авроры снова переглянулись.

— Так ты учитель? За что же тебя отправили в Азкабан?

Снейп пожал плечами:

— Спросите об этом у тех, кто отправил меня сюда.

Тот, что постарше, поставив пузырек с зельем на стол, уселся на столешницу.

— Так вы говорите, у нас неправильные условия хранения зелий? А как вы бы посоветовали их хранить?

— Составы сложных зелий очень уязвимы, они реагируют на влажность, на солнечный свет, на температуру, — начал Снейп. — В таком сыром помещении они не продержатся и недели. Если у вас есть лаборатория и свободные руки, чтобы постоянно обновлять запас, то это не проблема. Но если вам неоткуда взять новые порции, то лучше всего устроить склад где-нибудь повыше. И хранить их в плотно запертом шкафу, а не на виду, как здесь.

Подперев подбородок кулаком, аврор постарше внимательно слушал Снейпа.

— Вообще мы тут недавно… нас назначили в Азкабан смотрителями просто чтобы куда-нибудь спихнуть. Здесь же почти никого не осталось. Человек десять, не больше. Все остальные авроры заняты. Народу осталось мало, Упивающиеся смертью убили многих. Министерство магии теперь записывает в авроры всех желающих. Даже тех, кто не учился в Англии, как вот мы, например. Нас отправили сюда из Австрии, в помощь. Завалили всякими бумагами насчет дел, раскрытых и нераскрытых, а еще нужно следить за провизией, и хранить инструментарий в порядке…

— Вы не разобрались в инструкции по применению зелий и решили опробовать их на заключенных, — подытожил Снейп.

— Ну, вроде того, — смутился младший. — Это была моя идея. Но только зелья отчего-то почти не действовали. Или действовали не так, как было написано в инструкции.

Снейп хмыкнул.

— Еще бы. В ваших банках скоро будет простая водичка неприятного вкуса, а не зелья.

Обиженно нахмурившись, авроры снова нацелили на него палочки.

— Встать! Разговорился тут! Марш в камеру!

Снейп продолжал сидеть.

— Может, вы для начала снимете с меня заклинание? — осведомился он.

Сконфуженные авроры, отконвоировав его обратно в камеру, громко захлопнули дверь. Снейп улегся обратно на кровать. Дети. Сторожить его приставили каких-то детей. Это было даже обидно. Может быть, про него действительно забыли? Может быть, никакого следствия не будет — а он просто сгниет здесь, расползется по стенам плесенью, и на этом все кончится? Поттер, наверное, рад будет такому исходу.

На несколько дней Снейпа оставили в покое. И он думал о том, что в магическом мире, видимо, произошло много серьезных событий за то время, что он провел у Дурслей, а затем — у Фламеля. Если уж Министерство магии набирало в авроры такую деревенщину — дела были совсем плохи. Интересно, эти дети вообще не читали газет? Не слышали о том, кто убил директора школы Хогвартс? Или они просто не запомнили его фамилию? После побега Упивающихся из Азкабана здесь никто не наводил порядок в бумагах, и они даже не интересовались, кто и почему здесь сидит? Когда Снейп начинал представлять, что о нем постараются поскорее забыть, и он проведет здесь, возможно, долгие годы, он ненавидел свою судьбу. Впрочем, сбежать отсюда, заставив себя умереть, он мог в любой момент. Пока ожидание не становилось тягостным, он ждал.

— Снейп! Встать. Выйти из камеры.

Разбуженный лязгом засова и громким голосом, Снейп поморщился. Мрачное пасмурное утро начиналось, не предвещая ничего приятного.

— В чем дело? — спросил он, и получил болезненный тычок между лопаток:

— Не разговаривать.

Темнокожий аврор, прервавший его утренний сон, явно был намного опытнее и осведомленнее, чем два предыдущих. Снейп решил не спорить. В конце концов, этот визит мог означать то, что его дело наконец-то пошло в ход, и теперь начнутся юридические и бюрократические пытки.

Его отвели в крохотную комнатку, усадили за стол. Сковали заклинанием по рукам и ногам. Снейп смотрел на дверь в противоположной стене: кто выйдет оттуда? Следователь? Или, быть может, палач? Не исключено, что приговор ему был вынесен без его участия.

Однако, когда дверь наконец открылась, Снейп узнал человека, которого меньше всего ожидал здесь увидеть. Невилла.

Неловко прикрыв за собой дверь, он взглянул на Снейпа.

— Здравствуйте, профессор.

Подойдя к столику, отодвинул стул и сел напротив.

— Вы не против, что я пришел?

— Что вы здесь делаете, мистер Лонгботтом? — в голове у Снейпа никак не могли связаться два обстоятельства: визит Невиллла — и Азкабан.

— Я… я пришел к вам, профессор, — объяснил тот.

— Ко мне? — Снейп был настолько изумлен этим ответом, что даже не смог придать своему голосу хоть какое-либо подобие высокомерия. — Зачем вам это понадобилось, мистер Лонгботтом?

— Я подумал, что вам здесь одному… — он замялся, положил руки на стол перед собой. — Я хотел принести вам что-нибудь почитать, но книги у меня отобрали. Сказали, передавать ничего нельзя. Жалко.

Снейп смотрел на своего самого бездарного ученика и понимал, что какая-то важная деталь объективной реальности ускользает от его взгляда. Невилл — здесь. Невилл! Здесь! Как? Зачем? Почему?

— А еще я подумал, что вам сюда не доставляют газет, и вы не знаете, что сейчас происходит. Хотите, я вам расскажу?

— Расскажите, — машинально ответил Снейп, оглядывая стены комнаты и пытаясь проверить, не сошел ли он с ума и не мерещится ли ему этот визит.

— Я не знаю, с чего начать, так что я просто буду говорить, что придет в голову… то есть, я хотел сказать, что буду говорить в том порядке, в котором буду вспоминать. Самое главное для меня — это то, что Гарри приходит в себя. Так говорят целители, и я сам это тоже вижу. Он был без сознания почти все это время, а когда приходил в чувство, то никого не узнавал и ни с кем не разговаривал. Гермиона навещает его каждый день. Его все навещают. Даже министр приходил к нему, хотел его поздравить, но Гарри его не узнал. А вчера он даже начал есть. Он еще пока не встает, но идет на поправку.

Невилл замолчал, стал перебирать пальцами край своего свитера.

— Профессор Снейп… я хотел сказать, что я действительно в вас верил. Когда я увидел вас в Хогвартсе, где вы позвали Гарри, я решил, что я вам верю. И я очень надеюсь, что вас оправдают. Все ждут, когда Гарри сможет окрепнуть настолько, чтобы давать показания в суде. Я хочу, чтобы вас оправдали, сэр.

Невилл опустил голову. Снейп растерянно смотрел на его макушку. Он не знал, что следовало бы говорить в таких случаях. Спасибо? На кой черт Невиллу нужно его спасибо? А что можно сказать еще, помимо этого? На ум приходили самые разные выражения, но только не те, которые были нужны.

— Мистер Лонгботтом… — наконец выговорил он, — я надеюсь, что вам вернут те книги, которые у вас отобрали.

Невилл кивнул.

— Я тоже. Они бабушкины. Она меня убьет, если я их не верну.

Наступила еще одна долгая пауза.

— Как поживает… Тревор? — спросил Снейп, не придумав ничего лучшего.

— С ним все хорошо, сэр. Ему нравится жить летом дома. Я выпускаю его в сад, а вечером зову домой. Он еще ни разу не потерялся.

Возможности ведения светской беседы с учеником на этом были исчерпаны. Лязгнул замок, избавляя Снейпа от дальнейших мучений.

— Мне пора, сэр, — Невилл поднялся, — если вам нужно что-нибудь передать… кому-нибудь… я могу передать. Написать… отослать сову.

Снейп отрицательно покачал головой, провожая его долгим внимательным взглядом.

— До свидания, профессор.

— До свидания.

Ночью Снейп проснулся от ощущения близкой опасности. Близкой — и в то же время не рядом с ним. Он сел на постели, внимательно прослушивая пространство. Ему ничто не угрожало. Но тревога все усиливалась. Опасность росла. Если бы Снейп мог понять, что и откуда грозит, но мог бы предотвратить неизбежное, но он не имел ни малейшего представления о том, что нужно делать.

Встав, он подошел к окну. В лицо брызнул холодный морской воздух. Где-то там, далеко, почти на континенте, должно было что-то произойти… Тоненький луч сознания потянулся к набухающей страхом чернильной кляксе за горизонтом. Что там? Кто там?

Гарри. Осознание ударило его посильнее кузнечного молота. Он был в опасности, и он был беспомощен. Снейп физически ощутил, как зачастило сердце. Черт бы вас побрал, мистер Поттер. На дальнейшие выражения негодования времени не осталось. Гарри вдруг начал задыхаться. Не приходя в сознание, он открывал рот, но спазмы сдавливали гортань, не пропуская воздух. Закрыв глаза, Снейп увидел его легкие, наполненные светящимся голубовато-серебристым воздухом, который циркулировал по ним и не мог выйти наружу. Снейп приложил обе ладони к холодной стене, представив, что касается ребер Гарри. Глубоко вдохнув, он послал весь свой запас воздуха туда, через море, по тонкой ненадежной ниточке — Поттеру. Давление в легких Гарри увеличилось, и он шумно выдохнул, но на вдохе опять захрипел, выгибаясь и беспомощно цепляясь за простыню.

Дыши, черт бы тебя побрал… — думал Снейп, делая новый глубокий вдох и отдавая его Гарри. Дыши, идиот, дыши… не останавливайся. Я не позволю тебе умереть. Сконцентрировавшись на дыхании так, что вдох-передача-вдох происходили почти автоматически, Снейп попробовал разобраться с тем, что происходило с горлом Гарри.

А Гарри за горло держал дементор.

Да почему же никто не бежит спасать Оправдавшуюся-Надежду-Магического-Мира? Спят они все по ночам, что ли?

Схватив костлявую кисть, Снейп сжал ее, кроша в кулаке. Дементоры были хороши тем, что кидались на эмоции и воспоминания, как голодная собака — на кость. Но они были разборчивы, и неприятных воспоминаний не любили. Как и негативных эмоций. Во время службы у Лорда Снейпу доводилось сталкиваться с дементорами лицом к лицу, но для него они не представляли большой опасности. Им нечего было забирать — на жалкие крохи света они не зарились. Тем более, что Лорд кормил их неплохо: счастливыми супругами, молодоженами, детьми. А в жизни Снейпа и так в избытке было тоски и отчаяния, увеличить их еще больше дементоры не могли.

Снейп развернул дементора к себе. Тот еще пока не осознал, что помешало ему, и искал пустыми глазницами противника.

— Убирайся отсюда, падаль, — прошептал Снейп, и ударил дементора ненавистью, обидой и разочарованием. Тот попятился — удар был не настолько силен, чтобы сравниться с заклинанием Патронуса, но все же довольно неприятен. Льда и ужаса у дементора хватало в избытке, чужих ему было не надо. Снейп швырнул в него холодной яростью и отчаянием.

— Пошел вон.

Решив, что не стоит связываться ради мелкой добычи с таким негативом, дементор растаял в воздухе. Гарри бил сильный озноб, но он уже дышал.

— Проф… профф… фессор?.. — выговорил он, клацая зубами.

— Нет, — раздраженно буркнул Снейп, — Я вам снюсь. Прощайте.

Руки, прижатые к холодному камню, закоченели и не хотели сгибаться. В камере на стенах образовалась изморозь, изо рта шел пар. Скрючившись на полу, Снейп растирал непослушные руки ладонь о ладонь. Вот, спрашивается, какого дьявола его понесло в очередной раз спасать Поттера? Привычка? Сейчас же он совершенно не обязан это делать. Даже в Азкабане от этой бестолочи никуда не денешься. Нет чтоб спать, как все нормальные люди…

Цепляясь за стену, Снейп поднялся на ноги. Сил оставалось мало. Добравшись до кровати, он рухнул на нее и попытался закутаться в дырявое одеяло. Оно было холодным, как лед. Несмотря на то, что на дворе была середина июля.

Он так старался не думать, не вспоминать о Поттере, он так умело прятал ненужные и бесполезные воспоминания в кованые сундуки сознания, что за все время, проведенное в Азкабане, он ни разу не подумал о Гарри. Но тот напомнил о себе сам. Паршивец. Поджимая озябшие ноги, Снейп выстраивал логическую цепочку объяснений своему поступку. Инициация связала их вместе. Значит, жизненные силы делятся пополам. Если Гарри умрет — он потянет за собой Снейпа. Значит, он спас его исключительно ради себя и своей жизни. Удовольствовавшись таким простым и логичным рассуждением, Снейп со спокойной душой закрыл глаза, собираясь снова заснуть. Беспокоиться было не о чем. Он не сделал ничего из ряда вон выходящего. Он действовал в своих, и только в своих интересах. Убаюкивая себя подобными мыслями, профессор медленно погружался в сон, как вдруг услышал отчетливо и ясно:

— Спасибо.

Черт бы вас побрал с вашим спасибо, Поттер! — незамедлительно подумал он, чуть не подскочив.

Судя по всему, Поттер обнаружил «побочный эффект» инициации, и теперь решил использовать открывшуюся возможность, чтобы излить душу.

Вы мешаете мне спать! — мысленно рявкнул Снейп и для надежности окружил свое сознание парочкой магических щитов. Не тут-то было. Для защиты от внешнего вторжения его способы оказывались более чем эффективными. Однако закрыться от желания Поттера сказать все, что он думает, такими приемами было невозможно. Ритуал связал их, заставив в прямом и переносном смысле проникнуть друг в друга. И оборвать эту связь было нельзя — так же, как нельзя было поставить преграду на пути крови, бегущей по венам. Ритуал не имел обратной силы.

— Профессор, почему вы меня так ненавидите? — с обидой и злостью спросил Гарри.

Не удостаивая его ответом, Снейп прибегнул к методу, много раз спасавшему его от легиллименции Волдеморта: загнав за непроницаемую завесу активное сознание вместе с эмоциями и воспоминаниями, оставил на поверхности только рефлексы и холодные принципы.

— Профессор? — настойчиво повторил Гарри.

— Если вы. Немедленно. Не уберетесь. К себе. Вы сильно об этом пожалеете, мистер Поттер, — вслух яростно прошипел Снейп, осознав, что и этот ход не сработал.

Поттер обиженно замолчал (Снейпу даже почудилось, что он слышит его насупленное сопение), и ощущение его присутствия исчезло.

— Слава Мерлину, — сердито буркнул Снейп, укладываясь обратно. Каков наглец! Мало того, что разбудил среди ночи и заставил в очередной раз спасать свою задницу, так еще и полез с расспросами вместо того, чтобы оставить в покое! Не успев в полете поймать и остановить следующую мысль, Снейп подумал, что была некая справедливость в том, что он один раз воспользовался той задницей, которую столько раз прикрывал.

Сон как рукой сняло.

Он не хотел думать об инициации. Он не хотел даже помнить такого слова. Он не хотел помнить все то, что успел вычитать о подобном ритуале. Чушь, бред и сказки. Какая еще связь? Так, остаточные явления. И временное, подчеркиваю, временное помутнение рассудка, вызванное… да, именно, вызванное тем, что Фламель черт знает что мог подмешать в краску. Галлюциноген или наркотик. Чем все и объясняется.

Облегченно вздохнув и обрадовавшись тому, как удачно получилось спихнуть всю вину на Фламеля, Снейп улегся обратно. Теперь можно было спать.

Днем к нему снова пожаловал Невилл. Невыспавшийся, продрогший до костей и почти простуженный, Снейп встретил его неласково. Сердито глядя на ученика, он молчал, ожидая, пока тот заговорит. Не ожидавший такого приема, Невилл тушевался.

— Долго вы будете молчать, мистер Лонгботтом? — наконец не выдержал Снейп.

Невилл вздрогнул, как будто его ударили.

— Я хотел сообщить вам, сэр… — пробормотал он и замолк. Потом вскинув голову и глядя прямо на Снейпа, отчетливо продолжил безынтонационным голосом, будто читал страницу из учебника: — Гарри Поттер сегодня ночью окончательно пришел в себя. На больницу святого Мунго произошло нападение дементоров — их было два или три. Доказательство тому, что их кто-то направлял, нет. Скорее всего, они действуют самостоятельно, нападая на людей без разбора. Но их становится все меньше и меньше, отряды Министерства магии по борьбе с последствиями войны отлавливают и уничтожают их. И всех тех, кто еще не заявил о своем добровольном желании прекратить нападения.

— Я счастлив, — желчно ответил Снейп.

— А еще, — все тем же тоном продолжал Невилл, высоко держа голову, — Гарри Поттер просил передать вам, сэр, что ему удалось убить То… Волдеморта. Он сказал, что произошло окончательное уничтожение, и он больше никогда не сумеет возродиться, потому что его больше не существует.

Выдохнув, Невилл опустил плечи и опасливо покосился на Снейпа, ожидая какой-нибудь новой колкости.

— Превосходно, — угрюмо бросил Снейп, рассматривая выщербленную столешницу.

— Вам это… совсем не интересно, профессор? — робко спросил Невилл.

— Ни в малейшей степени, — резко подтвердил Снейп, не поднимая на него глаз.

Невилл вздохнул.

— Ладно… тогда… я пойду, сэр?

— Я вас не задерживаю, мистер Лонгботтом, — с отвращением произнес Снейп и принялся рассматривать свои пальцы.

— До свидания, — неуверенно проговорил Невилл и поднялся со стула.

Вернувшись обратно в камеру, Снейп испытал такой приступ злобной ярости, что если бы в его распоряжении было что-нибудь бьющееся, оно было бы разбито и растоптано в порошок. Если уж он удостоился жалости Невилла — значит, падать ниже было просто некуда.

Сколько раз ты уже так думал? — ехидно осведомился ненавистный голос холодного разума, — и сколько раз оказывалось, что есть куда?

— Заткнись, — прошипел Снейп, с ненавистью глядя в пустоту.

Больше его никто не беспокоил. Посещения Невилла прекратились. Три раза в день открывалось окошко в двери, и в камере появлялась еда. Тусклое солнце, катившееся по бледному небу, скользило по стенам белесыми лучами. От скуки Снейп заставлял разрастаться по камню плесень из углов и складывал из нее схемы и диаграммы. Вид таблиц действовал на него успокаивающе. Когда безделье стало совсем угнетающим, начал ею же конспектировать мысли о систематизации справочника Высших Зелий, который считал безнадежно устаревшим. Используя идею Фламеля о том, что некоторые ритуалы, заклятия и зелья могут содержать в себе бесполезные компоненты, не влияющие на конечный итог, решил заняться этим исследованием вплотную, как только его выпустят из Азкабана. О том, через какое время это произойдет, он не задумывался.

А потом ему снова начал сниться Люциус, и Снейп снова начал сходить с ума. Ведь Малфой тоже был где-то здесь. Может, в соседней камере, может, на соседнем этаже. Мысли о Люциусе были наркотиком, за который он цеплялся, чтобы спастись от окружающей реальности. Это была боль, которую он воспринимал, как спасение. Он перебирал свои воспоминания, как реликвии, придумывал новые — то, чего не было, но что могло бы быть. Он хотел подарить Люциусу свободу и мечтал о том, что вернет ему его воспоминания. Малфой сам решит, что с ними сделать — разбить и развеять или принять и вспомнить, и, может быть, попробовать… не возродить… но начать заново… Они сильно изменились. Оба. Избавились от юношеского идеализма, стали, как ни странно, ближе и в чем-то даже похожими. У них были все шансы. В конце концов, разве это обременительно — встречаться иногда… Их столько связывает.

Снейп собственноручно топил себя в этих фантазиях, ощущая, как возвращается к нему отпустившая было горечь. Она устраивалась на прежнем месте — привычная, безопасная, знакомая каждому нерву. Правда, отчего-то ее соседство казалось Снейпу не таким уютным и необходимым, как раньше. Как будто он пытался впихнуть ее на полочку, которая вдруг сделалась ей мала, и она вылезала то одним концом, то другим, мешая и сковывая. Раньше она всегда была верным средством, чтоб подстегнуть его разум. А сейчас почему-то она не могла влиться в привычное русло сознания так же легко, как прежде. Она путалась, притупляла мысли и тормозила их бег. Временами она как будто бы сомневалась, нужна ли она своему хозяину так, как раньше. Снейп приколачивал ее на место, но как ни старался, не мог ощутить ее легкого, пряного, пьянящего вкуса. Сейчас она горчила на языке и вызывала желание отплевываться. Но она все же была лучше, чем пустота. Если заполнять свое существование не горечью — то чем? Этого Снейп представить не мог, а поэтому, несмотря на упрямое сопротивление со стороны своего разума — или того, что было в нем заперто, запихивал себя обратно в надежные и удобные рамки. Каким он был — таким он и останется. И точка.

Слушанье дела Снейпа происходило нежарким августовским днем. Подземелье Уизенгамота было хорошо знакомо профессору — не забылось со времен первого визита. То же, что и прежде, огромное помещение. Ряды трибун, ступенями поднимающиеся вверх. Балкон для судей. Кресло с цепями посреди пустого пространства зала. Висящие в воздухе под потолком факелы, от которых по полу плавали ярко-желтые пятна света. Запах бумаг.

Зрителей было много. Среди них Снейп заметил и журналистов, навостривших уши при его появлении. Слушание, очевидно, решили сделать открытым. А точнее — показательным. Любопытно, отпустят его в итоге — или отправят гнить в Азкабан? Каким бы ни был исход дела, Снейп твердо решил, что в тюрьму он не вернется. Если его не оправдают, ничто не помешает ему покончить с собой прямо здесь. Тоже — показательно.

Проходя к своему месту, он не смотрел на трибуны. Видеть знакомые лица, а особенно — выражения этих лиц, не было никакого желания. Как только он сел, раздался стук молоточка:

— Прошу тишины. Слушание от третьего августа сего года по обвинению Северуса Снейпа в предумышленном убийстве директора школы магии и волшебства Хогвартс Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, пособничестве Томасу Марволо Риддлу, иначе называвшему себя лордом Волдемортом, а также его соратникам, называвшим себя Пожирателями Смерти, объявляю открытым.

Голос растекался по притихшему залу густым басом.

— Председатель: Руфус Скримджер, министр магии. Помощник председателя — Гавейн Робардс, глава управления по борьбе с темными магами. Секретарь — Дороти Изельда Беккинс. Адвокат обвиняемого… — министр зашелестел бумагами, затем произнес, — от услуг адвоката обвиняемый отказался.

Выдержав паузу, чтобы журналисты успели записать каждое слово, он продолжил:

— Итак, вы — Северус Снейп, проживающий по адресу: Графство Йоркшир, тупик Прядильщика, дом шесть, родившийся девятого января одна тысяча девятьсот шестидесятого года?

— Да.

— Признаете ли вы себя виновным в убийстве директора Хогвартса, Альбуса Дамблдора?

— Да.

По залу прошел шепоток: никто не ожидал такого ответа. Скримджер неуверенно оглянулся, словно спрашивая: раз он признался, чего тянуть?

— Какие мотивы заставили вас пойти на убийство? — спросил Робардс. Подперев щеку рукой, он внимательно изучал Снейпа прищуренными глазами.

— Альбус Дамблдор сам попросил меня об этом.

— Вот как? — Скримджер оживился, — Вы хотите сказать, что прямо там, в башне, он вас об этом и попросил? Когда вы вбежали туда с Упивающимися Смертью, вашими… ээ… коллегами?

— Нет. — голос Снейпа оставался спокойным и звучал даже немного скучающе. — Дамблдор высказал свою просьбу намного раньше.

— Позвольте узнать, и чем же он объяснил такую странную просьбу? — министр начал получать от допроса неподдельное удовольствие.

— Необходимостью и важностью своей смерти для победы над Волдемортом.

— Однако, это весьма и весьма оригинально! — засмеялся Скримджер, оглядываясь на остальных членов Уизенгамота. — Для того, чтобы, как вы говорите, одержать победу над Тем-Кого-Нельзя-Называть, Дамблдор попросил вас убить его?

— Да.

— Это бред! — министр грохнул ладонью по столу так, что по залу пошел гул. — Это такой вопиющий идиотизм, что у меня просто нет слов! Вы издеваетесь над судом?!

— Нет.

— Нет?!..

— Нет, — спокойно повторил Снейп, глядя в глаза Скримджеру.

— И вы хотите, чтобы мы в это поверили? В эту нелепую выдумку? — в бешенстве закричал тот.

— Мне все равно, — равнодушно отозвался Снейп.

— Тихо, тихо! — министр застучал молотком, перекрывая гомон в зале. Снейп, вытянув ноги, рассматривал носки своих туфель. Они были давно не чищены — в Азкабане никто не заботился о том, чтобы выдавать заключенным щетку и крем для обуви, — поэтому он прикрыл их краем мантии.

Маги перешептывались.

— Обвиняемый, вы признаете себя виновным в том, что сотрудничали с Томасом Риддлом? — вперед наклонилась полная пожилая волшебница.

— Да, я служил ему вплоть до июля тысяча девятьсот восьмидесятого года.

— А что же вы делали потом?

— Перешел на службу к Альбусу Дамблдору.

— Но вы продолжали посещать собрания Упивающихся Смертью и выполнять приказы Того-Кого-Нельзя-Называть?

— Да, в тех случаях, когда это не противоречило инструкциям, полученным мною от Дамблдора.

— И что же это были за инструкции?

— Шпионить за Волдемортом и по мере возможностей препятствовать его планам.

Вполголоса обсуждая между собой ответ Снейпа, судьи переглядывались и наклонялись друг к другу.

— Обвиняемый, какие доказательства мы можете предоставить суду в подтверждение своих слов?

— Никаких, — спокойно ответил Снейп. — О моей деятельности знал только Дамблдор. Он опасался, что информация о моей двойной игре дойдет до ушей Волдеморта, и поэтому не делился ею ни с кем.

Министр фыркнул.

— Значит, ваши оправдания не подкреплены никакими вещественными доказательствами?

— К сожалению, Дамблдор не мог предвидеть подобный исход событий, и поэтому не успел оставить записки, в которой бы подтверждал мои слова, — язвительно ответил Снейп.

— Это естественно! Он не мог оставить ее, поскольку был убит вашей рукой!

Снейп пожал плечами.

Скримджер застучал молотком.

— Поскольку обвиняемый признал себя виновным, Уизенгамот постановляет…

— Ваша честь! — раздался голос, перебивший министра, и Снейп вздрогнул.

— Что такое? — спросил Скримджер, прищуриваясь на первый ряд, расположенный ближе всего к балкону.

— Гарри Джеймс Поттер, сэр. Свидетель защиты.

Снейп очень надеялся, что он ослышался, но Поттер действительно стоял, поднявшись со своего места в зале, и вызывающе пялился на балкон. Свидетель защиты? Его защиты? Поттер? Мне это снится, — раздосадованно подумал Снейп. — Великий Мерлин, ни в Азкабане, ни перед Уизенгамотом от Поттера нет спасения. Чтоб ему провалиться!

Пошептавшись с помощником и пошелестев бумагами, Скримджер неохотно кивнул.

— Итак, мистер Поттер, что вы имеете сообщить суду по данному делу?

— Я хочу спросить, ваша честь, почему, в дополнение к обвинению в убийстве Дамблдора, профессору Снейпу не было выдвинуто обвинение в пособничестве убийству еще одного человека.

Скримджер даже привстал:

— Кого?

Снейп заинтересованно сложил руки на груди, глядя на Поттера.

— Я говорю об убийстве Волдеморта. Снейп был с нами в Хогвартсе, когда я, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер и Невилл Лонгботтом сражались с Темным лордом.

— Он был там для того, чтобы помогать Волдемотру, — отрезал министр.

— Нет, ваша честь. Он прибыл в Хогвартс вместе со мной.

— Вместе с вами? Откуда?

— Из Швейцарии, где мы вместе с Николя Фламелем готовились выполнить план Дамблдора и уничтожить Волдеморта.

— Никола Фламель мертв!

— Он жив. У меня есть записка, присланная мне Альбусом Дамблдором, в которой он просит меня найти Фламеля, действуя вместе с профессором Снейпом.

Гарри поднял руку, в которой был зажат клочок бумаги. Та самая записка, которую принес Фоукс.

Призвав ее к себе, Скримджер внимательно изучил почерк и текст и передал ее остальным судьям.

— К сожалению, мистер Поттер, здесь не указана дата.

— Зато здесь указано требование найти Фламеля. Они с Дамблдором были близкими друзьями, и Дамблдор наверняка знал, жив тот или нет.

— Очень, очень запутанно… — министр нахмурился. — Значит, вы утверждаете, что Николя Фламель и Снейп помогали вам готовиться к убийству Волдеморта?

— Именно так, ваша честь. Мои друзья, которые были со мной в Хогвартсе, могут подтвердить, что профессор Снейп действительно помогал нам.

— Ну что ж… Я предполагаю, что Снейп, решив, что его хозяин обречен, мог переметнуться на сторону сильнейших и попытаться загладить свою вину. Но это не снимает с него обвинения в убийстве Дамблдора.

— Профессор Снейп говорил правду, — ответил Гарри. — Альбус Дамблдор действительно просил его об убийстве.

Зал вскрикнул и зашумел.

— Спокойствие, спокойствие! — министр застучал молотком, как бешенный. Снейп даже подумал, что Скримджеру просто нравится чувствовать себя важным и властным, поэтому он то и дело хватается за молоток. — К порядку! Тишина в зале!

Установив более-менее относительную тишину, он утер лоб платком и проговорил:

— Итак, мистер Поттер, вы утверждаете, что Дамблдор сам просил убить себя?

— Да, именно это я и утверждаю.

— У вас есть какие-либо… доказательства?

— У меня есть свидетель. Рубеус Хагрид, профессор по уходу за магическими существами, преподающий в Хогвартсе, слышал разговор профессора Снейпа и профессора Дамблдора. Речь шла именно об этом поручении. Профессор Снейп вначале не хотел соглашаться, говоря, что так далеко пойти он не может, но Дамблдор настаивал, и ему пришлось согласиться.

— Вот как.

Скримджер побарабанил пальцами по столу. Снейп тихо исходил яростью, вцепившись в подлокотники своего кресла. Мерзавец. Ничтожество. Выскочка. Мало ему, что газеты наверняка пестрят интервью и портретами. Поттер — спаситель мира! Он вздумал еще раз покрасоваться на обложках, а заодно побольнее пнуть своего ненавистного профессора. Снейп бы с превеликой радостью сейчас отправился бы в Азкабан за убийство Поттера, но, к несчастью, он был лишен своей палочки, поэтому ему оставалось только кусать губы, шипеть и сверлить Поттера взглядом.

— И зачем же, объясните на милость, Дамблдор просил об этом? У вас есть соображения на этот счет, мистер Поттер?

— Это было связано с хоркруксами Волдеморта, содержащими в себе части его души. Чтобы уничтожить их и Темного Лорда, было необходимо одновременно воздействовать на них в физическом и в тонком мире. Дамблдор рассчитывал, что после смерти, пока его душа не далеко отошла от тела, он окажется в надлежащей форме, чтобы уничтожить магическую составляющую хоркруксов. Поэтому он хотел, чтобы профессор Снейп убил его. Он доверял ему.

— Я ничего не понимаю, — министр беспомощно схватился за голову. — Хоркруксы… душа… что все это значит?

— Это значит то, что профессор Снейп невиновен, — четко выговорил Гарри, и Снейпа передернуло. — И я требую его освобождения.

— Да? — иронично переспросил министр, поднимая голову, — И вы готовы поручиться, мистер Поттер, что получив свободу, он не побежит собирать своих старых приятелей по интересам?

— Да, — твердо ответил Гарри, — я ручаюсь.

— Можете сесть. — министр отвернулся к судьям. Выбор был не из легких: с одной стороны — слово Поттера, спасителя магического мира и показания свидетелей, которых он был готов предоставить. С другой стороны — желание найти и покарать виноватого — или назначенного виноватым козла отпущения.

Снейп скучающе рассматривал пол, пока шло обсуждение. В конце концов, придя к определенному решению, Скримджер пожал плечами, кинул взгляд на застывших в ожидании писак, поднял молоток, помедлил немного, и грохнул по столу:

— Оглашается решение Уизенгамота. Северус Снейп, сознавшийся в убийстве Альбуса Дамблдора и пособничестве Волдеморту, карается двадцатью годами лишения свободы… условно. Без права покидать пределы страны и заниматься преподавательской деятельностью. Все могут быть свободны.

Снейп продолжал сидеть. И свободен, и нет. Он мог хоть сейчас, вот прямо сейчас встать и отправиться в Хогвартс… Хотя… Какой уж тут Хогвартс? Ему запретили преподавать. Ни один из присутствующих в зале не подошел к нему, чтобы поздравить. Впрочем, поздравлять было не с чем.

Поднявшись, Снейп наткнулся глазами на гриффиндорское трио, обсуждавшее что-то в уголке.

— Мистер Поттер, — он подошел и остановился в нескольких шагах.

Троица обернулась.

— Да… профессор? — Гарри выступил вперед. Рон и Гермиона, взявшись за руки, отступили на шаг.

— Благодарю вас, — с трудом выговорил Снейп и тут же поменял тему, не давая Гарри ответить: — Вы помните наш разговор перед залом Трофеев?

— Конечно, сэр. Вы просили об амнистии. — Гарри развел руками. — Вы свободны.

— Мне было нужно помилование не для меня, — сухо пояснил Снейп.

— А для кого же? — удивился Гарри.

— Для Люциуса Малфоя.

— Что?.. — Гарри не поверил своим ушам, — Для Малфоя?! Но он же Упивающийся! Он столько раз пытался меня убить! Он преступник!

— Вы обещали, — с нажимом проговорил Снейп.

— Я думал, что это помилование было для вас!

— Вы обещали.

— Но зачем?… Почему?

— Это вас не касается.

Гарри поник.

— Я не знаю… смогу ли… его вина доказана, он осужден по заслугам.

— Я уверяю вас, мистер Поттер, что в данный момент Люциус Малфой не опаснее мухи. Ему сейчас место не в Азкабане, а в больнице святого Мунго.

Гарри пожал плечами.

— Ну, если так… то я попробую…

— Вы обещали не попробовать, а сделать, мистер Поттер, — произнес Снейп и кивнул в знак прощания: — Всего хорошего.

В Хогвартс все же пришлось вернуться. Собрать вещи.

Минуя пустые галереи и переходы, Снейп отчетливо осознавал, что видит эти стены в последний раз. Он провел в школе больше двадцати лет. Большую часть жизни. Хогвартс был его домом. Привычным, хорошо знакомым. Любимым? Он был его школой, его работой, его пристанищем и укрытием. Хогвартс стоял всегда, и всегда будет стоять. Будет ли замку не хватать угрюмого профессора?

Профессору будет очень не хватать замка.

Хогвартс был местом, в котором можно было отдохнуть. Решить все проблемы. Он защищал и поддерживал. Он был незыблем.

Снейп влюбился в замок с первого взгляда — когда увидел его на другом берегу озера — летящую вверх стрелами башен темную громаду. Приветливо сияющую теплыми золотыми окнами. Он влюбился сразу и безоговорочно. В стены, в камни, в стрельчатые арки, в витражи и лестницы, в башни и подземелья, в вымощенные камнем дворики, кабинеты, классы, парты, библиотеку… В годы учебы только стены замка знали и видели, что он чувствовал и что ему снилось. Хогвартс был тем домом, которым никогда было не стать нищей развалюхе в Йоркшире.

В его кабинете все оставалось по-прежнему. Полки, банки, шкаф, книги. Снейп прошел мимо рядов парт, миновал короткий коридорчик, ведущий в лабораторию, открыл дверь своей комнаты.

Он стоял и смотрел. На штабеля книг. На коллекции минералов. На шкаф с зельями и заспиртованных лягушат. На стол с чернильницей, в которую было воткнуто перо. На свитки. На стойки для колб. На шеренгу фляг, в которые ученики разливали свои образцы. На постель, небрежно застеленную покрывалом, в котором через дырки с обугленными краями виднелось постельное белье — пару раз Снейп воспользовался им для тушения вспыхнувших зелий. Все в этой комнате до последней мелочи принадлежало ему. Снейп даже представить себе не мог, что здесь будет жить другой человек, — спать на ЕГО постели, сидеть за ЕГО столом, трогать ЕГО книги… Он был бы рад забрать с собой всю эту часть подземелий. Или, как Волдеморт, проклясть должность профессора Зельеварения, чтобы после него на ней никто не мог удержаться?

Поставив на пол сундучок, Снейп начал собирать в него вещи. Те, которые принадлежали лично ему и никак не могли пригодиться школе. Первым в него попал стеклянный пузырек с воспоминаниями. Затем — несколько рукописных книг. Пара мантий. Одежда. Обшарив все углы и ящики, он так и не отыскал несколько своих носков, поэтому пришлось воспользоваться заклинанием. Один обнаружился под подушкой, два других обвязывали горлышко пузатой банки (для нее не нашлось подходящей крышки, так что пришлось затягивать ее холстиной и закреплять подручными средствами).

Когда с этим было покончено, за его спиной раздалось сухое покашливание. Снейп обернулся.

— Северус… Мне очень жаль.

Минерва МакГонагал выглядела взволнованной и расстроенной.

— Я была на слушании вашего дела. Вас отстранили.

— Да, — отозвался Снейп, преувеличенно небрежно захлопывая крышку сундука и левитируя его в воздух.

— Я предполагала, что вы вернетесь, и надеялась успеть до вашего ухода. Северус, я хотела сделать вам предложение от имени школы.

— Какое?— Снейп отвернулся, разглядывая полки, проверяя, не забыл ли чего.

— Ваши книги… Ваша библиотека. Я хотела бы выкупить их у вас, чтобы они остались в Хогвартсе. Ведь вы собирали их на собственные сбережения.

Снейп дернул плечом.

— Я оставляю их здесь. Мне они не пригодятся.

— Но, Северус, ведь это целое состояние! За пятнадцать лет вы купили столько редчайших томов и собраний…

-Мне они не нужны, — резко повторил он. — Не будем об этом. Я забираю только личные вещи.

Пройдя в комнату, МакГонагал присела на край кресла возле стола.

— Нам будет очень не хватать вас, Северус, — тихо проговорила она. — Вы были лучшим преподавателем Зельеварения, которого я видела.

Снейп усмехнулся.

— Я временно занимаю должность директора, — продолжала МакГонагал. — Но без Альбуса… школа будет уже не та. Я даже не знаю, где мне искать преподавателя, который сможет вас заменить. Не может быть второго Дамблдора… И никогда не будет второго Снейпа.

Она опустила голову. Снейп молчал.

— Вы вносили в соревнование между нашими факультетами тот азарт, который подстегивал меня постоянно стараться превзойти вас. Я не думаю, что кто-то сможет повторить это.

Снейпу нечего было на это ответить.

— Простите, что на какой-то момент я засомневалась в вас, — в голосе декана Гриффиндора едва слышно проглянула дрожь, — но я очень рада, что мои сомнения не подтвердились. И я рада, очень рада, что мне довелось работать с вами в одной команде.

— Мне не за что прощать вас, — глухо выговорил Снейп. — Вы относились ко мне, как к профессионалу. Я это ценю.

— Вы больше, чем профессионал, Северус, — горячо воскликнула она, — Вы мужественный и стойкий человек! Мне очень жаль, что так вышло…

— Мне тоже, — ответил Снейп и отослал сундук к выходу.

— Вы уже уходите?

Снейп кривовато улыбнулся.

— В отличие от профессора Трелони, я не собираюсь здесь жить. У меня есть свой дом, и я намерен вернуться туда.

Пальцами стерев влагу под глазами, МакГонагал поднялась с кресла и выпрямилась:

— Позвольте, я провожу вас.

— Не стоит, — он покачал головой.

— Мы будем скучать по вам. — она оглянулась. — Хогвартс стал таким пустым… И вы, и Альбус наполняли его жизнью… я не могу себе представить, что не увижу вас больше за одним столом… Не выиграю у вас кубок. — Она улыбнулась сквозь слезы.

Снейп протянул ей руку:

— Прощайте, Минерва. Желаю вам удачи на новом посту. Вы будете отличным директором.

Вскинув к лицу руки, она разрыдалась, как пятикурсница, провалившая СОВ. Отчаянно, горько и безудержно. Снейп шагнул к ней, и она уткнулась в его мантию, чтобы спрятать лицо.

— Простите… простите… я не должна…

Взяв себя в руки, она вытерла щеки и взглянула ему в лицо.

— Простите за этот срыв, Северус. Я совсем распустилась…

— Не извиняйтесь. К сожалению, я не могу предложить вам носового платка, Минерва, — спокойно ответил он.

— Да что там… — она махнула рукой и еще раз провела ладонью по скулам. — Веду себя, как девчонка.

Дом в тупике Прядильщика покосился еще сильнее. Краска на двери облупилась и висела лохмотьями, болтаясь на ветру. В немытые окна стучали ветвями подросшие за год кусты. Отперев дверь, Снейп вошел в дом. Поправил ногой старый половичок перед дверью. Опустил на пол сундук, будто гость, остановившийся переночевать. Снял мантию, машинально повесил ее на гвоздь в стене. Вешалка для одежды давно отвалилась, но у него никак не доходили руки приделать новую.

Столы и шкафы покрывал слой пыли. На кухне в раковине под тарелкой с окаменевшими хлебными крошками валялась парочка тараканов, сдохших от голода. Снейп никогда не был особенно аккуратен, покидая дом в начале каждого учебного года.

Пройдя в гостиную, он осторожно опустился на маленький продавленный диванчик возле камина. Поставил локти на колени.

Он дома.

С выцветших обоев на него смотрели старые фотографии. Давно умерший дед все так же радостно улыбался, держа за плечо недовольно насупившегося внука, который терпеть не мог фотографироваться. Улыбалась мать, сидевшая на его старых качелях, прислонившись головой к канату. Смеялся и бросал в воздух остроконечные колпаки выпуск 1978-го года факультета Слизерин.

Снейп сложил руки ладонями друг к другу и уткнулся в них подбородком.

Прошел час. Под мерные щелчки маятника и скрип пружины в старых часах. Под шорох листьев за окном. Распрямив наконец плечи, Снейп встал, аккуратно снял с себя сюртук, оставшись в рубашке, и отправился разбирать вещи. А затем — наводить в доме порядок. Он стер пыль со всех полок, вручную выстирал вязаные салфетки, посеревшие от времени, вымыл полы, навел блеск на окна. Выбросил лед из холодильника, перетер хрусталь и фарфор в буфете, разобрал книги и старые записи, половина которых отправилась в камин. Вытряхнул моль из занавесок и шкафов. Развесил одежду. Когда за окном порядочно потемнело, разжег огонь в камине и сел перед ним с чашкой чая.

Странное ощущение, что вот-вот должно было что-то случиться, не покидало его ни на минуту. Он сам не знал, чего ждал: шагов, голоса, стука в окно… Что-то в мире нарушилось, и Снейп как будто балансировал на вершине неустойчивого шеста, чувствуя под собой пугающую высоту.

Наступила ночь, за ней пришел следующий день. Он был таким же пустым и странным, как предыдущий. Снейп не знал, куда себя деть, и пока была возможность, отвлекался мелкими домашними делами. Сортируя библиотеку, наткнулся на потрепанный атлас «Изумительные растения Южного Тибета», изданный в 1856 году путешественником, исколесившим всю Азию и составившим самые подробные описания встречающихся там трав, цветов и деревьев. Прелесть книги была не только в том, что она содержала в себе уникальную информацию — ее автор, Джеймс Голдстоун, умудрился побывать там, куда сейчас не было доступа магам из-за воинственности населявших горы йети и потомков индийских наг. Прелесть заключалась в том, что она, помимо энциклопедических справок, содержала в себе блестяще изложенные рассказы и легенды местного населения (включая самих йети, наг, ракшасов и так далее). Взвесив книгу на ладони, Снейп задумался. Сев за стол, взял перо, покусал за кончик, обдумывая краткую формулировку, и вывел наискосок на титульном листе аккуратными буквами: «Невиллу Лонгботтому, с благодарностью. С. Снейп». Критически оглядев три строчки, промокнул чернила и запаковал книгу в оберточную бумагу. Сов у него в доме отродясь не водилось, так что пришлось прокатиться в поселок за пределами Йоркшира, чтобы отправить посылку.

Вернувшись домой, Снейп задумался о том, что несправедливо было бы выделять только Невилла. Рон и Гермиона тоже заслуживали реверанса с его стороны. Камень преткновения заключался в том, что вместе с ними пришлось бы отблагодарить и Поттера, а этого Снейпу совершенно не хотелось делать. Обвинив себя в предвзятости — как никак, именно Поттер сделал для победы больше всех, кроме того, он добился для него освобождения — Снейп, скрепя сердце, принялся выбирать знаки вежливой благодарности для всех троих. Гермионе отправился свод законов древнего Шумера, записанный практически со слов их верховного божества Номмо. Рону после долгих раздумий Снейп отправил перевод индийского трактата, описывающего древнейшую форму шахмат — чатурангу. Выбор подходящей благодарности для Поттера поставил его в тупик на несколько дней. Он перебирал самые различные варианты, но каждый из них в итоге отбраковывал как полную нелепицу. Ну что можно было предложить мальчишке, которого он всю жизнь считал своим врагом? Если бы Снейп хоть немного интересовался квиддичем, он, может быть, и выбрал бы что-то более-менее уместное, но его не интересовал спорт, а Поттера не интересовало ни зельеварение, ни ЗОТИ, ни алхимия, ни история. Ломая голову, Снейп перебрал все вещи в доме и наконец дошел до чердака. И там, в одном из пыльных углов, отыскалась древняя, полуистлевшая тетрадь, принадлежавшая еще его матери — «Фигуры высшего пилотажа для любителей быстрых полетов». Снейп когда-то не смог ее выбросить, и засунул подальше от себя, поскольку тематика записок не соответствовала его интересам. Теперь они могли бы пригодиться. Но отсылать Поттеру в качестве благодарности старую тетрадь показалось Снейпу неправильным. Отыскав в своих запасах относительно прочный переплет, он вшил в него страницы и заколдовал одно их своих перьев скопировать текст с иллюстрациями. Такая форма благодарности показалась ему вполне справедливой. Теперь Снейп с полной уверенностью мог сказать, что его совесть чиста и никаких долгов или обязательств ни перед Поттером, ни перед кем бы то ни было еще у него не осталось.

Поздним вечером в окно Снейпа застучала клювом сова. Открыв ставни, он впустил птицу. Перепрыгнув на стол, она хрипло и требовательно крикнула, выставляя вперед лапу. Снейп отвязал записку, и сова, подскочив к подоконнику, сорвалась в ночь. Ответа, очевидно, не требовалось.

Развернув лист бумаги, на котором до тошноты знакомым почерком было выведено «Профессору Снейпу», он прочел:

«Сэр, я выполнил свое обещание. Завтра днем, в двенадцать часов, Люциус Малфой будет освобожден. Г.П.»

Краткость — сестра таланта, — подумал Снейп, свернув записку и бросив ее на стол. Завтра в двенадцать. Есть время подготовиться.

Тщательно и педантично подойдя к вопросу внешнего вида, Снейп полтора часа чистил свой сюртук, так что в итоге на нем не осталось ни пылинки, ни складочки. Вытащил из сундука и привел в порядок относительно новую мантию, которая была куплена для особых случаев. Собственноручно отгладил брюки и накрахмалил воротничок рубашки. До блеска отполировал щеткой и ветошью черные туфли. Пока руки были заняты делом, голова строила сценарии будущей встречи. Снейпу мечталось что-то сказочно-романтичное: как он идет по галереям Азкабана в сопровождении охраны тюрьмы, как перед ним отпирают дверь камеры Люциуса, как он входит и Малфой поднимает голову, как он сдержанно произносит: «Люциус, ты свободен». Как Малфой кидается ему на шею, или сдержанно кивает, или как он сначала не верит и не понимает, а потом все-таки и верит, и понимает, и кидается ему на шею… Замечтавшись, Снейп видел перед собой только лицо Люциуса — бледного, похудевшего, отчаявшегося — и обжег пальцы горячим утюгом, едва не спалив попутно рукав рубашки. Вполголоса чертыхаясь, он подул на пальцы, потряс рукой в воздухе и решил, что на сегодня приготовлений достаточно. Следовало еще как следует выспаться, чтобы не явиться завтра в Азкабан с черными кругами вокруг глаз.

Но сон не шел, и он долго ворочался в постели, нервничая от волнения и тревоги. А когда наконец удалось задремать, он все равно беспокойно вскакивал каждые два часа, проверяя, не проспал ли назначенное время. И утром лицезрел в зеркале те самые тени вокруг глаз — свидетельство неспокойной ночи.

Одевшись и едва позавтракав, положил в карман сюртука пузырек с воспоминаниями — передать Люциусу. Снейп чувствовал воодушевление. Все сложится так, как он хочет, просто не может быть иначе. И черт с ним, с Хогвартсом. Найдет себе другое занятие. В конце концов, ему вообще никогда по-настоящему не нравилось преподавать. Обнадеживая себя радужными перспективами, Снейп аппарировал в Азкабан.

И здесь его ждало сразу два разочарования.

Первым был Гарри в сопровождении младшей Уизли.

— Что вы здесь делаете, Поттер? — недовольно прошипел Снейп, совершенно не ожидавший увидеть здесь этого выскочку.

— Я хочу присутствовать при том, как выпустят Малфоя. Хочу убедиться, что ему действительно нужно навестить больницу святого Мунго, — с вызовом ответил маленький гаденыш.

Снейп раздраженно фыркнул и тут же осадил себя: он уже не профессор Хогвартса. Его власть больше не распространяется на Поттера.

Крепко держа за руку свою рыжую подружку, Поттер добавил вслед Снейпу:

— Профессор… спасибо за подарок.

— Не за что, — бросил тот.

— Профессор Снейп! — к нему подлетела незамеченная сразу Гермиона, — Профессор, позвольте мне поблагодарить вас! Это чудесный подарок! Я даже не ожидала… Я прочла уже половину, это так увлекательно! Спасибо вам, сэр, огромное спасибо!

— Не за что, — буркнул Снейп, но уже намного мягче.

Вторым разочарованием были Нарцисса и Драко. Бледная и осунувшаяся, Нарцисса все же не потеряла своей красоты. Пряча лицо под вуалью, она сидела возле стены, держа Драко за руку. Снейп подошел к ним. Он совсем забыл о том, что у Люциуса есть семья.

— С возвращением, мистер Малфой, — произнес он.

— Северус! — Нарцисса вскочила и кинулась к нему. — Северус, как мне благодарить вас?.. Вы спасли моего сына, вы спасаете моего мужа… Вы так многое сделали для нас, Господи…

Она заплакала, закрыв лицо руками, затянутыми в кружевные перчатки. Драко положил руку на ее плечо:

— Мама, не надо. Не при них… — он метнул взгляд на гриффиндорцев.

— Оставь меня! — вскрикнула Нарцисса, отталкивая его руку, и тут же начала извиняться: — Прости меня, прости, мой мальчик… Я не в себе…

Обняв мать, Драко смотрел на Снейпа.

— Извините нас, профессор. Мама очень переживает.

Снейп кивнул, показывая, что все в порядке.

Упав на колени, Нарцисса схватила его за руку, прижалась к ней губами.

— Северус, мы в неоплатном долгу… Если мы можем… Все, что вы захотите… Деньги… Я не пожалею… — сбивчиво говорила она. Снейп заставил ее подняться.

— Мне ничего не нужно, миссис Малфой. Не благодарите меня. Амнистией вашего мужа вы обязаны не мне, а Поттеру.

— Что?.. — она в изумлении подняла на него глаза, посмотрела на Гарри, будто только что его увидела, снова перевела взгляд на Снейпа. Он кивнул, подтверждая, что она не ослышалась.

— Но мне сказали… что это по вашей просьбе… Разве вы… не принимали в этом участия?

— Это было обещание, которое мистер Поттер был вынужден дать мне. Я и Люциус были близкими друзьями, я не мог оставить его.

— Вот как…

Закусив губу, собрав остатки своего достоинства, Нарцисса протянула руку Гарри:

— Благодарю вас, мистер Поттер.

Неловко пожав ее и буркнув что-то вроде «Не стоит благодарности», Гарри покосился на Снейпа.

— Драко, дорогой, — приказала Нарцисса, — ты ничего не хочешь сказать?

Глядя в пол, младший Малфой исподлобья смотрел на Поттера. После короткой заминки, высоко вздернув голову, шагнул к гриффиндорцу:

— Никогда не думал, что мне придется благодарить тебя.

Гарри пожал плечами, мол, не хочешь — не благодари. Драко, все еще колеблясь между старой враждой и принципами, нерешительно протянул руку для пожатия. Гарри спокойно принял ее.

В этот момент ввели Люциуса. Нарцисса, прижав пальцы ко рту, с ужасом смотрела на своего супруга. Даже Драко побледнел.

Люциус исхудал так, что одежда болталась на нем, как на скелете. Прозрачные серые глаза потускнели, в выражении лица не было ни намека на высокомерие. Озираясь, как потерянный ребенок, Люциус по очереди останавливался взглядом на каждом из присутствующих, как будто с трудом узнавал их лица.

— Отец?.. — хрипло позвал Драко. Люциус обернулся к нему, сделал шаг и покачнулся от слабости. Нарцисса, метнувшись через все помещение, повисла на его шее, едва не свалив на пол. Всхлипывая, она уткнулась лицом в его грязную рубашку, лихорадочно гладила по рукам и плечам:

— Живой… Великий Мерлин, живой… Любовь моя…

Люциус неуверенно обнял ее за плечи. Он выглядел грязным и неухоженным. Его роскошные волосы отросли за время заключения, и теперь доходили ему до пояса, но не струились вдоль спины, как прежде, а висели слипшимися серыми сосульками. И самым странным для Снейпа было то, что у него отросла борода. Снейп смотрел на него во все глаза. Не это его пугало — не внешний вид, не запах немытого тела, не худоба, не грязь. Осанка Люциуса. Раньше он всегда стоял, сидел и ходил только прямо. Как будто в его позвоночник была вживлена шпага. Сейчас Люциус, шатаясь от слабости, даже не делал попытки выпрямиться и развернуть плечи. Потухшие глаза испуганно обшаривали лица, ища в них угрозу. Образ высокомерного, подтянутого, безупречного совершенства таял и расплывался. Снейп вглядывался в Малфоя, стараясь увидеть хоть тень, хоть намек на былое достоинство. Он ждал, что тот вскинет голову, подожмет губы, бросит что-нибудь едкое. Но Люциус, прижимая к себе Нарциссу, прятался за ней, отгораживаясь ото всех. Он дрожал. Он боялся.

— Снейп? — Малфой прищурился, глядя на него. — Что тебе нужно? Зачем ты это сделал?

Снейп подошел к нему, мягко отстранив Нарциссу. Посмотрел в испуганные глаза. Посмотрел на дрожащие искривленные губы. Увидел множество мелких морщинок вокруг глаз, на лбу, возле рта. Поднял руку и провел ладонью по щеке Люциуса, снимая с нее жесткую щетину и стряхивая ее с пальцев. Ему хотелось прикоснуться к его коже. Но и кожа была уже не та.

— Ты не поймешь, — тихо проговорил он, глядя ему в глаза.

Люциуса больше не было. Перед ним стоял совсем другой человек. Слабый, погасший… сломавшийся. Едва не шарахнувшийся от его руки.

— Что ты хочешь? — подозрительно повторил Малфой, нервно сжимая губы. Положив руку ему на затылок, Снейп потянулся к его лицу.

Мир кончался за пределами маленького караульного помещения. Мир рушился в воды Северного моря, безвозвратно исчезая в ледяной глубине. Люциуса больше не было. От него остались только воспоминания. Бесполезные, глупые, никчемные мечты. Снейп понимал, что не чувствует дрожи, прикасаясь к нему. Не хочет его. Не хочет укротить, подчинить, перебороть упрямую сволочь. Укрощать было нечего. И догонять — некого. Новый Малфой не вызывал в нем охотничьего азарта, не манил к себе недоступностью. Он был здесь, рядом, вплотную — и Снейп н и ч е г о не чувствовал.

Без сопротивления притянув голову Люциуса к себе, он поцеловал уголок его губ. На секунду вспыхнула мысль — а что, если он ошибся? Что, если все вернется?.. Что, если?.. Он захватил своим ртом его губы — намеренно грубо, чтобы вызвать сопротивление — но Люциус безвольно открыл их сам, позволяя целовать себя. Позволяя делать это на глазах жены, сына, в присутствии Поттера и Уизли.

Джинни вскрикнула, Нарцисса, кажется, кинулась к ним, но Драко удержал ее за руку, прошипев что-то.

Снейп с сожалением отстранился. Люциус вопросительно искал в его глазах ответ: Что это было? Для чего?

— Прощай, — проговорил Снейп, отпуская его и отступая на шаг.

— Северус! — возмущенно воскликнула Нарцисса. — Что ты…

Не слушая ее, Снейп развернулся и вышел из тюремного помещения. Ему было плевать, что будут думать и делать оставшиеся в комнатке. Миновав ворота Азкабана, он нащупал в кармане драгоценный пузырек и не глядя швырнул его о камни. Брызнули дождем осколки, в воздух заструился голубоватый дымок и тут же растаял. Сжав побелевшие губы, Снейп на ходу вытащил палочку. Не останавливаясь, аппарировал в Йоркшир. Шагая по пустынному предместью к дому, он смотрел в одну точку и не видел под ногами ни дороги, ни земли вообще.

Он шел быстро, будто за ним кто-то гнался. Он шел, спиной ощущая, как реальность позади него проваливается в пропасть. Он шел, как будто бы знал, что умрет, если остановится.

Самым страшным было то, что он знал — он не умрет.

Двадцать лет. Двадцать лет, год за годом, день за днем. Записаны неровным почерком в длинный свиток, обвитый черной шелковой ленточкой. Бесцельно. Впустую. Зря.

Снейпу было бы легче, если бы он ненавидел Люциуса. Или если бы Люциус ненавидел его. Он с радостью принял бы любое отношение к себе — злость, презрение, отчуждение, омерзение. Все, что угодно, но только не эта пустота, такая простая и обыденная.

Снейп знал, что если он сейчас повернет назад, вернется к Малфоям, заявит, что теперь будет жить с ними и каждый день перед ужином трахать Люциуса — никто ему не возразит. Они позволят. Нарцисса смирится. Люциус будет послушно трахаться, и даже будет получать от этого удовольствие. И может быть, даже привыкнет к нему.

Но самому Снейпу это вдруг стало не нужно.

Он увидел, что все эти двадцать лет любил образ, созданный Малфоем. Роль холодной, расчетливой, эгоистичной сволочи, способной легко пройти по головам других, если ей это будет нужно. Он обожал азарт охоты, пропитавший их юношеский роман. Он обожал безнадежную тоску, с которой мечтал о нем по ночам после их расставания. Он боготворил черную ленточку, вызывавшую у него приступы мучительного желания. Он тысячи раз с замиранием сердца представлял себе, как протягивает к ней руку, берет за край, тянет к себе — и она распускается, рассыпая по затянутой в черное спине водопад молочных, платиновых, серебряных, хрустальных струй. Это был его главный фетиш, его идол, его страсть. Был. Несколько часов назад — все еще был. Сейчас…

Он вызывал в памяти фантазии, одна мысль о которых раньше заставляла его трепетать, и понимал, что сейчас все это его не просто не возбуждает — не трогает вообще. Он попытался хотя бы возненавидеть Люциуса за это, но даже ненависти не получалось. Он испытывал по отношению к нему… равнодушие. Его не волновало, как будет жить Люциус дальше. Ему было все равно.

Над городом висели плотные серо-фиолетовые тучи, прижимая к земле сухой душный воздух. Снейп открыл окна, но ветра не было, и устроить сквозняк не получилось.

Снейпу хотелось грозы. Тяжелых капель, бьющих по земле и срывающих с веток листья, холодного ветра, ослепляющих вспышек молний. Ему хотелось, чтобы в мире происходило хоть что-то. Пусть даже это будет катастрофа. Пусть даже одна из молний ударит в эту проклятую заводскую трубу и похоронит его дом под обломками. Что-нибудь. Что угодно. Только не эта безрадостная рутина, липкой паучьей сетью затягивавшая его дни. Ему казалось, что он, как муха, трепыхается в ловушке. Если бы к нему подбирался паук, чтобы пообедать, он был бы этому рад. Но паутина чередующихся дней казалась безжизненной. Даже его смерть не принесет никому пользы. Он просто тихо сдохнет, без смысла и без желания выжить.

Снейп отошел от окна и вернулся к креслу, заваленному свитками. Он перебирал их, разворачивая только для того, чтобы взглянуть на названия. Рассортировывая на нужное/сомнительной ценности/к уничтожению, он подумал о том, что у большинства людей наверняка нашлась бы и еще одна категория. "Личное". У него же личной жизнью была исключительно его работа. Была. Раньше.

Он думал о том, чтобы найти себе другую, но вряд ли кто-либо в здравом уме согласился бы принять его. С условным-то сроком заключения. А начинать снова работать подмастерьем у аптекаря было немножечко поздновато.

Он проводил время, никуда не выбираясь из дома. Времени было чудовищно много. Он не знал, на что потратить его. Навести капитальный порядок можно было только один раз. А дальше? Что ему делать дальше?

Снейп пытался найти хоть какую-нибудь новую цель, пусть даже пустячную, недели на две, на месяц — и не мог. А жить без цели ему было тошно. Он обвинял себя в слабохарактерности, неоднократно пытался приняться за исследования, за запись идей, пришедших на ум в Азкабане, но все валилось из рук. Кому это теперь было нужно? Кто способен был бы оценить его труд?

Он так привык выживать в любых условиях, что теперь, когда ниоткуда не грозила опасность, он осознал, что он не умеет жить. Просто жить. Не рискуя собой. Не спасая. Не ставя на карту судьбу ради достижения цели. Не превозмогая обстоятельства. Не решая проблем.

Снейп сходил с ума от скуки и одиночества. Одиночество, такое желанное, такое недостижимое, спасительное — теперь оборачивалось ядом. Он был один, и будет один. Можно не ждать незваных гостей, не держать лицо, не терпеть необходимость общения. Никто не постучит в дверь, никто не создаст проблем, никто не выведет из себя, никто не заставит взорваться гневом или бросить язвительный комментарий. Никто.

Снейп получил покой, о котором так долго мечтал — и не знал, что делать с этим журавлем, неожиданно оказавшимся в руках. Куда его пристроить, на что употребить?

Он целые дни проводил в гостиной, листая старые книги, иногда по несколько часов перечитывая одну и ту же строчку. Ему больше нечего было ждать. Великий Мерлин, в Азкабане ему было намного веселее…

Ни с кем из магического сообщества он не поддерживал отношений. Никто не писал ему писем, никто не приходил в гости. Никто ничего не хотел. Никому ничего от него не было нужно. Снейпу хотелось выть от ощущения собственной бесполезности.

Неужели вот это — все? Вся его жизнь? Служение Лорду, служение Дамблдору, работа в Хогвартсе. И больше ничего не будет? И вот так, в одиночестве, он здесь и умрет, а мир этого не заметит и не узнает? И разве что строители, лет через двадцать сносящие трущобный район, найдут разложившееся тело? Что останется от него? Память о вредном профессоре? И только-то?

Но разве он был виноват в том, что ему досталась слабохарактерная мать и отец, завидовавший его способностям? Разве он виноват в том, что Джеймс и Сириус невзлюбили его с первого взгляда? Разве он был виновен в том, что он всегда хотел большего, а в школе его пичкали поверхностными лекциями? Неужели вся его жизнь — это расплата за несколько лет, проведенных при Волдеморте? Пусть в этом он действительно был виноват — но разве он не искупил вину, помогая Дамблдору и Поттеру? Почему жизнь продолжала карать его за ошибки, совершенные много лет назад?

Снейп старался понять. Ему было бы легче, если бы ему четко сказали: ты до конца своих дней будешь расплачиваться за свои дела. Но любое наказание должно иметь свой предел. Где был предел у ЭТОГО? Как он может узнать, что весы пришли в равновесие, и прошлое больше не ударит в спину?

Ему так мучительно было находиться в одиночестве, что он начал совершать прогулки по городу. Магглы не обращали на него внимания — либо старались незаметно отойти в сторону. Снейп дни напролет сидел на скамейке в парке, наблюдая за ними. Люди. Пары. С собаками, с детьми. Они гуляли или торопились, обнимались и ссорились, радовались и злились. Он ловил отзвуки чужих эмоций, восполняя пустоту в себе. Он завидовал их жизни, их тревогам и хлопотам. Он смотрел, как в буквальном смысле жизнь идет мимо него. И лишь наблюдал.

Приближался сентябрь. Дети собирались в школы. Проходя мимо его скамейки, обсуждали с родителями учебники, разглядывали новенькие, только что купленные тетради и книги. Рисовали на дорожках мелом. Желтеющие листья облетали на траву, и Снейп не понимал, почему в этом году он не вернется в Хогвартс. Как же так?

Тридцать первого августа на перроне будет толчея и суета. Первокурсники и выпускники сядут в Хогвартс-экспресс, будут махать родителям из окон, будут сидеть в купе и смотреть, как мимо пролетают поля, волнуясь и радуясь. Новички с восторгом будут разглядывать потолок Большого Зала, Распределительная Шляпа разделит их по факультетам, старые друзья будут обниматься и передавать друг другу впечатления лета… А его место за преподавательским столом будет пустовать. Или будет занято другим, чужим человеком.

Снейп выбросил из дома календари. Но тот, что остался в голове, продолжал отщелкивать числа. Двадцать пятое. Двадцать седьмое. Тридцать первое…

В осеннем парке под ногами шуршали листья. Мокрые от дождя, они прилипали к дорожкам. Снейп бродил, как сомнамбула. Раз в несколько дней вспоминал, что ему хочется есть. Пил чай и делал себе тосты. Посуда в буфете снова покрылась пылью, но он этого не заметил. Сидя на низенькой скамеечке в маленьком дворе, тупо смотрел на заросшие сорняками грядки. Трава из зеленой постепенно превращалась в бурую. Шли дожди, капли стучали по плечам и коленям. Возвращаясь домой, он снимал сырую одежду, а утром надевал ее, не замечая, что она все еще влажная. Дни укорачивались, и сквозь туманное оцепенение он отстраненно думал о том, что до зимы, наверное, не доживет. И не испытывал по этому поводу ни радости, ни грусти. Просто так будет. Иногда в нем шевелилось любопытство — ему интересно было бы узнать, как это. И хотелось находиться в сознании, чтобы не пропустить момента собственной смерти. Но даже любопытство было каким-то безжизненным.

От голода он осунулся и ослабел. Деньги на еду у него все еще были, но дойти до маггловского магазинчика через несколько улиц уже не хватало сил. И не хотелось. Он пил жидкий чай, раз в неделю заставлял себя что-нибудь приготовить. Оглядывая мешочки с крупами и ящик с овощами, равнодушно отмечал, как таяли запасы. И равнодушно же удивлялся своей живучести при таком рационе. Потом он перестал спускаться и подниматься по лестнице. Одолеть ее от слабости становилось все тяжелее. Потом перестал перебираться каждый вечер из кресла возле книжного шкафа в постель. Для этого требовалось слишком много усилий. Когда на рабочем столе в спальне кончилось печенье, и наполнить водой стакан уже не хватало сил, перестал вставать вообще.

Ему снились странные сны. Снился Хогвартс, будто он вернулся туда мальчишкой. Снился монотонный убаюкивающий голос профессора Бинса. Снилась спальня факультета, только не Слизерина, а Гриффиндора. Снейп даже удивился во сне тому, что попал туда. Ему снились тренировки команд квиддича, что было совсем уж непонятно. Сны были подробными и объемными, хоть и путающимися. Он слышал свист ветра, чувствовал тяжесть, наваливающуюся во время крутых виражей, слышал крики зрителей с трибун. Он не любил эти сны. Больше всего ему нравилось, когда ему снились коридоры и аудитории Хогвартса. Ему очень хотелось заглянуть в гостиную Слизерина или к себе в подземелье, но почему-то он видел во сне только надземную часть замка. Его тянуло взглянуть на свои книги, на комнату, но ноги упрямо поднимались в башню Гриффиндора.

А однажды ему приснилась веснушчатая рыжеволосая девочка, с которой он страстно и по-юношески быстро занялся любовью в пустом классе. Распластавшись на парте, задрав на живот форменную красно-желтую юбку, она обхватывала его коленями и тихонько вскрикивала:

— Гарри… Ох, Гарри…

«Меня зовут Северус», — удивленно подумал Снейп и проснулся. И вспомнил, что девочку зовут Джинни Уизли. Если бы ему приснилось, что он поймал ночью в мантии-невидимке у своего кабинета голого Поттера и отодрал его у стены, не сходя с места, он не был бы так потрясен. Но Уизли?! Уизли женского пола?! Изумление Снейпа было настолько велико, что его сознание частично прояснилось. А когда он сопоставил факты и догадался о причине своих странных снов, его затрясло от беззвучного смеха.

Последствия инициации не «рассосались» сами по себе, как он надеялся. Наоборот. По мере того, как его тело слабело, препятствия, которые он ставил на пути их связи, исчезали из-за недостатка сил для их поддержки. Это были не сны. Он просто видел глазами Поттера. Ощущал его телом. Слышал его ушами.

Неожиданное развлечение позабавило Снейпа. Любопытно, догадывался ли сам Поттер о том, что Снейп поневоле проник в подробности его интимной жизни?

Позволяя себе расслабиться и вновь скользнуть по невидимой нити, он видел Хогвартс, присутствовал на уроках, и даже ощущал тело — правда, не мог его контролировать. Присутствуя на лекциях, Снейп с каким-то странным интересом наблюдал за тем, как Поттер пишет конспекты, и кривился, когда тот допускал ошибки. Подумав о том, что у Поттера в расписании в какой-то из дней недели обязательно должно быть Зельеварение, он в течении некоторого времени пристально наблюдал за его дневной жизнью. Но Зельеварения не было. А когда Гарри как-то мельком просмотрел план занятий, Снейп увидел, что его предмета там не стоит вообще. И надежда увидеть хотя бы свой класс исчезла.

Но однажды Поттера все-таки понесло на территорию Слизерина. Ночью выскользнув из гостиной, он в мантии-невидимке прокрался в подземелья. Дошел до тяжелой дубовой двери, украшенной висячим замком. Отпер его заклинанием и вошел в пустой класс. Снейп затаил дыхание. Гарри миновал ряды парт и сел на свое место. Сложил руки, как на занятии. Его взгляд скользил по доске, полкам, профессорской кафедре. Снейп с тоской оглядывал свой кабинет. Никто не ведет Зельеварение, значит, МакГонагал так и не нашла ему замену.

Гарри, встав, медленно направился к его столу. Взялся за край, постоял так. От холодного, режущего чувства тоски Снейпу вдруг стало больно. Он разорвал контакт, вернувшись в свое тело. Нет, так нельзя. Хватит. Хорошенького понемножку. Поразвлекался и будет. Мерзко быть соглядатаем чужой жизни. Даже когда своей уже нет. Собрался помирать — так дохни, скотина. Чего тянуть? Глоток яда — и все будет кончено.

Но сил на то, чтобы призвать к себе зелье, не было.

Снейп был зол на самого себя. Радуйся, что у тебя теперь есть самое счастливое воспоминание, безмозглая развалина. Радуйся, что если бы у тебя хватило сил, ты смог бы отработать заклинание Патронуса.

Но болезненная мысль о том, что момент счастья был так же иллюзорен, как и все остальное в его жизни, резанула Снейпа еще сильнее. Было, но никогда уже не повторится. Было, и осталось позади. Крохотный лучик золотого сияния, воспоминание о минуте, когда он не был один… Когда он дышал, любил, жил — в такт.

Люциус — вот твоя любовь, — зло подумал он. Призрак Люциуса, иллюзия Люциуса — и той у тебя уже нет. Может, в жизни других людей и есть такое понятие, как «любовь». Лили любила Гарри, Нарцисса любит Малфоя, Джинни любит Поттера… А в его жизни, жизни Северуса Снейпа, не нашлось места для любви. Нашлось только для одержимости своей собственной фантазией, своим собственным взлелеянным бредом.

Снейп закрыл глаза. Даже на то, чтобы чувствовать злость, его уже не хватало.

Сознание медленно угасало. Снейп думал, что вот так, скучно и просто, он, наверное, и умрет. И было обидно, что все сложилось… вот так. Глупо.

Он радовался только тому, что хоть перед смертью все же видел Хогвартс. Пусть и глазами Поттера.

Он не мог контролировать то, что его раз за разом тянуло в школу. Интересно, станет ли он очередным школьным призраком — а если нет, то что с ним произойдет? Будет ли он жить дальше, в другом виде и в другой ипостаси — или он просто исчезнет, и все?

Почти расставшееся с телом, сознание по пятам преследовало Поттера. Гарри, как магнит, притягивал его к себе. Снейп полагал, что все дело в том, что Гарри просто был жив.

Снейп не помнил, сколько времени он уже сидит в кресле возле рабочего стола, не вставая. Умереть так все же было лучше, чем сгнить в постели. Пальцами правой руки, лежащей на столе, он мог коснуться свитков, которые не успел убрать. Мог даже перевернуть страницу раскрытой книги, хоть это и требовало от него чудовищных усилий. Но чаще всего он предпочитал просто не двигаться. Есть уже не хотелось. Он испытывал только жажду, но почти не осознавал этого. Просто во рту было сухо, и все. Удивительно, как долго человек может протянуть без воды и пищи.

В бреду он видел окрестности Хогвартса. Озеро, укромный уголок на берегу, где он обычно прятался от Мародеров. Плоский черный камень и иву, полощущую в воде длинные ветки. Поверхность озера была спокойна. У самого берега волны катали по дну упавшие листья и веточки. Он сидел и смотрел на них.

— Гарри!.. Я так и знала, что найду тебя здесь.

Он повернул голову. Гермиона, прижимая к груди учебники, пробиралась сквозь заросли. Преодолев последние кусты, она встала перед ним, отцепляя от волос застрявшие листики.

— Гарри, я хотела с тобой поговорить.

Поттер отвернулся, бросил в воду камешек.

— О чем?

— Гарри, ты сам не свой в последнее время.

Гермиона присела на корточки возле него, испытующе заглянула в лицо.

— Что с тобой происходит? Что случилось? Я же вижу, что с тобой что-то не так. И Джинни говорит, что ты в последнее время ведешь себя странно.

— Джинни? — резко бросил Поттер, — Что она там обо мне болтает? Рассказывает тебе про меня?

— Да нет… — тихо ответила Гермиона. — Она ничего не говорит про ваши отношения. Она говорит, что ты какой-то грустный …. И иногда как будто не здесь. Пропадаешь куда-то. С тобой говорят, а ты не слышишь. Гарри, мы же волнуемся за тебя, — она сказала это почти обиженно, будто ее расстроил его резкий тон.

Поттер молчал. Ломал в пальцах сухие прутики, бросал их в волны.

— Ты никому… не скажешь? — спросил он.

— Обещаю!

— Я чувствую… я не знаю, откуда это взялось. Словно тоска наваливается…И давит, не дает вдохнуть. Будто должна случиться какая-то беда. Может, у меня просто крыша едет? Или я до сих пор не привык к тому, что мне уже не надо бороться против Волдеморта? Мерещится… Мне иногда вдруг становится так плохо, кажется, что я почти умираю. Словно я сижу в какой-то темной комнате… в кресле… и не могу пошевелиться. И такое ощущение… — он машинально приложил руку к груди, потер кулаком сквозь джемпер, — будто у меня ни на что нет сил. Такая пустота… и тяжесть. Я, наверное, точно схожу с ума. И еще… — он помолчал, опустив голову, — я постоянно думаю о Снейпе. То есть, не вообще постоянно… но очень часто. Сам не знаю, отчего это. И чем больше о нем думаю, тем хуже становится.

— Я тоже о нем часто думаю, — тихо сказала Гермиона. Аккуратно подобрав юбку, она опустилась на камень рядом с Гарри. — Даже Рон изменил о нем свое мнение. Мне его очень не хватает. Так странно, правда? Мы все так ненавидели его, пока он был здесь. А теперь тоскуем. Без него стало так пусто. Жаль, что ему запретили преподавать… Мне бы очень хотелось, чтобы он вернулся. Он был хорошим учителем. Не смотря ни на что.

— Как ты думаешь… — неуверенно спросил Поттер, избегая смотреть Гермионе в глаза, — у него с Люциусом Малфоем… что-то было?

— Да это же очевидно. Он ведь вытащил его из Азкабана. И потом, мы все видели, как они целовались. А почему тебя это волнует?

— Ничего меня не волнует, — раздраженно ответил Гарри. Снейп почувствовал, как в Поттере поднимается необъяснимая злость. — Просто мне это странно, вот и все.

— А мне это не кажется странным, — ответила Гермиона, и в ее голосе послышались нотки вызова, — Люциус Малфой — очень красивый мужчина. А профессор Снейп, если к нему присмотреться, тоже совсем не уродлив. Он по-своему даже привлекателен. И очень умен.

Поттера передернуло.

— Какая гадость… Это ненормально просто. Ты глаза Нарциссы видела, когда они… целовались? Мне даже жалко ее стало… Это же надо так обнаглеть! — Гарри поежился, будто ему стало холодно. — Меня вообще чуть не стошнило.

— Да? — саркастично спросила Гермиона. — А по-моему, ты с него глаз не сводил в Азкабане.

— Ты с ума сошла! — Гарри вскочил, как ужаленный, — Ты думай, что говоришь! Вот уж от тебя я этого не ожидал, друг, называется!

Поттер сжал кулаки, и Снейп почувствовал, как у Гарри резко поползла вверх температура, вызванная яростью.

— Я ненавижу Снейпа, слышишь? Ненавижу! Везде он свой длинный нос сунет, везде пролезет! Даже с тобой я о нем разговариваю! Будто мне больше говорить не о чем! Он мне и так постоянно везде мерещится! Кажется, что он где-то рядом!

Вспышка гнева кончилась, и Гарри устало опустил плечи.

— Не знаю… может, я в самом деле сошел с ума? Мне все время кажется, что он где-то неподалеку. И это чувство… Хуже, чем дементор, честное слово… Такая тоска везде… Он и ночью мне снится… И с Джинни иногда кажется, что он где-то… наблюдает за мной…

Гермиона внимательно смотрела на Гарри, закусив губу.

— Как ты думаешь, что это может быть? — спросила она.

— Не знаю. — Гарри сел обратно. — Я просто чувствую… пустоту, боль, холод… и всегда он будто рядом… Будто с ним… что-то не так. Будто это ему… плохо.

— А ты не хочешь узнать, что с ним на самом деле? — предложила Гермиона.

— Да он пошлет меня, куда подальше! Он же ненавидит меня. Да и вообще это все мое больное воображение. Я хочу про него забыть, будто никогда не было ни его, ни Волдеморта. Начать жить заново. Я только не знаю, что мне делать с Джинни… — он начал ковырять пальцем кору ивы. — Она в меня влюблена… а я знаю, что я ее не люблю. Она мне просто нравится. Только уже поздно. Мы так далеко зашли… что если я ее брошу, Рон мне ноги оторвет… и яйца тоже. Я запутался…

Гарри сжал губы, сосредоточенно отколупывая кору.

— И мысли о Снейпе мне совсем не нужны. Дошло до того, что я ночью поперся в подземелья… в его кабинет. Сам не знаю, что я там забыл, зачем меня туда понесло. Не понимаю ничего.

— Ты просто тоже скучаешь по нему, — тихо сказала Гермиона.

— Да вот еще! Я всю жизнь мечтал, чтобы его не было! Ни черта я по нему не скучаю! Это просто смешно.

Гермиона, задумавшись, внимательно смотрела на Гарри.

— Можно тебя спросить?.. — наконец решилась она.

— О чем?.. — Гарри заметно напрягся.

— Как ты выжил после Авады?.. В первый раз тебя защитила материнская любовь… А что защитило тебя на этот раз?

Гарри вспыхнул, отвел глаза. Его ожгло стыдом и страхом.

— Не знаю… я не хочу об этом думать, и вспоминать это не хочу.

— Знаешь… если бы я не обещала родителям, что проведу Хэллоуин с ними, я бы поехала навестить Снейпа.

— Как бы ты узнала, где он живет?

— У профессора МакГонагал, — объяснила Гермиона. — Она наверняка не имела бы ничего против того, что бывшие ученики хотят навестить своего преподавателя. Может, ты все-таки узнаешь, как он?..

— Делать мне больше нечего, — буркнул Гарри. — Я не дурак. Он наверняка спустит меня с лестницы или превратит в жабу. Я никуда не поеду.

— Ну и дурак, — вдруг рассердилась Гермиона. — Он столько раз спасал тебе жизнь, а ты не хочешь даже поблагодарить его.

— Я уже поблагодарил его! — крикнул Гарри, — Я помог ему освободить его любовника из Азкабана! Вот пусть они теперь и навещают друг друга! Я сыт по горло этими разговорами, не хочу больше ничего слышать о Снейпе, понятно?

Гарри порывисто отвернулся и, ссутулившись, скрестил руки на груди, словно сдерживая очередной порыв раздражения.

— Я…вообще больше не хочу о нем говорить. Никогда.

Закрыв глаза, Снейп снова и снова слышал в голове отзвуки голоса Поттера. Никогда… Никогда. Как странно. Он ведь всегда знал, что Поттер терпеть его не может. Почему же сейчас так больно оттого, что он услышал? А Гермиона скучает. Надо же. Никогда бы не подумал.

На коленях лежала волшебная палочка. Подцепив ее негнущимися пальцами, Снейп посмотрел на пустой стакан возле руки.

— Refillo, — прошептал он. Ничего не случилось. — Refillo!

Стакан дрогнул, но по-прежнему был пуст. Сконцентрировавшись и собрав в кулак всю свою волю, Снейп приказал:

— Refillo!

Ничего. Снейп разозлился. Что такое? Даже у Лонгботтома, который в состоянии забыть свое имя, получилось в нужное время произнести нужное заклинание — неужели он окажется слабее?

— Refillo!

Стакан на треть наполнился водой. Облизнув пересохшие губы, Снейп аккуратно положил палочку на колени и потянулся к воде. Если бы ему удалось подвинуть стакан к краю стола, он дотянулся бы до него и смог напиться. Руки не слушались. Снейпу казалось, что он пытается сдвинуть с места весь дом, а не один маленький стакан, на треть наполненный водой. Медленно, по миллиметру, он придвигал его к себе. Он знал, что сил поднести его ко рту у него не будет. Поэтому не рисковал. Обхватив его онемевшими пальцами, он тянул руку к себе короткими слабыми рывками. Еще немного… еще… У него закружилась голова от усилий. Когда стакан был уже на самом краю, Снейп нагнулся к нему и захватил край губами. Нетерпеливо наклонил, стараясь придержать рукой. Вода плеснула ему в губы, он жадно глотнул — и стакан соскользнул со стола. Осколки разлетелись по комнате. Снейп непонимающе смотрел на мокрое пятно на ковре. Разбился? Глоток, который он сделал, только усилил жажду. Стакан разбился. Вслед за ним к ногам упала, выскользнув из разжавшихся пальцев, волшебная палочка. Снейп смотрел на нее и на осколки, переводя взгляд с первой на вторые. Его разум отказывался понимать. Если бы она все еще была у него в руках, он мог бы попытаться склеить стакан заново… левитировать его на стол, снова наполнить… Она лежала возле его ноги, но с тем же успехом она могла бы находиться на вершине Эвереста. Он не мог дотянуться до нее. Даже кончиками пальцев. Не хватало какого-то жалкого дюйма… Он попробовал наступить на нее, чтобы ногой подвинуть поближе, но обнаружил, что не чувствует ног. Они не двигались.

Опираясь на подлокотник, Снейп выпрямился. Он чувствовал себя оглушенным. И ему некого было обвинить… Он сам был виноват в том, что ослабел настолько, что не может сдвинуться с места. Он сам довел себя до того, что у него не выходили даже самые простенькие заклинания. Он сам, и больше никто, был в ответе за то, что он сейчас сидит здесь и подыхает от голода. Никто не заставлял его. Никто не принуждал. Никто не ставил ему условий, не навязывал ограничений. Никто не пытал. Он дошел до этого САМ.

Сам…

Снейп вдруг вспомнил, как когда-то давно Дамблдор, пытаясь удержать его при себе, говорил о Хогвартсе… Он вспомнил даже его голос и выражение лица:

— Если однажды тебе покажется, что ты заблудился, или что тебе некуда идти — ты сможешь прийти сюда. Северус… Запомни, что бы ни случилось с тобой в будущем, каким бы страшным ни казалось тебе твое прошлое — Хогвартс остается твой школой и твоим домом.

Он предвидел. Он знал, на что собирался пойти Снейп. Но не удержал. И Снейп пошел к Волдеморту — САМ.

Он неожиданно понял, что если бы Дамблдор был еще жив, он вернулся бы в школу. Хоть кем. Хоть дворником, хоть подручным Филча, хоть зельеваром на побегушках у мадам Помфри — но он вернулся бы в Хогвартс.

Снейп вдруг подумал о том, что он не был на могиле Дамблдора. И никогда не был на могиле деда…

Ему вдруг отчаянно захотелось жить. Быть живым. Дышать, смотреть на небо, ощущать на своем лице дождь, видеть… видеть весь мир, а не только эту убогую темную комнату. У него еще были силы, он пока еще был жив, а значит, у него все еще оставался шанс. У него все еще было время на то, чтобы жить. Дед говорил: единственный способ уйти с темной улицы — пройти ее до конца. Снейп понял, что хочет этого. Что всей душой, всеми силами, пока еще оставшимися у него, он ХОЧЕТ вырваться из этого дома. Он вдруг осознал, что жизнь продолжается. Что пока он сидел и умирал в своем кресле, она проходила мимо него не потому, что в ней ему не было места… а потому, что он сам, своими руками запер себя в своей скорлупе.

Он должен был вернуться. Он должен был попрощаться с Дамблдором. Он обязан был отыскать могилу деда и попросить у него прощения за то, что так невнимательно слушал его.

Жить — как же это могло быть прекрасно. Жить потому, что это — удовольствие. Вернуться к книгам. Вернуться к работе. Вернуть себе все те чувства, которые он так долго запрещал себе, потому что они были «вредными» и «отвлекающими».

Он все еще был жив. У него все еще оставался шанс выкарабкаться. И лишь от него зависело, воспользуется он им — или нет.

За окном уже шуршал листьями октябрь. Поставив себе задачу — выжить, Снейп начал упорно и терпеливо добиваться своей цели. Он выживет, несмотря ни на что. Он научится жить. Он не умрет — назло всем, он не доставит Поттеру и комании удовольствие узнать о том, что он сдох от голода и одиночества. Он будет жить. Он выкарабкается.

Он смог дотянуться до своей палочки и взять ее в руки. Он смог склеить стакан и наполнить его водой с сахаром. Он пил часто, мелкими глотками. Злился на то, что физические силы возвращаются так медленно.

Он хотел выйти из дома, и его бесило, что пока не может даже встать на ноги. Он хотел увидеть осень. Хотя бы выползти посидеть во дворик. В доме заметно холодало, но морозов пока еще не было — значит, по его расчетам, был октябрь.

Иногда он терял сознание от слабости, но это не имело значения. Голова работала ясно. Наполняя стакан концентрированным раствором, включавшим в себя восстанавливающие и питательные элементы, он добился наконец того, что смог встать. Путешествие до ванной комнаты (слава Мерлину, в доме их было две — по одной на каждый этаж) заняло у него полдня. С остановками после каждого шага, с опорой на стенку, с проклятиями непослушным ногам, не желавшим двигаться. Но он хотел выжить и знал, что выживет. Несмотря ни на что. Его воля сконцентрировалась на одной цели. Жить преодолением было несложно. Он хорошо это умел — преодолевать обстоятельства.

Старый дом помогал ему. Его дом, его вещи. Его память. Когда он окрепнет, он вернется в Хогвартс. Снейп пока не строил планы о том, что он будет делать в школе. В любом случае, у него оставалась его голова и его знания, равных которым после смерти Дамблдора не было ни у кого. За исключением, конечно, Фламеля.

Снейп оглядывал свою жизнь, со всеми ее ошибками, и понимал, что его опыт — бесценен. Никто не знал так много, как он. Даже те, кто служил Волдеморту намного дольше него, взяли от Лорда существенно меньше. Он был блестящим учеником. Он был одним из самых близких к Лорду людей. И он гордился тем, что смог обрести рядом с Волдемортом самое главное. Силу. Умение концентрироваться на поставленной задаче, умение добиваться ее любыми способами. Никто не мог отнять у него опыт. Пусть его вышвырнули из магического мира, подписав условный приговор. Пусть его лишили работы. Он сможет найти выход. Он не сомневался.

Простейшим Accio призвав к себе несколько готовых зелий из подвальной лаборатории, Снейп начал добавлять их в воду, которую пил. Это были составы, укрепляющие физические силы, и он порадовался своей предусмотрительности: не выкинул такие элементарные зелья сразу после окончательной отработки рецепта, а оставил "на всякий случай".

Голова кружилась от слабости. Его часто подташнивало. Но это были мелочи, которые вполне можно было переносить.

Он страстно хотел успеть увидеть осень в этом году. Из окна спальни был виден только край пасмурного неба и пустырь в просвете между домами. Там почти всегда шел дождь. Мечтая о том, что однажды у него будет достаточно сил для того, чтобы выйти из дома, Снейп находился в полудреме. По часам принимая зелья, он выжидал.

В один из вечеров его разбудил стук в дверь. Звук показался настолько громким, что Снейп непроизвольно вздрогнул. Кто мог прийти к нему? Почтальон? Случайный прохожий? Сжав в руке палочку, он напряженно вслушивался в тишину. Старые соратники? Авроры, решившие проверить, не уехал ли он из страны?

Стук повторился еще раз. Затем открылась дверь, и кто-то вошел. Снейп напряженно ждал. Раздалось покашливание, а затем:

— Профессор Снейп?

Поттер. Снейп почувствовал холодную испарину, выступившую на теле. Что ему здесь понадобилось? Зачем он явился? Разве он не высказывал желания больше никогда ни видеть, ни слышать, ни знать о нем? Снейп с ненавистью уставился на дверь комнаты.

— Профессор Снейп? Сэр? Вы дома?

Лестница жалобно застонала под весом гостя. Снейпу пришла в голову мысль, что Поттер не явился бы сюда без цели. Может быть, его прислали из Хогвартса. Но почему его, почему не послали сову? Он лихорадочно перебирал варианты визита Гарри, чтобы верно просчитать свое поведение, но ни один из них не казался ему правдоподобным. Что он здесь делает? Чего хочет? Чертов ублюдок, когда он оставит его в покое?..

Поднявшись по лестнице, Поттер остановился. Снейп услышал, как повернулась ручка двери соседней комнаты. Что он ищет? Что ему нужно?

Соседней со спальней Снейпа была комната его матери — единственная, которую Снейп оставил такой же, какой она была при ее жизни. Он не любил эту комнату и старался не заходить в нее. Там были многие из ее вещей, которые он так и не сумел выбросить. Там оставалась все та же обстановка, что и двадцать лет назад. Представляя ее себе глазами Поттера, Снейп снова видел ее. Узкая кровать на железном каркасе, голубенький продавленный диванчик, подшивки журналов на этажерке, фарфоровые гномики и феи на подоконнике, блеклые шторы. Завешенный черным крепом, в изголовье кровати висел потртет Эйлин. Снейп надеялся, что Поттер не привлечет к себе внимания излишним шумом, и портрет не заговорит с ним.

Тяжело дыша и сжимая в ладонях палочку, Снейп вслушивался в каждый звук. Поттер вторгался в его личное пространство — туда, где никому не было места. Туда, где каждый шаг по скрипучим половицам отдавался ноющей болью. Будто Поттер, как чужеродный объект, проникал в его собственное тело. Сам дом, как показалось Снейпу, застыл в ожидании. Словно готов был рассыпаться в прах после следующего шага.

Поттер, так внезапно проникший в его охраняемую жизнь, казался Снейпу упавшей под ноги бомбой с зажженным фитилем. Взорвется или нет?

Пару томительно долгих минут заполнила тишина. Что он там делает? Что он видит? О чем он думает? Что собирается делать?

Дверь тихо закрылась. Сделав два шага, Поттер взялся за ручку двери Снейпа.

Когда он возник на пороге, Снейп почти не поверил своим глазам. Настолько странно и чуждо выглядел здесь живой человек, не принадлежащий этому дому. Гарри сделал шаг в комнату, и Снейп физически ощутил это вторжение. Это был ЕГО дом, ЕГО пространство, ЕГО территория, и Снейп никого не хотел здесь видеть. От болезненного ощущения чужеродности Поттера ему стало трудно дышать.

— Поттер. Что вы здесь делаете, — зло спросил он. Сухие связки, отвыкшие от звуков, сжались в колючий комок, и он закашлялся. Как это было унизительно. Выглядеть таким жалким и беспомощным. Снейп был уверен, что у него хватит ненависти убить Поттера за одно-единственное неверное слово или движение, за намек на насмешку или жалость. Он всеми силами души ненавидел его за то, что то застал его в таком состоянии. За то, что этим причинял ему такую боль.

Поттер вздрогнул, услышав его голос. Уставился на Снейпа с ужасом, как на покойника. Рванулся было с места к нему, но притормозил, наткнувшись на горящий неподдельной ненавистью взгляд.

— Мерлин... сэр... что с вами?.. Я... я приехал узнать, как вы, — растерянно и сбивчиво ответил Поттер. За стеклами очков в полутемной комнате было не видно глаз, но Снейпу хватало отчетливого запаха страха и паники.

— Вы приехали узнать? — Снейп едва не рассмеялся от абсурдного ответа, но засохшее горло вместо смеха выдало только прерывистый хрип. — Может быть, вы еще и соскучились по мне? Или небо упало на землю?

Сжав палочку, он подался вперед.

— Убирайтесь, мистер Поттер. Я не хочу вас видеть.

Решительно шагнув к креслу Снейпа, Поттер хрипло произнес:

— Профессор, когда вы в последний раз что-нибудь ели? Небо пока на месте, но я никуда не пойду...

Возмущение, вызванное наглостью выскочки-гриффиндорца, придало Снейпу сил. Он прижался к спинке кресла, чтобы увеличить расстояние между собой и Поттером.

— Убирайтесь немедленно из моего дома, — прошипел Снейп, глядя на своего ненавистного врага. Он с радостью отдал бы полжизни за то, чтобы Поттер больше никогда не появлялся перед ним, тем более — когда он не может дать ему достойный отпор. Снейп предпочитал не думать о том, что ничего не может сделать, и надеялся на то, что угрозы и оскорбления вынудят Поттера все-таки подчиниться.

— Вы последний человек, мистер Поттер, кого я хотел бы видеть у себя в гостях. Не испытывайте мое терпение, — угрожающе добавил он.

— Я не уйду, что бы вы мне не говорили. Вы... вы... — Поттер замялся, путаясь в словах. — Вы... спасли мне жизнь тогда... с дементорами. Я помню. Я в долгу перед вами. Позвольте... — с трудом выдавил он, — позвольте мне остаться и помочь вам.

— Поттер, если вашу нечистую совесть так волнуют ваши долги, то я освобождаю вас ото всех обязательств передо мной до конца вашей жизни, — яростно прошипел Снейп, — а теперь убирайтесь отсюда и не смейте больше никогда показываться мне на глаза. Мне ничего от вас не нужно — ни помощи, ни сочувствия, ни прочих ваших ощущений или фантазий. Вам ясно?

Хотя он не мог сдвинуться с места, злость и отчаяние не подвели, и голос звучал хоть и старчески хрипло, но по-прежнему властно. Он все еще оставался хозияном своего дома и своей жизни, и он не позволит какому-то зарвавшемуся мальчишке указывать, что ему делать.

— Неужели... неужели вы настолько меня ненавидите, что готовы умереть, только бы не позволить мне помочь вам? — обиженно воскликнул Гарри, — Да что я вам такого сделал? — этот вопрос прозвучал скорее отчаянно нежели зло. — Профессор... у нас же получалось договориться... Я не желаю вам зла. Я просто хочу помочь... я не знаю что с вами, и почему вы в таком состоянии, но я не могу оставить вас одного... просто не могу...

Казалось, еще немного, и Поттер ударится в слезы. Снейп терпеть не мог слез, они выводили его из себя.

— Поттер, вы в состоянии понимать английскую речь? — раздельно проговорил он, не замечая, как сбавляет тон. Беспомощность голоса Гарри странно на него действовала. — Я сказал вам выметаться из моего дома. Повторяю еще раз: мне не нужна ваша помощь. Мне не нужно от вас ничего, слышите? Ничего. Будьте так любезны оставить меня в покое и не навязывать мне ваше общество. Оно не доставляет мне ни малейшего удовольствия. Так что если хотите оказать мне услугу — убирайтесь.

Откинувшись на спинку кресла, Снейп пристально наблюдал за Гарри. Он классифицировал свои эмоции как раздражение и возмущение, и хотя понимал, что вместе с ними испытывает что-то еще, предпочитал не углубляться в анализ. Ерунда вроде чувств не имеет значения.

— Я слышал, что вы сказали, сэр... — тихо проговорил Поттер, — и если честно я ехал сюда именно за тем, чтоб вы сказали мне это. Мне казалось, что если вы мне это скажете, я смогу со спокойной душой уйти и забыть про вас... и... не думать о том, что с вами... беда, — еще немного, и слез унижения было бы не избежать. — Я постоянно только и делаю, что думаю о том, что с вами что-то неладно. С этим ни вы ни я ничего поделать не можем... Мне казалось, что я это все придумываю... что это игра моего воображения. Но теперь я вижу... что мне не показалось. Если я вас так бешу... если... я так вам ненавистен, позвольте мне остаться ненадолго, а когда вам станет лучше, я сразу же уйду. Я обещаю.

Снейп раздраженно сверлил Поттера взглядом. Мальчишка был мокрым и дрожал. На шее висели квиддичные очки, залитые дождем. Он проделал весь этот путь на метле? Пару сотен миль от Хогвартса до Йоркшира? По такой погоде? Зачем?

Поттер, который сейчас стоял перед ним и просил — ПРОСИЛ! — дать ему возможность остаться, никак не влезал в рамки образа Поттера, взлелеянного воображением Снейпа. Снейп не понимал, кто из них двоих сошел с ума. И что вообще происходит. Поттер, утверждавший в разговоре с Гермионой, что не желает больше ничего о нем знать, прилетел сюда, чтобы узнать, как он себя чувствует?

— Поттер, — все еще с нажимом, но спокойно и без видимой злости ответил Снейп, — я вас уверяю, что способен справиться со своей жизнью самостоятельно. Я как-то обходился раньше без вашей помощи, обойдусь и сейчас.

Все было не так, неправильно, не по сценарию. Поттер не хлопал дверью, не кричал о том, как сильно его ненавидит, не корчил из себя самостоятельного умника. Это был неправильный Поттер, и Снейп не знал, как себя с ним вести.

Его беспокоило то, что он не может просчитать следующую фразу или действие Гарри.

Поттер просил. Просил дать ему возможность помочь. Это было абсурдно. Снейп готов был поверить, что сошел с ума и находится в госпитале святого Мунго, и весь этот разговор — плод его воображения. Он с подозрением смотрел на Поттера, будто тот мог растаять в любую минуту.

— Мне не нужны ваши нечеловеческие усилия по преодолению вашего ко мне отвращения. Возвращайтесь в Хогвартс и продолжайте там ненавидеть меня, сколько вашей душе будет угодно. Вам понятно, что я говорю, мистер Поттер?

Поттер, моргая, смотрел на Снейпа. открыв рот, чтобы что-то сказать, он вдруг сморщил нос и оглушительно чихнул. Затем еще раз, и еще. Видимо, прогулка по дождю и ветру не прошла даром. Отчихавшись раз пять, он неожиданно рассмеялся и сказал, шмыгая носом:

— Профессор... если вы сейчас выставите меня за дверь, не дав мне согреться и выпить чаю, после того как я проделал путь внесколько сотен миль под дождем, я вас точно возненавижу так, что никакие усилия с моей стороны не помогут мне справится с этим чувством.

Простуженно хлюпающий носом и чихающий Поттер не внушал Снейпу никакой угрозы. Однако отступиться от своих слов и желания немедленно вышвырнуть мальчишку обратно было не так-то легко.

— Делайте что хотите, Поттер, — произнес он, устало закрывая глаза, — только оставьте меня в покое. Счастье лицезреть вашу физиономию — не в моем вкусе.

Пожав плечами, Поттер вышел из комнаты. Судя по звукам, отправился на кухню делать себе чай. Снейп расслабленно слушал его возню: чирканье спичек, звяканье крышки чайника, хлопанье дверцами буфета. Потом скрипнул стул. Ложечка несколько раз ударилась о край чашки. Дождь монотонной дробью стучался в стекло, отмеряя время. Снейп, очевидно, снова задремал под этот стук, потому что очередной скрип ступенек заставил его вздрогнуть.

Поттер, войдя в комнату, поставил на стол перед Снейпом чашку и спросил, прикидываясь равнодушным:

— Профессор, не составите мне компанию?

Взглянув сначала на Гарри, потом на чашку, поставленную на стол, Снейп помолчал, обдумывая достойный ответ. Поттер вел себя так непривычно и странно, что Снейп даже не знал, за что на него можно было бы рассердиться. Упрямство подговаривало отказаться от помощи. Но, в конце концов, Поттер не сделал ничего героического. Всего лишь вскипятил чай.

Так и не придумав, что можно было бы сказать по такому случаю, Снейп поднял руку и прикоснулся пальцами к стенке чашки. Она была слишком горячей. Проведя пальцем по стертому золотому ободку, опоясывающему верхний край, он смотрел на царапины и щербинки, будто никогда до этого их не видел. Эта чашка была куплена еще до его рождения. В доме билось очень мало посуды.

— Надеюсь, вы не рассчитываете на то, что я буду гостеприимным и радушным хозяином, — поджимая губы, проговорил он. — Если вам необходимо согреться, мистер Поттер, можете разжечь камин. Накормить вас, увы, я не смогу, но если вы хотите есть, все, что вы сможете отыскать на кухне, в вашем распоряжении. А теперь наконец оставьте меня в покое, ради всего святого.

Он говорил тихо и устало, почти безразлично. Не поднимая глаз на Гарри, глядя только на ободок чашки, в которой медлено кружились чаинки.

Поттер подошел к камину, в котором едва тлел умирающий огонек и подбросил туда остатки угля из жестяного ведерка. Добившись вполне сносного пламени, осветившего желтым теплом мрачную комнату, Гарри повернулся к Снейпу.

— Сэр... когда вы в последний раз ели?

— Поттер, не изображайте из себя доброго самаритянина, я вам все равно не поверю, — резко откликнулся Снейп, не отрывая взгляда от чашки. — Будьте добры не лезть в мою жизнь. Я вас в нее не приглашал.

— Я ничего из себя не воображаю, — обиженно восклинул Гарри. — Ну почему вам так жизненно важно обвинить меня в чем-нибудь? Неуежли нельзя мне просто ответить?

— Поттер, я не имею ни малейшего желания поддерживать дальнейшее общение с вами и поощрять вашу инициативу. Но вы, видимо, настолько бестолковы, что не можете это для себя уяснить. Я не вижу ни малейшего смысла в том, чтобы отвечать вам на идиотские вопросы. Когда, сколько и что именно я ем, не имеет к вам никакого отношения.

— Видимо это и к вам не имеет никакого отношения, сэр! — сердито воскликнул Гарри, уставившись прямо на Снейпа. — Вы... вы... сидите тут, еле живой... вы видимо давно себя в зеркало не видели! И только и делаете, что гоните меня... хотя я ничего плохого вам не сделал! Я виноват уже в том, что решил принести вам чаю... но ведь я виноват во всех грехах с самого моего рождения, не правда ли? Даже когда вы меня в первый раз увидели, я уже тогда был виноват в том, что моя фамилия Поттер... Что, разве не так? Вот уж действительно, если я пытаюсь относиться к вам по человечески, то вы-то точно не желаете и пальцем пошевелить, чтоб преодолеть вашу ненависть ко мне! А мне-то, дураку, однажды показалось, что вы можете... можете... — он захлебнулся гневом, — можете быть... не ТАКИМ! Ну вот чего вы сейчас добиваетесь? Чтоб я разозлился и ушел? Вам что, действительно так хочется остаться здесь одному, не в силах даже дойти до кухни? Не врите... только не врите, что вы можете!.. У вас там давно все мыши перевешались с голоду, а слой пыли такой, что не видно, какого цвета была мебель! Нет, вы конечно скажете, что я лезу в вашу жизнь... А я скажу, что я хочу, чтобы такая вот ваша жизнь плавно не перетекла в смерть! Почему я этого хочу? Да не знаю! Правда не знаю, потому что после всего того, что я от вас выслушал, легче было бы хлопнуть дверью и забыть про вас... И я понятия не имею о том, почему я до сих пор этого не сделал... и зачем я вообще отправился черт знает куда вместо того, чтобы праздновать Хэллоуин со своими друзьями... Если вам так хочется умереть здесь в одиночестве, вы это сделаете, я в этом уверен, что бы я ни делал... Потому что вы упрямый... упрямый... самодур! — он замолчал, раскрасневшись от этой тирады, и в довершение чихнул еще раз, зло шмыгнув носом, явно смущенный таким недостойным окончанием своей обвинительной речи.

Снейп, сжимая губы, молча слушал тираду Поттера, не глядя на него. Помолчав некоторое время после того, как тот закончил, потер пальцами старую скатерть, которой был накрыт стол, чтобы защитить дерево от чернил или зелий.

— Поттер. Вы простужены, — наконец сказал он. — Один чай вас не согреет.

Гарри вытаращился на Снейпа во все глаза. Он ожидал, видимо, как минимум потока брани и оскорблений в ответ на такую откровенность.

— Надеюсь, вы не хотите предложить мне пробежаться до Хогвартса пешком, чтоб согреться? — все так же обиженно буркнул он.

Снейп потер пальцами переносицу, пропуская иронию мимо ушей, затем распорядился:

— На первом этаже под лестницей — дверь в подвал. На правой верхней полке — пузырек из зеленого стекла, заткнутый пробкой. Добавьте в ваш чай три капли. Можно пять, но не больше. Это снимет простуду. В Хогвартс вы отправитесь завтра. Насколько я помню, осенних каникул в семестре нет.

Опешив от такой внезапной заботы, Поттер как-то сник. И все-таки спросил напоследок:

— Вы выглядите изможденным... скажите, что мне вам принести? Может, есть какое-то лекарство? И... что вам сейчас можно есть?

— Поттер, — Снейп повернул голову и зло уставился на него. — Роль мадам Помфри вам не идет. Я не нуждаюсь в вашей заботе. Как и в лекарствах. Мне не нужно ничего, слышите? Ничего, кроме тишины и покоя!

В упор глядя на Гарри, он будто хотел прожечь его взглядом.

— Ну и оставайтесь, — буркнул Поттер, выходя из комнаты. На пороге он обернулся: — Сэр... у меня с собой нет маггловских денег. Вы не одолжите мне?.. Я потом отдам. Я хочу купить что-нибудь из еды.

— В гостиной в ящике стола ключ от бюро. Деньги там, — отозвался Снейп.

— Спасибо, — тихо произнес Гарри и закрыл за собой дверь.

Когда Поттер ушел, Снейп вздохнул свободнее. Присутствие Гарри причиняло ему физическую боль. Он даже не хотел думать, почему. Он хотел только избавиться от этого тоскливого чувства, острыми коготками расцарапывающего его изнутри. Ну какого черта он явился сюда? Почему не может просто так взять и забыть его, оставить в покое, не мешать? Почему? Снейп не мог найти ответа на это вопрос, в жизненном багаже его знаний не было подходящих понятий. Месть? Выгода? Физическое влечение?

Бред. Если бы Поттер хотел отомстить, он не стал бы предлагать свою помощь.

А может, это была такая изощренная форма мести? Вряд ли — до такого коварства Поттер просто не додумается.

Выгода — какая Поттеру может быть выгода от того, что он поможет? На что он может рассчитывать? На дом, на книги, на деньги? Это еще более абсурдно. Ничто в жизни Снейпа не обладало достаточной материальной ценностью, чтобы на это можно было позариться. Даже библиотека, которая действительно стоила целое состояние, теперь принадлежала не ему, а Хогвартсу.

Внезапно вспыхнувшая страсть, влечение? Полная чушь.

Но что тогда? Что, если не это?

Снейп изо всех сил пытался понять. Ну, допустим, их связь действует. Допустим, Поттер действительно может почувствовать его эмоциональное состояние. И прилетел к нему для того, чтобы проверить, так это или нет. И, возможно, пытается помочь для того, чтобы больше не ловить те эмоции, которые его не устраивают.

В целом подобное объяснение казалось логичным. Не вписывалось в стройную картину только эмоциональное состояние самого Поттера.

Снейп глубоко вздохнул. Он ломал голову, пытаясь понять мотивы Гарри, но не мог. Может быть, его система мира была неполной? Может быть, Поттер руководствовался чем-то другим, помимо известных Снейпу причин, побуждающих людей действовать так или иначе? Ведь должна же быть какая-то простая и понятная причина, заставившая его проделать такой путь в выходной день, который намного приятнее было бы провести с друзьями.

Снейп осознал, что находится в тупике. Знаний, которые могли бы ему помочь, катастрофически не хватало. Он знал, что с чем смешать, чтобы заставить человека испытывать страх или радость, счастье или отчаяние. Но что, помимо зелий и заклинаний, заставляет людей чувствовать и поступать так, как они чувствуют и поступают, он не имел ни малейшего понятия.

Открылась и захлопнулась входная дверь — это вернулся Поттер. В гостиной зажегся свет. Снейп прислушивался к звукам, говорившим ему о том, что делает Гарри, с каким-то отстраненным любопытством. Но тот почти не шумел — сидел, судя по всему, на кухне. Приглушенно шмыгал носом, скрипел стулом. Под монотонный стук дождя Снейп снова задремал.

— Профессор...

Очнувшись, Снейп увидел Гарри, стоящего у стола. На блюдце возле руки лежало несколько кусков белого хлеба, в руках Гарри держал стакан молока.

— Я принес... Поешьте, пожалуйста.

Глянув в глаза Снейпу, отвел взгляд.

Снейп молча смотрел на блюдечко с парой кусков свежего хлеба и стакан молока. Запах хлеба напомнил ему о том, как давно он ничего не ел. Он был зверски, чудовищно голоден. Но есть слишком много сейчас было нельзя, и он это понимал. Он злился на себя за то, что не может встретить взгляд Поттера. Он боялся, что тот что-то поймет или узнает по его взгляду. Что-то, что Поттеру ни за что на свете нельзя узнавать.

Разломив на блюдечке кусок хлеба, он начал крошить его. Надо было поблагодарить, надо было что-то сказать. Но сказать спасибо Поттеру за то, что тот, увидев его в таком состоянии, не сделал вид, будто ничего не происходит (за это Снейп был бы искренне ему благодарен), а ринулся исполнять роль спасителя утопающих? Это было настолько вопиющим нарушением всего, что Снейп внушал себе всю жизнь, что внутренний голос надрывался минут пять, вопя о том, что за все, что получаешь от других, нужно платить — словом или делом.

— Спасибо. Мистер Поттер. — наконец буркнул Снейп, надеясь, что это не прозвучало слишком угрюмо.

Продолжая крошить хлеб, от запаха которого начинало подводить голодный желудок, Снейп надеялся, что Поттер наконец соизволит уйти и даст ему возможность спокойно поесть в одиночестве. Он скорее умер бы от голода, чем окончательно расписался в своей слабости, позволив Поттеру видеть, как он трясущимися руками будет макать хлеб в молоко.

Гарри на какой-то момент замер, смотря то ли на Снейпа, то ли куда-то сквозь него. Машинально взъерошил волосы, потом сказал:

— Я, наверное, пойду спать. Мне завтра рано вставать. Я не буду вас... беспокоить.

— Вы можете лечь в гостиной, — мрачно отозвался Снейп, расковыривая одуряющее вкусно пахнущий хлеб. — Постельное белье и подушку возьмете в комоде в соседней комнате. Одеяло можете взять оттуда же.

Он не смотрел на Гарри, но краем глаза продолжал фиксировать его фигуру. Пальцы уже заметно дрожали. Его начало слегка трясти, будто от холода, хотя в комнате было не прохладно. Он машинально поежился.

— И еще. Поттер. Противопростудное зелье. Я не хочу, чтобы ваша смерть от воспаления легких оказалась на моей совести. Пять капель на чашку чая, надеюсь, вы запомнили. Бутылочка зеленого стекла в подвале на полке справа.

После паузы он добавил:

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, профессор, — отозвался Гарри.

Ночью в окно стучал дождь. Снейп уже забыл, когда в последний раз он был в доме не один... Наверное, это было тогда, когда мать была еще жива. Он уже перебрался тогда в эту комнату. При жизни отца здесь была спальня для гостей, совмещенная с библиотекой. Библиотекой Тобиас называл два тощих шкафа с книгами и телевизор. После его смерти по предложению матери Север сделал эту комнату своей взамен чуланчика возле кухни, в котором он обычно проводил время на каникулах. Мать же и настояла на том, чтобы в комнате стояла двуспальная кровать, смущенно объясняя это тем, что "у тебя ведь тоже рано или поздно появится семья". Снейпа тогда передернуло от одной мысли о том, что придется делить свою комнату с каким-то другим человеком, но он ничего не сказал, чтобы не обижать Эйлин. Однако спать на широкой кровати оказалось не в пример удобнее, чем на старой детской, из которой он давно вырос, и он решил, что обновка не так уж плоха.

Пару летних месяцев, проведенных вдвоем с матерью, он считал официальным началом своей взрослой жизни. Эйлин тоже была частью его дома. Он никогда не говорил ей о том, что любит ее. Даже в детстве. Он считал, что дела важнее слов. И был уверен в том, что она все знает. Кто, как не мать, должна без слов понимать своего ребенка?

А сейчас в доме был другой человек. Он спал в гостиной на старом диванчике возле камина, и по законам мира, в котором жил Снейп, пользовался защитой дома, в котором ночует. Как же все это было странно. Поттер. Гость его дома. Реальность вокруг изменилась, но не позаботилась вовремя предупредить его об этом.. Поттер явился сюда, незваный и непрошенный, и превратил все в хаос.

Опираясь на подлокотники кресла, Снейп поднялся на ноги. Это было тяжело. Держась за стол, постоял немного, удерживая равновесие, потом сделал шаг к двери. Ноги казались деревянными костылями, передвигать их было мучительно трудно. Обойдя стол, Снейп протянул руку к косяку, ухватился за него, привалился к стене, чтобы отдохнуть. Прислушался, не проснулся ли Поттер. Внизу все было тихо. Бесшумно открыв дверь, Снейп как можно тише перебрался в коридор. Медленно, держась за стены, шаг за шагом преодолевал расстояние до ванной комнаты. Прислушиваясь после каждого движения. Нужная ему дверь находилась сразу за лестницей, ведущей на первый этаж. Добравшись до перил, Снейп остановился отдохнуть. Его колотила дрожь, сердце частило. Облизывая сухие губы, он пытался отдышаться. Внизу в гостиной догорал камин. На стуле были брошены вещи Поттера. Сам он спал, зарывшись лицом в подушку. Одеяло наполовину сползло на пол, открывая худые плечи, торс и линию позвоночника, четкой тенью выделявшуюся на спине. Снейп смотрел на него, будто его взгляд приклеился к растрепанной черноволосой голове. Кто бы мог подумать — Поттер в его доме. Разве это не абсурд? Разве так может быть? Затухающие угли светились черным и рыжим, по ним пробегали тени. Поттер спал, и он был реален, из плоти и крови, костей и мяса. Снейп потряс головой. Чертовщина. Поттер в его доме! Великий Мерлин, это выходит за грань разумного...

Снейпу все время чудилось, что все происходящее — плод его воображения, вызванный голодовкой. А может быть, он вообще умер.

И попал в ад? — ехидно спросил внутренний голос.

Саркастично фыркнув, Снейп выпрямился.

С трудом оттолкнувшись от перил, схватился за ручку двери. Нащупал выключатель, зажег свет. Простые действия были почти непосильны. Пройти несколько шагов по коридору, поднять руку, нажать на выключатель... Заперев за собой дверь, Снейп еще раз прислушался. Тихо.

Зеркало безжалостно отражало его лицо. Да, Поттер был прав — на него действительно было страшно смотреть. Провалившиеся глаза, выступившие острые скулы, пересохшая кожа. Казалось, перед зеркалом стоит не сам человек, а только его одежда, к которой каким-то волшебным образом приделана уродливая голова с черными дырами вместо глаз и кривым разрезом вместо рта.

— Хорош... — прошептал Снейп и усмехнулся.

Прежде чем выйти, он дождался, пока стихнет журчание спущенной воды. Он не простил бы Поттеру, если бы тот проснулся от шума и застал его держащимся за стенку. Но Гарри спал.

Добравшись до своей комнаты, Снейп оказался перед выбором: вернуться обратно в кресло или же преодолеть до кровати два метра пустого пространства, где не за что было держаться. Сидеть всю ночь у стола ему не хотелось. Хотелось лечь и вытянуться, дать отдых измученному телу. Собравшись с силами, Снейп оттолкнулся от своей опоры и сделал шаг, балансируя на негнущихся ногах. Чувствуя, что еще немного — и упадет, и тогда точно разбудит Поттера грохотом, сделал два стремительных шага и повалился на кровать. Мерлин, какое же это было блаженство — лежать... Он закрыл глаза, глубоко вдыхая. Улыбнулся. Подняв руки к груди, дернул пуговицы. Пальцы не в состоянии были расстегнуть их. Но одежда уже осточертела ему. Он тянул, дергал и теребил до тех пор, пока не смог все же расстегнуть. Избавившись от мантии, рубашки и брюк, перекатился на край кровати, отодвинул одеяло, освобождая себе место. Положив голову на подушку, он ощутил наконец, какое же это было счастье — просто лежать в своей постели под одеялом. Закрыв глаза, он спокойно вздохнул. Можно было нормально поспать...

Снейп проснулся днем, когда Поттера уже не было. На столе стоял новый стакан молока, на блюдце лежал свежий хлеб взамен съеденного. Значит, Поттер заходил в его комнату, но не решился побеспокоить профессора сообщением о том, что отправляется в Хогвартс. Снейп даже подосадовал, что упустил возможность съязвить насчет того, кем надо быть, чтобы будить спящего человека рано утром.

Он чувствовал себя выздоравливающим и почти отдохнувшим. Тело, отвыкшие от нагрузки, болело, но это его не смущало. Перебравшись в кресло, чтобы позавтракать, Снейп решил, что пора завязывать с бездельем. Спасти от хандры могла только работа.

Кое-как застелив постель, он обложился книгами и перьями. Идея Фламеля не вылезала из головы, и ему хотелось проверить ее на практике. Работать в лаборатории он пока не мог — зато мог записать свои мысли по поводу новой теории и поискать подтверждения ее у уважаемых авторов. А также составить план начала экспериментов. Если окажется, что не только магические ритуалы, но и зелья и заклинания могут содержать совершенно ненужные детали, это будет как минимум открытием.

Подложив под спину тощую подушку, Снейп увлекся работой. Он листал справочники, сверял разные варианты рецептов со своими наблюдениями, пытался теоретически вычленить лишнее. Вот, к примеру, рекомендация обязательно добавить к зелью, помогающему кладоискателям видеть золото, последнюю каплю крови девушки, только что лишенной девственности при помощи одноглазого хромого араба. Для чего это написано? Для устрашения желающих сварить такое зелье? Отметив на отдельном листке название зелья, Снейп вкратце записал рецептуру, в скобках указав сомнительные моменты.

А следующий шедевр — варить зелье голым, предварительно обмазавшись слюной носорога. Какое отношение слюна носорога имеет к зелью, призванному повысить потенцию? Толченый рог носорога, кое-где использовавшийся в качестве афродизиака, еще можно было отнести к более-менее достоверным. Но слюна? Это вряд ли.

Время от времени заставляя стакан наполняться молоком, Снейп понемногу прикладывался к нему, не отрываясь от своего занятия. Что мешало ему, собственно, самому писать подобные книги? По его наблюдениям, далеко не все авторы были достаточно компетентны в том, о чем писали. Периодически они допускали грубейшие ошибки. Но тем не менее их продолжали считать корифеями и следовали их указаниям, зачастую бесполезным, а подчас и опасным. Презрительно фыркая, Снейп строчил комментарии. Позже, когда он сможет приняться за практику, он систематизирует свои наблюдения и сведет их в отдельную книгу. Начать можно с самых очевидных недоразумений. А потом — разобрать и менее сомнительные рецепты.

Короткий осенний день заканчивался. Снейп зажег свет. Оглядев ворох свитков и книг, удивился тому, как многое успел сделать за сегодня. Не отправляя пока ненужные книги на полки, принялся перечитывать написанное, внося окончательные поправки, чтобы потом не забыть, о чем шла речь. Почерк был настолко ужасен, что он сам не всегда мог прочесть то, что писал некоторое время назад, а поэтому он дополнительно правил буквы, придавая им читабельную форму, и расшифровывал сокращения, в спешке обозначенные парой выразительных, но малопонятных закорючек.

Пробежала неделя, заполненная работой и молчаливым присутствием Поттера. Он заявил, что получил разрешение МакГонагал отлучаться из Хогвартса, и каждый вечер аппарировал к дому Снейпа. Распоряжения не мозолить глаза игнорировал, таскал из Хогвартса еду, молча приносил Снейпу чай, картофельное пюре или кашу, ставил тарелку на стол и уходил в гостиную — писать домашние работы. Снейп сдержанно язвил по привычке, но выгнать Поттера уже не пытался — понимал, что тот уперся всей своей гриффиндорской принципиальностью. Кроме того, у Поттера хватало ума не путаться под ногами и не расспрашивать, как его ненавистный профессор докатился до такой жизни. В качестве развлечения для Снейпа (и чтобы тот имел представление о том, как идут дела в магическом мире) Поттер привозил ему Пророк, который Снейп презрительно именовал жалкой бульварной газетенкой и читал, только когда Гарри отправлялся обратно в школу.

Смирившись с неизбежным присутствием Поттера, он старался не обращать на него внимания. Тем более, что его увлекала работа. Он быстро набирал силы, и к концу недели уже мог передвигаться по этажу, не цепляясь за стены на каждом шагу.

Проходя мимо лестницы по вечерам, он видел сидящего перед камином Поттера, занятого учебой, и саркастично замечал, что, очевидно, Гарри выбрал его дом в качестве убежища от славы или тихого места, где можно спокойно выполнять домашнюю работу. Поттер отвечал, что это полностью соответствует истине, ведь здесь его никто не беспокоит, Снейп высокомерно хмыкал и шел дальше.

И он сам не заметил, как привык к тому, что в его гостиной по вечерам горит свет, скрипит перо, а иногда раздается бормотание — Поттер заучивал и отрабатывал заклинания.

Осень вступила в права владения. По вечерам сильно холодало. Поттер разжигал камины в доме, заходил к Снейпу принести новую чашку чая или тарелку с едой, захваченной со школьной кухни.

Всего через пару таких вечеров Поттер уже вполне освоился и не ходил по дому, изображая из себя привидение. Он занимался своими делами, не устраивая особенного шума. Наоборот, Снейпу было даже приятно слышать, как он вполголоса твердит Гербологию или, шумно вздыхая, возится за столиком, высасывая из пальца сочинение по Истории магии. Однообразные звуки не раздражали слух.

Шуршали страницы книг, на листы ложились строки убористого почерка. Снейп решил, что через пару-тройку дней начнет спускаться в лабораторию, чтобы на деле проверять свои догадки. Поттер был почти не виден и в целом не особенно слышен, и Снейпа это вполне устраивало. Для него было весьма ценно, что Гарри прекратил строить из себя няньку. Профессор даже был благодарен ему за это. Благодарность выражалась в основном в том, что он больше не смотрел на Гарри, как на своего палача, а если и язвил по его поводу, то беззлобно.

Когда за окном становилось совсем темно, Снейп откладывал книги. Он не уставал — ему нравилось загружать свою голову задачами, требующими решения. Просто он старался подходить к своему организму как к машине, требующей регулярного питания и обслуживания.

Отвлекшись от записей, Снейп услышал, как Поттер ходит внизу. На кухне шумела вода. Поднявшись со своего места, профессор вышел в коридор. В гостиной явно что-то происходило. Взявшись за перила, чтобы не пошатывало от слабости, Снейп резко окликнул:

— Поттер! Что вы там делаете?

Гарри, переставив с места на место несколько безделушек, обернулся от буфета, в котором вытирал пыль. Кинув быстрый взгляд назад, громко произнес в ответ, складывая в одну стопку книги:

— Я решил вытереть пыль, сэр... тут совсем нечем дышать. Вам что-нибудь нужно?

— Поттер, не смейте ничего трогать! — нервозно приказал Снейп. — Я не давал вам позволения брать мои вещи!

Гарри, закусив губу, подавил в себе вспышку ярости.

— Я не собираюсь у вас ничего красть, портить или ломать, сэр... — он сделал шаг в центр гостиной, чтоб Снейп мог хорошо его видеть. — Я просто захотел немного прибраться. Что в этом плохого? — дерзкие нотки помимо его воли вырывались наружу.

— Не смейте трогать мои вещи, — зло повторил Снейп, делая шаг к лестнице. Поттер с тряпкой в руках, которой вытирают пыль, выглядел настолько просто и по-домашнему, что это взбесило его. А несколько переложенных в другое место книг привели почти в состояние аффекта. — Немедленно прекратите, слышите? Ни к чему не прикасайтесь! Вы не у себя дома.

— Я об этом знаю, профессор, — краснея от злости, ответил Поттер. — Вы постоянно мне об этом напоминаете. Но знаете, если бы у меня был СВОЙ дом, я уж точно не довел бы его до такого состояния, и не вел бы себя так с гостями.

— Вот в вашем доме и будете устанавливать свои порядки, а здесь будьте добры подчиняться моим правилам, — грубо отрезал Снейп, стоя на верхней ступеньке. Его самым сильным желанием сейчас было схватить Поттера за шкирку и вытолкать взашей, но для этого сначала нужно было спуститься вниз, а он не был уверен, что преодолеет лестницу.

— Вам обязательно нужно сказать мне гадость? Хорошо, надеюсь, теперь вы довольны, — Гарри быстро развернулся и вернулся к своему занятию, очевидно, решив, что тактика "молчи и делай по-своему", превосходно сработавшая в случае с едой, поможет и в этот раз. Ведь Снейп упрямо отказывался от помощи только до тех пор, пока Гарри не начал просто приносить ему еду в комнату.

— Поттер! — увидев, как Гарри взял в руки книгу, не обратив внимания на приказ, и начал протирать пыльную обложку, Снейп пришел в ярость. — Я запрещаю вам прикасаться к моим вещам! — цепляясь за перила, он начал спускаться по лестнице, чтобы отобрать у Поттера эту чертову тряпку, чтобы тот наконец понял, что ему нельзя, не разрешено, невозможно трогать здесь хоть что-либо. Первые несколько ступенек он преодолел, не думая, куда ставить ноги и не обращая внимания на головокружение. Но усилие над собой оказалось чрезмерным, и на середине лестницы он почувствовал, как разжимаются пальцы, впившиеся в перила, и слабеют ноги. В глазах начало темнеть. Пошатнувшись, он попытался спуститься поскорее, чтобы сесть, но тело отказывалось подчиняться.

Поттер, обернувшись — то ли что-то услышал, то ли почувствовал — бросился к нему, забыв про книги и тряпки. Снейп почувствовал, как его подхватили под ребра теплые руки, удерживая от падения. По инерции качнувшись вперед, он схватился свободной рукой за плечо Гарри. Перед лицом мелькнули взъерошенные темные волосы, ухо прижалось к его щеке. Снейп ткнулся лбом в плечо Гарри и вдруг осознал, что почти обнимает его. Поттер — живой, теплый, настоящий, — держал его за пояс. Снейп сквозь одежду чувствовал пальцы, дрогнувшие и сжавшие его чуть сильнее. Одежда Гарри пахла пылью и юношеским потом. Запах кожи — тот же, такой же, знакомый — его невозможно было забыть — запах силы и молодости, запах солнца, запах желания. Ощущение невыносимой боли прошило Снейпа от макушки до пяток и перехватило дыхание где-то у самого горла. На мгновение ему захотелось обнять Гарри, прижать к себе и никогда, никуда, ни к кому не отпускать... Потому что Поттер был его, свой, родной, нужный, близкий...

Страх заставил Снейпа прийти в себя. Даже не страх, а настоящая паника, ударившая в голову. Цепко схватив Гарри за плечо, он отшвырнул его от себя — и откуда только силы взялись?

— Никогда... мистер Поттер... — медленно шептал он, спускаясь по ступенькам и не отрывая от Гарри глаз, — Никогда не смейте прикасаться ко мне. Никогда, слышите? Ни при каких обстоятельствах...

Сдавленное горло было неспособно на повышение тона, хотя если бы Снейп мог — он бы заорал на Гарри. Поттер, здорово приложившийся спиной к ближайшей стене, не двигался. Он смотрел на Снейпа горящими зелеными глазищами, и его губы дергались, то ли желая что-то сказать, то ли скривиться. Яростно, отчаянно, возмущенно, непонимающе — глаза прожигали Снейпа зеленым огнем. Поттер сжал кулаки, будто хотел броситься на него, отомстить за что-то.

— Прекрасно! Оставайтесь здесь один с вашими книжками!.. — через секунду резко выкрикнул он, оттолкнувшись от стены. Схватив куртку, выбежал на улицу, в бешенстве хлопнув дверью.

Снейп, держась за перила, опустился на нижнюю ступеньку. В голове тупо шумело, к горлу подкатывала тошнота. Ладони, которые он потер друг о друга, показались ему ледяными.

Он даже не успел понять, что случилось. Прикосновение к Поттеру обожгло и напугало его. Это было так больно — и так невыносимо страшно. Быть близко к человеку, который... который... который — что?

Снейп чувствовал, что запутался. Он не хотел, чтобы Поттер трогал его вещи. Он сказал об этом. Он был зол. Но что произошло потом? Что случилось, когда он почувствовал, как мальчишеские пальцы хватают его за ребра, не давая оступиться и упасть? Воспоминание об ощущении снова удушливо перехватило за горло. Это было очень странное чувство. Тепло... сила... запах... может быть, все дело в запахе? В том, что Поттер пах... собой? Но что в этом могло быть такого пугающего? Снейп никогда раньше не думал, что он может так сильно чего-то бояться. До тошноты. Даже когда он шел на собрания Упивающихся к Волдеморту, он не боялся так сильно, хоть и знал, что его могут убить.

Он не понимал.

Он не понимал, почему Гарри смотрел на него так отчаянно и... обиженно? беспомощно? испуганно?.. Как? Ну да, он оттолкнул его — наверное, не стоило этого делать. Но ведь не убил же. Не замахнулся ударить еще раз. Просто Поттеру не стоило подходить так близко и держать его.

— Надо было, чтобы он позволил тебе свалиться с лестницы, — с интонацией брезгливости предположил внутренний голос.

Сам дурак, ничего не попишешь. Не вспылил бы из-за того, что Поттер решил протереть пыль — не поперся бы его останавливать, не потерял бы сознание. Не спровоцировал бы Поттера броситься на помощь.

— Он вернется, — сказал себе Снейп. — Позлится, покипит, и вернется.

— Размечтался, — презрительно откликнулся внутренний голос. — Он спит и видит, как бегает за тобой с уговорами, а ты воротишь нос. Думаешь, у него не найдется никого посговорчивее?

— Да я вовсе не думаю... — возразил Снейп внутреннему голосу, удивленный таким поворотом.

— Вот именно, — подтвердил тот, — ты вообще не думаешь, какого черта он приперся к тебе и зачем ему было нужно, чтобы ты выздоровел.

— Да я только это и пытался понять! — чуть ли не вслух воскликнул Снейп.

— И как? Результативно?..

Снейп обхватил голову руками.

— Я — идиот? — беспомощно спросил он свой внутренний голос. Тот молчал. Видимо, в знак согласия.

В этот вечер Поттер не вернулся. И в следующий. И через следующий. Снейп не находил себе места, слоняясь по пустому дому. Он пытался внушить себе, что так даже лучше, ведь Поттер оставил его в покое, как Снейп и хотел. Однако желанный покой почему-то не наступал. Или наоборот — наступал на него мощной пятой, давя в зародыше любые попытки хоть чем-нибудь заняться. Работа валилась из рук и не клеилась. Снейп поймал себя на том, что опять начинает апатично просиживать дни на одном месте, бездумно глядя в одну точку.

Наверное, следовало как-то связаться с Поттером. Но что ему сказать, Снейп не представлял. Он несколько раз пытался написать ему, но застревал на первой же строке, сразу после слов "Мистер Поттер". Что говорить? Извиняться? Этого Снейп не умел. Он умел притвориться сожалеющим и виноватым, но что было необходимо делать, когда он в самом деле чувствовал себя виноватым, не представлял.

Медленно проползла неделя, за ней — вторая. Силы, так быстро возвращавшиеся к нему поначалу, сейчас словно цедились по капле. Он, конечно, мог уже кое-как выползать на улицу, но там было слишком мокро и холодно. Нависающие тяжелые тучи и постоянные дожди не прибавляли Снейпу оптимизма. Иногда ему хотелось дать себе по роже, чтобы заставить встряхнуться. Но это было бы слишком смешно. Он часами просиживал над пустым листом, на котором было выведено имя адресата, но ни одной строчки из тех, что вертелись у него в голове, так и не легло на бумагу. Снейп ненавидел себя за слабость. И как ни бился, не мог понять, что же останавливало его руку, когда он пытался написать хотя бы "Извините меня".

Через три недели Снейп окончательно понял, что Поттер не вернется. И что нет смысла его ждать. В корзину для бумаг отправилось уже больше десятка скомканных листов со словами «Мистер Поттер» в верхнем левом углу.

Снейп не знал, что ему делать. Он уже успел смириться с тем, что Гарри, как ни крути, помогал ему бескорыстно. А это заслуживало хотя бы элементарного уважения со стороны Снейпа.

В поисках решения он даже перерыл всю художественную литературу в доме, чтобы составить представление о том, как люди пишут письма. Однако в найденных им примерах люди писали полную чепуху о погоде, своих переживаниях относительно господ N. и M., о собаках, детях и прочей ерунде. Либо же признавались в вечной любви и клялись в дружбе, что было еще менее уместно, чем разговор о погоде.

С трудом отыскав наконец что-то удобоваримое, достаточно короткое и не испещренное сентиментальным бредом, Снейп попробовал набросать черновик и в итоге понял, что если он отошлет Поттеру такое письмо, тот решит, что профессор свихнулся.

И было отчего.

Дорогая Элоиза! Мистер Поттер.

Я была страшно рада Я был рад не рад получить не получить от тебя весточку от вас известий. Сообщаю тебе, что у нас все по-прежнему. Сообщаю вам, что у меня ничего не изменилось. Питер ищет работу плотника, Возможно, в скором времени я начну искать себе новую работу в нашей церкви, пастор сказал ему, что согласен взять его в помощники за пять фунтов. в Йоркшире взамен должности преподавателя Зельеварения. Это немного, но я уверена, что на это мы отлично проживем. Пока не знаю, сколько мне будут платить, но прожить на это я сумею. Хотя, не будем о грустном! Не будем о делах. Видела бы ты, моя милая, как цветет ковыль! В Йоркшире постоянно идет дождь. Я гуляю по три часа в день, чаще днем или утром, потому что вечером питер возвращается домой и ты сама понимаешь, уже не до прогулок. Я пока почти не выхожу из дома. Как только соберусь съездить в Бриджтаун Хогвартс, немедленно сообщу тебе поставлю вас об этом в известность, если вы этого захотите. Очень надеюсь вскоре тебя увидеть! Но не уверен, что мы увидимся. Всегда твоя, Маделайн. С. Снейп.

Пост Скриптум: Прости, что письмо вышло таким коротким Я не пишу вам длинное письмо — совершенно не знаю, о чем тебе писать, не хочу отнимать у вас время. Хотя я очень много думаю о тебе и часто с тобой разговариваю, представляя, как ты гуляешь вместе со мной.

Любящая тебя, и проч.

С. Снейп.

Разочаровавшись в романах, Снейп понял, что оказался в тупике. Ему больше неоткуда было взять информацию о том, по каким правилам люди обычно пишут письма.

Впрочем, он был неправ. У него оставался еще один вариант.

Войдя в комнату матери, он снял с портрета ткань.

— Эйлин.

С течением лет она не менялась. Все то же темное платье, все та же прическа и корзинка у ног. Было бы странно, если бы портрет изменился.

— Северус?.. Мальчик мой…

Она постоянно путалась, то вспоминая, что он уже давно вырос, то относясь к нему как к пятнадцатилетнему, которым она запомнила его при жизни. Возможно, дело было в том, что он почти не общался с ней. А может быть, портрет был написан дилетантом.

— Эйлин, мне нужно посоветоваться с тобой, — произнес Снейп, присаживаясь на кровать напротив портрета.

— Чем я могу тебе помочь, милый?

Снейп глубоко вздохнул.

— Кажется… я обидел одного человека. Я хочу написать ему, чтобы он понял, что я сделал это… не нарочно. Как мне ему это сказать?

— Скажи правду, — ответила Эйлин, поднимая корзинку с рукоделием себе на колени. — Скажи, что ты сожалеешь о своем поступке. О том, что ты обидел его не со зла. Попроси прощения.

— Как? — настойчиво повторил Снейп, — Как это сказать?

— Очень просто, — Эйлин улыбнулась, — сказать то, что ты чувствуешь. То, что у тебя в груди.

Проще было бы посоветовать Снейпу обогнуть земной шар пешком.

— Я не умею писать письма, — сказал он. — Есть какие-нибудь стандартные фразы, выражения… которые употребляются в таких случаях? Которые могут дать понять, что я признаю, что ошибся?

— Ты только что произнес одну из таких фраз, Север, — снова улыбнулась Эйлин, — «Я признаю, что ошибся».

— Понятно…

Снейп пересел за туалетный столик у окна, положил перед собой и разгладил ладонями новый лист. Эйлин, считая стежки на вышивке, искоса поглядывала на него, но не мешала. Ей было прекрасно известно, что если обладать терпением, то Север, закончив свое занятие, первый придет рассказывать о том, что получилось. Вопросы «Ну как, получается?» или «Тебе помочь?» воспринимались бы им как отвлекающее обстоятельство и только злили бы. Поэтому она молча ждала, склонив голову к пяльцам. Снейп, нервно обгрызая перо, смотрел на улицу, хмурился, складывал так и сяк фразы. Поставив, наконец, последнюю точку, он окликнул:

— Послушай, я прочитаю, что получилось.

— Я слушаю, дорогой, — откликнулась мать, опуская работу на колени.

«Мистер Поттер.

Я сожалею о том, что произошло. Я признаю, что поступил с вами несправедливо. Я был очень зол, и поэтому действовал необдуманно. Прошу вас извинить меня. Я благодарен вам за поддержку, которую вы мне оказали. Надеюсь, что с вами все в порядке. Полагаю, вы сможете построить свою жизнь правильно.

С. Снейп»

— Ну, как? — напряженно спросил он, глядя на портрет.

— Замечательно, — Эйлин улыбнулась.

— Не слишком… официально?

— По-моему, просто прекрасно, — мягко ответила она.

Снейп хмыкнул, перечитал письмо еще раз. Он впихнул в короткие скупые фразы все, что только мог позволить себе сказать. Сожаление. Благодарность. Пожелание удачи. На большее он был не способен.

— Север, а кто он? — спросил портрет.

— Поттер? Так… неважно. Один мой знакомый.

Снейп встал, складывая письмо.

— Северус…

Эйлин смотрела на него с дрожащей улыбкой.

— Я очень… очень рада тебя видеть, мой мальчик.

Снейп почувствовал себя последней сволочью.

— Я еще приду, — пообещал он.

Написав Поттеру, Снейп почувствовал себя лучше. Но письмо еще следовало отправить, а значит, нужно было добраться до магов. Аппарировать Снейп не решался — не был уверен, что на это хватит сил. Пришлось нанять такси, которое довезло его до поселка. Водитель был удивлен тем, в какое странное место пришлось ехать — груда ничем не примечательных валунов в чистом поле. Расплатившись, Снейп пешком добрался до почты и отправил сову. С возвращением ему повезло — одна из жительниц Йоркшира, держащая совятню, согласилась довезти его до города.

Снейп не был уверен, что Поттер ответит на его письмо. Он был уверен в обратном — что Поттер не ответит. Тем не менее, все равно безотчетно ждал стука в окно и прислушивался к шорохам.

В воскресенье с утра шел снег. Будто с неба сыпалась мелкая сосновая стружка. Он не лежал на земле, а таял, но это было уже первое морозное дыхание зимы.

В доме было по-настоящему холодно. Снейп разжег камин в гостиной и сидел возле огня с книгой. Мысли витали далеко.

Первые дни декабря разительно отличались от осени. Небо посветлело, стало выше. Сумрачной зябкой сырости уже не чувствовалось. Легкий морозец инеем прихватывал торчащие из земли многолетники. Снейп оставил приведение заднего двора в божеский вид на весну. Копаться в промерзающей земле сейчас не было смысла.

В окно лился призрачно-серый утренний свет, успокаивающий тревогу. Снейп в домашней одежде — брюках, рубашке и жилете — с чашкой чая под рукой, смотрел на огонь.

Хлопок аппарации прозвучал неожиданно и очень громко, Снейп даже вздрогнул. По скрипучей земле кто-то подошел к дому и постучал. Отложив книгу, Снейп встал. Подойдя к входной двери, отчего-то с волнением взялся за ручку.

На пороге стоял Поттер. Настороженный, взъерошенный, насупившийся, как галчонок.

Отступив на шаг назад, Снейп дал ему возможность войти.

— Доброе утро, мистер Поттер.

Гарри недоверчиво смотрел на Снейпа.

— Я... вы написали мне, сэр. Впрочем, что я говорю, вы и сами знаете об этом. В общем, я решил, что лучше я отвечу вам... лично. Я вижу, вы в порядке... — он попытался улыбнуться, но получилось не очень естественно.

— В полном порядке, — подтвердил Снейп, закрывая за Гарри дверь и возвращаясь в гостиную. На Поттера он старался не смотреть. Кинув только один быстрый взгляд на него, снова взял в руки отложенную книгу, чтобы казаться занятым делом. — Вы завтракали, мистер Поттер? — будничным тоном спросил он, чтобы не молчать и не увеличивать и без того ощутимое напряжение в воздухе.

Гарри пропустил его вопрос мимо ушей. Оглядев гостиную, он вдруг внезапно произнес:

— Профессор... вы не прогуляетесь со мной?

Снейп удивленно обернулся:

— Прогуляться?.. Что вы имеете в виду?

— Ну, пойти, пройтись... знаете, как люди делают иногда, — Гарри внезапно улыбнулся, без насмешки и иронии, просто улыбка в этот раз получилась сама по себе, без его воли, — Они просто идут и гуляют, если погода хорошая...

— Я знаю значение слова "прогулка", Поттер, не делайте из меня идиота, — Снейп немного нахмурился, но язвить не стал. Он вообще решил быть весьма осторожным в выборе слов и прежде чем сказать что-то, проверял, уместными ли будут его слова. — Здесь не очень-то живописные окрестности. Не думаю, что они доставят вам удовольствие.

— Я не делаю вас... Вы спросили, в каком смысле, сэр — я ответил. Извините, если это прозвучало как насмешка... Я не хотел.

Он помолчал немного и добавил:

— Ну небо оно везде небо, сэр... и свежий воздух тоже, вне зависимости от окрестностей. Но если вы плохо себя чувствуете, то, конечно, мы можем поговорить и в доме.

— Я нормально себя чувствую, — буркнул Снейп, — и прекратите извиняться, Поттер.

Заложив страницу книги пером, он подошел к вешалке и снял с нее длинное зимнее пальто. Смерил взглядом джинсы и куртку Поттера, предупредил:

— Там холодно.

— Ничего, я не замерзну, сэр... В конце концов всегда можно потом выпить чаю...

Он с едва заметным смущением посмотрел на Снейпа, ища глазами его реакцию на то, что по сути напрашивался на приглашение после прогулки.

Снейп пожал плечами, мол, счел предложение разумным. Сунул в карман палочку, отыскал в ящике перчатки. Закрыв за собой и Гарри дверь, с неудовольствием отметил, что снаружи его дом выглядел совершенно непристойно.

Мрачно двинувшись вверх по улице, спрятал подбородок в воротник.

Изо рта вырывались облачка пара. Воздух был свежим и прозрачным. Крупинки снега оседали на плечах и на волосах. Было морозно, но не слишком холодно. Такой воздух бодрил. Замерзшая земля хрустела под ногами.

Гарри шел рядом, иногда скользя глазами по сторонам. Местечко было мрачное, но белое зимнее солнце и кружащаяся в воздухе легкая снежная крупа делали его менее угрюмым.

— Вы здесь родились, сэр?

— Да. — скупо ответил Снейп. — В этом доме.

Они продолжали идти молча, избегая смотреть друг на друга. Только Снейп боковым зрением следил за Гарри, изучая его.

— Я хотел съездить в Годрикову Лощину, чтоб увидеть дом родителей, если он еще сохранился, и съездить к ним на могилу — заговорил Поттер через несколько минут.

— Вряд ли дом снесли, — ответил Снейп. — Он ведь ваш. Если бы с ним что-то случилось, вас бы поставили в известность.

Гарри удивленно посмотрел на него.

— Мой? Ну, собственно, да... Мой. — он грустно усмехнулся. — А мне это как-то не приходило в голову... Спасибо.

Снейп хмыкнул — мол, не за что.

— В Хогвартсе отменили Зельеварение? — спросил он, вспомнив о своем пустом классе. — Почему?

— После того как... — Гарри запнулся, — вас отстранили... — он покосился на Снейпа, проверяя, как действуют его слова. — Профессор МакГонагал предложила профессору Слагхорну продолжить работу в Хогвартсе. Но после пережитого во время восстания Волдеморта он наотрез отказался. Сказал, что поедет восстанавливать нервы и здоровье куда-нибудь в Канаду.

— И больше никого не нашли? — спросил Снейп, не проявляя признаков раздражения.

— Найти кого-то, кто мог бы вас заменить, оказалось не так-то просто. Да и профессор МакГонагал совсем с ног сбилась, утрясая дела с Министерством. У них там серьезные перестановки сил, даже наладить нормальный режим занятий в Хогвартсе получилось не сразу. Мы занимаемся факультативно, нам раздали учебники, но практических занятий пока нет. Никто пока не соглашается идти на работу в Хогвартс. Многие потеряли близких и родных и пока не оправились...

Снейп кивнул, принимая ответ. Переулок, по которому они шли, вывел к пустырю недалеко от заброшенной фабрики. На другой стороне поля догорали огненно-красным последние клены. Скоро все здесь будет покрыто снегом. Пересекая по краю пустое пространство, они шли вдоль железной сетки, натянутой вдоль протоптанной дорожки. Впереди, чуть подальше, виднелись дома, рядами выстроенные вдоль кривых улиц и взбиравшиеся на склон холма.

— Я даже не знаю, как теперь быть с поступлением в авроры, — продолжал Гарри. — Без Высших Зелий, боюсь, эта затея мне не удастся. Хотя сейчас в авроры берут всех, кто решится. Но не знаю, будет ли это так, когда я через полгода закончу Хогвартс.

— Зачем вам нужен аврорат, Поттер? — спросил Снейп. — Это далеко не так романтично, как вам может казаться.

Гарри опустил голову, глядя под ноги. Под ногами была подмерзающая земля, желтая трава, мелкие камушки...

— Я мечтал об этом. Но сейчас уже не уверен. Я... Вам это, наверное, покажется глупым, но я просто не знаю, чем мне еще заняться после окончания Хогвартса.

— Вам нет необходимости приниматься за работу сразу после окончания школы, — ответил Снейп, поглубже засовывая руки в карманы. — Вы вообще можете не работать, а, скажем, путешествовать по миру. Ваших средств хватит на то, чтобы обеспечить вас до конца жизни.

— Моих средств? Вы имеете в виду наследство? — Гарри вопросительно посмотрел на Снейпа. — Да... Я все никак не привыкну к тому, что у меня много денег. Эта мысль не укладывается у меня в голове.

— Да, я имею в виду ваше наследство, Поттер. Пока вы учитесь, у вас нет необходимости заботиться о том, на что тратить деньги. Поэтому вы и не привыкли к ним, в отличие от того же Малфоя.

Они еще некоторое время шли молча. Затем Гарри вздохнул и собравшись с духом сказал...

— Я хотел... попросить прощения за то, что трогал ваши вещи без разрешения, сэр. Я не хотел ничего плохого. Честно. И еще, я... давно хотел это сказать, но... не мог. Простите меня... за то, что случилось... с омутом памяти, сэр. Я поступил очень дурно. Я давно должен был извиниться.

Снейп поджал губы, мрачно глядя себе под ноги.

— Я не держу на вас зла, Поттер, — наконец сухо сказал он, не поднимая глаз на Гарри. — Это все в прошлом и уже не имеет никакого значения.

— Спасибо, — вздохнув с облегчением, ответил тот.

Это было так странно — идти бок о бок с Поттером и разговаривать. Просто разговаривать, а не ждать внезапного удара. Впрочем, пока Поттеру удавалось лавировать даже при затрагивании таких болезненных тем, как омут памяти. Это все было очень странно. Оказывается, Поттер мог быть вполне терпимым собеседником.

— Я хотел поговорить еще кое о чем, сэр...

— Я вас слушаю, — отозвался Снейп, втягивая голову в плечи от легкого озноба, вызванного прогулкой.

Возле домов, к которым они свернули, пролегала неширокая улочка, обсаженная деревьями. Под ними кое-где стояли пустые скамейки. Несколько человек прогуливались с собаками, а в остальном улица была совершенно пуста. Снейп начал уставать, хотя прошли они совсем немного, да и то неспешным, медленным шагом.

Гарри глянул на Снейпа, подошел к одной из скамеек.

— Давайте присядем. Вы не против?

Снейп молча сел, вытянул ноги, оперевшись на спинку скамейки. Глянул на Поттера исподлобья.

— О чем вы хотели поговорить? — спросил он, совершенно не представляя себе темы и надеясь, что Гарри не начнет оправдываться или извиняться еще за что-нибудь.

— Я хотел рассказать вам о том, что было, когда я был... мертв. Или почти мертв. И кое-что передать вам. Меня... попросили. — Гарри не смотрел на Снейпа, уставившись на асфальт.

— Кто? — Снейп воззрился на него, не представляя себе, кто и что мог просить Поттера передать ему.

— Я не знаю, кто был этот человек. Он просил меня передать вам буквально это: "Скажи Севви, что никогда не поздно прожить счастливое детство". Я видел его... ТАМ...

Снейп испытующе прожигал Гарри взглядом. Севви? Детство? Это мог быть только дед, но какого Мерлина они ухитрились встретиться?!.. Снейп не ставил под сомнение то, что Поттер мог действительно кого-то встретить. И даже пообщаться. В конце концов, Дамблдор же оказался прав, значит, и там души тоже могут сохранять память о своей жизни. Но как, как, ради всего святого, эти двое могли встретиться? Совпадение? Очень сомнительно.

— Как он выглядел? — спросил Снейп, отводя взгляд. Он уже верил — но хотел просто услышать, что его догадка верна.

— Пожилой мужчина... суховатый такой. Седой. И глаза пронзительные... ярко-голубые.

Снейп хмыкнул. Он увидел деда так же ярко, будто Абрахам стоял сейчас перед ним. Невысокий. Голубоглазый. Внимательный, строгий, но внушающий доверие взгляд.

Снейпа вдруг посетила мысль о том, что вряд ли дед был бы доволен тем, что сделал его внук из своей жизни.

— Больше он... ничего не говорил? — глуховато спросил Снейп.

— Нет. У нас было очень мало времени. Он просто попросил передать это вам. Я забыл про это... простите. Я почти месяц лежал без сознания, а когда пришел в себя, у меня это просто вылетело из головы. Но потом я вспомнил. И все не решался с вами заговорить об этом.

Снейп смотрел на деревья, под которыми лежали облетевшие листья, присыпанные белым снежком. Никогда не поздно прожить счастливое детство? Что он хотел этим сказать? Какой смысл он в это вкладывал? Как может быть «никогда не поздно»? В жизни есть детство, юность, зрелость и старость. Они идут друг за другом, и только так. Нельзя быть ребенком, когда тебе уже скоро сорок.

Снейп встал.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне, как все происходило, мистер Поттер, — произнес он. — Не сейчас. Когда вернемся.

Поскольку отдельной столовой в доме Снейпа отродясь не было, пить чай пришлось на кухне. Она выглядела теперь совсем иначе, чем во время его болезни. Испортившиеся или засохшие продукты исчезли, пыли не было. Чистая посуда была расставлена за стеклянными дверцами шкафчиков, тяжелый запах нежилого помещения выветрился. Невысокий холодильник с никелированной ручкой больше не дребезжал, содрогаясь в конвульсиях, каждые полчаса. Возле раковины для мытья посуды был порядок. Доски для резки хлеба и мяса висели на своих местах, ножи аккуратно примостились в деревянной стойке. Засохшие связки чеснока и лука изрядно поредели. Из ящика для овощей исчезла сморщенная проросшая картошка, теперь там лежали явно только на днях купленные морковь, репа и кабачки. Дверь в сад была плотно прикрыта, и сквозь отмытое стекло виднелись присыпанные листьями грядки.

Даже старомодный рисунок на светлых обоях, поблекший и выцветший от времени так, что его было почти не различить, казался уютнее, чем раньше.

Усадив Гарри за стол, Снейп обозревал батарею жестяных коробок с чаем, стоя перед открытыми дверцами буфетного шкафчика. По правде говоря, он действительно не любил чай. Но само по себе чаепитие было для него приятным ритуалом. Глядя на этикетки, он вспоминал вкус и запах каждого сорта, выбирая тот, что подошел бы ему сейчас — и чем можно было бы угостить Поттера. Достав, наконец, одну из жестянок, снял крышку и поднес банку к носу, проверяя, не пропал ли запах. Насыпав горсть в заварочный чайник, добавил туда лимонник, мелиссу и немного мяты. Залил вскипевшей к этому времени водой. Пока чай заваривался, расставил чашки и ложки, молочник и сахарницу. Ничего, что можно было бы предложить к чаю, у него не нашлось — ни печенья, ни конфет, ни джема. Сладкое он не любил.

Сидя напротив Поттера в ожидании, пока чай остынет, Снейп крутил в пальцах ложечку. Кто бы мог подумать — он сидел с Поттером за одним столом, будто они были приятелями. Но, добровольно впустив Гарри в свой дом, он принял на себя все обязанности хозяина. Гость вправе рассчитывать на заботу, уважение и дружелюбие. С грехом пополам Снейп был согласен проявлять уважение и заботу — в той форме, в которой считал это допустимым, но на дружелюбие его уже не хватало.

Когда-то он сам был гостем в доме у деда. Те примеры человеческого общения, что у него сохранились, были родом оттуда. Во всех прочих ситуациях отношения с окружающими строились совершенно на других принципах. И сейчас Снейп пытался выцепить из своей памяти хоть что-то, чем можно было бы воспользоваться для налаживания контакта с Поттером.

Снейпу было уже очевидно, что в его жизни появилась некая загадочная закономерность. Когда Поттер был где-то поблизости — он чувствовал себя лучше, у него появлялось желание что-то делать, жизнь казалась интересной и увлекательной. Когда на горизонте не было ни намека на Поттера — его охватывала апатия, все валилось из рук, все было скучно, серо, тускло и бесполезно.

Первую неделю, пока Поттер ночевал у него в доме, силы прибывали к профессору не по дням, а по часам. Как только Гарри хлопнул дверью — Снейп едва не вернулся в то состояние, в котором был до его прихода. Сейчас, ощущая присутствие Гарри даже не глядя на него, Снейп снова чувствовал, что хочет жить и работать.

Объяснить этот феномен он пока не решался. Остановился на теории о том, что это так действовала возникшая посредством инициации связь.

Вытекало ли из этого то, что Поттер был ему… нужен? А если да, то как кто? Как человек? Как инструмент для поддержания себя в хорошей форме?

Разглядывая остывающий чай, Снейп пропустил какой-то вопрос Гарри и переспросил машинально:

— Вы что-то сказали, Поттер? Я не расслышал.

— Я хотел спросить, сэр… Как вы попали к Дурслям?

— Это было достаточно просто. Мы с Дамблдором обсуждали ваших родственников в качестве временного укрытия для меня, когда планировали мои действия. Как запасной вариант. У меня был адрес. Чтобы не переполошить их своим визитом, мне было нужно прикрытие. Им послужила ваша тетушка. Правда, у нее не было желания сотрудничать со мной. Она была уверена, что я явился к ней, чтобы покуситься на ее невинность.

Гарри фыркнул в чашку с чаем и захохотал.

— Простите… простите, сэр…

Снейп поднял бровь — он вроде бы не говорил ничего смешного. Протянув руку за салфеткой, чтобы протереть забрызганный чаем стол, он продолжил:

— Я попытался убедить ее, что она ошибается, но это было невозможно. Она была твердо убеждена, что я ее домогаюсь и ее девичья честь находится под угрозой.

Подавившись чаем, Гарри закашлялся. Согнувшись пополам от смеха, он захохотал, как ненормальный. В перерывах между приступами неудержимого смеха пытался что-то сказать, но, только глянув на Снейпа, заливался пуще прежнего. Снейп спокойно пережидал, пока Гарри отсмеется, не вполне, правда, понимая, что его так развеселило.

— Простите, сэр… — наконец, отдышавшись, выговорил тот, — я просто представил… тетушку Мардж…

Сказав это, он, очевидно, представил ее еще раз, поскольку от нового взрыва хохота чуть не свалился под стол.

— Так вот, — продолжил Снейп, когда Гарри наконец успокоился, — поскольку о сотрудничестве не было и речи, мне пришлось применить легиллименцию и вложить в ее голову несколько новых воспоминаний.

— А это возможно? — удивленно спросил Гарри.

— Конечно, — отозвался Снейп, словно это было само собой разумеющимся. — Я внушил ей, что являюсь ее личным врачом, а также то, что ей необходимо немедленно навестить родственников. К моменту вашего появления я прожил у Дурслей около пяти дней.

— Ну и как вам мои… родственники? — сдерживаясь, чтобы не прыснуть снова, спросил Гарри.

— Думаю, не сильно огорчу вас, мистер Поттер, если скажу, что у меня остались о них самые неприятные воспоминания, — хмыкнул Снейп.

— Знаете, сэр, в этом я вас очень хорошо понимаю, — улыбнулся тот. — Но они, кажется, были от вас в полном восторге. Дядюшка Вернон был впечатлен.

Помрачнев, Снейп перевел взгляд на стену.

— Вы хотели мне что-то рассказать, мистер Поттер? — спросил он.

— Я?.. Да... — Улыбка сползла с лица Гарри.

Он поставил чашку перед собой и обхватил себя руками.

— Я думал, что, вам будет интересно узнать... как все было.. ТАМ.

— Я вас слушаю.

— Когда Волдеморт ударил меня Авадой, я почувствовал, что падаю... Это не было больно, было только неприятно. Знаете, как бывает, когда кто-то вдруг хватает вас за руку и сильно дергает... Меня вот так будто выдернуло... куда-то в другое место... или пространство. Я видел зал Трофеев и всех, кто там был, только все было другим. Словно время там текло по другому и пространство подчинялось другим законам. Это очень сложно объяснить на самом деле…я и сам не до конца понимаю, как там все было устроено. Я видел, как вы сражались с Волдемортом, сэр. А потом я увидел... профессора Дамблдора. Он просто... возник. С ним были мои родители... Седрик... и Сириус. Знаете, я до последнего надеялся, что он все-таки не умер... — Гарри опустил глаза, но затем снова поднял их. Было видно, что он изо всех сил сдерживает желание заплакать. И если бы он не сдержался, Снейп бы не осудил его. — У нас было совсем немного времени. Мы даже ничего не успели друг другу сказать. Только... попрощались...

Гарри замолчал, сдержанно шмыгая носом. Снейп, глядя в свою нетронутую чашку, дал ему время немного успокоиться, а затем негромко спросил:

— И что было дальше?

— Дальше... — Гарри глубоко вздохнул, — Там была воронка, как водоворот, только в воздухе. Когда Гермиона разбила первый хоркрукс, его взял Седрик. Хоркрукс выглядел, как белое облачко, вроде пара... или горсти снега. И светился. Седрик ушел туда, в воронку. Дамблдор сказал мне, что это — та грань, за которую уходят души, чтобы снова родиться. И они уносили хоркруксы туда, чтобы Волдеморт мог родиться другим... не Волдемортом. Каждый взял себе по одному. Седрик, крестный, и родители. Я просто стоял и смотрел, а потом словно очнулся. Вы все еще сражались. Вы выглядели совсем не так, как в жизни. Как черная тень, очень плотная и быстрая. А Волдеморт — багровый, темный... Гермиона светилась мягким светло-оранжевым... Рон — зеленым, как весенняя трава. А Невилл... он был совсем не похож на себя. Он был выше, шире в плечах... И от него шел свет, как от солнца — золотой и чистый. Удивительно, он был очень красивым…Он мне напомнил рыцаря из сказаний о Короле Артуре… У меня в руке была палочка, или мне просто казалось что она есть, не знаю… и я стал атаковать Волдеморта. Я не произносил заклинаний, я тогда о них даже не вспомнил. Я просто делал что-то, что вызвало поток яркого, золотого света…и било прямо в него. Сначала я не мог достать его, но потом — когда Невилл уронил на него алебарду — у меня получилось. Он упал — и одновременно появился рядом со мной. Дамблдор подошел к нему. Тот смотрел на него с ненавистью, страхом и отчаяньем. Но профессор был спокоен. Он, кажется, совсем не сердился на него. В его взгляде даже было что-то такое, как смотрят на больного или слабого. Он протянул ему руку и сказал: "Том... если ты ищешь бессмертия — пойдем со мной". И потянул его к воронке. Волдеморт сначала стоял и смотрел на нас, а потом пошел. Медленно-медленно. Они с профессором Дамблдором вошли в нее одновременно. Профессор еще обернулся ко мне и помахал рукой. Сказал, что мы еще встретимся. Я, сам не знаю, почему, подошел ближе — и почувствовал, как меня тоже начало тянуть в нее. Мне, наверное, нельзя было подходить так близко. Я пытался шагнуть назад, но меня тащило все дальше и дальше. Мне стало страшно, что я попаду туда и про все забуду. А потом я почувствовал, как меня кто-то крепко взял за руку, и тянуть стало слабее. Я уже словно в дымке видел, как вы оказались рядом со мной… как держали меня за руку… Я видел что-то, словно картинки из калейдоскопа… от которых мне хотелось вернуться… хотелось... Я стал слышать чьи-то голоса. Воронка стала уменьшаться. Я обернулся к вам и увидел рядом с вами того человека. И Рона с Гермионой, которые сидели рядом со мной, то есть с моим телом, которое было на полу. Тот человек увидел меня, подошел, посмотрел очень внимательно и сказал:

— Пожалуйста, передай Севви... что никогда не поздно прожить счастливое детство.

А потом... потом я уже ничего не помню. Очнулся только в палате. Через месяц. Вот и... все.

Гарри замолчал. Снейп очень хорошо мог представить себе, что тот чувствует. Увидеть людей, которых любишь, только для того, чтобы попрощаться...

— Спасибо, что передали мне его слова, — сказал он наконец.

— Вы знаете, кто это был? — спросил Гарри, поднимая глаза.

— Мой дед, — коротко ответил Снейп.

— Наверное, он очень любил вас.

— Наверное.

— А он... давно умер?

— Двадцать пять лет назад.

— Сэр... вы, наверное, помните мою мать?.. Вы ведь учились в одно время с ней.

Снейп как наяву увидел перед собой лицо Лили. Медные волосы, яркие глаза. Да, он хорошо ее помнил.

— Вы можете рассказать... какой она была?

— Она была очень симпатичной, — ответил Снейп. — Доброй. Отзывчивой. Упрямой.

Он хорошо ее помнил. Но как можно было рассказать об этом Гарри, чтобы тот тоже смог увидеть ее?

— Мы очень мало общались. Если вам интересно что-то конкретное, то спросите, я расскажу, — предложил он.

— Я даже не знаю, о чем спрашивать, — растерялся Гарри. — Ну, может, вы вспомните... какую-нибудь историю, в которой она участвовала?..

— Я не принимал участия в тех историях, которые случались с Лили, — ответил Снейп. — Мы не были близкими друзьями. Просто иногда... разговаривали.

— О чем?

— О занятиях. О Зельях. Она часто пыталась помирить меня с вашим отцом и крестным.

— Сэр, скажите... почему вы так враждовали? Из-за чего? Должна же была быть какая-то причина?

Снейп отчетливо вспомнил вагон Хогвартс-экспресса и прыгающую карамель, прилипшую к волосам.

— Ваш отец был избалован, я думаю. Он был высокомерным... эгоистичным. Многое из того, что он делал, он делал для своего развлечения.

— Но ведь в нем наверняка было что-то хорошее? Я просто хочу понять, сэр... Я знаю, что он был не идеален, но...

Снейп пожал плечами.

— Возможно. Если бы в нем не было ничего хорошего, ваша мать не вышла бы за него замуж, и вас бы не было. Но мне об этом ничего не известно. Я не был на месте его друзей и не знаю, чем он привлекал их.

Гарри тяжело вздохнул. Он сидел, сгорбившись, как нахохлившийся птенец, и смотрел в пустую чашку.

— Хотите еще чая? — спросил Снейп, чтобы пауза в разговоре не затягивалась так надолго.

— Нет, сэр, спасибо… Я, пожалуй, пойду. Спасибо за чай.

Гарри поднялся, чуть не зацепив ногой стол.

— Поттер, — Снейп хмуро смотрел на него, — вы не всегда сможете застать меня дома. Если вы… — он поджал губы, — решите появиться здесь еще раз, поставьте меня в известность. Я не хочу, чтобы вы мерзли под окнами.

Гарри улыбнулся и кивнул.

— Я постараюсь быть завтра. После занятий. Если вы не возражаете. Мне действительно нравится заниматься у вас. В Хогвартсе мне постоянно приходится быть в центре внимания, а тут так тихо... И не достает никто.

Снейп кивнул.

— Завтра вечером я буду дома.

Выполняя свое обещание, Снейп пришел к Эйлин. Ни о чем говорить он не хотел, так что захватил с собой газеты, которые приносил ему Поттер. Читал вслух новости магического мира. Эйлин молча слушала. Может быть, это было ей совершенно неинтересно, но она не протестовала. Снейп лежал на ее кровати, лицом к изголовью.

Трудность общения с портретом была в том, что он испытывал к нему очень противоречивые чувства. Портрет заключал в себе часть личности Эйлин и в определенном смысле был живым, так что Снейп не мог просто забыть о нем. Но помимо этого он служил постоянным напоминанием о том, что матери больше нет. Снейпу было бы намного проще, если бы этого напоминания не существовало. Его бесило то, что он может говорить с ней — и не может почувствовать, прикоснуться к ней через холст. Эйлин была лишь частично живой и частично настоящей. В его голове до сих пор не могло это уложиться. И чтобы не мучить себя этим лишний раз, он почти не общался с портретом. А о том, что могла чувствовать она, проводя год за годом в пустой комнате, старался не думать вообще.

— Север, — негромко позвала мать.

Снейп поднял взгляд на портрет, показывая, что готов слушать.

— Ты не помнишь, где лежат наши пластинки?..

— Твои? — уточнил он.

Мать любила музыку. Даже маггловскую. При жизни она часто расчехляла старенький проигрыватель и ставила пластинки с записями мюзиклов. Иногда даже звала Севера танцевать с ней под песенки из "Хэлло, Долли" или "Моей прекрасной леди".

— Хочешь послушать? — спросил Снейп.

— Если ты не против, — она улыбнулась.

Вытащив с нижней полки этажерки тяжелый пыльный чемоданчик с проигрывателем, Снейп откинул крышку и проверил, не заржавела ли игла. Вытащил стопку пластинок, разложил на кровати.

— Что тебе поставить? "Мою прекрасную леди"?

Эйлин кивнула.

Снейп вытряхнул из бумажного конверта пластинку и, взяв за края кончиками пальцев, опустил на шпенек. Включил проигрыватель — пластинка закружилась, тонкие спиральные бороздки слились в неразличимые линии. Подведя иглу к краю, он осторожно прикоснулся ею к пластинке. Сначала, как обычно, раздалось шипение и хрип, а затем зазвучала музыка.

Снейп помнил эти мюзиклы почти наизусть — несмотря на то, что последний раз слушал их много лет назад.

— Помнишь, как мы с тобой танцевали? — Эйлин улыбалась, глядя на него.

— Помню.

День прошел в каких-то будничных, нужных, но малоинтересных делах. Ближе к вечеру Снейп начал ловить себя на том, что все чаще посматривает на часы. Поттер обещал появиться после занятий. Допустим, часа в три занятия закончатся. Пару часов можно накинуть на то, что Поттера что-то задержит. Значит, в пять — максимум в шесть — он должен объявиться.

Оставив открытой дверь лаборатории, чтобы не пропустить стука в дверь, Снейп производил ревизию. Сортировка всего, что находилось там, по его подсчетам, должна была занять несколько дней. Раскрыв на рабочем столе толстую тетрадь, он составлял список основ для зелий, ингредиентов и инструментария, имевшихся в его распоряжении. В столбце напротив отмечал, что нужно будет приобрести взамен оставленного в Хогвартсе, и сколько это будет стоить.

Вопрос финансов, раньше особо не беспокоивший его, теперь приобретал особую значимость. У Снейпа имелось около тысячи фунтов маггловскими деньгами и примерно столько же в галеонах. Прожить на это некоторое время вполне возможно, но пока сбережения не кончились — стоит задуматься о будущем источнике дохода. На первое время им станут зелья. Снейп планировал договориться с хозяевами магических аптек о поставках редких или сложных зелий. Почему бы и нет? Хоть польза от знаний.

Список получался внушительным. Котлы разных размеров, жаровня, песочные часы для отсчета разных промежутков времени, новые полки, перья, ножи... В гостиной тихо щелкал маятник. Мимоходом подумав о том, что раз уж Поттер так или иначе будет ночевать в его доме время от времени, следовало бы выделить ему что-то поудобнее диванчика в гостиной, на котором можно было спать только поджав ноги — Снейп решил отпереть третью комнату на втором этаже. Когда-то она была отцовской. Теперь в ней не осталось почти ничего из старой обстановки, кроме стола и железного каркаса кровати. Самому Снейпу было неприятно в ней находится, но для Поттера не будет никакой разницы, чья это была комната.

Время шло.

Оно шло мягкими кошачьими лапами в такт щелканью маятника в старых часах. Пять часов. Шесть. Когда перевалило за семь, Снейп осознал, что начал беспокоиться. Допустим, Поттер мог опоздать или задержаться. Но так надолго?

Короткий зимний вечер уже давно был непроглядно темен. За окном шумел ветер, монотонно стучал дождь — настоящие холода никак не наступали, подмерзало только к утру. В доме было так тихо, что Снейп неосознанно начал ждать неприятностей. Такая пугающая тишина не могла не предвещать бури.

Восемь часов. Он старался уловить отзвуки опасности, но не слышал ничего, кроме тиканья часов. Может быть, он перестал ощущать связь с Поттером? Может быть, он даже не узнает, если что-то произойдет?

Да что с ним, в конце концов, может произойти в Хогвартсе?

А если что-то произошло на полдороге к его дому? И некому помочь?

Снейп начал беситься от невозможности повлиять на ситуацию. Уговаривая себя, что в голову просто лезет всякая дрянь, не стоящая внимания, он прислушивался к каждому звуку на улице.

Девять часов.

А может быть, забыл? Или решил не появляться? И не предупредил потому, что побоялся? Или просто забыл… вылетело из головы.

Десять.

Снейп чувствовал, что страдает полной ерундой. Ясно же, что ждать бесполезно. Лучше лечь спать и не заботиться об обещаниях какого-то там Поттера…

На улице раздался хлопок аппарации, и Снейп кинулся к двери. Распахнул ее едва ли не прежде, чем раздался стук.

— Поттер. Где вас носило?

Видочек у Гарри был еще тот. Куртка насквозь промокла, с волос капало. На шее болтались квиддичные очки. И судя по выражению лица, Поттер был зол и рассержен.

От возмущения у Снейпа пропали все приготовленные для "ласковой встречи" слова, и он отступил в дом, позволяя Гарри пройти и одновременно давая себе время на подбор фраз.

— У вас нет часов? Или у вас нет глаз, чтобы посмотреть на часы? Вы отдаете себе отчет в том, сколько сейчас времени?

Гарри закатил глаза и зло втянул воздух через сжатые зубы.

— Нет... Только не начинайте, профессор! Чем вы опять недовольны? То вам не нравится, что я вообще сюда являюсь, теперь я явился не в то время! Ну и сколько же сейчас времени?

— Начало одиннадцатого, — отчеканил Снейп. — Не хотите ли вы сказать, что занятия в Хогвартсе теперь заканчиваются так поздно?

— Слушайте... Вы ведете себя как моя тетя Петуния! Вы мне не нянька! — Гарри приклонился спиной к стене и начал развязывать ботинок. — У меня была тренировка по квиддичу, и я не думал, что вас вообще беспокоит, где я и во сколько я прихожу. Раньше вас это вообще не волновало! Раньше вы только и делали, что пытались убедить меня вообще тут не появляться!

— Поттер, вы, очевидно, полагаете, что можете распоряжаться моим временем, как вам заблагорассудится?— Снейп начал повышать голос, — Вам не приходило в голову, что у меня могут быть другие занятия, помимо ожидания вашего возвращения? Почему вы не предупредили меня, что вернетесь настолько поздно? И не раскидывайте ваши вещи где попало! — прикрикнул он, проследив за тем, как Гарри отпихнул в сторону мокрый ботинок и тот проехался по чистому полу, оставив грязный след. Даже не утруждая себя вербализацией, Снейп только подумал — и злосчастный ботинок врезался в дверь, отскочил от нее и замер на коврике.

— А вы не трогайте мои вещи! — огрызнулся Гарри, швыряя на пол второй, мокрый насквозь, — Как я, по-вашему, мог вас предупредить? И вообще... Я что, мешал вам заниматься своими делами в мое отсутствие? — Гарри зло зыркнул на него и поплелся через гостиную в кухню, оставляя на полу мокрые следы. — Вы сегодня все как сговорились! Что вы, что Рон, что Джинни. Где был, что делал, что да почему? Я не перед кем не обязан отчитываться!

— У вас уже нет совы, Поттер? — язвительно осведомился Снейп, не отставая, — Или вы думаете, что все должны заранее догадываться о ваших планах? Ваше самомнение переходит все границы!

— Я просто не думал, что вы удосужитесь тратить время на то, чтоб гадать о том, что со мной. Вы мне не давали повода так решить, профессор! Да вы мне уже давно и не профессор вообще-то! Слушайте, какое вы имеете право читать мне морали, да еще в таком тоне? — Гарри вызывающе вздернул подбородок.

— Не смейте хамить мне в моем собственном доме, Поттер! — Снейп начал по-настоящему злиться, — Я старше вас, и вы обязаны меня слушать.

— Знаете что... — Гарри подошел к Снейпу вплотную и четко и зло процедил: — Я НИЧЕГО НИКОМУ НЕ ОБЯЗАН. И прихожу сюда по своей воле, тогда, когда захочу. Если вы против, так и скажите. И вы меня тут больше не увидите. Ясно?

— Прекрасно, — прошипел Снейп, и холодная злость, сменившая гнев, едва успела затормозить следующую фразу, которая уже готова была вырваться: "В таком случае выметайтесь из моего дома". Сжав зубы так, что на скулах четко обозначились желваки, он прожег Гарри ненавидящим взглядом. Что-то было очень неправильное в том, что он чувствовал в присутствии Поттера. Что-то совсем не похожее не злость. Не найдя, что еще сказать, Снейп смерил Гарри испепеляющим взглядом, вылетел из кухни и грохнул за собой дверью лаборатории так, что зазвенели оконные стекла.

— Ну и пожалуйста! Ну и прекрасно! — крикнул вслед Гарри, — Только я все равно никуда не уйду! И не потому, что вы мне сдались! Вовсе не потому, а потому, что я голоден и хочу спать! И все!

Каков мерзавец! Каков наглец! И где только набрался таких манер?! Снейп стремительно мерил шагами лабораторию, едва удерживаясь, чтобы не расколотить что-нибудь бьющееся. Это даже не нахальство, это просто свинство! Опоздать на несколько часов, нахамить вместо извинения — на это способен только Поттер!

— Выстави, — ехидно посоветовал внутренний голос.

От неожиданности Снейп даже остановился. Весь мир, похоже, оборачивался против него. И даже собственный внутренний голос начал язвить. Проводя большую часть жизни в одиночестве, Снейп привык разговаривать с самим собой. Но раньше его внутренний голос был с ним заодно. Или почти заодно. А сейчас эта язвительность выглядела форменным предательством.

— Я не собираюсь его выставлять! — отрезал он.

— Почему? — поинтересовался голос. — Зачем он тебе нужен?

— Он мне не нужен!

— Если тебе кто-то не нужен, ты не впускаешь его к себе в дом и не волнуешься за него.

— Я не волнуюсь! — Снейп был взбешен.

— Ты еще скажи, что впускаешь его только потому, что Поттеру удобно делать здесь уроки.

— А почему нет?

— С каких пор ты начал страдать альтруизмом, Северус?

— Заткнись! — Снейп прошипел это вслух.

— Ну, иди, скажи ему, чтобы он больше не появлялся у тебя. Кто тебя держит?

Снейп схватился пальцами за виски. Нет, так больше не может продолжаться. Еще и собственное сознание оборачивается против него! Так недолго и с ума сойти. Надо успокоиться и как следует все обдумать. Выбрать правильную тактику поведения. Решить, что делать с Поттером.

Внутренний голос выдал короткое нецензурное слово. Если бы голос был материален, Снейп бы немедленно уничтожил его. Но вытрясти из своей головы самим собой воспитанного собеседника было невозможно.

Ладно. Пусть Поттер приходит. Так и быть. Снейп даже подумал о том, что постарается вести себя сдержаннее. Надо, в конце концов, быть благодарным. Не орать на него. Хотя бы. Поттер взрослый мальчик, он сам способен справиться со своими проблемами. Ведет себя тихо… когда не зарывается. Раз уж так вышло, что присутствие Поттера напрямую связано с желанием и способностью жить, с этим придется смириться. Смириться с Петтигрю было труднее. Снейп вздохнул, посмотрел на неоконченный список. Работать уже было решительно невозможно.

Поднявшись наверх, Снейп застал Гарри на кухне перед тарелкой с разогретым ужином.

— Поттер, — не глядя на него, произнес Снейп, — вы будете спать наверху. Последняя комната по коридору.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и отправился к себе.

Черт знает что!

В комнате Эйлин почти всегда было темно. Разве что ярким солнечным днем сюда пробирался свет — да и то украдкой, будто боялся, что его выставят за дверь.

В этом доме было слишком много старого страха. Он впитался в стены и вещи, как пыльный запах. Как же Север этого не замечал? Или замечал, но привык?

Эйлин бессознательно разглаживала на коленях вышивку. Ее художник оказался злым шутником: стежки исчезали, едва успев появиться на ткани, снова и снова уже в посмертии напоминая о том, как бесполезно все оказалось...

Стежок за стежком.

Она пыталась ввести Тобиаса в свой мир шаг за шагом, но этот мир не принял его, и они возненавидели друг друга. Этот мир отразился в глазах Севера, черных, ведьмовских, как у нее самой — и сделал мальчика чужим для собственного отца. Эйлин пыталась примирить их, шаг за шагом, слово за словом, боясь потерять... и, кажется, потеряла обоих...

Шаг за шагом, стежок за стежком...

В гостиной слышались громкие голоса. Эйлин знала о том, что в доме появляется кто-то еще, кроме ее сына, но ни разу не видела этого гостя и не представляла себе, кем бы он мог быть. Только по голосу можно было судить, что это еще молодой мальчик. Он приходил сюда уже не первый раз и не единожды оставался ночевать. Для Эйлин было загадкой его появление. Но спросить о нем у сына она не решалась.

Громко хлопнула дверь в подвал, мальчик прокричал — видимо, вслед:

— Ну и пожалуйста! Ну и прекрасно! Только я все равно никуда не уйду!

Быстрый топот ног по лестнице... И Эйлин увидела, как в приоткрывшуюся дверь скользнул узкий луч света. Мальчик задержался на пороге, потом буркнул себе под нос:

— Ну и что... мне никто не запрещал входить в эту комнату... в конце концов...

Он сделал шаг внутрь. Включил свет, и тусклая желтая лампа осветила комнату. Все та же кровать, диван, шкафчик, фигурки на подоконнике. И портрет на стене.

Он подошел поближе, вглядываясь в тусклом свете в портрет.

Эйлин вскинула голову — пожалуй, даже слишком резко — чтобы успеть разглядеть гостя прежде, чем он уйдет.

Худощавый темноволосый юноша в круглых очках смотрел на нее, чуть прищурив близорукие глаза. Одет почти по-домашнему... хотя какой уж здесь домашний уют! Эйлин поймала себя на том, что невольно усмехнулась этой мысли, как делал это Север — уголком рта.

Заметив пристальный взгляд, мальчик замялся и неловко спросил:

— Добрый вечер... можно войти?

— Вы ведь уже вошли, юноша... — улыбка Эйлин смягчилась, она отложила вышивание, разворачиваясь к гостю. — С кем имею честь?

— Поттер, мэм. Гарри Поттер.

Гарри вернулся, чтобы прикрыть дверь и сделал несколько шагов к портрету.

Эйлин чуть приподняла бровь, еще раз посмотрела на Гарри: медленно, очень внимательно.

"Мистер Поттер... Я признаю, что поступил с вами несправедливо.... необдуманно. Прошу вас извинить меня..."

Север просил прощения у этого мальчика? Спрашивать "за что" не имело смысла, Эйлин хорошо знала, как резок бывает ее сын, и как неуступчив. Но... "почему"?..

— Гарри... Поттер. — повторила она, не отводя глаз. — Что ж, рада приветствовать вас в этом доме. Я Эйлин Снейп.

Мальчик выглядел немного растерянным.

— Так вы... мать профессора Снейпа? Спасибо за приветствие, — добавил он, видимо, спохватившись и вспомнив о вежливости.

Глядя на Гарри, Эйлин отчего-то подумала, что тот чем-то похож на ее сына. Только взрослее... и мудрее, чем Север. Когда у Севера в очередной раз перевернулся с ног на голову весь мир, он выглядел таким же потерянным. Только Гарри казался ей в чем-то сильнее сына.

— Не стоит благодарности. Скорей наоборот, мне стоит благодарить. Мне не часто приходится разговаривать с людьми... — Эйлин слишком поздно спохватилась, что Гарри мог прочесть в этих словах "Северус почти не заговаривает со мной", и замолчала.

— Я тоже не особенно разговорчив, особенно в последнее время. Мне трудно разговаривать с людьми. А уж с некоторыми, — Гарри выделил слово "некоторые" и покосился на дверь, остатки обиды всколыхнулись снова, — с некоторыми особенно.

"Некоторым" всегда было трудно разговаривать", — подумала Эйлин.

— У Северуса трудный характер... — она тоже посмотрела на дверь. — Кстати, он знает, что вы здесь?

Гарри испуганно обернулся, будто Север мог сейчас войти и застать их.

— Нет... он не знает. А характер у него действительно трудный. Иногда мне кажется, что с ним невозможно нормально разговаривать, как бы я ни старался.

Гарри сел на диванчик у стены с видом человека, который очень обижен и не знает, что делать с этой обидой.

— Он вас обидел? — мягко спросила миссис Снейп.

— Еще чего, обижаться на него! — воскликнул Гарри. — Он меня вообще ни в грош не ставит, орет постоянно. — Помолчав, добавил немного тише: — А вообще да. Я сам виноват, но это еще не дает ему права так разговаривать со мной!

Уставившись в одну точку, Гарри, судя по виду, все еще переживал недавний спор.

— Он считает, что в его доме только он и прав. — Эйлин пожала плечами, в уголках ее губ притаилась тихая улыбка. То, что Север считал своим, он не позволял трогать никому. А люди, о которых он уже составил впечатление, не имели права поступать по-другому...

Гарри зло фыркнул.

— По-моему, это распространяется на любое место, где бы он ни находился!

— А сейчас ты сам становишься похож на него. Когда злишься... — женщина на портрете подперла щеку кулаком, глядя на Гарри. — И тоже думаешь, что во всем прав, потому что сам вызвался разделить его одиночество.

Гарри помолчал. А потом поднял голову и стал внимательно разглядывать женщину на портрете. Узкое бледное лицо, усталые глаза, тонкий нос, забранные в скромную прическу волосы...

— Скажите, так вы... вы его мать, да?

— Да. — просто ответила Эйлин.

Гарри кивнул, отводя взгляд.

— Это ваша комната?

— Вот это, — Эйлин указала себе за спину, в глубину портрета, — теперь моя комната. — В ее голосе мелькнули язвительно-снейповские нотки. — А здесь... просто никто больше не живет. Некому. — Глаза миссис Снейп потемнели, она опустила взгляд.

Гарри, обхватив себя руками, обвел глазами комнату. Она дышала одиночеством и пустотой. Портрет и женщина на нем казались до странности живыми и в то же время совершенно не сочетаемыми с этим местом.

— И вовсе я не похож на него... — буркнул Гарри, — он первый начал придираться ко всему, что я делаю. Даже если я из кожи вон лезу, чтоб помочь ему. Все равно... ему все не так...

— Если бы ты знал его чуть подольше, то понял бы, что это его обычная реакция.

Гарри пожал плечами.

— С чего, по-вашему, мне должно захотеться знать его получше?

— Но ты же здесь, — ответила Эйлин. — И как я понимаю, приходишь не в первый раз. Даже остаешься ночевать...

Гарри вдруг ярко порозовел, будто бы его застукали за чем-то неприличным.

— Откуда... откуда вы знаете? — нервозно спросил он.

Эйлин отметила смущение юноши, и даже приоткрыла рот, чтобы спросить... но потом смешалась. Святое небо, неужели Север и этот мальчик?.. Да быть не может. Или может? Он так покраснел... Миссис Снейп стиснула переплетенные пальцы рук и постаралась улыбнуться.

— Я просто слышу, как хлопает входная дверь... Если вечером ты не уходишь — значит, остаешься.

На языке Эйлин все вертелся вопрос, а кем же приходится Северу этот молодой человек? Но теперь она не меньше Гарри смутилась, стоит ли спрашивать.

— Да... Я остаюсь... — Плечи Гарри как-то поникли, словно на него навалился груз. — И я сам не знаю почему. Сначала вроде бы было все понятно, а теперь нет. Сейчас, если честно, мне хочется уйти и больше никогда не возвращаться...

— Гарри... — Эйлин подалась вперед, словно опираясь на раму картины, — только честно, тебе ведь не хочется уходить, думая, что ты столько дней появлялся здесь напрасно?.. — это был почти не вопрос.

Гарри помолчал некоторое время, потом встал и подошел к окну. Избегая смотреть на портрет и женщину в нем, ответил уже спокойнее, но не без обиды:

— Мне иногда кажется, что все мои старания были напрасны. Я как мог, пытался помочь... ему... поддержать, потому что... я видел, что ему было очень плохо, не мог бросить его. Он же помогал мне... А теперь, вместо хоть капли благодарности я получаю только упреки и придирки. Я прихожу сюда, каждый раз оставляя своих друзей, другие дела, куда более приятные... а он... он только и делает, что издевается надо мной...

— Ты не прав. — Эйлин сделала паузу и добавила, уже мягче: — Не прав, говоря, что все было напрасно. Потому что если бы это было так — Север просто указал бы тебе на дверь и запретил появляться в своем доме. И сделал бы вид, что тебя не существует. Мне кажется, он ждет твоего прихода... И злится именно на это.

— Я как-то не думал об этом... — проговорил Гарри. — Он столько раз говорил мне, что я ему мешаю... не нужен...

— И, тем не менее, ни разу не захлопнул дверь перед тобой, так?

— Так...

Гарри, казалось, был ошеломлен тем, в каком свете внезапно предстали перед ним действия профессора. Он почти беспомощно посмотрел на Эйлин, словно ожидая, что она объяснит ему такое противоречивое и непонятное поведение Снейпа.

— Однажды он решил, что никто на свете ему не нужен, потому что люди всегда предают. — Эйлин вздохнула, зябко проведя ладонями по плечам: она-то знала, что сейчас говорит прежде всего о себе, о том случае, когда Тобиас впервые поднял на сына руку, а она первым из двоих стала утешать — мужа. Сама страшась быть брошенной, когда семья отвернулась от жены маггла, думая, что еще сумеет наверстать, а Север еще слишком мал, чтобы понимать... — И, может быть, ты... почти уже сумел доказать обратное, — произнесла она.

— Скажите... он ведь не всегда был таким? — неуверенно спросил Гарри.

— Нет... Конечно же, нет... — женщина поднесла пальцы к губам, потерла, почти готовая заплакать. — Просто отец не любил его, а я... — она неопределенно махнула рукой, отметая так и не сказанные слова. — Я надеялась, что в Хогвартсе он сумеет найти себя, подальше от всего этого... от Тобиаса. Ты знаешь, он безумно талантлив, всегда был... — Эйлин как будто силилась выглянуть из рамы, темные глаза заблестели. Она снова была — мать хогвартского первокурсника, готовая любому доказывать, что ее мальчик — лучший из всех.

Гарри смотрел в блестящие черные глаза женщины, которая, судя по всему, уже давно умерла. От нее осталась лишь эта комната в дышашем одиночеством доме, портрет в скромной раме, и ее сын... одинокий, озлобленный на весь мир, жестокий к себе и к другим, никому не нужный. Даже себе.

— Почему отец его не любил? Разве не все родители любят своих детей?

Глаза миссис Снейп, казалось, потемнели еще больше, она отодвинулась от рамы, почти отвернулась, обхватив себя за локти.

— Нет. — голос ее прозвучал глухо, — Не все. Родители хотят видеть в детях продолжение себя, а Северус родился совсем не таким, каким хотел видеть его отец. Но ровно настолько же гордым и упрямым, — Эйлин покачала головой, ей так не хотелось называть перед юношей слово "маггл", — они воевали с тех самых пор, как Север научился ходить.

— Но вы же любили его... у него ведь была мать, которая любила его... Почему он... вырос таким?

Эйлин промолчала, опустив голову.

— Наверное, ему так и не удалось найти себя, — тихо произнес Гарри, смотря на свои руки. — Сколько я его помню, он постоянно один. И так ведет себя, что и подойти-то не хочется.

— Да... — Эйлин отвернулась в сторону. — Еще в первое лето он приехал из школы таким мрачным... и потом все хуже и хуже. И дома... я так виновата, мальчик... Он слишком горд, чтобы показать кому-нибудь, что ему больно, а я слишком мало успела сказать ему... Видимо, так и не успела дать понять, что я люблю его.

Север рассказал ей о вражде с Гриффиндорцами только на третьем курсе. Да и то не рассказал — упомянул случайно, не подумав. И когда она начала расспрашивать, угрюмо отмалчивался, неохотно отвечая короткими фразами. Из них Эйлин удалось понять только то, что мечта Севера найти в Хогвартсе друзей не сбылась. Она чувствовала себя настолько виноватой перед ним — за то, что сама подтолкнула его к этой мечте, за то, что упустила время, не научила, не подсказала... не дала понять, что люди бывают хорошими, нужно это просто увидеть. Ей все время казалось, что все еще успеется, что Север еще маленький, что он изменится, научится, поймет... А время ушло, незаметно и невозвратимо.

— Он сам так часто делает другим больно — не удивительно, что ему дают сдачи, — сказал Гарри.

— Так же, как сегодня было больно и обидно тебе, да? Ты ждал благодарности, пусть не на словах, а наткнулся на раздражение. Хотя... поделюсь секретом: Север часто прячет под злостью все — и беспокойство, и боль, и... — она едва заметно улыбнулась.

— Вы думаете, что он такой, потому что по-другому не умеет? — спросил Гарри. — Но неужели он за столько лет не понял, что его все ненавидят потому, что он сам заставляет людей так относиться к нему?

— Я думаю, он такой потому, что по-другому почти никто к нему не относился. — Эйлин не смотрела на юношу, голос ее стал жестче

— Ну а как относится к нему по-другому, если даже когда пробуешь с ним нормально общаться, он только и делает, что издевается?! — с отчаянием вспылил Гарри.

— А разве так было каждый раз, когда ты переступал порог этого дома? — парировала Эйлин. — Я всего лишь старый кусок холста, но я не слышала здесь ежедневных ссор.

— Он может не говорить громко. Но говорить очень обидные слова, — насуплено бросил Гарри.

— Но если тебе здесь так плохо... Почему ты все еще здесь?

Гарри тяжело вздохнул.

— Не знаю... я правда не знаю, почему продолжаю приходить сюда...

— Если хочешь... — Эйлин протянула руку, впечатление было такое, словно она гладит оконное стекло, — Ты можешь приходить и ко мне тоже.

Гарри на мгновение смутился.

— Хорошо... я буду... Вам, наверное, очень одиноко здесь?

Женщина пожала плечами, чуть виновато улыбнувшись.

— Иногда я думаю, что уже давно привыкла.

Сон не шел. Снейп то мерил шагами свою комнату, то присаживался за рабочий стол, но ни одна дельная мысль не лезла в голову. Тогда он вскакивал и снова начинал расхаживать мимо книжных стеллажей вдоль стены.

Поттер нервировал, злил и раздражал его. И Снейп совершенно не представлял, что с этим делать. Он уже устал от попыток что-то понять.

Снейп, безусловно, предполагал, что рано или поздно Поттер начнет действовать ему на нервы, но не рассчитывал, что это произойдет так скоро. Мальчишка дерзил, хамил и вел себя совершенно непотребно. Однако выставить его Снейп отчего-то не мог. И вовсе не потому, что на улице была ночь. Снейп прекрасно осознавал, что он не выставит его ни завтра утром, ни послезавтра, ни через неделю. Вот только вопрос "Почему?" оставался без ответа. Почему, несмотря ни на что, он собирается терпеть выходки недоученного балбеса? Какая ему в этом выгода?

Снейп уже не надеялся, что оставляет Поттера исключительно из-за благотворного влияния на свою работоспособность. Но при этом не замечал и не хотел замечать того факта, что общение с Поттером было ему приятно. Больше того — общение с Поттером было ему нужно. Поттер не был безвольной куклой — наоборот. Он был живым, непредсказуемым, сложным. Возможно, именно препирательства с ним и вызывали в Снейпе желание что-то делать, как бы парадоксально это ни выглядело.

Было похоже на то, что у него с Поттером возникали какие-то о т н о ш е н и я.

Само слово казалось пугающим. Какие между людьми могут быть отношения? Снейп пытался классифицировать имеющиеся у него познания в этой области. Люди могут быть родителями или детьми, любовниками, партнерами в общем деле, врагами... На этом список заканчивался. Умозрительно Снейп знал, что иногда люди бывают еще и друзьями, но он до сих пор не представлял, что вкладывается в это понятие. Поскольку Поттер совершенно точно не являлся ребенком или другим родственником Снейпу, вариант семейных отношений отметался сразу. Любовниками они не являлись, поскольку единственный раз, когда им пришлось заняться сексом, был вынужден обстоятельствами. Партнерами в общем деле они были до тех пор, пока был жив Волдеморт. Соответственно, и ими они уже не были. Оставались враги. Но врагов не приглашают к себе в дом и не позволяют им спокойно спать, об умирающих врагах не заботятся, так что, как ни крути, выходило, что даже врагами быть они перестали. Оставалось это туманное и загадочное "друзья".

Зачем нужны друзья? Что они делают друг для друга? По каким правилам строятся их отношения? В чем выгода таких отношений?

Снейп очень не любил чувствовать себя в неизвестности, а сейчас он находился именно в ней. Его опыта не хватало на то, чтобы разложить происходящее по полочкам. Можно было бы часами ломать над этим голову, но ответов он бы не нашел. Он не понимал, что чувствует и чего хочет.

Чтобы восполнить пробел в образовании, он решил обратиться за помощью к книгам. Верные и надежные советчики, они никогда не подводили и не предавали его. Они всегда молчали, выдавая ему необходимую информацию. Они всегда были терпеливы, ожидая его внимания и не обижаясь на равнодушие. Впрочем, Снейп не мог сказать, была ли в его жизни хоть одна книга, к которой он был бы равнодушен. Самые редкие и ценные он любил, самые важные уважал, к самым интересным и необычным испытывал симпатию. Книги, наверное, и были его друзьями. Но с книгами было просто дружить. Они ничего не требовали. Они просто были.

Мысленно вписав в план завтрашнего дня посещение книжного магазина, Снейп сел на кровать. Спать не хотелось.

Неуверенный стук в дверь прервал мысли профессора.

— Что вам нужно, Поттер? — спросил Снейп, кинув взгляд на часы. Далеко за полночь.

Поттер не ответил, так что Снейпу пришлось встать и открыть дверь, чтобы впустить Гарри.

Тот стоял на пороге и вздрогнул от неожиданности, когда Снейп оказался перед ним. Гарри хотел было смело встретить взгляд бывшего профессора, но отвел глаза.

— Сэр, извините, если я помешал. Я вас долго не задержу.

— Чего вы хотите? — сдержанно вздохнув, спросил Снейп. Вот ведь упрямец — наверное, он просто не умеет оставлять людей в покое.

— Я... — Гарри, не удержавшись, снова посмотрел ему в лицо. Снейпу очень не понравился этот взгляд — пытливый, ищущий. Что он старался разглядеть? — Я хотел попросить прощения, что заставил вас ждать, сэр. Я... не думал, что для вас имеет какое-то значение, когда я приду.

Снейп едва удержался, чтобы не возвести глаза к потолку.

— Поттер, кажется, я уже говорил вам однажды, чтобы вы прекратили извиняться?

Слишком внимательный и слишком пристальный взгляд Поттера казался Снейпу опасным. Почему он так смотрит? Что хочет увидеть? О чем думает?

— Это все, что вы хотели мне сказать? — нервно спросил он, приготовившись захлопнуть дверь.

— Да... все... — растерянно ответил Поттер, будто не ожидал такого вопроса.

— В таком случае спокойной ночи, мистер Поттер, — Снейп отступил на шаг, чтобы закрыть дверь, но его отвлек беспорядочный стук в окно. Он оглянулся — в стекло стучала и царапалась когтями серая сова. Так и не захлопнув дверь, Снейп отошел к окну и впустил птицу. Та уронила ему на стол письмо и перепрыгнула на шкаф под потолком.

Поттер, воспользовавшись паузой, зашел в комнату.

— Почему вы все время гоните меня? — В его голосе внезапно зазвучали требовательные и обиженные нотки. — Я вас не понимаю... совсем не понимаю. Вы злитесь на меня за то, что я прихожу слишком поздно... злитесь на то, что я вообще прихожу... злитесь на то, что я есть, но не говорите мне, чтоб я ушел... Почему? Почему вы не хотите хотя бы попробовать поговорить со мной? По-человечески? — его голос слегка дрожал, хотя он видимым усилием заставлял себя говорить четко.

Снейп раздраженно бросил нераспечатанный конверт на стол и в упор посмотрел на Гарри.

— Поговорить с вами? О чем? — точно так же требовательно спросил он.

Настала очередь Гарри закатить глаза и раздраженно вздохнуть.

— О чем угодно! О чем-нибудь! Я ведь прихожу сюда не только потому, что могу в тишине сделать домашнее задание или в очередной раз услышать ваши очередные издевки! Или вы думаете, что я не способен на членораздельную речь?

Ситуация начала даже забавлять Снейпа. Требование Гарри поговорить с ним было настолько абсурдным и нелепым, что он едва не развеселился.

— Хорошо, — он скрестил руки на груди. — Давайте поговорим. — И скомандовал: — Начинайте.

Терпение Гарри, очевидно, лопнуло.

— Вы издеваетесь, да? — воскликнул он и нервно провел рукой по лбу. — Какой я идиот... Я на мгновение подумал, что в вас все-таки есть что-то человеческое...

Снейп недоуменно поднял брови.

— Чем вы недовольны, Поттер? Вы только что возмущались, что я с вами не разговариваю, разве нет? Я даю вам возможность поговорить. Что вас не устраивает?

— Я не на уроке, чтоб вы мне давали ВОЗМОЖНОСТЬ поговорить! — закричал Поттер, — Я хотел... попробовать... — он зажмурился, закрыл лицо руками. — Какой я дурак!.. Идиот...

Снейп покачал головой.

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, Поттер, — сказал он. — Может, вам стоит определяться с этим прежде, чем вы приходите ко мне с просьбой?

— Неужели к вам для того, чтобы поговорить, надо приходить с просьбой? — отчаянно воскликнул Гарри и зло кинул: — Может, предварительно принести вам список тем для разговора?!

Снейп усмехнулся.

— Сомневаюсь, что вы на это способны, Поттер, — сказал он, правда, без особой язвительности, будто принял фразу о списке тем разговора всерьез. — Я не вижу смысла в разговорах без дела, — спокойнее добавил он, объясняя свою точку зрения. — Если вы хотели что-то обсудить со мной, вы могли просто сказать об этом.

— Слушайте... — едва ли не со стоном отчаяния произнес Гарри, — неужели вы никогда не разговаривали ни с кем просто так? Ну просто ради удовольствия... или чтоб узнать человека получше? Или просто потому... потому, что вам интересно... или приятно с этим человеком?.. Нет?

— Зачем разговаривать просто так? — спокойно спросил Снейп. — Это пустая трата времени.

— Чтоб не быть одиноким... чтоб не сидеть, как вы, одному в пустом доме... чтобы быть друзьями...

Бровь Снейпа непроизвольно поползла вверх. Где-то он уже слышал такие разговоры. И как же странно было осознать это сейчас. И каким странным было это совпадение.

— Вы становитесь похожи на вашу мать, Поттер, — сказал он почти удивленно. — Она точно так же говорила о дружбе, но так и не объяснила мне, что она под этим подразумевает.

Гарри шумно выдохнул и шагнул к Снейпу, зло глядя ему прямо в глаза.

— Слушайте... если... если вам действительно не о чем со мной говорить, если я вам настолько неприятен и безразличен, как вы показываете... скажите мне сейчас об этом. Скажите, чтоб я убрался отсюда к черту! Просто скажите! И я уйду! И больше не буду вам докучать своими дурацкими разговорами!

Снейп смотрел прямо на Поттера, и отчего-то не испытывал привычного раздражения. Только досаду. Ему казалось, что перед ним только что на мгновение мелькнул какой-то крохотный шанс — мелькнул и пропал, будто его и не было вовсе.

— Я вас не понимаю, Поттер, — просто сказал он. — И не понимаю, чего вы добиваетесь. Хотите идти — идите, вас никто не задерживает. Хотите остаться — оставайтесь. Это ваше дело.

Отведя взгляд, когда смотреть в требовательные глаза стало слишком трудно, он посмотрел на конверт, лежащий на столе, и слегка поморщился. Чтобы подойти к столу, нужно было бы отодвинуть от себя Гарри, а прикасаться к нему он не решался.

— Я не спрашиваю вас о том, чего хочу я! — закричал Гарри, — Я спрашиваю вас о том, чего хотите ВЫ! Скажите мне об этом сейчас! Слышите?!

— Какая вам разница, чего я хочу, Поттер? — Снейп вдруг разозлился, — К чему вам нужно это знать? С чего вдруг у вас возник такой искренний интерес к моим делам?

— Если б я знал! — выкрикнул Поттер, сжимая кулаки. — Никаких разумных причин я не вижу, потому что вы последний человек, о ком я стал бы переживать!

— Так и не переживайте! — Снейп тоже начал повышать голос, — Кто вас заставляет переживать? Да еще и донимать меня вашими переживаниями! Кто?

— Вы! — Выпалил Гарри и на мгновение осекся, а потом яростно произнес: — Но донимать я вас больше не буду... НИЧЕМ!!!

— Я?! — искренне изумился Снейп, — Каким же это образом я заставляю вас, скажите, пожалуйста?!

— Неужели? Вам вдруг стало интересно? Оказалось, что есть о чем поговорить с идиотом Поттером?!

— Да, мне стало интересно, каким же это образом я ЗАСТАВЛЯЮ вас переживать, мистер Поттер? — потребовал Снейп.

— Прекратите издеваться! — Гарри уже не сдерживался. Похоже было на то, что еще немного — и он бросится на Снейпа с кулаками.

— Я не издеваюсь! — отрезал Снейп, — Я требую ответа, с чего вы взяли, что я вас заставляю что-то делать, мистер Поттер!

— Нет, вы именно издеваетесь! Вы только тем и занимаетесь, что ищете, как бы побольнее меня задеть, как бы сказать что-то такое, что заставит меня почувствовать себя полным ничтожеством!

— Если вы чувствуете себя ничтожеством, мистер Поттер, то я в этом совершенно не виноват! — резко ответил Снейп, — Не обвиняйте меня в том, что я намеренно унижаю вас! Я не делал этого и не собираюсь делать в будущем, мне нет от этого пользы!

— Польза... Дело... Только об этом и думаете! Мне тоже нет никакой пользы быть тут! Но тем не менее я здесь! Вы сейчас скажете, что это мои проблемы... и будете правы... О да, конечно! Вы всегда правы! Да скажите же мне наконец, чтобы я убрался отсюда... что я вам не нужен, что я вас раздражаю, что мешаю вам наслаждаться своим одиночеством! Или скажите, что это не так! Потому что если вы НИЧЕГО не скажете, я действительно перестану маяться дурью и раз и навсегда перестану докучать вам!

— О, Мерлин! Поттер, вы способны довести до белого каления кого угодно! Вам нужно, чтобы я приказал вам? Прекрасно! Отправляйтесь в комнату, ложитесь спать и прекратите, наконец, орать здесь! Достаточно понятное указание?

— Я вас ненавижу! — Гарри едва не сорвался на ор, — Не смейте мне указывать, что делать! Видеть вас больше не хочу! — Гарри, яростно сверкнув глазами, рванулся было к двери, но взявшись за ручку, остановился и повернулся к Снейпу: — Одного только не пойму... ПОЧЕМУ вы не можете этого сказать? Почему отправляете меня спать, но не говорите, чтоб я ушел отсюда прочь? Что вам мешает?

— Поттер! — прикрикнул Снейп и остановился. Что ответить на этот вопрос, он не знал. Он сам толком не знал ответа. Пауза затягивалась, а он все еще лихорадочно искал слова, которыми можно было бы отмахнуться от Поттера. Но так и не находил. — Я не выгоняю вас... — начал он, надеясь, что слова найдутся сами, и остановился снова, — потому, что мне это нужно! Такой ответ вас устроит?

— Что "ЭТО"? — потребовал Поттер.

Снейп шумно вздохнул. Он ненавидел вопросы, которые ставили его в тупик. Понимая, что Поттер не отстанет, он постарался взять себя в руки и ответить.

— Я не выгоняю вас, — медленно произнес он, проверяя каждое слово на уместность, — потому, что не хочу вас выгонять. Так вам будет понятнее?

— А зачем я вам сдался, если вы даже поговорить со мной не хотите?

Снейп устало потер лоб рукой. Разговор оказывался слишком тяжелым. Сказать правду? Признаться Поттеру в том, что Поттер ему нужен?

— Я не имею ни малейшего представления, о чем с вами можно разговаривать, — наконец сказал он и добавил, поясняя: — У нас с вами нет общих интересов, мистер Поттер.

— Я тоже не имею ни малейшего представления, но я-то хоть пытаюсь! — обиженным тоном воскликнул Поттер.

— И вы хотите сказать, что это все... ЭТО было вашей попыткой поговорить, Поттер? — Снейп вдруг почувствовал себя обманутым.

— ДА! Если вы не заметили! — зло бросил Гарри, — И, может быть, у меня бы получилось... Если бы не начали, как обычно, язвить и издеваться надо мной!

— Поздравляю вас, мистер Поттер! — в негодовании выпалил Снейп, — в таком случае вы не умеете разговаривать точно так же, как и я!

Не успев вовремя остановить себя, Снейп вдруг с ужасом осознал, что сказал слишком много. Непозволительно много. Сжав губы, он приказал себе больше не единого слова не говорить без тщательной предварительной проверки. Великий Мерлин, это надо же было так... так опростоволоситься!..

— А вы говорите, у нас нет ничего общего! — язвительно кинул мальчишка.

Снейп насуплено и угрюмо молчал, будто Гарри был виноват в том, что он сболтнул лишнее. Гарри тоже молчал. Так же точно насуплено. Так и не решаясь уйти.

— Вы узнали все, что хотели, мистер Поттер? — мрачно, почти не разжимая губ, спросил Снейп, будто какие-нибудь случайный слова сами могли вырваться на волю без его позволения.

— Нет... Да... То есть... — Гарри замялся. Накал, возникший в комнате, бесследно исчез. — Я хотел бы иногда разговаривать с вами. Не так как сейчас...

— О чем? — подозрительно спросил Снейп.

— Да не знаю я! — крикнул Гарри. — Что вы привязались?! О чем, о чем! Как на допросе!

— Поттер! — снова вспылил Снейп, забыв про все свои намерения держать язык за зубами, — Как вы представляете себе разговор ни о чем? Лично я не понимаю, как можно разговаривать, не имея темы для разговора! О чем вы хотите со мной разговаривать? О погоде? О зельях? О квиддиче? О Хогвартсе? О ЧЕМ?

— А почему нет? Ну почему не об этом в конце концов? Что в этом плохого?

— Ничего! — выкрикнул Снейп, — В этом ничего плохого! Просто я хочу знать, о чем вы хотите со мной разговаривать! Это такое странное желание, на ваш взгляд?

— Знаете что, профессор... — Гарри сжал кулаки, почти побелев от злости, — вы... вы невыносимы! С меня хватит!

Вылетев из комнаты, он от ярости даже забыл громко хлопнуть дверью.

Снейп презрительно скривился — адресуя презрение прежде всего себе — и аккуратно закрыл дверь. Из всей этой перебранки он вынес только одну дельную мысль: Поттер настаивает на общении. Это было хорошо, но если все их общение будет выглядеть так же, долго оно не продлится...

Взяв в руки конверт, Снейп распечатал сложенный четырехугольник. Это было письмо от МакГонагал. Она назначала ему завтра встречу и приглашала увидеться с ней в Хогвартсе.

Гарри уходил рано, чтобы успеть на занятия. Когда Снейп просыпался, его уже не было. Утром особенно ощущалось, что дом больше не пуст. Оставленная на кухне тарелка, брошенные на столе перья, сдвинутый коврик в прихожей, следы от ботинок на припорошенной снежком земле, исчезающие сразу перед крыльцом. Как ни странно, все это не раздражало и не выглядело нарушением привычного миропорядка Снейпа.

В это утро, спускаясь в гостиную, Снейп, не признаваясь себе, боялся не увидеть оставленных Поттером вещей. Боялся, что после их ночной ссоры Поттер решит больше не показываться в этом доме.

Но нет. На диване лежали учебники по Трансфигурации, недописанное сочинение. На ковре стояла незакрытая чернильница, перед камином валялась крышечка от нее. Снейп аккуратно завинтил пузырек и вернул на прежнее место.

Ему сегодня тоже предстояло навестить Хогвартс. Но позже.

Одевшись, он вышел на улицу. Сунул руки в карманы пальто, ссутулился, поднял воротник. Булыжники мостовой были припорошены снегом. Голые деревья тянули черные корявые ветки к небу, затянутому серой пеленой. Под ними, хрипло перекрикиваясь, скакали вороны. И больше ни одной живой души.

Выйдя из квартала трущоб, Снейп пересек первую асфальтированную улицу. Город мало менялся. По крайней мере, та часть города, которую он помнил с детства.

Поднимаясь вверх на холм по узкой дороге, огражденной стенами старых двухэтажных домов, Снейп искал глазами знакомую книжную лавку. Ее много лет содержала одна и та же семья, а поэтому он доверял ей гораздо больше, нежели новым маггловским книжным магазинам, рекламирующим бестселлеры.

Звякнул колокольчик, дверь открылась и закрылась, впуская зимний холод в теплое помещение. Снейп оглядел стеллажи томов, отмечая изменения. Сколько времени он здесь не появлялся? Лет десять? Он любил этот запах дерева и бумаги, неяркий свет, старомодную кассу на прилавке, вытертую краску на деревянном полу, и даже симпатизировал хозяевам-магглам, которые никогда не беспокоили его лишними вопросами и не суетились, предлагая что-нибудь купить.

— Добрый день. Чем могу помочь, сэр?

Рыжеволосая девочка с двумя косичками, перекинутыми на грудь, отложила в сторону журнал и встала. Видимо, дочь старых хозяев. Снейп не помнил ее, но семейное сходство прослеживалось в чертах лица.

— Добрый день, мисс Макинтош.

— Откуда вы меня знаете? — она округлила глаза, подозрительно оглядывая посетителя.

— Я знал ваших родителей, вы похожи, — объяснил Снейп.

— А, — разочарованно протянула она.

— Я ищу книги... о дружбе. Что вы можете мне посоветовать? — спросил Снейп, пресекая дальнейшие попытки расспросов.

Девушка задумалась, оглядела полки.

— Боюсь, у нас вряд ли найдется такая литература... Мы не держим книг по психологии.

— Меня интересует не психология, — сказал Снейп. — Мне нужна художественная литература.

Выйдя из-за прилавка, мисс Макинтош присела возле нижних полок, провела пальцем по корешкам.

— Джек Лондон вам подойдет?

Снейп понятия не имел, подойдет ему Джек Лондон, или нет, но на всякий случай кивнул.

— Есть еще Патрик О'Брайен, но всего две книги, первая и пятая.

— О чем они?

— Это морские приключения, — она обернулась, поглядела на Снейпа через плечо. — Очень увлекательно.

— Мне не нужны приключения, — Снейп начал жалеть, что зашел сюда.

— Дружба там тоже есть, — заверила его девушка, протягивая два небольших томика. Пролистав несколько страниц, Снейп решил купить их — текст оказался на удивление приятным.

— Это все, что у вас есть? — спросил он, положив книги возле кассы.

— Есть еще "Приключения Тома Сойера", но это для детей. А если не секрет, сэр, для кого вы выбираете?

— В подарок, — буркнул Снейп, вытаскивая из кармана бумажник.

— В подарок? Так бы сразу и говорили, у нас есть прекрасное подарочное издание — "Маленький лорд Фаунтлерой", любой ребенок будет просто счастлив! Чудесная книга. А для взрослых — "Трое в лодке, не считая собаки", Джером Клапка Джером.

— Я возьму все, — торопливо сказал Снейп, лишь бы ему не навязали что-нибудь еще. Подождав, пока книги упакуют в бумагу и расплатившись, он поспешил выйти из магазинчика.

Оставив покупку дома и переодевшись, Снейп аппарировал в Хогсмит. Ни с кем не здороваясь и нигде не останавливаясь, пошагал к замку. Сколько лет он ходил этой дорогой, возвращаясь в школу как в свои владения. А теперь он был здесь гостем. Снейп жадно смотрел на лес по обеим сторонам дороги. Большая часть его жизни прошла здесь. Он забирался в Запретный лес еще мальчишкой. А что теперь? Ему предложат вакансию сторожа вместо Хагрида? Или смотрителя вместо Филча? МакГонагал не упомянула, о чем хочет поговорить с ним. А может быть, она решила запретить ему видеться с Гарри? Снейп даже похолодел от этой мысли. В голове замелькали воображаемые упреки — Поттер стал намного хуже учиться, пропускает занятия, стал несдержан, разболтан, рассеян... Одернув себя, Снейп вскинул голову. Ничего еще не произошло, а он уже начал выстраивать ответную речь... Мало ли по какому поводу он мог понадобиться МакГонагал!

Изнывая от беспокойства, он добрался до замка. Ученики во внутреннем дворике расступались, пропуская его. За спиной не слышалось даже шепота. То ли они настолько боялись его, то ли настолько сильно ненавидели...

Оказавшись перед дверями кабинета директора, Снейп на секунду подумал о том, что сейчас он войдет — и увидит Дамблдора. Задавив неуместную тоску, он постучал.

— Войдите, — раздался голос МакГонагал.

Снейп ошибся совсем немного. Дамблдор был здесь. Правда, лишь на портрете, который приветливо улыбнулся.

— Северус, я рада вас видеть! — профессор встала из-за стола и подошла к нему, протягивая обе руки. — Спасибо, что решили заглянуть, я боялась, что я вы откажете.

— Вы писали, что я вам нужен, — Снейп кивнул в знак приветствия.

— Хогвартс не может обойтись без вас, — она чуть смущенно улыбнулась. — Впрочем, вы не любите лирических отступлений, так что я сразу расскажу, о чем хотела попросить вас. Вы уже знаете, что школа осталась без профессора Зельеварения? — Снейп кивнул. — Но без этого предмета невозможно сдать заключительные экзамены. Пока дети занимаются сами, факультативы ведут старосты. Но нам не хватает книг... Большую часть лекций вы читали лично, и по учебникам всего этого не найти...

— Мне запрещено преподавать, — напомнил Снейп, не понимая, к чему клонит МакГонагал.

— Нет, Северус, я не о преподавании. Я хочу попросить вас написать учебник по Зельеварению.

— Учебник? — Снейп поднял брови.

— Написание книг не относится к преподавательской деятельности, — Минерва улыбнулась. — Зато дети смогут учиться по вашим работам самостоятельно, пока мы не найдем вам замену.

— Мне нужно подумать, — сказал Снейп, глядя за окно на заснеженный двор.

— Я могу дать вам время только до Рождества. Жаль, что эта идея пришла мне в голову так поздно. И, Северус, разумеется, Хогвартс заплатит вам за вашу работу. Нам нужны учебники для младших и старших курсов, а также Высшие зелья для выпускников. Вы справитесь?

Снепй оскорбленно посмотрел на МакГонагал.

— Разумеется, я справлюсь!

— Я рада, что вы согласились! — она улыбнулась, — Кроме вас этого не сделает никто.

Ему больше нечего было здесь делать. Повода задерживаться в Хогвартсе не находилось. Спускаться в подземелья, чтобы за его спиной перешептывались и тыкали пальцем — мол, пополз навестить знакомых крыс — он не хотел. Намеренно выбирая самый длинный путь, Снейп шел к выходу.

— Профессор! Профессор Снейп, сэр!

Это был Драко. Подбежав к Снейпу, он огляделся по сторонам.

— Сэр, прошу вас, уделите мне две минуты. Я должен поговорить с вами.

— Слушаю вас, мистер Малфой.

— Не здесь, — Драко снова огляделся и добавил, понизив голос: — Это очень личное, сэр, я бы не хотел, чтобы нас кто-то слышал.

Снейп плохо представлял себе, какие секреты могли завестись у Драко, но чтобы потянуть время, решил согласиться. Они вышли из замка и направились к Запретному лесу.

— Итак, что вы хотели мне поведать, мистер Малфой?

Драко заметно тушевался, собираясь с силами.

— Это касается моего отца, сэр, — наконец выговорил он.

— Надеюсь, он в добром здравии? — равнодушно спросил Снейп.

— Не совсем... поэтому я и решил поговорить с вами.

— Не понимаю. Выскажитесь яснее, — потребовал Снейп.

— Сэр, он болен, — выпалил Драко. — Он тает на глазах, мы не знаем, чем ему помочь. Сэр, я знаю, что когда-то вы любили его... Вы единственный, кто способен нам помочь.

Снейп, остановившись, пристально смотрел на младшего Малфоя.

— Все давно в прошлом, — сказал он.

Драко покачал головой:

— Нет, сэр, не обманывайте себя. Если бы в вас не оставалось ни капли жалости к нему, вы бы не стали беспокоиться о нем, вы оставили бы его гнить в Азкабане. Я знаю, что вы неравнодушны к нему! я же видел... Он тоже помнит вас! — Драко, забывшись, вцепился в мантию Снейпа. — Он зовет вас, когда ему снятся кошмары! Не меня, не мать, не слуг — вас! Азкабан почти разрушил его, но вы же можете спасти его, сэр?.. Можете?..

Драко, отчаянно глядя в глаза Снейпу, ждал ответа. Почти как у отца — серо-голубые, светлые... Он был похож на Люциуса в молодости. Но он не был Люциусом. И сам Люциус уже не был собой.

Мягко взяв Драко за руки, Снейп отцепил его от себя.

— Я ничем не могу помочь вам, мистер Малфой, — негромко сказал он. — Все уже в прошлом.

— Сэр!.. Не отказывайте мне, прошу вас! Я больше ни к кому не могу обратиться. Неужели вы допустите, чтобы он умер? Вы же любили его, вспомните!

Запретный лес шелестел под порывистым ветром. Снейп взял Драко за плечо.

— Мистер Малфой, кто рассказал вам?

— Кто?.. Беллатрикс... Да и все Упивающиеся знали об этом! Разве вы будете отрицать?

— Нет, это ни к чему. Но мы с вашим отцом расстались почти пятнадцать лет назад. Сейчас уже невозможно ничего вернуть.

— А почему вы расстались? — жадно спросил Драко.

— Темный Лорд был недоволен нашей связью. Чтобы не поплатиться за это жизнью, мы приняли решение прекратить ее.

— Но ведь его больше нет! Вам больше ничто не препятствует!

— А ваша мать? — с усмешкой спросил Снейп. — Вы уже не принимаете ее в расчет?

— Сэр, жизнь отца для меня важнее переживаний матери. Я смогу объяснить, я заставлю ее понять... — взяв руку Снейпа, Драко прижался к ладони губами. — Пожалуйста...

В лесу резко вскрикнула вспугнутая птица, захлопала крыльями, снимаясь с ветки.

— Сэр, вы не видели, каким он стал... Он потерял себя, он не помнит меня... Нет, конечно, он узнает меня, зовет по имени... Но его больше нет. От него осталась только одна оболочка. Только имя. — Малфоя трясло не на шутку, было похоже на то, что сейчас он действительно говорит правду. — Я готов сделать все, что угодно, лишь бы он снова стал прежним, вспомнил, что я его сын, вспомнил, что любит меня... — Драко приблизился на шаг к Снейпу, положил руки ему на грудь. — Сэр, я готов на все. Поймите же... Отец всегда был для меня кумиром, идеалом, идолом, которому я поклонялся... Я хочу вернуть его. Я помню, каким он был! И я знаю, что он еще может таким стать! Из всех, кто помнит его так же, как я, остались только вы. Вы моя единственная надежда, сэр... — Привстав на цыпочки, Драко потянулся к губам Снейпа, но тот остановил его. Приложил ладонь к щеке Драко, отодвинул мальчишку от себя и тихо произнес:

— Нет.

Юноша замер, напряженно глядя на Снейпа.

— И я настоятельно советую вам не делать глупостей, мистер Малфой, — убирая руку, холодно сказал Снейп.

— Предатель, — прошептал Драко, на глазах выступили злые слезы. — Предатель! — закричал он, сжимая кулаки. — Это все... все из-за тебя! Полукровка! Нищий! Дерьмо!

Ухмыльнувшись, Снейп развел руки в театральном полупоклоне и отвернулся. Поворачиваться спиной к Малфою он не боялся — знал, что у мальчишки не хватит пороху кинуть в него проклятие. Драко не привык действовать в одиночку.

Снейп долго бесцельно бродил по темнеющим в ранних зимних сумерках окрестностям Хогвартса. Под вечер пошел снег, мокрый ветер бросал его прямо в лицо, пробирался к телу сквозь шерстяную ткань.

Разговор с младшим Малфоем, неожиданный и неприятный, не способствовал поднятию настроения. Разговор с МакГонагал, деловой и интересный, вызвал слишком много лишних эмоций.

Разговоры... чересчур много разговоров для такого короткого промежутка времени.

Ноги сами повели его к берегу озера. К укромному местечку возле старой плакучей ивы, уронившей в воду гибкие ветви. Вышагивая по знакомой тропинке, Снейп почти не думал о том, куда идет. Мысли были заняты книгами, учебниками и словарями. Только различив перед собой в темноте черный ствол дряхлого дерева он осознал, где находится. И увидел, что он здесь не один. Темная фигура неподвижно стояла возле воды. Снейп скорее почувствовал, чем узнал юношу.

— Поттер. Что вы здесь делаете, — машинально вырвалось у него с досадой.

Гарри вздрогнул. Резко повернулся, бросил на Снейпа быстрый взгляд, а потом, будто смутившись чего-то, отвернулся и пробормотал себе под нос:

— Это не ваше дело... Я не обязан перед вами отчитываться.

Снейп приглушенно фыркнул. Гриффиндорская наглость — сначала занять его место, а затем еще и огрызаться. Впрочем, Поттеру вряд ли было известно, что Снейп облюбовал себе этот берег еще тогда, когда самого Гарри и в планах ни у кого не было.

Уходить, оставляя территорию противнику, ему не хотелось. Выгонять отсюда Гарри не было приличного повода. Снейп прислонился плечом к стволу. В конце концов, можно сделать вид, что здесь никого нет.

Он стоял достаточно далеко, чтоб между ними не было никакого физического контакта, но неожиданно для себя обнаружил, что все равно ощущал присутствие Поттера. Кожей или чем-то еще... он не знал. Это присутствие раздражало его, бередило что-то такое внутри, что не давало ему покоя. Но уходить Снейп не собирался. Из упрямства.

— А что вы здесь делаете? — вдруг спросил Гарри.

Снейп удивленно поднял брови, сразу не найдя, что ответить. Что он здесь делает? Видимо, то же самое, что и Поттер. Но говорить об этом он не был намерен.

— Гуляю, — буркнул он, не придумав ничего лучшего.

Сумерки сгущались, снежинки, кружась, ложились на черную воду. Гарри украдкой посмотрел в его сторону. Некоторое время помолчал, глядя на воду. А потом произнес:

— Я часто прихожу сюда. Еще с первого курса...

Снейп едва не передернулся. Это было его место, его территория, его кусок озера и его ива! И его камень! А Поттер, видимо, считал себя единоличным обладателем этого укромного уголка!

Возмущенно поджав губы, Снейп ответил:

— Удивительное совпадение.

Не обращая внимания на язвительный тон Снейпа, Гарри продолжил, словно стараясь доказать свои права на это место.

— Мне часто снится, что я вижу здесь маму и папу... Когда я прихожу сюда, мне кажется, что они рядом... Особенно мама. Мне кажется, она тут бывала, и ей тут нравилось.

— Она тут бывала, — после недолгой паузы отозвался Снейп. — Но это место не было ее любимым.

— А какое было любимым? — взволнованно вылетело у Гарри, и он втянул голову в плечи, будто ожидал удара в ответ.

Снейп качнул головой, хотя Поттер, стоя к нему спиной, вряд ли увидел бы этот кивок:

— Выше. Дальше от берега. Там, где возле квиддичного поля растут дубы.

— Откуда вы знаете?

Снейп пожал плечами.

— Я видел ее там. Не один раз.

Он мог бы добавить, что и сам бывал там вместе с ней — когда она в очередной раз пыталась с ним "подружиться" — но решил, что это будет лишним.

— Какой она была? Какой вы ее помните? — Гарри произнес это быстро, почти требовательно, почти приказывая рассказать.

— Красивой. Рыжеволосой. — Снейп очень хорошо помнил лицо Лили. Когда он вспоминал о ней, оно всплывало в его памяти, как на картине. — У нее были светлые веснушки на носу и на скулах. У нее была привычка хмуриться, поджимая губы. Ходить, прижимая к себе учебники. Она была строгой... ко многим. И милосердной к тем, кто слабее.

Снейп будто забыл о том, что его слушает Гарри. Он говорил об этом как будто самому себе. Будто если он будет хранить эти вспоминания, чувство вины за ее смерть не будет таким тяжелым. Лили, возможно, простила бы его. Он сам себя — нет.

Гарри нервно сглотнул.

— Я знаю, вам, наверное, это кажется глупым и сентиментальным... Что я до сих пор выспрашиваю у каждого, кто может что-то помнить о моих родителях, какими они были... Иногда прошу рассказать мне что-то еще и еще раз, и мне всегда мало. Мне уже 17... Пора бы перестать гоняться за прошлым... Но мне так не хватает их... — Он помолчал немного. — Вы счастливее меня, сэр. Вы помните свою мать. А все, что есть у меня, это чужие воспоминания...

Это было, как обухом по голове. Как будто Снейпа окунули в ледяную декабрьскую воду. Вы счастливее меня, сэр... Эти слова вызвали в Снейпе такую нечеловеческую тоску, что у него перехватило дыхание. Он никогда не знал, никогда не думал, что однажды встретит человека, которому окажется ХУЖЕ, чем ему самому...

Он молчал. Он не знал, что ответить. Он был оглушен неожиданным откровением.

Почему он раньше об этом не думал? Гарри был всего год, когда погибли его родители. Он их даже не помнит. А у него самого — если не брать во внимание отца — была семья. На целых четырнадцать лет дольше, чем у Поттера.

Шагнув от дерева, Снейп взял Гарри за плечо.

— Ваши родители, Поттер, были... достойными Гриффиндорцами, — это было все, что он мог сказать, наступив на горло своей памяти.

— Я знаю... знаю, что давно пора прекратить эту погоню за призраками... — прошептал Гарри, будто не заметив руку на своем плече. — Дамблдор еще на первом курсе предостерегал меня, когда застал возле зеркала Еиналеж. Их не вернуть... Не вернуть... — последние слова Гарри прошептал почти неслышно. — Странно, сейчас, когда все закончилось, я думаю о них даже чаще...

Снейпу очень хотелось прекратить этот разговор, потому что он не имел ни малейшего понятия о том, как утешать тех, кому больно. Но люди не перестают чувствовать по приказу. А жаль. Было бы намного проще.

За плечо притянув Гарри к себе, Снейп заставил его прислониться к себе спиной.

— Вы можете думать о том, что в конце концов вы сделали самое главное.

Снейпу очень не хотелось говорить всего этого, потому что слова заставляли его испытывать слишком много лишних и ненужных эмоций. Но Поттеру сейчас было хуже, чем ему. Снейп прожил жизнь в ненависти и обиде. Поэтому остаться без родителей для него было не так тяжело. Едва лишь представив себе, что было бы, если бы он любил их, он вздрогнул и запретил себе думать об этом. Запретил даже думать о том, что когда-нибудь он об этом подумает.

— Ваши родители верили в вас.

Это было совсем не то, это вряд ли можно было назвать утешением. Какой смысл знать, что ты оправдал ожидания, если тех, кто надеялся на тебя, уже нет?!

— Поттер... Жизнь продолжается. Рано или поздно... вам придется смириться с тем, что люди умирают. Но на этом ничего не кончается. Смерть... вы вряд ли меня сейчас услышите. Смерть — это не конец.

Он мог бы сам сказать это себе. Потому что до сих пор не смирился со смертью деда. И до сих пор не мог ее простить — то ли ему, то ли себе. До сих пор не смирился с тем, что так и не успел дать понять матери, что она нужна ему. Не простил себе то, что отгораживался от нее — и не простил ей того, что она не сумела сломать его баррикады.

Гарри прерывисто выдохнул, облачко пара растворилось в сгущающихся сумерках. Снейп развернул его к себе. Тот пошатнулся — ноги замерзли и не держали, наверное. Следовало бы тут же отправить его в тепло, в Хогвартс.

— Поттер. Вы меня слышите? — спросил Снейп, вглядываясь в лицо Гарри и не обращая внимания на то, как сократилась между ними дистанция.

Гарри всматривался в лицо Снейпа, не отвечая. Пытливый, вопросительный, умоляющий взгляд уже не пугал так, как раньше. Наверное, Снейп просто начал привыкать к этому взгляду.

Еле шевельнув головой — очевидно, это означало кивок в знак согласия — Поттер начал мелко дрожать. Плечи тряслись под зимней курткой. Редкие снежинки опускались на его волосы и на пальцы Снейпа, вцепившиеся в плечи Гарри. Он замерз. Его нужно было согреть. Снейп даже самому себе никогда не смог бы ответить на вопрос, почему ему было так жизненно важно согреть Поттера.

Лицо Гарри было совсем близко. На круглых стеклах очков таяли снежинки, стекая вниз холодными каплями. От дыхания стекла начали запотевать — Снейп неожиданно понял, что от его дыхания.

У Гарри был очень холодный нос и холодные губы. Холодные щеки. И теплое дыхание. Без привкусов, без каких-нибудь яблок или земляники, которые почему-то пришли Снейпу в голову. Просто губы, обычные мальчишеские губы. Скомкав в кулаках его куртку, Снейп прижал Поттера к себе, вдавливая в себя. Словно этот поцелуй был для него эликсиром жизни.

Поттер, похоже, и не собирался сопротивляться. Тем лучше для Поттера. Или хуже. Хуже, лучше — какая, к черту, разница? Снейп все равно не понимал, что происходило в голове Гарри. И не горел желанием это понимать. В голове мелькнула мысль о том, что это хороший способ затыкать рот... и избавляться от ненужных разговоров.

Гарри всхлипнул — жалобно и беззащитно. Но не оторвался, не отпихнул от себя, а только прижался еще теснее. Снейп обхватил его обеими руками, прижимая к себе и согревая одновременно. Темнота позволяла ему быть ласковее и нежнее. Если бы не она, он никогда бы не стал целовать его так, согревая своим дыханием. Губы и по отдельности уголки губ, кажется, даже щеки и подбородок...

Темнота и время здесь, наверное, были заодно. Сколько уже пролетело минут?.. Секунд?.. Когда Гарри только на мгновение оторвался от Снейпа, чтоб неловким, нервным движением снять очки, которые и так норовили съехать куда-то вбок, Снейп почти рывком притянул его обратно. Думать о том, что происходит, совсем не хотелось. И даже думать о том, что потом придется об этом подумать. Снейп не ожидал от Поттера такой смелости. Впрочем, это же гриффиндорец. Они славятся безрассудством. Поттер, не чуть не смущаясь, сам захватывал его губы. И где только так научился? С Джинни?

Совершенно неожиданная ревность оказалась для Снейпа открытием. Уж чего-чего, а ревности по отношению к Уизли он от себя не ждал.

— Гарри! Гарри!

Наверху, на тропинке, ведущей от озера, послышались разноголосые крики.

— Он наверняка где-то здесь! — это был взволнованный голос Грэйнджер.

Ему ответило громкое недовольное бурчание Уизли-младшего:

— Да ладно! Он наверняка опять умотал в это свое секретное место!

— Нет, он же обещал мне, что сегодня ночует в Хогвартсе!

— Гарри!

Еще и Лонгботтом вдобавок.

Снейп оттолкнул от себя Поттера.

— Вас ищут. Возвращайтесь, иначе в поисках будет участвовать весь Хогвартс.

Отступив в тень под дерево, Снейп прижался к стволу, сливаясь с темнотой.

Гарри ошеломленно смотрел в его сторону, близоруко прищуриваясь. Даже в сумерках на его лице были хорошо различимы обида и непонимание. А может быть, они угадывались в том, как он тяжело и прерывисто дышал. Снейп замер, надеясь, что в темноте гриффиндорская троица его не заметит. Поттер, нацепив очки, так ничего не сказав, кинулся в сторону и почти бегом стал продираться сквозь заросли кустарника — туда, откуда доносились голоса его друзей.

Самый верный способ избавиться от ненужных мыслей — работа. Спрятавшись от внешнего мира в лаборатории, Снейп обычно забывал обо всем, что происходило за стенами его крошечного святилища. И конечно же, в этот раз попытка бегства не удалась.

Снейп устал думать о Поттере. У него уже вызывали нервную дрожь эти мысли. Он устал думать об отношении к Поттеру, об отношении Поттера, о каких-либо отношениях вообще. Он хотел, чтобы ему, как и раньше, не было никакого дела до людей. Так было проще и понятнее жить. Проще, привычнее и спокойнее.

Не получалось. Что-то внутри бередило незаживающую рану, заставляло чувствовать беспокойную ноющую боль, от которой невозможно было отвлечься.

Негромко хлопнула входная дверь.

— Сэр... профессор...

— Поттер, я занят, не сейчас, — торопливо ответил Снейп, поворачиваясь спиной к лесенке наверх и хватаясь за котелок.

Поттер шумно вздохнул, пробормотал "Извините" и поплелся на кухню.

Снейп раздраженно грохнул дверью, которую Гарри не позаботился прикрыть, и шваркнул котелок на треножник. Огонь обиженно загудел, будто его покоробило такое обращение. Черт знает что, теперь и в собственном доме нет покоя!

Но даже эта попытка привычно разозлиться не удалась. Погасив пламя, Снейп с ненавистью уставился на рабочий стол. Он бы с удовольствием пнул его, если бы это принесло ему хоть какое-то облегчение.

Внутренний голос, собеседник, к которому Снейп так привык, что воспринимал его почти как отдельную от себя личность, тоже молчал.

— Ну, что? В очередной раз назовешь меня идиотом? — с вызовом спросил у него Снейп.

— Бесполезно, — хмыкнул голос.

— Ах, даже так? Бесполезно?

— Что толку биться головой об стену? Мне это удовольствие уже приелось.

Снейп от неожиданности даже забыл про попытки вызвать в себе раздражение.

— Ну, давай. Посоветуй. Что мне сделать?

Внутренний голос незаинтересованно молчал.

— Я жду! Что? Поговорить с ним?

— Поговори, — равнодушно отозвался голос и добавил после паузы: — Только о чем ты будешь с ним разговаривать? Ты же еще не подготовил список тем. А без них разговаривать ты не умеешь

— Умею! — разозлился Снейп, не замечая, как ведется на простейшую провокацию.

Внутренний голос, видимо, посчитал Снейпа недостойным даже презрения, а поэтому снова промолчал.

Снейп взялся за голову. Спорить с самим собой, да еще в таком тоне — это опасно попахивало палатой в больнице святого Мунго для спятивших магов. Снейп представил себе, как расхаживает по палате, вслух ругаясь с самим собой, и его передернуло. Хватит. Надо чем-то отвлечься.

Схватив с полки первую попавшуюся книгу, он раскрыл ее на середине. "Бориц есть трава собою горяча..."

Его бросило в жар. Сразу вспомнился ковер в гостиной, запах старых страниц, летняя зелень за окном, голос матери, говорившей по телефону и мелькание картинок по телевизору.

Снейп захлопнул книгу, но это не помогло. Воспоминания проносились перед мысленным взором, и их невозможно было остановить. Корзина с маргаритками, цветущий садик, низенькая скамейка, каморка, болезнь матери, рыхлая заснеженная земля, гроб деда... Могилы Лили и Джеймса...

Память, которую он так долго и так успешно прятал от самого себя, вырвалась из воображаемого сундука на свободу, сорвав все замки. Письма деда, его рука на плече, шахматы, рождественский снег, гирлянды в витринах, волосы Лили, путающиеся на ветру, поезд в Хогвартс, одиночество, одиночество, одиночество.

Сдавленная на полувздохе грудь разрывалась от ужаса. Снейп настолько боялся этой боли, что никогда не позволял себе до конца переживать потери. Чувства пасовали перед холодным разумом, и он успешно отгораживался от них, будто никогда никого не терял, никогда никого не любил. А сейчас они обрушились на него все — все, что были задавлены, запрещены и забыты. Это было невыносимо. И неостановимо. Снейпу казалось, что если он не справится с ними, он просто сойдет с ума. Их было слишком много для него одного. И их некуда было деть. В слезы, в крик, в стон? Он не умел плакать и не мог кричать. Даже наедине с собой.

— Поттер. Вы уже спите? — вполголоса спросил Снейп, стоя в дверях комнаты Гарри. Он был готов, услышав в ответ тишину, развернуться и уйти обратно, благополучно избежав столкновения с трудностями. Он бы даже обрадовался, если бы это произошло именно так, и с полной уверенностью списал бы неудавшийся разговор на то, что будить спящего человека без веской причины нельзя.

Но Гарри ответил.

— Нет... я не сплю, сэр.

Настороженно подняв голову, он смотрел на Снейпа, явно ожидая объяснения этого позднего визита.

Сдержанно выдохнув, профессор шагнул внутрь. На столике возле кровати зажегся ночник. Снейп пересек комнату и подошел к окну. Оперся пальцами о холодный подоконник.

— Война все еще не кончилась... верно? — негромко сказал он, не поворачиваясь.

Гарри завозился по одеялом, перебираясь лицом к Снейпу.

— Можно сказать, что да... Хотя со смертью Волдеморта Упивающиеся лишились своего предводителя, многие продолжают сопротивляться, но, думаю, надолго их не хватит...

Поттер отвечал, словно бы Снейп спрашивал его домашнее задание. Он усмехнулся, покачал головой и повернулся к Гарри.

— Нет. Я не об этом. Вот здесь, — он постучал пальцем по виску. — Вот здесь она еще не закончилась. Вам ведь до сих пор снится, что вас могут разбудить среди ночи и отправить с кем-то сражаться... Да?

Гарри молча уставился на Снейпа.

— Да... Мне часто снится... много что... Иногда мне кажется... — он сдвинул брови, словно проверяя, не сказал ли лишнего, — что война никогда не кончится для меня. Я не знаю, как можно жить по-другому. Это пугает меня...

Снейп скрестил руки на груди, глядя себе под ноги.

— Вам придется смириться с мыслью о том, что ваша жизнь уже изменилась, — помолчав, сказал он. — Вы однажды уже сделали это. Когда попали в Хогвартс. Сейчас, конечно, менее приятные обстоятельства, чем тогда... Но ведь и вам уже не одиннадцать.

Гарри сел в кровати, обхватив себя за ноги, укрытые одеялом.

— Умом понимаю. А внутри, если честно, мне кажется, что я просто не знаю, чем заняться. Внутри как-то пусто. И еще... сэр, мне почему-то кажется, что вы... вы меня понимаете.

Снейп дернул плечом.

— Возможно. Я этого не отрицаю.

Гарри опустил глаза.

— Простите... Я опять сказал что-то не то.

Снейп недовольно скривился:

— Поттер, я внушаю вам такой ужас, что вы боитесь сказать мне лишнее слово?

— Вы правы, мне уже не одиннадцать... И я уже не верю, что волшебный мир похож на сказку, и что все будет хорошо. Нет Дамблдора, который все уладит... И даже повода сражаться уже нет... Есть друзья, но я почему-то не могу общаться с ними, как раньше... А вы... я не боюсь вас, нет, это немного не то. Думаете, я приходил бы сюда, если бы мне не хотелось все-таки поговорить с вами, вот как сейчас? Если бы вы были мне безразличны? Но я просто не знаю, что разозлит вас, а что нет. Иногда мне кажется, что вас до сих пор бесит все, что бы я ни делал, и я не знаю, как это исправить. Но и стелиться перед вами я тоже не буду, не думайте. — Последние слова он попытался произнести с вызовом, но получилось не очень уверенно.

— Мне совершенно не нужно, чтобы вы передо мной... стелились, Поттер. — снова поморщился Снейп. — И, кстати, относительно того, что мне от вас нужно...

Он замолчал, подбирая подходящие слова.

— Ни Фламель, ни Дамблдор не предоставили мне в свое время полной информации о том, какие последствия будет иметь ваша инициация. Мне пришлось найти ее самостоятельно. Если вас это интересует... я могу поделиться с вами.

Снейп надеялся, что его предложение будет оценено. Информация всегда была для него наилучшим подарком, целью, мечтой. Он даже не задумывался о том, что у других людей могут быть другие ценности. Добровольно поделиться знаниями он предлагал не каждый день и не каждому. За всю его жизнь можно было бы по пальцам одной руки перечесть случаи, когда он сам, без необходимости, без пользы для дела предлагал кому-то заглянуть в свою сокровищницу. А уж тем более — разрешал задавать вопросы.

Гарри слегка ссутулился, дернув плечами.

— Да... мне бы хотелось знать.

— Интересно, согласились бы вы на это, если бы знали, на что себя обрекаете, еще тогда, — Снейп говорил негромко, будто размышлял вслух сам с собой. — Думаю, вряд ли. Суть в том, Поттер... что вы и я связаны не только нашими жизненными силами. Обряд подобного рода сплавляет личности мага и ученика воедино. Сразу скажу — это не значит, что мы становимся одной личностью. Нет. Это значит... Я приведу вам пример, Поттер. Вы наверняка знаете, как получают бронзу? Сплавляют олово и медь. Обряд инициации — нечто похожее, только вместо металлов здесь участвуют души.

Снейп помолчал, давая возможность Гарри переварить услышанное.

— Я не знаю, что вы будете делать с этой информацией. Просто я считаю, что по отношению к вам это, по крайней мере... честно — дать вам возможность узнать правду. Так вот. По сути, никто не заставляет ни вас, ни меня стремиться к совместному времяпрепровождению. Вы полностью свободны в выборе вашей дальнейшей судьбы. Но... — Снейп сделал паузу, обдумывая фразы, — разрушить эту связь невозможно. Она прекратится только со смертью одного из нас. И хотите вы этого или нет, она будет влиять на вас. Она может сравниться по силе только со связью матери и ребенка. Понимаете?

Снейп посмотрел на Гарри, думая о том, что сам бы мало что понял из такого туманного объяснения.

— Если честно... то не совсем понимаю, — ответил Гарри. — Точнее... Я чувствую, что не могу просто вычеркнуть вас из своей жизни, — он смутился, даже слегка покраснел, заерзал под одеялом. — Если честно, я хотел это сделать... Я пытался. Но не смог. У меня не получается не думать о вас, мне не безразлично, что с вами происходит... Вы намекаете, что это лишь следствие... инициации?

— Я понятия не имею, о чем и почему вы думаете, Поттер, — ответил Снейп. — Но скорее всего, вы правы. И ваше беспокойство обо мне действительно следствие инициации. Убивать вас, чтобы прекратить действие этой связи, я не намерен. Смею надеяться, что и вы тоже не пожелаете убить меня, — с короткой усмешкой добавил он. — Если же все-таки решитесь, то сообщаю вам, что это будет засчитано как третья ступень инициирования мага. Хотя свалившееся на вас могущество в таком случае вы вряд ли сможете оценить, поскольку вряд ли выживете.

Гарри резко отвернулся, бросил зло и холодно:

— Я не собираюсь вас убивать, как бы мне иногда ни хотелось это сделать. Если вам удобнее думать, что это все только последствия... воля ваша.

Снейп фыркнул.

— Поттер, я не говорил, будто уверен, что вы жаждете моей крови. Я просто сообщаю вам информацию, которую, как я считаю, вы имеете право знать. Что происходит у вас в голове, мне неизвестно, поэтому предположить наверняка, из-за чего вы до сих пор стремитесь к моему гостеприимству, я не в силах.

— Я и сам до конца не понимаю. Как и... того... что... кхм... было. — Гарри шумно вздохнул, как пловец, который решился прыгнуть с вышки в первый раз.

— Если у вас есть конкретные вопросы, задавайте, — предложил Снейп.

— Почему вы поцеловали меня тогда? — выпалил Гарри, по уши заливаясь румянцем.

Снейп почувствовал, что сам себе очень удачно сделал подножку. Он не предполагал, что Гарри воспользуется его предложением, чтобы задать именно этот вопрос. Но выкручиваться было поздно, и он нахмурился.

— Потому что вам было холодно. Потому что вам была необходима поддержка. Наконец, потому, что я считаю вас привлекательным молодым человеком, — неохотно ответил он.

— Я... нравлюсь вам? В... этом смысле? — Гарри терзал пальцами одеяло, машинально кусая губы.

Снейп поднял глаза к потолку.

— Поттер, мне казалось, что даже такой остолоп, как вы, понимает, что люди обычно целуются только с теми, кто их привлекает.

Внезапная мысль о том, что в отношении Поттера эта фраза не менее справедлива, поразила Снейпа как гром с ясного неба.

— Но не рассчитывайте на то, что вы всецело устраиваете меня, — запоздало буркнул он, — я терпеть не могу ваш характер.

— Я ваш тоже... — сердито ответил Гарри, — Но те не менее... — он замолчал, не договорив, и угрюмо уставился на свои ноги.

— Тем не менее — что? — требовательно спросил Снейп, поскольку терпеть не мог незаконченные фразы. Даже сильнее, чем характер Поттера.

— Если вы говорите... что люди целуются только с теми... кто для них привлекателен... а я не убежал от вас с воплями... — Гарри задерживал дыхание в перерывах между отдельными словами, будто их произнесение было для него очень мучительным, — Выходит... вы... тоже для меня привлекательны. В этом смысле.

— Ваша логика безупречна, — недовольно проговорил Снейп, не зная, что еще на этот ответить. — Не понимаю только, кого вы убеждаете сейчас — себя или меня.

— Я.... я вовсе не пытался никого ни в чем убеждать. — Гарри, казалось, смертельно обиделся. — Может быть, для вас это и привычно... испытывать такое к мужчинам. Для меня нет. И мне... сложно в этом признаться даже себе. И я уже жалею... что сказал вам об этом. — Последние слова он почти кинул, будто хотел ударить ими.

— Какая разница, к кому испытывать влечение — к мужчинам или женщинам? — Снейп не вполне понял причину обиды. — На мой взгляд, лучше испытывать его к кому-либо, чем не испытывать вообще. Хотя, с точки зрения вашего дальнейшего развития как мага, то, что вас способны привлекать мужчины, хорошая новость. Если бы вас интересовали только женщины, ваша карьера закончилась бы примерно так же, как и у мистера Уизли, растратившего свои силы на детей.

— Меня не карьера сейчас интересует!!! — возмущенно завопил Поттер. — Или вы о ней пришли поговорить?

— А что вас интересует? — несколько удивленно спросил Снейп.

— А вас? — зло парировал Гарри.

— Поттер, — дернулся Снейп, — То, что меня интересует, не имеет отношения к теме разговора. Прекратите прыгать с одного вопроса на другой! Если вам все равно, каким будет ваше магическое будущее — дело ваше, только скажите мне наконец, ЧТО вам не все равно?

— Мое немагическое, но вполне конкретное сейчас! То, почему вы пришли в эту комнату, то, почему вы меня оттолкнули тогда... То, что я сейчас чувствую и что мне с этим делать! Только вы вряд ли ответите! — выпалив все это на одном дыхании, Поттер кинулся на подушки, так что пружины кровати жалобно зазвенели, и отвернулся от Снейпа, уставившись в стену перед собой.

Снейп глубоко вздохнул и постарался сохранить спокойствие.

— По порядку, Поттер. Я пришел сюда, чтобы рассказать вам об инициации. Было бы, наверное, проще отдать вам текст, в котором подробно описывается ритуал, но для этого его нужно было бы сначала перевести. Я оттолкнул вас, чтобы нас не увидели вместе ваши друзья. Чтобы не вызывать лишних вопросов ни к вам, ни ко мне. Что до ваших чувств, Поттер, то я уже говорил, что в этом деле я вам не помощник. Я не знаю, что и почему вы чувствуете.

Оттолкнувшись от подоконника, Снейп подошел к двери.

— С вами настолько трудно разговаривать, Поттер, что я не представляю, каким образом мы сможем ужиться под одной крышей.

— Это намек на то, что мне лучше ночевать не здесь? — Гарри продолжал лежать, не двигаясь, голос был очень сердитым и напряженным.

— Нет, — раздраженно ответил Снейп, которого все происходящее порядком утомило и начало злить, — Это намек на то, что я теряю надежду когда-нибудь услышать от вас внятную человеческую речь.

— А я от вас! — Поттер даже подскочил на месте, чтобы высказать все это Снейпу в лицо, — Вы рассказали мне все, что хотели или еще какие-то теоретические моменты остались не освещенными?

Снейпа будто действительно ударили в лицо. Тогда, когда он был не готов к удару и не защитился. Окаменев, он смерил Поттера долгим взглядом. Благими намерениями... Да-да. Не стоило и надеяться. Этот выскочка все равно никогда не оценит, что Снейп ему предлагал и какими усилиями заставил себя прийти сюда. Ладно. Хватит.

Мироздание внезапно вернулось на прежнее место.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас, мистер Поттер, — равнодушным голосом произнес Снейп. — Уверяю вас, что в будущем беспокоить вас больше не стану.

И с силой грохнул дверью у себя за спиной, выйдя из комнаты.

Снейп злился на себя за то, что послушался совета внутреннего голоса и решил что-то сделать. Поговорить, как недавно на этом настаивал Поттер. Зря. С самого начала было понятно, что это идиотская затея. К черту... Пусть проваливает на все четыре стороны. Хоть завтра. Хоть сейчас. Ну когда же он поймет, в конце концов, что все попытки сделать что-то для других оборачиваются против него самого?

Спустившись в гостиную, Снейп взмахом палочки разжег камин. Его отчего-то знобило, и он протянул руки к огню. Дурак. Вот сейчас действительно — дурак. Круглый идиот. На что надеялся? На то, что Поттер обрадуется? А с чего ему радоваться? Надеялся, что поймет? Великий Мерлин, может, уже пора бы перестать на что-то надеяться?..

Все, довольно. Больше никаких переживаний, никаких беспокойств и никаких Поттеров. Хватит. Сколько можно наступать на одни и те же грабли?

Холодный озноб никак не отпускал, Снейп оперся рукой на каминную полку, нависнув над огнем. Языки пламени стелились по кирпичной кладке, будто отклоняясь от него. Горло сдавил приступ удушья, дышать было тяжело — будто легкие не хотели пропускать в себя воздух.

Поттер выскочил из своей комнаты в наспех натянутых джинсах, скатился вниз по лестнице.

— Я не понимаю вас... Зачем вы это делаете?! То подпускаете меня поближе, то отталкиваете?! — сначала его голос звучал хрипло и сдавленно, но понемногу набирал силу. — Если вы и сами не знаете, тогда перестаньте! Перестаньте мучить меня... и... и себя тоже! Неужели вы не видите, что вы мне нужны! Ну что вам еще сказать? Как еще объяснить? Я просто не знаю, что еще мне надо сделать, чтоб вы перестали постоянно говорить загадками, обижаться, язвить... Не спрашивайте меня, зачем мне это нужно! Мне это нужно! Нужно, и все тут... Ну что вы молчите? Ответьте мне! — в его голосе звенела бессильная ярость и мольба.

Снейп смотрел на Гарри, скривив губы в болезненной гримасе. Он слышал, что тот говорит, но не понимал ни одного слова. Значение каждого по отдельности было ему превосходно известно, но собранные вместе, они теряли всякий смысл.

Все вокруг казалось неправильным и непрочным. Будто и камин, и дом, и весь мир мог рассыпаться в прах по одному желанию этого взъерошенного мальчишки, яростно требовавшего от него какого-то ответа, которого Снейп не знал и не мог знать. И не знал, что ответить.

Сказать, чтобы Поттер оставил его в покое — а потом слышать, как резко захлопывается входная дверь, а через несколько дней снова усаживаться за письмо с извинениями? И потом повторять все это еще раз, и еще раз? Повторяя одно и то же, как в заколдованном круге?

— Поттер, я был бы очень рад понять вас, — хрипло проговорил Снейп, не отворачивая лица. — То, что вы сейчас говорите, лишено для меня всякого смысла. Подождите, дослушайте, — торопливо сказал он, увидев, как Гарри дернулся и стремясь предупредить очередной возможный побег. — Я догадываюсь, что вы не понимаете меня точно так же, как и я вас. Но я хочу вас понять. Я не хочу, чтобы вы убегали. Не хочу спорить с вами. — он остановился ненадолго, подбирая слова, которые, как назло, никак не связывались в цельные фразы. — Мне нужно, чтобы вы были здесь. — сказал он наконец, напряженно глядя на Гарри, не зная, что сейчас последует — очередная вспышка ярости, обвинения или что-то еще.

Тишина была такой хрупкой, такой непрочной. Снейп ждал ответа, а Гарри, вместо того, чтобы что-то сказать, шагнул к нему. Первый шаг получился уверенным и твердым. Второй тоже. На третьем Поттер запнулся, будто решил, что идет не в ту сторону.

Наверное, лучше всего было с самого начала не слушать его и не пытаться искать смысл в его словах, подумал Снейп. Надо было смотреть на то, что он делает — а не на то, о чем он говорит.

Их разделяло меньше метра. А Снейп все не мог заставить себя поднять руку, чтобы прикоснуться к Гарри. Только стоял и смотрел на него. На сильного, тощего, полуголого мальчишку, которого невозможно было вычеркнуть из своей жизни, как ни старайся. В памяти внезапно всплыла сцена, когда он уже был в такой ситуации. Много лет назад. В такой же — с точностью до наоборот. Тогда он точно так же не мог поднять палочку, чтобы произнести Obliviate — как сейчас не мог заставить себя прикоснуться к плечу Гарри. Только тогда он не мог решиться перечеркнуть то, что любил, то, что было его жизнью. А сейчас оказывалось, что он поставил на своей жизни такой основательный крест, что не мог жить, не ощущая на себе его постоянного веса. Тогда он прощался — а сейчас...

Прежде, чем он успел додумать эту мысль, рука вне его воли вскинулась к плечу Гарри, схватила и дернула мальчишку вперед. Только прижав его к себе, Снейп осознал, как бешено колотится сердце где-то возле горла.

Поттер замер, зажмурившись... стиснул твердыми пальцами локти Снейпа, уткнулся лбом в его плечо. Он неровно дышал, но держался за Снейпа так, что будь Гарри посильнее — профессору были бы обеспечены два симметричных перелома предплечий.

Реальность вокруг Снейпа медленно обретала четкость. От камина шло тепло. Темные окна гостиной смотрели в зимнюю ночь. Огонь рассеивал темноту не больше, чем на метр, и все предметы в комнате казались только тенями самих себя.

Поттер сдавленно дышал, уткнувшись лбом в плечо Снейпа. Напряженно, сквозь зубы выпускал воздух. Снейп, как во сне, изучал пальцами застывшую спину Гарри, спускаясь пальцами вдоль позвоночника. Поттер был слишком живым для него. Слишком чувствующим, слишком горячим, слишком непредсказуемым. По сравнению с ним Снейп ощущал себя высохшей мумией без чувств и эмоций. Он не мог понять, причиняют ли ему боль прикосновения к Гарри, или нет. Он просто не мог остановиться. Он изучал его плечи, шею, спину, руки, будто знакомился с новым загадочным компонентом сложного зелья, сведений о котором не нашлось в книгах, и Снейпу в очередной раз предстояло действовать наугад. Как Гарри поведет себя? В ответ на что он может взорваться? В ответ на что рассыплется у него в руках пылью?

Будто он мог узнать это из запаха его кожи и твердости мышц, он сжимал мальчика сильными пальцами, безуспешно пытаясь найти решение.

Снейп пропустил тот момент, когда Гарри прижался к его рту губами — требовательно, отчаянно, жестко. Темнота милосердно прятала все, что их окружало. Снейпу было бы невыносимо видеть сейчас привычную обстановку. Ее не могло существовать в то время, как весь его прежний известный мир плавился на губах Гарри. Снейп уже даже не думал о том, чего хочет сам Гарри и к чему он стремится. Он боялся только одного — сойти с ума в том хаосе, который наполнял пространство. Хаосе разрушения всего, что он знал, в чем был уверен, во что верил, что считал вечным. У Снейпа не оставалось иного выхода, кроме как позволить старой вселенной уничтожить себя. Выбор был лишь в том, погибнет ли он вместе с ней или же будет жить дальше — в том, что придет ей на смену.

Гарри был единственным маяком, указывающим путь. Он был здесь. Единственный, кого не затрагивал темный вихрь. Снейп жадно прижимался к его губам, отчетливо понимая, что если отпустит его — шансов выжить у него не останется. Поттер был способом спасения. Поэтому Снейп вжимал его в себя так, будто хотел сделать Гарри частью себя. Он целовал его губы и шею, впитывая ноздрями его запах, целовал так, словно вкус, остающийся на губах, мог утолить жажду и исцелить. Поттер в ответ яростно прижимался всем телом, не целуя, а почти кусая, поворачивал голову Снейпа к себе, вцепившись в волосы, нимало не беспокоясь о том, причинит ли это профессору неудобство.

Через плотную, твердую ткань джинсов Снейп подхватывал Гарри за ягодицы. Одежда Поттера раздражала его, она была препятствием между телом Гарри и ладонями Снейпа. Проникая пальцами за пояс джинсов, Снейп чувствовал уходящую вниз ложбинку и злился оттого, что она оказывалась для него недоступна. Он хотел вытащить, выцарапать Гарри из его одежды, совершенно забыв о том, что джинсы можно расстегнуть. Только ощутив, как в живот вдавилась металлическая пуговица, он вспомнил, что нужно делать.

Под железной застежкой молнии томился горячий возбужденный член. Наткнувшись на него пальцами в поисках пуговицы, Снейп не сразу смог отвлечься от него — настолько привлекательным оказался для ладони требовательный напор вздыбившегося ствола, жаждущего внимания.

Гарри стонал, кусая губы. Подавался бедрами вперед, полуприкрыв глаза, следил за лицом профессора. Не в силах больше терпеть, он судорожно вцепился пальцами в сжимающую его член руку Снейпа и стал бесстыдно тереться об нее.

— Пожалуйста... — он что-то шептал, но слова смешались с глухим стоном, став неразличимыми.

Потянув молнию вниз, Снейп подставил ладонь и ощутил, как в нее лег горячий и твердый ствол. Словно всегда только этого и ждал — оказаться в ладони у Снейпа.

Снейп сжал пальцы, проверяя его на прочность. Тот ответил частой пульсацией. Гарри вскрикнул на полувздохе, цепляясь за плечи Снейпа.

Прижав кисть к животу Гарри, Снейп обхватил пальцами головку. Поттер был в таком состоянии, что ему не требовалось изысканных ласк для того, чтобы кончить. Их тела были плотно прижаты друг к другу, и Снейпу даже не требовалось двигать рукой — Гарри сам нетерпеливо терся о его ладонь, постанывая от нетерпения. Ему хватило всего пары резких движений, чтобы кончить так сильно и остро, что он захлебнулся собственным криком, выдав только сипение. Его член вздрагивал, скользя во влажных от спермы пальцах Снейпа, и Поттер едва слышно поскуливал, двигая бедрами навстречу руке.

Новый резкий запах заставил Снейпа хищно раздуть ноздри. Острый, тягучий, возбуждающий запах. Если в сознании Снейпа еще оставались какие-то преграды, то с этого мгновения они просто перестали существовать. Он смотрел на Поттера глазами хищника, долгие годы запертого в клетке и сейчас неожиданно получившего свободу. Он провел пальцами по груди Гарри, оставляя влажный след. Ему хотелось полностью подчинить его себе, заставить сдаться без шанса на милосердие. Сделать своим, оставить на нем след, который не сотрется до конца его жизни. То ли исполосовать спину шрамами, которые останутся навсегда, то ли почувствовать вкус его крови... то ли забрать его в свое, личное, неприкосновенное пространство и никогда оттуда не выпускать. Взявшись за край джинсов Поттера, он резко дернул их вниз, чтобы ничто не являлось препятствием между ними.

Выхватив боковым зрением из темноты плоскую поверхность стола, начал оттеснять Гарри к нему. Поттер, отступая, путался в спущенных штанинах и неловко пытался высвободить ноги. Не давая ему сделать этого, Снейп подтолкнул Гарри еще на шаг назад, крепко взял за пояс и посадил на крышку стола. Поттер торопливо дрыгнул ногой, и джинсы слетели на пол. Взяв Гарри за колени, Снейп раздвинул их и встал между ними. От корней волос до пальцев на ногах — теперь все тело юноши было в его распоряжении. И эта мысль доставляла ему странную радость. Одной рукой расправляясь с пуговицами на своих брюках, Снейп второй рукой цепко держал мальчика за бедро, не думая о том, что от такой хватки у него наверняка останутся синяки.

Гарри откинулся назад, опираясь на руки. Послушно и смело. Снейп то ли ненавидел Поттера в эту минуту, то ли готов был отдать за него жизнь — он сам не знал этого и не думал об этом. Тому, что сейчас происходило с ним, не было названия в библиотеке его знаний о жизни. Гарри судорожно дышал, ребра ходили ходуном под кожей. Не раздеваясь, только высвободив из брюк свой член, Снейп прикоснулся головкой к чувствительной коже Гарри на внутренней стороне бедра, провел ею к паху. И только сейчас обнаружил, как мучительно ноют сведенные от напряжения мышцы в низу живота. Заставив Гарри лечь спину, он подхватил его под колени и поднял ноги, чтобы Поттер мог опереться пятками о крышку стола. Желание было мучительным и непереносимым. Снейпу хотелось войти в него сейчас же, немедленно. Взять его, поставить на нем клеймо, навсегда привязать у себе и к своему дому. Рациональности Снейпа хватило только на то, чтобы прошептать "Accio" и поймать бутылочку с льняным маслом, молниеносно покинувшую кухонный шкафчик.

Поттер то закрывал лицо руками, то вцеплялся себе в волосы, кусая губы.

Двумя пальцами Снейп скользнул между ягодицами юноши, безошибочно нашел нежную чувствительную точку и с силой надавил пальцами, проникая внутрь. Масло облегчало проникновение, но Поттер все равно сжался, рефлекторно напрягаясь — скорее от непривычных ощущений, чем от боли. Снейп обнаружил, что его желание всего лишь подготовить Поттера к проникновению члена испаряется. Продвигая пальцы все глубже, он заметил, как член Гарри снова начинает подниматься. Чем глубже входили его пальцы, тем громче дышал Поттер. Юношеская эрекция набирала силу с каждой секундой, мошонка начала поджиматься к основанию, Гарри, не отдавая себе отчета, выгибался над столом, упираясь в него пятками.

Запах возбуждения дразнил Снейпа все сильнее. Наклонившись к Поттеру, он мягко взял в губы его член и до упора толкнул пальцы внутрь.

Гарри вытянулся, протяжно застонал, сжимаясь изнутри в сладкой судороге. Он как будто уже не мог контролировать свое тело, которое стремилось одновременно насаживаться глубже на пальцы и двигаться навстречу рту Снейпа, подаваясь то вперед, то вверх.

Снейп не стал замедлять оргазм Поттера, он собирался получить свое сразу после него. Гарри громко застонал, царапнул пальцами по столешнице. Снейп, одной рукой припечатав Гарри к поверхности, жадно захватил в себя его член почти целиком, не собираясь упускать ни капли. Он гладил губами уже обмякший ствол до тех пор, пока Гарри не перестал вздрагивать. Выпрямившись, не давая Поттеру передышки, он плеснул масло на ладонь и растер по всей длине своего члена. Хотя вход сильно сжался после второго оргазма, мышцы стали намного податливее. Подтянув Поттера ближе к краю стола, он развел его ноги шире в стороны и прикоснулся головкой к ягодицам. Поттер обхватил его ногами за пояс, притягивая к себе.

Тело Гарри мягко, почти без сопротивления приняло член в себя. У Снейпа перехватило дыхание, когда он почувствовал, как головку тесно обхватило горячее пульсирующее кольцо. Он осознал, что сдерживаться сам просто не сможет. Он любил долгий секс, любил намеренно задерживать момент наступления оргазма — но сейчас он был не властен над своими желаниями. Прижав Гарри к себе за бедра, он двигался короткими, глубокими толчками, тяжело дыша сквозь сжатые зубы, с глухими стонами, едва держась на ногах.

Гарри приподнимал бедра, насаживаясь на него сильнее. Накрыл ладонью руку, сжимающую его бедро, хватая ртом воздух, прогнулся в пояснице, с силой сжимая и без того тугие мышцы. Снейп застонал. Он не ждал такого подвоха. Перестав контролировать даже движения своего тела, он, что было сил, вцепился в бедра Гарри. Судорога прошла по всему телу, выплескиваясь в беззвучном крике. Почти задыхаясь, Снейп рефлекторно продолжал двигаться, ловя последние отголоски ускользающих ощущений. Тяжело опираясь ладонью о стол, он с трудом начинал снова дышать. Поттер, распростертый на столешнице, был покрыт мелкими капельками пота — несмотря на холодный воздух. Протянув Гарри руку, Снейп помог ему сесть. Обхватил руками, все так же, не произнося ни слова.

Он медленно гладил Гарри по спине, и в опустошенную взрывом эмоций голову впервые за десятки лет не приходило ни одной мысли. Вообще.

Ночью пришла зима. Тихо-тихо, устилая себе дорогу свежим снегом. Снейп каждый раз, как в первый, удивлялся этому невероятному превращению в белое сырой и промозглой осени с ее серым пасмурным небом, дождями и стаями птиц над голыми ветками деревьев. Зима всегда приходила ночью, когда все спали, и ни одна живая душа не могла уследить, как прятались под мягким покрывалом опавшие листья, лужи и слякоть. Все вокруг становилось белым — деревья, земля, дома. Даже воздух казался чище и прозрачнее.

Часы в гостиной тикали еле слышно. Снейп сидел возле стола с раскрытой на коленях книгой. Рядом стояла нетронутая чашка чая. Снейп не читал и не смотрел в нигу. Она была нужна ему скорее как привычное ощущение, как нечто постоянное и неизменное, к чему всегда можно было обратиться за советом без боязни получить отказ. Одной рукой он придерживал страницы, локоть второй лежал на столе. Взгляд Снейпа остановился на погасшем камине и прогоревших углях.

В комнате было тепло. Юное солнце заглядывало в окна, квадратными пятнами лежало на половицах. Снейп не любил праздники. Те, которые назывались общепринятыми. У него был свой, самостоятельно установленный праздник — первый день зимы. День первого выпавшего снега. Единственный день, в который он позволял себе любить зиму.

Такое случалось не каждый год. Поэтому Снейп даже загадывал: если в ноябре или декабре первый снег приходит за одну ночь, а не набирается на земле постепенно, значит, в прошедшем году он все сделал правильно и так, как нужно.

Судя по солнечному морозному утру этого дня, можно было сказать, что в этом году Снейп превзошел сам себя. И он даже не пытался притворяться, будто не знает, в чем именно.

Повернув голову, Снейп увидел, как в гостиную спускается Поттер: останавливается на последней ступеньке лестницы и нерешительно улыбается. Задержав на нем взгляд, Снейп ощутил, что уголок губ кривовато ползет вверх — непроизвольно, в ответ на улыбку. Спохватившись, он по привычке сжал губы, чтобы не выдавать никаких эмоций. Но и оставлять Гарри без ответа ему не хотелось. Поэтому, постаравшись избавиться от стандартно-недовольного выражения лица, он негромко произнес:

— Доброе утро, мистер Поттер.

— Доброе утро... сэр.

Гарри растерянно смотрел на него, будто совершенно не ожидал, что в лексиконе Снейпа может быть такая простая фраза. Будто Снейп до этого момента представлялся ему не человеком, а механизмом для раздачи взысканий.

Улыбка у профессора все-таки не получалась, вместо нее выходила кривая ухмылочка. Нахмурившись, Снейп согнал с лица все эмоции — раз не получалось их воспроизводить, значит, и не стоит позориться. Усилием воли взяв лицевые мыщцы под контроль, он вернул себе спокойный вид.

Поттер казался на удивление домашним и привычным в пронизанной солнцем комнате. Снейп с искренним удивлением обнаружил, что больше не испытывает раздражения, глядя на него. Ему хотелось что-то сказать Гарри, но на ум лезли только какие-то банальные и совершенно неуместные фразы вроде "Вы завтракали?" Естественно, Поттер еще не завтракал — он ведь только что проснулся. Минуту промучившись над составление подходящей комбинации слов, Снейп наконец спросил:

— Вы голодны?

Гарри с жаром кивнул.

— Да! — Потом, видимо слегка смутился горячности своего ответа и добавил: — Я поэтому и проснулся. Сначала испугался, что проспал... вскочил... Начал одеваться и только потом вспомнил, что сегодня суббота. Хотя, мне все равно надо быть в Хогварсте. Сегодня тренировка по квиддичу и я обещал Рону, что буду... — он запнулся, словно поймав себя на мысли, что Снейпу это все совершенно не интересно.

Снейп кивнул, показывая, что не возражает против такого отчета.

— Кухня в вашем распоряжении, мистер Поттер. Впрочем... это вы и так знаете.

Потерев пальцами переносицу, он аккуратно переложил книгу на стол и встал.

— Кстати, я должен сказать вам. Меня не будет несколько дней. Мне нужно уехать. Вы можете беспрепятственно возвращаться сюда... если пожелаете. Для вас дверь не будет заперта.

Гарри встревожился, услышав об отъезде:

— Вас долго не будет? Вы уверены, что с Вами все будет в порядке? Большинство Упивающихся обезвредили авроры... но... вдруг...

Снейп и в голову никогда не приходило, что Поттер может начать беспокоиться о его безопасности.

— У вас нет причин волноваться, мистер Поттер, — ответил он. — Меня не будет два-три дня. Если мне придется задержаться, я предупрежу вас. Что до моих бывших коллег... — он высокомерно хмыкнул, — не думаю, что они будут представлять для меня угрозу.

Взяв в руки чашку с остывшим нетронутым чаем, Снейп под благовидным предлогом перешел в кухню. Больше всего Снейпу хотелось сейчас нарушить ту неловкость, которая снова, казалось, возникала между ними. Подойти и обнять Гарри, не дать ускользнуть ощущению какого-то интуитивного понимания друг друга. Снейп обнаружил, что сейчас превосходно осознает все, что говорит Поттер, и даже видит его как будто четче. Обычно это было не так — будто он смотрел на Гарри сквозь мутное стекло и не видел даже лица — только какую-то неясную фигуру.

Но Снейп не мог предсказать, как отреагирует Поттер на попытку обнять его. И ему слишком не хотелось наткнуться на отказ, чтобы решиться рискнуть.

— Идите завтракать, Поттер, — позвал он, скрывая нервозность от своей неуверенности за имитацией деятельности. Наставление о том, что Поттер может опоздать на тренировку, очень хотело быть сказанным, но на этот счет Снейп все же промолчал, напомнив себе, что он не опекун Поттера и не обязан следить за его временем.

Не опекун, да...

Любовник.

— Я надеюсь, что все будет в порядке. — Гарри пошел за ним на кухню и налил себе чаю, щурясь, посмотрел на блестящий за окном снег. — Как красиво за окном, да...?

Снейп даже не повернул головы, чтобы взглянуть за окно. Когда Гарри с чашкой в руках остановился спиной к нему, нервы профессора сдали. Шагнув к Поттеру, он прикоснулся к его бокам, мягко притянул к себе за пояс, зарылся губами в волосы. Под его пальцами о ребра бешенно заколотилось сердце — как у пойманного птенца. Самое странное заключалось в том, что Снейп сам почему-то ощущал себя пойманным.

Гарри вздрогнул всем телом, закрыл глаза. Сцепил свои пальцы с пальцами Снейпа. Прижался затылком к его подбородку.

— Я буду ждать когда вы вернетесь... — тихо-тихо сказал он, будто только и ждал, когда Снейп подойдет к нему.

— Я обязательно вернусь, — пообещал Снейп.

Вчера, поздно ночью, уже отправив Поттера спать, Снейп еще раз пришел к Эйлин. Поднявшись по лесенке, которая, как нарочно, скрипела сейчас каждой ступенькой (наверное, оттого, что в последнее время по ней слишком часто бегали вверх и вниз), Снейп остановился перед комнатой матери. Толкнул рукой дверь, та открылась в непроглядную темноту. На портрет легла полоса света.

— Ты не спишь? — зачем-то спросил он.

— Не сплю. — Эйлин повернулась к двери. — Что-нибудь случилось?

— Нет, — машинально ответил он, как отвечал всегда. — Ничего. Просто решил зайти.

— Я рада видеть тебя, Север.

Закрыв за своей спиной дверь, он подошел к кровати и сел лицом к портрету. Сцепил пальцы, прислонился к спинке кровати.

Рассказывать? Спрашивать, как дела? Это будет выглядеть издевательством.

— Ничего, что я так поздно?

— Я не слежу за временем... — Эйлин чуть улыбнулась. — Можешь приходить когда угодно. Расскажи что-нибудь?

Снейп вздохнул. Ему всегда было трудно оказываться перед таким выбором. Расскажи.... он бы и хотел, но как?

— У нас гости, — начал он. — Один гость.

— Я слышала, — мать медленно кивнула. — Молодой человек, да? Как его зовут?

Эйлин сочла за благо не упоминать о том, что Гарри заходил сюда, как и вообще о том, что он знает о существовании портрета. Северуса вряд ли обрадует известие, что гость обследует дом без его ведома. А тем более беседует с нею о самом Севере...

— Да. — Снейп кивнул, не особенно удивляясь тому, что Эйлин в курсе — было бы странно предполагать, что портрет ничего не слышит. — Его зовут Гарри. Поттер. Он мой бывший ученик.

Миссис Снейп снова кивнула, украдкой наблюдая за сыном.

— Он часто приходит, я слышу... иногда остается. Вы вместе работаете над чем-то? Здесь... — внимательный взгляд, — так редко бывают гости.

"И не бывают — просто так", — она замолчала эту фразу, пристально глядя на сына.

— Нет, мы не работаем. — Снейп покачал головой. — Он... живет здесь. То есть, будет жить, наверное. Я надеюсь.

Снейп чувствовал, что ему необходимо поговорить с кем-то, кому можно доверять. Эйлин он доверять мог. Даже в этом, наверное, мог доверять — и не потому, что портрет был хорошим хранителем тайн. Просто потому, что в его жизни это был единственный человек, с кем он мог быть хотя бы частично откровенен.

"Ой, Мерлин..." — если бы портреты могли краснеть, щеки Эйлин залились бы румянцем. Сначала точно так же заалел Гарри, когда она намекнула на то, что слышит происходящее в доме. Теперь Север, после того, как впервые в жизни приходил к ней советоваться по поводу письма, так странно произносит это "я надеюсь"...

Женщина и женщина, мужчина и мужчина — в магическом мире не было обычая запрещать такие союзы. Они не были повсеместной практикой, но в них никто ничего не находил ничего предосудительного, за что стоило бы клеймить... Но применить это к Северу?!. Эйлин кусала губы. Так странно. Так странно... Горько? Но стоило посмотреть правде в глаза. Как бы она ни надеялась, что когда-то в этот дом войдет женщина, жена, как бы ни ждала, что темные комнаты наполнятся тем хлопотливым шумом, который неизбежно приносит появление детей — надо было признать: у того, что этого до сих пор не случилось, могли быть и друге причины, кроме войны или тяжелого характера ее сына.

— Север... — Эйлин постаралась, чтобы голос ее прозвучл как можно мягче, — Вы с Гарри... — она поперхнулась следующим словом и выдавила: — Вы близки?

Снейп вздохнул. На вопрос, поставленный так, ответить одним словом было невозможно. Он прекрасно понял, о чем спрашивала мать. И был готов рассказать правду. Если бы только он еще сам знал, близки они с Гарри или нет...

Он начал снимать с покрывала кровати невидимые пылинки.

— Не знаю. И да и нет. — сдержанно ответил он. — Я не понимаю его. Не понимаю, чего он от меня хочет.

Снейп поймал себя на мысли, что для того, чтобы пересказать историю их отношений с Гарри, потребовалось бы начать со времен Мародеров и Джеймса...

— Я не люблю его и не влюблен в него, — медленно продолжал он. — Он раздражает меня тем, что постоянно лезет в мою жизнь. Но выгнать его тоже не могу. И... я вообще не знаю, что мне с ним делать.

— Может... просто позволить быть рядом?

Снейп еще раз шумно вздохнул.

— Ну вот он рядом. Я позволяю ему это. Но это ничего не меняет. Я все равно не понимаю, чего он хочет.

— А чего хотел бы ты?

Снейп воткнулся взглядом в потолок.

— Понятия не имею.

— Думаешь, ты найдешь ответ на потолке?.. — Эйлин сделала вид, что тоже воздевает очи горе. — Я бы сказала, следует посмотреть немного пониже...

Снейп, не вполне понимая, что она хочет сказать, перевел взгляд на портрет, потом поглядел на пол.

— Пониже?.. Что ты имеешь в виду? — спросил он, сбитый с толку неожиданным поворотом разговора.

— Не "что", а "кого"... — терпеливо поправила миссис Снейп. — Ты ведь не думаешь, что он, — она кивнула в сторону двери, — поселился тут с единственной целью отравлять тебе жизнь? Я уверена, что ты так не думаешь...

Снейп закинул ноги на кровать, укладываясь поудобнее.

— Я долго пытался понять, чего он от меня хочет, — признался он. — Но до сих пор не понимаю. Он приходит сюда не для того, чтобы мешать или вредить мне. Это я знаю. Знаю еще и то, что я для него... — он слегка замялся, — привлекателен. Судя по всему. Но если бы он приходил сюда только спать со мной, я бы его понял. А он требует, чтобы я разговаривал с ним... зачем-то.

Снейп говорил медленно, стараясь объяснить положение дел. И чувствовал, что только еще больше запутывается. Если Поттер испытывает к нему физическое влечение, и поэтому его тянет сюда, то все просто. Но к чему тогда все эти споры и требования? Чего еще он хочет?..

— Может быть потому что ты единственный, с кем он может говорить откровенно? Не знаю, связывает ли вас что-то помимо... — она кашлянула, — того времени, которое он провел у тебя в студентах, но, может быть, вы что-то пережили вместе, а у этого паренька больше никого не осталось, кому можно было бы верить. Кроме тебя.

— Связывает, — с неудовольствием ответил Снейп. — Больше, чем мне хотелось бы. Но это неважно. У него полно друзей, с которыми он может хоть заговориться. Сейчас, после конца войны, он может любого поманить пальцем — и кто угодно станет ему лучшим другом. Что он ко мне-то привязался? — он хмыкнул с досадой.

— Мальчик так популярен?.. — удивилась Эйлин.

Снейп прикинул, как бы выдать максимум информации в минимуме слов и ответил:

— Он убил Волдеморта.

— Он?!. — Эйлин подалась вперед, со своей стороны опираясь на раму картины. Она успела вдоволь наслышаться о Волдеморте еще при жизни, о еще большем догадаться после той жуткой ночи, когда Север пришел отмеченный Знаком. И этот мальчик, который краснел до ушей при мысли о том, что она может узнать о его отношениях с ее сыном — он?!.

Но в то же время — она вспомнила, как угадала в юноше ту отчужденную мудрость, которая приходит к тем, кто слишком рано и слишком многое видел. Вот, значит, откуда.

Эйлин наклонилась к сыну, стараясь, чтобы ее мысли не слишком отразились на лице — Северу пока никчему знать, что они с Гарри знакомы. Впрочем, сетка морщинок-трещин на краске была надежной вуалью...

— Но ему, должно быть, лет восемнадцать?.. Совсем мальчишка.

— Ему семнадцать. Он на последнем курсе в Хогвартсе. — Ответил Снейп. — Когда он был младенцем, было сделано предсказание, что он убьет Волдеморта. Он и убил.

— И его к этому готовили, да? И все знали, что он должен, все ждали?.. — Эйлин горько покачала головой. — Бедный ребенок.

— Да. Дамблдор носился с ним... — Снейп хотел добавить что-нибудь про "писаную торбу" или, на худой конец, про курицу и яйцо, но сдержался. — В общем, на него с первого курса смотрели как на героя. Все. Только что пальцами не показывали.

Снейп вдруг поймал себя на том, что сам не уверен, сочувствует он в этот момент Поттеру или пытается язвить. И замолк.

— Вот он и пришел к тому, для кого не был героем с плаката. — тихо произнесла мать.

Снейп медленно осмыслял сказанное.

— Ты хочешь сказать, что я интересую его именно потому, что отношусь к нему не так, как все остальные? — переспросил он.

Эйлин медленно кивнула.

Снейп вопросительно посмотрел на мать.

— И что мне с ним делать?

— Может, перестать воспринимать его как обузу и действительно попробовать подружиться?

— Как? — снова спросил он, беспомощно требуя ответа. — Если бы я знал, что именно нужно делать. Наверное, это действительно единственный выход, раз отделаться от него у меня не получилось... — добавил он, опуская голову.

— Ну раз не получилось отделаться, значит, ты этого не хотел... — Эйлин сказала это как бы про себя, но достаточно внятно, чтобы Север услышал.

Снейп серьезно задумался. Логика была безупречна — он сам свято веровал в то, что "не бывает невозможного — бывает только мало желания".

— Я не знал, что мне с ним делать, — медленно произнес он. — Сейчас тоже плохо представляю... Но я попробую...

Мать мягко улыбнулась.

— Я думаю, у тебя получится. У вас получится. И еще... может, зайдете как нибудь... вдвоем?

— Нет, — Снейп даже вздрогнул, представив себя и Гарри здесь вдвоем. Признаться матери — это одно, признаться Поттеру — совершенно другое. Он пока не чувствовал себя готовым к публичным признаниям и общению в семейном кругу. То, что Поттер становился для него частью самого ближнего круга, он уже понял. Но самому Поттеру, по мнению Снейпа, пока было рано об этом знать. — Лучше пока по отдельности... Пока.

— Ладно. — Эйлин медленно кивнула. — Север... Ты обещаешь мне попытаться?

— Да, — он кивнул, — Я обещаю.

Кладбище замело снегом. Могильные камни были засыпаны им почти доверху. Справившись у сторожа о том, где искать семью Снейпов, Северус медленно шел по расчищенным дорожкам, читая фамилии. Белых, недавно установленных плит было немного. Они почти не выделялись на снегу. Большинство уже успело потемнеть и потускнеть от времени, так что выбитые буквы становились почти неразличимы.

"Абрахам Исайя Снейп.

5 сентября 1889 — 10 ноября 1971"

"Ханна Юдифь Снейп

6 августа 1902 — 21 марта 1972"

Она пережила деда меньше, чем на полгода. Значит, их разлука оказалась недолгой.

Снейп поискал глазами другие знакомые имена и недавние даты — но судя по всему, других смертей в этой семье пока не было. Хотя наверняка все, кого он знал еще мальчишкой, уже давно состарились...

Он не знал, что сказать. С чего начать мысленное обращение к деду.

"Я пришел..."

Да уж, долгой оказалась дорога.

Снейп присел на корточки, зачерпнул горстью снега с могилы.

Вряд ли стоило бы ждать от Абрахама одобрения того, во что его внук превратил свою жизнь.

— Здравствуйте.

Снейп резко поднялся. По дорожке к нему подходила миловидная молодая женщина. За ней по снегу чинно вышагивал мальчик, на рожице которого ясно читалось желание скакать и носиться, а не соблюдать тишину.

— Вы пришли к Абрахаму? — она улыбнулась, с любопытством глядя на Снейпа. — Я никогда вас здесь раньше не видела.

— Я уже ухожу, — нахмурившись, ответил тот.

— Постойте... — она взяла его за рукав и вгляделась в лицо. — Боже праведный... Северус?..

Снейп, все так же хмурясь, молча смотрел на нее, не узнавая.

— Не помнишь? — она засмеялась, — О, мужчины! А ведь я даже хотела сбежать из дома и тайком обвенчаться с тобой!

— Сара? — неуверенно спросил он. Лицо той маленькой пухлой девочки из воспоминаний с трудом связывалось с этой красивой взрослой женщиной.

— Ну хоть имя не перепутал, и то ладно! — она засмеялась, обняла его. — А тебя не узнать. Ты выглядишь чертом из табакерки.

Снейп не знал, как отнестись к этой неожиданной встрече. Он не планировал навещать родственников. А Сара продолжала говорить, не отпуская его:

— Где ты остановился? В гостиннице? Ты должен пожить у нас. Мы же не виделись целую вечность! Ты приехал один? Даже не писал, даже не звонил нам — весь в отца! Ну, что ты хмуришься? Кстати, как здоровье твоих родителей?

— Они давно умерли.

— Умерли?.. Давно? И ты даже не сообщил нам? Северус, почему? Когда это было?

— В 75-ом.

— И ты молчал столько лет! — Сара выглядела рассерженной. — Почему ты не приехал к нам? Думаешь, мы бы не смогли о тебе позаботиться? Ну да Бог с тобой, — она снова улыбнулась, не давая ему ответить, — ты наверняка такой же упрямец, как все мужчины и уверен в том, что лучше тебя никто не сумеет о тебе позаботиться.

Снейп мрачно отвел взгляд и встретился глазами с мальчиком, который катал в руках снежок.

— Меня зовут Адам, — сообщил тот.

— Твой сын?

— Младший, — с гордостью сообщила Сара. — Но я уже подумываю о том, чтобы сделать его одним из средних.

— Ты так любишь детей?

— Без памяти! — она звонко расмеялась. — Я нянчилась со всеми своими племянниками, но мне всегда мало! Я мечтаю, что у нас с Мозесом будет пятеро. А ты? У тебя есть дети? — она с любопытством вгляделась в кузена.

— Нет, — хмуро ответил Снейп.

— А разве твоя жена...

— Я не женат.

Сара на мгновение непонимающе нахмурилась, затем уверенно подхватила Северуса под локоть.

— Но ведь у тебя наверняка кто-то есть? Я ни за что не поверю, что такая умная голова, как твоя, никем не была замечена! Расскажи наконец или я умру от любопытства!

Снейп хмыкнул.

— Я живу не один. С недавнего времени.

— Так и знала! — Сара просияла улыбкой, будто это оказалось для нее прекрасной новостью. — И как зовут твою милую?

— Гарри, — машинально ответил Снейп.

— Гарри? — Сара на секунду запнулась, потом заглянула ему в лицо, — Ты только не думай, будто мы этого не примем! Мы ведь давно не придерживаемся ортодоксальных взглядов.

— Дядя Шауль тоже женился на мужчине, — вставил Адам, с искренним любопытством разглядывая Снейпа.

— Я вас познакомлю, — Сара снова перехватила инициативу, — Они прекрасная пара, у вас найдется о чем поговорить! Шауль с Дэвидом вместе уже десять лет, а мне все кажется, что они только недавно вернулись из Швеции! Кстати, у них там остались знакомства, так что если вы с Гарри надумаете — мы подскажем, кто вам понадобится! Да, Северус, а почему ты приехал без него?

— Он учится.

Снейп был настолько оглушен ее энтузиазмом и потоком слов, что мало задумывался о том, что говорит. Впрочем, было похоже на то, что его двоюродная сестра обладала способностью во всем видеть только хорошее. Хохотнув, она шутливо ткнула его кулаком в бок:

— Молодость так привлекательна, верно? Я сама порой не могу не заглядеться на хорошенькое личико, в них есть что-то такое милое, чистое... — По ходу разговора она увлекала Снейпа к выходу, — Но расскажи мне еще! Чем ты занимаешься?

— Я был преподавателем. Но мне пришлось уйти из... университета.

— Ты преподавал? Вот это да! Надеюсь, ты не расстроен, что уволился? Свободное время — это же отличная возможность отдохнуть! Скоро ведь Рождество, бери под мышку своего Гарри и махни с ним путешествовать!

Снейп, не в силах противостоять такому напору оптимизма, сдержанно улыбался, слушая сестру. Глянув на него, она чуть наигранно ахнула:

— Севви! Я прямо сейчас начинаю завидовать твоему студенту! Если бы ты не был моим кузеном, а я не была бы замужем!..

Она весело рассмеялась, удобнее перехватывая Снейпа под локоть.

— Ты погостишь у нас, конечно же? В доме сейчас намного свободнее, там живем только мы и дети.

— Я обещал вернуться через два дня, — сказал Снейп, заранее предупреждая просьбу остаться как минимум на неделю.

— Ну ни капли не изменился! Отпущу, только если потом вы приедете к нам оба!

* * *

Рассматривая выставленные на каминной полке семейные фотографии, Снейп думал о том, что в этом доме мало что изменилось. Неважно, что сейчас в нем жили другие дети и стояла другая мебель. Здесь сохранилось то, что так поразило его в тот самый, первый раз: тепло домашнего очага. Тепло любящей дружной семьи. Любовь.

Да, он верил в то, что любовь жила здесь. В этих стенах и в этих людях. Между взрослыми и между детьми. Ее дыхание касалось даже его самого, хотя он давно считал, что ей нет места в его жизни. Любовь думала иначе.

Наткнувшись взглядом на свою собственную взрослую фотографию, Снейп удивился — откуда она могла взяться здесь? Приглядевшись внимательнее, окаменел от ужаса.

На черно-белом фото был не он. Его отец. Но этот тяжелый взгляд, нахмуренные брови и искривленные губы он каждый день видел в зеркале. Снейп обомлел от шока. Этого не могло быть. Он ведь так старался, он был уверен, что ни в чем не будет похож на отца... А получилось, что он стал почти его копией. И вот ЭТО видел перед собой Гарри? Вот к ЭТОМУ он тянулся? К ЭТОМУ он упрямо продолжал приходить, несмотря ни на какие приказы?

Снейп пошатнулся. Но ведь это неправда — он не такой, как отец, совсем не такой! Он не напивался вдрызг, не поднимал на Поттера руку... Но картинки воспоминаний, совмещаясь, уже плыли перед глазами — и не различить было, где орет на Северуса отец, а где он сам срывает зло на Гарри...

И он внезапно увидел себя со стороны. Увидел, как выглядит и как ведет себя. Злой взгляд, едкий голос, категоричность, придирчивость, деспотичность. И ведь он сам, без посторонней помощи взращивал в себе те качества, которые заставляли ненавидеть и бояться его. Тщательно. Целенаправленно. Методично.

Он чувствовал ужас и пустоту от внезапного осознания того, что перед мощной оборонительной системой, с таким старанием возведенной им... не было противника. Никогда не было. А был только одинокий упрямый мальчишка, который Мерлин один знает почему хотел до него докричаться...

Нужно было срочно что-то сделать. Нужно было немедленно сказать Гарри, что это неправда, что он другой...

Дрожащими пальцами набрав номер своего домашнего телефона, Снейп с тревогой слушал длинные гудки.

Он наверняка не там. Они ни о чем не договаривались. Глупо воображать, будто Поттеру есть с чего сидеть в его конуре. Наверняка он в Хогвартсе... или с друзьями. Что ему делать в старом пустом доме?

— Алло.

Услышав в трубке чуть хрипловатый голос, Снейп так растерялся, что забыл все, что хотел сказать.

— Алло, — повторил Гарри громче.

— Алло, — ответил Снейп.

— Сэр?.. Зто вы, сэр?.. — Гарри, очевидно, был растерян сейчас не меньше своего профессора.

— Да. Это я.

— Что-то случилось? — взволнованно проговорил Поттер. — У вас такой голос... С вами все в порядке?

— Нет. Не случилось. Да. Все в порядке. — Снейп судорожно пытался вспомнить, что же он хотел сказать Поттеру, но память будто отшибло начисто. — Я звоню, чтобы узнать, все ли в порядке у вас. — нашелся он наконец.

— Все в порядке, — грустно ответил Поттер.

— Хорошо.

Снейп бросил трубку, не выдержав. Потом, спохватившись, перезвонил снова.

— Алло. Связь разъединилась, — не моргнув глазом соврал он. — Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я бросил трубку.

— Я так вовсе не думал, — искренне ответил Гарри.

— Значит, у вас все хорошо?

— Да.

— В таком случае... до свидания, мистер Поттер.

— До свидания, сэр.

Теплый снег последних дней декабря заметал всю Англию, от Плимута до Керкуолла. Мягкий ветер Северного моря, минуя Скарборо, ненадолго останавливался в Йоркшире, чтобы лететь дальше. Снегопад не прекращался с двадцатого декабря. Но это был не беспощадный буран, сравнивавший города с землей, а легкий пушистый снежок, который будто бы кто-то там, наверху, просто забыл вовремя выключить. Он падал, падал и падал — то чаще, то реже. Ветер нес снежинки над крышами домов и дымящимися трубами. Прогнозы погоды обещали теплую зиму — и их предсказания сбывались. В этой легкой кисейной завесе воздух казался теплее и мягче. Снег милосердно перекрашивал в белое даже убогий тупик Прядильщика, маскируя голые ветви деревьев, как за подаянием протянутые к небу. Магглы говорили, будто это перья ангелов сыпятся с небес. Впрочем, на памяти Снейпа магглы изрекали еще и не такие глупости.

Here comes Santa Claus, here comes Santa Claus,

Right down Santa Claus lane

Vixen and Blitzen and all his reindeer

Are pulling on the reins

Bells are ringing, children singing

All is merry and bright

Hang your stockings and say your prayers

'Cause Santa Claus comes tonight!

Снейп собирался провести это Рождество по всем правилам. В пику отцу, самому себе, мародерам… всему миру. Он тщательно подготовился. В уме он разложил Рождество на составляющие и собирал их вместе, как паззл. Все было просто и понятно — за исключением одной, самой важной детали.

Он не знал, что подарить на рождество Поттеру.

Он убил несколько дней на обход магазинов Йоркшира. Он прочесал Диагон-Аллею и Хогсмид. Он даже побывал в маггловской части Лондона, но ничего не нашел.

Все идеи, которые приходили ему в голову, казались смехотворными.

Что можно подарить семнадцатилетнему оболтусу? Хорошо, не оболтусу… Но все же — что можно ему подарить? Стойку для метлы? Слишком практично для подарка. Всегда полную чернильницу? Слишком просто. Какое-нибудь квиддичное снаряжение? Снейп слишком плохо разбирался в спорте, чтобы выбрать действительно нужную вещь, а дарить бесполезный хлам он не хотел.

Here comes Santa Claus, here comes Santa Claus,

Right down Santa Claus lane

He's got a bag that is filled with toys

For the boys and girls again

Hear those sleigh bells jingle jangle,

What a beautiful sight

Jump in bed, cover up your head

'Cause Santa Claus comes tonight!

Снейп подсматривал за магглами, слоняясь по магазинам. В его распоряжении оставалось всего несколько часов до их закрытия. А руки по-прежнему были пусты. В отчаянии он закупился коробкой фейеверков, свежим печеньем с корицей, лакричными палочками, яблоками, блестящей мишурой — надеясь, что если принесет в дом весь этот ворох сопутствующих Рождеству вещей, Гарри не будет слишком сильно расстроен отсутствием подарка.

Время тикало, щелкая стрелками всех городских часов. В последней надежде аппарировав на Диагон-Аллею, Снейп еще раз прошелся вдоль лавочек. Флориш и Блоттс он миновал, отвернувшись в другую сторону — зайдя туда накануне в поисках книги, подходящей для Поттера, он провел там три часа за чтением пыльного трактата о перьях ястребов. Олливандер тоже вряд ли смог бы ему помочь. К мадам Малкин Снейп даже не заглядывал. Магазинчик Ужастиков Умников Уизли обходил стороной. Единственный магазин, который мог бы ему помочь, выставлял на витрине метлы, коллекционные карточки, перчатки и строго распределенную по цветам униформу. Снейп в десятый раз остановился перед стеклом, безнадежно рассматривая витрину. Помимо всего прочего, здесь был выставлен золотой снитч — как гласила лежащая рядом табличка, он был пойман в 3 матчах из 369 — и не по вине криворуких ловцов, а по причине бешенного нрава и бешенной же скорости. Снейп глазел на него, как голодная собака на вкусную косточку. Это был дурацкий подарок. Глупее и не придумаешь. Снитч. Всего-навсего снитч!

Но глупо это было или нет, а выбора у профессора не было. Ничего лучше он придумать не мог.

Here comes Santa Claus, here comes Santa Claus,

Right down Santa Claus lane

He doesn't care if you're rich or poor

He loves you just the same

Santa knows we're all God's children

That makes everything right

Fill your hearts with Christmas cheer

'Cause Santa Claus comes tonight!

Задрав голову к небу, Снейп стоял перед крыльцом своего дома. Снег опускался на лицо влажными хлопьями. Из окон дома на землю ложился теплый золотой свет. Там, в гостиной, горел камин. Там Гарри возился возле тощенькой елки, распихивая под ее короткие лапы многочисленные подарки от своих друзей и беспокойно поглядывал на часы. Поттер отказался от всех приглашений на Рождество, чтобы принять то приглашение, которое так и не было произнесено Снейпом вслух.

Там, в доме, все было уже не так, как прежде. Стоя под снегом и глядя в окна гостиной, Снейп смотрел и не верил своим глазам. Какое чудо так волшебно и неузнаваемо поменяло его жизнь? Может быть, это и была та самая магия, к которой он стремился всю свою жизнь? Та, которую он надеялся обрести рядом с Лордом, которую скрывал от него Дамблдор, которая была записана в книгах Фламеля? Та самая, настоящая магия, которой не нужны были ни заклинания, ни волшебные палочки, ни таинственные обряды?

Вынув из кармана драгоценный снитч, Снейп посмотрел на развернувшиеся крохотные крылья. Совсем как крылья золотого солнечного диска, обнимающие весь мир.

Разве он когда-то боялся экспериментов? Разве он не стремился узнать больше других? Разве он лишился тяги к неизведанному?

Сжав ладонь, Снейп свободной рукой смахнул с плечей снег. Поднялся на две ступеньки к двери, взялся за ручку и вошел в дом.

Here comes Santa Claus, here comes Santa Claus,

Right down Santa Claus lane

He'll come around when the chimes ring out

And it's Christmas morn again

Peace on earth will come to all

If we just follow the light

Let's give thanks to the Lord above

'Cause Santa Claus comes tonight!

КОНЕЦ.