Предупреждение : ООС, POV Лили Поттер, штамп со смертью одного из героев, ХЭ ))
Когда с человеком происходит что-то неожиданное и странное, он считает это случайностью. На третий раз «случайность» переходит в разряд закономерностей. На пятый — появляется мысль: а не судьба ли это? На десятый — приходит понимание, что нет, не судьба, а злой рок, с которым бороться невозможно. На двадцатый — борьбу прекращает даже Гарри Поттер.
После счастливого Рождества среди сверкающих гренландских снегов, незабываемого Дня Св.Валентина на яхте без паруса в открытом океане, зажигательной Пасхи в племени людоедов и, в перерывах между праздниками, бесконечных вызовов в директорский кабинет, мой папа, наконец, смирился и перестал избегать Драко. Мы со Скорпи вздохнули спокойно: можно наслаждаться заслуженным летним отдыхом, не опасаясь, что Малфой-старший исполнит свою угрозу по уничтожению моей семьи.
* * *
— Смотри, — Скорпи протянул мне бинокль.
«Бинокль Магический: подчиняясь мысленному приказу, может зрительно приближать объекты, а также менять ракурс и угол обзора...» — вспомнилась выдержка из инструкции.
— Ты им уже хвастался.
— Да нет, глупая, в него смотри!
Я подползла на животе к краю обрыва и глянула вниз — потрясающе! Кажется, что до земли рукой дотянуться можно!
Сегодня такой жаркий день, что даже вода в Синем Озере не синяя, а небесно-голубая. А вдали, где берег, изгибаясь, образует мелководный залив с уютным пляжем — и вовсе янтарная, насквозь пронизанная солнцем...
...У берега, стоя по пояс в воде, мой отец воплощал в жизнь свою давнюю мечту — учил Драко плавать. Сначала он смешно изображал машущую крыльями птицу — показывал, видимо, как делать не надо. Затем принялся поглаживать себя по бицепсам, объясняя работу мышц. Драко за его спиной, откровенно скучая, пинал воду, но когда дошло до анатомии, тоже увлекся процессом — даже всей пятерней «спросил» про роль ягодичной мышцы. Ответом был недовольный взгляд через плечо: «не отвлекайся». И правильно! Как папа говорит, хорошая отработка техники в любом деле важнее сомнительного опыта. А дядя Рон, смеясь, всегда добавляет, что еще и дешевле в плане лечения.
А пока инструктор по плаванию показывал угол погружения руки в воду, обучаемый вышел на берег, разлегся в шезлонге и принялся наносить на кожу крем от загара. Заметив, что инструктировать стало некого, учитель тоже выбрался на сушу, дабы словом и жестом отчитать лентяя-ученика. Послушав немного, тот всучил декламатору флакон с кремом и перевернулся, подставляя спину. Видимо,
это оказалось намного приятнее плавания: Драко весь изъерзался, поводя плечами и прогибаясь под папиными ладонями. И тут папа сделал то, что, наверное, сделал бы любой другой на его месте: зачерпнул мелкой гальки вместе с песком и щедро обсыпал покрытую кремом спину разомлевшего Малфоя.
— Поттер, шипохвоста тебе в задницу! — даже здесь слышно стало. — Трех! Беременных! Шипохвостов!
В папу полетело все, до чего рассерженный Драко мог дотянуться: бутылочка с кремом, сумка, надувной подголовник, галька... Малфой вскочил, затопал ногами, завертелся на месте, пытаясь отряхнуться. Потом еще раз швырнул в обидчика горсть камешков и побрел в воду. Папа настиг его, и, свалив, принялся топить. После чего занятие продолжилось.
— Ну и? — поинтересовался Скорпи.
— Так он его никогда плавать не научит.
— Не туда смотришь! — рассердился мой друг. — Вон, на те кусты возле леса!
Я перевела взгляд на густые заросли малины и даже ойкнула от удивления: среди переливающейся на солнце зелени зловещим пятном чернела чья-то шляпа. Причем, не просто неподвижно чернела, а то скрываясь в листве, то выныривая, медленно перемещалась в сторону берега.
— Какой подозрительный тип, — я мысленно приказала биноклю увеличить картинку. Тип, словно почувствовав, спрятался.
— Третий день возле поместья ошивается, — Скорпи решительно затянул шнурок на своей шляпе-ковбойке. — Хочу поймать и допросить. Поможешь?
— Угу, — на моей бейсболке шнурка не было, зато был козырек, который я лихо сдвинула на затылок. — Только сперва отпроситься надо.
Я потыкала в лаковые кнопочки зачарованного маггловского мобильника:
— Алле, пап!
— Лили? — уныло отозвался голос в трубке. — Уже закончилось?
— Звездные Войны — да. Но тут в соседнем зале Властелина Колец повторяют, три части. Я останусь посмотреть, ладно? Папочка, пожалуйста, пожалуйста, пожааалуйста! — мой кулак ткнулся под нос покатывающемуся от смеха Скорпиусу.
— Ладно, — голос повеселел, — а я тебя в библиотеке подожду. Подберу материал для моей будущей книги, — в телефоне послышалась какая-то возня, «ой, не могу» на заднем плане и, в ответ, приглушенное «заткнись». — Позвони, когда фильм закончится, я тебя заберу.
— Ага, я позвоню. Ты не скучай, — я поскорее отключилась, чтобы наши Малфои не пали смертью лопнувших от смеха. — Сколько идет Властелин Колец?
— Кто его знает, — всхлипнул Скорпи, — лично я на шестом часе уснул.
* * *
Мы спустились со скалы и от куста к кусту, на карачках и ползком, как самые настоящие авроры, двинулись в обход пляжа ловить диверсанта.
На полпути я засомневалась в успехе операции.
— Подожди... Ну поймаем мы его, а как говорить заставим, нам же вне школы нельзя колдовать?
— Попросим. Аргументированно, — Скорпи, ухмыляясь, полез за пазуху.
У аргумента оказался длинный стальной ствол, по барабану и возле рукояти вилась красивая золотая всечка в виде цветов и арабесок, а сама рукоять была сделана из слоновой кости.
— Французский шестизарядный, — Скорпи хвастливо подбросил револьвер на ладони и перекинул мне. — Антиквариат.
— Ух ты... тяжелый! — восхищенно прошептала я, очерчивая пальцем выбитую на барабане букву «G» под короной. — И дорогой, наверное...
— А, мелочи, — хмыкнул Малфой, — у матери такими вся стена увешана. Она их коллекционирует. Даже серебряный есть, противовампирный.
— А у дедушки Артура только ружье, противохулиганное, — вздохнула я, перекладывая восхитительное оружие из ладони в ладонь, — тоже доисторическое. Только его бабушка со стены сняла и в кладовку убрала, чтобы случайно не выстрелило.
— Так ты никогда не стреляла из револьвера?
— Нет, — возникло чувство, что пол-жизни прошло зря, — даже с какой стороны за него взяться не знаю...
— Держать его можно одной рукой, или двумя. Вот так... — рука Скорпи легла поверх моей, направляя пальцы. — Зажимаем между большим и средним. Левой поддерживаем снизу. Большой палец скользит вдоль ствола...
— Вдоль стволааа...
— Не вниз, а вдоль.
— Вдоооль... А вверх можно?
— Можно, и вниз, и вверх, но это уже не про револьвер.
— Понятно, — на самом деле я ничего не поняла. — А дальше?
— Поднимаем на уровень глаз. Мушка должна быть в прицеле.
— Куда целиться-то?
— Как куда? В Шляпу.
— Далеко как...
— Можно сократить дистанцию, — Скорпи смахнул ковбойку за спину и прижался щекой к моей щеке, прицеливаясь. — А у тебя руки трясутся.
— Я не специально, — почему-то получилось шепотом.
Прохладные ладони скользнули с моих плеч вниз, остановились на локтях.
— Не сгибай.
— А у тебя тоже...
— Что?
— Пальцы дрожат. И сердце так бъется...
— Ты и оружие — я в ужасе, — несмешно пошутил Малфой. — Не напрягайся так. Задержи дыхание...
Я перестала дышать, чувствуя, как холодок от его ладони медленно скользит вокруг моей талии, растекается по пояснице... поднимается из позвонка в позвонок... уже до лопаток добрался...
— Выстрел! — крикнул вдруг белобрысый мерзавец, одновременно ущипнув меня за бок.
Взвизгнув, я зажмурилась и нажала на курок. В револьвере жалобно клацнуло. Сзади поаплодировали:
— Браво! Снайпером будешь.
— Не выстрелил? — я удивленно заглянула в дуло.
— Разумеется, нет — мать на них на все предохранительные чары наложила. Как говорится, оружие — детям не игрушка. Ладно, киноман, пошли ловить объект, пока Властелин Колец не кончился.
* * *
...Наконец мы достигли леса и ступили под сень деревьев. Здесь даже дышалось легче.
— А теперь, — шепнул Скорпи, — будем двигаться бесшумно разговаривать только знаками, как спецназовцы. Поняла?
Я кивнула: чего же непонятного! У авроров существует целая азбука жестов для бесшумной передачи информации. Причем используется она как на боевых заданиях, так и в быту. Сама видела, как однажды, пока тетя Герм хвасталась моей маме новой кофеваркой, дядя Рон изобразил горниста, привлекая папино внимание, потом поднял два пальца вверх и подмигнул в сторону холодильника. Типа, не хочет ли он двойную порцию мороженого? А папа стрельнул глазами в мамину сторону и схватился за горло: нельзя, мол, жена болеет.
...Командир нашего маленького отряда остановился и поднял ладонь вверх. В Хогвардсе это означало бы «я знаю ответ» или, если потрясти, «меня, меня спросите». Я застыла, спрашивая глазами «Ты чего?». Скорпи указал на полянку за кустами впереди, потом развел руки, делая ладонями зигзагообразные движения. Ясно, ползем в разные стороны и окружаем противника.
* * *
Полянка, на деле, оказалась идеальной смотровой площадкой: с трех сторон она была плотно, как стеною окружена лесом, а с четвертой росло одно-единственное, но очень раскидистое дерево. Из-под этого дерева, если еще кусты раздвинуть, открывался прекрасный вид на пляж. Я опять настроила бинокль.
... Драко лениво дремал в шезлонге, прикрыв лицо журналом, а папина голова с торчащими, как иглы шипохвоста, мокрыми волосами мелькала почти на середине озера. Я бы не решилась так далеко заплывать — там вода ледяная, ногу свести может. К тому же Скорпи о каких-то Водяных Дохлецах рассказывал... Наверное, мое беспокойство передалось пловцу, заставив повернуть к берегу. Плылось ему тяжело, каждый новый гребок явно давался с трудом. А потом папа и вовсе принялся тонуть.
— На помооощь! Спасите-помогитеее!
Малфой свернул журнал рупором:
— Не выйдет, Поттееер! В твою воду я больше не полезууу!
— Тонууу! На по... — пузырей было больше, чем в джакузи. — Спасиии...
— Бравооо! Очень убедительно.
— Дракооо... — тонущий еще раз взмахнул руками и пропал. Уже насовсем.
Малфой заложил ладони за голову и, ухмыляясь, принялся ждать продолжения спектакля. Антракт затягивался. А когда на поверхности воды лопнул последний пузырек воздуха, ухмылка с лица зрителя исчезла.
— Поттер, крокодил тебя за ногу, прекрати придуриваться!
Ответа не последовало.
— Это не смешно! Эй!
Ветерок невозмутимо перекатывал по поверхности озера молчаливые волны. Малфой заметался у кромки воды.
— Поттер, чтоб тебя... ты что, серьезно? Поттер!!!
И, шаг за шагом, ругаясь от отчаяния, пошел-таки в воду. Там, где дно озера ступенькой уходило вниз, его светловолосая голова скрылась под водой, но потом, в ореоле брызг появилась снова. Барахтаясь и фыркая, как болонка миссис Поппинс, заброшенная Альбусом в бассейн, горе-спасатель фут за футом удалялся от берега.
— Ты у меня молодец, — вынырнув, похвалил «утопленник», и тут же отпрянул, уходя от карающей руки Драко. — Умница. Упс... Красавец! Так и знал, что Малфои не тонут! Ай... русалочка моя сероглазая. Ой... рыбонька моя, за что? Все же тебе во благо!
— За все хорошее, — Драко уже довольно сносно плыл следом, норовя ударить благодетеля по голове...
...Тем временем, в лесу заухал филин. Я обернулась: с противоположного края поляны, из кустов выполз мой друг, сделал большие глаза и сразу дал задний ход.
Оказывается, по другую сторону облюбованного мною дерева, как раз и притаился наш странный тип в шляпе и черном плаще. Сейчас внимание Черного Плаща было целиком поглощено событиями на пляже. Сердце запрыгало от волнения: ничего не подозревающий враг находится всего в шаге, и теперь все зависит только от моей оперативности!
Я изобразила «удушение противника» и вопросительно посмотрела на Скорпи. Тот состроил зверскую рожу и показал мне кулак. Типа, душить бесполезно, надо проявить больше агрессии и атаковать по-боксерски. Не проблема, но вот куда бить? Увидев, что я замахиваюсь для удара, Малфой постучал себе по лбу, а потом по дереву. Ясно: бить по голове, чем-нибудь деревянным. К сожалению, поленьев рядом не валялось. Я подтащила к себе носком кроссовка какую-то корявую ветку, больше напоминающую опахало, чем дубинку и приготовилась к нападению. Скорпи махнул рукой и надвинул на глаза шляпу. Это был явно сигнал к действию. Я с дикарским воплем выскочила из-за дерева и опахалом огрела противника по загривку.
— Мама! — тот в ужасе вскочил, стукнулся о произрастающую над его головой ветку и рухнул на землю без сознания. Оставалось только, довершая композицию, опереться на палку и водрузить кроссовок на спину поверженного.
— Красиво работаешь, — восхищенно присвистнул Скорпи. — Я бы до такого не додумался. Почему сразу меня в свой план не посвятила?
* * *
— Итак, что мы имеем, — Малфой, как самый настоящий следователь, осматривал преступника в линзу от бинокля, — мужчина, белокожий, приблизительно шести футов роста, худощавого телосложения... Для определения возраста нужно его перевернуть.
— А если вскочит? — засомневалась я.
— Пусть только попробует, — Скорпи уперся дулом револьвера между вражеских лопаток, — я ему быстро плащ изрешечу!
Мы перевернули объект на спину.
— Так... — продолжил осмотр Скорпиус, — волосы темные, под носом имеются длинные усы... Накладные?
Я намотала вражеский ус на палец и подергала.
— Нет. Не отрывается.
И тут Черный Плащ ожил: подтянул колени к груди и одним прыжком оказался на ногах. В следующее мгновение моего напарника отбросило за пределы поляны мощным Эксимэйто Флавус. А меня, я и пискнуть не успела, взвалили на плечо. Прикрываясь мною, как щитом, враг бросился наутек.
— Хватай его! — закричал вдогонку Скорпиус. — Не дай ему уйти!
Легко сказать! А вот сделать трудно, особенно, когда трясут вниз головой.
— Дер-жу, — прокряхтела я, намертво вцепившись в плащ похитителя. — Не уйдет.
Тот тоже, видимо, понял, что с таким грузом ему далеко не уйти.
— Чем только тебя кормят? — меня попытались сбросить. — Отцепись, девочка.
— Не отцеплюсь, я Вас поймала. Овсянкой кормят.
Черный Плащ нецензурно выругался.
— Совершенно с Вами согласна. Ужасная гадость.
— Стой, кто идет! — гаркнули из зарослей сбоку, и я узнала тяжелую поступь малфоевского охранника. — Стой, стрелять буду!
— Ну отцепись, — взмолился Черный Плащ, ныряя в самую гущу какого-то колючего кустарника. — Меня не должны здесь видеть!
— Меня тоже. Бегите побыстрее, пожалуйста.
Сзади выстрелили в воздух. В тот же момент, все еще сжимая в руках плащ, я приземлилась в шиповник...
...Ветки зашевелились, я сжав кулаки, приготовилась снова проявлять агрессию, но из зарослей показалась исцарапанная физиономия моего друга.
— Он же у меня прямо вот, в руках был! — сокрушалась я, теребя полу трофейного плаща. — Ну ты тоже хорош — не увернуться от Эксимэйто!
— Согласен, сплоховал, — Скорпи, наконец, нашел револьверу практическое применение: используя его блестящий бок вместо зеркала, изучал царапину на щеке. — Ладно, давай проанализируем улики. Мозговой штурм: кто обычно ходит в черных плащах?
— Бэтмен. Драко. Вампир. Злодей... Агент... — у меня иссякли идеи.
— Для супергероя, — Скорпи глянул на бирку с размером, — хиловат. Для моего отца, — качество ткани тоже не прошло проверку, — бедноват. Не боится солнца, значит, не вампир. Либо злодей, либо агент. Что у него в карманах?
— Письма какие-то.
— Почтальон? Нет, вряд ли. Подожди... какой знакомый, — Скорпи выхватил у меня светло-голубой конверт с серебристым тиснением. — Отец в таких чеки выписывает.
В конверте действительно лежал чек на довольно крупную сумму, подписанный Драко Малфоем.
— Не понимаю... — пробормотал Скорпиус. — Зачем он ему заплатил?
— Фиктивный чек, подкуп, откуп, плата за информацию? — предположила я.
— Подделать папину подпись — нереально. Она зачарована, сам проверял. Подкупать имеет смысл влиятельных людей, а не тех, что по зарослям шастают. Откуп... да отец скорее убъет, чем позволит кому-то себя шантажировать. Остается информация.
Версия подтвердилась. Во внутреннем кармане плаща обнаружились визитки:
«Детективное Агенство «Рыльце в пушку» — найдем компромат и на святого...» А ниже крупными буквами: «Либелиус Проныра, частный детектив с дипломом».
— То есть, — у меня все в голове смешалось, — твой отец нанял частного детектива только для того, чтобы он за ним же следил? У вас правда так много денег?
— Нет, тут что-то другое... — Скорпи нахмурился.
Следующий конверт был адресован Джинни Поттер, и в нем лежали колдографии. На первой Драко обнимал моего папу, а тот, смеясь, затыкал ему за ухо одуванчик. На второй они лежали на цветочной клумбе, видимо, возле малфоевского дома, и Драко расстегивал на папе рубашку. На третьей рубашек уже не было у обоих, и они целовались. На четвертой... подобную позу я уже видела в туалете у Миртл. Страшно даже представить, что такое безобразие могло быть отправлено моей матери!
— Этого я и боялся, — вздохнул Скорпи. — Отец обещал уничтожить твою семью, как видишь, Малфои слов на ветер не бросают.
— Как же так? — недоумевала я. — Мы же все для него делаем! Как он может?! Так подло... А мой даже ничего не подозревает...
И вдруг я осознала всю тяжесть сложившегося положения:
— Фотоаппарат! Проныра же их фотографировал на пляже, теперь пленка у него! Это катастрофа, Скорпи! Все пропало! О, Мерлин, Мерлин, Мерлииин!
— Спокойствие, Лил, только спокойствие, — меня встряхнули так, что бейсболка слетела. — Я установлю за отцом слежку, а ты отправляйся домой и проверяй корреспонденцию. Мы перехватим компромат, не волнуйся.
* * *
— Проныра не появлялся. Отец, как ни в чем не бывало, поливает орхидеи, — доложил на следующий день Скорпиус, когда я с ним связалась через библиотечный камин.
— Негодяй, — не удержалась я. — Чтоб они у него все завяли! Чтоб их тля поела! Чтоб... чтоб... Чтоб к нему Хагрид в оранжерею аппарировал!
В коридоре послышались шаги и голоса, пришлось спешно сворачивать беседу.
— Это адрес камина в нашей гостиной, — я сунула своему напарнику листок бумаги.— Следующая связь через него. Запомни и съешь.
— Есть-то зачем?
— Все агенты так делают. Чтобы лучше запомнилось.
Я едва успела спрятаться за штору, когда дверь отворилась, и в библиотеку вошли.
— Проходите, пожалуйста, — сказал мамин голос. — Присаживайтесь.
— Спасибо, я постою, — ответил... мистер Проныра? Меня холодный пот прошиб: мы со Скорпи совсем упустили, что он может посетить мою маму лично! — А это Вам.
Зашуршала бумага. Я потихонечку выглянула из-за портьеры и увидела в руках у мамы стопку со снимками. Ка-таст-ро-фа!
Теперь можно было ждать чего угодно: возмущенных криков, проклятий, метели их разорванных колдографий... Ничего этого не последовало. Мама только провела ладонью по лбу.
— У Вас есть копии?
— Да, конечно.
— Отлично. Вы знаете, куда их отправить. Деньги на Ваш счет я уже перевела.
— Желание клиента — закон! — вежливо откланялся детектив.
...Оставшись одна, мама все-таки швырнула компромат о стену:
— Посмотрим, Малфой, как это понравится твоей жене!
Потом она связалась через камин с бабушкой Молли и попросила забрать детей, то есть, нас на сегодняшний вечер. Появилось жуткое предчувствие, что скоро перевернется мир...
* * *
— Б... , не расслабиться! — Скорпиус подбежал к камину, на ходу заворачиваясь в махровый халат, с его волос капало. — Лил? Откуда это ты?
— С почты. Я от бабушки убежала. И от дедушки. У нас сейчас дома такое творится! Мы ошиблись, Скорпи! Мы не там перехватывали! Детектива наняла моя мать, она хочет, чтобы снимки попали к твоей!
— Черт... — Скорпиус яростно вонзил пятерню в волосы. — Черт, черт, тысяча чертей!!! Портключ от французской квартиры только у отца, а он ускакал куда-то верхом. Надо его срочно разыскать! До связи, Лил.
Он отключился так быстро, я даже не успела спросить, что мне делать-то? К бабушке возвращаться не хотелось. К родителям — жутко...
* * *
Послонявшись по кварталу, я пришла к выводу, что гораздо страшнее оставаться в неведении. А потому нужно под мантией невидимкой незаметно подкрасться к дому и разведать обстановку.
* * *
...Окно в гостиную было приоткрыто.
— Я догадывалась, что эти твои сломавшиеся портключи неспроста, — неслось оттуда. — Я не дура верить в сказки про Северный Полюс и африканских людоедов. Сердцем чувствовала, что ты мне изменяешь, но представить, что с ним! С Хорьком!
— Джин...
Собравшись с духом, я приподнялась на цыпочки и заглянула в комнату. Папа стоял посреди гостиной, понурившись, как провинившийся школьник, а мама, отчитывая, расхаживала кругами и совала ему в лицо, вероятно, самый ужасный снимок.
— Что «Джин»? А ты подумал о детях? Что они скажут, когда узнают, что их любимый папочка подставляет жопу другому мужику? Или кто там из вас кого шампурит?
— Джин!
— А Рон с Гермионой? А Молли с Артуром? Господи, какой стыд...
— Ты им не скажешь.
— Не я — так найдутся доброжелатели! — мама запричитала, закрыв ладонями лицо. — Я что, плохой женой тебе была? Изменяла? Обманывала? Не кормила? В сексе отказывала? И из спорта из-за тебя ушла, и из «Пророка»! Все только, чтобы рядом быть, детей воспитывать. И за что мне теперь такое унижение?
— Джин, прости, — папа опустился на колени. — Я не должен был, я знаю... прости... обещаю, больше этого не повто...
— Потерял что-то, Потти? — вмешался насмешливый голос.
— Ты? — мама перестала причитать, и ее взгляд яростно метнулся к камину.
— Я, — Драко Малфой шагнул в комнату, поправил салфеточку на каминной полке, проинспектировал на наличие пыли фарфорового купидончика. — Мило тут у вас. Что, Уизли, язык проглотила? Ты продолжай, я тоже послушаю.
И он, как был, в верховом костюме и сапогах, развалился на диване, изобразив на лице жгучий интерес.
— Да как ты смеешь... — зашипела мама.
— Поттер, встань, не позорься, — приказал Малфой. — И сядь куда-нибудь, а то упадешь.
— Убирайся из моего дома!!! — мама была вне себя от гнева. — Пшел вон!!!
Драко приподнял бровь:
— Потти, и как ты не оглох с ней за эти годы? Я остаюсь, Уизли. Раз уж у вас здесь такой вечер откровений, может, будешь честной до конца? Может, расскажешь нашему дорогому Гарри, что выходила за него замуж, будучи уже... слегка беременной?
— Заткнись.
— А через пять с половиной месяцев после свадьбы родился чудесный «недоношенный» малыш Джеймс, с абсолютно нормальным весом? Ну да, Гарри же у нас такой глупый, совсем не разбирается в младенцах! А надо было лучше изучать генетику: не может у черного и рыжего кроликов родится каштановый. Это вам не акварель смешивать.
— Что он такое несет? — папа недоуменно возрился на маму. — У тебя же... до меня никого не было.
— К сведению, Поттер, создавать иллюзию невинности колдомедиков учат уже на втором курсе, — усмехнулся Малфой. — Или на третьем? Право, лучше уточнить у Гренджер. Хотя, ее напарница, за сотню-другую сиклей тоже может все рассказать, и даже показать медицинские записи.
— Герм... — неверяще зажмурился папа, — нет, она не могла... Она бы врать не стала. Джиневра, скажи, что это неправда!
Мама опустилась в кресло, ссутулилась, уронив руки на колени.
— Про беременность выяснилось после операции, — тихо проговорила она. — Это была случайность. Филипп никогда меня не любил, мы только один раз переспали. Я боялась, что родители узнают, и уговорила Гермиону мне помочь. А потом обнаружилось про ребенка, но делать аборт было поздно.
— Зато никогда не поздно выйти замуж! — торжествующе воскликнул Малфой. — А тут и кандидат подвернулся, перспективный, так?
— Нет, не так! — выкрикнула мама со слезами в голосе. — Гарри после войны такой потерянный был, одинокий. Ему семья была нужна, тепло, забота, ласка. Дом!
Драко поморщился.
— О, не сомневаюсь, что именно этими аргументами твой братец склонял своего лучшего друга к женитьбе. Быстро вы Поттера заарканили, мо-лод-цы!
— Рональд ему счастья хотел! Мы все ему только добра хотели! И с Филиппом я после свадьбы никогда не виделась!
— Зато больше года вела довольно откровенную переписку. Удивлена, Уизли? Мистер, как его там, Проныра не только по кустам хорошо лазает, но и по комодам своих клиентов.
— Мразь!
— с
* * *
!
— ЗАТКНУЛИСЬ ОБА!!!
Стоящий на журнальном столике графин разлетелся вдребезги. И стало тихо. Малфой отнял руки от лица и принялся осторожно стряхивать с колен стекляшки.
— Гарри? — мама, пригнувшись, умоляюще смотрела на папу снизу вверх. — Не слушай его, Джеймс всегда был тебе как сын...
— Запомните, — произнес отец таким спокойным тоном, что жутко стало, — раз и навсегда. Джеймс Поттер. Мой. Сын.
И вышел, даже не хлопнув дверью.
Мама бросилась следом:
— Гарри, подожди!
— Оставь его, Уизли, — Драко водрузил ноги на журнальный столик, преграждая ей путь.
— Чего ты хочешь? — с ненавистью прошипела мама.
— Повторить? Оставь его.
— Гад, какой же ты гад, Малфой, — качая головой, она опустилась обратно в кресло.
— На войне и в любви... — филосовски изрек тот. — А чем твои методы отличаются от моих?
— Какая уж тут любовь, Малфой! — мама рассмеялась. — Для тебя Гарри — это снитч, который ты с первого курса все ловишь, а поймать не можешь.
— Мне плевать на твое мнение, — улыбнулся в ответ Драко. — В квиддич ты свое уже отыграла. Снитч поймал я, а вы со своей рыжеголовой командой можете кусать локти.
— Уходи.
— Прощай, экс-Поттер. Да, кстати, — словно вспомнив что-то, Драко обернулся на пороге, — по поводу твоих детей. Им я зла не желаю. Обещаю, будешь паинькой, и ваши семейные тайны не покинут стен этой комнаты.
* * *
Знаете ли вы, как рушится мир? Я видела такое в кино: земля раскололась надвое, и целый город начал проваливаться в пылающую бездну...
На самом деле, когда рушится мир, дома, деревья, машины — все остается на своих местах. Даже болонка миссис Поппинс подбегает, виляя хвостиком. И люди ходят вокруг — улыбаются или хмурятся, совсем не замечая, как земля уходит из-под ног.
Спотыкаясь, я все брела и брела куда-то, пока не обнаружила, что ноги привели меня к реке. У этой реки мы раньше, когда я была совсем маленькой, любили гулять с папой. Я держала его за палец — крепко-крепко, чтобы не потеряться. А он рассказывал про деревья вокруг, про небо над головой, про листья под ногами. И мне казалось, мой отец самый сильный, самый смелый и знает про все на свете.
А потом мы шли на мост кормить уток и пускать кораблики...
Сейчас на мосту стоял только папа. Наклонившись через перила, он задумчиво провожал взглядом бегущую воду. Парный кулон-портключ на его груди внезапно замерцал рубиновым, и рядом неслышно материлизовался Драко. Подошел и безмолвной тенью встал за спиной.
— Зачем? — спросил мой отец.
— Зачем — что?
— Зачем ты разрушил мою жизнь?
Малфой поднял глаза к небу и усмехнулся.
— Мило. Они тебе врали — твоя жена, семейка Уизли, Гренджер... Но ты злишься не на них, а на того, кто всего лишь открыл тебе глаза!
— Кто тебя просил?
— Гарри, послушай... — рука Драко сжала воздух в дюйме от папиного плеча, не отважившись коснуться. — Всю жизнь от тебя чего-то требовали, заставляли жертвовать, подчиняться чужим желаниям. Теперь — ты свободен от обязательств и можешь быть счастлив...
— Я был счастлив! — перебил папа. — Пока ты не появился. У меня было все: дом, жена, дети, друзья, семья, о которой я мечтал с детства. Ты все испортил. Уйди, пожалуйста, видеть тебя не могу.
— Но...
— Убирайся!!!
Не дожидаясь его ухода, папа аппарировал первый.
Драко пораскачивался немного, вцепившись в перила, потом сдернул с шеи портключ и зашвырнул в реку.
— Ненавижу!
С таким нечитаемым выражением лица японские самураи идут вершить месть. И только дурак рискнул бы сейчас попасться под колеса этой машине смерти.
* * *
...Если бежать вперед, постоянно оглядываясь, рано или поздно обязательно споткнешься. Проехавшись ладонями и коленями по асфальту, я замерла, обалдев от боли. Мантия, слетев, запуталась у меня в ногах.
— Лили? — мститель тоже замер, приподняв бровь. А потом медленно вытащил из кармана палочку...
Ну вот и все. Я зажмурилась, слушая, как сердце отстукивает обратный отсчет.
— Малыш, ты чего? — Драко встряхнул меня за плечи. — Где ушиблась, говори!
Я всхлипнула от облегчения, поняв, что моей жизни ничего не угрожает.
— Подожди, я сейчас, — палочка коснулась разбитой коленки, и боль улетучилась. — Давай ладони, сейчас все пройдет. Вот видишь... ну, ну, маленький, ты чего?
Моим щекам стало жарко и мокро, теперь уже от жгучего стыда за ужасные и несправедливые мысли о Драко.
— Прекрати, слышишь? — сдавленно проговорил он. — Прекрати, иначе я тоже...
Когда рушится мир, хочется, чтобы кто-то большой и сильный крепко-крепко, сжал в объятиях. Чтобы уткнуться этому кому-то лицом туда где сердце бъется, и ничего-ничего-ничегошеньки не видеть и не слышать.
Взвыв, я вцепилась в его рубашку. Сжалась, до судорог в мышцах, стала маленькой-маленькой. Все плакала, и плакала... Но, странное дело, чем больше было слез, тем меньше оставалось холода внутри. И разваливающийся мир тоже постепенно все уменьшался, пока, наконец, не сократился до кольца обнимающих рук, до убаюкивающего шепота в ухо и ласкового тепла ладони на затылке. Стало так хорошо и спокойно. Захотелось сделать в ответ хоть что-то хорошее... ну хоть что-то...
— Он любит тебя, — прорыдала я. — Точно знаю, любит.
— Да, наверное, — тихо вздохнул Драко, а может, поцеловал в волосы. — Спасибо, ангел. Теперь иди к своим, ты им нужна.
* * *
Все остальное происходило, как в тумане: возвращение к бабушке с дедушкой, поролоновый на вкус пирог, вечер перед телевизором.
Один момент только запомнился. Когда Альбус вдруг перестал ржать над Джимом Керри и спросил:
— Ты чего такая кислая?
Я не знала, что ответить. Жевала поп-корн и чувствовала, что вот-вот снова разревусь. Тогда Джеймс сел на диван между нами и, обняв за плечи, сказал:
— А давайте поклянемся, что бы ни случилось, никогда не ссориться. Даже если один изобьет другого подушкой!
— Даже если один возьмет у другого волшебные карандаши и проиграет их в фантики! — торжественно добавил Альбус.
— Даже если кто-то одолжит у другого мантию невидимку, — сказала я и быстро пояснила. — С возвратом, конечно.
— Ну, если с возвратом... — Джеймс угрожающе покосился на меня, но портить красоту момента не стал. — Клянусь!
— Клянусь! — повторил Альбус.
— Клянусь, — сказала я, — а за карандаши расплатишься квиддичными карточками.
* * *
Раньше я очень любила дождь. Особенно, когда он собирал всех вместе и запирал в освещенной каминным пламенем гостиной.
Сегодня с самого утра снаружи громыхало, сверкало и барабанило в стекла. Я лежала на ковре и наблюдала за шахматными баталиями Альбуса с Джеймсом. Мама, устроившись на диване вязала кому-то из нас полосатый свитер. Папа в кресле напротив, читал книгу. На первый взгляд, все было, как раньше, до крушения мира. И даже старинные часы, как обычно, тикая, отсекали секунды позолоченным маятником. Только время шло, а страницы не перелистывались, и полосок на свитере не прибавлялось.
Пару раз я замечала, как папина рука замирает на груди, там, где под рубашкой находится портключ, и его губы сжимаются в тонкую линию. А мама, уколовшись, подносит палец ко рту.
Наконец, как по команде, они отложили — одна вязание, а другой книгу.
И тут в каминном пламени появился Скорпиус. Обвел комнату невидящим взглядом, шагнул вперед и упал на колени. Мои родители одновременно бросились к нему. Но я подоспела первая.
— Что случилось? — я подхватила друга под мышки.
— Там мама, — несчастного так трясло, что слова было почти не разобрать, — папу... из револьвера.
— К-как?
— В сер..дце... а когда... он упал... в голову... потом себе... к виску... но пули кончились...
Когда рушится мир, оглянись — может, кому-то еще хуже, чем тебе. Я стиснула в объятиях податливое, как пластилин, тело. Скорпи тихо заскулил мне в плечо.
— Это я виноват... фотографии... не успел перехватить...
— Мерлин Всемогущий, — простонала мама, закусив кончики пальцев, — фотографии! Господи, боже мой, я не хотела... Гарри...
— Это неправда, — папина рука сомкнулась на кулоне, а взгляд заметался по комнате. — Не может быть, это неправда, нет. Мне надо к нему!
Сорванная цепочка оставила на шее красный след, мертвый портключ не отзывался, норовил выскользнуть из дрожащих пальцев, а папа все продолжал жать на кнопку активатора, твердя в пустоту перед собой:
— Я ведь ему сказал уйти, сказал что не хочу его видеть, черт, он же мог подумать... Надо объяснить ему, что это не так. Я просто не понимал, что говорю. Я должен быть там. С ним. Я должен быть там... с ним... я должен...
Мама тихонько тронула его за плечо:
— Пойти с тобой?
Прошло не меньше минуты, прежде чем взгляд папы стал осмысленным, и он мотнул головой.
— Присмотри за детьми, Джин.
— Не волнуйся, — мама сделала глубокий вдох. — Джеймс, Альбус, марш наверх! Лили, приготовь успокоительное: десять капель из зеленой бутылочки, четыре — из синей, ну, как обычно. Гарри, родной, иди, а я сейчас свяжусь с Роном и Герм, пошлю их следом. А вы куда, юноша? — слова предназначались Скорпиусу, который тоже шагнул к камину. — Вы остаетесь здесь, без возражений. Ал, переночуешь в комнате брата.
— Что? — Альбус притормозил на выходе.
— Проблемы с пониманием? — колено Джеймса придало ему ускорения.
Мама сменила командирский тон на ласковый и приобняла Скорпиуса за плечи.
— Дорогой, тебе сейчас лучше прилечь.
* * *
Первую порцию транквилизатора я выпила сама. Вторую тоже, но успокоиться удалось только после третьей. Обняв мишку, я апатично раскачивалась в кресле-качалке, когда в комнату ко мне заглянула Роззи.
— К тебе можно? — и тут же затараторила быстрее, чем я могла соображать. — Бедный Скорпи, ужас, да? Правда, у него папу застрелили? Мои сейчас там, а меня вот к вам отправили. Скорпиус теперь сирота наполовину, ему, как никогда, наша поддержка нужна. Как думаешь, если я для его отца некролог напишу, в стихах, его это утешит, хоть немного?
— Что?
— Как думаешь, если я для его отца некролог напишу, в стихах, его это утешит, хоть немного?
— Кого?
— А, — Роззи махнула рукой, уселась за мой письменный стол и принялась что-то быстро строчить на листочке бумаги.
Через пару минут Утешительный Некролог был готов. Роззи откашлялась:
— На смерть Драко Малфоя! Слушай...
В долине Тигра и Евфрата,
Где древних тайн земля полна,
Где от рассвета до заката,
Как день, сгорает жизнь одна,
Где смерть — как ветра дуновенье,
Где не гадают о судьбе,
Меняя вечность на мгновенье —
ТАМ ВЕЧНА ПАМЯТЬ О ТЕБЕ!
В глазах людей застыли слезы:
Не воскресить тебя назад.
Пусть путь твой устилают розы,
Пусть твоим домом станет Рай.
Ну как?
— Гениально, — похлопала я. — Только «рай» с «назад» не рифмуется.
— Вообще-то, когда я для Долли Шеклболт писала, — призналась поэтесса, — там другое слово стояло, в рифму. Но здесь оно неуместно.
— Почему?
— Потому что плагиат получится.
— Плагиат — это плохо, — согласилась я. — А Драко в ботинках в Рай пойдет?
— Ты что, — Роззи у виска покрутила, — кто же на том свете в обуви ходит?
— А нельзя ли тогда постелить на дорогу... ну что-нибудь менее колючее?
Автор задумалась.
— Вообще-то, тип цветка не принципиален. Можно заменить розы на маки. Но что тогда застынет в глазах людей? Бяки, даки, факи, каки, раки... Ерунда какая-то.
— Ладно, розы оставь. Но в скобочках поясни «без шипов».
— Не, тогда мы из размера выбьемся.
— Тебе что важнее, — рассердилась я, — размер стиха или комфорт Драко?
Кузина, вздохнув, выбилась из размера.
— Другое дело!
— Правда нравится? — просияла Роззи.
— Очень. Особенно начало — философское такое, возвышенное, недоступное пониманию простого смертного.
— Я старалась, — кузина всучила мне свой шедевр. — Держи. Перепиши пока красивыми буквами, а меня там Джеймс с Альбусом в волшебные карты играть звали.
* * *
Поздно вечером в дверь позвонили. Я подумала, что это папа, и бросилась открывать.
...На пороге стоял Драко. Только не молодой, а лет двадцать спустя. Наряжен он был стильно, но явно не по сезону: черный, почти до земли, плащ, а на руках кожанные перчатки.
«Драко» вошел, картинно оперся на роскошную, с серебряным набалдашником, трость, окинул прихожую придирчивым взглядом и скривился, будто ему под носом навоняли.
— Клоповник Поттеров... Вижу, что не ошибся адресом.
— Дочка, кто там? — крикнула из кухни мама.
Трость отодвинула меня в сторону, а ее хозяин, не вытирая ног, прошествовал на голос.
— Люциус Малфой... Так-так-так, ну и чем обязаны? — встретила его мама, не менее картинно постукивая скалкой по ладони.
Гость, с высоты своего роста, смерил ее презрительным взглядом.
— Где мой внук?
— Наверху ваш внук, под заклинанием беспробудного сна. Завтра приходите.
— Хотите сказать, Скорпиус проведет в этом хлеву ночь?
— Я не хочу это сказать, я это УЖЕ сказала, — усмехнулась мама. — Лили, покажи мистеру Малфою выход из хлева.
— Сам найдет, не маленький, — буркнула я, потирая плечо там, где его трость касалась.
— Немыслимо, — опешил от наглости хозяев гость. — Представитель одного из древнейших родов покидает свое поместье, на ночь глядя, в грозу, по грязи, едет в эту Мерлином забытую глухомань, чтобы какие-то голодранцы указали ему на выход!
— Ну не за стол же вас приглашать, — мама пожала плечами и вдруг неожиданно предложила. — А правда, хотите выпить?
— Что... — лицо Люциуса непонимающе вытянулось.
— Ну уж, что в наличии имеется. Коньяков, пардон, не держим, есть огневиски. Еще наливка яблочная, самодельная, семидесятиградусная.
— Что!? — вопрос повторился возмущенным тоном.
— И не топчите мне пол ботинками! — по щелчку пальцев перед гостем материлизовались цыплячье-желтые вязаные бахилы.
— Я сплю, да? — спросил Малфой, а потом махнул тростью, и сам себе ответил, обуваясь в чехлы. — Я — сплю.
Ночью я спустилась попить водички. На кухне все еще горел свет, а за столом сидел наш припозднившийся гость.
— Я ниида не грил ему, что люблю, — исповедовался он ополовиненному штофу с наливкой. — Все неудачником звал, ничтожством. Но я так не думал! Ты мне веришь?
— Верю, — мама сидела напротив, подперев голову рукой.
— Имидж такой был, понимаешь?
— Понимаю.
— Пожиратель Смерти, как-никак! Правая рука Лорда! — гость, размышляя, уставился на ладони. — Или левая?
— Прпем... Точно! — Люциус кивнул так, что чуть не треснулся подбородком о стол.— Что-то нехорошо мне... Как меня боялись, как уважали! А сейчас...
Очередная рюмка бабушкиной наливки отправилась по назначению.
— Ты меня уважаешь?
— Уважаю.
— У меня никого не осталось, кроме внука. Лорд умер, Нарцисса моя умерла, теперь Драко... Как же я одинок! — Люциус вздохнул, опускаясь щекой на стол. — Один, совсем оди...ннн... ммм...
— Вот это я как раз очень хорошо понимаю, — кивнула мама и тут заметила прислонившуюся к косяку меня. — Очень кстати. Дочка, помоги отлевитировать мистера Одиночество на диван в гостиную.
...Утром Малфой был злой, как тысяча зверозубров. Весь дом перебудил своей гневной тирадой об унижении, которому его здесь якобы подвергли. И о том, какая дрянная у нас софа. Скандалиста напоили папиным антипохмельным чаем, прочли Утешительный Некролог, после чего вручили ему все еще находящегося под заклинанием Скорпиуса и выпроводили, то есть, проводили через камин.
* * *
Завтрак подходил к концу, когда в гостиной тренкнул каминный звонок, и в столовую вошли дядя Рон в красивой аврорской форме и тетя Гермиона в фиолетовой мантии колдомедика.
— Мам, пап, я сейчас! — бедная Роззи, непривычная к нашему рациону, судорожно доглатывала овсянку.
— Не спеши, — хором сказали взрослые.
— А то каша из носа полезет, — пояснил Альбус.
Мама повернулась к брату и тихо спросила.
— Как там?
— А, — дядя Рон махнул рукой. — Вот ты мне скажи, Джин, отчего в мире все так несправедливо? У нас в отряде парень служил, тридцати ему не было, а он уже и с неоповцами сражался в Чехии, и с вампирами под Мюнхеном. В Министерстве всего год был, на повышение не шел — говорил, хочет на деле защищать мирных граждан... а однажды на корпоративной вечеринке ему пробка от шампанского в глаз угодила. И все. Такого человека потеряли! Дома у покойного — жена, двое дочек-близняшек... А какому-то аристократическому уроду полного барабана в упор мало! Вейловское отродье, в следующий раз надо его колом, осиновым.
— Да что это с вами всеми? — подозрительно прищурился дядя Рон. — Объясни-ка, сестренка, с какой стати наш Гарри так с Хорьком нянчится? Колдомедиков не дождался, на руках в госпиталь доставил, всех специалистов под угрозой Авады в палату согнал, от постели его не отходит...
— Я тебе дома объясню, — тетя Герм толкнула мужа в плечо, скосив глаза на детей, то есть в нашу сторону.
— Нет, но просто странно... — не успокаивался дядя. — Хорек же! Хо-рек!
— Ничего странного! — вступила обиженным тоном Роззи. — Это, папочка, ты один у нас животных не любишь. Люди, вон, себе и мышей заводят, и драконов, и хорьков. А я третий год прошу, и не экзотику какую — обычную собаку!
— Хорошо, — дядя Рон со вздохом закатил глаза. — Будет тебе собака.
— Белая? — просияла Роззи. — С голубымы глазами?
— По кличке Малфи? — в тон ей закончил Джеймс, и они с Альбусом заржали.
По лицу дяди пошли бордовые пятна, а ноздри раздулись.
— Дома, Рон, дома... — прокряхтела тетя Герм, толкая упирающегося мужа в камин...
* * *
Вскоре у меня появилась новая обязанность — приносить папе в больницу еду и чистую одежду. А потом садиться рядом и слушать сказку. Каждый день одну и ту же. Про то, как Драко очнется. И как папа попросит у него прощение. И скажет, как сильно он его любит. И Драко обязательно простит. И будут жить они вдвоем, на берегу Синего Озера. А мы с братьями сможем приезжать к ним, когда захотим и оставаться, сколько захотим. И мне купят новую метлу. И подарят настоящего коня. И лодку... В общем, я очень хотела, чтобы Драко поскорее очнулся, желательно пока не закончились каникулы.
Но август подходил к концу, дни становились короче и холоднее, а коня и метлы все не предвиделось. Папа больше не рассказывал сказок — чаще просто сидел рядом с кроватью Малфоя, держа его за руку, и смотрел в одну точку.
Однажды я подслушала каминный разговор мамы и тети Гермионы. Тетя говорила про какой-то консилиум врачей, и что состояние Драко безнадежно, потому что мозг его уже умер, а сам он (ужас какой!) превратился во фрукт. Или овощ, я не поняла. Мне почему-то сразу представился экзотический ананас. Вот дядя Рон, когда он в аврорской форме — вылитый баклажан. Тетя Гермиона униформе колдомедика напоминает сливу. Бабушка Молли, в своих фартуках с рюшами похожа на капусту. А мама у меня — рыжая, как хурма, и так же сладко пахнет. От папы пахнет чем-то зеленым и горьким, такого овоща я пока не знаю. Альбус — однозначно редиска: мелкая и едкая...
Тем же вечером к нам наведался грейпфрут, то есть, Люциус Малфой: стучал по столу тростью и клялся, что не позволит «какому-то свихнувшемуся Поттеру» сделать из сына растение. А потом они с мамой строили планы, как убрать папу из палаты и снять с Драко заклинание жизнеобеспечения.
Я тут же сообщила о заговоре всем заинтересованным лицам. Теперь у постели больного мы дежурили втроем. Папа практически перестал есть, спать, и ни на секунду не выпускал из руки волшебную палочку. А Скорпиус сказал, что пошлет Хогвардс змеехвосту в... короче, по смыслу, ну ооочень глубоко.
* * *
На четвертый день осады отец отключился, сидя на кушетке, а я, с палочкой наизготове, заняла его место у кровати.
Было около полудня, солнце на улице палило нещадно, и наглый луч, пробиваясь сквозь жалюзи, попадал прямо на бледное лицо Драко. Я покинула свой пост на секундочку — поправить жалюзи, а когда вернулась, то заметила на подушке подопечного новую складку, будто он от света отворачивался!
— Эй, — позвала я, легонько похлопав по щеке. Ответа не последовало. Я аккуратненько зажала ему пальцами нос — Альбус всегда так проверяет: сплю я или притворяюсь. Причем «пробуждение» следует в любом случае.
Метод сработал: пациент дернулся, открыл сперва рот, а потом и глаза! Его непонимающий взгляд сфокусировался на мне, брови изогнулись, выразив удивление.
— Что... ты... — прочитала я по губам.
— Что я тут делаю? Дежурю, пока папа спит.
Больной закрыл глаза, обрабатывая полученную информацию, и, казалось, снова впал в кому. Я услужливо потянулась к его носу.
— Он здесь... — прошептал Драко.
— Да, он здесь живет, уже второй месяц. На кушетке. Сейчас разбужу.
Малфой удержал меня за руку.
— Пусть...
Но папа уже очнулся.
— Лили, ты с кем разговариваешь?
— С Драко.
— А, — зевнул папа, — тогда ладно. Разбуди, если что... ЧТО!?
Я предусмотрительно отскочила в сторону, чтобы меня не сбили. Отец рухнул на колени перед кроватью, обхватил ладонями узкую кисть Малфоя и благодарно прижался к ней губами.
В маггловском DVD-плеере есть забавная кнопка с двумя вертикальными черточками. Я ее зову — «Ступефай». Если на нее нажать, герой на экране замирает в нелепой позе. У Мерлина там, наверху, наверное, тоже есть пульт управления с такой кнопкой. Поэтому люди и застывают иногда, не сводя друг с друга глаз.
— Мерлинов геморрой... тебя будто в Азкабане пытали, — спустя целую вечность, констатировал Малфой.
— На себя посмотри, — улыбнулся папа, стирая что-то со щеки, — спящий уродец...
Я вышла из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь...
* * *
Дома, на кухне, тетя Герм доказывала маме, что заклинание беспробудного сна лучше чем снотворное в кофе. Ее прервал дядя Рон, назвав оба средства припарками для покойника. Спецотряд вооруженных до зубов авроров, на его взгляд, гораздо эффективнее.
— Очнулся! — с порога выпалила я. Они продолжали спорить, не обращая на меня внимания. Пришлось повторить. — Драко. Очнулся.
— КОМУ!? — дядя Рон закашлялся, оросив чаем весь стол.
— Я тебе дома объясню, — вздохнула тетя Герм, хлопая мужа по спине...
Эпилог.
Все познается в сравнении. Сейчас, четыре года спустя, я понимаю, что крушение мира тем летом было, на самом деле, всего лишь небольшим землятрясением. А настоящая катастрофа — это то, что происходит теперь.
...Стою на квиддичном поле с метлой в руке и смотрю на звезды. Завтра выпускной, и можно будет покинуть Хогвардс навсегда. Впрочем, без особого сожаления: последние годы обучения здесь — без моих братьев, без моих друзей, без Скорпиуса — казались просто каторгой. Мерлин, как же тошнит от мрачных стен подземелий, от строгих лиц преподавателей и библиотечной пыли. Да и вообще, тошно... Как там у Роззи: «И с пропаханной злою судьбою колеи не свернуть мне никак. Расставаясь с сегодняшней тьмою, погружаюсь во завтрашний мрак»? Вот, это про меня. Кузина, кстати, год назад издала сборник стихов. Хороший такой, толстый, в красивой обложке. Все никак не возьмусь почитать...
Пожалуй, жаль будет только мою квиддичную команду: после расставания с тремя лучшими игроками, ребята едва-едва расправили крылья. И все это только благодаря моему, без ложной скромности, умелому капитанскому руководству.
Скорпиус Малфой, Сильвия Забини и Бенжамин Гойл, закончив школу, ушли в профессиональный спорт. Теперь выступают за «Демонов» в Высшей Лиге. «Непобедимое трио» — так их назвала в статье моя мама.
Мама вернулась в «Пророк» спортивным обозревателем и теперь колесит по миру, делая репортажи. Альбус тоже колесит по свету, только не по работе, а потому что из дома сбежал. Недавно прислал мне открытку из Италии, пишет, весело там, только меня не хватает. Я тоже скучаю по Вонючке. Джеймс не стал аврором, как хотел папа, а поступил на драконологический факультет. Мечтает разводить ящеров, как дядя Чарли. Наверное, это у нас семейное — не оправдывать родительских ожиданий. От меня вот тоже все ждут, что стану играть за «Гарпий», как когда-то мама. Как же неприятно разочаровывать близких...
* * *
...Освежающий порыв ветра развеял невеселые мысли. Я поняла, что теряю время: какое же прощание с квиддичным полем без полета? Вообще-то, после отбоя ученикам летать (да и ходить тоже) строго-настрого запрещено. Хотя, кто увидит?
Но стоило только мне перекинуть ногу через древко метлы, как из динамика раздалось грозное:
— Лили Гарриет Поттер, вы арестованы за нарушение режима полетов! Положите летное средство на землю, поднимите руки вверх и отступите на три шага назад!
Я положила метлу, как велено, демонстративно сунула руки в карманы и нарочито медленно двинулась навстречу выходящему из комментаторской кабинки молодому человеку. Моей железной выдержки хватило на пол-пути. А потом я, плюнув на воспитательные методы, перешла на бег, чтобы поскорей сократить расстояние.
— Снитч мой рыжий, — непревзойденный Ловец из команды «Демонов» поймал меня, прокружил и тут же (нетерпеливый какой!) потянулся за поцелуем.
Я быстренько зажала ему рот ладонью: сначала дело.
— Говорил с ними?
— Все в порядке, — подмигнул Скорпи, — убежище нам предоставят.
Фух, хоть одна хорошая новость...
— Сильно ругались?
— Нет, не сильно. Ну, мой пошумел немного, запустил в меня Импотенсио и пару Кастрацио.
— Надеюсь, не попал?
— Что значит «не попал»? Малфои не промахиваются!
Ну да, это я успела заметить...
— Да ты не бойся, — хохотнул Скорпи, — после двухчасового марафона его магия не то что на нуле — в минусе была. С такой нагрузкой, чувствую, твой отец из него скоро сквиба сделает.
— А мой папа... не пытался тебя убить?
— Да ты что! Твой просто остолбенел от счастья! Так и сказал: «Вот только этого для полного счастья не хватало». И на радостях залпом целый графин тыквенного сока выпил.
— Мерлин, — я потерла ладонями щеки, — ну надо же было так вляпаться!
— Не переживай, глупая! Когда я уходил, они авадами друг в друга швырялись, решая, в какой комнате будет детская. Ты, кажется, полетать хотела?
Скорпиус свистом призвал метлу, оседлал ее и приглашающе похлопал по древку перед собой.
— Иди сюда.
— Троих не выдержит, — проворчала я.
— Выдержит и четверых, садись.
— Ч-что? — у меня просто челюсть отпала.
— А что... — моргнул Малфой, и тут же замахал рукой, отворачиваясь. — Нет, не смотри на меня так, я не гадал по воде и вообще ничего не знаю!
— Скорпи?
— Ну хорошо, гадал.
— И?
— Близнецы.
— Проклятье! — я закружилась на месте, пиная песок. — Ну почему так не везет! Вот влетела! Где же раньше был твой отец со своими Кастрацио!
— Лил, — ухохатывался над моим отчаянием гадкий, противный, несносный, отвратительный и, все-таки, самый-пресамый любимый мерзавец на свете. — Ну прости!
The End.
821 Прочтений • [Когда рушится мир ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]
Vova
