Ну здравствуй, школа

Предупреждение 1: ООС, рассказ является продолжением к роулинговскому Эпилогу, а также к "Остаться в Сказке" и "Красная Шапочка или Старая сказка на новый лад".

Предупреждение 2: POV Лили Гарри Поттер.

Взрослые предупреждали, что поступление в Хогвардс перевернет мою жизнь. Но жизнь пошла наперекосяк уже за два дня до школы.

Начались беды со странного свертка, что совершенно случайно обнаружился в кладовке, на самой верхней полке. Разумеется, мне бы и в голову не пришло распаковывать находку, если бы не интригующая надпись:

Для Лил вскрыть сразу после распределительной церемонии

Мама, когда торопится, опускает в записках знаки препинания, а иногда и целые слова. Тезисное изложение, называется. Здесь после «сразу» явно была пропущена точка. Или даже восклицательный знак.

Под тремя слоями шуршащей бумаги оказалась новенькая школьная форма.

— Что это? — недоумевала я, перебирая в руках черную ткань мантии с красной окантовкой и золотистой нашивкой-львом. — Как это понимать?

* * *

— Как, как... — объяснил мне на следующий день Скорпиус. — Предки выбирают факультет, вносят соответствующую плату — и всё, твоя участь решена.

Размахнувшись, он пустил по воде «блинчик». Попрыгав по солнечным бликам, камушек ушел на дно.

— Неправда, — не согласилась я, — по факультетам распределяет Волшебная Шляпа — сканирует правое и левое полушария мозга, вычисляет объем серого вещества, смотрит, какие у ребенка задатки...

— Бред, — фыркнул мой всезнающий друг. — Сама посуди: в Дурмштанге — поющая табуретка. Тоже полушария и вещество сканирует? А в Боабатоне — лягушка говорящая. Маппет-шоу. Недовольные студенты каждый год ее после церемонии ловят и торжественно съедают, так в школу из питомника завозят новую.

— Не хочу в Гриффиндор, — мой камушек с бульканьем врезался в воду. — В Слизерин хочу!

— Quod licet Jovi non licet bovi, — усмехнулся Скорпиус. — Со времен основания Хогвадса в Слизерине учатся только чистокровные, представители аристократических родов. Элита, так сказать, сливки общества. К тому же, состоятельные. А такие, как ты...

— Что «такие, как я»? — от возмущения даже дыхание перехватило. — Считаешь, я недостаточно хороша для Слизерина? А что сделал ты лично, чтобы туда попасть? О, да, это было ловко придумано: родиться в семье богатенького папочки!

* * *

...Мы впервые так разругались.

Не прошло пяти минут, а мой враг, сжав кулаки, уже направлялся быстрым шагом в сторону поместья. А я полубежала через поле к большой куче красиво уложенного, с вкраплениями полевых цветов, сена. Стог был наколдован Скор... белобрысым мерзавцем в прошлые выходные для проверки утверждения о невозможности найти в нем иголку. Пропажа, действительно, так и не обнаружилась. В добавок, в ходе поисков исчезли аврорские часы-компас моего папы, перламутровая пуговица с рубашки руководителя проекта и почти новая заколка ассистента, то есть, меня. После такой аномальщины, на первое место выдвинулась гипотеза о порталах в параллельные миры. Сейчас я надеялась, что зарывшись с головой в сухую душистую траву, потеряюсь там навечно. Часа на два — точно.

Но даже этой маленькой радости меня лишили: в стогу оказалось занято.

* * *

Из проделанного в сене углубления высовывались две хорошо знакомые мне ноги в потертых джинсах, а рядом, элегантно, одна на согнутой в колене другой, распологалась вторая пара — в белых хлопковых штанах и с зажатым между пальцами синим цветком.

— А представь, Драко, будут у нас когда-нибудь внуки, — «джинсовая» нога переплелась с той, что в брюках. — Твои и мои. И будем мы гулять с ними в парке, и все наши споры станут о том, кому везти коляску...

Нога с васильком принялась отпинываться:

— Охренел, Поттер? Чтобы Малфои породнились с Уизли? Не мечтай даже.

— Вообще-то, Лили прежде всего моя дочь, — «джинсовая» обиженно ретировалась, а «победительница» вернулась на свой импровизированный пьедестал и принялась раскачивать цветком в такт словам:

— А ты и сам обуизлился. Где ты ей место купил? На факультете для бедных-но-гордых? С финансами у тебя, вроде бы, проблем нет. Дань семейным традициям, да, Потти?

— Просто не хочу, чтобы моя дочь училась среди таких напыщенных снобов, как...

— Как мы? — василек упал на землю и был безжалостно припечатан пяткой.

— Заметь, не я это сказал.

Я обошла стог и встала перед без пяти минут врагами.

— Пап, пошли домой.

Отец с готовностью выбрался из сена, застегнул рубашку (две пуговицы, видимо, сгинули-таки в параллельном мире) и парой резких движений стряхнул с бедер прилипшие травинки.

— Идем. Нам, плебеям, с аристократами не по пути...

Драко завозился, ища канувшую в неизведанное пряжку от брючного ремня, и, казалось, хотел что-то возразить, но вместо этого вытаращил глаза и длинно выругался... лучше не повторять, как.

Я порадоваться не успела, что иголка нашлась — так поспешно папа активировал портключ.

* * *

День моей ссылки в Хогвардс запомнился мне урывками. Может, потому что был он промозглый и невыразительно-пасмурный, а может, из-за проведенной без сна ночи накануне. К утру невеселое решение было принято — предатель Скорпиус совсем не тот за кого себя выдавал, а потому моей дружбы не достоин...

За завтраком я зевала так, что каша вываливалась изо рта. Папа, бледный и осунувшийся, тоже клевал носом — попробуй-ка всю ночь нарезать круги по библиотеке! Но думать сейчас о том, как помирить их с Драко мне было лень…

* * *

…Помню, по сложившейся традиции, на вокзал наше семейство прибыло за пять минут до отправления поезда. И, похоже, зря торопилось. Возле перехода на платформу 9 ¾ наблюдалось настоящее столпотворение.

— Техническая накладка, проход временно закрыт, — сообщил выбравшийся из толпы папа. — Отправление Хогвардс-Экспресса задерживают на час. Некий мистер Крау застрял в стене, вероятно, придется ждать магическую службу спасения.

— Он жив? — ахнула мама.

— Судя по тому, как лягается его задняя половина, еще и здоров, как конь.

— Мам-пап, я гляну, — Джеймс быстро, пока родители не остановили, растворился в толпе.

— Мам-пап, я тоже, — Альбус был схвачен за воротник, но сумел вырваться.

Я сделала выводы и слиняла без предупреждения.

* * *

Собственно, само действо не впечатляло: мистер Крау уже оставил попытки выбраться самостоятельно и теперь только почесывался, ожидая спасения. Рядом, прислонившись к стене, скучали двое вокзальных служащих. Сонный полицейский, все чаще поглядывающий на часы, уговаривал нетерпеливых школьников не плеваться в пострадавшего бумажными шариками. А вокруг, ничего этого не замечая, спешили с чемоданами магглы.

* * *

— Лили!

Я вздрогнула, услышав знакомый голос.

— Роззи!

Кузина обняла меня, окутав облачком цветочного парфюма, и чмокнула в щеку.

На ней было потрясающее васильковое платье с широким поясом и голубая беретка. Каштановые волосы аккуратными кудряшками рассыпались по плечам.

— Какая ты красивая! — искренне восхитилась я.

— Для жениха своего нарядилась, — гоготнул невесть откуда вынырнувший Альбус и, оглушительно свистнув, прокричал. — Внимание, внимание! Роззи замуж собралась! Женихи, кто в очередь, сюда, пожалуйста!

— Заткнись, Вонючка, — набитая книжками сумка Розамунды опустился на голову моего непутевого братца. Тот, охнув, побежал ябедничать родителям.

— По-моему, Ал в тебя влюбился, — я перешла на шепот. — У тебя правда есть жених?

Кузина скромно потупилась.

— Не жених, но, мне кажется, я ему нравлюсь... А у тебя уже есть кто-то?

Странно получается: Роззи старше меня на два года, одного с Альбусом возраста, а общаемся мы с ней всегда на равных. Я хотела было похвастаться, что да, у меня тоже есть друг... но вдруг вспомнила, что хвастаться-то уже и нечем...

А Роззи, похоже, и не ждала ответа.

— Это он, — пискнула она, глядя поверх моего плеча, и тут же до боли стиснула мое запястье. — Нет-нет, не оборачивайся — заметит... так, делаем вид, что не видим его... просто разговариваем... разговариваем... говори же со мной о чем-нибудь!

— О чем? — до жути захотелось обернуться и посмотреть на чужое счастье.

— Не знаю, о птичках, о рыбках... Он подходит, Мерлин...

— Привет, Роз, — у «счастья» оказался голос Малфоя-младшего. — Как жизнь?

Кузина дважды кивнула, порозовела и пролепетала:

— Н-нормально.

Я демонстративно отвернулась, разглядывая чрезвычайно интересный рекламный щит. И вовсе не потому, что в его металлической подставке, как в зеркале, отражалось происходящее за моей спиной.

— Как провела лето? — белобрысый гад был на удивление мил сегодня.

— Н-нормально, — повторила Роззи, и румянец на ее щеках приобрел свекольный оттенок.

— Обалденно выглядишь. Новая прическа? Кстати, тебе очень идет голубой цвет.

Руки чесались врезать бывшему другу по зубам.

— С-спасибо, — казалось, бедная Роззи вот-вот грохнется в обморок.

— Тогда увидимся в школе? — любезно откланялся Скорпиус.

— С-спа... да...

Захотелось убежать куда-нибудь и разреветься.

— Какой он классный, — выдохнула кузина. — Не могу... А правда, мне голубой к лицу? У меня к этому платью еще накидка, синяя. Он голову потеряет, когда увидит...

— Что от тебя хотел младший хорек? — строгий голос тети Гермионы спустил мечтательницу на землю. — Доброе утро, Лили.

— Доброе, тетя Герм, — чистое вранье.

— У моего друга есть имя, мама! — Роззи возмущенно уперла кулачки в бока.

— Которое ему очень подходит, — неожиданно вырвалось у меня. — Мелкий, противный и ядовитый гад!

Тетя Герм погладила меня по голове, что, очевидно, означало признание моего ума.

— Дурная наследственность, — сказала она, — плюс потворническая модель воспитания — ничего путного из этого мальчика получиться не могло.

— Дочь, — авторитетно добавил подошедший к нам дядя Рон, — для Малфоев не существует понятия «дружба». Доброе утро, Лил. Они презирают нас, считают оборванцами...

— И грязнокровками, — вставила тетя.

— ... и грязнокровками. Давным давно, отец этого мальчика пытался втянуть твоего дядю Гарри в дурную компанию. Но, слава Мерлину, папа у нашей Лили, — меня опять погладили по голове, — был умным, и сразу понял, с кем хорошо дружить, а с кем плохо.

— Очень плохо, — подтвердила я. Меня одобряюще приобняли.

— Отстаньте от него! — общими усилиями удалось-таки довести бедную Роззи до слез. — Скорпиус хороший! Он мне травологию помогал учить! И из подземельев помог выбраться, когда я заблудилась! И научил из рогатки стрелять! И плеваться на расстояние...

— А пить и курить он тебя пока не научил? — брови дяди Рона сурово сошлись на переносице. — Вот что — я запрещаю тебе приближаться к Малфою! Даже думать о нем запрещаю! Вон, поучись благоразумию у своей сестры!

Почему-то вдруг стало противно от себя самой.

— Пожалуй, пойду... — пробормотала я, уворачиваясь от очередной порции одобрения.

* * *

Не думать о зеленой обезьяне... легко сказать! Попробуйте, и убедитесь, что это невозможно.

Скорпиус улыбающийся, Скорпиус ухмыляющийся, кидающий в озеро камушки, склоняющийся над книжкой — его образ просто оккупировал мои мысли. Вот и Роззи рядом, перелистывает пальчиком странички — тоже учит травологию. Самая зеленая и самая обезьянистая обезьяна из всех существующих зеленых обезьян!

* * *

— Вот ты где, — папина рука легла на мое плечо. — Что такая кислая? Мороженого хочешь?

Я помотала головой. Казалось, если заговорю, слезы польются ручьем. Папа присел передо мной на корточках.

— Ты что? Что случилось?

Всхлипнув я бросилась на шею к самому дорогому и любимому на всем свете человеку.

— Не хочу в школу... с то-обой хочу остаться!

— Ну, ну, — его ладонь гладила меня по спине, только усиливая саднящее чувство одиночества, — ты же у меня умница. Поттеры не плачут, помнишь? Перестань немедленно, а то нос распухнет.

— Пусть! Я стра-ашная. Волосы ры-ыжие, совсем не кудря-ашками. И го-олубой цвет мне со-овсем не идет.

— Да кто тебе такое сказал?

— Никто! Ни разу... А если бы ш-шел, сказал бы... Вот Роззи сказал же! А мне — нееееет...

— Понятно, — тихо рассмеялся папа, крепко-крепко меня обнимая. — Еще скажет, поверь.

* * *

... Из маггловской «комнаты отдыха» я вышла красивая, с тщательно прилепленой ко лбу мокрой челкой и натертыми до румяного состояния щеками.

Отец, ожидая меня, внимательно, будто в музее, изучал образец маггловского художественного творчества — человечка на двери мужского туалета. Маленький кружочек, а под ним треугольник, обращенный вершиной вниз. Малевич малевал, зуб даю. В руке у папы я заметила кусочек угля. Несколько уверенных штрихов — и вот у треугольного уродца появились ручки-грабельки и ножки-макаронинки. Следом человечек обзавелся огромным ухом и собирался было обзавестись вторым, но тут за спиной у художника материзовался Драко...

— Поттер, на пару слов, — и втолкнул его в туалетную комнату. Дверь за ними закрылась. Мне пришлось поднапрячь слух.

— Все, что ты скажешь, меня не интересует. Твою позицию я понял.

— Ни черта ты не понял, — послышалась возня, скрипнула дверь кабинки, потом щелкнула задвижка. Голос Драко зазвучал тише. — Так вот, Поттер, я хочу, чтобы ты уяснил, здесь и сейчас, раз и навсегда. Запомни на будущее, дабы потом между нами не было на этот счет разногласий. Коляску с внуками вожу я! Ты меня по... черт, ты что де... ммм, маньяк...

— Даже не мечтай, — выдохнул папа после наполненной непонятными шорохами паузы.

... Мы тогда едва не опоздали на поезд.

* * *

Этот кошмар потом не раз возвращался ко мне во снах...

Огромная железная змея, громыхая, медленно страгивается с места, и мы, ее пленники, приникаем к окнам. Там, по ту сторону стекла, по уплывающему перрону идут родители. Моя мама улыбается, машет платком. Папа говорит что-то, но прочитать по губам никак не получается, потом протягивает руку. Больше всего на свете хочется, чтобы его пальцы коснулись моей прижатой к стеклу ладони. Но поезд, словно издеваясь, незаметно набирает ход, увозя нас в пугающую неизвестность. Мама, упав, остается далеко позади. Папа продолжает бежать, но колеса стучат все быстрее и быстрее. Вскоре дома, деревья, люди сливаются в одну сплошную линию... нет больше ни мамы, ни папы... ничего нет.

Я просыпаюсь от ужаса и лежу бездыханная, пока, наконец, не вспоминаю, что в реальности скорость была меньше, мама не падала, а папа все-таки успел коснуться стекла...

* * *

В Азкабане существует изощренный способ психологического давления — осужденному сообщают дату и время казни, а потом казнь переносят. И так несколько раз, пока человек совсем не свихнется. В Хогвардсе, похоже, тоже знакомы с этой методикой.

Сначала церемонию распределения по факультетам задержали, потому что искали отставшую (и перевернувшуюся, как выяснилось потом) карету с хаффлпаффцами. Затем церемонию отложили на вечер, так как оголодавших от ожидания школьников требовалось накормить, а заплутавших путешественников переодеть в чистое и обследовать на предмет физических повреждений. Вечером же произошло какое-то ЧП и нам сообщили, что торжественная часть переносится на завтра.

* * *

Царственные особы всходили на эшафот с гордо поднятой головой. Я тоже, хоть и не королевского рода, села на распределительный стул прямая, как палка. И даже не поморщилась, ощутив на голове тяжесть пахнущего нафталином головного убора.

"Быть иль не быть? Вот в чем вопрос, — проник в мое сознание чей-то старческий голос. — Достойно ли — смириться под ударами судьбы, иль надо оказать сопротивленье…"

"Требуется угадать произведение, — сообразила я и, как можно отчетливей, подумала. — Шекспир, Гамлет».

— Быть иль не быть, — теперь шляпа бормотала вслух. — Вот в чем вопрос. Достойно ли — смириться под ударами судьбы иль надо оказать сопротивленье и в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними? Умереть. Забыться...

Ааа! Развернутый ответ хотят.

— Уильям Шекспир, — отчеканила я, — пьеса «Гамлет», третий акт, сцена первая...

— Заткнись, девочка, — грубо оборвала Шляпа. — Не мешай принимать решение.

— Что там решать, — буркнула я, — если за все давно уплачено. Отправляйте в Гриффиндор, и покончим с этим поскорее.

— А скажи мне, вундеркинд, — Шляпа на моей голове недовольно поерзала, — что важнее: деньги или жизнь?

Про вступительный экзамен по философии меня не предупреждали.

— Смотря сколько денег, — ответила я осторожно, — и чья жизнь.

— Моя.

— Тогда деньги, конечно.

Возникла пауза.

— А зачем шляпе деньги?

Ничего себе тест — проще ответить, зачем козе баян.

— Чтобы повысить качество жизни. Которой у вас, впрочем, не будет, если выберете деньги. Если же вы выберете жизнь, но без денег, вам не на что будет жить, и вы умрете.

— Выходит, я так и так умру, — вздохнул расстроенный голос.

— Не переживайте, — я попыталась подбодрить собеседницу. — Все когда-нибудь умрут.

— Тогда в чем смысл моей жизни?

Ну, это классика...

— Понятия не имею, — честно призналась я. — Будь вы порядочной Сортировочной Шляпой, которая отбирает студентов по способностям, я бы назвала вас проводником в мир магии. Для обычного головного убора смысл был бы в принесении практической пользы. А так... может, вы актер кукольного театра, несете радость детям?

— Во докатилась... — поля у Шляпы сокрушенно обвисли. — Так что выбирать-то?

— Ну не знаю. Выбирайте жизнь. В конце концов, без материальных ценностей тоже существовать можно. Станете буддистом, как мой дядя Джорж после смерти брата-близнеца, достигнете просветления...

— Хорошо, — облегченно выдохнула Шляпа, и плотное кольцо на моей голове ослабло. — Так и сделаю.

Она откашлялась и громким скрипучим голосом провозгласила:

— Лили Гарри Поттер направляется... направляется...

Ненавижу эти эффектные паузы! Я с тоской смотрела на гриффиндорский стол: на ухмыляющегося Альбуса, с которым мне придется жить в одном общежитии, на кузину Роззи, что получит в моем лице бесплатную жилетку для излияния любовных страданий, на браво выпяченные челюсти остальных гриффиндорцев...

Альбус, помню, все каникулы перед зеркалом отрабатывал «волевой подбородок» и решительность во взгляде — говорил, что должен соответствовать имиджу факультета. Вот скоро и мне придется ходить с таким диким лицом...

Пауза затянулась, а я так глубоко ушла в невеселые размышления, что пропустила, собственно, сам момент произнесения приговора. Из горестных мыслей меня выбила мертвая тишина, повисшая в зале.

Потом загрохотало — это Джеймс вскочил, едва не выбив лавку из-под сидящих рядом товарищей. Его удивленный взгляд был прикован ко мне. Рядом, будто вытащенная из воды рыба, глотал воздух Альбус. У Роззи глаза стали, как у героини японского мультика.

— Как «в Слизерин»? — ахнул кто-то из преподавателей. — Тут какая-то ошибка.

— Никакой ошибки, туда ей и дорога, — ворчливо повторила Шляпа, и в зале словно лопнула нить, удерживающая время.

Рэйвенкловцы понимающе закивали головами. Хаффлпаффцы непонимающе зашушукались. Джеймс тяжело опустился на лавку. Альбус остался без изменений. Глаза Роззи завистливо сощурились, и кузина стала похожа на реального японца. Челюсти остальных гриффиндорцев медленно поползли вниз, руша славный имидж факультета.

А за слизеринским столом хором сказали «йес!» и принялись ударять друг друга по рукам.

* * *

Наконец, страсти поутихли, и церемония продолжилась.

Я, тем временем, медленно обошла слизеринский стол, ища себе место, куда бы сесть. Свободное было только рядом с тем, с кем бы мне совсем соседствовать не хотелось. Пришлось смириться — я же не хаффлпаффка обходить стол по второму кругу.

— Привет всем, — мрачно буркнула я, и отвернулась, старательно не замечая сидящего справа блондина.

— Это и есть твоя протеже, Скорпи? — у девочки напротив, когда она склоняла голову чуть набок, черная челка закрывала пол-лица. Джеймс называл таких то ли «эмо», то ли «эму». — Суровая. Хороший выбор, думаю, можно будет ее поставить охранять Подземелья. В наморднике, конечно.

Говорить о присутствующем в третьем лице — крайне невежливо. Я пнула нахалку под столом. Эму в ответ только рассмеялась:

— Наш человек! — и протянула мне руку. — Сильвия Забини, третий курс.

— Лили... — растерянно пролепетала я.

У нее были на удивление нежные, будто шелковые пальцы. За следующую пару минут мне пришлось пожать не менее десятка рук: Мэтью — третий курс, Саманта — второй, Оливер — третий... А прикосновение Сильвии так и осталось приятным холодком в моей ладони. Точнее, оставалось — ровно до того момента, пока мою руку крепко, до хруста, не сжала чья-то горячая лапища.

— Большой Бэн, — представился ее обладатель. — Рад познакомиться, Лил...

— Наш дипломатический посол, — отрекомендовала Сильвия. — Это он вчера со Шляпой переговоры вёл.

— Ну уж переговоры... — смущённо пробасил «посол». — Принёс в анатомичку, надел на Йорика и зачитал ей вслух Шекспира. А там — труп на трупе, в Гамлете этом. Старушка так впечатлилась, что даже к угрозам особо прибегать не пришлось. Это Сильвии спасибо сказать надо — она придумала, как взломать замок в директорский кабинет и похитить Шляпу прямо перед церемонией.

— Пустяки, — хитро блеснула глазами Забини, — обычная модификация всеотпирающего заклинания, чуть сложнее «алохоморы». Вот выманить на это время из здания весь преподавательский состав — задачка потруднее была. Спасибо Оливеру с Мэтью, что они Астрономическую Башню взорвали.

— Всегда пожалуйста, обращайся, — театрально поклонился Оливер.

— Нам эту взрывчатку изготовить — пара минут, — добавил Мэтью, — главное, чтоб ингредиенты необходимые были. Благо, Энштейн доступ в лабораторию имеет, стырил все, что надо.

Все посмотрели на маленького прыщавенького подростка в очках и с лихо торчащими во все стороны серыми патлами.

— Да уж, — голос у очкарика был еще противнее, чем внешность, — понаписали списочек. Фиг бы я успел все раздобыть в срок, если бы карету с хаффлпаффцами нашли быстрее...

— Не нашли бы, — улыбнулся Большой Бэн. — Если я велю сделать крюк по лесу, застрять в болоте и прибыть с часовым опозданием, обычно все слушаются...

— Я же говорю, — подмигнула мне Забини, — дипломат!

— Ну, банда, — восхитилась я. — Надо же так все придумать и рассчитать!

— А это не мы, — невинно улыбнулась Сильвия. — Для гениальных рассчетов у нас мозговой центр имеется.

— Заткнулись все, — оборвал Скорпиус, не снимая с лица обращенной к преподавательскому столу улыбки. — Никто. Ничего. Не придумывал. И не взрывал. И ничего не видел. И ничего не знает. Кому не ясно?

— О чем это он? — Сильвия, повернувшись к Бэну, округлила глаза.

— Не знаю, — флегматично отозвался тот, — мы с ним редко общаемся.

— О каком-то взрыве, — пожал плечами Оливер. — Мэт, ты что-то слышал?

— А что, что-то взорвали? — зевнул Мэтью.

— Вот так сидишь в своих подземельях, — проворчал Энштейн, — и нифига не знаешь, что в мире происходит. Совсем обнаглели гриффиндорцы...

* * *

Игнорировать Скорпиуса дольше стало просто невыносимо. Наши руки встретились под столом.

— Спасибо, — шепнула я.

И что бы вы думали, ответил мне этот слизеринский гад? Этот мерзавец сказал:

— Сочтёмся.