Скандал в благородном семействе, или как женить наследника

— Ай! Папа, ты что, с ума сошел?!

Драко безрезультатно дергал привязанными к столбикам кровати руками и ногами, пытаясь освободиться. Его безграничный шок и неверие в происходящее выдавало то, что он впервые с одиннадцати лет назвал Люциуса «папой», а не «отцом». Не отвечая, Малфой-старший снова прошелся широким ремнем из драконьей кожи по белоснежным ягодицам сына, оставляя на них багрово-синий след.

— Отец! — испуганно воскликнул сын. — Ты что творишь?!

Люциус никогда не применял к сыну физические методы наказания, считая их недостойными. Над своим неудовлетворительным поведением сыну предлагалось подумать, посидев часок в широком удобном кресле, а потом, когда он стал старше — проведя пару дней в своей комнате. Малфой-старший продолжал методично опускать ремень сначала на задницу, а потом, когда на ней уже не осталось ни одного живого места, и на спину Драко, не обращая внимания на крики и ругань сына, поминавшего ближайших родственников Морганы, Мордреда и Мерлина. Закончив экзекуцию, Люциус сел в кресло и, скрестив руки на груди, грозным голосом потребовал:

— Ну, а теперь я хочу услышать причины твоего, позорящего весь род, поведения.

— К-к-какого п-п-поведения? — вздрагивая от едва сдерживаемых рыданий, выговорил сын.

— Какого поведения? — наклоняясь вперед и умудряясь прошипеть эту фразу, повторил слова своего отпрыска Люциус. — Ты принимаешь меня за идиота? Или рассчитывал, что я ни о чем не узнаю?

— Да что я сделал?! — в отчаянии завопил Драко.

Малфой-старший встал, изящно взмахнул палочкой, отменяя связывающее заклинание, и, крепко ухватив сына за ухо, потянул за собой, покидая комнату. Драко, поспешно натянув штаны, покорно семенил за отцом, согнувшись в три погибели и не пытаясь вырваться. Достигнув Зеленой Гостиной, Люциус выпустил ухо, напоследок дернув за него так, что парень почти уткнулся носом в древний гобелен с семейным древом, висящий на стене. Ткнув пальцем в бледный, пока еще пустой кружок с пунктирной чертой, проведенной к имени сына, Малфой-старший вкрадчиво спросил:

— Ты забыл, что на семейном древе отразятся все твои художества? В нашем роду никогда не было и не будет бастардов! Свадьба через месяц, или я выжгу твое имя с семейного древа и изгоню тебя из семьи, — безапелляционным тоном продолжил он. — Завтра же приведешь свою избранницу на семейный обед.

— Н-н-но… он не хочет жениться… и ребенок… это невозможно! — растерянно лепетал Драко.

— Он? Это парень? Должно быть, он очень сильный маг, раз забеременел без зелья или… — Люциус вопросительно взглянул на сына.

Драко отчаянно замотал головой, отрицая саму возможность использования зелья.

— Что ж, сильный маг — уже неплохой выбор. И кто же этот безумец, решивший отказаться от чести стать членом нашей семьи? — продолжил допрос Малфой-старший надменным тоном.

Драко с ужасом смотрел на отца, оставаясь безмолвным, словно под Silencio.

— Или ты точно не знаешь, кто же является вторым родителем твоего ребенка? — с издевкой в голосе осведомился Люциус.

— Нет! — протестующе воскликнул сын. Два года назад, наконец-то заполучив в свою постель любимого, за которым безуспешно охотился восемь предыдущих лет, Драко даже не допускал мысли об измене.

— Нет? Тогда кто же он? — вкрадчиво поинтересовался отец.

— Г-г-гарри, — выдавил из себя Драко, с отвращением замечая, что голос дрожит.

— И? — Люциус выжидающе смотрел на сына.

— И? — удивился Драко.

— Фамилия у него есть? — раздраженно спросил Малфой-старший.

— Поттер, — сын скосил глаза куда-то в угол, страшась взглянуть на отца.

— Хм, отличный выбор, — Люциус расплылся в довольной улыбке кота, налакавшегося краденых сливок. — Чистокровный маг из древнего рода, богатый, знаменитый. Я думаю, тебе пора.

— Пора? — Драко бросил на отца испуганный взгляд.

— Безусловно, пора! — рассерженный непонятливостью сына, Люциус не пытался скрыть свои негативные эмоции. — Ты должен сообщить Поттеру радостную весть, если он еще не в курсе своего интересного положения, и назначить дату свадьбы. Иди, — он подтолкнул отпрыска к камину.

Находящийся в ступоре сын покорно шагнул к камину и исчез в нем, отправившись к любовнику. Малфой-старший проводил сына взглядом: Драко был одет только в шелковые пижамные штаны, что давало прекрасную возможность рассмотреть его располосованную спину.

«Надеюсь, Поттеру понравится это зрелище, — иронично пробормотал себе под нос Люциус, вызывая домового эльфа и приказывая тому принести коньяк. Коньяк с утра — это mauvais ton, но аристократу хотелось отпраздновать столь эпохальное событие. — Упертый гриффиндорец, в силу своего благородства, не сможет оставить своего любовника в затруднительном положении, лишив семьи, и согласится на свадьбу, — продолжил свои рассуждения Малфой. — Да и Драко не позволит своему ребенку расти в неполной семье».

Делая глоток ароматного коньяка, он вспомнил, каких трудов ему стоило правильно сварить сложное, практически никому не известное зелье, нейтрализующее все контрацептивные заклинания и зелья (получилось только раза с двадцатого). Обращаться к Северусу он опасался, поскольку тот испытывал какие-то странные чувства к Поттеру, стремясь постоянно защищать это лохматое недоразумение. Что же касается других зельеваров, то Люциус тем более не хотел допустить утечку информации и подвергнуть риску свой гениальный план.

Подлить Поттеру зелье на очередном министерском приеме не составило никакого труда: он действительно был безнадежен в зельях, как и утверждал Северус. Что же касается сына, то пришлось дождаться, пока будущий Мастер Зелий вернется с вечеринки посвященной дню рождения любовника в совершенно невменяемом состоянии и подсунуть драгоценному чаду зелье под видом антипохмельного. Наутро, к счастью, Драко ничего не вспомнил.

Навещая семейное древо почти каждый день в течение трех месяцев, Малфой-старший уже стал волноваться за успех своего плана (действие нейтрализующего зелья длилось только полгода), и готовился приступить к плану Б: подлить Поттеру зелье для беременности (пытаться напоить еще чем-либо своего сына он бы не рискнул). Когда, придя ранним утром в гостиную, он увидел появившуюся на гобелене новую ветвь, то пришел в состояние бурного восторга. С трудом справившись с нахлынувшими эмоциями и прихватив с собой ремень, Люциус отправился в спальню сына.

«Пусть только этот идиот министр попробует не вернуть моей семье конфискованные артефакты (деньги и имущество семьи было сохранено благодаря сыну, участвовавшему в войне на стороне Поттера). Теперь моя семья неприкосновенна, да и Драко, наконец, получит парня, в которого влюбился еще в школе, — размышлял Люциус. — Иногда я думаю, что кровь Блэков изрядно испортила кровь Малфоев, иначе бы сын давно уже сделал все сам, и мне не пришлось бы вмешиваться. Надо позаботиться, чтобы они заключили магический брак, исключающий развод».

Вытянув ноги и вальяжно развалившись в кресле, аристократ любовался семейным древом.

«Из Поттера выйдет замечательная невеста, — довольно щуря глаза, заключил он. — Только, разумеется, после некоторой дрессировки».

[/center]На всякого Малфоя… довольно Поттера(1)[/center]

Вывалившись из камина, Драко замер, пытаясь сообразить, что ему делать дальше. Его раздумья прервал сдавленный кашель. У дверей кухни стоял еще совершенно сонный Гарри в обрезанных до колена старых джинсах и безразмерной, застиранной футболке неопределенного цвета, в которую свободно поместился бы Крэбб или Гойл. «Мерлин! — мысленно простонал Драко. — Я же сам купил ему с десяток шелковых халатов! А этот маггловский выкормыш продолжает носить непотребные обноски! И даже в них умудряется выглядеть как Мак Ок(2)!»

В руках у Гарри была здоровенная чашка с растворимым — отвратительным! — кофе. Сам он, подавившись горячим напитком, с надрывом пытался прокашляться. И как тут не подавишься, если твой любовник заявился к тебе в пижамных штанах вместо дорогущей, сшитой на заказ мантии. Стараясь не расплыться в блаженно-идиотской гриффиндорской улыбке, Драко нахмурился и брезгливо произнес:

— Поттер, опять ты пьешь эту растворимую гадость. Неужели трудно сварить себе нормальный кофе?

Поискав глазами, чем можно очистить себя от каминной сажи, и не найдя ничего подходящего, он требовательно уставился на любовника:

— Что ты застыл, как Пивз при виде Кровавого Барона? Очисти меня немедленно!

Суматошно сдернув с плеча кухонное полотенце, Гарри двинулся к Драко.

— Спятил? — рявкнул на него Малфой. — Ты собрался вытирать меня этой грязной тряпкой? Где твоя палочка?!

Гарри поставил красную, в большой белый горох чашку прямо на пол, послушно вытащил палочку из заднего кармана шорт и взмахнул ею, убирая сажу с волос и пижамы своего строптивого любовника. Увидев, с каким неодобрением Малфой взглянул на его задницу, Гарри упрямо сжал губы — он прекрасно знал о причине неудовольствия своего любовника: тот неоднократно требовал от него не держать палочку в таком месте, аргументируя это тем, что если хозяину плевать на целостность собственных ягодиц, то Драко крайне заинтересован в их сохранности. Гарри же предпочитал игнорировать предупреждения и носил свою волшебную палочку в ближайшем, с его точки зрения, подходящем месте, начиная с задних карманов штанов или шорт и заканчивая волосами (свои достаточно длинные, до плеч, волосы он любил собирать в пучок, протыкая его, словно шпилькой, как раз многострадальной палочкой).

Избавившись от сажи, блондин безнадежно вздохнул, признавая бесполезность очередной лекции о правилах безопасности в обращении с волшебной палочкой, развернулся и направился в спальню.

— Д-д-драко, что это? — Гарри, наконец, обрел дар речи. — Кто это сделал?

Его зеленые глаза, оттенок которых напоминал Драко благородный изумруд, сверкнули. Поттер явно соображал, кого бы наградить проклятием с лучом такого же зеленого цвета.

— Принеси из аптечки заживляющий бальзам, — обернувшись, скомандовал Малфой. — Он в синей круглой баночке. И смотри, не перепутай! — ему с большим трудом удалось заставить себя оторваться от завораживающего зрелища любимых глаз и все-таки уйти в спальню.

Добравшись, наконец, до кровати, Драко с облегчением рухнул на живот, обнял подушку, с наслаждением вдыхая запах своего любовника. Гарри вбежал в спальню через минуту и, примостившись рядом с любовником, начал откручивать крышку баночки.

— Это бальзам? — с подозрением спросил Малфой, оглядываясь через плечо.

— Вот, — Гарри продемонстрировал этикетку, — ты же сам подписал.

— Ты знаешь латынь? — желчно осведомился Драко, напоминая самому себе раздраженную девицу во время «трудных дней». — Какой невероятный прогресс! Ладно, — распорядился он, рассмотрев надпись и успокоившись, — намазывай всю спину и…хм… ниже.

Малфой был готов замурлыкать под нежными прикосновениями любимого, осторожно покрывающего бальзамом пострадавшие части тела.

— Так кто это сделал? — нарушил его блаженство напряженный голос Гарри.

Драко встряхнул головой, прогоняя блаженную истому, и обреченно выдохнул:

— Отец.

— Да как… да как он посмел! — прошипел Гарри, живо напомнив Малфою упокоенного его любовником ненормального завоевателя магического мира. — Да я… я его… я его по стенке размажу… тонким слоем!

По комнате, как всегда, когда магия Поттера пыталась вырваться из-под контроля, прошелся холодный ветерок, а стекла на фотографиях, украшавших стены, начали угрожающе потрескивать, покрываясь сеткой мелких трещин.

— Гарри! — испуганно-возмущенно воскликнул Малфой, садясь на кровати. — Успокойся немедленно! После твоих истерик даже Reparo Maxima не работает! Я не собираюсь трахаться в разгромленной спальне!

Поттер прикрыл глаза, стараясь успокоиться и взять магию под контроль. С трудом справившись с собой, он открыл глаза и посмотрел на Драко яростным взглядом.

POV Драко.

Когда я вижу взбешенного Гарри, это действует на меня как хорошая доза афродизиака: мне немедленно хочется затащить его в постель и не выпускать его оттуда ближайшие двадцать четыре часа. И знаете, что самое смешное? Этот наивный гриффиндорец даже не подозревает о своей сексуальности. Когда кто-то начинает оказывать ему знаки внимания, он сразу решает, что это из-за его славы Победителя Волдеморта. И я совершенно не собираюсь его в этом разуверять. Иногда его комплексы играют мне на руку. У меня нет ни малейшего желания отваживать толпы поклонников и поклонниц, которых привлекает не столько его слава и деньги, сколько загорелая кожа, спортивная фигура, черты лица, как будто созданные для рекламно-глянцевого журнала, ну и, конечно, его фирменный знак — огромные зеленые глазищи, теперь уже не скрытые антикварными очками. И я совершенно не благодарен Северусу, разыскавшему и усовершенствовавшему рецепт зелья для коррекции зрения (такого подлого удара в спину от своего крестного я не ожидал). Ишь, как мой гриффиндорский простофиля сверкает своими глазенками цвета жабы Лонгботтома! Или окраса жабы? Как там было в идиотском стишочке Уизлетты? Тьфу, а это откуда взялось? С чего я вдруг вспомнил эту рыжую стерву? Я ее давно победил в тяжелой и неравной борьбе. Тяжелой — потому что мне пришлось сражаться почти со всей семейкой Уизелов, в особенности с их кошмарно-вульгарной мамашей. А неравной — ну разве может эта нищая глупая девчонка быть ровней такому замечательному мне? А ее в высшей степени неумное поведение в отношении Гарри? Сначала липнуть к парню как клинохвост к свиноматке(3), а потом, пытаясь вызвать его ревность, демонстрировать, что променяла его на другого.

Я тоже, разумеется, совершал ошибки. Но я же Малфой! И даже свои ошибки могу повернуть так, чтобы они стали непреложным доказательством моего интереса к самому Гарри, а не его героическому прошлому (что, впрочем, соответствует действительности). А в этой рыжей Уизлетте нет ничего привлекательного для нормального парня, ну, может, кроме ее… хм… пышного бюста. А вдруг Гарри нравятся такие габариты? Да нет — его первая любовь, плакальшица-банши Чжоу, была плоской, как доска, так что можно не волноваться. Что касается меня, то я прекрасно знаю все свои достоинства и недостатки и умею подчеркнуть одно и замаскировать другое. Благодаря своей Maman, которая крупа съела (и не одного) на косметических чарах, мне отлично удается смягчить свои чуть резковатые черты лица и оттенить чересчур светлые брови и ресницы, из-за которых я кажусь безбровым и безресничным. Да, я натуральный блондин, и мои волосы — мое главное сокровище. Правда, пришлось отказаться от гелевой укладки, потому что Гарри категорически не нравилось идеальное состояние моей прически (не понимает, глупыш, что художественный беспорядок на голове может себе позволить только волшебник, обладающий такими идеально-правильными чертами лица, как он). Но я и тут нашел выход — чары оставляют мои волосы мягкими, как и любит Гарри, и не позволяют им путаться и растрепываться. А то, что мой любимый оказался восхитительно внушаемым, стало приятным бонусом для меня. Если каждый день повторять, какой я идеально красивый, то со временем выяснится, что Гарри тоже в этом искренне убежден.

Да, но что-то надо делать с моим разгневанным сокровищем? Отец, безусловно, заслуживает наказания за свой поступок, но если Гарри сейчас отправится выяснять с ним отношения, то, учитывая магическую мощь моего любовника, от Papa может остаться такая же кучка пепла, как и от Великого-и-Ужасного-Темного-Лорда (Да! Да! Гарри заставил меня прочесть эту глупую маггловскую книжонку о девчонке Долли, расправившейся с нехорошими ведьмами при помощи домика, воды и чего-то там еще. Хотел бы я посмотреть на какую-нибудь магглу, сражающуюся с тетей Беллой!)

Ах! Ну, разумеется! Магглы — вот что мне нужно!

Конец POV Драко.

— Гарри, — поспешно окликнул любимого Драко, — я совершенно не возражаю против твоих… кхм… карательных мер… но при одном условии — я навещу трех милых магглов на Прайвет-драйв. И у них, в отличие от моего отца, защититься не выйдет, — злорадно закончил Драко, с удовлетворением наблюдая за сменой выражений на лице Поттера: удивление, раздражение, бессилие.

— Ладно, — признал свое поражение Гарри. — Тогда хотя бы объясни, зачем он это сделал? Он узнал о нас и рассердился, что его чистокровный сын — гей, который, к тому же, связался с грязным полукровкой?

— Поттер! — недовольно воскликнул Драко. — Сколько раз тебе можно повторять, что отрицательное отношение к однополым связям — это маггловские предрассудки! Кроме того, ты — чистокровный маг, а не полукровка — оба твоих родителя были магами.

— Тогда в чем причина? — поинтересовался Гарри.

— Видишь ли, Поттер, — язвительно проговорил блондин, — мой отец очень серьезно относится к своим обязанностям главы рода и не может допустить, чтобы его внук был незаконнорожденным.

— Внук? — ошарашенно спросил Гарри. — Какой внук?

— Я беременный, Поттер, — объявил Драко, зажмуриваясь и испытывая при этом все непередаваемые ощущения неудачника-самоубийцы, падающего с Астрономической Башни.

Не выдержав воцарившегося молчания, Малфой приоткрыл один глаз и посмотрел на своего побледневшего любовника.

— Бе… бе… что? — наконец, выдавил из себя ошеломленный Гарри.

— Надеюсь, ты не забыл, что волшебники могут забеременеть? — раздраженно осведомился Малфой, открывая и второй глаз.

— И он бил тебя! — сердито завопил Гарри совсем не то, что ожидал от него Драко. — Беременного!

— Ну-у-у, — с легким смущением протянул Малфой, — отец не знал, что я беременный, он думал, что это ты.

Осознав комизм ситуации, Гарри хихикнул. После окончательной победы над Волдемортом Поттер понял, что его непреодолимо и мучительно тянет к Драко. Да и Малфой был совсем даже не против их отношений. Герой магического мира сначала впал в панику, а потом в глубокую депрессию, обвиняя себя и своего будущего любовника в извращениях и ненормальности. Гермиона, близнецы и Чарли сумели вправить ему мозги, объяснив, что однополые связи обычны для магического мира, поскольку, в отличие от магглов, волшебники могут иметь общих детей и в таких союзах. В чем он так и не захотел уступить, так в том, что он будет только «сверху». Неизжитые, привнесенные из маггловского общества комплексы повлияли и на другое его решение: он и слышать ничего не хотел об «узаконивании» их отношений, как бы Драко ни намекал на такую возможность. Гарри находил множество причин для отказа: что он не хочет привлекать к себе лишнего внимания (хотя статьи о нем по-прежнему не сходили с первых полос газет), что они еще слишком молоды для столь серьезного шага, что им необходимо получить образование. Они оба учились в магическом университете: Драко — на факультете Общей Алхимии и Зельеварения, а Гарри — на факультете Экспериментальной Магии. Поттер мечтал работать невыразимцем — тайны влекли его с самого первого года обучения в Хогвартсе, а становиться аврором он не имел ни малейшего желания — уже навоевался на всю оставшуюся жизнь. Драко мудро решил не давить на своего любовника, удовольствовавшись тем, что имеет сейчас.

— Что будем делать? — осторожно поинтересовался Гарри (победитель Волдеморта отчаянно трусил).

— А что ты предлагаешь? — надменно осведомился Малфой, хмуря светлые, почти невидимые на фоне белоснежной кожи брови (из-за воспитательных причуд отца, Драко даже не успел привести себя в порядок этим утром).

Поттер взглянул на презрительно сжатые тонкие губы любовника, почувствовав сильное желание впиться в них жарким поцелуем. Он вспомнил поворотный момент в их отношениях. На шестом курсе, выследив Малфоя у Исчезательного шкафа, он дождался, пока слизеринец уйдет из Выручай-комнаты и немедленно сунул свой любопытный нос в странный предмет мебели. И, конечно же, только Гарри могло так «повезти» — вывалиться оттуда прямо под ноги Волдеморта, инструктирующего Упивающих перед нападением на Хогвартс. От ужаса и шока Гарри, совершив длинный прыжок зайца, скрадывающего свой след от надвигающей погони, влетел обратно в шкаф. В Выручай-комнате его встретил Драко. Почему-то первое, на что гриффиндорец обратил внимание — это почти белые от страха и волнения глаза Малфоя. Увидев направленную в свою сторону палочку и услышав звонкий, так не похожий на обычный чуть хрипловатый голос слизеринца, выкрикивающий: «Bombarda!», Поттер мысленно попрощался со своей непутевой жизнью. Только свалившись у ног Драко бесформенной кучкой от толкнувшей в спину ударной волны, Гарри понял, что заклинание было пущено не в него. Он сам отвел Малфоя к директору, заставив принять содействие Дамблдора и Снейпа. Помощь Драко при поиске хоркруксов оказалась неоценимой: благодаря богатейшей библиотеке Малфой-мэнора он быстро сумел определить местонахождение всех артефактов. Родителям Драко также удалось выжить, Нарциссе — во Франции, а Люциусу — в тайном убежище. После войны Малфой-старший откупился от министерства показаниями против бывших коллег и крупным денежным штрафом. Министерство учло военные заслуги сына, ограничив наказание Люциуса двумя годами домашнего ареста.

Вдруг в душе Гарри начала расти теплая радость, разгораясь, словно сверхновая звезда, и вытесняя своим ярким светом и страх, и тревогу: у него, наконец, будет то, чего он не имел никогда — семья. Уизли были дороги ему, но так и не смогли заменить ему погибших родителей. Как бы ни любила его Молли, собственные дети были ей дороже, что Поттер отчетливо уяснил, когда поставил все точки над «и» в своих отношениях с Джинни. С Молли он вскоре помирился, но понимание, что он все же не родной для этой семьи, осталось.

Быстро спрыгнув с кровати, Гарри помчался в кабинет, где в простой деревянной шкатулке, защищенной заклинаниями такой силы, что и гоблины позавидовали бы, хранились некоторые семейные ценности.

Малфой проводил своего любовника взглядом: «Решил сбежать подальше?» — меланхолично подумал он. Почему-то никакого волнения блондин не испытывал — он ощущал лишь странное равнодушное оцепенение. «Слишком много адреналина в крови, — мелькнуло у него в голове, — по-моему, у меня шок».

Из ступора его выдернул вернувшийся Гарри, вставший перед ним на колено и протянувший роскошное золотое украшение с огромным кроваво-красным рубином — обручальное кольцо рода Поттеров.

— Драко Люциус Малфой, — торжественно произнес он, — окажите мне честь, став моей же… то есть, моим мужем!

— Какие манеры! — язвительно прокомментировал блондин, машинально просовывая палец в кольцо. — Я потрясен!

— Я тут недавно книжку прочитал, — покраснев, признался Гарри. — «Айвенго».

— Наверное, снова какая-то маггловская дрянь, — догадался Малфой. — Но если она и дальше так будет влиять на твои манеры, я не возражаю, если ты будешь ее перечитывать время от времени. А что это ты вдруг решил на мне жениться? Раньше-то был против? — сменил он тему.

— Не желаю, чтобы моего ребенка воспитывал твой отец, — покраснев еще больше от своей лжи, проговорил Гарри. Признаться, что он обожает Драко и заранее любит своего ребенка, ему не хватило мужества.

— А чем, собственно, тебя не устраивает педагогические методы моего отца? — зло прищурился блондин. — Меня он прекрасно воспитал.

— Прекрасно? — ехидно переспросил Гарри. — То-то мне пришлось затратить столько усилий на твое перевоспитание!

— Что?! — Драко даже задохнулся от возмущения. — Ты меня перевоспитывал? Да я…

Решив прекратить этот бесполезный спор, Гарри заткнул своего любовника единственным эффективным способом, который был ему известен: накрыв его губы своими. Настойчиво проникнув языком в рот блондина, Гарри провел им по деснам, затем протолкнул его глубже, поглаживая восхитительно бархатистое небо любовника. Уронив его на кровать, Гарри забылся и лег на Драко, зарываясь руками в мягкие, шелковистые волосы. Услышав сдавленное от боли шипение своего возлюбленного, Поттер перекатился на спину, не выпуская из рук Драко, и теперь блондин оказался сверху.

— Прости, прости, — бормотал Гарри, перемежая свои извинения с поцелуями, — я совсем забыл.

Малфой был совершенно не против таких извинений и активно включился в любовную игру, целуя и поглаживая Гарри, а потом плавными движениями начал тереться о пах своего любовника, чуть приподнявшись и прогнув спину.

— На… нас… слишком… много… одежды… а-а-а-х… — задыхаясь и постанывая, пролепетал Драко. — Ты… не… находишь?

— Да-а-а… — выдохнул в ответ Поттер и провел руками по телу любовника. Одежда оказалась на полу, и Малфой ощутил, как по нему пробежал холодок от очищающего заклинания и заклинания смазки.

— Позер, — насмешливо прошептал Драко, перед тем, как впиться в рот любимого жадным поцелуем. Поцеловать колючий подбородок (Гарри еще не брился этим утром), шею. Прикусить соски, вырисовывая языком по животу сюрреалистические узоры и вызывая сладкие стоны партнера. Выпрямиться. Направить его член к кольцу ануса. Осторожно покачивая бедрами, впустить в себя член Гарри. Закрыть глаза, ощущая свою заполненность и принадлежность. Сжать ногами бедра и бока партнера и сделать первое плавное движение вверх-вниз, так, чтобы головка члена задела простату и можно было почувствовать горячую волну наслаждения, прокатившуюся по позвоночнику. Превратить отдельные волны в шторм сладострастья, когда хочется лишь одного: больше, глубже, сильнее. С каким-то внутренним трепетом обратить внимание на закушенную, словно от боли, губу любовника, его кулаки с побелевшими косточками, напряженно вцепившиеся в простыни пальцы. Почувствовать свою абсолютную власть над обожаемым телом. Наклонившись, поймать губами стоны Гарри и, наконец, словно взорваться от наслажденья, которое уже невозможно сдерживать, увлекая за собой любимого.

Лежа рядом со своим теперь уже женихом, Гарри водил пальцем по его влажному от пота, несмотря на очищающее заклинание, животу. Вдруг, вскинувшись, он испуганно уставился на Драко:

— А мы… мы не повредили ему? — Поттер с опаской указал на живот блондина.

— Вчера об этом надо было думать, когда ты в какие только позы меня не загибал, — лениво ответил Драко. — А сегодня уже поздно.

— Как это? — оторопел Гарри.

— Поттер, ничего с ним не случилось, — тяжело вздохнув, раздраженно ответил блондин. — На ранних сроках беременности заниматься сексом не противопоказано. Но к колдомедику все же сходить придется. На всякий случай.

— А… а как твой отец узнал, ну… что он у нас будет? — смущенно поинтересовался Гарри. — И почему Люциус думал, что это я беременный?

Драко искоса взглянул на своего любовника:

— Думал — потому что не предполагал, что Малфой может быть снизу, а узнал — взглянул на наше семейное древо. Там появилась новая ветвь, — и, мечтательно улыбнувшись, добавил: — Ко мне ведет пунктирная линия, и имени пока еще нет, но на гобелене уже отразилось.

— А я там тоже есть? — полюбопытствовал Гарри.

— Поттер, ты что, совсем тупой? — удивился Драко, сразу же очнувшись от своих мечтаний. — Ну, сам подумай, откуда бы ты там взялся? Ты что, наш родственник? Вот поженимся, тогда и ты там объявишься.

— Э-э-м, ты не думай… я ничего такого… — Гарри замялся и побагровел.

— Что еще? — поторопил его любовник.

— Ну… как это получилось?

— Тебе рассказать о птичках и пчелках? — изумился Драко.

— Да, нет! — досадливо махнул рукой Гарри. — Я ведь всегда заклинание применял… специальное… меня Чарли научил, — смущенно закончил он.

— То, что заклинание, которому тебя научил Уизли, не сработало, меня не удивляет, — холодно заметил Драко. — Достаточно посмотреть на количество детей в их семье. Меня удивляет другое, и по этому поводу мне необходимо срочно переговорить с крестным.

Услышав о Снейпе, Гарри недовольно поморщился, но промолчал. Встав с кровати, он оделся и пошел к выходу, пробормотав, что пойдет сварит кофе для Драко. Малфой тоже поднялся и крикнул ему вслед:

— Кофе мне теперь нельзя, завари зеленый чай, но кофе тоже свари — для Северуса.

Подойдя к шкафу, Драко выбрал белые джинсы, которые оказались ему коротковаты, и зеленую футболку, широкую в плечах. Прошлепав босиком к обувному шкафу в прихожей, он отыскал свои тапочки, которые Гарри купил специально для него, и, подойдя к камину, бросив в него горстку летучего пороха, вызвал своего крестного. Настояв на немедленном прибытии Снейпа (тот отговаривался своей занятостью), Малфой довольно отошел от камина и сел в кресло. Минут через десять пламя в камине снова вспыхнуло, и на коврик важно шагнул Снейп, презрительно поглядывая по сторонам, видимо, пытаясь отыскать отсутствующего Поттера. Не найдя жертвы своих постоянных нападок, Северус очистил себя от сажи и, заняв другое кресло, кивнул крестнику. Из кухни появился Гарри с большим подносом. Поздоровавшись, он принялся накрывать на стол.

— Вот я все удивляюсь, Поттер, как вы умудряетесь варить столь замечательный кофе и прекрасно готовить, при этом не сварив в своей жизни ни одного нормального зелья? — прервал воцарившееся молчание язвительный голос Снейпа.

— Ну почему же? Я варил и нормальные зелья, — немедленно огрызнулся Гарри, — на СОВах и на ЖАБА.

— Вам льстили, Поттер, — лениво возразил Снейп, прищурившись. — Как Золотому мальчику и победителю Темного Лорда. Вы просто не в состоянии изготовить ничего приличного.

Гарри злобно зыркнул на своего бывшего преподавателя, но ничего не ответил. Вспомнив утренний конфуз, Поттер дождался, пока Снейп поднесет чашку ко рту, и с мстительным удовлетворением произнес:

— Драко беременный.

Северус немедленно поперхнулся и, с трудом откашлявшись и очистив мантию от пролитого на нее кофе, просипел:

— Мои соболезнования, Драко. Вы пригласили меня, чтобы сообщить эту ужасную новость?

— Почему ужасную? — обиделся Гарри.

— Потому что моему бедному крестнику теперь придется терпеть двух Поттеров. Я всегда подозревал, что у Драко есть склонность к мазохизму, но чтобы до такой степени? — Снейп картинно закатил глаза к потолку. — Люциус знает? — обратился он уже к крестнику.

— Да, — кивнул Драко, передернув плечами от неприятных воспоминаний, — но я попросил тебя прийти не из-за этой новости. Вернее, и из-за нее тоже. Я не понимаю, как мог забеременеть. Гарри использовал контрацептивное заклинание, а я — зелье. Причем варил его собственноручно и не мог ошибиться.

— Ну, это не удивительно, — пожал плечами Снейп. — С Поттером всегда происходят самые невероятные вещи.

— С Поттером, но не со мной! — возмутился Драко.

— А это заразно, — ехидно пояснил Снейп, — и передается, по-видимому, половым путем.

— Крестный! — сердито воскликнул Драко.

— Ладно, ладно, — успокаивающе проговорил Северус, — если хочешь, я проведу анализы.

Обсудив с крестником новости: Драко рассказал о своих успехах в университете, а Снейп — о последних разработках своей фирмы (после войны Северус сразу же ушел из Хогвартса, основав собственную фирму, занимающуюся изготовлением особо сложных зелий и разработкой новых, и теперь являлся владельцем весьма процветающего предприятия), Снейп набрал в извлеченную из кармана мензурку кровь Драко и поднялся, собираясь отправиться в свою лабораторию. Гарри, торопливо попрощавшись, собрал со стола посуду на поднос и удалился на кухню. Подойдя к камину в сопровождении Драко, Снейп взял руку крестника и ласково провел пальцем по рубину:

— Обручальное кольцо Поттеров, — Северус грустно улыбнулся. — Я видел его у Лили. Надеюсь, что ты будешь счастлив, Драко.

— Ты все еще любишь ее? — сожалеющее спросил крестник.

— Нет… наверное, нет… я уже давно отдал все свои долги… — пробормотал Снейп и бросил какой-то жадно-тоскливый взгляд на дверь кухни за которой скрылся Гарри.

Драко почувствовал, как все замерло у него внутри. Страшная догадка возникла у него в голове:

— Ты любишь его? — ошарашенно выпалил блондин.

— Кого? — недоумевающее спросил Северус, приподняв бровь, и этим своим «непониманием» выдал себя с головой.

Осознав, что крестник обо всем догадался, Снейп, с обреченным видом пожав плечами, развернулся и исчез в пламени камина.

Драко вернулся к столику и, сбросив тапочки, с ногами забрался в кресло. «Как я мог не замечать этого раньше? — лихорадочно думал он. — Ведь все симптомы неизлечимой болезни «тяжелая эмоционально-наркотическая зависимость от Гарри Джеймса Поттера» были налицо: стремление зацепить, задеть, обратить на себя внимание, сделать так, чтобы к тебе, вместо равнодушного игнорирования, испытывали хоть какие-то чувства, пусть даже и негативные. Я ведь сам все это пережил. Но крестный? Он очень серьезный соперник — это вам не рыжая Уизлетта. Умный, привлекательный, после войны начал следить за своей внешностью. А его голос? Нет, нет! — Драко отрицательно покачал головой. — Крестный любит меня, и не будет вмешиваться в наши с Гарри отношения. Тем более он в курсе, что у нас будет ребенок. А я сам? Стал бы? Да, — обреченно признал Малфой, — воспользовался бы любой возможностью, слабостью или размолвкой, только чтобы заполучить Гарри, даже если это была бы только одна ночь. Надо держать крестного подальше от моего ненаглядного, — решил он. — Хорошо, что Гарри его терпеть не может, дурачок. А я-то все хотел их помирить. Вот идиот!»

— Драко! Драко! — прервал его размышления встревоженный голос любимого. — С тобой все в порядке? Я зову тебя уже пять минут!

— Да, да, конечно… — рассеянно отозвался Малфой, пытаясь выдавить из себя улыбку и тут же осознавая, насколько жалкой выглядит эта попытка. — Просто устал…

— Бедный, — посочувствовал ему Гарри, подхватывая его на руки и неся своего любовника в спальню. — Теперь тебе надо почаще отдыхать.

— Поттер! — взбеленился Драко. — Я не больной! Поставь меня немедленно! И… вообще… я тяжелый… Гарри! Гарри? — уже просящим тоном закончил он.

— Не-е-ет, — протянул Поттер, останавливаясь и зарываясь носом в белокурые локоны, с наслаждением вдыхая их аромат. — Ты легкий и пушистый, как пушинка, — хихикнув, скаламбурил он, а потом, продолжив свой путь в спальню, добавил: — Кроме того, я облегчил твой вес.

— Жулик! — буркнул Драко и, не в силах больше сдерживаться, счастливо улыбнулся.

— Угум, — согласился Гарри, сгружая любовника на кровать. — Тебе необходимо поспать, а потом мы отправимся в Малфой-мэнор за твоими вещами. С сегодняшнего дня ты будешь жить у меня.

— С чего это вдруг? — удивился Драко.

— И ты еще спрашиваешь? — изумился Гарри. — После того, как твой отец так искалечил тебя? Да я больше никогда не оставлю тебя с ним наедине!

— Поттер, — обреченно выдохнул Малфой, — когда ты перестанешь думать как маггл? Ну, вот скажи, если бы твои родственнички обошлись с тобой также, сколько бы времени ты не мог… гм… лежать на спине?

— Недели две, наверное, — честно ответил Гарри, недоумевая, почему ему задали этот вопрос.

— Во-о-от, — наставительным тоном протянул Драко, — а я уже сейчас могу безболезненно это делать, а к вечеру следов вообще не останется. Отец никогда бы не стал калечить меня. Когда же он узнает, что я беременный, то будет вообще пылинки с меня сдувать, — и, по-девчоночьи хихикнув, добавил: — Мама рассказывала, как он прыгал вокруг нее, когда она была в положении, — затем, став серьезным, объяснил: — Наказание было не столько болезненным, сколько обидным: отец никогда и пальцем меня не трогал до сих пор. Но я понимаю его: для чистокровных родов наследники — это самое дорогое, что у них есть. Без наследника род исчезнет, и никакие деньги не будут нужны — в могилу ведь их с собой не заберешь, только будешь знать, что они достанутся чужим людям. Потому-то отец и поддержал меня тогда, когда я пошел против Темного Лорда. Он бы сделал все, что угодно, чтобы сберечь наследника рода.

— Я понял, — проговорил Гарри, задумчиво покусывая нижнюю губу (Драко немедленно захотелось сделать то же самое. Представив, как он прихватывает зубами мягкие сладкие губы любовника, блондин мысленно простонал и торопливо моргнул, избавляясь от наваждения). — Но я все равно хотел бы, чтобы мы жили вместе.

— Здесь? — Драко презрительно обвел спальню взглядом. — В этой крошечной маггловской квартирке?

— Я немедленно займусь ремонтом дома Сириуса. Ты ведь неоднократно говорил мне, что я должен жить в более приличном месте, но мне не хотелось…

— Это было до того, как я, хм… — перебил своего любовника Драко. — И мне, и ребенку нужен свежий воздух, прогулки, что невозможно в отравленном маггловскими машинами Лондоне.

— Если ты намекаешь на то, что ты собираешься жить в Малфой-мэноре, то этого не будет! Никогда! Меня до сих пор бросает в дрожь от воспоминаний. Как ты можешь вообще жить там после Волдеморта! — возмущенно вскинулся Гарри. — Если тебя не устраивает Лондон, подбери любой особняк, и я куплю его для нас.

— Давай обсудим это позднее, — нарочито зевая, предложил Драко. — Я, действительно, устал.

Наблюдая за суетящимся вокруг него, словно дракониха над своей бесценной кладкой, Гарри, заботливо подтыкающем ему одеяло, Малфой понял, что предстоящие девять месяцев будут не только тяжелыми, но и забавными. «А по поводу местожительства разговор еще не окончен, дорогой, — подумал он. — Дома, как говорят магглы, и стены помогают. Хотя… воспоминания… не хотелось бы, чтобы к Гарри снова вернулись его кошмары… он только-только от них избавился… Но ведь он согласился на дом своего крестного, — упрямо возразил Драко сам себе. — А с ним связано не меньше дурных воспоминаний, чем с Малфой-мэнором. Ребенку же лучше рождаться и расти в родовом гнезде. Ладно, подумаю об этом позже», — уже засыпая, решил Малфой.

POV Гарри.

Глядя на белобрысое наказание, безмятежно спящее на моей кровати, я соглашаюсь с Гермионой, сказавшей мне однажды, что я не могу обойтись без трудностей. И что даже если передо мной будет открытая калитка, я все равно полезу через забор. Что мне мешало найти себе добрую, покладистую девушку? Вот Джинни, например? Впрочем — нет. Джинни — не совсем удачный пример. Не зря говорят, что для того, чтобы узнать, какой будет твоя будущая жена, нужно посмотреть на ее мать. Бр-р-р, всю оставшуюся жизнь находится под каблучком темпераментной супруги, как это делает Артур, мне бы не хотелось. Но и надменный, язвительный аристократ — тоже не подарок. Сколько труда мне стоило отучить его обзывать Рона лаской(4), а Гермиону грязнокровкой! И заставить его цивилизованно, без явных оскорблений общаться с моими друзьями! А уговорить его познакомиться с маггловским миром, литературой и искусством?! Правда, я и сам все это только недавно начал познавать — жизнь с Дурслями не способствовала культурному развитию, по словам Гермионы. А сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы Драко перестал таскать меня по магазинам (слово шоппинг вызывает у меня больший страх, чем встреча с Волдемортом!) Теперь он сам покупает мне одежду, которую я надеваю на различные мероприятия (и когда только они все от меня отвяжутся с этими празднованиями и благотворительными акциями!) Кстати, мне удалось отстоять и свое право ходить дома так, как мне удобно, а не так, как «прилично».

И тут ужасная мысль приходит мне в голову: теперь мне постоянно придется общаться с Люциусом Малфоем! Мало мне Снейпа, так еще и этот! И, в отличие от Драко, его вряд ли можно будет чему-то научить… Хотя… пара-тройка заклинаний из очень занимательной блэковской библиотеки должны заставить моего дорогого будущего тестя более отзывчиво реагировать на мои просьбы. А жаловаться сыну или в министерство он вряд ли побежит. И зря Драко надеется, что Люциус сможет защититься: к встрече с дорогим Волдиком меня готовили лучшие авроры, да и потом, когда отлавливали сбежавших Пожирателей, практики тоже хватало. Но, на всякий случай, надо сегодня же связаться с Роном и напроситься в тренировочный комплекс авроров. Восстановить, так сказать, былые навыки. Представив, как Люциус скачет по Малфой-мэнору, уворачиваясь от моих проклятий, я с трудом сдерживаю смех. Ничего, прорвемся, не в первый раз. Ради моего дорогого блондинистого чудовища и будущего ребенка можно потерпеть и его плохоперевоспитуемого папашу… Какое-то время… ну, пару дней…

Конец POV Гарри.

(1) — название украдено у А.Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты».

(2) — Мак Ок — «сын молодости» или, возможно, «молодой бог» (кельт.). Самое очаровательное создание кельтской мифологии, своего рода гэльский Эрот, вечно юный образ любви и красоты. Сын Дагды и Боанн (Бойн) (Энциклопедия: Кельтская мифология).

(3) — Клинохвост (Sgonnecunus)

Классификация М.М.: XXX

Клинохвосты — это демоны, живущие в сельской местности по всей Европе, России и Америке. Они похожи на небольших поросят с короткими ножками, толстыми хвостами и маленькими чёрными глазками. Клинохвост заползает в свинарник и пристраивается к свиноматке среди её собственных детенышей. Чем дольше клинохвост не найден и чем крупнее он вырос, тем больше вред, причиненный ферме, на которой он обосновался.

Клинохвост — исключительно шустрое создание, его очень трудно поймать. Можно разве что прогнать его за пределы фермы с помощью белоснежной собаки — тогда он никогда не вернется. Отдел по контролю волшебных существ (Подразделение по борьбе с паразитами) держит дюжину ищеек-альбиносов специально для этой цели. («Волшебные твари и где их найти»).

(4) — игра слов — Weasley-weasel — Уизли-ласка (англ.)