Примечание: 1. Гетная линия, как ясно из графы «пейринг», тоже присутствует.
2. Психоделика
«Скорее, скорее!» — тревожно стучало в висках. Гарри перешел на бег. Стрелки на часах церкви, мимо которой Поттер пронесся сломя голову, неумолимо показывали без двух минут семь. Он опаздывает. О, как он опаздывает! Может, аппарировать? Нет, тут же выследят. Гарри поддал жару — еще пара кварталов, и он будет почти дома. Маленький скромный домик на окраине Лондона — Гарри выбрал его, посчитав, что Северусу будет там уютно. О том, что родительский дом Снейп ненавидел пуще, чем нерадивых студентов, Поттер подумал после. Впрочем, Северус ни разу не жаловался: сначала не мог, — речь восстанавливалась очень долго — а потом, наверное, привык. Какая ему, в сущности, разница, на улицу он все равно не выходит. Церковные колокола зазвонили, объявляя начало вечерней службы. «Опоздал!.. Опоздал…» Сердце бешено стучало в груди, того и гляди выскочит. Гарри остановился, переводя дух, теперь спешить было бесполезно, все равно услышишь о себе много неприятного — опоздания Снейп не терпел. Еще несколько поворотов, и вот он, дом, милый дом. Главное — войти уверенно — мямли раздражают Северуса еще сильнее, чем несоблюдение графика. Гарри вздохнул, пригладил топорщащуюся шевелюру и обреченно повернул ключ в замке.
— Что вы встали как истукан? Закройте дверь, пока огонь под котлом окончательно не потух из-за вашего сквозняка!
Вот и приветствие. Дверь Гарри, конечно, тут же прикрыл. Когда Снейп не спускает собак сразу, это даже хуже — значит, выволочка светит еще та, значит, наказание будет изобретательнее. Торопливо стащив с себя маггловскую куртку, Гарри подошел к котлу.
— Я могу помочь?
— Вы уже помогли, благодарю покорно.
Котел источал синие клубы дыма. Надо полагать, сквозняк действительно не пошел зелью на пользу.
— Северус… — обнимать Снейпа в такой момент не следовало, но ох, как Гарри этого хотелось.
— Замолчите, — конечно, глупо надеяться, что профессор позволит сейчас называть себя по имени.
Он всегда был строг с ним, даже когда лежал, устремив взгляд в потолок, не в силах двинуть и пальцем, даже тогда Гарри казалось, что он мысленно ругает его на чем свет стоит. Если бы сейчас можно было вернуться назад, согласился бы Гарри пережить это снова? Цена была высока, но и награда… наградой был Северус. Мертвый для всего магического мира и оставшийся в живых только для Гарри. Именно Северус, а не профессор Снейп. Некоторые пережитые вместе вещи неотвратимо сближают.
Гарри послушно затих, сейчас лучшим решением было бы накрыть на стол и не попадаться Снейпу на глаза. Может, за ужином удастся немного разрядить обстановку разговором о работе.
Сердце укоризненно кольнуло. Мерлин, как же Гарри заврался.
— Добби? — тихонько позвал он, входя на кухню. Домовых эльфов Северус тоже ненавидел, поэтому на их присутствие в доме было наложено строжайшее вето: Добби лишь готовил еду и прибирался, когда Снейпа не было поблизости.
— Гарри звал? — эльф материализовался прямо из воздуха.
— Да, — Гарри опасливо оглянулся — вдруг Северусу приспичит подойти ближе, — мы будем ужинать примерно через полчаса, ясно?
— Как скажет Гарри, все уже почти готово, — живо откликнулся Добби. Слишком живо. Гарри немедленно прижал палец к губам, указав взглядом на открытую дверь гостиной. Эльф как-то очень тоскливо проследил направление взгляда, кивнул и исчез, бесшумно щелкнув пальцами.
Теперь стоило решить, о чем именно говорить за ужином. Ну, почему, почему он так много врет? И, главное, зачем? Это как болото, стоит начать, и трясина жадно вцепляется в жертву, затягивая ее все глубже. Гарри ушел со службы три месяца назад. Снейп тогда как раз только встал на ноги. Денег в Гринготтсе было пока достаточно, чтобы оплачивать небольшой домик, и на лекарства тоже хватало. Только Снейп, узнав о перспективе наблюдать Гарри дома с утра до вечера, отчего-то пришел в неистовство. «Я не нуждаюсь в сиделке, Поттер! Вы решили посвятить свою жизнь уходу за мной и благотворительности? Как похвально. Я не немощен! Даже не думайте раскрывать рта! Вы будете продолжать службу, как любой другой. Не хватало еще, чтобы кто-то притащился сюда разнюхивать, в чем дело». О, как он был зол в тот день. Гарри ничего не оставалось, как покориться. Но работу он все-таки оставил, так было проще. Вместо нее Гарри часами слонялся по городу без особого дела, просто кормил голубей в парке, пялился на прохожих или подолгу засиживался в маленьких кофейнях, которых сменил за это время уже десятки — чтобы нигде не примелькаться. И ходил, ходил по улицам и проспектам, никем не замеченный, бесполезный, как тысячи других людей. Все-таки это было проще, чем следить за каждым своим словом и выполнять бессмысленные дела.
«Начинай. Ну, давай, хоть слово. Сейчас, вот сейчас, пока он на тебя смотрит. Это же совсем просто». Но язык будто прилип к небу — слова отказывались срываться с губ. Позвякивали вилки, еды на тарелках не убывало, может, потому что «ковыряться» и «есть» — не одно и то же. Наверное, Снейп все чувствовал, но ждать, что он поможет… Смешно.
— Мы сегодня… — все же выдавил из себя Гарри, но на этом силы его иссякли.
— Избавьте меня от ваших глупых историй.
Что ж, этого следовало ожидать. Северус не из тех людей, чьи настроения меняются по десять раз на дню. Но так даже лучше, потому что еще немного, и Гарри просто стошнит собственным враньем. Он попробует загладить вину завтра. Например, принесет редкий ингредиент или пару номеров «Алхимического вестника». А сейчас лучше просто подняться к себе, надеясь, что чавканье болотной жижи под ногами до Снейпа не донесется.
Гарри осторожно выскользнул из-за стола и пошел наверх, минуя скрипучие ступеньки. В комнате ждала кое-как заправленная кровать — содержать жилище в порядке Гарри так и не научился. Пружины скрипнули под его весом, и одновременно с ними скрипнули дверные петли. Этого Поттер не ожидал. Даже в лучшие дни Снейп поднимался за ним исключительно редко, и означало это всегда одно. «Неужели… неужели… он пришел… Мерлин… », — дыхание враз сбилось от одной только мысли, что последует за визитом профессора.
— Давай, Гарри, не заставляй меня ждать, — наконец-то, наконец-то Снейп вспомнил его имя.
Поттер быстро расстегнул брюки, но Снейп покачал головой.
— Это пока ни к чему, сейчас меня интересует только твой рот.
Гарри послушно опустился на колени и закопошился с ремнем зельевара. Пальцы дрожали, и пуговицы на ширинке не поддавались. Профессор поджал губы, наблюдая за попытками Поттера, а затем отбросил прочь его руки, быстро расстегнув все сам. Гарри замер, уставившись на вялый член Снейпа и не соображая, что с ним делать.
— Может, ты не хочешь? Я могу уйти.
— Хо…чу, — почему-то получилось произнести лишь по слогам, но ужас от того, что Снейп действительно развернется и выйдет, быстро привел Гарри в чувство.
Гарри очень старался: щекотал головку языком, вбирал член в рот полностью, помогал себе руками — ничего не действовало.
Это все из-за болота, все из-за него.
— Смотри на меня, — Снейп резко дернул Гарри за волосы, взгляд его был холоден, зато член начал набухать прямо у Поттера во рту. Северус, глядя все так же пристально, задал ритм, положив руку Гарри на затылок. Дело тут же пошло на лад. Поттер смотрел на него, не отрываясь, и не мог не заметить, как профессор изредка прикрывал от удовольствия глаза, а раз даже втянул воздух сквозь зубы.
— Достаточно.
Снейп потянул Поттера назад, снова за волосы — член с громким чавканьем выскользнул у Гарри изо рта. Поттер неуверенно поднялся, спустил еле держащиеся на бедрах брюки и забрался на кровать, облокотившись на руки и призывно выставив Северусу на обозрение зад. «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста». Вслух Гарри не сказал ни слова. Дверь комнаты тихо хлопнула за его спиной. Поттер уткнулся носом в подушку — обида не должна вырваться наружу, а если глубоко дышать, то не будет и слез. Вокруг и так сплошная слякоть, и виноват в этом только он. Он достоин такого обращения, только его он и заслужил. Давно, еще раньше, чем начал врать Снейпу, раньше, чем взялся за ним ухаживать и поклялся сохранить тайну. Расплата иногда следует с опозданием, но приходит она всегда.
* * *
К завтраку Снейп не вышел. Когда он так делал, Гарри становилось страшно: а что если… если…
Часы пробили восемь утра, массивные часы с маятником в виде стрелы с закругленным наконечником — Гарри часто казалось, что это вовсе не стрела, а болтающееся из стороны в сторону сердце, отмеряющее минуты, часы, дни. До чего? Глупость, конечно, страшная нелепая глупость. Когда Поттер перевез в этот дом Снейпа, часы уже были, они остались от прошлых хозяев. Они — и еще старое обшарпанное зеркало, чья алюминиевая пленка потрескалась от времени, — и теперь, когда в него смотрелись, отражало окружающий мир испещренным множеством тоненьких шрамов. Зато — в отличие от разговорчивых магических — оно было маггловским и держало при себе мысли о том, как Гарри выглядит.
Интересно, кто жил здесь раньше, и были ли они счастливы?
Восемь пятнадцать, пора отправляться, а то Северус заподозрит неладное. Гарри влез в свою невзрачную куртку — «Конспирация, Поттер, еще никому не вредила» — и вышел в промозглое утро, тихонько прикрыв за собой дверь.
Теперь прямо по улице, затем направо, еще раз направо, мимо церкви, к широкому проспекту, на рассвет. Если свернуть с проспекта в незаметный проулок, а потом пройти еще пару кварталов, выйдешь к месту, где город только намеревается пустить свои щупальца. А пока здесь просто пустырь, и солнце поднимается прямо там, выскальзывает откуда-то из-под земли и ползет к небу, цепляясь за углы недостроенных домов.
— Гарри!
Черт! Только этого не хватало. Бежать? Нет, будет только хуже.
— Гарри! Господи, Гарри, мы так волновались! — Гермиона настигла его в мгновение ока и стиснула в объятьях.
— Зря. Со мной полный порядок, — улыбнуться не получилось при всем желании.
— Рон места себе не находит! Ты понимаешь, что поставил всех на уши? — что и следовало ожидать — сейчас будет отчитывать.
— Да в чем дело? Я что, не имею права на личную жизнь? Как ты вообще меня нашла? — нападение, как известно, лучшая защита.
— Личную жизнь?! Личную жизнь, Гарри?! — судя по всему, он сказал что-то не то. — Твоя личная жизнь уже выплакала все слезы! Чем ты только думал? Нет, это еще можно было понять, когда ты скрыл свое новое место обитания, но не выходить на работу три дня, никого не предупредив…!
В глазах мгновенно потемнело, до стены, о которую можно опереться, шага четыре — целая пропасть.
— Что ты сказала? Сколько? — голос, конечно, тут же осип.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — Гермиона заметила неладное. — Три дня. Я сказала «три дня». Гарри, может, отвести тебя домой? Да что с тобой? Я вызову Рона, подожди…
— Нет, не надо, — Гарри несколько раз глубоко вздохнул — свет вернулся. — Гермиона… — о, этот взволнованный взгляд, и что теперь сказать? Но как, как это может быть? Три дня… что происходит? — …послушай, все хорошо, правда. Просто мне надо было отдохнуть. Давай поговорим завтра, приходи сюда же. Обещаю, я все объясню.
— Ну уж нет. Нет, Гарри. Я никуда тебя не пущу. Или мы сейчас же идем к тебе, или я веду тебя к колдомедику, если понадобится — потащу силой. На тебе лица нет.
— Ты не понимаешь! — а чего, собственно, она не понимает? Это он уже ни черта не соображает. Что же делать? Домой или в Мунго, в Мунго или домой? Колдомедик точно не отпустит Гарри до самого вечера, а еще тут же сбегутся все Уизли, и с ними… Джинни. А Северус будет ждать, он даже не узнает, в чем дело. Решено. Домой. Он просто попросит ее подождать за дверью, а сам предупредит Снейпа, и все будет в порядке. — Ладно… идем.
* * *
Как быстро заканчивается самый долгий путь, когда в конце его маячит страх. Гарри, конечно, пошел окружной дорогой, но дом будто возник из небытия прямо перед ним спустя, казалось, несколько мгновений. Гермиона напряженно молчала, не отставая ни на шаг. Наверное, мучительно решала, не стоит ли все-таки отвести Гарри к медику.
— Подожди здесь пару минут. Пожалуйста, — судя по выражению ее лица, просьба Гермионе очень не понравилась, но «волшебное» слово сделало свое дело — Гарри вошел в дом один.
Северус нашелся в гостиной. Видимо, он каким-то немыслимым образом узнал о приближении Гарри еще до того, как тот вставил в дверь ключ. Сколько Поттер себя помнил, Снейп всегда был чем-то занят: варил зелья, исписывал пергаменты мелким неразборчивым почерком, пересматривал ингредиенты в поисках потерявших силу, читал книги с пугающими названиями — сейчас же Северус просто сидел в кресле, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.
— Вы соскучились по друзьям, Поттер? Решили устроить вечеринку? Очаровательно. Сколько еще гостей стоит ожидать? Имейте в виду, спальных мест у нас не так много, но свое я, конечно, готов уступить какому-нибудь особенно пустоголовому Уизли.
— Северус… — смотреть Снейпу в глаза Гарри не мог. И, в довершение всего, слова снова никак не находились. Он просто не мог сказать профессору, чтобы тот ушел в свою комнату и не показывался, пока Гермиона не покинет дом.
— Вы, кажется, клялись сохранить в тайне мое пребывание в этом мире. Вас хватило на четыре месяца, для гриффиндорца это невероятное достижение.
— Профессор… — ну, вот. Теперь он не может даже назвать его по имени. Как же стыдно, он ведь обещал, что этого не произойдет, что их не найдут. И клялся. Да, он клялся. Даже когда Снейп отказался объяснять причины, по которым предпочитает оставаться мертвым, он принял это. Все потому, что в тот момент уже не мог представить себя без Северуса, а клятва сулила невиданное прежде счастье: всегда быть для него единственным.
— Идите, разбирайтесь со своей подружкой. Вы же не хотите, чтобы она прорвалась сюда силой.
Не дожидаясь ответа, Снейп вышел, а Гарри резко почувствовал, что если не впустит Гермиону прямо сейчас, то не впустит уже никогда. Забаррикадируется в доме, наложит все мыслимые заклинания и будет сидеть внутри, пока не закончатся припасы. Что же это… что происходит?
Замок заело, что никогда не случалось с ним раньше. Чертово сердце застучало вдвое сильнее, его стук был таким громким, что, наверное, разносился по всему дому. А может, просто тикали часы.
— Проходи.
— Гарри, что это за запах? — конечно, он ведь давно к нему привык и совсем не чувствует. Весь дом насквозь пропах зельями.
— Это? Да… ничего особенного. Пойдем в гостиную, Добби заварит нам чай, — так вот зачем Дамблдор вечно пичкал всех леденцами — когда разговор предстоит несладкий, появляется необходимость присыпать его сахарной пудрой.
Что говорить, Гарри не представлял, но волновало его даже не это. Где-то на дне чашки затаился ответ на все вопросы, поэтому чай Гарри не допил. Гермиона молчала. Почему она не начинает первой? Только смотрит и смотрит. Да что у него, рога на голове проклюнулись?
— Гарри, мы все хотим тебе помочь, — наконец-то решилась, хотя лучше бы уж молчала.
— Я устал, я просто устал, понимаешь? — господи, каким он становится осторожным. Раньше уже орал бы во все горло, что не нуждается в помощи, а теперь… Неужели все, что в нем было гриффиндорского, унес с собой в могилу Волдеморт вместе с частичкой своей души?
Гермиона понимающе кивнула. Гарри подумал, что мало что может быть противнее сочувственного взгляда. Как же это отвратительно, вытолкать бы ее за дверь, почему все вечно лезут в его жизнь?
— Если бы ты поговорил об этом с Джинни… — Гарри нервно вцепился в ручки кресла, от Гермионы, видимо, не укрылось и это, потому что она заговорила быстрее, наверное, боясь, что он не захочет слушать. — Она очень переживает… и… она ждет тебя, Гарри, и будет ждать… Мы все ждем.
Ждут. Они ждут. Это когда-нибудь кончится? Почему от него вечно чего-то ждут? Он сделал все, чего от него хотели, почему до сих пор каждый считает своим долгом заявить, что он, Гарри Поттер, вновь не оправдывает их надежд?
— Я постараюсь, — может, так влияет близость Северуса? Может, Гарри наконец научился сдерживаться?
Хотя нет, дело не в этом. Просто нельзя ссориться раньше, чем он задаст крутящийся в голове вопрос. Потому что он должен знать, он должен понять. Три дня… этого просто не может быть… надо услышать это еще раз...
Сверху вдруг послышался скрип.
— Это, наверное, Добби, — Гарри поторопился, но понял это слишком поздно. Надо было просто не обратить внимания, он же все испортил. Какой, наверное, у него сейчас загнанный взгляд. Да еще дрожат руки. — Я схожу проверю, — какая глупость! Что он делает! Но оставаться в гостиной теперь нельзя — скрывать эмоции он никогда не умел, он выдаст себя с головой.
Гарри взлетел по лестнице в мгновение ока. В комнату Снейпа он вошел без стука — как бы он объяснил Гермионе, что стучится в дверь пустующей комнаты.
— Какой вы болван, Поттер! — прошипел профессор сквозь зубы, быстро поднимаясь из-за стола. И Гарри не ответил, потому что на этот раз Снейп был прав. — Уводите ее отсюда. Немедленно.
— Северус, прости… пожалуйста…
— Да возьми себя в руки!
— Я не хотел, я не знал, что так получится… Северус…
— Гарри? С кем ты разговариваешь?
Проклятье! Он ведь даже не закрыл за собой дверь!
— Гермиона… я все объясню, — «Взять себя в руки, взять себя в руки». Гарри медленно повернулся к девушке.
— Господи, Гарри… Что это? — Гермиона смотрела куда-то поверх его плеча, и в глазах ее застыл такой ужас, что Поттер невольно взглянул назад.
Посреди комнаты возвышался манекен, такие обычно ставят в витринах магазинов, только у этого вместо лица был гладкий розовый пластик, на месте рта намалевано подобие губ, на голове криво нахлобучен черный парик, и, в довершение всего, облачен манекен был в длинную черную мантию, точно такую же в Хогвартсе носил…
«Это еще что? Мерлин, что это уродство здесь делает? И где… только секунду назад весь стол был заставлен пробирками, где они сейчас? Почему на кровати нет постельного белья, а створка шкафа болтается на одной петле? И где Северус?»
Гарри, тяжело дыша, сжал руками голову, а затем метнулся к шкафу. Конечно, он оказался пуст. Никакого следа зельевара в комнате. Оттолкнув с дороги Гермиону, Поттер бросился вниз по лестнице: «Не мог же он предусмотреть все, что-то осталось». Ничего в ванной комнате, никаких книг на полках, ни одного котла в кухне.
— Гарри, что ты делаешь? — «Она все еще здесь?!»
— Убирайся! Вон отсюда! Убирайся! — он готов был выхватить палочку и вышвырнуть Гермиону силой. Она среагировала быстрее.
Последнее, что слышал Гарри, — какие-то странные слова. Он еще успел подумать, что не знает такого заклинания. Остальные мысли смыла темнота.
* * *
Белые стены, белый потолок, белые одеяла, белые простыни, и даже свет весь белый. Что в больницах самое отвратительное, так это то, что среди всей этой чистоты чувствуешь себя грязным и жалким. Гарри болезненно поморщился. Очков не было, по привычке он потянулся к тумбочке. Кто-то совсем рядом охнул и вернул его руку в первоначальное положение. Очки немедленно очутились на носу, и только теперь палата обрела резкость. Гарри повернул голову — ну, конечно…Гермиона.
— Где он?
— Кто, Гарри?
— Северус. Где он?
Глаза Гермионы наполнились слезами, а от нежности, с которой она сжала руку Гарри в своих, вновь стало тошно.
— Гарри… профессор Снейп умер.
Конечно, она ведь не знает, ничего не знает. Гарри сделал знак, призывающий приблизиться, и заговорил полушепотом.
— Он не умер, Северус жив, я его вытащил. Только это тайна. Гермиона, пожалуйста, найди его. Скажи, что я скоро буду дома, только пусть он вернется. Пожалуйста, сделай это.
Одной рукой девушка продолжала сжимать его пальцы, а второй прикрыла глаза, как будто не могла говорить, глядя Гарри в лицо.
— Ты… ты не мог его вытащить. Я была там… и Рон тоже. У тебя не было времени, мы же видели, вспомни, Гарри, мы видели, как… как… Его больше нет с нами.
— Ты ничего не знаешь! Найди его! Гермиона, ну, пожалуйста… — он невольно повысил голос.
Гарри пришлось замолчать, потому что в палату вошла медсестра. Полная, улыбчивая, с ямочками на щеках, она чем-то напоминала миссис Уизли.
— Что это вы, мистер Поттер? Буяните? — заявила она с порога, и сразу обратилась с тем же вопросом к Гермионе: — Буянит?
— Нет, нет, что вы, он только проснулся и… нет, — хоть на этом спасибо.
— Очень хорошо, сейчас примем лекарство, — только теперь Гарри заметил, что справа от кровати стоит капельница — вот почему Гермиона не давала ему шевелить рукой, — вы выспитесь, и скоро будете как новенький.
Уверенности медсестры Гарри не разделял, но счел нужным не протестовать. Чем скорее он выйдет отсюда, тем лучше.
Сестра, наконец, удалилась, и, едва за ней закрылась дверь, Гермиона вновь плаксиво сморщилась и заговорила.
— Гарри, я поищу профессора Снейпа, как ты хочешь, если ты поговоришь с Джинни. Она здесь, за дверью, уже много часов.
Этого только не хватало. Но рано или поздно все равно придется... Интересно, сколько же он здесь провалялся? И все от того заклинания? Что-то не сходится.
Гарри верил, что если очень долго бежать, то тот, кто гонится следом, непременно устанет. Наверное, он ошибался? Хорошо, пусть войдет Джинни, Рон, миссис Уизли, да хоть Волдеморт! Он не готов, но сил прятаться уже нет.
— Я поговорю с ней.
Гермиона кивнула, подошла к двери, обернулась, будто собираясь что-то сказать, но промолчала.
Джинни появилась через секунду. Неужели стояла и ждала все это время прямо у порога? Но… разве это она? Вот эта девушка с такой бледной, почти прозрачной кожей. Тоненькая, как тростинка. Покрасневшие опухшие глаза. Бледно-желтое платье, доходящее до щиколоток. Да она в жизни не носила платья! От знакомой Джинни остались только волосы, огненно-рыжие, слишком яркие среди всей окружающей белизны. «Будто свечка», — подумал Гарри. Совсем как свечка из мутно-белого воска, в любой момент готовая потухнуть от неосторожного порыва ветра.
Окно распахнулось само собой. Волосы Джинни, подхваченные сквозняком, качнулись уже совсем как пламя, а Гарри вдруг взглянул на стену. Там, неторопливо покачивая маятником-сердцем, отмеряли время часы.
— Откуда они здесь? — кажется, он спросил это вслух.
То ли часам и вправду было здесь не место, то ли в лекарство — от чего его лечат? — добавили снотворного… Гарри внезапно понял, что не может держать глаза открытыми. Часы, пламя, стерильная палата — все исчезло, уступив место спокойной доброй темноте.
* * *
— Гарри-Гарри, почему ты здесь? — над ухом кто-то хихикал, голос был знакомым, вот только интонация…
Луна Лавгуд стояла над ним с огромных размеров пером. Зачем оно ей?
— Что ты здесь делаешь?
— Хватит лежать, пойдем со мной, будет весело, — господи, неужели он бредит?
Луна, не дожидаясь ответа, влезла на соседнюю кровать и, недолго думая, подпрыгнула на ней — странное дело, пружины не отозвались недовольным скрипом. Лавгуд подпрыгнула снова, и снова, и снова. Как у нее это получается? Будто в замедленной съемке.
— Маленькая дьявольская мушка, она укусит тебя, и ты будешь счастлив. Почему ты несчастен, Гарри? Ты ведь хочешь быть счастливым? Мушка, укусит, счастлив, будешь счастлив, — Луна прыгала на кровати, надолго зависая в воздухе, волосы ее развевались, а на губах блуждала мечтательная улыбка. — Иди сюда, Гарри. Ты будешь счастлив. Так или иначе, слышишь? Так или иначе. Будешь счастлив, будешь счастлив, давай, Гарри, я жду. Я жду!
Гарри зажмурился: «Уходи. Уходи же. Оставь меня в покое». Подействовало, надо же. Вновь ужасная белая палата, но никакой Луны в ней, и никакой Джинни, и даже Гермионы поблизости нет.
Все-таки одного желания было мало, об этом Гарри подумал, когда громко, до рези в ушах, заскрипела дверь. В палату вошел…
— Северус!
Гарри было вскочил — капельница противно задребезжала.
— Куда вы собрались? — Снейп встал у кровати, скрестив руки на груди. Смотрел он… ласково?
— Северус, я чуть было не поверил… — Гарри невольно потянул к зельевару руки. — Гермиона сказала…
— А я-то считал, вы оказались здесь по ошибке, — Снейп не двинулся с места, но все-таки нехотя высвободил одну руку, чтобы коснуться пальцев Гарри. — Запомните, Поттер, Грейнджер знает лишь то, что написано в книгах. Никогда не доверяйте ее мнению по другим вопросам.
— Но… она сказала, что… — как же объяснить, ведь если заговорить о работе, все раскроется, и тогда… — что…
— Неужели я наконец услышу от вас слово правды? — Северус скривил губы в подобии улыбки. — Я догадываюсь, что именно волновало мисс Грейнджер. Позвольте поинтересоваться, долго вы собирались мне лгать? Вы считаете меня идиотом, неспособным распознать вранье?
Гарри зажмурился.
— Нет, не считаю. Но это значит, что вы…
— Да, я ходил за вас на вашу глупую работу и имел сомнительное удовольствие который раз убедиться в непроходимой тупости ваших друзей, нечего не заподозривших.
— Но… зачем?
— Не вашего ума дело. Будьте уверены, за свою наглую ложь вы мне еще ответите.
— Да, сэр.
Он заслужил, о, как он это заслужил. Гарри был рад, что все раскрылось, он захлебнулся бы в собственных оправданиях со дня на день, а теперь получается, что Северус вытащил его из болота. Плевать, теперь на все плевать, теперь все ясно, он не болен, он просто виноват. Он вытерпит любое наказание, он его заслужил, но, Мерлин, как стало легко.
— Вы хотите домой, Поттер? Или предпочитаете проваляться здесь пару недель?
— Конечно, хочу! Они притащили меня силой, это все Гермиона, я сказал ей, что вы…
— Довольно, — Снейп вновь сложил руки, оставляя Поттера без поддержки. — Если вы не способны понять, что не стоит орать обо мне на каждом углу, Мунго для вас лучшее место. И если вы считаете, что я потерплю от вас такое поведение…
Гарри промолчал, от стыда он готов был провалиться под землю. Чертовы белые простыни, некуда спрятаться, видно каждое пятно, любую складку.
— Я жду вас дома, Поттер.
— Подожди, — если Снейп сейчас уйдет… Стало страшно, — можно я пойду с тобой, сейчас?
Северус, уже повернувшийся к двери, застыл.
— Тебе не десять лет, Гарри. Хватит ребячества.
Он вышел, и Гарри остался один. Но уверенность в том, что его ждут, кажется, придала сил. Все будет в порядке, теперь все обязательно будет хорошо.
* * *
Фортуна, обернувшаяся для разнообразия озорным ветерком, раздувала полы мантии, пока Гарри, улыбаясь прохожим, шел людными улицами к дому. С утра с Поттером произошло нечто невероятное: удалось убедить Гермиону не встречать его при выходе из Мунго и не провожать. Остальных она, милая добрая Гермиона, тоже взяла на себя. Гарри, конечно, втайне надеялся, что где-нибудь за поворотом ждет… нет, это было бы слишком опасно. Но все-таки Гарри надеялся.
Солнце зависло прямо над трубой старого невзрачного домика, как будто там, внутри, кто-то изжарил его на сковороде, и теперь оно уже выбралось на крышу и готовится прыгнуть на свое обычное место в небе, вот только приноровится — и оп! Гарри повернул ключ — замок устало заскрежетал, отпирая массивную деревянную дверь.
— Вы что, не могли аппарировать?
И действительно, шел, как полный идиот, через полгорода, когда мог оказаться дома в считанные секунды.
— Хотелось прогуляться. Столько времени взаперти… — Гарри подошел к Снейпу, расставляющему на столе какие-то пузырьки, и тут случилось второе чудо: Северус вдруг улыбнулся. Не язвительно, не издевательски, а как-то совсем по-настоящему, только немного горько.
— Прогуляться. Путешественник…
Гарри сделал еще шаг — когда же в последний раз он был так счастлив? — и обнял Снейпа так крепко, как только мог, чтобы сразу стало решительно ясно — отцепить его руки можно только силой. Но Северус, кажется, не собирался этого делать. Напротив, спустя несколько мгновений, он прижал Гарри к себе и даже осторожно погладил по голове — Поттер почувствовал, что с минуты на минуту просто захлебнется собственным счастьем. Попытка поцелуя, правда, с треском провалилась — зельевар мигом подался назад. «Он просто такой, всегда был таким, это нестрашно», — Гарри машинально взглянул на стоящее прямо за Снейпом зеркало. Тонкие изломанные морщинки окутывали всю комнату, каждый уголок. Казалось, это вовсе не отражение, а древняя картина какого-нибудь именитого художника, например, Леона Ардо. Его работы — кто же рассказывал это Гарри? — славились какой-то совсем невероятной способностью к передвижениям. Наверно, поэтому в картине не хватало персонажей. Гарри обнимал воздух. Сердце провалилось куда-то вниз, гулко забили часы, напоминая об упущенном времени. Гарри медленно моргнул — как страшно открывать глаза. Всем телом Поттер чувствовал, что Северус здесь, в его руках, но… Снова черная мантия перед глазами, комната никуда не исчезла… давай, посмотри в зеркало, давай… и Снейп, прекрасно видимый, прижимает Гарри к себе. Надо выпить воды. Почему здесь так душно?
* * *
— Итак, Гарри, кому еще вы успели разболтать о нашей с вами очаровательной семейной жизни? –компромисс между «ты» и «вы» Поттеру не понравился, но что он мог сделать?
Снейп устроился в кресле перед камином, разложив перед собой на столике несколько книг, таких старых, что названия с корешков и обложек давно стерлись. Разговора было не избежать, Гарри не питал иллюзий по этому поводу, но все равно до боли закусил губу, услышав, как Северус зовет его в гостиную.
— Никому. То есть, я хочу сказать… Гермиона знает, но вряд ли она поверила…
— И, стало быть, вряд ли сочла нужным умолчать об этом в разговорах с вашими друзьями.
— Я не знаю… — Проклятье! Ну, зачем, зачем он тогда потащил ее домой? От Святого Мунго это его все равно не избавило, а проблем теперь…
— Я не сомневаюсь. Вы вообще мало в чем сведущи, Гарри, — укол попал в цель. Поттер невольно поежился — в комнате похолодало. Видимо, вязкий лондонский туман, что почти всегда опускается на город по вечерам, пролез в дом.
— Я поговорю с ней, она что-нибудь придумает.
— Почему вы всегда перекладываете ответственность на других?
Ну, это уже совсем неправда! Он пытался запретить друзьям быть рядом, когда Волдеморт всеми силами старался его убить! Но они настояли! Они сами, не он!
Но любой ответ повлек бы за собой только новые оскорбления, и, в кои-то веки, Гарри сдержался. Он просто промолчал.
— Прекрасно. Молчите. Молчание, в любом случае, лучше лжи, которой — я заостряю на этом ваше внимание, чтобы это прочно отложилось в вашей полной чепухи голове — я не потерплю больше ни в каком виде. Вам ясно?
Когда он вот так сцепляет руки в замок, а потом начинает крутить большими пальцами, нет сил смотреть ни на что иное.
— Ясно.
— Вы сегодня странно покладисты. Если вы натворили что-то, о чем мне следует знать, советую признаться прямо сейчас. У меня нет желания снова применять крайние меры и без подготовки аппарировать за тридевять земель, не имея с собой даже приличной зимней одежды.
— Ничего я не натворил! — что он сказал? Аппарировал? Но… — Вы аппарировали? — когда Снейп разговаривал таким тоном, называть его на «ты» у Гарри получалось редко. — Но как же… сэр… тогда вас точно засекли!
— Я мертв, Гарри. А мертвые не аппарируют, поэтому и слежки за ними нет.
— Возможно… но все-таки… а ваше здоровье? Вы не можете тратить на это силы!
— Поттер! Сколько раз я говорил вам, что не немощен? Со своим здоровьем я разберусь без вашей помощи, соблаговолите не совать нос в эти дела.
* * *
Гарри ворочался в постели почти до утра, прислушиваясь к каждому шороху, стараясь прогнать навязчивые мысли о ненавистном зеркале и деталях своего пребывания в больнице. В конце концов, все эти странности наверняка были просто побочным эффектом какого-нибудь сильнодействующего лекарства. А скрещенные наудачу пальцы Гарри так и не заставил себя разжать. Он ждал, ждал отчаянно и безнадежно того, кто — Гарри точно знал — не придет ни сегодня, ни завтра, ни вообще в обозримом будущем. Луна, недоуменно обведя единственным круглым глазом туманный город, скрылась за облаками, и Гарри все-таки забылся рассветным сном. Утро неумолимо тянулось из-за горизонта, а вместе с ним и новые заботы — оставить работу во второй раз было немыслимо.
Аврорат встретил Гарри приторным радушием. Похоже, Гермиона уже обо всем позаботилась, неплохо бы узнать, что именно она сказала коллегам. Он обязательно спросит, и еще о том, сколько времени отсутствовал — в Мунго он совершенно потерял счет времени.
Весь первый день Гарри просидел в Министерстве, как и второй, и третий. Наверное, так будет еще долго — ненадежные сотрудники в поле только помеха. Дни потекли один за другим, хмурые, невыразительные. Гарри аппарировал домой, как только минутная стрелка на часах прыгала на отметку «двенадцать», возвещая окончание рабочего дня. Самым ярким событием последних месяцев можно было считать пуговицу, по неосторожности утопленную в зелье. Поттер и сам не знал, как это случилось, она просто оторвалась от брюк, немедленно воспользовавшихся моментом, чтобы сползти чуть не до колен, и вот он, апогей — Гарри стоит, сжимая ее в пальцах, пытается что-то сказать, взмахивает руками, пуговица выскальзывает и самым наглым образом валится аккурат в котел. Что сказал на это наблюдавший за происшествием Северус, память заботливо скрыла. А вечером Снейп снова не поднялся следом за Гарри. Впрочем, Поттер уже привык.
В один из таких серых дней, похожих на все остальные, вдруг появилась Джинни. Соткалась, словно из воздуха, такая легкая, невесомая, совсем непохожая на ту догоревшую свечку, что привиделась Гарри в больнице. Джинни явно искала встречи уже давно, но теперь Поттер уже использовал все мыслимые и немыслимые отговорки, так что деваться было некуда. Джинни Уизли оранжевым теплым светом забрезжила в его жизни, ни у кого не спрашивая разрешения. Гарри лишь раз ответил «да», и вот уже почти каждый вечер вместо того, чтобы спешить домой, он по целому часу проводит в обществе кофейных зерен и рыжего дополнения к ним. «Ты не можешь вечно отказываться от встреч с друзьями, особенно если оные — женского пола. Это ненормально для молодого человека твоего возраста и вызовет подозрения». Таким напутствием Северус выпроваживал его из дома несколько раз, а потом это стало не нужно — Гарри и сам был не прочь провести время в уютном кафе и такой же компании, а не рядом с вечно мрачным и занятым зельеваром.
Как это получилось? Почему вместо горького привкуса кофе у него на губах очутился сладкий вкус Джинни?
Даже когда Гарри, выдумав для нее на ходу какое-то дурацкое объяснение, опрометью бросился домой, надеясь, что дурманящий запах зелий разом выветрит из головы апельсиновые ароматы, вкус не пропал. Снейп прошел совсем рядом, безразлично взглянув на Гарри и кивком обозначив приветствие. Неужели он не видит, неужели не чувствует? От Гарри за милю разит чужими мыслями! Нет, ничего. Преспокойно варит очередное треклятое зелье.
Ужинать Поттер не стал, просто ушел к себе, не говоря ни слова. Да он вообще промолчал весь вечер, и никакого результата. Впрочем, результат последовал после, как раз тогда, когда Гарри ожидал менее всего. И облачен этот результат был в безукоризненный черный сюртук, и появился прямо на пороге комнаты, стоило часам пробить одиннадцать.
— Мне кажется, у нас есть незавершенные дела.
Тело Поттера немедленно подтвердило гипотезу эрекцией. «Мерлин, чего же он ждал так долго…»
— Видимо, я давно не напоминал, как громко ты подо мной орешь и просишь еще. А память у гриффиндорцев, как известно, еще слабее их мозгов.
Гарри, прикусив губу и, не сводя со Снейпа жадного взгляда, потянулся к молнии на брюках.
— Давай, Гарри, не заставляй меня ждать.
Перед глазами потемнело. Нет, это просто Северус приглушил свет. Гарри рванул никак не поддающуюся молнию.
— Это пока ни к чему, сейчас меня интересует только твой рот.
Голова взорвалась резкой болью. Изо всех сил сжимая ее руками, Гарри рухнул на колени. По комнате, здесь и там, расползались черные пятна. Когда одно из них образовалось на лице Снейпа, Поттер, не в силах больше терпеть, закрыл ладонями глаза, когда же он отнял руки…
Вновь ненавистные белые стены, такие безжалостные, что единственное желание — разнести их к чертовой матери, вместе с этими идиотскими часами и гребаным сердцем на маятнике.
— Мальчик мой, но ведь стены ни в чем не виноваты. Нельзя разрушать храмы только потому, что там молились чужим богам, нельзя клеймить человека лишь за его имя.
Гарри повернул голову. Дамблдор, окруженный тревожным красноватым сиянием, стоял совсем близко.
— Где я? — какой глупый вопрос. Конечно, в Святом Мунго.
— Боюсь, Гарри, что нигде.
— Как это может быть? — страшно не было, с Дамблдором вообще никогда не было страшно. С живым и сильным Дамблдором.
— Хотел бы я знать, — вот только прямых ответов от него было не дождаться.
— Но вы же… действительно здесь? — Поттер сел на кровати — разговаривать с директором лежа казалось невежливым.
— Это совсем не имеет значения, мой мальчик. Что значит «действительно»? Никому из нас не дано знать, что по-настоящему реально, зато каждый знает, что для него важно. Видимо, это и есть ответ.
— Я вас не понимаю, — Гарри понуро опустил голову. — Сэр, я так запутался… Снейп, то есть… профессор Снейп, потом Гермиона, манекен, больница, Джинни, снова профессор Снейп, опять Джинни, Снейп, и еще раз больница… Что все это значит? Я болен? Конечно, болен, послушать только, что я несу.
Гарри поднял взгляд на директора, тот, вопреки здравому смыслу, улыбался, а тревожное сияние почти рассеялось. Если бы он не стоял совсем недвижимо, Гарри никогда бы не принял его за морок.
— Видишь ли, Гарри, у любого героя есть путь до подвига и после. А ты, мой мальчик, самый настоящий герой. В любой сказке тот, кто преодолел все преграды, обязан жить долго и счастливо. Ты ведь читал сказки в детстве? Очень хорошо. Так или иначе, ты будешь счастлив, нужно только выбрать, — черт бы его побрал с этими загадками. — Все еще не понимаешь, Гарри? Просто твоя история не об ответах, а о вопросах, — если бы Гарри не знал директора раньше, подумал бы, что тот издевается. — Ты должен решить, куда пойдешь, мой мальчик, и так сложилось, что пути у тебя только два, — Дамблдор неопределенно взмахнул руками, но жест необъяснимым образом был понятен — Поттер оглянулся по сторонам. Слева — дверь, как и положено, именно в нее вошла в прошлый раз Джинни, а потом и Северус. А справа… Этого не может быть, там должно быть окно, но почему-то и там теперь тоже дверь.
— Выбери свой путь, Гарри. Нет, не нужно делать это прямо сейчас, куда бы ты ни пришел, перед тобой всегда будут две двери. Просто реши, какая из них твоя. И помни, мой мальчик, так или иначе. Так или иначе.
Воздух сгустился внезапно, из прозрачного он вдруг стал красным, совсем такого цвета было сияние вокруг директора, которого теперь совсем не было видно. Руку, протянувшуюся к нему сквозь сплошную пелену, Гарри заметил, только когда она была уже у горла. Поттер интуитивно отпрянул, рухнув назад на подушку. В мареве лицо Дамблдора — все с той же доброжелательной улыбкой — едва проступало, но все-таки Гарри его видел. Пальцы сжали его шею железной хваткой — Гарри силился пошевелиться, но тело не слушалось. Он медленно задыхался, ловя ртом воздух — совсем как рыба, выброшенная на берег — и глядя в дружелюбное лицо директора и в его глубокие васильковые глаза. Было жутко, так жутко, что, даже имея возможность, кричать бы он не смог. Глаза закрылись сами, и как только это произошло, пальцы на горле исчезли.
Судорожно хрипло вдохнув, Гарри с облегчением осознал, что воздух вновь проникает в легкие.
Он открыл глаза как раз вовремя, чтобы прочитать по губам Снейпа: «Слава Мерлину!». Северус выглядел отвратительно, таким бледным Гарри видел его только в Визжащей Хижине, но вспоминать об этом не хотелось.
— Я снова здесь, — произнес он, ужаснувшись собственному голосу. Такими голосами люди говорят только при смерти.
— Тролль бы тебя побрал, дрянной мальчишка… — выдохнул Снейп едва слышно, но Гарри понял, и губы его растянулись в улыбке. Жаль, что Северус как раз прикрыл глаза.
— Уже побрал, — Гарри гигантским усилием высвободил руку из-под одеяла, чтобы коснуться пальцев Северуса. Тот вздрогнул, словно от электрического разряда, но руку Гарри тут же сжал.
— Помолчи, ради Мерлина, силы еще понадобятся.
— Я болен? Что со мной не так? — Поттер закашлялся, и Снейп немедленно вскочил на ноги.
— Что с ним не так. Что не так с Гарри Поттером? — он произнес это для себя, под нос, горько усмехнувшись. — Не вздумай вставать. Я принесу зелье, могу я надеяться, что найду тебя там же, где оставил? Полежи спокойно минуту.
— Я полежу, — согласно ответил Гарри. Куда бы он мог пойти в таком состоянии, да и зачем?
* * *
Неспешно покачивалась паутинка под потолком — сквознякам надо с чем-то играть, иначе они просто умирают. А в этой комнате — Гарри был настроен решительно — никто умирать не собирается. Он выбрал, он давно выбрал свою дорогу, тогда почему не исчезла другая? Может, это снова галлюцинация? Может, он просто спит? Или лежит в больничном крыле, неудачно свалившись с метлы, а вокруг кудахчет мадам Помфри или стоят друзья, и Волдеморт продолжает резать реальность на лоскуты, чтобы перекроить ее во что-то неведомое? Кто из них еще больший псих? Тот, что поднимался по лестнице сам, или тот, кого просто-напросто втащили наверх за шиворот? Если так размышлять, он, пожалуй, действительно сойдет с ума. Придется принять за правду, что сейчас он в своем доме на окраине Лондона, и Северус пошел за зельем, чтобы помочь. Чтобы помочь в чем? Его снова от чего-то лечат, но никто не говорит, в чем дело. Только несут чепуху про какие-то сказки. Какое отношение имеют к его жизни драконы, ведьмы и принцессы с асбестовой кожей? Или с фарфоровой. Какая обычно кожа у сказочных принцесс, Гарри не помнил, но был уверен, что, какая бы ни была, походить принцесса будет на садовую статую. Зато ведьмы в его жизни присутствовали. Одна из них настойчиво красила его мысли в апельсиновый цвет, и Гарри сам вложил в ее тонкие пальчики кисть.
«Прости, Северус, я не могу иначе».
На аппарацию сил не было, но Поттер был уверен, что у него получится. Нужно просто верить и очень хотеть.
Все случилось молниеносно: паутинка под потолком разрослась, спустившись прямо к Гарри веревочной лесенкой. Тяжесть отступила — тело стало легким, будто бумажный самолетик. Поттер полез вверх, к проступившему на потолке пятну света — прошел прямо сквозь него, появившись буквально из-под земли возле невзрачного домика, стоявшего в отдалении от остальных, жавшихся друг к другу, словно в поисках тепла.
Он и понятия не имел, что Джинни больше не живет в Норе, их кофейные разговоры протекали совсем в другом русле. Как же он оказался здесь, и почему в такой уверенности, что не ошибся?
Прежде, чем постучаться, Гарри оглядел себя — негоже являться для важных разговоров в мятой футболке или, хуже того, в пижаме. А вот обыкновенная черная мантия прекрасно подойдет, и от болезни не осталось и следа — это тоже очень кстати. Ведь если Джинни придется за ним ухаживать, он не сможет уйти и дать ей возможность увидеть другие дороги.
Дверь открылась сама, стоило занести руку для стука, и Гарри с неясной тревогой в груди перешагнул порог.
Джинни сбежала по лестнице мгновение спустя. Сбежала и бросилась Гарри на шею.
— Наконец-то, — она всхлипнула. Нет, только не это. Когда девушка плачет — это ужасно, когда она плачет из-за тебя — независимо от того, виноват ты или нет — чувствуешь себя мерзавцем. Бессильным мерзавцем. Гарри сомкнул руки за ее спиной, почему-то это дало обратный эффект. Поттер не понимал, где ошибся, до этого он вообще никогда не видел Джинни плачущей… это было так неправильно, так…
— Я пришел поговорить. Джинни… Джинни, ну, не надо… девочка… — господи, как плохо. Все складывается не так, как должно.
— Я так боялась, что ты не придешь… — Пожалуйста, перестань, пожалуйста.
— Я почти сделал это.
— Не говори так, Гарри, не говори так, — она отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо. О, лучше бы она этого не делала.
— Но я же здесь, — что он несет?! Это же просто подло, подло и гнусно. Чертов трус!
— Идем скорее, я заварю кофе, — Джинни потянула его за рукав. — Теперь все будет в порядке, не смотри на меня, я сейчас такая… или нет, смотри, смотри на меня, когда захочешь. Гарри, я правда… правда уже не надеялась… Идем же!
Почему он пошел следом, как завороженный уставившись на ее волосы, то отливающие золотом, то вспыхивающие огнем? Зачем он вообще притащился в этот дом, чужой, запретный? Здесь свои тайны и свои страхи, даже подушки помнят здесь незнакомые мысли и скрывают в белом пуху ненужные слезы, а его, Гарри, заботы остались там, в тусклой комнате, где Северус сейчас, наверное, уже смотрит на пустую постель. Затем он отвернется и выйдет, заперев дверь на ключ, чтобы никогда больше не войти назад. А в затхлом воздухе останется удушливый, горький запах зелий — напоминание о несбывшейся жизни.
Кружка выскользнула из дрожащих пальцев Джинни, обозначив свой уход из этого мира громким звоном. Кофе расплескался по всей кухне, попав, кажется, даже на потолок, а причудливо сложившиеся брызги на стене очертили букву «С».
— Репаро, — машинально пробормотал Поттер, давая ни в чем неповинной кружке еще один шанс. Жаль, что так же нельзя сделать с ним самим — разбить, чтобы потом собрать заново, подарить надежду. Он бы все сделал по-другому, так, чтобы Джинни никогда не было больно, так, чтобы Северусу не пришлось из-за него страдать.
— Спасибо. А я всегда забываю сказать «На счастье». Кто знает, может, это действительно работает. И даже если нет, лишним не будет, правда?
Что же он натворил…
— Правда.
* * *
Здесь, с Джинни, всегда было лето — погода за окном не осмеливалась вмешиваться в распорядок этого дома, чья хозяйка явно приходилась внучатой племянницей какому-нибудь лебеччо, теплому, но опасному для тех, кто еще не в силах ему противиться. Одинаково яркие дни, одинаково уютные вечера, одинаково жаркие ночи, в которых Гарри неистово хотелось пойти ко дну. Увязнуть в тьме и раствориться, пока утро не успело просочиться в окна немым укором.
Гарри подходил к своему старому дому тысячи раз, но притронуться к ключу так и не смог. Там, за мрачноватыми серыми стенами, скрывался тот, в чьи глаза Поттер не имеет права смотреть. Зато он завел новую привычку — часами простаивать под окнами, пытаясь составить разговор. А еще он снова начал врать, про то, как много в последнее время работы, про то, что он вообще туда ходит, хотя взял отпуск на целый месяц. Вранье давалось легко — у него ведь богатый опыт в этом деле. Куда тяжелее давалась правда, отказывалась облекаться в слова. Гарри снова и снова прокручивал в голове возможную беседу, наблюдая, не дрогнет ли портьера на окне Его комнаты.
— Северус, я вас люблю, — нет, не так, слишком пафосно.
— Северус, я люблю тебя.
— Убирайся.
А если так?
— Северус, я снова хочу… — нет, так тоже нельзя.
>— Северус, я хочу… Северус, я всегда хочу… — да что он зациклился! Ответом все равно будет: Меня мало волнуют ваши желания, Поттер.
— Северус, пожалуйста…
— Северус…
Никаких шансов. Нечего даже мечтать, он все равно никогда этого не сделает, не заговорит с ним. Обязательства. Впрочем, нет, мечтать можно всегда, и Гарри мечтал, отдавая себя во власть воспоминаний, хотя предпочел бы совсем другую власть. Такую, когда Северус резко входит в него пальцами.
«Вот так, Поттер? Ты ведь хотел этого?»
Северус вообще предпочитает сделать больно сразу, чтобы потом терпеть было легче, он только скрывается за ложной жестокостью, почему раньше Гарри этого не понимал?
«Да…о, да…черт… Северус… твою мать…»
Если бы он сейчас появился в дверях или хотя бы выглянул в окно…
«Твой рот, Поттер, занимается не тем, чем должен».
Неужели, увидев Гарри, гладящего себя через брюки, он не захотел бы затащить его наверх?
«Громче, Гарри, …ммм…отчетливее, чтобы я убедился…ох… в том, что ты усвоил урок».
Поттер знает рецепты сложнейших зелий наизусть, Снейп должен быть доволен — его студент всего за пару месяцев вызубрил-таки хороший кусок школьной программы.
Сейчас, вот сейчас он проснется в своей постели. Это не может быть правдой, он не стоял перед окнами и не кончал, глядя на печную трубу и думая о том, кто заставляет ее дымиться. Так и есть, так и есть.
Гарри открыл глаза — светлая, бледная комната, как отвратительно смотрится в ней кровать с ярко-красным бельем, но Джинни так его любит… Поттер в порыве ярости вскочил и со всей силы двинул по ненавистной кровати ногой. Кровати, конечно, было все равно, зато в комнату, будто почуяв неладное, вошла Джинни.
«Это конец», — мысль, видимо, стала материальной, потому что на стене вдруг возникли старые часы с глупым маятником в виде стрелы, которая всегда казалась Гарри похожей на сердце. Стрелки замерли, и сердце тоже не билось.
— Почему они остановились? — к кому он обращается?
— Остановились не часы, Гарри, остановился ты, — говорила Джинни, но голос…
— …профессор Дамблдор?
— Да, мой мальчик. Но у нас мало времени. Это последний шанс, Гарри, позже уже ничего не изменишь. Слушай меня внимательно, переведи стрелки назад, на без пяти семь, и запусти маятник. У тебя будет несколько минут, решай, мой мальчик, поторопись, — но Гарри уже не слушал, крутил стрелки на циферблате. Еще два оборота, один… все. И что теперь?
— Профессор Дамблдор? Директор?
— Гарри, что с тобой? — только взволнованный взгляд Джинни… ничего больше. — Гарри, отвечай немедленно! Не пугай меня!
— Прости… Джинни, милая… прости меня.
Дверь появилась внезапно, опять на месте окна, как тогда, в больнице. Гарри на секунду сжал пальцы Джинни в своих, а затем вышел прочь.
* * *
«Скорее, скорее!» — Гарри несся на всех парах мимо церкви, где с минуты на минуту колокола готовились запеть о том, как найти успокоение, о том, что ошибки можно исправить. Он опаздывает. О, как он опаздывает! Гарри поддал жару — еще пара кварталов, и он будет почти дома. Осталась минута, не больше, но он уже почти у цели.
Заходящее солнце остановилось прямо над трубой маленького, невзрачного лондонского домика, будто собираясь юркнуть внутрь отсыпаться до следующего утра. Гарри застыл, завороженный зрелищем. Церковные колокола зазвонили, объявляя начало вечерней службы. Если сейчас рвануть с места, он еще успеет — войдет в дом, пока они звонят. Гарри в нерешительности переступил с ноги на ногу. Северус любит делать вид, будто что-то не нравится ему до зубовного скрежета, но это лишь повод для выговора. Их Снейп любит безоговорочно. А стало быть… Гарри улыбнулся своим мыслям — до заветной двери оставалась пара сотен метров. Успеет он или нет? Так или иначе, Северус будет счастлив.
==============
483 Прочтений • [Так или иначе ] [17.10.2012] [Комментариев: 0]
Vova
