Новое Начало – Альтернатива. Часть III. Война на восемь сторон света

Веселье удалось на славу.

Первая оглушительная победа после официальной части вполне предсказуемо вылилась в совершенно неофициальную пьянку. Всем хотелось немного расслабиться после многомесячного выматывающего напряжения боёв, отпраздновать крупный успех, и, конечно, помянуть павших товарищей. Поэтому, приведя в порядок личный состав, уточнив списки погибших и раненых, авроры Хмури отбыли в место своей постоянной дислокации, располагавшееся неподалеку от города Брибсби.

От приглашения на это празднество ни Гарри, ни его соратникам, как они не старались, отвертеться не удалось. Обижать прямым отказом новоприобретенных собратьев по оружию не хотелось, и недолго думая, Поттер научил друзей простенькому беспалочковому заклинанию по трансфигурации этанола в безобидные компоненты. Заклинание оказалось как нельзя кстати: желающих выпить с ними за победу набралось столько, что героической семерке грозило тяжелое алкогольное отравление, как максимум, или здоровый, крепкий сон лицом в картофельном салате — как минимум.

Спрыскивание победы затянулось до полуночи, и к тому времени, как часы начали бить двенадцать, более двух третей авроров уже пребывали в совершенно небоеспособном состоянии: одни уснули прямо за столом или тихо сползли под него, а наиболее стойкие, немилосердно фальшивя, но с большим энтузиазмом, распевали в обнимку с друзьями победные марши. Ударь силы Темного Лорда именно сейчас, у них был бы шанс на успех… не присутствуй среди гостей Поттер со товарищи. Чары работали исправно: все семеро были практически трезвы, бдительности не теряли и в случае необходимости смогли бы дать отпор ничуть не хуже сотни авроров.

Но мысли о внезапной атаке ни у кого не возникло: у слуг Темного Лорда той ночью были дела поважнее, нежели пытаться атаковать лоб в лоб толпу авроров, которые, находясь в изрядном подпитии, были, пожалуй, что и поопаснее трезвых. В логове Вольдеморта царил совершенный хаос: всё живое разбегалось в разные стороны, как тараканы от зажженной лампы, нисколько не желая попасть даже не под горячую, а попросту раскаленную руку своего господина: от последних новостей тот пришел в совершенно неописуемую ярость.

Праздник прошел относительно спокойно, если не считать небольшого инцидента с иллюминацией: один из крепко выпивших авроров решил устроить праздничный салют, позабыв, что сам находится в помещении. В итоге заклинание, вылетевшее из палочки с усилителем, разворотило изрядную часть крыши, а самого виновника торжества едва не завалило обломками. Кроме самолюбия автора салюта ничего не пострадало, присутствующие отделались легким испугом, и настроения этот инцидент никому не испортил.

К тому времени, как гульба благополучно завершилась, Норт, Гарри и рыжие братья вовсю мучились изжогой от невероятного количества огневиски, которое волей-неволей им пришлось выпить, а девушки, для которых радушные хозяева нашли достойную замену крепким напиткам, дружно клялись, что минимум год даже не посмотрят в сторону имбирного пива.

Совершенно нетипично повел себя Аластор, нарезавшись вместе со всеми, как последний сапожник. Возможно, виной тому была долгожданная победа, а, возможно, что и потрясение, которое испытал старый вояка, все-таки узнав в состоящем на службе у Поттера здоровяке своего давнего знакомого по первому составу «Ордена Феникса», которого помнил далеко не в столь цветущем виде, как теперь. Получив достаточно уклончивые ответы на свои вопросы, Шизоглаз заметно помрачнел: смекалки, чтобы сделать самостоятельные выводы, ему хватало. Только оказались они совсем не радостными, и, махнув на все рукой, ветеран начал опрокидывать стопки наравне с молодыми коллегами. Наблюдавший за ним Гарри невольно задумался, а не подлатать ли старину Аластора так же, как и Эдварда? Шесс-нэя из него, разумеется, не вышло бы: Поттер истратил на Норта последний «комплект» материала, из которого силой Иссана создавалась та самая, полностью подвластная воле носителя броня, но вот просто подлечить, исправить зрение и вернуть ногу... Почему бы и нет? Об этом стоило поразмыслить.

Обсудив с Лонгботтомами планы на ближайшие дни и тепло распрощавшись с оставшимися трезвыми аврорами дежурной смены, друзья отправились к себе, чтобы отпраздновать первую крупную общую победу в своем кругу. Куда более скромно, но зато без трансфигурации жидкостей.

Утро же началось по «мирному» плану, действовавшему, когда в ближайшие сутки активных военных акций не предполагалось.

Близнецы вовсю грохотали железом в своей мансарде, которую Поттер по прошествии времени счёл все же нужным магически укрепить: количество ящиков, которые братья Уизли стаскивали в свою нору, как запасливые хомяки, уже начинало пугать.

На кухне, словно стараясь перещеголять близнецов по части шума, гремел утварью домовой эльф Добби, распространяя по дому, помимо звона кастрюль, еще и дивные ароматы готовящейся еды. Счастье, переполнявшее маленького домовика, было не заметно разве что слепому. Он служил своему обожаемому Гарри Поттеру и его друзьям, которые воевали с ненавистным Темным Лордом. Его стряпню высоко ценили и поглощали в таких количествах, что Добби уже начинал уважать сам себя. И, вдобавок ко всему, никто не держал его за прислугу: все обитатели дома относились к нему как к равному — предел мечтаний для домового эльфа!

Гермиона, которой до предполагаемой встречи с Мальсибером, оставалось еще несколько дней, занялась привычным делом — анализом сведений, поступавших от вэнсовских «работничков ножа и топора» с постоянством и педантичностью, которым позавидовала бы иная бухгалтерия. Теперь же к этой информации добавились ещё и богатые данные от аналитиков Хмури, и в итоге ворох образовался такой, что, не мудрствуя лукаво, Грейнджер мобилизовала к себе в помощницы Джинни.

Окой сидела на крыше, погрузившись, как это нередко с ней бывало, в самосозерцание, Норт, откровенно бездельничая, просматривал кипу накопившейся прессы. А на импровизированной тренировочной площадке, устроенной на заднем дворе, Поттер и Рен занимались добровольной педагогическо-тренерской работой с самым молодым членом их команды.

* * *

— Нет Крис, не так... Соберись, смотри внимательнее.

И Гарри вскинул от бедра волшебную палочку, послав заклинание в служащий мишенью чурбак, подвешенный к дереву. Выпущенный с характерным звуком заряд магии угодил точно в центр, проделав в древесине сквозное отверстие и выбив с выходной стороны пучок острых щепок.

— Видел? Все дело в хвате и движении рукой, не надо так сильно сжимать палочку.

И Гарри поправил пальцы мальчишки, крепко стиснувшего рукоятку своей волшебной палочки.

— В старину фехтовальщики говорили, что оружие нужно держать как птицу: сожмешь слабо — птичка улетит, сильно — задохнется. Вот, вот так... Давай.

— Редукто! — выкрикнул Крис одновременно с выбросом руки, и хрустнувший от магического удара чурбак взмыл вверх, отклонившись на веревке почти параллельно земле.

— Гораздо лучше, — одобрительно кивнул Поттер. — Суть ты понял. Будешь продолжать сам, пока не станешь ломать это полено с первого заклинания.

— Гарри, а ты научишь меня просто драться? Руками?

— Драться? — и Гарри приподнял брови в легком удивлении.

— Ну, я видел, как ты с Рен... Да и мистер Норт тоже...

— А ты молодец, — медленно проговорил Поттер, — мысли у тебя идут в правильном направлении. Я ведь и сам хотел предложить тебе помимо магических тренировок освоить ещё и что-нибудь из рукопашного боя — на короткой дистанции он часто куда эффективнее магии. Но эта наука... Тут будет, пожалуй, несколько сложнее, чем с магией. Все зависит от того, что требуется получить «на выходе».

— В смысле?

— В смысле соотношения «время/результат». Если просто хочешь уметь валить людей с одного — двух ударов, этому научить несложно. Например, усиленным, по несколько часов в день тренингом отработать нужные рефлексы и вбить в твои мышцы и сухожилия две или три эффективных «связки» на несколько типовых ситуаций. Почему так мало? Просто чем меньше количество изучаемых приемов, тем качественнее прорабатывается каждый из них. Ну, и соотнести их с твоей силой и ростом, разумеется. Честный поединок со взрослым противником, один на один, ты вряд ли выиграешь, но даже подросток способен уложить сильного, если бьет внезапно, быстро и вдобавок знает, куда бить.

— Как, например? — У Кристофера разгорелись глаза.

— Да проще простого. Например, внезапный удар ботинком между ног, в колено или в голень, а когда человек рефлекторно согнется — ребром ладони или костяшками пальцев точно под ухо. И все, клиент резко перестает интересоваться окружающим миром, а может и вообще сыграть в ящик. Против неподготовленного и не ожидающего нападения противника сработает почти наверняка. Особенно если он, как наш, привык уповать только на магию. Но если ты имеешь в виду не просто драку, а то, что все привыкли именовать боевыми искусствами...

— Это то, чем занимаетесь вы с Рен? Это не просто драка?

— Ну да, — Поттер потер подбородок, скрывая улыбку. — Ты прав — это точно не просто… хмм… драка. И здесь, как я уже сказал, все обстоит совершенно по-другому. Самое важное — мастерство такого уровня требует гораздо более сосредоточенного подхода. И еще времени. Очень много времени. Как бы ты усердно ни тренировался, раньше определенных сроков умение не придет. Говоря образно... — в глазах Гарри зажглись веселые огоньки, — как бы ты долго и интенсивно не занимался любовью с девушкой, раньше девяти месяцев она здорового ребенка все равно не родит. Доступно?

Крис лишь сдавленно хихикнул.

— Но это все относится большей частью к магглам. Мы, волшебники, находимся в куда более выгодном положении, чем они.

— Это как? — удивился мальчишка.

— А вот так. Ты ведь из семьи магглорожденных, так что наверняка читал маггловские книжки, смотрел маггловские фильмы, в том числе про восточные единоборства. И в той куче условностей, традиций и мистики, что обычные люди нагромоздили вокруг них, присутствует одна любопытная деталь. Вернее, даже две.

Первая, это то, что мастер или даже достаточно продвинутый адепт любого восточного боевого искусства — я имею в виду настоящего искусства, а не великого множества околоспортивных направлений каратэ, у-шу и им подобных — в реальном поединке победит любого чемпиона по боксу, борьбе и другому виду современного западного стиля боя.

И вторая. Только в восточных учениях с самого начала их постижения вводится такое базовое понятие как «внутренняя энергия». Ею учат управлять с самых азов, освоение этой науки зачастую занимает почти всю жизнь, но и дает в обмен почти фантастическое искусство. В Японии эта энергия именуется «ки», в Китае — «ци», в Индии и Таиланде для нее тоже есть свои названия, но это совершенно неважно. Важно то, что в современных западных, сугубо утилитарных школах рукопашного боя, это понятие отсутствует напрочь. Как класс. В древности у народов Европы, возможно, и существовало что-то подобное, но за прошедшие века оно было утрачено полностью. И виной всему та самая разница в мировоззрении, о которой столько твердят ученые мужи. Да ты и сам понимаешь, что в системе, где производство бойцов поставлено на поток, готовить каждого десять и более лет — непозволительная роскошь.

Но вот на востоке, с их привычкой не отбрасывать скоропалительно все то, что проверялось веками, ступени подготовки воинов и бойцов почти не изменились и за тысячу лет. Во всяком случае, в настоящих школах боевых искусств, а не в их выхолощенных спортивных подобиях.

Ну что, еще не догадался? Отгадка же лежит прямо на поверхности — боевые искусства одной из древнейших цивилизаций Земли, их краеугольный постулат — управление некоей энергией, дающей ценой пусть и долгих тренировок непревзойденную силу...

— Погоди-погоди... Ты хочешь сказать, что все эти магглы как-то могут использовать...

— Именно. Ту самую энергию магии, что используем мы, волшебники, и которая пронизывает весь наш мир. Совершенно в другом объеме, по сути, жалкие крохи, но тем не менее. Путём долгих, упорных, зачастую даже весьма болезненных тренировок магглы обретают способность использовать очень малую толику магической энергии. Но даже её хватает для вывода этих мастеров на совершенно другой уровень боевых искусств, не идущий ни в какое сравнение с тем же английским боксом.

На востоке с этим было проще, там изначально не поощрялась излишне узкая специализация и ограниченность в чем-то одном. Если даже про магглов-самураев говорили, что их мечи — продолжения либо кисти, либо флейты, то что уж тут магов упоминать... Восточные легенды и предания о великих воинах, ломающих руками деревья, способных ударом поворачивать реки вспять и драться, нанося друг другу удары, крошащие камень — это все оттуда. А большинство наших, европейских волшебников... — тут Гарри досадливо поморщился, — проклятье, порой становится обидно до слез за их ограниченность и узколобость! Засели в своих башнях из слоновой кости, зациклились на магии, и ничего другого знать не желают! Как же, маггловские штучки, все это недостойно и ниже нас… Ходят напыщенные, точно индюки, воображая себя всесильными, а отними палочку — и все. Был маг да весь вышел, подходи и бери голыми руками.

— Но это значит, если мы, именно как маги, начнем...

— Ага, — кивнул Поттер. — В том-то и соль. Любой волшебник, начавший заниматься по методикам восточных боевых искусств магглов, добьется гораздо лучшего результата, и куда быстрее, потому как умеет использовать эту «внутреннюю энергию» с самого рождения, безо всяких тренировок и в гораздо больших объемах, неизмеримо больших, чем любой маггл сможет достичь даже за сто лет. Причем быстрее в два, в три, в пять раз. Ведь в нашем с тобой колдовстве волшебная палочка играет роль всего лишь удобного, индивидуального концентратора, устройства, фокусирующего и направляющего магическую энергию, и не более того. И именно поэтому волшебные палочки столь индивидуальны. А сама магия всегда исходит исключительно от человека, иначе и магглы, и сквибы мигом становились бы волшебниками, просто взяв любую палочку в руки. Но этого нет, и не будет никогда: все оно — вся магия, вся мощь и вся сила — вот здесь.

И Гарри сжал поднятую руку в кулак.

— А еще — вот здесь, — и легонько, чуть касаясь, постучал им по лбу Криса. — Смотри.

И Поттер направился к врытому в землю деревянному столбу почти полметра в поперечнике. Эти несколько столбов, из которых одни были целыми, а другие щеголяли сколами и надломами, притащили Гарри и Норт для начальных тренировок Эдварда, да так и оставили стоять на заднем дворе их общего обиталища.

Подойдя к столбу почти вплотную, Гарри поднял кулак на уровень груди и остановил его в паре сантиметров от шероховатой поверхности.

— Как видишь, на таком расстоянии нужного замаха не получится, и необходимо бить импульсом всего тела.

По телу Поттера словно прошла короткая, быстрая волна, зародившаяся где-то в районе бедер, прошедшая по мышцам спины и выхлестнувшаяся в руку. Дерево низко загудело, и столб ощутимо вздрогнул: для такой минимальной дистанции удар был невероятно силен. Простого человека он бы моментально уложил в глубокий нокаут, поставив в схватке жирную точку.

— Это была просто сила мускулов и умение. А вот это — та самая пресловутая «внутренняя энергия».

И Гарри снова поднес кулак и, почти касаясь им дерева, безо всякой подготовки, даже не подключая, как в прошлый раз, все тело, без замаха, резко ударил.

На этот раз в момент, когда кулак коснулся поверхности, произошло нечто странное: между ними то ли проскочила блеклая, почти невидимая искра, то ли воздух при ударе помутнел и уплотнился — и столб, с громким треском надломившись буквой «Г» в точке удара, наполовину вывернулся из земли.

Безо всяких слов было ясно, что попади под такой удар неподготовленный человек, и ему ему смело можно было бы заказывать катафалк.

— Вот так как-то... — произнес Поттер, возвращаясь к глядящему на него во все глаза подростку. — Если хочешь — начнём тебя учить понемногу и такому, лишним не будет. Как говорила одна моя давняя знакомая: «Магия срабатывает далеко не всегда, а вот острый меч никогда не подводит… Если, конечно, знаешь, с какой стороны у него рукоять». Родственница из этой знакомой на проверку вышла довольно паршивая, да и самозваная к тому же, но все же дельные мысли у неё иногда проскакивали.

— Так ты меня еще и фехтованию учить будешь? — вскинулся Кристофер.

— Посмотрим, — Гарри смерил мальчишку оценивающим взглядом. — По идее, чтобы замучить тебя до полусмерти, хватит и бойцовских тренировок, но если у тебя еще останутся силы... В общем, посмотрим... Можно даже Маховик Времени раздобыть для еще большего ускорения процесса обучения, благо, министр теперь стал моим очень близким другом...

Кристофер лишь молча и часто покивал.

— Но сначала, как я и сказал, научись ломать чурбаки с первого заклинания. Действуй.

* * *

— Ну что, как там наш приемыш? — поинтересовался Норт, не отрываясь от газеты, когда Гарри, оставив Рен наблюдать за Крисом, вошел в дом.

— Приемыш — будь здоров, — ответил Поттер, ставя меч в специальную вертикальную подставку из черного, лакированного дерева, которую увидел в маггловском магазинчике восточного антиквариата и немедленно купил для Тэцу. Даже простому мечу требовалось уважение, а уж такому, как его — и подавно.

— Крис на удивление легко все схватывает. Один, максимум, два раза объяснить, пару раз показать — и все, дальше он начинает отрабатывать сам.

— У паренька есть хороший стимул, — не поднимая головы, Норт перелистнул страницу. — И, что немаловажно, хороший учитель. Ну, и потенциал, как же без этого конечно, он же все-таки с Равенкло.

— Угу, — обронил Гарри, подошел к окну и, опершись о подоконник, скрестил руки на груди. — Были времена, когда я считал Распределяющую Шляпу пережитком прошлого, но, похоже, своё дело она знает. На Равенкло действительно оказываются ребята, желающие и умеющие учиться… по большей части, — юноша чуть усмехнулся, вспомнив Чжоу Чанг.

— А ты что, сомневался в решениях Шляпы? — Эдвард поднял взгляд от чтения.

— Ну, как тебе сказать... Лично мне она заявила, что помимо Гриффиндора я великолепно подошел бы и Слизерину, а тот привел бы меня к величию кратчайшим путем. Так что допускаю, что и она — не истина в последней инстанции.

— Выходит, ты совсем не желаешь величия? — поинтересовался Норт, которого информация о раздумьях Шляпы по поводу судьбы юного Поттера не особо-то и впечатлила.

— Такого величия, каким его видят большинство слизеринцев, да и не только они — нет. Мерлин упаси меня от власти над миром или его половиной! Или даже четвертью... Но вернемся к теме, а именно — к Кристоферу. Обычную, «людскую» боевую магию он осваивает ударными темпами, еще немного — и с усиленной палочкой его можно будет брать на не самые сложные операции.

— Думаешь?

— Думаю. Защитить себя он точно сможет, а это, считай, уже полдела. Еще я думаю поднатаскать его в плане ближнего боя.

— А, по этой своей японской методике?

— Ну, объективно говоря, это вовсе не моя методика, ее разработали сотни лет назад. Я лишь слегка усовершенствовал ее, подогнав под нужды именно магов, которым не надо десятилетиями оттачивать движения, удары и искусство внутренней концентрации исключительно ради умения управлять каплями энергии. Прогресс пойдёт куда быстрее… но всё равно недостаточно быстро. Надо действительно взять у Фаджа один из министерских Маховиков Времени и с ним начать гонять пацана по-настоящему…

— Хм, — довольно хмыкнул Эдвард. — Маховик... Да, это неплохо. Можно за пару недель натренироваться, как за полгода, а то и больше. Но Гарри, не забывай, Крису необходимо тренировать не только руки, ноги и рефлексы. И учить не только магии. Не менее важно то, что будет у него в голове, чтоб на выходе не получился, как пугала нас Гермиона, лишь умелый и натасканный на свежую кровь молодой зверек.

— Не забуду, потому что иначе... — тут Гарри помедлил, мысленно анализируя, во что могут вылиться ошибки в воспитании юного Криса — если их допустить, — иначе у него не будет никакого будущего, а мы не ради этого его спасли. Так что я постараюсь привить ему нужное видение предмета. Может, не совсем верное с точки зрения либерального общества, но зато правильное и четкое. Очень постараюсь.

В честном питейном заведении «Василиск и Горгулья», как любили называть его хозяева, да и завсегдатаи, впрочем, тоже, жизнь шла, как и всегда, своим чередом. Звенела посуда, поскрипывала мебель, негромкие голоса посетителей сливались в единообразный гул, в воздухе витали неистребимые запахи алкоголя, пищи и табака. Окон в трактире, располагавшемся в подвальном помещении, разумеется, не было, а горевшие и днем, и ночью магические светильники давали только рассеянный свет, позволяя сумраку вольготно растекаться по углам. Это, впрочем, вполне устраивало посетителей: подавляющее большинство которых не любило яркого света и в прямом, и в переносном смысле.

И когда около десяти часов вечера в зал спустился чуть пошатывающийся человек, закутанный в плащ с надвинутым на лицо капюшоном, никто не повел и ухом.

А посетитель огляделся и, неровной походкой обходя подпирающие потолок деревянные, потемневшие от времени столбы с развешанными на них светильниками, проследовал в дальний левый угол зала. Там, за самым последним столом, спиной к обшитой деревом, стене сидел в одиночестве человек, одетый почти точно так же, как новоприбывший — в тёмную мантию с капюшоном.

Посетитель подошел к столу и опустился — нет, скорее, рухнул на отполированную бесчисленным количеством задов скамью и издал негромкий, сдавленный стон.

— Вы оказались разумным человеком, мистер Мальсибер, — из-под темной ткани капюшона, прикрывающего лицо до половины, раздался спокойно-отстраненный девичий голос. — Вы пришли.

— Что... — прохрипел тот, кого назвали Мальсибером. — Что ты... со мной сделала?

Руки мужчины вцепились в столешницу, как бы превозмогая боль, но какие это были руки... Мелко трясущиеся, морщинистые, синюшно-бледные, с проступившими пятнами и темными, слабо пульсирующими прожилками вен.

Их хозяин дернул головой, и капюшон слегка сполз, открывая не менее бледное лицо с влажной, туго обтянувшей череп кожей и темными провалами глаз, белки которых были налиты пугающей, нездоровой краснотой. Короткая испанская бородка с усами на фоне почти белой кожи выглядела, как нарисованная углем на белой стене.

— Что... со мной... происходит? — с усилием выдавил волшебник.

— Я сказала вам ещё тогда, в Эпплби — вы умираете, — вполне спокойно и обыденно ответила незнакомка и откинулась назад, положив ногу на ногу. — Причем далеко не самой приятной смертью.

— Но я...

— Молчать. Я и так отлично знаю, что вы мне можете и хотите сказать. Так что слушайте внимательно и отвечайте только «да» и «нет». Начнем с самого главного… — Девушка слегка склонила голову набок. — Вы хотите жить?

— Да, — тут же, без малейшей заминки, ответил Мальсибер. Три прошедших дня настолько измотали его физически и морально, что он был согласен на что угодно, лишь бы мучения закончились.

— Хорошо. А вы понимаете, что если я сохраню вам жизнь, то она целиком и полностью будет принадлежать вовсе не вам, а одной мне?

— Да.

— Еще лучше. А то, что вы будете служить мне, как раб, как пес, только ради одной только возможности дышать и ходить по земле, вы осознаете? И если у меня возникнет хоть тень сомнения относительно ваших поступков, намерений… или даже мыслей, то нынешние страдания покажутся вам приятным отдыхом?

— Да, я на все согласен, — выдохнул волшебник. — Только... сделайте что-нибудь... Это... невыносимо...

— На все согласен. Что ж, просто прекрасно. Наклонитесь поближе.

Мальсибер навалился грудью на стол, и незнакомка, подавшись вперед, неторопливо протянула к нему правую руку с выставленными большим, указательным и средним пальцами. Из их кончиков плавно, как когти у кошек и их хищных собратьев, выползли три черных, острых и плавно загнутых острия с тускло горящими на них бирюзовыми кольцами неведомых знаков.

Резкий тычок в грудь, поворот, и гнетущая боль, с каждым днем всё сильнее и сильнее терзавшая Мальсибера изнутри, сменилась ослепительной болью-вспышкой, от которой перехватило дыхание, а сердце сбилось с ритма.

Мужчина рухнул лицом на стол, но вот чудо: стремительно вспыхнувшее в его теле ощущение, что тело распадается на миллионы бритвенно-острых осколков, столь же стремительно и гасло, как пожар в плотно закрытом помещении, мигом сожравший все топливо и кислород и тем самым убивший сам себя. Боль уходила, как вода в песок, а вместо нее... Сначала растеклось наслаждение от самого факта отсутствия боли, а потом... Потом сердце и странный, пульсирующий сгусток холода, поселившийся в правой стороне груди, заработали словно в унисон, в едином ритме, рассылая по телу непривычные, но приятные ощущения бодрости, силы, энергии… Но Мальсибер ощутил и еще кое-что. Все нарастающий, ноющий голод, проснувшийся, как ни странно, вовсе не в желудке, а наоборот — где-то справа под ребрами и отдающийся по всему организму короткими, мучительными спазмами.

— Я хочу...

— Молчать, — бесцеремонно оборвала его юная хозяйка. — Я лучше вас знаю, чего вы сейчас хотите. Съешьте это. Немедленно.

И на стол перед Ричардом плюхнулся прозрачный пакет с крупным куском чего-то красно-бурого.

— Что это? — поинтересовался Мальсибер, доставая чуть подмерзший пласт сырой плоти.

— Еще один вопрос...

— Простите, простите, как прикажете… — волшебник послушно и торопливо поднес ко рту рыхловатый кусок. Память о нескольких днях мучений обожгла его не хуже плети надсмотрщика.

Густой железисто-медный запах предложенного ему кровавого угощения проник в ноздри, и Ричард, было, отстранился, кривя губы от отвращения, но...

Потом он был готов поклясться — тело словно отреагировало само. Руки дернулись, челюсти сжались с болезненной судорогой в скулах, на лбу, на висках, из-под волос и на шее резко проступила сетка вздувшихся сосудов, в пересохший рот обильно хлынула слюна, и волшебник, склонившись, набросился на столь необходимый ему сейчас «исходный материал».

Разум Мальсибера как будто отключился или забился в страхе в дальний угол сознания перед лицом проснувшейся могучей, нерассуждающей, звериной тяги к выживанию, выживанию любой ценой. Потеряв всякий контроль над собой, маг пожирал человеческую печень, как изголодавшийся дикарь — жадно, с хрустом вгрызаясь крепкими зубами в еще не до конца оттаявшую плоть и не обращая внимания на струйки почти черной крови, текущие по его пальцам, щекам и подбородку. Лишь изредка, торопливо прожевывая окровавленным ртом жесткие от кристалликов льда куски, он исподлобья поглядывал на сидящую перед ним девушку пустыми, пронзительно-желтыми волчьими глазами.

Никто из посетителей «Василиска и Горгульи» подчеркнуто не обращал на них внимания; по местным меркам это считалось дурным тоном и могло повлечь неприятности самого определенного толка, да и смотреть, собственно, было не на что. Мало ли что может есть человек, низко нагнувшись над столом? А что с таким энтузиазмом, так, должно быть, просто проголодался...

А Гермиона смотрела на это, не самое приятное и аппетитное зрелище безо всякой брезгливости. Наоборот, при виде перемазанного в подтаявшей крови лица Мальсибера, с которого как по мановению волшебной палочки слетели вся спесь и лоск, она чувствовала ровное удовлетворение и... даже легкую гордость, какую, наверное, испытывают ученые, наблюдающие за тем, как подопытный образец с лихвой оправдывает все их ожидания.

«Я с тобой еще поиграю... — и Грейнджер под капюшоном слегка прищурилась и провела кончиком языка по губам. — Похоже, из тебя выйдет славная игрушка...»

Ощущение того, что отныне этот человек, волшебник, Упивающийся Смертью, целиком и полностью принадлежит лишь ей, было восхитительным. А от открывающихся пусть еще туманных, но широчайших перспектив начинало сладко щекотать в голове и вдоль позвоночника.

Тем временем игрушка, еще не осознающая толком уготованной ей судьбы, окончила свою трапезу и медленно подняла лицо от окровавленных рук.

Ричард Мальсибер уже не напоминал ходячий полутруп, каким он был, когда только ввалился в «Василиска и Горгулью». Пятна с рук и лица исчезли, кожа приобрела здоровый розовый оттенок, глаза тоже стали нормальными и больше не пугали ни желтушным цветом, ни звериным взглядом. Он выглядел даже лучше, чем до ритуала, хотя это было и несложно: Упивающийся был уже немолод и вдобавок отсидел немалый срок в Азкабане, а это не прибавляет здоровья и, конечно, не улучшает цвет лица.

— Ну что, мистер Мальсибер, вам уже лучше?

— Это просто поразительно, но что все это... — от произошедшего Упивающийся впал в легкий ступор, начисто забыв, что ему совсем недавно говорили.

Но Грейнджер не собиралась делать свежеприобретенному рабу никаких скидок на шок. В ее лице что-то мимолетно изменилось, и невидимая исполинская рука схватила Ричарда сзади за шею и с размаху вмяла лицом в поверхность стола, да так, что что-то явственно захрустело — то ли доски столешницы, то ли его шейные позвонки.

— У вас очень короткая память, мистер Мальсибер, но я это исправлю. Кажется, вам было сказано, что на мои вопросы вы отвечаете либо «да», либо «нет». Еще раз ошибетесь — и буду вынуждена… Нет, не так — я с радостью прибегну к дрессировке, крайне для вас болезненной. Вам ясно?

— Да, — коротко просипел в стол полупридушенный маг.

— Хорошо, — и хватка ослабла. — Чтобы избегнуть дальнейших вопросов, я немного обрисую ситуацию. Вы отныне находитесь под действием некоего заклятия, известного в очень узких кругах. И это заклятие, без регулярного подкрепления с моей стороны и подкормки вас подобными деликатесами, самым натуральным образом начнет разлагать вас заживо. Учтите, я нисколько не шучу и не приуменьшаю. Так что если вы планировали немного подыграть наивной девушке, а потом как-нибудь да выкрутиться, я вас разочарую — с этого крючка вам ни за что не сорваться. По крайней мере, живым. Но оно же, это волшебство, при правильном к нему отношении даст вам дополнительные силы, здоровье, а при необходимости — даже спасет жизнь. Это понятно?

— Да, — снова коротко ответил волшебник, утирая разбитые в кровь нос и губы.

— Прекрасно. А теперь, собственно, о главном — ради чего вас оставили в живых при Эпплби и снабдили таким надежным поводком. Хотя, думаю, вы уже все поняли и так. Вы отныне будете нашими глазами, ушами, а при необходимости — руками и языком в стане Вольдеморта. Если хотите жить, конечно. Если же ваша преданность Темному Лорду не имеет границ, можете отказаться, вот только даже он не избавит вас от скорой мучительной смерти. Впрочем, что-то мне подсказывает, что раз уж вы пришли сюда, на встречу с заведомым врагом, то свою жизнь цените куда выше верности вашему змеемордому выродку. Как, я все верно поняла?

— Да.

— В таком случае давайте подробно обсудим детали. Где, когда и как вы будете носить нам в клювике нужную информацию. Но вначале подробно расскажите, что произошло, когда вы с остатками нападавших на Эпплби вернулись обратно пред красные очи вашего божка.

И Гермиона, видя, что Мальсибер молчит, выжидательно глядя на нее, с довольной полуулыбкой добавила:

— Разрешаю говорить больше, чем «да» и «нет».

* * *

Человек уже даже не кричал. Лежа навзничь на холодном и склизком полу каменного мешка, он лишь хрипло дышал и с монотонностью механизма скреб пальцами по каменным плитам, а липкая, жирная грязь забивалась под его кровоточащие, обломанные ногти.

На подбородке засыхала кровь из прокушенных губ. Взгляд темных глаз с неимоверно расширившимися зрачками был пуст — изощренные, растянутые во времени пытки, уничтожили личность бывшего слуги Вольдеморта столь же верно и необратимо, как поцелуй дементора.

Темный Лорд еще несколько секунд рассматривал корчащееся у его ног тело, а потом стремительно, так, что колыхнулись полы черной мантии, развернулся и направился к выходу.

— Избавьтесь от этого куска мяса, от него уже нет никакого толку, — презрительно бросил он через плечо жмущимся в темных углах прислужникам, и покинул подземный каземат.

Наплыв затуманившей разум, неистовой, почти безумной злобы, которая выплеснулась на всех, кто не успел благоразумно скрыться, уже давно прошел, и сейчас на Вольдеморта накатывал второй вал ярости — уже гораздо более холодной и осознанной.

И если первой его реакцией на весть о произошедшем под Эпплби, где ожидалась окончательная победа, был дикий и злобный вопль «Что?!!!», то следующую, не менее злобную и яростную, озвучило нетерпеливое шипение «Почему????», смертельно опасное, как у готовой напасть змеи.

И вот тогда у всего окружения Темного Лорда от страха волосы встали дыбом: даже самый тупой тролль в такой ситуации отчетливо понял бы, что от вопроса «Почему?» до «Кто виноват?» — всего один шаг.

И почти целые сутки ближайшие подручные Вольдеморта, у которых самих горела кожа и дрожали колени от щедро налагаемых их хозяином Круциатусов, торопливо волокли на допрос к господину трясущихся, пупырчатых от страха соратников всех мастей и калибров, а подземелья Хогвартса оглашали дикие крики и вопли, от которых прочие обитатели бывшей школы содрогались и старались оказаться как можно дальше от входа в подземелья — бывшей вотчины факультета Слизерин, где сейчас располагались темница, пыточные камеры и, собственно, резиденция Темного Лорда — Тайная Комната.

Однако, каких-то других, кардинально отличных от полученных в самом начале сведений, конвейерные пытки не принесли. Яксли, перед тем как удрать от гнева повелителя в распад личности, ставший для него желанным избавлением от мук, сначала торопливо рассказывал, потом хрипло выдавливал, затем отчаянно кричал и, под конец, — обреченно скулил все время одно и тоже. Яксли, его командиры и рядовые волшебники, наобум выбранные из уцелевших, повторяли слова друг друга раз за разом под любыми пытками, а сеансы легалименции лишь подтверждали, что они не врут.

И по их показаниям выходило, что во всем виноваты переигравшие их авроры. Несмотря на то, что министерских псов было на порядок меньше, они исхитрились заманить вольдемортово войско в подготовленную смертоносную западню. А затем, используя заклинания невероятной мощи, перебили всех великанов, почти всех оборотней и магов. И даже смогли сжечь дементоров.

Но то, что слуги не лгали, нисколько им не помогло и даже не облегчило их участь; хозяину надо было выместить на ком-то злость, и вдумчивые пытки для этого подходили лучше всего. Посыльный, замученный Круциатусом в самом начале, и двое простых Упивающихся, подвернувшиеся под Аваду взбешенного властелина, были не в счет.

Помимо Яксли и прочих неудачников, был еще один человек, с которым Вольдеморт очень и очень желал бы побеседовать в схожей обстановке. Но тот, проявив вполне ожидаемое от него изумительное чутье на опасность, успел скрыться, и его поиски пока ни к чему не привели.

Речь шла, разумеется, о Руквуде.

Этот высокий, худощавый и пронырливый хлыщ с волной зачесанных назад длинных, темных волос, чья спина так ловко гнулась в подобострастных поклонах, почуял неладное еще тогда, когда в Хогвартс начали аппарировать остатки разбитой армии Яксли. Почуял и быстро сообразив, чем именно это грозит конкретно ему, предпочел уйти, как истинный англичанин. А именно — не прощаясь. На то, что Вольдеморт согласится выслушать его объяснения, а не запытает в припадке ярости от такого поражения, он, хорошо зная норов своего повелителя, совершенно не надеялся, и в итоге оказался абсолютно прав.

Но сбежав, Августус Руквуд, сам того не желая и не ведая, сильно сыграл на руку и Гарри Поттеру и министру Фаджу, ведь теперь у Тёмного Лорда не оставалось и тени сомнения в том, кто именно работал на авроров, кто был виновен в утечке информации и в итоге — в столь катастрофическом поражении при Эпплби. Стоило только представить, что Руквуд — предатель, и все сразу вставало на свои места, делаясь понятным и объяснимым: и западня, расставленная аврорами, и ложные сведения о том, что Аврорат и Министерство Магии находятся на последнем издыхании, и абсурдные, противоречащие здравому смыслу разведданные о каких-то таинственных, неуловимых убийцах. Вот только понимание всего этого ничуть не успокаивало, а наоборот, выводило из себя еще сильнее.

Вольдеморт проследовал коридорами Хогвартса, буквально вымирающими по пути его следования, прошествовал по центральному спуску в Тайную Комнату и, неторопливо пройдя змеиную колоннаду, опустился в свое похожее на трон кресло, откинув назад голову.

Остро хотелось действовать, действовать, действовать, но Реддль заставлял сидеть себя неподвижно, понимая, что от поспешных шагов толку будет немного. И в качестве отдушины решил подумать о чем-нибудь приятном.

— Руквуд... — почти закрыв глаза, произнес Вольдеморт. Длинные пальцы медленно шевелились, словно что-то выкручивая или вырывая. — Неважно, сколько времени это займет, но ты заплатишь за все... Сполна заплатишшшь...

В последнем слове было столько злобы и шипящих обертонов, что оно больше походило на сказанное на серпентарго, чем по-английски. Нагини, свернувшаяся у подножья трона Вольдеморта, вздрогнула и начала обвивать подлокотник, подсовывая свою массивную, ромбическую голову господину под ладонь.

— Нагини... — Темный Лорд отвлекся от своих мыслей и ласково погладил прохладную змеиную кожу, понемногу успокаиваясь. — Лишь ты меня никогда не предашь. Ты и сестра. Остальным же нужны кнут и страх. И боль... Хвост!! — внезапно резко выкрикнул он.

Маленький неопрятный человечек с острой крысиной мордочкой выкатился буквально из ниоткуда и торопливо приблизился к своему господину, согнувшись в таком низком поклоне, что, казалось, еще немного — и он поползет к подножию трона на четвереньках.

— П-повелитель? — голос полный страха, срывался. Бывший мародер за последние сутки насмотрелся такого, что каждый вызов господина казался ему приглашением на эшафот.

— Мне нужны Малфой, Мальсибер и этот, как там его... все крутился рядом с Руквудом... — не меняя позы, произнес Вольдеморт.

— Пакстон, господин? — робко подсказал Петтигрю.

— Да. Всех троих сюда и быстро. Быстро!

— Слушаюсь, слушаюсь, господин! — пискнувший Питер буквально испарился, ушуршав со всех ног.

* * *

Слуги Темного Лорда хорошо понимали, что испытывать терпение своего повелителя не стоит, и потому очень скоро три облаченных в темные мантии силуэта, вошли в Тайную комнату и, остановившись в нескольких метрах от вольдемортова трона, согнулись в низких поклонах. Никто из них не осмеливался заговорить первым. Зеленоватый свет, идущий откуда-то из-за громадного барельефа Салазара Слизерина, делал их лица похожими на лики утопленников или восставших мертвецов.

Но существо, восседавшее перед ними, тоже безмолвствовало, глядя на склонившихся перед ним волшебников. Нечеловеческое лицо хранило выражение легкого презрения. Выждав, когда у прибывших затекут согнутые спины, а в душах закопошатся самые нехорошие предчувствия, Вольдеморт, наконец, соизволил произнести:

— Вы подвели меня. Все те, кто заполонил этот замок и его окрестности, как бесполезная мошкара, и вы, кто был со мной с самого начала. Вы провалили дело, сумев совершить почти невозможное — вырвать поражение из пасти верной победы. Вы. Меня. Подвели. И приговор за это может быть только один — смерть. — Он сделал паузу, насладившись видом посеревших лиц и судорожно дернувшихся кадыков. — Приговорены все поголовно. Тем не менее, вы и многие другие все еще живы. Хотите знать почему?

— Да, Повелитель, молим, скажите нам, — вразнобой ответила троица.

«Потому что иначе где ещё я найду столько рабов, к тому же готовых служить мне добровольно?» — подумал Вольдеморт, а вслух сказал:

— Все просто. Вы подвели меня, но пока не предали. Те же, кто предал... Вы видели и отлично знаете участь этих гнусных изменников. Блэк-младший, Каркаров, Яксли… А вскоре к ним присоединится и Руквуд, и ещё многие другие. Но вы... Считайте, что вы получили отсрочку, и как долго она продлится — зависит только от вас, вашей верности и вашей службы мне.

— Благодарим вас, Повелитель. Вы так милосердны...

Лицо Вольдеморта жутко исказилось, и одним слитным змеиным движением он поднялся с трона. Пожиратели невольно отпрянули назад.

— Милосссерден?!! — прошипел Темный Властелин. Его глаза сузились, превратившись в горящие алым щели. — Я — милосерден?!! Круцио!!

Мощное пыточное заклятие накрыло всех троих, и Упивающиеся с воплями рухнули на пол, корчась у ног своего господина подобно полураздавленным червям. Вольдеморт выжидал, кривя безгубый рот в жуткой безжалостной улыбке. Наконец, вдосталь наслушавшись полных нестерпимой боли криков, метавшихся под высокими сводами Тайной комнаты, Темный Лорд отвел волшебную палочку и снова сел. Дождавшись, когда жертвы своих необдуманных слов отдышатся, поднимутся с пола и вновь раболепно замрут, он продолжил:

— Запомните, я — не милосерден. Я ничего не забываю и уж тем более — не прощаю. Мою м_и_л_о_с_т_ь вам ещё придется заслужить. А пока — будете ежедневно, потом и кровью доказывать, что мне есть резон хотя бы оставлять вас в живых… И вот мой первый приказ.

Длинный и бледный, костлявый палец указал на мужчину, стоящего крайним слева.

— Мальсибер. Взамен так быстро покинувшего нас Яксли я назначаю Рабастана Лестранжа. Потеряв всех близких, он полыхает ненавистью к аврорской сволочи и едва ли пойдет с ними не то что на сговор, но даже минутное перемирие. А ты, Мальсибер... Что это с тобой, кстати? Выглядишь, как будто я только вчера вытащил тебя из камеры Азкабана.

— Я... был ранен в бою, мой Лорд,.. — пробормотал Ричард Мальсибер, который и так чувствовал себя далеко не лучшим образом, а после Круциатуса вообще еле стоял на ногах. — Еще не до конца оправился...

— Сейчас не время для болезней! — отрезал Вольдеморт, но тут же, с небрежным взмахом длиннопалой длани, добавил: — Но в виде исключения можешь отдохнуть один день. Вскоре мне понадобятся все твои силы.

Ты, Мальсибер, останешься таким же заместителем при Рабастане, каким был и при Яксли, но не спеши затаивать недовольство на своего Лорда. — Заметив, как метнулся в сторону взгляд Упивающегося, Вольдеморт проговорил: — Да, да, я легко могу читать ваши помыслы безо всякой легалименции. Ты неплохо показал себя в этом позоре при Эпплби, сумев сделать то, что не вышло даже у вашего никчемного фельдмаршала. Тебе не достанется возвышения и наград, но знай — твой господин верит тебе немного больше, чем другим, и со временем, если ты подтвердишь свою преданность, осыплет тебя милостями.

А пока следи за Лестранжем и если увидишь, что он нарушит приказ, усомнится в нём или ещё как-то начнет повторять ошибки своего предшественника — убей его не задумываясь, возглавь командование и приведи нас к победе.

— Слушаюсь, мой Лорд.

— Теперь ты, Люциус, — и палец указал на стоящего посередине Малфоя, чья ухоженная платиновая грива волос находилась в сильном беспорядке после последней «милости» его господина.

Никак не проявляя этого внешне, Люциус Малфой был очень недоволен. В последнее время, особенно после женитьбы Драко на сестре Темного Лорда, тот вел себя с Люциусом гораздо проще — не как с равным, разумеется, но как с тем, кто стоит всего на ступеньку ниже, заставляя весь Внутренний круг зеленеть от зависти к счастливчику. И вот внезапно все его привилегии сошли на нет, аннулированные громким поражением, и былое, униженное положение при Лорде неприятно напомнило о себе.

А Вольдеморт продолжал говорить:

— Твоей прямой вины в случившемся нет, но косвенная... Ты — моя правая рука, и ты должен был предвидеть такой вариант развития событий! Предвидеть и иметь на этот случай запасной план! Ведь это вы с Яксли готовили нападение, обернувшееся полным провалом!

— Я молю о снисхождении, господин, — Малфой склонился так низко, что коснулся длинными волосами пола.

— У тебя будет шанс реабилитироваться. Ты разработаешь новую стратегию, Люциус. Я желаю беспощадной, тотальной, жестокой войны на уничтожение. Я желаю, чтобы в Министерстве поняли: этой временной победой они меня только разозлили. В конце концов, одно проигранное сражение еще не означает проигранную войну. Наше возмездие должно быть скорым и страшным. Не щадить никого — ни женщин, ни детей, ни даже домовых эльфов. И не надейся, что ещё один твой провал останется безнаказанным, Малфой. Кем бы там не был твой сын, ты служишь мне.

— Истинно так, Повелитель.

— Так. Теперь ты, Пакстон... — потеряв всякий интерес к Малфою, Лорд шевельнул пальцами, подзывая самого молодого Упивающегося из согнувшейся перед троном троицы.

Тому было около тридцати или даже меньше. Тёмно-русые волосы были коротко подстрижены по бокам и сзади, но сверху — оставлены длинными и зачесаны назад. Чисто выбритое лицо, нос с легкой горбинкой, плотно сжатый рот… Ничего особенного или запоминающегося в его облике не было — если бы не глаза.

В их угрюмом взгляде странным образом сплетались ум, целеустремленность и безудержный оголтелый фанатизм и восторг при виде Вольдеморта. Этот молодой человек был, если так можно выразиться, «Упивающимся Смертью задним числом», и в Азкабан угодил через несколько лет после падения Темного Лорда — за зверские по жестокости попытки продолжить его дело. Он присягнул на верность Вольдеморту сразу же после освобождения пленников Азкабана, и за сравнительно небольшой срок успел привлечь его внимание всепоглощающим стремлением служить своему господину.

Барти Крауч-младший и Беллатрикс Лестранж спаянные воедино — вот что представлял собой Уильям Пакстон. Нерассуждающая преданность и одновременно — неплохие мозги, поставленные исключительно на службу Тёмному Лорду.

— Да, Повелитель, — Пакстон склонился перед Вольдемортом. Сейчас на его лице была написана сложная гамма чувств — обида, стыд и плохо сдерживаемая ярость. — Я... Я не заслуживаю вашего прощения, мой лорд. Руквуд... Предатель... Он был так близко, а я не смог разглядеть, распознать... Прикажите! Прикажите, мой Лорд — и я переверну небо и землю, но отыщу этого изменника!

— Успокойся, Пакстон, — видя ненаигранную искренность слуги, Вольдеморт смягчился. Самую малость. — Поиски предателя будут вести другие, а ты... Ты займешь его место. И я хочу, чтобы ты вычистил всю скверну из наших рядов, выжег ее каленым железом! Я желаю знать, кто еще находился в сговоре с Руквудом — он не мог проворачивать свои делишки в одиночку! И хочу быть уверен, что никто больше меня не предаст! Делай, что должен, и не останавливайся ни перед чем. Ты же не разочаруешь своего Лорда, не так ли, Пакстон?

— Ни за что, мой Повелитель! — истово ответил Уильям. Его глаза горели как уголья, и создавалось впечатление, что он уже сейчас готов тащить на допросы всех подряд, начиная с присутствующих. Получая приказы Повелителя, Пакстон становился подобен адской гончей, взявшей запах жертвы и спущенной с цепи. И не отступал, пока не выполнял их. И Темный Лорд, разумеется, знал это. Это, и еще многое другое.

Не знал он только того, что там, на другой стороне «игрового поля» магического противостояния в Англии, за спиной авроров и Фаджа стояла сила, для которой поражение Вольдеморта было делом принципа. И времени. И что эта сила собиралась закончить эту войну — как поставить детский мат в шахматах: в несколько ходов.

Но с другой стороны, Темный Лорд и не знал и кое-чего еще — что иная сила, стоящая за ним самим, частью которой он являлся, собиралась нарушить свой обычный нейтралитет, ибо само существование той, «первой силы» с некоторых пор для нее превратилось в личное оскорбление.

Война обычных магов грозила стать всего лишь детонатором, запальным шнуром для другого, куда более серьезного противостояния, способного раздуть пламя войны на все, как говорили в Даймоне, восемь сторон света — на их аналоги севера, юга, востока и запада, на небо и под землю, а еще — и в прошлое, и в будущее.

А события в волшебном мире развивались по сценарию, Вольдеморту совершенно не известному и, тем более, им не предусмотренному.

Благодаря информации, полученной Гермионой от Мальсибера на их первом же «свидании», меньше чем через неделю после победы при Эпплби в результате двух одновременных, скоординированных атак, была освобождена главная школа Аврората в северной Шотландии и восстановлен контроль над волшебным сектором города Исборна. Последний служил своего рода «парадным входом» в магическую Англию со стороны Европы, а также таможенным и транзитным пунктом для всех волшебных товаров, импортируемых с материка.

Именно в связи с этим он и был атакован и успешно взят силами Вольдеморта ещё в самом начале активных военных действий. Захват этого города открывал самый простой путь для притока новых рекрутов в армию Тёмного лорда, навербованных его эмиссарами по всей Европе. Кроме того, через Исборн ввозились многочисленные черномагические артефакты и компоненты для зелий. Они и раньше просачивались через таможенный заслон тонким ручейком контрабанды, но вот только с разгромом таможни этот ручеек моментально превратился в самый настоящий полноводный поток.

Но отныне он снова оказался перекрыт, и наёмники, желающие послужить Темному Лорду, были вынуждены прибывать мелкими группками, используя аппарацию и портшлюзы. Такой метод инфильтрации был неточен и граничил с серьезным риском, так как с помощью сети сигнальных чар, накрывшей побережье, и артефактов-детекторов Министерство могло вычислять место аппарации и сработавшего портшлюза.

И часто случалось так, что вновь прибывшая группа волонтеров вместо обещанного трудоустройства у Вольдеморта начинала свое знакомство с достопримечательностями Англии с теплых объятий бригады авроров и душевной порции «дубинок» и «телобинтов», более известных широкой публике, как заклинания «Ступенфай» и «Петрификус Тоталус». Продолжался же ритуал приветствия в отделе дознания Аврората, побывав в котором и плотно пообщавшись с радушными хозяевами, незваные гости туманного Альбиона почему-то разом, все как один, проникались пугающе сильной ностальгией по своим большим и малым Родинам и острым желанием вернуться туда как можно скорее. Чему авроры и способствовали в полной мере.

Освобождая Исборн и свою альма-матер, подчиненные Хмури действовали самостоятельно. В обеих операциях в качестве страховки присутствовали сначала Гарри с Рен, а потом Норт, но их вмешательство не потребовалось — бойцы, в достаточной мере овладевшие своим усовершенствованным оружием в битве при Эпплби, прекрасно справились сами, понеся минимальные потери. Азкабан, обзаведшийся к тому времени куда более серьезной охраной, по итогам двух «ответных ходов» принял первую партию заключенных.

А потом, спустя сутки, грянула «информационная бомба», стараниями Поттера и Фаджа умело подготовленная и, что самое главное, — подорванная в наивыгоднейший момент. Будоражащие умы слухи о серьезных поражениях войск Вольдеморта буквально пронизывали магическое сообщество, и нервы простых магов, почти потерявших надежду, были напряжены, как струны.

Одновременно нескольким десяткам журналистов ведущих магических изданий Англии и Европы была подчеркнуто официально предоставлена, а, вернее, просто вброшена, богатая информация об этих трех громких победах — планы, приказы, многочисленные колдофотографии, заранее сделанные по горячим следам, организованы выезды на места сражений и интервью с непосредственными участниками, а также — с наиболее разговорчивыми пленными. Все остальное пронырливые писаки сделали сами.

Но больше всего шуму наделала прямая трансляция со сравнительно короткой импровизированной пресс-конференции министра Корнелиуса Фаджа прямо с крыльца главного входа Министерства Магии.

Впрочем, импровизированной она показалась только несведущим; на самом же деле, она была искусно подгадана таким образом, чтобы практически совпасть со временем, когда во все редакции вернутся, а, точнее, вбегут сломя голову журналисты, перегруженные сенсационными репортажами с мест боев, снимками, материалами допросов пленных, и начнут требовать от главных редакторов все первые полосы.

* * *

— Министр! Министр! — многочисленные корреспонденты заметили показавшегося на широком крыльце Министерства Корнелиуса Фаджа в своем легко узнаваемом котелке. Едва начали распространяться невероятные слухи о переломе в ходе войны журналисты большинства магических газет и корреспонденты колдовского радио оккупировали все входы и выходы правительственного здания, только что не устраивая охоту на любого работника Министерства Магии, потенциально способного предоставить хоть какую-то информацию. И вдруг такая улыбка фортуны — сам министр. Подобную добычу нельзя было упускать просто так, и толпа разом подалась вперед. Особенно усердствовала Рита Вритер. Размахивая блокнотом, скандальная журналистка беззастенчиво напирала грудью на авроров, взявших министра и сопровождавших его лиц в профессиональную «коробочку» личной охраны.

— Министр! Министр! Буквально несколько слов о нынешнем положении дел для читателей «Ежедневного Пророка»! — взывала она, потрясая своими обесцвеченными кудряшками и не особо надеясь на успех. До сих пор всякий раз, как этой пронырливой особе удавалось чудом подловить министра, тот либо торопливо аппарировал вместе со своим окружением, либо отступал обратно, под прикрытие стен Министерства, куда журналистам без особого распоряжения вход был закрыт.

Но тут случилось невероятное — министр остановился, задумавшись на мгновение, и повернулся к репортерше, сделавшей стойку, точно охотничья собака:

— Что ж, мисс Вритер, пожалуй, я могу уделить вам некоторое время и ответить на ваши вопросы. Ваши и всех, кто здесь собрался.

Как ни были ошарашены такой новостью работники прессы и радио, они вмиг заполонили крыльцо, окружив министра и его сопровождение полукольцом. Толпа дружно запестрела блокнотами, а микрофоны корреспондентов волшебного радио нависли над головами и придвинулись ближе.

— Министр, самый главный вопрос — как вы прокомментируете сведения о нескольких поражениях, нанесенных силами правопорядка темным магам Того-Кого-Нельзя-Называть? — Рита Вритер не собиралась упускать преимущество и начала торопливо задавать вопросы. — Общество заполонили совершенно невероятные слухи…

— Мисс Вритер, ни Министерство, ни Аврорат, ни я лично не имеем к слухам ни малейшего отношения, — по-отечески, с укоризной глядя на Риту, прервал ее Фадж. — Более того, предположения, что министерство может как-то комментировать какие-то слухи, или, чего доброго, способно само их распускать, простительны разве что вчерашним школьникам, но никак не взрослым, разумным людям.

— Но министр...

— Довольно, мисс Вритер, — и Корнелиус Фадж мягко поднял ладонь, отсекая все возможные возражения. — Эти шепотки с Косого переулка можно обсуждать бесконечно, а время нынче дорого. Чтобы пресечь домыслы и внести ясность, разумней всего будет сделать официальное заявление.

Клонящееся к заходу солнце заливало всю площадь перед Министерством красноватым светом уходящего дня. Фадж шагнул вперед, и его тень из малозаметного пятна под ногами скачком вытянулась в пятиметровый силуэт, накрыв фасад Министерства и словно символизируя значимость слов, которые будут сейчас произнесены.

Спокойным голосом, как будто зачитывая обычную метеосводку, министр проговорил:

— Леди и джентльмены! Я хочу сообщить вам, что на истекшей неделе вступил в действие третий, заключительный этап общего стратегического плана противодействия силам преступного темного мага Томаса Марволо Реддля, также известного, как Вольдеморт. И в рамках этого плана силы Аврората Министерства Магии провели три успешных военных операции. В ходе первой была осуществлена успешная оборона учебно-подготовительной базы N2 Аврората от превосходящих сил противника, две другие являлись наступательными. Их итогом стало освобождение главного учебного центра Аврората в северной Шотландии и восстановление контроля над городом Исборном на восточном побережье. Силы противника были полностью разгромлены, понеся огромные потери в живой силе. Несколько десятков человек взято в плен.

На крыльце воцарилась такая тишина, что стало слышно, как по-вечернему прохладный ветерок шуршит страницами блокнотов и листвой близлежащей липовой аллеи.

Неизвестно, что шокировало собравшихся больше: сама сенсационная суть заявления, уничижительно-казенное «Томас Марволо Реддль, также известный, как Вольдеморт», классифицировавшее Темного Лорда, как какого-то банального уголовника, или тот факт КАК именно, равнодушно-буднично и немного устало, министр все это произнес.

А потом началось...

Журналисты заговорили все разом, пытаясь перекричать друг друга, и в поднявшемся гаме невозможно было разобрать ни слова.

— ПОЖАЛУЙСТА, ТИШЕ!!! — громыхнул с верхних ступенек министр голосом, усиленным Сонорусом. И, когда все успокоились, уже обычным тоном продолжил:

— Еще один ваш вопрос, мисс Вритер. Потом, прошу прощения, право спрашивать перейдет к другим.

— Это... это... потрясающая новость, — матерая журналистка была, казалось, впервые в жизни выбита из седла и теперь судорожно пыталась сообразить, о чем ещё следует спросить. — Но... Но... Но кому мы обязаны такой внезапной победой?

— Хороший вопрос, мисс Вритер, — кивнул Фадж. — Очень хороший, но немного не своевременный. Магический мир Англии еще узнает имена своих героев, но война продолжается, и мы не станем спешить их раскрывать. По крайней мере, все. А пока я могу сказать, что победой мы обязаны новому оружию, скрытно разработанному в Отделе Тайн, беспримерной храбрости авроров, своими жизнями купившими время на его создание, и еще многим, многим другим людям, которых мы в свое время почтим — кого наградами и овациями, а кого — наградами и минутой молчания. И неувядающей славой. И все это будет очень скоро, потому что победа не за горами.

На этот раз пауза была еще короче — она длилась ровно столько, сколько требовалось, чтобы отложить, сунуть в карман блокнот или микрофон и начать хлопать в ладоши. Аплодировали все: и корреспонденты с помощниками, и работники министерства, оказавшиеся на крыльце, и простые волшебники, прибившиеся к толпе, чтобы услышать речь министра. Рукоплескания были бурными, но вскоре стихли: всем хотелось знать подробности.

Вопросы посыпались, как из рога изобилия.

— Скажите, министр, а как вы объясните постоянное отступление, захват Упивающимися Смертью целых городов и районов страны и столь долгое отсутствие каких-либо ответных инициатив от Министерства? Очень многие уже полагали, что война окончательно проиграна, и полагали не без оснований.

— Я ждал этого вопроса, — лицо Корнелиуса посуровело, резко обозначились складки на переносице и у рта. — Вы, господа, знаете лучше всех, как выглядело в начале этой войны Министерство Магии, да и чего уж тут скрывать — я сам. Не самым лучшим образом, и это мягко говоря. Но такие действия были необходимы, как часть маскировки главного плана. Они преследовали сразу несколько целей. Выгадать время для завершения разработок Отдела Тайн — это раз: кто станет спешить добивать полумертвого врага? Заставить противника потерять осторожность — это два. Когда ты целиком и полностью уверен в победе, ослабевает бдительность. Выманить его главные силы и навязать им открытый бой, как произошло в битве при Эпплби — это три. Так что всем нам, посвященным в истинный план, пришлось сжать кулаки, стиснуть зубы, терпеть, и ждать, не отвечая на обвинения в трусости. Болезненные уколы для гордости, конечно, но я и коллеги жертвовали всего лишь репутацией, тогда как другие, вынужденные сражаться с численно превосходящим врагом, жертвовали жизнями. Но, повторюсь, так было надо.

Присутствовал и еще один важный момент — нам было необходимо время не только на разработку оружия, но и на подготовку человека, который уже сыграл и еще сыграет важную роль в противостоянии нашему общему врагу — Вольдеморту. Позвольте же представить вам этого человека!

И стоявший справа от министра Гарри сбросил капюшон мантии.

Все продолжавшая увеличиваться толпа изумленно ахнула, как один человек. Сегодняшний вечер был вообще богат на невероятные события, но это превзошло все ожидания. Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил и считался не то убитым Темным Лордом, не то без вести попавшим, оказывается, был жив, здоров и более того — уже участвовал в битвах против Вольдеморта! Явление Поттера народу вызвало очередной шквал вопросов, и Гарри, сохранявший на лице смущенную улыбку, присоединился к пресс-конференции.

— Нет, я не держу зла на мистера Фаджа за прошлые публикации в «Пророке», он просто был неверно информирован своим ближним окружением. Да, кстати, среди него вполне могли находиться и агенты Темного Лорда.

— Я никуда не пропадал. Мне просто нужно было время, чтобы пройти необходимую подготовку, ведь не может же вчерашний студент Хогвартса прямо со школьной скамьи идти на войну?

— Когда возрождение Вольдеморта уже не вызывало сомнений, именно мистер Фадж продумал костяк плана, и умело использовал в нем даже собственные ошибки и прошлые заблуждения.

— Да, как видите, он сработал, и теперь мы больше не будем играть в поддавки. Мои ближайшие планы? Я буду сражаться. Разве можно оставаться в стороне, когда люди в тебя верят?..

После этих слов Корнелиус, который, не вмешиваясь, стоял рядом с юношей, выступил вперед, слегка закрыв Гарри от публики.

— Ну, довольно, довольно, позвольте нашему юному герою перевести дух, — проговорил министр, прерывая бесконечную череду вопросов, обращенных к Поттеру. — Как все мы смогли убедиться, бойцы Вольдеморта были хороши только в тайной, партизанской войне. Против регулярных войск они не выстояли. А больше партизанить мы им не дадим.

И Фадж хитро и недобро прищурился, подняв вверх указательный палец. Тут же засверкали блицы и вспышки фотоаппаратов, запечатлевая министра для будущих газетных передовиц.

А эстафету вопросов переняли журналисты других изданий.

— Вы утверждаете, что не позволите Тому-Кого-Нельзя-Называть вести тайную войну. Что это значит?

— Только то, что было сказано, уж простите за прямоту. Это значит, что отныне инициатива в этой войне будет исходить от нас. Если мы все — авроры, чиновники и простые люди, сплотимся в единый фронт и вместе выступим против общей угрозы, то продлится эта война ровно столько, сколько потребуется, чтобы выкурить Вольдеморта и его прихвостней из их змеиных нор и уничтожить. По сути, Темный Лорд и его Упивающиеся — уже прошлое.

— Именно уничтожить? Вы не предложите им сдаться на каких-либо условиях, не посулите никакой амнистии?

— Предлагать им сдачу? Да еще и амнистию? Как такое вообще могло прийти вам в голову?! — Лицо министра, обращенное к молодому журналисту, задавшему вопрос, потемнело от сдерживаемого гнева. — Молодой человек, я могу вам показать материалы с мест, где развлекались люди, об амнистии которых вы говорите с такой легкостью. Там только ужас, кровь и смерть. И невинные жертвы, большая часть которых — женщины и дети. Впрочем, зачем далеко ходить — просто посетите больницу святого Мунго, а потом спросите себя сами, найдутся ли у вас силы прощать и миловать тех, кто творит подобное! Так что — никакого прощения и амнистии! Либо капитуляция на наших условиях и публичный суд, либо смерть. Если враг не сдается, его уничтожают.

От такого вердикта толпа снова разразилась бурными овациями.

— К сожалению, у меня мало времени, — дав людям выразить свою радость, сказал Корнелиус и демонстративно взглянул на карманные часы, — поэтому сейчас мы все вынуждены откланяться. Но могу вас утешить — отныне я буду общаться с прессой не реже раза в неделю, а в случае крайней необходимости с вами свяжутся люди из пресс-службы Министерства. Таким образом, вы сможете получать сведения для ваших слушателей и читателей прямо из первых рук.

А пока я советую вам всем вернуться в свои редакции, — тут министр лукаво улыбнулся, — потому что туда наверняка уже прибыли ваши коллеги-корреспонденты, которым Аврорат и Министерство сегодня организовали выезды на места сражений и снабдили официальными снимками и богатыми материалами для публикаций.

Лучшего способа одним махом разогнать толпу журналистов просто не существовало. Министр едва успел закончить фразу, а они уже кинулись врассыпную, чтобы во время торопливой аппарации не зацепить кого-нибудь постороннего. Площадь перед Министерством огласили многочисленные хлопки.

На ступеньках остались лишь Фадж, Гарри, авроры из числа охраны и зеваки, угодившие волей судьбы на это судьбоносное представление. Поттер негромко прочистил горло, и министр, на лету уловив, что от него требуется, произнёс:

— Гарри, мальчик мой, давай ненадолго отойдем.

— Конечно, господин министр, — открыто улыбнулся Гарри и послушно направился за Корнелиусом. Едва они оказались на достаточном расстоянии от эскорта, улыбка Поттера из по-детски открытой стала довольно-покровительственной. Гарри снял очки и прикрыл глаза, подставив лицо уже не жарким лучам солнца.

— Вы молодец, мистер Фадж. Просто прирожденный актер! Впрочем, вы же политик, а это, в некотором смысле, одно и тоже. Все прошло просто превосходно, завтра с утра пресса грохнет такие полосы, что весь волшебный мир взовьется на дыбы. А Реддль начнет драть от злобы волосы у всех своих прислужников — своих-то у него нет. Надо, кстати, позаботиться о вашей охране: после такого заявления к вам вполне могут и убийц подослать.

Видя, как вздрогнул при этих словах министр, юноша поспешил его успокоить:

— Не пугайтесь, я уже говорил, что пока вы на моей стороне — бояться вам нечего. А мы пока подготовим старине Волди еще одну плюху. В общем, почин сделан, и теперь самое главное — выгодно и с толком использовать его.

* * *

А на следующий день магическая Англия словно взорвалась. Нет, это не было то восторженное, ликующее празднование, которому предались все волшебники в день, когда узнали об исчезновении Сами-Знаете-Кого. Ведь новости сообщали не о полной победе, а лишь о крупных тактических успехах, и все-таки… Люди радовались им не меньше, а тот, кто реагировал сдержанно, вызывал у окружающих настороженную неприязнь. Имели место даже несколько случаев нападений и попыток физической расправы над представителями чистокровных аристократических семей, чьи члены, по мнению нападавших, проявляли недовольство победами авроров и, соответственно, были заподозрены в сочувствии к Темному Лорду.

Последние события обсуждались и в Косом, и в Лютном переулках, в очередях в «Гринготтсе», да и просто на улицах, где встречались волшебники числом более двух.

Газеты, выходящие удвоенными тиражами, пестрели заголовками на первых страницах:

«ПЕРЕЛОМ В ВОЙНЕ?»

«ТРИ СРАЖЕНИЯ ПОДРЯД!»

«ОТДЕЛ ТАЙН — КУЗНИЦА ПОБЕДЫ».

«ФАДЖ УТВЕРЖДАЕТ: ВОЛЬДЕМОРТ — УЖЕ ПРОШЛОЕ!»

«ТЕМНЫЕ МАГИ ОТСТУПАЮТ!»

«ФАДЖ И ПОТТЕР — НАШ ПОБЕДОНОСНЫЙ ДУЭТ?»

Развороты пестрели многочисленными колдографиями. Перепаханная, сожженная, но так не взятая врагом героическая база в Эпплби. Частично разрушенное здание отвоеванной штаб-квартиры шотландской базы с реющим над ним флагом Аврората — золотой крылатой волшебной палочкой с перекрещенными молниями на бордовом фоне. Снятые на его фоне перевязанные, но бесшабашно улыбающиеся авроры — все с орденами Мерлина поголовно.

Особенно сильной вышла одна колдография: снятая издалека общая могила, а в ней — штабель тел погибших врагов. Подпись под снимком гласила: «Они шли, чтобы убить всех нас. Вышло иначе».

Но главные места на передовицах всех газет сплошь занимали изображения министра магии. Фадж смеющийся, отечески обнявший за плечо смущенно улыбающегося Гарри Поттера. И Фадж другой — с суровым лицом, жестким прищуром и поднятым вверх пальцем, как бы озвучивающий еще один заголовок: «ВРЕМЯ ИГРЫ В ПОДДАВКИ ЗАКОНЧИЛОСЬ».

Общественное мнение, как бурная река, направленная в нужное русло, стремительно понесла свои воды во вполне предсказуемом направлении, подняв на гребень высокой волны Фаджа и Поттера.

Все газеты, начиная от флагмана английских магических печатных изданий «Ежедневного Пророка», и кончая заштатным «Бюллетенем общества любителей скучечервей» с тиражом в сто экземпляров, а также шедшие по колдовскому радио интервью с различными знаменитостями, так или иначе муссировали главные темы обсуждения — стратегический гений Корнелиуса Фаджа, храбрость, проявленная аврорами на поле боя, и воюющий с ними плечом к плечу юная надежда всего магического мира — Гарри Поттер.

И если Гарри относился к ажиотажу вокруг себя с полным равнодушием, хотя и без запинки отыгрывал им же самим написанную роль, то для Фаджа жизнь в один миг стала одной большой молочной рекой с кисельными берегами. Все, что сулил Гарри министру магии в том памятном разговоре, произошедшем в его кабинете после смерти Амбридж, все это сбывалось.

Простой народ рукоплескал ему на улицах, работники министерства вновь встречали его не формальным приветствием, а улыбками, рукопожатиями, а некоторые — даже поклонами. И в чиновниках высокого звена и членах Визенгамота, кто наиболее рьяно и настойчиво теперь поздравлял его с переломом в войне и восторгался его умом и прозорливостью, Фадж безошибочно узнавал тех же самых людей, которые первыми стали смотреть на него, как на пустое место. Тех, что отворачивались и почти перестали здороваться, когда всем казалось, что Тёмный Лорд уже стоит на пороге. На таких подчиненных пристальный взгляд министра словно ставил невидимое клеймо, чтобы впоследствии избавиться от них: Фадж был мстителен и злопамятен.

Но были и другие работники Министерства, чем-то сильно напоминавшие авроров Хмури. Которые даже в то время, когда в коридорах Министерства магии сквозила почти осязаемая безнадежность, не отворачивали от него лица. В их глазах нередко скользила жалость или лёгкое презрение, но не было отвращения — как к живому трупу, лишь по непонятной случайности еще бродящему по земле. Вот эти люди теперь смотрели на него с искренним интересом и уважением, а при встрече — крепко жали руку и всегда находили пару добрых слов, от которых у старого политика Фаджа в глубине души иногда еле-еле, но все же дергалось что-то, что у обычных людей называется совестью.

А ещё министр начинал смутно подозревать, что большую часть своей политической карьеры опирался не совсем на тех людей, на которых бы следовало.

Невероятное моральное удовлетворение Фаджу принесла картина толпящихся в его приемной членов высокородных семей, которые не были прямо уличены в поддержке Упивающихся Смертью, и уж тем более не переходили на сторону Вольдеморта открыто, как те же Малфои, Эйвери или Нотты.

Публикации в газетах только успели прогреметь, как волшебная аристократия явилась засвидетельствовать министру своё почтение и уверить в полной поддержке. Благородные господа, с неприкрытым энтузиазмом выражавшие готовность облечь понятие «поддержка» в любые возможные формы, вызывали у Корнелиуса самые разнообразные желания.

Например, схватить этих еще вчера таких надменных магов за воротники их баснословно дорогих фамильных камзолов и костюмов, пошитых на заказ в лучших магических ателье Европы, и, рывком подтянув их поближе, очень ласково поинтересоваться, где все они были неделю, месяц, два месяца назад? И, внимательно глядя в их испуганные глазки, спросить, как уважаемый маг Такой-то смотрит на то, что его нынче же объявят пособником Того-Кого-Нельзя-Называть? И отправят обживать дощатые нары одной из общих камер Азкабана, в то время, как все его финансовые активы реквизируют на оборонные нужды по законам военного времени. Да и в фамильном особняке тоже будет устроено что-нибудь полезное. Например, конюшня для гиппогрифов, сиротский приют или аврорская казарма для размещения пополнения.

Самым интересным было то, что в данный момент министр легко м_о_г позволить себе такое и вполне это сознавал. Не со всеми, разумеется, но с двумя-тремя — запросто. И общественность ничуть бы не возмутилась действиям новоявленного спасителя. Чистокровные семейства наверняка бы промолчали из опасения стать следующими в проскрипционном списке, а простые обыватели были бы только рады показательному суду над богатенькими прихвостнями их главного врага.

Но как только от этих сладких мечтаний у Фаджа начинали подрагивать руки, а ноги сами несли хозяина в сторону очередного чистокровного, сладко улыбающегося сукина сына, перед ним вставал отрезвляющий образ черноволосого парня в очках. Парень сидел в кабинете министра, за его столом и в его кресле, и спокойно, внятно читал ему наставления, мерно постукивая пальцами по полированной дубовой столешнице:

— Я более чем уверен, что аристократия и знать волшебного мира, все те денежные мешки, что ранее щедро вас спонсировали в обмен на некоторые услуги, а потом дружно от вас отвернулись, наперегонки кинутся осаждать вашу приемную, дабы успеть прогнуться первыми. Ну, кроме тех, кто уже полностью, целиком и бесповоротно замарались, как слуги или сторонники Вольдеморта.

Так вот, вы не должны встречать их приветливо, как будто ничего не случилось, и уж тем более — показывать, что хоть немного, но снова рады их поддержке.

Заметив, как при этих словах исказилось лицо Фаджа, Гарри кивнул головой:

— Ага, я понял... Того, что они отвернулись от вас в трудную минуту, вы им никогда не простите. И это, в принципе, верно. Друзья или, по крайней мере, союзники, познаются как раз в таких ситуациях.

Но я должен вас предостеречь и от другой крайности: не вздумайте тут же с упоением начинать их гнобить и втаптывать в грязь. У вас будет достаточно времени, чтобы вдосталь попрыгать на их спинах — просто подождите. Месть, знаете ли, не имеет срока годности, успеете еще. Ведите себя строго официально, сухо и корректно, будто вам без разницы, кто именно перед вами — набитый золотом чистокровный маг в двенадцатом колене или безродная поломойка из «Дырявого Котла».

Во-первых, это хорошо впишется в ваш нынешний, новый имидж, а, во-вторых, такое отношение нагонит на высокородных страху куда больше, чем если бы вы на них орали и топали ногами. Отсутствие ярко выраженных эмоций наглядно продемонстрирует, что вы почти не заметили их прежних попыток держаться на расстоянии, а сейчас и подавно не нуждаетесь в их поддержке. Ну, а уж потом, после окончательной победы — делайте с вашими бывшими благодетелями, что хотите, мне их судьба нисколько не интересна.

— Да Гарри, как скажешь.

— Вот и отлично. И не забудьте, пока ваша первейшая задача — продолжать лепить и укреплять свой новый образ.

Рабочий график министра магии, да и жизненный ритм вообще, с некоторых пор стали крайне насыщенными и разве что не трещали по швам. Но Корнелиус во всем придерживался неуклонно-четкой линии поведения: сдержанно принимал бесчисленные поздравления, без конца повторяя, что заслуга в успехах вовсе не его, а магов-ученых и авроров, и благодарить нужно в первую очередь их. Когда же журналисты на бесконечных интервью просили назвать имена и вообще, побольше рассказать о героях, окруженный аврорами-телохранителями министр моментально каменел лицом. Далее неизменно следовало сухое напоминание, что уважаемые господа журналисты, может, и не в курсе, но война ещё не закончена. И разглашать подобные сведения — значит, работать на руку врагу, который не замедлит использовать информацию в своих целях. После подобной отповеди даже прожженные акулы прытко пишущего пера начинали суетливо извиняться, чувствуя себя первоклашками, сморозившими глупость в ответ на вопрос учителя.

В целом, Фадж полностью следовал инструкциям Гарри Поттера и, видя, что они работают исключительно ему на пользу, снова и снова убеждался, что в тот раз чутье подсказало ему единственно верное решение. И возносил хвалу всем богам, которых мог вспомнить, и Мерлину впридачу за то, что у него самого хватило ума этого чутья послушаться.

А тем временем авроры совместно с группой Гарри уже заканчивали разработку нападения на второе по величине после Хогвартса сосредоточие сил Вольдеморта — замок Бамбург, расположенный в графстве Нортумберленд.

Если верить сведениям Гермиониного подопечного, а не верить им основания как-то не было, то в этом замке, а, вернее, не столько в нем самом, сколько в громадных подземельях, тянувшихся под ним на многие мили, были размещены отборные отряды Упивающихся, содержались тролли, инфернии, часть имеющихся у Вольдеморта драконов, которых тот использовал при нападении на Хогвартс, а также их яйца и яйца василисков, и еще многое другое. Разорить такой гадюшник следовало при первой же удобной возможности, и объединенные силы авроров Хмури и личной Поттеровской армии готовились к предстоящему непростому штурму со всем терпением и тщательностью. Согласно прогнозам аналитикам и предположениям самих бойцов, сражение обещало быть очень нескучным.

До начала предполагаемой операции оставалось ещё около полутора недель, когда Гарри, воспользовавшись имевшимся у него прямым каналом связи, вызвал на встречу своего давнего знакомого — Бритву Вэнса. Уголовный авторитет не заставил себя долго ждать.

Рандеву состоялось через день в том же месте, что и прежде — каменном складе, сплошь заставленном ящиками, бочками и тугими, объемистыми кулями, где-то на задворках Лютного переулка.

Правда, на этот раз «джентльмены удачи» встретили Гарри и Рен куда учтивее — без смешков, глумливых ухмылок и демонстративной игры в обыск. Даже более, чем учтиво: внутри гости не заметили никого из знакомых по прошлой встрече мордоворотов, с которыми белокурая подруга Поттера так неласково обошлась, практически вытерев ими пол. Но в центре склада стояли, как и тогда, три стула и накрытый белой скатертью стол с безалкогольными напитками и сладостями.

И присутствовал Бритва Вэнс, сидевший за столом и задумчиво постукивавший по наполовину пустому, высокому бокалу с соком стеклянной палочкой с расплющенным концом, выполнявшей роль чайной ложки.

— Хмм, сэр, неужели мы опоздали? — нахмурился Гарри, вскользь бросив взгляд на хронометр на левом запястье. — Мои часы вроде бы не отстают...

— Нет, нет, — неторопливо покачал головой его собеседник. — Это я пришел немного раньше. Рад вас видеть, Гарри.

— И вам добрый день, мистер Вэнс, — Поттер и Рен присоединились к хозяину за столом. Юноша налил питья себе и своей спутнице, сделал небольшой глоток и выпрямился, откидываясь на спинку стула. Вэнс продолжал мерно постукивать палочкой по бокалу, не сводя глаз с Гарри. Поттер оценил его взгляд. Один из предводителей криминального мира смотрел на него... нет, без страха, но как-то по-новому, иначе, чем в прошлый раз. Тогда выражение его лица красноречиво свидетельствовало о том, что одетый с иголочки и чуть вычурно один из королей преступного мира относится к Гарри, как к коту в мешке, испытывая искреннее любопытство с оттенком веселья. И, что важнее, не пытается это скрыть. Теперь все было иначе. Вэнс имел достаточно времени и возможностей, чтобы убедиться: этот черноволосый парень, безмятежно глядящий на него сквозь тонкие стёкла очков, слов на ветер не бросает. И данный факт представлял криминальному главарю богатую пищу для размышлений. И соответствующих выводов.

— Как ваши дела, мистер Вэнс? — первым нарушил слегка затянувшееся молчание Гарри и вполне доброжелательно улыбнулся. — Надеюсь, сбор и поставка информации для нас не доставила вам особых хлопот?

— Полноте, Гарри, какие еще хлопоты? — франт легкомысленно махнул рукой, по-прежнему не сводя с Поттера внимательного взгляда. — Я только отдал распоряжение; для того, чтобы рыть носом землю и бегать по всем тавернам, ночлежкам и притонам есть другие. Впрочем, насколько я понял, вы остались довольны работой моих ребяток?

— Абсолютно, — и Гарри чуть наклонил голову. — Ваши люди пересылали нам столько сведений, что мы порой не успевали на всё реагировать. Но вы, в свою очередь, тоже должны быть удовлетворены. Министр Магии Корнелиус Фадж даже не вышел, а выехал из своей, мягко говоря, непростой ситуации, как самый настоящий рыцарь-освободитель — на белом коне, в сияющих доспехах и под аплодисменты восторженных масс. Кстати, могу вас порадовать и еще кое-чем. Как я и предвидел, в кулуарах Визенгамота уже сейчас всерьез обсуждают вопрос о пожизненных полномочиях нашего министра. А после окончательной победы он наверняка будет поставлен на голосование и решен с вполне очевидным результатом. Так что я, с моей стороны, тоже выполнил свою часть договора и, само собой, не отказываюсь от обещания в случае чего замолвить за вас словечко. За вас или за того, за кого попросите вы. Пока все играют по правилам, я тоже их неуклонно придерживаюсь.

Этой фразой Поттер мягко подчеркивал, что от своих слов не отказывается — несмотря на то, что может себе это позволить, и притом совершенно безнаказанно. И одновременно недвусмысленно давал собеседнику понять, что если кто-нибудь попытается нарушить установленные договорённости, он ответит адекватно.

Вэнс отложил стеклянную палочку и медленно наклонил голову, словно бы о чем-то задумавшись, и так же медленно поднял её. Сообщение было принято.

— Да, Гарри, с вами приятно иметь дело, — и один из лидеров теневого мира немного расслабился. — А ведь, сказать по чести, — уголки губ Гарри чуть дрогнули, но Вэнс то ли не заметил, то ли сделал вид, — никто из членов нашего, так сказать, узкого круга до самого конца не верил даже в малейшую для нас выгоду, а не то, чтобы в подобный результат.

— Уж не хотите ли вы сказать, что сами поверили мне тогда целиком и полностью? — прищурившись, с лёгкой насмешкой произнес Поттер.

— Скажем так: сначала — где-то на три пятых, — Вэнс тонко улыбнулся в ответ, приподняв свои холеные усики. — Ведь я все же присутствовал при небольшой демонстрации ваших возможностей. К слову, миляга Джо Бочарник так и не оправился толком от вашей дружеской беседы. Сейчас он ужасно заикается, временами пускает слюни и, как говорят, редко когда успевает вовремя в уборную. Ну да Мерлин с ним, с бедолагой, дело по сути даже и не в нем... Просто спустя некоторое время я тактично навел справки и выяснил, что именно происходит в местах, куда вас наводят мои люди. Вот тут-то, пожалуй, я и уверовал в ваши слова целиком и полностью. А, будучи посвящен в некоторые подробности ваших… эээ… акций, понял, что ваша фраза о том, что вы при желании можете выжечь весь Лютный переулок сверху донизу — не рисовка и не преувеличение. Когда же сам министр во всеуслышание объявил о громких победах и стал в глазах всего магического мира спасителем нации, последние сомнения развеялись, как дым. Признаться, я даже не был уверен, что мы ещё хоть когда-нибудь встретимся.

— Вы правы, мистер Вэнс, — кивнул Гарри. — По идее, мы могли бы больше и не встречаться: обе стороны получили, что хотели. Я — крайне необходимую на тот период информацию, вы — реабилитированного в глазах общественности Корнелиуса Фаджа, только что гвоздями не приколоченного к креслу министра. Но всё же я хотел бы сделать ещё две вещи. И первое — убедиться, что выполнение мной моей части сделки вас устраивает.

— Даже более чем. Но что же еще?

Гарри снял очки и начал неторопливо протирать простые стекла небольшим кусочком замши. Надо сказать, свое зрение он давным-давно исправил: глупо было иметь возможность исцелять калек вроде Эдварда Норта и не воспользоваться ею, продолжая страдать близорукостью. Но эти круглые, не раз чиненные очки за многие годы стали для Поттера настолько привычным предметом, что он не мог заставить себя отказаться от них. Да и устоявшийся образ Мальчика-Который-Выжил тоже менять не следовало. Во всяком случае, пока.

— Я хочу заключить с вами еще одну небольшую сделку, мистер Бритва.

— Неужели вам нужны еще какие-либо сведения?

— Нет, с этим у нас отныне все в полном порядке. А нужно мне, чтобы вы помогли объявить об открытии сезона охоты.

— Простите, но охоты... на кого? — Вэнс слегка недоуменно склонил голову набок.

— Странно, я думал, вы догадаетесь. Охоты на Упивающихся Смертью, конечно, — и Гарри снова водрузил очки на переносицу. — Вы же можете сделать так, чтобы, например, через сутки каждый грабитель, бандит, налетчик и ухорез в волшебной Англии знал, что за голову Упивающегося он может получить весьма весомую награду? Положим, пятьсот галлеонов за живого и двести — за мертвого. Исходя из вашего жизненного опыта, как полагаете, что за этим последует?

Впервые за все не слишком продолжительно знакомство Гарри заметил на лице франтоватого бандита нечто, похожее на замешательство. Вэнс оторопело уставился на юношу, потом внезапно прыснул и неудержимо, во весь голос, захохотал. Да так, что щегольский цилиндр слетел на пол, а сам его владелец, согнувшись, пару раз от души хлопнул по столу ладонью.

— Ох... — чуть успокоившись, он поднял свой головной убор и принялся отряхивать его, продолжая посмеиваться. — Да за ними и начнется самая настоящая охота! Слуг Сами-Знаете-Кого нынче расплодилось великое множество, и они настолько уверены в победе своего хозяина, что не слишком усердствуют с конспирацией. Подумать только… Охота! Пятьсот галлеонов! Да у нас порой убивают за куда меньшую сумму… Как только пройдет слух, их начнут отлавливать прямо на улицах, словно бродячих собак… Нет, мистер Поттер, я снимаю шляпу, — и уголовный авторитет действительно приподнял цилиндр, — идея просто великолепна. И как она нам самим не пришла в голову? Денег на призовой фонд у нас более чем достаточно…

— Что ж, если вы оценили мою идею, значит, она и впрямь неплоха, — кивнул Гарри, приподняв уголок рта в усмешке. — А за то, что до неё никто не додумался прежде, благодарить следует Альбуса Дамблдора. Обратись он к главам вашего сообщества с подобным предложением ещё во время первой войны, когда у Вольдеморта в наличии имелось не больше сотни сторонников — и до второй, глядишь, дело и вовсе бы не дошло. Впрочем, сейчас, на фоне народного подъёма и нескольких обидных пощечин, отвешенных Тёмному Лорду, подобных ход тоже будет достаточно эффективен. Правда, если учесть все важные моменты.

И первый — бросить этот клич в местные маргинальные массы надо не прямо сейчас, а через некоторое время, когда единственным надежным логовом Вольдеморта останется Хогвартс, и Упивающиеся сами по себе начнут туда стекаться. Организовав их преследование по всей стране новоявленными охотниками за головами, мы этому только поспособствуем.

Второй — надо четко дать понять всем баунти-хантерам, что обманы и уловки с нами не пройдут. Если какой-то чересчур хитроумный умелец решит, что сможет с помощью «Империуса» убеждать «добровольцев» в том, что они — Упивающиеся, или набивать на безымянные трупы фальшивые татуировки Смертного знака и заколачивать с каждого безвестного покойника звонкую монету, то пусть знает: в этом случае он сам получает очень неплохие шансы стать покойником. Или отделаться ощутимой недостачей конечностей, глаз или ушей.

И третий момент, пожалуй, самый важный.

Гарри немного наклонился вперёд, в глубине его глаз вспыхнули бледные, недобрые огоньки, и Бритву словно обтёк поток холодного воздуха.

— Я желаю именно охоты, мистер Вэнс, — тихо проговорил Поттер. — Настоящей травли, чтобы у холуев Вольдеморта земля горела под ногами, чтобы они нигде не чувствовали себя в безопасности. Чтобы за каждым углом и под каждым кустом Упивающимся Смертью мерещился человек с мешком и дубьем, готовый его оглушить, уволочь и продать, как дичь. Скажите, вы сможете создать вашим людям необходимый настрой?

— Легко, Гарри, — во взгляде Вэнса причудливо мешались настороженность, уважение и предвкушение веселья. — Мне и самому интересно узнать, на что способна наша блатная голытьба, подогретая столь щедрыми обещаниями.

— Вот и прекрасно, — отозвался Поттер, снова становясь вежливым и доброжелательным молодым человеком. Темное «нечто», присутствие которого с такой ясностью ощутил Бритва, ушло, втянулось куда-то без остатка. — Сигнал к началу охоты я подам лично вам. До встречи, мистер Вэнс.

— Удачи, Гарри, — отвесил легкий поклон тот, пружинисто вставая со стула.

И два человека, довольные друг другом, разошлись в разные стороны.

* * *

Поттер и Рен решили не торопиться с возвращением, а прогуляться по Косому переулку. Раньше у них не хватало на это времени, да и сам переулок ещё совсем недавно мало походил на тот, каким помнил его Гарри по совместным походам с Роном и Гермионой.

В разгар войны с Вольдемортом, трагичный исход которой всем уже казался предрешенным, когда-то нарядный и веселый Косой переулок представлял собой довольно жалкое зрелище. Витрины большей части лавок и магазинчиков с разнообразной волшебной всячиной были закрыты ставнями или заклеены большими тёмно-фиолетовыми плакатами министерских рекомендаций по мерам безопасности. Местами встречались и увеличенные, презрительно щурящиеся и злобно зыркающие черно-белые колдографии беглых Упивающихся Смертью. Некоторые окна были даже наспех заколочены досками — свидетельство поспешного отъезда владельцев. Но тягостнее всего было не очевидное запустение, а висящие в воздухе страх и отчаяние.

Волшебный народ, не желая рисковать и привлекать к себе лишнее внимание, появлялся, делал покупки и тут же торопливо исчезал. Никто не останавливался перекинуться парой слов со знакомыми, не прогуливался просто так, а волшебники, идущие в магазины в одиночку, стали настоящей редкостью. Детей — ни малышню, ни постарше — с собой не брал никто. Лишь у входа в банк «Гринготтс», согласно договору Министерства с гоблинами, постоянно дежурил усиленный наряд авроров, угрюмо глядящих по сторонам и держащих наготове волшебные палочки.

Теперь же время словно повернулось вспять: Косой переулок снова был буквально запружен волшебным людом, ещё вчера мрачные и безрадостные лица светились радостью и надеждой. Снова открылось большинство магазинов, и торговля возобновилась с новой силой; продавцы с покупателями, как и раньше, спорили и отчаянно торговались за каждый сикль.

Напоминанием о том, что война ещё не окончена, служили по-прежнему часто расклеенные, но уже яркие, бело-красные плакаты с призывами Министерства Магии крепить единство и не ослаблять бдительность и регулярно курсирующие патрули авроров и тройки простых волшебников, как правило, крепких и не старых, с бордово-золотыми повязками добровольных помощников авроров. И те, и другие, внимательными взглядами шерстили многоликую толпу, стараясь не упустить ни единой важной детали.

Сама организация ДПА возникла совершенно стихийно, практически сразу после сенсационных заявлений Министерства Магии и многочисленных публикаций в прессе. Буквально на следующий же день несколько десятков целеустремленных молодых и не очень волшебников явились на прием в департамент Магического Правопорядка и через час вышли оттуда с официальным пергаментом, дававшим им полномочия формировать добровольческие отряды самообороны под общим патронажем и координацией вышеупомянутого департамента. Так родилась ДПА. Её предназначение было в том, чтобы взять на себя работу авроров на таких направлениях, как круглосуточная охрана и патрулирование, и прочие функции, позволяющие направить изрядно поредевшие силы кадровых авроров на более серьезные цели.

В желающих вступить в силы самообороны недостатка не было — слишком многих уже успела коснуться эта война. А сами добровольческие отряды почти сразу смогли довольно успешно отметиться, поучаствовав в нескольких стычках с рядовыми Упивающимися, еще не до конца осознавшими, что ситуация в Англии резко переменилась, и отнюдь не в их пользу.

Чтобы не попасть под перекрестье чужих взглядов и обойтись без ненужного ажиотажа, Гарри слегка изменил свою внешность, став русоволосым парнем с ничем не примечательными, незапоминающимися чертами лица. И всё равно ему с Рен пришлось приложить немало усилий, чтобы пробраться сквозь толпящийся народ к кафе-мороженому Флориана Фортескью. С этим местом у Гарри были связаны приятные воспоминания, и слишком велико было искушение хоть ненадолго почувствовать себя обычным парнем, ведущим девушку на свидание. И, в соответствии с каноном, угостить её мороженым. Тем более, что в Даймоне, как оказалось, из замороженных сластей имелся только превращенный в лёд сок различных растений.

Ожидания Гарри оправдались на все сто: распробовав знаменитый на всю волшебную Англию пломбир, Рен в один присест смолотила пять порций и остановилась лишь по просьбе Поттера, заметившего, что она, конечно, Страж Даймона, Коготь Владыки и величайшее творение древней магии, но от ангины даже доблестные воины не застрахованы. Девушка послушно сложила руки на коленях, но окинула опустевшие вазочки таким тоскливым взглядом, что Гарри с трудом удержался от улыбки и тут же заказал несколько порций с собой.

Выйдя из гостеприимного кафе, они снова ввинтились в людской поток, местами создававший настоящие заторы, и, не торопясь, направились обратно ко входу в Лютный переулок. Там мест для незаметной аппарации было гораздо больше, нежели в Косом, несмотря на постоянно курсирующие, и куда более бдительные и внимательные патрули.

Первым в проулок вошел Гарри; Рен последовала за ним, пройдя на расстоянии дюйма от семенившего куда-то по своим делам низенького волшебника, закутанного в порядком изношенную и залатанную мантию. Девушка не заметила, как из пустого рукава мантии, выскользнуло нечто, похожее на небольшую серую кляксу, и намертво вцепилось тонкими паучьими лапками в подол её одежды. Вцепилось и через миг слилось с тканью, приобретя её цвет и фактуру.

Рен повернула за угол, догоняя Гарри, а маленький волшебник шмыгнул в первую попавшуюся подворотню и замер, словно к чему-то прислушиваясь. Через некоторое время из-под низко надвинутого капюшона раздалось удовлетворенное шипение, и неизвестное создание, в точности, как совсем недавно выпущенная им живая «клякса», втекло в сгустившуюся в углу тень и исчезло, оставив на грязной булыжной мостовой лишь рваную, старую мантию.

А Гарри с Рен, аппарировали на ближайшие задворки, и уже с них, используя даймонскую магию, Поттер провесил портал к их общему жилищу, не подозревая, что его подруга несет на свой одежде каплю живого, враждебного волшебства.

И через два дня это никем не замеченное происшествие возымело свои последствия.

На утро был назначен очередной военный совет в штабе Хмури. Участие в нем принимала вся команда Гарри, за исключением Окой, Криса и Добби — шли обсуждения планов текущих военных операций и предстоящего штурма Бамбурга. Обговорить следовало многое, и, как это нередко случается с подобными мероприятиями, совет значительно затянулся. И когда около двух часов дня, насовещавшись вдоволь, Поттер со товарищи, наконец, переместились домой, их встретил весьма своеобразный сюрприз.

Первая его часть неожиданностью, собственно, и не являлась — на ступеньках заднего крыльца, поджав под себя ноги, сидела очень спокойная, как море в безветренный день, Окой.

А вот вторая, пожалуй, претендовала на некую оригинальность — всего в нескольких метрах от девушки, на лужайке у дома, выложенные в аккуратный рядок, лежало двенадцать очень мертвых Упивающихся Смертью в уже примелькавшихся всем знакомых черных балахонах.

Но японку подобное соседство, похоже, ничуть не смущало: она неторопливо подравнивала пилочкой ногти, а рядом исходил парком ее любимый глиняный стакан со свежезаваренным зеленым чаем, и россыпью лежала дюжина волшебных палочек.

Не говоря ни слова, Гарри с друзьями подошли ближе, отмечая любопытные детали, ускользнувшие поначалу от их внимания. Перекошенные лица убитых с мутными, вытаращенными глазами. Уже свернувшаяся кровь, вытекшая изо ртов и ушей. Валяющиеся на земле, смятые, как бумажные, серебряные маски — по их души пожаловал отнюдь не рядовой вольдемортовский сброд.

Причина смерти Упивающихся не вызвала бы вопросов даже у начинающего целителя: у всех трупов были свернуты головы — так, как будто их молниеносно перекрутили на триста шестьдесят градусов, превратив шеи в подобие выжатых после стирки сине-багровых тряпок.

Закончив осмотр и кивнув каким-то своим мыслям, Поттер спросил:

— Окой, расскажи, что произошло?

— Эти люди, Гарри-сан, напали на наше жилище, — голос Окой был само спокойствие и умиротворенность. — Вернее, собирались напасть, а ваши инструкции на этот счет были вполне недвусмысленны. Сдаваться они не пожелали, так что...

Девушка сделала неопределенное движение рукой, и Гарри только тогда заметил на широком бело-сине-сером рукаве ее кимоно россыпь уже подсохших бурых пятнышек.

— Тогда всё ясно, — сказал Поттер, машинально потирая подбородок: этот жест уже начинал входить у него в привычку. — Жаль только, что ты никого не оставила в живых, и у нас в наличии лишь безымянные покойнички по кустам. Живых о многом можно было бы порасспросить… Ладно, и черт с ними. Надеюсь, с Крисом и Добби все в порядке?

— Да. Крис даже не проснулся, после своих тренировок он спит очень крепко. А Добби-сану я сказала оставаться в доме, так что он даже не успел испугаться, — кивнула Окой. И протянула ему пучок вражеских волшебных палочек.

— Спасибо, — кивнул Гарри, принимая трофеи.

— Это мой долг, Поттер-сан.

— Я помню это, Окой-сан. И ценю. Поэтому ещё раз — спасибо, — ответил Поттер, пристально глядя японке в глаза.

В ответ Окой лишь молча наклонила голову, обозначив поклон, и, прихватив свой чай, направилась в дом. Джордж поспешил за ней, а Гарри опустился на полированные доски крыльца и начал задумчиво выстукивать костяшками пальцев какой-то сложный, отрывистый ритм. Но едва к нему приблизились Норт и Гермиона, он вскинул голову и озвучил общую мысль:

— Итак, нас все-таки вычислили.

— Похоже на то, — Эдвард хрустнул пальцами своей человеческой руки. — Наши дальнейшие действия?

— Я вообще-то и не рассчитывал, что местонахождение этого убежища надолго останется тайной, так что катастрофы в случившемся нет. Для начала, поищем «жучков»: в том, что это был «жучок», я уверен, живьем нас«вести» незаметно не могли. А потом... Потом будем переезжать!

— Вот как? Насчет последнего ничуть не возражаю, — подала голос Грейнджер. — Жить в одной комнате с Джинни мне не в тягость, но личное пространство — это святое. И куда же мы направим свои стопы, о, наш премудрый вождь? Найдем домик побольше?

— Ещё лучше, — ответил Поттер, посылая подруге суровый взгляд; Гермиона только усмехнулась. — Обещаю, недовольных не будет. Как говорится, нет худа без добра! Со всеми этими навалившимися делами было не до переездов, но теперь хочешь, не хочешь — а придется. Ты права, Гермиона, нам давно пора обзавестись резиденцией, более соответствующей нашим нуждам. Да и статусу тоже; не исключено, что вскоре придется принимать кое-каких гостей, на которых потребуется произвести впечатление.

— Гарри, только не говори, что вселишь нас в какой-нибудь замок, — нахмурился Норт. — Никогда не понимал этого старого, как борода Мерлина, стереотипа, что все мало-мальски серьёзные люди должны, нет, просто обязаны жить исключительно в замках! И непременно величественных или мрачных. Или величественных и мрачных.

— Нет-нет, — негромко рассмеялся Поттер. — Никаких замков. Но величественность присутствовать всё же будет — только очень ненавязчиво. Итак! — Гарри громко хлопнул в ладоши, привлекая общее внимание.

— Рен! Давай-ка на крышу. Я сильно сомневаюсь, что незваные гости в ближайшее время сунутся к нам ещё раз, но подстраховаться все же стоит. Остальные — собирайте и пакуйте одежду, оружие, книги, в общем, всё, что хотите взять с собой. Добби чуть позже перенесет ваше добро на новое место жительства. А потом пожалуйте-с сюда, на осмотр. Поглядим, на кого из нас противник ухитрился навесить следящую магию, да и любопытно узнать, какую именно.

Но магическая проверка результатов не принесла. Бирюзовое полотнище, развернутое Гарри широким квадратом, через которое прошли все, включая создателя, не выявило даже следа посторонней магии. Серая, подвижная клякса к тому времени давно покинула своё временное пристанище, затаившись в более укромном уголке.

Отсутствие результата Поттера порядком насторожило и заставило задуматься, какая же именно магия была использована для их выслеживания: обычная человеческая или же...

— Признаюсь, я не ожидал, что дражайшая сестричка так быстро среагирует, — негромко пробормотал Гарри, сворачивая магическую завесу. — И недооценил энтузиазм, с которым она начнет оказывать родственные услуги своему высшемагическому братцу-сквибу. Похоже, я разозлил её куда сильнее, чем предполагал… Ну, ничего, на новом месте проверим все еще раз, да и вообще — будем настороже. Пожитки паковать закончили?

— Да, — за всех ответила Гермиона. — Они в наших комнатах; думаю, Добби без разницы, откуда их переносить на новое место. Тем более, что вынос всего добра близнецов даже с помощью магии занял бы пару часов. Так что мы готовы.

— Тогда трогаемся: надо успеть обосноваться на новом месте до темноты, — и, перехватив взгляд, брошенный Грейнджер в сторону все еще валяющихся на земле мертвецов, Поттер добавил: — О них не беспокойся, пусть остаются здесь. Посуди сама: нас выследили, за нами отправили группу убийц, а та благополучно не вернулась, причем в полном составе. Спорю на три кната, рано или поздно сюда явится вторая группа. Или, что вероятнее, одиночка, посланный на разведку. Подобные украшения лужайки заставят ту сторону кое о чем серьезно поразмыслить. А мы не станем ей в этом мешать.

— Но как же домовладельцы? Мы же арендовали этот дом…

— Все в порядке, за него было уплачено на год вперед, так что из магглов тут не скоро кто-то появится. Убитых наверняка вскоре приберут свои же, но для профилактики я могу попозже попросить наведаться сюда авроров. Ладно, пора, пожалуй... Рен, слезай, мы отправляемся!

И от вышедшего на открытое пространство Гарри по земле знакомым переплетением линий и символов вычертился бело-голубой круг портала.

— И где мы сейчас? — поинтересовался Фред, с любопытством обозревая окрестности. Его друзья и родные не менее активно крутили головами, рассматривая незнакомую местность, куда их перебросил портал.

Миг назад они стояли внутри созданного Поттером даймонского круга перемещения, на заднем дворе их теперь уже бывшего дома. Затем чары пришли в действие, окружающий мир потёк, размазываясь лентами неяркого света, как будто по только что законченной картине с ещё не успевшими просохнуть красками коротко и резко провели ладонью — и с легким рывком переход завершился.

— Неподалёку от Брэдфорда, это в Западном Йоркшире, — ответил Гарри и махнул рукой куда-то в сторону горизонта. — Сам город вон там, на юго-востоке.

— И, полагаю, сам город нам не нужен?.. — кинула пробный камешек Гермиона.

— Ты совершенно права. Что нам нужно, так это немного пройтись пешком. Добби потребуется некоторое время, чтобы перенести все наши пожитки, а для вас нелишним будет ознакомиться с окрестностями. А я немного поиграю в гида.

И, приглашающе качнув головой, Гарри зашагал вперёд.

— Сейчас мы находимся рядом с бывшей промышленной зоной, — пояснял он на ходу. — Брэдфорд, как поселок шахтёров, в своё время занимал не самое последнее место в маггловской угледобывающей промышленности. Но в 80-х годах тогдашний маггловский премьер-министр, миссис Маргарет Тэтчер, позакрывала большую часть нерентабельных угольных шахт, вызвав волну недовольств и вспышку безработицы. Из-за этого многие шахты были окончательно закрыты, другие — законсервированы, а из некоторых магглы даже сделали действующие музеи шахтерского ремесла и водят туда экскурсии.

— Минуточку Гарри, — Норт слегка наморщил лоб. — Я говорил, что не особо желаю жить в замке, но, знаешь, под землю я хочу ещё меньше. Если я правильно тебя понял, конечно.

— Почти правильно. Шахта у нас все же будет, причем из заброшенных я выбрал ту, у которой самый глубокий ствол — порядка трех тысяч футов вниз. И несколько ее модифицировал. Но жить там никто никого заставлять не собирается, разве что на исключительно добровольной основе. Зато, как оказалось, сколько всего интересного можно разместить под землей… Да вы погодите, скоро все увидите сами.

Разговаривая, они продолжали шагать по грунтовой дороге, основательно разбитой колёсами тяжелых грузовиков. Последний раз машины проезжали по ней очень давно, несколько лет назад, как минимум. Выбоины и колеи от многочисленных колес под влиянием осадков и времени почти сгладились, а сама дорога понемногу начала зарастать островками травы и полевых цветов. То здесь, то там виднелись терриконы — конические горы пустых пород, вынутых за многие годы из земли при добыче угля. Большинство из них тоже покрывала зеленая шуба растительности, а на некоторых даже шелестели на легком ветру целые рощицы специально высаженных и прижившихся вязов, ясеней и кленов. Надо было отдать должное магглам: закрывая промышленный район, они основательно позаботились о том, чтобы он не остался на теле земли незаживающей язвой, и природа, словно поняв намек, активно взялась за обновление покинутых людьми земель.

Вокруг уже начинался подлесок, ближе к линии горизонта переходивший в сплошной лиственный лес, укрывавший окружающие местность пологие холмы, когда Гарри с друзьями подошли почти к самому краю бывшего промышленного городка. Поттер остановился в паре сотен метров от последнего, стоящего особняком, но далеко не самого большого, рыже-серого террикона, срезанную верхушку которого венчала обветшалая решетчатая конструкция с качающимися на легком ветерке оборванными тросами. Преграждая путь к нему, поперед дороги располагался длинный и глубокий ров с осыпавшимися стенками и болотцем грязной воды на дне, из которого торчало какое-то рваное и ржавое железо.

Путешественники остановились: идти дальше было некуда, да, в общем-то, и незачем. Ничего хотя бы мало-мальски привлекательного ни для магов, ни для магглов впереди не было.

— Ну, вот мы и пришли, — тем не менее, проинформировал Гарри своих спутников.

— И куда же это мы пришли? Вот прямо здесь разобьем палатки и устроим пикник? — вопросил Джордж, не видя вокруг ничего, хотя бы отдалённо напоминающего жильё. — В таком случае, должны разочаровать вас, мистер Поттер: шезлонги и решетки для барбекю мы как-то забыли прихватить.

— Да что с вас, рыжих, взять-то? — съязвил в ответ Гарри, пренебрежительно махнув рукой. — Вы у нас — ударная сила, и разведчики из вас, как из брата Хагрида — балерина, но вот наши девушки… Джинни, Гермиона, что скажете? Замечаете что-нибудь необычное?

— Здесь присутствует магия, — моментально откликнулась Джинни, сосредоточенно глядя перед собой. — Пока мы шли, я почувствовала несколько защитных барьеров, но это были простые магглоотталкивающие заклинания, но здесь волшебство другое. Многократно сложнее. Оно похоже… хмм… на слоёный пирог с черникой, наша, человеческая магия переплетается с той, которую Эгор узнает даже по легкому отголоску за пару миль.

— Верно, — улыбнулся Гарри. — Все так и есть. Вам осталось только угадать, где вход в наше новое обиталище.

Грейнджер и Уизли одновременно замерли, словно прислушиваясь к чему-то. Окой не стала даже пытаться, то ли сочтя занятие для себя неинтересным, то ли попросту решив не мешать девушкам.

— Да вот же он! — внезапно вырвалось у Джинни, и девушка отважно направилась вперед, на одинокий террикон, не обращая внимания на ров перед собой. И о чудо, преодолев с полсотни метров и пройдя надо рвом прямо по воздуху, она словно врезалась с разбегу в вертикально стоящую стену невидимой воды. Картина неба, земли и искусственной горы на долю секунды исказилась, от места, сквозь которое прошла младшая Уизли, разбежались небольшие круги, и быстро исчезли, к предметам и фону вернулась прежняя четкость, словно и не было никакой рыжей девчонки, нарушившей спокойствие этого магического «пруда».

— Отличная маскировка, — одобрительно кивнула Грейнджер. — Однако, эти оптические эффекты несколько…

— Я знаю, — не стал спорить Поттер. — Они слегка выдают при проходе, но я над этим ещё поработаю. Вернее, уже мы над этим поработаем. Эй, ребята, что застыли? Неужели никому, кроме Джин, не интересно, что там, за занавесом?

Подавая пример, он шагнул вперед, и спутники последовали за ним, один за другим исчезая за магической фата-морганой.

* * *

Иллюзия заброшенного рудного отвала укрывала от посторонних глаз небольшое и пока пустующее поселение. На плоской и явно искусственно выровненной площадке с плотной порослью невысокой травы, площадь которой не превышала нескольких сотен квадратных метров, полукругом выстроились девять одноэтажных домов различного размера и стиля.

Внутри же этого полукруга, строго по центру и на приличном расстоянии от жилищ, из травы выступало некое сооружение, напоминающее не то на торец закопанного в землю цилиндра в двадцать метров в диаметре, не то на крышку гигантского колодца. «Крышка» была сделана из темного камня, похожего на базальт, и в её центре был вырезан некий сложный даймонский магический символ.

В данный момент прямо на нем возвышались уложенные аккуратными горками личные вещи друзей Гарри. А на самой высокой башне из коробок, чемоданов, металлических, деревянных и пластиковых ящиков, контейнеров и боксов, явно принадлежавших братьям Уизли, сидел домовой эльф Добби и, болтая ногами в разноцветных носках, отдувался и обмахивался платком. Даже для домовика, обладавшего своей собственной, часто непонятной волшебникам магией, транспортировка такого количества грузов оказалась довольно-таки трудоемким делом.

Напротив полукруга, образованного домиками, на аналогичном расстоянии от каменного центра, располагалось ещё одно строение, размерами превосходившее каждое из предыдущих девяти. У него наличествовали пологая двускатная крыша, две открытых веранды со столами, скамьями и плетеными креслами, а за стеклами широких окон, прорезанных в стенах из коричнево-золотистой, полированной древесины, угадывалась обширная комната.

— Что ж, прошу любить и жаловать, — Гарри Поттер жестом радушного хозяина указал на поселение. — Наш новый оплот. Вот это, — он повернулся к отдельно стоящему строению, — общественное место. — Кухня, столовая, гостиная, место общих сборов и, по совместительству, дом Добби, в котором он всегда рад будет видеть гостей. Для всех остальных, в качестве некоей компенсации за прежнее стесненное проживание, предназначены вот эти отдельные хижины. Я постарался учесть некоторое индивидуальные предпочтения и полагаю, вы сами разберетесь, где чей домик.

И действительно, нетрудно было догадаться, кому, например, предназначены два типовых коттеджа, пристроенных к приземистому, длинному, как пенал, зданию, похожему на производственный цех или мастерскую. Особенно учитывая, что по соседству с правым коттеджем стояло жилище в легко узнаваемом японском стиле — черепичная крыша, раздвижные стены-створки седзи из деревянных планок и плотной рисовой бумаги, и сильно выдающееся вперед крытое крыльцо, отделанное гладкими сосновыми досками.

— Гарри, не хотим тебя пугать, но… ты титан, парень! Величайший из великих! — последний раз близнецы так смотрели на Поттера после того, как он почти насильно всучил им свой приз за победу в Турнире Трёх Волшебников. — Ты буквально прочел наши мысли! Знал бы ты, сколько мы мечтали о чем-то подобном — сначала в Норе, потом в квартирке над нашим магазином и даже в той любимой мансарде! Два домика и такая мастерская! Да нет, это почти цех!

— Ну-ну, не преувеличивайте, — покачал головой Поттер, внутренне польщенный реакцией братьев. — Это помещение я планировал, скорее, для арсенала, а вот внизу, под землей, можно будет при желании разместить даже небольшой оружейный заводик. Да и на испытательный полигон для ваших огнестрельных штуковин места хватит с лихвой. Я всё вам покажу, но немного позже. Сначала подождем, пока Добби отдышится — и можно будет заселяться, чтобы каждый заночевал уже под своей крышей.

Фред с Джорджем, едва дослушав его, с гиканьем кинулись осваивать своё обиталище. Вслед за ними, как всегда неторопливо, направилась и Окой. Остальные тоже быстро разобрались, какой дом для кого предназначен. Крису, Гермионе и Джинни достались три похожих домика в самом традиционном английском стиле, жилище Норта было выполнено, как типичный американский городской коттедж — с плоской крышей, стенами из пенобетона и металлической каркасной мебелью, способной выдержать его вес даже в доспехах. Дом Рен был похож на даймонские строения, остатки которых Гарри видел во время своих визитов в тот мир и в общих чертах запомнил: сложенные из песчаника, шероховатые на вид стены, слегка округлые формы и асимметричная крыша углом. Домик вышел неплохим, но Гарри, улыбнувшись про себя, подумал, что сама Рен вряд ли часто будет там ночевать. Себе Поттер выбрал такой же дом, что и у Уизли с Грейнджер.

Личные апартаменты «боевой дружины», если смотреть справа налево, выстроились так: коттедж Норта, дома Джинни, Гермионы и Криса, единый комплекс близнецов Уизли, жилище Окой, Рен, и, наконец, принадлежащее Гарри.

В каждом доме обнаружилось по две меблированные комнаты и, пусть небольшой, зато персональный санузел с ванной и душем. Потратив минимум времени на осмотр, Гермиона и Эдвард присоединились к Гарри, сидевшему в кресле на веранде общей гостиной — именно так все условились называть большой дом с кухней, отошедшей в безраздельное владение Добби. Моментально там освоившись, домовик выставил на большой овальный стол вместительный кувшин с тыквенным соком и два блюда, одно с приличной горкой сандвичей с сыром и холодной телятиной, а другое — с нарезанным на куски пирогом с патокой. И только убедившись, что хозяева обеспечены хотя бы легкой закуской, принялся, азартно стуча ножами и гремя посудой, увлеченно стряпать что-то более серьезное.

— А теперь рассказывай, благодетель ты наш, как умудрился всё это отгрохать в одиночку, — потребовал Норт, прихватывая с блюда два сандвича и опускаясь на плетеный диванчик.

— Рассказывать, в общем-то, нечего, — пожал плечами Гарри. — Если вкратце, маггловские строители при оплате в тройном размере и неограниченном финансировании по части материалов способны творить самые настоящие чудеса не хуже нас, волшебников.

— Рабочие-магглы? — переспросила Гермиона, хмуря брови. — И что же с ними произошло потом?

— У них всех случился острый приступ Обливиэйта, — рассмеялся Поттер и с ехидцей поинтересовался: — А ты что же, подумала, что вся бригада валяется в соседней штольне с перерезанными глотками?

— Да ну тебя, Поттер! — отмахнулась от него подруга, и вновь принялась разглядывать новенькие домики. — А ребята — молодцы… получилось у них по-настоящему здорово…

— Вы еще не видели наших персональных подземелий, — Гарри значительно поднял вверх указательный палец. — Если при планировке и постройке домиков я лишь говорил инженеру, что хочу видеть в итоге, то там, внизу, пришлось почти все делать самому.

— Это же была закрытая шахта? — припомнил Норт, дожевывая сандвич.

— Да, — подтвердил Поттер. — А «закрытая» означает, что она была, по сути, целиком засыпана во избежание провалов и проседания грунта. Так что ствол шахты мне пришлось практически целиком заново выжигать огнем, причем несколько дней кряду. Та еще была работенка...

— Так вот почему ты как-то целую неделю приходил грязный и просто валился с ног от усталости! — привстала Грейнджер. — Мог бы, вообще-то, и поделиться…

— Еще чего! И упустить шикарную возможность полюбоваться на ваши обалдевшие лица? — лукаво сощурился парень и продолжил рассказывать: — Но зато оплавленный и спекшийся с камнями грунт образовал отличную внутреннюю оболочку, укрепившую устье и ствол шахты так, как магглы никогда бы не смогли. Вдобавок штреки — боковые коридоры-ответвления от главного вертикального ствола — оказались почти не засыпанными, и их пришлось всего-навсего слегка расширить и облагородить. А старые рельсы, по которым передвигались вагонетки, я вместе с командой сварщиков пустил на сооружение неплохой темницы.

— Темницы? — немного напряглась Грейнджер. — Полагаешь, она нам понадобится?

— Как сказать, Герм, как сказать… — и Гарри, поправив очки, взглянул на подругу. — От рекламной акции среди уголовщины под кодовым названием «Поймай Упиванца и продай его Поттеру» я, если совсем честно, не жду слишком большой отдачи. Ловить темных магов — все же не кнаты по карманам тырить и не толстосумов потрошить; эта затея, в основном, призвана согнать большую часть врагов в Хогвартс, но тем не менее… С энтузиазмом родного английского криминалитета, да за такую награду… Наверняка хоть кого-нибудь да отловят, вот и будет, куда их поместить. А пока узилище пустует — можешь, в конце концов, своего «ручного» Упиванца за решетку запихать. Если начнет крутить хвостом или просто так, для профилактики.

— Да, пожалуй, — и Грейнджер, задумавшись, слегка прикусила нижнюю губу. — Есть-пить она не просит, так что действительно, почему бы и нет? Кстати, а как сложилась судьба сварщиков? Если строительство коттеджей ударными темпами на заброшенном пустыре ещё худо-бедно можно было как-то обосновать, то сооружение частной тюрьмы в заброшенной шахте даже самым нелюбопытным людям покажется несколько настораживающим. А уж магглам — тем более.

— Тут ты права, — согласился Поттер. — В этом случае пришлось пускать в ход сначала «Империус» и лишь потом — «Обливиэйт». Но ребятам это пошло только на пользу: в итоге все пришли в себя в пригороде Брэдфорда, имея некоторые провалы в памяти и солидные суммы в бумажниках.

— Вот как? Выходит, приятные неожиданности были не только у нас. Чем ещё мы располагаем ниже уровня земли?

— Темницы, раз уж мы с них начали, — стал перечислять Поттер. — Один из нижних штреков отведен близнецам под тир и прочих нужды, а ещё один будет служить свиньей-копилкой: я планирую перенести туда некоторое количество золота, чтобы не мотаться каждый раз за ним в Даймон. В самой большой выработке устроено нечто вроде резервного места общих собраний. Получилось несколько мрачновато, но весьма неплохо, сама увидишь. Ещё один, самый нижний тоннель соединяется с соседней полуразрушенной шахтой. Оттуда путь ведет ещё дальше, через две других и выходит на поверхность в трех с половиной километрах отсюда. Словом, если вдруг магическое перемещение окажется нежелательным или невозможным, будет у нас и потайной путь для отхода ножками.

— Кстати о перемещении, — оживился Норт. — Как с ним здесь обстоят дела в плане безопасности? Визит незваных гостей в наш прошлый дом оказался довольно-таки неприятным сюрпризом.

— Не для тебя одного. Но с другой стороны, представь, какой сюрприз был для них…

— фыркнул Поттер. — Прямо как в том анекдоте, где один товарищ жалуется другому, что так устает на работе, что давеча ночью не узнал жену, приняв ее за грабителя. «Видел бы ты, как она кричала и вырывалась, когда я ее в окно выталкивал!» — сетует он. «Ничего, — утешает его приятель. — Я как-то раз наоборот, грабителя ночью принял за жену. Так видел бы ты, как он кричал и вырывался...»

Представив себе картину возмездия ночному гостю, Гермиона только хмыкнула и с улыбкой покрутила головой, а Норт рассмеялся так, что даже поперхнулся пирогом, и Гарри пришлось пару раз хлопнуть его по широкой спине, а потом ещё налить и подать ему стакан тыквенного сока.

— Да уж, — откашлявшись, кое-как выдавил Эдвард и, сделав ещё один глоток, вытер выступившие слёзы. — Это ж надо... Залезешь вот так честно пограбить, а там — на тебе! Такое некультурное обхождение! Эдак можно на всю жизнь психологическую травму получить…

Подождав, пока веселье уймется, Гарри начал рассказывать дальше:

— С безопасностью тут обстоит куда серьезнее, чем на старом месте. Помимо широкого внешнего круга заклинаний, отводящих магглов, и маскировочных чар, в радиусе около четырех километров от нашего гнезда, нельзя перемещаться магически. Никак. Никаким методом. Так же, как в Хогвартсе, вернее, даже лучше. В школу можно было попасть по каминной сети, да и высшая магия наших общих знакомых сравнительно легко продавливала противоаппарационный барьер. Здесь же такой номер не пройдет. Единственные места в этой мертвой зоне, куда и откуда можно переместиться магически — это наш резервный подземный зал для сборов и вот это.

Гарри указал рукой на каменный круг в центре их лагеря.

— Сюда и отсюда перемещаться можно, — повторил он. — Правда, с небольшой, но существенной оговоркой — только с помощью даймонской магии. Для Добби я оставил на сегодня «окошко», но спустя час обычная магия, магия домовых эльфов и любая другая будут тут бессильны. Еще проникнуть к нам можно пешим ходом, так же, как мы сами недавно это проделали, но опять же — только с того самого направления, по некоему коридору и только сквозь предупреждающие чары. С других сторон любого чрезмерно настойчивого гостя, преодолевшего все отваживающие заклинания и потому точно не являющегося случайным визитером, по достижении определенного рубежа будет просто разворачивать на сто восемьдесят градусов. Вот секунду назад он шел вперед, а через миг уже топает назад по своим же следам.

— Получается, мой дом — моя крепость? — довольно хмыкнул Норт. — Неплохо ты окопался.

— Это, по сути, только общий каркас системы безопасности, его можно и нужно будет дополнять и усиливать, но на это время у нас ещё будет. Сейчас давайте все же наведаемся в наши подземные апартаменты. Гермиона, позови остальных сюда, пожалуйста.

Через несколько минут вся компания, кроме домовика, продолжавшего готовить праздничный ужин, подошла к каменному кругу в центре лагеря и встала, как указал Гарри, перед более темными, чем прочий камень, прямоугольными плитами размером два на четыре метра, опоясывавшими круг с даймонским иероглифом по внешнему краю.

— Темные камни представляют собой что-то вроде лестницы — на манер самодвижущихся хогвартсовских пролетов, — пояснил добровольный гид. — Встаньте кто-нибудь на них.

И точно, едва на каменные плиты ступил первый доброволец, они послушно опустились одним концом куда-то вниз, одновременно сморщившись гармошкой ступенек.

— Идём! — скомандовал Поттер и снова подал пример, первым шагнув на ступени. Друзья двинулись за ним.

Сначала их окутала темнота устремившегося вниз хода, идущего сквозь многометровую каменную «крышку», прикрывшую шахту, и в лицо повеяло сухим, чуть прохладным воздухом. Потом впереди показался освещенный прямоугольник выхода, и «экскурсанты» почти одновременно вышли на опоясывающий устье шахты широкий кольцевой балкон. Оттуда открывался великолепный вид на освещенное подземное пространство, оказавшееся на удивление большим.

Уходящая вниз шахта, порядка пятидесяти метров в поперечнике, впечатляла. Ее стены из песка и камня, спёкшихся от бушевавшего здесь пламени в причудливо растекшуюся темно-коричневую массу, матово блестели, отражая мягкий бело-желтый свет магических светильников, четырьмя цепочками уходивших по стенам вниз, к самому дну. Первые полсотни метров стены шли сплошной трубой, но затем в них через разные по высоте промежутки открывались подсвеченные полукруглые проёмы, в которые свободно проехал бы и маггловский танк. Это были бывшие забои, а теперь — просто тоннели, применение которым еще только предстояло найти.

Гермиона перегнулась через перила балкона в поисках средства, с помощью которого можно было бы добраться до нижних тоннелей, но заметила только вырубленную прямо в стене шахты лестницу, которая спиралью спускалась вниз.

— Гарри, а спуститься вниз можно только по лестнице? — озвучила она интересовавший всех вопрос. — Или придется в срочном порядке осваивать азы левитации и полетов?

— Ну, я, конечно, мог бы проявить заботу о вашей физической форме, оставив для перемещения только лестницу, — лукаво улыбнулся Поттер, — но эта проблема решается куда проще. Просто подойди к краю балкона и подними руку над головой.

Грейнджер выполнила требуемое, и откуда-то сверху беззвучно опустилась вытянутая треугольная плита, поравнявшись с полом балкона и отъехавшими вбок перилами.

— Ах, вот тут в чем дело... — протянула девушка, поднимая голову вверх и присматриваясь.

Толстая «крышка», прикрывающая шахту сверху, была многослойной. Самый нижний ее каменный кругляш, равный диаметру шахты, был рассечен, как пицца, на девять клиновидных кусков, способных двигаться вверх и вниз, доставляя пассажиров на нужный им этаж подземного строения. Быстро разобравшись с принципом действия местных «лифтов», компания отправилась изучать доступное пространство.

Всего боковых ответвлений было десять: помимо упомянутых Гарри пяти тоннелей, чье назначение было уже утверждено, имелось ещё столько же, но пустых. Полукруглые в сечении, с полом, сплошь выложенным шестиугольными гранитными плитами, они пока не были задействованы, и в них можно было устроить всё, что угодно — от бассейна с пальмами и имитацией палящего солнца, ветра и чаек до обыкновенного забоя. Трудотерапия во все времена и у всех народов считалась неоценимым средством для исправления недостатков человеческого характера. Что могло быть гуманнее, чем приковать плененных врагов к тачкам и кайлам, заставив их в исправительных целях добывать уголь и щебенку старым, добрым, маггловским способом?

Новые хозяева посмотрели и оценили все. И обширное, но пока пустое хранилище для золота, сооруженное на даймонский лад в виде высоких полых двухметровых колонн из какого-то прозрачного материала. И темницу, чьи камеры, закрытые от пола до потолка решетками, выкованными из рельсовой стали, и усиленные магией, могли вместить в себя пару сотен пленников. И тоннель, предназначенный братьям Уизли, куда Поттер заблаговременно подвел электричество от имеющегося здесь же, в подземельях, переделанного маггловского генератора.

Надолго компания задержалась в общем зале, названном по аналогии с оставшимся наверху «нижним залом». Но если то, верхнее место собраний, было простым, дружественным и домашним, это являлось его полной противоположностью. Отходящий от ствола шахты на одном из нижних уровней широкий прямой тоннель через пятьдесят метров упирался в гигантские двери, почти ворота, при открытии с тихим шорохом уползавшие прямо в стены. Пройдя сквозь них, гость попадал в зал, формой напоминающий вытянутый полукруг, с длинным столом, монолитно выступающим прямо из камня пола, и такими же креслами, числом десять, расположенными по одному с каждого торца и по четыре с каждой стороны.

Но наиболее зрелищным элементом этого зала был самый настоящий водопад раскаленной лавы, текущий за невидимой преградой с дальней, прямой стороны полукруглого зала. Густо-красный свет лавы, помноженный на сияние магических огней, полосами идущих по стене вдоль пола, бросал плывущие отблески на полированный камень стола и придавал атмосфере нижнего зала некую недобрую и немного зловещую торжественность.

— Ни дать, ни взять — убежище очередного Тёмного Властелина и его приближенных, — с иронией прокомментировал Норт. — Вольдеморт, увидев такое, от зависти, конечно, не удавился бы, но вот ноготки бы поглодал порядком. Где-то по локоть. Гарри, тебе не кажется, что ты чересчур впечатлился этим, как там его… Эрц-Хаором?

— Ну, есть немного, — не стал отрицать очевидного Поттер. — Но этот зал и сооружен для того, чтобы производить впечатление на гостей. На возможных гостей...

— Кого же настолько… хмм… важного ты ждешь в гости, что для его встречи понадобились такие вот декорации? — поинтересовались братья Уизли, изучая невидимый барьер, отгородивший текущую лаву от помещения.

— Да так, есть одна вероятность... Лучше бы, конечно, было обойтись без таких гостей, но человек предполагает, а судьба располагает. Каждый может наведываться сюда, когда захочет, и даже жить здесь, но это всё потом, потом, а сейчас вернемся наверх. Добби наверняка уже закончил стряпать, а я просто умираю от голода. И, если вы не забыли, нам ещё новоселье отмечать!

* * *

Гарри Поттер с друзьями обжились на новом месте удивительно быстро, и уже через пару дней у всех имелось стойкое ощущение, будто они живут здесь как минимум год. Отпраздновав новоселье и обосновавшись каждый в своём доме, Поттер и его «гвардия» занялись накопившимися делами, плавно войдя в уже привычный ритм полувоенной жизни.

Окой взяла на себя изучение окрестностей с одновременным патрулированием дальних подступов, Гермиона с Джинни сначала устроили ревизию магическим защитным барьерам, добавив в них кое-что от себя, а затем снова с головой нырнули в анализ постоянно обновлявшихся данных об общей картине противостояния.

Только на первый взгляд она казалась простой, как дважды два: с одной стороны хорошие мы, с другой — плохой Вольдеморт. На самом деле в этом сложном, многочленном арифмантическом уравнении, менявшимся каждый день, а порой и каждый час, приходилось учитывать куда больше переменных: Тёмного Лорда с его ближним и дальним окружением, посаженного на поводок министра, само Министерство вообще и Визенгамот в частности, Орден Феникса, отряды авроров под руководством Хмури, магические средства массовой информации, да и общественное мнение простых людей волшебного сообщества, которое со счетов сбрасывать ни в коем случае не стоило. Словом, как говорила Гермиона, «над этим можно работать три жизни, не разгибаясь, и на четвертую осталось бы чуть-чуть».

Близнецы, оперативно заняв отведенные им наружный арсенал и кусок подземелий, развили бурную деятельность. Они постоянно шныряли на поверхность и обратно, а иногда, захваченные очередной гениальной идеей разрушительного толка, часами не показывали носа наружу, покидая своё подземное логово, только чтобы перекусить — за что и удостоились от ехидны-Норта шутливой клички «гномы-переростки». А если учесть, что и упомянутые пещерные жители имели обыкновение постоянно торчать под землей, клепая какие-то ведомые только им одним механизмы и оружие, Эдвард не так уж сильно ошибался.

Сам Эдвард, помимо персональных тренировок и визитов к своим старым знакомым, с которых он часто возвращался с весьма ценными сведениями, вместо отдыха либо помогал девушкам с обработкой информации, либо активно включался в натаскивании Кристофера. Подросток, попав в заботливые руки Гарри и Рен, крутился, как белка в колесе, учась и тренируясь по весьма жесткому режиму. Маховик Времени, который Гарри, как и обещал, выбил из Фаджа во временное пользование, лишь добавлял тренировкам интенсивности.

Но Крис не роптал и не жаловался, проявляя несвойственную обычному подростку настойчивость и силу воли, хотя после первых недель занятий напоминал выжатый лимон и засыпал, едва добравшись до постели, а то и вовсе в ванной.

И тренировки, многократно спрессованные во времени силой редкого магического артефакта, очень скоро дали о себе знать. Кристофер Уитсфорд стал более гибким, жилистым, правильные подобранные упражнения и физические нагрузки изменили его походку и осанку, а во взгляде начал проскальзывать почти голодный блеск — ощущая растущую силу, целенаправленно пестуемую в нём старшими товарищами, парень изнывал от желания показать себя. Отросшие почти до плеч светлые волосы, он, отказавшись стричься, стягивал в хвост и, подражая учителю, начал одеваться в свободную одежду темно-серых тонов и носить волшебную палочку в узком чехле на правом предплечье, научившись выбрасывать ее в ладонь одним быстрым движением кисти. По мнению Гарри, их протеже был вполне готов к активным действиям в составе группы.

Задержка, подарившая им почти неделю драгоценного времени, была обусловлена тем, что Поттер и Хмури терпеливо выжидали, когда концентрация сил противника в Бамбурге станет наиболее высокой. Командиры Реддля стягивали туда свои отряды для организации ответного удара по силам Министерства. Возглавивший армии Темного Лорда Рабастан Лестранж, ни на миг не забывая о судьбе своего предшественника, подошел к планированию этого удара с максимальной тщательностью и вниманием.

Но трудно играть в карты с шулером, у которого в рукавах ещё до начала партии припрятано целых пять тузов. А в данной ситуации противоположная сторона, имевшая «в рукаве» Мальсибера, была как раз таким шулером.

И едва старый замок наполнили отряды Вольдеморта, готовые по сигналу вырваться наружу, подобно опустошающей все на своём пути саранче, об этом немедленно стало известно и Поттеру, и Хмури, а те не стали мешкать, тут же запустив маховик упреждающего удара. В атаке принимали участие и авроры, уже успевшие полюбить вкус победы, и «личная гвардия» Поттера, которая на этот раз выдвигалась в бой в полном составе, всей девяткой. В защищенном со всех сторон «убежище» остался только Добби.

Бамбург оказался крепким орешком.

Силы авроров, без особого труда подавив не слишком яростное сопротивление авангарда Упивающихся, за каких-то полчаса захватили древний, но по-прежнему крепкий и грозный замок. И только после этого поняли, почему враг не слишком усердствовал, обороняя каменные стены, бастионы и внутренние помещения Бамбурга. В самом сердце замка обнаружилось несколько проходов, ведущих вниз, в которые при необходимости мог бы вползти средней степени упитанности дракон. Туда, в дышащую сухим холодом тьму, и отступили все слуги Тёмного Лорда. Авроры-разведчики, посланные вперёд по проходам, вернувшись, кратко доложили: внизу расположился настоящий подземный город. И чтобы прочесать его, потребуется загнать под землю почти весь личный состав.

Если бы командование авроров знало поговорки далёкой снежной страны, раскинувшейся почти на половину Евразии, в тот момент ему бы на ум немедленно пришла следующая: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним — ходить».

Предварительные планы редко выдерживают столкновение с реальностью, и необходимые правки зачастую приходится вносить прямо по ходу боя. Так произошло и на этот раз. План штурма Бамбурга в первоначальном своем виде не предусматривал сложных ходов и выглядел следующим образом: блокировать все магические и немагические пути отступления, с минимальным ущербом для замка зачистить его верхние этажи, а в подземельях, учитывая состав и сущность тамошних обитателей, а также характер хранящихся там грузов, провести тотальную дезинфекцию. То есть, залить их чем-нибудь радикально несовместимым с существованием любых живых и неживых существ.

Близнецы Уизли активно ратовали за маггловско-техническое решение вопроса, предлагая для начала пустить в подземелья какой-нибудь отравляющий газ, например, фосген. Будучи тяжелее воздуха, он бы очень скоро заполнил все подземные ходы и резервуары, попутно отправив на тот свет всё, что имеет несчастье дышать. Ну для тех, кому газ окажется не страшен, рыжие пироманы пообещали быстренько оранизовать пару-тройку-четверку... в общем, столько тонн напалма, сколько будет необходимо.

Гарри Поттер, в противовес Фреду и Джорджу, предложил магическое решение проблемы зачистки, намекнув, что в арсенале Киар-Бет имеются вещи и покруче, чем коктейль из фосгена с напалмом. Да и сила Огненной Стихии по-прежнему была при нём.

Однако корректировка разведданных задушила в зародыше так и не успевший разгореться спор о преимуществах того или иного метода массового геноцида в отдельно взятом многоярусном подземном лабиринте. По поступившим сведениям в катакомбах Бамбурга содержались ещё и пленники — авроры, попавшие в руки врага в бессознательном состоянии, и заложники из числа членов семей работников Аврората и Министерства. «Империус» все же не был панацеей, и порой слуги Вольдеморта предпочитали действовать более надёжным способом, используя в качестве рычага давления на нужных людей их близких и родственников.

Этот факт ставил крест на использовании любой силы по площадям, и было ясно, что решать проблему зачистки подземелий придется в уже привычном, хоть и более сложном и хлопотном стиле: разбившись на боевые группы и прочесывая каждый закоулок тянувшихся на многие километры многоэтажных подземелий.

Задача была поставлена, и командование авроров во главе с Аластором Хмури приступила к ее выполнению. Неподалеку от самого замка установили полевой штабной шатёр, и начали формировать и готовить к спуску боевые группы авроров по десять-пятнадцать волшебников в каждой. Все получали индивидуальное направление движения. Точного плана катакомб не было ни у кого, и Гарри с друзьями воочию увидели, как работает магическая карта, которой пользовался Хмури во время обороны Эпплби. Изначально расстеленный на раскладном столе широкий лист пергамента был совершенно чист, но когда авроры, первыми спустившиеся под землю и разошедшиеся по своим маршрутам, принялись накладывать по пути следования специальные заклинания-метки, на карте начали синхронно проступать четкие контуры плана этого участка тоннелей и цветные точки, отмечавшие тех, кто по ним продвигался.

Гарри, который со своим отрядом участвовал в операции с правом некоторой автономии, но подчинялся общим приказам и плану действий, разделил свои силы следующим образом: троих Уизли, усиленных приданной им Окой, сочли силой, равной двум отрядам авроров и отправили обходным маршрутом по боковым тоннелям, а Норт, Рен и Грейнджер вошли в состав групп, двигавшихся напрямую, через самые горячие участки. Как, впрочем, и сам Гарри, который вместе с Крисом отправился с отрядом своего старого знакомца Тома Уорбека.

Углубившись в подземелья, авроры немедленно столкнулись с упорным сопротивлением. Командир Упивающихся Смертью, кем бы он ни был, быстро сориентировался, придумав нехитрый, но эффективный способ противодействия резко выросшей ударной силе авроров.

Из поражения при Эпплби были сделаны верные выводы. Ввяжись Упивающиеся в схватку с отрядами Департамента Магического Правопорядка на открытой местности или займи глухую оборону в самом замке, итог был бы вполне предсказуем. Вооруженные усиленными палочками авроры раскатали бы врага в блин или похоронили бы под обломками замковых стен.

А вот в запутанном лабиринте подземных залов, коридоров и анфилад, где общее сражение было невозможно, и война превращалась в противостояние небольших постоянно перемещающихся групп, у оборонявшихся появлялся неплохой шанс если не удержать свои рубежи, то хотя бы попытаться сыграть с ненавистными аврорами с приблизительно равным счетом.

Фронт подземного наступления сразу же обозначился россыпью стычек и скоротечных сражений, в которых мобильные банды Упивающихся, пользуясь отличным знанием здешнего лабиринта, наносили удары и тут же скрывались в переплетении коридоров и переходов. Появились первые раненые и убитые, что нисколько не добавило аврорам ни хорошего настроения, ни выдержки. После случая, когда две поисковые группы Аврората, столкнувшиеся в подземельях, в пылу сражения едва не перебили друг друга, приняв за противника, штаб операции с помощью волшебных зеркал спешно разработал систему «пароль-отзыв», и зачистка пошла куда успешнее. Теперь при приближении к любому подозрительному тоннелю, каземату или схрону, авроры сначала выкрикивали пароль, и если в ответ не слышался правильный отзыв, то следом туда летели уже не слова, а боевые и парализующие заклинания. Хотя в случаях с помещениями авроры старались действовать очень осторожно, памятуя, что пленников могут держать где угодно.

* * *

Тройка Уизли — Джордж, Фред и Джинни — двигались по третьему, предпоследнему ярусу подземелий Бамбурга. Окой, изначально входившую в их группу, они оставили в самом его начале: сверху пришел приказ обследовать близкое и не охваченное ни одним из отрядов ответвление тоннелей, и японка вызвалась добровольцем. Встрепенувшийся Джордж, собрался, было, с ней, но подруга, загадочно улыбаясь, успокоила его, заверив, что с разведкой она вполне справится в одиночку, а их спаянную боевую группу лучше не разбивать. Скрепя сердце, Джордж признал её правоту, и Уизли продолжили зачистку. И спустя сотню метров чуть не угодили в засаду. Целый сноп заклинаний, ударивший из скрытого «кармана» тоннеля, едва не накрыл их; хвати у Упивающихся терпения подпустить Уизли поближе, и жертв или серьезно раненных было бы не избежать. А так всё вылилось в ставшую почти привычной, наполненной визгом рикошетов пуль о камни, перестрелку из-за всевозможных укрытий, в которой решающую роль сыграли ручные гранаты, брошенные за угол натренированными руками рыжих братьев. Уровень их воинской подготовки достиг таких высот, что близнецов с распростертыми объятиями приняла бы в свои ряды любая террористическая организация, от ИРА до Аль-Каиды.

Дождавшись, когда осядет пыль, Фред в открытую двинулся вперед и тут же обнаружил, что слегка поспешил — не все Упивающиеся погибли под осколками. И оставшийся в живых, слегка контуженный маг оказался не робкого десятка — не отвлекаясь на гибель товарищей и не пытаясь сбежать, он взмахнул палочкой, посылая в Фреда режущее заклятие.

А тот, практически синхронно с ним вскинул... свой укороченный «Хеклер-Кох».

— Идиот! — сдавленно выкрикнул поднимавшийся позади Джордж, понимая, что уже не успеет поставить барьер перед братом. И песчаный щит Джинни, столько раз выручавший их сегодня, тоже гарантированно опоздает прикрыть рыжего остолопа, забывшего об элементарных защитных мерах.

Однако произошло нечто странное — перед Фредом сверкнул широкий защитный круг невербального «Протего», отбивший заклинание «Секо» вверх и в сторону, а затем кургузый пистолет-пулемет в руках близнеца полыхнул огнем, и очередь из пяти пуль разорвала мантию на груди противника, отшвырнув его уже на остывающие тела покойных подельников.

В коридоре повисла тишина, Джинни и Джордж неверяще таращились на брата.

— Фред, я, конечно, знал, что ты — неординарная личность, способная на многое, но чтобы колдовать маггловским автоматом... — первым нарушил молчание Джордж. — Считай, что я готов припасть к твоим стопам и униженно молить обучить меня этому великому искусству.

— А что, припадай, я не против, — ухмыльнулся Фред. — Давай-давай, пади ниц, презренный, и трепещи перед моим несравненным гением!

Он поднял оружие стволом вверх, демонстративно сдув легкий дымок.

— Но сегодня я удивительно великодушен и поэтому готов раскрыть свой бесценный секрет практически задаром: отныне и впредь порядок в нашей мастерской наводишь ты, — и Фред повернул оружие левой стороной к Джорджу. Тот присвистнул и коротко хохотнул.

Слева, вдоль короткого ствола немецкой «трещотки» обыкновенной синей изоляционной лентой была примотана... волшебная палочка Фреда с надетым на нее усилителем. А ее ручка находилась прямо над большим пальцем руки, лежащим на рукояти «Хеклера». Демонстрируя суть трюка, Фред несколько раз переставил палец с рукоятки на толстый конец палочки и обратно.

— Элементарно, мой наивный брат — как подложить петарду Филчу в тапочки, — довольно ухмыльнулся рыжий изобретатель.

— Да чтоб мне с упырем нашим в одной комнате жить! — экспрессивно возопил Джордж. — Ведь точно! Вовсе не обязательно с_ж_и_м_а_т_ь палочку в руке, достаточно просто касаться ее! Вот же братец, вот голова! — и он требовательно протянул руку. — Гони сюда изоленту!

В следующей же стычке такая комбинация наглядно продемонстрировала свою действенность, и в дальнейшем братья продолжили её использовать: выскакивая перед противником, они с ходу применяли «Протего», и отбив летящие в них заклинания, сразу же жали на спусковые крючки, кося противника, как траву. Сестре оставалось лишь подстраховывать их с тыла.

Враждебные подземелья тянулись все дальше и дальше, и у маленького отряда невольно начало создаваться впечатление, что они прошли под землей уже не менее половины Англии. Стычки и стрельба сменялись обшариванием хранилищ, затем снова следовали стычки, и снова приходилось производить ревизию вольдемортовских кладовых. В этих подземных складских помещениях хранилась разнообразная одежда, провизия, штабеля непонятных предметов и стояли целые стеллажи зелий. После третьего или четвертого склада близнецы признали, что их план тотального выжигания подземелий был бы настоящим расточительством: многое из хранившегося здесь добра пригодилось бы и другим людям, а всё прочее подлежало тщательному изучению. Так, наткнувшись на комнату, где на мягкой подстилке лежали десятки яиц василисков, рыжая троица потратила несколько минут, строя предположения, как слуги Вольдеморта умудрились провернуть такое. Недавним ученикам Хогвартса было хорошо известно, что василиски вылупляются из куриных, или, согласно другим источникам — из петушиных яиц, высиженных жабами. Оставалось только теряться в догадках, каким образом Упивающиеся смогли остановить этот процесс на последней стадии, создав некие «полуфабрикаты» смертоносных чудовищ.

Спустившись на четвертый ярус, Уизли покинули зону активных боевых столкновений. Здесь царила какая-то липкая прохлада и мертвая тишина, сюда не долетали ни крики, ни проклятья, ни характерные звуки ударов магических зарядов о камень, не смолкающие в туннелях верхних уровней.

Продвигаясь вперед и лишь оставляя время от времени на стенах или полу заклинания-метки, боевая тройка Уизли всё дальше углублялась в подземный лабиринт, чьи то широкие, то узкие проходы неизменно вели вниз. Признаки обжитости понемногу исчезали, а самих Упивающихся и свидетельств их присутствия Уизли не попадалось уже довольно длительное время. Зато следов запустения стало хоть отбавляй: ноги молодых людей шлепали по мокрому камню пола, временами по неосторожности попадая в лужи жидкой, подернутой белесой пленкой грязи. Магические светильники попадались все реже и реже, а лучи «Люмос Директо» выхватывали из темноты то потолок с обильными лохмотьями бледной плесени, то пятнистые стены, блестящие от влаги стекающих по ним испарений. Здесь, глубоко под землей, даже сам воздух стал спертым и неподвижным, как в плотно закрытой бочке.

— Может, повернем назад? — предложила Джинни, с отвращением разглядывая сырой тоннель и некстати вспоминая другой, очень похожий на него, ведущий в Тайную Комнату. Девушка старательно гнала от себя неприятные воспоминания, но они возвращались с пугающей настойчивостью, и она не могла отделаться от ощущения, что каждый шаг приближает её к смертельной опасности. — Вряд ли мы найдем, тут вон даже черви не прижились.

— Нет, надо дойти до конца, — возразил Фред. — Сказано же было: проверять все, совать нос в каждый закуток. Вот пройдем этот тоннель, и все. К тому же он вроде и заканчивается обширным тупиком, чем-то вроде большого зала…

И действительно, длинный туннель, шедший строго горизонтально, вскоре резко раздался в стороны и нырнул вниз широким спуском, мгновенно потерявшись во мраке. Фред, Джордж и Джинни остановились у его края и уже готовы были продолжить движение, как Джинни внезапно подняла руку, призывая к тишине. В следующий миг и близнецы услышали отчетливые шаркающие шаги: кто-то шел к ним навстречу.

Не зная, чего ждать, два парня и девушка на всякий случай отступили на несколько шагов, и вскоре три луча света скрестились на раскачивающемся сером силуэте, который при ближайшем рассмотрении оказался изможденным, грязным человеком. Молча, с безвольно висящими руками и опущенной на грудь головой, он механически брел вперед, подволакивая ноги.

— Эй, вы кто, сэр? Вы пленник? Вы слышите меня? Ответьте!

Но человек не реагировал на оклики, продолжая молча приближаться к тройке Уизли.

— Знаете, что-то мне это не нравится, — пробормотал Фред, отступая еще дальше сам и увлекая за собой брата и сестру. — Что-то мне это совсем не нравится… Люмос Максима!

Ярчайшая вспышка света высветила приближающегося гостя, как на картинке, и всем сразу бросилась в глаза насквозь мокрая, облепившая тело одежда, слипшиеся волосы сосульками и самое главное — темные пятна и черные, уже не кровоточащие раны, обильно покрывающие открытые участки тела. А через секунду на Уизли навалился запах — густой, тяжелый, тошнотворно-сладкий запах мертвой плоти, уже тронутой разложением.

— Это инфернал! — одновременно выкрикнули близнецы; две очереди разнесли голову неупокоенного мертвеца в ошметки, как гнилую тыкву, и отшвырнули его обратно во мрак, откуда он и явился.

Но лучше бы они этого не делали — не успели еще раскатистые звуки стрельбы затихнуть звонкими, дробными откликами, как из темноты раздался множественный шорох, и послышалось многоголосое горловое шипение, эхом заметавшееся под невидимым потолком, как целый хор потревоженной змеиной свадьбы.

Но это были не змеи.

Скособоченные, осклизлые, одинаково безликие мертвецы в грязной, где-то целой, где-то рваной одежде, выныривая из черноты и распространяя волны тошнотворной вони, начали сноровисто карабкаться к живым по широкому каменному пандусу, подымавшемуся откуда-то из непроницаемой темноты самого нижнего яруса подземелий.

— Теперь понятно, почему тут никого не было! — скривившись от зловония, Джордж выпустил длинную очередь, но маггловское оружие не могло убить то, что было уже давным-давно мертво: инферналы не обращали ни малейшего внимания на пули, с негромким чавканьем впивавшиеся в их тела, всё так же двигаясь в прежнем направлении.

Мало что изменил и пару раз оглушительно бабахнувший помповик Фреда, «Моссберг 500 Круизер». Рой крупной картечи влегкую оторвал мертвяку руку у плеча, но тот лишь покачнулся, на секунду замедлился, и тут же, роняя на пол ошметки мертвой плоти, продолжил резво ковылять вперед, к так сильно привлекавшему его теплу живых. К теплу, плоти и крови.

Близнецы сориентировались быстро.

— Стволы долой! — скомандовал себе и брату Джордж, для удобства отдирая от «Хеклера» волшебную палочку и закидывая бесполезное пока оружие за спину. — Придется вспомнить что мы — и волшебники тоже! Отходим в глубь коридора, там дохлякам придется потесниться, и начинаем жечь! Джин, ты держи тыл, чтобы никто не зашел нам со спины!

И огонь, древнейшее средство, придуманное человеком для защиты от всего, что кроется во мраке, не подвел и в этот раз.

Две ревущие струи пламени, вырвавшиеся из палочек близнецов, ударили в плотный строй быстро надвигавшихся инферналов, сразу опрокинув их передние ряды и превратив живых мертвецов в корчащиеся на полу горящие манекены, исходящие черным, маслянистым дымом. Гулкие хлопки усиленного «Инсендио», бело-оранжевыми, яркими вспышками освещающие влажные и блестящие стены тоннеля, раз за разом пачками сшибали наземь дымно полыхающую нежить, но на смену сгорающим инферналам упорно шли новые, безучастно топча ногами собратьев, рассыпающихся на тлеющие уголья.

Уизли, как заправские огнеметчики, жгли их десятками, но враги, поднятые из мертвых искусством черной магии, и не думали заканчиваться. Наоборот, их становилось всё больше; словно мошки, летящие на пламя, инферналы выходили из темноты и настырно перли и перли вперед. Долго оставаться на прежней позиции было нельзя; нет, жечь оживших мертвецов близнецы могли хоть до второго пришествия Гриндевальда, но только не в этих подземельях. И дело было даже не в забивающем ноздри густом запахе горелой мертвечины, а в дыме, понемногу заволакивающем эту часть глубинного лабиринта с его неподвижным, прогорклым воздухом. И Фред, и Джордж, орудуя волшебными палочками, уже давно кашляли и постоянно терли покрасневшие, слезящиеся глаза. Джинни было немного легче, у нее были плотно сидящие очки, но дышать и ей становилось все труднее.

— Все, пора отходить! — кашляя, крикнула она братьям. — Иначе мы тут задохнемся!

— Ага, как же! — отозвались близнецы. — Стоит прекратить их жарить — и эти кадавры нас просто сомнут!

Джинни с досадой притопнула ногой — и на ум ей неожиданно пришла замечательная идея.

— Фред, Джордж! — громко позвала она. — Признавайтесь, вы все же наверняка притащили с собой что-нибудь огнеопасное? В этом вашем уменьшенном арсенальчике?

Братья, не опуская палочек, быстро переглянулись, и Джордж ответил за обоих:

— Каемся, грешны. Есть у нас маленький пузырек напалма. Тонны на полторы. Ну, и фосфора белого немножко...

— А этого хватит, чтобы всех этих тварей сжечь?

Это было все равно, что спросить у Добби, сумеет ли он приготовить пюре с сосисками. Близнецы, оскорбленные в лучших своих чувствах, уставились на сестру:

— Хватит ли? Когда рванет, здесь начнется такое, что знаменитый Лондонский пожар покажется йольским костерком!

— Тогда действуйте! Я вас подменю, а вы пока доставайте и готовьте свои зажигалки. Швырнете их в гущу мертвяков, мы бегом отступим, и я завалю тоннель на несколько метров. А дальше по ходу есть лестница на верхний уровень, я видела.

— Тогда поехали! — не стали спорить братья.

Произошла мгновенная рокировка — Джордж и Фред, покинув рубеж обороны, отскочили назад, а Джинни заняла их место, выбрасывая вперед руку с волшебной палочкой.

По части колдовства девушка давно уже заметно превосходила старших братьев, так что усиленное «Инсендио» выходило у нее не как у близнецов — широким оранжевым факелом огня, а было светло-желтым и узким, точно длинное лезвие. Оно не воспламеняло наступающих инферналов целиком, а, скорее, пережигало их по нескольку штук зараз, как стократно увеличенный газовый резак.

А тем временем Фред раскрыл свою волшебную коробочку, произнес заклинание увеличения, и на мокрый камень пола с глухим стуком встал предмет, больше всего похожий на газовый баллон с ручками, который используют магглы в своих жилищах. Широкая и низкая, эта емкость по-прежнему не имела своего истинного размера, будучи подвергнута уменьшительным и облегчающим заклинаниям в два этапа, и сейчас — освобождена только от первого.

Близнецы склонились над баллоном, и работа в четыре руки закипела: Джордж широкими мотками черного скотча приматывал к пузатым бокам ёмкости плоские контейнеры с белым фосфором, а его брат буквально на коленке сооружал взрывное устройство — кубик «С-4» плюс простейший электронный таймер-детонатор.

— Ну что, вроде должно получиться...

— Да куда оно денется... Мы же проверяли, магия уменьшения «Редуцио» не выдерживает нагрева даже до двухсот градусов, а тут рванут пластид и фосфор, а потом и принявшая свой истинный размер наша бутылочка, — Фред криво улыбнулся. — Мало не покажется никому, успеть бы ноги унести...

— Джинни, готово! — крикнули братья, «Ховером» отрывая от пола свою адскую машину. — Таймер на две минуты, и время пошло!

— Хорошо! Швыряйте вашу бомбу как можно дальше — и бегом по коридору! Живей!

— И-раз! И-два! И-три!! Мобилиармус!! — близнецы сдвоенным заклинанием дружно швырнули свой увесистый подарочек прямо в гущу инферналов, и тут же со всех ног бросились бежать прочь. Их сестра, выпустив по мертвецам еще один сноп огня, через мгновение ринулась следом за ними.

Зомби, казалось, на миг растерялись: притягивавшие их жертвы словно бы растворились в пламенной завесе. Только через несколько драгоценных минут притуплённые инстинкты дали знать, что трое живых не исчезли, а стремительно удаляются прочь. Толпа не-мертвых созданий качнулась вперёд.

Но Джинни тоже не дремала. Отбежав на десяток метров, она остановилась и развернулась лицом к преследователям.

Песчаный покров Эгора разбился на десятки струй, которые подобно змеям стремительно скользнули вперед по полу, стенам и потолку, находя малейшие щели и зазоры между каменной кладкой и перекрытиями тоннеля и глубоко ввинчиваясь в них.

А затем рыжая девчонка встала потвёрже, чуть откинувшись назад и широко расставив ноги, и единым со своим симбионтом рывком с оглушительным грохотом обвалила на головы вырвавшимся вперед инферналам тоннель на протяжении доброго десятка метров, создав плотную пробку из каменных обломков.

И снова кинулась бежать прочь в шлейфе летящего за ней светло-коричневого песка.

— Быстрее, Джин! Шевели лапами! Вот-вот рванет! — Подгоняли ее Фред и Джордж, приплясывая от нетерпения рядом с ведущим под углом вверх проходом-лестницей. Едва сестра поравнялась с ними, близнецы подхватили её под локти и почти потащили вверх по ступенькам.

И вовремя, потому что в заваленном тупике, на лежащем среди обгорелых останков инферналов подарочке братьев Уизли цифровой таймер высветил строчку из четырех нулей, запустив детонацию пластиковой взрывчатки. За сотые доли секунды она попросту сдула уменьшающую магию, наложенную на контейнер и, разорвав металлическую стенку, выпустила на волю его крайне огнеопасное содержимое. В тоннеле расплескался настоящий рукотворный океан огня, который оценил бы по достоинству даже Пиро`сар Поттер.

Пламя пошло по пути наименьшего сопротивления, устремившись вниз, где до того, как их потревожили, в кромешной сырой тьме подземного зала ждали своего часа сотни живых мертвецов. Пролетев вдоль стен, огонь закрутился там стремительным водоворотом, выжигая все дотла — сырость, влагу, плесень на камнях, и, разумеется, инферналов, одновременно отыскивая хоть малейшую лазейку для продвижения вперед. Не найдя таковой, огненный поток со свистом и ревом кинулся назад в тоннель, сквозь завал в конце которого слабо тянуло воздухом.

Близнецы не зря торопили сестру, отлично понимая, что сооруженная ею баррикада не защитит их, а лишь поможет выгадать время, направив огонь сначала в другую сторону. И вот теперь время вышло. Пламя и раскаленные газы, образовавшиеся при взрыве, многократно увеличились в объеме и, разогнавшись в тоннеле, точно в дуле исполинской пушки, со всего маху ударили по каменной пробке.

Ближние переходы и ярусы ощутимо встряхнуло; где-то повело кладку и стены, что не на шутку напугало находящихся неподалеку авроров и Упивающихся. Особенно не повезло группе вольдемортовских прихвостней, напавшей на след тройки Уизли и сдуру сунувшейся по их следам в тот же нижний тоннель. В их широко раскрытых глазах вместе с ужасом успел отразиться стремительно несущийся на них огненный шквал, но прежде чем до них добралось пламя, тёмных магов буквально изорвало в клочья летящей впереди огня каменной шрапнелью.

А Уизли, тяжело дыша и ухитряясь при этом ещё и браниться сквозь зубы, не щадя ног и перескакивая через несколько ступенек, мчались вверх по лестнице. Преодолев первый пролет и выскочив на площадку, Джинни, Фред и Джордж мгновенно сориентировались и, не раздумывая, рванули в ближайший проход, который тоже вел куда-то наверх. И через два десятка метров остановились, как вкопанные: выход на следующий ярус преграждала грязная, ржавая, но толстая и всё ещё прочная железная дверь, пробитая по периметру крупными заклепками, с рыжим от ржавчины засовом изрядных размеров, буквально прикипевшим к косяку двери.

— Проклятье! — вырвалось у Фреда, и он ткнул волшебной палочкой в дверь. — Алохомора!

Дверь даже не дрогнула.

— Не поможет! — отрицательно дернул головой Джордж. — Она не заперта, просто от времени все части намертво приржавели друг к другу…

— А назад бежать уже некуда!

— Может, «Бомбардой»?

— Отойдите! — Вперёд шагнула их младшая сестра, и снова струи песка, но на сей раз уже не толстые, как змеи, а тонкие и узкие, словно плети ползучего растения, метнулись от неё к двери, пролезая под неё, смыкаясь вокруг толстых петель и запора. Послушные воле двоих своих хозяев, струи песка странным образом замкнулись в кольца, между песчинками словно пробежал силовой заряд, встопорщились острые грани отливающих синью кристаллов, и внезапно узкий проход наполнил пронзительный визг разрезаемого железа. От двери плотными снопами полетели белые искры — закольцованные песчаные струи, придя в стремительное вращение, начали просто-напросто выгрызать дверь из косяка, как маггловские цепные пилы.

А из нижних тоннелей всё отчетливее слышался гул, по мере приближения переходивший в свистящее шипение: огонь был на подходе.

— Может, поставить «Протего»? С усиленной палочкой оно же о-го-го какое выходит!

— А толку-то? От огня оно нас защитит, не спорю, но вот ударная волна им же нас и прихлопнет!

— Вот же гадство... Джинннннииии! — близнецы разве только чечётку не отбивали, напряженно глядя в темный зев ведущего вниз прохода. Сейчас… ещё немного… и там полыхнет слепящая желтая вспышка — и их троих запечет прямо на этой двери, как кур на противне…

— Да знаю я! — сквозь зубы бросила сестра. Пронзительный визг поднялся на октаву выше, и вместе с фонтанами искр полетели обжигающие капли расплавленного металла.

Звук приближающегося огненного вихря стал громче, уходящий вниз тёмный зев осветился тёмным багрянцем, пахнуло обжигающим жаром…

— Ну все, похоже, приехали, — пробормотал побледневший Джордж. — Не угостит меня Окой своими ботамоти...

— Что за бегемоти? — Не оборачиваясь, переспросила Джинни. — Не спеши умирать, отведаешь еще своих гиппопотамов! — И визг оборвался на высокой ноте. — Диффиндо!

Ударное заклинание сорвало почти вырезанную дверь, заставив её повиснуть на недопиленной верхней петле, но образовав проход, вполне достаточный для человека.

— Уходим!!!

Дважды приглашать никого не пришлось — юркнув в широкую щель, все Уизли рванули вперёд, как заправские спринтеры. Они успели отбежать метров на тридцать, когда из прохода, окончательно вышибив в коридор стальную дверь, вырвался могучий язык пламени, опалил все, до чего смог дотянуться, и, как живой, с шорохом втянулся обратно в дымящийся зев.

Инстинктивно прижавшиеся к стенке Уизли с шумным вздохом облегчения сползли на пол, который в этом тоннеле были сух и относительно чист, и пустили по кругу бутыль воды с лимонным соком.

— Ух ты, — выдохнул Фред, оторвавшись от горлышка. — Я уж думал, мы там… того... Сгорим на работе, так сказать... Спасибо, сестричка. И твоему бесформенному другу тоже наше с большущей кисточкой.

— Да уж, — кивнул Джордж. — А ботамоти, Джин, это не то, о чем ты подумала, а сладкие рисовые колобки с бобовой пастой. Очень вкусно, кстати, дам потом попробовать.

И, оставив сестру размышлять над причудами японских кулинаров, повернулся к брату, мокрыми руками устало размазывавшему копоть по лицу.

— Ну, и кто был прав? Ведь я тебе говорил — не надо напалм с белым фосфором мешать! А ты все: «Так еще ядреней выйдет! Объем взрыва увеличится!» Увеличился, ничего не скажешь, сами чуть частью этого объема не стали...

— Что ты пыхаешь, как голодный соплохвост? Не рассчитал немного, с кем не бывает… — Фред не потрудился даже изобразить раскаяние.

— Немного?!!

— Всё, хватит цапаться, — сурово прервала спорщиков младшая сестра и, чуть покачнувшись, встала на ноги. — Надо двигаться дальше. Тоннель, судя по всему, тоже идет наверх, так что скоро выйдем на поверхность.

— Хорошо бы… — потянул Джордж, — всегда терпеть не мог подземелья — спасибо этой летучей мыши, Снейпу… Да и живые мертвецы — совсем не наш профиль, пули их, гадов, не берут. — Парень рывком поднялся, протянул руку, помогая встать сидящему на земле Фреду, и внезапно посерьезнел. — И где сейчас наша Окой? Как она там одна?

— Братишка, она же ясно сказала: с ней всё будет в порядке, — безапелляционно заявил Фред. — Ты что, своей подружке не веришь?

— Верю, но все равно как-то неправильно это… — слегка замялся Джордж. — Девушка, одна, и в этих кошмарных катакомбах…

— Ничего с твоей Окой не случится, — Джинни сдвинула на лоб очки, и на чумазом от гари лице появилась ободряющая улыбка. — Что-то мне подсказывает, что больше стоит беспокоиться не о ней, а о тех, кто ей самой попадется на пути.

* * *

На развилке тоннелей, ради которой Окой отделилась от основной группы, царила тишина. Но именно в этом месте, как и во многих других, слуги Вольдеморта устроили хитроумную засаду. Тёмные маги накрылись маскировочными плащами с головой и практически слились со стенами тоннеля, освещенного редкими волшебными светильниками.

Сжимая в потных ладонях палочки, солдаты Темного Лорда терпеливо ждали появления боевой группы авроров. Рано или поздно министерские псы покажутся — и тогда, пропустив мимо, им можно будет безнаказанно ударить в спину и перебить всех на месте. Даже у самых смелых и отчаянных волшебников нервы были напряжены, как струны. Каждый понимал: за них по-серьезному взялся не менее серьезный противник, и чтобы уберечь свои шкуры в грядущей мясорубке, придется изрядно попотеть, а что до финала дотянут все, так это Моргана еще надвое сказала.

Однако, вместо толпы в ненавистных форменных мантиях к ним пожаловал совсем другой гость.

Заметив красивую японку, остановившуюся в устье тоннеля, Упивающиеся злорадно и довольно, как гиены, захохотав, сбросили плащи.

— Гляньте, как нам подфартило-то! — присвистнул кто-то. — Думали, с аврорами сшибёмся, а тут девка какая-то разгуливает! Хоть и косоглазая, но очень даже ничего…

Они вразвалочку, вальяжно направились к неподвижно стоящей Окой, глумливо посмеиваясь и поигрывая волшебными палочками.

— Эй, крошка, давай не будем разводить тут сопли, и сразу к делу: как насчет большой и чистой любви? Сама видишь, мы парни хоть куда… Вискарика тебе плеснем для храбрости, чтоб не испугалась ненароком — нас тут много…

Окой, спокойно глядя на подходящих магов и улыбаясь краешками рта, как сытая кошка, неторопливо сунула ладонь в широкий рукав кимоно и вытащила свой изящный веер из тонких, покрытых лаком бамбучин и вощёной рисовой бумаги.

-Хэ, да вы только посмотрите! — ещё больше развеселились Упивающиеся. — Она собралась бить нас веером! Типа, «Уйдите противные! Я не такая...» Да нет, такая!

Главный хохотун резко оборвал смех, оскалившись, и в самом деле став очень похожим на отвратительную гиену.

— Такая или станешь такой! — рыкнул он с истерично-безумной злобой загнанного в угол зверя, которому нечего терять, кроме жизни. — Мы сделаем! Разложим, сука, на твоих же тряпках и начнем драть во все… Эй, даже и не думай убегать! — Маг угрожающе поднял палочку, заметив, что жертва отступила на шаг назад.

Но японка не собиралась убегать или отступать.

Опустив ресницы, она приложила веер к переносице и раскрыла его, закрыв лицо и словно отгородившись от приближающихся к ней врагов. На складчатой, кремового цвета бумаге веера четко обозначились два каллиграфически выписанных черно-красных иероглифа, складывающиеся в японское понятие «Миени миенай» — «Незримое».

— Ух ты! Прячешься, киска? — всё не унимался весельчак, но Окой его как будто не слышала.

— Шичи Хэнге, — произнесла японка и легким движением большого пальца свернула веер наполовину, открыв левую сторону лица. И вот тут-то Упивающиеся замерли, словно со всего размаху налетев на невидимую преграду.

Лицо девушки изменилось. Под четко прорисованной дугой брови вместе глаза, казалось, возник бездонный провал. Глазницу заполнила непроницаемая чернота, внутри которой хищно пылал багряный обод, алое кольцо, взгляд которого пригвоздил к месту всю семерку.

Для Упивающихся полутёмный коридор на мгновение искривился и потёк, как брошенная в воду акварель — и снова стал прежним, с одним только различием. Каждый из семи волшебников стоял там, где и был, но совершенно один. Маги заозирались, недоумевая, куда делись их товарищи и, собственно, сама японка.

— Ты где, косоглазая? Вздумала шутки шутить?! Убью! — Весельчак пришел в себя первым. Он озирался по сторонам, щеря зубы, как матёрый волк, готовый метнуть проклятье на любое движение или звук — но вместо ответа погас свет. Светильники потухли разом, словно попав под «Нокс Тоталус», и Упивающий очутился в кромешной темноте. Секунда, другая… и внезапно его ушей коснулся тихий смех, раскатившийся по коридору, как горсть мелкого серебра.

Эхо металось в узком проходе, многократно отражаясь от стен, а через несколько мгновений волшебник понял, что это вовсе не эхо. Смех множился, доносился и спереди, и сзади, становясь все выше и злее, как будто мага окружала неторопливо приближающая толпа злобных детишек.

— Не бойся. Это твои новые друзья. Они скрасят твое одиночество и не дадут тебе заскучать, — минуя уши, прямо в голове прозвучал отчетливый шепот, и в непроницаемой тьме, окружавшей мужчину, один за другим стали вспыхивать парные красные огоньки, похожие на глаза диких зверей.

— Люмос! — выкрикнул маг, и заклинание вырвало его из мрака, очертив вокруг блеклое, мятущееся пятно света. А заодно — осветило тех, кто неторопливо подбирался к нему: десятки небольших, росточком не больше двух футов, кукол. Ожившие игрушки, одетые в традиционные японские кимоно, были сделаны с необычайным искусством. Неловко переваливаясь на коротеньких ножках, они кивали черненькими головками и тонко хихикали, подходя к Упивающемуся всё ближе и ближе.

— Что за дерьмо?! — выкрикнул волшебник, выхватывая вторую волшебную палочку, и швыряя проклятье с левой руки — одна из кукол стремительно прыгнула на мужчину, в полете широко распахнув пасть, утыканную загнутыми, иглоподобными зубами. — Авада Кедавра!

Заклинание сбило зубастую игрушку на подлете, швырнув её на пол обугленной мешаниной тряпок. Но её собратьев это не отпугнуло: адские отродья, принявшие облик детских куколок, посмеиваясь, подходили всё ближе. И чем ближе они были, тем чаще то одна, то другая тварь резко прыгала, норовя вцепиться Упивающемуся в горло. Волшебнику оставалось только светить себе одной палочкой и, крутясь, как юла, отбиваться другой, рассылая «Инсендио» и «Авады» направо и налево. Куклы рассыпались прахом под заклятиями смерти, корчились и сгорали в огне, рвались пополам, но продолжали настырно лезть из темноты, как облако ночных насекомых, летящих на одинокий фонарь. Тяжело дышащий, почти обезумевший от забивающего уши мерзкого многоголосого хихиканья, слуга Вольдеморта, улучив момент, оглянулся… и увидел во мраке мириады приближающихся красных огоньков.

* * *

Другой Упивающийся из шайки, имевшей несчастье попасться на дороге одинокой восточной девушке, замер на месте, выставив палочку перед собой. Приличный боевой опыт подсказывал ему, что самое главное — не спешить и оставаться настороже. Однако никакой опыт не смог уберечь его от того, что произошло дальше. В какой-то миг застывший в боевой стойке маг почувствовал, что по его ноге что-то ползет. Он опустил взгляд, светя себе волшебной палочкой, и содрогнулся от омерзения: пол был сплошь покрыт шевелящимся ковром крупных, омерзительно блестящих сороконожек, и некоторые уже карабкались вверх по ткани его одежды. Грязно выругавшись, слуга Вольдеморта начал скакать и приплясывать, силясь стряхнуть с себя цепких созданий, но те не отлипали, и новые твари, одна за другой, атаковали выбранную жертву. Они забирались в штаны, проникали под рубашку, поднимаясь всё выше и выше. Уже не бранясь, а сдавленно подвывая от подступающего ужаса, человек трясущимися руками отдирал от себя сочно лопающихся в пальцах многоногих тварей, но всё было тщетно. Черная шевелящая масса погребла волшебника под собой; сороконожки протискивались в его уши, ноздри, рот и под веки, а иные, судя по ощущениям, уже копошились под кожей и в самой голове.

Говорят, что без конца жалящие слепни, способны заставить взбеситься даже самую спокойную лошадь. И если это может произойти с животным, не имеющим ни разума, ни воображения, что говорить о человеке?

Охваченный паникой, ужасом, нестерпимым зудом и обжигающей болью от бесчисленных укусов, подстегиваемый наплывающим безумием маг не нашел ничего лучше, как со всего разбегу попытаться протаранить головой стену в надежде хотя бы таким образом раздавить десяток мерзких тварей и избавиться от сводящего с ума копошения внутри черепа.

* * *

Быстрее всех умер самый старший из Упивающихся. Его сердце не выдержало и остановилось, когда плиты пола под его ногами внезапно покрылись трещинами и начали раскалываться на куски, как тонкий лед, а его самого, невзирая на отчаянное барахтанье, стало медленно, но неотвратимо затягивать оказавшееся под полом блестяще-черное, отвратительно пахнущее болото. Густая жижа сковывала движения и липко тянулась за пальцами, а каменный потолок, дрогнув, внезапно пошел вниз, обещая вскоре окончательно вмять человека в его зловонную могилу.

* * *

Две пары глаз, не отрываясь, следили за происходящим. Одни тёмно-карие, слегка раскосые, в которых всё ещё плясали багровые отсветы, другие — светлые, расширившиеся от ужаса.

Отставший от своего отряда Упивающийся вжимался в стену каменной ниши в глубине подземного перехода, густо затянутой паутиной с налипшей на неё пылью. Он замешкался, возясь с застёжкой плаща, в то время, как семеро его товарищей, похохатывая и отпуская издевательские реплики, наступали на хрупкую азиатку. И поэтому был свидетелем того, как не успев приступить к веселью, все семеро внезапно остановились, на несколько секунд точно в камень обратившись, а затем все, одновременно, обезумели.

Один, подпрыгивая, как сумасшедший, страшно завыл и, дергаясь всем телом, начал раздирать ногтями собственное лицо и попытался выдавить глаза, а затем с разбегу размозжил голову о каменную стену. Другой сначала суматошно, словно тонущий пловец, замахал руками, а потом схватился скрюченными пальцами за грудь и, хватая воздух посиневшими губами, ничком рухнул на пол. Третий и вовсе стал швыряться боевыми заклинаниями направо и налево, словно отчаянно отбивался от врага, видимого только ему одному. Но единственными, в кого он попал, были его же четверо товарищей, которые столбами застыли на месте и, наверное, так и не поняли, от чего умерли.

К этому, последнему оставшемуся на ногах магу, японка подошла лично. И когда тот, тяжело дыша и глядя в пространство расфокусированными глазами, послал Аваду в очередного невидимого врага, гибко поднырнула под выставленную вперёд волшебную палочку. Со стороны казалось, что изящная, миниатюрная девушка слегка толкнула его узкой ладонью в подбородок. Но голова Упивающегося с коротким хрустом дернулась вбок и назад, запрокинувшись почти за спину, как капюшон плаща, и мужчина осел на пол без признаков жизни.

А следом за этим произошло нечто, ещё куда более странное.

Длинноволосая восточная красавица, покончившая с семью Упивающимися меньше чем за минуту, со щелчком закрыла веер, сунула его в широкий рукав кимоно и с коротким смешком громко произнесла по-английски:

— Эй, ты! — Акцент в её речи был почти не заметен. — Можешь не прятаться, я все равно тебя вижу.

Сердце волшебника подскочило к горлу; он замер, не смея даже вздохнуть, полностью уверенный, что сказанное адресовано ему, и что сейчас его вытащат из укрытия и быстро присоединят к валяющимся на полу трупам.

Но он ошибался. В следующее мгновение откуда-то с потолка уходящей направо подземной анфилады, из места, где секунду назад — мужчина готов был в этом поклясться! — никого не было, на пол мягко и беззвучно спрыгнула девушка.

Смуглая и довольно высокая, она была одета в свободный, темный костюм простого покроя, мягкие полусапожки без каблуков, а из расположенных на бедрах узких карманов-ячеек выглядывало нечто, очень похожее на рукояти метательных ножей. Её пышные, кудрявые волосы необычного медно-красного цвета были стянуты в короткую толстую косу. Лоб охватывала неширокая повязка.

Выпрямившись после приземления, она завела правую руку за спину и, настороженно окинув взглядом разделявшие их с японкой семь или восемь метров, с холодным выражением красивого лица выговорила:

— Как ты?.. Кто ты вообще такая? Назови себя, пока ещё жива.

Ответом ей был негромкий, мелодичный смех, будто та, что смеялась, услышала что-то очень забавное. Так обычно смеются женщины, когда совсем маленькие дети с полной серьезностью пытаются изобразить из себя взрослых.

Но смех стих так же быстро, как и начался.

— Не тебе, жалкое подобие, требовать чего-то от истинных, — проговорила японка, и каждое её словно падало, словно камень. — Кто ты такая, чтобы спрашивать моё имя?.. Впрочем, если тебе так уж хочется знать, я, пожалуй, представлюсь…

По коридору словно пронёсся порыв ветра, которому решительно неоткуда было здесь взяться. Он мимолетно пошевелил одежду и волосы японки и тут же стих. Девушка стояла спиной к сжавшемуся в комок невольному зрителю, и поэтому он не увидел, что произошло с её лицом, но на рыжую это «что-то» произвело поистине сокрушительное впечатление.

Она отшатнулась, вскинула и снова опустила руки, и даже с двух десятков шагов было заметно, как побледнело её лицо, и расширились глаза. Неизвестная судорожно вдохнула — и резко склонилась в низком поклоне.

— Нижайше п-прошу прощения, sora mai în vârstă şi d-na… — Запинаясь от сильного волнения, рыжая незнакомка сбилась на другой язык, по всей видимости, свой родной. — Я даже подумать не могла… Простите мою дерзость…

— Как-как ты меня назвала? — японка, точно птичка, склонила голову набок.

— Я… я не хотела вас оскорбить… На моем родном языке это означает «Старшая сестра и госпожа».

— Вот как? Забавно, так меня еще никто не именовал. — Происходящее изрядно веселило японку. — Хотя какая ты мне младшая сестра? Так, внучатая племянница от падшей двоюродной тетки, отдавшейся в сарае нетрезвому тенгу… И что тебе здесь надо?.. Хотя можешь не отвечать, я и так догадываюсь. Тебя послали шпионить за Гарри Поттером. И возникает вопрос…

Японка сделала паузу, и неизвестная особа, спрыгнувшая с потолка, побледнела ещё сильнее, если это было возможно.

Для стороннего наблюдателя сценка выглядела довольно комично: высокая, статная, рыжеволосая красавица стояла перед миниатюрной японкой, едва достававшей ей макушкой до плеча, и робела, как нашкодивший первоклассник перед грозным директором.

— Тебя послали только шпионить или убить при случае?

От интонации, с которой это было сказано, рыжеволосая затрепетала, как осиновый листок на ветру.

— Только слежка! — выдохнула она. — И ничего больше!

— Не лжешь… Раз так, живи. И позволь дать тебе совет... младшая сестричка. Не вставай на дороге у Гарри Поттера, потому что если ты это сделаешь, то встанешь и на моем пути. И тогда в следующий раз живой можешь и не уйти. А ещё — задумайся о тех, кто послал тебя сюда. Боги мне подсказывают, что они и те, кто им служит, очень скоро окажутся плывущими в шторм в дырявой лодке. Решай, нужно ли это тебе…

— Да, госпожа, как скажете, госпожа, — послушно, словно заводная кукла, закивала рыжеволосая. И неуверенно спросила: — Я могу уйти?

— Можешь. Убей глупого человека, притаившегося в дыре за моей спиной, и можешь быть свободна.

Упивающийся, неотрывно следивший из своей ниши за разговором странной пары, слишком поздно понял, что на сей раз речь идет именно о нем. Рука высокой девушки молниеносно метнулась к бедру и вперёд. Последнее, что увидел в своей жизни слуга Вольдеморта, была тень мелькнувшего в воздухе метательного ножа, через долю секунды пробившего ему лоб точно посередине. В тишине подземного коридора было хорошо слышно, как звонко треснул череп темного мага, пропуская вороненую сталь в мозг по самое кольцевое навершие рукоятки. Тело с глухим стуком выпало из ниши. Кровь, растекающаяся змейками от головы, была почти незаметна на тёмном полу.

— Ступай, — милостиво кивнула японка, отпуская рыжую, и та, еще раз извинившись и поклонившись, буквально растаяла в воздухе. Окой, шурша своими соломенными сандалиями, неторопливо направилась по коридору дальше.

* * *

Гарри Поттер и Крис, пробиравшиеся сквозь катакомбы вместе с отрядом Тома Уорбека, тоже без дела не скучали. Их маршрут полегал по широким магистральным коридорам с большим количеством ответвлений, которые оборонявшиеся сторонники Тёмного Лорда использовали весьма умело, постоянно навязывая стычки группам авроров.

Поначалу Гарри не столько сражался, сколько приглядывал за мальчишкой, но, убедившись, что тот защищается вполне уверенно и даже пытается контратаковать, чуть ослабил внимание. Полный месяц упорных тренировок, ужатых Маховиком Времени до нескольких дней, давал о себе знать. Перед лицом нешуточной опасности юнец вел себя собранно, уверенно и, несмотря на невысокий рост, двигался стремительно, не забывал оглядываться по сторонам, внимательно следил, кто и что у него за спиной, и авроры быстро убедились, что несмотря на юный возраст, в драке Крис — не подарок.

Авроры наступали по неравномерно освещенным тоннелям двумя короткими колоннами, двигаясь вперед вдоль стен и стараясь не выходить на открытую середину и перекрестки, где нападение могло последовать с любой из трех сторон. Порой отряд останавливался для связи с поверхностью или другими поисковыми командами, а иногда — отпочковывал от себя группу из трех-пяти человек для осмотра помещений и ведущих ниже проходов.

Преодолев почти полтора километра подземных коридоров, отряд Уорбека имел в активе пять коротких и две затяжные стычки, в которых потерял трех человек убитыми и ещё шестерых ранеными, причем двоих — тяжело. Но и противник не уходил безнаказанным: путь следования отряда отмечало три дюжины мертвецов. Раненых же усиленные палочки авроров, как правило, не оставляли.

На этот раз им пришлось разделиться сразу на три подгруппы — центральный тоннель разветвлялся сразу на две стороны, вынуждая командира отрядить по две тройки авроров в каждый проход и вдобавок оставить силы для контроля самого тоннеля и перекрестка. Впрочем, Поттер и на этот раз облегчил Уорбеку задачу, вызвавшись в одиночку разведать одно из боковых ответвлений. Кристофера он оставил с группой, занявшей развилку, шепнув на ухо надувшемуся, было, пареньку, что оставляет его здесь не из-за опасения за него самого, а как весомое усиление для авроров на случай внезапной атаки. Это подействовало, Крис тут же занял позицию за каменным выступом и стал сторожко вглядываться в уходящие в стороны зевы тоннелей, теряющихся в разбавленном редкими точками светильников мраке.

А сам Гарри пошагал в левый проход, почти сразу завернувший в сторону.

Неширокий подземный туннель уходил на десяток метров по прямой, еще раз делал поворот и, выйдя снова на прямую, в конце которой маячил свет какого-то помещения, Гарри резко остановился. Впереди явственно чувствовались две ловушки: одна просто шумовая, а другая куда серьезнее, заряженная Авадой, видимая в магическом зрении как слабо пульсирующее зеленое пятно на стене.

«Вот как... Капканчики. Значит, впереди нас ждет что-то интересное. Что-то или кто-то...» — подумал Поттер, неторопливо разряжая сюрпризы и проходя далее, к освещенному округлому проходу.

И действительно, в широкой квадратном помещении, вдоль стен которого сплошь стояли сундуки и шкафы, находилось около десятка упиванцев. Они торопливо собирали в уменьшающие мешки свитки пергаментов, какие-то шкатулки, судя по всему собираясь вскоре покинуть помещение через неприметную полуоткрытую дверь в глубине комнаты.

«Ну что ж, займемся делом...»

Поттер вошел внутрь и негромко кашлянул.

Уверенных в том, что они прикрыты от внезапного визита кого бы то ни было, Упивающихся словно всех разом кольнули шилом ниже талии; они дернулись и замерли, направив свои волшебные палочки на гостя. Но то, что он нисколько не походил на аврора-оперативника, остановило их от немедленного колдовства.

— Здравствуйте, господа, — Гарри учтиво поприветствовал Упивающихся и коротко отсалютовал им одетым в ножны Тэцу, держа его рукоятью вперед. — Кто желает умереть первым?

— Поттер!!! — в унисон выкрикнули сразу несколько голосов, но немедленной атаки не последовало, и Гарри отметил для себя, что у этого противника имеется неплохой опыт подобных стычек. Слуги Вольдеморта выставив перед собой палочки, плавно растягивались цепью, настороженно следя за каждым движением темноволосого юноши.

— А, может, не мы, а ты сегодня сдохнешь? — поинтересовался кто-то.

— Так почему бы не проверить, кого нынче вынесут вперёд ногами? — хищно ухмыльнулся Гарри и сделал приглашающий жест ладонью. Тягучий, темный поток с привычной мягкостью разлился в голове, отдавшись по всему телу россыпью кольнувших нервы иголочек и нетерпеливым зудом в кончиках пальцев. Поттер отработанным движением вскинул меч, отбивая летящие в него проклятия, и полностью сосредоточился на противнике перед собой.

Сзади опасности не ощущалось. Коридор Гарри проверил лично, да и его шестое чувство не сигнализировало ни о какой угрозе. Он и не подозревал, как ошибается. Его смутные подозрения были верны, в битве незримо и негласно участвовали и другие силы, и на сей раз уже не только как наблюдатели. Прямого приказа на ликвидацию они не получали, но их хозяйка ясно обозначила приоритеты: при удобном случае облегчить работу слугам её брата.

Так что никто не заметил, как одновременно с пущенным «Петрификусом» и черномагическим заклинанием «Мортус сомнус» из темноты тоннеля некто невидимый и неслышимый послал Поттеру в спину шарик нечеловеческой, и_н_о_й, Высшей магии. Несмертельной, но погружающей любое сознание в глубокое беспамятство, а для Гарри сейчас это была почти гарантированная гибель.

Заклинание попало в цель, в зелёных глазах за круглыми очками словно выключили свет, и Поттер, сильно пошатнувшись, ударился плечом о стену и сполз на пол.

В первый момент Упивающиеся оцепенели от изумления — нет, такого поворота событий они не ждали! Затем, выждав для верности некоторое время, маги начали осторожно приближаться к осевшему у стены телу, не опуская палочек. Самый храбрый из них осмелился пихнуть сидящего с остекленевшим взглядом Поттера ногой в плечо и тут же отскочил. А Поттер мешком опрокинулся набок.

— Ха! Да мы взяли Гарри Поттера! — нарушил тишину зала чей-то восторженный голос. — Господин щедро вознаградит нас!

— Почему это «нас»? — возмущенно перебил его другой. — Меня! Это же я послал в него заклинание!

— Чего? Да ты, тупая рожа, даже с десяти футов в гиганта не попадешь! Это я его уложил!

— Что ты сказал, ты, троллиный ублюдок?!

Безразличный к яростной перебранке своих коллег, одновременно метнувших в Поттера заклинания, один из Упивающихся подошел ближе к заинтересовавшему его предмету, выпавшему из рук поверженного врага. Он достаточно хорошо разбирался в оружии, чтобы мгновенно понять, что перед ним настоящее сокровище.

— Ого! Хороша игрушка у мальчишки… — пробормотал он и схватил лежащий на полу длинный меч в матово-черных ножнах.

Раздалось громкое шипение, руку словно огнем обожгло, и Упивающийся издал дикий вопль, выпустив оружие. Но у того было своё мнение на этот счет: меч не желал покидать чужую ладонь. Схвативший его вор, вскрикивая и подвывая, принялся отчаянно размахивать рукой с чернеющими прямо на глазах пальцами, тщетно пытаясь избавиться от коварного оружия. А четверо Упивающихся гнусно хохотали, потешаясь над страданиями своего коллеги, и изумленно замолчали лишь тогда, когда почерневшая рука несчастного отломилась у локтя, как пепел у сигареты, и, ударившись вместе с мечом об пол, рассыпалась серым прахом.

Но на этом неприятные сюрпризы не кончились. Неизвестный помощник, оказавший Упивающимся столь существенное содействие и скрывшийся сразу после того, как бросить заклинание, не имел ни малейшего представления, с кем именно ему пришлось столкнуться. И ни на миг не задумался над таким вопросом: если отправить в глубокий сон сознание Гарри Поттера, кто может проснуться в его теле в_м_е_с_то хозяина?

— Риннннннннннн... — поплыл в воздухе тонкий, протяжный звон, и одновременно с этим произошло нечто, казалось бы, невозможное.

Надежно вырубленный заклинанием Поттер, которому по всем мировым законам полагалась находиться в глубокой отключке, внезапно зашевелился и начал медленно вставать. Делал он это как-то ломано и неуклюже, словно марионетка, управляемая пьяным вдрызг неумехой-кукловодом.

— Эт-то еще что за драконье дерьмо, твою ма?.. — насторожившись, начал один из магов, но Поттер рывком поднял опущенную на грудь голову, и слова застряли у Упивающегося в глотке.

Лицо Гарри Поттера напоминало какую-то кошмарную маску — настолько разительный контраст являли собой две его половины: левая, неподвижная и одутловатая, как лик глиняного истукана, со сжатым в нитку ртом и узкой щелью глазницы, и правая — сведенная судорогой в жуткую гримасу с оскаленными до десен зубами, губами, растянутыми в дьявольской ухмылке, и выпученным безумным глазом.

Тело прекратило хаотично дергаться и замерло, а из горла того, кто ещё недавно б_ы_л Гарри Поттером, вырвался сдвоенный голос, как бывает на представлении чревовещателей. Оба они, сиплый, грубый бас и визгливо-истеричный тенор, одновременно произнесли одну и ту же фразу:

— Нан джя коре ва?!!!

Слова не успели замереть на губах — обе половины лица Гарри дернулись, пытаясь взглянуть друг на друга скошенными к переносице, на манер хамелеона, глазами. Дальнейший разговор уже-не-Поттера самого с собой шел на японском, и оцепеневшие от изумления и ужаса Упивающиеся, не поняли и слова.

— Кагеру?

— Это ты, Дзиннай? Что ещё за напасть? Я думал, что навсегда застрял в том аду!

— Похоже, ИМ вздумалось пошутить, и нас обоих запихнули в тело нынешнего хозяина этого трижды проклятого меча.

— Тсс! Ты что! Не смей так говорить... хотя, что это я, какая теперь разница… Значит, мы сейчас в мире живых?

— Выходит что так, Кагеру. Но вот надолго ли...

— Хе-хе-хе... Да какая разница?! Не будем терять времени! И-и-их… Давай веселиться!!

— А пожалуй что...

Тело Гарри шагнуло вперед, суматошно задергав руками и чуть было не запутавшись в собственных ногах.

— Э, хе-хе... Нет, Дзиннай, так дело не пойдет. Давай не будем мешать друг другу, иначе никакого веселья не выйдет…

Уже-не-Гарри осторожно и даже трепетно поднял с пола Тэцу, сложная смесь страха, отвращения и вожделения промелькнула в его разных глазах. Он пробормотал нечто неразборчивое, а потом с безумным смехом прыгнул вперёд, играючи уворачиваясь от заклятий тёмных магов, наконец-то сбросивших с себя оцепенение.

Впрочем, ещё неизвестно, кто в этой схватке был темнее. Заливисто хохочущее существо — назвать человеком то, во что превратился Гарри, не осмелился бы никто — не обнажая меч, с ходу вбило конец ножен под челюсть ближайшему Упивающемуся, разом достав до мозга. И одновременно сложенные «клювом орла» пальцы левой руки вошли другому магу снизу вверх в подвздошье, прорвав диафрагму и повредив аорту. Хихикнув, жуткое отродье выдернуло пальцы и подставило ладонь под мощный поток обжигающей крови, фонтаном хлестнувшей из раны.

— Таноши!!! — восторженно взвизгнул тонкий голос. Отбив мечом пару Авад, существо резко пригнулось, крутанулось волчком и кинулось на оставшихся в живых вольдемортовых слуг, в мгновение ока из торжествующих победителей превратившихся в серых от ужаса жертв.

Два мертвых черных мага далекого прошлого, нежданно-негаданно получив краткий «отпуск», пользовались моментом на всю катушку. А что лучше всего поможет почувствовать жизнь после сотен лет кошмарного призрачного существования? Разумеется, отнятие оной у других и вернувшиеся с того света знали это, как никто другой.

Управляемый чужой волей, делавшей его невероятно проворным и вертким, «Гарри» без труда уклонялся, пропуская заклятия почти в миллиметре от себя, отталкивался в нечеловеческих прыжках от стен и потолка, нападая сверху и сбоку, как гигантский плотоядный паук.

— Ха-ха-ха!!! У-ху-ху-ху!! — метались в подземном помещении сумасшедший смех Кагеру и довольное, упыриное уханье Дзинная, а фоном им служили дикие вопли, захлебывающиеся, булькающие хрипы, хруст костей и раздираемой плоти. Никакой магии, только «ручная работа», позволяющая вспомнить ощущение входящего в живую плоть клинка, дурманящий запах свежей крови, вкус чьего-то смертного ужаса, и непередаваемое чувство ускользающей из-под пальцев чужой жизни…

…Последний оставшийся в живых слуга Темного Лорда, с перебитыми руками, ослепший на один глаз, почувствовал, как на его горле сжались сильные пальцы, а затем из заволакивающего все багрового тумана вынырнула наполовину оскаленная демоническая харя — принадлежать человеку э_т_о не могло. Тихо, удовлетворённо шипя, существо покрутило свою жертву, с явным наслаждением перебирая пальцы на шее, поворачивая ее из стороны в сторону и разглядывая, как небывалое сокровище.

А потом к лицу и единственному уцелевшему глазу приблизилась вторая рука и... Палец, разрывая веко, нырнул под кость глазницы, и на скулу жертвы выпрыгнул красно-белый студенистый шар глазного яблока, повисший на канатике связок, нервов и кровеносных сосудов.

Болтающийся на подгибающихся ногах, искалеченный Упивающийся издал странный, сдавленный звук — это был даже не крик или хрип, а просто натужное дрожание голосовых связок — обмочил мантию и залепетал что-то бессвязное.

— Что ты там лопочешь, человечек? Ты внимательно на меня смотришь? — проговорил Гарри высоким голосом Кагеру, осторожно взяв выбитый, но все еще живой и зрячий глаз окровавленными пальцами и приблизив к своему лицу, зрачок в зрачок. Язык юноши несколько раз по-змеиному быстро высунулся, словно смакуя запах, исходящий от обреченного человека, острый запах дикого страха. — Ты так боишься... Так боишься боли и смерти... Но на самом деле боль — это благо. Хотя бы потому, что говорит тебе, что ты всё ещё жив. А смерть… Знаешь, в чем самый главный её смысл, человечек? В том, что смерть — это только начало. Ирашшай!

И стальные пальцы раздавили студенистый шар, брызнувший на лицо розоватой клейкой жидкостью, а другая рука, действуя словно по собственной воле, вогнала в тело Упивающегося лезвие меча, рывком распоров его от живота до горла.

Последний убитый, захрипев и теряя вываливающиеся внутренности, рухнул на пол, и снова, как тогда, в поместье Розье, Поттер остался стоять среди валяющихся вповалку истерзанных трупов, сплошь забрызганный кровью и довольно оскалившийся жутким лицом двуликого Януса.

— Га, Дзиннай! И это — все?! Я ведь только начал входить во вкус! Пойдем же, поищем кого-нибудь еще! Еще, еще... Я хочу еще!!!

— Не вопи, Кагеру, будет и ещё… — левая ноздря расширилась, втягивая воздух. — Я чую… здесь есть и другие… близко… и много...

Но мечтам двух темных магов не суждено было сбыться. Перебив всех наличных врагов, они выполнили то, за чем их ненадолго призвали в мир живых.

— Риннннннннннн… — снова прозвучал тонкий звон, голоса воскресших во всю глотку заорали: «Нет!!!» и…

Гарри выронил меч, обмяк и навзничь рухнул на залитый кровью пол, словно марионетка с обрезанными ниточками.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем юноша прерывисто вздохнул, пошевелился и сел, тут же нашарив свое оружие.

— Проклятье... — пробормотал он, оглядываясь с диким видом. — Что это было? Как обухом по голове... А этих кто перебил? Неужели я опять «слетел с нарезки»? Давно же прекратилось… Нет, это никуда не годится…

Гарри встал, опершись на меч. Боль и тяжесть в голове медленно, но верно таяли и, проверив, не осталось ли среди врагов выживших, Поттер поспешил обратно к своему отряду.

* * *

Сражения в подземельях тем временем вошли в качественно новую фазу. Окончательно освоившись в сложной системе тоннелей и переходов, авроры короткими, но мощными, как приемы штыкового боя, атаками, одну за другой уничтожали опорные точки врага. К этому времени наверху, в штабе, уже окончательно сформировалась единая карта катакомб, позволявшая безошибочно наводить отряды на скопления сил противника и координировать деятельность боевых подразделений. Одной из поисковых групп наконец-то удалось обнаружить пленников, и их тут же эвакуировали на поверхность, тем самым окончательно развязывая аврорам руки.

Несмотря на все хитроумие и опыт слуг Вольдеморта, чаша весов в этом сражении все больше и больше кренилась не в их сторону. И, четко осознавая это, Упивающиеся прибегли к своему последнему резерву, выпустив наружу двух полудиких драконов с наездниками, найденных ищейками Тёмного Лорда в отрогах гор между Румынией и Венгрией.

Под действием взрывных заклятий часть склона холма провалилась внутрь, и из образовавшегося провала величиной с пару железнодорожных вагонов, тут же просунулись две шипастые, вытянутые головы на длинных, серо-зеленых, чешуйчатых шеях.

Один исполинский ящер, мощным рывком ещё сильнее расширив дыру, тут же взлетел, выискивая добычу сверху. Второй же сноровисто выполз наружу, но несмотря на понукание наездника не пожелал раскрывать сложенные перепончатые крылья и остался на земле, плюясь огненными сгустками по подоспевшим аврорам, оставшимся в охранении на поверхности. Маги сноровисто били по огнедышащей рептилии боевыми заклинаниями, но и дракон, судя по всему, уже имел дело с волшебниками: он не пускал длинных струй пламени, а плевался огнем коротко и прицельно. Каждый раз авроры едва успевали выставлять щиты, спасаясь от смертоносного пламени, способного выжечь землю на полметра вглубь. А злобная тварь вдобавок ещё и постоянно двигалась, ловко пряча уязвимые места — глаза, брюхо и внутреннюю сторону основания крыльев — и подставляя под заряды магии лоб и спину, где располагалась самая толстая чешуя, которую не могли пробить даже заклинания, выпущенные из палочек с усилителями.

Но на каждое действие есть противодействие.

Близнецы Уизли не так давно выбравшиеся с сестрой из подземелий через узкую нору, выходящую в огибающий предместья Бамбурга неглубокий овраг, при звуках битвы, вышедшей из-под земли на поверхность, подскочили, как боевые кони при сигнале горна. А, сориентировавшись в происходящем, поглядели на жутких крылатых монстров с нежностью, теплотой и заботой. Точь-в-точь, как шеф-повар на похрюкивающую в загоне свинку, в мыслях уже представляющий её сервированной на блюде, в кольцах лука с румяной корочкой на боках.

— Кажется, пора дать нашим «птичкам» полетать, — мечтательно произнес Джордж, глядя на драконьи танцы из-под ладони, козырьком приставленной ко лбу.

— Я только «за», — ответил Фред, потер в предвкушении руки и полез в свой рюкзак. Снова на землю лег «чудесный ларец» братьев Уизли, скрывающий диковинки совершенно определенного толка. Короткое заклинание — и вынутая из него похожая на маленький пенал коробка превратилась в почти двухметровый кофр, размерами со средний гроб. На ударопрочном, черном пластике белым трафаретным армейским шрифтом значилось:

NSN 1425-01-078-9258

NOM GUIDED MISSILE SYSTEM

INTERCEPT AERIAL M41

Фред сдернул фиксирующие защелки, откинул крышку и взору заинтересовавшейся Джинни открылся лежащий на предохраняющей подложке-форме длинный стеклопластиковый тубус защитного цвета, с пристегнутым к нему коробом с пистолетной рукояткой, толстой трубой прицела и решеткой системы FOE.

Это было ни что иное, как широко известный в маггловском мире переносной зенитно-ракетный комплекс «Стингер», слегка устаревший, но не потерявший от этого ни грана убойной мощи. Будь рядом Поттер или Гермиона, они только вздохнули бы и удивились про себя, как близнецы при наличии почти неограниченной денежной подпитки ещё не прикупили втихомолку какой-нибудь тактический ядерный боеприпас.

Парень выдернул из ложа довольно увесистую конструкцию и уверенно вскинул на правое плечо, щелкнув тумблерами питания и пристроив на поясе коробку с охладителем, ведущим к притаившейся в тубусе управляемой зенитной ракете. И, убедившись, что все в порядке, навел двойное кольцо целика прицела на угнездившегося на земле дракона, продолжавшего поливать огнем все, что попадалось ему на глаза.

Уизли вдавил гашетку наполовину, и тепловая головка самонаведения ожившей, но пока неподвижной искусственной «птички», начала торопливо искать подходящую для себя цель. Долго ждать не пришлось: для ракеты, созданной, чтобы улавливать далекое тепло реактивных и турбореактивных авиационных двигателей, огнедышащий дракон, ворочающийся на расстоянии менее километра, представлял замечательную мишень.

Нетерпеливое попискивание системы наведения сменилось пронзительной трелью, свидетельствовавшей, что ГСН ухватила цель, вцепившись в нее невидимыми электронными когтями — и Фред нажал спуск до упора.

Рывок, удар, за плечами, полыхнуло пламя, и ракета рванулась из своего узкого лежбища, окутав Фреда Уизли дымом сгоревшего стартового порохового заряда. Длинная десятикилограммовая «малютка», расправив крылышки и стабилизаторы, стремительно понеслась к цели, а почуявший неладное дракон только и успел, что привычно пригнуть шипастую голову. Умная ракета, запрограммированная идти не непосредственно на сам источник тепла, а с некоторым упреждением, ударила ниже огненной пасти, попав точно в шею. Вес боевой осколочно-фугасной части ракеты составляет три килограмма и того, чего хватает для приведения в полную негодность любого летательного средства, с лихвой хватило и летающему пресмыкающемуся. Взрыв оторвал дракону голову, и та, красиво кувыркаясь, отлетела в сторону в веере тёмной, почти вишневой крови. Обезглавленное туловище, корчась в предсмертных конвульсиях и хлеща хвостом и обрубком длинной шеи, опрокинулось на спину, попутно раздавив незадачливого наездника.

— Пошла ящерица на сапоги! — громко выкрикнул Джордж, Джинни с усмешкой три раза хлопнула в ладоши, а избавленные от угрозы чересчур близкого знакомства с огнедышащей тварью авроры дружно и одобрительно взревели. Фред отщелкнул от прямоугольного ложа электронно-спускового механизма еще горячий, выгоревший изнутри, пустой тубус транспортно-пускового контейнера и потянулся за новым.

— Чур, кожа с боков — моя! — выдав глубокую, как недавно пройденные подземелья мысль, стрелок с кряхтеньем взвалил на плечо заново снаряженный зенитный комплекс и вновь прильнул к прицелу.

Второй драконий наездник, с ног до головы закутанный в цветастое тряпье, как бедуин, увидев сверху постигшую его коллегу участь, решил не рисковать и заставил своего крылатого «скакуна» подняться ещё выше. Вот только ракете FIM-92B его маневры были, как сказали бы магглы, до лампочки: она могла поражать цели, летящие на высоте до трех с половиной километров.

Место пуска окуталось белым, дымным облаком, из которого на струе огня маршевого двигателя вылетела вторая длинная стрела и помчалась вверх. Дракон, повинуясь воле наездника, встал на дыбы, как скаковой конь, и разогнавшаяся ракета угодила не в дымящуюся пасть, маячившую на сенсорах самым ярким пятном, а в грудь рептилии, пробив чешую, кожу и мышцы, за которыми скрывались огненные мешки, эти вторые легкие дракона, отвечавшие за пламяизвержение.

Столкновение материального мира магглов и древнего волшебного существа закончилось не в пользу последнего. Эффект был такой же, как при попадании снаряда в полупустую цистерну с бензином; летающего ящера попросту разорвало, расшвыряв куски и фрагменты немаленькой туши по всей округе.

Это был финальный удар, окончательно переломивший ход сражения. Лишившись последних козырей немногие уцелевшие к тому времени тёмные маги, которых авроры неумолимо выбивали и теснили на поверхность, начали повально сдаваться в плен. Лишь небольшая группа фанатиков попыталась прорваться за пределы антиаппарационного купола, ринувшись в самоубийственную атаку. Их желание было единодушно «принято к исполнению»: авроры без малейшей жалости перебили всех камикадзе.

В вечереющее небо взвилась синяя искра и с хлопком взорвалась, превратившись в яркий ультрамариновый шар — сигнал для всех, что поле боя осталось за силами Министерства. Впереди предстоял еще кропотливый труд по окончательной, контрольной зачистке подземных лабиринтов и вывозе многочисленных трофеев, но главное было сделано: Бамбург, как одно из гнезд Темного Лорда, был вычеркнут из списка.

Точку общего сбора «боевой девятки Поттера» определила троица Уизли, вольготно расположившаяся на травке ближе к Бамбургу и подальше от места уничтожения драконов, к которому уже стекались как и рядовые авроры, так и уже вызванные работники прессы, стремясь получить наиболее эффектные снимки для своих газет.

Джинни лежа животом на земле, похоже общалась со своим партнером, а тот, используя свое песчаное тело, забавлялся, вылепляя из песка то копии полевых цветов, растущих неподалеку, то миниатюрного дракона, то копию головы самой Джинни, показывающую язык и корчащую гримаски.

Фред сидя по-турецки, проводил инвентаризацию общего арсенала — это бой был весьма расточителен по части боеприпасов. Лишь Джордж несколько не находил себе места, то вставая, то снова садясь и начиная раз в пятый собирать и разбирать пистолет. А когда заметил идущую к ним через поле Окой, то только две пары ироничных глаз, глядящих на него с откровенной подначкой, остановили его от того, чтобы не побежать ей навстречу. Но когда она все же почти подошла, рыжий ухажер не выдержал, подбежал и схватил ее в охапку, тормоша, вопросительно заглядывая в лицо и что-то негромко говоря. Окой, улыбалась и отвечала, успокаивающе глядя Джорджа по руке, а потом и вовсе захихикала, прикрывая рот ладошкой.

Следующими с разминкой на пару минут прибыли Норт и Грейнджер. Гермиона была спокойна, как и всегда, а Норт лучился тихим счастьем, как бывало тогда, когда ему всласть удавалось помахать своей палицей, пройдясь оной по хребтами супостатов.

Последней явились тройка Гарри, Рен и Крис, и последний тут же попал в оборот к Джинни и Гермионе, которые на правах «старших сестер» тут же начали его расспрашивать о подвигах и осматривать на предмет полученных смертельных ран. Но подросток был жив, словоохотлив и с него только-только начинало сходить боевое, слегка взвинченное возбуждение. И ран же обнаружилось лишь несколько царапин на щеке, полученных о каменного крошева попавшего невдалеке взрывного заклятия.

А вот Поттер был несколько мрачен и погружен в себя. Произошедшее в той схватке, целиком выпадшей из памяти, все не шло у него из головы. Что там случилось? Почему он потерял сознание? И что произошло после этого и может ли это повториться, вот что занимало сейчас Гарри больше всего. Но в данном случае память — не запись, которую можно отмотать назад, так что ему оставалось лишь строить различные гипотезы и догадки касаемо произошедшего. Решив отложить анализ произошедшего на более удачное время, Поттер поднял собравшихся вместе друзей и отправился к командному шатру.

В штабе Хмури шло плановое сведение предварительных результатов операции: Авроры подсчитывали свои и вражеские потери, выделяли белые пятна на почти сформированной карте подземелий и направляли команды для их исследования. Чувствовалось, что итогами боя все довольны. Лица штабистов сияли, а сам Аластор со своей вечно кривой ухмылкой походил на старого, битого жизнью и травленного бродячего кота, наконец-то сожравшего вожделенную канарейку. Аврорам было чем гордиться — лабиринты вычищены, заложники и пленники, среди которых обнаружилось немало своих же товарищей, давно считавшихся погибшими, освобождены, а потери…

На то она и война, что без потерь не бывает. Единственным, что сильно обеспокоило командира сводных отрядов, было то, что у нескольких погибших авроров пропали их волшебные палочки, снаряженные усилителями. Ни рядом с телами, ни у пленных их не обнаружили, хотя каждого раздели практически догола и тщательно перетрясли всю одежду. Но Поттер успокоил Хмури, заявив, что даже если палочки похитили успевшие скрыться слуги Вольдеморта, в этом нет ничего трагичного. Понять принцип работы усилителей и воссоздать технологию производства «Отдела Тайн» не сможет никто, а два-три трофея не вернут Упивающимся былой военный перевес.

— Ну что, Гарри, можно сказать, мы вышли на финишную прямую? — подытоживая, буркнул себе под нос Аластор и колко, пристально взглянул на парня из-под кустистых бровей. — Следующая остановка — Хогвартс?

— Именно так, мистер Хмури, — подтвердил Поттер. — Но к старту по этой прямой нам нужно будет тщательно подготовиться. Его Темнейшество, загнанное в угол, может преподнести нам всем очень много крайне неприятных сюрпризов. И первый шаг надо сделать уже сейчас. Рен! Джинни!

Белокурая и рыжая девушки молча выросли у него за спиной.

— Вы сейчас же отправитесь в гости к мистеру «Б-В», — проговорил Гарри, воспользовавшись на ходу придуманным сокращением; ветеран аврорского корпуса наверняка знал поименно всех королей криминального мира, а провоцировать лишние вопросы Поттеру не хотелось. — И сообщите, что Гарри Поттер просил передать всего три слова: «Сезон охоты открыт».

Очередной военный совет, проходивший в месте постоянной дислокации сводных аврорских отрядов в дальнем пригороде Брибсби, как обычно, вел Аластор Хмури со своими ближайшими помощниками, супругами Лонгботтом. Собрались командиры всех подчиненных Шизоглазу отрядов, от союзной стороны присутствовали Норт и Поттер со своей «второй тенью», как окрестили присутствующие Рен, ибо Гарри редко когда можно было застать в одиночку, без его немногословной спутницы. Прибыл и представитель центрального штаба Аврората, чей состав только-только начал восстанавливаться за счет вербовки добровольцев с хотя бы минимальным боевым опытом и пополнения из недавнего, все же состоявшегося, выпуска школы авроров в Эпплби.

Резкий белый свет висящей под потолком волшебной лампы с простым, широким абажуром четко освещал большой овальный стол в здании штаб-квартиры, заваленный свежими газетами, сводками о состоянии подразделений, свитками пергаментов с отчетами и заметками, многочисленными вкривь и вкось исчерканными картами, и сидящих за ним людей. Внимание мужчин и женщин было приковано к Хмури, занимавшему место во главе стола. Старый аврор, чуть привстав и тяжело опершись обеими руками о потемневшую от времени столешницу, обычным своим ворчливо-скрипучим голосом подводил итоги:

— ...и на данный момент у Вольдеморта остался ещё один оплот — вернее будет сказать, один-единственный. И ни для кого не секрет, что это — наша знаменитая школа чародейства и волшебства Хогвартс, оккупированная противником еще весной и превращенная им в хорошо укрепленный бастион. Сейчас он битком набит темными тварями, натащенными со всей Европы, и разнообразной черномагической сволочью — с самим Томом Реддлем во главе.

Хмури закашлялся, будто ему захотелось гадливо сплюнуть при одном только упоминании этого имени, глотнул из своей фляжки и продолжил:

— Но тот факт, что наша цель — Хогвартс, сильно осложняет предстоящий штурм. Обычные заклинания будут практически бесполезны — все вы знаете, сколько сил и магии Основатели вложили в свой замок, а особо мощная магия и прочие, гм... нетрадиционные методы, — искусственный глаз Хмури с жужжанием крутанулся в глазнице и уперся в Гарри, Рен и Эдварда, — категорически неприемлемы, иначе мы рискуем получить обратно не старый добрый Хогвартс, а живописные руины на его месте. Хотелось бы услышать ваши соображения на этот счет.

— Я предложил бы медленно сжимать кольцо, — тут же подал голос один из командиров. — В качестве дежурных отрядов и сил быстрого реагирования вполне можно оставить несколько сотен призванных авроров-резервистов, а также привлечь добровольцев из ДПА. Все прочие, наиболее боеспособные части авроров, включая, разумеется, и наши спецотряды, необходимо сосредоточить вокруг Хогвартса, охватив его со всех сторон. От каминной сети он и так давно отключен, а древняя магия этого замка препятствует аппарации в любую сторону. Чтобы заблокировать его, нам будет вполне достаточно наложить на окрестности антиаппарационные щиты максимального уровня, а после — поддерживать их. И когда кольцо замкнется…

— Вот именно. Что мы предпримем, когда оно замкнется? — поинтересовался высокий и худой представитель штаба Аврората, в упор глядя на оратора. — Тот-Кого-Нельзя-Называть стянул туда все свои оставшиеся силы, а они по-прежнему весьма значительны. Чего стоят одни только драконы — а их там, по нашим разведданным, более десятка... Штурм замка в лоб обойдется нам очень большой кровью, и не факт, что вообще увенчается успехом. Может, стоит поискать альтернативное решение?

— Только не говорите, что вы намерены предложить им… — недобро щурясь, начал Фрэнк Лонгботтом, но штабист тут же перебил его.

— Нет-нет, о сдаче на каких-либо уступках или торге с тёмными магами не может быть и речи, — он махнул ладонью, словно бы категорически отметая подобное предположение. — Я всего лишь имел в виду, что, возможно, нам следует устроить им полномасштабную осаду. Домовые эльфы покинули Хогвартс сразу после его захвата, а наколдовывать себе еду… Вы не хуже меня знаете, что это такое… Очень скоро в стане врага, лишенного всяческого снабжения, начнутся раздоры и внутренние распри, и очень вероятно, что через какое-то время они или сами перебьют друг друга, или сдадутся безо всяких условий!

— Пауки в банке? — хмыкнул Фрэнк. — Что ж, в вашей идее, сэр, есть рациональное зерно, и она скорей всего бы сработала, будь там т_о_л_ь_к_о темные маги и все прочие. Но не забывайте — в замке еще и Вольдеморт. — Штабист поморщился, а Лонгботтом откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Помните, за последние несколько десятков лет — это самый опасный и изощренный противник, с которым сталкивалась Британия. И одному только Мерлину известно, что может измыслить преступный ум этого дико озлобленного и загнанного в ловушку нелюдя, если дать ему хоть какое-то время. Последствия могут быть просто катастрофичны. И поэтому лично я считаю, что затягивать со штурмом — гибельная затея. Действовать надо быстро.

— Присоединяюсь, — Поттер, до этого момента сидевший молча, немного поднял руку, привлекая к себе внимание. — Медлить нельзя, потому я предлагаю следующий вариант второго этапа действий. Нового в нём ничего нет: замыкаем кольцо блокады, сосредотачиваем силы для удара, и я со своими людьми взламываю оборону врага, пробивая в ней несколько брешей. Все вы видели, на что мы способны, здесь проблем возникнуть не должно. Своей «эскападой» мы одновременно и оттянем силы врага на себя, и выясним, какие сюрпризы — а в том, что они будут, лично я нисколько не сомневаюсь — заготовил для нас Реддль. Я и мои друзья перенесем контакт с ними... скажем так, не в пример легче, чем рядовые волшебники, среди которых действительно возможны большие потери. И вот только после того, как Упивающиеся выложат все, что у них есть в карманах, следует начинать общую атаку.

— Что ж, в качестве первоначального плана твоя наметка вполне годится. Как мы все убедились, идеи Гарри еще ни разу не давали сбоя, так что будем надеяться, что и на этот раз наш мальчик не оплошает, — Хмури позволил себе усмешку, вызвавшую смешки и улыбки у всех присутствующих: среди авроров уже давно никто не относился к Гарри, как к «мальчику».

— Тогда мы начнем стягивать наши силы к Хогвартсу уже завтра, — и Фрэнк опёрся рукой о край стола, собираясь встать. — Более подробные детали нам еще предстоит обсудить и разработать, ну, а окончательную шлифовку наша затея пройдет там же, где и всегда. Непосредственно в бою.

* * *

Покинув Брибсби, Гарри и Рен не отправились в свою новую штаб-квартиру, а вместе с присоединившимися к ним Гермионой и Джинни аппарировали на Гриммаулд Плейс. Гарри давно собирался нанести визит в старый дом Сириуса, а подруги предложили составить ему компанию.

Окраинная маггловская улица с маленьким сквериком, пожалуй, чересчур громко именуемым площадью, была, как и раньше, малолюдна; унылые дома из серого камня, стоящие сплошной стеной, тоже не изменились, не став ни на йоту привлекательнее.

После быстрой проверки не обнаружив ни малейших признаков какого-либо наблюдения, охранных чар или присутствия волшебников, молодые маги подошли ближе.

Невидимый дом номер двенадцать по-прежнему находился под защитой чар «Фиделиус», но чары, по-видимому, напрямую зависящие от магии волшебника, наложившего их, за последнее время истончились и изрядно ослабли — в голове у Гарри только начала оформляться мысль об искомом доме, когда стены соседних строений послушно раздвинулись, торопливо пропуская вперёд фамильный особняк Блэков.

Не трогая дверной молоток в форме свернувшейся змеи, Гарри бесшумно открыл входную дверь, крашенную коричневой краской, пропустил вперед спутниц и осторожно притворил её. В конце концов, этот дом, согласно завещанию Сириуса, являлся его законной собственностью, и он имел полное право заходить в него без стука.

* * *

Почти все обитатели и частые посетители дома Блэков, еще не зная о прибытии гостей, находились в обычном месте собраний, на кухне — полутёмном помещении с грубыми каменными стенами, размером с хорошую пещеру, расположенном в полуподвальном этаже особняка. Огонь горящего в конце кухне камина и свет, падавший сквозь небольшие полукруглые оконца под потолком, с трудом разгоняли мрак. Следуя давно установившемуся обычаю, члены Ордена Феникса сидели за большим деревянным столом, заставленным чайными чашками, подносами с бутербродами и прочей нехитрой снедью, и вели неторопливую беседу.

— Ну, господа, у кого какие соображения на этот счет? — нейтрально спросил Кингсли Шеклболт, подойдя к столу от камина и бросив на него целый веер свежих газет.

Одержанная в Бамбурге победа освещалась в магической прессе с ничуть не меньшей помпой, нежели первые три выигранных сражения. Пресс-служба Министерства Магии, как и обещал Фадж на своей знаменитой пресс-конференции, буквально завалила все ведущие издания потоком горячей информации, не забыв и прочих журналистов и корреспондентов, из-за чего практически все новые газетные выпуски шли увеличенными тиражами и были посвящены исключительно этим знаменательным событиям.

На их страницах подробные статьи и интервью перемежались многочисленными колдографиями: обширные мрачные подземелья Бамбурга, в которых ещё совсем недавно шли упорные сражения, груды трофеев, порой совершенно жуткого толка, которые усилиями поисковых команд все продолжали расти, бледные лица пленных Упивающихся, бросающих затравленные взгляды по сторонам…

Почти половину передовиц украшали колдофото с оторванной драконьей головой, лежащей на земле, с вывалившимся из пасти длинным, черным, раздвоенным языком.

И если первый сенсационный выброс правды о победах авроров вызвал в магическом обществе бурный ажиотаж, граничивший с восторженной истерией, то эта серия репортажей, наоборот, успокоила большинство рядовых обывателей, окончательно убедив их, что отныне им нечего бояться — происходящее не было чередой случайностей, и Министр, и Аврорат не собираются останавливаться на достигнутом, а наоборот — полны решимости добить противника, развязавшего эту преступную войну.

Разглядывавшие активно движущиеся картинки газетных заголовков члены Ордена Феникса не спешили отвечать на повисший в воздухе вопрос Шеклболта.

По сравнению с прошлым годом, сегодня за старым кухонным столом Блэков их собралось чуть ли не втрое меньше. Слишком многое в Ордене держалось на его основателе и благодаря ему. Трагические события в Хогвартсе, выведшие его директора из игры, практически ополовинили боевой и политический потенциал Ордена. После вынужденного отхода Дамблдора от дел Орден Феникса возглавил триумвират Шеклболт-Люпин-МакГонагалл. Их общее мнение сводилось к тому, что в нынешнем составе и в текущей ситуации активные боевые действия против многократно превосходящих сил Вольдеморта будут чистой воды самоубийством. А, следовательно, деятельность организации необходимо сосредоточить на разведке, помощи воюющим аврорам и, как ни прискорбно было это признавать, создании материальной базы для перехода на нелегальное положение в случае победы Темного Лорда.

Эта, возможно, верная и дальновидная, но пассивная политика сразу же возымела свои негативные последствия: ряды Ордена покинул Аластор Хмури. Ветеран корпуса авроров категорически не желал ничего слушать о сворачивании боевых действий. Обмен мнениями на очередном собрании перерос в дискуссию, та превратилась в бурный спор, и в конце концов Хмури крайне нелестно и не стесняясь в выражениях, высказал своё мнение о тех, кто в самый разгар сражения уже присматривает, куда бежать и в каком подвале прятаться, и ушел, хлопнув дверью. К нему немедленно присоединилась его протеже — разозленная на соратников, как сто чертей, Нимфадора Тонкс, а также оба супруга Лонгботтом, к тому времени уже вышедшие из больницы. Они целиком и полностью разделяли взгляды Шизоглаза на войну с Тёмным Лордом, что, впрочем, было неудивительно.

Также Орден покинули Наземникус Флетчер — старый пройдоха попросту исчез, затерявшись где-то среди знакомых ему до последнего булыжника переходов и тупичков Лютного переулка, Флёр, несмотря на яростные протесты отправленная Биллом домой, во Францию, и Чарли, вернувшийся в свой драконий заповедник: угроза нападения на него была весьма и весьма реальной. Молли Уизли тоже практически перестала появляться в доме Блэков, посвятив себя уходу за младшим сыном.

Из активных членов организации остались только Минерва МакГонагалл, оказавшаяся на склоне лет без преподавания вообще и своего факультета в частности, Артур Уизли, Кингсли и Стерджис Подмор, работавшие в министерстве, а также Гестия Джонс и Дедалус Дингл, постоянно пребывавшие в разъездах, выполняя задания Ордена.

— Какие тут могут быть соображения, Кингсли? — устало проговорил Ремус. Изможденное лицо оборотня было точно такого же оттенка, как серая потрепанная пиджачная пара, которую он носил, и выглядел он лет на двадцать старше своего истинного возраста. Люпин взял газету, окинув взглядом передовицу, и положил её обратно на стол. — Все последние события свидетельствуют только об одном: Министерство вместе с аврорами все-таки перебило хребет Вольдемортову воинству, и с каких-то трёх-четырёх ударов. В кои-то веки даже бульварная пресса не врет, освещая события именно так, как они и происходят на самом деле! И наши собственные источники это только подтверждают.

— А я по-прежнему считаю, что это настоящая бессмыслица! — чуть сварливо вмешалась Минерва МакГонагалл.— Нет, я готова поверить, что авроры сумели изыскать какие-то возможности для перелома ситуации в войне. Я верю и всегда верила в их доблесть и отвагу, и очень рада, что этот перелом достигнут и что всем стало ясно, что Вольдеморт будет повержен. — Декан Гриффиндора обвела присутствующих строгим взглядом. — Но вот во что я никогда не поверю, так это в то, что за всем стоит Фадж и только Фадж! — и она практически швырнула чайную ложку на край жалобно звякнувшего блюдца. — Не мог, просто не мог этот ограниченный, скудоумный и властолюбивый бюрократ, уже не помнивший себя от страха, внезапно оказаться хитроумнейшим стратегом и гением перевоплощения! Тут наверняка что-то другое. Надо думать...

— Да-да. Вот как раз думать мы можем сколько угодно, — невесело улыбнулся Люпин. — Но что от этого изменится? Общественное мнение по-прежнему будет превозносить до небес министра, почти победившего Темного Лорда. Министра, авроров и... Гарри Поттера.

— Наш Гарри... — едва слышно произнес Артур Уизли. Тревоги и горести, выпавшие на его долю за последние месяцы, заметно подкосили этого жизнерадостного человека: он сильно осунулся, на лбу и в углах рта резче обозначились морщины, седины в редеющих рыжих волосах стало заметно больше. — Как он там? Как его вообще угораздило попасть в ряды сторонников Фаджа?

— Мне это тоже было бы крайне интересно узнать, — дернул подбородком Шеклболт. Чернокожий маг привык скрывать свои чувства, но сейчас его лицо было напряженно-задумчиво: он снова и снова возвращался в мыслях к сражению под Эпплби — вернее, к той сцене, что предстала его глазам вскоре после победы. Увидев Поттера чуть ли не правой рукой у министра Фаджа, он смог сохранить хладнокровие лишь громадным усилием воли. И неважно, что оно было только видимостью, Стерджису Подмору и этого не удалось сделать — старый маг сначала весьма талантливо изобразил человека, пораженного молнией, а затем попытался бежать на все четыре стороны одновременно.

— Мне всегда казалось, что в свое время профессор Дамблдор, вы, Ремус, да, впрочем, как и все мы, в достаточной мере дали понять Гарри, что собой представляет нынешнее Министерство. А если вспомнить развернутую Фаджем в прессе кампанию по дискредитации Поттера и пребывание в Хогвартсе пропавшей нынче без вести Долорес Амбридж... Это-то должно было надежно, раз и навсегда, оттолкнуть мальчишку от официальной власти. И что же мы имеем в итоге? Спустя несколько месяцев после своего таинственного исчезновения, о котором нам, к слову, тоже практически ничего не известно, Поттер появляется вновь, причем появляется чуть ли не в обнимку с Корнелиусом Фаджем! Поддерживает его, оправдывает его и дает прессе верноподданнические интервью! Как это случилось? Что произошло? Что же такого посулил министр Гарри в обмен на столь демонстративную лояльность? И чем это грозит нам? Не забывайте, что Поттер знает практически всех членов Ордена Феникса, и если он действительно перешел на сторону министра, то все мы можем оказаться под колпаком. А после окончательной победы над Вольдемортом, Фадж, чувствуя свою безнаказанность, способен и вовсе распоясаться. Вот о чем надо думать, Минерва.

— А что об этом говорит профессор Дамблдор? — нейтрально поинтересовалась Гестия Джонс.

— Ничего конкретного, — с сожалением покачала головой МакГонагалл. — Хотя Альбус лишился почти всех магических сил, мыслит он по-прежнему трезво. Однако, для полного анализа ему катастрофически не хватает информации. Раньше он активно передвигался по стране, сам мог встретиться и побеседовать с любым нужным ему человеком.

А все вы знаете, как умел беседовать с людьми Дамблдор. Он был способен разговорить и немого и вытянуть на откровенность даже сотрудника Отдела Тайн. Сейчас же... Вы сами знаете, он очень слаб и встает с постели всего несколько раз в день. Донесения наших осведомителей, пресса и наши гипотезы — вот все, чем он может оперировать. Даже трижды гениальный ум неспособен выдать решение, не имея для него почти никаких исходных данных. Но он склоняется к мысли, что то, как видим ситуацию мы, да и все магическое сообщество, не имеет ничего общего с реальным положением дел. Альбус считает, и я с ним согласна, что министр в сложившейся для него ситуации триумфа поступает совершенно несвойственным для него образом. Слишком расчетливо. Слишком скромно. Слишком... правильно. Он ведет свою линию, как по нитке, а тот Фадж, которого мы все знаем, уже давно бы выкинул какой-нибудь идиотский фортель, вроде ареста большинства чистокровных аристократов с публичными судами или растрезвонивания в прессе всех своих победных реляций и дальнейших планов.

— Так он предполагает, что Фадж — вовсе не Фадж, а кто-то иной? Возможно, даже под оборотным зельем? — задал вопрос Стерджис Подмор.

— Не исключено... — неопределенно ответила МакГонагалл. — Очень даже не исключено, но Дамблдор все же склонен полагать, что, несмотря на то, как преподносит нам события пресса, центральной фигурой происходящего является именно наш мальчик. Гарри Поттер.

— Похоже, профессор Дамблдор даже после постигшего его удара не утратил присущей ему ясности ума, — отчётливо произнес чей-то негромкий голос, и присутствующие, вздрогнув, как один, повернулись к лестнице, ведущей из холла вниз, в кухню — и вздрогнули ещё раз, узнав стоящего на нижних ступеньках юношу в тёмной накидке. — Я рад, что это так. Это очень хорошо.

— Гарри..? Ты..?

Повисшее в воздухе молчание, казалось, можно было резать ножом, как домашний пудинг.

Часто люди не замечают, как растут и изменяются их домашние питомцы или дети, но это сразу бросается в глаза пришедшим гостям, не видящим их ежедневно. Так и друзья Поттера, почти с самого начала жившие с ним под одной крышей, не замечали происходящих с ним перемен — так медленно и исподволь они накапливались. Но для Ремуса Люпина, мистера Уизли, Минервы МакГонагалл и их товарищей эти перемены оказались настоящим шоком. Взрослые маги таращились на парня с тем же выражением, что и школьники-первокурсники на первую в своей жизни трансфигурацию стола в свинью, одновременно узнавая и не узнавая гостя.

Это был уже почти другой человек. И дело заключалось отнюдь не в том, что Гарри еще немного подрос и раздался в плечах. Внешне Поттер почти не изменился, но его облик, как рамка, контур или абрис, был теперь заполнен содержимым, разительно отличным от прежнего. Отличным, незнакомым и даже немного настораживающим для рассматривавших Гарри опытных волшебников и колдуний.

Зелень глаз, очень явственно напоминавшая цвет смертельного проклятия, пронзительная, темная глубина чуть расширенных зрачков, складки у рта, поворот головы... Сама аура, исходящая от молодого мага, который уже некоторое время находился в комнате, но присутствия которого никто не почувствовал, пока он не заговорил, никак не могла принадлежать тому студенту Гриффиндора, каким его знали члены Ордена.

Ни у кого из присутствующих в комнате его бывших учителей, наставников и просто старших волшебников, несмотря на весь их опыт и возраст, язык не повернулся потребовать, как раньше, у этого нового Поттера немедленных объяснений, где он пропадал, отчитать за самовольство, упрекнуть в глупости и необдуманности поступков, в наказание отправить его наверх, в комнату, дожидаться решения взрослых и уж тем более — попытаться как-либо воздействовать на него иначе.

— Да я это, я... — с лёгкой иронией подтвердил Гарри и поочередно вежливо поздоровался со всеми присутствующими: — Профессор МакГонагалл, мистер Уизли, мистер Люпин...

Минерва машинально проверила силовые нити системы оповещения, идущие от двери и коридора — одному только «Фиделиусу» тут давно уже не доверяли. Они по-прежнему были активны, но их словно бы накрыло каким-то толстым одеялом, заглушающим любой сигнал.

А гость прошел немного вперед и, спокойно улыбнувшись, сказал:

— Вообще-то я пришел сюда, чтобы повидаться с профессором Дамблдором, но, краем уха услышав ваш разговор, подумал, что могу ответить на ваши вопросы. Не на все, разумеется, но все же...

— Мистер Поттер, где вы находились так долго? — тут же напористо спросила Минерва МакГонагалл — дал о себе знать инстинкт преподавателя. Поттер, как бы он не изменился, все же шесть лет был её учеником.

— Я учился, профессор, — ответил Гарри, одарив бывшего декана таким пронзительным взглядом, что МакГонагалл вздрогнула и даже чуть подалась назад. — Проходил программу, несколько отличную от той, что изучается в Хогвартсе. Где и какую — не спрашивайте, я не отвечу, но, судя по результатам, многое из нее я усвоил весьма неплохо.

— Но как ты оказался под крылом у Фаджа? — задал вопрос более практичный Шеклболт, а Ремус Люпин кивнул, как бы присоединяясь к вопросу.

— Кто у кого оказался под крылом — это еще надо уточнить, — хмыкнул Гарри и по тому, как мгновенно обменялись взглядами члены Ордена Феникса, понял, что подтвердил кое-какие их догадки и предположения. И решил пойти еще дальше. — Да, как бы это странно для вас ни звучало, именно я дергаю министра за ниточки, а вовсе не наоборот.

— Но Гарри, к чему вся эта пантомима? — поинтересовался Ремус с некоторым удивлением. — Если Фадж для тебя — только ширма?

— А разве непонятно? Странно... Ведь вам гораздо лучше, чем мне, должна быть известна прописная истина: общество привыкло верить официальной власти. Даже когда эта власть глупа, слаба и напугана. Для большинства то, что выходит из уст Министерства или его рупора — «Ежедневного Пророка», это и есть правда.

Пока Фадж и «Пророк» не объявили официально, что Вольдеморт вернулся, в это верили или хотя бы допускали такую возможность очень немногие. Зато после это стало откровением, и тот факт, что я и Дамблдор твердили о том же самом целый год, а министр — замалчивал, очень быстро забылся.

Месяц назад, когда ситуация в стране неуклонно катилась в пропасть и еще никто даже и не думал о возможности резкого поворота войн, многие ли волшебники требовали отставки Фаджа и замены его на более компетентного руководителя? Много ли народу стояло в пикетах и митингах, требуя передать власть Дамблдору или, скажем, Скримджеру? А?

Юноша скривил губы с едва заметной досадой.

— Протестовали единицы, а все остальные только охали и ахали, планировали выезд в другие страны или вообще — готовились принять нового лысого господина. Даже те волшебники-добровольцы, которые сейчас с невероятным усердием несут службу в ДПА — почему они сами не смогли организоваться раньше? Ведь им никто не мешал. А если бы объявился я и призвал всех к формированию отрядов самообороны — наверняка откликнулись бы только те, кто был со мной в «Армии Дамблдора». Зато когда все это начало происходить с подачи Министерства, никого даже не пришлось агитировать, люди пришли сами. Так что Фадж — ширма, но ширма необходимая, существенно ускоряющая достижение цели. А цель у меня одна — не стать героем и не прославиться, а отправить Реддля на тот свет. И на этот раз — уже окончательно.

— Возможно, ты и прав, Гарри, но разве ты не понимаешь, что делая из Министра пусть и картонного, но героя, ты тем самым льешь воду на его мельницу? — возразил юноше Кингсли Шеклболт. — Благодаря тебе после войны Фадж может превратиться в худший вариант себя теперешнего. Раньше противовесом ему служил Альбус Дамблдор, но после случившегося с ним... Корнелиус поймет, что отныне у него развязаны руки, а восторженные массы простят своему спасителю очень многое. И мы получим Фаджа еще более авторитарного, более нетерпимого к инакомыслию, более жадного до власти.

— Вот это как раз вряд ли... — Гарри покачал головой. — Потому что даже после победы наш герой-министр будет нет-нет, да оглядываться через плечо, чтобы убедиться, что я одобряю его действия, уж я об этом позаботился. Это первое. А второе — я планирую вернуть, как вы выразились, «противовес» нашему дорогому министру.

— Что? Ты... сможешь помочь профессору Дамблдору? — декан Гриффиндора нахмурилась и поджала губы. — Но как? Даже самые именитые целители из больницы Мунго развели руками. У директора выжжена сама основа его магических сил, так как же ты сможешь...

— Скажу кратко. Я — смогу. А детали вам, прошу прощения, совершенно незачем знать. И, кстати, что откладывать... Профессор МакГонагалл, скажите, я могу побеседовать с профессором Дамблдором прямо сейчас?

— Да, конечно, — скупо кинула та. Несмотря на то, что Поттер вел себя вежливо, учтиво и доброжелательно, МакГонагалл уже поняла, что требовать что-то от этого, нового Гарри, бесполезно, что не помогут ни упоминания о возрасте, ни о неоконченной школе. — Он в бывшей комнате Сириуса Блэка. Только прошу вас, мистер Поттер... Он все еще очень слаб, так что... не переутомляйте его.

— Да, конечно, — кивнул Гарри. — Я недолго. А вы пока пообщайтесь с Гермионой и Джинни. Рен, пойдем.

Только в тот момент, когда он произнес эти слова, присутствующие заметили, что Гарри пришел не один. Юноша настолько сильно смог сконцентрировать внимание окружающих на собственной персоне, что даже тех, кто стоял чуть ли не вплотную к нему, было трудно заметить.

— Джинни! Дочка! — надтреснутым голосом произнес Артур и привстал навстречу своей младшенькой, подавшейся к отцу. А Гермиона спокойно и вежливо поприветствовала всех своих знакомых.

Гарри же со своей спутницей поднялся на второй этаж и тронул ручку знакомой двери.

* * *

Дамблдор очень сильно сдал.

И раньше не отличавшийся полнотой, он страшно похудел. Лежащие поверх одеяла старческие руки с увеличенными артритными суставами напоминали высохший хворост, белые, как снег, волосы и борода казались приклеенными, бледная кожа на кистях, щеках и лбу истончилась, став на вид хрупкой и ломкой, как вековой пергамент.

Единственным, что осталось в директоре Хогвартса прежним, были его ярко-синие глаза за половинчатыми очками и улыбка. Правда, Гарри уже знал по собственному опыту, как стремительно сбегает эта улыбка доброго дедушки с тонких, бескровных губ, когда на лице появляется властно-повелевающее выражение, и лишних иллюзий не питал.

Но все это было в прошлом, сейчас же перед Поттером, одетый в теплый вязаный жилет поверх толстой пижамы, полусидел в постели изможденный, лишившийся почти всех своих сил, древний старик.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — мягко произнес Гарри, и закрыл за Рен дверь в комнату, воздух в которой был густо пропитан запахом разнообразных лекарственных зелий. — Я вас не потревожил?

— Нет, Гарри, что ты... Я нынче столько времени вынужден отдыхать, что даже радуюсь, когда кто-то тревожит мой покой. А тебя, мой мальчик, я рад видеть всегда. — Дамблдор перевел взгляд с девушки на Гарри и обратно, слегка прокашлялся и пожевал сухими губами. — Последние месяцы были очень богаты на события... Никогда бы не подумал, что все сложится именно так.

— Ну, профессор, что сделано — то сделано, и прошлого не воротишь, — пожал плечами Поттер. — Мне тоже жаль, что в последний раз мы расстались с вами… именно так. Но вы не оставили мне выбора. И уж совершенно напрасно пытались меня заколдовать.

— Возможно, но... Но то, что я тогда увидел… То, что глянуло на меня твоими глазами... Гарри, у меня было достаточно времени на размышления, и касались они в основном тебя и того, к чьей помощи ты мог прибегнуть. Сейчас я не в том положении, чтобы упрекать тебя или давать советы, но силы, которыми ты, вероятно, пользуешься… Не буду отрицать, они действительно могущественны и порой действительно прокладывают к цели самую короткую дорогу. Но и плату на этих коротких дорогах, как правило, взимают самую высокую.

— Извините, профессор, но на этот раз вы ошибаетесь, — Гарри улыбнулся кривовато и чуть-чуть устало. «Путь этот на Тёмную сторону тебя приведет», — неожиданно вспомнилась ему фраза из любимого маггловского фильма Криса. Впрочем, едва ли можно было ждать от Дамблдора чего-либо другого. — Просто вы, несмотря на весь ваш громадный опыт, привыкли смотреть на мир с одной точки зрения… и к магии определенного рода тоже… привыкли. Исключительно потому, что ничего другого никогда не знали. Всё, что отлично от знакомого вам Света, вы привыкли считать враждебным и несущим гибель. Но это не так. Между тропами магии Светлой и магии Черной существует и третий путь.

Дамблдор вопросительно взглянул на юношу, но не произнес ни слова. Волшебник невольно вспомнил, как вроде бы не так давно он вызвал к себе, в директорский кабинет Хогвартса, другого молодого человека, высокого, с горделивой походкой и длинными, платиновыми волосами. Драко Малфоя. Тот разговор начистоту — о самом Драко и его изменениях, о невмешательстве и ауроскопии, Альбус помнил очень хорошо. Как и последнюю фразу Малфоя-младшего о том, что директору было бы нелишним проверить с помощью ауроскопии и своего гриффиндорского любимца.

И вот теперь у него была такая возможность. И посмотреть и сравнить. И увиденное заставило похолодеть и без того постоянно мерзнущего Дамблдора.

Зашедший тогда в кабинет Драко, ведущий себя чуточку демонстративно-фамильярно — походка, жесты, показное общение с фениксом Фоуксом, действительно был наполнен неизвестной мощью, могучей магией и несвойственной для его возраста мудростью. Но создавалось впечатление, что все это свалилось на него, как рождественские подарки и он сам еще толком не освоил и половины из них. Что он лишь пробует их на вкус, осваивает, в том числе и на легкий эпатаж по отношению к нему, директору. Сложно устоять перед искушением дать понять тому, на кого ты раньше смотрел снизу вверх, что ты отныне сильнее.

Добровольно же пришедший к нему Гарри Поттер был другим. Никакой напускной бутафории и фанаберии; этому юноше не было никакой нужды устраивать мини-спектакли, от него и так веяло ощущением литой, чуть настороженной мощи не самых светлых оттенков, а глазах, возможно, и не было вековой мудрости, зато текли и переливались, как черное на черном, спокойная уверенность, решительность и что-то еще, от чего Дамблдору захотелось отвести взгляд, что он и сделал, прикрыв веки.

Дар ауроскопи, не ушедший вслед за растраченной магией, дал еще более ошеломляющий результат. Обычные люди и магглы выглядели благодаря ему различным сочетанием темных и светлых сторон их внутренних сущностей; Малфой, Снейп и в далеком прошлом — еще юный Том Реддль, имели однородную серую ауру, но нынешний Гарри...

Он не имел никакой ауры вообще. Сущностью Гарри было нечто, похожее на глубокий, темный колодец, откуда сквозило холодом и ощущением недоброго взгляда, как будто там, в глубине, притаился неведомый зверь. И погрузиться вглубь этого колодца Дамблдор не рискнул.

А объект исследования тем временем, передвинув стул ближе, устроился рядом с постелью старого мага, чуть наклонившись вперёд.

— То, что считают Темными искусствами и черной магией обычные волшебники, правильнее всего было бы назвать магией зла. Вы же не станете отрицать, что всё то, что использует Реддль со своими последователями, да и другие подобные ему чернокнижники и тёмный колдуны, всегда основывается на негативных эмоциях и ощущениях? Формы и ипостаси могут быть разными, но ключевой набор — страх, боль, гнев, ярость, смерть — неизменен. А точка, так сказать, приложения этого ключевого набора — не сам волшебник, а кто-то другой. Жертва, которая становится своеобразным рычагом, используемым темным магом. Но такой путь — не для меня.

В магии, пути которой я, по сути, только я начинаю познавать, главный рычаг, вернее, точка опоры, на которую ложится этот рычаг — сам маг, её использующий. В этом и есть её радикальное отличие. И опасность. Но одновременно — и могущество. Если маг слаб, то приложенная сила — а она воистину велика — просто сломает, раскрошит его, уничтожив или превратив в человекоподобного монстра. Но если он силен и сможет противостоять ее мощи и даже более — подчинит своей воле, то тогда... — Гарри развернул руку ладонью вверх и чуть развел пальцы, как будто беря невидимый шар, — тогда, с помощью такой точки опоры, этот человек сможет двигать целые миры.

И пальцы сжались в кулак.

— Что же это такое, Гарри? Чем ты смог овладеть? И как это произошло? — тихо спросил Дамблдор.

— Возможно, когда-нибудь я расскажу вам все с самого начала, но пока... Эта магия... — глаза Гарри потемнели, приобретя оттенок бутылочного стекла, взгляд стал отсутствующим, а голос упал на несколько тонов вниз. — Она дает очень много, но и взамен требует нисколько не меньше. Она не приемлет ни малейшего лицемерия, играючи вылущивая суть человека, как орех из скорлупы, и, ставя лицом к лицу с его истинной сущностью, не позволяет притворяться и лгать даже самому себе. Она снимает все ограничения — морали, этики, совести и прямо спрашивает: «Чего ты хочешь?»

И вот тогда наступает момент истины.

Те, кто одержим собственными страстями — властолюбием, похотью, жаждой стяжательства и наживы — и вдобавок слаб внутренне, очень быстро становятся рабами своих желаний, а темная сила с радостью помогает им в этом. Она легко способна поглотить слабую людскую душу и превратить человека либо в трясущееся от страха желе, либо в безумного и одержимого убийцу.

Тем же, кто имеет твердый внутренний стержень, она являет свою истинную силу, сдвигая и смешивая понятия возможного и невозможного. Но и здесь нет окончательной победы — стоит хоть раз дать слабину, уступить хоть шаг, и отвоевать его обратно будет очень нелегко. Но жизнь сама по себе есть борьба и балансирование на грани, так что грех жаловаться, что и обладание самой могучей силой на свете стоит на том же принципе.

Но ирония судьбы заключается в том, — Гарри еле заметно усмехнулся, — что обычно именно духовно слабые, ставящее свое «хочу» превыше всего другого на свете, ищут помощи у темного знания, сами не понимая в какую петлю суют головы. И по этим, так называемым «тёмным магам», превратившимся, по сути, в собственные тени, в которых от прежнего «я» осталась только оболочка, пустая ракушка, все остальные судят о силе, к которой они прикасаются.

А те, для кого самодисциплина не пустой звук, и кто подвержен эгоизму куда в меньшей степени, сами шарахаются от нее, как от драконьей оспы, с детства наслушавшись страшных сказок от ничего не понимающих людей. Хотя риск, конечно, велик, лгать не буду.

— Ты говоришь очень любопытные вещи, Гарри, — проговорил внимательно его слушавший Дамблдор. — Я, разумеется, знал, что магия в своей глубинной сути никогда не была черно-белой, но чтобы все обстояло именно так... Это крайне любопытно... Хотя ты забываешь одну вещь. Простые, добрые люди всегда будут страшиться и опасаться тьмы... Это заложено в их генах. Им будет очень трудно доказать, что она — не есть зло.

— А не надо ничего никому доказывать. Те, кого дороги судьбы приведут в эту страну чудес, сами осознают правду, а случайно забредших тут нет. И, кстати, меня очень раздражает то, с каким пафосом и трагизмом несведущие люди именуют ту силу, в которой ничего не смыслят — Тьма, Великая Тьма, Ужас Ночи и прочие громкие словеса... Глупости! Так они называют всю ту же магию зла, а истинная Тьма... Она иная, она лежит гораздо глубже и одновременно ближе, пронизывая и окружая все сущее... И она изначально не враждебна никому из живущих, потому что все живое и появилось из нее, из первозданной и первородной тьмы.

Произнося эти слова, Гарри неожиданно ощутил, как кожу вдоль позвоночника словно бы закололо тонкими ледяными иголочками, затылок свело от стылого озноба, и тут же пришло уже не раз испытанное ощущение, будто кто-то... возможно, то нечто, с которым он так близко столкнулся в бездне Колодца Душ, или родственное ему, внезапно приблизилось, — а возможно, и никогда и не покидало его? — и поглядело, одобрительно и покровительственно.

Поттер на миг замолчал, настороженно напрягся, но продолжил говорить:

— Эта сила не есть добро. Но она и не есть зло. Она просто есть, как некий первичный бульон, самородная руда, из которого люди, да и все прочие разумные существа, сами выплавляют для себя и добро, и зло. Тьма и свет по сути существуют только в людских душах, и принимая в себя частичку этой безликой, необозримой силы, каждый сам окрашивает ее в свой цвет. И она не помогает тому, кто выбрал ее, следовать каким-либо ориентирам, наоборот, чаще всего искушает на каждом шагу. Дарованной силой, властью, вседозволенностью.

То, что именуется «белой магией», само по себе оказывает дисциплинирующее воздействие на своих адептов, указывая четкий путь — альтруизм, добро, свет и так далее. Эта же, изначальная магия мира, увидевшего свет на миллиарды лет раньше нашего, дает полную свободу, и то, кем станет ее последователь, зависит исключительно от него самого.

Ощущение внешнего давления плавно сошло на нет, и Гарри немного расслабился.

— На миллиарды лет раньше нашего? — задумчиво прошептал вслед за юношей Дамблдор, и Гарри понял, что случайной фразой дал профессору богатейшую пищу для размышлений и догадок. Но, как ни странно, вопросов тот задавать не стал, наоборот, тут же переключился на другую тему:

— Ты Гарри, так легко об этом рассуждаешь... Так заманчиво... Даже для меня... Но давай поговорим пока о другом. О войне с Вольдемортом. Громкие победы, жестокие битвы, министр на побегушках...

— Так вы догадались? — без особого удивления констатировал Поттер. — Тогда почему все остальные члены вашего Ордена...

— Гарри, время и опыт учат очень многому. В том числе тому, что некоторые вещи не стоит торопиться раскрывать даже перед своими друзьями и союзниками. Причем для их же блага, — назидательно проговорил, на мгновение снова ставь прежним, всезнающим и мудрым, Альбус Дамблдор. — Но дело не в этом, меня беспокоит другое... Судя по всему, ты зашел в своей войне весьма далеко. Даже научился убивать без сожалений.

— Да, профессор, вы правы, хотя тут сожалеть особо не о чем... Хорошим людям не просто можно, а с_л_е_д_у_е_т сокращать численность плохих, а душевные терзания здесь вещь и вовсе бесполезная. Но что вас, собственно говоря, в этом беспокоит? — зеленые глаза за круглыми очками сощурились с легкой насмешкой. — Разве не вы шесть лет ковали из меня оружие, медленно, но верно отливая из рано осиротевшего мальчишки именную пулю для Вольдеморта? Не будете же вы утверждать, что видели радикально другой вариант решения этой проблемы, кроме того, что я буду должен убить Тома Реддля, а также тех, кто встанет между мной и им?

— Да, Гарри, все так. — Дамблдор признал правоту собеседника, не отведя взгляда. Даже в интонациях негромкого голоса Альбуса что-то радикально поменялось: эта встреча и беседа окончательно стерли их прежние отношения студента и профессора, учителя и ученика. — Но я никак не планировал, что тебе придется настолько обильно обагрить свои руки кровью. И что ты окажешься способен поступать столь жестоко — пусть даже и с врагами. Это уже трудно назвать просто войной... Я помню, что рассказывал Аластор о произошедшем в поместье Розье... И про Беллатрикс Лестранж. А впоследствии до меня доходили и другие… сведения.

— А разве есть другой выход? — приподнял брови Гарри. — С каждым надо беседовать на доступном и понятном ему языке. Вы же не станете разговаривать с русалками по-гоблински? Если бы Упивающиеся придерживались рыцарского кодекса чести или были хотя бы наполовину так благородны, как французские мушкетеры в маггловских книгах, то я бы просто вызвал Вольдеморта на дуэль, и мы решили этот спор в честном поединке. Но поскольку Реддль с его подручными больше напоминают вырвавшееся из клетки бешеное, кровожадное зверье, то и поступать с ними надо, как с бешеным и кровожадным зверьем. Людей нельзя убивать, но вот врагов — убивать можно и нужно. Особенно таких.

Они не считают нас за людей, полагают себя выше «поганых магглов и паршивых грязнокровок»? Прекрасно. Тогда мы тоже откажем им в праве именоваться людьми. Пускай испробуют на вкус свою же философию, но с другого конца. А жестокость... Китайская поговорка гласит: «Убей одного — и испугаешь сотню». Но если убить этого одного страшно и жестоко, то можно нагнать страху и на тысячу. И сохранить этим жизнь другим тысячам. Так пусть лучше я один перемажусь в крови, тем более, что мне это сделать не в пример легче.

— Легче? Знаешь, Гарри, я все же опасаюсь за тебя. Твое мировоззрение... оно понятно мне, оно хорошо для противостояния такому противнику, как Вольдеморт, но что ты собираешься делать потом, когда все закончится? Ведь ты наверняка слышал поговорку про то, что случается с теми, кто долго сражается с драконами...

— Да, профессор, я слышал ее. Но она не про меня, вернее, не про нас. Так что не волнуйтесь — место Темного Лорда скоро опустеет и еще очень, очень долго останется вакантным. А пока я хотел бы вернуть вам долг.

— Какой долг, Гарри? Ты мне ничего не должен, скорее уж я...

— Не стоит преуменьшать ваши заслуги, сэр, — с полуулыбкой возразил Поттер. — Вы сделали для меня немало хорошего. Возможно, совсем не так, как планировали, но все же сделали.

И Гарри принялся неторопливо загибать пальцы:

— Если бы вы не держали меня в постоянном неведении касаемо ваших планов на меня, я бы не стал так настырно пытаться найти хоть крохи какой-нибудь информации.

Если бы вы, вместе с доброй половиной Ордена Феникса, не считали меня несмышленышем, неспособным даже вытереть себе нос, я бы не стал, вопреки всем вам, пытаться идти вперед самостоятельно, без оглядки на всезнающих взрослых.

Если бы вы все время не пытались с таким упорством принимать за меня решения — я бы так и не научился полагаться только на себя и на своих друзей.

Вы хотели добиться одного, но вышло совершенно другое. Видимо, прошло уже слишком много времени с тех пор, как вы сами были молодым. И вы забыли, какие возникают чувства, когда мудрые, властные старики пытаются усадить тебя на короткий поводок, как не в меру прыткого щенка. Старшие вообще редко понимают, что когда они противоречат младшим в том, что те считают истинным и справедливым, они лишь подталкивают их поступать по-своему, хотя бы из чувства противоречия. Ну, а если применить все это к тем рамкам, в которые вы старательно загоняли меня...

Гарри замолчал, скрестив руки на коленях, а Дамблдор молча опустил взгляд.

— Этих «если бы» можно перечислить очень много. Да, я понимаю, — кивнул Поттер, заметив, что Дамблдор вскинул глаза и что-то хочет ему сказать. — Понимаю, что все это было частью вашего большого плана, и что я своими поступками мог все разрушить. Но вышло так, что ваши действия привели к несколько иному результату, чем вы планировали. Хотя конечная цель в итоге будет достигнута, только существенно другим путем. Вольдеморт исчезнет раз и навсегда.

И вот за все эти «если» я приготовил вам подарок.

— Какой подарок?

— Жизнь, — просто ответил Гарри. — И магию. И силы. Вы будете нужны послевоенному волшебному миру прежним, живым и здоровым. Как профессор и как директор Хогвартса. И как противовес Фаджу. Да и просто как просто великий, могущественный маг Альбус Дамблдор. — Тут Поттер широко улыбнулся, снова став на какой-то миг тем, прежним Гарри, которого помнил Альбус. — Какая же волшебная Англия, да и весь магический мир без профессора Дамблдора?

— Гарри, но такое невозможно... И поверь, в этом случае я знаю, о чем говорю.

— Верю. Но опять же, то, что вы знаете, исходит из возможностей известной вам магии, — улыбка Гарри ни на миг не дрогнула. — Но не Киар-Бет.

— Киар-Бет? Что это?

— Неважно. Важно вот это...

То, что Гарри достал из-за пазухи, больше всего напоминало гигантскую, размером с кулак, голубовато светящуюся снежинку, и только присмотревшись к ней внимательнее, можно было заметить, что ее рисунок состоит из многочисленных переплетающихся и движущихся строк неизвестных символов.

Он положил ее на раскрытую ладонь и снежинка, засияв чуть ярче, выпустила из себя такого же размера полупрозрачную сферу, которая мерно расширялась и опадала, плавно меняя все теплые оттенки спектра.

Поттер аккуратно взял на ладонь мягко сияющий переливчатый шар, и его кисть до запястья тут же стала прозрачной, словно отлитой из розового стекла, сквозь которое легко можно было разглядеть сетку кровеносных сосудов, пястные кости и фаланги.

— Очень красиво, Гарри, но что это такое? — Дамблдор не сводил взгляда с шарика, который светился, ритмично пульсировал и, казалось, пел, заполняя комнату еле слышным, тонким, звенящим звуком.

— Как я уже сказал — жизнь. Или, вернее, жизни. Это магически сконцентрированная квинтэссенция жизненной и магической силы пятерых далеко не самых слабых Упивающихся Смертью. Этого вполне достаточно для полного восстановления основы магического потенциала мага вашего уровня. И даже некоторого улучшения физических кондиций.

Профессор какое-то время смотрел на шар, потом с силой отвел взгляд и вздохнул:

— Боюсь, Гарри, я буду вынужден отказаться от такого своеобразного подарка.

— Как же так, профессор? — не удержался от легкого упрека Поттер. — Ради великого дела вы были готовы пожертвовать очень многим: счастливым детством и судьбой мальчишки-Избранного, жизнями его друзей, и еще много чем... Вы даже себя не пощадили, отдав всю свою магию, чтобы хотя бы на время защитить Хогвартс, не будучи даже уверенным, выживете ли вы вообще после подобного шага. И теперь вы отказываетесь от по сути новой жизни, сожалея о каких-то убитых мной Упивающихся? Право, вы удивляете меня, профессор.

— Извини, но от получения второй жизни таким способом я предпочел бы воздержаться.

«Что же, придется добавить к подарку еще кое-что... Бонус, за который люди, подобно вам, порой бывают еще более благодарны, чем за любой подарок. Чистую совесть».

— Извините, но, боюсь, профессор, у вас нет выбора.

И Гарри резко шагнул к полулежащему Дамблдору, быстро накрыл левой ладонью рот старого мага и вмял светящийся шар в его грудь прямо сквозь одежду.

На мгновение прямо над Дамблдором повис, возникнув в воздухе зеленоватым просверком, сложный, плоский магический рисунок. Стариковское тело дернулось и выгнулось дугой, побелевшие от напряжения худые пальцы смяли простыню, а ноги под одеялом мелко затряслись. Но это продолжалось недолго, магический символ прошел вниз, сквозь тело старого мага и исчез; вскоре судорожное напряжение ослабло, пальцы разжались, и Альбус расслабленно выдохнул и вытянулся на кровати.

Рен, любопытствуя, заглянула Поттеру через плечо и увидела мирно лежащего старика. Одежда на его груди словно бы растаяла, и сквозь прореху, похожую на неправильную многолучевую звезду, виднелось небольшое алое пятно, от которого уже понемногу начинал расползаться по коже здоровый телесно-розовый цвет, медленно, но верно вытесняя болезненную бледность.

— Как видишь, Рен, второй опыт по созданию микроскопического подобия Таэн-Наэ прошел значительно проще, — не оборачиваясь, произнес Поттер.

— Не говоря о том, что ты обошелся без жертв и круга, — отметила девушка.

— Верно, расту понемногу. Так даже лучше, — Гарри склонился над профессором, накрывая его одеялом до подбородка. — Что ж, еще одним долгом меньше. Пойдем, тут нам больше пока делать нечего.

Взявшись за ручку двери, Гарри внезапно остановился и с полуулыбкой тихо хмыкнул. Беседа с Дамблдором прошла куда более мягко, чем он предполагал. Направляясь сюда и представляя в мыслях разговор с директором, он был готов к твердой конфронтации как минимум. Поттер собирался многое припомнить старому и авторитарному магу и был готов к отпору, но на деле все вышло совсем иначе.

То ли сказалось долгое время, проведенное Альбусом в ожидании неминуемого «увлекательного путешествия для организованного разума», каким он называл при Гарри смерть на первом году обучения, то ли сам Поттер смягчился, увидев каким стал некогда могущественный маг, но их разговор вышел гораздо спокойнее. Ни взаимных упреков, ни обвинений, ни обид, ничего... И больше — никаких долгов.

Гарри открыл дверь и они с Рен тихо выскользнула из спальни, где, размеренно и ровно дыша, остался глубоко спящий Альбус Дамблдор.

* * *

В отсутствие Гарри на Гермиону и Джинни обрушился целый град вопросов; члены Ордена Феникса хотели знать всё, начиная с, мягко говоря, необычных знакомств Поттера и участия недавних школьников в войне и заканчивая их планами на будущее. Но довольно быстро волшебники выяснили, что изменения, затронувшие Гарри, не обошли и его спутниц: девушки держались естественно и непринужденно, вежливо улыбались и столь же вежливо отвечали, но стоило пересечь некую незримую черту — и гостьи попросту замолкали.

— С директором все в порядке, он спит, — войдя, сообщил Гарри. — Кстати, рекомендую озаботиться плотным ужином... Или завтраком? В любом случае, аппетит по пробуждению у него будет отменный, как и положено выздоравливающему. И побольше мясных блюд… Ну, а нам уже пора.

Повисла тяжелая пауза.

— Гарри, а что же дальше? — нарушил тишину Ремус Люпин.

— Что дальше? — призадумался Поттер. — Ну, Хогвартс мы отобьем, директор поправится, и школа заработает вновь. Вас, скорее всего, опять возьмут на должность преподавателя ЗОТИ... Или вы имели в виду что-то другое?

— Нет, я про вас... Тебя, близнецов, девочек... Ведь вы же... Вы сможете вернуться в школу?

— Вот это вряд ли, мистер Люпин, — негромко ответил Гарри после небольшого молчания. — Но мы не исчезнем и никого из вас не забудем. Это я вам могу обещать. А теперь извините, но мы уходим.

Гости направились к выходу, решив из вежливости не аппарировать в помещении, а перенестись к себе с крыльца дома Блэков, но в этот момент дверь на верхней площадке лестницы, ведущей в холл, распахнулась, и в кухню, едва не сверзившись со ступенек, влетела Нимфадора Тонкс.

— Гарри!! — выкрикнула она, не обращая никакого внимания на бывших соратников. — Мы уже полчаса тебя вызываем! Где твое зеркало связи?!

— Хм, — Поттер торопливо обшарил карманы под накидкой и слегка удрученно поглядел на авроршу. — Похоже, забыл на столе в штабе отрядов. Надо будет захватить в следующий раз...

— Не захватишь — штаба, считай, что нет вовсе! — выкрикнула девушка.

Только тут Гарри заметил смертельно-бледное лицо Тонкс, сбившееся дыхание и расширенные, влажные глаза. А ещё — грязную, заляпанную подозрительными темно-бурыми пятнами аврорскую мантию.

— Говори, что случилось, — немедленно посерьезнев, Поттер шагнул к девушке.

— Трое из корреспондентов, приглашенных к нам для интервью, оказались людьми Вольдеморта и применили что-то вроде «Бомбардо», только гораздо мощнее! Двое подорвались сами, похоже, были под Империо, но последний сумел уйти. Треть нашего штаба погибла, Лонгботтомы сильно контужены, а Аластор...

— Что с Хмури?!! — схватил ее за руку Гарри. — Убит?

— Нет, но... — Нимфадора хлюпнула носом. — Взрывом его... Колдомедики дают ему не больше суток... Он… Он…

Не выдержав, Тонкс уткнулась в плечо Гарри и зарыдала навзрыд.

— Не время сопли на кулак мотать! — со злостью рявкнул парень, отстраняя и сильно встряхивая авроршу за плечи. — Соберись! Где он? В Мунго или в Брибсби? Ну?!

— В Б-Брибсби, — выдавила из себя девушка.

— Отправляемся! Немедленно!

Политес и вежливость были тут же отметены прочь — прямо посреди кухни, с могучим порывом ветра, разметавшего в стороны все легкие предметы, возник широкий синеватый круг даймонского портала и через миг ослепительно полыхнул и схлопнулся, унося из дома Блэков всех пятерых гостей, оставив членов Ордена Феникса в тревоге и недоумении.

Войдя быстрым шагом в наспех развернутый шатер колдомедиков и заглянув за установленную ширму, Поттер резко развернулся и беззвучно прошептал пару забористых проклятий. Дело обстояло куда хуже, чем он предполагал.

Перенесшись с Гриммаулд Плейс в Брибсби, Гарри со своими спутницами и вызванный им Эдвард Норт попали прямо в центр полевого лагеря авроров, сильно напоминавшего сейчас изрядно разворошенный муравейник.

Выяснив у Нимфадоры, где расположился полевой лазарет, Гарри в сопровождении своих спутников быстрым шагом направился в указанную сторону, все еще не теряя надежды на то, что дело обстоит вовсе не так катастрофично, как рассказывала ему захлебывающая слезами Тонкс.

Эта надежда слегка ослабла, когда они прошли мимо здания штаба, три стены которого были испещрены дырами, как голландский сыр, а одна, вынесенная наружу сильным взрывом, попросту отсутствовала. Груда изломанных, расщепленных бревен — вот все, что осталось от нее. Провалившая крыша почти полностью лишилась черепицы, перебитые, измочаленные стропила свисали в пролом тролльими соплями. Невольно замедлив шаг и оценив всю серьезность разрушений, Гарри порадовался про себя, что погибших было так мало.

Но стоило только бросить на лежащего отдельно от прочих пострадавших Аластора один-единственный взгляд, Поттер понял, что радость была преждевременной. Бледная, влажная кожа, на которой сейчас особенно четко выделялись полоски шрамов, заострившиеся черты лица, темные круги под глазами, синеватые ногти на узловатых руках... Все это и многое другое недвусмысленно указывало на то, что Аластору Хмури осталось недолго. Он был без сознания и хотя еще дышал, хрипло, неглубоко и часто, но, по сути, был уже не жилец. Чтобы это понять, Поттеру хватило увиденного, даже не пришлось заглядывать под белую простыню, закрывающую туловище старого аврора до груди и бугрившуюся от многочисленных повязок, равно как и ловить эманации от многочисленных артефактов явно целительского назначения, стоявших вокруг койки на бронзовых подставках или нависавших прямо над раненым, неярко мерцая в такт его дыханию и пульсу. На полу валялись груды залубеневших, бурых от крови бинтов — последствий многочисленных «Ферул».

— Эванеско, — Гарри почти машинально ткнул палочкой в неубранный кровавый мусор и, подойдя к одному из двух дежурных колдомедиков, негромко спросил, кивнув в стону Аластора:

— Что, никаких шансов?

В ответ лекарь, которому за этот день наверняка уже не раз и не два задавали подобный вопрос, лишь устало покачал головой:

— Нет. И их не было с самого начала. Ни магглы, ни маги не способны выжить будучи разорванными практически пополам. У него сложнейший перелом таза и нижнего отдела позвоночника, от желудка и кишечника мало что осталось, повреждено левое легкое и печень... Плюс обильная кровопотеря и не самое здоровое сердце. Мы держим его постоянными вливаниями зелий и кучей магических артефактов, но это лишь отсрочка неизбежного. Еще полдня, максимум сутки... И все. Мы бессильны ему чем-либо помочь.

Гарри поднял руку, чтобы потереть подбородок в привычном жесте сильной задумчивости, но колдомедик истолковал это по-своему, тут же отступив на шаг, и раздраженно вскинул ладонь:

— Вот только не надо! Не надо хватать меня за грудки и трясти, словно майское дерево! Я делаю, что могу, но я всего лишь простой целитель, а не великий Мерлин, и ни угрозы, ни мольбы о чуде не помогут…

— А? — с легким недоумением откликнулся Поттер. Было похоже, что некоторые подчиненные Хмури, услышав от врачевателя неутешительные новости, уже успели несколько раз взять того в оборот. За что, впрочем, их трудно было винить. — Нет, я ничего не собираюсь требовать от вас. Мне просто надо было узнать ваш вердикт, как врача. Благодарю.

Потер покинул огороженный ширмой угол и остановился перед выжидательно уставившимися на него друзьями и соратниками.

— Да, к сожалению, Тонкс была права — колдомедики дают Хмури максимум сутки.

— И что МЫ реально можем предпринять? — задала резонный вопрос Грейнджер. Рен и Уизли промолчали, а Нимфадора лишь всхлипнула и растерла рукавом мантии влагу и грязь по лицу.

— Что мы можем... — машинально повторил за ней Гарри, лихорадочно размышляя.

Потеря Хмури была неприемлема. Абсолютно. Даже недолгое отстранение его от боев на время лечения совершенно не устраивало Поттера, и не столько из-за личных симпатий Поттера и бесспорных талантов Аластора, как руководителя и тактика. Поттер не без оснований подозревал, что назначение нового командующего выльется в совершенно ненужное препирательство командиров отрядов и представителей штаба Аврората, которые не преминут воспользоваться случаем, чтобы прибрать к рукам ставшие во время войны почти автономными боевые группы Хмури.

Рано или поздно обе стороны, конечно, придут к обоюдному согласию, но вот потеря времени... Промедления Гарри допустить не мог, слишком хорошо зная, какие силы стоят за Реддлем, и как близки эти силы к тому, чтобы поддержать ненавистного лысого ублюдка — если не открыто, то близко к тому.

Выбора, по сути, не оставалось, и Поттер принял решение.

— Мы забираем его.

— Что?!! Куда это вы его забираете?!

— Ты думаешь?.. — не обратив ни малейшего внимания на встревоженный возглас колдомедика, на лету поймала Гаррину мысль Гермиона, уже в достаточной степени посвященная в тайны и возможности Эрц-Хаора.

— Именно. Я пару раз размышлял над этой идеей, но теперь ситуация складывается так, что выход у нас только один. Иссану вполне по силам подобная задача. Шесс-неем Аластору, увы, не бывать, но вот просто «подлатать» и «протянуть» тело, в котором хоть немного теплится жизнь — это без проблем. Так что двигаемся. Идешь ты, — и Гарри кивнул Грейнджер, — Рен и Джинни. А вы, мистер Норт, отправляйтесь пока обратно в наше обиталище, и вместе с близнецами ждите. Вы нам, скорей всего, тоже понадобитесь, но позже.

— А я-то еще зачем буду нужен? — удивленно вопросил Эдвард.

— Затем, чтобы толково и доходчиво, а главное — не вдаваясь в лишние подробности, объяснить Хмури, когда он очнется, что же с ним такое сотворили. И чтоб это исходило не только от меня, а еще и от его давнего знакомого.

Никто и не заметил, как проигнорированный лекарь тихо, бочком-бочком просочился к выходу и выскочил из шатра.

— Но... Куда вы его забираете? — немного робко спросила Тонкс, в чьих глазах по-прежнему блестели невыплаканные слезы.

— Не переживай, — Джинни успокаивающе взяла её за руку. — Лекари ничего не могут сделать, но мы... Мы постараемся.

— Так вы его... туда? В Министерство? В Отдел Тайн? — заметно повеселела молодая аврорша.

Стараниями Гарри и его друзей, выдававших весь свой, мягко говоря, необычный магический и физический арсенал за сверхсекретные разработки министерского Отдела Тайн, этот самый отдел стал для авроров настоящей легендой, таинственным и загадочным местом, подобно мифической земле псоглавцев, где возможным становится если не все, то во всяком случае очень многое. Чему в полной мере способствовал и невиданный ранее режим секретности, установленный Фаджем вокруг этого отдела и всего, что было с ним связано. Вопрос Нимфадоры был вполне очевиден — где же еще могут вытащить человека фактически с того света? Только там, в легендарном Отделе Тайн.

— Почти, — ответил ей Гарри, хмыкнув про себя. — В другое его отделение. Но ты не переживай, все будет в порядке, как только мы вернемся, я дам тебе знать. Ну, раз решили, то пора приступать...

Но тут их прервали и весьма грубо.

— Стоять! Ни с места!!! — и в шатер, рывком распахнув полог, ввалился десяток авроров с угрюмыми лицами, горящими гневом глазами и усиленными палочками наперевес. Следом за ними вбежал и колдомедик, тыча из-за широких спин авроров пальцем в Гарри и компанию.

— Вот! Вот он и все эти... Они собираются куда-то забрать моего пациента!

Но последовавшая реакция оказалась совсем не той, которую ожидал увидеть маг. Толпа авроров, сорвавшаяся в бег при известии о том, что их раненого командира собираются куда-то увозить, заметно расслабилась и опустила волшебные палочки.

— А, так это Поттер...

— Гарри, что тут случилось?

— Куда ты решил утащить Аластора?

— Для начала — решил вытащить его из могилы, — хладнокровно отозвался Поттер. — Эти лекари вам хоть сказали, что он вряд ли переживет эту ночь?

— Что?!!! — для некоторых авроров известие и впрямь было неожиданным, и для всех без исключения — крайне болезненным. Как один, они вперили яростные взгляды в позвавшего их колдомедика, и тот сильно пожалел, что не владеет простой и эффективной техникой проваливания сквозь землю. — Он правду говорит?!

— Эээ... Да. Простите, но разве вам никто не сообщил?..

— Нет!!! И кто, интересно, додумался утаивать такое??!! Надо бы разобраться...

— Погодите, — остановил их Поттер. — Так я его забираю?

— Ни в ко…ем случае! — кое-как совладав с голосом, выкрикнул вспомнивший о врачебном долге лекарь, к которому уже успел присоединиться его коллега. — Пациент совершенно нетранспортабелен! Это наверняка убьет его!

— Гарри, что он говорит...

— Не слушайте его, — отмахнулся юноша. — Если Аластора оставить здесь, он гарантированно умрет. А я... Мы сможем его спасти. Но не здесь.

— Гарри отвезет его туда, — вмешалась в разговор Тонкс, успевшая немного успокоиться. — Ну, вы сами понимаете...

И девушка многозначительно показала пальцем вверх и поиграла бровями.

— А-а-а-а... — переглянувшись, понимающе протянули авроры. — Тогда конечно. Гарри, а ты обещаешь, что наш старик точно выживет?

— Конечно, обещаю, — кивнул Поттер и, решив, что вопрос закрыт, направился с Гермионой и Джинни за ширму к Хмури. Рен уже ждала их.

— Стойте! Я не разрешаю! Это запрещено! — дав петуха, снова подпрыгнул колдомедик и тут же замолк, снова ощутив, как скрестились на нем недобрые взгляды десятка авроров. Спасению их командира пытались помешать? Не самый разумный шаг…

— Слушай-ка ты, прыщ гиппократов…

— Сам ничего не можешь — ползи себе в сторонку и не мешай другим!!!

— Поттер пообещал — а значит, можно уже начинать скидываться старику на праздничный стол по поводу выздоровления!

— Ты вообще знаешь, кто такой наш Гарри, а? Трубка ты клистирная?

Окруженные со всех сторон подталкивающими их к выходу аврорами, колдомедики могли только растерянно пятиться, когда в глубине шатра-госпиталя сверкнула беззвучная сиреневая вспышка. Воспользовавшись секундным замешательством окружающих, лекарь прошмыгнул между двумя аврорами и метнулся к отгороженному ширмой углу, где... не обнаружил ничего, кроме струйки тающих прямо на глазах огоньков. Смертельно раненый командир авроров бесследно исчез вместе с полевой койкой, поддерживающими его жизнь магическими устройствами, Гарри Поттером и тремя сопровождавшими его девушками.

— Да успокойтесь вы... — раздался голос крупного мужчины с короткими полуседыми волосами, пришедшего вместе с Поттером и лениво прислонившегося сейчас к опоре шатра. — Я вижу, вы неглупы и не из робкого десятка, раз уж догадались сбегать за аврорами. И вдобавок еще и неплохой врач — переживаете даже за безнадежных. Так что не волнуйтесь. Шизоглаза залатают в лучшем виде, можете не сомневаться. Идите лучше к другим больным, их тут у вас хватает.

— Но как? Как? — не удержавшись, выпалил колдомедик, уже смирившийся с тем, что в данном случае изменить ничего не сможет. — Такие повреждения не излечить ни известной магией, ни маггловской хирургией!

— Что вы, любезный доктор, на свете порой случается такое, что трудно представить даже нам, магам, — скупо улыбнулся здоровяк. — Вот, например, поверите ли вы, что каких-то полгода назад я, весь больной и гнилой, ездил на инвалидной коляске, был без руки и ноги, да вдобавок еще и одноглазый?

— Мне, знаете ли, сейчас не до шуток, — немного неприязненно ответил ему врач, окинув мимолетным взглядом пышущего здоровьем крупного мужчину. — Рассказывайте ваши байки кому-нибудь еще, а я пойду к больным.

— Вот и я уже почти не верю, что когда-то был таким... — задумчиво проговорил Норт в спину удалявшемуся лекарю.

* * *

Хмури, доставленный поздним вечером из Даймона замотанным в теплый шерстяной плащ, спал мёртвым сном, так и не придя в сознание после извлечения из Иссана. Но это было и неудивительно: его ситуация резко отличалась от случая с живым и относительно здоровым Нортом. Травмы, полученные Аластором при взрыве, были чрезвычайно тяжелы, и его организму, несмотря на полное физическое восстановление, требовался продолжительный отдых. Но так было даже лучше: не пришлось накладывать на пациента сонные чары — Гарри совершенно не планировал демонстрировать аврору истинный источник его чудесного исцеления. Наблюдательность, острый ум и знаменитая паранойя ветерана неизбежно помогли бы ему сопоставить некоторые факты и прийти к совершенно определенным выводам.

Шизоглаза устроили на широком диване в общей гостиной, обложили подушками, укрыли пледом и поручили Добби дежурить рядом, наказав немедленно сообщить, когда гость проснется.

Памятуя об обещании, данном Нимфадоре Тонкс, Гарри отрядил Гермиону сообщить ей и всем аврорам спецотрядов Хмури радостную весть, а заодно раздобыть одежду для Аластора — те рваные, густо пропитанные кровью и лечебными снадобьями тряпки, что сняли с него перед помещением в Иссан, одеждой назвать было трудно. Грейнджер вернулась довольно быстро, причем не одна, а с Тонкс. На немой вопрос Поттера девушка лишь возвела очи горе и пожала плечами; видимо, молодую авроршу было проще убить, чем убедить, что тут справятся и без нее. Обреченно махнув рукой, Гарри отправил ее в помощь к Добби, и вскоре легкий вскрик и отдаленный грохот чего-то упавшего возвестил о том, что Тонкс в полной мере оценила новый облик отдыхающего командира. Хотя… Вспомнив поведение Нимфадоры и особенно её настойчивость в желании находиться рядом с Хмури (взять измором Гермиону — это ещё надо суметь!), Гарри всерьез задумался, а ограничиваются ли отношения Тонкс и Аластора рамками «обожаемый командир — преданный подчиненный»? Со стороны девушки некая подоплёка просвечивала более чем ясно…

Гарри хмыкнул. Раньше подобную парочку немедленно бы окрестили «Красавицей и Чудовищем», но нынешний Аластор... Сила Эрц-Хаора не сделала из него Аполлона, но все же из немолодого, кряжистого, одноногого и иссеченного заклятиями вояки, вышел крепкий, поджарый мужчина выше среднего роста, лет около сорока, с телом и лицом, испещренными тонкими ниточками шрамов, как и у Эдварда. Еще у него появилась почти человеческая новая нога, а волшебный глаз стал неотличим от настоящего; Иссан изменил его вид и добавил в реконструируемое тело так же, как в свое время волшебную палочку Норта в его искусственную руку. Единственным, что опять не претерпело никаких изменений, были волосы. Но длинная, полуседая, «соль с перцем», шевелюра неплохо вписалась в новый облик Хмури.

«Что ж, Тонкс, — с каким-то светлым чувством подумал Гарри, неторопливо шагая к своему домику, — если вас с Аластором и связывает нечто большее, чем дружба и служба, то я сделал все от себя зависящее, чтобы вам помочь. А дальше уже — дело ваше...»

Густая, похожая на бархатное покрывало, летняя тьма понемногу укутывала скрытый от посторонних глаз кусочек магического мира, выстроенные полукругом дома один за другим зажглись огнями освещенных окон. Красные отсветы, падавшие из окна жилища Гермионы, ясно свидетельствовали, что она снова штудирует содержимое даймонской пирамидки, подаренной ей Гарри. Из дома Норта доносились какие-то негромкие звуки и смех: Эдвард любил маггловское телевидение и был не прочь скоротать вечером за просмотром интересного фильма, и Крис нередко присоединялся к старшему товарищу. Джинни пока отсутствовала, а близнецы снова засели в подземном цехе, мастеря, по их собственным словам, «нечто действительно впечатляющее». Гарри проводил взглядом Окой, неспешно шагавшую от своего домика к спуску в подземелья, держа в руках завязанную в платок коробочку, и взялся за ручку незапертой двери.

«Скорей всего, несет Джорджу что-нибудь перекусить…»

Войдя в дом, он прошел в ванную, где, раздевшись, с наслаждением встал под поток тугих теплых струй, смывающих летнюю испарину и налет усталости — день выдался непростой и богатый на разнообразные события.

Выйдя из-под душа в одном полотенце на бедрах, Гарри мимолетно улыбнулся, сел на краешек кровати и тут же тонкие, но сильные руки скользнули двумя рыбками по бокам и сомкнулись на его груди, на плечо лег подбородок, а жестковатые, белые волосы защекотали ухо и шею. Его явно ждали.

После той, раскрашенной цветами фейерверков фестивальной ночи в Хейверилле, столь спонтанно, а может и наоборот — предопределенно изменившей суть их отношений, Гарри принял эту новую, незнакомую ему прежде сторону жизни так легко, как будто они с Рен были вместе уже не один год, а сейчас всего лишь встретились после недолгой разлуки. Тем более, что никто из команды не сделал из их окончательного сближения суперважного события. Пара-тройка беззлобных шуток близнецов была не в счет.

Они отныне были вместе, но это не вовсе означало, что Гарри и Рен, что-то наверстывая или компенсируя, устраивали еженощные сексуальные марафоны; война как была, так и осталась их основным занятием, забирая массу нервов и сил, но если позволяло время и обстоятельства... Они оба были молоды, а ежедневное соседство со смертью лишь усиливает желание ощутить жизнь во всех ее проявлениях.

Вот и сейчас, спустя кое-какое, довольно продолжительное время, Гарри опустился спиной на уже влажные простыни, стараясь перевести дух. Рядом с ним, раскинувшись по кровати, так же тяжело дышала и Рен. По её раскрасневшемуся лицу с затуманившимися глазами блуждала смущенно-счастливая улыбка. Несмотря на то, что новые отношения с Гарри были для нее почти пределом счастья, некоторая стеснительность и смущение все же оставались. Ее сестры имели право на личную жизнь и все, кроме нее, этим правом пользовались, но ни один из их мужчин не являлся одновременно и их Господином! Каждая Шиан-Эр, не задумываясь, взошла бы на ложе Повелителя, будь на то его воля, но всё же это отдавало чем-то вроде инцеста. И хотя Гарри был совершенно другим, нежели Каэр-Ду, легкий внутренний дискомфорт у Рен все же имелся, хотя и постепенно пропадал, вытесняемый новыми ощущениями и чувствами.

Отдышавшись, Поттер встал и принес большой стакан из дымчато-черного стекла с разбавленным водой холодным лимонным соком с плавающими в нем кубиками льда. Сделав несколько глотков, он передал его протянувшей руку Рен и некоторое время молча наблюдал, как девушка пьет. Напившись, та поставила стакан у изголовья и, довольно мурлыкнув, потянулась, изогнувшись, как кибить лука.

Гарри, молча дернув углом рта в тон каким-то своим мыслям, отошел и взял со стойки Тэцу-Но-Кирай.

С негромким шорохом сталь покинула ножны, и Поттер вытянул руку вперед, держа меч вертикально прямо перед собой.

— А вы и впрямь чем-то похожи... — произнес Гарри, переводя взгляд с поблескивающего в полумраке длинного лезвия на обнаженное, чуть смуглое тело девушки, раскинувшейся на кровати. — Ты и Тэцу. Смертоносные дети одного отца, Каэр-Ду. Смертоносные и... одинокие. Вернее, бывшие одинокими, ведь я нашел вас обоих. Хотя вообще-то под «похожестью» я имел виду вовсе не то, что у вас один общий создатель.

— Что же тогда? — спросила Рен, перекатилась на живот, подгребла подушку под грудь и выжидающе уставилась на Поттера топазовыми глазищами.

— Такую форму японские клинки приняли не сразу, первые мечи вообще были прямыми и обоюдоострыми. Но битвы, тысячи и тысячи битв, словно эволюция, выбрали из множества вариантов именно такие обводы. Длина и изгиб клинка, углы заточки острия и лезвия, степень закалки... Все это каждый раз проверялось в сражении, и каждая неудача означала чью-то смерть. Эта совершенная для убийства форма родилась из крови и была выкована в буквальном смысле на крови, став в итоге чем-то близким к идеалу. Похоже, не находишь?

Вас, Шиан-Эр, тоже получили из многократных проб и ошибок, ваши тела и души ковали и перековывали, будто полосы оружейной стали. — Поттер подошел ближе к кровати, перехватил и упер меч острием в пол и опустился на одно колено, нависнув над повернувшейся к нему Рен. — Вы так же проходили жесточайший отбор и кровавую выбраковку, и на выходе... — Гарри склонился еще ниже, зеленые глаза, не отрываясь, смотрели в золотистые, и следующая фраза оказалась разбита на части поцелуями. — Тоже получилось... нечто... идеальное.

Рен тихо вздохнула, слегка выгнулась и переплела пальцы на шее у Гарри, но тот выпрямился, мягко разорвав кольцо ее рук.

— И еще вы обе живые. Не просто ограниченные, исполнительные машины для убийств, а именно живые.

— И твой меч тоже?

— Конечно, я же рассказывал тебе, что он есть.

— И тебя что-то беспокоит?

— Знаешь, Рен, — усевшись на кровать рядом с девушкой, Гарри поставил меч вертикально, концом длинной рукояти себе на колено, задумчиво изучая зеркально-полированную сталь. — Не то что бы меня это действительно беспокоило, но... То, что заключено в этом оружии, то, чему дал жизнь твой создатель — сущность, природа которой даже мне не ясна до конца… Она действительно меняется.

И Поттер, задумчиво проведя подушечкой большого пальца по обушку лезвия, плавно вдвинул его в устье ножен и положил меч на колени.

— Раньше, когда я только познавал… нет, неверно… Когда я только учился познавать то, что этот меч может мне дать, его темная душа часто, исподволь, проверяла меня на прочность. Она не пыталась нанести мне вред или поработить, как всех, кто держал этот клинок до меня, договор моей матери связал нас в почти неразрывное целое, но... В любой паре всегда есть ведущий и ведомый, и вот по этой части Тэцу как раз и проверял меня. Смогу ли я устоять? Не поддаться соблазнам вседозволенности? Достаточно ли у меня силы и уверенности?

Но с некоторых пор я начал ощущать, что это нечто, возникшее из сонма душ черных магов, как-то изменилось... Оно стало иным... Мне уже давно не приходилось, как раньше, воевать с самим собой, сжимая в кулаке оживший мрак, норовящий взять верх. Нет, его кровожадность и могучая ярость никуда не делись, оно просто стало... более послушным. Несколько раз Тэцу ассоциировался у меня с... ручной тигрицей. Она жестока, свирепа и не раз отнимала жизни, обагряя кровью все вокруг, но меня она слушается и, возможно, где-то в глубине, как-то по-своему... любит.

— Любит? — приподняла голову Рен. — Ты стал относиться к нему, как к чему-то женского рода?

— А ты что, уже ревнуешь? — улыбнулся Гарри, слегка смутив девушку. Он поднялся, вернул своё оружие на подставку и снова лёг на кровать. — Нет, просто... Раньше я ощущал это нечто, спаянное со мной, как что-то одушевленное, но неясное, аморфное, без четких акцентов на какую-либо принадлежность. Сейчас же создаётся впечатление, что эта моя темная половина, заключенная в мече, меняется, может, даже растет и обретает некие новые черты. Хотя, почему нет? Если Тэцу может влиять на меня, меняя некоторые черты характера, то, возможно, наша связь имеет и обратный эффект?

Я рад этому, но одновременно оно и немного настораживает. Что происходит там, внутри? И к чему все это в итоге приведет? Я пока не знаю… Ладно, давай спать, уже поздно.

И притянув к себе Рен, Гарри уснул привычно быстро, как будто повернув выключатель.

* * *

Поспать им дали часов до девяти, а потом чуткий сон Поттера был потревожен Добби, скрупулезно выполнившим распоряжение немедленно известить хозяев, когда их гость проснется.

Наскоро одевшись и умывшись, Гарри и Рен поспешили в гостиную, где вместе с присоединившимися к ним Гермионой, Эдвардом и Джинни, узрели пробудившегося от целебного сна Хмури. Аврор, задрапировавшись в плед, как римский патриций в тогу, искал места, чтобы одеться, попутно отмахиваясь от Добби с подносом, настойчиво требующего от «больного» выпить укрепляющий травяной отвар, и от восторженно снующей вокруг него Тонкс.

Вошедшие удостоились мимолетного взгляда, после чего, бормоча под нос, что лучше бы его совсем убили, чем вынудили участвовать в этом балагане, Хмури с охапкой одежды уединился в ванной и... вот тогда-то воцарилась тишина. Должно быть, только сбросив свою импровизированную накидку и взглянув в зеркало, Аластор осознал всю полноту произошедших с ним изменений. И в частности то, что ему больше не нужна ни скрипучая деревянная нога, ни его палка.

Он не выходил довольно долго, и Тонкс уже начала беспокоиться, но Поттер на её метания только фыркнул, уверенно заявив, что от того, что с ним произошло, Хмури в ванной точно не повесится. И попросил Добби начать накрывать на стол — никто еще не завтракал, а исцеленный нуждался в пище сильнее их всех.

Появившийся через какое-то время Хмури не заставил приглашать себя дважды. Он сел за стол, доверху наполнив тарелку всяческой снедью, и принялся поглощать ее с поистине волчьим аппетитом, лишь изредка замирая на секунду-другую, чтобы ещё раз рассмотреть свои крепкие руки. И лишь допивая вторую кружку горячего черного кофе, он поинтересовался, не прежним скрипучим голосом, а нормальным мужским баритоном, хотя и не без знакомых интонаций, не соблаговолят ли хозяева поведать, что же именно с ним произошло. Впрочем, судя по косым взглядам на молчаливо веселящегося Норта, кое о чем он уже догадался.

Лишь спустя три часа, ответив на множество вопросов, на некоторые — прямо, а на некоторые — уклончиво, и убедившись, что с Аластором Хмури все в полном порядке, Гарри поручил Джинни вывести аврора и Нимфадору Тонкс за пределы «мертвой зоны» их базы, откуда они могли бы аппарировать.

Покидая их, Шизоглаз, мало чем напоминавший себя прежнего — хромого, старого и увечного — пребывал в сложном состоянии духа, что, зная его непростой характер, было вполне объяснимо. Им владела эдакая смесь дикой радости, по многолетней привычке отчаянно подавляемой, и острого желания действовать, помноженная на плохо скрываемое смущение и огромную, искреннюю благодарность всем друзьям Поттера и самому Гарри — в первую очередь.

Все-таки не каждый день тебя, стоящего одной ногой в могиле, хотя какое там одной! — стоящего в ней обеими ногами с едва-едва торчащим оттуда носом, хватают за этот самый нос и рывком вытаскивают наружу, да не только здоровым, а ещё и помолодевшим на несколько десятков лет!

Чтобы хоть как-нибудь вернуть Аластору почву под ноги, словно великанским пинком, выбитую актом без пяти минут воскрешения, Норт и Гарри растолковали ему, что более подробные объяснения (равно как и выражения благодарности) подождут до полной победы, а сейчас самое главное — не упустить время и продолжить подготовку к финальному штурму. С чем Хмури, моментально вернувшийся в свою прежнюю ворчливо-командную ипостась, не мог не согласиться, немедленно потребовав вернуть его к подчиненным. Что и было выполнено.

А к Поттеру, сидящему на открытой веранде их общей гостиной и глядящему в сторону, где скрылись за маскировочной фата-морганой младшая Уизли, Тонкс и Шизоглаз, подошла Гермиона, помахивая свернутым в трубочку листком бумаги.

— Пришло донесение от Мальсибера. Полагаю, тебя это заинтересует, — не дожидаясь, пока Гарри озвучит свой вопрос, бывшая гриффиндорка бросила листок с донесением ему на колени. — За атаку на штаб Аластора мы должны благодарить никого иного, как Люциуса Малфоя. После последних провалов и поражений он, как главный стратег Вольдеморта, впал в немилость и искал малейшую возможность снова выбиться в фавориты. И вот, похоже, нашел. В донесении сказано, что Лорд нынче доволен, а Малфой снова слегка задрал нос.

— Значит, за всем этим стоит дражайший папаша нашего слизеринского хорька? — недобро сверкнул очками Гарри и тут же слегка выпрямился, правая бровь поползла вверх: хаотично блуждавшие мысли внезапно сложились в пока еще нечеткую, но вполне перспективную схему. — Любопытно... А знаешь, Гермиона, кажется, у меня созрели наметки неплохого плана, как нам отблагодарить этого высокородного аристократа за его неуемную инициативу. Давай-ка позовем Норта, обсудим это, а затем нужно будет пригласить для получения инструкций твою ручную зверушку-упиванца...

И губы Поттера сложились в кривоватую усмешку, при виде которой Гермиона, уже в полной мере узнавшая, на что бывает способен ее школьный друг, подумала, что на месте Малфоя-старшего почувствовала себя в очень относительной безопасности разве что в Антарктиде, прикинувшись императорским пингвином.

Tertius gaudetts — третий радуется (лат.)

* * *

Как и сотни лет до этого, погруженная в вечерний сумрак громада Хогвартса возвышалась среди холмов Шотландии, вонзая в чернильно-синее небо шпили своих высоких башен. Лишь несколько окон светилось блекло-желтым; прочие же были слепы и темны. Ничуть не изменившись внешне, древнее строение с некоторых пор утратило своё едва ощутимое тепло, ауру места, где дружно живут люди и не только люди, места, которое многие с радостью называли своим домом. Сейчас же от огромного замка веяло лишь холодом, опасностью и страхом, а распахнутые ворота напоминали пасть неведомого чудовища, затаившегося и поджидающего жертву.

Внутри замка горели лишь редкие факелы, и сквозняки гуляли в пустынных коридорах, по которым поодиночке и группами прохаживались порой закутанные в темные балахоны фигуры.

Вот и сейчас одна из них, низко надвинув капюшон на лицо, целеустремленно шагала по лабиринту переходов, не останавливаясь и не оглядываясь по сторонам, пока не замерла перед широкой, двустворчатой дверью. Эта дверь и комната, что находилась за нею, уже давно снискали дурную славу среди новых обитателей Хогвартса и подойти к ней лишний раз решались очень немногие. Окованные железом тяжелые створки преграждали вход во владения сбежавшего Руквуда, главы службы шпионажа и дознания, не так давно перешедшие по наследству к его преемнику, Пакстону, который принялся за порученное дело еще старательнее, чем бывший начальник.

Фигура уронила на плечи плотный колпак капюшона, и Ричард Мальсибер — а был это именно он — отворил тяжелую дверь и лениво, с легким налетом бесцеремонности, переступил порог.

В логове нового главного соглядатая и палача Тёмного Лорда было чисто и прохладно, но в воздухе витало нечто такое, чему ни один маггл не смог бы дать описания, а маг, содрогнувшись и помянув Мордреда и Морриган, не стал бы. Казалось, что вся боль, страдания и вопли невольных гостей этих казематов и звериная жестокость их мучителей впиталась в стены ничем не выводимыми пятнами, повисла в воздухе темным, гнетущим облаком.

Ричард сделал несколько шагов вперед, невольно вздрогнув и скривившись, когда его взгляд скользнул по предмету, стоявшему в центре комнаты. Грубый и жесткий даже на вид деревянный стул с высокой спинкой и прямыми подлокотниками, с которых свисали цепи, неприятно напомнил Мальсиберу знаменитое судебное кресло в Министерстве Магии, в котором ему, как и почти всем схваченным Упивающимся, «посчастливилось» сидеть. Слабым утешением тогда служил лишь один факт: тем из слуг Вольдеморта, что сумели избежать этого креслица, в качестве альтернативы выпала безымянная могила на казенном кладбище — тела убитых Упивающихся Аврорат родственникам никогда не выдавал.

— Ну что, Уильям, как наши дела? — с почти искренней доброжелательностью поинтересовался Мальсибер. — Как продвигается твое расследование?

— А тебе какое дело? — сидящий поодаль за массивным столом Пакстон вскинул голову и обжег Ричарда недобрым взглядом из-под свисающей на глаза челки. — Если ты пока снят с крючка, это вовсе не означает, что я верю тебе и готов вести задушевные беседы. Убирайся!

— Ну-ну-ну, — прищелкнул языком Мальсибер и, взметнув полы плаща, резко шагнул вперед, оскаливая зубы и выбрасывая руку с волшебной палочкой, вылетевшей из рукава. Уильям, выскочив из-за стола и опрокинув кресло, мгновенно ответил тем же, и два волшебника, не сводя друг с друга глаз, медленно, шаг за шагом, пошли по кругу.

— Не забывайся, юноша! — угрожающий голос Мальсибера был полон плохо сдерживаемой ярости, и на этот раз он нисколько не притворялся. — Когда ты еще в Хогвартсе давил ягодицами школьную скамью, тайком сосал огневиски и в первый раз в темном углу лез потными от волнения ладошками подружке под мантию, я уже служил нашему Господину и не боялся запачкать рук! И я тоже сидел в Азкабане, предпочтя отречению тюрьму и общество дементоров. Или ты думаешь, что ты один такой герой?

При упоминании Азкабана во взгляде Пакстона, полыхавшем лютой злобой, словно прикрутили фитиль. Он остановился, уронил руку с палочкой и, опустив глаза, нехотя выдавил:

— Извини, я порой забываю… Нас, пошедших ради верности Господину в этот могильник для живых, так мало… А сейчас осталось и того меньше. Гораздо меньше, чем старых, лживых паразитов, моментально отрекшихся от Темного Лорда в трудную минуту, живших в его отсутствие припеваючи, но тотчас же прибежавших лизать его руки, как шелудивые псы, стоило Повелителю снова войти в силу и славу!

Потемневшее от прихлынувшей крови лицо Пакстона исказила гримаса такой лютой ненависти, что Мальсибер даже качнул головой.

«Отлично, просто отлично…»

— Верно подмечено, Уильям, — кивнул Мальсибер, пряча палочку в рукав и опускаясь на каменную скамью, идущую вдоль стены. — Я тоже не очень-то доверяю этим... слишком уж гибким типам. Ведь те же Руквуд и Каркаров поразительно ловко выкрутились тогда, пятнадцать лет назад. И... кем же они оказались в итоге?

— Предателями… — ответил за него Пакстон, выплюнув это слово так, словно оно было капсулой с ядом акромантула.

— Пойми меня правильно, я не собирался лезть в твои дела, — спокойно продолжил тем временем Мальсибер, отметя недавний инцидент, как ничего не значащий. — Если сам Лорд поручил тебе столь важное дело, как поиск изменника, значит ты, несмотря на молодость, достоин его доверия. Он высоко оценил твою службу и верность, и кто я такой, чтобы сомневаться в Его решениях?

Пакстон чуть прикрыл глаза, как кот, которого почесали за ухом. Слова Ричарда падали на благодатную почву.

— Но ты все же не так долго находишься среди окружения нашего Господина как я, и можешь не уловить некоторые… моменты. Далеко не все слуги Темного Лорда действительно разделяют его идеи и стремления. Достаточная их часть просто пользуется званием и привилегиями Упивающегося Смертью для достижения своих личных целей и выгод.

— Удивил… — криво ухмыльнулся молодой волшебник, отходя и присаживаясь на край своего стола. — Этого не знают разве что привезенные с материка гиганты.

— Возможно и так, — не стал спорить Ричард. — Но вот знают ли гиганты, что некоторые из слуг Господина чуть ли не в открытую потешались над другими Упивающимися, высмеивая их преданность Темному Лорду? Что они, даже находясь во Внутреннем Круге, где все равны, всегда норовили поставить себя надо всеми? Что эти некоторые так высоко задирают свой аристократический нос, что считают себя стоящими всего на одну ступень ниже нашего Повелителя?

— Ты имеешь в виду…

— Я ни на кого не показываю пальцем, Уильям, но поразмысли сам. Как сузить поиски другого, затаившегося «крота» авроров? Для начала — максимально сократить список подозреваемых.

Он из тех, кто не сидел в Азкабане, как мы — это раз. Аврорат не стал бы так рисковать ценным агентом, а среди тех, кто, подобно нам, решил отправиться в темницу, но не изменять своим убеждениям, много не навербуешь.

Ещё этот «кто-то» должен занимать достаточно высокий пост на службе у Господина, чтобы приносить достаточную пользу своим вторым хозяевам. Это два.

И, в-третьих — у него должно быть что терять. Возьми, для примера, нас с тобой. Или Долохова. Или погибших Нотта с обоими Кэрроу. Служба Темному Лорду для нас — все. С ним у нас связано и прошлое, и настоящее, и будущее. Падет Лорд — падем и мы. Другое дело этот... «кто-то»…

Если у тебя есть официальное состояние, обширная недвижимость и доля в легальных предприятиях, то ты смотришь не только вперед, но и вполглаза назад, на уютную нору, в которой можно спрятаться и отсидеться, если что-то пойдет не так. Как, впрочем, однажды и произошло. При таком раскладе оказаться на улице с горстью медяков в кармане может быть для нашего «кого-то» самым большим его опасением. А страх — как клетка, держит крепко; боишься чего-то — значит, даёшь возможность на себя надавить…

— Стоп, довольно. Я понял, к чему ты клонишь. Вернее сказать, к кому… — склонил голову Пакстон, ухмыляясь как-то совершенно по-акульи. — У меня самого были некоторые подозрения на этот счет, но вот только как... Как узнать точно? Накачать его признавалиумом? Хотя Господин и дал мне такое право, но челюсти сводит, как только представлю, какой поднимется вой. Как же — чистокровный аристократ, вернейший слуга и правая рука Тёмного Лорда, дальний родственник и всё такое… А после недавней успешной операции против верхушки авроров Хмури — он и вовсе в фаворе. Тем более, что сильные маги, сам знаешь, порой могут противиться даже признавалиуму. А я меньше всего хочу опозориться перед Повелителем.

— Не надо устраивать никакого скандала с зельями, — лениво помахал рукой Ричард. — Все можно сделать гораздо проще и тоньше. Знаешь такой великолепный маггловский способ казни — смерть через повешенье? Вот ты и раздай всем подозреваемым по веревке и посмотри, кто из них первый ее сам же и намылит. Слушай же.

Настороженно-внимательный Пакстон встал и подошел поближе.

— Надо всем подозреваемым сообщить чрезвычайно важную, но абсолютно разную дезинформацию. Допустим, одному сказать, что через два дня мы всеми силами ударим по больнице Святого Мунго, другому — что через три дня состоится общая атака на... Ну, например, на резиденцию маггловской королевы, а третьему — что сам Темный Лорд инкогнито будет завтра в Лютном переулке. А потом просто посмотреть, куда кинутся авроры. Но тут есть одна сложность — эта информация должна исходить напрямую из уст Лорда, иначе «крот» наверняка усомнится в ее правдивости. Так что добейся аудиенции у Господина и предложи ему этот план. Он сам истово желает наказать изменника и наверняка оценит задумку. Меня можешь не упоминать, быстро выявить предателя сейчас куда важнее личной выгоды.

— И ты даже ничего не потребуешь взамен? — Пакстон недоверчиво уставился на Мальсибера. Как и почившая Беллатрикс Лестранж, он был далеко не глуп, несмотря на оголтелый фанатизм, а подобная «благотворительность» среди Упивающихся, где каждый норовил выслужиться перед господином, без малейших угрызений совести ступая по чужим головам, была очень нетипична и наводила на существенные подозрения. Но Мальсибер тоже не был идиотом и двусмысленность своих действий понимал хорошо.

— Как это — ничего? — поглаживая бородку, с лёгким презрением произнес Ричард. — Неужели я так сильно похож на святого Мунго, чтобы от меня все ждали благодеяний направо и налево? Я всего лишь сказал, что сейчас надо как можно быстрее взять за горло урода, из-за которого все катится в тартарары. А если им окажется тот, о котором мы оба думаем — это будет вдвойне приятней. Но после завершения расследования, после нашего триумфа, мы, разумеется, вместе расскажем господину, как разработали этот план. Вернее, как я его разработал, а ты — воплотил в жизнь. Милость Лорда будет безгранична, ее вполне хватит и на двоих.

— Конечно, Ричард, — кивнул Пакстон, вполне успокоенный тоном и запросами Мальсибера, который лишь за совет сразу же пожелал отхватить немалый кусок пирога. — Мы ведь делаем общее дело.

А про себя подумал:

«Глупый, болтливый старичок... Когда твой недурственный план сработает, Лорд щедро наградит меня. Именно меня, как предложившего его. А ты потом можешь сколько угодно доказывать, что не пытаешься примазаться к чужому успеху, а действительно все это сам придумал. Доказывай — если будет желание, конечно...»

— Благодарю за идею, Ричард, — и Уильям встал с кресла, подошел к Мальсиберу и крепко пожал тому руку. — И я не забуду твоей помощи.

— Конечно, — ответил Мальсибер. — Но надо спешить, пока не стало поздно.

— Ты прав, я немедленно отправляюсь к Темному Лорду.

И страшно довольный Пакстон покинул зал, оставив там Мальсибера, глядящего ему вслед, как, наверное, глядели бы на осажденную крепость ландскнехты, подкатившие к ее воротам телегу, доверху груженую бочками с порохом, и неторопливо, обстоятельно разматывающие моток запального шнура.

* * *

План, разработанный Гермионой и Гарри, разумеется, не был идеальным. В другое время, в другом месте, в отношении более хладнокровного противника, он мог и не сработать, но здесь и сейчас, построенный в расчете на неуравновешенного Тома Реддля, снедаемого тихим бешенством после череды поражений и целой волны насмешек в прессе, яростно желающего найти и люто покарать виновника своих фатальных неудач, этот «ход конем» оказался весьма к месту.

Предложенная Пакстоном (безо всякого упоминания о Мальсибере, разумеется) двухходовая ловушка пришлась по вкусу Темному Лорду. Одновременно простая и коварная, она обещала наверняка выявить затаившегося предателя, и спустя день Вольдеморт в разное время вызвал к себе шестерых Упивающихся Внутреннего Круга, каждому из которых в знак особого доверия сообщил время и место своего предполагаемого удара, упомянув, что собирается участвовать в атаке лично, а заодно — приказав следить за остальными во время своей отлучки.

Сложных вариантов изобретать не стали: Крэббу, Гойлу, Малфою, Долохову, Трэверсу и Джагсону было сказано о рейде на больницу Мунго, Министерство и нападении на Букингемский дворец. Также в качестве вариантов упоминались ликвидация маггловского премьер-министра, кровавая акция на Трафальгарской площади и уничтожение Тауэрского моста в час пик.

Но никто — ни предполагаемые подозреваемые, ни Пакстон, ни уж тем более Вольдеморт — не знали, что в это самое время Мальсибер, сидя в своей комнате, доставшейся ему от какого-то преподавателя Хогвартса, держал в руках маленькую прямоугольную пластину из блестящего материала, похожего на темную слюду.

Ричард в точности выполнил инструкции, что дали ему его суровая юная хозяйка и Гарри Поттер.

Первый пункт — план «выявления предателя» — был подробно и доступно изложен… да что там изложен, буквально разжеван и запихнут Пакстону в пасть, истекающую слюной от нетерпения.

А во время последнего собрания у Темного Лорда, на котором Люциус Малфой хвастливо отчитался о весьма удачной диверсии против руководства авроров, Мальсибер выполнил второй пункт — незаметно для окружающих уколол палец о булавку застёжки для плаща и размазал каплю крови по слюдяной пластинке, спрятанной в рукаве. А через секунду с изумлением наблюдал, как нанесённый на пластинку иероглиф расплывается, сворачивается спиралью, скользит струйкой обжигающего холода тьмы по его руке, туловищу и ноге на пол и теряется в тени одной из колонн.

И пока Вольдеморт отыгрывал свою часть представления, вещая Упивающимся о своих планах, Мальсибер не отрывал взгляда от таинственной пластины, на которой алыми строками отображалось каждое слово, произнесенное в Тайной Комнате. Узнав необходимое, Ричард приступил к третьей, последней части своего задания. Он, поморщившись, опять ткнул палец серебряной иголкой застежки для плаща и размазал каплю крови по пластинке, которая тут же с дымком развалилась на части, буквально растаяв в его руках. А в Тайной Комнате, у основания второй от трона колонны, в тот же миг угасла точка инородной магии, не оставив после себя ни малейшего следа. Затем Мальсибер набросал на узком листке несколько строк, разорвал его с края и привычно проводил взглядом исчезнувшее донесение.

Дело было сделано, запальный фитиль подожжен. Оставалось только напряженно, перебарывая страх, ждать. Но по сравнению с предыдущей жизнью это было, как ни странно, даже легче. Особенно согревало Мальсибера осознание того, что он, променяв службу Темному Лорду на безоговорочное подчинение той, кто по своим замашкам порой сама напоминала Темную Леди, похоже, не прогадал. Хотя ему сразу же указали его нынешнее место в жизни — где-то между ковриком в прихожей и конурой с цепью на улице, но зато вернули эту самую жизнь и не собирались использовать одноразово для какой-нибудь самоубийственной акции. Об этом свидетельствовала выданная ему Гермионой страховка на случай возможного провала — усилитель на палочку и что-то, что по словам девушки являлось портшлюзом, способным пробить любые запрещающие чары.

У Ричарда Мальсибера оставалась только одна проблема — как отследить тот самый важный момент, когда до Пакстона через его агентуру во внешнем мире дойдут сведения о «сработавшей ловушке», и он, подвывая от счастья, понесется докладывать эту новость Лорду? Это должно было случиться в ближайшие сутки, но знать, когда именно наступит этот момент, было чрезвычайно важно, чтобы как следует затянуть петлю, уже висевшую на шее главной цели всей этой хитроумной комбинации.

Но, запросив инструкций от своей хозяйки и повелительницы, он буквально через полчаса получил ответ. Предложенное решение было настолько простым и эффективным, что Ричард выплюнул любимое долоховское «Tvoyu mat!» (что это означает, он не знал, но звучало подходяще) в досаде, что подобная мысль не пришла в голову ему самому.

Записка гласила: «Наложи Империо на Петтигрю. Эта крыса пролезет всюду».

И вскоре в сторону торопливо семенящего куда-то по коридору Хвоста прилетело невербальное «Империо», а после из бокового прохода, осмотревшись по сторонам, выдвинулся и Ричард Мальсибер.

Петтигрю покорно стоял, и в его маленьких глазах масляной пленкой расплывалось безразличие и готовность повиноваться.

— Слушай, Хвост, — произнес Мальсибер. — Отныне ты день ночь следишь за Уильямом Пакстоном и ждешь одного-единственного момента — когда он, получив некие важные сведения, срочно захочет встретиться с Повелителем. И тогда ты пойдешь в апартаменты Люциуса Малфоя... Нет, ты не пойдешь к Малфою, ты побежишь к нему, понесешься со всех ног, так, как будто за тобой гонится толпа дементоров. И сообщишь Люциусу, что его срочно вызывает Господин с планом по будущему удару возмездия. И что Повелитель очень торопит и что он очень зол. А когда он повернется к тебе спиной — пошлешь в него заклинание «Конфундус», этого от тебя он точно ждать не будет. Ты понял меня?

— Да, — без эмоций ответил Хвост и слово в слово повторил полученное приказание, хотя когда он повторял часть про наложение заклятия на Люциуса, в его взгляде промелькнула микроскопическая толика злорадства. Или Мальсиберу это только показалось?

— Раз понял — действуй. И никому не сообщай об этом своем маленьком задании. Веди себя, как обычно, — сказал Ричард, и Питер, мелко покивав, поспешил прежней дорогой.

А Мальсибер, глядя ему вслед, коротко рассмеялся, представив, как после подобного известия Люциус сначала не найдет на месте столь нужного ему свитка, а потом, опасаясь гнева Лорда, начнет, вмиг растеряв весь аристократический лоск, торопливо перерывать свой кабинет в его поисках. Ну а потом... Потом все должно было выйти и вовсе интересно.

Ричард вытряхнул из рукава и внимательно осмотрел плотно исписанный каллиграфическим почерком Малфоя свиток. Выкрасть его из стола Люциуса и сделать еще кое-что, не составило особых проблем. Он сунул свиток обратно в рукав и, не торопясь, пошел к себе, мурлыча под нос веселый мотивчик.

* * *

— Проклятье! Куда он мог пропасть? — Люциус Малфой уже минут десять безуспешно обыскивал многочисленные ящики своего письменного стола и секретера. Раздражение по поводу запропастившегося неизвестно куда важного свитка с хитроумным и коварным планом предстоящего удара по Министерству, росло с каждым мгновением, и Малфой, торопясь, потрошил ящики один за другим, не обращая внимания на летящие на пол свитки, пергаменты и перья. Растущий в кабинете беспорядок нисколько не смущал аристократа, с ним он разберется потом, а вот заставлять Лорда ждать... Тут испытывать судьбу точно не стоило. Даже несмотря на то, что за удачно проведенную диверсию Темный Лорд вернул Люциусу часть своего былого расположения, потерять его можно было также быстро, как и обрести.

И поэтому Малфой, совершенно позабыв об аристократическом воспитании, стремительно перерывал бумаги и высыпал содержимое ящиков на пол, все более увеличивая воцарившийся в его апартаментах хаос. Метнувшись к бюро, он споткнулся обо что-то и с удивлением обнаружил стоящий за креслом большой дорожный чемодан из дорогой кожи норвежского дракона. Недоумевая, Люциус приоткрыл его и увидел, что чемодан полностью собран, как будто его владелец собрался немедленно куда-то отбыть.

Совершенно ничего не понимающий, озадаченный Малфой-старший выпрямился, и в тот же момент входная дверь с грохотом распахнулась, и знакомый голос прошипел с такой интонацией, что по спине побежали мурашки:

— Люциус-с-с-с-с-с...

— Не горячитесь, Повелитель, я все могу объяснить... — приподнял руки Малфой в успокаивающем жесте.

* * *

— Господин! Господин! — стуча каблуками по гладким, заново отполированным плитам пола Тайной Комнаты, в обитель Темного Лорда стремительно влетел запыхавшийся Пакстон. Полученные новости были настолько важны, что заставили его почти полностью забыть о раболепии и ворваться к Повелителю без доклада.

— Пакстон... — разнесся по залу голос, в котором ощутимо колыхнулись гнев и раздражение. — Как ты смеешь так вырваться ко мне?!! Кру...

— Господин! Ловушка сработала! — скороговоркой выкрикнул Уильям и вовремя — Вольдеморт услышал сказанное, и заалевшая на кончике его палочки яркая искра Пыточного заклинания, погасла так же быстро, как и разгорелась.

— Говори! Говори немедленно! — Темный Лорд мгновенно преодолел разделяющее их расстояние и навис над Пакстоном.

— Мой повелитель, я трижды проверил и перепроверил сведения. Аврорами была организована невиданно плотная, мощная засада. Они даже уменьшили охрану больницы святого Мунго и Министерства ради нее. Две сотни магов, в два эшелона… Это был настоящий мешок, оттуда не выскользнул бы никто…

— Где?!!! — оскалившись, проревел в лицо своему слуге потерявший терпение Вольдеморт.

— Дворец королевы, — выдохнул Пакстон, глядя в красные глаза своего господина, как кролик на удава. И невольно содрогнулся, увидев, как его ответ отразился в них лютой, прожигающей до костей ненавистью.

— С-с-с-с-с-з-за мной! — шипение, вылетевшее из уст Реддля, лишь отдаленно напоминало человеческую речь и, сорвавшись с места, Тёмный Лорд устремился к выходу.

Пакстон, следуя за ним по пятам, торопливо продолжал говорить:

— А еще наши агенты сообщили, что аврор Хмури вовсе не при смерти, как сообщил нам он, а более чем жив и здоров…

Лишь сдавленное рычание было ему ответом.

Путь до личных покоев приближенных Лорда не занял много времени. Ударом заклинания Вольдеморт распахнул дверь, и его взору предстало красноречивое зрелище, весьма неплохо вписывающееся в картину под общим названием «Предатель что-то почуял и спешно готовился к бегству». Ковер на полу был сплошь усыпан бумагой и пергаментами, ящики стола выдвинуты до предела, створки шкафов распахнуты настежь, и, как венец всего, имелся сам Люциус Малфой, склонившийся над упакованным дорожным чемоданом.

— Люциус-с-с-с-с-с... — от того, как было произнесено это имя, даже Пакстон попятился вглубь коридора, а Малфой осторожно поднял руки ладонями вперед.

— Не горячитесь, Повелитель, я все могу объяснить...

Это была последняя, фатальная ошибка Люциуса Малфоя. Промолчи он, и скорей всего Вольдеморт, желая насладиться местью в полном объеме, сначала учинил бы предателю глумливый допрос, в результате которого что-нибудь бы, да и вскрылось, но то, что уличенный, буквально пойманный за руку изменник, пригревшийся у него прямо на груди, собрался ему что-то о_б_ъ_я_с_н_я_т_ь, стало для дошедшего до точки кипения Темного Лорда последней каплей.

— Авада Кедавра!!! — проревел Вольдеморт, и для Малфоя-старшего все сущее утонуло в зеленом огне.

И лишь спустя какое-то время, глядя на распростершегося на полу блондина с остановившимся взглядом и безмерным удивлением на аристократическом лице, Том Реддль подумал, что, возможно, погорячился, убив предателя на месте, без дознания и пыток. А следующей его мыслью, после осознания, кем являлся и кому кем приходился ныне покойный Люциус Малфой, была мысль немедленно известить об этом свою сестру.

— Идиот! Кретин! D’laeth saaure! Безмозглый шаргх! Stupide merde!!! Inútil chiflado!!! У тебя в голове мозги или протухший драконий навоз?! — выплёвывавшая ругательства сразу на четырёх языках Валькери была вне себя от бешенства.

Они с Томом Реддлем находились в Тайной Комнате одни, и никто не видел, как хищно-красивая, изящная брюнетка наступала на ужасного и всесильного хозяина здешних мест, с неженской силой, размеренно и с обеих рук отвешивая тому одну за другой оглушительные пощечины. А Темный Лорд Вольдеморт, величайший темный маг и гроза волшебного мира, молча отступал, покорно принимая удары, от которых его безволосая голова моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.

Наконец, в его колени сзади уперлось сидение его же собственного трона, и последняя оплеуха, показавшаяся Реддлю особенно яростной, отшвырнула Властителя Судеб на высокую спинку. Он судорожно вцепился в подлокотники, а Валькери, встав перед ним, уронила голову на грудь и сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Девушка тяжело дышала — не от усталости, а от душившей её бессильной ярости, которую не было возможности выплеснуть на кого-либо.

— И чем ты думал, болван, когда убивал Люциуса Малфоя?! — нависая над братом, прошипела она. — Мне плевать, что он твой слуга! Он ещё и отец Драко, а тот, в свою очередь — мой муж! И Вольдерихар, Лорд, так его перетак, Серебряный Дракон! Ты хоть представляешь, что будет, когда он узнает о произошедшем?! Если ты вознамерился покончить жизнь самоубийством, можно было выбрать менее хлопотный и проблемный для всех вариант! Например, попросить меня!

Выкрикнув последнюю фразу, Леди Дракула с силой ударила ладонями по подлокотникам трона, отступила на шаг назад, выпрямляясь, глубоко вдохнула, потёрла виски и продолжила уже гораздо спокойнее:

— Умеешь же ты оживить день, Том… — усталость и раздражение буквально изливались из её голоса. — Ты поставил под угрозу все мои планы, и теперь придется импровизировать на ходу, чтобы вывести из-под удара твою пустотелую головенку и чтобы Драко не сорвался в какое-нибудь совершенно не нужное мне безумство.

— А что я должен был с ним делать?! — сдерживавшийся до поры до времени Вольдеморт взорвался, как котёл с испорченным зельем. — Он оказался предателем!!! Малфой сам себя сдал! Он и Руквуд все это время шпионили для Аврората, и это именно они ответственны за все последние катастрофические поражения!

— Малфой — кто? Предатель? Работал на авроров? — Валькери изумленно уставилась на брата, приподняв четко очерченные брови. — Демоново семя, ты что несешь, Том?! Это полный бред! Как тебе такое в голову пришло?..

Выслушав рассказ о воплощенном в жизнь плане по выявлению «крота», Пэнтекуин тут же распорядилась вызвать Пакстона и прямо с порога, разом, вынула из его памяти интересующие ее сведения. Сила Хара’сара позволяла хозяйке ещё и не такое. Отослав Упивающегося, который согласно ментальной установке, выйдя за двери, тут же забыл обо всем, что произошло в апартаментах Малфоя и по нынешний момент, она повернулась к Вольдеморту, приложив указательный палец к подбородку.

— Ну вот, уже кое-что… Этот твой контрразведчик и впрямь предан тебе, как пес, но он не сам додумался до подобной комбинации, ему ее подсказали. Даже больше — практически навели на Люциуса, как наводят гончих на свежий след. И сделал это некто Ричард Мальсибер.

— Мальсибер?! Но он же один из самых верных мне людей и…

— Малфой-старший тоже вроде как б_ы_л одним из самых верных тебе людей, — язвительно перебила его Валькери. — И теперь вопрос только в том, кто из них был тебе более верен?

Вольдеморт мановением волшебной палочки распахнул тяжелые двери, и подкрепленный «Сонорусом» голос прогрохотал по Тайной Комнате:

— Возьмите людей и приведите сюда Мальсибера! Быстро!

В ответ раздался лишь шорох ног — невидимые слуги, не медля ни секунды, кинулись исполнять приказ. Однако Мальсибера ни Реддль, ни Пэнтекуин так и не увидели. Через какое-то время подземелья древнего замка слегка тряхнуло, и вскоре в Тайную Комнату вбежал, тяжело дыша и отдуваясь, запыхавшийся Питер Петтигрю. Прихвостень, сбиваясь и заикаясь на каждом слове, сообщил, что Мальсибер, увидав прибывшую по его душу делегацию, не стал дожидаться, когда его возьмут под белы руки. Он сразу атаковал не ожидавших такой прыти соратников, швырнув заклинание, убившее и покалечившее большую часть «группы захвата» и попутно разворотившее всю стену его комнаты и часть коридора. А затем попросту исчез, вероятно, задействовав припасенный на случай спешного бегства портшлюз.

— Какой еще портшлюз?!! — взревел Вольдеморт, и скорчившийся Петтигрю затрясся, как осиновый лист. — Я с самого начала наложил запрет на любые перемещения из Хогвартса! Портшлюзы здесь не работают! Что тут вообще творится?! Пшел вон!!!

И Хвост с великой радостью испарился.

— Ну что, братец, поздравляю, — коротко и сухо рассмеялась Пэнтекуин, демонстративно скрещивая руки на груди. — Похоже, тебя… даже не знаю, как бы помягче выразиться… поимели. Организовав просто классическую, я бы сказала, эталонную подставу. И, как мне кажется...

Долгий, дикий крик, полный неистовой злобы заметался под сводчатыми арками Тайной Комнаты. Живых в ней было всего двое, и Вольдеморт дал выход душившей его ярости, шипя на серпентарго несусветные проклятия и разнося все вокруг — стены, колонны, ряды змеиных морд — на что падал его пылающий взгляд.

Наконец он остановился, стремительным шагом приблизился к сестре, наблюдавшей за ним с каким-то научным интересом, и, наклонившись, крепко взял ее за плечи.

— Скажи мне, Кери, что происходит?!! Что случилось с этим проклятым островом?! Англия уже фактически была моей, Дамблдор пал, превратившись в разбитого, немощного старика, а жалкие, третьесортные колдунишки, за исключением кучки упертых фанатиков, тряслись от страха и разбегались при одном только виде моих слуг! В этой стране, да и во всей Европе, я не знаю ни одного мага, способного хотя бы потенциально приблизится к моему уровню! Я практически одержал верх, и тут все начало рушиться прямо на глазах...

Сначала Яксли, не сумевший победить пятикратно превосходящими силами кучку авроров и положивший в той проклятой долине почти половину всех наших сил. Потом две одновременные атаки на Шотландию и восточное побережье, перебившие наши связи с континентом. Затем Бамбург, где я потерял самых умелых магов и две трети всех припасов и резервов. А теперь еще и подстава с Малфоем…

Я не могу поверить! Меня — меня!!! — эти аврорские шавки практически загнали в угол! Ты не поверишь, но дошло до того, что на моих слуг, как на зверей, по всей стране началась охота! За Упивающихся Смертью, живых или мертвых, назначена такая награда, что вся грязнокровная шваль и рвань с Лютного переулка нынче целыми толпами с улюлюканьем охотится за моими людьми! Немыслимо! Такого не случалось даже в прошлом, когда я с жалкой горсткой своих слуг успешно противостоял всему Министерству и Аврорату и почти одолел их, если бы не...

— Вот именно, Том. Если бы. — Валькери гибким движением освободилась от рук Реддля, встала и неторопливо пошла вокруг его трона, глядя себе под ноги. — История снова сделала круг, и от победы тебя вновь отделяет то же, что и в прошлый раз. Гарри Поттер.

— Что?! Не смеши меня, Вал. Поттер? Да что он может? Признаю, у этого щенка прямо-таки фантастическое везение, и он несколько раз умудрялся уходить от меня живым, но как только я начал серьезную войну, он тут же трусливо забился в какую-то щель, откуда не показывал и носа до ближайшего времени. Я же видел все эти статейки в их паршивых газетенках! Министр просто сделал из него удобную ширму, символ, знамя, чтобы жвачное стадо глядело ему в рот и не сомневалось в его праве командовать. «Мудрый Фадж и Избранный — Поттер»! Звучит неплохо, но что этот Поттер сам по себе? Ноль, зеро, просто заметная пешка в чужой игре. В первый раз его спасла мать, потом взял под крыло этот седобородый полоумный идеалист, обожатель магглов и грязнокровок, а сейчас выставил впереди себя Фадж. Но в одиночку этот сопляк — ничто.

— Нет, Том. Ты ошибаешься практически во всем. И ошибался с самого начала.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что за всем, произошедшим за последние несколько месяцев, стоит именно Гарри Поттер и никто другой. Уж поверь. Ничем не объяснимые потери, на которых только что не сломали головы твои слуги — он. Внезапно возросшая магическая мощь авроров — тоже он. Кинжальные атаки, бьющие точно в цель по твоим войскам и базам — и опять он.

— Как так? — недоверчиво дернул головой и сузил глаза Вольдеморт. — Ведь Фадж…

— Брат, не заставляй меня окончательно разочароваться в твоих умственных способностях! — снова повысила голос нахмурившаяся Валькери. — Или у тебя после последнего возрождения и впрямь что-то сдвинулось в твоей безволосой черепушке? Сначала Малфой, а теперь это… Неужели ты поверил хоть слову из идиотской газетной писанины? «Отдел Тайн — кузница победы, Фадж — стратегический гений!» Вздор! Дешевая чушь! Все это — словесная дымовая завеса, которую в радостном угаре никому не придет в голову тщательно проверять! На деле же Отдел Тайн последние несколько лет не изобретал ничего сложнее модификаций очень узконаправленных чар, мои посланцы выяснили это в первую очередь, а ваш Фадж — всего лишь послушная марионетка, талантливо прыгающая по сцене и читающая заготовленные речи. Но вот тот, кто ей управляет…

— Но как же так? — прошипел Вольдеморт, не пытаясь скрыть своего недоверия. — Как Поттер, вчерашний школяр, мальчишка, один-одинешенек, даже без Дамблдора, сумел так подмять под себя министра? Откуда у него такая магия? Откуда силы для противостояния мне?

— Скажу тебе честно, Том, я сама ещё не разобралась до конца. Хотя знаю много и слежу за ним довольно давно.

— Но почему ты…

— …не сообщила об этом тебе? — черные глаза Пэнтекуин наполнились едкой, как кислота, иронией. — А ты не забыл, братик, вытребованное у меня обещание не вмешиваться в твои дела, даже если вопрос будет стоять о твоей жизни и смерти?

— Да, конечно, я помню о нем. Но я и хочу уничтожить их сам! И Министерство и Аврорат! И Поттера!

— Вполне понятное и естественное желание, — согласно кивнула Пэнтекуин. — Только вот не будь этого третьего, ты бы давно справился бы и с первым и со вторым. А сейчас Поттер тебе, извини, уже не по зубам. Или ты все еще мне не веришь?

— Вал, я...

— Ничего-ничего, я не обиделась. В таком случае, могу предложить тебе неплохой вариант — хочешь, займись им сам. Лично. — В спокойном голосе Валькери даже Вольдеморт не уловил ни тени подначки или насмешки. — Я даже скажу тебе, где его найти.

— Говори! — тут же отреагировал Реддль.

Хорошо знавшая своего брата и заранее предвидевшая подобный ход событий, Валькери щелкнула пальцами и властно произнесла:

— Лоркхх!

По залу пронесся небольшой ледяной вихрь, знаменовавший открытие прохода на Тропы, и на полу в тот же миг материализовалось невысокое, субтильное существо, с головы до ног закутанное в темно-коричневый плащ. Низко надвинутый капюшон не позволял рассмотреть его лицо, но открытый участок морщинистой шеи и чешуйчатые пальцы с небольшими, чуть загнутыми когтями, наводили на мысль о пресмыкающихся.

— Жду ваших приказов, Леди Валькери, — с достоинством поклонилось существо, шепеляво и с акцентом произнося слова на языке Хаоса.

— Лоркхх, ты отведешь моего брата, Лорда Вольдеморта, и тех, кого он решит взять с собой, к объекту вашей слежки, — ответила Пэнтекуин на том же наречии.

— Слушаюсь, Леди Валькери, — ответствовало существо, и гибко, по-змеиному изогнувшись, повернулось к Реддлю. — К вашим услугам, Лорд. Когда мы отправляемся?

— Тотчас же! Хвост! Долохова, Трэверса, Крэбба и Джагсона немедленно ко мне! И пусть возьмут с собой своих лучших людей!

* * *

Когда неведомый проводник по имени Лоркхх доставил в точку назначения Вольдеморта и прихваченный им отряд числом около шестидесяти лучших магов, Темный Лорд первым делом осмотрелся и презрительно наморщил то место, где у обычных людей располагается нос.

Более мерзкое окружение трудно было найти — вокруг расстилалась местность, несшая на себе очевидные следы индустриальной деятельности магглов. Изувеченная, изрытая ямами земля с возвышавшимися то здесь, то там искусственными горами, песок, мертвая глина и изрядное количество ржавого железа.

«Помойка, — решил Реддль. — Наконец-то Поттер нашел место, как нельзя больше подходящее ему и таким, как он...»

А вслух нетерпеливо спросил:

— Ну, и где же убежище этого щенка?

— Там, Лорд, — откликнулся Лоркхх и указал когтистым пальцем путь. — За магической завесой, метрах в двухстах впереди. Просто идите вперед и не верьте тому, что видят ваши глаза.

Вольдеморт двинулся в указанном направлении, а от него как от центра, начали расходиться в атакующие порядки прибывшие с ним маги. Но не успели они продвинуться и на полсотни метров, как возгласы темных волшебников привлекли внимание их господина.

На склоне одной из многочисленных искусственных песчаных гор буквально из ниоткуда возникла девчонка с длинными рыжими волосами, одетая во что-то облегающее и короткую коричневую накидку. Сперва она неверяще оглядела толпу незваных гостей, но потом присмотрелась внимательнее и, главное, заметила их предводителя. На веснушчатом лице отразились тревога и безмерное удивление, и девчонка тотчас же исчезла в переплетении каких-то светящихся нитей и символов, окутавших ее за миг до того как в место, где она стояла, вонзилось несколько пыточных и парализующих заклятий.

— Вперед! Все вперед! Не щадить никого, но Поттера — брать живым! — выкрикнул Вольдеморт, поняв, что их заметили и подкрадываться нет больше смысла.

Плотная цепь атакующих магов быстро двинулась вперед, и вот первые из них, а затем и все прочие, будто продавив собой вставшую вертикально водяную пленку, исчезли. Темный Лорд, подойдя ближе, протянул руку и коснулся незримой завесы, показывающей лишь заброшенный пустырь. От прикосновения изображение исказилось, пошло небольшой рябью и быстро разгладилось снова.

— Забавно, — отметил Реддль. — Не просто рассеивающие чары, а что-то куда сложнее. Любопытно будет встретить автора…

Его ближайшее окружение в лице Долохова, Трэверса и Джагсона молча ждало.

Вольдеморт шагнул вперед, преодолев полог маскировочной магии и... замер в некоторой нерешительности.

То, что происходило за магическим занавесом, было несколько... неправильно. Темный Лорд был готов к тому, что нападение на убежище Поттера окажется нелегким и что потерь даже среди его лучших людей не удастся избежать. В конце концов, ненавистного очкарика просто обязаны были серьезно охранять, и потому Вольдеморт специально взял с собой почти всех оставшихся членов Внутреннего Круга и лучших бойцов из своего воинства.

Но то, что начало твориться сразу же, как только хозяева поняли, кто именно заглянул к ним в гости...

Нет, Том Реддль вовсе не испугался. Он не сомневался в своих силах и был уверен, что даже если его люди не смогут совладать с противником, то появление на поле фигуры такого масштаба, как он, неминуемо переломит ход любой схватки. На равных биться с ним смог бы разве что Дамблдор. Какое-то время продержаться против него — лишь несколько магов из Европы и, возможно, Азии. Но о первом можно было и не вспоминать, а все прочие предпочли отстраниться от войны, захлестнувшей волшебную Англию. Так что Вольдеморт чувствовал себя, как взрослый мужчина, с любопытством наблюдающий за дракой подростков и способный, вмешавшись, быстро уложить всех, кому не достанет ума удрать прочь. А ещё грела мысль, что в крайнем, практически невероятном случае, сестра, после всего ею сказанного, не бросит его на верную смерть. Но, тем не менее…

К его удивлению, защитниками убежища Поттера оказались не люди министра и не авроры, а совершенно разношерстная команда, которая вместо того, чтобы занять оборону, немедленно пошла в контратаку.

Привычное и эффектное аппарирование, позволявшее Упивающимся перемещаться по полю боя, исчезая и появляясь в вихре серо-черного дыма, почему-то не работало, и солдатам Темного Лорда волей-неволей пришлось передвигаться на своих двоих, наступая группами по пять-семь человек.

Правда, долго наступать им не дали — по правому флангу карательного отряда из-за укрытия ударила раскатистая дробь громких звуков, и две разноцветные пунктирные строчки сразу же выбили шестерых магов. Остальные немедленно поставили «Протего», и заклинания на какое-то время их защитили: пули с визгом рикошетировали от магических щитов, оставляя на них тающие белые пятна отметин. Но это ничуть не смутило невидимых стрелков, наоборот, их огонь немедленно сосредоточился на одном из щитов и через миг тот, приняв на себя более десятка попаданий, не выдержал и лопнул радужной пленкой мыльного пузыря. Двое скрывавшихся за ним Упивающихся задергались от попаданий и рухнули на землю, а уцелевшие начали наколдовывать одно «Протего» за другим, подкрепляя слабеющую под непрерывным обстрелом защитную магию. Но ни о каком наступлении уже речи не шло.

А потом под ноги волшебникам, сгрудившимся вместе, откуда-то сверху упало и подкатилось два рубчатых овальных предмета. Зеленого цвета, размером с парочку крупных лимонов, они выглядели как какие-то странные булыжники.

— Это еще что такое? — отреагировали Упивающиеся, настороженно подходя поближе.

— Да это же...!!! Это...! — срывающимся голосом завопил один из них, которому довелось выжить «в бойне под Эпплби», как называли ставшую для них кошмаром битву рядовые слуги Вольдеморта. И он хорошо помнил, что случилось с одним волшебником, из любопытства поднявшим такой же прилетевший из темноты предмет. С ним самим и с теми, кому не повезло стоять рядом.

— Бегите!!! — дико заорал он и отпрыгнул, насколько хватило сил, в сторону, одновременно вскидывая волшебную палочку.

Парный взрыв порвал осколками всех глупцов, склонившихся над гранатами, и раскидал их обезображенные трупы на несколько метров. «Протего» защитило лишь поставившего его, отразив почти все осколки, кроме одного, по касательной ударившего волшебника в голову выше виска и погасившего его сознание, как задутую свечу. Этот бой, да война вообще для него кончилась.

Остальным двум наступающим группам тоже приходилось не легче.

Левофланговый отряд почти полностью увяз в поднявшейся при полном безветрии и на пустом месте песчаной буре. Закручивающийся кольцами вездесущий песок слепил, сбивал с ног, проникал под одежду и сковывал движения, а потом вдруг моментально отвердел, став монолитным, как камень, и превратив всех попавших в «песчаные лапы» в подобия каменных фигур, способные разве что дышать и моргать.

Но хуже всего пришлось самому многочисленному и напористому центральному отряду Упивающихся. Успев продвинуться дальше, чем их коллеги слева и справа, они почти дошли до расположенных невдалеке явно жилых строений, когда их встретили двое — одетый в темно-серые латы рыцарь без шлема и девушка в коротком плаще.

Что было дальше, немногие из уцелевших вспоминали после, покрываясь холодным, липким потом. Вспыхнувший на земле огромный магический символ в виде круга с поднявшимися вверх темно-красными остриями, запер их всех внутри себя, как на гладиаторской арене. Вот только жертвами на этом ристалище оказалось вовсе не атакующее большинство.

Воин в стальном панцире легко отбивал смертельные проклятия прямоугольным щитом, как будто выросшим из пластин брони его левой руки, и тут же отвечал убойными заклинаниями, а порой не чурался и простых ударов. После близкого знакомства с его латной рукавицей, Упивающиеся отлетали на несколько метров и больше не подымались.

Девушка действовала менее активно. Она, не вооруженная даже палочкой, шла чуть позади и сбоку, позволяя напарнику-рыцарю нести в массы добро и справедливость в той мере, в какой он сам это понимал. Но те, кто пытался обойти пару, приблизиться с тыла или нападал на саму девушку, либо лишались сразу нескольких конечностей вместе с головой, либо невидимая, неизвестная сила просто ломала их тела, как ломают пряничных человечков руки шаловливого ребенка.

От почти четырёх десятков отряда нападения осталось всего человек пятнадцать, когда кто-то от отчаяния догадался бросить волшебную палочку и, встав на колени, поднять руки. Убедившись, что только это и может продлить им жизнь перед лицом безжалостного противника, примеру собрата последовали все оставшиеся.

Вольдеморт не верил своим глазам: в его распоряжении осталось чуть больше дюжины магов, прикрывавших тылы, и его личная свита из волшебников Внутреннего круга. Остальные же были опрокинуты и безжалостно истреблены менее, чем за пять минут! Но долго удивляться Темному Лорду не пришлось.

— Томми! Кто бы мог подумать... — громко произнес молодой голос.

Напротив Вольдеморта, в какой-то полусотне шагов от него, стоял Гарри Поттер.

* * *

— Томми! Кто бы мог подумать... — лицо Гарри выглядело добродушным, он даже улыбался уголками губ, но от того жадного мрака, что плескался в глубине ярких зеленых глаз, стало неуютно даже Вольдеморту. — Знаешь, а я даже рад, что ты так, нежданно-негаданно, решил ко мне заглянуть...

Гарри, словно забыв обо всем окружающем, не обращая внимания на затихающий бой, неторопливо, но целеустремленно направился к Реддлю, извлекая из ножен свое архаичное оружие.

Четверо Упивающихся метнули в него заклятия, но тот отмахнулся от них мечом, как от мух, даже не остановившись и не посмотрев в сторону нападавших. Взгляд Поттера был направлен только на одного человека, а все, что стояло между ними, было лишь досадной помехой.

Отбив еще один залп проклятий, Гарри вскинул левую, вооруженную волшебной палочкой руку, и треть защитников Вольдеморта смело рыкнувшей стеной огня, раскидав по утоптанному песку оставшиеся от людей рассыпающиеся и тлеющие головешки.

А Поттер продолжил приближаться к замершему на месте Темному Лорду.

— Хорошо, что ты пришел, Том, — юноша говорил негромко, но, тем не менее, его слышали все. — Не нужно будет гоняться за тобой по всей стране...

Взмах палочкой — и еще несколько не в меру рьяных балахонников, попав под усиленное «Круцио» покатились по земле в страшных судорогах. Они не могли ни кричать, ни даже скулить; чудовищная, выжигающая нервы боль, заставила все мышцы в их телах изо всех сил сжаться и перекрутиться в дикой судороге, рвя самих себя, раздавливая внутренние органы, ломая ребра и кости.

— Не будет нужды тратить время и силы на штурм Хогвартса...

Поттер отбил мечом четыре заклинания из шести, от двух лениво увернулся, ушел вбок и, по-прежнему не отводя глаз от Реддля, двумя перетекшими друг в друга ударами зарубил троих волшебников. И продолжил идти к Вольдеморту, говоря как ни в чем не бывало:

— ...ведь когда я подойду к замку и покажу всем твою отрубленную лысую башку, вряд ли у кого-нибудь из твоих рабов возникнет желание умирать во славу дохлого Темного Лорда!

Шесть сильнейших черномагических заклинаний, пущенных в Поттера самим Реддлем, тоже не возымели никакого эффекта, после чего Вольдеморт, растеряв все остатки выдержки и спокойствия, заорал:

— Да убейте же его!!!

Трое из Внутреннего Круга, Джагсон, Трэверс и Долохов и еще семь темных магов, не потерявших присутствия духа, тотчас же бросились в атаку, на какое-то время закрыв Вольдеморту обзор взметнувшимися черными мантиями.

Однако убить парня в очках оказалось так же «просто», как остановить и пленить, что первоначально планировал Темный Лорд.

Раздался гулкий, звенящий хлопок, и линия нападающих тотчас же обзавелась широкой прорехой: четверых упиванцев буквально отшвырнуло прочь, почти перерубленных пополам широким полотнищем темно-синего света, полыхнувшем и растаявшем в воздухе.

Волшебники на миг остановились, и за это немедленно последовала расплата — у одного из-под левой лопатки тут же вышло полметра окровавленной стали, другой отлетел со сломанной ударом ноги шеей, а третий внезапно бросился наутек. Но его никто не стал преследовать.

Лезвие поттеровского меча сверкнуло еще несколькими росчерками — и Трэверс, фонтанируя кровью, повалился без головы, Долохов рухнул с размозженной рукояткой меча переносицей, а Джагсон, воя, отлетел почти к ногам своего господина уже без своих ног, косо отсеченных выше коленей.

— Ну что, Том, вот мы и встретились еще раз…

Глядя на остановившегося в нескольких метрах от него Поттера, Вольдеморт уже нисколько не сомневался в сказанном сестрой. А, ощущая, как даже не под колдовским заклинанием, а всего лишь под давящим темным взглядом парня — или не взглядом, а тем, что буквально тянулось, сквозило от него — его собственная магическая защита начинает прогибаться и трещать, Том Реддль еще раз вспомнил все то, что говорила ему сестра. И только тогда с полной ясностью осознал, что, самонадеянно придя сюда, сам сунул голову в пасть льву, гриффиндорскому льву.

Хотя нет, уже нет. Потому что лев не мог так воевать, так убивать, быть таким... Это уже было что-то иное. Глупый и благородный гриффиндорский лев превратился в какую-то химеру, демоническую тварь, и она, эта тварь, теперь жаждала его крови. Прямо здесь и сейчас.

Льдисто поблескивающее лезвие Тэцу стремительно пошло вниз, Гарри планировал пока только отсечь Вольдеморту руку с волшебной палочкой; даровать Реддлю почетную и быструю смерть совершенно не входило в его планы. Он уже почти видел, как меч легко перерубает локоть и уходит по инерции вниз, и приготовился использовать этот момент, чтобы с разворота подбить оглушенного болью врага под ноги, когда что-то пошло не по плану.

Сталь Тэцу-Но-Кирай столкнулась с темной, вороненой сталью невесть откуда взявшегося другого меча, выбив несколько тусклых искр и оставив на режущей кромке того глубокую зазубрину — и остановилась, так и не добравшись до плоти Реддля.

Гарри отпрыгнул назад, настороженно глядя на появившееся из ниоткуда существо, вставшее между ним и его смертельным врагом. Впрочем, и Вольдеморт тоже уставился на него; появление неизвестного защитника стало сюрпризом и для Темного Лорда.

На то, чтобы опознать неведомого мечника Гарри потребовалась пара секунд — он уже видел их прежде, в несостоявшемся то ли прошлом, то ли будущем, когда в числе Ала`ссаров и под руководством Валькери сдерживал натиск Уничтожителей на пороге Хогвартса. Видел и хорошо запомнил странных молчаливых существ, облаченных в сложные, целиком закрывающие их человекоподобные тела одеяния, которые словно бы поглощали свет и потому делали своих хозяев почти двухмерными, способными затеряться в любой мало-мальски доступной тени.

Это были нинтшаа, убийцы-асассины, считавшиеся одними из самых лучших воинов в Лоно Хара.

«Ну вот, наконец-то и оно», — пронеслось в голове Гарри.

А неведомый воин сделал шаг вперед, закрывая Вольдеморта, вытянул руку с длинным и узким мечом и глухо, безо всяких эмоций проговорил на языке Хаоса сквозь тканевую маску:

— Ты не заберешь его жизнь. А если тебе дорога твоя собственная, то отступись и уходи.

— Не заберу? А может, как раз наоборот — заберу и его, и ваши?!! — прошипел в ответ Поттер на том же наречии. Его добычу пытались увести у него из-под носа, и это лишило Гарри даже следов напускного, издевательского добродушия.

Он стремительно прыгнул вперед, стараясь смести защитника хитрым, закрученным буквой «S» ударом. Обычно такой выпад за одно движение перерубал горло, отсекал вооруженную правую руку и наискось распарывал туловище от левых ребер до низа живота.

Но нинтшаа разительно отличались от всех противников, которые до сих пор попадались Гарри на пути.

Воздух на секунды наполнился лязгом стали о сталь и скрежещущим визгом встречных ударов двух клинков, заточенных до бритвенной остроты; атака, защита, контрвыпад — и двое противников стремительно отпрянули, не сумев причинить друг другу ни малейшего вреда.

Гарри молча смерил нового врага горящим взглядом и выхватил заткнутые сзади за пояс тяжелые ножны. В то же мгновение из-за спины первого нинтшаа мистическим образом возник второй, из-за одежды схожий с ним, как брат-близнец.

— Уже двое? Не возражаю, так даже лучше! — чуть оскалил зубы Гарри и, крутанув в воздухе и меч, и ножны, бросился вперед.

Его оружие, вращающееся и перетекающее из одной плоскости в другую, и сам стиль боя, основанный на поворотах и использовании длины и веса меча и ножен, вовлекли обоих нинтшаа в смертоносную карусель. Уже давно Гарри не доводилось испытывать азарт и накал настоящей схватки с достойным противником. Внутри него только начало разгораться темное пламя радости сражения, наслаждения свистом и пением сталкивающихся лезвий, как выяснилось, что у пришедших на помощь Реддлю воинов тени были другие приказы. Еще трое нинтшаа, появившиеся так же беззвучно, как и первые два, увлекли с собой застывшего, как истукан, Вольдеморта, подхватили стонущего Долохова с истекающим кровью Джагсоном, и скрылись в пахнувшем ледяным ветром входе на Тропы. Следом за ними, резко дистанцировавшись от Поттера и прекратив бой, нырнули и их соплеменники.

— Я еще достану вас! — невольно дернувшись за ними, но тут же остановившись, выкрикнул Поттер, рывком вытянув в их сторону меч.

— Если на то будет воля Хаоса, — раздалось в ответ, и разлом в пространстве свернулся воронкой, оставив на земле лишь пятна тающей изморози.

Множество тел в черных балахонах, отлетевшие серебряные маски и волшебные палочки остались победителям в качестве трофеев. Из всех незваных гостей удрать удалось только Вольдеморту и двум его покалеченным клевретам. Выживших было от силы два десятка. Тяжело и легко раненые, оглушенные заклинаниями и взрывами гранат, а самое главное — молниеносностью событий, пришибленные, растерянные Упивающиеся, сгрудившись, сидели на песке под прицелом близнецов, а Норт и Джинни попарно спеленывали их веревками с помощью «Инкарцеро» и транспортировали до входа в шахту, где их ждали Крис и Окой. Подземная тюрьма, предусмотрительно созданная Поттером, уже не в первый раз принимала новых постояльцев. Эти пленные прибавились к тем, что уже томились за решеткой, будучи честно выкупленными у дельцов из Лютного переулка, взявшихся за охоту с большим азартом.

Закончив прием новых «квартирантов» и убрав с глаз долой тела убитых врагов, Эдвард Норт подошел к Поттеру, все еще стоявшему там же, где закончился бой. Парень задумчиво осматривал свой меч. Тэцу оказался на высоте — его полированное лезвие после недолгой схватки осталось девственно-чистым, тогда как клинки отступившей стороны украсились заметными зазубринами и сколами.

— Не расстраивайся, Гарри. Надеяться на то, что этот лысый урод сам придет к нам в руки, с самого начала означало желать слишком многого. Мы и не рассчитывали на это. — И Норт положил руку Гарри на плечо. — Сумел уйти — его удача, действуем по старому плану. Доберемся до него чуть позже.

Эдвард слегка опасался, что Поттер сейчас сбросит его руку, вспылит, даст выход злости, но Гарри лишь вздохнул, длинно выдохнул сквозь зубы и с усмешкой повернул к Норту голову:

— Ты будешь смеяться, но сейчас я больше всего жалею о том, что эти незваные спасатели уклонились от боя. Я только начал входить во вкус... Черт, да это почти оскорбление, вот так нарушить поединок! Но я почему-то уверен, что еще с ними встречусь, и воля Хаоса тут будет совершенно ни при чем.

Гарри тихо рассмеялся и провел рукой по волосам. С некоторых пор он начал стричься, подравнивая волосы сзади и по бокам, но оставляя свою непокорную шевелюру нетронутой сверху, позволяя торчать вихрам так же, как и раньше.

— Да, будем действовать, как и планировали, — согласился он с Нортом. — Просто убей я его здесь и сейчас — и мы сэкономили бы время и силы. И избежали бы потерь, которые неминуемо будут при штурме Хогвартса. Именно это злит меня сильнее прочего. Хотя, если разобраться, сегодняшний день тоже прошел не зря: мы снова проредили его старую гвардию — вон там, вроде, валяется Крэбб-старший, и я точно укоротил на голову Трэверса. Ну и тот факт, что моя обожаемая названная сестренка никак не уймется, тоже дорогого стоит...

* * *

Тем временем в Тайной Комнате вновь повеяло вымораживающим воздух дыханием открытых Троп, и на освещенный зеленоватым светом пол шагнул, чуть пошатнувшись, Лорд Вольдеморт.

Сестра ждала его, сидя на троне. Она и не собиралась никуда уходить, вполне догадываясь, чем закончится этот короткий анабазис ее брата. Валькери поднялась с его трона, уступая место, и зашла за его высокую, резную спинку.

— Немыслимо… просто немыслимо… — Реддль обессилено рухнул в свое кресло, закрыл пылающие красными отсветами глаза и вцепился пальцами в подлокотники. — Где, когда и как этот мальчишка сумел стать таким... И откуда у него такая свита? Они же попросту разорвали, уничтожили всех моих людей! Вырвались лишь я, Долохов и Джагсон, да и то неизвестно, долго ли он проживет — чертов Поттер отрубил ему обе ноги. И если бы не твои телохранители, мы бы тоже не ушли. Давно ты, кстати, их ко мне приставила?

— С момента твоего первого поражения. Когда стало окончательно ясно, что наш общий знакомец в очках перешел к активным действиям. Я не стала мешать тебе сейчас, потому что лучше однажды увидеть, чем сто раз услышать. Твои люди погибли, и это, конечно, досадно, зато теперь, Том, ты знаешь, кому принадлежали те «неизвестно чьи» руки, что расправлялись с твоими отрядами. И что действительно произошло под Эпплби. И что Поттер уже действительно не тот, что был раньше.

— Проклятье! Но как такому можно противостоять? — лишь при сестре Том Реддль не прятался за непроницаемо-высокомерной личиной Темного Лорда, показывая свои истинные чувства и эмоции. А в данный момент он был ещё и дико зол и опустошен столь болезненно ошеломляющим открытием.

Всегда неприятно узнавать, что существует кто-то на порядок сильнее тебя, а уж будучи Темным Лордом, даже имя которого боятся называть многие тысячи людей — и подавно. Мальчишка, недавний школьник, со своими подручными разметал и уничтожил его сильнейших волшебников, как кучу сухих листьев! И едва не добрался до него самого. Вольдеморт вспомнил тёмную ярость, заливающую глаза Поттера, то, как он шел мимо валящихся, как снопы, Упивающихся, и ему сразу вспомнились некоторые события не столь уж далекого прошлого. Выходит, полусумасшедший юнец, единственный выживший после таинственной бойни в особняке Розье, не врал? И не было у него никакой ложной, наложенной Дамблдором памяти? А уцелевшие после Эпллби, что рассказывали совершенно немыслимые вещи, даже и не пытались его обмануть? От таких мыслей Реддлю стало неуютно, и опять, как при сеансе легалименции того юнца, где-то на уровне подсознания всплыл какой-то тревожный образ, давнее воспоминание, совпадение, связанное с Поттером, которое все не удавалось выловить и понять.

— Но не стал же он сильнее и тебя, Вал? — спросил он сестру.

— Меня? — та на миг тонко улыбнулась. — Нет, не стал.

Валькери окинула брата долгим, выжидающим взглядом, но тот промолчал, не задав вопроса, который — она слышала — буквально вертелся у него на языке.

Тогда она сама озвучила его суть:

— Если хочешь, ты можешь освободить меня от того обещания. И я помогу тебе.

— Но это же будет…

— Это будет абсолютно правильно, Том. Когда ты взял его с меня, ты собирался сражаться с косным и погрязшим в застое укладом жизни обычных магов. Ты хотел изменить его, дать жизнь новому миру, где волшебники не прозябали бы, как крысы в подполье, а заняли бы причитающееся им по праву место властителей этого мира. Потому что это правильно, потому что так и должно быть. Ты же знаешь, что в нашей империи Лоно Хара тоже есть расы, не способные использовать даже простейшую магию. И что, разве это они управляют нашим миром, а мы прячемся, скрывая своё существование? Нет, и этого не будет никогда. Ну, что же до твоих методов... Рождение нового мира — это всегда именно рождение, а родов без крови и мук не бывает. Иногда их меньше, иногда больше, но они есть всегда и только инфантильные идеалисты вроде вашего Ордена Феникса могут это отрицать.

Так что если ты примешь мою помощь, это будет всего лишь адекватным ответом тому, что дал Поттер твоим противникам. Да во имя Хаоса, Том! Я что, ещё уговаривать тебя должна? Тем более, что я не собираюсь лично вступать в бой на твоей стороне или посылать своих подданных. Я просто дам тебе силу, чтобы ты, брат, смог сам победить любого противника в мире людей. Решайся. Или тебя больше устроит, что этот очкарик с прирученными им аврорами засадит тебя в клетку и выставит на посмешище толпы в Косом переулке?

Она говорила твердо и убедительно, но последние фразы Пэнтекуин были уже совершенно излишними. Реддля давно уже не волновали такие понятия как «верность данному слову», «обман», «честность», «муки совести» и тому подобное. Возвысившись, став и осознав себя Темным Лордом, он давно, раз и навсегда распрощался с этими химерами, гложущими простых людишек. Единственным, что он боялся потерять, была благосклонность могущественной родственницы, и, поняв, что Валькери не сочтет предосудительным отступление от взятого с неё в далекой юности обещания, и даже более того — сама не прочь оказать ему содействие, Вольдеморт не стал колебаться.

— Нет, Кери. Это меня совершенно не устроит. Мне куда больше по нраву на примере Англии устроить показательную демонстрацию того, что происходит, когда противятся воле Темного Лорда. Она либо станет моей, либо станет заповедником, где любые волшебники будут отсутствовать, как вид. Клянусь, когда я здесь закончу, вожди магических стран Европы наперегонки побегут присягать мне на верность. Я приму твою помощь, какой бы она ни была.

Валькери встала, выпрямившись во весь рост, и черные глаза полыхнули адским пламенем.

— Тогда пойдем, брат. Нам надо торопиться, твои враги уже вовсю готовятся к последнему штурму. Но они не еще знают, что последним он станет именно для них.

Утром четвертого августа Гарри Поттер и Аластор Хмури стояли на взгорье к востоку от Хогвартса и изучали с помощью приближающей магии будущее поле боя. Белесый утренний туман наплывал на Хогвартс с озера, укутывая его подножие полупрозрачным покрывалом. Гарри Поттеру не раз доводилось видеть это зрелище из окна Гриффиндорской башни, но никогда — со стороны. Казалось, весь громадный замок вот-вот оторвется от земли и плавно заскользит над озером на невесомом облаке.

— Все же люди — главное мерило любого события, — заметил Аластор Хмури, стоявший рядом с Поттером. — Хогвартс всегда был для волшебников олицетворением чего-то чистого и светлого, хотя бы потому, что почти все они окончили эту школу. И их дети, и внуки тоже. Когда наставали темные времена, что в этот раз, что пятнадцать лет назад, Хогвартс становился маяком света в надвигающемся сумраке и самым безопасным местом в Англии. А сейчас… — аврор дернул углом рта, — сейчас он для нас всего лишь вражеская цитадель. И все это — из-за людей.

— Вы правы, мистер Хмури, — ответил ему Гарри. — Но это поправимо и что самое приятное — именно в наших силах все исправить. Согласитесь, это внушает некий оптимизм и уверенность в своих действиях.

— Верно, — кивнул Аластор, повернувшись к юноше. За время, прошедшее с тех пор, как исцеленного командира авроров вместе с ошалевшей от счастья Тонкс, Гарри с друзьями проводили из своего логова, Хмури изменился ещё сильнее. От прежнего него остались разве что резкость и прямолинейность в речи, полуседые волосы до плеч, да словно приросший к его плечам старый кожаный плащ с широкими отворотами воротника, который он отказался сменить даже после своего второго рождения.

Произошедшие же изменения касались не только внешности и физических кондиций, в которых он теперь почти не уступал Эдварду Норту — иными стали осанка, походка. Даже выражение вечно хмурого лица, полностью оправдывавшего его фамилию, стало несколько бодрее, да и улыбаться, вернее, зубасто ухмыляться, аврор начал куда чаще.

Как рассказала Гарри Нимфадора Тонкс, после появления исцеленного командира его подчиненные сначала вообще не поняли, кто появился перед ними. Но, как только Аластор вызвал ответственных за обеспечение безопасности авроров, и прямо перед строем учинил им жесткий разнос в самых простых и доступных словах, перемежая выволочку начальственным рыком: «Бдительность! Неусыпная бдительность!!», авроры схватили Аластора в охапку и качали на руках до тех пор, пока тот не взъярился настолько, что пригрозил проклясть всех «тыквоголовых кретинов» вместе и каждого — по очереди.

Неудивительно, что получив обратно еще более деятельного и энергичного командира, авроры отдельных отрядов буквально рвались в бой, желая окончательно добить загнанного в угол врага. И командирам приходилось то и дело остужать слишком горячие головы.

Широкое кольцо окружения было замкнуто — это удалось сделать, мобилизовав почти все доступные силы Аврората. Граница блокады прошла по берегу озера, дороге от станции, по которой старшекурсники на повозках приезжали в школу, захватила гористую часть территории и замкнулась глубоко в Запретном лесу, далеко за местом обитания хагридова питомца Арагога.

Для будущей атаки планировалось использовать регулярные силы авроров — почти двести опытных магов и все три отряда Аластора, один из которых вместе с бойцами Поттера должен был стать острием главного удара. Штабные стратеги справедливо рассудили, что нападение девяти человек может и не выманить наружу все вольдемортово воинство. Остальным же подразделениям авроров отводилась роль «наковальни», по которой предполагалось размазать втянувшегося в бой противника.

— Пора! — сказал Гарри, глядя на часы. — Начнем ворошить этот гадюшник. С нами идет подразделение Уорбека, остальные начинают наступление по вашему сигналу.

Хмури лишь молча кивнул в ответ, и Поттер, немного отойдя, исчез, переместившись на юго-западный берег озера, где проходила главная дорога к Хогвартсу.

* * *

— Внимание! — голос Уорбека, возведенный «Сонорусом» усиленной палочки почти до уровня гласа Господня, загромыхал над Хогвартсом и его окрестностями громовыми раскатами, подняв из Запретного леса целые стаи всполошившихся птиц. — Внимание! Хогвартс окружен! Все выходы с его территории блокированы! Всем темным магам, именующим себя Упивающимися Смертью, их предводителю — Томасу Марволо Реддлю и прочим его последователям предлагается сдаться! Добровольно сложившим оружие и отказавшимся от сопротивления гарантируется жизнь и справедливый суд!

Вся группа Гарри Поттера, прихватив с собой Тома Уорбека, отдалилась от его приготовившихся к атаке авроров на добрую сотню метров, чтобы объявить осажденным ультиматум.

Еще не успели эти слова раскатистым эхом замолкнуть над озером и высокими шпилями замка, как из глубины леса в небо взмыли около двух десятков управляемых всадниками драконов, тут же спрятавшихся за низкой облачностью, но наверняка готовых напасть в любую минуту. А фигура в балахоне, появившаяся на парапете ближайшей башни, метнула в передовой отряд Аваду, выбившую черное пятно в земле в десяти метрах от них.

— Я так понимаю, что сдаваться никто не собирается, — уже нормальным голосом констатировал факт Уорбек. — И кто бы в этом сомневался…

Поттер на его слова лишь фыркнул и наклонился над расстеленной на земле картой.

— Итак, начинаем щупать оборону противника тремя отрядами. Первый, с Нортом в качестве силовой единицы, зайдет со стороны гербологических теплиц. Второй пойдет мимо Дракучей Ивы в сторону поля для учебных полетов на метлах. Этот отряд будут прикрывать Уизли с приданным им Крисом. Джинни, ты доставишь их на оконечность леса и вернешься сюда. Третий отряд и Гермиона пойдут со стороны квиддичного поля. Мы с вами, Том, четвертым отрядом, Окой и Джинни в качестве резерва продвинемся ближе к замку, приблизительно туда, где во время Тремудрого турнира стоял дурмстранговский корабль. И оттуда поглядим, что выползет к нам наружу.

— А как же я? — вопросительно подняла брови Рен, заметившая отсутствие своего имени в оглашенном раскладе сил.

Услышав вопрос, Поттер на секунду оценивающе взглянул на Уорбека, словно прикидывал, стоит ли открывать при нем свои козыри, но потом, будто согласившись с чем-то, кивнул. И подошел к Рен поближе.

— А для тебя, Рен, задание совершенно особенное, — и рука Гарри нырнула за отворот его темно-серых даймонских одежд. Он достал плоский, овальный футляр, немного напоминающий карманное дамское зеркальце, но когда раскрыл его, то на подложке из углублений плавно встали на вытянутые острия три светящихся рубиново-красных кристалла. Ак-ноты плавно покачивались, и в них, заключенное в темницу полированных граней, плескалось живым, жидким огнем сосредоточие древней мощи не менее древнего, далекого мира.

Пальцы Поттера пробежались по тупым остриям верхушек кристаллов и остановились на самом малом, величиной почти в два раза уступающим самому крупному из них.

Он поднял его двумя пальцами и протянул девушке:

— У врага много драконов. Аврорам с ними не совладать, а у наших близнецов сегодня другая задача. Так что сегодня небо твое, Рен.

— Слушаюсь, — благоговейно принимая ак-нот, произнесла девушка.

Сжимая в ладони магический кристалл, она другой рукой перехватила свое оружие и как-то плавно провела по нему пальцами, из-за чего хетсаан разошелся вдоль по изогнутой линии рисунка одного из утолщений, как по шву, открыв взорам присутствующих матово-серебристое нутро и вытянутое треугольное углубление.

Ак-нот, помещенный в него, несколько мгновений стоял стоймя, потом опустился и тут же был опутан десятками красных нитей, выросших из его ложа и прикрепившихся к кристаллу, как нервы. Или, скорее, кровеносные сосуды, потому что каждая нить, присосавшись к ак-ноту, тут же вспыхивала ярким светом, начиная получать от него поток магической силы.

Хетсаан с громким щелчком соединился, спрятав внутри себя могучий источник энергии, и по густо покрывающим оружие плавным и изогнутым линиям побежали мириады огоньков, постепенно сливаясь в сплошные светящиеся полосы.

Первой изменения с подругой заметила Джинни, издав удивленный звук. Дорожки света не остановились только на хетсаане — они перескочили на руку Рен, стремительно расползаясь под одеждой, словно давным-давно по всему ее телу был нанесен некий магический узор. Теперь, получив магический импульс, эти невидимые ранее линии и символы постепенно проявлялись на коже неярким голубоватым светом.

Рен одним движением отбросила верхнюю одежду, оставшись в своем облегающем тело костюме, и все увидели, что ее пластинчатый пояс быстро расползается, закрывая хозяйку сплошным покровом тонких стальных разнокалиберных пластин с синеватым отливом. Облачение Рен в броню походило на принцип действия волшебной брони Эдварда Норта, но ее доспех был иным, более пластичным, гибким, облегая фигуру без излишней массивности и складываясь в рисунок, чем-то похожий на узор чешуи рептилий. Лишь наиболее крупные и толстые пластины закрывали плечи, бедра, грудь с животом и, поднимаясь от шеи, защищали голову слева и справа, оставляя лицо открытым для маски.

Гарри Поттер с друзьями зачарованно следил за удивительным преображением, но это было еще не самое зрелищное.

Из скошенного острия выставленного вверх хетсаана выдвинулся тонкий стержень, похожий на хрустальный, вокруг него с шипением обвилась зеленая молния и вдруг резко, рывком, выросла в настоящий факел зеленого огня. Мятущееся в воздухе пламя с шорохом удлинилось, вытянулось, сплющилось с боков, словно вода, затекающая в форму, и, застыв, приняло вид широкого трехметрового лезвия, будто отлитого из зеленого стекла с бегущими по нему черными разводами. Хетсаан стал чем-то вроде гигантского, зауженного к концу тесака с самим боевым посохом в роли двуручной рукояти.

За плечами Рен со звенящим хлопком возникли два небольших, с полметра в диаметре, уже всеми узнаваемых даймонских магических круга с бегущими по краям символами, а из них выстрелили шесть светящихся голубизной длинных, узких, ромбических крыльев, по три с каждой стороны.

Она менялась буквально на глазах. Рен, которую и Норт и Гермиона, да и Джинни с близнецами видели молчаливой и безжалостной в боях, напуганной, потерянной и отчаявшейся в тот момент, когда она поняла, что в этом мире магия ей не помощница, и лучившейся тихим счастьем, когда Гарри, наконец, прекратил играть в неуместное благородство и обратил на нее внимание, была всем знакома и привычна.

Но не эта.

Друзья Гарри помнили все, что Поттер рассказывал им про свою подругу, но только сейчас они начали осознавать, кого же именно привел с собой Гарри из иного мира. Такую Рен, закованную в матово поблескивающую сизо-стальную чешую, с громадным, мерцающим зеленым пламенем клинком в руке, шестью световыми крыльями за спиной и светящимся магическим рисунком на ставшем чуть отрешенном лице, они еще не видели.

Гермионе память услужливо выложила большинство рассказов Поттера, и бывшая гриффиндорка подумала, что именно такую Рен легко можно было представить как стоящей с четырьмя сестрами у подножья трона Эр-Кхана, затмевающего свет Повелителя и Бога Даймона, так и несущей его волю, а также смерть и разрушение целым городам.

А девушка, надев рассеченную тремя бороздами маску на единственно оставшееся незащищенным лицо, еще раз коротко поклонилась, Гарри взмахнул рукой, словно спуская с рукавицы охотничьего сокола, и Рен, держа на отлете свой «драгонслэшер», как про себя сразу же окрестила ее изменившееся оружие Грейнджер, с набором скорости ушла вбок и вверх, за облака, явно собираясь зайти стае драконов с тыла.

Сказать, что произошедшая с Рен метаморфоза впечатлила зрителей, означало не сказать ничего. Люди подавленно молчали еще несколько минут, пока Гарри их не окликнул:

— Действуем по плану! Все вперед!

— Поттер, — несколько нервно сглотнув, осторожно поинтересовался Том Уорбек. — Что это было?

— Это было то, сэр, чего вам видеть по идее и вовсе не положено, — ответил Гарри голосом, ясно дающим понять, что спрашивать его о чем-либо бесполезно.

Уорбек еще несколько мгновений постоял, пытаясь совладать с разбушевавшимся как у мальчишки любопытством, а потом резко выдохнул и присоединился к резервному отряду.

* * *

Первыми в соприкосновение с противником вошли авроры, миновавшие Дракучую Иву и вышедшие на край поля для полетов.

Вернее, это было не совсем так — стоило им выйти на открытую местность, как, вывалившись из низких облаков, на них устремился дракон. Раскрывший пасть ящер пикировал, как коршун на цыплячий выводок, но тут же вслед за ним метнулась одетая в светящийся ореол многокрылая фигурка. В небе полыхнуло целое полотнище зелени, и дракон продолжил свой полет отдельно от головы, срубленной по самое основание шеи, и финишировал в гербологических теплицах, практически их уничтожив. Перед изготовившимися к обороне аврорами упал и разбился насмерть вылетевший из седла погонщик, а сам ангел-хранитель столь же молниеносно ушел обратно за облака и, судя по донесшимся оттуда оглушительному шипению и пронзительным трубным звукам, принялся за остальных драконов.

Но на земле все было тихо, даже со стороны замка, враждебно смотрящего темными пятнами окон, не доносилось ни звука. И никто сначала не заметил, как в легкий шорох деревьев вплелся иной шелестящий звук. Легкая тень упала на движущийся отряд, и только благодаря ловкости двое авроров сумели увернуться от камня величиной с квиддичное кольцо, упавшего сверху почти отвесно.

Авроры тотчас же образовали защитный круг и, прикрывшись щитами «Протего» заозирались в поисках источника угрозы, который не заставил себя долго ждать. Молодые деревья на опушке леса раздвинулись, и между ними показалась треугольная голова с редкими, спутанными волосами, могучей нижней челюстью и мощным надбровными дугами, под которыми поблескивали злые маленькие глазки.

— Великан, — констатировал командир группы, и авроры перестроились в редкую цепь, отлично зная привычку великанов швыряться камнями и стволам деревьев в скопления людей. Их усиленные палочки с достаточно близкого расстояния наносили заметный ущерб даже весьма стойким к магии гигантам. «Авада Кедавра» хоть и не убивала их на месте, но наносила крайне болезненные раны и вызывала временный паралич. А уж усиленного огненного заклинания великаны опасались именно как огня.

Так что авроры, ничуть не испугавшись, заняли позицию, готовые к отражению нападения. Загнать обратно в лес и отбить охоту швыряться булыжниками у одного-двух или даже трех великанов они вполне были способны. Плотный залп, состоящий целиком из Авад, улетел в скрывающегося в лесу противника, и ответный рев известил, что заклинания нашли свои цели.

Однако то, что произошло дальше, стало крайне неприятным и опасным сюрпризом: из леса, сгибая и с хрустом ломая молодые стволы, вывалилось сразу семь великанов. Видимо, это были последние гиганты, задержавшиеся на службе у Вольдеморта даже в тяжелые для того времена, и потому особо упертые и озлобленные. А полученные от заклинаний раны не сделали их ничуть добрее.

Великаны, утробно рыча и спеша добраться до близкой добычи, перешли на неторопливый, грузный бег, ощутимо сотрясая землю.

— Не отступать!

Но выполнить этот приказ было трудно — даже у опытного, обстрелянного отряда авроров было немного шансов отбиться от сразу семерых алчущих крови злобных переростков. Ведь стоило хоть одному из них добежать до них вплотную…

Волшебники уже были готовы показать врагу спину, как от опушки Запретного леса, почти вплотную примыкавшего к хогвартсовскому полю для полетов, ширкнули две серые дымные полосы и, пройдя прямо над головами авроров, воткнулись в подбиравшихся к ним великанов.

Два ударивших по ушам взрыва отшвырнули пару неотвратимо надвигающихся туш в обратном направлении — одну с оторванной вместе с плечом рукой, а другую — с развороченной грудью.

Оставшиеся великаны резко поубавили прыти, недоуменно крутя непропорционально маленькими шишковатыми головами, а авроры, до которых долетели рваные ошметья плоти, дружно разинули рты. Маггловское тяжелое вооружение в действии они видели впервые, а от рева издыхающих чудовищ едва не оглохли.

— Давай скорее, — поторопил Фред Криса, и тот сноровисто подал ему из ящика длинную гранату BASTEG — заряд к гранатометам «Бункерфауст», которые сейчас близнецы и перезаряжали, готовясь к новому залпу.

Братья Уизли уже давно заняли указанное место и неплохо успели устроиться на замаскированной огневой позиции — растянутая над головой камуфлированная сеть, любовно подготовленное к бою оружие. Разве что Поттер вместо привычного третьего номера — Джинни, выделил им в помощь Криса, чем парень не скрываясь, гордился. Его поставили прикрывать тылы, а это что-то да значит.

Великаны повели себя именно так, как и предсказывал Гарри — тут же атаковав увиденных магов. Ну, а дальше теория подтвердилась практикой: гранатомет, созданный для разрушения вражеских укреплений, неплохо справлялся и с плотными, глыбообразными телами великанов; гранаты сначала проникали внутрь и лишь потом — взрывались.

— Так, еще разок…

— Давай!

Братья вскинули оружие, наводя округлые цилиндры гранат с торчащими вперед штырями взрывателей во врага, решившего во что бы то ни стало добраться до занявших оборону магов.

— Хей-хо! — Выстрел, толчок, взрывы, и еще два громадных, корчащихся в агонии тела рухнули на спины, не добежав до авроров тридцати метров — ударная сила взрывов играючи опрокинула многотонных великанов даже на бегу.

Оставшиеся три гиганта снова остановились, и на этот раз даже их небольшого умишка хватило, чтобы понять, что что-то тут неладно. Не выпуская дубин из ручищ, они развернулись и резво потрусили туда, откуда пришли — в лес за разрушенной хижиной Хагрида. Однако Уизли не собирались так легко отпускать столь заманчивые мишени, и вслед им раздался третий залп, уложивший в траву под радостные выкрики авроров еще двух незваных гостей с громадными, дымящимися дырами в спинах.

Третий великан, густо посеченный осколками от близких разрывов, выронил свою дубину и, жалобно завывая, вломился в лес, как тяжелый танк на полной скорости. Стремясь как можно быстрее скрыться, он пер наобум, и еще долго в лесу был слышен удаляющийся хруст ломаемых деревьев.

Группа авроров присоединилась к своим коллегам, заходившим от квиддичного поля, а группа огневой поддержки Уизли осталась на кромке леса, как передовой дозор.

* * *

— Что-то мне все это не очень нравится, — протянул Гарри, хмуря брови и осматривая Хогвартс и его окрестности. — Отряд у теплиц не встретил никакого сопротивления и продвигается на встречу с отрядом, заходящим от квиддичного поля. Авроры, которых атаковали великаны, отделались легким испугом — Уизли разделали тех под орех. Итог — великаны уничтожены, драконы...

В этот момент, будто по заказу, за облаками в который раз полыхнуло изумрудно-зеленым, и оттуда вывалился кувыркающийся и рассеченный почти надвое гигантский ящер, с грохотом рухнувший в воды озера и поднявший многометровый столб воды.

— Драконам сейчас точно не до нас, — закончил свою мысль Поттер, глядя на поднятую падением немалой туши волну, дошедшую до берега. — Видел бы это Чарли Уизли — проклял бы нас на месте. Зато как рада будет вся озерная живность — еды одним махом привалило сразу на полгода вперед.

Он перевел взгляд на место недавней гибели великанов, чьи тела горбами украшали поле для полетов, и выругался:

— Ох ты, черт… — и магия послушно приблизила далекую картинку.

Ситуация складывалась не из лучших.

Близнецы Уизли отступали по кромке леса к развалинам хижины Хагрида, огрызаясь на ходу из своих стволов, в приглушенные очереди которых порой вплеталось точно посланное заклинание Кристофера. А преследовала их невесть откуда взявшаяся группа из почти двадцати до боли знакомых балахонников, причем преследовала умно — одни держали и подпитывали магией «Протего», защищающее их от градом сыпавших пуль, а другие под прикрытием короткими перебежками двигались вперед, стараясь оттеснить троицу от леса.

— Близнецы вот-вот влипнут по крупному… Джинни! — Гарри повернулся, было, к их младшей сестре, как его за рукав взяли тонкие пальцы.

— Разрешите мне, Гарри-сан, — серьезно посмотрела на него Окой.

-Ну, еЕсли ты так хочешь… Действуй!

— Хай! — и японка, достав из-за широкого пояса кимоно длинный черный шнурок, молниеносно пропустила его под мышками и вокруг ворота, одним движением стянув и подвязав свои широкие рукава, обнажив изящные руки до локтя. И в следующий миг исчезла в едва заметной вспышке бледно-голубого пламени.

Нет, это не было аппарацией или другим способом мгновенного перемещения: движение Окой, скорее, напоминало пунктир, ломаную цепочку размытых фигур-призраков, отстоящих друг от друга на несколько десятков метров — от места возле Гарри Поттера и до отступающих братьев Уизли.

Возникнув между преследуемыми и преследователями, девушка остановилась и, опустив руки и недобро глядя из-под челки, твердо произнесла:

— Вы и пальцем не прикоснетесь к ним. Сдавайтесь или умрите, выбор за вами.

Залп из пяти «Авад» был ясным и понятным ответом на это предложение. Но пущенные заклинания не достигли цели, не долетев до чуть наклонившей голову Окой какого-то метра; вытянутые капли смертельной магии разбились об невидимую стену, обозначив места попаданий растекшимися концентрическими кругами.

А потом настало время хода Окой, и на этот раз она не стала прибегать к иллюзиям. Японка вновь растворилась в бледно-голубой вспышке и возникла прямо перед двумя вырвавшимися вперед Упивающимися. Еле заметное, резкое движение обеими руками на проходе между ними — и два тела осели, как наполненные опилками куклы, каждое с пробитой почти до лопаток грудью. Опять вспышка, черная волна взлетевших волос, взмах обеими руками, воздух чертят десять тонких красных полос, как будто у японки на каждом пальце возникло по тлеющему угольку — и еще двое магов разлетаются в стороны с почти оторванными головами. Смерть настигала каждого — Окой казалась вездесущей, возникая за спиной у врагов, сбоку, а порой — демонстративно спереди, нос к носу, глаза в глаза, где расширившиеся от страха зрачки в прорезях серебряной маски сталкивались с отливающим багрянцем золотистым сиянием. Но результат был один — еле заметное движение и очередной мертвец либо падал, либо отшвыривался в сторону с совершенно неженской силой. Уменьшившись за рекордно короткое время почти втрое, отряд противника в панике стал отходить глубже в лес, стремясь как можно скорее выбраться за антиаппарационный барьер, но, судя по настрою Окой, направившейся за ними, до этого барьера не должен был добраться никто.

Лишь через несколько долгих минут девушка показалась из чащи, заканчивая вытирать руки обрывком чьего-то балахона. Снова став прежней Окой, спокойной, невозмутимой и все время как бы чуть улыбающейся уголками рта и глаз, она подошла к Крису, Фреду и Джорджу.

— Вы не пострадали? — спросила она у всех, но глядя на Джорджа.

— Н-нет, — с некоторой запинкой ответили братья, а быстрее всех опомнившийся от демонстрации скрытых талантов японки Фред пихнул брата прикладом в бок и прошептал: — А ты еще тогда, в Бамбурге, боялся отпускать ее одну. Хе. Бедные, бедные упиванцы…

— Спасибо тебе, Окой, — сказал Джордж. — Ты очень нам помогла.

— Да что там, — смущенно скосила вниз глаза та. — Не стоит…

— Гхм, — прервал возможный поток любезностей Крис. — Извините, что прерываю вас, но нам, пожалуй, стоит вернуться к Гарри. Судя по всему, скоро будет общее наступление.

* * *

Мальчишка оказался прав. Посовещавшись со своим штабом, Хмури дал команду на ввод основных сил. Участвовавший в кратком военном совете Поттер предложил, было, повременить — уж очень сильно не нравилось ему то, что противник выставил в первый рубеж обороны только драконов и великанов, — но потом согласился с общим решением. Враг, уже в достаточной степени успевший ознакомиться со стремительно выросшим боевым потенциалом авроров, в принципе, выбрал верную тактику обороны. Сражения с опытными Упивающимся в коридорах, переходах и тоннелях попортило аврорам немало крови еще в Бамбурге, и, поразмыслив, Гарри пришел к выводу что на месте Вольдеморта тоже сосредоточил бы основные силы магов именно внутри замка, оставив снаружи драконов и великанов, способных основательно проредить наступающих. А предвидеть в их рядах таких никак не учитываемых резервов, как Рен и близнецы со своими вовсе не детскими игрушками, Темный Лорд никак не мог.

К слову о Рен. Небо над Хогвартсом то тут, то там, озарялось просвечивающими сквозь облака зелеными всполохами, слышались злобный рык и предсмертные вопли, и оттуда выпадали то драконьи головы, то отсеченные лапы и крылья, а порой и оглашающие окрестности дикими криками наездники драконов, отправленные в свободный полет. Обретшая после столь долгого перерыва силу Рен, исполняла приказ Гарри с большим воодушевлением.

И почти полторы сотни волшебников в форменных мантиях, разбитые на три отряда, устремились по центральной дороге и ее обочинам к главным воротам Хогвартса.

Нет, то не была лобовая атака, подобной глупости не допустил бы ни Хмури, ни Лонгботтомы. Отряд по центру, не дойдя до ворот пятидесяти шагов, расположился полукругом, и четверо его магов, чьи волшебные палочки имели усилители, с ходу запустили в закрытые ворота усиленными «Диффиндо», от которых зашатался даже магический укрепленный заслон. Стоящие рядом с ними волшебники оставались начеку, будучи готовыми при малейшей угрозе поставить общую защиту, а боковые — запустить боевые заклятия в образовавшийся проем.

Подразделение с левого фланга, приданное Авроратом, рассыпалось по полю, прикрывая штурмующих от возможной атаки из леса, а правофланговый отряд, на ходу перестроившись в цепь и перейдя на бег, начал сноровисто огибать замок справа по берегу, стремясь выйти на лодочную пристань — стратеги не без оснований предположили, что там оборона врага может быть более уязвима.

Прочие возможные входы и выходы из Хогвартса со стороны теплиц и учебного поля контролировала объединенная группа авроров с Гермионой и Нортом.

Хогвартс оказался запечатан вторым, более плотным кольцом блокады, и его падение оставалось только делом времени.

По крайней мере, всем так казалось.

Авроры увлеченно молотили в прогибающиеся ворота магией, товарищи страховали им тыл, как вдруг на площадке перед воротами и в поле, где расположился страхующий отряд, словно взорвалось несколько сотен противопехотных мин, подняв в воздух многочисленные фонтаны пыли и комья земли. И не успела еще эта пыль осесть, как послышался многоголосый стрекот и громкие, отчаянные крики. Крики жестоко убиваемых людей. Неясные, грязно-серо-зеленые силуэты замелькали среди сломавших строй авроров, чьи мантии одна за другой распластывались на земле.

— Что там творится, — пробормотал Гарри. Нехорошее предчувствие его не обмануло — что-то все-таки пошло не так. Вот только он еще и не догадывался, насколько «не так».

В который раз сотворенное увеличивающее заклинание словно рывком притянуло изображение, и дыхание Гарри невольно сбилось.

На поле шла самая настоящая резня. Пытающиеся организовать хоть какой-нибудь отпор авроры попросту выкашивались существами, отдаленно похожими на насекомых. Человекоподобное сегментированное тело, вытянутая голова с тремя парами узких и черных, как у ос, глаз, две пары суставчатых рук — больших, сжимающих широкие, изогнутые мечи и малых, прижатых к животу под выпуклой грудью, мощные, зазубренные задние лапы, предназначенные для быстрого перемещения и прыжков. Существа, выскочившие прямо из-под земли, не обращали никакого внимания на попадавшие в них заклинания, безжалостно пластали волшебников своими ятаганами, истребляя их, как муравьи истребляют жуков, угодивших в муравейник.

И что было самое жуткое, непонятное и пугающее — Гарри знал, что это за существа. В один миг перед его взором пролетело воскрешенное в памяти то «несостоявшееся будущее» — Валькери, Пиро`сары и Аква`сары, Ашкелон и Уничтожители, но ранее этого — истово желавший смерти Валькери лорд Джелар и его подручные-скрийлы. Эти твари выглядели несколько иначе, но это были, вне всякого сомнения, именно они.

— Не может этого быть… — прошептал Поттер внезапно онемевшими губами. — Как это вообще возможно…

И тут же, стряхнув секундный ступор, схватил зеркало связи.

— Аластор! Хмури!!! Немедленно отводи своих! Всех! Слышишь?! Немедленно! Командуй отступление со всех направлений, иначе потери будут… Проклятье, да какие еще потери — иначе выживших не будет вообще!

Гарри снова взглянул на поле боя и похолодел: два отряда авроров, сотня с лишним человек, уже была уничтожена, и это — за какие-то минуты.

Но дело могло обернуться еще хуже — на помощь к уже погибшим бегом приближалась вторая сотня, под командованием Тома Уорбека. Скрийлы, стоящие на поле, сплошь усеянном трупами в мантиях, синхронно повернули головы и быстро двинулись навстречу новым жертвам.

Поттер быстро прикинул — даже если наступающие повернут назад прямо сейчас, покинуть поле боя успеет в лучшем случае половина авроров, находящаяся неподалеку от границы запрета аппарации и успеющая до нее добежать. А вот большая часть ударных сил, вклинившаяся глубже, окажется в ловушке. Аппарировать они не смогут, в скорости скрийлы значительно превосходят их, так что… Оставалась лишь призрачная надежда, что усиленные даймонской магией палочки все же смогут составить некоторую конкуренцию антимагическому оружию и защите скрийлов. Хотя бы на время, необходимое для прибытия подмоги. И кстати о подмоге…

— Черт-черт-черт!!! — дорога была каждая секунда, и вполголоса ругавшийся Поттер, торопливо вставлял в ухо выпавший наушник системы связи. — Рен! Бросай этих ящериц и прикрой отступающих авроров по центру!

— Но они же не отступают, а наоборот — атакуют, — тут же пришел слегка удивленный ответ. Парящая где-то за облаками Рен сверху видела все.

— Сейчас буду отступать, ты, главное, не дай этим насекомым до них добраться!

И он схватил зеркало связи с Уорбеком.

— Том! Том, твою мать!! Отставить атаку!! Эти твари сожрут вас и даже не поморщатся! Используйте огонь в качестве защиты и бегите со всех ног до границы аппарации!

Как ни странно, Уорбек беспрекословно последовал приказу, хотя формально Гарри и не являлся его командиром. Возможно, он уже привык, что вихрастый очкарик, выглядящий порой обманчиво-миролюбиво, никогда ничего не говорит просто так, а может, сблизившись с неведомым противником, уже разглядел, что остается от тех, кому не посчастливилось с ним встретиться.

Несущийся строй авроров как по команде затормозил и начал со всех ног откатываться назад, но и скрийлы не собирались упускать добычу, столь самонадеянно сунувшуюся под их мечи.

Расстояние между ними и отступающими магами быстро уменьшалось. Порой то один, то другой волшебник пускал через плечо неприцельную струю огня усиленного «Инсендио», но колдовское пламя только сбивало нескольких преследователей с ног, которые быстро подымались и продолжали погоню.

И тут в дело вступила Рен.

Метеором упав с неба на тающих светящимися огнями крыльях, она с такой силой впечаталась в землю, что оставила в ней покрытое трещинами солидное сферическое углубление. Скрийлы слегка затормозили, заметив появившийся с фланга новый объект.

А облаченная в броню Рен выбросила вперед в вытянутой руке хетсаан, и зеленое гигантское лезвие, потеряв форму, расплылось, свилось спиралью, как рассерженная змея, и с грохотом ударило вперед. Земля между аврорами и скрийлами застонала, рассеклась глубокой трещиной, пересекшей пространство до самого леса, а из нее рванула ввысь многометровая стена ревущего зеленого огня. Угодивших под нее нескольких скрийлов, разорванных и обугленных, отшвырнуло к успевшим остановиться собратьям, а некоторые отставшие авроры покатились кубарем, получив изрядное ускорение от ударной волны.

Гарри, видя такое, от злости чуть не прикусил язык — надо было приказать Рен атаковать самих скрийлов, такой залп неплохо бы уменьшил их численность. Но он не знал, насколько девушка, истребляя драконов, израсходовала ак-нот, и не стал попусту рисковать. И был прав: дав спасительный для авроров залп, она исчерпала последнюю энергию — крылья за ее спиной рассыпались тающими белыми искрами, а броня постепенно начала съеживаться, словно втягиваясь в привычный широкий пояс. Но, откинув маску, Рен продолжала стоять на месте с хетсааном наперевес, явно намереваясь схлестнуться со скрийлами в рукопашной — ведь приказ прикрыть отступление авроров никто не отменял.

— Отбой, Рен, — произнес Гарри, отзывая своего лучшего воина. — Все отходим к точке общего отхода, обозначенной Хмури.

Штурм потерпел полное фиаско, отряды торопливо отходили за границу запрета аппарации, а оттуда перемещались к Хогсмиду и другим участкам внешней блокады. Скрийлы почему-то не торопились развивать успех, вероятно, их новый хозяин понимал, что за антиаппарационным барьером преследовать магов с помощью не способных магически перемещаться скрийлов будет бессмысленно.

Авроры отступали, а вслед отступающим из, наконец, распахнутых ворот Хогвартса презрительно смеялась высокая, безволосая фигура.

Закольцованный водопад лавы, медленно текущий за прозрачной магической завесой, давал густой, мягкий, красный свет и ощущение потока тепла, как от громадного костра. Оранжево-алые отблески плясали на полированном камне пола, падали на лица собравшихся в зале людей, делая их заметно старше своего реального возраста.

С момента провального штурма Хогвартса, единственным существенным плюсом которого было истребление практически всех великанов и драконов противника, прошло уже три дня. Бывшая школа чародейства и колдовства по-прежнему была осаждена силами Аврората, но Вольдеморт, обретя новые силы, позволившие ему сравнительно легко отбить массированный штурм, пока не торопился развивать успех. А авроры, остановленные Хмури и Поттером, не спешили вновь идти на приступ.

Ситуация складывалась почти патовая.

Но вечером первого после провала дня Гарри, некоторое время расхаживавший по общей гостиной с выражением глубокой задумчивости на лице, вдруг остановился, окинул встревоженных друзей таким взглядом, словно видел их впервые в жизни, и, ни говоря не слова, вышел за дверь. Повинуясь какому-то только ей заметному знаку, Рен последовала за ним.

Поттер со своей спутницей вернулся только через полутора суток, уставший, но довольный, и в приказном порядке потребовал от своего отряда собраться ровно в полдень следующего дня в нижнем зале.

И вот теперь вся боевая девятка, одетая в спадающие до пола темные накидки — Поттер настоял и на этом, лишь Норту было позволено сделать выбор в пользу своей брони — сидела вокруг длинного стола и ждала, по словам Гарри, «высокого гостя».

Сам Поттер, такое впечатление, дремал, откинувшись на спинку кресла, но тот, кто брал на себя труд приглядеться внимательнее, сразу замечал, как стремительно движутся полуприкрытые веками глаза: юноша о чем-то напряженно размышлял.

Наконец, его наручные часы негромко пискнули, сигнализируя о заранее поставленной метке, и Гарри сказал Рен:

— Сходи, встреть нашего гостя.

Рен с неизменным хетсааном за спиной быстро и неслышно удалилась, а Гарри обратился к оставшимся:

— Я понимаю, что у вас сейчас полно вопросов, но поверьте — через десять минут вы поймете, почему мне было проще сделать все именно так, а не вдаваться в долгие и пространные объяснения. И еще одна просьба — без резких движений, пожалуйста. Держите себя в руках и ведите себя так, будто вас на свете уже ничем не удивить. Учтите, это важно.

Крайне заинтригованные таким началом, соратники Поттера выпрямились в своих креслах, с нетерпением ожидая возвращения Рен с неведомым приглашенным.

И та вскоре показалась. За ней неторопливо двигался высокий, почти двухметровый силуэт, облаченный в спадающую складками черную хламиду с капюшоном, надвинутым ниже подбородка.

Рен молча подвела гостя к единственному свободному креслу, стоявшему у торца стола, напротив сидящего по другую сторону Поттера и, дождавшись, пока незнакомец сядет, отошла и встала справа от кресла Гарри, скрестив руки на груди.

И как только она замерла, неизвестный плавно поднял затянутые в перчатки руки и не менее плавно опустил капюшон на плечи.

Надо было отдать должное друзьям Гарри — их реакция на разоблачение гостя была едва заметна: вздувшиеся бугры желваков на скулах у Норта, сузившиеся глаза у Гермионы и синхронно дернувшиеся руки у близнецов, легкая волна, пробежавшая по покрову Эгора. Окой с Крисом не выказали вообще никаких эмоций, но им было простительно — ни японка, ни подросток не видели и даже не слышали о почти нечеловеческой форме Вольдеморта.

Потому как за столом сидел он.

Или, вернее, не совсем он.

Высокая, костистая фигура, безволосый, немного удлиненный череп, красные, вытянутые, одновременно похожие на кошачьи и змеиные глаза, бугор с двумя отверстиями вместо носа и плотно прижатые, словно вросшие в череп уши…

Облик, который обрел Вольдеморт после возрождения, был известен всем членам команды Поттера, а не только ему одному, имевшему сомнительное удовольствие уже не раз сталкиваться с Темным Лордом лицом к лицу. Но именно поэтому Гарри и предупредил своих друзей о сдержанности: перепутать Тома Реддля и этого гостя, невзирая на крайнюю внешнюю схожесть, могли только они, не встречавшиеся с Вольдемортом близко.

Это был однозначно не Том Марволо Реддль.

Чтобы стать таким, Вольдеморту надо было прожить еще минимум пару сотен лет, покорить мир, уничтожив в процессе не один народ, взойти на вершину власти и потерять все в единый миг. Потом затаиться, нанести победителям удар в спину, почти победить и… погибнуть в страшных муках. А после — вновь восстать из мертвых.

— Дамы и господа, — нарушил напряженное молчание Гарри. — Позвольте представить вам нашего нового союзника — лорда Джелара из Лоно Хара!

И семь голов синхронно повернулись к Гарри с немым вопросом в глазах.

— Да-да, все верно. Я помню, что когда рассказывал краткую историю своего знакомства с лонохарцами, то упоминал о нашем нынешнем госте главным образом в том разрезе, что он был изрублен на куски в главном зале Хогвартса своей милой родственницей. Но с тех самых пор, как конфронтация с Лоно Хара начала казаться мне все неизбежнее, я все чаще приходил к осознанию, что нам бы совсем не помешал кто-то, испытывающий к Дракулам такие же чувства, что и я, но куда лучше посвященный во всю внутреннюю кухню Лоно Хара. И мысли мои всегда скатывались к одной и той же личности. Но он был мертв, я лично видел его смерть и даже в какой-то степени поспособствовал ей… Хотя чем дальше я размышлял, тем более мне казалось, что тут не все так просто…

Я подумал — уж если Вольдеморт, который по лонохарским, высшемагическим меркам является чуть ли не полным сквибом, сумел отыскать лазейку к пусть несовершенному и незавершенному, но все же бессмертию, то высший маг уровня Архонта Ордена Хаоса, развязавший открытую войну против правителей своего мира, просто обязан был придумать себе некий «страховой полис» на случай самого скверного исхода дел. И чем дальше я обдумывал это, обкатывал гипотезу в голове, как голыш, тем больше склонялся к идее, что это куда больше, чем гипотеза. И некоторые косвенные признаки лишь подтверждали мою правоту. Например, куда пропали уцелевшие после боя в Хогвартсе скрийлы? Ведь они, оставшись без предводителя, должны были банально пойти вразнос и обязательно где-нибудь засветиться. Но нет — о скрийлах с тех пор никто не слышал ни в мире людей, ни в Лоно Хара. Что же могло сплотить и удерживать этих насекомовидных воинов? Может, воля их вождя? А может — вполне определенные приказы на случай его гибели?

Встреча во время штурма Хогвартса с совершенно новыми скрийлами под предводительством Вольдеморта, стала вовсе неприятным сюрпризом, и я решил, что не стоит откладывать дело в долгий ящик.

Самым трудным оказалось напасть на след тех, других скрийлов, воинов лорда Джелара. Сложная выдалась задачка, но мы с Рен с ней справились. И, думаю, могли бы справиться и лонохарские ищейки, если бы, конечно, задались такой целью. Но Валькери то ли опять подвела ее непомерная самоуверенность, то ли ее мысли были заняты чем-то другим, например, мной, — и Гарри мило улыбнулся, — что она и думать забыла о ненавистном троюродном брате, павшем от ее руки.

А зря.

Потому что, как я уже сказал, самым сложным было напасть на след затаившихся скрийлов. Когда же мы с Рен их все же нашли в одном из покоренных Лоно Хара миров, то оказалось, что к нашему появлению почти все готово. Вернее, не совсем к нашему, но…

— Они должны были дождаться Каттгера, моего единственного верного союзника. Именно он помог мне тогда сбежать с люциферовых рудников, — произнес доселе молчавший Джелар низким, чуть вибрирующим голосом. — Я оставил подробные инструкции, куда ему надлежит прибыть в случае подтвержденного известия о моей смерти. Но, похоже, эта сучка Дракула успела добраться до него первой.

— Не суть важно, — расслабленно шевельнул рукой Гарри. — Главное то, что для ритуала воскрешения у скрийлов давно было все готово. Не хватало только одного — достаточно сильного мага, чью роль я охотно и исполнил.

— Я благодарен тебе за это, Поттер, — коротко кивнул шаргх. — И я верну тебе этот долг.

— Разумеется, вернете, лорд Джелар, — согласился Гарри, и на его лице появилось выражение ленивого высокомерия. Поттер явно давал почувствовать всем, включая Джелара, что, несмотря на именование того лордом, он не считает себя ниже его. — Ведь игла жизни из вашего ритуала воскрешения по-прежнему у меня, а без нее ваша новая жизнь… А, впрочем, вы сами все знаете. Не подумайте, милорд, что я приставляю вам меч к горлу — но в достаточной мере пообщавшись с лонохарцами, я просто хочу иметь некоторые гарантии.

Джелар лишь сузил алые глаза и в саркастичной усмешке приподнял угол узкого рта. Для него, лонохарца до мозга костей, такой ход не был неожиданным и не содержал ни грана оскорбления. Наоборот, было заметно, что Поттер, подстраховавшись подобным образом, только вырос в его глазах.

— Тем более что изначально я рассчитывал, что вашей платой за новую жизнь, лорд Джелар, станет полная информация о Лоно Хара, Дракулах и всём, что можно использовать против них. А пойти на более тесное сотрудничество, став нашим союзником, решили вы сами.

— Отныне у нас общий враг, так почему я должен отказываться от такого союза? В случае победы и ты, и я избавляемся от ненавистного нам обоим Люциферова отродья. Я получаю власть, а вы — свободу вашего мира. И, что больше всего мне нравится, нам нечего будет делить даже после триумфа.

— Постойте, постойте, — вмешалась в разговор внимательно следившая за каждым словом Гермиона. — Что значит «свободу вашего мира»? Мы знаем, что империя Лоно Хара неоднократно использовала нас, как застрельщиков в войне с Уничтожителями, и что многие лонохарцы рассматривают наш мир исключительно как дойную корову — во всех смыслах — но что касается свободы… Или есть еще что-то, чего мы не знаем?

Джелар медленно повернул голову к девушке, собираясь одним только презрительным взглядом указать нахальной соплячке ее место, — и застыл. Горящие багрянцем длинные и узкие глаза столкнулись, сцепились с человеческими карими, и воздухе словно лязгнули скрестившиеся клинки. Во взгляде Грейнджер было столько сумрачной силы, спокойной уверенности и достоинства, что даже привыкший повелевать Джелар мгновенно понял, что перед ним отнюдь не бесполезная приживалка или постельная подруга того, кого он прежде знал как Пиро’сара, а самый что ни на есть настоящий темный маг, отлично знающий, что кровь плохо отмывается с рук и вообще пахнет кисло.

После секундной молчаливой дуэли взглядов, Джелар едва заметно дернул острым подбородком, признавая Гермиону если не равной себе, то хотя бы достойной внимания и уважения, и ответил вопросом на вопрос:

— Уничтожители? Дойная корова? Так вы даже не знаете, с чего все началось?

И по тонким бескровным губам скользнула язвительная ухмылка.

* * *

Как даже самая могучая река начинается с неприметного ручейка, так и эта темная история, в которой в дьявольской круговерти сплелись амбиции, жадность, коварство, ложь, властолюбие и предательство, началась с малого. И лежало это «малое» в тех давних, отстоящих от нынешних на многие сотни лет времен, когда в раздираемой междоусобицами империи Лоно Хара, только-только освободившейся от власти свергнутых Истинных Лордов, один из самых влиятельных кланов — клан Дракул — решил ультимативно и окончательно укрепить свое могущество и право властвовать над всеми.

Тогдашний глава клана, древний вампир Влад Цепеш, отличавшийся настолько изощренными жестокостью и коварством, что заметно выделялся даже среди собратьев-лонохарцев, сумел совершить почти невообразимое, за несколько десятков лет смуты устранив почти всех сильных конкурентов. Одни кланы были подчистую вырезаны, другие обескровлены и лишены наследников, третьи — включены в клан Дракул, как младшие ветви. А для наиболее заметных и выдающихся личностей старый, хитроумный упырь придумал необыкновенно заманчивую ловушку.

Он создал Орден Хаоса.

Провозгласив эту структуру совещательным органом верховной власти Лоно Хара (разумеется, с самим собой во главе), распределив ступени, ранги и связанные с ними привилегии, Влад Дракула на многие десятилетия ловко переключил силы, внимание и интересы самых значимых магов, воинов и алхимиков с борьбы за истинную власть на завоевание целей внутри самого Ордена Хаоса, даровав всем потенциальную возможность со временем его возглавить.

Идея работала, как часы — любой лонохарец, а, порой, и житель другого мира, проявивший незаурядные способности в чем-либо или способный стать в будущем даже теоретической угрозой для правящего клана Дракул, тут же вовлекался в Орден и, попав в круг избранных, сам начинал, по сути, поддерживать эту пирамиду с Дракулами на вершине.

Время шло, система действовала, однако захват и удержание власти в Лоно Хара никогда не были главной целью старого кровососа. Армия укрепленной железной рукой Влада империи и отдельные, непобедимые когорты воинов Ордена Хаоса за сравнительно короткий срок подмяли и подчинили власти метрополии большинство соседних обитаемых миров, расширив Лоно Хара почти втрое и еще более увеличив ее мощь. Но все это было лишь началом, плацдармом для претворения в жизнь непомерных амбиций Влада Цепеша. А мечтал он, не много не мало, о покорении всех доступных живых миров и воцарении Лоно Хара величайшим миром во всей Вселенной. Но как было это осуществить? Имевшихся средств и воинов для таких глобальных целей было явно недостаточно, требовалась армия, большая и непобедимая.

И дальний предок нынешних Дракул направил свой взор в сторону мира, где обитала единая насекомоподобная раса. Цепеш не без оснований рассудил, что искусственно созданная, самовосполняемая и полностью управляемая громадная армия воинов-насекомых никогда не ослушается, не предаст, не будет требовать золота, а в бою — сметет любого врага. Идеальные солдаты, выпестованные самой эволюцией.

План неуклонно начал претворяться в жизнь — ударный отряд Ордена Хаоса, в который вошли самые могучие маги и бесстрашные воины, выполнил возложенную на них предводителем задачу: используя все возможности оружия и колдовства, они с боем выкрали только что вылупившуюся единственную личинку будущей Королевы, чтобы уже в Лоно Хара начать выводить себе послушных, видоизмененных солдат, будущее пушечное мясо для завоевания бесчисленных миров.

Однако Влад Цепеш, чью голову вскружила бесконечная череда успехов, очень скоро понял, что на этот раз сильно посчитался и недооценил противника.

Раса насекомых не собиралась смиряться с похищением наследницы — королева в их сообществе рождалась раз в несколько десятков поколений, и с ее утерей их цивилизация оставалась обреченной на вымирание. Старая Королева-Мать, Хозяйка Улья, серьезно пострадала во время рейда лонохарцев и больше не могла воспроизвести преемницу.

Понимая, что на грани гибели всего вида насекомые будут сражаться до конца, как контрмера неизбежному ответному удару, волей императора Цепеша и усилием магов Ордена Хаоса, на Лоно Хара была опущена единая магическая защита, закрывшая все пространственные проходы, ведущие к нему из других миров.

За исключением одного — через самый ближайший мир.

Мир людей.

Но насекомые быстро это поняли и начали упорно прорываться уже на Землю, чтобы через нее добраться до обидчиков. Именно тогда в мир магов-людей была выпущена чудовищная ложь о «страшной угрозе» — не ведающих пощады «Уничтожителях», стирающих с лица планет целые цивилизации. И тогда же объединенные силы магов Лоно Хара и Земли сумели создать сложнейшую самоподдерживающуюся магическую структуру, по сути, овеществить каждую из четырех основных стихий, отделив от них по части их необозримой силы, сотворив Алас’саров — своего рода духов стихий, вселяющихся в человека при его рождении, дающих ему силу избранной стихии и живущих в нём до самой его смерти. Четырех Алас’саров и их координатора — Хара’сара.

На этом месте Джелар сделал паузу, полагая, должно быть, что его засыплют вопросами, но все новые союзники молчали, и он продолжил.

Первое нашествие «уничтожителей» не увенчалось успехом, хотя и было опасно близко к нему — объединенные силы лонохарцев и магов Земли, в то время мало чем уступавших лонохарцам, понесли большие потери, но отбили вторжение. Ценой стало появление на карте Земли пустыни по имени Сахара и гибель практически всех сильных волшебников-людей, участвовавших в войне. Было это или нет частью плана Влада Цепеша, знал только сам Влад Цепеш, но удар, нанесенный землянам, позволили лонохарцам за следующие поколения опередить их на несколько порядков.

Хара’сар Влад Цепеш был полностью удовлетворён исходом дела: одним камнем ему удалось убить не двух птиц, а значительно больше.

Из того сражения были сделаны выводы — защитный магический щит, закрывающий Лоно Хара, был доработан и усилен, и даже из мира Земли в империю стало возможно попасть только из двух мест — Запретного Леса возле Хогвартса. Замок строился при участии лонохарских мастеров, а те, помимо прочего, придали ему функции маяка и стража внешнего щита.

А вторым, гораздо более укрытым местом, стерегущим путь в Лоно Хара, стала древняя фамильная твердыня Дракул — румынский замок Ашкелон.

— Так вот почему следующие два вторжения Уничтожителей происходили в одном и том же месте — в Запретном Лесу, — еле слышно, почти про себя проговорил Гарри, а Джелар все рассказывал и рассказывал.

С тех пор прошло несколько сотен лет. Обуянный манией величия Влад Дракула так и не увидел торжества своих идей, погибнув при втором нашествии Уничтожителей, когда прорыв произошел уже вблизи Хогвартса, а верховная власть передавалась из рук в руки его потомкам, пока правителем Лоно Хара и главой Ордена Хаоса не стал Люцифер Дракула-Цепеш.

При Люцифере, который оказался достойным преемником своего далекого предка, опыты над подросшей Королевой по созданию идеальной армии, которые шли уже несколько поколений, заметно ускорились, и вскоре, наконец, появились те, кого впоследствии назвали «скрийлами» — плод сложных магических манипуляций, чудовищная смесь изначальных насекомых, людей и некоторых волшебных существ.

Но, создав пробную генерацию скрийлов, Дракула задался вопросом — а кто же будет командовать легионами воинов-инсектов? Множество евгенических экспериментов и скрещиваний личинок с другими существами основательно изменили исходных — они стали антропоморфными, овладели речью, их бойцовские качества сильно возросли, особенно будучи помноженные на генетически закрепленные способности к антимагии.

Но имелся и существенный минус: несмотря на все изменения, скрийлы по сути все равно оставались большей частью насекомыми со всеми вытекающими отсюда последствиями — строгой кастовостью и иерархичностью, а также полным нежеланием подчиняться кому бы то ни было, кто не входил в их социум.

Потратив несколько лет на бесполезные попытки привить насекомым покорность, Дракула решил зайти с другого конца — создать командира из сильного мага, который стал бы для нового поколения скрийлов тем, кому они беспрекословно подчинятся.

Но для подобной цели не годился первый попавшийся маг, и Люцифер коварно соблазнил на это своего дальнего родственника, еще совсем юного Джелара, посулив тому власть над непобедимыми полчищами безжалостных воинов, славу полководца, которому суждено положить к ногам Лоно Хара десятки новых миров, почет и преклонение, и так далее, и так далее… Люцифер всегда умел красиво говорить… Говорить и обещать.

Пройдя через многие, порой крайне болезненные магические опыты и преобразования, получив часть генома похищенной молодой Королевы, Джелар на «отлично» справился с командованием первых пробных отрядов скрийлов. К этому времени в одном из присоединенных к Лоно Хара миров вспыхнуло восстание, и правитель империи не стал упускать такой шанс испытать свое новое, секретное оружие. Результат превзошел все ожидания — выводок скрийлов числом в три сотни особей играючи вырезал двухтысячную армию повстанцев, буквально утопив мятеж в крови и вселив в сердца жителей того мира панический ужас.

Потом было еще несколько схожих испытаний, но все они лишь подтверждали первый результат — армия в двадцать тысяч скрийлов завоюют любой мир.

Но одно гнилое яблочко портило всю радость от столь триумфальных результатов, и этим яблочком был сам Джелар.

Он очень сильно разочаровал Люцифера, проявив себя как слишком самостоятельный, алчный, честолюбивый, крайне малоуправляемый тип. Джелар, отпрыск родственной ветви, полностью уничтоженной при весьма загадочных обстоятельствах, очень быстро понял свою ценность для императора Люцифера, и его аппетиты постоянно росли — золото и драгоценности, земли и замки, дворянские звания и ранг Архонта в Ордене Хаоса… Он получал все, что хотел. Но, потребовав авансом титул вице-короля на будущих завоеванных мирах, Джелар зарвался.

Власть Люцифер Дракула не собирался делить ни с кем и никогда.

За это вождь скрийлов был брошен в тюрьму, и для придания большей лояльности подвергнут «воспитательным мероприятиям», которые продолжались несколько лет.

В его «воспитании» активно принимала участие и подросшая к тому времени дочь Люцифера — Валькери Дракула-Цепеш.

Свойственная подростку жестокость наложилась в ее случае на нешуточную ненависть, которую юная леди испытывала к своему троюродному брату. Высокомерный, горделивый и заносчивый, осыпанный всевозможными милостями и обласканный ее отцом, он был для девушки, воспитанной в лучших лонохарских традициях, прямым соперником на пути к славе, вниманию, богатству и… трону, ибо Джелар, на две трети шаргх, имел почти такие же права на императорский титул, что и Пэнтекуин — дочь лонохарца Люцифера и человеческой женщины.

И когда ненавистный брат из-за своей самонадеянности променял роскошные палаты и почетное место по правую руку от Люцифера на гнилое подземелье и повис на дыбе в пыточной камере, Валькери не упустила возможности выказать ему всю теплоту своих родственных чувств, с энтузиазмом изобретая пытки одну изощреннее другой.

У Джелара, по сути, оставалось всего два выхода — либо добровольно принять магическое ярмо полного подчинения, либо умереть под пытками, но тут в его пользу сыграла оплошность, допущенная в прошлом самим Люцифером. Создавая командира скрийлов, он позабыл одну тонкость — введя в организм Джелара геном чистокровной Королевы, и использовав впоследствии его кровь в воспроизводстве очередной генерации скрийлов, он сделал шаргха для них абсолютным лидером, кем-то вроде королевского трутня их родного улья, вторым по ценности после Королевы. Тем, кому по законам иерархии насекомых нужно безоговорочно подчиняться. И кого нужно спасать любой ценой, не считаясь ни с чем.

Едва узнав о пленении своего вождя, скрийлы взбунтовались, еще раз доказав свою боевую эффективность. Пройдя сквозь наспех стянутые войска, как нож сквозь масло, они легко нашли и разрушили люциферову темницу. В итоге Джелар, вновь возглавив своих спасителей и преисполнившись горячей «любви» ко всем Дракулам, скрылся в одном из сопредельных с Лоно Хара миров, пообещав на прощание, что Люцифер, а Валькери — в особенности, еще очень сильно пожалеют, что вообще родились на свет.

Дальнейшее Гарри уже знал. Таинственное исчезновение Люцифера Дракулы в спонтанной временной петле, похищение Валькери Джеларом, ее побег и «ответный ход», закончившийся пленением брата.

— Но почему она не убила вас? — поинтересовался он у Джелара.

— У нее не было такой возможности, — ответил тот. — Ведь она, чтобы взять приступом мой замок, целиком мобилизовала Орден Хаоса и просто убить меня, плененного, на глазах у всех, Дракула не могла, я все же не какой-нибудь простолюдин. Меня, как бывшего Архонта, должен был судить Орден в полном составе, но я слишком много знал, и на суде мог поделиться с публикой весьма интересной информацией, которая никогда не покидала пределы клана Дракул. И мы… пришли к временному соглашению. На суде я большей частью молчал, а в обмен на молчание получил жизнь в виде заключения в самом глубоком руднике с максимальной охраной.

Конечно, я отлично понимал цену её обещаниям и знал, что заключение будет всего лишь отсрочкой моей внезапной смерти, но… Выбирать мне не приходилось, да и половина моих скрийлов была все еще жива и оставалась на свободе.

Но довольно вопросов, теперь и я хочу кое-что узнать. Это правда, что Валькери заполучила возрожденного Истинного Лорда Вольдерихара?

— Да, заполучила, — кивнул Гарри. — И даже более того — женила его на себе.

— Вот уж воистину — судьба любит корчить гримасы… — казалось, Джелар рассмеется, но веселье, тенью мелькнув по лицу, моментально сменилось привычной бесстрастной маской. — То-то, наверное, прыгает от радости в гробу Влад Дракула-Цепеш…

— Я не понимаю, в чем суть… — нахмурился Поттер, но новый союзник тут же пояснил:

— А суть в том, что в далекую эпоху правления Лордов, в Лоно Хара каждый Истинный Лорд имел подвластные ему кланы. Вроде вассалов, но связанных крепкими, почти рабскими узами подчинения. Лорды использовали их как рабочую силу, формировали из них рядовой состав своих армий, невозбранно брали их женщин… В общем, использовали как банальный источник людских ресурсов. И, кстати, именно в этих кланах впоследствии и затлел огонь восстания, полыхнувший потом пожаром по всей империи и сгубивший всех Истинных Лордов.

Джелар ухмыльнулся точно так же, как в начале своих откровений.

— А теперь вопрос — угадайте с трех раз, у какого Лорда находился в услужении клан Дракул?

— Так вот в чем дело… — коротко рассмеялся Эдвард Норт, ударив кулаком по ладони. — Я-то думал, Лорд-Дракон нужен этим Дракулам только как сильный союзник, как дополнительный гарант их власти, а суть-то вовсе не в этом… Они — всего лишь бывшие рабы, умудрившиеся посадить на цепь своего прежнего хозяина, сделать его ручной зверушкой, ящеркой на поводке. Нет, но каково!

И он фыркнул, покрутив головой.

— Да, в хитроумности, коварстве и умении ждать Дракулам не откажешь, — согласился Гарри. — Но в этом может крыться и слабость. Так каковы будут наши совместные действия, лорд Джелар?

— Очень просты. Не стоит гоняться по лесу за диким зверем — так ты противопоставляешь его сильным сторонам свои слабые. Подманить его — уже лучше, а расставить на его тропе ловушку — почти беспроигрышный вариант.

В нашем случае — достаточно лишь открыть путь тем, кого Дракулы боятся больше всего.

— Не то что бы меня сильно, особенно после сказанного, заботила судьба Лоно Хара, но… Вы готовы отдать свой мир на растерзание неисчислимой армаде насекомых? Вам так хочется получить потом в правление лишь бескрайнюю пустыню?

— Не следует мерить их человеческими мерками, — отмел этот довод Джелар. — Они — не люди, и мыслят совершенно иначе. Логика, поступки, мотивация… Не забывайте — я и сам на какую-то часть скрийл. Им нужна молодая Королева, и если ценой за помощь в её возврате назначить отказ от вторжения, Королева-Мать, не колеблясь, согласится. А нашим делом будет эту помощь ей оказать.

Но не стану скрывать — это будет сложно, — Джелар посерьезнел. — Таай`шар, место, где содержат пленную королеву и проводили все опыты над скрийлами, находится в глубине Лоно Хара, на громадном изолированном горном плато. Это делалось и ради секретности и для предотвращения побегов подопытных. Единственный вход на это плато проходит через Да`хт наэд — Мост Судьбы, узкий каменный мост над многокилометровой кручей, и, чтобы открыть ворота за мостом, нужно иметь ключ и решить сложную магическую головоломку. А про охрану, что может ждать по пути, даже и упоминать не стоит — Дракулы умеют защищать свои секреты.

— Не вижу в этом ничего сложного, — ответил Поттер, уверенно глядя на Джелара.

— Да? — с легкой иронией переспросил тот. — Тогда может юный господин поделится со мной своими идеями?

— Идеи у меня, как вы и предложили, просты. Я уже понял, с вашими собратьями, лорд Джелар, лучше всего проходят простые и до ошеломления дерзкие методы. Они привыкли к тонким многошаговым интригам, изощренному коварству и выверенным, жалящим ударам. Их стиль — это что-то сродни фехтованию: каскад сложных движений и точный укол прямо в сердце. Но если вместо ответных «батманов» и «туше» они получат удар не шпагой, а дубиной, это как минимум их обескуражит и даст нам выиграть время.

Я предлагаю идти сразу по двум направлениям — сначала постараться спровоцировать Валькери на откровенную агрессию против меня, желательно при свидетелях из Ордена Хаоса, и демонстративно предупредить леди о неминуемых последствиях такого шага. Этим самым мы создадим задел на будущее — когда земля под ногами лонохарцев зашатается, им не придется долго искать виновного. Вернее, виновную.

А после провокации я тут же нанесу такой удар, что от звона у них заложит уши. И вот в этот момент мы начнем действовать. От вас, лорд Джелар, потребуется только три вещи — максимально полная информация о Лоно Хара.

— С этим трудностей не возникнет, я предоставлю все, включая карты и описания местности и форпостов.

— Прекрасно… Второе — мне нужна гарантия того, что ваш визит к нашим предполагаемым союзникам будет удачен. Меня не очень радует перспектива устроить «рейд обреченных» в самое сердце Лоно Хара, разворошить это осиное гнездо и оказаться там один на один со всем Орденом Хаоса с разъяренной Валькери во главе.

— Нет, без помощи вы не останетесь. Я знаю, как мыслят инсекты, они не смогут поступить иначе. От тебя и твоих людей потребуется только пробиться на плато и разрушить поддерживающий барьер магический контур в Таай`шар. И ждать прибытия.

— Для этого у нас сил хватит. К тому же, после полученных оплеух Валькери со своей верной гвардией какое-то время будет искать нас где угодно, но только не в самом сердце собственных владений. А потом мы посмотрим, чья еще возьмет… И третье — один раз я хотел бы воспользоваться вашим умением абсолютного антимага.

— Это — легко. И тогда на этом пока и остановимся. Мне нужно немного времени, чтобы окончательно восстановить силы, а потом…

Тут в зале словно негромко ударили в колокол и на зеркально-черный стол опустился надорванный квадратный листок бумаги — не доверяя зеркалам связи, работающим на территории их убежища с перебоями, Поттер для срочных депеш выдал Аластору пачку тех же листков-портшлюзов, что использовал в случае связи с агентами Бритвы Вэнса.

Пробежавшись глазами по тексту, Гарри щелчком отправил донесение к Гермионе, а сам с ноткой удовлетворения сказал:

— Похоже, ни вам, ни мне не придется придумывать способ, как вернее всего вынудить мадам Дракулу на необдуманные действия. Ее братец, свежеиспеченный полководец скрийлов, только что атаковал базу авроров в долине Эпплби. Видимо, решил взять реванш на месте первого сокрушительного поражения. Ну что ж, придется доказать ему, что постоянство — признак мастерства. А заодно использовать и его самого…

Кстати, вы не знаете, лорд Джелар, почему ваша сестрица так упорно нянчится с этим высшемагическим сквибом? Зная Валькери, что-то я слабо верю в бескорыстную родственную любовь.

— Ничего сложного, — тотчас ответил Джелар, хотя было заметно, что еще одно упоминание о Вольдеморте, благодаря которому он проиграл прошлую схватку с Пэнтекуин, радости ему не доставило. — Ей просто хочется, чтобы хоть кто-нибудь всегда был на ее стороне. Принимал ее любую, какой бы она ни была. А кроме этой недоделанной пародии на меня самого, никто на подобное не способен.

— Вот и отлично, — удовлетворенно проговорил Гарри, вставая. — Тем приятнее ей будет узнать, что ее драгоценный братик, наконец, допрыгался. Итак, все готовы для финального представления?

Семеро его друзей поднялись вслед за ним. Гарри коротко кивнул.

— Отлично. Рен — проводи лорда Джелара наружу.

— Гермиона — свяжись с Хмури, надо согласовать диспозицию и действия. Мистер Норт, Окой, Джин и Крис — быть в полной готовности.

— Фред и Джордж? Как ваш обещанный сюрприз, готов?

— Целиком и полностью, Гарри! — ответили близнецы.

— Ну, тогда пора танцевать румбу. И как говорится, пусть проигравший плачет.

Долина Эпплби не полыхала кострами, и дымное зарево не вздымалось над пожираемыми огнем крышами казарм и прочих зданий, как несколько недель назад, когда команда Гарри Поттера прибыла сюда для решающей и одновременно своей дебютной битвы. Но это вовсе не означало, что на сей раз ситуация складывалась лучше, чем тогда. Наоборот, все было гораздо, гораздо серьезнее.

Серо-зеленые, тихо стрекочущие скрийлы ничего не поджигали и ничего не разрушали, как Упивающиеся в кровавом угаре боя, но любой, кто попадался им на пути, был обречен. А за заполняющими аврорскую базу потоками насекомых, ничуть не скрываясь, в полный рост, шествовал лорд Вольдеморт, буквально купающийся в своем триумфе.

Маги ничего не могли противопоставить скрийлам, это выяснилось еще при первой атаке на Хогвартс. Врожденная антимагия делала насекомых совершенно невосприимчивой к любому колдовству, а иначе авроры, как и все прочие волшебники, сражаться просто не умели. И изогнутые клинки скрийлов, раны от которых, пусть даже не смертельные, не могло залечить ни одно известное волшебство, были способны вырезать всех, до кого смогут дотянуться. Аврорам оставалось либо бессмысленно гибнуть, либо отступать, но как долго могло продолжаться это отступление? От Хогвартса? От Эпплби? От Косого переулка и Министерства магии с больницей св.Мунго?

Валькери сдержала свое слово, предоставив брату оружие, позволяющее прокатиться по всей магической Англии огнем и мечом. Единственное, чего она не учла, было разнообразие методов ведения войны, к которым прибегал ее основной враг — Гарри Поттер.

— Сам видишь, Поттер, надежда только на тебя, — буркнул Хмури вместо приветствия. — Магия этих тараканов-переростков не берет, а на мечах мои люди сражаться не умеют. Да и нет у нас мечей этих…

— Мечи вам и не понадобятся, — дернул подбородком Гарри. — Продолжаем отходить, Реддль не сможет устоять перед искушением и непременно натравит на нас свой рой. И вот тогда…

После, несколько дней спустя, Крис поделился со старшими товарищами своими впечатлениями от произошедшего. Вторая битва при Эппбли напомнила ему какой-то маггловский фантастический фильм, в котором инопланетные захватчики, вторгнувшиеся на Землю, ошибочно предположили, что у людей давно наступила эра лучевого оружия, и десантировались облаченными в противолазерную броню и щиты. И каким же фатальным сюрпризом для них стало то, что вся их защита легко прошивалась оболоченным свинцом! Естественно, пришельцы были разгромлены и изгнаны с родной планеты, главный герой со спасенной пышногрудой блондинкой, согласно жанру, поехали на закат. Но суть была даже не в сюжете фильма, а в ошибочности и инерционности мышления, к которым (возможно, неосознанно) апеллировали его создатели. В данном случае чистокровных магов. И даже лонохарцев. И даже Валькери, не понаслышке знакомой с маггловской техникой.

И когда авроры Хмури, стремительно аппарируя скачками по сотне метров, окончательно оставили базу и отступили перед накатывающими на их порядки сотнями скрийлов, нетерпеливо подгоняемыми их новоиспеченным командиром, стоящим в отдалении, Гарри дал команду близнецам.

— Энгоргио! — произнес заклинание Фред, и небольшой, со спичечный коробок, предмет, лежавший на земле перед близнецами и стоявшей рядом с ними Окой, стал быстро увеличиваться, превращаясь в какую-то сложную конструкцию.

Представшее глазам магов зрелище, заставило их впасть в легкий ступор, несмотря на критичную ситуацию. Всех, кроме Окой, Рен и Поттера, с довольной миной потиравшего подбородок — он был в общих чертах в курсе проекта близнецов.

Скорострельность маггловского оружия ограничена многими факторами: законами трения и термодинамики, скоростью горения пороха, «прожорливостью оружия», наконец — ведь сверхвысокая скорость стрельбы повлечет и сверхвысокий расход боеприпасов, а целый грузовик патронов рядом с каждым стрелком не поставишь. Да и целям, против которых задумывалось большинство автоматического оружия, вполне «хватало» имеющихся темпов ведения огня.

Но не Фреду и Джорджу Уизли, для которых неуемный технический интерес скрещения магии и техники, помноженный на необходимость в действенном оружии, стали достаточным стимулом для творчества.

Главным элементом сооруженной ими огневой платформы были четыре американских шестиствольных пулемета M134 Minigun, надежных, обкатанных временем машинки, чья механика работала не на электроприводе, а на энергии отводимых пороховых газов — электроника и магия довольно плохо совмещались, как успели опытным путем выяснить братья. Но вот все остальное…

Металл стволов был обработан тончайше выверенной магией, из-за чего он стал на порядок прочнее, а коэффициент трения внутри ствола и всех механизмов заряжания и подачи патронов был сведен почти к нулю. Вдобавок каждый шестиствольный блок спиралью обвивала металлическая полоса с зафиксированным охлаждающим заклинанием.

Учитывая предполагаемую скорострельность, чудовищный запас боеприпасов, частично купленный, а частично сотворенный реплицирующими заклинаниями, с легкостью уместился в четырех контейнерах с уменьшающей и облегчающей магией, из которых к пулеметам веди жесткие короба транспортеров патронных лент. По бокам орудий торчали широкие, изогнутые лотки отражателей — близнецы вовсе не хотели, чтобы их завалило стреляными гильзами в первые же секунды после открытия огня.

Вся эта немаленькая конструкция крепилась на вращающейся станине, цепко упиравшейся в землю четырьмя стальными лапами, по центру которой стоял простой «паутинный» прицел, — про прицельность стрельбы из этого порождения рыжих гениев речи не шло изначально, — и две рукоятки с гашетками спуска.

Рассмотрев огневую платформу как следует, Норт только уважительно присвистнул, Гермиона покачала головой, а Криса разобрал безудержный смех — он в достаточной мере насмотрелся маггловских фильмов вместе с Эдвардом, чтобы понимать, на что может быть способна подобная игрушка.

А близнецы уже изготавливали свою поделку для торжественной встречи наступающих скрийлов.

— Окой-сан, — обратился к японке Фред. — Не окажете ли вы нам честь, дав команду стрелять?

Девушка молча вышла вперед и встала сбоку от рукотворного огнестрельного монстра близнецов. Затем извлекла из-за отворота кимоно свой веер и, получив утверждающий кивок, взмахнула им, неожиданно громко и звонко выкрикнув:

— Утэ!!!

И Джордж вдавил гашетки до упора.

Сначала холодно засветились, наполнившись остужающей магией длинные полосы, обвивавшие шестиствольные блоки пулеметов, а потом из самих стволов, слепя глаза, забили переходящие в четыре дрожащих луча длинные языки белого пламени. Транспортеры лент, пропуская через себя сотни патронов, задрожали, как в лихорадке, от отражателей по сторонам заструились четыре фонтана латунных гильз, а звук…

Звук стрельбы обычных шестиствольных пулеметов и пушек системы Гатлинга, используемых магглами, напоминает громкий треск, похожий на расстегивание громадной застежки-молнии, или на то, как если бы под бешено вращающийся вентилятор суют свернутый в трубку журнал. Но кардинально переделанное и ускоренное детище братьев Уизли издавало не треск, а счетверенный вой такой высоты и силы, что Окой, зажав уши ладошками, отскочила назад и в сторону.

Первые наступающие ряды скрийлов, а затем и остальные, были в один миг сметены и разорваны в клочья сплошным потоком пуль, а потом пыль, поднявшаяся столбом из-за сотен попаданий в землю, скрыла всех атакующих из виду. И немудрено — изначальная скорость стрельбы маггловских пулеметов в 4000 выстрелов в минуту стараниями близнецов возросла более чем в десять раз. И была умножена на четыре. Джордж, не отпуская спуск, продолжал вести огонь, плавно водя своей вибрирующей и изрыгающей смерть платформой влево-вправо, чтобы ни один из новообретенных вольдемортовых солдат не остался обделенным.

Прошло не больше минуты, прежде чем четыре пулемета, сожрав в бешеном темпе все боеприпасы, замолкли. Только со свистом крутились останавливающиеся стволы.

— Ух ты, как палит, не оторвешься, — ошалело пробормотал Джордж, с трудом распрямляя сведенные на рукоятях пальцы. Близнецы, как авторы чудо-конструкции, предполагали её потенциальную огневую мощь, но результат превзошел даже самые смелые ожидания, и выглядели они не менее ошарашенными, чем наблюдавшие за бойней авроры.

Тем временем пыль успела осесть, и взглядам оборонявшихся предстала чисто и мелко перепаханная площадь размером в несколько гектаров, щедро удобренная разорванными кусками плоти, оторванными лапами и осколками толстого хитина. Но даже несмотря на богатое удобрение, там вряд ли что-то могло вырасти: металла в земле было едва ли не больше, чем самой земли.

А сбоку, укрывшись за магическим щитом, пребывал в оцепенении лорд Вольдеморт, в один миг лишившийся недавно обретенной непобедимой армии. У него уцелело лишь трое скрийлов, находившихся неподалеку и успевших укрыться за щитом своего хозяина.

Ситуация сложилась почти комичная — один Вольдеморт с тремя скрийлами против всей команды Поттера и почти двух сотен авроров.

И первым очнулся Хмури.

— Взять его!!! — повелительно выкрикнул он, и строй авроров послушно всколыхнулся, как набегающая волна. Но пришедший в себя Реддль не стал долго ждать, исчезнув в мутном пятне с хлопком аппарации.

— Сбежал, — раздались разочарованные возгласы, но тут их перебил уже Поттер:

— Сбежал? Да куда он может сбежать, кроме Хогвартса? Надо немедленно развивать успех — у Вольдеморта не осталось ни драконов, ни гигантов, ни дементоров! Даже скр… этих воинов-насекомых у него уже не осталось! Мистер Хмури, немедленно командуйте общий штурм Хогвартса, и я вам гарантирую — еще сегодня над ним будет развеваться наше знамя!

Но Хмури и сам, обладая чутьем опытного волкодава, почувствовал, что враг не отступает, а уже именно бежит, спешно ища нору, где можно было бы укрыться.

Достав целую вязанку волшебных зеркал связи, он спешно зачитал приказы, а потом, даже не пользуясь Сонорусом, громко рявкнул:

— Все к Хогвартсу! Общая атака по предыдущему плану!

Вокруг начали раздаваться дробные хлопки — авроры группами и поодиночке перемещались к Хогсмиду, Запретному Лесу и квиддичному полю, где проходила антиаппарационая граница Хогвартса. А вслед за людьми Хмури, повинуясь полученным приказам, к замку снова стали стягиваться и все остальные боеспособные части Аврората. План общего наступления был известен бойцам с прошлого неудавшегося штурма, но теперь он имел все шансы на успех.

* * *

Вечернее небо над Хогвартсом пылало — все прибывающие авроры и остервенело дравшиеся за свою жизнь Упивающиеся сцепились в жестоких схватках, рассыпавшихся очагами по всем подступам к Хогвартсу. Светлые волшебники напирали и напирали — они уже видели близкую победу, и это давало им дополнительный приток сил. Но темные маги, прижатые спиной к стене, ожесточенно сопротивлялись, тем более, что в последней обороне Хогвартса участвовали наиболее стойкие и фанатично преданные Темному Лорду люди и нелюди.

Друзья Гарри растянутые цепочкой среди штурмующих отрядов, вносили в сражение свою весомую лепту, проламывая линии обороны, как стенобитные орудия, а вслед за ними, расширяя прорывы, устремлялись и авроры.

Лишь сам Гарри, раздав своим необходимые инструкции, сметая все на своем пути, прошел к замку и скрылся в его бесконечных переходах.

* * *

Кри-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и... — дерущий уши скрежет острой стали по камню, отдавался многократным эхом по коридору, ведущему к отстроенному слугами Вольдеморта помпезному спуску в Тайную Комнату.

Звук приближался, и наконец, навстречу слугам Темного Лорда, оставленным для обороны внутри замка и еще не успевшим как следует запаниковать, из-за поворота, не спеша, вышел поблескивающий круглыми очками парень, одетый в темно-серую одежду, которую сверху покрывало нечто вроде длинного, до пят, жилета или мантии без рукавов. В правой, обнаженной по локоть руке, он держал длинный, чуть изогнутый меч, чье опущенное вниз и густо запятнанное чем-то бурым лезвие безо всякого сопротивления прорезало острием в стене на уровне щиколотки неровную, глубокую борозду, издавая тот самый громкий пренеприятнейший звук. В левой же руке молодой человек лениво крутил волшебную палочку. И в такт ее оборотам негромко напевал себе под нос:

— Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс…

— Авада Кедавра! — полетело в него сразу несколько смертоносных заклятий.

Юноша лишь слегка шевельнул палочкой — но зеленые смертоносные струи отразились от закрывшего цель «Протего» и уложили две трети нападавших. Остальные пустились наутек, однако далеко удрать не сумели: из ближайших теней, отбрасываемых рыцарскими доспехами, расползшихся неровными пятнами по стенам и потолку, вырвался целый частокол абсолютно черных то ли толстых игл, то ли длинных тонких сосулек. Они мгновенно пробили весь коридор сверху донизу и по диагонали, заодно пригвоздив к стенам и полу неудачливых беглецов. Пригвоздили и тут же втянулись обратно в породившие их тени.

— …наш волшебный дом! — закончил куплет Поттер, перешагнул через заплывающие темными лужами тела и направился дальше. — Научи нас хоть чему-нибудь, молодых и старых, лысых и косматых, возраст ведь не важен, а важна лишь суть!

Наверное, сотни или тысячи раз спетая в этих стенах песенка на этот раз, рассыпаясь дробным эхом в пустых коридорах, звучала жутковато.

Уже подходя к широкому спуску вниз, ступеньки которого были облицованы темно-зеленым мрамором, а низкие перила — оформлены в виде змей и василисков, Гарри склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то, и внезапно громко заорал:

— Томми! Тебе еще не надоело прятаться?! Это по меньшей степени невежливо для вроде как хозяина здешних мест! Ведь когда ты с целой сворой незваных гостей ввалился в мой дом, я сразу вышел, чтобы засвидетельствовать тебе свое почтение! Правда, ты как-то слишком быстро удрал, находчиво прячась за спины прислужников своей сестрицы, но теперь я сам пришел к тебе с ответным визитом, и мы сможем окончательно решить все наши взаимные недоразумения. А, вернее, исправить то, что ты по какому-то неясному мне недоразумению все еще жив. Я иду, Том, я уже иду...

Спустившись в Тайную Комнату, которую Поттер помнил как заброшенный, залитый затхлой болотной водой, почти сотню лет пустующий склеп, он неторопливо, не таясь, пошел по центральному проходу между толстыми колоннами, увенчанными мордами змей.

— А ты тут неплохо обосновался, Том, — все так же громко, на весь подземный зал, отметил Гарри и медленно повернулся вокруг своей оси, широко раскинув руки с мечом и палочкой. — Наверное, рассчитывал пожить здесь подольше? Что ж, думаю, мы с Дамблдором сможем это устроить. Как, например, такой вариант: остаться здесь вместо убитого мной василиска? Что же это будет за Тайная Комната без сидящего в ней монстра? Правда, лазать по трубам и охотиться на учеников мы тебе не дадим, прости — придется ползать исключительно здесь, скованному цепью так, чтобы не смог подняться выше четверенек, и каждый ученик будет иметь право спуститься сюда и потыкать палочкой бывшего Великого Темного Лорда или даже пнуть его ногой, если пожелает…

— Авада Кедавра! — зеленый росчерк ударил в Поттера из-за предпоследней колонны, но тот был наготове и смертельное заклинание отрикорешило от невербально поставленного «Протего».

— Мир просто полон чудес, не правда ли, Том? — усмехнулся Гарри. — Главное из Непростительных заклятий, оказывается, все же можно отбить, авроры снова под стенами Хогвартса и практически заняли его, дорогие подарки сестрицы не всегда являются абсолютной палочкой-выручалочкой, а Гарри Поттер загнал тебя в угол. Одно слово — волшебство…

Поняв, что скрываться бесполезно, Вольдеморт вышел из-за колонн, окруженный тремя уцелевшими скрийлами. Подчиняясь безмолвному приказу, насекомые бросились в атаку, но прожили недолго — для меча Гарри ни изогнутые антимагические клинки, ни невосприимчивые к магии хитиновые панцири скрийлов, не являлись преградой. Все было кончено за три взмаха и, миновав разрубленные туши, истекающие желто-розовой кровью, Поттер подошел к Реддлю еще ближе.

— Ну что, Том, лазеек у тебя за спиной уже не осталось? — бездонные зеленые глаза, не отрываясь, глядели в красные, и Вольдеморту, несмотря на разделяющие их с Поттером почти десять метров, почудилось, что окровавленный меч ненавистного гриффиндорца уже приставлен к его шее. — Знал бы ты, как я желаю пообщаться с тобой в приватной обстановке, но… я более чем уверен, что мы все еще не одни.

— Эй, нинтшаа! — громко выкрикнул Гарри, перейдя на язык Хаоса. — Я же знаю, что вы здесь, что вас снова приставили няньками к этому кровожадному уроду! Или мне снова попробовать отрубить ему руку или снести голову, чтобы вы вышли на свет? Неужели лучшие воины Лоно Хара неспособны ответить на вызов одного-единственного человека?

По Тайной Комнате пронесся еле слышный шорох, и из затемненных углов, теней от колонн, буквально из сумрачного воздуха подземелий вышли — хотя нет, скорее, вылепились — пять фигур, облаченных в сплошь закрывающие тела темные одежды.

— Ну, вот и славно, — Поттер слегка склонил голову. — Вас хотя бы не пришлось долго уговаривать. Но я все же подстрахуюсь от того, что произошло в прошлый раз.

Гарри взмахнул рукой, словно делая приглашающий жест, и выхватил из ниоткуда сплошь сотканный из магических символов сиреневый шар размером с крупное яблоко. Который через миг вспыхнул и разлетелся на отдельные знаки, впечатавшиеся в пол, стены и потолок и соединившиеся тонкой, мерцающей сетью.

— Вот теперь все в порядке, — удовлетворенно кивнул юноша. — В этот раз вы от меня не сбежите.

Один из нинтшаа быстро сложил пальцы в серию сложных и последовательных фигур, но охватившая Тайную Комнату сеть только вспыхнула на секунду ярче, никуда не исчезнув.

— Нет-нет, уж извините, — покачал головой Поттер, убирая в наручный чехол свою волшебную палочку. — Это вам не «простая» магия людей, которую вы, лонохарцы, способны разрушить и заблокировать одним своим заклинанием. Это кое-что совершенно иное… Тайная комната теперь откроется только в двух случаях — либо если этого пожелаю я, либо, как легко догадаться, если я погибну. А еще мне нужен ваш подопечный. В личное и неограниченное пользование. Намек ясен?

И он направил острие Тэцу на ближайшего нинтшаа.

Тем не пришлось повторять дважды — не тратя времени на разговоры, пятерка лонохарцев как по команде окружили Поттера со всех сторон, оставив дистанцию в пять-шесть метров. На Реддля, застывшего у стены, внимания уже никто не обращал.

А Гарри Поттер, опустив меч и зажатые в левой руке ножны, спокойно стоял в середине круга врагов. И скупо улыбался, словно сдерживая переполнявшую его радость.

Первого удара не заметил никто — блеснул тусклый зайчик на лезвии меча, фигура Поттера словно размазалась в серый поток, и голова нинтшаа, стоявшего почти за его спиной, и, вероятно, меньше всего ждавшего нападения, слетела с плеч, ударилась об пол, несколько раз подскочила и покатилась, как детский мяч.

У обезглавленного трупа из пальцев со звоном выпал черный меч, подогнулись колени, а когда он ударился об пол, из рассеченной шеи вырвался булькающий звук, и широким потоком плеснула темная кровь.

— Если бы вы только знали, — негромко проговорил Гарри, обращаясь то ли к нинтшаа, то ли к своим тремстам призракам, заключенным в мече, — как порой это утомляет — все время сдерживаться...

И они, четверо оставшихся в живых нинтшаа и Поттер, кинулись друг на друга.

Через несколько секунд Вольдеморт, из участника событий превратившийся в зрителя, заморгал и с трудом подавил совершенно детское желание протереть глаза.

Нинтшаа, лучшие спецы тайной войны в Лоно Хара, непревзойденные шпионы и искусные фехтовальщики, сражались не с человеком, а с какой-то ожившей тенью, которая и не думала им уступать.

Реддль тряхнул головой, не в силах поверить, что зрение его не подводит. Поттер, казалось, то растворялся, то вновь обретал плоть — его поглощала едва заметная в сумраке подземелья густеющая черная дымка, гриффиндорец перемещался и орудовал мечом с немыслимой скоростью. Его длинный клинок будто превратился в матово блестящий туман, сферу тусклых отблесков, словно воздух резал не один, а целая дюжина мечей.

Клубок вихрей, стремительно перемещающийся по Тайной Комнате, и рассыпающий по ней пронзительный звон стали, распался, и из него, повиснув на троне Вольдеморта, вывалился еще один обезглавленный нинтшаа. Противники разорвали дистанцию и остановились, не сводя глаз друг с друга.

Поттер довольно ухмылялся. Хотя на его правой щеке уже сочился кровью длинный порез, одежда могла похвастаться десятком прорех и разрезов, а на левом плече медленно расплывалось темное пятно, было видно, что он почти наслаждается происходящим. А, вглядевшись в его глаза за очками, Вольдеморт невольно отстранился.

Там снова, как и прежде, плескалась жадная, алчная чернота. Только на этот раз она почти вытеснила природный зеленый цвет.

— Пора заканчивать, — выдохнул Поттер, перехватив поудобнее Тэцу, по лезвию которого стекали густые тёмные капли. — Вы славно бились, и я знаю, что такое приказ и долг, но вы стоите у меня на пути и ни за что не отступите и не сдадитесь. Так что выбора нет.

И, словно соглашаясь с ним, трое нинтшаа, вскинув мечи, снова атаковали его.

Опытный боец-одиночка, как ни странно, только выигрывает, если на него нападает группа таких же бойцов-одиночек. Они не умеют биться в команде, большей частью мешают друг другу и позволяют обороняющемуся пользоваться множеством уловок, наподобие обманной атаки одного и реального удара по другому. Но вот если нападающие имеют опыт схватки группой, приучены чувствовать и понимать движения своих товарищей, тогда ситуация складывается совсем иная.

Будь на месте Гарри даже не самый последний лонохарский мечник, он не продержался бы долго против трех воинов тени. А против пятерых — и подавно. Но с Поттером все вышло не так. Сплавленное воедино фехтовальное мастерство десятков мастеров, помноженное на могучую подпитку нашедшим приют мраком, явилось достойным ответом и искусству противника, и его численному преимуществу.

Трое опытных нинтшаа нападали со всех сторон, из всех плоскостей, из подкатов и из прыжков. Но везде вороненая сталь их мечей сталкивалась с зеркально-полированной, а скрытые в глубине надвинутого капюшона глаза, натыкались на два озера живой тьмы, глядящих на них без капли страха, лишь с жестоким интересом.

Нинтшаа к подобному не привыкли, и это тоже стало одной из соломинок, что в поговорке переломили спину верблюду.

Двое воинов погибли почти одновременно, как и их предшественники, лишившись голов — несмотря на слегка «отпущенные» вожжи своей темной половины, Гарри дрался без ненужной жестокости, стараясь убивать сразу, без мучений.

Но последний держался стойко и успел наставить Поттеру отметин по всему телу, прежде чем Гарри, разозлившись и еще глубже нырнув во мрак, черпнул со дна темной, тягучей силы и просто исполосовал своего противника, молниеносными росчерками клинка пройдясь снизу вверх и нанеся нинтшаа множество глубоких секущих ударов от головы до пояса. Тот выронил иззубренное в схватке оружие, а вслед за ним опали и рассеченные одежды, и Поттер смог увидеть, что же именно представляют собой грозные посланцы Лоно Хара. Видимо, их дальними предками были лемуры или какие-то другие ночные существа, оставившие им в наследство гибкие, мускулистые тела, бледную, безволосую кожу и огромные, в треть лица, выпуклые глаза, которые сейчас стремительно мутнели.

— Thaai’shaar Lono Khaauura, — прошептал маленький, подковообразный рот, а потом свистнувшее лезвие окончило страдания верного слуги Дракул.

— Во имя величия Лоно Хара, — повторил Гарри последнюю фразу нинтшаа. — Интересно, сколько же вас она пошлет на смерть из-за этого величия?

Помолчав, он достал уменьшающий мешок и собрал в него все пять отсеченных голов, а тела движением брови превратил в жарко полыхающие костры.

И лишь потом повернул слегка забрызганное кровью лицо к стоявшему неподалеку Реддлю.

— Ну, вот и все, Том. Больше не осталось никого, кто бы встал между тобой и мной.

Вольдеморт следил за медленно приближающимся к нему Поттером, и его сердце начало неуклонное падение куда-то в желудок — по полу к парню, как змеи, стекались полосы густой тени, за спиной, словно развевающийся плащ, сгущался мрак; лицо погруженное в тень, являло только кривящиеся в ухмылке губы, а затем… на Реддля словно прыгнуло что-то, порожденное жутчайшим ночным кошмаром — сплошное переплетение десятков острых лап, бритвенных жвал и раскрытых челюстей и россыпи горящих бешеной злобой и ненавистью глаз.

Тишину Тайной комнаты разорвал долгий, протяжный вопль, в котором было только одно — безумный ужас.

* * *

Прошло уже полчаса с тех пор, как авроры, сметя совместной атакой последний заслон вольдемортовых слуг, проникли в Хогвартс и с упорными боями начали выбивать темных магов из его многочисленных коридоров и закоулков. В этот раз сдачи противнику не предлагал никто — спаянные группы авроров короткими ударами продвигались вглубь замка, оставляя за собой лишь распластанные на каменном полу тела, а, порой, и вышвыривая особо упорных слуг Вольдеморта из окон.

Казалось, в этом штурме аврорам помогал сам замок, то передвигая лестницы и отрезая Упивающимся путь к бегству, то возводя новые стены или убирая двери прямо у них перед носом. Весомую помощь оказали многочисленные живые портреты. Опасавшиеся даже высунуть нос из-за рам все то время, что в древних стенах хозяйничал Вольдеморт, теперь нарисованные волшебники и волшебницы стремительно перемещались с картины на картину и действовали как заправские разведчики, поднимая громкий шум и гвалт при виде новой группы Упивающихся. А уж от призраков в пределах замка не мог укрыться никто.

И именно они первыми принесли эту весть.

— Тот-Кого-Нельзя-Называть — мертв! — пролетая сквозь стены и самих сражающихся, на пару скандировали Почти Безголовый Ник и хаффлпафский толстяк-монах. — Он мертв! Он убит! Гарри Поттер победил Темного Лорда!

Такое известие, даже будучи непроверенным, резко прибавило боевой злости атакующим и еще больше деморализовало даже самых стойких обороняющихся, некоторые из которых немедленно бросили палочки и вскинули руки вверх.

Новость стремительно облетела всех сражающихся в замке, но только те, кто оказался поблизости от нового входа в Тайную Комнату, смогли убедиться в словах привидений воочию.

По коридору, ведущему из глубин замка к главным дверям, неторопливо шел Гарри Поттер и, не напрягаясь, волок за собой за ногу тело Лорда Вольдеморта. Его дорогие черные и темно-зеленые одежды покрывала грязь, руки с кистями, похожими на дохлых пауков, были скрючены, а безволосая голова с блеклыми, как у снулой рыбы, потерявшими былой алый цвет глазами и залитым черной кровью раскрытым ртом, болталась из стороны в сторону.

Гарри шел к выходу, и везде, где он проходил, сражение замирало и становилось тихо, как в склепе. Авроры, пользуясь остолбенением противников, тут же сноровисто сковывали им руки и, подталкивая пленных в спину палочками, шли вслед за Поттером. Когда Гарри со своей ношей прошел главные ворота, за ним уже следовала целая процессия, а впереди, образовав коридор, стояли те, кто сражался снаружи. В рядах авроров виднелись и друзья Поттера.

Вытащив поверженного Темного Лорда из замка, Гарри Поттер отпустил его, оставив тело для всеобщего обозрения. А потом, подняв над головой знаменитую волшебную палочку из тиса, резко и с искрами сломал ее и бросил обломки на труп.

— Все. Темного Лорда Вольдеморта больше нет, — произнес Гарри и словно подал этой фразой команду. Толпа авроров тут же взорвалась неистовыми криками и воплями, в небо полетели струи огня и фейерверков, а самого Поттера подхватили на руки и, подбрасывая, потащили вокруг замка. Гарри вполне представлял, что его ждет, и потому смиренно вынес и «круг почета», и многочисленные рукопожатия, объятия, хлопки по плечам и жаркие поцелуи авроров-женщин. Но эту неизбежную плату за победу он отдавал с легким сердцем, потому что тоже был искренне рад за соотечественников. Конец войне, конец смертям — все это дорогого стоило.

Только через полчаса он сумел вырваться из толпы искрящихся от радости магов. Как оказалось, за это время Хмури успел многое: организовать охрану тела Вольдеморта — слишком многие хотели сделать с ним что-нибудь в отместку за все, — разослать посыльных с добрыми вестями в Аврорат и Министерство, сдвинуть кольцо блокады ближе к Хогвартсу и объявить последним сторонникам Темного Лорда, окопавшимся в замке, окончательный ультиматум. Сложившим оружие гарантировалась жизнь.

И еще через полчаса все оставшиеся Упивающиеся Смертью сдались. Спешно организованный пересчет пленных выявил отсутствие только трех известных Упивающихся — Люциуса Малфоя, Ричарда Мальсибера и предателя Питера Питтегрю. Все остальные члены Ближнего Круга были в наличии, хотя и большей частью мертвые, как не пожелавшие сдаваться Уильям Пакстон и Рабастан Лестранж. В плен были взяты Гойл-старший, Долохов и полумертвый Джагсон. Также в коллекцию аврорам угодил и Фенрир Сивый, в бешенстве, с пеной у рта грызущий опутывающие его веревки Инкарцеро и изрыгающий несусветную ругань, пока его не заткнули «Силенцио».

Все участники штурма поздравляли друг друга, обнимались, от души лупили по спинам, кто имел сов или умел посылать сообщения с Патронусами — сообщали радостную весть родным и знакомым.

Ощущения радости, надвигающегося праздника, по сравнению с которым празднование, охватившее волшебный мир Англии после первого падения Вольдеморта покажется детским утренником, кольцами расходилось от отвоеванной Школы Чародейства и Волшебства по все стране. Хогвартс был взят, война окончена.

Но только э_т_а война…

Небо в Лоно Хара было не таким как на Земле. Оно отливало перламутровой лазурью, а к горизонту становилось бледно-лиловым, словно глубокими шрамами рассеченным полосами светлых, перистых облаков.

Гарри Поттер сидел, подогнув под себя ногу, на округлом, нагретом полуденным солнцем камне, покусывал сорванную травинку, лениво крутил головой то вправо, то влево и ждал. Вокруг него расстилался широкий зеленый луг, на востоке лежала гряда островерхих холмов, к подножию которых подступал необычно густой, словно сросшийся кронами в единую шапку лес, а на севере, за широкой спокойной рекой, над стеной деревьев виднелись двойные выгнутые крыши не то сторожевого форпоста, не то небольшого замка.

Прошло уже более получаса с тех пор, как Гарри, использовав даймонскую магию, проник в соседний с Землей мир. Но на этот раз, по сравнению с поисками следов слуг Джелара, он не пытался скрыть свое присутствие — напротив, проход между мирами был сделан нарочито грубо и «громко» — все равно, что войти в магазин Косого переулка не через дверь, а через предварительно разнесенную вдребезги витрину. И результат не замедлил себя ждать — уже спустя несколько минут к нему пожаловало трое воинов верхом на ахенорах. Чего Поттер, собственно, и добивался.

Встреча не обошлась без некоторого недопонимания: стража категорически отказалась связываться с кем-то, кто имел бы полномочия известить их правительницу и главу Ордена Хаоса, что ее названный брат, Пиро`сар Гарри Поттер, прибыл в Лоно Хара и желает побеседовать со своей венценосной родственницей. Более того, вышеупомянутая стража попыталась препроводить нарушителя в темницу, о чем очень быстро пожалела, — Гарри скосил взгляд на лежащую неподалеку кучку из трех мечей с ножнами и перевязями, пяти-шести разнокалиберных кинжалов и пары двойных арбалетов, — и была отпущена восвояси, пусть и изрядно помятая и в синяках, но зато с целыми руками и ногами, да вдобавок еще и верхом.

Напавшие на Поттера дозорные лонохарцы даже не догадывались, насколько им повезло; очень немногие, поступившие столь же опрометчиво, прожили достаточно долго, чтобы пожалеть о своей ошибке. Но сейчас юноше было необходимо поддерживать крайне миролюбивое амплуа. Поддерживать до определенного времени…

От мыслей Гарри отвлек гул раскрывающегося неподалеку магического портала. В воздухе возникла искрящаяся вертикальная нить, стремительно расширилась, открывая разлом, и по показавшейся из него кавалькаде юноша понял, что ждал не зря.

Первыми выехали всадники, среди которых Поттер мгновенно узнал по цвету длинных волос Валькери и Малфоя. Внушительный пеший эскорт, пройдя через портал следом за хозяевами, растянулся в линию по бокам.

— Ну, наконец-то… — пробормотал Гарри, поднимаясь со своего камня и с интересом рассматривая всадников. Среди них кроме Валькери с Малфоем обнаружились и другие знакомые по «прошлой жизни» Поттера — Пиро`сара. И первым среди них был ифрит Ксирон, хранитель и владелец самой большой волшебной сокровищницы Лоно Хара. Поттер помнил, что старый ифрит был ленив и довольно тяжел на подъем, и никак не ожидал его увидеть.

«Впрочем, что ни делается, все к лучшему…»

Рядом с ифритом ехали эльф Аэлаин и еще двое нелюдей, имен которых Поттер уже не помнил, но в том, что они занимали в Ордене Хаоса не последнее место, мог ручаться.

Внимание Гарри переключилось на пешую группу, и в мыслях он позволил себе довольную улыбку: решив больше не рисковать, на третью встречу с ним Валькери привела с собой сотню воинов-людей и несколько закованных в тяжелую броню минотавров с двусторонними секирами в мускулистых руках.

— Долго же пришлось вас ждать, любезная сестра! Я, признаться, уже начал думать, что мой визит вежливости и вовсе никому не интересен.

— Вежливости? — холодно поинтересовалась подъехавшая Валькери, пристально глядя на Поттера. За время, прошедшее с их последней встречи, она ничуть не изменилось, только, пожалуй, во взгляде прибавилось льда. Выражение точеного лица не оставляло никаких сомнений в том, какие чувства его хозяйка испытывает к незваному гостю.

— Вот именно, леди Дракула — вежливости, — подтвердил Гарри. — Я счел просто невежливым не поставить вас в известность, что война с Вольдемортом закончена.

— Что? — растерянно переспросила Пэнтекуин; более интеллектуальной реакции ей в голову не пришло. Это была неправда. Это не могло быть правдой. Поттер однозначно блефовал: Том, ставший повелителем скрийлов, просто не мог проиграть.

— Увы, — Поттер смотрел на всадницу, словно читая ее мысли, спокойно и с легкой долей сожаления. — Скрийлы не сильно помогли твоему братцу, и они уже не вернутся домой. Как не вернутся и те, кого ты послала охранять самого Вольдеморта. И убить меня.

И Гарри швырнул вперед не завязанный мешок. Повинуясь взгляду своей повелительницы, один из воинов подбежал, подхватил мешок за углы, высыпая содержимое, и под ноги зафыркавшим и попятившимся ахенорам выкатилось пять замотанных в заскорузлые от засохшей крови тряпки голов нинтшаа.

Воины разразились проклятиями, Малфой привстал в стременах и нахмурился, а сама Валькери побледнела, и ее губы сжались в тонкую линию.

— Но знаете что, леди Валькери? — Поттер был вежлив и официален, как никогда прежде. — Я пришел сюда вовсе не для демонстрации своих боевых трофеев. Я хочу предложить вам договориться. Война с Вольдемортом победно окончена, и ни у меня, ни у моих друзей нет особого желания сражаться дальше. И хотя, несмотря на все мои предостережения, вы не раз, и не два вмешивались в наше с Реддлем противостояние, вплоть до прямых попыток моего устранения, я все же хотел решить вопрос миром.

Мне достаточно будет слова правительницы Лоно Хара, а в ответ я могу дать клятву, что ни я, ни мои друзья, посвященные в суть дела, никогда не разгласят вашей тайны и не предпримут никаких действий, которые пошли бы во вред вашему миру. Разумеется, при условии, что и интересы нашего мира не будут ущемлены…

— Слово правительницы, отродье? Тебе? — голос Валькери звучал еле слышно, и Гарри понял, что она едва не задыхается от гнева.

«Отлично. Просто отлично… Что ж, подольем еще маслица в этот костер…»

— Мне этого будет вполне достаточно, леди Дракула, — кивнул Поттер. — Что же до ваших погибших слуг… Прискорбно, но они вмешались в схватку между мной и моим смертельным врагом, так что у меня просто не оставалось выбора…

— Что ты сделал с моим братом, ублюдок?! — яростно прошипела Пэнтекуин, сжимая в побелевших пальцах поводья.

— Ваш брат получил то, что заслуживал! — обрубил Гарри чуть громче, чем прежде, да и благожелательности в его голосе несколько поубавилось. — Ваш брат, леди Дракула, Том Реддль, также известный в моем мире как Темный Лорд Вольдеморт, развязал в магической Англии и некоторых европейских странах кровавую бойню, которую войной назвать невозможно при всем желании. Он сам и его прихвостни творили безумные и неслыханные по жестокости вещи, не щадя на своем пути никого, от мала до велика. Они несли смерть всем — и магам, и магглам. Стоит ли удивляться, что магическое сообщество поднялось против него единым фронтом и с моей помощью разгромило его армию? А он сам — понес за свои дела заслуженное наказание?

И не забывайте, толика вины за кровь, пролитую вашим братом, лежит и на вас, леди Дракула. Вы могли остановить его, но не сделали этого, наоборот, всемерно помогали и способствовали его действиям. Однако, как уже было сказано, я могу забыть об этом — пусть даже мне лично сие и претит. Я готов простить вам даже прямое вмешательство в нашу войну, потому как мир — слишком ценная вещь, и ради него можно пойти на многое.

Так почему же я, пришедший с предложением мира, великодушно сделавший первый шаг навстречу, вынужден взамен выслушивать оскорбления? Вы называете меня ублюдком? Неужели я ошибся, придя сюда в знак своих добрых намерений?

Повинуясь беззвучному приказу, прибывшие с Валькери пешие воины взяли Поттера в полукольцо.

— Леди Валькери, моя названная сестра, неужели вы замыслили именно то, о чем я думаю? — Гарри обвел взглядом окруживший его частокол из блестящих наконечников копий. — Посланца, который в одиночку пришел к вам на порог, чтобы еще раз попробовать решить наши разногласия миром, договориться о разумном компромиссе — вы решили убить?

— Ты такой же посол, как варг в овечьей шкуре! — выкрикнула Валькери. Весть об участи ее брата Реддля грызла ее изнутри, не давая хладнокровно мыслить, а тот факт, что ее никогда не дававшие сбоев планы опять развалились из-за вмешательства проклятого шрамолобого щенка, распалял злобу еще больше. — Это ты, ты корень всей этой войны и смуты, наглый и неблагодарный мальчишка! Тебе было сказано один раз: знай свое место! Я, пусть и на время, дала тебе то, чего не имел ни один житель вашего жалкого мирка! Ты получил возможность прикоснуться к высшим тайнам миров, обрел честь защитить эти миры — и все это благодаря мне! Тебе показалось несправедливым, что, выполнив свой долг, ты снова стал прежним? Тогда вот тебе откровение — жизнь вообще несправедлива, и все остальные не имели и сотой доли того, чего был удостоен ты! Но тебе захотелось большего, верно? Ты обрел этот проклятый меч, вернул память и решил, что стал равен нам? Глупец, не ты силен — это за тебя просто никто еще не брался всерьез! От тебя лишь отмахивались, как от досадного насекомого! Но теперь, когда ты покусился на жизнь моего брата, лонохарца… убил его… — тут сведенное злобой лицо Пэнтекуин разгладилось, и она слегка улыбнулась: — Напоследок ты оказался прав — ты зря сюда пришел.

И кивнула взявшим Гарри в полукольцо разномастным воинам.

— Убейте его.

Те, взяв оружие наизготовку, сделали шаг вперед и Гарри отскочил, обнажая свой меч.

— Подумай хорошенько, сестрица, — тон Поттера, отходящего назад и отбросившего всяческий политес, стал предостерегающим. — Я уже не раз говорил тебе, я предупреждал — не вмешивайся в войну чужого мира, не подыгрывай Вольдеморту, не пытайся достать меня или моих друзей. И тогда каждый останется при своих интересах. Я даже дал тебе еще одну возможность решить дело миром. Но вместо этого ты сейчас прямо приказала меня убить, а это равноценно объявлению войны.

— Какая может быть война с сопляком, возомнившим о себе не бог весть что, и его шайкой? Разве ты воюешь с комаром, который настырно пищит у тебя над ухом, а потом — кусает? Нет, ты просто давишь его, и все, — презрительно бросила Валькери. — То, что ты обрел некие силы, еще не делает тебя ровней мне, а также — неуязвимым или… бессмертным. А со смертью Гарри Поттера закончится и весь этот нелепый фарс с отбившимся от рук, глупым Пиро`саром.

— Ксирон! — крикнул Гарри стоявшему по левую руку от Валькери рыжебородому ифриту. — Аэлаин! — обратился он к эльфу, стоявшему справа от нее. — В Ордене Хаоса вы — самые разумные существа, которых я помню! Ваша правительница из-за своих амбиций и уязвленного самолюбия готова ввергнуть весь ваш мир в бесполезную войну! Считайте, что я поклялся перед вами всеми клятвами, какие только есть — моя кровь отольется Лоно Хара гораздо большими потерями! Подумайте, пока есть время — потому что потом будет уже поздно!

— Потом? У тебя не будет никакого «потом», — ответила Валькери. И заметив на помрачневшем лице Аэлаина явственные следы внутренней борьбы и колебаний, резко скомандовала: — Да убейте же его, наконец!

И более двадцати воинов, вооруженных пиками и мечами кинулись на Поттера одновременно.

— Тогда — хватит! — меч Поттера, пронзительно свистнув, наискось рассек выставленное вперед копье и легкие доспехи на груди первого из нападавших и, продолжая движение вниз, вбок и вверх, вошел снизу под сверкающую кирасу мечника слева. — Запомните все, о чем я предупреждал вашу правительницу! И не забудьте, кровь ваших братьев, что прольется в будущем — на ее руках!

— Звучит так, как будто он не собирается умирать, — очень тихо, только для себя, пробормотал ставший весьма задумчивым Ксирон. Его не услышал никто: все смотрели на разворачивающуюся перед ними схватку. Кто-то с плохо скрытым злорадством, кто-то с напускным равнодушием, кто-то с затаенным протестом, а кто-то — с глубоко запрятанной искрой понимания.

Но в любом случае — посмотреть на это стоило.

Первый ряд копейщиков прожил не больше двух минут, густо окропив кровью зеленую траву — Поттер вовсю использовал длину своего оружия и необычный стиль фехтования «меч плюс ножны». Остальные сделали выводы, поменяв тактику атак, однако лишенный возможности магически перемещаться, окруженный врагами со всех сторон, Гарри все равно крутился, как юла, успевая отбивать выпады, уворачиваться от ударов и наносить в ответ свои.

Но долго такой паритет продолжаться не мог: врагов было слишком много, на место одного сраженного мечом вставало сразу двое… И к тому же Поттер не носил лат.

Первый пропущенный жалящий удар тонкой пикой угодил ему в бедро, нанеся глубокую, кровоточащую рану. Уже и так имевший достаточное количество легких ран и порезов Гарри зашипел и отрубил пикинеру обе руки по локоть. Но рана осталась, забрав часть подвижности, что была, кроме изрядной длины меча и искусства фехтования, одним из немногих козырей Поттера.

Второй удар пришелся на ножны Тэцу, скользнул по ним, и лонохарская оружейная сталь, словно нож, рассекающий масло, срезала четыре сжимающих ножны пальца. Поттер выронил ножны, дернулся назад и резко — вперед, пробив острием меча голову удачливого воина вместе со шлемом.

— Рано радуетесь… — прорычал он, кривясь от боли и заматывая обрубки платком. — Никто, попробовавший моей крови, не уйдет живым…

И рванулся вперед, убив на месте еще двоих, но получив вскользь мечом по спине, оставившим неглубокую, но длинную красную борозду.

Но тут изрядно потрепанные и прореженные Поттером воины откатились назад, уступая дорогу трём тяжело ступающим минотаврам. Закованные в панцири быкообразные монстры громко фыркали, вращали налитыми кровью глазами и перекидывали свои широкие секиры из руки в руку.

Гарри не стал дожидаться, когда его атакуют — он первый бросился вперед, выиграв от секундного замешательства противника. Увернувшись от опустившегося широкого лезвия секиры, он вонзил меч в открывшуюся подмышку врага и, что было силы, ударил по навершию рукояти ладонью искалеченной левой руки, загоняя лезвие еще глубже в тело.

Минотавр взревел, грузно дернулся на месте, взмахнул своим оружием, но Поттер выдернув меч, уже был сзади, в прыжке нанеся колющий удар в ухо незащищенной головы. Плавно изогнутый клинок легко достал до мозга, и через пару секунд подергивающаяся туша с грохотом рухнула на землю, а Гарри отскочил назад и чуть не задохнулся от стегнувшей по ноге боли. Сосредоточившись на бое с одним минотавром, он на мгновение забыл о двух других. И они не преминули этим воспользоваться.

Брошенная секира одного из минотавров прошла сверху вниз и глубоко вонзилась в землю, попутно отрубив Гарри правую ногу выше колена. Поттер с коротким криком рухнул на землю, но когда к нему с коротким рыком подскочил еще один — и оттуда успел отблагодарить рогатого великана: сверкнувшее полосой лезвие Тэцу отсекло ему массивные копыта выше лодыжек. Рык сменился пронзительным воем, и облаченное в сталь могучее тело завалилось на спину, выбыв из схватки.

Два из трех — неплохой результат для человека против минотавров, особенно если человек вооружен исключительно мечом. Но два из трех — это не три из трех.

Секира третьего минотавра опустилась на лежащего Поттера как копье — раскроив ребра и легкие острыми концами лезвий и пробив грудину наконечником древка. Удар был настолько силен, что едва не перерубил мага пополам. Страшный крик захлебнулся кровью в разорванных легких, и вместо звука изо рта Гарри выплеснулся целый фонтан ярко-алой крови, залившей шею и лицо до подбородка. Тело дернулось раз, другой, а потом вцепившиеся в секиру пальцы разжались, рука упала на траву, а вслед за ней опустилась и голова с остановившимися, широко раскрытыми за стеклами очков глазами.

Минотавр, наступив на тело поверженного врага, выдернул свое оружие, взмахнул им пару раз, стряхивая кровь, и, фыркнув, коротко поклонился леди Дракуле.

Приказ был выполнен.

Валькери подобрала поводья, собираясь развернуть ахенора прочь, как вдруг Драко, легко соскочив со своего скакуна, направился к залитому кровью и заваленному трупами месту последнего боя Гарри Поттера.

— Драко, ты куда? — спросила Вал, но тот, не ответив, подошел и остановился у почти перерубленного в груди пополам тела своего давнего недруга. И что самое странное — особой радости от этого зрелища он не испытывал. Да — он давно ненавидел его, да — был готов с радостью унизить, сокрушить, а порой — и убить выскочку-гриффиндорца, «Святого Поттера», сам факт существования которого вызывал у Драко Малфоя бешеное раздражение. Но вот так, наблюдать за отчаянной схваткой с заранее предрешенным концом… Было в этом что-то… неправильное.

Малфой вздохнул. Последнее время, чем больше память и прошлое Вольдерихара сливались с ним нынешним, тем чаще многое из окружавшей его действительности казалось ему неправильным, неверным, а порой — и вовсе недостойным. Он делился этим с любимой женой, и та внимательно его выслушивала, соглашалась, и успокаивала тем, что слияние двух разных личностей, отстоящих друг от друга на целую бездну времени — процесс долгий и непростой. И что не следует поддаваться отголоскам чужих эмоций, пытающихся на тебя повлиять. Как правило, эти тревожные ощущения действительно вскоре уходили. Уходили надолго, но рано или поздно всегда возвращались в смутных, беспокойных снах.

Вот и сейчас, глядя на залитое кровью тело своего врага, Драко явственно ощущал, что с врагами, подобными Поттеру, так не поступают. Убить в поединке — да. Победить в сражении, где армия идет на армию — без сомнений. Даже позволить окончить жизнь от своей же руки — допустимо. Но вот так, словно затравить собаками окруженного волка…

Драко перевел взгляд на выпавший из руки Гарри длинный, сплошь залитый чужой кровью меч.

— Так что же это такое? — вслух спросил он, наклоняясь, чтобы поднять оружие. — Чем нас так пугал этот старик Зоблат…

— Драко! Не трогай его! — выкрикнула Вал, тоже спрыгивая с седла, но было поздно — пальцы Малфоя сомкнулись на липкой рукояти, и он выпрямился, поднося меч ближе к лицу.

Но ничего не произошло.

— Странно, — прокомментировал Драко. Он еще раз нагнулся, подняв обрывок чьего-то плаща, и оттер им лезвие. — О нем рассказано так много страшилок, а внешне он — просто слишком длинная катана. Из отменной стали, очень хорошая, но.. Вот погляди!

И Драко протянул меч подошедшей Валькери.

— Никогда бы не подумал, что на проклятом, демоническом клинке могут образоваться самые обыкновенные зазубрины. И… хм, да он же немного погнут!

— Что? — напряженно переспросила Пэнтекуин, буквально выхватывая меч из рук Драко. Но все было именно так, как он и сказал — кривизна и иззубренность лезвия были налицо.

— Это… это… — Малфой с возрастающей тревогой наблюдал, как Валькери опять бледнеет, а ее черные глаза расширяются и становятся похожими на бездонные провалы. — Это не тот меч! — выдохнула она и одним прыжком оказалась у трупа Поттера.

Но вот Поттера ли?

Драко повернулся вслед за Вал, и его словно ударили ногой в живот — лицо трупа обтекало, как полупрозрачное желе: давным-давно знакомые черты гриффиндорца таяли, как восковая маска, и стекали тягучими каплями по щекам на землю, обнажая абсолютно другое лицо.

Леди Дракула с такой силой встряхнула убитого, что чуть окончательно не порвала его пополам, и их с Малфоем взору предстал совершенно незнакомый человек. Он был лохматым брюнетом, как Поттер. Он был того же роста и сложения, что и Поттер. Даже черты его лица немного напоминали поттеровские. Но это не был Гарри Поттер! Торопясь проверить внезапно возникшую идею, Пэнтекуин одним движением оторвала у мертвеца левый рукав и… Как оказалось, знак ее брата, череп, обвитый змеей, не сходил с кожи его слуг даже после смерти.

— Десять тысяч демонов Хаоса… — прошипела Валькери, отшвырнув труп и уставившись на своего мужа так, что он мгновенно пожалел о том, что захотел составить ей компанию.

* * *

Сидящий со скрещенными ногами Гарри широко распахнул глаза, сипло, судорожно вдохнул, словно выныривая с глубины, и чуть не рухнул вперед, успев упереться в прохладный, каменный пол правой рукой. Уронив голову, он тяжело и хрипло дышал, прижимая к груди левую ладонь со скрюченными, подрагивающими пальцами.

Гермиона и Окой обеспокоенно приподнялись со своих мест, а Рен длинным, скользящим прыжком подскочила к Поттеру, взяв того за плечи, помогая удержать равновесие и не рухнуть ничком.

Все четверо находились в одном из пустующих залов подземного комплекса их нового жилья. Стены из необработанного, оплавленного камня, сухой, прохладный воздух, пол из плотно подогнанной шестиугольной, как соты, шероховатой каменной плитки…

Вот только сейчас этот пол был расчерчен тремя концентрическими шестиугольниками, диаметром от двух до пяти метров, пространство между которыми плотными рядами заполняли японские иероглифы и магические символы. В середине же, в самом центре, находилась квадратная соломенная циновка, на которой и сидел Гарри. Поджарое и мускулистое тело босого и обнаженного по пояс парня, одетого в одни серые хлопковые штаны, тоже покрывали ряды нанесенных тушью иероглифов и знаков, сейчас расплывшихся и потекших по влажной коже.

Происходящее в этом подземелье имело свое название — «Джигоку Но Кугутцу», «Адская Марионетка», старый, черный и запрещенный в магической Японии ритуал, позволявший магу сделать любого человека, попавшего под эту злую волшбу, своей послушной куклой, буквально вселиться в чужое тело, безвозвратно уничтожив при этом душу хозяина. Кукловод в этом случае обретал такой же контроль над заемным телом, что и над своим собственным, и даже больше, потому как сохранность и долговечность временного пристанища его, как правило, ничуть не беспокоила.

Но в магии ничего не даётся даром — и этот ритуал не являлся исключением. Первым и существенным минусом было то, что он требовал колоссального количества физических и душевных сил. Кроме того, полный контроль давал и полный обратный эффект — маг ощущал абсолютно все то же самое, что и его временная «оболочка». И к тому же заклинание действовало лишь три часа, исчезая либо с истечением времени, либо со смертью заемного тела.

С первым недостатком Гарри пришлось смириться: в неизбежной схватке полный контроль над телом тщательно выбранного молодого Упивающегося, максимально похожего на него ростом и сложением, был жизненно необходим. Ну, а на второй Поттер и вовсе махнул рукой, справедливо полагая, что после его триумфального появления в Лоно Хара с мешком голов нинтшаа и вестью о печальной судьбе Вольдеморта, Валькери вряд ли будет долго с ним разговаривать. И названная сестричка, надо сказать, полностью оправдала его ожидания.

— Вот же… проклятье, — силясь отдышаться, пробормотал Поттер и поднялся с помощью Рен на подрагивающие ноги. Он сделал неуверенный шаг, скривился и потёр ходящую ходуном грудь. — Оказывается, умирать под секирой… просто чудовищно больно. Да и все остальное тоже… крайне малоприятно. Ффух…

Вновь покачнувшись и крепче стиснув плечо верной Рен, он, прихрамывая на правую ногу, неторопливо побрел к главной шахте их подземного убежища. Гермиона и Окой направились за Поттером и его подругой. Грейнджер снедало желание узнать, какие результаты принес рискованный ход Гарри, но она терпеливо ждала, пока он расскажет все сам. Мысли Окой были известны только самой Окой; лицо японки было, как всегда, спокойно и невозмутимо. Гарри пригласил ее в помощницы потому, что она не понаслышке была знакома с исконно японской магией, к тому же, кроме нее и Поттера никто не умел писать по-японски.

Выйдя на поверхность, весь взмокший, в полосах потекшей черной краски и заметно измотанный Гарри, со вздохом облегчения подставил голый торс ветерку, а лицо — солнцу.

— Ну вот, собственно, и все, — неожиданно твердым голосом произнес он. — У нее оставался один-единственный шанс, и она его не использовала. Несмотря на многократные предупреждения меня, пришедшего с предложением мира, подло убили. По прямому приказу и на глазах местной верховной правительницы и ее свиты. И под ее же глумливые смешки.

— В старину войны порой начинались и по куда меньшему поводу, — отметила Грейнджер.

— Это точно, — кивнул Поттер.

Близнецы, Джинни с Крисом и Эдвард Норт, один за другим подтянулись к платформе, скрывавшей вход в подземелья. Вся команда была в сборе.

— Что ж, король умер — да здравствует король, — весело и зло проговорил Гарри, окинув друзей быстрым взглядом. — В смысле, закончили одну войну — добро пожаловать на другую, еще более серьезную.

— Ты уверен, что этого не избежать? — нейтрально поинтересовался Норт.

— Более чем. И особенно — после сегодняшних событий. Я, конечно, и раньше практически не верил в благоразумие мадам Дракулы, но все же… допускал вероятность мирного решения. Совсем небольшую. Теперь же не осталось и ее. Ну что ж… Любая определенность все равно лучше зыбкого качания весов.

Итак, дамы и господа! В связи с моим вероломным и гнусным убийством я объявляю, что отныне мы начинаем открытые и неограниченные боевые действия против империи Лоно Хара и ее правителей! Но сразу предупреждаю: эта война будет куда тяжелей и опасней, чем сражения с прихвостнями Вольдеморта и им самим. Не питайте иллюзий — противник силен, коварен и, как всегда, значительно превосходит нас числом. Нам, конечно, есть что ему противопоставить, но все же… Фред, Джордж, Крис… Этот уровень гораздо выше предыдущего. Тут уже не будет такого подавляющего превосходства, как перед Упивающимися, и если вы решите остаться в стороне, никто не сочтет вас трусами. Даже наоборот, я бы советовал вам не…

— Да брось ты это дело, Гарри, — оборвал его Джордж. — Что мы за друзья, если, поджав хвосты, сбежим при первом признаке опасности? Никуда мы не уйдем. Тем более что с тобой останется Окой, а я без нее — никуда.

Японка молча потупила взор, и ее щеки чуть порозовели.

— В точку, — подхватил Фред. — Мы вместе все это начали, так с чего нам сейчас разбегаться? К тому же, после рассказанного этим вашим Джеларом мне очень хочется залить лонохарцам кипящего сала за шкуру. Есть, знаете ли, за что…

Джордж лишь кивнул, присоединяясь к словам брата.

— Я не уйду, — буркнул нахмурившийся Крис. — Никогда. И… мне некуда идти…

— Ну, раз так, — подвел итог Поттер, который почти и не сомневался в таком раскладе, — то начинаем действовать. Как говорится, «Играя в незнакомую игру, никогда не делай первого хода». Мы уступили первый ход Валькери, и она, уверенная в своей безнаказанности, облажалась по полной программе, да еще перед членами Ордена Хаоса. Мы получили на руки очень интересный козырь.

Если бы мадам Дракула-Малфой, невзирая на методы, устранила бы в моем лице потенциальную угрозу Лоно Хара, то сейчас выглядела бы вполне себе «на коне» — как мудрый и дальновидный правитель. Жестокость и вероломство не в счет, победителей по большому счету вообще не судят, а уж в Лоно Хара, с их милыми нравами — тем более.

Но вот если окажется, что своими действиями она наоборот — опрометчиво толкнула Лоно Хара в кровопролитную войну с абсолютно непредсказуемым результатом, поддавшись исключительно личным эмоциям, — то это будет выглядеть совсем, совсем по-иному… И что, учитывая саму суть главенства в Ордене Хаоса, может привести к весьма интересным последствиям. Сама Валькери это, разумеется, понимает и что-нибудь да наплетет своим соратникам, но главное то, что они слышали и запомнили мои слова. А уж мы постараемся, чтобы они вспоминали их как можно чаще.

Первый ход был ее, но второй будет уже наш. И он будет таким, что так долго почивавшая на лаврах и давно никем не битая Лоно Хара получит настолько звонкую и оглушительную оплеуху, что на какое-то время опешит. А мы этим и воспользуемся, чтобы перехватить инициативу.

Но действовать надо быстро, потому как сейчас Валькери и Малфой уже должны были обнаружить, что убили… не совсем меня, и до них постепенно доходят все возможные последствия этого поступка. А так же то, что отныне у меня полностью развязаны руки. Рен! Подай мне, пожалуйста, мою одежду.

Девушка протянула ему прихваченный из подземелий сверток с повседневной одеждой. Гарри недолго покопался в нем, выпрямился и, глядя Рен в глаза, накрыл ее ладонь своей.

А когда убрал руку, то на ее ладони остался стоять вытянутый кристалл ак-нота. Второй по величине из изначальных трех.

— Ты помнишь, что мы обсуждали с тобой, Нортом и Гермионой?

Рен молча кинула.

— Так вот, Рен, слушай мой приказ. Ты должна уничтожить Ашкелон. И немедленно.

— Слушаюсь, — ответила та, и глаза дочери Даймона стали пронзительно-бездонными, словно их озарили изнутри зарницы бескрайних пожаров карающего огня, который она не раз несла в своей прошлой жизни.

И вот пришла пора вспомнить былое…

На этот раз Рен не стала тратить время на эффектное облачение. Снарядив хетсаан ак-нотом, она, на ходу обрастая броней, отошла подальше и, подняв громадную тучу пыли, вертикально взмыла в небо.

— Кха… Пчхи… — несмотря на расстояние, облако накрыло их с головой и не рассеивалось, пока Крис, вызвавший порыв ветра взмахом палочки, не очистил воздух.

— Гарри, насчет Ашкелона… — Эдвард посмотрел на молодого мага очень внимательно. — Надеюсь, ты понимаешь, что после такого с нами никто не станет воевать? На нас начнется такая же охота, что ты организовал для Упиванцев, подняв в седла добрую половину Лютного переулка.

— Ха, мистер Норт. А вы что, все еще надеялись на честную войну? — и Поттер криво ухмыльнулся. — Так она с самого начала была нечестной, а сейчас поменялось только то, что и мы начнем отвечать в полную силу. Есть такая японская пословица времен эпохи Эдо: «Не мсти детям, не учи тупых, не спорь со старшими и не прощай равных». И вот последнее тут для нас самое важное. Важно выбрать для себя, что лучше — не простить и ударить в ответ, или, унизив себя, сделать вид, будто ничего не произошло. Только боюсь, что и в таком случае нам очень скоро все равно придется либо сражаться, либо подставлять шеи под топор. Валькери никогда не забудет ни того, что мы, для «простых людишек», слишком много знаем, ни того, как ее величество по моей милости дважды осталось в дураках.

— «Если, выбирая между унижением и войной, ты выберешь унижение, то, в конце концов, все равно получишь войну, перед этим досыта нахлебавшись унижения», — менторским тоном произнесла Грейнджер. — Сэр Уинстон Черчилль.

— Послушай, Гермиона, у тебя что, на каждый случай жизни цитаты заготовлены? — покосился на нее Эдвард.

— Нет, но… — начала отвечать та, но договорить ей не дал далекий, раскатистый грохот, тряхнувший небо подобно громовому удару. Где-то там, высоко, уже под облаками, раскинувшая невидимые крылья, нацеленная, как стрела в цель Рен, выбив из холодного высотного воздуха расширяющуюся мутную линзу, преодолела звуковой барьер. А раскаты тем временем перешли в удаляющийся, необычно низкий и рокочущий гул, услышав который жители одного давно погибшего мира, все как один, опускали глаза и начинали молиться, ибо знали, что именно он означает. Коготь Владыки выпущен на волю.

— Теперь прошу всех в гостиную, надо обсудить наши следующие действия, — махнул рукой Поттер. — Джин, проверь периметр и присоединяйся к нам.

Джинни молча кивнула и тотчас сорвалась с места, близнецы Уизли, Окой, Норт, Крис и Гермиона направились к дому. А Гарри задрал голову к небу, приложив ладонь ко лбу козырьком, но, разумеется, ничего не увидел.

— А Ашкелон все же немного жаль, — вполголоса произнес он. — Красивый был замок.

И направился вслед за остальными.

Молодой лейтенант, начальник дежурной смены станции слежения ПВО Великобритании, расположенной неподалеку от Дувра, находился в легком смятении.

Уже почти пять минут он вместе со всеми своими подчиненными наблюдал на мониторах весьма странную засветку от цели и полностью терялся в догадках. Нет, если бы радар дальнего обнаружения засек нечто неопознанное, приближающееся к Англии, то боевая тревога по команде прошла бы моментально, но… в том-то и было дело, что этот контакт возник почти посередине своей же, английской территории и вел он себя несколько неадекватно.

Тем не менее, военные действовали в привычном ключе, то есть следовали инструкции, по-боевому отрабатывая цель, в бункере шла напряженная работа, и звучали отрывистые рапорта:

— Продолжаем сопровождение источника засветки. Излучаемая мощность отсутствует. Медиана не определяется. Дальность порядка ста пятидесяти миль, азимут 332, идёт обсчёт имеющихся сигнатур.

— Готовы результаты анализа. С вероятностью 98% источник — неизвестен. Индивидуальная сигнатура не коррелируется — архив данных радиотехнической разведки пуст.

— Что? — начальник смены наклонился над экраном. — Хотите сказать, что эта цель даже близко не совпадает ни с одним уже имеющимся образцом в банке данных?

— Так точно, сэр! — подтвердил сержант-оператор, не отрывая взгляда от монитора. — Да и чему там совпадать? Цель не излучает практически ничего, лишь слабые цикличные электромагнитные импульсы.

— Вот как... — лейтенант снял пилотку и взъерошил короткие влажные волосы. В помещении, несмотря на вытяжку и вентиляцию, было душновато. — Продолжайте его вести.

— Есть, сэр! Внимание! — и оператор пригнул микрофон гарнитуры поближе ко рту. — Дивизионам «Д» и «K»! Объект поставлен в очередь на «перезвон», дать по четыре развертки, по очереди!

— Выполняем, — все данные от дивизионов ПВО, разбросанных веером на побережье, стекались сюда, в единую точку, откуда шло общее управление восточным воздушным рубежом страны. — Готово! Объект повторно идентифицирован как малоразмерная, скоростная, высоколетящая цель, трассовая информация прилагается.

— Принято! «Д» и «К», проверяем трассу каждые пятнадцать секунд. Все, уточнённая трасса готова. Сэр, — спросил сержант с ноткой сомнения в голосе, — а это точно не кто-то из наших? Может, летуны, ракетчики или эти мутные ребята из МИ-6 опять запустили какую-то разведывательную штуковину? Ведь был же в прошлом году скандал с «ничейным» разведчиком над Роттердамом...

— Ответ отрицательный! Оперативный дежурный полка уже связался с ними, никто ничего не знает, но сразу же очень захотели узнать. Причем все одновременно. Что мы имеем на этого неизвестного?

— Согласно уже имеющимся и поступающим к нам данным о контакте, он произвел вертикальный старт где-то в районе Брэдфорда до высоты девяти тысяч футов, и с этой точки, продолжая набор высоты и скорости, стал уходить на юго-восток, приблизительным курсом 132.

— И что сейчас?

— Сейчас контакт почти преодолел Ла-Манш, занял эшелон порядка двадцати тысяч футов и продолжает ускоряться. Его скорость полтора Маха и продолжает расти. По нашим расчетам, если цель не изменит курс, то вскоре она пройдет на стыке Голландии и Бельгии и войдет в воздушное пространство Германии.

— Понял, — про себя порадовался лейтенант. — Может, это и к лучшему — вот пусть «джерри» с ним и разбираются. По системе NADGE (единая система ПВО НАТО в Европе) прошло оповещение, и немцы слегка всполошились. Если не ошибаюсь, наш контакт уже ведут из центра управления во Франкфурте и поднимают на перехват пару «Еврофайтеров».

— Ясно, сэр! Но мы продолжим его отслеживать до выхода из нашей зоны охвата.

— Все верно, продолжайте.

Пронзительно затрещал телефон связи с оперативным командованием, и лейтенант, не мешкая, снял трубку. По этому телефону могли сообщить все, что угодно — от приказа на открытие огня до извещения о начале Третьей Мировой войны. Но в трубке вместо знакомого голоса их командира, подполковника Миллса, послышался совершенно незнакомый бас:

— Лейтенант, на связи полковник МакГиллиан.

При упоминании грозного имени начальника 5-го отдела, у начальника смены сразу возникло желание встать по стойке «смирно», ибо этот полковник мог играючи поломать карьеру офицерам рангом куда повыше, нежели какой-то лейтенант дежурной части ПВО.

— Так вот, — властно зарокотал в трубке МакГиллиан, выслушав торопливый доклад дежурного офицера. — Вы все сделали правильно. Продолжайте вести наблюдение и фиксируйте все, что только сможете. Но запомните, лейтенант, — в обертонах голоса полковника прорезалась настоящая сталь. — ЭТО, чем бы оно, в конце концов, не оказалось — летающим блюдцем, ядерной боеголовкой или даже самим Санта-Клаусом верхом на оленьей упряжке, — оно НИКОГДА не стартовало с нашей территории. Никогда. Вы меня поняли, лейтенант?

— Да, сэр! Так точно, сэр!

Но полковнику этого явно было недостаточно:

— Учтите, если вы и ваша смена хоть словом обмолвитесь об этом перед кем-либо, я гарантирую, что остаток службы вы все проведете на метеорологической станции самого северного из Шетландских островов, где будете пить антифриз, давить мерзлых вшей, а по праздникам — играть в нарды с заплывшими на огонек норвежскими китобоями. Я доступно все изложил?

— Так точно, сэр! — отрапортовал дежурный лейтенант, уже стоя и вытянувшись во фрунт. Он только начинал военную карьеру, и портить отношения с начальством ему совершенно не улыбалось.

Полковник молча повесил трубку.

* * *

Скорость. Скорость и белесые хвосты распадающегося на полосы воздуха. Тишина после преодоления звукового барьера. И слепящее на высоте солнце. Заключенная в плотный многослойный кокон магических полей, Рен неслась по самой кромке облаков, воспринимая окружающий мир как фасеточным зрением насекомых — множество кусочков изображений со всех сторон сразу, подаваемых магией минуя глаза прямо в мозг. Все ее тело и магически сформированное «крыло» буквально звенели от протекающей по ним энергии.

Приказ господина. Ощущение прежней, казалось, навсегда утраченной всесокрушающей мощи. И цель.

Больше ей не надо было ничего.

* * *

А в немецком центре противовоздушной обороны во Франкфурте обстановка накалялась с каждой минутой. В полутемном операционном зале, где светились россыпи индикаторов, неяркие дежурные лампы и экраны многочисленных мониторов слежения за воздушным пространством, царило напряжение, прерываемое сигналами вызовов и короткими отрывистыми фразами. Также на громкую связь были выведены переговоры с двумя истребителями, стремительно набирающими высоту в предполагаемой зоне перехвата.

— Шайзе! — вполголоса выругался немецкий майор с красным лицом и приплюснутым носом боксера, вперившись угрюмым взглядом в монитор, сплошь испещренный отметками и цифрами. — Это точно не эти чертовы «томми»? С них еще станется запустить с подачи янки какую-нибудь шпионскую хреновину...

— Никак нет, герр Финкель, — ответил майору унтер-офицер с наушниками на черноволосой голове. — Возможно, англичане и темнят, но эта цель не смогла бы разогнаться до такой скорости над Ла-Маншем, если бы взлетела прямиком в Англии. Это что-то другое... Я, скорее, поверю, что это американский SR-71A «Blackbird», поднявшийся с их авиабазы в исландском Кефлавике... Но нас бы они тогда точно предупредили. Да и отклик на радарной сетке слишком мал для «Черной Птички», это больше похоже на ракету класса «Томагавк», но опять же — они не летают на такой высоте, да и предельная скорость у них гораздо ниже.

— А как высоко забрался этот незваный гость?

— Секунду, герр майор... Текущая высота цели «TR-1» — семь тысяч метров, скорость продолжает расти.

«TR-1». Такое имя было присвоено цели вовсе не случайно. Как и всякая смена службы слежения ПВО, состоявшей большей частью из опытных специалистов, эта за время своих дежурств не раз и не два засекала на радарах «фантомы» — непонятные и ложные засветки. Чаще всего они возникали и очень быстро пропадали, реже — какое-то время следовали запутанными траекториями, физически невозможными для современных летательных аппаратов и опять же пропадали с экранов радаров. Кто-то считал их НЛО, кто-то электромагнитными наводками в аппаратуре, кто-то — причудами земной атмосферы. Но военные, чьим делом был контроль над воздушным пространством, были обязаны отслеживать любой неопознанный контакт и зачастую — поднимать в небо перехватчики, пусть даже и вхолостую.

И так уж повелось, что с чьей-то легкой руки эти фантомные контакты всегда обозначались буквами «TR», аббревиатурой от немецкого «Trügerisch Reiter» — «Призрачный всадник».

— Мдааа... — протянул Финкель, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла. «Фантом», идущий прямым, как натянутая нитка, курсом, внушал ему какое-то неясное беспокойство. А своему шестому чувству офицер предпочитал верить. — Что там с истребителями?

— «Ангриф-1» и «Ангриф-2» постоянно на связи. Они заканчивают набор высоты и войдут в соприкосновение с целью на сходящихся курсах ориентировочно в районе Эссена. Через три с половиной минуты.

— Отлично, ждем.

И майор оттер платком вспотевшее лицо.

* * *

Ждать пришлось недолго. Пара истребителей-перехватчиков EF-2000 «Тайфун», наводимая по сигналу с земли, вышла точно к сопровождаемой радарами цели.

Сказать по правде, летчики слабо верили в реальность фантомной цели — в конце концов, слухи о сбитых НЛО куда чаще встречались в научной фантастике, чем в реальной жизни — и рассматривали её как возможность сделать еще один боевой вылет и получить повод для едких шуток над наземными службами и употребляемыми ими веществами, из-за которых приходится вхолостую гонять дорогостоящие машины.

Но шутки кончились, когда пара, пробив облачность, почти сразу же установила визуальный контакт с мнимым фантомом. Неизвестный темный предмет несся с полуторной скоростью звука в толще облачного слоя, иногда проскальзывая на поверхности или в прорехах облаков неясным размазанным пятном. Больше всего он походил на плывущую под самой поверхностью воды рыбину, нет-нет, да и показывающую над водой то спину, то концы заостренных плавников.

Задействованные истребителями бортовые РЛС наведения тотчас же дали отклик — нарушитель действительно имелся, и имелся во плоти, а не как заблудившийся электромагнитный всплеск. И на этот случай у летчиков имелась вполне конкретная инструкция:

— Внимание! Неопознанный объект! Вы нарушили воздушное пространство Германии! Немедленно измените курс на 035, сбросьте скорость и идите на снижение! Повторяю! Немедленно измените курс на 035, сбросьте скорость и идите на снижение!

Но с таким же результатом командир пары мог читать нарушителю стихи Гейне или петь тирольские напевы — тот продолжал распарывать облачный ковер, оставляя за собой лишь широкую полосу взбаламученного воздуха.

— Внимание! Неопознанный объект! Последнее предупреждение! Немедленно измените курс, погасите скорость и идите на снижение! Иначе открываем огонь!

Но ни это, ни предупредительная трассирующая очередь, пущенная из скорострельной пушки, не оказала на нарушителя должного воздействия.

— Работаем, — произнес ведущий и тронул пару переключателей на приборной панели, активируя управление бортовым оружием.

Основное оружие ближнего боя, ракета типа «воздух-воздух» AIM-9 Sidewinder инфракрасного наведения, отказалась «брать» цель — к недоумению пилота та, идя на скорости в 1.5 Маха, практически не давала теплового выброса, кроме естественного нагрева. И летчик переключил управление боевой станцией на пару куда более серьезных «пташек» — AIM-120 AMRAAM, имевших активное радиолокационное наведение.

Бортовая РЛС «Тайфуна» стегнула цель парой импульсов и круглая метка захвата мишени, выводимая на рамку ИЛС, замигала, сигнализируя о готовности.

— Хладнокровный ты тип, как я погляжу… — буркнул в кислородную маску пилот «Ангрифа-1». — Ну, давай тогда проверим, насколько ты везунчик…

И палец в перчатке вдавил кнопку пуска.

Рванувшиеся с подкрыльевых пилонов две ракеты, разогнавшись до скорости равной четырем скоростям звука, за несколько секунд догнала идущую в облаках цель и… У пилота за черным стеклом-светофильтром шлема расширились глаза — «фантом» в самый последний момент совершил совершенно немыслимый противоракетный маневр, «сломав» траекторию полета под углом девяносто градусов. Смутно различимый, странно мерцающий, короткий, но длиннокрылый силуэт мелькнул, отвесно уйдя вверх.

— Was geht ab?! — невольно вырвалось у него. — Дитер, ты видишь то же, что и я? — от неожиданности летчик даже забыл правила ведения переговоров, обратившись к ведомому по имени.

— Да, — раздалось в наушниках. — И будь я проклят, если что-нибудь понимаю. Это что, и вправду НЛО?

— Неважно! — ответил уже пришедший в себя командир. — У нас приказ! Расходимся и атакуем оружием ближнего боя!

Но не успел ведомый разбить парный строй, отвалив боевым разворотом вправо и выше, как ушедший в высоту неизвестный, подсвеченный изнутри объект, чертя в воздухе белые полосы концами своих длинных, узких, раскинутых крыльев, завершил петлю, снизился слева от ведущего и, совершив серию «бочек», поравнялся с ним, летя на расстоянии каких-то нескольких метров.

Поборов инстинктивное желание рвануть ручку управления вбок, командир пары остался на курсе, откровенно пялясь на невиданное доселе зрелище.

Более всего объект преследования походил на стилизованную фигуру ласточки, отлитую из тускло светящегося темного янтаря. Веретенообразное, чуть сплюснутое тело с темной сердцевиной заканчивалось раздвоенным хвостом и венчалось широко раскинутыми длинными, сужающимися к концам крыльями, напоминающими изогнутые лезвия.

Удивительная конструкция, имевшая наилучшие аэродинамические обводы и идеально гладкая даже на вид, резала воздух с низким, вибрирующим гулом и не оставляла за собой никаких следов, кроме тонких, стремительно тающих полос воздушных завихрений.

— Центр, имею близкий визуальный контакт с целью, — не отводя взгляда от «TR-1» и даже, кажется, не моргая, доложил пилот.

— И что это?

— Понятия не имею, герр майор… — с легкой запинкой ответил летчик. — Я еще никогда такого не видел…

— Продолжайте действовать по инструкции!

— Есть! — и командир пары тронул переключатель радиосвязи. — Внимание! Неопознанный объект! Измените курс на 035 и идите на снижение! Повторяю, измените курс на 260 и идите на снижение, иначе будете атакованы повторно!

* * *

Не слышащая идущих к ней радиообращений Рен на секунду задумалась, разглядывая пилота, отлично видного через бронепластик кокпита. Ее атаковали, и самым разумным было ответить тем же, но полноценный бой с этими быстрыми железными птицами с людьми внутри требовал перехода в иную форму, вроде той, что она использовала для истребления драконов. Это, в свою очередь, требовало расхода не бесконечной энергии ак-нота и времени. А главная задача была все еще не выполнена. И сопоставив все, Коготь приняла иное решение.

* * *

Повторяющий предупреждение в третий раз пилот «Ангриф-1» внезапно заметил, что неизвестный объект посветлел, еще больше вытянулся, утратив сходство с ласточкой и превратившись в нечто, напоминающее сглаженный наконечник стрелы. Законцовки его крыльев засияли, как звезды и в следующую секунду самолет дернуло, кинуло, небо встало в глазах летчика на дыбы и закрутилось в бешеной круговерти.

Воздушный удар, вызванный сумасшедшим, взрывоподобным ускорением, был почти равнозначен волне цунами, рванувшей назад и в стороны, а неведомая цель «TR-1», неистовым разгоном прокладывая в воздухе настоящий тоннель из мутных, многометровых колец воздуха, спрессованного до состояния камня, стремительно уходила вперед и вверх.

Но летчику истребителя сейчас было не до преследования. Его многотонная боевая машина, сорванная с воздушного потока, как парящий бумажный самолетик резким порывом ветра, беспомощно кувыркалась, быстро теряя высоту. В кабине наперебой мигали красными огнями контрольные панели, верещали тревожные сигналы, а речевой информатор приятным женским голосом спокойно докладывал:

— Отказ левого двигателя…

— Отказ гидравлики…

— Пожар в левом двигателе…

— Критическая перегрузка…

— Критическая перегрузка…

— Критическая перегрузка…

Дымящийся и хаотично вращающийся самолет, отчаянно скрипя всеми сочленениями, падал к земле, и у пилота не выдержали нервы. Хотя он все сделал правильно — машину было уже не спасти. Летчик бросил ставшую бесполезной ручку управления, протянул руки к двойному, в форме буквы «Ф» желто-черному стальному кольцу активации катапульты у основания кресла и дернул его вверх.

Отстрел пиропатронов колпака кабины, страховочные ремни, плотно притянувшие его к креслу и мощнейший пинок вышибного заряда произошли будто в один миг, и в себя пилот пришел, уже вися под куполом парашюта и наблюдая, как его истребитель, кувыркающийся четырьмястами метрами ниже, разваливается на куски от запредельных перегрузок.

Его напарник-ведомый с позывным «Ангриф-2», не попавший под воздушный удар, увидев раскрывшийся внизу купол, с облечением выдохнул. И, положив машину на крыло в крутом вираже, толкнул ручку управления двигателями от себя до отказа. Развернувшиеся пластины спаренных сопел реактивных двигателей расцвели синими форсажными хвостами, и задрожавший как пришпоренная лошадь истребитель на максимальной скорости понесся по четко видимому следу уходящего объекта. Но, даже выжимая из своего «Тайфуна» все возможное, «Ангриф-2» все больше и больше отставал от «Призрачного всадника», за какие-то секунды превратившегося в еле заметную золотистую точку, от которой по темно-синему небу широкими волнами расходились белые инверсионные следы.

* * *

— Это невозможно... Нет, вы только посмотрите... — оператор неверяще постучал по экрану пальцем с постоянно меняющимися цифрами данных о цели. Сейчас они росли и росли стремительно. — Цель ускоряется... Скорость уже три Маха... Нет, четыре... Уже пять! Боже правый… Эта аппаратура точно не врет? Цель за шесть секунд разогналась до семикратной скорости звука и с набором высоты уходит от преследования! Это наверняка беспилотчик — живой человек просто не выдержит такой перегрузки! Все, цель уже над Чехией! Или, может быть, уже даже над Словакией...

— Отзывайте оставшийся истребитель, — после секундного колебания отдал приказ начальник. — За нарушение воздушных границ нас по головке не погладят, к тому же у бывших стран советского блока на вооружении до сих пор стоят русские ракеты «земля-воздух» — пусть и устаревшие, а связываться с ними точно не стоит. Но это происшествие мы все же так просто не оставим...

Он подошел к пульту связи и решительно сорвал красную трубку связи с командным центром NADGE, расположенным между Лейпцигом и Берлином.

— На связи станция слежения ПВО во Франкфурте, майор Финкель.

— Оперативный дежурный гауптман Кляйнц, — немедленно раздалось из дублирующего телефон динамика громкой связи на пульте.

— Докладываю. Контакт «TR-1» переданный нам англичанами, прошел курсом Бримингем-Ессен-Брно, походя уничтожил один из истребителей-перехватчиков и со скоростью семь махов покинул воздушное пространство Германии. Сейчас он над Чехией или Словакией, а, может, даже и в Венгрии.

— Что? — в голосе гауптмана прорезалась неподдельная тревога. — Перехватчик сбит? Цель ушла? Но как?

— Не имеем точных данных. Но пилот жив, катапультировался, так что мы это выясним. А пока, ввиду сложившейся ситуации касаемо цели «TR-1», запрашиваю сопровождение объекта «Большим Глазом».

— Согласен, герр майор, подтверждаю запрос. Подача картинки пойдет меньше чем через минуту. Ждите.

Сигналы, полетевшие по проводам и оптоволокну со скоростью, близкой к световой, привели по цепочке в действие очень много техники и людей, и закончились высоко над Землей, где по эллиптической орбите на высоте почти шестьсот километров парил в пустоте безымянный искусственный спутник. Этот десятиметровый цилиндр, уже который год накручивающий витки вокруг планеты, являлся практически младшим братом знаменитого на весь мир орбитального космического телескопа «Хаббл», совместного детища NASA и Европейского космического агентства для наблюдения за ближним и дальним космическим пространством.

Но этот спутник, хотя и тоже был почти телескопом, все же имел, помимо некоторых расхождений в общей конструкции, одно серьезное принципиальное различие со своим старшим братом. Его круглый торец, несущий за идеально отполированным бронестеклом целую россыпь всевидящих глаз — видео и фотокамеры высокого разрешения, инфракрасные сенсоры и спектральные датчики, был обращен не в таинственные глубины космоса, а наоборот — на поверхность планеты, ибо создателей и хозяев этого спутника секреты земные интересовали куда как больше, чем небесные.

И вот теперь, получив кодированный телеметрический сигнал, спутник послушно просыпался. Запустились системы автодиагностики, подалось питание на многочисленные ПЗС-матрицы приборов наблюдения, прогревая их до рабочего режима, прошел обмен контрольными пакетами информации со станцией на Земле для проверки канала, по которому вскоре хлынет целый поток данных. Толчками выбрасывая реактивные струйки из миниатюрных маневровых двигателей, серебристый цилиндр начал неторопливо перемещаться, занимая на орбите требуемое положение и устремляя свой электронный взор на Восточную Европу.

— Есть картинка! Есть захват цели!

И на главном стенном экране командного центра NADGE, делавшего его немного похожим на ЦУП космического агентства, мигнула и возникла четкая черно-белая и плавно плывущая панорама западных Карпат на территории Венгрии. То же изображение транслировалось и на станцию слежения ПВО во Франкфурте, но «вели» цель уже офицеры дежурной смены центра NADGE.

— Так. А где же наш «призрак»?

— Согласно данным радара и визуальным наблюдениям пилотов, объект довольно мал, так что визуально различить его с высоты на фоне земли, да еще и на такой скорости...

— Понял. Переключите на инфракрасное изображение!

Экран мигнул еще раз, и черно-белая картинка стала сине-голубой. И на ее фоне ярко и четко проступила искомая цель, выглядящая в тепловом спектре как вложенные друг в друга несколько разноцветных овалов — желтый, оранжевый и красный, по степени нагрева. Также от него по бокам расходился целый пучок цветных «усов» раскаленного и медленно остывающего воздуха, напоминая волны от скоростного глиссера, распахивающего острым форштевнем водную гладь.

— Вот он, наш красавчик... Обновить данные о цели!

— Скорость — около семи тысяч километров в час и падает, — тут же начал озвучивать данные оператор. — Высота — восемнадцать тысяч, идет на снижение. Аппроксимированный курс — 128. Внимание! Объект покидает Венгрию и входит в воздушное пространство Румынии.

— Данные пишутся? Отлично. Ну что ж, посмотрим, куда же это он так торопится...

Однако долго ждать военным не пришлось. Нарушив румынскую воздушную границу и снизившись до семи километров, загадочный объект резко остановился, почти мгновенно погасив набранную им немыслимую скорость. Остановился и завис на высоте над плохо изученным, гористым районом Румынии, где-то в треугольнике между городами Арад, Клуж-Напока и Орадя.

— Ближе. Еще ближе... — оператор, легкими движениями пальцев управляющий далеким орбитальным монстром, регулировал картинку, машинально перекатывая во рту зубочистку. — Какая-то горная долина... Леса... Большое озеро... Красиво там, наверное. По центру озера, похоже, что-то есть... Нет, ничего, просто какие-то помехи. Точно, пусто. Так что же там забыл наш торопливый гость?

* * *

Достигнув назначенной точки, Рен остановилась и сделала это настолько резко, что увлекаемый ею в движении обширный воздушный фронт через секунду-другую с шумом догнал ее саму и крепко ударил, сдвинув в воздухе на несколько метров.

Но девушку это ничуть не взволновало. Стремительно таяли окружающие ее магические защитные и движительные поля, в пронзительной тишине высоты слышался лишь общий, низкий, ощущаемый на грани слышимости ровный гул открытого на все стороны пространства, и на его фоне — звонкие щелчки остывающей брони Рен, исходящей малиновым свечением по краям сизо-стальных пластин.

Она извлекла из-за спины хесаан и вытянула вперед руку с зажатым в ней оружием, опустив его острием вниз.

На хетсаане, точно между двух его утолщений, возникло толстое светящееся кольцо, наполнилось бегущими символами и резко, рывком расширилось на добрый десяток метров, опоясав Рен плоским кольцом бледно-голубых знаков. Одно из самых могучих средств уничтожения, созданных под солнцем Даймона, пришло в движение.

Из трех отверстий скошенного наконечника один за другим выползли три длинных, прозрачных, похожих на хрусталь стержня, и вокруг них, потрескивая черными молниями, начала формироваться небольшая сфера, с каждой секундой набиравшая густую, эбеновую черноту.

Хетсаан в руке девушки дрогнул и раскрылся, но не так, как в прошлый раз, принимая в себя ак-нот, а целиком, разойдясь в стороны по каждой линии опоясывающего его узора, превратившись в окруженную повисшими прямо в воздухе сегментами оболочки светящуюся сердцевину, в центре которой слепяще-алым сердцем пульсировал сгусток энергии, готовясь отдать большую часть вложенной в него мощи.

В воздухе нарастал гул, перемежающий с совершенно нереальным для этого места тонким и мелодичным перезвоном, словно от десятков стеклянных колокольчиков, звучащим как грядущий похоронный звон.

На лице Рен, свободном от маски, вновь проступил неведомый светящийся магический рисунок, но на это раз он был иным — в толстых и резких ломаных линиях сквозило нечто неотвратимое, бездушное, действительно превращающее ее сейчас всего лишь в исполнительный механизм, расчетно-наводящую приставку к своему оружию.

Напряжение достигло наивысшего предела, звон и гул, хаотично переплетаясь, заполнили все вокруг; включенная в единую с хетсааном цепь Рен вытянулась в струнку, ее распустившиеся белые волосы задрались вверх и в стороны сияющей светом короной, а губы сложились в беззвучные слова:

— И да откроется левый глаз Наэ-Хомад...

* * *

Первой это увидела смуглая девушка-полуэльфийка, на какой-то миг отвлекшаяся от поцелуев своего возлюбленного, с которым они сидели на балюстраде самой высокой из башен Ашкелона.

Небесная синева вдруг вспыхнула, засветилась фантастической белизной и прямо над ними, высоко в небе, словно беззвучно раскрылось окаймленное белоснежными облаками громадное черно-алое око, вокруг которого вспух оранжево-бурый ореол огня. Пронзительный свист, как если бы кто-то провел гигантским ножом по тарелке, наполнял воздух еще какие-то мгновения. А в следующий миг словно сам воздух вокруг замка яростно вспыхнул — древняя защитная магия, вложенная создателями в многометровые стены, попыталась отразить удар. Но ничто не могло противостоять той мощи, что обрушилась на Ашкелон из поднебесья. Девушка только открыла рот, чтобы вскрикнуть, как тонкая, ярко светящаяся нить, собравшая вокруг себя белые, закрученные потоки воздуха, прошила магический щит, пылающим прочерком прожгла пространство и за долю секунды испарила главную башню, влюбленную пару и всех, кто в данный момент находился в ней.

А всем остальным обитателям замка, как постоянным, так и заглянувшим погостить сюда в недобрый час, оставалось жить всего на несколько вздохов и ударов сердца дольше.

По слепящему лучу, как бусина по нити ожерелья, стремительно скользнула вниз, к земле, черная сфера. Уйдя к самому основанию древнего замка, через сотую долю секунды смерть, прилетевшая из-за облаков, вздыбила единой гигантской круговой стеной землю, камень и воду озера. Целый остров посреди водоема, вместе со стоящим на нем величественным древним замком, размером с небольшой город, вспучился, взорвавшись изнутри. Но поднятые в воздух тысячи тонн обломков и грунта не разлетелись на многие километры как при обычном взрыве, а были поглощены и растворены мгновенно догнавшей их ослепительной полусферой, рванувшейся в стороны из точки попадания.

Блистающий, легко затмивший лучи садящегося солнца, гигантский купол смертоносного голубоватого света расширился до нескольких километров в поперечнике, втянув в себя все, что осталось от острова и громадное количество воды из озера. И тут же грянул взрыв, вернее даже не взрыв, а некий совершенно циклопический выдох, пригнувший и сломавший взрывной волной многовековые деревья на берегах озера и окончательно размоловший в мелкую пыль все, что попало в безжалостные жернова. Все — землю, камень, дерево, металлы, совсем недавно бывшую живой плоть и раскаленный, перегретый водяной пар.

* * *

— Arschficken!! — у оператора «Большого Глаза» невольно вырвалось грязное ругательство, когда он увидел как его монитор, показывающий картинку в тепловом режиме, резко залило бело-желтым цветом. Он судорожно застучал по клавишам, меняя масштаб изображения. Больше, еще больше... Наконец, уменьшив масштабную сетку до степени, выводившей на монитор всю горную долину целиком, он увидел...

И изжеванная за последний час дежурства зубочистка выпала у него изо рта.

— Код красный! Повторяю — код красный!! — срывающийся голос огласил помещение центра управления. — На территории Румынии зафиксирован ядерный взрыв! Наблюдаю двойной термический импульс!

Рука Кляйнца уже сама тянулась к телефону. Это была прямая линия связи с германским Министерством обороны и со штабом НАТО в Брюсселе.

— Внимание, докладывает гауптман Кляйнц из Специального Центра управления войсками ПВО. Мы только что зарегистрировали ядерный взрыв на территории Республики Румыния! Повторяю: мы только что зарегистрировали ядерный взрыв на территории Республики Румыния!

Один голос на той стороне канала связи выругался. Другой голос, принадлежавший старшему дежурному смены в Берлине, прозвучал куда более рассудительно:

— Что? Вы точно уверены в этом?

— Двойной импульс, характерный для ядерного взрыва, — ответил гауптман, сам удивляясь своему собственному хладнокровию.— Сейчас мы наблюдаем, как увеличивается огненный шар. Без сомнения, это ядерный взрыв. Приблизительная мощность — от 150 до 200 килотонн. По мере поступления новой информации она немедленно будет сообщена вам. Конец связи.

Гауптман без сил плюхнулся в кресло и растерянно провел ладонью по лицу.

— Donnerwetter... — пробормотал он. — Майор Финкель, вы все видели?

— Да, — ответил майор, все это время остававшийся на связи. — Но меня волнует вовсе не это! Не знаю, чем уж там провинились несчастные лодыри-румыны, но эта чертова цель, этот «TR-1», прежде чем грохнуться в горах, протащил над Фатерляндом ядерную боеголовку! Вот интересно, какая из стран настолько охамела, чтобы запускать…

— Он не грохнулся...

— Что?

— «TR-1» ложится на обратный курс!

— Что?!! Он уцелел?! Так это был всего лишь носитель? Отслеживать! Немедленно отслеживать!

— Уже ведем... Но спутник уходит из зоны видимости через тридцать секунд. Переходим на радар! Проклятье, объект снижается! Уходит за радиогоризонт! Все, мы его потеряли!

Но это был еще не конец.

В зал управления вбежал молоденький лейтенант, таща в руках рассыпающуюся на ходу пачку бумаги.

— Герр Кляйнц! Гауптман! — прерывающимся голосом вскрикнул он. — Получены данные спектрального и термального анализа! Это не ядерный взрыв!

— То есть как? — подался вперед начальник смены, и его запыхавшийся подчиненный зачастил:

— Ну, то есть он начался как ядерный... Или был ядерным... Но потом что-то остановило его и повернуло вспять, ограничив всю мощь взрыва определенной площадью! Вы поглядите сами, это видно по четкой температурной границе и ненормально быстрому остыванию поверхности! — И возбужденный лейтенант начал совать в руки Кляйнцу цветные распечатки с графиками и термограммами. — Это просто фантастика! Это «что-то» смогло вызвать, по сути, ядерную имплозию — взрыв, направленный вовнутрь! Градиента излучения…

Кляйнц поморщился, как от зубной боли. Трескучие и непонятные ученые словеса, которыми постоянно сыпал научный персонал спутникового центра ПВО, лишь по недоразумению носящий погоны, вызывали у кадрового офицера стойкое раздражение.

— Вы мне скажите только одно, Рашке, это была атомная бомба или нет? Может, ракета? Снаряд?

— Не могу сказать точно, герр гауптман... — замялся офицер от науки. — Слишком мало данных, но, судя по всему, кто-то смог изобрести, если можно так выразиться, «мощное высокоточное ядерное оружие локального действия». Нам необходимо провести замеры, осуществить исследования...

— Свободны... — Кляйнц обреченно махнул рукой на Рашке, который, что-то невнятно бормоча себе под нос, с отсутствующим видом уткнулся в бумаги. — Дитрих! Передайте в штаб и в Брюссель, что это, возможно, был не ядерный взрыв. Ученые специалисты не уверены и требуют времени на изучение.

Оператор связи кивнул, а гауптман чертыхнулся, устало откинулся на спинку кресла и вслух апатично-философски заметил, обращаясь к подчиненным:

— Вот попомните мое слово… Ставлю две кружки лагера со свиной ножкой и кислой капустой в пивной «Битбюргер» против гамбургера с пепси-колой из ближайшего «МакДональдса», что с нас всех просто возьмут подписку о неразглашении, и этим и дело закончится. А что там было на самом деле, мы так никогда и не узнаем.

* * *

Но не только разведывательный спутник слежения с заоблачной высоты наблюдал за этой жуткой и завораживающей картиной.

Единственной живой душой, воочию увидевшей в действии полностью высвобожденную, смертоносную мощь стража Даймона, был древний архивариус Ашкелона, старый наг Зоблат.

Еще несколько дней назад шестисотлетнего нага стали мучить странные, тревожащие видения. Он выползал из своего уютного архивного подвала, смотрел вокруг, и старые, выцветшие глаза древнего существа отказывались верить увиденному.

Ашкелон п_л_ы_л.

Его высокие стены, ажурные воздушные переходы, гордые башни, прямые и четкие линии построек, возведенных тысячи лет назад, временами то там, то здесь начинали плыть, искажаться и выцветать, как будто Зоблат глядел на них сквозь струи нагретого воздуха. Или будто сам замок понемногу и незаметно проваливался в небытие, которое ему сулил один из возможных вариантов будущего, становившийся с каждой минутой все более и более вероятным.

Наг сообщил об этом леди Шиларе и всем знакомым магам, находившимся в Ашкелоне, но никто кроме него так и не смог увидеть наводящего немой ужас мерцания, неторопливо и неотвратимо растекавшегося по могучим стенам и шпилям. Да и не особенно старались мудрецы Лоно Хара. И после десятка неудачных попыток к словам старика они попросту перестали прислушиваться, потому что были слишком… Очень много накопилось этих «слишком» среди жителей старинной пограничной лонохарской цитадели, давно привыкших к тому, что они, лонохарцы, самые сильные, самые страшные, самые могучие. И слишком долго считавших Зоблата, порой по полгода не вылезающего из своего архива, лишь древним безобидным чудаком со странностями.

Тогда он потребовал сообщить о своем предупреждении Валькери и сам попробовал связаться с ней, но его своенравная ученица опять отсутствовала неизвестно где.

И тогда он начал собираться.

Не тратя времени ни на сон, ни на еду, Зоблат, не покладая всех четырех рук, переносил по Тропам труд своей долгой жизни, бесценный архив, в принадлежащее ему, но до сих пор редко посещаемое подземное жилище в Лоно Хара. Он сновал туда и обратно под шутки беспечных обитателей замка и старался не глядеть по сторонам: зрение древнего ментального мага, неизвестно по какой причине приобретшее способность видеть отголоски приближающегося будущего, безжалостно показывало ему, что место, которое он так долго считал своим домом, с каждым часом все больше у_х_о_д_и_т из мира живых.

Но Зоблат успел. Успел вынести и все свитки, и картотеку, и даже любимую оттоманку, прежде чем земля вздрогнула и ушла из-под ног, а над озером взошло второе солнце, вспышку которого заметили даже в далеких горных маггловских деревнях.

Прошло около пяти минут или более, и успокоившаяся было вода изрядно обмелевшего озера, над центром которого все еще плыло раскаленное марево, вдруг покрылась мелкой рябью, а в воздухе возник тихий шелест, который бывает, когда слышишь, как при порыве ветра опадают осенние сухие листья.

И Зоблата, безучастно наблюдавшего за гибелью Ашкелона с ближайшего холма, пробрала дрожь — он был готов поклясться чем угодно, что в этом шелесте ему послышался шепот сотен только что погибших живых существ, людей, нагов и всех прочих, населявших замок, которые, уходя за грань, словно хотели что-то сказать живым, что-то последнее и наверняка очень важное.

Но в воздухе плыл только тихий шелест, только жуткий, нежный шепот, оставляющий рябь на успокоившейся воде, тревожную и пугающую...

Старый наг лишь вздохнул, помолчал минуту, открыл проход на стылые Тропы и ушел, оставив после себя лишь тающую изморозь на сочной, летней траве.

* * *

Когда двенадцать часов спустя из-за гор с мерным стрекотом вывалили четыре вертолета в яркой раскраске поисково-спасательной службы с военными специалистами на борту, прихватившими на всякий случай дозиметрическую аппаратуру и комплекты радиационной защиты, в затерянной горной долине был абсолютно тихо. Ожидаемой катастрофической картины последствий ядерного удара никто не увидел, а дозиметры и рентгеноскопы спокойно и тихо пощелкивали, фиксируя обычный для гор чуть повышенный радиационный фон.

Прилетевшие люди заметили лишь несколько странностей — поваленный кольцом лес, уменьшившееся более чем на треть озеро, чьи берега и обмелевшее дно оказались сплошь усыпаны ковром мертвой рыбы, и идеально правильное, около четырех километров в поперечнике, полусферическое углубление в дне озера, зафиксированное эхолотом, спущенным с вертолета на середине водоема. Подробных карт этой местности ни у кого, как ни странно, не оказалось, так что выяснить, что же именно раньше располагалось в центре озера, не представлялось возможным.

Военные произвели все возможные замеры, сделали снимки, взяли пробы воздуха, грунта и воды, и к концу дня, погрузившись в своих стальных стрекоз, отбыли восвояси, так и не найдя ничего, рассказавшего бы им о том, что в действительности произошло в глухой горной долине.

Ашкелон, замок Владык Хаоса, тысячелетиями служивший для лонохарцев и клана Дракул домом и главными воротами в мир людей, исчез с лица земли, испарился, как будто его никогда и не было.

В исчезновение Ашкелона сначала никто не поверил.

Неприятности начались, когда очередная партия магических товаров, ценных грузов и продовольствия, регулярно отправляемая из Лоно Хара в фамильную резиденцию Дракул для нужд замкового хозяйства и прочих, более мелких владений лонохарцев, вместо того, чтобы привычно лечь на каменные плиты центральной площади Ашкелона, исчезнув, через мгновение вернулась обратно. Груз разметало в разные стороны, как после мощного воздушного взрыва; магам и страже, сопровождавшей караван, пришлось не легче. Оглушенные, потерянные, они могли только ошалело таращить глаза и беззвучно разевать рты, пока над ними хлопотали озабоченные целители.

Когда Валькери доложили об этом происшествии, она только рассмеялась.

Но очень скоро правительнице стало не до смеха: путь в Ашкелон, главный из двух магических проходов в мир людей не просто закрылся, а вообще перестал существовать. Ситуация настораживала, и, прихватив отряд разведчиков и дознавателей, Пэнтекуин в сопровождении Драко перенеслась в Запретный лес Хогвартса, а затем — в Румынию, к хорошо знакомой долине, уже готовясь излить на подданных свой праведный гнев.

И… замерла, точно угодив под взгляд приснопамятной Медузы Горгоны.

Пропал не только проход между мирами — самого Ашкелона, являвшегося его неприступными воротами, тоже не было. Он исчез, растаял в воздухе, и лишь сотни поваленных деревьев, заметно обмелевшее озеро и обширное углубление в его дне, которое уже начало заносить илом и песком, свидетельствовали о недавнем буйстве неведомой стихии.

То, что древняя твердыня, которую Валькери помнила с самого раннего детства, в которой знала каждый закоулок, башню и переход, исчезла без следа, подействовало на женщину так, будто замок обрушился ей на голову всей своей громадой, погребая под обломками.

Яростно сверкая глазами, Пэнтекуин разослала по окрестностям десятки разведчиков, приказав добыть нужную информацию хоть из-под земли. В озеро с тем же приказом были посланы водные жители Лоно Хара. В ожидании новостей Валькери беспокойно расхаживала по кромке берега, то и дело стискивая кулаки и нервно кусая губы. Малфой, видя состояние супруги, благоразумно держался поодаль.

То, что замок уничтожили, сомнению не подлежало. По престижу правящего дома и правительницы лично нанесли сокрушительный удар. Но кто? Кто мог стереть ее замок с лица земли? Какие силы вмешались? Лоно Хара был величайшим и могущественнейшим из миров, его магия превосходила все известные ей волшебные силы, а Ашкелон был вторым по сосредоточию могучих магов после лонохарской столицы. Защита румынской твердыни даже превосходила столичную — замок являлся еще и вторым элементом щита, закрывающего Лоно Хара от вторжения извне. Кто же, кто сумел смести охранные заклятья? Местным это было не по плечу — так неужели проклятые насекомые сумели изобрести что-то новое? Нет, это тоже исключалось — их цивилизация активно использовала магию, но лишь на примитивном уровне. Жукам незачем было развивать и совершенствовать мастерство единиц, когда при необходимости они могли объединить усилия сотен и тысяч магов, пусть и посредственных. Но такое количество инсектов не могло проникнуть сквозь щит незамеченным…

Тягостные раздумья лонохарской правительницы прервали вернувшиеся с новостями разведчики. Допросив магглов в близлежащих горных селениях, они выяснили, что день назад практически все жители стали свидетелями странного явления: над долиной Ашкелона на короткое время словно бы взошло еще одно, яркое, голубоватое солнце. Домашние животные вели себя беспокойно, заходилась в истошном крике птица — но ни изменений погоды, ни подземных толчков, неизменно сопровождавших сколь-нибудь мощные катаклизмы, люди не наблюдали. Также поступили сведения о повышенной активности маггловских военных в данном районе — что-то заметили и они. Водоплавающие маги, булькая и свистя, доложили, что обширное полусферическое углубление в дне озера однозначно имеет магическое происхождение. Однако сигнатура этой магии никому из исследователей была совершенно незнакома.

Ситуация из тревожащей стремительно превращалась в реально угрожающую, затрагивающую безопасность всей империи. Вызвав к месту происшествия наиболее компетентных магов-ученых, посвятивших долгие годы изучению различных типов волшебства, и жестко высказав им надежду на скорый результат, Валькери вернулась в Лоно Хара.

Ожидая прибытия магов своего клана на срочное совещание, она молча сидела в глубоком кресле, нервно постукивая пальцами по подлокотнику.

— Есть какие-нибудь зацепки? — истощив терпение, поинтересовался Драко.

Валькери незряче подняла глаза, и на Малфоя словно посмотрел совершенно чужой человек. Сквозь давно знакомые черты красивого лица на него глянула не обожаемая жена, а какое-то странное существо, хищное, властное и жестокое, не имеющее ничего общего с удивительной девушкой, с которой он просыпался рядом каждое утро, и которая дарила ему ласки и любовь, заставляя сердце трепетать от нежности.

Существо моргнуло, чуть двинуло бровями — и мгновение ушло без следа. Прежняя Пэнтекуин слегка покачала головой.

— Пока никаких, — ответила она. — Уничтожители отпадают сразу, неудачный эксперимент в самом Ашкелоне — не соответствует масштабу разрушений, восстание других кланов — глупость… Уничтожить мой замок они способны, разве что собравшись все вместе. Но такое я бы не пропустила. И не допустила.

— А может… — Драко чуть помедлил: недавние события были все еще свежи в памяти. — Может, это Поттер? Не находишь, что как-то подозрительно все совпало: устроенная им провокация, угрозы — и сразу же исчезновение Ашкелона. До боли напоминает брошенную перчатку.

— Поттер? Поттер-поттер… — кривя губы, произнесла Валькери. — И когда же ты, наконец, сдохнешь?.. Нет, Драко, не думаю. Паршивец силен, но откуда ему взять подобную мощь?

— Когда-то я думал, что и против нас двоих ему ни за что не выстоять, — возразил Драко. — И разве ты не читала донесения о его стычках с людьми Вольда? А последняя встреча? В одиночку, в чужом теле, продержаться так долго против наших воинов…

— Знаешь, еще немного и я решу, что ты его внезапно зауважал, — Валькери склонила голову набок, разглядывая Малфоя, как некий диковинный образчик. — Это же враг, Драко. Н_а_ш враг.

— Да, я знаю, — кивнул блондин. — Но все же… Он никогда не бьет первым и следует определенным правилам…

— На войне не бывает правил! — жестко отрезала Пэнтекуин. — Меня сейчас волнуют не только причины гибели Ашкелона, но и то, что мои земляки могут отреагировать в точности как ты. Связать прокламации Поттера с этим событием легче легкого, и наши враги ухватятся за такую связь обеими руками! Слишком много свидетелей было и там и здесь… и шила в мешке уже не утаишь.

— Шила?.. — англичанин Малфой чуть недоуменно свел брови. — А, понимаю. Но ситуацию можно разыграть и в нашу пользу: внешняя угроза, как правило, сплачивает…

— Не говори ерунды, Лоно Хара пока еще не осажденная крепость! Что же до сплочения, этому могла бы поспособствовать лишь глобальная угроза, вроде тех же, бездна их поглоти, Уничтожителей. Когда известно, что враг нешуточный, пленных не берет и к переговорам не расположен. А то, что произошло, чревато не сплочением, милый мой, а подрывом власти. Моей власти, нашей власти — клана Драако-Морте Цепеш.

— Но тогда…

Их неожиданно прервали.

— Госпожа! Госпожа! — в зал вбежал посланец-полуэльф. — С границы пришло срочное сообщение!

— Что там еще?! — недовольно осведомилась Пэнтекуин, не подозревая, насколько сейчас напоминает своего сгинувшего братца.

— Юго-западный форпост подвергся атаке! — начал доклад остроухий слуга. — Небольшая группа неизвестных воинов взяла штурмом пограничный редут, захватила солдат в плен, а начальнику стражи передала пакет, взяв с него клятву как можно быстрее доставить послание леди Дракуле.

— Так… — тихо произнесла Валькери, выпрямляясь. — День был удивительно щедр на неприятности. И вечер еще не настал.

Она не подозревала, что назвать «неприятностями» последующие вскоре события не повернется язык даже у тролля-имбецилла.

— Читай послание.

Полуэльф тотчас развернул свиток и начал громко и размеренно читать:

Приветствую Вас, дорогая названная сестрица!

Искренне Ваш, Гарри Поттер, Пиро`сар, эсквайр.

Низкий звериный рык прокатился по залу, и посланник, в страхе отшатнувшись, выронил свиток и попятился к дверям.

— Нет… вранье… Все враньё!!! — вскочив, Валькери в ярости вцепилась в край стола, не замечая, как толстое дерево крошится под ее пальцами. С треском отлетела длинная щепка. — Поттер?! Опять Поттер?!!!

Проглотив рвавшееся с языка «Я ведь говорил…», Малфой легко коснулся плеча жены.

— Вал, Поттер говорит об армии, — встревоженно произнес он. — Это уже не шутки, надо оповестить Орден Хаоса и…

— Я — Архонт!!! Я и есть ваш Орден! — низким злым шипением отозвалась чародейка и вперила взгляд в испуганного полуэльфа. — Собрать мою личную гвардию! Немедленно! Мы выступаем! А тебя, Драко, — она даже не посмотрела в сторону мужа, — я убедительно прошу остаться здесь. И это не обсуждается.

* * *

— Поразительно… — процедила Валькери, с высоты холки верного Нашхара обозревая обширное поле с перелесками, расположенное далеко за Запретным лесом. Именно сюда вел резервный путь из Лоно Хара, созданный для того, чтобы оперативно реагировать на вторжение давнего врага.

Всепоглощающая ярость, охватившая ее при знакомстве с издевательски-изысканным слогом Поттера, прошла, оставив вместо себя холодную, как арктический лед ненависть и желание уже не убить наглеца при первой же встрече, а наоборот — оставить в живых, чтобы корчился как раздавленный червяк и молил о смерти. В последнее время Пэнтекуин постоянно ловила себя на мысли, что сопливый мальчишка за поразительно короткое время умудрился стать из досадной занозы в пятке форменным острым шипом, глубоко сидящим чуть ниже поясницы — ни сесть толком, ни лечь. Мятежный Пиро`сар ухитрился не только сбросить ее поводок и намордник и вернуть себе память. Он ныл, жаловался, выказывал недовольство и бросал в лицо своим благодетелям какие-то смешные обвинения. Ввязался не в свою войну, уничтожил ее брата и, как венец всего — осмелился напасть на нее лично!

— Поразительно… — повторила она. — Где только этот мозгляк нашел целую армию?

— И притом, судя по виду, японскую, — добавил снизу бас Нашхара. — В каком саркофаге она хранилась тысячу лет?

Он был прав — перед лонохарским воинством находилась настоящая японская армия феодальных времен.

Впереди стояла почти тысяча пеших воинов, облаченных в серую пластинчатую броню, с катанами, копьями и длинными двуручными мечами-нодати. За ними размещалась более тяжелая пехота, в усиленных латах, открытых шлемах и с вымпелами на бамбуковых шестах, заткнутых сзади за пояс. За ними, вздымая лес длинных оконечностей луков, стояли наготове лучники. А сзади и по бокам растянутой на местности формации перетаптывались на месте три отряда до зубов вооруженной конницы с закованными в темно-красные панцири всадниками в рогатых шлемах и масках демонов вместо забрала.

Вся эта масса воинов числом не менее пяти тысяч не стояла неподвижно, она двигалась, напоминая волнующееся море; самураи бряцали оружием, резко выкрикивали что-то в направлении противника, указывая в их сторону обнаженными клинками, кони ржали, лучники проверяли свое оружие, щелкая тетивами. А позади армии виднелся окруженный своей свитой Поттер.

Силы лонохарцев немного превосходили числом его войско, но дело было даже не в численном превосходстве. Валькери привела с собой практически тот же состав бойцов, что помнил Гарри по обороне Хогвартса. Ровными рядами стояли люди-мечники и копейщики, вооруженные секирами неприятно знакомые Поттеру минотавры, закутанные в черные балахоны скелеты-личи, эльфы с луками и чуть изогнутыми мечами и адские гончие. В воздухе над их головами висело несколько зубастых шарообразных тел бехольдеров, а позади расположилась лонохарская кавалерия. Разномастное и разновооруженное, но при этом невероятно сплоченное войско, проложившее в свое время путь сквозь тысячи Уничтожителей, не оставляло японцам ни единого шанса. Им оставалось лишь храбро погибнуть в бою.

— Приветствую, Поттер! — разнесся по полю звонкий голос Валькери. — Вижу, нашел себе новые игрушки? Только ты сейчас на чужом поле, мальчик, и игры кончились. Сегодня ты от меня не уйдешь. Как насчет путешествия и увлекательной, радушной программы по приему дорогого гостя в самом комфортабельном узилище Лоно Хара?

— Всегда рад погостить у родственницы! — долетел ответ. — Прости, что не желаю здравия, но кривить душой не приучен, это твоя прерогатива, сестрица. Будешь и дальше бесчестить свой род или сперва все же задумаешься, какой пример подаешь солдатам?

— Ты говоришь мне о чести, щенок?!.. — начала было снова закипать Валькери, но тут же одернула себя. Каков змееныш! Прямо-таки фантастический талант выводить ее из равновесия! — Моим воинам не помешает размяться, так что на сей раз ты получишь именно то, что хочешь. Атакуй — я с удовольствием посмотрю, на что способна твоя карнавальная армия.

— К вашим услугам, сестрица!

И Гарри мысленно оскалился — мстительно, недобро. Потом поднял к лицу левую руку и откинул рукав. Стрелки его хронометра отсчитывали последние секунды до шести часов вечера.

— А теперь, господа лонохарцы, сюрприииииз, — насмешливо протянул он, не сводя глаз с наручных часов. И добавил: — Я ведь вполне серьезно отнесся к тому вашему совету, господа близнецы-братья…

— Неужели танковая рота?! — дружно охнули Уизли, но Поттер лишь покачал головой.

— Лучше, мои дорогие фанаты маггловского вооружения, гораздо лучше…

Неожиданно небо за его спиной засияло цепью вспышек, и через шесть открывшихся порталов, пылающих характерно-синим, даймонским огнем, вылетела шестерка штурмовиков «Харриер II GR Mk7» со знаками различия британских королевских ВВС. Возникнув в воздухе в где-то двух-трех и заливая все вокруг ревом турбин, они заложили вираж, на пару секунд синхронно завалившись набок и показав гроздья обтекаемых предметов под крыльями, а потом, занимая ударное построение, с легким снижением устремились к месту готовой вот-вот начаться схватки двух армий.

* * *

/Двумя неделями ранее/

Пузырьки поднимались со дна кружки с крепким ирландским портером и лениво присоединялись к своим собратьям в медленно таявшей шапке пены. Флайт-лейтенант или, по-сухопутному, капитан Джек Харрис медленно провожал их взглядом, не думая ни о чем. В затуманенной алкоголем голове было пусто, как после взрыва вакуумной бомбы. Впрочем, все чаще приходя в паб «Лиса и забор», он едва ли добивался чего-то другого.

Люди по-разному реагируют на обрушивающиеся на них несчастья. Некоторые начинают судорожно метаться, хватаясь за любую, даже эфемерную возможность исправить ситуацию. Некоторые стоически переносят невзгоды. Некоторые сдаются. Некоторые начинают пить. Некоторые подумывают о самоубийстве.

Тридцатипятилетний Джек Харрис, командир флайт-отряда штурмовиков четвертой эскадрильи первой боевой группы 122-го авиакрыла Королевских ВВС, расквартированных на базе возле городка Коттесмор, находился где-то между предпоследней и последней стадией.

А все начиналось так хорошо — выпуск из летного училища в десятке лучших, распределение в прославленное авиакрыло, ведущее свою славную историю с Первой Мировой войны, полеты, успешная карьера, женитьба на давно любимой подруге детства, дом, семья, достаток. Рождение дочери, папиной дочки, умницы и красавицы…

А потом — крушение, как в самолете с обрезавшими при посадке двигателями.

Внезапный обморок дочери, больница, обследование. Другая больница, куда более серьезная, направление в лондонский детский центр Грейт Ормонд. И пожилой врач с уставшими глазами и словами: «Не теряйте надежды…» И диагнозом — острая лейкемия.

Больницы, палаты, лекарства и терапия, от которой дочь стала похожей на тростинку и потеряла свои роскошные, цвета спелой пшеницы, длинные волосы, предмет гордости и её самой, и родителей. И никакого просвета.

Он проклял все — и судьбу, и свою профессию, и самолеты, и одержимость полетами. Когда-то он слышал, что летчики больше других людей подвержены действию солнечной радиации и, возможно, крошка Кэтлин оказалась обязана своей болезнью именно ему. Жизнь погрузилась в беспросветную мглу. Командир полка, видя состояние Джека, отстранил его от полетов, а потом и вовсе отправил в отпуск. Душевных сил едва хватало, чтобы поддерживать целиком ушедшую в себя жену, которая часами просиживала в палате у дочери, а дома не выпускала из рук ее фотографии и почти перестала спать.

А когда сил терпеть уже не оставалось, он шел в бар и медленно накачивался спиртным до полной потери чувствительности.

«Терапия» уже подходила к середине, когда его привычное одиночество за дальним столиком оказалось нарушено. Обычно бармен, знавший Джека в лицо и бывший в курсе его беды, заранее заворачивал всех, желающих подсесть к в одиночку надирающемуся летчику, но в этот раз, видимо, недоглядел.

— Вы плохо выглядите, сэр, — негромко произнес усевшийся напротив высокий, худощавый, но крепко сбитый парень с черной шевелюрой и в очках-велосипедах. — Не стоит вам столько пить.

Харрис лишь молча зыркнул на него и изрядно отхлебнул из кружки. Сначала портер, потом скотч — лучший рецепт для краткого забвения.

— Спиртное не всесильно, знаете ли, — продолжил парень, глядя на него, нет, не с сочувствием или жалостью, а, скорее, изучающе. И добавил еще тише: — Никто еще не находил помощи на дне бутылки. И она не поможет ни вам, ни вашей дочери.

Кулак изрядно подвыпившего летчика должен был сшибить не в меру разговорчивого сопляка со скамьи и вышвырнуть в проход между столиками, но вместо этого словно врезался в стальную плиту — тот просто подставил под удар ладонь. Резкая боль несколько развеяла хмель, и Джек, отдернув руку и глядя исподлобья, процедил сквозь зубы:

— Проваливай…

Но тот не ушел, наоборот — откинулся на спинку скамьи и так же тихо продолжил:

— Знаете, мистер Харрис, я нахожусь в довольно сложном положении. Так уж случилось, что я в курсе вашей беды. И я хочу, и что куда важнее — могу вам помочь. Однако, что бы я вам сейчас не сказал, вы не поверите ни единому моему слову. Вы уже не верите никому и ни во что. Вы побывали в нескольких больницах, были на приемах у многих врачей, в том числе и у видных светил медицины. В отчаянии вы даже обращались к какой-то знахарке, практикующей якобы древнюю кельтскую медицину. Но даже она сразу признала свое бессилие — и у шарлатанок иногда случаются проблески совести…

А вот я вам помогу. Там, где бессильна современная медицина и всякие шептуньи с заговорами, пригодится кое-что другое.

— И что же? — устало и равнодушно спросил Джек. Сейчас ему хотелось одного — чтобы его оставили в покое.

— Как вам сказать… — парень задумчиво потер подбородок. — Впрочем, о чем это я? Как было сказано, вы все равно сейчас мне не поверите, так что незачем ходить вокруг да около. Я волшебник, сэр. Самый настоящий маг из числа тех, что с самого начала времен живут среди простых людей. Нас мало, меньше трех процентов от всего населения, и именно поэтому мы вынуждены скрываться от вас, создав на Земле свой собственный мир, эдакое зазеркалье, куда нет хода простым людям. И нам подвластны силы, превосходящие самые горячечные фантазии хваленых режиссеров Голливуда.

Поэтому, мистер Харрис, сейчас я кое-что расскажу вам о вашей дочери. Расскажу то, что даже вы, ее отец, о ней пока не знаете.

И, спокойно глядя в глаза, проговорил:

— Она выздоровеет. Причем выздоровеет очень скоро и без видимых на то причин. И даже светила медицины — а уж поверьте, их соберется целая тьма — не смогут объяснить, почему так произошло. Но это произойдет, даже не сомневайтесь.

Она не умрет и даже больше — ваша Кэтлин будет жить и радовать вас, вырастет красавицей, подарит вам кучу внуков и за всю свою жизнь больше не подхватит даже насморк. А жизнь у нее будет долгая… По крайней мере, заметно дольше, чем у обыкновенного человека.

Но это все в будущем, а пока… Просто наберитесь терпения и ждите. Ровно через десять дней я снова приду сюда, в это же самое время. И вот тогда мы поговорим с вами еще раз. И я вас кое о чем попрошу.

Черноволосый парень встал из-за стола, чтобы уйти, но в последний момент словно передумал и шагнул обратно.

— Знаете, сэр, наверное, мне все же стоит оставить вам какой-нибудь небольшой сувенир. Хотя бы для того, чтобы завтра утром вы не проснулись и не решили, что наш разговор действительно был каким-то злым розыгрышем, как вы наверняка сочли поначалу.

Юноша взял со стола одну из опустевших стеклянных пивных кружек, взвесил ее в руке, бросил быстрый взгляд налево, направо и… плавно смял ее в ладонях, как комок сырой глины. Но дальше было еще интереснее — парень сделал пальцами несколько движений, какими обычно сжимают снежок перед тем, как бросить, его ладони слегка засветились изнутри алым, и через пару секунд он аккуратно положил перед летчиком красиво спекшийся стеклянный кубик цвета жженого сахара, в сердцевине которого расширялся и опадал маленький лепесток огня.

Харрис машинально взял его и тут же ощутил, как по руке растеклось мягкое, ласковое тепло.

— Подарите его вашей жене, сэр. Эта штучка успокаивает и дарит хороший сон, а ей сейчас очень не повредит и то, и другое. И — до скорого.

Запахнув темную куртку и набросив на голову капюшон, Гарри вышел из паба, оставив капитана королевских ВВС сидеть за столиком и завороженно таращиться на угнездившийся в его ладонях ласковый, живой огонек.

* * *

Детская больница Грейт Ормонд, расположенная в глубине лондонского района Блумсбери, понемногу засыпала.

Привычная для крупного лечебного центра упорядоченная суета затихла, дети, лечащиеся амбулаторно или на дневном стационаре, давно ушли сами или вместе с родителями. Последние из лечащего персонала, задержавшиеся на работе, покидали стены больницы и в длинных коридорах медицинских корпусов, освещенных люминесцентными лампами, воцарялась тишина, нет-нет да прерываемая то топотом ног, то смехом или капризным хныканьем юных пациентов, не желающих укладываться спать.

Но коридоры и комнаты пятого корпуса плотной паутиной затягивало беззвучие, в котором в любое время дня и ночи явственно ощущался гнетущий привкус.

Лежащие здесь в индивидуальных палатах дети смеялись редко, а бегали по коридорам и того реже. Все свое время они проводили в ортопедических кроватях, под капельницами, среди паутины проводов, ведущих к приборам, фиксирующим каждый их вздох.

Будущее маленьких пациентов выражалось большей частью в скупых процентах, врачебных фразах «отрицательная динамика», «прогноз неблагоприятный» и лицах родителей, неимоверными усилиями вымучивавших ободряющие улыбки для своих тяжело больных детей.

А сами дети по большей части оказывались куда более стойкими, нежели раздавленные бедой взрослые. Они отчаянно цеплялись за жизнь и не унывали до самого конца, — быть может, доверяли словам родных, твердивших, что всё будет хорошо, а возможно, понимая происходящее лучше них, всей душой, как могут только дети, надеялись на чудо.

Одиннадцатилетняя Кэтлин Харрис тоже не верила, что умрет. И хотя дети — неплохие психологи, способные с полувзгляда, с полужеста увидеть правду за гладкими словами старших, она не допускала даже мысли, что ее скоро не станет. Ни выпавшие волосы, ни высушившая тело худоба и постоянная слабость, ни болезненные процедуры, ни убитые горем мать и отец — ничто не могло сломить надежду на то, что все не может закончиться вот так.

Сама того не зная, она была права.

Притушенные лампы мигнули, дальний конец коридора на мгновение озарила неяркая вспышка света, и запертая изнутри дверь на этаж бесшумно отворилась. В коридор вошли двое, молодой парень и девушка в необычной одежде с каким-то очень объемным, вытянутым тюком на плече. Дежурный врач, что-то читавший при свете настольной лампы, даже не поднял головы, когда неожиданные посетители, не торопясь, проследовали мимо его стола и направились к палатам больных.

Воздух комнаты, расположенной за дверью с номером тридцать пять, был пропитан стойким запахом лекарств и антисептиков. За двойными стеклами окна растекалась ночь, и мерцали огни неспящего города, на стене горел желтоватый ночник. У изголовья кровати, на которой полулежала на приподнятых подушках худенькая девочка, тихонько попискивали приборы.

Один… два… три… семнадцать… двадцать девять… Пытаясь заснуть после вечерней дозы лекарств, маленькая Кэтлин снова и снова пересчитывала знакомые до последней щербинки квадраты на потолке. Лекарства, длинные названия которых она не пыталась запоминать, вызывали горечь во рту, тошноту, головокружение и неприятную сонливость, не желавшую переходить в нормальный сон. Порой от них девочке начинало казаться, что она видит или слышит то, чего на самом деле не было, поэтому, когда дверная ручка повернулась, и в ее палату без единого звука вошел черноволосый молодой человек в круглых очках, она поначалу совсем не удивилась.

И лишь когда одетый в темное парень молча подошел к ее кровати и аккуратно присел на край, девочка поняла, что это вовсе не видение.

— Сюда нельзя в верхней одежде, — шепотом, будто боясь спугнуть не то человека, не то видение, проговорила она. — Доктора говорят, что любая инфекция будет очень опасна…

— Не беспокойся об этом, Кэт, — так же тихо ответил гость. В его ярко-зеленых глазах искрились смешинки, и Кэтлин окончательно успокоилась. Гость — кем бы он ни был — заслуживал доверия. — Скоро тебе не будет страшна никакая инфекция.

— Ты кто? Ты ангел и пришёл забрать меня на небо, как говорила тетя Джейн из соседней палаты? Ее Тима уже забрали, и она сказала, что и за мной прилетят. А мама ее чуть не побила… Или ты волшебник и пришел вылечить меня?

В ответ — улыбка и кивок головой.

— Что, правда?

— Да.

— Как хорошо… А то мне было так жалко маму и папу; я-то всегда знала что не умру, а вот они — нет, и очень переживали и боялись.

— Ты храбрая девочка, молодец… Сейчас ты крепко заснешь, а с утра начнешь выздоравливать. Я обещаю. — Гарри взял в ладонь ее тонкие, почти прозрачные пальцы. — И все у тебя будет хорошо.

И действительно, Кэтлин ощутила, как тяжелая, давящая сонливость от лекарств куда-то испаряется, а вместо нее ее словно окутывает мягкое облако, увлекая в невесомую пуховую перину, так и зовущую зарыться в нее носом и сладко уснуть.

И, уже почти засыпая, она пробормотала:

— А можно… вы поможете… не только мне? Лори, Сьюзен, Билли… они все хорошие… Помогите и им… Пожалуйста…

Дождавшись, когда девочка окончательно уснет и послушав немного ее ровное дыхание, Поттер поднялся и отошел к двери, окидывая палату оценивающим взглядом. Места в ней было не очень много, но эта проблема легко решалась. Если даже обычные маги могли с относительной легкостью манипулировать магией пространства — вспомнить хотя бы палатку, взятую взаймы мистером Уизли на чемпионат мира по квиддичу — то для мага уровня Гарри это было и вовсе просто.

Движение рукой, подкрепленное магическим импульсом — и больничная кровать и медицинское оборудование на стойках плавно сдвинулись к стенам, а сами стены поползли в стороны, увеличивая пространство палаты почти вчетверо.

Потом Гарри развел ладони, вытягивая из них бледно-бирюзовую ленту, и сложил из нее в воздухе нечто вроде обода двухметрового колеса. Секунда — и колесо начало неторопливо вращаться на уровне его глаз. Пальцы мага тем временем быстрыми, точными движениями ткали из воздуха сложные символы и заполняли ими свернувшуюся в кольцо светящуюся ленту. Когда все знаки встали на место, круг, повинуясь новому движению ладони, опустился на пол, продолжая вращение, а Поттер принялся за создание второго. И лишь когда на полу палаты оказались два магических круга, отличных лишь стороной вращения кольца иероглифов, он подошел к спящей девочке.

Медицинские мониторы никак не отреагировали на то, что их датчики отсоединили от хрупкого тельца, продолжая вырисовывать зеленую гребенку кардиоритма и данные пульса и давления, не поднимали тревожного писка, не посылали сигнал дежурному врачу. Все было тихо, лишь когда Гарри отсоединил кислородную трубочку, подходящую к носу Кэтлин, та прерывисто вздохнула, а затем вновь спокойно засопела.

Положив аккуратно укутанную в одеяло девочку в центр одного круга, Поттер негромко произнес:

— Рен, заноси нашего… — легкий смешок, — почетного донора.

И так же беззвучно в палату вошла девушка, безо всякого напряжения таща одной рукой человека на голову выше себя и в полтора раза толще. Одетый в неброскую одежду, плотный моложавый мужчина был связан по рукам и ногам заклинанием «Инкарцеро» и находился в полном беспамятстве. Не особо церемонясь, девушка опустила его на пол и расположила таким образом, чтобы мужчина целиком поместился внутри второго круга с мерно вспыхивающими и вращающимися символами.

Для задуманного все было готово.

Планируя оказать помощь нужному ему летчику, Гарри отлично понимал, что маг-целитель из него неважный. Остановить кровь, сделать перевязку или вылечить насморк или грипп — все это он мог, но более серьезные болезни были для него темным лесом. А уж такие, как тяжелая форма лейкемии…

Однако данный факт его ничуть не смущал: искусство Киар-Бет и здесь шло несколько иными путями, нежели привычная лечебная магия. В этом смысле она определенным образом напоминала восточную медицину, с ее разительным отличием от медицины западной, в которой медики всегда лечили конкретную болезнь, тогда как на Востоке врачеватели всегда лечили конкретного больного.

Поттер и не думал исцелять сам смертельный недуг Кэтлин Харрис. Он даже не знал о нем ничего, кроме того, что он как-то разрушает кроветворную систему организма. Гарри просто собирался дать истощенному телу девочки настолько мощную жизненную подпитку, чтобы оно само смогло справиться с пожирающей его болезнью.

Но для этого способа лечения, являющегося, по сути, микроскопическим подобием даймонского ритуала «Таэн-Наэ», нужен был источник жизненной энергии, который легко нашелся в маггловском подобии Лютного переулка — лондонском районе Сохо. Получасовой вечерний моцион по злачным местам под руку с Рен и несколько заклинаний «Конфундус» быстро вывели Гарри на тамошних продавцов белого порошка. Первые два его не устроили: один явно был конченным поклонником своего же товара, другой, не являясь наркоманом, был болезненно тощ и явно нездоров. А вот третий… Этот сытый и упитанный тип, судя по всему, следил за весом, регулярно ходил в спортзал, заботился о своем здоровье и даже не курил. Здоровый образ жизни и сыграл с подонком дурную шутку — последнее, что он увидел в своей никчемной жизни, была довольная ухмылка Поттера и вспышка оглушающего заклятия.

Получив нужный «ингредиент», Гарри вместе с Рен без труда проник в маггловский госпиталь, где и намеревался «поиграть в доктора», пусть даже весьма своеобразным способом.

С ладони Гарри взлетел клубочек фиолетового огня, поднялся, расположившись точно по центру между двумя магическими кругами, и выстрелил четырьмя лучами, упершимися в пол по сторонам от них, образовав подобие каркаса пирамиды, пропорциями повторявшего Эрц-Хаор и заключившего внутри себя двух человек, одному из которых предстояло отдать свою жизнь на благо другому.

— Ну что ж, приступим, — пробормотал Гарри, запуская магическую цепь.

В воздухе, перебив ароматы медикаментов, резко запахло озоном, откуда-то возник негромкий, но низкий, наплывающий волнами звук, и круг, в котором лежал мужчина, вспыхнул ослепительной синевой. Тонкие нити света устремились вверх, с шипением сплетаясь над неподвижным телом в конус, а его хвост, изогнувшись дугой, опустился на девочку, поменяв цвет на желто-оранжевый и распустившись подобно громадному, пульсирующему в такт звуку цветку. И через считанные мгновения по связавшей двух людей пуповине заскользила полупрозрачная, жемчужная, едва видимая нить.

У Поттера слегка расширились глаза, и он невольно облизнул пересохшие губы, вспомнив, где уже видел нечто подобное. Третий год обучения в Хогвартсе, когда они с Сириусом погибали в Запретном лесу под натиском дементоров. Уже лежа на земле без сил, он видел, как проклятые твари, склоняясь над крестным, вытягивали из него тонкие лоскуты жизни.

И тут было то же самое. Но созданная им магическая структура не выхватывала жизнь по крошке — она безжалостно выдавливала, выдаивала ее всю, без остатка. Жемчужная нить превратилась в ручей, наркоторговец, оставаясь в беспамятстве, захрипел, дернулся, закатывая незрячие зрачки под лоб и прямо на глазах начал иссыхать, словно проживая отпущенные ему годы жизни за какие-то мгновенья. Поседели и выпали волосы, ввалились щеки, стала коричневой и потрескалась кожа, тело, еще две минуты назад крепкое и сильное, истаивало, как кусок льда в кипятке. А на другой стороне в Кэтлин в то же время вливался настоящий жемчужный дождь, несущий избавление от боли и смерти.

Ещё через несколько секунд все было кончено. Светящаяся пирамида погасла, магические круги растеклись по полу и исчезли. На полу палаты остались лишь глубоко спящая девочка и иссохшая, скрюченная мумия в ставшей несоразмерной ей одежде.

Взмахом волшебной палочки избавившись от жалких останков, Гарри наклонился над исцеленной. Она оставалась по-прежнему худа и безволоса, но кожа утратила восковую бледность, на щеках проступил румянец, и дышала девочка так ровно и глубоко, что даже далекий от медицины Поттер понял: ритуал прошел как надо.

Приведя в порядок палату и уложив пациентку обратно на кровать, Гарри с Рен направились к выходу. Но у самой двери парень неожиданно остановился.

— Знаешь, я подумал… Насчет просьбы этой девочки. Вся процедура вместе с отловом донора заняла у нас от силы полчаса. А ночь ведь еще только начинается… И в Сохо наверняка полно пригодного материала… Что скажешь, Рен?

— Мой ответ ты знаешь, Гарри. Кроме того, если этой ночью исцелится только она одна, местные лекари вряд ли сразу ее отпустят. Они непременно захотят узнать причины непонятного для них чуда. Но если несколько неизлечимо больных детей к утру окажутся здоровыми…

— Отлично, — и Гарри привлек к себе девушку, целуя ее в лоб. — Молодец. Я об этом даже не подумал. Тогда чего же мы ждем?.. И кстати, я, кажется, уже знаю, чем займусь после нашей «маленькой победоносной войны» — помимо всего прочего. Найти в этой больнице пару-тройку врачей, преданных своему делу настолько, что они не побоятся обменивать жизни подонков на спасение детей, думаю, труда не составит. А определенные комбинации Киар-Бет можно привязать к некоторым артефактам, чтобы ими могли пользоваться и не-маги…

Паб «Лиса и забор» ничуть не изменился за прошедшие десять дней. Все те же завсегдатаи, заглядывающие в это место не первый год, телевизор с бесконечной трансляцией футбольных матчей «Манчестер Юнайтед», невнятно бубнящий над стойкой, рыжий бармен, без остановки травящий шутки про шотландцев, и изрядное количество военных среди посетителей.

Изменился Джек Харрис, который пришел в паб на полтора часа раньше назначенного времени.

Сев за свой обычный столик в глубине заведения, он на этот раз не заказал ни капли спиртного. Перед ним стояла третья за вечер чашка черного кофе и полная пепельница окурков, которую официантка уже дважды меняла. Внешне летчик выглядел совершенно спокойным, хотя от кофе и сигарет во рту держался устойчивый привкус жженого веника, а ноги то и дело норовили пуститься в нервную чечетку.

Ни за какие деньги он не взялся бы сейчас описать собственное состояние. Семена надежды, брошенные десять дней назад незнакомым парнем в очках, разбередили ему душу, но одновременно и немного подготовили к тому, что случилось сутки спустя.

Звонок из Грейт Ормонд и голос лечащего врача, самого еще не до конца оправившегося от потрясения, сообщивший, что его дочь здорова.

И не только его дочь, но, как оказалось в дальнейшем, все дети в отделении, чьи прогнозы оценивались, как неутешительные.

Сбившееся дыхание, и свой, будто чужой голос, сообщавший эту весть жене. Которую он едва успел подхватить, когда она рухнула без чувств на ковер в прихожей. А потом — суматошная поездка в больницу, цветы, подарки, фрукты… Переполошенные врачи, пораженно разводящие руками… Четыре нескончаемых дня обследований до выписки и наконец — дочь дома, и шумная, веселая вечеринка по поводу ее возвращения. И рассказ Кэтлин о странном сне, предшествовавшем выздоровлению, который все с улыбками слушали, но которому никто не поверил.

Никто, кроме Джека.

Потому-то на еще не прошедшую ошеломляющую радость и наслаивалось сильное беспокойство. Джек Харрис, как обычный человек вообще и как военный летчик в частности, являлся рациональным прагматиком. Он не верил ни в сверхъестественные силы, ни в Бога, ни в дьявола, хотя и воспитывался в семье протестантов. Он был готов скорее уверовать в русских шпионов, тайно вылечивших его дочь неведомым лекарством, чтобы завербовать ее отца, но никак не в слова незнакомого черноволосого парня. Потому что, если принять сказанное на веру, выходило, что ни черта он не знал о мире, в котором жил. Не знал, не видел и не задумывался. Все произошедшее, начиная со странного кубика и заканчивая чудесным исцелением Кэтлин, и без того основательно подорвали его веру в полную рациональность Вселенной.

Именно поэтому он и пришел в паб гораздо раньше назначенного времени, подгоняемый нетерпением и желанием определенности. И скрываемым от себя самого страхом — что могут потребовать в уплату силы, способные на подобные чудеса? Бойтесь данайцев, дары приносящих… А за такой дар и плата могла статься и вовсе неподъемной.

— Здравствуйте, сэр, — произнес негромкий, но уже знакомый голос, и Харрис, вздрогнув и дернув головой, увидел сидящего напротив себя недавнего знакомого. То ли летчик слишком глубоко погрузился в свои мысли, то ли парень мог возникать прямо из воздуха, но сам момент его прихода Джек каким-то образом пропустил.

Сквозь круглые стекла очков на него смотрели зеленые глаза с едва заметными, нитевидными черными прожилками, идущими от зрачка. Смотрели спокойно, по-доброму, с небольшой подначкой и даже пониманием, как будто таинственный молодой человек заранее знал, что творится в душе у того, кому он помог.

— Знаешь, парень, я…

— Погодите, мистер Харрис, — прервал его тот. — Я постараюсь максимально все упростить. Я не собираюсь вербовать вас, требовать в уплату миллион фунтов или вашу почку для трансплантации. — Видимо, на лице летчика что-то отразилось, потому что парень фыркнул и добавил: — Да и ваша бессмертная душа мне тоже, кстати, не нужна. Полагаю, вы понимаете, что если бы мне все это потребовалось, я бы взял и первое, и второе и третье просто так, безо всяких авансов. А при желании — и четвертое тоже.

Летчика обдало холодом, словно за шиворот вылили стакан ледяной воды.

«Проклятье! Значит, всё же правы были чертовы святоши…»

— И нет, я вовсе не дьявол и не его посланник, — глаза брюнета в очках уже откровенно смеялись. — Я маг, как и сказал вам в первую нашу встречу. Но даже нам, почти всемогущим и отчасти всеведущим, порой нужна помощь. Сейчас она нужна мне. И именно от вас.

— Что же вам от меня может быть нужно? — у Джека вырвался нервный смешок. — Научить вас летать на реактивном штурмовике? Вынести вам с базы пару бомб в кармане? А может, раз уж ты волшебник, отвезти тебя в страну Нетландию, в гости к Питеру Пэну? Как там — от второй звезды направо и прямо до самого рассвета? — попытался пошутить Джек, вспомнив сказку, что много раз читал в детстве.

— Боюсь, все гораздо прозаичнее и одновременно серьезнее, — покачал головой его собеседник. — Мне жизненно важна ваша помощь в том, что является вашей профессией. А именно — в войне.

— В войне? — хмыкнув, переспросил Харрис. — Это что же, колдуны и волшебники тоже, оказывается, воюют?

— А вас это так удивляет? За исключением способности использовать недоступные другим силы, мы всё те же люди. С прилагающимися недостатками. Алчность, властолюбие и стремление истребить себе подобных в угоду собственным целям — в крови у всего человечества поголовно. Да и не у него одного… Так что магические войны явление вполне обыденное. Но сейчас дело в другом. Та война, что вот-вот начнется, не обычная междоусобица. И вы можете помочь нам если не задушить ее в зародыше, то хотя бы перенести на другое поле. На территорию противника. Потому что если схватка развернется здесь, у нас, то жарко станет всем — и магам, и магглам.

— Кому-кому? — нахмурился Джек.

— Магглам. Так волшебники называют обычных людей, неспособных использовать магию. В этом слове нет ничего обидного, просто обозначение.

— Так что же ты от меня хочешь? — Харрис растерянно запустил пальцы в светлую шевелюру. Подобный вариант ответной услуги ему в голову не приходил. — Дьявольщина!

Да, я командир штурмового авиаотряда, да, у меня в подчинении шесть ударных машин. Но я не их владелец, а пилоты — не мои крепостные вилланы. Как, по-твоему, я смогу слегка повоевать на стороне? Это же королевские ВВС, черт возьми! Теоретически я могу самовольно поднять в воздух свой штурмовик, хотя это гарантированно означает конец моей летной карьеры. Но черт с ней, с карьерой! — пилот одним глотком допил остывший кофе. — За то, что ты сделал, я без сожалений грохну ее, как свинью-копилку! За жизнь дочурки я наизнанку вывернусь! А вот дальше что? Я не имею права приказать снарядить боевым вооружением даже свою машину! Чем же я смогу тебе помочь?

— Очень многим. Все, перечисленное вами — это решаемые мелочи, — отмахнулся его собеседник от перечисленных летчиком проблем, как от чего-то малосущественного. — Ваш командир полка сам подпишет приказ о якобы учебном вылете, выдаст полетное задание и распорядится о любом доступном вооружении. Кстати, надо будет его обговорить, учитывая специфику наземных целей. И не задаст никаких вопросов после выполнения миссии. Над вашими подчиненными тоже, увы, придется слегка… поколдовать, чтобы они ни о чем не спрашивали в процессе и ничего не помнили потом. Но вы — центральная фигура всего. Вы мне нужны в здравом уме и трезвом рассудке, чтобы удар вышел, что надо. И никаких последствий ни для вас, ни для ваших парней. Ну и, разумеется, я буду не против при случае помочь вам еще. В конце концов, вы же военный летчик! Неужели вас не привлекает возможность принять участие в невиданной для вас войне, тем более, что на кону, уж простите за банальность, фактически судьба мира людей?

С последней фразой Гарри не ошибся — в глазах Джека вспыхнули огоньки.

— У меня к тебе тысяча вопросов, но если дело обстоит именно так, то излагай… маг.

* * *

— Фред, Джордж, подсветите господам летчикам цели, — распорядился Поттер, одновременно доставая из стоящей у его ног сумки массивную трубку мощной мобильной радиостанции, позаимствованной на той же авиабазе Коттесмор.

Близнецы вскинули свое оружие, наводя на вражеские ряды лазерные целеуказатели, чьи лучи были практически невидимы простому глазу, но для чутких приборов самолетов являлись четкими указующими перстами. Также у ног рыжих братьев имелись и их переносной арсенал и уменьшенная новоявленная «скрийлодробилка», на тот случай, если что-то пойдет не по плану, и придется прикрывать отход всеми доступными средствами.

А Гарри, щелкнув тумблерами, вышел на связь.

— «Скайхаммер», «Скайхаммер», на связи «Визард», — произнес он в переговорное устройство. — Видим вас, даем подсветку цели. Прием.

— Понял вас, «Визард», — раздался в ответ чуть искаженный голос Джека Харриса. — Подсветку видим, заходим на «расчистку дорожки». Время — ориентировочно тридцать секунд. Будьте готовы.

— Отлично, «Скайхаммер», ждем. Дело лишь за последним действующим лицом этого акта…

Гарри вычертил пальцем перед собой магический знак, тут же растаявший в воздухе. И через несколько секунд где-то в десяти метрах перед замершими, готовыми к отражению атаки пешими самураями взвился невысокий ледяной смерч, и на побелевшей от инея траве появилась высокая фигура в черной мантии с низко опущенным капюшоном. Возникнув из ниоткуда, она просто стояла, спрятав руки в рукава. Задача господина, пожелавшего до поры, до времени остаться неизвестным, заключалась именно в том, чтобы некоторое время поприсутствовать на поле боя. Этого было вполне достаточно.

* * *

— Что это? Что это за искусственные птицы? — запрокинул голову Аэлаин, восседавший на ахеноре рядом с Валькери. Острое эльфийское зрение позволяло ему отчетливо разглядеть приближающиеся объекты.

— Ах ты, щенок паршивый… — прошептала Пэнтекуин. Проводившая достаточно времени в мире людей и имевшая дело с маггловской техникой, она сразу поняла, что это за «птицы», и чем они грозят ее армии. Но тут же усмехнулась. — Но на этот раз ты промахнулся, — и громким голосом, как под воздействием «Соноруса», отдала приказ: — Маги — защиту!! Приготовиться к контратаке!

Женщина не беспокоилась — Высшая Магия Лоно Хара была способна играючи справиться со всем, что могли противопоставить им магглы. Кроме, разве что, ядерного оружия. Главное — защититься от первого удара, а потом ответить всей силой, сшибая марионеток Поттера на землю.

— Ну, что вы возитесь?! — не ощущая накрывшей войско магической завесы, нетерпеливо окрикнула она колдунов и личей, обернулась и замерла с приоткрытым ртом.

Ее маги словно бы в одночасье превратились в дешевых шарлатанов. Они воздевали руки с амулетами, взмахивали волшебными жезлами, становились в ритуальные стойки, но… ничего не происходило. Более того — настороженно прислушавшись к ощущениям, Валькери почувствовала, что не чувствует вокруг магии в_о_о_б_щ_е, а в груди возникает давно забытая саднящая пустота.

У нее дернулась щека, а ладони стали предательски влажными — слишком хорошо леди Дракула помнила, когда и при каких обстоятельствах она сталкивалась с подобным эффектом. А потом ей, и всем, кто пришел с ней, стало не до размышлений — с неба обрушился шелестящий гул, крепнущий с каждой секундой, и шестерка штурмовиков с ревом пронеслась над ними, мазнув по сотням незащищенных воинов и магов острокрылыми тенями.

* * *

Притянутый ремнями к пилотскому креслу в узком пенале кокпита, Джек Харрис глядел через армированный плексиглас фонаря кабины и шептал про себя самые несусветные ругательства, которые только могла выдать его память. Парень оказался прав — такого он не то, что никогда не видел, но даже представить себе не мог.

Построенные квадратами люди в доспехах, с реющими над ними флагами и вымпелами его не сильно удивили. Удивило другое. Перед человеческой армией четкими порядками расположился целый паноптикум невиданных существ. Бортовая телекамера исправно подавала четкое изображение на многофункциональный тактический дисплей. Громадные, закованные в латы минотавры с секирами наперевес, гигантские, свивающиеся в кольца змеи, конница на лошадях с пылающими, огненными гривами… А увидев парящих над землей десяток крупных, медузообразных тварей с длинными щупальцами, единственным выпученным глазом и широкими, зубастыми пастями, Харрис и вовсе потряс головой в шлеме, пытаясь сбросить наваждение.

«И вот это — его враги? Мама дорогая…»

Лишь выход на связь привел его в чувство, убедив, что все увиденное не есть плод воображения или тяжелого отравления галлюциногенами. Вбитый годами учебы и службы практичный подход возобладал над изумлением — внизу были цели, а уж кем они являлись — дело десятое…

— Работаем, господа, — переключился он на связь внутри отряда. — Штурмовка, вариант «Зик-3», заходим от солнца. Боевой курс — три-два ноль. Закрылки на пятнадцать градусов, задействовать бортовое вооружение!

— Есть, сэр! — донеслось пять совершенно равнодушных ответов. К слову, это покоробило его больше всего во время второго, более подробного инструктажа. Странный парень, Гарри, прошел на охраняемую территорию авиабазы, как к себе домой, и, нанося с помощью какой-то деревянной палочки на приборную панель его штурмовика два небольших, но сложных символа, негромким уверенным голосом принялся объяснять суть предстоящей операции:

— Когда вы, сэр, получите приказ и подниметесь в небо, то просто командуйте вашими подчиненными, как и всегда. Но учтите, что они беспрекословно выполнят любой ваш приказ. В том числе разбомбить Биг Бен или врезаться в землю. Я уже поработал с ними. На некоторое время они полностью лишились собственной воли. Эдакие болванчики, послушно следующие за своим поводырем, и при этом — сохраняющие все свои навыки. Не кривитесь, это ради их же блага, — заметив гримасу Джека, бросил Поттер. — Едва ли вы сможете гарантировать, что все они слепо последуют за вами, узнав, что вы летите отнюдь не на учебный полигон. И не запаникуют, пройдя сквозь порталы и особенно — увидев, кого вам предстоит атаковать.

Еще вам не придется потом отвечать на миллион вопросов, врать и изворачиваться перед ними. А мне не будет нужды подчищать им память, что не всегда проходит без последствий. Они просто запомнят этот вылет, как рядовое учебное задание, и все.

Дождавшись кивка, парень продолжил:

— Это — печати, активирующие порталы. Или, говоря более понятным вам языком — телепорты. Первая перенесет ваши самолеты к месту сражения, а вторая — вернет обратно в воздух над полигоном. При выходе из портальных окон потряхивает, так что будьте внимательны. Когда вы появитесь над нами, я свяжусь с вами и подсвечу цель. Все, как вы привыкли. Ваше дело — просто сделать свою работу. Главное — следите за временем, это очень важно.

Временное превращение подчиненных, с которыми он был в хороших, дружеских отношениях, в тупо исполняющих его приказы манекенов, не нравилось Харрису, но если уж быть совершенно честным с самим собой, он еще никогда не управлял своим отрядом с такой филигранной четкостью. Как будто пальцами собственной руки.

Он посмотрел на фотографию, прикрепленную на приборной панели сбоку от альтиметра. С самого начала своей летной карьеры он всегда держал там чьи-нибудь фото. Сначала — подружек, затем жены, потом — жены и дочки. И вот теперь там была новая, отпечатанная два дня назад фотография. С нее смотрели его Джоанна со светящимися от счастья глазами и держащая в руке большое яблоко улыбающаяся Кэт с золотистым ежиком фантастически быстро отрастающих волос, обещавших в скором времени стать прежними, густыми прядями.

Летчик подмигнул изображению дочери:

«Будь здорова, Кэтти. А твой папа сейчас немного потрудится….»

— Внимание! Заходим на цель!

И, отдав приказ, Джек синхронно двинул ручку управления самолетом и прибрал сектор тяги, вводя «Харриер» в пологое пике. Остальные пять штурмовиков, шедшие уступом, послушно скользнули за ним.

* * *

От каждого из самолетов, пронесшихся над боевыми порядками лонохарских воинов, отделились по два вытянутых, цилиндрических предмета, которые, продолжив полет по пологой дуге, устремились к земле. Но это были не бомбы, по крайней мере, не обычные начиненные взрывчаткой болванки из толстостенной хрупкой стали. Не долетев до земли ста метров, они с дробью глухих хлопков буквально развалились на части, исторгнув из своего нутра по полторы сотни рассыпавшихся широкими полосами мелких осколочных боеприпасов. И вот они-то уже взорвались по-настоящему, какие на подлете, а какие — ударившись о землю и подскочив на два-три метра вверх.

Разрывы слились в единый, басовитый рокот, и позиции лонохарцев сплошь накрыли дымовые шапки разрывов. Воздух наполнили визг осколков, предсмертные хрипы, крики, рев и вопли раненых. Закаленным металлическим шарикам и зазубренному металлу было все равно, кого рвать, кромсать и прошивать навылет — мага, ахенора, скелета-лича или эльфа. Несколько сотен преданных Валькери воинов погибли сразу, раненные и искалеченные полегли по полю, как снопы, а выжившие, сломав строй, начали стремительно откатываться, одновременно пытаясь атаковать неведомого летающего врага. Но магия по-прежнему не отвечала своим адептам, а эльфийские стрелы, пусть даже и пущенные с беспримерной меткостью, ничем не могли повредить машинам, созданным для условий современной войны.

Однако это был еще не конец. Заложив крутой боевой разворот и выбрасывая за собой хвосты отработанного керосина, штурмовики пошли на второй заход. Отход лонохарских сил грозил превратиться в паническое бегство, но не успел. На этот раз в ход пошли НУРСы — неуправляемые ракеты величиной со ствол молодого деревца, заключенные в подкрыльевые контейнеры по двенадцать штук в каждом. Оставляя за собой огненные следы, ракеты начали взрываться посреди отступающих и раненых, расшвыривая и рвя на куски и тех, и других.

— «Визард», на связи «Скайхаммер», — через некоторое время заговорила рация в руках наблюдающего за развертывающейся бойней Поттера. — Основной боекомплект исчерпан, но у нас имеется еще полный запас снарядов к бортовым пушкам. Сделать третий заход?

Гарри еще раз взглянул на окутанное дымом и оседающей пылью поле, по которому с ржанием хаотично метались лишившиеся седоков ахеноры, вповалку лежали убитые и орущие раненые. Однако даже ополовиненные, воины Лоно Хара успели сойтись в боевые порядки и не обратились в бегство. Это было очень похвальное качество для армии, но сейчас совершенно неинтересное Поттеру.

— Да, «Скайхаммер», будьте так любезны, — сказал он в переговорное устройство.

Высокая выучка и беспримерная стойкость лонохарских воинов, обеспечившая им победу в последней битве с Уничтожителями, на этот раз обернулась против них самих. Рассыпься они по полю, и практически все уцелели бы — штурмовикам было бы крайне неудобно гоняться за одиночными целями. Другое дело — атаковать сплоченные ряды.

С треском заработавшие тридцатимиллиметровые автоматические пушки штурмовиков проложили сквозь строй ровные дорожки, отмечая свой путь цепью фонтанчиков вырванной земли и новыми убитыми и ранеными, хотя последних было немного — снаряд диаметром в три сантиметра не обращал внимания на доспехи и наносил смертельное ранение при попадании в любую часть тела.

Лишь полностью опустошив боезапас, ударная шестерка, уничтожившая меньше чем за пять минут две трети живой силы противника, с плавным набором высоты начала отход на юго-восток. И, покачав на прощанье крыльями, исчезла во вновь вспыхнувших кругах синего огня.

* * *

— Все демоны Преисподней… — даже не проговорила, а сипло прорычала леди Дракула. Удачно выбранное положение в арьергарде армии и несколько защитных амулетов сослужили свою службу, и от налета она не пострадала. Если не считать, конечно, громкий звон в ушах из-за близкого взрыва, заляпанную чьей-то кровью одежду и всепоглощающую ярость, от которой Валькери почти утратила контроль над внутренней звериной сущностью.

— Леди!!! Вы целы?! — на хромающем ахеноре к ней подлетел Аэлаин. Его светлые волосы были покрыты грязью, а распоротая осколком щека сильно кровоточила. — Хвала богам Хаоса…

Пэнтекуин, со слегка заострившимися ушами и вылезшими из-под верхней губы длинными вампирскими клыками, резко повернулась к нему, желая что-то сказать, но их отвлекли.

— Нравится, сестрица? — громыхнул над местностью усиленный магией голос Поттера с нескрываемыми злорадными интонациями. — Как тебе честная битва? Я быстро учусь играть по твоим правилам, не так ли?

Валькери, ошибочно полагавшая, что взбесить сильнее ее уже невозможно, лишь сдавленно зашипела и дала шпоры Нашхару, желая немедленно рвануть вперед и растоптать мерзкое отродье. Но Нашхар лишь встал на дыбы и раздраженно рявкнул:

— Приди в себя! Нас и так осталась горстка против их армии, а ты хочешь еще ринуться в самоубийственную атаку?

— Но почему они не нападают? — прижимая к ране платок и пристально вглядываясь в ряды врагов, произнес Аэлаин. — Сейчас они могут смять нас одним ударом, и все же почему-то медлят…

Он замолк, и платок выпал из его разжавшихся пальцев. Со стоящим напротив войском начало происходить что-то очень странное. Ряды воинов и переступающей на месте конницы заволновались, зашевелились, их тела стали расплываться и деформироваться, по-змеиному извиваясь, а потом… Они просто растаяли в воздухе, оставив после себя лишь сотни клубочков голубого огня, которые через миг тоже погасли.

На поле, вдалеке от исчезнувшей армии самураев, остались лишь восемь человек во главе с Поттером и тот неизвестный в черных одеждах.

Гарри кивнул ему и покосился на Джорджа, помогающего подняться Окой. Японка все это время сидела на соломенной циновке, сложив руки перед грудью и переплетя тонкие пальцы в сложную фигуру. В широко раскрытых, потемневших глазах понемногу угасали только что ярко пылавшие алые кольца.

Девушка встала и широким рукавом утерла лоб, покрытый бисеринками пота — даже для нее создание целой иллюзорной армии было задачей не из легких.

А Поттер снова повернулся в сторону резко поредевшего противника. Оттуда тянуло дымом, и неслись стоны, крики, рев и проклятия.

— Запомните, ваше величество! — вновь разнесся в воздухе голос гриффиндорца. — Не советую меня искать и мстить — на Земле, в моем мире, я всегда найду, где укрыться и нанести удар в самый неожиданный момент. Так что смирись и прощай!

Развернувшийся магический круг унес прочь Поттера и его людей, но тот, неизвестный, появившийся в последний момент, еще какое-то время оставался на поле.

Потом он издал какой-то звук, похожий на тихий, презрительный смешок и исчез на открытой Тропе.

— Тропа?! — изумился Аэлаин. — Один из наших? Но кто…

И, увидев лицо Валькери, замолк.

Та, тяжело дыша и уставившись в землю невидящим взглядом, даже не бледнела, а постепенно превращалась в пепельно-серую.

Способность ходить по Тропам, скрытое лицо, высокая фигура в черном, моментальное исчезновение всей магии — отдельно друг от друга не означали ничего. Но собранные воедино превращались в совершенно однозначный ответ.

— Нет. Я убила его, — негромко, наперекор душившей ее злобе, произнесла Валькери, словно убеждая саму себя. — Он мертв, и я лично сожгла то паршивое мясо, что от него тогда осталось. Нет.

Она замолчала, выдохнула и проговорила:

— И я уже знаю, что сделаю с нашим зарвавшимся пакостником. Зачем кого-то искать, если можно приманить? Мы расставим такую ловушку, в которую Поттер сунется сам, по доброй воле. Но уже не выберется из нее. И ты, Драко, мне в этом поможешь. Вернее, ты сам захочешь мне помочь, потому что я должна тебе что-то сказать.— Она сделала паузу, представляя давно знакомые черты мужа, и ее лицо исказила почти искренняя мука. — Прости, что молчала, но я… Я просто не знала, как тебе это сообщить. Драко, твой отец…

Когда, покинув место несостоявшегося сражения, а вернее — место очередной удачно проведенной операции, команда Поттера вернулась на базу, сообщение уже ожидало её.

— Что это, Добби? — спросил Гарри домового эльфа, вертя в руках сложенный конвертом небольшой листок плотной бумаги с золотым обрезом.

— Это странное дело, Гарри Поттер, сэр! — Добби только что не подпрыгивал от возбуждения. — Вокруг нашего дома летала птица! Она не могла влететь внутрь, но летала, не останавливаясь. А когда Добби вышел за завесу, она уронила вот это и — пух! Лопнула! Испарилась!

— И что же это была за птица? — поинтересовался Поттер.

— Не знаю, Гарри Поттер, сэр! Яркая, красивая и большая! Добби никогда не видел таких птиц!

— Молодец, Добби. Не волнуйся, ты все сделал правильно.

Гарри развернул лист и принялся читать написанные от руки витиеватые завитушки короткого текста:

«Я, по достоинству оценивший Вашу шутку с двойником, желаю с Вами побеседовать. Дабы убедить в своих мирных намерениях, буду ждать Вас в месте Вашего прежнего обитания».

Подписи не было. Хмыкнув, Гарри пустил записку по рукам.

— Думаю, предположение о ловушке не будет слишком неожиданным? — спросил Норт, ознакомившись с текстом и прикуривая сигару.

— Как ни странно, сэр, но и я подумал о том же, — в тон ему ответил Гарри. — Вот только упоминание о шутке с двойником… Об этом фокусе в Лоно Хара знает весьма ограниченное число людей. Точнее, не только людей.

Он принялся перебирать в памяти тех, кто присутствовал при том трагикомическом акте. Персоны Валькери и Драко не рассматривались в принципе, а из прочих членов Ордена Хаоса тогда были только двое — Аэлаин и Ксирон. Вариант с эльфом Поттер отмел почти сразу — тот, как помнил юноша, всегда неровно дышал к Пэнтекуин (и не превращался ли он в параноика, подозревая за этим «рваным дыханием» нежные пальчики Хара’сара?..), да и отличался повышенным чувством долга. Что бы не творила его повелительница, он остался бы верен ей до конца, невзирая ни на какие душевные терзания касаемо моральной стороны ее поступков.

Другое дело — Ксирон… Старый ифрит был выходцем с магического Ближнего Востока еще древней Земли, что подразумевало наличие некоей чисто восточной мудрости, прагматичной рассудительности и привычки к интригам. Все это накладывалось на возраст во многие сотни лет и статус одного из богатейших лонохарцев, сосредоточившего в своих руках несметные сокровища. Особенно впечатляло то, что Ксирон умудрялся и оставаться таким. Несмотря на достаточно недружелюбное окружение, он лишь преумножал свое богатство, пережив не одного правителя Лоно Хара. И вот он-то, на взгляд Гарри, был вполне способен на «раз» понять складывающуюся ситуацию и попытаться обратить ее к своей выгоде.

— Хм, — Гарри почесал подбородок. — Не скажу, что я уверен на все сто процентов, но сдается мне, это кое-что иное… Тем не менее, готовимся ко всему. Идем в полном составе, скопом не суемся, в общем, всё как обычно…

Прибыв на место, группа Поттера проверила окружающую местность всеми возможными способами, взяла свой старый пустующий коттедж в широкое полукольцо и затаилась.

Как учили классики, бесшумных и незаметных засад не бывает. Но здесь было тихо, в леске не бренчали оружием воины, из низинки не пускали дым нетерпеливые драконы, а магического присутствия ни ощущалось ни на йоту. Кроме одного-единственного, принадлежавшего тому, кто, не скрываясь, находился почти рядом с домом.

Прошло более получаса, прежде чем Гарри, прихватив с собой Рен, решил все же проверить свои догадки. Которые, стоило ему обойти дом по полю, к его удовольствию подтвердились. На крылечке, как какой-нибудь маггловский дед на завалинке, восседал тучный, бородатый ифрит в белом тюрбане, шароварах, парчовом халате и расшитых золотом туфлях на босу ногу. Устроившись на большой подушке, Ксирон неторопливо перебирал четки, сделанные из крупных, отшлифованных изумрудов, и, казалось, дремал, смежив веки.

Однако стоило Поттеру с подругой приблизиться, как он звучным голосом произнес:

— Приветствую вас, юноша. И вашей спутнице желаю здравствовать. Неужели вы пожаловали сюда лишь вдвоем?

— И вы будьте здоровы, уважаемый, — вежливо отозвался Гарри. — Только почему же вдвоем? Друзей у меня гораздо больше. Радует, что вы не смогли их заметить.

— Что поделать, — вздохнул ифрит, разводя руками. — Годы берут свое…

«Да нет, старый хитрец, годы тут не при чем… И готов поклясться, ты сгораешь от желания узнать, каким образом ребята остаются укрыты от твоей магии…»

— Позволено ли мне будет осведомиться, как вы узнали об этом месте? — проговорил Поттер все так же церемонно-вежливо. — Мое прежнее, да и основное жилище, как я понял по не столь давнему визиту одного ублю… простите, родственника вашей венценосной правительницы, увы, перестало быть тайной. Но я полагал, эта информация не выходила за пределы клана Дракул.

— Позвольте и старику оставить при себе свои маленькие секреты, — отечески улыбнулся Ксирон. — Но вы правы, местоположение вашего дома действительно не является секретом. И, учитывая ваши последние действия, там очень скоро станет небезопасно, несмотря на, по слухам, довольно неплохую защиту.

— Спасибо, я приму это к сведению, — учтиво ответил Гарри. Для него засвеченность их базы уже не играла особого значения — он планировал в скором времени покинуть ее для исполнения последней части своего плана. Тем не менее, быстрота, с которой Ксирон узнал о разгроме армии Валькери, впечатляла. — Но вы же пришли сюда не для того, чтобы предупредить меня об опасности?

— Разумеется, нет, — согласился ифрит. — Давайте же пройдем внутрь и побеседуем. И, если ваши уважаемые друзья не сочтут это за обиду, я бы хотел, чтобы разговор состоялся с глазу на глаз. Стоит ли впоследствии ввести их в курс дела — решать уже вам.

Гарри и Ксирон прошли в гостиную и уселись в два кресла, стоящие в полразворота друг к другу. На пустующем меж кресел столике Поттер, как радушный хозяин, сотворил блюдо с фруктами, две тонкие чашки, фарфоровый чайничек и дымящийся кофейник.

Каждый налил, что хотел — Гарри чаю, а ифрит черного, крепкого кофе. Отхлебнув немного, Поттер поставил чашку на столик и вопросительно взглянул на гостя.

— Думаю, вы представляете, что за танцы у нас исполняют различные кланы вокруг престола правителя Лоно-Хара? — начал издалека старый лонохарец.

— Надо полагать, что более-менее… — наморщил лоб Гарри. — Клан Леди Валькери, подобно самой большой и сильной собаке, держит самую большую и вкусную кость. А вокруг вьются другие собаки, поменьше и послабее, демонстративно виляя хвостами и выражая искреннюю преданность. На деле, все, конечно, не так. Каждая из них хочет занять место вожака. Сообща они, может, и отняли бы у сестрёнки эту косточку, но постоянно, когда слабо, а когда и сильно, грызутся между собой. Чему, большей частью, способствует как раз эта самая главная и умная собака, используя для сеяния раздоров кости поменьше — различные вольности и привилегии. То же членство в Ордене Хаоса, к примеру.

— Гхм… — Ксирон усмехнулся в роскошную рыжую бороду. — Аллегория вышла у вас несколько своеобразная, но весьма наглядно передающая суть. Именно так все и обстоит. А теперь представьте себе, что произойдет, когда вся эта стая поймет, что вожак уже не так силен, как раньше? Кланы, имеющие равные или почти равные права на трон, и так значительно активизировались с тех пор, как Люцифер практически перед всем Орденом Хаоса отказался от власти в пользу своей дочери. Странный поступок, к слову… Все, конечно, понимают, что даже за спиной дочурки он остается самой тяжелой фигурой на доске, но все же… Если за время странствий Люцифера его дочку сместят с соблюдением всех лонохарских законов, то даже он ничего не сможет сделать. Ибо вот тогда против Дракул объединятся все кланы разом. Но вот если сила Валькери Цепеш ослабеет резко, ситуация может пойти вразнос. Главные кланы взовьются на дыбы и в первую очередь вонзят зубы друг другу в бока, уверенные, что победивший легко справится с поредевшей когортой Леди Дракулы-Цепеш. В конечном счете это означает воцарение анархии и масштабную междоусобную войну. Которой к тому же наверняка воспользуются некоторые из покоренных нами миров, чтобы освободиться от протектората Лоно Хара.

— Протектората? — подняв брови, переспросил Поттер. — Покорение огнем и мечом как минимум десятка соседних миров — это теперь так называется?

— Бросьте, — махнул рукой ифрит. — К чему это морализаторство? Вы же не идеалист и отлично понимаете, что в государственных масштабах благородство и милосердие живут еще меньше, чем девственницы при штурме города армией наемников. На самом верху не существует никаких моральных принципов. К сожалению, в жизни нет совершенства, есть только более или менее приемлемые компромиссы. Интересы. Польза и выгода. Вот все, что имеет значение. Как же там… ах! «У Англии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов, у Англии есть только постоянные интересы». Знакомые слова?

— Лорд Пальмерстон. Хорошо, не будем придираться к терминам. Так в чем же суть? Что-то не улавливаю… — изобразил легкое недоумение Гарри, отпив еще чаю.

— А суть в том, что нам это вовсе не нужно.

— Как интересно… Кому это — вам?

— Нам — это группе высокопоставленной знати, древней, богатейшей аристократии Лоно Хара, помнящей еще старого Дракулу, основателя Ордена Хаоса.

Гарри, держа чашку в руке, задумался. Ксирон, владелец самой значительной магической сокровищницы Лоно Хара, а, возможно, и не только его, наверняка меньше всего мог желать подобной смуты, ставящей под угрозу его положение и состояние. А если таких, как он, в Лоно Хара был целый круг, то все становилось более чем ясно.

— Ваше беспокойство мне понятно, — кивнул Поттер. — Во время любых крупных междоусобиц у плебса чаще всего возникает желание под шумок отнять и поделить добро более состоятельных соседей. Но чем же вам так насолил клан этих самых Дракул, что вы готовы пусть мягко, но все же подвинуть их с трона? Они правят в Лоно Хара не одну сотню лет, и все это время вы даже не помышляли ни о каком переустройстве.

— Обстоятельства, — ответил ифрит. — Всего лишь выгодные обстоятельства, впервые складывающиеся подобным образом за те самые несколько сотен лет. Да, мы могущественны и влиятельны, но также еще и мудры, осторожны и… несколько ленивы и тяжелы на подъем. Мы предпочтем поморщиться и изредка немного уступить, чем втягиваться в полномасштабное противостояние с правящим кланом. Но в последнее время от нас требуют уступок все чаще и чаще. Люцифер и те правители, что были до него, не злоупотребляли своей властью и относились к нам с уважением, но Валькери… Она слишком молода и ведет свою линию к тому, чтобы не разумно править, как первая среди равных, а именно властвовать над всеми. Нам это не нравится, так что если от нас потребуется не вставать под знамена войны, а лишь немного подтолкнуть изнутри пирамиду, раскачанную кем-то другим…

— И раскачать ее должен именно я, — подытожил Поттер.

— Вы уже это делаете, и смею заметить, довольно успешно, — пристально поглядел на Гарри Ксирон. — Ваши действия уже почти ополовинили силы, подчиненные лично Валькери. Весть об уничтожении Ашкелона, второго по величине гнезда преданных ей людей, взбудоражила умы очень многих в Лоно Хара. Правящий Дом еще никогда не получал столь звонкой оплеухи, притом еще и неизвестно от кого. «Неизвестно от кого» для большинства, конечно. Ваша прочувственная речь на пограничье, к вящему неудовольствию Леди Валькери, тоже запомнилась многим. А сведения о последнем и весьма оригинальном противостоянии и вовсе тщательно скрываются. Наша императрица тоже хорошо осознает, что именно может произойти в случае разглашения этой информации. Так что… Чутье подсказывает мне, что Лоно Хара стоит на пути больших перемен, и будет глупо не использовать выпавший шанс. И раз уж я взялся цитировать ваших политиков, вспомню еще одну фразу: «Когда надвигается ветер перемен, только недальновидные люди возводят щиты от ветра. Умные же строят ветряные мельницы».

— Мне все ясно, — остановил его Поттер. — Знаете, я высоко ценю и уважаю, что вы вот так ко мне пришли. К какой бы древней и богатейшей аристократии вы не принадлежали, если бы Валькери узнала, что вы за ее спиной пошли на сговор с ее личным врагом, судьба ваша была бы незавидна. И поэтому скажу вам следующее. Вы не первый лонохарец, с которым я не против заключить союз.

— Вот как? И позволено ли мне будет осведомиться об имени моего столь прозорливого земляка? Ведь сообща мы смогли бы действовать эффективнее…

— Вот именно. Поэтому я и сказал вам о нем. Во избежание перехлестов и, как говорят военные в нашем мире, возможного «дружеского огня». Хотя боюсь, новая информация потребует некоторого пересмотра ваших планов и в особенности — дележки победного пирога. Что же до имени, то, скажем так, — и Гарри прищурился, а губы его тронула легкая улыбка, — слухи о безвременной кончине небезызвестного вам Лорда Джелара оказались изрядно преувеличенными. И я уже пообещал ему помочь заполучить трон Лоно Хара.

Глаза Ксирона чуть расширились, а слетевшие с губ слова на неизвестном Гарри языке едва ли были благодарственной молитвой.

— Значит, Зорраг все же оказался прав… — пробормотал ифрит о чем-то своём. — Не мог Джелар погибнуть столь глупо… Иблис и тысяча его джиннов… Вы правы, юноша, это многое меняет…

И после некоторого молчания добавил:

— Многое, но не все — основа плана остается прежней. Мне потребуется это обсудить с моими… коллегами, но, полагаю, они со мной согласятся. Джелар в роли императора ничем не хуже того, кого мы планировали при случае посадить в это кресло. Даже лучше — да, он импульсивен и порой крайне несдержан в желаниях, но я помню его с детства, и он всегда прислушивался к моим словам. Вдобавок он умеет быть благодарным и, что важнее всего, силен. По силе он заметно превосходит Валькери, а с нашей поддержкой способен составить конкуренцию и самому Люциферу. А уж о том, что он способен струсить и перебежать к нынешним правителям, зарабатывая себе прощение и награду, и речи быть не может. Отлично! Мне не терпится поделиться новостями с моими соратниками… Так что, молодой человек, мы договорились?

— Разумеется, — кивнул Гарри, оставив про себя свои мысли о том, насколько понятие «благодарность» могло быть присуще Джелару в частности и лонохарцам вообще. С его точки зрения, если бы Джелар не осиротел в столь раннем возрасте, с него вполне могло было статься зарезать всю свою родню и прикопать на заднем дворе — просто так, из чистого любопытства. Чтобы посмотреть, не вырастет ли на их могилках что-нибудь симпатичненькое, типа фиалок или лютиков.

— И еще одна тонкость, — сказал поднявшийся с кресла ифрит. — Когда вы начнете свои действия в Лоно Хара, я пришлю вам своего связного. Этот мой помощник, вернее, помощница, изрядно пострадала от Валькери, поэтому мне пришлось предостеречь ее от скоропалительных, необдуманных действий, взяв под свое крыло. Связь будем держать через нее — заклинания её школы никто в Лоно Хара не сможет ни перехватить, ни отследить. Вы узнаете ее по точно такому же медальону.

Ксирон, отодвинув в сторону свою широкую бороду, продемонстрировал висящую на груди золотую бляшку с выгравированной гексограммой и сложным рисунком внутри.

— Ну а теперь — позвольте откланяться.

И поклонившийся ифрит беззвучно испарился.

Гермиона и Норт, выслушав краткий пересказ беседы с Ксироном, не сговариваясь, заявили, что еще один союзник — пусть и временный — им ничуть не помешает. Гарри думал так же.

— Этот хитроумный богатей и аналогичные ему влиятельные толстосумы боятся за свои кошельки. И одновременно им не по нутру, что Валькери понемногу берет их в стальные тиски. Они как кошка из поговорки, что хочет рыбки, да лапки замочить боится. Но ради мягкой смены власти, без войны и ее возможных последствий, они охотно нам подыграют. Слегка. Уж не знаю, чем Джелар на троне им кажется лучше Валькери, но, в конце концов, это их личное дело — жить под правлением нового императора придется отнюдь не нам. А вот помощь они оказать могут, и это нам только на руку. Тем более, что от нас не потребуется ничего такого, что бы изначально не входило в наши планы. Все складывается более чем удачно…

* * *

Однако сюрпризы на этом не кончились.

Компания уже, было, собралась покинуть свой старый дом, когда засквозило ледяным ветром, в воздухе возникла и расширилась щель, и сквозь нее шагнул человек.

— Малфой? — недоверчиво нахмурил брови Гарри и подобрался, передвигая Тэцу под руку так, чтобы его можно было мгновенно выхватить, и зорко оглядываясь: этот визитер мог нести с собой только неприятные сюрпризы. — Что-то не припомню, чтобы я объявлял сегодня день приема столь разнообразных гостей… — пробормотал он вполголоса.

— Тебе нужно лучше прятаться, Поттер. Это всего лишь третье место, что я проверяю, и вот результат. Тебе стоило бы зарыться поглубже… хотя я отыскал бы тебя в любой норе. Хмм, странно…

Малфой наклонил голову, как будто к чему-то прислушиваясь.

— Тут, кажется, были гости? Из тех, кто ходит по Тропам? — равнодушно и как-то тускло отметил он. — Неважно…

Выглядел Драко странно. Обычно идеально подогнанная, дорогая одежда была измята, из собранных в тугой хвост платиновых волос выбивалось несколько неряшливых прядей, а лицо напоминало застывшую посмертную маску. Единственным, в чем присутствовали хоть какие-то признаки жизни, были глаза, но они…

Гарри присмотрелся, и в душе у него зашевелились нехорошие предчувствия.

Такие глаза он уже видел, и не раз. У искалеченных авроров в Святом Мунго, оставшихся после боев без рук или ног, у людей, потерявших на войне половину родни…

Но Малфой? Неужели?..

— Поттер, зачем ты сделал это с моей семьей и домом? — едва ворочая языком, спросил Драко, заставив мозги Гарри заработать на полную катушку.

«С семьей? Я имею непосредственное отношение только к кончине его папаши, но ему знать об этом неоткуда! Причем здесь семья и особенно — дом? Или, узнав о гибели мужа, мадам Малфой с горя повесилась, предварительно подпалив дом с четырех сторон? Нет, полный бред, те же домовые эльфы не дали бы ей такого сделать…»

— О чем ты, Малфой? — Гарри даже не пришлось разыгрывать недоумения. — До меня доходили слухи, что твой отец просто исчез; после взятия Хогвартса его не было ни среди пленных, ни среди убитых. Что же до твоего дома и матери, то я даже не знаю, где они находятся…

— Ты лжешь, — так же тускло констатировал Драко. — Это ты убил «Авадой» моего отца на пороге дома, а потом пытал мать. В доме, а, вернее, среди тех развалин, что от него остались, я нашел только тело отца, истерзанную мать, не узнавшую меня, и мертвых эльфов. И если бы не искусство Валькери, сумевшей отыскать ответы в больном разуме мамы, я никогда бы не узнал, кого благодарить за случившееся.

— Валькери?! — почти выкрикнул Гарри уже набившее оскомину имя. — Так это все она рассказала и показала тебе?! Малфой, да ты натуральный осел, а не дракон! Тебя водят на веревочке, а ты послушно переступаешь копытцами и глотаешь любую требуху, которую тебе скармливают!

— Да, да, — покивал Драко. — Валькери и об этом меня предупреждала. Что ты сразу же начнешь обвинять во всем ее, стараясь посеять раздор… Но угадай, кому я поверю больше — любимой жене, которой я обязан многим, если не всем, или нищеброду-полукровке, которого ненавижу? И который к тому же, нахватавшись невесть где черной магии, из Святого Поттера превратился в настоящее чудовище?

Ситуация складывалась из рук вон плохо. Выросший в тепличных условиях богатенький мальчик, совершенно не привыкший к потерям, внезапно получил от взрослой жизни сокрушительный удар. А одна известная личность, которой этого показалось мало, ради получения требуемого результата усугубила его, щедро сыпанув в свежую резаную рану пригоршню соли.

«Нет, но какая же тварь…»

— Малфой, тебя обманули, — спокойно и размеренно произнес Поттер. — Я и пальцем не прикасался к твоему отцу.

Фактически Гарри был прав — ни рука, ни меч, ни магия Поттера не имели ни малейшего отношения к смерти Люциуса Малфоя. Что же до удачной интриги, позволившей убрать напыщенного и коварного аристократа руками его же хозяина… Если хочешь победить в войне, не следуй чужим правилам, а устанавливай свои. Гарри понимал чувства Драко, но еще он и отлично помнил Люциуса, изворотливую бессердечную гадину, бывшего палача и убийцу. Уже то, что он с гордостью носил метку Упивающегося и одним из первых прибежал целовать полы мантии своего возрожденного господина, горя желанием продолжать былые дела, заслуживало смертного приговора. Так что…

— Если бы я встретил его, то наверняка бы убил. Так же, как и он попытался бы убить меня. Но я бы не стал измываться над твоей матерью и уж тем более — разрушать ваш дом.

— Ты лжешь, — в неживом голосе Драко прорезалась хрипотца. — Я сам видел последние воспоминания мамы, это был ты и твои подручные. Много ли в Британии найдется шрамолобых очкариков и грязнокровных девок — двойников Грейнджер…

В слизеринце сильно настораживала именно отрешенность, глухое отсутствие всяческих эмоций и взгляд человека, постаревшего разом на десятки лет. Прежний Малфой, а уж тем более Лорд-Дракон, будучи до такой степени уверенным в виновности Гарри, действовал бы совершенно иначе. Ярость, безумство, жажда убийства — все, что угодно, только не эта тягучая речь и пустота в глазах. Было это эффектом «корректировки сознания» или просто затишьем перед бурей, Поттер не знал. И незнание заставляло его нервничать больше всего.

«Проклятая Валькери… Десять против одного, безумная Нарцисса и разваленный до основания Малфой-менор — твоих рук дело. И в мозгах у драгоценного муженька не забыла поковыряться, чтобы он верил в то, что нужно тебе… И что теперь? Объяснять Малфою, что пожелай его благоверная, и человек «вспомнит» хоть черта в ступе, хоть Салазара Слизерина в балетной пачке? Бесполезно. А сходиться с ним в схватке мне сейчас совершенно не нужно».

Но Малфой не собирался выхватывать палочку или обнажать меч. Вместо этого он извлек из пространственной складки странный предмет и теперь бережно держал его на ладонях.

Это был густо покрытый неизвестными письменам куб из темного металла с отблескивающими чистым золотом гранями. Каждая из его сторон была разделена на восемь частей линиями, идущими из центра.

— Ты знаешь, что это такое, Поттер? — тихо, словно во сне, прошептал Драко. — Это Хисс, один из самых древних и бережно хранимых реликвий клана Дракул-Цепеш. Его главная и единственная способность — уничтожать. Все. Землю, воду, воздух, материю и магию. Это излучатель хаоса, Поттер. Единожды запущенный, он не останавливается, не завершив свою работу. А когда он ее завершит, Англии, скорее всего, вообще не станет на карте.

И слизеринец слегка коснулся одной из граней, засветившейся под его пальцами.

— Стой! — напрягся Гарри.

— Гарри, позволь я убью его, — проговорила стоявшая справа от него Рен.

— Погоди… — остановил ее Поттер, все еще не веря, что давний недруг способен на подобное безумие. — Малфой, ты рехнулся что ли? Решил уничтожить свою же страну?!

— Мою? Чью это — мою? Это Драко Малфою было чем здесь дорожить — отец, мать, родовое поместье… Отца убил ты, мать меня не узнает, а от дома остались руины. Драко Малфоя погребли под собой камни его дома, а лорду Вольдерихару… К чему Истинному Лорду сожалеть о каком-то островке, населенном глупыми людишками? Но главное — это ты.

И лицо Малфоя расколола безжизненная улыбка.

— Я уничтожу все, что тебе дорого. Всё то маггловское отродье, о котором ты так печешься. Всех твоих знакомых и друзей. Все, чего ты достиг — исчезнет, потеряет смысл. Хотя… Судьба в твоих руках — ты же так любишь всех спасать. Просто уничтожь Хисс, и все закончится. Уничтожь… если сможешь. Но знай, это — верная гибель. Я выиграю в любом случае. Сдохнешь ты — хорошо, мои родители будут отомщены. Струсишь и сбежишь — будешь виновен в сотнях тысяч смертей. И это даже лучше, потому что для такого, как ты, такой исход гораздо хуже смерти.

С последним словом Драко бросил засиявший гранями куб прямо под ноги Поттеру. И исчез.

А Гарри, одновременно прикрывая магической защитой себя и товарищей, отскочил на несколько метров. И не зря.

Куб, встав на один из углов и начав вращаться, подобно юле, засветился еще ярче, части его сторон раздвинулись, образовав что-то вроде крутящейся кубической решетки, сквозь которую изливался золотистый свет. Вокруг набирающего обороты волчка заклубился серо-черный туман, а потом Хисс со вспышкой словно провалился в пробуренную им самим скважину, из которой хлынул поток глянцево-черной жижи.

Она начала активно расползаться по площади, разливаясь озером. В гладкой поверхности не отражалось заходящее солнце, и тени словно бы бежали прочь от дыры в неведомую бездну, прикрытой тонкой волнующейся пленкой.

«Так вот что ты задумала, сестрица… Обставить гибель Люциуса так, чтобы в моей причастности никто не усомнился, а заодно и Реддля из-под удара вывести. Потом сообщить печальную весть Драко, слегка подкрутив ему винтики, снабдить его кубиком и отправить творить священную месть. Хитро… Оболваненный Малфой не кинется на меня — Валькери понимает, что в нашей схватке один на один результат будет непредсказуем, а ей нужно совсем другое. Запустив эту штуковину, они и впрямь ставят меня перед достаточно дрянным выбором».

— Проклятье… — выдохнул Гарри. — Мне стоило позволить тебе убить его, Рен… Или хотя бы оторвать руки.

— Так этот кубик действительно?.. Малфой не шутил?

— Вряд ли ему сейчас до шуток… — проговорил Поттер, не сводя взгляда с быстро увеличивающейся черной поверхности. — Он полностью уверен, что мы погубили его семью и дом, последнее, что связывало его с миром людей. Плюс, голова у Малфоя всегда была слабым местом, и неизвестно, что втемяшила в нее хитроумная Дракула. Быстро отходим. Нельзя терять времени, надо остановить эту дрянь, пока не сильно разлезлась…

Но все было тщетно. Ни совместная магия Гермионы и Гарри, ни сила огня Прио`сара, не могли не то что бы уничтожить, но даже притормозить распространение жадной, поглощающей все черной субстанции. Она с одинаковым безразличием принимала в себя и магические барьеры, и боевые заклинания, и чистый огонь.

Гарри сжал кулаки так, что захрустели пальцы, гнев толкнулся в виски, но даже сила Тэцу сейчас ничем не могла помочь своему хозяину.

— А Малфой в кои-то веки оказался прав. Должно быть, это у меня такая карма, — с невеселым смешком проговорил Поттер. — Спасать всех от чего-то. Сначала Избранный против Вольдеморта, потом чудо-посланник министерства, несущий оружие победы, а теперь… Как это не банально звучит, но придется спасать если не мир, то хотя бы Англию.

— Гарри, ты что, всерьез вознамерился… — Гермиона осеклась на полуслове.

— Думаешь, у меня есть выбор? — дернул уголком рта парень. — Этот оболваненный слизеринец прав и в другом — я не смогу просто бросить все и удрать. На другой континент или еще куда… В отличии от него у меня здесь есть, что терять. То, что терять я совершенно не желаю. Впрочем, как и у тебя.

Он в упор посмотрел на Грейнджер.

— И у вас, — взгляд переместился на близнецов и их сестру. — И даже у вас, мистер Норт. Вам ведь не все равно, что те две ваши милые подружки из Хейверилла внезапно погибнут под черной волной? У магов хотя бы есть шанс спастись, но из магглов почти наверняка уцелеют только правящая верхушка и богачи. Вся страна просто не сможет эвакуироваться в одночасье, да и куда?

— Но ты же погибнешь… — прошептала Рен, не моргая, глядя себе под ноги. Девушка привычно скрывала свои эмоции, но мысль, что Гарри может погибнуть, исчезнуть навсегда в этой темной бездне, впивалась в нее, резала ее по живому, сжимая сердце безжалостной когтистой лапой.

— А вот это вовсе необязательно, — легко отмахнулся юноша. — Малфой вряд ли точно знал, о чем говорил. Если эта штука генерирует именно хаос, то от него можно защититься. Потребуется много сил, и защита не продержится долго, но это вполне реально.

По сосредоточенному, спокойному лицу Поттера его друзья поняли, что он уже все для себя решил.

— И еще. Туда пойду один я. Кроме меня подобный барьер сможет создать разве что Гермиона, но и она не продержит его достаточное время. Так что выбор невелик.

На Рен его слова подействовали, как сигнал к атаке. Она резко выпрямилась, вскидывая голову.

— Я пойду с тобой.

— Нет, Рен, нельзя. Это и без того опасное дело, так зачем мне рисковать еще и тобой?

— Я хочу пойти с тобой, — тихо повторила она.

Друзья удивленно посмотрели на нее. На их памяти это был первый раз, когда девушка осмелилась возразить Гарри.

— Рен, я не возьму тебя. Ты будешь ждать меня здесь.

— А вдруг тебе понадобится помощь? Вдруг ты не справишься? Вдруг… — и она самым натуральным образом всхлипнула. — Да, я не могу тут использовать магию, и ак-нот остался только один, но, пожалуйста… Я не могу остаться здесь, зная, что ты…

— Рен, это не обсуждается! — слегка повысил голос Поттер. Черная воронка продолжала расползаться с все увеличивающейся скоростью, и медлить было нельзя. — Не заставляй меня вспоминать о твоей клятве!

— Гарри, умоляю тебя…

— Довольно! Я приказываю тебе остаться и ждать меня здесь! — выкрикнул Поттер, и впервые увидел, как действует на Шиан-Эр слово господина — сила приказа, вложенная в нервы, мышцы, саму суть Рен, швырнула ее на землю, поставив на колени.

Гарри резко развернулся, взметнув свою накидку и быстрым шагом направился в сторону неотвратимо приближающегося края черного пятна, уже расползшегося на пару сотен метров.

Чувствовал он себя скверно. Его переполняла злость и на Малфоя, и на себя, и на Рен, не желавшую понимать, что предстоящее ему дело будет подобно танцу на лезвии меча. И что спокойствие, собранность и отсутствие необходимости беспокоиться и оберегать ее, станет лучшим подспорьем успеха. Кстати о собранности… Он привычным усилием вымел из сознания все лишнее и сосредоточился.

Воздух вокруг Гарри помутнел, сгустился, пронизанный рисунком, похожим на сеть из шестигранных ячеек; магия послушно соткала вокруг него непроницаемую снаружи и изнутри оболочку и он, на мгновение замерев на краю («Значит, погибну? Ну, это мы еще посмотрим…»), не оглядываясь, шагнул вперед, и черная поверхность в тот же миг скрыла его от глаз.

Оставшиеся на плоской верхушке холма молчали, глядя на то место, где только что стоял их друг и командир.

— Как вы думаете, — первой нарушила молчание Грейнджер. — Он…

— Конечно, справится, — ответил, не дожидаясь конца вопроса, Норт. — Уж ты-то должна знать Гарри. Он повернул войну вспять, уничтожил Вольдеморта, сжег толпу дементоров, смог вытащить Хмури с того света… Что ему эта черная клякса?

— Но что если Гарри-сан все-таки не справится? — озвучила терзавшую всех мысль Окой. — Что если он… погибнет?

Никто не знал ответа. Никто не хотел и думать о таком ответе.

— Нет… — прошелестело сухим листом на осеннем ветру.

И головы магов повернулись в сторону Рен.

— Нет…

И головы магов повернулись в сторону Рен.

— Нет… — яростно повторила девушка.

— Нет! — донеслось из-под светлой пряди, закрывшей лицо, и Рен, стоящая на коленях с опущенной головой, придавленная к земле силой прямого приказа своего господина, сжала зубы и медленно, неимоверным усилием, поднялась на одно колено.

Раздался приглушенный звон, на сарране проступила строка острой и угловатой даймонской вязи, и Когтя снова вернуло в коленопреклоненную позу — будто пригнуло исполинской ладонью.

— Нет!! — Рен снова начала приподыматься.

И вновь незримая сила подчинения поставила ее на колени.

И еще раз.

И еще.

— Нет!!! — от запредельного усилия у нее хлынула носом кровь, из-под побелевших ногтей впившихся в хетсаан рук тоже выступили красные капли, но девушка, глядя вперед расширившимися до предела глазами, не обращала на это никакого внимания.

Силу предохранительного магического механизма нельзя было превозмочь. Созданный на случай, если воля врага попытается повернуть оружие господина против него самого, он препятствовал любым попыткам противиться приказу.

Однако рассчитан он был на то, что превращенный неизвестным колдовством в изменника, слуга все равно, на уровне инстинктов, будет изо всех сил сопротивляться, стараться стряхнуть с себя то, что заставляет его идти против желаний повелителя.

То, что с_а_м, по своей воле, Коготь Владыки откажется выполнить приказ и направит все свои силы на преодоление запрета, в расчет никогда не принималось. Такого просто не могло случиться.

— Нет… Нет… Нет!!!

Рывок, еще один и в гневный звон саррана вплелся новый звук — тихий щелчок зазмеившейся по ошейнику тонкой трещины.

— Да как же это… — невольно вырвалось у Гермионы. Из разговоров с Гарри и изучения материалов информатория Эрц-Хаора она довольно неплохо представляла, что такое для любой из Шиан-Эр прямой приказ — абсолютный императив, нарушить который немыслимо и невозможно.

Но прямо на ее глазах это невозможное и происходило.

Сгибаясь, словно под неподъемным давлением, Рен выпрямила сначала одну дрожащую ногу, а потом, опершись на глубоко вошедший в землю хетсаан, встала на обе. Кровь на лице, кровь на руках, от страшного напряжения лопнули тонкие сосуды в глазах, залив белок красной пеленой.

— Нет… Ни за что… Никогда… — шептала она.

— Рен!! Не делай этого!! — чуть не плача, воскликнула Грейнджер. — Гарри вернется! Обязательно вернется! Он выходил живым из стольких передряг — выберется и из этой! Остановись, ты же просто убиваешь себя!

Но та и не думала останавливаться. Возникшие на сарране символы все сильнее наливались багряным огнем, а сам ошейник, раскалившись, обжигал девушке кожу до волдырей, принуждая к подчинению. Но все было бесполезно — Рен, опираясь на хетсаан и склонившись вперед, словно идя против ураганного ветра, отчаянно сражалась за каждый метр, каждый шаг, приближающий ее к растущей, глянцево-черной воронке. Туда, куда ушел Гарри.

Щелк! И сарран пробороздило еще два надлома.

Норт, близнецы, Крис и девушки растерянно толпились вокруг нее, не зная чем помочь подруге и боевому товарищу, но, пожалуй, только остолбеневшие Гермиона, Джинни и Окой, до конца понимали, что именно происходит сейчас с Рен.

Где-то в глубине ее души, еще в далеком детстве перекроенной темным искусством владыки Даймона и представляющей сейчас подобие кристаллической решетки с жесткими узлами и линиями подчинения, как в клетке, бились, сражаясь не на жизнь, а на смерть, два свирепых зверя.

Первый, некий могучий демон, подобно Церберу стоящий на страже вложенной воли и законов ее создателя, и второй, доселе неизвестный даже самой Рен. И этот второй, безымянный, появившийся в ее жизни благодаря Гарри совсем недавно, рожденный и вскормленный его участием, сочувствием, добротой и лаской, не думал и не мог отступить. Ни за что и никогда.

Да и таким ли безымянным он был?

Она не сдавалась. Мышцы на руках и ногах Рен вздувались узлами, на побледневшем лице короткими прочерками вспыхивали участки магического рисунка в тщетных попытках вытянуть из окружающего пространства хоть немного магической энергии. Но девушка, с полными отчаянной решимости глазами, со струйками крови на лице, превозмогая страшную боль, рвущую тело и разум, по шагу, по полшага, упрямо двигалась вперед.

Собрав все оставшиеся силы, вложив их в яростный звенящий крик, Рен дернулась, рванулась и неимоверным усилием выпрямилась во весь рост. И это стало последней каплей — покрывшийся трещинами в отчаянной борьбе со своим носителем сарран не выдержал и с хрустким, звонким щелчком лопнул в яркой вспышке, разлетаясь на куски.

Один из острых осколков глубоко царапнул лоб Гермионы над правым глазом, но та даже не обратила на это внимания — словно охваченная обездвиживающим заклятьем, она замерла на месте с широко раскрытыми, мокрыми глазами и прижав руки ко рту.

А Рен уже не было на месте. Избавившись от сдерживающих ее оков, она прянула вперед, как выпущенная из лука стрела.

Разбежавшись и мощно оттолкнувшись от земли, девушка в красивом пируэте взлетела прямо над жадно волнующейся воронкой. Время замедлило свой ход, и Рен, вращаясь в прыжке, бросила взгляд на стоящих внизу, на земле, людей, ставших ей в этом незнакомом мире верными друзьями и новой семьей.

«Спасибо вам. Спасибо за все. Вы все стали мне дороги, и я без колебаний встану грудью за каждого из вас. Но я не могу по-другому. Не могу и не хочу. Потому что там — Гарри, с кем я поклялась быть и в жизни, и в смерти, до последнего вздоха. И я не оставлю его одного, несмотря ни на какие приказы. Я иду к нему, и какой бы ни была его судьба, я с радостью разделю ее».

И, перегруппировавшись в самой высокой точке прыжка, она отвесно, как игла в воду, вошла в волнующийся, кромешный мрак.

* * *

А Гарри тем временем погружался все глубже и глубже, стремясь догнать активированный Малофем смертоносный артефакт.

Проклятый Хисс словно проваливался в преисподнюю, все расширяя и расширяя вокруг себя зону расщепления сущего в ничто, в первозданный, чуждый всему живому хаос. А Поттер, создав вокруг себя защитную оболочку, опускался в погоне вслед за ним.

Он потерял счет времени, уходя все дальше и прорываясь сквозь встречный ледяной поток, понемногу приближаясь к мерцающей внизу гибельной звезде работающего во всю мощь проклятого куба.

Текучая пелена внезапно посветлела, как разошедшиеся облака, и у невольно остановившегося Поттера зашевелились волосы на голове. То, что он увидел…

Малфой ошибался.

Хисс не создавал локального очага хаоса. Он пробивал мизерный, тончайший канал сквозь все мироздание, тот самый многослойный «кочан капусты», от точки активации до самого внешнего, давно мертвого слоя миров, которые, служа щитом, одновременно постепенно разрушались дыханием абсолютной смерти.

Дьявольский артефакт не мог вызвать гибель целого мира — для поддержания канала выброса требовался громадный запас энергии, но вот разрушить, полностью стереть из материального мира обширнейшее пространство, он вполне был способен.

И Гарри увидел… увидел будто сквозь мутное стекло бесконечное пространство, заполненное серыми хлопьями, дырчатую, как рваное, ржавое железо, черноту беззвездного, умирающего космоса и словно изъеденные проказой остовы планет и потухших звезд.

«Вот он, истинный лик Хаоса» — пронеслось в голове.

Тьма, свет, холод безвоздушного пространства, скопления газа, звезды, туманности и галактики, несмотря на очевидную чуждость человеку, все равно были жизнью, первичной структурой материи, основами рождающихся и умирающих миров, но это… Всепоглощающая, разрушительная, пожирающая все на своем пути серость была полной противоположностью любой упорядоченности, любым цикличным процессам, неотъемлемой частью которых являлась и жизнь. Абсолютное, безвозвратное н_и_ч_т_о. Полное умертвие.

Еле оторвав взгляд от жуткой и почти сводящей с ума картины, кажется, навечно отпечатавшейся на сетчатке глаз, Поттер собрался с силами. Следовало спешить — поддержание защитного барьера расходовало его магические резервы быстрее, чем он предполагал, а оборвать дьявольскую пуповину, питающую разрастающуюся язву в его мире, нужно было незамедлительно.

Он снова с усилием пошел вниз, когда внезапно… Словно бы расстелился веер трассирующих пуль, и по всем нервам, суставам ног и рук, затылку пробежала обжигающей цепочкой боль. Голову стянуло стальным обручем и тут же отпустило, а в сознании засквозил стылый ветерок. Гарри лишь сжал зубы до скрежета — эти ощущения были ему очень знакомы.

Мрак вокруг него сгустился, потек угольно-черными полосами, и отток магической энергии резко уменьшился, словно кто-то его, стоящего голым на зимнем ветру, на время прикрыл полой плаща.

— Вот мы и снова встретились, человечек…

— А, это вы, — губы Гарри сложились в напряженную, кривоватую улыбку. Показывать страх он не собирался. «Похоже, — подумал он, — все кончится вовсе не так, как я ожидал». — Приветствую вас, миледи. Хотя наша встреча произошла несколько раньше, чем я рассчитывал. И что же дальше?

— Что? — в пронизывающем, отдающим эхом в закоулках сознания шепоте послышались вопросительные нотки. — Это ты мне скажи, человечек… Скажи, о чем ты думал, идя на верную гибель?

— На такую ж и верную? Я все равно догоню этот чертов кубик, догоню и уничтожу.

— Не спорю, ты способен его разрушить… Но обратно ты уже не поднимешься. Уничтожив его, ты высвободишь всю накопленную им силу разом, и от нее даже тебе уже будет не сбежать и не защититься.

— Вот как? Ну что ж… Печально, но вы знаете, я привык доводить начатое до конца. Пропустите меня. Если все именно так, как вы сказали, то вам недолго осталось ждать.

— Не спеши… Ответь сначала, о чем вы, люди, думаете в такие моменты?

— О чем? Да ни о чем, особенно. А, может, о том, что дело должно быть сделано. О том, что если не выполнить задуманное, то все, что ты делал ранее, будет перечеркнуто. О том, что кроме меня — больше никто. И что лучше я здесь, чем сотни тысяч — там.

— Какие же вы все-таки странные… — в шепчущем во мраке голосе сплелись легкое удивление и едва заметный, почти неуловимый оттенок… уважения? — В каких бы мирах вы не появлялись на свет, вы всегда являетесь целым сонмом парадоксов и противоречий. Слабые, смертные, жадные, способные на бессмысленную, дикую жестокость, подлость и коварство ради своих мелочных целей… И одновременно — совершающие странные, безрассудные поступки, без оглядки и без сожалений жертвуя своими драгоценными, микроскопическими жизнями ради других. Осмеливающиеся любить и верить, зная, что все равно умрете. Вы слабы… Но порой выходит так, что на какой-то момент вы становитесь даже сильнее меня. Вот хотя бы ты… Ни в чем не знаешь удержу, ничего не умеешь делать наполовину. Вечно ходишь по краю … Хочешь идти один, а другие идут за тобой сами… Ведь ты сам не знаешь своей силы, человечек…

— О чем это вы?

— Да хотя бы о том, что ты, сам того не желая и не ведая, ухитрился сломать практически идеальное создание великого темного мастера, пожалуй, единственного, кто смог до такой степени приблизиться к абсолюту, что стал ближе всех ко мне. А ты, человечек, наивен и даже не представляешь, какой силой могут обладать чувства, вложенные в другое, близкое тебе существо… И она, эта сломанная игрушка, сумевшая измениться лишь благодаря теплоте твоего сердца, сейчас идет за тобой. Сама. По своей воле. Наперекор всему.

— Что? Рен?!! Я же приказал ей…

Лишь тихий смех в ответ.

— Он приказал… Нет, воистину мало кому под солнцами всех миров дано понять истинную силу человеческих чувств. И особенно — чувств женщины…

Поттер, забыв обо всем, о плотном, окутывающем все не-тумане, сквозь который просвечивала завораживающая картина безбрежного пространства хаоса, Хисс и свою инфернальную спутницу, резко, рывком сосредоточился. И, напрягая все чувства, прислушался к уходящим вверх потокам разъедающей все вокруг нематериальной субстанции.

И по ним, как по струнам, откуда-то сверху пришел слабый отклик. Медленно приближающееся светлое пятно, бледный, слабеющий солнечный зайчик, наполненный отчаянным стремлением и страхом.

Но не страхом погибнуть, а не успеть, не найти, потерять…

« У меня еще есть немного времени…» И Гарри, ни секунды не сомневаясь, рванул вверх.

Все ближе, ближе, и вот пузырь, защищающий Поттера от высасывающего жизнь дыхания хаоса, расширился и втянул в себя стремительно опускающуюся вниз фигуру.

— Рен?! Но… как?! Как ты смогла… — пораженно забормотал Гарри, хватая девушку за плечи и заглядывая в побелевшее, осунувшееся, испачканное собственной кровью лицо — погружение во мрак не могло пройти даром даже для такой, как она.

— Я… я не знаю… — еле слышно, задыхаясь, ответила та. — Прости. Я просто не могла… там остаться. Оставить тебя… Прости, прости…

— Прекрати, глупая.

И прижал ее к себе так, что Рен придушенно пискнула.

— Не извиняйся, это мне следует просить у тебя прощения. Но я думал прежде всего о тебе. У меня есть… — глядя в топазовые глаза, он почувствовал, что не может и не должен ей лгать. — У меня были шансы вернуться отсюда, хоть и небольшие, но были. У тебя же — ни одного, ты ведь не полноценный маг.

— Все равно. Не проси… Не приказывай… Я не уйду. Я убью ради тебя… Я умру ради тебя… Лучше погибнуть вместе с тобой, чем жить потом без тебя.

Она замолчала, и, опустив взгляд, прерываясь, продолжила:

— Война, лонохарцы, скрийлы и садэ Валькери… Сейчас все это не имеет значения. Потому что я больше не одна. У меня никогда ничего не было. Только долг, служение и Господин. И мне этого хватало. Но когда мы встретились… Тот день изменил для меня все. Раньше я думала только о том, что я — Шиан-Эр, и ни о чем больше. В невозмутимом, спокойном одиночестве. Но потом… Появилось еще что-то… Я не знаю для него подходящих слов, но ради этого я хочу жить. И даже если через несколько минут или часов моя судьба закончится, я все равно буду счастлива, потому что мы проведем их вместе. Потому что знаю — я не одна.

«Что, что же делать? И что я натворил? — мысли Поттера метались как всполошенные воробьи. Дрожащую Рен из объятий он так и не выпустил. — Я не хочу, чтобы она погибала, но без меня… Черт… Сломала сарран, бросилась за мной вопреки приказу… Она изменилась, но кое-что осталось прежним — жизнь после меня будет для нее хуже смерти. Значит, надо выжить! Разломать этот куб и назло всем выжить! Обоим! Любой ценой! Но как? Как же?!»

Ответ пришел от той, о незримом присутствии которой Гарри, переполненный эмоциями, успел позабыть. Вот уж действительно — никогда ничего не проси у сильных мира сего. Они сами предложат вам все просимое, даже если ты и не помышлял об этом. Объяв окружающую их черноту, отовсюду сразу пришел шелестящий, негромкий, но отдающий туманящей разум вибрацией внутри черепа голос. Спокойный и чуть ироничный:

— Живи, человечек… И ты, и та, что с тобой… Ты любопытен, а я умею ждать… Год, десять, тысячу лет — не имеет значения. За тобой так интересно наблюдать… мне… и не только мне…

И где-то внизу сверкающий золотыми гранями черный куб, размалывающий материю, внезапно рассыпался вспыхнувшей желтым пылью. Канал, выбрасывающий в мир Земли эманации Хаоса, оборвался, как натянутый жгут, и высвобожденная энергия, словно направленная незримыми ладонями, ударила вертикально вверх.

Окружающий сумрачный мир дрогнул, исказился в судорожных конвульсиях, внутри серого пространства взметнулся настоящий шторм, и затерявшийся в глубинах океана мрака жалкий пузырек с двумя живыми душами закрутило, как в водовороте, и неудержимо повлекло все выше и выше.

Там, на поверхности, уже целое озеро разлившейся черноты вспучило гигантской, вставшей настоящей стеной кольцевой волной, и сквозь него пробился широкий тающий столб сияющего света, стремительно выжегший жадную черноту и выкинувший в вечернее небо две вцепившиеся друг в друга фигуры.

Оказавшись вместе с Рен на высоте нескольких сотен метров, Гарри схватился было за подходящее левитационное заклинание — но нужда в нем тут же отпала. Бушующая вокруг энергия полного расщепления Хисса исказила в этом месте магический фон Земли, образовав зону с насыщенным и одновременно пониженным полем. И этих нескольких секунд Рен вполне хватило, чтобы, так сказать, «вдохнуть магию полной грудью».

Линии магического контура на ее лице и всем теле под одеждой засияли огнем, и за спиной Рен полыхнули и раскрылись два пятиметровых крыла, будто сложенных из длинных лепестков цвета сапфира. Девушка и обнимающий ее Поттер мягко опустились на землю неподалеку от стоящих товарищей.

Те, раскрыв рты, не отрываясь, смотрели на пару, выскочившую из пасти смерти, словно гуттаперчевый черт из коробочки.

А потом, выйдя из ступора, кинулись им навстречу. Джинни и Гермиона чуть не сшибли Рен с ног, затискав и зацеловав подругу, а Норт попросту сгреб Гарри в объятья и от души хлопнул его по спине.

— Ну ты… Ну ты, парень, даешь! — прохрипел он, отстраняя Поттера только затем, чтобы дружески ткнуть в плечо. — Эх, видел бы тебя папаша… Как вам удалось выбраться из этой задницы?!

— Нам помогли… — ответил Поттер, задумчиво улыбаясь и потирая пострадавшее плечо.

— Что? Но кто там мог вам помочь?

— Вы все равно не поверите, — покачал головой тот и, повернувшись к Рен, негромко сказал: — Теперь я немного понимаю, почему, кроме как «Наэ-Хомад», это… эту… изредка называют еще и «Ортан-Тэ» — «Богиня необъяснимого». Поступки и решения ее… и впрямь необъяснимы.

— Даже Смерти-Матери иногда бывает скучно, — произнесла Рен, так и не отпустившая руку Гарри.

Тот поглядел на свою подругу и остановился на ее свободной от сарана, покрытой багровыми полосами ожогов шее.

И внезапно слегка нахмурился.

— Рен… Этот твой ошейник… Помнится, именно он подтвердил тогда, в Эрц-Хаоре, что я принял твою клятву. Но теперь его больше нет, так что… Для тебя это как? Надеюсь, ничего плохого?

— Нет, сарран лишь предохранительный механизм, а не вместилище верности… — ответила та, машинально тронув свою непривычно свободную шею. — Но то, что произошло... Я нарушила твой приказ… Я…

Рен замолчала, и ее зрачки начали снова понемногу расширяться — похоже, состояние крайнего нервного напряжения проходило, и девушка постепенно начала осознавать, что же именно она совершила. Несмотря на ее невероятный поступок, она все равно оставалась большей частью прежней, с жесткими зависимостями и привязкой к господину. И понимание произошедшего нисколько не добавляло ей душевного равновесия…

Девушка неуверенно подняла на Гарри глаза.

— Гарри… Как же мне быть?

«Слава богу, что она уже не валится мне в ноги и не умоляет ее не бросать» — с некоторым облегчением подумал Поттер. — «Но надо что-то придумать, чтобы успокоить ее…»

— Будь собой, Рен. Просто посмотри и подумай, — и Гарри обвел рукой стоявших вокруг друзей. — Никто из них никогда не приносил мне клятв верности, но неужели ты думаешь, что я доверяю кому-нибудь из них меньше, чем тебе? Что сделано, Рен, то сделано — добро пожаловать в мир, где больше, чем любой клятве, верят словам друга. Или даже гораздо больше, чем друга…

Девушка чуть смущенно опустила глаза, Гарри и Рен продолжали стоять, сцепив руки, пока Норт, полушутливо не прикрикнул:

— Гарри, лопух ты эдакий, да целуй же ты ее, наконец! Или мне и тут надо тебя подталкивать?

Гермиона, Джинни и Окой заулыбались, близнецы зафыркали и отвернулись, сдерживая смех, Крис удивленно взметнул брови, а Поттер, освободив одну руку и показав исподтишка Эдварду кулак, второй рукой привлек к себе Рен и накрыл ее губы своими.

Фред и Джордж захлопали в ладоши и засвистели, девушки слегка зарделись (ведь они, несмотря ни на что, были так молоды) а Норт, качая головой, продолжал бурчать:

— Ну ничего без подсказки сделать не может…

А парочка, забыв про все, продолжала самозабвенно целоваться.

Наконец, оторвавшись друг от друга, Рен и Гарри без тени смущения подошли поближе к остальным и обозрели неузнаваемо изменившуюся местность, заволакиваемую вечерними сумерками.

Мутновато-серый зыбкий туман над местом их несостоявшейся гибели рассеялся, и в земле обнаружилось обширное, более километра в диаметре и трехсот метров в глубину, четкое коническое углубление. На дне его виднелось черное отверстие, эдакая шахта прямиком в ад, о глубине которой не хотелось и думать.

— Да уж, ничего себе ямка, — поскреб затылок Джордж. — Магглы, должно быть, сильно удивятся.

— Удивятся, через неделю привыкнут, а через несколько лет вообще забудут, — махнул рукой Гарри. — Многих ли сейчас удивляют Гранд Каньон или место падения Тунгусского метеорита?

— Ты что, хочешь сказать… — начало, было, Гермиона, но Гарри лишь пожал плечами.

— Понятия не имею. Но все может быть… Эх! Ну, Малфой, ну, жертва с прополосканными мозгами… Когда я до тебя доберусь, взыщу еще и за это. Отдельной статьей.

Он тряхнул головой и оглядел своих друзей.

— Что ж… Пора собираться в путь-дорогу. Все вы знаете, что мы должны сделать, а время не ждет, так что…

— Погоди, Гарри, — остановил его Фред. — Помнишь, ты рассказывал нам, закрывшись этой своей абсолютной завесой, о Лоно Хара и всем таком? Помимо всего прочего, ты объяснял, что закрываться надо именно потому, что Валькери в порыве откровенности как-то упомянула, что они способны отслеживать место и время, когда не-лонохарец рассказывает не-лонохарцу о тайне их мира. Отслеживать и принимать соответствующие меры. Так же, как и наше Министерство в случаях неправомочного колдовства. Там, кажется, было что-то про Гитлера, нашу принцессу Диану и еще кого-то…

— Ну да, — подтвердил Поттер, еще не понимая, к чему клонит рыжий. — Все верно.

— Нам ведь нужно как можно сильнее запутать следы? Так давайте перенесемся куда-нибудь, да и поболтаем немного. И посмотрим, как быстро к нам пожалуют гости. С ними мы разберемся, а этой Дракуле доложат, подтвердив, что мы все еще тут, на Земле. Она должна знать, что ее ловушка не сработала, иначе не сосредоточит большую часть своих сил на наших поисках.

— Что ж, — наклонил голову Гарри. Мысль пришлась ему по вкусу. — Давайте попробуем. Вы оба, я и… пусть будет Норт для подстраховки.

Перенесшись на каменистое побережье Шотландии, гористая местность которой теоретически могла служить основой для целой сети укрытий, мужчины сели на камни и, перебивая друг друга, начали рассуждать вслух о Лоно Хара. В своей беседе они горячо обсудили состав жителей этого мира, их возможную генеалогию, традиции, обычаи и нравы, а также практикуемые половые извращения. Причем если бы описываемое ими соответствовало истине хотя бы на треть, то посади в Азкабан одного-единственного лонохарца, и все тамошние заключенные — убийцы, душегубы, чернокнижники и растлители, да и дементоры, пожалуй, тоже, разбежались бы в ужасе, резонно опасаясь за свой моральный облик и целомудрие.

Долго такое веселье продолжаться не могло. На сквернословов пахнуло холодом, и неподалеку от них из раскрывшегося зева Тропы, выполз наг.

Он был один, но он того стоил. Крупный, широкогрудый, плечи бугрятся мускулами, четыре мощные руки, покрытые черно-зеленой чешуйчатой кожей, каждая толщиной с бедро обычного человека. Вооружен лонохарец был четырьмя широкими изогнутыми ятаганами.

— Никчемные людишки! — загремел его раскатистый бас. — Вы осмелились не только вслух говорить о запретном, но и возносить хулу на тех, кто стоит неизмеримо выше вас! Посему…

Гарри привычно положил руку на рукоять меча, а Норт с уже обтекшей правую руку броней начал вставать, когда близнецы Уизли в который раз их удивили.

— Смотри-ка, братец! — с философской рассеянностью отметил Фред. — Змеюка к нам приперлась. Гадкая и говорящая. И с мечом опять же. А чему нас учит простая житейская мудрость? Кто с мечом к нам придёт...

— Того легче будет застрелить! — закончил фразу Джордж, и близнецы, как по команде, выдернули из-за пазухи по двуствольному обрезу. Это были холимые и любимые игрушки братьев Уизли. Полированное дерево, рифленые короткие рукоятки, гладкие, вороненые стволы, на каждом из которых виднелась четкая гравировка — «Ultima Ratio».

Карающий посланец Лоно Хара не успел больше произнести ни слова. Жахнул счетверенный залп, выбросив два ярких хвоста огня и дыма, и нага, практически перерубленного пополам четырьмя зарядами крупной картечи, отшвырнуло прочь.

— Однако… — произнес Фред, вытаскивая дымящиеся стреляные гильзы, заряжая новые патроны и глядя на уже мертвое, развороченное тело, дергающее руками и хвостом. — Змеюка оказалась гадкой не только снаружи, но и внутри. Пойдем-ка, Гарри, отсюда, а то еще кто притащится, на всех патронов не напасешься.

— Пойдем, — согласно кивнул Поттер. — Следующая промежуточная остановка — Даймон — ночевать в нашем убежище я, пожалуй, после столь бурной череды событий, не рискну. Только сначала мне надо будет нанести еще один визит. Напоследок.

И четверо, двое из которых все еще пребывали в состоянии непреходящего изумления, а двое — лучились тихим довольством, исчезли.

* * *

В Норе этой безветренной, тихой ночью тоже стояла тишина. Неказистый многоэтажный дом семьи Уизли по-прежнему стоял на своем исконном месте неподалеку от рощи и небольшого водоема, в котором отражалась молодая луна. Воздух был чист, свеж и нес колкую прохладу, напоминающую о приближающейся осени.

С тех пор, как дом покинули близнецы и единственная дочка, а младший сын вернулся из больницы Святого Мунго, царивший в нем дух веселого и бесшабашного бедлама исчез. Никто не носился по лестницам, не испытывал заклинания, не взрывал петарды, нанося ущерб и без того ветхому дымоходу. Безобидные и не слишком выходки, которые мистер и особенно миссис Уизли всегда воспринимали с раздражением и легким, порой показным негодованием, оказалось, были необходимой частью царившего в доме тепла и уюта. Лишившись их, Нора словно бы замерла, притаилась и насторожилась.

Хозяева, как и всегда в последнее время, легли в постель поздно. Артур Уизли, вымотавшись на службе, уснул сразу, а Молли долго не спалось — она все прислушивалась к гнетущей тишине, к которой так и не могла привыкнуть. Все мысли ее были о детях, ушедших за своим другом и теперь скитавшихся неизвестно где. И о младшем сыне, беспокойно дремлющем в своей комнате и часто кричащем по ночам.

Наконец, заснула и она, так что никто не видел, как за сараем с коллекцией маггловских изобретений мистера Уизли невидимая игла вышила в воздухе светящийся синим узор, и сквозь него на траву шагнул человеческий силуэт.

Поттер беззвучно проник в хорошо ему знакомый дом через кухонную дверь, легонько провел рукой по столу, за которым не раз сиживал в компании веселой рыжей семейки, и поднялся на второй этаж не скрипнув и ступенькой. Войдя в комнату Рона, он остановился у кровати спящего, сжавшегося в комок парня.

«Эх, Рон, Рон… Как же неудачно все вышло… Я многое бы отдал ради того, чтобы ты сейчас стоял рядом со мной, Гермионой и ребятами, но… К сожалению, уже поздно. Мы слишком далеко успели уйти по путям, проложенным давно исчезнувшим темным Владыкой. И тебе не догнать нас, как бы ты не старался. А я уже не могу вернуться и быть тебе проводником… Хотя кое-что сделать все же необходимо. Это будет наилучшим выходом».

Гарри шевельнул рукой, и с кончиков его пальцев сорвалось пять бирюзовых огоньков. Они закружились хороводом над головой Рона, и юноша, пребывающий в беспокойной дремоте, начал погружаться в сон все глубже и глубже. Расслабились нервно сжатые кулаки, разгладилось лицо, и он размеренно и глубоко задышал.

Лишь убедившись, что его друг спит, как убитый, Поттер коснулся его лба указательным пальцем. От точки прикосновения в стороны выстрелили короткие зеленые лучики, загнулись, как лопасти пропеллера, а пространство между ними заполнили даймонские письмена.

У ментальной магии, как и у любой другой, есть уровни мастерства. Для того, чтобы незаметно подсмотреть или подменить чьи-то воспоминания, внушить что-либо или тонко наложить требуемый тип поведения, как сделала в свое время та же Валькери с Гарри и Драко, необходимы развитой талант и громадный опыт. Но чтобы просто стереть, безвозвратно уничтожить кусок памяти… Хватит и троечника.

Магический символ-колесо сделал надо лбом Рона несколько оборотов и исчез, а Поттер накрыл тихо сопящего друга сбившимся одеялом и вышел.

Утром следующего дня Молли Уизли готовила на кухне завтрак. Артур уже ушел на работу, где из-за повышения проводил теперь гораздо больше времени. Миссис Уизли хлопотала у плиты, ожидая появления младшего сына, который этим утром почему-то не спешил просыпаться. Обычно он вставал рано и бесцельно бродил по дому, а порой родители заставали его уже на кухне, молча сидящим за столом перед пустой тарелкой.

Но сегодня… сегодня…

— Привет, мам! Что случилось, дом словно вымер! — И Рон, лихо проехав по перилам со второго этажа, прыгнул вперед, с грохотом натолкнувшись на стул. — Где вообще все? Куда-то удрали уже? А Гермиона? Завтра в Хогвартс, а мы еще в Косом переулке не были!

Рыжий парень бесцеремонно стянул с блюда, стоящего посреди стола, горячий пирожок и, дуя на пальцы и беспрестанно обжигаясь, начал его уминать, продолжая болтать с набитым ртом:

— Неф, пвафда, куда фсе подефавись? И фде Гавви?

Молли выронила сковородку с жареными сосисками и та, жалобно лязгнув, отлетела под стол, а женщина едва успев совладать с внезапно ослабевшими ногами, рухнула на табурет, молча глядя на сына. По ее лицу текли слезы.

А Гарри Поттер был уже далеко.

— Рен! Займись теми, что справа! — отрывисто бросил Поттер, одновременно отбивая вверх летящие в него заряды магии и ставя щит от начавшего течь расплавленного камня потолка.

Девушка, прикрывавшая его с тыла и флангов, лишь коротко кивнула и стремительно метнулась в боковой коридор, откуда атаковали Поттера. Преодолев около пяти метров, она сильно оттолкнулась от пола, пробежала еще столько же прямо по стене и обрушилась на врагов сверху. Замелькали руки и ноги, со свистом описал пару кругов хетсаан и стены коридора обильно украсили подтекающие красные брызги, а пол устлался телами.

Но Гарри всего этого не видел — уверенный в Рен он продвигался только вперед, стараясь как можно скорее очистить от противника последнее крыло небольшого вражеского замка, их первого промежуточного пункта планируемого блицкрига.

Ворвавшись в следующее помещение и немедленно зарубив поднявшего на него волшебный жезл мага, Поттер вступил в схватку с двумя оставшимся врагами. Одетый в кольчугу воин навалился на него спереди, а наг с двумя короткими, метательным копьями стал подползать сбоку, выжидая время для броска. Но судьба распорядилась иначе — через недолгое время схватки одна из боковых стен взорвалась в бело-синем огне, и сквозь образовавшийся проем влетела Рен. Длинный выпад, острие хетсаана впилось обернувшемуся нагу в то место, где у людей расположен желудок, а потом по линиям оружия Рен пробежал короткий просверк и вспышка магии вырвала человекоподобной рептилии все ее потроха вместе с изрядным участком спины.

Оставшийся воин тоже прожил недолго, получив одновременно хетсаан между лопаток и меч Гарри в диафрагму. Взмахнув своим дымящимся оружием, на заостренном конце которого угасала одна светящаяся точка, девушка гибко повернулась к Поттеру и довольно сощурилась.

— Что, Рен, с магией живется веселее? — ухмыльнулся Гарри.

Та в ответ лишь согласно кивнула.

Чужой мир, кроме всех известных и еще неведомых опасностей, преподнес еще один сюрприз, больше похожий на поощрительный приз. Рен могла здесь пользоваться магией, от которой была отрезана все свое пребывание на Земле. Первые подозрения насчет этого появились у Поттера еще во время их разведывательного похода по следам Джеларовых скрийлов и сейчас, снова оказавшись тут, он первым же делом решил проверить свои догадки. Которые успешно подтвердились. То ли из-за каких-то неясных свойств другого мира, то ли из-за воздвигнутого барьера, но магический фон родины Валькери был иным, чем на земле, чуть более размытым и, если можно так выразиться, самую малость направленным «под другим углом». И вот этой малости оказалось достаточно, чтобы даймонские магические контуры хетсаана и наложенные на саму Рен в ее второе рождение, оказались способны вытягивать и использовать эту энергию, многократно повышая ее силу, как боевой единицы. Чему сама Рен, безусловно, была безумно рада.

А пока шел третий день их вторжения в Лоно Хара.

Проведя вечер и ночь в Эрц-Хаоре, команда Гарри перенеслась на самую окраину Лоно Хара, где затаилась почти на сутки, а потом обрушилась всей силой на отдаленный вражеский форпост, находящийся на подступах к их цели — высокогорному плато Тай-Шарр.

Гарри с Гермионой совместными усилиями поставили изолирующий купол, полностью отрезавший от внешнего мира этот участок местности, потом, разделившись на уже спаянные боевые группы, они сходу проломили внешнюю оборону, начав вычищать замок изнутри.

Гарри с Рен и Норт с Гермионой шли наиболее эффектно и громко, стягивая к себе и перемалывая основные силы защищающихся, а все остальные атаковали ослабленные участки, выбивая поредевших противников и заходя в тыл тем, кто сосредотачивался против наступающих групп.

Из той части соединенных между собой переходами башен и строений, куда направились все трое Уизли, была слышна непрерывная стрельба, перемежающаяся глухим уханьем гранат. Работа Джинни и Эгором была куда более тихой, но не менее эффективной — порой то ажурное окно, то кусок стены взрывался в песчаном облаке и оттуда вылетал один или сразу двое поверженных защитников.

Окой вместе с Крисом тоже неплохо сработались и подошли к поставленной задаче довольно творчески — первым по коридору шел Кристофер с выражением лица потерянного и испуганного мальчишки, а за ним семенила японка, скромно опустив голову и глядя в пол. Увидав такую процессию, враг на секунду-другую недоуменно медлил, давая друзьям Гарри необходимую фору. Потом, исходя из количества и качества противника, следовал либо залп магии из усиленной палочки, мощь которой вполне могла конкурировать с «обычным» лонохарским волшебством, либо в дело включалась Окой, пригвождая обороняющихся к полу силой своего дара, либо срываясь в ближний бой, как при штурме Хогвартса.

Когда же им временно пришлось разделиться, Крис и тут не оплошал. Столкнувшись с группой в десяток воинов, спешащих на помощь своим, японка тут же нанесла удар, спеленав их в коконах собственных кошмаров и замерла, поддерживая иллюзию, а Крис, ожидая финала, решил проверить боковой проход. Где и столкнулся нос к носу с лонохарцем, облаченным в легкий кожаный доспех и с длинным бичом в руках.

Воин, увидев перед собой мальчишку, расслабился, пренебрежительно дернул уголком рта и лениво ударил, собираясь для начала сшибить подростка с ног.

Делать этого точно не следовало. Крис, на чью подготовку Гарри потратил бесчисленное количество часов Маховика Времени, действовал без раздумий.

Он прыгнул, уходя от нацеленного на ноги бича вперед, и с ходу ударил воина ногой сбоку в колено, а когда тот, не ожидав от мальчишки немедленной контратаки, припал на предательски подогнувшуюся ногу, получил усиленный «Кофундус». А Крис подпрыгнул еще раз и, вложив в удар всю массу тела, с размаху опустил правый локоть на переносицу врага.

Раздался негромкий треск и противник с моментально залитым кровью лицом, опрокинулся на спину и остался неподвижно лежать на полу.

А ученик Гарри лишь сжал и разжал кулаки, довольно фыркнул и побежал по коридору обратно.

* * *

Гермиона продвигалась по первому этажу, где по плану, предоставленному Джеларом, располагались жилые помещения. Основное сопротивление было подавлено и они с Эдвардом решили разделиться. Зачистив от противника несколько казарменных по виду комнат, она почти подошла к концу крыла, как ее внимание привлек громкий разговор за толстыми, не очень вписывающимися в общий декор замка, дверями.

— Штар, надо идти на помощь нашим!

— Нет, у нас приказ!

— К демонам приказ! Запрем двери и никуда они не денутся!

— Орт! Я доложу о твоих словах! Нам приказано охранять их, а в случае возможности освобождения — уничтожить! Откуда ты знаешь, может, это именно сайторцы снова подняли бунт, и пришли освободить их?! Ты никак хочешь ослушаться слова императрицы? Заткнись и помоги мне!

— Ну, как знаешь…

«Приказ императрицы? То есть Валькери? Кто-то, чьего освобождения нельзя допустить? Это становится интересно…» — подумала Гермиона и, приоткрыв дверь, бесшумно скользнула внутрь, готовая к атаке.

Но внутри уже никого не было, а сама комната напоминала, скорее, караульное помещение — со столом, двумя простыми походными кроватями и раскрытым шкафом с холодным оружием. Из него вбок вела еще одна дверь, еще более мощная, чем входная. И из-за нее доносились голоса. Грейнджер подошла поближе и прислушалась.

— Время вашего гостевания у нас подошло к концу. Я просто выполняю приказ, так что ничего личного, ва… Стоп, а где этот звереныш? Куда она подевалась? Отвечай!

— А ты очень самонадеян, — ответил ему другой мужской голос, заметно моложе и полный спокойствия пополам с легким презрением. — Сначала объявляешь, что пришел нас убить, а потом — требуешь содействия?

— Знаешь, а умереть тоже можно по-разному… — первый говоривший явно разозлился. — Орт! Проверь другую комнату!

— Сейчас.. Ааааа! Она прыгнула на меня! Аргх.. Помо.. хиии… хрр…

Вопль о помощи прервался хрипом, будто кричащему на горло накинули пеньковую удавку и Гермиона решила больше не медлить. В конце-концов, если лонохарцы кого-то так хотят убить, с этими «кто-то» явно стоит хотя бы поговорить.

Грейнджер, не скрываясь, распахнула створки и перед ней предстала следующая картина:

В большой комнате, разительно отличающимся от прочих помещений достаточно комфортным убранством и мебелью, стоял спиной к ней лонохарский маг в темно-зеленом плаще и обтягивающей голову шапке, на конце волшебного жезла которого с шипением плясал клубок желтого света. Подобные она уже видела сегодня — точно такими же швыряли в них маги в начале штурма, и Гермиона отлично представляла, что сделает это заклинание с незащищенным человеком.

А высокий молодой человек, стоявший у зарешеченного окна, был именно ничем незащищен. Сухощавый, но широкоплечий, он был одет в штаны, заправленные в короткие, мягкие сапоги и белую рубашку с широкими рукавами. Лет двадцати двух — двадцати пяти на первый взгляд, со слегка смугловатой кожей и правильными, немного резкими чертами лица, длинными черными волосами до плеч и необычными глазами цвета аметиста. Неизвестный, но чем-то опасный лонохарцам обитатель, стоял выпрямившись, крестив руки на груди и презрительно глядел на пришедшего его убить.

А в арке, ведущей в еще одну комнату, творилось что-то непонятное. Второй из убийц хрипя катался по полу, а в его загривок, передавливая шею его же воротником, намертво вцепилось что-то непонятное, с головой замотанное в длинные цветастые шали, покрытые по краям пушистой бахромой.

Приговоренный к смерти заметил гостью первой и его глаза из презрительного прищура удивленно расширились. Но одновременно это подметил и маг-убийца. Он отпрянул к стене, мгновенно оценил ситуацию и принял решение.

«Черрррт…!» — промелькнуло в голове Гермионы. Маг атаковал, но вовсе не ее, решив следовать букве полученного приказа до конца. Но не успел — девушка взмахнула рукой, колдуна дернуло в сторону, и желтый клубок с его жезла прошел сильно левее неизвестного, обратив в пепел и капли растаявшего стекла окно, однако не пробив решетку, вспыхнувшую сизым огнем.

«Да это, судя по всему, весьма уютная, но именно темница» — мелькнула мысль у девушки.

Тогда колдун переключился на нее. Первую атаку Гермиона отбила, выставив руку с соткавшимся вокруг нее щитом, похожим на дрожащую черную паутину; красный луч уперся в его середину, с треском пытаясь проломить защиту, разбрасывая вокруг брызги огня, от которых затлел устилавший пол ковер. Следом полетело какое-то ударное заклинание, от которого Грейнджер увернулась и атаковала сама — перед ней в воздухе расцвел даймонский магический круг и заряд магии, пролетевший сквозь него, размножился целым пучком черных пик, за миг превративших бы иного противника в решето. Но этот противник сумел защититься, мгновенно создав перед собой небольшую стену из с грохотом выдранных из стен и потолка кирпичей. И тут же ударил снова, послав в Гермиону вылепившегося из белого тумана неведомого зверя, ударившего лапами в щит так, что девушка пошатнулась и отступила на пару шагов.

Удар, еще удар, в воздухе с громким шипением сцепились рубиновая молния с рук Грейнджер и оранжевый хлыст, сорвавшийся с жезла мага. Еще миг — и они исчезли, а с обоих сторон полетели взрывные заклятия и магия воздуха, отбивавшие взрывы и перенаправлявшие их в другую сторону.

Молчаливая битва двух магов нарастала, постепенно превращая обширную комнату в руины, пока увлеченная схваткой Грейнджер не вспомнила, зачем она сюда заглянула.

Ее глаза на миг стали словно пустыми, тень за спиной налилась чернотой и Гермиона, вскинув руки в сложном пассе, резко дернулась вперед на пару метров и тут же остановилась. Но не ее тень. Как будто летя по инерции, она обтекла ее, прошла насквозь фигуру девушки и метнулась на лонохарского мага, обретя форму самой Грейнджер. Волшебник ударил сразу тремя различными заклинаниями, выбивая из приближающейся тени тающие, рваные куски. И отвлекся, что и надо было Гермионе. Простейшее режущее заклинание ударило его сбоку и, пропоров от пояса до середины груди, отбросило к стене.

Но тут смертельно раненый волшебник вспомнил о приказе и, оперевшись спиной на залитую кровью стену, выбросил в сторону незнакомца руку, с которой сорвались пять синеватых капель. Как в замедленной съемке Гермиона видела, как капли утолщаются и удлиняются, превращаясь в заостренные метательные дротики, каждый из которых вдобавок расщепился надвое.

Жить побледневшему молодому человеку оставалось меньше секунды, и Грейнджер инстинктивно приняла решение. Магически ускорившись, она рванулась наперерез, прикрывая незнакомца, и вновь выставила щит. Но из-за резкого движения «паутина» ушла вбок, и из десяти дротиков удалось отбить только семь. Один, оставив порез, распорол ей одежду на плече, другой вонзился в бицепс, а третий, все же пробив край щита, глубоко вошел в плечо пониже ключицы.

Гермиона подавила вскрик и, дематериализовав щит, ударила с левой руки, буквально наполовину впечатав переломленного пополам мага в стену. И опустила руки, по одной из которых уже струилась кровь.

— Вот же а… — прошипела девушка, выдергивая из тела дротики, похожих на темно-синее вулканическое стекло и чувствуя, как всю правую сторону тела постепенно охватывает болезненное онемение. — Вдобавок эта дрянь наверняка отравленная…

Медлить было опасно и она, скинув накидку и безрукавку, здоровой рукой рванула топик, обнажая рану на плече. Все три выглядели неважно — уже почти не кровоточили и имели багровый припухший вид, совершенно не похожий на свежие колотые раны.

Подошедший брюнет что-то произнес на неизвестном языке, но Гермиона лишь отмахнулась от него:

— Подождите! Не сейчас! — и тот послушно отошел обратно к окну.

На ее левой руке задымились тлеющие повязки, открывая засветившиеся остроугольные полосы письмен «цепей гнева», вокруг кисти возникла темная когтистая перчатка, и девушка, уже привычно сжав зубы, с силой сдавила ей пробитое плечо.

Хлесткий удар боли по нервам, капельки крови, выступившие на тускло засветившихся символах и тут же — ощущение, как будто в рану сунули раскаленный гвоздь. Под действием «Дагор Хаттана» меж когтей заструился серый дымок, идущий прямо из раны — темная и кровавая магия с легкостью вытягивала и уничтожала попавший в тело хозяйки яд. Проделав то же самое с ранами на руке, Гермиона наложила повязки «Ферулой», выдохнула, смахнула пот со лба и опустилась на краешек уцелевшей во время боя резной скамьи.

— Так что вы там хотели? — поинтересовалась она, а потом, вспомнив, где она находится, повторила вопрос на языке Хаоса.

— Я просто хотел предложить вам помощь, но… — неожиданно ответил на весьма неплохом английском нарочито не смотрящий в ее сторону незнакомец. — Прошу прощения, леди, но вы… несколько неодеты.

— А? — и до Гермионы только сейчас дошло, что, торопясь с обработкой ран, она осталась, как сказали бы магглы, практически «топлесс». Покраснев, второпях схватив с полу накидку и прикрывшись, она сердито взглянула на собеседника.

— Отвернитесь!

— Помилуйте, я и так не смотрю в вашу сторону…

— Действительно, все, что хотели, вы уже увидели.

— Прошу прощения, но ничего такого я и не хотел. Вы сами слишком быстро начали… эээ… В общем, еще раз извините.

— Да ладно… Но кто вы такой? Вы и эта… Это…

— Та, кого вы именуете столь неопределенно…

И тут иссеченная, торчащая щепами дверь с шумом распахнулась, и в разгромленную комнату ворвались прижавшие к плечам штурмовые винтовки братья Уизли и Норт с палицей наперевес.

— Гермиона! Ты цела?

Тонкие лучики лазерных целеуказателей метнулись слева направо по помещению и замерли красными точками: один на лежащем без чувств лонохарце с непонятным существом поверх него, а другой — на лбу присутствующего незнакомца.

— И что же тут происходит? — вопросил Норт, разглядывая кутающуюся в накидку насупленную Грейнджер, незнакомца, демонстративно держащего руки на виду и торчащего из стены мертвого мага.

— Уже ничего, — ответила Гермиона. — Но появился один интересный… Ой!

Закончить она не успела — непонятное, замотанное в ткани существо молча прянуло вперед, проскочило на четвереньках промеж ног Эдварда, выскочило из комнаты и пустилось наутек.

— Что? Куда? А ну, стой!— тут же устремились за беглецом близнецы и Норт, а Гермиона, проводив их взглядом, повернулась в сторону спасенного. Который, глядя вслед группе преследования, лишь досадливо поморщился.

— Так кто же вы такие? — спросила девушка, внимательно разглядывая молодого человека. — И почему вы тоже не попытались улизнуть?

— Кто мы такие, я обязательно вам расскажу, но не лучше ли будет это сделать, когда все ваши друзья соберутся вместе, чем объяснять каждому поодиночке? Что же до Ами… То она скоро вернется.

— Ами? Так зовут эту вашу…

И тут их беседу прервали в третий раз. Обездвиженный этой самой Ами лонохарец, видимо какое-то время уже очнувшийся, решил, что сейчас самое время напасть.

Вскочив и успев обнажить изогнутый меч, он кинулся на парня. Гермиона, было, дернулась вперед, но не успела. Помощь на это раз не понадобилась — длинноволосый незнакомец шагнул тому навстречу, перехватил вооруженную руку и, используя инерцию нападавшего, буквально закрутил его вокруг себя, потом, резко поменяв направление движения на противоположное, взмахнул вытянутой рукой, как крылом, и ударил его тыльным ребром ладони по горлу.

Ноги лонохарца вскинулись вверх, а сам он, со сломанной шеей, рухнул вниз.

— Вот так, любезный Орт. И в отличие от тебя — это личное.

Молодой человек провел этот убийственный прием столь легко и непринужденно, прямо как балетный танцовщик давно изученное движение, что девушка невольно подумала:

«Мда… И кого я тут собиралась спасать?»

Ее мысли, должно быть, отразились на лице, потому как брюнет произнес:

— С обычными воинами мы бы справились, а вот, будучи невооруженными, одновременно с опытным магом и десятником стражи… Вряд ли. Так, значит, насчет Ами… Хотя, вот и она сама.

Из коридора послышались приближающиеся звуки погони и в комнату прытко, как кошка, улепетывающая от своры собак, влетело то самое нечто. И подбежав, спряталось за спину парню, сунув ему что-то в ладонь.

Через несколько секунд сюда же пожаловали и преследователи — Норт, близнецы и присоединившаяся к ним в процессе погони Джинни.

— Да что это за создание такое? — все четверо тяжело дышали. — Бешено носится, как угорелое, прыгает по стенам и разве что не по потолку… Цапнуло какую-то шкатулку в их хранилище и рвануло обратно. Закройте дверь, а то снова удерет!

— Никуда оно больше не удерет, — совершенно спокойно ответил молодой человек, доставая из принесенного ему мешочка и надевая на пальцы перстень и тонкое кольцо. — Ами, будь так добра, сними эту свою хламиду, хватит изображать из себя огородное пугало, а то тебя и так уже не считают за человека. И покажись людям, которые нас, к слову, спасли и освободили.

Бочком выдвинувшееся из-за его спины существо сбросило с себя тряпки и…

— Девчонка? — удивленно протянул Норт.

И действительно, перед ними предстала худенькая, но ладно скроенная девчонка лет четырнадцати-пятнадцати. Ее торс с едва заметной грудью был в обтяжку облачен во что-то вроде водолазки с крупным сине-серым рисунком, а от тонкой, перепоясанной наискось двумя ремнями талии, наоборот — расширялся длинной и широкой юбкой до пят той же самой расцветки. Взлохмаченные черные волосы были коротки, но как бы компенсировали это за счет двух длинных тонких кос спускавшихся из-за ушей ниже спины. Четкий овал лица, подвижные брови, небольшие уши, чуть вздернутый нос и такие же, как и у второго спасенного, аметистовые глаза, в который плескались нескрываемое веселье, задор и ехидство.

— Здрасьте вам, — девица расплылась в улыбке от уха до уха, взяла из мешочка на ладони юноши пару серег, похожих на длинные иголки, вдела себе в уши и довольно вздохнула. И весело посмотрела на Норта. — А ты, амбал, неплохо бегаешь. Особенно для своих габаритов. Двое этих рыжих — задохлики, а вот третья красноволосая гораздо лучше. Ну а белобрысая — у-у-у… жуть. Кошмар. Чуть не поймала!

— В галерее мы натолкнулись на Поттера с Рен, — уточнил этот момент отдувающийся Норт. — И та тоже погналась за ней, пока Гарри ее не отозвал. Они скоро тоже подойдут, только проверят запечатывающий купол.

— А мы, собственно, уже здесь, — произнес Гарри, входящий в сопровождении своей подруги, Криса и Окой. — Купол цел, никто снаружи не должен был ничего увидеть или почувствовать. Ну и самое главное — мы нашли ключ.

Спасенные тут же уставились на вошедшего, сразу поняв, кто, несмотря на возраст, лидер в выручившей их группе. А Поттер нынче выглядел немного иначе, чем обычно. Под его, уже привычными свободным даймонскими одеяниям виднелась полуброня, слегка напоминавшая смесь самурайских доспехов и облачения рядовых римских легионеров. Собираясь в этот рискованный военный поход, Гарри решил перестраховаться — глупо было бы погибнуть, прозевав стрелу от какого-то не в меру зоркого лонохарского эльфа. Тем более что этот комплект брони был самым легким из нашедшихся в Эрц-Хаоре и ничуть не стеснял движений. Раздельные наручи до локтя и от кисти до середины предплечья, широкие изогнутые щитки, закрывавшие плечи, нагрудник, разделенный на сегменты и гибкий, пластинчатый, как и у Рен, пояс, защищавший живот и бока — все было выполнено из матово-серой стали.

Поттер окинул взглядом всех собравшихся и задал вполне уместный вопрос:

— Итак, что и кто тут у нас?

* * *

— Мое имя Аксель. Аксель Эйн. А это, заранее ставлю в известность, крайне невоздержанное на язык недоразумение — моя младшая сестра Ами, — начал свой рассказ молодой человек, когда все присутствующие худо-бедно расположились на уцелевшей мебели разнесенной в хлам комнаты.

— Мы уже как семь месяцев являемся вынужденными гостями наших добрых лонохарских соседей, которые некоторое время назад по-доброму так завоевали наш мир, Сайтор.

— Да эти козложопые потыканные…!!! — раскрыла, было, рот деточка, но старший брат ловко прикрыл ей губы ладонью, перервав готовый хлынуть поток, похоже, самых разнообразных эпитетов. И заговорил дальше.

— Но принудить к покорности завоеванные земли у них не получилось — все это время у нас, на родине, постоянно вспыхивали восстания, активно велась партизанская война и когда потери оккупационных сил превысили определенный предел, императрица Лоно Хара повелела захватить членов семей наших наиболее влиятельных родов и пригласить их «погостить» у себя в метрополии. А потом сообщила всем сайторцам, что на месте каждого нападения на ее войска она будет выкладывать по голове одного из нас.

— Хех, — хмыкнул Гарри. — Старая как мир, но от этого не менее действенная тактика. Ставит любое освободительное движение перед очень нехорошей дилеммой и легко вызывает раскол в обществе.

— Вы совершенно правы, — кивнул Аксель. — Наше сопротивление прекратило свою деятельность. Но отнюдь не опустило руки. Перед тем как тоже угодить в «почетные гости», я слышал, что планируется дерзкая операция по освобождению всех захваченных, но это, видимо, слышал не я один, потому как откуда тогда взяться приказу о ликвидации заложников при малейшей опасности освобождения?

Побыв тут более чем полгода и получая лишь редкие письма, мы сначала подумали, что вы и есть наш отряд спасения, но, увидев в деле эту благородную леди, — и молодой человек отвесил полупоклон в сторону Грейнджер, — стало понятно, что нет, это однозначно не Сайтор. Ее удивительное колдовство и близко не похоже на используемую нашими волшебниками боевую магию. Ну а уж когда она заговорила… Вы же из мира под названием Земля, верно?

— Интересно, — наклонился вперед Гарри. — И откуда же жители других миров знают о нас?

— Ну как же… Почти все, кто оказался «под крылом» у лонохарцев, знают о Земле. Некогда сильный магический мир, давным-давно ставший миром-тамбуром, щитом и прихожей Лоно Хара.

— Как мило, — и Поттер хрустнул пальцами. — Оказывается, даже в других мирах все знают об уготованной нам роли. Все, кроме нас самих. Просто прелестно.

— Так что, вы тоже подняли восстание? — и во взгляде Акселя появилась острая заинтересованность.

— Я бы не назвал это столь громким словом. Это просто война, наша маленькая война. Но которая, дай бог, слегка изменит нынешнее мироустройство.

— Но вы все же против Лоно Хара?

— А вы сами как думаете? — хмыкнул Гарри. — Взяв штурмом одно из тщательно охраняемых мест этой империи и не оставив там никого в живых, мы им друзья или враги? Но сейчас речь не об этом, а о том, что нам делать с вами?

— С нами?

— Я выслушал вашу историю, но это не значит, что я сразу же в нее и поверил. Один убитый лонохарец еще ничего не значит, знаете ли. Оставлять вас здесь нельзя — даже если вы и враги Лоно Хара, через какое-то время прибывшие сюда хозяева сумеют вытянуть из вас нужную информацию. А сами далеко отсюда вы не уйдете. Что же остается? Убить вас?

— Чего-о-о? — угрожающе протянула Ами и потянула руки вверх.

— Но тогда получится, что мы только сделаем за врага его работу, — проигнорировав гнев девчонки, продолжил говорить Гарри. — А то, что услыхала Гермиона через дверь, вряд ли была игра на публику. И то, что она это слышала, кстати, пока единственный веский довод в вашу пользу.

— Ваш ход мыслей разумен, — кивнул Аксель и поглядел на девушку. — А вы, леди, похоже, второй раз спасаете нам жизнь.

— Я просто говорю, что видела и слышала, — ответила Гермиона, слегка настороженно следящая за молодым человеком, всю беседу бросавшим на нее пристальные взгляды.

— Остается один выход, — тем временем закончил свои выводы Поттер. — Вы пойдете с нами. Как говорится, враг моего врага — мой друг. Но предупреждаю сразу — мы будем настороже, и если окажется, что все вовсе не так, как вы нам тут изложили, все кончится для вас очень плохо.

— Я согласен, — коротко ответил Аксель. — И я! И я! — запрыгала Ами, выглядывая из-за его плеча. — Нам, в отличие от вас, не нужно доказательств того, что все произошедшее здесь — лишь хитроумная мистификация. Если вы против Лоно Хара, то мы с вами. Считайте, что я и моя сестра в полном вашем распоряжении.

— Тогда давайте знакомиться, — и Гарри протянул руку.

Пожав крепкую, сухую ладонь Акселя, Поттер наткнулся на взгляд Ами, тоже тянувшей к нему свою руку. Гарри спокойно, — а почему нет-то? — пожал и ее, но тут же дернул бровями.

Ладошка у младшей сестренки оказалась неожиданно не по-девичьи крепкой и покрытой твердыми камушками мозолей у основания пальцев. Поттер инстинктивно придержал ее руку и скользнул чуть выше, ощутив отлично развитые мышцы предплечья.

«А эта девчонка непроста…»

И тут же отпустил ее руку, продолжив церемонию представления.

— Я — Гарри Поттер. Это — Эдвард Норт, Крис, Джинни, ее старшие братья Фред и Джордж Уизли, Рен и Окой. А вашу спасительницу зовут Гермиона.

— Гермиона? — повторил Аксель.

— Грейнджер, — ответила та. — Гермиона Грейнджер.

— Извините за дерзость, но, будьте добры, леди Гермиона, скажите, вы не связаны с кем-либо сердечными узами или, возможно, брачным союзом?

— Я, вообще-то, не леди, но к чему подобные вопросы? И вообще…

— Значит, нет. А ваши уважаемые отец и мать живы?

— Да, конечно, живы, хотя какое отношение...

— Превосходно. Тогда, леди Гермиона, прошу прощения за внезапность подобного, но я официально заявляю, — и Аксель, прижав правую ладонь к груди, слегка поклонился, — что собираюсь просить у ваших досточтимых родителей вашей руки.

На секунду воцарилась тишина. Рвани в комнате разом весь боезапас братьев Уизли — и эффект был бы куда менее впечатляющим.

— Чтоооо?!!! — хором протянули выпучившие глаза близнецы и Джинни заодно, Гарри аж икнул, Норт вскинул брови, а Гермиона невольно шагнув назад, просто онемела с распахнутым ртом. Полное спокойствие сохранили лишь Окой и Рен.

— Что… Как… О чем это вы вообще?! — запинаясь, наконец заговорила опешившая девушка. То, что не удавалось сделать ни Упивающимся, ни лонохарцам, легко сделал этот молодой человек, одной лишь фразой выбивший почву у нее из-под ног.

— Ура! Давай, дерзай, братец!!! — и Ами подпрыгнула от восторга. — Она мне тоже сразу понравилась! Это ж надо было так размазать по стенке того хрена в шапочке…

— Понимаете, в чем дело, леди Гермиона, — и Аксель, не обращая внимания на буйные восторги сестрицы, потер пальцем нос, — вы спасли жизнь члену… древней аристократии нашего мира. Спасли, рискуя жизнью и даже получив серьезное ранение. А еще я видел вас обнаженной… Вообще-то по неписаным законам нашего мира я обязан на вас жениться уже дважды.

— Меня не волнуют ваши законы! — запальчиво ответила Гермиона Акселю, отчаянно тря виски. В ее голове был полный сумбур. — Я им как-то не подчиняюсь!

— Да, но им подчиняюсь я. И не могу нарушить их, — возразил тот. — Так что…

— Так что катитесь вы, любезный Аксель, к черту! — сердито оборвала его Грейнджер. — Я не собираюсь выходить замуж за совершенно незнакомого человека!

— Помилуйте, никто и не говорит о свадьбе прямо сейчас. Наши законы писали все же не глупцы… С момента предложения у молодых людей есть год, чтобы получше узнать друг друга, нечто вроде помолвки. По истечению которой юноша делает повторное предложение, и если…

— Ах, если? Отлично! Тогда считайте, что я заранее дала свой ответ. И этот ответ — нет!

— Извините, но вы не дали мне закончить, — мягко, но настойчиво продолжил Аксель. — И если взаимной симпатии и согласия нет обоюдно, то стороны считаются свободными от любых обязательств. Но, если одна сторона по-прежнему считает иначе, то она вольна добиваться благосклонности сколь угодно долгое время. По крайней мере, пока та или тот не выйдут замуж или не женятся.

— Просто чудесно… — простонала Грейнджер, морщась от боли в плече. — Значит, чтобы отвязаться от вас, мне все равно придется пойти под венец?

— Постой, Гермиона, успокойся, — попытался успокоить ее Гарри, стоически сдерживающий смех. — Отнесись к этому проще. Например, как к романтической, милой национальной традиции. Ну, объявил тебя спасенный сэр Аксель своей дамой сердца, ну и что? Тебя это ни к чему не обязывает. Раньше у рыцарей это было сплошь и рядом и даже по отношению к уже замужним дамам… Тем более, что сейчас нам не до обсуждений возможных матримониальных коллизий. И еще какое-то время точно будет не до них… Так что учтите, Аксель, я отчасти понял сложившуюся ситуацию, тем более, что в некоторых культурах нашего мира есть схожие обычаи, но постарайтесь не усердствовать со своим сватовством. Не время сейчас, право…

Новоявленный ухажер покорно кивнул, но Гарри, не удержавшись, добавил:

— Хотя, впрочем, небольшие знаки внимания вполне допустимы.

Ами покатилась со смеху, в аметистовых глазах Акселя тоже сверкнуло веселье, и он вновь кинул, а Гермиона посмотрела на Поттера так, как будто хотела просверлить в нем взглядом дырку.

— Даю вам полчаса на сборы, — сказал Гарри новым компаньонам.

Все почти вышли из комнаты, когда Поттер придержал Акселя, оставшись с ним и его сестрой наедине.

— А теперь поговорим серьезно, — и в молодого человека уперся спокойный, твердый взгляд. Не угрожающий, нет, но уверенный, пристальный и тяжелый. Под которым Аксель почувствовал себя запертым в комнате с неведомым хищным зверем, про которого ничего неизвестно. Хотя бы сыт тот или вовсе даже наоборот — не прочь чем-то или кем-то закусить.

— Это ваше спонтанное предложение руки и сердца, оно, конечно, очень мило и даже немного забавно, но я как-то не совсем верю в пылкую любовь с первого взгляда. Благодарность за спасение жизни может быть и иной. Так вы это действительно серьезно?

— Более чем, Гарри. И дело не только в вековых традициях и укладе нашей родины. Хотя и в них тоже. В кои-то веки можно с пользой применить весь этот свод писаных и неписаных правил. Просто увидев, как ваша подруга без колебаний прикрыла совершенно незнакомого ей человека только из-за того, что его, безоружного, хотели убить ее враги… И в сражении она явно не пустила в ход весь доступный ей арсенал, опасаясь задеть других, а под конец опять же в первую очередь подумала не о себе. А это говорит о многом. Такие девушки, как Гермиона не встречаются на каждом шагу, и я не собираюсь упускать подобный шанс.

— Вот только попробуй, — с угрозой протянула Ами. — Я всю жизнь мечтала о такой старшей сестре, а не о всяких глупых братьях. И если ты мне это счастье завалишь…

И сестра продемонстрировала брату вполне крепкий кулачок. А Аксель добавил:

— И еще. В ее словах и поступках я заметил что-то такое… Словно бы она отрезала от себя значительную часть жизни и, возможно, я бы смог ей в этом чем-то помочь. Даже без расчета на взаимность, хотя… — и он глянул честно и открыто. — Она и просто так мне сразу понравилась. Как именно девушка, а не как отважный боец и сильный маг.

Гарри задумался. Новый знакомый оказался на редкость проницателен и, чем черт не шутит, может именно это и нужно Гермионе? Кто-то, кто бы видел в ней в первую очередь не сильного мага, незаменимого соратника, умного помощника и закадычную школьную подругу — а именно девушку?

— Ну что тут сказать? Я ей не отец, чтобы благословлять вас на ухаживание, но… попробуйте. Только учтите вот что. Вашему впечатлению есть объяснение, но я не собираюсь тут же выкладывать всю ее подноготную. Просто имейте в виду — Гермионе много пришлось пережить, так что запаситесь тактом и терпением. И если вы ее обидите…

— Я все понимаю, но вот это было совершенно излишнее предупреждение. Для многих людей воспитание, моральные принципы и потеря самоуважения являются куда более сильным стимулом, нежели страх наказания. Или, например, боязни познакомиться с вашим мечом.

— А при чем тут мой меч? — и Гарри слегка улыбнулся. — Поверьте, вы именно что не видели и трети возможностей Гермионы. Ей вполне по силам самой решить подобные проблемы.

* * *

Когда все одиннадцать очутились на гладкой внутренней площадке замка, Поттер вышел на ее центр, в котором располагался более светлый, чем все каменное покрытие, пятиметровый квадрат с шестью кругами, симметрично примыкавшими снаружи к каждой из сторон. И извлек из одежды тот самый ключ, ради которого они и предали огню и мечу это, столь хорошо защищаемое место. Ключ представлял собой треугольный в сечении брусок из голубоватого металла длиной где-то в двадцать пять сантиметров, до половины покрытый сложной системой бороздок и полос.

Гарри опустился на одно колено и, призвав небольшое воздушное заклинание, очистил неглубокую треугольную выемку в центре квадрата.

— Странное ощущение, — произнес он, переводя взгляд с металлического бруска на его «скважину». — Этот магический механизм и его ключ изготовил еще Влад Цепеш, тот самый легендарный вампир. Сколько же ему нынче лет? Сколько людей и нелюдей брало его в руки, открывая проход к самой сокровенной тайне Лоно Хара? Хотя, нет — не к самой тайне, а всего лишь к ее преддверию…

Поттер вставил ключ торцом в углубление, и по площади прошла дрожь, квадрат немного приподнялся из земли, а круги по его сторонам пошли вверх, становясь обрамляющими его столбами в рост человека.

— Гарри! Смотри! — практически одновременно вскрикнули Рен и Гермиона.

В десятке метров от них воздух побледнел и пошел полосами, словно втягиваемый в какую-то точку, и через миг на ровном камне площади возникло двое лонохарских демонов — высоких, худых, словно слепленных из костей и кожи, покрытой черными чешуйчатыми наростами и увенчатыми разнокалиберными шипами.

А между ними стояла девушка немногим младше их с Грейнджер, с холодно-непроницаемым лицом, светлыми прямыми волосами с вкраплениями черных прядей и ярко-зелёными глазами с золотым ободком вокруг зрачка.

Которую Гарри, к слову говоря, легко узнал и был несказанно удивлен видеть ее все еще живой.

Это была Ровена, приемная дочь и верная последовательница Валькери и Драко Малфоя. Эмпат, так же как и ее сестра Хельга, но по сравнению со своей сестрой — странное и жутковатое создание, способное повелевать демонами Лоно Хара и совмещавшее реноме холодного и расчётливого циника в теле ребёнка. Правда, в последний раз, когда он ее видел, она выглядела максимум, как семилетняя. Хотя это сейчас не имело никакого значения.

Он рывком приблизился к ней, занося для удара уже обнаженный меч, как один из демонов, защищая ту, с кем прибыл, бросился на Поттера. И тут же отлетел в сторону с отсеченной то ли рукой, то ли когтистой лапой и глубоко распоротой грудью. Следующий удар пришелся бы точно по белокурой головке, если бы Ровена не пронзительно выкрикнула, выставив вперед ладонь:

— Стой!!

Лезвие Тэцу замерло от ее шеи в каком то полуметре, но не потому, что Гарри внезапно проникся сочувствием, а потому, что увидел, что во вскинутой руке Ровены зажат золотой медальон с четким узором гексограммы.

Точно такой же, что показывал ему Ксирон.

— Ну, надо же… — и оружие Поттера с шорохом вернулось в ножны.

— Это что еще за дочь полка? — высунулась из-под руки брата Ами.

— Помолчи, милый ребенок, — скосил на нее взгляд Гарри и снова обратился к Ровене:

— Вот никогда бы не подумал, что именно ты пойдешь против своей названной маменьки.

Ровена тем временем молча склонилась над раненым демоном. С ее рук потекло золотистое сияние, и раны того, перестав источать дымящуюся темную жидкость, начали понемногу затягиваться.

— Чем же она тебе так не угодила? Вроде бы наоборот — удочерила и дала свое покровительство. По идее, ты должна быть ей благодарна, или я опять что-то не понимаю в высокой лонохарской этике?

— Я и была ей благодарна, — не отвлекаясь от своего занятия, спокойно ответила помощница Ксирона. — Ровно до того момента, пока не узнала, что именно благодаря ей мы с Хельгой и остались сиротами.

— Так это она поспособствовала смерти вашей матери, зная, что отец, Сеидар, наверняка вскоре сам последует за ней? — Поттер отошел и привычным движением протер очки. — Чтобы потом прибрать вас сестрой к рукам? Не то чтобы меня сильно удивил такой ее поступок, но какова его цель? Земли? Богатство? Как императрица, она вряд ли была в них настолько заинтересована, чтобы затевать столь сложную комбинацию.

— А целью и были мы с Хельгой, — Ровена, закончив исцелять своего слугу, выпрямилась и подошла поближе. — Ты был у нас довольно недолго, но неужели не обратил внимания, что демоны Лоно Хара беспрекословно слушаются только нас?

— Вас? Кажется, это только ты управляешь ими мановением пальца, Хельга же…

— Хельга просто другая. Ей больше нравятся изучение эмаптии, волшебные зверюшки и прочая чушь. Но она тоже может повелевать народом демонов. Как и все в роду К`Хаар, а мы четверо, с отцом и матерью, и были последней его ветвью.

— Так зачем Валькери понадобилось сживать вас со свету? Какие-то давние счеты?

— Затем, что родители приняли решение отделиться от клана Драако-Морте Цепеш, и...

— Дальше можешь не продолжать. Единственные маги, способные повелевать демонами — кто ж таких отпустит? Ни один правитель не даст свободы столь ценным волшебникам, потому что подобная сила никогда не будет ничьей. А если не ее — значит ее врагов.

— Угадал, Поттер. Но нам с Хельгой от этого не легче, хотя она так до сих пор ничего и не знает. Но так даже и лучше — она не такая, как я, и не сможет продолжать играть роль «благодарной дочурки». А я теперь помогаю Ксирону. И, выходит, и тебе тоже.

И Ровена нахмурилась, как будто сама мысль об этом, казалась ей чем-то сомнительным.

— Кто бы мог подумать, что мы окажемся на одной стороне, — усмехнулся Гарри. — А я-то планировал прибить тебя при случае, уж больно демонстративно ты благоволила к Валькери и Драко.

— Я это поняла, — и Ровена посмотрела на исцеленного однорукого демона. — Валькери — да гори она в аду, но Драко... Ты и его планируешь убить?

— Еще как-то не решил. По сути, как Лорд Вольдерихар, он мне совершенно неинтересен, однако помня, какой номер Малфой недавно отколол и если он попытается его повторить… Или, науськанный своей женушкой, попробует убить меня… Тогда я даже не буду колебаться.

— Тогда я попрошу тебя. Первый и последний раз. Не убивай его. Он сам не ведает, что творит, хара`сарская магия способна на такое… Хотя, ты и сам это отлично знаешь и ощутил на себе самом. Если от тебя будет зависеть, жить ему или умереть… Делай, что хочешь, только не убивай его.

— А с чего это нашу хладнокровную и циничную юную некромантшу и заклинательницу демонов так озаботила его судьба? Пылкая любовь к новообретенному папочке? — не удержался от ехидства Поттер. — Или… не как к папочке?

— Тебя это не касается! — отрезала Ровена, гневно и одновременно смущено сверкнув зелеными глазами. — Просто… Просто, если будет хоть малейший шанс обойтись без убийства, оставь ему жизнь.

— Ясно. Хорошо, я посмотрю, что можно будет сделать, — покладисто согласился Гарри, пряча усмешку. — Но тогда за тобой будет должок. Согласна?

— Да, — кивнула та. И с прищуром посмотрела на собеседника, словно оценивая его заново. — А ты изменился. Тот Поттер, Пиро`сар, праведник и воин света, ничего бы не попросил взамен.

— Что поделать… — пожал плечами Гарри. — Все течет, все меняется и мы вместе с ним. А ты тоже изменилась. И не только внутренне. За какое время ты успела так повзрослеть? Когда я в первый раз тебя увидел, тебе можно было дать лет пять-шесть. Пока ты не открывала рот, естественно. Сейчас же ты выглядишь практически ровесницей Джинни.

— Высшая магия, Поттер, — как-то особенно сухо ответила Ровена. — Высшая магия изменяет волшебника, заставляя его выглядеть на тот возраст, на который он себя чувствует… И Драко тут совершенно ни причем. Хельге он тоже нравится, но она до сих пор выглядит как ребенок.

«Понятно», — подумал Гарри. — «От таких новостей касаемо смерти родителей повзрослеешь даже против своего желания. А какой бы хладнокровной и черствой ты не прикидывалась, ты все равно ощущаешь и боль, и тяжесть потери. И вполне определенные чувства к виновнику всего этого».

— Ладно, приветственная речь закончена, теперь к делу, — Ровена тем временем вернулась в свое привычное амплуа. — Ксирон просил передать тебе вот это, — и девушка протянула ему туго свитый пергамент, — и передать на словах предупреждение касаемо прямого прохода до Тай-Шарра. — И она указала на шесть стоящих кругом столбов с площадкой посередине.

— Со времен Джелара он был изменен, и теперь прошедшие его переносятся к Вратам не сразу, а лишь спустя некоторое время, достаточное, чтобы тамошняя стража приготовилась к встрече гостей. И если они окажутся незваными… Кстати, не забудьте, что вблизи Врат и на самом мосту Да`хт наэд магия не действует, так что стража состоит из наиболее искусных в бою воинов.

— Про магию мы в курсе, но вот задержка… Довольно неприятная новость. — нахмурился Гарри. — Что же тут придумать…?

— Откуда мне знать, Поттер? Я лишь связной, посланец, так что решай сам. И, к слову, о связи… Если тебе потребуется передать что-то Ксирону, — Ровена подняла с земли отсеченную Поттером лапу демона, достала из складок одежды небольшой нож, отделила черный, загнутый коготь и протянула Гарри, — сожми его и позови меня. За этим пока все, прощайте. И помни — ты дал обещание.

И Ровена со своей свитой растаяла в воздухе.

— Ну что — путь открыт, хотя и возникли кое-какие неприятные моменты. Если мы перенесемся туда просто так, то гарантированно нарвемся на комитет по торжественной встрече. А так как магия там не действует, нас, скорей всего, качественно встретят из чего-нибудь дальнобойного, луков или арбалетов к примеру. А под их огнем наверняка навалятся бойцы ближнего боя. Надо что-то придумать…

— А что тут придумывать — все давно придумано до нас, — подал голос Джордж.

— Давай конкретнее, — повернулся к нему Гарри. — Что еще за идея пришла в твою светлую голову?

— Да проще простого. Подумаешь, арбалеты… Не знаю, кого они там будут ждать, но на такое точно не рассчитывают. В общем, слушайте сюда…

И Джордж, постоянно перебиваемый Фредом, вкратце объяснил свою идею.

— Годится, — вынес свой вердикт Поттер. — Тем более, что нас сейчас стало еще больше. Относится ко всем, — повысил голос Поттер, — доставайте из своих волшебных котомок и сундуков все, что понадобиться для довольно долгого боя. Там это наверняка не получится, а сколько нам придется удерживать этот мост, пока Гермиона не откроет ворота, как-то неизвестно. И не забудьте про одежду — само плато и вход на него расположены высоко в горах, так что там будет холодно и, возможно, даже снег.

Всем сразу нашлось дело, особенно близнецам, вытаскивающих из своих закромов оружие и разнообразные боеприпасы и рассовывающих из по рюкзакам, подсумкам и карманам своих разгрузочных жилетов. А один зеленый ящик они поставили прямо в центре точки перехода.

Остальным потребовалось только извлечь теплую одежду, разве что Окой вытянула из своей корзинки длинную, изогнутую, утончающуюся к концам лакированную палку, до середины обмотанную тонким шнуром и завернутый в ткань увесистый прямоугольный предмет.

«Очень неплохо,» — подумал Гарри, узнав извлеченное японкой. — «Лишним не будет совершенно, а уж в руках Окой… Становится даже интересно».

Последние приготовления заняли еще минут двадцать, после чего вся команда расположилась на прямоугольнике готового к активации прохода.

— Ну что, все готовы? — спросил вставший по центру Гарри. — Тогда поехали!

И повернул давно вставленный в выемку треугольный ключ. Тотчас пространство между крайних столбов с шорохом заволокло волнующейся пеленой, пронизанной цветными сполохами.

— Раз, — произнес Поттер. — А там, на другой стороне, сейчас поднимается по тревоге охрана Врат.

— Два, — и пелена закрыла еще один зазор между столбами. — Давайте, становитесь кругом и готовьтесь к активной обороне.

— Три…

— Четыре…

— Пять…

— Шесть…

— Семь…

И снова, как тогда, на подступах к особняку Розье, Гарри охватило знакомое, острое и напряженное чувство р_у_б_е_ж_а, точки, до которой еще можно все передумать и переиграть. Уйди они сейчас обратно на Землю или в Даймон — и все еще можно будет изменить или сделать иначе. После — уже нет, останется только один путь. Вперед.

— …и-и-и-и восемь!

Закрывшая зону перемещения со всех сторон колеблющаяся пленка ярко вспыхнула, выстрелив восемью лучами в разные стороны, и, опав, открыла лишь пустое место, где только что, изготовившись, стояло одиннадцать человек.

Удар, рывок, яркий свет, мазнувший по глазам, и холодный, горный воздух, неласково дунул всем в лица сразу же после теплой погоды равнины.

И через мгновение был прорезан свистом десятка стрел — почти двадцать людей и эльфов, взявших в полукруг точку перехода, тотчас же спустили тетивы, как незваные визитеры возникли на площадке.

Гарри опять оказался прав, хотя, ошибиться тут было трудно. Любой мало-мальски смыслящий командир поступил бы точно так же, организуя встречу ожидаемому вторжению в заранее известном месте. Вставшие в паре десятков метров лучники наносили первый удар, а за их спинами ждали своей очереди воины с мечами, палицами и копьями, готовые добить тех, кто уцелел бы от первого залпа практически в упор.

Вот только не в этот раз.

Пущенные стрелы встретили на своем пути не уязвимые тела и даже не кольчуги с доспехами, которые они имели бы неплохие шансы пробить с такого расстояния, а заранее выстроенный круговой забор из щитов. И каких щитов…

Неизвестно, каким образом в арсенал братьев Уизли завалялись эти два штурмовых полицейских щита, предназначенных для продвижения вперед под огнем из стрелкового оружия. Наверняка, хитроумные близнецы, зная, против кого им предстоит действовать в Лоно Хара, планировали использовать их, как мобильные укрытия для стрельбы. Благо тяжелые, почти полтора метра в высоту и слегка изогнутые «бутерброды» из стали с кевларовой обшивкой вполне это позволяли, имея в верхней части амбразуру, закрытую шторкой из бронестекла.

И вот они-то, будучи размноженными пока доступной магией по числу команды Гарри, и пришлись как нельзя кстати для решения проблемы перехода прямо под светлы очи ожидающего их противника.

Эльфийские стрелы и тяжелые арбалетные болты отскочили, сломались и застряли в кевларе неожиданной преграды, а времени на второй залп уже не было. Из-за забора щитов тут же полетели осколочные гранаты, и через те короткие секунды, которые горит запал, страже стало резко не до нападавших. Взрывы покрыли площадку сплошным ковром, убивая, калеча и расшвыривая тех, кто не имел укрытия. А потом, на сильно уменьшившихся числом, раненых и оглушенных стражников набросились сами отбросившие щиты атакующие.

Воины, защищавшие проход в Тай-Шарр и впрямь были сильны, и даже с третью небольшого гарнизона пришлось повозиться, но силы были все же неравны, враг порядком деморализован таким поворотом дел, и вскоре все закончилось. Хотя без отклонений от плана все же не обошлось. Когда вырвавшийся вперед во внутренние помещения крепости Поттер вышел наружу, то помимо своей компании обнаружил и еще кое-что. Повязанных по рукам и ногам и сваленных внутри крепостной стены шестерых защитников — двоих эльфов и четверых людей.

— А это еще кто такие?

— Пленные, — ответил ему Норт, выдохнув сигарный дым пополам с паром. Здесь оказалось слегка холоднее, чем они рассчитывали, а местами даже лежал снег.

— Ну и зачем они нам?

— Двое людей были легко ранены и оглушены гранатами, а остальные, оставшись в меньшинстве, сами бросили оружие и сдались. Не убивать же безоружных…

— Это спорный вопрос. Могу поспорить на что угодно, с нами в схожей ситуации они бы не церемонились. «Честь Лоно Хара», «святыня клана Дракул» и все такое… — Гарри скептически посмотрел на пленных, имея вполне определенное желание устроить им прогулку на предмет выяснения глубины столь удачно имевшейся в наличии пропасти. Но, поразмыслив, передумал. — Ну да ладно, пусть живут. Пока. Может, еще и пригодятся… Пойдем-ка поглядим, как все это выглядит снаружи.

И Гарри с товарищами смог, наконец, обозреть, где же они все очутились.

«Да`хт наэд» — Мост Судьбы, представлял собой перекинутую через глубокую пропасть узкую, продуваемую всеми ветрами каменную перемычку длиной в около ста пятидесяти метров, по которой могли бы пройти в ряд, плечом к плечу, не более четырех человек. Прямой, ровный, без перил, лишь гладкие двухметровые столбы по краям через равные промежутки.

На одной стороне он заканчивался высокой аркой, ведущей в небольшую крепость, примостившуюся наподобие балкона к отвесной скале и стоящую на страже прохода в Тай-Шарр. На небольшой площади которой и очутились друзья, а другая сторона моста упиралась в обширную площадку, переходящую в пологую, широкую каменную лестницу, уступами спускавшуюся с гор до самого подножья.

А прямо в скальном монолите, за еще одним арочным проходом, защищенные узким мостом и крепостными стенами, виднелись и сами Врата — две широкие каменные створки, лишь стыками выделявшиеся на фоне ровной скалы, по центру которых был выдавлен вписанный в квадрат октаэдр с чернеющей треугольной «скважиной» для уже имеющегося ключа.

Бегло осмотрев захваченную крепость, и еще раз покосившись на пленных, Поттер вышел обратно на мост и поглядел в противоположный его конец, который вел к спуску в долину, а потом, подойдя к краю, глянул вниз пропасти, чье дно терялось в голубоватой дымке. Порывистый холодный ветер дул в спину и ерошил его волосы, а парень глядел горную расщелину глубиной в пару километров и о чем-то думал.

А потом встал посередине каменной перемычки и повернулся к своим.

— Так, давайте проверим, насколько тут блокирована магия.

И, достав палочку, первый попробовал ударить заклинанием в стену. Не вышло. Не сработала и магия Киар-Бет, исчезая, такое впечатление, прямо в воздухе. Но его, Поттера, «темная половина» никуда не делась, привычно ощущаемая и готовая выплеснуть поток силы. Попытки остальных тоже были безрезультатны, кроме Джинни. Ее песчаный покров послушно тек, струился и принимал любые желаемые формы.

— Интересно… То ли маги, ставящие эту защиту, и слыхом не слыхивали о возможности подобного симбиоза, либо тут действуют какие-то иные хитрые магические законы. Но это нам только на руку — минимум один полноценный защитник у нас есть.

Джинни лишь молча подняла вверх большой палец.

— Тогда пора действовать. Уверен, что стража Врат, перед тем как занять оборону, наверняка подала сигнал об активации прохода на ближайший форпост. И нам придется защищаться. Правда, спасибо Джелару, он не обманул — это место и впрямь идеально для обороны. Так, видимо, и было задумано — похоже, за все время много кто хотел вторгнуться в место сосредоточения тайн клана Дракул. И еще один старый, хитрый ифрит оказал нам неоценимую услугу, сообщив, — и Поттер похлопал по карману, в котором лежал полученный от Ровены свиток, — что сможет задержать тревожное послание, не дав ему тотчас же дойти до моей сестрицы. Но самое большее, что он обещал — это двадцать четыре часа, иначе он рискует навлечь на себя подозрение, а риск он не любит. Хотя спасибо ему и на этом. Здесь мы продержимся. Малая ширина моста и отсутствие в этом месте магии дает возможность одному-двум бойцам удерживать крупные силы противника, покуда у них хватит сил. Но ведь бойцов можно и менять, и гарнизон бастиона, кроме контроля магического прохода, должен был, в случае чего, оборонять Врата и таким способом. Но чем мы хуже их? Так что теперь господам лонохарцам предстоит попробовать взломать свою же собственную задуманную оборону.

— Погоди Гарри. А зачем вам идти врукопашную? Раз магия тут не действует, давайте поставим на нашей стороне моста заслон из этих же щитов и парочку ручных пулеметов, — и Джордж тронул ногой здоровенную брезентовую сумку, которую они с братом, кряхтя, тащили вдвоем. — И я гарантирую — с той стороны даже мышь не проскочит.

— Я тоже так сначала подумал, — ответил ему Поттер. — Но дело в том, что если мы начнем косить прибывшее войско пачками, они обязательно запросят подкрепление отовсюду, докуда смогут дотянуться. Или могут, помимо положенного сигнала о тревоге у Врат, послать гонца. И даже не одного. Все это даст слишком много «кругов на воде» и перехватить их все Ксирон вряд ли сможет, да и не станет. Так что спасибо за предложение, но план остается прежним — держимся малыми силами.

Первым на мосту встану я. Потом мистер Норт, а за ним — Рен. Джинни с Эгором, раз уж их сила все еще при них, будут резервом на случай попытки прорыва или если кого-то из нас придется срочно прикрыть. Но главное действующее лицо сейчас — Гермиона.

И Поттер повернулся к Грейнджер.

— Тебе надо разобраться с этим замком-головоломкой как можно быстрее. Начинай прямо сейчас, и больше ни о чем не думай, — Гарри протянул ей увесистый треугольный брусок ключа. — У нас в распоряжении в лучшем случае сутки.

— Сутки? — пожала плечами Грейнджер. — Я еще не настолько отупела, справимся раньше.

И Гермиона, взяв его, направилась к Вратам, а Поттер продолжил:

— Джордж, Фред, Окой, занимайте позиции на стене бастиона — будете вести наблюдение и, если что, поддержите того, кто на мосту. Рен, Эдвард, Аксель и Ами, будьте в крепости. Следите одним глазом за пленниками и вообще оставайтесь наготове. А я пошел.

— Удачи, Гарри, — тронула его за руку Рен. — И… будь поосторожнее.

— Не беспокойся, — улыбнулся тот девушке, сжав ее пальцы на своей руке. — Несмотря на здешний живописный вид, умирать тут я не собираюсь.

Грейнджер тем временем подошла к Вратам и, потратив минуту на их изучение, вставила треугольный брус в скважину. Всунутый до половины он рывком втянулся внутрь полностью, и из отверстия в воротах показалась некая красная субстанция, похожая на кровь. Вопреки всем законам гравитации она не стала стекать вниз, а расплылась толстым слоем по камню, образовав слегка волнующейся круг почти метр в поперечнике. И в нем, будто всплыв, появилось множество цветных кусочков испещренных письменами языка Хаоса, напоминая какой-то абстрактный паззл.

Гермиона тронула один их них пальцем и элемент свободно переместился на поверхности.

— Ага. Уже кое-что… Ну что ж, посмотрим, что вы тут напридумывали… — и вытащив блокнот, для начала очертила карандашом круг и быстро зарисовала самые крупные элементы хитрого замка.

А защитникам моста ждать пришлось недолго.

Гарри даже не успел толком рассмотреть окружавшие их пики горной гряды, покрытые шапками снега, как на другой стороне моста полыхнула серия ярких вспышек, и у перехода, быстро поднимаясь по ступенькам, появился лязгающий на бегу сталью отряд лонохарцев числом около трех сотен. Часть из них тут же заняла позиции за камнями и парапетом, а остальные цепочкой по двое начали втягиваться на мост, остановившись метров за пятьдесят от места, где стояла одинокая фигура Гарри.

— Сдавайтесь! — без предисловий начал их предводитель, шедший первым крупный мужчина с узким, породистым лицом, облаченный в открытый шлем и пластинчатый, отделанный серебром доспех. — И тогда мы не убьем вас прямо здесь.

— Ты что же, гарантируешь нам жизнь? — удивленно поинтересовался Поттер.

— Нет, — по крайней мере честно ответил командир лонохарцев. — Вашу судьбу будет решать императрица Лоно Хара.

— Что-то нет у меня желания, чтобы мою судьбу решала ваша императрица, — покачал головой Гарри. — Не было его раньше, нет его и сейчас. Я бы, конечно, сделал бы вам встречное предложение — убраться подобру-поздорову, пока живы, но ведь вы ему не последуете и даже не прислушаетесь. Так что к чему все эти церемонии? Нападайте.

И он, повесив на ближайший столб свою накидку и оставшись лишь в легкой одеже и даймонской полуброне, вытянул из ножен Тэцу.

А с той стороны, повинуясь жесту начальника, к нему направился рослый воин с двусторонней секирой.

— Назови свое имя, глупый смельчак, — зычно крикнул он, приближаясь и поигрывая своим оружием. — Я хочу знать, по кому я поставлю пятьдесят шестую зарубку на древке.

Холодный гнев толкнул Поттера изнутри, разжигая и давя пищу темному огню, привычно растекшемуся по жилам леденящими и одновременно обжигающими струями.

— Зачем тебе мое имя, мертвец? — спокойно и как-то отрешенно ответил он, держа меч на отлете. И выждав, шагнул вперед.

Удар был настолько быстр и силен, что оставил в воздухе растаявшую белую полосу, а лезвие Тэцу со звоном перерубило в двух местах руки в наручах, заносящие секиру, и заодно — верхнюю часть закрытого кирасой туловища от плеча до низа грудины.

На камень моста упало оружие вместе со сжимавшими его руками, а потом отсеченная верхняя часть с головой скользнула в одну сторону, а парящее хлынувшей кровью тело — в другую.

От столь молниеносной и жесткой расправы лонохарское воинство на миг опешило.

А Гарри произнес:

— Ему знать мое имя было незачем, не люблю хвастунов, заранее празднующих победу. А вот вам я скажу. Меня зовут Гарри Поттер, Пиро`сар и подмастерье Зодчих Теней Даймона. И я убью каждого, кто попробует перейти через этот мост. Когда мне наскучат ваши предсмертные хрипы, мое место займет наш следующий воин, но в любом случае ни один из вас не перейдет на ту сторону.

— Пиро`сар? — раздалось одновременно несколько неуверенных голосов среди отряда противника, и, похоже, это имя не было им незнакомо. Вряд ли среди самих лонохарцев факт существования пяти избранных стихийных магов был тайной.

— И что с того? — рявкнул на подчиненных командир. — Будь он хоть Пиро`саром, хоть самим Люцифером — тут он бессилен!

— Тут вы правы, — подтвердил Гарри, щелчком пальцев выбивший лишь пару жалких искр вместо положенного факела огня. — Но это ничего не меняет. Я умею не только пользовать огненную стихию, так что в этом случае тут все решит не магия, а старое доброе оружие. Что же вы встали? Я не собираюсь нападать на вас, вы мне вообще не нужны. Но любой, кто попробует пройти на ту сторону моста, на мосту и останется. Или проверит свое умение летать.

И Поттер скосился в сторону бездны, начинающейся в паре метров от его ног.

В ответ на него бросили сразу двоих, и это было не самым лучшим решением. Двое воинов в доспехах, сражаясь на узком перешейке, могли использовать только атакующие удары вперед, рискуя задеть товарища замахами, что сильно ограничивало их возможности. Чем немедленно и воспользовался Гарри, сразив обоих меньше чем за две минуты.

Тогда лонохарцы решили сменить тактику, попробовав смести одного защитника массой. Наступавший почти бегом плотный строй воинов должен был оттеснить Поттера, вынуждая уйти в глухую защиту и отступать, пока не кончился бы мост, а там, на другой стороне, враг бы смог в полной мере реализовать свое численное преимущество.

Но не вышло — отбив пару выпадов и отойдя на несколько шагов, Гарри своим излюбленным фехтовальным приемом подрубил первым двум воинам ноги. Вскрикнувшие панцирники рухнули на камень, а попытавшийся их перепрыгнуть легко облаченный воин практически сам наделся животом на выставленный меч, лишь увеличив затор. Напор задних рядов не ослабевал, и вот еще пара лонохарцев, споткнувшись и поскользнувшись на пролитой крови, сорвались в пропасть, а один, чудом удержавшийся на краю, тотчас лишился головы.

После этого лонохарцы отошли, а Гарри вновь вернулся на центр моста, отвоевав потерянные метры.

Тогда в ход пошли другие методы.

Две из летящих в него стрел Поттер сбил на лету мечом, третья попала в выставленные ножны и сломалась, от четвертой он едва увернулся, отделавшись лишь прядью волос, срезанной широким, бритвенно-острым наконечником.

Но и это было предусмотрено — о лучниках, занявших позиции на одном конце моста тотчас же позаботилась противоположная сторона, отчетливо давая понять лонохарцам, что безнаказанно нашпиговать стоящего на мосту стрелами у них не получится. Обломки стрел, отбитых Гарри, еще не успели коснуться камня моста, как со стороны бастиона, прикрывавшего Врата в Тай-Шарр, раздались два приглушенных, слившихся в один выстрела и одновременно — сдвоенный пронзительный свист. И еще через долю секунды головы двух лонохарских стрелков дернулись, окутавшись кровавыми брызгами, а еще двое опрокинулись на спину с торчащими из глаз длинными, более четырех футов, черно-белыми полосатыми оперенными стрелами, пробившими насквозь и головы, и шлемы.

— Сражайтесь спокойно, Гарри-сан! — долетел с того края звонкий голос Окой. Присмотревшись, Поттер заметил близнецов, пристроивших между зубцов стены бастиона снайперские винтовки с мощной оптикой на сошках. А сбоку от них стояла Окой. Японка, облаченная в некое подобие одежды храмовой жрицы-мико, но с красным кожаным нагрудником, на котором красовался некий символ, похожий на черный цветок с девятью изогнутыми лепестками, сжимала в руках двухметровый лук-юми, больше ее самой почти на полметра. Поставив ногу в хакама, белом носке-таби и сандалии на зубец стены, она положила на тетиву третью стрелу, одновременно придерживая мизинцем этой же руки четвертую, и добавила: — Думайте лишь о схватке, а мы с Джорджем и Фредом последим, чтобы вам никто не мешал.

Гарри кинул и вновь повернулся к приближающимся противникам. Как Окой умудрилась послать две стрелы за то же время, что братья Уизли успели выстрелить, было загадкой даже для него.

И началось то, что было самым разумным ходом со стороны врага, не желавшего напрасных потерь против пусть одного, но заметно превосходившего силой и умением защитника моста — бой на истощение. Задачей лонохарцев стало максимально измотать обороняющихся, протянуть время, а там прибудет, получившая тревожную весть императрица со своей свитой, и они уж разберутся с захватчиками Врат.

Очередной воин противника сражался умело, осторожно и обдуманно и как только уставал или чувствовал, что вскоре проиграет, его тут же менял другой, свежий и полный сил. Хотя некоторые и переоценивали свои силы, оставаясь лежать на холодном камне или срываясь с моста.

Лишь простояв на мосту больше часа, Поттер подал знак Норту, быстро укрылся в крепости и присел, давая отдых рукам и ногам. Несмотря на хорошую форму, час с лишним непрерывной изнуряющей схватки был ему в новинку. А на мосту раздавались выкрики и громкие удары железа о железо — первых двух противников Эдвард просто смел ударами своей палицы, пока вражеский начальник не выставил против него воинов, хотя бы соразмерных ему габаритами. Вот тогда бой пошел почти на равных — Гарри сообщил и Рен, и Норту, чтобы они берегли силы и не старались перебить все воинство Лоно Хара в одиночку. И та, и другая сторона тянули время, ожидая каждый своего.

— Вы превосходно сражались, Гарри, — отметил подошедший к Поттеру Аксель. — Я видел очень малое число фехтовальщиков равного вам искусства. Если не секрет, что за стиль вы практикуете?

— Несколько стилей кэндо с различными вариациями, — ответил тот, принимая из рук подошедшей Рен кружку горячего чая. — Это искусство владения мечом с одного древнего островного государства моего мира.

— Я слышал об Японии и Китае. Лонохарцы кое-что позаимствовали из их умений и видов оружия, а уж врага мы изучали достаточно тщательно.

— Ясно. А как там дела у Гермионы?

— В процессе, — лаконично ответил Аксель. — Я принес ей еду и напитки, и удалился, чтобы не мешать.

— Хорошо, пока все идет как надо.

Следующей после Норта на мост вышла Рен, и замена лонохарских бойцов пошла гораздо быстрее.

Ами, приоткрыв рот, с восторгом следила за движениями и пируэтами Рен, временами подбадривающее крича:

— Давай, Рен, вали его! Коли этого красномордого! Вот так! Нагибай их!

А через какое-то время повернулась к Поттеру.

— Гарри, а можно сестренка Рен меня поучит? Я тоже так хочу! Очень хочу!

— Вот разберемся со всем этим, там и поглядим. Но, думаю, проблем не будет.

— Заметано! — и расплывшаяся в улыбке Ами протянула ему ладошку для скрепляющего хлопка. И снова пристально уставилась на сражающуюся Рен, пытаясь иногда повторять ее движения.

Прошло еще почти два часа. Напряжение нарастало и у защитников, и у нападавших, столкнувшихся с непривычно твердой обороной.

Смененная Гарри Рен прошла в бастион и почти минула посаженных в угол обездвиженных пленников, как наткнулась на взгляд одного из них. Воин явно эльфийских кровей, светловолосый и остроухий, смотрел на нее с нескрываемой смесью высокомерия и презрения. Что с разгоряченной длительной схваткой Рен делать вовсе не следовало.

Быстро подойдя к пленнику, она, ухватив его обеими руками за отвороты то ли длинной куртки, то ли камзола, отороченной мехом, и сдавила ему горло, одновременно вздернув в воздух.

— Что смотришь? Презираешь нас, великий лонохарец? Так погляди вон туда!

И Рен, не давая дергающимся ногам пленника коснуться земли, поднесла того к выходу на мост, на котором, продолжая бесконечный бой, сражался Гарри Поттер. Двигаясь на залитом подмерзшей кровью и заваленном телами мосту, он не отступал ни на шаг, а его меч чертил замысловатые фигуры, выбивая из оружия и доспехов противников тусклые искры.

— Видишь? Он один держит вашу непобедимую армию! Один! И они ничего не могут сделать! А ты давно сражался один против всех?! Нет? Когда мы взяли вашу крепость, ты и твои оставшиеся в живых товарищи не стали биться насмерть, стараясь забрать с собой как можно больше врагов, а предпочли сдаться, спасая свои жизни! Так какого дьявола ты вообще поднимаешь свои белесые глазки от земли?!

С лица эльфа-пленника давно сошло так разозлившее Рен выражение. Полупридушенный представитель дивного народа побагровел, хрипел и таращил глаза, растеряв весь внешний лоск и надменность.

— Рен, оставь ты его, — на плечо девушки легла тяжелая латная рукавица Норта.

— Хорошо… — и она разжала пальцы, толкнув свою сипящую и хватающую воздух раскрытым ртом жертву обратно к остальным. — Если бы Гарри приказал — я бы одна перебила их всех!

— Не сомневаюсь. Но сражение будет долгим и даже тебе надо передохнуть и чего-нибудь съесть.

— Посмотрите на него, — сказала Рен, указывая на мост, где сверкал меч Поттера. — Он самый лучший воин среди всех трех миров.

— Я знаю, — ответил Норт. — А ты — вторая после него.

Девушка отошла и тут же угодила в цепкие лапки караулившей ее Ами. Девчонка, метнувшись, принесла ей кружку, плошку с едой, усадила на расстеленный зимний плащ и начала возбужденно о чем-то расспрашивать.

* * *

Прошло еще около трех часов. И Гарри, и Норт снова успели побывать на мосту, сейчас его держала Рен. Гермиона продолжала сражаться с замком, собрав сложный рисунок почти на треть. Все успели перекусить горячим, благо очагов и дров в крепости было достаточно.

Поттер вместе с Эдвардом подошел к выходу на мост, выглядывая на полкорпуса и наблюдая, как Рен методично и размеренно отмахивается от коренастого крепыша, наскоками атакующего ее двуручным мечом.

— Минут через десять Рен надо будет сменить, не стоит заставлять ее выкладываться полностью. Эдвард, вы как?

— Нормально, — и Норт двинул литыми плечами. — Разминка не повредит.

— А можно я? — внезапно высунулась из-за угла возбужденная, сверкающая глазами Ами. — Вы и так втроем по кругу бегаете, как хомяки в колесе. Устали, небось. Можно я пойду попляшу с этими червеедами? Я тоже кое-что могу! Можно, а? Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста..!

— Еще чего, — фыркнул Эдвард. — Мы еще не дошли до того, чтобы бросать в бой малолетних девиц. Тебе сколько лет-то, малюточка?

— Не твое дело, верзила, — по привычке огрызнулась малюточка, но тут же, опомнившись, снова состроила умилительно-просительную мордочку. — Так можно? Гарри, дядька Норт, можно-можно?

— Да что ты пристала… Тебе что, жить надоело? — спросил ее Гарри. — Ты весьма шустрая и прыгучая, да и оружия тут полно, но там же каждый враг выше тебя на пару голов. Вдвое шире и втрое тяжелее. И вообще, Аксель ты-то что молчишь? Успокой свою сестренку, куда она лезет — ее ж там убьют! Прихлопнут как комара!

Немного помолчав, наблюдающий за схваткой через узкую бойницу в стене брюнет спокойно ответил:

— Объективно говоря, это очень даже вряд ли. Я же сообщил вам, что мы оба можем и умеем сражаться, и что вы можете нами свободно располагать. А не вмешивался в ваш спор лишь по причине, что главные в нашем отряде вы, и принятие решений тоже за вами. Но если вы спросите мое мнение…

— Ты что же, хочешь сказать, что не побоишься выставить против лонохарцев эту малявку? — недоверчиво нахмурился Эдвард. — Пока самое острое, что я у нее видел, был только язык.

— Малявку?! Ах, ты чурбан железный! Да что б ты заржавел! — тот же подтвердила последнее утверждение взвившаяся Ами. — Я тебе щас покажу малявку, дуболом чугунный, чтоб ты своей сигарой подавился…

— Погоди, — Гарри жестом остановил набирающую обороты склоку. — Ты серьезно полагаешь, что твоя сестра сможет удерживать мост хоть какое-то время?

— Да. И не «какое-то», а возможно, всего немногим меньше, чем тот же мистер Норт.

— Серьезно? Вот эта худенькая девчонка…

— Гарри. Просто пустите ее. Как старший брат и единственный присутствующий родственник Ами, я разрешаю это и беру, в случае чего, всю ответственность на себя. — И Аксель добавил чуть тише. — Иначе она вцепиться в вас, как клещ, и вскоре вы сами будете не рады, что не дали выпустить ей пар.

Но Ами все же услышала последнюю фразу и расплылась в победной ухмылке.

— Еще как вцеплюсь! До костей прогрызу! Слушайте братика, он плохого не посоветует…. Ну так как? Сестрицу Рен надо менять уже через шесть минут.

— Ладно, договорились, — обреченно махнул рукой Поттер. — Рен меняешь ты, но мы тебя все же подстрахуем.

— Ха! — и Ами от восторга с ходу сделала обратное сальто. — Сейчас повеселимся! Сейчас мы будем резать!

И чуть демонстративно начала разминаться — пару раз сложилась почти пополам, коснувшись лбом коленок под длинной, широкой юбкой, из этого положения, резко разогнувшись, встала на мостик, перекатилась через голову на живот, выпрямившись, села сначала на продольный, а затем и на поперечный шпагат, наклонилась влево-вправо, практически ложась на ногу туловищем и, вскочив на ноги, несколько раз задрала их вверх, заводя колено почти себе за ухо.

Гибкость и пластичность у Ами была просто потрясающей, очень близкая к физической форме Рен. А еще Поттер хорошо помнил те ощущения, когда взбалмошная сестрица Акселя подала ему руку. Нет, девчонка явно была непроста, а спокойная уверенность ее брата лишь усиливала это чувство. Назревало что-то любопытное.

— Ну, я готова, — сказала Ами и пошла, мягко ступая по темным плитам моста. Пошла с пустыми руками.

— Эй, ты чего? Собираешься защекотать их досмерти? Или ругать до самого посинения?

— Не волнуйся, Гарри, — успокоил его Аксель. — Просто смотри.

И впрямь дальше случилось нечто удивительное. Пройдя половину расстояния до сражающейся Рен, Ами вскинула руки и вынула из ушей ее любимые серьги — тонкой работы стальные иголки с черными основаниями. Те самые, за которыми она бросилась в первый же момент, когда поняла, что лонохарской охране сейчас не до них.

Вот только оказалось, что это не простое украшение.

Попав в ее руки, серьги-иглы пронзительно засветились, вытянувшись цепочкой набегающих друг на друга ярких колец, и через миг в крепких ладошках этого баламута в юбке оказались два парных меча. Их прямые лезвия, со скошенным острием и односторонней заточкой, почти как у ниндзя-то, ступенькой сужались к концу подобно щучьим мордам, а концы длинных рукоятей, почти на треть длины самих мечей, ближе к навершию загибались вниз под тупым углом сантиметров на пять.

Ощутив в руках оружие, Ами пару раз, словно пробуя, со свистом крутанула его, очертив вокруг себя пару кругов, и, встав в трех метрах за спиной Рен, начала терпеливо ждать, как хищный зверек, караулящий мышь.

— Так вот почему она в тогда сразу же метнулась за этими сережками… — вспомнил Поттер.

— Да. Без них она не находила себе покоя…

— Но она добыла тогда не только свои серьги… — И Гарри посмотрел на перстень на среднем пальце правой руки Акселя и кольцо на мизинце левой.

— Все верно, — кивнул тот, заметив взгляд Поттера. — Это не только украшения. Наше оружие всегда с нами и отсутствие магии этому не помеха.

Рен тем временем отошла назад, а ее место скачком заняла Ами, чье появление на сцене противник встретил издевательским смехом.

— Да вы, видать, совсем ополоумели от страха! Это бой чести, а вы выпускаете какую-то тощую бродяжку с игрушечными сабельками! — выкрикнул рослый бородач с широким, немного изогнутым мечом, похожим на китайский меч дао. — Вы думаете, это великая честь — скинуть в пропасть безродную девчонку-оборвыша?

Гарри даже испугался за Ами — даже со спины было видно, как вывела ее из себя эта речь. Она аж зашипела, точь-в-точь как рассерженная кошка. И только открыла рот, чтобы высказать блондину все, что она думает о лонохарцах, их чести и так далее, как ее остановил ставший твердым голос брата:

— Довольно, Ами. Ты вызвалась на бой, так что возьми себя в руки и веди подобающе!

— Но он обозвал меня безродной бродяжкой!!! — процедила сквозь зубы девчонка, сверкнув глазами.

— Хорошо, — и Аксель секунду помедлил. — Представься.

Мгновенно сбавив градус злости и повернувшись вполоборота, Ами молча посмотрела на брата, вопросительно выгнув бровь, но тот лишь кивнул, подтверждая свои слова.

Та вздохнула, пожала плечами и… Живое, от природы полное мимики, лицо Ами неожиданно моментально разгладилось, приняв выражение холодной, спокойной уверенности, а в аметистовых глазах исчезла ярость, и засквозило достоинство и мимолетное презрение к стоящим перед ней врагам. Выпрямившись, гордо вскинув голову и разведя руки с мечами, она сразу стала словно на несколько лет старше.

— Я не бродяжка, — твердо произнесла Ами. И продолжила гораздо громче, чтобы слышали все. — Я — Армина Найла Эйнселл, вторая принцесса королевства Сайтор.

И отсалютовала клинками, скрестив их перед лицом.

— А ты, лонохарский цепной пес, шавка безродная, как раз и должен считать за честь то, что я скрещу мечи с тобой и с теми, что стоят за тобой.

— Сайтор? — недоверчиво нахмурился лонохарец.

— Да-да, Сайтор. То самое королевство, которое ваши хваленые войска не могли захватить почти год, а наша столица, Фэллоу Кор, держалась почти два. И постоянные восстания в котором прекратились только тогда, когда ваша коронованная упырица взяла в заложники нас, младших членов королевской фамилии. Но теперь я сполна верну вам должок, — и Ами поглядела немного исподлобья. — За мою захваченную страну, за разрушенную столицу, за все…

— Эээ..? — Поттер, прищурившись, повернулся к Акселю, но тот, предвосхищая его вопрос, повинно наклонил голову.

— Прошу простить меня, за то, что мы с сестрой намеренно ввели вас в заблуждение. Но мы почти не знали вас, а коварство лонохарцев общеизвестно, так что… Однако после всего увиденного, отныне я в вас полностью уверен. И еще раз прошу прощения.

— Да ничего, я понимаю… — ответил переваривающий такую неожиданную новость Гарри. — Так если ваша сестра — принцесса, то, значит, вы…

— Все верно. Мое полное имя Аксель Дайрен Эйнселл и я средний сын короля. Нашему отцу лонохарцы оставили трон, но практически не оставили власти, связав по рукам и ногам нашими жизнями и жизнями родственников первых людей королевства. Еще у меня есть уже женатый старший брат, Аломон и вот они, вместе со своей супругой, леди Миатой — первые, наследные принц с принцессой. Что означает, особенно учитывая, что он старше меня всего на четыре года, что королем я вряд ли когда-то стану. Но меня это, право, ничуть не заботит.

— Но, тем не менее… — вдруг Поттеру, вспомнившему о случившемся между Акселем и Гермионой и взглянувшему на это в новом свете, внезапно стало необъяснимо весело. — Скажите, ммм… ваше высочество, а у вас есть белый конь?

— Конь? — немного недоумевающе переспросил Аксель. — В королевских конюшнях есть и лошади, и пегасы и грифоны. Разумеется, есть и белой масти…

Его слова прервал настоящий взрыв хохота, прилетевший со стены, которому тут же начала вторить Джинни. Намек, куда клонит Гарри, Уизли поняли первые.

— Ой, не могу… Гермиона! Нет, ты слышала? Принц! На белом коне! Да тебе же посчастливилось вытянуть главную мечту любой девушки! Радуйся!

— Да отстаньте вы все от меня! Сколько можно! — отмахнулась слегка зардевшаяся от смущения Грейнджер от веселящейся рыжей троицы. От услышанного она даже приостановила свои манипуляции над ключом-головоломкой. — Я уже сказала свой ответ на это дурацкое предложение, и мой ответ — нет! Принц, кто бы мог подумать… И вот дернул же меня черт подставляться тогда под дротики. Я вовсе не подойду вам, ваше высочество! И это вы еще не видели меня в плохом настроении.

— Боюсь, что это не так, леди Гермиона. Я не привык отступать от своих слов, так что…

— Ну, хватит! Не отвлекайте меня! — и Гермиона, усилием воли заставившая себя не замечать и не слышать ничего вокруг, вновь склонилась над плавающими в круге элементами, собранными уже на две трети.

— Вы только посмотрите… — произнесла тем временем отсмеявшаяся Джинни.

А события на мосту Судьбы после заминки, вызванной столь неожиданным представлением Ами, понеслись вскачь.

— Ну, все, рыло мучное, пиши «Мама, вышли денег на похороны!» — достаточно громко пробормотала вторая сайторская принцесса. Ее официального настроя хватило очень ненадолго. — За «бродяжку» я об тебя даже клинки марать не стану!

Рванувшись вперед так, что ее две длинные косички взлетели вверх, и, держа оружие сзади на отлете, она, подлетела к оскорбившему ее воину практически вплотную, и резко присев, круговой подсечкой подбила того прямо под лодыжки. А потом, распрямив опорную ногу, мощным пинком другой придала падающему телу добавочное ускорение, так что ее противник слетел с моста, и с диким воплем помчался навстречу к едва различимому дну пропасти.

Вставшие чуть поодаль другие лонохарцы разинули рты, а Ами, низко склонившись над опасным краем, прокричала вслед:

— Попутного ветра в горбатую спину!

И колко посмотрела на вооруженного копьем следующего воина, чья прическа походила на некие дреды, торчавших по сторонам непокрытой головы.

— Эй, ты, сколопендра!

— Это ты мне?.. — проскрежетал зубами приближающийся лонохарец.

— А кому же еще? Ползи сюда!

Мечи в руках Ами замелькали, превратившись в подобие двух стальных вееров, и на ее противника обрушился настоящий смерч быстрых ударов. Безуспешно попробовав пробиться узким клинком сквозь эту завесу, тот отошел и, тоже вытянув из-за пояса второй меч, пошел в атаку, вращая оружие в схожем боевом стиле.

— Что, думаешь, самый умный, а, дитя подзаборное? — осклабилась девчонка. — Сейчас проверим!

Закрутив очередную, атакующую комбинацию, она внезапно перехватила свои клинки обратными хватами и — клац! — соединила их рукоятями, превратив их из мечей в нечто вроде двусторонней нагинаты с искривленным серединным древком.

— Извольте отведать! — и прямой колющий удар, войдя точно в щель нагрудника, пронзил лонохарца насквозь.

Следующим противником против девчонки выставили грузного, лысого латника с копьем, чье появление тотчас удостоилось комментария:

— Это чья ж там фантастическая задница, развеваясь по ветру, на нас неукротимо надвигается?

Копейщик потемнел лицом и тут же продемонстрировал отличное умение владеть своим длинным копьем с круглым набалдашником на другой стороне древка. И на мосту начался классический бой на копьях — с длинными выпадами, вращениями и попытками выбить или переломить оружие врага.

Пока кое-кому это не надоело.

— Еще один умник! — хмыкнула Армина. — И на тебя найдем управу, яйцекладущий!

Разъединив рукояти своего оружия в парные мечи, она сделала пару выпадов, а потом свела руки вместе и с металлическим щелчком сложила клинки тыльными, незаточенными сторонами, образовав из двух мечей один — широкий, обоюдоострый, узкой прорезью в начале острия лезвия и рукоятью в форме перевернутой латинской буквы «Y».

И перерубила древко вражеского копья напополам, вынудив толстяка отступить, пропуская вперед мечника, который обратно уже не ушел — за минуту схватки Ами ухитрилась поймать раздвоенными концом своего меча вражеское оружие и, резко двинув всем телом, сломать его пополам, а потом быстрым круговым ударом поразить противника в бок, выведя из схватки.

Но и это был еще не финал.

Ами завертелась юлой и ее широкий, двуручный меч, состоящий из двух сложенных клинков, разделился на поперечные, плоские сегменты, превратившись в меч-хлыст. Он описал вокруг своей хозяйки кольцо и, повинуясь рывку руки, удлинился на несколько метров, метнулся над плечом ее нынешнего оппонента и поразил стоящего за ним, обратным ходом разрезал, как пилой, шею переднего и снова собрался на рукояти в монолитное лезвие.

— Вот так-то, грыжа трудовая! Ребенка хотели обидеть?

В последние полчаса, что провела на мосту Ами, там творилось сущее светопреставление. Сочетая и комбинируя все четыре степени свободы своего оружия, Армина буквально танцевала на узком перешейке, сочетая фехтовальные приемы с прыжками, подкатами и вовсе уж акробатическими трюками, заканчивающиеся в каких-то сантиметрах от гибельного края. Страх, казалось, был ей неведом; в одном случае она резко скакнув вбок и, охватив кольцом рук один из ограждающих мост столбов, пронеслась вокруг него над пропастью и ударом обеих ног скинула очередного врага в парящую туманом бездну. А в другой раз с проворностью обезьянки вскарабкалась на сам столб и сидя наверху, костерила противника на чем свет стоит, одновременно отбивая мечами попытки сбить ее оттуда пикой. Она сражалась с веселой злостью, и рот ее ни на миг не закрывался, заставляя лонохарцев наливаться краской от гнева:

— И это ты — воин?! Ха! Да безработным мойщик трупов и то больше похож на мечника! Тебя вообще под что мама с папой делали? Под свекольный самогон?

— Что, страшно? Да ты, дятел тоскливый, сейчас как рабыня на помосте — можешь рыдать на весь рынок — никто не услышит!

— Что встал? Вращай суставами, грызло конское, кому говорю, вращай!

— Убегаешь? Ну-ну, двигай лапами шустрее и живи уродом дальше!

Нескоро отойдя от первого впечатления подобного оригинального способа ведения боя, Гарри усилием воли вернул свои брови на место и сообщил Акселю:

— У меня просто нет слов… Но какое у нее необычное оружие.

— Семейная реликвия, единственная в своем роде. Передается только по женской линии, равно как и искусство владения им.

— И она еще хочет, чтобы Рен ее чему-то учила?

— Учиться никогда нелишне. И не поздно, Гарри.

— Да, вы правы. Знаете, после того, как я увидел, на что способна ваша младшая сестрица, мне уже страшно подумать, что из себя представляют ваши уважаемые родители, — с неуверенной улыбкой покрутил головой Гарри.

— Правители должны быть достойны своего народа. Так что отец с матерью тоже могут постоять за себя, — ответил Аксель. — Особенно если их не держат за горло ручонки всяких там леди Валькери. Когда до них дойдет весть, что мы с Ами свободны, наверняка на выручку другим заложникам будет отправлена помощь, и вот тогда… Думаю, скоро в Сайторе лонохарцам снова станет очень неуютно.

— Думаю, при благоприятном стечении обстоятельств, мы сможем поспособствовать решению этой вашей проблемы куда более действенным способом.

— А в чем, собственно, состоит ваш план, Гарри? Думаю, с учетом всего произошедшего, вы могли бы его мне рассказать. Хотя бы в общих чертах.

— Ну, время у нас есть, так что, почему бы и нет?

* * *

— Кстати, Окой, а что ты будешь делать, когда все это закончится? — поинтересовался у японки Фред, с хитрецой глядя на нее.

Двое братьев и японка непрерывно наблюдали за противоположной стороной моста, тотчас пресекая попытки затаившихся там лучников и арбалетчиков взять на прицел сражающихся на мосту. Лишь временами один из трех наблюдателей временно покидал свой пост.

— Я? — переспросила Окой. — Я пообещала служить Гарри-сану ровно год, и по истечению этого срока буду свободна. И смогу вернуться домой.

— Как, вот так просто взять и вернуться? Одна? — и взгляд Фреда перешел с Окой на Джорджа и обратно.

— Ну, может быть, не одна… — и щеки девушки, неотрывно наблюдающей за другой стороной и держащей наготове лук с наложенной стрелой и полунатянутой тетивой, немного порозовели и отнюдь не от холода. — Если Джордж будет не против… погостить. А куда мне еще идти? Меня нигде больше никто не ждет.

— А ты не думала остаться с нами?

— С вами? Но я…

— Извини, но думаю, ты сама до сих пор не понимаешь, в какую ловушку угодила.

— Ловушку?

— К нашей разношерстной и слегка сумасшедшей компании невозможно относиться равнодушно, просто как к месту отбытия клятвы. Как видишь, от нее либо сбегают в ужасе, либо остаются очень надолго.

Посмотри на Гарри. Понятия не имею, как он это делает, но он поразительно непринужденно умудряется собирать вокруг себя целую самого разношерстного народа, отлично ладящую между собой и умудряющуюся творить такие вещи, что аж дух захватывает. И спроси любого из нас — разбежимся ли мы обратно по своим углам, когда не будет войны и врагов? Да ни в жизнь. И дело даже не в том, что мы, пойдя за Гарри, получили возможность реализовать большинство наших задумок, воюем и путешествуем по мирам, узнав столько удивительных, поразительных и порой страшных вещей, о которых не догадываются ни маги, ни магглы.

Уизли на некоторое время замолк, собираясь с мыслями.

— Наш очкастый, меченый шрамом предводитель каким-то совершенно волшебным способом, вольно или невольно, умеет находить то, что нам всем не хватает. Что-то большее, то о чем, живя прежней жизнью, мы никогда бы не узнали и не поняли. Наше предназначение что ли… И тех, кто всегда готов его с нами разделить. И вот это держит сильнее любых клятв и обещаний. Вспомни хотя бы Рен. Так что влипла ты, подруга, и, боюсь, никуда уже не денешься! Просто сама еще это не осознала. О! Еще один!

Окой задумалась, а Фред, весь несвойственный себе монолог не отрывавший взгляд от наглазника оптического прицела, нажал на спуск, опрокинув на землю высунувшегося и вздумавшего поднять арбалет стрелка.

* * *

— Следующим на мост прогуляюсь, пожалуй, я, — тем временем, глядя на сменившего Ами Норта, сообщил Аксель Поттеру, повращав кистями рук. — А то как-то неудобно получается…

— Думаю, придется вам блеснуть в следующий раз, ваше высочество, — раздался самую малость насмешливый голос Гермионы. — Я почти уже закончила, можете начинать паковать вещички.

— Хорошие новости! — довольно потер ладони Гарри. — Всем подъем!

И вся команда скрытно от противника начала понемногу стягиваться к Вратам, стаскивая все имущество и повязанных пленников, которых, после некоторых раздумий, решили взять с собой. Видели и слышали они слишком много, чтобы оставлять их для вдумчивых расспросов коллег, которым предполагалось оставить крепость. Хотя близнецы открыто сожалели, что не имеют возможности извлечь из своего арсенала достаточно взрывчатки, дабы разнести крепостицу по камушку, завалив тем самым проход.

А Гарри давал последние указания:

— Гермиона сказала, что, как только она соединит последний элемент, ворота откроются ровно на одну минуту. Так что последнюю «смену» на мосту стою я, Окой меня страхует. Вы же быстро просачиваетесь через ворота и только тогда, по вашему сигналу, мы тоже проскакиваем на ту сторону. Лонохарцы наверняка тут же последуют за нами, так что на той стороне вы, Фред и Джордж, ставьте свои любимые пулеметы, и как только мы пройдем — прижмите их к земле и не давайте подняться, пока Врата не закроются. Все поняли?

— Абсолютно!

— Тогда начали!

Заняв оборону, Поттер сдерживал натиск еще где-то двадцать минут, когда из глубины бастиона раздался окрик:

— Гарри! Поспеши, пароход отходит!

И тут же, отшвырнув последнего противника мощным ударом, он рванул что было силы по мосту, увеличивая разрыв с немедленно бросившимися в погоню лонохарцами. Влетев в крепость и пропустив впереди себя бежавшую с луком Окой, он проскочил через начавшие закрываться толстые каменные ворота и тут же отпрыгнул вбок, освобождая сектор обстрела близнецам. А те, разложившие прямо на каменных плитах свои «FN MAG», не подкачали, немедленно хлестнув прицельными очередями по появившимся в поле зрения вражеским воинам.

Желающих идти грудью на верную смерть среди преследователей не нашлось — мигом потеряв полтора десятка под непрекращающимся огнем, они заняли укрытия и начали сыпать стрелами в ответ, но створки Врат уже неумолимо смыкались и вскоре намертво отрезали их от горстки везучих и нахальных захватчиков.

А с той стороны Гарри облегченно перевел дух и выпрямился во весь рост.

— Дамы и господа, добро пожаловать в Тай-Шарр!