— Минус двадцать баллов с Гриффиндора, — Снейп кошмарно улыбнулся — такой жуткой ухмылки в его исполнении не видел, наверное, никто и никогда. — И будьте добры явиться в мою лабораторию сегодня в восемь вечера.
Гермиона стояла ни жива, ни мертва, белая, как страница пергамента, и потихоньку покрывалась холодным потом. Снейп замолчал, и она рискнула скосить глаза на Гарри — тот смотрел на профессора с дерзким, непреклонным выражением на покрасневшем лице. Внутри у него, судя по дрожащим губам и судорожному дыханию, клокотала ярость.
На какой-то крошечный миг Гермиона малодушно понадеялась, что слова профессора были обращены исключительно к Гарри — по крайней мере, толкая свою лаконичную и емкую речь, слизеринский декан не сводил с парня глаз. Но, увы, день не заладился с самого утра.
— Оба, — с мстительным удовольствием припечатал Снейп. Обвел взглядом притихших, мертвецки бледных, готовых вот-вот попадать в обморок учеников Гриффиндора и Рейвенкло, словно раздумывая, не затащить ли вечерком в свою лабораторию кого-нибудь еще. И едва заметно кивнул на дверь:
— Все свободны.
Не рискуя проронить ни слова, воровато озираясь, сграбастав трясущимися руками учебники с парт и потушив огонь под котлами, ученики тихонько потянулись к выходу. Снейп застыл у преподавательского стола, педантично поправляя лежащие на нем книги, пергаменты, перья и чернильницу.
— Гарри, — шепнула Гермиона одними губами.
Ноль эмоций. Парень продолжал сидеть, упершись остекленевшим взглядом в спину Снейпа, обтянутую неизменным черным сюртуком.
— Гарри, — Рон боязливо тронул друга за плечо. — Уже можно идти, слышишь? Урок закончился.
Гермиона бросила на Рона предостерегающий взгляд и указала на выход: мол, иди, а-то и тебе достанется на орехи. Уизли постоял секунд пять, разрываясь между желанием рвануть прочь из ненавистного кабинета и остаться — нельзя было бросать друга в таком странном состоянии.
— Иди, иди, Рональд, — поторопила Гермиона. — Быстрее. Мы последние остались.
Как ни странно, это подействовало. Рон огляделся — и точно, как раз в этот момент за дверью исчез Невилл — последний из учеников.
— Я буду в Большом зале, — пробормотал Рон и с виноватым видом попятился к выходу.
Кидая настороженные взгляды на профессора, который по-прежнему передвигал на столе книжки и бумажки, Гермиона принялась собирать учебники Гарри в его рюкзак. В кабинете воцарилась неприятная тишина.
И вдруг парень поднялся. Грохот отодвигаемого от парты стула разорвал вязкий, противный полумрак кабинета — или это от страха у Гермионы перед глазами вспыхнули звезды? На мгновение девушка словно ослепла и оглохла, миллион мыслей промчался в голове:
Он сейчас нарвется!
Наговорит гадостей!
Снейп убьет его!
И меня...
Ой-ой, что же делать?!
Сжав кулаки, набычившись, Гарри буравил снейпову спину злым, ненавидящим взглядом и, кажется, подбирал слова поточнее, пообиднее, побольнее. Его губы тихонько шевелились, глаза за стеклами очков горели так, что было неясно, как они еще не прожгли дыру на профессорском сюртуке.
От скрежета стула по полу Снейп даже не вздрогнул, зато теперь, словно чувствуя, как обстановка в кабинете превращается во взрывоопасную, он медленно обернулся. Холодная, непроницаемая маска на застывшем лице, чуть кривящиеся в намеке то ли на ухмылку, то ли на презрительную гримасу губы. Острый, пронзительный взгляд черных, как угли, глаз. И напряжение, предвкушение, опасность в каждом сдержанном жесте: только попробуй, Поттер, только вякни, я тебя на куски порву.
На Гарри грозный профессорский вид не произвел ни малейшего впечатления. Он открыл рот...
И Гермиона, зажмурившись от отчаяния, сдавила мокрыми от пота пальцами рукоятку волшебной палочки в кармане мантии. Ткнула ею наугад в сторону Гарри и мысленно заорала: "Силентио!"
Никогда бы не подумала, что невербальное заклятие удастся ей с первого раза! Тем не менее, Гарри с непередаваемым выражением на перекошенном лице взорвался гневными воплями... и с его губ не слетело ни звука.
Гермиона судорожно сглотнула, чувствуя, как к горлу подбираются истерические спазмы то ли рыданий, а то ли смеха.
Снейп изогнул бровь, и больше ни один мускул на его бледной физиономии не дрогнул.
Гарри ошарашенно застыл, ловя ртом воздух, точно рыба, выброшенная на берег. Попробовал что-то выкрикнуть — безрезультатно. Побагровев, он обернулся к Гермионе и стрельнул в нее таким свирепым взглядом, что у той от избытка отрицательных эмоций едва ноги не подкосились. Мда, эх и задаст же Гарри ей жару... Да ну, ерунда! Лучше Гарри, чем Снейп. Вот увидишь, ты меня еще благодарить будешь, глупый мальчишка!
— Браво, мисс Грейнджер, — процедил Снейп сквозь зубы, почти не размыкая губ. — Какая реакция, какая выдержка. Польщен вашей заботой о моих ушах.
— Не стоит благодарности, сэр, — выдавила Гермиона. Голос противно дрожал, да еще поднялся на октаву.
— Ну, как же. У меня сегодня страшно болит голова. И если бы не вы, встречать мистеру Поттеру завтрашний день в лазарете.
Гермиона почувствовала, как капелька пота сползла от подмышки вниз и впиталась в блузку.
— Убирайтесь, — велел Снейп, махнув рукой на дверь. — И поживее, пока я не вспомнил, что у меня еще что-нибудь болит, и не отыгрался на вашем факультете.
Гермиона не заставила себя упрашивать.
— Пойдем! — подскочила к Гарри, вцепилась ему в руку и потащила к выходу. Тот, естественно, принялся сопротивляться, вырываться, что-то орать и размахивать кулаками. Но испуг и адреналин сделали свое дело: Гермиона неожиданно оказалась раза в три сильнее друга. Вытолкав его в коридор и плотно прикрыв дверь, она поволокла его прочь из подземелий.
— Что? Снять заклятие? Сейчас, — ворчала она по дороге. — Только подальше отойдем, а то ты, неровен час, и отсюда до Снейпа докричишься.
Это было утром.
Точнее — в половине двенадцатого.
С тех пор прошло несколько часов, и стрелка на каминных часах в гриффиндорской гостиной неумолимо приближалась к цифре восемь.
Гарри не разговаривал с Гермионой целый день. Не то чтобы девушка жаловалась или ей были неприятны его презрительные, обиженные, оскорбленные, холодные и еще бог знает какие взгляды — диапазон гарриных чувств на ее счет, похоже, был огромен. Она просто не воспринимала его дутье всерьез. Зная взрывной характер Гарри, можно было предположить, что уже к завтрашнему утру он переварит ситуацию, поостынет, успокоится, и можно будет поговорить с ним в ровном тоне, не рискуя получить снитчем в глаз. Он обязательно поймет, что она была права, что она сделала единственный правильный выбор, что она спасла его, бестолкового мальчишку, не только от гнева слизеринского декана, но и, возможно, от исключения из Хогвартса. Если уж честно, Гермиона собой даже тайно гордилась. Вон и Снейп похвалил — а он за красивые глаза не хвалит! Нужно было вывернутся наизнанку, чтобы получить от профессора хоть каплю одобрения. И хотя Рон открыто принял позицию Гарри и что-то там наболтал о глупости, трусости, попранной гриффинодской чести, гордости и достоинстве, Гермиона была собой довольна.
Поэтому вид Гарри, спустившегося вечером из спальни мальчиков и молча прошедшего мимо, Гермиону несколько обескуражил. Парень не глянул в ее сторону, не кивнул, не улыбнулся и даже ухом не повел, когда она окликнула его, вскочила с кресла и кинулась вдогонку.
— Стой! — Гермиона выскочила из гостиной и быстро пошла рядом, стараясь подстроиться под стремительную походку юноши. Но дернуть за рукав не рискнула — мало ли, вдруг гриффиндорец до сих пор пребывал во взвинченном состоянии?
— Ты куда? — Более дурацкого вопроса она придумать не могла!
— А куда я, по-твоему? — осведомился Гарри прохладным тоном. — Времени без пяти восемь.
— Я понимаю, то есть, я так и подумала. Но... в таком виде?
— А в чем дело? — Гарри замедлил шаг и остановился. Демонстративно оглядел себя. Темно-серые потертые джинсы с дырой под левым коленом и бахромой на краях штанин, черная вылинявшая футболка — еще недавно маггловские тряпки, особенно те, что достались ему от кузена Дадли, болтались на нем, как на вешалке. Эта, судя по ветхости, была из их числа, Гермиона даже припомнила, что уже видела ее на Гарри несколько раз. Но, черт побери, сейчас футболка не висела, она обтягивала, и то, что было под ней, уже не напоминало нескладные, угловатые, бесформенные птичьи кости. Когда это Гарри успел... так вырасти?
Гермиона стояла, растерянно глядя на него, с трудом сдерживаясь, чтобы не почесать в затылке. Озадаченный ее нелепым видом, Гарри смягчился.
— Если ты думаешь, что, идя на отработку к Снейпу, я стану надевать парадную мантию, белую рубашку и бабочку, мне тебя жаль, — произнес он сухо.
И продолжил путь по коридору.
— Вовсе я так не думаю, — сердито возразила Гермиона и двинулась следом за ним.
Она все еще была слегка ошарашена и по своей неизменной привычке докапываться до сути вещей пыталась понять, что же потрясло ее сильнее: подчеркнутая холодность Гарри, его решение отправиться на отработку в чем попало или странная, непривычная аура мужественности, окружившая ее лучшего друга и до сего времени остававшаяся ею незамеченной.
— Но ты бы хоть мантию захватил! — пробормотала Гермиона в отчаянии, не поспевая за другом.
— Вряд ли она понадобится. Ах, да, ты же ни разу не была на отработке, правильная наша. У тебя же безупречная репутация, — в голосе парня прорезались язвительные нотки. — Жаль, сегодня на ней все-таки появится черное пятно — в жизни не ототрешь.
— У тебя мерзкое настроение? — угрюмо проворчала Гермиона. — Ничуть не лучше, чем у Снейпа?
— Счастлив, что ты заметила.
— Нет, постой, давай разберемся! Ты весь день со мной не разговариваешь!
— А о чем нам разговаривать? О том, какая ты умница? Как ты мастерски заткнула Поттера, который возомнил, будто ему есть что сказать декану Слизерина и всея Хогвартса?
— Ты бы вылетел из школы! — выпалила Гермиона, краснея от досады. — В два счета! И отправился бы в свой Литл Уингинг к родственникам которые в тебе души не чают! Я спасла тебя от...
— Хватит, — оборвал Гарри. — Хватит уже за мной бегать, хватит меня опекать, хватит трястись надо мной и решать, что и кому мне можно сказать, а что и кому — нет. Может, я и вылетел бы из школы, но я выложил бы этому старому ублюдочному кретину все, что о нем думаю!
— Я не могу этого допустить. — Вот теперь Гермиона вцепилась в парня — сдавила его запястье изо всех сил, не давая вывернуться, вырвать руку и отступить. — Замолчи и послушай, — зашипела она, оттаскивая его в тень огромного каменного постамента с каменной чашей. Огонь в чаше сейчас не горел. — Может быть, Снейп и оскорбил тебя сегодня. В очередной раз...
Гарри дернулся, но Гермиона была готова: не выпустила его запястье, заставляя стоять рядом и слушать. Он бы мог освободиться, но для этого ему, наверное, пришлось бы причинить ей боль.
— Это был не просто очередной раз! — заговорил он в запале. — И даже не...
— Я сказала, замолчи. — Гермиона оттолкнула парня еще дальше в тень, и Гарри ударился спиной о стену.
— Не собираюсь молчать, — упрямо бросил он. — Эта змеиная гадина оскорбила моего отца, а я не терплю, когда кто-то поливает его...
— Да умолкни ты, в конце концов! — не выдержала Гермиона и неожиданно прижала ладонь к его губам.
Гарри замер. Его горячее, влажное дыхание обжигало руку, и девушка сама испугалась собственной смелости. Но отдернуть ладонь, признавшись тем самым в испуге, робости и смятении? Нет, лучше она потерпит, сделав вид, что ее ничуть не колышет прикосновение, от которого стыд липкой, жаркой, мутной отравой разливался по телу, а щеки вспыхнули — слава богу, хоть этого в полутьме не разглядишь.
Гарри не пытался убрать ее руку или отстраниться, и Гермиона почувствовала себя несчастной. Мысли в голове спутались.
— Так... да, умолкни. Ты ведешь себя, как идиот. Знаешь же, что профессор Снейп относится к тебе предвзято. Он нарочно провоцирует тебя на дурацкие выходки, а ты и рад стараться. Да он будет просто счастлив, если ты собственноручно подпишешь себе приказ об отчислении! Он же прямо там, в кабинете, спляшет от восторга! Ты этого добиваешься, да? Мало тебе Малфоя, из-за которого вы с Роном вечно драите котлы и метете полы под надзором Филча? Ну что тебе стоило просто развернуться и уйти, а? Просто плюнуть на все эти злобные выпады!
Гермиона выпалила все это как на духу, стараясь не обращать внимания на то, как дрожат под ее ладонью теплые губы и как от прерывистого дыхания Гарри ладонь становится мокрой.
— Ты закончила? — осведомился парень, аккуратно убрав ее руку и вытерев рот. — Или что-нибудь еще?
Гермиона почувствовала себя дурочкой. Ее отповедь не возымела успеха.
— Все, — буркнула она.
— И отлично. — Гарри развернулся и вышел из тени. — Тогда можно отправляться на отработку. Мы уже опоздали минут на десять.
Что это? Усмешка? О, нет, только не надо говорить, будто он задумал довести Снейпа до ручки — днем не вышло, так хоть теперь. Гарри и месть? Нелепо, глупо, невозможно...
Может, он чего-нибудь выпил за завтраком? Сжимая кулаки от бессильного гнева и досады, перебирая в уме все, что могло привести Гарри в столь воинственное расположение духа, Гермиона шла по коридорам вечернего Хогвартса и спускалась по лестницам. С Гарри они не перекинулись больше ни словом отчасти из-за того, что говорить больше было не о чем, отчасти из-за неловкости, возникшей там, в тени постамента. Гермиона все еще чувствовала, как горела ладонь от прикосновения к чужим губам. В голове, несмотря на попытки в чем-то разобраться, царил полный бедлам.
В подземельях было холодно. Очень холодно. Оно и понятно: на дворе стоял ноябрь. Но в остальном замке хотя бы топили, а тут как будто дрова экономили.
— Не заперто, — рыкнул Снейп из лаборатории, едва Гарри поднял руку, чтобы постучать в дверь. — Входите, не устраивайте сквозняк.
Ученики просочились в тесное, мрачное, унылое помещение. Тут и так было не развернуться, а еще шкафов с ингредиентами для зелий понаставили столько, что вообще шагу ступить стало негде.
Посреди лаборатории на чугунной подставке на медленном огне одиноко коптился небольшой котел. Снейп возвышался рядом с ним перед столиком для нарезки ингредиентов, ловко орудуя крошечным ножичком. В воздухе витали удушливые пары с противным травяным привкусом.
Пока Снейп не видел, Гарри изобразил, как его тошнит. Гермиона устало покачала головой. Не прошло и минуты, как она пожалела, что явилась при всем параде: в мантии и вязаном жилете поверх блузки. Гарри кинул на нее торжествующий взгляд и ухмыльнулся. Черт бы его побрал!
Зато Снейпа, казалось, не пронимали ни духота, ни идущий от котла жар. Профессор даже не расстегнул верхнюю пуговицу на сюртуке — так и парился, не трудясь даже вытирать пот со лба. Гермиона как представила, что творилось сейчас под этим сюртуком — бррр! Едва удержалась, чтобы не последовать примеру Гарри и не изобразить тошнотворную пантомиму.
— Минус пять баллов с Гриффиндора за опоздание, Грейнджер, — с удовольствием изрек Снейп, отвлекшись от своего занятия и зыркнув на девушку.
— Вообще-то мы из-за меня опоздали, профессор, — бодро возвестил Гарри.
— Минус пять баллов с Гриффиндора, Поттер! — подхватил зельевар, переведя на него взгляд. — И еще столько же за пренебрежение к школьной форме и вызывающий вид.
Гермиона мысленно застонала. Ну точно, у Гарри грандиозные планы мести! Только Снейп ведь тоже за словом в карман не полезет. Как бы беды не вышло.
— У вас жарко, — заявил Гарри спокойно... пока спокойно. — Вам бы форточку сюда, профессор, или трубу, на худой конец.
— Я не ношу на конце трубы, Поттер, — выдал Снейп, и у Гермионы отвисла челюсть.
Она ослышалась? Что это еще за сортирный юмор? И в устах кого — Сейпа?!
Гарри шутку не оценил. Скривился, открыл было рот, чтобы парировать...
— Это зелье болтливости, Поттер, — сказал Снейп, указывая в котел. — Нет гарантии, что вы сейчас скажете именно то, что собираетесь, поэтому лучше вам помолчать.
— Сэр? — вырвалось у Гермионы. — Неужели это то самое зелье...
Девушка зажала рот ладонью, испуганно хлопая глазами.
Снейп проигнорировал ее вопрос. Может, он и не собирался пускаться в пространные объяснения, но подробности перли из него сами.
— Даже пар этого зелья представляет опасность для волшебника, а маггла так вообще доводит до помешательства, заставляя болтать без умолку часами, пока не сядет голос. Нескольких вдохов достаточно, чтобы сделать самые неожиданные заявления. Но не переживайте, я постараюсь не придавать значения вашим убогим откровениям, тем более что вряд ли вам удастся сразить меня ими наповал.
— Как вы красноречивы сегодня, сэр, — ляпнула Гермиона и тут же отчаянно покраснела.
— Нашла, чем восхищаться, — проворчал Гарри. — Может, вы хоть сообщите, для чего мы сюда приперлись на ночь глядя? Сэр?
— Так и знал, что хамство у вас в крови, Поттер, — усмехнулся зельевар. — Сами догадайтесь, для чего приперлись.
У Гермионы внутри шевельнулось неприятное предчувствие: Снейп подзадоривал, растравливал, провоцировал... Но она не успела. Гарри уже повелся на дешевый трюк и выдал:
— Видимо, для того, чтобы потешить ваше самолюбие, сыграв роль козлов отпущения. Сейчас вы дадите нам какое-нибудь богомерзкое заданьице из разряда "прополоть мох между плитами в коридоре от меня и до следующего дуба" или "отскрести засохшие сопли с обратной стороны столешницы вашего преподавательского стола" и будете нависать над нами, наслаждаясь собственной абсолютной властью!
Гарри несло. Судя по его лицу, он и рад бы был заткнуть фонтан своего красноречия, но слова выстреливали в тяжелый, спертый воздух, не задерживаясь ни на секунду и, кажется, даже не успевая быть осмысленными.
Гермиона, похолодев от ужаса, уронила лицо в ладони.
— Гм, — сказал Снейп, когда Гарри, наконец, выдохся и замолчал. — Ничего нового вы мне о себе не поведали, Поттер. А жаль, я ожидал от вас большего. Только про сопли погорячились: это не к моему столу претензии, это к парте Лонгботтома. Сегодня я уже приготовил для вас задание, но к следующему разу обещаю обдумать ваше предложение и распорядиться, так сказать, согласно вашей воле. Ну, а вы, мисс Грейнджер? Ничего не желаете добавить?
— Дайте нам задание, сэр, — с усилием сдерживая рвущийся наружу поток гадостей, попросила Гермиона.
Должно быть, на ее лице появилось такое жалобное выражение, что Снейп смилостивился.
— Что ж, не будем терять время. — Он отошел от котла и остановился возле дальней стены, взирая на нагромождение картонных коробок. — Мне сегодня доставили несколько ящиков с новыми ингредиентами. Ваша задача их разобрать, рассортировать и расставить по полкам в шкафах. Если хоть один пузырек разобьется, вычту все баллы с факультета и назначу отработку на месяц вперед. Все ясно?
— Да, сэр, — покорно кивнула Гермиона.
— Ясно, — буркнул Гарри, все еще красный после своей впечатляющей речи.
— Котел оставляю, — Снейп украдкой мерзко усмехнулся. — На вашем месте я бы засунул в рот кляп.
— А на вас не сильно действует? — не сдержалась Гермиона. — У вас противоядие?
— Нет, Грейнджер. Я просто привык. Хотя иногда, вот как сейчас, стою и порю чушь вместо того, чтобы отправиться к себе, хлопнуть стопку огневиски, проверить зачетное зелье у третьекурсников и отомстить этому миру в их лице за то, что он вообще существует.
— Понятно.
Снейп направился к двери, на ходу бормоча: "Старею, черт бы меня побрал!"
— Ах, да, чуть не забыл, — оглянулся. — Зелье болтливости — чрезвычайно коварная субстанция. Если уроните в него что-нибудь неподобающее, может превратиться во что-нибудь непотребное. Советую принять меры предосторожности: не махать руками, ничем не швыряться, не драться, не кататься по полу и не прыгать по столам. Плохо будет. Я приду, когда потребуется помешать зелье.
Дверь за Снейпом захлопнулась. А хуже всего оказалось то, что снаружи лязгнул тяжелый навесной засов.
— Старый потный хрен в сюртуке! — с чувством выпалил Гарри.
— Тихо! — рявкнула Гермиона. — Он еще не ушел.
— А пусть слышит! Стоит, поди, там, под дверью, и подслушивает, чего мы тут наболтаем. Он же это нарочно, сволочь, подстроил, чтобы нас унизить! Видела, как он расцвел, когда я на него понес? Видела? Чуть морда не треснула от удовольствия!
— Гарри, лучше нам и вправду завязать рты чем-нибудь... Это же почти сыворотка правды.
— Еще чего! От тебя у меня секретов нет, — заявил парень, уперев руки в бока. — Ты моя лучшая подруга! Ты и Рон — лучше вас никого нет! Хотя иногда я, конечно, думаю о том, что ты еще и девушка, и это немного сводит с ума, потому что Рон наверняка думает о том же самом, а мне не хочется знать, о чем он думает, потому что если он думает о том же, о чем и я, то я ему голову оторву, если вдруг узнаю!
— Гарри! — Гермиона вытаращилась на парня. — Давай я тебе шарфик какой-нибудь найду. Ну Гарри же... видишь? Начинается.
— Ой, — только и смог вымолвить гриффиндорец.
— Давай найду. — Гермиона принялась рыться в шкафчиках и ящиках в поисках походящей тряпки. Проблема усугублялась тем, что из всех тряпок в лаборатории оказались только те, которыми Снейп вытирал руки после нарезки ингредиентов: грязные, вонючие лохмотья.
— Погляди, вот эта сгодится? — предложила Гермиона, вытянув из нижнего ящика шкафа кусок серого хлопка.
— А почему сразу меня надо затыкать? — Гарри неожиданно пошел в наступление. — Можно подумать, у тебя секретов нет.
— Есть, — терпеливо согласилась Гермиона. — Но я сдержаннее тебя, я справлюсь.
— Не буду я совать это в рот, — Гарри отпихнул от себя предложенный кусок материи и брезгливо скривился. — Он в пятнах. Откуда я знаю, что это за пятна? Где ты его взяла? Может, Снейп им вытирает свой ко... этот... на котором он трубы не носит... после того, как... о-о-о, — Гарри застонал, закрыв бордовое от стыда лицо руками, и удрученно покачал головой.
Гермиона глубоко вздохнула. Да уж, отчаянное положение. Не слишком-то приятно было выслушивать от Гарри вещи, которые в нормальном состоянии он бы в жизни не озвучил!
— Успокойся, — сказала девушка, погладив друга по плечу. — Все в порядке. Просто успокойся и давай работать. Отвлекись, подумай о чем-нибудь приятном.
— Например? — на этот раз в голосе Гарри не было ни тени вызова. Парень устало нагнулся, поднял картонный ящик, битком набитый пузырьками, фиалами, баночками и закупоренными пробирками, и водрузил его на единственный свободный столик возле котла.
— Например, о том, как хорошо, что завтра суббота, — предложила Гермиона, чувствуя растущую гордость: у нее получалось, получалось сопротивляться действию зелья!
— Можно поспать подольше, — поддакнул Гарри. — Не вылезать из кровати до полудня.
— Тогда ты останешься без завтрака.
— Ерунда, — Гарри отмахнулся. — Добби принесет в спальню.
Какое-то время царила спокойная, практически рабочая атмосфера. Гермиона, закусив губу, ловко сортировала склянки и рассовывала их по нужным полкам в шкафах. Изредка возникало прямо-таки истерическое желание ляпнуть какую-нибудь чепуху — то есть, не чепуху, конечно, но здесь и сейчас любое откровение не могло быть расценено иначе чем бред сумасшедшего. Приходилось до боли кусать губы и зажмуриваться. Или тихо, едва слышно напевать какую-нибудь детскую песенку, пережидая, пока приступ прекратится.
У Гарри дела обстояли чуть хуже. У него тряслись руки, это раз. Сдерживаться ему было раз в десять труднее, это два. Он плохо ориентировался в обилии снейповых баночек-колбочек-пробирочек, это три. И план мести, как выяснилось, никуда не делся, это четыре.
К концу первого часа Гарри представлял собой печальное зрелище: взмокший от пота (на черной футболке пятен не было видно, но Гермионе довелось пару раз задеть парня локтем), измученный постоянным, неослабевающим самоконтролем, раздраженный, уставший и от этого злой, как черт. Буря была не за горами, Гермиона чувствовала это. Внутри у Гарри словно сжималась пружина, и... ох, не приведи Мерлин Снейпу вернуться в ближайшие полчаса!
Нужно было снять напряжение, нужно было что-нибудь придумать, пока Гарри шлея под хвост не попала и он не решил, что с него довольно.
— Слушай! — воскликнула Гермиона так, словно только что вспомнила потрясающую новость. Беда была в том, что она не представляла, что сказать дальше, и поэтому сказала первое, что пришло на ум: — А когда ты успел вырасти?
— А? — оторопел Гарри.
Ура, эффект был достигнут: парень расслабился и напрочь позабыл, о чем размышлял секунду назад. Теперь всего-то предстояло выкрутиться из сложившейся ситуации. Гермиона попыталась осмыслить слова прежде, чем они сорвутся с губ, но, увы, увы...
— Кажется, я пропустила тот момент, когда ты из подростка превратился в парня, — заявила Гермиона и добавила, чувствуя, как волосы на голове встают дыбом: — В красивого, между прочим, парня.
— Э-э-э, — проблеял Гарри. — Не знаю. Я не заметил. А... ммм... в чем это выражается?
— Тебе футболка... очень... идет... — Боже, зашей мне рот!
— Спасибо, — пробормотал Гарри. — Нет, правда, я рад, что ты оторвалась от своих учебников и обратила внимание на то, что нам уже по шестнадцать лет. Это здорово!
Ха! Видимо, это было совсем не то, что он собирался сказать! Значит, они квиты. Гермиона почувствовала удовлетворение. И странное, щекочущее чувство зародилось где-то в глубине живота и заставило продолжить:
— Я часто отрываюсь от учебников, — произнесла девушка. — Но ты же вечно занят великими миссиями: то школу спасаешь, то мир; то на турнирах побеждаешь, то за Малфоем следишь, то окклюменции учишься, то у Дамблдора уроки берешь. Да и нечасто удается тебя увидеть в таком живописном виде.
— Да чем тебя мой вид уел? — возмутился Гарри. — Уже второй раз за вечер слышу. У меня что, дырка на причинном месте? Или ширинка расстегнута?
Один-два в мою пользу, подумала Гермиона и зачем-то принялась вытирать пузырек с настойкой полыни краем мантии.
— Нет, но, в общем и целом, ты выглядишь потрясающе. Ты чертовски сексуален в этих своих маггловских обносках.
Она это сказала??? Боже, позволь мне провалиться...
— Гермиона? — выдавил Гарри минутой позже, когда с его лица слезло выражение шока. — Ты знаешь, что такое сексуальность?
Два-два.
— Не знала, что ты знаешь, — с вызовом.
— И кому из нас нужна тряпка? — засмеялся Гарри.
— Не смейся, не смей надо мной смеяться! — чуть не плача, выкрикнула Гермиона. — Я не виновата! У меня и в мыслях никогда не было называть тебя сексуальным, — тут уж она едва не разрыдалась. — Я тебя вообще никогда не воспринимала в таком смысле! Мне вообще Рон нравился до сегодняшнего вечера.
— Почему до сегодняшнего? — не понял Гарри.
— Потому что я увидела тебя в этой чертовой футболке, — захныкала Гермиона, — а потом еще зажала тебе рот ладонью, и мне понравилось, как ты... мне понравился ты... Гарри, где тряпка?!.. какие у тебя губы... я подумала, каково было бы почувствовать их на своем... теле... Заткни меня!!!
Гарри не заставил себя упрашивать. Услышанное, судя по всему, не вписывалось в его представления о дружбе. Он в два шага очутился рядом с Гермионой, обхватил ее голову одной рукой, а другой зажал ее рот.
Девушку трясло. По щекам катились слезы. Она вцепилась в запястье парня обеими руками и неожиданно впилась зубами в его ладонь, стремясь заглушить рвущиеся наружу слова, стоны, чувства. Гарри сморщился от резкой боли, но руку не убрал.
— Все, все, тихо, — заговорил он, когда Гермиона немного успокоилась. — И после этого ты станешь утверждать, будто я должен был сдерживаться? Да если бы ты не наложила на меня сегодня Силентио, я бы этого слизеринского ублюдка...
Гермиона в отчаянии замотала головой.
— Впрочем, — звенящим от злости голосом произнес Гарри, — я и сейчас могу ему отомстить. Еще как могу.
Он осторожно убрал руку от лица Гермионы и потер укушенную ладонь — хорошо хоть не до крови прокусила.
— Ой, это я? — оторопела девушка.
Гарри отмахнулся.
— Что ты собираешься делать?
— Ничего особенного, — парень огляделся, остановил взгляд на коробке со склянками и выхватил из нее первый попавшийся пузырек. — Просто больше не намерен гнать пургу и выслушивать от тебя то, о чем ты завтра сильно пожалеешь.
Чпок! — пробка полетела на пол.
— Гарри, нет! — завопила Гермиона.
Но было поздно.
Несколько капель кроваво-красной жидкости брызнули в котел, и мерно кипящее варево забурлило, зашипело, вспенилось. Но через край не перевалило.
— Стой! Дай сюда! — Гермиона выхватила склянку из его пальцев. Задыхаясь, прочла состав на этикетке. Кинулась к листку пергамента, лежащему на столике для нарезки ингредиентов. Поднесла листок к самым глазам, вчитываясь в корявые надписи, сделанные, по-видимому, рукой Снейпа.
— Что ты наделал?! — выронила листок и попятилась. Споткнулась о коробку и едва не упала.
— Испоганил его хваленое зелье болтливости, — объяснил Гарри. — Только и всего.
— Испоганил?! Ты что забыл, что сказал Снейп?
Гарри недоуменно моргнул:
— Да что с тобой? Я думал, тебе не доставляло удовольствия признаваться мне в своих тайных желаниях...
— Да не в этом дело! Зелье болтливости может превратиться во что угодно, Гарри!
Повисло молчание.
— Мда? — наконец, изрек гриффиндорец. — И во что же оно, по-твоему, превратилось?
— А что ты, по-моему, добавил в котел? — со злостью выкрикнула Гермиона и сунула ему пузырек по нос.
— Фу, — Гарри скривился, — дрянь какая.
— Ты не нюхай, ты состав прочитай.
Гарри недоверчиво взял пузырек.
— Прочитал. И что дальше?
Гермиона с опаской покосилась на котел, из которого уже начал валить удушливый розоватый пар.
— А вот это ты мне через пару минут и скажешь.
Через пару минут Гарри напрягся.
— Где тряпка? — деревянным голосом спросил он.
— Там, — Гермиона стянула с плеч мантию, скомкала ее и прижала к лицу.
Гарри кинулся в указанном направлении, перерыл содержимое коробок и, ничего не найдя, выпрямился, засунув руки в карманы джинсов и сжав кулаки.
— Это было очень опрометчиво, — заметила Гермиона, наблюдая за ним. Гарри ее не расслышал — слова потонули в ткани мантии.
— А если я добавлю туда что-нибудь еще? — предложил он.
— Котел взорвется, — предостерегла Гермиона. Естественно, Гарри снова не расслышал.
— Что?
— Котел взорвется. — Чтобы сказать это, Гермиона отняла импровизированный фильтр от лица. Непреднамеренно сделала глубокий вдох. И перед глазами помутилось. Тяжелое, вязкое, как болотная трясина, возбуждение пропитало внутренности. Горло перехватило — внезапно перестало хватать воздуха. Гермиона захлебнулась удушливым розовым паром, чувствуя, как отрава растекается по телу. Взгляд сам собой потянулся к Гарри.
Гарри...
Глава 2.
— Что тут происходит?! — загремел Снейп, вваливаясь в лабораторию десятью минутами позже. — Поттер, Грейнджер, что... Едрит твою мать!
Дверь с ужасающим грохотом захлопнулась за спиной зельевара, а сам он остолбенел, наблюдая и будучи не в силах отвести глаз от открывшейся картины.
Наплевав на все задания и отработки, гриффиндорцы самозабвенно целовались. Поттер прижимал к себе Грейнджер, опершись на стол и предварительно свалив с него пару коробок с пузырьками и пробирками. Грейнджер уселась к Поттеру на колени лицом к лицу, скинув мантию и школьный жилет. Ее юбка задралась до самой талии, галстук съехал на бок.
— Что здесь происходит?! — заорал Снейп. Но то ли голос ему изменил, то ли он вообще только подумал, вместо того, чтобы выкрикнуть. В общем, из горла вырвался жалкий хрип.
Гарри и Гермиона оторвались друг от друга на секунду — оба взъерошенные, возбужденные, раскрасневшиеся — и вернулись к прерванному занятию.
Вот тут до зельевара дошло, что дети не просто увлеклись друг другом в его отсутствие. Было в их затуманенных, голодных глазах нечто такое, отчего Северусу резко поплохело. Он втянул носом воздух, метнул взгляд на котел — черт возьми, они испортили зелье! Хуже того, они превратили его в... в...
Снейп покачнулся. Лаборатория подернулась пеленой, по телу прошла судорога. Широко распахнув глаза, хватая ртом воздух, Северус уставился на парочку гриффиндорцев. Соображалось ему с гигантским трудом — из головы словно в момент вымело все мысли. Но на осознание происходящего его сил все же хватило.
Гермиона к этому моменту уже стянула с плеч блузку. Ее пышные волосы по случаю отработки были собраны на затылке в пучок, поэтому нисколько не стесняли обзора. Жадный взгляд Снейпа скользнул по голой спине девушки, по плавным изгибам бедер и талии, по вдавленным в нежную кожу полоскам бретелей лифчика, по пальцам Поттера, нетерпеливо рвущим застежку. Ну же... ну...
С застежкой Гарри явно не ладил.
Раздосадованный Снейп шагнул к молодым людям и быстро выдернул крючки из петель.
— Кретин, Поттер, всему учить надо! — проворчал он, сглотнув слюну. И тут же опомнился. Что он делал?! ЧТО ОН ДЕЛАЛ??? Помогал Поттеру раздеть Грейнджер?
Сознание на миг прояснилось, и Снейп рванулся к выходу. Навалился на дверь всем телом...
Не тут-то было! Дверь не подалась, сколько он в нее не бился. Должно быть, при входе он шарахнул ее об косяк с такой силой, что внешний засов соскочил и запер ее.
Вот не было печали! Ничего, сейчас исправим ситуацию.
Стараясь не обращать внимания на возню сзади, Северус вытащил из-за пазухи волшебную палочку. Руки тряслись, как у пропойцы. Из-за спины вдруг раздался протяжный женский стон, и Северус подскочил так, словно его кипятком ошпарили. Палочка выскользнула из пальцев и покатилась по полу. Мысли превратились в кашу, и он на свою беду оглянулся.
Первым, на что натолкнулся его взгляд, была тяжелая, мягкая, соблазнительно приподнятая грудь Гермионы, и губы Гарри, жадно целующие ее, и его язык, выписывающий влажные круги вокруг розовых сосков. Девочка была невероятно красива, мальчик — бесподобен, — Северус вдруг подумал, что никогда не видел ничего более завораживающего и откровенного. Отголоском мысли мелькнуло в голове, что Поттер уже не воспринимался как Поттер, сын злейшего врага. А Грейнджер перестала быть сопливой выскочкой с ненавистного факультета. Они оба сейчас были единым — центром в этой горе-лаборатории, образцом разврата и удовольствия, желания и удовлетворения. Он не хотел останавливать их, он хотел смотреть, и смотреть, и смотреть дальше. И завидовать Поттеру, чью пряжку ремня расстегивали проворные пальчики Гермионы. И слушать их стоны.
Если бы только он не был преподавателем!
Эта мысль оглушила несчастного Снейпа, как корабельный колокол.
— Хватит! — рявкнул он так, что на полках звякнули пузырьки и пробирки.
Гарри и Гермиона оторвались друг от друга и повернулись к нему.
— Профессор? — Гермиона словно только что его увидела. — Вам разве не говорили, что подглядывать нехорошо?
— Хоть бы прикрылась, бесстыжая, — прорычал Снейп, стискивая кулаки. — Поттер, где ваши мозги? Вы что, не понимаете, что находитесь под действием афродизиака?
— Понимаю, — выдохнул Гарри, разворачивая девушку к себе спиной, обхватывая ее груди руками и соблазняюще сдавливая. Гермиона зажмурилась от удовольствия и потерлась об него спиной. — Но ничего не могу поделать. Вы бы отвернулись, профессор. Или вообще ушли отсюда.
— Ушел бы, если б мог, — проворчал Снейп. — И вас бы с собой прихватил.
Гарри равнодушно пожал плечами и вдруг потянул юбку девушки вниз вместе с трусиками.
— Отвернитесь, если вам неприятно смотреть, Северус, — с придыханием промурлыкала Гермиона.
Северус? Нет, она сказала Северус?! Чертова девчонка, да он порвет ее, как Тузик грелку, да он вышвырнет ее из школы — только пятки сверкнут! И опомниться не успеет, как окажется за воротами. Это же надо — Северус!
Поток праведно-гневных мыслей оказался прерван низким, гортанным стоном, на этот раз мужским. Это Гермиона развернулась, беззастенчиво запустила руку в расстегнутые джинсы Гарри — и тот окончательно потерял голову.
Снейп пялился, разинув рот, на то, как девчонка ласкала Поттера, а тот извивался, и дрожал, и мучительно, протяжно стонал, уткнувшись ей в шею. Что она творила? Как ей удавалось вырывать у мальчишки такие безудержные, бесконтрольные стоны? Где она этому научилась?
Северус вдруг сообразил, что сжимает и поглаживает себя сквозь брюки и... стонет! Тихо, но не менее откровенно, чем Поттер.
Черт бы их всех побрал!
Куда отлетела палочка? Куда, черт побери, подевалась эта дурацкая палочка? Резко отдернув руку, зельевар грохнулся на колени и принялся шарить по полу ладонями. Перед глазами буйным цветом расцветали крапинки и пятна, в голове гудело, штаны трещали по швам, и Снейп вдруг понял, что еще один взгляд на это развернувшееся у него на глазах бесстыдство — и он кончит прямо в брюки, как сопливый подросток, даже не прикасаясь к себе. О, он уже знал, какой кошмар станет преследовать его до конца жизни. И знал, что сдерет с Поттера шкуру в ближайший же урок зельеварения... если, конечно, тот не свалит из лаборатории по-тихому и не оставит разгоряченную, возбужденную Грейнджер ему, Северусу, на поругание...
Стоп.
На какое еще поругание?
В который уже раз сквозь перламутровую розовую кашу фантазий пробился голос рассудка. Северус плюнул на поиски палочки и тяжело поднялся на ноги, отряхиваясь.
То, что он увидел, понравилось ему равно в той же степени, в которой было ненавистно. Поттер стянул футболку через голову — рельефные мышцы рук перекатились под загорелой кожей. Гермиона тут же прижалась губами к его горлу, провела дорожку грязных, мокрых поцелуев вниз, заставляя Поттера вновь усесться на стол и опереться на вытянутые руки. Джинсы с парня давно сползли вместе с бельем, и от того, что девчонка сделала в следующий момент, у Снейпа в паху все полыхнуло адским пламенем и растеклось жидким огнем. Содрогаясь в умопомрачительных, почти болезненных от перевозбуждения конвульсиях, Северус прислонился к шкафчику с пробирками. Гермиона продолжала пытать Поттера неумелыми, но такими откровенными ласками, что тот, в конце концов, тоже не продержался дольше минуты. От его вопля у Снейпа едва не заложило уши.
Впрочем, Грейнджер это не остановило. Насколько Северус мог догадываться, Поттер быстро придет в себя, и веселье пойдет по второму кругу — у них тут кипел целый котел отличного афродизиака, хватит надолго! Как раз до конца жизни, прервавшейся из-за истощения и обезвоживания организма.
Значит, нужно было действовать немедленно.
Гермиона уже успела сдернуть юбку вместе с трусиками и прильнула к Гарри всем телом, обняла, впиваясь в его опухшие губы голодным, просящим поцелуем. Тот скользнул ладонью к впадинке между ее бедер — Снейп едва не остолбенел во второй раз за вечер.
Момент был не из лучших, но выбора не оставалось.
Оттолкнувшись от шкафчика с пробирками, Северус шагнул к любовникам. Сморщившись от отвращения, крепко сдавил пальцами голое плечо Гарри — вот так, чтобы отпечатались синяки! Развернул мальчишку к себе лицом, насильно вырвав его из объятий Гермионы, и влепил ему такую затрещину, что тот отлетел к стене и грохнулся на баррикаду из коробок. Черт с ними, с ингредиентами, Северус себе еще закажет!
Грейнджер взвизгнула и отшатнулась. Поттер затряс головой, приходя в себя. Северус готов был поклясться, что перед глазами у парня сейчас все двоилось.
— Что вы делаете? — заверещала Гермиона и кинулась на него с кулаками.
Мерлин, за что мне это, с тоской подумал Северус и скрепя сердце отвесил Грейнджер оплеуху послабее и поаккуратнее. Девчонка крутанулась и повалилась прямо на Поттера — тот едва успел раскрыть гостеприимные объятия.
Отлично. Пока гриффиндорцы не очухались и не принялись за старое, рассудив, что очутились в горизонтальном положении не иначе как по велению судьбы, зельевар метнулся к шкафчику у двери. Выдвинул нижний ящик и принялся сосредоточенно разгребать горы старья: всего, что накопилось за долгие годы, всего, что протухло, провоняло, прогоркло и зацвело. Где-то здесь должен был находиться неприметный прозрачный флакончик с бесцветной жидкостью... и он нашелся! Северус выдернул пробку — в нос шибанула отвратительная едкая вонь.
— Поттер! — Он вскочил с колен.
Так и знал! Поттер и Грейнджер в россыпи картонных коробок расслабленно целовались, прижавшись друг к дружке и тихонько постанывая от удовольствия.
— Ладно, — раздраженно буркнул зельевар. — Я первый.
И с коротким: "Ху!" — опрокинул содержимое флакончика себе в рот. Как будто одеколону хлопнул, ей-богу! — того самого, которым так любил брызгаться покойный Блэк, не к ночи будь помянут.
Мысли прояснились, а вместе с ними прояснилась и чудовищная картина происходящего — и произошедшего. Северус отчетливо ощутил мокрое пятно, расползающееся на брюках. И его чуть не разорвало от отвращения к самому себе. Даже затошнило от воспоминаний о Поттере... и от того, что предстояло совершить. Как он вообще допустил подобное?! Нужно было сразу врезать мальчишке в зубы, а Грейнджер связать. Тогда перед Северусом не возникла бы та красочная картина, которую он созерцал в данный момент. Нет, чисто с эстетической точки зрения молодые люди выглядели великолепно, даже соблазнительно: в тусклом, рассеянном свете настенных факелов их сплетенные обнаженные тела отливали янтарной желтизной. Гермиона склонилась над Гарри, медленно, томно целуя его раскрытые губы. Взгляд Северуса на мгновение остановился на ее упругих ягодицах.
Нет, ему определенно не нравилось то, что предстояло сделать. А уж предсказуемая до дрожи реакция гриффиндорцев и вовсе порождала самые тоскливые мысли. Видимо, придется подправить обоим память, да не просто подправить, а стереть начисто, чтобы и через двадцать лет ни один из них не вспомнил о событиях сегодняшнего вечера.
Подняв с пола мантию Грейнджер и джинсы Поттера, Северус шагнул к молодым людям.
— Мисс Грейнджер, — позвал он хорошо контролируемым ледяным голосом. — Ваш зад мозолит мне глаза. Извольте встать.
Гермиона оторвалась от губ Гарри и кинула на профессора затуманенный желанием взгляд поверх плеча. У Северуса от этого взгляда свело живот. Снова. С той лишь разницей, что сейчас в его мозг не впивались тысячи отравленных игл афродизиака.
Гм, так и знал, что все разговоры пойдут в пользу бедных.
Северус сжал зубы, наклонился и вздернул Грейнджер подмышки. Она оказалась легкой и хрупкой — так и обвисла в его стальных объятиях. Пока не успела опомниться, Снейп накинул ей на плечи мантию.
— Застегнитесь.
— Зачем? — девушка улыбнулась, и Северус судорожно сглотнул. Она стояла слишком близко, чтобы можно было с легкостью игнорировать ее прекрасное нежное тело, ее наготу, ее непосредственность. Невинность в сочетании с откровенным развратом притягивала и завораживала, и чем дольше Северус смотрел на Гермиону, тем глубже тонул в бархатистых карих глазах, в опьяняющем запахе женственности и животного влечения. Девушка склонила голову на бок, мантия соскользнула с ее плеч и черным облаком осела на пол.
Сколько же лет он не видел ничего подобного? Столько лет назад в последний раз держал в руках гибкое женское тело? Сколько лет прошло с тех пор, как ему отдалась последняя женщина?
Северус почувствовал, что задыхается. Жар накатывал волнами, тело ответило на недвусмысленный призывный взгляд девушки сильным, горячим приливом крови к низу живота. Он хотел ее... Мерлин, как же сильно он хотел ее в тот момент! Наплевать на все школьные правила и запреты, на преподавательскую этику, на разницу в возрасте, на пропасть, пролегающую между ним и этой томной, соблазнительной девочкой, до конца не осознающей всей силы своего сексуального магнетизма. На собственную совесть, которая уже давно орала благим матом, — просто заткнуть ее и взять то, что само плыло в руки. Ни Грейнджер, ни Поттер завтра не вспомнят ничего из того, что происходило в лаборатории, уж он постарается. Он провернет все так, что ни одна живая душа ни о чем не заподозрит...
Гермиона обвила его шею руками, и ее опухшие от поцелуев губы, мягкие, призывно открытые, скользнули по его сжатым губам.
У Северуса закружилась голова. Возбуждение оформилось в настойчивую, непреодолимую тягу, волнами жара расходясь по напряженному телу. И Северус отдался ему. Обхватил доверчиво запрокинутую голову девушки ладонями и впился в нежные губы, пробиваясь языком в теплый, влажный рот, лаская, беря столько, сколько мог дать этот бесстыдный поцелуй. Гермиона одобрительно застонала, выгибаясь под его руками.
Сколько прошло времени, прежде чем Северус решился провести ладонью по ее шее, по плечу, по груди с острым, тугим соском? Показалось — вечность. Однако едва он оторвался от таких пленительных губ, как в поле зрения возник Поттер. Северус напрягся, мгновенно вспоминая, где он, с кем он. Весь кошмар происходящего обрушился на него одновременно с пониманием собственной ничтожности, ублюдочности, убожества. Он ожидал, что Поттер засветит ему в глаз, и даже приготовился защищаться, выпустив Грейнджер из объятий. Но парень лишь шагнул ближе и уткнулся губами в затылок девушки, обнимая ее и поглаживая. Гермиона от такого поворота событий окончательно сомлела. Но... трахать ее вместе с Поттером???
Северуса словно обухом по голове шарахнуло.
В голове помутилось, мысли поблекли и выцвели, превратившись в какие-то убогие обрывки, а из чувств сохранилось лишь одно — всепоглощающее омерзение к самому себе, к Грейнджер, к Поттеру — ко всему поганому миру, будь он проклят.
— Поттер, вы все еще помните, что находитесь под действием заклятия? — ледяным тоном осведомился Снейп, отступая на шаг.
— Ммм?
Нет, он не помнил. В его крови сейчас бурлило столько афродизиака, что он и своего имени наверняка без подсказки не сумел бы воспроизвести.
— Сделайте глоток, — велел Северус, настойчиво впихнув пузырек с противоядием в ладонь Гарри.
— Для че...
— Я все еще вам преподаватель, Поттер! — загремел Снейп. — Делайте, что говорят, иначе уже утром будете трястись в Хогвартс-экспрессе на пути к Лондону. Живо пейте!
Гарри послушно сделал глоток. И скривился. Пузырек вылетел из его разжавшихся пальцев — Северус едва успел подхватить.
— Что это за мерзость?! — вытирая рот тыльной стороной ладони, осведомился Гарри. — Вы решили меня отравить, профессор? Вы с ума сошли?
Снейп подхватил с пола мантию и накинул ее Гермионе на плечи.
— Что... — взгляд Поттера прояснился.
Противоядие начинает действовать, с садистским удовольствием подумал Снейп. Горгулья, до чего же жаль, что колдографию нельзя сделать! Любоваться бы ею потом всю оставшуюся жизнь.
— Что происходит, — прошептал шокированный Гарри, обводя взглядом лабораторию, ощупывая трясущимися руками себя самого — голого, мокрого от пота, со следами засохшего семени на бедрах. Опустить глаза он не решался. Беззвучно шевеля побелевшими губами, он таращился на Снейпа, на Гермиону, которая все норовила скинуть мантию и беспрестанно хихикала.
Еще чуть-чуть — и герой магического мира позорно хлопнется в обморок, понял Северус.
— Помогите мне, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Подержите свою... гм, подругу. Мисс Грейнджер, откройте рот.
Гермиона повиновалась, но стоило поднести к ее губам пузырек, как она попыталась поймать пальцы Снейпа и втянуть их в рот.
— Что это значит? — простонал потрясенный Гарри.
— Держите ее голову, а-то придется дать ей пощечину.
Поттер вцепился в подругу мертвой хваткой. Гермиона закашлялась.
— Я бы на вашем месте оделся, пока она не пришла в себя, — посоветовал Снейп. Вытянул руку: — Акцио палочка!
Странно, конечно, что мысль использовать это заклинание не пришла ему в голову раньше. С другой стороны, раньше он был не в том состоянии, чтобы беспалочковое колдовство увенчалось успехом.
— Если случится истерика, дайте пощечину, это поможет, — предупредил Снейп, направляясь к выходу из лаборатории. — Как только приведете себя в порядок, живо в мой кабинет. Все ясно?
Гарри отрешенно кивнул.
— Вам все ясно, Поттер?! — Снейп повысил голос.
— Да...
— Да, сэр!
— Да, сэр! — со злостью рявкнул Гарри.
— Вот и отлично, — буркнул Снейп. — Я жду.
И вылетел из лаборатории.
* * *
Это было слишком мучительно, чтобы оказаться правдой.
Однако же это не было ни сном, ни бредом, ни наваждением, ни тем более фантазией или ложью. Оно произошло на самом деле.
Обхватив себя руками, точно стремясь ужаться в точку, исчезнуть, испариться, Гермиона стояла на коленях в лаборатории Снейпа и покачивалась из стороны в сторону. Она крепко зажмурилась, низко наклонив голову, и спрятала лицо за рассыпавшейся по плечам волной волос.
Нет, нет, нет, твердил рассудок. Она не могла этого сделать. Но память безжалостно разворачивала перед мысленным взором картины одну краше другой. Вот она целует Гарри впервые — теплый, незнакомый, волнующий вкус на губах, и хочется окунуться в тот поцелуй с головой. Горят щеки, пылают губы, жидкий огонь плещется в животе, превращая внутренности в сплошное пульсирующее вожделение. Вот выгибается под жадными руками. Вот обхватывает ладонью горячую, твердую плоть под джинсовой тканью, чувствуя, как от липкой влаги становится мокро и скользко и хочется неизмеримо больше, хочется...
Гермиона закрыла лицо руками. Последняя картина вызвала в животе настоящий ураган — внутренности словно перевернулись и завязались в тугой узел. Боже, какой стыд, какой жуткий разврат!
Она не могла понять на Гарри глаз, не могла встать с колен и отправиться к Снейпу. Сколько времени прошло с тех пор, как противоядие подействовало? Час? Два?
Гарри не трогал ее. Он машинально разбирал пробирки и пузырьки, рассовывая их по картонным коробкам. Даже украдкой Гермиона не смела взглянуть на него. Все, чего ей хотелось, это оказаться в сотне миль отсюда. Или умереть.
Но продолжать в том же духе было невозможно. Она уже достаточно наплакалась, образно выражаясь. Достаточно настрадалась от отвращения к себе. Может быть, если отправиться к Снейпу, тот убьет ее прямо на пороге и положит конец ее мучениям? Она не выдержит дольше, не вынесет того чудовищного стыда. Ведь она и Снейпа... господи боже, она и Снейпа целовала! И пыталась соблазнить...
Гермиона сдавленно застонала. Слезы потекли по щекам сами собой, и не было никаких сил их сдержать.
— Прости, — пробормотал Гарри так тихо, что она еле услышала.
— Что? — не поверила своим ушам.
— Прости меня. Ты была права, — произнес Гарри, старательно отводя взгляд. — От меня всем одни неприятности.
— О чем ты?
— О зельеварении. Если бы я не начал выступать, ничего бы не случилось. Если бы послушался тебя и засунул в рот тряпку, если бы не вылил в котел пузырек неизвестно с чем, мы бы не...
В голосе Гарри прозвучало такое глубокое раскаяние, такая жуткая, нестерпимая тоска, что Гермиона невольно оторопела.
— При чем здесь это? — произнесла она растерянно. — Это я вела себя просто отвратительно! Как вспомню, так... Боже, — застонала Гермиона и снова спрятала покрасневшее, опухшее от слез лицо в ладонях. — Ужасно.
— Противно?
Гермиона отчетливо расслышала в голосе Гарри вопросительные нотки. Потребовалось немало времени, чтобы она догадалась, о чем он спрашивал, а когда догадалась, кровь прилила к щекам, и от стыда захотелось пойти и тихо утопиться в Черном озере.
— Не противно, — прошептала она. — Стыдно. Ненавижу себя.
— Себя? — что-то в голосе Гарри заставило Гермиону поднять взгляд. Впервые за все время. Парень выглядел сбитым с толку. — Или меня?
— Тебя-то за что? — девушка недоуменно моргнула и всхлипнула. — Зелья, склянки — при чем здесь они? Я бы в жизни не подумала, что во мне столько... грязи.
Последнее слово потонуло в очередном всхлипе.
— Грязи? — снова переспросил Гарри, точно никак не мог взять в толк.
— Я вела себя, как... как шлюха, — выдавила Гермиона и сжала голову ладонями.
— Так ты только из-за своего поведения? — с робкой надеждой шепнул Гарри.
— Откуда что взялось? Я же дев... я еще никогда ни с кем даже не целовалась, веришь?
— Нет, — парень покачал головой. — Или Крам не в счет?
— Ой, да это разве поцелуи? — отмахнулась Гермиона и тут же поникла. — Вот! Я даже говорю теперь так, словно мне было, с чем сравнивать. Как падшая женщина.
— Ерунда. Ты была очень... — Гарри смущенно притих, вертя в руках пузырек с темной жидкостью, — убедительна. И великолепна, если уж на то пошло. Правда, — оговорился он, — мне тоже не с кем сравнивать.
— Ты это говоришь, чтобы мне не было так погано, — мрачно произнесла Гермиона.
— Ничего подобного. Если не брать во внимание историю с зельем, это было лучшим, что я испытывал за всю свою жизнь, — с горячностью возразил Гарри.
— Ты шутишь, — Гермиона покачала головой.
— Нашла шутки.
— Значит, ты не злишься на меня?
У Гарри отвисла челюсть.
— Я ведь и со Снейпом собиралась... — простонала Гермиона.
— Ты не виновата. Это действие афродизиака. Или тебе нравится этот старый хрен в сюртуке?
— Нет!
— Ну, значит, все в порядке. В конце концов, — философский изрек Гарри, — между нами не случилось ничего непоправимого. Нужно поблагодарить профессора за своевременное вмешательство.
Гермиона вдруг поймала себя на том, что пялится на джинсы парня и отчетливо представляет себе то, что под ними. Она бы не стала утверждать, будто "ничего не случилось", хотя бы потому что до сих пор, невзирая на мерзкое противоядие, помнила вкус Гарри, помнила его прикосновение к своим губам, и шелковистость его кожи, и то томительно-сладостное чувство, которое он в ней вызывал. Определенно, перед ней сейчас стоял уже не тот Гарри, которого она знала с первого курса, и даже не тот, с которым разругалась сегодня утром. Этот новый Гарри находился для нее в совершенно новом диапазоне чувств и ощущений, и никогда ему не стать прежним, никогда не обесцениться настолько, чтобы она забыла все, что только что пережила.
— Пойдем, поблагодарим, — согласилась Гермиона.
Не сказать, что ей стало намного легче после этого короткого разговора, но сидеть и дальше мучаться было невыносимо. Гарри, кажется, не злился и не презирал ее за беспутное поведение. А с остальным она как-нибудь справится. Даже со Снейпом.
Впрочем, подумать оказалось куда проще, чем сделать.
Снейп расхаживал по кабинету, сцепив на груди руки и выкручивая пальцы. Должно быть, гриффиндорцы постучали в дверь слишком тихо, потому что поначалу зельевар их даже не заметил. Или же он был поглощен собственными безрадостными мыслями. И сильно нервничал — привыкшим к его вечной показной холодности, надменности и презрительному высокомерию гриффиндорцам это моментально бросилось в глаза.
Снейп был облачен в мантию, и от стремительных движений черная ткань взлетала и раздувалась у него за спиной. Его волосы растрепались, а руки не находили себе места.
— Профессор Снейп, — подал голос Гарри, когда стало понятно, что без посторонней помощи зельевар не прекратит своих метаний по кабинету.
Снейп застыл, как вкопанный. Медленно выпрямился, горделиво расправив плечи и вздернув подбородок. Привычным движением головы откинул со лба спутанные волосы. Секунда — и его лицо окаменело, утратив даже намеки на какие бы то ни было эмоции.
— Поттер.
Имя прозвучало, как приговор.
Гермиона втянула голову в плечи, чувствуя, что заливается краской по самые уши и окончательно теряет способность не только соображать, но даже контролировать выражение лица. Если бы от стыда можно было умереть... О, Мерлин, этот стыд не шел ни в какое сравнение с тем стыдом, который она испытывала по отношению к Гарри. Гарри был ее другом, и вдвойне мучительнее было бы пережить его разочарование — потерять его навсегда, зная, что нет на свете такой силы, которая сумела бы вернуть его, заставить его понять, простить, принять. Но профессор Снейп был ее преподавателем, к тому же в два раза старше ее. Она уважала его, да, во всем, что касалось науки, он был для нее безусловным авторитетом. Но представить его в роли любовника? Пусть даже на самый крошечный миг вообразить, что он прикоснется к ней, поцелует ее? Гермиону передернуло от отвращения и жуткого, нестерпимого стыда. Этот стыд ударил в голову с такой недюжинной силой, что показалось, будто зазвонили колокола, и от их погребального звона вот-вот треснет череп.
Оглушенная, одеревеневшая, Гермиона стояла, уткнувшись взглядом в пол. Дыхание сперло.
— Должен вам признаться, Поттер, что вы никогда не казались мне человеком, способным на великие свершения, — заговорил Снейп. Его голос звучал отстраненно. — За все пять лет вашего пребывания в Хогвартсе вы ни разу не поразили меня настолько, чтобы я углядел в вас хоть сколько-нибудь значимый талант: к учебе, к зельям в частности, к квиддичу... Вам никогда не удавалось меня удивить. Какими бы отчаянными ни были ваши убогие потуги, они не вызывали во мне ничего, кроме унизительной жалости.
Гарри молчал, глядя зельевару прямо в глаза. Ему удалось не покраснеть, словно он не испытывал за содеянное ни капли стыда. Зато чем дольше Снейп говорил, тем сильнее парень сжимал челюсти. Он злился. Черт возьми, в этом был весь Гарри! Злился, начинал закипать, в то время как уместнее было бы повиниться и посыпать голову пеплом.
Ох, не приведи Мерлин, еще что-нибудь ляпнет! Не сносить им головы.
— Но теперь я вынужден признать, что все эти годы недооценивал вас. А конкретно — вашу глупость. За пару часов вы умудрились наворотить такого, что Лонгботтом с его мозгами размером с голубиное яйцо нервно курит в сторонке. Вы едва не наорали на меня в кабинете зельеварения, — Снейп начал загибать пальцы, — переколотили в лаборатории несколько десятков пузырьков с ценными ингредиентами для зелий, испортили зелье болтливости, которое я варил по заказу Ордена Феникса. И в довершение ко всему нарушили школьное правило, запрещающее ученикам вступать в близкие контакты друг с другом или с преподавателями на территории школы. Мало того, вы заставили меня присутствовать при вашем...
— Мы с Гермионой не виноваты, сэр, — перебил Гарри ломким от злости голосом. — Если бы вы сами не решили унизить нас, заперев в лаборатории вместе с опасным зельем, ничего этого могло не произойти.
— Прошу прощения? — Снейп приподнял бровь. — Вы переводите стрелку на меня, Поттер?
— Я требую справедливости, профессор. Хотя вряд ли вы знаете, что это такое.
Снейп заскрежетал зубами.
— А вы не похожи на человека, который мучается раскаянием, — заметил он холодно.
— Я не совершил ничего противозаконного, Гермиона тем более. Она вообще не прикасалась к вашему зелью. И вина за то, что с ней приключилось, целиком и полностью лежит на вас!
Гермиона вздрогнула, вскинула глаза, переводя испуганный взгляд с Гарри на Снейпа и обратно.
— Вы должны извиниться за то, через что ей пришлось пройти, — твердо сказал Гарри и добавил с ноткой презрения: — Если, конечно, вы мужчина, а не старое червивое барахло, напрочь утратившее все представления о границах дозволенного.
— Ах ты, недоносок! — Снейп метнулся к гриффиндорцу. Его перекошенная физиономия полыхнула такой лютой ненавистью, что к Гермионе мигом вернулся и дар речи, и способность двигаться и соображать.
— Прекратите! — закричала она, вклиниваясь между Гарри и Снейпом. — Перестаньте!
Волшебная палочка зельевара едва не ткнулась ей в лицо, а Гарри, поскольку был безоружен, просто стиснул кулаки и принял боевую стойку.
— Гарри, не надо, пожалуйста! О чем ты говоришь! Успокойся!
— И не подумаю! Кое-кто здесь считает себя вправе творить произвол, прикрываясь званием преподавателя. Он запер нас в лаборатории с зельем, которое и без превращений представляло угрозу! Это несоблюдение техники безопасности, не говоря уже о том, что это было унизительно и просто... просто гадко! Таковы ваши представления о преподавательской этике, а, Снейп?
— Для вас профессор Снейп, Поттер! — прошипел зельевар.
— Черта с два!
— Не нарывайтесь...
— Да уймитесь же вы! — крикнула в отчаянии Гермиона. — Гарри, я думаю, нам сейчас лучше просто успокоиться и выслушать то, что скажет профессор Снейп. А вам, сэр, лучше прекратить над нами издеваться — нам и так сегодня досталось.
— Я не уйду отсюда, пока не услышу извинений перед тобой, — процедил Гарри сквозь зубы.
— Это лишнее... — начала Гермиона.
— Отчего же, — Снейп отстранился и скрестил на груди руки. — Я готов извиниться. Но Поттер выйдет и подождет снаружи.
— Еще чего! — взвился Гарри, ощетинившись.
— Вон отсюда! — рявкнул Снейп. — Закройте дверь с той стороны.
— И не подумаю!
— Гарри, — взмолилась Гермиона, — ну, пожалуйста! Я уверена, это не займет много времени. Просто побудь за дверью.
Гермиона сама не понимала, о чем просит. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы этот кошмар закончился, а каким путем — разве это имело значение?
— Если вы ее хоть пальцем тронете, — прошипел Гарри, — я от вас мокрого места не оставлю.
— В очередь, — выплюнул Снейп. — Не думайте, что вы единственный об этом мечтаете.
Парень с видимой неохотой попятился, не разжимая кулаков.
Когда он скрылся за дверью, воцарилась мертвая тишина. Снейп не двигался. Гермиона тяжело дышала и не знала, куда деть глаза. В довершение ко всему, на нее снова начал наваливаться тяжелый, как кладбищенская гранитная плита, стыд.
Неужели Снейп действительно собирался извиниться? Это казалось нелогичным. Разве не она сама вешалась на него? Разве не она устроила спектакль? Разве не она обжималась с Гарри прямо на его глазах? Это ей нужно было извиняться!
— Мисс Грейнджер, — заговорил Снейп спокойным, ровным голосом. — Что бы ни болтал Поттер, я умею признавать свои ошибки.
Гермиона робко подняла глаза, но профессор не глядел на нее. Его отрешенный взгляд блуждал по стенам кабинета.
— Мне не стоило подвергать вас риску, я действовал из ошибочных соображений и никак не предполагал, что последствия могут быть столь плачевными.
Гермиона молчала. Сердце колотилось в груди с такой силой, что его грохот едва не перекрывал голос Снейпа.
— Приношу вам свои извинения, — по-прежнему не глядя на девушку, произнес Снейп. — Вам как лучшей студентке Хогвартса должно быть известно, что афродизиаки обладают свойством подавлять волю и подчинять психику человека самым низменным инстинктам. Это значит лишь то, что ни вы, ни Поттер, ни даже я не несли ответственности за собственные поступки. Однако вина за произошедшее лежит на мне, потому что я ваш преподаватель. Я не смог уберечь вас...
Снейп оборвал свою речь. Именно оборвал — он словно собирался добавить что-то еще, но не сумел. То ли слов не хватило, то ли смелости, а то ли посчитал, что дальнейшая болтовня сведется к переливанию из пустого в порожнее.
— Мне не в чем вас винить, профессор, — прошептала Гермиона. — Я только надеюсь, что вы... не сделаете выводов и моем... поведении... на основании...
Снейп заинтересованно поднял бровь.
— Не болтайте ерунды, Грейнджер, — резко сказал он. — Ваше поведение было естественным для человека, который принял лошадиную дозу ародизиака. В любом случае, ваше поведение волнует меня меньше всего.
Если бы Гермиона чуть получше разбиралась в людях, она бы уловила нотку фальши в голосе профессора. А если бы рискнула поднять голову, то поймала бы отголоски тоскливого, мучительного голода, пробившиеся сквозь маску чопорности и ледяного безразличия. Голода, сжигающего душу Снейпа, запертую на сотню чугунных засовов.
— Тогда что же вас волнует? — пискнула Гермиона.
— То, как случившееся повлияет на ваше будущее, мисс Грейнджер.
— Я справлюсь.
— Вы уверены?
Девушка подняла на преподавателя удивленный взгляд.
— А вы собираетесь предложить помощь, сэр?
— Я могу изменить вашу память. И вашу, и мистера Поттера. Это серьезная мера, поэтому мне не хотелось поступать опрометчиво, не получив вашего согласия.
Забыть?
Гермиона изумленно моргнула.
Избавиться от воспоминаний — и от стыда? Освободиться? И продолжить жить, даже не подозревая о том, что испытала?
Господи, идея была до того соблазнительной, что Гермиона едва не закивала от радости. Не этого ли она хотела еще полчала назад в лаборатории? Не об этом ли мечтала, сгорая от отвращения к самой себе?
Нет... Она вдруг вспомнила Гарри. Его губы, его ладони, его поцелуи и томительное, горячее, вязкое марево желания, пропитавшее воздух вокруг него. Вспомнила — и поняла, что ни за что не хочет забывать об этом. Как бы теперь ни сложились их отношения, это были ее воспоминания, и от них внутри что-то горячо, приятно, волнующе сжималось. Другой Гарри, другой диапазон чувств, другая реальность.
Нет, Гермиона не собиралась ничего менять.
Снейп прочел ответ в ее глазах еще до того, как девушка покачала головой.
— Вы уверены? — спросил он вкрадчиво.
— Абсолютно, — Гермиона кивнула.
— Второго шанса не будет — я не собираюсь обсасывать это еще полгода.
— Я решила, — твердо.
— Что ж. Если так, можете быть свободны.
Гермиона попятилась, стягивая мантию на груди. Сначала медленно, а затем все быстрее. Наконец, она развернулась и торопливым шагом направилась к двери. Она бы, наверное, споткнулась, если бы увидела, каким убитым, потухшим взглядом ее провожает Северус Снейп. Но где бы ей было догадаться о причинах, девочке, не знающей, что такое одиночество и добровольное заточение в тюрьме собственных разочарований?
— Как ты? — Гарри кинулся Гермионе навстречу.
Судя по его взволнованному лицу, он весь извелся, пока ждал.
— Нормально. Все в порядке, — девушка через силу улыбнулась.
— Он извинился? Он тебя не обидел?
— Я же говорю, все хорошо. Не нервничай. Пойдем в гостиную, времени уже, наверное, много.
Рука об руку они побрели по пустынным коридорам Хогвартса.
— Сейп предлагал стереть нам память, — сообщила Гермиона. Подумала, что так будет честнее. Вдруг Гарри ухватится за эту идею? Она сама чуть не ухватилась.
— А ты?
— Отказалась, — опасливый взгляд украдкой.
Гарри вздохнул с облегчением.
— Я бы не доверил Снейпу свои мозги, — объяснил он. — Вдруг он там чего-нибудь наковыряет.
— Он очень сильный маг, — возразила Гермиона, срываясь на лекторский тон. — Он бы не ошибся.
— Ну да.
— Недоверие — единственная причина, по которой ты бы отказался?
Гарри смутился.
— Ну... я думаю... — его взгляд упал на постамент для факела, тот самый, в тени которого Гермиона недавно произнесла пламенную речь, предварительно заткнув рот Гарри ладонью. — Я предпочел бы помнить.
Девушка замедлила шаги. Парень и вовсе остановился.
— Слушай, а ты это серьезно сказала по поводу моей... моего внешнего вида?
Гермиона мысленно застонала. Час от часу не легче!
— Что ты хочешь услышать? — осведомилась она и добавила непривычным для себя дразнящим тоном: — Что я нахожу тебя... ммм, сексуальным?
— Было бы неплохо, — Гарри затаил дыхание, — повторить... эксперимент... Можно даже без зелья.
Гермиона вспыхнула.
— Кто старое помянет, тому глаз вон! — выпалила она.
— А кто забудет, тому оба! — Гарри схватил ее за руку и потянул на себя.
Красная, возбужденная, с тревожно бьющимся сердцем, испуганно распахнув глаза, Гермиона наблюдала за тем, как Гарри наклоняется к ней. Вот его сбивчивое дыхание скользнуло по ее щеке, вот темные, похожие на два омута глаза заслонили все вокруг, вот губы прикоснулись к ее губам — боязливо, неуверенно, словно в первый раз. Гермиона разом обмякла, обвисла в крепких руках, послушно открывая рот и позволяя поцелую углубиться и превратиться в томительное, сладостное действо, от которого голова пошла кругом.
— Эй, кто здесь шарахается? — прокаркал сухой старческий голос. — Сейчас найду — башки поотрываю!
Гарри и Гермиона так и замерли, тесно прижавшись друг к другу.
— Давай-ка, моя хорошая, проверим этот коридор, — проскрежетал Филч.
А-то школьный смотритель изловит их, доставит к Снейпу — и начнется дубль два. Этого только не хватало!
Наплевав на конспирацию, содрогаясь от истерического хохота, гриффиндорцы во все лопатки припустили к главной башне и вскоре скрылись за ближайшим поворотом.
Vova
