Пока война не разлучит нас

Кинг-Кросс встретил их привычным грохотом. Прощались с детьми родители, шумели самые разные питомцы, разговаривали ученики...

Гарри Поттер счастливо улыбнулся и посмотрел на своих друзей.

— Мы почти дома, — сказал он.

Гермиона Грейнджер улыбнулась ему в ответ. Рон Уизли не ответил, поскольку вместе с Джинни слушал последние наставления своей матери.

— И ты тоже, Гарри! — повернулась миссис Уизли к ним. — И ты, Гермиона! Будьте осторожны, мало ли что там замышляет Сами-Знаете-Кто. Не лезьте на рожон, ладно?

Только получив с них слово, что они будут вести себя хорошо, она успокоилась.

— Мне нужно вернуться на площадь Гриммо, — озадаченным голосом сказала она. — Скоро должен начаться совет.

— Ты иди, мам. Мы сами сядем на поезд, — пожал плечами Рон.

— Если вы так говорите... — кивнула она. — Удачного вам года!

И она по очереди обняла их всех.

— Я так волнуюсь за вас, — негромко сказала миссис Уизли. — Пожалуйста, будьте осторожны.

Она наконец аппарировала и они зашагали к Хогвартс-Экспрессу.

— Не могу поверить, что этот год — последний, — покачал головой Рон. — Что мы и вправду едем туда в последний раз.

— Но мы же не расстанемся? — слегка нахмурилась Гермиона. — То, что школа заканчивается, не заставит нас забыть нашу дружбу?

— Конечно, нет, — уверенно ответил Гарри. — Мы всегда будем лучшими друзьями.

— Даю слово, — улыбнулся Рон.

— И я тоже, хотя меня и не спрашивали, — слегка обиженным голосом добавила Джинни.

Гарри немедленно схватил ее за ладонь:

— Не глупи, — сказал он. — Ты наша подруга.

— Все еще подруга? — прищурилась она. — Я думала, мы это выяснили.

— И моя девушка, — послушно, как хороший ученик, согласился он.

— Они такие забавные, — тихонько сказала Гермиона Рону.

Тот не ответил, пристально наблюдая за своей сестрой и лучшим другом.

— Смотрите, кто идет сюда, — позвала друзей внезапно Джинни.

К ним, во главе с Малфоем, приближалась группа слизеринцев. Пэнси Паркинсон шла слева от него, Блейз Забини справа. И, как два телохранителя, за ними следовали Крэбб и Гойл.

— Интересно, что он вякнет? — пробурчал Рон. — Но на этот раз это не сойдет ему с рук!

Гермиона открыла было рот, чтобы сказать что-то вроде того, что они не достойны их внимания, как слизеринцы подошли к ним.

Друзья застыли в напряженном ожидании, но...

Малфой, даже не посмотрев на них, прошел мимо. Только Паркинсон смерила их презрительным взглядом.

— Что это с ним? — ошарашенно спросил Рон.

— Он даже не сказал какую-нибудь гадость, — потрясенно добавил Гарри.

— Это как-то странно, — медленно проговорила Гермиона.

— Я все равно не понимаю, — раздельно сказала она, когда они уселись в купе. — Почему он ничего не сказал?

— Я тоже не понимаю, — пожал плечами Гарри. — Но почему тебя так напрягает?

— Я ненавижу когда чего-то не понимаю, — нахмурилась Гермиона. — И меня это злит.

— Да забудь ты про него, — закатила глаза Джинни. — Просто его очередной план «как-бы-мне-достать-Гарри-придурка-Поттера».

Гарри недовольно посмотрел на нее.

— Это же не я считаю тебя придурком, — начала оправдываться Джинни. — Так что не злись.

— Рон! — внезапно вскрикнула Гермиона. — Собрание старост!

— О, нет, — застонал тот. — Нам обязательно там быть?

— Конечно, — строго сказала она. — Я — староста школы!

Рон тяжело вздохнул и поднялся со своего места.

Она быстро толкнула дверь купе и влетела внутрь. За ней неспешным шагом следовал Рон. Старосты остальных факультетов и второй староста школы, Эрни Макмиллиан, уже собрались в купе.

— Извините, — пробормотала она, усаживаясь рядом с Эрни.

Рон просто кивнул всем и сел рядом с ней.

— Ну, поскольку все собрались, мы можем начинать, — важно сказал Эрни. — Поздравляю всех с началом нового учебного года! Этот год — последний для нас, и мы должны показать пример межфакультетской дружбы. И это относится ко всем факультетам.

Все внимательно слушали, только Паркинсон раздраженно закатила глаза. Малфой с отсутствующим выражением лица смотрел в окно.

— Мы должны более внимательно следить за тем, как выполняют свои обязанности младшие префекты и помогать первокурсникам. И... — Макмиллиан на секунду замолчал, — разумеется, Сами-Знаете-Кто.

Все, включая Пэнси, подняли на него взгляд. Малфой только слегка вздрогнул, но не повернулся к Эрни.

— Опасность никуда не исчезла, несмотря на то что за все лето не было ни одного нападения, — продолжила Гермиона. — Мы должны быть очень осторожны.

Паркинсон тихонько хмыкнула. Ханна Эббот с неприязнью покосилась на нее.

Малфой все продолжал смотреть в окно.

— И он не сказал ни слова за все собрание! — откидывая с лица прядь темных волос, сказала Гермиона. — Просто смотрел в окно!

— Может, он заболел? — накладывая на тарелку пюре, спросил Рон. — Или просто придуривается.

Она не ответила, пристально разглядывая слизеринский стол. На праздничном ужине, в честь начала учебного года, как всегда царило оживление. Даже слизеринцы вели себя нормально. И только один Малфой сидел, не разговаривая ни с кем и уставившись в свою пустую тарелку. Паркинсон наклонилась к нему и начала что-то быстро говорить, но он не обратил на нее ни малейшего внимания.

— Значит, он ведет себя так со всеми... — пробормотала Гермиона себе под нос.

— Что? — повернулся к ней Гарри. — Ты что-то сказала?

— Нет-нет, — помотала головой она, продолжая наблюдать за Малфоем. — Нет-нет...

Она проснулась очень рано. Все остальные девочки еще спали, когда она уже выходила из комнаты. Хогвартс был непривычно тихим. Подумав, что в библиотеку она зайдет после обеда, Гермиона решила спуститься на завтрак и там дождаться Гарри и Рона. Раздумывая о том, каким будет их расписание в этом году, она, незаметно для себя, дошла до Большого Зала. Но стоило ей поднять глаза от пола, как она внезапно затормозила. Прямо напротив нее, на расстояние нескольких шагов, небрежно прислонившись к дверям, стоял Малфой. Он смотрел куда-то вдаль и явно не видел ее. Гермиона нерешительно замерла, но подумав, все же осторожно подошла к нему.

— Ммм... Можно мне пройти? — негромко спросила она.

Малфой словно очнулся от своего странного состояния и, даже не взглянув на нее, отошел от дверей. Гермиона проводила его любопытствующим взглядом и потянула на себя дверь.

Прошло чуть больше двадцати минут, прежде чем появились Гарри и Рон.

— Наконец-то, — недовольным голосом поприветствовала их Гермиона. — Сколько можно спать?

— Это же первый день!..

— И мы не опоздали!..

— И еще даже нет расписания!...

Она сердито смотрела на них, а потом не выдержав, улыбнулась:

— Тому, кто угадает каким будет первый урок, покупаем подарок из «Сладкого Королевства».

— Ммм... Не знаю... Травология? — предположил Рон, намазывая на тост джем. — А может... История?

— Да что угодно, только не зельеварение, — поморщился Гарри. — Или ЗОТС. Я не выдержу Снейпа.

Гермиона кивнула, соглашаясь.

— Ни за что не угадаете, что случилось! — раздался знакомый голос позади них. — Малфой такое сделал!

Джинни села рядом со своим братом и продолжила:

— Он снял баллы с первокурсника! И первокурсника со Слизерина! Просто за то, что тот бегал!

Гермиона изумленно подняла брови. С Малфоем явно что-то не так.

— Ты выиграл, Рон, — воскликнула Гермиона, откладывая в сторону расписание. — Травология! А потом у меня Нумерология и Маггловедение... А у вас?

— Сдвоенные прорицания, — уныло ответил Гарри, запихивая в рюкзак свой пергамент. — Пойдем, а то опоздаем...

Они уже почти дошли до теплиц, как внезапно Гермиона вспомнила что забыла расписание на столе.

— Вы идите, я догоню! — крикнула она Рону и Гарри, прежде чем убежать.

Те проводили ее удивленным взглядом.

Гермиона раздраженно осматривала длинный стол Гриффиндора. Расписания нигде не было. Подумав, что он мог упасть на пол, она опустилась на колени и начала искать его под столом. Глупый листок быстро нашелся, и она уже была готова подняться, как с негромким скрипом, хорошо слышном в пустом Зале, открылись большие двери.

— Драко, ты совсем свихнулся? — раздался злой и требовательный голос Паркинсон.

Гермиона замерла и навострила уши.

— Ты не разговариваешь со мной, отталкиваешь Блейза! — тем временем продолжала слизеринка. — Что с тобой происходит?

— Тебе показалось, — скучающим голосом ответил Малфой. — Со мной все в порядке.

— Что? — Легкий смешок. — Нам показалось?

Ответа не последовало, и Гермиона набралась смелости, чтобы выглянуть.

Паркинсон, скрестив руки на груди, смотрела на Малфоя, который стоял, облокотившись на стол своего факультета.

— Забудь, Пэнс, — наконец вздохнул он. — Вы все равно не поймете.

И он быстрым шагом вышел из Зала.

Спустя пару секунд Паркинсон последовала за ним.

— Гермиона, — прошипел на ухо девушке Эрни Макмиллиан. — Ты где витаешь?

Она моргнула, отрываясь от своих мыслей и посмотрела на него:

— Что?

— Ты ничего не пишешь! Как ты собираешься учить все это к контрольной? — продолжал ворчать Эрни. — О чем ты так задумалась?

— Я... — она запнулась, придумывая причину своего состояния. — Да так, о всяком бреде.

— Как и Малфой, наверное, — буркнул староста школы прежде чем вернуться к своему конспекту.

Гермиона осторожно взглянула на Малфоя, который, почти что не моргая, смотрел прямо перед собой. Забини, который сидел рядом с ним, вместо того чтобы слушать лекцию не отрывал сердитого взгляда от своего друга. Наконец, видимо не выдержав, он что-то прошептал Драко, но тот, ничего не отвечая, продолжал все также смотреть непонятно куда.

Это уже начинало становиться интересным.

В библиотеке, как всегда, было тихо. Гермиона задумчиво водила пальцем по пыльным корешкам книг, разыскивая трактат Клавдия Галена для домашней работы по травологии. Пухлый томик нашелся на самой нижней полке и, схватив его, она вернулась за свой стол, на котором уже лежали несколько громадных фолиантов.

Прежде чем начать строчить конспект, Гермиона огляделась. За одним из столов сидела Ханна Эббот, которая приветливо улыбнулась ей, за другим расположились четверокурсники с Пуффендуя, а вот за третьим... Третий стол занимали Пэнси Паркинсон и Драко Малфой.

Паркинсон быстро писала, заполняя убористым почерком пергамент и иногда заглядывая в книгу, лежащую перед ней. Малфой с безразличным видом что-то рисовал на клочке бумаги, явно не интересуясь домашней работой.

Она могла сказать про Малфоя что угодно, и это не было бы ложью. Но то, что он не делал задания... Малфой ненамного отставал от нее по оценкам, проигрывая, быть может, всего лишь в нескольких баллах.

Озадаченно закусив губу, она несколько секунд смотрела на него, раздумывая, прежде чем вернуться к конспекту.

Тихо скрипели перья, иногда шепотом переговаривались пуффендуйцы...

Все было как всегда, пока внезапно тишину библиотеки не нарушил дикий крик Малфоя:

— Да отстаньте от меня!

Гермиона изумленно посмотрела на него. Слизеринец вскочил со своего места, яростно сгребая вещи в рюкзак, сунул в руки прибежавшей на шум мадам Пинс стопку книг и быстрым шагом вышел из библиотеки. Теперь все посмотрели на Паркинсон, которая, если бы Гермиона не знала ее, казалось, была готова разреветься.

Гриффиндорка сжала губы и решительно поднялась. Отдав слегка ошалевшей мадам Пинс книги, она выскочила из библиотеки, раздумывая, куда мог отправиться Малфой.

Впрочем, через четверть часа от ее решительности не осталось и следа.

Слизеринца нигде не было, хотя она даже забрела в почти неиспользуемую часть замка. И когда она уже была готова сдаться и вернуться в гостиную Гриффиндора, из соседнего коридора донеслись еле слышные крики.

Ей пришлось изрядно поплутать, прежде чем она вышла в слабо освещенный, узкий коридор.

Малфой был тут. Он стоял с поднятой палочкой, а где— то в метре от земли барахтался в воздухе истошно кричащий первокурсник.

— Малфой! — испуганно воскликнула Гермиона, бросаясь к слизеринцу. — Что ты делаешь?

Тот, не отвечая, взмахнул палочкой, поднимая мальчишку еще выше.

— Малфой! — она повисла на его руке, пытаясь заставить остановиться. — Прекрати это!

Никакой реакции, только первокурсник, который вопил, не переставая, взлетел еще выше.

Ей, наконец, удалось вытащить палочку из кармана мантии и, пробормотав заклинание, она медленно опустила ребенка на пол.

Первокурсник слегка пошатывался, но все же достаточно крепко стоял на ногах. Гермиона облегченно перевела дыхание. Слизеринец не сделал ему ничего плохого.

— Эй, ты как? — она опустилась на корточки перед мальчиком.— У тебя что— нибудь болит?

Тот помотал головой, не отрывая испуганного взгляда от Малфоя, который равнодушно уставился в потолок.

— Я просто... — всхлипнул он. — Я просто испугался.

— Не бойся, уже все хорошо, — она осторожно взяла его за маленькую ладошку. — Как тебя зовут?

— Ник Колинс, — тихонько ответил он. — Я с Рейвенкло.

— Ладно, Ник. Ты сейчас пойдешь к мадам Помфри, — она выпрямилась. — Она тебе поможет. И еще... — она оглянулась на Малфоя, который не обращал на них никакого внимания. — Не говори никому, о том, что случилось. Я сама... Сама

со всем разберусь. Ты мне веришь?

Колинс кивнул, и Гермиона отпустила его руку. Мальчик повернулся и, не оборачиваясь, убежал по коридору, словно мечтал оказаться как можно дальше от этого места.

А вот теперь пора поговорить с Малфоем.

Гермиона подошла к нему, замерев в нескольких шагах. У нее была слабая надежда, что за то, что она не выдала его, он согласится ответить на ее вопросы.

— Хмм... Малфой, — громко позвала она его. — И что это было? Что он тебе сделал?

Слизеринец даже не удосужился оторвать взгляд от потолка и взглянуть на нее.

— Малфой! — нахмурилась она. — То, что я попросила Ника молчать, не значит, что я никому не расскажу о твое...

— Заткнись, — наконец, хоть как-то отреагировал он.

Малфой, мельком посмотрев на нее, словно она было просто надоедливой мухой, даже не дослушав, начал спокойным шагом уходить вглубь коридора.

— Я же с тобой разговариваю! — возмущенно выкрикнула Гермиона.

На него это, разумеется, никак не подействовало.

— Тебе просто не с кем поговорить! — яростно крикнула она, когда он дошел почти до самого угла, за который собирался свернуть. — У тебя даже друзей нет!

О! Следовало подумать, прежде чем говорить такое Малфою.

Он медленно повернулся на каблуках и подошел к ней.

— Грязнокровка, — прошипел он, — тебя не касается моя жизнь и мои друзья, так что просто помолчи. Я не собираюсь пачкаться, разговаривая с тобой.

— Что ты о себе воображаешь? — она насмешливо посмотрела на него. Он, что и вправду собирался испугать ее? — Это я пачкаюсь, когда пытаюсь разговаривать с тобой, как с вменяемым человеком.

— Это твои проблемы.

Точно не тот ответ, который она могла бы ожидать от него.

А пока она думала, что сказать ему, Малфой просто— напросто ушел.

* * *

Но не из ее мыслей. Весь вечер и половину ночи она думала о том, что могло произойти с ним. Он обижает Паркинсон, мучает первокурсников, обзывает ее грязнокровкой... Ладно, она и Ник, но Пэнси, Забини... Они же постоянно вместе, почти как они с Гарри и Роном! И еще... Крэбб и Гойл. Похоже, Малфой отдалился даже от них.

Не выспавшаяся, а потому немного злая, Гермиона спустилась к завтраку, твердо решив про себя что сегодня точно поймет, что происходит с Малфоем.

— Ты проспала? — удивленно спросил Гарри, наблюдая за тем, как она опускается на скамью рядом с ним. — Это на тебя не похоже...

— А почему мне нельзя? — хмуро огрызнулась Гермиона, наливая себе кофе.

— Я же не сказал, что тебе нельзя, — растерянно ответил он.

— Да все сегодня какие— то странные... — покачал головой Рон.

— Да? — быстро подняла на него взгляд она. — А кто еще?

— Паркинсон, — ответила вместо него Джинни. — Она вылетела отсюда вся в слезах.

— Истеричка, — хмыкнул Гарри.

— Да ладно, — улыбнулась его девушка. — Я ее понимаю. Представь, что тебе нужно было бы каждый день общаться с Малфоем!

— И Малфой тоже как псих, — добавил Рон. — Только посмотри на него! Он уже полчаса размешивает сахар!

Гермиона оглянулась на стол Слизерина, староста которого, глядя в никуда, болтал ложкой в чашке, расплескивая чай на скатерть. Сидящий рядом с ним Забини, похоже, упорно пытался смолчать и не сказать ему что— нибудь.

— Эй, проснись, — протянул Гарри, дотрагиваясь до ее локтя. — Мы опоздаем на зельеварение!

Как раз в этот момент Малфой словно пришел в себя и пристально посмотрел прямо на нее, словно обдумывая что-то. Гермиона быстро отвела взгляд.

— Ты меня вообще слышишь? — потянул ее за рукав Гарри.

— Да, да... — она медленно поднялась Из-за стола. — Пойдемте...

* * *

Зельеварение... Да, она понимала курс этого предмета, но вот любовь он в ней не вызывал. Может, она и выглядела уверенной в себе, но точно знала, что в глубине души боится.

Задолго до того как приехать в Хогвартс, она доказала себе, что сказок не бывает. А потом сама внезапно попала в сказку. И ей, маленькой грязнокровке, как назвали бы ее слизеринцы, было трудно снова поверить, что все это — правда. Но ей помогли учителя, такие спокойные и

понимающие, они точно знали, что Хогвартс — не ложь. Со временем и она поверила в это. Но вот Снейп... Каждым своим жестом он словно показывал, что ей здесь не место.

Маленькая грязнокровка ...

Она точно вела себя странно на первом курсе. И все Из-за страха проснуться в своей постели, словно ничего этого не было. Не было Хогвартса, профессора Макгонагалл, Гарри, Рона...

Она пыталась вести себя как обычно, но ее страх всплывал в самый неподходящий момент.

И точно так же себя вел сейчас Малфой.

Так, как будто он боится, что все, что его окружает, исчезнет в один момент.

И сейчас, записывая конспект, он иногда внимательно оглядывал класс, словно запоминая его, осторожно, словно взвешивая в руках, брал ингредиенты зелий...

И что с ним случилось?

Любопытство...

Оно жгло ее изнутри, не давая сосредоточиться.

Она точно поговорит с ним.

Заставит его.

Наконец, прозвенел звонок. Все стали шумно собираться, и только Малфой медлил, пребывая в каком— то странном трансе.

И тут она решилась.

— Вы идите, — тихо сказала она мальчикам. — Мне... Мне надо кое— что доделать...

— Что это? — нахмурился Рон. — Ты что-то затеяла?

— Нет, Рон, ты что? — неестественно улыбнулась она. — Просто я не успела... ммм... Ну, я скоро буду. Ладно?

— Как скажешь, — сомневающимся голосом сказал Гарри, забрасывая сумку на плечо. — Удачи тебе в твоем таинственном деле.

И они, наконец, ушли.

В кабинете остались только она, Забини и Малфой.

Блейз нетерпеливо дожидался, пока его друг соберется. Внезапно Малфой выронил из рук чернильницу, и по полу растеклось большое темное пятно.

— Ты иди, — раздался его голос. — Еще опоздаешь... Я скоро буду.

Забини раздраженно вздохнул, и, круто повернувшись, вышел из кабинета.

Гермиона запихнула пергамент в сумку и решительно подошла к слизеринцу.

— Ммм... Малфой? — негромко позвала она его.

Тот поднял на нее взгляд, а затем, словно не увидев никого, спокойно вернулся к собиранию осколков.

— Послушай, я конечно понимаю, что я... — она зажмурилась и скороговоркой выпалила, — грязнокровка, и ты считаешь ниже своего достоинства общаться со мной...

Малфой хмыкнул.

Ну, это хоть что-то.

— Но всем надо, хоть изредка, но разговаривать с кем— нибудь, — она нервно намотала на палец прядь волос. — Я не собираюсь осуждать тебя или жало...

— Зачем тебе это? — он выпрямился и теперь возвышался над ней. Черт, это она такая маленькая или он такой высокий? — Что тебе с этого, а, Грейнджер?

Она стиснула зубы, пытаясь успокоиться.

— Мне просто... — она быстро облизнула пересохшие губы, — просто любопытно...

Он даже ухмыльнулся.

Черт, она и вправду сумасшедшая.

— А мне нет, — даже как-то весело отрезал Малфой, закидывая сумку себе на плечо. — Займи себя чем— нибудь, грязнокровка. Общайся с золотым мальчиком, — он скривился. — Ну, или с рыжим нищесбродом.

— Малфой, — она все— таки была уверена, что у нее получится уговорить его. — Тебе же одино...

— И ты решила пожалеть меня? — перебил он ее, потянув на себя дверь. — Но мне это все ненужно, я не такой слюнтяй, как Долгопупс.

И он вышел.

Гермиона раздраженно закусила губу, глядя ему вслед.

* * *

Она стояла за стеллажом книг, разыскивая вчерашний трактат.

— Ты можешь объяснить, что с тобой происходит? — раздался тихий голос.

Забини.

Сердце застучало быстрей. Он мог разговаривать только с Малфоем, а это значит, что сейчас она все узнает.

Она осторожно выглянула Из-за полок и вперила взгляд в мальчиков, сидящих за столом, на котором были разложены книги и разбросаны пергаменты.

— Ты обидел Пэнси, ты знаешь это? — продолжал Забини, раздраженно глядя

на друга. — Что это с тобой, Драко?

— Я... — устало вздохнул Малфой, явно собираясь отказаться от очередного разговора.

Но внезапно он изменился в лице.

Он вспомнил их разговор.

Спустя несколько секунд, видимо решившись, он наклонился поближе к Блейзу и начал что-то тихонько говорить ему.

Гермиона тихонько застонала от разочарования.

Но тут она заметила, что на лице Забини был написан просто

нечеловеческий, животный ужас. Он так резко взвился с места, что чуть не уронил стул. Не сказав Малфою ни слова, он схватил сумку и помчался к выходу.

Гермиона изумленно поглядела ему вслед.

О чем они могли разговаривать, что это так испугало Забини?

Раздумывая об этом, она тихонько, чтобы Малфой не услышал, вернулась за свой стол.

Слизеринец, сидевший через два стола от нее, напряженно смотрел в пустоту, думая о чем— то непонятном. Внезапно он помотал головой, приходя в себя. Гермиона быстро отвернулась от него, утыкаясь взглядом в раскрытую книжку.

Строчки скользили перед глазами, не выдавая никакого смысла. Она уже в десятый раз читала одно и то же место, когда перед ней приземлилась записка.

Схватив ее, Гермиона огляделась. Библиотека была почти пустой. Только первокурсники с Гриффиндора, которые вряд ли бы стали писать ей записки, и... И Малфой.

Она дрожащими от волнения пальцами развернула клочок пергамента.

Я согласен.

Она не сумела сдержать торжествующей улыбки, пряча записку в карман мантии.

Малфой поднялся Из-за стола, глядя только перед собой, и начал собирать свои вещи.

Гермиона синхронно повторила его движения, тоже выпрямляясь и кидая в сумку книги и пергаменты.

Она первая вышла из библиотеки и замерла у входа, нервно дожидаясь, пока слизеринец сдаст книги и удосужится обратить на нее свое внимание. Она оперлась спиной о стену и закрыла глаза, раздумывая о сложившейся ситуации.

— Ты собралась спать? — прозвучал прямо над ухом резкий голос.

Гермиона испуганно вздрогнула, открывая глаза.

— Нет.. Просто задумалась, — пробормотала она и добавила уже громче, храбрясь, — ну, что? Где мы будем... — она слегка замялась, — ...разговаривать?

— Мне все равно, — пожал плечами Малфой.

— Тогда, может быть, в Выручай— комнате? — предложила она.

— Что? — удивленно приподнял брови он. — Что за комната?

— Выручай— комната, — терпеливо повторила гриффиндорка. — В позапрошлом году мы проводили там собрания ОД.

— Это там, где мы с Амбридж застукали тебя и твоих тупых друзей? — вспомнил он.

— Мои друзья не тупые! — возмутилась Гермиона.

— Тебе откуда знать? — хмыкнул он. — Ты тоже не гениальна.

Она поджала губы . Если она хочет понять, что происходит с Малфоем, ей придется терпеть.

— Ну? — он выжидающе смотрел на нее. — Ты идешь, грязнокровка?

Терпение. Потерпи!

— Да, идем, — она зашагала вперед.

Всю дорогу, до самой Комнаты, они молчали.

Он нарушил тишину только тогда, когда Гермиона открыла появившуюся дверь.

— Это похоже... на вторую библиотеку, — проворчал Малфой.

Она удовлетворенно осмотрелась:

— Тут ничего не будет отвлекать нас от разговора.

Он не ответил, просто прошел на середину комнаты и уселся на пол, выжидающе глядя на нее.

Вообще— то, когда она просила комнату открыться, то думала о каком— нибудь

спокойном месте, а вовсе не о маленькой личной библиотеке с огромным количеством книг на полках. Но так было даже лучше. Вдруг она найдет что— нибудь полезное? И к тому же Гермиона Грейнджер не была собой, если бы не была твердо уверена: книги лишними не бывают.

Аккуратно положив сумку на пол, она села напротив Малфоя.

— Ну? — с энтузиазмом спросила она. — О чем ты хотел поговорить?

— Я? — скривился он. — Ни о чем.

— То есть? — изумленно посмотрела она на него.

— Если мне не изменяет память, это ты хотела поговорить, — язвительно ответил он.

— Но ты согласился, — нахмурилась Гермиона. — Значит, тебе есть о чем

рассказать.

— Нет, — отрезал он, заставляя ее задохнуться от возмущения.

Терпение!

— Ладно, — раздраженно вздохнула она. — Почему ты так себя ведешь?

— Как?

Она едва слышно скрипнула зубами от бешенства, в которое он вверг ее своими идиотскими ответами.

— Как последний ублюдок, — буркнула она в ответ, и тут же прикусила язык.

Но, как ни странно, он не разозлился.

— А разве я не всегда так себя вел? — его вопрос прозвучал даже слегка удивленно.

Хмм, и он это признает?

— Ты так вел себя только с нами, — сказала она. — А теперь ты ведешь себя так со всеми.

Он, похоже, задумался.

— Возможно, — наконец неохотно ответил он. — И что тебе с этого, грязнокровка?

ТЕРПЕНИЕ.

— Ни— че— го, — отчеканила она. — А теперь ответь: почему ты себя так ведешь?

Он долго молчал, и она почти потеряла надежду услышать от него хоть

что— нибудь, когда раздалось внезапное:

— Я не знаю.

— Что? — Гермиона изумленно посмотрела на него.

— Я. Не. Знаю. — четко, словно объясняя трансфигурацию Крэббу, проговорил он.

— Как такое может быть? — слегка прищурившись, спросила она.

Он просто пожал плечами.

Она нервно облизнула губы, раздумывая. Может, он просто врет? С другой стороны, зачем ему это? Ведь он же согласился поговорить с ней, значит, с ним что-то происходит. И он же что-то говорил Забини в библиотеке...

Вот оно!

— Что ты рассказывал Забини в библиотеке? — спросила она.

— Не твое дело, грязнокровка!

А вот теперь он разозлился.

И она тоже.

— Если ты согласился поговорить со мной, то хотя бы отвечай на мои вопросы нормально! — выкрикнула она. — А то это больше похоже на допрос!

Он молча смотрел на нее.

— Думаешь, это очень нужно мне? — продолжила она. — Ошибаешься, это

больше нужно тебе, раз ты согласился поделиться своими проблемами с грязнокровкой!

Он не ответил, и Гермиона поднялась, подхватила сумку и направилась к двери, коря себя за глупость. Как она могла подумать, что этот придурок

будет спокойно с ней разговаривать?

— Я правда не знаю.

Эта короткая фраза заставила ее остановиться и повернуться к Малфою.

— Почему я должна тебе верить? — закусив губу, медленно проговорила она.

— Это же вообще не я придумал, — буркнул он. — Это твоя идиотская идея — поговорить! Так что разговаривай!

— О чем? — она опять опустилась на пол.

Он красноречиво посмотрел на нее, словно повторяя то, что говорил минутой раньше.

А у нее голова кругом пошла от этого безумия.

— Ладно, — наконец вздохнула она. — Если ты сам не знаешь, что случилось с тобой... Ты что— нибудь слышал о психологии?

— Пси... Что? — он слегка нахмурившись смотрел на нее.

— Психология. Это такая маггловская наука о... — начала было объяснять

Гермиона, но Малфой перебил ее:

— Я не хочу ничего знать о маггловской науке!

— Придется, если ты хочешь понять себя, — несколько высокопарно ответила она.

Он сжал губы.

— Валяй, начинай, — пробормотал он, словно не веря самому себе.

— Расскажи мне... — она слегка запнулась. — О своем детстве, например.

— Детстве? — приподнял он бровь. — У меня было ужасное детство! — трагично начал он. — Меня каждый день наказывали Круцио!

— Правда? — с ужасом взглянула Гермиона на него.

— Разумеется, нет, Грейнджер! — раздраженно воскликнул он. — У меня было идеальное детство! У меня было все: игрушки, друзья...

— Хмм... А родители? — спросила она, все еще сердясь на него за идиотский ответ.

— А что с ними? Они же не могли вечно сюсюкаться со мной, — философски заметил он. — Ну, лет до пяти мама вечно была рядом, а потом я как-то сам...

— А друзья? — вспомнила она. — Ты же говорил о друзьях.

— Пэнси, Блейз, Тед, — пожал он плечами. — Мы всегда были вместе.

— И они... — она замолчала на секунду, подбирая правильное слово. — Они хорошие друзья?

— Конечно, — слегка удивленно ответил Малфой. — Ну, мы поговорили. И что тебе это дало?

— Если это можно назвать разговором, — вздохнула Гермиона. — Ничего не дало. Ты так рассказываешь, что...

— С Пэнси я знаком всю жизнь, — перебил он ее. — С Блейзом тоже. А с Тедом познакомился здесь.

— Ты доверяешь им?

— Конечно, — он вскочил на ноги и отошел к книжным полкам.

— Точно?

Вместо ответа он вытащил том и начал раздраженно листать страницы.

— А они тебе? — продолжила Гермиона.

Он молча кивнул.

— Ты можешь нормально поговорить? — посмотрела она на него, подперев ладонью щеку.

— Пэнси — моя лучшая подруга, — спустя пару минут молчания заговорил Малфой. — В детстве я и Блейз постоянно дразнили ее. Ее имя, полное, я имею в виду, Персефона. И ее это жутко злит. И мы этим пользовались, — он закончил свою речь ухмылкой. — Да и Дафна нам помогала.

Гермиона живо представила себе маленькую Персефону, которая заливается слезами Из-за хохочущих Малфоя и Забини.

Заметив, что слизеринец замолчал, она выжидающе посмотрела на него, ожидая продолжения.

Тот молча уставился на нее в ответ.

— Наверное, на сегодня все, — закатила она глаза, поднимаясь.

Малфой все перелистывал страницы книги, пока она выходила из Комнаты.

— Этот Клавдий был психом, — убежденным голосом сказал Рон. — Разве один человек может заниматься столькими вещами?

— Если бы он этим не занимался, у нас бы не было огромного количества зелий, — зевнула Гермиона. — Мы его еще и на зельеварении будем изучать.

Гарри протестующе замычал, перелистывая страницу в учебнике по травологии.

В гостиной Гриффиндора было почти пусто. Только ученики седьмого курса доделывали свои домашние работы.

— Кстати, где ты была после ужина? — внезапно спросил Рон, поворачиваясь к Гермионе.

— В библиотеке, — спокойно солгала она, сворачивая свой пергамент. — Давайте, и вы заканчивайте. Нам завтр...

— Тебя там не было, — перебил ее Гарри, слегка нахмурившись. — Мы везде тебя искали.

Гермиона облизнула губы, раздумывая сказать ли им правду или... Или лучше просто промолчать.

Весы склонились в сторону последнего.

— Значит, просто не застали меня, — весело улыбнулась она. — Я выходила из библиотеки, на несколько минут, тогда вы, наверное, и зашли. И тут же ее начали мучать угрызения совести. Она не любила врать друзьям. Но если она скажет, что пытается поговорить с Драко Малфоем...

Ну, они начнут с того, что отправят ее к мадам Помфри.

На самом деле, она сама начала подумывать об этом.

— Ты только посмотри на нее, — возмущенно прошипела Парвати на ухо Гермионе, кивком головы указывая на Дафну Гринграсс.

Снейп, видимо решив, что гриффиндорцы слишком счастливы на его уроках, рассадил их, перемешав факультеты. Ну, или просто выбрав в качестве соседей по парте не слишком любящих друг друга учеников. Именно по этой причине Гермиона уже десять минут терпела Парвати Патил, которая в свою очередь недобро посматривала на Гринграсс.

Дафна кокетливо улыбалась отчаянно краснеющему Гарри и словно невзначай дотрагивалась до его руки.

И это очень злило Парвати.

А Гермиона думала, что узнай об этом всем, больше всего разозлилась бы Джинни.

Рон сидел рядом с Блейзом Забини. Она даже не решалась предположить, кто из них выглядит несчастней.

Паркинсон посадили рядом с Невиллом, который выглядел так, как будто скоро упадет в обморок от страха. Его соседка же рьяно, словно желая оторвать, перелистывала страницы учебника.

Малфой оказался самым счастливым. Наверное. С ним сидела Лаванда Браун. Впрочем, по его виду нельзя было сказать, что он готов воспарить от счастья.

Булстроуд была в паре с Симусом, а Дин сидел за одной партой с Ноттом.

И абсолютно все они хотели убить Северуса Снейпа.

— Название зелья и ингредиенты написаны на доске, — кисло проговорил объект их ненависти, взмахнув палочкой.

Зелье Подчинения.

— Как вы можете заметить, в состав входит Dracunculus vulgaris, — продолжил профессор. — Кто может сказать, что это?

Гермиона быстро подняла руку, впрочем, даже не надеясь, что ей разрешат ответить.

— Долгопупс? — подошел к Невиллу Снейп. — Вы можете рассказать мне о Dracunculus vulgaris?

Невилл вздрогнул и помотал головой, что-то бормоча.

— Все понятно, — скривился декан Слизерина. — Минус пять баллов с Гриффиндора.

Гермиона яростно стиснула зубы, продолжая тянуть руку.

— Dracunculus vulgaris действует прямо на мозг человека, подавляя его волю, и заставляя его попасть в зависимость от мага, приготовившего зелье, — скучающим голосом ответил Забини, когда Снейп сняв еще десять баллов с красно— золотого факультета, указал на него.

— Верно, — кивнул профессор. — Десять баллов Слизерину. А теперь приступайте.

Гермиона услышала возмущенный вздох Рона, да и сама она с трудом удержалась, чтобы не ответить Снейпу.

— Ты уверена что все делаешь правильно? — раздался над ухом пронзительный голос Парвати.

Прошла большая часть урока, а их зелье упорно не хотело принимать нужный зеленый цвет, не желая терять свой ярко— желтый окрас.

— Да, уверена, — огрызнулась Гермиона, расстроенно глядя в котел. — Между прочим, ты могла бы и помочь!

— Я не умею, — отрезала Парвати.

Гермиона вздохнула и принялась в очередной раз сверять список ингредиентов с тем, что добавили в котел они.

Вроде все совпадало, но цвет...

Она удрученно вздохнула, и тут прозвенел звонок.

— Сдавайте ваши зелья, — резко сказал Снейп, и ей не оставалось ничего другого, как наполнить колбу странным варевом и отнести на стол преподавателя.

Впрочем, зелья остальных учеников выглядели еще странней. У Невилла и Паркинсон оно приобрело розоватый оттенок, а у Гарри и Гринграсс оно вообще было бесцветным. И только в колбе Малфоя и Браун было болотно— зеленое зелье. И Гермиона подозревала, что это заслуга вовсе не Лаванды.

— Гермиона, передай картофель, пожалуйста, — попросила Джинни Гермиону на обеде.

Гермиона кивнула и потянулась за большим блюдом. Но стоило ей взять егона руки, как аккурат к ней на тарелку,свалилась записка. Быстро передав Джинни картофель, она осторожно вытащила из тарелки порядком намокший кусочек пергамента.

— Что это? — слегка изумленно посмотрел на нее сидящий рядом Гарри.

— Вероятно...Подарок от эльфов, — широко улыбнулась Гермиона, вытаскивая палочку и бормоча заклинание, чтобы высушить бумажку.

В восемь.

Гермиона тихонько фыркнула и запихнула записку в карман, испытывая на самом деле облегчение от того, что Малфой не передумал.

— И что сегодня? — хмуро спросил Малфой, усаживаясь на пол.

Странно, но Комната упорно не хотела давать им кресла.

— Расскажи о матери, — попросила Гермиона, осторожно опускаясь неподалеку от него

— О маме? — нахмурился он. Набрав побольше воздуха в грудь, он начал.

Спустя пятнадцать минут тот образ, что был заложен в голове Гермионы, начал распадаться. Нарцисса Малфой, по словам слизеринца, вовсе не была холодной и флегматичной женщиной с кислым выражением лица, а доброй и понимающей мамой.

Так Гермиона впервые признала, что не обо всем судит правильно.

Малфой говорил ровно, спокойно и тихо, так словно рассказывал сказку на ночь.

Гермиона слушала, не перебивая и не замечая хода времени.

— А еще она рисует, — серьезно, глядя неизвестно куда говорил Малфой. — И всегда — оранжевый. Не желтый, белый, зеленый — оранжевый. Она говорит — это счастье, а я не понимаю. И слушает музыку. что-то медленное, тягучее. Говорит — любовь, жизнь. Так сложно понять ее.

Взгляд Малфоя внезапно сфокусировался на ней, и он удивленно моргнул, словно только что увидел ее.

— Ну? Еще что— нибудь? — внезапно изменившимся голосом сказал он. В словах чувствовался холод. Не так, как когда он говорил о матери.

— Да нет, — покачала головой Гермиона. — Пожалуй, на сегодня хватит.

Малфой резко кивнул и поднялся с пола. Она тоже подняла сумку и подошла к двери.

— Когда в следующий раз? — равнодушным голосом спросил он, когда они уже вышли из Комнаты.

— Завтра? — предложила Гермиона, откидывая с лица волосы.

— Я не могу, — хмуро ответил Малфой. — У меня квиддитч.

— А послезавтра не могу я, — с некоторым сожалением сказала она. — Я обещала помочь Невиллу с зельями.

— Тогда на следующей неделе? — отбивая ногой ему одному понятный ритм, проговорил он.

Она кивнула, и Малфой повернулся, собираясь уходить.

Раздумывая над тем, что он рассказал о своей матери, она почти дошла до конца коридора, как внезапно раздалось резкое:

— Грейнджер!

Гермиона резко обернулась.

— Если ты добавишь чуть меньше Dracunculus vulgaris, зелье получится, — бесстрастно сказал Малфой.

Прошло несколько секунд, прежде чем Гермиона тихо сказала:

— Спасибо.

Он кивнул.

Гермиона зашла в темную гостиную Гриффиндора, лихорадочно соображая, что скажет завтра Гарри и Рону.

— Гермиона? — раздался негромкий голос.

О. Потребность говорить что— нибудь завтра отпала. Надо придумать что— нибудь сейчас.

— Привет, Гарри, — нерешительно улыбнулась она, глядя, как ее лучший друг спускается с лестницы, ведущей в комнату мальчиков, и подходит к ней.

— И где ты была? — хмуро спросил он.

— Я делала... — Гермиона намотала на палец прядь волос. — Делала уроки в Выручай— Комнате. Тут слишком шумно, я не могу сосредоточиться.

— А сказать ты не могла? — сердито проговорил Гарри. — Мы же волновались! Вдруг бы с тобой что-то случилось?

— Что со мной могло случиться? — уже слегка раздраженно ответила она. — Мы же в Хогвартсе!

— Мало ли, — остывая, проворчал он. — Но и ты пойми нас с Роном. Сама знаешь, как сейчас неспокойно, даже в Хогвартсе нельзя быть полностью в безопасности.

— Прости, — пристыженно пробормотала Гермиона. — Я скажу вам в следующий раз. А теперь я пойду спать?

— Спокойной ночи, — проговорил ей вслед Гарри.

— В тысяча пятьсот тринадцатом году гоблины совершили восстание, — уныло вещал профессор Бинс.

Гарри зевнул и опустил голову на парту.

Гермиона смотрела в свой пергамент, на самом деле даже не замечая его.

А еще она рисует. И всегда — оранжевый.

Кто мог подумать, что надменная Нарцисса Малфой будет рисовать? Да еще и оранжевой краской...

Ей внезапно подумалось, что Нарцисса не всегда была Малфой. Гермиона честно попыталась представить себе молодую Нарциссу Блек. Не получалось. Образ той Нарциссы, которую они видели на Чемпионате по квиддитчу намертво впечатался в память, хотя рассказ Драко немного изменил его. И все же Гермиона не до конца верила, что она может быть такой.

Рон съехал вниз на своем стуле.

А еще она не любит вино. Никогда не пьет. И ругает отца.

Ей представилась Нарцисса, воспитывающая своего мужа. Это было... так нормально?

Ее раздумья прервал звонок. Гарри и Рон, мгновенно скинув с себя всю дремоту, вскочили и начали собираться. И ей не оставалась ничего другого, как последовать их примеру.

— Я в библиотеку, — проговорила Гермиона вечером того же дня, поднимаясь со своего кресла. — Возьму одну книжку и приду.

Гарри кивнул, показывая, что услышал ее, и снова погрузился в разговор с Джинни.

Гермиона вышла из гостиной своего факультета, раздумывая какой учебник ей взять, но стоило ей свернуть в один из коридоров, как все мысли испарились.

В одном из кабинетов кто-то был. И этот кто-то плакал.

Гермиона наугад толкнула одну из дверей.

Дверь с едва слышным скрипом открылась, показывая старый кабинет, которым давно никто не пользовался. На задней парте, спиной к Гермионе, был виден темный силуэт.

Гриффиндорка осторожно, стараясь не шуметь, подошла к плачущему человеку.

— Хмм... Ты в порядке? — тихо спросила она, осторожно дотрагиваясь до плеча неизвестного пока ученика.

Фигура повернулась к ней, явив злое раскрасневшееся лицо и короткие, запутавшиеся темные волосы.

— Прости, Паркинсон, — пробормотала Гермиона, отходя к двери. — Я не хотела... мешать. Но с тобой все в порядке?

Пэнси внезапно успокоилась, слезы еще недавно льющиеся из ее глаз, остановились словно по мановению волшебной палочки, и лицо приобрело нормальный оттенок.

— Отвали, грязнокровка, — высокомерно проговорила Паркинсон, спрыгивая с парты. — И уйди с дороги.

Она решительно потянула на себя дверь и вышла из кабинета. Гермиона проводила ее удивленным взглядом. Либо все Слизеринцы, в том числе и бывшие, сошли с ума либо... Либо они просто не знают этих самых слизеринцев.

Дни тянулись медленно, словно время решило мучить ее подольше. Гермиона как-то незаметно проживала все дни, дожидаясь встречи с Малфоем. Теперь это уже не было просто любопытство, которое все еще продолжало мучить ее. что-то за гранью любопытства, когда нужно понять, чтобы доказать себе, что не сошел с ума.

А время продолжало играть с ней, растягивая дни.

Они подошли к Комнате одновременно. На секунду застыв от удивления, Гермиона начала прохаживаться перед стеной, дожидаясь пока появится дверь.

Привычная комната— библиотека.

И опять нет кресел.

Это такая маленькая месть комнаты?

Гермиона быстро прошла в середину комнаты и уселась напротив камина.

Малфой последовал ее примеру и опустился на пол неподалеку от нее, прислонившись спиной к стене.

— Что сегодня? — спросил он, откинув голову назад.

— Поговорим о твоем отце? — предложила Гермиона, поправляя складки на серой школьной юбке.

Малфой что-то выдохнул сквозь зубы.

Она мысленно пожала плечами. Он же сам согласился, нет? Правда, для этого ей пришлось очень долго его уговаривать.

— Что о нем рассказать? — он, наконец, посмотрел на нее. — Он мой отец, разве это все не объясняет?

— К отцу можно относиться по— разному, — слегка нахмурилась она. — Любить, уважать, терпеть...

— Разумеется, я уважаю его, — закатил глаза Малфой. — Как и маму.

— А ты... — она на секунду замолчала, раздумывая. — Ты согласен со всеми его идеями? Идеалами, может быть...

— Конечно, — отрезал он и замолчал.

Гермиона раздраженно вздохнула. Разговор не клеился, все было совсем не так, как в прошлый раз.

— Ладно, — она внезапно решилась. — А как ты относишься к его... К Сам— Знаешь— Кому?

Малфой слегка вздрогнул и уставился на нее так, словно она спросила, по крайней мере, знает ли он о существовании яблок. Как о чем— то само собой разумеющимся.

— Не твое дело, — ответил он. — И я не буду говорить об этом.

Гермиона закусила губу, хмуро глядя, как он поднимается с пола, подхватывает сумку и выходит из комнаты.

Молодец, Грейнджер. Самый правильный вопрос, который можно было задать.

Дни опять превратились во что-то размытое, и Гермиона прекратила всякую попытку понять, какое число сегодня или какой день недели. Она делала уроки, ходила на завтраки и обеды, а сама все время думала о том, как уговорить слизеринца опять с ней разговаривать. Малфой снова словно сошел с ума. Гермиона сама дважды видела, как он снял двадцать баллов со Слизерина, только за то, что первокурсник с его факультета шумел во время завтрака. И трижды слышала, как Миллисент Булстроуд и Дафна Гринграсс переговаривались, что Паркинсон все время плачет.

Крэбб и Гойл постоянно ходили мрачные и угрюмые. Ну, то есть не то, чтобы они до этого были очень жизнерадостными. Но обычно с ними был Малфой.

Забини молчал. Вообще всегда. Гермиона, сколько не следила за ним, не заметила, чтобы он проговорил хоть слово. Даже на уроках он обходился простым пожатием плеч, показывая, что не знает ответа.

Гермиона даже не подозревала, насколько хорошо Малфой умеет портить жизнь людям. Хотя бы тем, что ничего не делает.

Гермиона словно очнулась от своего странного состояния на очередном уроке зельеварения. Это значит, что прошло не меньше трех дней.

Взгляд метнулся к Малфою, который смотрел только в свой котел и, похоже, даже не слушал Снейпа.

Ну что же с тобой такое, Малфой?

Все ее мысли крутились только вокруг этого вопроса. С ней уже было такое, на первом курсе, когда она пыталась вникнуть в тайну Философского камня. И на втором, когда она штурмовала библиотеку, пытаясь найти объяснение странным происшествиям в школе. И то же самое на третьем, четвертом курсе...

Ну, ладно. Она почти всегда зацикливалась на одной проблеме и не успокаивалась, пока не решала ее. Хотя обычно, проблема и не сопротивлялась так яростно, как Малфой.

Раздался громкий звук бьющегося стекла — Невилл разбил колбу. Гермиона, забыв на пару минут про свои мысли, подбежала к нему, чтобы помочь убраться, пока Снейп не проговорит очередную колкость.

— Спасибо, Гермиона, — пробормотал смущенный Невилл, пока она произносила заклинания.

— Долгопупс, конечно, сам не в состоянии произнести простейшие заклинания? — раздался из конца класса голос профессора. — Ну, что же... Тогда вам пойдет на пользу пара уборок под начальством мистера Филча. А вы, мисс Грейнджер...

Невилл задрожал и испуганно посмотрел на Гермиону, которая стиснула зубы, прекрасно зная, что ее сейчас ожидает.

— Раз вы так хорошо изучили заклинания, то сегодня займетесь чисткой котлов, — продолжил Снейп. — И, разумеется, никакой магии.

Замечательно. Как будто бы ей нечем заняться.

— Мне так жаль, Гермиона. — бормотал Невилл во время ужина. — Правда, очень.

— Не стоит, — отмахнулась она, поднимаясь. — Это все Снейп, а не ты. И, к тому же, мне пора. Не хочу опоздать.

— Мне тоже, — уныло ответил он и вскочил со скамьи. — Ненавижу отработки.

В кабинете зелий было холодно. Она уже порядком продрогла, когда, спустя двадцать минут, пришел Снейп.

А вместе с ним и Малфой.

— Мисс Грейнджер, вы могли бы уже начать, — кисло проговорил профессор. — Как ни жаль, я не смогу лично следить за тем, как вы выполняете свою работу. Однако мистер Малфой согласился мне помочь, так что, будьте уверены, вы вычистите все котлы.

И, проговорив все это, Снейп развернулся и вылетел из кабинета. А Гермиона подумала, что Рон прав, когда называет его летучей мышью.

Вздохнув, она посмотрела на Малфоя, который стоял, опершись на одну из парт и внимательно изучал свои ботинки.

Малфой не собирается доставать ее?

И это тогда, когда есть великолепная возможность сделать это так, что никто из учителей не увидит, да и Гарри с Роном не смогут ей помочь.

Он определенно сошел с ума.

Еще раз вздохнув, Гермиона подошла к одному из котлов и, призвав тряпку, начала отдирать засохшие остатки зелий.

Минуты тянулись медленно. Ей казалось, что прошла вечность, а котлов меньше не становилось.

И за все это время Малфой не проговорил ни слова.

Зелья прилипли к котлам так, как будто бы их кто-то заколдовал. У Гермионы уже сильно болели руки, и ныла спина, когда она поняла, что осталось вычистить два котла.

— И я люблю своего отца, — раздался внезапно раздался тихий голос позади нее.

Она резко обернулась и посмотрела на Малфоя, который вызывающе глядел на нее в ответ.

А потом внезапно улыбнулась:

— Это хорошо.

Забытая тряпка валялась на полу. Гермиона сидела на парте и слушала Малфоя, который рассказывал. Обо всем и сразу. И очень рвано.

Она мало что понимала, но не перебивала. Он говорил то своем отце, то о своем детстве, иногда переводил тему на своих друзей.

Минуты медленно текли, и у нее уже все перемешалось в голове.

Внезапно раздался тихий скрип открываемой двери, заставляя Гермиону вскочить с парты и поднять с пола тряпку.

— Вы так и не закончили, мисс Грейнджер? — раздался недовольный голос профессора зелий. — Вам лучше остальных следовало бы уметь убираться без магии.

Малфой, опиравшийся на парту, хмыкнул, заставляя Гермиону вспыхнуть от возмущения.

— Но уже поздно, и я не имею права вас задерживать, — кисло добавил Снейп. — Идите в свою башню, мисс Грейнджер. А завтра вечером доделаете.

Она раздраженно выдохнула и, кивнув и попрощавшись,вылетела из кабинета.

Впрочем, далеко от кабинета ей уйти не удалось потому, что стоило ей завернуть за угол, как она почувствовала, что кто-то осторожно прикоснулся к ее локтю и сразу же отдернул руку, заставляя ее обернуться.

Малфой.

Ну конечно, кто же еще?

Малфой, который считает ниже своего достоинства даже прикоснуться к ней.

И Малфой, который несомненно собирается спросить у нее, когда они встретятся в следующий раз.

— В пятницу, в семь, — не дожидаясь вопроса, выпалила Гермиона. — Там же, где всегда.

И побежала по коридору.

— Ты не выспалась? — сочувственно спросила Джинни на следующее утро.

Гермиона в ответ только зевнула, прикрывая рот ладонью.

— Ответ очевиден, по— моему, — усмехнулся Гарри, беря свою девушку за руку. — А ты как?

Рон, к которому был обращен вопрос, тоже выглядел не лучшим образом и стоял с закрытыми глазами, досыпая, похоже, на ходу.

— Ясно, — вздохнула его сестра. — Ладно, идем на завтрак. Может, кофе приведет вас в порядок?

Теперь зевнул Рон.

Ей казалось, стоит закрыть глаза на минуту — она обязательно уснет. Вчера она очень долго делала домашнее задание, а затем полночи провела за тем, что злилась на Малфоя, потом на себя, а потом на Снейпа. И опять по кругу. Так что заснуть ей удалось не скоро.

Вот почему кофе вряд ли бы помог ей окончательно проснуться. Поэтому, сдавшись, она закрыла глаза и принялась думать о том, что говорил Малфой вчера.

Мою первую метлу мне подарила тетя Белла...

Мама любит шить....

Столько бесполезной информации... Однако именно эти слова подтолкнули ее к тому, чтобы посмотреть на слизеринцев с другой стороны.

Да, Беллатриса Лейстрейндж — сумасшедшая. Но это не делает ее еще и плохой тетей или сестрой. Наверняка к своим родным она относится...по— нормальному.

Паркинсон, которая ведет себя так, словно считает себя королевой, долго болела. И плакала, когда ее обижали. И плачет сейчас, потому что теряет друга. И это тоже нормально.

Люциус Малфой, который на втором курсе чуть не послужил причиной смерти множества учеников, учил сына читать и писать. Нарцисса, о которой Гермиона думала, что та никогда ничего не делала без помощи магии, оказывается, любила шить и рисовать.

Гермиона всегда гордилась тем, что умеет отказываться от навязанных непонятно кем стереотипов, как это было с домовиками. Но совсем другое дело, когда эти стереотипы испытываешь на себе. Беллатриса и Люциус чуть не убили ее, один на втором курсе, вторая во время нападения на Министерство. Паркинсон постоянно доставала ее и ее друзей. И ей хватило того взгляда, которым ее одарила Нарцисса три года назад. Так презрительно Гермиона не смотрела даже на жуков.

Поэтому жизненные утверждения никуда исчезать не собирались.

Но если на секунду предположить, что Паркинсон, например, делает всякие гадости, только потому, что подражает Малфою? А тот в свою очередь, своему отцу? А тот хочет угодить Темному Лорду?

У нее голова кругом пошла от собственных рассуждений.

— Гермиона! — позвал ее Гарри, вставая со скамьи. — Ты идешь на урок?

Она помотала головой, приходя в себя, и поднялась вслед за ним.

Может, Руны заставят ее прийти в себя?

Гермиона быстро писала, стараясь успеть за словесным потоком профессора Древних Рун. Кроме нее в классе были только Эрни Макмиллиан, Энтони Голдстейн, Терри Бут и, разумеется, Малфой, который сидел с закрытыми глазами, явно не вслушиваясь в лекцию.

Наконец, прозвенел звонок, и Гермиона начала собирать вещи, раздумывая над словами профессора, как внезапно кто-то смущенно окликнул ее по имени. Обернувшись, она увидела Энтони Голдстейна, который стоял позади нее, опираясь на парту и скрестив руки на груди.

— Привет, — как-то неуверенно проговорил он.

— Привет, Энтони, — улыбнулась Гермиона, закидывая сумку на плечо. — Ты что-то хотел?

— Да, — кивнул он. — Не могла бы ты объяснить мне один параграф? Я его не очень хорошо понимаю...

— Конечно, — ответила она. — Когда?

— Здорово! — облегченно улыбнулся Энтони. — Ты можешь завтра?

— Да, — медленно проговорила Гермиона, глядя на Малфоя. Парень писал что-то на маленьком клочке бумаги, склонившись над партой. — Да, кажется, могу.

— Отлично, — воскликнул Голдстейн. — Встретимся тогда завтра после ужина?

Гермиона просто кивнула и, попрощавшись, вышла из кабинета.

Гарри и Рон ждали ее в коридоре, наполненном спешащими на уроки учениками.

— Это было ужасно, — простонал Рон. — Больше никогда не пойду к Трелони.

— Надо было выбирать нумерологию, — с улыбкой ответила Гермиона.

Гарри скривился так, словно она предложила ему назвать Снейпа красивым.

— Это еще хуже, — фыркнул он.

— Малфой идет, — вдруг недовольно проговорил Рон, заставляя Гермиону обернуться. — И зачем ему эти Руны?

Она неопределенно пожала плечами и снова повернулась к ним.

Внезапно она почувствовала как кто-то осторожно прикоснулся к ее пальцам, и в ладонь скользнул смятый клочок пергамента.

Гермиона, стараясь не привлекать к себе внимания, оглянулась и увидела Малфоя. Он стоял почти вплотную к ней, стараясь пройти сквозь плотный ряд снующих туда-сюда учеников.

Он стоял так спокойно, и на его лице было написано такое бесстрастие, что она сама бы усомнилась, в том, что это он только что отдал ей записку, пользуясь тем, что Из-за широких мантий ничего не видно. Если бы не до сих пор не держала бы эту бумажку в руках.

— Вы идите на травологию, — пробормотала она. — А мне надо забежать в библиотеку.

Гарри и Рон, словно договорившись заранее, одновременно закатили глаза, глядя, как их лучшая подруга бежит по коридору, словно боясь опоздать в свою драгоценную библиотеку.

Гермиона вбежала в туалет и поспешно развернула записку.

Я не могу в пятницу. Завтра, в семь.

Она яростно посмотрела на клочок бумаги, словно он был во всем виноват. Ведь ясно же, что Малфой это делает нарочно! Он просто услышал ее разговор с Энтони, и решил ее достать таким образом!

Внезапно она победно улыбнулась. Если Малфой снова начал портить им жизнь, это значит что ей удалось добиться хоть каких-то результатов.

Даже если они выражены в не совсем приятной форме.

— Энтони, прости я не смогу завтра, — удрученно проговорила Гермиона. — Мне очень жаль. Может, послезавтра?

Голдстейн, которого она, наконец, отловила на обеде, расстроенно покачал головой.

— Флитвик проводит факультативы, — вздохнул он. — И они буду каждый вечер на этой неделе. Завтра — единственный свободный день.

— Может, тогда до ужина? — спросила она, закусив губу. — Надеюсь, я успею...

— Давай до ужина, — обрадованно воскликнул Энтони. — Спасибо тебе!

Гермиона неловко улыбнулась в ответ.

— А эта что означает? — спросил Голдстейн, указывая на руну в учебнике.

Они сидели в библиотеке, и Гермиона уже полчаса объясняла ему значение различных рун. До семи оставалась четверть часа, и ей приходилось спешить.

— Божество, — рассеянно ответила она. — Может, закончим на следующей неделе? Мне надо уходить...

— Конечно, — кивнул Энтони. — Пока!

Гермиона попрощалась и, сдав книги мадам Пинс, выбежала из библиотеки, надеясь, что Малфой еще не пришел.

— И зачем ты это сделал? — сердито спросила она, как только Малфой зашел в Комнату.

Впрочем, достаточно угрожающе у нее это не получилось, так как он все еще стоял на ногах, а она сидела на полу и смотрела на него снизу вверх.

— Сделал что? — поинтересовался Малфой, устраиваясь напротив нее.

— Из-за тебя я не смогла помочь Энтони! — воскликнула Гермиона. — Мы же договорились на пятницу!

— Я не смог бы в пятницу, — равнодушно ответил он.

— О чем ты хотел поговорить? — спросила она, заправляя прядь волос за ухо.

— Я не знаю, — растягивая слова, проговорил он.

Гермиона открыла рот, потом закрыла его, удивленно глядя на него.

— Тогда зачем ты пришел сюда? — яростно откинула она с лица волосы.

— Вместо пятницы, — раздраженно буркнул он. — Ты собираешься спрашивать что— нибудь?

Гермиона вздохнула, размышляя, и выпалила первый вопрос, который пришел ей в голову:

— Что ты думаешь о Рунах?

Малфой удивленно посмотрел на нее:

— Что?

Гермиона пожала плечами.

— Они... ммм... интересны, вероятно? — ответил он. — Я имею в виду, что они... интересны.

— Мне кажется, что древнескандинавские руны гораздо сложнее, — с азартом кинулась в любимую тему она. — Аксиома Олуфа Рига это подтверждает.

— Это еще неточно, — Малфой, наконец-то, заговорил связно. — Мне кажется, что...

С этого дня они начали приходить в Комнату каждую среду, в семь, и обсуждать все на свете. Но были две запретные темы: происхождение и друзья Гермионы и Лорд Волан-де-Морт.

За исключением этого, они разговаривали обо всем, включая все школьные предметы, различные теоремы, детство каждого из них.

Но это никак не отражалось на их поведении вне Комнаты.

Малфой опять начал грубить Рону и Гарри, не обделяя своим вниманием и Гермиону, которой доставалось больше обычного. Впрочем, и она особо не сдерживалась, отвечая на его хамство.

Паркинсон снова стала вести себя как обычно — заносчиво и высокомерно.

Забини начал разговаривать, а Крэбб и Гойл вернулись на свой пост верных телохранителей, повсюду следуя за Малфоем.

И все как будто бы вернулось на свои места, не считая разговоров по средам в Комнате.

Гермиона разрывалась между домашними заданиями, Малфоем, Энтони и друзьями. По понедельникам она ходила на факультативы по Чарам, а затем бежала помогать Голдстейну. По вторникам у нее были факультативы по Трансфигурации, а затем она делала домашние задания. По средам... По средам был Малфой, на которого она тратила весь вечер, пытаясь разобраться в его проблемах и не утонуть в своих. Четверги полностью отводились для уроков и библиотеки, впрочем как и пятницы, субботы и воскресения.

Разумеется, если не было в походов в Хогсмид. Тогда побеждали Рон, Гарри и Джинни, которые заставляли ее пойти с ними.

Так сумбурно пролетали дни.

На третей неделе она уже совсем запуталась и просто успокоилась, позволяя миру жить без ее вмешательства.

А она просто покорно делала то, что должна.

Зато уроки Истории стали для нее самыми лучшими. На них она отдыхала. И составляла список того, что она узнавала от Малфоя, больше внимания уделяя тому, что она знает непосредственно о нем.

Первым, в ее списке было то, что и Малфой способен чувствовать. Ведь то, что он не хотел терять своих друзей, говорило о чем-то?

Вторым были сами друзья. Оказалось, что непробиваемая Паркинсон умеет плакать, Забини — обижаться, а Крэбб и Гойл... Если честно, Гермиона не знала, заметили ли они, что Малфой не общался с ними какое-то время.

А затем были странные родители Малфоя, его чокнутая тетка, и остальные, не менее удивительные родственники.

Малфой из ее списка — понимающий своих друзей, умеющий подшучивать, а не дразнить. Малфой, который на прошлой неделе упорно пытался доказать ей, что свод правил Альберта фон Больштедта имеет право на существование (хотя она ему так и не поверила, ведь свод был написан в 1200! На что он ей ответил, что примерно тогда-то и был написан свод правил Малфоев, но это не мешает им использовать его сейчас). Малфой, который проговорился, что верил в Санта-Клауса до девяти лет (а Забини до одиннадцати!), совсем не вязался с тем Малфоем, что сидел в соседнем ряду и, похоже, спал, положив голову на скрещенные на парте руки.

И она уже запуталась, какой Малфой — настоящий, а какой — нет.

В общем, все было немножко ненормально.

Так проходили недели, а за ними спешили месяцы.

Сидя в Комнате в один из вечеров, Гермиона поняла, что до Рождественских каникул осталось всего ничего.

Малфой молчал уже пару минут, когда она, наконец, очнулась от своих мыслей и посмотрела на него.

— Я закончил, — пожал плечами тот.

Сегодня они обсуждали нравится ли ему Малфой-Менор. Разумеется, он ему нравился. И последние пятнадцать минут он был занят тем, что перечислял достоинства своего особняка.

— Э-э-э... Хорошо, Малфой, — рассеянно кивнула Гермиона. — А о чем ты хочешь поговорить сейчас?

— Вообще-то, — начал он, — я хотел бы узнать, что ты вычислила за все то время, что я угробил здесь?

Вообще-то, это она была бы не против, если бы кто-нибудь объяснил ей, как сказать то, о чем она думала последние недели так, чтобы он не... взбесился.

В конце концов, она сдалась, и выпалила то, что мучило ее на протяжении всего этого времени:

— Может, ты просто не хочешь быть плохим?

Малфой поперхнулся воздухом и изумленно уставился на нее.

— Что? — наконец, неверующим голосом спросил он.

— Я имею в виду, может, тебе не хочется быть... — она запнулась, — злым? В смысле, не хочется принимать Метку, становится Пожирателем...

— Это самый большой бред, который я слышал в своей жизни, — спокойно, словно разговаривая с умалишенной, сказал Малфой. — Самый гриффиндорско-глупый ответ.

— И вовсе нет! — она вскочила на ноги. — Это правда!

— Да? — он поднялся вслед за ней. — И из чего ты сделала такой умный вывод?

— Из всего того, что ты говорил! — она даже притопнула от злости, что он не верит ей. — Ты сам говорил, что...

И тут она замолчала. Потому что не было слов, которые бы он произнес, и которые подтверждали бы ее.

— Я просто это знаю, — наконец, закончила она.

— Моя семья, — начал было Малфой, но Гермиона перебила его:

— Я говорю не о твоей семье! — выкрикнула она. — А о тебе! О том, чего хочешь ты! Если ты даже не собираешься это делать, — безнадежно продолжила она.

— Грейнджер, — раздраженно вздохнул Малфой, вновь усаживаясь на пол и прислоняясь спиной к стене, — я не собираюсь доказывать тебе, что ты неправа. Это и так очевидно. Моя семья ни за что бы не сделала бы неправильный выбор. А их выбор — это мой выбор.

— Но неужели тебе этого правда хочется? — она недоверчиво смотрела на него. — Пытать, убивать... Это ведь не шутка, Малфой. Это станет твоей жизнью.

— Мне все равно, — безразлично ответил он, глядя на книжные полки напротив. — Я ненавижу грязнокровок и предателей крови.

— А ты бы смог убить меня? — зло спросила она. — Это ведь не подставить подножку, не обозвать! Это уже навсегда. И это — серьезно. Ты бы смог?

Он посмотрел на нее, наклонив голову набок, а потом просто кивнул.

— Если мне скажет моя семья, я сделаю, — медленно проговорил он.

— Это бред, Малфой, — воскликнула она. — Ты опять говоришь о своей семье! А сам ты, без их решения, сделал бы такое?

Он не ответил, и тогда она продолжила:

— Если ты так ненавидишь грязнокровок, то почему разговариваешь со мной? — она выжидающе уставилась на него. — Не с Паркинсон, не с Забини, а со мной?

— Потому что... — он замолчал на секунду, потом рассеянно, словно разговаривая о природе, договорил, — что бы я ни сказал... Ты никому и словом не обмолвишься. Ты ведь не сказала Поттеру, Уизли, куда ты пропадаешь?

Гермиона недовольно закусила губу и скрестила руки на груди, но ничего не сказала.

— Я прав, — он пожал плечами. — А то, что я с тобой разговаривал... Наверное, мне просто хотелось выговориться. Даже не так, — исправил он сам себя, — вероятно, мне нужно было разрешить мои сомнения... И я их разрешил.

— И что это за сомнения? — поежившись, словно от холодного ветра, поинтересовалась она.

— Мне кажется, наша... — он помедлил, прежде чем выговорить, — психология закончена. Так что, я не отвечу.

— Отлично, — закатила глаза Гермиона. — Делай, как знаешь.

Она подхватила с пола сумку и, подойдя к двери, решительно потянула ее на себя.

А потом внезапно оглянулась.

— Все же подумай над тем, что я сказала, — проговорила она и вышла из Комнаты.

— Гермиона, — нерешительно позвал ее кто-то, когда она сидела в библиотеке и делала Нумерологию.

Ну, то есть пыталась.

— Да? — она оторвала взгляд от учебника и посмотрела наверх.

Рядом с ее столом стоял Энтони.

— О, привет, — улыбнулась она, выкидывая из головы Малфоя. — Как дела?

— Все нормально, — рассеянно ответил Голдстейн, усаживаясь напротив нее. — А ты как?

— Неплохо, — соврала она. — Ты что-то хотел?

— Да, я... — он вдохнул побольше воздуха, прежде чем скороговоркой выпалил, — ты пойдешь со мной на свидание?

Гермиона ошеломленно уставилась на него. Моргнула. Потом еще раз.

— Я имею в виду, мы могли бы сходить в «Три метлы», когда пойдем в Хогсмид, — продолжил Энтони.

Она облизнула пересохшие губы и серьезно задумалась.

С одной стороны она ничего не чувствовала к нему.

С другой — она вообще ни к кому ничего не чувствовала.

И потом, у Гарри есть Джинни, а Рону нравится Лаванда...

Почему бы не попробовать? Ведь она всегда сможет отказаться.

— Это... — наконец, проговорила она, — было бы интересно.

Энтони победно улыбнулся.

Поскольку Малфой теперь не занимал ее время, казалось, ее жизнь должна стать более спокойной. Но учителя с лихвой восполнили этот пробел, задавая столько, что она ни разу не успела поговорить с Голдстейном, пока не наступила суббота, на которую был назначен последний в этом семестре поход в Хогсмид.

Энтони нашел ее, когда она и Рон дожидались Джинни, которая убежала в башню захватить шарф, утащив с собой и Гарри.

— Привет, Гермиона, Рон, — вежливым голосом сказал когтевранец, а затем повернулся к девушке. — Мы идем?

Гермиона едва удержалась от того, чтобы поморщится. Свидание совсем вылетело у нее из головы, но она кивнула.

— Да, конечно, — она посмотрела на Рона, который удивленно уставился на них. — Мне надо идти. Если что-то случится, мы можем встретиться в «Трех метлах», ладно?

Рон заторможенно кивнул, глядя, как его лучшая подруга и Голдстейн выходят из замка.

В пабе мадам Розмерты пахло карамелью и елкой, и было, как всегда, очень людно. Незанятый стол нашелся в самом углу. Гермиона села на стул, нервно дожидаясь Энтони, который ушел покупать сливочное пиво, и огляделась. За соседним столиком в полном одиночестве сидела Луна Лавгуд. Решив, что она наверняка скучает, Гермиона подошла к ней.

Луна перевела на нее странный взгляд своих серебристых глаз и приветливо улыбнулась.

— Как дела? — спросила Гермиона, заправляя прядь непослушных волос за ухо.

— Хорошо, — мечтательным голосом ответила та. — А ты как?

— Все замечательно, — начала было привычно врать она, но внезапно запнулась. Лавгуд — как раз тот человек, у которого можно попросить совета по любому поводу, зная, что это не удивит ее, и она сохранит вопрос в тайне. Впрочем, разумеется, на качество совета это не влияет. — Луна, а если бы ты знала, что кто-то может плохо повлиять на будущее твоих друзей и близких, ты бы... Ты бы сказала кому-нибудь об этом?

— Смотря, кто мне дороже, — безмятежно откликнулась светловолосая когтевранка.

— Мои друзья, — уверенно сказала Гермиона.

— Тогда, да, сказала бы, — потянув за одну из своих удивительных сережек-редисок, проговорила Луна. — Но только если бы была уверена, что этот человек действительно причинит вред моим друзьям. Иначе я бы просто так выдала бы его тайну, ведь так?

Гермиона тяжело вздохнула, решив пока не говорить Дамблдору, что Малфой собирается принять Метку, а подождать до окончания каникул. Вдруг он еще передумает? Не то, чтобы она в это очень верила…

Свидание не слишком отличалось от их занятий по Рунам. Они разговаривали, обсуждали учителей, тесты, уроки, иногда перебивая друг друга. В общем, Гермиона неплохо провела время. Но с тем же результатом она могла бы провести его с Гарри или Роном. Это было как общаться со старым другом, и она не почувствовала ровным счетом ничего, когда на обратной дороге в Хогвартс, Энтони неожиданно взял ее за руку.

— Спасибо, что согласилась пойти, — сказал Голдстейн, когда они зашли в замок и остановились у лестницы, ведущей на верхние этажи.

— Я хорошо провела время, — смущенно ответила Гермиона. — И мне надо идти, Гарри и Ро...

— Ты будешь со мной встречаться? — внезапно перебил он ее.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и неуверенно пробормотала:

— Что?

— Ну, то есть ты будешь моей девушкой? — переспросил Энтони, заставляя ее едва ли не съежиться от страха.

Казалось бы, ничего жуткого в этом нет. Если ты хочешь — скажи да, если нет — то откажись. Но ей не хотелось огорчать Голдстейна, к тому же, она еще не до конца разобралась в себе. И поэтому она сейчас нервно наматывала на палец прядь волос, не зная, что ответить.

— Я... Ладно, — выпалила она внезапно, так и не придумав, что сказать.

Угрызения ее совести немного притупила счастливая улыбка Энтони.

Колеса Хогвартс-Экспресса мерно стучат по рельсам, навевая сон.

Небо за окном уже потемнело, а судя по тучам, к шуму поезда грозился прибавиться звук дождя.

Гермиона сидела рядом с Джинни, листающей «Придиру», и читала «Историю Хогвартса». Напротив них устроились Гарри и Рон, играющие в волшебные шахматы.

— Пойду, спрошу у машиниста, когда мы приедем, — вздохнула Гермиона, захлопывая книгу и поднимаясь с места.

Гарри кивнул, не отрывая взгляда от черно-белой доски, и она выскользнула из купе.

Впрочем, далеко ей уйти не удалось. Навстречу ей шли улыбающаяся Пэнси Паркинсон и слегка бледный, но тоже довольный Малфой. Позади них, держась за руки, шагали Забини и какая-то светловолосая девушка. Гермиона вспомнила, что она с шестого курса Когтеврана, но вот как ее зовут, она не имела понятия.

— Уйди с дороги, грязнокровка, — небрежно отпихнула ее в сторону Паркинсон и продолжила свой рассказ. — И Дафна сказала, что еще не выбрала, представляешь, Драко?

Малфой как-то странно посмотрел на нее, а затем кивнул.

— О чем они, Блейз? — пробормотала когтевранка, проходя мимо Гермионы.

— Не обращай внимания, — протянул Забини. — Это так... Неважно, Фейт.

Гриффиндорка удивленно посмотрела им вслед и отправилась к машинисту.

— Как же вы все исхудали! — всплеснула руками миссис Уизли.

— И ничего не исхудали! — пробормотал Рон, пытаясь вырваться из материнских объятий.

Следующей в кольцо рук Молли Уизли попала Джинни, затем Гермиона, и, наконец, Гарри.

— Ну-ка, живо на кухню, — приказала она. — Будете ужинать.

Дом на Гриммаулд-Плэйс выглядел как настоящий дворец. Орден Феникса здорово потрудился, чтобы подготовить его к Рождеству: повсюду мелькали украшения, над дверьми была повешена омела, а посреди большой гостиной стояла огромная елка.

Гермиона восхищенно вздохнула и обернулась к Гарри, чтобы посмотреть, доволен ли он. Но ее радость исчезла, стоило ей увидеть его глаза.

Сириус.

Как она могла забыть?

Она осторожно положила руку ему на плечо, словно говоря, что понимает и чувствует то же самое.

Каникулы текли медленно и спокойно. Несколько раз появлялись Флер и Билл, все остальные члены семьи Уизли и так были в доме. Пару раз ей написал Энтони, но она ответила только на одно его письмо. Отправила маме и папе открытку, поздравляя их с праздником. Перечитала несколько раз учебники. Сплетничала с Джинни. Читала «Пророк», в котором день ото дня увеличивался список пропавших. И что-то подсказывало ей, что они уже не вернутся.

И терпеливо дожидалась, когда они снова отправятся в школу.

Гермиона с удовольствием заполняла убористым почерком пергамент, делая выписки из толстой книги, лежащей перед ней. Прошло уже три дня с тех пор как они вернулись в Хогвартс. За это время она успела три раза сходит вместе с Энтони в библиотеку и настрочить четыре эссе.

Малфоя было не видно. Поговаривали, что он в больничном крыле, но точно, кроме мадам Помфри и учителей, никто не знал. Не спрашивать же у слизеринцев?

Малфой появился в Большом Зале за завтраком и выглядел он... ну, ужасно — это мягко сказано. Он был очень бледен, всегда тщательно зализанные назад волосы растрепались, а под глазами были темные круги.

Стоило ему сесть за стол своего факультета, как с разных сторон его сразу же обступили Паркинсон, Гринграсс, Булстроуд и Забини, так что дальнейшие его действия она наблюдать уже не могла.

На Зельях Малфой ровным счетом ничего не делал, свалив все свои обязанности на Лаванду. Дальше по расписанию у Слизерина и Гриффиндора спаренных уроков не было, так что в следующий раз, когда Гермиона увидела его, он сидел в библиотеке.

И выглядел так же, как и утром, если не хуже.

Поборов желание подойти к нему, Гермиона отошла за стеллажи, разыскивая нужные книги.

Уже позже, вечером, сидя в гостиной, она вспомнила, что сегодня среда. Она почти что поднялась с места, собираясь отправится в Выручай-Комнату, но тут же одернула себя.

Она никуда не пойдет.

Прошло еще пятнадцать минут. Уроки больше не лезли в голову.

Она никуда не пойдет.

Когда часы показывали полвосьмого, Гермиона вскочила с места и, толкнув портрет Полной Дамы, вышла из гостиной, убеждая себя, что просто посмотрит книги в Комнате.

Когда она вошла, Малфой уже сидел на полу, прислонившись спиной к стене и обняв свои колени. Его голова была наклонена, и она не понимала, видел ли он, что она пришла.

— Садись, Грейнджер, — пробормотал он, не поднимая на нее взгляда, когда она уже собиралась выйти из Комнаты.

Неуверенным шагом она прошла к нему и опустилась на пол, слегка испуганно глядя на него и дожидаясь хоть какой-нибудь реакции.

Он молчал, и тишина становилась все тяжелей. Гермиона уже несколько раз хотелось встать и уйти, но она продолжала сидеть и ждать.

Наконец, он посмотрел на нее и вздохнул, словно жалея, что сказал ей остаться.

— Что с тобой? — внезапно, набравшись решительности, спросила она.

Малфой передернул плечами.

— Что-то случилось? — продолжала настаивать она. — Ну же, Малфой, говори!

Он долго молча глядел куда-то поверх ее плеча, а потом резко закатал рука рубашки, показывая уродливую черную татуировку, оттеняющую бледную кожу. Гермиона ахнула и прижала руку ко рту.

— Побежишь к Дамблдору? — устало спросил Малфой, возвращая рукав на место и застегивая пуговицу. — Иди, давай. Уверен, тебя похвалят, что ты помогл...

— Заткнись, — перебила его Гермиона, не отрывая взгляда от его руки. — Малфой, зачем... В смысле, почему ты... Ты, что, сумасшедший?

Он опять пожал плечами.

— Ты из-за этого такой? — тихо спросила она.

— Нет, потому что мне не нравится школьная мантия, — язвительно отрезал он.

— Это было больно? — продолжила она, не обращая внимания на его тон. В конце концов, Малфой — это Малфой. С Меткой ли, без нее ли — он довольно неприятен. А теперь у него еще и повод появился, чтобы говорить мерзости.

Малфой отстраненно кивнул.

— Расскажешь? — она смотрела на него, наклонив голову.

Он набрал побольше воздуха и начал.

Она слушала его с все возрастающим ужасом. Так безразлично она не могла бы говорить даже о ком-то чужом, а ведь он рассказывал о себе.

Да, это было больно. На его взгляд — хуже Круцио, которое он испытал прошлым летом, потому что случайно увидел как его отец и остальные Пожиратели пытают кого-то. Тогда Люциус впервые наказал его. И это после той жуткой картины он вел себя так странно в начале года.

Он говорил, что это как если бы к коже прижали бы что-то безумное горячее и держали бы очень долго, одновременно накладывая режущие заклинания. В смысле, больно сразу и везде. Как если бы эта боль была внутри или частью самого тебя.

И даже Метка — не столь больно. Ее приняла и Паркинсон. И Забини. И даже Гринграсс, которая сомневалась до последнего. Теперь Гермиона поняла смысл того странного разговора в Хогвартс-Экспресс.

А дальше — хуже. Они притащили девчонку, еще совсем маленькую, лет восьми-девяти, одну из тех, что пропала. Как оказалось, большая часть людей, о которых писал «Пророк», в подземельях Малфой-Менора.

И эта девочка — одна из десятков несчастных, которые томятся в холодных подвалах, дожидаясь... смерти.

Да, ту девочку они убили. Их всех, и Пэнси, которую едва не вырвало, и Дафну, которая чуть не упала в обморок, и едва дышащих от страха и ужаса Малфоя и Блейза, заставляли накладывать Круцио на ни в чем неповинного ребенка.

Круцио — само по себе интересное заклинание, не оставляющее внешних признаков. Если внимательно следить за глазами того, кто испытывает его на себе, можно увидеть, как растворяется человек, и ему на смену приходит что-то дикое, непонятное, чувствующее только боль и больше ничего. Нужно быть очень сильным духом, чтобы не сойти с ума или... или не умереть. Если вам очень повезет, вас убьют другим заклинанием, после того как вы лишитесь разума.

А много ли нужно маленькой девочке-маггле, чтобы умереть?

Немного.

Она и умерла, прихватив с собой частички душ их всех.

Когда Малфой закончил, в Комнате настала удушающая, тревожная тишина.

Гермиона молчала, не зная, что сказать.

Одна ее часть требовала тот час же побежать к Дамблдору и все рассказать.

Другая же...

Ей было жаль Малфоя.

И в какой-то мере, она понимала его.

Он не мог пойти против семьи. Для него семья — это все.

Разве он виноват в том, что родился не там где надо?

Но та девочка... Она уж точно ни в чем не виновата.

И, если подумать, черт знает, сколько еще таких девочек будет на совести Малфоя, Паркинсон, Забини, Гринграсс?

Но она продолжала сидеть на холодном полу, стараясь не смотреть на слизеринца, который глядел куда-то в пустоту.

— Мне жаль, Грейнджер, — внезапно хриплым шепотом пробормотал он. — Мне правда, черт побери, жаль.

Гермиона осторожно посмотрела на него. Серые глаза болезненно блестели, кожа напоминала цветом пергамент.

Ему и вправду жаль.

— Если бы я мог... — продолжил он тем же тоном. — Я бы не убивал ее. Плевать, что меня накажут. Не убивал бы.

Он не сказал, не принимал бы Метку.

Он бы принял ее по-любому. Потому что — семья.

— И остальных бы уговорил, — тихо говорил Малфой. — Только не ее. Она мне до сих пор снится. Я не хотел, чтобы так... Понимаешь?

Его безумный взгляд блуждал по стенам, и снова возвращался к ней.

Она отрывисто кивнула.

— Кошмары, Грейнджер... — он медленно покачал головой. — Ты и не представляешь, каково это... Я и вправду ее боюсь. Я ее боюсь! — Его голос сорвался.

Гермиона несколько долгих секунд смотрела на него, а потом резко наклонилась вперед и порывисто обняла его, успокаивая словно ребенка.

Щеки горели, пока она лежала с закрытыми глазами на своей кровати в башне Гриффиндора. Как только она поняла, что она делает, она отпустила Малфоя. Вернее, они одновременно отпрянули друг от друга. И смущенная Гермиона вскочила на ноги и выбежала из Комнаты.

Дверь спальни открылась и внутрь зашла Лаванда.

— Эмм... Гермиона, — неуверенно позвала она. — Тебя перед портретом Малфой ждет. Говорит, что-то, связанное с вашими делами старост.

Гермиона тяжело вздохнула и поднялась с кровати. Сейчас ее, несомненно, ждет лекция на четверть часа о том, почему нельзя прикасаться своими грязнокровными руками к чистокровным магам.

Малфой стоял прямо перед портретом Полной Дамы. Им, как старостам, полагалось знать, где располагаются входы в гостиные всех факультетов.

— Ты это забыла, — спокойно сказал он и протянул ей ее сумку.

— О... Спасибо, — смущенно пробормотала Гермиона, забирая ее. — Я, наверное... Забыла.

Он отстраненно кивнул. Если бы она сама не сидела с ним в Выручай-Комнате двадцать минут назад, то не поверила бы, что он испытывает угрызения совести. Он выглядел намного лучше, чем утром. Темные круги под глазами почти исчезли, да и кожа приобрела нормальный оттенок.

— Значит... В следующую среду? — наконец, проговорил Малфой, глядя куда-то в пол.

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Я не могу.

— Почему? — хмуро поинтересовался он.

— Я не могу, и все, — заправила за ухо прядь волос она. — Просто... не могу.

Ну, не говорить же ему, что она обещала провести время с Энтони?

— Отлично, — пожал плечами он и повернулся, собираясь уходить.

— Да постой ты, — она даже притопнула ногой от досады. — Ну... Ладно, давай в среду.

Малфой, не удосужившись повернуться к ней лицом, кивнул и ушел.

Она недовольно покачала головой, не зная, что скажет Энтони.

— Гермиона, — раздался крик из глубин гостиной, когда она почти дошла до лестницы, ведущей в спальню девочек, мечтая поскорее лечь в свою постель и подумать.

Обернувшись, она увидела спешащую к ней Джинни.

— Привет, — натянуто улыбнулась Гермиона.

Если Джинни хочет поговорить с ней, то это надолго.

— Пойдем, нам надо кое-что обсудить, — потянула ее та за собой.

Они уселись в кресла у камина, и Джинни, глубоко вздохнув, начала.

— Ты встречаешься с Голдстейном? — заговорщицки поинтересовалась она.

— Я... Да, вероятно, — откликнулась она. — То есть... Да.

— Вы уже целовались? — деятельно спросила Джинни.

— Что... Джинни, конечно нет! — возмущенно ответила Гермиона. — Мы же вместе всего ничего!

— Ну... Как знаешь, — сухо пожала плечами та. — Но я уверена, ты ему очень нравишься!

Гермиона ничего не ответила, только поднялась.

— Послушай, я очень устала, — сказала она. — И хочу спать. Поговорим завтра?

Джинни кивнула, и она, наконец, добралась до своей кровати.

Следующее утро застало ее не в лучшем настроении. Полночи она ворочалась, думая над тем, что случилось с Малфоем, и придумывая оправдание Энтони.

Так и не придумала.

Дни опять начали проходить как обычно. Гермиона бегала с урока на урок, делала домашние задания и пыталась избегать Голдстейна. Ну, еще она старалась не выпускать Малфоя из поля зрения.

И все было спокойно, пока не наступил понедельник.

Пока Малфой не пропал.

Его не было на завтраке, не было на обеде, ужине. Она бы подумала, что он просто на них не ходит.

Но на спаренных уроках его тоже не было.

И до среды он не появился.

А вместе с ним пропали и Гринграсс, Паркинсон и Забини.

За ужином она напряженным взглядом смотрела на стол Слизерина, словно надеясь, что он внезапно появится там.

— Пойдем, Гермиона? — спросил неизвестно когда подошедший Энтони.

— Да, — рассеянно ответила она, поднимаясь.

Они сидели на берегу у озера, покрытого тонкой корочкой льда, и разговаривали. Вернее, это Энтони рассказывал какую-то шутку, которую ребята с его курса проделали с Филчем, а Гермиона просто вежливо кивала в нужных местах.

Мысли об Малфое не шли у нее из головы.

Так что спустя минут десять, сославшись на то, что ей холодно, она ушла в замок.

На следующее утро в «Пророке» она прочитала о нападении на маггловскую деревню, совершенном Пожирателями.

Малфой все не появлялся. Его не было в четверг, пятницу, субботу, воскресенье... На следующей неделе он тоже не объявился.

А ей оставалось лишь ждать и переживать.

Пока, спустя две недели, в библиотеке к ней не подошла та когтевранка, что была с Забини в Хогвартс-Экспрессе.

— Ты Гермиона, верно? — взволнованно спросила она.

— Да, — кивнула гриффиндорка. — Что-то случилось?

— Драко... Он в больничном крыле, — начала лепетать белокурая девушка. — Он попросил сказать... В общем, он ждет тебя и...

Она замолчала.

— Ты Фейт? — спросила Гермиона и, дождавшись ее кивка, добавила. — А Забини знает о его просьбе?

— Нет, — нервно ответила Фейт. — Я бы сказала ему, но Драко... В общем, он так просил и... Я бы не стала обманывать Блейза, но...

— Я приду, — перебила ее Гермиона.

— Мадам Помфри, — негромко позвала она школьную медсестру, которая смешивала какие-то зелья.

В больничном крыле царил полумрак и почти все койки были пусты. Только две кровати ограждали ширмы.

— Да, мисс Грейнджер? — подняла на нее глаза колдомедик. — Вы что-то хотели?

— Я могу... — она запнулась. — Могу я увидеть Малфоя?

— Зачем это вам? — удивленно приподняла брови мадам Помфри. — Я не знала, что вы дружите.

Гермиона тоже этого не знала, но продолжала настаивать:

— Мне очень нужно. Мне передали, что он хотел, чтобы я пришла.

— В таком случае... — подошла к самой дальней кровати медсестра. — Он тут. Только недолго. Он очень ослаблен.

Гермиона кивнула и зашла за ширму.

Малфой выглядел... плохо. Если не хуже.

Она присела на стул около его кровати и начала внимательно изучать его.

Он, похоже, спал. Во всяком случае, его глаза были закрыты. Лицо казалось даже не бледным, а каким-то желтоватым, и черты острее, а на лбу выступила испарина.

Внезапно он приоткрыл глаза и прохрипел что-то. Ей пришлось наклониться поближе, чтобы понять, что он просит воду.

Протянув ему стакан, стоящий на прикроватной тумбочке, она терпеливо принялась дожидаться, пока он заговорит.

Но минуты текли, а он все молчал и тогда она первая произнесла:

— Как ты?

Он пожал плечами.

— И почему... ты так? — продолжила Гермиона.

Малфой мотнул головой, словно говоря «потом».

И они сидели так, молча, пока мадам Помфри не попросила ее уйти.

Два дня спустя Гермиона спокойно шла на урок Нумерологии, когда кто-то внезапно схватил за руку и потянул в один из боковых коридоров.

— Привет, Грейнджер, — протянул знакомый голос, пока она поворачивалась к его обладателю.

— Привет, Малфой, — ответила она, оглядывая его.

Он выглядел чуть лучше, чем тогда, когда лежал в больничном крыле, но все же, далеко от идеала.

— Нам надо поговорить, — заявил Малфой. — Идем в Выручай-Комнату.

Ну, высокомерно-презрительный тон к нему вернулся.

— У меня Нумерология! — возмущенно ответила Гермиона. — И у тебя тоже! Ты предлагаешь мне прогул...

— Забей уже, Грейнджер, — раздраженно вздохнул Малфой и, крепко схватив ее за руку, потянул за собой.

И ей ничего не оставалось сделать, как последовать за ним, спотыкаясь на каждом шагу.

И тут она поняла: Малфой притрагивался к ней.

Раньше он считал ниже своего достоинства разговаривать с ней, а теперь он сам дотрагивается до нее.

Он втолкнул ее в Комнату и сам зашел за ней.

— Не воображай о себе ничего, — словно предупреждая, сказал он, усаживаясь на пол. — Я просто...

— Используешь меня, я знаю, — закатила глаза Гермиона, устраиваясь напротив него. — Рассказывай, давай. Что с тобой случилось?

Его забрал отец. Дамблдору Люциус сказал, что Нарцисса заболела и хочет видеть сына.

Ничего подобного.

Его и остальных слизеринцев забрали для нападения на деревню.

Малфой смутно помнил, как и что там происходило.

Пожиратели разделились, и они все попали в одну группу, во главу которой Люциус назначил Макнейра.

Гермиона почувствовала себя плохо при одном упоминании имени этого монстра.

Над домами, в которые они врывались, парила огромная Черная Метка.

А внутри раздавались крики.

Малфой точно знал, что попал смертельным заклинанием в двух. Режущим ранил еще одного.

А потом появились Авроры.

И не сладко пришлось уже им.

В Малфоя попало заклинание Грозного глаза.

Ему не хотелось даже думать, что было бы, если бы не капюшон мантии Пожирателей.

Он не помнил, что это было за заклинание, но сознание и кровь он потерял основательно.

Он говорил, что в тот момент ему казалось, что он не помнил даже кого он убил.

А потом, ночью, когда он пришел в себя и лежал в темной комнате в Малфой-Мэноре, глядя в потолок, оказалось, что их лица намертво въелись в память.

И к ночным кошмарам, в которых царила маленькая девочка, присоединились пожилая женщина и ее сын.

И Гермиона знала, что этот список будет расти день ото дня.

Малфой замолчал. Она с нескрываемым ужасом смотрела на него, думая, что на месте этих магглов могли быть и ее родители. И ее соседи. Или друзья.

— Я тебе отвратителен? — приподняв брови, поинтересовался Малфой.

И что ей ответить? Да, Малфой ты просто ужасен? Я не представляю, как ты можешь жить после того, что ты наделал?

— Грейнджер, я не думал, что будет так, — покачал головой Малфой.

— А если бы подумал? — хмуро спросила она. — Разве бы ты не принял бы Метку?

Он помедлил, прежде чем ответить.

— Принял бы, — выдохнул он, наконец. — Но не потому, что мне это нравится, а потому что я должен.

— Ты никому ничего не должен, — тихо проговорила она. — Разве жизнь тем, кого убил.

Он вздрогнул, а она поднялась.

— И мне жаль тебя, Малфой, — негромко сказала она. — Ты сам так долго не проживешь.

— Бред, — вдруг ответил он, когда она почти дошла до двери. — Мой отец живет, тетя тоже... С чего ты так решила?

— Да потому что ты — не они! — она яростно обернулась к нему. — Ты думаешь, они переживают из-за каждого убитого маггла?

Он удивленно смотрел на нее, а потом тяжело вздохнул.

— Мне жаль, правда, Грейнджер. У меня не было выбора, — он откинул голову назад, продолжая сидеть на холодном полу. — И нет его сейчас.

Вся ее ярость куда-то улетучилась.

Ей было так жаль его. Почему-то, что он мучил ее на протяжении всех школьных лет, оказалось неважным и почти забытым. Она искренне верила, что если бы не давление его семьи, он никогда не поступил бы подобным образом.

Она снова уселась напротив него.

— Что ты чувствуешь? — тихо спросила она, откидывая с лица темные волосы.

— Мне страшно, наверное, — безразлично ответил он. — Я не знаю.

— И мне страшно, — вдруг шепотом призналась Гермиона.

— Тебе? — он изумленно посмотрел на нее. — Тебе-то почему?

Она передернула плечами.

— Я боюсь, что когда-нибудь окажусь на месте тех, кого вы убиваете, — медленно сказала она. — Что мои друзья, близкие попадут на их место. Боюсь, что в один день мне придется убить тебя, Паркинсон, Забини...

— Тебе придется сделать это, — спустя пару минут пробормотал он, а потом продолжил уже чуть громче. — Как и мне. Кому-то придется сделать это.

— Это... ужасно, — она смотрела куда-то вдаль, закусив губу.

— Это нормально, — пожал плечами он. — Не получится жить одновременно и спокойно, пока война не закончится.

Она ничего не сказала.

Тишина все продолжала накатывать, словно стремясь отделить тех, кто и так далеко друг от друга.

Не было больше обычных вечерних разговоров по средам. Малфой мог в любое время, в которое ему захотелось, утащить ее с уроков, с обеда или ужина. Иногда записки с филином прилетали рано утром прямо в спальню.

Не было определенных тем, которые они бы обсуждали. Чаще всего они просто молчали. Но почему-то это молчание оказывало благотворное влияние и на нее, и на Малфоя. Молчать рядом с ним было гораздо лучше того, чтобы пытаться завязать разговор с Энтони.

И эти встречи с Малфоем сделали что-то с ней. Она прекратила воспринимать Пожирателей как абсолютное зло. Но и Орден потерял ту девственную белизну и чистоту.

Если посмотреть на войну со стороны Пожирателей, то это они — Орден Феникса, зло. А если быть на стороне Гарри, то злом становились Пожиратели.

Но она прекратила делить мир на белое и черное.

Все стало серым.

И она в том числе.

Филин привычно постучался в окно. Гермиона раздраженно вздохнула, окончательно сбрасывая с себя остатки сна, и впустила пернатого почтальона.

Живоглот, лежащий на ее постели, зло фыркнул на величественную птицу. Шикнув на кота, Гермиона отвязала письмо и, дав филину в качестве вознаграждения печенье, забралась с ногами в кровать.

Филин, ухнув, вылетел в темный воздух за стеклом.

Часы показывали без четверти четыре, когда гриффиндорка, натянув джинсы и свитер, осторожно выбиралась из спальни.

Малфой ждал ее в Выручай-Комнате.

Когда она вошла, он ходил из угла в угол, меряя комнату шагами.

— Наконец-то! — недовольно воскликнула он. — Почему так долго?

— Потому, что сейчас четыре часа утра, — зевнула Гермиона, устраиваясь на полу.

— Меня отец завтра заберет, — спокойно сказал Малфой, усаживаясь напротив нее.

Весь сон мгновенно слетел с нее.

— Малфой, я... — проговорила она, смотря на него широко открытыми глазами. — Куда?

— Я не знаю, — пожал плечами он. — Не знаю куда, не знаю зачем...

Он опять вскочил на ноги.

— Мне жаль, — пробормотала она, и вправду чувствуя за собой вину.

За то, что не отговорила его принимать Метку.

За то, что ничего не может сделать для тех магглов, которые погибнут завтра.

За то, что происходит с Малфоем.

За то, что не пойдет к Дамблдору и не расскажет о нападении.

— И мне, — тихо ответил он, опускаясь на пол у стены и закрывая глаза. — Ты даже представить себе не можешь, как мне, черт побери, жаль.

Она зябко передернула плечами.

Потом осторожно, словно боясь чего-то, дотронулась до его руки, утешая.

Прошла пара секунд, прежде чем он ответил на это легкое пожатие.

И они сидели так, держась за руки, пока Гермиона не вспомнила, что пора отправляться в свои гостиные и переодеваться, чтобы успеть на уроки.

Хотя какие тут уроки...

Весь следующий день она провела в постоянной тревоге.

Снейп, на вопрос Лаванды о том, куда пропали Паркинсон и Малфой, ответил, что их забрали родители для важного мероприятия и снял пять баллов с Гриффиндора за излишнее любопытство.

Забини и Гринграсс, на которую было жалко смотреть, остались в замке.

А ночью к ней в спальню снова прилетел филин Малфоя.

Малфой сидел на полу с закрытыми глазами, привалившись спиной к стене. Она осторожно подошла к нему и опустилась рядом.

— Привет, Грейнджер, — проговорил он.

Она что-то пробормотала в ответ.

— Ничего не произошло, — предупреждая ее вопрос, сказал он. — Я никого... не убил. Ранил несколько раз, не больше.

Он внезапно улыбнулся.

— Никогда не думал, что этому можно радоваться, — фыркнул он.

Она облегченно вздохнула.

— Но там кто-то умер, — вдруг посерьезнел Малфой. — Я точно видел. Не знаю, маггл или аврор.

Она озабоченно закусила губу, чувствуя, как в ней снова просыпается страх.

— А если это кто-то знакомый? — не зная, кому она задает этот вопрос, спросила Гермиона.

— Я не знаю, — покачал головой он. — Я не увидел. Там была моя тетя и она....

Он внезапно вздрогнул.

— Она кого-то пытала, — спустя пару секунд, справившись с собой, добавил он. — Я хотел ее отвлечь. А там Макнейр... — он замолчал. — Никогда не видел столько крови. Это не Авада, точно.

И он поежился, словно стараясь стать как можно меньше.

— Мерлин, ну и бред, — простонал он, откидывая голову назад. — Бред, бред, бред...

Он казался таким беззащитным. Словно это не он язвил и бесил ее днем. Не было больше того Малфоя. Во всяком случае, здесь.

Она отчетливо поняла это.

Но и ее прежней больше не было.

Вот почему спокойно, словно она делала это всегда, Гермиона протянула руку и убрала с его лба прядь светлых волос.

Так делает мать, когда пытается успокоить своего ребенка.

Он удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

А во время завтрака Гермиона прочитала в "Пророке", что во время очередного нападения Пожирателей, погиб аврор Долиш.

— Ты не правильно делаешь, — прошипел Малфой Гермионе, проходя мимо ее парты на уроке зельеварения. — Три капли крови дракона!

Он отошел к шкафчику для ингредиентов, и ей не оставалось ничего иного, как последовать его совету. И стоило ей добавить драконью кровь, зелье приобрело нужный цвет.

Прямо перед обедом он сунул ей в руку записку. Тяжело вздохнув, она отправилась в Выручай-Комнату.

— Ну, что опять случилось? — спросила она, усаживаясь на пол и глядя, как Малфой меряет комнату шагами.

— Пэнси, — отрывисто бросил он. — Ее ранили каким-то заклинанием. Мне показалось, неважно, но...

Он развел руками.

— А мадам Помфри? — спросила Гермиона.

— А Метка? — он, наконец, уселся рядом с ней. — Я в прошлый раз соврал, что меня осмотрел Снейп. Вряд ли она поверит в это сейчас.

— А Снейп не может ее осмотреть? — предложила она.

— Нет, — покачал он головой. — Я ему не доверяю.

Она изумленно посмотрела на него. Гарри и Рон не доверяют Снейпу, Малфой и Паркинсон не доверяют ему... Ему хоть кто-то верит?

— И что делать? — беспомощно спросила она.

— Я хотел у тебя узнать, — вздохнув, ответил Малфой.

Она пожала плечами:

— Я не знаю.

— Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось, — внезапно зло сказал он. — Если она пострадает или что-то плохое произойдет...

Он замолчал, и Гермиона, искоса посмотрев на него, вдруг поняла, что он так боится за жизнь Паркинсон, что, кажется, готов убить каждого.

Ну, или умолять о помощи кого угодно.

— Я постараюсь помочь, — неожиданно для самой себя пообещала она. — Правда, не знаю как, но...

Он снова вскочил на ноги.

— У нее не останавливается кровь, я все перепробовал, — сказал он, кружась по Комнате. — И Блейз, и Тэд... Ничего не помогает! Она все время течет и течет... Немного, но...

— Надо поискать в Запретной секции библиотеки, — пробормотала Гермиона. — Сегодня ночью и пойдем.

— И как ты собираешься туда проникнуть? — слегка насмешливо посмотрел на нее он. — Филч ночью постоянно бродит по школе.

— Это как раз легко, — вздохнула Гермиона, вспоминая мантию-невидимку. — Другое дело, найдем ли мы хоть что-нибудь.

— Я так и знал, что у вас есть что-то подобное, — прошипел Малфой на ухо Гермионе, пока они, укрытые мантией-невидимкой, пробирались по темным и пустым коридорам Хогвартса. — Иначе как бы вы умудрились бы нарушить столько правил?

— Помолчи! — прошептала в ответ она. — Я, кажется, что-то слышала!

— Ничего ты не слышала, — въедливо сказал он, отмахиваясь от ее слов. — Тебе уже в третий раз слышится то, чего нет.

Она тяжело вздохнула и открыла было рот, собираясь что-то сказать, но тут невдалеке раздался едва слышный шорох. На этот раз его услышал и Малфой.

С другого конца коридора к ним шла Миссис Норрис. А это значит, что Филч тоже рядом.

Кошка замерла прямо перед ними, глядя на них немигающим взглядом.

Малфой осторожно схватил Гермиону за руку и потянул ее за собой, отступая назад, пока не уперся спиной в стену.

Миссис Норрис сделала шаг вперед, вынуждая Гермиону изо всех сил прижаться к Малфою.

— Что-то не так, моя дорогая? — раздался знакомый дребезжащий голос, и из-за угла вышел школьный завхоз.

Кошка протяжно мяукнула, а затем внезапно повернулась и отошла к хозяину. Гермиона перевела дыхание, да и Малфой тоже слегка расслабился.

Филч подошел совсем близко и подозрительно огляделся, но, ничего не заметив, подозвал Миссис Норрис и отправился патрулировать другие коридоры.

— Я же говорила, что слышала! — шепотом сказала Гермиона, отходя от Малфоя, который недовольно посмотрел на нее.

— Это ты привыкла ходить по школе под этой штукой, — огрызнулся он. — Я стараюсь не нарушать правил.

Она пренебрежительно фыркнула.

— Как я не подумала! — они снова зашагали по коридору. — Черные Метки и убийства магглов, конечно, никакое не нарушение правил!

Малфой раздраженно вздохнул, но ничего не ответил.

— Мы пришли, — сухо объявил он, открывая двери библиотеки.

— Я и не заметила, — язвительно отозвалась Гермиона. Если чего она и не могла терпеть, так это указания на и так заметные факты. Хотя сама обожала это делать. — Нам нужна Запретная Секция.

Спустя час она почти была готова сдаться. Ни в одном из толстых фолиантов, которые они с Малфоем пересмотрели, не было и намека на заклинание, которое попало в Паркинсон.

Не совпадали симптомы, сроки воздействия, эффект... вообще ничего. Казалось, что это заклинание придумали только сейчас.

— Это безнадежно, — простонал Малфой, ставя обратно на полку очередной пыльный том. — Тут ничего нет!

В другое время, Гермиона, которой наконец-таки удалось добраться до запретных книжных богатств, запротестовала бы. Но не сейчас.

Руки болели, а глаза слезились из-за недосыпа и пыли, поэтому она села прямо на пол, решив устроить себе перерыв. Малфой опустился рядом с ней, держа в руках очередной трактат Непонятно-Кого-Непонятно-О-Чем.

— Есть что-нибудь? — спустя пару минут спросила она, поворачиваясь к нему.

Он устало покачал головой в ответ:

— Нет. Бред какой-то. Как такое может быть?

Гермиона передернула плечами.

— Мы еще не все пересмотрели, — попробовала она утешить его. Или себя. Верить в то, что книги не могут ей подсказать, как выбраться из сложной ситуации, не хотелось.

— В них будет то же самое, — откидывая голову назад, сообщил Малфой. — То есть ничего.

— А вы давали ей какие-нибудь укрепляющие зелья? — задумчиво спросила Гермиона.

Он просто кивнул и закрыл глаза.

Наступила долгая тишина, изредка прерываемая шелестом книг, которые Малфой положил рядом с собой и просматривал, пока не понял, что это безнадежно.

— Ты боишься? — внезапно тихо спросила Гермиона. — Потому что я — боюсь. Что не смогу помочь ей. Что никто не поможет нам.

Он отрывисто кивнул, а она продолжила:

— Мне все кажется, что я сошла с ума. Или все остальные. Все же не должно быть так! — она взмахнула рукой. — Не должно. Мы сейчас должны спокойно учиться, волноваться об экзаменах... Гарри так не может, ты так не можешь... Паркинсон и я так не можем. Это нечестно.

— Но это есть, — глухо ответил он спустя пару минут молчания. — И ничего уже не поделаешь. И не потому, что мне это нравится. В смысле то, что вместо того, чтобы разговаривать с Пэнси, я должен искать контрзаклинание для нее. Поверь, мне мои друзья гораздо больше нравятся живыми. И... — он помедлил, прежде чем договорить. — Твои тоже.

Несколько секунд она не могла поверить в то, что он действительно это сказал. А потом появилась какая-то гордость за него. Словно он сумел сделать что-то очень важное. А вместе с ней и жуткая жалость к нему. Ей почти все хотят помочь, она всегда может попросить помощи у Ордена, а что делать Малфою? Ему никто не поможет. Пожирателям, да и родителям Пэнси сейчас не до дочери. К тому же ее длительное отсутствие в школе может показаться подозрительным.

Она осторожно, но внимательно, словно стараясь что-то понять, посмотрела на него.

Жалость.

Что-то настолько теплое, что она была уверена: этого хватит, чтобы согреть их обоих.

И это что-то, вкупе с сумасшедшим желанием помочь, заставило ее потянуться к нему и серьезно и спокойно, словно проделывая что-то невероятно сложное, легко прикоснуться своими губами к его.

Это безумие.

Вряд ли она понимала, что делает пока... Пока Малфой не ответил на поцелуй, заставляя ее задохнуться от непонятного, пугающего ее и одновременно такого нежного чувства.

Было что-то нереальное, почти сюрреалистическое в том, чтобы сидеть на каменном полу школьной библиотеки и целовать Драко Малфоя, чувствовать его холодные пальцы на своем лице и стараться не думать, что будет, когда этот неправильный, но такой нужный поцелуй закончится.

И не спрашивай, зачем он нужен.

Секунды текли медленно, словно не желая расставаться с вечностью. Гермиона первая разорвала поцелуй и замерла, пристально вглядываясь в его лицо.

Он так же внимательно смотрел на нее, не спеша отдалиться.

А секунды все текли, забирая с собой минуты.

Она хотела было что-то сказать, объяснить, но он, осторожно, словно боясь сделать ей больно, уже сам поцеловал ее.

Если не можешь решить свои проблемы, попробуй забыть о них.

Хотя бы на пару минут.

Ей было страшно. Так, что она боялась открыть глаза, и потому зажмурилась изо всех сил. Но если бы она удосужилась хоть мельком взглянуть на Малфоя, то поняла бы: ему страшно ничуть не меньше ее.

Потому что — неправильно.

Но она постарается не помнить об этом хотя бы сейчас.

И он тоже.

Вчерашнее было лишь нелепым сном.

Она решила для себя так.

Не было, не было, не было...

Они так и не нашли способ помочь Паркинсон. И они сидели в темной библиотеке, молча, пока Гермиона не опомнилась и не поднялась на ноги. Они оба ничего не говорили, словно надеясь, что с восходом солнца все, что случилось, разом сотрется из памяти.

Это было неправильно. Все. С самого начала. Разговоры, жалость, которую он в ней вызывал, то, что обнимала его... И, наконец, этот глупый поцелуй.

Ей еще никогда не было так стыдно.

Она жалела. Жалела, что вообще заговорила с ним.

Но не считала виноватым его.

Только себя.

На завтраке она клевала носом. Больше всего на свете ей хотелось пойти в свою спальню, забраться в теплую кровать и уснуть.

Но впереди были еще уроки, а затем и домашнее задание.

И еще ей предстояло пойти на прогулку с Энтони.

Она спокойно отсидела все уроки. Малфой не пришел на завтрак и обед, а спаренных занятий со Слизерином в расписании не было.

И после обеда она встретилась с Энтони в главном холле замка.

И тут настоящая жизнь, как всегда, в самое неподходящее время напомнила о себе.

К ним, как раз в тот момент, когда Гермиона осторожно коснулась губами щеки Энтони, вальяжной походкой, насмешливо глядя на них, подошел Малфой.

— Привет, Грейнджер, Голдстейн, — высокомерно бросил он. — Как мне не жаль, я вынужден прервать ваше свидание, — его губы растянулись в ухмылке. — Мне нужна Грейнджер, она все— таки староста. Как бы это не унижало мою должность.

— Оставь ее в покое, Малфой, — начал было Энтони, но Гермиона перебила его, взмахнув рукой.

— Не стоит, — пробормотала она, не отрывая взгляда от Малфоя, словно пытаясь что-то разглядеть. — Я... я иду, Малфой.

— Но, Гермиона... — попробовал было возразить Энтони, но на этот раз его остановил презрительный взгляд слизеринца и то, что Гермиона уже отошла к нему, скользнув по его щеке холодными губами.

— Зачем ты это сделал? — раздраженно спросила Гермиона, спеша за Малфоем.

Он не ответил, просто пожал плечами, ускоряя шаг, и теперь она безнадежно отставала от него.

Внезапно он остановился, быстро подошел к ней и, схватив за руку, потащил за собой.

Это ее смутило.

Если бы не было того глупого поцелуя, все было бы нормально. Он и раньше брал ее за руку, но она ничего не чувствовала при этом.

А теперь все было не так.

Он тоже словно почувствовал это. Его пожатие на секунду ослабло, но тут же вернулось с прежней силой, и он с удвоенной энергией потащил ее по коридору седьмого этажа.

Она молчала всю дорогу до Выручай-Комнаты и заговорила только тогда, когда появилась дверь.

— Зачем мы сюда пришли? — устало спросила она. — Разве что-то изменилось со вчерашнего вечера?

— Да, — воскликнул он, проходя внутрь и привычно усаживаясь на пол. — Я понял, что не так с Пэнси!

— И что? — теперь и она взволновалась. Ведь знаний никогда не будет слишком мало, так почему бы не узнать что-нибудь новое сейчас?

— Заклинание связи, — он вскочил на ноги. — Ее просто связали с заклинанием с другим магом. И ее кровотечения — это его кровотечения. Вот почему мы ничего не нашли!

— Это точно сделал кто-то из Ордена? — медленно спросила Гермиона. — Потому что если да, то я попробую узнать, с кем она связана. И, возможно, смогу ей помочь.

Он изумленно уставился на нее. Она и сама не понимала, зачем ей это. Почему нужно помогать Пожирательнице, убийце магглов?

Но глубоко внутри она знала, что делает потому, что хочет помочь... Малфою. И никому больше. Потому что сочувствует ему. И то самое чувство, которое возникло в ней вчера...

Желание согреть.

Именно оно заставляло ее так себя вести.

Но вряд ли Малфой способен это понять.

Потому что она сама это не слишком понимает.

— Я узнаю, — тихонько пообещала она. — Правда.

Он кивнул и внезапно протянул руку, помогая подняться.

Она удивленно вскинула на него глаза, но помощь приняла.

И это было что-то новое.

— Спасибо, — негромко сказал он, когда она выходила из Комнаты. — И... извини.

Гермиона почувствовала, как ставшее уже привычным жуткое чувство начало расти внутри ее, грозя затопить полностью.

— Джинни, — позвала она подругу, дожидаясь пока она обернется к ней.

Они сидели на ужине, и Гермиона мучительно думала, как попросить Джинни узнать у кого-нибудь из своих братьев, кто заколдован в Ордене.

Наконец, Джинни посмотрела на нее, и она, набрав побольше воздуха, выпалила:

— Ты не могла бы написать Биллу или Чарли? Мне нужно узнать что-нибудь о заклинании связи.

Джинни слегка удивленно глядела на нее, приподняв брови, но потом кивнула:

— Я напишу, — проговорила она задумчиво. — Но тебе же нужно что-то определенное?

— Нет, — слишком быстро ответила Гермиона. — С чего ты взяла?

— Я же вижу, как ты на него смотришь, — внезапно тихо ответила Джинни, кивком указывая на Малфоя, сидящего за столом своего факультета.

Гермиона испуганно замерла.

Она как-то особенно смотрит на Малфоя?

И Джинни это заметила?

Пожалуй, есть над чем задуматься.

— Ну, что? — почему-то неловко спросил Малфой, дожидавшийся ее у кабинета зельеварения.

— Я попросила Джинни узнать, — пожала плечами Гермиона, — но не беспокойся, она ничего не знает.

Опять лжешь.

— Хорошо, — кивнул он. — А ты...

— Оставь ее в покое, Малфой! — внезапно раздался голос Гарри, и Гермиона, обернувшись увидела как он и Рон подходят к ним.

И они явно подумали, что Малфой снова обижает ее.

— Послушайте, ребята, — попробовала она было встрять, но слизеринец перебил ее.

— Это не вашего ума дело, — презрительно сказал он. — Если я хочу с ней разговаривать, то я буду это делать. И вы меня не остановите.

— Ты думаешь, мы позволим тебе ее оскорблять? — вскинулся Гарри, угрожающе надвигаясь вместе с Роном на Малфоя.

Чувство, которое жило отдельной жизнью в Гермионе, немедленно потребовало ее вмешательства, заставив ее выступить на шаг вперед.

— Гарри, Рон! — умоляюще воскликнула она. — Действительно, все в порядке! Мы просто разговаривали!

— Помолчи, Гермиона, — решительно ответил Рон. — Он не умеет просто разговаривать, чертов хорек!

Она заметила, как на бледном лице Малфоя появились красные пятна.

— Отстаньте от него! — она встала между ними. — Он действительно не делал ничего плохого!

— С каких пор ты защищаешь его? — зло спросил Гарри.

— Я не защищаю, — начала оправдываться Гермиона. — Я просто...

— Да что вам от нее надо? — вдруг прошипел Малфой. — Вы, два идиота, вряд ли чем-то сможете ей помочь!

И тут они кинулись на него, оставив ее беспомощно кричать, прося остановиться.

— Прекратите! — вдруг раздался громкий окрик, и Снейп вышел из кабинета, взмахивая палочкой, разводя дерущихся в разные стороны.

Гарри и Рон застыли у одной стены, в то время как Малфой поднимался на ноги напротив них.

— Поттер, Уизли, минус тридцать баллов, — рявкнул профессор. — И я оповещу вашего декана. А вы, мистер Малфой, — он повернулся к слизеринцу, — идите в Больничное крыло. Видимо, гриффиндорцы слишком трусливы и нападают двое на одного.

— Я провожу его, сэр, — внезапно тихим голосом сказала Гермиона, подходя к Малфою.

Снейп посмотрел на нее, и она могла бы поклясться, что он изумлен.

Однако он не подал вида и кивнул.

— Думаю, это не помешает.

Гермиона прошла за свою парту, не обращая внимания на взгляды, которые кидали на нее Рон и Гарри.

— Что случилось? — шепотом спросила Парвати, изумленная, что Снейп не снял с нее баллы за опоздание. — И где Малфой?

Но Гермиона только отмахнулась и начала записывать лекцию профессора, посвященную зельям-антидотам.

Наконец, прозвенел звонок, и она поднялась, быстро кидая в сумку свои вещи, надеясь сейчас же побежать к слизеринцу в Больничное Крыло. Но тут кто-то осторожно дотронулся до ее локтя, и, обернувшись она увидела Рона и Гарри.

Словно не заметив их, она спокойно вернулась к складыванию пергамента.

— Гермиона, мы не хотели на него нападать, правда, — виноватым голосом заговорил Гарри. — Просто...

— Просто когда мы увидели, что он стоит там с тобой... — Рон передернул плечами. — О вас просто всякие глупости говорят…

— Глупости? — она раздраженно посмотрела на них. — Какие глупости?

— Ну, что вы... — неловко проговорил Гарри. — Ну, вроде как вы вместе...

Она удивленно приподняла брови.

Кому такое могло прийти в голову?

— Я слышал, как Энтони говорил своим друзьям, что ты постоянно уходишь от него к Малфою, — тем временем, взлохматив волосы, продолжил ее друг. — И вас несколько раз видели, когда вы куда-то шли вместе...

— Нам показалось, что он нарочно распускает эти слухи, — глубоко вздохнул Рон. — Ну, потому что нам не хочется, чтобы о тебе говорили, как о предательнице, понимаешь?

Сердце Гермионы забилось быстрее. Она, по сути, и есть предательница. Тут же горячая волна вины и сожаления накрыла ее.

— Вы же знаете, что ничего такого нет? — тем не менее, спокойно спросила она. — Я и Малфой... Это безумие. Просто мы — старосты. И поскольку между слизеринцами и гриффиндорцами постоянно возникают драки, — она пожала плечами, — нам приходится с этим разбираться. А вы должны подавать другим пример, а ведете себя хуже первокурсников, — строго сказала она.

Рон и Гарри виновато кивнули.

— А теперь... — она откинула с лица волосы, — я пойду в Больничное крыло. Не хочу, чтобы Малфой на вас жаловался. Скоро экзамены, и вам сейчас абсолютно не нужны взыскания.

Малфой сидел на больничной койке и азартно спорил с мадам Помфри. Когда Гермиона зашла внутрь, то первое, что она услышала, был его крик, что ему не нужно никакое обследование.

— О, может, вы его убедите! — воскликнула медсестра, завидев гриффиндорку. — У него могут быть раны под одеждой, но он не желает даже снять рубашку, чтобы я провела обследование!

Малфой кинул на нее выразительный взгляд, словно напоминая о Метке, которая была на его предплечье. Мадам Помфри совсем необязательно о ней знать.

— Ничего страшного, — вдруг спокойно сказала Гермиона, слушаясь того чувства, которое было внутри нее и требовало защитить Малфоя. — Я могу сама осмотреть его. Мы же... друзья.

Последнее слово она произнесла неуверенно, кинув испуганный взгляд на слизеринца. Но тот, удивленно посмотрев на нее, кивнул.

— Но это... — попробовала возразить медсестра. — Я сама должна его осмотреть!

— Будет лучше, если его никто не осмотрит? — тихо спросила Гермиона.

— Но я не понимаю, почему, — всплеснула руками женщина. — Это просто глупо.

— У него шрамы, — вдруг соврала Гермиона. — Он их стесняется.

Малфой, ошеломленный ее заявлением, тем не менее, промолчал, словно интересуясь, куда это все приведет.

— Это невероятно! — тем временем продолжала бушевать медсестра. — Я колдомедик!

Гермиона просто пожала плечами, словно оправдывая слизеринца.

Мадам Помфри, казалось, сомневалась, но потом махнула рукой, разрешая, и ушла, бормоча, что-то про глупых детей.

Она неуверенно посмотрела на Малфоя.

— Со мной все в порядке, — ответил он на ее взгляд.

-Но это обследование нужно, — медленно проговорила она. — Это не просто... прихоть. У тебя действительно могут быть раны.

Он пожал плечами:

— Это мои проблемы.

— Нет, — внезапно покачала она головой. — Уже нет. Так что, давай, снимай эту рубашку, пока мадам Помфри не вернулась.

Он смотрел на нее, не отрываясь, пару долгих секунд, а потом отрывисто кивнул и стащил через голову форменную рубашку.

Гермиона вздохнула и, облизнув пересохшие губы, подошла к нему. Ее пальцы осторожно касались его кожи, перебегали с шеи на плечи и обратно, мягко дотрагивались до груди, отыскивая ушибы.

А потом она нерешительно дотронулась до Метки.

Малфой, который до этого сидел, не двигаясь, вздрогнул. Гермиона внезапно забыла, зачем она это все делала.

Ты не видишь, как ему больно?

Опять это странное чувство... Ей внезапно захотелось спрятать его, никого к нему не пускать, защитить от всего мира.

Ее ладонь ласково погладила Метку, словно надеясь, что из-за этого она исчезнет.

Малфой не сводил с нее взгляда.

А она старалась не смотреть на него, продолжая мягко дотрагиваться до уродливой татуировки.

Очищение.

Почему-то она воспринимала это все именно так.

Внезапно его пальцы осторожно прикоснулись к ее лицу. Она испуганно подняла на него взгляд.

Это же очищение, чего ты боишься?

Он завороженно смотрел на нее, пока она не отрывала взгляда от его лица. А потом наклонился и легко прикоснулся своими губами к ее.

И в тот же момент вся какая-то неправдоподобность происходящего исчезла, оставляя ее наедине с поцелуем.

Зато появилось чувство защищенности. Гермиона искренне верила в тот момент, что ни с ней, ни с ним ничего плохого не случится.

Время должно остановиться.

Но так не бывает. Время не замирает только по чьему-то желанию, да и окружающий мир не желает оставаться в стороне.

На смену чувству безопасности пришел страх.

За Малфоя.

Что если кто-нибудь об этом узнает, будет плохо ему.

Но почему-то вместо того, чтобы прекратить это безумие, она подалась вперед, прижимаясь к нему.

И пусть будет, что будет.

— С ним все в порядке, — бесстрастно сообщила Гермиона мадам Помфри спустя несколько минут.

Медсестра вернулась слишком быстро, и они едва успели отскочить друг от друга, услышав звук открывающейся двери.

— Вы уверены? — озадаченно спросила мадам Помфри. — Потому что если нет...

— Все хорошо, правда, — поднялся с кровати Малфой. — Я выпил зелье, которое вы мне давали. Нам уже можно уходить?

— Да, — ворчливо ответила медсестра. — И постарайтесь не попадать сюда почаще.

Когда они выходили из Больничного крыла, Малфой осторожно, словно ненароком, взял Гермиону за руку, заставляя ее улыбнуться краешками губ.

Но они оба старательно не смотрели друг на друга.

На Нумерологии Гермиона клятвенно пообещала себе закончить со всем этим безумием.

Но вместо этого сама подошла к Малфою на обеде и сообщила о чрезвычайно важном деле, которое им вдвоем надо выполнить.

— Что случилось? — взволнованно спросил он, когда они, наконец, нашли пустой коридор.

— Билл ответил на письмо Джинни, — закусив губу, ответила она. — Он, когда искал информацию, понял, что симптомы у... у одного человека, похожи на те, что возникают при наложении заклинании связи.

— И...кто этот человек? — даже как-то с любопытством спросил он.

— Долохов, — нехотя выдавила из себя она. — Он... в плену.

— А раны откуда? — с непроницаемым лицом осведомился он.

Гермиона не ответила, только спрятала лицо в ладонях.

— Добро пожаловать в реальный мир, Грейнджер, — криво усмехнулся Малфой. — И Орден пытает тех, кто попал к нему в плен.

Она подняла на него взгляд.

— Я поняла, — бездушно обронила она.

— Это... больно? — спросил он. — Я имею в виду то, что твои идеалы...

— Разрушились? — неестественно улыбнулась она. — О, Малфой, ради Мерлина... Будь у меня еще какие-то идеалы, меня бы здесь не было.

— Это уже плохо, Грейнджер, — серьезным голосом ответил он. — Если ты заявишь мне, что не собираешься биться за Орден...

— Конечно, собираюсь, — отмахнулась она. — Просто... не верю.

— О, тогда добро пожаловать не в реальный мир, — фыркнул он. — Добро пожаловать в мой мир.

— Спасибо, — церемонно ответила Гермиона, подходя к нему ближе. — И что теперь делать с Паркинсон?

— Я думаю, с Долохова снимут заклинание, — пожал плечами он. — Сами мы с Пэнси не снимем, так что остается просто надеяться.

— Ненавижу надеяться, — вздохнула она.

— Черт, Грейнджер, не разочаровывай меня в лучшем, — обвиняюще сказал он, крепко сжимая ее ладони в своих. — Я думал, вы надеетесь до конца.

— Черт, Малфой! — воскликнула она в тон ему, опираясь лбом о его плечо. — Не разочаровывай меня! Я думала, что вы не думаете о гриффиндорцах как о лучшем!

— Я не такой, как остальные, — задумчиво проговорил он.

— Это радует, — спокойно ответила она, чувствуя, как он зарывается лицом в ее волосы.

Паркинсон появилась на завтраке утром следующего дня. Бледная, усталая, но счастливая.

Гермиона довольно улыбнулась, завидев ее. Впрочем, спустя секунду ее улыбка погасла, когда она увидела, как Малфой обнимает ее.

Малфой сидел в Выручай-Комнате. В кресле. В одном единственном кресле, которое Комната соизволила им отдать.

Она подошла к нему и замерла, глядя в его лицо, изучая, словно человека, которого не видела очень долго.

— Что-то не так? — хмуро спросил он, не поднимая на нее глаз, но осторожно прикасаясь к ее ладони, которой она сжимала подлокотник кресла.

— Я не знаю, — передернула она плечами, отвечая на его пожатие. — Все не так. Что с нами?

— В каком смысле? — глядя куда-то за нее, поинтересовался он.

— Например, почему ты держишь меня за руку? — приподняла она брови. — Или... почему я целую тебя?

Он не ответил.

— Это неправильно, — уверенным тоном сказала она. — И это никуда не приведет. Разве что, к большой беде.

— Наплевать, — безмятежно ответил он. — Мне уж точно. Пока... пока это интересно, во всяком случае.

Интересно?

Он воспринимает это так?

Ну, зато он как-то воспринимает.

А сама она уже окончательно запуталась.

— Это... против правил, — привела она последний аргумент, который был у нее в запасе.

— Против чьих правил? — спокойно спросил он. — Ордена, Пожирателей, Лорда... Ты же сама сказала, что не веришь.

— Все равно, это нечестно! — воскликнула она, но тут он резко потянул ее за руку, заставляя приблизиться к себе.

Пару секунд он вглядывался ей в лицо, а затем чуть наклонился вперед и поцеловал.

В тот же миг все мысли о глупости и ошибочности вылетели у нее из головы, полностью сметенные тем чувством, которое теперь постоянно жило где-то в глубинах ее подсознания.

Когда он, наконец, отпустил ее, она почувствовала, как заливается краской. Он же просто проверял, верит ли она в то, что говорит, а она повела себя...

Как дура.

— Ладно, ты прав, — наконец, призналась она шепотом, глядя как он поднимается из кресла, собираясь уступить место ей. — Возможно, это... нормально.

Она рассталась с Энтони. Сказала, что не готова к отношениям, что сейчас ее волнуют только экзамены. Он печально улыбнулся и кивнул. А она снова почувствовала себя дрянью.

Но спустя десять минут, когда Малфой отыскал ее, она забыла об этом.

Время проходило как-то странно, крошась и сыплясь, как песок.

Она запоминала только какие-то рваные отрывки, и все они были связаны с Малфоем. Большую часть свободного времени они проводили в Выручай-Комнате. И почти всегда молчали. Говорить — это значит думать. А думать...

Думать им хотелось в последнюю очередь.

Если дать себе труд задуматься, то можно увидеть все последствия, вытекающие из их решения.

Пэнси вдруг изменилась. Она не оскорбляла, как раньше Гермиону, отыгрываясь на Гарри и Роне. Хотя Малфой, в редкие минуты их разговоров, клялся, что ничего ей не говорил.

А Гермиона не знала верить, или нет. Может, Паркинсон, просто как-то чувствует, кому обязана своим выздоровлением?

О Гермионе и Малфое постоянно ходили слухи. Никто толком не знал, чем они занимаются вместе, но все шептались. Кто-то подозревал их обоих в предательстве, кто-то обвинял черт знает в каких грехах, но никто не сказал себе, что это — не их дело.

Но Гарри и Рон ревностно охраняли ее от любых нападок, а Малфой просто не обращал на них внимания.

Но если бы кто-нибудь серьезно спросил бы, что у них такое происходит, и Малфой, и Гермиона не знали бы что ответить.

Потому что признаться, значит отрезать путь к отступлению.

А так они просто дожидались какого-то финала, мучаясь по ночам от безысходности и неизвестности.

Но ни один не скажет об этом другому.

Малфой иногда рассказывал о нападениях, которые Пожиратели собирались организовать, и каждый раз Гермиона обещала себе сказать об этом кому-нибудь, исправить то, что наделает слизеринец, да вот только...

Только каждый раз, страх за Малфоя, за то, что его вычислят как предателя, затмевал все остальное.

И она каждый раз лгала себе, что все будет нормально.

Иногда она мельком говорила о количестве авроров, которые будут поджидать Пожирателей, желая, чтобы Малфой был в порядке и не наткнулся на то, чего не ожидал.

Малфой... Она все еще называла его так. И он обращался к ней только по фамилии. Отчего-то это казалось удобнее, словно создавало иллюзию защищенности. Как будто бы все как раньше. И нет никакой войны, авроров, которые каждую неделю угрожают жизни Малфоя, нет магглов, которые погибают из-за его заклинаний.

Есть только Выручай-Комната. И широкое кресло, в которое они забираются вдвоем и молчат.

Так и проходило время, неумолимо приближая весну, а за ней и лето.

Гермиона впервые в жизни страстно желала, чтобы июнь не наступил никогда. Раньше она всегда с нетерпением дожидалась каникул, возможности увидеть маму и папу, родителей Рона, погостить в «Норе»... Но теперь мысли о лете вызывали отвращение и неосознанный страх.

Однажды, когда они в очередной раз сидели в Выручай-Комнате, Гермиона вдруг поняла, что до экзаменов, а значит и до июня остался всего месяц. А о том, что будет потом, у нее не было ни малейшего представления. И что будет с Малфоем, она тоже не знала. И не имела понятия, что случиться с «ними», которое так внезапно появилось.

— Что ты будешь делать летом? — тихо спросила она, откидывая с лица волосы. — И потом?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Жить, как всегда, наверное. А ты?

— Я поступлю в Орден, — усмехнулась она. — Стану аврором. Буду помогать Гарри.

— А мы? — негромко поинтересовался он. — Что будет с нами?

— Не знаю, — она тяжело вздохнула. — Там же все другое... Нет этой Комнаты, нет Дамблдора, который защитит... Там ничего нет.

— Мы можем создать вторую Выручай-Комнату, — вдруг улыбнулся он. — У нас будет маленький домик, как на рождественских открытках. И сад, в котором все будет цвести. — Он внезапно скривился. — Эдакая сладкая сказка.

— Не хочу домик, — она уперлась ладонями ему в грудь, словно защищаясь. — Хочу... квартиру. В Косом переулке. У нас все будет такое яркое, как будто бы всегда весна.

— И у нас будет желтая гостиная, — продолжил фантазировать Малфой. — Я куплю всякие глупые статуэтки.

— А я — разноцветные шторы, — счастливо засмеялась Гермиона, представляя их дом. — И у нас будет фиолетовая ванная, и деревянная кухня, и... спальня, — она слегка замялась.

— И спальня, — кивнул он. — Большая, светлая... Дай подумать... Я хочу, чтобы она была зеленой.

— Красная, — возразила она, все еще раздумывая, что всерьез обсуждает с Малфоем цвет их спальни.

— Ну уж нет, — приподнял брови он. — Лучше пусть будет... голубая.

— Так и быть, — она поднялась с кресла, чувствуя надобность занять руки хоть чем-нибудь. — Но сразу говорю, большая часть шкафа — моя.

— Ты же не боишься? — вдруг серьезно спросил он. — Я имею в виду, жить со мной. И не злишься?

— Нет, — мягко ответила она, возвращаясь к нему и зарывая пальцы в его волосы. — Волнуюсь, да. Но не боюсь. И уж точно не злюсь. Я рада, что все стало понятно.

— Это хорошо, — улыбнулся он, а затем внезапно вскочил с дивана. — Хочешь танцевать?

Она удивленно посмотрела на него:

— Танцевать? Но здесь нет даже музыки...

И, словно услышав ее слова, из неоткуда полилась медленная спокойная мелодия.

— Глупая Комната, — ворчливо фыркнула она.

— Так вас можно пригласить на танец? — церемонно поклонился Малфой.

— Я думаю, да, — сделала она шутливый реверанс.

И, весело смеясь, в то время как он кружил ее по Комнате, она подумала, что окончательно сошла с ума.

Экзамены прошли чересчур быстро. Она даже и не верила, что — все. Что нет больше в ее жизни Хогвартса, нет директора, деканов, уроков...

Зато Малфой есть. И это ее... утешало.

На вокзале в Хогсмиде почему-то ей запомнилась только Паркинсон. Ее обычно красиво уложенные волосы, сейчас развевались на холодном ветру, возникшем непонятно откуда. Тучи на грозном, свинцовом небе словно предупреждали о скором дожде.

Казалось, даже погода запуталась.

Паркинсон стояла вдалеке от всех остальных и смотрела в небо. Черные волосы спутались, а по лицу ничего нельзя было прочитать.

На ней единственной все еще была школьная мантия. Она словно оттягивала момент прощания с прошлым.

И вообще все слизеринцы были непривычно молчаливы. Дафна Гринграсс плакала. Единственная со всего своего факультета.

Крэбб и Гойл стояли рядом с Малфоем и молчали. Забини был неподалеку и казался единственным довольным от того, что все закончилось.

— И что теперь? — взлохматил волосы Гарри.

— Ничего, — спокойно ответила Гермиона, поворачиваясь к нему. — Каждый своей дорогой.

— Но... мы же вместе? — слегка растерянно спросил Рон. — Все же, как раньше?

— О, Уизел! — воскликнула незаметно подошедшая Паркинсон. — Ничего не как раньше! Проснись уже!

— Что тебе надо? — воинственно спросила Джинни, которой предстоял еще один год детства. А затем она станет такими же, как они.

Если уже не стала.

— Хотела попрощаться, — хмыкнула Пэнси. — И поблагодарить... — ее взгляд скользнул по лицу Гермионы, — ее. Она сама знает за что.

Все удивленно смотрели на двух девушек, пока Гермиона не улыбнулась:

— Не за что, — а потом, спохватившись, добавила, — хотя я понятия не имею о чем ты.

— Пусть будет так, — усмехнулась бывшая слизеринка, заправляя за ухо прядь волос.

— Жаль, что все эти годы мы просто ссорились, — тихо произнесла Гермиона, глядя, как Пэнси отходит от них и приближается к Малфою.

— Ты что? — ошеломленно взглянул на нее Рон. — Это не мы начали!

— Но мы могли бы закончить, — устало вздохнула она. — Ладно, идем. Поезд скоро отходит.

Так смешно и неправдоподобно начиналась новая взрослая жизнь.

Квартира была тусклой. Никаких желтых гостиных, голубых спален... Все было спокойных, глубоких оттенков.

А она не стала ничего переделывать. Просто когда она зашла сюда вместе с Малфоем и, наконец, отчетливо поняла, что вот он — ее, их новый дом, то сразу привыкла. Даже не привыкла, а приняла. А дом — это значит спокойствие, уют и безопасность.

В ее доме не будет войны.

В гостиной не было никаких статуэток, а те, что остались с прошлой жизни она выкинула. Шторы были тяжелые, серые, но они почему-то успокаивали ее, словно когда она задергивала их, весь остальной мир оставлял их в покое.

Спальня была большой. Она ей нравилась. И когда она развешивала свои вещи в шкафу, то улыбалась. Потому что это — их дом.

И Малфой действительно отдал ей большую часть шкафа.

Она сказала всем, что не хочет жить в Гриммаулд-Плэйс 12, потому что ей нужна хоть капелька свободы. И поскольку все члены Ордена были взвинчены постоянными нападениями и кажущимся таким близким поражением, никто и не подумал возражать.

Гермиона не знала, как Малфой сумел уговорить родителей не заставлять его жить в родном поместье. Она думала, что большую роль в этом сыграло то, что Лорд выбрал своей резиденцией именно Малфой-Менор.

Первые два дня она жила в особняке Блеков, не получая никаких известий от Малфоя. На третий день она стала полноправным членом Ордена Феникса, тем самым отсекая путь назад.

А потом они нашли эту маленькую квартиру. Малфой говорил что-то про то, что всем занимался Забини. Так было безопаснее. Никому и в голову бы не пришло проверять, чем занимается Блейз. Не то, что Гермиона и Драко.

Первый день в своем новом доме они распаковывали вещи, стараясь говорить как можно меньше, словно слова могли все разрушить.

Ближе к вечеру, Гермиона поймала себя на том, что готовит им чай.

Их первое совместное чаепитие.

Это почему-то успокоило ее.

Дальше все будет хорошо.

Гермиона не включила свет в гостиной, зато задернула шторы.

Она и Малфой сидели на диване, забравшись на него с ногами, и словно ждали чего-то.

Чай в чайнике давным-давно остыл, так и не налитый в чашки.

— Который час? — тихонько спросила Гермиона, стаскивая со спинки дивана плед и заворачиваясь в него.

— Скоро десять, — ответил Малфой. — А зачем тебе?

— Пойдем спать? — все также негромко предложила она, поднимаясь с дивана, по-прежнему завернутая в плед, и протянула ему руку.

— Я могу спать здесь, если не хочешь, — осторожно сказал он.

Гермионе внезапно захотелось попросить его так и сделать.

Но чувство внутри взбунтовалось, требуя, чтобы Малфой был рядом.

Всегда. Чтобы никогда никуда не уходил. Никогда-никогда-никогда...

— Нет, — помотала она головой. — Пойдем.

— Не надо, — попросила она, когда Малфой собрался включить свет. — Я не хочу.

— Ладно, — пожал он плечами.

Она уселась на кровать, глядя на него.

Страшно. Так страшно ей еще не было.

И он ни за что не обидит ее.

— Иди сюда, — тихо сказала она.

Кровать прогнулась под его весом, когда он сел рядом с ней. Она вздохнула и решительно повернулась к нему.

— Ты ничего не должна, ты же знаешь, — пробормотал Малфой, внимательно глядя в ее глаза. — Ни мне, ни кому-то еще.

— Я знаю, — кивнула она. — Но мне это нужно. В смысле, — она опустила вспыхнувшее смущением лицо. — О Мерлин, ну... Я просто люблю тебя, — и, увидев, насколько он удивился, смущенно добавила, — наверное.

Ты сошла с ума. Какая, к черту, любовь?

Нет, нет и нет.

Он осторожно взял ее пальцы в свои.

— Послушай, ты не обязан ничего мне говорить, — рассеянно прошептала она. — Я... Я не знаю, зачем я это сказала. И я не...

— Я тоже, — внезапно перебил ее он. — Я... тоже. Наверное. Люблю.

Она медленно кивнула, не до конца веря, пока внутри все плавилось от невозможной нежности.

— И что мы будем с этим делать? — поинтересовалась она, страшно занятая сплетением их пальцев.

Он пожал плечами:

— Ничего. Жить здесь, как и собирались. Это же ничего не меняет. Для меня, во всяком случае.

Сердце пропустило удар, когда Гермиона услышала эти слова.

Все как раньше. И для нее.

Она мягко улыбнулась и, наклонившись вперед, поцеловала его.

Не как раньше. Уверенно и бесстрашно.

Без следа былого испуга.

На секунду отстранившись, она, словно запоминая его черты, внимательно вгляделась в его лицо, а потом стянула с себя джемпер.

Малфой прерывисто вздохнул, когда она потянулась к нему и начала расстегивать пуговицы его рубашки. Он сидел, стараясь не двигаться, словно боясь все разрушить одним единственным движением.

Ее пальцы осторожно дотронулись до бледной кожи, лаская. Она наблюдала за своими собственными руками, словно не веря в то, что собирается сделать.

А что я собираюсь?

Время куда-то исчезло, издалека наблюдая за тем, как она прижимается к нему, словно желая раствориться в нем, как он целует ее шею, прокладывая тропинку из поцелуев до самых ключиц. Как она внезапно всхлипывает, когда он спускается со своими поцелуями ниже. Как все это кажется ей нереальным. Не бывает так... правильно. Хорошо. И нужно.

И каждое касание губ — отчаянное, испуганное, уверенное и неуверенное одновременно, и как будто последним.

Хотелось... Непонятно чего. Какое-то страшное томление. И бабочки в животе.

И безумное, захлестнувшее с головой счастье.

Она сама потянула его за собой, откидываясь на кровать.

Думать не хотелось, только чувствовать.

Знать что он рядом, верить, что так будет всегда.

— У тебя сердце так стучит, — тихонько пробормотал он, поглаживая выступающие ключицы. — Какая же ты...

— У тебя тоже, — шепотом сказала она, хватая ладонь и прижимая к своей груди. — Чувствуешь?

Он кивнул — ее сердце колотилось как безумное.

— Это потому что я тебя люблю, — негромко обронила она.

Он внезапно улыбнулся.

А она сама потянулась к нему и впилась в губы поцелуем.

Утро пришло серыми обрывками света. Тусклые лучи солнца пробивались сквозь плотные шторы, отражались в зеркале и падали на кровать, освещая белоснежные простыни и темное покрывало, небрежно откинутый в сторону плед и разбросанные вещи.

Гермиона крепко обнимала Малфоя, прижимаясь к нему изо всех сил даже во сне. Его руки сильно сжимали ее талию, словно боясь, что ее отберут у него.

Будильник зазвенел, словно напоминая, что реальный мир все еще продолжает существовать. Испуганно подскочив во сне, Гермиона проснулась. Выключив расшумевшийся будильник, она повернулась к Драко, который продолжал лежать, но его глаза были открыты.

— Привет, — неуверенно сказала Гермиона.

Вместо ответа он опять притянул ее к себе, зарываясь лицом в ее волосы.

— Мне уже пора, — глухо пробормотала она, прислоняясь лбом к его плечу. — У меня дежурство утром.

— И мне надо идти, — вздохнул он. — У нас... сбор.

Он замялся.

А она закрыла глаза, пытаясь сдержать внезапно появившиеся слезы.

Ну почему всегда так?

В их жизнь?

— Конечно, — улыбнулась она Малфою — Иди. Только я в душ первая.

Он тоже улыбнулся. И продолжал улыбаться, пока она шла в ванную комнату, шлепая босыми ногами по холодному полу. Просто чтобы не закричать.

Она постаралась расставить свои дежурства так, чтобы они не приходились на ночь. Просто так она вообще бы не виделась с Драко.

Она буквально умоляла всех уступить дневные дежурства, заверяя, что ночью ей не так страшно спать.

И все верили.

Каждый день она отправлялась то в Министерство, то в больницу Святого Мунго. Иногда даже в Гринготтс.

Рон был с ней. Всегда.

Гарри не выпускали никуда. Он был заперт в собственном доме, как некогда Сириус. И его это злило. То, что он ничего не делает. То, что в нем видят не сильного волшебника, а просто символ, из-за которого люди продолжали бороться. То, что из-за него, вместо него, умирают другие.

А они действительно умирали.

Только Гермиона этого не видела.

На ее дежурстве еще не было ни одного нападения.

Но все хорошее когда-либо заканчивается.

Это случилось в августе.

Она была на очередном дежурстве в Святом Мунго. Позавчера сюда привезли раненых Пожирателей, пойманных взрослыми аврорами во время очередного нападения на деревню в Северной части Англии.

И они вместе с Роном и Тонкс сторожили их палаты. Пожирателей, после того как минует смертельная опасность, собирались отправить сначала в Визенгамот, а затем и в Азкабан.

И она действительно этого хотела.

Потому что у них была Беллатриса Лейстрейндж.

Она одна — достаточный повод для того, чтобы Пожиратели ворвались в Святой Мунго. И это не считая Руквуда и Мальсибера.

Потом, раздумывая над тем, что случилось, Гермиона понимала, насколько они были самоуверенны, когда полагали, что Пожиратели не попробуют забрать своих.

Они появились из ниоткуда. Она и Рон одни остались у дверей палаты, Тонкс отошла в ванную комнату.

Их было столько, что она даже не дала себе труд посчитать их.

Просто закричала, предупреждая Рона.

И тут началось настоящее безумие.

Повсюду вспыхивали лучи заклинаний: смертельных и просто замораживающих, Пожирателей и ее с Роном.

Появившаяся Тонкс громко выкрикнула:

— Экспекто Патронум!

Появившийся серебристый волк мгновенно исчез, отправленный в Гриммаулд-Плейс, 12.

Гермиона на секунду перевела дыхание: скоро будет подмога.

Но мир не собирался давать передышки.

Все вокруг рушилось, кто-то кричал, что-то взрывалось...

— Пригнись! — заорал Рон, толкая ее на пол.

Мимо них пролетел зеленый луч.

И только потом она поняла: они едва спаслись.

В тот момент в ней что-то перевернулось.

Когда она поднялась с пола, былое оцепенение и страх пропали.

Теперь и она, наравне с Тонкс и Роном, сыпала заклинаниями, не брезгуя и запрещенными. И только молилась всем богам, которых помнила, чтобы Драко не оказался очередным поверженным магом.

Когда пришла подмога, все стало еще сложней.

Мир крутился, словно в калейдоскопе.

— Черт! — громко воскликнул Билл, бьющийся очередным Пожирателем рядом с ней.

Гермиона на секунду повернулась к нему и увидела, как рукав его мантии пропитывается темной кровью.

Сердце пропустило удар.

Яростно обернувшись к Пожирателю, чье лицо по-прежнему было скрыто капюшоном, она, не задумываясь, выкрикнула:

— Авада Кедавра!

В тот момент ей действительно хотелось, чтобы он просто-напросто сдох.

И когда он упал, не успев отреагировать, ее затопил жуткий страх.

Не обращая внимания на слова Билла, что надо помочь Флер, сражающейся сразу с двумя Пожирателями, она наклонилась и сорвала с мага маску.

И тут же пожалела.

Внутри все превратилось в лед, когда она увидела... Блейза Забини.

И только сейчас она поняла, что она наделала.

Опустившись на колени рядом с трупом своего бывшего сокурсника, она изо всех сил трясла его, сминая темную мантию, кричала и захлебывалась слезами.

Пока подбежавший Рон резко не поднял ее и влепил пощечину.

— Все в порядке! — рявкнул он. — Так было надо! Иди, там нужна помощь!

И оттолкнув ее, сам побежал к Джинни, которая сражалась с Джагсоном.

Она сделала несколько неуверенных шагов, потом обернулась и в последний раз взглянула на Блейза.

А потом побежала вперед.

Они выиграли. Если, конечно, это была победа. Святой Мунго превратился едва ли не в руины.

Они сумели не дать Пожирателям забрать Беллатрису. Но было столько погибших и с их, и с той стороны, что Гермиона не знала, стоило ли оно того.

Она брела среди трупов, срывая маски, всякий раз надеясь не увидеть его лица.

И тут раздался безумный, полный невыносимой боли крик.

Рон.

Она быстро обернулась и, поскальзываясь на крови, которой был залит пол, побежала к нему.

Рон стоял на коленях, весь перемазанный кровью, своей и чужой, и крепко сжимал в пальцах руку... Джинни.

Джинни лежала на полу. Ее голова была откинута назад, обнажая ужасную рану на шее.

Фенрир.

Это мог сделать только он.

Джинни хрипела, и в глубинах ее горла что-то булькало. Кровь, которой была залита ее майка, пузырилась.

Гермиона замерла в нескольких шагах от них, чувствуя, что внутри все превращается в лед.

Она не умрет, не умрет, не умрет...

— Рон! — тем временем хрипела Джинни. — Мне...

— Тсс, — прошептал Рон, дрожащими пальцами вытаскивая палочку. — Все хорошо, малышка. Я вылечу тебя. Мы тебе поможем....

Билл подбежал к ним и бухнулся на колени рядом с сестрой.

— Малыш, — всхлипнул он, зарывая пальцы в ее волосы. — Черт, Джинни, я рядом. Мы рядом. Ты... все будет хорошо.

Рон, не прекращая ни на минуту, шептал заклинания, заставляя рану затягиваться. Но спустя секунду кровь с прежней силой опять начинала течь. И даже подошедшие целители были не в силах помочь.

Джинни внезапно выгнулась дугой и вскрикнула. Рон, рыдая, крепче сжал ее в своих объятиях.

— Не умирай, не умирай, — бормотал он. — Не уходи, Джинни... Ну же...

Глаза его сестры широко раскрылись. А потом она внезапно обмякла в его руках.

Ее больше нет.

Билл громко закричал, словно умоляя небо вернуть ее.

Она аппарировала прямо в квартиру и сразу направилась в спальню, на ходу срывая с себя грязную одежду.

Живи, живи, живи...

Малфой сидел на кровати и смотрел пустыми глазами прямо перед собой.

Она испытала невероятное облегчение, увидев его.

И тут же зарыдала, как не плакала еще никогда.

Он перевел взгляд на нее и, мгновенно вскочив с кровати, подбежал к ней.

Она вцепилась в него, до боли сжимая его плечи, все еще чувствуя тупую боль где-то в животе. След ее страха.

— Ее нет, понимаешь! — шептала она. — Нет, нет, нет...

А потом вспомнился Блейз.

Ее руки — по локоть в крови.

И она заплакала еще сильней.

А Драко крепко обнимал ее, шепча что-то утешающее.

— Я не хотела! — выкрикнула она. — Правда! Драко, мне так жаль...

Гермиона оттолкнула его и согнулась пополам от боли, которая сжигала ее внутри.

— Блейз... — стонала она. — Он не должен был умереть... И Джинни...

— Блейз? — медленно переспросил он. — Блейз… умер?

— Я! — продолжала кричать она. — Я! Я, я, я убила его...

Малфой замер, глядя, как она сползает на пол и обхватывает руками колени.

Безумие играло по своим правилам.

Война смело диктовала им свою волю, коверкая их жизни по секундной прихоти.

— Там столько крови, — вдруг тихо сказала Гермиона, глядя в никуда. — Моя, Билла, Чарли, Флер и... Джинни. Никогда не видела столько крови. А он... Не его кровь. Не Блейза.

Драко сел рядом с ней и крепко ее обнял.

— Мне жаль, — шептал он, целуя ее в макушку. — Мне так жаль, Гермиона...

С этого дня кошмары стали постоянными спутниками ее ночей и снов.

Гарри ни с кем не разговаривал.

Рон тоже.

В ту ночь погибли не только Блейз и Джинни, а еще многие пациенты больницы, включая маму Невилла, и Гестия Джонс.

Из Пожирателей, кроме Забини, погибли Селвин и Гиббон.

Но было столько раненых...

Луне, которой как и Джинни не полагалось сражаться, повезло больше чем сестре Рона. Но ненамного. Она ничего не помнила. И не умела.

Она стала похожа на родителей Невилла.

Днем Гермиона поддерживала всех: и Молли, убитую горем, и Рона, и Гарри, и Билла с Флер...

Всех.

Но по ночам... По ночам Гермиона извивалась, кричала, плакала, каждый раз переживая один тот же день.

И если бы не Драко, она знала, она бы сошла с ума.

−И что тебе надо? − устало спросила Гермиона.− Ничего невыполнимого, Грейнджер, − поморщился Блейз Забини, усаживаясь на один из высоких резных стульев, стоящих вокруг круглого стола. − Присаживайся.

−И что это — выполнимое? − спросила она, послушно занимая место напротив него.

−Просто поговорить, − пожал плечами он. − Как ты и Драко когда-то.

Она несколько ошеломленно взглянула на него.

−Разумеется, я все знаю, − он неприятно улыбнулся. − Кроме одного. Ты действительно ему веришь?

−Конечно, − она удивленно моргнула. − Почему я не должна?

−О, Грейнджер, − скривился он. − Конечно, ты не должна доверять ему. Это же Драко! Ты оправдываешь его поступки отсутствием выбора, но будь у него выбор, он поступал бы так же.

−Нет, − уверенно возразила она. − Я знаю его, и...

−Бред, − он поднял руку, прерывая ее. − Глупости. Это — Драко, эгоистичный, самовлюбленный и жадный до власти Драко. То, что он с тобой... − он сделал неопределенный жест рукой, − просто интерес. Его никто никогда не жалел, не испытывал сочувствия... Стоит его интересу пройти, он бросит тебя, поверь.

Она передернула плечами:

−Глупости. Это ты их говоришь.

−Нет, нет и нет, − он вдруг улыбнулся. − Упрямая глупая гриффиндорка. Драко чуждо все человеческое, он никогда не жил пустыми идеалами морали. Для него и мораль, и идеал — выбор семьи. И он ни за что не изменится.

−Я и не хочу, чтобы он менялся, − покачала головой Гермиона.

−Знаешь в чем зло или тьма, называй как хочешь, опасней добра, света? − прищурился он. − Стоит одному попасть под ее обаяние, она утащит в пропасть всех, кто имеет хоть какое отношение к уже зараженному.

−Зараженному? − тихо переспросила она. − Ты говоришь как о какой−то болезни.

−Это и есть болезнь, − кивнул он. − Тягучая, сладкая... и до невозможного свободолюбивая. Мы все подвержены этой болезни. Даже ты. Твое стремление быть лучше всех — не больше чем простая гордыня. И ты... − он криво усмехнулся, − просто убийца. Как я, Драко, Пэнси... Все мы.

−Вовсе нет, − фыркнула она, чувствуя, как внутри все плавится от страха, который он вызывал в ней.

−Да, Грейнджер, да... − он поднялся на ноги. − Единственный опасный побочный эффект — безумие.

−Безумие, − медленно повторила она.

−Мы все сойдем с ума, − легко сказал он. − И Драко, и я... И ты, разумеется.

−Нет, − она неверяще усмехнулась. − Я — нет.

−Откуда ты знаешь? − Блейз подошел совсем близко к ней. − Ты уже сошла с ума.

−С чего ты взял? − стараясь подавить панику, насмешливо спросила она.

−Твое подсознание... − он прищелкнул пальцами. − Твое больное, измученное подсознание подсовывает меня тебе каждую ночь. И я говорю об одном и том же. Но... − он на секунду замолчал, − это не я. Я мертв, Грейнджер. Ты споришь сама с собой.

−Нет, − решительно ответила она. − Нет, конечно.

−Вот, опять, − он серьезно посмотрел на нее. − Грейнджер, меня нет. И умом ты это понимаешь. Раз я говорю это. И ты знаешь, что каждую ночь доказываешь что−то самой себе, − он весело усмехнулся. − Просто твое чувство вины заставляет подсознание становится мною. Я могу быть даже мелкой Уизли, или даже Поттером... Всем, что захочет твое безумие.

−И это не кончится? − тихо проговорила она. − Никогда?

−Никогда, − с сумасшедшей улыбкой на губах подтвердил он. − Просто нас будет больше.

Она закричала и проснулась.

Драко рядом вздрогнул и вскочил на постели.

−Успокойся, − пробормотал он сонно, обнимая ее. − Это просто кошмар.

Она откинула его руки и поднялась с постели, чтобы подойти к окну.

Спокойная ночная улица, тусклый свет газовых фонарей и закрытые лавки — все было как всегда. Она прижалась лбом к холодному стеклу, стараясь прийти в себя.

Не легко это — говорить с мертвецами, которых сам же и отправил на другой свет.

Драко осторожно подошел к ней и замер в паре шагов.

−Что−то не так? − тихо спросил он.

−Все не так, − не поворачиваясь, ответила она. − Эта война... Она никогда не кончится, а если и кончится... − она подняла руку, затем безвольно опустила ее, − если выиграем мы — я потеряю тебя. Выиграете вы — не будет меня. Гарри. Никого не будет.

Он молчал.

−Это забавно, не так ли? − негромко засмеялась она. − Как своеобразная игра. Интересно, не правда ли? Это все просто ново для тебя.

−Это не игра, − вздохнул он. − И уж точно не весело или интересно. Это... страшно.

Она не ответила, продолжая смотреть на улицу.

−Я бы хотел уберечь тебя от всего, − продолжил он. − Чтобы ты не видела всего этого... Чтобы этого не было в твоей жизни.

−Я бы тоже этого хотела, − глухо ответила она.

−Но я не могу ничего сделать, − пожал он плечами. − Ты будешь убивать, я буду убивать... Это война, Гермиона. Не больше и не меньше.

Он подошел и стал рядом с ней.

−Что ты видела? − спросил он, опираясь руками о широкий подоконник.

Она открыла рот, собираясь все рассказать, но потом просто махнула рукой:

−Ты не поймешь.

Он резко выдохнул:

−Как захочешь.

−Идем спать, − помолчав, сказала она, поворачиваясь к нему.

Дожди. В ее жизни теперь были одни тусклые серые дожди.

И когда она сидела с Гарри в его комнате, за окном шумели тяжелые капельки, падая на асфальт и разбиваясь на тысячи маленьких осколков.

−Почему ты молчишь? − негромко спросила Гермиона.

Он пожал плечами.

−Ты должен хоть с кем−то поговорить, − продолжила настаивать она.

Гарри тяжело вздохнул:

−Мне не хочется.

−А Джинни бы этого не простила, − она знала, что поступает жестоко.

Но если это — единственный способ привести его в чувство, это не страшно.

Он вздрогнул.

−Неужели тебе так сложно выговориться? − она покачала головой. − Я же тоже потеряла подругу! И я не могу поговорить с Роном, это было бы... слишком для него. Но ты... Ты же любишь ее.

−Я идиот, − пряча лицо в ладонях, сказал Гарри. − Это я во всем виноват.

−Ее там и не должно было быть, − ответила она. − И она знала, на что идет. Ты не виноват.

−Она умерла из−за меня, − вдруг выкрикнул Гарри. − Если бы не я, она, черт побери, была бы жива!

−Вовсе нет, − тихо возразила она. − Если бы не было Лорда — тогда да, она бы жила. Это не твоя вина.

−Я так хотел, чтобы все было хорошо, − простонал он. − Хотел жить с ней, всегда быть рядом...

Он внезапно осекся:

−Я несу бред, не правда ли?

−Нет, что ты... Это нормально, − негромко сказала Гермиона. − Я тоже мечтала. Я хотела фиолетовую ванную, веришь?

Он изумленно посмотрел на нее.

−И желтую гостиную, − продолжила она, с легкой улыбкой на губах. − И ты не должен стыдиться своих мечтаний. Мечты — они и должны быть глупыми. Чтобы... − она вдруг горько засмеялась, − чтобы потом сказать: черт, этого и не могло быть. Я ненавижу яркие цвета. Они мне мешают.

И Драко их тоже ненавидит.

−Ты права, − медленно сказал он. − Но у нас все могло быть.

−И должно было быть, − пожала она плечами. − Но... это жизнь. И война. Ничего не поделаешь.

−У нас были бы дети, − вдруг сказал Гарри. − Много. И мы были бы счастливы, правда.

Внутри Гермионы все сжалось.

А я даже о таком мечтать не могу.

−Мне жаль, − пробормотала она. − Но у вас могло быть хоть какое−то будущее.

−А у тебя? − он внезапно повернулся к ней. − Что с тобой творится?

Она просто помотала головой, отказываясь говорить.

−Что бы это ни было... − он взял ее ладонь в свою руку и крепко сжал. − Я буду рядом. И Рон тоже.

−Да? − она горько усмехнулась. − Даже если бы это был... − она внезапно замолчала.

−Кто? − он удивленно посмотрел на нее.

−Не важно, − вздохнула Гермиона. − Лучше поговорим о Джинни.

Они сидели на широком подоконнике окна гостиной и смотрели на дождь за стеклом. Каждый из них уже четверть часа старался придумать тему для разговора, чтобы нарушить затянувшуюся тишину.

−Почему ты молчишь? − тихо спросил, наконец, Драко.

Она пожала плечами:

−Я не знаю, о чем с тобой говорить.

−Не получается, правда? − он внезапно усмехнулся. − Здесь все не так.

−Я почти ничего о тебе не знаю, − безразличным голосом сказала, глядя на разводы воды на стекле. − А ты обо мне и подавно.

Он не ответил, и она продолжила:

−Это глупо. О чем мы думали, когда принимали решение жить вместе? На что мы вообще надеялись?

−Я согласен, что это было нелепо, − он откинул голову назад. − Я знаю только, что... − он внезапно посмотрел на нее, − что люблю тебя. Вероятно. Если это любовь.

−А я даже понятия не имею, что такое любовь, − она прижалась лбом к стеклу. − Но, наверное, я тоже тебя люблю.

−Но любовь... Этого разве хватит? − он обвел рукой темную комнату. − Чтобы каждый день возвращаться сюда и гадать, черт побери, не убила ли ты кого−нибудь из моих друзей?

−Не тебе одному сложно, − устало проговорила она. − Мне каждый день приходиться думать о том же.

−Но ты не уходишь, − заметил он.

−И ты тоже, − она подтянула колени и обняла их.

−И что дальше с нами будет? − спросил Малфой. − Мы будем... вместе?

Она опять пожала плечами:

−Я бы этого хотела. А ты?

−Я тоже. И сколько это будет продолжаться? − отворачиваясь к окну, поинтересовался он.

−Откуда мне знать? − Гермиона внезапно улыбнулась. − Знаешь клятву? Там где "пока смерть не разлучит нас"?

Он кивнул, и она продолжила:

−А у нас будет "пока война не разлучит нас".

−Пока война не разлучит нас... − медленно повторил он. − Пусть так и будет.

−Как ты поняла, что любишь Билла? − спросила Гермиона, взмахивая палочкой и отправляя в мойку грязные тарелки.

−Никак, − Флер недоуменно пожала плечами. − П`госто пон`яла.

−Просто так? − недоверчиво переспросила она. − И никаких звездочек, птичек перед глазами?

−Нет, − засмеялась Флер. − Это обычно быв`ает при ударе головой. А я.... − она помедлила, бормоча чистящее заклинание, − я просто посмотрела и пон`яла, что он — все для меня. Я так скучала, ког`да его не было рядом!

Гермиона задумалась, пытаясь определить, скучает ли она сейчас по Драко. По всему выходило, что... да.

Совсем чуть−чуть.

−А потом просто поняла, что мне оч`ень надо знать, что он чувствует, − продолжила щебетать Флер. − Потому что если ему п`лохо — то и мне тож`е. А сейчас ему так п`лохо, − сокрушенно сказала она. − Мне так жаль, что с Джинни так...

Флер внезапно всхлипнула.

−Я ей никогда не нравилась, я знаю, − вытирая глаза уголком фартука миссис Уизли, проговорила она. − Но я ее любила... Как Габриэль.

Гермиона подошла к ней и утешающе положила руку на плечо.

−Мы справимся, − пробормотала она. − Мы должны.

−Я забыла отнести Луне обед! − встрепенулась Флер.

−Я отнесу, − забрала поднос со стола Гермиона.

Луна бессмысленным взглядом изучала стены и лишь на секунду перевела взгляд на вошедшую в комнату Гермиону.

Невилл, сидящий на ее кровати, улыбнулся бывшей сокурснице.

−Я принесла ей поесть, − тихо сказала Гермиона.

−Я покормлю ее, − отобрал у нее поднос он. − Мне не сложно. А ты отдыхай.

−А сегодня звезды будут на месте? − тревожным голосом вдруг пробормотала Луна. − Они мне нужны!

Невилл опять уселся рядом с ней.

−Конечно! − нарочито весело воскликнул он. − А теперь давай поедим, Луна.

Гермиона наблюдала за ними, опираясь о косяк двери.

То, что она чувствует к Драко — ошибка.

Если любовь есть, то вот ее лучшее проявление.

Невилл заботливо улыбался Луне, слушая ее безумный бред.

Гермиона резко вышла из комнаты, хлопнув дверью.

−Она злится? − испуганно спросила Луна. − А что если она заберет звезды?

−Нет, ты что... − улыбнулся Невилл, протягивая ей половинку тоста. − Она не злится. И звезды не заберет. Она просто... устала.

−Ты как? − негромко спросила Гермиона, забираясь на кровать.

Малфой пожал плечами, стаскивая с себя мантию.

−У тебя все нормально? − продолжила она.

Потому что он выглядел... плохо.

Он скользнул под одеяло, вытягиваясь рядом с ней.

Гермиона наклонилась и мягко провела пальцами по его щеке.

−Давай хоть сегодня поговорим?− прошептала она, обводя контур его губ.

Мне это нужно.

Или я и вправду сойду с ума.

Он кивнул:

−О чем?

−Просто так, − улыбнулась она. − Просто... как в школе.

Малфой приподнялся на локтях и заглянул ей в лицо:

−Тогда ты первая. Что с тобой стряслось?

−Я... − она на секунду закрыла глаза. − Я только сегодня увидела Луну. Раньше все боялась пойти...

Он не ответил. Взглянув на него, она поняла почему.

Он думает, что она винит его.

−Нет, ты тут ни при чем, − она вздохнула и положила голову ему на грудь. − Просто это... тяжело. Твоя очередь.

−Совет, − поморщился Драко. − Они что−то решают, строят какие−то безумные планы... А я не хочу всего этого. И мама... − он задумчиво перебирал пальцами ее волосы, − я хочу, чтобы она уехала во Францию, а она упрямится. Отца не хочет оставлять.

−Я ее понимаю, − она повернулась к нему. − Наверное, так и надо. И я бы так поступила.

−Это небезопасно, − он пожал плечами. − И Пэнси тоже следовало бы уехать. Но она так переживает.

−Из−за Блейза? − тихо спросила она.

−Прости, − он крепко ее обнял. − Я не подумал. Да, из−за него.

И ты переживаешь.

Но вы хотя бы не разговариваете с ними каждую ночь.

−Забудь, − пробормотал спустя несколько секунд он.

Она кивнула, а потом вдруг поцеловала его.

Если я не могу говорить с тобой, пойми все так.

Она встала рано. Натянула на себя его рубашку и отправилась на кухню готовить им завтрак.

Сегодня у нее не было дежурства. И может они успеют поесть вместе.

Но стоило ей зайти в гостиную, чтобы отдернуть шторы, как все мысли о совместном времяпровождении вылетели у нее из головы.

Из камина на нее смотрела голова Флер.

−Гермиона! − воскликнула она. − Скор`ей, аппарируй к нам! Тут тако`е...

Ее взгляд внезапно скользнул по ней, изучая.

−Ты в мужг`ской рубашке? − изумленно спросила Флер.

−Не важно, − отмахнулась Гермиона, опускаясь на колени перед камином. − Что случилось?

−Они знают, где Волан−де−Морт! − взволнованно ответила она. − Красивая рубашка.

−Где? − выдохнула Гермиона.

−О, меня зовут! − оглянулась голова Флер. − Аппарируй в дом Г`арри, и все сама поймешь!

И она исчезла.

Гермиона внезапно осела на пол.

В такой позе ее и нашел Драко, когда вошел в гостиную спустя десять минут.

−Что−то случилось? − спросил он, присаживаясь на корточки рядом с ней.

Она только кивнула.

−И? − внимательно посмотрел на нее Малфой.

−Они знают, где Лорд, − пролепетала Гермиона. − Что будет, если мы выиграем?

−Ничего не будет, − пробормотал Драко. − Мы что−нибудь придумаем.

−Что? − устало спросила Гермиона, обхватывая колени руками. − Разве что−то можно придумать?

−Всегда есть выход, − ответил он, садясь на пол рядом с ней и обнимая ее одной рукой. − Все образуется.

Она раздраженно оттолкнула его руки и поднялась с пола.

−Неужели ты думаешь, что мы что−нибудь сможем изменить? − выкрикнула она, направляясь в спальню.

−Нет, я так не думаю, − бросил Драко, отправляясь вслед за ней.

Она стояла посреди комнаты и натягивала джинсы.

−И успокойся, − добавил Малфой. − Ты ничего этим не добьешься.

−Наплевать, − зло рванула на себя дверцы шкафа Гермиона. − Тебе всегда на все наплевать! На то, что происходит со мной, на то, что происходит с нами! Ведь все образуется!

−О, конечно! − теперь кричал он. − Это ведь только ты чувствуешь! Ты и твои друзья! Все остальные просто тупые убийцы! Но знаешь, − он подошел к ней и крепко схватил за руки, − вы −ничем не лучше нас. И да, все образуется. Так что прекрати!

−А если мы никогда больше не увидимся? − тихо сказала Гермиона.

−Не думай об этом, − вздохнул он. − Может, они ошибаются. Может, они не отправятся туда сейчас. Может, пронесет.

−Нет, − она вырвала у него руки и подошла обратно к шкафу. − Так не будет. И ты это знаешь.

Он кивнул:

−Я знаю, но затевать истерики, как ты, не в моем духе.

−Ну и отлично, − она, наконец, выудила майку и натянула ее на себя. − Будем надеяться до конца. А теперь мне пора.

−Они на кухне, − проговорила Флер, помогая Гермионе подняться с пола. − Обсуждают что−то оч`ень долго.

−А ты почему не с ними? − поинтересовалась Гермиона, выходя из комнаты.

−Билль запретил, − раздраженно фыркнул Флер. − Нелепость!

−Почему? − изумленно посмотрела на нее Гермиона. − Он же всегда говорит, что все мы имеем право защищать и все такое...

−Из−за того... − Флер внезапно покраснела. − О... У нас будет ребенок.

−Поздравляю, − спустя пару секунд, ошеломленно пробормотала Гермиона.

−С ч`ем? − устало спросила Флер. − Он не вовремя.

Не вовремя. А разве что−то вовремя сейчас?

−Ты иди уже, − кивнула Флер на дверь кухни. − Не опаздывай. Мы потом поговорим.

В комнате были почти все члены Ордена, кроме Дамблдора и Люпина.

Гермиона подошла к Рону и Гарри, стоящим в отдалении от остальных.

−Привет, − пробормотала она.

Оба кивнули.

−Поскольку вы все знаете, что нам удалось найти место, где скрывается Лорд, то... − начал было Кингсли, но Кэти Белл перебила его.

−Как вы это сделали? − спросила она. − Вы уверены, что это не ловушка?

−Мы раскрыли Руквуда из Отдела Тайн, − ворчливо ответил Грюм. − Этот кретин думал, что мы его не раскусим.

−И что это за место? − спросил Оливер Вуд.

−Малфой−Менор, − сказал Билл.

Гермионе внезапно захотелось заплакать

−Я уверен, что сведения достоверны, − продолжил Кингсли. − Осталось решить, кто отправляется с нами.

−Я, − внезапно сказал Гарри. − Я должен быть там.

−И я, − откинула с лица волосы Гермиона.

−И я тоже, − кивнул Рон.

Затем кто−то начал предлагать свои кандидатуры, кто−то спорить, но дальше Гермиона уже не слушала, полностью погрузившись в разговор с друзьями. Отчего−то казалось невероятно важным сказать, как они дороги ей, как ей хочется, чтобы с ними ничего не произошло.

−Эй, успокойся, − прервал ее Рон. − Все образуется.

Она вздрогнула, услышав эти слова еще и от него.

А потом почему−то появилась уверенность, что все и вправду будет нормально.

Не могут же все вокруг ошибаться?

Они все−таки решили не отправляться все вместе. В глубине души Гермиона знала, что это потому, что большинство не верит в победу. Такую близкую и легкую во всяком случае.

В результате она, Гарри, Рон, близнецы, Билл, Тонкс, Кинсгли и Грюм отправились обследовать особняк. И если Пожиратели там — то только в этом случае вызывать остальных.

И сейчас, стоя перед огромными резными воротами, Гермиона начала сомневаться в правильности такого решения. Это наверняка окажется сложней, чем они думали.

−Мне кажется, тут стоит защита кровью, − пробормотала она.

−В смысле? − спросил бледный Гарри.

−Это значит, что нужна кровь одного из них, − указала на виднеющийся вдали особняк Тонкс. − Ну, или моя. Я же племянница Нарциссы... Может, получится.

−Должно получится, − кивнул Кингсли. − Ты, наверное, должна дотронуться до ворот...

Тонкс протянула руку и, зажмурившись, прикоснулась к железным прутьям.

Пару минут ничего не происходило, и все напряглись в ожидании того, что сейчас сработают заклинания, но внезапно ворота, скрипя, неохотно открылись.

−Получилось, − радостно возвестил Джордж.

−Это первое, самое легкое препятствие, − неодобрительно посмотрел на него Грюм. − Там еще их много.

Особняк поражал воображение. Наверное. Когда−то давно. Сейчас он казался просто серой тенью былого величия. Сад, в котором все цвело, почему−то казался тусклым и неухоженным.

−Что−то не так, − бросил Кингсли.

−Все равно надо войти, − решительно вздохнул Гарри. − Мы не можем терять время тут.

Осторожно пробираясь среди зарослей, между которыми были натянуты заклинания, они добрались до самого здания.

И тут же встал вопрос: что дальше?

Просто взять и войти?

Но это не может быть так легко.

Почему−то все вокруг казалось неправдоподобным.

−И что мы будем делать? − неуверенно оглянулась на Грюма Тонкс.

−Поттер остается здесь вместе с Уизли, − начал, было, тот, но, заметив удивленный взгляд братьев, добавил, − с Роном. Грейнджер ты тоже...

−Нет, − перебила Гермиона. − Я хочу пойти. Я должна!

Если он там, я тоже буду там.

Грюм долго смотрел на нее, потом кивнул:

−Тогда Тонкс, ты тут. Если мы подаем сигнал, ты вызываешь остальных. Ясно?

Нимфадора быстро закивала.

−Я не буду оставаться тут! − выкрикнул Гарри.

−Незачем попусту рисковать, − заметил Кингсли. − Если Сам−Знаешь−Кто там, то ты все равно присоединишься к нам. А если это ловушка, то мы должны оберегать тебя. Ты не должен лишать нас шанса на победу.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Гарри выдохнул:

−Хорошо.

−Тогда вперед, − проговорил Грюм.

Двери легко раскрылись, не требую никаких заклинаний, кроме Алохоморы. Но стоило им зайти внутрь, как они мгновенно закрылись, отгораживаясь мерцающей стеной из защитных заклятий.

−Может, здесь никого нет? − неуверенно спросил Фред. − Может, они бросили этот особняк? Кто знает, сколько их у Малфоев.

−Нет, − покачал головой Кингсли. − Это плохо, что никто нас не встретил. Я был бы рад сейчас любому заклинанию.

Гермиона знала, о чем он говорит. Тишина давила, заставляла волноваться, сводила с ума.

Она вдруг поняла, каким опрометчивым было их решение отправиться сюда.

−Надо разделиться на пары, один подстраховывает другого. Уизли вместе, Грейнджер с Бруствером, ты со мной, − закончил Грюм, кивком указывая на Билла.

Гермионе было страшно. Возможно, впервые по настоящему. До тех пор, пока непонятно откуда не раздалось первое заклинание, и появились первые фигуры, одетые в темные мантии и капюшоны.

Страх пропал, оставив за собой ноющий след в груди. Вместо него появилось безразличие.

Все получится. Лишь бы его не задеть.

Все смешалось, как и в прошлый раз.

Быстро. Непонятно. И как−то... безвыходно.

Это была не просто ловушка, это была тщательно спланированная и изящно выполненная ловушка.

Ей хватило пары секунд, чтобы понять это.

Кингсли был рядом, постоянно защищая ее, и Гермиона старалась отплатить тем же, подстраховывая его, как могла.

Вдвоем они смогли одолеть троих Пожирателей, но их отряд был слишком маленьким.

И никто не рискнул просить о помощи тех, кто остался снаружи, прекрасно зная, что об этом мгновенно станет известно Гарри. А ведь его надо было защищать больше остальных.

Ведь он — надежда.

Возможно, это было последнее, что заставляло их биться как сумасшедших, до тех пор, пока глаза не начинали слезиться из−за летающих вокруг заклинаний, а рука уставала стискивать палочку.

И все равно, они продолжали посылать заклятия, даже не думая сдаваться.

Пожирателей было много. Половина наверняка была обычными магами, на которых было наложен Империус, она сразу различала их по слегка скованным движениям и неясной неловкости. Словно они боялась сделать ошибку, выйти за пределы приказа.

Их они обходили стороной, просто оглушая.

Совсем другое дело − настоящие Пожиратели.

С ними было в сто раз сложней. Они и не думали сомневаться. И именно их заклятия достигали своей цели.

Их было столько, что Гермиона не видела никого из своих, только Кингсли. И то, мельком.

Внезапно кто−то потянул ее за руку, оттаскивая в сторону и спасая от зеленого луча, который пришелся как раз на место, где она стояла за минуту до этого.

−Будь внимательней, − прошипел ей на ухо Малфой, пока они стояли в одной из ниш зала, никому не видимые.

−Ты в порядке, − облегченно пробормотала Гермиона.

−И ты тоже, − оглядывая ее цепким взглядом, ответил он.

−Благодаря тебе, − устало вздохнула она. − Мне пора туда, обратно.

−Мне тоже, − кивнул он, стискивая ее ладонь на прощание.

−Удачи, − шепотом сказала она, прежде чем вырвать у него руку и выскочить из убежища.

−Ты в порядке? − крикнул Кингсли, взмахом палочки обвивая веревками очередного Пожирателя.

Гермиона сосредоточенно кивнула, бормоча защитное заклинание.

Которое ее не спасло.

Кингсли в очередной раз скрылся за борющимися магами.

А она упорно сражалась с коренастым Пожирателем, смутно напоминающего ей кого−то.

−Протего! − выкрикнула она, уворачиваясь от очередного неизвестного ей заклинания.

Но Пожиратель не сдавался, посылая одно заклятие за другим.

И у него получилось пробить ее защиту удушающим заклинанием.

Ей показалось на мгновение, что у него ничего не получилось. Пока горло внезапно не стиснула судорога, а дыхание сбилось. Через пару секунд дышать оказалось просто нечем, словно кто−то выкачал весь кислород. Зал поплыл перед ее глазами. И незаметно для себя она очутилась лежащей на полу. Но боль, которая появилась потом, была совсем не незаметной.

Драко легко отбивался от заклинаний, которые посылал в него один из Уизли. Это было несложно, но он постоянно оборачивался, взглядом разыскивая Гермиону. Он видел ее несколько раз, но в последние минуты ее нигде не было.

И это тревожило.

Откинув Уизли с дороги заклинанием, он начал быстро пробираться среди всей этой мешанины из людей, стараясь найти ее.

Она лежала на полу в нескольких шагах от нее. А рядом с ней стоял Винсент с поднятой палочкой.

Сердце пропустило удар.

−Я разберусь с ней, − торопливо крикнул оно Крэббу, надеясь, что тот его послушает. − Ты помоги Грегори, ладно?

Винсент помедлил, прежде чем опустить палочку и отойти.

Но стоило ему отдалиться на несколько шагов, как Драко мгновенно опустился на колени рядом с Гермионой, бормоча заклинания.

Она была без сознания, а на шее были видны синяки, словно кто−то долго сжимал ее горло.

Ну конечно. Удушающее заклинание, любимое Крэбба.

Но она не приходила в себя, сколько он не шептал заклятия. И дело было не только и не столько в Удушающем проклятии. Она сильно ударилась, когда упала, и Драко подозревал, что у нее переломана не одна кость, благодаря стараниям Крэбба.

У него был выбор: оттащить ее в сторону и надеяться, что с ней не произойдет ничего плохого, и если кто−нибудь из Ордена выживет, то ею займутся. Либо... либо аппарировать вместе с ней, пользуясь защитой, которую давала Метка, и постараться вылечить ее дома.

Он выбрал второе.

Умоляя Мерлина, чтобы никто не заметил их, он подхватил ее на руки и аппарировал.

В квартире все было так, как они оставили. И даже не верилось, что прошло всего несколько часов, а не дней или недель.

Он, с Гермионой на руках, прошел в спальню и опустил ее на разобранную кровать, стараясь успокоиться.

Беда была в том, что Драко никогда не умел лечить переломы. А варить Косторост займет несколько дней.

Единственное что он мог пока, это поить ее оживляющим и укрепляющим зельями.

Но они помогали. Она продолжала лежать без сознания.

И Драко поймал себя на том, что ходит по комнате без всякой цели, постоянно нервно оглядываясь на Гермиону, словно надеясь, что она внезапно придет в себя.

Но чуда не случалось.

И тогда он решился: единственной, кто сейчас мог выступить в роли доброй волшебницы и спасти Гермиону, была Пэнси.

Она лучше него владела лечащими заклинаниями, да и он был уверен, что она не станет, как он, паниковать и ничего не перепутает.

Проблема была в том, что Драко не знал, согласиться ли Пэнси помочь.

И не выдаст ли она их.

Пэнси не оправилась в Малфой−Менор, сказавшись на плохое самочувствие.

И Драко впервые в жизни так радовался ее умению пренебрегать своими обязанностями.

Пэнси всегда оставалась Пэнси.

И ненавидела делать то, что ей приказывали.

Даже если приказывал Темный Лорд, или ее собственные родители.

Когда Драко аппарировал в ее комнату и начал говорить что−то трудно разбираемое, Пэнси повела себя так, как всегда вела себя, если его начинало что−то бесить.

Так обычно бывало после квиддичных матчей.

Или после очередной стычки с Поттером.

И после неудачи на любом из предметов.

В общем, такое бывало часто, и Пэнси уже привыкла.

Но в этот раз было что−то еще...

Не обычная тревога и злость.

К ним прибавился еще и страх.

Пэнси ясно видела его в глазах Драко.

Он никогда не боялся.

Ну, или старался не показать свой страх.

Но сейчас... Страх буквально затоплял его.

И ее заодно, привыкшую так остро сочувствовать и переживать все его эмоции.

−Объясни спокойно, − тихо попросила она, хватая его за руку и заставляя ее усесться рядом с собой на кровать.

−Потом, хорошо? − умоляюще посмотрел на нее Драко. − Мне очень нужна твоя помощь.

Он никогда не просил ее о помощи.

Разве что, когда ему было семь лет, и он хотел разыграть Блейза.

Она с секунду пристально разглядывала его, раздумывая какого рода помощь ему требуется.

Но это же Драко. Что может с ним такого случиться?

−Хорошо, − наконец вздохнула она, поднимаясь. − Я помогу тебе.

Он крепко схватил ее за руку.

−Я знал, − он довольно и успокоено улыбнулся.

−И правильно знал, − хмуро фыркнула Пэнси. − Я же не могу тебя оставить в таком состоянии, придурок.

Он даже не обиделся, только счастливо кивнул и аппарировал вместе с ней.

−Где это мы? − подозрительно огляделась Пэнси.

−Это мой дом, − ответил Драко, увлекая ее за собой вглубь квартиры.

−А почему я здесь не была? − обиженно поинтересовалась она.

−Сейчас поймешь, − вздохнул он, вталкивая ее в комнату.

Она неуверенно сделала шаг вперед. Судя по всему, это была спальня.

Шторы были задернуты, вещи − разбросаны по всей комнате, а на кровати лежала... Грейнджер. Без сознания.

Пэнси рассерженно и одновременно растерянно посмотрела на Драко.

−Это шутка, да? − медленно спросила она. − Ты же не можешь... с ней, я имею в виду... то есть, ты же... Ты сошел с ума, да?

−Пэнси, помоги ей, пожалуйста, − он схватил ее за руки, и она испугалась, почувствовав какие ледяные у него ладони.

Она тяжело вздохнула и еще раз оглянулась на Грейнджер.

Мир сошел с ума.

−Ты же знаешь, что говорят, что это она убила Блейза? − прищурилась она.

Драко нетерпеливо кивнул:

−Она не хотела, я знаю. − Он то кричал, то говорил шепотом. − Не хотела. Она не такая.

−Это предательство, Драко, − сжала губы Пэнси. − Ты предаешь нас, своих друзей, память Блейза, ради грязнокровки?

Он опустил голову.

Он раскаивался, и Пэнси это понимала.

Но вот только он не мог ничего с собой поделать.

−Но потом ты мне все расскажешь! − рявкнула Пэнси, вырывая у него свои руки. − И попробуй мне только соврать! Я сама тебя и твою грязнокровку убью!

−Да, да! − он отступил на шаг назад, улыбаясь как безумец. − Я.... да! Все, что захочешь!

−Смотри, не разбрасывайся обещаниями, − зло фыркнула она, вытаскивая палочку. − А то кто знает, что я потребую.

−Все равно, − вздохнул он, подходя к кровати. − Она же не умрет?

−Нет, если ты прекратишь дышать мне в затылок, − отрезала Пэнси.

Драко послушно отошел.

А Пэнси в очередной раз изумилась.

Чтобы он послушал ее, даже не сказав слова наперекор?

Есть во всем этом что−то странное, но она решила озадачиться этим после, когда Грейнджер придет в себя.

До этого с Драко все равно нельзя будет нормально поговорить.

Спустя полчаса Пэнси устало поднялась с колен и потянулась.

Все заклинания, которые она только знала, были произнесены, и теперь главным колдомедиком становились время и крепкий сон без сновидений.

−Все? − подскочил к ней Драко. − С ней уже можно поговорить? Она же в порядке?

−Нет, конечно, − фыркнула она, откидывая с лица волосы. − Ей еще надо поспать. А нам — поговорить.

−Ты иди в гостиную, − заворожено наблюдая за Гермионой, сказал Драко. − Я сейчас.

Пэнси раздраженно вздохнула и подошла к двери.

Драко стоял на коленях возле кровати.

Он мягко дотронулся до волос Гермионы, пропуская пряди сквозь пальцы, осторожно лаская лицо, словно рисуя его заново.

А потом он аккуратно поцеловал ее в лоб и поднялся на ноги, пробормотав:

−Просыпайся скорей, ладно?

А Пэнси стояла, прислонившись к дверному косяку, и наблюдала за ними, думая, что если не она, то весь остальной мир рехнулся.

Не может быть Драко... таким.

Таким нежным, внимательный, заботливым.

Это и не Драко вовсе.

−Пойдем, − подошел к ней он. − Нам надо обсудить все это.

Пэнси кивнула, наблюдая как меняется его лицо, принимая свое обычное слегка презрительно выражение.

Чертова Грейнджер.

Пэнси с ногами забралась в кресло и с убийственным спокойствием начала пристально наблюдать за Драко, который, наконец, сел на диван.

−Ну? − тихо сказала она. − Я жду.

−А что ты хочешь услышать? − устало ответил он. − И так ясно, что... неясно. И сложно.

−Я хочу узнать, какого черта, мой лучший друг спит с убийцей Блейза, − прошипела она. − И ладно бы спит, но живет с ней, просит меня заботиться о ней!

−Возможно, это потому, что я ее люблю, − пожал плечами он.

Пэнси поперхнулась собственными словами, которые так и не выговорила, и молча смотрела на него, ничего не понимая.

−Что она с тобой сделала? − наконец, растерянно пробормотала она. − Свела с ума, прокляла, наложила Империус? Что?

−Ничего, − хмыкнул он. − Она просто поговорила со мной.

Вот теперь Пэнси окончательно уверилась, что он — рехнулся.

−Ты мог поговорить со мной! − выкрикнула она. − С Блейзом! Да хоть с Винсентом, Грегори, Дафной... Да со Снейпом, если хочешь! А вместо этого ты пошел поговорить к грязнокровке?

−Я пытался поговорить с Блейзом! − он отвернулся от нее. − Он чуть половину библиотеки не снес. Да и ты... Вам было не до меня. Мы все были в одном положении.

−И что? − она нервно потянула прядь коротких волос. − Она же, черт побери, грязнокровка! Что она может?

−Эта грязнокровка спасла тебе жизнь, − прервал ее Драко. − Ты должна быть благодарна.

−Я думала, ты только поэтому и не хочешь, чтобы мы ссорились с ней! − потерла лоб Пэнси. − А ты влюбился в нее...

Он не ответил, просто передернул плечами.

−Я вернула ей долг, − поднялась с кресла Пэнси. − Но я не останусь здесь больше ни на минуту. И я не хочу, чтобы ты разговаривал со мной или подходил ко мне. Ты — предатель.

−Пэнси, − вздохнул он, подходя к ней. − Успокойся.

−И не собираюсь! − рявкнула она. − Ты никогда не думаешь ни о ком, кроме себя!

−Что? − растерянно спросил он. − О чем ты сейчас?

−Я о том, что ты, конечно, не подумал, что может случиться с ней! − продолжала кричать она. − Что, если Лорд захочет лично поговорить с тобой? О его владении легилименцией все знают!

−Я могу защищаться, − пробормотал Драко.

−Долго? − прищурилась Пэнси. − Три минуты, не больше! Ты сам убьешь ее. Даже заклинаний не нужно.

−Но Лорд и не собирался со мной разговаривать, − резко ответил он. − С ней все будет в порядке. Никто не узнает, если ты будешь молчать.

−Драко, я помню, что было когда умер твой совенок, − фыркнула она. − Ты казнил себя три месяца! А это не совенок, это — человек!

−С какой стати ты ее защищаешь? − спросил он раздраженно. − Ты же ее ненавидела!

−Я тебя люблю, придурок! − воскликнула она. − И знаю, что с тобой будет, когда ее убьют!

−Ее не убьют, − упрямо ответил он. − Я позабочусь об этом.

−Ты совсем сошел с ума! − она схватила его за руки. − Ты никогда не просишь меня о чем−нибудь! А тут ты был готов умолять!

−Я просто... − он пожал плечами. − Не знаю.

−А я знаю, − она заглянула ему в лицо. − Ты не такой, каким был раньше. И это плохо. Ты совершаешь ошибки, ты невнимателен... Что было бы, если бы кто−нибудь бы видел, как ты ее сюда притащил?

−Никто не видел же, − отмахнулся он. − Все будет хорошо. Ни с ней, ни со мной ничего не случиться.

Она помотала головой:

−Ты и вправду не в порядке.

−Я знаю, − вдруг заорал он, заставляя ее вздрогнуть от неожиданности. − И мне это не нравится! Я был бы рад отвязаться от нее, отпустить, уйти! Ради нее же, ради себя...

−Ну, что тебе мешает? − тихо спросила Пэнси. − Сделай это.

−Я не могу, − он безвольно опустил руки. − Не могу. Знаю, что так лучше было бы для нее, для меня, но нет, не получается.

Она долго смотрела на него, ничего не говоря. Потом подошла совсем близко и крепко обняла.

−Бестолковый, − пробормотала она ему в плечо. − Совсем, совсем бестолковый.

−Знаю, − глухо сказал он, зарываясь лицом в ее волосы. − Я — придурок. И всегда им был.

−О, Малфой, − улыбнулась она и отпустила его. − Я всегда это знала. Ладно, пойдем посмотрим как там твоя грязнокровка...

Драко сосредоточенно вглядывался в лицо спящей Гермионы.

Как бы он ни хотел не слушать, не слышать, слова Пэнси все же тревожили его.

Что будет, если Лорд узнает об этом всем? Даже не Лорд, если его собственный отец узнает, то точно хорошо не будет. Конечно, ему достанется по полной. Но Гермиона... Будет просто замечательно если они ее просто убьют. Но они этого не сделают. Они замучают ее, превратят ее в ничто...

И он ничего не сможет с этим поделать.

Не сражаться же против всех Пожирателей в одиночку?

А это так и будет.

−Дай ей это, − прервал его размышления голос Пэнси, протягивающей ему колбу с зельем. − Я думаю, ей это поможет.

Он кивнул и, забрав у нее склянку, приподнял голову Гермиону и влил варево в ее приоткрытые губы.

−Она скоро очнется, − скучающим голосом сообщила Пэнси. − Я уже могу уйти.

−Не надо, − покачал он головой. − Оставайся здесь. Мне может потребоваться твоя помощь.

−Я польщена, − закатила глаза Пэнси. − Я иду на кухню, готовить чай. Ведь эльфов у вас нет?

−Гермиона думает, что они должны быть свободны, − рассеянно ответил Драко. − Подожди! Она вроде приходит в себя!

Пэнси вздохнула и подошла к ним.

Веки Гермионы затрепетали, и она приоткрыла глаза. Несколько раз моргнула, прежде чем внимательно посмотреть на их лица.

−Драко? − хрипло позвала она. − Что со мной было? И что она здесь делает?

−Тебя ранило, − ответил он спокойно. − А Пэнси нам помогла.

−Малфой−Менор! − вдруг выкрикнула Гермиона, пытаясь подняться. − Я их бросила там!

−Успокойся, − он схватил ее за плечи и заставил лечь обратно. − Все в порядке.

−Нет, − она опять вырывалась. − Они там погибают!

−Ты ничем не сможешь им помочь, − отрезал он. − Ты сама едва не погибла.

Гермиона внезапно прекратила бороться с ним и свернулась на постели калачиком, захлебываясь слезами.

−Не надо, − пробормотал Драко. − Но ты и вправду не сможешь им помочь.

Она не ответила, только всхлипнула.

−Грейнджер! − внезапно крикнула Пэнси. − Он рискнул собой, чтобы спасти твою гребаную жизнь! Ты могла бы поблагодарить его, а не реветь!

Гермиона приподнялась, с изумлением глядя на нее.

−Я, между прочим, была вовсе не обязана спасать тебя! − продолжала Пэнси. − Но я это делаю, ради Драко!

−Спасибо, − тихо сказала Гермиона, помолчав. − Мне... жаль. Я не должна была... Вы ни в чем не виноваты.

−Тебе надо отдыхать, − вздохнул Драко. − Спи, я потом приду.

−Не уходи, − она схватила его за руку. − Мне... страшно. И я не...

Она замолчала, только умоляюще посмотрела на него.

−Хорошо, − он мягко сжал ее ладонь в своей. − Я побуду рядом. Пэнси... − он оглянулся на свою подругу, − извини, но ей лучше не быть сейчас одной.

Пэнси на секунду закрыла глаза, пытаясь избавиться от чувства потери. Он снова меняет ее на Грейнджер.

−Как скажешь, − тусклым голосом ответила она, прежде чем выйти из комнаты.

Она плакала уже долго, даже и не думая остановиться, захлебываясь слезами и невысказанными словами. А он просто крепко прижимал ее к себе, словно стараясь защитить и успокоить.

Она плакала о тех, кого оставила умирать.

О веселых, улыбчивых близнецах.

О старом, ворчливом Грюме.

О сильном, надежном Кингсли.

О Билле, которого ждали Флер и их ребенок.

И о Драко, который спас ее.

И думала, что лучше бы он этого не делал.

И внутри все переворачивалось и плавилось от горя и печали.

И еще чего−то непонятного, неясного.

А он обнимал ее, думая о тех, кто мог бы лишиться жизни из−за его необдуманного поступка.

О своем отце, которого могли убить.

О Дафне, которой он должен был помогать сегодня.

О Винсенте и Грегори, которые до последнего оттягивали принятие Метки.

О Блейзе, которого больше не было, о Пэнси, которая медленно угасала вслед за ним.

И о Гермионе, которая вернула ему способность чувствовать, потерянную, казалось, насовсем.

И думал, что лучше бы она не подходила к нему никогда.

Чтобы не было никогда тех разговоров, не было тех поцелуев, не было этой квартиры...

Чтобы не было их.

А она все плакала.

В доме номер 12, на Гриммаулд−Плейс было непривычно тихо. Даже миссис Блек молчала, только окинула Гермиону недовольным взглядом.

Она зашла на кухню и аккуратно прикрыла за собой дверь.

Гарри был здесь. И Рон тоже. Оба сидели за столом, опустив головы на скрещенные руки.

Флер стояла у окна, спиной к ним.

−Привет, − пробормотала Гермиона.

Ей никто не ответил.

−Почему здесь так пусто? − тихо продолжила она.

Флер внезапно всхлипнула, и этот негромкий звук показался ей хуже, страшнее, опаснее самого громкого крика.

−Где Билл? − холодея, спросила она. − Где близнецы? Где все?

−Нет больше Билла, − раздался глухой голос Рона. − Никого больше нет.

−Ни Билла, ни близнецов, ни Грюма, ни Тонкс, − тускло добавил Гарри, роняя имена, как сухие листья. − Никого.

−Что? − она неверяще смотрела на них. − Я не...

Она знала, что так и будет.

Знала, еще с того момента, как они вошли в Малфой−Менор.

Но легче ей от этого не становилось.

Захотелось закричать.

Так громко, чтобы хоть кто−нибудь услышал, помог, спас от всего этого.

−Нет даже моего ребенка, − не отрываясь от окна, простонала Флер. − Нет, нет... Я даже его потеряла.

Слезы подступили прямо к глазам.

Зачем ты только спаслась?

Было бы легче просто уйти с ними, туда.

−Хорошо, что ты в порядке, − сказал Рон, не смотря на нее.

Никто даже не спросил, как она умудрилась выжить.

Вряд ли им было до этого.

Жизнь терялась, высыпаясь как песок из теплых пальцев.

−Их нет, представляешь, − потрясенным голосом сказала Пэнси, глядя прямо перед собой широко раскрытыми глазами. И добавила раздельно, словно не понимая. − Не−ту. Их — не−ту.

Драко сидел рядом с ней на кровати в ее комнате.

И мечтал сдохнуть.

Чтобы не видеть слез в глазах Пэнси.

Чтобы не верить, что Винсента нет.

Не−ту.

Как капли дождя, четко, падая на серый асфальт.

Не−ту.

Чтобы не верить, что больше нет Дафны.

Не−ту.

Как острые льдинки, больно, прямо в сердце.

Нет больше улыбки Винса, нет больше смеющихся глаз Дафны.

Не−ту.

Жить — значит выживать.

Значит, этого достойны лучшие.

Не такие, как она.

Она думала об этом, судорожно запихивая свои вещи в большой чемодан.

Рубашка мятой тряпкой полетела в глубь сумки, за ней майки, джинсы, юбки.

И не смей плакать.

Ты даже этого не достойна.

Следом за ними отправились зимние свитера.

Она спешила, потому брала только самое нужное.

Уходить от него, когда его самого нет, было легче.

Так, по крайней мере, она не видела его лица.

Отчего−то она не сомневалась ни на секунду, что поступает правильно, что спасает не только себя, но и его.

Она так и не отважилась ни разу, даже мысленно, назвать его по имени.

Ей казалось, что — это предательство: думать о нем, уходя от него же.

В какую−то секунду, укладывая вещи и пытаясь сдержать слезы, она поняла, что такое эта любовь.

Это боль.

И ничего больше.

Она ненавидела себя за то, что уходит, что оставляет его наедине с его проблемами.

Но иначе она поступить не могла.

Каждый день врать друзьям, самым близким людям... Это было невыносимо.

И еще хуже было то, что она заставляла его поступать также со своими родными.

Она откинула с лица волосы и в последний раз оглядела комнату, прежде чем с чемоданом в руках выйти из нее.

Драко осторожно постучался в дверь кабинета отца.

−Войдите, − раздался спокойный голос, и Драко, вздохнув, зашел внутрь.

Его отец сидел за рабочим столом и читал какие−то бумаги.

−Присаживайся, − сказал он, не поднимая на Драко взгляд. − Ты что−то хотел?

−Да, − он занял кресло рядом со столом и, потянувшись, взял в руки пресс−папье. − Я хотел спросить насчет мамы и Пэнси.

−Что именно? − Люциус, наконец, посмотрел на него.

−Может, им стоит уехать из Англии? − спросил Драко, вертя в руках мраморную статуэтку. − Мне кажется, так будет лучше.

−Твоя мать... − Отец слегка нахмурился. − Да, ей лучше уехать. Но Пэнси... − он покачал головой. − У твоей матери нет Метки, а у Пэнси она есть. И она обязана выполнять волю Лорда. И если она уедет, это будет значить, что она переметнулась на другую сторону.

Драко сжал в пальцах тяжелую фигурку, но промолчал.

−Ты же знаешь, что она никуда не сможет уехать, если не хочет, чтобы ее считали предательницей, − продолжил Люциус.

−Хорошо, − он поставил пресс−папье на место и поднялся. − Позаботься, чтобы мама уехала.

Люциус не ответил, и Драко прошел к двери.

−Где ты был вчера? − внезапно заговорил отец, когда он почти вышел из кабинета. − Я не видел тебя после сражения.

−Я был ранен, − не оборачиваясь, солгал он. − И аппарировал к Пэнси. Она мне помогла.

−Тогда, ты наверняка не знаешь, куда пропала девчонка, которая была в отряде Ордена? − вкрадчиво и тихо спросил Люциус.

−Нет, − отрезал Драко, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. − Мне пора, отец.

Люциус ничего не ответил.

−Драко, − раздался негромкий голос позади, заставляющий Драко обернутся.

−Привет, Грегори, − пробормотал он.

Было странно видеть его без Винсента. Для Драко они были нераздельны.

Винс и Грег.

Грег и Винс.

Но никак не по отдельности.

Драко познакомился с ними двумя одновременно, на своем шестом дне рождение. Они уже тогда постоянно ходили вместе и почти ни с кем не разговаривали. И это вызвало самый живой интерес Драко, ему все хотелось узнать, что же они такое знают, что им никто не нужен.

И Драко узнал. Правда, понял не сразу.

Дружба.

Дружба, крепче которой ничего и быть не могло.

И они приняли Драко, который начал понемногу учиться у них.

И, возможно, именно они послужили залогом того, что у него были такие отношения с Пэнси, Блейзом и Дафной.

Если бы не они, Драко никогда бы не узнал, что это значит — дружить.

−Надо что−то решать с похоронами Винса и Дафны, − каким−то чужим, не своим голосом сказал Грегори. − Может, ты поможешь? У меня одного не получится...

Похоронами Блейза занималась Пэнси. Всем, от начала до конца.

Мать Блейза была просто не в состоянии никому помочь или, тем более, что−то сделать самостоятельно.

Драко она всегда казалась самым живым на свете человеком и, пожалуй, самым красивым. Всегда молодая, улыбчивая, она дарила сыну дорогие подарки и целовала его на прощание, никогда не провожая его на вокзал.

А на похоронах Драко увидел, что она того же возраста, что и его мать. Что она никакая не волшебная, сказочная фея, а самый обычный человек.

Человек, полностью раздавленный горем.

Она стояла с прямой спиной и смотрела на землю, которая совсем скоро должна была навсегда укрыть ее сына.

И не плакала.

И что−то в Драко разбилось, когда он увидел, как она тихонько всхлипнула и прижала к лицу носовой платок.

А теперь ему предстояло пережить этот кошмар еще раз.

Еще дважды.

−Конечно, я помогу, − глухо ответил он. − И Пэнси поможет. Мы все сделаем, ты не волнуйся.

И ушел.

Чтобы не видеть внезапно осиротевшего, одинокого Грегори.

Он аппарировал к себе в квартиру и мгновенно понял, что что−то изменилось. Словно что−то ушло и больше никогда не придет.

Он заглянул в пустую гостиную, кухню..

Ее не было.

Она ушла. Насовсем. Он это знал.

Почему−то все внезапно потеряло свои цвета. Стало ненужным, пустым. Даже боль от потери Винса и Дафны притупилась.

Он, спотыкаясь на ровном месте, словно двигаясь на ощупь, добрался до спальни.

Открыл дверь, зашел внутрь и замер.

Она была тут.

Сидела, прислонившись спиной к стене, и безучастным взглядом изучала шкаф напротив. Полупустой чемодан валялся неподалеку от нее.

Он подумал, что сойдет с ума от облегчения и внезапно затопившей радости.

−Не смогла, − тихо, не глядя на него, сказала тем временем Гермиона. − Хотела... но не смогла.

Драко молча опустился на пол рядом с ней.

−Я так хотела, чтобы тебе стало легче, − внезапно всхлипнула она. − Чтобы мне... Не получилось.

Он не ответил.

−Я знаю, что то, что происходит — неправильно, − продолжила она. − Но ничего не могу поделать...

−Ты бы все равно вернулась, − хрипло ответил он. − И было бы хуже.

−Конечно, вернулась бы, − она откинула голову назад. − Ненавижу себя.

−У меня тоже не получается, − вздохнул он. − Знаешь, сколько раз я хотел, чтобы все кончилось? Много. Но... не получается. Без тебя.

−И у меня, − она повернулась к нему. − Они все погибли.

−Винсент и Дафна, − ответил он. − Их нет.

Она помедлила, прежде чем кивнуть.

−Я больше не уйду, − сказала она, прислоняясь к нему. − Пока...

−Пока война не разлучит нас, − тихо закончил он за нее, обхватывая рукой ее плечи. − И я тоже.

−Я не пойду, − заявила Пэнси, стоило Драко аппарировать к ней в спальню. − Я боюсь.

Она сидела на своей кровати, одетая в черное платье, и ее короткие волосы были тщательно уложены.

−Хорошо выглядишь, − заметил он, игнорируя ее слова.

−Это все мама, − отмахнулась она. − Сказала, что я должна хорошо выглядеть в любых обстоятельствах.

Он кивнул и прошел к ней.

−Пойдем? − спросил он, протягивая ей руку.

Она покачала головой:

−Я же сказала, что нет.

−Ты должна, − мягко ответил он, сжимая ее пальцы в своих. − Иначе ты просто−напросто обидишь Дафну и Винсента.

−Думаю, им уже все равно, − резко сказала она, вырывая свою ладонь. И добавила умоляюще, − я же сказала, что боюсь.

−Ты же выдержала, с Блейзом, − он вздохнул и сел рядом с ней. − Мы это как−то переживем.

−Нет, − она остекленевшими глазами смотрела прямо перед собой. − Если я пойду, это будет значить, что их нет.

−Твое отсутствие ничего не изменит, − он провел ладонью по лицу. − Вообще ничто ничего не изменит.

−Пусть, − упрямо ответила Пэнси. − Я не хочу.

−А Грегори? − уговаривая ее как ребенка, спросил он. − Это разве честно, оставлять его одного?

Она задумчиво дернула прядку темных волос, выбившуюся из прически.

−А я? − продолжил он. − Поверь, и мне тоже страшно. Но мы должны это сделать.

−Ненавижу их, − с внезапной злостью прошипела Пэнси. − Тех, кто виноват в их смерти. Я бы с удовольствием убила бы их.

−Начни с Лорда, − пробормотал он. − Он виноват больше всех.

−Что? − она с изумлением посмотрела на него. − Что ты сказал?

−Потом поговорим, − поморщился он, поднимаясь. − Мы опаздываем. Ну же, Пэнси.

Она закусила губу и посмотрела на него снизу вверх, потом выдохнула и поднялась.

−Ты молодец, − проговорил Драко, хватая ее за руку и аппарируя.

Их хоронили в имении Блейза. Обоих.

Драко показалось, что так будет правильней. Они все равно будут вместе. Даже после смерти.

Единственное, что его пугало, это то, что количество надгробных камней может увеличиться. Что завтра он, возможно, будет хоронить Гойла. А потом Пэнси. Своих родителей. Всех, кто ему дорог.

Шел мелкий дождь, и солнца было совсем не видно.

Пэнси стояла рядом с ним, стараясь не плакать. Неподалеку от них были миссис и мистер Гринграсс, напротив стояли родители Крэбба.

Кто−то говорил какие−то слова, но Драко не слушал.

Для него гораздо реальнее всех этих пустых фраз о том, какими замечательными были Дафна и Винсент, была холодные пальцы Пэнси, темные круги под глазами мамы и тихие всхлипы миссис Крэбб.

Он молился, чтобы все закончилось быстрей. Чтобы больше не надо было смотреть на серую каменную плиту, возвышавшуюся над могилой Блейза. Чтобы не надо было видеть слезы на лице матери Дафны.

Чтобы Пэнси рядом больше не плакала.

Чтобы всего этого просто не было.

Ему внезапно захотелось домой. К Гермионе.

Но это потерпит. Нужно сначала успокоить Пэнси.

−Мне так жаль, − пробормотала Гермиона, обнимая миссис Уизли.

−Бедная моя девочка, − проговорила та сквозь слезы. − Ты же тоже была там...

Гермиона не ответила, только опустила голову, чувствуя раскаяние и стыд за то, что выжила.

−Я пойду к Флер, − сказала она, отпуская Молли. − Ей очень тяжело.

−Иди, конечно, − мягко подтолкнула ее мама Рона. − Ей сейчас очень нужна поддержка, а со мной она отказывается говорить.

Флер стояла с прямой спиной и смотрела на землю. Ветер нещадно растрепал и спутал ее волосы, но, наверное, впервые в жизни, ей было неважно, как она выглядит.

Она не обратила никакого внимания на подошедшую Гермиону, только сильней закуталась в свою черную мантию.

−Как ты? − тихо спросила Гермиона.

Флер передернула плечами.

−Никак, − невыразительно ответила она. − Я не знаю, что мне делать.

−Я тоже, − Гермиона откинула упавшие на лицо волосы. − Но мы сможем преодолеть это, правда. Я надеюсь.

−Я совсем одна, − поднесла руки к лицу Флер. − И я оч`ень боюсь.

−Ты не одна, − мягко ответила она. − У тебя есть вся семья Уизли, − она осеклась. − И я, разумеется. Рон, Гарри, мы все тебе поможем. Ты не обязана никуда уходить.

−Что мне зд`есь делать без Билл`а? − спросила Флер. − Я совсем чужая.

−Ничего подобного, − нахмурилась Гермиона. − Никто тебя не гонит.

Флер внезапно всхлипнула.

Гермиона опустила глаза, не зная, что сказать.

Да и можно ли.

−Ну, не надо так, − беспомощно пробормотал Драко, поглаживая дрожащую спину Пэнси.

Она лежала рядом с ним на своей кровати и уже полчаса молча давилась слезами, так и не выговорив ни слова.

−Ну, все, Пэнси, успокойся, − он заглянул ей в лицо. − Я должен серьезно поговорить с тобой.

−О чем? − она выпрямилась, вырываясь из кольца его рук.

−Моя мама уезжает завтра, − сообщил Драко. − Отец уговорил ее.

Она выжидающе смотрела на него.

−Я спросил у него насчет тебя тоже, − продолжил он. − Но он сказал, что у тебя Метка... и все. Ты не можешь никуда уйти, иначе ты − предательница.

−Я так и знала, − спокойно ответила Пэнси, ложась обратно.

−Но я придумал кое−что, − выдохнул он. − Тебе надо уйти в Орден.

−Что? − она вскочила на кровати и изумленно посмотрела на него. − Ты предлагаешь мне перейти на сторону тех, кто убил моих друзей?

−Пэнси, − он схватил ее за руки. − Ты сама скоро умрешь, если так будет продолжаться. Я должен тебя защитить.

−Ты защищаешь меня, превращая в предательницу? − прищурилась она. − Ты можешь обманывать всех, это твое дело. Но я не собираюсь...

−Кого ты предаешь? − прервал он ее. − Грегори и меня? Своих родителей?

−Да, − воскликнула она. − Тех, кого они убили! Блейза, Дафну...

−Им уже все равно, − резко ответил он ее собственными словами, произнесенными утром. − А я и Грегори будем только рады, если ты выживешь. А твои родители... Что они тебе дали? Ничего. Они только постоянно отталкивают тебя. Разве нет?

Она открыла, было, рот, чтобы возразить, но не нашлась, что сказать.

−Драко, ты не можешь заставить меня, − сказала она, наконец. − Я не хочу быть, как... − она внезапно осеклась.

−Ну, же, Пэнси, договаривай, − он сел на постели. − Как я? Да, Пэнс? Ты думаешь, что я предатель?

−Да, − она закрыла глаза. − Ты должен был помогать Дафне. И если бы ты не ушел, то она бы наверняка выжила. Ты бы мог помочь Винсу, и с ним бы ничего не случилось бы!

−А ты? − прищурился он. − Ты сидела дома, притворяясь больной, а не я!

−Дело не в этом, − твердо ответила она. − Если бы я могла вернуться в прошлое, я бы все изменила, − она тяжело вздохнула. − Я бы пошла туда. Но ты... − она покачала головой. − Ты бы поступил также. Ты бы выбрал ее, а не их.

Он не знал, чем ей возразить.

Потому что прекрасно осознавал, что она права.

−Это и есть предательство, Драко, − она поднялась с кровати и отошла к зеркалу.

−Я просто пытаюсь тебе помочь, − сказал он сквозь зубы. − А ты превратила все в черт знает что. И я не собираюсь тебя уговаривать.

И с этими словами он аппарировал из ее комнаты, оставляя ее наедине с собой.

И она была готова за это ненавидеть его.

Гермиона возилась на кухне, занятая приготовлением ужина.

Очередная глупая иллюзия.

Драко осторожно подошел к ней, с легким изумлением глядя на то, как она разрезает морковь.

Во всем этом было что−то неправильное, ненастоящее.

Возвращаться к ней, грязнокровке из Ордена, после того как похоронил своих самых близких друзей.

К ней, которая убила Блейза.

К ней, кто виноват в его этом состоянии.

В недоверии Пэнси.

И одновременно, он не знал, куда еще мог бы пойти.

Он легко дотронулся до ее плеча, но она внезапно вздрогнула и, разворачиваясь к нему, сбила рукой большую стеклянную миску, стоящую на столе.

Они оба, словно зачарованные, не отрываясь, смотрели, как тарелка с силой ударяется о белый кафель и разлетается на тысячи осколков, больших и маленьких.

−Ну что ты наделал? − возмущенно посмотрела на Драко Гермиона. − Зачем ты так подкрадываешься?

−Я не хотел, − пожал он плечами, с трудом отрывая взгляд от хрустального дождя на полу.

Она подняла со стола палочку и почти взмахнула ее, собираясь произнести заклинание, но он внезапно сказал:

−Скажи, как попасть в штаб Ордена?

Она медленно опустила палочку, с недоверием глядя на него.

−Зачем тебе это? − ошеломленно спросила она. − Мы же договорились, не спрашивать друг друга такое!

−Мне это нужно, − с напором заявил он, подходя к ней, но она отвернулась:

−Нет. − Она помотала головой. − Я не скажу тебе.

−Ты мне не веришь? − он взял ее за подбородок, поворачивая лицом к себе. − Я никому не скажу. Но мне это нужно.

−И зачем? − спросила она, глядя ему прямо в глаза. − Собираешься убить еще кого−нибудь из моих знакомых?

−Я не убивал твоих знакомых, − тихо проговорил он и вдруг заорал. − Я спасал тебя, пока мои знакомые умирали!

−Я не просила тебя об этом! − выкрикнула она в ответ. − Лучше бы ты этого не делал!

−И вправду, лучше бы так и было бы, − он, не замечая, сильно сжимал ее руки в своих. − Тогда люди, которые по−настоящему мне дороги, не погибли бы!

−Ну и убирайся к ним! − зло ответила она. − Давай, уходи! Уверена, Паркинсон тебя утешит!

−Не смей так о ней говорить, − прошипел он.

−А она может говорить обо мне все, что захочет, − пробормотала она, стараясь вырваться. − Отпусти, мне больно! И убирайся отсюда, я ненавижу тебя! Ты всегда мне врешь и...

Он внезапно сильно оттолкнул ее, и она, испуганно вскрикнув, отлетела в строну, споткнулась о ножку стола и упала на пол, задев рукой один из осколков, который мгновенно окрасился чем−то красным.

Спустя секунду он осознал, что он наделал и бухнулся на колени рядом с ней.

Она подняла руку и изумленно смотрела на тонкую струйку крови, которая сочилась из ранки на тыльной стороне ладони, и текла на запястье, обхватывая его как браслет.

−Я не хотел, − растерянно сказал он, хватая ее за вторую руку. − Гермиона... Я не знаю, как я...

Она не отвечала, не отрывая взгляда от крови.

−Мне жаль, правда, − он старался заглянуть ей в глаза. − Гермиона, ты меня слышишь?

А она заворожено смотрела на рану, на багровый ручеек и думала.

Он впервые нарочно сделал ей больно.

Но сам же пожалел об этом, и она могла бы поклясться, что ему больней, чем ей.

−Я не думал, что я...− продолжал он, теперь тоже смотря на ее руку, которую она держала поднятой.

Никогда еще она ничего подобного не чувствовала.

Между любовью и безумием есть тонкая грань — одержимость.

И это их диагноз.

Она может ненавидеть, презирать его, бояться, но она одержима им.

А он ею.

Он не может причинить ей вред, так, чтобы не сожалеть об этом.

Он сказал, что лучше бы не спасал ей жизнь. Но сейчас она отчетливо поняла, что это — неправда.

Он все равно бы помог ей. Не оставил бы ее там.

Что−то в ней взорвалось, руша какие−то последние барьеры, и заставляя верить.

И она по−настоящему поняла, осознала, что это такое — любовь.

Это не красивая сказка.

Это совсем чуть−чуть боли, три капли слез, много нежности, от которой можно сойти с ума, и тепло, которого, кажется, хватит, чтобы осветить всю планету.

Но никогда не хватает.

Потому что нужно и понятно только двоим.

И это — то, что она чувствует.

И будет и дальше.

−Не важно, − тихо сказала она. − Драко, правда. Это я виновата.

−Нет, нет, − он покачал головой. − Я все вылечу, правда. А потом...

−Не важно, слышишь? − повторила она и дотянувшись, прикоснулась ладонью к его лицу. − Не важно. Вообще все неважно.

−Но я... − начал было возражать он, но она мягко прижала палец к его губам, заставляя замолчать.

Он нужен ей. Такой, какой есть.

Недоверчивый, холодный, чужой.

Близкий, родной, ласковый.

Не важно.

Лишь бы был рядом.

−Встань, заболеешь, − настойчиво потянул он ее за здоровую ладонь. − И надо вылечить это.

Она послушно поднялась, направилась вслед за ним в гостиную и стояла напротив него, пока он шептал заживляющие заклинания.

−Ну, вот и все, − он отпустил ее и, глядя прямо перед собой, нарочито небрежно поинтересовался. − Ты... серьезно, насчет того, чтобы я убрался? Если да, то я...

Она прервала его, приподнявшись на цыпочки и целуя его.

Жадно. Как в последний раз.

Спустя какое−то мгновение, показавшееся ей вечностью, она с облегчением почувствовала, как его пальцы медленно, неуверенно ласкают ее лицо, путаются в волосах, и он отвечает на поцелуй.

Слезы внезапно подступили к глазам, и она зажмурилась еще сильней.

Отчего−то не верилось, что бывает так... хорошо.

Понятно. Близко.

Она осторожно, словно спрашивая разрешения, стали расстегивать пуговицы его рубашки.

Он задохнулся на секунду, когда ее руки дотронулись до его кожи.

Потому что еще минуту назад, он не знал, будет ли с ней или ему придется уйти.

А она была готова крикнуть всему миру, насколько она счастлива, когда он отстранил ее, снимая джемпер.

Потому что минуту назад, она даже мечтать не могла о том, что он останется.

И потому, что никто понятия не имел, что принесет завтра.

И что оно сделает с ними.

Быть с ним — невероятная мечта. Знать, что настолько близко к нему больше никто не будет. Стонать, выгибаться под его прикосновениями. И искренне, каждую чертову секунду, каждым своим жестом, выдохом признаваться в любви.

Которой еще не видел свет.

Открыто говорить о своей одержимости.

И слышать, чувствовать его.

Реальным. Близким. Нужным.

И знать, что за одним поцелуем будет другой, еще один — и так до бесконечности.

И не думать, о том, насколько все это недолговечно.

И верить, что этого никто никогда не отберет.

И не думать, насколько он далек на самом деле.

Но это ее удел — любовь с привкусом собственной крови.

Пэнси лежала на своей кровати, свернувшись в клубочек, пока в комнату заползал сумрак, и думала. Обо всем и всех.

Наконец, словно устав от собственных мыслей, она медленно поднялась и подошла к зеркалу, на ходу выдергивая из растрепанных волос заколки.

И только сейчас заметила, насколько сильно у нее болит голова.

Отражение словно издевалось над ней, показывая темные круги под глазами, испорченные слезами косметические чары и помятое платье, за которое ей наверняка влетит от матери.

Заворожено глядя в гладкую поверхность, Пэнси начала распутывать шнуровку уже ненужного наряда.

Она не хотела надевать его. Оно было слишком... праздничным.

Но мама настаивала, и Пэнси, как всегда, послушалась.

Мама всегда была недовольна ею.

Слишком шумная, полная, никого не слушающаяся...

Пэнси знала, мама бы обрадовалась заполучи она дочь, похожую на Дафну — изящную, послушную, которая никогда не будет перечить.

Мама всегда заставляла ее носить дурацкие платья, в которых она себя глупо чувствовала.

И над которыми вовсю издевались Блейз и Драко.

Пока она однажды, когда им было по семь, она не расплакалась, обидевшись на их шутки, и не убежала.

Тогда Драко нашел ее в темном чулане за кухней и клятвенно пообещал, что больше никогда не обидит ее и никому не позволит сделать этого.

Первое обещание он нарушил, второе — сдержал.

Он всегда заботился о ее благополучии: уговаривал родителей пригласить ее на каникулы, делился печением и... спас ей жизнь.

Платье черной лужей стекло на пол, и она, спокойно переступив через него, подошла к шкафу, нисколько не заботясь о наделанном беспорядке.

Ведь эльфы все уберут.

Вытащив из шкафа любимую пижаму, она натянула ее на себя, и вернулась обратно на кровать, продолжая размышлять.

Драко никогда не сделал ей ничего плохого.

Наоборот, это она чаще делала ему больно своими необдуманными поступками, внезапными истериками и слезами.

Вот и сегодня, она плакалась ему в рубашку, не думая насколько плохо ему самому.

И мало того, что он потерял своих друзей, так и она еще накричала на него за то, что он хотел уберечь ее.

Эгоистка.

Она вздохнула и накрылась одеялом до самой макушки.

Совсем как в детстве.

Драко всегда будил ее по утрам сам, когда она гостила в Малфой−Меноре.

Пэнси закрыла глаза, глубоко вдохнула и приняла самое важное, свое первое самостоятельное решение.

−Возрождение, − проговорила Гермиона, не поворачиваясь лицом к Драко.

Они лежали на диване в гостиной, укрытые пледом, и молчали.

Опять.

Пока она не обронила это слово.

−Что? − удивленно спросил он, поворачивая ее к себе.

−Это пароль, − неуверенно, словно чего−то, боясь, ответила она. − В комнате номер семнадцать в «Дырявом Котле» есть камин, который подключен к сети Ордена. Только нужен пароль — возрождение.

Он долго смотрел на нее, но она не понимала, о чем он думает.

Рад ли он? Разочарован ли?

Она не знала.

Но она поверила ему и теперь молилась, чтобы это не оказалось напрасным.

−Спасибо, − наконец, проговорил он. − Ты не понимаешь, как много...

−Не надо, − вздохнула она. − Просто не подведи меня.

−Это не для меня, − покачал он головой. − Для Пэнси.

−Зачем ей это? − тихо поинтересовалась она, надеясь, что не сделала ничего плохого.

Что по ее вине никто не пострадает.

−Я хочу, чтобы она перешла к вам, − помолчав, сказал он, переплетая ее пальцы со своими, словно думая, что услышав это, она уйдет.

Но она не уходила, просто потрясенно на него смотрела.

−Почему... то есть, я не понимаю, − недоумевающе нахмурилась она. − Зачем Паркинсон становится на сторону Ордена? С чего это вдруг?

−Это не ее идея, − откинулся назад Драко. − Я просто хочу ее спасти.

−Мой опыт показывает, что Орден далеко не всегда спасает, − горько усмехнулась Гермиона.

−Это будет хоть какая−то гарантия, − поморщился он. − Сделает вид, что раскаялась, что ей жаль. У нее получится. Пэнси всегда умела играть на публику.

−Откуда ты знаешь, что ей поверят? − она положила голову ему на грудь. − Что ее не отправят в Азкабан?

−Дамблдор, − задумчиво ответил он, привычно перебирая пальцами ее волосы. − Он всегда верит в лучшее, значит, поверит и ей.

Она не ответила, только закрыла глаза, радуясь тому, что он рядом и надеясь уснуть и не видеть никаких кошмаров.

−А ты? − тихо, словно боясь его реакции, спросила она. − Ты не...

−Мои родители не то же самое, что родители Пэнси, − она услышала, как он вздохнул. − Нет, я нет.

Она открыла, было, рот, собираясь что−то ему сказать, но тут раздался крик из камина:

−Гермиона!

Она испуганно встрепенулась и посмотрела на Драко, который тоже приподнялся и быстро оглянулся.

Единственное, что она могла, так это благодарить Косой переулок за то, что он косой, и все здания на нем неправильные по форме.

И именно поэтому тому, кто в камине, не видно диван.

Она сдернула плед и, завернувшись в него, быстро подошла к камину, откуда на нее смотрело встревоженное лицо Рона.

−Ты в порядке? − спросил он и вдруг замолчал, внимательно оглядывая ее. − Что это с тобой?

−Ничего, − смущенно ответила она, сильнее закутываясь в плед. − Что−то случилось?

−Гермиона, за кого ты меня держишь? − возмущенно сказал Рон. − Ты же не одна!

−Я просто хотела принять душ, − нетерпеливо вздохнула она. − И пришел ты.

−Не хочешь говорить, не надо, − недовольно покачал головой Рон. − Но не надо врать.

−Я не вру, − она раздраженно закатила глаза.

−Ладно, как скажешь, − недоверчиво согласился он. − Завтра собрание, и придет Дамблдор. Так что присутствие обязательно. Несмотря ни на какие личные отношения.

И он исчез.

Гермиона поднялась и подошла обратно к дивану.

−Ну, Пэнси повезло, − сказала она. − С ней все будет в порядке.

Он не ответил, просто смотрел в потолок.

−Что с тобой? − нахмурилась она.

−Он тебя видел, − невыразительно и спокойно ответил он.

−Ну и? − она дотронулась до его руки. − Я же не... Подожди, ты что ревнуешь?

−Нет, конечно, − передернул он плечами.

Она усмехнулась.

Глупо отрицать очевидное.

Когда Драко появился в ее комнате, Пэнси все еще лежала в постели, закутавшись в одеяло.

Одарив его слегка хмурым взглядом, она буркнула что−то вроде приветствия.

−И тебе доброе утро, − ответил он, осторожно подходя к ней.

−Можешь не вытаскивать палочку, − пробормотала она. − Я подумала... В общем, я согласна.

Он облегченно вздохнул.

−Это упрощает все, − сказал он, усаживаясь на край кровати.

−А ты хотел оглушить меня и украсть? − с любопытством в голосе поинтересовалась она. − И так отправить в Орден?

−Вообще−то, да, − фыркнул он и внезапно посерьезнел. − Ты должна пойти в «Дырявый котел», − Пэнси скривилась на этих словах, но он не обратил на это никакого внимания, − и попросить ключ от семнадцатой комнаты. Там камин, он подключен к сети Ордена, пароль — возрождение.

−Откуда ты знаешь? − она приподнялась. − Ты уверен, что все так легко?

−Да, − пожал он плечами. − Гермиона говорит, что все так.

Пэнси поджала губы, услышав имя ненавистной грязнокровки.

−И ты веришь? − тихо спросила она. − Ты уверен, что она не обманывает?

−Да, уверен, − он покачал головой. − Тебе надо научиться доверять ей.

−Только после тебя, − усмехнулась она.

−Я могу узнать, что заставило тебя передумать?− искоса взглянул на нее Драко.

−Я просто... − она обводила рассеянным взглядом всю комнату, словно прощаясь с ней. − Просто так будет лучше. Ты прав.

−Тогда пора идти, − сказал он, поднимаясь и хватая ее за руку. − Лучше тебе не брать с собой никаких вещей, это будет... слишком. Они не поверят.

Она безразлично передернула плечами, вскакивая с кровати и подходя к шкафу.

Схватив самые удобные брюки и рубашку, она скрылась в ванной комнате и вышла оттуда уже полностью одетая.

−Я боюсь, − вдруг произнесла она, после долгого молчания, пока они внимательно оглядывали друг друга.

−Все будет в порядке, − заверил он ее, сам не зная на самом деле, что с ней произойдет.

−Я больше тебя не увижу, − она подошла к нему. − Я это понимаю, так что не отрицай.

Он крепко обнял ее.

−Может, все будет нормально, и мы увидимся, − неуверенно ответил Драко.

Она внезапно тихо засмеялась.

−Ну почему это все с нами? − она уткнулась лицом ему в плечо.

−Не знаю, − он мягко отпустил ее. − Тебе пора.

Она вдохнула побольше воздуха и кивнула. Затем, натянув на себя черную мантию с капюшоном, скрывающим ее лицо, прошла на середину комнаты и, кинув на него последний взгляд, аппарировала.

Они были в большом кабинете в поместье Блеков. Дамблдор расположился за письменным столом, МакГонагалл и Снейп стояли у дверей.

Гермиона сидела на маленьком диванчике, рядом с Роном и Гарри.

Оливер Вуд и Анжелина Джонсон занимали кресла по бокам от стола.

И заметно нервничали.

Это для остальных попасть на собрание, в котором участвует Дамблдор, было чем-то само собой разумеющимся.

Люпин стоял посреди комнаты и рассказывал о мерах, предпринятых для защиты Хогвартса в новом учебном году.

Сердце всякий раз болезненно сжималось, когда она думала о том, что ни Джинни, ни Луна больше никогда не поедут в школу.

Луна теперь почти не поднималась с постели. Она казалась мертвой. Даже хуже. Не отвечала на вопросы, всегда чего-то боялась. И только иногда начинала говорить что-то о звездах.

И лишь Невиллу.

Гарри почти не разговаривал ни с кем, ограничиваясь обычными, дежурными фразами и ничего не значащими, ненастоящими улыбками, которые ранили ее сильней, чем если бы он постоянно плакал или кричал.

Рон же все еще, казалось, находился в шоковом состоянии, действуя скорее по привычке, чем по желанию. Гермиона пару раз видела, как он сидит с книгой в руках и его взгляд скользит по одной и той же строчке несколько раз, словно он заставляет себя заняться чем-нибудь, лишь бы не думать.

Люпин замолчал, и Гермиона посмотрела на него, отмечая появившиеся морщины, запавшие скулы и темные круги под глазами. Жизнь, которая и так достаточно потрепала его, теперь обошлась с ним и вовсе жестоко, лишив любимой.

Не думать.

−Спасибо, Ремус, − сказал Дамблдор, указывая на свободное место. − Присаживайся. − Он обвел их всех внимательным взглядом. − Но сейчас бы я хотел поговорить с вами о... − он на секунду замолчал, и Гермиона почувствовала, как внутри у нее все переворачивается от дикого, непонятного страха.

Что, если он узнал?

−О крестражах, − закончил директор, и она облегченно закрыла глаза. Только на минуту, правда.

−Что это? − тихо спросил Оливер.

Никто из них, возможно за исключением взрослых волшебников, никогда не слышал о крестражах.

−Это предмет, в который волшебник заключает часть своей души, − спустя секунду ответил Дамблдор. − Фактически, это делает его бессмертным. Даже если уничтожена его телесная оболочка, крестраж может помочь ему возродиться.

−Вы хотите, чтобы мы создали крестражи? − недоуменно проговорила Анжелина. −Чтобы мы не погибли?

−Разумеется, нет, − коротко взглянув на нее, сообщил директор. − Это самый ужасный вид магии. Для того чтобы сохранить часть души, требуется сначала раздробить ее. И это возможно только, если совершить преднамеренное убийство.

Все молчали, не зная, что сказать. Анжелина, казалось, смутилась от заданного ею же вопроса.

А Гермиона думала о том, что преднамеренное убийство уже и не такое страшное преступление для них.

Чем они лучше Пожирателей? Тем, что по другую сторону?

−Но Волан-де-Морт зашел в своих исследованиях дальше обычного, − продолжил Дамблдор. − В отличие от остальных магов, которые решились на такое, он сумел создать не один, а семь крестражей.

−Семь? − громко переспросил Гарри, словно очнувшись. − И их нельзя уничтожить?

−Это возможно, − ответил внезапно Снейп. − Но нужен сильный магический артефакт либо адское пламя.

−Вы имеете в виду магический огонь? − повернулась к нему Гермиона. − Но ведь оно входит в список запрещенных Министерством! За него положен Азкабан...

−За крестражи тоже, − язвительно проговорил Снейп.

−Либо это может быть яд Василиска, − заговорила МакГонагалл. − Любой сильнодействующий магический предмет.

−Но как мы узнаем, что перед нами крестраж? − растерянно спросила Анжелина. − Он как-то особенно выглядит?

−Нет, − покачала головой профессор. − Это может быть любая вещь. Но обычно волшебники предпочитают использовать что-то, связанное с историей или попросту драгоценное для них.

−А Сами-Знаете-Кто? − тихо спросил Рон. − Он что использовал?

−Это самое важное, − снова заговорил Дамблдор. − Так как Гарри уже уничтожил один крестраж...

Гарри изумленно посмотрел на него, затем покачал головой:

−Да нет. Я бы помнил.

−Внешность вещей обманчива, − заметил директор. − Ты и не заметил бы, что уничтожил именно крестраж.

−И что же это было? − Гермиона нахмурилась, пытаясь вспомнить.

−Дневник Тома Реддла, − сказал Дамблдор.

В сердце что-то кольнуло.

И она знала, что Гарри почувствовал то же самое.

И Рон, который судорожно вздохнул, несомненно, тоже.

−Другой уничтожил я, − продолжил он, поднимая руку. − И вот последствия моего необдуманного поступка. Это должно послужит вам предупреждением.

Взгляды всех, кто находился в комнате, метнулись к обезображенной ладони старого волшебника.

−Но... Что с вами, профессор? − испуганно вскрикнула Анжелина.

−Не важно, что со мной, главное, чтобы вы были осторожны, и с вами не случилось такого же, − вздохнул Дамблдор. − Поскольку мы не знаем, какие именно предметы использовал Волан-де-Морт, нам нужно исследовать его жизнь, понять его. Ведь в начале, он ничем не отличался от вас или меня, был обычным ребенком. И если мы найдем вещи, места, которые были ему дороги — мы найдем крестражи. И именно поэтому, − продолжил он, − я пригласил сюда мисс Джонсон и мистера Вуда. Я прошу отправиться вас в места, которые отмечены для него успехом.

−Хогвартс, сер? − предположила Гермиона. − Мне кажется, это место было важно для него.

−Конечно, мисс Грейнджер. Он ведь считал его своим домом, − на этих словах она ощутила, как сидящий рядом Гарри вздрогнул. − Но не только. Это и приют, в котором он жил. Ведь там проявились его первые способности мага.

−Вы хотите, чтобы мы отправились в Хогвартс? − нахмурился Оливер. − Но...

−Нет, нет, мистер Вуд, − покачал головой профессор. − В Хогвартсе этим занимаются профессора. Вас же с мисс Джонсон я прошу отправиться в место, где находился приют. Вы согласны?

Анжелина и Оливер синхронно кивнули, гордясь, похоже, что на них наложена такая важная миссия.

Гермиона же была готова летать от облегчения, радуясь тому, что ей не придется оставлять Драко.

−И также... − Дамблдор прервался, так как дверь кабинета распахнулась и внутрь заглянула растерянная Флер.

−Профессор, − пробормотала она, − там пришла... девочка. Пожирательница.

И замолчала.

Все, кроме Гермионы, удивленно смотрели на Флер, явно еще не веря этому факту. А потом Гарри вскочил, за ним последовал и Рон.

Но Дамблдор остановил их.

−Я сам с ней поговорю.

Пэнси сидела на кухне и чувствовала, как с каждой секундой холодеют руки от липкого страха. Ее оставили в одиночестве, дожидаться Дамблдора.

Когда она вывалилась из камина, в комнате были только толстая рыжая женщина и девушка , которая приезжала в Хогвартс во время Турнира Трех Волшебников.

Подумав, что они не могут причинить ей вред, она смело выступила вперед.

Не тут-то было. Не узнав в ней члена Ордена, девушка мгновенно подняла палочку, из который вылетели веревки, связавшие Пэнси, подошла к ней и осведомилась кто она такая.

Услышав в ответ, что она убежала от Пожирателей, светловолосая девушка пораженно отступила на шаг и, крикнув женщине, что позовет Дамблдора, исчезла в глубинах дома.

И теперь Пэнси, все еще связанная, сидела на стуле и надеялась, что ее не убьют или не отправят в Азкабан.

−Мисс Паркинсон? − прозвучал голос над головой, и она подняла глаза на мага, вошедшего внутрь.

−Здравствуйте, профессор, − пробормотала она, увидев, насколько он спокоен.

−Как вы себя чувствуете? − любезно осведомился Дамблдор.

−Неплохо, сэр, − сосредоточенно вглядываясь, словно надеясь найти там ответы на мучающие ее вопросы, ответила она. − Спасибо.

−Может, вы расскажете, как и почему вы попали сюда? − спросил он.

−Мне помогли, − собравшись с духом, выпалила она. − Но я не могу сказать, кто.

Он с секунду изучал ее, потом кивнул, и она продолжила.

−Я...убежала, сэр, − робко сказала она, чувствуя, как слезы выступают на глазах, и едва удерживаясь от торжествующей улыбки.

У меня все получится.

−Я не хотела делать то, что они заставляли меня делать, − всхлипнула она. − Правда, сэр.− И закрыла лицо руками. − Это было ужасно! Мне так...

−Я могу попросить вас прекратить это, мисс Паркинсон? − мягко прервал он ее. − Поверьте, у вас получается очень убедительно, но... − и он, словно извиняясь, развел руками.

Пэнси отняла руки от лица и посмотрела на него. Потом вздохнула и стерла со щек слезы, которые мгновенно исчезли, как будто бы их и не было.

−Спасибо, − поблагодарил ее Дамблдор. − А теперь скажите правду.

−Я просто не хочу умирать, − посомневавшись, сказала она, наконец. − И я подумала, что Орден — единственное место, где я могу спрятаться ото всех. − И встретившись с его недоверчивым взглядом, воскликнула, − клянусь, я не собираюсь шпионить или что-то еще...

−Хорошо, мисс Паркинсон, − после долгого молчания, проговорил он. − Но вам придется дать Непреложный Обет.

Она быстро облизнула пересохшие губы и кивнула.

Дверь тихонько открылась, и внутрь заглянул Поттер. Из-за его плеча выглядывали Вислый и... грязнокровка.

Пэнси едва не скрипнула зубами от злости.

Дело было не в том, что Грейнджер — грязнокровка или то, что она член Ордена. О нет, Пэнси бесило то, с какой легкостью она крала Драко у нее.

Не то, чтобы Пэнси любила Драко как-то по-особенному, но он был ее другом. Будь он ее парнем, она бы с легкостью оставила его.

Но здесь речь шла о чем-то, более глубоком, чем так называемая любовь.

Доверие. Пэнси привыкла, что Драко придет и спасет ее от всего.

А теперь он занят тем, что вытаскивает с того света какую-то грязнокровку, и еще просит помощи у нее!

Она его теряла.

И очень остро это чувствовала. Но вот только понять, что началось это еще до Грейнджер, она отказывалась.

Взять хотя бы то, что он говорил с гриффиндоркой, а не с ней или Блейзом.

Но гораздо легче было винить грязнокровку, а не саму себя.

За то, что никогда и не пыталась понять, что чувствует Драко.

Если бы он сказал, что не хочет быть Пожирателем, боится убивать, она бы...

Она бы просто надулась на него, посчитала бы это предателем.

Но зачем видеть первопричину?

−Кому мне давать клятву? − хмуро спросила Пэнси, отворачиваясь от двери.

−Думаю, что будет лучше, если ты поклянешься Гарри, − ответил Дамблдор. − Гарри, подойди сюда, пожалуйста.

Мальчик-который выжил-просто-назло-Пэнси сделал неуверенный шаг вперед, потом, вздохнув, наконец, дошел до них.

Дамблдор взмахнул палочкой, убирая путы с Пэнси, и она немедленно потерла затекшие запястья. Затем, кинув недовольный взгляд на Поттера, словно он был во всем виноват, бухнулась на колени.

−Ну же, − прошипела она. − Я не хочу слишком долго так торчать.

Гарри с опаской оглянулся на Дамблдора и опустился на пол перед ней. Потом протянул ей руку, за которую она, закатив глаза, ухватилась.

Искренне надеясь, что никто не заметит, как ей страшно. За всей ее грубостью скрывался просто-напросто ужас.

И почему-то теплая ладонь Поттера... успокоила ее.

Ну, чуть-чуть.

Сердце все равно билось где-то в горле, рискуя устать и остановиться.

−Клянетесь ли вы, мисс Паркинсон, не причинять вреда ни одному человеку или существу, состоящему в Ордене? − проговорил стоящий над ними Дамблдор. Грейнджер и Уизли смотрели из-за его плеча.

Пэнси, не задумываясь, выпалила:

−Да.

Из палочки вылетела лента, которая обернулась вокруг их с Поттером ладоней.

−Клянетесь ли вы не убегать, не передавать информацию Ордена, кому-то бы то ни было? − продолжил старый волшебник.

−Да, − повторила она.

Вторая лента.

−Клянетесь ли вы не причинять вреда, оберегать и защищать мистера Поттера, даже ценой собственной жизни?

И она, и Гарри вздрогнули.

Прошло несколько секунд, прежде чем она выдохнула:

−Да.

А вот теперь она осталась одна.

Сидела на холодном полу чужой кухни и... хм. Ну, да. Плакала.

По-детски, размазывая слезы по щекам.

По-настоящему, захлебываясь своим горем.

Непонятным ни для кого.

Ей казалось, что она потеряла все.

Друзей. Маму и папу. Она плакала даже о домовых эльфах, которых терпеть не могла.

И корила себя за то, что отправилась сюда.

Но, наверное, они ее понимали. Раз оставили одну и дали спокойно выплакаться.

Нет, не понимали. Потому что дверь опять открылась, и внутрь заглянул Поттер.

Он стоял с минуту, молча, опираясь о косяк, потом, вздохнув, подошел к ней и... протянул руку.

Она удивленно посмотрела на него, заставляя себя успокоиться.

−Ну же, Паркинсон, − сказал он. − Ты заболеешь. Вставай.

Она хотела, было, отказаться, сказать что-нибудь обидное, но промолчала.

Потому, что вспомнила его мелкую Уизли.

Драко говорил, что она погибла в святом Мунго.

И виноваты в ее смерти были такие же, как она сама.

Но Поттер все равно предлагает ей свою помощь?

Она быстро облизнула пересохшие губы, затем осторожно, словно не до конца доверяя, вложила свою ладонь в его.

−С ней все в порядке, − выкрикнула Гермиона, поднимаясь с коврика перед камином, огонь в котором вспыхнул в последний раз зеленым и снова вернулся в обычное состояние.

Драко прекратил мерить комнату шагами и подошел к ней.

−Правда? − он схватил ее за руки. − Ты уверена?

−Абсолютно, − отрезала она, немного обиженная тем, насколько он беспокоится о Пэнси. Ну да, и слегка ревнуя. − Ей помогут, и она привыкнет.

−А что она делала? − спросил он.

−Сначала пыталась врать, потом давала Непреложный Обет, а под конец сидела на кухне и плакала, − пожала плечами Гермиона. − Слушай, я очень устала и хочу просто принять душ и лечь спать.

Он как-то странно взглянул на нее, потом отпустил.

И что-то в это мгновение изменилось.

И явно не к лучшему.

Она не знала, что, но чувствовала это.

Какой-то едва заметный холодок.

И страх, вероятнее всего.

Или возможность...перемены.

Но она помотала головой, отгоняя эти глупые мысли, и вышла из гостиной.

−Это твоя комната, − тусклым голосом сказала девушка со светлыми волосами, распахивая одну из дверей. − Если ночью что-то...случится, то рядом в комнатах живут Невилл и Гарри.

Она, называя имена, указала сначала на дверь слева, а затем на другую, расположенную на другом конце коридора.

−Хорошо, я поняла, − бросила Пэнси, входя в комнату и оглядываясь на девушку. − Со мной все будет в порядке.

Та только кивнула и отошла.

Пэнси закрыла за ней дверь и села на постель, оглядываясь по сторонам.

Ничего особенного, комната как комната.

Небольшой шкаф, зеркало, кровать и в углу какое-то растение в горшке.

Не сравнится, конечно, с ее прошлой комнатой, но жить можно.

Если очень хочется, конечно.

Внезапно в дверь кто-то постучался, и внутрь заглянула та же девушка.

−Я подумала, что тебе не в чем спать, − сказала она и протянула какую-то мятую майку.

Пэнси ошеломленно посмотрела и на девушку, и на эту дурацкую майку.

Почему они с ней так обращаются?

Не пытают, не злятся...

А помогают?

Она поднялась и, подойдя к ней, послушно забрала майку.

−Спасибо, − не веря самой себе, сказала она.

Девушка внезапно улыбнулась, и эта улыбка вдруг ярко осветила ее лицо.

−Меня зовут Флер, − проговорила она.

−А я Пэнси, − вздохнула она и неожиданно добавила. − Очень приятно.

−Ты в порядке? − раздался голос Драко из-за двери.

Гермиона не ответила, только скользнула под теплую пенную воду еще глубже.

−Просто ответь мне! − рявкнул он внезапно, и она вздрогнула. − Я не хочу, чтобы ты утонула!

−Я жива, − бесстрастно ответила она, не понимая, что с ней твориться и чувствуя только огромную усталость.

−Ладно, хорошо, − она слышала, как он вздохнул. − Я иду спать.

−Подожди, − вдруг крикнула она, удивляя саму себя.

Ей безумно хотелось, чтобы он ушел.

И столь же сильно она хотела, чтобы он остался.

И не знала, что это все значит.

−Дверь открыта, − тихо продолжила она. − Зайди, пожалуйста.

Прошло долгих три секунду, прежде чем он очутился внутри ванной комнаты. Опираясь о дверь спиной, он внимательно смотрел на нее.

−Что не так? − спросил он, наконец. − Что с тобой?

Она помотала головой, и мокрые пряди прилипли к лицу.

И внезапно всхлипнула.

Он все продолжал смотреть на нее, затем подошел к ванной и опустился рядом с ней на колени.

Она внезапно крепко обняла его и заплакала, уткнувшись лицом в плечо.

А он молчал, просто гладил ее по влажным волосам, не зная, что сказать.

И не понимая, что с ней могло случиться.

−Я такая дура, − сказала она в перерывах между рыданиями. − Я просто устала... Я не хотела, честное слово... Ты только не уходи, хорошо? − и заглянула ему в лицо, вглядываясь в черты.

И отчего-то именно в эту минуту ему стало страшно.

Так, как никогда не было.

Он не знал, чего именно он боится.

Потерять ее?

Или себя?

Или того, что она изменится и все уйдет, исчезнет?

−Слушай, ты правда можешь уйти, − нетерпеливо сказала Пэнси.

Но надоедливый Поттер покачал головой.

−Ты опять плакала, − заметил он. − Я все слышал.

−Не надо было подслушивать, − вздохнула она. − И иди спать.

−Ты...− начал, было, он, потом махнул рукой. − Ладно, спокойной ночи.

−Что? − остановила она его. − Что ты хотел сказать?

−Не важно, − он отступил на шаг. − Спи, все хорошо.

−Ну нет, Поттер, − рявкнула она, хватая его за руку и затягивая в комнату. − Ты так легко теперь не отвяжешься.

−Но это не важно, − отбивался он, пока она усаживала его на кровать.

−Говори, − повелительно сказала она.

Почему-то, что перед ней находилась надежда всего магического мира, ускользнуло от ее внимания. То есть она не обращала на это внимание, она просто... начала доверять Поттеру.

С первой же секунды, как он взял ее за руку во время Непреложного Обета.

−Я просто хотел спросить, как ты сюда попала? − неуверенно начал Гарри. − То есть, кто тебе помог?

−Среди вас нет предателей, не волнуйся, − подавив желание настучать на Грейнджер, ответила она. − Я.. так, просто помогли.

−Ладно, − посомневавшись, согласился он. − А ты не знаешь, где.. Фенрир?

−Фенрир? − она с едва заметным ужасом в глазах взглянула на него. − Зачем он тебе?

−Он... Не важно, − он поднялся с постели. − Знаешь?

−Да, в имении... − она на секунду закрыла глаза.

Готова, Пэнси?

Давай.

−В имении Лестрейндж, − тихо, но решительно проговорила она.

Веря в то, что делает что-то хорошее.

Но если бы она знала, к чему это приведет, она бы никогда ничего не сказала бы.

Ни за что.

Не Поттеру.

Он закутал ее в полотенце и отнес на кровать, пока она продолжала тихонько всхлипывать.

−Прекрати, − отчего-то холодно приказал он, укрывая ее одеялом. − И спи.

Вот теперь он точно не понимал, что твориться с ним, а не с ней.

Она свернулась в клубочек и закрыла глаза.

А он отошел к окну.

Что-то было не так.

Что-то потерялось, исчезло и... поблекло, наверное.

Но он не знал, что.

И не знал, как это вернуть.

— Ты хочешь, что бы я ушла? — тихо и как–то беззащитно спросила Гермиона, одновременно путаясь в собственных ощущениях.

Одна ее часть требовала немедленно все прекратить, вернуться в штаб Ордена, убедиться, что все в порядке.

Другая хотела успокоиться, знать, что Драко не покидает ее.

— А чего хочешь ты? — он едва слышно вздохнул. — Ты сама должна все решить. И для меня, и для себя. Скоро уже будет поздно что–то менять. Пэнси знает, что мы вместе. Если знает она, узнает кто–то еще. Не потому, что я ей не доверяю, но ее могут заставить выпить зелье правды.

— И ты решил, что лучше прямо сейчас расстаться? — она натянула одеяло на голову, словно стараясь спрятаться от всего мира сразу.

— Разве не ты первая это решила? — он повернулся к ней. — Но все равно, слово за тобой.

— Не хочешь принимать важных решений? — пробормотала она, раздавленная той ответственностью, которую он так просто передал ей.

— Хочу, чтобы ты потом не винила меня, — Драко снова начал изучать улицу за окном.

— Я и не собиралась, — раздраженно ответила она, старательно придумывая способ, который помог бы избежать беды.

Она думала о том, что Пэнси могут заставить говорить. И это, почти наверняка, являлось причиной ее беспокойства и нынешнего состояния.

— Но я не могу решать за тебя, — наконец, подумав, проговорила она. — Я готова рискнуть. И надеяться. Теперь ты должен решить сам.

— Война скоро кончится, — сухо заметил он. — Половина и наших, и ваших уже мертва. Еще чуть-чуть, и кто-то выиграет.

— И? — требовательно сказала она, поднимаясь на локтях и глядя на него.

— И значит, что что-то измениться, — медленно, взвешивая каждое слово. — А значит... Нужно дорожить каждым моментом нормальной жизни.

— Ты считаешь эту жизнь нормальной? — нахмурилась она.

— Я привык, — пожал он плечами. — И не готов отказаться от нее. Пока.

Она закрыла глаза и снова скользнула под одеяло.

Ну, что же. Скоро завтра. А значит, будущее.

Которое непонятно, что принесет.

Ее злило то, что несмотря на всю их близость, между ними постоянно была стена, которая состояла из слов вроде: "возможно", "наверное", "пока" и так далее.

Возможно, мне хорошо с тобой.

Наверное, мы будем вместе.

Пока что я рядом.

Но, наверное, это бессменные спутники их совместной жизни: сомнение, недоверчивость и сожаление.

И все это вкупе с постоянным чувством вины давило, убивало любые ростки чего–то большего, что они могли бы испытать.

Они верили, что это любовь.

Потому, что кто-то из них в самом начале решил так.

Им и не приходило в голову сомневаться. Это казалось единственной разумной причиной, которая могла бы удержать рядом двух, по сути, чужих людей.

Они ничего не знали друг о друге на самом деле — каждый говорил то, что, по его мнение, должно было понравиться другому.

Это было как бродить в темной комнате, на ощупь, спотыкаясь об острые края и мучаясь от неизвестности.

Но даже это было не так страшно, как постоянное сомнение. Отчего-то им обоим казалось, что однажды они вернуться в пустой дом, что кто-то из них обязательно уйдет.

Вероятность потери была настолько велика, что иногда Гермиона думала, что утонет в собственном отчаянии.

Он не желал это обсуждать. Ей было неловко спросить.

Так их страхи уничтожали их изнутри, разъедая одновременно то, что они называли любовью.

Пэнси резко распахнула глаза, проснувшись внезапно, словно от громкого звука. Изумленно оглядев скудно обставленную комнату, сравнивая ее с собственной почти что королевской спальней, она пыталась вспомнить, куда ее угораздило попасть в этот раз.

Воспоминания появились как вспышка молнии, заставляя ее подскочить.

Она не верила, что действительно находится здесь.

Что случившиеся вчера — не ложь, обман или сон, а правда, что теперь она по другую сторону, враг своих вчерашних друзей и союзник недавних противников.

Вставать не хотелось. Пэнси никому не призналась бы, что боится, но она действительно испытывала почти панический страх.

Она думала, что вчерашний шок прошел, и теперь ее могут отправить хоть обратно, к семье, или, что гораздо вероятней, прямиком в Азкабан.

Так зачем спешить навстречу неминуемой смерти?

Поэтому она продолжала лежать на кровати и смотреть в потолок, пока кто–то осторожно не постучался в дверь.

— Ты проснулась? — раздался из-за двери смущенный голос. — Я принес тебе завтрак.

Поттер.

Вздохнув, Пэнси поднялась. Сегодня Азкабан ей явно не грозит.

Распахнув дверь, она осторожно оглядела Гарри, стоящего напротив с подносом. И сразу же появилась какая–то легкая злость за его такое отношение. Он словно не заметил того факта, что еще несколько дней назад она была Пожирательницей, и, по сути, ею же остается. Это клеймо не смыть.

— Зачем ты это делаешь? — требовательно спросила она. — Почему ты помогаешь мне?

— Я подумал... На самом деле, не думаю, что миссис Уизли готова встретиться с тобой, — спокойно ответил он. — Поэтому это — тебе. — Он протянул ей поднос.

Она вздрогнула, уязвленная его словами. Но одновременно почувствовала облегчение. То, что не все ее принимают было правильным и внушало уверенность.

Она молча взяла поднос и вернулась в комнату, пытаясь ногой закрыть дверь. Знала, что невежливо, но разговаривать с Поттером не хотелось. Он делал с ней что–то, что ей не хотелось испытывать. Что-то, чего она не понимала. Он словно заставлял ее радоваться тому, что оказалось в Ордене, что предала своих друзей.

И ее это тревожило.

Она не хотела думать, что это может произойти так легко, не хотела признавать, что это не мера предосторожности.

Гарри сам тихо закрыл за ней дверь, делая это вместо нее.

Тишина давила на барабанные перепонки, делая молчание невыносимым. Они лежали на широкой кровати, едва соприкасаясь руками.

Никто не говорил ни слова, надеясь, что пальцы одного, мягко и нежно скользящие по ладони другого, смогут выразить то, что не могли передать слова. Скажут то, что так хотелось произнести на протяжении всего этого времени, и что никак не получалось объяснить.

Но это — пустые надежды.

Ни один из них так до конца и не верил в то, что чувствовал другой.

Их непонятное, тайное и едва ли не выстраданное чувство упорно вело к пропасти.

Но ведь никто не знал, что в этой пропасти?

Там может быть и смерть, и потеря друзей и близких людей.

А может быть что-то, что даст силы жить дальше.

— Ты пойдешь в Орден? — вдруг напряженным голосом спросил Драко, не поворачиваясь к ней.

— Я скажу тебе, как она, — тихо обронила Гермиона.

Он отрывисто кивнул, продолжая глядеть в потолок.

— Расскажи, что тебе бы хотелось на самом деле? — внезапно негромко спросила она. — Я знаю, это — не то, о чем ты мечтал и думал. Что бы ты делал на самом деле, если бы не было всего этого? — Она подняла руку, словно указывая на комнату вокруг, затем безвольно отпустила ее.

— Я не знаю, — сосредоточенно ответил он. — Работал бы, как отец, женился бы.

— На ком? — стараясь не показать как ее заботит этот вопрос, пробормотала она.

— Я понятия не имею, — вдруг усмехнулся он. — Да и какая разница? Я никогда не женюсь.

— А я не выйду замуж, — подражая его тону, вздохнула она. — Я не смогу после всего. Кажется.

Он пожал плечами:

— Ты свободна в своих решениях.

Замечательно.

— Я тоже не держу тебя, — сказала она, помолчав, но внезапно засмеялась. — То есть я именно это и делаю, но... — Она вздохнула. — Ну, ты можешь уйти, если поймешь, что все закончилось.

— Мне нужно что-то хорошее или светлое сейчас, — не глядя на нее, сообщил он. — Ты — единственное, что еще как-то помогает мне держаться.

— Это приятно слышать, — мягко улыбнулась она.

— Если бы все было не так, как есть, — он резко замолчал, но спустя пару секунд продолжил, — если бы мы были обычными, и не было бы войны, ты бы вышла за меня замуж? Или посчитала бы, что я слишком не подхожу тебе, и была бы счастлива с Поттером или Уизли?

— А ты бы женился на мне, если не был бы таким высокомерным? — парировала она. — И если бы не было войны, то я никак не могла бы выйти замуж за Гарри, — вдруг сухо добавила она. — Джинни была бы жива, и они, поверь, были бы вполне счастливы бы и без меня.

— Это не ответ на мой вопрос, — спокойно перебил он ее.

Гермиона задумчиво водила пальцем по белой простыне, сбивая ее и вновь выпрямляя.

— Я бы не вышла за тебя замуж, — наконец, тихо сказала она. — Мы и вправду не подходим друг другу.

Он что-то выдохнул сквозь зубы, но она не обратила на это ни малейшего внимания.

— Но это не помешало мне жить здесь с тобой, — продолжила она, положив ладонь ему на грудь и наклонилась над его лицом, так что ее губы легонько касались его рта, когда она выговаривала очередное слово. — Я думаю, это не помешало бы мне и выйти за тебя замуж. Я давно потеряла всю свою хладнокровность и, кажется, разум, тоже.

Он сосредоточенно вглядывался в ее лицо, затем кивнул, словно признавая, или... прощая. Она не знала. Да и зачем все это?

В какой-то момент, может именно тогда, когда она увидела Пэнси, сидящую на кухне Гриммаулд-Плейс, 12, она ясно поняла, что конец, что бы он не принес, неизбежен. Нет такой силы, которая остановила бы время и отдала бы им лишний месяц, два, три или больше. Гораздо больше.

Драко постепенно, медленно и незаметно для нее, стал для нее едва ли не смыслом ее жизни.

Дыханием.

Стоило ей сказать хоть слово, почему-то в голову лезли мысли о том, как бы он отреагировал, что ответил бы, засмеялся бы. В каждом отражении — был он, в каждом свисте ветра ей казалось, что она слышит его голос.

Странно, но ей, которая ценила свободу едва ли не больше самого Гарри, нравилась ее зависимость от него.

И избавляться от нее раньше времени она не собиралась.

Чем не болезнь или помешательство?

— Может, ты выйдешь?

Пэнси раздраженно вздохнула, услышав как Поттер, наверное, в сотый раз постучался в дверь ее комнаты.

Не то чтобы она хотела злить тех, от кого зависит ее дальнейшая судьба, но выходить она не собиралась.

— Снейп тебя уже час ждет!

Вот в этом все дело. В профессоре. Пэнси было... стыдно.

Она не могла заставить себя выйти и поговорить с бывшим учителем, потому что боялась его осуждения. Глупые мысли, конечно, учитывая то, кем являлся сам Снейп, но пересилить себя она не могла. Ей казалось, что на нее обязательно накричат, скажут, что она — предательница.

И совсем не важно, что она знала, что она и есть мерзкая перебежчица, но слышать это еще и от крестного Драко, было выше ее сил.

Так что, да, сегодня она будет очень невежлива и не выйдет в гостиную.

— Мисс Паркинсон, откройте дверь.

А это уже плохо. Дела обстоят серьезней, чем ей казалось, раз профессор сам пришел к ней.

Она вздохнула, пытаясь успокоиться, и, помедлив еще пару секунд, широко распахнула дверь.

Снейп внимательно оглядел ее, прежде чем прошел в комнату.

— Вы сносно выглядите, — сказал он. — Я ожидал худшего.

— Почему, сэр? — хмуро спросила она, стараясь дышать глубоко, а не рваными вдохами.

— Вас же должно было что-то привести сюда, — спокойно ответил он. — Я надеялся, что это не... — он помедлил. — Что вас, скажем так, заставили уйти причины личного характера, а не плохое обращение с вами.

— О, да, профессор, только личные причины, — пробормотала она, затем быстро подняла на него глаза и вновь уставилась в пол. — Это... Драко, сэр. Он убедил, что так будет безопасней для меня.

— Мистер Малфой? — Снейп даже удивленно приподнял брови. — Не ожидал, что он способен на такие решительные действия.

— Он умеет помогать друзьям, — радуясь, что ее не собираются обвинять, проговорила она.

— Как бы то не было, вы теперь принадлежите Ордену, — это формулировка не понравилась Пэнси. Стоило уходить от одного хозяина, чтобы угодить к другому? — Но здесь вам будет лучше.

Она отрывисто кивнула, коря себя за недавние страхи. Все было в порядке. И Снейп совсем не изменился.

Профессор подошел к двери и открыл ее, оглянувшись на нее, прежде чем выйти из комнаты.

— И приношу вам свои соболезнования, — сказал он негромко. — Мне жаль, что такое случилось с мисс Гринграсс и мистером Крэббом.

Пэнси стояла посреди комнаты, стиснув зубы, и уговаривала себя не заплакать.

— К тебе можно?

Ей только Грейнджер сейчас не хватало.

Грязнокровка, не обращая внимания на ее недовольный взгляд, прошла в комнату и уселась на краешек кровати.

— Драко волнуется, — понизив голос, обронила она. — Я должна успокоить его.

— Скажи, что все в порядке, — безразлично отрезала она. — Тебе же не трудно соврать?

— Что-то случилось? — встревожившись, спросила Грейнджер.

— О, только не делай вид, что не мечтала бы видеть меня мертвой, — закатила глаза Пэнси. — Я же знаю, вы считаете меня источником всех ваших бед.

— Я спасла тебе жизнь, — язвительно ответила ее собеседница, закладывая прядь волос за ухо. — Не думаю, что этот факт послужит хорошим доказательством твоих слов.

— Ну, конечно, ты же всепрощающая гриффиндорка, — фыркнула Пэнси, натягивая привычную маску отдаленности и скованности. — Как я могла забыть.

— Я просто хотела помочь, — резко поднялась Гермиона с кровати. — И никто тебя ни в чем не винит. Кроме тебя самой. Мы не сможем тебе помочь, если ты будешь казнить себя, Паркинсон. Я не знаю, что с тобой сделали там, — она помедлила, затем осторожно коснулась ладонью плеча Пэнси, — но тебе лучше забыть об этом. Здесь никто не причинит тебе вреда.

— Не дотрагивайся до меня, — скинула ее руку Пэнси. — И скажи Поттеру оставить меня в покое. И пусть Драко не волнуется. Я вполне самостоятельна.

Гермиона задумчиво смотрела на нее, затем кивнула и вышла из комнаты, думая, что свой долг она уж точно выполнила. Но все ее мысли перебил резкий спазм в животе.

— Бедняжка, — картавя, как в прежние времена, сказала Флер, проводя ладонью по волосам Гермионы. — Что же это с тобой такое?

Флер за последний день резко изменилась, словно стряхнув с себя всю прежнюю отстраненность и мрачность, решила, что если будет улыбаться всем подряд, никто не будет мучить ее расспросами о самочувствии.

Зато теперь теми же вопросами, но связанными не с моральным, а физическим здоровьем, мучили Гермиону. Все, кто был в доме: Рон, Гарри, миссис Уизли и Флер, собрались вокруг нее, и теперь всячески пытались понять, что такое с ней приключилось.

Саму же Гермиону мутило, неприятные рывки в желудке то становились быстрей, то внезапно почти исчезали.

— Ты ела что-нибудь? — озабоченно спросила миссис Уизли. — Я не могу дать тебе зелье, не зная, чем именно ты заболела.

— Я выпила чай, — пожала плечами Гермиона, стараясь вдохнуть побольше воздуха. — Не думаю, что здесь замешана еда.

Флер на этих словах внезапно широко распахнула глаза и внимательно оглядела ее, но Гермиона едва ли это заметила, обрадованная тем, что тошнота постепенно исчезает.

— Мне уже лучше, — сказала она, поднимаясь. — Я лучше пойду домой и прилягу. Я же не нужна сейчас?

— Нет, нет, конечно, отдохни, — миссис Уизли накинула ей на плечи мантию. — Тебе нужно выспаться.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — вдруг задумчиво прервала ее Флер. — Я не задержу тебя. Ты не против?

— О... Ладно. Да, конечно, — Гермиона растерянно последовала за ней в гостиную.

Флер достала с полки на стене горшочек с Летучим Порошком и быстро заговорила, подходя к Гермионе, стоящей рядом с камином:

— Ты не сердись, просто проверь, хорошо? — она откинула с лица прядь волос и поставила сосуд на столик. — Может... твоя болезнь это... — она глубоко вздохнула. — Может, ты просто беременна?

Гермиона шокировано уставилась на нее, ее губы приоткрывались, но она не проговорила ни слова, лихорадочно просчитывая такую возможность.

Выходило, что... да. Ну, конечно. Этому может быть только одно объяснение.

Ребенок.

Она не ожидала этого. Не надеялась. Не думала. Но это случилось.

И это было плохо. Очень плохо.

— Послушай, Гермиона, — настойчиво дотронулась до ее плеча Флер, когда она отвернулась к камину и схватила горсть Летучего порошка. — Кем бы не был его отец, пожалуйста, подумай, прежде чем сделаешь что-то, что нельзя будет исправить.

Гермиона напряженно замерла, а она продолжила:

— Я потеряла своего малыша, — ее голос внезапно задрожал, но она справилась с собой. — Я не хочу, чтобы ты испытала, что это такое. Реши сама, стоит ли наказывать его за грехи родителей?

Гермиона ничего не ответила, просто шагнула в зеленое пламя. Очутившись дома, она селя на пол перед камином, греясь теплом огня, и даже не замечая, как со временем в комнату заползает сумрак, и становится совсем темно.

И все бы ничего...

Если бы не Драко.

Она понятия не имела, как сказать ему об этом.

— И что это? — хмуро спросила Пэнси, забирая из рук Гарри кучу разноцветных тряпок.

— Это одежда для тебя, — ответил он. И тихо добавил, — это все вещи Джинни.

У нее перехватило дыхание. Он собирается пожертвовать вещами мелкой Уизли только ради того, чтобы она не мерзла в тонкой майке Флер?

Ну что он за... дурак такой. Зачем ему она? Что ему стоит быть как всем остальным? Невнимательным, незаботливым...

Он пугал ее. Она до него не знала никого, кто бы так волновался за нее, за исключением Драко.

Но гораздо больше она боялась себя. Того, как она реагировала на его заботу, того, как он согревал ее, даря душевное тепло.

— Спасибо, — она едва заметно улыбнулась.

— Да не за что, — он пожал плечами. — Ты... будешь ужинать?

— Может, ты со мной? — неожиданно даже для себя предложила она. — Я имею в виду, здесь, наверху...

Он помолчал пару секунд, прежде чем кивнуть.

— Я принесу нам поесть, — крикнул он, быстро спускаясь по лестнице.

Пэнси только покачала головой, глядя ему вслед.

— Как ты... В смысле, когда ты понял, что любишь... Джинни? — полчаса спустя, когда они сидели в ее комнате, спросила она.

Он отложил поднос в сторону прежде, чем ответить.

— На пятом курсе, — голосом, напрочь лишенных эмоций, бросил он. — Я ее жутко ревновал.

— Понятно, — чувствуя непонятное разочарование, вздохнула Пэнси.

— А ты? Ты влюблялась? — внезапно поинтересовался он, усаживаясь напротив нее.

— Я не... А тебе какое дело? — воинственно отрезала она, не желая с ним разговаривать на такие темы.

— Трусишь? — приподнял он брови. — Боишься говорить?

— Нет, — она сжала губы. — Ну, нет. Доволен? Я не влюблялась.

Он улыбнулся.

— Это забавно. Даже Гермиона влюблялась.

— В кого? — насторожилась Пэнси.

— В Крама, давным-давно, — отмахнулся он. — А ты почему никогда не влюблялась?

— Так получилось, — чувствуя себя неловко, пробормотала она.

— А Малфой? — задал вдруг Гарри вопрос. — Все говорили, что вы встречаетесь.

— Бред, — решительно фыркнула она. — Он мне как брат. Был, я имею в виду.

— Почему был? — нахмурился Гарри. — Вы поссорились?

— Нет, ты что, — язвительно улыбнулась она. — Я просто предала всех своих друзей и перешла в Орден. Это нас только сблизило.

— Ты жалеешь? — негромко спросил он.

Прошла пара томительных минут прежде, чем она, удивляя себя саму, покачала головой.

— Нет, не жалею, — спокойно обронила она. — Я просто... сделала все, что спастись. Думаю, это правильно.

— Тогда, на платформе, в конце июня...— он пристально вгляделся ей в лицо, — ты за что-то поблагодарила Гермиону. Что она сделала для тебя?

— Это не... — Пэнси внезапно закашлялась. — Не стоит сейчас об этом. Не хочу.

Гарри вздохнул, потом покачал головой.

— Гермиона раньше никогда ничего от нас не скрывала. Я не знаю, что с ней творится сейчас.

— Она что-то скрывает? — удивленно, словно услышала об этом впервые, приподняла брови Пэнси. — Не думала, что ваша замечательная подружка на такое способна.

Гарри передернул плечами.

— Ей приходится нелегко…

— Вполне вероятно, что и ты тоже не очень-то счастлив, — она скользнула по нему изучающим взглядом, — но ты молчишь постоянно. Никому не говоришь о том, что тебя мучает. Почему?

— Не люблю нагружать людей, — сухо ответил он, отворачиваясь.

Пэнси мысленно поздравила себя с тем, что ей удалось изменить тему их разговора.

— Это глупо, — фыркнула она. — На то они и твои друзья, чтобы выслушивать тебя.

— У них своих проблем достаточно, — он поднялся. — Я думаю, тебе надо отдохнуть. Спокойной ночи.

— Хм... Поттер, подожди, — она вскочила с кровати вслед за ним.

Он остановился у самой двери.

— Я сожалею о том, что произошло с Джинни, — глубоко вздохнув, сообщила Пэнси. Осторожно дотронувшись до его руки, она на одном дыхании выпалила, — мне не жаль, что я сюда перешла. И спасибо за то, что помогаешь мне. Правда.

Он мягко улыбнулся.

— Я тоже рад, что ты здесь.

И с этими словами он вышел из комнаты.

А Пэнси вдруг негромко засмеялась.

Часы мерно и спокойно отсчитывали минуты, пока Гермиона сидела на полу, не замечая хода времени и судорожно размышляя.

Она, обычно начинающая беспокоиться, если Драко не было слишком долго, теперь едва ли ни радовалась его отсутствию.

Из-за окон раздавался, постепенно стихая, обычный шум улицы, полной волшебников, которые как всегда спокойно занимались своими делами, уверенные в том, что с ними не случится ничего плохого, потому что Орден их охраняет.

А она, лучшая подруга самого сердца Ордена, Гарри, сидит в темной пустой квартире, дожидаясь прихода Пожирателя, и думает, как сказать ему, что она беременна от него.

Это было даже немного...смешно?

Почему-то она ни на секунду не усомнилась в том, что ждет ребенка.

Как только Флер сказала об этом, она сразу, легко и непринужденно, словно долго хотела этого, приняла этот факт, спокойно пропуская его в свою жизнь.

Но вот примет ли его Драко — это совсем другой вопрос.

Она сама навязалась ему, а теперь еще и собирается родить ему ребенка.

Ребенка, который может, пусть и не желая этого, погубить их всех: Драко, ее саму, Пэнси...

И случится чудо, если они спасутся.

От Ордена ли, от Пожирателей ли, не большая разница.

Сумерки лениво заполняли комнату, а она так и не придумала, как объяснить, как сказать о том, что случилось. Она знала, что вряд ли он обрадуется, как обязательно случилось бы, будь они нормальной семьей. Но вот позволить ему заставить ее избавиться от ребенка она не могла. Что-то в ней, уже с того момента как она услышала, что она беременна, изменилось. И теперь она любыми правдами и неправдами собиралась защитить его. Слова Флер все же оказали на нее воздействие. Ведь если, в конце концов, Драко уйдет, то у нее останется этот малыш.

Так что ей казалось, что в ее намерениях нет ничего благородного, всего лишь эгоизм.

Прошел час, а может и два, она не обратила внимания, погруженная в свои мысли прежде, чем услышала, как дверь в прихожей открывается. С тех пор, как к ним заявился Рон, Гермиона поставила запрет на аппарацию, поэтому им приходилось перемещаться на лестничную площадку. И пусть Драко говорил, что это глупо, ей было спокойней, если она знала, что двери отпираются, только если знать пароль и несколько заклинаний.

Она продолжала сидеть, отрешенно глядя перед собой, пока Драко раздевался в коридоре, и слушать, как с тихим стуком падает палочка на столик, шуршит мантия, когда он вешает ее в стенной шкаф.

Сердце билось где-то высоко в горле.

Драко зашел в гостиную, взмахивая палочкой и зажигая стоящие в канделябрах свечи. Гермиона зажмурилась от яркого света, пока Малфой, окинув ее удивленным взглядом, подошел к ней.

— Ты в порядке? — взволнованно спросил он. — Гермиона, ты заболела?

Он схватил ее за плечи и легонько потряс, заставляя открыть глаза.

— Все нормально, — хрипло ответила она. — То есть... Не совсем.

— Что не так? — он опустился перед ней на корточки, внимательно заглядывая в лицо. Затем внезапно покачал головой. — По-моему, ты совсем замерзла. Сколько ты тут сидишь?

Она молча передернула плечами.

— Ладно, — он легко поднял ее на руки. — Расскажешь в спальне.

Сидя на кровати и держа в руках кружку с чаем, заботливо подсунутую Драко, Гермиона продолжала упорно отмалчиваться и игнорировать вопросы. Так и не придумав, как ее разговорить, Драко начал сам предлагать варианты. Но ответом неизменно был отрицательный кивок головой.

— Что-то с Пэнси? — наконец, хмуро спросил он.

— Нет, она в порядке, — вздохнула Гермиона, ставя чашку на прикроватный столик. — Просто я должна кое-что сказать тебе.

— Ты хочешь уйти? — вдруг спросил он.

— Что? Нет! — воскликнула она, немного ошарашенная его предположением. — Нет, дело не в этом.

— А что тогда? — облегченно откидываясь на спинку кровати, сказал он.

— Ну... В общем... — она нервно потянула прядь волос. — Я... То есть ты... Хм... У нас будет ребенок, — тихо, едва слышно, ответила она спустя пару секунд.

И испуганно закрыла глаза.

Но, когда прошло достаточно много времени, и он не ответил, она осторожно взглянула на него. Он сидел в той же позе, что и раньше, но даже издалека чувствовалось, насколько он напряжен.

— Ты уверена? — наконец, спросил он, подаваясь вперед.

Она замешкалась прежде, чем кивнуть.

Он вдруг порывисто схватил ее и прижал к себе.

— Мы справимся, — бормотал он, зарывая лицо в ее волосы. — Мы что-нибудь придумаем...

Она расслабилась в его руках, чувствуя, как внутри все тает.

Он понимает, он хочет этого ребенка...

— Я что-нибудь... Я все исправлю, — продолжил он. — Я попрошу Снейпа... Нет, я сам сварю зелье...

— Что? — прошептала она, чувствуя, что смысл его намерений снова выплывает у нее из рук.

Мысли опять покрылись тонкой корочкой льда, и в груди что-то больно защемило.

Зелье? Какое зелье? И зачем ей оно?

— Все будет хорошо, — говорил он, баюкая ее как маленькую. — Это я виноват, я все...

— Подожди, — прервала она его, вырываясь. — Что ты имеешь в виду?

— Я избавлю тебя от... этого, — он почти с отвращением взглянул на ее живот. — Это тебя не погубит.

— Что... Я не... — она судорожно глотала воздух, стараясь успокоиться.

— Ты же знаешь, что не можешь родить его? — он сжал ее руки в своих. — Ты не сможешь ничего скрыть. В штабе Ордена, где бы он ни был, несомненно, есть щит против маскирующего заклинания. Ты просто погубишь и себя, и меня.

— Нет, — она отвернулась. — Я не избавлюсь от него.

— Так нельзя, — он опять развернул ее к себе. — Это же ошибка. Ты ведешь себя, как ребенок.

— Я не могу, — беспомощно бросила она. — Не могу. И не хочу. Он мой.

Он устало закрыл глаза.

— Все будут спрашивать от кого он, — Драко раздраженно выдохнул. — Что ты им скажешь? Что случайно забеременела от Малфоя? Пожирателя?

— Я что-нибудь совру, — она облизнула губы. — Я могу... сказать, что его отец — маггл.

— Не поверят, — усмехнулся он. — Ты попадешь в Азкабан. А его убьют, как выродка. Никто не будет нянчиться с ублюдком Пожирателя.

Она внезапно всхлипнула.

— Не плачь, — он наклонился к ней и крепко обнял. — Просто смирись.

— Нет, — упрямо ответила она.

— Тогда... Ты должна уйти от меня, — задумчиво сказал он, перебирая пряди ее волос.

Она изумленно взглянула на него. Он вдруг улыбнулся, осторожно дотрагиваясь до слезинок на ее щеках.

— Ты выйдешь за кого-нибудь замуж и выдашь это за его ребенка, — продолжил он. — Это единственная возможность.

Она не отвечала.

— Я не смогу без тебя, — он вытер мокрые дорожки на ее лице. — Но если это так важно... Спаси его.

Она сжала губы, пытаясь сдержать слезы.

— Нет. Я не хочу... так.

Она оттолкнула его руки и поднялась с кровати. Подойдя к туалетному столику, она оперлась о него и наклонилась над ним, стараясь успокоится.

— Но он так важен тебе, — он смотрел на нее, но по его лицу ничего нельзя было прочесть. — Если ты избавишься от него, то никогда не простишь ни меня, ни себя.

— Нет, — снова негромко и устало сказала она. И вдруг выкрикнула. — Нет!

И со злостью и силами, появившимися непонятно откуда, смахнула все скляночки и баночки с блестящей поверхности стола.

Замерев, они оба, как в замедленной съемке, наблюдали за тем, как все эти небольшие стеклянные сосуды падают и разбиваются, переливаясь на неярком свету.

— Не хочу, — снова грозя заплакать, пробормотала она. — Нет.

Драко, стряхнув с себя оцепенение, поднялся и подошел к ней.

— Тебе нельзя находиться здесь,— он подхватил ее на руки и вынес из комнаты.

Положив ее на диван и завернув в плед, он вышел из гостиной, бросив что-то насчет уборки.

Когда он вернулся спустя десять минут, она сидела все в том же положении, не моргая, глядя на стену напротив.

— Все? — шепотом спросила она, когда он опустился на пол рядом с ней. — Это... все?

— Я думаю, да, — он осторожно взял ее за руку. — Иначе он погубит нас обоих.

Она опять не выдержала. Слезы опять потекли.

— Прости меня, — едва слышно попросила она. — Пожалуйста.

Он молча покачал головой, а затем добавил:

— Только выживи, ладно? И он... пусть тоже выживет.

Она криво улыбнулась.

— Ты тоже.

— Кто может тебе... — он на секунду замолчал. — Нам помочь?

— Невилл, — не задумываясь, выдохнула она.

— Невилл — это?.. — приподнял брови он.

— Лонгботтом, — хрипло, скрывая лицо в ладонях, ответила она. — Не хочу уходить, не хочу избавляться от ребенка... Что всем от нас нужно?

— Я... Послушай, все будет хорошо, — он закрыл глаза и прижал ее ладонь к своему лицу. — Когда-нибудь, но будет. Верь в это, ладно?

Она устало помотала головой.

— Зачем ты лжешь?

Драко изучающе водил пальцем по животу Гермионы, словно надеясь что-то почувствовать.

— Сколько ему? — наконец, спросил он.

— Может, месяц, — пожала плечами она. — Может, чуть больше или меньше.

Он кивнул, словно запоминая это.

— Ты поговоришь сегодня с Лонгботтомом? — поинтересовался он, переворачиваясь на кровати и ложась на спину рядом с Гермионой.

— Да, — она вздохнула и приподнялась на локтях. — Надеюсь, он согласится.

— Ты должна убедить его, — сказал он настойчиво. — Объясни ему, что тебе больше не к кому обратиться. Соври, что не знаешь, кто его отец. Скажи, что боишься, что Поттер и Уизли заставят тебя избавиться от него.

Она смотрела на него, закусив губу, затем быстро поднялась с постели.

— Я поняла, — глухо ответила она. — Я оденусь и пойду, ладно? Если Невилл согласится, я потом перевезу... вещи, одежду...

Ее взгляд бессмысленно блуждал по стенам.

— Послушай, ты можешь еще передумать? — он вскочил и, подойдя к ней, схватил ее за руку. — Пожалуйста, подумай прежде, чем все решишь.

— Я подумала, — она вырвалась и отошла к шкафу. — Я не позволю никому забрать моего ребенка. И я не хочу, чтобы тебе причинили вред из-за него.

Он раздраженно покачал головой:

— Тебе всего девятнадцать! — он резко сел на кровать. — Зачем тебе все это? Ты знаешь, какую ответственность на себя берешь?

— Я способна быть ответственной, — она натянула на себя рубашку и теперь застегивала пуговицы. — И я не навязываю тебе его. Я же ухожу, помнишь?

— Я знаю, — спустя пару секунд, выдохнул он. — Это и есть проблема.

Она повернулась, потом, видя, что он отказывается смотреть на нее, сидя с опущенной головой, подошла ближе.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — негромко продолжил он, когда она опустилась на постель рядом с ним. — Я без тебя не смогу. Просто сойду с ума, понимаешь? — он умоляюще взглянул на нее.

Она быстро облизнула пересохшие губы, стараясь удержать застилавшие глаза слезы. Он сейчас снова стал таким, каким был в школе, словно, наконец, осознал, что скоро потеряет ее.

— Драко, — она глубоко вздохнула, потом потянулась и крепко обняла его. — Ты же знаешь, что я не могу иначе. Я не могу позволить умереть еще и ему.

— Я знаю, — повторил он, пряча лицо в ее волосах. — Просто я... ты нужна мне. Я и не думал, что так сильно. — Он внезапно усмехнулся. — Если бы кто-то год назад заявил бы мне, что я буду говорить такое тебе, я бы подумал, что этот человек — сумасшедший.

— Я бы тоже не подумала бы, что когда-нибудь обсуждать с тобой будущее нашего ребенка, — она мягко улыбнулась. — Ты был прав, когда говорил, что мы должны верить, что когда-нибудь у нас все будет хорошо. Мне кажется, мы это заслужили.

Он не ответил, только прижал ее к себе сильней.

— Есть еще одно, что я хотела сказать тебе, — она вдруг нахмурилась. — Если когда-нибудь так получится, что, чтобы спасти меня, тебе придется рискнуть собой, не делай этого, ладно?

Он отодвинулся и недоверчиво взглянул на нее.

— Так нельзя, — убежденно сказал он. — Я должен буду тебе помочь, так что не...

— Нет, — она покачала головой, — если я спасусь, а с тобой что-то случиться... Нет, Драко. Я себя не прощу.

— Тогда и ты тоже, — он поднял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза. — Не смей делать что-то, что может повредить тебе или ребенку. И не важно, зависит ли от этого моя жизнь.

Она медленно кивнула.

И они оба знали, что при первой же возможности нарушат обещания, данные друг другу.

— Мне надо идти, — она собрала волосы в хвост и, быстро поцеловав его в губы, вышла из спальни.

Аппарировав на Гриммаулд-Плейс 12, Гермиона прошла на кухню, где были Флер и миссис Уизли, занятые готовкой обеда.

Флер, которая и была нужна Гермионе, стояла у плиты, палочкой помешивая густое варево в кастрюле.

— О, это ты, Гермиона, — сказала миссис Уизли, отрываясь от книги с рецептами Локхорта в руках. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — хриплым голосом, совсем не подтверждающим ее слова, ответила она, немедленно привлекая внимание подбежавшей к ней Флер. — Все в порядке, — повторила она специально для нее.

Губы Флер дрогнули в неуверенной улыбке.

— Я так и знала, что ты примешь правильное решение, — прошептала она, прежде чем вернуться к своему супу.

— Вы не знаете, где Невилл? — спросила Гермиона, чувствуя себя ужасающе неловко. Ее сильно мутило из-за запахов, царивших на кухне, которые еще недавно казались ей приятными.

— Он с Луной, — рассеянно ответила миссис Уизли. — Зайди к ним, они будут рады тебя видеть.

— Я так и сделаю, — кивнула Гермиона, пытаясь не дышать глубоко, и вылетела из кухни.

Луна все с тем же выражением лица сидела на кровати и, казалось, внимательно слушала Невилла, который читал отрывок из толстой книги в руках.

— Привет, Гермиона, — сказал он, отрываясь от своего занятия. — Как дела?

Луна лишь на секунду безразлично смотрела на нее, прежде чем вернуться к разглядыванию стены.

— Нам надо поговорить, — пробормотала Гермиона, усаживаясь на краешек кровати. — Вернее, мне нужно, чтобы ты помог мне.

— Я помогу, если смогу, — пожал плечами Невилл и заботливо добавил, — как ты себя чувствуешь? Ты плохо выглядишь.

— Послушай, это все неважно, — она покачала головой. Затем вздохнула. — Я не знаю, как...

— Что не так, Гермиона? — нахмурился Невилл. — Ты заболела? Или кто-то обидел тебя?

Он с таким беспокойством смотрел на нее, что Гермиона уже была готова отказаться от плана, как очередной приступ тошноты заставил ее вспомнить, ради кого все затевалось.

Помедлив еще пару секунд, она, закрыв глаза, принялась ему все рассказывать. Если бы Драко наблюдал за ней в эту минуту, он бы, несомненно, гордился. Она ни словом не упомянула о Малфое, виртуозно придумывая небылицы. Она врала, что отец ее малыша — маггл, который, узнав о том, что она ведьма, бросил ее. Она сказала, что Гарри и Рону она не может сообщить о своей беременности, потому что они заставят ее избавиться от ребенка. И она умоляла Невилла ей помочь. Плакала, стонала и уговаривала его признать ее малыша своим. Не больше. Тогда ей разрешат не убивать его. А так, если она заявит, что отец ребенка маггл, могут начаться подозрения, а она не желает такого будущего своему малышу.

Невилл долго молчал, затем неуверенно посмотрел на Гермиону.

— Но это же будет обманом, — тихо сказал он.

— Невилл, как ты не понимаешь! — в отчаянии воскликнула Гермиона. — Ты спасешь меня, спасешь его!

Луна испуганно взглянула на них, но ничего не сказала.

— Невилл, пожалуйста, — негромко и устало, почувствовав, как внезапно все силы покинули ее, проговорила Гермиона. — Ты — моя последняя надежда. Я больше ни к кому не могу обратиться.

— Ладно, я... — он зажмурился, словно боялся того, что собирался сказать. — Я помогу тебе. Я сделаю все, чтобы тебе никто не навредил. Только...

Но она уже не слушала его, только крепко обняла и, опираясь лбом о его плечо, прошептала:

— Спасибо.

Невилл опасливо погладил ее по спине.

— Только, Гермиона, я не думаю, что Гарри или Рон поймут меня, если я не предложу тебе выйти за меня замуж, — пробормотал он. — Я уверен, что должен так и поступить.

— Выйти за тебя замуж? — она отодвинулась и серьезно смотрела на его лицо, раздумывая.

Она не хотела этого. Очень. Если бы она так поступила, то навсегда разлучила бы себя с Драко.

Но... она и так это делала. Бросала Малфоя, чтобы спасти ребенка.

Она обеспокоенно закусила губу, не зная, что решить. С одной стороны, Невилл прав, если она скажет всем, что он отец, то все будут ждать их свадьбы. Но с другой стороны...

С другой стороны был Малфой. Драко, которого она не могла бросить навсегда. Если бы она не думала, не верила в то, что когда-нибудь они снова будут вместе, то даже ребенок не сумел бы заставить ее уйти от него.

Но Невилл говорил совсем другое. Если она выйдет замуж за него, это будет значить, что дороги назад нет. И Драко вряд ли хоть когда-нибудь простит ее.

Она раздраженно запустила руку в волосы и потянула за прядь, стараясь успокоиться.

— Хорошо, Невилл, — наконец, сказала она. — Я... — голос сорвался, но она не обратив на это внимания, продолжила, — я выйду за тебя замуж, если это так необходимо.

Он ничего не ответил.

Луна все испуганно переводила взгляд с одного на другого.

— А если покрасить здесь все в красный? — задумчиво спросила Пэнси, оглядывая едва освещенный светом палочки Гарри чердак. — Будет очень по-гриффиндорски.

— Мне и так нравится, — донесся глухой голос Поттера, роющегося в огромном сундуке. — Вот он! — наконец, воскликнул Гарри, выпрямляясь и показывая Паркинсон небольшую и грязную, всю в каких-то мутных разводах, книгу.

— Ты уверен, что это сработает? — озадаченно нахмурилась Пэнси. — Этот порт-ключ уже использовали, и вряд ли...

— Уверен, у нас получится заставить его сработать еще раз, — он внимательно осмотрел томик. — Это легче, чем приготовить новый. К тому же у нас есть Гермиона.

— Да, но все равно... — Пэнси пожала плечами. — Это глупо, отправляться к Фенриру без Ордена.

— Я не могу подставить кого-то еще, — отрезал Гарри, открывая дверь чердака и спускаясь по лестнице. — Из-за меня и так достаточно людей пострадало.

— Но ты не можешь пойти один! — раздраженно воскликнула она, следуя за ним. — Это просто безумие какое-то.

Он не отвечал до тех пор, пока они не вернулись в его комнату.

— Я не пойду один, — вздохнул он. — Гермиона и Рон не отпустят меня так просто.

Он с размаху опустился на кровать, все продолжая разглядывать книжку.

Пэнси наблюдала за ним, тщательно обдумывая то, что собиралась сказать.

— Хм... Я пойду с тобой, — спустя пару секунд пробормотала она.

Он изумленно посмотрел на нее, затем покачал головой.

— Никуда ты не пойдешь, — он встал с постели и подошел к ней. — Ты же знаешь, что...

Она знала, что поступает безумно, добровольно отправляясь туда, откуда ей однажды повезло вырваться. Но вот менять решение она не собиралась.

Да и слушать уговоры Гарри она не желала. Вместо этого она пристально смотрела в его глаза, пока он продолжал что-то говорить, и думала о том, какой же он глупый и безответственный. Ее мучило то, что он собирается в одиночку бороться с Фенриром.

Наверное, впервые в жизни Пэнси так сильно заботил кто-то, кроме нее самой.

— Ты меня вообще слышишь? — спросил он, наклоняясь к ее лицу. — Эй, Пэнси!

Она не ответила, помедлила пару секунд и осторожно, словно все еще сомневаясь, потянулась и поцеловала его.

— Послушай меня, Грейнджер, — прошипела Пэнси, найдя, наконец, после долгих поисков Гермиону. — Мне надо поговорить с тобой.

Гермиона не поднимала головы, и Пэнси, подойдя к дивану, на котором она сидела, с размаху опустилась на него.

— Эй, Грейнджер, — нахмурилась Пэнси. — Что с тобой?

— Ничего, — безразлично пожала плечами Гермиона, поворачиваясь к ней. — Ты что-то хотела?

— Вообще-то, да, — Пэнси раздраженно покачала головой. — Убеди Гарри, что ему нельзя в одиночку отправляться в имение Лейстрейнджев.

— А зачем он хочет пойти туда? — недоуменно и рассеянно спросила Гермиона.

— Там Фенрир, — недовольная поведением Грейнджер, буркнула Пэнси. — И он не хочет ничего слышать о...

— Фенрир? — глаза Гермионы широко распахнулись. — Он... Он, что, сошел с ума?

— Я не знаю, — Пэнси вздохнула. — Но он отказывается брать меня с собой. И вас тоже хочет обмануть, хотя уверен, что вы не дадите ему убежать.

— Конечно, нет, — Гермиона взвилась с места, на пару минут становясь снова прежней: решительной и логичной.

Драко спал, когда Гермиона вошла в спальню и осторожно опустилась на кровать рядом с ним. Он не пошевелился, когда она, положив голову ему на грудь, свернулась клубочком и закрыла глаза.

Но спустя несколько минут он мягко дотронулся до ее волос.

— Как все прошло? — хрипло спросил он, пропуская пряди сквозь пальцы.

— Я выхожу замуж за Невилла, — бесстрастно ответила она, чувствуя как он мгновенно напрягся.

— Замуж? — задумчиво переспросил он, его рука замерла, прекратив ее ласкать. — Ты не...

— Это единственный шанс, — она перевернулась и внимательно посмотрела на него. — Я не могу ничего сделать.

Он промолчал.

— Я купила зелье, — продолжила она. — Мы можем узнать пол ребенка, если... захотим.

— Правда? — он приподнялся на кровати, снова оживляясь.

Она мягко улыбнулась.

— Девочка, — тупо сказала она через пятнадцать минут после принятия зелья. — Девочка.

Внутри нее что-то рушилось, горело и плавилось.

Она так надеялась, что это будет мальчик. Ее Драко, которого она сможет без опаски любить.

А вместо этого была эта девочка. Она почти что разочаровалась. Все шло не так, ка должно было.

Она не хотела, не желала понимать почему даже в такой малости, которая никому не помешала бы, ей было отказано.

— Послушай, это тоже неплохо, — пробормотал Драко. — У нас... у нас будет девочка, представляешь?

Он в отличии от нее был доволен. И единственное, что ее успокаивало это то, что он, по крайней мере, принял их малыша.

— Уизли, прекрати ему потакать! — тоном, не терпящих возражений, сказала Пэнси. — Это... Ну как вы себе представляете? Что просто придете туда и нападете?

— Да, — пожал плечами Рон. — У нас все получится. И Гермиона пойдет с нами. Она сильная волшебница.

— Она тоже сошла с ума, — проворчала Пэнси. — Вы всех нас подставляете.

— Ты можешь не идти, — осторожно предложил Гарри.

— Нет, — она раздраженно откинула отросшие волосы с лица. — Но тебя одного я тоже не отпущу.

— Мы скажем сейчас? — шепотом спросил Невилл, крепко сжимая ладонь Гермионы в своей.

— Да, — кивнула она, входя в гостиную.

Все, кто был в ней внимательно посмотрели на них: мистер Уизли, его жена, Флер и Пэнси.

Гермиона облегченно заметила, что Гарри и Рона нет. Ей было бы гораздо легче рассказать им все потом, наедине. И после того, как они вернутся из имения Лейстрейнджев.

Невилл, стоящий рядом, начал рассказывать историю, которую они придумали. Когда он закончил в комнате воцарилась тишина. А потом Флер подлетела к ним и крепко обняла.

Затем и чета Уизли поздравила их. Миссис Уизли довольно улыбалась и что-то непрестанно говорила. Мистер Уизли что-то серьезно обсуждал с Невиллом. Но Гермиона не обращала на них внимания, глядя только на удивленную и ошеломленную Пэнси.

Разве так бывает?

Что только тогда, когда тебе кажется, что ты все принял и смирился, что-то обязательно отберет у тебя это, пусть и мнимое, спокойствие.

Что только тогда, когда ты решил, что уже не важно, что будет дальше, ты сумеешь с этим справиться, и при этом не потеряешь того, кто настолько нужен тебе, что без него кружится голова и дыхание замедляется, а сердце словно устает биться?

Что когда ты понимаешь, насколько сильно ты любишь, ты еще раз сталкиваешься с тем, как невозможна эта любовь?

Оказывается, бывает.

И нет волшебных фей, как в сказках, которые обязательно все исправят. Нет верных друзей, которым можно все рассказать так, чтобы им не пришлось ради тебя жертвовать своими жизнями. И вообще никого и ничего нет.

Одна только безнадежность. Надежда умирает последней, это правда.

Но что делать, если даже она уже не больше, чем очередной труп в твоей жизни, а ты все еще бьешься, хотя и понимаешь, что это безумие?

Но ответа на эти вопросы нет. И никогда не будет.

Просто потому, что ты устала думать, а всем остальным нет дела до вас. Они не вмешиваются только в одно. Они не думают, как вам выбраться из этого омута.

Все остальное их касается. Почему-то то, что ты счастлива, мучает их, не дает жить спокойно.

И каждый твой шаг навстречу покою в твоем понимании влечет за собой цепочку событий, которые кого-то обязательно погубят.

Разве так бывает?

Оказывается, бывает.

Гермиона раздраженно откинула волосы с лица, закидывая смятую рубашку в чемодан, и постаралась выбросить эти мысли из головы. Им сейчас не время. Она подумает потом.

Вот только с каждой минутой казалось, что «потом» никогда не будет. Что она так и будет идти по жизни, уговаривая себя, что «потом» подумает, «потом» решит, «потом» вернется к Драко.

Юбка, до этого аккуратно висящая в шкафу, была безжалостно скомкана и кинута в сумку.

Она так и не заплакала. Говорила себе, что «потом» поплачет, успокоится, чтобы не расстраивать Драко. Но и это «потом» не наступит. Потому что потом будет Невилл, которого тоже нельзя обижать, и ее дочь, которой нужна хорошая мать.

Будет нужна. Если она сумеет спасти ее.

— Послушай, ты устала, — сказал внезапно Драко, подходя к ней. — Уже поздно. Поспи, хорошо?

Она словно не слышала его, продолжая складывать вещи, механически бросая их в чемодан.

— Гермиона, — он схватил ее за руку и вырвал из крепко сжатых пальцев очередную блузку. — Идем спать. Пожалуйста.

— Мне надо собрать все это, — безжизненно ответила она, свободной рукой указывая на шкаф, все еще полный ее вещей.

— Ты соберешься завтра, — он потянул ее за собой. — Я помогу тебе. И, к тому же, мы никуда пока не спешим, помнишь?

Она не ответила, безвольно позволяя увлечь себя на разобранную постель.

— Куда ты? — резко встрепенулась она, когда он, уложив ее, поднялся с кровати.

— Я просто погашу свет, — успокаивающе ответил он. — Я здесь, правда.

Она закусила губу, злясь на себя за резкий приступ паники, и послушно улеглась обратно.

Тьма навалилась внезапно. Отчего-то раньше такая желанная, успокаивающая, теперь она пугала.

Но только до тех пор, пока Драко не опустился на кровать рядом с ней.

— Я не хочу, чтобы завтра наступало, — спустя несколько минут напряженной тишины пробормотала Гермиона, обхватывая холодными пальцами его ладонь.

— Ничего у нас не получится, — он повернулся к ней. — Время не получается обмануть. Иначе мы бы это уже сделали.

Она не ответила.

— Я так боюсь, что когда ты уйдешь, я забуду, — проговорил он почти неслышно. — Что что-то случится, и я не вспомню даже тебя.

У нее перехватило дыхание. Раньше он никогда не говорил так.

Последнее, что удерживало ее от слез, рушилось из-за его слов, мягких прикосновений к ее лицу и губ, которые осторожно, словно он думал, что она исчезнет, прокладывали дорожку от ее рта до шеи.

— Ты такая красивая.

И опять эти поцелуи, от которых все сильнее кружится голова, и воздуха не хватает.

— Только ты помни, хорошо?

Его губы прямо напротив ее, шептали что-то, и внутри все переворачивалось, и казалось, что все будет хорошо.

Только разум постоянно напоминал, что это все неправда.

Эти поцелуи не спасут ни его, ни ее, лишь затянут их в пропасть, в которую можно падать бесконечно, пока любишь.

Эти поцелуи — и все, и ничего.

И не важно, что они длились вечность, которой у них нет. Что в них чужое, украденное счастье, потому что в их жизни радость так и не побывала.

Без них все еще тяжелей.

Можно сколько угодно лгать себе, что это навсегда, подаваясь навстречу ему, что никто не заберет его у тебя, закусывая губу от нежности, что раздирает тебя изнутри.

А вокруг лишь смерть, которая все кружится рядом, надеясь забрать хоть кого-нибудь.

Вот каково это — любовь с привкусом собственной и чужой смерти и крови.

Вот каково это — знать, что в будущем у тебя лишь разрушенные останки чужих семей, так и не построенная своя.

Страх и надежда, которая, казалось бы, погублена давно, причудливо переплетенные витают в воздухе, словно защищая их от погибели, которой так нужно затянуть их в свою черно-серую паутину теней.

Вот каково это, когда внутри царит удушливая тишина, из-за которой почти невозможно дышать.

Так странно и неправдоподобно — руки, ласкающие его плечи, словно не ее.

Так нужно это чертово забвение, которое так и не приходит.

Так нужно это безумие, которого все нет и нет.

Целовать, поддаваться, верить непонятно во что, стонать и кричать практически шепотом, который...

Который и его разрушит изнутри, сожжет тем пламенем, что снедает ее саму.

Алые, красные всплески в крови, которой так сильно, что от этого никуда не деться, испачканы руки.

Под его пальцами она оживает, воскрешает свою безумную надежду и глупую веру.

Руки отрываются лишь на секунду, чтобы убрать все такое ненужное, лишнее.

И так больно отчего-то не отводить глаз, смотреть на него, плакать и умирать от счастья, что сейчас он рядом, близко, только ее.

Нужен, нужен, нужен, нуженнуженнужен...

Он теперь уже и не он. Да и она вряд ли понимает, кто она сама.

Она только знает, что он дыхание, жизнь, глоток столь нужной воды.

Он внутри, а голова кружится и у него.

И имя ей, такой родной, нужной, теплой — счастье.

Ее нельзя просто любить, он это так отчетливо понимает, ее можно только боготворить.

Боготворитьжелатьпонимать

Но не удержать рядом с собой.

На это сил не хватает.

Раз, два, три... Своеобразная игра уставших разума и логики.

Сколько можно идти против судьбы?

В ней так тепло, так хорошо.

Только еще и больно. Оттого, что все это — в последний раз.

Можно умолять сколько угодно, шептать ее имя, слушая, как его собственное легким вскриком срывается с истерзанных губ.

Прокушенных до крови, припухших, красных, которые можно целовать всегда, целую бесконечность.

А она закрывает глаза, чувствуя как его руки скользят по лопаткам, спускаются ниже, так нежно и невесомо, в то время как ее ногти впиваются в его кожу, оставляя белесые следы-полумесяцы.

Губы замирают напротив груди, на секунду он прислушивается к безумному биению сердца.

А затем — снова поцелуи.

Больно. Постоянно, неразлучно, так сильно больно.

Как можно так любить?

Удержи. Сильней. Ближе.

Только так нужно.

Только так и можно.

Сердце теряется в нем.

Бьется, сильно.

Стучит быстро-быстро.

Пальцы впиваются, хватаются, пока она сама тонет.

В нем, в его глазах, в его хриплом, прерывистом дыхании.

Но ей только это и нужно.

Зарываются в его волосы, такие светлые, словно луна одарила их своим светом.

Одно дыхание на двоих.

Вдох — шепот, очередное признание.

Выдох — вскрик, очередное прощание.

Рядом с ней ничего не страшно. Рядом с ней он становится безбожником, хотя и это не то слово.

Он просто забывает, что есть кто-то, кто был сильнее нее в эти минуты.

Нужнее.

Она и бессмертна, и мертва одновременно, просто никто не заметил…

А он, прогнивший до самой сердцевины, словно очищается, когда она касается его.

Тьма все наступает, давит и укрывает их.

Губы впиваются, мучают и что-то говорят, смысл ускользает, как и ее пальцы из его рук.

Тела мечутся, переплетаясь.

Время шутит, издевается, причиняет все больше боли, все ускоряет свой бег.

И только когда они вместе, он это чувствует. Время сдается.

Теперь оно тянется бесконечность. Утешение, найденное в ней, все преодолеет, он это знает.

Минуты растягиваются на часы, и это все, отмеченное звездой, ночью, чем угодно, что приносит радость.

Дарит спокойствие.

Она забудет на пару секунд, что она — предательница.

Не вспомнит и он.

Это время пожалеет их, но ненадолго.

Память — такая мерзкая, потому что правдивая, вернется.

И разорвет пополам.

А до этого момента у них есть эта такая необходимая вечность.

А значит, они обманули время.

— Я могу поговорить с тобой? — спросил Гарри, входя без стука в комнату Пэнси, которая сидела на своей кровати, нервно перелистывая страницы пухлой, зачитанной книги, любезно подаренной Флер.

— Нет, — она отвернулась, не желая, чтобы он начинал свою речь, связанную с ее сегодняшним поступком.

Она прекрасно осознавала, что поступила неправильно. Она ему навязывалась, но не жалела о том, что поцеловала его.

Потому что только в этот такой маленький отрезок времени чувствовала себя сильной.

Так, словно она могла бы найти в себе силы преодолеть все неприятности, справиться со всем, что только может произойти.

Но вот как объяснить это ему, она не знала.

И ей казалось, что обсуждать этот поцелуй — святотатство.

Потому что это было единственным, на что она могла рассчитывать.

И к тому же, все ее мысли были связаны не столь этим поцелуем, как заявлением Грейнджер.

Но Поттер не обратил на ее слова ни малейшего внимания, спокойно сев на кровать рядом с ней, но не спеша начать разговор.

— Ты уверена, что хочешь пойти с нами завтра? — спросил он, когда она уже отчаялась услышать от него хоть слово.

— Да, — она быстро кивнула. — Я знаю это поместье с детства, я смогу помочь.

— Ладно, только... — он внезапно озадаченно взглянул на нее. — Твоя палочка...

— Я справлюсь и без нее, — не слишком уверенно произнесла Пэнси. — Я умею аппарировать без нее.

— А дальше как? — задал он резонный вопрос. — Нет, я достану ее до завтра.

— Хорошо, — она почти безразлично передернула плечами. — Если это все...

— На самом деле нет, — он теперь пристально вглядывался в ее лицо. — Я хотел...

— Это было ошибкой, — поморщилась она, уверенная, что нисколько не нужна ему, что он может любить только Уизли. — Правда, не думай об этом. Это больше не повторится.

Он осторожно дотронулся до ее руки:

— Послушай, я...

— Только не надо жалеть меня, — она отдернула ладонь. — И я правда не...

— Ты мне нравишься, — спокойно прервал он ее. — И я не жалею тебя.

У Пэнси перехватило дыхание.

Он не мог сказать такое, не мог, немогнемогнемогнемог...

— То, что ты сделала... — он на миг замолчал, пока ее сердце билось все быстрей и быстрей. — Если ты говоришь, что это было ошибкой, то, значит, так оно было. Я не буду тебе мешать.

— Нет, нет, — она подскочила, удерживая его, уже почти поднявшегося с постели. — Я... я так больше не думаю.

Он медленно улыбнулся, заставляя ее, возможно впервые в жизни, смутиться.

Утро все-таки наступило. Времени надоело проигрывать, и блеклые лучи солнца неохотно проникли в комнату, разгоняя полюбившийся сумрак.

Гермиона медленно поднялась с кровати, на секунду замерев, чтобы прикоснуться легким поцелуем к губам спящего Драко.

Новый день пришел, и пора было начинать жить по законам не придуманного, а реального мира.

Еще раз взглянув на Драко, и все-таки решив не будить его, она привычно вышла на лестничную площадку и аппарировала на Гриммаулд-Плейс 12.

И сразу же пожалела, что решила появиться в гостиной, поскольку именно в ней сейчас была Пакринсон.

Пэнси сидела на одном из диванов и читала, но подняла на Гермиону глаза, только услышав хлопок от аппарации.

И сразу же взвилась на ноги.

— Ты сошла с ума, Грейнджер? — прошипела она, отталкивая Гермиону к ближайшей стене.

— Оставь меня в покое, Паркинсон! — выкрикнула она в ответ, больно ударившись затылком о кирпичную поверхность.

— Как ты могла так поступить с Драко? — продолжала Пэнси, не выпуская Гермиону. — Какая же ты...

— Я не могу иначе, — изворачиваясь, чтобы вырваться, воскликнула она. — Отпусти!

— Ну уж нет, — пальцы Пэнси с неожиданной силой ухватились за ее волосы, пригвождая ее к месту. — Ты сначала объяснишь мне, как умудрилась изменять Драко.

— Я не изменяла ему, — резко оттолкнула ее руки Гермиона. — Это его ребенок.

— Что? — Пэнси казалось удивленной, но всего секунду. — Брось, он бы не позволил тебе уйти с его ребенком.

— А что ты предлагаешь? — внезапно зло спросила Гермиона, чей голос немногим отличался от шипения Пэнси. — Сказать всем, что это выродок Пожирателя и позволить мучить и этого ребенка, и меня, и Драко всю оставшуюся нам жизнь?

— Я не... — Пэнси испытывающе взглянула на нее. — И ты подумала, что кто-то поверит в то, что этот ребенок Лонгботтома?

— Поверят, — устало сказала Гермиона. — Они должны.

— А о Драко ты подумала? — холодные пальцы Пэнси развернули ее лицо за подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Ты не скажешь мне, что он чувствует, а, Грейнджер?

Она не ответила, просто сжала губы, стараясь не показать, как сильно ранят ее слова Паркинсон.

— Грейнджер, ради меня он может убить, — прошептала Пэнси, приближая свое лицо к ее. — Он убьет любого, не задумываясь, и все ради меня.

Гермиона тяжело сглотнула, отводя взгляд. Да, она знала, что Пэнси всегда будет важнее для Драко, но что она могла поделать с этим?

— Но ради тебя он умрет, Грейнджер, — закончила тем временем Паркинсон. — И только ради тебя.

Дышать стало внезапно так сложно.

— А ты чем отплатила ему за это? — Пэнси с таким презрением взглянула на нее, что она и вправду почувствовала себя виноватой. — Я видела, что с ним было, когда ты была ранена. Он умрет без тебя, Грейнджер.

Гермионе захотелось закрыть уши, зажмуриться, лишь бы не видеть, не слышать Пэнси.

— Ты однажды спасла его, — все говорила и говорила Паркинсон. — Ты теперь ответственна за него, Грейнджер.

Крик, то ли взывающий о помощи, то ли о милосердии со стороны Пэнси, застрял в горле комком. Паркинсон внезапно отступила на шаг назад.

— Но ты свой выбор сделала, — она скользнула по лицу Гермионы безразличным взглядом. — Но ты и сама поймешь, что он неправильный и пожалеешь о нем.

Гермиона отвернулась, пытаясь удержать слезы.

— Он любит тебя так, как никогда никого не любил, — Пэнси оттянула свой свитер вниз, поправляя его странно сумбурными движениями. — И уже никогда не полюбит.

И она вышла из комнаты. А Гермиона устало сползла по стене, глотая слезы и ненавидя себя за эту слабость.

— Гермиона, — раздался чей-то обеспокоенный голос, и она, подняв голову, увидела Рона. — Ты в порядке?

— Голова закружилась, — внезапно сухо ответила она, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Когда мы отправляемся?

— Минут через двадцать, — пожал плечами Рон, опускаясь на пол рядом с ней. — Ты уверена, что сможешь пойти? Мне кажется, что тебе луч...

— Все в порядке, — оборвала его Гермиона. — Я пойду.

— Паркинсон активировала порт-ключ, — тихо сказал Рон. — Она говорит, это лучше, чем аппарация, никто не заметит.

— Хорошо, — безразлично передернула плечами она.

Рон вдруг закрыл глаза:

— Ты даже представить себе не можешь, как я хочу убить его, — негромко обронил он.

— Я тоже, — она быстро облизнула пересохшие губы. — Мы... У нас все получится.

Он просто кивнул.

— Гарри зовет, — прошептала заглянувшая в комнату спустя минут десять Пэнси. — Идем. Миссис Уизли на кухне, так что тише. Нам надо наверх, в мою комнату.

Рон вскочил с пола и протянул Гермионе руку, помогая ей подняться.

Они молчали, пока поднимались по лестнице и, только зайдя в комнату Паркинсон, Гермиона заметила, что все время сдерживала дыхание.

— Готовы? — немного высоким голосом спросила она.

— Да, — глубоко вздохнул Гарри.

— Мы совершаем ошибку, — прошептала Пэнси, закрывая на секунду глаза.

Никто ей не ответил. Гарри неуверенно достал из кармана книгу, найденную вчера на чердаке.

— У нас есть пять минут, — проговорил он. — Если кто-то хочет что-то сказать...

— Я хочу, — перебила его Гермиона и, коротко выдохнув, продолжила. — Вы все очень много значите для меня. Все, — повторила она, заметив недоверчивый взгляд Паркинсон. — И... И если так случиться, что я не вернусь, — она подняла руку, заставляя Рона так и не высказать свои возражения, — Пэнси, расскажи им все, хорошо?

Гарри хмуро переводил взгляд с нее на бывшую слизеринку.

— Ладно, — пробормотала, наконец, та. — А ты... если я не вернусь, позаботься сама знаешь о ком. — Дождавшись кивка Гермионы, она повернулась к Гарри. — И еще. Ты мне не просто нравишься. — Рон удивленно вскинул брови на этих словах, пока Поттер внимательно слушал. — Я... я не знаю. Кажется... — в этот момент Пэнси потянулась и прошептала ему на ухо. — Кажется, я люблю тебя.

И быстро отступила на шаг, но Гарри удержал ее, схватив за руку, и крепко сжал ее ладонь в своей.

И это было дороже для Пэнси любых слов.

— А ты, Рон? — тихо спросила Гермиона.

— Вы и так знаете, что дороже вас у меня никого нет, — он неловко пожал плечами. — А с Лавандой я попрощался вчера. На всякий случай.

Еще пару минут молчания, и Гарри протянул вперед руку с крепко сжатой в пальцах книгой порт-ключом.

— Пора, — сказал он, и Гермиона быстро, боясь передумать, схватилась за один край.

Ладонь Пэнси легла на пальцы Гарри, Рон аккуратно взялся за другой угол.

Поместье встретило их неприветливым мраком, и даже на приличном расстоянии, на которое они переместились, Гермиона чувствовала, как мерцает защита вокруг него. Внезапно обострившимся слухом, она слышала, как тяжело сглотнул Рон, как судорожно вздохнула Пэнси, хватая Гарри, который, как и она, похоже, не справлялся с сердцем, бешено бьющимся в груди, за руку.

— Тут только Фенрир?— повернулся к Пэнси Гарри.

— Я не знаю, — беспомощно пробормотала та в ответ. — Может, еще и пара молодых Пожирателей... Они часто меняются, даже мы с Драко иногда дежурили тут.

Гермиона взглянула на нее внезапно расширившимися глазами и получила в ответ взгляд, полный паники.

Пэнси сама только что осознала, чем чреват их план, если Драко в поместье.

Гарри и Рона, уже шагавших вперед, они вряд ли смогут остановить.

— Там еще обычно Фэйт бывает, — испуганно сказала Пэнси.

— Фэйт? — приподнял брови Рон. — Это не подружка Забини?

— Да, она, — едва успевая за ним, кивнула Пэнси.

— Она разве не в Когтевране училась? — хмуро спросил Гарри.

— Да, кажется, там, — пожала плечами она. — Она... немного сошла с ума, после того, как Блейза не стало. Именно поэтому ее держат здесь, с Фенриром. Они похожи друг на друга, разве что Фэйт не ест тех, кого убила.

Гермиона споткнулась на ровном месте:

— Она знает, кто это сделал?

— Да, — тихо ответила Пэнси спустя пару секунд. — Извини, я должна была подумать о ней раньше.

— Ты просто не покажешься ей на глаза, — уверенно проговорил Гарри. — Не беспокойся, Гермиона.

— Да, да — безразлично произнесла она в ответ, внезапно побледнев. Губы потеряли цвет, а глаза стали пустыми.

И вовсе не потому, что она думала о себе. Она вновь вспомнила о Драко. С Фейт бы она справилась, но вот успеет ли она отвести наведенное Гарри или Роном заклинание от Малфоя, она не знала.

Пэнси, на секунду замедлив шаг, ободряюще коснулась ее плеча. Рон удивленно посмотрел на них, но ничего не сказал, понимая, что то, что они делают, хорошо вряд ли кончится. Так к чему сейчас споры?

Дойдя до защиты, которой было окружено поместье, Гермиона на минуту замерла. Заклинания мерцали едва заметным, блеклым, светом и были явно заговорены на что-то определенное. Это могла быть кровь, как в Малфой-Меноре, или пароль, как в их с Драко квартире, или...

— Паркинсон, — позвала она, не поворачиваясь к Пэнси. — Ты можешь провести нас.

— Я? — удивленно и немного испуганно переспросила она, подходя поближе. — Я не помню, как Драко проводил нас внутрь! Я и не смотрела даже!

— Метка, — прервала ее Гермиона. — Это единственное, что объединяет и Пожирателей, и Фенрира.

— А пароль? — скептически приподняла брови Пэнси. — Почему бы им не использовать его?

— Ты сама сказала, что Пожиратели, дежурящие тут, часто меняются, — пробормотала Гермиона, протягивая руку, чтобы осторожно коснуться защиты, которая мгновенно обожгла пальцы, вспыхнув.

— Да, наверное, ты права, — неуверенно согласилась Пэнси.

— Мы не можем полагаться на догадки, — схватил ее за ладонь Гарри. — Если Гермиона ошибается...

— ...мы не попадем внутрь, — на мгновение сжала его руку в своей Пэнси, прежде чем вырваться и шагнуть вперед. — Мы должны попробовать.

И не слушая дальнейшие возражения, она вступила в защиту.

По телу пробежал целый сноп искр, обжигая, затем словно накрыло холодной волной. Она не помнила, чтобы такое бывало, когда они перемещались сюда с Драко.

Внезапно все стихло, и Пэнси поняла, что все вокруг затопила темнота. Но не успела она испугаться, как все исчезло, и она вновь оказалась в пределах усадьбы. В защите, в том месте, где она зашла в нее, появилась небольшая арка.

— Получилось, — неверяще воскликнула Гермиона, кидаясь вслед за Пэнси внутрь.

Рон и Гарри поспешно последовали за ней, и последний, оказавшись внутри, крепко обнял Паркинсон.

Рон хмуро взглянул на них и повернулся за поддержкой к Гермионе. Но та, казалось, вновь полностью погрузилась в собственные мысли и на все вокруг не обращала никакого внимания. В ее глазах не было никакой осмысленной идеи, лишь беспокойство, а лицо превратилось в маску.

Такая Гермиона пугала Рона. Ему казалось, что она мертва, просто он как-то упустил момент ее смерти, не заметил, как ей становилось все хуже.

Но Гарри... Тот словно ожил, и, как бы Рону не хотелось это признавать, помогла ему в этом Пэнси.

Рона не злило, что его лучший друг так быстро забыл Джинни, потому что он знал, что для нее всегда есть место в его сердце. На других правах и в другой роли, возможно, но есть.

С началом войны ему пришлось понять одну вещь: жизнь слишком быстро кончается. Как бы сильно ты не хотел жить, ты будешь существовать ровно столько, сколько тебе отведено, и ни минутой больше.

И именно поэтому необходимо научиться ценить те мгновения, что тебе даны, те немногочисленные вздохи, которые ты еще можешь сделать, и даже ту боль, что еще можешь испытать.

И надежду, которая течет по жилам вместе с кровью.

Его ждала Лаванда.

Лаванда, запуганная его непонятными, путаными объяснениями, прощаниями и торопливыми поцелуями.

Лаванда, которая прошлой ночью выгибалась под ним, изо всех сил прижималась к нему, проводила пальчиками по его груди, рисовала узоры на спине, шептала что-то между поцелуями и любила.

Да, его ждала Лаванда. И ему очень нужно было вернуться к ней. Ведь он обещал.

-Нам пора, — отвлек его от размышлений окрик Гарри. — Рон, идем!

Гермиона, уже отошедшая на порядочное расстояние, оглянулась, нетерпеливо дожидаясь друзей.

Она устала. Она, черт побери, так устала, что чувствовала, что еще немного и превысит отведенный ей лимит жизненных сил.

Она больше не могла ждать. Ни смерти, ни победы, ни даже рождения дочери. В ней что-то с каждой секундой угасало, и она отчетливо это понимала и молила лишь о том, чтобы в тот момент, когда она погибнет, Драко не было поблизости.

Или, что гораздо важнее, чтобы она не утащила его с собой.

Воздуха почему-то становилось все меньше, а сердце болезненно билось о ребра, словно надеясь вырваться.

Еще немного. Еще немного...

— Тут где-то должен быть вход, — пробормотала Пэнси, обходя ее и начиная исследовать одну из внешних стен поместья. — Мы с Драко выбирались отсюда через него, когда нам становилось скучно.

Мы с Драко... Паркинсон может так говорить, она — нет.

Тошнота волной поднялась в желудке.

— Вот он! — победно воскликнула Пэнси, вытаскивая палочку из кармана мантии, которой сразу же начала постукивать по кирпичам, следуя какой-то ей одной известной последовательности.

Внезапно стена медленно и неохотно начала делиться на две части, создавая небольшой проем.

— Добро пожаловать, — широко улыбнулась она.

— Ты уверена, что нам там ничего не грозит? — с опаской глядя на темный грот перед ними, спросил Рон.

— В коридоре — точно, — пожала плечами Паркинсон. — О нем никто не знает. А о том, что дальше я имею представление не больше вашего. Разве что... — она помедлила, откидывая волосы с лица, — разве что, Рудольфус точно там, — кивком указывая на проход, закончила она. — Он, кажется, единственный взрослый маг в особняке.

— Рудольфус? — переспросил Гарри.

— Муж тети Беллы, — пояснила Пэнси, ныряя в темную нишу и увлекая его за собой. — Идемте, тут нечего опасаться.

И только Рон на секунду задумался, а не может ли Пэнси быть предательницей.

— Подземелья скоро кончатся, — предупредила Паркинсон спустя четверть часа. — Так что ведите себя тихо.

И действительно, в конце коридора замаячил свет от факелов, и послышались чьи-то громкие голоса.

— Он ведет прямиком в главный зал, — продолжала говорить бывшая слизеринка. — И все обычно собираются там.

Гермиона закусила губу, стараясь не думать, что среди «всех» может быть и Драко.

Внезапно Пэнси взмахнула рукой, останавливая их.

— Я пойду вперед, посмотрю, кто там, — прошипела она. — К тому же Драко поставил там заклинание незначительности, мне нужно снять его.

Гарри кивнул, в то время как Рон обводил неспокойным взглядом закуток, в котором они очутились, а Гермиона не обращала на все, что ее окружало ни малейшего внимания, дожидаясь Паркинсон, чтобы узнать, где Малфой.

— Он там, — вернувшись, пробормотала Пэнси, словно для себя. — Я сняла заклинание.

Гермиона судорожно вздохнула.

— И сколько их там? — спросил Гарри, наклоняясь к Паркинсон.

— Человек пять, не больше, — проговорила уверенно та в ответ. — Я видела Драко, Фенрира, Фэйт и Рудольфуса. Думаю, с ними Грегори. Мы обычно вместе дежурили.

Сердце пропустило удар, когда она услышала имя Малфоя, и устало и привычно забилось снова, когда Пэнси сказала, что и оборотень там.

Я обязана вывести их отсюда.

— Получается, пятеро против четверых, — задумчиво протянул Рон. — Что ж, неплохо.

Я еще смогу увидеть Лаванду.

— У нас все получится, — ободряюще сказал Гарри, улыбаясь Пэнси.

Вот увидишь, мы отсюда выберемся, и все будет хорошо.

— Пойдем? — искоса взглянув на друзей, спросила Гермиона.

Пожалуйста, пусть он выживет. Пожалуйста, если кто-то должен умереть, пусть это буду я.

— Идем, — согласно кивнула Пэнси, поднимая палочку.

И, если боги есть, то пусть они будут на нашей стороне.

Края арки, за которой кончался туннель, мерцали слабыми розовыми искрами, напоминая о заклинании, недавно наложенном на проем.

— Выходим? — шепотом спросил Рон.

Гарри кивнул и первым выбежал из коридора, выкрикивая заклинания. Рон бросился за другом, за ним помчалась Пэнси, сжимая в пальцах вновь обретенную палочку.

Гермиона вошла в зал последняя, до сих пор неуверенная, что выдержит очередную битву, в которой сражались те, кто был небезразличен ей.

Фейт пришла в себя первая, даже Рудольфус отреагировал на их появление позже.

Она выхватила палочку и сразу метнула заклинание в Гарри. За общим шумом начавшегося сражения Гермиона не услышала, что это было за заклятие, она просто бездумно наложила на Поттера краткосрочное, но от этого не менее полезное, заклинание отражения.

Красный луч, превратившись в серебряный, всполохом света вернулся к Фейт, отбежавшей в сторону и вскрикнувшей, когда он все же задел ее по плечу. На темной мантии проступило темное пятно.

Ни один из Пожирателей в комнате не был в маске, поэтому спустя несколько минут, в течение которых ей приходилось отбиваться от Гойла, который без устали осыпал ее ворохом заклинаний, она увидела Драко.

Он сражался с Роном. И последний, судя по тому, что Драко отступал, выигрывал.

Ей потребовалась еще минута, чтобы оглушить Грегори и пробраться к Малфою. Пэнси, которая только что заморозила Рудольфуса, подбежала к ней, чтобы помочь, но вынуждена была отпрыгнуть в сторону, когда Фейт послала в нее проклятие.

У Гермионы был выбор: предоставить исход битвы Рона и Драко судьбе, либо вмешаться.

Три секунды на размышление, и она решилась.

Невербальное заклинание «Остолбеней», и ее лучший друг замер, с поднятой палочкой, с так и не сказанным Непростительным на губах.

Она знала, что он мог бы и убить Драко сейчас, оглушенный болью из-за потери братьев и сестры. И когда убийца Джинни был так близко, вряд ли бы Авада Кедавра показалась бы Рону незаслуженным наказанием для одного из последователей Волан-де-Морта.

Малфой взглянул на нее, всего секунду он не отводил от нее глаз, пристально изучая лицо. Она тоже смотрела на него, потом быстро отвернулась, сняла заклинание с Рона, так и не понявшего, что с ним случилось, и бросилась в самую гущу, где в поединке сошлись Гарри и Фенрир, и Пэнси с Фейт. Оглушенный Гойл лежал на полу, в углу.

Она выкрикнула заклинание, отвлекая внимание Фейт на себя, и мгновенно пожалела об этом. Красивое лицо бывшей когтевранки исказилось от злости, когда она узнала в ней убийцу Блейза, и она, не задумываясь, бросилась на Гермиону, даже не думая воспользоваться магией. Гермиона на секунду ощутила ее холодные пальцы на своей шее, но потом они внезапно соскользнули, и Фейт тяжело осела на каменный пол.

Гермиона подняла глаза на Малфоя, который быстро подхватил им же оглушенную Фейт на руки и оттащил в сторону, к Гойлу.

Вдруг коротко вскрикнула Пэнси, в которую попало Круцио Рудольфуса, и Гарри бросился к ним, не обращая внимания на Фенрира, которым занялся Рон.

Гермиона помчалась к нему на помощь, но Рон, похоже, и сам неплохо справлялся, хотя бы потому, что Фенрир еще не подобрался к нему вплотную. Оборотень не пользовался палочкой, предпочитая уворачиваться от заклинаний Уизли и постепенно подходить все ближе.

Она и Рон посылали проклятия в оборотня, внимательно следя за всеми его перемещениями, но все же упустили тот момент, когда он оказался совсем рядом с отвернувшейся в сторону Рудольфуса, мечущего в нее заклинания, Гермионой.

Фенрир почти схватил ее, когда подоспела Пэнси, заставляя его отвлечься на заклинания, которыми она, не жалея, сыпала.

Гермиона едва успела отскочить, и тут же ее резко оттолкнули в сторону.

— Прекрати вести себя как идиотка, — зло прошипел на ей ухо Малфой. — Что ты здесь вообще делаешь?

— Не выходи пока, Гарри сюда смотрит, — прошептала в ответ Гермиона, пользуясь тем, что они стоят в одной из многочисленных ниш зала и, отворачиваясь, чтобы кинуть очередное парализующее заклинание в Рудольфуса, от которого тот удачно увернулся.

— Что ты здесь делаешь? — нетерпеливо повторил Драко. — Ты должна сидеть в вашем штабе!

— Я не могу, пока они здесь, — ответила Гермиона. — У тебя есть еще три секунды, чтобы ты мог сказать все, что ты обо мне думаешь. Потом я выйду отсюда.

— А если я заставлю тебя аппарировать? — быстро сказал он. — Здесь опасно. Лестрейндж уже позвал наших, скоро здесь начнется настоящая схватка.

— Я тем более не могу бросить их здесь, — досадливо, что он не понимает, бросила она, не отрывая встревоженного взгляда от Рона, который теперь в одиночку сражался с Фенриром.

— Это ты так заботишься о ребенке? — нахмурился Малфой. — Гермиона, вы не сможете в одиночку справиться со всеми Пожирателями!

— Тогда нужно спешить, — безразлично пробормотала она и быстро прикоснулась губами к его щеке. — Береги себя.

Он все-таки попытался схватить ее за руку, но не успел: она уже выбежала из ниши и сразу же бросилась к Уизли.

— Малфой здесь! — панически крикнула Пэнси, предупреждая Гарри, который быстро обернулся и сразу же наткнулся взглядом на Люциуса, входившего в зал в сопровождении еще двух, незнакомых ни Паркинсон, ни Поттеру, Пожирателей.

Гарри, отвлекшийся всего лишь на секунду, мгновением спустя оглушил Рудольфуса. Пэнси, не сомневаясь ни минуту, послала «Аваду Кедавру» в Малфоя-старшего, которую тот, впрочем, легко отбил.

Гермиона последовала ее примеру, начиная осыпать заклинаниями только что прибывших Пожирателей.

А потом случилось то, чего она совсем не ожидала. Фенрир, ударив Рона наотмашь по лицу и свалив его на пол, подскочил к ней и крепко схватил. Она успела только коротко вскрикнуть, прежде чем он зажал ей рот своей грязной ладонью.

— Девчонка у меня! — торжествующе крикнул он, заставляя всех тут же замереть, глядя на них.— Поттер, ты же не хочешь, чтобы с ней что-то случилось?

В зале настала гробовая тишина, никто не двигался и ничего не говорил.

— Отпусти ее, — наконец, произнес Гарри. — Зачем она тебе?

Даже Пожиратели молчали. Драко замер с поднятой палочкой в руках.

— Готов поспорить, она очень вкусная, — осклабился Фенрир в ответ. — Она послужит неплохим обедом...

И тут Рон, словно решившись, послал «Остолбеней» в высокого Пожирателя, стоящего рядом с Малфоем.

И битва началась снова. Только на этот раз Гарри, Пэнси, Рон пытались пробиться к Фенриру, а Люциус и второй Пожиратель старались их остановить. Драко, которого взглядом пыталась отыскать Паркинсон, как-то странно пропал, исчезнув во всем этом водовороте цветных лучей и искр.

В конце концов, Рону удалось обездвижить и второго Пожирателя, Люциуса связал вылетевшими из палочки веревками Гарри.

Фенрир постепенно отступал к выходу, сжимая в руках вырывающуюся Гермиону, но ее сил не хватало на то, чтобы заставить его отпустить ее.

— Он уходит! — взвизгнула Пэнси. — Сделайте что-нибудь!

И сама побежала к оборотню, на ходу выкрикивая заклинания.

Вдруг на пути у оборотня вырос Драко, и Пэнси резко остановилась, чтобы понять, как он собирается поступить.

Малфой не сказал ни слова, не удостоил даже взглядом оказавшихся внезапно рядом Гарри и Рон, он просто резко взмахнул палочкой, тихо проговорив «Круцио», и Фенрир, явно не ожидавший предательства со стороны Драко, согнулся пополам от боли и выпустил Гермиону.

— Забери ее, — сказал Малфой Пэнси, подталкивая Грейнджер к ней. — И убирайтесь отсюда. И, — он оглянулся на валяющегося на полу Фенрира, — можете взять это с собой.

— Зачем тебе это все, Малфой? — хмуро спросил Рон, не зная как реагировать на помощь со стороны бывшего слизеринца.

— Скажем так, — скривился тот в ответ, — мне не хочется, чтобы она погибла, — кивнул он на Паркинсон, — а она выберется отсюда только с вами.

Гермиона внезапно закрыла глаза и закачалась. Ей пришлось опереться на Гарри, чтобы не упасть, но она все же начала медленно оседать на пол. Поттер едва успел ее подхватить, а Пэнси мгновенно подлетела к ним, и только Рон успел заметить, как дернулся Малфой, словно стремясь подойти к ним.

— Убирайтесь уже отсюда! — воскликнул Драко. — Я снял защиту, аппарируйте прямо отсюда!

Он не сказал, что снял защиту, потому что надеялся, что уговорит Гермиону аппарировать прямо в начале схватки, там, в нише.

Пэнси, коротко всхлипнув, повисла у него на шее.

— Не забудь наложить Обливэйт на отца, — прошептала она так, чтобы только он слышал.

— Позаботься о ней, — тихонько ответил он, сжимая ее в объятиях. — Не позволяй этим придуркам таскать ее за собой.

-Ладно, — она быстро мазнула губами его по щеке, прежде чем отступить к Гарри, держащему на руках Гермиону, и недовольному ее выходкой Рону, который палочкой удерживал в воздухе Фенрира, прикованного к нему крепким канатом.

И они аппарировали.

Драко несколько секунд смотрел в то место, где они стояли, затем покачал головой, пытаясь избавиться от мысли, что он видел Гермиону в последний раз, и быстрым шагом подошел к отцу.

Люциус сидел на полу, связанный, и не сводил с него взгляда.

— Прости, — вздохнул Драко, поднимая палочку и готовясь произнести заклинание Забвения. — Но мне придется это сделать. Я не...

— Что это значит? — тихо спросил Малфой-старший. — Во что ты ввязался, Драко?

Его сын нахмурился, не зная, что сказать.

— Драко, ты сам идешь к своей смерти, — продолжил Люциус. — Ты осознаешь, чем чреват твой поступок?

— Какой именно? — безразлично поинтересовался он.

— Ты только что предал Лорда, — возмущенный его поведением, воскликнул отец. — Ты...

— Я сделал гораздо больше, чем просто спас ей жизнь, — внезапно усмехнулся Драко. — Ты знаешь, что она беременна?

Люциус молчал, глядя на него с озадаченностью и даже... сожалением? Он не мог понять.

— Знаешь, что она выносит моего ребенка? — договорил он, не понимая, зачем говорит все это. Чего он пытается добиться, рассказав все отцу? Прощения? Или понимания?

Но ни того, ни другого не последует, он это прекрасно знал.

А может, ему просто нужно было с кем-нибудь поделиться, и то, что отец все равно все забудет, успокаивало его.

— Твой ребенок? — неверяще проговорил Люциус. — Твой ребенок у нее, грязнокровки?

— Фейт тоже не чистокровна, — пробормотал Драко. — Но она Пожирательница. Почему же она не может быть матерью моего ребенка?

— Потому что Фейт — всего лишь полукровка, а она мало того, что грязнокровка, но еще и по другую сторону!

— Какая разница? — устало закрыл глаза он. — Это — мой ребенок.

— Ты убьешь и себя, и их, если правда выплывет наружу, — негромко, даже не обвиняюще, заговорил Люциус. — Зачем так рисковать, Драко? Ради чего? Стоила ли твоя минутная слабость того, что бы подвергнуть опасности даже этого нерожденного ребенка? Ты не...

Драко не выдержал, он просто взмахнул палочкой и быстро произнес «Обливэйт».

Очень сложно слышать правду. Правду, которую ты изо всех сил, каждый день, каждую ночь отталкиваешь от себя.

Слова Люциуса — то, что он твердил себе на протяжении всего этого времени. И внезапно понять, что все его страхи могут стать действительностью слишком тяжело.

— Боже мой! — воскликнула миссис Уизли, прибежав с кухни на шум их аппарации и крики Гарри и Фенрира. — Что это вы наделали?

Флер, появившаяся вслед за ней, не обращая на остальных внимания, быстро подошла к Гарри, который держал на руках бледную Гермиону, глаза которой были закрыты, а голова безжизненно моталась при каждом шаге Поттера.

— Что с ней? — воскликнула она, забирая Гермиону и кладя ее на небольшой диван, стоящий неподалеку, сразу же начав делать сложные пассажи палочкой над ней. — Зачем вы ее?.. Что вы?..

— Где вы вообще были? — спросила миссис Уизли, не сводя взгляда полного ужаса с Фенрира, все еще привязанного к ее сыну.

— Это он убил Джинни, — с ненавистью посмотрел на оборотня Рон.

Молли ахнула и, приложив ладонь ко рту, чтобы удержать выступившие на глазах слезы, покачала головой:

— Вы же так рисковали собой! А Гермиона... — Она не закончила предложение, потому что в этот момент Флер завизжала:

— Она не приходит в себя! Я не знаю, что делать!

— Ремус! — громко позвала Молли, бросив испуганный взгляд на Гермиону и исчезая в глубинах дома.

Прибежавший Люпин, коротко посмотрев на Фенрира и ничего не сказав, сразу же занялся безжизненной девушкой.

— Я ничем не могу помочь, — наконец, беспомощно сказал он. — Такое ощущение, что она не хочет просыпаться. Она просто отталкивает от себя все заклинания оживления. Я отправлю его, — кивнул он на оборотня, все еще висящего в воздухе, — в Азкабан и позову Снейпа.

— А ее ребенок в порядке? — спросила Флер, кладя руку на лоб Гермионе.

— Ребенок? — медленно повторил Гарри. — Какой ребенок?

Рон переводил встревоженный и ничего не понимающий взгляд с матери на Флер.

Пэнси что-то прошипела сквозь зубы.

— Она беременна, — тихо пояснила миссис Уизли. — От Невилла. Вы, что, не знали? О, Гарри, я подумала, она сказала вам первым...

— Она ничего не сказала! — выкрикнул вдруг Поттер. — Ничего не сказала и помчалась с нами! А если бы с ней что-то случилось!..

Он запустил руку в волосы и сполз вниз по стене.

— Какой же я идиот, — проговорил он глухо. — Она чуть не погибла из-за меня. А если бы Фенрир все-таки забрал бы ее с собой?..

— Ты не виноват, — рассерженная его поведением, проговорила Пэнси. — Она сама не хотела вам ничего говорить.

— Ты знала? — поднял Гарри на нее глаза. — Знала и ничего не сказала?

— Я умею уважать чужие решения, Поттер, — прищурилась она. — Она так решила. Я при чем?

— Ты просто... — он не договорил, зажмурился и откинул голову назад.

— Поторопитесь, пожалуйста, — с паническими нотками в голосе обратилась Флер к Люпину, который веревками, вылетавшими из его палочки, привязывал Фенрира к себе. — Ей очень плохо!

— Снейп скоро будет, — сказал на прощание Люпин, прежде чем, выкрикнув пароль, аппарировать.

— Ее нужно отнести наверх, — наконец, пробормотал Рон. — И, наверное, сказать Невиллу?

Пэнси вдруг усмехнулась:

— Ну, разумеется. Он же отец.

— Что с ней, сэр? — спросила Флер сидящего в изголовье кровати, на которой лежала Гермиона, Снейпа. — Вы ей поможете?

— Я дал ей зелье, мисс... — профессор поморщился. — Миссис Уизли. Это все, что я могу. Остается ждать.

— А ребенок? — продолжала француженка. — Он в порядке?

— Ему определенно лучше, чем его матери, — пожал плечами Снейп. — Он более защищен.

— Драко, — вдруг едва слышно прошептала Гермиона, не размыкая глаз.

— Что она сказала? — медленно перевела с нее взгляд на зельевара Флер. — Драко?

Снейп не ответил, пристально вглядываясь в свою пациентку.

— Драко, — тихо и отчетливо повторила она и вдруг закричала, выгибаясь на кровати, — Драко!

Она все кричала и кричала, метаясь по постели. Флер, испуганно вскрикнув, хотела было подойти к ней, но Снейп удержал ее.

— Зелье действует, — пояснил он. — Ей должно быть больно.

— Но кого она зовет? — беспомощно взглянула на него Флер. — Кто такой Драко?

— Надеюсь не тот, о ком я думаю, — пробормотал тот в ответ спустя несколько мгновений.

— Я позову Невилла, — бросила она, выходя из комнаты. — Пусть он побудет с ней.

Но не прошло и пары секунд, как она ворвалась обратно в спальню Гермионы.

— Луна заговорила! — воскликнула она. — Она Невилла узнала! И maman тоже!

Она от волнения даже сбивалась на французский.

— Невилл так счастлив! — продолжила она, но внезапно замолчала, взглянув на все еще всхлипывающую Гермиону. — Merde. Я не подумала о ней. Что теперь будет?

— Мисс... Миссис Уизли, прекратите шуметь, — резко осадил ее Снейп. — Вы тревожите больную. Дальше ничего не будет, если не мешать ей выздоравливать.

— Да, да, вы правы, — залопотала Флер, тихонько открывая дверь, — извините, monsieur.

— Я загляну к мисс Лавгуд попозже и осмотрю ее, — проговорил Снейп, взмахом палочки пригвождая Грейнджер к кровати.

— Гермиона, как ты себя чувствуешь? — негромко спросил Невилл, усаживаясь на краешек ее кровати. — Тебе получше?

— Да, — безразлично ответила она, думая о том, какой опасности подверг себя Драко, спасая ее.

— А Фенрир в Азкабане, — неуверенно продолжил ее посетитель. — Люпин сказал, что к нему применили Поцелуй дементора даже без Визенгамота.

— Хорошо, — все тем же тоном откликнулась Гермиона.

— А... а Луна в себя пришла, — пробормотал почти неслышно Невилл. — Снейп сказал, что она вылечилась от... от болезни.

— Что? — приподнялась она, удивленно глядя на него и впервые проявляя хоть какие-то эмоции. — Она в порядке?

— Да, — счастливо улыбнулся Невилл. — Она заговорила со мной, и...

— Я не выйду за тебя замуж, — резко перебила его Гермиона.

— Что? — растерянно проговорил Невилл. — Почему? Если ты это делаешь, потому...

— Ты же ее любишь, — откликнулась она. — Я не имею права вам мешать. Ты не волнуйся, Гарри, Рону, всем остальным я сама все объясню. Скажу, что соврала. Что не ты отец.

— Но ты... Что ты будешь делать? — он потянулся и взял ее за руку. — Послушай, это не страшно. Луна все поймет, да и к тому же...

— Нет, — она осторожно высвободила ладонь из его пальцев. — Со мной все будет в порядке, поверь. Я просто не хотела, чтобы меня жалели из-за того, что меня бросили. А теперь... Какая разница?

— Извини, — вдруг вздохнул Невилл. — Мне так жаль.

— Ты ни в чем не виноват, — криво улыбнулась Гермиона. — Это я наделала столько глупостей, что не могу теперь разобраться с ними.

Ведь все было глупостью, не так ли?

Все ее пустые надежды, все ее ожидания...

Все это разрушилось в одну секунду.

О чем она думала, когда решила, что они с Драко смогут помогать друг другу и при этом не подставят самих себя?

Что было бы, если бы Люциуса не связали, а всех остальных Пожирателей не оглушили бы?

Ведь Драко все равно помчался бы ей на помощь, тем самым подписывая себе приговор.

А она? Она прокляла Рона!

Лишь бы только уберечь Малфоя.

Все это, с самого начала, было неправильным.

Это даже не стоило начинать.

И теперь этот ребенок, их дочь.

Чем она виновата, что вынуждена будет расти без отца?

Чьей бы победой не кончилась война, она будет выродком.

И у нее нет никакого будущего, если Лорд придет к власти, он не даст жить ребенку неверного Пожирателя и грязнокровки. И то же самое будет, если министерство все же одержит верх, никто не будет терпеть дочь последователя Волан-де-Морта. Ее не убьют и не отправят в Азкабан, но куда бы она не пошла за ней будет следовать шлейф из перешептываний и слухов.

Гермиона зажмурилась, словно надеясь, что мир вокруг исчезнет, как дурной сон или видение.

Невилл некоторое время смотрел на почти неслышно плачущую девушку, а затем тихо вышел из комнаты.

Драко аппарировал в их квартиру, со слабой надеждой увидеть Гермиону там. Увидеть, что она спит, отдыхая после сражения. Или возится на кухне, и как всегда улыбнется ему, когда он подойдет к ней. Или что она сидит в гостиной, забравшись с ногами в любимое кресло у окна, и читает книгу.

Но Гермионы не было ни в спальне, ни на кухне или в гостиной.

Он внезапно ощутил себя ужасно одиноким и опустошенным. Словно у него отобрали смысл жизни.

И вдруг он очень ясно осознал, что это — конец. Что Гермиона больше сюда не вернется.

Что он вряд ли ее еще увидит.

В груди что-то заныло и оборвалось.

Он ведь знал, что так будет. Что она уйдет, что ей придется это сделать.

Но сейчас принять то, что ее больше никогда не будет рядом с ним, оказалось очень сложно.

Но ведь это было правильно?

Им же больше не придется скрываться, врать и бояться каждой тени, каждого случайно оброненного слова.

Вот только все мысли о правильности решения Гермионы исчезли, стоило ему открыть дверцу шкафа и увидеть ее вещи, аккуратно висящие на плечиках, и вдохнуть аромат ее духов, который все еще витал в воздухе.

Это было... больно. Слишком.

Он и не знал, что такая боль бывает.

Это было, как если бы ясное небо вдруг омрачилось тучами. Стало холодно, внутри что-то покрылось ледяной корочкой. И он понятия не имел, что делать дальше.

Почему он не уговорил ее остаться? Ребенок — это не так важно, у них потом мог бы быть еще один.

А теперь у них вообще не было потом.

Он сел на кровать и закрыл глаза. Он бы отдал все, что у него было, лишь бы вернуть Гермиону хоть на минуту, чтобы сказать ей, как сильно он ее любит, без всяких сомнений, не так, как раньше.

Как он мог сомневаться? Как мог думать, что это что-то временное, если это было самым настоящим, что когда-либо с ним происходило?

Без нее все будет неправильным, он будет неправильным, неполным. Она давала ему смысл жить дальше, что-то делать. Из-за нее он не сходил с ума после всего того, что ему приходилось делать.

Она — ангел, если не божество. Она спасала его.

Она была всем, ради чего он продолжал дышать.

А теперь ее не было.

И виноват в этом был он.

— Как ты? — тихо спросила Пэнси, заходя в комнату.

Гермиона безразлично пожала плечами.

— Ты больше не вернешься к нему? — Пэнси присела на краешек кровати.

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Я не могу. Ты видела, что было сегодня. Он и дальше будет рисковать собой ради меня. И к тому же, меня вряд ли куда-нибудь пустят, — она беспомощно закрыла глаза.

— А твой... ваш ребенок? — бывшая слизеринка внимательно смотрела на нее, словно пытаясь что-то разглядеть. Она не могла избавиться от чувства, что в бледной девушке, которая лежала на этой постели, нет ничего от Гермионы. Это был кто-то другой, человек, что-то потерявший.

— Скажу всем, что его отец — маггл, — поморщилась эта незнакомка. — Что не хотела, чтобы все расстраивались. Совру, вот и все.

— Драко будет в порядке, — помолчав, сказала Пэнси. — Не волнуйся.

— Мисс Паркинсон. — Дверь раскрылась, и вошел Снейп. — Вас хочет видеть профессор Дамблдор. Будьте добры, спуститесь вниз. Он вас ожидает. А я пока поговорю с мисс Грейнджер.

— Конечно, сэр, — сухо улыбнулась Пэнси, поднимаясь и выходя из комнаты.

Снейп подождал пару секунд, затем прошел к кровати и сел на стул, стоящий в изголовье.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, начиная делать взмахи палочкой над Гермионой.

— Нормально, сэр, — ответила она. — Я в порядке.

— Тогда... — Снейп убрал палочку и теперь вглядывался в лицо своей пациентки. — Тогда, может, объясните, зачем вы, просыпаясь, звали мистера Малфоя?

— Мисс Паркинсон, присаживайтесь, — предложил Дамблдор, указывая на одно из многочисленных кресел, стоящих в гостиной поместья Блеков.

— Спасибо, — пробормотала Пэнси, занимая место неподалеку от Гарри, который все еще злился на нее за то, что она не сказала ему про Гермиону. — Вы что-то хотели обсудить?

— Да, да, — растерянно откликнулся профессор. — Как вы знаете, я попросил мисс Джонсон и мистера Вуда помочь в обнаружении крестражей. Вы знаете, — он обвел всех собравшихся внимательным взглядом, — что их оставалось пять. Мистер Вуд и мисс Джонсон успешно уничтожили еще один — диадему Кандиды Когтевран — и нашли второй — чашу Пенелопы Пуффендуй. И тут то, — повернулся к Пэнси директор, — нам понадобится ваша помощь, мисс Паркинсон.

— Но чем я могу помочь? — непонимающе проговорила та. — Я почти ничего не знаю о крестражах.

— Вам и не нужно, мисс, — ответил Дамблдор. — Мы знаем, что чаша хранится в сейфе вашего отца в Гринготтсе. Министерство пытается уговорить гоблинов открыть его без согласия мистера Паркинсона, но пока безуспешно. А вы его дочь, вы должны иметь туда доступ. И я прошу вас забрать чашу для нас.

Пэнси на секунду задохнулась, не зная, что ответить. Это было... открытое противостояние семье.

Если она это сделает, она покажет, что не просто спасалась, нет, она и вправду переметнулась. И не только предала Лорда, но еще и своих родителей.

Гарри вдруг потянулся и крепко сжал ее ладонь в своей.

Если она ничего не сделает, если она не поможет им одолеть Лорда, Поттера убьют.

А она даже думать о таком не хотела.

— Я помогу, сэр, — громко объявила она, высоко поднимая подбородок. — Я уверена, у меня есть доступ.

В комнате наступила тишина. Резкая, такая густая, что Пэнси практически чувствовала, как она касается ее кожи, давит на уши и мучает. Никто, кроме Дамблдора и, возможно, Люпина ей не доверял. Джонсон, которая обжигала ее пристальным взглядом, уж точно.

— Никуда она не пойдет, — вдруг возразил Гарри, сильнее сжимая пальцы Пэнси в своих. — Это опасно.

— Глупости, — фыркнула она, вырывая ладонь, и тут же неуверенно покосилась на директора. — Со мной же кто—то пойдет?

— Я уверен, что профессор Люпин и мистер Кингсли с удовольствием составят вам компанию, — слегка улыбнувшись, ответил тот.

— Все равно... — попробовал было протестовать Гарри, но теперь она крепко сжала его руку в своей, и он замолчал, только с тревогой взглянул на нее, явно осуждая.

Она усмехнулась: это он думает, что она поступает необдуманно? А он хоть раз составлял план, беспокоился о своей безопасности, прежде чем срываться с места и отправляться туда, где ему, несомненно, грозила опасность, если не смерть?

— Тогда, — Анджелина откинула с лица волосы, все еще не сводя с нее глаз, — отправляемся завтра, да?

— Ты тоже идешь? — удивленно воззрился на нее Рон.

— Конечно, — Джонсон сердито нахмурилась. — Я не могу... доверять ей. Я должна быть там, чтобы она ничего не испортила.

— Я собираюсь рисковать всем, что у меня есть, а ты мне не доверяешь? — усмехнулась Пэнси. — Это я не должна доверять вам. Как—никак, я вручаю вам свою жизнь. Вряд ли Лорд оставил крестраж без охраны.

— Я тоже пойду, — вздохнул Оливер. — Я не могу оставить тебя одну.

— Ну, как видите, мисс Паркинсон, защита вам обеспечена, — сообщил Дамблдор, сцепляя пальцы в замок. — А теперь я бы хотел поговорить с вами наедине, если вы не против.

— Наедине? — растерянно переспросила Пэнси. — Не против, конечно, сэр.

Гермиона молчала, пока Снейп пытливо вглядывался в ее лицо, словно надеясь вычитать ответ на свой вопрос.

— Ну, так почему вы звали мистера Малфоя, мисс Грейнджер? — наконец, заговорил он вновь.

— Вы, вероятно, уже слышали, что он спас мне жизнь? — тихо проговорила она. — Я думаю, именно поэтому.

— Мистер Уизли упоминал об этом, — задумчиво сказал он, и она успокоенно перевела дыхание, но он внезапно продолжил: — Но не думаю, что причина в этом.

— Что вы имеете в виду, сэр? — вздрогнула она.

— Чей это ребенок, мисс Грейнджер? — указал он палочкой на ее живот.

— Мой, — подумав, уклончиво пробормотала она.

— Охотно верю, что не мисс Паркинсон, — прошипел Снейп. — Я надеялся узнать имя счастливого отца. Только не говорите мне ту же чушь, что наплели остальным. Это не Лонгботтом.

— Он маггл, — скучающим голосом ответила она. — Он бросил меня, когда узнал, что я волшебница.

— А как он об этом узнал, мисс Грейнджер? — приподнял брови он. — Где вы с ним познакомились? Где он живет? Какая у него профессия? Сколько ему лет?

Гермиона неуверенно закусила губы, потерявшись в ворохе вопросов Снейпа. Она не смогла бы придумать столько лжи за несколько минут.

— Мисс Грейнджер, я все равно узнаю правду, — вздохнул он. — После рождения вашей дочери точно. Для зельевара это просто, поверьте.

— Что вы хотите услышать? — внезапно высоким голосом, грозившим сорваться, спросила она.

— Правду, мисс, — он наклонился совсем близко к ней. — Это мистер Малфой? Он отец вашего ребенка?

Она устало взглянула на него:

— Что вам это даст, сэр?

— Просто хочу узнать, мисс Грейнджер, — сквозь зубы сказал он, — что вы делаете тут, среди тех, кто искренне желает смерти отцу вашего ребенка?

— Да прекратите его так называть, — она приподнялась на кровати, заставляя его отодвинуться. — Можно просто мразь, Пожиратель, чертов убийца... А меня можно называть его подстилкой, идиоткой, которая рискует жизнью друзей ради него. — Она откинула с лица пряди волос и продолжила уже спокойней: — Вы этого добиваетесь, сэр? Хотите, чтобы каждый в этом доме обходил меня стороной?

— Нет, мисс Грейнджер, — он помедлил, вглядываясь в нее. — Я просто надеялся понять, как это случилось, что между вами и мистером Малфоем...

— Вы хотите, узнать, как это так получилось, что он был с такой, как я? — она усмехнулась. — Нелепо, да, сэр? С грязнокровкой...

— У вас истерика, мисс? — любезным тоном поинтересовался Снейп. — Будьте добры, прекратите ее. Я не этого хочу. Мне лишь нужно, чтобы вы были в состоянии выносить этого ребенка и уже потом вернуться к мистеру Малфою.

— Вернуться? — она поперхнулась собственными, так и не выговоренными словами. — Вы... То есть, вы думаете...

— Я думаю, что эта война когда—нибудь кончится, — поднялся со стула Снейп. — И если вам так повезет, что Дамблдор выиграет, у вас есть все шансы вернуть мистера Малфоя. Так что перестаньте всем говорить глупости насчет несуществующего маггла. Я уверен, что и Поттер, и мистер Уизли как—нибудь переживут тот факт, что их будущая крестница — дочь мистера Малфоя. А если не переживут, — он открыл дверь, но прежде, чем выйти, оглянулся, — мир не много потеряет.

* * *

Кресла располагались в большом зале Малфой—Менора в два ряда, одно напротив другого. Самое высокое, украшенное витиеватой резьбой и отдаленно напоминающее трон, стояло между этими ровными рядами, и его занимал сам Лорд. По правую руку от него сидел Люциус, и уже затем Драко, оказавшийся рядом с Фейт, даже не делающей попыток слушать нелепые оправдания Рудольфуса о том, что произошло в его имении. Напротив Драко сидела чета Паркинсонов, от которых он старательно отводил глаза, предпочитая смотреть то на Фейт, то на отца. Перед ними он хотя бы не чувствовал такого острого чувства вины. Миссис Паркинсон даже сейчас прижимала ко рту кружевной платок, а у мистера Паркинсона под глазами появились темные круги. И если раньше Драко казалось, что Пэнси для них пустое место, то теперь он убедился в ошибочности своих убеждений.

Люциус что-то прошипел сквозь зубы, и, отвлекшийся на этот негромкий звук, Драко не заметил, как Фейт, томно соскользнув со своего кресла, обошла его собственное и замерла позади. Ее холодные пальцы легли ему на шею, и он вздрогнул, когда она начала мягко перебирать его волосы.

Ему хотелось, чтобы она прекратила. Он чувствовал себя отвратительно. Потому что предавал Блейза, когда позволял ей так поступать. Потому, что предавал и Гермиону. И предавал саму Фейт, когда думал о Гермионе, убийце ее возлюбленного, когда ее ладони ласкали его кожу. И еще раз предавал Гермиону, когда думал о ней, как о убийце. И еще раз Блейза — отказываясь признавать вину Гермионы.

И это было так запутанно, так муторно, что он ничего не говорил, позволяя Фейт делать все, что заблагорассудится.

Она внезапно отошла, но лишь для того, чтобы усесться у его ног и положить голову ему на колени. Действуя скорее подсознательно, просто понимая, что ей этого хочется, он мягко дотронулся до ее светлых волос, и она благодарно посмотрела на него своими зелеными глазами и улыбнулась.

Фейт была красива. Он это знал, как знают то, что небо голубое, вода бесцветная, а трава зеленая.

Фейт была красива, потому что ее выбрал Блейз. Она стала для Драко особенной, другой. Она принадлежала Блейзу, который был для него ближе всех, а это значило, что Фейт необходимо оберегать и защищать.

И делать все, что ей хотелось.

Но она была пустой для Драко. В ней не было того, что он видел в Гермионе. При виде Фейт он не чувствовал, что сердце внезапно сбивается с привычного ритма, что из головы вдруг исчезают все мысли, что она и есть смысл его существования.

Если Фейт была красива, то Гермиона — прекрасна.

— Достаточно, Рудольфус, — разрезал воздух резкий, змеиный голос Волан—де—Морта. — Вы все равно будете наказаны за то, что позволили им увести Фенрира.

Драко почувствовал, как вздрогнула Фейт. Его и самого не оставили равнодушным слова Лорда о наказании. Для Пожирателя наказание — это не всегда Круцио. Скорей, если повезет, это будет Круцио. Драко до сих пор снилась замученная им, Блейзом и Пэнси маленькая маггла. Она кричала в его снах, она мучила его в кошмарах, и он постоянно слышал ее тонкий голосок. Она словно затягивала его куда—то и исчезала только тогда, когда рядом была Гермиона.

Она была их первым заданием. Он не знал, что за первое задание было у Фейт. Он лишь знал, что она просто однажды увидела у Блейза Метку, помолчала, а затем улыбнулась, понимающе и извиняюще, и сказала, что пойдет за ним. Так восхищенно говорил Блейз, объясняя причину, по которой он повел ее к Лорду. Драко не понимал его, когда тот приводил доводы вроде того, что он ее очень любит и не хочет терять. Как можно обречь кого—то, настолько любимого тобою, на такие страдания?

Он понятия не имел, через что пришлось пройти Фейт. Знал только, что это ее... сломало. Она вернулась в Хогвартс такой, какой он потом привык ее видеть. Пустой, безжизненной, пугливой, вздрагивающей от каждого громкого звука.

Ему было ее жаль, но это было все, что он мог чувствовать по отношению к ней, потому что если у него, Блейза или даже Пэнси с Дафной выбора не было, у нее был. Она могла бы преспокойно забыть о Блейзе, забыть о войне, как это делали остальные маги, не являющиеся аврорами или членами Ордена. Ей не обязательно было сражаться против Забини.

Но она поступила по—своему. И он не мог ее за это осуждать. Если бы у него у самого было бы чуть больше решительности, он бы сам перешел на другую сторону. Если бы он не так сильно дорожил мнениями отца и матери.

Или он мог бы перетянуть к Лорду саму Гермиону. Волан—де—Морт не был бы против такой... незаурядной союзницы. И то, что она — грязнокровка его бы не остановило. В конце концов, что может сильнее подкосить Мальчика—который—выжил, чем предательство близкой подруги.

И если раньше Драко казалось едва ли не богохульством думать о Гермионе, как о Пожирательнице, то теперь подобные мысли постоянно крутились в его голове. Половина дня, проведенная без нее и половина дня, проведенная с мыслью, что она навсегда ушла из его жизни, оказались совсем разными вещами.

— Но все это не так важно, как то, что скоро, — обвел их всех взглядом Лорд: и притаившегося в углу Червехвоста, и Фейт, все еще сидящую на полу, и Драко, смотрящего куда—то вдаль, и сосредоточенного Люциуса, и нервно сжимающего пальцы Рудольфуса, молчаливых Паркинсонов и Крэббов, — Министерство будет нашим.

Грегори удивленно вскинулся, да и все остальные, кроме Малфоя—старшего, выглядели ошеломленными.

— Нарцисса ведь уже выполнила то, о чем я ее просил? — повернулся к Люциусу Волан—де—Морт, и Драко быстро посмотрел на отца, не понимая, о чем говорит его господин. Они впутали в это маму?

— Разумеется, мой Лорд — ответил Люциус, — для нее это не составило никакого труда.

— Дело в том, мои дорогие друзья, — прошелестел Волан—де—Морт, — что очаровательная Нарцисса, гостя у своих родственников во Франции, сумела... убедить находящихся там великанов присоединится к нам.

— Великаны? — прошептала Фейт. — Они... с нами?

И рассмеялась, словно не могла поверить в такую удачу. А Драко почувствовал, что внутри у него все покрывается ледяной корочкой страха. Если великаны будут на их стороне у Ордена и Министерства не будет шансов. И у Гермионы тоже.

— Вы уверены, что они не предадут нас? — громко спросил он, чувствуя на себе изумленный взгляд Грегори и недовольный отца. — Что они и вправду будут нашими союзниками?

— Что ж, разумный вопрос, — задумчиво ответил Лорд. — Но если не будут, это значит, что твоя мать не справилась, не так ли?

Драко озадаченно закусил губу. Он не мог вырваться из всего этого. Как по замкнутому кругу, когда он пытался помочь то своей семье, то Гермионе, он встречал столько препятствий, справиться с которыми он не мог.

— Я уверен, что она справилась, мой Лорд, — пробормотал он.

Погрузившись в свои мысли, он пропустил момент, когда Лорд, отпустив всех, исчез сам, и вздрогнул, когда Фейт коснулась его руки.

— Идем? Я хочу поговорить с тобой, — пристально глядя на него, попросила она. — О чем это ты думаешь?

— Ни о чем, — вздохнул он, поднимаясь. — Просто обо всем.

— Да? — она схватила его за руку и потащила из зала. — Мне так не кажется. Тебя что-то заботит?

— Нет, — он вырвал свою ладонь из ее пальцев и зашагал рядом с ней. — Со мной все в порядке. Я просто... нервничаю из-за наказания.

— Я тоже, — она намотала на палец прядь волос и потянула. — Я никак не пойму, как они нас одолели? И...

Она продолжала что-то говорить, но Драко ее уже не слушал, снова начав раздумывать, как бы ему предупредить Гермиону.

— Заходи, — настойчиво сказала спустя пару минут Фейт, наверное, уже не в первый раз. — Ты слышишь?

Они стояли перед дверями ее комнаты.

— Фейт, я должен... — рассеянно ответил он, сам толком не понимая, что он сейчас должен сделать. Вернее, как. — Давай поговорим в другой раз?

— Нет, это срочно, — она втолкнула его в комнату и зашла следом за ним. — Сядь.

Он вздохнул, но послушно занял предложенное ею место на кровати.

— Что случилось? — спросил он, когда она присела рядом с ним.

— Я видела, что ты сделал, — спокойно обронила она, не глядя на него.

— Что? — переспросил он, чувствуя, как быстро забилось сердце. — О чем ты?

— Я о том, что ты спас ту грязнокровку, — с улыбкой, совсем не подходящей к этому моменту, заявила Фейт, и тут же на ее лице появилось выражение обиженного ребенка. — Зачем ты это сделал?

— Ты же была без сознания, — хмуро пробормотал он. — Как ты могла что-то видеть?

—Ты не так умело накладываешь заклинания, когда волнуешься, — легко проговорила она, поднимаясь с постели.

Она отошла к туалетному столику и задумчиво посмотрела в зеркало.

— Я, наверное, должна сказать Лорду, не так ли? — медленно, словно ища совета, спросила она. — Но... — она обернулась к нему, внимательно заглядывая ему в лицо, — я ничего ему не скажу, если ты и вправду сделал это, чтобы спасти Пэнси.

— Конечно, я сделал это для нее, — раздраженно закатил глаза Драко. — Почему бы еще мне это делать?

— Ну... — Фейт наклонила голову набок, все еще не отводя от него глаз, а затем подошла к нему и положила руки на ворот его рубашки. — Ну, хотя бы, чтобы спасти саму грязнокровку.

— Что ты несешь? — он отстранился от нее. — О чем это ты?

— О боже, Малфой, я сама бегала к ней в Хогвартсе, чтобы сказать, что ты в лазарете, — усмехнулась она. — Ты думаешь, я ничего не понимаю? Ты постоянно куда—то исчезаешь, у тебя никогда нет свободного времени, ты не живешь в поместье... И Пэнси. Ясно же, что ты помог ей. А она или ты не смогли бы сами попасть в Орден, так что...

Она несильно потянула его за рубашку, и он подчинился, встав с кровати. И в эту же секунду она вцепилась в него со всей силы. Ее пальцы крепко сжали его плечи, ногти больно впивались в кожу.

— Но только это все было до того, как она убила Блейза, — она сосредоточенно смотрела в его глаза. — Как нелепо, Драко... Ты правда влюбился в нее?

И замолчала, словно по—настоящему ждала его ответа, но он ничего не сказал.

— Послушай меня, — она приподнялась на цыпочки, приблизив свое лицо к его, почти касаясь своими губами его рта, и прошипела, — ты знаешь, кто мы? Что они о нас думают? Что мы убийцы, что нам нравится мучить людей. Но... — она помедлила, вжимаясь в него еще сильней, — знаешь, что самое странное? В чем—то они правы. Ты, я, твой отец и даже твоя драгоценная мама... Мы все не больше, чем они о нас думают.

Ему внезапно захотелось ударить ее. Так, чтобы услышать, как она вскрикнет от боли. Так, чтобы увидеть ее кровь. И желательно, чтобы она до последней капли вытекла из нее.

Он выдохнул, пытаясь успокоиться, и не убить ее прямо здесь. Как бы сильно она не сжимала пальцы на его плечах, ее силы не хватило бы на то, чтобы удержать его.

— Никто из нас не служит Лорду просто так, — продолжала она шепотом. — Твой папаша хочет власти. Он ее получит с помощью Лорда. Ты хочешь признания отца, ты получаешь его, служа Лорду. А я просто хочу отомстить за Блейза. И я это делаю.

Он попытался отстраниться от нее, но не так, как если бы хотел этого на самом деле. Просто предпринял слабую попытку. Этого он боялся в Фейт больше всего. Не ее ярости, о которой говорили даже авроры, когда она, забывая обо всем на свете, сражалась, как сумасшедшая. Нет, его пугала ее способность находить правильные слова, такие, чтобы ты сам убедился, какое ты ничтожество. В этом она была его зеркальным отражением.

— Но ты мне мешаешь, — она провела ладонью по его щеке, а затем, вдруг размахнувшись, сильно ударила его. — Ты предаешь всех нас.

Он схватил ее за руку и крепко сжал, но не возразил.

— Но неужели ты не понимаешь? — вдруг рассмеялась она. — Совсем не понимаешь, да, Драко? На что ты надеешься? Что внезапно появится мир, в котором к вам никто цепляться не будет?

Как же ему это надоело. Каждый: Пэнси, Гермиона, даже он сам, твердил о том же. И теперь еще и она. Как будто, она что-то знала. Как будто, умела чувствовать как они.

Как будто, хоть кому на этом свете было не все равно.

Можно до последнего надеяться. Они все так думают, что он живет пустыми мечтами. И никто не хочет понять, что нет на этой планете людей, которые надеялись бы меньше, чем он и Гермиона.

Он все сильнее сжимал пальцы на ее запястье, и Фейт скривила губы от боли, но ничего не сказала.

Она потянулась и свободной рукой дотронулась до его лица, как раз туда, куда за минуту до этого влепила пощечину.

— Меня злит то, что ты мог выбрать любую и не мучаться, — с теми интонациями, которыми говорил Блейз, внезапно пробормотала она. — А ты натворил черт знает что.

— А ты? — хрипло спросил он, отпуская ее руку. — Разве ты не то же самое сделала?

— Нет, — она покачала головой, мгновенно запуская освободившиеся пальцы ему в волосы. — Я не знала, что Блейз Пожиратель. Ну, или собирается им стать.

— Ну, узнала же, — ухмыльнулся он. — Что это изменило?

— Да все, — она быстро облизнула пересохшие губы. — Не видишь, кем я стала?

То, что она понимает, во что она себя превратила и все равно упорно, не меняясь, идет проторенной дорожкой, его... удивило. И все это ради Блейза?

— Прекрати, — потребовал он. — Ты просто понятия не имела, на что подписываешься, поэтому и стала Пожирательницей.

— Как же я ценю в тебе твой эгоизм! — раздраженно прошипела она. — Только ты можешь так самоотверженно любить, да, Малфой? Так вот, другие люди тоже что-то чувствуют и...

— Я знаю, — откликнулся он, хмуро глядя на нее. — Перестань.

— Ничего ты не знаешь, — шепотом проговорила она, внезапно хватая его лицо за подбородок и приближая к своему. — Как и Блейз. Вы же чертовы слизеринцы.

А потом она, опять тихонько рассмеявшись, прижалась своим ртом к его.

* * *

— Невилл, — позвала Гермиона, тщетно надеясь перебить поток извинений. — Невилл!

— Да? — он, наконец, взглянул на нее. — Что-то случилось?

— Да, — она вздохнула. — Слушай, все в порядке. Правда. Иди к Луне, только позови Гарри и Рона, ладно? И Пэнси, если она придет.

— Да, конечно, — Невилл быстро поднялся с края ее кровати и вышел из комнаты, а она устало откинулась на подушки.

Прошло всего несколько часов, а ей казалось, что не меньше недели.

Но и этого времени хватило на то, чтобы убедиться в правильности слов Снейпа. Она может и должна довериться друзьям. У нее больше никого нет. Родители ее не поймут, даже если она подробно объяснит им, кто такой Драко. Да и вряд ли мама одобрит ее беременность.

Конечно, она не думала, что Гарри с Роном известие, что она ждет ребенка Малфоя, приведет в восторг. Скорее всего, они никогда с ней больше не заговорят.

Но все же попробовать было нужно.

Дверь медленно открылась, и в спальню заглянул Рон.

— Эй, — тихонько сказал он, — ты звала?

Все, кроме Снейпа, вели себя так, словно она была тяжело больна. Это ее раздражало, но она не могла ничего с этим поделать.

— Да, — нарочито бодро ответила она. — Заходите. Нам нужно поговорить.

Когда он и Гарри, наконец, устроились на кровати в ее ногах, она внимательно посмотрела на них, прежде чем начать, и перевела умоляющий взгляд на Пэнси, которая осталась стоять, прислонившись спиной к дверному косяку. В ответ та только пожала плечами, прекрасно поняв, что собирается сделать Гермиона, но даже не думая ее отговаривать или помогать ей.

— Ну? — озадаченно обратился к подруге Гарри. — О чем ты хотела поговорить?

— О ребенке, — скучающим голосом обронила Пэнси.

Рон удивленно взглянул на Гермиону:

— И что с ним не так?

— Все так, — досадливо ответила она, сердясь на Паркинсон за несвоевременное вмешательство. То, что она сама просила помощи, она предпочла благополучно забыть.

— Ну, тогда?.. — начал, было, Гарри, но Пэнси перебила его:

— Вернее, не о девочке. А о ее отце.

— О Невилле? — вздохнул Рон. — Слушай, я понимаю, что это не мое дело, но, по—моему, его сейчас больше Луна заботит...

— Нет, не о нем! — воскликнула Гермиона, вконец разозлившись на них всех.

— А о ком... — растерянно пробормотал Гарри, оглядываясь на Пэнси, поняв, что она знает гораздо больше, чем он сейчас.

Повисла напряженная тишина. Гермиона переглядывалась с Пэнси, и обе молчали, как внезапно Рон вздрогнул.

— Нет, — вдруг простонал он. — Пожалуйста, Гермиона, скажи, что это не то, о чем я думаю!

— Как раз то, — с неприятной улыбкой сообщила Пэнси, пробуждая в Гермионе желание проклясть ее заклинанием немоты.

— О чем вы? — недоуменно нахмурился Гарри.

— Ну... — заговорила Гермиона, решившись, но Рон ее перебил ее:

— Она о том, что отец ее ребенка — Малфой.

Пэнси что-то еле слышно прошипела.

Гарри неверяще взглянул на Гермиону:

— Это правда? Он все правильно понял?

— Да, — несколько напряженно ответила она.

— И как ты?.. То есть, я... — он замолчал и запустил пальцы в волосы.

Она закусила губу.

— Прости. Просто я...

— Ты знала? — прервал ее Гарри, повернувшись к Пэнси. — Знала?

— Мм... Да, — извиняюще проговорила та в ответ.

— И ничего не сказала? — задохнулся Гарри.

— А ты хотел, чтобы я заявилась к тебе и рассказала, что она, — кивок на Гермиону, — спит с Драко? Ты бы мне поверил?

— Я... — Гарри покачал головой. — Это не умещается у меня в голове.

— У меня тоже, — странным, подавленным голосом согласился Рон.

— И когда это началось? — Гарри взвился на ноги. — Это же... Несколько месяцев?

— Больше года, — отстраненно, словно ее тут не было, ответила Гермиона.

— Еще в Хогвартсе? — Он заходил по комнате, всякий раз обходя стороной обиженно надувшуюся Пэнси. — Почему ты?.. То есть, почему он? Почему не Рон? Да кто угодно!

Рон хмыкнул что-то.

— Слушай, Гарри, — тихо, успокаивающе начал он. — Я понимаю то, что она сделала неправильно, но это же Гермиона. Она бы не поступила так беспричинно. Значит, она доверяет Малфою. И ведь он же помог нам сегодня.

— Так это он из-за тебя? — поинтересовался Гарри, снова усаживаясь на постель.

—Ну, вероятно, — не веря, что они не собираются ее бойкотировать, Рон, во всяком случае, пробормотала она. — И из-за нее, конечно. — Теперь она кивнула на Пэнси.

— Ты жила с ним все это время? — спросил Рон. — Это он был у тебя тогда, когда я пришел?

— Да, — она пожала плечами, — ну, мне жаль, что я не сказала вам раньше.

— Это бы что-то изменило? — с любопытством осведомился Гарри. — Если бы мы сказали тебе уйти от него, ты бы разве послушалась?

Она едва заметно качнула головой.

— Ну... Видишь? Так что существенной разницы нет, — слегка раздраженно откликнулся он и внезапно скривился. — Боже, какая мерзость...

— Что именно? — настороженно, не до конца осознавая тот факт, что Снейп оказался прав, взглянула на него она.

— Мы же как брат и сестра, — продолжая сидеть с таким выражением лица, словно целиком проглотил лимон, пробурчал он. — Выходит, моя племянница — дочь Малфоя. Ужасно.

И впервые за долгое время Гермиона рассмеялась по—настоящему, чувствуя, как тяжелый груз слетает с ее плеч. Они не собирались ее бросать. А то, как все началось, она объяснит им потом. Найдет такие слова, чтобы они поняли, какой Драко на самом деле.

* * *

Фейт наклонила голову, углубляя поцелуй. Ее губы медленно, словно пробуя вкус, прикасались ко рту Драко. Он положил руки ей на плечи, пытаясь оторваться от нее так, чтобы не обидеть ее.

В голове сотнями проносились мысли о том, как неправильно то, что они делают.

Наконец, он вывернулся из ее рук и отдалился. Она мягко улыбнулась и оперлась своим лбом о его.

— Зачем ты это сделала? — прошипел он.

— Просто, — пожала она плечами. — Хотела понять, правда ли то, что я чувствую.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился он.

— Ничего, — она резко оттолкнула его и отошла к окну. — Я просто соскучилась по Блейзу, — пояснила она внезапно, когда он думал, что она не ответит.

— И это повод?.. — скептически взглянул на нее Драко.

— Нет, — прервала она его. — Я просто... Я не знаю, что на меня нашло. Прости.

— А я знаю, — он поднялся и подошел к ней. — Это мой отец?

— Да, — она вздохнула и провела пальцем по стеклу. — Он сказал, что из нас выйдет отличная пара.

— Ну, конечно, — хмыкнул он, крепко обнимая ее. — Ты и я — просто его мечта. Из твоей головы нужно выбить Блейза, потому что это мешает тебе вести себя адекватно, а из моей — ту, о ком он понятия не имеет, но уверен, что она мне мешает.

— Да, — она расслабленно откинулась назад, полностью доверяя его рукам. — Извини меня.

— И как всегда — провал, — тихо засмеялся Драко. — Он будет в ярости.

— Еще одно наказание? — вздрогнула она, мгновенно напрягаясь. — Мерлин, я не выдержу.

Он молча уткнулся носом в изгиб ее шеи. В ней было что-то, что безумно напоминало ему о матери. Всем: каждым шагом, каждым поступком — она пробуждала в нем воспоминания о ней. И поэтому ему казалось абсолютно обоснованным касаться ее, обнимать. Блейз смирился с этой привычкой Драко еще в школе, когда понял, что не может сделать ничего, чтобы остановить их. Фейт сама постоянно была рядом с Драко, ерошила ему, как маленькому волосы, улыбалась и что-то тихо шептала.

Это злило Блейза, не могло не злить, и Драко это знал, но все равно продолжал.

— Знаешь, что они заставили меня сделать в первый раз? — негромко обронила она, и он сильнее обнял ее, чувствуя, что еще немного, и она может заплакать. — У нас были соседи, — начала она спокойно, отстраненно глядя на сад за окном. — Ну, когда я еще жила с родителями. Они присматривали за мной, когда мама уезжала, и все такое. Такие милые старички. — Она помолчала и чуть наклонила голову, чтобы волосы упали на лицо. — Они сказали, что я должна их убить. Что только так я могу доказать свою верность. Я сказала Блейзу, что передумала. Что не хочу никого убивать, не хочу быть Пожирательницей. А он сказал, что его убьют, если я буду себя так вести. И, — она пожала плечами, — я сделала это. Это было не так страшно, как я думала. То есть... Меня там как будто не было. Только знаешь, — она повернулась в его объятиях и теперь внимательно смотрела на него, — я каждую ночь слышу крики этой женщины. Каждый раз, когда я поднимаю палочку. Каждый раз, когда злюсь. Она кричит и кричит... — она зажмурилась и приложила ладони к ушам, словно надеясь заглушить какой-то неведомый звук. — Ненавижу это. Она у меня в голове. Она словно все еще живет. И... — она внезапно всхлипнула, — она говорит мне, что я...

—Я понимаю, — пробормотал он, еще крепче прижимая ее к себе. — Прекрати. Не думай об этом.

Он не сказал ей, что с ним то же самое. Только с ним — маленькая девочка—магглянка.

И она визжит своим тоненьким голоском.

Всегда, когда Гермионы нет рядом.

* * *

— Профессор Снейп, подождите! — воскликнула Флер, нагоняя зельевара у самых дверей. — Я хотела спросить, что именно должна есть Гермиона? Когда? А зелья ей нужны? Или заклинания?..

Снейп поморщился, спрашивая себя, когда эта девчонка успела так наловчиться говорить по—английски, что теперь болтает так быстро?

— Еда обычная, все же мисс Грейнджер не смертельно больна, — сухо ответил он. — И, разумеется, давайте ей зелья, которые я буду приносить. И еще, мисс Делакур... — он запнулся, — то есть миссис Уизли...

— Может, лучше просто Флер? — внезапно предложила она и озадаченно закусила губу, натолкнувшись на его взгляд. — То есть, чтобы вы не путались...

— Хорошо, Флер, — он медленно произнес ее имя, словно пробуя его на вкус. — Не забудьте, что ей нельзя переутомляться.

— Конечно, — кивнула она. — Спасибо... — задумчиво посмотрев на него, она вдруг улыбнулась, — Северус.

* * *

Солнце медленно заходило за горизонт, когда Фейт сидела на кровати, крепко обнимая Драко, и улыбалась тому бреду, что он нес, чтобы развлечь ее. Ее руки лежали на его плечах, как доложил заглянувший в ее комнату домовик Люциусу.

Все шло так, как он хотел. Скоро Министерство падет, его сын женится на Фейт, а Нарцисса вернется в Англию.

Да, определенно все шло так, как он хотел.

Драко говорил о том, как они в детстве на пару с Пэнси издевались над Блейзом. Как однажды заставили его поверить, что его новый «папа» хочет сдать его в магический цирк. Фейт смеялась, греясь в его объятиях. И вроде бы он должен был успокоиться, хотя бы на пару часов.

Но из головы не шла мысль о том, что это неправильно.

* * *

Гермиона улыбалась друзьям, которые собрались вокруг ее кровати. Все быстро, громко и одновременно говорили, и только Оливер, сидящий на стуле в изголовье ее кровати, молчал и просто смотрел на нее. Это ее смущало, но она ничего не говорила.

Они ее простили. Тот же Оливер, та же Анджелина, которая теперь громко рассказывала, как позорно продули Пушки на прошлой неделе. Рон, который уверенно держал в объятиях Лаванду. Гарри, на которого все еще обижалась Пэнси, которая тем не менее позволила ему держать ее за руку.

И она сама чувствовала себя просто прекрасно. Ведь все же стало на свои места, разве нет? Снейп прав. Война когда—нибудь кончится.

Так почему она чувствует, что все это неправильно?

* * *

— Мой Лорд, — поклонилась Нарцисса, выбравшись из камина и отряхнувшись от пепла. — Я вернулась.

Он сидел у этой чертовой двери, запертой таким количеством заклинаний, что даже Снейп, не сумев открыть, сдался, уже третий день.

Он мог кричать, звать, умолять Пэнси выйти, но она не реагировала на его слова. Она вообще не отвечала ему. Только иногда он слышал звук ее плача или всхлип, и сердце болезненно сжималось.

Он просиживал здесь целые часы, уходя только глубокой ночью, и то потому, что миссис Уизли начинала громко ворчать на него. Она же приносила ему еду, от которой он, неохотно проглотив пару кусочков, чаще всего отказывался.

Пэнси даже не ела ничего.

Он просил ее выйти. Кричал, стучался, но она оставалась глухой к его мольбам, и ему не оставалось ничего другого, как бессильно опускаться обратно на пол, дожидаясь, что она все—таки покинет свое добровольное заточение.

Он опять все испортил. Если бы он мог что-то исправить... Он бы не пустил Пэнси в Гринготтс. Заставил бы ее остаться в имении Блеков. И даже то, что чаша была уничтожена, не являлось для него оправданием, что он не смог помочь Пэнси, что он сам принес ей столько боли.

Это было повторением ситуации с Джинни. Он, черт бы его побрал, всегда приносил неудачу тем, кто был рядом с ним.

Три дня без нее превратились едва ли не в три месяца. Это было отвратительно, мучиться из-за того, что причинил Пэнси столько горя и одновременно стыдиться тех чувств, что он испытывал по отношению к ней, потому что чувствовал, что предает Джинни.

Но все равно. Он был обязан удержать Пэнси, должен был понять, что может получиться, если она пойдет в Гринготтс, ведь когда—то он поступил также, не помог Джинни...

— Гарри, — раздался мягкий голос Флер, и он поднял голову, — Гарри, пойдем со мной вниз? Пожалуйста. Ты же так себя убьешь...

Он упрямо помотал головой:

— Я буду сидеть здесь.

Она помолчала пару минут, потом кивнула:

— Я скажу Молли, что ты пошел спать, чтобы она не мешала тебе.

Он скривил губы в благодарной улыбке.

* * *

Она сидела в этой комнате третий день, захлебываясь слезами, утопая в собственном горе, которое оказалось гораздо больше ее самой.

Она кусала губы, чтобы удержать всхлипы, потому что знала, что Гарри там, за дверью, все слышит. Она не хотела причинять ему боль, не хотела, чтобы он думал, что он в чем—то виноват.

Потому что виновата была только она. Она не должна была слушать Драко, не должна была приходить в Орден. И тогда ничего не случилось бы.

Три дня подряд она на все лады повторяла одно единственное слово — «папа». Она и не знала, что так любит его. Корила себя, что ни разу не подошла, не обняла его, не сказала, как он много значит для нее.

Она была такой дурой.

И теперь у нее не было никакой возможности исправить все. Потому что ее отца больше не было.

Он был одним из тех, кто охранял сейф в Гринготтсе. Именно в него попал заклинанием Кингсли. И именно его наказал Лорд.

Как же она ненавидела Лорда! Она бы убила его, если бы ей представилась такая возможность. Растерзала бы собственными руками.

Но это все равно не вернуло бы ее отца.

Она закусила губу, услышав, как Гарри опять зовет ее, и зажмурилась, чувствуя, как слезы опять обжигают лицо.

* * *

За Луной еще никто никогда так не ухаживал. Это было... необычно. Каждый день к ней приходили миссис Уизли и Флер, иногда заглядывала Анжелина Джонсон и те, кто бывал в штабе Ордена.

Ну, и, конечно, Невилл, который вообще не отходил от нее ни на минуту. Вот и сейчас он сидел рядом с ней, держа ее руку в своей, и что-то рассказывал. Луна не вслушивалась в слова, наслаждаясь его присутствием.

Он нравился Луне. Это было не слишком привычно для нее, но она вспоминала ту же Фейт, то, как она говорила о Блейзе Забини, странном мальчике из Слизерина, на курс старше их, и пыталась сравнить с тем, что чувствовала она сама.

По всему выходило, что она была влюблена в Невилла. Это было удивительно, потому что до недавнего времени Луна вообще не знала есть ли любовь, или, если она есть, коснется ли ее самой.

Невилл был хорошим. Он помогал ей, поддерживал ее. Не отбирал ее вещи, как ребята в Хогвартсе.

И все равно она не понимала, что ей с этим делать. Не понимала, почему ее тянет прикоснуться к нему, почему ей так нужно, чтобы он был с ней.

Но ей было приятно, когда он волновался о ней, держал ее за руку или пытался рассмешить.

— На улице, наверное, хорошо, — невпопад заметила Луна, глядя в окно и прерывая Невилла.

— Хочешь погулять? — спросил он.

* * *

Гермиона валялась на кровати, злясь сразу на всех. Снейп и миссис Уизли словно сошли с ума. Даже она не волновалась о своем здоровье так, как это делали они, не разрешая ей вставать с постели и кормя таким количеством еды, которое она просто не могла в себя вместить.

Да еще и учитывая то, что ее постоянно тошнило, их забота явно была лишней.

И у этой заботы был еще один минус — ей не давали видеться с Драко. То есть, миссис Уизли о нем ничего не знала, но поскольку Снейпом ей были запрещены любые перемещения, ревностно следила за тем, чтобы наказ профессора выполнялся.

Гермиона даже не могла пройти к камину, чтобы попытаться увидеть Драко в их квартире. К тому же она сомневалась, что он был там.

Еще одно обстоятельство, которое ее очень заботило, было убийство отца Пэнси. Ее трясло при мысли, что и с Драко может случиться то же самое.

И она даже не могла поддержать Пэнси, потому что ее не выпускали из комнаты.

Она очень хорошо помнила, что было с Паркинсон, когда Снейп, вернувшийся со сбора Пожирателей, отозвал ее в сторону и что-то тихо сказал. Помнила, как внезапно побелела Пэнси, помнила ее крики и помнила, что сама едва не упала в обморок, потому что подумала, что что-то случилось с Драко.

После этого случая, когда ей так резко стало плохо, Снейп и запретил ей волноваться.

То, что она волновалась, не зная, что там с Драко, его, похоже, не заботило.

Он только кивал в ответ на ее испытывающие взгляды, которыми она прожигала его, когда он заходил, чтобы в очередной раз обследовать ее.

Три дня — три кивка.

Теперь ее жизнь состояла из временных отрезков между посещениями Снейпа.

Она задумчиво погладила свой живот, пытаясь поверить в то, что всего через каких—то несколько месяцев будет держать на руках свою дочь. Его дочь.

Она так хотела, чтобы у нее, несмотря ни на какие зелья, был сын. Чтобы это был ее маленький Драко, которого она никогда не отпустила бы. Чтобы он смог заменить ей его отца.

Но жизнь, как всегда, решила по—своему.

Она закрыла глаза. Думать о том, что у ее дочери, вообще не будет отца, что она никогда его не увидит, не хотелось.

Где—то глубоко в душе рождался протест. Она не заслужила, ее дочь не заслужила, ее Драко не заслужил...

Гарри, который все эти дни просидел у комнаты Пэнси, не заслужил. Сама Пэнси не заслужила смерти отца.

Рон и его Лаванда не заслужили того, что им пришлось испытать. Флер не заслужила потерять ребенка.

За что им все это?

* * *

Драко сидел в гостиной зале, рядом с Фейт, которая с безмятежным выражением лица слушала его отца, и пытался успокоиться.

Ему только что объяснили, что он обязан жениться на Фейт.

Он только молча кивнул, понимая, что с Люциусом спорить бесполезно. И изо всех сил сжал пальцы в кулаки, так, что ногти глубоко вошли в кожу, оставляя на ладони белесые следы—полумесяцы.

Фейт не сказала ни слова. Просто улыбнулась, словно знала что-то, что ни Драко, ни Люциусу не было доступно.

Он не знал, почему его отец так поступает с ним. Что он ему сделал?

В душе поднималась горячая, едва ли не детская волна обиды, но он все равно, упрямо поджав губы, всего лишь неодобрительно смотрел на Люциуса, молча оспаривая его доказательства, почему им так необходим этот брак.

Фейт качала головой, соглашаясь с ним, хотя едва ли слышала и половину предложений, произнесенных им.

Ему до дрожи в руках хотелось сказать отцу, что вообще—то уже есть наследник рода Малфоев. Что ему необходимо подождать всего полгода, и он его увидит.

Ну, и сам Драко тоже.

Несмотря на то, что те дни, что он провел без Гермионы, превратились в пытку, он понял, что он готов на все, лишь бы она была счастлива. И поскольку она решила, что без этого ребенка, его дочери она не будет счастлива, он решил, что так будет лучше. Она спасется сама, спасет и его дочь.

Но она так и не знала о том, что готовилось нападение на Министерство. Никто не знал, кроме тех, кто присутствовал на собрании в тот день, в числе которых был мистер Паркинсон.

Драко раздраженно скривил губы, представив в каком состоянии сейчас пребывает Пэнси по вине Лорда, и почти что с ненавистью взглянул на отца.

Чертов самодовольный кретин.

Из головы не шли слова Фейт, которые она бросила ему в лицо в день их ссоры. Что отец вовсе не ради идеалов рядом с Лордом.

Это мучило его. Он всегда верил в то, что отец делает все это, потому что знает, что это только поможет магическому миру. Ну, то есть, считал. До тех пор, пока не подрос.

Но даже тогда он продолжал думать, что отцу все это нужно, чтобы избавить мир от грязнокровок, крадущих, по его мнению, магию.

Но если Фейт права, и Люциус просто пытается добраться до власти? Тогда рушится вся та четкая система, тщательно выстроенная им за эти долгие годы. Тогда, получается незачем ненавидеть Поттера, потому что тот ни в чем не виноват, незачем ненавидеть грязнокровок, потому что это абсурд, как они могли украсть у кого—то магию?

Тогда вся его жизнь — не больше, чем просто обман.

Но даже сейчас он не мог сказать «нет» отцу. Сказать, что не женится на Фейт.

И Фейт не могла. Или не хотела. Кто ее поймет.

Мама, которая так неожиданно вернулась из Франции, не могла ничем ему помочь. Она гладила его по волосам, крепко—крепко обнимала, но ничего не понимала. Не хотела осознавать, что ему давно не пять лет и даже не одиннадцать, что метлой, которая была бы лучше, чем у Поттера, проблемы не решишь. Что сладости не исправят все те ошибки, что он наделал.

Что они не помогут ему завести друзей.

Он мог бы рассказать ей о Гермионе. Она не упала бы в обморок, не закричала бы от ужаса. Несмотря на тщательно созданный образ великосветской нежной дамы, Нарцисса была спокойной и решительной. Нет, она бы поняла Драко и ничего не сказала бы мужу. Она бы даже помогла Гермионе и ее ребенку пережить войну, спасла бы их. Заботилась бы потом о своей внучке. Но это все, на что она бы пошла. Она бы ни за что не позволила Драко быть с грязнокровкой, презрительно сморщила бы нос и заставила бы его жениться на Фейт.

Ее бы он не ослушался.

Фейт рядом громко вздохнула, отвлекая его, и проговорила:

— Мы согласны, мистер Малфой. Не волнуйтесь.

Ему захотелось оживить Блейза и убить его снова за то, что он навязал ему ее.

* * *

— Это тебе, — с улыбкой сказал Невилл, протягивая Луне огромный букет из красных листьев.

— Спасибо, — растерянно ответила она, принимая его подарок. И вдруг рассмеялась:

— У тебя в волосах — прутики.

И потянулась вперед, чтобы достать их. И как—то незаметно для себя, забыла о них, полностью сосредоточившись на его лице.

Он смотрел на нее, не отрываясь:

— Ты не представляешь, как это хорошо видеть, что ты понимаешь, о чем я говорю.

— Ну, не всегда, — весело проговорила она. — Когда ты говоришь про травологию — я ничего не понимаю.

— Не важно, — отмахнулся он. — Ты знаешь, о чем я.

— Знаю, — она серьезно кивнула. — Спасибо, что возишься со мной.

— Не за что, — он схватил ее за руку. — Ты замерзла, идем до...

— Нет, — она прервала его, помотав головой. — Не хочу.

— Ладно, — послушно согласился он и последовал ее примеру, когда она опустилась прямо на дворовую дорожку.

— Я люблю тебя, — вдруг нахмурившись, объявила Луна, повергая его едва ли не в шок. — Может, я неправильно люблю. Ну, потому что я редко что-то делаю хорошо, но...

— Все правильно, — возмущенно воскликнул он и, помолчав пару секунд, добавил: — Я тоже... люблю тебя.

— Хорошо, — безмятежно улыбнулась Луна и сжала его ладонь в своей.

* * *

Гермиона, которая наблюдала за ними из окна, бессильно прислонилась лбом к окну, пытаясь не заплакать и молясь всем богам, чтобы, по крайней мере, их история закончилась хорошо.

* * *

Ночью, когда весь дом погрузился во тьму, Рон, лежа на своей кровати, крепко обнимал Лаванду и пытался поверить, что она и вправду рядом с ним.

Что это ее руки обвивают его шею, что это она целует его и что-то тихонько шепчет.

— Я так тебя люблю, — тихо сказал он. — Не уходи, хорошо?

— Конечно, не уйду, — улыбнулась она и внезапно посерьезнела: — Только и ты не уходи.

— Я... нет, что ты, — он вдруг испугался, что с ними случится то же самое, что и с Биллом и Флер, что он умрет, так и не сумев объяснить ей, как сильно он ее любит.

— Ты что? — с любопытством спросила она. — Рон, я просто... Не думай, что я тебя к себе привязываю или что-то в этом роде...

— Выйдешь за меня замуж? — не обращая внимания на ее слова, перебил он ее.

Она потрясенно смотрела на него, широко раскрыв глаза, пока он пытался смириться с мыслью, что она сейчас скажет «нет», что она сейчас навсегда исчезнет из его жизни, и корил себя за идиотское предложение.

— А где кольцо? — внезапно охрипшим голосом ответила она. — Или что ты там собираешься надеть мне на палец в день свадьбы?

— Ты... ты согласна? — неверяще выдохнул он.

— Не вздумай передумать! — шутливо щелкнула она его по носу. — Конечно, согласна. Я не могу упустить редкую возможность стать миссис Уизли. Вот твоя мама обрадуется, — она скорчила забавную рожицу. — Она меня терпеть не может.

— Да ну тебя, — помотал головой, чтобы убедиться, что не спит, Рон и внезапно громко рассмеялся, крепче прижимая к себе Лаванду, — как же я тебя люблю.

* * *

Дверь с тихим скрипом открылась, и Гарри потрясенно обернулся на звук. На него смотрела исхудавшая, бледная Пэнси со следами слез на щеках и взлохмаченными волосами, напоминая привидение самой себя.

— Помоги мне, — дрожащим голосом попросила она. — Я больше не могу одна. Я с ума сойду, если...

Он быстро поднялся и подошел к ней. В ту же секунду она обняла его, прижимаясь к нему, и он неловко погладил ее по спине, мечтая как—то забрать ее боль, только чтобы больше не видеть ее слез.

— Пойдем, — шепотом сказала она, отступив на шаг, потянув его за руку в комнату.

* * *

— Что-то не так, Драко? — спросила Нарцисса, заглянув в его комнату. — Почему ты не вышел ужинать?

— Не хочу, — безразлично пожал он плечами.

—Н о я вижу, что ты не в порядке, — нахмурилась она, пройдя к нему и положив руку ему на плечо. — Если ты это из-за помолвки, Драко, пойми отца. Он хочет увидеть своих внуков до того, как...

—...Как Лорд и его убьет? — яростно прервал он ее. — Да, мам? Ты это имела в виду?

— Да, — спокойно ответила она. — Драко, сейчас такое время, что ни ты, ни он не может с уверенностью сказать, будет ли он жив завтра.

В этом вся она. Она будет жить завтра, а вы — уж как получится.

Но она была его шансом. Шансом спасти Гермиону. Если она сунется в Министерство...

— Мам, — он наклонил голову, испытывающе глядя на нее, — мы можем поговорить?

* * *

— Ты уверена? — задумчиво спросил Лорд у Фейт, которая стояла перед ним, откинув с головы капюшон, и безмятежно смотрела на него.

— Я абсолютно уверена, мой Лорд, — тихо ответила она. — Нам нужна эта Грейнджер. Я уверена, что Поттер придет за ней. И быстрей, чем за кем—то иным.

— Это хороший план, — Лорд перевел на нее взгляд своих змеиных глаз. — Но не думаю, что сейчас это так необходимо. Сначала захват Министерства.

— Но откуда вы знаете, что Поттер вам не помешает? — насмешливо приподняла брови Фейт. — Убейте его, и вас никто не остановит. А для этого приведите сюда Грейнджер.

* * *

— Конечно, — улыбнулась Нарцисса, опускаясь на одно из кресел, стоящих в углу комнаты, и делая приглашающий жест Драко. — Ты же прекрасно знаешь, что я всегда выслушаю тебя.

— Мам, — раздраженно закатил глаза он, занимая предложенное место, — прекрати строить из себя вечно заботливую наседку. Оставь это Уизли, ладно?

— Я просто хочу помочь, — холодно ответила она.

— Прости, — помолчав, выдохнул он. — Со мной черт знает что творится в последнее время.

— Почему? — она потянулась и взяла его руки в свои. — Ну, Драко, я уже волнуюсь.

— Что будет в Министерстве? — резко спросил он. — Великаны, кто еще? Оборотни? Сколько Пожирателей...

Она отпустила его пальцы и выпрямилась, глядя на него с удивлением и любопытством.

— Зачем тебе это, Драко? — она заправила за ухо прядь волос, и его внезапно задела вся нарочитость этого жеста. Ее прическа и так была в порядке. — Ты узнаешь, когда придет время, и...

— Мам, — скучающим голосом прервал он ее, — прекрати. Просто ответь. Это очень важно.

— Если скажешь, почему? — нахмурилась Нарцисса.

* * *

— Тебе получше? — тихо спросил Гарри, мягко сжимая пальцы Пэнси в своих.

Она едва заметно кивнула, скривив губы в жалкой попытке улыбнуться:

— Я ужасная плакса, да?

— Не то чтобы... — задумчиво ответил он, радуясь перемене ее настроения. — Но что-то от плаксы в тебе определенно есть.

И притянул ее к себе, обнимая крепче.

— Извини, — вдруг серьезно сказал он. — Я должен был тебя от всего этого оградить.

— Ну откуда ты мог знать? — устало откликнулась она. — Ты же не Трелони.

— Но у тебя постоянно случается что-то плохое, с тех пор, как ты познакомилась со мной, — тихо пробормотал он.

— Ну, плохое со мной и раньше случалось, — она приблизила свое лицо к нему, — просто ты не знал об этом. — И вдруг обиженно добавила, — дурак.

— Был, — проговорил он. — Я обещаю, что не больше ничего плохого не будет.

Она передернула плечами:

— Тогда, обещай, что не умрешь.

—Я не могу обещать того, что... — начал, было, он, но она прервала его, поцеловав.

А, потом, оторвавшись на секунду, что-то тихонько прошептала на ухо, так быстро, что он даже подумал, что этого не было.

И все равно, три самых нужных, долгожданных слова, которые он и не думал услышать от нее, заставили поверить, что все будет хорошо.

* * *

Скоро на Министерство нападут. Я почти ничего не знаю, только то, что там будут великаны. Береги себя и сама—знаешь—кого.