A Time to Change

«Северус,

12 февраля 1997, новая временная ветка».

Гарри бесцельно слонялся из комнаты в комнату в доме Сириуса, не задумываясь, куда именно идет — просто бродил по дому, чтобы хоть чем-то занять себя.

Странно, двигаясь, он чувствовал себя в большей безопасности. Это помогало справиться с душившими мыслями и чувствами. Гарри чувствовал, что если усядется куда-нибудь, то подняться снова уже не сможет. В таком угнетенном состоянии ему больше всего хотелось присесть на один из мягких стульев и слиться с обивкой, остаться там навсегда, греться у огня и никому не быть нужным. Не нежелательным. Просто ненужным.

Он устал от того, что в нем постоянно нуждались. Быть незаменимым — тяжкое бремя последних нескольких месяцев. Он был нужен, чтобы выследить и убить Темного Лорда; нужен, чтобы заниматься Защитой со старшеклассниками в школе, и чтобы поддерживать необходимый имидж, играя роль довольного жизнью и весело проводящего летние каникулы студента.

На самом деле, даже директору не было до него никакого дела в это Рождество. Гарри считал, что люди, что называется, попрятали головы в песок. А он не собирался ничего менять.

Ему было не по себе от всего происходящего вокруг, как и от того, что окружающие это просто игнорировали. Могущественные маги гибли каждый день. Один за другим, в сражениях против Волдеморта погибали магические существа. Или переходили на сторону врага. Гарри мог чувствовать весь масштаб пагубного влияния этих событий.

И все же, день за днем, Гарри ничего не предпринимал.

Он ходил на занятия. «Нельзя прогуливать — седьмой год так важен, и придется сосредоточиться, чтобы сдать ПАУК», — думал он саркастически. Чем бы ему пришлось занимать себя, не будь всех этих тестов? Поттер горько рассмеялся, и звук эхом отразился в пустой комнате.

«Я ничего не делаю, — честно признавался он себе. — Я сижу и жду, надеясь, что они первыми узнают, если что-то случится, и скажут мне как поступить. А все это время кто-то умирает...» Боже, он так устал от всего этого! Устал от борьбы, от попыток убедить Дамблдора и Орден, что необходимо действовать прямо сейчас.

Гарри прекратил свои беспокойные метания и вернулся обратно к каминной полке, уставленной фотографиями. Он вытер вспотевшие ладони о джинсы, прежде чем дотронуться пальцами до изображений. Фигуры на фотографии смеялись и махали ему. Большая часть снимков — изображения родителей, а еще Ремус и Сириус.

«Сириус. Я убил его!» — он действительно так думал, несмотря на то, что прошло столько времени. И как бы он не свыкся с этой мыслью, боль не уходила. Своей небрежностью и неопытностью он был способен причинить много вреда, но никогда не думал, что отнимет жизнь.

Тишина в кабинете стала гнетущей, но Гарри не спешил уходить. Вместо этого он бродил по комнате взад-вперед, вспоминая встречи Ордена.

Снейп, в одежде, застегнутой на все пуговицы, — как всегда, впрочем, — сообщал о новых смертях и набегах. Гарри сжался под свирепым взглядом мужчины, когда тот один единственный раз посмотрел на него. Ты — неадекватен, говорил этот взгляд. Ты — неудачник.

Гарри с отсутствующим видом вздохнул и, не снимая очков, потер уставшие глаза.

Снейп был хуже всех. Правда, ненамного. Некоторые члены Ордена с надеждой смотрели на Гарри, словно ожидая, что он хоть что-нибудь предпримет. И Гарри знал, что они безмолвно умоляют его остановить это безумие. В конце концов, это его предназначение. «Действуй!» — звучала невысказанная мольба людей.

Но не это было самым худшим. Нет, эта привилегия оставалась за людьми, подобными Ремусу и Дамблдору. Жалость в их глазах была так неумело замаскирована, что даже двухлетний ребенок смог бы ее разглядеть. «Не позволяй воздействовать на тебя, не поддавайся панике, эмоциям, — говорили их взгляды и успокаивающие прикосновения. — Это не твоя вина».

Гарри чувствовал себя преданным ложью наставника и друга, которым доверял больше, чем тысячам тех, кто обвинял его молча. «Конечно, я во всем виноват, — мысленно восклицал он. Он не высказывал недоверия вслух, но внутри все восставало против них. — Мое бездействие каждый день вызывает бессмысленные смерти магглов и магов».

Поттер опустился на ближайший стул и наклонился вперед, подперев голову руками. Не в первый раз он жалел, что судьба распорядилась так, а не иначе. Он был истощен. Измучен ответственностью, трудностями и чувством вины. Все, о чем он мечтал, — жизнь, которой жил его друг Рон: безопасность любимой семьи, счастливое детство и, больше всего, — свобода от проклятого шрама, возможность быть таким как все.

— Ненавижу это, — шептал он неистово. — Ненавижу эту жизнь и... Я здесь, чтобы ненавидели меня. — Удивительно, но, сказав это вслух, он кое-что осознал. Каникулы у него совсем короткие, и это здорово.

Гарри откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Какой-то неясный шепот проник в мысли. Сначала он не замечал его, загипнотизированный душной тишиной комнаты. Но через нескольких минут посторонние звуки все же привлекли его внимание.

Он встал и медленно обошел комнату кругом, пытаясь отыскать источник шепота. Запаниковав, достал палочку, и на одной из книжных полок увидел слабый свет. Медленно подойдя к книжному шкафу, Гарри уставился на странный объект, который, казалось, звал его.

Диск, который он никогда не замечал прежде и который показался знакомым, напоминал маленький переливающийся камень. Взяв вещицу, Гарри повертел ее в руке, ища подсказку или ключ к его происхождению. Шепот тут же усилился и перерос в ясный голос.

— Я неопасен. Я друг, — произнес голос. — Почему ты жалуешься?

— Я ненавижу себя, — ответил Гарри и снова опустился в кресло, мягко поглаживая гладкий камень. Всего лишь простое прикосновение к нему, казалось, помогало почувствовать себя лучше.

Внутренний голос кричал об опасности. Дом крестного все еще полон вещей, связанных с Темной Магией. Не единожды Мастер Зелий снисходительно предупреждал его, что нужно учесть все незнакомые магические объекты, которые можно найти в доме. Снейп разговаривал с ним как с ребенком, но Гарри спокойно слушал ехидные поучения.

«Не прикасайтесь ни к чему, если вы не знаете что это. Не заговаривайте с книгами, предметами, портретами или чем-то, что попытается связаться с вами. Сообщайте обо всем, что покажется странным или появится из ниоткуда. А также, если вы почувствуете, что это нечто — темное и подозрительное».

Поттер коротко улыбнулся воспоминаниям. Из оскорблений Снейпа он смог уяснить, что все сказанное — действительно важно.

«Вообще, Поттер, ты — дурак, так что я не жду, что ты действительно будешь следовать хоть каким-то добрым советам, независимо от того, что твоя жизнь невероятно важна для нас всех. Просто попытайся не угробить себя прежде, чем выполнишь свою работу, ладно?» — с этими словами Снейп вылетел их комнаты, и мантия угрожающе развивалась позади него.

Гарри прервал воспоминания. Он испытывал удовлетворение, поглаживая пальцами трещину в камне. И постарался позабыть о предупреждениях. Это было слишком давно.

— Ты ненавидишь именно это, Гарри Поттер, или же только обстоятельства своей жизни? — спросил голос.

Гарри не колебался. Гриффиндорец по своей сути и крови. Ответ был быстр и искренен.

— Обстоятельства моей жизни, — вслух ответил он.

— Тогда измени их, Гарри Поттер, — обольстительно зашептал голос. — Желаешь новую жизнь? Совсем другую жизнь? Это твое заветное желание?

— Да, — прошептал Гарри. Зеркало Еиналеж показало ему его мечту на первом курсе. Даже теперь, по прошествии семи лет, он знал, что ничего не изменилось. — Да, — повторил он. — Я хочу жить с моими родителями. Я никогда не хотел быть обладателем этого проклятого шрама. — Он умолк, слезы заглушали слова, идущие из сердца. — Я всего лишь хочу быть счастливым...

Он потерялся в мыслях и упал на колени. Рыдания были тихими, но мучительными. Дав волю отчаянию и страхам, Гарри не услышал, что голос ответил на его последнюю просьбу:

— Пусть будет так.

«Северус,

23 февраля 1997, новая временная ветка».

Проснулся Гарри от шорохов и тихих голосов, доносившихся из общей гостиной общежития в Хогвартсе. Он услышал размеренную речь Дина и отвечающего ему Симуса. Затем раздался грохот и приглушенные ругательства.

«Дом, милый дом, — обалдело подумал он. Потом резко сел в кровати и изумленно уставился на закрытый полог. Какого черта! — Я же не должен тут находиться! Я должен быть на Гриммаулд Плейс, ждать Ремуса на Рождество».

Гарри запаниковал: закрыл глаза, ущипнул себя за руку, взвизгнул, отреагировав на боль. Все звуки моментально стихли, и Поттер выдохнул с облегчением. Он спал. А теперь проснулся. Ему предстоит прожить очередной унылый день. Рождество.

Его глаза распахнулись, и он завопил еще громче, когда полог отлетел в сторону и яркий свет сменил царивший полумрак. Закутавшись в одеяло, он попытался на ощупь найти на столике палочку.

— Эй, соня, доброе утро, — пропел Рон. Гарри только изумленно хлопал глазами, пока лучший друг подошел поближе и потрепал его по волосам, словно избалованного щенка. Ошеломленный, Гарри покорно взял протянутые ему очки. — Наконец-то проснулся. — Гарри все еще пытался осмыслить ситуацию, когда неизвестно откуда взявшаяся подушка стукнула его по голове. — Ты проспал тренировку по квиддичу, идиот! — завопили ему прямо в ухо.

Гарри, которому подушка особого вреда не причинила, только изумленно пялился на товарищей по комнате, с которыми прожил почти семь лет, в то время как однокурсники собрались вокруг него, громко хохоча.

Рон, все еще смеясь, плюхнулся поперек кровати друга и мягко ткнул его кулаком:

— Ну, думаю, ты заслужил отдых после жуткой недели экзаменов. Нет, правда, Гарри, твой отец приехал из Лощины, чтобы проведать тебя, а мне придется сказать ему, что ты дрыхнешь. Он будет недоволен.

— Чт-то? — выдавил Гарри. Это сон. Точно, сон. Рон только что сказал, что его отец здесь. Если это шутка, то очень жестокая. Замешательство сменилось гневом, и руки сжались в кулаки, сминая простыни. — Зачем ты все это говоришь, Рон? — подчеркнуто тихо спросил он.

Но друг в ответ лишь рассмеялся и спрыгнул с кровати.

— Давай, Гарри! Шевелись. Тебе нужно собираться. Я не могу допустить, чтобы ты пропустил завтрак. Может быть, Колин снова захватит камеру! — Рон явно развлекался, наблюдая за явным замешательством Гарри, который его веселья вовсе не разделял.

Он открыл было рот, чтобы потребовать объяснений, когда его перебил Дин.

— Гарри, твоя мама снова прислала те потрясающие кексы.

— Те самые… — подхватил Симус, направляясь за Дином к двери. — И они восхитительны! — Парни взорвались хохотом и выбежали из комнаты, громко топая по лестницам башни.

— О! Ты не в курсе... — продолжил за них Рон, одновременно кидая вещи в сундук. — Не волнуйся, Гарри. Я стащил несколько штук прежде, чем эти идиоты добрались до них. — Поскольку пауза затянулась, а Гарри все еще не мог произнести ни слова, Уизли оглянулся на него. — Гарри? Ты со мной, дружище?

— Он в порядке, Рон, — вмешался кто-то в беседу. — Просто придумывает, как избежать гнева отца из-за пропущенной утром тренировки.

Рон фыркнул и посмотрел на Поттера.

— Полагаю, переместиться, а, Гарри? Скажем, на другую планету, — Рон рассмеялся над собственной шуткой, таинственный незнакомец присоединился к нему. Гарри выглянул за полог, и челюсть его отвисла. Странный голос принадлежал Невиллу. Только он не был похож на того Невилла, с которым Гарри был знаком последние семь лет.

Этот Невилл был высок и щеголеват, и двигался с такой уверенностью в себе, что это заслуживало восхищения. Аура власти, граничащая с высокомерием, просто поразила его. Он удивленно подумал, что этотНевилл напоминает ему Драко.

Гарри еще раз попытался открыть рот, чтобы хоть что-нибудь сказать. Но так и не смог — настолько был шокирован. С нескрываемым удивлением он наблюдал, как Невилл подошел к кровати и одной ногой оперся на сундук Гарри. А потом беспечно откинул волосы со своего лба.

Он почувствовал себя так, как если бы пролетел вниз по кроличьей норе и официально приземлился в Стране чудес. На лбу у Невилла красовался шрам в форме молнии и выглядел точно так же, как и его собственный шрам! Кровь отхлынула от лица, и он поперхнулся воздухом. Что происходит?..

Рон оглянулся на звук задыхающегося в панике друга: Гарри побелел как лист бумаги и дрожал.

— О, Боже! Гарри! Что случилось?

Гарри и сам не понимал, что случилось. Только внезапно голова взорвалась болью, в ушах зазвенело, а мозг, казалось, увеличился раза в два, и стал слишком большим для черепной коробки. Он с силой прижал руки к ушам, пытаясь не утонуть в этом ревущем звуке, но что бы он ни делал, сводящий с ума шум становился все громче. Очки свалились. Откуда-то издалека слышались крики Рона и Невилла...

Как только боль стала совершенно невыносимой, Гарри провалился в милосердное небытие.

Вечеринка по случаю десятого дня рождения Гарри в разгаре. Огромный именинный пирог украшают горящие магические свечи. По его поверхности бегают гномы, пытаясь погасить огонь миниатюрными одеяльцами и крошечными ковшиками воды. Люди толпятся вокруг Гарри, а он с нетерпением наблюдает за циферблатом. Все смеются и шумят, прежде чем хор голосов поет ему «С Днем Рождения тебя…»

Гарри наблюдает, как другое письмо, адресованное ему, сжигает в камине дядя Вернон. И вздрагивает, когда тот грубо хватает его и вталкивает в чулан, закрыв дверь на замок.

Тысячи разных воспоминаний проносились в голове, сражаясь за память. Гарри был вынужден просматривать каждое, не в силах остановить эту пытку, пока рассудок не сдался, и он не почувствовал, как неотвратимо наползает безумие. И поддаваясь ему, буря в голове начала стихать.

Гарри приходил в себя. Ошеломленный, ничего не понимающий, он отчаянно пытался вспомнить, как оказался в Больничном крыле. Голова болела немилосердно, и тихий стон вырвался из пересохшего горла, когда он попытался нащупать очки на стоящем рядом столике. Как только он надел их, боль, казалось, немного отступила, и Поттер попытался собраться с мыслями.

Он потер пальцами виски, упорядочивая воспоминания. Что, черт возьми, случилось? Может быть, это был сон, а сейчас он проснулся? А если нет? Мерлин, его прежняя жизнь походила на кошмар! Он тихонько всхлипнул и тотчас ощутил движение у кровати. Чья-то рука успокаивающе погладила по плечу.

— Гарри? Сынок? Ты в порядке?

Голос показался странно знакомым, и, когда Гарри смог сконцентрироваться на собеседнике, сердце почти остановилось. Из глаз хлынули слезы, горло сдавило от переполняющих эмоций. О Мерлин, пожалуйста, пусть это будет не сон! Пожалуйста, хоть раз, позвольте мне иметь то, что я хочу! Гарри на мгновение закрыл глаза, давая судьбе справедливый шанс забрать это видение. Но когда рука вновь погладила плечо, он открыл глаза и уставился на ожившую мечту.

— Папа? — сдавленно выдавил он наконец.

Джеймс Поттер улыбнулся сыну и передвинул руку, чтобы убрать непослушные волосы с его лба.

— Да, малыш, это я. Как ты себя чувствуешь?

Гарри так ничего и не сказал. Голова кружилась только от одной мысли, что отец жив. И все же ... часть его подсознательно знала, что такого не может быть.

— Что за черт? — прошептал он, досадуя на замешательство.

Джеймс улыбнулся.

— Мы тоже хотели бы знать, молодой человек.

— Вы? — переспросил Гарри. Что ж, он оказался не единственным, кому требовались объяснения. Эта мысль и успокаивала, и смущала одновременно. Все же у Гарри была слабая надежда на то, что у отца имелось объяснение всему случившемуся.

— Да, мы,— ответил Джеймс, подвигаясь, чтобы удержать Гарри, когда тот попытался сесть. — Этим утром ты пропустил тренировку, и когда Рон, Дин и Симус пришли, чтобы закончить сборы, ты все еще спал. Рон сказал, что все было в порядке, когда ты проснулся, но затем побледнел и начал кричать, держась за голову, как будто тебе было ужасно больно. Ты находишься в Больничном крыле с самого утра. — Джеймс осторожно присел на край больничной кровати и взял Гарри за руку. — Твоя мать и я очень волновались. Ты помнишь, что случилось? Как чувствуешь себя сейчас?

Гарри прикрыл глаза, пытаясь решить, на какой вопрос сначала ответить. Помнит ли он, что случилось? Довольно сложный вопрос. И, честно сказать, он не был уверен, как ответить на него. События прошедших часов определенно походили на сказку. Гарри все еще не был уверен, насколько устойчивой была эта новая «действительность». И все же чувствовал, что все происходящее более чем реально. Больничные простыни были прохладными и жесткими, воздух пропитан запахом зелий, а еще он заметил на левой линзе очков раздражающий отпечаток пальца, из-за которого отец казался немного расплывчатым. Все это было слишком настоящим, чтобы оказаться сном.

Он собирался начать с самого легкого вопроса, когда осознал ещё один факт. Дыхание снова сбилось, и голос дрогнул:

— А мама?

— Она здесь. Хочешь с ней увидеться? — мягко спросил отец, наблюдая за взволнованным сыном.

— Да, — ответил Гарри тихо. — Очень хочу.

Рука на плече сжалась еще раз, когда отец поднялся с кровати.

— Хорошо, Гарри. Подожди минутку, она ждет снаружи, — Джеймс одернул темную мантию и направился к двери.

Как только отец исчез за белой перегородкой, отделяющей одну кровать от другой, Гарри подавил иррациональное желание окликнуть его: вдруг, как только Джеймс выйдет, они больше никогда не увидятся?

Он ждал, сжав в кулаках простынь, и с каждой секундой страх становился все сильней. Он думал, что сойдет с ума от ожидания, когда перегородка отодвинулась, и мать, точно такая, какой он всегда представлял её себе, изящно подошла к кровати.

Гарри молчал, пораженный ее появлением, и лишь спустя мгновение обнаружил, что на сей раз не смог справиться с тихими всхлипами, вырвавшимися из груди. Лили присела на край кровати и без колебаний притянула Гарри к себе, успокаивающе шепча на ухо:

— Все уже хорошо, дорогой. Все хорошо.

Гарри позволил потоку эмоций захлестнуть его и, не сдерживаясь, разрыдался, крепко обнимая мать и принимая ее ласки, как мечтал об этом не раз.

Северус,

1 марта 1997, настоящее.

Гарри сидел на краю больничной койки и нетерпеливо качал ногой. Он все еще был смущен и не уверен в себе, но в присутствии родителей тут же забывал обо всех своих противоречащих друг другу воспоминаниях. Все, чего он хотел в данный момент, — избавиться от опеки мадам Помфри и увидеть их снова.

Дверь открылась, и Гарри поднялся с кровати, чтобы встретить медиведьму. Движение оказалось слишком резким — комната завертелась, и он почувствовал, как сильная рука поддержала его и усадила обратно на кровать.

— Мальчик мой, тебе не стоит делать ничего подобного, если ты хочешь побыстрее выбраться отсюда.

Гарри отдышался и встретился взглядом с крестным.

— Мерлин! — выдохнул он. — Сириус! — не думая о том, что делает, Гарри кинулся ему на шею и зарылся лицом в одежду. Будто тяжелый камень свалился с сердца, и он не смог сдержать слезы.

— Ну же, Гарри, — прошептал Сириус. — Что это ты? — мужчина отодвинулся от молодого человека на расстояние достаточное, чтобы посмотреть ему в глаза.

Гарри не мог насмотреться на крестного. Сириус выглядел абсолютно живым и здоровым. Темные волосы свободно окаймляли лицо, глаза задорно сияли, хотя в них и отражалось беспокойство за крестника.

— Ты, случайно, плачешь не из-за экзаменационных оценок? Ну, Гермиона обошла тебя на два балла, и это немного странно, — не получив ответа, Сириус усадил мальчика на кровать и опустился рядом с ним. — Я не знаю, как у неё получилось, — продолжал Блэк. — Ладно еще Чары, Арифмантика, Зелья… Но Защита? Она никогда не была сильна в Защите. Я думал, ты обставишь её.

Поттер выглядел удивленным:

— Ты преподаешь Защиту? — слабым голосом спросил он.

Выражение лица Сириуса с поддразнивающего сменилось на обеспокоенное:

— Гарри? Как ты себя чувствуешь?

Гарри отодвинулся от крестного и, взлохматив волосы, вздохнул.

— Не знаю. Я не уверен… — На какую-то секунду ему захотелось открыться Сириусу, но он быстро отогнал эту мысль прочь. Задумываться о причинах ему вовсе не хотелось — хотелось просто наслаждаться полученным подарком судьбы.

Полог отлетел в сторону, и Гарри поднял голову.

— Сири, ему пока нельзя переутомляться, он ещё слишком слаб и сбит с толку, — упрекнула Лили.

Сириус ласково похлопал Гарри по колену и поднялся.

— Хорошо. И мне кажется, будет лучше, если он, не дожидаясь завтрашнего поезда, уедет из школы уже сегодня, — мужчина приобнял за плечи Лили и многозначительно поглядел на Джеймса. — Не думаю, что одна ночь играет роль, а мы же не хотим испортить ему каникулы! Кто будет развлекать Роуз? — Все трое рассмеялись, и Гарри внезапно понял, что не представляет, над чем это они смеются.

— Роуз? — растерянно спросил он, нервно поправляя очки на носу.

Лили отодвинулась от Сириуса и присела рядом с сыном.

— Не обращай внимания, любимый, — она рассмеялась и нежно обняла его, зарываясь лицом в волосы и мягко фыркая в них. — Он почему-то уверен, что ты — единственный, кто может справиться с твоей сестрой.

— Она намекает, что я абсолютно убежден — только ты в состоянии управиться с каприз… с твоей сестренкой.

— О, я не знаю, старик, — Джеймс похлопал друга по плечу, — но с Ремусом у неё полное взаимопонимание.

Сириус застонал, неловко переминаясь с ноги на ногу:

— Понятия не имею, почему, — пробормотал он.

— Ну, — Джеймс усмехнулся. — Потому что только вчера он …

— Хватит! — закричал Блэк. — Я понял. Гарри, собирайся. Мне нужно купить как можно больше Рождественских подарков для твоей сестры, — он немного отошел в сторону, чтобы Гарри мог подняться. — Ты лучше знаешь, что ей может понравиться, так что пойдешь со мной по магазинам.

Гарри улыбался во весь рот, пребывая в полном восторге от этой дружеской перепалки. «Я дома, — думал он. — У меня есть родители и сестра!»

Так же внезапно, как и возникло, чувство радости исчезло: Гарри вспомнил о мерах предосторожности, которые по настоянию Ордена должен соблюдать.

— Я… Я не могу пойти с тобой, Сириус, — сказал он, хотя чувствовал, что говорит что-то не то. Два потока воспоминаний наслаивались друг на друга, и он тщетно пытался сориентироваться в них. Но с каждой минутой все запутывалось ещё больше. — Профессор Дамблдор сказал, что мне опасно сейчас бывать в людных местах. — Он замолчал, когда три пары удивленных глаз уставились на него.

— О чем ты говоришь, сынок? — спросил Джеймс.

Гарри запнулся и занервничал.

— Мне кажется… он думал… с Волде… я хочу сказать…Сами-знаете-кто… Я должен... — Его слова утонули в молчаливом изумлении не отрывающих от него глаз Джеймса, Лили и Блэка.

Гнетущую тишину нарушил неуверенный смех Сириуса. Он похлопал Гарри по плечу и постарался перевести все в шутку:

— Гарри. Не вижу смысла соблюдать такие меры безопасности. Я хочу сказать, ты же не Мальчик-который-выжил, так что тебе не стоит волноваться больше, чем кому бы то ни было другому. — Он поцеловал в щёку Лили и попрощался с Джеймсом. — Думаю… — Гарри заметил, как, несмотря на легкомысленный тон, Сириус обменялся быстрым обеспокоенным взглядом с его отцом, — поход по магазинам нам лучше отложить. Ты немного отдохнешь, а завтра я пришлю тебе сову в Долину.

— До свидания, Сири. — Лили снова повернулась к сыну. Несмотря на неловкость, вызванную словами крестного, молчать Гарри тоже не мог. Наклеив на лицо беспечную улыбку, он протянул руки родителям:

— Так мы идем домой?

Рождество в Годриковой Долине было волшебным во всех смыслах этого слова. Гарри мучили несоответствия и провалы в памяти. Ему каждый день требовалось больше часа, чтобы вспомнить планировку дома, и подобная неразбериха доставляла массу неудобств. Но со временем воспоминания о предыдущей жизни стали мимолетными и призрачными, тогда как новая жизнь — более яркой и реальной.

Он ходил по магазинам в Косом переулке с Сириусом и Ремом. По отдельности, конечно. Оба мародера по горло увязли в их ежегодном соревновании за благосклонность Роуз и наотрез отказывались вместе покупать подарки для неё.

— А почему вы не соревнуетесь за меня? — спросил как-то Гарри за обедом. Эти двое, похоже, практически постоянно жили в доме Поттеров.

— Так мы соревновались, Гарри, — ответил Сириус. Усмехаясь, он заломил руки за голову и откинулся назад на стуле. — Больше в этом нет необходимости. Я победил.

— Сириус! — предостерегла Лили.

— Это не так! — вскрикнул Гарри. — Я одинаково люблю и тебя, и Ремуса.

— Конечно, Гарри, — снисходительно согласился Сириус и потрепал его по волосам, через стол ухмыляясь Люпину.

— Не принимай поражение близко к сердцу, Мягколап, — посоветовал Ремус.

Джеймс только улыбнулся извечным спорам друзей и, покачав головой, принялся передавать блюда с едой.

Больше всего Гарри радовался возможности, которой у него никогда раньше не было, а именно — быть братом. Дадли не в счет. Много позже он признался себе, что первое время совершенно не знал, как обращаться с весьма развитым шестилетним ребенком. Роуз не умолкала ни на минуту, что не было бы в тягость, если бы хоть иногда появлялась возможность отдохнуть от ее болтовни. К сожалению, она ходила за Гарри хвостом, щедро одаривая нескончаемым потоком слов.

В его первый день дома, она провела с ним не более пяти минут, прежде чем заявить:

— Ты уверен, что ты — мой брат? Ты ужасно забавный.

Гарри был уверен, что нет, по крайней мере, не совсем тот, кого знала Роуз, но лишь нервно усмехнулся в ответ на заявление маленькой девочки. А потом, игнорируя головную боль, которая возникала всякий раз, когда его воспоминания сталкивались, улыбнулся. — Извини, — добавил он. — Иногда становится больно, когда я напряженно о чем-то думаю.

Роуз склонила голову и вполне резонно посоветовала:

— Тогда не думайте так напряженно.

С кухни донесся резкий смех:

— О, да! Мой неофициальный гриффиндорский девиз!

— Нет, Сириус, думаю, ты имел в виду «Будь прокляты последствия!», — послышался такой же язвительный ответ.

— Чья бы корова мычала, Муни, — Гарри узнал голос отца.

— Я всегда представляю последствия своих поступков, джентльмены.

— Конечно, конечно, Ремус.

Сочельник был восхитительным. Гарри жил, словно в сказке, иногда удивляясь, насколько полной стала его жизнь. Родители заметили его задумчивость, но так как он больше не выглядел несчастным, оставили в покое.

Вечером Джеймс, Сириус и Рем спасли его общества Роуз и организовали импровизированную игру «поймай Снитч» на заднем дворе. Гарри чувствовал себя на вершине блаженства то падая вниз, то вновь взмывая вверх в погоне за крошечным сверкающим мячиком. Полет с отцом и другими Мародерами — лучшая игра, которую он когда-либо помнил.

Он был так увлечен игрой, что пропустил момент, когда крестный нырнул за Снитчем и неожиданно врезался головой в сугроб.

Гарри приземлился на несколько секунд раньше остальных игроков и помчался к крестному.

— О Мерлин, Сириус! Ты в порядке? Ты меня слышишь? — спросил он, затаив дыхание.

Сириус открыл глаза и, стряхнув снег с ресниц, застонал. Затем посмотрел на три замершие над ним фигуры:

— Ремус, друг мой, — весело сказал он, — ты висишь вверх ногами.

— Нет, Мягколап, не я, а ты.

— Хватит на сегодня! — засмеялась их мальчишеским выходкам Лили из кухонного окна. — Приводите себя в порядок и идите ужинать.

— Ты стареешь, Мягколап. Ещё год назад ты поймал бы Снитч, — пряча улыбку, заметил Ремус, — а не служил бы украшением лужайки.

Сириус снова застонал и выбрался из сугроба.

— Джеймс, заткни его.

Лили лишь раздраженно вздохнула, когда со двора раздались взрывы смеха.

После того, как Рождественский ужин — по великолепию не уступавший хогвартскому — закончился, Лили поднялась наверх, чтобы постелить постели, а Гарри присоединился к мужчинам в кабинете отца. Сириус достал четыре хрустальных бокала и принялся разливать бренди.

Джеймс многозначительно посмотрел на него, но тот проигнорировал взгляд, пока старший Поттер не заметил:

— Слишком много бокалов, Сириус, — отец сбросил мантию и сел поближе к камину.

Блэк продолжал наливать янтарную жидкость.

— Да ладно, Джеймс. Мальчику почти восемнадцать. Он уже способен насладиться вкусом бренди.

Ремус опередил Джеймса Поттера, уже собиравшегося запротестовать. Подмигнув Гарри, он громко спросил:

— Так что Северус подарил вам на Рождество, парни?

Гарри прикрыл расползающуюся улыбку бокалом бренди, который Сириус передал ему, пока внимание отца было занято Ремусом.

— Книгу о Темных зельях, — ответил Блэк, усаживаясь на кушетку и закидывая ногу на ногу. — Ах, да, и бутылку шотландского виски. — На его лице возникло замешательство — как видно, он впервые задумался о подарках.

— Ага, — улыбнулся Ремус. — Как обычно, все совместил?

— Нашему Севу действительно нравиться щелкать нас по носу, — засмеялся Джеймс.

Гарри озадаченно переводил взгляд с одного мужчины на другого. Он пытался вспомнить что-нибудь хорошее об отношениях Мародеров и Северуса Снейпа в прошлой жизни, но вспоминал лишь о вражде.

— Э-э-э, так вы помирились? — спросил он, надеясь, что вопрос не покажется им идиотским.

— О, я был уверен, что ты знаешь, Гарри, — ответил отец, — Мы враждовали вплоть до седьмого курса. Кое-что случилось, — Джеймс посмотрел на друзей, но те сделали вид, что полностью поглощены бренди, — кое-что случилось, — повторил он, — на пятом курсе, что заставило нас презирать друг друга. — Джеймс немного отпил из бокала. — Так вот, в самом начале последнего года, Северус начал встречаться с мальчиком, который только что перевелся в Хогвартс. И получилось так, что и мы с ним подружились. Он превосходно играл в Квиддич и… — ещё одна пауза, — умел хранить секреты.

— Откуда он приехал?

— Он никогда не рассказывал, — Ремус чуть наклонился вперед, — но благодаря ему, мы помирились с Северусом и даже стали друзьями.

Гарри достаточно хорошо знал Рема, чтобы догадаться, что тот о многом умалчивает, но решил не заострять на этом внимания.

— А где Снейп сейчас? — он допил бренди.

— Уехал примерно на год, — пояснил Джеймс. — Мы вроде как должны поддерживать контакт, но так ничего о нем и не слышали все это время. — Он погрозил пальцем Сириусу, который пытался подлить Гарри выпивки: — Не выводи меня, Мягколап, — предупредил он.

В это время в комнате появилась Лили:

— О, Джеймс, — сладко пропела она. — Ты наконец созрел, чтобы позволить Гарри немного выпить? — Сириус и Ремус разразились смехом, а Джеймс принял угрожающий вид. Усмехаясь очевидному затруднению мужа, Лили повернулась к Люпину: — Роуз уже в кровати и хочет, чтобы ты рассказал ей сказку перед сном.

Сириус отсалютовал другу бокалом с бренди. — Ты не находишь, что это звучит немного странно?

— Ты просто ревнуешь, Сириус, — ответил Люпин. Он поставил бокал на столик и поднялся.

— Она хочет, чтобы и ты тоже пришел, Гарри.

— А я? — угрюмо спросил Джеймс.

Лили, поцеловав мужа в щеку, опустилась рядом с Сириусом на диван, напротив камина, и улыбнулась:

— Пей свой бренди, дорогой.

Северус,

22 марта 1997, новая временная ветка.

— Привет, принцесса, — промурлыкал Ремус. Они вошли в комнату Роуз и устроились у неё на кровати. Девочка выглянула из-под одеяла, и её личико озарила улыбка.

— Рееемус… — пропела она. — Расскажи мне что-нибудь.

Люпин вздохнул и уставился в потолок в поисках вдохновения.

— Рождественскую историю? — спросил он.

— Нет, — взвизгнула Роуз. — Я хочу историю о Мальчике-который-выжил.

Гарри дернулся как от удара. Проклятье, о чем она говорит? А потом вспомнил все, что узнал о последних месяцах. О шраме Невилла и шутке Сириуса в больничном крыле.

«Это не обо мне! — закричал он про себя. Осознание почти ошеломило его. Мальчик-который-выжил — Невилл. — Мерлин, я наконец свободен. Нет больше шрама, нет ненавистной связи с Вольдемортом, нет боли, смерти и вины. Больше никаких кошмаров по ночам!» — Гарри возблагодарил ту силу, проведение, что изменила его судьбу.

Ремус и Роуз не обратили на неожиданную нервозность юноши никакого внимания, и он быстро овладел собой.

Ремус попытался переубедить девочку и послушать что-нибудь более приличествующее празднику, но та настаивала на своем.

Гарри умоляюще посмотрел на мужчину, которого считал вторым отцом:

— Пожалуйста, Ремус. Я бы тоже послушал.

Люпин бросил на него сердитый взгляд, но сдался.

— Ладно, ладно, моя Розочка. Но как только я закончу, сразу спать.

Девочка радостно закивала, и темные кудряшки весело запрыгали вокруг личика.

— Так… с чего же все это началось? — Ремус сделал паузу и театральным жестом погладил подбородок длинными пальцами. Роуз захихикала и зажала рот руками, когда Гарри строго взглянул на неё.

— Ах да, вспомнил. Когда-то, не так уж давно, жил злой волшебник, которого никто не рисковал называть по имени. Он был воплощенной Тьмой и сеял вокруг ужас, панику и насилие. Некоторые волшебники посмели бросить ему вызов, но многие соблазнились обещаниями власти и славы.

Гарри подумал, что версия сказки не так уж отличается от того, что произошло на самом деле. Могла ли суть противостояния свестись к этим двум противоположностям: Свет и Тьма? Поттер, опираясь на собственный опыт в этом вопросе, знал, что в мире все не так однозначно. Каждая борьба состоит из множества оттенков серого. Довольно страшно сидеть и слушать, как Ремус, пусть упрощенно, но невероятно точно излагает историю Вольдеморта.

— Много лет длилась эта борьба. Но когда весь магический мир уже находился на грани отчаяния, случилось чудо, — Ремус выдержал эффектную паузу. Гарри отметил, что глаза Роуз расширились от нетерпения, хотя, судя по всему, слышала она эту историю бесчисленное множество раз.

— Из одного Пророчества Темный Лорд узнал, что его ждет поражение. Пытаясь бросить вызов судьбе, он долго искал, пока не нашел того, кому было предсказано победить его. После того, как Темный Лорд увидел в лицо своего врага, он не сдержал смеха. Перед ним лежал малыш, который едва начал ходить и не мог произнести простейшего заклинания. Самонадеянный, не замечающий магическую силу ребенка, Темный маг поднял палочку и… — Ремус театрально взмахнул собственной палочкой, и глаза Роуз стали ещё больше. — Темный Лорд бросил убийственное проклятье, и заклинание залило зеленым светом детскую комнату. Но… когда оно достигло ребенка, то срикошетило прямо в Темного Лорда, отправляя его в небытие. Мальчик не пострадал, и только шрам в виде молнии на его лбу напоминал о происшедшем.

Повествование захватило Гарри сильнее, чем он ожидал. Он понимал, что Ремус рассказывает историю Невилла, но слишком много было совпадений с его собственной прошлой жизнью.

— Невилл спас нас всех, да, Ремус? — Роуз широко зевнула, и Люпин быстро воспользовался ситуацией.

— Правильно, Розочка. А теперь пора спать. Чем быстрее ты заснешь, тем скорее получишь подарки. Спокойной ночи. Я люблю тебя, — Ремус наклонился, чтобы поцеловать её на ночь. Девочка вскочила с кровати и обняла Гарри.

— Я люблю тебя, Гарри! — сказала она. — Ты защитил бы меня от Ты-сам-знаешь-кого точно так же как Невилл, правда?

В груди защемило, и Гарри прижал к себе сестру и зарылся лицом в мягкие волосы. Воспоминания о сестре были довольно несвязными, но он действительно любил её.

— Конечно, Роуз. Я тоже тебя люблю, — сказал он, поднялся и двинулся к двери следом за Ремусом.

Когда они уже собирались выйти, Люпин обернулся и послал ребенку воздушный поцелуй, затем тихо прошептал:

— Nox, — и они вернулись в гостиную.

По пути в библиотеку Гарри воспользовался случаем поддразнить старшего мага:

— Спасибо за рассказ, дядя Ремус. Уверен, я буду спать как дитя.

— Гарри, — рассмеялся мужчина и потрепал его по волосам.

— Эй, Ремус! Мой мальчик ещё слишком мал для твоих шлепков, — заметила Лили с другого конца комнаты.

Гарри вывернулся из-под руки мужчины и покраснел. Замечание матери его смутило.

Сириус рассмеялся, заметив реакцию крестника:

— Эй, Гарри. Сделай одолжение, принеси наши метлы, мы оставили их во дворе. А если ты слишком замерзнешь, может быть, отец разрешит тебе выпить ещё немного бренди.

— Ни за что, — выдохнул Джеймс.

Гарри покинул библиотеку и направился к кухне. Слишком большой объем информации вызвал приступ мигрени, и он был рад возможности немного отдохнуть.

На морозном зимнем воздухе юноша почувствовал себя лучше, и, впервые за всю неделю, голова стала по-настоящему ясной. Воспоминания предыдущей жизни тускнели, и Поттер решил не возвращаться к ним. Сейчас он твердо решил остаться здесь, и прежний юноша, живший в нем, не воспротивился этой мысли.

Нужно признать, кое-что в этом мире удивило его. Например, факт, что Северус Снейп дружит с Мародерами. Интересно, кто же этот таинственный мальчик, примиривший их? И судя по всему, Северус Снейп предпочитает свой пол — эта мысль заставила бабочек порхать у него в животе. Еще удивительней, что отец и его друзья относятся к этому вполне нормально. Гарри мог вздохнуть с облегчением: с собственной ориентацией он определился пару лет назад и тщательно её скрывал.

Вздохнув, решил обдумать все это ночью и сошел с крыльца, чтобы забрать метлы.

Когда он вернулся в дом, из библиотеки до него донеслись обрывки разговора.

— …ты не должен рассказывать ей эту историю слишком часто... — Сердито. Сириус.

— …ей нравится, что такого? — Ремус. Примирительно.

Гарри на носочках прокрался к дверям.

— Сириус, люди должны помнить случившееся. На мальчика ляжет ответственность за весь наш мир, если Вольдеморт действительно вернулся.

— Невилл Лонгботтом — высокомерный болван!

— Сириус! — Голос матери.

— Каждый должен знать свое место, Лили. Если ты не веришь мне, спроси Гарри. Он жил в одной комнате с Невиллом почти семь лет. Он подтвердит, каким невыносимо высокомерным ублюдком может быть Мальчик-который-выжил.

— Сириус! Следи за языком!

— Прости, Лили. Но с правдой не поспоришь. Его жизнь была слишком беспечна, и у него нет никаких качеств, необходимых Избранному. Он — испорченный сопляк!

— По-моему, тебе достаточно бренди, Мягколап, — Ремус попытался разрядить обстановку.

Гарри услышал ровный и сильный голос Джеймса:

— Он должен быть уверенным в своих силах, если ему придется столкнуться лицом к лицу с Вольдемортом.

— Но не самонадеянным, Джеймс!

— Хватит! — приказала Лили. — Мы не будем обсуждать это в Рождественский вечер. Гарри сейчас вернется, и я не хочу, чтобы он расстроился. Мы еще не знаем, что случилось в школе.

Гарри наклонился ближе, но не смог разобрать ничего, кроме ворчания. Выпрямившись, он толкнул дверь.

Джеймс с улыбкой посмотрел на сына:

— Гарри! Спасибо. Я не в состоянии ещё раз заставить себя выйти на улицу.

Гарри улыбнулся в ответ, но когда Люпин немного подвинулся, освобождая место рядом с собой, покачал головой:

— Спасибо, но я очень устал. Лучше пойду спать. Воспользуюсь советом, который Ремус дал Роуз. — Его попытались уговорить остаться, но Гарри попрощался и вернулся в свою комнату.

Ночью, когда все в доме уже спали, он вновь и вновь возвращался к подслушанному разговору. Гарри думал о том, что если бы он сам воспитывался в магическом мире как сирота, а не у Дурслей, то сейчас был бы похож на Невилла. В конце концов, какого ребенка не испортило бы слепое обожание? Не удивительно, что вся жизнь Невилла была выставлена на всеобщее обозрение. Впервые он понял мудрость Дамблдора, отправившего его к Дурслям.

Юноша испытал приступ раскаяния, когда подумал, с чем придется столкнуться Невиллу в ближайшее время. Дорога спасителя отнюдь не легка.

Утро сменило день, когда изрядно истощенный Гарри решил воспользоваться подарком судьбы для личного счастья. Он поклялся, что не будет переживать за Невилла. Пусть новый Мальчик-который-выжил беспокоится о себе сам. У Гарри теперь собственная жизнь, и он будет наслаждаться ею.

Словно рябь на воде, его старые воспоминания исчезли в полудреме, и Гарри спокойно заснул.