Потому что ты - единственный

Северус Снейп, Мастер Зелий, профессор Хогвартса, дважды обладатель ордена Мерлина, чувствовал себя... пусть не счастливым, но определенно довольным жизнью. Создавалось впечатление, что эта самая жизнь наконец решила воздать ему по заслугам (разумеется, в себе самом и своих заслугах он никогда не сомневался, а вот в жизненной справедливости... но тем приятней было ошибаться). Наверно, какие-то Вселенские Весы (Высшая Справедливость или еще что-то в этом роде) все же существовали и, отмерив ему все уготованные человеку неприятности одним куском в молодости, качнулись в другую сторону, осыпая его, как золотым песком, всевозможными удачами и свершениями. Временами ему становилось безумно жаль, что Альбус не застал одного из своих любимых "мальчиков" благополучным и процветающим:

"Хоть он и был бессовестным интриганом и манипулятором с периодически обостряющейся шизофренией, но во многом заменил мне отца, занял место, не больно-то нужное Тобиасу Снейпу, и показал, что отношения между людьми не обязательно должны строиться на побоях и оскорблениях..."

В данный момент Северус лежал обнаженным поверх сбитых в беспорядке простыней, на широкой разворошенной постели самого шикарного номера самого шикарного борделя Лютного переулка, прекрасно себя чувствовал и задумчиво разглядывал свое отражение в потолочном зеркале. Лежал и лениво думал о том, почему большинство англичан, будучи страстными патриотами своей страны, для развлечений неизменно выбирают континентальный стиль. Видимо, сама атмосфера этого дома навевала подобные мысли, которые не пришли бы в голову в любой другой обстановке, не такой спокойной и расслабляющей. Дом был словно вырезанная из книги о фламандском барокко иллюстрация: с его светлыми стенами и темной мебелью, пуховыми перинами и огромными подушками, простынями кремового голландского полотна и кружевами повсюду, где только можно их прикрепить.

Отражение отвечало Северусу таким же благодушно-рассеянным взглядом: неплохо сложенный мужчина, длинноногий и длиннорукий, с бледной кожей, негусто поросшей волосами, такими же угольно-черными, как и густая грива, разметавшаяся сейчас по большой подушке с кружевной оборкой. Северус поднял руку и поправил одну из прядей, лежавшую, по его мнению, не так живописно, как хотелось бы, полюбовался результатом, вздохнул и, опустив руку, потер забурчавший живот. Настолько энергичные упражнения, как те, которым он предавался на этой кровати (и которые привели ее в это жалкое состояние), вызывали дикое чувство голода, нарушая общий фон удовлетворенности и расслабленности. От висящего рядом с входной дверью зеркала донесся пьяненький смешок, и молодой голос, жеманно растягивая слова, произнес:

— Да, дорогуша, ты и меня заездил, и сам притомился. Хочешь, чтобы я заказал нам обед сюда, или спустимся вниз, присоединимся к madame?

— Ни то, ни другое, — отозвался лежащий. — Я скоро должен вернуться. Пообедаю дома.

— Ну, почему ты всегда все бросаешь и убегаешь? Тебя что, семья ждет? Ты не похож на семейного мужчину, — капризно загнусавили от зеркала.

— Семья? — по губам лежащего скользнула легкая усмешка. — О да, у меня огромная семья, и все они сейчас ждут меня, чтобы поздравить с днем рождения...

— У тебя сегодня день рождения?! А почему ты мне не сказал? Я сделал бы тебе хороший подарок, — игривые нотки в молодом голосе не оставляли сомнений в том, каким должен был быть этот дар.

— Не хотел никаких подарков. И, Альдо... — заколебался на секунду, — я не приду больше.

— Как?! Почему?! Я тебе не понравился сегодня? Мы как-то очень быстро со всем управились нынче, — жалобные вопросы посыпались как горошины и завершились вспышкой паники: — Ой! Что же скажет madame?!

Здесь надо отметить, что madame Изабель де Буа (Заза для друзей, к каким относился и Северус), пышная румяная дама неопределенного возраста, правила своим маленьким "веселым королевством" железной рукой, хоть и одетой в перчатку двойного бархата. Никогда не обижая своих "птичек" зря, в некоторых вопросах она придерживалась армейской дисциплины, и клиенты могли быть спокойны: обитатели этого светлого особняка всегда были ухожены, здоровы, сыты, очаровательны и готовы выполнить любое пожелание посетителей.

— Ничего, — равнодушно бросил Северус. — Ты здесь ни при чем, просто у меня кончились ингредиенты для твоего зелья.

— А еще купить? Или без него? — жалобно прозвучал высокий голосок. — Я буду по тебе скучать, ты мне нравишься...

Северус беззлобно усмехнулся. Паренек был легкомысленным, но ласковым и привязчивым, за три года их знакомства он многое сделал для Снейпа, даже не подозревая об этом. И мужчина был ему благодарен, но этот этап его жизни закончился, пора подвести итог и перевернуть страницу.

— Иди в горячей ванне отдохни, — посоветовал Северус и загодя пресек возможные возражения: — А я подремлю полчаса.

Альдо беспрекословно повиновался, а Снейп потянулся, глядя на снег, тихо падающий за окном. Потом вытащил из-под поясницы большой тряпичный ком, при ближайшем рассмотрении оказавшийся роскошным прежде покрывалом с кровати, набросил его на себя и закрыл глаза. Спать он не собирался, но время, остававшееся до окончания действия Оборотного зелья, надо было как-то убить.

Надо заметить, что, экспериментируя на досуге, профессор кафедры Зельеделия обнаружил, что виноградное масло, добавленное к основному рецепту этого зелья, значительно продлевает срок его действия. Это открытие сделало бы настоящий переворот в мире магической науки, если бы не один-единственный, но зато весьма существенный недостаток: действие препарата продлялось в ущерб ясности ума принявшего, а следовательно, практического применения он не имел. Как правило, временно сменить свою внешность хотят люди, следящие за кем-то, либо наоборот, прячущиеся от чьей-то слежки; в любом случае, здравый рассудок им необходим. Модифицированое же средство давало эффект опьянения, попутно искажая воспоминания о произошедшем, поэтому лицензировать зелье профессор не стал, а предпочел использовать его в своих личных целях, в частности — для Альдо и его коллег.

А насчет кончившихся ингредиентов... Снейп снова ухмыльнулся: сомнительно, чтобы где-то хранилось еще по пряди волос Джеймса Поттера и Сириуса Блэка. Те же, что были самолично срезаны им в конце шестого курса, после их гнусной выходки с оборотнем, вот-вот закончат свое действие, и парень-проститутка снова станет собой — смазливым итальянцем — в последний раз утратив сходство с давно умершим школьным врагом Северуса Снейпа.

Около тридцати лет назад, после разговора с Дамблдором, на который он возлагал безумные надежды (и который дал ему понять: гриффиндорская безбашенность гораздо сильнее импонирует директору, чем все слизеринские добродетели, вместе взятые...), плюнув на осторожность, он выпросил у Люциуса Малфоя, своего взрослого друга, мантию-невидимку, пробрался в башню Гриффиндора и, наложив чары Глубокого Сна на и без того сопящих недругов, срезал у них по прядке: выполнять данное Дамблдору обещание не мстить хотя бы Поттеру, спасшему ему жизнь, он не собирался. При том образе жизни, который вел лохматый задавала, Северусу не составит труда разок спасти его никчемное существование. А вот устроить до тех пор несколько мелких пакостей, вроде персональных проклятий, чтобы успокоить кипящую в душе злобу... Люциус давно уговаривает его, самого талантливого студента кафедры Зельеделия за много лет, присоединиться к свите самого сильного на сегодняшний день волшебника Британии — лорда Волдеморта, который сможет по достоинству оценить его дарование.

Северус так и собирался поступить, а "происшествие", как выразился Дамблдор, подтолкнуло его решение: узнав, что Люциус практикует некоторые темные искусства и узнал о них много нового от своего покровителя, молодой слизеринец загорелся идеей наконец расправиться с этими "волкозаводчиками", как он величал Мародеров, презрительно оттопыривая при этом нижнюю губу и морща нос с подчеркнутой брезгливостью.

Увы, Северус всегда делал то, что намечал. Он получил-таки свою Метку, попутно осознав, что расправиться в понимании Темного Лорда непременно подразумевало убить, а вовсе не искусно и красиво заклясть своих неприятелей, как он предполагал ранее... Что пресловутая Черная Метка — совсем не знак высокого отличия, а хозяйское клеймо, пометившее его, как фермерскую корову (да еще и позволяющее хозяину в любой момент вытащить его к себе, чем бы он ни занимался в это время)... Что вместе с нею он приобрел больше обязанностей, чем расписанных привилегий, и этот расклад его абсолютно не устраивает... Что Дамблдор, к которому он прибежал за помощью, не смог ничего сделать, только тыкал в нос совершенной глупостью и разглагольствовал о выборе и ответственности (Спустя годы Северус смог оценить тяжесть решения, легшего на плечи Альбуса: даже не пытаться решить проблемы "мальчика" за него, а предоставить ему взрослеть самостоятельно. Тогда же он покинул Хогвартс еще более озлобленным и потерявшим надежду)... А еще... что Люц Малфой, с недавних пор ставший его любовником, рассматривает их связь не как любовь на всю жизнь, а как продолжение дружбы, закрепившее еще в школе возникшее чувство приязни, только и возможное между первокурсником из бедной семьи и признанным лидером седьмого курса Слизерина...

Именно под рассуждения Люциуса о том, что "мужская дружба" не должна мешать выполнению долга, возникновению семьи и продолжению рода, юный Северус понял, что судьба к людям бывает благосклонна по-разному; и если кто-то вроде Поттеров и Малфоев является ее баловнем, которому по жизни везет и удается все задуманное, то он к таковым явно не относится и должен заниматься своими делами сам, лично, не полагаясь на помощь звезд, богов, Мерлина или еще кого. Поэтому в пророчестве Сибиллы Трелони, сделанном той для Дамблдора, он увидел свой шанс избавиться от навязчивого господства Волдеморта. Скрыть от Темного Лорда наличие такой угрозы не удалось, но подготовить себе пути отступления было святым долгом.

Итак, Волдеморт исчез, Поттеры погибли, Сириус Блэк сел в Азкабан, Северус спрятался под крылышком Дамблдора, а два локона старинных врагов, не нашедшие своего применения, много лет валялись среди старых школьных принадлежностей на чердаке дома в Спиннерс-Энд, обернутые в клочки пергамента с буквами П и Б, и были найдены при наведении там порядка. Северус тогда как раз работал с Оборотным зельем и, обнаружив в пожелтевшем учебнике два маленьких сверточка, автоматически задумался о том, чего можно достичь превращением в кого-то из шестнадцатилетних Мародеров. Сначала в голову не шло ничего, кроме довольно дурацкой идеи попугать МакГонагалл или Люпина — сразу отринутой за очевидный идиотизм и бесполезность. Ни та, ни другой не отличались железным здоровьем, и годами варить им потом Сердечные зелья Северус не собирался.

Решение пришло ранним утром, когда Северус еще затемно был разбужен вечной проблемой одиноких мужчин, уделяющих работе все свое время, а именно — сильнейшей эрекцией после довольно забавного сна-воспоминания о временах учебы в Хогвартсе. Когда-то тощий нескладный подросток, каким он был в юношеские годы, завистливо следил повсюду за красавцами-Мародерами, стремясь застукать на чем-нибудь предосудительном (так, чтобы их хотя бы оштрафовали, если не исключили), и однажды увидел Блэка целующимся с парнем-рейвенкловцем в сарае для метел. И вот, проснувшись в темноте, вспоминая сон (несомненно, навеянный вчерашней находкой) и не имея другой возможности решить свою "неприятность", кроме собственных рук, Северус в полудреме неспешно ласкал себя, когда гадкая усмешка вдруг расплылась по его лицу от возникшей в голове идеи — своей вспышкой, казалось, осветившей темную спальню и заставившей его бурно кончить.

"Уж теперь-то я их поимею так, как мог только мечтать тогда!" — блаженно обдумывал осуществление детской мести Северус Снейп, солидный господин, профессор весьма уважаемого учебно-магического заведения, отмахиваясь от несмелых вяканий совести. "Плевать я хотел на то, что они давно мертвы, и прах их остыл. Никому это не повредит... А если я использую ту модификацию, что замутняет воспоминания, то даже и не узнает никто!"

Не обращая внимания на промозглый холод, царивший зимой в подземельях, где эльфы-домовики не успели еще развести огонь в каминах, Северус выпрыгнул из постели и бросился в ванную, быстро привел себя в порядок и облачился в привычные мрачные одеяния. Рассвет он встретил в лаборатории: отыскивая среди пробирок с отвергнутыми вариантами зелья — результатами нескольких месяцев экспериментов — ту самую, с виноградным маслом. К завтраку в Большой Зал Северус поднялся во всеоружии и самом прекрасном настроении — нужный образец был найден, каминный разговор с давней знакомой, madame Заза, состоялся: требования были предъявлены, вопрос оплаты утрясен, теперь оставалось только выкроить себе время для досуга. К концу последнего урока было найдено решение и этой проблемы.

Велев старостам Слизерина собрать в общей гостиной всех без исключения шести— и семикурсников, обязательно присутствовать самим и выкинуть оттуда младшие курсы, Северус дал им полчаса, по истечении которых не спеша вышел к изнывающей от любопытства аудитории, мгновенно перешедшей при его появлении от состояния нетерпеливого возбуждения к настороженному молчанию.

— Господа старшекурсники, я хочу сделать объявление. — Пауза, звенящая тишиной. — Начиная с этой недели, я буду отсутствовать в Хогвартсе по воскресеньям с утра и до обеда и не хотел бы афишировать этот факт перед другими факультетами. — Заметил мечтательно загоревшиеся глаза некоторых и поспешил их разочаровать: — Ничего противозаконного. Чтобы сразу пресечь все возможные домыслы с вашей стороны, могу заранее сообщить, что собираюсь в это время заниматься устройством своей личной жизни. При этом я очень надеюсь, что все вы — взрослые люди, обладающие достаточным количеством здравого смысла, чтобы понять: никакой слежки за собой я не потерплю. Также я жду, что вы проявите в отношении моей частной жизни то уважение, которое сам выказываю вашей. Думаю, все в курсе, что на спальни всех Домов Хогвартса, кроме нашего, наложены Сигнализационные и Контрацептивные чары. И лишь в Слизерине — одни Контрацептивные.

"Естественно, это знали единицы, но никто даже бровью не повел, молодцы".

— Таким образом, все просьбы и неувязки, требующие моего личного контроля, попрошу перенести на субботу, а также — по мере необходимости — помогать младшим, не обнародуя моего отсутствия. Далее: старостам я повышаю статус (разумеется, внутри Дома) и даю право назначать наказания. — Чуть слышный гул недовольства. — Естественно, они будут назначать их соразмерно проступкам, а подробный список подавать мне на утверждение по возвращении. До тех пор — мои функции, включая контроль за выполнением домашнего задания, передаются им. Взамен я даю разрешение всем присутствующим в субботние посещения Хогсмида задерживаться на один час дольше остальных факультетов, а старостам — возможность свободно провести личное время вечером воскресений. Не собираюсь спрашивать, что они делали — ходили на свидания, дополнительно занимались или попросту спали... Да, мистер Стентон, предупреждая ваш вопрос: вы можете пригласить свою пару на ужин в ресторан, — староста мальчиков слегка порозовел и смутился, — лишь будьте так любезны вернуться в замок до отбоя и в адекватном состоянии. Считаю нужным заметить, — он слегка повысил голос, перекрывая возникший было шум, — что все эти льготы не являются платой за ваше молчание либо боязнью шантажа. Я все слышал, мисс Морган. Просто я считаю необходимым и справедливым компенсировать вам ту дополнительную нагрузку, которая периодически будет ложиться на ваши плечи. Младшекурсникам можете сказать, что конец недели я посвящаю отдыху, разработке новых зелий — на ваше усмотрение. Это все. Вы свободны. — И удалился, посмеиваясь про себя и думая о том, что уж слизеринцы-то зубами и когтями будут держаться за неожиданную тайну, тем более — несущую им определенную выгоду. И, что греха таить — определенную власть.

Так и повелось, и длилось около трех лет. Северус попеременно пользовал то "Джеймса Поттера", то "Сириуса Блэка", применяя свою обширную фантазию и давая возможность выздороветь уязвленной гордости, уйти старым обидам, постепенно "отпуская" в небытие школьных недоброжелателей. Многие из знакомых, включая директрису МакГонагалл и других преподавателей Хогвартса, только удивлялись: насколько легче стал характер печально известного профессора Зелий. "Он даже стал изредка улыбаться! — потрясенно заявил в разговоре со знакомым профессор Флитвик. — Совсем другой человек!"

...Скрипнула дверь ванной комнаты, прервав Снейповы воспоминания-размышления и впуская в комнату Альдо в черном махровом халате нараспашку, все еще в образе Джеймса Поттера. Из-за полумрака ненастного зимнего дня невысокая фигурка в глубине комнаты вдруг показалась профессору более тонкой, чем обычно в этом облике, руки резким движением зябко запахнули халат, словно полы мантии, голова чуть склонилась в повороте каким-то птичьим жестом, качнулись влажные черные вихры... Зеленоватый отблеск в необходимых для роли очках на миг придал темным глазам прозрачную глубину морской волны... Секунда — и наваждение прошло, оставив подскочившего от неожиданности Снейпа растерянным и... возбужденным?! "Гарри Поттер!" Это имя — мальчика, затем юноши, ставшего сплошной головной болью для Северуса и спасением для магического мира, — нежданно-негаданно снова ворвалось в жизнь Мастера Зелий...

— А что это мы глазки распахнули? А что это у нас тут под одеялом такое интересное образовалось? — польщенно-кокетливо запел Альдо. — Я такой вкусный из ванны вышел, или ты надумал получать свой подарок? — подняв за уголок одеяло, он с головой нырнул под него и с энтузиазмом принялся обихаживать то "интересное", что там пряталось. Нежные губы умело приняли член Северуса, пропуская все дальше, в горячее горло и... Все кончилось очень быстро для потрясенного мужчины. Оргазма такой силы он не припоминал даже в дни пылкой юности.

"Неужели меня так возбудила одна только мысль о Гарри Поттере, отсасывающем у меня под одеялом? Я же никогда не думал о Золотом Мальчике в таком ключе!" И в самом деле, за десять лет знакомства ни одна эротическая мысль о Мальчике-Который-Выжил не посещала голову его учителя.

(Да и вообще педофилия его не привлекала. Возникший однажды скандал с одной из шестикурсниц-слизеринок был задавлен в зародыше возмущенной директрисой, устроившей такую головомойку прибывшим в Хогвартс родителям девушки, как будто и они до сих пор являлись ее учениками. "Профессора Снейпа обвиняют во многих прегрешениях, — заявила она, — он иногда бывает излишне строг, порою до жестокости, к нерадивым студентам. Но никогда, слышите, никогда пальцем не тронул ни одного из них! Тем более девочек! — Присутствовавший Северус досадливо поморщился — забота Минервы, конечно, была приятна, но за речью ей все же надо следить. — При поступлении на работу в Хогвартс все преподаватели добровольно связывают себя магической клятвой на этот счет, и ни одного случая ее нарушения еще не было зафиксировано! Лишь настолько глупая девочка, как ваша дочь, могла придумать такую гадость, желая отмстить учителю за плохие оценки!"

Красные от злости и стыда родители забрали девушку домой, отплатив Хогвартсу грязной статейкой Риты Скитер в "Ежедневном пророке", повлекшей за собой лавину возмущенных писем от родственников учеников. Но в редакцию газеты было послано официальное заявление директрисы МакГонагалл, и журналисты вновь потеряли интерес к Ужасу Подземелий.)

Вынырнувший из-под одеяла Альдо, потерявший в мягких складках ненужные ему больше очки, уже в своем собственном виде, чмокнул Северуса в щеку, прощебетав "С днем рождения, дорогуша!", потуже запахнул свой халат и умчался обедать, оставив профессора в одиночестве — медленно одеваться, наложив предварительно очередное очищающее заклинание на себя и постель.

Выйдя из дома madame, Северус не стал терять время и аппарировал сразу с порога. Очутившись на досконально за все эти годы изученной (и слава богу, потому что с таким душевным разладом не рискнули бы аппарировать даже мастера-"дальнобойщики") опушке Запретного леса, он побрел в направлении видневшихся из-за верхушек деревьев башен Хогвартса. Нападавший с утра снег, липнущий сейчас на подол его длинной мантии, утяжелял и замедлял шаги профессора, тормозил обычно стремительное продвижение. Утопая своими черными, как и все, что он носил, сапогами в сугробах, Северус сумел мобилизовать остаток самоконтроля лишь у крыльца главного входа.

Внушив себе, что учащиеся в любом случае не должны видеть его в разваливающемся состоянии, он отряхнул мантию от целого сугроба, налипшего на нее, оставил его на ступенях Филчу и нашел в себе силы прошествовать в своем привычном стиле от входа через холл и далее, в родную нору... То есть, подземелья, конечно, но душа просила именно забиться в норку, подобно раненому зверьку, чтобы там зализать нанесенную ей сегодня рану. Призвав из глубин самоуважения еще толику сил, он даже смог с благосклонной улыбкой выслушать поздравления своих студентов и пришедшиеся очень кстати заверения старост в том, что и остаток дня они присмотрят за порядком и дадут ему сегодня возможность отдохнуть. Нисколько не заблуждаясь насчет причин такой заботливости, он все же поблагодарил за оказанное внимание и поднесенную в качестве подарка древнюю инкунабулу о восточных притираниях, удалился в свои комнаты и уже там, за запертой дверью, в тиши своего кабинета, позволил себе "рассыпаться" на диване.

Мысли — медленные, тягучие, — вяло шевелились в шокированном сознании, казалось, отдельными словами-закорючками цепляясь за какие-то уголки и выступы, вдруг возникшие в мозге, и не желали додумываться до конца. "Простудился я, что ли? — отстраненно спросил себя Снейп. — Надо бы выпить Перцового зелья. А то — сходить в больничное крыло и попросить мадам Помфри провести полную диагностику. Как-то странно я себя чувствую". Эти мысли скользили в голове легче, чем те, которые... в общем, те самые.

Организм постепенно сам сформулировал, что выпить бренди ему будет гораздо приятнее и полезнее, нежели любое зелье, заставив Снейпа сначала сесть, тяжело упираясь локтями в колени, а затем сконцентрироваться в достаточной степени, чтобы с помощью Accio призвать из бара бутылку и рюмку. Опрокинув в себя первую порцию, он не почувствовал вкуса и лишь по распространившемуся от желудка теплу понял, что еще жив. И что те самые мысли нуждались именно в этой смазке, чтобы теперь бешено заскакать в голове:

"Чтоб мне провалиться к дьяволу в преисподнюю! Гарри Поттер! Зачем он мне? Не хочу! Неправда, хочу, и очень сильно. Нет, не так: не хочу хотеть Гарри Поттера! Проклятый мальчишка! Его и так все хотят, зачем ему еще и я?! Да он и не знает ни о чем... Наверняка кто-то меня проклял... Нет, глупости, у кого бы хватило умения проклясть меня так, чтобы я не заметил?! Волдеморту не удавалось, и даже он уже на том свете, спасибо Гарри Поттеру... — на этом месте Северус тихонько завыл. — Опять?! Что такое со мной случилось? Мальчишка исчез, послав магический мир ко всем чертям, уже тому десять лет скоро, и никакой он не мальчишка, а взрослый мужик, гетеросексуальный к тому же... И что же мне на свете спокойно не живется?! Ведь уже освободился от его папаши с крестным, так нет — подавай тебе теперь самого Золотого Мальчика! Ну да, он был красивым ребенком, наверняка стал красивым мужчиной..." — Снейп понял, что снова возбужден, и ему захотелось поплакать. С трудом заставив себя глубоко дышать и успокоиться, он принял решение: прежде всего надо сесть и логически обдумать происходящее. Скрупулезно вспомнить все в своей жизни, касающееся Гарри Поттера, и понять: где настигла его такая беда?..

Снейп плеснул себе еще бренди и опустился в кресло перед камином. Воспоминаний было слишком много, они грозили захлестнуть его, и он пытался рассортировать их хотя бы хронологически. Сначала — как он впервые увидел Гарри Поттера.

...Тогда, в 1991, после ТРИТОНов, сданных семикурсниками, ревизии оставшихся в лаборатории ингредиентов, составления списка того, что понадобится закупить для следующего учебного года, чтобы подать его Альбусу, проведя за этим весь июль, он наконец освободился и рассчитывал августовский отпуск провести где-нибудь на континенте, в тихом местечке, куда туристы если и приезжают, то детей с собой не берут. Например, где-нибудь в Швейцарии. И только смутное беспокойство уже какое-то время мешало ему расслабиться и почувствовать себя на каникулах. Первого августа, в солнечную среду, сидя за завтраком с теми из преподавателей, которые еще оставались в Хогвартсе, пытаясь разобраться в своих ощущениях, Северус внезапно вычленил из негромкого гула разговора зычный бас Хагрида:

— ...А я ему торт принес, значить, и говорю: "Ты, значить, сам Гарри Поттер". А он так обрадовался, даже ручки задрожали, тоненьки таки... — всхлип и гулкое сморканье. — Говорит: "Никогда таких не видел", и такой он вообще малец хороший, а уж вежливый какой! Я его весь день по Лондону водил и на Диагон-аллею, ага, по магазинам, чтоб для учебы все собрать... Сову вот ему купил, чтоб он нам письмецо послать смог, если чего вдруг случится, да, а то те маглы его в школу пускать не хотели... Уж как он обрадовался-то! И как на Джемми похож, а глаза-то . точь-в-точь Лилины. — Снова трубное сморканье.

"Гарри Поттер, — холодея, вспомнил Снейп. — В этом году идет в Хогвартс. И Драко тоже. Мерлин, что-то будет..." — Мысли метались в голове, как вспугнутые птицы: "Копия отца и наверняка — такая же балованная дрянь. Как он Хагрида на подарки-то раскрутил! Ручки, видите ли, задрожали... Понял, видно, с кем дело имеет. Но ведь это значит... с такими талантами он ко мне попадет, в Слизерин?! И мне же придется его воспитывать, заботиться?! Не хочу!" Внезапно захотелось вспомнить детство и затопать ногами, устроив грандиозную истерику. Желудок взбунтовался, угрожая вернуть недавно съеденное, дыхание сбилось. Глядя прямо перед собой остекленевшими от шока глазами, он старался унять разбушевавшиеся эмоции: "Тихо-тихо, Северус, успокойся. С чего бы вдруг потомок гриффиндорцев попал к тебе? Он, конечно, пойдет к МакГонагалл, как и родители". — Так, уговаривая себя, Снейп шел по неестественно пустому и тихому замку.

Постепенно волнение улеглось, но планы на отдых и отпускное настроение все же рухнули. С ошеломляющим грохотом. Вместо тихого европейского курорта весь август он провел в Лондоне, в Министерстве Магии, посвятив его оформлению лицензий на несколько новых зелий, изобретенным им. До этого момента он все откладывал "на потом" нудную процедуру подачи заявки, заполнения кучи формуляров, назначение встреч с комиссиями. "Комиссии! Которые состоят из одних лишь "компетентных" зануд и которые постараются найти как можно больше изъянов в работе бывшего Пожирателя Смерти! А еще будет ведь подписание массы всевозможных документов (каждый в нескольких экземплярах), фиксирующих каждый этап сего знаменательного события... С другой стороны, деньги, которые я получу от продажи патентов, мне не помешают..." А еще вся эта бюрократия пришлась также как нельзя кстати, отвлекая от преждевременных опасений и глупых мыслей, так как выматывала до такой степени, что при возвращениях в Хогвартс Снейп с трудом высиживал положенный ужин с теми из коллег, кто находился в замке (и на данный момент опять мусолил "новость" о мелком Поттере). Затем он уползал к себе в подземелье, чтобы утром, едва успев перекусить, снова ринуться в Лондон.

В конце концов все дела были завершены, и субботы, первого сентября, Северус ждал, как узник ждет приговора суда: казнят или помилуют? С самого утра этой субботы, подготавливая себя к грядущему испытанию для нервов, он репетировал перед зеркалом самые страшные гримасы, презрительные мины и ледяные взгляды. В нем боролись весьма непростые чувства: душа просила удавить поттеровского отпрыска сразу по прибытии, разум уговаривал подождать и не переносить застарелую обиду на ни в чем пока не виноватого ребенка.

Но все когда-то кончается, подошло к концу и время ожидания. Спустившийся вечер принес с собой избавление от сомнений, пришла пора подниматься в Большой зал. Собравшись, взяв себя в руки и бросив беглый взгляд в зеркало, Северус запер свои комнаты и проследовал наверх, постепенно ускоряя движение до привычной стремительности. Пересек холл, взлетел по парадной лестнице, эффектно развернулся на последней ступеньке.

Мимо него, вразнобой здороваясь, проходили студенты: вот степенно прошагала группа рейвенкловцев; как всегда запыхавшиеся, проскакали гриффиндорцы; бестолково цепляясь мантиями за все углы и опустив глаза, прокрались хаффлпафцы; а вот, чеканя шаг и явно подражая своему декану, гордо прошествовал родной факультет, приветствовавший его дрессированным хором. "Старосты в поезде зря времени не теряли", — он коротким кивком ответил на их учтивые поклоны. Ярко-малиновая помада на губах одной из них, темноволосой семикурсницы, удостоилась удивленно изогнутой брови и была моментально девушкой ликвидирована. Одобрение такой понятливости выразилось приподнятым уголком губ профессора. Ну, что ж, его змейки были вполне в форме, можно начинать.

В Большом зале все было, как обычно: четыре длинных факультетских стола, поперек них, в противоположном от входа конце — такой же преподавательский, все заставлены сверкающими золотом столовыми приборами. Парящие над ними в воздухе тысячи свечей, заливающие светом огромный зал. Еще выше — звездный потолок. "Дождя не будет", — машинально отметил Северус. За учительским столом остались лишь два свободных места: одно возле Дамблдора, для Минервы, второе — рядом с очередным придурком, нанятым для ведения Защиты от Темных Искусств, другие заняты исполненными вполне понятного нетерпения коллегами. Судя по возбужденным шушуканьям кое-где за факультетскими столами, там тоже были в курсе новостей. И, наконец...

Эффектно распахнулись двойные двери, и первой в зал вплыла Минерва МакГонагалл в своей любимой изумрудно-зеленой мантии, черные волосы собраны в высокую прическу, подбородок величаво приподнят. Она провела следовавшую за ней цепочку первокурсников по середине зала и построила их в шеренгу перед учительским столом, лицом к ожидающим их факультетам, поставила табурет с Распределяющей Шляпой. Зазвучала традиционная Шляпная песня.

Северус не успел никого рассмотреть и опознать среди новичков, кроме надутой мордочки дорогого крестника. "Все ясно — уже успел с кем-то поцапаться и, похоже, получил отпор..." Со своего места он прекрасно мог разглядеть знакомую прилизанно-белобрысую макушку, с обеих сторон которой возвышалось по мощному загривку.

"То, что Кребб с Гойлом собирались послать своих чад в школу вместе с Драко, на год позже положенного, неожиданностью не является. Равно как и факультет, на который попадут все трое... Вон тот рыжий дылда — явно еще один Уизли, когда они только кончатся?.. И кто же из этих Поттер? Наверняка тот, мельком увиденный пухлый мальчишка — с оттопыренными губами и здоровенной жабой под мышкой. У-у-у, жирдяй. И живодер к тому же — вон у бедного животного уже лапы еле дергаются. А уши-то, уши!.." — вдохновенно поливая грязью "Поттера", Снейп не забывал прислушиваться и к распределению. "Эта — тебе, Минерва, этот — Филиусу, эта — мне, этот — опять мне... Буллстроуд, Кребб, Гойл... знакомые все фамилии..." — рассеянно думал Северус. И тут...

— ...Лонгботтом, Невилл! — выкрикнула Минерва, и облюбованный окаменевшим от разочарования Снейпом "Поттер" рванулся к табурету, споткнулся, упал, кое-как добрался до Шляпы, после довольно длинной паузы был распределен в Гриффиндор, забыл вернуть Шляпу на место и возвратился, чтобы передать Распределительницу следующей за ним девочке.

"Что такое?! Не он? А кто же... Так. Малфой, с этим как раз все понятно, Нотт, Паркинсон... все мои, ну и подборка... Бывшие коллеги нарочно, что ли, их в один год нарожали? Хорошо хоть — Лестрейнджи не успели подсуетиться. Говорят, у Белл после исчезновения Темного Лорда выкидыш от огорчения случился, а в Азкабане не поразмножаешься. Не знаешь, кого из богов благодарить за такую милость — тот еще подарочек мог быть... О, близняшки, а на разные факультеты пошли, и обе не ко мне... Салли-Энн Перкс, кому ты нужна, девочка... Ну же..."

— ...Поттер, Гарри!

"...?! И от этого я собирался погружаться в воспоминания?! Вот это ненавидеть?! Ниже в шеренге — только девочки, и то не все, вихры неухоженных волос торчат во все стороны, тонкая шейка болтается в слишком широком воротнике, сгорбился под Распределительной Шляпой, как воробей на ветке..."

— Гриффиндор! — после довольно продолжительного молчания рявкнула Шляпа. Мальчик снял ее, сполз с табурета и пошел к своему столу, где бушевали такие овации, какими не встречали, наверно, и самого Гриффиндора. Взрыв эмоций, состоящий почти полностью из воплей рыжих Уизли, сотрясал древние стены. Все желающие пожимали ему руку, хлопали по плечам, трепали по волосам, еще нескоро успокоившись и дав ему сесть.

"Сейчас... он... обернется... Да! — Северуса как кипятком обдало. — А лесник был прав, мальчишка очень похож на отца, даже очки такие же... вот только сложно представить себе лощеного красавчика Джеймса в таком... жалком состоянии. Да, вот верное слово — жалкий. Как теперь издеваться над этим задохликом? — про себя возмутился Снейп. Он-то рассчитывал встретить старую вражду, но с новыми силами, во всеоружии, а нашел — непрошенную жалость. Мальчик своим запущенным видом больше походил на него самого в соответствующем возрасте, а не на знаменитого героя... — Что надо сделать с ребенком-волшебником, чтобы довести до подобного состояния?.. Да знает ли он вообще обо мне? Смотрит на учительский стол, улыбается Хагриду, ведет взглядом вдоль ряда учителей, задержался на Дамблдоре — с узнаванием, но без особого интереса, — точно так же, как и на заикающемся придурке в фиолетовом тюрбане. И... нет, переводит взгляд на очередного Уизли, попавшего — сюрприз, сюрприз! — в Гриффиндор. Трудно что-то сказать насчет цвета его глаз — слишком далеко, видно только, что недоуменно моргают после дикой приветственной речи директора. Нагреб себе на тарелку все, до чего смог дотянуться, вгрызся в стейк, попутно разглядывая малоаппетитное зрелище, которое гриффиндорский призрак демонстрирует ежегодно..."

Сидевший рядом "придурок" во всем фиолетовом, включая странного вида (и запаха) тюрбан, вдруг вздрогнув, обратился к Северусу:

— А скажите, пожалуйста, коллега: за какое время можно сварить Противовампирное зелье? Не то, чтобы я нуждался в нем прямо сейчас, но хотелось бы знать — на какой срок я могу рассчитывать?

Подняв одну бровь, Снейп все же постарался ответить, и как можно вежливее — Дамблдору было нелегко заманить даже это недоразумение на несчастливую должность:

— Вам придется ждать очень долго. Боюсь вас огорчить, но подобного зелья нет. Просто не нужно — существует множество чар против этих тварей. "И если ты этого не знаешь, то что вообще ты здесь делаешь?"

— Как же так?! — Идиотский разговор и собеседник. Гораздо важнее составить себе как можно более полное представление о Поттере II. — Эй, профессор, слышите меня? — фиолетовый имел наглость пощелкать пальцами у Северуса перед носом, а потом еще и, наклонившись вперед, загородить ему обзор. Уже без всяких церемоний отодвинув фиолетового, Снейп снова посмотрел на объект своего интереса... и встретился с ним взглядом. Тот вдруг болезненно охнул и схватился за лоб. Ничего себе. В смысле — хорошего. Все знают, откуда у Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил, этот шрам, и если он болит так резко при взгляде на Северуса... То это значит, что существует какая-то связь между ними, происходит нечто весьма неприятное. Сам Северус ничего не ощутил, но единственным, что могло их сейчас объединять, был источник тех меток, которые оба носили на себе. Снейп решил пока никому не рассказывать и не смотреть на мальчишку так пристально до официального знакомства. "А то кто-нибудь может неправильно это понять... Как вот этот, например!"

Фиолетовый гнусно ухмылялся и подмигивал:

— Да, что и говорить, хорошенький мальчик, — фамильярно ткнул он Снейпа локтем. — С большим потенциалом... — С его языка уже готова была сорваться какая-нибудь сальность, когда Северус оборвал его выразительно-холодным взглядом и презрительным:

— Мальчиками не увлекаюсь. — О да, он любил мужчин, но не таких же заморышей на последней стадии истощения!

Какое-то время он чувствовал на себе любопытный взгляд мальчишки, но ужин кончился, детей увели спать, а Снейп наконец смог расслабиться. Как хорошо, что сегодня — только суббота, соответственно завтра, в воскресенье, малышей будут знакомить с замком, а первый урок у первокурсников Гриффиндор/Слизерин будет лишь в пятницу. Есть время успокоиться, обдумать все случившееся и выбрать линию поведения.

К пятнице Северус определился со своим отношением к ситуации: он будет тиранить Невилла Лонгботтома за то, что тот не был Гарри Поттером, а Гарри Поттера тюкать за то, что он недостаточно похож на своего отца, чтоб его ненавидеть, и этим сломал планы Снейпа, чем и был похож на отца, чтобы его можно было ненавидеть... Короче, он был Поттер, и этого уже достаточно! Естественно, это было несправедливо, но кто мог Северусу помешать? Если ему так хотелось, то Гарри Поттеру не оставалось ничего, кроме как понять, что жизнь несправедлива.

Первое занятие у нового набора Слизерина и Гриффиндора Северус обставил так, чтобы у тех не возникло и мысли привязаться к новому профессору. Ознакомившись со списком учеников, он устроил целое представление для своих новеньких, шелковым голосом объявив:

— Гарри Поттер. Наша новая знаменитость, — и впервые столкнулся с непонимающе-невинным взглядом зеленых глаз. "Какой дурак сказал, что у мальчика — глаза матери?! А, Хагрид... Вот уж нет, у Лили глаза не были такими яркими, а у этого... как у кошки. И такие же немигающие. Завораживают... О да, МакГонагалл наверняка счастлива видеть еще одного котенка в своем выводке, сила из ребенка так и прет. — Северус понял, что должен приложить все усилия, но обломать мальчишку. — Если не сделать этого сейчас, потом мы с ним не справимся, будет у Темного Лорда наследник, — холодея, думал он, в то же время машинально произнося свою ежегодную речь о том, как "разлить по флаконам известность, сварить триумф, заткнуть смерть пробкой". — Поттер — единственный, кто записывает, не желая ничего упустить, восторженно вздыхает. Как жаль — мог бы быть настоящий фанат Зельеделия... Но — не судьба тебе, мальчик, любить мой предмет. Давай, Северус. Собрался с духом? Начинаем..."

— Поттер! Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? Что такое безоар?.. — и так далее, поощряя Драко и его свиту, изничтожая Гриффиндор вообще и Гарри Поттера в частности. А уж Лонгботтом... Мальчик оказался сильнейшим эмпатом, неприязнь Северуса, казалось, чувствовал кожей, беспрерывно трясся (почему-то вызывая у мужчины ассоциацию с белым пуделем, на которого вовсе не был похож), не вовремя положил в зелье иглы дикобраза и расплавил котел, облился своим варевом и покрылся фурункулами. Вынужденный наводить порядок Снейп рыкнул на него, отправил в больничное крыло, очистил помещение класса от остатков этой гадости и удовлетворенно вернулся к своему столу. Цель была достигнута: эйфорическое выражение на лице Поттера уже сменили озабоченность и дурные предчувствия.

Так и покатилось. Поттер имел наглость сопротивляться Мастеру Зелий, каждый раз терпя поражение, конечно. Уизли и Грейнджер из солидарности к нему тоже смотрели волками. Но и Снейп раз за разом проигрывал попытки сломить мальчишку, присущие тому сила воли и упрямство просто поражали; Драко регулярно прибегал к крестному пожаловаться на очередную неудачу в очередной стычке с гриффиндорской троицей. Потом было нападение на Поттера во время квиддичного матча, и Северус окончательно уверился в том, что по школе бродит кто-то из Пожирателей Смерти, с кем и связана непонятная история первого сентября.

Он начал свое расследование, попутно помогая Дамблдору как можно лучше укрыть в подземельях философский камень и забавляясь попытками унюхавших что-то гриффиндорцев повесить это "что-то" на него. Выследив и, как ему казалось, запугав Квиррелла, Северус успокоился — как выяснилось, зря. Одно из подземных помещений глубокого уровня было частично разрушено, Квиррелл мертв, Поттер три дня лежал в коме в больничном крыле, в довершение всего оказалось, что "фиолетовый придурок" весь этот год, словно беременность, носил в себе Темного Лорда! Слава Мерлину, Поттер еще раз изгнал его, но сомнений больше не было: он жив, и его окончательное возвращение — вопрос только времени. И Кубок Школы Слизерину не достался...

После краткой летней передышки Поттер с помпой вернулся в школу на летающей машине, чтобы начать свой второй курс — и новый виток неприятностей для Снейпа. Часть их он тут же вернул гадкому мальчишке и его рыжему приятелю, вдоволь наорав на них, а потом сдав МакГонагалл, и с удовлетворением понаблюдал за их отчаянием от перспективы быть исключенными из Хогвартса. Альбус явился немного рановато, выручив паршивцев, а потом еще и отчитал Северуса за "перегибы". Не сумев испортить ему настроения, впрочем...

Зато это с блеском удалось Гилдерою Локхарту, новому "придурку", что стало почти официальным синонимом преподавателя ЗоТИ. (Спустя пару месяцев даже дети называли так обладателя "самой очаровательной улыбки", отмеченной какими-то идиотскими призами.) Северус легко надоумил его выпросить себе Поттера на отработку, не сомневаясь, что этот опыт послужит юной звезде хорошим уроком и навек отучит привлекать к себе общественное внимание. И конечно, Мастер Зелий был прав: Поттер, четыре часа кряду подписывавший конверты для Локхарта и слушавший его излияния, потом еще долго вздрагивал и норовил слиться со стеной при каждом появлении неподалеку златокудрого любимца публики. В дополнение к его позору Северус наконец исполнил слезные мольбы крестника, связался с Люциусом Малфоем и намекнул, что слизеринская команда была бы счастлива принять его сына... Вот только не имеет достойного его средства передвижения, какая жалость. Любящий отец намек понял, и семь шикарных метел самой последней модели практически гарантировали Слизерину победу в факультетском соревновании этого года, а его декану — созерцание "обутого" Поттера, но... Здесь-то и начались неприятности.

В октябре кто-то наложил очень качественное заклятье Оцепенения на уродливую кошку школьного завхоза, намалевав на стене угрозу насчет Наследника Слизерина (такой вульгарно-зловещей красной краской, что впору было Локхарта подозревать), а некстати случившийся рядом Поттер явно что-то знал, что Снейпу не удалось из него выбить. Матч против Гриффиндора Слизерином был проигран несмотря ни на какие ухищрения, а в декабре кто-то обворовал личные снейповы запасы ингредиентов. Помимо потери немалой суммы, украденные компоненты раздражали его своим сочетанием: десяток зелий, в которых использовался данный набор, и среди них — ни одного невинного...

Неизвестный злоумышленник кошкой не ограничился, пострадали также несколько студентов, все — маглорожденные, что породило волну истерических слухов на фоне обнаруженного у Поттера змееязычия. Как всегда, эффектно, в присутствии половины школы, Поттер начал беседовать со змеей, которой Снейп с Драко хотели его пугнуть, чем вызвал дикую зависть со стороны последних. Несколько утешала их только атмосфера страха и недоверия, возникающая при появлении Поттера, но и она сменилась сочувствием и симпатией, когда вскоре после пасхальных каникул одной из жертв стала Гермиона Грейнджер.

Спустя какое-то время в замке появился Люциус Малфой — как всегда, весь в интригах, "совершенно случайно" в одно время с министром Фаджем (а на самом деле — чтобы принесенное им Дамблдору предписание Попечительского совета об отстранении от должности тут же было зафиксировано на самом высоком уровне). Северус попытался было поймать его, чтобы поговорить о нелепости подобных мер, но тот, изобразив крайнюю занятость и загадочность, испарился.

Малфой терпеть не мог директора с тех пор, как тот на каком-то приеме во всеуслышание заявил: "Века браков между близкими родственниками в старых волшебных родах привели к тому, что их "чистая" кровь разжижается, среди них все чаще рождаются сквибы". Говорил директор, не конкретизируя, но Люц вбил себе в голову, что при этом Альбус смотрел прямо на него, а значит — имел в виду именно его семью, за которую он, Люциус, порвет горло любому.

Разумеется, упустить случай напакостить Дамблдору он не смог, хотя, догадываясь о том, что скажет ему Снейп, от предложения бренди в его гостиной отказался. В результате Северус был вынужден более двух недель слушать тот бред, который нес Малфой-младший, не имея возможности заткнуть фонтан самодовольства, хлеставший из того:

— Сэр! — мог заявить он среди урока с многозначительно-преданным взглядом, говорящим: "Я помню, крестный, что здесь к тебе нельзя обращаться иначе!" — Почему бы вам не предложить свою кандидатуру на пост директора?

Северус пытался обуздать его красноречие, нарочито растягивая губы в деланной улыбке и в который уже раз с нажимом в голосе сообщая:

— Не ваше дело, мистер Малфой... Директор лишь временно отстранен попечителями, мистер Малфой... Возьму на себя смелость утверждать, что он скоро снова будет с нами, мистер Малфой, — прекрасно зная, что Альбус никуда не уехал, а просто не показывается ученикам. Открыто объяснить Драко необходимость помалкивать Северус не мог, понимая, что тот сразу кинется писать отцу, а намеков блондинистый похвальбушка был решительно настроен не воспринимать, разливаясь соловьем:

— Я всегда знал, что только мой отец способен выгнать Дамблдора. Я скажу ему, что вы — самый лучший профессор в школе, и он поддержит вашу кандидатуру! — "Ох, Драко, Драко, глупый ты ребенок..." Северус усмехнулся, "не заметив", как Финниган изобразил, что его рвет в котел, а Поттер пробурчал Уизли, явно кого-то передразнивая: "...На прошлой неделе мы писали сочинение на тему "Мой кумир". Я написал про вас, профессор Снейп!.." — и сделал вид, что собирает слезки со щек в горстку. "Видно, наш Дракончик совсем уж достал Поттера со своим подхалимством, если прямо в кабинете Зельеделия тот так нарывается".

Но уже через четыре дня все кончилось. Еще около полудня было совершено нападение на Джинни Уизли: монстр утащил ее в Тайную Комнату, о чем была оставлена очередная надпись. Казалось — все кончено, школу закроют, Дамблдор бессилен, единственный плюс — возможность навсегда избавиться от Локхарта. А уже вечером в личную гостиную Северуса вломился расстроенный и растрепанный Люциус Малфой, нечленораздельно причитая, что он не знал, не хотел, и вообще — его самого обманули. С помощью бренди пополам с успокоительным Снейп выяснил, что Люциус, неизвестным образом узнавший о возвращении Дамблдора в Хогвартс, решил явиться в замок ("Поскандалить", — про себя покивал Северус), нашел директора почему-то в кабинете гриффиндорского декана, в обнимку с его фениксом, а еще с ним там был Гарри Поттер, весь в крови и в... дерьме! Снейп недоуменно поднял брови:

— С чего бы вдруг? Люц, ты не ошибся?

— Ты издеваешься?! — Люциус поперхнулся от возмущения. — Как будто это можно с чем-то перепутать! Говорю тебе — весь, с головы до ног, уделанный! Еще какой-то меч старинный там был... Тоже в крови... А потом твой ненормальный начальник говорит: вы, Люциус, хотели оживить Темного Лорда. А я не хотел! Кто же знал, что он там все это время прятался?!

— Где?!

— В дневнике! Я его случайно подсунул дочке Уизли, — и под скептическим взглядом Северуса слегка смутился. — Ну, ладно, почти случайно. То есть я знал, что это какой-то темный артефакт (мне его Лорд на сохранение доверил, а он других не держал), но не настолько же! Так бы я его и отдал, — пробормотал он задумчиво. — Просто хотелось сделать гадость Артуру Уизли. Так, чепуха — неприятности в Министерстве. А теперь на меня Дамблдор целый заговор вешает — "умный план", "почти удался", "дочка Уизли убивает полукровок"... Если б я еще сам был в курсе, что у меня есть умный план!.. А ваш Поттер меня домового эльфа лишил! — вспомнил он вдруг о своей потере. — Подсунул мне тот дневник со своим носком, и все это грязное, вонючее, — он передернулся, — я на пол бросил, а там Добби его подобрал. Еще на меня и кинулся потом. Пришлось практически спасаться бегством.

Постепенно он приходил в себя, пропадал гневный румянец, замедлялась речь, даже волосы потихоньку распрямлялись и ложились ровными прядями, а не всклокоченной гривой, как раньше. Но это также означало, что больше Северус ничего важного не узнает, а, следовательно, пора спроваживать Малфоя и идти к Альбусу.

— Ты должен сказать мне свое мнение, Северус, — негромкий протяжный голос вырвал его из раздумий. — Это значит, что Лорд... возвращается?

— А ты не в курсе наших прошлогодних событий? — удивился Снейп. — Так поспрашивай Драко на каникулах. И еще, Люциус... — он замялся, — пора готовиться. Тем или иным способом.

Тот кивнул и, попрощавшись, вышел. Изнывающий от нетерпения Снейп покинул свои комнаты, мгновенно попав в толчею, состоящую из студентов в пижамах и халатах, направляющихся в Большой зал. Там уже были накрыты столы, и разразился грандиозный пир! Прислушиваясь к шепоткам вокруг, Северус уяснил, что чудовище Слизерина было гигантским василиском, справиться с которым мог только владеющий змеиным языком волшебник, как Поттер. "Зубы ему заговаривать, что ли, пока справляться будешь?" — ехидно подумал Снейп.

Экзамены были отменены, вместо них студенты несколько дней болтались по школе в попытках найти еще какую-нибудь потайную комнату, потом разъехались по домам. Дамблдор рассказал Снейпу подробности, которые тот хотел знать, и успокоил насчет того, что в этот раз здесь был не сам Волдеморт, а лишь его воспоминание. Пока. Северуса несколько напрягала мысль, что на территории, которую он считал своим полноправным и хорошо изученным владением, существовали, оказывается, помещения, о расположении которых он понятия не имел, считая сказкой; ползало чудище, бывшее фамилиаром самого Слизерина, символом его факультета, а нынешний декан ничего не знал до тех пор, пока не стало поздно. Кучка кощунствующих гриффиндорцев ворвалась в любимое змеиное гнездо, разворошила все, до чего дотянулась, и умчалась на гребне славы, оставив Снейпа разочарованно вздыхать об упущенных возможностях.

Директор же (еще один гриффиндорец!) как всегда, ухмылялся предельно загадочно. И посоветовал хорошо отдохнуть, потому что "больше такой возможности может и не быть"...

Следующий год начался с того, что из Азкабана сбежал Сириус Блэк, и полностью прошел под знаком этого, с позволения сказать, "Грима". Явившись из отпуска, Северус узнал, что Хогвартс неопределенное время будет окружен дементорами, которых на дух не выносил никто, хоть раз побывавший в Азкабане. А ЗоТИ в этом году будет вести это ничтожество, Ремус Люпин, который тоже не добавлял Снейпу приятных эмоций. Вдобавок Альбус "осчастливил" его дополнительной нагрузкой — систематическим приготовлением для оборотня зелья, Волчьего противоядия, позволяющего тому сохранять человеческий разум во время трансформаций и быть безопасным для обитателей замка.

Естественно, Снейп осознавал, что Люпин в той давней ситуации в Визжащей Хижине был такой же жертвой, как и он сам; что вне неподвластных оборотням превращений это "темное" существо — самая светлая и уравновешенная личность, какая только знакома зельевару. Естественно, все это было ему отлично известно.

Но Северусу хотелось покапризничать — и он не видел причин отказывать себе в этом удовольствии. Покричать, что он отравит паршивого волка, пошвырять молнии из глаз, похлопать дверьми, якобы уходя писать заявление об увольнении, послушать, как Альбус с Минервой будут уговаривать его не травить "дорогого Ремуса" до смерти. Все это давало мужчине возможность хотя бы отвести душу, если уж отделаться от новых обязанностей не удалось, и судя по веселому блеску синих глаз директора, тот прекрасно понимал происходящее, но не мешал "мальчику" развлекаться, как тому нравилось. Даже подыгрывал временами, подбрасывая провокационные реплики.

Дамблдор ни намеком не дал своей заместительнице усомниться в подлинности дискуссии, несмотря на то, что бедная женщина находилась в полуобморочном состоянии от перспективы разыскивать нового преподавателя за те недели, что оставались до начала учебного года. Северус очень ценил эту уступку, иногда даже слегка стыдясь своего поведения... Впрочем, он тут же вспоминал причину всего этого разговора, и снова начинал корчиться от бешенства. Ко всему прочему Снейп был полностью уверен: если где ошивается Ремус Люпин, то и Сириус Блэк крутится неподалеку, а это уже может кончиться печально для кого-то, наиболее вероятно — для него лично. Двое взрослых, матерых Мародеров на свободе действовали слизеринцу на нервы.

Тогда он не знал еще, что фактически наличествовали трое из них, но младший Поттер полностью компенсировал отсутствие своего папеньки... Постоянно шнырял по всему замку, неизвестно что вынюхивая и неизвестно куда исчезая, вызывая тем самым сильнейшее ощущение deja vu — жуткое, мерзкое, стыдное, заставляющее судорожно нащупывать свою палочку, сталкиваясь с мальчишкой в коридоре (а потом, свернув за угол, унизительно переводить дыхание).

Что и говорить, год у Северуса выдался очень нервный, состоящий, как он сам потом говорил, из "постоянного ожидания грядущих неприятностей и расхлебывания текущих". Сварил оборотню зелье попротивней — вынужден был слушать за спиной смешки студентов и некоторых профессоров после достопамятного боггарта Лонгботтома... На следующий раз добавил в Волчье противоядие жгучего перца — волк намек понял и шутить больше зарекся... Крестник от рук отбился — Слизерин лишился приличного количества баллов из-за истории с фальшивыми дементорами... Драко получил ответственейшее задание: протереть от пыли все до единой банки с заспиртованными образцами, украшающие кабинет профессора Зельеделия — вышел оттуда очень похожий на знамя Слизерина, с лицом серо-зеленой расцветки, и долго не лез к Поттеру... Сам Снейп словил в Визжащей Хижине тройной Expelliarmus в грудь и легкое сотрясение мозга от проклятой Гриффиндорской троицы — после его "случайной обмолвки" Ремус Люпин был вынужден безотлагательно покинуть Хогвартс... Дамблдор самого же Северуса и отчитал — Мастер Зелий уже вполне серьезно пригрозил, что уволится к чертовой матери, и директор, вздохнув, отстал... Да много чего еще случилось...

Четвертый год Гарри Поттера в Хогвартсе стал, пожалуй, самым скверным, начавшись с приезда в школу учеников с квиддичного Чемпионата мира прямиком на Турнир Трех Волшебников. Это с гарантией убило их работоспособность в течение долгих дней, пока профессорам штрафами и взысканиями не удалось привести их в нормальное состояние. Вот уж где слизеринский декан отвел душу, не дав при этом никому малейшего повода для придирок: гриффиндорцы окончательно сошли с ума и обсуждали Турнир и свое предполагаемое в нем участие даже на его уроках. В полный голос. Северус отказывался понять этот всплеск суицидальных поползновений и лишь пожимал плечами, планомерно уменьшая количество заработанных Гриффиндором баллов.

Сильно осложнил Снейпу жизнь и лже-Хмури, прибывший на должность преподавателя ЗоТИ и весь год подкарауливавший Северуса по углам, вещая об Азкабане и Пожирателях Смерти. То, что он потом оказался самозванцем, такую привычку приятней не делало.

В первый же учебный день "Хмури" приволок ему красного и помятого Драко — за шкирку, как напакостившего котенка — и разразился речью о подлости Пожирателей Смерти, стреляющих в спину, и ханжестве школьных правил, запрещающих стучать этими подлецами о стены.

Скрестив руки на груди, Северус с непроницаемым лицом выслушал его вопли и сообщил:

— Благодарю вас, профессор Хмури, дальше я сам с ним разберусь.

— Я надеюсь, — прорычал тот. — Я очень на это надеюсь! — и, одарив Северуса многозначительным взглядом, ушел.

Когда неровное клацанье его шагов затерялось в путанице подземных коридоров, Снейп, так и стоявший в той же позе, поднял глаза на Драко, с плачущим выражением лица пытающегося потирать одновременно плечо и задницу (одной рукой, потому что другой он держался за распухшее ухо).

— Ну?

— Это все Поттер!

— Это я уже понял. Кто начал?

— Он!

— Сам? — скептически. — Насколько я осведомлен, до этого все ваши стычки были спровоцированы отнюдь не им.

— Поттер оскорбил мою мать, — зачастил Драко, — и я не мог... я...

— Ложь. Поттер — сирота, и к семьям других людей относится с большим уважением, этого у него не отнять. Дальше.

— Он сказал, что у нее такой вид, как будто вокруг нее — одно дерьмо!

— И что? Я знаю, и ты знаешь, что у нее частенько бывает такой вид.

— А потом он отвернулся от меня с тем же видом! И ушел!

— Это повод, чтобы бить в спину?

— А рара говорит, что можно!

— Пя-пя, — передразнил Северус, скривив губы. — Ему, может, и можно, его на этом пока никто не поймал. А тебя застукали на прямом нападении с Оглушающим заклятьем на самого Мальчика-Который-Выжил. Со спины и посреди коридора! При свидетелях! Когда вокруг крутятся преподаватели, в том числе — декан Поттера! Очень умно! В твои четырнадцать можно было придумать что-то более слизеринское. Скажи спасибо, что тобой к моменту прихода Минервы уже успели повытирать полы со стенами, если бы она явилась во время твоей выходки... Могла бы с полным правом настаивать на твоем исключении. И я бы не смог ни слова возразить. А так... ты только на своем опыте узнал, что бывает с нарушителями общественных норм поведения: они кувыркаются в воздухе, скуля от боли и беспомощно болтая лапами на потеху гриффиндорцам. — Драко униженно вспыхнул. — Кстати, мистер Малфой, будьте так любезны сами написать вашему рара и сообщить о происшествии — абсолютное неумение держать себя в руках и потеря самообладания на глазах у того самого аврора, который когда-то арестовывал его. А также о том, что ваша будущая анимагическая форма — хорек. Белый, что характерно... Что? С того, что примененное к вам воздействие было чарами насильственного принятия данной формы. Анимаг может превратиться только в одно животное, следовательно, других опций у вас нет.

— Кре-о-о-стный, — умильно заглядывая ему в глаза, замурлыкал Драко, — а может, ты сам?

— Нет. Это и будет твоим наказанием. И я хочу видеть ответ Люциуса, а сейчас — марш спать! — Выпив пузырек Заживляющего зелья и убирая в карман еще один, будущий хорек ушел, недовольно ворча, но выводы вроде бы сделал и к Поттеру не приставал довольно долго.

Следующей неприятностью был приезд в Хогвартс перед Хэллоуином делегации Дурмштранга во главе с директором Каркаровым, бывшим коллегой по службе у Волдеморта. Северуса тем более не прельщало общение с давним знакомцем, чем сильнее он был уверен, что тот непременно навяжет ему свою компанию; даже сидя за столом и разговаривая с Дамблдором, он постоянно поглядывал в сторону Мастера Зелий. Поэтому Снейп позволил себе маленькую мстительную радость, не рассказав Игорю ни о Гарри Поттере, ни о присутствии Хмури, и насладился представлением, которое тот устроил, столкнувшись на выходе с обоими разом и не сумев спрятать охватившие его гнев и страх. (А потом Северус долго считал попадание имени Поттера в Кубок огня и его последующее участие в Турнире Трех местью со стороны Игоря, а все его крики по этому поводу — отвлекающим маневром.)

Пытаясь сорвать свое дурное настроение на Поттере и его друзьях, он бесчисленное количество раз подлавливал мальчишку на разных пакостях. И раз за разом терпел неудачи — того постоянно выдергивали из-под воспитательных мер: то фотографироваться, то к судьям Турнира, то на разговор с директором. Всего-то и удалось пару часов продержать их с Уизли на приготовлении препаратов из крысиных мозгов, но противный мальчишка умудрился даже получить от этого занятия мрачное удовольствие, с силой топя их в соляном растворе и тихонько приговаривая: "Вот тебе, Петтигрю! Вот тебе, мерзкая крыса! То же я и с твоими мозгами сделаю!" Про него писали в газетах, отчего Драко лез на стенку от зависти и ежедневно жаловался Снейпу на редакции, рекламирующие всяких грязнокровок, чем доводил крестного до мигрени. Только письмо от матери, в котором сообщалось, что искать дешевой популярности — признак дурного вкуса и воспитания, заставило его угомониться (не прекратив, впрочем, издевок над Поттером).

А Золотой Мальчик выиграл первое состязание Турнира, даже не поняв — что именно он сделал. Дело ведь было не в том, что отобрать яйцо у драконихи-наседки — задача не из легких; не в том, что Поттер прекрасно летает на метле — все настолько привыкли к этой данности, так были захвачены происходящим, что даже не обратили внимания, как он получил свою метлу. Лишь трое директоров да Северус с Минервой ошеломленно переглядывались: Accio, простейшее Accio, которое Поттер выучил буквально на днях! Accio, определение которого во всех учебниках гласило: "Служит для призыва некрупных предметов, находящихся в зоне влияния призывателя, индивидуальной для каждого мага".

Гриффиндорский идол учебника, как всегда, до конца не дочитал, о радиусе ограничения не слышал, и посланное им заклинание приволокло его метлу из гриффиндорского общежития. Расстояние и каменные стены, на которые сообща накладывали чароотталкивающие заклинания все Основатели (иначе замок, тысячу лет напролет принимающий на себя упражнения магов-недорослей, от стихийных до злонамеренных, давно рассыпался бы в пыль) и которые по идее должны были помешать ему, помехой не стали. Северус почувствовал, как целая армия мурашек промаршировала по его спине: Волдеморт такого сделать не смог бы, а четырнадцатилетний недоучка...

"А ведь я прав: дело именно в недоученности, — спохватился Снейп. — Волдеморт в свое время слишком хорошо учился, внимательно слушал учителей, читал книги о магии, а не о квиддиче... А Гарри Поттер просто не знал о невозможности того, что он собирался совершить, потому и сделал — так и не отдав себе отчета в той силе, которая скрыта в его хилой тушке. Надо бы с ним поосторожней, что ли..." — растерянно подумал Северус, тут же отбрасывая крамольную мысль. Уже зная, что из чистого принципа будет обращаться с мальчиком, как и раньше, он наблюдал, как потрясенная Минерва дрожащей рукой направляет Поттера к медицинской палатке, как возмущенная мадам Помфри, ругаясь, тащит его внутрь, как чуть погодя туда врываются Грэйнджер и Уизли.

Каркаров тут же разорался о грязной игре Дамблдора, который просто не хочет выпустить Кубок Турнира из своих рук, поэтому и выставил на соревнования Поттера, который явно сильнее всех конкурентов вместе взятых. На что ехидно ухмыляющийся Альбус заявил ему, что до сих пор не знает, кто и зачем подложил имя мальчика в Кубок Огня, а он, мол, готов поклясться чем угодно, что не подозревал в мальчике достаточной силы, чтобы состязаться с почти взрослыми волшебниками. И не стоит привлекать к этому маленькому инциденту лишнего внимания разговором на повышенных тонах, пока еще никто, включая самого виновника происшествия, не понял, что вообще что-то случилось.

После поединка с драконами примерно месяц было тихо, ничего особенного не происходило; все чествовали Поттера и других чемпионов, готовились к Святочному балу. И наконец настали Святки: мисс Грэйнджер потрясла общественность, явившись в приличном виде и под руку с дурмштрангским чемпионом Виктором Крамом, Гарри Поттер... очень экзотично смотрелся рядом с одной из мисс Патил, а любимый крестник надел парадную мантию с высоким воротом, в точности копировавшую его, Северуса, одеяние, и был бы весьма элегантен, если бы не его партнерша. Увы, мисс Паркинсон в своей мантии светло-розового бархата, обильно украшенной рюшами и бантами, выглядела, как гибрид шарпея и заливного из семги, и сводила на нет все усилия Драко быть галантным и блеснуть манерами: при взгляде на Панси глаза наследника Малфоев наполнялись тоскливым ужасом и обреченностью. После первого же быстрого танца он притворился больным и начинал надрывно кашлять, как только звучало вступление к следующей мелодии. Сам Северус против танцев ничего не имел, но успел пройтись только в одном туре вальса с МакГонагалл, когда был пойман и отбуксирован в розовый сад, разбитый на лужайке перед замком, трясущимся от ужаса Каркаровым. Тот, видите ли, вычитал в газетах нечто, стопроцентно подтверждающее возвращение Темного Лорда, и жаждал всесторонне обсудить это с кем-то, кто мог понять его терзания.

В саду мерцали, порхая с куста на куст, крохотные феи-светлячки, создавая излишне романтическую обстановку для отдыхающих на резных скамьях учеников, уже разгоряченных танцами и пуншем. Северус счел нужным нарушить эту идиллию. Если у него испортилось настроение из-за необходимости беседовать с Игорем, от которого он успешно прятался в замке почти два месяца, то почему не излить хотя бы часть своей желчи на парочки, расползшиеся по кустам? Чем он и занялся, раздвигая ветки своей волшебной палочкой, при этом злобно хмыкая и сыпля наказаниями направо и налево, благо студенты его Дома ни разу не попались (то ли заблаговременно ретировались, услышав его приближение, то ли изначально выбирали более укромные местечки). Попутно он урезонивал Игоря:

— Не вижу никаких причин для беспокойства. — "А они есть, эти причины, можешь мне поверить. Только не те, о которых ты думаешь..."

— Как ты можешь, Северус, закрывать глаза на происходящее? — тихо паниковал Каркаров, озираясь по сторонам: вдруг кто-то их подслушивает? — Тучи сгущаются все последние месяцы, и меня это очень тревожит... — "Какая патетика! — озлобленно думал Снейп. — Раньше надо было думать, до того, как вырастил полную школу темных магов, любой из которых с удовольствием сдаст тебя Милорду".

— Так беги, — "доброжелательно" посоветовал он бывшему коллеге. — Беги, я уж как-нибудь объясню твое бегство. "Угу, как-нибудь обыграю в свою пользу, не беспокойся". — Свернув за поворот, Снейп вдруг увидел впереди Поттера с Уизли. "А эти тут зачем, тоже целоваться, что ли?!"

— Что вы здесь делаете?

— Просто гуляем, — Уизли был предельно лаконичен, как будто прочел мысли профессора. — Правилами не запрещено.

Нужно было срочно развести подальше друг от друга Поттера с Каркаровым, поэтому Снейп ограничился рыком: "Ну и продолжайте гулять!" и унесся в своем классическом стиле — мантия надутым ветром парусом трепыхалась за его спиной, создавая завихряющиеся потоки воздуха. Расчет был верным: Игорь тут же последовал за Мастером Зелий, словно на привязи, скуля, что он боится и накручивая на палец свою козлиную бороденку. "Оторвет он ее когда-нибудь, распереживавшись", — злорадно предрек Северус про себя. Отделаться от дурмштрангца было очень сложно, вечер был напрочь испорчен. Ночь тоже оказалась... интересной.

Улегшись в постель около трех часов, профессор был разбужен задолго до рассвета тихим стуком в гостиной. Зная, что пароля от его комнат ни у кого (кроме Драко) нет, он не обеспокоился. Только тихо застонал, снова откидываясь на подушки и готовясь к очередному потоку жалоб — на Поттера, конечно... Открылась дверь спальни, стали слышны прерывистые всхлипывания.

— Ну, что опять? — сиплым со сна голосом недовольно спросил Северус. Еле различимая в полумраке дрожащая фигурка, захлебываясь рыданиями, кинулась ему под бок. "Везет мне сегодня на вибрирующих собеседников". — Драко? Что случилось?

— К-к-ре-ост-ный, — чувствовалось, что истерику тот решил устроить всерьез и надолго. — Крест-хлюп-ный...

— Я слушаю, слушаю. По какому поводу рыдаем?

Насмешка не оказала ожидаемого действия: снова залившись плачем, Драко уткнулся носом ему в ребра, промачивая ночную рубашку. Северус машинально обхватил мальчика за плечи, похлопал по спине между лопаток, другой рукой погладив по затылку.

— Драко? Если ты не скажешь мне, в чем дело, я не сумею тебе помочь. Дать тебе Успокаивающее зелье?

Не отняв лица от северусовой рубашки, Малфой отрицательно потряс головой.

— Нет? Тогда вдохни поглубже и успокойся. — Взяв с тумбочки волшебную палочку, он зажег свет и призвал из комода несколько носовых платков, отделанных вышивкой и кружевом, подарок Нарциссы, насильно достал лицо Драко из складок основательно промокшей сорочки и вытер ему глаза и нос. Тот судорожно вздохнул и...

— Поттер.

— Кто бы сомневался, — проворчал Северус, двумя пальцами оттягивая от тела мокрую холодную ткань. Палочкой высушил ее. — Что на этот раз?

— Он мне... приснился! Танцевал с этой своей Патил, а потом вдруг мы оказались в саду... — Драко снова всхлипнул: — Он... подошел... и... поцеловал меня! И руками... — Он опять нацелился на снейпову рубашку, но тот был настороже и не позволил очередного "погружения". — Наверно, он на меня какую-то порчу навел или духами приворотными полился, да, крестный? Я еще на балу от него глаз отвести не мог — пытаюсь в сторону глядеть, а там... Пэнси. А он — такой красивый сегодня был... а я... а потом... вот. — Малфой взял новый платок и зарылся в него, гулко трубя и потихоньку успокаиваясь.

Зато Снейпу стало неспокойно и тоскливо. "Почему я? Почему Люциус с Нарциссой не могли поговорить с сыном на эту тему? Почему эти белобрысые... Малфои, одним словом, настолько упивающиеся своей бисексуальностью, не удосужились предположить в наследнике ту же черту?! Мы сейчас имеем вполне закономерный результат хронической зацикленности Драко на гриффиндорце, странно, что я заранее не предвидел этого". Но лицо мужчины не выдало ни одной из этих мыслей крестнику, с надеждой глядевшему на него. Делать было нечего, и именно Северусу пришлось объяснить Драко, что "все в жизни бывает, и такое — тоже"... что Поттер здесь не виноват и наверняка не подозревает о его, Драко, переживаниях... что не стоит, тем не менее, питать какие-то надежды на благосклонность Золотого Мальчика... Почему?.. Потому что они с Поттером — по разные стороны баррикад... Потому что есть Малфой-старший и Волдеморт...

"А самое главное: потому что у Поттера (хоть он иногда и выглядит, будто все тяготы мира лежат на его плечах) в глазах пока — ни малейшего проблеска сексуальности, ни одной мысли о сексе — сплошь невинность и детская незамутненность. Попробуй Драко подкатить к нему — и ничего, кроме колоссального скандала и душевных травм для обоих, из этого не выйдет". Этого он крестнику, естественно, не сказал, ограничившись еще одним напоминанием об отношениях Слизерина и Гриффиндора, напоил его все-таки успокаивающим и отправил в спальню.

Остаток каникул Драко почти не выходил из слизеринского общежития, обдумывая полученную информацию, а с начала учебного семестра начал с новой силой изводить Поттера и К[sup]o[/sup]. Вопреки всей логике то, что объект страсти не был в курсе малфоевских страданий, выводило того из себя тем сильнее, чем невиннее выглядел гриффиндорец, заставляя подниматься на новые высоты мстительности. За историю с Хагридом и его происхождением, с некоторых пор будоражившую весь Хогвартс, Снейп даже пожурил его, сказав, что так откровенно сводить счеты с обозвавшим его сусликом преподавателем Ухода за Магическими Животными — слишком очевидно и недостойно слизеринской изобретательности. Но Драко был в ярости, и плевать хотел на Слизерин и достойность-недостойность методов:

— Суслик! Этот чертов великан назвал меня сусликом! — ругался он сразу после выговора крестного. — И это — учитель по Уходу! Да он даже в обычных животных не разбирается, а туда же — замахнулся на волшебных! Я — хорек! Хорек, а не какой-то там суслик! — визжал он в личной гостиной слизеринского декана, дав себе волю. Хищно оскалившись, Драко был как никогда похож на упомянутого зверька. — Я ему устрою, я ему покажу суслика! — Внезапно успокоившись и построжев, он одним движением руки привел в порядок растрепавшиеся волосы, развернул плечи и задрал подбородок, показав знаменитую фамильную осанку Малфоев и заявив с прохладцей в голосе: — Одно дело, когда маг ранга Хмури наказывает меня за реальную провинность. И совсем другое — когда какое-то необразованное быдло пытается воспользоваться чужими достижениями, чтобы лишний раз оскорбить меня. Я просто не имею права спустить ему это с рук. — И как будто впервые увидел Снейпа, сидевшего чуть поодаль в глубоком кресле: — Я понял, крестный, что ты мне пытался объяснить, спасибо. Учту на будущее.

Отвесив церемонный поклон, он прошествовал к выходу, оставив Северуса дивиться родовому умению Малфоев в пять секунд раздуть из мухи слона и сделаться смертельными врагами людей, не подозревающих об этом. Причем из-за совершеннейшей глупости с его, Снейпа, точки зрения. Впрочем, понять Драко он мог: испытав увлечение абсолютно неподходящим объектом, тот пытался дать выход своим эмоциям, хотя бы и со знаком минус. Достать самого Поттера у Дракончика были руки коротки и зубки недостаточно остры, а вот причинить ему косвенные страдания, через его друзей... Что ж, так или иначе, но крестник должен будет справиться со своими чувствами.

Подошло второе состязание Турнира, и Поттер выиграл его, воспользовавшись украденными из личных запасов Северуса жаброслями. Как он проник сквозь охранные чары Северуса, и главное — зачем восстановил потом? Надеялся, что Снейп дольше не заметит пропажи? Если так, то его расчет оправдался: произошедшее чуть раньше похищение шкуры бумсланга было обнаружено мгновенно из-за взломанной кладовой. Жабросли же, демонстративно сжеванные Поттером перед его знаменитым заплывом, заставили Северуса заподозрить неладное, но, успокоенный целостностью охранных заклинаний, в кладовую он полез нескоро.

Выяснив, что его личный запас снова пострадал, взбеленившийся Мастер Зелий на первом же уроке, который посетил четвертый курс Гриффиндора, воспользовался поводом (так любезно предоставленным ему мисс Грэйнджер и ее "Ведьминым досугом" со статьей о ней, Викторе Краме и Гарри Поттере, внаглую читаемой прямо на уроке), чтобы разделить Гриффиндорское Трио. Поттера он посадил на первую парту перед собой, предварительно поиздевавшись, чтобы вывести из равновесия. Сам Северус уселся за свой стол и стал наблюдать, как дрожащий от ярости мальчишка раскладывает вещи и ожесточенно толчет в ступке скарабеев, явно представляя на их месте профессора Зельеделия. Когда класс успокоился после внеплановых перемещений, и все занялись делом, Снейп сказал очень тихо, так, чтобы кроме Поттера его никто не слышал:

— О вас, Поттер, слишком много пишут, и слава, похоже, совсем вскружила вам голову. — Тот промолчал, не настроенный потерять ни одного балла с Гриффиндора. — Вам, может, кажется, что весь волшебный мир от вас без ума? Лично мне нет никакого дела до того, сколько раз вашу фотографию печатали в газетах, для меня вы — всего лишь мальчишка, считающий, будто школьные правила не для него. — Поттер ссыпал в котел перетертых в пыль скарабеев и начал резать корень имбиря трясущимися от злости руками, не поднимая глаз и делая вид, что не слышал ничего, сказанного Северусом, и профессор угрожающе-вкрадчивым тоном продолжил: — Так вот, Поттер, еще раз попробуете забраться в мой кабинет — не погляжу, что вы — знаменитость, и...

— Близко к вашему кабинету не подходил! — огрызнулся Поттер, забыв о своей мнимой глухоте. На что Снейп буквально зашипел от злобы, буравя взглядом мальчика:

— Не врите! Шкура бумсланга и жабросли — из моего запаса, и я знаю, кто их украл.

Поттер широко раскрытыми глазами, не мигая, смотрел в глаза Снейпу, слишком смело и честно, чтобы это было правдой, цедя при этом сквозь зубы: "Не понимаю, о чем вы говорите". Северус припугнул его Веритасерумом, и мальчишке стало заметно не по себе. Страха не было, видимо, ингредиенты действительно брал не он, но что-то определенно знал. Как и всегда, впрочем: чего стоили только его шпионские потуги, когда спустя несколько минут в класс пришел Каркаров и начал играть у Северуса на нервах, требуя разговора и чуть ли не обнажая Метку прямо перед студентами. Казалось, кончики ушей Поттера торчат из-за котла, присев за которым, он размазывал по полу что-то разлитое им в конце урока. На окрик профессора "Вы что здесь делаете?" прилежный студент, снова глядя на Снейпа преувеличенно невинными глазами, предъявил мокрую тряпку и заявил:

— Вот собираю желчь броненосца, профессор. — Встревоженный и злой Каркаров вылетел из класса, резко развернувшись на каблуках, следом за ним убрался и Поттер. "Болван, всю кожу на руках себе сожжет этой желчью", — отвлеченно отметил Снейп, в то же время думая о своем: его Метка, точно как и у Игоря поблекшая и еле заметная после падения Волдеморта, сейчас оживала и наливалась чернотой. Еще сильнее и четче, чем раньше, и это могло означать только одно: Лорд возвращается, будучи еще сильнее прежнего.

И он вернулся. В финале Турнира Гарри Поттер и Седрик Диггори одновременно дошли до середины состязательного лабиринта и вместе взялись за ручки Кубка Трех Волшебников. Вместе и исчезли, а вернулся один Поттер... спустя много времени и с телом Диггори. Выяснилось, что пара этих часов стала судьбоносным моментом: Волдеморт возродился, Пожиратели Смерти вернулись к служению своему господину, лже-Хмури был разоблачен как бежавший из Азкабана Барти Крауч-младший, предварительно почти успев убить Поттера, министр Фадж устроил до отвращения предсказуемую истерику с отказом принять действительность в лице Темного Лорда...

А Северус был вынужден, следуя договоренности с Дамблдором, принять роль шпиона и отправиться к Волдеморту, вынести наказание за несвоевременную явку и, ежесекундно рискуя своей жизнью, бесконечно лгать, лгать, лгать...

Летних каникул для него не было — Северус все лето провел, шпионя для двух сторон, варя различные зелья для них же, вынужденно общаясь при этом с Сириусом Блэком, о котором заставлял себя не думать со времени его побега из-под стражи в Хогвартсе. Поцелуя дементора проклятой псине (анимагический образ Блэка несказанно развлекал Северуса) удалось избежать, но его ждала незавидная участь: быть запертым в стенах нынешнего штаба Ордена Феникса, старого и далеко не всегда слушавшегося своего хозяина дома, "дома благородной семьи Блэк" с портретами предков, проклинающих "позор рода", со старым сумасшедшим домовым эльфом. Блэк выполнял функции держателя гостиницы, руководил уборкой и очисткой дома от всевозможной нечисти, во множестве расплодившейся за те годы, что хозяин сидел в Азкабане, а дом, соответственно, не использовался.

Блэки никогда не скрывали, что являются темными магами, и их родовое гнездо соответствовало репутации семьи: двери норовили открываться, только стукнув тебя по лбу, а захлопываться, обязательно поддав тебе под зад, занавески и одежда на вешалках запросто могли придушить зазевавшегося гостя, мелкие предметы в шкафах в любой момент были не прочь уколоть, порезать, или укусить неосторожную руку берущего. Весь этот бардак подчинялся только законному хозяину, что приковывало Блэка к штабу, приводя отпрыска древнего рода в бешенство и доставляя немало удовольствия веселящемуся Снейпу, отпускавшему шуточки о полезности Блэка как домохозяйки и о том, что тот прохлаждается в теньке, пока другие рискуют жизнью.

Во всяком случае, ему такие подначки казались детскими шутками. Не веря своим глазам, Северус наблюдал, как последний из Блэков норовит вцепиться ему в горло за какую-то глупость, которой Малфой Поттера и на первом курсе разозлить не смог. "А-а-а, не нра-авится, — вначале удовлетворенно говорил он про себя, озвучив очередную гадость из тех самых, которые Блэк с Поттером-старшим щедро изливали на него во времена учебы. — Да что с ним такое?" — стал он недоумевать чуть позже: реакция противника была неадекватно бурной. А когда на вопрос "Как здоровье любимой мамочки?", хоть и заданный предельно ехидным тоном, бешеная псина стала трансформироваться и кидаться на Снейпа, тот понял, что пора идти к Дамблдору и сообщать, что Азкабан не прошел даром для Сириуса Блэка; неизвестно, в какой степени, но психика его явно пострадала.

Альбус, как всегда понимающе покивав, объяснил Мастеру Зелий:

— Северус, мальчик мой, почти все то время, которое ты проработал в Хогвартсе — обучал детей своему предмету (взяв на себя при этом большую ответственность, кстати), заботился о студентах своего факультета, совершенствовался в своем искусстве, изобретал новые рецепты, писал научные работы, переписывался с коллегами из других городов и стран, общался с родителями учеников и другими преподавателями, совершал визиты и принимал гостей... (Не надо делать такую мину, я знаю, что ты не злоупотребляешь своим правом приглашать в гости друзей.) Так вот, как я уже говорил, ты взрослел и развивался как личность, а в это самое время Сириус находился в Азкабане под властью дементоров, как известно, заставляющих людей вспоминать и вспоминать худшие моменты их жизни, раз за разом. Жизнь этих несчастных заканчивается как таковая под сенью этого мрачного места, они погружаются в свои воспоминания, зацикливаются на них, переживая и пережевывая до бесконечности свои самые плохие переживания. О каком развитии может идти речь? Ненависть и жажда мести Петтигрю не были положительными эмоциями, но хотя бы не дали Сириусу деградировать, подобно остальным узникам... Но это всего лишь означает, что его интеллектуальный и эмоциональный уровень соответствует приблизительно двадцати одному-двадцати двум годам, и равным соперником для человека, шестнадцать лет преподающего одну из самых сложных дисциплин в одном из самых сильных маго-учебных заведений, он не является.

Северусу стало стыдно. Не из-за мягкого выговора Дамблдора (Мерлин избавь!), а потому, что не дал себе труда самому обдумать ситуацию и прийти к тому же очевидному выводу, вместо этого принимая Блэка всерьез. Любви к Хранителю штаба Ордена ему это не добавило, но возникшая брезгливая жалость заставляла, по крайней мере, покидать дом 12 по Гриммолд-плейс сразу же по окончании собраний, не задерживаясь на ужины в обществе семьи Уизли и Поттера с Грэйнджер. В сторону своих студентов он вообще старался не смотреть, будучи уверен, что успеет до тошноты наглядеться на них на пятом курсе. И был прав, конечно.

На пятом году их знакомства с Поттером приключилось то, чего никто не планировал и не ждал, хотя предсказать это было бы несложно. Но Дамблдор был занят делами Ордена Феникса, противостоянием Волдеморту и попытками не дать Фаджу погрузить магическое сообщество головой в песок, подобно страусам, не желающим видеть опасность. (Сам Снейп никогда не мог понять людей, доверивших управление магической частью Англии этой воинствующей серости в нелепой зеленой шляпе.) Соответственно, Минерва была полностью погружена в дела школы, больше никого из членов Ордена поблизости не было (Хагрид не в счет, разумеется), поэтому присмотр за Поттером в Хогвартсе осуществлял только Снейп.

Именно он и стал свидетелем всех прелестей этого события — переходного возраста подростка, что в исполнении такого сильного мага, как Поттер, было, прямо сказать, жутковато. Еще летом Альбус, с которым Снейп поделился своими наблюдениями, прямо предупредил профессора Зельеделия о необходимости сдерживаться "хотя бы тому, кто старше и умнее", сказав:

— Я знаю, Северус, что ты любишь придираться к Гарри, и обычно закрываю на это глаза, предоставляя вам разбираться самим. Но сейчас я попрошу тебя ограничиваться сугубо замечаниями по существу. Есть у меня одно подозрение, довольно неприятное и нуждающееся в проверке, что с мальчиком не все в порядке... — и величественно удалился, популярно объяснив на прощание, что в случае открытого конфликта мальчик может не сдержаться, и то, что останется от Мастера Зелий, не сможет склеить даже такая искусница, как мадам Помфри.

Тогда Северус только стиснул зубы на такую детскую подначку и принципиально дал себе обещание: не менять привычек и вести себя, как прежде. Встречаясь с Поттером в доме на Гриммолд-плэйс, он просто игнорировал подростка, но не мог не признать правоты старого волшебника: хронически дурное настроение на фоне гормонального перепада (по-человечески понятного, но, тем не менее, имевшего слишком неприятные последствия), периодические срывы и потеря контроля над магией... Дурная сила перла из Поттера волнами, которые он не мог и не хотел сдерживать. И, разумеется, это должно было произойти именно в то время, когда все газеты только и вопили о сумасшествии и опасности для окружающих Золотого Мальчика...

На первом же уроке этого года Поттер вместо безобидного Умиротворяющего бальзама умудрился сварить сильнейшее Взрывное зелье, которое могло бы затмить все достижения Лонгботтома на пирохимическом поприще.

— Поттер, что это, по-вашему, такое? — спросил Северус, желая понять только одно по лицу "преступника": случайным ли было такое вредительство?

— Умиротворяющий бальзам, — процедил сквозь зубы мальчишка, явно приготовившись к неприятностям.

— Скажите мне, Поттер, вы читать умеете? — изо всех сил сдерживаясь, прошелестел Мастер Зелий.

— Умею.

— Тогда прочтите, пожалуйста, третий пункт инструкции.

— "Добавить толченого лунного камня, помешать три раза против часовой стрелки, варить на слабом огне семь минут, затем добавить две капли сиропа чемерицы", — голос его становился все тише с каждым произнесенным словом.

Дело, конечно, было не только в забытой чемерице, но и в опалите, цапнутом Поттером из коробки вместо лунного камня, но такие сведения Снейп студентам сообщать не намеревался (и уж точно — пока близнецы Уизли не покинут данного учебного заведения). Опасной субстанции, меж тем, оставалось лишь остыть до комнатной температуры, и малейшей детонации хватило бы, чтобы от Хогвартса осталась только половина... но Северус успел удалить ее с помощью Scourgify. Облегченно вздохнув, он задал на дом двенадцатидюймовое сочинение о свойствах лунного камня и его использовании в зельеварении, когда буквально всей кожей ощутил накатившую на него неприязнь и обиду Поттера, демонстративно шлепнувшегося на стул и сложившего руки на груди, пока остальные сдавали образцы готовых зелий для проверки.

Неприятное чувство deja vu заставило Снейпа похолодеть: сколько раз он вот так же стоял перед Темным Лордом, буравившим его тяжелым взглядом? Сколько раз такие же волны недовольства, электрическими разрядами пощипывающие открытые части тела, являлись предвестниками серьезного наказания? Парочки Crucio, например?

Взяв себя в руки, он провел следующее занятие, совместное для второго курса Гриффиндора и Слизерина, не давших ему ни на секунду отвлечься и рассеять внимание. По окончании урока Северус отправился в учительскую — у него было "окно" в расписании, которым он собирался воспользоваться, чтобы выпить кофе, обдумать происшествие и решить: стоит ли оповещать Дамблдора о случившемся. Чем и занимался, разглядывая дождь за окном, когда в учительскую со странным выражением лица вошла декан Гриффиндора, тоже направляясь к огромному медному кофейнику.

— Что случилось, Минерва? — без интереса спросил Снейп.

— Мистер Поттер. — Она хмыкнула, увидев вопросительно поднятую бровь Северуса, и объяснила: — Сейчас был у меня в кабинете: успел поскандалить с профессором Амбридж, и она прислала мне записку о его "недопустимом поведении".

— Почему меня это не удивляет? — подчеркнул интонацией Снейп.

— Потому что ты предвзято относишься к Гарри, и сам прекрасно это знаешь, — привычно парировала МакГонагалл. — В самом деле, Северус, все остальные преподаватели обычно хвалят мне Гарри. Он старательный, в меру ответственный ученик и почтительно относится к старшим. — Строгим взглядом она остановила Снейпа, уже открывшего рот, чтобы возразить ей: — А твое мнение, молодой человек, мне давно известно, можешь не трудиться повторять его! — Рефлекс, выработанный еще во времена, когда она была его профессором, заставил мужчину закрыть рот и опустить глаза. А старая кошка, довольная собой, продолжала, как ни в чем не бывало:

— Меня поразило не то, что Долорес смогла за полчаса довести Гарри до кипения, нет. Просто... за всей этой суетой из-за Того-Кого-Нельзя-Называть и роли Поттера в предстоящей борьбе, я порой забываю — какой же он еще, в сущности, ребенок, и напоминание слегка выбивает из колеи. Как сейчас, когда я ругала Гарри за ссору с Амбридж, а он смотрел на меня с типичной детской миной какие-же-все-взрослые-дураки и с серьезным видом объяснял мне, что Министерство хочет вмешаться в дела Хогвартса. Будто сам понял это не из разъяснений Гермионы Грэйнджер.

— Я тоже считаю, что мисс Грэйнджер — единственный мозг этой команды, — удалось вставить Северусу. Продолжить тему относительной разумности гриффиндорцев вообще и Поттера в частности ему не дали, костлявый палец предводительницы "львов" нацелился ему в нос:

— Не смей порочить мой факультет! — И тут же прыснула от смеха, пояснив: — У тебя сейчас такое же выражение лица, как давеча у юного Гарри. Я сразу вспомнила, как много раз наблюдала за тобой, пока ты разговаривал с Альбусом. Ох, это — отдельное удовольствие...

И МакГонагалл ушла, забрав с собой большую кружку с кофе и оставив Снейпа кисло размышлять о том, что приятно, с одной стороны, когда его считают достаточно молодым для "детских эмоций". А с другой — жутко раздражает, когда твои коллеги являются твоими же бывшими преподавателями, помнят тебя сопливым первокурсником и не стесняются напоминать об этом.

В первое же воскресенье октября Мундунгус Флетчер оповестил членов Ордена Феникса о вскрытом им "заговоре" учеников Хогвартса, избравших Гарри Поттера своим преподавателем ЗоТИ, и Снейпа безмерно раздражала та смесь гордости и беспокойства, которая светилась в глазах МакГонагалл и Дамблдора, Билла и Молли Уизли, когда те говорили о "подрастающей смене", "будущих членах Ордена Феникса" и прочей выспренной чуши.

"Поттеру было бы разумнее затаиться и не вступать в открытый конфликт с Генеральным Инспектором Хогвартса, и — через нее — с министром. А, с другой стороны, когда это доводы разума влияли на последователей Годрика? Вон у самого Поттера на руке все четче и глубже становится шрам в виде надписи "Я не должен лгать", но это только сильнее побуждает его к действию". Северус даже поговорил с Альбусом на эту тему, но тот лишь развел лиловыми рукавами:

— Я не вправе вмешиваться в методы преподавания Долорес до тех пор, пока Гарри не подаст мне официальную жалобу, ты ведь знаешь, Северус. Сколько времени уже тянется ваше противостояние, а мальчик ни разу не пожаловался на тебя. Так что не думаю, что и в случае с профессором Амбридж мы услышим от него хоть слово.

— Да он просто слишком тупой, чтобы догадаться о такой возможности! — пробурчал профессор Зельеделия, но со временем был вынужден признать, что для Золотого Мальчика, похоже, стало делом чести достать старую жабу раньше, чем она его, и успешное обучение членов Армии Дамблдора доказало правоту его догадок.

Ноябрьский матч по квиддичу Гриффиндор-Слизерин последним был проигран, взбешенный Малфой чувствительно прошелся по родословным Уизли и Поттера, а в ответ был избит ими так, что провел бессонную ночь в больничном крыле, сращивая сломанную челюсть и залечивая сильные ушибы. Пришедший проведать его Снейп безжалостно оборвал шепелявый скулеж сквозь наложенную шину:

— Может, теперь ты научишься придерживать свой язык! Скажи еще спасибо, что Поттер — не загонщик: в кулаке у него был снитч, а не бита! И второго из близнецов поймали вовремя, а то мало бы тебе не было... Инспектор им, конечно, запретила квиддич, но мне все сильнее кажется, что и это не поможет команде Слизерина! — Он хотел было проехаться по "немотивированной агрессии на почве безответной любви", но вовремя удержался, прикусив язык: есть вещи, которые близкие люди не имеют права говорить друг другу, если хотят и дальше оставаться в близких отношениях. Пробурчав: "Я очень недоволен", Северус оставил Драко на попечении вошедшей мадам Помфри и покинул больницу.

Жизнь Хогвартса постепенно налаживалась, студенты более-менее притерпелись к присутствию в замке министерского инспектора. Приближалось Рождество, когда еще одна из мин замедленного действия ("Ита-ак, господа, вашему вниманию представляется целая серия под общим названием "Гарри Поттер!..") взорвалась за несколько дней до сочельника.

Сначала была нездоровая тишина в школе, вскоре нашедшая свое объяснение отсутствием в Хогвартсе всех поголовно Уизли и Поттера в придачу, лишь Гермиона Грэйнджер бродила одна-одинешенька по коридорам замка, выполняя свои обязанности старосты и дожидаясь официального окончания семестра. Попутно она пряталась от дотошных расспросов Амбридж, которая буквально позеленела от злобы, что самые "любимые" ее ученики улизнули у нее из-под носа. Северус как раз находился в кабинете директора, когда Генеральный "Инквизитор" Хогвартса ворвалась туда после завтрака в Большом зале, где и выяснилась недостача учащихся, — выпучившая глаза и запыхавшаяся от быстрой ходьбы. Приложив руку к объемистой груди и глубоко вздохнув, она заверещала своим девчоночьим голоском, который так не подходил ее жабьей внешности ("И сущности", добавил мысленно Северус):

— Дамблдор! Что происходит? Почему половина учеников не присутствует на занятиях?

— Успокойтесь, Долорес, — прохладно-вежливо встретил ее директор, снова садясь за свой стол, из-за которого встал при ее появлении. Еще за завтраком Снейп заметил, что Альбус и Минерва выглядят обеспокоенными и утомленными, будто не спали всю ночь. Вкупе с только что озвученным Амбридж фактом, это вызвало цепочку неприятных ассоциаций: младшие Уизли — старшие Уизли — Орден Феникса — дежурства в Отделе тайн, и его мысли тут же получили подтверждение:

— Не надо преувеличивать, Долорес — не половина учащихся, а только четверо детей Уизли и их друг Гарри Поттер, хотя близнецы своими шалостями частенько создают впечатление, что их втрое больше... Мистер Уизли находится в больнице Святого Мунго, и я дал им разрешение навестить его, покинув школу на день раньше. А сейчас — не хотите ли присоединиться к нам с профессором Снейпом за чашечкой чаю? С лимонным тортом?

— Нет, спасибо, — трясясь от злости, отрезала Амбридж, — я уже пила за завтраком. У меня сейчас урок у третьего курса Рэйвенкло, — с чем и покинула кабинет директора. Двое волшебников остались наедине.

— Хочешь чего-то покрепче к чаю, чем меренга с лимонным кремом? — устало спросил Альбус, снимая свои очки-половинки и массируя тонкими сухими пальцами переносицу. Снейп засмотрелся на это редкое зрелище — человека, крючковатый нос которого был еще длиннее его собственного, ставшего притчей во языцех, но почему-то совершенно не привлекал к себе внимания. — Нет? А я, пожалуй, плесну себе капельку бренди.

Он выполнил сказанное, призвав из застекленного шкафа бутылку с янтарной жидкостью.

— Сегодня ночью подтвердились мои самые неприятные опасения, о которых я говорил тебе летом. А именно — о связи Гарри Поттера с Волдемортом посредством шрама на лбу мальчика. Я постоянно и пристально наблюдаю за Гарри, и заметил, как испортился у него характер в последнее время. Нет, неправда: не характер — общий настрой... Так сильно, что напрашивалась мысль о влиянии извне, которая, как я уже сказал, нашла свое подтверждение. Сегодня ночью, когда Артур Уизли находился на дежурстве, в Министерство проникла огромная змея, любимица Волдеморта, к тому же управляемая им в этот момент. Не вовремя задремавшего Артура спасло только то, что в разуме змеи одновременно оказался и Гарри. — Он кивнул, глядя, как взлетели подвижные брови профессора Зельеделия: — Да, через легилименционную связь с Томом. Мальчик поднял тревогу, Минерва привела его ко мне, и Артура доставили в больницу. Но боюсь, что и Том почувствовал наличие этой связи и теперь попробует воспользоваться ею, сделать мальчика своим послушным орудием, чего, как ты понимаешь, нельзя допустить. Уже давно Гарри жалуется друзьям на головные боли...

— Так вот почему Поппи каждый месяц требует от меня восстанавливать ее запасы Антимигренного зелья!

— Ну-ну, не один же юный Гарри пользуется ее услугами, — снисходительно заметил директор. — Тем не менее, никому из преподавателей, и мне в том числе, мальчик не пожаловался, считая в своей депрессии, что до него никому нет дела, а я сам... К превеликому сожалению, я не мог с ним поговорить, не увидев того хищного выражения, что когда-то так настораживало меня, диссонируя с невинным личиком Тома Реддла... При этом я обращал внимание, что никто другой у Гарри такой реакции не вызывает, следовательно — дело во мне...

Дальше пошел разговор о чисто организационных вопросах, Северус для проформы поотпирался от занятий окклюменцией с Поттером, надеясь, что всепроникающий взгляд Альбуса не заметит его не до конца замаскированной радости. Эта несколько мстительная радость — во время будущих уроков из первых рук узнать ответы на многие свои вопросы, отгадки многих тайн — как на крыльях вынесла его из покоев Дамблдора, и Северус в своей классической манере пронесся по празднично украшенным переходам древнего замка.

В последний день каникул, в субботу, он посетил штаб Ордена Феникса, где и находился "сосуд тайн". Пройдя на кухню и попросив находящуюся там Молли Уизли сообщить Поттеру о его желании поговорить, Снейп уселся за стол напротив хозяина дома, делавшего вид, будто наизусть заучивает письмо Дамблдора, принесенное ему Северусом и объяснявшее суть его дела к Поттеру. Они в электризующей воздух неприязни глядели в разные стороны, когда напряженное молчание было нарушено сначала дробным топотом на лестнице, а потом — вежливым кашлем вошедшего в дверь Гарри Поттера. Без всякой легилименции можно было увидеть, что подросток полон самых дурных предчувствий. "И он прав", мысленно засмеялся Северус. Первая же фраза, обращенная им к Поттеру, стала причиной небольшой свары, устроенной Блэком, желавшим показать, кто в доме хозяин. Снейп довольно легко поставил анимага на место и, злорадно усмехаясь, снова обратился к Надежде Магического Мира:

— Директор послал меня передать вам его желание, Поттер, чтобы в новом семестре вы изучали окклюменцию. — И еще больше скривился, отвечая ничего не понявшему и переспросившему мальчику: — Окклюменцию, Поттер, магическую защиту ума от проникновений извне. Малоизвестный раздел магии, но крайне полезный. — На выпаленное подростком: "Почему я должен изучать эту окклю... как ее?" Северус хладнокровно ответил: — Так считает нужным директор.

Назначение времени и места занятий, а также сообщение, что обучать его будет именно профессор Снейп, заставило мальчишку позеленеть, а Блэка — начать очередной скандал, в ходе которого они почти устроили дуэль прямо в кухне. Сначала их остановил Поттер, перепрыгнувший через стол и вставший между ними, раскинув руки, а затем — прибытие из больницы счастливого семейства Уизли. Опомнившийся Снейп ушел, досадуя, что чертов Блэк до сих пор способен спровоцировать его на глупую драку.

Аппарировав на опушку Запретного леса, Северус пошел к замку. "А мальчишка-то вцепился в крестного, — мелькнула ехидная мысль. — То ли считает его более опасным, чем я, а то ли — более неуравновешенным. Обычно человек, вмешивающийся в схватку, поворачивается спиной к тому, кого защищает, либо — кому доверяет. А Поттер встал лицом к Блэку, желая контролировать ситуацию. Вот уж не знаю: льстит ли мне такое отношение? — Еще поразмыслив над этим вопросом, он счел: — Нет, не льстит. А гриффиндорский гаденыш наверняка считает бывшего Мародера заведомо сильнее, потому и защищал более слабого, с его точки зрения".

Настроение испортилось, уже утром понедельника Гриффиндор прочувствовал последствия этого. И не только они — предвкушение Северусом вечерних "индивидуальных занятий" очень негативно сказалось на количестве баллов всех факультетов (кроме его собственного, разумеется). Вечером же явившийся на свое первое занятие окклюменции (и предположительно ничего не знающий о ней) Поттер удивил его.

Стены комнаты в почти полной темноте еще сильнее, чем обычно, напоминали стенки аквариума из-за закрывающих их стеклянных сосудов со всевозможными препаратами в разноцветных зельях, но вошедший подросток привычно не обратил на них внимания, сразу приковавшись взглядом к Думосбору, стоявшему на столе, и явно узнавая этот предмет. "Ну, и где он мог увидеть раньше достаточно редкий артефакт?" — подумал Северус, произнеся вслух:

— Закройте за собой дверь, Поттер.

Тот исполнил приказ и вернулся в комнату, волоча ноги, как будто на пути к эшафоту. Северус объяснил ему цель окклюменции вообще и смысл их занятий в частности, предварительно будучи вынужден устроить небольшой воспитательный момент: наглый мальчишка напрочь был лишен чувства такта и уважения к преподавателю, субординацию он соблюдал только, когда от него этого настоятельно и недвусмысленно требовали. Свое "сэр" он по буквам выдавливал из глотки, лишь встречаясь с взглядом Снейпа, и то оно звучало, как плевок в лицо, а не знак уважения к старшему. Ему явно не нравилась сама идея дополнительных занятий, не нравилось, что кто-то будет копаться в его голове ("читать мысли", как он это назвал) и не нравилось, что этот кто-то — Снейп; уроки не обещали быть легкими ни для одной из сторон.

Размышляя о своей тактике, Северус машинально водил по губам длинным тонким пальцем, наблюдая, как яркие глаза мальчишки загипнотизированно следуют за ним туда-сюда, словно у кошки на старых бабушкиных ходиках. Сам же профессор в это время обдумывал по возможности корректный ответ на "гениальный" вопрос Поттера: зачем изучать окклюменцию, если Хогвартс огражден древними чарами, обеспечивающими физическую и духовную безопасность тем, кто находится на его территории?

— Обычные законы на вас, по-видимому, не распространяются, Поттер. Заклинание, которое не смогло вас убить, кажется, создало некую связь между вами и Темным Лордом. По всем признакам, в те периоды, когда ваш ум наиболее расслаблен и уязвим — например, во сне, — вы улавливаете мысли и эмоции Темного Лорда. Директор считает, что этому надо положить конец. Он хочет, чтобы я научил вас закрывать свой ум от Темного Лорда.

Мальчишка пробовал упираться, демонстрируя гриффиндорское благородство и самопожертвование, говорил, что может таким образом шпионить, принося пользу. Северусу пришлось еще несколько раз напоминать ему о манерах, но Поттера не пугал больше гнев профессора: он нащупал кончик интриги и собирался, потянув за него, постепенно распутать всю. Вытянувшись в струнку на самом краешке кресла, в которое усадил его Снейп, он весь напрягся, словно приготовившись взлететь, и пожирал учителя глазами, но тот отрезал:

— Темному Лорду теперь известно, что вы имеете доступ к его мыслям и чувствам — вот что главное. Кроме того, он сделал вывод, что этот процесс — обоюдный. Иначе говоря, что он сам может иметь доступ к вашим мыслям и чувствам.

— И может заставить меня делать то, что ему надо? — спросил Поттер и, поймав бешеный взгляд Снейпа, поспешно добавил: — Сэр.

— Возможно, — заставил себя сдержаться Северус. — Что возвращает нас к окклюменции. — Он стряхнул в Думосбор несколько неприятных воспоминаний, которые не должен был увидеть Поттер (если вдруг обладает такими же врожденными способностями к Магии Разума, как сам профессор), убрал сосуд на полку и снова устроился в своем кресле:

— Встаньте, Поттер, и возьмите вашу волшебную палочку. Можете с ее помощью обезоружить меня или защититься любым иным способом, — тихо сказал профессор. Мальчик отчаянно трусил, но старался не показывать вида, нервно спросив, как на приеме у стоматолога: — Что вы собираетесь делать?

— Я попытаюсь проникнуть в ваше сознание, посмотрим, как вы сопротивляетесь. Я слышал, что вы способны сопротивляться заклинанию Империус, а подобные усилия требуются и здесь. Теперь соберитесь. Legillimens! — И почти захлебнулся яркими эмоциями, вдруг хлынувшими на него.

...Омерзительно толстый маленький мальчик едет перед ним на новеньком красном велосипеде, сердце его лопается от зависти... Он сидит на дереве, под которым беснуется, встав на задние лапы, скребя кору когтями, здоровенный бульдог, какие-то люди стоят внизу и смеются над ним... Голос Волшебной Шляпы в полной темноте спрашивает: "Не Слизерин, нет? Ты мог бы там преуспеть..." Гермиона Грэйнджер лежит на больничной койке, ее можно узнать только по спутанной гриве каштановых волос, все лицо у нее покрыто густой черной шерстью... Огромное количество дементоров, не меньше сотни, надвигается на него возле темного озера... Он стоит под омелой, и Чжоу Чанг, качая тем, что она считает бедрами, приближается к нему... "Чанг? Ну-ка, ну-ка...", — но вдруг раздается голос: "Ты этого не увидишь, это только мое".

Грохнувшийся на колени Поттер на секунду, видимо, потерял сознание, так как бесконтрольная магия пыхнула от него в сторону профессора злым протуберанцем. Отклонить ее было невозможно, и Северус только автоматически прикрыл рукой глаза. По запястью словно плетью хлестнуло, мгновенно вспух красный рубец, как от ожога... Еще раз:

— Очистите сознание, Поттер, освободитесь от всех эмоций... Почему вы не слушаетесь, Поттер? Вам не хватает дисциплины. Ну, сосредоточиться!.. Раз... два... три... Legillimens!

...Прямо перед ним жуткая морда огромного черного дракона, блестящие от слюны клыки чуть разомкнуты, сейчас он раскроет пасть до конца и дыхнет огнем... Навечно молодые Джеймс и Лили Поттеры, ласково улыбаясь, машут ему руками из-за старого матового стекла... Седрик Диггори лежит на земле, глядя прямо на него пустыми мертвыми глазами... Больно, как это больно, это я виноват...

— Н-Е-Е-Е-Т! — жуткий вопль заставил стеклянные банки тихонько зазвенеть. Поттер снова стоял на коленях, обхватив лицо ладонями. Сердце Северуса в ужасе колотилось, пытаясь вырваться сквозь ставшую тесной грудную клетку: подростковые гиперреакции оказались чрезмерной нагрузкой для организма взрослого мужчины. "Так и до инфаркта недалеко", — подумал Северус — потный, бледный, задыхающийся, а потому — еще более злой:

— Встать! Вы не стараетесь, не прилагаете усилий, впускаете меня в воспоминания, которых страшитесь, сами даете мне оружие!

Мальчишка выглядел нисколько не лучше, но еще и имел силы огрызаться сквозь стиснутые зубы, чем привел Снейпа в бешенство, и он рявкнул:

— Подавите гнев, возьмите себя в руки!.. Еще раз! Приготовиться! Legillimens!

...Толстый усатый мужчина, похожий на беременного моржа, забивает гвоздями почтовый ящик... Сотня дементоров движется к нему через озеро... "Что? Еще раз?!" По коридору без окон он куда-то бежит с Артуром Уизли, они приближаются к черной двери Отдела тайн, но Артур уводит его налево, вниз по каменной лестнице, к старому залу суда... "Ничего себе, значит, Поттера судили в зале для военных преступников, с усиленной защитой? Так боятся?.." Он снял заклятие. Вопль Поттера "Я ЗНАЮ!", в котором звучало торжество, стал неожиданностью. "Что, скажите на милость, такого важного можно извлечь из секундного воспоминания?" Но некоторые смогли:

— Что находится в Отделе тайн, сэр?.. Коридор, который я сейчас видел, он снится мне несколько месяцев... и я только что его узнал. Он ведет в Отдел тайн, и Волдеморту что-то оттуда нужно...

— Я запретил вам произносить имя Темного Лорда! — Они смотрели друг на друга с равной яростью, и Снейп нарочито равнодушным тоном сказал: — В Отделе тайн много всякого, Поттер, но мало такого, что вы в состоянии понять, и ничего, что вас касалось бы. Явитесь в среду, в то же время. Мы продолжим работу. Каждую ночь вы должны освобождаться от всех эмоций, очистив и опустошив сознание, добиваясь полного покоя... И предупреждаю, Поттер, если вы не упражнялись, от меня это не укроется.

Мальчик апатично соглашался с каждым утверждением Северуса, не особо прислушиваясь. "Его глаза кажутся более светлыми из-за сузившихся зрачков, лицо стало зеленовато-бледным, одна ладонь потирает влажный от испарины лоб, другая неосознанным движением ощупывает карман мантии, где наверняка лежит пузырек Антимигренного зелья — все признаки головной боли налицо... Скоро Поппи опять придет с просьбами о зельях для лазарета", — отметил Снейп, выпроваживая Поттера.

Их уроки продолжились — с тем же результатом. Не намечалось ни малейших успехов, и Снейп был вынужден констатировать в своем отчете Дамблдору, что с обучением Поттера потерпел сокрушительное фиаско. Нельзя даже сказать, что у подростка отсутствовали необходимые для этого раздела магии данные. Но Северус мог обучать его только так, как в свое время учили его: приводить в самые неприятные и болезненные воспоминания, чтобы возмущенное сознание (характер, гордость — назови, как хочешь...) взбунтовалось и нашло способ выставить барьер агрессивному влиянию. Он сам на первом же занятии выбросил профессора Слагхорна из своего разума, в дальнейшем только шлифуя и совершенствуя это умение. Но Поттер...

Как уже выяснил Северус, живя у маглов, мальчишка был приучен к унижениям, относился к ним весьма буднично; постоянный и непрекращающийся интерес к нему со стороны окружающих лишил его всякой личной жизни; он не имел ни одного секрета, которого не знал бы кто-то еще. И не то, чтобы у него не было гордости. Наличествовала, разумеется. Но была также и привычка, в развитии которой профессор Зельеделия сыграл заметную роль, третируя Золотого Мальчика в течение пяти лет — привычка, сцепив зубы, глотать оскорбления.

К сожалению, воспитательные моменты, устраиваемые Северусом "любимому ученику", учили того жизни, но были очень вредны с точки зрения окклюменции: мальчик должен был защищаться, выстраивать барьер вокруг своего сознания, а вместо этого инертно пропускал профессора, куда тому было угодно. Он истощал свои силы, постепенно превращаясь в своего рода антенну, тончайше ориентированную на настроения и чувства Волдеморта. Когда Северус увидел в его воспоминаниях недавний разговор Лорда с Руквудом (при котором сам присутствовал) и понял, что двухмесячные труды пошли прахом, то не удержался и спровоцировал Поттера на такую вспышку ненависти, которой потом был не рад. О да, мальчик без труда вышвырнул его из своего сознания, почему-то использовав Щитовые чары. Но то, как были сметены его собственные барьеры, как поднялись из глубины души давно похороненные там самые ранние и тяжелые воспоминания, заставило Снейпа вложить избыточную силу в прерывание контакта. Поттер отшатнулся от тяжело дышащего учителя, наткнувшись на стеллаж с банками. Одна из них лопнула, и через трещину в ее стенке содержимое толчками изливалось за шиворот мантии с гриффиндорским гербом, в водовороте убывающего консерванта медленно вращался зародыш морского черта. Грядущая потеря редкого экземпляра заставила Снейпа прийти в себя:

- Reparo! — Заклинание вместе с трещиной в банке, казалось, зарастило трещину на его собственном сознании, снова отодвинув вглубь память о ненавистном отце-магле. — Что ж, Поттер... похоже, мы сдвинулись с мертвой точки. — Не зная, чем занять руки, он поправил Думосбор на полке. — Не помню, советовал ли я вам применять Щитовые чары, однако они, без сомнения, оказались эффективными... Попробуем еще раз, ладно? Итак, на счет "три". Раз, два... — в глазах стоявшего напротив Поттера он видел ужас понимания и жалость к тому маленькому мальчику, плакавшему когда-то из-за очередной свары между родителями. "После всего, он еще и жалеет меня, добренький наш?" — почему-то такая широта души взбесила Северуса хуже прежних ненависти и непокорства,волнами исходивших от подростка. — Legillimens!

Увы, эта попытка совпала с новым покусительством Волдеморта на разум Поттера, и от возникшего резонанса сознания профессора и студента частично слились: Северус одновременно ощущал себя стоящим в своем кабинете и куда-то летящим вместе с Поттером. Снова коридор, ведущий к Отделу тайн, голые каменные стены и потрескивающие факелы, простая черная дверь, полоска слабого голубого света между ней и косяком... Дверь распахнулась, они очутились в круглой комнате с черными стенами и потолком. Множество новых дверей, горящие синим огнем факелы в простенках, и нужно идти дальше... Какую дверь выбрать?...

Разъяренный и испуганный Северус прервал контакт, чудом избежав встречи "лицом к лицу" с Лордом. Поттер снова валялся на полу в отключке, лишь после нескольких окриков он открыл расфокусированные глаза. Их плавающий взгляд наряду с тем, как мальчик, морщась, ощупывал затылок, дал понять Снейпу, что гриффиндорец сильно ушибся, и только вместе взятые фамильный и факультетский гонор не дают ему жаловаться на самочувствие. Кое-как встав, он вяло огрызался на реплики профессора, и неизвестно, куда завел бы их разговор, если бы не донесшиеся из вестибюля вопли.

Выскочив из комнаты, они поднялись в холл замка, где Амбридж как раз пыталась выкинуть Сибиллу Трелони из школы. Пришедший Дамблдор положил конец непристойному спектаклю, в котором участвовали все обитатели Хогвартса, представив нового преподавателя Предсказаний — кентавра Флоренца. Амбридж потерпела сокрушительную неудачу в устройстве на эту ставку своего человека и была полна решимости отомстить директору за "подрыв ее авторитета". Орудием своей мести она определила Хагрида, изо всех сил стараясь скомпрометировать его и выжить с должности преподавателя Ухода за Магическими Животными.

Генеральный Инспектор привлекла к слежке за Поттером и его последователями, Армией Дамблдора, нескольких слизеринцев во главе с Драко, создав Инспекционную дружину. Северус должен был признать логичность такого шага: Малфои никогда не могли отказаться от толики лишней власти, идущей в руки, а за своим лидером потянулись и многие другие. Эти меры принесли желанный результат: Армия Дамблдора была поймана "на горячем". Специально приглашенный к этому моменту в Хогвартс министр Фадж попытался добиться исключения Поттера из школы за нарушение Министерского декрета, но Дамблдор пресек подобные попытки, пожертвовав остатками хороших отношений с министром и уйдя из Хогвартса. Постфактум узнав обо всем, Снейп мог только удивляться прогрессирующему идиотизму руководящих лиц и размышлять: Темный Лорд ли управляет событиями так, как выгодно ему, или Министерство своей волей катится в пропасть?

Как бы там ни было, Дамблдор исчез в неизвестном направлении, продолжив какие-то таинственные изыскания, о чем написал всем членам Ордена Феникса: "У меня появилось кое-какое свободное время, чтобы заняться важным делом, которое я долго откладывал за постоянной занятостью". Чем было это "дело", выяснилось гораздо позже...

В апреле и мае прилежными стараниями близнецов Уизли в школе царил хаос. Одни из лучших учеников Северуса (в чем он не признался бы и под Круциатусом) всю их безудержную фантазию вложили в свою продукцию. Еще летом, на Гриммолд-плэйс, они подкатились к Северусу с предложением, от которого ему просто невозможно было отказаться: поставлять самые редкие и экзотические ингредиенты для зелий в обмен на периодические консультации. Сейчас же они развернулись вовсю, устроив по школе "Анти-Амбридж-террор" (и заодно рекламируя свои изделия): по коридорам и залам носились разноцветные фейерверки, умножаясь при попытках уничтожить их, коптя стены и потолок, поджигая картины и срывая занятия. В любой момент можно было провалиться на нижний этаж сквозь портативную дырку, из-за угла брошенную тебе под ноги. Забастовочные Завтраки купили все ученики до одного, включая слизеринцев. Навозные бомбы и пульки летали повсюду. Пивз будто сорвался с цепи, пользуясь отвлеченностью завхоза Филча, и с безумным хихиканьем сеял разрушение. На шестом этаже разлилось настоящее болото, размером десять на пятьдесят метров, на создании которого рыжих гениев и поймали, вынудив покинуть школу. Северус не представлял, как близнецам это удалось, но воспользовался оказией и собирал там кое-какие растения, которые иначе нужно было бы заказывать из Лондона, с удовольствием прислушиваясь к причитаниям нового директора о взломанном кабинете и израсходованном каминном порохе.

Складывая в принесенный с собой заплечный мешок стебли дягиля и багульника, он так же удовлетворенно смаковал факт своего освобождения от Поттера и его провальной окклюменции. Во время их последнего занятия в кабинет ворвался с сообщением Драко, и Снейп был вынужден пойти с ним, чтобы проследить за состоянием слизеринского капитана Монтегю. Тот двое суток провел в сломанном Исчезательном шкафу, болтаясь в подпространстве, и в результате вынырнул в женском туалете, где был до полусмерти избит сводной командой девушек всех четырех факультетов, в кои-то веки проявивших редкое единодушие. О брошенном на произвол судьбы Поттере в своем кабинете профессор вспомнил только через полчаса, доверив пострадавшего Монтегю заботам мадам Помфри.

Поспешив вернуться, он застал ожидаемую картину — Поттера, полностью погрузившегося в воспоминания Северуса о его папеньке с крестным. Мастер Зелий выловил паршивца на "самом интересном" месте: его собственная юная копия болталась, подвешенная за ногу, в воздухе, а пятнадцатилетний Джеймс Поттер угрожал снять с него трусы перед своим пятнадцатилетним же сыном, стоявшим в сторонке в абсолютном шоке и не реагировавшим ни на что, пока Снейп за руку не вытащил его из своих воспоминаний.

И снова в его глазах была унизительная жалость! "Ни тебе ехидного злорадства, ни мстительной издевки, только понимающее сочувствие и разочарование, относящееся, по видимости, к родным..." Это разозлило Северуса тем сильнее, чем яснее он понимал: этот Поттер имеет гораздо больше общего с ним тогдашним, нежели с юными Мародерами, отчетливо представляя себе, что такое публичное унижение. Ничего, банка с сушеными тараканами, грохнутая о дверь над его головой, и вопль "Вон! И чтобы духу твоего здесь не было!" живо избавили мальчика от ненужных эмоций, а самого Снейпа — от его присутствия по вечерам (и риска увидеть красные волдемортовы отблески в его зеленых глазах).

Гроза разразилась в последний день экзаменов, а все подробности Северус узнал только после разрешения ситуации. Началось все с того, что Поттер, не спавший ночь из-за экзамена по астрономии (во время которого Амбридж превысила все полномочия и, вызвав нескольких министерских авроров, пыталась арестовать Хагрида, а вместо этого почти смертельно ранила Минерву МакГонагалл), заснул на экзамене по Истории Магии. В это время Темный Лорд проник в его незащищенное сознание, внушив мальчику мысль о нападении на его любимого крестного. Поттер, даже не подумав о возможности найти Северуса, единственного наличествующего в Хогвартсе члена Ордена, сначала попал в лапы Амбридж, еле вырвался от нее, прихватил с собой нескольких друзей из Армии Дамблдора и отправился геройствовать.

Его приключения в Отделе тайн повлекли за собой массу событий, как то: официальное признание Министерством магии возвращения Темного Лорда и начала новой войны, смещение Фаджа с поста министра и выдвижение Руфуса Скримджера на его место, арест нескольких Пожирателей Смерти, среди которых были родители многих подопечных Снейпа, Люциус в том числе, и заключение их в Азкабан (нескоро Северус выяснил, что ушлый старый друг там не сидел, а отсиживался). На фоне этих происшествий факт гибели Сириуса Блэка остался почти незамеченным никем, кроме Ордена Феникса.

Впоследствии Дамблдор сообщил Северусу, что Мальчик-Который-Снова-Умудрился-Остаться-В-Живых считает их обоих виновными в смерти крестного... что не явилось для того новостью. Утром после сражения в Министерстве башня, где располагались покои Дамблдора, содрогалась от схватки магических сил: из горюющего Поттера рвалась стихийная вспышка. Опасавшийся за безопасность обитателей Хогвартса Альбус своей силой сдерживал ее, ограничивая стенами директорского кабинета, и беснующийся подросток в попытке дать выход своим эмоциям разгромил всю комнату. Когда вызванные позже Северус и мадам Помфри хлопотали вокруг Альбуса, почувствовавшего себя плохо после таких потрясений, они на каждом шагу с хрустом наступали на серебряные и деревянные обломки, усеявшие ковер ровным слоем, а перекошенные портреты директоров на стенах лишь взволнованно перешептывались между собой.

Но неугомонный старик выпил Укрепляющее зелье и Сердечную микстуру, выпроводил Поппи и устроил Снейпу серьезный раговор, поведав о хоркруксах и своих попытках разыскать страшные артефакты. Мозг шокированного открывшимися фактами Мастера Шпионажа (ему, как он считал, давно пора уже было присвоить это звание за заслуги на таком нелегком поприще), тем не менее, сразу же принялся стремительно обрабатывать столь важную информацию. "Я могу легилименцией выяснить что-то у других коллег. Тот дневник, из-за которого разгорелся сыр-бор три года назад, оказался же у Люца... Может, еще что-то хранится у кого-нибудь из Пожирателей? Или, по крайней мере, отсеять заведомо ложные направления... — лихорадочно соображал Северус по пути к себе в подземелье. — В любом случае работы будет . немеряно".

Учебный год наконец закончился, через неделю студенты отправились по домам, но и тут не обошлось без приключений. Вскоре Северус получил сову с возмущенным письмом от Нарциссы Малфой: по дороге из Хогвартса, в поезде, Драко подбил своих верных миньонов, Винсента с Грегом, напасть на Поттера и отомстить за арест отцов, но тому, как всегда, повезло: нападение происходило рядом с купе, полным членов АД. Золотой Мальчик даже не достал палочку из кармана, а трое слизеринцев стали похожи на гигантских флобберчервей, втиснутых в школьную форму и истекающих коричневой слизью. По прибытии Хогвартс-экспресса на вокзал Кингс Кросс леди Малфой долго и напрасно высматривала своего сына среди толпы расходящихся студентов. Лишь когда прибывшие и встречавшие их покинули платформу 93/4, она нашла Драко и его приятелей в одном из купе: на багажной полке и в невообразимом виде. С помощью служителей волшебной платформы и подоспевших миссис Крэбб и Гойл она транспортировала три бесформенные туши в Малфой-мэнор, где спешно вызванный из Святого Мунго целитель с большим трудом (и за большую сумму) вернул им первоначальную внешность. Но злоключения Малфоев только начинались.

Пока Люциус, навлекший на себя гнев Лорда потерей хоркрукса и позорным провалом в Министерстве, тихо как мышка, сидел, в Азкабане, вся тяжесть его обязанностей легла на плечи Драко: его "великая миссия" при успешном исполнении должна была смыть пятно позора с семьи Малфой. И пока он метался по роскошным комнатам фамильного поместья в тщетных попытках унять боль в свежей Черной Метке (и таких же тщетных раздумьях — как исполнить приказ и убить Дамблдора?), Нарцисса явилась к Северусу домой, истерично всхлипывая и отбиваясь от сопровождающей ее Беллатрикс Лестрейндж. Та всеми силами старалась отговорить сестру от вредной и опасной, с ее точки зрения, затеи.

Северус знал, о чем пойдет разговор. Он был готов к нему с того дня, как Драко получил свое невыполнимое "ответственное задание", уже обговорил все с Альбусом и ждал этого визита. Решение, найденное директором, стояло у него поперек горла, несмотря на уверения, что "ему лично ничего не грозит" и "о его оправдании позаботятся", но старый волшебник непреклонно стоял на своем: он был тяжело болен после нейтрализации найденного хоркрукса и думал, что не переживет следующего, а Драко еще можно было спасти. И Дамблдор уговорил Северуса пообещать Нарциссе выполнить задание, с которым молодой Малфой не справится.

— Боюсь, что Драко Малфой не особенно искусен и тренирован, чтобы с первого раза взять и убить своего старого директора. Впрочем, что это я? Не "боюсь", конечно, а надеюсь на это.

— На что? — голос Снейпа прозвучал глухо.

— На то, что окажусь в положении Почти Безголового Ника, который умер только с сорок пятой попытки, — улыбнулся Дамблдор, и тут же отбросил шутливый тон. — Я имел в виду свои надежды на то, что юный Драко не успел натренироваться убивать. Если я буду в своем обычном состоянии, когда придет время, то смогу вытащить вас обоих (ты же не думал, что Ненарушимую Клятву нельзя обойти?). Если... нет, то это будет означать, что еще один из хоркруксов Тома уничтожен, а у тебя появится возможность упрочить свое положение рядом с ним, снизить степень риска и подозрений с его стороны. Жаль, что я так и не смогу поговорить с мистером Малфоем до самого момента Икс: Том может постоянно контролировать его либо проверять время от времени...

— Ну да, то, что у меня на хвосте будет висеть весь аврорат и Орден Феникса в придачу, очень сильно снизит мне уровень риска! — выкрикнул Северус.

— Я им все объясню, — лучезарно улыбнулся ему директор.

...Сидя у камина в ненавистном отчем доме, мужчина вспоминал эту сцену, предаваясь мрачным размышлениям: едва отослав школьников из Хогвартса и обновив защиту замка, Дамблдор отправился и сумел обезвредить один из хоркруксов, кольцо Слизерина, вернулся страшно израненный, полумертвый. Правая рука, которой он прикоснулся к жуткому сокровищу, омертвела и словно обуглилась; лишь искусство Северуса, заранее сварившего и державшего наготове напиток Жизнь После Смерти, позволило остановить распространение проклятия. То самое зелье, которым он хвастался перед первокурсниками, знаменитое "заткнуть пробкой смерть"... Но, не успев прийти в сознание, беспокойный старик потребовал перо и чернила, поспешив отправить письмо своему любимцу: "Ни в коем случае нельзя сейчас оставлять Гарри одного, наедине с горем и дурными мыслями".

Северус считал, что ничего с Поттером за лишнюю неделю-две (за которые они с мадам Помфри могли бы помочь директору хоть чуть-чуть поправить здоровье) не случится, но Альбус настаивал на том, чтобы отправиться "уладить кое-какие дела и перевести мальчика туда, где он будет любим и присмотрен". Спорить было бесполезно, тем более, что Черная Метка на руке запылала жгучей болью, и Снейпу пришлось прибыть к Темному Лорду, чтобы получить приказ (сварить кое-какие эликсиры) и Хвоста (в нагрузку, видимо, чтобы жизнь медом не казалась). Вместе с навязанным ассистентом он отправился в старый дом своих родителей (где и смотрел сейчас в камин невидящим взглядом), мотивировав это тем, что выполнять поручение Лорда в Хогвартсе — да еще и на каникулах — ему было бы затруднительно.

Уже на месте он вдоволь отвел душу, вспомнив, что его нежеланный гость — тоже Мародер. Баллы с бывшего гриффиндорца уже не снимешь, а вот штаны — запросто, и Северус забавлялся этой нехитрой шуткой по нескольку раз в день: когда Петтигрю имел наглость вламываться в его комнату без разрешения. Самое смешное заключалось в том, что плешивый урод всерьез заподозрил слизеринского декана в поползновениях на свой счет и многократно улепетывал, неся штаны в руках и по-крысиному визжа, что пожалуется Лорду на грязного извращенца Снейпа.

— Иди, жалуйся, — удовольствие от того, что он повторял эту фразу уже в сотый раз, меньше не становилось. — То-то Лорд посмеется!

Так они и развлекались несколько дней до прибытия сестер Блэк. Подлая крыса попыталась подслушать их беседу, стоя за потайной дверью, но тут уж все собеседники были едины: Хвоста заставили принести угощение, а потом Снейп избавился от него простеньким заклинанием Смазки, которое вместе с повторно снятыми штанами привело Петтигрю в такой ужас, будто его уже начали насиловать. С писком и топотом он удрал вверх по лестнице, а Северус непринужденно вернулся к беседе:

-...Так что ты хотела, Нарцисса?

Дальше события покатились, как и предсказывал Альбус: Нарцисса рыдала и умоляла, Беллатрикс обвиняла и требовала, Хвост наверху метался, видимо, собирая вещички — старые половицы жалобно скрипели под ногами толстяка. "Благодарение Мерлину, Нарцисса догадалась не вякнуть при Белле, что я как крестный Драко просто обязан выручить его из таких неприятностей". Та была не в курсе, и давать ей лишнюю информацию не следовало. Она уже и так откровенно издевалась над сестрой:

— Ты должна гордиться! Будь у меня сыновья... — "...я должен был бы учить этих психопатов, — с содроганием закончил за нее Снейп мысленно, вознося хвалу всем богам за то, что не дают чете Лестрейндж размножаться. — Меж тем, сцену пора заканчивать: миссис Малфой вот-вот сорвется и наговорит лишнего".

Ненарушимая Клятва была потребована, дана и скреплена свидетелем, сестры покинули дом Снейпа, а когда он запил тончайшим эльфийским вином горечь всегдашней правоты Дамблдора, закрыл камин экраном и поднялся наверх, то обнаружил побег своего "надсмотрщика".

На следующий день Темный Лорд вызвал его к себе. Аппарировав на зов Метки, Северус очутился прямо перед высоким креслом Повелителя, похожим на трон. Из-за спинки "трона" высовывалась гнусная рожа Петтигрю.

— Питер говорит, что ты, Северус, его грязно домогался? — судя по голосу, Лорд развлекался, и Снейп позволил себе маленькую фамильярность:

— Я? Его? Только в его мечтах. Это он сам ко мне пристает! Сто раз на дню, одно и то же: открывается дверь, я поднимаю глаза, а там — Хвост со спущенными штанами, демонстрирует свое хозяйство... Ничего примечательного, кстати. Можно сказать, как у мышки.

Волдеморт засмеялся, оценив каламбур, и, велев Хвосту забрать принесенные Снейпом пузырьки, отпустил зельевара. Не веря тому, что так дешево отделался, Северус вернулся в Хогвартс — как раз вовремя, чтобы успеть позавтракать с Альбусом.

Июльская суббота, приятная погода, шелест деревьев и чириканье за распахнутым окном, изысканный завтрак, приготовленный скучающими "осиротевшими" домовиками... Вся эта летняя идиллия совершенно не грела душу Мастера Зелий, постоянно думающего о том, что у него слишком мало времени впереди... чтобы попрощаться с Дамблдором. Поговорить. Что-то спросить. Что-то рассказать. "А он ведь будет очень занят, весь отпущенный срок будет гоняться за этими во всех смыслах проклятыми бирюльками..." Северус заставил себя встряхнуться и прислушаться к директору, продолжавшему рассказывать... о Гарри Поттере, естественно.

Альбус вернулся после состоявшейся этой ночью встречи с Поттером необычно тихим, просветленным и растроганным, глаза его иногда поблескивали подозрительно влажно.

— Северус, мальчик мой! Ты, конечно, не поверишь, но душа этого ребенка — чистое золото! После всего пережитого, оставшись без единственного по-настоящему близкого человека — Сириуса, — он сумел простить меня. Я очень сильно виноват перед ним, прошло меньше месяца, а Гарри еще старался приободрить меня...

— Ну, просто святой, — ревниво пробурчал Снейп и в какой уже по счету раз получил ласковый выговор:

— Северус! — голубые глаза укоризненно посмотрели на него поверх очков-половинок, и сердце мужчины тоскливо сжалось: и он должен будет?.. Альбуса?.. — Не ерничай, пожалуйста. Между прочим, именно из таких ребят когда-то получались величайшие волшебники, которых маглы почитали в качестве святых! И очень жаль, что я не смогу увидеть, как повзрослеет еще один такой...

— Альбус!

— Нет-нет, я не жалуюсь, не пытаюсь отказаться от нашего плана. И тебе не позволю, — неожиданно твердо закончил старый маг. — Я прожил достаточно долгую жизнь и, увы, стал слишком редко ошибаться в своих прогнозах. А это значит, что у нас осталось совсем немного времени до того, как кто-то из Малфоев явится к тебе за помощью...

— Не осталось, — вздохнул Северус, — уже явились... Вам не надоедает всегда оказываться правым?

— Вот видишь. Ничего страшного, я все приготовил. Кстати, благодаря Гарри к нам возвращается профессор Слагхорн, он примет у тебя кафедру Зелий, а ты сможешь взять свою любимую ЗоТИ, — с видом Санта-Клауса, раздающего подарки, сообщил Альбус. — Почему ты на меня так недоверчиво смотришь?

— Пытаюсь понять — в чем подвох?

— Никаких подвохов, только чистая логика: проклятие, наложенное Томом на должность, не позволит тебе остаться в ней больше одного года. Но этот год у нас с тобой будет. Согласись, что лучше точно знать: почему ты должен будешь уйти, чем не спать ночей, думая о тех пакостях, которые могут случиться... Лично меня это очень утешает.

Северус остановившимся взглядом смотрел на веселящегося Дамблдора: сколько лет он просил у Альбуса эту должность, а старый... директор лишь отделывался фирменными хитрыми усмешками и фразами, вроде "Ты мне слишком дорог, мой мальчик, чтобы потерять тебя через год". Снейп знал этот предмет ничуть не хуже Зельеделия (и это говорило о многом), сколько он мог бы дать студентам! Но Дамблдор предпочитал каждое лето подыскивать какого-нибудь имбецила для преподавания одной из важнейших школьных дисциплин, год за годом оставляя Северуса впихивать в головы юных обормотов рецепты зелий, задерживающиеся там не дольше, чем это необходимо для сдачи контрольной... Проклятое, вечно вакантное, но недостижимое место словно издевалось над мужчиной, и вот, когда он уже смирился и даже не подал заявки на вакансию, удача решила ненадолго повернуться к нему не только тыльной частью.

"Хотя неизвестно — можно ли это назвать удачей?.. Многоходовая комбинация, придуманная Дамблдором, как обычно витиевато-заковыриста и, на мой вкус, зависит от слишком большого количества переменных. Впрочем, для него они таковыми не являются, кажется..."

Учебный год начался, как всегда, с проблем. И как всегда — эти проблемы были связаны с Поттером: утром аврорами, охраняющими Хогвартс, было получено подтверждение того, что Избранный, как его теперь называли, благополучно посажен в поезд. А в Хогвартс-экспрессе он исчез — прибывшие с платформы Хогсмида кареты высаживали все новых и новых студентов перед крыльцом Главного входа (в этот раз даже первокурсники приехали вместе с остальными — в целях безопасности). Друзья Золотого Мальчика всполошенными курами метались среди толпы, напрасно выискивая взглядами лохматую макушку: его там попросту не было. Наблюдавший из окна своего нового кабинета эту картину Северус, бросив взгляд поверх голов учеников, увидел посреди Запретного леса быстро приближающееся серебристое сияние: к Хогвартсу явно летел чей-то Патронус. Студентов загнали внутрь холла, а Снейп отправился к Дамблдору на восьмой этаж, узнать о происходящем.

— Тонкс нашла Гарри, — без вступления сообщил ему Альбус на выходе из своего кабинета; рядом с ним медленно таял Патронус в виде волка-оборотня. Директор прекрасно понимал, почему слизеринский декан не встречает свой факультет: всех посвященных без исключения волновало местонахождение и доброе здравие Гарри Поттера. — Через полчасика спустись, пожалуйста, к воротам и забери у нее мальчика. Хагрид задерживается, и я предпочел бы, чтобы Гарри сопровождал кто-то более... компетентный.

Так Северус и поступил. Проследив за распределением и проводив внимательным взглядом свои новые "приобретения", он взял фонарь и отправился к воротам.

"Хорошо хоть, что погода ясная... Холодно, конечно, зато сухо и звездно", — думал он, подходя к ограде и высоким каменным столбам с фигурами крылатых вепрей наверху по обеим сторонам ворот. Свет фонаря выхватил из темноты одинокий силуэт в длинном плаще — апатичное худое лицо сердечком, короткие волосы мышино-серого цвета, торчащие во все стороны. "Нимфадора Тонкс. Вот чей был Патронус. Значит, правду говорили о ее безнадежной страсти к Люпину... Судя по жалкому виду девицы, оборотень успешно сопротивляется ее матримониальным идеям. А где же..."

Поттер сбросил с себя мантию-невидимку, обнаружив не по размеру широкую магловскую одежду (обноски его кузена, как теперь знал Северус). Его лицо и волосы с одеждой были испачканы засохшей кровью, он дрожал и выглядел голодным. "Сиротка Энни, — мысленно съехидничал мужчина; он видел, как Драко что-то такое показывал с носом за слизеринским столом, отчего окружающие угодливо хихикали, — эхо войны. Что Тонкс, почистить его не могла, что ли?" Он достал волшебную палочку и коснулся ей огромного висячего замка с цепями, запирающего створки, отчего ворота медленно, со скрипом раскрылись:

— Ну-ну, — хмыкнул он, — очень мило, что вы, наконец, изволили явиться, Поттер. Хотя вам, по-видимому, представляется, что школьная мантия сильно повредит вашей красоте. — Тот попытался что-то вякнуть, но Северус перебил его на полуслове: — Нет необходимости ждать, Нимфадора. Со мной Поттер в полной... хм-м... безопасности...

— Я думала, что мое сообщение примет Хагрид, — нахмурилась Тонкс, а Снейп продолжал говорить:

— ...я получил сообщение вместо него. Кстати, любопытно было увидеть твоего нового Патронуса; по-моему, прежний был лучше, — заявил он, злорадно глядя, как вытягивается лицо потрясенной и злой метаморфини. Пропустил Поттера в ворота и захлопнул створки перед носом бывшей ученицы; ползущие на место цепи скрипели и звякали. Северус испытал очень приятные ощущения от маленькой мести — не пустить в Хогвартс это ходячее бедствие: мало кто из студентов перепортил столько оборудования за время обучения, как эта аврорша-нескладеха, разве что печально известный Лонгботтом. — А новый — слабоват. — Повернулся, качнув фонарем и заставив круг света судорожно плясать по дороге и высокой ограде, и двинулся к школе.

Поттер торопливо выкрикнул слова благодарности Тонкс и поскакал догонять Северуса, а потом молча пошел с ним рядом. За два месяца, что они не виделись, подросток сильно вытянулся, но его лицо, хоть и перестало казаться изможденным, не утратило страдальческого выражения. "Это он по поводу своей миссии или погибшего крестного переживает? Или вообще у него это выражение появляется, только когда он находится со мной рядом? — вдруг осенило Снейпа. — Сейчас проверим".

— Думаю, стоит оштрафовать Гриффиндор на пятьдесят баллов за ваше опоздание, — сказал он, — плюс еще на двадцать за появление в магловской одежде. Я, пожалуй, и не припомню другого такого случая, чтобы один из факультетов оказался в минусе в первый же день учебного года. Даже еще не приступили к десерту. По-моему, вы установили рекорд, Поттер. — "Ну, точно, мальчишка промолчал, но мученическое выражение на его лице стало еще более концентрированным". И продолжил издеваться: — Надо думать, вы рассчитывали на эффектный выход? И поскольку летающего автомобиля на сей раз под рукой не оказалось, вы решили, что ворваться в Большой зал в самом разгаре праздника тоже будет достаточно драматично. — Северус поразился выдержке Поттера сейчас, без разбалансирующего влияния Темного Лорда на его рассудок: подросток явно злился, белые облачка пара отлетали от его учащенного, шумного дыхания, выдавая кипевшие в нем ярость и ненависть, но лицо не изменилось, и с жестко сжатых губ не сорвалось ни звука.

"Его отец в этом возрасте ни за что не сдержался бы. Уже махал бы палочкой, выкрикивая угрозы и проклятия... А этот — помалкивает, злобу копит. Потом как-нибудь взорвется и... мало мне не будет. Это — если вообще взорвется, а то прихлопнет по-тихому и опять сделает невинный вид... Как там говорил Альбус, "будущий святой"? Ох, сомневаюсь. Этот юноша только внешностью похож на отца, а характером — больше на меня самого в юности... — Пришедшая мысль неприятно поразила Северуса, он вспомнил, как видел в воспоминаниях мальчишки отказ на уговоры Распределительной Шляпы пойти в Слизерин, его истинное место. . Нда, вполне ведь мог ко мне попасть, то-то святой получился бы!"

Они наконец подошли к ступеням у входа в замок, огромные дубовые двери распахнулись, пропуская их в холл, вымощенный каменными плитами. Сразу стали слышны смех, разговоры, звон тарелок и бокалов из широко раскрытых дверей Большого зала. На лице Поттера ясно читалось страстное желание как можно быстрее и незаметнее добраться до своего места, он уже был готов обнародовать владение мантией-невидимкой, даже потянулся к карману, но Снейп пресек его поползновения:

— Без мантии. Пойдете у всех на виду. Я уверен: именно этого вы и добивались. — "Болван. Такие вещи не демонстрируют из-за юношеской стеснительности". Парень смерил его холодным взглядом, повернулся и, так и не сказав ни слова, шагнул в раскрытые двери, вскоре попав в дружеские объятия. Его тут же почистили, привели в порядок, сунули под нос как раз появившийся на столах десерт. А Снейп занял свое место, в этом году оно было справа от директора, дождался приветственной речи Дамблдора с сообщением о его новом назначении, насладился эффектом, который она произвела на аудиторию. Лениво приподнял руку в ответ на аплодисменты со стороны слизеринского стола, порадовался чистому бешенству, отразившемуся наконец на лице Поттера... И, переведя взгляд на своих рептилий, отметил чересчур демонстративную невнимательность Драко к словам Дамблдора:

— Магическая охрана замка за лето была усилена... у нас появились новые, более мощные средства защиты... соблюдайте ограничения... сообщайте о подозрительном преподавателям... Я надеюсь, что вы будете постоянно помнить о безопасности — своей и других учеников. — "Нет. Он не придет и не повинится. Фамильная настырность не позволит".

Уже на следующее утро у Северуса первым уроком было занятие у шестого курса Рэйвенкло и Хаффлпаффа, а вторым — у Слизерина и Гриффиндора. Он был поражен, насколько Золотой Мальчик облегчил ему — в кои-то веки раз! — работу: почти весь шестой курс (и единицы с пятого и седьмого) был подготовлен лучше семикурсников, что, несомненно, объяснялось преподавательской деятельностью Поттера. В отличие от его слизеринцев (в большинстве своем — выходцев из старых волшебных семей), которых дома обучали кое-каким приемам, но, мягко говоря, далеким от общепринятых, бессистемно и отрывочно, Золотой Мальчик давал своим последователям равно и теорию и практику, учил их и защите и нападению. Все те, чьи имена Долорес Амбридж когда-то триумфально зачитывала перед всем преподавательским составом, под заголовком "Армия Дамблдора", как кандидатов на исключение из Хогвартса, были уверены в себе и не боялись даже его, Снейпа, эксклюзивных методов преподавания.

"А то, что Поттер сумел им внушить необходимость надеяться только на самих себя, полученные знания и отработанные навыки, не оглядываясь на предводителя-легенду с его феноменальным везением, заставляет испытывать к нему невольное уважение..." Все пятикурсники АД хорошо сдали СОВ по ЗоТИ и Чарам, а попав к Северусу, быстрее прочих овладевали навыками невербального колдовства. "Это действительно маленькая армия. И ведь ухитрился, паршивец, ни разу не показать мне их под легилименцией! Значит, может, если в самом деле хочет?.."

Зато была проблема с самим Поттером: Снейпу он не доверял и не собирался этого скрывать. Когда профессор выбрал его (как самого сильного и хорошо подготовленного студента, кстати; не позорить же своих слизеринцев, большинство которых ему в подметки не годились!), чтобы продемонстрировать остальным пример невербальных чар, то уж никак не собирался отрабатывать на нем Непростительные заклятия. Так, что-то забавное — ослиные уши, например... Но клятый Золотой Мальчик перетрусил до крайней степени: забыв о требуемой невербальности, он так шарахнул по Снейпу Щитовыми чарами, что тот отлетел к соседней парте, крепко приложившись копчиком о ее уголок.

Выбирая между двумя равно сильными и равно невыполнимыми на данный момент желаниями — потереть ушибленную пятую точку и прибить Надежду Магического Мира на месте, избавив Темного Лорда от этого бремени, — он сделал Поттеру выговор, но тот совершенно явно ни в чем не раскаивался. Еще и нахамил в открытую: "Ни к чему называть меня "сэр", профессор!", а такой наглости Северус не простил бы даже и своим собственным студентам. С другой стороны — никому, кроме частенько грешащего этим Поттера, не приходило в голову рискнуть разговаривать с профессором без надлежащего обращения...

"Благодарение Мерлину, хотя бы от окклюменции Альбус избавил нас обоих, взявшись сам за дополнительные занятия со своим любимцем... Видимо, магия Разума в условиях Гриффиндора и Слизерина имеет принципиально разные схемы обучения", — размышлял неверящий собственным глазам Северус, наблюдая за Поттером после очередной директорской беседы: спокойный, собранный, задумчивый, время от времени что-то напряженно обсуждает с друзьями. И хотя его внезапные успехи в Зельеделии вызывали недоумение, Северус вначале списал их на взросление и свои экстремальные способы обучения, вне которых парень сумел "расцвести". Он сам учился у Слагхорна и прекрасно знал, что бывший слизеринский декан никогда не "натягивает" оценок — даже членам своего "клуба Слизней". "Следовательно, Поттер действительно варит там нечто, заслуживающее внимания... Странно". А старый Мастер только и нахваливал Золотого Мальчика:

— Весь в мать, мою дорогую Лили!.. Такой талантливый юноша! С первого раза все усваивает, буквально ловит на лету... рука такая легкая, зелья выходят не хуже, чем у тебя в свое время, Северус, мой дорогой! — и еще больше раздувался от гордости, не иначе, вспоминая фразу о плохих учениках и учителях.

Смутные подозрения насчет зельеварских талантов Поттера никак не могли оформиться в голове Северуса, да и отвлекало его многое: первый же поход студентов в Хогсмид в середине октября принес серьезные неприятности. Одна из охотников гриффиндорской команды, семикурсница Кэти Белл, угодила под серьезное проклятие, получив красивое опаловое ожерелье и нечаянно коснувшись его. Спасло ее только то, что свидетелем происходящего оказался — куда без него? — Гарри Поттер. Он вызвал Хагрида, который быстро и безо всякого колдовства принес девушку в Хогвартс, где ей и оказали немедленную помощь. Северус лично влил в нее два флакона напитка Жизни После Смерти, оставшегося с лета от Дамблдора (отметив про себя, что пора варить еще, и побольше), и наложил массу Локализующих заклинаний на пораженную руку, которой бедняжка дотронулась до проклятого украшения. Они остановили распространение болезни, а вскоре девушку забрали целители из больницы Святого Мунго.

Схема проклятия была удивительно схожа с летним недугом Альбуса, и напрактиковавшийся на нем Северус блестяще справился со смертоносными чарами. Работая, он не мог отрешиться от мысли: придет ли теперь, после неудачи, Драко к нему?.. Раньше у них были доверительные отношения, крестник делился с ним многими своими печалями и радостями, но, по всей видимости, сейчас частичное осиротение у молодого Малфоя совпало с переходным возрастом, и с крестным он беседовать категорически отказывался. Специфика Ненарушения не позволяла Северусу навязывать обсуждение клятвы ее объекту, а сам Драко явно не жаждал общения. Он худел, бледнел, под глазами у него залегли глубокие тени, кожа приобрела явственный сероватый оттенок, а волосы ("Его прекрасные волосы истинного Малфоя", — с болью думал Северус) стали тусклыми и безжизненными.

Постоянное напряжение, опасения неудачи, страх того, что может за ней последовать, боязнь за отца сделали свое черное дело — Слизеринский Принц выглядел больным. К Рождеству его очевидное дурное самочувствие стали замечать даже студенты. В частности, у Гарри Поттера, которого Северус на вечеринке у Слагхорна как раз заловил на каком-то мухлевании с Зельями, отвисла челюсть, когда он вблизи увидел Малфоя. Сердобольный гриффиндорец мог привлечь общее внимание к Драко, поэтому их явно надо было срочно уводить друг от друга. Северус сделал вид, будто хочет наказать слизеринца за проникновение на вечеринку, куда его не приглашали, а сам попытался внушить крестнику, что находится на его стороне, и мог бы помочь, сделал бы что угодно, чтобы защитить его, но... Кто-то, скорее всего проклятая Беллатрис, хорошо поработал над его мальчиком: Драко шипел, огрызался, небезуспешно сопротивлялся легилименции и ни за что не хотел довериться крестному. Он откровенно боялся, шарахался от любой тени и шороха, а на следующий день и вовсе отправился домой на каникулы, где Северусу, вынужденному остаться в школе с несколькими слизеринцами, было трудно достать его.

С каникул младший Малфой явился чуть более собранным — не успокоившимся, но целенаправленным: либо получил новые инструкции, либо сам что-то придумал, но со Снейпом он по-прежнему откровенничать не собирался...

Наступивший февраль принес с собой омерзительную слякотную сырость растаявшего снега, скользкой липкой грязи, облепившей, казалось, весь Хогвартс, и лилово-серых туч, нескончаемо ливших на замок то ли ледяной дождь, то ли жидкий снег... Особенно неуютно было в Большом зале, где по субботам проходили курсы аппарации для шестикурсников; кстати, на редкость безуспешные — ни у кого ничего не получалось. Драко пыжился, медленно заливаясь краской, но не трогался с места; Поттер, казавшийся одновременно и рассеянным и сосредоточенно обдумывающим что-то, тоже никуда не собирался... а больше никто Снейпа, обязанного присутствовать в Зале в качестве декана Слизерина и следить за порядком, не интересовал по определению.

В конце месяца Северуса вызвал к себе Темный Лорд, чтобы обговорить неэффективность попыток Драко справиться со своим заданием, на что Снейп резонно заметил, что оно давалось юному Малфою не просто так, а для испытания его способностей, в связи с чем он, мол, не счел для себя возможным вмешиваться. Лорд нынче оказался неожиданно сговорчивым и отпустил его восвояси, что Снейп и поспешил было сделать, не веря своей удаче. Правильно не верил — подоспевшая леди Малфой поймала его в коридоре и устроила плановую истерику. На ее утешение, успокоение и попытки не дать ей сболтнуть лишнего Северус истратил остатки хорошего настроения... что и было мгновенно донесено до Дамблдора, практически одновременно с ним аппарировавшего к опушке хогвартского Запретного леса вместо замковых ворот (как всегда, когда обстоятельства требовали незаметного ухода из замка и не менее скрытного прибытия).

Директор, явившийся с одной из своих таинственных вылазок в прекрасном расположении духа, попытался шутливо попенять Северусу на безрезультатность поисков "таинственного" злоумышленника, по вине которого мисс Белл до сих пор лежала в больнице Святого Мунго, а соответственно, шансы гриффиндорской квиддичной команды понижались. В своем обычном состоянии Северус просто отделался бы какой-нибудь язвительной репликой, тем бы дело и кончилось, но на сегодня ресурсы его благодушия были исчерпаны. Момент для конфликта был выбран крайне неудачно: вышедший из Леса Хагрид увидел их беседующими и деликатно ушел, не желая мешать. Но он никуда не торопился, и сухие ветки под его огромными ногами трещали совсем неподалеку. Почти наверняка он мог еще слышать их разговор, но Снейпу уже трудно было остановиться:

— Вы прекрасно знаете, Альбус, кто ваш злоумышленник. И если вам угодно не предпринимать ничего по этому поводу, посвящая все свое время исключительно драгоценному Поттеру, то не ставьте мне это в упрек! — прошипел он вполголоса, помня о леснике поблизости. — А уж от дурацких шуток избавьте меня тем более!

— Северус, в чем дело? — веселость Альбуса улетучилась. — Ты попросту не в духе, или случилось что-то серьезное, о чем я должен узнать? Нет? Тогда позволь заметить тебе, что дурное настроение вовсе не является оправданием грубости. Любого ученика за одну только попытку подобного поведения ты сам наказал бы со всей суровостью...

— Естественно, — пошел уже на попятный Северус. — Но, в отличие от учеников, моя двойная нагрузка дает мне хоть какие-то привилегии?

— Ты сам согласился с этой нагрузкой. И сам вызвался на ту роль, которую играешь, когда пришел ко мне семнадцать лет назад, не думая ни о каких привилегиях, — взгляд голубых глаз Дамблдора едва заметно похолодел. — Я понимаю, что тебе трудно, что ты устал, но все же это — не причина одергивать меня, как студента, пришедшего на отработку. Расследование, которое ты якобы проводишь среди своих слизеринцев, необходимо для твоей же конспирации, — добавил он строго, — чтобы ты мог помогать своему крестнику, не привлекая внимания к вам обоим и вашим делам... Все будет хорошо, мой мальчик, — тут же смягчился старик, увидев пятнистый румянец, медленно заливающий щеки мужчины, и горестное выражение его лица, опущенного так, чтобы пряди черных волос закрывали его как можно больше. — Все еще будет хорошо! . И, подцепив профессора под локоть, неспешно увлек его по направлению к школе, рассказывая о какой-то чепухе и давая спутнику время привести в порядок растрепанные чувства...

Но "хорошо" не стало. Уже на следующий день под высокими сводчатыми потолками больничного крыла Хогвартса снова эхом отдавались горестные голоса и рыдания: с тяжелым отравлением туда поступил Рональд Уизли, чудом оставшийся в живых. Чудо отзывалось на имя "Гарри Поттер" и сейчас с топотом металось туда-сюда по коридору перед дверью в палату, где лежал его друг, в то время как Северус сопровождал директора и декана Гриффиндора в подземелья. Там их ожидал в своих покоях профессор Слагхорн, на глазах которого все и произошло. Распластавшись в глубоком мягком кресле и обмахиваясь зажатым в коротких толстых пальцах зеленым ночным колпаком (в тон бархатному халату), он умирающим голосом рассказывал пришедшим:

— Все-таки, Альбус, я уже слишком стар для подобных потрясений... Бедный Раф, или как там его? На свой день рождения, на совершеннолетие!.. Весь организм пропитан конфликтующими зельями — вы знаете, что это такое... бедняжку Поппи ждет нелегкая работа... Гарри привел его ко мне под влиянием любовного напитка, я дал ему противоядие, а потом... — другая его рука поднесла к лицу крохотный флакончик с каплей чего-то истошно-оранжевого внутри, и снова обвисла с широкого подлокотника. — Мы решили отметить его рождение, распить бутылочку медовухи — у меня как раз завалялась одна с Рождества — хорошо, что не успели даже пригубить!.. Нет, я — старый больной человек, мне противопоказаны такие... А Гарри, Гарри-то каков! — от восхищения он даже сел ровно, махнув колпаком в сторону разбросанных по полу баночек и мешочков: — Перепрыгнул через стол, схватил мой рабочий саквояж, нашел там безоар, другу своему в рот засунул... секунды! Несколько секунд прошло, а Рик уже был вне опасности! Слава Мерлину, что на последнем уроке мы готовили именно противоядия, и безоар Гарри так и остался у меня, слава Мерлину, что он об этом вспомнил! Я ведь и сам мог отпить первым... — тут толстяк вспомнил, что он "старый и больной", и опять обмяк в кресле, нюхая свой флакончик... — Северус, принеси мне, пожалуйста, Укрепляющее зелье, будь добр... нет, не в шкафу, на тумбочке возле зеркала... и захвати оттуда еще коробочку с печеньем, если тебе не трудно...

Выяснилось, что отравленный напиток предназначался... в подарок Альбусу на Рождество, но до него не дошли руки. "Придет ли Драко теперь?" — гадал Северус, но шло время, а тот продолжал хранить молчание...

Двадцать первого апреля все северусовы воспитанники, достигшие семнадцати лет, сдавали экзамен по аппарации, успешно его прошли (в характере детей Слизерина наличествуют качества, необходимые для данного процесса — тут вам и сконцентрированность на цели, и желание победы, и индикация) и теперь бурно праздновали. Их "радость" невнятным гулом докатывалась до комнат декана, пора было наводить порядок, и, выйдя в коридор, Северус нисколько не удивился оклику факультетского привидения, Кровавого Барона. Между ними существовала давняя договоренность: призрак сообщал Снейпу о самых экстравагантных затеях его питомцев и о переделках, в которые они попадали, а тот решал — вмешиваться или оставить все идти своим чередом.

— Да, сэр, что-то случилось?

— Филч поймал двух наших "новоаппарирующих" на выходе из замка, а мимо проходила заместитель директора...

— Мерлин, что они там забыли?

— Дверь осталась распахнутой после того юноши, к которому вы так неприязненно относитесь, Гарри Поттера, а они... несколько увлеклись отмечанием события.

— А его куда понесло на ночь глядя?! Да я его сейчас поймаю и одним разом сниму с Гриффиндора все баллы, которые Слизерин потеряет по его вине! — подобно духу мщения Северус рванулся к выходу из подземелья, но был остановлен скрипуче-негромким:

— Не стоит.

— А что такое? — мужчина мгновенно остыл и вернулся: привидение никогда не давало советов по пустякам.

— Во-первых, мальчик выполняет какое-то поручение директора, насколько я понял, и вы можете попасть в глупое положение, вмешавшись. — Барон проявил повышенное внимание к складкам своего жабо, делая вид, что счищает призрачную кровь с не менее призрачного кружева. — Во-вторых, он выпил зелье Удачи — никто не сможет даже просто найти его, не то, что поймать, — так и светился золотым сквозь мантию-невидимку.

— Куда же он отправился? — риторически спросил Северус, но призрак принял вопрос на свой счет и, тоже думая о чем-то своем, рассеянно ответил:

— К леснику, хоронить его акромантула... — уже открыв рот спросить еще что-то, Северус быстро захлопнул его. Гениальная идея, внезапно пришедшая в голову, была до безобразия проста: судя по осведомленности Барона о планах Поттера — привидения свободно перемещаются по всему замку, не ограничиваясь только территорией своего факультета (исключая специально закрытые от них помещения). Так что мешает ему попросить призрака присматривать за Драко?

Северус так и сделал, заручившись согласием Кровавого Барона оповещать его обо всем экстраординарном в жизни и поступках его крестника — теперь он обрел надежду подоспеть вовремя, когда Малфой снова решит сделать какую-нибудь глупость... Очень своевременно, как выяснилось. Уже через две недели Барон просочился сквозь стену учительской, чтобы сообщить слизеринскому декану о нервном срыве, случившемся с молодым мистером Малфоем, и направил его в туалет для мальчиков на седьмом этаже. Тот немедленно отправился туда.

Уже на подходе к гигиеническому заведению до Снейпа донеслись выкрикиваемые заклинания и грохот взрывов. Внутри явно шла нешуточная дуэль. Холодея, он узнал голос Драко:

— Круци...

И в ответ — другой, неузнаваемый от напряжения:

- Sectumsempra! — "Как? Кто посмел?! Откуда взяли?.." — Северус уже бежал по коридору, забывая — как дышать — под чьи-то душераздирающие крики "Убийство! Убийство в туалете!"

Смертельно бледный, он ворвался в туалет и увидел Драко, бьющегося в судорогах на залитом водой и кровью полу, на его груди и лице зияли широкие раны, которые он инстинктивно старался зажать пальцами. Они могли быть нанесены только ножом... или изобретенным Северусом в детстве заклинанием. Над истекающим кровью Малфоем стоял на коленях... Гарри Поттер. Все сразу встало на свои места, все недосказанности и непонятности обрели логическое объяснение: "...зелья не хуже, чем у тебя в свое время, мой дорогой...", пометка "для врагов" в старом, потерянном им учебнике...

Как котенка отшвырнув гриффиндорца в сторону, Северус упал на колени рядом с Драко, волшебной палочкой прошелся по глубоким ранам, нанесенным заклинанием Поттера, одновременно напевая старый кельтский заговор. Ничто другое не смогло бы справиться с Режущим заклятием, только этот древний, почти стихийный ритуал, замешанный на жизненной силе заклинателя, а потому — почти забытый. Редко кто соглашался прочитать этот заговор над ранеными: его проводником было искреннее сострадание к потерпевшему, а обязательным условием — добровольный отказ от нескольких лет жизни. Что были для Северуса эти лишние годы, если его крестный сын — единственный сын, который мог у него быть, — умирал у него на руках!

"Просто счастье, что я был уже поблизости! Еще несколько минут — и он истек бы кровью..." Все-таки сила у Поттера была огромная: Северусу пришлось произнести заклинание трижды, зато он смог поднять крестника на ноги, вывести из туалета и только снаружи взять на руки, неся в лазарет, а по пути утешая насчет внешности и отмахиваясь от благодарного лепета и бессвязных покаяний:

— Не волнуйся, малыш. Отдыхай. Сейчас я схожу, разберусь с Поттером, потом вернусь, и мы обо всем поговорим!

— Не убивай его до смерти, крестный, — в слабом голосе уже проскальзывала знакомая усмешка. — Я все же первым начал... — слегка успокоенный Снейп положил его на кровать, доверил кудахчущей мадам Помфри и понесся в туалет "не убивать" Поттера.

Тот, не осмелившись нарушить прямой приказ, ожидал его на месте своего преступления. Стоя по щиколотку в холодной воде, по поверхности которой, словно багровые цветы, плавали пятна крови, он остановившимся взглядом смотрел на завывающую Плаксу Миртл. Судя по всему, мальчишка находился на пике самобичевания, будучи не в силах заткнуть назойливую девочку-привидение. Снейп избавился от нее одним словом.

— Уйди, — велел он, закрывая за собой дверь туалета. Сразу воцарилась звенящая тишина, дрожащее поттеровское "я не нарочно" эхом отразилось от стен.

— Я не знал, как действует это заклинание. — "Верю. Но я сам почему-то сначала опробовал его на дереве в лесу, не на живом человеке. Тогда-то и пометил его "для врагов" — не мог представить, что применю это, если только моей жизни не будет угрожать опасность... А этот... "Святой Поттер", угу".

— Похоже, я вас недооценивал, Поттер. Кто бы мог подумать, что вам известна столь Темная магия? Кто научил вас этому заклинанию? — дальше уже не слушая вранье мальчишки, что-то лепетавшего посиневшими, трясущимися губами, лишь проверил свои догадки легилименцией. Ну, и конечно, был прав: перед внутренним взором Поттера неторопливо плыли пожелтевшие страницы, испещренные его, Снейпа, пометками. "Расширенный курс зельеварения" Либациуса Бораго, на внутренней стороне обложки которого, он знал, была надпись "Эта книга является собственностью Принца-Полукровки".

"Слава Богу! Не Пожиратели Смерти, не утечка информации — всего лишь соблазн, перед которым не смог бы устоять ни один нормальный мальчишка: прочитать чьи-то старые записи, подсмотреть чужие секреты... Соблазн облегчить себе жизнь, стать первым в учебе... доказать злобному бывшему профессору Зелий, что тот всегда был неправ, недооценивал и вообще... — Северус даже умилился подобной нормальности, особенно на фоне уверений Дамблдора в будущей святости парня. — Любой из моих змеек сделал бы то же самое и ни секунды не раскаивался бы. Поттеру хотя бы хватило совести попереживать немного. Но книгу я все равно изыму". — Принесите мне вашу школьную сумку и все учебники. Все. Немедленно! — потребовал он, почти окончательно успокоившись.

В зеленых глазах последовательно проносились ожидание расплаты, обреченность, решимость выдержать любое наказание и вдруг — какая-то хитринка. Не споря, Золотой Мальчик развернулся к двери и, расплескивая розовую воду, выскочил из туалета. А Снейп, оставшись один, наконец перевел дух.

"Все. Все, Северус, успокойся: Драко жив, несколько дней — и будет здоров. Пара-тройка бутылочек Кровевосстанавливающего зелья и несколько косметических примочек, всего-навсего. А эта святая дрянь... Каков?! Понять его, конечно, можно: никто не хочет попасть под Cruciatus — Драко еще получит за это, — здесь воспользуешься чем угодно. Но если сейчас Поттер почувствует вкус к Темной магии — можно сразу объявлять свою жизнь не имеющей смысла, идти на кладбище и там закапываться: двух Темных Лордов мой рассудок не выдержит... С другой стороны: парень так напугался результату своей выходки, был так искренне расстроен... Кстати, своим прекрасным самочувствием я, кажется, обязан именно ему. То буквально клубящееся в воздухе раскаяние и сочувствие к пострадавшему успешно вытеснили мою жертву, практически навязав себя взамен. Что не может не радовать, сила мне еще пригодится, а у Поттера ее столько, что он, скорее всего, и не заметил какой-либо утраты... Конечно, они с Драко — враги (хм, по принципу "от ненависти до любви и обратно — равное расстояние"), но сомневаюсь, что Поттер хотел бы его смерти. — Далее Снейп погрузился в размышления: — Хорошо это или плохо, что в нужный момент Золотой Мальчик с легкостью применяет боевые заклинания, и через что в себе он перешагнул ради этой легкости? В прошлом году его тошнило от одной мысли — причинить кому-нибудь боль... И опять существует другая сторона этого вопроса: близкая встреча с мистрисс Лестрейндж кого угодно избавит от пацифизма... Что-то давно уже Поттера нет, через Хогсмид он в Гриффиндорскую башню отправился, что ли?...

Не успел Северус подумать о нем, как мальчишка примчался, хлопнув дверью и прошлепав по не до конца ушедшей в сток воде: запыхавшийся, взмокший, со слипшимися от пота волосами, прижимающий "небрежным" жестом мантию локтем к боку, тщетно пытаясь сдержать шумное дыхание, он выдавал себя периодическими судорожными вздохами.

"Где же это он носился добрых двадцать минут? За это время можно было книгу в пустыне Сахара два раза зарыть и раскопать... да ведь он этим и занимался! — осенило Северуса. — Прятал мой учебник, а теперь бесстрашно протягивает мне сумку: смотри, мол, на здоровье — там уже никакого компромата".

Профессор, тем не менее, внимательно просмотрел все книги до единой, оставив Бораго напоследок. Наконец он изучил "Расширенный курс зельеварения": книга была подержанной, но не настолько старой, как его, на форзаце вместо Принц-Полукровка корявым почерком самого младшего мистера Уизли, прекрасно знакомом Снейпу (равно как и почерки всех студентов Хогвартса) по контрольным и эссе, было написано: РУНДИЛ УОЗЛИК.

— Это ваш "Расширенный курс", Поттер?.. И вы совершенно в этом уверены? — уже не слушая, что там о дружеском прозвище пытается наплести гриффиндорец, даже немного скосив глаза от умственного напряжения (а может, от нехватки кислорода). А Северус вдруг обнаружил, что Золотой Мальчик нечаянно изобрел свой собственный — идиотский, но крайне действенный — метод окклюменции: абсолютно нереально было поймать его взгляд для первичного ментального контакта. Мужчина почувствовал, как его собственные глаза медленно сходятся к переносице, но тут Поттер моргнул своими кошачьими гляделками и, похоже, вспомнил, что говорит с легилиментом: опустил взгляд в мокрый пол и больше не поднимал... Извещать студента об успехах на ниве окклюменции Северус не собирался: "Все равно с Темным Лордом ему это не поможет, а я лишусь очень удобного рычага управления..."

— Знаете, что я думаю, Поттер? — совсем тихо произнес Северус. — Я думаю, что вы — лжец, проходимец и заслуживаете того, чтобы до конца семестра проводить каждую субботу в школе, со мной. "Это ведь моя работа — присматривать за слизеринцами. Похоже, несостоявшиеся слизеринцы тоже входят в мою компетенцию". А что думаете вы, Поттер?

— Я-я... я не согласен с вами, сэр, — проблеял отважный гриффиндорец, по-прежнему гипнотизируя взглядом лужи на полу.

— Ну хорошо, посмотрим, что вы станете думать после того, как отбудете наказание, — ласково посулил ему Северус. — Суббота, десять утра, Поттер, у меня в кабинете. — И мерзко заулыбался на отчаянный вопль о квиддичном финале сезона, фарисейски посочувствовав: — Бедный Гриффиндор, боюсь в этом году его ждет четвертое место.

Без дальнейших слов он оставил туалет и подавленного Поттера, уже в коридоре почистив заклинанием одежду, а затем отправившись проведать Драко.

"Думаю, что не буду сильно наказывать Поттера, — с несвойственным ему обычно благодушием рассуждал потом Снейп. — В конце концов, именно благодаря ему я вновь наладил отношения с Драко". В самом деле, вернувшаяся к тому детская уверенность — "за меня крестный убьет даже Мальчика-Которого-Не-Смог-Убить-Сам-Волдеморт (пусть даже и не до конца)" — сломала лед недоверия между ними, и они снова общались, как прежде. Всего, конечно, Северус крестнику не мог рассказать и объяснить, да и тот не был полностью откровенен, но прогресс наметился...

В результате Золотой Мальчик вместо чистки котлов или уборки подземелий всего лишь переписывал архив правонарушений в Хогвартсе за 1974-1975 учебный год. Заплесневевшие и погрызенные мышами карточки процентов на тридцать представляли собой Мародерские Хроники. "Может, научится чему-нибудь, — веселился Северус, наблюдая за регулярно вздыхавшим и скрипевшим зубами Поттером. — Чего у покойных Мародеров было не отнять, так это — богатой фантазии. Хоть и гнусной. Без всякой Темной магии они ухитрялись отравлять мне жизнь, младшенькому до них еще расти и расти... Сидит. Пишет. Скрипит пером. Пыхтит... Говорят, у него есть альбом, в который все члены Ордена Феникса пожертвовали какие-то фотографии либо воспоминания. Ну, а это ему — от меня, хотя он вряд ли оценит такой подарок". Когда бурчание в животе Поттера становилось отчетливо слышно с другого конца комнаты, Северус отпускал его. А сам Поттер, конечно, это времяпровождение воспринимал как штрафные работы — они заставляли его кипеть от злости, сильно мешая внезапно состоявшейся личной жизни (самая младшая из Уизли потратила пять лет, но взяла его измором; Драко больше ничего не светило, даже в отдаленном будущем...).

Ни один из них не понимал тогда, что наслаждается последними днями идиллии. Середине июня было суждено стать переломным моментом многих жизней, не только обитателей Хогвартса... Увы, Северус был бессилен спасти Альбуса, своего названого отца, своего единственного настоящего друга... О да, Снейп был силен в Зельеварении — как никто другой в Англии, пожалуй, — но любые зелья хороши, когда их применение добровольно и регулярно, а Дамблдор ни за что не признался бы, что уничтожение двух хоркруксов почти подряд — задача не для волшебника весьма преклонных лет, чье здоровье закончилось лет эдак пятьдесят назад, будь он даже сильнее всех остальных, вместе взятых! После первого-то начались проблемы, справиться с которыми удалось бы только через пару лет, не раньше... А старый гриффиндорец, выяснив, где Волдеморт хранит один из хоркруксов, и опасаясь, что тот в любой момент может перепрятать побрякушку понадежней, прихватил с собой Поттера и отправился совершать подвиги.

В отсутствие директора преподаватели патрулировали коридоры; около одиннадцати Северуса с профессором Синистрой сменили МакГонагалл и Вектор. Он как раз дошел до своих комнат в подземелье и, немного посидев у камина, даже не успел раздеться ко сну, когда ближе к полуночи в его дверь начал ломиться профессор Флитвик с криками о проникновении в Хогвартс Пожирателей Смерти. "Драко! — обожгло Северуса. — Он все же пошел на это!" Он выскочил из кабинета, оглушив Флитвика заклятием, еле удержался от того, чтобы повторить его для Грэйнджер и Лавгуд, явно карауливших под его дверью. Направив девушек приводить в себя "прихворнувшего" учителя Чар, мужчина помчался наверх.

У входа в Астрономическую башню кипел бой, повсюду летали заклинания и обломки, отбитые ими от стен, пыль клубилась сплошной пеленой, не давая дышать. Снейп, которого обе стороны не тронули, считая своим, проскочил на башню, где его ждало... требование исполнить Клятву: Альбус выпил неизвестный яд и умирал, заставив Северуса оборвать начинающуюся агонию и тем самым обеспечив ему неприятности на много месяцев вперед.

До сих пор мужчина бесился, стоило ему вспомнить ту сцену: "Я — не ветеринар, а вы — не больная кошка, — пытался он мысленно убедить своего друга. — Это не выход". Но тому уже были безразличны терзания Снейпа: начинались судороги, и непрекращающаяся боль не давала рассуждать, остаток сил уходил на поддержание ментальной связи (Северус тогда думал — для Драко, чтобы не узнал лишнего, а оказалось — для присутствовавшего там же невидимого Поттера)...

А потом — бегство... Драко, которого порой приходилось тащить волоком, так как тот пребывал в глубоком шоке от сказанного ему директором напоследок... Сопровождающие Пожиратели, палящие Авадами и Круциатусами во все, что имело неосторожность пошевелиться... Догнавший их Поттер, вне себя от горя и праведного гнева... Спасло в тот момент Снейпа только одно — неопытность будущего Героя: его магия щедро расплескивалась во все стороны, и мужчина узнавал и обезвреживал заклинания еще до того, как Поттер проговаривал их вслух. Северус сделал все, чтобы не дать Золотому Мальчику обратиться к Темным приемам и свести к нулю старания Альбуса, а в качестве благодарности получил обвинение в трусости и нападение гиппогрифа. Того самого, что прикормил Блэк. "Он эту тварь на защиту крестничка, похоже, выдрессировал, — мелькало в голове у Северуса, что было сил удиравшего от взбесившегося животного. — Да перестань ты визжать, зараза! Барабанные перепонки уже трещат, кажется..."

Дальше была аппарация в резиденцию Темного Лорда, Певер-Лодж (усадьбу, приобретенную для него Малфоем через подставных лиц и выбранную, похоже, только в угоду самолюбию — за название, сходное с именем знаменитых предков Лорда, Певереллов, — так как была на редкость неудобной), удивление и тщательно скрываемая зависть Волдеморта, когда-то отступившего там, где преуспел Снейп; днем и ночью прочный окклюменционный блок... И, несмотря ни на что, ощущение Отпуска. Лишившись своих прикрытий, раскрытый ("Частично, Северус, частично", — и ехидно ухмыляющийся Снейп салютовал фужером с дорогим вином своему отражению в зеркале) шпион не мог носа высунуть за границу охранных чар, разыскиваемый всеми официальными службами ("Мог бы, разумеется, если б захотел — Оборотное зелье никто пока не отменял. Но зачем? Пусть другие ноги оббивают, а мне и здесь неплохо!.."), поэтому только отдыхал — спал, ел, много читал, экспериментировал в свое удовольствие. Еще, впрочем, выслушивал попеременно истерики Лорда и младшего Малфоя (старший по-прежнему изображал одну из азкабанских теней, не пытаясь изменить положение вещей, что наводило на размышления...)

С Драко все было ясно: в отличие от Северуса, он не привык к одиночеству и не имел склонности к академическому совершенствованию, а потому отчаянно скучал и нуждался в обществе сверстников — безропотном подчинении Винсента с Грегом, восхищенном поклонении Пэнси, ехидных подкалываниях Блейза и... пристальном, хоть и враждебном, внимании Поттера. "Снятые с него обязательства и отступившая угроза смерти позволили прийти в себя и восстановить здоровье с внешностью, а вот избыток свободного времени всегда пагубно влияет на незрелое сознание. В нем сразу появляются лишние мысли и дурацкие идеи, — неодобрительно разглядывал страдающего крестника Северус. — Не знаю, с чего он взял, что они с Поттером могли бы быть счастливы, если бы не попытка Драко убить Дамблдора — пусть проваленная, но имевшая место... Чрезвычайно плохо обоснованное умопостроение. Лишь одно хорошее я в этом вижу: Лорду он своего "престижного задания" не простит. Злопамятен, как все Малфои".

Волдеморт... Тут Северус мстительно захихикал: еще один бывший шеф в своем вечном маниакальном стремлении "достать Поттера хоть из-под земли" переходил все мыслимые границы, теряя способности к логическому мышлению и кидаясь самолично проверять те места, где мог прятаться мальчишка. А тот и не прятался вовсе — просто перемещался с места на место, нигде подолгу не задерживаясь. Взвалив на Гермиону Грэйнджер обязанности аналитика, на Рональда Уизли — вечного связного, а себе оставив оперативную деятельность, используя какие-то магловские приспособления связи, он планомерно и методично отыскивал и уничтожал хоркруксы, приводя Волдеморта в исступление... Как выяснилось, против обычного магловского гидравлического пресса не может устоять даже магия Темного Лорда... (То, что и пресс не выдержал бури вырвавшейся на свободу магии, рассыпавшись прахом, в счет не идет.)

Северус так и представлял себе расстановку сил и, решив поделиться плодами своих раздумий и логическим выкладками с Орденом Феникса, послал анонимное письмо именно мисс Грэйнджер — явно более умной, чем Поттер с Уизли, вместе взятые, но менее осторожной, чем взрослые члены Ордена. "Как бы ни был силен интеллект гриффиндорской заучки, я не могу быть уверен в полноте подаваемых ей Поттером вводных, а уж случайные обмолвки Темного Лорда и те мелкие наблюдения — взгляды и жесты, интонации и случайные обмолвки — которыми располагаю я, мисс Всезнайке и вовсе недоступны..." Рассуждения Снейпа основывались на тех же данных, что покойный директор показывал Поттеру, но его восприятие радикально отличалось от гриффиндорского, не будучи затуманено излишними чувствами.

"Темный Лорд собирался сделать семь хранилищ своей души, использовав для этой благородной цели драгоценные артефакты, принадлежавшие великим магам, отцам-основателям Хогвартса. Эти вещи одновременно являлись красиво выполненными произведениями искусства, драгоценностями немалой стоимости и заключали в себе приличное количество магической силы, вложенной в них прежними обладателями. Я так понимаю, что Лорд предполагал использовать ее для воскресения, и согласен с Альбусом, что шесть хоркруксов были уже готовы к тому моменту, когда Волдеморт явился в Годрикову Лощину, чтобы убить годовалого "врага" и его смертью сотворить седьмой, завершив свою коллекцию. Очень сильно подозреваю, что опаловое ожерелье, чуть не погубившее мисс Белл в прошлом году, и было тем самым "седьмым незавершенным". Не зря проклятия, лежащие на нем, так напомнили мне поражения Альбуса от кольца Слизерина, уже известного нам хоркрукса. Гриффиндорскую охотницу спасло только то, что почти два десятка маглов отдали свои жизни проклятому ожерелью, снизив степень его смертоносности...

К тому же, в пользу этой версии говорит и сходство, пусть отдаленное, этого украшения с тем, что обвивает шею Ровены Рейвенкло на одном из немногих сохранившихся портретов. Техника тогдашних живописцев оставляла желать много лучшего, но серебро и камни с зеленоватыми переливами, расположенные примерно в таком же порядке, опознать можно... Соглашусь и с тем, что Седьмым вместо него стала эта гадина, которая ползает по всему поместью, подслушивает под всеми дверьми и все доносит хозяину. Змеи ведь не должны понимать человеческий язык, не так ли? А эта как-то уж слишком разумна для пресмыкающегося. И никакие яды ее не берут, что заставляет задуматься о магической поддержке ее живучести...

Итак, с Седьмым мы определились. Что же с теми шестью, которые уже были спрятаны по каким-то судьбоносным местам в жизни Лорда? Вещи всех Основателей он добыть не смог, можно быть уверенным: шляпа и меч Годрика Гриффиндора как лежали в кабинете директора, так и не тронулись с места... Остаются вещи троих:

Первый хоркрукс был использован в 1981 году. Мелкого Поттера унес Хагрид, старших похоронили, ожерелье осталось лежать в руинах их дома, откуда его кто-то затем украл... А далеко-далеко в Албании возникло странное и страшное место, которое стороной обходили животные. Видимо, там и был припрятан хоркрукс, там Лорд "ожил", там его обнаружил Квиррелл и принес в себе в Хогвартс... где и нашел свою смерть от рук начинающего Героя в 1992-ом. Далее следует активизация Второго — и еще одно странное место в Албании, куда и подался Петтигрю после побега из Хогвартса, куда он привел Берту Джоркинс, слухи об огромной змее — хранительнице этого места... Ее-то ядом в смеси с кровью единорога Хвост и выпоил хозяина. Что за сентиментальные ассоциации связывают Волдеморта с Албанией, один Бог знает. Может быть то, что первые упоминания о "немертвых" относятся именно к этой местности? Можно только гадать, но это и неважно — эти предметы уже неопасны, они отработали свое. Скорее всего, хранившаяся в них магия отдана без остатка, насколько я знаю нашего господина... Промежуточный вывод: возродившийся в 95-ом Волдеморт сейчас живет жизнью своего Второго "душесодержателя".

Третий, дневник юного Тома Реддла, хранившийся у Люциуса Малфоя, уничтожил Гарри Поттер собственной героической персоной в 1993 году, честь ему, хвала и вечная... но-но, рановато. Четвертый, украденное у дядюшки Морфина Гонта и спрятанное потом в развалинах его же дома кольцо Слизерина, в прошлом году обезвредил Альбус. Пятый, похищенный у озабоченной старухи Смит медальон Слизерина, был спрятан в пещере, где еще маленький Томми окончательно уверовал в собственную незаурядность и великую судьбу. Альбус успел передать: медальон уже у Поттера, как-нибудь справится, за Пятый можно не переживать. Шестой... Чаша Хельги Хаффлпафф, последний из известных предметов... и дом отца, тоже Тома Реддла... Чаша может находиться там, а может и лежать где-то в албанском лесу, сгоревшая и отработанная. Но что-то в Литтл-Хэнглтоне должно быть спрятано, голову даю на отсечение. Слишком значимо это место для Волдеморта: там жили его отец и дед с бабкой, там он их убил. Первые убийства, совершенные им лично, своей собственной палочкой, можно сказать — своими руками... Уверен, что Темный Лорд, с его-то сентиментальностью, не мог не оставить там о себе какую-то памятку, своеобразное "Здесь был Томми"...

Что же мы имеем в результате? Семь хоркруксов плюс один несостоявшийся. Из них точно известны две вещи Слизерина — медальон и кольцо, две — самого Волдеморта — дневник и змея, по одной — Рейвенкло и Хаффлпафф — ожерелье и чаша. Зная приверженность Милорда к символизму, можно с большой долей вероятности предполагать, что оставшиеся две тоже принадлежали дамам-основательницам, тогда восемь реликвий ставили бы Темного Лорда в один ряд с величайшим магами, известными истории: по два предмета на каждого — очень многозначительно, на мой взгляд..."

Все эти мысли Северус тщательно сформулировал на пергаменте, наложил блокирующие слежку чары на сову и отправил мисс Гермионе Грэйнджер, о чем не подумав, так это — изменить почерк, слишком хорошо известный, как выяснилось, мисс Во-Все-Сую-Свой-Нос. Вместе с тем фактом, что строчка "Северус Снейп" никак не хотела удаляться из списка Ордена Феникса, написанного рукой Дамблдора ( несмотря ни на какие усилия других находящихся тут же "строчек"), письмо заставило девушку сделать кое-какие выводы и, слава великому Мерлину, благоразумно придержать при себе до того момента, когда их можно было безбоязненно обнародовать... В конце концов, обоснование ее "гениальным" находкам существовало: к ее услугам были библиотека Хогвартса, заметки Дамблдора, а также денежные средства "благородного семейства Блэк" и неправдоподобное везение — вкупе с незаурядными магическими способностями — Поттера.

...И тем не менее, ко дню рождения Поттера они не успевали никоим образом, а это было важно: магическая защита, данная любовью и жертвой Лили ее сыну и закрепленная Дамблдором на доме Дурслей, должна была постепенно рассеяться по достижении Золотым Мальчиком семнадцатилетия, а Волдеморт исчерпал последние резервы терпения. Северус присутствовал при одной из самых страшных истерик Темного Лорда, устроенной тем по возвращении из очередного рейда за спершим очередной хоркрукс Поттером, увенчавшегося таким же очередным провалом (Северус оказался прав, а чаша Хаффлпафф благополучно и очень вовремя исчезла из тайника в доме Реддлов в Литтл-Хэнглтон).

Это был совершенно безобразный срыв, когда полностью теряется контроль, и немалое количество магии стихийно выплескивается во все стороны, молнии бьют в невовремя пошевелившиеся портреты, оконные витражи разлетаются разноцветным крошевом (не поддающимся затем никаким Reparo), в Avada Kedavra вкладывают такую силу, что уже мертвый Кэрроу вбивается в стену (да так, что домашние эльфы вынуждены просто сошлифовать верхний слой каменной кладки для того, чтобы вывести дурно пахнущее пятно) — за попытку урезонить разбушевавшегося повелителя сообщением об облетающей с крыши черепице.

"Идиот, — думал затаившийся в нише за массивной статуей дракона Северус. — Если Его Лордству хочется выпустить пар и побеситься, кто мы такие, чтобы мешать ему в этом важном деле?.. И ведь он даже еще не в курсе, что кольцо с медальоном тоже... тю-тю. — Зельевар повеселел, наконец увидев реальные перспективы выбраться изо всей этой истории: — Теперь в распоряжении Поттера почти все хоркруксы. Осталась малость — уничтожить их, прихлопнуть змею и убить самого Лорда..."

В тот день Темный Лорд, судя по всему, вспомнил, как нужно бояться, а уж вспомнив, естественно, вознегодовал на "этого хама, которого не убьешь никак" и поклялся, что уничтожит Поттера сразу же после падения материнской защиты.

Сказано-сделано: изучена схема Материнского заклятия, из министерской Книги, учитывающей появление на свет и местонахождение новых волшебников, были украдены сведения о том, куда отправлялись письма на имя Гарри Джеймса Поттера — о его зачислении в Хогвартс и т.п. (Северус благодарил небо за то, что хозяин не додумался спросить его — бывшему члену Ордена Феникса было бы трудно объяснить свое молчание при такой осведомленности), налажена слежка, выявлены охранявшие дом авроры и график их дежурств...

По наступлении полуночи 31 июля в дом 4 по Тисовой улице в Литтл-Уингинг, где Гарри Поттер встречал свое семнадцатилетие, ворвались несколько человек в черных балахонах и белых масках, убив предварительно наружную охрану. Вернон Дурсль погиб сразу же, не успев подняться с дивана перед телевизором. Перепуганную хозяйку дома Петунию Дурсль, худосочную блондинку с лошадиным лицом, и ее сына Дадли ("Фу, слоновий выкидыш! Я-то считал, что Поттер преувеличивает в своих воспоминаниях, а тут ретушировать впору",— скривился Северус) пригнали в гостиную пинками, не утруждаясь использованием проклятий: ведь маглы слишком слабы для Cruciatus и могут в любой момент отдать концы. А Темный Лорд, довольно негативно относящийся к проявлениям инициативы, не потерпит такого непрофессионализма и быстро (а вдруг наоборот — очень медленно?!) отправит провинившихся вслед за жертвами — повышать квалификацию для следующих реинкарнаций. Предусмотрительный Северус вообще тихо встал поодаль, в уголке, и старательно делал вид, что его здесь нет.

— Где Поттер? — страшнее всего для дрожащей в тонкой ночной сорочке Петунии было даже не то, что около десяти "гостей", держа наготове эти свои проклятые палки, молча выстроились вдоль стен. Нет, хуже всего был негромкий, спокойный и деловитый голос человека с красными глазами, сидящего рядом с ее мертвым мужем.

— Я-я н-не зн-на-аю, — затряслась бедная женщина, уже догадавшаяся, кто явился в ее тихий дом. — Он... весь день пак-ковал вещи, п-писал письма и собир-рался уйти сразу после полуночи... Может быть, он уже ушел! — выкрикнула она, отчаянно надеясь, что в таком случае эти тоже уйдут, не тронув ее и... Нет, только не Дадли! Только не ее мальчик! — Мы нич-чего не зн-наем! Мы спали! — воскликнула она, тщетно пытаясь обхватить и закрыть собой давно уже переросшего ее сына.

— Лжешь. Я чувствую, что он где-то рядом. Как минимум — в доме. А то и прямо в этой комнате... Ну, давай же, Гарри, выходи, не заставляй меня резать по кусочку эту милую женщину.

— Можно подумать, мое появление удержит тебя от этого, — неожиданно звонко прозвучал голос Поттера в тишине, нарушаемой только всхлипываниями Петунии и стуком зубов Дадли. Кто-то из Пожирателей Смерти тут же взмахнул палочкой, накладывая на комнату чары Непроницаемости. Теперь помещение отгораживал от остального мира невидимый барьер, пропускающий только воздух, но не звуки и, уж конечно, не юных героев.

— Ну же, Гарри, мне это начинает надоедать, — скучающим тоном заявил Волдеморт. — Проявляйся, и покончим с этим. С тобой. Я не собираюсь заново высказывать тебе свои претензии, попросту убью и пойду. У меня и помимо тебя есть дела, а ты отнимаешь у меня и всех этих господ время.

Раздался горький смех, и Мессия Магического Мира явил заждавшейся аудитории свою очкасто-лохматую персону — рядом с родными, продемонстрировав прекрасное владение Дезиллюминнационными чарами. "Выход на аплодисменты, — пронеслось ревниво в голове Снейпа, — поклониться забыл, стервец..."

— Avada Kedavra! — С тихим шелестом промчался короткий зеленый луч, ударив Поттера в грудь... Но что-то явно пошло не так, как было запланировано: пройдя юношу насквозь, заклятие словно взорвалось, ослепив на секунду находящихся в комнате, окутав светящимся зеленым куполом упавшего Поттера и прижавшихся друг к другу маглов.

— Avada Kedavra! Avada Kedavra! — следующие два луча частично поглотились "коконом", частично отразились от него, будто бы нехотя пролетели в обратном направлении и скрестились на фигуре с красными глазами...

Лишь возрастанием магии Лорда Снейп мог объяснить тот факт, что на этот раз его не вышибло из тела. Собственное заклинание только лишило его большей части силы: у окружающих возникло впечатление, что из Темного Лорда выпустили воздух, как из надувной игрушки. На глазах видимые части тела их господина теряли человеческие очертания (плод нескольких месяцев работы: заклинаний Лорда и зелий Северуса) и возвращались к тому ящероподобному существу, которое было создано стараниями Петтигрю.

Быстрее всех сориентировалась Беллатрикс: метнулась к Повелителю и, обхватив его руками, прокричала:

— Снимайте Непроницаемость! Быстрее! — Барьер был кем-то срочно ликвидирован, Черная Метка запущена над домом, а серия громких хлопков сопроводила аппарацию непрошеных посетителей. Во всеобщей панике никто не заметил, что одна из мрачных фигур задержалась после исчезновения остальных и осторожно приблизилась к той части комнаты, которая до сих пор была окутана медленно затухающим зеленым светом. Даже белая маска не могла полностью скрыть поистине выдающийся нос странного гостя. Петуния с Дадли со страхом ожидали своей дальнейшей судьбы, у их ног в неестественной позе лежало тело Гарри Поттера.

Северус — а это был он — с опаской придвинулся к светящейся "стене" и, скрестив руки на груди, всматривался в лицо бывшего студента: он не почувствовал исчезновения магической связи — долг жизни по-прежнему не хотел отпустить его, а следовательно, Поттер был жив...

— Эй, женщина! — хриплый возглас заставил Дурслей задрожать с новой силой. — Прекрати трястись и посмотри: жив ли твой племянник? Я не собираюсь делать ничего плохого ни вам, ни ему, просто скажи мне — умер он или нет?

Петуния с трудом разжала пальцы, судорожно впившиеся в пижаму сына, с видимым усилием заставила себя отшагнуть от него... Призрачно-зеленая завеса внезапно поблекла, а когда бедняжка опустилась на колени и трясущейся рукой дотронулась до щеки племянника, исчезла совсем.

— Как интересно, — прошептал Северус, не торопясь, однако, бросаться на помощь. — Интересно, окончилось ли полностью действие заклятия? Или только визуальный эффект? Что-то не хочется проверять...

— Он жив! Дышит, — взволнованно объявила Петуния.

— Еще интересней, — пробурчал Снейп и уже вслух сказал: — Я сейчас уйду, а здесь, на полу, оставлю флакон с лекарством. Постарайся напоить Поттера, а потом обхватите его с двух сторон и вложите ему в руки этот... подсвечник. — Оглядевшись, он поспешно сделал портключ из безвкусного канделябра. — Очутитесь в магической больнице, где вам всем окажут помощь. Кроме твоего мужа, конечно, — досадливо поморщился он при виде невысказанного вопроса в глазах женщины. Затем отошел на несколько шагов от места, где все еще чувствовалась остаточная магическая сила, способная исказить его аппарацию, и, наконец, покинул притихший дом, оказавшись в своей комнате в Певер-лодж.

За стеной кто-то бегал, хлопал дверьми, раздавались чьи-то нечленораздельные вопли. Перебирая пузырьки с необходимыми сейчас Лорду зельями, Снейп продолжал размышлять: что все это значило и к чему может привести? Откровенно говоря, не было такой уж необходимости в Укрепляющем зелье, которое он оставил для Поттера, им мальчишку могли напоить и в Святом Мунго. Если он опять умудрился выжить после Авады, значит, и теперь ему ничего не грозило; просто расчетливый зельевар решил выиграть сколько-то времени до начала переполоха, чтобы спокойно уйти самому и дать остыть следу аппарации. Ну, и оставить "задел" на будущее, конечно: когда Поттер победит все-таки Волдеморта — а сомнений в этом у Снейпа больше не осталось, — кое-кому понадобятся воспоминания поттеровской тетки, чтобы вывернуться из цепких лап правосудия...

Так и произошло. Сначала доскональное министерское расследование выяснило, что маглорожденная Лили Эванс Поттер, будучи сильной ведьмой, тем не менее подсознательно продолжала думать магловскими категориями и невольно привнесла их в матрицу Материнской Защиты, когда создавала заготовку для нее (чтобы активизировать в нужный момент — увы, все знают, что он настал). А именно — возраст пресловутого совершеннолетия для ее сына: как известно, совершеннолетними маглы считаются лишь с восемнадцати лет, что, наряду с присутствием еще двух кровных родственников, на порядок укрепившим Защиту Крови, и повлекло за собой известные события. Древние заклятия, призванные после гибели Лили Дамблдором, лишь дополнительно закрепили эффект — "виртуальная (по его собственному определению) утроба" хранила Золотого Мальчика до восемнадцатилетия.

Поттер довольно быстро выздоровел, а слухи о том, что еще один шрам-молния остался на его груди, против сердца, вводили в экстатическое состояние большинство женщин и подростков. Через неделю Избранного были вынуждены выпустить из Святого Мунго, и он с новыми силами бросился искать пути завладения последним хоркруксом, Нагини. Северус счел необходимым вовремя вмешаться, подбросив мисс Грэйнджер еще одну подсказку — о местонахождении Певер-лодж.

В один поистине прекрасный для Северуса день змея бесследно исчезла, попытки Темного Лорда задействовать их ментальную связь, чтобы обнаружить любимицу, терпели поражение одна за другой, что повергало Волдеморта сначала в недоумение, а потом — в депрессию. Такое непривычное "почти равнодушие", особенно на фоне предыдущих вспышек бешенства... Снейп не знал: что думать и как себя вести, когда получил маленькую записочку, сброшенную ему прямо в руки какой-то до нелепого крохотной совой: "Купите вчерашнюю Ивнинг стандарт".

Северус высказал при Темном Лорде пожелание прогуляться, заодно приобретя кое-какие составляющие для своих экспериментов, и был отпущен милостиво-вялым мановением руки господина. Переодевшись в магловское, зельевар аппарировал на окраину расположенного поблизости городка и в первом же супермаркете обрел желаемое, купив также набор индийских специй и бутылку бальзамического уксуса — для маскировки. Нетерпеливо пролистав газету, на четырнадцатой странице он увидел сообщение об огромной змее, найденной в окрестностях **:

"...скорее всего, сбежала из чьего-то частного зверинца... попытка нападения на собаку, принадлежащую миссис... несколько выстрелов транквилизатора не оказали никакого эффекта... застрелена офицером полиции... хозяин предпочел остаться неизвестным, по-видимому, опасаясь штрафных санкций со стороны представителей закона: данный вид запрещен к ввозу в страну по причине... возмущенные жители... мэр города пообещал принять все возможные..." и т.д. Что за комедию устроила гриффиндорская троица из такого ответственного мероприятия, как сынициировала эту... дикость — оставалось неясным. Но дальнейшее чтение не имело смысла, и он поспешил вернуться, чтобы уведомить Лорда о трагической кончине его... хм, фамилиара.

Хоркруксы наконец кончились, пришла очередь самого Волдеморта. Объединенными силами Ордена Феникса и аврората был предпринят штурм Певер-лодж, а Северус от души развлекся, играя роль "пятой колонны". Сведения о секретных ходах и подземных помещениях, о количестве и степени благонадежности Пожирателей Смерти, заблаговременно переданные им Мастером Зелий в Орден, значительно облегчили жизнь штурмующим и, что важнее, подготовили почву для семян сомнения, которые он посеял позднее, когда прикрыл Поттера от летящего тому в спину Crucio. Подставляясь под второе по тяжести из Непростительных заклятий, Северус нисколько не был обрадован тем фактом, что снова спасает Надежду Магического Мира, но практическая польза была налицо: он заставил орденцев вспомнить о его наличии в их рядах и задуматься о причинах его неординарного поведения. Пришла пора мисс Грэйнджер выступить из тени, обнародовав те сведения, которые она до сих пор скрывала.

Естественно, Поттер настиг и убил Темного Лорда, сие знаменательное событие произошло аккурат на Хэллоуин, то есть в годовщину смерти родителей Золотого Мальчика. Но, что до Снейпа, так он считал, что Волдеморт попросту устал от мальчишки, его пожизненной удачи, неподвластности Avada Kedavra, от всей этой беготни — то за ним, то от него — и от жизни в целом. "Максималистом он был, наш Лорд, — размышлял Северус, сидя в Азкабане во время дознания, — раз не может покорить весь мир на корню, значит, тот мир и не нужен ему больше..."

Вскоре по магическому миру прокатилась новость о завещании Дамблдора, найденном Гермионой Грэйнджер в Хогвартсе, в директорском кабинете, где девушка помогала новоназначенной директрисе, Минерве МакГонагалл, разбирать оставшиеся после Альбуса вещи и бумаги. Среди прочего был найден и Думосбор, который Альбус заполнил воспоминаниями, не жалея: о том, как пострадал от проклятого кольца Гонтов, чуть не умер и был вынужден постоянно прибегать к помощи Снейпа, как банальным эмоциональным шантажом вынудил того дать обещание прервать его мучения, буде таковые возникнут. Как Северус пытался увильнуть от такой сомнительной чести. Как оказал первую помощь родственникам Гарри Поттера и ему самому, возможно, спасая этим жизнь Героя (это уже было добавлено для суда министерским легилимент-экспертом от Петунии Дурсль, вызывая у Северуса желание погладить самого себя по голове за предусмотрительность).

Нехотя, сквозь зубы, но Поттер подтвердил истинность существующих свидетельств, и это стало решающим фактором: Северус Снейп в одночасье снова превратился из беглого убийцы и Пожирателя Смерти в весьма респектабельного волшебника, заслуженного члена Ордена Феникса. Мадам директриса Хогвартса лично забирала его из Азкабана, рыдая на груди у "бедного мальчика", прося прощения за малодушие и неверие и предлагая на выбор любую преподавательскую должность.

Северус согласился, конечно, поупиравшись для виду, но на самом деле с удовольствием. Он никогда бы никому не признался, но безумно соскучился по Хогвартсу: по своему уютному кабинету, заставленному банками со всякими дохлыми гадами, среди которых так хорошо думалось... По роскошной лаборатории, лично укомплектованной им когда-то, один Бог ведает, что происходит там сейчас... По торжественным трапезам в Большом зале... По обращению "профессор Снейп, сэр", а не "эй, Снейп, поди сюда"... По своим воспитанникам-слизеринцам, для большинства которых был Царем, Богом и Истиной в последней инстанции... Даже по оболтусам-гриффиндорцам, на которых было так удобно срывать плохое настроение и оттачивать остроумие... Найдя удобную отговорку для самого себя — дескать, где еще ему создадут подобные условия работы? — он затребовал обратно кафедру Зельеделия и был счастлив, вернувшись под древние каменные своды. Когда же выяснилось, что всеми сведениями "из логова врага" победители обязаны именно ему, министр, посоветовавшись с Гарри Поттером, пообещал Северусу полное прощение всех грехов и даже орден Мерлина — в обмен на официальное свидетельство в суде над Пожирателями Смерти.

О, разумеется, Северус дал эти показания (и даже от себя добавил), посчитавшись кое с кем и вытянув из неприятностей обоих Малфоев. Точнее, он помог Люциусу, забытому всеми в Азкабане, попасть на открытый процесс, а тот уже развил бурную деятельность, заявив, что был вынужден помогать Волдеморту "из-под палочки": мол, в случае неповиновения тот расправился бы с его семьей. Хитрый блондин заранее обеспечил себе тылы — приготовил нужные воспоминания, как-то раз подкатившись к Темному Лорду с вопросом: что будет, если он вдруг решит предать господина? Реакция Повелителя всегда была предсказуема, как перпендикуляр...

Просматривая воспоминания Люциуса, женщины-судьи Уизенгамота вздрагивали, с трудом сдерживая возгласы ужаса: после трехкратного Crucio и обещания тридцатитрехкратного "персонально для некоторых чересчур скользких помощников" мало кто выглядел бы, как прежде, а в применении к малфоевской красоте контраст и вовсе был разительным... Затем к делу были присовокуплены воспоминания Нарциссы о том, как Волдеморт навязал Драко Метку и заставил покушаться на Дамблдора; воспоминания самого Драко о том, как он не хотел, боялся, рыдал и отнекивался, а за компанию — и то, как Поттер порезал его с помощью Sectumsempra (за что Северус потом надрал ему уши — до откровений драгоценного крестничка о созданном им проклятии никто не знал).

Герою, конечно, никто даже пальчиком не погрозил, списав все происшедшее на стресс и непомерную нагрузку, а Драко скоренько амнистировали. Сам же Поттер вообще, казалось, не замечал событий вокруг себя, дав необходимые показания, а после ударившись сначала в загул, а потом — в депрессию...

Никто, разумеется, не дал Творцу и Символу победы погрязнуть "в пучине порока": вытащили, протрезвили, направили на путь истинный, проследили и присмотрели. Со временем Поттер утих, присмирел и взялся за ум. Занимаясь индивидуально с преподавателями Хогвартса, он закончил школу экстерном, а затем несказанно огорчил Аластора Хмури, наотрез отказавшись от аврорского будущего. Вместо этого он сделал то, что должен был провести еще Дамблдор (а может, и провел, только по своему обыкновению никого не поставил в известность). А именно — прошел полное колдомедицинское и аналитическое обследование, показавшее, что мистер Гарри Джеймс Поттер, семнадцати с половиной лет от роду, чистокровный волшебник в первом поколении, находится в приличном физическом состоянии, психическое несколько отличается от нормы (что неудивительно после всего, им пережитого. Но ничего непоправимого, слава Мерлину!), нуждается лишь в небольшом санаторном отдыхе под присмотром специалистов, после чего будет абсолютно здоров и займет по праву причитающееся ему место в магическом сообществе. А также он обладает некоторыми специфическими магическими талантами, как то:

— хороший потенциал в анимагии и способность общаться со змеями, вне всякого сомнения, являющиеся наследственной чертой;

— неплохие способности к магии Запахов, а следовательно, и к зельеварению (известие, заставившее его бывшего профессора презрительно фыркнуть), впрочем, ничего экстравыдающегося;

— и, наконец, незаурядный дар целительства и чтения ауры.

Все это подробно освещалось всеми периодическими изданиями и со временем надоело Снейпу хуже ежедневной овсянки, вместе с газетами подаваемой в Хогвартсе на завтрак (новый директор была приверженкой традиционного здорового питания, что вынуждало всех обитателей замка с утра пораньше созерцать эту бежевую... субстанцию). Не просто надоело, а достало так, что одно звукосочетание "Поттер" выводило его из равновесия и раздражало. Почему? С пристрастной точки зрения Мастера Зелий, Поттер не выполнил свою задачу до конца: Черная Метка так и не исчезла с левой руки Северуса, равно как и у остальных Пожирателей. Люциус сокрушался по этому поводу бесконечно, при каждой встрече добавляя тем самым желчи к уже скопившейся у Северуса (наверняка специально издевался, мерзавец), надеявшегося, что знак его позора пропадет со смертью Волдеморта.

Но прошла еще пара месяцев, журналисты успокоились, так как здоровый, счастливый и благополучный, обрученный с мисс Джиневрой Уизли Поттер стал им не особо интересен: 11 августа, в день, когда девушке исполнилось семнадцать, было объявлено о помолвке и о грядущей через год — по окончании невестой школы — свадьбе. Все вехи его жизни были скрупулезно зафиксированы ("Ну это они так думают", — хмыкнул Северус) и опубликованы, плавно забываясь. Последнее информативное сообщение о Мальчике-Который-Выжил-Дважды-И-Которого-Давно-Бы-Пора-Перестать-Называть-Мальчиком относилось к его поступлению в колдомедицинский колледж, а дальнейшие только рассуждали о его роли в возникновении Сопротивления, развитии мировой магии и прочей выспренней чепухе.

Наряду с этим происходило нечто, газетчикам не известное, а потому долго остающееся неузнанным широкой публикой: знаменитый шрам Гарри Поттера в виде молнии (а может быть, и оба, если слухи, не подтвержденные никем из официальных лиц, все же были верны) начал рассасываться — очень медленно и незаметно. Настолько медленно, что обратила внимание на это лишь мадам Помфри. Старенькая медиведьма довольно долго не видела Гарри после того, как приняла участие в его медицинском освидетельствовании, и лишь несколько месяцев спустя встретилась с ним на министерском приеме, посвященном первой годовщине События, Вернувшего Магическому Миру Спокойную Жизнь.

Увы, удивленный возглас Помфри вернул Герою пристальное внимание газетчиков, чему тот вовсе не обрадовался. И, когда спустя минуту бешеных вспышек и вопросов, лившихся на бедную "звезду" неиссякающим потоком, кому-то в голову пришла мысль: "А что же с Метками бывших Пожирателей Смерти, волнующими читателей нисколько не меньше?", и вся эта свора переметнулась к стоящему неподалеку с кислым видом Северусу Снейпу, последнее, что увидел профессор перед погружением в словесный водопад, был понимающе-злорадный взгляд Поттера.

"Что за юмор нашел проклятый мальчишка в этой ситуации? — Ничего не поняв, зельевар пожал плечами и перевел взгляд на замершую вокруг него в ожидании толпу журналистов, ощетинившуюся во все стороны фотоаппаратами. — Можно было бы приосаниться для фотографий, хотя... Зачем? У меня и так прекрасная осанка", — решил Северус, ме-едленно расстегивая манжет мантии, вынимая запонку из рукава рубашки и еще медленнее закатывая его, наслаждаясь безраздельным вниманием теперь уже всех находившихся в огромном зале. А потом... Вопли, треск фотовспышек, скрип десятков Прыткопишущих перьев, сливающийся в один противный звук, отовсюду идиотские вопросы, дергающие за одежду руки, необходимость прибегнуть к неприятной для него помощи дежурных авроров, чтобы покинуть проклятое место и иметь возможность вернуться в Хогвартс...

Теперь-то Снейп понял, что смешного увидел Мерзкий Мальчик (кстати, улизнувший под шумок), и смог успокоиться, только пообещав себе, что непременно припомнит это Поттеру при случае. Вихрем ворвавшись в холл и от души грохнув огромной дверью, Северус понесся по направлению к своим комнатам. Помечтав: каким именно ядом он отравит Олицетворение-Гриффиндорского-Чувства-Юмора при следующей встрече, профессор с особым наслаждением снял по двадцать баллов с каждого из пойманных в коридоре гриффиндорцев ("три-минуты-до-отбоя-вы-в-любом-случае-не-успеете-вовремя-добраться-до-своего-общежития-а-кто-будет-спорить-лишится-еще-десяти-баллов") и окончательно обрел душевное равновесие.

Это его состояние не смогли поколебать даже утренние газеты и письма, лавина которых обрушилась в этот раз на преподавательский стол вместо привычного гриффиндорского. Лишь несколько заблудившихся сов по привычке приземлились на столе под красно-золотыми штандартами, где с них были нетерпеливо содраны принесенные сообщения. Совы с недовольными криками защелкали клювами, но было поздно — доставленная не по адресу почта уже была распечатана, и чувствующие себя виноватыми птицы улетели, не попросив никакого вознаграждения.

Раздавшиеся потрясенные вопли мгновенно донесли до всех интересующихся новость, ставшую впоследствии главным предметом обсуждений, научных дебатов и антинаучных домыслов на многие месяцы вперед. Но факт оставался фактом: Метка потихоньку сходила с предплечья Снейпа, Малфоев и остальных Пожирателей Смерти (которые сидели в Азкабане, но тоже были обследованы на предмет причастности к феномену), хотя и совсем по-другому, нежели в 1981-ом, после первого падения Темного Лорда: не разом исчезнув на энное количество лет, а очень постепенно, бледнея и расплываясь. "Похоже на временную тату", как метко выразился один из маглорожденных хаффлпаффцев (чем привлек к себе внимание директрисы с последующим пространным выговором, начавшимся с "неуважения к преподавателю", а закончившимся "плачевным незнанием Древних Рун" и снижением оценки).

Люциус Малфой не преминул воспользоваться шумихой, чтобы подстегнуть процесс реабилитации своей семьи в глазах общества, пожертвовав огромные суммы всевозможным учреждениям — больница Святого Мунго, Хогвартс, Магический университет, — якобы на исследование данного вопроса, чем вызвал у Снейпа искреннее недоумение:

— Зачем? Все уже все знают, ты никого этим не обманешь! — На что, небрежно пожав плечами, заявил:

— Конфискация лишила бы меня еще большего, а так... считай, что я вложил эти деньги в дело. Создание репутации заново, из пепла... О, это дает жизни цель! Новый вызов, интрига — то, чего мне не хватало в Азкабане больше всего. Мне это необходимо, чтобы чувствовать себя живым, дышащим... Ты же меня знаешь: я — не тот человек, чтобы скрыться ото всех в подвалах Малфой-мэнор и чувствовать себя счастливым при этом, — добавил он, выразительно глянув на Северуса и крутнув коньяк в рюмке.

Они сидели в личной гостиной слизеринского декана, осаждаемой снаружи всем Гриффиндором, умирающим от желания подслушать беседу двух бывших Пожирателей Смерти. Получив в ответ такое же пожимание плечами и невнятное бурчанье о "придурочных красавцах, не способных жить без восхищенной публики и бесящихся с жиру", Малфой засмеялся:

— Да, Северус, я тебя тоже люблю! Просто я считаю, что деньгам надо находить более полезное применение, чем примитивное накопление их в сейфах Гринготтса. Например, с пользой потратить их на себя, любимого, — он демонстративно нежно погладил себя по щеке. — А когда — заметь: когда, а не если — я верну себе прежнее положение и влияние, то займусь, наконец, и твоими финансами... Что? Знаю, что не жалуешься. Но если денег станет больше, ты что, откажешься от них? Вот и я так считаю. Ты у нас теперь — почти такой же герой, как Поттер, этим обязательно надо пользоваться. Кто знает, что ты — самый молодой в Европе зельевар такого ранга? Кучка тех, кто тебе его присвоил, и ближайшее окружение? Пора об этом узнать всем. Начинается новая жизнь, Темный Лорд больше не вернется. За что лично я благодарен мистеру Поттеру, так, безусловно — за эту определенность. Мы свободны, Северус, — с несколько излишней патетикой, заставившей того заподозрить перебор с коньяком, произнес Люциус, — свободны заниматься тем, чем сами захотим!

— Кто-то, не знающий тебя так, как я, мог бы сейчас подумать, что когда-то было по-другому! — саркастически бросил Снейп. — Что ты когда-либо делал что-то, чего действительно не хотел.

— Но мы же никому не скажем? Мы знаем друг друга, пожалуй, во всех смыслах этого слова... Короче, есть, что вспомнить. Мой сын — твой крестник, и если бы ты не был таким упертым женоненавистником, когда-нибудь я взял бы на себя такие же обязательства в отношении твоих детей... А? Ненавидишь не всех женщин, а только глупых? Ну, и кому ты это пытаешься рассказать? Слава Мерлину, я лучше всех осведомлен о твоей ориентации. — Он успокаивающе поднял ладонь: — Да-да, я знаю, что ты не веришь в бисексуальность, не нужно мне заново объяснять, что моя свадьба все испортила... У меня есть Драко, поэтому я не собираюсь жалеть, что наши былые отношения стали просто дружеской привязанностью.

Сам Северус временами жалел о несбывшемся: роман с Люциусом был одним из самых приятных его воспоминаний. Но признаться в этом было бы несомненной ошибкой, которую изворотливый блондин обязательно использовал бы когда-то в своих интересах. "Он и без лишних козырей всегда умудрялся обыграть меня, где только возможно, а возобновить с ним какие-то отношения, кроме чисто дружеских, значит — встать в длинную и постоянно обновляющуюся очередь страждущих... Нет уж, спасибо, никогда не любил быть вторым, не то что — очередным".

— Ладно, разобрали еще раз, — проворчал Северус, — у тебя свои игрушки, у меня — свои. С чего мы начали-то, помнишь? Твои деньги, ты их и тратишь, куда угодно, а я вовсе не нуждаюсь в подробных объяснениях, зачем именно ты это делаешь! И давай закончим на сегодня.

На сей раз Люциус позволил ему оставить последнее слово за собой, лишь загадочно ухмыльнулся и, тряхнув своей серебристой гривой (которая никогда не знала защитной мази, а потому отродясь не слипалась прядями и была предметом тихой зависти Северуса), картинно удалился, привычно "не замечая" девичьих вздохов на всем пути своего следования к выходу из замка...

Прошло около полугода, и магический мир снова подвергся встряске. Все это время было тихо, никакие экстраординарные события не мешали мирной жизни волшебной части общества, за исключением знаменитого скандала в семействе Малфой: Нарциссу застукали с любовником-маглом в одном из злачных мест немагического Лондона. Причем не кто-нибудь, а лично Люциус в компании нескольких деловых партнеров. Что он сам и его партнеры делали среди маглов, в таком месте и в это время, осталось покрытым тайной для основной части населения. Он любезным тоном сообщил жене, что она — шлюха, та не менее вежливо разъяснила супругу, что как любовник он — ноль, особенно в сравнении с маглами, "которые на магию не надеются, поэтому стараются сами".

Развод был осуществлен очень быстро и по-деловому: супружеская чета Малфой полюбовно разделила, что кому принадлежит, и скоро перестала быть таковой, оставшись в прекрасных отношениях. Понимающим людям все это мероприятие слишком хорошо напомнило их же бракосочетание, но на то они и были хорошо знающие обоих люди, что взяли это себе на заметку, ничего вслух не сказав. А общественное мнение почему-то резко склонилось к тому, чтобы восстановить репутацию вернувшего себе холостяцкий статус красавца-блондина...

Итак, весной 1999-ого года (как и любой другой) Хогвартс жил своей собственной жизнью, плавно переходя в состояние предэкзаменационной горячки, когда случилось нечто шокирующее и жуткое своей непонятностью...

Однажды вечером Северус Снейп почувствовал резкую, с каждой секундой усиливающуюся боль в почти невидимой уже Черной Метке. Уперев локоть разрывающейся от боли левой руки в письменный стол, за которым он мирно составлял план контрольных работ на последний семестр, трясущейся правой мужчина рванул манжет — пуговицы и дорогая запонка брызгами разлетелись в разные стороны, — содрал мешающие слои ткани и наконец подставил взгляду проклятый рисунок. Еще утром еле заметный, сейчас он ясно виднелся на воспаленной, покрасневшей коже.

"Неужели опять?! Я не выдержу! Даже не буду пытаться, яд Спи-Усни еще никто не отменял..." Предприняв неимоверное усилие, он встал, вцепившись в стол, сделал несколько шагов вокруг него. Боль распространилась уже на все тело, не давая дышать, окутывая разум своим туманом, Северус с трудом держался на ногах, не чувствуя их. Мучительное ощущение нарастало, по лицу тонкими струйками тек холодный пот, темнело в глазах в преддверии потери сознания... И вдруг все кончилось: так же внезапно, как началась, боль ушла. Голова кружилась от облегчения, в легкие хлынул сладкий прохладный воздух. Дрожащий, мокрый, как мышь, профессор Зельеварения осознал себя стоящим посреди собственного кабинета и тупо, неверяще рассматривающим левую руку, на предплечье которой была только красноватая припухлость и — никаких черепов, никаких змей!

Не имея сил даже обрадоваться, с огромным напряжением волоча ноги и благодаря небо за то, что не успел поужинать, измученный Северус доплелся до спальни, упал на кровать и благополучно отключился... Шли часы, ночь давно вступила в свои права, а мужчина, почти неузнаваемый в жалкой кучке черных тряпок, сваленных на постели, крепко спал, иногда тихо постанывая и сворачиваясь во все более тугой клубок по мере того, как остывали угли в потухшем камине.

Перед рассветом в покоях декана Слизерина раздался громкий хлопок, сопровождающий появление в кабинете эльфа-домовика. Прищелкнув пальцами, тот зажег свет и, быстро оглядев комнату, начал подбирать с пола раскатившиеся пуговицы с торчащими из них обрывками ниток и клочками ткани. Увидев лежащую возле стола сверкающую запонку, он укоризненно покачал головой, шагнул, чтобы поднять ее... и вдруг затрясся, заозирался, только что собранное снова рассыпалось из его рук, длинный тонкий нос дергался, будто принюхиваясь к чему-то зловонному. Домовик заметался, не зная, куда бежать, наконец на что-то решился, кинулся в спальню. Подскочив к кровати и услышав стон, он заплакал, повторным щелчком пальцев разжег огонь и исчез, а через несколько минут вернулся, чтобы встретить выходящих из камина директрису МакГонагалл и мадам Помфри. Вцепившись обеими руками в свои огромные уши и выпучив полные слез глаза, бедный эльф раскачивался и стенал на одной ноте, что "профессор Снейп, сэр, ему совсем плохо, но Клемми не виноват, мэм, Клемми почуял злую магию и позвал на помощь".

Обследовав так и не проснувшегося Северуса, мадам Помфри констатировала тяжелую степень нервного истощения, отягощенного значительной потерей магической силы:

— Он спит, Минерва, это уже хорошо. Не развил срыв, не потерял контроль над магией... Он — молодец, наш Северус! — с материнской гордостью заявила она.

— Но что такое с ним, Поппи? — озабоченность директрисы не проходила.

— Ты видишь его руку? На ней нет никакого клейма. Я полагаю, это как-то связано с его состоянием. Давай перенесем мальчика ко мне в лазарет, чтобы я могла дать ему Укрепляющее зелье. Наверняка у него здесь есть такие, но я не рискну даже подходить к его полкам.

Почтенные дамы разделили обязанности: одна взмахом палочки наколдовала висящие в воздухе носилки и левитировала на них спящего, другая в это время трансфигурировала камин под "грузовой вариант". Затем они взялись за края носилок, шагнули в камин и исчезли со своей ношей в вихре зеленого пламени. Притихший в уголке домовик Клемми вытер нос краешком полотенца с вышитым гербом Хогвартса, служившего ему рабочей одеждой, осторожно прокрался в кабинет и облегченно засмеялся: той гадкой, липкой Темной магии там больше не было. Он быстро навел порядок, сложил кучку мелких пуговок на столе и, ободрив себя возгласом "Все будет хорошо!", покинул подземелья.

Северус проспал утром начало уроков, а очнувшись, объяснил Поппи, что произошло, потребовал и с аппетитом проглотил огромный завтрак, запив лошадиной дозой Укрепляющего и Восстанавливающего зелий. Остаток дня он мирно дремал, даже сквозь сон помня, что случилось что-то хорошее, стоящее предыдущих мучений. Иногда, просыпаясь, он лениво думал: что случилось с другими Пожирателями? Чем это для них кончилось? Оказали ли им помощь, или они все умерли в своих азкабанских камерах?.. Стоит ли теперь покупать рубашки с коротким рукавом? Кстати, об одежде: как там Люциус и Драко, не послать ли им сову? Кстати, о Драко: сошел ли у Поттера шрам так же, как и Метки? А если да, то так ли мучительно, или ему и здесь повезло?.. Как скоро начнется новое нашествие газетчиков? Что им рассказать, а о чем умолчать?.. И еще масса ненужных и неважных вещей лезла в голову, мешая строить радостные планы, когда произошло нечто странное и жуткое, затмившее новости Северуса и оттеснившее их на второй план.

В середине ночи огонь в тихо горевшем до этого камине вспыхнул зеленым, в трубе вдруг взревело, разбудив Северуса и потревожив Поппи, спокойно вязавшую в своем кресле, придвинутом к постели единственного на все больничное крыло пациента. В палату шагнула МакГонагалл в клетчатом халате и с сеточкой на волосах. В руках она держала какой-то прибор, явно один из того множества, наводнявшего кабинет директора, — похожий на серебряный чайник для заварки с причудливо изогнутой трубочкой вместо носика и с выгнутым зеркальцем на боку. Из носика-трубочки с громким свистом вырывалась струйка голубого пара.

— Северус, Поппи, благодарение Мерлину, вы здесь! — воскликнула она. — В школе только что было активировано Темномагическое заклинание! — И протянула им свой "чайник", верещащий и исходящий паром.

— И ты сразу же подумала обо мне, как мило с твоей стороны, — противным голосом заявил Северус.

Длинная вязальная спица пожилой медсестры вытянула его по ноге поверх одеяла:

— Не говори глупостей, молодой человек! Минерва должна была убедиться, что тебя не смогут опять обвинить в какой-нибудь гадости. — И, обращаясь уже к директрисе, добавила: — У нас все было спокойно. Но Северусу вставать нельзя, вызови других преподавателей. Надеюсь, что ничего более серьезного, чем детские шалости, не произошло.

Северус вначале скептически изогнул бровь на "детских шалостях", потом вспомнил свое детство, усмехнулся и, ничего не сказав, лишь улегся поудобнее. Мадам Помфри всю ночь просидела рядом с ним, время от времени обеспокоенно поглядывая на спящего мужчину и покачивая головой, связав ему длинный шарф, которым можно было три раза обернуть шею профессора... А утром Северус смог в полной мере оценить заботу о нем двух пожилых женщин, когда был разбужен аврорами, вызванными в школу директрисой: первое, что те сделали, явившись в Хогвартс, — это пошли искать его.

Здесь-то и пригодилось свидетельство медсестры о том, что профессор Снейп уже вторые сутки находится на ее попечении, и, конечно, она безотлучно была при нем все это время. Убедившись, что предполагаемый злоумышленник не применял к ней никаких воздействий вроде Искажения Памяти, Imperio либо Усыпляющего зелья, а следовательно, имеет твердое алиби, стражи порядка растерянно потоптались на месте и рванулись осматривать замок, дав Снейпу возможность выяснить у Поппи подробности.

Подробности ошеломляли. В свете происходящего Северус решил не привлекать лишнего внимания к себе, своей Метке и своему прошлому соответственно.

"Магическая Британия шокирована ужасным, чудовищным известием! Невеста Гарри Поттера погибла!

Мисс Джиневра Уизли, девушка исключительного ума и красоты, найдена убитой в школе магии и колдовства Хогвартс, где заканчивала обучение! Мистера Поттера разыскивают..."

"...Девушки, которые жили с ней в одной комнате и были расспрошены директрисой Хогвартса, уважаемой Минервой МакГонагалл, заявляют о ссоре между звездой магического мира и его нареченной. По их свидетельству, мисс Уизли накануне трагедии была чрезвычайно возбуждена: то выкрикивала бессвязные обвинения в адрес Гарри Поттера, то принималась рыдать, а ночью ускользнула из дортуара девушек — предположительно, на свидание с женихом, так как упоминала о такой возможности. Самого мистера Поттера не могут найти объединенные силы аврората, что наводит на размышления — не прячется ли умышленно известный герой, и не он ли является причиной смерти девушки? Родители погибшей отказались комментировать события".

"Сенсация!! Знак Авада Кедавра на теле погибшей девушки — знак возвращения Пожирателей Смерти?!

Расследование, предпринятое нашим корреспондентом, показало, что причиной смерти стало не падение на скользком полу и не случайное отравление неизвестным ядом, как предполагалось ранее, а Непростительное заклятие, знак которого ясно виден на груди девушки, против сердца. Авроры ведут расследование. Предпринимаются усиленные, но пока безуспешные поиски мистера Поттера, который не посещает занятия в медицинском колледже, учащимся которого является. Что это — признание вины? Или кто-то удерживает его против воли?.."

"Новая сенсация! Гарри Поттер найден в непотребном виде!

Хорошо известный всем м-р Гарри Поттер наконец обнаружен в обществе своего бывшего однокурсника, с которым вместе учился в Хогвартсе. Бабушка его друга, м-с Августа Лонгботтом, обратилась к ректору колдомедицинского колледжа, в котором учится м-р Поттер, с возмущенным требованием оказать влияние на своего студента и освободить ее дом от его присутствия, длящегося уже три дня. По ее словам, все это время он пребывал в состоянии алкогольного опьянения. Почтенная дама сообщила нашему корреспонденту: "Когда м-р Поттер появился у нас, я как раз собиралась отходить ко сну. Спустя какое-то время Невилл, мой внук, объяснил, что пригласил одноклассника погостить. Решив проявить деликатность и не мешать молодым людям общаться, наутро я уехала к своей подруге, проживающей в **. Каково же было мое удивление, когда и через два дня, выйдя из камина в собственную гостиную, я обнаружила там Невилла и его друга в абсолютно невменяемом состоянии! Количество пустых бутылок и пропитавший все вещи запах не поддавались описанию. Примененное мною Вытрезвляющее заклинание привело в порядок моего внука, который сообщил, что утешал друга, которого бросила невеста..."

М-с Лонгботтом не читала газет и не получала совиной почты. Узнав от пришедших в ее дом авроров о гибели мисс Уизли и возможном обвинении м-ра Поттера, она пришла в ужас и сделала официальное заявление властям, гласящее, что в ночь убийства м-р Поттер находился в ее доме и не отлучался оттуда. Она утверждает, что из своей комнаты хорошо слышала голоса обоих молодых людей, в связи с чем не смыкала глаз, а время от времени выходя в гостиную и пытаясь урезонить их, получала в ответ одни дерзости. Подобное поведение и стало причиной ее отъезда..."

"Министерство скрывает от волшебников важные сведения!

Как выяснилось с помощью нашего корреспондента, Avada Kedavra, послужившая причиной смерти мисс Джиневры Уизли, была выпущена из ее собственной палочки, найденной рядом с телом! Как всем, без сомнения, известно, Priori Incantatem действует мгновенно, таким образом, факт самоубийства был обнаружен еще в начале следствия. Кто же именно запретил аврорам, расследующим происшествие, сразу донести эти данные до уважаемой публики? Кто же вынудил волшебное сообщество двое суток подозревать новое возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть? О коррупции в рядах министерских чиновников читайте на..."

"Болезнь Гарри Поттера!

...Что заставило благополучную девушку из порядочной семьи покончить с собой таким оригинальным способом, похоже, останется неизвестным.

Мы выражаем свои соболезнования многоуважаемому Гарри Поттеру, не имея возможности лично обратиться к нему: как стало известно, м-р Поттер, пребывающий сейчас в больнице Святого Мунго, как заявил его лечащий врач, находится в состоянии "сильнейшего расстройства и душевной нестабильности", получает различные комбинации Успокаивающих зелий и не представляет, что подвигло его юную невесту отвергнуть сначала его самого, а впоследствии — и весь этот бренный мир. Беспокоить его категорически запрещено, наш источник в больнице подтверждает, что наш бедный Герой вне себя от горя, постоянно плачет, а состояние его рассудка внушает, увы, серьезные опасения.

Совы со всех концов Англии приносят в клинику выражения сочувствия Победителю Волдеморта, а также возмущения по поводу его обвинения в убийстве любимой девушки. Кто же мог так бесцеремонно вмешаться в личную жизнь одного из самых уважаемых членов общества, нашего героя и Спасителя? Кто так огульно обвинил его во всех грехах, забыв о заслугах? Жаль, что наши вопросы, скорее всего, останутся без ответа..."

"Редакция газеты "Ежедневный пророк" выражает свои соболезнования семье Уизли и сообщает всем желающим проститься с Джиневрой Уизли, "Джинни", как звали ее друзья и близкие, что обряд похорон состоится в 15:00, 24 апреля, на кладбище деревни Оттери-Сент-Кэчпоул, что неподалеку от дома, где проживала покойная, мир ее юной душе..."

Мисс Уизли благополучно схоронили, все прошло чинно и без затей: присутствовавший при погребении Поттер, накачанный успокоительными, с трудом осознавал себя в этом мире, родные покойной, казалось, твердо решили не давать ни малейшего повода журналистам (во множестве поджидающим за пределами кладбища, куда их не пустили) написать что-либо еще сверх тех инсинуаций, которые уже прозвучали. Потом, правда, прошел какой-то невнятный слух о ссоре Гарри Поттера с ближайшим другом и несбывшимся шурином, Рональдом Уизли, но быстро заглох, не получив подтверждений: Поттер продолжал бывать в доме Уизли, миссис Уизли по-прежнему встречала его объятиями на пороге, а вспыхнувший вскоре скандал с какими-то разоблачениями в Министерстве окончательно лишил газетчиков интереса к этому делу.

Общественное мнение решило оставить в покое своего Героя и дать ему время оправиться от страданий, одновременно бурно обсуждая между собой — кто мог бы теперь занять освободившееся место Девушки Гарри Поттера? Кого выберет осиротевшая "звезда"?

Жизнь текла своим чередом, приближался Хэллоуин — и вторая годовщина Победы, — когда министр решил пригласить мистера Поттера на праздничный бал в Министерстве, рассудив, что горе молодого человека к этому моменту должно бы уже стихать, и пора бы ему начинать появляться на людях... И тут разразилась новая газетная буря.

Гарри Поттер исчез. Просто в один прекрасный момент решил уйти — и ушел. А поскольку папарацци давно уже сняли слежку за его домом, не найдя там ничего полезного для себя, то и никто не мог сказать — когда именно случилась эта беда. Поспешное расследование, предпринятое авроратом, показало, что происшествие не было проявлением чьей-то злой воли, а задумывалось и осуществлялось мистером Поттером лично. Намеренно, добровольно и самостоятельно он организовал свой уход: забрал документы из колледжа, продал дом, закрыл счет в банке. Последнее, кстати, осталось смутным слухом, сплетней из десятых рук — гринготские гоблины свято хранили тайны вкладчиков, не отрицая и не подтверждая ни одной из выдуманных журналистами версий... Кому-то в Министерстве пришла в голову светлая идея — попробовать отследить магию палочки пропавшей Легенды Волшебного Мира, задав необходимые параметры. Но у изготовителя волшебных палочек, мистера Олливандера, примчавшихся к нему за исходными данными министерских работников ждало разочарование. Старый мастер заявил: волшебная палочка Гарри Поттера, знаменитая одиннадцатидюймовая палочка из остролиста, с пером феникса внутри, победившая Того-Кого-Давно-Можно-Называть-По-Имени-Но-Все-Равно-Мало-Кто-Осмеливается, прекратила свое существование! Это могло означать только две вещи: либо волшебник, предназначенный этой палочке, умер; либо он сам сломал ее, решив отказаться впредь от волшебства.

Муссирование этой темы в прессе продолжалось тем дольше, чем тянулись расследования, одно за другим устраиваемые Министерством, авроратом, редакциями газет и просто заинтересованными частными лицами (среди которых дольше всех продержался некий Д.М.). Но магические способы поиска, вплоть до призывания духов, ни к чему не привели: Гарри Поттер будто растворился в воздухе, хотя его и не было в мире мертвых. Он не отвечал на письма, которые отправлялись ему с совами, и лишь возвращение некоторых из них без посланий, привязанных к лапам, давало слабую надежду на то, что знаменитый Герой жив и читает почту, хоть и скрывается.

Бесплодные попытки продолжились, становясь со временем реже и реже, оживляясь при приближении знаменательных дат и вновь сходя на нет между ними, а после и вовсе прекратились... Шли годы, и сформировавшееся негласное правило утвердилось как-то само собой: Гарри Поттер сделал все, что мог, для Магического Мира, имеет право устраивать теперь свою жизнь, как сам захочет, и неприлично, мол, беспокоить его, если он ясно выразил нежелание общаться с кем бы то ни было.

Всякий раз, услышав подобные разговоры, Северус издевательски хмыкал, переводя для себя эти благочестивые сентенции гораздо проще: "Мавр сделал свое дело и может теперь катиться ко всем чертям!" Но равное отсутствие Поттера и Волдеморта в его жизни наконец поставило ее в будничные рамки, и Снейп открыто наслаждался рутиной бытия — проживанием в Хогвартсе, любимой работой, воспитанием новых поколений слизеринцев чуть более порядочными, ежегодными отпусками на море и возможностью проводить какие угодно исследования в области Зельеделия. Он добился результатов, которые были невозможны ранее, в нервной обстановке появлений и исчезновений Темного Лорда, с необходимостью шпионской деятельности и одновременных попыток спасти своих подопечных от участи Пожирателей Смерти...

Северус наконец-то довел до желаемой точки Антиликантропное зелье и, проведя энное количество экспериментов на Ремусе Люпине (с радостью согласившемся на роль подопытного волка), представил на суд Комиссии по Лицензированию новых зелий целую серию препаратов. Эти зелья выгодно отличались от первоначального Волчьего Проклятия, изобретения Дамокла Белби, тем, что помогали оборотням, в зависимости от пожеланий, блокировать превращение и оставаться в человеческой форме весь период полнолуния либо — безболезненно превратившись в волка и сохранив человеческий разум — "насладиться единением с природой".

Будучи проверенной и опробованной, эта серия принесла Северусу Снейпу, помимо всемирной известности и популярности, еще и хороший доход, позволяющий удовлетворять все нужды. Он мог бы давно оставить преподавание в Хогвартсе, но принял решение остаться, получая несказанное удовлетворение от мысли, что такое положение дел является его собственным выбором, а не необходимостью надежного укрытия, как раньше. А последние эксперименты с Оборотным зельем принесли ему уже упоминаемую выше возможность оживить и разнообразить свой досуг. И вот, на свое сорокадевятилетие, знаменитый зельевар получил такой своеобразный "подарок" от своего подсознания, которому вдруг понадобился Гарри Поттер для полного счастья...

...Раздался громкий хлопок, предвещающий появление эльфа-домовика, и вот уже они с Северусом удивленно смотрят друг на друга, не понимая — что здесь делает другое существо? Эльф опомнился первым, испуганно сжавшись и залепетав:

— Простите, профессор Снейп, сэр, Добби пришел убраться и зажечь камин, в ваших комнатах очень холодно, сэр, Добби не знал, что вы не спите, еще очень рано...

— Рано? Скорее слишком поздно.

— Пять часов утра, сэр...

Только сейчас Северус заметил, что жутко замерз, а затекшие пальцы не сразу удалось отклеить от давным-давно пустой рюмки. Он со стоном потянулся, не желая даже прислушиваться к удручающему хрусту, издаваемому занемевшими за ночь конечностями, передернулся и поспешил в ванную — отогреваться и приводить себя в порядок.

Наслаждаясь горячей водой, практически кипятком, льющейся на него из душа хлесткими колючими струйками, Северус вдруг тихо засмеялся от внезапно пришедшего к нему понимания: вода такая горячая именно потому, что во всем замке бодрствует только он и домовики. Школа начнет оживать лишь через пару часов, когда проснутся студенты и другие преподаватели.

"Стоит иногда вставать пораньше, ради такого удовольствия, — решил мужчина. — Не в пять, конечно... Ночью, после того, как несколько сотен мелких паршивцев вдоволь наплещутся, вода течет тонкой тепленькой струйкой: вымыться можно, получить удовольствие — никогда. А ведь ничто не сравнимо с горячим душем: чувствуешь себя одновременно и расслабленным и бодрым... Что очень кстати, потому что ложиться всего на час не имеет смысла. Проще выпить Бодрящего зелья, хотя круги под глазами оно, разумеется, не уберет..."

Впереди был понедельник. День, в который, помимо обычной нагрузки, приходится еще проверять — что успел натворить родной факультет в его отсутствие. А до тех пор, пока этот факультет соизволит продрать глаза, у его декана было сколько-то времени обдумать положение вещей.

Итак: видимо, ранее Северус подсознательно отталкивал от себя малейшую мысль о привлекательности для него Гарри Поттера — преувеличивая свою ненависть к его отцу и крестному, придумывая сказки о его недалекости, злонамеренности и стяжательстве славы. Да, Поттер был дерзким и гордым мальчишкой, но все каверзы в адрес Снейпа строил только в ответ на очередные нападки со стороны учителя, никогда (в отличие от многих) не начиная пакостить первым. Северус вынужден был признать, что весь конфликт между ними был только его личной инициативой и подогревался в основном с его стороны, его неприязнью. Поттер же на каждый курс после летних каникул приезжал с новой порцией смирения, да и вообще в целом был добрым ребенком. Если бы Северус хоть раз смягчился и пошел ему навстречу, отношения между ними были бы мгновенно налажены. Он видел надежду на это в зеленых глазах — каждый раз, когда на достопамятных уроках легилименцией проникал в память и видел настоящую жизнь того, кого звали Золотым Мальчиком.

Это обнадеживало: в те тяжкие времена, когда любой из подопечных слизеринцев мог оказаться полноценным Пожирателем Смерти, и нужно было взвешивать каждое произносимое вслух слово, каждый поступок, профессор не мог позволить себе сколько-нибудь доброго отношения к Гарри Поттеру (даже если бы вдруг захотел). Но сейчас вся общественность знала — какую сторону поддерживает Северус Снейп, — вопросов не возникало, ничто не связывало его, и ничто не мешало ему иметь отношения с тем, кто ему нравится.

— Нравится?! Мне? Гарри Поттер?! — Северус резко дернул головой и, стукнувшись о стенку душа, зашипел от собственной неловкости. Закрыв воду и обмотавшись огромным полотенцем, он мрачно посмотрел в глаза своему отражению в настенном зеркале. Отражение скорчило кислую гримасу, "осчастливив" ответной репликой:

— Да ладно тебе, Северус, ты же никогда не лгал самому себе! Не стоит начинать на старости лет. Конечно, он тебе нравится.

— А кому — нет? — начал защищаться профессор. — Красивый, веселый, ласковый мальчик, с большой охотой открывающий свое сердце тем, кто по-доброму относился к нему... Исключительно положительный персонаж. Я сам был свидетелем того, как он любил Альбуса, Минерву, Уизли с Грэйнджер... И что может предложить ему бывший Пожиратель Смерти, даже во времена молодости не отличавшийся внешней привлекательностью? — Северус состроил глазки отражению, то в ответ кокетливо поиграло бровями. Мужчина хмыкнул и пошел одеваться.

На самом деле он слегка кривил душой, прекрасно это понимая: маги всегда выглядят так, как ощущают себя внутренне. С ранней молодости самолично взваленный на свои плечи груз провинностей и обязанностей отравлял ему существование и заставлял махнуть на себя рукой, добавляя добрый десяток лет. Преждевременные морщины, землистый цвет лица, волосы, от защищающего их зелья имеющие тот самый жирный вид, снискавший ему печальную известность, — таким был Северус Снейп времен учебы в Хогвартсе Гарри Поттера.

Но регулярные отпуска на морских курортах избавили кожу профессора от неприятного желтовато-серого оттенка (хотя и не одарили ее здоровым загаром), а на волосы он предпочитал теперь накладывать Очищающее заклинание после каждого урока, нежели смазывать их прежней мазью, защищающей от испарений варящихся зелий (как высказался по этому поводу Люциус: "Очень хорошо, что эта мазь оставила твои волосы такими же густыми, как в молодости. Большая редкость при твоей профессии. Но кто может это оценить, если ты смываешь ее только на ночь?! Для кого ты сохранял свою шевелюру?"). Морщины практически разгладились, когда Северус начал вести достаточно регулярную сексуальную жизнь (как именно это было связано, он затруднился бы ответить, но подозревал, что все дело — в том хорошем настроении, которое доставляют ему посещения madame Заза и ее "пташек". Естественно, от природы резкие черты лица нисколько не изменились, но...

— Подходя критически: в мире полным-полно мужчин, гораздо страшнее меня, — решил Северус. — Все они как-то устраивают свою личную жизнь, стало быть, и мне ничто не помешает. — На что отражение в дверце гардероба поинтересовалось:

— И кто же будет твоей личной жизнью, Северус?

— Будет или не будет, еще рано говорить, — пробурчал Снейп, поправляя манжеты и призывая шкатулку с запонками, чтобы выбрать пару на сегодня. — Сначала надо его найти, где бы он там ни окопался...

Машинально приводя себя в порядок, соответствующий "профессорскому" образу, он размечтался: вот он находит Поттера, а тот с порога сообщает о своей давней, еще школьной влюбленности в профессора Зельеделия и о том, что только и ждал знака внимания со стороны Снейпа, чтобы броситься к его ногам и предложить горячую любовь и бурный секс. Или наоборот... Звон колокольчика, прикрепленного к песочным часам, выдернул Мастера Зелий из сладких грез, возвещая тот факт, что последняя песчинка в них упала, а значит, через полчаса в Большом зале будут подавать завтрак. Северус снова окинул взглядом свое отражение и... выругался — неуместная эрекция напрочь разрушала безукоризненный академический облик.

— А вот нечего было мечтать о красивых парнях! — безжалостно оборвало его зеркало. — Ты его сначала найди, а потом уже показывай свой... энтузиазм.

И началось... Набросав примерный план действий, Снейп понял, что активные поиски придется осуществлять лишь по воскресеньям, когда он располагает свободным временем, а по будням — ограничиваться совиной почтой. Первым отправилось письмо к Арабелле Фигг. "Жива ли она еще..." — мелькнуло в голове Северуса, когда он привязывал пергамент к лапке школьной совы, но опасения были напрасны: сова вернулась очень быстро, его послания (с несколькими осторожными намеками на желание Министерства магии припомнить ему прошлые дела) оказалось достаточно. Старенькая леди-сквиб, которая терпеть не могла Министерства с его бюрократами, горячо уверяла Северуса в том, что прекрасно понимает желание профессора убедиться в благополучном здравии Петунии Дурсль, свидетельствовавшей в его пользу, и приглашала его завтра на чай. Скривившись от мысли о предстоящем чаепитии и мгновенной ассоциации с Дамблдором, Снейп тем не менее ответил согласием.

На следующий день он перенаправил трех явившихся на отработку студентов к неверящему своему счастью Филчу ("О, спасибо, профессор, зимой в замке всегда полно работы!"), предупредил МакГонагалл о приглашении ("Ну, конечно, мой дорогой, я все время говорю, что ты посвящаешь работе слишком много времени!.."), поручил замершим от восторга слизеринским старостам контроль за порядком, намекнув о рекомендательных письмах с высокой оценкой их организаторских способностей, которые напишет по окончании ими школы ("О да, сэр, ваше доверие — большая честь для нас!").

Наконец завершив все дела, в половине пятого вечера он покинул школу, выйдя в метель, окутавшую замок почти непроницаемой пеленой, и отправился к аппарационной границе. Аппарировав по хорошо знакомому адресу, он очутился в узком проходе вдоль многочисленных гаражей. "Улица Магнолий, до Тисовой — рукой подать, — вспомнилось ему. — Надо же, думал — промахнусь, после всех этих лет..." Здесь снег не шел, но в быстро сгущающихся сумерках все равно было слишком холодно, и Северус ускорил шаг.

"Арабелла нисколько не изменилась. Видимо, кровь волшебников, пусть и недействующая, не дает ей чрезмерно стариться", — думал профессор спустя несколько минут. В ее доме не так отчаянно воняло кошками, как ему помнилось по предыдущему общению с одним из старейших членов Ордена Феникса, а крепкий чай с ореховым тортом был и вовсе превосходен. Северус вежливо отвечал на вопросы, горохом сыпавшиеся из соскучившейся по общению с магами миссис Фигг, пока та не угомонилась. Внезапно встав, она достала из буфета еще одну чашку с блюдцем и, заметив взгляд Снейпа, пояснила:

— Заметила в окне Петунию Дурсль. Иногда она заходит ко мне поболтать — муж погиб, сын с семьей живет отдельно, Гарри мы не видели еще с тех пор, — вот ей и скучно одной... Очень хорошо, что она решила зайти именно сегодня, — и пошла встречать гостью. Собственно, Северус уже получил ответ на интересующий его вопрос, выполнил долг вежливости и мог бы с чистой совестью покинуть помещение, увешанное многочисленными фотографиями кошек, когда-либо проживавших у Арабеллы. Но старая шпионская привычка — до конца не отступать от однажды выдуманной легенды — оставила его с невозмутимым видом сидеть в продавленном кресле с вязаной салфеткой на подголовнике, допивая чай. "Назвался гиппогрифом — лети теперь!", — всегда говорил он своим слизеринцам, уличенным во вранье, не грех было и ему самому воспользоваться старинной поговоркой: поинтересовался "своей" свидетельницей — будь добр беседовать с ней.

Вошедшая женщина вскрикнула и, прижав руку к сердцу, обессиленно прислонилась к косяку двери. Эта ее способность моментально узнавать людей, с которыми ее когда-либо сталкивала судьба, была довольно раздражающей, но сыграла заметную роль во время судебного процесса "Министерство магии против Северуса Снейпа". Чтобы доказать присутствие и помощь Северуса в доме Дурслей тридцать первого августа 1997-ого года, Петунии пришлось пройти через целый ряд опознаний: от шести до десяти высоких худых магов, надевших балахоны и маски Пожирателей Смерти, вместе и вразнобой прохаживались перед ней, говоря по нескольку фраз. Встречались среди них и господа с внушающими почтение носами, но никакие ухищрения аврорских чинов — сбить миссис Дурсль с толку и сорвать усилия адвоката Снейпа, во многом рассчитывающего на ее свидетельство, — не приносили желаемого эффекта: тренированный рефлекс записной сплетницы ни разу не подвел Петунию. Тощая блондинка с шеей в два раза длиннее положенного раз за разом указывала на Северуса, чем безумно раздражала блюстителей порядка...

— Опять вы?! Что-то случилось... с Гарри? — "Ну, вот и еще одно подтверждение. Я, конечно, и не рассчитывал найти Поттера под юбкой тетушки, потому и явился сюда с самого начала — отсечь самую маловероятную ниточку..."

— Ничего такого, о чем мне стало бы известно, — и далее разговор пошел на общие темы...

Потом, вернувшись в Хогвартс, он вычеркнул первую строчку своего списка: ближайшие родственники пребывали не в курсе дел. На очереди были родственники дальние, а точнее — несбывшиеся. Северус как раз придумывал правдоподобный повод попасть в Министерство, чтобы там "случайно" повстречать Артура Уизли, когда ни о чем не подозревающая МакГонагалл избавила его от этой нагрузки. Они сидели за кофе в учительской, и директриса делилась с ним сплетнями и новостями.

— Представь, Северус, близнецы Уизли все-таки приобрели магазин "Зонко", теперь в Хогсмиде будет филиал их заведения. — К слову сказать, для Снейпа-то этот факт секретом и не являлся — он по-прежнему консультировал братьев Уизли в случаях проблем с зельями, регулярно общался с обоими и был прекрасно осведомлен об их планах захвата "Зонко". Профессору в голову бы не пришло обратиться к ним по интересующему его вопросу, но знакомая фамилия удачно вклинилась в раздумья, не хуже звука гонга приковав рассеянное до того внимание к речи Минервы. — Недавно я виделась с Артуром, но он ничего мне об этом не говорил... А впрочем, его можно понять: приближается годовщина смерти их дочери, и естественно, что они с Молли слегка не в себе... Наверное, снова будут пытаться найти Гарри... А знаешь, Северус, как мне ни горько в этом признаваться, но с каждым годом, с каждой неудачной попыткой я все меньше и меньше верю в то, что нам когда-нибудь удастся к нему пробиться: мальчик полностью закрылся от тех, кто его знал. Не хочу даже думать о том, что он погиб, но уж слишком долго никто о нем не слышал...

Так отпала необходимость общения со старшими Уизли, пришла пора подумать о младших; тем более, что они были самыми вероятными источниками информации о бывшем Золотом Мальчике (Северус был уверен: если Поттер вдруг решит объявиться, то первые, к кому он обратится, будут именно оставшиеся члены Гриффиндорского трио), но этот этап его плана был также и одним из самых трудных. По слухам, мистер и миссис Рональд Уизли в данный момент переживали тягостный процесс прекращения своего брака и с большим трудом шли на контакт с кем бы то ни было.

...Когда-то миссис Гермиона Грэйнджер Уизли совершила классическую ошибку, типичную для умных женщин: выходя замуж, решила, что сможет — с ее-то интеллектом и силой воли — изменить характер супруга, так сказать, "под себя". При этом она не учла весьма важного фактора: многие поколения женщин до нее споткнулись о ту же кочку, потому что мужчинам всегда было (есть и будет) свойственно меняться по одной-единственной причине, а именно — если они сами того захотят. В случае же Уизли-Грэйнджер попытки перевоспитания начались задолго до их женитьбы — с момента знакомства на первом курсе, которое с детства привило Рональду своего рода иммунитет к ее педагогическим экзерсисам.

Северус постоянно удивлялся: зачем такой умной девушке в свое время понадобился откровенно недалекий Уизли? Ведь рядом был Поттер — разумный, привлекательный, известный, состоятельный, с более мягким характером, — был Виктор Крам и достаточное количество других поклонников. Что же заставило ее выбрать, мягко говоря, не самый лучший вариант, ведь ее благоверного ничего в жизни не интересовало, кроме квиддичной команды, за которую он играл, выпивки и пышных форм красоток из "Плэймага" (которыми природа обделила бывшую мисс Грэйнджер — пышной у нее была только шевелюра...), в этом конкретном порядке?.. В силу своей привычки — всегда думать о людях плохо, пока они не дадут ему повод убедиться в обратном — Северус предположил ту же самую причину, что когда-то толкнула ее пойти не в Рэйвенкло, как советовала Волшебная Шляпа, а в Гриффиндор.

Стремление к легким путям. Именно оно, по мнению многоопытного профессора, и побудило в свое время девушку выбрать не тот факультет, где она была бы одной из равных (а то и похуже многих), а тот, где гарантированно была умнее сверстников и даже старшекурсников. Сам Снейп не одобрял философии "лучше быть первым в деревне" и не терпел последователей этого принципа: в Слизерине всегда уважали стремление выделиться, тягу к силе, власти, богатству и прочим составляющим успеха, но успехом считалась победа над равным или даже более сильным противником, а слабых просто отбрасывали с дороги. (Потому и откровенно слабых на подчиненном Северусу факультете не было.)

А бывшая гриффиндорская "заучка" предпочла самый легкий вариант вхождения в магическое общество — несмотря на то, что над семьей Уизли многие посмеивались из-за чрезмерной любви к размножению и увлеченности магловской культурой, они были, тем не менее, из чистокровных волшебников — их невестку автоматически приняли в обществе. Но (и это наверняка стало для нее серьезным разочарованием) — в обществе таких же, как сами Уизли, а высший свет, аристократия от магии, где и были сконцентрированы наибольшие силы, знания, влияние, остался ей недоступен. Сюда пускали маглорожденных, но очень редко и исключительно за личные заслуги, никакой брак в этом не был подмогой... Убедившись в безрезультатности своего поступка, она попыталась продвинуть куда-нибудь своего тупого муженька, но добилась лишь того, что тот стал уходить из дома к друзьям, родным, в пабы и клубы — куда угодно, лишь бы не слышать ее нуденья...

Стоило ли удивляться тому, что в конце концов он встретил девушку, которую устраивал таким, как есть? Роза Целлер, белокурая, маленькая и полненькая хаффлпаффка на четыре года моложе знаменитого выпуска 1998 года. Северус отлично знал ее отца, Джозефа Целлера, владельца лавки старинных артефактов, знал саму Розу с детства, в свое время удивился и немного обиделся, когда при распределении она пошла не к нему в Слизерин. "Видимо, договорилась со Шляпой, не желая, чтобы в столь бурные времена ее имя связали с той мишенью, в которую превратился уважаемый прежде факультет..."

Младшему из сыновей Уизли, по-видимому, везло на умных женщин (Мерлин знает, что они в нем находили): прекрасно учившаяся в Хогвартсе Роза была к тому же единственной наследницей и достойной преемницей своего отца. Исподволь и ненавязчиво привязывала она к себе Рональда Уизли: сначала он считал девушку просто другом и помогал, чем мог, потихоньку принимая все больше участия в ее жизни, потом начал изо всех сил тянуться, чтобы стать ей в делах ровней... Мисс Целлер никогда не читала своему избраннику долгих нотаций, взывая к его лучшим качествам и гражданскому долгу, нет. Она просто беспомощно-укоризненно смотрела на него и жалобно вздыхала, говоря: "Ничего страшного, сейчас я все сделаю". Обычно этого хватало, чтобы рыжий дылда, забыв о приступе лени или собственных планах, со всех ног бросался выполнять то, чего в данный момент хотел его "цветочек".

Законная супруга, узнавшая об их отношениях от нескольких доброжелателей, приняла Оборотное зелье и явилась лично убедиться в "грехопадении" мужа, какое-то время понаблюдала за парочкой, а когда действие зелья кончилось, объявила развод с возвращением девичьей фамилии. "Если только такие отношения и такая женщина могут принести ему счастье, — пожав плечами, заявила она перед уходом к родителям, — то мне здесь делать нечего". Ее благородный порыв смогла оценить лишь сама "счастливая соперница", а вот неверный муж так и не смог понять подобного рационализма, вдохновенно поливая грязью "душевную черствость и холодный расчет" супруги и рассказывая всем желающим слезливые истории в духе "Она меня никогда не любила!.."

Такие откровения никак не могли улучшить их отношений, и без того натянутых, а затем и вовсе раскаленных — когда выяснилось, что на протяжении всего их брака Гермиона еще-чуть-чуть-и-снова-Грэйнджер применяла Противозачаточные чары и зелья. Вначале она училась в Магическом Университете, выбрав профессией создание волшебных книг, потом был период стажировки в библиотеке Министерства магии ("Большая честь и ответственность!"), потом — хроническая усталость от новой, интересной, но сложной работы, потом... и потом... и еще... Проще говоря, мисс Гермионе претила идея бесконтрольного производства себе подобных, следуя традициям семейства Уизли, и она всеми способами "увиливала от своих прямых обязанностей" (как однажды высказалась Молли), желая родить ребенка, когда сама будет к этому готова.

В результате почти десятилетнее супружество развалилось с гулким эхом и полным обрывом связей... что никак не соответствовало устремлениям Северуса поговорить с ними обоими. Ему пришлось потратить вдвое больше времени, чем предполагалось заранее, чтобы выяснить... абсолютное незнание ими судьбы и местонахождения Гарри Поттера! Неудачная, как и все предшествующие ей, попытка привела профессора в тупик.

Северус практически первый раз в жизни пребывал в растерянности, не представляя, что можно предпринять в такой ситуации, и постепенно впадая в уныние. Его настроение усугублялось с каждым зря проведенным днем, с каждой новой идеей, им же критически отвергнутой. Даже весна, с приходом которой он невнятными ассоциациями связывал успех своего предприятия, в этом году была какой-то депрессивной: наступив очень поздно и неуверенно, она "радовала" британцев непостоянством погоды и промозглой сыростью.

Как-то раз, будучи в достаточно мерзком настроении, Северус сказал себе: "Последняя попытка. Наудачу. Не получится — брошу всю эту затею к чертовой матери!", махнул рукой и... просто привязал письмо с просьбой о встрече к лапке одной из школьных сов. На пергаменте не было, естественно, никакого адреса, а только имя адресата, выведенное аккуратным почерком профессора. "Гарри Поттеру".

Сова укоризненно посмотрела ему в глаза, убедилась во вменяемости корреспондента и серьезности его намерений, вытянув шею, рассерженно закричала и попыталась его укусить. Мужчина отдернул руку, ловко щелкнул обиженную птицу по клюву и, удостоверившись, что в совятне он один ("Что и следовало предполагать, в одиннадцать-то часов вечера!"), шепотом сказал:

— Извини. Я знаю, что посылаю тебя в никуда, но ты — мой последний шанс. В утешение могу лишь твердо пообещать, что никогда не стану повторять такого, если ты вернешься ни с чем. — На "лице" совы отчетливо читалось недоверие к такого рода обещаниям, но возражать она больше не стала, а тяжело захлопала крыльями (как будто несла не маленький сверток пергамента, а по меньшей мере десятифунтовую посылку) и не спеша полетела в сторону Запретного леса, провожаемая пристальным взглядом. Еще какое-то время ее силуэт был виден на фоне неба с редкими звездами, потом растворился в темноте...

День сменялся днем, прошла неделя, а сова не возвращалась. Северус не знал — радоваться ли этому или огорчаться. "В какую же даль забрался негодный мальчишка? Куда почтовая сова может добираться столько времени?! На Аляску к эскимосам?.. Я не верю, что специально обученная птица могла бы дать себя поймать какому-нибудь хищнику. Или охотнику. И не думаю, что кому-либо придет в голову охотиться на сов, — та еще добыча, если честно... А вдруг сам Поттер охотится на прилетающих сов, спятив на почве своей конфиденциальности, вроде Хмури?! ...И что же за гадости приходят на ум, одна другой пакостней?!" В таком настроении Северус находился уже несколько дней, машинально рыкая на попавших под горячую руку гриффиндорцев и в то же время не переставая думать о судьбе своего письма.

Шли двенадцатые сутки ожидания, когда во время обеда в Большом зале свершилось возвращение "блудной совы": на стоящее перед грозным профессором Зельеделия блюдо с капустным салатом, издавая победоносное курлыканье, опустился приличных размеров комок коричневых перьев, украсив себя, скатерть и всех окружающих бледно-зелеными полупрозрачными ниточками. Не обращая внимания на странное поведение птицы (хотя за гриффиндорским столом чей-то ломающийся голосок не преминул жизнерадостно отметить: "О, Снейп изобрел новое бухло и испытывает его на совах! Круто! Спасибо, что хоть не на нас!", за что тут же и схлопотал от бдительной директрисы: и за невоспитанное "Снейп", и за вульгарное "бухло", и за "гнусные инсинуации об уважаемом человеке", и за "возмутительный инцидент в теплице" вкупе с несданным вовремя эссе по трансфигурации...), Северус не видел ничего, кроме письма, прикрученного к ее лапе - левой, а не правой, как отправлял сам.

Усилием воли обуздав дрожание пальцев, он освободил сову от ее ноши, высушил палочкой конверт, убрал в рукав и лишь тогда сфокусировал взгляд на собственно причине беспорядка.

"Интересно, а у сов есть честолюбие? Эта имеет право гордиться собой... чем и занимается, похоже, — выбравшаяся из салата и балансирующая теперь на краю блюда "почтальонша" деловито перебирала клювом мелкие перышки на груди, вытряхивая оттуда ошметки капусты и сельдерея, в явном ожидании своей законной награды. — Она не выглядит ни особо усталой, ни похудевшей... Даже, кажется, наоборот — из школы она улетала не такой холеной: если исключить последствия "чересчур мягкой посадки", то ее перья, чистые и блестящие, лежат одно к одному, как расчесанные... Клюв и когти сияют, будто отполированные... От мяса, расщипанной на волоконца куриной ножки, в полной тишине поднесенной ей на вилке, отвернула клюв, многозначительно косится на миндальное печенье... Ах, даже так?! На каком же, позвольте спросить, курорте вы отдыхали, мадам?! Но делать нечего — заслужила... — он раскрыл крахмальную салфетку, высыпал на нее пригоршню печенья, связал уголки и преподнес сове. — Будь я проклят, если она не поклонилась перед тем, как взять узелок и улететь! Поттер там у себя — где бы ни было это там — в совиные воспитатели подался, не иначе!"

Только сейчас Северус обратил внимание на гробовое молчание, внезапно поразившее всех присутствующих до единого. Оценив потрясенные выражения лиц профессоров, испуганные переглядывания студентов, удивленно приподнятые брови Минервы и понимающие ухмылки старшекурсников-слизеринцев, он классическим движением изогнул бровь, изображая недоумение таким неприлично-жадным интересом к его корреспонденции. Привычный жест оказал привычное действие: все мгновенно начали так же пристально изучать содержимое своих тарелок, как до этого — спектакль "Северус Снейп и его общение с пернатыми".

Заставив себя остаться на месте и как ни в чем не бывало доесть свой обед, при каждом движении ощущая хруст бумаги под тканью мантии, мужчина не позволил себе расслабиться и вскрыть жгущий ему руку конверт — до тех пор, пока не закончился последний урок и (слава Мерлину!) единственная на сегодня отработка. Нарочито неспешными шагами Северус прошел в свой кабинет, запечатал за собой дверь, опустился в кресло за столом и отпустил себя. Вновь затрясшиеся руки освободили из-под манжета сразу свернувшееся трубочкой письмо, расправили его на столе... Сумбурно мечущиеся в голове мысли мешали друг дружке, не желая обдумываться по порядку:

"Никому не удавалось... А я — смог... Письмо, обычное чертово письмо, так просто? ...Почему я?.. Почему нет? А вдруг... не-е-ет, так не бывает! Не с моим везением... Да успокойся же, Северус!! Может, он тебя в том письме прямиком к Темному Лорду посылает, а ты тут переживаешь, как Лонгботтом на контрольной!" Самоприкрикивание помогло: несколько раз глубоко вдохнув, подумав об Успокоительном зелье и сразу брезгливо отмахнувшись от этой пораженческой идеи, Северус взял себя в руки и осмотрел конверт.

Как удар молнии — знакомый, ох, до чего хорошо знакомый почерк! Обычными синими чернилами на желтоватой бумаге: " Профессору С.Снейпу, Школа Чародейства и Волшебства "Хогвартс", Шотландия. " Северус перевел дыхание, откидываясь на спинку кресла:

"Живой. Пишет. Ответил. Мне. Почерк узнаваемый, только более... уверенный, но ведь так и должно быть: он уже давно взрослый. Ну, что ж, откроем?.. Ба, да нас кто-то учил корреспондентской этике: все, как положено, — поля, отступления, "уважаемый мистер", умеренно официальный стиль, спокойные ровные строчки, "сэр" несколько раз, информации, правда, кот наплакал, зато какой! "...Помня о Ваших служебных обязанностях, готов встретиться с Вами в ближайшее воскресенье. Если Вас устроит, в 9 часов утра я буду ждать Вас у западного входа в Эдвардс Сквер, в Лондоне. Это неподалеку от Голландского парка и Кенсингтон-Хай-Стрит. В случае изменения планов пришлите, пожалуйста, ту же сову... " Не дождетесь, мистер Поттер! Вынырнул на поверхность, теперь обратно не спрячешься... "Изменение планов", угу. Любопытство все-таки не зря считается пороком: не нахожу в себе ни малейших сил — как и желания — сопротивляться ему, меня в воскресенье в Хогвартсе и цепи не удержат. Если только Лорд опять решит воскреснуть... нет, даже и в этом случае — сначала Поттер! ...А уж пару прядочек я себе как-нибудь организую!" — неожиданно вспомнил он о первоначальной причине своей розыскной деятельности, моментально приходя в хорошее настроение.

Проведя два часа в библиотеке и с большим трудом обнаружив Эдвардс Сквер только на самой подробной карте Лондона, Северус понял, что совершенно не знает этот район, а ближайшая точка, куда он сможет аппарировать, находится довольно далеко от конечного пункта. Но тут же махнул рукой на мелкие неудобства: "Для чего-то же существуют на свете такси? Может быть, кому-нибудь из чистокровных магов препятствие и показалось бы серьезным, а я просто доверюсь магловскому сервису. — Вспомнив о маглах, Северус придирчиво осмотрел свой гардероб, в конце концов решив: — Оденусь, как обычно при вылазках за ингредиентами. Консервативный стиль — он всегда моден... Тем более, что одеться соответственно вкусам своего vis-a-vis мне не удастся — я их попросту не знаю. Нда, а ведь я теперь многого о нем не знаю... А, разберемся "по ходу следствия", так даже интереснее!" — снова махнул он рукой, поддавшись приливу оптимизма, что в обычной ситуации было нехарактерно для него и сильно удивило бы его знакомых. Если бы они когда-нибудь об этом узнали, разумеется.

"Итак, вот он — Эдвардс-Сквер. А вот и западный вход... Входим. Интересно, почему практически никого нет, в такую хорошую погоду? Только по окольцовывающей парк дорожке ленивой трусцой бежит девочка-подросток, длинные волосы, собранные в хвост, качаются при каждом шаге... Тащит за собой на поводке упирающегося толстого пса. Мужчина читает "Файненшэл Таймс" на скамейке. Ничего так, симпатичный... Пожилая пара неспешно прогуливается под ручку по молодой травке... Чуть дальше, на расстеленном покрывале, ссорится юная парочка: она нервно курит, поглядывая по сторонам, он лежит на спине, глядя в небо и заложив руки под голову, неспешно выговаривает ей что-то... Ну, и что дальше? Где тот, ради кого я пожертвовал своим воскресным отдыхом? Где Потт..."

И вдруг:

— Профессор Северус Снейп. Наша неизменная знаменитость! — холодно-насмешливо из-за спины. "Ой-ой. Стареешь, Северус. Не тот уж стал старый шпион, ой, не тот... Так ведь, того гляди — вздрагивать научишься. Ладно, оборачиваемся..."

Молодой мужчина на скамье отложил в сторону газету, встал, не сводя глаз со Снейпа, коротко поклонился и снова сел, приглашающим жестом похлопал по сиденью рядом с собой:

— Ну, что же вы встали? Вы были так настойчивы в своем стремлении поговорить со мной.

"Пепельно-русые волосы двумя гладкими плотными волнами скатываются от прямого пробора вниз и назад, стекая к плечам, открывая лоб. Без всяких шрамов... Высокий ворот тонкого серого свитера подпирает упрямый подбородок. Очень упрямый!.. Чуть выше среднего роста, стройный и аккуратный. Хотя незастегнутое черное пальто не так уж и много открывает изучающему взгляду... Длинные ноги в мягких серых брюках. Весь серый? Нет, золотисто-смуглая кожа красиво оттеняет... глаза! Знакомые яркие глаза, опушенные длинными ресницами, нефритовый оттенок — ярче всей зелени в парке, спокойно разглядывают, как я тут моргаю, потеряв дар речи..."

— Нда, Поттер, — взяв себя в руки, констатировал профессор, подходя к скамейке и садясь. — Определенно будете богатым.

— Может быть, — не возражая, пожал плечами "Поттер?" — Хотя я, вообще-то, и сейчас не жалуюсь.

— Даже так? И чем же вы занимались все это время, если до такой степени преуспели?

Бровь Поттера ("Да полно, Поттера ли?") приподнялась, обозначив легкое удивление:

— А вы, профессор, все тот же — времени зря не любите терять. Ни тебе вежливых замечаний о погоде, ни вопросов о друзьях и близких, а?

— Не вижу смысла. Состояние погоды мы с вами в данный момент можем оценить с одинаковым успехом. Всех ваших друзей и даже тетку я повидал не так давно, разыскивая вас. И, судя по тому, что слышал — имею лучшее представление об их делах, нежели вы. — "Теперь и другая бровь занимает симметричное с первой положение":

- Вы разговаривали с гриффиндорцами? С маглами? Не иначе что-то серьезное произошло, если вы сподобились искать в таких местах! Что опять? Волдеморт шевелится? Пожиратели Смерти, в количестве пятидесяти человек, маршем прошли весь Лондон? Или "Ежедневный пророк" снова объявил многотысячную премию "тому, кто предоставит редакции достоверные данные о Мальчике-Который-Выжил", а вам на ингредиенты не хватает? — "Похоже, убедить Поттера в том, что я искал его совершенно бескорыстно, не удастся".

— А вы не допускаете мысли, что мне было просто интересно узнать о судьбе бывшего студента? — спросил Северус, только чтобы выиграть несколько секунд и сосредоточиться. "Долгое же это будет... ну, скажем, обольщение!" Собеседник не преминул подтвердить эту здравую мысль:

— Нет. С чего бы вдруг? — "О! А вот это не изменилось в нем: недоверчиво щурится на оппонента, по-кошачьи внимательно отслеживая все его движения, не упуская ни одной реакции..." — Вы меня отродясь терпеть не могли, а сейчас соскучились? Всего-то десять лет и прошло.

— Ну, наверное, как раз столько мне и нужно было! — неловко пошутил Северус в попытке разрядить обстановку. — Чтобы успокоиться после ваших школьных эскапад, выходок Темного Лорда и просьб Альбуса "оказать ма-аленькую услугу и сходить проведать текущие события".

Поттер понимающе кивнул и чуть расслабился:

— Вы меня убедили — чувство юмора у вас есть. И всегда было, что бы там не утверждали всякие любители лимонных долек. А теперь, — интонация внезапно снова стала убийственно вежливой, — не объясните ли мне, наконец, за каким... вам понадобилось срочно найти мою скромную персону?

— Смотрите, не задохнитесь от скромности! — машинально одернул его Северус, тут же вспомнив, впрочем, что стоило бы быть повежливее. Но его слишком сильно раздражала безуспешность стараний соотнести тот образ Золотого Мальчика, который заполонил все печатные издания, и этого уверенного в себе мужчину, который сидел рядом, вытянув одну руку вдоль спинки скамьи, а другую расслабленно уронив на колени, подставив лицо ласковому, нежаркому солнышку.

"А ты ему правду скажи — о своих истинных целях... — ехидно посоветовало подсознание. — Куда только денется все его новоприобретенное самообладание! И ведь в жизни не поверит, что такое возможно..." О да, это должно было сработать, и Северус поддался порыву и даже сгустил краски, с суровым видом заявив:

— Насчет того, зачем вы мне понадобились... Вот возьму сейчас, брошу Оглушающие чары на вашу персону, уволоку в свое мрачное подземелье, логово хогвартских "змей", привяжу к кровати и две недели подряд буду насиловать и вообще — подвергать всяческому поруганию Великую Гриффиндорскую Святыню. Тогда и поймете, зачем понадобились!

Подействовало! Но как-то странно: кошачьи глаза "святыни" сначала предсказуемо шокированно распахнулись, неверяще похлопали, а потом засветились пониманием и... "Сочувствием?! Наверно, скоро свиньи полетят... Кто из нас с ума сошел, я или он? Что-то я все меньше понимаю происходящее..."

— Если таким экстравагантным способом вы хотите сообщить мне, что являетесь геем, то в этом нет необходимости: я знал, еще когда учился в школе. Меня это не волновало тогда, и сейчас не волнует. — "Вот черт". Слабая улыбка скользнула по губам говорящего: — Что, достали вас подозрения возмущенных родителей? Как же, самый свирепый профессор Хогвартса — и вдруг "голубой". "Ах-ах, какой ужас, наши бедные крошки, выжечь огнем это гнездо разврата..." Да, я читал ту историю, когда на вас хотела погреть руки та семейка, — пояснил он, встретив уже открыто непонимающий взгляд бывшего учителя, — и даже посочувствовал: чего-чего, а сексуального интереса к ученикам за вами не водилось. Я в свое время облазил и обнюхал весь Хогвартс сверху донизу, и если бы заметил малейший намек, то не упустил бы порадовать соучеников — поспособствовать вашему увольнению!

Теперь они сидели лицом к лицу: ни одна из сторон пока не предоставила информации и не желала отступить, первой открыв какие-то сведения оппоненту. Глаза в глаза, ясные зеленые — в глубокие черные, на лицах — одинаково непримиримое выражение. Молчаливое противостояние начинало угнетать, когда ситуацию разрядила давешняя девочка, с достойным уважения упорством протащившая за собой собаку по всему немаленькому скверу и закончившая свою благую миссию аккурат возле их лавочки.

"Встала и вытаращилась. Узнала? Сейчас начнется: "О, мистер Поттер, как вам это удалось, где ваш шрам, где вы были, а это — профессор Снейп?.." Но Северус не угадал: девчонка, скользнув по нему безразличным взглядом, вновь сконцентрировала внимание на его соседе, пока не глядевшем на нее:

— Простите, пожалуйста... Мистер Миллиан?..

Не успел Северус обрадоваться, что ребенок попросту обознался, как на миг обреченно закрывший глаза Поттер уже оборачивался, с благожелательно-ожидающей полуулыбкой (Снейпа передернуло — настолько откровенно это выражение было "срисовано" с Дамблдора) глядя на юную бегунью:

— Да, милая, ты что-то хотела?

— О, мистер Миллиан, я так рада, что не ошиблась! — захлебнулась восторгом девочка. — Так хотелось выразить мое восхищение вашей последней коллекцией! Я хочу учиться на дизайнера и... Извините, вы это, наверно, уже тысячу раз слышали, — она вдруг смутилась, но, немного постеснявшись, наконец решилась и протянула блокнотик с карандашом на пружинке. — Вы не могли бы?.. автограф?.. Пожалуйста! — сбивчиво закончила она, покраснев.

— О чем речь, конечно. — Та же мягкая, слегка отстраненная улыбка не покидала губ Поттера, как нарисованная. "А все-таки это он!" — неожиданно пришло к Северусу осознание. Получив желаемое, девочка поблагодарила и унеслась еще быстрее, чем бегала до сих пор. Северус поудобнее устроился на нагретой солнцем скамейке. Его визави выглядел смирившимся с мелким поражением, но ни капли им не расстроенным.

— Ну, что ж. Значит, мистер Миллиан? — звучавшее в голосе Снейпа удовлетворение, казалось, можно потрогать рукой — настолько материальным оно было.

— Я вас слушаю, — нимало не смутившись, отозвался тот.

— А имя?

— Брент Хэмиш, к вашим услугам, — парень склонил голову в церемонном поклоне и подал визитку — кремового цвета прямоугольник с тисненой золотисто-коричневой надписью "Би.Эйч.Миллиан" и какими-то цифрами, — который Северус убрал в карман, едва взглянув на инициалы и решив рассмотреть подробнее позже.

— Итак, снова знаменитость, а, Поттер? Вы уж простите своего старого учителя, — деланно развел он руками, — но иначе, как Поттера, я вас воспринимать не могу, несмотря на внешние изменения.

— Бровь забыли приподнять, — доверительно (а может, издевательски?) сообщил ему собеседник в ответ, чуть наклоняясь вперед и понижая голос. — Она обязательно должна прилагаться к такой интонации. Когда-то вы своими проклятыми бровями нас в дрожь вгоняли! А если хотели сымитировать беседу Дамблдора с Волдемортом, то надо было чаю предложить. Для завязки разговора.

— Нечего мне зубы заговаривать, По... Гарри, — с подчеркнутой мягкостью в голосе объявил профессор. — Вы, надеюсь, отдаете себе отчет, что, зная имя, мне не составит труда выяснить всю вашу подноготную? Так сэкономьте мне, будьте так любезны, толику времени и расскажите все сами. Желательно — связным текстом и так, чтобы мне не пришлось вытягивать из вас клещами подробностей. А потом я поведаю вам цель, ради которой я вас разыскивал, это не срочно. — Случай помог ему выйти победителем в их маленькой дуэли взглядов, и Северус намеревался воспользоваться этим везением в полной мере. А уж какую-нибудь подходящую "цель" он придумает, будьте уверены... — Хотите, облегчу вам задачу? Извольте: я не заметил в девушке ни грана волшебной силы, но автограф у вас она была готова вымаливать на коленях — нечего, нечего отмахиваться, это не был комплимент! Из вышесказанного я делаю вывод, что вы теперь известны и в магловском мире, не так ли? Ну, и что же вы для этого совершили?

Положив локоть на спинку скамьи, Северус опер подбородок на ладонь и приготовился слушать. Ему действительно было интересно: Поттер всегда попадал во всевозможные опасные и интригующие ситуации, из которых с блеском находил выход. И если вы не были обязаны долгом участвовать в его приключениях, то, наверное, просто послушать со стороны рассказ о них было... увлекательно. До сих пор Снейпу такой привилегии почти не предоставлялось...

— Ничего особенного, профессор. Всего лишь стал довольно модным дизайнером мебели. — "Ха, вот здесь-то брови профессора и задрались изумленно", — с удовлетворением отметил Гарри, но более тот ничем не выдал своего любопытства, и парень был вынужден продолжать: — Решив спрятаться от своей славы и вообще от прежней жизни, я снял изрядную сумму со своего счета и, таким образом, не был ограничен в средствах. Переведя их в магловские деньги, я уехал в Штаты, приобрел там документы на новое имя и начал новую жизнь. Просто жил. Учился воспринимать повседневную действительность — без магии. Учился ездить в транспорте, пользоваться бытовой техникой — готовить еду, например, без магии. Не сказал бы, что было легко и весело, но с течением времени все утряслось; я нашел то, что увлекло меня, стало моим хобби, а впоследствии — призванием... А знаете, что самое нелепое? Что случилось это в приемной врача, где я ждал своей очереди и от скуки листал журналы. Один из них был по дизайну интерьеров...

— Чем вы болели? — прервал Снейп его задумчивое повествование.

— Просто сильно простудился. Палочки у меня тогда не было (Северус невольно обратил внимание на это "тогда", но никак не прокомментировал). Как и представления о том, где купить ингредиенты для Перцового зелья, — предвосхитил Поттер новый вопрос, правильно истолковав возмущенное выражение на лице преподавателя. — Позволите мне продолжить? Спасибо. Итак, разглядывая красивую жизнь на страницах журнала и находясь в несколько отстраненном состоянии из-за высокой температуры, я вдруг понял — с потрясающей ясностью! — что мне бы очень понравилось заниматься чем-то похожим. А именно — создавать что-то свое. Новое. Что-то, приносящее другим людям пользу и удовольствие. После выздоровления я записался на дизайнерский курс в университете, потом, сочтя его недостаточным, посещал еще несколько — по мировой истории, культуре и искусству. Вы себе не представляете: насколько неполноценно и однобоко магическое образование, насколько ориентировано на обычаи и культуру средних веков, сколькими пережитками наполняет нашу жизнь, как далеко ушел от нас окружающий мир... Мое везение заключалось в том, что, временно изолировав себя от окружающих и посвятив большое время изучению бытовых мелочей, я адаптировался к действительности постепенно, и она не стала для меня таким шокирующим открытием, как могла бы...

Парень умолк, пригревшись на солнышке и задумавшись, а внимательно слушающий его Снейп получил передышку и время обдумать услышанное. У него впервые появилась возможность увидеть Поттера совсем с иной стороны, нежели раньше — не жизнерадостным тинэйджером, сующим свой любопытный нос во все дыры, а взрослым, рассудительным, образованным мужчиной приятной наружности, имеющей мало общего с недоброй памяти Джеймсом Поттером, — и Северус был очарован. Новая личность по имени Брент Миллиан полностью приковала к себе его внимание, увлекая своими не лишенными логики рассуждениями...

— Таким образом, вы снова приступили к учебе, вспомнили студенческую жизнь, приобрели новых друзей, — слегка подтолкнул он размышления почти незнакомого ("Подумать только!") человека, сидящего рядом, закрыв глаза.

— Да... но не совсем так, как вы сказали, — не сразу отозвался Поттер. — Я... был сыт по горло так называемыми друзьями, которые склонны усложнять тебе жизнь, когда она и без этого непроста, и бросают тебя на произвол судьбы именно в тот момент, когда наиболее необходимы... В этот раз я предпочел завести множество приятелей. И просто приятных знакомых.

Северус был поражен: в голосе молодого человека не было горечи или разочарования, лишь спокойная констатация факта:

— Кстати, тогда спрашивать было бы неуместно, но сейчас не могу не поинтересоваться: что произошло между вами и четой Уизли-Грэйнджер? Потом, оправившись от первого горя, они пытались искать вас, чувствовали себя виноватыми в том, что, предавшись своему трауру, забыли о вашем. Но вы им не ответили.

— Не хотел, — равнодушно произнес Поттер, так и не открыв глаз, лишь подняв лицо вверх, навстречу льющемуся на него солнечному свету. — На всем протяжении знакомства, наши с ними отношения строились так, что они регулярно — о, по мелочи! — предавали и подставляли меня. А я, будучи до слез благодарен им за дружбу, всепрощенчески прикрывал глаза на их недостатки, на маленькие подлости... Мне надоело. Просто в какой-то момент я понял, что чудовищно устал от попыток моих друзей утрамбовать меня в рамки их собственных представлений — каким должен быть человек, достойный высокого звания Их Друга. Та история со смертью Джинни заставила меня увидеть положение дел с несколько иной, более реальной позиции...

— Я не получил ответа на свой вопрос.

— А о чем вы спрашивали? А, какая кошка между нами пробежала... — помассировав переносицу двумя пальцами, молодой человек потряс головой, открыл глаза и сел прямее: — Простите, что-то меня разморило... Ну, что вам сказать? Дело даже не в них двоих, отдельно взятых, пожалуй, а во всех Уизли вместе. Они готовы были "усыновить" нас с Гермионой — сначала как друзей Рона, потом как его и Джинни пары, — но накладывали обязательства, которые... скажем: она согласилась принять, а я — не смог. Прожив до восемнадцати лет своим умом... — он заметил нетерпеливое движение собеседника и тут же поправился: — Нет, я не имею в виду свою "миссию" и то, что на этом пути меня постоянно направляли, оберегали и руководили. К слову, — неожиданно тепло улыбнулся Поттер, — далеко не сразу, но я все-таки смог оценить все то, что вы для меня сделали. И искренне благодарен вам — за частичную нейтрализацию дамблдорского влияния. Тогда, во времена учебы, злясь на вас и обдумывая планы мести, я привыкал к мысли, что жизнь — не только противостояние Темной и Светлой сторон, но еще и постоянное взаимодействие разных оттенков Серого. Как и большинство ваших зелий, эта правда была горькой и невкусной, но безусловно полезной. Став взрослым, я сумел понять ценность урока, а будучи стопроцентным гриффиндорцем — тупым, но храбрым, — просто не дожил бы до этого знаменательного "открытия". Решимость не только пойти до конца, чтобы победить, но и пойти на все, чтобы отмстить, — это черта Слизерина, воспринятая исключительно от его декана, кстати... Никто больше из преподавателей Хогвартса не посвящал столько времени моему воспитанию, столько внимания моим знаниям, умениям, манерам, характеру, осанке, в конце концов! Мы сидим сейчас и мило беседуем на одной скамеечке в парке во многом из-за того, что я хотел сказать вам это, поблагодарить. Если бы записку с просьбой о встрече прислал кто-то другой, как много раз до этого момента, я бы опять проигнорировал ее. Уж кого-кого, а вас не обвинишь в пустом фанатском поиске знаменитости — просто чтобы найти. Раз искали — значит, что-то случилось.

Смущенный Северус давно уже смотрел куда угодно, чтобы не спровоцировать еще более сильного возбуждения, чем охватившее его при взгляде на улыбающийся рот бывшего студента, и не выдать себя. "Никогда не подумал бы, что видеть эту открытую, немного грустную, согревающую улыбку обращенной конкретно ко мне, а не к другим, будет так приятно, так притягательно подействует..." Он стеснялся тем сильнее, чем больше осознавал, что не вполне заслуживает всех этих несомненно приятных слов. Мальчик по-прежнему был слишком благороден, чтобы припомнить профессору множество не таких уж и полезных (и не всегда носивших воспитательный характер) гадостей, подстроенных в те времена. Очень хотелось перевести разговор на менее скользкую тему.

— Это, конечно, очень вежливо с вашей стороны — признать мои скромные заслуги в становлении личности Победителя Волдеморта, но давайте вернемся к вашей добровольной изоляции, — откашлявшись, предложил Северус. — Так что вы не поделили с кланом Уизли?

— Вы очень правильно заметили, — кивнул Поттер. — Именно "клан" — и никак иначе. Уизли — очень крепкая, любящая семья, неспособная, тем не менее, дать одному из них сколько-нибудь личного пространства, возможности дышать своим воздухом, иметь свои собственные интересы, не посвящая в них всех остальных скопом, включая какую-нибудь тетушку Мюриэль (которую никогда в жизни не видел, но все равно почему-то обязан любить)... К восемнадцати годам, как уже говорилось, я был абсолютно взрослым: сформировавшаяся личность, с раннего детства привык сам заботиться о себе и своих нуждах, даже более того — вынужден был взвалить на свои плечи беспокойство о благополучии очень многих людей, вы и сами знаете... И иногда что-то, например, навязчивая забота Молли, считавшей меня одним из сыновей, вместе с теплым чувством благодарности начинала вызывать раздражение. Видимо, я не привык быть частью огромной семьи, поэтому и хотел завести свою собственную... А проверки того, помыл ли я вовремя голову, одел ли одинаковые носки и свежую рубашку, а не вчерашнюю... Скажем так: к тому времени я давно уже перерос ее сыновей, воспитанных... н-ну, несколько инфантильными, — замялся парень, заставив Северуса ностальгически умилиться про себя: "Рожденный гриффиндорцем всегда останется им. Не запинаясь, выговорить гадость о Молли, почти ставшей ему матерью, он физически не в состоянии". А Гарри тем временем продолжал:

— Джинни полностью унаследовала материнский характер. В их доме всегда царил матриархат, и она не видела другого способа организации семейного счастья. Я могу ее понять сейчас, да и тогда понимал, вообще-то... Но — при всей любви — испытывал здоровые сомнения в благополучии нашего предполагаемого брака и старался как можно дольше растянуть помолвку, чтобы обдумать свои опасения. Я не силен в подчинении кому-либо, а уж девушке еще моложе меня — тем более. Она же, не понимая моих колебаний, все больше сердилась, устраивала сцены... — Он зябко передернул плечами. — Потом случилось... то, что случилось. И Рон, которого я с одиннадцати лет считал своим братом, дал мне понять, на чьей стороне семья была все это время. Он обвинил меня в том, что я со своими вечными заморочками свел с ума его сестру и привел ее к смерти. Так и сказал — "вечные заморочки".

Парень горестно покачал головой, погрузившись в печальные воспоминания, а Северус боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не прервать этот приступ откровенности. "Мерлин знает, выпадет ли мне еще случай удовлетворить свое любопытство! Видимо, Поттер — со своим уходом в отшельничество — не имел возможности поделиться переживаниями, поговорить о наболевшем, а присутствие человека, разбирающегося в ситуации и хорошо знакомого со всеми участниками событий, дало выход накопившимся эмоциям". Наконец молодой человек собрался с силами и, шумно вздохнув, продолжил:

— Совершенно неожиданно для себя я оказался отрезанным от людей, которых считал своей семьей. Они погрузились в свое горе и не жаждали меня видеть. Миссис Уизли, всхлипывая, уверяла, что ни в чем меня не винит, но остальные... То, что я не бился непрерывно в конвульсиях, захлебываясь от рыданий, по их мнению, свидетельствовало о недостаточной любви к покойной и стало причиной охлаждения. Фред с Джорджем очень горевали, они всегда были близки с Джинни больше других братьев — все втроем пошли больше в мать и ее родню, чем в Уизли, были очень похожи друг на друга... Оставалась одна Гермиона, но она была слишком занята переживающим Роном, чтобы посвящать мне много времени. Наверное, так и должно быть в настоящей семье, но меня-то такое положение вещей ставило вне границ их семейного круга... И я решил не усугублять их страданий, отдалился, а потом и вовсе уехал — просто был не в состоянии бесконечно (и бесполезно) оправдываться перед их обвиняющими глазами. Устроил свои дела, подписал несколько документов, передающих мою долю в "Ужастиках Умников Уизли" во владение Артура и Молли — видимо, из остатков сыновних чувств, — горько улыбнулся он, — и уехал в Новый Свет, начинать новую жизнь. А когда я сидел в одном из баров аэропорта Хитроу, и по телевизору передавали новости, услышал несколько имен совершенно неизвестных мне людей, как-то нечаянно соединил их в голове и вдруг понял, что мне нравится получившееся имя, которое подошло бы мне самому... Тогда-то я и решил, что "Гарри" должен умереть, чтобы освободить дорогу "Бренту", сломал волшебную палочку, выбросил в урну, и выследить меня магическим способом уже никому бы не удалось. С трапа самолета в Нью-Йорке сошел совсем другой человек.

Протянув руку, Северус смахнул кончиком пальца слезинку, повисшую на густых темных ресницах молодого человека. Тот, не ожидавший такого жеста, отпрянул назад и смущено улыбнулся краешком губ, когда понял, что именно сделал профессор.

— Я не плакал очень давно. Думал, что все уже переболело, а вот, поди ж ты... Как будто вчера это произошло.

— Ничего страшного, — успокоил его Снейп, криво усмехнувшись при мысли о том, как выглядит со стороны, вытирая слезки Мальчику-Который-Выжил. "Скажи мне об этом кто-нибудь лет пятнадцать назад — ведь убил бы на месте! А теперь — сижу, вытираю, и не заставляет никто... Что с нами жизнь делает!" Растирая влагу на пальцах, он счел нужным добавить: — Всем нам это иногда необходимо. Главное — чтобы не превращалось в хобби.

— А вы знаете, о чем говорите? — внезапно развеселился Поттер.

— Всякое бывало, — неопределенно сказал Северус, не желая углубляться в свои воспоминания. — Не у вас одного в жизни случались потери. Лучше расскажите мне, что стало вдруг с вашими волосами? — и с изумлением увидел, как настроение Поттера снова изменилось, и тот скуксился на глазах:

— Поседел почти полностью, всего за год, — хмуро поведал он Снейпу. — Выглядело очень неестественно, все думали, что я крашусь, говорили всякие гадости... В общем, я решил их покрасить на самом деле.

— Если уж терпеть гадости, то хоть — не на пустом месте?

— Точно. Пошел в мужской салон, там стилист посоветовал мне этот цвет. Мне понравилось, очень подходило к тем голубым контактным линзам, что я тогда носил. А когда волосы отросли, то он же подобрал мне такую стрижку, чтобы они не торчали во все стороны, как раньше.

— Ну что ж, вам это идет, вне всяких сомнений, хоть и меняет внешность радикально, как и отсутствие очков. Что с ними случилось?

— Лазерная коррекция зрения в прошлом году, — и, отвечая на невысказанный вопрос, пояснил: — Магловская методика, имеющая постоянный характер — в очках я больше не нуждаюсь. А знаете, что самое забавное? Что все приняли именно зеленый цвет за контактные линзы. Одно время замучили комплиментами на эту тему — как удачно я изменил свою внешность. Драко так вообще долго хихикал, заявив, что я стал напоминать ему одну неприятную личность, и что в этом есть прикол, которого я не смогу понять, — иронично хмыкнула "неприятная личность".

Пораженный Северус медленно спросил, отказываясь доверять собственному слуху:

— Вы говорите о том Драко, о котором я думаю?

— А вы что, знаете много людей с таким претенциозным именем? — съязвил Поттер. — Конечно, о нем самом, единственном и неповторимом — спасибо Господу за малые милости!

— Каким образом? — едва вымолвил потрясенный зельевар, сам не зная, что имеет в виду: каким образом Малфой сумел разыскать Поттера или то, как умудрился это скрыть? — Почему я ничего не знаю?

— А почему вы должны обо мне знать? — ответил встречным вопросом Гарри. — Они с Люциусом, — "Еще и Люциус! Хотя... почему я не удивляюсь?" — ...знают меня в качестве Миллиана, мы ведем совместные дела. Вот если бы вы вдруг решили сменить интерьер, и Люциусу стало об этом известно, то тогда бы и услышали что-то о существовании на свете " одного его хорошего знакомого" по имени Брент. А так... — Он пожал плечами: — Ну что, рассказывать дальше? Да? Как скажете. Мне не особо нравилось в Нью-Йорке, жизнь там слишком бурная, а я, наверное, слишком англичанин. Да еще и с воспитанием, прямо скажем, устаревшим века на четыре. Короче, закончив обучение и получив бакалаврскую степень, я вернулся, чтобы открыть бизнес уже в Лондоне. Живу, работаю. Преуспеть оказалось нетрудно — от безденежья не страдаю. Потом... В один прекрасный день я получил сову из Гринготтса с просьбой появиться там и утрясти кое-какие вопросы. А когда уже шел по Диагон-аллее к банку, вдруг увидел магазин Олливандера, и ка-ак нахлынуло... Вы бы меня видели, когда я ворвался туда с воплем: "Мне срочно нужна новая волшебная палочка!" — Поттер ухмыльнулся воспоминанию: — И ближайшие два часа потратил на выбор, под осуждающее ворчанье старого мастера, мол: "Ох уж эта молодежь, испортит хороший инструмент, а потом майся тут с ними". Я-то знаю, что для него это — и вызов профессионализму, и удовлетворение тем фактом, что в его магазине обязательно найдется палочка даже для самого капризного посетителя, и удовольствие от хорошо выполненной работы, в конце концов. Уж не знаю, узнал ли он меня (во всяком случае — по имени не называл), но на его счет могу быть спокоен. Уверен — он никому не скажет.

Профессор поймал себя на том, что кивает, соглашаясь с каждым словом — невиданное прежде дело!

— И что же в результате?

— Вот. — Гарри достал из внутреннего кармана пальто изящную короткую палочку, покрытую серебряной инкрустацией.

— Красиво, — признал Северус, — но как-то... несерьезно.

— А что делать? Мне она тоже показалась какой-то девчоночьей, но когда я открыл в магазине футляр, она буквально прыгнула мне в руку, устроив целый фейерверк. Липа, девять дюймов, внутри — струна из рога единорога, прекрасно функционирует — что еще надо?

Северус с большим трудом удержал на лице спокойное выражение, не позволив глазам удивленно распахнуться, ведь Гарри, похоже, сам не понял — о чем обмолвился невзначай!

"Рог единорога, средоточие его сущности, идущее на контакт только с девственниками! Ведь даже шерстинки из его хвоста, обычно и используемые при изготовлении волшебных палочек, подходят только детям — всем, универсально, но уже с подростками отказываются работать, чутко реагируя на скачки гормонального фона (а может быть, на их следствие — изменение фона магического)... Выходит, Гарри Поттер — легенда магического мира, победитель Волдеморта, в прошлом — жених девицы, имевшей репутацию довольно горячей особы... да просто красивый парень, — девственник в двадцать девять лет?! Что же такое могло случиться с жизнерадостным молодым человеком, чтобы оставаться в таком неестественном состоянии?.."

Но думать об этом дальше было некогда, Северус воздал хвалу Мерлину за невнимательность собеседника, позволившую ему обзавестись столь сенсационными сведениями, и снова стал слушать Поттера, не заметившего смятения профессора и продолжавшего рассказ:

— ...Было это около трех лет назад, и теперь наравне с обычной магловской мебелью, завоевавшей мне благосклонность английских покупателей, я выполняю и индивидуальные заказы для волшебников — в домашней студии, по рекомендации и предварительной договоренности через сов. Дорогие авторские работы, каждая из которых является уникальным экземпляром и, без ложной скромности, произведением искусства. Никогда бы раньше не подумал, что люди будут платить такие огромные деньги за вещи, которые зачастую даже не могут показать другим!

— А зачем тогда им эти вещи? — оторопело спросил Снейп — новомодное увлечение стало для него неразрешимой загадкой. — Или они так уродливы, что стыдно демонстрировать окружающим ту глупость, по которой были выброшены на ветер большие деньги?

— Обижаете, — притворно надулся Поттер, ранее слыхавший от профессора и более серьезные оскорбления и не реагировавший на них, а у Северуса екнуло в груди. Он в который уже раз за сегодня мысленно обругал себя идиотом, неспособным вовремя сменить выбранную сто лет назад линию поведения: ведь мог бы давно уже наслаждаться общением с вот таким Поттером — улыбающимся, шутящим, доверчиво делящим с ним, Северусом Снейпом, свои победы и обиды, кокетливо надувающим губки...

"Кокетливо?! Да ты с ума сошел, Северус! Мальчик ни разу не дал тебе повода к каким-то надеждам — просто вспоминает детство, расслабился и чувствует себя в безопасности рядом со старым учителем. А жаль..." Тут Снейп опять оборвал свои мысли и заставил себя сдержанно ("Сдержанно, я сказал, а не алчно облизываясь!") улыбнуться на ребяческую выходку собеседника.

— Любопытно, почему маглы почти не заходят в парк, ведь погода нынче хороша на удивление? — задав безопасный вопрос, он надеялся только отвлечься от тяжести в паху, вызванной наблюдением за манящими губами Гарри, и не особо рассчитывал на ответ, но неожиданно получил его:

— А это я поставил Отвращающие чары на периметр, после того, как впустил несколько человек, чтобы замаскироваться среди них. Просто хотел посмотреть на вас до того, как вы меня заметите! — по студентской привычке поспешил объяснить юноша, по-своему истолковав недоверчивый взгляд профессора, не ожидавшего от бывшего гриффиндорца такой предприимчивости. — А кстати, о парке: вам не кажется, что мы скоро приклеимся к этой скамье, и пора переместиться в какое-нибудь заведение, чтобы поесть? Уже время обеда, а я утром только чашку кофе выпил — так торопился...

Северус согласно кивнул, и они отправились в расположенный неподалеку ресторанчик, где Поттер, не чинясь, заказал им огромный обед и принялся энергично уминать свою половину. Наконец наевшись, он откинулся на спинку стула и, лениво ковыряя ложкой остатки поданного на десерт яблочного пирога, небрежно поинтересовался:

— Значит, вы считаете, что я мог бы продавать людям уродливые вещи?

— Из ваших слов можно было сделать такой вывод, — парировал Снейп. — Вы заявили, что приобретшие ваши работы не могут показать их друзьям. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, так я и сказал, — ухмыляясь, признал Поттер. — Просто дело в том, что мои работы слишком интимны, слишком много тайн раскрывают, чтобы показывать их первому встречному. Или даже второму.

— ...? — На сей раз у профессора попросту не было слов. "Эта современная свободная манера общаться, не прибегая к иносказаниям и лишним экивокам, а сразу бухая на головы собеседников то, что думаешь... Мы в их годы были гораздо скромнее, — фарисейски подумал Северус, поджимая губы и очень удобно забывая, что сам он к нынешнему возрасту Поттера успел натворить столько всего, что только и оставалось вести себя как можно скромнее. — И что же такого интимного, Мерлин великий, можно делать с мебелью?!" — он постарался не сосредотачиваться на образах и ассоциациях, создаваемых его воображением.

Налюбовавшись редким зрелищем "Шокированный профессор Зельеделия", милым сердцу всякого гриффиндорца, довольный Поттер смилостивился и объяснил:

— Я делаю — причем только для магов — предметы обихода, которые соответствуют внутреннему миру заказчика, а не тому имиджу, который он считает нужным демонстрировать окружающим. Можно сказать — воплощаю в мебели его мечты, тайные желания, материализую представления о том, какими должны быть идеальные стол, кресло, кровать, шкаф...

— И чем вы руководствуетесь в своем нелегком труде? — недоверчиво спросил его Северус, приняв за саморекламу такие откровения. — Или кто-то поставляет вам тайные сведения о клиентах?

— Боюсь вас разочаровать, сэр, но ничего противозаконного я не совершаю, — небрежно бросил Поттер. — Всего лишь пользуюсь тем умением читать ауру, которым обладаю от природы, и которое мне старались развить в тот недолгий срок, что я провел в колдомедицинском колледже.

— Да, тут вы меня поймали, — признал зельевар, — я совершенно забыл о еще одном из списка ваших дарований. Так поведайте же мне, чему вас там еще учили, в вашем колледже, чтобы я не попадал впросак... больше, чем это необходимо, дабы повеселить Великого Героя! — Бродившая уже какое-то время в душе Северуса досада прорвалась наружу едким сарказмом, и Поттеру, судя по виноватому выражению на физиономии, стало стыдно за детское бахвальство.

— Только этому и успели. И еще пытались поставить на мой Серпентарго драконий акцент, чтобы я мог разговаривать не только со змеями, но и со всеми родственными им созданиями — ящерицами, драконами, вивернами, гидрами и тому подобными, — пристыженно начал оправдываться он. — Но, похоже, не особо преуспели...

Удовлетворившись раскаянием, явственно написанным на лице парня, и умело выдержав паузу, в течение которой тому стало совсем уж неудобно, Северус милостиво позволил сменить тему:

— К разговору о змеях. Хотелось бы все же понять, какие отношения связывают вас с семейством Малфоев?

— Малфои? — вслед за облегчением, на секунду проявившимся на лице Гарри, по губам скользнула чуть заметная усмешка. — А что — Малфои? Я люблю иногда с ними пообщаться, под настроение... Они бывают такими смешными со своим снобизмом! И если у Люциуса эта манера выглядит натурально, то Драко порой ведет себя, как герой детского спектакля. Ну, вы знаете: "Я весь такой злой и плохой, что самому страшно становится!"

— Хорошо, что они вас не слышат, — сухо прокомментировал Северус его способ развлекаться. — Где это вы успели так близко с ними пообщаться?

— Давайте возьмем еще кофе и переберемся с ним на свежий воздух. После такой долгой зимы, как в этом году, я остро нуждаюсь в солнечном тепле, — уклонился от ответа Поттер, подозвал официанта, маячившего неподалеку со счетом наготове, и, едва глянув на сумму в конце, протянул ему банкноту, сказав:

— Два кофе на террасу, пожалуйста. Мне — латте, профессору... может быть, эспрессо? — Дождавшись кивка Снейпа, он снова обратился к официанту, добавив: — Сдачу оставьте себе, — кивнул в ответ на восторженные благодарности юноши, тут же унесшегося за заказанным, и открыл дверь для профессора, взмахом руки приглашая его пройти первым. Северус в задумчивости проследовал к креслам, расставленным снаружи, на залитой солнечным светом террасе — раздвижная крыша была убрана по случаю ясного дня.

— Что вы хотели этим мне доказать, Поттер? — досадливо скривившись, спросил Снейп, едва они уселись друг напротив друга. — Что у вас денег — куры не клюют? Но я также небеден и мог бы оплатить свой обед, не влезая в долги. Хотя и не дал бы официанту чаевые, почти равные стоимости самого обеда! — В его душе, как густое зелье в котле, кипело раздражение, норовя выплеснуться на собеседника, с невинным видом развалившегося в кресле, но недоумение, большими буквами написанное на молодом лице, утихомирило профессорский гнев.

— Я же сам пригласил вас на обед, сам и заплатил, — явно не понимая причины злости профессора, сказал парень. — А чаевые... У этого мальчика какие-то неприятности, он был чем-то расстроен, когда мы пришли... — Гарри замолчал, пока прибежавший официант обмахивал салфеткой столик рядом с ними и составлял на него чашки с принесенного подноса. Потом он поклонился Поттеру и исчез. Проводив его пристальным взглядом, Гарри заметил:

— Ну вот, я был прав. Скорее всего, у бедняги была какая-то недостача, и деньги, которые я дал ему, решили эту проблему.

— Гриффиндорский девиз — "Помогать всем страждущим"? — съехидничал Северус и сразу осекся — Гарри осуждающе посмотрел на него:

— Это — всего лишь деньги. Для меня — смешная сумма, для него — настоящая удача, спасение от ругани управляющего. Почему не сделать приятное хорошему человеку, тем более, если лично мне это ничего не стоит?

— Преклоняюсь перед вашим благородством, — намеренно наглым тоном заявил Снейп, — ибо сам на такое не способен. А вы не думали, что для него было бы полезнее научиться самому справляться со своими трудностями?

— Успеет еще, — рассеянно отмахнулся Поттер, забирая свою чашку, откидываясь на спинку кресла и кладя ногу на ногу. — О чем мы беседовали до всей этой кутерьмы?

— Вы обещали мне рассказать о ваших взаимоотношениях с Малфоями. — Северус взял в руки маленькую горячую чашечку и принял ту же расслабленную позу.

— Во-первых, ничего я не обещал, а во-вторых, я вам с утра все рассказываю и рассказываю, у меня уже горло болит, — Гарри явно хотелось покапризничать. — Я так надеялся хоть горячим молоком спастись, а вы мне минутки передохнуть не даете!

Северус выпрямился на сиденье, с дребезгом поставил чашку на блюдце, тихо бурча что-то себе под нос, отвел полу мантии (она имела вид магловского пальто, но была сшита, тем не менее, у мадам Малкин, и обладала всеми свойствами, положенными одежде волшебника) и начал рыться в многочисленных внутренних карманах под встревоженным взглядом следящего за его действиями Поттера.

— Вы ведь не обиделись, нет? — дрогнувшим голосом спросил парень. — Я только неудачно пошутил! Вы все время вели себя так... мило, слушали меня, даже улыбались моим шуткам, и я... излишне расслабился, наверно. Повел себя с вами, как с одним из старых знакомых... Не уходите, пожалуйста! — взмолился он под конец, с ужасом глядя, как всегда бледное лицо Снейпа постепенно наливается краской, и вполне резонно ожидая взрыва: на пятом курсе, во время тех злосчастных занятий окклюменцией, Гарри уже имел "удовольствие" наблюдать такое неестественное явление природы — профессор Зельеделия темно-малинового цвета. Дело тогда кончилось увесистой банкой с сушеными тараканами, которая могла убить его, если бы попала в голову. А туда она и летела, собственно говоря... — Я больше не буду! — робко добавил он, не зная, что еще здесь можно сказать.

Эта фраза окончательно добила Северуса, и так с трудом сдерживающегося: оглушительно захохотав, он упал в кресло, прикрыв лицо рукой и сотрясаясь всем телом. Ошеломленный Поттер только моргал, вцепившись обеими руками в чашку и приоткрыв рот: многое он видел в своей жизни, но вот смеющегося Снейпа — никогда! После того, как последние гулкие раскаты отзвучали, Северус промокнул выступившие слезы уголком манжета и, все еще тихо посмеиваясь, наконец обратил внимание на сидевшего с обиженным видом Гарри.

— Какой же вы еще ребенок! — улыбаясь, сообщил профессор. — С утра были такой солидный, серьезный, а стоило чуть расслабиться — и сразу вспомнили детство, испугались, что злющий учитель Зелий сейчас снимет чертову кучу баллов с Гриффиндора. А теперь обижаетесь, что над вами смеются, — снова фыркнув, он протянул над столом руку, удерживая кончиками тонких пальцев крошечный пузырек с жидкостью светло-зеленого цвета. — Добавьте в свой кофе. Оно нейтральное, вкусу вашего напитка не повредит, а горло болеть перестанет. Почему сразу-то не сказали, что говорить трудно?

— Отвык, — посопев, выдавил из себя Поттер. — В голову не приходило, что у вас при себе есть что-то подходящее. — Он вылил зелье в свою чашку, отрешенно созерцая, как тонкие разводы кружатся на поверхности, быстро растворяясь в бежевой жидкости. — Я очень давно ни с кем не разговаривал по душам, — еле слышно признался молодой человек. — В изоляции есть свои плюсы, но и минусов хватает.

На его запястье легла бледная прохладная рука, а когда он встретился взглядом с Северусом, вскинув повлажневшие глаза, их прозрачная зелень утонула в бархатной темноте. Длинные тонкие пальцы гребнем прошлись по его волосам:

— Тш-ш-ш, — ласково произнес Северус, — все уже прошло, малыш. — И, увидев стремительно розовеющий нос и глаза, наливающиеся слезами, быстро добавил, нарочито строго насупившись: — Ну-ну, мистер Поттер! Оказывается, с вами нельзя разговаривать по-хорошему — вы тут же расклеиваетесь, как... эта салфетка. — Отведя взгляд в сторону, чтобы дать молодому мужчине время прийти в себя и воспользоваться подсказанным средством, он продолжил:

— Мне, без сомнения, очень льстит ваше доброе отношение, равно как и то, что вы не обижаетесь на мои методы воспитания, как упоминали ранее. Вопреки устоявшемуся мнению, я зачастую чрезмерно строг со студентами не потому, что этого требует мое извращенное эго ("Поэтому тоже, но не жди, что я признаю это вслух!"), а в силу причин, которые им трудно понять до полноценного вступления во взрослую жизнь. Представьте себе Хогвартс как одну из теплиц мадам Спраут, и вы поймете, что я имею в виду. Будучи выращены в искусственно-благоприятной среде, вы были бы беспомощны, а то и погибли бы, попав в агрессивный окружающий мир. Оставьте, — поморщился он, заранее отметая возмущенные возражения, — я не подразумеваю вас лично, вам с рождения была уготована стезя исключения из всех правил. Я же старался не только для вас! У любого школяра должны быть любимые и нелюбимые преподаватели, справедливые и не слишком оценки, мелкие и крупные неприятности. Нужен кто-то на роль горького лекарства — так вы, кажется, сказали? — Буки, которого можно бояться и ненавидеть, изощряться в планировании мести (хотя бы и не доходя до реализации этих планов — и нечего краснеть!). Просто необходим кто-то, доводящий до юных сознаний идею того, что жизнь — не пикник на лужайке... Кстати, никто не сказал, что Бука должен быть венцом благородства и не получать удовольствия от своей роли, — ухмыльнулся Ужас Хогвартских Подземелий самым порочным образом, напомнив более молодому собеседнику Дьявола из какого-то мультфильма и заставив захлопнуть уже приоткрытый для возражения рот. — Пугать студентов, доводя до обмороков самых слабонервных, снимать баллы и поддерживать чистоту в классе Зелий посредством многочисленных отрабатывающих наказание — для меня это было отличной разрядкой в ту пору. Впрочем, сейчас тоже — больше по привычке, правда, но им хватает... А вот своих слизеринцев я, наоборот, стараюсь побаловать: большинство из них хлебнули достаточно горя в своих семьях, зачастую требующих от них слишком многого. Счастливые дети в Слизерин не попадают, можете мне поверить, и я прикладываю все усилия, чтобы дать им другую, более надежную семью — их факультет, дать им других братьев и сестер — людей, на которых можно положиться в трудную минуту.

— Я тоже к вам чуть не попал, — еле слышно сказал Гарри, не отрывая взгляда от своей чашки, давно пустой и отставленной в сторону. — Просто меня напичкали разными страшилками на пути в Хогвартс...

— Я в курсе, — так же тихо ответил Северус. — Я видел на окклюменции, помните? Но все произошло так, как оно и есть на данный момент. А теперь давайте оставим этот душещипательный разговор и вернемся к отцу и сыну Малфоям, которые так вас развлекают. Надеюсь, состояние вашего горла позволит нам это?

— Никогда не сомневался в вашем профессионализме, если вы об этом, — усмехнулся Поттер. — Хорошо, вот вам история "О том, как случилось, что я общаюсь со змеями-альбиносами": приобретя себе волшебную палочку, как я уже говорил, и безнадежно опоздав на встречу в банке, я чувствовал себя очень неудобно и примчался туда готовый долго извиняться. Но оказалось, что моего отсутствия никто и не заметил, а почти все работающие там гоблины заняты... какими-то расчетами с Люциусом Малфоем, так что мое опоздание было очень кстати. Тот, в свою очередь, был потрясен тем пиететом, с которым меня там приветствовали, и рвением, с которым извинялись за дополнительную задержку. Гоблины-то знали — кому кланялись, их цветом глаз-волос не обманешь, но Люциуса ведь никто информировать не собирался, верно? Так что он, узнав лишь, что перед ним молодой, но весьма состоятельный волшебник — "из Америки, но очень, о-о-чень старое наследство", тут же решил осчастливить меня своим знакомством и покровительством, о чем и сообщил с присущим ему апломбом, прислав назавтра сову. Хорошо хоть, что домой, а не в офис, — недовольно скривился Поттер: — Переполошил бы мне всех людей — с его-то наглыми совами, которые норовят прямо на голову сесть! — Поерзав на месте, он вдруг решил: — Рассказ будет длинным, схожу-ка я сначала, как говорят девушки, "попудрю носик". — И удалился, очень удачно оставив Снейпа наедине с его мыслями.

"Как уверенно и легко он произнес это "моих людей"! — Покровительственное выражение царапнуло чуткий слух бывшего Пожирателя Смерти, будучи ему слишком хорошо знакомо и не вызывая ни одной приятной эмоции. — Альбус, похоже, знал, что делает, уделяя воспитанию Золотого Мальчика неусыпное внимание..."

Северус вдруг со страхом осознал, что поблажки и похвалы, лившиеся на голову живой легенды нескончаемым, казалось бы, потоком, были на самом деле строго отмерены и взвешены: воспитав уже одного Темного Лорда, Дамблдор явно не хотел повторения истории... На мужчину снизошло неожиданное откровение: покойный директор что-то знал о своих любимых гриффиндорцах, что заставляло его поощрять и баловать их — порой в ущерб другим факультетам! Что-то такое, что сильно изменило и МакГонагалл, занявшую этот пост. Но информация, видимо, была не для общего пользования и дальше директорского кабинета и закрывающей его горгульи не шла...

Давешний официант возник рядом со столиком, оторвав Северуса от раздумий:

— Да? — вежливое раздражение в голосе: — Мы ничего не просили.

— Позвольте обновить ваши напитки, — мальчик убрал пустые чашки, заменив их полными и пояснив: — За счет заведения.

"Врет, — понял Снейп, — за его личный — хочет как-то отблагодарить Поттера за добро. Ну что ж, действительно — порядочный мальчик, Поттер оказался прав". А вслух добавил, посмотрев на карточку с именем на его груди:

— Благодарю вас... Дерек. И вот, возьмите... — И отмахнулся от лепета ошалелого парнишки, получившего чаевые ненамного меньше первых: — Все-все, вон уже возвращается мой компаньон, проследите, пожалуйста, чтобы нам не мешали.

Вернувшийся Поттер снова уселся на свое место, улыбкой ответив на поклон официанта. Похоже, нескольких минут ему хватило, чтобы привести себя в порядок и ликвидировать следы былых переживаний. Он хитро покосился на Северуса, на полные чашки, исходящие ароматным паром, но, благодарение Мерлину, никак не откомментировал происшествие, а лишь поглубже устроился в кресле и предложил, взяв блюдце с чашкой:

— Продолжим? На чем я остановился?

— На присланной вам Малфоем-старшим сове. — Северус не собирался дальше позволять ему отклоняться от темы, тем более что времени у него оставалось все меньше. Скоро надо будет возвращаться к своим "пресмыкающимся".

— Да. Потом он явился сам — знакомиться лично. Я предупредил его, что моя мама была маглорожденной, но он махнул рукой и заявил, что слухи о его нетерпимости сильно преувеличены, а у него, мол, есть сын, как раз моего возраста, который мог бы стать мне отличным другом. — Северус и Гарри обменялись понимающими взглядами, и рассказ продолжился: — Я работал для Люциуса какое-то время, выполняя его заказ, тогда и "познакомился" с Драко... и был к той поре достаточно известной личностью, чтобы тот счел нужным поддерживать это знакомство. Ему нравится считать себя моим близким другом, я ему не возражаю и забавляюсь, когда он, проходя мимо, приводит ко мне в мастерскую свою компанию — познакомиться и похвалиться.

— И вы не возражаете? Быть еще одним экспонатом малфоевской коллекции нужных связей, еще одной визитной карточкой в их шкатулке? — Северус не мог поверить своим ушам: гордый, вспыльчивый Поттер терпит выходки золотой молодежи во главе с "одиноким хорьком"?!

— Подумаешь, — Поттер пренебрежительно хмыкнул. — Это обоюдный процесс. Я стал частью их коллекции, они — моей. Для меня — всегда интересная работа и новые знакомства, для них — честь делать свои заказы в любое время, вне довольно-таки приличной очереди, заплатив безумные деньги, конечно. — И доверительно округлив глаза, с нарочитым придыханием сообщил: — Ведь для Люциуса это очень важно — заплатить минимум пятикратную стоимость от реальной, просто потому, что он может себе это позволить! Помню: первым заказом понадобилось ему кресло для домашнего кабинета... — протянув эту фразу тоном профессионального сказителя, он замолчал, мечтательно глядя в пространство.

— И?.. — подтолкнул его Северус.

— Да, хорошая вышла шутка, — оживился парень: — Я ему продал магловское ортопедическое кресло. Знаете, такое, с десятью функциями: положение сидя, лежа, полусидя-полулежа, идеальный изгиб по спине, проседание, специальная сетка, поднимающаяся подножка, чтоб ноги выше головы задрать...

— Зачем? — с неприятным чувством спросил Снейп, мгновенно представив себе жуткого монстра от мебели — наподобие стоматологического или гинекологического.

— А? Ноги? Чтобы лучше отдыхали, — просветил его специалист. — Когда сидишь за столом в кабинете каждый день по нескольку часов подряд и работаешь, не разгибаясь, то спина затекает, шея не двигается, задница сплющивается, ноги мерзнут, а руки немеют. Кстати, простатит от сидячего образа жизни начинается очень рано, а прогрессирует очень быстро, — непонятно к чему добавил невоспитанный мальчишка.

"Что за намеки? И как хорошо, что я сам работаю — по большей части — стоя, и эти тревожные сведения меня не касаются..." А Поттер тем временем, проказливо улыбаясь, таинственно понизил голос:

— Когда я все это Люциусу рассказывал, демонстрируя новое приобретение, бедняга несколько раз в лице переменился и был готов меня во все места целовать. Как избавителя, вовремя открывшего ему глаза.

— Привычная с детства роль, не так ли? — съязвил Северус: представлять себе красавца-блондина расцеловывающим Поттера "во все места" ему было неприятно. "А я-то все думал, с чего Люц вдруг вспомнил о фехтовании и верховой езде... Что, страшно стало?" Мстительно хихикнув про себя, Снейп вернулся к разговору: — А он не понял, что кресло — магловское?

— Не сразу. Я обивку трансфигурировал, чтобы стала, — его интонация приобрела неожиданно авторитарный оттенок, — "цвета синей полночи" с серебристыми искрами. Эксклюзивность разработки заключается в том, что при посторонних кресло по-прежнему выглядит обитым черной кожей". — Гарри прекратил важно раздуваться и вернулся к обычному, слегка насмешливому тону. — Кто не знает Люциуса? Самые волшебные слова в его лексиконе — это очень дорого, эксклюзив и авторская работа. А если еще и тайна для всех остальных замешалась... О-о, бедный лорд Малфой был сломлен раньше, чем началось обсуждение денежного вопроса, а уж услышав — какую цену я заломил за свою работу, — сразу понял: все, что он когда-либо хотел в своей жизни, воплотилось в этой прекрасной экстравагантной вещи. Он бы так и радовался, если бы не увидел как-то у меня в студии каталог поставщика. Магловский, о ужас! — он широко открыл глаза в картинном испуге.

— И что сделал? — Снейп жадно слушал. "Кто бы мог раньше подумать, что это может быть так приятно — сидеть на солнышке рядом с Гарри Поттером (!), травящим байки об их общих знакомых, раскинувшим руки по невысокой спинке кресла и явно чувствующим себя совершенно непринужденно..."

— Да ничего, — пожал плечами Гарри. — Погрозил мне своим наманикюренным пальчиком и заявил, что в прежние времена любой из его предков заставил бы меня сожрать это кресло, до последней детальки. А он, дескать, слишком утончен и просвещен для этого. Врал, понятно. Кресло он, конечно, полюбил, но такую наглость не спустил бы никому. Просто Азкабан еще никто не упразднял... а уж за ним-то, с его шатким оправданием, авроры присматривают, словно дуэньи. Не-е-ет, Люциус теперь до конца жизни обречен вести себя паинькой, и сам отлично это сознает. А у Дракончика мозгов не хватит — в обход аврората какие-то игры устраивать. Может — когда-нибудь, в будущем. Но не сейчас.

— Откуда такая уверенность? Снисходительность?

— О-о, это отдельный рассказ: Драко открыл для себя огромный, светлый и прекрасный мир магловской одежды. И этим все сказано.

— Сам? Или кто-то ему помог? Подсказал?

— Будете удивлены, но здесь я — почти ни при чем. Просто в один из его налетов на мой офис он вломился ко мне в кабинет — как всегда с милой непосредственностью наплевав на возражения секретарши, — а у меня была встреча с одной дамой-дизайнером текстиля.

— Интимная? — подколол его Снейп.

— Нет, обычная деловая. Фантазии, видимо, не хватило, — невозмутимо парировал Поттер. — Мы обсуждали возможность совместной коллекции — по всему кабинету были разложены ее эскизы, фотографии с показов мод, какие-то образцы... Малфой нырнул в ее лоскутки и отказался выплывать на поверхность. С тех пор они нежно дружат — он шутит, что Эмили лишила его невинности в плане моды. А я ей безмерно благодарен за то, что, познакомив его с несколькими своими друзьями и коллегами, она избавила меня процентов от восьмидесяти его посещений, не меньше. Теперь я вижу Драко раз в неделю-две и необычайно рад этому. Невелик труд — выпить с ним кофе или сходить позавтракать в его компании, в терапевтических дозах он вполне сносен.

— Что ж не прогоните его, если уж так противно общаться со Слизеринским Принцем? — обидевшись за крестника, поджал губы Снейп. Он и сам на протяжении их сегодняшней продолжительной встречи лелеял планы регулярно встречаться ("А может, и завтракать, а, Северус? После?" — если бы внутренний голос мог похабно ухмыляться, он бы непременно так и поступил) с Поттером и пока не думал — что будет делать, если того не прельстит подобная привилегия.

— А вы-то здесь причем? — недоумение в голосе молодого человека бальзамом пролилось на душевные ссадины Северуса, как и следующие слова: — ...И почему мне должно быть противно с вами общаться? По-моему, мы вполне мило беседуем, разве не...

— Ш-ш-ш, не заводитесь, — перебил его Снейп. На душе потеплело при виде того пыла, с которым собеседник кинулся его защищать — от него же, и благодарная улыбка на миг осветила резкие черты старшего мужчины: — Мы с вами о разных Принцах говорим, оказывается. Я вам тут про еще один наследственный титул Малфоев толкую, а вы — про мои детские глупости. И ведь помните до сих пор!

— А как же? — Гарри вернул улыбку. — Мой шестой курс, учебник Принца-Полукровки, в кои-то веки приличные оценки по Зельям. А потом... — его лицо омрачилось, — Sectumsempra, сцена на Астрономической башне, смерть Дамблдора... И гонка за хоркруксами. — Он помолчал. — А жизнь вы мне все-таки спасли, вернули отцу долг, — и пояснил непонимающе нахмурившемуся профессору: — Тогда, на семнадцатилетие. Из меня ведь практически всю силу вытянуло, чтобы Защитные чары накрыли трех человек одновременно. В Святом Мунго мне потом сказали, что счет шел на минуты, и если бы защитный контур продержался еще чуточку — я бы умер от истощения.

Северус расширил глаза, ничем больше не выдав своего удивления: получалось, что магический долг был давно уплачен, связь порвана, а он за всей неразберихой того времени и не почувствовал этого?

"Ну и Мерлин с ним, зато можно обыграть это сейчас, что гораздо важнее!"

— Гарри, — в приливе вдохновения начал он, и тот изумленно захлопал ресницами. — Да-да, ты не ослышался — полагаю, что теперь, разобравшись со всеми долгами, мы можем общаться как взрослые люди? Да, я знаю, — предостерегающе поднял он ладонь, — что сам годами настаивал на формальном обращении. Но это было необходимо, ты и сам все понимаешь, правда? — Дождавшись утвердительного кивка, Северус воодушевился: — Ты перестал быть для меня мелким Поттером, — еще кивок и понимающая ухмылка, — а я для тебя — злым профессором Букой, — откровенное хихиканье. — Ты можешь со спокойной душой звать меня Северусом, не боясь быть отравленным. — Светящиеся мягким светом глаза, открытая улыбка. — Но это будет уже в следующий раз, а сейчас, боюсь, нам придется расстаться: нельзя оставлять мой террариум так долго без контроля. Как-нибудь мы с тобой встретимся и еще побеседуем.

— Хорошо, — легко согласился Поттер, вставая и протягивая профессору руку. — Вы мне еще не сказали — зачем искали, но я рад, что нашли. Если захотите встретиться, пошлите сову на имя Брента Миллиана. Только, пожалуйста, в квартиру, а не в офис, там — одни маглы. Или свяжитесь через камин.

Довольные собой, друг другом и проведенным временем, мужчины обменялись рукопожатием и одновременно аппарировали. Выглянувший через минуту из-за двери мальчик-официант недоуменно пожал плечами: он не видел, как джентльмены ушли, а ведь хотел еще раз поблагодарить того, что помоложе, за доброту...

Северус пребывал в прекрасном, превосходном настроении, которого не испортил даже промах при аппарации — со времен ученичества не случалось с ним таких казусов! Вместо приметной опушки на аппарационной границе Хогвартса, куда Снейп предпочитал попадать (и попадал!) всегда, вне зависимости от состояния здоровья и памяти, он очутился в Хогсмиде, посреди платформы Хогвартс-экспресс. В обычном его состоянии такой огрех надолго лишил бы профессора покоя (а студентов — полноценного сна и отдыха, ввиду катастрофического количества домашних заданий и отработок допоздна), но сейчас Северус лишь похвалил себя за предусмотрительность — лишние минуты, потраченные на прогулку до замка, дадут ему возможность успокоиться и натянуть на лицо будничную хмурую маску, а также наскоро обдумать случившееся. "Не на рельсах материализовался, и то хорошо!" — заключил он и выбросил из головы то, что решил считать маленькой помаркой, бодрым шагом отправившись навстречу накопившимся со вчера деканским заботам.

Здесь было прохладнее, чем в Лондоне, но последствия солнечного утра — бесчисленные крапинки одуванчиков — усеяли траву. Идя по тропинке, вьющейся по окраине волшебной деревни, Северус мурлыкал себе под нос какую-то мелодию, в такт ей вдохновенно размахивая подобранной хворостиной и сбивая там и сям то желтые головки цветов, то чахлые поганки. Изобразив очередной музыкальный пассаж и одновременно — какую-то сложную загогулину, он вдруг понял, что делает, и застыл на месте: будь в его руке волшебная палочка вместо сухого прутика — и мощные чары Ловушки не оставили бы шанса живому существу, встреченному ими на пути. Выкинув провинившийся хворост, Снейп пошел дальше, уже спокойно обдумывая сложившиеся обстоятельства.

"Я нашел Поттера — это хорошо. Точнее, он сам решил найтись — только для меня, с ума сойти! — и это тоже хорошо. Он ко мне неплохо относится, и это — удивительно, неожиданно, но замечательно! Поттер — не гей (это было бы уж слишком хорошо!), но вариант с Оборотным зельем остается как запасной... — Северус хмыкнул: он и сам не заметил, когда первоначальный план "Всего лишь раздобыть несколько прядочек" претерпел настолько существенные изменения, что превратился в "Любой ценой забраться в постель Гарри Поттера", но так оно и было! — Он мне доверяет и рад моей компании — просто прекрасно для начала! Нужно только придумать какую-то высокую цель, ради которой я якобы его разыскивал... Ох, а вот это — очень плохо!.. — Мужчина даже споткнулся, резко остановившись. — Поттер ведь внятно сказал, что без труда читает ауру, то есть и ложь должен легко различать. Как он это сказал? "Я хотел посмотреть на вас до того, как вы меня заметите"? Ой-ой, Северус, ты попал-таки носом в лужу...

С другой стороны, — приободрился Снейп, зашагав дальше, — Гарри ведь не может поддерживать такой способ зрения бесконечно: это должно безумно утомлять... Скорее всего, он проверяет собеседников при встрече и несколько раз потом, по ходу разговора, в ключевые моменты беседы. Ведь не поймал же он меня на вранье об этой проклятой "цели"? Нет, остался доброжелательным и приветливым, следовательно, удовлетворился первичным осмотром. Что ж, Северус, можешь себя поздравить: ты не такой уж плохой человек, каким сам себя мнишь, если буквально видящий насквозь гриффиндорец не отказывается с тобой беседовать, а наоборот, заявляет, что "очень мило общается"... А приятно-то как! Глупо? Пусть глупо, но Гарри — единственный на свете человек, сказавший это абсолютно бескорыстно, не надеясь извлечь из комплимента какую-либо пользу.

С другой — или уже с третьей? — стороны: не надо забывать, что тот же бескорыстный Поттер теперь — прожженный бизнесмен, который даже Люца — самого Люциуса Малфоя! — играючи обводит вокруг пальца, еще и снисходительно посмеиваясь при этом! И который с легкостью может наплести ворох ничего не стоящих комплиментов... Нет, Северус, не дай себе впасть в паранойю! Ты и сам — неплохой знаток людей, твое внутреннее чутье никогда тебя не подводило, а во все свои неприятности ты влипал именно тогда, когда пренебрегал его советами...

Сегодня то самое чутье просто криком кричало, что Гарри Поттер (он же Брент Миллиан, приятное имя для приятного молодого человека...) — по-прежнему добрый, положительный, до сих пор в чем-то невинный парень. Может быть, потому ему и подчиняется его из ряда вон выходящая волшебная палочка? В чем-то он изменился: выпустил часть слизеринства в своей душе наружу, что-то, ясное дело, утаивает, недоговаривает — и довольно важное. Но тут уж ничего не поделаешь: все козыри у него, раскроет, когда сам захочет... Кстати, насчет раскрытий — надо будет отпереть для него камин, заодно и проверить, как обстоят дела с каминной связью на той стороне..."

Не заметив за размышлениями приличного расстояния, пройденного совершенно автоматически, Северус был почти сбит с ног неким живым снарядом, выскочившим на него из леса. Рефлекторно цапнутое им за шкирку существо начало биться, вырываться, чуть не удавилось концом свободно болтающегося пояса профессорского пальто, несколько раз пребольно ударило мужчину по лодыжкам и издавало жуткие нечленораздельные завывания до тех пор, пока до его слуха не дошла ругань Снейпа. Тогда, явно опознав Мастера Зелий по голосу (слишком уж хорошо узнаваемому — иногда это даже доставляло определенные неудобства), оно неожиданно расслабилось и обвисло в руках мужчины, оказавшись гриффиндорцем-третьекурсником, лицо которого почему-то было выкрашено в зеленый цвет.

"Странно. Гриффиндор всегда был факультетом, отборным критерием которого является безоглядная храбрость. Что же должно было произойти с одним из его представителей, чтобы поимка самым злобным профессором в школе воспринималась как избавление от... чего?"

— И какова причина вашего необдуманного поступка, мистер Хаксли? — неподражаемо ядовитым тоном осведомился профессор, на вытянутой руке удерживая студента за шиворот мантии, изрядно выпачканной в земле и какой-то трухе. Но тот даже не думал сопротивляться: покорно висел, словно напакостивший кот, пытался перевести дыхание, не будучи в состоянии вымолвить хоть что-нибудь, а отпущенный — осел на тропинку жалкой грязной кучкой. Впрочем, Снейп и не нуждался в связном ответе: "причина" его будущих синяков кралась вдоль кромки леса, надеясь уйти незамеченной. "А вот и ничего не выйдет!" — позлорадствовал Северус, говоря вслух самым сладким тоном, на который был способен: — Мистер Уоллингфорд! Присоединитесь к нам, будьте так любезны!

Крепкий семикурсник с вышитым на груди зелено-серебряным гербом не посмел ослушаться прямого приказа и вышел из кустов. Его прищуренные глаза хищно-разочарованно разглядывали сидящего у ног Снейпа мальчишку: добыча уже почти была в его руках, когда декан так некстати решил вернуться из своих странствий. Остановившись в нескольких шагах, Картер Уоллингфорд наблюдал за тем, как профессор не слишком ласково поднимает его несостоявшуюся жертву на ноги, последовательно накладывает Finite incantatem, избавившее того от оригинального оттенка кожи, Anapneo — от одышки, Scourgify и Reparo, приведшие в порядок школьную мантию, а затем — самое мощное Бодрящее заклинание, какое только можно придумать для Львиного факультета — Минус-Десять-Баллов-С-Гриффиндора-За-Безобразный-Внешний-Вид-Вы-Свободны.

Истинный гриффиндорец моментально ожил и умчался, не веря себе, что так легко отделался. В глазах слизеринца читалось то же самое неверие, но Северус не собирался объяснять ему причину, по которой сегодня так милостив к красно-золотым. Убрав на место волшебную палочку, он утомленно помассировал двумя пальцами переносицу и перенес все внимание на одного из своих подопечных:

— Скажите мне, пожалуйста, Уоллингфорд, вы способны контролировать себя, пока находитесь в школе?.. — Оторопевший парень только раскрыл рот, а декан уже отмахнулся от него: — Не желаю слушать вранье. Да-да, мне совершенно неинтересно — с чего все началось, и как он вас обозвал! И — да, я прекрасно осведомлен о ваших предпочтениях. Но никогда в жизни не поверю, что вы не смогли найти себе добровольного партнера, желательно — одного с вами возраста. Ведь Хаксли сообразил — зачем именно вы его так настойчиво преследовали, — потому и перепугался до потери человеческого облика... И что, спрашивается, вы собирались делать с ним потом?

— Обливи...

— А физические последствия? Или вы так уж сильны в Исцелении? Нет? А что тогда? Здесь бы и прикопали его, под елочкой? Тоже нет. Побежали бы сдаваться аврорам? Опять не нравится... Таким образом, вы хотите меня убедить, что без пяти минут выпускник моего факультета набросился на тринадцатилетнего мальчишку, не имея четкого представления: что он делает, на что идет и чем рискует? И я напрасно потратил семь лет, пытаясь вложить что-то в вашу голову?.. Может быть, вы хотите получить диплом об окончании Хогвартса без указания факультета или перевестись на Хаффлпафф, пока не поздно? Не хотите... Тогда, я думаю, вы сейчас отправитесь в больничное крыло к мадам Помфри, под неразглашение тайны пациента опишете ей произошедшее и попросите установить необходимую дозировку Успокаивающего и Ограничивающего зелий. Потом явитесь к Филчу, скажете, что наказаны вплоть до даты выпуска, и обеспечите себя должной физической нагрузкой на этот период. И — на будущее, мистер Уоллингфорд: существует множество заведений определенного рода, где вам за относительно скромную сумму обеспечат все требуемые услуги, какие вы только в состоянии будете измыслить. Совершенно нерационально прибегать к насилию и рисковать своей свободой и самой жизнью ради этих целей, можете мне поверить... Все ясно? Я вас более не задерживаю. Если впоследствии решите что-то со мной обсудить — я к вашим услугам.

"Унесся, весь красный... Наверное, в этом есть какая-то высшая справедливость: если гриффиндорцы шастают по лесу с зелеными лицами, то почему бы слизеринцам не побегать с багровыми?.. Ну что ж, добро пожаловать домой, профессор Снейп. А ведь день так хорошо начинался..."

Вернувшись к себе, он первым делом переоделся, приняв более привычный облик — любимая широкая мантия и сюртук с высоким строгим воротником вместо пальто и пуловера. "А Гарри, наверное, наоборот: во что-нибудь свободное переоделся", — размечтался Северус, но тут же изгнал томный настрой как откровенно неуместный. Выйдя из своих комнат, он сразу наткнулся на поджидающих его старост с пугающего размера свитками пергамента в руках: родной факультет словно с ума решил сойти, причем конкретно сегодня. Конечно, происшествие с Уоллингфордом и Хаксли незримо венчало список (при этом оставшись неузнанным широкими массами), ничего настолько серьезного больше не происходило, но и без того проблем хватало.

Декану пришлось разобраться с несколькими стычками, своей властью отменить дуэль, грозившую обернуться значительными неприятностями, вытереть несколько покаянно хлюпающих носов, отменить два из назначенных старостами наказаний и подтвердить пятнадцать, выдать сцепившимся девицам с пятого курса свое мнение о женских драках и Заживляющий бальзам, предотвратить расторжение помолвки и отправить к мадам Помфри пару жертв бесконтрольной тяги к знаниям (первокурсники решили, что смогут осилить несколько заклинаний магистерского уровня). Он также сделал старостам выговор за разгильдяйство, а потом долго успокаивал рыдающую старосту девушек (которая училась на последнем курсе, через несколько месяцев должна была сдавать П.А.У.К. и каждую выкроенную минутку посвящала подготовке), написал ответы на три обеспокоенных письма от родителей и освободился только к ужину.

Из Большого зала Снейп сопровождал своих пресмыкающихся сам, освободив старост согласно договору (и тихо радуясь, что еще вчера лично проследил за выполнением домашних заданий и имеет возможность хотя бы этим не забивать себе голову). Оставив подопечных в гостиной Слизерина и напоследок окинув взглядом растянувшегося на диване Картера Уоллингфорда, явно последовавшего совету декана и после принятия зелий выглядевшего умильно-благостным, Северус перешел к себе и наконец выполнил то, чего его душа жаждала всю вторую половину дня: вплел в чары, защищающие его камин от постороннего вторжения, исключающую константу в отношении некоего Брента Миллиана.

Проделав необходимые манипуляции, он с замиранием сердца взял из стоящей на каминной полке вазы щепотку Летучего пороха, бросил ее в огонь и опустился на колени (мгновенно напомнившие ему, что мазью от синяков он так и не воспользовался):

— Квартира Брента Миллиана!.. В Лондоне... — в последнюю секунду Северус спохватился, что не знает точного адреса Гарри, но похоже, тот был зарегистрирован в Отделе магического транспорта именно с такой привязкой (а может, только один камин в его доме был соединен с волшебной сетью?), потому что зеленые языки пламени потянулись к профессору, и ему не оставалось ничего делать, кроме как сунуть туда голову. Краткая потеря равновесия, противное головокружение, и вот он уже смотрит из очага незнакомого кабинета — ярко освещенного, небольшого, но уютного, — а от окна к нему стремительно оборачивается Гарри Поттер собственной неуловимой персоной.

"Э, нет, не все так просто... Сейчас это — мистер Миллиан: отчужденно-спокойное лицо, надменно приподнятый подбородок, тяжело качнувшаяся волна волос, холодные глаза... А-а, узнал. Ожил, заулыбался, "оттаявшие" черты снова обрели смутное сходство с Джеймсом. Хотя... почему смутное? Мерлин знает, как выглядел бы Поттер-старший впоследствии, он же не дожил до этого возраста... И о чем ты только думаешь, Северус? Нашел время... Твой будущий любовник уже успел подойти к камину и опуститься на одно колено...":

— Здравствуйте еще раз, профессор.

— Здравствуй, Г... — начал Северус.

— Брент, — перебили его мягко, но настойчиво, пояснив: — У меня живет эльф-домовик. Извините. Вы зайдете?

— Нет, спасибо, — с сожалением отказался Снейп. Зайти ему хотелось, но нельзя было излишне форсировать события: он считал, что добился сегодня значительного успеха, и не стоит дальше испытывать свою удачу. — Мои обязанности остались при мне, а студенты — как с цепи сорвались... — Он объяснил Поттеру суть своей сделки со старостами, и тот сразу вычленил главное:

— То есть вы располагаете свободным временем только по утрам воскресений?

— Да, и мне это дорогого стоит... Я, собственно, связался только, чтобы предупредить, что мой камин теперь открыт для тебя. Не забывай лишь называть имя перед адресом. "Личная гостиная Северуса Снейпа, Хогвартс". Ну, или кабинет. В лабораторию, наверно, не стоит... А сейчас я просто хотел проверить связь.

— Связь наличествует, — засмеялся Гарри и поднялся, отряхивая брюки, — я предупрежу Нелли... О, а вот и она. Нелли, это — профессор Снейп...

Больше он сказать ничего не успел, потому что пожилая эльфка с воплем бросилась к нему, стараясь закрыть хозяина своим тщедушным тельцем. Затем она проделала какой-то сложный пасс ладонью... и профессора просто вышвырнуло из камина. Северус упал и с чувством выругался, снова ушибив свои многострадальные колени. Он уже успел смазать их лечебной мазью и даже тщательно отмыть руки от резко пахнущей субстанции, когда огонь в камине опять окрасился в изумрудный цвет:

— Профессор! — позвал его знакомый голос. Северус метнулся к камину: все верно, голова Гарри появилась среди гудящего пламени. — А, вот вы где. Я хотел бы извиниться за Нелли. Видите ли... Раньше она работала у Гойлов, понимаете? Ваше имя было ей знакомо, и бедняжка привыкла слышать его в таком контексте, что сочла нужным защитить меня. Я битых десять минут пытался объяснить ей, что никакой опасности нет, а Нелли верещала и не пускала меня к камину.

— А к вам она как попала?

— Ее выгнали за то, что она пролила на хозяйку вино, а я как раз искал себе эльфа, все просто. Я с ней поговорю еще, но, в принципе, она и так уже все поняла. Если вы свяжетесь, а меня не окажется дома, то Нелли передаст мне ваше сообщение.

— Хорошо, — решил Северус, — но раз уж вы здесь, давайте не будем испытывать нервы вашего эльфа и сразу договоримся о следующей встрече.

— Нет проблем, — Гарри покосился куда-то в сторону: — Кто-то пытается пробиться в мой камин. Я должен попрощаться. Давайте снова в парке в воскресенье, на том же месте? Если передумаете — присылайте сову. До сви...

— Чем вам так дорог этот парк? — успел спросить Снейп, но услышал только затихающее:

— ... недалеко от моего дома... — и пламя опять стало оранжево-розовым...

...Но на следующей неделе они не встретились — Северус тщательно обдумал все увиденное и услышанное и решил не торопиться с развитием отношений, не делать слишком явным свое желание снова увидеть парня, нетерпеливую жажду новых сведений о нем самом и его жизни. Отослав сову с письмом, в котором сообщалось об "искренних сожалениях и чрезвычайной занятости", он почти сразу пожалел о своей избыточной рассудительности, оставившей ночное воображение без подпитки. Прежние фантазии о таком Поттере, каким тот мог бы стать, были забыты, сменившись четким видением реальности. А в реальности был Брент.

Именно Брента Миллиана Северус увидел перед собой, когда спустя еще неделю пришел на уговоренное место чуть раньше срока: стройный, подтянутый, одетый в деловой костюм, несмотря на выходной день, и уверенным тоном отдающий какие-то указания в свисающий с уха микрофон, надменностью взгляда тот мог бы поспорить со знаменитым "Малфой 15-Заморозь его на месте" — воплощение успеха, казалось бы... Но существовала и оборотная сторона имиджа преуспевающего дельца: глаза были тусклыми и усталыми, молодой человек то и дело тянулся рукой, чтобы их помассировать, а тени под ними можно было принять за следы ударов — настолько они были огромные и темные, бледное лицо осунулось, как после тяжелой болезни.

" Откровенно печальное зрелище. Что опять произошло, ведь только две недели назад он был олицетворением здоровья и преуспевания?"

— ...Нет, мистер Хашди. Если я говорю "нет", то именно "нет" я под этим подразумеваю... — бросив плащ, висевший у него на плече, на спинку скамейки, он протянул Снейпу ладонь для рукопожатия и сел рядом. Вытянув ноги, откинув голову назад и прикрыв локтем глаза от солнца, Брент все же не прекращал разговора: — Могу повторить еще раз: нет, я не собираюсь платить за глупость ваших подчиненных... Я вам сочувствую, но мне нужна от вас совершенно определенная ткань, а не весь ассортимент!.. Да, только воздухом... Надеюсь, в этот раз я получу именно то, что заказывал?.. Хорошо... Хорошо... Договорились... До свидания. Уф. Извините, профессор, проблемы с поставщиком, — развел руками — Миллиан? Да, пока что это был он.

— Гарри, что ты с собой сделал? Выглядишь отвратительно, — без долгих преамбул спросил Северус. Тот не стал притворяться, что не понял вопроса, лишь грустно усмехнулся на профессорскую бесцеремонность:

— Тяжелая неделя. Тягостная дата. Работа по четырнадцать часов и две бессонные ночи подряд. Жуткая мигрень и переутомленные глаза — такое чувство, что в них кто-то толченого стекла насыпал. Что из списка вам больше нравится?

Мастер Зелий многозначительно постучал пальцем по своей груди над внутренним карманом:

— Что тебе дать? Бодрящее зелье, Обезболивающее или Укрепляющее?

— Все. И яду, — тихо пробормотал парень, но Снейп услышал:

— Настолько плохо?

— Как вы говорите: взрослая жизнь — не пикник на лужайке...

— Разумеется. Но это — не повод доводить себя до полного изнеможения, — "Лучше бы я сам тебя до него довел", — решил Снейп про себя и был не в силах удержаться от ревнивого: — Кто же та ненасытная дама, что не давала тебе спать целых две ночи подряд? — "...чтобы я смог убить ее..."

— Эта дама умерла десять лет назад — вчера как раз была годовщина... Юбилей, мать его... — Поттер вскинул на профессора тоскливый беззащитный взгляд. — Уж пару-то ночей она от меня заслужила, как вы думаете?

Северуса словно в кипяток окунули — такой горячей была волна стыда и досады на собственную недогадливость. Чтобы как-то скрыть свое замешательство, он начал копаться в глубоких карманах, выискивая нужные флаконы:

— Вот тебе Обезболивающее... А вот Укрепляющее. Бодрящего дать не могу: если помнишь, они не сочетаются... — Наконец он собрался с мыслями и рискнул поднять глаза на Поттера, с отрешенным видом допивающего зелье: — Я сожалею, Гарри. Не могу сказать, что хорошо знал мисс Уизли или сильно любил ее, но я очень сочувствую тебе. Твоему горю... Гарри? — Все обольстительные обертоны, всю возможную бархатистость и нежность интонации, на которые был способен, вложил он в короткое слово. Парень вздрогнул:

— Как вы это делаете? — В его голосе проскользнули нотки невольного восхищения: — Наверное, природный талант. Я хоть сто лет проживу — не сумею так голосом владеть, чтобы мурашки по спине бежали от одного слова... Даже кажется, что вы действительно беспокоились, подумать только... — порассуждав так, молодой человек замолк и задумался, время от времени покачивая головой.

— Я беспокоился! — возмутился Северус: сомнения Гарри оказались вдвойне болезненны для него, ведь необходимость признаться самому себе в искренности собственного заявления уже стала неприятным открытием.

— Серьезно? — брови Поттера поднялись: — Ну на-а-адо же... — протянул он, явно переваривая новость и снова уходя в себя.

— Поттер! Ау! — пощелкал у него под носом пальцами Снейп, прождав какое-то время.

— Да, профессор, вы что-то сказали? — вынырнул Гарри из своих размышлений. — Я тут... немного задумался. Вы меня одергивайте, если что заметите. Со мной такое бывает: замечтаюсь невовремя, а очнусь — собеседники давно обиделись и ушли... либо ждут, затаив дыхание, — куда занесет меня муза? — Поморщившись, он пояснил для Северуса: — Мне выгоднее, чтобы меня считали рассеянным маэстро, нежели придурковатым и потенциально опасным типом, как раньше... Таким, которого регулярно "перемыкает", и который может играючи швырнуть Avada Кedavra в любого, кто посмеет помешать Великим Думам Великого Героя!

— Это еще посмотреть, кто здесь опаснее! — скептически посмотрел на него Снейп, но его знаменитый Усмиряющий Взгляд пропал втуне: его проигнорировали так же успешно, как и во времена школьной учебы. Несносное существо, сидящее рядом, не собиралось баловать профессора избытком внимания, вслух рассуждая о своем:

— Мне вот интересно — за что меня судьба так наказывает? Почему все самое мерзкое липнет именно ко мне? Все эти убийства, пророчества, отмщения, разборки, а потом — грязные сплетни, журналисты... Теперь вот вы меня зачем-то нашли, и я заранее не вижу ничего хорошего, все начнется заново...

Северус вспомнил собственную жизнь — годы страха и обмана, долга и предательства, боли, пыток, — то, как с двух сторон им беззастенчиво манипулировали, и как он позволял это с собой проделывать...

— Что ты видел в своей жизни, мальчишка, чтобы жаловаться на судьбу?! — мгновенно взбесился он.

— Да уж многое повидал! — постепенно заводился и Поттер, его тягучее безразличие растворялось на глазах. — Может быть, я просто недостаточно извращен, чтобы получать удовольствие от убийств — не то, что некоторые из бывших Упивающихся! Где уж мне?! Задницу Волдеморту не вылизывал, специальное обучение не проходил, маглов пачками не давил!

— От убийств? От убийств?! — от злости Северус даже пропустил мимо ушей жалкую попытку съязвить. — Одна-единственная акция по уничтожению чудовища, которую раздули до спасения мира, а на мой взгляд — должны были провести как деятельность Комиссии по магическим существам! Этот самый мир десятки таких пережил и еще столько же переживет... Между прочим, я сам все видел — и Упивающихся Смертью зачищали авроры и члены Ордена Феникса, а вовсе не ты! Убийства! Не слишком ли громкое заявление? Или я не все знаю о нашем Золотом Мальчике? — Мужчина прервал свою тираду, чтобы перевести дыхание... и вдруг обратил внимание, что слабый румянец гнева на лице Поттера погас, и молодой человек внезапно остыл, словно из теплого апрельского денька вышел в ветрено-дождливую ноябрьскую ночь. Будто пеплом подернулся... — Поттер? В чем дело? Я что, нечаянно попал в точку? Гарри? — В профессоре ожили недобрые подозрения и предчувствия: "Что еще натворил этот паскудник, стоило выпустить его из поля зрения?! Куда вляпался?" — Да отвечай же мне, дрянной мальчишка! — повысил голос Снейп.

— Забавно. — Еще немного помолчав, вернувший самообладание гриффиндорец соизволил открыть рот: — Раньше все было наоборот. Я раздражался, бесился, прыгая от злости, а вы почти всегда хранили хладнокровие. Сейчас — вы заводитесь с пол-оборота, а я чувствую себя, как в ледяном панцире: холодно, но так тихо... спокойно. Трещины случаются, конечно, что-то через них проникает, колет в сердце, волнует... А потом пробоины закрываются и больше жить не мешают.

"Действительно, он уже не пятикурсник, которого можно было поймать на такой слабенький приемчик. Тут прикрикиванием не обойдешься... Легче, Северус, легче. Чем больше ты будешь давить, тем сильнее будет сопротивление. Давили на него Альбус с Милордом с двух сторон, и что из этого вышло? Все умерли..." Взволнованный профессор припомнил прием, сработавший в их прошлую встречу и, не колеблясь, применил его снова: чуть склонившись к упрямцу, положил руку на его плечо и тихо спросил:

— Гарри, что случилось? Возможно, я смогу тебе помочь? Скажи мне, малыш! — Глаза Поттера на секунду остекленели, их зрачки резко расширились. "Проверяет", — понял Снейп, но ни капли не обеспокоился: его волнение и боязнь за парня были подлинными, и тот не мог этого не увидеть.

И точно — глаза Гарри приняли нормальный вид, сразу наполнившись слезами, губы затряслись, весь он как-то оплыл на скамейке. Людей поблизости не было, и Северус не стал мешать собеседнику в этот раз: плечи Гарри опустились, он закрыл руками лицо и зарыдал — тяжело, непривычно, согнувшись в три погибели, захлебываясь и задыхаясь, надрывая горло и сотрясаясь всем телом. Бывший герой был не в состоянии помешать Снейпу сначала осторожно приобнять его за плечи, а потом привлечь к себе, крепко обхватив руками и уложив голову парня на свое плечо.

— Я не могу! Не могу больше! Почему я? Почему всегда гребаный я?! — Когда, набрав полные горсти ткани, он вцепился в профессорскую мантию и начал дергать за нее, Северус понял, что необходимая нервная разрядка вот-вот перейдет в истерику и полную потерю контроля, которые при талантах Поттера могут иметь фатальный результат. Погладив сползшего и уткнувшегося ему в колени парня по спине, старший мужчина стал тихонько покачивать его, приговаривая:

— Ну, что ты, маленький... Все уже хорошо, все прошло, кончилось. Хватит, хватит, нельзя так сильно плакать... — а тот, сбив дыхание, уже мог только прерывисто поскуливать, ловя ртом воздух. — Ну, давай же, расскажи мне. Ты не можешь постоянно держать это в себе! Что?.. Что случилось?

— Случилось?! — Встрепанный Гарри вырвался из объятий Северуса — мокрое опухшее лицо, превратившиеся в щелочки покрасневшие глаза — и самостоятельно сел на скамье. — Я убил ее, вот что случилось! Понятно?! Я убил Джинни этими самыми проклятыми руками!

Увидев у входа в сквер нескольких желающих прогуляться, Северус наскоро набросил на их скамью Отвращающие чары и снова убрал волшебную палочку.

— Почему? — только и вымолвил он, но Гарри все равно отшатнулся от него, как черт от свечки:

— Почему?! Это все, что вы хотите знать? Ни какова степень моего сумасшествия, ни что взбрело мне в голову, ни как я мог или за что? Только почему?!

— Прекращай уже истерить, — сухо буркнул Северус. — Сюда приближаются люди.

И правда, пара старичков в тренировочных костюмах, спортивным шагом шедшая по дорожке, должна была пройти мимо них уже через пару минут — и удалиться на достаточное расстояние, чтобы не услышать вдруг голосов, доносящихся с "пустого места". Это время оба волшебника использовали для того, чтобы успокоиться и чуточку прийти в себя, медитативно провожая взглядом "спортсменов". Снейп очнулся первым.

— Ну все, отошли, кажется, больше они нас слышать не могут... Продолжаем. Ты взял себя в руки или напоить тебя Успокаивающим зельем?

— Не надо, — вяло отозвался Поттер. — По-моему, у меня наступило то, что называется откатом — сил вовсе не осталось... Я и так-то держался только на вашем Укрепляющем. Черт, опять голова разболелась...

— Неудивительно. Крайняя стадия усталости, бессонница, потом — такой срыв... Обезболивающего больше нет, да и нельзя тебе его в подобном состоянии. Сейчас расскажешь мне все, а после я отправлю тебя домой — насколько я понял, это неподалеку? Верно? Замечательно. Теперь насчет моей реакции... Гарри, ты не забыл на минутку — с кем разговариваешь? — На лице парня отразилось явное непонимание вопроса: уж конечно, он помнил, кто его собеседник — Северус Снейп, профессор Хогвартса, его бывший преподаватель Зельеварения, бывший... а-а-а. — Вижу, до тебя дошло. Мальчик, мне приходилось убивать людей не за что-то, не потому, что это взбрело в голову лично мне, и не потому, что со мной вдруг приключилось какое-то умопомрачение. Частенько я выполнял такой приказ только для того, чтобы доказать свою преданность... и не лечь рядом с предназначенными в жертвы. Ты же сам кричал насчет пачек задавленных маглов... Что? Это было не всерьез? Ну-ну... А бывает и такое, что нужно уничтожить своего... хм, оппонента... первым, пока он не проделал то же самое с тобой, правда? Поэтому мой вопрос прозвучал так, как прозвучал. Я далек от огульного осуждения и не сомневаюсь в тебе, твоих мотивах: раз убил — значит, так надо было. Я принял это к сведению, но хочу знать: что она для этого сделала? Никогда в жизни не поверю, что причиной послужила банальная ревность!

— Не она, — голос Поттера был почти неслышен. — Он.

— Кто? Все-таки любовник?

— Нет. Волдеморт...

— ...?! — ужас профессора был беззвучным, но в голове загудело от бешено проносящихся мыслей: "Опять встал??! Но когда же... где?.. А я... Стоп. Гарри сказал, что убил..." А тот монотонно говорил, глядя в никуда:

— Джинни была его последним хоркруксом.

— Каким образом?!

— Когда я учился на втором курсе, а Люциус подбросил ей тот дневник. — Гарри устало посмотрел на профессора, чтобы убедиться в понимании тем ситуации. Увидев то, что хотел, он кивнул и продолжил: — Дневник Тома Реддла... наливался ее жизненной и магической силой по мере того, как маленькая Джинни писала в нем — он сам мне это сказал, еще тогда, в Тайной Комнате...

— Покажи мне это воспоминание! — не сказал — потребовал Северус, доставая палочку: — Сейчас же!

— Ладно, — у парня не было сил на сопротивление, — смотрите.

— Не расстраивайся, я не полезу никуда больше. Просто сосредоточься на конкретной сцене и не препятствуй мне... Вот, правильно, молодец... Legillimens!

...Каменный тоннель высотой в человеческий рост, влажные, облепленные илом "Илом? Черта с два, кое-чем похуже..." стены, грязные Локхарт и двенадцатилетний Рональд Уизли в свете одинокого Люмоса, их тени кажутся фантастическими чудовищами... Мертвая тишина и хруст крысиных костей под их шагами... Контуры гигантских колец поперек тоннеля, сердце колотится так, что грудь ломит от боли, но это всего лишь змеиная шкура ядовито-зеленого цвета — метров двадцать... "Бог мой, какой он был огромный! И я еще переживал, что не знал о его существовании! Зато спал спокойно..." Нападение Локхарта, неудачный Obliviate, взрыв и обвал... и вот он идет совсем один по снова и снова поворачивающему тоннелю, пока не упирается в гладкую стену с вырезанными на ней двумя змеями с изумрудами вместо глаз, тихий приказ " Откройтесь!" на Серпентарго "Ха, а здесь я его понимаю. Точнее, Поттер понимает...", разъехавшиеся в стороны двери... Просторная комната, странный зеленоватый сумрак, исполинские колонны уходят вверх, теряясь во мраке, каменные змеи, сидящие на них, следят за каждым движением, за последней парой, у задней стены — колоссальная статуя безобразного старика... "Значит, это настоящий Салазар Слизерин. Нда... Страшон. Портретисты его значительно облагораживали. А уж мания величия-то! Не хуже, чем у потомка..." У ног статуи лежит маленькая фигурка. Школьная мантия, огненно-рыжие волосы — Джинни Уизли... Тревога, надежда: "Вдруг жива? Очнись!" И тихий голос за спиной:

— Она не очнется... Пока еще жива, но только пока. — Высокий темноволосый юноша стоит, прислонившись спиной к колонне и наблюдая. Его фигура странно размыта и расплывчата. "Вот так и выглядит живое Воспоминание? Раньше я об этом только читал..." Том Риддл — такой, каким Северус многажды видел его в Думосборе Альбуса, — вращает в пальцах... волшебную палочку Гарри... "Бла-бла-бла, все это неинтересно — глупенький малыш Гарри не может понять: что происходит вообще и с его будущей подружкой в частности. Сейчас его просветят... О, вот оно."

— ... Джинни изливала мне душу, а мне как раз ее душа и была нужна. Я впитывал ее глубинные страхи, самые потаенные секреты и наливался жизненными соками, становился крепче, сильнее. Моя мощь так выросла — куда там маленькой мисс Уизли. У меня накопилось столько энергии, что я начал обратное излияние — напитал мою маленькую подружку моими собственными секретами — секретами теперь уже моей души... Но в ней уже маловато оставалось жизни — слишком много сил она вложила в дневник, то есть в меня, зато я благодаря этому смог покинуть его страницы... — ... Три мерцающих слова в воздухе ТОМ МАРВОЛО РИДДЛ, затем буквы перестраиваются в ЛОРД ВОЛДЕМОРТ. "Ох-ох, как зрелищно! Все-таки вкус надо прививать с рождения, а детские приюты никак не способствуют его развитию... А Поттер еще и дразнил его, зачем? А, хотел потянуть время":

— ... величайший маг мира — Альбус Дамблдор... и ты не смеешь выступить против него лицом к лицу... В прошлом году я видел тебя, твое истинное лицо. Ты — развалина. Ты еле жив. Ты — отвратительный уродец...

Здоровенный рот статуи зияет черным провалом, и что-то живое шевелится там... Дальше — только темнота, звуки и ощущение содрогающихся под ногами каменных плит, бегство вслепую и падение, солоноватый вкус крови во рту... "Видимо, Гарри зажмурился. Соображает. Иногда. Очень редко! Этот паршивец открывает глаза!" Фоукс кружит над исполинской змеей, стоящей на хвосте, выклевывает ее смертоносные глаза, темная кровь хлещет на пол, чудовище шипит, как Хогвартс-экспресс, и старается доплюнуть своим ядом до неожиданно хищной птицы... Мальчик надевает на голову старую Волшебную шляпу и умоляет ее: "Помоги! Пожалуйста, помоги!" "Да-а. Комментарии, как говорится, излишни. Одно слово — гриффиндорцы! Но... Черт, больно-то как!" Что-то тяжелое и очень твердое бьет его в макушку, это — серебряный с рубинами меч, меч Годрика Гриффиндора из директорского кабинета, с трудом удерживаемый обеими руками. Василиск атакует, и глупый героический ребенок бросается прямо в открытую пасть, вонзая клинок змее в небо, всей тяжестью наваливается на эфес... а в его руку втыкается, обламываясь, один из ядовитых клыков... Плачущий Фоукс, гундосящий нечто выспреннее Риддл... "Какая все же интересная субстанция — слезы феникса: ничего общего со слезной жидкостью человека и животных, непрозрачно-перламутровая вязкая жидкость, а эффект..." Мальчишеская рука со всей силы вонзает обломок змеиного зуба в середину дневника... Хлынувшие потоком чернила, жуткий вопль Риддла — почище василиска с фениксом вместе взятых, его корчи и судороги, исчезновение, стук упавшей волшебной палочки об пол... Слабый стон в другом конце Комнаты — рыжая девочка садится, ошеломленно озирает экстравагантную обстановку — огромную дохлую змею, окровавленного Гарри и... черный дневник с шипящей дырой насквозь... Он помогает ей подняться на ноги: "Пойдем отсюда"... Феерический подъем по грязной трубе, в его руке — горячий золотой хвост Фоукса, душащий ворот мантии — в нее вцепились руки Уизли...

— Э-э-э... Впечатляет, — признался Северус, про себя прикидывая: каким образом Поттер скрыл эти события от его легилименционных изысканий прежде, на пятом курсе?

— Угу. А дальше было еще веселее, — Гарри полулежал на скамье, запрокинув голову на ее спинку. — Видели? Он вытянул из нее все силы и напитал взамен своими. А когда сгинул, она получила все обратно — с довеском...

— То, что хранилось в дневнике, минус некоторая часть, израсходованная на эту зрелищную концовку! — сообразил Снейп: — На разрыв связи с самим артефактом и борьбу с ядом василиска, его магической составляющей и твоей кровью.

— Вот-вот. Освобожденная сила не может ведь оставаться локализованной, не рассеиваться? А ей, этой силе, очень хотелось остаться целостной, и был такой удобный сосуд — абсолютно пустой. Она туда и ринулась... Джинни изменилась, ведь ее душа была основательно "переварена" Риддлом, но тогда я ее почти не знал и не мог судить о ее характере или магическом уровне. Родственники заметили, но списали на потрясение, потом — на взросление, и никому не пришло на ум: откуда бы в семье Уизли взяться такой сильной ведьме, ведь раньше они особенно не блистали? Все Уизли — добросовестный средний уровень, исключая близнецов...

— Только потому, что они — гениальные теоретики со взаимодополняющими знаниями и умениями и идеально совпадающим вектором силы. Ты разве не знал, что для самых энергоемких заклинаний они объединяются?

— Нет. Это неважно, хоть и подтверждает то, что я уже сказал. Среди Уизли появилась волшебница довольно приличного уровня, и они были этому очень рады. Когда я, считая, что все хоркруксы уничтожены, убил Волдеморта... в Джинни активизировалась последняя часть его души. Своеобразное второе Я либо раздвоение личности, что-то вроде этого... Я ведь уже рассказывал, что у нее испортился характер? Ну вот, просто не договорил до конца... Моя невеста одновременно пыталась подчинить меня, критиковала за все подряд, бесилась из-за моей несговорчивости и нерешительности... и старалась ускорить свадьбу. Оказалось, что Тому очень не нравилось в женском теле, и он нашел выход, как всегда, оригинальный: решил родиться нашим с Джинни сыном. Моим сыном.

— ...?! — Невнятный изумленно-ужасающийся звук со стороны Северуса не лишил Гарри решимости высказаться:

— Что слышали. Он заставил Джинни... Нет, неверно, не заставил. Заставлял он ту маленькую девочку, которая когда-то передушила одного за другим всех петухов у Хагрида, а потом не могла понять — и откуда же на ее мантии птичьи перья? В этот раз он просто слился с ее душой, с тем, что там уже было... от него. Контроль над ее телом и разумом на три четверти принадлежал ему, и только жалкая четвертушка, безумно раздражавшая его, отвечала за чувства и привязанности самой девушки — к родственникам, друзьям... ко мне...

— С чего ты это взял? — потребовал Снейп: ему было очень жаль мальчика, хотелось утешить его, услышать, что весь этот кошмар — лишь теоретические рассуждения. Увы... Гарри невесело рассмеялся, отчего у Северуса по спине промчались мурашки, и протяжно пропел:

— Как всегда — всегда-а... Том не смог удержаться и рассказал мне — Джинни рассказала... Так вот: рассчитав оптимальное время зачатия Томми Поттера... А вы как думали? Именно так и никак иначе. Затейник наш... Он спровоцировал нашу помолвку и начал копить силы... А-а-а, догадались уже? Правильно — вытягивал свою магию отовсюду, где та была фиксирована. Метки Пожирателей, мои шрамы, повисшие охранные чары этого вашего Певер-лодж — все пошло в дело. Плавно, незаметно, равномерно, чтобы никто не догадался... раньше времени. Помните, через год, на празднике, это было уже видно?.. Но процесс продвигался чересчур медленно: час Икс приближался, а Том не был к нему готов. И тогда он решил пойти ва-банк и, рискуя тем, что все раскроется, потянул резко... Я думал — сдохну за те несколько минут, пока это длилось... — Его голос дрогнул, в глазах мелькнул отсвет пережитой боли, и Северус успокаивающе накрыл ладонью руку парня. Губы Гарри тронула слабая благодарная улыбка: — Вам тоже несладко пришлось, да? Я потом что-то такое слышал мельком, что вашим алиби была мадам Помфри, верно? Она бы не стала свидетельствовать, если бы вы действительно не лежали под ее присмотром в лазарете.

— Да уж, пойти под крылышко к Поппи я согласился бы только в самом крайнем случае! — передернул плечами Снейп. — Впрочем, меня и не спрашивали, а я был не в том состоянии, чтобы смочь возразить...

— Так плохо было, да? — посочувствовал Поттер. — Я сам, когда очнулся через полсуток, чуть не всю аптечку на себя израсходовал. Хорошо, что скрутило прямо в комнате, где был шкафчик с зельями — ползти недалеко. Бодрящее, Антимигренное, Перечное, растирка для мышц — простыл ужасно, пока несколько часов на каменном полу провалялся... Но как же мне было хорошо и легко... — Северус кивнул: он тоже прекрасно помнил то восхитительное ощущение свободы. — На лбу и груди свежие порезы вместо шрамов — чистые, словно хирургические, пару раз Заживляющим помазал — и нет их... Я был так счастлив! Собирался чуточку отдохнуть и сбегать к невесте похвалиться... Думал: "Все кончилось. Совсем, окончательно, бесповоротно. Даже если для этого надо было вытерпеть ту кошмарную боль — оно того стоило!" Ага, сейчас... Только до кровати добрался, как в окно ворвалась сова с письмом-Вопиллером: от Джинни, сплошная истерика, требования явиться, сочувствовать, соответствовать, сопереживать и так далее. Похоже, ему тоже здорово досталось — шутка ли, одним разом вернуть к себе всю пакость, что еще оставалась по разным местам... Ну, я — как порядочный жених, — сарказм в голосе Гарри наждаком проехался по чувствительному слуху профессора, — не мог не пойти, когда был так нужен моей нареченной, правда? Проспал до ночи, потом с трудом сполз с кровати, выпил Стимулятор и Ускоритель реакций и поперся в Хогвартс...

— И как же ты туда проник? — Северусу было неприятно думать о том, что сам он беспечно дрых, наслаждаясь отдыхом, и был не в курсе происходящего, а Поттер в очередной раз шел спасать мир.

— Как обычно. — "Недоуменный взгляд, невинное выражение лица — он и в самом деле не понимает, что в очередной раз нарушил все школьные правила, снова шатаясь ночью по замку и даже не будучи уже студентом?" — А в чем проблема? Мантия-невидимка и потайной ход прямо до нужного этажа. Через стену не лез, охранные чары не нарушал... и не темный маг, чтобы на меня сигнализация срабатывала. Спокойно взял и прошел.

— Ну-ну, — на лице Снейпа было непередаваемое выражение, но свое мнение он сумел оставить при себе. — И что же вас ждало?

— Ничего хорошего, — опять скис Поттер. — Нет, сначала все было замечательно: "Ах, Гарри, я так тебя ждала!.. Ах, как я тебя люблю, Гарри!.. Целуй меня, Гарри! Люби меня..." — Он смущенно покосился на профессора: — Ну, и все такое... А потом, в самый ответственный момент... — красные огоньки в ее глазах. Помните? — Его голос внезапно сел и охрип. — У нее были очень красивые карие глаза, а тут... Я было подумал, что это факелы со стен отражаются, и только потом понял, что огонь факелов должен быть оранжевым и дрожать как-нибудь, шевелиться, а не гореть ровно, как у Терминатора... А? Неважно, потом как-нибудь расскажу... Меня с нее словно ветром сдуло. Как же она... он... ну, наверное, все-таки он бесился! Чисто женское желание побольнее ударить в какую-нибудь чувствительную точку и мужское знание — где именно эти точки прячутся, — то еще сочетание. Я тогда мно-ого чего о себе узнал нового. Поучительного... Такая экзальтация, такой "театр одного актера" — вопли, обвинения, швырянье чарами без какой-либо необходимости... Тогда он мне все подробности и поведал. И я... и мне... мне пришлось его убить! — обратил он к Северусу умоляющий о понимании взгляд. — Он не собирался меня убивать сразу, только стереть память — не хотел еще раз расти сиротой, если есть возможность обзавестись отцом-знаменитостью... Ему потом, мол, будет легче подбирать себе новых соратников, имея за спиной такое влияние и источники финансирования. И... у него были все шансы, — тихо признался он, — я все никак не мог решиться. Только закрылся Щитом потихоньку, от Obliviate он вполне закрывает, потом сделал идиотский вид, как у Локхарта там, — Гарри мотнул головой в неопределенном направлении, но профессор его и так понял. — А он стоит и этак небрежно волшебной палочкой грудь почесывает — я только тогда осознал, что моей Джинни там, внутри, больше нет: ни одна девушка так не ведет себя. Ну, и когда он велел мне: "Иди сюда, Гарри, трахни меня наконец, и покончим с этим", я подошел, положил свою руку поверх его... ее и... Авадой... — Голос парня упал до шепота: — И все. Сначала глаза погасли, сделались прежними, а потом магия выплеснулась... Как волна, прокатилась и рассеялась. Джинни... ее тело упало, и последняя связная мысль, которую я помню, была: "Надо закрыть ей глаза". Нет, еще, когда по тоннелю обратно шел, думал о том, что придется забрать документы из колледжа, потому что убийца не имеет права лечить, что-то еще наподобие... Понятия не имею, что бы я делал после, но по возвращении домой застал там Невилла, который ждал меня, о чем-то хотел поговорить. Он сразу все понял, догадался... Знаете, он ведь...

— Я знаю, Гарри, — перебил его Северус.

— Да? Ну, ладно. Короче говоря, он забрал меня к себе домой и там вместе со своей бабушкой принялся меня обрабатывать — поил виски и уговаривал не ходить в аврорат сдаваться, а оставить все, как есть. А мисс Августа — дама очень серьезная, здравомыслящая и если уж твердо решила до кого-то донести свое мнение, то этому кому-то проще умереть, чем уклониться. Она мне объясняла буквально на пальцах, что никто попросту не захочет мне поверить. Что обществу будет легче (а министерству — удобнее) думать обо мне как о бывшем герое, который, увы, свихнулся на почве борьбы с Волдемортом и убивает людей направо и налево... Что меня не посадят в Азкабан, конечно, а запрут в психушке и будут раз в месяц демонстрировать экскурсиям, с соответствующими комментариями... Много чего она сказала тогда умного и правильного, да вот только я был не в состоянии воспринимать что-либо. В голове одна мысль крутилась, не переставая: что пророчество теперь исполнилось, и Дамблдор был прав, что лишь с любовью можно противостоять Волдеморту... И что меня эта любовь тоже почти убила...

— А дальше они продержали тебя в своем доме — сколько, сутки? — перехватил Снейп инициативу у ослабевшего Гарри. — И сказали властям, что ты там уже три дня. Запасной день для укрепления твоего алиби, да? А потом — какой-нибудь знакомый врач в Святом Мунго, Успокоительное зелье в дозах, достаточных, чтобы лошадь усыпить — не то, что приостановить умеренно-суицидальные настроения. Что? Откуда знаю? Ну, во-первых, я бы примерно так и поступил, а во-вторых, сравниваю твой рассказ с тем, что излагалось в газетах... И тут миссис Лонгботтом тебя очень ловко подставила (за что я ей горячо благодарен), а именно — выиграла время. Пойди ты потом к аврорам, и ее с внуком схватили бы за содействие преступнику.

— Вы с ней, случайно, не родственники? — слабо ухмыльнулся Поттер. — Сдается мне, что такой иезуитский образ мышления может быть только врожденным. Ну да, все так и было. Я потом видел газетные заметки, в которых меня грязью поливали за одно отсутствие на месте. Могу представить, что бы там написали, явись я со своим заявлением...

— Ты жесточайше оскорбил меня! — Северус театральным жестом прижал руку ко лбу: — Заподозрить меня в каких-либо вообще связях с кем-то по фамилии Лонгботтом! Мое сердце разбито! Как мне дальше жить с таким пятном на репутации? — Его усилия разрядить излишне грустную обстановку были вознаграждены тихим хихиканьем, и Гарри подхватил игру, совершенно очаровав этим преподавателя Зелий:

— Боже мой! Примите мои искренние сожаления, достопочтенный сэр! — проникновенно завывал он, делая вид, что рвет на себе волосы: — Видит бог, я сделал это непредумышленно и готов кр-р-ровью смыть свою вину! Что мне сделать, чтобы убедить вас в моем глубочайшем раскаянии?!

Снейп от души рассмеялся и ласково взъерошил парню волосы, возвращаясь к нормальному тону:

— Что? Я скажу тебе — что. Сейчас мы аппарируем к тебе в каби...

— Не выйдет, — помрачнел Поттер. — Кабинет закрыт для аппарации: я же там клиентов принимаю и не могу допустить, чтобы кто-то из них так легко мог проникнуть в мой дом. На других комнатах таких чар нет, но вы не знаете, как в них попасть, а я сейчас не рискну аппарировать, потому что измотан до предела.

— Да? Жаль. А зелья в подобном состоянии противопоказаны, кроме Успокаивающего, которое тебя вырубит на месте... Тогда мы вначале зайдем в тот ресторан и напоим тебя крепким кофе! — решил профессор: — Если уж нам придется идти пешком, то я предпочитаю помогать тебе идти, а не тащить волоком.

Сказал — сделал. Оттранспортировав Поттера к ресторанчику, Северус припомнил, как назывался напиток, которым тот угощал его в прошлый раз, и щелкнул пальцами молоденькой официантке:

— Двойной эспрессо, пожалуйста! — и, прислушавшись к тихому бормотанью парня, добавил: — С собой! — Расплатившись с девушкой, он всучил Гарри картонный стакан, закрытый крышечкой, подхватил под локоть и потащил молодого человека прочь, лишь иногда осведомляясь о направлении. Срок еженедельного "отпуска" профессора истекал через сорок минут, а ему хотелось убедиться в благополучном размещении страдальца...

"Страдальцу" как раз не хотелось никуда торопиться, и он капризничал, как маленький, нога за ногу волочась по улице и изображая крайнее омерзение от каждого глотка слишком крепкого напитка:

— Ну почему получилась такая гадость, — нудил Поттер, — ведь кофе с молоком — это так вкусно?! Я больше не могу, меня сейчас стошнит! — и попытался выбросить стаканчик в урну, мимо которой проходил. Не тут-то было.

— Пей, кому говорят! — рявкнул на него Снейп. — У тебя давление понизилось, как у беременной бабы — давай сейчас в обморок еще упади для полного сходства!.. Перестань ребячиться, Гарри, — добавил он, заметив обиду на лице парня и снизив тон: — Я бы с удовольствием поддержал твою игру, если бы не торопился так... Даже не пробуй, — зловещим голосом предупредил профессор попытку (совершенно случайно, конечно!) пролить "кофе преткновения" на тротуар и объяснил причину спешки: — Я должен буду присутствовать на обеде в Большом зале, а до того — добраться в Хогвартс и успеть зайти к себе, чтобы переодеться. Одного тебя на улице оставлять нельзя, значит, тебе придется смириться с моим сопровождением... Представь, что это — Костерост, выпей залпом и иди дальше.

— Костерост... — проворчал Гарри. — Костерост таким горячим не бывает, его пить легче... — Но больше возражать не стал и покорно глотал аналог недоступного Бодрящего зелья. — Вон уже мой дом через квартал виднеется, так могу я хотя бы гущу не доедать? — ядовито осведомился он спустя некоторое время.

— Вы посмотрите, кто решил нас навестить! — притворно удивленно воскликнул Северус. — Неужели это мистер Миллиан?! А я уж подумал, что вы окончательно в детство решили вернуться!.. Который дом? Этот? — указал он на весьма приличных размеров трехэтажный коттедж с пока неразборчивой вывеской: — Там кто-то есть?

— Нет, сегодня же выходной. Нелли, наверное, делает уборку в офисе... или в студии. Квартира-то и так блестит, так она конец недели посвящает приведению общих помещений в такое же стерильное состояние...

— Что, все здесь расположено?

— Да, так удобнее. — пожал плечами хозяин. — Первый этаж — для любого вошедшего, там офис. Второй — студия, он уже только для своих... Третий — мои личные апартаменты. А вы что думали — я один буду на трех этажах жить? Не Малфой, слава богу...

— Кстати, о Малфоях — как это они не брезгуют бывать в магловском районе? — поинтересовался Северус, не без удовольствия прижимаясь ближе к собеседнику, чтобы пройти в калитку.

— Пф! — фыркнул тот, явно не придавая значения махинациям Снейпа. "Не шарахается в сторону — уже неплохо..." — Кого интересует их брезгливость?! Драко пытался что-то такое вякать в самом начале знакомства, но я моментально довел до его сведения: мол, где хочу — там и живу, а они вольны либо приходить, либо общаться исключительно в деловом ключе в верхнем кабинете... Либо ждать, пока я соберусь выйти в магический район, и встречаться там! — решительно закончил он свою речь, вытаскивая из кармана связку ключей.

— Жестко ты с ними! — восхитился Северус, с сожалением отпуская руку Гарри, чтобы дать ему возможность отпереть дверь.

— Не убудет от блондинистых, — отмахнулся хозяин дома. — Я слишком хорошо помню прежние времена: стоит этим "белокурым бестиям" немного воли дать, и они мгновенно тебе на голову сядут... Нелли! — из-за двери высунулась любопытная мордочка, тут же омрачившаяся при виде гостя. — О, вот ты где. Я покажу профессору третий этаж... — он проигнорировал изумленный вздох эльфки и с нажимом повторил: — ...Третий этаж, чтобы он смог сюда аппарировать впоследствии... А ты проследишь, чтобы ему ничто в этом не помешало!

— Да, сэр, мастер Брент, — смирилась та и присела в книксене. — Как пожелаете.

Мужчины поднялись по лестнице, причем Северус заметил, как с каждой ступенькой иссякают силы молодого человека, и бледность опять разливается по его лицу.

— Марш в постель, пока не свалился! — скомандовал профессор и смог оценить степень изнеможения Поттера по тому, как тот, не пререкаясь, проследовал в спальню и рухнул на кровать, застонав от удовольствия.

Этот звук оказал весьма предсказуемое воздействие на некоторые части тела профессора, но больше всего его раздражали собственные глаза, категорически не желавшие подчиняться приказам мозга и покидать светлый образ красивого молодого мужчины, раскинувшего руки по белому шелковому покрывалу. Приложив значительные усилия, чтобы вернуть контроль, и посмотрев на часы, Снейп поморщился: на самом деле он соврал Гарри, когда говорил, будто обязан присутствовать на обеде в Хогвартсе, но время, тем не менее, начинало поджимать...

— Га... Брент! Э-эй, Миллиан! — затормошил он успевшего задремать парня. — Очнись на минутку! — И пояснил с трудом приоткрывшимся, осоловевшим зеленым глазам: — Я должен идти, но сначала хочу, чтобы ты улегся, как положено — и снял одежду, разумеется. Потом ты не сможешь проснуться, даже если тебе будет совсем неудобно... — Но сознание парня уже явно пребывало вне района связи, невнятное "Ну ее" было единственной реакцией.

Свободного времени почти не оставалось (если Северус не хотел явиться в Большой зал неприлично раскрасневшимся и запыхавшимся от бега, а он не хотел), и профессор поступил проще: вместо дальнейших разговоров он подвесил Поттера вертикально в воздухе Левитационными чарами, раздел его до белья, лишь машинально отметив : "А у мальчика хороший вкус". Северус уложил безвольной куклой обвисшего Гарри в постель, укрыл одеялом и полюбовался на дело своих рук, разрешив себе еще минутку постоять и поумиляться пушистыми ресницами и розовыми губами спящего, а потом вышел в соседнюю комнату.

— Нелли! — позвал он вполголоса, и эльфка не замедлила явиться. — Твой хозяин сейчас спит, а я ухожу. Не мешай ему до завтра.

— Что с ним? — материнский инстинкт Нелли заставил ее позабыть даже обычный страх эльфов перед волшебниками.

— Ничего страшного — просто очень сильно устал. Если что-то случится — не тревожь его, а свяжись со мной в Хогвартсе, хорошо? — Мудрые глаза пожилой эльфки внимательно смотрели с морщинистого личика, казалось, без всякой легилименции проникая в мысли мужчины. Наконец что-то решив для себя, она кивнула и коротко поклонилась ему: — Да, профессор Снейп, сэр, как вам будет угодно... — "Ого, да меня здесь признали! Теперь хотя бы можно будет аппарировать, не опасаясь быть размазанным по смещенному (нечаянно, конечно!) Противоаппарационному щиту... — напоследок окинул Северус комнату запоминающим взглядом. — А сейчас — пора и честь знать". — И аппарировал.

Все-таки успевший к обеду Северус присутствовал в Большом зале лишь номинально: мыслями он был в некой уютной спаленке, рядом с измученно спящим парнем-знаменитостью. "Странно, что Гарри не икалось всю прошедшую неделю", — вдруг подумалось слизеринскому декану при случайном взгляде на стол, за которым сидели его "змеи".

Причина столь неожиданного заключения была в том, что, отменив встречу с Поттером в прошлое воскресенье и пребывая из-за логичной, но раздражающей отсрочки в довольно мерзком расположении духа, Мастер Зелий решил разделить это настроение со своими подопечными. А именно: убить неожиданно образовавшееся свободное время, устроив внеплановую проверку всего попавшегося под горячую руку с последующим разносом.

Разбор полетов факультетской квиддичной команды (в чем был горячо поддержан ее капитаном, и не мечтавшим о таком мощном стимуле для игроков, как обещанное неудовольствие профессора Снейпа)... Тотальный осмотр всех шкафов, находящихся в слизеринской гостиной, с уничтожением двух третей найденного там (вызванные эльфы-домовики радостно ябедничали — кому именно принадлежит очередная запрещенная находка, услужливо открывая то одну, то другую дверцу под язвительные комментарии Северуса насчет убогости фантазии нынешних студентов по части захоронения улик)... Приватная лекция о культуре отношений для нескольких пар ("Я отдаю себе отчет, что вы помолвлены буквально с рождения, но не уверен в уместности публичного выражения ваших чувств. В конце концов, совершенно необязательно оповещать всех желающих о точной дате зачатия ваших наследников!")... И на десерт — общий сбор в гостиной, присланная от директрисы МакГонагалл говорящая ведомость с оценками успеваемости относительно способностей... и разосланные им письма родителям самых "успевающих".

Привыкшие к воскресной свободе слизеринцы многократно и нецензурно (но вполголоса и бдительно озираясь) поминали "ту сволочь, которая не дала декану", а тот лишь саркастически хмыкал, там и сям натыкаясь на группы, обсуждающие этот животрепещущий вопрос. Воспитательный момент плавно перерос в воспитательную неделю, и сейчас сидящие за осененным серебряно-зелеными штандартами столом являли собой образец благонравия и прекрасных манер, дав Северусу — в отличие от других деканов — возможность наслаждаться обедом и своими мыслями, не отвлекаясь на поддержание порядка. Что было исключительно уместно, так как сосредоточиться ни на чем, кроме жутковатых новостей (хотя... какие же это были новости, десятилетней давности?) он был не в состоянии, автоматически перекладывая в рот то, что лежало на его тарелке, и не обращая внимания на внимательно-подозрительные взгляды Минервы, несколько шокированной той бодростью, с которой "дорогой Северус" поглощал ненавидимый им ванильный пудинг.

Послеобеденное время у Снейпа неожиданно оказалось свободным: обоих его старост поразил приступ удивительного трудолюбия, и они буквально затолкали профессора в лабораторию, уверяя, что сами справятся с текущим надзором, а в случае проблем, превосходящих их полномочия, немедленно, буквально в ту же секунду, позовут его. Ради порядка упираясь и настаивая на традиционном воскресном отдыхе для них, Северус в конце концов позволил себя уговорить и удалился, посмеиваясь над облегченно вздыхающей парочкой.

"Интересно: по сколько скидывались им остальные, чтобы нейтрализовать мою кипучую деятельность? Видимо, сумма получилась достойная уважения, если Фелисити с Аланом так старались, даже пожертвовав личным временем... Ну и ладно, это их выбор — набивать карманы или готовиться к экзаменам". Приняв такое решение, Северус выбросил из головы текучку, снова задумавшись о сегодняшних откровениях Поттера и машинально возобновляя свой походный набор, снова прореженный нынче Спасителем Человечества.

"Пожалуй, придется признать за ним право на этот титул, — профессор решил быть великодушным, — сомневаюсь, чтобы еще кто либо смог выполнить настолько кошмарное предназначение. А я-то удивлялся: с чего бы он вдруг поседел в двадцать лет? Угу, в самом деле: что такого необычного! — иронизируя, Снейп был беспощаден даже к самому себе: — Похоже, надо радоваться уже тому, что мальчик остался в своем уме. А то, что рассеян порой и заговаривается... Ну, будем надеяться, что это у него — действительно лишь реакция на весьма печальную дату. Надо сварить ему хорошее Успокаивающее, — найденный выход из ситуации был характерен для Мастера Зелий: — Но не стандартное, что со снотворным эффектом — бедняга и так еле держится на ногах, — а то изобретение моего Мастера, что Комиссия когда-то отказалась регистрировать под предлогом возникновения зависимости. Сложно и дороговато, но эффективно: от одного-двух раз никакого привыкания с Гарри не случится, а эмоциональный фон чуточку выровняется".

Взяв с полки маленький бронзовый котел, Северус позвал одного из эльфов-домовиков, который, он знал, чаще других убирал его покои:

— Клемми!

Мгновенно появившееся создание заранее было полно плохих предчувствий, обеими руками вцепившись в свои огромные уши (словно удерживая себя от того, чтобы кинуться бежать или разразиться причитающими оправданиями): в комнаты преподавателей эльфы обычно приходили во время уроков либо глубокой ночью, когда не могли помешать, а уж специально их вызывали туда крайне редко...

— Да, профессор Снейп, сэр! Клемми прибыл. Что пожелаете?— дрожащим голосом осведомился он.

— Пинту свежего молока и розетку липового меда к нему, — неприязненно посмотрел на него упомянутый профессор. Он в жизни никогда не мог понять — что заставляет домовиков оставаться рядом с волшебниками, если те вызывают у них такой ужас? — и не сумел добиться внятного ответа даже у Альбуса. Но зрелище это неизменно портило ему настроение, что и произошло сейчас.

Счастливый эльф — как же, оказалось, что его вызвали не за тем, чтобы высказать недовольство и назначить наказание! — исчез и появился через минуту, держа лапками небольшой серебряный поднос с заказанным. Северус велел ему поставить все на стол и отпустил.

Теперь, когда наличествовали все ингредиенты будущего зелья, можно было приниматься за его приготовление. Тонкой струйкой наливая в котел воду, Мастер заговаривал ее на поглощение всех свойств того, что он добавит позже, а созданный маленький огонек начал медленно нагревать ее. Первыми в ход пошли заблаговременно нарезанные мелкими кубиками три плода черного финика и сразу следом — растертые в ступке сухие лепестки лотоса, затем тонкие, полупрозрачные пластики двух плодов финика китайского.

"Порошок когтей грифона... Accio голубая банка! Хорошо, что у пятикурсников не так давно была эта тема, и те натолкли впрок такое количество, что я один должен был бы два месяца перетирать — необычайно твердый компонент. Пятнадцать капель единорожьего молока — по одной, чтобы конфликтующая с любыми грифоньими составляющими сущность не взорвала здесь все... иначе позору не оберешься. Пригоршня мелко порубленного астрагала — в этом зелье вообще почти все очень тонко измельчено, чтобы максимум полезных веществ и магических сил... тьфу, волос в рот попал! ...уходили в основу — специально подготовленную воду..."

Полчаса Снейп только иногда помешивал парящую жидкость с редкими пузырьками, а потом, действуя двумя стеклянными палочками на манер пинцета, осторожно поместил на дно котла те самые компоненты, из-за которых оно так дорого обходилось: драгоценные камни давали зелью большую силу, но после, увы, ни для чего больше не были пригодны. Довольно крупная бирюза — хорошая, "молодая", предназначенная избавить от бессонницы и кошмаров... Берилл — лучший из находящихся в личной кладовой Северуса, купленный на свои деньги ("Не жалко, для себя стараюсь!") — должен был сохранить бодрость духа и противостоять усталости...

Звук удара потревожил покой Северуса: совершенно очевидно кто-то врезался в дверь лаборатории (в завершение длящегося уже несколько минут в коридоре спора двух мальчишеских дискантов), раздались первые завывания, грозящие перейти в оглушительный рев, но нежный девичий голосок оборвал их на корню:

— Заткнись, урод! Сейчас Снейп выйдет! Ты что, хочешь, чтобы он опять начал порядок наводить?! Иди к Фелисити и пожалуйся, учить тебя, что ли? — Дальнейшие нравоучения стихли в отдалении, растворившись в стенах подземелий.

"За что я уважаю мисс Карлайл, это — за талант так подбирать слова, чтобы мгновенно добиться желаемого результата!" — рассеянно думал Северус, методично продолжая свое дело: вот прекрасный образчик аметиста — ярко-фиолетовый, насыщенный, долженствующий погасить душевную боль и тревогу, успокоить и очистить мысли, вернуть утраченный контроль над эмоциями, а также снять раздражение и бессонницу... И наконец — желтый агат, среди прочего способствующий обретению внутреннего спокойствия и уверенности. Поверх камней на дно котла легли брусочки лакрицы, и теперь оставалось только протомить зелье в течение пяти часов... чтобы добавить молоко и мед.

Убедившись в том, что огонь горит равномерно, а струйки мелких пузырьков поднимаются над расположенными в строго определенном порядке камнями, Северус перешел в кабинет и принялся за проверку эссе второкурсников на завтра и контрольных шестого курса — для вторника. В комнатах царила тишина, и было слышно, как его перо поскрипывает по пергаменту. Доносящийся из лаборатории аромат зелья свидетельствовал о том, что там все идет, как положено... Профессор как раз поставил последний росчерк на чьей-то бездарной работе, когда пришла пора завершать свой сегодняшний труд.

Он поспешил влить в фиолетово-красное, похожее на густой сироп, содержимое котла молоко с медом и прочитал необходимое заклинание Аквиеля для воскресенья. Готовое зелье было перламутрово-розовым, по консистенции напоминало растаявшее мороженое, а сильный запах липового цвета сам по себе вызывал ощущение покоя и приятной расслабленности.

"Уж в этот-то раз Гарри не на что будет жаловаться: у зелья отличный запах и должен быть приятный вкус, — на губах Северуса играла непривычно ласковая усмешка. — Для моего мальчика — все самое лучшее, он это заслужил!"

Часы показывали без четверти десять, давно наступивший "комендантский час" загнал в норки утомленных его недельными педагогическими изысками рептилий, непривычных к подобным переживаниям, и Северусу тоже можно было бы уже укладываться в постель, но стук в дверь нарушил персональную идиллию слизеринского декана. Яростно ругаясь, он все же был вынужден открыть. И досада Снейпа на мешающих его отдыху моментально сменилась острым беспокойством:

— Нелли?! Что-то произошло, — не спрашивал, а утверждал он. — Входи скорее!

— Добрый вечер, сэр. Простите, что мешаю вам отдыхать, — виноватое выражение карих выцветших глаз старой эльфки отчасти затмевалось решимостью довести до конца то, зачем она пришла: — Хозяин... Мастер Брент очень плохо спит: кричит и плачет. Вы велели позвать вас...

— Ты пыталась его будить?

— Да, сэр, но он только чуть-чуть открывает глаза и сразу снова засыпает. И снова видит дурные сны...

— Ясно. Я иду, только возьму кое-что, — Северус метался по лаборатории, разыскивая фарфоровый бокал: он точно помнил, что где-то здесь был один такой, с косоглазым котенком — спертый когда-то у незабвенной Амбридж... — Как ты сюда попала? — спохватился он: — Почему не связалась через камин? — И почувствовал себя маленьким мальчиком под по-матерински укоризненным взглядом прокравшейся за ним и тихо стоявшей в уголке Нелли:

— Мы, эльфы, можем проходить сквозь Противоаппарационные чары, если не несем зло тем, кого они охраняют. — Она опустила глаза и начала нервно разглаживать тонкими морщинистыми ручками белоснежное махровое полотенце, служившее ей одеждой. — Так было быстрее, и я подумала... вы не станете возражать, но если я поступила неправильно...

Северус прервал ее приступ неуверенности: это существо явно любило его Гарри, и любые меры были оправданны в данном случае:

— Нет-нет, все верно! — Он наконец обнаружил искомый сосуд в шкафу, невесть как затесавшимся среди мензурок и пробирок, и бережно налил в него готовое зелье. Аромат, утихший было после прекращения кипения, с новой силой разлился по комнате, и Нелли вдруг зашевелила тонким рыльцем, молитвенно сложив лапки на груди:

— О-о-о! — благоговейно прошептала она: — Это для мастера Брента?!

— Да, — нетерпеливо отмахнулся от нее Снейп. — Вот, держи осторожно за ручку — оно еще горячее. Раз ты можешь аппарировать прямо отсюда, значит, ты его и отнесешь... Надеюсь, в его кабинете разведен огонь? Прекрасно, я пойду через камин, а ты дашь мне пять минут и явишься следом. И не в спальню, а в соседнюю комнату! — вдруг обернулся он уже в дверях: — Я собираюсь разбудить твоего хозяина, и звук аппарации сразу после пробуждения может его напугать.

Пожилая эльфка истово кивала на каждое его слово, не отводя зачарованного взгляда от бокала в своих руках, а в конце низко поклонилась Северусу и заявила таким тоном, словно давала торжественную клятву:

— О да, сэр! Я все буду делать, как вы скажете! — Смахнув пальцем слезу со щеки, Нелли добавила: — Я уже три года с моим хозяином, и никто, никто не заботился о нем так! — И притиснула шизофреничного нарисованного котенка к своему махровому одеянию. Но Снейпу не было дела до ее переживаний: может быть, в другое время он и обратил внимание на ее слова, но не сейчас...

Бросив в камин Летучий порох, профессор произнес адрес и шагнул в пламя, как только оно окрасилось в нужный цвет. Через несколько секунд он выпал из камина в уже знакомом кабинете и ринулся на звук знакомого голоса, выкрикивавшего что-то бессвязное. Ворвавшись в спальню, мужчина подскочил к широкой кровати, на которой бился предмет его мечтаний — не в силах вынырнуть из кошмара, превращая дорогое белье в нечто невообразимое... Присев рядом с парнем, Северус потряс его за плечо и, наклонившись к уху, тихо позвал:

— Гарри! Просыпайся, малыш! — Его расчет оправдался: силы Поттера были почти на исходе, а сон — слишком крепок, и выдернуть его оттуда могло лишь настоящее имя. (Ну и — Северус льстил себя такой надеждой — знакомый с детства голос...) Зеленые глазищи распахнулись, насколько позволяла сонная припухлость, и парень рывком сел на постели, хватая ртом воздух и дико озираясь. Снейп четко определил момент, когда Гарри понял, где находится: судорожно вздохнув, тот медленно закрыл глаза и расслабился, откинулся на влажную подушку.

— Профессор... Вы не возвращались в Хогвартс?

— Ну, почему же, — голос Снейпа был мягок и бархатист, а рука успокаивающе похлопывала молодого человека по покрытому испариной плечу. — Уходил, но вот пришлось вернуться. Оказалось — здесь я нужнее.

Губы лежащего тронула легкая улыбка:

— Вас Нелли позвала, да?

— Она тебе очень предана, — уклонился Северус от прямого ответа, тем более, что в из соседней комнаты донесся тихий хлопок, и почти сразу за ним — робкое поскребывание в дверь. — А вот и она, с лекарством для тебя. Иди сюда, Нелли!

Эльфка просочилась в комнату, неся чашку с зельем так осторожно, будто это был ее собственный ребенок. Подойдя к кровати, она передала свой драгоценный груз Снейпу, поклонилась обоим мужчинам и исчезла, здраво рассудив, что тут обойдутся и без нее. Свободной рукой Северус пригладил влажные вихры:

— Гарри! — шепотом позвал он. — Приподнимись, пожалуйста, я хочу, чтобы ты кое-что выпил. — Тот безропотно подчинился, учуяв посторонний запах, в глазах загорелись искорки любопытства. Приняв из рук Снейпа бокал и разглядев его оригинальный дизайн, Поттер перевел взгляд на Мастера Зелий и вопросительно поднял бровь.

— Трофей, — кивнул ему Северус. — Пей, не отвлекайся... — И в ближайшие десять минут смог насладиться изумительным зрелищем: воплощение его персонального соблазна, зеленоглазое и взлохмаченное, потихоньку прихлебывало зелье и с удовольствием облизывало губы после каждого глотка. — Нравится? — Ответное урчание чуть не лишило профессора контроля, но он мужественно переборол искушение, пообещав себе: "Скоро..."

Забрав у Поттера пустую чашку и отставив ее в сторону, Северус поднялся с кровати и скомандовал разомлевшему парню:

— Подъем, туалет и горячий душ! Пока все это, — указал он подбородком на бесформенный клубок волглого шелка на постели, — не начало соответственно благоухать! — Гарри насмешливо фыркнул, но возразить было нечего, и дверь ванной закрылась за ним.

Вызванная Нелли перестелила постельное белье, по просьбе профессора заменив то роскошное, что приготовила, на обычное хлопковое, и проконсультировала его по очень важному вопросу — помешает ли кто-нибудь утром отдыху "мастера Брента", если тот проспит начало рабочего дня? Оказалось, что работникам в любом случае закрыт ход в квартиру хозяина, кроме секретарши, но та подниматься тоже не станет, а ограничится телефонным звонком... На осторожный вопрос Снейпа — можно ли заранее отключить потенциальный источник беспокойства? — длинный тонкий палец эльфки решительно ткнул в сторону камина.

— Вон та коробочка, сэр, на каминной полке! — Из упомянутой коробочки торчал провод, соединяющий ее с уже знакомым Северусу наушником с микрофоном. — Нужно нажать вот эту кнопку с красным значком, и телефон не будет звонить... Нет, я не могу, простите, сэр! — Нелли замахала сухими ладошками: — Такие вещи хозяин Брент берет только сам — если я возьму их в руки, они сразу же испортятся! Совсем не переносят эльфийскую магию, — простодушно пояснила она недоверчивому взгляду гостя. И Северусу пришлось действовать самому под ее присмотром. Он провозился почти все то время, что понадобилось Поттеру для омовения, но к его возвращению уже сидел со скучающим видом в стоящем в углу комнаты кресле.

— Готов уже? — Снейп хмыкнул при виде честной гриффиндорской физиономии: Гарри явно было хорошо, не хотелось ни о чем думать и ничего делать. И уж точно — ни к чему готовиться! — Я спрашиваю, сварился уже?

— Почти, — облегченно засмеялся молодой человек, поправляя завернувшийся воротник белого халата. — Чем это вы меня напоили? — запоздало поинтересовался он: — Было очень вкусно, но что-то меня стало водить из стороны в сторону...

— А сейчас еще и руки-ноги холодеть начнут! — сделал страшные глаза Северус, встал с кресла и, достав палочку, трансфигурировал широкую поттеровскую кровать в узкую, но высокую: примерно себе по пояс. — Обычное Успокаивающее зелье. Ну, не обычное, а очень хорошее, но "водит" тебя только из-за переутомления. Снимай халат и ложись сюда, — указал он на измененный предмет обстановки, начиная расстегивать мантию: — Хороший расслабляющий массаж, и здоровый сон до утра тебе гарантирован.

— Массаж? Здорово, — обрадовался парень, развязывая пояс. Не жеманясь, он скинул с плеч пушистую ткань и шлепнулся на получившуюся кушетку, сбросив оттуда подушку, укрывшись халатом до пояса и подложив скрещенные руки под голову. — Обожаю массаж.

— И где же ты успел его полюбить? — ревниво спросил Северус, заставляя себя выйти из того оцепенения, в которое его вверг вид наготы Гарри. "Спокойно, Северус. Тебе сегодня вряд ли что-то светит, так что не стоит даже и... О-охх... — Он взял со столика бокал из-под гарриного зелья и опрокинул в рот те несколько капель, что еще оставались на дне: — То, что нужно. По крайней мере, мне хватит терпения, чтобы не наброситься на него".

— ...В моем клубе, — тем временем охотно просвещал его Поттер. — По субботам я обычно хожу в спортивный клуб: тренажерный зал, бассейн, а потом — массаж. Иногда — еще солярий. И парикмахер.

— Тщеславие? — Северус начал закатывать рукав рубашки.

против ожиданий не обиделся Гарри.

— А о возможности

— Почему? Нет, необходимость раз в две недели подкрашивать корни волос, — магической окраски ты не думал? Было бы гораздо проще, — профессор закончил с рукавами и расстегнул пару пуговиц у ворота.

— Думал. Но решил не рисковать попасть под чье-нибудь нечаянное Finite и привлечь к себе внимание.

— Логично, — согласился Снейп и позвал: — Нелли, в этом доме есть оливковое масло? — Та не замедлила явиться, держа в руках требуемое вместе с маленькой фарфоровой плошкой: поставила на прикроватную тумбочку, налила в нее масла и, прижав бутылку к груди, стала ждать дальнейших распоряжений.

— Выше всех ожиданий, спасибо, — похвалил ее Северус, а Гарри добавил, приподнявшись:

— Иди спать. Спасибо тебе за то, что позвала профессора, со мной все будет хорошо теперь. — Умиленная эльфка растроганно всхлипнула и, как всегда с хлопком, исчезла...

Северус по очереди наложил на свои руки Согревающее заклинание, зачерпнул немного масла из миски и, вылив его на спину Гарри, начал неспешно размазывать по золотистой коже — везде золотистой, насколько он успел заметить, пока молодой человек стоял обнаженным... Гладкая, тонкая, она прикрывала упругую аппетитную плоть, чуть заметно проминаясь под скользящими кончиками пальцев.

Узкие ладони Снейпа обласкали стройную шею, разбежались по широким плечам, не спеша обвели выпуклые бицепсы, соскользнули к локтям и оттуда вернулись — уже по внутренней стороне рук, к сильным ключицам и маленькой мягкой ямочке между ними. Растопырив пальцы, Северус с силой провел ими по всей спине парня от основания шеи до поясницы, точнее — до ткани, целомудренно прикрывающей все ниже этой самой поясницы. Еще и еще раз, на светлой коже медленно проступали розовые полоски, а Поттер шипел от удовольствия.

Северус удовлетворенно хмыкнул: "Куда ты от меня денешься? Человек, так откровенно наслаждающийся обычными прикосновениями, должен обладать поистине выдающейся чувственностью", а вслух сказал:

— По-английски, пожалуйста. Далеко не все волшебники способны понимать Серпентарго, как тебе известно! — Круговыми движениями кистей разглаживая мышцы на всей поверхности спины ("Изумительной широкой спины! Гарри относится к той породе людей, чья фигура весьма обыденно выглядит в одежде и наилучшим образом — при отсутствии таковой... Чем меньше на нем надето, тем меньше взглядов могут от него оторваться", — философски заключил он), Снейп втихомолку наслаждался тем, что длина пальцев позволяет ему захватывать сразу большую площадь этого поистине замечательного тела, неся дополнительные впечатления пиру осязания.

— Какой еще Серпент-арго?! — прокряхтел Поттер, покачиваясь из стороны в сторону под энергичными движениями. — Хор-ро-шо-о просто! — Сильно надавливая большими пальцами, профессор прочертил две длинные спирали вдоль позвоночника. Исторгшийся из горла Гарри низкий стон разошелся по грудной клетке вибрациями, которые, будучи поглощены ладонями старшего мужчины, подействовали на того до неприличия возбуждающе.

Решив отвлечься разговором и заодно разузнать кое-что, очень сильно его интересующее, профессор принялся разминать дельтовидные мышцы парня, время от времени с силой проводя большими пальцами под слегка выступающими лопатками и стараясь не думать о том, как бы замечательно смотрелся на одной из них след его зубов.

"И еще много где, — размечтался мужчина, — он вообще весь такой... лакомый кусочек! Ну-ну, Северус, не время пока слюной капать... Надо ловить момент — когда ты еще получишь Поттера расслабленным настолько?!"

Скрестив на секунду пальцы на удачу, он осведомился небрежным тоном, не прекращая своего занятия:

— Хм-м... А кстати, хотелось бы полюбопытствовать: что позволило тебе так легко мне довериться? Твой друг Рональд Уизли...

— Бывший, — протяжно зевнул Гарри.

— Бывший друг, — с готовностью согласился Северус: это словосочетание звучало музыкой для его ушей: — ... во всеуслышание заявляет всем, кто не против его послушать, что я, дескать, не из тех людей, к которым можно поворачиваться... хм, спиной. Уж не знаю в точности, что именно он при этом имеет в виду — мои шпионские занятия или... ориентацию?

— Да кто ж его знает? — задумчиво почесал нос Поттер. — Рон никогда не отличался широтой взглядов, с равной долей вероятности мог говорить и о том и о другом...

— А ты у нас, следовательно, широких взглядов? — с радостью ухватился за желанную тему Северус: — Настолько, что с легкостью подставляешь мужчине-гею свою тыловую часть для массажа?

Гарри пожал плечами: он не собирался объяснять профессору, что часто смотрит на людей... и вовсе не в общепринятом смысле. Что для него беспокойство, тепло, забота и... ну да, иногда и нежность тоже! — излучаемые Северусом Снейпом ("Кто бы мог подумать раньше, что такое в принципе возможно?!"), попросту визуально различимы, и никто не сможет его убедить, что к Мастеру Зелий небезопасно поворачивать... хм, спину. Вслух же он озвучил, фыркнув:

— Да ну, глупости какие! Зачем бы я вам бы сдался в этом плане?

— Ну почему же? — довольно промурлыкал Северус, словно огромный кот (Еще Альбус когда-то шутил на тему того, что никто не может устоять перед таким тоном профессора Снейпа. Мол, даже он сам, не будь так стар, ни за что не удержался бы, чтобы проверить хоть разок — что же обещает этот завораживающий голос?!): — Вы вполне привлекательны для меня, мистер П...Миллиан! И в этом плане тоже!

— Серьезно?! — Гарри попытался привстать, но длинная ладонь властно придавила его к лежанке:

— Куда? А ну, лежи смирно! — рыкнул на него Снейп. — Я что, сказал, что вот-вот брошусь на тебя, не в силах сдержаться?! Нет? Ну и не мешай мне... Да, ты мне нравишься как... скажем: потенциальный — или лучше сказать "предполагаемый"? — любовник, — подчеркнуто нейтральным тоном сказал он, за край воротника перетягивая халат Гарри так, чтобы тот теперь закрывал разогретую спину парня, обнажая ноги. — Это отталкивает тебя, вызывает чувство отторжения?

— Нет, — усмехнулся парень, поудобнее устраиваясь на своем ложе. — Не впервой.

— Даже та-ак? Кто-то уже к тебе приставал? — И Северус догадывался: кто это мог быть...

— Мне нравится это уже, — тихо заржал Поттер. — Вы же ко мне пока не приставали!

Подумав "Да ну? Просто ты не догадался, наивный гриффиндорец... Для этого совсем необязательно с разбегу хватать тебя за задницу или набрасываться с поцелуями!", профессор присел на край кушетки, приподнял ногу Гарри и несколько раз сильно, но осторожно, чтобы не щекотать, провел скользкими от масла пальцами по ступне. Затем он последовательно промассировал розовую пятку, край стопы, костяшками пальцев растер ямку подъема, размял подушечку и каждый палец по отдельности, проделал то же с другой ступней. Парень урчал и постанывал, лишь иногда извиваясь, если все же было щекотно, и всем своим видом показывал, что ему хорошо и абсолютно наплевать: кто именно доставляет это удовольствие. Начав растирать его икры, Северус досадливо заметил:

— Ты не ответил...

— О чем? — искренне удивился тот. — А, это... Я уже и забыл. Да кто только нет! В конце концов, я — не урод. Бывало, приставали и девчонки, и парни, и постарше кое-кто...

— Люц, — уверенно заявил Снейп. — Не мог он просто пройти мимо и ни одной попытки сделать!

— А вот фиг ему! — скрутил кукиш куда-то в пустоту Поттер. — Я не собираюсь становиться частью этой его коллекции! Нет, с ним-то я быстро разобрался... Он слишком любит безраздельно властвовать во всех сферах своей жизни, чтобы идея пойти с ним в постель стала сколько-нибудь привлекательной для меня... Так что мы просто мирно разошлись: его дело — предложить, мое — отказаться. Это Драко... Предпринимает по временам попытки, никак не успокоится... Ай! Здесь больно! Синяк там, что ли? — изогнулся он, пытаясь разглядеть беспокоящее место на бедре, но Северус, беспокоясь за свое самообладание, велел ему снова лечь ровно.

И опять — отвлекающие, равномерные движения умелых рук, чутких пальцев, а потом — равнодушное:

— Так что там с Драко?

— Да думал я уже об этом, — вдруг обронил Гарри в легком трансе от медленных монотонных поглаживаний. — Я ведь с девушками теперь не могу, так решил — вдруг с каким-нибудь парнем получится?.. Я же говорил, что без предрассудков... — И мгновенно очнулся, сильно вздрогнув: — Черт, вы в зелье Веритасерума не добавляли, нет?.. А почему тогда контроль уплывает, интересно знать? Это ж надо: брякнул, как с горы...

Новость была глобальной. Такого везения, признался себе ошеломленный Северус, он не мог представить ни в одной, даже самой смелой мечте. Замерев в неудобной позе, сидя на краешке кушетки и лишь мыском туфли упираясь в пол, вцепившись в лодыжку Поттера (славную такую, кстати, загорелую, мускулистую и почему-то практически безволосую), он пытался освоиться с новым знанием. Наконец тряхнув головой, Снейп решил, что информация недостаточна, и обратился к единственному ее источнику, замершему в ожидании реакции профессора:

— Га... Брент! — мгновенно поправился Северус под предостерегающим взглядом через плечо и тут же досадливо огрызнулся: — Ты ведь сам отослал ее спать. Она не станет нарушать прямой приказ и подслушивать под дверью.

— Конечно. Но она здесь — единственный эльф-домовик, весь дом помимо моих охранных заклинаний опутан ее чарами, помогающими ей о нем заботиться. Никогда не знаешь — что и где она может слышать...

— Да будь она неладна! — терял терпение Мастер Зелий. — Ты скажешь мне то, что я хочу знать, или я должен буду действительно поить тебя Веритасерумом?!

В другой раз Гарри непременно возмутился бы подобным тоном, гордо заявив что-нибудь вроде "Посмотрим, как у вас это получится!", но в данный конкретный момент располагал слишком малым запасом сил, а выпитое зелье, пробравшееся во все уголки и клеточки его тела, коварно обволакивало нервы, не позволяя раздражаться, сглаживая и смягчая реакции. Поэтому он только махнул рукой и с видом "пропади оно все пропадом" сдался:

— Да я и сам не прочь поговорить с кем-нибудь понимающим... Опытным.

— Польщен доверием. Ну так что там с девушками? — Северус возобновил медленные поглаживания поттеровских ног, что почти сразу имело результат — уже привыкший к его плавным, скользящим прикосновениям парень на глазах расслаблялся.

— А я уже все сказал! — невесело усмехнулся он. — Я ведь не говорил, что не хочу, верно? Просто не могу. После Джинни — не могу. Тогда я довольно долго переживал, горевал по ней, по всем им... Ну, я вам рассказывал, чем все кончилось с ее семьей. И мне... очень долго вообще ничего не хотелось! — почти шепотом признался Гарри. — Ничего. Совсем. И никого. Потом, когда уже больше года прошло, я познакомился с одной девушкой в университете... Н-ну, и постепенно... мы с ней...

— Добрались до постели! — Голос Снейпа был нетерпеливо-резким, но пальцы по-прежнему оставались нежными и внимательными, и молодой человек не стал обижаться. — И что случилось?

— Случилось то, что когда я... У нее тоже были огоньки в глазах! — вдруг выпалил Поттер и обмяк, сказав самое страшное. — Красные... Слава богу, что волшебной палочки у меня тогда не было! Ведь мог бы убить ни в чем неповинную девчонку... А так просто мяукнул что-то насчет того, что я "не могу", и умчался оттуда, напился в хлам... Потом несколько недель не мог смотреть ей в глаза, пока она не начала встречаться с другим парнем. И сколько бы я ни пытался потом, со сколькими женщинами не встречался — все хорошо лишь до тех пор, пока не доходит до секса. А как дойдет, так обязательно заканчивается тем, что я с воплями слетаю с кровати, судорожно ищу штаны и убегаю, а потом должен утешать бедных дам, говорить всякие банальности на тему "Проблема не в тебе, милая" и выслушивать уверения, что она, мол, все-все понимает и не сердится, и совсем не обижена, и может быть, я все-таки схожу показаться "ну о-о-чень хорошему доктору"? Попробовал даже сходить к одному такому. Столкнулся с тем, что доктору надо подробно рассказать причины моего беспокойства, а что я ему скажу? Что вообще-то я — национальный герой в Англии, потому что убил одну живучую сволочь? И еще свою невесту? И теперь они вместе мерещатся мне в каждой девушке, с которой я соберусь потрахаться? Добрый доктор моментально запер бы меня в психушке за семью дверями, и упрекнуть его было бы не за что... Что-то такое я ему наговорил вроде "еще не оправился после гибели любимой", получил рецепт на седатив и приглашение приходить, если что. Не пошел, конечно... А через какое-то время просто отказался от общения с женщинами, сохранил себе чертову кучу нервов... Лучше собственная ладонь, чем регулярные обломы, да еще так психовать каждый раз... Ой, я что, вслух это сказал? — спохватился он, но было поздно:

— Угу. И нечего смущаться, — сообщил ему Северус. — Вполне нормальное занятие для молодого парня, который лишен общения с женщинами и только думает о том, чтобы попробовать с мужчиной. А кстати, чем тебе Драко не угодил, что ты столько времени думаешь и не решаешься? Он у нас парень красивый, не придерешься, и ты ему нравишься... — и оборвал себя (как и на реплике "А перевернуть девушку, чтобы не видеть ее глаз, ты не догадался?!"), сообразив, что не в его интересах подталкивать развитие этих отношений.

"А ведь у Драко, похоже, действительно любовь к моему зеленоглазому, если он, такой привередливый, уже несколько лет обхаживает Гарри, даже не опознав его... — пролетело в голове у профессора. — Сердцем тянется? Увы, придется ему обойтись и на этот раз. Ничего с ним не случилось, когда пропал Поттер, — ничего не произойдет, и когда Миллиан станет моим. Утешится кучей мимолетных романов и успокоится. Я его, конечно, люблю, но не настолько, чтобы отступиться от Гарри!"

Северус был несколько шокирован открытием, что Гарри — тот самый Поттер! — в ничтожно малый срок стал ему дороже и ближе Драко, почти сына... Это было что-то абсолютно новое для Мастера Зелий, но он не собирался отмахиваться от непонятного пока чувства. Такого тепла он не испытывал в своей жизни со времен юношеской влюбленности в Малфоя-старшего и не готов был им пожертвовать ни для кого... Зачем он, спрашивается, сейчас сидит, как кот на заборе, делая Гарри-Бренту возбуждающий массаж вместо обещанного расслабляющего? Чтобы тот потом ушел к кому-нибудь другому?! Кто бы ему позволил!

А ничего не подозревающий о своей дальнейшей судьбе Гарри философствовал, оперев подбородок на руку и задумчиво крутя в воздухе свободной от профессорского внимания ногой:

— Драко. Ну, он, конечно, ничего, но я никогда, похоже, не смогу отделаться от воспоминаний о том, какой заразой он был в школе. Никогда не смогу ему достаточно довериться. А доверие ведь очень важно в таких отношениях, правда? — наивно поинтересовался он у Северуса, и что тому оставалось ответить?

— Безусловно.

— Вот и я так думаю! — обрадовался Поттер подтверждению своих выкладок. — Если уж я решусь на это, то с кем-то, кто будет думать не только о себе... С кем-нибудь, кому доверю свою... мнэ... ну, куда деваться? Невинность! Вот, я это сказал! Не представляю себе, как мог бы поступить Драко, если бы я "осчастливил" его такой информацией... потому и думал так долго.

— Понятно. То есть, тебя не смущает идея приобретать опыт, будучи снизу? — Северус уже откровенно по-хозяйски поглаживал молодого человека по боку, незаметно для Гарри завернув его халат и наслаждаясь зрелищем изумительно красивой, круглой и тугой попки. "Да он — просто совершенство! Никому не отдам! Никогда!" — окончательно определился профессор.

— Но это же так и делается, разве нет? — Зеленые глаза доверчиво сияли на Северуса поверх смуглого плеча. — Сначала нужно все понять на своем опыте, чтобы потом сориентироваться в том, что тебе больше нравится? Я же не в лесу живу: вижу и читаю... много всего.

Давно уже не в силах сдержать улыбку, Северус засмеялся, наклоняясь, чтобы ласково поцеловать парня в висок:

— Ты — прелесть. Вот уж точно — не следовало такое выкладывать ни одному из Малфоев! Страшно подумать: как бы они могли это использовать, и чем бы все кончилось. Для них, в первую очередь... Что? — снова засмеялся он потрясенно округлившимся глазам Поттера: — Чего ты напугался? Мы же выяснили уже, что моя симпатия тебя не смущает? И ты достаточно доверяешь мне, чтобы валяться здесь нагишом и рассуждать о своей невинности и способах ее утраты?

— А-а-а... я... в-вы... а... — прозаикался Гарри, потряс головой в надежде вернуть мозги на место, и это частично помогло: — Что, прямо сейчас?!

Северус приблизил свое лицо к его, выдержал небольшую паузу и, увидев в зеленом взгляде то, что хотел — испуг и, несмотря ни на что, предвкушение, — медленно отстранился, мурлыкнув:

— Нет. — Он насладился некоторой долей разочарования, проскользнувшей в облегчении, явственно захлестнувшем парня, и добавил тем самым своим голосом: — Но когда-нибудь — обязательно. Сейчас ты слишком устал, поэтому — только завершение массажа. И баиньки!

Что именно Снейп подразумевает под завершением, Гарри выяснил тут же, когда тот своими большими теплыми ладонями нежно обхватил его ягодицы, а большими пальцами чувственно провел по складкам под ними...

— Ой!.. — В потрясенном выдохе парня смешались изумление и любопытство: он реагировал! Сам от себя не ожидал, строя планы больше теоретически и не надеясь на их реализацию, но он действительно реагировал, чувствуя подступающее возбуждение (естественно, Гарри было невдомек, что вся идея "массажа" предназначалась только для того, чтобы плавно и ненавязчиво подтолкнуть его к этому моменту, ведь заснуть он прекрасно смог бы и без таких ухищрений!). А умные, бережные руки ни на секунду не отрывались от его кожи, растирая, разминая его задницу, вымешивая, словно тесто, вычерчивая какие-то кружочки и спиральки, заставляя упругие мышцы сжиматься от неожиданных ощущений, сильными нажатиями пальцев проходя крестец... Оглаживали бока так, что хотелось поднять свои руки и потянуться, чтобы подставить еще большую поверхность тела ласкающим прикосновениям... Легко, почти неощутимо дотрагиваясь кончиками пальцев, убегали по задней поверхности бедер, чтобы, пощекотав под коленями, вернуться уже по внутренней стороне — ме-е-дленно, чуть заметно проводя по коже ногтями, прямо до... — Ой!

— Переворачивайся, — проурчал над его ухом знакомый низкий голос.

— Но я... у меня... — Гарри чувствовал, как его щеки заливает горячая волна, но Снейп лишь тихонько засмеялся:

— Давай-давай! Если ты думаешь, что я не знаю — как может подействовать подобный массаж, — ты ошибаешься! Мне и отсюда прекрасно видно, как ты ерзаешь, ведь лежать на животе стало совсем неудобно, правда? Во-о-от, молодец. Ну, и чего мы стеснялись? Очаровательный вид: стройная талия, подтянутый животик, — говоря, он легонько щекотал перечисляемое, — приятной формы эрекция... На мой взгляд, все очень мило. — Северус опять плеснул на ладони масла и начал с наслаждением ласкать зажмурившегося бывшего студента, имея теперь возможность наблюдать за его реакциями: запрокинутое лицо, приоткрытые губы, из которых вырывается неровное дыхание, вздрагивающая на разрумянившихся щеках тень от пушистых ресниц... вцепившиеся в края кушетки дрожащие руки. — Ну-ну, не нервничай, малыш, все в порядке. — Нежные пальцы восторженно очертили рельеф мышц груди, коротко приласкали розовые соски, несколькими круговыми движениями заставили подтянуться живот, удрали на бедра, энергично растерли их, вызвав прилив крови и мучительное тянущее ощущение в паховой области парня. Гарри застонал, выгибаясь, а его ухо вдруг обдало горячим дыханием: — Все просто замечательно. Ты очень красивый. Весь... Очень притягательный, и я безумно хочу тебя, но пока не время... ты не готов.

Внезапная паника — а вдруг Снейп под своим "не готов" подразумевает, что сейчас уйдет и оставит его в таком состоянии?! — заставила Гарри испуганно раскрыть глаза: мужчина низко склонился над ним, ласково и снисходительно улыбаясь, его горячая ладонь легла на дрожащий живот парня:

— Нравится? — Мужества Поттера хватило только на то, чтобы слабо кивнуть, прикусив губу. — Хочешь кончить или будешь стесняться? — Он снова кивнул, от стыда за собственную трусость прикрыв горящее лицо рукой. — Ну, что ж, я так понимаю, что все-таки хочешь... Храбрый мальчик.

И опять ласковая насмешка в его голосе, и так стыдно, и так... сладко! Ни одна девушка никогда не говорила Гарри таких слов — возбуждающих, откровенных и при этом не скабрезных. "Красивый... Очаровательно... Хочу... Притягательный... Безумно..." Это было ново, но приятно: не говорить самому, а только слушать эти слова, низкое ворчанье, шелестом отдающееся в груди и вызывающее дрожь ужаса где-то в желудке. Ужаса от понимания: "Если он сейчас захочет чего-то большего — я ведь... не смогу отказать. Мне страшно, но... мне это нравится..."

Горячее скользящее прикосновение в промежности Гарри оборвало его мысли, вызвав испуганный вскрик от неожиданности и нахлынувшего удовольствия, перешедший в громкий стон: ощущения были потрясающими. Не робкие девичьи касания — на грани брезгливости, вызывающие порой болезненную реакцию несвоевременностью или неловкостью — сильная, большая, уверенная ладонь четко знала, как надо поступить, чтобы доставляемое ею удовольствие стало почти невыносимым... На миг обвила пальцами пульсирующий пенис, окружив его плотным жаром, чуть сжала и... отпустила, заставив молодого человека разочарованно выдохнуть. И тут же вернулась, после секундного отсутствия. Мягкие подушечки пальцев не спеша прошлись по паховым складкам, потерли лобок, потрепали кустик волос, а потом... На член Гарри вылилось масло, согретое в другой руке, вынуждая его судорожно вдохнуть, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы в попытке удержать себя и не кончить в то же мгновение.

— Ну, зачем же?.. — проурчал Северус. — Это — всего лишь массаж... Имеющий целью только расслабить тебя окончательно. — "Ок-кончательно! Он издевается?!" — Нет, не хочешь так? Хочешь мои руки? — Гарри захныкал: выговорить это он не мог, первая же попытка хоть что-нибудь вякнуть вслух застряла в горле, мешая дышать. Но он хотел! Только не знал, как сообщить об этом... Слава богу, его поняли и без слов: — Ты мой хороший! — умилился мужчина, опять обхватывая рукой член парня. — Такой чувствительный, такой отзывчивый!

Моментально и с лихвой вернувшееся возбуждение заставило коротко постанывающего Поттера выгибаться дугой, окончательно примиряясь с вяло сопротивляющимся целомудрием.

"Прощай, девственность! — вдруг весело-бесшабашно решил он про себя. — Я и не собирался беречь тебя до старости... Похоже, что не сегодня-завтра мы расстанемся... наконец!.. А-ах-хх! Что это?!"

Этим была другая ладонь Снейпа, горстью подхватившая прохладную мошонку парня и теперь легонько перебиравшая пальцами, время от времени нежно потирая то основание члена, то чувствительное место позади кожистого мешочка. Потягивающие движения на пенисе стремительно приближали разрядку Гарри, и он сдался: отпустил себя и, почти плача от невероятного облегчения, выплеснул сперму на ласкающие его горячие пальцы, шлепнулся на кушетку, хватая ртом воздух. Хлынувший в легкие кислород подействовал, как приличная доза спиртного — голова кружилась, веки неумолимо смыкались, а сам он проваливался в какую-то мягкую и теплую, но очень глубокую яму...

С трудом приоткрытые зеленые щелочки глаз показали Снейпу, что его "коварный" план успешно претворяется в жизнь, и даже с опережением — редко когда встречалась жертва, настолько готовая пойти навстречу своему соблазнителю. Северус наклонился пониже, чтобы различить почти неслышный шепот алых губ... Бесполезно, звука не было. Досадливо вздохнув, он попытался отстраниться, но последним, героическим усилием приподнятая рука Гарри задержала его, обхватив за шею, а нежные губы чмокнули мужчину куда-то в угол челюсти. Ошеломленный профессор так и застыл, склонившись в неловкой позе над мгновенно отключившимся Поттером.

"Эх ты, спящий красавец... С другой стороны: а что такого? Почему нет? Принц я или не Принц?! Нам они по статусу полагаются: красивые и спящие, по одной штуке на каждого..." — усмехнулся он, осторожно снял руку безмятежно дрыхнущей знаменитости со своей шеи и положил ему на грудь.

Взмахнув волшебной палочкой, Северус сотворил Scourgify и снова превратил кровать в ложе, достойное принять его сокровище, попутно в который уже за сегодня раз укутывая его. Испачканный в масле халат отправился на пол ("Завтра утром Нелли заберет, нечего ей сейчас шуметь!.."), освещение было убрано до уровня ночника ("Больше никаких кошмаров сегодня!"), белая дверь спальни бесшумно прикрыта профессором за собой ("Ничего страшного. Главное, чтобы сегодняшний первый раз не стал последним, не так ли?..").

Убедившись, что дверь не скрипнет и не стукнет, Снейп пошел по спящему дому искать кабинет и в нем, соответственно, — камин, который вернет его в Хогвартс. Он помнил, что по прибытии, летя на гаррины причитания, проскочил мимо нескольких дверей, но затруднился бы сказать: сколько их в действительности было. С освещением проблем не было, лампы зажигались сами собой по мере его продвижения по коридору и открывания дверей в поисках нужной...

"...Тут у нас библиотека: по одной стене полки с очевидно магловскими книгами — яркие обложки с несуразными рисунками, вдоль другой — массивные шкафы, в которых виднеются толстые потрепанно-кожаные переплеты с длинными, тиснеными золотом и серебром названиями. Наверняка магические, тем более что Запирающие чары на застекленных дверцах искрятся уж слишком угрожающе... Толстый ковер от стены до стены, диван и глубокое кресло вишневого бархата, такие же бархатные портьеры наглухо закрывают окна от случайных взглядов... Уютно, мне нравится, — решил Северус и закрыл дверь. — У моего Гарри хороший вкус. Потом как-нибудь полюбопытствую: что же за книги он собрал...

А здесь, похоже, студия — большие окна без занавесей вообще, металлические стеллажи с яркими глянцевыми журналами, каталогами, скатками образцов тканей, тяжеловесный стол с чем-то, напоминающим те кассовые аппараты, которые я наблюдал в супермаркетах. Как там про них говорили? "Скажите мистеру Как-Нибудь-Там, что я не могу работать: у меня компьютер застрял"? Следовательно, это и есть компьютер... Мерлин бы с ним, кому он нужен, мерзкая, отказывающая в самый ответственный момент вещица! У меня тогда всего лишь Метка активизировалась — не самая мощная магия, хоть и весьма ощутимая! — а две кассы вышли из строя мгновенно, и пришлось стоять в очереди из-за паршивых нескольких пучков трав... "

В сердцах мужчина захлопнул дверь и открыл следующую: "Oh-la-la, как говорят наши друзья Малфои... Просторная ванная комната, вся отделанная белым мрамором, серебряные украшения, кремовые и белоснежные полотенца, масса каких-то приспособлений. Да вы — сибарит, мистер Миллиан!

А раньше ты этого не понял, можно подумать — когда он говорил о привычке к массажу, солярию и регулярным встречам с парикмахером, стилистом и еще кем-то в том же духе? Ну и пусть! — заблестели глаза у Мастера Зелий: — Такая внешность, как у моего мальчика, заслуживает того, чтобы уделять ей внимание. Твоего мальчика, а, Северус? — лукаво поинтересовалось второе Я профессора, почему-то голосом Альбуса Дамблдора. — С каких пор? Неважно! Будет он моим, будет, никуда не денется...

Тут что такое? Явно гостевая спальня, в серо-голубых и сизых оттенках с ненавязчивыми мазками неяркого розового цвета. Приятная комната, спокойная. Одно мне странно: зачем она ему, если здесь никто не бывает?.. О, гостиная. То же самое — кому нужна гостиная, если гостей как раз и не предвидится?.. Для чего-то же она используется, и регулярно: вон, диван в одном месте промялся под чьей-то задницей (весьма симпатичной, хотя это к делу и не относится), на столике рядом стоит ваза с фруктами, а пушистый плед небрежно свисает с подлокотника, словно некто пытался здесь вздремнуть, а когда ему это не удалось, от досады отшвырнул покрывало куда ни попадя...

А это что? Экран, похожий на компьютерный, но раза в четыре больше — телевизор? Может быть, не знаю. Последний раз я смотрел телевизор, когда еще мальчишкой проводил каникулы в родительском доме. Потом, когда уже взрослым вынужден был жить в том доме — даже в голову не пришло... Это не слишком похоже на тот аппарат, что был фетишем отца, но для чего-то ведь оно стоит именно в гостиной?.. А-а , вспомнил! Когда Темный Лорд попытался убить Гарри на его семнадцатилетие... Ох-х, как это звучит теперь! — нахмурился Северус, невидяще уставившись на предмет своей логической тренировки: — Он ведь действительно мог умереть тогда, если бы я не... Бр-р!" — неуправляемая дрожь на миг охватила все тело мужчины.

"Видимо, сама судьба предопределила мне быть должным жизнь Джеймсу, чтобы потом годами пытаться вернуть этот долг его сыну... с процентами, повторно, многократно, безуспешно. Избавиться от него только затем, чтобы понять: и свою собственную жизнь я мог бы... — Здесь он предпочел остановиться в своих размышлениях, посчитав, что такие признания преждевременны даже перед самим собой. — ...О чем я думал? Да, август девяносто седьмого. Тогда Лорд убил дядюшку Гарри, эту жирную сволочь, уселся на диван рядом — а перед ним, на тумбочке работал очень похожий экран, и, судя по дергающимся изображениям, это-таки был телевизор! Значит, и это — тоже... "

"Скажи мне, Северус, за каким чертом он понадобился тебе сейчас? Это у тебя от переутомления, не иначе... Почти все утро успокаивал Поттера, тащил его на себе до дома, укладывал, потом несколько часов подряд варил ему зелье, потом прибежал спасать его от кошмаров, массаж делать... Ну, это, допустим, было довольно приятной нагрузкой, — ухмыльнулся зельевар. — Но — при подъеме в шесть утра! — сейчас мне, несомненно, стоило бы лежать в своей постели и разглядывать эротические сны с участием некой зеленоглазой героической личности, а не рассуждать о магловском прогрессе, шаря по дому этой самой личности...

Тут что у него?.. Хм-м, мастерская, если я что-нибудь понимаю в творческом процессе: какие-то подставки, верстаки, заготовки, образцы пород дерева, несколько приборов — совершенно точно магических, но неясного мне назначения... Большой ящик с торчащими из него обрезками деревянных и металлических брусков различного формата, настенный стенд с приколотыми к нему набросками, открытый шкаф с всевозможными баночками и пузырьками, ощутимо пованивает какой-то химией — не то краской, не то лаком. Все это интересно, конечно, но — не в первом часу ночи... Ага! Слава великому Мерлину!"

— Личный кабинет Северуса Снейпа, Хогвартс! — Кружение и мельтешение полета по каминной сети, и вот он уже стоит на коврике перед камином и сокрушенно разглядывает свою мантию, которую по уходе от Гарри просто набросил на плечи, не застегивая, и о чем сейчас жалел — что-что, а белесо-серый пепел на плотной шерстяной ткани был виден слишком отчетливо, придется отдавать эльфам в чистку. А это значит — выгребать из всех карманов все хранящиеся там зелья и их составляющие, снимать Защитные заклинания... "А так спать хочется! Спать? Ну-ну... Да, спать! А кого я в это время буду себе представлять — несложно представить... — Северус со вкусом потянулся, бросив провинившуюся мантию на спинку стула. — Завтра все сделаю, утром. А пока — в душ и спать!" Второе Я предпочло шокированно промолчать.

Остаток ночи профессор предсказуемо провел в эротических грезах, неоднократно просыпаясь от собственного тяжелого дыхания, лаская себя в попытках найти облегчение, но наутро встал, как ни странно, отдохнувшим и в прекрасном настроении. Приводя себя в порядок, одеваясь, застегивая многочисленные пуговицы и перегружая в карманы содержимое вчерашней мантии, он мурлыкал какую-то бессвязную мелодию, перебирая приятные воспоминания и представляя, что еще он хотел бы спросить у Гарри и рассказать ему сам. Пройдя в лабораторию, Северус перелил в закрывающийся флакон еще порцию давешнего зелья, чтобы иметь возможность перенести его адресату. Разжег камин, произнес заветный адрес, шагнул в волшебный огонь.

— Нелли! — Но хранительница дома и так уже стояла перед ним, приветливо улыбаясь:

— Доброе утро, сэр. Чего изволите?

— Здравствуй. Мистер Миллиан проснулся?

— Нет, пока спит. Хотите проведать его?

Профессор, конечно, хотел, но вынужден был сделать над собой усилие и отказаться от заманчивой перспективы. Во-первых, не стоит начинать то, что не сможешь продолжить — а он через десять минут должен будет выйти к завтраку в Большом зале. Во-вторых, Гарри может застесняться своей вчерашней... слабости, и надо дать ему время обдумать все произошедшее...

— Я должен идти, к сожалению. Пусть спит столько, сколько будет нужно...

— Можно поставить Заглушающие чары, если понадобится? Чтобы подумали, что его нет дома?

— Нужно. Вот еще зелье, когда он проснется — дашь ему. Только подогрей до температуры... чая, скажем. И без всякой магии, просто на огне! Что еще? Пусть свяжется со мной, когда у него появится свободное время...

Снова полет по каминной сети, возвращение в школу, покинуть свои покои и выйти на люди. Сначала учтивые поклоны слизеринцев по пути наверх из подземелий, потом к ним присоединяются и другие факультеты. Завтрак, и удивленно-насмешливые взгляды директрисы находят свое объяснение, она не удерживается, чтобы не спросить:

— Я искала тебя вчера вечером, Северус, но ты отсутствовал в своих комнатах. Эльфы прочесали в поисках тебя весь замок, но тоже потерпели поражение. Что-нибудь случилось?

— Случилось, — непривычно-радостно согласился Мастер Зелий, — и я был вынужден срочно покинуть Хогвартс на пару часов после отбоя, но это — мое личное дело!

— Рада за тебя, — иронично хмыкнула Минерва. — Наконец-то мы видим твое лицо не таким угрюмым, как обычно, можешь передать мою благодарность своему личному делу за это! Просто уведомляй меня в следующий раз, когда решишь отлучиться, чтобы я не тратила время на бесплодные розыски.

— Сожалею, что ты зря беспокоилась, — в голосе Снейпа не было ни малейшего сожаления. — Дело не терпело отлагательства.

Они еще немного попрепирались, но настроение Северуса было слишком незамутненно-лучезарным, и Минерва, казалось, поняла это:

— Мерлин с ним всем! — Пожилая ведьма ласково похлопала его по руке: — Я очень рада, что у тебя наконец кто-то появился, ты еще слишком молод, чтобы вести настолько затворнический образ жизни, как привык. — Снейп вежливо склонил голову, благодаря ее за добрые слова, а мысленно поплевал через плечо, боясь сглазить свое непредсказуемое "личное дело"...

Оказалось — не зря. Придя после занятий в свои комнаты, он обнаружил возле камина в кабинете кусок пергамента, на котором знакомым почерком были начертаны выражения благодарности.

"Безликие и общеупотребительные, дань вежливости, ни слова о том, что меня действительно интересует, — пробегал Северус глазами строчки. — Когда он проснулся, как себя чувствует? Не передумал ли? Или вообще ни о чем таком не думал, а лишь поддался влиянию момента и сейчас жалеет и стыдится? Выяснять что-либо и давить на него я не могу в любом случае: свой первый шаг я сделал, теперь его очередь... Следующая наша встреча должна быть инициирована им, иначе мы никогда не продвинемся дальше ступени "злой порочный профессор развратил бедняжку Гарри против желания, воспользовавшись его неадекватным состоянием"... Не поторопился ли я?.. Ведь он — во многом еще совершенный ребенок, неискушенный и невинный, кошмарная история с неудавшейся женитьбой лишила его интимной жизни и затормозила развитие — в этом направлении. Может быть, он сейчас сидит и ждет, когда я явлюсь соблазнять его дальше? Сожалею, малыш, ты должен показать мне, что хочешь, чтобы тебя соблазняли..." И еще много умных и правильных слов сказал себе Северус, но на душе у него было тяжело.

Проходили дни, приближались выходные, в покоях профессора Зельеварения установилась гнетущая тишина. Не слышны были больше ни его бурчанье, ни бульканье варящихся зелий, ни стук переставляемых инструментов, только иногда раздавался шелест проверяемых студенческих работ да еле слышное поскрипывание пера. Основную часть свободного времени Северус сидел в кресле перед камином и — ждал. Обдумывал последующие шаги — ожидая первого, вспоминал его движения, слова, интонации — и ждал новых... Успокаивал себя самоуверенными мыслями, вроде "Никуда он от меня не денется!", а сам садился так, чтобы не увидеть своего отражения, и руки сами собой сжимались на подлокотниках кресла...

Слизеринские студенты на цыпочках бесшумно сквозили по коридору мимо его двери: причин напряженности декана они не знали, но тренированное чувство опасности заставляло их стремиться куда-нибудь подальше от него и его проблем... Студенты других факультетов подобной чувствительностью не обладали, и падение уровня успеваемости по Зельеделию было поистине катастрофическим: рассказы старших братьев, сестер и кузенов, учившихся у Снейпа времен войны с Волдемортом, ранее воспринимавшиеся стандартными страшными историями, неотвратимо становились прискорбной реальностью. Директриса МакГонагалл бросала по временам на Мастера Зелий встревоженные и печальные взгляды, а Филч не мог нарадоваться количеству присылаемых к нему профессором Снейпом отбывающих наказание, класс Зелий блистал чистотой, но в его комнатах по-прежнему было удручающе тихо...

Избавление пришло уже когда воскресным утром весь Хогвартс приступил к завтраку: из нескольких прилетевших с почтой сов одна оказалась для Северуса, и принесенную ей маленькую записочку "Давайте снова встретимся на природе?" он не променял бы ни на какие поэмы. Торопливо закидав в рот все, что лежало на его тарелке (которую до этого лишь с омерзением разглядывал, не имея ни малейшего желания прикасаться к ее содержимому), Снейп в два глотка опустошил чашку кофе и со скрежетом отодвинул свой стул от стола, заставляя себя двигаться ровно и не поддаваться желанию вихрем промчаться по каменным коридорам к себе, чтобы переодеться в магловское и броситься на встречу.

"Встречу? Свидание, Северус! Самое настоящее, осознанно назначенное свидание!"

Время встречи в записке не оговаривалось, и Северус по умолчанию решил прийти к девяти, как в предыдущие разы, или даже пораньше. В итоге он оказался единственным посетителем Эдвардс-сквер, что дало ему возможность никуда не торопясь и очень скрупулезно выставить Отвращающие и Заглушающие чары вокруг их скамьи. Закончив и удовлетворенно осмотрев результат своей деятельности, он уселся и приготовился ждать.

Но ждать не пришлось: объект профессорского увлечения уже маячил у входа в парк, снова наговаривая что-то в телефон и в то же время глядя на Снейпа — чуть смущенно, но уверенно.

"Вот как? Значит, вы, мистер Миллиан, чувствуете себя вполне комфортно, промариновав меня неделю в ожидании?! — Северус попытался заглушить поднимающийся в душе гнев, понимая, что злится больше на себя, чем на приближающегося парня, застенчиво улыбающегося ему: — Ну, что ж, мне придется сбить с вас спесь. Никогда нельзя позволять неопытному партнеру владеть ситуацией".

Он поднялся навстречу Поттеру и молча стоял, ожидая, когда тот закончит разговор, а дождавшись — снял с него, растерянно хлопающего глазами, наушник с висящим возле губ микрофоном и бросил на сиденье скамейки. Молодой человек был озадачен, но не отступил, так и стоял рядом, подняв к более высокому профессору лицо и глядя на него своими яркими глазами. Северус почувствовал, как вспыхнуло внутри предчувствие желания, и не стал подавлять его, наоборот, позволил своим мыслям отразиться на лице. Зрачки Гарри расширились, в них появилось понимание молчаливого сообщения мужчины, а на щеках медленно проступал румянец.

— Кхм... Доброе утро? — попытался он вывернуться из ситуации, глядя, как приближается лицо Снейпа, и не будучи в состоянии шевельнуться.

— В самом деле?.. — раздался шепот у самых его губ, и горячий рот накрыл их.

Северус был опытен и, несмотря на то, что Гарри не отстранился, чувствовал его напряжение и готовность к бегству. Он не спешил обнимать или еще как-то удерживать парня, просто очень нежно ласкал упрямые губы, ощущая, как они постепенно согреваются и смягчаются, начинают отвечать на его желание, размыкаясь. Тогда поцелуй стал глубже, лицо молодого человека изменило выражение, и он качнулся к более искушенному партнеру — инстинктивно, без единой мысли... Снейп принял его в свои объятия, их тела соприкоснулись, и Мастер Зелий краем сознания понял, что ловушка, в которую он завлекал Гарри, захлопнулась и для него. "Поцелуй — это ведь так просто. Но иногда... иногда в нем скрывается целый мир — для одного тебя, а если повезет, то и для двоих..."

А зажмурившийся Гарри в это время открывал для себя свой мир: мир его рук — таких надежных и ласковых, хоть и непривычно властных, его тепла, ощущаемого буквально всем телом... Руки Поттера, не зная, куда деваться, неуверенно легли на плечи старшего мужчины, чувствуя его напряжение и мгновенный ответ: сильная рука скользнула по его выгнувшейся спине, прижала крепче, а губы вдруг стали жадными и требовательными. Осознание, что от него ждут, жаждут ответа, вызывало у Гарри смешанные чувства: некоторая неуверенность и скованность от того, что впервые инициатива (довольно агрессивная) принадлежит не ему, и одновременно — изумительное ощущение себя живым, нужным... желанным? И он доверчиво раскрывался навстречу новым впечатлениям, настроившись получить максимум удовольствия от дразнящих прикосновений. Мысли улетучились из головы, остались лишь ощущения — и их было более чем достаточно. Это было... захватывающе, и почувствовав, что профессор отстраняется, парень испытал огромное удивление.

Открыв глаза, Гарри обнаружил, что Северус (всю прошлую неделю он пытался приучить себя к мысли о необходимости называния возможного партнера по имени, не один раз говоря: "Глупо называть сэром человека, который видел — видел, ха! — твою голую задницу и заставил тебя кончить прямо ему в руку!") задумчиво смотрит на него, продолжая обнимать за талию. Потерянно моргая, парень все же успел заметить досаду в черных глазах Снейпа и догадался, что тому совсем не хотелось останавливаться, но пришлось.

На секунду показалось, что нужно сделать самую естественную вещь на свете — положить ладонь Северусу на затылок, притянуть к себе и вновь прижаться к этим твердым, горячим, необыкновенным губам, чтобы распробовать все наслаждения, которые они обещали... Но мужчина сказал:

— Вот теперь утро стало действительно добрым! — и усадил потрясенного парня на скамью, изящно опустившись рядом.

Против всякой логики Гарри почувствовал себя покинутым: происходящее только-только начало ему нравиться (если этим словом можно было отразить его переживания). Ему понравилось целовать Снейпа. А если точнее, то ему понравилось быть объектом поцелуев и целовать в ответ, прежде это действие как-то не казалось ему столь необычным и поглощающим... Откинувшись на спинку скамьи, Поттер отрешенно созерцал качающуюся перед глазами ветку дерева и заново переживал свои впечатления, в его сознании постепенно крепла мысль, что за Снейпом можно следовать, куда он поведет... в разумных пределах, конечно, но если все дальнейшее будет так же приятно... и ведь он остановился, не выйдя из рамок простого поцелуя... прервав процесс, как только убедился, что достаточно возбудил знаменитое поттеровское любопытство, что разбуженная им чувственность не даст тому покоя, заставит желать большего. Чтобы в другой раз, когда профессор решит сделать следующий шаг, Гарри был не просто согласен на этот шаг, а ждал его с нетерпением...

"Соблазнение — вот что это такое, — подобранное наконец слово всплыло откуда-то из глубин памяти, принеся с собой ощущение восхитительной запретности. — Неужели он всерьез хочет меня соблазнить? — Гарри знал, что привлекателен: многие женщины и мужчины частенько поглядывали на него с интересом, но он уже давно не принимал участия во всех этих играх, зная, что продолжения для него не может быть, — если и кокетничал, то всегда давал понять, что это лишь в шутку... Во всяком случае, его этот процесс только чуть развлекал, не принося настоящего удовольствия, казался неинтересным и каким-то плоским. — А может быть, просто не было рядом человека, с которым хотелось бы сыграть сет-другой? Может, судьба предопределила мне ждать... его? Как странно — я ведь уже смирился, что радости личной жизни не для меня... Так сложилось, я это принял и почти успокоился... И вот явился Снейп: разбудил чувства, словно растопил лед своим поцелуем, заставил меня почувствовать себя живым, желающим — не очень понятно чего. Будто сказочный принц..."

Тут Гарри немного отвлекся от высоких материй, тихонько хрюкнув от сдерживаемого смеха, — вспомнил, кем является сидящий рядом с ним мужчина. Он искоса посмотрел на предмет своих размышлений. Тот явно не потрудился переодеваться нынче: классическая широкая черная мантия и сюртук (черный, разумеется) сшиты у хорошего портного, практически крича о состоятельности и дорогих вкусах своего хозяина... как и подходящие к ним черные же брюки... жилет асфальтово-серого шелка, вытканного тонкими черными веточками с крошечными серебряными цветочками, такой же галстук, завязанный мягким узлом и заколотый бриллиантовой булавкой, рассыпающей миллионы искр на ярком весеннем солнце.

С комфортом расположившись на нагретой солнцем скамье, Снейп молча развлекался, наблюдая за лицом молодого человека, добросовестно отражающим каждую смену его настроения: "Как бы Гарри ни повзрослел и ни научился владеть собой, попав в настолько непривычные условия, он совершенно теряется, бедняга..." Блестящие длинные черные волосы Северуса с редкими проблесками седины в них упали ему на плечо, когда он чуть наклонился, чтобы взглянуть парню в глаза — насмешливо заломив бровь:

— Нда, мой мальчик, ты никогда не преуспел бы в окклюменции, даже если бы посвятил тренировкам все старшие курсы... — и с удовольствием приложил палец к мягким губам собравшегося возразить Поттера: — Просто поверь мне на слово, хорошо? — Взгляд его черных глаз встретился с мятежным зеленым, и Гарри почувствовал, что ему не хватает воздуха — так сжалось в горле от чего-то во взоре профессора. Чего-то такого, чему он даже не успел придумать определения, как тяжелые веки приопустились, густые ресницы погасили горящий взгляд. Будто и не было ничего... Судорожно вздохнув и не зная, как себя вести, парень сказал нечто достаточно бессвязное о старших курсах, пожалевший его Снейп поддержал беседу, рассказав несколько забавных историй о своих подопечных, давая Гарри время собраться с мыслями.

"Он играет со мной, как кошка... кот — с мышкой. Для него все это — давным-давно пройденный этап. Да что там! Он прошел этот этап, когда меня еще и в проекте не было! Может позволить себе проявлять снисходительность... Эй, Брент, ты же хотел найти себе кого-то опытного? Ну, и нашел... приключения, как обычно. — Молодой человек медленно и глубоко вдохнул-выдохнул: — Не надо спешить, я не обязан принимать какое-то судьбоносное решение прямо сейчас. Нет уж, я подожду и посмотрю... Продвигаться вперед лучше маленькими шагами, чтобы всегда успеть остановиться. Если захотеть. Отталкивать его я не буду, но нельзя и показывать, как я... жду, какое любопытство гложет меня, почти физически ощущаясь крутящейся спиралью в районе солнечного сплетения..."

— Решился, — в голосе мужчины прозвучало больше утверждения, чем вопроса, и Гарри счел себя не вправе лукавить в таком серьезном деле:

— Д-да, — был вынужден признаться он, не в силах оторвать глаз от травы на газоне: — Вот только не зн-наю, когда это будет... — Длинные пальцы опять на секунду прикрыли ему рот, поправили упавшую на лицо прядь волос, а потом участливо похлопали по колену:

— Ты не должен смущаться или извиняться, Гарри. Я все понимаю. Даже слишком хорошо... — и, наклонившись к его уху, Северус выдохнул: — Будет так, как ты хочешь: медленно... — его рука скользнула в тесном пространстве между спинкой скамейки и поясницей парня, обнимая его за талию: — ... и чувственно. — Другая ладонь легла на горячую разрумянившуюся щеку, поворачивая лицо Поттера к себе.

Гарри оказался в объятиях Снейпа, и тот накрыл его губы своими, раскрывая их и скользя в сладкую глубину, властно, не спеша, словно впереди была вся жизнь — или хотя бы долгая ночь... И Гарри отвечал — так, будто все происходящее было единственно правильным и возможным. Ему казалось, что от тела мужчины исходит жар, проходя сквозь одежду, а внутрь проникает его вкус: очень... определенный, очень мужской. Ладонь скользила по его спине, сминая тонкую шерсть безупречного костюма, обжигая прикосновением, позвоночник выгибался от этого огня — навстречу еще более опасному пламени...

"Он отвечает! — Северус радовался победе, чувствуя удовольствие своего молодого партнера — губы Гарри были горячими, "погибель, наполненная медом поцелуев", немного освоившийся язычок жалил... — Он учится слишком быстро, и сейчас мне гораздо труднее сдерживать себя, но надо помнить о своем обещании, хотя... Нетрудно забыть обо всем на свете, когда прижимаешь к себе стройное сильное тело, тонкие пальцы ерошат твои волосы на затылке, а губы так требовательны... уже... Когда чувствуешь такую жажду, но в отличие от Поттера понимаешь, что поцелуями ее не удовлетворить... Настоящая страсть — плохо контролируемая вещь.

Снейп поднял голову и взглянул Гарри в лицо: тот вновь растерянно хлопал глазами, вздохнув, удивленно оглянулся, словно забыв, как попал в этот тихий сквер. Северус отпустил парня, и тот сразу сел ровно, чуть отодвинувшись. Не отводя своих кошачьих глаз, провел языком по верхней губе ("Должно быть, губы саднят", — подумал профессор и тут же ощутил собственную боль. Только болели не губы — пришлось глубоко вздохнуть и постараться расслабиться).

Внезапно в кармане Поттера заиграла музыка, нарушив очарование и заставив обоих мужчин вздрогнуть. И пришла очередь Северуса узнавать что-то новое и удивляться: например, тому, как стремительно его будущий любовник сбросил томное выражение лица и, кашлянув, убрал из голоса охриплость желания. Для этого преображения понадобился лишь короткий взгляд на экранчик выуженного из кармана телефона, и зеленые глаза вмиг похолодели. С возвращением, мистер Миллиан.

— Я слушаю, Криста. Что-то случилось? Кто? Барбара?.. Да, конечно, давай ее... Алло? Здравствуй, Барби. Нет-нет, ни от чего не отвлекаешь... — у него хватило совести метнуть на Снейпа извиняющийся взгляд. — Что ты?.. Не плачь, пожалуйста, я не могу ничего понять. Мама? И?.. Ну, а рыдать зачем было? Разумеется, ты можешь поехать. Да. Да. Не собираюсь я ничего высчитывать с тебя, прекрати!.. Да, только позвони мне, когда выяснишь сроки... Не думай об этом, езжай спокойно. Я все сделаю. Угу, закинешь мне наброски. Ладно. Ладно. Пока. — Отключив телефон, он снова сунул его в карман и, закрыв глаза, полузабытым детским движением потер лоб основанием ладони ("В том месте, где когда-то был знаменитый шрам", — подметил Снейп), вдруг вспомнив что-то, пошарил ладонью по сиденью рядом с собой, откуда-то из-под задницы вытащил забытый наушник, запихал в карман. — Я... сожалею, но я должен идти. — Обращенный к Северусу льдисто-зеленый взор на какое-то время обрел прежнюю теплоту: — У одной из моих художниц заболела мать, ей нужно уехать, а заказ, над которым она работала, — срочный, и мне придется доделывать его самому... Извини... Северус, — сделав над собой заметное усилие, произнес он, и его попытка была по достоинству оценена: улыбка Мастера Зелий из саркастической стала искренней и лишь самую чуточку насмешливой. Взяв безвольно висящую руку Гарри, Северус перевернул его кисть и поцеловал запястье, прижал к своей щеке, дунув внутрь рукава парня и вызвав у него волну непроизвольной дрожи:

— Увы, я опять слишком хорошо тебя понимаю, мой чересчур порядочный мальчик. И не собираюсь хватать тебя в охапку с криками "Не пущу!" и "Останься со мной!" Мерлин упаси меня вставать на пути гриффиндорцев, идущих на доброе дело! Все в порядке, у всех нас есть свои обязанности... Свяжешься со мной, когда освободишься? Не будешь больше по неделе стесняться, а?

— Нет, — выражение поттеровской физиономии являло собой очаровательную смесь застенчивости, недовольства собой и благодарности профессору за понимание. Вдруг на что-то решившись, он быстро, чтобы не передумать, поцеловал Северуса в уголок губ и исчез прямо из положения сидя, воздух с характерным хлопком заполнил освободившееся пространство...

Парк постепенно наполнялся людьми, а незамеченный никем из них, хотя и сидящий на открытом месте мужчина в черном продолжал задумчиво глядеть в никуда, изредка притрагиваясь к губам кончиками пальцев: даже против воли Северус был тронут таким проявлением приязни от Гарри — невинным, ребячливым, но несомненно искренним. Он отдавал себе отчет в растущей привязанности с обеих сторон и, перестав притворяться, признал свою главную цель: не просто соблазнить Гарри Поттера, но сделать его своим — возможно, навсегда...

"Но его нельзя заставить и очень не хочется напугать. Поэтому мои желания подождут — я буду терпеливо лелеять искорки страсти, питая их ласками, пока "костер" не разгорится окончательно".

Он ушел час спустя. Решительно ничего не произошло, и казалось бы, что могут значить для взрослого мужчины несколько поцелуев и достаточно невинных ласк? Оказалось — все на свете... Ему было хорошо, как никогда раньше, и если тело и осталось неудовлетворенным, то чувства упивались пиром близости с Гарри. Северус торопливо проверил и пригладил волосы — похоже, тому особенно нравилось разрушать порядок в его прическе. Ну и ладно, лишний повод порадоваться ее хорошему состоянию и чистоте. Мужчина вздохнул, вспомнив лицо молодого любовника (ну, почти): яркие глаза потемнели, губы припухли от его поцелуев, сводя Северуса с ума — он не мог видеть этот красный саднящий рот без того, чтобы представить себе, что сделал бы дальше, будь его партнер чуть более искушенным...

Дойдя до ворот Хогвартса, Снейп поморщился: последствия подобных фантазий неизбежно затрудняли ходьбу. Но прогулка до замка привела его в чувство и, подводя итоги дня, Северус решил, что кое-чего добился и имеет полное право смотреть в будущее с солидной долей оптимизма. Этот запас хорошего настроения очень выручил его, позволив продержаться до вечера, хотя его подопечные приложили все усилия, чтобы вывести декана из столь непривычного состояния. За обеденным столом каждый из преподавателей счел своим долгом сообщить ему о еще каком-нибудь прегрешении его змеек, но загадочная ухмылка на лице Снейпа заставила их прекратить жалобы из опасений за детей: "Что такого страшного он собирается с ними сделать, что заставляет его так мечтательно глядеть в пространство?!"

Дело дошло до того, что директриса сама обратилась к слизеринскому декану с уговорами насчет весны и возросшей активности детских организмов. Но, будучи награждена столь же нежной улыбкой, как и все остальные, Минерва быстро догадалась, что весна пробуждает энтузиазм не только у подростков, и вовлекла коллег в какую-то пространную беседу, лишь время от времени насмешливо поглядывая на сидящего с отсутствующим видом Северуса и тихонько фыркая: "Снова срочное дело, не иначе!"

Проблему с реализацией "весенней активности" Северус решил очень быстро — по-прежнему улыбаясь, пообещал зачинщикам в качестве отработки помощь профессору Хагриду в кормлении его многочисленных питомцев, разравнивание граблями песка на квиддичном поле или еще какие-нибудь виды общественно полезных работ без применения магии. И сильно подозревал, что студентов напугала не столько перспектива тяжелой физической работы, сколько сияющий вид декана, явно наводящий их на мысли о крайней отвратительности предстоящего наказания — ведь перед их глазами постоянно был достойный пример профессорской жестокости: Картер Уоллингфорд, буквально отданный в рабство к Филчу и неизменно отказывающийся говорить, что такого он совершил, чтобы подвергнуться столь бесчеловечному обращению...

Последующая неделя прошла в том же ключе: крайне нервно — с точки зрения студентов и исключительно удачно — по мнению Снейпа, который провел серию мелких, но точных экспериментов по усовершенствованию Антимигренного зелья. И как могло быть иначе, если у его Гарри бывали головные боли, и тот нуждался в действительно хорошем лекарстве?! Они виделись несколько раз через каминную связь, но занятость обоих не давала им шанса встретиться дольше, чем на несколько минут, достаточных только для того, чтобы улыбнуться друг другу и спросить "Как дела?", поддерживая позитивный настрой до воскресенья и возможности встретиться, оставив вдалеке свои повседневные заботы...

На следующую их встречу Гарри явился в приподнятом настроении, время от времени пофыркивая, как будто желая выпустить наружу часть распирающего его смеха.

— Доброе утро, профессор! — шутливо отдал он честь. — Хотите свежую новость?

— Северус, пожалуйста, — мягко упрекнул его мужчина. — Ты уже слишком давно не мой студент. О чем я совершенно не жалею. — Он поймал взгляд Поттера и не позволил отвести глаза. Гарри недоуменно нахмурился, но прежде чем он успел что-либо сказать, Северус поймал его руку — твердые теплые пальцы сомкнулись на нешироком, но сильном запястье — и вот уже он чувствует губами биение пульса. Удары стали чаще, и, сочтя это сигналом к действию, Снейп притянул парня к себе, тот скользнул в его объятия без малейшего опасения, полный предвкушения и любопытства.

Может быть, кто-нибудь не одобрил бы доверчивости Гарри, но он почему-то был уверен: этот мужчина, Северус, не причинит ему вреда. Его поцелуи просто восхитительны, так почему бы не наслаждаться ими в ожидании дальнейшего? Относительно этого дальнейшего он не был так уверен: что-то должно последовать, но что? Когда? После чего?

"Не узнаешь, пока не попробуешь. Придется попробовать, чтобы узнать: каково это, когда тебя обольщают (а в том, что Снейп поставил себе цель соблазнить его, он больше не сомневался. Иначе к чему все это?) К тому же, совершенно необязательно идти у него на поводу: я сам приму решение, когда настанет время... Сейчас ведь ничего значительного произойти не может? Не на лавочке же под открытым небом?.."

Освободившись таким образом от необходимости о чем-то думать и решать, Гарри закрыл глаза и отдался сладкому поединку, что вели их губы: поцелуи Северуса будили ощущения, которые хотелось переживать снова и снова... как теперь, когда напряжение, возникшее где-то в груди, росло и жаром расходилось по всему телу... Молодой человек обхватил руками плечи своего... "Ну, ладно, партнера", лаская пальцами его черные волосы, лишь мельком удивляясь — какие они мягкие и густые. Северус прижал его к себе, превращая объятие в столкновение тел, так что грудь Поттера уперлась в твердый торс, а бедра чувствовали теплоту ног другого мужчины. Губы их, казалось, слились в одно целое, это был другой, новый поцелуй, гораздо более интимный, чем все предыдущие — возникшее чувство общности, близости не принадлежало кому-то из них в отдельности, а росло от встречи к встрече, от прикосновения к прикосновению, создавая между ними некую связь, обоюдное притяжение.

Северус чуть отстранился, размыкая объятия, но продолжал удерживать Гарри за талию одной рукой. Пальцы другой скользнули по лицу парня — гладкость кожи, твердая линия челюсти, нежность тонких волосков на шее сзади. И целовать, целовать его губы, чтобы тот разрывался между ласками языка и прикосновениями рук старшего мужчины, не зная, чему отдать предпочтение... Чуткие пальцы скользнули по плечу, лопатке, прижались в середине спины, а та рука, что до сих пор спокойно лежала на пояснице Поттера, вдруг очень осторожно, едва касаясь, сползла чуть ниже. О, хотелось бы трогать мальчика по-другому, но... он подождет. Стратегия и тактика — великая вещь, а Северусу вовсе не хотелось проиграть свой замечательный приз... Вот пальцы Гарри дрогнули, запутались в его волосах, и тогда он позволил своей ладони сжаться, удивляясь собственной нежности по отношению к этому молодому мужчине, который так досаждал ему раньше.

Это было мучительно, но Снейп заставил свои мышцы повиноваться и отстранился от парня, медленно прерывая поцелуй, но не убрал ладонь с его ягодицы, пальцы осторожно поглаживали упругое полушарие. Северус жадно смотрел на полуоткрытые, припухшие губы Поттера, а тем временем ресницы того задрожали, и, открыв затуманенные глаза, Гарри механически проследил за взглядом мужчины, вдруг вздохнул и замер. Профессор отсчитывал секунды, ожидая, пока молодой человек опять начнет дышать... А тот все молчал — смотрел широко распахнутыми глазами, напрягся всем телом, как струна — но не сделал и попытки шагнуть назад. Тогда Северус ласково поднес его запястье к губам и лишь потом посмотрел Гарри в глаза. Щеки того окрасились легким румянцем, но Поттер упорно продолжал стоять на месте и молча смотреть на него.

— Так что за новость тебя так обрадовала? — внес Северус ненавязчивое предложение отвлечься. — И называй меня по имени, пожалуйста. Привыкай...

— Хорошо, — с легкостью согласился Гарри. — Я буду стараться — Северус, вот. А новость... Ну, на самом деле она и радует и огорчает. Но радует сильнее... — не имея больше сил сдерживаться, он повалился на сиденье и заливисто захохотал: — Люциус, кажется, всерьез влюбился!

— Бывает с ним такое, — кивнул Северус. — Не понимаю, чему тут так уж радоваться... — "...но тебе это явно не повредит!" — мысленно добавил он.

— В маглу!

— Что? Да будет тебе, Гарри, — махнул рукой Снейп. — Где ты только поймал эту нежизнеспособную сплетню?!

— Я? Сплетню? — оскорбленно нахмурился Поттер, а профессор мгновенно обругал себя: так испортить мальчику настроение, когда тот нужен ему тепленьким, здоровым и веселым! — Да я сам все видел!

— Ну-ка, подробности, — поудобнее уселся Снейп.

— Пришел ко мне вчера Люциус в офис, обсудить возможность ускорения выполнения его заказа. Ну и, разумеется, стоимость небольшой временной неустойки по заказам других. — Он скорчил смиренную мину: — У меня сейчас лежит его заказ на что-нибудь этакое, — неопределенно покрутил пальцами в воздухе: — Думаю, что просто продам ему ортопедический матрац. Тот самый, двусторонний, что "летом не жарко, зимой не холодно. Идеален для сна и более активного отдыха". И деньги с него сдеру, и никакой неустойки не будет!..

— Ай-ай, какая хватка! — деланно сокрушенно покачал головой Северус. — О, гриффиндорские львы, смотрите на своего предводителя! Смотрите и не говорите, что не видели! — патетически провыл он: — Обмануть ни в чем не повинного клиента, практически ограбить его ни за что...

— Северус! — в голосе Гарри явственно прозвучало предупреждение: — Это не смешно. На меня, между прочим, работают люди. Пятнадцать человек, которые напрямую зависят от меня финансово, которые положились на меня, а про договоренности со всякими подрядчиками я уже и не говорю! Я обязан обеспечить им твердый заработок, а Малфой со своими капризами в любой момент может подвести нас всех под настоящую неустойку, когда я не смогу выполнить свои обязательства по отношению к другим заказчикам. Это — не мой стиль работы, я этого попросту не люблю... и не потерплю! И собираюсь заставить Люциуса заплатить за каждую секунду моего неудобства и риска для других моих клиентов. Это моя страховка за возможный ущерб, — постепенно раздражаясь, заявил Поттер.

— Извини, пожалуйста, неудачно пошутил, — кротко попросил Северус. Гарри вздрогнул и как-то диковато на него посмотрел, мужчина ответил ему преувеличенно невинным взглядом: — Что такое?

— Первый раз слышу, чтобы профессор Зельеделия добровольно извинялся перед кем-либо, — настроение звезды дизайнерского искусства стремительно улучшалось. — Жаль, что мне никто не поверит, если я когда-нибудь захочу об этом рассказать!

— А ты не хочешь? — томно протянул Снейп. Ему вдруг очень понравилась мысль о том, чтобы иметь общие с Гарри тайны, нечто такое, во что остальным было бы трудно поверить. Нравилось ненавязчиво кокетничать с непонимающим ("О, пока, только пока!") намеков гриффиндорцем, неискушенность визави придавала особую изюминку ситуации.

"Дожил. Уже мечтаю завести совместные с Поттером секреты... А что? Очень неплохая идея. В детстве недоиграл, что ли? Что, если я?.." — Северус решительно пресек свои мечты (смутный образ чего-то из отдела "игрушек для взрослых" магазина братьев Уизли грозил полностью завладеть его вниманием), прежде чем они уведут его слишком далеко и сладко от реального положения вещей. Все это не срочно, можно обдумать на досуге. — Так говоришь, ты не хочешь меня выдавать? — переспросил он Поттера, сбитого с толку несоответствием откровенно соблазнительной интонации профессора и будничности обсуждаемой темы:

— Кому?!

— Никому, — засмеялся мужчина. — Ты, кажется, хотел поведать мне о новом фантастическом увлечении Люца, а я тебя постоянно перебиваю. Но ты ведь согласишься со мной, что звучит неправдоподобно: сам Люциус Малфой влюбился в маглу?

— Да уж, что есть, то есть, — хмыкнул Гарри. — Но, как говорится, против фактов не пойдешь: вчера достопочтенный маг из уважаемого — в определенных кругах — семейства впервые увидел мою секретаршу и был сражен наповал, — повествовательным тоном сказочника из рождественского шоу начал он невероятную историю, — двадцатипятилетней девой из Швеции, приблизительно двух метров роста, обладающей столь же примечательными формами... а также роскошной гривой почти идеально белых волос. Этакая валькирия (такое впечатление, что заигравший в голове у Люциуса Вагнер был слышен снаружи!), характер нордический, темперамент... не знаю, пока не сталкивался: по отношению лично ко мне она соблюдает строжайшую субординацию, повода упрекнуть ее в чем-либо ни разу не давала...

— Как же он ее до этого не встречал? — удивился Северус: — Ты же говорил, что он у тебя — частый гость?

— Судьба, — развел руками Поттер. — Так получалось, что каждый раз, когда он приходил, я отсылал ее с поручениями. А последние полгода она вообще провела в Швеции со своими родными, и вместо нее работала временная замена... Но вот — свершилось чудо! Как я уже говорил, он явился в студию, прошествовал прямиком к моему кабинету и был остановлен уже в дверях. Криста и вообще-то относится ко мне с материнской нежностью, а тут... Драгоценный босс, видите ли, работает, творит, а к нему в святая святых ломится какой-то наглец, не реагируя на вежливые оклики (и более громкие окрики), и вдобавок озирает ее фирменным малфоевским взглядом. — Северус понимающе кивнул, будучи давно и подробно ознакомлен со всем ассортиментом упомянутых "фирменных" взглядов. Подбодренный ненужностью объяснять подробности Поттер злорадно засмеялся: — И тут я вышел — как раз, чтобы захватить момент, когда она встала!..

Вспоминая яркую сцену столкновения двух "белокурых бестий" возле его двери, Гарри отчетливо видел перед собой последовательно разверчивающуюся цепь событий: вот высокородный аристократ широко раскрывает серые глаза (презрительно суженные до того и в одно мгновение загоревшиеся масляным блеском), напряженные от бешенства ноздри начинают трепетать, как у породистого жеребца при виде кобылы, розовеет красивое лицо, выточенное веками искусственного отбора, злобно сжатые, побелевшие губы распускаются чувственным цветком, расслабляется окаменевшая было спина, а вся фигура выражает заинтересованность с сексуальным подтекстом...

И Криста: угрожающе медленно поднимающаяся из-за стола, карандаш, скрепляющий на макушке пучок волос, выпадает, руки взметнулись вверх в непроизвольной попытке удержать разваливающуюся прическу, натягивая мягкий свитер и обрисовывая заслуживающие внимания формы... Обладательница габаритов, соответствующих росту, и довольно широкими для женщины плечами, сидя за столом, она кажется толстоватой, массивной бабой, каких миллионы, и невозможно заподозрить ту стать, которую девушка обретает, вставая и попирая своими нескончаемо длинными ногами... то, что под ними оказалось в данный момент — ковер ли, тротуар или сердце незадачливого поклонника.

А поклонники по большей части были именно безуспешны: флегматичная шведка не видела мужчин в тех, кто был ниже ее, и время от времени жаловалась Гарри на мелкость и неприглядность английского сильного пола, грозясь уехать на родину, где у нее не было проблем с ухажерами. Останавливала ее только необходимость найти себе достойную замену, что (ввиду ее нежных чувств к боссу) было затруднительно.

"Вот найду кого-то, чтобы могла позаботиться о тебе так же, как я... Тогда и подумаю, — говорила она, вздыхая, и тут же спрашивала: — Ты не хочешь покушать, нет? Я принесла потрясающую рыбу по маминому рецепту!"

Гарри фыркнул и вновь обратился к ждущему продолжения профессору:

— Нет, я не смогу это рассказать. Здесь нужен Думосбор. У тебя же был один, насколько я помню? — лукаво прищурившись, улыбнулся он. — Давай аппарируем к тебе, и я покажу, да и сам с удовольствием полюбуюсь еще разок. Воистину — момент, достойный запечатления для потомков!

Бровь Северуса изумленно приподнялась вверх:

— Для чьих?!

— Что-то мне подсказывает, — театрально вздрогнув и осмотревшись по сторонам, Гарри наклонился к нему и прошептал: — ...что потомки у них все-таки будут. Я, конечно, не Трелони, но почему-то уверен в этом. Люциус слишком предсказуем в своем стремлении добиться чего-то недостижимого, а она — слишком холодна, чтобы не вызывать у него стойкого охотничьего рефлекса.

— С удовольствием понаблюдаю за этим действом. — Профессор встал и протянул руку младшему мужчине: — Ну что, пойдем ко мне?

— Легко, — тот непринужденно принял помощь, хотя прекрасно встал бы и сам, без посторонних рук.

Они аппарировали к воротам Хогвартса, которые открылись по одному мановению руки Снейпа, и направились к замку. Ладонь Поттера профессор благополучно "забыл" в своей и отдал владельцу далеко не сразу, а тот и не подумал возражать...

— Не боишься, что тебя узнают? — поинтересовался Северус, не глядя идущий по изученной с детства дорожке. В ответ раздалось беззаботное хмыканье:

— Бояться? Вот еще! Ну, узнают, подумаешь, велика беда... Ведь обычно происходит именно то, чего опасаешься, и наверняка — то, чего боишься. А если мне все равно — узнают меня или нет, то можно смело выходить на главную улицу и кричать: "Я — Гарри Поттер!", никто внимания не обратит (если, конечно, амбуланс не вызовут). Закон вселенской подлости никто не отменил.

— Оригинальная философия, — улыбнулся Северус.

— Да, законы Мерфи, ты слышал, конечно?..

Так, перебрасываясь ничего не значащими фразами, они шли по ухоженной замковой территории, и Северус не мог не заметить, что реплики его собеседника становятся все реже и отрывистей, из глаз уходит радостный блеск, а молодое лицо постепенно теряет краски и словно истончается. Протянув руку, он придержал молодого человека за локоть, а когда тот вопросительно взглянул на него, ласково произнес:

— Ты можешь не ходить туда, если это слишком тяжело. Я принесу Думосбор к тебе домой.

— Нет... Нет, — невнятно пробормотал Возвращающийся Герой, не в силах оторвать взволнованного взгляда от древних каменных стен: — Просто... Я только сейчас понял — как соскучился. Здесь было много хорошего... Много и плохого, и когда ты далеко отсюда, то плохое вспоминается легче. Но когда ты здесь... Я совсем забыл это чувство — принадлежности этим стенам, общности с огромным множеством людей, волшебников, побывавших тут... Только детей почему-то слишком мало, — неожиданно заключил он и обернулся к Снейпу, тихонько поглаживающему его плечо. Тот когда-то и сам был вынужден покинуть замок и, только возвращаясь, понял: как не хватало ему этого места, как сильно связано с Хогвартсом его ощущение дома... "Вырос мальчик", — с привычной уже ласковой насмешкой подумал Северус.

— Конец недели, Гарри, — пояснил он и уже в открытую рассмеялся над очевидным непониманием: — Все в Хогсмиде. — Парень сконфуженно улыбнулся:

— Забыл, представляешь? Слишком долго... — и, не закончив фразы, снова впился жадным взглядом в окружающую их красоту, чувствуя, как на него снисходит спокойствие и умиротворение — словно вся усталость и волнения последнего времени растворяются в свежем шотландском воздухе, рассеиваются в пыль... Северус не мешал ему, прекрасно понимая состояние своего спутника. Лишь подойдя к входу, он слегка похлопал Гарри по спине (не преминув мимолетным движением погладить ее, убирая руку), и пропел своим бархатным баритоном: "Дом, дом, милый дом!", возвращая спутника к действительности, помогая ему сконцентрироваться на происходящем вокруг.

По старым истертым ступеням они поднялись в холл и направились ко входу в подземелья. В замке было тихо, где-то вдалеке звучащий смех лишь подчеркивал звенящую пустоту огромного помещения, когда негромкий возглас откуда-то сверху разрезал тишину не хуже сигнала к атаке, заставив их резко оглянуться...

Высокие створки Главного входа распахнулись, впустив толпу студентов, рэйвенкловцев и гриффиндорцев: радостно гомонящих, обсуждающих свои дела — глобально важные, вне сомнений. Впрочем, тема обсуждения была очень быстро забыта при виде несколько необычного происшествия: к преподавателю Зельеделия пришел какой-то гость, а директрисе МакГонагалл, похоже, нехорошо — вон, как вцепилась в перила, того гляди, упадет! Но нет — пришла в себя, спустилась по ступеням, держась за перила, подошла к мужчине и, не отводя глаз от его лица, попросила:

— Северус, представь меня, пожалуйста, своему молодому другу. — А дождавшись нужных фраз, крепко обняла гостя со словами: — Добро пожаловать, мистер Миллиан, я хорошо знала ваших родителей... — Дальше подросткам стало неинтересно (чему немало способствовал пристальный взгляд профессора Снейпа, не упустившего их любопытства): в карманах лежали покупки из магазина братьев Уизли и "Сладкого королевства", приближалось время обеда, и мгновенно забыв никому не нужного мужика, студенты бодро поскакали вверх по лестнице. Их сменила ввалившаяся в двери группа хаффлпаффцев, преследуемая ядовитыми комментариями парочки из Слизерина, сразу замолчавшей при виде декана и директрисы.

Поняв, что какой-либо покой они обретут только в его комнатах, Северус попросил Минерву прислать домовика с обедом на двоих к нему вниз и настойчиво потянул своего спутника к лестнице. Тот наконец оторвал зачарованный взгляд от растроганной МакГонагалл, утирающей слезы извлеченным из-за отворота рукава кружевным платочком, растерянно усмехнулся на ее просьбу "как-нибудь зайти к ней" и, разведя руками, поспешил следом за профессором Зелий. Гулкое эхо лестничного пролета донесло до присутствующих злорадный голос Снейпа:

— Как там, говоришь, называется твоя философия?.. Мерфи? Никогда не верь ирландцам!..

Придя в свои комнаты, Северус удостоверился в целостности охранных заклинаний, наложенных им на входную дверь, а затем повел гостя в гостиную. Отойдя к бару, он плеснул бренди в два стакана и подал один из них упавшему в кресло Поттеру со словами:

— Ты же говорил, что не боишься разоблачения! — Тот кисло улыбнулся:

— Да. Но я не рассчитывал, что профессор МакГонагалл... так легко опознает меня.

— Ну что тебе сказать? — опустился Снейп в кресло напротив. — У меня создалось впечатление, что, входя в должность, директора Хогвартса принимают некие особые умения... По крайней мере, можно надеяться, что она никому больше не скажет, и твоя тайна останется при тебе.

— Но мне же надо будет пойти к ней! — возопил Поттер, чья рука на подлокотнике угрожающе накренила забытый в ней стакан.

— Кто сказал? — возразил мужчина, демонстративно отпив из своего и покрутив его перед носом парня: — Осторожнее, сейчас обольешься. Не захочешь — не пойдешь. А я просто скажу ей, что ты почувствовал себя нехорошо от переживаний, и я отправил тебя домой через камин.

— У меня такое ощущение, что это вот-вот станет правдой, — пробормотал Гарри, залпом опрокинул в себя свой бренди, вскочил и подошел к огню. Северусу показалось, что молодой человек сейчас его и покинет, но тот остался, вперив взгляд в картину над каминной полкой:

умиротворяющий английский пейзаж. Профессор не решался заговорить первым, не имея понятия: о чем думает Гарри, лицом к лицу столкнувшийся со своим прошлым? Поттер молчал довольно долго, потом негромко произнес:

— Я не очень знаком с этим, — он сделал неопределенный жест. — Видишь ли, у меня нет настоящего опыта... Тем более с мужчиной...

— Я так и подумал, — ответил Северус, пытаясь сообразить: о чем, собственно, они говорят?

— Тебе придется заняться моим обучением. — Гарри обернулся, взглянул профессору в глаза и вдруг как-то очень быстро очутился рядом, совсем близко. Северус обнял его за талию, хмурясь, чтобы скрыть свою растерянность. — И, в отличие от того раза, я готов и хочу учиться. Впрочем, ты и сам это понял, правда? — Парень поцеловал его, застав врасплох, мужчина не ожидал от девственника такой прыти и не успел вовремя возвести барьер для своего либидо. Пробудившаяся сексуальность Гарри поразила профессора в самое сердце, ощущение изгибов стройного, в меру мускулистого тела почти причиняло боль, требовательный язык обжигал его рот мелкими прикосновениями, и внутри поднималась волна, которую нельзя выпустить на свободу, дикая жажда обладания — демон, которого срочно надо было брать под контроль... Северус прижал парня к себе, чтобы тот почувствовал его напрягшееся тело и понял — какие чувства вызывают в нем неопытные ласки и горячие прикосновения. Руки обвили торс молодого человека, одна из них скользнула по пояснице на ягодицы, давая понять: дотрагиваясь в прошлый раз Северус лишь дразнил его обещанием теперешней ласки — чувственной, властной.

Поттер судорожно вздохнул, но не сделал попытки отстраниться — ему не было страшно, наоборот, чувство ожидания и желание большего завладели им целиком. Он жадно прижался к губам Снейпа и сделал поцелуй более глубоким, сам начиная ласкать плечи мужчины. Желание, которое прежде вспыхивало искорками и было приятным, словно в крови плясали пузырьки шампанского, неожиданно стало другим: жар разгоревшегося пламени, поднимающийся откуда-то изнутри, мечущиеся руки, неосознанно стремящиеся прижать, обхватить, не отпускать. Гарри подался вперед, не думая ни о чем, просто так было нужно — как-то подобраться ближе, прижаться, слиться, чтобы наполнить вдруг образовавшуюся внутри пустоту... Его тело горело и ныло под чужими руками — ладони Северуса двигались, лаская, распаляя, вызывая все новые волны пламени, и вот очередная поднялась, заставив молодого человека задохнуться. Одежда вдруг стала слишком тесной, и Снейп, кажется, знал об этом: уверенно ослабил его галстук, и Гарри смог вздохнуть.

Но воздух, с таким трудом нашедший дорогу в его легкие, показался обжигающим — горячие ладони скользнули под расстегнутый пиджак, и теперь между ними и спиной Поттера была только тонкая ткань рубашки. Несколько быстрых движений, сорочка распахнулась, обнажая матово блеснувшую кожу, и мужчина припал к ней губами, мелкими поцелуями обрисовывая изгиб шеи, ключицу. С губ Гарри сорвался трепещущий вздох, а Северус ощутил, как бешено колотится его сердце: от счастья обладания — пусть неполного, от жажды — неутоленной, от радости — потому что желание его молодого партнера было равно сильным, теперь он знал это точно!

И Снейп понял кое-что еще: он не управлял ситуацией — даже будучи неопытным, Гарри каким-то образом сумел остаться собой и не потерять своей независимости. Его тонкие пальцы ласкали шею и волосы Северуса, язык сводил с ума, и он прижимался к профессору так, что тот чувствовал каждую впадинку и выпуклость его чудесного, такого желанного тела: "Кто бы мог подумать, что такое возможно? Что мы сможем разделить такую близость всего через несколько встреч после нового знакомства?" Инстинкт подсказал мужчине, что пора останавливаться, если он желает сохранить остатки разума и самообладания, а опыт позволил отступить осторожно, чтобы не дать молодому человеку испытать смущение или разочарование. Просто ласки стали более спокойными, а поцелуи — скорее нежными, чем страстными. Пламя потихоньку отступало, оставляя после себя чувство тепла и легкой грусти.

Наконец ресницы Поттера дрогнули, и Северус с тревогой встретил взгляд зеленых глаз, но не увидел там испуга — лишь вопрос: "Что же дальше?" Для него-то ответ был вполне очевиден, но сейчас еще было не время, поэтому он, не в силах окончательно оторвать руки от молодого человека, поправил тому волосы, убрав длинную прядь за нежно-розовое, неожиданно трогательное ухо, большим пальцем приласкав его извилинки, пригладил темную бровь, тыльной стороной ладони очертил твердую линию челюсти. Совсем придя в себя, профессор негромко произнес:

— Ты, вроде бы, хотел мне что-то показать?

— Д-да. — В голосе Гарри по-прежнему звучала легкая хрипотца желания, когда он, поняв, что поцелуев на сегодня больше не предвидится, запахнул полы рубашки и застегнул ее — медленно, очень медленно, ожидая, что его в любой момент остановят... Не остановили: Снейп даже отошел в другой конец комнаты для пущей надежности, отчего парень ощутил укол разочарования и... отступился, решив предоставить своему более опытному партнеру определять динамику их отношений. Быстро запретил себе думать о тех замечательных ощущениях, которые испытал... "Потом, когда останусь один, чтобы никто чересчур проницательный не наблюдал, как я краснею..." — Да. Где тут у тебя Думосбор?..

...Опыт, вот чего ему не хватало. "У меня нет опыта общения с мужчинами, а с этим конкретным и вовсе никогда не было легко, — скривился он, вспомнив свою школьную жизнь. — Поэтому, сталкиваясь с Северусом, я все время оказываюсь в невыгодной ситуации, в этой сфере — и подавно". Испустив полный досады вздох, Гарри поудобнее подтянул ноги в уютном кресле у камина, накрыв их полами шелкового кимоно. На улице похолодало, уже второй час шел дождь, и в пустом доме было довольно неуютно. Тогда он решил, что шелк и кресло у огня — самая подходящая обстановка, чтобы решить те вопросы и проблемы, что стояли перед ним.

"Нужно осмелиться на принятие решения. Или не осмелиться..." Гарри смотрел в огонь и думал, думал. Был в его прошлом период, когда он был уверен: пройдет сколько-то времени, и опыт придет в его жизнь вместе с женитьбой, появятся жена и дети, новые родственники, семейные праздники и набор шуток "только для своих"... Но судьба решила иначе — жениться ему было не суждено, секс стал недоступен, а какие-либо знания на эту тему могли носить лишь теоретический характер (что, соответственно лишало их смысла, кроме как не чувствовать себя идиотом в компанейских разговорах). И что он имел в результате? Не связан надеждами на брак, обеспечен, абсолютно свободен, если решится уступить Снейпу и позволит ему... то не нарушит никаких обязательств и не причинит никому вреда. Может быть, это немного странно, но ему нравилось, что Северус такой... взрослый. Опытный. Умелый. Эта уверенность в компетентности профессора позволяла принять его предложение (в то время как от других претендентов (от Драко, например) Поттер отделывался, не задумываясь).

Гарри считал, что это было именно предложение определенных отношений — как иначе можно было понять столь поступательное развитие событий: от прикосновений к поцелуям, потом — к более интимной ласке? Для одноразового секса так подолгу не уговаривают: если бы Снейп хотел от него именно этого, то спокойно осуществил бы еще после достопамятного массажа и не мог сам этого не понимать. А теперь, побывав в его объятиях, почувствовав на своих губах его поцелуи, внутренний жар от его рук на своем теле, молодой человек был совершенно уверен в своей правоте. (А заодно смог в полной мере оценить тот ущерб, что нанес ему Волдеморт, лишив нормальных сексуальных отношений.) И ведь это была только прелюдия... Сколько же оставалось скрытым от него, ожидая впереди, какие неизведанные до сих пор глубины ощущений предстояло узнать?! Северус с такой бережностью показал ему путь в новый, немного пугающий, но непреодолимо манящий мир плотских удовольствий, согласился быть наставником и компаньоном Гарри в этом приключении. Он будет руководить им, учить и...

"Что? Пользоваться? Ну и почему бы нет? Мне все равно не для кого больше себя беречь!" С точки зрения Поттера, стоило отнестись к происходящему как к подарку судьбы и принять его, не теряя времени — кто знает, как долго профессор будет испытывать к нему интерес?..

Молодой мужчина смотрел, как пламя умирает в камине, а угли седеют, теряя жар. Он чувствовал себя исключительно глупо, почти в тридцать лет оказавшись на девяносто девять процентов девственником — несколько быстрых перетрахов (по-другому и не назовешь) с Джинни когда-то явно не принесли радости ей, а ему самому... короче, чувство вины было гораздо сильнее. От самых простых ласк Снейпа он получал более яркое наслаждение, нежели от самого горячего секса с бывшей невестой, какой мог вспомнить, а про последующие попытки и вовсе говорить не приходилось... Через некоторое время Гарри ощутил, что замерзает, и улегся в постель. Решение было принято, но возникли новые проблемы: каким образом дать Северусу понять о своем согласии и при этом не "потерять лица"?..

Он появился в Хогвартсе в середине недели, специально подгадав время так, чтобы гарантированно не встретить Северуса: послеобеденные занятия уже начались, и все профессора находились в классах. Проходя по замковой территории, Поттер лишь мельком увидел мадам Стебль за стеклом оранжереи да встретил нескольких студентов. Девушки проводили симпатичного молодого волшебника заинтересованными взглядами и перешептываниями: "...Может, он пришел к директрисе наниматься на работу? Было бы здорово — наконец кто-нибудь нестарый! Наверное, кто-то на пенсию уходит... Ой, девочки, неужели правда?! А хорошенький какой!.." Гарри натренированно пропустил мимо ушей провокационно громкий шепот, не отвлекаясь от цели своего визита.

В холле он столкнулся с вездесущим Филчем, а тот, видя перед собой незнакомого мага в дорогой мантии (поверх дорогого же костюма), на всякий случай низко поклонился: "Сразу видно, что чистых кровей... Держится так, словно весь замок ему принадлежит, мантию носит привычно-небрежно, краешек широкого капюшона на макушке — как приклеенный, у любого другого давно соскользнул бы... Волосы ухоженные, туфли начищены до зеркального блеска — кто еще из нынешних молодых так за собой смотрит? Не-ет, Аргус, к нам залетела непростая птица... Куда ему? К директору? А как же, конечно, подскажу. Даже провожу до места, на всякий случай... Знаем мы этих чистокровных, да-с... Имели удовольствие-с".

Господин Миллиан был с почетом препровожден на восьмой этаж к горгулье, охраняющей вход в директорский кабинет, а через пару минут завхоз вышел оттуда в крайнем замешательстве: даже министерские комиссии не приводили директрису в такое возбуждение, как визит незнакомца. Мадам МакГонагалл бросилась на гостя прямо с подоконника, на котором имела обыкновение проводить послеобеденные часы, нежа свою кошачью персону на солнышке. Уже в прыжке превратившись, она в минуту затормошила, затискала, зацеловала оторопело моргающего гостя, усадила его в кресло и выпроводила Аргуса, попросив заказать для них двоих жасминовый чай и сообщить горгулье внизу, что директора какое-то время не будет ни для кого. Абсолютно.

Весь последующий час Брент провел в беседе, являвшей собой смесь вежливого допроса и потока ностальгических воспоминаний со стороны директрисы и изощренных уверток — с его собственной. Он не собирался предоставлять своему бывшему декану ни грана лишней информации и, уж конечно, рассказывать ей полную версию событий, в которую был посвящен только некий Мастер Зелий... Зато он стал гордым обладателем пергамента с расписанием занятий профессора Зельеделия, глубокоуважаемого Северуса Снейпа, и сегодняшнего директорского мастер-пароля ко всем без исключения дверям Хогвартса, при этом ухитрившись ни одним словом не обмолвиться об их с профессором истинных отношениях. Это не помешало, впрочем, Минерве сделать из его умолчаний свои собственные выводы. После того, как ее бывший подопечный откланялся, спеша успеть в комнаты Снейпа раньше самого хозяина, и дверь за ним закрылась, пожилая волшебница, внезапно засмеявшись, произнесла вслух то, о чем не посмела спросить у гостя:

— Значит, говоришь "срочное личное дело", а, Северус? В самом деле? Ну-ну... Знать бы раньше, что за личное дело ты себе нашел... но все это не важно. Лишь бы ваши отношения пошли на пользу вам обоим — и тебе... и "делу" в особенности!..

Тем временем посетитель с необычной для первого визита уверенностью неспешно шествовал по замку в направлении подземелий, и постепенно серебристо-зеленые вышивки на мантиях встречающихся ему навстречу студентов полностью вытеснили все остальные цвета. Вот один из них, высокий юноша с серебряным значком старосты, обогнал его, мельком взглянув в лицо, уже было свернул за поворот, но вдруг резко остановился, нахмурился, пытаясь вспомнить — где видел гостя раньше, быстро сообразил и поспешно приблизился к мужчине:

— Прошу прощения, сэр. Алан Хэмилтон. Вы ищете профессора Снейпа? Проводить вас к нему?

— Нет, благодарю вас, — последовал любезный ответ. — Я подожду вашего декана в его гостиной. — На глазах потрясенного Алана визитер подошел к нужной двери, произвел необходимые манипуляции волшебной палочкой и, обаятельно улыбнувшись юноше на прощание, вошел внутрь, захлопнув дверь за собой. "Ничего себе! — пронеслось в голове парня. — Снейп ему вход в личные комнаты разрешил! Похоже, это — та самая воскресная "частная жизнь" профессора... Пойти сказать ему, что ли?" — Дверь деканской гостиной вдруг распахнулась:

— ...Мистер Хэмилтон? Не стоит сообщать профессору о моем присутствии. Я хочу сделать ему сюрприз. Спасибо, — и снова закрылась, оставляя слизеринского старосту удивленно хлопать глазами: "Вот зараза! Еще один... мыслечитатель, мало нам декана было!.. Ну и пожалуйста, не скажу. Вот заавадит его Снейп от неожиданности, будет им обоим сюрприз! Пойду, скажу Фелисити, что сегодня нам деканская проверка не грозит..." — С этой приятной мыслью Алан удалился искать свою напарницу, а отгороженный дубовой створкой от коридорного шума гость опустился в то же кресло, что и в прошлый раз. Долго он там, впрочем, не выдержал и, поколебавшись секунду, отправился удовлетворять свое любопытство относительно обстановки других комнат, утешая себя тем, что профессор, конечно, простит ему профессиональный интерес...

"Это что за дверь? Лаборатория, помню-помню, "вход воспрещен". Ничего интересного, закрываем. А это, судя по расположению... Ну, так и есть — приснопамятный кабинет. Ничего не изменилось за чертову кучу лет, только банок прибавилось. Помнится, вон та самая мерзость мне тогда на спину и вылилась... Сказал бы мне в те времена кто-нибудь, что спустя энное количество лет я буду ожидать Снейпа в его комнатах, не зная, как вернее затащить в постель! — вернувшись в гостиную, хихикал Гарри, зажимая рот ладонью: — Пришлось бы волшебному миру искать себе другого Героя. Потому что этот безвременно умер бы от обширного инфаркта! Кто же знал, что он... такой..." — Смеяться ему резко расхотелось, зато цель прихода напомнила о себе.

"Ну, а спальня-то у него где?! О... Как необычно для Северуса. Просторная, и похоже, что обставлена совсем недавно... Большое арочное окно — в подземелье?! А, фальш... Но смотрится очень мило, выходит... куда?! Ой! Эдвардс-сквер! Это что же, он может наблюдать мои пробежки? А я-то там — потный, мокрый, в драной майке... Тьфу, герой-любовник хренов! А может, ему такие и нравятся? Ладно, хватит, можно подумать, что я там регулярно бываю, чтобы он меня смог засечь... Хи-хи, регулярно, с некоторых пор. По воскресеньям. — Поттер решительно повернулся спиной к провокационному предмету обстановки и принялся внимательно изучать комнату: — Днем здесь, должно быть, очень светло, но сейчас за окном потихоньку наступает вечер, и углы уже захвачены полумраком... Кресло напротив камина с готовыми к растопке дровами, а у другой стены — массивный гардероб темного дерева, с зеркалом... явно волшебным, но почему-то молчащим. Наверное, Северус его специально зачаровывал... Огромная кровать в пару к гардеробу, того же дерева. Нда, а я считал, что меня уже ничем не удивить! Даже профессор, с его ростом, может лежать здесь в любом направлении и не доставать до края".

По углам поистине королевского ложа поднимались резные столбы, поддерживающие шелковый балдахин цвета морской волны. На спинке и в изножье кровати повторялся орнамент, украшавший столбы, а толстый матрац мог бы удовлетворить требования самой нежной и капризной принцессы на горошине. Гарри с уважением подумал, что редко видел столь солидную кровать. Теперь он не мог отвести взгляда от ложа, идеального для его "грехопадения".

"Вот только цвет у полога и покрывала... красивый, но какой-то странный. Будто взяли Слизеринский Зеленый и примерно пополам разбавили светло-синим. И получился... Голубой Слизеринец! — заржал Поттер от случайного каламбура. — Специально для профессора!" — В таком игривом настроении он и уселся в кресло в ожидании прихода Снейпа, положив ногу на ногу и живописно расположив складки мантии.

Долго ждать ему не пришлось, хозяин комнат вскоре вернулся. Встревоженный сломанными Запирающими чарами Северус прокрался по своим покоям, беззвучно материализовался в дверном проеме, да так и застыл там олицетворением удивления: поднятые брови, широко раскрытые глаза, забытая в руке волшебная палочка — профессор явно был готов застукать в своей спальне кого угодно, но не Гарри Поттера, вальяжно развалившегося в его собственном кресле и сияющего довольной улыбкой. Соблазнительным тоном ("И откуда что взялось?" — мимолетно удивился он сам себе) Гарри промурлыкал:

— Привет! Дверь можно запирать. Все, кто нужен, — уже здесь. — И протянул руку (опять мысленно захихикав: "Как королева!") справившемуся с собой и подошедшему Снейпу: — Как говорится, у нас все дома, м-м? — Подавленный смех зажег искорки в его глазах, а собственные чересчур вольные мысли окрасили румянцем гладковыбритые щеки, сделав парня непреодолимо привлекательным для успевшего соскучиться профессора. Обхватив смуглое запястье, Северус извлек из кресла свое шкодливое сокровище:

— Здравствуй... Охрану зачем сломал? Не наигрался до сих пор?

— Пароля не знал. — Поттер так и остался стоять перед ним, касаясь грудью плотного ряда пуговиц профессорской мантии. — Можешь оценить мою жертву: мне пришлось идти за ним к МакГонагалл, хотя, ты знаешь, я этого не хотел... — Он поднял лицо, закинул руки Северусу на шею и поцеловал — не стесняясь, жадно, открыто, без сомнений и колебаний. Мужчина рывком прижал его к себе, и они замерли — разделяя момент очарования, глядя друг на друга блестящими из-под ресниц глазами, буквально слыша треск разгорающегося в обоих пламени. Потом Гарри слегка отстранился и вполголоса сказал: — Я хочу поблагодарить тебя. Голос его звучал ниже, чем обычно, с какой-то потусторонней гулкостью, и это было необыкновенно волнующе.

Тонкие пальцы отстегнули фибулу, удерживающую полы широкой мантии Поттера, и ярды дорогой шерстяной ткани, драпирующей спортивную фигуру и делающей ее более массивной и солидной, с тихим шуршанием повисли на руке профессора и были пренебрежительно сброшены на пол. Этот утекающий шелест вдруг словно открыл шлюзы, сдерживающие жажду Северуса: руки мужчины напряглись, он обхватил Гарри и прижал к себе так сильно, что парню стало больно от приникшего к нему твердого горячего тела. Но когда профессор попытался поцеловать своего молодого любовника, тот отклонил голову и провел пальцем по его губам, в то же время стараясь прижаться еще плотнее, так, чтобы тело постоянно касалось тела, не давая огню остынуть, сводя с ума их обоих.

— Ты спас меня. От депрессии. От дурных мыслей... в еще более дурной голове. От самого себя. Вряд ли кто-то еще в волшебном мире когда-либо задумывался о том, что их Спасителя, — презрительно скривил он губы, — может быть, тоже нужно от чего-то спасать...

Молодой человек все смотрел Северусу в глаза, потом его ресницы сомкнулись, и, прошептав: "Спасибо тебе!", Гарри потянулся к губам своего "самого нелюбимого" профессора. Северус целовал его, всем существом впитывая, поглощая вкус этих желанных, добровольно предложенных уст. Ему казалось, что это естественно, просто и очень... мило со стороны Поттера — то, что мальчик захотел поблагодарить его именно таким образом. "Глупо было бы отказываться от того, что предлагают... особенно когда ты ждал этого так долго..."

Соприкосновение тел делало свое дело: уже привычное удовольствие захватывало обоих, покачивая на своих теплых волнах. Северус опустил руки, обхватил ягодицы парня, снова ощутив восхитительную упругость и округлость напрягшихся под его ладонями мышц (и еще кое-что напрягшееся возле своего бедра, когда он легонько потер крестец Гарри). С трудом оторвавшись от своего упоительного занятия, мужчина быстро и ловко развязал галстук молодого человека, расстегнул ворот его рубашки и теперь ласкал нежную кожу кончиками пальцев, чувствуя на губах судорожный вздох-всхлип Поттера и зная, что тот горит в том же огне, что и он сам.

Осторожно запрокинув голову Гарри, он скользил губами по стройной, трогательно беззащитной шее — вниз, туда, где пойманной бабочкой бьется пульс... Он целовал эту трепещущую жилку, лизал, втягивал губами, чуть прикусил так, что парень задохнулся. Северус опустился на подлокотник кресла, придвинул Поттера к себе, с присущей ему практичностью заранее избавился от пиджака партнера, распахнул рубашку и припал к гладкой загорелой коже. Это был пир богов: рот мужчины ласкал грудь Гарри, чувствительные розовые соски, по очереди захватывая их в свой влажный плен, потягивая губами и щекоча языком. Самой лучшей на свете музыкой звучало для него прерывистое дыхание парня, сладчайшим в мире ароматом стал запах молодого разгоряченного тела. Пальцы Поттера судорожно вцепились в его волосы, но это тоже было чудесно... Снейп подождал несколько секунд, пока молодой человек расслабится, покрывая его грудь мелкими легкими поцелуями, а потом резко втянул его сосок, чуть сжав зубами.

Громкое "Ах!" сорвалось с губ Гарри, спина выгнулась, и тогда Северус отпустил его, развернулся, поудобнее устраивая безвольное тело между своих раздвинутых колен. Теперь его руки беспрепятственно скользили по бедрам парня, то притягивая к себе, то чуть отдаляя, чтобы усилить сладкую муку. Гарри с трудом стоял на подгибающихся ногах, его дыхание срывалось, а голова сама собой опустилась Снейпу на плечо. Мужчина успокаивающе погладил его, заглянул в лицо:

— Все в порядке?

— Да, — глядя на него сквозь ресницы, Гарри перевел дыхание и снова потянулся к любовнику. Его язык скользнул между губ Северуса, похищая его дыхание, даря свое, лаская и умоляя о ласке. Руки молодого человека двигались по груди профессора, расстегивая сюртук, сталкивая с плеч тяжелую мантию, пробрались в расстегнутый наконец воротник рубашки, коснулись кожи. Его пальцы ласкали тело Северуса легкими, робкими движениями, но мужчина все равно чувствовал, что сходит с ума. Кожа горела, голова кружилась, а общее состояние напоминало дни юности, вызывая здоровые сомнения в том, что он, взрослый и ответственный человек, в нужный момент сможет вести себя с подобающей выдержкой и не накинется на парня, как собака на колбасу...

— Сними сюртук. — Может, тихий голос ему только послышался, но все равно мысль хорошая, потому что Северус горел словно в лихорадке. Отпустив на минутку Гарри, он со всей возможной скоростью сбросил сюртук, жилет и рубашку — и к его груди наконец приникла такая же голая грудь. Возможно, зря он зашел так далеко, но мужчина отбросил осторожность, как ненужную вещь: он слишком долго желал этого, и ощущения даже превосходили его ожидания!

Северус снова обнял Гарри, чувствуя, как узкие ладони нерешительно гладят его торс, исследуя, удивляясь гладкости кожи и твердости мышц. Он позволял парню все, что тому взбредало в голову, гордясь его восхищением и любопытством: "Храбрец. Я сам в свой первый раз трясся, как травинка на ветру... А может быть, играет свою роль то, что для него это не совсем впервые? И если мне удастся сдержаться, то и сегодня у Гарри первого раза не будет. Еще рано... Я не хочу... не имею права что-либо испортить! Все слишком серьезно..." Больше всего на свете Северус сейчас желал это доверчиво прикрывшее глаза существо, на ощупь изучающее его тело, и желание не ограничивалось лишь физическим влечением: мужчина уже знал, что хочет получить нечто большее — не сформулированное пока словами, но очень важное (Никогда еще его чувства не были так глубоки, и то, что Северус не желал заглядывать в самого себя и давать название, совершенно не мешало ему понимать, что Поттер, вполне возможно, является для него последним шансом испытать в жизни... вот это самое, глубокое)...

Он позволил себе расслабиться, растворяясь в ласках Гарри, и с его губ сорвался хриплый стон, когда пальцы парня скользнули ниже пояса. Испуганно вздрогнув, тот отдернул руку, но профессор поймал ее и вернул на прежнее место — удерживая своей ладонью, наслаждаясь выражением красивого молодого лица, смесью любопытства с недоверчивым изумлением. Северус терпел, сколько мог, наблюдая за Поттером и стараясь запомнить его таким: розовым от смущения, с полуоткрытыми нацелованными губами и рассеянным взглядом из-под ресниц, затаился, словно прислушивается к чему-то внутри себя...

А тот и в самом деле пытался понять: самостоятельно ли испытываемое им возбуждение или является лишь благодарным ответом на проявляемую Снейпом... заинтересованность? Тут Гарри почувствовал, как профессор губами коснулся его виска, и услышал хриплый от сдерживаемой страсти шепот:

— Я... хочу видеть тебя целиком. Прикасаться к тебе... — Он взялся за ремень Поттера и поймал его взгляд: — Позволишь мне? — Зачарованно глядя в темные озера глаз Северуса, парень медленно кивнул, гоня посторонние мысли: какая разница, чья страсть была первична? Главное, что вот он, Гарри Поттер, стоит перед раздевающим его Северусом Снейпом, и никакие красноглазые галлюцинации не мешают ему наслаждаться теплом и нежностью другого человека...

Северус по очереди поцеловал его запястья, расстегивая манжеты рубашки, заставил ее соскользнуть, ласково проведя ладонями по гладким сильным плечам, звяканье пряжки ремня показалось пугающе громким... В комнате было уже полутемно, но все же молодой человек смог разглядеть лицо мужчины, когда тот, обнимая его за спину одной рукой, другой гладил тело — словно желал убедиться, что Поттер не является обманом зрения. Шея, грудь, талия, ягодицы, бедра...

— Ты такой красивый... — Слова сами собой упали с губ профессора, а он будто бы и не заметил. Гарри во все глаза смотрел на мужчину и поражался: вот он, весь, без привычной маски — сосредоточенное выражение сурового лица, резкие черты... и столько нежности во взгляде! Последние сомнения, еще таившиеся где-то в глубине души парня, мгновенно растаяли. Он не мог бы одним словом назвать чувство, отражающееся в глазах Снейпа, но это было именно то, что он всегда бессознательно хотел увидеть. Всю жизнь ждал, чтобы настал этот миг, и кто-то — неважно, мужчина или женщина! — смотрел на него так: словно готов продать душу ради него, ради того, чтобы обладать им, заниматься с ним любовью... Словно для этого человека он был дороже и желаннее, чем душа. А значит, все было правильно и так, как должно. Не могло не быть.

Гарри порывисто качнулся к Северусу, и тот принял его в свои объятия, приятно удивленный таким энтузиазмом. Губы их опять встретились, и буря страсти, в которую погружались его тело и разум, могла бы напугать молодого человека, если бы рядом не было его — такого надежного, такого настоящего. Северус положил ладони на гладкие полушария попки Гарри и прижал к себе, вперед и немного вверх, приподняв так, чтобы руки парня обвились вокруг его шеи, а жар и твердость их членов могли встретиться. Отклонив немного голову, мужчина требовательно посмотрел в лицо своему молодому любовнику и, видимо, увидел то, что хотел — чувственная улыбка медленно растеклась по его губам:

— Хочешь, да? — Вместо ответа Поттер только вновь потянулся к его губам, стараясь откровенно-жадным поцелуем выразить свою готовность, решимость и желание узнать то, что еще ждет их впереди.

Снейп посадил парня в кресло, велев разуться, отошел к своей гигантской кровати, одним рывком сдернул шелковое покрывало на пол, вернулся к Гарри, подхватил его на руки и понес к постели.

— Зачем?! Я тяжелый! И взрослый... — протестовал тот по дороге.

— Угу. Но мне нравится, — ответ был предельно лаконичным, но молодой человек был польщен и растроган таким романтичным жестом, тем более со стороны настолько прозаической личности, как Мастер Зелий. Он чувствовал себя хрупким, оберегаемым, лелеемым... почти любимым, и от этого сердце сладко замирало, и хотелось поплакать. "Что-то я уж слишком в роль девушки вжился, так нельзя", — попытался он пристыдить себя за излишнюю сентиментальность, но стыдно почему-то не делалось: было слишком приятно...

Гарри лежал на постели и спокойно ожидал ушедшего в ванную Северуса, обнявшись с огромной подушкой, уткнувшись в нее носом, с удовольствием вдыхал знакомый запах — чистого, здорового мужского тела. "Он здесь уже спал, — отвлеченно размышлял молодой человек, — и в отличие от... прошлых разов, я не чувствую себя временным постояльцем гостиницы с ее всегда свежим, только что после кого-то смененным бельем и запахом отдушки... Не-е-т. Здесь я точно знаю, что Северус взял меня в свою постель, и это... здорово!"

Томно жмурясь, он и не заметил, как его партнер возвратился, приняв душ, набросив бархатный халат и прихватив с собой некую баночку с прозрачной вязкой жидкостью, спрятал ее под соседнюю подушку (чтобы не смущать одну личность, морально неподготовленную к таким подробностям), присел на край кровати и теперь довольно усмехался, наблюдая за разнежившимся Поттером.

— Ты решил предпочесть мне неодушевленного... постельного друга? — поинтересовался Северус. Откуда-то из пуховых глубин донесся приглушенный смех:

— Я еще не определился с предпочтениями. — Ухмыляющийся Поттер оставил постельную принадлежность в покое и раскрыл мужчине объятия: — Ты, конечно, можешь посчитать меня предвзятым... Но смутное подозрение терзает мою душу: мне почему-то кажется, что подушка никогда не бросит меня в постели в одиночестве, как некоторые!

— Подушки и сдвоенных занятий у пятого курса Гриффиндора не проводят, — резонно возразил Мастер Зелий, наклоняясь и позволяя обхватить себя за шею. — И не пахнут потом всей их мешаниной, соответственно.

— Разве я жаловался? — промурлыкал Гарри, пропуская через пальцы длинные пряди профессорских волос. Северус хмыкнул:

— Нет, но я предусмотрителен. — Он склонился к уху Поттера и, намеренно чувственно понизив голос, спросил: — Не забыл, на чем мы остановились, м-м-м?

— Ты очень красиво принес меня в постель и бросил на произвол судьбы... в самый ответственный момент! — слишком жизнерадостно для столь трагического события отрапортовал Гарри, на что профессор лишь лицемерно посочувствовал:

— Бедный ребенок. Жаль тебя разочаровать, но самый твой ответственный момент еще очень далеко. И уж точно — не сегодня. Тш-шш, — прижал он пальцем обиженно надувшиеся губы парня, — я же не сказал, что ничего не будет!.. Ты не можешь представить себе, как я ценю проявленную тобой инициативу, но лишение тебя невинности представляется мне слишком серьезным и важным мероприятием, чтобы проводить его наспех... и когда весь Слизерин в полном составе топчется под моими дверями, тщась подслушать происходящее. А на восемь часов ко мне явятся отрабатывающие наказание... Таким образом, у нас есть два-три часа, чтобы... провести их со всей приятностью, еще немного расширив твое сексуальное образование. Ну, мистер Миллиан, на чем мы все же остановились?..

— Ты меня... гладил. И целовал, — вдруг чего-то застеснялся Гарри, покраснев и отводя глаза. — И мне очень нравилось.

— В самом деле? Тогда не вижу, почему бы тебе не понравилось продолжение, — говоря, Северус прикасался к губам парня легкими поцелуями. — Держись за свою подушку и не шевелись. Только чувствуй: меня... себя... свое тело — просто наслаждайся и не думай ни о чем... Вы собираетесь спорить с преподавателем, мистер Миллиан? — рыкнул он, нарочито нахмурившись: — Нет? Вот и помалкивайте!.. — Для пущей гарантии поттеровского молчания Снейп принял меры сам — попросту захватил рот молодого человека жадным поцелуем и не отпускал до тех пор, пока не убедился, что все вопросы и предложения умерли, не успев возникнуть.

Гарри обхватил ладонями лицо Северуса и раскрыл губы, встречая требовательную ласку. Он успел смириться с тем, что и сегодня его удовольствие не будет долгим, не получит логического завершения, но пока оно было, пока этот упрямый человек оставался здесь, почему не поучиться еще немного? Продвинуться чуть вперед по той дороге страсти, на которой им было так хорошо вдвоем? Снейп обнял парня, и некоторое время они целовались, лаская и дразня друг друга. Но вот профессор бережно расцепил руки Гарри и настойчиво вернул их к изголовью кровати:

— Помнишь? Держись. — А затем обрушил на молодого человека такой шквал ласк, что тот мог только извиваться под ним, лепеча что-то бессмысленное и уже не скрывая своего желания. "Такой сладкий, такой горячий!" Руки Северуса были всюду одновременно, гладя, щекоча, пощипывая, призывая все новые волны наслаждения, а язык дразнил, рисуя круги и зигзаги по широкой гладкой груди Гарри, по нервно сжимающемуся от ласк животу, но даже не приближался к наиболее нуждающейся во внимании части тела. Улыбаясь, мужчина раздвинул ноги парня, проводя ладонями от коленей вверх по бедрам, еще раз и еще.

Тело Гарри выгибалось навстречу, он уже не помнил о стеснении... потому что оказалось, что на той самой дороге, что существует лишь для любовников, они — просто двое, между которыми позволено все, и все прекрасно, прекрасно... Ощущение влажного жара, в котором внезапно очутилась его изнывающая от перенапряжения плоть было слишком фантастичным, чтобы реально существовать, молодой человек не сразу понял, что оно не является плодом его распаленного воображения... Застонав, Гарри с большим трудом приоткрыл глаза, желая понять: что же такое сделал Северус — и чуть не потерял сознание от зрелища своего члена, глубоко погруженного в рот профессора Снейпа. Мужчина сосредоточенно облизывал и посасывал предмет своего внимания, явно получая от процесса немалое удовольствие.

— Северус, перестань! Я сейчас... а-ахх! — "Сейчас" не замедлило случиться. Нахлынувшее неконтролируемое наслаждение скрутило парня, словно жестокой судорогой, заставив содрогаться и кричать, выплескиваясь в рот Снейпу...

Когда Гарри вынырнул из накрывшего его кратковременного забытья, то обнаружил любовника лежащим между своих раскинутых дрожащих ног. Оперев подбородок на руку, лежащую на животе парня, тот разглядывал потрясенное лицо Поттера, ухмыляясь ласково и немного ехидно. Указательным пальцем свободной руки он лениво щекотал снизу обмякший пенис молодого человека, не давая до конца расслабиться.

— Ну что ж, продолжим?..

Гарри собирался заявить, что даже дышит с большим трудом и уж точно не имеет сил для чего-то большего, но его член явно был другого мнения о ситуации, и возражения потеряли смысл, не успев прозвучать. Не веря своим глазам, молодой человек наблюдал, как предавшая его плоть радостно реагирует на легкие поглаживания Снейпа: "Ну, все правильно... Кто ему больше внимания уделяет, того он и слушается!.." Вслух же он сипло произнес:

— Я понял — ты хочешь меня убить... — Ответом ему был бархатный смех, чьи вибрации оказали неописуемое влияние на его эрекцию, и без того прекрасно себя чувствующую. Северус скользнул выше по телу Гарри, чтобы, прижав губы к уху парня, прошептать:

— Ну, разве что чуть-чуть. Petitе morte, знаешь, о чем я говорю?

— Кажется, теперь знаю. — Гарри серьезными глазами смотрел на профессора.

— Замечательно. Тогда мы идем дальше. — Протянув руку, мужчина вытащил откуда-то из-под небрежно отброшенного халата свою волшебную палочку, и Поттер успел лишь удивленно спросить: "Зачем она тебе в посте...?", когда понял — зачем. Заливаясь краской смущения, Гарри ощутил, как прохладная твердость на миг касается его ануса, а произнесенное профессором Очищающее заклинание окончательно прояснило положение вещей.

— Ты же говорил, что сегодня не станешь... не будешь... — только и смог промямлить парень, но тем не менее был понят.

— Говорил, и не буду, — согласился Северус, успокаивающе погладив его по бедру: — Что ты так напугался? Мне казалось, ты явился сюда, будучи готовым меня обольщать? — Черные глаза мужчины внимательно разглядывали лицо Гарри, стараясь не упустить причины внезапного напряжения молодого человека.

— Н-ну, да, — сознался тот. — Но когда ты сказал, что сегодня не... я слишком расслабился и не ожидал... — Окончательно смущенный, он умолк и зажмурился, явно набираясь решимости мужественно вынести что угодно. Северус снова недобрым словом помянул проклятый Львиный факультет, воспитывающий в своих детях такие нездоровые склонности.

— Гарри? — Приблизил он лицо к пылающему лицу Поттера: — Посмотри на меня, пожалуйста. Вот так. А теперь внимательно слушай, что я скажу... — Мужчина ласково погладил своего молодого любовника по горячей щеке. — Я не хочу, чтобы ты думал о занятиях любовью как о чем-то, что нужно перетерпеть, сцепив зубы. Какие бы разногласия не существовали между нами в свое время, ты должен быть уверен: никогда и ничего я не сделаю в постели против твоей воли. Понятно? Никогда. Ничего. Если ты почувствуешь, что какие-то мои действия смущают тебя, приносят неприятные ощущения или, спаси Мерлин, боль — я должен знать об этом немедленно. То, что я хочу сделать, — такая же ласка, как все остальные, и в ней нет ничего страшного либо противного... Массаж, если хочешь. Внутренний. Тебе же нравилось, когда я гладил и разминал тебя снаружи, почему ты решил, что там это будет менее приятно?

— А-а... н-ну, слышал всякое, — уклончиво сказал молодой человек, отворачивая от любовника еще сильнее покрасневшее лицо, но все же чуточку расслабляясь.

— Понятно... "Слышал". От магов или маглов?

— А есть разница?

— Разумеется, есть, — презрительно хмыкнул Снейп. — Ведь для маглов правильный и красивый секс требует, как я это себе представляю, значительной подготовительной работы, при отсутствии которой действительно может стать грязным и отталкивающим занятием... А если тебе на это жаловался кто-то из магов — значит, его партнеру просто было плевать на его чувства... или лень сотворить простое Scourgify, что, в сущности, является тем же самым. — Высказав то, что хотел, мужчина должен был какое-то время выждать, пока его молодой партнер перестанет задыхаться от подобной откровенности. Затем Северус прошептал, вплотную прижав губы к горящему уху парня: — Но я уже об этом позаботился. Мы можем делать все, что заблагорассудится, не рискуя... хм, ничем из того, о чем ты подумал. Да?

— Д-да, — Гарри все еще продолжал заливаться краской, но аргументы профессора явно подействовали. Окончательно решившись довериться Северусу, он прикрыл глаза ладонью и вполголоса попросил: — Покажешь мне?

— Глупый мальчик, — пробурчал Снейп, довольный, что целомудренное смущение Гарри не отняло у того способности быстро и четко соображать. — А для чего я здесь, по-твоему? — Северус дотянулся, достал из-под подушки баночку со смазкой и, как можно бесшумнее откупорив, обмакнул палец в ее содержимое. — Приподними немного колени, — тихо распорядился он и, дождавшись выполнения, осторожно коснулся входа молодого человека. Мужчина медленно потирал закрытое пока отверстие, размазывал вязкую жидкость по нему и чувствительному местечку позади яичек и, казалось, вовсе не стремился проникнуть внутрь. Гарри чувствовал, как неспешные ласки вкрадчивых пальцев одновременно успокаивают и возбуждают его, приводя к предсказуемому результату: его эрекция вернулась в полной мере, словно и не заметив оргазма несколькими минутами раньше. Ослабивший бдительность парень полностью отдался приятным ощущениям... и пальцу Северуса, плавно скользнувшему в смягчившийся вход.

— Ну как, жив? — ехидно поинтересовался старший мужчина.

— Вроде бы... Пока, да... — дыхание Гарри становилось все более неровным соответственно движениям тонкой длинной посторонности внутри. Палец Северуса выписывал восьмерки, потихоньку массируя и слегка растягивая парня изнутри, поглаживал эластичные стенки... Внезапный стон Гарри отметил обнаружение любовником его простаты: — Охх! Что это?!

— Это — то, почему мужчины занимаются любовью друг с другом, а не только с женщинами. — Нарочито академический тон, которым профессор давал объяснение, должен был отвлечь внимание Поттера от происходящего: уже второй палец мягко проник в расслабленное тело молодого человека. Затея была безуспешной — дрожащий стон Гарри ясно показал мужчине, что его манипуляции не остались незамеченными. "Довольно с мальчика на сегодня", — решил Северус и, коснувшись мимолетным поцелуем алых припухших губ парня, снова склонился над ним, обхватив член Гарри своим ртом. Одновременно он продолжал медленно двигать пальцами в анусе своего неопытного ("О, пока, ненадолго!") партнера, подушечками нежно поглаживая его простату. Северус получал огромное — не столь даже эротическое, сколько эстетическое — удовольствие, наблюдая за выгибающимся, извивающимся на влажных простынях прекрасным телом, блестящим от выступившего пота и абсолютно беспомощным в слепом поиске наслаждения:

— Да! О да, еще! О, пожалуйста, пожалуйста!.. Се-е-верус!.. Не могу больше, я... а-а-а! — Громко вскрикнув, Гарри вцепился обеими руками себе в волосы, в тщетной попытке хотя бы болью вернуть контроль за своими реакциями. Бесполезно. Его тело перестало подчиняться только ему: появившийся совладелец властно подчинил непокорную плоть — просто доставив ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Махнув мысленно рукой на самоконтроль, молодой человек в последний раз содрогнулся от наслаждения, по силе сравнимого только с Пыточным заклятием — словно яркий белый свет вспыхнул под его крепко сомкнутыми веками, ослепляя, оглушая, опаляя все чувства пароксизмом страсти... Снова закричав, парень кончил и бессильно повалился на сбитую под широкими плечами подушку.

Стремясь получить так долго откладываемое удовольствие, Северус лег рядом с ним, прижал одну из безвольно обмякших ладоней к своему паху — не желая напугать молодого человека, он сдерживался изо всех сил, стараясь действовать медленно и мягко, но любому терпению рано или поздно должен был прийти конец. В голос застонав и, будто вампир, приникнув в поцелуе к гладкой загорелой шее, с восторгом слизывая с кожи Гарри соленые капельки пота со вкусом разделенного на двоих удовольствия, мужчина обернул пальцы любовника вокруг своего отчаянно нуждавшегося во внимании члена. Освобождение было ошеломительным, никакие фантазии никогда не смогли бы сравниться с ним по силе. Наскоро наложив Очищающее заклинание, Северус вытянулся рядом с обессиленно задремавшим Гарри, облокотившись на огромную подушку и любуясь своим молодым партнером...

Видимо, в какой-то момент он поддался истоме и заснул, потому что очнулся внезапно: от непривычного ощущения чьего-то ласкового пальца, поглаживающего его по носу. Упертый кончиком в переносицу, этот палец полностью, как раз до основания, укладывался на профессорской "достопримечательности" и испуганно отдернулся, когда тот лениво поинтересовался:

— Измеряешь?

— Сравниваю. — Северус похолодел, отдавая себе отчет, что сравнения относительно внешности обычно оказываются не в его пользу, но глаз не открыл, лишь глухо спросив:

— С кем?

— Со всеми, — раздался беспечный ответ. — Ты знаешь, что у маглов существует теория насчет прямой зависимости уровня интеллекта от длины носа?

— Что за идиотизм?! Как это может быть связано? — От возмущения Северус даже приподнялся и перестал делать вид, будто отдыхает, нисколько не интересуясь происходящим вокруг.

— Не знаю точно, но думаю, что, проходя через более длинные дыхательные пути, воздух лучше согревается и не так выстуживает мозги. — Гарри вернулся к своим замерам, с задумчивым видом изучая нос профессора и время от времени скашивая глаза на свой собственный. — Что ведет к их полноценному развитию. Ты же не будешь отрицать, что намного умнее большинства окружающих тебя людей?

— Хм... нет, но... — Северусу по-прежнему казалось глупостью наличие какой-либо связи между двумя посторонними величинами. Он очень хотел возразить что-нибудь сумасшедшему мальчишке с его дикими идеями, но, как назло, не мог припомнить из своих многочисленных знакомых ни единого, подходящего для примера. Среди курносых охотно вспоминались отнюдь не блиставшие Петтигрю, Эйвери, Крэббы... да и Лорд, восстав тогда в безносом обличии, лишился большей части разума... Не от этого ли?.. И наоборот: умнейшие люди, оставившие в жизни Снейпа память по себе, все обладали заметными "нюхательными аппаратами"... Альбус, Минерва, Люциус... Северус продолжал бы подыскивать, но не выдержавший долго серьезного тона Поттер уткнулся в его плечо и затрясся, явно пытаясь скрыть рвущийся наружу хохот. Рассерженный Снейп звонко шлепнул его по заднице: "Гриффиндорцы! Они никогда не меняются!"

— Оу, за что?! — взвыл Гарри, отодвигаясь и потирая обиженную ягодицу. — Пошутить уже нельзя! Просто ты так болезненно отреагировал, что я решил слегка разрядить обстановку. Нет никакой теории, во всяком случае — научной, а всего лишь чепуховая примета, причем даже не про людей, а про животных... На самом деле я думал о том, что твой нос соответствует всем остальным пропорциям твоего тела. Можешь гордиться: ты весь выдержан в едином стиле, это я тебе как специалист говорю.

— Что?! — Северус не знал: обижаться ему или смеяться. — В каком еще стиле?!

— В готическом! — снова заржал бессовестный мальчишка, тем не менее опасливо отодвигая свою пятую точку за пределы досягаемости Снейпа: — Весь такой... длинно-узкий. Ай! — Кровать Северуса была достаточно велика, чтобы позволить наглецу плавно ретироваться, попутно оправдываясь: — Ну, смотри. Сам ты высокий и худой...

— Стройный.

— ОК, как скажешь. Руки-ноги-пальцы у тебя длинные? Шея? Волосы? Глаза и губы тоже такие... удлиненные. Ресницы, — тут он прыснул со смеху, — девчонкам впору удавиться от зависти! Член — тот же эффект, только уже в мужской компании... Почему бы носу выбиваться из общей композиции? Он у тебя очень многообещающий. — Гарри покрутил перед глазами профессора пальцем-"меркой", и Северус фыркнул, решив с юмором отнестись к удавшемуся розыгрышу.

— Я даже могу сказать точно, что он обещает тебе: душ, а потом камин для возвращения домой. А я приму ванну после, перед сном.

— Я тебя обидел? — Казалось, что данный вопрос и в самом деле волнует Поттера больше всего, и мужчина лишь осуждающе покачал головой, на сей раз высказав свою претензию вслух:

— "Гриффиндор" — это приговор. Глупый ребенок, если бы ты умудрился меня обидеть, то, поверь мне, вопросы были бы излишни! Выброси из головы эту ерунду и скажи мне, как ты себя чувствуешь.

— А как я должен? — Недоуменное выражение зеленых глаз умилило Северуса, заставив гордиться собой. — Нормально. Почему бы мне... А-а-а! — дошло до Поттера наконец. Покраснев, он отвел взгляд, потом набрался смелости и посмотрел профессору в глаза: — У меня все в порядке. Спасибо тебе за... бережность. И понимание.

Растроганный Северус сгреб в охапку свое сокровище и, крепко поцеловав, отстранил от себя со словами:

— Марш в душ, пока я не послал к дементорам свой план занятий и не продолжил тебя совращать. Вот только дождись воскресенья! — Вид у парня, когда тот нетвердыми шагами направлялся к двери, был помятый, но довольный. Спустя же несколько минут Гарри выскочил из ванной в одном полотенце и прямо противоположном расположении духа. На красивом лице было расстроенно-виноватое выражение:

— Северус! Я совсем забыл предупредить... Мы не сможем увидеться в это воскресенье: ты ведь свободен только до обеда, так? А я буду занят на выставке... Заранее пообещал там быть и не могу теперь отказаться в последний момент. Если только... ты согласился бы пойти со мной? — Его голос становился все тише и постепенно совсем сошел на нет при виде Снейпа, уже вернувшего себе привычный профессорский облик — мрачно-чопорный и "застегнутый на все пуговицы". Его пресловутые бесчисленные пуговицы... Тут мужчина заговорил, и Гарри удалось незаметно стряхнуть с себя наваждение: это все еще был его Северус, под всеми слоями черных тканей. Знакомые бархатные интонации низкого голоса позволили парню наконец расслабиться:

— ...Мне не шестнадцать лет, Гарри, чтобы всерьез расстраиваться из-за несбывшегося... точнее, откладывающегося секса. Что за выставка?

— Один мой знакомый, художник, попросил меня составить ему протекцию и порекомендовать его работы кому-то влиятельному. Чтобы "раскрутиться". Я, недолго думая, поговорил об этом с Люциусом — и вот теперь вынужден и участвовать в подготовке и осенять своей персоной прием в Малфой-мэноре, — тряхнув головой, Гарри начал одеваться.

— А, помню. Я получил приглашение, но скорее всего выбросил его.

— Ты мог бы прийти со мной, — несмело предложил парень, отвернувшись: — Как мой спутник... — И стал с повышенной сосредоточенностью застегивать "молнию" брюк, чтобы не видеть реакции Снейпа. Не помогло: длинные пальцы ухватили его подбородок, поворачивая лицо навстречу испытующему взгляду старшего мужчины:

— Ты уверен, что так уж хочешь продемонстрировать всем наши отношения? Представить меня как свою пару? — Северус буквально впился в собеседника взглядом и четко зафиксировал момент, когда до того дошел смысл его слов: внезапно, словно стертое мокрой тряпкой, исчезло с молодого лица очаровательно-ребячливое выражение, а зеленые глаза неожиданно твердо вернули пронзительный взгляд внимательным черным. Ох-ох, а вот и мистер Миллиан к нам вернулся.

- Я-то хочу. Я и так уже больше десяти лет ношу маску... и не желаю, чтобы она стала двойной. Не собираюсь скрывать тебя от знакомых и говорить людям, что ты — просто друг семьи. — Северус поперхнулся от такого определения себя. — Вот именно, — кивнул сын Джеймса и Лили Поттеров с полным пониманием действительности. — Я — взрослый, одинокий мужчина, известный довольно тяжелым характером. Я могу спать с кем угодно, и ни одна душа слова не посмеет сказать против. Если мне угодно завести любовника на двадцать лет старше — ты ведь именно это имел в виду? — я это сделаю, не оглядываясь на мнение окружающих! Единственное, что меня интересует, это то, что ты думаешь по поводу огласки?

— Я? Я буду счастлив, — хмыкнул Северус, восхищенный этой маленькой демонстрацией силы. Наедине с расслабившимся и беззаботно шалящим Гарри, было легко выпустить из вида существование Брента. А зря. Не стоило забывать, что слизеринская — не темная, нет, но наверняка менее светлая — часть сущности Поттера нашла себе вполне реальное воплощение в Бренте Миллиане, за десять лет развившись в почти самостоятельную личность. Этот мужчина действительно был абсолютно взрослым, сильным, жестким, на удивление рассудительно смотревшим на людей и обстоятельства.

Северус вдруг сообразил, что тот трогательно неискушенный в постельных вопросах, нахально-озорной парень, с детской непосредственностью измеряющий нос профессора, а затем счастливо хохочущий над растерянным мужчиной, существовал как таковой исключительно для некоего С. Т. Снейпа, и то — с глазу на глаз. Всему же остальному миру, похоже, и впредь придется обойтись без Гарри Поттера, довольствуясь теми крохами внимания, что решит уделить им вторая ипостась сильнейшего волшебника нынешнего периода...

"Потому-то оба Малфоя и тянутся так к моему мальчику — как бы Поттер их не высмеивал, а острое чувство раритетных вещей у блондинистых было всегда!" Отставив до поры свои догадки и размышления, Мастер Зелий обернулся к молодому человеку, терпеливо ожидающему его решения: — Давай начнем с компромиссного варианта — не будем прятаться по углам от любопытных, но и специально эпатировать публику тоже не станем...

— Как будто эту публику еще можно шокировать хоть чем-нибудь! — фыркнул Поттер, но смену темы принял с благодарностью: — Там будет по большей части всевозможная богема... которая почему-то дружно причислила и меня к своему кругу. Вряд ли их поразит такая скромная сенсация, как мой приход с мужчиной в роли пары.

— А почему ты не считаешь себя принадлежащим их кругу? — Мужчина отобрал у своего молодого любовника вконец измятый галстук, соорудил из него более-менее приличный узел и закрепил свободный конец одной из своих булавок, срочно извлеченной из шкатулки: — Вот так почти пристойно. Для чего тебе вообще понадобилось полностью одеваться? Набросил бы одну мантию и шел бы так...

— И это говорит мне человек, вечно закутывающийся в десяток слоев ткани?! — задохнулся Поттер от такой несправедливости. — А если в каминной сети снова будет какой-нибудь сбой, я что, так и вывалюсь в чьей-то гостиной — в одной мантии?! Под ноги какой-нибудь пожилой леди, вроде МакГонагалл, да? Нет уж, свой мужественный торс я никому кроме тебя показывать не собираюсь.

— Директрисы МакГонагалл, — машинально поправил его Снейп и тут же был принесен в жертву вернувшемуся хорошему настроению парня: тот нагло показал профессору язык, впрочем, тут же благоразумно спрятавшись за креслом и уже оттуда заявив:

— Она — мой декан, а не твой. Как хочу, так и называю!

— Паршивец, — беззлобно проворчал профессор, — причем совершенно невоспитанный... Ладно, из-за чего ты стесняешься лететь через камин без одежды, я могу понять. Но ты так и не ответил мне на вопрос, почему не относишь себя к богемным кругам?

— А с чего бы вдруг? — пожал плечами Гарри. — Я — не Драко, которому такие вещи приносят радость... Работаю, как пчелка, дни напролет в своем офисе, студии, либо мастерской. Ночами сплю (в своей собственной кровати, как ты догадываешься), а не перебираюсь с одной вечеринки на другую, мало пью и совсем не курю. Считаю свою работу в большей части ремеслом, чем искусством... И никогда не "творю" просто так, за бесплатно, ради самого творческого процесса, плодя никому не нужные вещи! Спрашивается: что у меня общего с этой компанией? У достопочтенного "белого воротничка" и раскованных "детей мира"? Отдавая должное их талантам, общение со всевозможными артистами вне работы... меня раздражает. Я иногда пользуюсь услугами кого-то из них, если нуждаюсь в более профессиональной росписи либо фотографии, чем могу осуществить сам. То есть, такие вечеринки являются частью бизнеса, но кто сказал, что они должны мне нравиться?.. Представь на минутку, что ты вынужден провести вечер, пытаясь светски общаться с пятью десятками Флитвиков и сотней Трелони, слегка разбавленных несколькими Люциусами (с которых все остальные периодически пытаются поиметь какой-то свой интерес!), и ты поймешь, что я хочу тебе объяснить! — раздраженно закончил молодой человек.

Тем временем Северус глядел и не мог наглядеться на так называемого гриффиндорца, посмеиваясь про себя. И вот это существо переживало, что Мастер Зелий сможет отказаться от такого удовольствия — продемонстрировать обществу, что увел у них самый ценный приз! Натянуть нос обоим Малфоям и, несомненно, еще половине присутствующих, наверняка тайно или явно мечтающих о зеленоглазом сокровище... Но самое главное — заявить свои права, назвать Гарри (ну хорошо, хорошо, Брента!) своим, дать понять остальным претендентам, что медленная и мучительная смерть от необнаруживаемого яда станет уделом тех, кто рискнет проверять прочность их с Поттером отношений...

— Ш-шш, не переживай так, — ласково улыбнулся профессор. — Я все прекрасно понял: ты — на редкость унылое создание, трудоголик, не имеющий ни малейшей связи с миром прекрасного и возвышенного и вообще непонятным образом затесавшийся в ряды волшебников.

"Унылое создание" осветило комнату ответной улыбкой:

— Почти так. Пойдешь со мной?

— Не знаю, ничего не могу обещать. Я буду должен поговорить с Минервой и со своими старостами, утрясти еще кое-какие вопросы, прочитать и оценить все проверочные работы... Может быть, приду. Но вполне возможно, что обстоятельства мне этого не позволят.

— Ладно, я в любом случае об этом узнаю, — полувопросительно-полуутвердительно сказал Гарри. — До свидания?

— До свидания, — вздохнул Северус и, не в силах удержаться, напоследок припал к красным, припухшим губам, которые были радостно подставлены его поцелую и приоткрылись с призывной готовностью. Язык мужчины дразняще обвел их, будучи мгновенно вовлечен в жаркую дуэль со скользнувшим ему навстречу соперником, ловким и не знающим усталости.

Эта схватка требовала полного внимания и абсолютной самозабвенности обоих мужчин. Стремительные выпады и хлесткие столкновения, заманивающие отступления и резкие удары чередовались, заставляя их вздыхать и стонать. Стиснуть плечи... запутаться пальцами в волосах... выгнуться всем телом, утопая в сокрушительных объятиях... Взять все, что дает другой, и в свою очередь отдать все, что можешь, яростно возвращая жадные, палящие поцелуи... Питая чужое желание, насыщая свое.

Сейчас им не хотелось нежности или мягкости, а нужны были эти пламя и натиск в твердых губах, сминающих твои собственные в жестоком завоевании, страсть и обещание в расширенных зрачках напротив твоих глаз.

Гарри охнул прямо в губы Северуса, но и не подумал отступить — просто покорно шел за более опытным партнером, с радостью принимая все, что тот готов был ему показать, желая его и не сопротивляясь, сосредоточив остатки разума на том, чтобы учиться давать тот ответ, который от него требовался, питать и удовлетворять их взаимный голод. Любить и дарить себя... И Северус знал это, понял, и торжество победителя возносило его на недосягаемые вершины. Гарри принадлежит ему, откроет душу и впустит его в свое тело по первому зову...

Когда их губы разъединились, мужчина, вздрогнув, зарылся лицом в волосы Поттера и, прерывисто втягивая в себя воздух, ждал, пока прояснится в голове. А заодно пытался обрести себя, вернув обратно ту личность, что была хорошо известна обширным кругам общества: хладнокровного ублюдка Снейпа, всегда владеющего собой и своими чувствами, Ужас Подземелий и Грозу Гриффиндора. Ничего не получалось. Увы, хладнокровный ублюдок был потерян, оставлен где-то за тем кругом, который очерчивали их сплетенные в объятии руки. Оба тяжело и часто дышали, еще не освободившись от той силы, что так безжалостно влекла их друг к другу.

— Ты в порядке? — Северус тревожно смотрел в растерянные зеленые глаза — таким уязвимым и хрупким вдруг показался ему этот молодой мальчик, только что показывавший чудеса страсти.

— Да... — Гарри облизал саднящие губы, взглянул на рот любовника и быстро отвел глаза. — Это было... — Слово никак не желало находиться, и наконец профессор подсказал:

— Восхитительно. Потрясающе. Затягивающе.

Поттер промолчал, понимая, что поздно и бессмысленно объяснять свою полную неопытность в этой области, и удивляясь, что оказался способен... позволил... И что этот человек, сам Северус Снейп, так желал его, буквально заставляя желать себя с равной силой... Парень впервые осознал, насколько силен может быть чувственный голод, как сильно захватывает плотская потребность. Должно быть, Снейп почувствовал неудобство и смущение Гарри, потому что прошептал, почти невесомо коснувшись губами его рта:

— Я хочу тебя. Всего. Сейчас же. И может быть — никогда не смогу отпустить после... — Голос был осипшим и шершавым, но глаза... Их взгляд был непривычно мягким, ласковым, и Гарри отважился задать вопрос, который уже давно не давал ему покоя:

— Почему? Почему я? — Удивление было столь неподдельным, что старший мужчина усмехнулся, хрипло выдохнув:

— Хм-м... Потому что... ты? — Губы Северуса скользнули по шее парня, тот откинул голову, чтобы профессору было удобнее целовать мягкую ямку у ключицы, проникновенно выдыхая в нее: — Потому что других таких нет?.. Потому что ты — единственный в моей жизни, кто... — Неразборчивое бормотание оборвалось вздохом-всхлипом и жарким поцелуем, который оставил проявившийся назавтра болезненный след: — Только ты, за всю мою проклятую жизнь — только ты...

...Брент опоздал к началу приема. Очередные переговоры с одним из оптовиков, мелкие неприятности в офисе, настойчивая и убедительная (а также довольно весомо звякающая) просьба Люциуса накануне и, как следствие ее, — еще один тяжелый разговор с собственной секретаршей. Посвященная кое в какие, неясные ей до сих пор подробности Криста в конце концов дала свое неохотное согласие сопровождать босса на прием и попробовать пообщаться с хозяином дома в более благоприятных условиях, но молодой волшебник все равно злился на того из-за обременительного поручения, невзирая на сумму "убедительности". Он не мог отказаться — ввиду обширных и ко многому обязывающих деловых связей с Малфоем и досадного отсутствия пары на вечер, но отнюдь не обрадовался лишнему напоминанию об этом прискорбном факте. А ведь еще нужно было сводить девушку в магазин готовой одежды, чтобы приобрести ей соответствующий случаю вечерний наряд...

И самое главное: предполагаемый спутник не удосужился даже известить Миллиана о своем решении, не то, что радостно принять приглашение... Любое давление явно вызвало бы только взрыв протеста и сопротивления, и молодому мужчине все эти дни оставалось только метаться между надеждой на благоприятный исход и кислыми напоминаниями самому себе:

"Это же не кто-то, а Снейп! Ты же не заблуждался по поводу его коммуникабельности, нет? Не рассчитывал, что все будет легко и гладко?.. Ты и сам не в восторге от подобных сборищ — что так настойчиво старался втолковать профессору — с чего ты взял, что он вдруг обрадуется вниманию толпы, сосредоточеному на вас двоих непосредственно?! Да, раньше он охотился за славой, готовый зубами выгрызать почести у некоторых еще незаслуживших их "знаменитостей", но теперь эта потребность должна быть удовлетворена, насколько я понимаю. Уж если о чем и говорит снисходительная усмешка Северуса, вспоминающего мои школьные годы и наше с ним противостояние, — так это о изрядной доле самоиронии... С тех пор он видел более чем достаточно внимания публики к своей персоне, должен был нахлебаться вдоволь. Заслуженная, незаслуженная — со временем популярность становится тяжким грузом... Он не придет, скорее всего..."

Даже зайдя за Кристой и смеясь с ней вместе над забавным совпадением — практической идентичностью их вечерних нарядов, со скидкой на разницу в мужском и женском стилях — молодой человек не мог полностью выбросить из головы свои печальные размышления. Вручив же по приходе свою спутницу так жаждавшему ее общества Люциусу, но оставшись в просторном вестибюле малфоевского особняка, Брент смог полностью отдаться невеселым мыслям, тщетно ища среди толпы суровое лицо своего любовника и уговаривая себя не расстраиваться по этому поводу.

Вдруг сегодняшнее отсутствие было результатом давешнего разговора? После тех слов — "только ты" — Северус держался как-то странно, парень уловил в собеседнике некоторую перемену, сдержанность, словно тот сожалел о сказанном.

"Но почему? Из-за того, что выдал слишком много, или потому, что сказал не то, что думал? Неужели.. это все же было неправдой?"

Молодой человек и так с трудом понимал, что движет его партнером (а это почему-то вдруг стало очень важно — знать и понимать мотивы поступков Северуса Снейпа), а мысль о том, что тот может быть неоткровенен с ним, была поистине страшной. Если так... то дальше лежала пропасть. Брент вздохнул: это была та самая ситуация, которой он надеялся избежать, когда отказывался в свое время от любых отношений — сплошные сложности и неуверенность буквально во всем, что связывает тебя с другим человеком.

Он продолжал бесцельно двигаться по залитому светом помещению, останавливаясь тут и там, чтобы поздороваться со знакомыми и клиентами, обмениваясь с ними приветствиями и ничего не значащими учтивостями, когда вдруг увидел впереди очень знакомую фигуру, как и всегда, облаченную в черную мантию.

... Вечер начался для Северуса неудачно, а уж продолжение и вовсе превратилось в кошмар. Он прибыл в Малфой-мэнор раньше оговоренного времени, успев пообщаться с хозяевами в неофициальной обстановке (и лишний раз подтвердить свои подозрения относительно развода старших Малфоев: Нарцисса присутствовала, выглядела как всегда роскошно и отдавала организационные распоряжения суетящимся вокруг нее эльфам-домовикам — так, будто ее жизнь и не изменилась нисколько, и она по-прежнему являлась хозяйкой этого поместья). Его радушно встретили, даже не пытаясь скрывать своего любопытства, засыпали поздравлениями на тему "выхода из своего подполья" и наставлениями о том, что сегодня можно и нужно говорить и делать, и чего категорически нельзя, "чтобы собравшееся общество не раздуло из твоего появления большей сенсации, чем оно есть на самом деле".

Снейп терпеливо выслушал бесполезные поучения, вежливо поинтересовался состоянием здоровья Нарциссы, выслушал последние новости из жизни крестника, высказал свое мнение по поводу недавно приобретенного Люциусом старинного свитка с описанием довольно специфических чар Иллюзии. Покончив наконец с данью этикету, он устроился в библиотеке с целью убить за чтением время, оставшееся до прибытия Г... того, ради которого он вообще притащился сюда, но долго там не выдержал.

Сегодня он нервничал гораздо больше, чем перед обычными свиданиями с Гарри, и виной всему был тот самый разговор. Северус зашел слишком далеко, признавшись, что парень стал для него единственным в своем роде. Правда, которую мужчина осознал, но боялся сформулировать даже для себя, вдруг сорвалась с губ, и он почувствовал себя ужасно: беззащитным и уязвимым. Для него так открыто обнаружить свои чувства было равноценно публичному признанию себя старым сентиментальным дураком.

"Словно отправился охотиться на дракона, а Огнезащитную мазь и волшебную палочку забыл дома. По недомыслию. И только подставляешься под плевки развлекающейся жаропрочной ящерицы в роли добровольной мишени, — ругал себя профессор за сентиментальность и размягченность мозгов. — Теперь у меня всегда будет это чувство незащищенности перед Поттером... Поэтому надо найти его — сейчас же, срочно! И срочно придумать что-нибудь такое, чтобы окончательно уложить мальчишку в постель — как можно скорее... Чтобы он не успел передумать. На этот раз я буду драконом, а не жертвой!"

Доведший-таки себя до состояния крайнего раздражения Северус захлопнул и решительно отбросил на диван рядом с собой тяжелую книгу о практическом использовании всевозможных составляющих, добываемых из еще живого медведя, которой пытался скрасить свое ожидание. Средневековый фолиант сердито звякнул серебряным замком, закрываясь, а затем неслышно, будто моль, полетел к своему месту в шкафу — библиотечный эльф в этом доме четко знал свои обязанности, — но Снейп уже спешил на выход, давно привыкнув к здешним порядкам и не обращая внимания на рутинный сервис...

К прибытию первых гостей мужчина уже занял стратегическую позицию в нише со статуей возле входа в одну из самых больших гостиных, где и проводилась выставка. Со своего места ему было прекрасно видно весь холл, и никто не смог бы присоединиться к мероприятию, не пройдя мимо него. Войдя в роль охотящегося дракона, слившись с темнотой ниши, служившей ему прибежищем... нет, пещерой, Северус незаметно для всех вел наблюдение, чтобы не пропустить появления своего сокровища. Прошло довольно много времени, прежде чем он наконец увидел, как тот вошел в распахнутые двери... под руку со здоровенной блондинкой, которую показывал Снейпу в Думосборе.

Нисколько не смущаясь тем, что спутница с ее высокой прической возвышается над ним на добрых два фута, молодой человек со всей галантностью вел ее, поддерживая под локоток, что-то непринужденно объясняя и указывая на ожидающих их хозяев. Северус с веселым недоверием проследил, как ринулся к парочке Люциус, как ловко, одной фразой, разъединил их и уволок девицу знакомиться с Нарциссой. Краем глаза профессор еще видел радушную до совершенной неправдоподобности встречу, оказанную гостье нынешней хозяйкой приема, а сам уже шел навстречу Га... Ох, нет. Сегодня это совершенно определенно был Брент Хэмиш, и желательно было бы держать этот факт в голове, не упуская ни на секунду...

Его молодой любовник был сказочно хорош сегодня в вечерней мантии светло-зеленого шелка, мягко струящегося, обрисовывая линии стройного тела. Мальчик, похоже, чувствовал себя несчастным: он как-то особенно гордо держал голову — или так казалось из-за официального костюма?.. — зло посверкивая яркими глазами и не позволяя никому приблизиться к себе больше, чем это было необходимо для церемонного раскланивания. Северус четко определил момент, когда парень зафиксировал его присутствие — зеленые глаза радостно заблестели, а сияющая улыбка была предназначена лишь профессору... к которому он и поспешил, привлекая взгляды окружающих.

"Пусть смотрят, — решил Северус. Это моя награда, и она стоит того, чтобы терпеть внимание присутствующих!"

Они встретились посреди холла, и Брент не задумываясь потянулся, чтобы поцеловать любовника: невинно, куда-то возле подбородка, но все же сразу расставляя необходимые акценты. Северус не имел ничего против такой определенности, и в свою очередь коснулся губами виска молодого мужчины. Гости вокруг ахали, приглушенно вскрикивали и настойчиво расспрашивали о природе их связи. Профессор же совершенно не собирался удовлетворять любопытство людей, в большинстве своем ему даже незнакомых, а потому лишь молча стоял рядом с Брентом, восхищаясь светскими талантами того. Со светлой улыбкой отвечая на вопросы, парень умудрился не сообщить собеседникам ровным счетом ничего — и при этом почти незаметно переместиться в гостиную, где должно было проходить сегодняшнее мероприятие (до которого, впрочем, почти никому уже не было дела).

Пару окружили со всех сторон — в основном, женщины. Молодые и старые, веселые и язвительные, искренние и не очень — все они, казалось, были живейшим образом заинтересованы в свеженьком скандале, и Северус преклонялся перед умением Миллиана без видимого раздражения справляться с проявлениями человеческого любопытства и любыми, даже самыми склочными собеседниками. Он находил верный тон и слова для каждого: кому-то предназначались милая улыбка, благожелательный взгляд и ровный голос, кому-то — высокомерно поднятая бровь и арктический холод во взоре. Попадались совершенно одиозные личности. Одну такую даму вовремя подоспевшему Драко пришлось чуть ли не физически нейтрализовать, когда та начала говорить гадости, а Северус уже набрал воздуха в грудь, чтобы дать ей достойный отпор. Когда вздорная леди и хозяйский наследник благополучно скрылись в толпе, и наступила долгожданная передышка, ухмыляющийся Брент взглянул на любовника:

— Не смотри таким Букой. Это не одна из твоих студенток, и ты все равно не сможешь снять с нее баллы и заставить потрошить лягушек! Хотя это пошло бы ей на пользу, я думаю...

Северус вернул лицу нейтральное выражение и пробурчал, обвивая рукой талию парня и уводя его в уголок потише:

— Скажи спасибо, что я ограничился мрачным взглядом. Убить был готов эту ворону! Не представляю, как ты это выносишь — многие дамы ведут себя, будто являются твоим распроданным гаремом. Причем с распродажи и задешево. — Брент ободряюще улыбнулся и на секунду прижался к нему:

— Для меня весь этот зоопарк привычен — просто одна из сторон работы. Относись ко всему спокойнее, и они отвяжутся. В конце концов, ты действительно отнял у них последние шансы, разве нет? С их точки зрения, ты и так выиграл приз, можешь позволить себе быть снисходительным... к поверженному противнику.

Северус укорил себя за несообразительность, вспомнив, насколько острая борьба идет между женщинами за мужчину, считающегося завидным женихом. Многие даже не старались спрятать недобрые чувства и откровенную зависть, вслух сетуя на то, что затворник-профессор увел у них парня, которого любая из них была бы счастлива назвать своим. И не одни только дамы мерили его тяжелыми взглядами: некоторые представители сильного пола также выглядели так, словно наелись живых мышей. Например, тот же Драко. Младший Малфой почему-то совершенно не казался радующимся тому факту, что крестный наконец наладил свою личную жизнь — лишь светские обязанности и нежелание представить свои интимные дела на рассмотрение публики удерживали молодого аристократа от скрипения зубами на весь немаленький зал...

Но приглашенный оркестр был на высоте, играя различные легкие мелодии, представленные к рассмотрению картины были довольно неплохи, напитки и угощение предоставлялись гостям бесперебойно, и спустя некоторое время на пару, так разнообразившую нынче обществу вечерний досуг, перестали обращать столь явное внимание. Вздохнувшие свободнее мужчины смогли влиться в толпу, чтобы уделить внимание причине вечера — непосредственно выставке. Снейп почти беспрепятственно вел своего партнера по огромному залу, вежливо останавливаясь у каждого из выставленных полотен, с удивлением чувствуя, как постепенно уходит напряжение, и в душе воцаряется мир. Просто потому, что он смотрит на Брента, придерживает его своей рукой, ладонь молодого человека лежит на его плече, а их бедра иногда соприкасаются, и тогда Северус отчетливо и остро чувствует присутствие рядом человека, который... Словно угадав его мысли, Миллиан бросил на спутника смеющийся взгляд, состроил глазки, преувеличенно кокетливо помахав ресницами, а потом снова принял приветливо-неприступный вид: снующие вокруг люди по-прежнему жаждали подробностей — и желательно погорячее...

Несомненно, любой разговор в такой толпе мог затрагивать лишь самые общие темы, но все же доставлял определенное интеллектуальное удовольствие, даже не будучи замутнен какими-либо чувственными оттенками. Например, оба весьма скептически относились к натюрмортам, сойдясь на мысли, что художник должен обладать поистине примечательным вкусом и чувством меры, чтобы создать в этой области нечто достойное внимания. Медленно перемещаясь в заполнившем помещение людском водовороте, Северус выяснил, что его спутник в той же степени, что и он сам, любит разнообразные пейзажи, но категорически отказывается понять: почему на такой картине в принципе не должно быть людей?

Спор становился оживленнее с каждой минутой, и вскоре профессор уже изнывал от желания пустить бурную энергию своего собеседника в более продуктивное русло. Мужчину так и подмывало схватить Брента в охапку и утащить в какой-нибудь уголок потемнее, глядя как тот недоуменно качает головой, переводя взгляд с одной картины на другую, хлопает глазами и смахивает со лба постоянно спадающую челку:

— Я не могу поверить! Неужели ты и в самом деле предпочитаешь такие... безжизненные, безлюдные полотна?.. — Обернувшись за подтверждением к Северусу, парень внезапно поперхнулся словами, обнаружив, что за ним все это время велось самое пристальное наблюдение. Удовлетворенный произведенным эффектом Снейп остановил подчеркнуто хищный взгляд на губах любовника:

— Обычно люди мало меня интересуют, тем более — нарисованные... — Голос его звучал приглушенно, интонация изменилась, и Брент смущенно опустил ресницы, заодно стремительно осматривая ближайшие подходы к ним на предмет любопытных. Никто не подкрадывался к парочке с целью подслушать их воркованье, а Северус опять настойчиво поймал взгляд парня, хрипло мурлыкая: — Но есть одна картина, которую я не отказался бы увидеть снова... пережить снова.

Молодой мужчина не отвел глаз, хотя румянец залил его щеки. Он прекрасно понимал, о чем говорит профессор, память услужливо нарисовала двойной портрет: переплетенные в страстном объятии тела на огромной постели в темной комнате...

— Ты не должен так говорить, — пробормотал парень, тихонько переводя дыхание.

— Почему?

— Потому что кругом люди. Потому что я должен работать и не могу сосредоточиться, когда ты это делаешь... И не смей спрашивать меня: что именно! — Бровь Снейпа насмешливо приподнялась, на что Брент возмущенно фыркнул, отвернулся и перешел к следующему экспонату выставки. Старший мужчина, посмеиваясь, отправился вслед за Миллианом (тем более, что тот выбрал исключительно удачное направление для своей эвакуации — боковой вход с его глубокой дверной нишей и плотной портьерой как нельзя лучше отвечал планам коварного соблазнителя). Подойдя к своему неопытному любовнику почти вплотную, Северус чуть склонился к его уху:

— Когда я говорил, что мы не станем намеренно эпатировать светское общество, я не имел в виду, что нам придется вообще прекратить всякое общение на тему, интересующую нас обоих гораздо сильнее, нежели вся живопись мира, вместе взятая. — Он шептал слова рядом с виском Брента, чувствуя, как губы касаются мягких легких волос. — Или, может быть, эта заинтересованность исходит от одного меня? Нет? Я почему-то так и подумал... В свете того, что вся эта свора тупиц временно оставила нас в покое, было бы значительно полезнее обсудить наше взаимное влечение.

— Прямо сейчас? — задушенно просипел Миллиан.

— Угу, — вперив изучающе-задумчивый взгляд в картину перед ними, Северус сделал вид, будто только так и привык наслаждаться искусством: положив руки на талию стоящего впереди него парня, а щекой прислонившись к его макушке и нашептывая на ушко... может быть, свое мнение относительно умения художника играть с оттенками и перспективами?

По крайней мере, так все это действо выглядело со стороны — вполне невинным разговором двух людей, которые совершенно точно не стали бы так церемониться наедине, но, из уважения к присутствующим сдерживались от более бурных проявлений своего... чем бы оно ни являлось. Общество было довольно: ему показали шоу, намекнули на скандал и выказали достаточное уважение — чего еще ожидать от новой пары? Жаркого разрыва? Не-е-ет, еще рано, первоначальный шок и неверие прошли, позволив оценить перспективы. Спонтанно возникшая забава обещала быть слишком интересной — сдержанной и вместе с тем интеллектуально-изысканной, обещавшей многие и многие часы обсуждений, споров, намеков и догадок (вплоть до подробных сценариев) о дальнейшем развитии событий. В предвкушении развлечений светское общество уже весьма благосклонно взирало на далекую от ординарности пару, подмечая мелкие детали, накапливая впечатления впрок.

"Знаменитый Мастер Зелий — таинственно-загадочный и героически-гениальный анахорет, носящий свою противоречивую репутацию и интригующий налет порока с той же надменной гордостью, что и кромешно черную мантию... И рядом с ним воплощением Света, печальным ангелом — известный дизайнер, молодой и красивый, всегда дистанцированный и сдержанный, но (несмотря на всегдашнюю прохладцу и отстраненность) искренне обожаемый всеми, кто когда-либо заказывал у него работу... Вот более высокий старший мужчина, покровительственно придерживая, отгораживает своего молодого друга от их любопытных взглядов. Да так оснlt;/pовательно, что кроме макушки и краешка зарумянившейся щеки и не видно ничего... Вот, почти уткнувшись своим знаменитым носом в пушистые светлые пряди спутника, что-то говорит ему, отчего тот оборачивается и недоверчиво смотрит на профессора. Очень, просто очень интересно... Десятки глаз устремлены на беседующих мужчин, а тем и дела нет до навязчивого внимания окружающих, оба слишком давно привыкли к нескромным взглядам... Жаль, что ничего не слышно!.."

...А Северус тем временем продолжал целенаправленно продвигать в жизнь свой план:

— Наше взаимное влечение не слабеет, не правда ли? — мурлыкал он рядом с виском Брента. — Мне кажется, что сейчас я хочу тебя даже сильнее, чем прежде, и это чувство не собирается исчезать, м-м? В связи с чем я хотел бы заключить с тобой договор.

— Договор? — Молодой человек с трудом соображал, завороженный низким голосом Северуса, его близостью и горячим дыханием, ощущая, что губы мужчины улыбаются, легко касаясь его кожи — виска, щеки, подбородка...

— Да. Основывающийся на простых и справедливых правилах: если это наше влечение начнет ослабевать — я отпущу тебя. Но пока этого не случилось — ты принадлежишь мне.

— Прошу прощения?! — Обернувшись, парень уставился на Снейпа, вытаращив глаза и отказываясь верить в услышанное.

— Ты. Принадлежишь. Мне. Ты — мой, — с видимым удовольствием отчеканил Северус. — Что бы ты себе не выдумал, все уже случилось. Ты предложил мне себя, и я принял и оценил твой дар. Теперь ты мой. Если кто-то из нас устанет от другого, то он придет и честно предупредит о грядущем уходе. Пока же нам хорошо вместе — мы остаемся вместе.

Брент и не понял, каким образом они очутились в глубокой нише неприметной боковой двери, а любовник уже толкнул его глубже, задернул тяжелую портьеру. Один шаг — и он оказался совсем близко, так, что Миллиан ощущал его запах, его дыхание на своем лице. И тотчас где-то внутри возник знакомый островок жара, грозящий в любую секунду вспыхнуть в полную силу. Желание, примитивная чувственность, сопротивляться которой невыносимо трудно... Добравшись наконец до растерявшегося парня, Северус медлил с поцелуем, лишь согревал своим дыханием приоткрывшиеся навстречу губы, нежно касался их — так нежно, что они начинали гореть от ожидания...

— Ты уже ведешь себя, как собственник, словно я безоговорочно принадлежу тебе... — Но сбившееся дыхание отказывалось изобразить хоть какую-нибудь твердость в голосе, и Снейп воспользовался неуверенностью возражения, нагло заявив:

— Так и есть. Ты согласен?

Шумно вздохнувший Миллиан не собирался бороться — ни с самим собой, ни с внезапным предложением профессора: "То, что он предлагает, — немного странно, но не лишено логики и введет в наши отношения хоть какие-то рамки, какую-то определенность..." Младший мужчина кивнул, а его "да" Северус перехватил своим поцелуем. Сладким, но коротким — всего через несколько секунд профессор был вынужден с сожалением, скрепя сердце, оторваться от томно облизывающего губы Брента. Вздыхая и довольно ощутимо проводя большим пальцем по влажному рту парня, неожиданно мягко улыбаясь, Северус вывел молодого человека из подарившего им нечаянное уединение закутка, сказав: "Я просто хотел знать наверняка"...

Они прошли это испытание до конца, включая неизбежный разговор с хозяевами по завершении вечера. Всеобщее внимание по-прежнему было приковано к ним, хоть и перестало быть таким навязчивым, как вначале. Просто все гости украдкой, вполглаза, отслеживали их перемещения по залу, надеясь на еще какую-то пищу для сплетен. Уйти незаметно не получилось бы в любом случае, а если учесть, что спутница Миллиана безнадежно затерялась где-то в лабиринтах малфоевского особняка, то и вовсе становилось бессмысленным. Нежно опекаемая сначала Нарциссой, затем — Драко, девушка была занята весь вечер, а после и сам хозяин исчез куда-то и не появлялся около получаса. (Без сомнения, Люциуса полностью устраивало, что без Кристы "звезды" этого вечера никуда не денутся, поэтому он самым бессовестным образом отстранился от проходящего в его доме приема и развлекался самостоятельно. При этом эльфы сообщали всем интересующимся, что мистер Малфой "занят с очень особенной гостьей и обещал уничтожить любого, кто посмеет ему помешать".)

Было уже очень поздно (или очень рано?), когда гостей выпроводили, и благородное семейство Малфой с тремя из посетителей, наиболее приближенными к понятию "семья", уселось в малом семейном салоне. Женщины устроились на небольшой софе возле камина и выглядели вполне приятельски, болтая о своем собственном "вечном", то есть моде, прическах... и разумеется — неблагодарности сильного пола, для которого они, бедняжки, так стараются. Северус с Брентом заняли вместе диван неподалеку от дам (со стороны Северуса это было обдуманное стратегическое решение, позволяющее рассчитывать на защиту и поддержку в случае необходимости), отец и сын Малфои опустились в глубокие кресла напротив, мгновенно приняв идентичные позы — элегантно положив ногу на ногу и расслабив руки на подлокотниках.

— Ну? Кто начнет? — решил первым отбросить дипломатию Люциус, при этом его интонация просто истекала сарказмом: — Впрочем, я уже начал. Что за представление вы устроили сегодня?

— Прости, о чем ты говоришь, Люц? — Вежливое непонимание Северуса граничило с издевкой, не прошедшей мимо внимания Малфоя-старшего, но намечающуюся ссору старых друзей в зародыше пресекла беседа главных действующих лиц этого спектакля...

— Брент... — Боль в дрогнувшем голосе Драко заставила всех открывших уже рты, чтобы высказаться, замолчать. Зеленоглазый парень слегка поморщился: для него чувства наследника рода Малфой не являлись каким-то секретом, но поддерживать их далее было бы жестоко. — Брент, я считал, что между нами существует взаимопонимание?.. — Миллиан недоуменно приподнял брови:

— Ну да, конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Я думал, что мы будем вместе, когда ты решишься... И я не давил на тебя, боялся напугать или обидеть. Только ждал... надеялся...

"Ну-ну. Зато пока ждал — перетрахал в своем окружении все, что движется... и не движется. Что ж, жаль, Драко, но я уже сделал свой выбор и теперь собираюсь раз и навсегда пресечь твои чаяния. Да и не настолько ты переживаешь, как пытаешься показать...", — саркастически подумал Брент, но вслух сказал, конечно, другое:

— Ну, извини, я ведь не окклюмент, чтобы знать, что творится у тебя в голове, — что заставило Снейпа, молча наблюдающего происходящее и знающего истинную его подоплеку, тихо хрюкнуть.

Истерика в репликах Малфоя-младшего набирала обороты, неподдельное горе первых минут уходило, сменяясь нарастающим осознанием того, что на этот раз красивый, богатый и сексапильный блондин желаемого не получит. (И с той же скоростью таяло сочувствие к нему Миллиана, вытесняемое резонным раздражением на набалованного паршивца.)

— Неправда, ты знал о моих чувствах!

Припомнив когда-то давно изучаемую медицину и ее принцип "заживление ран не происходит без иссечения нежизнеспособных тканей", Брент нанес жестокий, но необходимый удар с поистине хирургической точностью:

— Не припомню, чтобы я что-либо обещал тебе, Драко.

— Но почему... мой крестный?! Как вы вообще встретиться-то смогли?!

— Извини? — Нарочитое недоумение Брента вынудило скандалиста слегка покраснеть. — Я почему-то всегда предполагал, что такие вещи считаются достаточно интимными?

— Но я думал, что...

— И, что право выбора все же остается за мной?

— Да, конечно, но...

— Тогда что за претензии ты сейчас пытаешься мне предъявить?! ...Нет-нет, Люциус, извини, но этот разговор — только для нас. Я высоко ценю то, что в подобной ситуации ты понял намеки гораздо раньше, чем это сделал твой сын, но сейчас просто дай нам разобраться, хорошо?

— Папа! — Драко попытался упасть в обморок от шока, но был остановлен красноречивым движением Северуса, потянувшегося за волшебной палочкой. В компании взрослых волшебников, где каждый может в любой момент вернуть тебя в сознание при помощи Ennervate, картинные обмороки теряют свою прелесть, поэтому младший Малфой снова ровно сел в кресле.

— Оставь папу в покое, Драко. Я же сказал: разговор — только между мной и тобой. Продолжим?.. Прекрасно. Давным-давно ты сделал мне несколько достаточно прозрачных намеков, обозначив свое предложение. Так? Так... После этого ты, надо отдать тебе должное, действительно отошел в сторону и ждал моего решения, ведя себя исключительно по-приятельски, не оказывая давления и никак не форсируя обстоятельства. Я был тебе очень благодарен за это и, поверь, очень тщательно обдумал возможность наших отношений. На самом деле, очень тщательно и скрупулезно. Но по размышлении, я решил отказаться от подобной связи и до сегодняшнего дня считал, что сумел донести до тебя свое мнение по этому поводу! Я думал, что мы остались в дружеских отношениях, не продвигаясь к более близким... А ты имел с тех пор миллион романов различной сложности и продолжительности, время от времени даже делился со мной подробностями и не казался сколько-нибудь огорченным оттого, что что-то там не сбылось между нами...

— Да, — неожиданно раздалось из-за его спины мягкое контральто Кристы. — Так и было, я могу подтвердить.

— Но я пытался заставить тебя ревновать! — уже понимая, что последняя надежда отошла в небытие, выкрикнул Драко, заставив отца с крестным скривиться от такой невыдержанности. Но вместо Миллиана ему опять ответила преданная секретарша:

— Значит, слишком плохо пытался. И кто тебе виноват, что ты пустил все на самотек и поленился что-нибудь предпринять?

— Я не знал... не умел... Для меня это было первое серьезное чувство... — Трагизм в голосе молодого Малфоя имел бы больший успех у аудитории, если бы они его хуже знали. А поскольку воображаемое зеркало, перед которым Драко примерял на себя роль безответно влюбленного, было практически видимо для окружающих, то Криста выразила общее мнение, когда твердо заявила, словно отрезала:

— Значит, в следующий раз книги почитаешь! — И обеими ладонями обхватив изящную ручку хозяйки, извинилась: — Сожалею, Нарцисса, но твой сын уже давно должен был понять кое-что о жизни... Я прошу прощения, — снова обратилась она к мужчинам, — но не мог бы кто-то из вас доставить меня домой, пожалуйста? Я очень устала, а здесь, по-моему, выяснено уже все, что только возможно.

— Да, конечно, — с готовностью вскочил с дивана Брент, протягивая ей свою руку. — Я должен был сам сообразить! Пойдем, дорогая, мы с Северусом вернем тебя домой! — Хорошо понимающий и более тонкие намеки профессор неторопливым движением поднялся на ноги и предложил истомившейся даме свою руку тоже.

Уже в дверях бросив взгляд назад, Снейп цинично отметил, что оставленное ими благородное семейство гармонично представляет собой картину, сходную не то с театральной постановкой, не то со старинными батальными сценами. Был тут и "смертельно раненный в самое сердце боец" — Драко, живописно откинувший голову и разметавший свои белые пряди по подголовнику кресла, прикрыв глаза рукой. Была и "страдающая мать" — Нарцисса, прижимающая к сердцу другую его руку, патетически спрашивая: что она может для него сделать, чтобы облегчить невыносимые страдания. А еще там был Люциус, который подобно "героическому полководцу" возвышался над всем этим элегантным бедламом, осененный какими-то своими мыслями и планами на будущее. Глобальной важности, без сомнения.

Усталый шепот Брента "Пойдем уже из этого Барби-Хауса" выдернул Северуса из раздумий, и он без дальнейших задержек последовал за своими молодыми спутниками...

Гравийная дорожка шуршала под ногами, когда трое припозднившихся гостей шли по ней к аппарационной границе поместья, обозначенной декоративным кованым забором, завитки и изгибы которого отблескивали позолотой в свете луны.

— Барби-Хаус? — переспросил Северус, как только они отошли чуть подальше от дома.

Идущая между двумя мужчинами девушка громко засмеялась, заставив лягушек в пруду неподалеку возмущенно разораться на нахалку, посмевшую сбить с ритма их брачное пение, а Брент пояснил, фыркнув:

— Есть у маглов — извини, Криста, — такая забава. Предположительно для маленьких девочек, а на самом деле — захватывающая тысячи взрослых. Просто когда-то придумали такую куклу Барби, похожую... Ну, представь себе, что Нарциссу вдруг подвергли Petrificus Totalus, а потом уменьшили раз в десять, и ты получишь представление. Эта игрушка стала популярной, и производители начали развивать свою идею, создав для куклы целую жизнь: костюмы, аксессуары, даже мужа с детьми... Так вот, в число имеющихся в продаже принадлежностей также входит и некий Дом для Барби. Девочки разыгрывают целые представления, играя...

— И что они в этом находят? — недоумевал Северус. Криста, снова засмеявшись, сказала:

— Бог знает, но всем это безумно нравится. У меня тоже остались мои игрушки — дома, на чердаке. Но Брент прав: сегодняшний спектакль очень напоминает те детские игры. А если учесть, что мне до сих пор трудно поверить, что происходящее мне не приснилось...

— Не приснилось, — с кислым видом подтвердил ее босс. — Хотелось бы мне, чтобы часть моей жизни оказалась лишь дурным сном... А вот — приходится жить с тем, что есть.

Они добрались до обрамленного кованым кружевом выхода в зону аппарации, и Брент участливо спросил Кристу:

— Хочешь, чтобы мы доставили тебя прямо домой, или предпочтешь остаться у меня? В гостевой спальне?

— Нет, — отрицательно качнула головой девушка. — Мне уже гостеприимные хозяева любезно предлагали не утруждать себя дорогой и остаться отдыхать у них. Но если эта аппарация — правильно? — занимает секунды и не доставляет тебе особых усилий, как я поняла, то я бы хотела провести ночь в своей собственной постели... А не нарушать твою личную жизнь. — Она хитро посмотрела на Снейпа, и мужчина позволил себе приподнять уголок губ в усмешке, одобрительно глядя на одну из немногих действительно умных блондинок, встречавшихся ему на жизненном пути.

"Кажется, эта девочка сможет стать по-настоящему достойным соперником для Люца. Уж не знаю, каковы его планы относительно нее, обычный карт-бланш или (судя по тому, что я сегодня видел, вполне возможная вещь!) даже женитьба, движет ли им настоящая любовь или какие-то политические интриги... Нельзя не признать, что женитьба на магле перечеркнула бы все его предыдущие промахи. А может быть, я ошибаюсь, и старый друг в самом деле полюбил впервые в жизни? Ведь Нарцисса стала для него другом и матерью сына, завоевав, пожалуй, своего рода любовь: любовь-привязанность, любовь-уважение, искреннее теплое отношение. Все это так. Но жена-аристократка не заставила сердце лорда Малфоя биться хоть сколько-нибудь чаще... Что ж, пусть эта шведка наконец заставит нашего мистера Ледяное Совершенство слегка подтаять!" Северус хмыкнул, что смущенный Брент явно принял на свой счет, потому что тут же возмутился:

— Не знаю, что смешного?! Что ты — моя личная жизнь или... — Но мужчина ласково прикрыл ему рот ладонью, решив, что их отношения и кое-какие тайны не должны стать достоянием кого-либо еще:

— Тихо-тихо, Брент, это не о тебе. Давай все же отправь мисс...

— Лэннассон, — вставила невозмутимая, как шкаф, Криста, нисколько не волнуясь о том, что ее не представили, как полагается.

— Да, спасибо. Так вот — доставь, как я уже сказал, мисс Лэннассон туда, куда она просила, а я аппарирую прямиком к тебе. Мы поговорим, когда ты вернешься.

— Ну, что ж, поговорим, — неожиданно сговорчиво кивнул парень и, не откладывая в долгий ящик, обхватил за талию с интересом наблюдающую за ходом разговора девушку. Они исчезли с положенным хлопком, а оставшийся в одиночестве Северус пожал плечами, вызвал в памяти дом Поттера ("Какое облегчение снова вернуться к нормальным именам! Лишь бы встретить там Гарри, а не Брента... Есть свои прелести и в этой личности, но я все же предпочитаю Поттера Миллиану!..") и покинул пределы Малфой-Мэнор.

Очутившись в уже знакомой ему по более раннему визиту библиотеке, Северус только решил перейти в гостиную, как столкнулся в коридоре... с самим хозяином, вихрем вылетевшим из какой-то комнаты, крича:

— Не сейчас, Нелли! Ты свободна, мне ничего не нужно, и вообще — у меня гость!.. Ой! — столкнулся он с вышеназванным гостем, а пожилая эльфка кивком поприветствовала профессора Снейпа, встретившись с ним взглядом, и скрылась в мастерской, беззвучно прикрыв за собой дверь. — Ты уже здесь! — обрадовался Гарри, пользуясь удачностью столкновения и обхватывая Северуса руками. — Слава Мерлину, со светскими обязанностями покончено на приличный срок, и мы можем заняться своими делами!

Что он подразумевал под "делами", выяснилось незамедлительно: молодой человек прижался к любовнику, обнимая его крепче, и молниеносно завладел губами Северуса, не допускающим двойного толкования способом давая понять о своих планах на продолжение ночи.

От парня пахло чем-то, что ассоциировалось у Северуса со скоростью — ветром и неистовством, дождем и неукротимым полетом без правил, ограничений и запретов. Призыву его поцелуя невозможно было сопротивляться; прильнув к мужчине, Гарри уводил того все дальше и дальше в зачарованный мир поцелуя, а его руки осторожно гладили, изучая и исследуя торс Снейпа. Первоначальная робость и опаска сменились страстной откровенностью: ответное желание было очевидно. Северус хотел его так же сильно, и, будучи вдруг осознанным, это желание безжалостно, каменным молотом в стоун весом ударило профессора, вернув даже способность соображать. Он отодвинулся, намереваясь облокотиться о ближайшую дверь и попробовать немного отдышаться.

Но дверь мягко поддалась, и знакомая белая спальня приветливо встретила их приглушенным светом и разобранной постелью — сделав несколько шатких, неустойчивых шагов, они приземлились прямиком на нее, утонув в ворохе душистых простыней, заключенные в них, словно в легкий, шуршащий кокон. "Свой собственный мир, частная шелковая реальность", — снова подумалось Северусу.

Он застонал, но жадный поцелуй поглотил все звуки. Мужчина всем телом ощущал Гарри под собой, сжимая в объятиях, когда почувствовал, что легкие, нежные руки, обнимающие его спину, проникают под сюртук, вытягивают рубашку из брюк, растерянно дергая за пояс. Северус поднял голову, прервав поцелуй:

— Ты слишком нетерпелив. — Но проникшие внутрь его брюк пальцы нежно ласкали, поглаживали его крестец, вынуждая замолчать, чтобы не стонать в голос.

— А ты хочешь меня прямо сейчас, — потрясенно прошептал Гарри — с таким изумлением, будто в первый раз услышал о существовании в природе подобного феномена. Снейп усмехнулся:

— Да, но мы можем остановиться, если ты не уверен. — Секундное колебание, а потом он почувствовал, как тело Гарри расслабилось, чуть шевельнувшись под ним, устраиваясь поудобнее. Мягкий звук обозначил падение на ковер сброшенных вечерних туфель парня, и Северус последовал его примеру.

— Ну, вот еще, "не уверен, остановиться"! Мне и тут хорошо. — Движения, тон, слова Поттера не оставляли сомнений в его намерениях: — Я, вообще-то, хотел еще в среду, но некто — не будем показывать пальцем, да? — заявил, что он, видите ли, слишком занят! Зато теперь не отвертишься! Уроков у тебя завтра с утра нет, я проверил... Северус? — Мужчина открыл глаза, удивившись: когда он успел зажмуриться? — Покажи мне! Я в самом деле хочу этого...

Северус снова прикрыл глаза и коснулся лбом лба парня, стараясь собраться с силами и сбросить чувственный дурман, но все его ощущения и желания свирепо сопротивлялись возвращению здравого смысла на законные позиции. Руки Гарри, скользящие вверх по его груди, распластывая пальцы по тонкому полотну сорочки, лишь усугубляли трудность этой борьбы.

"Сколько мужчин касалось меня вот так? Десятки. Не сотни, конечно, как у того же Люциуса, например, но десятки — наверняка. А сколько из них могли всего одним прикосновением вызывать эту ноющую боль, головокружение и неутолимую потребность? Ни один, кроме него..."

— Не надо, не трогай... — выдохнул мужчина, пытаясь отстраниться.

— Надо, — просто ответил Гарри и больше не обронил ни единого слова, но Северус чувствовал себя так, словно парень приковал его к себе либо наложил чары Вечного Приклеивания, а не воспользовался природным обаянием... И хотя Мастер Зелий сознавал опасность дальнейшего отсутствия контроля над ситуацией, но все же не смог воспротивиться, когда Поттер приподнял голову и нашел губами его губы. Он преднамеренно соблазнял Северуса своими нежными ласками и мягкими касаниями губ, и у того не было никаких шансов устоять перед этим соблазном. Как бы он ни старался...

А Гарри упивался поцелуями, тяжестью, придавившей его к кровати, явной капитуляцией любовника. Он чувствовал себя котом перед большой миской сливок и собирался отведать их в следующую же секунду. Тело Северуса было таким напряженным, таким горячим и твердым, буквально крича о потребности в разрядке. Губы мужчины оторвались ото рта парня, провели по щеке, приласкали ухо и скользнули ниже, коснувшись шеи, ключицы...

Испугавшись, что сейчас любовник снова прекратит их великолепный досуг, молодой человек закинул руки Снейпу на плечи, сцепил на шее и, яростно притянув к себе, запечатал его губы своими. Он намеренно дал себе волю: пусть то самое, их пламя вздымается до небес! Это единственный способ справиться с осторожностью Северуса! В данный момент было совсем не время разбираться в своих чувствах, обдумывать причины и следствия происходившего между ними, привлекая рациональные выкладки и логические построения. Инстинкты, чистые и нерассуждающие, вели сейчас Гарри, настоятельно требуя довериться и подчиниться им...

И в какой-то миг Северус просто утонул в его страсти — молодой волшебник знал это... почувствовал момент, когда пламенный водоворот утянул мужчину на самую глубину. Момент, когда его сопротивление было снесено жаркой потребностью — слишком сильной, чтобы выдержать ее напор без последствий. И парень заботливо раздувал огонь, подливая масла: их губы слились, языки вступили в сладостный поединок, сплетаясь и расплетаясь, как пара змей в брачном периоде, и более не было необходимости удерживать Северуса. Отпустив руки, Гарри мгновенно забыл, что делать дальше, потому что большие ладони любовника, накрыв, сжали его ягодицы, и он мог только выгибаться, постанывая и отдаваясь на волю невероятных ощущений, в которые не смог бы поверить еще месяц назад...

Путаясь в складках, они общими усилиями расстегнули неволшебные пиджак и рубашку Гарри. Одно движение пальцев Северуса, быстро произнесенное заклинание — и полы его сюртука и жилета с рубашкой разошлись, руки Поттера немедленно скользнули внутрь, легли на грудь любовника, заставив охнуть, и мягким толчком опрокинули его навзничь. Теперь уже сам умостившись сверху, Гарри сомкнул пальцы на сосках мужчины, закрывая ему рот губами, решив не давать тому шанса высказать протест, — и как раз вовремя, чтобы поймать все-таки вырвавшийся крик. Охваченный жаром парень изо всех сил прижимался к любовнику, стремясь доставлять ему наслаждение снова и снова. Конечно, опыт Гарри был довольно ограничен, но хотя бы теоретическое представление о вещах, происходящих между двумя мужчинами, у него имелось: Снейп гораздо больше него поднаторел в любовных схватках, но никогда прежде у мужчины не было чувства, что он попал в самый центр урагана.

Ибо это была настоящая буря — страсти, эмоций, ощущений слишком острых, чтобы выразить их словами... Буря, подхватившая потерявшего всякое представление о времени и пространстве Северуса, кружа и швыряя, словно случайную щепку, буря, носившая гордое имя Страсть Гарри Поттера... Время от времени "выныривая на поверхность", Мастер Зелий лишь мимолетно удивлялся: "Кому пришло в голову давать ураганам женские имена?! А-а, они, наверное, просто не знали, что на свете существует нечто более мощное и разрушительное, чем любой шторм... или не додумались до гомосексуальности ураганов?.. Боже, о чем я думаю..." Парень извивался на нем — дерзко, бесстыдно, зная, что возбуждает мужчину, доводя до безумия. Он делал все, что мог придумать, все, чтобы воспламенить партнера, и не желал мириться с чем-то меньшим, чем полная и окончательная капитуляция: Северус Снейп должен был безоговорочно отдаться их страсти, и точка.

С трудом оторвав голову от подушки, старший мужчина мутными глазами посмотрел вниз, утопив пальцы в мягких волосах своего молодого любовника, дрожа под обжигающими прикосновениями языка на груди. Когда же Гарри с силой втянул губами сосок Северуса, тому пришлось прижать к губам костяшки пальцев, чтобы погасить крики. Молодой человек тяжело дышал, раскрасневшийся и сгорающий в томительном напряжении, когда наконец скользнул вниз и встал на колени между ног мужчины, приговаривая нечто успокаивающее. Не обращая внимания на невнятные протесты того, принялся расстегивать брюки профессора, при этом стараясь не задеть вздыбленную плоть под туго натянутой тканью.

Гарри отчаянно боялся не успеть: стоит ему зазеваться и выпустить на секунду нити контроля над ситуацией, и Снейп мгновенно перехватит их, расстроив все планы... Чуть сдвинувшись в сторону, парень быстро стащил с любовника брюки, не глядя отбросил их, и опять склонился над ним, лукаво улыбаясь и твердо удерживая на месте дернувшегося было Северуса.

Северус по глазам понял его намерения, попытавшись отстраниться, сказать "нет", но слова застряли во внезапно пересохшем горле. Улыбка Гарри стала еще шире, ресницы опустились, он подался вперед, и мимолетное прикосновение его шелковистых волос на напряженном члене чуть не свело старшего волшебника с ума. У него перехватило дыхание, а голова Поттера медленно наклонялась, наклонялась... Мужчина ощутил горячее дыхание как раскаленное клеймо на самой чувствительной части тела, а потом губы парня коснулись багровой головки, дразняще задержались, раздвинулись, и он принял Северуса в горячее убежище своего рта.

Глаза Снейпа закрылись, спина словно окаменела, когда Гарри начал его ласкать. Он судорожно вцепился в волосы парня, а потом, немного отдышавшись, смог всецело погрузиться в ощущения, что дарил ему энтузиазм молодого партнера, все глубже вбиравшего его в свой рот — сколько получилось, — обхватив пальцами оставшееся снаружи и поглаживая так, как понравилось бы ему самому... Чресла Северуса взорвались жаром, под опущенными веками плавали красные и зеленые круги, он услышал стон и не догадался, что это был его собственный...

Этот стон привел в восторг Гарри. Он мечтал об этом уже довольно давно, ведь хотя профессор и позволял ему ласкать себя в ответ, но делал это неохотно и быстро отстранялся, опасаясь утратить контроль над собой. "Но не в этот раз!" — преисполнился решимости Гарри: решимости сделать все по-своему, не торопиться и дать мужчине все, чего тот заслуживал. Получить наконец полностью страсть любовника, его тело так, как парню хотелось. Исследование другого тела, чужого члена, интригующие и завораживающие контрасты чужой плоти (такой похожей и совершенно другой при этом) — силы и изысканной мягкости, шелковой нежности кожи и стальной твердости под ней — все это очаровывало его так, как никогда не интересовало собственное тело...

"Тело Северуса такое... мужественное, иначе и не скажешь! И характер жесткий — иногда до чрезмерности, если вам угодно знать мое мнение... Но здесь он — просто сверхчувствителен! Не оторваться..." Он так крепко держал мужчину, так упоенно ласкал, что даже забыл о своей собственной эрекции, отдавшись моменту и понимая, что сопротивленческий настрой Северуса убывает с каждым мигом — попросту нет сил сопротивляться...

А Северус оказался в одном шаге от безумия, сам не понимая, как дошел до такого. Ему остался только один путь к возвращению рассудка, одна дорога — вперед... и его безжалостно, беспощадно вели по ней: под аккомпанемент стонов и вскриков удовольствия, заставляя тонуть и захлебываться в море расточаемых ласк.

"На этот раз профессору некуда деваться! Сегодня он не оставит меня, как обычно — растаявшим в лужу от его ласк, чтобы самому гордо удалиться, демонстрируя силу воли! Черта с два я дам ему снова сбежать под предлогом его занятости или моей неготовности!" — ликовал Гарри. Опустив руку, он погладил основание члена мужчины, взвесил на ладони тугой двойной мешочек и скользнул пальцем чуть ниже... и почувствовал реакцию Северуса. Почувствовал, как тот застыл, еще сильнее сжал его голову, удерживая на месте... солоноватый вкус наполнил рот парня...

— Довольно! — Услышав хриплую команду, Гарри вздрогнул и поднял голову, отпустив любовника. Он успел увидеть, как лицо Снейпа внезапно исказилось, тело конвульсивно выгнулось, и мужчина кончил, забрызгав спермой плечи и грудь парня. Несколько мгновений он неподвижно лежал, закрыв глаза рукой и тяжело дыша, а затем отстранил руки Поттера, наклонился и, легко подхватив, уложил рядом с собой, осыпая поцелуями. Гарри немедленно обвил его руками и ногами, целуя в ответ — куда придется — и сорванно шепча:

— Не пущу!.. Нет... хочу... сегодня... пожалуйста, Северус! Ну, пожалуйста! Не уходи, — умолял он любовника, тяжело дыша и прижимаясь к нему всем телом. — Я больше не могу уже! Ты ведь обещал, что покажешь мне все... Я готов, правда же, готов! Се-е-верус! — Тут властная ладонь накрыла губы парня, оборвав его лепет:

— Тш-ш, успокойся, малыш!.. Все будет, не сомневайся. Я вижу, что ты готов. — Снейп насмешливо хмыкнул: — Кто бы мог подумать, что когда-нибудь мне доведется услышать такое от самого Гарри Поттера! Но ты прав: я обещал. И намереваюсь выполнить свое обещание... — Приблизив губы к уху облегченно расслабившегося, профессор промурлыкал: — Знаешь, а ты был прав, когда дал мне кончить перед самым главным моментом... Хотя сам можешь быть потом не так уж и доволен: теперь, когда я слегка успокоился (и ничто не отвлекает меня), я смогу уделить тебе свое внимание целиком и полностью. Безраздельно. Только тебе, — шепнул он задохнувшемуся от сладкого ужаса молодому человеку: — Твоему телу. Твоему первому разу. Раньше я был чересчур занят своими ощущениями, едва успевая цепляться за остатки... не самообладания, пожалуй, но способности осознавать: что я делаю и чего делать ни в коем случае не надо. А сейчас... ничто не отвлечет меня от тебя. Начнем?..

Он сорвал с Гарри остатки одежды, обнажив упругие мускулистые бедра — закаленные тренировками, ставшие источником непередаваемого наслаждения — как и гладкие полушария его попки, которую мужчина властно сжимал в руках, глубоко вдыхая мускусный аромат молодого, здорового и возбужденного мужского тела. Этот запах взывал к самым темным и примитивным инстинктам Северуса: взять — так же, как только что владели им самим, позволить выплеснуться всей страсти, что накопилась в его душе. Ей просто необходимо было дать выход, иначе за порогом ее мужчину ждало сумасшествие.

Поцелуями скользя вниз по телу Поттера, избегая его рук, настойчиво пытающихся вернуть ласки, Северус раздвинул плечами бедра молодого мужчины и обхватил его губами. Он применил весь свой опыт для того, чтобы мучить наслаждением прекрасное тело Гарри, позволял тому взлетать как угодно высоко, вознося к самым звездам, заставлял захлебываться воплями, извиваясь и ловя воздух... И отпускал в предпоследний момент, не давал забиться в конвульсиях блаженства... Снейп отстранился, только когда молодой человек был слишком измучен, чтобы шевелиться. Тогда мужчина отодвинулся, встал и нашел в одном из карманов своей отброшенной одежды уже знакомую Гарри баночку.

Снова подойдя к постели, Северус подхватил на руки тихо стонущего парня и перевернул его на живот, не забыв подложить одну из подушек, чтобы не причинить боли перевозбужденному члену Поттера. Улегшись рядом, мужчина с наслаждением провел ладонью по широкой спине с красноватыми отметинами его, Снейпа, пальцев... по тугим ягодицам и длинным ногам...

"Умопомрачительное зрелище, неспособное когда-либо надоесть, — решил профессор, наклоняясь и проводя губами по гладкой загорелой коже. — Совершенство... — Легкий укус в плечо: — Просто идеально..." Он устроился поудобнее, снова склонил голову и коснулся кончиком языка ложбинки посередине этой великолепной спины. Провел языком дорожку вниз, насладился дрожью и стонами Гарри и... припал губами к ямке над ягодицами — там, где сходились упругие полушария, — словно ставя на кожу парня раскаленное клеймо.

Поттер только и смог , что вздрогнуть, тихо взвизгнув от потрясения, но не отстранился.

— Что ж ты такой пугливый? — Гарри почувствовал, как горячее дыхание, вернувшись в более безопасную область, шевелит тонкие волоски на шее, улыбающиеся губы ласково пощипывают нежную кожицу за ухом, а к спине приникает твердая грудь другого мужчины... И опять — жаркий, влажный, насмешливый шепот в самое ухо: — Вам, мистер Поттер, вместо того, чтобы так возбуждаться, успокаивающих зелий бы попить... месяцев шесть, чтобы толк вышел, м-м?..

Парень тихо захныкал, уткнувшись в подушку и не ответив: ему было ужасно жаль самого себя. "Почему я такой никчемный?! Даже это не могу сделать, как полагается... Казалось бы — чего сложного? Расслабься и получай удовольствие. Как говорят дамы: "Смотри в потолок и думай об Англии". Так нет же, прыгаешь до потолка от каждого прикосновения... а сам готов радостно кончить, если Северус просто поговорит подольше..." Мучительным усилием Гарри расслабил напрягшиеся мышцы и бессильно распластался на постели, прижатый торсом любовника.

— Северус!.. Пожалуйста... — почти беззвучным вздохом вырвалось из его груди, и старший мужчина не устоял.

— Ну, раз ты так настаиваешь... Никаких зелий, кроме смазки, уговорил! — Привычной насмешкой Северус попытался замаскировать растроганную хрипотцу своего голоса: он попросту тонул в безраздельном доверии Гарри и тут же поклялся самому себе, что сделает все от него зависящее для того, чтобы не разочаровать и не напугать своего мальчика...

Сейчас Гарри полностью принадлежал своему любовнику — всецело, безоговорочно, всеми мыслями и побуждениями, а Северус... Кажется, Северус впервые начинал верить, что сможет принадлежать кому-то еще, кроме самого себя. "Не кому-то, — резко оборвал он свои же собственные мысли, — а ему. Только ему..." Слегка приподняв, мужчина поудобнее устроил Гарри и снова провел губами по плечу и шее парня к чувствительному местечку за ухом.

— Обхвати руками подушку. — Парень, не колеблясь, повиновался. Северус выглянул в окно: — Видишь то большое дерево? — Гарри кивнул. — Смотри на него. Не отводи глаз, не думай ни о чем другом, только о дереве, — отпустив талию молодого человека, Снейп слегка обвел кончиками пальцев соблазнительные очертания попки Гарри. Тот дернулся. — Сосредоточься на дереве.

— Но... там темно, — пробормотал Поттер, ерзая.

— Хм-м... Но кое-что все же видно, правда?..

Он немилосердно терзал парня, легко, едва дотрагиваясь, ласкал его ягодицы, но старательно избегал касаться более чувствительных мест. Все тело Гарри горело, член требовательно затвердел, плотно упираясь в подушку под ним. Северус нежно сжал его попку, словно проверяя на упругость, но тут же отнял руки и снова стал дразнить легкими касаниями.

— Продолжай наблюдение... — И ничего, кроме этих слов, невозможно было добиться от невозмутимого профессора. Он повторял и повторял пытку, а Гарри добровольной жертвой обмяк, радостно подчиняясь опытным рукам старшего мужчины и вскоре тяжело задышав и раскрасневшись.

— Я хочу, чтобы ты наконец был во мне, — собравшись с духом, заявил молодой человек.

— Знаю.

— Ну и?.. — капризно бросил Поттер, а Северус скривил губы в довольной усмешке:

— Привстань. — Гарри выполнил приказ, а дополнительная подушка еще выше приподняла его бедра. Горячий румянец залил лицо парня, когда он представил, как выглядит со стороны, но его тело, видимо, лучше знало, что хочет от жизни — с удовольствием прогибаясь еще сильнее, подставляясь чужим ласкам...

Влажные кончики пальцев скользнули между ягодиц Поттера, сначала мягко поглаживая, потом — надавливая сильнее. Он охнул и откинул голову: длинный палец Северуса проник внутрь, практически не задерживаясь, но молодого человека уже не пугала такая ласка. Он задыхался, горло перехватило, руки мгновенно ослабли, а сердце бешено колотилось. Гарри принялся тихонько выгибаться, чтобы до конца открыться Северусу, его искусным ласкам...

— Нет. Лежи, как лежал — спокойно... — Спокойно?! Да он дышать не может! Горячая ладонь осторожно мяла его ягодицу, большой палец другой поглаживал нежные складочки ануса вокруг глубоко вошедшего... — Продолжай изучать дерево, — безжалостно прервали его попытку погрузиться в свои ощущения. Гарри с присвистом втянул воздух, повернул голову и устремил взгляд в окно, снова потуже обнимая в подушку и готовясь к новой атаке. Палец погладил его внутри и окунулся еще чуть глубже. Немного вышел... Опять вошел... Парень весь сжался, напрягся, изнемогая от сладкой боли. Больше! Он хочет больше!

Будто услышав его беззвучную мольбу, к первому пальцу присоединился второй. Тело Гарри мгновенно среагировало — жадно, страстно; он достиг некой точки странной отрешенности, когда мог наслаждаться, чувствовать и в то же время — наблюдать, словно со стороны... Пальцы еще чуточку продвинулись, шевелясь и раздвигаясь, растягивая пульсирующие стенки... но этого было недостаточно.

— Еще! — выдохнул молодой человек, отчаянно тряхнув головой. Северус же и не думал останавливаться:

— Какой требовательный мальчик! — Его тон был серьезен, почти мрачен: — Ты по-прежнему сосредоточен на дереве, не так ли? — Взгляд Гарри был устремлен в нужном направлении, но он уже ничего не видел.

— Да-а...

— Некоторые из веток узловатые, верно? — Парень покорно попытался вглядеться в еле видные в темноте ветки, смутно сознавая, что пальцев в его заднице вроде бы стало больше... Он снова выпустил подушку и, заведя руку за спину, потянулся к Северусу. Его тут же шлепнули по пальцам:

— Сказано же тебе: думать о ветках! Узловатых. Тех, что потолще и покрасивее... — Но у Гарри на уме был только один красивый, толстый и узловатый предмет... не имеющий ничего общего с деревьями! Рука любовника властно легла на его бедро: — Смотри на дерево. Сконцентрируйся на ветках.

Он ничего не понимал, но послушно делал, как его просили, заставляя разум и зрение сфокусироваться на этих ("Идиотских!" — вяло мяукнуло сознание) ветках, находя узловатые толстые сучья... будь они прокляты. Северус слегка отодвинул его, приподняв, пристроил поустойчивее... отпустил... И Гарри внезапно понял, для чего смотрит на дерево.

Мужчина вынул пальцы, но его рука осталась внизу, помогая, направляя член в благополучно растянутое отверстие. Теперь он входил в Гарри — медленно-медленно, одним тягучим нескончаемым движением, постепенно наполняя, пока полностью не насадил на себя, опустившись на спину парня и тяжело дыша. И молодой человек чувствовал каждый дюйм погружения, каждое сиюсекундное ощущение... усиленное тем обстоятельством, что хитрый Северус занял мысли и чувства неопытного Гарри посторонними вещами, сделав предвкушаемое проникновение неожиданным. Ведь в какой-то момент зрительные и тактильные ощущения слились и перепутались для растерянного парня, подстегиваемые провокационными подсказками "учителя", сделавшего все, чтобы нервное восприятие Поттера обострилось, чтобы тот интенсивнее реагировал на все виды стимуляции... Что и произошло, собственно говоря.

Закрыв глаза, Гарри бессильно откинул голову на плечо Северусу, впиваясь ногтями во влажный скомканный шелк, почувствовал нежное прикосновение губ на своем виске. Это медленное... овладение не оказалось потрясением, но все же застало его врасплох, заставило полностью прочувствовать их близость. Вопреки своим опасениям (и разноречивой информации со всех сторон), молодой человек не чувствовал никакой боли, лишь растяжение и заполненность... а также благодарность и преклонение перед своим любовником, который сумел провести его — фактически девственника! — через страхи и волнения первого раза и не навредить ни телу, ни душе...

Но на этом все не заканчивалось. Покрыв поцелуями щеку, шею и спину Гарри и убедившись, что тот прекрасно себя чувствует, Северус чуть приподнялся и, уперевшись руками по обе стороны парня, стал легонько раскачиваться, приводя их тела в движения, задавая ритм древнему танцу слияния. Зажмурившись, молодой человек наконец смог сконцентрироваться на кое-чем, более интересном, чем паршивые ветки, и попытался двигаться навстречу. Ничего не вышло — ощущения были слишком захватывающими, а его руки — слишком слабыми, чтобы Поттер смог сколько-нибудь приподняться. Да это было вовсе и ни к чему: сейчас командовал Северус, и парень всецело отдался на его волю, позволив диктовать темп их танца. Безвольно плывя по волнам удовольствия, Гарри выпустил подушку и поднял руку, погладив Северуса по щеке, запутался пальцами в длинных прядях любовника. Тот что-то одобрительно пробормотал и крепче прижал парня к себе.

Гарри чувствовал страсть любовника в каждом движении, каждом толчке навстречу и внутрь своего тела. Он не знал, сколько это продолжалось — должно быть, целую вечность, но всем телом, казалось, впитывал ощущения, щедро даримые ему Северусом... и это было несравнимо с обычной зрительно-тактильной информацией: сейчас чувства молодого человека, сфокусированные на соитии их тел, были куда более восприимчивы, чем обычно...

А Северус воспользовался моментом, чтобы насладиться своим сокровищем, туго сжимающим внутри себя его член, — и гадал, сколько еще выдержит. Как долго самообладание позволит ему выносить этот обжигающий жар и давление тесного канала. Он намеревался превзойти самого себя и отдать все, показать своему молодому любовнику все, что будет в его силах. Мужчина снова и снова перекатывал между пальцами ноющие соски парня, покусывал приглашающе выгнутую шею, тот тяжело дышал, непроизвольно подергивая бедрами.

Молодой человек бессильно запрокинул голову, и Северус поцеловал подставленные и с удовольствием ответившие губы. Языки их сплелись, нахлынувший шквал желания пронесся, сметая все на своем пути: Гарри вжался в мужчину бедрами, забирая его в себя, маня забыть обо всем, дать себе волю и освободить наконец... Но Северус упрямо придерживался ритма, пока их поцелуй не стал исступленным. Тогда мужчина проник рукой под бедро Поттера, скользнув туда, где пульсировал и ныл незаслуженно забытый член парня. Проведя по нему пальцами и заставив Гарри сдавленно охнуть, Северус обхватил твердую плоть, наполняя любовника собой раз, другой, третий — все в том же сводящем с ума медленном ритме. Потом замедлил его еще больше, готовя Поттера к тому, что сейчас должно произойти, чуть отстранился и глубоко вонзился в гостеприимное тело...

Гарри показалось, что он разлетается, как упавшее стекло. Северус выпил губами его вопль и повторил выпад — парень судорожно вцепился ему в волосы, не владея собой, утопая в океане ощущений. Продолжая ласкать его, мужчина проник еще глубже. Еще раз. Еще... С очередным криком молодой человек буквально взорвался, разлетаясь на мельчайшие кусочки, как раз в тот момент, когда разрядка настигла Снейпа. Крепко обняв парня, тот излился в глубине обмякшего тела, с такой готовностью принявшего его. Так сильно желавшего, подарившего ему такую страсть... Часто дыша, Северус опрокинулся на постель, прижимая молодого любовника к себе.

Они лежали, все еще соединенные, не замечая, как летит время, не желая пошевелиться и нарушить очарование момента. Уничтожить хрупкий мир, рожденный близостью. Немного позже Гарри спросил:

— Так будет продолжаться до конца, или есть что-то еще? — В голосе не слышалось ничего, кроме усталости и любопытства — ученик, вопрошающий наставника, и только. Северус понял, что имелось в виду:

— Еще. И куда больше, чем ты предполагаешь... — услышав удовлетворенный вздох и не удержавшись от торжествующей ухмылки.

Следующая стадия, следующий уровень ощущений. Они дрейфовали в волнах обостренной чуткости, где способность ощущать была усилена таким образом, что не вызывала настойчивой потребности, давая им свободу наслаждаться близостью друг к другу и глубже ее ценить. Северус погладил парня по голове, пальцы запутались в растрепанных локонах.

"Я не добивался этого. Страсти, уважения, оценки своих талантов — да, но не любви... которую мне, похоже, твердо вознамерились дать. То, на что часть меня так отчаянно хотела бы предъявить права. Но... я не уверен, что смогу заплатить его цену. Отдавая себе отчет в том, какова эта цена, зная, чего Гарри захочет взамен... я понятия не имею, способен ли дать ему это..." Поттер был шансом, ухватиться за который он не мог. Или мог? Неизвестно.

Северус понимал, что не встретит кого-то столь же очаровательного... или более достойного доверия. Потому люди и относились к Гарри так хорошо: в нем не было фальши. Честная, цельная натура — неопытный, но горячий любовник и невозмутимо уверенный в себе преуспевающий бизнесмен, отказавшийся от своей горькой славы Герой волшебного мира и светский лев, штурмом взявший магловский Лондон, — все они были одним и тем же человеком. Ни одна из ролей не была навязанной либо неестественной — просто разные грани истинного характера. Что бы ни определяло поведение Поттера на данный момент, но какая-то глубокая искренность и несгибаемая гордость были свойственны ему в любой ситуации, ни одно из событий его достаточно трагической жизни не смогло ни сломать его, ни даже надолго выбить из им самим назначенных себе рамок.

Величайший маг столетия. По-настоящему светлый маг. "Святой, — неожиданно вспомнились Северусу слова покойного директора. — Своеобразный, конечно, в стиле нынешнего времени... А много ли я знаю о том, каким полагается быть столь неординарным личностям? — осенило мужчину. — В конце концов, описанные в хрониках магов и магловских священных книгах люди были когда-то... людьми. Наверняка, со всяческими недостатками... Не слишком приятными свойствами характера... Со своими пунктиками и "тараканами"... Люди, которых помнят лишь по их великим деяниям, забыв реальных личностей, стоящих за всем... И о чем я, спрашивается, думаю, когда одна такая "личность" льнет к моему боку, придремав от усталости?.. Понять его лучше, узнать о нем больше, стать его... другом — эти желания превратились у меня в навязчивую потребность, стали одержимостью, в точности как жажда физического обладания и страх проявить слабость, отдав больше того, что получишь сам..."

Северус продолжал гладить парня по волосам, непроизвольно разбирая, распутывая волглые прядки и прислушиваясь к тихому сопению. Какая-то его часть желала дать Гарри все, что тот хотел, и взамен потребовать все, что молодой человек предлагал ему... Другая — более осмотрительная — считала, что даже попытка — большой риск. Что, если она удастся? Как справиться с тем, что за ней последует?! И все же... отказать Гарри было невозможно. Старший мужчина даже не собирался — понимал, что не сможет, но и сразу сдаться, без борьбы, тоже не мог. Необходимо искать компромисс, если таковой существует, хотя бы этим он обязан Гарри. А возможно — и себе...

Осторожно, чтобы не потревожить спящего, он протянул руку в сторону, выпутал из складок простыней свою волшебную палочку и безмолвно сотворил Очищающие чары на них обоих, потом призвал с пола сброшенное туда в порыве страсти одеяло, опустив поверх их утомленных тел. Погасил свет, привычно убрал палочку под подушку и, подложив руку под голову, наконец расслабился. Лежа в теплой тьме, прислушиваясь к сонным звукам, исходящим от соседа по постели, и глядя в смутно белеющий потолок, Северус раз за разом прокручивал в голове одни и те же, не отпускающие его мысли, задаваясь вопросом: какого черта творит и куда вообще идет? Точнее, куда они идут?

В этой поправке заключалась суть проблемы. Он не мог представить себя участником каких-либо длительных отношений, такой опыт был за гранью того, что он испытывал в своей жизни, а вообразить свое будущее одиноким, без присутствия там некого спутывающего все планы фактора — зеленоглазого и плохо поддающегося управлению — больше не мог... Неважно, какую дорогу выберет Мастер Зелий, каким курсом решит двигаться по жизни, разорвет ли эту связь (вначале протянувшуюся между ними робкой ниточкой и так неожиданно приобретшую крепость корабельного каната) или станет добиваться полной духовной близости и брачного контракта — легко ему не будет и избавиться от влияния этих прекрасных очей не удастся. Он всегда будет рядом. Своим постоянно возбуждающим присутствием либо непроходящей тоской воспоминаний, незримо ли присутствуя в дальнейшей судьбе Северуса или щедро даря свои ласки по ночам, но этот — как он тогда выразился? — "давно взрослый мужчина, известный довольно тяжелым характером" прочно оккупировал мысли профессора Снейпа и уже вряд ли когда-то их покинет...

"Что я стану делать, если когда-нибудь Гарри придет ко мне, согласно нашему договору, и попросит свободы? Если ему приестся моя страсть и захочется свежих впечатлений, новых любовников?.." Северус хотел, чтобы Поттер был верен только ему. Хотел видеть это в широко распахивающихся глазах, когда они будут заниматься любовью, чувствовать на губах парня вкус своих прошлых поцелуев, хотел его любви, преданности, хотел, чтобы тот жил для него... Все, что они давали друг другу, Северус хотел для себя навсегда.

И он желал вернуть своему молодому партнеру эти чувства в ответ, желал любить его... Но больше всего на свете... не желал этого. Парадокс? Неразрешимое противоречие? Но выход должен, попросту обязан был где-то быть, и ради сохранения собственного рассудка мужчина собирался таковой найти. Тот, что удовлетворил бы Гарри и оставил бы его самого эмоционально защищенным. Другого просто не дано.

Приоткрыв один глаз, Северус обозрел постель, освещаемую теперь одним лишь лунным светом. Гарри лежал на боку, лицом к нему, так, что из-под разметавшихся волос виден был только бледный отсвет на щеке. Между ними, на подушке, покоилась узкая, изящной формы ладонь. Тихо, размеренно дыша, молодой волшебник спал, расположившись строго на своей половине кровати. Можно было бы ожидать, что, привыкнув занимать эту широкую постель один, он и сейчас примет удобное положение, но нет: даже во сне парень не претендовал на Северуса и его территорию, ни на что не покушаясь и ни на чем не настаивая.

Это было странно, внушало определенную неуверенность, и рука мужчины словно сама по себе протянулась, обхватив талию Поттера. Властно, по-хозяйски, и не собираясь его отпускать. Воспоминания о том, как Гарри льнул к нему, как старался поймать губами губы, отвечая на поцелуи, снова послали озноб по спине Снейпа. Закрыв глаза, он поглубже зарылся носом в подушку, пытаясь отрешиться от запаха удовлетворенной страсти, тяжелым облаком висевшего в воздухе, стараясь игнорировать вновь пробудившийся чувственный голод. Утром, все — утром. Только то, что он почти сдался на одном фронте, еще не значит, что вожделению будет позволено править его поступками...

...Когда молодой человек проснулся и начал шарить по постели в поисках любовника, было уже совсем светло. Еще не придя в себя, он сонно уставился на то место, где предполагал увидеть Северуса, а нашел лишь смятые простыни.

"Ушел?! Нет, не может такого быть, чтобы Северус, проявивший столько понимания и нежности ночью, вдруг бросил меня, как пишут в исторических романах, "с поруганной невинностью на муки совести"! Но... где же он тогда? А что, если это был какой-то заранее обдуманный гнусный слизеринский замысел?! — Мысли в голове Поттера закружились, загудели, словно потревоженный пчелиный рой. — Что, если... Нет, пожалуйста, только не сейчас! Газеты?.. Авроры? Снова "Гарри Поттер найден в непотребном виде"? Пропади все пропадом! — Застонав, он повернулся на спину и прикрыл глаза рукой. — Господи, сделай так, чтобы я ошибался!.."

Минуту спустя Гарри поднял руку, а за ней следом — и голову, огляделся. Сел, внезапно разом ощутив все до одной метки, — каждую царапину, засос либо укус, — оставленные на его теле страстью одной загадочной личности по имени Северус Снейп. Подавив желание издать какой-нибудь дикий звук от облегчения, например, вопль на зависть всем обитателям саванны, вместе взятым, парень снова шлепнулся в постель, расслабляясь. Теперь он уже лениво нежился на подушках, вытянув ноги и покачивая ступнями из стороны в сторону, прекрасно себя чувствуя... хотя болело тут и там. Причина его вернувшегося хорошего настроения была... точнее, их, этих причин, рассеянных по всему ковру, было очень много.

Одежда. Так и оставшиеся валяться на полу, красноречиво обвившись друг вокруг друга, две вечерних мантии — светло-зеленая и аспидно-черная, две матово отблескивающие лужицы шелка... Бесформенный комок черной ткани, еще вчера бывший дорогим костюмом... Четыре безукоризненных черных туфли, по странной прихоти случая расположившиеся идеальным квадратом, внося дополнительную нотку сюрреализма в знакомый интерьер... Нефритовые запонки и галстучная булавка Гарри аккуратной кучкой на прикроватной тумбочке, и — ни одной сапфировой искорки от северусова комплекта... Рукав батистовой рубашки (когда-то кипенно-белой, а теперь тоскливо-пыльной), выглядывающий из-под кровати... Еще непонятного происхождения и принадлежности клубок темной материи...

— Северус меня убьет! — гордо сообщил Поттер в пространство и подпрыгнул от неожиданности, когда неслышно возникший в дверном проеме и вставший было там в картинно-непримиримой позе профессор поперхнулся воздухом и закашлялся от такого радостного принятия судьбы. Этот незапланированный кашель напрочь испортил то зловещее впечатление, что Снейп рассчитывал произвести с утра пораньше. Впрочем, этот план был заранее обречен на провал: любимое кимоно Гарри, с вышитыми камышами и цаплями, найденное в ванной и наброшенное Северусом после душа, чересчур... по-домашнему выглядело на нем, особенно в глазах пристрастного хозяина дома.

— Можно узнать, почему ты так доволен столь печальной перспективой? — поинтересовался мужчина, придя в себя. Он вошел в комнату и тоже стал задумчиво разглядывать украшающую ее инсталляцию из фрагментов элегантной в прошлом одежды. — А заодно: как я должен возвращаться в Хогвартс в этом? В понедельник? В... — Он бросил беглый взгляд на висящие на стене часы: — ...половине десятого утра?

— Вот поэтому и доволен, — на первый взгляд, совершенно нелогично было заявлено ему. Зеленые глаза Гарри томно поблескивали из-под спутанной челки, а загорелые мускулистые плечи особенно выигрышно смотрелись на фоне белой подушки, с которой парень лежал в обнимку, явно не желая вставать с постели в обозримом будущем.

— Поясни. Я, видимо, слишком мало спал сегодня, чтобы пытаться что-то понять в гриффиндорской логике, — машинально огрызнулся Северус, но Поттер, против ожиданий, не обиделся, а лишь засветился еще радостнее:

— Понимаешь, от того, что ты сердишься и ругаешься на меня, становится настоящим то, что ты стоишь в моей спальне в половине десятого утра, разглядывая испорченную одежду... Испорченную из-за наших занятий любовью!

Смирившись с невозможностью всерьез разозлиться на такого Поттера, Северус хмыкнул и сел на край постели, чтобы поцелуем убедить любовника в реальности происходящего. Даже если сам сомневался в таковой: что поделать, даже краткое ношение желтых шелковых халатов не проходило, по-видимому, для психики бесследно...

Конечно же, им удалось решить проблему с одеванием профессора. Такое драматичное появление — с утра пораньше, в растерзанном вечернем костюме и припухшими нацелованными губами — неизбежно привлекло бы абсолютно излишнее внимание к периодическим исчезновениям Северуса. А Гарри первым был заинтересован в том, чтобы это (прямо сказать, экстраординарное) зрелище приберегалось только для... хм, частных показов.

Поэтому в гардеробе Брента моментально нашелся черный костюм с воротником-стойкой, не потребовавший серьезных переделок (удлинение рукавов пиджака и брючных штанин много времени не заняло), в котором сам хозяин дома имел вид несколько недобросовестного священника, а Мастер Зелий неожиданно стал выглядеть моложе и легкомысленнее. Широкая лента шелкового галстука своими живописными складками прикрыла то местечко под подбородком Снейпа, где красовалось лиловатое пятно с темнеющими по краям следами зубов (Гарри очень смущался, но исцелять такого рода повреждения не умел — просто надобности в подобных навыках ранее не возникало).

Стоя посреди разгромленной спальни и чувствуя себя собираемой под венец невестой, Северус временами лишь ухмылялся, разглядывая в гардеробном зеркале сцену своей подготовки к выходу. Вот спешно вызванная Нелли мечется из стороны в сторону, от шкафа к шкафу, предлагая ему то один то другой предметы одежды и аксессуары (один из них, комплект мужских украшений, выглядевший как путаница золотых проволок, даже понравился придирчивому профессору). Вот Гарри, откинувшись на подложенную под спину гору подушек, прямо из постели со вкусом руководит всем этим творческим беспорядком:

— Белье подошло? Хорошо. С носками проблем не будет... Северус, не морочь мне голову, они безразмерные!.. Шелковые? Хм, эстет... Нелли, найди ему шелковые носки. А с рубашкой придется что-то делать: у тебя руки гораздо длиннее моих. Мда... Вид у тебя — как будто от долгов бегаешь. Постой спокойно, я удлиню. Нет, не получается... Черт, порвал. Ну, что ты тащишь, Нелли?! Я же просил: обычную белую рубашку. Обычную, а не магловскую!.. И костюм нам нужен черный, а не серый и не синий! О, слава великому Мерлину, то, что надо... Теперь поищи ту мантию, что с идиотским шлейфом, профессору она должна быть впору... Северус, ты издеваешься?! Ну, ясное дело, кого я спрашиваю... Нет, не потому, что ты идиот (хотя еще несколько таких минут заставят меня в этом усомниться)! Мне та мантия велика, подол пачкался и цеплялся за все так, что пришлось его зачаровывать — чтобы не везся по полу. А у тебя, с твоим ростом, он только будет красиво развеваться при ходьбе, тебе понравится... Господи, какое счастье, что хотя бы туфли ты можешь надеть собственные! Запонки? А эти чем плохи? Эти тоже не годятся?! А-а-а, Нелли, дай ему всю шкатулку, пусть выбирает сам, иначе я сейчас встану и попросту прикончу этого... привереду!

Наконец понравившись себе в зеркале и отпустив восвояси запыхавшуюся Нелли, Северус вернулся к разоренной постели, где в деланном изнеможении раскинулся хозяин дома. Сев на краешек кровати и поцеловав с удовольствием подставленные ему губы, профессор с подчеркнутой небрежностью поинтересовался:

— Почему не встаем? Стесняемся? "Утренняя неловкость"? — И, еще не договорив, уже знал, что был прав: Гарри попытался отвернуть от него вспыхнувшее пунцовым румянцем лицо. — Что случилось? М-м, Брент? Ну же, мне пора идти, ты не можешь до обеда прятаться в моем галстуке.

— А в своем собственном? — пробурчал Гарри, напомнив своей совести о том, что его подчиненные уже вовсю трудятся, пока он тут собирается с духом, чтобы посмотреть в глаза... Северусу Снейпу, ставшему его любовником этой ночью и доставившему его телу неизведанную до сих пор радость.

Но Поттера не зря с детства звали Героем Магического Мира: совершив над собой колоссальное усилие, он поднял глаза и... облегченно расслабился, встретив ответный взгляд черных глаз мужчины. Этим глазам, в которых светились понимание, ласка и капелька насмешки, можно было поведать все. Не было ничего такого в этой спальне, постели и ситуации, что могло бы шокировать обладателя этих глаз... или попросту удивить.

— В своем? Почему нет... если он повязан не на моей шее... и не в рабочее утро, — задумчиво сообщил Северус. — Увы, на сегодня — это мой галстук, и он скоро уйдет вместе со мной в Хогвартс. Тебе придется призвать гриффиндорскую смелость в помощники и сообщить причину твоей внезапной застенчивости. Желательно до того как Минерва начнет искать меня с совами.

— Да? Ладно. У меня все болит! — выпалил Гарри, но тут же поправился, увидев изменившееся лицо партнера и то, как мгновенно напрягшиеся руки потянули с него покрывало: — Нет-нет, там все в порядке! Просто я надеялся, что нахожусь в хорошей физической форме, но, похоже, придется забыть об этом заблуждении. Я думал после твоего ухода принять горячий душ... наружно и, может быть, что-нибудь крепкое внутрь.

Показалось, или он в самом деле услышал нечто вроде "всегда был глупым ребенком" от стремительно поднявшегося Снейпа? Мужчина сделал два шага в сторону и поднял с пола свою вчерашнюю мантию, начав усиленно рыться в ее внутренних карманах и ворча при этом:

— Ну что за бесполезная ткань шелк?! Ничего в карман нельзя положить... Я так и знал, что зелья понадобятся именно тогда, когда их не будет под рукой!.. Ну, где же оно? О, слава Мерлину. Возьми, — снова приблизился он к парню, протягивая пару пузырьков: — Это — обезболивающее (совершенно ни к чему набираться с утра, когда есть возможность обойтись без спиртного), выпей сразу. Горячий душ — и в самом деле хорошая идея, а потом попросишь свою эльфку помочь тебе с Заживляющим бальзамом для повреждений. Я бы сам с удовольствием смазал тебя, но боюсь, что в таком случае мы не выйдем из этой комнаты еще неделю, — признался Северус вполголоса и молча выругал себя за провокацию, увидев, как засияли зеленые глаза. Он легонько коснулся губ Гарри своими и шагнул назад, подальше от искушения: — Прости, малыш, но мне действительно пора идти, благожелательность директрисы небезгранична, а третий курс Рэйвенкло и Хаффлпаффа явится на урок уже через полчаса...

Хлопок появления Нелли оборвал Мастера Зелий на полуслове: одной лапкой та протягивала ему обернутый салфеткой огромный сандвич, в другой подавала большую кружку, распространявшую по комнате кофейный аромат:

— Профессор Снейп, сэр, вы опаздываете! Возьмите покушать на дорогу... — и практически вытолкала Северуса за порог. Ее "на дорогу" оказалось пророческим: сандвич действительно был гигантским, его хватило полностью на весь путь до замка от аппарационной границы, а последний глоток кофе Северус сделал уже на пороге своего кабинета.

...И снова был пасмурный день, вовсе не похожий на обычную июньскую погоду, и снова отблески горящего в камине огня переливались на складках шелкового халата, отражались в задумчивых зеленых глазах. Настроение Гарри Поттера, по всей видимости, решило доказать хозяину, что тот, несмотря на его американские документы, все же является истинным англичанином, и погрузилось в сплин.

Прошел месяц с тех пор, как они с Северусом вступили в свою "договорную" связь, и все было прекрасно. Даже чересчур хорошо. Удача в делах, которые и до того шли неплохо, буквально преследовала молодого человека, проблемы решались на лету (как же иначе, ведь вечера у него теперь должны были оставаться свободными — на всякий случай...), новая волшебная палочка работала так, словно он родился с ней в руке (Гарри и сам не понимал теперь — почему удивился, когда старая, с единорожьей составляющей, после многократных сбоев отказала окончательно). С любовником он виделся минимум раз в два дня, и секс был сногсшибательно-роскошным, а сам профессор — необычайно щедрым и внимательным партнером. Отношение недоверия, годы назад самим же Мастером Зелий и привитое, ушло не сразу, но они справились. Прежде Гарри был слишком напряжен, похожий на оголенный нерв, что готов завибрировать при малейшей попытке дотронуться, ведь не было никакой уверенности, что именно принесет это прикосновение — боль или удовольствие... Но постепенно он стал совсем по-другому воспринимать присутствие Снейпа и — как сейчас — скучал и чувствовал себя одиноким, когда того не было рядом.

Поттер думал о любовнике, и вдруг воспоминания нахлынули так, что стало даже трудно дышать. О, нет, Северус виделся ему не в привычной обстановке, безукоризненно одетым и сдержанным. Перед его мысленным взором стояла полутемная комната, широкая кровать и горячее тело другого мужчины... Его глаза — так близко, что ресницы, кажется, вот-вот коснутся щеки молодого человека... И ощущения тоже не забылись — Гарри в панике осознал, что одной только памяти уже достаточно, чтобы вызвать внутри него хорошо знакомую теплую волну, сладкую истому, которая была совершенно неуместна здесь и сейчас, в отсутствие того, кто смог бы оценить результат.

"Северус опять неделю безвылазно проведет в Хогвартсе. И даже когда появится — как вчера — пропадет потом еще на неделю... Эти экзамены, будь они неладны! С.О.В. у пятого курса, П.А.У.К. — у седьмого, у всех остальных — обычные ежегодные проверочные, как же много они отбирают у нас... у меня".

Казалось бы, можно было на этот промежуток вернуться к прежнему, неспешному ритму жизни: никуда не торопясь, завершить несколько проектов, сходить в гости к магловским приятелям, хорошенько выспаться, наконец. Расставание всего на семь дней, по идее, не должно пугать человека, десять лет прожившего в сознательной изоляции от прошлого, от друзей и знакомых?

Но никакая логика не помогала парню, когда он просыпался ночью, не находил рядом с собой согревающего присутствия Северуса и вспоминал, что так будет еще несколько ночей подряд. Каждый раз Гарри подолгу не мог заставить себя лечь в свою одинокую постель и уснуть, а днем клевал носом от усталости и пугал Кристу внезапными объявлениями: пойду, мол, вздремну пару часов. Отмахивался от вопросов о здоровье, уходил к себе, пытаясь отдохнуть хотя бы днем, но с непривычки все равно не мог спать и с недоумением раз за разом обнаруживал себя сидящим у камина и невидяще смотрящим в огонь.

"Все дело в том, что я не уверен абсолютно ни в чем, касающемся Северуса. Да и в себе, если уж начистоту, я неуверен так же... Вот то, что я к нему чувствую, это серьезно, это... любовь? Да. К сожалению... потому что в один далеко не прекрасный момент он сочтет, что наш договор надо расторгнуть. Хотя бы для того, чтобы действительно не привязаться ко мне! Вот только не знаю, как я буду жить, когда... (Если! Если! Нельзя заранее настраивать себя пессимистично!) если мы расстанемся. Что я для него? Ясно же, что таких у него в прошлом перебывало... много. Тех слов, про единственного, я от него ни разу больше не слышал, как ни старался их спровоцировать, как ни подводил Северуса к их произнесению... и, вполне возможно, никогда не услышу. Он-то для меня, похоже, стал тем самым, единственным, зато ни разу не произнес даже такой загадочной фразы, двусмысленной и внушающей ложные надежды... А может, он воспринял как давление мое желание услышать ее? Не знаю. Ничего я уже не знаю и не понимаю..."

Эти слова, сорвавшиеся однажды с губ мужчины, неожиданно и естественно — как бывает только, когда правда сама слетает с губ. Неподготовленная, необдуманная... Лишь воспоминание об этих словах поддерживало молодого человека в такие вот депрессивные моменты.

Единственный... это так сладко, так заманчиво. Один лишь Гарри (единственный!) мог дать то, в чем нуждался этот суровый, жесткий, многое выстрадавший и (вопреки всему и всем) выстоявший мужчина. И дело здесь не ограничивалось только физическим влечением, хотя и оно было прекрасно. Что-то большее росло между ними, и отречься от этого не представлялось возможным, хотя об Огромной Любви, может быть, и рано еще было говорить. Новое и очень важное чувство, которое нельзя было пока назвать или разглядеть, разложить на составляющие, но оно жило, дышало — здесь, рядом... Словно краем глаза видишь какое-то движение, а обернешься — и прямым взглядом уже не различишь...

И это чувство — как ни странно — было одно на двоих, его нельзя было пережить в одиночку — только разделить с другим. Особенно жарко оно полыхало, когда они занимались любовью, окружая мужчин горячим ярким коконом. Но и потом, когда любовный жар спадал, оставляя лишь прерывистое дыхание и саднящие губы, это чувство все равно никуда не девалось — эфемерным, почти неощутимым облачком, но всегда рядом, не уходя до конца, заставляя мир светиться новыми красками и оттенками... И отравляя своей неуловимостью Бренту ожидание встречи с любовником.

К нему приходил с компанией воспрянувший духом Драко. Малфой явно оправился от всех потрясений и преисполнился решимости бороться за свое "счастье", уже зная, с чем (точнее, с кем) ему придется состязаться. Он пригласил Брента на какое-то суаре у своих знакомых, якобы по-дружески, "ни к чему тебя не обязывает, крестный не стал бы возражать"... но почему-то старательно прятал глаза от насмешливого взгляда проницательной Кристы. Предполагаемое "невозражение" Северуса нисколько не вдохновило Брента на выход в свет, а изображаемое пронырливым блондином притворное смирение — не обмануло. Отговорившись все тем же "страшнейшим завалом" в работе, которым мисс Лэннассон часом ранее в очередной раз вынудила уйти Малфоя-старшего, молодой дизайнер выпроводил своего назойливого гостя. Это было нетрудно — уж одну-то истину Драко за два с лишним года их знакомства сумел освоить: то, что работе Миллиана он не сможет составить конкуренции никогда.

"Знал бы Хорек, с какой поспешностью отлетает в сторону пресловутая работа, когда у Северуса вдруг получается освободиться от своих обязанностей пораньше... Слюной бы захлебнулся от возмущения! — Злорадное чувство ненадолго отвлекло Поттера от невеселых размышлений, но вскоре те накинулись на него с удвоенным рвением. Не без удовольствия воображая себе потрясенно вытаращенные на него серые глаза Драко, он и не заметил, как вернулся мыслями к прежнему объекту, представляя совсем другого человека на месте Малфоя: — ...Ни у кого на свете нет таких красивых глаз, как у Северуса! Никто на свете даже не понимает, как прекрасна добрая и ласковая насмешка во взгляде этого недоброго, в общем-то, человека, какая нежность скрывается в его душе!.. Если бы только мне подольше довелось любоваться этой красотой, наслаждаться его нежностью..." И мысли снова возвращались на накатанную колею.

Одна картинка из прошлого мучила парня особенно сильно: тот момент их первого раза, когда Северус попытался встать, а Гарри удерживал его, умоляя: "Не уходи... не оставляй меня..." Это было так откровенно... оставило его таким открытым и беззащитным. Он до сих пор помнил свой страх: вдруг Снейп засмеется или посмотрит презрительно, сказав, что все было игрой?.. Но Северус не обидел его, не унизил. Мужчина дал все то, о чем Поттер просил, и сделал это с такой нежностью, что невозможно было дальше относиться к нему иначе, чем с восхищением и благодарностью. А вчера Северус даже научил его (даже сейчас щеки Гарри вспыхнули румянцем, а одна из самостоятельно действующих частей тела... короче, опять начала действовать) быть сверху.

Это было странно и страшно... похоже и непохоже на то, как если бы он был с женщиной. Бедра немного побаливали от нервного напряжения и постоянных стараний сдерживаться и боязни — не справиться, не суметь, причинить вред... не понравиться, не доставить того удовлетворения, которое сам он постоянно испытывал в объятиях Северуса. Зато так Поттер смог понять, сколько удовольствия доставляет партнеру, с каким восторженным почитанием, по-другому не скажешь, воспринимает мужчина его, Гарри, тело... Желание во что бы то ни стало подарить ему наслаждение оказалось вызовом, чудесным, восхитительным опытом, принесшим ощущение своей власти над этим искушенным, поднаторевшим в любовных схватках сильным телом.

Снейп... нуждался в нем, в Гарри. Жесткий, сильный, умный человек, прошлое которого скрывало немало мрачных теней, нуждался в ком-то, кто знал бы и понял его, кому он мог бы доверять. То, что на эту роль он выбрал именно Гарри Поттера, сына того самого Джеймса, который...

Постучавшая в окно сова оторвала его от дальнейших размышлений.

...Профессор Снейп открыл рот, но сказать ничего не успел. Его голова вдруг взорвалась дьявольской болью, а свет стал меркнуть. Он успел только удивиться, почему гаснут осветительные факелы, вытянул руки вперед — и провалился во мрак. Последним, что Северус услышал, был душераздирающий девичий крик, а потом — опять боль, быстро становящаяся невыносимой, и тьма...

Он очень долгое время пребывал в блаженном забытьи, не чувствуя боли. Затем сознание стало возвращаться, и некоторое время Северус только слушал звучащие вокруг голоса, не разбирая слов — просто какие-то звуки были сердитыми, а какие-то — испуганными. И что-то хорошее тоже было... Ах да, это же Гарри, он здесь, рядом — кому-то угрожает, одновременно нежно удерживая пальцы Северуса в своих, сильных и ласковых...

"Гарри?! Что он тут делает?" — Северус попытался открыть глаза, но это оказалось нелегким делом. Веки словно налились свинцом, ресницы склеились и не желали пропускать свет. Голова болела — мужчина неуверенно поднял руку ко лбу и понял, что его охватывает тугая повязка. Голоса разом смолкли.

— Он пришел в себя. — "Это Поппи. Значит, больничное крыло... Опять взрыв, что ли?.." Медсестра осторожно погладила его по второй руке и преувеличенно бодрым голосом произнесла: — Не волнуйся, Северус, ничего серьезного. Скоро будешь как новенький.

— Просто полежи спокойно, дорогой, — раздался расстроенный голос. Минерва. — Мерлин знает, куда катится этот мир...

— Он быстрее придет в себя, если вы не будете кудахтать вокруг и беспокоить его! — А это больше напоминало рычание, но Северус уже готов был улыбнуться. Гарри.

Он все же открыл глаза и сразу же увидел своего молодого любовника. Во всем великолепии своего взрослого, миллиановского образа тот сидел на стуле рядом с кроватью и выглядел... страшно — так неподвижно-сосредоточенным было его лицо, таким недобрым светом горели зеленые глаза.

— Что произошло? — спросил Снейп.

— Ты получил удар по голове. Один из студентов взорвал свой котел. — Лицо Поттера исказилось от ярости. Напряжение все возрастало, Гарри чувствовал себя, как натянутая струна, на которой безумный скрипач играет какую-то дикую пьесу. Все нервы вибрировали, ему хотелось как можно быстрее добраться до негодяев, действовать, устроить... но был вынужден смириться с тем, что это не в его праве.

Зато, увидев, что глаза Северуса снова закрылись, а черты приобрели столь несвойственное им выражение страдания, молодой маг решительно выпроводил всех из палаты. Ему даже удалось сделать это не слишком грубо, хотя оказанное сопротивление еще сильнее раздражило Миллиана, привыкшего к беспрекословному выполнению своих приказов. Но дамы, и сами обладающие здесь немалой властью, подчинялись крайне неохотно, и ушли, должно быть, почувствовав в презрительно глядящем на них молодом мужчине слишком большую уверенность в своей правоте.

Отослав всех, Поттер снова повернулся к бессильно лежащему Северусу. Тот еще был очень бледен, хоть это уже и не была та смертельная бледность, которая покрывала щеки профессора, когда Гарри увидел его пару часов назад. Лишь воспоминание о многократно проверенном на себе высоком профессионализме мадам Помфри, которая объявила его любовника ("А, ч-черт! Перед самим собой-то зачем врать?! Не любовника, а любимого!..") вне опасности, помогло молодому волшебнику удержаться в рамках вежливости, разговаривая с директрисой, и подавить желание немедленно метнуться на розыски, изловить мерзавцев и желательно свернуть им шеи.

Но кровожадные планы пришлось отложить до лучших времен: Северус опять пришел в себя. Густые черные ресницы, неожиданно трогательные на суровом лице профессора, задрожали, черные глаза уперлись в Поттера затуманенным взглядом. Глубокий вдох, а выдох — со стоном от боли... Северус осторожно осмотрел комнату, стараясь не крутить головой.

— Мы одни, — пояснил Поттер.

— Что случилось? — снова хрипло прошептал мужчина, и Гарри сразу наклонился к тумбочке, схватив оттуда кубок с каким-то питьем и нежно приподнимая затылок любовника, чтобы тот смог напиться. Потом он опять безгранично осторожно устроил голову мужчины на подушке и, не в силах более сидеть и изображать спокойствие, вскочил на ноги и заметался по палате, бормоча ругательства. Резко повернулся и устремил на лежащего Снейпа горящий взгляд:

— Почему все так чертовски равнодушно относятся к этому?

Северус спокойно выдержал его вспышку и ответил:

— Ничего особенного не произошло, — из-за чего стал свидетелем редчайшего феномена: как выяснилось, "орать вполголоса" было вовсе не так недостижимо, как считалось ранее. Впрочем... Этот человек умел кричать даже шипя и давно уже привык ниспровергать всевозможные аксиомы. Так что же, спрашивается, могло помешать Гарри Поттеру, когда тому было жаль больной головы своего любовника, но зато очень хотелось наорать на него?!

— Эти мелкие ублюдки чуть не отправили тебя на тот свет! Стояли там и ждали, чем все кончится, вместо того, чтобы бежать и звать на помощь... И ты хочешь сказать, что в этом нет "ничего особенного"?! Кого вы здесь воспитываете?.. Ты истекал кровью у них на глазах, а они ждали, трепеща: вдруг ты сам очнешься? — ядовито, явно передразнивая кого-то, пропищал Гарри. — Это хаффлпаффцы. А рэйвенкловцы в это время обсуждали, что говорить администрации, если ты все-таки умрешь! Слава богу, что в класс заглянул кто-то из твоих студентов и сразу развил бурную деятельность, иначе все могло окончиться гораздо печальнее... Сволочи. Видите ли, кто-то из Гриффиндора взял на "слабо" одного из хаффлпаффцев, и тот бросил петарду в свой котел.

— Сволочи, — устало закрыв глаза, согласился Мастер Зелий. — Оба... И наверняка договорились сделать это как раз в тот самый "удачный" момент, когда зелье особенно нестабильно... Неудивительно, что взрыв был такой силы.

— Угу. Тебя швырнуло к стоящему у стены большому котлу, об который ты и разбил голову. Раны и ожоги на спине мадам Помфри уже залечила, пока ты лежал без сознания, и нас беспокоила только твоя голова...

— А ты-то как здесь очутился, кстати? — несколько отстраненно удивился Северус. — Зачем? — Впоследствии он неоднократно удивлялся про себя: как одно это короткое слово, брошенное вскользь, смогло, тем не менее, радикально изменить вектор приложения поттеровского бешенства и послужить началом колоссальной ссоры?

— Мистер Хэмилтон прислал мне сову, — отмахнулся было Гарри, но тут же поперхнулся воздухом, когда до него дошло значение вопроса. — Минуточку, что значит "зачем", Севе..?

— Кто его просил только! До воскресенья и нашей встречи все бы уже зажило, — с досадой скривившись, перебил его Снейп, чем невольно усугубил свое положение. Он заметил, как кулаки собеседника сжались, но голоса тот все же не повысил, хотя заводился буквально на глазах.

— Значит, по-твоему, мне необязательно знать о том, что ты серьезно пострадал. Ты решил, что я сочту эту информацию не заслуживающей внимания?! Что состояние твоего здоровья меня волнует только из соображений твоей пригодности для воскресного траха?!

— Это не было... — по-прежнему не понимал Мастер Зелий, в чем проблема. Его мгновенно просветили:

— А действительно: кто я такой, чтобы оповещать меня о том, что ты чуть не умер?! — Молодой маг все больше психовал, на прикроватном столике, как во время несильного землетрясения, начали тихо дребезжать тонкостенные флаконы с зельями: — Всего лишь навсего твой постельный мальчик, которого ни в коем случае нельзя напрягать всякими жизненными реалиями!.. Взрослыми проблемами! А то переволнуется, у него стоять не будет, и что же нам тогда делать — в ладошки играть, что ли?!

— Ты неправильно меня...

— Замолчи! — Поттер вновь принялся мерить комнату шагами, пытаясь унять гнев и привести себя в состояние, в котором можно разговаривать с раненым человеком: слишком много слов, яростных и грубых, жгло ему язык. Он мог бы упрекать и обвинять Снейпа, но знал, что очень быстро пожалеет, если выскажет вслух те горькие мысли, что бились сейчас в его голове, сталкиваясь и цепляясь друг за друга.

Застыв перед темным окном и тупо разглядывая его старинный свинцовый переплет, Гарри призвал на помощь все профессиональные навыки, весь опыт владения собой, чтобы успокоить дыхание, подавить эмоции и, сформулировав свои желания, сосредоточиться на самом главном. Лишь тогда он обернулся к настороженно следящему за ним Северусу и, глядя тому в глаза, сказал — медленно и четко артикулируя:

— Я пришел, потому что беспокоюсь о тебе. — "Как же это непросто: говорить то, что думаешь... Вернее, то, что чувствуешь. Но сейчас именно такой момент и надо, чтобы упрямый и недоверчивый профессор понял". — Потому что право беспокоиться о ком-либо не является прерогативой только доминирующей стороны. Я отдал тебе это доминирование добровольно, мне доставляло несказанное удовольствие чувствовать твою заботу. Но я тоже хочу иметь равные с тобой права — и заботиться о тебе так, как никогда и ни о ком прежде. Беспокоиться, оберегать, участвовать в твоей жизни... Разделить с тобой не только радости постели, но и беды с болезнями. Но все это предполагает, что я отдаю часть себя — лучшую свою часть — человеку, о котором забочусь. Люди называют это сердцем, но ведь оно гораздо больше, правда? Сердце, душа, сама жизнь — все то, что есть я. Потому что этот человек становится дорог, дороже всего на свете...— Он помолчал, а потом как-то чересчур спокойно добавил: — Как ты для меня. Помнишь? Только ты. Единственный.

И опять палату наполнило звенящее молчание, они все так же смотрели друг другу в глаза. После того, как необыкновенно длинная минута все-таки истекла, Гарри устало сказал:

— Вижу, что ты не готов принять мой дар... Как и поделиться частичкой своей драгоценной персоны в ответ. Ну, что ж — по крайней мере, я сделал все, чтобы заставить тебя понять. — И повернулся к двери.

— Ты куда? — нервно спросил Северус, предприняв безуспешную попытку встать, но со стоном повалившись опять на постель.

— Ухожу. — Гарри взялся за дверную ручку и, бросив на профессора быстрый оценивающий взгляд, добавил: — Я пришлю тебе мадам Помфри, похоже, сейчас ты более нуждаешься в ее присутствии, нежели в моем... Когда ты решишь, что можешь позволить себе быть для кого-то всем на свете — ты знаешь, как меня найти.

— Гарри! — Обоим было уже наплевать на конспирацию, но тот уже вылетел прочь, дверь захлопнулась, и Северус без сил закрыл глаза, стараясь дышать глубоко и ровно, чтобы унять нахлынувшую дурноту. Что он наделал!

Впрочем, мужчина прекрасно знал, что натворил: походя, не думая, оскорбил самое уязвимое, светлое и нежное в душе своего мальчика, больно ударив по его чувствам... Сколько же сил потребуется, чтобы исправить это, загладить свою ошибку!.. В данный момент он слишком слаб, чтобы что-нибудь предпринять, но затем ему понадобится вся его хитрость и искренность — как бы парадоксально это ни звучало! — чтобы вылечить нанесенные им раны.

Он все еще лежал и притворялся, что спит, пока Поппи суетилась вокруг него, причитая об "этих противных мальчишках, то и дело разбивающих себе лбы", когда под высокими сводами лазарета раздались непривычные для этого места звуки. Хлопанье крыльев, многократно усиленное и размноженное эхом, — словно породистый гиппогриф решил навестить его на одре болезни. Когда что-то плюхнулось сверху на одеяло рядом с его рукой, Снейп лишь тоскливо сморщился и не стал открывать глаза, чтобы ненароком не подтвердить своих догадок, поэтому возглас медсестры стал для него неожиданностью:

— Ах ты ж, пакость какая! У кого же это хватило совести беспокоить больного человека?! Испепелить его, Северус, пока не взорвался?

Комментарий ясно свидетельствовал о том, что Мастер Зелий равно ошибался как относительно своих актерских способностей, так и по поводу "гостинца", и меньшее, что он мог сделать в этой ситуации, — это перестать изображать спящего.

На пилястре над его головой сидела большущая амбарная сова, с опаской и интересом следя своими огромными желтыми глазами за тем, как лежащий на одеяле возле профессора красный конверт уже начинает дымиться с углов.

— Северус, решай скорее! Он же сейчас вспыхнет! Открыть его или сжечь?

— Открой, — слабым голосом велел Снейп, заранее "предвкушая", какая жуткая мигрень ожидает его после прослушивания Громовещателя. — Надо же узнать — от кого он. — Мадам Помфри быстро вскрыла конверт и отошла в сторонку, затыкая уши пальцами. Но... ожидаемого раздирающего барабанные перепонки грохота не последовало — отправитель по-прежнему помнил о том, что у профессора болит голова. Хотя в просторном помещении говорящего вполголоса Гарри все равно было отлично слышно:

— ...понимаю, что тебе пока нечего мне сказать, но у меня есть одно маленькое уточнение. Наши отношения перестали устраивать меня в том виде, в каком они пребывают на данный момент. Следовательно, я в одностороннем порядке расторгаю наш договор... В самом деле, Северус: мы пришли в тупик, перед нами — стена из твоей гордости... и жадности, нежелания делиться собой, местом в своем сердце... Есть только два выхода из этого тупика: либо ты сдаешь назад и ищешь какой-то обходной путь (и я верю в твою способность это сделать, в конце концов, ты — слизеринец)... Либо я перепрыгиваю стену и иду дальше. Ты знаешь, что мне не впервой складывать свое сердце из обломков. Переживу. — Судорожный вздох несколько противоречил столь смелому утверждению, но тихий голос был так же тверд: — Не думай, что я представляю тебе какие-то ультиматумы, это не так. Но я не позволю больше увлечь себя в отношения, где я один испытываю серьезные чувства, а другой... даже не нуждается в том, чтобы его любили. Я... а-а, ладно! — Такое впечатление, что говоривший в отчаянии махнул рукой: — Все это бесполезно, если ты еще не готов. Просто знай, что я жду твоего решения. Все. Пока. Выздоравливай...

Письмо кончилось, красный конверт, как и положено, вспыхнул и в считанные секунды сгорел, оставив после себя лишь горстку пепла и сочувственный взгляд старенькой медиведьмы. В палате снова воцарилась надлежащая лечебному заведению тишина...

Следующие несколько дней прошли под знаком извинений и раздумий. Причем первые лились нескончаемым потоком, отвлекая от вторых, отчего чувствующий себя разбитым и несчастным Снейп тихо зверел: за это время у него перебывали почти все учащиеся Хаффлпаффа и Рэйвенкло, а также их деканы. Его минимум дважды в день посещала директриса, словно глава Слизерина приходился ей любимым сыном или племянником (или готовился принять деканство над ее драгоценными львятами — по совместительству). Видимо, Гарри все-таки не сдержался и устроил там массовую выволочку, а злой и горюющий Мальчик-Который-Давно-Стал-Мужчиной-И-Потому-Имел-Куда-Более-Разрушительный-Эффект — это, пожалуй, было похуже, чем локальное пришествие Волдеморта...

Мастер Зелий с трудом дождался дня, когда в очередной раз проверив его зрение и чувство равновесия, мадам Помфри ощупала его голову и объявила, что вполне довольна результатом осмотра:

— Но еще несколько дней, мой дорогой, я посоветовала бы тебе беречь силы и избегать напряжения... Можешь вернуться к себе, но не вздумай прямиком бежать мириться со своим молодым человеком — тебе это пока не под силу. Три-четыре дня ты должен провести в постели — один! — хорошо питаясь и отдыхая.

Конечно, это был своего рода шантаж, но Северус только послушно кивал, соглашаясь на что угодно (лишь бы выбраться из чертова лазарета!), а сам раздумывал, сколько напряжения и сил ему потребуется, чтобы получить прощение от того, чье сердце он так легко ранил сомнениями и неуверенностью. Тишина и уединенность собственных апартаментов предоставила ему необходимый отдых, эльфы-домовики регулярно появлялись для выяснения и обеспечения его нужд, но уж проблем в личной жизни за него никто бы не решил. Голова все еще болела и кружилась при любой попытке физической активности, поэтому Северус в гордом одиночестве возлежал на своей необъятной кровати и в полной мере ощущал степень этой "гордости", будучи катастрофически неспособен предпринять какие-либо шаги для их с Гарри примирения. Все, что он мог, это "любоваться" на молодого человека по утрам в магическое окно, пока тот, не подозревающий о наблюдении, совершал пробежки в их парке.

И еще, естественно, строить планы, просчитывать возможные варианты поведения (отвергая один за другим, потому как Поттер в любых обстоятельствах, с любым именем оставался Поттером, и никогда, с самого нежного возраста, не оправдывал расчетов профессора, отказываясь поступать подобно обычным людям) и вообще обдумывать такие чисто абстрактные ранее понятия как любовь, доверие, партнерство... готовность делить себя, свою личность с другим человеком. Подчинение своих интересов выгодам второго лица... и нереальная, ранее никогда не испытываемая уверенность в том, что это лицо с радостью откажется от многих выгод, если те как-то ущемят его, Снейпа, интересы.

Гарри доверился ему, предложил всего себя... А он? Сможет ли Северус ответить на его чувства, не объясняя причин своей прежней отчужденности? Причины таились слишком глубоко, слишком долго, они давно стали частью его мироощущения, и поэтому не было даже необходимости называть их, облекая в слова. Он жил с этим с тех пор, как помнил себя — потому-то предательство Люциуса в свое время стало своеобразным облегчением, более подтверждением некой концепции, нежели серьезной трагедией. Но теперь Мастеру Зелий приходилось собраться с духом и заглянуть в себя, найти там нужные слова, чтобы ответить хотя бы себе самому: что же на самом деле он чувствует и почему. Шагнуть в область догадок и иррациональных понятий, которой старательно избегал всю жизнь. Вариант с "продолжать жить одному, как раньше" даже не рассматривался, потому что возможное будущее с Гарри Поттером в качестве спутника жизни никак не могло сравниться с пожертвованием толики своей гордости.

Его гордость... Единственное доступное ему когда-то удовольствие. Возможность сказать самому себе: "Плевать на то, что думают о тебе окружающие! Самое главное — то, что ты из себя представляешь, то, что знаешь о себе внутри. Я — такой, какой есть. Неглупый, недобрый и неверящий в сказки со счастливым концом, это все — я. Таким я себя устраиваю и не собираюсь меняться в соответствии с чьими-то представлениями о том, каким я должен быть". Гордость была тем стержнем, на который нанизывались остальные качества личности Северуса Снейпа... который не смогли сломать в нем Темный Лорд и Дамблдор (хоть и потрепали изрядно). Ведь можно сделать и вытерпеть все, что им угодно от тебя потребовать, выплыть из любого дерьма, в которое начальству заблагорассудится тебя окунуть в своем многолетнем противостоянии, когда тебя ведет по жизни лишь неукротимое чувство собственного достоинства...

Так откуда же появилась в нем эта доходящая до абсурда гордость, порой обретавшая — надо признать очевидное — довольно нездоровый характер, где были ее истоки? В том хроническом вооруженном конфликте, что ознаменовал его школьные годы? Нет, Мародеры имели дело с уже сложившимся характером — и вчетвером так и не смогли с ним справиться. Пресловутая "первая любовь", окончившаяся тихим пшиком? Снова не то. Северус никогда не обвинял Люциуса в том, что на его правой руке много лет красовалась авторская татуировка с разными интересными свойствами, считая ее появление лишь своей личной ошибкой...

Ответ скрывался где-то гораздо глубже, но теперь пришла пора найти в себе силы и вытащить его на свет божий. Отказ стал бы свидетельством трусости — почему-то именно это слово пришло на ум — а в данном случае мужчина не имел права бояться: сейчас от его решения зависела не только его собственная судьба. Он наконец встретил того единственного, кто не ждал, что Северус Снейп когда-нибудь изменится. Вряд ли Гарри даже в голову приходило желать этих перемен — в отличие от многих, он был всесторонне ознакомлен со всеми достоинствами и недостатками Мастера Зелий... и если полюбил — то реального мужчину, а не созданный кем-то образ. Влечение между ними не ослабевало и никуда не собиралось пропадать (честно говоря, грозя этим молодому человеку, Северус и сам понимал маловероятность такого события), оно лишь росло с каждым днем, изменяясь и преобразуясь... Но, несмотря на это, Гарри-Брент нисколько не заблуждался относительно характера профессора, никогда не возводил Северуса на пьедестал... а иногда и вовсе смотрел так, словно видел в партнере нечто, неизвестное другим.

"Скорее всего, так и было на самом деле! Ведь мальчик и не скрывал, что активно пользуется своими способностями, — осенило в какой-то момент профессора, — а потому опасности, что когда-нибудь мне придется рассеивать его иллюзии, не существует: прекрасно видя хорошие и дурные качества, Поттер просто принимает людей целиком, такими как есть... В том числе и собственного любовника.

Гарри, мой совсем еще молодой, по-прежнему в чем-то неопытный Гарри, буквально взяв за руку, отвел меня в какой-то новый мир. Мы оба стоим на его пороге, как дети, ожидая чуда за открывающейся дверью. Но... откроется ли для нас дверь, позволят ли мне переступить порог — в этот счастливый мир, где мы будем... вместе? Чтобы войти в эту дверь, в нашу новую жизнь, мне всего лишь придется снять защитный барьер и допустить огромную эмоциональную близость, без которой мой единственный не мыслит себе наших отношений... А заодно и разобраться, почему это так трудно, так невыносимо для меня".

Северус шел и шел по дороге своей жизни, возвращаясь назад, и это было нелегко: опыт окклюмента в данном случае был гораздо более препятствием, чем подмогой — словно ветер чужих воспоминаний дул ему в лицо, кидая пригоршни снега, слепя глаза и норовя скрыть его собственную память. Которая еще и была спрятана за множеством заграждений, возведенных им когда-то давно в своем сознании. "...Стенка! Заслон, преграда!.. Скорее! Закрывайся... Чтобы не было больше так больно... так страшно..." — все четче шептал в его сознании его же детский голос.

Ему всегда глубоко претила теория о том, что все наши несчастья и недостатки берут свое начало в нашем детстве и воспитании, которой среди его окружающих было удобно объяснять свое несовершенство. При любых упоминаниях чьего-нибудь "тяжелого детства" Снейп только издевательски хмыкал, считая отговорку жалкой и неизобретательной, а потом гордо ("Опять?! Да это просто издевательство какое-то! Неужели я всю жизнь был так зациклен на этом проклятом слове?") удалялся, определив дополнительное наказание источнику своего раздражения. Но теперь, похоже, пришла пора и ему самому заняться анализом проблем, которые начались... да пожалуй, еще до его рождения...

В самом деле, его родителям вообще не стоило жениться, не говоря уже о том, чтобы заводить детей. Два мрачных, суровых характера, Тобиас и Эйлин с большим трудом уживались вместе, но почему-то решили, что рождение ребенка сгладит все их противоречия. И попытки сделать наследника действительно на какое-то время примирили их, но в результате... родившийся слабеньким и страшненьким, маленький Сев стал для четы Снейп лишь дополнительным источником разочарования и взаимных попреков. Ребенок рос очень нервным, болезненным и одновременно — чересчур чувствительным, утомляя родителей несмолкающим криком и бесконечными счетами от докторов.

Небольшое облегчение наступило, когда в его три-четыре года, окончательно решив, что Северус стал просто "первым блином", молодая пара с энтузиазмом принялась за "выпечку" нового, но потерпела в этом начинании сокрушительное поражение. Ни магловский бог, ни Мерлин не собирались оглядываться на них, и выкидыши у Эйлин следовали один за другим... Ради "высокой" цели Тобиас, скрепя сердце, отправил жену к "ее" целителям, но даже магическая медицина оказалась бессильна в этом случае. Северус был тогда слишком мал, чтобы вникать в более специфические подробности, и единственным, что он понял, было неоднократно выкрикивающееся ему в лицо обвинение в том, что какая-то из очередных его инфекций лишила мать возможности родить "нормального ребенка, не такого ублюдка, как ты!"

Ничего поначалу не понимая, но чутко реагируя на смену настроения родителей, Северус не переставая плакал, те раздражались от этого еще сильнее, и скандалы в доме не стихали. Отец стал пить, устраивал дебоши, поколачивал мать, а та, когда-то давшая Ненарушимую клятву в том, что никогда не причинит ему магией вреда (являющуюся условием их свадьбы), была вынуждена терпеть побои, как последняя магла... Возмущенные постоянным шумом соседи неоднократно вызывали магловскую полицию — те приходили, забирали его, но Эйлин ни разу не поддержала обвинения в жестоком обращении, Тобиас возвращался, и все начиналось заново...

Северус затруднялся сказать, какого возраста он был, когда измученная его постоянным скулежом мать рявкнула в сердцах:

— Сколько можно развозить сопли?! Подумаешь: отец влепил тебе пощечину... Впервые, что ли? Это что, повод, чтобы выть уже третий час?! Если сейчас же не заткнешь свой "соплеисточник", я тебе его узлом завяжу, понял?! Неужели у тебя совсем нет гордости?

Впоследствии эта фраза, про гордость, повторялась много-много раз: Эйлин всерьез решила взяться за воспитание из сына "достойного человека, не такой сволочи, как твой папенька". Нет, она не била его, конечно, но физические наказания для магов никогда не ограничивались одной только заурядной поркой, так ведь? Фантазия у несчастливой озлобленной женщины была богатая и исключительно неприятная, вымещая на Северусе свое недовольство, она не знала никакого удержу: вытянутый и завязанный на узел нос близко не был пределом ее способностей... А неизменно звучавший рефрен "гордость... гордость... достоинство... гордость..." стал навязчивой идеей невовремя и не там появившегося на свет маленького некрасивого мальчика...

Его первым, стихийным волшебством была не попытка скрыть какие-то невинные детские шалости, как у обычных маленьких волшебников, не репарация разбитой вазы и не спонтанная левитация. Нет, в очередной раз убегая от находящейся в воспитательном настроении мамаши, семилетний Северус заставил дверь чулана внезапно распахнуться после того, как он пробежал мимо, а стоящую там метлу — буквально выпрыгнуть навстречу бегущей женщине... И окончательно, еще в столь нежном возрасте, определил для себя, что его семья — совершенно точно не такая, как все прочие: вернувшись из Святого Мунго, где ей залечили сломанную челюсть и вдребезги раскрошенную скулу, мать не наказала его за "покушение на ее жизнь" (и наорала на отца за то, что успел Сева под этим предлогом выпороть). Наоборот, она сказала, что наконец горда своим сыном, доказавшим даже не просто свою принадлежность к магическому сообществу, а происхождение от семьи, носящей гордое имя Принц.

— В нашей семье всегда были в почете Темные Искусства, это у нас уже в крови. И теперь я вижу, что ты — хоть и полукровка, но все же Принц. Что ж, будем тебя учить — как не уронить честь семьи...

В конце концов он приехал в Хогвартс — одинокий и озлобленный, маленький хищный зверек в мальчишеском обличии, не умеющий доверять и дружить, неспособный контролировать свой гнев и страх, зато знающий о Темных заклятиях и зельях все, что только может вместить голова одиннадцатилетнего... А еще — о том, как защищать честь и гордость — свою и семьи. Смертельных врагов он приобрел еще на пути в школу: Джеймс Поттер и Сириус Блэк (которые, как утверждала мать, должны были стать его компанией, ровней), с первого взгляда поняли, что "этот Снейп" не такой, как все, и с чисто детской жестокостью определили ему в своей жизни роль развлечения. Привыкший ожесточенно бороться за свое достоинство Северус яростно защищался... А продолжение истории было известно всем и каждому, в многочисленных вариациях.

Так и получилось, что к тому времени, когда Северус осознал наличие на свете самых разных ценностей помимо пресловутой гордости (а также сомнительность ее преимуществ), прошло достаточное количество лет — если не сказать десятилетий. Мать давно была в могиле, равно как и отец, предъявлять претензии было поздно и некому... Зато сейчас перед ним была перспектива наконец-то устроить свою жизнь не так, как она текла до этого, а... обычно. Как у всех нормальных людей — насколько понятие нормы возможно с таким партнером как бывший Золотой Мальчик...

"Черт бы с ней, этой гордостью!" — нахмурился профессор, откидывая простыни и решительно выбираясь из теплой постели: его ждали будничные обязанности, продолжающиеся своим чередом экзамены и чертова куча проблем, именуемая "Дом Слизерин". А еще — грядущее грандиозное выяснение отношений с любовником и, даст Мерлин, его успешный итог. Северус был почти готов к нему, немного — самую капельку! — гордясь собой, тем, как его организованное сознание докопалось до сути проблемы:

"Никто другой не смог бы пересмотреть свою жизнь, самые ее основы, за несколько часов. Это трудный и сложный процесс, который требует внимания и спокойных раздумий. А мои дни наполнены суетой, хлопотами и постоянными попытками спасти жизнь — свою и нескольких сотен юных мерзавцев — от них же самих. Если бы еще понять, что именно сказать Поттеру для того, чтобы прекратить эту нелепую разобщенность..."

Северус действительно не мог найти времени, чтобы просто посидеть в тишине и подумать. А память о том, как хорошо было ему с Гарри, успешно занимала те краткие промежутки, которые удавалось урвать для себя. Стоило мужчине увидеть мысленно "своего мальчика", представить голос Поттера и его прекрасное загорелое тело, как в нем загоралось страстное желание. Настойчивая потребность. Необходимость. Угнездившаяся глубоко в душе пустота, которую мог заполнить собой только он. Тот, кто ушел, и кого необходимо было вернуть любой ценой...

...На скамейке в крошечном палисаднике курили и весьма нервно беседовали двое молодых людей, жестикулируя при этом настолько агрессивно, что Северус так и ждал — вот сейчас рука одного из них зацепит собеседника зажженной сигаретой. Но все обошлось: казалось, парочка почувствовала окружающую его сосредоточенно-зловещую атмосферу и резко притихла, провожая профессора настороженными взглядами.

"Знакомая картина, — саркастически хмыкнул Ужас Хогвартса: — Изображать повышенную экзальтацию и несдержанность эмоций, практически кидаясь на собеседников — это все могут. А вот мой фирменный Укрощающий взгляд редко кто выдерживает. Кроме их хозяина..."

Войдя в холл-приемную, Северус поразился изменениям, произошедшим с привычным ему тихим домом в разгар рабочего дня. Повсюду горел свет, стрекотали и жужжали какие-то машины, пространством владел запах кофе и свежей выпечки, где-то за дверью эмоционально дискутировали на повышенных тонах несколько голосов, звонил телефон, а к нему самому моментально выскочила из-за стойки профессионально-радушно улыбающаяся девица:

— Добрый день, сэр. Могу я вам чем-либо помочь?

Северус подумал, что не надо зарываться и сразу требовать встречи с хозяином этого бардака, и слегка снизил планку:

— Я хотел бы видеть мисс Лэннассон. — По внезапно уплывшему куда-то выше его макушки взгляду служащей Мастер Зелий понял, что названная дама как раз стоит у него за спиной. Что и не замедлило подтвердиться.

— Все в порядке, Мэг, этот джентльмен к шефу. В следующий раз не задерживай его. Здравствуйте, профессор! — с легким акцентом раздалось у Северуса над ухом, и он обернулся, учтиво поприветствовав Кристу. Ему даже не понадобилось что-то говорить или объяснять, девушка сама подхватила его под локоть и повлекла куда-то в сторону со словами: — Позвольте, я вас провожу для первого раза. Вряд ли вы здесь уже бывали... Сюда, пожалуйста.

— Я надеюсь, что не помешал ничему важному, — решил Северус не портить отношений с неожиданной союзницей. Та флегматично пожала плечами, отчего ее внушительный бюст практически уткнулся мужчине в лицо ("Нда, то-то Люц будет счастлив, если заполучит все-таки в свою постель эти богатства..." — мелькнуло в голове у Снейпа):

— Босс ждал вас всю неделю и стал абсолютно невыносим, — небрежно отмахнулась Криста от возможных возражений. — И не верьте ему, если вдруг решит отпираться! Идите-идите, а то у меня последнее время сердце разрывается, глядя на него — такой он стал печальный... И злой. Вот сюда... в эту дверь... — Чисто формальный стук в означенную "святая святых", невнятно-злобный рык изнутри и, несмотря на это, открывающаяся дверь: — Брент! К тебе пришли.

— Я же просил тебя говорить всем, что меня нет! — огрызнулся сидящий боком ко входу Миллиан, не поднимая головы от компьютера: — Я не смогу сосредоточиться на своей работе, если меня будут постоянно отвлекать! — С точки зрения Северуса, его драгоценный был занят тем, что выглядело бессмысленным черканьем и постукиванием палочкой по лежащему на столе куску пластика. Но, судя по тому, что по висящему на стене экрану в такт этим действу двигались и крутились, какие-то схемы и чертежи, изменяясь на глазах, работа мастера так и должна была выглядеть...

— Н-нэ? А по-моему, тебе как раз следовало бы отложить работу и поприветствовать гостя, — невозмутимо ответила секретарша и, участливо похлопав Снейпа по плечу, удалилась. Дверь за ней беззвучно закрылась, и профессор остался стоять посреди кабинета, жадно глядя на так и не заметившего его парня. Встав из-за стола и закопавшись в недрах шкафа, полного образцов обивочных тканей, тот продолжал вполголоса бурчать:

— По-моему! Мне нравится это "по-моему"! А вот по-моему, ты сама прекрасно могла бы разобраться со всеми посетителями, что надумают припереться! Неужели я так многого прошу?! Всего лишь: не впускать никого и оставить меня в покое, потому что в таком настроении я переругаюсь с любыми гостями...

— Кхм... Дело в том, что я уже здесь, — мужчина дал знать о своем присутствии и мужественно вынес метнувшийся к нему пылающий зеленью взгляд. Брент (а сейчас Мастеру Зелий приходилось иметь дело именно с этой ипостасью своего молодого любовника, можно было не сомневаться) резко развернулся к нему лицом и при этом, как показалось мужчине, с трудом удержал дернувшуюся было за волшебной палочкой руку. Красивые черты на миг исказились сложной смесью эмоций, от испуга до облегчения, а затем снова застыли в выражении холодного недовольства.

Из того же чувства состояла и вспышка стихийной магии, в секунду прокатившаяся тяжелой волной по комнате и частично ушедшая в открытое по случаю прекрасной погоды окно. Нерассеявшаяся же часть израсходовала себя на тот скандал, отголоски которого проникали раньше даже через дверь. Судя по воцарившейся в офисе тишине, всех служащих до одного посетило неуютное и тревожное ощущение, когда мгновенно вспоминаешь все свои недочеты, прегрешения и задолженности.

"Да уж, — подумал Северус, — в этой фирме хозяин умеет довести до своих работников свое видение момента... Интересно, он это контролирует или просто научился подстраиваться под обстоятельства? Если Гарри полностью владеет ситуацией... Черт возьми, да я сам себе завидую, что этот юноша в свое время твердо выбрал сторону Света! Это что же, он вот в таком же настроении проводил разъяснительную беседу со студентами на прошлой неделе? Тогда понятно, почему те вдруг так резко осознали глубину своих заблуждений..."

— Никогда не подкрадывайся ко мне исподтишка, — ледяным голосом довели до сведения Мастера Зелий. — Потому что это может очень плохо кончиться.

— Я это запомню... на будущее, — покладисто сказал Северус. Он все так же стоял посреди комнаты, следя за любовником глазами. Тот бросил на стол добытый из шкафа альбом образцов, а сам остался стоять там же у стены, сунув руки в карманы брюк с самым независимым видом. "Комната не такая уж большая, но все же Брент умудряется казаться таким далеким... И очень мрачным".

— Что ты здесь делаешь? Нет, подожди. — Он вытянул руку, видя, что Снейп собрался шагнуть к нему, хотя еще не успел шелохнуться и по-прежнему стоял на месте: — Не трогай меня. Сначала объясни, зачем ты пришел.

Северус оценил иронию судьбы, неделей раньше вложившей эти слова в его уста, и заодно прочувствовал неприятность такого вопроса и боль, причиняемую им неравнодушному человеку. Не замечая, что судорожно сжимает кулаки, он кивнул и заговорил, стараясь не показать голосом испытываемого волнения:

— Ты не приходил так долго... Не то, чтобы я ждал визита ("Ждал, честно сказать, но быстро понял свою ошибку..."), поэтому мне пришлось идти к тебе самому. — Он набрал воздуха в грудь и продолжил: — Я передал факультетский контроль Минерве, воспользовавшись твоим именем как пропуском. Ты же знаешь: для тебя она готова на что угодно.

Миллиан приподнял брови — это движение оживило лицо, которое прежде казалось застывшей маской, и профессор несколько воспрял духом.

— В самом деле? Это новость для меня. Раньше она таким альтруизмом не страдала.

Северус нахмурился:

— Не представляю, с чего ты такое взял. Минерва всегда относилась к тебе исключительно лояльно. Как к представителю ее Дома, прежде всего... Ну, и как к... хм, протеже Альбуса, естественно, Всеобщей Надежде, та-та-та и все прочее.

— Мм-м... Да? Странно. Я никогда не замечал с ее стороны каких-либо поблажек.

— Это и понятно. — Снейп успокоился, попав в привычную стихию и уже не смущаясь пристальным взглядом Поттера. — Ты считаешь, легко воспитывать живую легенду? И желательно — нормальной личностью, без мании величия и порочных наклонностей?.. — Он осекся, увидев, как губы молчащего собеседника дрогнули, сдерживая усмешку, и досадливо бросил: — Впрочем, кому я это рассказываю?! — Сложив руки на груди, профессор уже спокойно и прямо посмотрел в глаза хозяина дома, разом припомнив все его правонарушения. Тот явно не стеснялся, только подтверждающе склонил голову:

— Без ложной скромности — вам всем это удалось. А теперь давай оставим в покое мое темное школьное прошлое и вернемся к причине твоего посещения. Итак, почему ты здесь?

— Я пришел извиниться, — решительно произнес Северус, вздернув подбородок. — В моем классе то и дело случаются подобные происшествия — не в такой степени травматичные, как правило, но все же... И никогда не было человека, который бы тревожился обо мне настолько, чтобы его стоило ставить в известность. Администрация была в курсе, чтобы восполнить ущерб и перестроить расписание, медицинскую помощь мне оказывали, а больше мое здоровье никого не интересовало. — Он кивнул в ответ на вопросительный взгляд Поттера и продолжил: — Я признаю, что ситуация изменилась, и раз я тебе... дорог, ты мог узнать... Даже, пожалуй, имеешь право знать о том, что со мной происходит. — Помедлив, словно проверяя, все ли сказал, мужчина подвел итог: — Могу только принести тебе свои искренние извинения за то, что отреагировал так... безразлично и пытался отмахнуться от твоих переживаний.

Гарри моргнул. Он почему-то не ожидал столь ясного изложения и краткости, хотя, зная Снейпа, не должен был удивляться продуманности сказанного: понятно же, что для Мастера Зелий такие акты доброй воли не обычны, и свою речь он обдумал заранее. И не раз. Тот молчал, но было понятно, что это не все, хотя внутри у парня уже что-то тихонько звенело, возвещая верный успех. Он беспокойно прошелся по кабинету, чтобы как-то замаскировать эти победные вибрации, полуприсел на краешек стола.

— Значит, ты признаешь, что у меня есть некоторые права?

— Да. — Черные глаза Северуса неотрывно следили за молодым человеком.

Пауза — миг, удар сердца:

— И ты согласен, что наши отношения имеют слишком длинную историю, чтобы быть простыми и легкими? Что они, едва начавшись, сразу и безвозвратно вышли за рамки чего-то быстрого и несерьезного?

— Да. — Профессор постарался вложить в свой голос всю уверенность и решительность, которые выпестовал в душе за дни разлуки с этим невозможным мальчишкой. И кажется, тот услышал и поверил в его искренность — слегка расслабился и прогнал из глаз тот жуткий холод, что так нервировал мужчину.

Гарри вздохнул: ну и ну, такое впечатление, что эти дни он носил на груди тугую повязку, которая вдруг лопнула — таким полным и глубоким был этот вздох. Гнетущее напряжение, давившее его мозг, отступало, но и просто так снимать Северуса с крючка он не собирался...

— Ну, что ж, раз мы выяснили это, давай посмотрим, что еще ты можешь мне предложить. В качестве компенсации морального ущерба... — Подпустив в свое мурлыканье низких ноток, Поттер достаточно откровенно разглядывал гостя, чтобы под его взглядом тот чувствовал, как нарастает знакомый жар, и как становится тесной одежда. Между ними осталась совсем малая толика пространства, но теперь Северус чувствовал себя в своем праве, подаваясь вперед и позволяя их телам соприкоснуться. Его грудь уперлась в грудь Гарри, а бедра коснулись ног молодого человека. Внутри медленно, но неотвратимо, будто по сырой траве, расползалось пламя.

Поттер посмотрел на твердо сжатые губы любовника — и его собственные губы запульсировали, мгновенно вспомнив нежные и жадные ласки, щедро расточаемые Северусом раньше, и требуя новых. Он наконец взглянул любовнику в глаза — и едва не отшатнулся.

Теперь мужчина не скрывал того, как сильно хочет Гарри, и сила его обычно сдерживаемых чувств, вдруг разом выпущенных на свободу, пугала. Владеть, обладать телом и забрать душу парня, никого никогда не подпуская, окружив лишь собой и своей страстью... Молодой человек смотрел как зачарованный, краем сознания понимая: ему показали то, что, возможно, больше никому не открывалось — полную обнаженность мыслей и чувств Северуса Снейпа. И не отвел глаз — уж он-то знал, что бояться нечего, что все это желание, жажда с голодом, вместе взятые, — из-за него и для него, а наградой обоим за открытость и безоглядность чувств станет полнота наслаждения... Но как же это сказать, как выразить? "Как-как... Очень просто".

— Возьми меня. Помнишь? Я — твой.

— Да! Именно! — Безумное облегчение вырвалось из груди Северуса скорее рычанием, чем словами, и вот он уже схватил свое сокровище, приник к горячим от нетерпения губам и застонал, почувствовав ответ: те радостно разомкнулись, разделяя тот влажный жар, что всегда сопутствовал их любви. Ненадолго оторвавшись от поцелуя, мужчина жадно хватал воздух, а Гарри взял в ладони его лицо и снова начал обцеловывать — ласково, быстро, страстно, пока дыхание не стало одним на двоих, а сердца не застучали в унисон — укрощая бурю и заставляя Северуса плавиться от нежности.

Гарри прижался к любовнику, искушая, руки парня скользили по плечам мужчины, ладони распластывались по широкой груди. Под одной из них бешено билось сердце Северуса... Молодой человек счастливо застонал в губы своего любимого, желая дать тому понять, почувствовать тот голод, что сжигал его собственное трепещущее тело. Он продолжил ласкать партнера, его руки, сильные и нежные одновременно, медленно скользили по телу Снейпа, вызывая все новые волны тепла и наслаждения.

Северусу было так хорошо, что он не сразу понял смысл слов Поттера: "Я хочу видеть тебя обнаженным... Совсем. Сейчас. Чтобы ничего нельзя было скрыть..."

"А мне все равно, я и не собирался ничего скрывать, — подумал он, любуясь прекрасными чертами своего партнера. — Одно то, что я явился сюда сегодня, означает полную капитуляцию, и этого не скроешь... Он простил меня, и все остальное отходит на второй план как ненужные подробности. Лишь бы он не останавливался, лишь бы чувствовать его рядом... а потом — не просто рядом... о-о-ох..." Мысли путались, и Северус, покоряясь желанию, поднял руки, намереваясь избавиться от одежды.

— Нет, подожди! — Резкий оклик сбил его с толку, и мужчина заморгал, словно проснувшись. "Почему? Чего ждать?.. Мне кажется, или в комнате стало гораздо светлее?" Обернувшись, Северус понял, что Гарри зажег две большие лампы на высоких ножках, стоявшие по обе стороны стола. Сам же уселся на крышку этого монументального образчика столярного искусства, несколько долгих секунд смотрел на мужчину, а потом поманил пальцем: — Иди сюда.

Снейп неуверенно шагнул к столу: ему вдруг пришло в голову, что, несмотря на неоднократную близость, Поттер практически не видел его полностью обнаженным при свете. Большую часть времени в таких случаях Северус вынуждал парня держать глаза закрытыми... Что это было, неуверенность, стеснительность с его стороны?.. Но похоже, сегодня тот вознамерился наверстать упущенное: когда мужчина наконец приблизился, молодой маг протянул руку и придвинул его поближе. Теперь Северус стоял между раздвинутых колен парня, а его руки тот положил ладонями на свои бедра, строгим голосом велев:

— Не двигайся, пока я не скажу!

У Снейпа пересохло в горле. Он молча смотрел в лицо Гарри, пока тот стягивал с его плеч сюртук и жилет, к удивлению мужчины, оставив сорочку — только расстегнул ее. Тонкий шелк не стал преградой для ласк горячих нежных рук Поттера, лишь заставляя острее ощущать, как от его неровного дыхания легкая ткань щекочет ставшие болезненно-чувствительными соски... Это было сладким мучением, изысканной пыткой и чувственным пиром одновременно. Только когда распаленный Северус начал беспокойно двигаться в его руках, Гарри наклонился и, сдвинув рубашку в сторону, втянул губами его сосок, чуть прижал зубами, а потом стал играть с ним языком.

Он все продолжал и продолжал, и Северус не смог сдержать крик, зажмурившись и чувствуя, что его тело сотрясает дрожь, а пальцы конвульсивно впиваются в сильные бедра сидящего парня. Зная, что ему трудно стоять на ногах, тот обхватил мужчину руками, поддерживая. С усилием открыв глаза, Снейп взглянул на склоненную к нему русоволосую голову, тяжело переведя дух и отчасти вернув утраченное самообладание, первым делом высвободился из рукавов рубашки. Запустил пальцы в светлые пряди, потянул, и Поттер послушно, хоть и с сожалением, отнял губы от столь увлекшего его занятия.

Обхватив ладонью подбородок парня и удерживая его так, Северус заглянул в жаждущие, такие невозможно-зеленые глаза. "Они так чисты, глубоки и прозрачны, что в них можно запросто, без оглядки, утонуть — в этих лесных озерах..." Он не понимал, что произносит эти слова вслух, пока хриплый голос не ответил ему:

— И твои... Только твои больше похожи на те подземные таинственные озера, в которых пираты любили прятать свои сокровища — темные, бездонные, со вспыхивающими изредка золотыми искрами...

Говоря, молодой человек ласкал руками спину и бедра Снейпа. Сейчас в его движениях сквозила новая уверенность: наконец-то этот непростой мужчина принадлежал ему — и принял равноценный дар, наполняя сердце Гарри гордостью и желанием подарить любимому весь мир. "И коньки тоже, если захочет!.."

— Да ты еще и поэт... ко всем своим прочим достоинствам... — Северус жадно смотрел, как шевелятся яркие припухшие губы, произнося слова, как трогательная жилка бьется на шее, и... Встретившись с парнем взглядом, мужчина потянулся было к пуговицам рубашки Поттера, но тот перехватил его руки, ехидно ухмыляясь: выражение лица уважаемого профессора в этот момент было таким же обиженным, как у пятилетнего малыша, лишенного сладкого.

— Не сегодня.

— Но я тоже хочу тебя видеть!..

— И я готов приложить все усилия для того, чтобы твое желание исполнилось как можно быстрее. Как-нибудь, в другой раз, мы будем неспешно и романтично раздевать один другого. А сейчас — не время для медленного стриптиза. — Пошарив в ворохе перепутанных бумаг позади себя, молодой человек извлек оттуда свою волшебную палочку и, взмахнув ею, скороговоркой буркнул нечто невнятное, но чрезвычайно эффективное: их одежда исчезла в неизвестном направлении, оставив обоих мужчин нагими. Еще одно короткое слово, Очищающее заклинание, и как наглядное свидетельство того, что в молодости самоконтроль дается нам гораздо труднее, Гарри откинулся назад, словно разом обессилев. Опираясь на локти, он сообщил заплетающимся, как у пьяного, языком: — Тебе предстоит любоваться мной еще очень долго. О-о-очень! Многие-многие годы... Потому что я никуда не собираюсь тебя отпускать. Но сегодня... Сегодня я праздную это и хочу тебя немедленно. Здесь и сейчас. На этом столе.

На столе? Северус удивленно уставился на обозначенный предмет мебели. Гарри вдруг обхватил его ногами за талию и, скрестив щиколотки, вплотную притянул к себе. Тот вздохнул от неожиданности — очень странно было чувствовать обнаженной кожей прохладу полированного дерева — а сам уже разводил колени своего искусителя шире. Не в силах прогнать идиотски довольную улыбку со своих губ, мужчина склонился над щедро предоставленным ему великолепным подарком и, притягиваемый, словно магнитом, поцеловал охотно приоткрывшиеся навстречу губы.

Он отпустил себя, позволил страсти возобладать над разумом, желая как можно более полно насладиться чувственностью и фантастической отзывчивостью своего молодого любовника. Их губы сливались, языки сплелись, и пламя бушевало в крови, соединяя приникшие друг к другу тела, словно они были единым организмом. Снейп все никак не мог насытиться тем, как его ладони раз за разом ощущают впадины и выпуклости тела Гарри, скользя по коже парня, будто по теплому шелку. Наконец Северус, наклоняясь все ниже и ниже, придерживая голову Поттера, ласково опустил его на темную поверхность стола. "Да, солидный экземпляр столярного искусства, принадлежавший ранее какому-нибудь сквайру... и наверняка за свою долгую жизнь не видавший на себе такого совершенства!"

Мастер Зелий смотрел на Гарри — нагого, возбужденного. Резко вздымающаяся развитая грудная клетка, нежная загорелая кожа, разметавшиеся по кромке стола волосы, приоткрытые от учащенного дыхания губы... Собственные губы Северуса тронула довольная усмешка, когда он снова склонился над любовником, целуя и лаская. Одной рукой он придерживал бедро парня, а вторая начала захватывающее путешествие от пульсирующей на шее жилки вниз, скользя пальцами по ложбинкам между выпуклостями мускулов, по животу — туда, где темнели влажные завитки волос, возвышался нетерпеливый член, и дальше, ниже — в темную расщелину между ягодиц.

Гарри замер. Он очень остро чувствовал прикосновения Северуса совсем рядом с его изнывающей от желания плотью, но тот только дразнил его и словно чего-то ждал. Недоумевая, молодой человек приподнялся, протянул руку и нащупал ручку одного из многих ящичков, где уже давно хранил смазку (с тех самых пор, когда впервые задался целью использовать свой стол не по прямому назначению). Как только его ладонь обхватила нечто округлое, стеклянно-прохладное, палец любовника коснулся его входа, заставив тело содрогаться и желать большего. Сжав зубы, Гарри выдернул из ящика искомую баночку, буквально швырнув ее Снейпу — и тотчас был вознагражден за запасливость новым прикосновением... новым спазмом, новой волной удовольствия.

Поймав взволнованный жаркий взгляд из-под темных ресниц, Северус выдохнул:

— Закрой глаза, — и облегченно перевел дух, скрывшись на какое-то время от обжигающей зелени поттеровских глаз: явно не поняв смысла просьбы, тот все же подчинился, торопливо устраиваясь поудобнее.

Сквозь ресницы он видел, что Снейп наблюдает за ним, окуная пальцы в тщательно исследованное им припасенное средство, и это усиливало ощущения от влажных пальцев, неспешно исследующих его вход. Парень закрыл глаза, и один из пальцев продвинулся чуть дальше. Чуть-чуть. Это было невыносимо, немыслимо: чувствовать его пальцы у самого своего тайного, самого интимного местечка и не понимать смысла затеянной игры! "Чего он ждет?!"

Сердце в груди молодого человека замирало от предвкушения, он приоткрыл глаза и поперхнулся своим вопросом: такая страсть кипела во взгляде старшего мужчины. Прядь волос прилипла к влажным губам Северуса, но тот не обращал внимания, целиком поглощенный созерцанием того, как его палец скользит в теле парня — медленно, легко, дразня, вызывая сладкую дрожь и стоны... К тому моменту, когда Мастер Зелий наконец наклонился и поцеловал горящие губы Гарри, тот уже не помнил себя: пальцы внутри него гладили, ласкали, сводили с ума, заставляя задыхаться от жажды и беспомощности. Он лишь весьма смутно видел, как Снейп смотрит на него — словно желая навсегда запечатлеть в памяти распростертого любовника, от всей души наслаждающегося праздником их примирения... Их первым занятием любовью. Признанием того ошеломляющего факта, что это все-таки была именно любовь. Безоговорочно и несомненно.

А затем обжигающе горячий рот профессора начал неспешное путешествие по телу Поттера, тем же маршрутом, который его рука проделала несколько минут — или часов? — назад, и все мысли вымыло из взлохмаченной, как в прежние времена, головы парня приливом неконтролируемой страсти. Когда Снейп стал ласкать языком впадинку пупка Гарри, тому осталось только стонать от невыносимого возбуждения, вцепляясь руками в сильные плечи старшего мужчины, стараясь притянуть ближе, заставить... коснуться... Глубже... Ближе... Ну, пожалуйста!.. Еще чуточку... а-ах...

Но тот неумолимо-неторопливо скользил губами ниже и ниже, вынуждая парня выгибаться и рыдать от наслаждения, умолять и звать, бесконечное число раз:

— Северус!.. Се-е-ве-ру-ус! — В ответ на что мужчина, конечно, не останавливался. Да и хотелось ли Гарри, чтобы любовник прервал ласки? Нет, это свело бы его с ума гораздо вернее, нежели продолжение нежной пытки — теперь уже все его существо нуждалось только в этом продолжении, не думая ни о чем и ничего не предполагая...

И уже не удержать было волну, что приближалась с каждым движением пальцев и губ Северуса — мир наконец взорвался тысячей сияющих вокруг и внутри разноцветных огней, практически отделив душу Поттера от тела... и добавляя к этому фейерверку чувств острую жалость от того, что он в это время не ощущает того же. Гарри приоткрыл глаза, поймал затуманенный взгляд партнера и, хоть мышцы напрочь отказывались повиноваться, протянул руки к своему единственному — нуждаясь, зовя, заклиная Северуса, видя лишь его искаженное страстью лицо. И не было никого на свете прекраснее, и только он был нужен, сейчас и всегда...

На секунду, пока Северус глядел на Гарри — такого красивого, желанного, зовущего, — время остановилось, а когда восстановило свой бег, мужчина послал к чертям свои контроль и самообладание, встал между колен парня, оперся локтями о стол, запустив пальцы в разметавшиеся по темному лаку шелковые пряди, и медленно вошел, не отрывая взгляда от распахнувшейся перед ним зеленой бездны. Молодой человек выгибался ему навстречу, каждой клеточкой ощущая то, что его тело наполняется, обнимает плоть Северуса, раскрывается для него. Он потянулся за губами любимого, поймал их, раздвигая своими, открыл рот, приглашая и требуя. Язык Снейпа скользнул внутрь, и одновременно мужчина исторг у обоих безумный крик, мощным толчком войдя в Гарри так, что трудно стало дышать...

Это так старо — и всегда так ново. Смешивается дыхание, тела сливаются в одно, покрываясь росой испарины, и в какой-то момент отдается душа, чтобы принять другую и быть вместе в этом старом и вечно юном танце...

Никогда прежде Северус не был так близок с кем-либо, не получал так много и не знал столь полной самоотдачи. Теперь он был уверен в тех словах, что Гарри говорил ему: это драгоценное существо принадлежит ему, Северусу Снейпу, полностью. Весь, безраздельно и безоглядно — так, как умеет только он. И это доверие наполняло новым смыслом жизнь мужчины, делая его сразу и сильным и уязвимым, позволяло подняться на совершенно неведомую раньше высоту. Вдвоем. Они теперь всегда будут вдвоем, как сейчас. Цепляющиеся друг за друга, чтобы не потеряться в буре собственных чувств, в этом всепроникающем свете, который пронизывает тела, сотрясает все кости и мышцы, отпускает души в недолгий, но пьянящий полет... А потом рассыпается искрами, осыпая их сплетенные тела, оставляя прерывистое дыхание, влажные локоны волос и воспоминания о разделенном...

Они никак не могли отделиться один от другого, согретые общим теплом (ноги парня на бедрах мужчины, руки обвили его шею), слыша частые удары сердец — своего и того, что бьется совсем близко и не менее дорого, чем собственное.

...Северус быстро разжег и оживил камин, сел в кресло у огня. Гарри, по-прежнему обнаженного, он посадил себе на колени, накинув на плечи свою мантию, чтобы защитить от невесть откуда взявшегося сквозняка разгоряченное тело. Впрочем, почему "невесть"? На улице, оказывается, давно уже стемнело, и от приоткрытого окна тянуло ощутимо свежим воздухом. Он смотрел на лицо Поттера, освещенное пламенем, а тот, прижавшись к его груди, слушал, как ровно стучит сердце мужчины. Они сидели так уже долго, счастливые оттого, что чувствуют друг друга, и почти не разговаривая. Вдруг стало понятно, что слова не так уж и нужны — словно они обрели какие-то новые качества и просто тихо наслаждались этим.

"Я — старый солдат и не знаю слов любви", — вдруг вспомнилась Снейпу реплика из старой пьесы, заставив его слегка улыбнуться из-за своей исключительной уместности, а вслух произнести:

— Я — тяжелый в общении человек, который видел очень мало настоящей любви за свою достаточно длинную жизнь. И никогда не бываю ни в чем уверен на сто процентов, но... Если это не любовь, то что тогда? А вообще-то — не важно, как называется это чувство. Главное, что оно у нас есть. Здесь, сейчас, между нами есть эта необыкновенная близость и сопричастность, и я сильно подозреваю, что все же люблю тебя, насколько мне это в принципе доступно...

Замерев и затаив дыхание, Гарри вслушивался в необыкновенные по своей редкости слова (вот уж раритет, так раритет!), глядя в лицо Северуса, восхищенный не столько даже ими, сколько выражением его глаз. Твердые черты, лишенные какой-либо светской любезности, даже согретые неподдельной искренностью и воодушевленностью, казались жесткими и угловатыми, но такими настоящими... А глаза Снейпа — темные, блестящие, под тяжелыми веками — смотрели с нежностью, от которой полнившемуся счастьем сердцу становилось тесно в груди. После того, как молодой человек был долго разлучен со своим любимым и дождался его возвращения, он был готов принять реальность без всяких деклараций с его стороны. Но все же услышал признание в любви, явно доставшееся Мастеру Зелий непросто.

— Почему тебе настолько трудно было сказать это? Одно короткое простое слово? — "И море надежды в зеленых глазах". Северус невесело рассмеялся:

— Короткое простое слово... Только ты способен так его описать. В тебе всегда было этого слишком много для обычных смертных... Нечего скромничать! — слегка повысил он голос на заерзавшего Поттера, но тут же смягчил эффект от своего рыка, поцеловав парня в макушку и притянув покрепче к себе. Тот блаженно вздохнул, но все равно ждал ответа, не спуская с мужчины глаз, жадно вбирая взглядом холодные, замкнутые черты.

Прочитав все, что было в его глазах, Снейп с обреченным выражением откинул голову на спинку кресла, с трудом выдавив:

— Это трудно объяснить так, чтобы не выглядеть идиотом, но... Пока я не сказал его, это слово, вслух, не признался открыто — еще существовали некоторые сомнения. И можно было делать вид, что этого нет, что я не рискую. Что еще могу избежать тех несчастий и бед, грозящих обрушиться на меня с той самой минуты, когда я впущу кого-то в свое сердце. Совсем юным я понял, что человек беззащитен перед любовью... И она может ударить его больнее любой ненависти.

Гарри нахмурился. Почему... Но почти сразу понял и порывисто обнял Северуса, прильнув всем телом:

— Поверь, я это знаю. Но все-таки она того стоит, как бы больно порой ни бывало... И знаешь, что? Я никогда тебя не брошу. Всегда буду с тобой. Можешь быть уверенным в этом... Несмотря на твою убежденность в том, что я — какой-то святой... — мужчина вздрогнул, — ...готовый любить все человечество без разбора, я дарю свою любовь с большой оглядкой. А еще... Любить по-дружески, давая частичку своей симпатии, я могу многих, и тебе здесь даже не будет, к чему ревновать: по-настоящему, страстно... по-взрослому я люблю только тебя, и только ты мне нужен. И могу ждать сколько угодно времени, пока ты поймешь это. — Эмоциональная нагрузка становилась слишком велика для обоих, поэтому Поттер решил свернуть этот разговор и прижал кончики пальцев к приоткрывшимся, чтобы что-то сказать, губам профессора: — Я люблю тебя. И счастлив, что ты со мной, что даже... любишь меня в ответ. Как умеешь. Это дает мне возможность чувствовать себя настолько уникальным, насколько это вообще возможно. Конечно, мне хотелось бы услышать от тебя кое-какие слова дополнительно, но вытягивать их из тебя не буду, не беспокойся. — Молодой маг устроил голову на плече любимого мужчины, удовлетворенно вздыхая: — Всему свое время. — И блаженно зажмурился, ощутив сомкнувшиеся вокруг него ласковые руки, кожей впитав гулкие вибрации в груди Северуса:

— То, на чем ты настаивал... Это, пожалуй, нечто такое, что я могу тебе пообещать: ты — единственный для меня. Да и вообще... единственный в своем роде, других таких на свете нет — и не надо... Это произошло не сразу, — решил Мастер Зелий хоть раз в жизни быть абсолютно честным. "Не только гриффиндорцам присущи такие душевные порывы, очевидно..."

— Пра-а-авда?! — счастливо-ехидно пропел Гарри. — А я-то, наивный, до сих пор не догадался! — Признав поражение, Северус поднял и поцеловал его руку:

— Но ведь произошло все-таки!.. Как ты тогда говорил? Тело, разум, сердце и душа? Все то, что есть я... — Он припал губами к ладони парня. — Мое тело было твоим с первого момента, как я тебя увидел — взрослым, я имею в виду — и ты полностью завладел им в первую же нашу ночь... Разуму ты тоже нравился с первой встречи, если не раньше. За сердце ты боролся и победил, теперь оно твое до конца моих дней... Помолчи, не мешай мне. — Северус сделал паузу, серьезно глядя во внимательные яркие глаза. — Что до души... она также твоя. Навсегда. Если хочешь, можешь держать ее в плену, сколько пожелаешь.

Гарри задохнулся, боясь, что сердце разорвется от счастья, радости, слишком огромной для человека.

— Спасибо тебе, — прошептал он, подставляя губы. — Я принимаю твой дар. А дальше... Давай проверим, хорошо? Останемся вместе и попробуем наладить жизнь — для нас обоих. — И скрепил поцелуем их новый договор.

Их "дальше" не могло быть иным... Неужели два взрослых, умных человека, которые многое пережили вместе и порознь, относящиеся друг к другу с глубоким уважением, искренней нежностью и неподдельной страстью, не устроят всего лишь навсего свой совместный быт в течение года? Неужели упустят шанс быть счастливыми, поддавшись чьей-то гордыне или неуверенности в себе, пойдя на поводу у своих сложных характеров? Ни в коем случае. Ставшая чем-то вроде семейного талисмана фраза "Потому что ты — мой единственный" надежно хранила их своеобразную, не всегда понятную другим любовь...

Естественно, приложены были колоссальные усилия, но... у них все получилось: днем работая каждый на своем месте, вечера же и ночи пара Миллиан-Снейп проводила только вместе, постепенно становясь настоящей парой... Четыре на неделе — в спальне Северуса в Хогвартсе, а уик-энды, каникулы и праздники — в просторном доме Гарри, пока принятый на новоучрежденную ими должность помощника декана Алан Хэмилтон деловито отрабатывал свою весьма солидную зарплату, бдительно присматривая за хогвартскими змеями...

Идиллия, скажете вы? Что ж, они ее заслужили...

Осень в этом году наступила внезапно. Утро первого сентября пахло морозом и похрустывало инеем, словно надкусываемое яблоко. По закопченной улочке к вокзалу Кингс Кросс шла семья из пяти человек, провожающая двух старших детей в Хогвартс. Сделать такой вывод можно было по стандартным ученическим сундукам и двум (что за непонятное роскошество, ведь ясно же, что дети все рано будут посылать свои письма вместе?) совам, подпрыгивающим вместе с гремящими клетками поверх багажа и вопящим от негодования.

До тех пор, пока Герой не столкнулся взглядом с внезапным, быстро потухшим отсветом красного в карих глазах своей маленькой дочери...

— А-А-А!! Не-е-ет!!

Дикий крик боли и ужаса разнесся в темноте, многократно отразился от каменных стен и затих, словно сгорел в пламени зажегшейся свечи. Небольшой огонек тускло осветил просторную спальню и двоих мужчин на огромной кровати. Один из них, помоложе, сидел на постели, держась за лоб, и рывками, как астматик, пытался вдохнуть хоть сколько-нибудь воздуха. Другой, старший, приподнявшись на локте, успокаивающе поглаживал партнера по влажному от холодного пота плечу, приговаривая:

— Ну-ну, это был всего лишь сон... Все уже кончилось. Иди ко мне... Гарри, ты слышишь меня?

— Ох, Северус! — наконец открыв глаза и мельком взглянув на привычную обстановку, кинулся тот в раскрытые объятия, судорожно прижался, обвивая любовника руками и ногами и пряча лицо на его шее. — Какая мне дрянь приснилась!

— Не поверишь: я догадался. — В голосе Снейпа проскользнули нотки юмора, но ласкающая спину парня рука была необыкновенно нежной: — Не думаю, что ты попытался бы разбудить всех обитателей Хогвартса своим криком от обычного или приятного сновидения... Что это было?

— Первое сентября...

— Нда, это действительно страшно. А поконкретнее?

— Первое сентября 2017 года.

— Успокаивающее зелье, — угрожающе посулил ему Северус. Поттер потряс головой:

— Не надо. Я уже в порядке... Просто я там был уже сто лет женат на Джинни, имел от нее трех детей и как раз отправлял в школу старших... А тебя вообще в живых не было. Уже лет двадцать как, и я назвал одного сына в честь тебя и Дамблдора...

— Что тебе сделал бедный ребенок? Северус Альбус? Нет, как-то нескладно... Альбус Северус? Тоже ненамного лучше. А другой? Дай угадаю: Джеймс, да?

— Угу. Джеймс Сириус.

— Очаровательно. Могу представить, какое убоище из него выросло... А тот, который Альбус Северус, — наверняка в Слизерин пошел, с такой-то направляющей?

— Не знаю. Я проснулся, когда Хогвартс-Экспресс еще только от Кингс Кросс отошел...

— А зачем тогда было так орать?

— Самая младшая... Девочка. Лили.

— Еще одна Лили Поттер? Наверняка, еще и Молли к тому же. Твоя тамошняя логика просто убийственна. И?..

— Копия Джинни и с красными глазами! — зло всхлипнул Гарри, и дальнейшие объяснения стали не нужны.

— А-а... Извини. — Северус потуже притянул молодого любовника к себе. — Извини, малыш.

Они на какое-то время затихли, тесно прижимаясь друг к другу и о чем-то напряженно размышляя. Затем разом отстранились, поглядели один на другого и одновременно заявили:

— Нам нужен ребенок!

— Мы должны завести ребенка!.. — Хихикнув, Северус добавил: — Только я не представляю, как мы сможем это осуществить. Усыновим?

— Зачем? — В глазах Гарри отражалась стремительная работа мысли. — Родим сами.

— Поттер? — Профессор с опаской пощупал лоб партнера. — Ты уверен, что успокаивающее не пригодилось бы? Как два мужика могут кого-то родить, кроме диких идей?

— Подожди... Сейчас я... Да! — Молодой мужчина снова рывком сел на кровати: — Я придумал!

— Этого я и боялся, — вздохнул Снейп, устало проведя рукой по лицу. — Гарри, законы природы нельзя обмануть: только самки предусмотрены для вынашивания потомства. Когда-то давно были попытки создать комплекс чар и зелий, который позволил бы мужчинам отрастить кое-какие нужные органы, чтобы иметь детей...

— Серьезно?! Ужас какой! Наверняка вся эта затея накрылась медным тазом.

— О да. Все участники эксперимента умерли в невыносимых мучениях, им пытались помочь, но изменения были необратимы. Ты же не хочешь для одного из нас такой судьбы?

— Я? С чего ты взял?! У меня и в голове не было ничего такого... Никаких волшебных обманов. Вряд ли в магическом мире существует нечто подобное, так что придется обратиться к магловской медицине... — Гарри засмеялся: — Не смотри на меня с таким ужасом! Нет, маглы пока не придумали способа мужчинам беременеть. Зато, — в его голосе прорвалось ликование, — среди них всегда можно найти женщину, которая за приличную сумму согласится выносить твоего ребенка!

— Твою мать. — Идея была проста, как все гениальное, но надо было утрясти кое-какие детали. — Сразу учти в своих планах, что я не могу иметь что-либо с женщиной. Совсем. А ты... тоже имеешь свои проблемы в этой области.

— А нам и не понадобится, — рассеянно махнул рукой парень, явно что-то подсчитывая — то загибая, то отгибая пальцы. — Есть такое понятие как "искусственное оплодотворение". Для бесплодных пар, например. От нас потребуется только свежая сперма и оплата расходов. С этим-то проблем не будет, а? Предлагаю вообще смешать эякулят и не выяснять, чей в точности этот малыш. Он будет наш общий, и все.

— А если это будет девочка? — Северус удобно устроился, заложив руки за голову, и от души развлекался неожиданной логической задачей, довольный тем, как быстро Гарри отвлекся от приснившегося кошмара под влиянием положительных эмоций.

— Значит, будем любить дочку так же, как любили бы сына. Я говорю "он" гипотетически. — Поттер уставился на любовника в ожидании новых каверзных вопросов. Тот не стал его разочаровывать:

— Что со сходством? — Молодой мужчина недоуменно нахмурил брови. — Я имею в виду: что, если ребенок окажется твоим и будет похож на тебя в детстве? С зелеными глазами? С фамильной поттеровской близорукостью? Вынужденный носить очки? Что тогда, спрячешь его от всех или раскроешь свое инкогнито?

— Никогда, — насупился Гарри. — Никогда не стану запирать и прятать своих детей. Просто тогда это должен быть твой ребенок или... Или надо все заранее получше спланировать. — Он опять уставился в пространство отсутствующим взглядом, быстро вычерчивая пальцем на укрывающем его одеяле какие-то загадочные знаки. Время от времени занятый своими таинственными расчетами Поттер бормотал нечто невнятно-бессмысленное, вроде: — Черные-рыжие... Зеленые-карие... Глаза — явно рецессивные. Теперь у Северуса... Помню-помню: черные-черные и там и тут. Хм, доминанта... Значит, однозначно: черные волосы! А глаза?.. Глаза и такие и такие.

Северус предупреждающе откашлялся, и вынырнувший из своих математических раскладок Гарри сфокусировал взгляд на лице профессора.

— Что ты знаешь о генетике и принципах наследственности? — потребовал парень настолько внезапно, что Снейп слегка растерялся:

— Я... смогу написать эти слова без ошибок. Что-то я такое слышал, но сейчас не вспомню — что именно.

— Ладно, я тебе принесу нужную книгу, это ничем, в принципе, от Арифмантики не отличается. Проверишь сам, а пока у меня вышло, что суррогатную мать... А? Ну да, так и называют. Не перебивай меня, пожалуйста. Так вот, по предварительным расчетам предполагаемая мать нашего ребенка должна быть зеленоглазой блондинкой, как я сейчас, либо... А вообще-то, гораздо лучше, если она будет дамой такого... м-м, южного типа. Будет ли младенец похож на нее, тебя или меня, темные глаза и волосы у него будут гарантированно. Черта с два тогда кто-то сможет что-нибудь понять! В магловских бумагах напишут: "Ребенок Би.Эйч.Миллиана и неизвестной женщины", после оформим магические документы...

— Почему он должен быть записан именно на тебя? — Судя по голосу, профессор в данный момент обдумывал: обижаться ли на подобную дискриминацию или подождать объяснений.

— А у тебя есть магловское удостоверение личности? Я так и думал. Скорее всего, у тебя вообще нет никаких магловских документов, кроме свидетельства о рождении, правильно? Ну вот, а я — совершенно легальный подданный королевы и гражданин США, поэтому мне будет значительно проще пройти все процедуры. Мы станем абсолютно открыто растить его, и никто ничего не заподозрит! — Глаза Гарри восторженно блестели.

— А вдруг?

— Что мне в тебе нравится, так это — беспрецедентный неукротимый оптимизм! — сухо сообщили Мастеру Зелий. — На самый крайний случай — если меня узнают — придется сдаваться, конечно. Хотя мне не хотелось бы для нашего сына или дочери такой судьбы — когда в тебя то и дело тыкают пальцем и подкатываются с чем-то, вроде "Твой папа — Гарри Поттер, да? Давай скорее с тобой дружить!"

— Да уж, — признал Северус. — Или будут называть какой-нибудь безвкусицей, из сорта "Золотой-Серебряный-Платиновый Мальчик"... А что, если от маглы ребенок родится без волшебных способностей?

Он вдруг понял, что его действительно волнует этот вопрос: их малыш сильно страдал бы, имея двух отцов-магов и не будучи магом сам. И, к чести Поттера, тот понял опасения партнера с полуслова. Оба мужчины вдоволь насмотрелись на несчастные семьи, где рождались дети-сквибы: жалость с оттенком брезгливости и какая-то необъяснимая вина — с одной стороны, зависть, зачастую переходящая в ненависть — с другой... Не этого они хотели для себя, своей семьи.

— Э-э... ну... Нда. Мне придется пересмотреть свой график, — задумался Гарри. — Когда нам подберут нескольких претенденток, я лично встречусь с каждой и посмотрю. Думаю, что латентные магические способности — не такое уж редкое явление... Придумаем что-нибудь.

— Хм. Я надеюсь, "придумывать" ты собираешься не конкретно сейчас? Если ты не обратил внимания — уже четвертый час, и мне хотелось бы все же немного отдохнуть.

Поттер надул губы, преувеличенно обижаясь:

— От меня?!

— От твоего гриффиндорского энтузиазма. Конечно, завтра — официально первый день каникул, но это не избавляет меня от обязанности присутствовать на прощальном завтраке и провожать восвояси моих змеек. У нас будут два летних месяца на обдумывания подробного плана действий, а пока — спи! — Снейп погасил свет и снова обнял моментально прижавшееся к нему теплое тело. Несколько минут было тихо, потом Гарри пошевелился, покрепче обхватил руками талию Северуса и горячо поклялся:

— У нас все получится! Мы оба этого хотим, и значит, все будет именно так! Видишь, иногда даже из кошмаров можно извлечь что-то хорошее... И знаешь, почему?

— М-м?.. — лениво промурлыкал Северус, уже зная, что сейчас услышит. Ну, и не ошибся, конечно:

— Потому что ты для меня — единственный. На всем белом свете.

— Ты для меня — тоже. В своем роде...

Конец.