Перо судьбы

Гарри шел за Малфоем и думал, что снова вляпался. Он сжал лежащее в кармане Перо и с тоской проводил взглядом очередную пригодную для письма поверхность — подошло бы что угодно, даже пол или дверь. Не будь здесь Кребба и Гойла, можно было бы попытаться оглушить Малфоя и все исправить. Гарри точно знал, что бы он написал Пером, но сделать это незаметно не было никакой возможности. Подземелья были уже совсем близко, а он так и не придумал внятного оправдания. Он тихо — чтобы не привлекать к себе лишнего внимания — вздохнул. Ладно. В конце концов, написать эту фразу можно и позже, а сейчас нужно попробовать разобраться в том, что же, дементор его раздери, здесь происходит. Противно засосало под ложечкой, и напомнил о себе мерзкий внутренний голосок: «Ну, попробуй, Гарри, разберись, если ты уверен, что действительно хочешь знать». Гарри не был уверен. Или был? В любом случае они уже дошли до подземелий и остановились у спальни слизеринского префекта. Малфой подошел к портрету развратно улыбающейся вампирши (ее полупрозрачная туника совершенно ничего не скрывала) и произнес пароль:

— Пей до дна!

Изображение на портрете засмеялось мелодичным смехом и пропустило всех внутрь. Впрочем, Кребб и Гойл даже не пытались войти. Малфой опустился в одно из кресел:

— Ну?..

Гарри прикрыл глаза и попытался вспомнить, с чего все началось? Может быть, в магазине мадам Малкин, когда при виде гриффиндорцев Малфой снова оскорбил Гермиону? «Если тебя удивляет, мама, что это за вонь, так сюда только что вошла грязнокровка». Нет, в этом не было ничего удивительного. Пожалуй, колесо судьбы завертелось позже, когда Гарри увидел, как Малфой с решительным видом проходит мимо «Всевозможных волшебных вредилок». Или, возможно, все началось в тот момент, когда у магазина «Горбин и Бэрк», склонившись к концу удлинителя ушей, Гарри отчетливо услышал вопрос Малфоя: «Вы знаете, как починить эту вещь?»

Наверное, именно тогда начал разматываться клубок событий, которые привели его в эту спальню. Гарри пытался вспомнить, испытывал ли он что-нибудь кроме ненависти в тот момент, когда в опустевшем купе неожиданно и яростно прозвучало заклинание «Petrificus Totalus!»

С грохотом падая с верхней полки, полностью парализованный, он мог только сверлить взглядом своего давнего врага.

— Я так и думал, — в голосе слизеринца отчетливо слышались ликующие нотки. — Я слышал, как Гойл задел тебя чемоданом, — он задумчиво смотрел на Гарри, словно принимая для себя какое-то решение, — ничего важного ты не услышал, Поттер, но раз уж ты мне попался…

Малфой ударил ногой в лицо, послышался хруст, и из носа хлынула кровь.

— Это тебе за моего отца, — Малфой пнул его ногой в живот и накинул на Гарри мантию невидимку, — вряд ли тебя найдут раньше, чем поезд вернется в Лондон. Увидимся, Поттер… А может быть, не увидимся.

Выходя, мерзавец не забыл наступить Гарри на пальцы, а он даже не мог вскрикнуть, когда кости хрустнули.

Ненависть придавала сил, пока он невидимый лежал на полу купе, захлебываясь собственной кровью. Ненависть поддерживала его, когда Гарри шел с Тонкс по темной пустынной дороге, мучаясь от неловкости и досады. Именно ненависть подпитывала его, когда Снейп насмехался над ним, а Малфой в красках описывал слизиринцам происшествие в купе. Живительная ненависть и — главное — желание узнать, что же задумал Малфой, не давали жалеть себя. При виде малфоевской ухмылочки, Гарри мечтал вывести проходимца на чистую воду и стереть высокомерие с его злобного породистого лица.

Наверное, не случайно все так сложилось так, что ни Рон, ни Гермиона не захотели прислушаться к его предостережениям.

— Да ладно тебе, Гарри. Малфой просто выпендривался перед Паркинсон. Как всегда. Какое важное задание Сам-Знаешь-Кто мог поручить этому слизняку?

Именно ненависть послужила отправной точкой всему. А затем… его извечное любопытство? Или желание все изменить? Сделать по-своему? В какой момент времени его чувства из чистой ненависти стали вдруг азартом исследователя, который увидел новые возможности и шагнул в неизвестность с широко раскрытыми глазами?.. Что в конечном счете и привело к нынешнему положению дел. Мерлин, какая злая усмешка судьбы!

В тот вечер Гарри сидел в гостиной и, подбрасывая апельсин, размышлял о том, что же такое хотел починить Малфой, и зачем ему это было нужно. Он вернулся в реальность в тот момент, когда рассерженная Гермиона, тряхнув головой, вскочила с дивана:

— Да говорю же вам! Перо Судьбы упоминается во многих источниках! Это исторический факт! — лицо девушки раскраснелось. Упрямо поджав губы, она смотрела на однокурсников. Улыбаясь во весь рот, Рон подошел и обнял ее за плечи:

— Гермиона, когда мне было года три, я обожал эту сказку. Мама устала мне ее рассказывать.

— Нет! Ты не понимаешь…

— О чем вы говорите? — Гарри заинтересованно посмотрел на друзей.

— А ты где-то витаешь, Гарри. Как обычно, — с усмешкой заметил Шеймус, — Гермиона где-то вычитала легенду про Перо Судьбы и теперь выдает это за исторический факт.

Девушка раздраженно топнула ногой:

— Это не легенда! В библиотеке Хогвартса есть книги, в которых о нем говорится! В пошлом году я случайно наткнулась, но тогда не придала этому значения…

— Погодите. А что это за Перо Судьбы? — Гарри не то чтобы заинтересовался, но, пожалуй, готов был послушать сказку и ненадолго отвлечься от мрачных мыслей.

Шеймус закатил глаза и поднялся с кресла:

— Пойду-ка я спать. Завтра сдвоенные зелья и нужно сил подкопить. Физических и моральных.

Следом за ним поднялся и Дин:

— И мне не помешает. Эту историю я знаю наизусть, — он с извиняющейся улыбкой взглянул на Гермиону и скрылся за дверью спальни.

Гарри смотрел на расстроенную подругу:

— Гермиона, я все еще хочу узнать про Перо Судьбы.

Рон с видом мученика бухнулся в кресло, запихал в рот шоколадную лягушку и уставился в камин. Гермиона сделала вид, что не заметила этой жертвы и, усевшись рядом с Гарри, начала рассказ.

— Никто не знает, как выглядит Перо. Оно может принять вид обыкновенной маггловской ручки, или фломастера, может быть мелом и просто камнем, которым можно писать, а может быть настоящим пером. Оно принимает любой вид и оказывается в руках того, кому оно больше всего нужно в настоящий момент.

— А что оно делает?

Рон устало откинулся на спинку кресла и, надкусив сочное яблоко, задумчиво изрек:

— Оно меняет судьбу. Что напишешь или нарисуешь на любой поверхности, то и случается. Причем сразу.

Джинни пробормотала:

— Вот уж воистину незаменимая вещь для учеников Снейпа… Наверное, многие бы пожелали, чтобы Снейп никогда не появлялся в Хогвартсе.

Рон усмехнулся:

— Уж лучше б он… — Рон провел рукой по горлу.

— Рон Уизли!!! — Гермиона возмущенно лягнула рыжего в голень. Рон хрюкнул, а ребята расхохотались.

— Да, ладно, пусть живет. Лично я бы пожелал быть старшим братом, — усмехнулся Рон, потирая пострадавшую конечность. А Джинни, демонстративно закатала глаза и заметила:

— Какое счастье, что у тебя нет Пера…

— А я написал бы, чтобы мои родители были здоровые, — прошептал Невилл. Все обернулись и посмотрели на него. Атмосфера в комнате сразу поменялась.

— Гарри, — голос Невилла был тихим, — а чего бы пожелал ты?

Гарри не на мгновение не задумываясь, сказал:

— Чтобы Том Ридл никогда не рождался на свет.

Невилл внимательно посмотрел на Гарри и задумчиво кивнул:

— Да… это было бы…

Рон подошел к другу и обнял его за плечи:

— Жаль только, что это все равно не помогло бы мне стать старшим братом, а так — хорошее желание, — ребята заулыбались и начали расходиться. Завтра на самом деле будет тяжелый день.

Укладываясь спать, Гарри думал о том, как бы все изменилось, имей он возможность изменить прошлое. Если бы Том Ридл никогда не появлялся на свет, были бы живы родители Гарри, ведь Петтигрю не совершил бы предательства и крестный не попал бы в Азкабан, а потом не погиб бы, спасая Гарри? У него было бы нормальное детство с любящими родителями, квиддичными матчами по выходным, прогулками по лесу с Сириусом, и сладкими пудингами с ароматным кофе по утрам. Кто знает, возможно, у него был бы брат… такой как Рон. Или сестра, что тоже не плохо. Возможно, она была бы немного занудной, как Гермиона, или слишком заботливой, как Джинни — не важно. А еще… на мгновение, он вдруг задохнулся… Люциус Малфой не стал бы Упивающимся Смертью, а значит, Драко… Гарри мысленно усмехнулся и тряхнул головой. Малфой все равно остается Малфоем. Он наверняка был бы таким же самодовольным выродком и мерзавцем. И они все равно бы не смогли подружиться. Или смогли? А почему, собственно, его это вообще волнует? Гарри смущенно потер лоб и сел на кровати. Да, почему? Несколько секунд он растерянно смотрел в пространство, а потом сознание услужливо подсказало ответ: «Да потому что если есть возможность исправить ЛЮБОГО человека, сделать его лучше, это необходимо сделать!» Конечно. Не будет Тома Ридла, и даже Драко Малфой станет другим. Ну, наверное. В конце концов, было бы не так уж и плохо, если бы он перестал называть Гермиону «грязнокровкой», а Рона «нищебродом». Гарри плюхнулся обратно на подушку и, закрыв глаза, с улыбкой снова погрузился в мечты о мире, в котором Том Ридл никогда не появлялся на свет. Слизеринцы не стали бы отверженными, потому что на их факультете никогда бы не учился один из самых сильных темных магов в истории Волшебного мира. И не было бы межфакультетской вражды… Гарри улыбнулся, представив, как Рон мирно беседует с Гойлом о квиддиче. Интересно, а какое место в этом идеальном мире занял бы Снейп? Поразмыслив, он пришел к выводу, что представить Снепа ангелом нельзя ни при каком раскладе. А вот Малфой… Этот миг Моргана выбрала, чтобы дунуть на ресницы Гарри Поттера и сон сморил Золотого мальчика. Оно и к лучшему. Кто знает, до чего бы он мог додуматься в первую же ночь своего шестого курса?.. А так уснул почти счастливым.

Утро вернуло Гарри к действительности, но не примирило с нею. Начало второго дня осеннего семестра ознаменовалось страшным воплем Рона прямо над ухом:

— Проспали!!! Снейп нас пустит на корм русалкам! Вставай! Через пятнадцать минут Зелья!

Пока они неслись в сторону подземелий, Рон честил на чем свет стоит несколько совершенно бессовестных гриффиндорцев, которые не удосужились разбудить своих товарищей и тем самым обрекли их на неминуемую отработку у сальноволосого садиста. Гарри уже мысленно сочувствовал Дину и Шеймусу, о Невилле уж и говорить не приходилось. Но сначала им нужно было пережить ЭТО. Естественно, они опоздали на Зелья. Вывернув из-за последнего поворота, друзья как раз успели увидеть, как Мастер Зелий захлопнул дверь. Рон тяжело вздохнул и пробормотал что-то сильно смахивающее на «Финнигану конец!» Мгновением спустя Гарри, подталкиваемый своим лучшим другом, вошел в класс. Шипящий свист Снейпа — это то, без чего бы он точно мог обойтись, с тоской подумал Гарри, выслушивая в очередной раз отповедь о звездности, заносчивости, самомнении и безответственности, а так же дурной наследственности некоторых гриффиндорцев. И Гарри снова подумал о том, что Перо бы ему совсем не помешало. Его вторым пожеланием было бы отправить Мастера Зелий куда-нибудь подальше. Например, на Северный полюс. Когда Снейп закончил читать нотацию и назначил отработку, у Гарри мелькнула шальная мысль, что Северный полюс не достаточно отдаленное и изолированное место. И они с Роном под насмешливое улюлюканье слизеринцев и презрительный взгляд их предводителя направились к своим местам.

— Белобрысая сволочь! Так руки и чешутся начистить ему его хоречную морду… — Рон даже покраснел от злости и отвернулся. Гарри посмотрел в сторону Малфоя, конечно, тут же столкнувшись с ним взглядом. Они поиграли в гляделки, которые пришлось прекратить, когда Снейп пронесся по проходу. Да. Перо было бы не лишним. И Гарри попытался вникнуть в суть инструкций Снейпа.

Поттер уныло водил пером по пергаменту и, с тоской глядя на гору учебников, предавался мизантропическим мыслям. Напротив сидел Рон и сосредоточенно что-то писал, от усердия чуть прикусив кончик языка. На Гермиону он и смотреть не стал — и так все было понятно. К этому часу гостиная уже опустела, и остались только они втроем. Рон почему-то старательно делал домашнее задание, сидя на диване рядом с Гермионой, хотя… Гарри улыбнулся — причины как раз были весьма очевидны. Он с улыбкой разглядывал уткнувшихся в учебники друзей… Мерлин! Перо с хрустом треснуло и, царапнув палец, сломалось пополам. Друзья на секунду отвлеклись от своих занятий, Гермиона чуть улыбнувшись, покачала головой и снова погрузилась в мир Древних Рун. Рон, вообще, кажется, посмотрел сквозь Гарри, вздохнул и, подперев кулаком подбородок, задумчиво уставился на Гермиону.

— Добби… — тихо позвал Гарри. Появившийся эльф смешно шевельнул ушами и преданно посмотрел на него своими огромными печальными глазами:

— Гарри Поттер? Сэр?

Гарри протянул Добби обломки пера:

— Ты не принесешь мне новое? Так лень идти в спальню… — дожидаясь возвращения Добби, Гарри мужественно боролся со сном. Казалось, что Королева Маб уже протянула к нему свои шаловливые ручки, осыпав веки цветочной пыльцой, склеивая ресницы и тихонько напевая колыбельную. Он уже почти задремал, когда Добби вернулся с новым пером. Гарри кивнул и снова уставился на пергамент. Нет, сегодня совершено невозможно делать задания! Мысли расползались в разные стороны. Эссе по зельям никак не хотело складываться ни в голове, ни на бумаге. Гарри лениво водил пером по пергаменту, набрасывая тонкими линиями два профиля: женский и мужской. Они почти соприкоснулись в поцелуе и Гарри со смешком подписал: «Рон и Гермиона». В следующую же секунду перо выпало у него из рук: друзья самозабвенно целовались, забыв о его присутствии. Гарри недоуменно посмотрел на друзей, затем перевел взгляд на свой рисунок, потом поднял упавшее перо и написал: «Хочу сливочного пива» и уже подозревая, что обнаружит, пошарил под креслом. Но когда рука ухватилась за прохладное горлышко бутылки, Гарри все же не смог сдержать судорожного вздоха. Рон и Гермиона наконец отвлеклись от своего захватывающего занятия и посмотрели на Гарри одинаково расфокусированными глазами:

— Что случилось? — смущенно пробормотал Рон. Гарри перевел на него ничего не выражающий взгляд и, запихнув перо в карман, бросился к выходу.

— Что-то жарко тут. Пойду прогуляюсь, — пробормотал он у самой двери. Рон и Гермиона удивленно переглянулись:

— В половине двенадцатого ночи?

От осознания открывшихся возможностей кружилась голова. Только на лестнице, ведущей на Астрономическую башню, Гарри сообразил, что мантия-невидимка осталась в сундуке, впрочем, сейчас ему было почти плевать на Филча и его драную кошку. Вот он — момент истины. Захлопнув дверь, Гарри прижался спиной к ее гладкой поверхности и на мгновение закрыл глаза. Сейчас. Одним росчерком Пера он отменит кошмар, которым была его жизнь до сих пор. Гарри шумно выдохнул и написал прямо на двери: «Том Ридл никогда не рождался на свет». Он постоял немного, затем огляделся. Ничего не произошло. Астрономическая башня по-прежнему была на месте, Гарри подошел к окну и на всякий случай выглянул на улицу — внешний вид Хогвартса никак не изменился. Может быть, это все игра воображения? В конце концов, его друзья могли, наконец, решиться на поцелуй, а сливочное пиво вполне мог забыть кто-то из однокурсников. Гарри вздохнул. Признаваться в собственной паранойе не хотелось. Хорошо хоть, он не успел ничего сказать друзьям — точно бы засмеяли. Он уныло стер надпись очищающим заклинанием и вышел на лестницу.

Возможно, он слишком расстроился, возможно, забыл, что на нем нет мантии-невидимки, возможно, он чересчур сосредоточился на том, чтобы… И тут до него дошло! Медленно, боясь, что все это окажется ошибкой, Гарри поднес руку ко лбу. Шрама не было. Всего одного прикосновения хватило, чтобы осознать это. У него получилось! Но уже в следующее мгновение он вздрогнул, уловив боковым зрением мелькнувшую белобрысую челку его главного школьного недоброжелателя. Гарри развернулся, и увидел, что из-за угла выворачивают Кребб и Гойл.

— Ну вот, Драко, мы нашли его.

Малфой раздраженно сморщился:

— Не мы, а я.

Гориллы синхронно кивнули:

— Конечно, босс.

Все еще кривя губы, Малфой повернулся к Гарри:

— Где шляешься?

— Со свидания возвращаюсь. Не твое дело, Малфой, — буркнул Гарри и попытался пройти. Малфой тут же направил на него свою палочку и зашипел:

— ЧТО??? О т к у д а ты возвращаешься??? Ах ты, мерзавец… Да как ты смеешь мне это говорить?! ТЫ М Н Е ИЗМЕНЯЕШЬ??? — и без того бледное лицо Малфоя приобрело мертвенный оттенок. До Гарри наконец начала доходить суть предъявляемых обвинений, и во рту появился привкус желчи. Кажется, его сейчас вырвет… Он потрясенно смотрел на взбешенного Малфоя и думал о том, что несколько дней назад в купе Хогвартс-экспресса, тот был исключительно мил… И, кажется, он сказал что-то о… Нет…

— Изменяю? Тебе?.. — прохрипел Гарри, борясь с тошнотой.

— Да. Мне. Изменяешь. Проще говоря, трахаешься с кем-то еще. Так более доступно для твоих полукровных мозгов? — к концу фразы слизеринцу удалось вернуть себе внешнее спокойствие. А Гарри все-таки расстался с ужином.

— Что с тобой? — с фальшивым участием спросил Малфой, — перепил с новым любовником? Или он угостил тебя какой-нибудь прокисшей дрянью?

— Нет, просто я жду ребенка, разве не заметно?

— Смешная шутка, — скривился Малфой, — лучше бы тебе сказать мне правду. Я, видишь ли, хочу знать, с какой стати мой мальчик, который еще сегодня утром клялся мне в любви, стонал подо мной и … — Малфою все же пришлось прерваться — желудок Гарри снова выразил бурный протест. Малфой озадачился. Он наложил очищающее заклинание, подошел к Гарри, обнял его неожиданно крепко и, развернув к себе, заглянул в глаза:

— Гарри, ты пошутил, да? Ты ведь на меня не обиделся? Тебе правда плохо? Ты же знаешь, я люблю тебя…

Гарри пришлось совершить поистине титаническое усилие, чтобы не забиться в истерике, он ошалело посмотрел на своего… э… на Малфоя и кивнул:

— Да… я… неважно себя чувствую.

Малфой, казалось, остался доволен этим ответом. Он кивнул и небрежно бросил Креббу и Гойлу:

— Ко мне в спальню, — затем провел пальцами по щеке Гарри и, ухмыльнувшись, прошептал:

— А тебе, любовь моя, лучше бы найти убедительное оправдание своей вечерней прогулке… До того, как мы дойдем до моей спальни, — картинно развернувшись на пятках, Малфой двинулся в сторону подземелий. Кребб и Гойл подошли ближе и многозначительно посмотрели на Гарри. Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться и пойти за слизеринским кошмаром.

Гарри шел за Малфоем и думал, что снова вляпался. Что же, дементор его раздери, здесь происходит? Противно засосало под ложечкой, и напомнил о себе мерзкий внутренний голосок: «Ну, попробуй, Гарри, разберись, если ты уверен, что действительно хочешь знать». Гарри не был уверен. Или был? В любом случае они уже дошли до подземелий и остановились у спальни слизеринского префекта. Малфой подошел к портрету развратно улыбающейся вампирши (ее полупрозрачная туника совершенно ничего не скрывала) и произнес пароль:

— Пей до дна!

Изображение на портрете засмеялось мелодичным смехом и пропустило всех внутрь. Впрочем, Кребб и Гойл даже не пытались войти.

Малфой опустился в одно из кресел:

— Ну?..

Гарри собрался с мыслями. Он был уже почти полностью уверен, что это не розыгрыш и не шутки его буйной фантазии, но все же решил окончательно в этом убедиться.

— Скажи, а Волдеморт не против наших отношений? — спросил Гарри и зажмурился, внутренне содрогаясь от идиотизма этой ситуации. Мерлин! Слышал бы его сейчас Рон… Подозрительная тишина все-таки заставила Гарри открыть глаза. Бледный, словно инфери, Малфой смотрел на него так же ласково, как кентавр на Амбридж. Уголок его рта нервно дергался.

— Волдеморт — это твой любовник? Это с ним ты мне изменяешь? — его голос был спокоен, но Гарри отчего-то забеспокоился, что с Малфоем сейчас случится удар.

— Это вряд ли, — усмехнулся Гарри, но затем, натолкнувшись на бешеный взгляд, поперхнулся, — нет, Малфой… Драко, что ты… Просто…— что же делать? Все мысли — не только умные — моментально покинули голову. Что можно сделать в настолько бредовой ситуации? Сказать ему, что все в порядке, и они поженятся, как и собирались? Поттер икнул и — как с разбегу в озеро — начал импровизировать.

— Малфой, я должен тебе кое-что сказать… — но договорить он не успел.

— Stupefy!

Ткань, которой были обиты стены спальни, немного смягчила удар, но все равно было больно. И почти сразу палочка уперлась в кадык:

— Кто ты такой и что ты сделал с моим Гарри? Оборотное, да? Где он? Я убью тебя, слышишь? Ты будешь молить о скорой смерти! Cru…

— Стой! — под круцио подставляться не хотелось. — Это я! Это на самом деле я!

Малфой окинул его скептическим взглядом:

— Неужели? Никогда в жизни МОЙ Гарри не называл меня по фамилии! Он никогда бы не стал мне изменять! Ясно тебе, самозванец? — и он больно пнул Гарри в живот.

— Ты перебил меня, М… Драко, — поспешил объяснить Гарри, когда откашлялся. — Я только хотел тебе все объяснить… Я… я ничего не помню. Совсем. То есть я знаю, что меня зовут Гарри Поттер, а ты — Драко Малфой и учишься в Слизерине. Я знаю, что мы находимся в Хогвартсе и … все. Очевидно, что-то случилось, но я не помню, что. Может быть, было какое-то заклятье, а может, я просто ударился головой и потерял память. У магглов это называется анемия, кажется.

— Амнезия, — машинально поправил Малфой.

— Откуда ты знаешь? — удивился Гарри.

Драко раздраженно нахмурился:

— У меня «превосходно» по маггловедению, забыл?

— Да. Забыл. И это тоже. И представь, несколько часов жизни выпали из памяти — совершенно. Я не помню, что я делал все это время и где был. Очнулся в Астрономической Башне. И… я не помню все остальное тоже.

Драко медленно убрал палочку и недоверчиво уставился на Гарри:

— Ничего не помнишь? Совсем?

Гарри молча покачал головой.

— И про… нас?

— Нет…

— И про то, как ты сегодня утром уходил от меня? — ему показалось или в голосе Малфоя прозвучала надежда? Гарри мысленно пообещал себе выяснить, что такого произошло сегодня утром, что Малфой, очевидно хотел скрыть.

— Нет, Драко. Я ничего не помню. Расскажешь?

Уголки губ Малфоя едва заметно дрогнули. Доволен, засранец… Однако в следующую секунду он вернул своему лицу озабоченное выражение:

— Как же так, Гарри? А наша любовь? Ты же сам сказал, что на все готов, лишь бы только мы были вместе. Разве нет? Я, конечно же, расскажу тебе о нас все. Все, что ты не помнишь… — он помог Гарри встать и, усадив на кровать, сел рядом. Драко призвал бутылку шампанского и разлил его по бокалам. Удивлению Гарри не было передела:

— Тебе разрешают хранить спиртное?

Драко игриво подмигнул:

— А кто мне запретит? Кто вообще может что-то запретить сыну министра магии?

Гарри поперхнулся:

— Что?

Но Малфой, казалось, мыслями был далеко.

— Заклятье говоришь? Кто же посмел на тебя покуситься? Ну, это мы еще узнаем… — в его голосе послышались такие нотки, что Гарри совершенно не хотелось узнавать, что произойдет с человеком, посмевшим покуситься на… А, собственно, на кого? Поттер посмотрел на задумавшегося Малфоя. Словно почувствовав его взгляд, тот повернулся и протянул бокал:

— За то, чтобы ты вспомнил нашу любовь, — сказал Малфой и лукаво улыбнулся.

Хрустальные бокалы звякнули, соприкоснувшись, и этот звук показался Гарри погребальным звоном. Сделав несколько глотков, Гарри опомнился и внезапно севшим голосом задал самый главный вопрос:

— Драко, скажи, а мои родители живы?

— Сегодня утром, по крайней мере, ты получил от них письмо. Так что с утра были живы… А ты и про родителей не помнишь? Ну, что ты, малыш, — Малфой вдруг склонился и горячо зашептал, его дыхание пахло мятой и шампанским, — все хорошо, не нужно так напрягаться. Если хочешь, мы можем в выходные съездить в Малфой-Менор.

Гарри высвободился из настойчивых объятий:

— Э… послушай, я бы лучше с родителями повидался.

Уголки губ Драко снова едва заметно дрогнули, будто он пытался скрыть улыбку. И когда только Гарри успел так хорошо его изучить?! Вернув лицу проникновенное выражение, Малфой снова почти непристойно прижался к Гарри:

— Гарри, мне жаль… ты забыл. Но твои родители сейчас в Америке. Вряд ли ты сможешь повидаться с ними в ближайшие пару месяцев. Они вернуться только к Хеллоуину. Утреннее письмо было как раз об этом.

Малфой говорил тихо и ритмично, словно убаюкивая. От легких прикосновений его рук к напряженной спине Гарри по всему телу распространялись волны тепла.

— Посмотри, какой ты напряженный, — горячее дыхание где-то в районе сонной артерии, — ты же как комок нервов, так нельзя. Тебе нужно расслабиться… расслабиться… — Гарри послушно погрузился в блаженную истому, ему хотелось, чтобы руки Малфоя никогда не прекращали разминать его мышцы. Поэтому, когда его легонько толкнули, Гарри тут же упал спиной на кровать. Руки никуда не делись, скоро к ним добавились губы — они ненадолго сомкнулись на мочке его уха, посылая мурашки по коже. Язык проник за ворот мантии, переместился к ямочке под ключицей, вызывая у Гарри странные желания. Он застонал и сделал инстинктивное, едва заметное движение бедрами. Малфой откинул полу мантии и положил ладонь на вздувшуюся ширинку Гарри. Он несильно сжал пальцами набухший и ощутимо пульсирующий даже сквозь плотную ткань член и осторожно помассировал его. Гарри выгнулся, выстанывая что-то сквозь сжатые зубы, и на этот раз сильно толкнулся бедрами в такую понимающую ладонь.

Драко усмехнулся и, развернувшись, накрыл Поттера своим телом. Всего несколько движений и Гарри обмяк в его объятьях. Драко с силой сжал зубы — трахаться хотелось нещадно, но на сегодня было достаточно. Придется вызвать Забини на ночь, ведь наша принцесса пока не готова к большему. Он с усмешкой заглянул в испуганно распахнутые зеленые глаза.

— Я… я думаю, я еще не готов к такому повороту событий, если честно, — лицо Поттера приобрело почти гриффиндорский бордовый оттенок. Драко сдержал рвущуюся наружу истерику и ласково улыбнулся:

— Конечно, солнце. Я понимаю. Прости, я не сдержался. Просто я так тебя хочу…

Пошатываясь, Гарри поднялся с постели, прошептал очищающее заклинание и направился к выходу.

— Тебя проводить, малыш? — заботливый тон отлично удался, Гарри даже обернулся, но лишь покачал головой и поспешно вышел.

Когда дверь за ним закрылась, Драко запустил руку в брюки и усмехнулся. Он и мечтать не мог о таком подарке! Гарри все забыл! И теперь у Драко есть возможность начать все сначала, снова соблазнить своего маленького пушистого гриффиндорчика…

— Это же будет как второй медовый месяц, — прошептал он, лаская себя, но потом решил все-таки позвать Забини и убрал руку. Сейчас надо сбросить пар, а с остальным он разберется позже.

Гарри медленно шел в сторону Гриффиндорской башни. Голова сильно кружилась, и его подташнивало. Дементорова задница! Что это сейчас было?!.. Он только что кончил под… нет. Еще раз. Он только что кончил от… Тьфу! Он только что кончил. Да. А то, что при этом присутствовал Малфой… это… это… Что-то было странное, что-то ускользало от сознания. Ну, да! Конечно! Это были чары. Малфой наслал на него какие-то чары, иначе бы он никогда, ни за что… Но Малфой еще сказал, что любит Гарри. Мерлин! Вот так и бывает. Когда кто-то очень умный думает, что одним росчерком пера решит все проблемы. Интересно, а родители знают? Мерлин… как просто, оказывается, о них думать. Отец… Мама. Он сможет увидеть их. Говорить с ними. Это так… так. Ради этого можно пойти на любые жертвы. Кстати, о жертвах. Если родители узнают, что он… они с Малфоем… И ведь он даже не сопротивлялся. Гарри машинально потер мочку уха, которую Малфой так откровенно ласкал всего пару минут назад и почувствовал, что… Как стыдно!.. Хотя… Ладно с этим потом. Что-то не так с этим миром, если Малфой вдруг оказывается его… его… как это назвать? Как он сказал? «Мой мальчик»? Гарри нервно хихикнул. Уже у самого портрета Полной Дамы он услышал знакомый голос:

— Рон! Рон Уизли! Куда ты собрался?

— Я не собираюсь сидеть тут и ждать, пока этот мерзкий слизеринский…

— РОН!

— … Малфой. Пока он опять облапошит Гарри! Я, между прочим, волнуюсь! Имею право знать, где находится мой лучший друг в первом часу ночи!

Гарри спрятался за доспехами. Задыхаясь от запаха пыли, плесени и ржавчины, он пытался не пропустить ни слова из разговора своих друзей. Уперев руки в боки, Гермиона стояла посреди коридора. Всем своим видом она ясно давала понять, что кое-кто рыжий и не очень умный не сделает ни шагу дальше. Рон набычился и сопел, но и не пытался пройти.

— Мне кажется, мы не должны вмешиваться в их отношения. Сами разберутся, — Гермиона забавно тряхнула волосами и упрямо поджала губы. Однако Рону тоже упрямства было не занимать.

— То же самое ты говорила, когда Малфой соблазнил Гарри. А ему, между прочим, было всего четырнадцать лет! — выкрикнул Рон свое обвинение, — так что Малфой совратил его с нашего молчаливого согласия. И мы позволяем этому совершаться каждую ночь! Если бы мы вмешались, этот сексуальный маньяк прекратил бы бесконечно поить Гарри афродизиаком и воздействовать на него чарами сирены! Это называется насилие! — казалось, что от бешенства у Рона сейчас пойдет пена. Однако Гермиона даже бровью не повела:

— Ты хочешь поговорить об этом? Сейчас? В коридоре? Хорошо. Это называется любовь. Афродизиак и чары тут не причем. Это просто каприз Драко. Или… Мерлин, да не хочу я в этом разбираться! Гарри любит его и без этого, неужели ты не видишь? А ты ведешь себя так, как будто ревнуешь.

— Не говори ерунды! Гарри мне как брат! Я же вижу, как он страдает от бесконечных измен этого извращенца!

Девушка устало вздохнула:

— Тебе не кажется, что этот разговор несколько странен, спустя два года после того, как они стали встречаться?

— Не кажется. Я и тогда пытался поговорить с тобой, но был послан, — огрызнулся Рон.

— А я-то здесь при чем? — удивилась Гермиона, — не я же встречаюсь с Малфоем. Но, как я понимаю, Гарри тоже не хочет тебя слушать? Честно говоря, и мне надоели твои бесконечные попытки раздуть скандал…

— Это не скандал! Я пытаюсь сказать тебе, что Малфой использует Гарри. Который, между прочим, и твой друг тоже! И тебе, мне кажется, безразлично, что его совратили почти ребенком…

— Ты сам себя слышишь? Нет? Между прочим, когда Малфой, как ты выразился, «совратил» Гарри, им ОБОИМ было по четырнадцать. А потом, я думаю, что все гораздо сложнее, чем тебе кажется. Не нужно лезть в отношения, которых не понимаешь. Да, Гарри тяжело. Но они оба поймут рано или поздно, что…

Но Рон перебил подругу:

— Я знаю только то, что Малфой сексуально терроризирует Гарри…

— Да, может быть, ему это нравится! — закричала вдруг девушка, а Гарри вздрогнул всем телом. Нравится?... Кажется, Рону эта мысль тоже не показалась привлекательной:

— Нравится?! Ты хочешь сказать, что Гарри — мазохист?

— Нет, Рон. Я пытаюсь донести до тебя простую мысль: Гарри любит Малфоя, — голос Гермионы был усталым и раздраженным.

— Любит?! Да за что??? За что он любит этого… маньяка? За то, что тот бесконечно устраивает ему сцены ревности, а сам изменяет? За то, что он его траха… — Рон осекся, смущенно посмотрев на девушку, — пользует, как девочку? Что такого он ему дает, чтобы Гарри любил его? В чем выражается любовь Малфоя?

— А об этом, Рон, не нам с тобой судить.

— Угу. Ты еще скажи что-нибудь бессмысленно-красивое. Вроде: «Любят не за что-то, любят — вопреки!» Вы, девчонки, это страсть как любите. Размазать розовые сопли по стене и повздыхать: «Ах, какая любовь у мальчиков!» А все на самом деле, не так красиво. Он его трахает! Ты понимаешь это? Это вовсе не так красиво, как тебе может показаться!

Гермиона прищурилась и медленным шагом, как самый настоящий маггловский спецназовец начала наступление на разъяренного Рона.

— Вот, значит, в чем дело? Может, ты у нас гомофоб? Тебя бесит сам факт того, что Гарри встречается с парнем?

— Нет! То есть я бы не возражал, если бы он встречался с девушкой. Но я понимаю, что Гарри стопроцентный гей, — в этом месте Гарри почувствовал, что его начинает колотить мелкая дрожь, и промелькнула предательская мыслишка о том, что возможно, Волдеморт, это не такое уж страшное зло, а Рон тем временем задумчиво продолжал, — просто мне кажется, что Гарри ведет себя слишком… мягко. Он не должен позволять Малфою такое творить.

Гермиона задумчиво изучала упрямое лицо в рыжих веснушках:

— Возможно, я бы могла с тобой согласиться, но… что ты предлагаешь?

Гарри решил выбраться из своего укрытия до того, как он задохнется от пыли, а друзья успеют сговориться за его спиной. Когда он вышел из-за доспехов, его покачивало (как теперь стало ясно, сказывалось действие чар сирены), лицо пылало. Друзья синхронно обернулись и уставились на него с испуганно-виноватым выражением лиц.

— Гарри? Ты где был? Мы волновались. — Гермиона первая ринулась в бой. Подруга окинула его скептическим взглядом. — У Малфоя, — констатировала она, а Рон болезненно скривился.

— У Малфоя, — согласился Гарри.

— И как? — не выдержал Рон.

Гарри с трудом подавил нервный смешок:

— Как обычно.

— Рад за тебя, — буркнул Рон и направился к портрету Полной Дамы. Потом резко затормозил и обернулся, — а обычно — это как?

— Рон! — Гермиона не смогла подавить улыбку, поэтому обвинительные интонации вышли не очень.

— А что — «Рон»? Мы тут волнуемся, переживаем за него. А он в очередной раз помирился со своим слизеринским хахалем, и довольный, не сказать оттраха…

— РОН!!!

— … посреди ночи вваливается в башню, — все-таки закончил Рон свою мысль.

Гарри смотрел на друзей с тоскливой улыбкой. С одной стороны он был счастлив их видеть, с другой не представлял — как рассказать им правду. Да и нужно ли это делать? Может быть, сначала нужно попытаться разобраться самому? Но как он без них? Поэтому решение пришло сразу:

— Ребята… я вас так люблю. Простите меня. На самом деле… Так вышло, что я ничего не помню… Вообще. Но я рад, что мы друзья…

Гермиона мгновенно подобралась, как хищник, почуявший запах добычи:

— Как это не помнишь? Совсем? А что помнишь?

Гарри закатил глаза. Надо привыкать…

Около часа ушло на подробные объяснения и заверения, что ему не нужно к мадам Помфри. Как оказалось, и в этом мире друзья хорошо себе представляли, что такое Перо Судьбы. Сначала они не могли поверить в эту историю, но потом Гарри достал Перо и написал прямо на полу: «Ваза с персиками». Гермиона схватила персик с вазы, которая материализовалась буквально из воздуха, сначала понюхала его, затем осторожно надкусила и выдохнула: «Персик…». Как будто это и так было не ясно. Специально для Рона Гарри «заказал» сливочного пива, вызвав у друга почти детский восторг. Гарри хотелось слишком многое рассказать им и о многом спросить. Но сил уже не было. Как все-таки здорово, что друзья остались с ним и он по-прежнему может им доверять. Он попал в совершенно другой, возможно — лучший, чем прежний, но не знакомый ему мир, правил которого он не знает. И друзья, которые по-прежнему с ним и готовы защищать его, оказались необходимой ему точкой опоры, которая давала силы.

— Я вам расскажу все в подробностях. Но уже не сегодня, хорошо? — он устало откинулся в кресле и прикрыл глаза.

— Гарри, но если тебе будет нужна помощь… — казалось, Гермиона внимательно всматривалась, пытаясь разглядеть признаки страшной болезни.

— Все в порядке. Я просто хочу спать. Мне нужно побыть одному и выспаться.

— Гарри, возможно, это шанс для тебя изменить свою жизнь. То есть… ты уже ее изменил… я имею в виду э т у. Подумай. Тебе уже не четырнадцать, и ты можешь сам выбирать. Он не должен использовать на тебе чары сирены. И ничего больше не пей из его рук, — Рон по-прежнему был настроен решительно.

Гарри кивнул:

— Я действительно ничего не помню о наших отношениях. Или не знаю. Не важно. В моей той, прошлой жизни, не было никаких отношений. Точнее, ТАКИХ отношений. Но в любом случае, прежде чем что-то менять, мне нужно во всем разобраться.

Рон улыбнулся и обнял его:

— Знаешь, чтобы ты ни решил, мы всегда будем на твоей стороне. Просто… не позволяй ему больше обижать тебя. Или… я… я не знаю, что с ним сделаю… А где наша спальня, ты помнишь?

Гарри усмехнулся, кивая на лестницу, ведущую в спальню для мальчиков:

— В той жизни она была там.

— В этой — тоже, — улыбнулся Рон.

Они пожелали Гермионе спокойной ночи и отправились спать. Перед тем как задернуть полог, Рон тихо сказал:

— Гарри, не переживай, пожалуйста. Я не могу видеть тебя таким, как ты был сегодня утром.

Уже проваливаясь в сон, Гарри пообещал себе выяснить, что же такого произошло утром, чтобы его друг объявил личную войну его… Малфою.

Завтра. Все остальное завтра.

Гарри проснулся рано, что, в общем, не удивительно. Чувство тревоги не отпускало даже во сне. Всю ночь снились кошмары. Бегущие куда-то родители, Малфой, томным голосом поющий ему песни в душе, и мрачный Рон с мечом Гриффиндора в руках и почему-то в маггловском мотоциклетном шлеме. Состояние было такое, будто и не спал вовсе, а по телу ночью пробежался табун гиппогрифов. Сердце ухало где-то в горле. Открыв глаза, некоторое время он изучал полог над головой, а потом перевел взгляд на стену и обмер.

Она смотрела на него. То есть, конечно, смотрела она в объектив и улыбалась. Рядом с ней стоял смешной лохматый очкарик лет семи-восьми. Очкариком был он сам. А она… У нее удивительные глаза. На самом деле, намного красивее, чем у него. Мама погрозила кому-то пальцем и засмеялась, а потом наклонилась и поцеловала его, а он смешно наморщив нос — дурачок — выбежал из кадра. Рядом висела фотография, сделанная, очевидно, этим летом. Он стоял рядом с отцом. Они явно только что приземлились, в руках метлы, дыхание сбившееся. Гарри вытягивает вперед руку, золотой снитч срывается с ладони и улетает, а в кадр заходит мама, они со смехом обнимают ее и целуют с двух сторон. Глаза защипало. Гарри торопливо наложил заглушающее заклинание. Теперь можно плакать. В этой реальности колдографии родителей были совсем не такими, как в той, теперь уже прошлой жизни. Они стали старше. Хотя в глазах отца по-прежнему было столько хулиганства, что оставалось только завидовать. А мама… она была фантастически, невероятно красивой. Впрочем, неважно. Она просто… была.

Фотография Сириуса обнаружилась чуть ниже. Он сидел у камина в большом кресле и солидно курил трубку, затем резко повернулся и выбросил руку вперед. Объектив вильнул в сторону. Гарри усмехнулся — бедный фотограф. И вдруг замер. Возможно, это он сам фотографировал крестного. А еще… ведь здесь несколько месяцев назад Сириус не упал за Арку, а значит… вероятно, эта фотография сделана совсем недавно. Гарри сможет увидеть крестного в любой момент. Живым. Гарри снова и снова всматривался в родное и в тоже время совершенно незнакомое лицо. Это был совершенно другой человек. Счастливый, красивый, сильный. Именно таким был бы его крестный, не проведи он двенадцать лет в самой страшной магической тюрьме. Впрочем, почему «был бы»? Он и есть такой. ЗДЕСЬ он такой. Гарри вытер мокрое от слез лицо. Он с улыбкой потянулся к колдографии, но тут его взгляд упал на прикроватную тумбочку, и рука замерла в воздухе. Снимок был довольно большого размера. В тонкой серебряной рамке, он стоял на самом видном месте, странно, что Гарри не заметил его сразу. Это была спальня Малфоя. Гарри сразу узнал обивку стен и темно-зеленый полог над кроватью. На ней лежал обнаженный по пояс Малфой в позе… в позе… в общем в довольно расслабленной позе. Но самое поразительное было не это. Рядом, тесно прижимаясь к нему спиной, лежал сам Гарри. Рука Малфоя лениво поглаживала плечо Гарри, а нога была по-хозяйски закинута на его бедро. И совершенно однозначно, Гарри это нравилось. Мучительно покраснев, Гарри схватил колдографию и тут увидел надпись внизу снимка: «Мой!» Он открыл верхний ящик в тумбочке и положил туда снимок. Лицом вниз. На всякий случай. Гарри заметил большую коробку, однако, прежде чем он успел что-либо сделать, полог откинулся, и появилась сонная физиономия Рона.

— Опоздаем на зелья — Снейп шкуру сдерет. Или это ты тоже забыл?

— О, нет, — усмехнулся Гарри, — это я прекрасно помню.

— Что-то не похоже, — проворчал Рон и исчез.

Ну, хоть что-то остается неизменным в этом мире. Снейп как всегда радует своим постоянством. Гарри вздохнул и закрыл ящик. С этим он разберется потом.

Гарри плелся на зелья за друзьями, полный самых мрачных предчувствий. Он внимательно оглядывал все, что его окружало на предмет сравнения со «старым» миром. Пока вроде бы никаких видимых изменений. Дин и Шеймус, Невилл, Луна, Чоу… На мгновение сердце замерло, а потом продолжило стучать спокойно и ровно. Нет. Ничего не колыхнулось. Чоу — в прошлом. У входа в кабинет их уже поджидал Малфой. Гарри заметил, как напряглась спина Рона, и поспешил подойти к другу.

— Уизли, надеюсь, ты хорошо охранял сон моего мальчика? — тон Малфоя напомнил Гарри о первых годах в Хогвартсе. В последнее время в том мире Малфой был более жестоким, сейчас же в его интонации сквозила скорее легкая насмешка, чем ненависть. Да и та прошла, как только он увидел Гарри. Моментально потеряв интерес к Уизли, Драко улыбнулся:

— Малыш, сегодня ты выглядишь лучше.

— Это потому, Малфой, что он ночевал в своей спальне, а не с тобой! — прорычал Рон, — надеюсь, так будет и впредь.

Ох… зря он это сказал. Малфой весь подобрался и с ненавистью уставился на Уизли:

— На что ты там надеешься, гриффиндорский оборванец?

Гермиона схватила друга за локоть и потащила в класс:

— Рон, прекрати немедленно!

— Почему я должен молчать?! Пусть Гарри скажет ему, что он больше не будет с ним встречаться!

— Рон, Гарри сам разберется, что и когда ему говорить, — начала было девушка, но ее перебил ледяной голос Малфоя.

— Что значит «не будет встречаться»? — он перевел взгляд на Гарри и поинтересовался, — ты ничего мне не хочешь сказать?

Гарри нервно дернул плечами:

— В любом случае, думаю, это не лучшее место для разговора…

Но Малфой уже подскочил к нему и довольно болезненно ухватил за запястье:

— Ну почему же. Я хочу знать, что такого напел ночью твой гриффиндорский дружок, раз ты вдруг решил…

— Я думаю, мистер Малфой, вы сможете это выяснить после урока, — Гарри все-таки вздрогнул, услышав этот голос. Он повернул голову и замер. Снейп изменился. Однозначно. Перед ним стоял ухоженный мужчина (с чистыми волосами!!!) в темно-серой мантии! Гарри в шоке уставился на этого Снейпа. Тот усмехнулся:

— Ну и как, все в порядке?

— Что? — не понял Гарри.

— Ну, вы так внимательно меня разглядываете, мистер Поттер, будто нашли в моем облике что-то новое и удивительное.

«Так и есть» — подумал Гарри и смущенно опустил голову, чтобы тут же услышать яростный шепот Малфоя:

— Действительно! Что это ты так уставился? Быстро в класс. Я с тобой еще разберусь!

Гарри от возмущения даже задохнулся. Но прежде чем он успел что-то сказать, его остановил насмешливый голос Снейпа:

— Не торопитесь исполнить приказ, мистер Поттер. ЗДЕСЬ пока еще я учитель. А потому, чтобы избежать дальнейших разговоров, думаю, на ближайшее время нам стоит поменять сложившуюся традицию. Сядьте с мисс Грейнджер, а мистер Уизли присоединится к мистеру Малфою. Может быть, заодно и научится чему-нибудь.

Гарри с трудом подавил облегченный вздох и был почти готов расцеловать Снейпа. По крайней мере, конфликта пока удалось избежать. Очень уж хотелось дать Малфою в морду. Но потом он посмотрел на бордового от ярости Рона, бледно-зеленого Малфоя и подумал, что, все-таки целовать Снейпа не стоит. Гарри проскользнул в класс за Гермионой и шепнул:

— Куда садиться? Показывай.

Девушка села на первую парту (кто бы сомневался!) и Гарри тяжело плюхнулся рядом. Ощущение табуна гиппогрифов, исполнявших на его теле брачные танцы, усилилось многократно. А день только начался.

Бормоча себе под нос, мимо пролетел Рон и рухнул на первую парту у окна. Сразу за ним прошествовал Малфой — Гарри отвернулся.

Рассеянно слушая лекцию Снейпа о веритасеруме, Гарри листал учебник. Вдруг среди глянцевых страниц с рецептами зелий он обнаружился лист пергамента. Написанная вверху страницы фраза вызвала одновременно любопытство и недоумение, к которому очень скоро добавилось смущение с изрядной долей… оу…

«Драко, ты опять? Престань на меня смотреть! Отвлекаешь!»

На следующей строчке каллиграфические буквы сложились в одно насмешливое слово:

«Сильно?»

«Да! Прекрати! Снейп смотрит. Он же меня сожрет!»

«Я ему не позволю. Ты мой!.. Так хорошо?»

Следующая строчка была кривая, буквы сползали вниз, рука Гарри явно дрожала, когда он это писал.

«Пожалуйста… Если я еще раз кончу на его уроке, Гриффиндор останется без единого балла»

«Очень хорошо! Слизерин, наконец, получит Кубок. Раздвинь ноги, мне не удобно»

«Не надо…»

Последние слова разобрать было практически невозможно, и Гарри скорее догадался о них, чем прочитал. Он таращился на свою переписку с Малфоем, чувствуя, как щеки начинают пылать. Спустя мгновение рука Гермионы сжала его ладонь.

— Я не думаю, Гарри, что он это сделал, ради того, чтобы Слизерин победил в соревновании… Честно говоря, он часто это делал и раньше. Просто тогда ты так сильно закричал, что Снейп пришел в бешенство. Я думала он тебя убьет.

Слова подруги ничуть не утешили Гарри. Он почувствовал взгляд Малфоя и, раздраженно скомкав записку, запихал ее в карман.

— …возможно, мистер Поттер знает ответ на этот вопрос? — Снейп материализовался буквально из воздуха перед самым носом Гарри и посмотрел на него с нескрываемым злорадством.

Гарри растерянно моргнул и попытался понять, что от него требуется.

— Э… простите, сэр, я не слышал вопроса.

— Почему меня это не удивляет, мистер Поттер? Можете не затрудняться с ответом, это риторический вопрос. С кем вас ни сажай, знания проходят мимо. С Малфоем вы предпочитаете снимать сексуальное напряжение прямо во время урока, — сволочной профессор с усмешкой взирал на уже пунцового от стыда Гарри, а по классу прошелся тихий смешок, — с Уизли вы обмениваетесь записочками, и даже с Грейнджер умудряетесь болтать. Может, вас посадить с Лонгботтомом? Впрочем, нет, думаю, ваши однокурсники еще хотят жить. Я, кстати, тоже.

Гарри молча кусал губы. Он глядел в пол и, с силой сжав кулаки, пытался сдержать закипавшую в нем злость. Снейп тем временем продолжал публичную экзекуцию. Не оставалось никаких сомнений, что и в этой реальности он наслаждается унижением Гарри. Значит, не приходится обвинять Тома Ридла в природном садизме профессора. Исключительно его врожденный сволочизм и тяга к издевательствам над учениками и лично над Гарри вынуждает его сейчас разливаться соловьем.

— … уверен, мистер Филч будет счастлив видеть вас сегодня вечером на отработке. Он как раз говорил мне вчера, что не справляется с уборкой в пыточной секции подземелий.

Гарри вздрогнул. Вечер в компании Филча — это не совсем то, как он хотел бы провести время. Почувствовав на себе взгляд Малфоя, Гарри раздражено передернул плечами и уставился на доску, где появились ингредиенты веритасерума, который им предстояло сегодня начать варить.

После окончания пытки под названием «Зелья», Рон буквально подскочил к Гарри:

— Как ты? — друг хлопнул его по плечу, — этот гад пялился на тебя все это время. Так хотелось его придушить…

— Рон! — Гермиона укоризненно покачала головой, — он еще ничего не решил…

Челюсти свело — так сильно Гарри сжимал зубы.

— Я думаю, Рон прав. Я слишком привык его ненавидеть. Мы слишком разные. Не вижу причины, почему я должен терпеть все это. Я не гей. В той, прошлой жизни, я встречался с девушками и никогда не обращал внимания на парней.

— Вот видишь! — голос Рона был полон ликования, — я тебе говорил! Если бы эта слизеринская змея не соблазнила Гарри в четырнадцать лет, Гарри бы не стал геем!

— Хватит, — устало пробормотал Гарри, — я не хочу сейчас с этим разбираться. Я не хочу быть его врагом, но и любовником не буду. Между нами нет ничего общего. Я не тот Гарри, который его любил. Мне это не нужно.

Гермиона снова успокаивающе взяла его за руку:

— Гарри, никто не спорит. Это только ТВОЕ решение! — она выразительно посмотрела на Рона, тот насупился, но промолчал, — придет время и ты сам ему все скажешь.

Гарри благодарно улыбнулся:

— Знаете, как здорово иметь таких друзей?

— Друзей, не нужно иметь, с ними нужно дружить, — проворчал Рон и в следующую секунду получил подзатыльник от Гермионы, а Гарри довольно чувствительно пихнул его в бок кулаком.

— Садисты! Убивают, — заорал рыжий и бросился наутек. Гарри и Гермиона бросились следом.

На первом же повороте Гарри кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел щуплого мальчика, который даже для первокурсника был мелковат. Он испуганно таращил на Гарри телячьи карие глаза, и казался невероятно трогательным. Его шевелюра лохматилась удивительно знакомым образом. Рядом стояли еще несколько первокурсников Гриффиндора.

— Гарри, — обратился малыш, — у нас сейчас Зелья, — а Снейп… он очень страшный?

Гарри подошел к мальчишке и сел на корточки рядом с ним. Мальчик и впрямь был слишком мал для одиннадцати лет.

— Нет. Профессор Снейп прежде всего уважает знания. Если ты будешь хорошо учиться, то тебе ничего не грозит, — он подмигнул малышу и тот, порывисто обняв его, побежал догонять товарищей. Гарри задумчиво смотрел ему вслед.

— Ты сам-то веришь в то, что сказал? — усмехнулся Рон.

— Ну… так.

— Ясно. И ты, конечно, не помнишь Майкла? Точнее, ты ничего о нем не знаешь, а семейный альбом ты еще не посмотрел?

Гарри испуганно посмотрел на своего друга:

— Семейный альбом? Что ты имеешь в виду?

— Он хочет сказать, Гарри, что этого малыша зовут Майкл, он учится на первом курсе и он — твой родной брат, — Гермиона встала с другой стороны от Гарри. Он слабо улыбнулся:

— Мой родной брат? — он выглядел слегка ошарашенным, — Мерлин… Что еще мне нужно узнать?

— Мы все расскажем тебе о твоей жизни. Постепенно. А теперь пойдем на трансфигурацию. Мы же не хотим опоздать, — Гермиона решительно направилась к лестнице. Гарри задержался. Несколько мгновений он смотрел вслед друзьям, затем обернулся и в задумчивости уставился в темноту коридора, уходящего вглубь подземелий, в лабиринте которых скрылся его младший брат. Сердце защемило. Брат… У него есть брат и самая настоящая семья. И на Рождество он поедет к ним, посадит Майкла к себе на колени и будет кормить его шоколадными лягушками. Нет. Он же не девочка. Ну, хорошо. Зато он сможет научить его летать. Возможно, Майкл тоже станет ловцом… О, Мерлин! Его младший брат отправился прямо в пасть к Снейпу. Гарри решительно развернулся в сторону класса зелий, но в этот миг, дверь, около которой стоял Гарри, распахнулась, и чья-то рука, втянула его внутрь.

Малфой. В ярости. Он с силой прижал Гарри к стене и схватил его за горло:

— Ты собираешься бросить меня?! Ты… Да как ты смеешь!

— Отвали, Малфой! Я не гей! Я не буду с тобой трахаться! — прохрипел Гари, пытаясь вырваться из цепких рук.

— Ты не гей? — Малфой вдруг расхохотался, — а кому я отсасывал еще вчера утром, интересно? А вчера вечером у меня в спальне кто кончил, даже не раздеваясь? А? Может, это был Дамблдор? А я просто не заметил? — змееныш продолжал стискивать горло, и Гарри начал задыхаться.

— Да пошел ты… — и тут же в приоткрытый рот Гарри, пытавшегося глотнуть хоть чуть-чуть воздуха, впились чужие жадные губы. Продолжая сжимать его горло одной рукой, другой Малфой сильно сжал задницу Гарри. Не в силах сдержать стон, Гарри почувствовал мгновенно вспыхнувшее напряжение в низу живота. В паху сладко заныло, когда Малфой скользнул рукой в карман гарриных брюк и начал поглаживать внутреннюю сторону бедра.

— Значит, ты не гей? — еще раз выдохнул Малфой прямо Гарри в губы, когда тот, не выдержав, толкнулся в его ладонь бедрами, — конечно, ты совсем не похож на гея, с чего я вообще взял, что тебя возбуждает подобное обращение? — шептал мерзавец, сжимая ноющий член Гарри. — Ты — стопроцентный натурал!

Он начал расстегивать ширинку, и в этот момент, Гарри укусил его за губу. Малфой отшатнулся и отпустил наконец многострадальное горло.

Гарри выхватил палочку и наставил ее на извращенца:

— Не смей применять ко мне чары сирены! Я все знаю! Это ничего не значит. Ты заставлял меня! И если еще раз… — Гарри не закончил фразу, отпихнул от себя Малфоя и выбежал вон из класса.

А Малфой, криво улыбаясь, достал платок и промокнул кровь из прокушенной губы:

— А с чего ты взял, Гарри, что я сейчас применил к тебе чары? Я как-то даже забыл о них…

Гарри несся по коридору, забыв обо всем на свете. Этот… Этот… посмел опять его трогать. И он опять возбудился. С этим нужно что-то делать… То есть, не с этим, конечно, а с Малфоем. Тьфу! Не с Малфоем… В общем, надо немедленно прекращать это. И он знает, как. Уже на лестнице, он налетел на кого-то. Посторонившись, Гарри пробормотал: «Извините» и направился было дальше, как вдруг…

— Гарри? Ты куда так несешься?

Этот голос… Он никогда бы не спутал его ни с чьим другим. Гарри остановился, внезапно почувствовав слабость. Несколько мгновений он тупо пялился на лестницу перед собой, а затем медленно повернулся и увидел смеющиеся синие глаза. Он не выдержал. В конце концов, он не герой. Он имеет полное право просто разреветься и броситься на шею к своему крестному. Живому. Родному.

— Сириус!!!..

Гарри зашел в спальню, сел на кровать и задернул полог. Итак, что мы имеем?

Ужин был отвратительным. Кожа горела под взглядом Малфоя, Рон что-то бормотал о сексуальных маньяках из Слизерина, которых нужно было кастрировать при рождении, а Гермиона иронизировала, отмечая подозрительный интерес Рона к гениталиям школьного секс-идола — все это вызывало тошноту. Гарри смог выпить половину кубка тыквенного сока, поднялся из-за стола и направился в Башню, игнорируя окрики однокурсников.

Он смотрел на фотографии родителей и Сириуса, и думал о том, что наконец-то после всех испытаний попал в идеальный мир, точнее, в тот мир, который был бы идеальным, если бы не Малфой. Гарри вспомнил удивление крестного, когда он, уткнувшись Сириусу в мантию, шмыгал носом и размазывал слезы по лицу.

— Гарри? Что с тобой? Опять поссорился с Драко?

Гарри скрипнул зубами.

— Нет… Просто…. Я так соскучился по тебе.

— Мы же вчера виделись… — Сириус взял Гарри за подбородок и заглянул ему в глаза, — ты мне ничего не хочешь рассказать? Что опять натворил этот ловелас?

Гарри мог только молча трясти головой и прижиматься мокрым лицом к и без того немного влажной мантии Сириуса. От нее пахло какой-то странной смесью табака, сырости, огневиски и осенних листьев. Наверное, он только из Хогсмида. Было так странно: всего несколько месяцев назад крестный был измученным, нервным и изможденным, а сейчас буквально излучал спокойствие и уверенность. На мгновение Гарри оторвался от Сириуса, чтобы взглянуть в его глаза. Живой. Он не упал за арку, Лестранж не прокричала Аваду, а самое главное, он не жил в аду Азкабана. Он такой, какой должен был быть. И Гарри понял, он в любом случае останется в этой реальности. Он хочет видеть своего крестного таким. Он просто хочет его видеть. Гарри счастливо засмеялся, а брови Сириуса довольно комично поползли вверх:

— Гарри? Да что с тобой такое?

— Я в порядке, Сириус, правда! Все хорошо. Знаешь, я, наверное, просто никогда еще не был так счастлив. И просто не совсем готов к этому… Да… Нет… ты меня не слушай. Я… Мы ведь еще увидимся, правда?

Сириус продолжал настороженно смотреть на него, но, глядя в совершенно невинные зеленые глаза, все же не выдержал и улыбнулся.

— Сегодня вряд ли, Гарри. Мне нужно в Лондон. А вот завтра я жду тебя, как и весь шестой курс, на ЗОТС.

Гарри постепенно учился не выкатывать глаза на лоб каждый раз, когда в разговоре случайно выплывало что-то новое об этом мире. Поэтому ему почти удалось справиться с выражением лица, и только широкая глупая выдавала его состояние:

— Непременно, профессор Блэк! — ему почти удалось изобразить реверанс.

Сириус захохотал, запрокинув голову, тряхнув при этом невероятно густой шевелюрой:

— Иди уже, лентяй. На урок опоздаешь!

Это чувство не походило ни на какое другое. Что-то теплое и трепетное, надежное и спокойное появилось в душе, вызывая неконтролируемое ощущение счастья. Было так здорово опять разговаривать с ним, смотреть на него и знать, что это единственный родной… хотя — Гарри улыбнулся и посмотрел на фотографии родителей — теперь уже не единственный. Чувствуя, как сильные руки успокаивающе прижимают к груди, вздыхая табачный запах и слушая громкий, немного хрипловатый голос, Гарри принял решение ничего не говорить Сириусу. В конце концов, он сам может решить единственную проблему в этом идеальном мире. Попрощавшись с крестным, Гарри отправился на трансфигурацию.

Гарри выдвинул ящик тумбочки и двумя пальцами, стараясь не задеть ужасную фотографию, лежавшую лицом вниз, достал небольшую коробку, обитую темно-синим бархатом. Он поразился количеству вещей, лежавших в ней, прежде всего — писем. Очевидно, коробочка была заговорена, в противном случае в нее бы просто не поместилось столько всего. Гарри взял первое письмо, которое лежало сверху.

«Привет. Ну, что за глупые мысли? Конечно, я тоже скучаю по тебе. Я приеду уже через неделю.

Здесь ужасно скучно и жарко. Весь Лазурный берег буквально завален жаждущими загара жуткими тетками всех возрастов. Знал бы ты, насколько они мерзкие!

И не волнуйся так, не на кого я не смотрю… Кстати, мне тут передали, что к тебе в гости приезжал Финниган. С чего это, интересно? Если что, я его кастрирую, а тебя пристегну к своей ноге цепью с ошейником! Я все равно узнаю. Ты же знаешь, что при моих возможностях не составит труда отследить…»

Гарри взял следующее письмо. Взгляд упал на строчку из середины: «… я хочу взять тебя в кабинете Дамблдора, на его столе, развернув тебя так, чтобы ты кончил на все его долбанные артефакты! Думаю, мы осуществим эту фантазию, я знаю пароль в его кабинет. А еще я непременно в этом году хочу заняться с тобой сексом в слизеринской гостиной на глазах у всех. Пусть завидуют и дрочат, глядя на то, как ты кончаешь всего лишь от легких прикосновений моего языка к твоему телу, как я кладу тебя на ковер перед камином, как отблески пламени мерцают в твоих потемневших от желания глазах, я хочу, чтобы все видели, как я удовлетворяю тебя. Хочу, чтобы ты кончил сначала только от одних моих пальцев, а потом…» Руки Гарри дернулись, и он выронил письмо. Подняв его, он снова начал читать — уже с другого места: «… хочу снять тебя в Косом переулке, на глазах у толпы этих жирных обывателей и повести тебя в ближайший трактир, забежать к бармену за ключами от комнаты и под масляными взглядами посетителей втащить тебя по лестнице в номер и трахнуть — не раздеваясь… Еще хочу чтобы, чтобы когда мы занимаемся сексом, нас застали твои друзья. Особенно Уизли, который вечно путается у меня под ногами…».

— Бл#ть!..

Гарри почему-то представил себе того Рона, из прошлой жизни, и ему стало страшно. Он бросил письмо и взял следующее. Письмо было датировано семнадцатым марта. Точнее, это было не письмо, а записка: «Что же ты делаешь? Ты совсем рехнулся? Ты хоть понимаешь, что мог разбиться? Зачем было лететь наперерез Чанг?! Мадам Помфри говорит, ты проведешь в лазарете еще два дня. Я уже связался с отцом, лучший колдомедик по травмам будет здесь через пару часов, а пока отдыхай. Мне сообщат, когда ты проснешься. Я сразу приду. И если ты, как в прошлый раз, не будешь соблюдать постельный режим, то я тебя лично придушу. Ненормальный! Надо бы запретить тебе играть в квиддич. Честное слово. Не вздумай встать с постели. Спи, герой…» Было в этом «Спи, герой…» что-то такое… такое… Гарри почему-то представил лицо «того» Малфоя из прошлого и то, как он, растягивая гласные, мог бы произнести это, если бы они были друзьями… Гарри почувствовал себя неуютно. В конце концов, эта записка была адресована тому, другому Гарри. Но он уже не мог остановиться.

Судя по дате в начале следующего письма, оно было двухлетней давности, и Гарри подумал, что это одно из первых писем Дра… Малфоя к этому Гарри. «Малыш, я теперь буду называть тебя только так. Малыш. Мой. Вообще-то, ты всегда был моим, с самого первого дня, как я тебя увидел у мадам Малкин. Ты был такой красивый и смущенный, мне сразу захотелось обнять тебя и защитить. И теперь, когда ты, наконец, стал полностью моим, меня ничто не остановит. Не забудь утром выпить то зелье, которое я тебе дал. Это нужно. Чтобы тебе было со мной еще лучше. Тебе же понравилось? Обычно в первый раз бывает немного неприятно. Но тебе не было больно. Это потому, что ты был со мной.

Ты должен знать: только я могу делать это с тобой. Ты — только мой. Я хочу, чтобы ты думал обо мне каждую минуту, хочу, чтобы перед сном ты ласкал себя и представлял, что это мои руки… А завтра я скажу отцу, что мне нужна отдельная комната, и ты будешь приходить ко мне. Подожди один день, малыш, хорошо? Я тебя так сильно люблю…» Гарри с ужасом уставился на свою вздувшуюся ширинку. От злости и… еще какого-то странного чувства он был готов разреветься. В носу щипало. Гарри начал яростно тереть ладонью глаза. Он не девчонка! Он направил палочку на злосчастную коробку и уже был готов произнести заклинание, чтобы уничтожить разом весь этот кошмар, как вдруг взгляд его упал еще на одно письмо. Что-то словно подтолкнуло его руку, и осторожно, как будто перед ним была ядовитая змея (впрочем, со змеей он бы смог договориться) Гарри развернул пергамент. Подчерк был явно не Малфоя: «Если ты, мерзкое полукровное существо, не отстанешь от Драко, я тебе обещаю большие неприятности. Ты своими нечистокровными мозгами не можешь понять, что у Драко есть обязанности перед родом, и смущаешь его своей вертлявой, тощей задницей. У тебя есть младший брат. Не вынуждай меня делать ему больно». Под письмом стояла подпись: «Б.Л.» Беллатрикс… Гарри задрожал от ярости. Эта гадина угрожает его брату. Он еще не успел познакомиться с Майклом, но совершенно точно знал, что больше не допустит того, чтобы у него отняли семью. Гарри с ненавистью смотрел на витиеватые инициалы, Что ж, значит, он принял правильное решение. Он просто отправит Малфоя в Дурмштранг. Он никогда не будет учиться в Хогвартсе.

Почему-то казалось необходимым пойти именно на Астрономическую башню. Возможно потому, что в первый раз у него получилось именно там… Ну, или почти получилось. Гарри выбежал из гостиной, ни на кого не глядя. «Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять…» он считал ступеньки, бегом преодолевая лестничные пролеты. Влетев наверх, на мгновение он остановился. Подойдя к окну, выглянул наружу. Что ж… сейчас все изменится. Он поднес руку и начал писать прямо на стекле. Он как раз закончил букву «D», когда позади него раздался крик:

— Гарри!!! НЕТ!!!

Мерлинова задница! Он забыл запереть дверь.

— Я успела? Ты ведь ничего не написал? — Гермиона тяжело дышла и, буквально придавив его к стене грудью, выхватила Перо.

— Если ты собиралась изнасиловать меня, тебе это почти удалось, — проворчал Гарри, пытаясь выбраться из объятий подруги.

Взгляд девушки упал на окно. Застонав, она быстро стерла рукавом единственную букву, которую он успел написать.

— Гарри Джеймс Поттер, ты не можешь быть таким чертовым ослом!

Гарри устало опустился на пол, он махнул рукой, приглашая девушку сесть рядом:

— Ну, давай, расскажи мне, почему я не должен отправить эту занозу в заднице, — он запнулся и покраснел, осознав, что только что произнес, — этого чертова… Малфоя в Дурмштранг и навсегда избавиться от этой проблемы. Ты же не будешь говорить мне, что я обязан терпеть его ухаживания, спать с ним и все такое? Вы же сами говорили, что он поил меня афродизиаками и применял чары…

— Знаешь, Гарри, я не хочу лезть в ваши отношения с Малфоем. В конце концов, ты не тот Гарри, который любил Драко. Мне даже его жаль. На самом деле, возможно, ты и правда ему не подходишь. Думаю, что идеальным для тебя был бы Драко из того мира, откуда ты пришел. Тебе надо было взять его с собой. А тут…

Гарри посмотрел на подругу так, словно у нее появилась вторая голова:

— Взять с собой? Идеально подходит? Да ты что такое говоришь?! — он не ожидал от подруги такого кощунства. И старательно гнал от себя весьма неприятное ощущение, точнее воспоминания о Драко из той жизни. Гарри старался не думать о том, что он начинает сравнивать «того» Драко и «этого» и размышлять о том, что было бы, не стань они врагами, — Гермиона, мы никогда бы не стали друзьями с Малфоем в той реальности. Я же рассказал тебе, он был сыном самого преданного последователя Волдеморта.

Девушка покачала головой:

— Я, честно говоря, мало что поняла из твоего вчерашнего весьма сбивчивого рассказа. Думаю, тебе стоит поподробнее рассказать мне о том, какая она, твоя реальность. Про Перо Судьбы я довольно много читала в свое время, хотя и не думала, что однажды столкнусь с ним в действительности. Но одно могу сказать тебе точно: ты должен быть очень осторожен с ним.

— Почему?

— Видишь ли, — вздохнула Гермиона, — мне даже как-то странно объяснять тебе это… Ты бы должен и сам это понимать. Гарри, ты изменил реальность. То есть однажды уже вмешался в пространственно-временной континуум. И результат тебя не совсем удовлетворил. Так? — Гарри кивнул. — А теперь представь: ты меняешь это, уже измененное время и пространство. Отправляешь Драко в Дурмштранг — пять лет назад. Но все остальное здесь остается по-прежнему. Ты рос уже в этих условиях. Ты такой, какой ты здесь, а не там, в том, твоем мире. И представь себе. Сейчас Малфой король школы. А что будет, когда его не станет? Возможно, его место займет Нотт? Ты его не видел еще? Ну, да, конечно. Его же вызывали в Визенгамот. Этот зверь избил пятикурсника из Райвенкло так, что того отправили в Мунго. Не знаю, что они не поделили, но в любом случае, только Драко хоть как-то сдерживает этого урода. Малфой единственный, кого Нотт по-настоящему боится. Но если не будет Драко, я нисколько не сомневаюсь, что, выйдя из этой башни, ты окажешься в еще более неприятной для себя ситуации. Ты уверен, что готов каждый день драться за свою честь? Ты уверен, что не хочешь, чтобы тебя любили по-настоящему?

— Малфой не может любить по-настоящему, — процедил сквозь зубы Гарри.

— Ой ли? Это ты на основании чего вывел? Ты много с ним общался в той реальности? Ты пытался понять, что им движет? Вы с ним как познакомились? Что ты ему говорил? Хоть раз заглянул в глаза?

Гарри опустил голову:

— Нет… Но… А впрочем, что теперь это изменит? Я тут, а он там… — Гарри вдруг вздрогнул, осознав, что он только что произнес и, глядя на улыбающуюся Гермиону, воскликнул, — я не это имел в виду!

— Конечно, нет. Дело в том, что вы действительно из разных миров. Но ты можешь изменить ситуацию сам, не прибегая к такому радикальному средству, как Перо. Если в первый раз тобой двигала цель избавить мир от Темного Лорда, то сейчас это личный и довольно эгоистичный мотив. Не думаешь, что Перо может наказать за это? Я не знаю и не могу оценить, что за темный маг угрожал всем нам, но верю, что просто так ты бы не решился на такой шаг. Но то, что ты хочешь сделать сейчас — это безумие, которое неизвестно к чему приведет.

— И что мне делать? Пойти в спальню к Малфою и сдаться ему на милость? Может, здесь я и был геем, но там я им не был! И я — не гей!

— Но ты — ЗДЕСЬ, Гарри, — голос девушки был тихим, но Гарри казалось, что она кричит, хотелось заткнуть уши и не слушать ее.

— Я не хочу этого! Я хочу встречаться с девушкой. Мне Джинни нравится!

Гермиона как-то странно на него посмотрела и усмехнулась:

— Ну, тут тебе ничего не светит…

— Почему?

— Джинни уже встречается.

— И с кем же?

— С Чоу.

Гарри поперхнулся и уставился на Гермиону с ужасом:

— Джинни Уизли встречается с Чоу Чанг?!

Казалось, подруга наслаждается произведенным эффектом:

— Да, для нас это было несколько неожиданно, но теперь уже все привыкли. Так что тебе придется поискать кого-то другого. Я тоже занята. Встречаюсь с Роном, на тот случай, если ты еще не понял…

Гарри слабо улыбнулся:

— Да, понял я, понял. Правда, в моем мире, у вас все было гораздо медленнее. Вообще-то здесь мне все нравится. Кроме Малфоя. Точнее меня в его постели.

— Что тебе мешает пойти и разобраться с ним? Просто скажи ему, что вы расстаетесь. И все. Если в том мире ты сразился с Вольенамортом…

— Волдемортом, — поправил Гарри.

— С Волдемортом. То уж в этой-то реальности, я думаю, ты как-нибудь справишься с Малфоем, правда?

Гарри пожал плечами и, глядя в пространство перед собой, прошептал:

— Знаешь, иногда мне кажется, что я не справлюсь. Мне страшно. Я чувствую, что не готов к тому, что… К такому Малфою. К тому, что мои родители живы. Я даже не представляю себе, как я с ними встречусь. Сириус… А еще… Гермиона, у меня ведь теперь есть брат. Завтра я снова его увижу. А я даже ничего о нем не знаю. Он меня хоть любит?

— Кончено, Майкл любит тебя. Ты же его старший брат. К тому же именно ты возился с ним больше всех, когда он родился. Ты уговорил родителей подарить ему метлу на Рожество в прошлом году и, приехав на каникулы, целыми днями учил его летать. Думаешь, таких братьев не любят? Да он боготворит тебя! Именно ты, прикрываешь все его шалости и защищаешь перед родителями. А еще он, конечно же, гордится тобой. Ты лучший ловец за всю историю Хогвартса, — Гарри невольно улыбнулся, — и потом, тебя нельзя не любить. Не сомневайся. Честно говоря, ты мне кажешься немного другим, но ведь ты и есть другой. Но это не важно. Все равно это ты. И я и Рон, мы поддержим тебя. Просто… постарайся не делать глупостей, хорошо?

Гарри горько усмехнулся:

— Не могу обещать. Знаешь, влипать в истории — это получается у меня лучше всего.

— Знаю, — кивнула Гермиона, — мы с Роном и Малфоем периодически сидим у лазарета, в ожидании вердикта мадам Помфри. Не скажу, что нам это очень нравится.

Гарри медленно вдохнул, а затем, словно — с разбегу в холодную воду — резко выдохнул:

— У меня получится.

— Уверена в этом. Для того чтобы разобраться с Малфоем, тебе не нужно Перо Судьбы. Оно здесь совершенно не причем.

Гарри поднялся с пола и протянул руку подруге.

— Я пойду. Тем более что мне нужно кое-что выяснить у него.

— Конечно. Иди. Удачи тебе…

— Пей до дна! — Гарри решительно распахнул дверь спальни. Малфой сидел в кресле лицом ко входу. Кроме расстегнутой белой шелковой рубашки и платиновой цепочки с подвеской в виде дракона на нем ничего не было. В руках у него был бокал с вином. Не отрывая от него взгляда, Малфой заметил:

— Ты долго…

— Извини, были дела, — не удержался Гарри

Малфой едва заметно вздрогнул и поднял глаза.

— Гарри?

— А ты не меня ждал в таком виде? И кого же, интересно? Я смотрю, ты тут время не теряешь. Значит, пока я тут пытаюсь все вспомнить, ты ждешь гостей. Без штанов и со стоящим членом?

— Прекрати истерику, — Малфой скривился. — Это не то, что ты думаешь…

В этот момент дверь тихо отошла в сторону, и на пороге показался обнаженный по пояс Забини. Гарри кивнул:

— Конечно, это совсем не то, что я думаю. Это Забини пришел к тебе заниматься трансфигурацией. Интересно, что вы будете трансфигурировать и в каких позах? — последние слова Гарри уже шипел. Так же тихо, как и вошел, Забини покинул спальню, притворив за собой дверь. Малфой спокойно смотрел, как Гарри бесится. Удивительно, но даже без штанов этому гаду удавалось выглядеть настолько высокомерно, что на мгновение Гарри подумал, что возможно, он был не прав и Забини пришел сюда с какой-то другой целью. Мысль о том, что вообще-то ему не должно быть никакого дела до того, с кем спит Малфой, почему-то в этот момент не пришла ему в голову. И он совершенно забыл, зачем сюда пришел.

Гордо вскинув подбородок и окинув Гарри презрительным взглядом, Малфой усмехнулся:

— Мне приснилось, или ты сегодня утром сказал, чтобы я к тебе не приближался?

И тут до Гарри начало доходить, что он пришел сюда с определенными намерениями, а вместо этого… Дементорова задница…

— Да. Я пришел тебе сказать, что между нами все кончено. И что я собираюсь в самое ближайшее время начать встречаться с другим человеком.

Малфой опасно прищурил глаза:

— И с кем же это?

Гарри пожал плечами:

— Не знаю. Не важно. Главное, что не с тобой.

Малфой кивнул, словно бы каким-то своим мыслям.

— Хорошо. Что-то еще?

— Да. Лестранж… то есть твоя тетя… Прислала мне письмо с угрозами, чтобы я от тебя отстал. Так вот. Держи эту сумасшедшую подальше от моей семьи! Иначе я за себя не отвечаю! — выкрикнул Гарри.

Драко пристально посмотрел на Гарри, чуть улыбнувшись.

— Не беспокойся. Тетя просто ревнует. Она ко всем меня ревнует. Такая… горячая женщина.

Гарри, который уже направлялся к двери, резко остановился и повернулся, неверяще глядя на Малфоя.

— Ч-ч-что?! Ты спал с этой… с этой… — Гарри задохнулся, а потом выплюнул, — сукой?!

Малфой сделал глоток вина и задумчиво кивнул:

— Да. Правда, давно. Она меня вынудила. Знаешь, такая темпераментная леди. Она меня соблазнила, когда мне было тринадцать. И это было… чудовищно. Она каждый день принуждала меня к сексу, а я боялся сказать родителям. Ты же знаешь, я предпочитаю мужчин. Точнее, одного из них, — Драко бросил на ошарашенного Гарри короткий взгляд из-под опущенных ресниц и продолжал, — а тетя… она все еще думает, что сможет заставить меня... Хотя, должен признать, когда она привязывала меня к кровати шелковыми лентами…

— Заткнись!!! — заорал вдруг Гарри, — я не желаю этого слушать! Семейство извращенцев!!!

Малфой вдруг отбросил бокал, вскочил с кресла и, схватив Гарри за запястья, прижал к стене:

— Я люблю тебя, помни об этом, когда будешь сегодня ложиться спать. Я сейчас пойду в душ, раз ты выставил Забини, и буду дрочить, думая о тебе, представляя, как твой рот…

Гарри даже не удивился очередному предательству собственного тела. Плохо было то, что Малфой почувствовал его возбуждение. Впрочем, именно этого он и добивался, применяя к нему чары сирены.

— Малфой… — Гарри тяжело дышал, — отпусти меня.

Драко сразу отошел, подняв руки, показывая, что никто никого не держит. Гарри молча развернулся и вышел. Кажется, ему не очень удалось то, что он задумал. В следующий раз нужно подготовиться заранее. Может быть, речь написать?

Почему-то хотелось разреветься. Но он не долбанная девчонка. Нет!

А еще хотелось убить Беллатрикс. И Забини заодно.

Ч-черт…

Может быть, он убьет их, и станет легче?

Мысль об убийстве почему-то успокаивала. Хотя, если подумать, то правильнее было бы убить Малфоя. И не мучаться. Стараясь не зацикливаться на причине своего возбуждения, Гарри быстро снял напряжение в ванной и без сил рухнул на кровать. Он еще успел услышать раздраженно-сонное бормотание Рона: «Опять трахался с этим…» но сил возразить не было. Гарри погрузился в сон.

Утро началось с дикого вопля Рона:

— Шеймус!!! Я тебя убью!

Гарри дернулся и открыл глаза. Затем закрыл их и попытался снова уснуть. Сделать это не удалось из-за страшных криков однокурсников и чьего-то носка, в пылу драки брошенного ему в лицо. Брезгливо сморщившись, Гарри сбросил с себя «благоухающий» предмет одежды и сел на кровати, раздраженно уставившись на друзей. С варварскими криками Рон бегал по всей спальне за Финниганом, грозясь лично придушить извращенца, подкинувшего ему в кровать маленького паучка. Гарри закатил глаза: и тут тоже самое. Впрочем, через секунду он с боевым кличем бросился в самое пекло разыгравшейся подушечной битвы.

Спустя полчаса размявшиеся гриффиндорцы спустились к завтраку, где Гарри и получил первую порцию негатива, припасенную для него судьбой на сегодня. Мимо продефилировал демонстративно–равнодушный Малфой с развратно повисшим на нем Забини. Он вилял задницей с такой томной медлительностью, что стало тошно. Гарри проводил эту вызывающую парочку мрачным взглядом и вздрогнул от неожиданности, когда рука Рона легла ему на плечо:

— Ты ведь не купишься на этот дешевый трюк? Правда? Каждый раз, когда Малфою хочется наказать тебя или заставить ревновать, он использует Забини.

Гарри повернулся и уставился на друга невидящим взглядом:

— Неужели? Ну, что ж… Наказать… это правильно… Это хорошо… — и он решительно распахнул двери Большого Зала.

На протяжении всего завтрака Рон с опаской косился на Гарри, будто ожидал, что тот вот-вот вскочит на стол и, выхватив волшебную палочку, начнет разбрасывать непростительные. Однако Гарри был совершенно спокоен и невозмутим. Не разу не взглянув на слизеринский стол, он с аппетитом поглощал овсянку, запивая ее большими глотками тыквенного сока. Когда из-за стола слезиринцев поднялись Малфой и Забини, Гарри тоже встал. Рон схватил мирно жующую и принципиально ничего не замечающую Гермиону за локоть и поволок ее из-за стола следом за Гарри.

— Задержите Малфоя, — бросил Гарри, направляясь к выходу. Забини немного опередил Драко, поэтому маневр бросившихся наперерез Малфою гриффиндорцев не заметил. Гарри дождался, когда Блейз выйдет из Большого Зала и впечатал его в стену.

— Ты маленькая слизеринская шлюха! Если я еще раз увижу тебя…

Блейз усмехнулся:

— Ай, как страшно. Боюсь-боюсь! Страшный и могучий гриффиндорский герой Гарри Поттер! Я уже обделался от ужаса. А что ты со мной сделаешь? Поцелуешь?

«А ведь это мысль!» — подумал Гарри и ухмыльнулся. Блейз испуганно дернулся. Однако Поттер не выпустил его из захвата, а прижался еще сильнее. Именно в этот момент открылась дверь Большого зала, и со словами: «Смотри, куда прешь, Уизли!» вышел Малфой. В следующую секунду Гарри со всей силы оттолкнул Забини и, истерично всхлипывая, бросился к Рону:

— Этот придурок чуть не изнасиловал меня прямо в коридоре. Он… Он… — Гарри вытер губы тыльной стороной ладони и постарался задрожать. Вроде бы получилось. Рон повернулся было к Забини, который с ужасом смотрел на Гарри.

— Ах, ты…

Но его остановил Малфой, голосом которым можно было бы заморозить ад, будь в этом такая необходимость.

— Не надо, Уизли, я сам разберусь.

На Забини было жалко смотреть, поэтому Рон лишь кивнул и повернулся к Гарри, всхлипывающему в объятьях Гермионы.

— Пойдем. Мы проводим тебя к мадам Помфри. Она даст тебе успокоительного.

Так, обнявшись втроем, они скрылись за поворотом, где Гермиона раздраженно фыркнула и сразу отстранилась:

— Кое-кому самое место в Слизерине.

Рон задумчиво кивнул:

— Надеюсь, Забини останется жив.

— Только не говори, что ты будешь горевать в случае его смерти! — сказал Гарри и вдруг расхохотался.

— Гарри Джеймс Поттер! — Гермиона возмущенно посмотрела на него, но так и не смогла удержаться от улыбки…

ЗОТС, хвала Мерлину, проходила совместно с Рэйвенкло, и у Гарри была возможность спокойно подумать. Он наблюдал за Сириусом, с легкой улыбкой рассказывающим о том, как защититься от вампира.

— Профессор Блэк, скажите, а есть ли заклятья, способные защитить от Высших вампиров? — конечно же, Гермиона. Гарри с любопытством посмотрел на крестного, важно вышагивающего по классу.

— Мисс Грейнджер, благодарю за этот вопрос. Это важный момент. Можно ли от них защититься? Но для начала кто мне скажет, чем отличается Высший вампир от обычного?.. Снова мисс Грейнджер? Может быть, кто-то еще знает? Мистер Лонгботтом? Нет?.. Мистер Финниган? Мисс Чанг? Ну, что ж…

Гарри наблюдал за своими счастливыми однокурсниками, которые имели возможность не знать, кто такие Высшие вампиры и наверняка никогда не слышали о дементорах… Ради этого стоило рискнуть и оказаться в ситуации, когда… Мысли вернулись к Малфою. Гарри нахмурился. Почему ему никак не удается просто выкинуть из головы эту историю с хорьком? В конце концов, он сказал Малфою, что между ними ничего не будет. И все же Гарри прекрасно понимал, что бешенство, которое он испытал при виде Забини в обнимку с Драко, слишком напоминало ревность. Отчаяние затопило его, когда он мысленно произнес это слово. Он не может ревновать Малфоя! Это противоестественно! С другой стороны, то чувство, которое охватило его, когда глаза Малфоя потемнели от ярости, было настолько приятным, что он невольно улыбнулся. Вот где была настоящая ревность. Странно, но Гарри не жалел, что поддался неожиданно не гриффиндорскому импульсу и заставил Малфоя проявить свои чувства. Слизеринцы разберутся сами; скорее всего, Забини сможет объяснить Малфою, что произошло. Но тогда Драко снова удостоверится, что Гарри слабак и не может от него отказаться. Ч-черт! А тело все равно предсказуемым образом реагировало на появление Драко и настойчиво требовало внимания к себе. И это при том, что афродизиак он не принимает. Чары сирены тоже невозможно применять постоянно, для этого требуется определенная концентрация. А то, что приснилось ему сегодня ночью… Гарри покраснел. Он просто отказывается об этом думать. Такой позор… И главное, он не может поделиться этим с друзьями. Они его просто не поймут. Для них он тот, кто предпочитает мальчиков. И как им объяснить, что еще несколько дней назад он дрочил на Чоу, а вчера… Гарри вздрогнул. Может быть, эта реальность на него так влияет? И он становится геем, под воздействием…

— Мистер Поттер? Может быть, вы знаете? У вас такой сосредоточенный вид…

Гарри вздрогнул и посмотрел в смеющиеся синие глаза напротив.

— Э… простите, сэр?

— Пока вы тут мечтали, я спрашивал у класса о том, какое заклятие может одолеть дементора?

— Expecto Patronum, — машинально ответил Гарри, в классе наступила тишина, а Сириус посмотрел на него с удивлением:

— Похвально, мистер Поттер, что вы это знаете. Тогда, может быть, вам известно и то, как оно действует?

Гарри вдруг смутился. В конце концов, его воплощение из этого мира вряд ли мог знать о таких вещах достаточно подробно:

— Э… ну… приблизительно. Вроде бы оно выпускает Патронуса и прогоняет дементора. Но подробнее я не знаю…

— Действительно. Заклинание Expecto Patronum выпускает Патронуса. Для того чтобы заклинание подействовало…

— Гарри, — шепот Рона прозвучал, как крик в тишине, Гарри дернулся и выронил перо, — откуда ты знаешь?

— Приходилось использовать… — пробормотал Гарри и в ответ на удивленно-уважительное выражение лица Рона добавил, — потом расскажу…

— Снейп совсем озверел. Восемнадцать дюймов эссе о свойствах какой-то молочной гипсофилы! Это что вообще за хрень такая? — возмущался Рон, мрачно глядя на учебник по зельям.

— Если бы ты хоть иногда ради разнообразия слушал Снейпа, то знал бы, что молочная гипсофила — это довольно редкое и очень ядовитое растение, используемое в колдомедицине для лечения душевных недугов, а так же… — она запнулась, оценив вожделеющее-плотоядные выражения лиц мальчиков, — Что?.. Нет! Даже не думайте!

— Ну, Гермиона! Пожалуйста… — Рон просительно смотрел на свою девушку.

— Я не собираюсь помогать вам, когда вы даже пальцем не хотите пошевелить для того, чтобы хоть что-то сделать! — Гермиона упрямо поджала губы. Рон со вздохом поднялся с дивана и пересел к ней:

— Солнце…

Они были так увлечены друг другом, что Гарри уже почти удалось незамеченным просочиться в коридор, но щелчок открывающейся двери выдал его.

— Эй! Ты куда? — окликнул его Рон.

— Пойду прогуляюсь. Глядишь, появятся какие-нибудь идеи по поводу свойств молочной гипсофилы… — пробормотал Гарри, разворачивая мантию-невидимку. В ответ Рон лишь фыркнул:

— Ага. Мы так и поняли…

В принципе можно было попытаться убедить себя, что это всего лишь прогулка. Или, например, что его волнует судьба Забини. Но Гарри решил быть честным с самим собой. Он хочет информации. Чтобы хоть как-то определиться с тем, что делать дальше. Да и… просто какое-то чувство толкало его в подземелья, где — он уверен — наверняка можно было эту информацию почерпнуть. Правда, на пути к знаниям стоял, а точнее летал, Пивз. Едва оказавшись в коридоре, Гарри услышал радостный вопль зловредного полтергейста:

— Гарри Поттер, мальчик-гей

Выходи поскорей!

Выходи на охоту

Искать приключений

На розовую попу!

И Пивз попытался облить его водой из садовой лейки. Гарри увернулся и зашипел:

— Сейчас Барона позову!

С испуганными завываниями полтергейст скрылся в ближайшем коридоре, и Гарри, накинув мантию-невидимку, более-менее спокойно продолжил свой путь в подземелья.

Интуиция его не подвела. В этот поздний час не только он и Пивз бродили по коридорам школы, освещенным лишь слабым светом мерцающих факелов. У самого входа в слизеринскую гостиную стояла весьма живописная группа, состоящая из Нотта, Малфоя и Крэбба с Гойлом. Гарри осторожно подошел и встал за статуей Горгоны.

— Ты, Тео, совсем страх потерял, — голос Малфоя был обманчиво тих и ласков. Но под привычным высокомерием таилась такая угроза, что Гарри невольно посочувствовал Нотту, — наверное, забыл, что в этой школе никто не смеет раздувать вражду. Не хватало еще, чтобы тут начались межфакультетские драки. Держи свои руки при себе.

Нотт криво улыбнулся и с вызовом посмотрел на однокурсника:

— Ты такой смелый, Малфой… Имея за спиной двух обезьян… — однако договорить он не успел.

— Stupefy!

С неприятным звуком ударившись головой о стену, Нотт сполз на пол. Его тут же схватили за шиворот и подняли на ноги. Побелевший от ярости Малфой переложил волшебную палочку в левую руку и прошептал:

— Или ты предпочитаешь маггловским способом? — и в следующую минуту мощным хуком сломал Нотту нос. Гарри невольно вздрогнул, когда услышал хруст носовой перегородки. Малфой, сморщившись, потер правую кисть и велел Крэббу и Гойлу отнести Нотта в лазарет:

— Скажете, что нашли его у подножья лестницы. Безобразие. Почему в школе такие крутые ступеньки? Вон, Тео уже не первый раз падает… — и, покачав головой, Малфой скрылся за дверью гостиной своего факультета.

Гарри подождал, пока Крэбб и Гойл утащат стонущего Нотта, и двинулся дальше. И как раз в этот момент заметил в конце коридора мантию Сириуса и бросился следом. Он уже второй раз заставал крестного в подземельях в непосредственной близости от кабинета Мастера Зелий. Стоило узнать, что тут происходит. Гарри добежал до класса как раз в тот момент, когда Сириус влетел туда, хлопнув дверью. От удара она приоткрылась.

Снейп стоял спиной ко входу и что-то разливал по пробиркам. Сириус бегал взад-вперед кабинету и, яростно размахивая руками, кричал:

— Ты старый чертов змей! Прекрати третировать ребенка! За что ты снял с него двадцать баллов на прошлом уроке?

Снейп пожал плечами, даже не потрудившись обернуться:

— А что, твой маленький беззащитный крестник уже прибежал жаловаться?

— Нет, я случайно узнал. Тебе, видимо, доставляет удовольствие его унижать, старый извращенец!

— Из нас двоих извращенец здесь не я! — рявкнул Снейп, наконец, соизволив обернуться к собеседнику.

Сириус сжал кулаки и двинулся на профессора зельеварения:

— Я люблю Гарри. И естественно волнуюсь…

Снейп перебил его с мерзкой ухмылочкой:

— В твоем исполнении это признание звучит по-настоящему страшно. Боюсь даже предположить, КАК далеко зашла твоя любовь к несчастному Поттеру…

Гарри не мог осудить крестного, со страшным рыком прыгнувшего на Снейпа. Однако реакция у зельевара была отменная. Гарри даже не успел расслышать, какое именно заклинание прозвучало, а Сириус уже повис в воздухе в нескольких метрах над полом. Снейп снова повернулся к нему спиной и продолжил разливать жидкость по колбам.

— Ты старая мерзкая тварь! Отпусти меня! — Сириус извивался, но сделать ничего не мог. Снейп невозмутимо пожал плечами:

— На всякий случай напоминаю тебе, что мы с тобой ровесники… Так всегда, Блэк, ты сначала делаешь, а потом думаешь. Ты со своей слепой любовью к Поттеру ни на минуту не допускаешь мысли, что из него сделали сопливую девчонку — не без твоего попустительства, между прочим. Ему нужен хоть кто-то, кто мог бы держать его в тонусе. В противном случае этот мальчишка, Малфой, просто сожрет его. Я хорошо отношусь к Драко, но в один прекрасный момент он просто поработит окончательно твоего крестника, а ты и не заметишь. Ты вообще не видишь дальше собственного носа, Блэк. Я бы поговорил с Джеймсом, но он еще более бестолковый, чем ты. А Лили вряд ли сможет что-то сделать, так какой смысл ее расстраивать? — казалось, Снейп разговаривает сам с собой, и напрочь забыл о присутствии Сириуса, — Драко, конечно, любит Поттера, хотя я совершенно не понимаю, за что. Любить можно только сильную личность. А то, во что вы превратили парня, повторюсь, скорее напоминает гриффиндорскую первокурсницу. В конце концов, все закончиться тем, что Малфой прикует его к собственной кровати и будет трахать круглосуточно. Покорность Поттера вообще провоцирует у него садистские наклонности. При полном твоем попустительстве… — Мастер зелий вдруг запнулся и, обернувшись, уставился на все еще висящего в воздухе профессора ЗОТС.

— Блэк, ты язык проглотил, что ли?

— Нет, я просто заслушался… Давно такого бреда не слыхал! До чего можно дойти, сидя в этих подземельях. Ты еще не пробовал собственный яд сцеживать? Мог бы не плохо заработать на этом, — выплюнул Сириус, — опусти меня!

— Если ты только пообещаешь вести себя прилично, — невозмутимо заметил Снейп.

— Обещаю. После того, как придушу тебя! — рявкнул Сириус.

— Тогда ничем не могу помочь,— Снейп снова отвернулся. Пару минут прошло в молчании. Затем Снейп снова заговорил:

— Ты все-таки удивительно безмозглое и бесполезное существо, Блэк… — Гарри отчетливо услышал тихое рычание, — Да-да. Все, что ты можешь — это лаять. Изредка, правда, можешь укусить. А пользы от тебя никакой. Вместо того чтобы помочь своему любимому Поттеру стать мужчиной, — Снейп запнулся, а затем продолжил, — я, конечно, имел в виду не то, что ты обычно думаешь…

— Северус, опусти меня на землю… — в голосе крестного послышались нехорошие нотки. Будь Гарри на месте Снейпа, он бы не стал рисковать. Но, видимо, Мастер Зелий был человеком отчаянным. Что не помешало Сириусу прижать его к стеллажам с колбами уже через долю секунды.

— Блэк, у тебя стоит…

— У тебя тоже, — прохрипел крестный, затем резко отстранился и, чертыхаясь, вылетел из класса, чуть не столкнувшись с Гарри, который только в последнюю минуту успел отскочить от двери. Несколько мгновений Гарри растерянно смотрел вслед Сириусу и уже собирался было отправиться дальше, как услышал чьи-то тихие шаги. Гарри чуть не поперхнулся, увидев, кто и в каком виде приближается к кабинету Снейпа (просто проходной двор какой-то!). Мимо гордо прошествовал Малфой с мокрыми волосами и в банном халате. Проскользнув в помещение, он плотно прикрыл за собой дверь, так что кипевшему от негодования Гарри только оставалось приложиться ухом к двери и жалеть об оставшемся в сундуке удлинителе ушей.

Спустя несколько томительных мгновений Гарри услышал саркастичный голос Снейпа:

— Мистер Малфой, вам жарко? Неужели это попытка соблазнить меня? Приберегите ваши сомнительные прелести для более благодарных зрителей.

— Ну почему же сомнительные? Вся школа за ничтожным исключением стонет по ночам, представляя себя в моей постели, — голос Малфоя был наглый и уверенный. Похоже, отпор декана его ничуть не смутил.

— Должен с прискорбием сообщить, что я попал в те полтора процента, которые не подпали под ваше сексуальное обаяние, — Гарри даже съежился от холода в голосе Снейпа. Однако Малфоя это ничуть не смутило:

— Да, и кто же эти несчастные полтора процента?

— Это очевидно, мистер Малфой: я, мисс Норрис, мистер Филч и директор. Который предпочитает не вас, а деньги вашего отца. Так что я предлагаю опустить прелюдию, запахнуть халатик — а то мне холодно на вас смотреть — и рассказать, зачем вы явились сюда посреди ночи.

Далее последовала пауза. Очевидно Малфой одевался… Вот… шлюха! Гарри почувствовал, как у него чешутся руки набить морду этой развратной твари! Даже Снейпом не побрезговал... Интересно, что ему нужно? Однако узнать это Гарри было не суждено. Малфой что-то тихо сказал, после чего Снейп все же утратил контроль и заорал:

— ЧТО?! Да вы совсем с ума сошли! Я не буду заниматься подобной ерундой! К тому же такого зелья не существует!!!

— Но вы могли бы его создать. Доход от эксклюзивных продаж такого зелья обеспечил бы вас и несколько поколений ваших потомков на века, — Малфой продолжал искушать Снейпа, но его слова, похоже, не произвели никакого впечатления на зельевара.

— У меня нет «потомков», как вы изволили выразиться, мистер Малфой. И вряд ли когда-нибудь будут!

— Как знать, профессор. Возможно, это изменится. Я бы мог спонсировать ваши исследования, — Малфой не терял надежду.

— Я не буду в этом участвовать ни за какие деньги. А ваше желание… Не буду говорить вам, что вы извращенец. Это и так ясно. И оставьте в покое нечастного Поттера. Вы же его в могилу загоните своей больной любовью!

— А это, профессор, не ваше дело! — прошипел Малфой. В следующую минуту дверь распахнулась, и Драко буквально вылетел в коридор, словно разъяренная фурия. Гарри озадаченно посмотрел ему вслед. Что за зелье он хочет получить? Очередной афродизиак? И, конечно же, он собирается это испробовать на нем. А Снейп… Гарри вдруг почувствовал почти благодарность к профессору. Заглянув в приоткрытую дверь, он увидел, что Снейп не сводит с него глаз. Точнее, с того места, где стоял Гарри, так как видеть его он, разумеется, не мог.

— Ну, заходите уже, Поттер. Сколько можно стоять под дверью!

Гарри стянул с себя мантию-невидимку и вошел.

— Как вы догадались, что я тут, сэр? — ошарашено пробормотал он.

— Как всегда, быстро соображаете, Поттер. По ночам в этой части коридора работают сигнальные чары. Как вы могли заметить, в последнее время я стал очень популярен. А учитывая ваше любопытство и наличие у вас этого замечательного предмета, — Снейп кивнул на мантию, — не трудно было догадаться, что именно вы так громко пыхтите под моей дверью. Я, конечно, очень польщен и все такое… — Снейп криво улыбнулся, если можно назвать улыбкой ту кислую гримасу, которую он изобразил, — что вам угодно?

Гарри слегка растерялся:

— Я… Видите ли.. В общем… Я хочу расстаться с Малфоем. Но… я не могу… То есть… у меня никак не получается…

Гарри посмотрел на Снейпа, и мысленно проклял себя за то, что понадеялся, будто этот желчный тип может помочь. Даже если ему не все равно, с какой стати Снейпу помогать Гарри Поттеру?

— И вы хотите, чтобы я вам помог? — лицо Снейпа совершенно ничего не выражало. Ни единой эмоции. Гарри нерешительно кивнул. Снейп вдруг взмахнул палочкой — дверь с глухим, практически погребальным звуком захлопнулась. Гарри растерянно обернулся, а когда снова посмотрел на профессора, то увидел, что тот расстегивает пуговицы своего темно-серого сюртука и с какой-то нехорошей ухмылкой и странноватым выражением глаз наступает на Гарри, вынуждая его постепенно отступать к стене с плакатом, изображающим ту самую злосчастную молочную гипсофилу. Как-то некстати появилась мысль о том, что именно с этого плаката можно было бы скатать необходимую информацию для эссе, но додумать ее Гарри не успел, потому что Снейп набросился на него, словно коршун. Прижав к стене, озабоченный Мастер Зелий запрокинул голову Гарри и впился губами в его рот. Гарри почувствовал, как чужой язык, раздвинув его губы, властно прошелся по деснам. Почти сразу его нижнюю губу чуть прикусили, и Гарри решил, что с него хватит на сегодня. На свой страх и риск он укусил нахально хозяйничавший в его рту профессорский язык, а затем что было силы оттолкнул от себя его хозяина. Выставив вперед волшебную палочку, Гарри прохрипел:

— Только попробуйте еще раз, и я применю к вам кастрирующее заклинание!

Снейп спокойно достал платок, вытер губы и уставился на Гарри так, словно тот был микробом под микроскопом. Очевидно, результат осмотра его удовлетворил, потому что он довольно кивнул:

— Двигательная активность в норме. Руки, ноги работают. Волшебную палочку — держите. Не вижу не одной причины, почему вы не можете воспрепятствовать домогательствам мистера Малфоя, — и мерзкий профессор, равнодушно пожав плечами, отвернулся к своим дурацким колбам.

Гарри растерянно посмотрел на профессорскую спину, затем перевел взгляд на свою дрожащую вытянутую руку, державшую волшебную палочку мертвой хваткой:

— Так вы…

— Я вас больше не задерживаю, мистер Поттер, — Снейп продолжал разливать какую-то жижу.

— Но…

— Еще одна минута, и вы недосчитаетесь сотни баллов за нахождение после отбоя вне стен гостиной своего факультета, — голос Снейпа был скучающе-равнодушным.

— Да, но…

— Вон! — рявкнул Снейп. И Гарри стрелой вылетел за дверь. Впрочем, он еще успел услышать глухой смешок профессора и его насмешливый голос:

— И не надо так дрожать, Поттер, вы не в моем вкусе… — после чего дверь захлопнулась сама собой, довольно чувствительно поддав Гарри по пятой точке.

Гарри сам не помнил, как оказался в башне. Последней мыслью перед тем, как он провалился в сон, было то, что судьба Забини ему по-прежнему неизвестна.

По гриффиндорской гостиной на четвереньках полз Снейп. Из одежды на нем была только черная кожаная сбруя, а во рту он держал тюбик любриканта. Вскидывая то одну, то другую бровь и игриво постанывая при каждом ударе стека по заднице, он вез на спине Драко, тоже возбужденного и голого, ведь черная кожаная жилетка не в счет. Малфой томно прикрывал глаза и не уставал подстегивать Снейпа, приговаривая:

— Поторопитесь, сэр, а то он проснется!

Снейп упрямо тряс головой и мычал:

— Он не в моем вкусе!

В клетке у окна громко рычал Сириус. Он пытался перегрызть толстые прутья. Услышав заявление Снейпа, он отвлекся от своего занятия и возмущенно фыркнул:

— Что б ты понимал, старый извращенец.

Сам Гарри без одежды был прикован цепями к стене. И самое ужасное во всем этом было дикое возбуждение, которое он испытывал.

Наконец Малфой соскочил со спины Мастера Зелий, игриво хлестнув его напоследок по спине, и подошел к Гарри. Пристально глядя ему в глаза, он опустился на колени и, обдав горячим дыханием бешено пульсирующий член, сказал голосом Майкла:

— Ого! Большой…

С громким криком Гарри проснулся. Рядом с ним на кровати, склонившись над его стоящим колом членом, сидел Майкл и огромными восторженными глазами изучал его мужское достоинство. Гарри показалось, что он не проснулся и кошмар продолжается:

— А!!!!!!!!!!!!!!! — заорал он не своим голосом.

Майкл испуганно ойкнул, неуклюже дернулся и, скатившись с кровати, рухнул на пол, тоже истошно завопив:

— А!!!!!!!!!!!!!!!

Судорожно натянув одеяло, Гарри злобно уставился на брата:

— Что ты тут делаешь?

Майкл испуганно икнул:

— Гарри! У тебя такой большой!

— Я не получил ответа на свой вопрос, — прошипел Гарри.

Майкл покраснел и опустил голову.

— Ну… суббота же… я подумал, что можно поваляться в постели подольше. Пришел к тебе, хотел разбудить, чтобы побыть с тобой, ну, как дома… вот… откинул одеяло и увидел… Просто мне было плохо видно, и я решил разглядеть поближе.

— Очки надо носить, — Гарри нервно натянул одеяло до самого носа.

— Я стесняюсь. Мне кажется, что все будут смеяться надо мной, если я их надену. Я только, когда уроки учу, надеваю, и то, чтоб никто не видел…А что касается этого, — Майкл кивнул на все еще стоящее домиком одеяло и успокаивающе положил руку Гарри на плечо, отчего тот испуганно дернулся, — знаешь, ты не расстраивайся, у меня точно такая же проблема… Только поменьше.

— Какая проблема? — истерично хрюкнул Гарри.

— Ну… в последнее время… по утрам. ОН становится большим и твердым. Правда, не таким большим, как у тебя, но это потому, что я младше, верно? Так и должно быть?

Гарри ошарашено смотрел на брата:

— Это называется утренняя эрекция. Так всегда бывает у мужчин.

— Значит, я становлюсь взрослым?

— Выходит, что так, — Гарри смущенно кивнул, чувствуя, как краска заливает лицо. Зато Майкл, казалось, успокоился. Довольно мурлыкнув, он забрался на кровать и залез под одеяло. Искоса поглядывая на Гарри, Майкл шкодливо улыбнулся.

— Мне приснился страшный сон. Можно я поваляюсь с тобой в постели? Как дома? Можно?

Гарри откинулся на подушку, с улыбкой глядя на младшего брата:

— Что за сон?

— Мне приснился профессор Снейп! — страшным голосом, выпучив глаза, сообщил Майкл.

— Какое совпадение! Мне тоже, — мрачно заметил Гарри.

Майкл кивнул.

— Я знаю, что тебе тоже снился кошмар. Ты стонал. Мне приснилось, что профессор из-за меня снял с Гриффиндора сто очков. А тебе что снилось?

Гарри покраснел.

— А из-за меня он снял пятьсот!

— Ох, и правда, кошмар! — ужаснулся Майкл. А Гарри подумал, что тот кошмар, что мучил его полночи ни в какое сравнение не идет с какими-то несчастными пятьюстами баллами…

Забини появился на следующий день живой и здоровый. По крайней мере, видимых повреждений на его теле не было. Но и на Драко он больше не вис. Впрочем, Гарри до этого уже не было особого дела. Они с Малфоем старательно игнорировали друг друга. По крайней мере, Гарри не замечал больше никаких взглядов в свою сторону и был почти благодарен за это. Ему нужно время. Чтобы все обдумать. Чтобы понять, что он чувствует. Разобраться в себе. К тому же, он так и не успел понять, что происходит в этом мире. А ведь ему приходилось заново знакомиться с теми людьми, которых он любил, которые были ему близки, а здесь были другими.

Наверное, только сейчас, спустя несколько дней, Гарри осознал, что разрушил всю систему координат. Что в его жизни появились совершенно новые люди. Даже Рон с Гермионой стали иными. Со своей историей и другими воспоминаниями. Гарри посмотрел на мирно сопящего Майкла. Он задремал, пригревшись под одеялом и положив голову на грудь Гарри. Вот это маленькое существо, которое ходит, говорит, думает, помнит, чувствует — это его родной брат. Наверное, он еще не скоро сможет осознать это до конца. Мысль о родителях, которые у него появились вдруг, на семнадцатом году жизни, вызывала почти священный ужас и… счастье. Все-таки этот мир — его. Он сам его создал, и он уже любил его. Незнакомый-знакомый мир. Старые-новые друзья. Совершенно непонятные отношения. И, наконец, Малфой… Тьфу! Нет!.. Да. Хорошо. Малфой. Что-то надо с этим делать. У него у него встает каждый раз, когда он думает о Драко. Хотя, можно делать вид, что это не так, но… Майкл вдруг пошевелился и пробормотал.

— Ты поссорился с Драко, да?

Гарри задумчиво посмотрел на брата:

— Ну… вроде того…

Майкл чуть отстранился, затем сел на кровати и уставился на Гарри своими пронзительными карими глазами:

— Почему вы поссорились? Это ты на него обиделся, да? Он такой хороший… веселый, умный и на метле летает почти так же хорошо, как ты. Драко подарил мне набор «юного зельевара» и обещал позаниматься зельями. А еще принес годовой абонемент на чемпионат мира по квиддичу! Почему ты не хочешь с ним встречаться?

Гарри мрачно посмотрел на Майкла:

— Видимо потому, что для того, чтобы подкупить меня не достаточно набора «юного зельевара»… И годового абонемента тоже! Пойдем лучше завтракать, — вздохнул Гарри и стащил брата с кровати.

Несколько дней Гарри просто наслаждался жизнью в этом мире. Он привыкал к тому, что у него есть младший брат, который может прибежать утром в спальню к шестикурсникам, залезть к нему в постель и, свернувшись калачиком, сонно пробормотать что-то на счет того, что ему приснился страшный сон. Или пристать вечером в гостиной с просьбой помочь сделать задание по зельям. Или потребовать принести из Хогсмида сладостей («Ну, же, Гарри! Я же знаю, что ты ходишь туда по вечерам с Драко! Ты сам говорил, что есть какой-то тайный проход!»). Он привыкал к тому, что Невилл здесь совершенно другой. Сын двух известных авроров, он сам собирался после Хогвартса идти в школу авроров. Высокий, спортивный, спокойный и уверенный в себе — он был объектом внимания многих девчонок в школе. Впрочем, судя по некоторым взглядам, не только девчонок. Гарри мысленно усмехнулся: попав сюда, он начал замечать то, что оставалось скрытым для него раньше. Вот Забини, походя, что-то сказал третьекурснице из Рэйвенкло. Она вздрогнула и, покраснев начала одергивать мантию. Забини, хихикая, обернулся, но словно бы «споткнулся» о тяжелый взгляд Невилла, и моментально растворился в потоке других студентов. Разве можно было себе представить, что застенчивый и скромный Невилл, который до дрожи боялся Снейпа и свою бабушку, здесь, в этом мире превратится в мачо и будет излучать бешенную сексуальную энергетику… Так. Стоп. Невилл? Сексуальную энергетику? Гарри мысленно застонал.

Зато сам Гарри буквально купался в спокойствии. Никто не обращал на него особого внимания, не тыкал пальцем в его лоб, который ничем не отличался от лбов всех остальных. Рон и Гермиона были… ну, какими они были? Как всегда! Гермиона знала все и обо всем, все время ругала их, ворчала, но терпеливо помогала и поддерживала. Рон как всегда был вспыльчив и… Гарри с улыбкой посмотрел на своего друга, который, разинув рот так, что из него чуть не выпали куски не до конца пережеванного цыпленка, смотрел вслед Паркинсон. Гарри развеселился, глядя на коротенький кусочек материи, который слизеринка, видимо, считала школьной формой:

— Эй, Паркинсон!

Девушка обернулась и удивленно посмотрела на Гарри:

— Поттер?

— Ты, кажется, забыла надеть мантию…

Гиффиндорцы захихикали, а Панси, презрительно скривив губы, пожала плечами:

— С каких это пор, Поттер, тебя интересует женская одежда? Разве что только ты себе обновку присматриваешь…

Гарри улыбнулся. Даже презрительные насмешки слизеринцев не задевали его больше. Ничто не могло вывести его из эйфории, и только следующая фраза девушка заставила его едва заметно вздрогнуть, напомнив о том, что и в этом мире наверняка есть все те же противоречия и, возможно, ему еще придется столкнуться с ними.

— Впрочем, ты, как и все полукровки, наверняка не разбираешься в моде. Тебя-то, небось, Драко одевает?

Гарри почувствовал, как моментально напрягся Рон, а над столом гриффиндорцев повисла тишина. Паркинсон тоже напряглась и, кажется, испугалась, поняв, что перегнула палку. И Гарри расслабился. Ни за что в жизни Паркинсон из его мира, не стала бы пугаться своих слов. Она бы шла до конца в своих оскорблениях. Гарри медленно встал и подошел к девушке.

— Гарри, — тихий, но настойчивый голос Гермионы. Гарри почувствовал дыхание Рона позади и махнул рукой: все в порядке. Панси испугано смотрела на них. И тут, словно из-под земли вырос Малфой. Мрачно глядя на сокурсницу и гриффиндорцев, он спросил:

— В чем дело?

Гарри усмехнулся:

— Да вот, мы тут собираемся побить Паркинсон…

— Что?!.. — тонкая бровь (выщипывает он их что ли?!) изогнулась отработанным движением (Гарри был готов побиться об заклад, что Малфой часами репетирует это перед зеркалом. Лично он пробовал приподнимать одну бровь — чуть морду на сторону не своротил).

Гарри хмыкнул:

— Малфой-миротворец. Я умер и попал в ад. Или в рай.

— У тебя словесный понос или просто поток сознания не удерживается в голове?

О!.. Родным повеяло. Значит, Драко разозлился. И Гарри решил применить «секретное» оружие. Он застенчиво улыбнулся и робко посмотрел на Паркинсон:

— На самом деле, это я первый начал. Прости, Панси. Просто… ну, ты же знаешь, мальчишкам иногда хочется обратить на себя внимание, но мы не всегда знаем, как это сделать.

Паркинсон рассеянно кивнула. Потом, видимо, до нее дошло, что он сказал, и она покраснела, испуганно посмотрела на бледного и невозмутимого Малфоя и, развернувшись, двинулась по проходу к выходу из Большого зала. А Малфой наклонился к Гарри и прошептал ему на ухо:

— Чтобы обратить на себя внимание совсем не обязательно быть придурком. Иногда достаточно просто подойти и сказать…

Гарри растерянно смотрел Малфою в спину и думал о том, что то же самое он бы мог сказать Драко. В той, прошлой реальности. А Рон, чуть нахмурившись, пробормотал:

— Он тебя опять сделал, да? Хотя должен признать, Гарри, ты стал намного сильнее. Не знаю, как Малфою, но мне это нравится…

Гарри закатил глаза, затем обернулся и, хлопнув Рона по плечу, томно мурлыкнул:

— Ты не в моем вкусе, дружище.

Дружно гогоча под укоризненными взглядами Гермионы, они сели на свои места.

Вечером они играли в волшебные шахматы в гостиной. Точнее, играли Гарри и Рон. Гермиона делала домашнее задание по Древним Рунам, Невилл сидел в кресле напротив и наблюдал за ними с отсутствующей улыбкой.

— Невилл, о чем думаешь? — Гарри оторвался от созерцания совершенно безнадежной партии (Рон выигрывал в четвертый раз подряд) и посмотрел на сокурсника. Невилл медленно перевел на него взгляд и чуть нахмурился:

— Я? Да так… ни о чем.

— Слушай, а почему ты ни с кем не встречаешься? — совершенно неожиданно для себя вдруг спросил Гарри.

— Я думаю, потому, что он еще не нашел человека, которого бы смог полюбить, — Гарри почувствовал, как сердце пропустило удар и рухнуло куда-то в район солнечного сплетения. Голос Малфоя дрожал от ярости. — ты хотел предложить свою кандидатуру?

Малфой стоял у входа белый, как саван покойника, и только сверкающие серые глаза выделялись на лице. Ни единой эмоции. Но Гарри был уверен, что Драко находится в предпоследней стадии бешенства.

— Я бы хотел поговорить с тобой наедине, если ты, конечно, не возражаешь, — улыбка, которой можно резать металл.

Нет. Пожалуй, все же он перешел из предпоследней в последнюю.

— Драко, все нормально, — Невилл словно бы нехотя встал с кресла и пошел в сторону спальни, прихватив с собой насупленного Рона. Следом за ними, собрав со стола гору учебников, направилась Гермиона.

Драко покачал головой:

— К сожалению, не все нормально. Но мы разберемся.

Невилл бросил на них задумчивый взгляд, но обратился почему-то опять к Драко:

— Уверен?

Драко, наконец, оторвал взгляд от Гарри и посмотрел на Лонгботтома:

— Нет. Но мы попытаемся…

Показалось, или Невилл действительно улыбнулся? Прихватив по дороге двух третьекурсников, смотревших на Малфоя с раскрытым ртом, Лонгботтом скрылся за дверью. Вместе с Роном и Гермионой. Предатели!

Малфой медленно повернул голову и, чуть нахмурив брови, уставился немигающим взглядом на стайку девчонок. Те, истерично взвизгнув, моментально разбежались. Последняя хлипкая преграда исчезла, и Малфой повернулся к Гарри. Он совершенно не собирался нервничать. С чего бы это? Несколько шагов в сторону двери — это не отступление, а маневр… который, впрочем, все равно не помог.

Походкой голодного хищника Драко скользнул к Гарри и, толкнув его на диван, вдруг вытащил из кармана какие-то листы и бросил ему на живот:

— Вот это мне сейчас предложил купить третьекурсник Слизерина. Я просто хочу знать, кто делал снимки? Кем ты так быстро заменил меня?

Гарри взял один из листков и в ужасе уставился на изображение. Это была его собственная колдография. Он лежал, раскинувшись, на кровати, и, очевидно, спал. По крайней мере, глаза были закрыты. Одеяло было откинуто, и Гарри мог «любоваться» собственным эрегированным членом. На следующей фотографии эта часть тела была увеличена и занимала почти все пространство кадра. Гарри почувствовал, что у него начали гореть щеки. Он растерянно посмотрел на Малфоя.

— Я не знаю, кто это…— вдруг до него дошло! Майкл! — Я его убью! — прорычал он и бросился в спальню первого курса.

Несколькими минутами позже растерянный и перепуганный Майкл стоял перед ними, опустив голову, и всхлипывал.

— Я хочу знать, зачем ты это сделал? И как эти фотографии оказались у… — Гарри вопросительно посмотрел на развалившегося на диване Малфоя, который, казалось, уже успокоился и с интересом наблюдал за этой сценой. Еще бы. Фотографировал не любовник, можно расслабиться…

— Эрик Дауни, — подсказал Драко.

— Именно. У Эрика Дауни, — закончил Гарри.

— Я не знаю никакого дауна! Эти фотографии для другого сделаны!

Гарри был готов придушить своего недавно обретенного брата. Он был не просто зол. Он был в ярости.

— Для кого?

Майкл испуганно смотрел на него своими огромными карими глазами и, казалось, был готов разреветься:

— Гарри… нет… ты не подумай… Не в этом смысле. Просто… дело в том, что… Она говорит, что ты девочка. Это из-за того, что ты любишь Драко. Она говорит, что ты — не мужчина. И что я — тоже не мужчина, потому что дружу с Томом. Она говорит, что мне тоже нравятся мужчины, как и тебе. Она говорит, что ты не мужчина…

Майкл пошел по кругу, а Гарри почувствовал, что у него начинает болеть голова:

— Так. Стоп. Еще раз. Кто говорит?

— Ну, как же! Вероника Нотт! Она все время издевается надо мной. Она сказала, что ты не мужчина, потому что ты встречаешься с Драко. Вот… и я решил сфотографировать тебя и показать ей. Чтобы она знала, что ты еще какой мужчина… Но когда я принес ей фотографии, она раскидала их по всему коридору, закричала, что я извращенец и убежала. Я собрал их и сжег. Просто, видимо, эти не заметил и их подобрал кто-то из слизеринцев… Они же разлетелись по всему коридору… я не видел… не хотел…

— Подожди, — Гарри перебил брата, — Вероника — сестра Теодора Нотта? — Майкл кивнул, — она сказала тебе, что я не мужчина, и ты решил доказать ей, что это не так? — снова кивок.

— Ну, вообще-то сначала я хотел просто сам посмотреть и проверить. Идея сфотографировать тебя пришла позже…

— Проверить?! Ты что? Никогда не видел меня голым? — поперхнулся Гарри.

— Видел. Но… ты же стал встречаться с Драко. А она говорит, что мужчины, которые спят с другими мужчинами, становятся девочками, — казалось, Майкл готов расплакаться. А Гарри чувствовал, что еще немного, и он или взорвется, или пойдет и придушит эту мерзкую сестричку Нотта.

Драко сидевший на диване напротив и внимательно слушавший их разговор, вдруг улыбнулся, а потом запрокинул голову и захохотал. Гарри удивленно посмотрел на него. Было в этом зрелище что-то… почти неприличное. Открыто смеющийся слизеринец — это противоестественно. Но низкий и хрипловатый смех, матовая бледная кожа с чуть проступившим румянцем на скулах, и особенно острый кадык — все это было настолько… непристойно и возбуждающе, что Гарри почувствовал, как теплая тяжесть разлилась внизу живота, и член за считанные мгновения стал твердым, как камень. Черт!

— Майкл, иди сюда, — Малфой, все еще улыбаясь, усадил мальчика рядом с собой, — мужчины, которые спят с другими мужчинами, НЕ становятся девочками. И твой брат совершенно не похож на девочку. Ни в чем. Он абсолютно нормальный парень, поверь мне, я знаю, о чем говорю…

Майкл робко улыбнулся и кивнул:

— Я знаю. Это было глупо…

Драко шутливо потрепал Майкла по голове:

— Все в порядке. Просто в следующий раз, если возникнет какая-то проблема, ты приходи ко мне, и мы решим ее.

Тут Гарри стало нехорошо. В конце концов, это его брат, между прочим. Почему это именно Малфой его успокаивает?! Он смотрел на них, сидевших рядом, и Малфой, почувствовав его взгляд, откинул челку со лба и бросил на Гарри быстрый взгляд из-под опущенных ресниц… Да. Это его брат и его… Малфой!

Гарри сердито зыркнул на брата:

— Майкл, тебе одиннадцать. А ты веришь во всякую ерунду… — вдруг Гарри нахмурился, — погоди-ка, а почему она сказала, что тебе тоже нравятся мальчики?

Эта мысль совсем не понравилась Гарри. Не хватало еще, чтобы и его младший брат… Но Майкл покачал головой.

— Потому что я не хочу с ней дружить. Она — из Слизерина. И я уже дружу с Томом… То есть… это не совсем то. Ты не подумай. Мы просто друзья. Я бы с Вероникой тоже дружил. Она красивая. И мы могли бы с ней… ну… там, я мог бы помочь ей с полетами — у меня же хорошо получается. Но…

Драко обнял Майкла за плечи, а Гарри снова захотелось… ну… сесть между ними что ли?

— Все ясно. Значит так. Все, что говорит Вероника — полная чушь. Она говорит это потому, что хочет привлечь твое внимание и просто не знает, как это сделать. Все гадости и пакости — лишь неумелая попытка завести с тобой дружбу. Это вроде как крик: «Обрати на меня внимание! Я хочу с тобой дружить!» Ну, и еще она, наверное, правда боится, что тебе не нравятся девочки… — Драко поднял голову и выразительно посмотрел на Гарри. И вдруг у него возникло устойчивое ощущение «deja vu». Кажется, все это уже… Додумать он не успел — Майкл шумно всхлипнул:

— Мне нравятся девочки…

Драко понимающе улыбнулся:

— Вероника?

— Она… такая… вредная, злобная и заносчивая!

— О, да… Девчонки, они такие. Иногда некоторые люди могут быть на редкость… неприятными. Они просто не хотят понимать, что нам бы хотелось услышать от них что-то совсем другое. Доброе, ласковое, — Драко говорил с Майклом, но смотрел на Гарри. Пристально, не отрываясь. Гарри почувствовал, как начинают пылать щеки под его взглядом. — А они по-прежнему не понимают, что нам так хочется… хотя бы ласкового слова, взгляда, хочется почувствовать прикосновение губ к своей коже. Потому что мы устали от одиночества…

Майкл удивленно взглянул на Малфоя, а потом тихо поднялся и вышел из гостиной. Но ни Драко, ни Гарри не заметили его ухода. Драко подошел к сидящему в кресле Гарри и встал перед ним на колени.

— Мне не хватает тебя, — прошептал он, — пожалуйста…

Гарри почувствовал, как болезненно-напряженный член начинает пульсировать. Приоткрыв влажные губы, тяжело дыша, Драко, не отрываясь, смотрел на него и… ждал. Гарри понимал, что Малфой сейчас использует чары сирены, но вдруг понял, что ему все равно. В конце концов, может быть… Додумать он не успел, потому что Драко встал с колен и рывком поднял моментально обмякшего в его руках Гарри. В следующую секунду Малфой, видимо, активировал порт-ключ, и они оказались в его спальне. Драко бросил Гарри на кровать и упал сверху, накрывая своим горячим телом.

— Мой… Хороший, как же я скучал по тебе…Малыш… — голос Драко звучал как будто издалека. Сознание начало уплывать. С Гарри сорвали мантию, затем умелые руки Драко быстро расправились с рубашкой, и почти сразу он почувствовал, что стало легче дышать. Ласковые пальцы прошлись по внутренней стороне бедер — Гарри пропустил момент, когда с него сняли брюки и боксеры. Он уже почти не слышал, что говорит Драко, сознание удерживалось на плаву лишь ритмичной мелодикой его голоса. Гарри открыл глаза и сквозь мутную пелену увидел, что Драко, уже полностью обнаженный сидит верхом на его бедрах и, чуть раскачиваясь, с закрытыми глазами что-то напевает. Его волосы разметались по плечам, на лбу выступила испарина, на скулах проступили яркие пятна румянца. Драко шумно выдохнул и, распахнув мутно-серые глаза, впился взглядом в лицо Гарри. Было в этом что-то настолько откровенно-сексуальное и возбуждающее, что Гарри почувствовал, что его накрывает с головой и больше нет сил терпеть…и уже в следующую секунду он забился в мощнейшем оргазме, залив спермой живот, грудь и даже лицо.

Кажется, он кричал и дергался, потому что сильные руки прижимали его к кровати, а тихий шепот успокаивал:

— Тс-с… тихо, все уже хорошо… все прошло, малыш… мы просто давно не были вместе…

Приятная тяжесть — Драко вжимал его в кровать — не давала телу содрогаться. Гарри машинально облизал сперму с губ, и Драко, буквально пожиравший его глазами, тихо застонал. Гарри попытался заговорить, но не смог — голос не слушался. Нет, он не может сдаться Малфою. Хорошо, пусть он чертов гей, но… Мысли расползались, возбуждение не становилось меньше. Он видел, что Драко измотан — применение чар сирены забирает много сил.

— Не нужно больше чар сирены… — голос все-таки послушался, но сорвался на хрип. Хотелось… хотелось освобождения. Словно бы он не кончил минуту назад так, что совершенно непристойно был весь залит собственной спермой. Словно тот тугой комок, что собрался внутри тела, жаждал распутаться и вырваться наружу. Словно он готов трахаться до умопомрачения. Собственно, так оно и было. Гарри закусил губу и промычал:

— Это чары так действуют, правда?

Малфой, который от возбуждения, казалось, вообще плохо понимал, что происходит, неопределенно дернул головой:

— Не только. Афродизиак вызывает эффект привыкания… зависимости от секса с конкретным человеком. Даже при небольшом перерыве бывает… очень… первый раз…раздвинь ноги, пожалуйста… Он переместился чуть ниже и устроился между широко разведенных гарриных ног. Обмакнув палец в сперму на животе Гарри, Драко его облизал. Гарри закрыл глаза:

— Не делай так… я сейчас кончу опять.

Видимо, рефлексы Малфоя не были окончательно утрачены, потому что он успел обхватить пальцами член Гарри у самого основания, остановив подступающую судорогу оргазма.

— Тс-с… Тихо-тихо… какой ты горячий… Давай… потихонечку, я сейчас уберу руку, а ты будешь глубоко дышать. Ты же не хочешь, чтобы я надел кольцо, правда?

Гарри понятия не имел, о каком кольце говорит Малфой, но надевать его сейчас в любом случае было не время. Поэтому он отрицательно замотал головой, сосредоточившись на задании по гербологии. Это помогло продержаться то время, пока Драко ввел в него палец и медленными поступательными движениями начал разминать его вход. Однако как только он дотронулся до простаты, гербология вылетела из головы, и тугой узел внутри распустился с невероятно силой. Гарри кончил с каким-то звериный стоном. Драко тоже зарычал:

— Плохой Гарри!..

Уже не сдерживаясь, Драко закинул ноги Гарри себе на плечи и резко вошел в него. Больно… почти не было… и почти сразу Гарри почувствовал, что начал возбуждаться снова…

— Ч-черт, Драко… как ты это делаешь? Как ты держишься так долго, — выдавил он.

Малфой, облизав искусанные губы, открыл глаза и окинул Гарри совершенно отсутствующим взглядом. Однако на вопрос все же ответил:

— А я принимаю специальное зелье.

— Извращенец… — выдохнул Гарри, прежде чем его сознание снова уплыло в неизвестном направлении…

Гарри распахнул глаза и вздрогнул: в предутренних сумерках нарисованный на потолке клубок змей выглядел несколько зловеще. Гарри поспешил отвернуться. В паху уже снова ныло от возбуждения, но прежде чем он успел дотронуться до себя, Драко ласкающим движением сомкнул пальцы на его возбужденном члене и начал медленно его поглаживать. Гарри повернулся было к нему, но понял, что Драко спит. Одной рукой он властно прижимал Гарри к себе, другой неосознанно его ласкал. Гарри осторожно отвел руку Драко от своего члена — седьмой оргазм вырубит его надолго. Он только что проснулся и теперь пытался осознать, что произошло. Вообще-то осознавать было особенно нечего. Шесть раз за полночи, и они оба отключились на полуслове. На часах было шесть тридцать утра, через час вставать, а сна ни в одном глазу. Осторожно, чтобы не потревожить Драко, Гарри встал. Что-то недовольно проворчав во сне, Малфой повернулся на бок, зажав между ног одеяло и обхватив руками подушку. Гарри невольно улыбнулся. В этом собственническом жесте был весь Малфой.

Наверное, нужно перестать психовать и спокойно признаться себе в том, что… А, собственно, что? То, что Малфой его хочет и, как он говорит, любит, это не новость. То, что на Гарри Малфой тоже действует весьма определенным образом, это тоже трудно оспорить. И что теперь? После такого секса (Гарри не нашел в себе сил покраснеть, чего уж там) глупо было бы строить из себя девственницу. Что его может связывать с Малфоем? Если бы он задал себе этот вопрос в том, старом мире, он бы смог точно ответить: ненависть, давняя вражда. Они всегда находились по разные стороны. Малфоя ждала черная метка, а Гарри, возможно, геройская смерть во имя спасения волшебного мира. Они никогда не смогли бы быть друзьями в том мире. С первого дня не получилось у них общения. И сейчас Гарри уже не хотел вспоминать, что послужило причиной тому. А здесь, в этом мире? Что связывало его с этим Малфоем? Может ли этот Драко быть другим? Гарри сам был свидетелем того, как Малфой угрожал Нотту, запретив провоцировать межфакультетскую вражду. Драко, который ни разу не назвал Гермиону «грязнокровкой», который говорил о своих чувствах открыто. Хотя Гарри подозревал, что в этой самой любви было гораздо больше похоти, нежели чувств. К тому же совершенно очевидно, что в тот день, когда Гарри изменил реальность, утром они поссорились, потому-то Малфой и был так рад внезапной Гариной «потери памяти». А поссориться они могли только из-за одного: Малфой ему в очередной раз изменил. Гарри сел на кровати и лениво потянулся. Пошарив на полу рукой, он нашел свои боксеры и брюки. Напялив все это и водрузив очки на нос, он принялся исследовать спальню. Он разглядывал дорогие картины, висящие на обитых зеленым шелком стенах, ступая по пушистому серебристому ковру, обходя туалетный столик черного дерева, инкрустированный серебром и полудрагоценными камнями, он пытался найти ответ для себя: почему «тот» Гарри, зная об изменах Малфоя прощал ему все? Почему позволял поить себя всякой дрянью, применять чары сирены, почему позволял делать с собой все, что угодно и при этом прощал Малфою его интрижки на стороне. Вспоминая возмущение Снейпа, он не мог не признать, что «тот» Гарри был не просто слабым, он скорее походил под весьма нелестное определение «тряпка». И он не мог поверить, что, даже воспитываясь в совершенно других условиях, живя в другом мире, он превратился в столь жалкое создание. Должна быть какая-то причина. Вон, Невилл, который в этом мире тоже обрел родителей, наоборот стал гораздо сильнее и увереннее. Почему же Гарри в таком случае не мог противостоять Малфою? Почему он прощал ему все это? Должна быть причина.

На стеклянной полке стояла рамка с колдографией. Точно такая же рамка с похожим изображением лежала теперь лицом вниз в тумбочке рядом с его кроватью. Гарри подошел и взял в руки снимок. Очевидно, эти два кадра были сделаны в один день. Гарри даже предположить не мог, кто их снимал. Они оба были совершенно голые, и Гарри лежал на спине, широко разведя ноги, между которыми уютно устроился Малфой, положив голову ему на живот. Вроде бы все было целомудренно и в то же время чертовски откровенно и неприлично. Гарри смотрел на то, как Малфой, глядя в кадр, механически поглаживает пальцем колено Гарри. Как он сам едва заметно вздрагивает (Гарри нисколько не сомневался — от возбуждения, хотя на снимке прямых свидетельств было не видно). Как чуть прогибаясь в пояснице, Гарри приподнимает бедра, а на губах Драко блуждает лукавая улыбка… С кровати донеслось сонное бормотание, и Гарри, вздрогнув, чуть не выронил рамку. Вцепившись в нее двумя руками, он едва не раздавил тонкий металл и вдруг… Вдруг прямо в его руках рамка начала трансформироваться, и уже спустя минуту Гарри держал довольно пухлую тетрадь в черной кожаной обложке с резными серебряными углами. И речи не могло быть о том, чтобы просто положить ее обратно. Совершенно очевидно, что это было что-то важное, раз Драко прятал ее за чарами трансфигурации. Открыв первую страницу, Гарри убедился в собственной правоте. Подчерком Драко на титульном листе было выведено: «Дневник Драко Малфоя».

Гарри жадно листал страницы, сплошь исписанные мелким строчками. Он понимал, что времени у него не так много, и что, возможно, именно в этой толстой тетради он найдет ответы на свои вопросы.

«Иногда мне кажется, что я просто схожу с ума. Я думаю о нем постоянно. Его запах преследует меня повсюду, даже когда его нет рядом. И страх. Постоянный страх, что он бросит меня. Что однажды он уйдет, и я останусь один. Я до сих пор не могу понять, как все они не видят, не понимают, насколько золотое у него сердце, насколько он наивен и открыт для людей. Любая гниль, каждая тварь может посягнуть на него, а меня может не оказаться рядом…»

«Гарри никогда не дает мне повода для ревности. И все же. Я сам себя поедаю. Как скорпион. Я постоянно думаю о том, что этот Уизли, который находится рядом с ним и грязнокровка…»

Гарри усмехнулся. Значит, и в этом мире Драко так зовет Гермиону. Вся разница в том, что вслух этого не произносит. Что ж… слишком сладкий Малфой — это даже странно… Гарри перевернул несколько страниц.

«В тот самый первый день, в магазине мадам Малкин, он был такой невинный и застенчивый. Близоруко щурясь, он улыбался мне и смущенно рассказывал, что болеет за «Пушки Педдл». Хвала Мерилу, я удержался тогда и не сказал, какое убожество эти Пушки. Что-то удержало меня в последний момент… Мне было тринадцать, а он еще не представлял что такие секс. У меня по утрам уже был бешеный стояк, и я дрочил, представляя его зад, а он ел блевальные батончики, чтобы не ходить на Зелья. Иногда мне кажется, если бы я не соблазнил его, мы бы так и остались друзьями на всю жизнь. Он вполне может оказаться натуралом. Я так боюсь этого. Я боюсь, что однажды окажется, что ему не нужен секс со мной. Он захочет быть с женщиной… Эта мерзкая Патил бросает на него такие взгляды… Переведу в Шармбатон эту суку! И ее сестрицу на всякий случай».

«Я должен как-то научиться жить с этим. Я должен понять, что если однажды он уйдет от меня, я должен буду выжить. Я не имею права сдохнуть».

«Секс с Блейзом такой же пресный, как и с Панси. Я болен. Я не знаю, что мне делать… Финниган его обнял за плечи сегодня после матча. Что за…»

«Я могу быть с другими. Я должен быть готов ко всему. В конце концов, если однажды он решит уйти, я останусь один на один во всем этим дерьмом. Блейз — ничем не хуже и не лучше, чем все остальные»

«Сегодня он узнал про то, что я сплю с Забини. Он ушел от меня… Это конец…»

«Мы помирились. Я не знаю, что послужило тому причиной, но он рыдал, обняв меня за колени, и просил никогда не изменять ему. Он поклялся, что всегда будет со мной. Мой Гарри сказал, что любит меня и что это — на всю жизнь. Он принес мне магическую клятву… Но что если он нарушит ее? Что будет тогда?...»

«Я должен быть сильным. Если он узнает, насколько я слаб, он уйдет…»

Дальше Гарри не стал читать. Все было понятно. В том числе и «слабость» того Гарри, который, очевидно, прочел дневник Малфоя и понял, что того терзают страшные демоны страха и ревности. На мгновение Гарри задумался. А какие страхи преследовали Драко из его прошлой реальности? Возможно, его маниакальная ненависть тоже была как-то связана с… Драко пошевелился, и Гарри поспешил сжать руками тетрадь, которая тут же трансформировалась в рамку с колдографией. Он поставил ее на место и обернулся к проснувшемуся Драко. Тот лежал на кровати, глядя на него еще мутными ото сна глазами, и улыбался:

— Малыш? Ты вспомнил?

Гарри покачал головой:

— Не все, но я теперь помню, что мы были вместе.

— Ты больше не уйдешь? — на мгновение в серых глазах мелькнул страх. Гарри сел на кровать и взял Драко за руку:

— Нет, я не уйду, — слова вырвались прежде, чем он успел что-то обдумать. Ну, что ж… Так будет лучше. Он найдет выход. Он сумеет подобрать нужные слова и объяснить Драко, что измена… Да, Мерлин его побери! Он просто не позволит ему изменять!

Драко смотрел на него с торжествующей улыбкой. Гарри мысленно закатил глаза. Он еще хлебнет с этим несносным слизеринцем. Но… пожалуй, так интереснее.

— Драко, надо идти. У меня гербология…

Гаденыш картинно изогнул правую бровь, закусил губу и посмотрел на Гарри взглядом обиженного ребенка. Гарри застонал:

— Драко, если мы не позавтракаем, то…

— Иди сюда, я тебя накормлю чистым белком…

Гарри даже не успел осознать, насколько непристойным было это предложение. А когда он понял, ЧТО имел в виду Малфой, было уже поздно.

Видимо, по лицу Гарри можно было читать, как по открытой книге, потому что, на гербологии Рон изрек:

— Даже не буду спрашивать, чем закончился ваш вчерашний разговор. И вовсе не потому, что ты так и не вернулся в спальню…

— Да? — удивился Гарри, — а почему?

— Потому что у тебя вид человека, которого трахали всю ночь и он страшно этим доволен…

Гарри поперхнулся и возмущенно посмотрел на друга:

— Ну… вообще-то…

— Может, хватит уже, а? — шипение Гермионы сделало бы честь любой гадюке. И ребята замолчали, уткнувшись в горшки с рассадой, думая каждый о своем.

Рон дулся на Гарри до самого вечера, пока, наконец, разозлившаяся Гермиона не посадила их напротив друг друга и не заявила, что не выпустит из гостиной до тех пор, пока они не разберутся в своих отношениях.

— Послушай, Рон… — устало начал Гарри, но Рон его перебил:

— Я не буду с тобой спорить. Когда произошло то… что произошло, я думал это возможность исправить ситуацию. Я думал что ты, став другим, сможешь сделать выбор независимо от давления Малфоя. Но все осталось по-прежнему. И он снова смог скрутить тебя. Я…

Гарри потерял терпение:

— Просто послушай меня, Рон! Я не знаю, что рассказывал вам тот я, которого вы помните, но поверьте, у меня есть основания так себя вести. Драко действительно любит меня. И… я бы не хотел это обсуждать, просто прими это, Рон. Если ты считаешь меня своим другом, просто поверь мне и дай делать так, как я считаю нужным.

Они молча смотрели друг другу глаза. Эта молчаливая дуэль продолжалась несколько секунд, затем Рон неохотно кивнул:

— Хорошо. Но если он еще хоть раз обидит тебя, будет иметь дело со мной, — он встал и, хлопнув Гарри по плечу в знак примирения, направился в спальню. Гарри смотрел вслед другу, глядя на его мощную спину — Рон был на голову выше его и даже выше Малфоя — и что-то подсказывало ему, что это еще не конец.

Гермиона, молчавшая до этого времени, взяла Гаррину руку и, тихонько сжав ее, сказала:

— Он поймет рано или поздно. Просто он очень любит тебя и, наверное, так до конца и не смирился с твоим выбором, хотя у него было столько времени…

Гарри улыбнулся и поцеловал девушку:

— Спасибо, я пойду. Прогуляюсь…

Гермиона подняла глаза к потолку и засмеялась:

— Иди, прогуляйся. Только не проспите — завтра первым уроком Зелья. Снейп не будет счастлив видеть вас снова вместе, а тем более опоздавшими на его урок.

Он направлялся в подземелья. Сегодня был тяжелый день, и они с Драко почти совсем не виделись. Им удалось только переброситься парой фраз во время обеда. Гарри пообещал прийти вечером, он уже знал, что скажет. Однако, увидев Сириуса, тоже направляющегося в подземелья, Гарри решил задержаться. В этот раз он не собирался рисковать и следить за крестным (кто знает, что тот собирается делать в подземельях? Гарри передернуло). Он скинул мантию-невидимку и окликнул Сириуса.

— Профессор Блэк? Вы куда? — спросил Гарри, губы помимо воли растянулись до ушей.

Сириус едва заметно вздрогнул и обернулся, увидев его, он заговорщицки подмигнул:

— Молодой человек, это некорректный вопрос, учитывая то, который сейчас час. Я, кстати, мог бы спросить вас о том же.

Гарри усмехнулся:

— Так я и не скрываю. Я иду к Драко.

— Помирились?

— Вроде бы, — кивнул Гарри, — знаешь, мне с ним будет нелегко, но кажется, он действительно любит меня. Это ведь многое прощает, верно?

Сириус внимательно на него посмотрел и медленно кивнул:

— Д-да… пожалуй. Но если тебя что-то не устраивает, то в твоих силах это изменить.

— Я и собираюсь это сделать, — решительно заявил Гарри, а Сириус засмеялся:

— Ну, вот и отлично. Что-то мне подсказывает, что у мистера Малфоя скоро настанут тяжелые времена. Один решительный гриффиндорец, кажется, собирается всерьез взяться за его воспитание, — потом лицо крестного вдруг стало серьезным, — а вообще… если тебе дорого что-то в этой жизни — борись за него. Не позволяй никому лишить тебя этого.

— Я понимаю, — прошептал Гарри, — лучше, чем ты думаешь.

Сегодня вечером подземелья были какие-то особенно неуютные. Несколько факелов почему-то не горели, и коридор погрузился во мрак. Гарри поспешил поскорее пройти темный отрезок пути, и уже почти дошел до поворота к спальне Драко, когда услышал всхлип. Он вернулся назад. Одна из бесконечных заброшенных классных комнат в подземельях. Звук исходил оттуда. Гарри прижался ухом к холодной двери. В подземельях почему-то даже от обычно теплого дерева веяло прямо-таки могильным холодом. В классе кто-то был. Снова послышалось тихое мычание, а затем отчетливый голос Нотта:

— Ну, что ты… Не нужно так на меня смотреть. Я мечтал об этом последние два года. У тебя такое красивое тело… Должен же я хоть раз им насладиться … Что? Ты хочешь мне что-то сказать? Погоди, я сейчас выну кляп. Учти, будешь кричать — будет только хуже. Все равно по близости никого нет.

Послышалась какая-то возня, затем яростное шипение:

— Ты уже труп, Нотт!

Услышав этот немного хриплый голос, Гарри вдруг почувствовал легкий холодок в груди, и сердце сразу бешено заколотилось о грудную клетку. Дальше он ждать не стал.

— Alohomora! Expelliarmus! Stupefy!

Гарри подошел к уже лежащему Нотту и направил на него палочку:

— Petrificus Totalus! — глядя обездвиженного слизеринца, Гарри усмехнулся, — отдохни.

Он повернулся и только сейчас посмотрел на Драко. Тот был подвешен к потолку за руки. И очевидно, он совершенно замерз без одежды. На левой скуле уже проступал лиловый синяк, но посиневшие губы кривились в усмешке. Гарри подошел и вдруг ощутил неудержимое желание прижаться к нему. Он осторожно дотронулся до прохладной кожи, легонько проведя подушечками пальцев по плечам и груди. В серых глазах промелькнуло что-то, когда Гарри вдруг шумно выдохнул и уткнулся лицом в его живот.

— И кто из нас извращенец? — ухмыльнулся Драко. Гарри чуть улыбнулся, по-прежнему пряча лицо, и прошептал, касаясь губами бледной кожи:

— Это ты виноват…

От прикосновения губ у Драко пошли мурашки. Гарри, усмехнувшись, взмахнул палочкой и стягивающий запястья узел распустился. Драко спрыгнул на пол, растирая руки. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, затем Драко отвернулся и начал одеваться, а Гарри подошел к лежащему на полу Нотту.

— Я даже не буду тебя бить. Хотя мне очень хочется. На самом деле я даже немного сочувствую тебе. Малфой в ярости — этого я никому не пожелаю. А в данном случае, он в своем праве…

Гарри замолчал, почувствовав руку на своем плече. Он обернулся и снова столкнулся с внимательным взглядом серых глаз.

— Когда ты так изменился? — Драко сказал это так тихо, что Гарри скорее прочел это по губам, нежели услышал, — оставишь нас?

Гарри кивнул:

— Я подожду в спальне, — и, прихватив мантию-невидимку, вышел.

Гарри сидел на кровати и, задумчиво глядя на фотографию-дневник, размышлял о том, что он собирался сейчас сделать. Малфой все равно останется Малфоем. В любой реальности. Он все равно будет считать Гермиону грязнокровкой. Его можно приучить не произносить этого вслух, он готов поступиться чем-то ради Гарри, но его невозможно заставить думать иначе. И вопрос в том, готов ли Гарри с этим мириться? С другой стороны, стремление Малфоя к спокойной жизни, то, как он пресекает любые конфликты в школе… Скорее всего Драко изберет карьеру политика и в свое время станет Министром Магии. Сможет ли он тогда закрыть глаза на собственные предпочтения? Ведь ущемление в правах нечистокровных, а особенного магглоржденных магов — это тот нарыв волшебного сообщества, который однажды может лопнуть, явив на свет нового Темного Лорда. С другой стороны, этот Драко способен любить. Пускай это не та возвышено-романтичная любовь, о которой так любят читать девочки. Его любовь — тяжелая, ревнивая, почти маниакальная. Гарри видел скрытую боль и страх в серых глазах, с надеждой смотрящих на него. Наверное, они смогут… Дверь открылась, и Гарри встал навстречу спокойному и невозмутимому Драко. Лишь немного сбившееся дыхание говорило о том, что сейчас в заброшенной комнате разыгралась не очень приятная сцена. Гарри усмехнулся:

— Он хотя бы остался жив?

Драко пожал плечами, а на губах появилась злая ухмылка.

— Выживет. Зато навсегда потеряет желание насиловать кого б это ни было.

Глаза Гарри полезли на лоб:

— Ты его кастрировал?

— Кастрировал??? — Драко, казалось, был искренне удивлен, и Гарри облегченно вздохнул, — я что, похож на маньяка? Да мне и прикасаться-то к нему противно… Нет, просто я кое-что объяснил… Думаю, ему понравится в Дурмштранге. Сейчас пошлю отцу сову.

Пока Драко писал письмо, Гарри сидел рядом и молча разглядывал его. Точеный профиль, матовая, будто бы фарфоровая кожа, волевой подбородок, упрямо сжатые губы и маленькая морщинка между бровей — он часто хмурится. Когда письмо было отправлено, Драко повернулся к Гарри, и выражение его лица изменилось. Он улыбнулся и протянул руку:

— Иди сюда.

Призвав с полки бутылку вина, он разлил его по бокалам. Гарри покачал головой:

— Опять?

Лукавые бесенята запрыгали в глазах Малфоя:

— Ты против?

Краем своего бокала Гарри коснулся бокала Драко, хрусталь издал мелодичный звук, и они, просто посмотрев друг другу в глаза, выпили вино. Но прежде чем Драко успел что-либо предпринять (его руки уже потянулись к пряжке ремня), Гарри спросил, скромно опустив глаза:

— Скажи, что бы ты сделал, если бы я изменил тебе… ну, скажем, с Невиллом?

Уже в следующее мгновение Гарри опрокинули на спину и с силой вжали в кровать:

— С Лонгботтомом? Ты изменил мне с Лонгботтомом? — Гарри даже испугался. В глазах Драко мелькало безумие. Или это была такая необузданная ярость, что… в принципе разницы не было. Но Гарри решил идти до конца:

— Я просто спросил, чтобы ты сделал, если бы такое случилось.

— Я бы убил тебя! Вас обоих! Не смей… — Драко сжимал и разжимал пальцы на предплечьях Гарри — там точно останутся синяки — и тяжело хватал ртом воздух, словно задыхался. Гарри осторожно высвободился из захвата и уложил Драко рядом с собой. Прижавшись к нему, он успокаивающе погладил его по щеке:

— Запомни то, что ты сейчас сказал, Драко. Если ты еще раз изменишь мне с Забини… или с любым другим, я просто убью вас обоих. Ты услышал меня?

Драко все еще глубоко дышал, пытаясь успокоится.

— Ты должен верить мне Драко. И… прости. Прости за то, что я хотел расстаться с тобой. Давай начнем все с начала?

Драко медленно повернул голову и посмотрел на него:

— Я хочу, чтобы ты всегда был со мной. Чтобы ты был только моим, — прошептал он, прижимая Гарри к себе.

— А знаешь, так, наверное, всегда и было. Я всегда был только твоим. Просто я не понимал этого… Как и ты… — Гарри вспоминал прошлое, одновременно прощаясь с ним, с тем Драко, который остался в прошлой жизни. Постепенно расслабляясь в крепких объятьях, он чувствовал подступающую дрожь и еще плотнее вжимался в сильное тело. Драко тихо зашептал, как всегда, когда использовал чары сирены — Гарри не мог разобрать слов.

Процесс раздевания превратился в муку. Находясь на границе сознания, Гарри стонал и вздрагивал от каждого прикосновения к своему телу. И когда наконец Драко поднес палец к его губам и прошептал: «Возьми в рот» Гарри закричал.

— Тс-с… тихо-тихо-тихо… — шептал Драко, всем телом вжимая Гарри в кровать, пытаясь унять сильную дрожь. Гарри обхватил палец и начал сосать, но Драко лишь провел пальцем по языку, едва заметно лаская его.

— Давай, малыш…

Все чувства и мысли, опасения и страхи, желания и надежды свернулись и пульсировали внутри горячей спиралью. Гарри смотрел на припухшие губы, склонившегося над ним божества. Он не слышал ни слова — в ушах шумело — но движения губ были так понятны: «Люблю тебя… всего, каждый вздох, каждый взгляд… хочу тебя… всегда…». Взгляд Драко жадно скользил по лицу Гарри, губы шевелились, и Гарри почувствовал, как где-то в груди рождается пока еще маленький ураган. С каждым движением их скользких от пота и смазки тел, этот ураган набирал силу. Драко раздвинул ему ноги и слегка нажал влажным пальцем на вход. Спираль развернулась, высвобождая накопившееся наслаждение, и ураган обрушился на Гарри с неимоверной силой. Гарри закричал, выгибая спину и хватая ртом воздух. Пытаясь удержаться на границе сознания, Гарри схватил Драко за плечи и притянул к себе. Жадные губы заглушили его крики, и сознание померкло, окунувшись в темноту.

— Все хорошо, хорошо… малыш…

Гарри сначала почувствовал губы сцеловавшие слезы с лица, а потом услышал голос. Он открыл глаза — Драко все еще лежал на нем. Увидев, что Гарри пришел в себя, он отстранился и встал рядом на колени. Гарри задохнулся: он был прекрасен. Кожа блестела от пота и спермы, волосы рассыпались по плечам, глаза лихорадочно сверкали.

— Я хочу еще, — он охрип, но это было неважно. Он уже знал, что после первого раза возбуждение не спадает, а становится только сильнее. Драко понимающе улыбнулся. Проведя рукой по его животу, он собрал растекшуюся сперму и нанес ее себе на член вместо смазки. Гарри затрясло.

— Я хочу еще…

— Я знаю… знаю.

— Сейчас. Сразу. Давай.

Драко хотел было возразить, но потом, посмотрев на вздрагивающего под ним Гарри, просто кивнул. Гарри подался ему навстречу. Да… Да!

Осознанно, так, слово отдаешь всего себя — тело, душу, настоящее, будущее и даже прошлое. Всего, без остатка. Смотреть в темные, почти черные глаза, видеть прикушенную губу, чувствовать биение его сердца в унисон со своим… Слышать его дыхание — рваное, тяжелое, ловить жадный взгляд и трепетать под горячими и сильными руками. Долго. Невозможно, невероятно долго. Кричать вместе, содрогаясь от наслаждения, взрывающего сознание и выворачивающего тело. Наверное, это больше, чем просто секс. Наверное… это любовь? Почти наверняка…

Ну, вот и все. Гарри рассеянно изучал конспект по трансфигурации. В таком шуме думать совершено невозможно. Рядом о чем-то спорили Рон и Гермиона. Напротив на диване сидел Майкл со своим другом Томом, они играли в волшебные шахматы и периодически устраивали потасовку. Шеймус и Дин снисходительно наблюдали за ними, отпуская веселые комментарии и давая советы. Джинни и Чоу листали «Ведьмополитен» и спорили о том, кто станет в этом году «Мисс октябрь». Почему, собственно, он один в субботу пытается что-то учить, да к тому же в гриффиндорской гостиной? Гарри оглядел всех присутствующих и улыбнулся. Наверное, это и есть счастье. Он встал и направился к выходу.

— Гарри? Ты куда? — ну, конечно, Рон.

— В подземелья, — улыбнулся Гарри. Еще было достаточно рано, и он не стал брать мантию-невидимку.

Чем ближе к спальне Драко, тем сильнее колотится сердце… Последние метры — бегом. «Пей до дна!» — ворваться в прохладу полутемной комнаты. Глухие рыдания. Темноволосый парень на коленях перед почти обнаженным Драко. Объятья и всхлипы… Нет! Нет!!! Он не может так кричать… Человеческое существо не может издавать таких страшных звуков. Это не его голос. Он просто не может сейчас это чувствовать. Такая боль и отчаяние — он не внесет. Что ему говорят? Это не то, что он думает? Забини пришел поделиться? Чем? Какая еще несчастная любовь? Причем тут Невилл? Нет… Ненавижу тебя! Предатель! Каким ты был там, такой же ты и здесь! Что в той реальности, что в этой. Жестокий, изворотливый, злобный… Ненавижу… Чудовище…

Прочь. Никогда больше!..

Гарри не слышал криков, не хотел. Никакие объяснения не могут заглушить эту боль. Куда? Куда бежать? Куда угодно! Прочь!

Он столкнулся на лестнице с Роном.

— Гарри? Ты плачешь? Что случилось? Это Малфой? Опять?

Неожиданно голос друга успокоил. Гарри остановился. Что на него нашло? Что случилось? Сквозь пелену слез он недоуменно посмотрел на Рона. Он зашел в спальню и увидел Забини на коленях перед полуобнаженным Драко. Но, если разобраться, то, на Драко были надеты брюки, а отсутствие рубашки… Мерлин! Да он всегда ходит обнаженный по пояс в своей комнате. У Забини было явно заплаканное лицо, а Драко сказал что-то о том, что Блейз влюблен в Невилла. Ну, конечно. Мерлин… Да что ж такое-то…

Гарри виновато посмотрел на друга:

— Рон, потом. Мне нужно срочно бежать.

Он вприпрыжку несся по коридорам, пока медлительные хогвартские лестницы степенно перемещались от этажа к этажу. Скорее! Ну, скорее же! И не слышал, как немного уставший и упрямый голос произнес:

— Прости, Гарри…

И рука уверенно вывела на стене школьного коридора: «Том Риддл родился в положенное ему время».

Наконец-то! Подземелья! Гарри несся по коридору, чуть не сбив с ног Паркинсон.

— ПОТТЕР???

Она стояла посередине прохода и таращилась на Гарри так, словно увидела самого Салазара.

— Виделись уже, Панси. Я тороплюсь, пусти, — Гарри отодвинул ее и бросился дальше.

— ПАНСИ???

Но Гарри уже был у цели.

— Пей до дна!

Ничего.

— Пей до дна!

Вампирша на картине проснулась и удивленно уставилась на Гарри:

— Гриффиндорец?!

— Пусти.

— Пароль.

— Пей до дна!

— Не верно, — вампирша мерзко захихикала.

Когда он успел сменить пароль? Гарри начал колотить ногами в дверь:

— Драко! Открой!!!

Где-то сзади послышался сдавленный возглас Паркинсон, но Гарри уже не обращал на это внимания:

— Драко! Мне нужно с тобой поговорить!!!

Дверь открылась. Он стоял на пороге, бледный и осунувшийся, с тенями под покрасневшими глазами.

— Мерлин, Драко… Прости меня…

Позади раздалось полузадушенное хрюканье. Как же достала эта Панси… Гарри втолкнул Драко в спальню:

— Поговорим без свидетелей, если ты не против.

Гарри захлопнул дверь и повернулся к Драко. Тот начал пятиться к кровати.

— Прости, я… Это ревность… — Гарри протянул руку и провел по нежной щеке Драко, лаская бархатистую кожу пальцами, и задохнулся. Какой же он все-таки… Драко метнулся назад и, налетев на кровать, потерял равновесие и упал на спину. Гарри тут же оказался рядом. Опустившись на колени, Гарри уткнулся лицом ему в пах. Затем поднял голову и утонул в серых глазах.

— Драко, любимый… Прости меня. Я… я просто чуть с ума не сошел, когда увидел тебя с Блейзом. Я знаю, я обещал тебе, что я никогда тебя не брошу. Я не брошу. Прости. Я все знаю. Я знаю, что ты мне не изменял. Я хочу тебя. Очень. До безумия. Возьми меня сейчас, — Гарри начал лихорадочно расстегивать мантию, путаясь в застежках. Драко попытался отодвинуться, но Гарри схватил его за руку, — Я… я люблю тебя. И, наверное, всегда любил. Наверное, даже в той, другой реальности. Просто я не понимал этого. Не до того было. Там все с самого начало пошло не так… И Перо Судьбы, оно просто изменило обстоятельства… нет... не важно, я тебе потом все объясню… Драко? Ты меня слышишь? Почему ты молчишь?

У Драко было странное выражение лица, и когда Гарри попытался придвинуться, он нервно дернулся. Тут Гарри понял, ЧТО за выражение было у этих глаз. Выражение безграничного ужаса.

— Поттер, ты рехнулся? — прошептал Драко.

— Что?

— Я говорю: ты рехнулся? Чокнулся? Съехал с катушек? Сошел с ума? У тебя отъехала крыша? Или ты просто еб**лся? — он оттолкнул от себя Гарри и схватил с туалетного столика волшебную палочку:

— Темный Лорд будет несказанно рад этому известию… — прошипел Малфой с меркой ухмылочкой.

Гарри похолодел.

— Волдеморт жив?

— Не смей произносить его имя! — острие палочки больно уперлось в кадык. Гарри оглядел комнату и только сейчас понял, что у нее немного иной вид, чем еще был еще несколько минут назад. Стены оклеены обычными темно-зелеными обоями, нет изящного столика черного дерева, исчезла рамка с их фотографией, да и сам Драко… то есть Малфой выглядит по-другому. Так, как… в той, прошлой жизни. Что… как это возможно? И тут он вспомнил. Лестница… Рон… «Гарри, что случилось?» И еще раньше: «Если он еще хоть раз обидит тебя, будет иметь дело со мной…» Что же ты наделал, Рон…

— Мерлин… — прошептал Гарри.

— Можешь звать меня просто: «Мистер Малфой», — Драко больно ткнул палочкой ему в шею и хмыкнул, — сумасшедший Потти.

Гарри дернулся, как от удара и вскочил:

— Просто забудь, Малфой, все, что я тебе здесь говорил…

— Забыть? Ты только что признался мне в любви. Бэ-э-э, — Малфой изобразил, что его тошнит.

Гарри мучительно покраснел:

— Это… я ошибся. Я спутал тебя с другим человеком! Все. Осталось. По-прежнему! — и он, с трудом сдерживая подступившие к горлу рыдания, выбежал из спальни. Ну вот. Он снова дома.

Драко несколько секунд сидел неподвижно, а потом его губы дрогнули и растянулись в блаженной улыбке:

— По-прежнему? Нет, Поттер. Ты ошибаешься…

Впрочем, уже мгновением спустя он снова нахмурился. Что это было? Поттер признался ему в любви??? Гарри Поттер влюблен в него? Он просил его трахнуть??? Драко передернуло. Нет, он ничего не имел против геев, и даже, пожалуй, мог бы поэкспериментировать. Вряд ли на свете могло быть что-то хуже, чем скучный секс с Панси, а он пережил даже это… Но все же Золотой мальчик — это… это… Драко подавил порыв схватиться за перо. Да и кому писать? Отец в Азкабане — Драко скрипнул зубами — и за это ты тоже ответишь, Поттер. Может быть... Нет. Он сам со всем разберется. Этот псих что-то бормотал на счет другой реальности и… Ну, конечно! Перо Судьбы. Неужели?.. Нет. Не может быть…

Его размышления были прерваны появлением Панси в черном пеньюаре. Драко скривился:

— В чем дело, дорогая? Почему у тебя такой вид, будто ты увидела десяток акромантулов? Мерлин! Ты еще и Винсента с Грегори притащила?

Довольно впечатляющая грудь Панси тяжело вздымалась. Драко невольно задержал взгляд на темных сосках, просвечивающих сквозь полупрозрачную ткань.

— Драко! Я видела, как Поттер вошел к тебе! Где он? Что он тут делал? Он назвал тебя по имени! Я слышала! — она оттопырила губу и вопросительно уставилась на Драко. Он сделал три глубоких вдоха. Потом еще три. Не хватало еще выйти из себя. Только после дыхательной гимнастики, помогающей восстановить самообладание, Драко холодно посмотрел на Панси и своих телохранителей.

— Панси, — начал он тоном, каким в детстве говорил отец, когда был сильно недоволен шалостями Драко, — тебя вообще не должна волновать моя личная жизнь.

Панси ахнула, зажав рот рукой:

— Но… причем тут личная жизнь??? Это же был Поттер!!!

Драко закатил глаза — какая дура…

— Повторяю еще раз. Даже если бы Поттер выбежал из моей спальни с голым задом, к тебе это не имеет никакого отношения.

— Драко, а, правда, что здесь делал Поттер? — а вот и Гойл ожил.

— Грегори, если я скажу тебе, что это часть моего плана, о котором никто не должен знать — вы сами знаете почему. Тебя устроит такой ответ? — голос Драко был — чистейший яд. Однако Гойл лишь задумчиво кивнул.

— Значит, так надо, Драко, — прогнусавил Крэбб. И Драко задумался: насколько далеко распространялось их доверие к нему? Впрочем, сейчас он не станет проверять. Он вздохнул и поднялся с кровати:

— На этой оптимистичной ноте я предлагаю закончить разговор о Поттере и о том, что он тут делал. И держать языки за зубами. Все. Я устал и хочу спать, — небрежным жестом он прервал готовые посыпаться протесты Панси, — до завтра.

Когда они ушли, Драко опустился в кресло. На его губах блуждала довольная улыбка.

Зверски хотелось спать, в голове булькало что-то вязкое и тягучее, а утром пришлось применить косметические чары, чтобы убрать красноту глаз и темные круги после бессонной ночи. Зато Драко пришел к вполне логичным выводам, и в его голове начал созревать план. Однако для его осуществления нужны были достоверные сведения, и на свете был только один человек, который мог их ему предоставить.

Драко с раздражением посмотрел на стол гриффиндорцев. Это придурковатое недоразумение сидело прямо напротив него и тупо пялилось в свою тарелку. Очевидно, ему тоже было не до сна этой ночью. Вид его был еще более ужасен, чем обычно. И, судя по всему, настроение у Золотого Мальчика было чертовски скверным. Уизел и грязнокровка сидели рядом, но, против обыкновения, ели молча. Поттер, видимо, почувствовав взгляд Драко, уставился на него своими огромными зелеными… отвратительно тупыми глазищами. Губы Драко медленно растянулись в привычной ухмылке. Придурок поперхнулся, и, покраснев, снова уставился в тарелку. Драко продолжал на него смотреть. Спустя пару минут очкарик не выдержал и снова поднял глаза. Заметив, что Драко все еще на него смотрит, он вскочил и бросился вон. У дверей большого Зала его нагнал Уизли и начал в чем-то убеждать, размахивая руками, как ветряная мельница. Поттер молчал, глядя в пол и упрямо мотая головой. Затем повернулся и вышел, а Уизел посмотрел на заучку с таким беспомощным выражением лица, что Драко невольно хмыкнул:

— Драко, а что это ты глаз с Поттера не сводишь? — от голоса Панси у него резко подскочило содержание сахара в крови.

Аккуратно вытерев губы салфеткой, Драко положил ее в кубок с тыквенным соком и вылил все это в тарелку Паркинсон:

— Я любуюсь им. А ты что подумала?

Девушка подавилась пудингом и громко закашлялась. Пока Забини настукивал ее по спине, Драко поднялся и направился к выходу, небрежно махнув рукой поднявшимся было со своих мест Крэббу и Гойлу.

— Встретимся на заклинаниях.

Когда Драко вышел, коридор был уже пуст. Повернувшись к портрету леди Гилгуд, кстати, приходящейся ему четвероюродной прапрапрапрабабушкой, Драко учтиво склонил голову:

— Леди Гилгуд, куда направился Поттер?

Баронесса усмехнулась:

— На улицу побежал. Весь трясся…

Драко кивнул и направился по коридору.

Поттер нашелся на берегу озера у старого расколотого дуба. Он уткнулся лицом в землю и, кажется, рыдал. Драко тихо подошел к нему и почти нежно ткнул в спину волшебной палочкой:

— Медленно вставай, вытирай сопли, будем разговаривать.

Поттер дернулся, перекатился на спину, сел и, выхватив палочку, направил ее на Драко:

— Чего тебе?

— Догадайся.

— Нам не о чем разговаривать. Не смей меня шантажировать! Вали отсюда! — Поттера трясло как в лихорадке, а Драко опять не смог удержать улыбку:

— Потти, это твои сексуальные фантазии? Какой шантаж? Может, ты еще мечтаешь о том, чтобы я тебя изнасиловал? Учитывая твои вчерашние признания, не удивлюсь этому.

— Отъе**сь! Пока я не наложил на тебя оbliviate!

— Да ну? Хотел бы я посмотреть, как ты это сделаешь, — Драко ткнул Поттера палочкой в подбородок. А потом, его словно озарило: он стал медленно поднимать ее вверх. Дойдя до губ, он слегка погладил их концом палочки, а затем, раздвинув их, проник внутрь и чуть заметно пошевелил ею. Лицо Поттера приобрело бордовый оттенок, он дернулся и, не удержав равновесие, рухнул на спину. Драко тут же сел на него сверху. Прижав своим телом к земле, он схватил Поттера за запястья и развел ему руки в стороны:

— Я думаю, нам все же стоит поговорить. Не хочешь ты — буду говорить я. Будешь слушать спокойно или тебя обездвижить?

Поттер тяжело дышал, и Драко подозревал, что тот возбужден, но проверять не стал.

Поттер кивнул. Драко слез с него и сел рядом. Он перебрасывал волшебную палочку из одной руки в другую и неосознанно кусал губы. Поттер бросил на него взгляд, покраснел еще сильнее и уставился в землю.

— Я тут поразмышлял на досуге и пришел к весьма интересным выводам, Потти. Сопоставив факты, я заключил, что легенда о Пере Судьбы, вовсе не вымысел. Ты вытащил эту золотую карту, верно?

Поттер упрямо молчал, глядя себе под ноги. Драко улыбнулся и продолжил:

— И, конечно, ты изменил что-то. Пока не знаю, что, но ты сделал мир другим. И в том новом мире ты, видимо, решил реализовать свои тайные сексуальные фантазии и каким-то образом уговорил меня с тобой спать…

Плечи Поттера вдруг затряслись. Очередная истерика этого психа позабавила Драко, тем более что на этот раз Поттер смеялся.

— Малфой!.. Если бы ты только знал… Это ты меня соблазнил! Ты практически трахнул меня в первые же десять минут моего пребывания в новом мире. Ты охотился за мой… Я не видел более озабоченного существа за всю свою жизнь!

Драко прищурил глаза.

— Неужели? Что ж… на самом деле, это не столь важно. Судя по тому, что ты мне говорил вчера, тебе это нравилось. Так что же случилось, почему ты оказался снова здесь? Точнее, почему ты опять изменил реальность, и как получилось так, что ты не знал об этом?

— Я думаю, у меня украли Перо. И специально вернули назад, — прошептал Поттер, снова опустив голову.

— Кто?

— Рон…

— Уизли??? — Драко замолчал на несколько секунд, пытаясь свести концы с концами, затем, усмехнувшись, сообщил, — должен тебя разочаровать, Поттер. Это невозможно. Я многое знаю об этой, как теперь выясняется совсем не легенде. Если Перо избрало тебя своим хозяином, то им никто не может воспользоваться, кроме тебя. Не важно, украли его, отобрали, ты сам отдал. Только то, что написано тобой лично и по твоему свободному волеизъявлению, воплотится в жизнь. Все остальное не возымеет эффекта. К тому же, как ты заметил, память о прошлой реальности остается только у владельца Пера. Ты говорил с Уизли?

Гарри кивнул:

— Он ничего не помнит. Точнее, не знает… он вообще ничего не понял.

— Вот видишь, — Драко довольно хмыкнул, — я прав. Если бы Перо теперь принадлежало Уизли, ты бы не помнил ничего. Как я. Для тебя бы ничего не изменилось. А все наоборот. Ты помнишь, значит, именно ты по-прежнему хозяин Пера.

— Но тогда почему я здесь? — растерянно пробормотал Поттер.

Драко кивнул:

— Хороший вопрос. Думаю, Перо захотело тебя отправить обратно. И воспользовалось Уизли, как инструментом. Вне зависимости от того, зачем этого хотел твой нищеброд…

Поттер дернулся и зашипел:

— Не смей…

— О! Заткнись, пожалуйста, — Драко подумал о том, что нужно менять тактику, если он хочет достичь цели, — хорошо. Прости.

Поттер уставился на него с недоумением:

— Ты извинился?!

Драко равнодушно пожал плечами:

— А почему бы и нет? В конце концов, мы нужны друг другу.

— Это еще зачем?

— Потому что, Поттер, я могу помочь тебе вернуть Перо, а ты можешь… кое что для меня сделать.

— Как ты можешь мне помочь?

— В Малфой Мэноре исключительная библиотека. Там можно найти ЛЮБУЮ информацию. Но для начала ты должен мне все подробно рассказать о мире, который ты создал. Все. Включая подробные описания новых взаимоотношений, социального и материального положения, внешности всех, с кем ты там общался. Все, что сможешь вспомнить. Любая мелочь может быть важной. Я буду думать. Ты все равно этого не умеешь, — Поттер мотнул головой, но Драко жестом остановил готовые прозвучать возражения, — мы должны выяснить, почему удача отвернулась от тебя и как ее вернуть. И первое, что я хочу услышать — как у тебя оказалось Перо, и что ты написал, чтобы создать новую реальность.

Поттер молчал долго. Драко уже собрался уходить, но тут Поттер поднял на него мутные от слез глаза и начал говорить.

Драко слушал про то, как Поттер написал на стене такую простую фразу, которая смогла изменить все. Поттер говорил об изменившимся Снейпе и его странных отношениях с Сириусом Блэком, о сильном и уверенном в себе Лонгботтоме и влюбленном в него Забини. Он рассказывал о том, как читал письма «того» Драко, рассказывал о своем брате и о том, какое влияние было в том мире у Малфоев, о том, как Драко пресекал любые конфликты, как поставил на место Нотта. Драко подозревал, что у него был свой интерес. Он-то в отличие от Поттера хорошо себя знал. Естественно, в том мире ему была невыгодна вражда факультетов. Зачем ему война в Хогвартсе, где он был, по сути, единоличным правителем среди студентов, каким был его отец (в этом он тоже не сомневался) в волшебном мире. Драко внимательно слушал обо всех изменениях. О том, что живы родители Поттера. Когда Драко услышал про то, что Уизли был против их отношений, он все же не выдержал:

— Вот придурок! Его-то какое дело?

Поттер как-то странно на него посмотрел:

— Зато Гермиона была на твоей стороне. Именно она не дала мне отправить тебя в Дурмштранг в первые дни моего пребывания.

Драко почему-то невольно улыбнулся:

— Ну, в ней я не сомневался. Уж кого-кого, а заучку дурой не назовешь. Не смотря на дурную кровь.

— Заткнись, — Поттер огрызнулся, скорее, по привычке. А Драко так же по привычке начал было:

— Ты, шрамоголовый… — но спохватился. Все это уже бессмысленно. Он лишь махнул рукой, — продолжай.

Спустя какое-то время, когда все вопросы были заданы и все ответы на них получены, они все еще сидели под старым дубом, когда-то давно расколотым надвое попавшей в него молнией. Драко анализировал, сопоставлял, сравнивал, взвешивал шансы и, наконец, задумчиво произнес:

— Значит, ты утверждаешь, что у вас, — Драко запнулся, — у нас с тобой там все наладилось. Более или менее?

Поттер кивнул.

— Тогда почему ты здесь? — Драко разговаривал сам с собой, — похоже, Перо решило тебя отправить обратно, потому что ты что-то тут не сделал…

— Я все-таки должен убить Риддла?

Драко посмотрел на него удивленно:

— Кого?

— Волдеморта!

Едва заметно вздрогнув, Драко покачал головой:

— Не думаю. От него можно избавиться при помощи Пера, что ты и сделал. Подумай сам: что не может сделать Перо?

Поттер смотрел на него непонимающе. Драко вздохнул:

— Я думаю, Перо хочет, чтобы ты забрал кого-то из этого мира в тот. Тебя вернули сюда за кем-то.

Поттер вдруг усмехнулся:

— Ну, конечно, Малфой, за тобой! Почему я не удивлен? Почему не Рон с Гермионой?

Драко тяжело вздохнул и принялся объяснять, как маленькому ребенку:

— Подумай сам. Для твоих друзей что-нибудь изменилось в том мире? Принципиально? Нет? А для кого изменилось?

Поттер задумался, а потом воскликнул:

— Для Невилла! Он стал таким… таким…

Драко прищурился и выдавил сквозь зубы:

— Каким?

— Ну… красивым… то есть.. ну… сильным, уверенным в себе… и вообще…

— Поттер, — Драко закипел от злости, — ты свои пидорские наклонности можешь хоть здесь не приплетать? Трахаться не с кем? При чем тут Лонгботтом? Думаю, ты должен забрать туда меня.

Поттер вскинул на него свои огромные глазищи и воскликнул:

— Зачем ты мне там нужен? Я же его люблю… Я думал, ты попросишь просто написать что-нибудь для тебя… — до Поттера начало доходить, и он в ужасе затряс головой, — нет-нет-нет! Я не могу. Я хочу вернуться к нему. Я не могу взять тебя с собой. Я хочу к нему…

Драко раздраженно рявкнул:

— «Он» — это я! Хватит уже говорить обо мне в третьем лице!

— Гермиона сказала… ну, та Гермиона. В один из вечеров она сказала одну вещь… мне запомнилось почему-то…

— Ну, давай уже! Хватит сопли жевать! — фыркнул Драко, а Поттер неожиданно улыбнулся:

— Вот. Это! Ты там был… такой любящий и… слабый что ли. Ты очень боялся меня потерять. И она сказала, что, возможно, ты — из этой реальности подходишь мне больше… — он смутился и замолчал.

Драко молчал. Его мысли работали с такой скоростью, что была серьезная вероятность того, что Поттер услышит звук, который издавали его извилины, пытаясь обработать информацию и просчитать все варианты. Вывод напрашивался один. Но он прекрасно понимал, что Поттер хоть и придурок, но не дурак. И он не поверит во внезапно проснувшуюся у Драко любовь к нему. Значит, надо действовать постепенно. И начинать издалека.

— Поттер, у нас с тобой есть одна вещь. Общая. Того, чего не было у тебя и другого меня. Знаешь о чем я?

К его удивлению Поттер кивнул:

— Общие воспоминания.

— Бинго! Но и это еще не все. Я не хочу оставаться тут. И дело не в том, что я там еще более богат и влиятелен, чем здесь, и даже не в том, что мой отец министр магии, как ты можешь подумать. Хотя, надо признаться, меня не может не радовать такое положение дел, — Драко понимал, что от того, насколько правильные слова он сейчас найдет, будет зависеть его будущее. Он либо исчезнет вместе с этим миром, когда Поттер вернется в ту реальность, либо, если Перо не захочет вернуться к Гарри, Драко придется совершить то, к чему он совершенно не готов. Ни тот ни другой вариант его не устраивал. Он определенно хотел в тот мир. Драко вздохнул:

— Дело в том, что тогда в купе… ты ведь догадался, что Темный Лорд поручил мне кое-что? И чтоб ты там не думал, я не хочу этого делать. Но у меня нет выхода.

Вспоминая рассказ Поттера, Драко задумчиво рассматривал Забини. Хм… Кто бы мог подумать. Забини и Лонгботтом. А что в этом мире? Скучные отношения с какой-то рэйвенкловкой — Драко никак не мог запомнить ее имени — вызывали тоску не только у Драко, но, похоже, у самого Забини тоже. Но, чтобы Блейз рыдал — нет, это просто невозможно. Так же как представить кого-то в здравом уме влюбленным в Лонгботтома. Драко перевел взгляд на стол красно-золотых, и его передернуло. Хотеть это убожество можно только под Imperio или в состоянии сильного алкогольного опьянения. Драко равнодушно изучал стол гриффиндорцев и, естественно, натолкнулся на пристальный взгляд зеленых глаз. А… ну да, конечно. Он только покачал головой и с удовольствием заметил, как Поттер тяжело вздохнул. Пусть потерпит. На самом деле, Драко все выходные, как проклятый, проторчал в библиотеке Малфой Мэнора. Для этого ему пришлось сначала тащиться к этому старому придурку Дамблдору и плести что-то про заболевшую мать, а потом врать матери про то, что его отпустили из школы, чтобы спокойно позаниматься дома. Поиски не принесли желаемых результатов. Точнее, все сведения, которые он нашел, были ему давно известны, и ничего нового он не нашел. Учитывая размеры фамильной библиотеки, ему потребуется лет семьдесят-восемьдесят, чтобы осилить хотя бы половину. При условии, что он будет питаться прямо там, не мыться, никуда не выходить и спать по три часа в сутки.

— Дорогой… — голос Панси, вернул его к действительности, — ты в последнее время такой задумчивый. Это из-за Его поручения? — Паркинсон жарко шептала в ухо, прижавшись к нему своей мягкой грудью. Почему-то это вызывало особое раздражение, — может быть, тебе стоит немного развлечься?

Лениво улыбнувшись, он скользнул рукой под мантию — Панси иногда не надевала трусики — это казалось ей очень эротичным, и провел рукой по внутренней стороне бедра. Она задрожала.

— Ты хочешь?.. — голос девушки стал хриплым, а дыхание тяжелым.

— Да, — честно ответил Драко и бросил взгляд на гриффиндорский стол. Смотрит. Драко склонился к Панси и засунул язык ей в рот. Оторвавшись от Паркинсон спустя несколько мгновений, он с усмешкой произнес:

— Пойдем ко мне.

Выходя из Большого Зала, он чувствовал, как горячий взгляд прожигает ему спину. И улыбался.

Драко медленно водил пальцем вокруг темно-розового соска и размышлял о том, что неплохо бы покурить. Однако для этого пришлось бы вытащить руку, на которой лежала голова Панси, сесть и попытаться дотянуться до столика. Он повернулся и посмотрел на девушку. Будить не хотелось — Панси спала, молчала, и даже могла показаться милой. Он вздохнул. И почему не смотря на то, что она трахается, как кошка, это всегда так скучно? И тут его озарило. Ну, конечно! В конце концов, ему уже шестнадцать, а он так и не попробовал. Драко даже не стал думать, чем именно могла быть вызвана эта мысль… Не важно. В любом случае, попытаться стоило, и он легонько ущипнул Панси. Она вздохнула и открыла глаза:

— Дорогой? Как, ты опять во всеоружии?! Какой ты… прямо зверь!

Он толкнулся ей в бедро снова стоящим членом, откровенно заявляя о своих намерениях. Панси в притворном возмущении закатила глаза:

— Ты невозможен! Признайся, ты принимаешь специальные зелья?

Драко перевернул ее на живот и с наслаждением впился губами в пухлые ягодицы. Раздвинув половинки, некоторое время он изучал маленькое пигментированное колечко мускулов, затем, внезапно охрипшим голосом, приказал:

— На четвереньки!

Она послушно приняла позу. Драко провел рукой по влажной промежности девушки, теребя набухший клитор. Панси всхлипнула и подалась назад, пытаясь усилить ощущения. Ухмыльнувшись, он только покачал головой — сейчас у него другие планы — и осторожно нажал пальцем на анус. Панси вздрогнула всем телом и попыталась отстраниться. Однако рука Драко не позволила ей этого сделать, а довольно чувствительный шлепок по бедру заставил Панс всхлипнуть:

— Стоять! — рыкнул Драко. Схватив с тумбочки волшебную палочку, он призвал с туалетного столика крем и открыл тюбик. Панси задрожала всем телом — планы Драко были очевидны. Он обильно смазал анус девушки и ввел палец. Паркинсон зашипела, как самая настоящая кошка:

— Псих… У меня нет простаты, что ты там разминаешь?!

Драко приподнял одну бровь, впрочем, она видеть этого все равно не могла — в настоящий момент Панси увлечено жевала подушку, пытаясь заглушить стоны.

— В самом деле, Панси, у тебя нет простаты. Жаль. Значит, тебе не так это понравится, как могло бы, солнышко. Вдруг тебе все же удастся получить удовольствие? А потом — захочется большего… — и он ввел второй палец. Шипение перешло в рычание, сквозь которое отчетливо слышалось злое: «Это — вряд ли. От этого может захотеться только в туалет!» Но Драко подозревал, что ей не так уж не нравится процесс. Судя по тому, что всхлипы, издаваемые Паркинсон, все больше и больше походили на стоны удовольствия. Уж кто-кто, а Драко знал, как подруга извивается во время оргазма. Однако скверный характер не позволит ей признаться в том, что подобные экзерсисы могут доставить удовольствие. Поэтому Драко лишь усмехнулся и сильнее сжал бедра девушки, не давая ей отстраниться. Когда он добавлял третий палец, его действия сопровождали весьма цветистые пожелания, куда бы ему стоило отправиться в настоящий момент. Какое счастье, что Драко никогда не был чувствительной натурой. А то он бы непременно расстроился…

— Ты ненормальный! Больной. Лечиться надо, — Панси раздраженно натянула на себя все эти чулки-подвязки, комбинации-сорочки. Мантию она накинула прямо на этот ворох кружев. Драко расслабленно лежал на кровати, даже не потрудившись прикрыться, и с улыбкой наблюдал за разъяренной девушкой. Перед тем как уйти, Панси бросила на него свирепый взгляд и уже в дверях бросила через плечо:

— Тебе стоит попробовать с мальчиком. Возможно, вам обоим понравится больше, — и вылетела вон, прежде чем хрустальная ваза с прикроватного столика разлетелась вдребезги от удара о стену.

— Дура! — прошипел Драко. Призвав с полки бутылку, он плеснул себе в бокал вино. Чуть пригубив, он поднял бокал на свет, падавший от магического факела на стене, и, разглядывая радужные блики на хрустале, пробормотал, — а, может, и не дура…

Поттер не явился на завтрак. Оставалось только надеяться, что ночью он не умер от воздержания. Что ни говори, а это был бы бесславный конец. К тому же, это не решило бы проблем Драко. Гарри появился на зельях с опозданием, бледный, впрочем, как всегда в последнее время и, ни на кого не глядя, уселся рядом с Патил. Драко сверлил взглядом его спину до тех пор, пока Поттер не повернулся. С самой обворожительной из своих улыбок Драко отправил ему записку с сообщением о том, что им нужно встретиться после зелий за зрительскими трибунами на поле для квиддича. Это место Драко выбрал не случайно. Тренировок сегодня нет, стадион пустует, и они смогут поговорить спокойно. Если это, конечно, вообще возможно.

Придурковатый Слагхорн вызывал неконтролируемое раздражение. Разве можно его сравнить со Снейпом? Драко сидел с отсутствующим видом и разглядывал картину с изображением вампира и его жертвы. Парень на картине был приблизительно их возраста. Запрокинув голову, он буквально трепетал под клыками вурдалака. И Драко невольно задался вопросом — от боли или от удовольствия? Увидев, куда Драко смотрит, к нему склонился Забини:

— Говорят, когда вампир пьет кровь у своей жертвы, та испытывает фантастическое наслаждение. Прежде чем умереть, она кончает несколько раз. Не такая уж и плохая смерть, верно?

Драко скептически посмотрел на Блейза:

— Очень интересная информация, но, к сожалению, совершенно бесполезная для меня.

Забини фыркнул и отвернулся. А Драко, словно хищник, который ходит вокруг своей добычи, с каждым шагом сокращая расстояние, продолжил:

— Ты бы лучше рассказал мне, как долго собираешься встречаться со своей, как там ее? Не кажется ли тебе, что пора расширить горизонты?

— У тебя есть конкретные кандидатуры?

Драко кивнул:

— Думаю, да. У меня есть довольно любопытная теория насчет тебя. Думаю, ты просто не там ищешь наслаждение. Раз даже оргазм от укуса вампира вызывает в тебе…

— Ничего он во мне не вызывает. Мне вообще — по хрен! — огрызнулся Блейз.

Драко положил руку ему на бедро и с усмешкой наблюдал за тем, как краска заливает смуглую кожу:

— А тебе не кажется странным, что в шестнадцать лет ты столь равнодушен к сексу? Думаю, тебе стоит вплотную заняться изучением собственной сексуальности. И мы бы могли сегодня вечером воплотить в жизнь кое-какие мои идеи на этот счет.

Забини лишь молча кивнул. «Возбудился» — удовлетворенно заметил Драко и отпустил бедро друга. Так, с этим разобрались. Остался Поттер… Гарри.

Драко пришлось простоять целых десять минут, прежде чем эта ошибка природы, наконец, соизволила явиться.

— Если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие тебя тут дожидаться, ты ошибаешься, — процедил Драко, глядя на запыхавшегося Поттера. Тот смущенно кивнул:

— Прости. Нужно было избавиться от Рона и Гермионы.

Драко игриво подмигнул и закусил губу:

— О… мне нравится, как это звучит… Избавиться…

Гарри неожиданно взорвался:

— Хватит! Неужели ты не понимаешь?! Мне и так тяжело! Я все время вижу его. То же лицо, тот же голос и … совсем другой человек! Мне даже смотреть на тебя невозможно, как представлю, что я добровольно отказался от него, ради того, чтобы избавить мир от этого чудовища и забрать тебя отсюда… А ты думаешь, что издеваясь надо мной, ты чего-то добьешься? В конце концов, плюну на все и сдохну тут, в этой реальности. Но и ты, сдохнешь, как…

Ярость буквально захлестнула все его существо. Драко схватил Поттера за грудки и прижал к стене:

— Ты, маленькая, сладенькая гриффиндорская шлюшка… Не смей мне угрожать. Не смей сравнивать меня ни с кем. «Он» — это я! Я! Нет другого Драко Малфоя. Нет, и никогда не будет. Это — я!

Мерлин знает, что побудило Драко сделать это. Может быть, выражение беспомощной безнадежности в зеленых глазах, может быть, неожиданно появившаяся приятная тяжесть внизу живота, а может быть, желание подчинить, увидеть боль на этом таком знакомом и давно изученном упрямом лице. Он вдруг прижался к Поттеру и толкнулся в него бедрами. Гарри охнул и обмяк в его руках. Потом поднял на него свои невозможные глаза и прошептал:

— Какая же ты тварь… — и было столько боли в его голосе, что Драко невольно отшатнулся.

— Да ладно тебе, Потти. Не будем ссориться. Мы в одной лодке. Нам с тобой… — он усмехнулся, — дружить надо.

Фраза прозвучала на редкость двусмысленно, но Поттер уже пришел в себя. Отряхнув испачканный о стену рукав мантии, он равнодушно поинтересовался:

— Так зачем ты меня звал? Ты узнал что-нибудь?

— Пока нет. А ты? — Драко даже удалось скрыть разочарование тем, что Поттер так скоро смог взять себя в руки. Почему-то он вызывал неконтролируемое желание его помучить.

— Ничего, — Гарри покачал головой, — Добби сказал, что просто пошел в спальню и взял первое попавшееся перо. Я перерыл все в Башне. От меня уже все шарахаются. Я хватаю все перья, которые вижу. Вчера дошел до того, что отобрал перо у какой-то первокурсницы и начал писать прямо на стене. Но — ничего. Пера нет… — его голос ничего не выражал. Казалось, он совершенно спокоен. Но Драко знал, что так говорят люди, находящиеся на грани отчаяния.

— А мне потребуется лет восемьдесят, чтобы изучить всю библиотеку в Малфой Мэноре. Поэтому, думаю, мы сделаем так: в следующие выходные ты отправишься туда со мной, и мы поищем вместе. Все-таки в два раза быстрее. Лет сорок нам хватит, — усмехнулся Драко. Поттер смотрел на него с нескрываемым удивлением:

— Я похож на идиота?

— Да, — честно ответил Драко.

— Да пошел ты… — разозлился Поттер и, развернувшись, направился к выходу. Но не дошел. Драко схватил его за загривок и впечатал в стену:

— Куда? — прошипел он.

Поттер раздраженно вывернулся и отошел на несколько шагов:

— Убери свои лапы, Малфой! Еще раз ко мне прикоснешься!.. — он не договорил, предоставляя Драко самому додумать, что он сделает.

— Что, возбуждаешься Потти? — Драко криво усмехнулся и сделал неприличный жест.

Поттер зыркнул исподлобья:

— В этом как раз нет ничего удивительного. Гораздо любопытнее то, что у тебя тоже стоит.

— Уже нет, — фыркнул Драко, — хотя ты так возбуждающе краснеешь, как девочка прямо, — оскалился он и тут же получил кулаком в зубы. От неожиданности Драко не успел уйти от удара и довольно сильно стукнулся головой о стену, но тут же набросился на противника. Сцепившись, они повалились на пол. Драко приложил Поттера головой об пол, а тот в ответ сумел достать его кулаком в ухо. Некоторое время они продолжали мутузить друг друга молча, потом Поттер, уселся сверху и прорычал:

— Ты слизеринское отродье! Еще не всю школу перетрахал? Ты бы вчера Паркинсон прямо на столе разложил. При всех.

Драко усмехнулся:

— Ревнуешь?

— Еще чего! В отличие от тебя для меня главное — чувства. Это ты живешь инстинктами, как любое примитивное существо… — Поттер слез с него и сел рядом на пол. Драко довольно улыбнулся, улегся поудобнее и принял красивую позу, положив руки под голову.

— А ты, небось, ходишь за ручку и смотришь на звезды. Интересно, с кем? Не с Лонгботтомом, случайно? Вы друг друга стоите, — зеленые глаза нехорошо сверкнули, а Драко продолжал, — это, конечно, трогательно, но вот ты какой-то нервный. А все от недотраха. Романтические ухаживания, разговоры о вечном и походы в Хогсмид — это, конечно, хорошо. Но я — взрослый человек. И иногда мне банально хочется потрахаться. Не вижу причин не делать этого.

Поттер усмехнулся совершенно не по-гриффиндорски:

— И кто из нас шлюха, Малфой?

Гарри встал и протянул ему руку. Сил на то, чтобы удивиться этому неожиданному порыву уже не осталось. Драко поднялся с пола, отряхнулся и, взглянув на мрачно наблюдающего за ним Поттера, поинтересовался:

— Ну, так что?

— Нет, Малфой. Я все еще надеюсь вернуться назад. Как-то не хочется оказать в лапах Волдеморта…

Драко закатил глаза:

— Думаешь, я тебя сдам Темному Лорду?

— Именно, — согласился Поттер.

— Ты идиот. А я еще больший идиот, что связался с тобой… — Драко чувствовал такую усталость, что хотелось поскорее покончить с этим, — я принесу тебе магическую клятву.

И Драко обязался не выдавать Гарри Поттера Темному Лорду и его Упивающимся, помогать в поисках Пера и думал о том, что гриффиндорский идиотизм — это, видимо, заразно…

Впрочем, Драко знал, что делал. Со своим удивительным везением Поттер вполне мог найти нужную книгу, случайно своротив ее с полки себе на голову. Так что оно того стоило. В конечном счете, Драко делал все это для себя.

Драко задумчиво изучал затылок Блейза, сидящего впереди вместе с Милисентой. Под монотонный бубнеж Биннса на удивление хорошо думалось. Драко размышлял о том, как ему стоит аргументировать их эксперимент, впрочем, похоже, с Блейзом особых проблем не будет. Вообще-то у него были интересные идеи, но неплохо было бы почитать что-нибудь… Например, специализированные журналы. Поэтому сразу после завтрака он отправил сову с заказом и ждал его доставки с минуты на минуту. В конце концов, опыт у него в этом деле был… очень скудный. Если Панси вообще можно считать опытом, учитывая ее пол. А судя по напряженной позе Забини, тот, хоть и догадался, какие планы на его счет есть у Драко, опыта тоже не имел никакого. Придется на ощупь изучать новое пространство секса… Драко усмехнулся. Ну, ничего, главное, чтобы было желание. А там… Мысли Драко внезапно поменяли свое направление. Неужели это он, Драко Малфой, в самом деле сидит на истории магии и обдумывает, как будет трахать своего однокурсника, а все почему? Все из-за Поттера! Отец в Азкабане, мать, пролив море слез, мечется между ними, а Драко остался с меткой на руке и заданием убить этого старого пидора-маразматика. Вообще-то ему было плевать на Дамблдора, гораздо важнее собственная печальная участь: Драко прекрасно понимал, что попал под раздачу. Убить такого сильного мага, как Дамблдор, он, скорее всего, не сможет. А даже за одну попытку его просто размажут по стене. Но и Темного Лорда ослушаться — равносильно смерти. Если бы отец не втянул его во все это… Он уже сто раз пожалел, да что теперь толку? Что проку в слезах матери и в том, что Драко бы напрасно сдох, пытаясь совершить невозможное? В конце концов, спокойно жить — он вдруг горько усмехнулся — пусть даже с Поттером — это намного лучше, чем умереть в шестнадцать лет неизвестно за что. Драко не понимал, как можно влюбиться в Золотого мальчика и почему именно это он сделал в той жизни, но с другой стороны… Драко посмотрел на Гойла и вздохнул. Все могло быть хуже. Поттер, по крайней мере, не урод. Интересно, а как отец в том мире относится к их… отношениям? Надо будет спросить у Поттера. И Драко снова принялся гипнотизировать затылок Блейза. В конце концов, Забини обернулся и, увидев, КАК Драко облизал губы, забавно покраснел. Да. Жизнь становится определенно насыщенней и интересней. Драко подмигнул будущему любовнику и откинулся на стуле, ожидая окончания урока.

Драко склонился над Блейзом, лежащим прямо на полу в ванной префектов.

— Эй… Ты живой?

Забини лежал лицом вниз, тихо постанывая и скребя пальцами по скользкому кафелю.

— Блейз? — Драко шлепнул любовника по упругим ягодицам. В тишине ванной звонкий шлепок прозвучал особенно непристойно. Драко хихикнул и шлепнул Блейза еще раз. Тот по-прежнему не реагировал. Тогда Драко схватил его за ноги, перевернул лицом вверх и стащил в наполненную ванну. Подхватив находящегося в полуобморочном состоянии парня, чтобы тот не ушел под воду, Драко прижал его к бортику и приподнял голову за подбородок:

— Ну, все-все! Давай уже, приходи в себя! — он легонько похлопал Забини по щекам и тот с трудом разлепил глаза и непонимающе уставился на Драко.

Драко засмеялся и неожиданно утащил Блейза под воду. Спустя несколько мгновений они вынырнули оба, фыркая, отплевываясь и хохоча.

— Пришел в себя? Вижу, можно не спрашивать, понравилось ли тебе, — усмехнулся Драко. Забини довольно заурчал:

— Не имеет. Мне очень понравилось.

Драко взял мочалку и, развернув Блейза к себе спиной, начал растирать ему спину. И именно в этот момент дверь распахнулась, и Драко даже почти не удивился при виде нелепого существа, споткнувшегося по пути об их разбросанную одежду, а теперь уставившегося на них в недоумении. Драко видел, как удивление на лице Поттера сменяется пониманием, потом болью и яростью. Ну, нельзя так — по нему можно читать как по открытой книге. Несколько мгновений, показавшихся вечностью, они сверлили друг друга глазами, а потом Поттер вылетел вон.

Забини, наконец повернулся. И от насмешливого понимания на его лице стало совсем тошно:

— Скажешь хоть слово и узнаешь, как действует Crucio! — Драко выловил в мыльной пене мочалку и начал старательно тереть себе плечи. Забини продолжал выразительно молчать.

— Заткнись! — рявкнул Драко.

— Я молчу.

— Вот и молчи!

— Молчу, — черные глаза откровенно насмехались, и Драко не выдержал. Плеснув в эту наглую довольную физиономию мыльной пеной, он заорал:

— Это не то, что ты думаешь! Просто заткнись.

Блейз кинул с непроницаемым лицом:

— Конечно, нет. Поттер не истек яростной ревностью только что, когда увидел меня в твоих объятьях. Забавное совпадение, правда? Кстати, почему именно сейчас тебе пришло в голову попробовать секс с парнем?

— Из человеколюбия, — буркнул Драко, — надоело смотреть, как ты мучаешься и не понимаешь, что на самом деле не ты должен трахать какую-то непонятную рэйвенкловку, а тебя должны…

— Я так и думал. Все дело во мне, и Поттер совершенно не причем.

Вот тут Драко разозлился по-настоящему. Подскочив к Забини, он прижал его к бортику ванной и заявил:

— Я не знаю, как это выглядело и что у Поттера за проблемы, но если ты еще раз позволишь себе… — договаривать он не стал, — уяснил?

Блейз кинул:

— Все. Я понял.

Драко отпустил Забини, и тот стек по бортику вниз.

— Кстати, я ведь обещал рассказать о своей идее насчет тебя…

— Как, это еще не все?! — Забини отшатнулся в притворном испуге, вспенив мыльную воду. Драко загадочно улыбнулся и выдал:

— Думаю, я знаю, кто будет для тебя подходящей парой. Лонгботтом. Знаешь такого?

Забини уставился на него, словно увидел боггарта.

Лонгботтом? ЛОНГБОТТОМ??? Это… это же человекоподобное, а не парень. Ты издеваешься надо мной?

Но Драко был непреклонен:

— Поверь, я знаю, о чем говорю.

Блейз продолжал смотреть на него с ужасом. Драко лишь улыбнулся:

— Это, как ты выражаешься «человекоподобное» сможет тебя удовлетворить лучше любого другого…

— Даже лучше тебя? — в голосе Блейза отчетливо слышалось сомнение.

— Это вряд ли. Лучше меня никого нет, — Драко самодовольно усмехнулся — у него были для этого основания — три оргазма Блейза, — но он тоже будет неплох. Со временем.

— Да, ОНО думает, что член нужен только для того, чтобы поссать. Я тебе точно говорю! — Блейз по-прежнему не сдавался.

— Короче, — Драко надоел этот балаган, — просто сделай, как я говорю. Ты должен его соблазнить. Поверь, результат тебе понравится.

На самом деле, Драко импровизировал и совершенно не представлял, что из этого выйдет. Но если в том мире наблюдения Поттера верны, то Лонгботтом тоже не безразличен к прелестям Блейза. А, значит, и в этой реальности… Знакомая фамилия вернула его к действительности:

— Но Поттер… — начал было Блейз.

— Забудь про Поттера, — отрезал Драко.

— Да, нет. Я не в том смысле…

— Во всех смыслах! — рявкнул Драко, — собирайся, тебе еще план обдумывать — как Лонгботтома соблазнить, — Драко подтянулся и влез на бортик ванной. Обмотав полотенце вокруг бедер, он потянулся за волшебной палочкой, когда услышал тихий смешок Забини:

— Его зовут Невилл…

Драко повернулся к любовнику и оскалился.

— Надо же, знаешь. А я вот не знал… Вылезай!

Драко довольно ухмыльнулся: значит, он все рассчитал правильно.

Салазаровы яйца! Вот ведь гнусь какая! День тянулся отвратительно медленно, и все словно сговорились свести Драко с ума.

С утра оказалось, что Снейп исчез, а, значит, не было никакой возможности отпроситься на выходные домой. (Не идти же к директору!) Драко уже сочинил вполне правдоподобную историю — опять про маму. Он очень надеялся, что мать никогда не узнает, что он тут плетет в школе про ее драгоценное и ставшее в последнее время таким хрупким здоровье. Но Снейп, видите ли, не соизволил оказаться ни у себя в покоях (куда Драко успел наведаться уже несколько раз за день), ни в Большом Зале, ни на занятиях. Непонятно, какие могут быть дела в его возрасте, кроме как варить зелья в своей конуре? О высоком должен думать. А он все туда же. Шляется неизвестно где и с кем.

Потом выяснилось, что его высочество Золотой Мальчик опять не явился на занятия с утра. А в контексте вечернего происшествия… Да… неудобно получилось…

Драко брезгливо ковырял вилкой говяжью отбивную, когда Блейз пихнул его в бок:

— Интересно, и как мне осуществлять теперь планы по захвату невинности Лонгботтома? — в голосе Забини было столько яда, что невольно вспоминались семеро из семи мужей его матери, которые скончались при невыясненных обстоятельствах. Драко повернулся к нему:

— А что тебе не нравится? Я тебе уже все объяснил. Немного занятий спортом и много — сексом, и он будет… Что? — Драко проследил за направлением взгляда Блейза и уперся прямо в спину Поттеру, который, видимо только что уселся за гриффиндорский стол. И все бы ничего, но рядом с ним сидел тот самый Лонгботтом, от которого Драко так красиво почти избавился. ПОЧТИ. Но самое возмутительное было то, что рука этого «любимца» Снейпа, лежавшая на плече Поттера (что само по себе было возмутительно! В конце концов, это обед, а не пьянка!) вдруг медленно, словно бы нащупывая дорогу, опустилась на задницу будущего Героя Магического мира. Поттер забавно дернулся и явно напрягся. Однако никаких мер не принял, и наглая рука преспокойно оставалась на его мягком месте некоторое время, а потом плавно переместилась наверх. Драко тихо застонал. Или зашипел. А, может быть, даже зарычал.

— Какого…

Блейз кивнул:

— И я о том же. Ты, кажется, обещал Невилла мне? Я уже не говорю, что ты гарантировал мне, что он скоро превратиться в красавца. Ты забыл упомянуть, что Мальчик-Который-Выжил — гей и встречается с моим гриффиндорцем?

Когда Драко, наконец, удалось отодрать свирепый взгляд от спины Поттера, он уставился на Забини:

— Уже «твоим»…

Блейз оскалился, очевидно, предполагалось, что это улыбка:

— Ну в общем, я подумал… если Невиллу убрать несколько килограммов и добавить уверенности — мне потом от него поклонников и поклонниц придется поганой метлой отгонять.

— Поганые метлы запрещены министерством, — машинально заметил Драко.

— Да? Но я ведь мог этого и не знать, — пожал плечами Забини.

— Это всем известно. За их использование срок полагается — три месяца в Азкабане.

— А откуда у тебя такие сведения? — Забини подозрительно прищурился.

— На третьем курсе хотел применить к Поттеру. Отец тогда дал почитать список запрещенных к использованию магических предметов. Поганые метлы там в числе первых. Так что тебе придется поискать другой способ отстаивать Лонгботтома. Если нам, конечно, удастся оторвать его руки от задницы Поттера.

— Да уж, я бы попросил тебя объяснить Поттеру, чтобы он держался подальше от чужой собственности и знал свое место. У него оно вполне определенное… — Забини выразительно изогнул бровь — фирменный жест слизеринцев. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем Драко понимающе усмехнулся. Слизеринцы никому не отдают то, что принадлежит им. Поэтому, когда два гриффиндорских идиота поднялись со своих мест и вышли, Драко и Блез без лишних слов направились за ними. Неслышно скользя по коридорам Хогвардса, они нагнали Логботтома и Поттера на лестнице в Астрономическую башню.

— Куда это собрались наши сладенькие гриффиндорчики? — Драко споткнулся о взгляд Поттера, но обороты не сбросил, чувствуя дыхание Забини за своим плечом, — у заек никак свидание? — глумливый тон не соответствовал настроению, но Драко старался сдерживаться — не хватало еще выйти из себя. Поттер пожал плечами и вдруг улыбнулся:

— С каких пор, Малфой, чтобы пойти на свидание, надо спрашивать у тебя разрешения? — Драко был готов поклясться, что Поттер попытался приподнять одну бровь, но у него естественно ничего не получилось.

— Потти, а что у тебя с лицом? Тик? Нет… судя по интенсивности, скорее судороги, — в голосе Драко сквозило такое участие, что, наблюдай он эту сцену со стороны, наверняка бы умилился. Но, тем не менее, Поттер почему-то не поверил в искренность его переживаний.

— У меня, Малфой, с первого курса судороги при виде тебя.

— Неужели? Потти, а тебе не приходило в голову, что ты пять лет заблуждался, принимая оргазм за судороги? Обычно именно его испытывают неокрепшие души, когда имеют счастье видеть мой прекрасный лик.

Забини позади тихо хрюкнул, а Лонгботтом покраснел. Но Поттер все еще не собирался сдаваться:

— Малфой, это очень смешно и все такое, но не мог бы ты поконкретнее выражаться? Мы торопимся, — и мерзавец обнял обалдевшего от внезапного счастья Лонгботтома.

Некоторое время Поттер и Драко молча сверлили друг друга глазами. Поттер не выдержал первым и, неловко дернув плечом, рванул с места, таща за собой Лонгботтома. Уже пролетом ниже он все-таки притормозил и бросил на прощание:

— Ну, ДРАКО, — Поттер особо выделил его имя, — счастливо оставаться. Надеюсь, вам с Забини не будет скучно. Правда, дорогой?

Что ответил Лонгботтом, Драко уже не слышал. Мычание увальня перекрыло фырканье Блейза.

— Ну, дает… Врет и не краснеет. Надеюсь, ты не поверил, что они спят?

— Кхр!.. Естественно — нет. Но сам факт, что он посмел намекнуть мне об этом… Что такая мысль вообще пришла ему в голову… — Драко издавал странные хлюпающие звуки, которые, если бы он не был так раздражен, напугали бы его самого.

Блейз нахмурился и чуть отстранился:

— У-у-у-у-у-у… как все запущенно…

— Заткнись! А то…

— Да-да, я помню. Пойдем, я тебе вина налью…

Сидя на своей кровати, Драко думал о том, что происходит. Очевидно, он теряет контроль над Поттером. То, что показалось сначала таким простым, вдруг стало непонятным и сложным. Поттер влюблен в него. Ну, или в того, каким Драко был в том мире. Нет ничего проще, чем заставить Поттера любить его тут. Когда они найдут Перо, Поттер сам заберет Драко с собой. Почему эмоции мешают действовать по плану? Плохо, конечно, что Гарри застукал их с Блейзом в ванной. Теперь он злится. Вспомнив, какая боль отразилась на лице Гарри в тот момент, Драко на миг испытал нечто вроде укола совести. Но совесть сейчас для него совершенно непозволительная роскошь. Но самое возмутительное то, что Поттер начал публично заигрывать с Лонгботтомом… Точнее, это толстяк облапал ЕГО Поттера. Вот ведь, оказалось, что Лонгботтом все-таки гей. Этот факт подтвердил предположение Драко, что альтернативная реальность, которую Гарри создал росчерком Пера, не меняет личности людей, а лишь обстоятельства их жизни. И Драко чертовски хотел изменить обстоятельства своей.

Он откинулся на кровати и мрачно изучал потолок спальни. Вдобавок ко всему трахаться хотелось до зубовного скрежета. Он провел рукой по оттопыренной ширинке и со злостью обвинил во всем Поттера. Даже Панси нельзя позвать, потому что… нельзя, и все. А Забини теперь и сам не пойдет. Драко горько усмехнулся. Один он остался с носом…

— Ну, Поттер, погоди у меня. Ты дождешься…

Драко со вздохом расстегнул ширинку и обхватил ладонью налитой и чуть подрагивающий от напряжения член. Ему хватило всего пары движений… Проклятье!.. Чертов Поттер!..

— Нарцисса больна?

Драко мысленно скривился, но не позволил себе показать раздражение. Он придал лицу максимально скорбное выражение.

— Это связано с… сами знаете чем… И мама очень переживает за отца. Я обещал, что буду проводить выходные с ней.

Темные глаза профессора, казалось, просвечивали Драко насквозь. Он нисколько не сомневался, что Снейп с удовольствием воспользовался бы возможностью заглянуть в его мысли. Драко неплохо освоил окклюменцию, но лучше не искушать судьбу. Приняв совершенно невинный вид, он смотрел на Снейпа честными глазами. Это его и погубило.

— Выкладывай, что у тебя на уме, Драко. Я не отпущу тебя домой до тех пор, пока ты мне не скажешь, что задумал.

Драко вздохнул. Естественно он не собирался говорить правду. Но… может быть — полуправды будет достаточно?.. Чтобы шокировать Мастера Зелий? Драко усмехнулся.

— Хорошо. Я скажу. У меня будет свидание. Интимное.

Брови профессора предсказуемо поползли вверх и, комично остановившись посередине лба, выразительно замерли.

— Я не могу назвать его имя по объективным причинам… — Драко удалось очень правдоподобно покраснеть. А брови профессора на слове «его» снова пришли в движение и нервно заходили туда-сюда.

— Я… ну… в общем… он… стесняется. Мы скрываем наши отношения. Тому есть очень веская причина. Я бы даже сказал — множество причин.

Снейп прокашлялся и, наконец, смог произнести:

— Надеюсь, Люциус в курсе ваших предпочтений, мистер Малфой? — уже одно то, что Снейп перешел на «вы» было плохо. Честно говоря, это было просто отвратительно. — А я даже знать не хочу, КТО это может быть.

Драко пошел ва-банк. Он рассеянно кивнул и как бы случайно бросил:

— Да… Гарри бы тоже не хотел, чтобы вы знали… — и тут же испуганно приложил ладонь к губам. Ах, какая оплошность! Хвала Салазару, белая чистокровная кожа краснела даже при небольшом усилии. Драко не сомневался, что сейчас он стал отвратительного помидорного цвета.

Наверное, это не очень гуманно. В конце концов брови профессора могли просто выскочить за пределы лба… К тому же лицо Снейпа пошло неровными бордовыми пятнами, что на его обычно бледном лице смотрелось пугающе. Наверное, они выглядели сейчас презабавно: два представителя Зеленого факультета и оба пунцовые, как гриффиндорский флаг. Драко томно вздохнул и проникновенно произнес:

— Вы же понимаете, профессор Снейп, все это может в корне поменять ситуацию… Мы так любим друг друга, что теперь все может сложиться иначе…

Каким-то десятым чувством Драко понимал, что он делает все правильно и Снейп ему поможет. Драко не знал, что именно движет Снейпом, но то, что декан никогда не позволит ему попасть в беду — это факт.

Интуиция не подвела. Снейп отдышался и грозно посмотрел на Драко. Это глупые хаффлпаффцы боятся взглядов слизеринского декана. А слизеринцы знают: Мастер Зелий человек исключительно рациональный. Он прекрасно понял, что изменить ситуацию нельзя, значит, можно попытаться ее контролировать.

— Я надеюсь, Драко, что ты не причинишь ФИЗИЧЕСКОГО вреда мистеру Поттеру? — голос профессора сочился желчью. Но на Драко это не действовало:

— Ни в коем случае, сэр. Если только физическое удовольствие.

Снейпа передернуло.

— Не думаю, что хочу знать подробности. К тому же профессор МакГонагалл не отпустит Поттера ни под каким предлогом.

Драко лишь беспечно пожал плечами:

— А что сказать своему декану — это уже забота Гарри. Возможно, разговор будет происходить в вашем присутствии, и вы сможете как-то посодействовать… — Драко максимально беспечно произнес последнюю фразу, но глаза профессора тут же сузились:

— Так вот, значит, в чем дело. Это как-то связано с…

Снейп все-таки не доверяет ему. И правильно делает. Он бы на месте профессора вообще не поверил ни единому своему слову. Именно потому Драко врал так, чтобы говорить, как можно меньше лжи.

— Профессор Снейп, поверьте мне. Меньше всего на свете я хочу отдавать Гарри в руки Сами-Знаете-Кого. Я многое понял. И… я правда… очень хочу его. И он тоже. У нас есть план, — Снейп испуганно шарахнулся, и Драко поспешил добавить: — Никакого риска. Вы же понимаете, что я не стану напрасно рисковать собой.

Кажется, именно последняя фраза все-таки убедила Снейпа в правдивости слов Драко. Ни один слизеринец не будет просто так рисковать своей жизнью. А желание трахнуть Поттера… ну… это же понятно, не правда ли? Половина Магического мира об этом мечтает. И потомок древнего чистокровного рода тоже вполне мог подпасть под обаяние Золотого Мальчика. Драко уже и сам так думал, если честно. В конце концов почему бы и нет? Он сказал почти правду. И Снейп почти поверил. Вот так-то. Еще никто и никогда не мог отказать Малфою!

— Профессор МакГонагалл ни за что не отпустит Поттера в Малфой Мэнор, чтобы вы там ни задумали. А если об этом узнает директор… — Снейп выразительно замолчал. Однако Драко почему-то совершенно перестал волноваться. Он слегка наклонил голову и с кокетливой улыбкой посмотрел на своего декана.

— Мистер Малфой, я вам не Поттер! — казалось, сейчас Снейп зашипит. — Вы не понимаете, во что ввязываетесь. Собираетесь пойти против Лорда? Или против… — он на мгновение запнулся, — против Поттера и Дамблдора?

Драко сделал вид, что задумался, а потом привычно ухмыльнулся:

— Я не на чьей стороне. Я сам по себе, — он замолчал и вдруг неожиданно даже для себя добавил, — хотя, пожалуй, Поттера, я прихвачу с собой. Кто еще может похвастать, что у него есть свой собственный Поттер.

Поттер ерепенился. Заставляя Драко нервничать, он пытался доказать Драко и самому себе, что встречается с Лонгботтомом. Кто знает, как далеко в своем упорстве может зайти этот шрамоголовый упрямец?

В пятницу на зельях они все еще не разговаривали, и Драко не знал — отпросился ли Гарри на выходные. Снейп упрямо игнорировал его с того разговора в среду, Поттер делал то же самое. Похоже, они договорились свести Драко с ума. Поттер сидел со своим толстяком (даже риск для жизни его не остановил!), а Драко гипнотизировал их взглядом, приходя в бешенство каждый раз, когда рука Лонгботтома будто бы случайно касалась плеча его Поттера. Да, Салазарова задница! ЕГО Поттера! Медленно закипая, Драко злобно уставился на голубков.

— Драко, не отвлекайся. Прослушаешь лекцию, не сварим зелья, попадем на отработку. А у меня планы на выходные, — Забини только что не мурлыкал. Драко не отрывал взгляда от пухлой руки, медленно поглаживающей бедро, которое она совершенно точно не имела права трогать.

— Меня поражает твое спокойствие!

Забини кивнул:

— Да, я спокоен. А если бы ты так не кипятился, то у тебя бы из ушей не валил пар, и ты бы услышал, что я пытаюсь тебе рассказать с начала лекции.

— И что же? — Драко, наконец, усилием воли оторвался от созерцания спины Поттера. Да и Уизел уже как-то нехорошо на него поглядывал. Потому, скорчив зверскую рожу нищеброду и сделав непристойный жест в сторону грязнокровки (пока Поттер не видит) Драко повернулся с Блейзу. — Ну?

Забини всем своим видом излучал самодовольство:

— Да нет у них ничего. Вчера после ужина, голубки направились к озеру и я, само собой, не мог оставить их одних. Тебя я не нашел. Поэтому пришлось идти одному! Оцени мою самоотверженность…

— Ближе к делу, — перебил его Драко, которого не могли обмануть никакие сказки о «самоотверженности» Блейза.

— Да все просто. Поттер утащил Невилла в укромный уголок, где долго мялся, краснел и пытался объяснить, что между ними ничего не может быть и он — внимание! — любит другого. После чего посоветовал обратить внимание на Забини. То есть на меня. Знаешь, я, пожалуй, даже проникся к Поттеру симпатией…

— Но-но!..

— … дружеской!

— Я так и понял, — фыркнул Драко. Потом пробормотал, задумчиво глядя на неестественно прямую спину Гарри: — Значит, ты решил объехать меня на хромом фестрале? — Драко улыбнулся. Ласково. Спустя пару минут в сторону гиффиндорского ряда полетела записка следующего содержания: «Что с выходными, Гарри?» Поттер обернулся. Драко встретил его взгляд очаровательной улыбкой. Поттер покраснел и быстро накорябал ответ. Драко с трудом разобрал каракули: «Благодаря Снейпу (твоя работа?), меня отпускают. В дом Блэков». Драко быстро написал: «Что за дом?» и получил ответ: «Достался в наследство от крестного». Драко решил, что это информация для него явно лишняя и, сложив губы трубочкой, старательно вывел под каракулями Поттера: «Я буду ждать тебя в своей спальне сегодня в девять вечера. Портключ перенесет нас в Имение. Не забудь захватить с собой трусы посимпатичней». Драко хмыкнул, когда увидел, как дернулся Поттер, прочитав последнюю строчку. Гарри повернулся, собираясь, видимо, как-то отреагировать, но тут Снейп коршуном склонился над потерявшим бдительность Поттером.

— Что тут у нас, мистер Поттер? Вы уже, видимо, сварили зелье, раз ведете любовную переписку с мистером Малфоем.

Класс захихикал, а Гарри, раскрасневшись, уставился в свой котел.

— Это не любовная переписка, — буркнул он.

— Неужели? — бедняге угрожала реальная опасность отравиться ядом в голосе Снейпа, — меня не волнуют ваши отношения с учеником моего факультета, вы вполне можете принимать его ухаживания, но только не у меня на занятии!

— Я не принимаю его ухаживаний! — закричал Поттер, покраснев, как свежесваренный лангуст.

— Нет? — профессор традиционно изогнул бровь. — А жаль. Мистер Малфой не самый плохой выбор. По крайней мере, на фоне других ваших кавалеров, — и Снейп выразительно посмотрел на Лонгботтома.

Драко уже давился от смеха, глядя на белое от ужаса лицо толстяка, на задыхающегося пунцового Гарри и зеленого от злости нищеброда.

— Весенний букет …

Забини мрачно кивнул:

— Затюкали моего Невилла. Как я теперь его соблазню, если он чуть в обморок не падает от голоса Снейпа?

— Ну, он же не Снейпа будет трахать, а тебя, — Драко подмигнул Блейзу, но это не произвело на него никакого впечатления.

— Хорошо тебе говорить. А мне ему еще как-то объяснить нужно, что именно меня ждал всю свою никчемную жизнь…

Драко вдруг заинтересовался:

— А вот, кстати, Блейз, тебе что, правда нужен этот нелепый толстый гриффиндорец?

Блез равнодушно пожал плечами:

— Ну… Чтобы понять, надо попробовать. На ощупь, на вкус и запах. Не так ли, Драко? — Забини сверлил его своими черными глазами. Драко почувствовал себя неуютно под этим взглядом, но виду, конечно же, не подал. Привычно усмехнувшись, он склонился над котлом. Задание по зельям никто не отменял.

Поттер опоздал на двадцать минут и явился как раз, когда Драко уже достиг точки кипения:

— Нашему Герою забыли рассказать о том, что воспитанные люди приходят вовремя? — потребовалась вся фамильная выдержка, чтобы не наброситься на наглеца, который посмел явиться к нему с такой довольной раскрасневшейся рожей, — и убери с лица ухмылку, ты напоминаешь кота, нализавшегося сливок, — вид Поттера вызывал отвращение.

Гарри усмехнулся и потянулся рукой к ярко-алым и припухшим губам. Утеревшись тыльной стороной ладони, он пробормотал:

— Я бы не называл это сливками.

После этих слов крыша все-таки сделала ручкой. Схватив за шиворот, Драко прижал несопротивляющегося Поттера своим телом к стене:

— Ах, ты гриффиндорская бл#дь! Не смей изображать суку, которую только что оттрахали в рот! Убью и получу премию от Лорда! И пох#й на все остальное! Ясно? — Драко трясло и колотило, как в лихорадке. Несколько секунд они смотрели в лицо друг другу, причем Драко показалось, что губы Поттера едва заметно дрогнули, как если бы он пытался сдержать улыбку. Скотина! Драко отпрянул от Поттера.

— Достал уже со своими провокациями!

Лицо Гарри ничего не выражало. Он молчал. И это злило больше всего. Какого дементора этот мерзавец выводит его из себя? Драко сделал глубокий вдох. Затем взял со стола медальон.

— Иди сюда, — бросил он Поттеру. Тот отлепился от стены и подошел, Драко взял его за руку и активировал порт-ключ.

Едва оказавшись в Восточной гостиной Поместья, они тут же отошли друг от друга. Поттер слегка напрягся и начал оглядываться по сторонам.

— Темного Лорда ищешь, Потти? — усмехнулся Драко.

— С тебя станется, Малфой.

Драко так вымотало происшествие в спальне, что он предпочел не начинать новые препирательства. Он просто кивнул на украшенную резьбой дубовую дверь:

— Там столовая. Дверь налево ведет в фамильную галерею, та переходит в бальный зал. Впрочем, тебе это вряд ли пригодится, вальсировать мы не собираемся. Наверху спальни, можешь выбрать себе любую. Там же ванные комнаты. Кабинет отца, — Драко кивнул еще на одну дверь, — ну, а нам сюда, — он уверено обошел статую жеманно улыбающейся Терпсихоры и направился на второй этаж по широкой мраморной лестнице. Поттер, сосредоточенно сопя, шел за ним с палочкой наготове, очевидно, в любой момент ожидая появления толпы алчущих его крови Упивающихся. В принципе его можно было понять: колоннада второго этажа — замечательное место для установки ловушек или засады. Драко усмехнулся про себя.

— Не суй свой любопытный нос вон в ту дверь, и все будет хорошо.

— А что там? — Поттер тут же подал голос. Заинтересовался.

— Родовые проклятья. Старинные ловушки.

— А зачем? — точно полезет.

Драко остановился и посмотрел на Поттера очень внимательно.

— Тебе обязательно нужно знать? Или ты проживешь без информации о родовых тайнах Малфоев? История об умерщвлении младенца, рожденного от незаконной связи с эльфом, кровавые подробности о создании темных артефактов, принадлежащих роду, последствия адюльтера…

— Адью что? — Поттер тупо уставился на запретную дверь. Драко поднял глаза к потолку:

— Незаконный трах на стороне.

— А… — облегченный вздох, — не, не интересно.

Драко удовлетворенно кивнул:

— Я тоже так думаю. Оставим скелеты в их шкафах и займемся поисками Пера. Прошу, — и он распахнул тяжелую резную дверь в библиотеку.

Услышав за собой восторженный вздох, Драко самодовольно усмехнулся:

— Да, Грейнджер отдала бы правую руку за то, чтобы получить эту библиотеку в свое распоряжение хотя бы на сутки. Кстати, это интересная мысль… Какую плату можно было бы с нее взять, как думаешь, Потти, а? — И тут же получил болезненный тычок в спину:

— Оставь свои мыслишки при себе Малфой!

— Неужели ты думаешь, я бы стал пачкаться о… — Драко вовремя прикусил язык. Салазаровы яйца! Все-таки привычка — вторая натура. — Ладно, — примирительно пробормотал он, — библиотека — наша. Мы будем использовать магический каталог. Это значительно ускорит процесс.

— Как это? — само собой, Поттер никогда не слышал о цивилизованных способах поиска.

— Называешь ключевое слово (в нашем случае: «Перо Судьбы»), и библиотека сама отбирает книги, где встречается это словосочетание. Конечно, по большей части, это всего лишь упоминание, но бывают и исключения.

Драко произнес довольно сложное библиотечное поисковое заклинание, и с полок начали слетаться книги, складываясь на полу.

— Круто, — восхитился Поттер, — а можно к конкретным книгам его применять и не тратить время на поиск?

Драко окинул его раздраженным взглядом. Нет. Не издевается.

— Поттер, ты меня за идиота держишь? Наверное, если бы так можно было сделать, я бы не стал тут распинаться. К сожалению, это заклинание действует только на общий поиск. А дальше, ручками, мой юный любитель книг… — насмешку в голосе скрыть не удалось и Поттер, кажется, обиделся. — Ладно, давай начнем. Выбирай. Ты какую часть хочешь? — примирительно сказал Драко.

— Не важно. Главное — подальше от тебя, — неожиданно злое выражение на лице Поттера удивило. Драко пожал плечами и, захватив ближайшую к ним стопку книг, уселся на диван. Поттер двинулся между высокими рядами стеллажей и вскоре скрылся из виду.

Драко моргнул, и цветные звездочки перестали скакать по страницам. В глаза словно насыпали песок. Устало вздохнув, он аккуратно зарыл старинную книгу. Казалось, одно неосторожное движение, и она рассыплется. Никакой полезной информации. Совершенно. Только пыли наглотался. Поттер не появлялся все пять часов, что они тут сидели. Явившийся на зов домовой эльф отнес Поттеру горячий чай и кексы и, сообщив, что «мистер Поттер читает книгу», испарился. Драко укусил румяный бочок яблока и потянул к себе очередной фолиант. Назывался сей труд «История древнего благородного рода Голуордов…». На 874 странице Драко нашел упоминание Пера Судьбы.

«Перо явилось в 1149 году Ательстану — благороднейшему из Голуордов. Никто не знает, что именно Ательстан начертал на стене своего замка, изменив прошлое, в котором кровопролитная междоусобная война двух величайших магических родов, привела к гибели лучших представителей этих семейств. Изменение истории вернуло к жизни всех, кто ушел из нее за сто лет бойни, а причина конфликта была навсегда утеряна, и спустя восемьдесят лет благородный Ательстан унес эту тайну с собой в могилу. И лишь случайно, благодаря его супруге, достойнейшей леди Изольде стало известно об этом событии. Однако же весьма знаменателен тот факт, что для себя Ательстан, родившийся с увечьем, не попросил ничего. Изольда, любившая мужа до безумия, однажды ночью уговорила Перо исполнить ее мечту… На утро Ательстан проснулся здоровым. То был редчайший случай, когда Перо послушалось не своего владельца, но пожелание было нацелено на благо его Хозяина, и потому Перо его осуществило…»

Драко даже проснулся. Значит, Перо может исполнить волю не только своего Хозяина. Условие — написанное должно быть во благо его владельца. Что ж… это надо запомнить. Задумавшись, он захлопнул фолиант, который тут же выплюнул столб пыли. Драко чихнул и, ругнувшись сквозь зубы, положил его в стопку уже просмотренных книг.

— Ну, что? Нашел что-нибудь интересное? — Драко вздрогнул от неожиданности. Поттер стоял, возвышаясь над ним, как древнеримская статуя. Впрочем, в отличие от образцов античного искусства, он не был столь же изящен и красив. Хлюпая носом и часто моргая красными, слезящимися глазами, он подслеповато щурился и пытался отряхнуть рукав мантии, — пыли наглотался, кажется у меня аллергия… апчхи!

— Будь здоров, — Драко невольно улыбнулся, глядя на это недоразумение, — у меня ничего стоящего, — он пожал плечами и встал. — Пойдем. Поздно. Выпьешь перед сном?

Поттер усмехнулся:

— Обычно у меня нет проблем с засыпанием, но с другой стороны, я впервые ночую в логове змей.

Драко решил не реагировать на колкость. Малфои всегда ведут себя достойно. Пора бы гриффиндорцам это запомнить. Потому, кивнув, он направился к мини-бару, спрятанному в статуе Бахуса. Поттер уныло поплелся следом. Наверное, это один из сатиров — скульптурных спутников Бахуса-мини-бара толкнул Драко под локоть. Пока Поттер устраивался на диване, Драко плеснул ему в кубок приличную дозу афродизиака, которую заказал в магазине «Магические сексуальные приспособления». Придав своему лицу безразличное выражение, он подошел к Поттеру и протянул фужер с вином.

— Бордо урожая 1923 года.

Поттер равнодушно пожал плечами и выпил залпом, как заправский алкоголик. Только после этого он заметил, что Драко лишь коснулся губами бокала.

— Ты не пьешь? Что было в вине? Яд? — Гарри испуганно смотрел на него своими глазищами. Драко усмехнулся:

— Зачем мне тебя травить? Ты мне живой нужен.

И тут, видимо, началось действие зелья: Поттер довольно комично вытаращился на Драко. Зрачки резко расширились, закрыв радужную оболочку, отчего глаза теперь казались совершенно черными.

— Афродизиак моментального действия? Мерлин… и здесь то же самое!

Драко заинтересовался:

— Поттер, ты мне не все рассказал? ТАМ я тоже поил тебя стимуляторами? Что еще я с тобой делал? А?

— Применял чары сирены… — Поттер горько усмехнулся.

— Правда? Любопытно. Я читал кое-что об этом. Для применения требуется довольно сильная концентрация. А я — молодец… — Драко даже не пытался скрыть самодовольство. — И как это было?

Поттер скривился: видимо, возбуждение доставляло сильный дискомфорт, и встал:

— Зачем ты это сделал?

— Потому что могу? — эта ситуация нравилась Драко все больше и больше.

— Какая же ты все-таки сволочь…

— Я — Малфой.

— Точно. Как я мог забыть? — в голосе Поттера прозвучала насмешка. Он развернулся и собрался уходить, но Драко схватил его за руку:

— Куда ты? Я мог бы тебе помочь с твоей маленькой, точнее, большой проблемой, — Драко улыбался, ему почему-то было очень по душе это затравленное выражение зеленых глаз.

— Зачем, Малфой? Зачем это — тебе?

Драко пожал плечами:

— Хочу потрахаться?

Поттер выдернул руку:

— Думаю, у тебя полно кандидатов и без меня, — и направился к лестнице.

Драко задумчиво смотрел ему вслед и зло улыбался. Он-то афродизиак не пил. Так какого же дементора его член готов взорваться от возбуждения?! Чертов Поттер! Драко впервые задумался над тем, чтобы применить силу.

— Ты просто из принципа сейчас уходишь дрочить в одиночестве?

Поттер остановился и, медленно развернувшись, насмешливо улыбнулся:

— А ты, Малфой, привык, что тебе все само в рот прыгает, стоит тебе его только открыть? Перебьешься. Знаешь, я подрочу, не обломаюсь. И ты можешь — не белоручка, ладошки не сотрешь!

Драко по-настоящему разозлился:

— А тебе, значит, поломаться надо, да? Как юной девственнице? — он было двинулся в сторону Поттера, но тот выхватил палочку и направил ее прямо в грудь Драко.

— Остынь, мачо! — сверкнув глазами, Поттер вдруг улыбнулся и подмигнул, — я, может, хочу, чтобы за мной красиво ухаживали. А не тупо оттрахали. Усек? — Он развернулся, быстро поднялся на второй этаж и скрылся за поворотом. Спустя несколько мгновений наверху хлопнула дверь. Драко тихо ругнулся. Это недоразумение только что пыталось с ним кокетничать. И — дементор побери — о чем Поттер думает, когда так виляет задом?! Какие ухаживания, когда он просто напрашивается, чтобы его трахнули!!! Скрипнув зубами, Драко направился в ванную комнату. Скоро он натрет себе мозоль на руке…

Забрызгав спермой стену, Драко медленно осел прямо на пол. В наполненной паром ванной было ужасно душно, но он уже ничего не замечал. Перед глазами плыли яркие круги, и сердце бешено колотилось. Когда Драко потянулся к крану, чтобы выключить воду, послышалось гнусное хихиканье.

— Красивый мальчик, горячий.

Драко вздрогнул и уставился на свое отражение в зеркале.

— Заткнись, — раздражение накатило с новой силой. Заставив себя подняться, он включил холодную воду и пару минут терпеливо стоял под струей. Затем, дотащившись до спальни, он рухнул на кровать. Сон не шел. Драко изучал лепной потолок, пытаясь отследить передвижения саламандр на барельефе. Скоро ему это надоело, он сел и достал сигарету, закурив прямо в постели.

Что, мать его, происходит?

Наконец-то у него появилась реальная возможность получить Поттера. Гарри должен был принадлежать ему с того самого дня — Драко скривился — когда рыжий урод встал между ними, и отвергнутая рука наследника одного из самых древних и чистокровных родов повисла в воздухе. Если бы Уизел заслуживал хоть немного ненависти, его можно было бы ненавидеть. Но он настолько ничтожен, что даже думать о нем — ниже достоинства Малфоев. Другое дело Поттер. Он должен был принадлежать Драко уже пять лет. И только сейчас…Теперь он будет полностью, весь… Салазарова задница! Он опять начал возбуждаться.

Драко в любом случае получит Поттера. Зачем ненавидеть то, что тебе принадлежит? Если бы они тогда стали друзьями… Драко вдруг представил, что он мог был уже давно… Ах ты… Перевернувшись на живот, он вжался в матрас возбужденным членом. Уткнувшись лицом в подушку и сжав нежный шелк зубами, он тихо застонал. Почему он должен ждать? Почему Поттер, который его любит, устраивает эти представления? Он хочет, чтобы за ним ухаживали? Ладно… Драко вскочил с кровати и вылетел в темный коридор. Колоннада встретила его гулкой тишиной. Пробормотав родовое заклинание, Драко без труда определил, в какой из гостевых спален находится объект его вожделения.

Поттер спал, как истинный гриффиндорец — заняв всю двуспальную кровать. Одеяло валялось на полу, подушка лежала рядом, а сам Герой Магического мира, лежа на спине и раскинув руки и ноги, забавно причмокивал во сне. Драко невольно залюбовался его приоткрытыми пухлыми губами… и бьющейся жилкой на шее… и красивой линией плеч… Не выдержав, Драко подошел и осторожно стянул со спящего трусы. Надо что-то с этим делать! В конце концов он не будет раскисать и распускать слюни. Все равно Поттер будет его! Драко, усмехнувшись, прошептал заклинание эпиляции. Завтра красавчик проснется, а тут такой сюрприз! Драко любовно оглядел открывшуюся картину: совершенно гладкая, чистая кожа, без единого волоска и… э… Мерлин! Вся кровь прилила к паху, оставив в голове восхитительную пустоту и только одну мысль: взять в рот. Драко даже сглотнул — у него началось активное слюноотделение — он точно сходит с ума. Не раздумывая больше, он наклонился и скользнул языком по члену, обхватив его губами, он наслаждался немного солоноватым вкусом. Лаская языком нежную кожу, Драко вдыхал аромат кожи, такой возбуждающий, что… Поттер застонал во сне и Драко почувствовал, как член во рту начал напрягаться. Вылетев из спальни со скоростью спасающегося от стаи голодных оборотней, Драко ворвался в спальню, тихо матерясь сквозь зубы.

С утра Поттер был явно не в духе. Он спустился лохматый, заспанный и напоминающий жертву пьяного вурдалака. Мрачно взглянув на Драко, он поинтересовался:

— Это твои дурацкие шутки, или у меня так аллергия на книжную пыль проявляется?

Драко принял самый невинный вид.

— А что такое? Прыщики на попе вскочили? Может быть, правда, аллергия?

— Пожалуй, не только на книжную пыль, но и на тебя, — задумчиво добавил Гарри.

Затем он плюхнулся на старинный стул красного дерева, беспардонно выставив локти на белоснежную скатерть, и уставился на Драко:

— Представляешь, что со мной случилось… Пошел я сегодня утром в туалет, а у меня все волосы выпали.

С трудом удержавшись он нервного всхлипа, Драко совершенно серьезно поинтересовался:

— А как связан «туалет» и волосы? И, по-моему, твоя шевелюра выглядит так же ужасно, как и вчера.

Поттер зыркнул исподлобья и схватил со стола кофейник. Драко невольно пригнулся к столу, но Гарри всего лишь налил себе кофе и, задумчиво глядя в чашку, как будто надеялся найти там что-то интересное, сообщил:

— Нет. Волосы пропали ТАМ.

Драко поперхнулся и пробормотал:

— Приятного аппетита.

— Что?

— Нет-нет… ничего, — пытаясь восстановить самообладание, Драко промокнул губы салфеткой и принялся нарезать бекон.

— А знаешь, что я думаю, Малфой? — голос Поттера был спокойным и словно бы каким-то сонным. — Когда я спал, ты зашел ко мне в комнату и применил эпиляционное заклятье. Обнаглел? — и яичница, лежавшая на тарелке перед Поттером полетела в Драко. К счастью он успел среагировать раньше, чем этому полоумному взбрело в голову плескаться горячим кофе — и аппарировал на второй этаж. Однако даже оттуда был слышен весьма витиеватый мат.

— Потти, не нервничай! А то еще и сверху облысеешь! С чего ты взял, что это я? У нас дом заговорен так. Это элементарная гигиена. Забота о гостях и охрана чистоты дома. А то мало ли какую заразу ты принесешь. Ты же зарос, как оборотень…

Драко на слух попытался определить местонахождение Поттера, но уже через секунду почувствовал, как на шее сомкнулись отнюдь не нежные пальцы. Решив подороже продать свою жизнь, Драко развернулся, готовый мужественно встретить поток проклятий, но увидел лишь смеющуюся физиономию.

— До чего же ты… — Гарри улыбался. Драко совершенно не понимал, почему. Ему казалось, что Поттер должен разозлиться. Странный он какой-то. Впрочем, что можно ожидать от этого неуравновешенного типа?

— Ладно, пойдем в библиотеку, — Драко выбрался из объятий Поттера, стараясь не думать о том, что возбудился всего лишь от одного прикосновения. Дементора ему в глотку!

Драко казалось, что этот процесс будет бесконечным. Очередная книга, поиск, перелистывание пыльных страниц, попытка найти нужную информацию. Отложив невероятно заумный и псевдонаучный труд под названием «Как самостоятельно создать магический артефакт», Драко вздохнул. Он не видел Поттера уже несколько часов. Гарри исчез между стеллажами и не подавал признаков жизни. С трудом оторвав от пола очередной талмуд, Драко прочел: «Сирены: Магия и чары. Практическое применение».

Драко как раз внимательно читал о том, как правильно невербально применять чары сирены, когда прямо над ухом раздался возмущенный вопль:

— Так вот как ты ищешь информацию! Опять чары сирены!

Смутившись, Драко захлопнул книгу и посмотрел на разъяренного Поттера честными глазами:

— Зачитался, не поверишь. Не знаю, как она тут оказалась. Я еще не все просмотрел, там, наверное, просто упоминается Перо…

Но Поттер уже не слушал. Гордо вскинув голову, он прошествовал в глубину библиотеки и скрылся за рядами книг. Драко переждал несколько минут и решил, что раз уж все равно попался, надо продолжить. Эта информация может оказаться весьма полезной. Тем более, что особых трудностей с применением чар сирены возникнуть не должно… Спустя еще пару часов, обогатившись знаниями, Драко отложил книгу. Неплохо бы теперь попробовать на практике. Он встал и отправился разыскивать подопытного. Поттер нашелся неподалеку — в разделе рукописей двенадцатого-тринадцатого веков. Он сидел на полу, забавно скрючившись, и внимательно разглядывал какие-то движущиеся картинки. Драко осторожно подкрался сзади. Когда ему, наконец, удалось разобрать, что за рисунки разглядывает Гарри, и ЧЕМ они занимаются — возмущению не было предела. Это был старинный порнографический манускрипт. Живые картинки изображали гей-секс. Мужчины на рисунках вытворяли совершенно невообразимые вещи в таких позах, что Драко не был уверен в физической возможности воспроизвести это без заклинания размягчения костей. Когда он поймал себя на том, что невольно повторяет странно-вывернутую позу Поттера, в попытке разглядеть картинку изогнувшего шею немыслимым образом, он окончательно рассвирепел:

— И в каком именно месте здесь применяется Перо Судьбы?!

Поттер от неожиданности подскочил, забавно хрюкнул и со всего маху захлопнул непристойную рукопись:

— Ай! Это ты?

— Нет, — процедил Драко сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не припечатать это чудо головой о стену, и пытаясь не замечать опять подкатившее возбуждение, — это совесть твоя…

Очаровательно покраснев и закусив губу, Гарри поднялся с пола и фальшиво-бодрым тоном сообщил:

— Что-то я проголодался…

— Я тоже, — в голосе Драко послышались вибрирующие нотки. В конце концов, он ждал достаточно долго. Да и чары стоило попробовать. Поттер уставился в немом изумлении. Потом, очевидно, осознав, что Драко начал применять чары сирены, он попятился назад:

— Нет… опять… ты не можешь… — бормотал Гарри, отступая все дальше. К своему несчастью, Поттер не видел, что позади тупик, в который и загонял его Драко все дальше. Когда, наконец, спина Поттера уперлась в стену, он, тихо ойкнув, остановился и, приоткрыв рот, тяжело задышал. Возбудился.

Драко взмахнул палочкой и старым добрым заклинанием избавил их обоих от одежды. Его взору предстал гордо стоящий член Поттера. Драко залюбовался: красивый, ровный, с темно-розовой налившейся головкой… Драко неосознанно облизал губы. А Поттер неожиданно расслабился и прекратил попытки найти выход из тупика. Посмотрев на Драко внезапно помутневшими глазами, он развратно облизал губы и вдруг повернулся спиной. Уперевшись лбом в стену Поттер положил ладони на ягодицы и, слегка раздвинув их, сделал жутко непристойное движение бедрами, как шлюха из Лютного Переулка.

Глаза полезли на лоб, не иначе, как от давления спермы на мозги.

— Бля-я-я-ядь!.. — прорычал Драко и, прыжком преодолев разделяющее их расстояние, набросился на Поттера.

Хотелось целовать везде: лопатки, плечи, шею, руки. Поттер стоял, не шевелясь, по-прежнему упираясь лбом в стену, лишь изредка вздрагивая и тихо постанывая. Драко отодрал руки Поттера от его задницы, и тот, громко шлепнув ладонями о стену, распластался как… Из горла вырвался клокочущий рык, и Драко вжался возбужденным членом в ложбинку между ягодицами, неосознанно толкаясь и вдавливая Гарри в стену еще сильнее. Пощекотав языком шею, чуть прикусив мочку уха, Драко вызывал еще один утробный стон и довольно усмехнулся. Затем, просунув руку между стеной и Поттером, он довольно сильно сжал твердый, как камень, член. И уже в следующее мгновение, Поттер вскрикнул, дернулся, и Драко почувствовал, как сперма брызнула на пальцы…

— Ч-черт… Ты что? Совсем не можешь сдерживаться? — Драко сжимал пульсирующий член Гарри и тяжело дышал ему в шею. Поттер, казалось, ничего не соображал и лишь тихо простонал:

— Еще…

Драко не стал тратить время и удивляться, что член в его руке, по-прежнему остается твердым. Легкими, успокаивающими движениями он гладил бархатистую кожу, лаская подушечкой указательного пальца влажную головку, пытаясь сообразить, что же делать. Что в библиотеке можно использовать в качестве смазки? Вызвав возмущенный всхлип, Драко отпустил напряженный член Гарри, который так приятно пульсировал в руке. Сперма уже начала подсыхать и стягивать кожу ладони. Лизнув пальцы, Драко с сожалением понял, что основная часть спермы залила дорогой персидский ковер. Так что использовать ее в качестве смазки уже не представлялось возможным. Он попробовал поплевать на ладонь, но во рту пересохло. Поттер прогнулся в пояснице, недвусмысленно давая понять, что медлить не следует. И тогда Драко схватил валявшуюся рядом палочку и крикнул наугад:

— Accio любрикант!

Несколько мгновений ничего не происходило. Лишь их с Гарри тяжелое дыхание нарушало тишину библиотеки. И вдруг со второго этажа, где находились спальни, донесся какой-то грохот. Получилось. Что-то летело. Дверь распахнулась, и огромная банка, сбив по пути фотографию юной Беллатрикс с доберманом, влетела в руку с такой силой, что чуть не выбила плечо. Посмотрев на этикетку, Драко опознал довольно известную косметическую фирму, чью рекламу он видел в специализированных журналах, которые активно читал в последнее время. На банке было написано: «Любрикант «Нежность» с маслом шеримойи». «Ну, papa… ты просто полон неожиданностей…» — пробормотал Драко себе под нос и открыл банку.

Прозрачно-голубая субстанция пахла смесью манго и ванили. Очевидно, именно так и пахнет неизвестная шеримойя. Зачерпнув побольше, Драко обильно смазал свой уже давно ноющий без внимания член, затем осторожно нажал пальцем на анус пребывающего в полуобморочном состоянии Поттера. Тот окончательно обмяк и откинулся назад. Мысль о том, чтобы принять какое-то более удобное положение оказалась в этот момент как нельзя кстати — Поттер пушинкой не был, и держать его на весу становилось все труднее. К тому же его тело было влажным от пота, и руки Драко постоянно соскальзывали.

— Задница Мерлина… Гарри!!! Ну, помоги же мне хоть немного, — простонал Драко. На одно мгновение ему показалось, что он услышал тихий смешок, впрочем, уже в следующую секунду тяжелый полуобморочный стон до предела возбужденного Поттера распалил Драко еще больше. Как же хотелось уже трахнуть…

Обхватив Гарри одной рукой, в другой зажав драгоценный (особенно сейчас) любикант, он аппарировал в спальню. Рухнув на кровать, он неловко подвернул руку и выронил банку. Голубое желе растеклось по шелковому белью. К черту! Он развернул Поттера к себе лицом и заглянул в смеющиеся зеленые глаза.

— Я больше не могу…

Гарри раздвинул ноги:

— Трахай…

После этого мозги закипели. Все. Наконец-то. Мой.

Он прислушивался к ровному дыханию Поттера, который заснул минут десять назад, уютно устроившись на его груди и по-хозяйски обхватив руками за талию. Драко усмехнулся: оказывается Поттер тоже собственник. Осторожно выбравшись из объятий, Драко сел на кровати и закурил. Хотелось пить. И было как-то тоскливо, словно русалка плакала. Да что ж такое-то?

— Драко… — голос был хриплый и сонный, но счастливый. «НЕ НАДО, ПОТТЕР… не надо так на меня смотреть…»

Затушив сигарету, Драко лег рядом, и сразу почувствовал, как кровь приливает к паху. Не хотелось задумываться, почему Гарри так действует на него. Просто, когда в бедро упирается твердый член, участившееся дыхание в ключицу вызывает приятную дрожь в теле, а жадные руки настойчиво исследуют каждый участок уже пылающей кожи, он не мог думать. Совсем.

Он улыбнулся и позволил Поттеру проявить инициативу. Гарри уселся сверху и окинул его взглядом победителя. Из-под прикрытых век Драко наблюдал за тем, как Гарри целует его. Удовольствие было чисто визуальное: искусанные губы едва касались кожи Драко. Разрумянившийся от возбуждения Поттер, засосы на его груди — это, конечно, очень эротично, но… как насчет большего? Драко нетерпеливо поерзал и подтолкнул голову Поттера, который как раз зачем-то вылизывал его пупок, к своему члену.

— Возьми в рот, — он хотел, чтобы голос прозвучал надменно и властно, но получилось тихо и жалобно. Плевать. Он сейчас просто лопнет, — давай, малыш, возьми его!

Гарри вздрогнул и посмотрел на Драко своими невозможными глазами. И вдруг улыбнулся, как-то нерешительно и робко и… «НЕ НАДО, ПОТТЕР… не надо так на меня смотреть…» Драко, не церемонясь, притянул голову Поттера к своему паху и довольно грубо толкнулся ему в рот. Гарри поперхнулся, но тут же плотно обхватил член губами и начал старательно сосать. Мерлинова задница! Как он сосал! От одного вида можно было кончить! После нескольких глубоких движений, Драко предпочел сменить позицию: он оторвал от себя Поттера и, толкнув его на спину, забрался сверху. Несколько мгновений Драко просто вдыхал аромат, исходивший от любовника. Гарри пах кофе, смазкой для метел и почему-то лимоном. Довольно сильно сжав его плечи, Драко лизнул влажную от пота грудь. Соленый вкус и запах пота отключали мозги. Хотелось кусать, мять, сжимать до боли, до синяков это тело, целиком и полностью принадлежавшее только ему. Появившееся желание невозможно было контролировать. Не раздумывая, он склонился и впился зубами в покрытое корочкой подсохшей спермы бедро. Гарри вздрогнул и, прогнувшись, тихо застонал. «НЕ НАДО, ПОТТЕР… не надо так стонать…»

Драко рывком перевернул Поттера и поставил на колени, давай! Ну, давай же! Покорная коленопреклоненная поза и опущенная голова, руки, комкающие влажные простыни — картина настолько непристойная, что больше не было никаких сил сдерживаться. Он развел бедра Поттера коленом, наслаждаясь видом покрасневших от щипков ягодиц. Не удержавшись, Драко снова ущипнул нежную кожу, оставив еще один яркий отпечаток на коже. Гарри дернулся, еще шире развел ноги и подался назад, недвусмысленно давая понять, чего он хочет. На какой-то короткий миг Драко показалось, что он слышит, как кровь пульсирующими толчками течет по артериям, устремляясь в одну точку. Он лизнул ладонь и провел по члену. Неужели это он сам издал сейчас этот стон, вырвавшийся из легких со свистом? Или это Поттер? Не отрывая голодного взгляда от истерзанных ягодиц, не в силах больше сдерживаться, Драко одним движением ввел член в растраханный анус и, кажется, закричал. Или это был крик Поттера? Не важно. Это не секс. Они оба бились в какой-то почти мистической истерике. На пике оргазма, краем сознания, Драко услышал: «Я люблю тебя!» — «НЕ НАДО, ПОТТЕР… МОЛЧИ!»

Он приходил в себя медленно и страшно. Долго не решаясь открыть глаза, он слушал, как черным набатом бьет его сердце. Этого не могло случиться. Когда Драко все же открыл глаза, кривая усмешка автоматически появилась на его лице. И первое, что он увидел — сияющий взгляд, полный надежды. «НЕ НАДО…»

— Браво, Поттер, ты был великолепен! — Драко сам не верил в то, что произнес это. Почему-то было очень неприятно видеть, как погасла улыбка на лице Поттера, и как его взгляд вдруг стал холодным и колючим, а потом на лице появилась такая понимающая, жестокая и, кажется, знакомая ухмылка.

— Ты тоже, Малфой. Отличный трах. Как-нибудь повторим, — Драко не успел никак отреагировать, а Поттер уже соскочил с кровати и начал одеваться. И именно в этот момент в коридоре раздались шаги, уже в следующее мгновение в дверь, которую они оставили открытой, величественно вплыла Нарцисса Малфой. За ней, пыхтя и что-то жалобно бормоча себе под нос, шла небольшая процессия домовых эльфов. Они левитировали перед собой бесчисленные чемоданы хозяйки.

Выражение лица Нарциссы совершенно не изменилось, когда она увидела в спальне своего сына голого Гарри Поттера. Лишь ее изящно очерченные тонкие ноздри чуть дрогнули — запах секса пропитал комнату. Медленно переведя взгляд на сына, лежавшего на кровати и только успевшего перевернуться на живот, Нарцисса едва заметно нахмурилась. Характерные пятна на серебристом шелке выглядели вызывающе. Драко машинально подтянул покрывало, закрывая испачканную простыню и свой голый зад.

— Я жду тебя в будуаре, — и, вскинув подбородок, Нарцисса вышла из спальни.

Драко чертыхнулся. Опять придется врать. Не то, чтобы его это смущало. Ложь — его стихия, и проблем с сочинением логичной истории, зачем он трахнул Поттера, у него не возникнет. Но все же придется терпеть истерику матери. А то, что скандала не избежать, Драко уже понял.

Поттер тем временем продолжал молча одеваться. Водрузив на нос очки и напялив на себя мантию, он широко, но как-то фальшиво улыбнулся.

— Счастливо оставаться. Уверен, у тебя припасена логичная версия моего пребывания здесь, — Гарри уже стоял у камина и казался удивительно далеким. Что-то было неправильно. Не так. У Драко промелькнула мысль, что нужно остановить, не дать ему сейчас уйти. Но прежде чем он успел что-либо ответить, Поттер уже бросил порошок в камин и сказал:

— До встречи в Хогвартсе, Малфой! — и мгновением позже, — Хогсмид! Сладкое королевство, — отчетливо произнес он и исчез в зеленом огне.

Драко растерянно смотрел на затухающее пламя и чувствовал, что он что-то упустил. Он не мог понять, почему ему было так тоскливо и мерзко, словно он слушал плач русалки по утопленнику.

— Мама? — Драко постарался придать своему голосу максимально нейтральную интонацию. Но, кажется, на Нарциссу это не произвело никакого впечатления. Она стояла, прямая как стрела, у туалетного столика и методично растирала кремом свои тонкие изящные руки. Не поворачиваясь к сыну, она тихо спросила:

— Я надеюсь, Драко, у тебя есть внятное объяснение тому, что я сейчас видела в твоей спальне, — голос матери все-таки дрогнул в конце.

Драко скромно потупил глаза, как раз в тот момент, когда она развернулась и устремила на него обвиняющий взгляд.

— Это часть моего плана…

Однако Нарциссе, похоже, все же отказала выдержка, которую она пестовала годами, живя с Люциусом. Ее бледное лицо порозовело, а из приоткрытых губ вырвалось шипение:

— Какого плана, Драко? Ты с ума сошел? Ты хочешь, чтобы тебя в порошок стерли на этой войне? Почему… зачем тебе Поттер? Ты хоть понимаешь, чем это может обернуться, когда Лорд узнает?! А он узнает!

Драко ужасно захотелось зажмуриться и не думать о том, ЧТО будет, если такое случится. Что ждет его самого, семью… Он шагнул к матери.

— Я разберусь с этим. Я знаю, что делаю. Поттер целиком и полностью принадлежит мне. А теперь подумай, какие выгоды это нам сулит, если Гарри однажды все-таки одолеет ЕГО. А я думаю, что Поттер, с его упрямством и невероятным везением… В общем, я уверен в том, что мне следует оказаться рядом… нет — ближе всех! Подумай, мама: МОЙ Поттер. Мой и больше ничей. И никакая Чанг или эта рыжая нищенка Уизли... э… ну, в общем не важно. В любом случае — он мой! — наверное, Драко был излишне эмоционален, но мысль о том, что он почти не соврал, неожиданно… согревала. В конце концов, не смотря на то, что они все еще в этой реальности, Поттер уже принадлежит ему. И Драко не собирается его никому отдавать.

Нарцисса странно посмотрела на сына, всхлипнула и отвернулась. Ее глухой и внезапно охрипший голос резанул слух:

— Не попадись в собственную ловушку, Драко. Это очень больно.

Драко лишь пожал плечами. Ненужное предупреждение. Он точно знает, чего хочет. Исчезнуть из этого мира. Вместе с Поттером. А еще, пожалуй, он бы не отказался трахнуть его снова. Потому что прошло всего пятнадцать минут, а ощущение было такое, что у него секса не было месяц.

— Он мой. И никто не может этого изменить, — Драко упрямо сжал губы. Он не позволит никому нарушить его планы. Но страх в глазах матери его удивил. Неужели она так боится за него? Он давно вырос. Словно прочтя его мысли, мать обернулась и неожиданно мягко улыбнулась.

— Ты уже взрослый, Драко, но для меня ты всегда будешь ребенком. И я никому не позволю… — Нарцисса вдруг запнулась, ее губы странно скривились, и Драко испугался, что она сейчас заплачет. Это было бы самое невероятное событие, которое видели стены этого дома за последние несколько десятилетий. Драко неожиданно даже для себя подошел к матери и обнял ее за плечи. И в этот момент пришло осознание того, насколько она хрупкая и одновременно сильная. Едва доставая ему до плеча, она казалась такой… беззащитной и в то же время невероятно мужественной.

— Я никому не позволю причинить тебе вред. Это так больно, что ты можешь оказаться не готов. Это сильнее, чем Crucio. Это выворачивает душу… — прошептала Нарцисса и замолчала, прижимаясь к груди сына. Он посмотрел на нее с удивлением:

— Мама?

Она продолжала молчать, и лишь слабая улыбка и слишком сильный блеск голубых глаз выдавали ее чувства. Неужели?.. Такая холодная и спокойная, Драко никогда не предполагал, что услышит от нее подобные слова… любви?

— Мама?..

Драко хотел спросить ее что такое «это», о котором она говорила, но слова почему-то застряли костью в горле. Он лишь судорожно хлебнул воздуха и промолчал, а мать потрепала его по голове, как в детстве, и тихо сказала:

— Будь осторожен, — и отвернулась к окну. Впрочем, он все-таки успел увидеть, как слезинка скользнула по бледной щеке. Он тоже отвернулся — никто не должен видеть слабость Малфоев.

Уже выходя из будуара матери, Драко все-таки не выдержал и, обернувшись, похвастался:

— Мам, ты не переживай. Я был сверху. Я же Малфой!

Плечи Нарциссы подозрительно дернулись, но она так и не обернулась.

Он не стал дожидаться вечера и отправился в Хогвартс сразу после обеда, который прошел в церемониальном молчании. Нарцисса больше не сказала ни слова. О Поттере в том числе. Драко это вполне устраивало. Ему еще нужно было о многом подумать.

Первым, кого увидел Драко в Гостиной Слизерина, был Блейз, растекшийся гормональной лужицей на диване. Драко опустился в кресло, достал сигареты и закурил, молча изучая довольную физиономию Забини. Блейз лежал на диване и мурлыкал какую-то пошло-романтичную мелодию.

— Ты выглядишь хорошо оттраханным, — Драко выпустил дым прямо в лицо однокурснику.

— Ты тоже, — моментально окрысился Блейз, и Драко рассмеялся:

— Да ладно тебе. Не вижу в этом ничего плохого. Расскажи лучше, как ты заставил его это сделать?

Блейз, словно кошка, плавно переместился по дивану и устроился рядом с Драко:

— В другой раз, дорогой. У меня свои секреты…

Драко пожал плечами. В общем-то, ему было все равно, как именно Блейзу удалось заставить неуклюжего и нелепого Лонгботтома его трахнуть. Все мысли Драко были совершенно о другом.

— Как скажешь, — он поднялся с дивана, — ладно, пойду переоденусь, и поищу своего птенчика гриффиндорского…

Впрочем, Забини его уже не слушал — видимо строил планы счастливой семейной жизни супружеской пары Лонгботтом-Забини.

«Гриффиндорский птенчик» обнаружился только на ужине. Едва увидев его, Драко сразу весь подобрался. Он моментально почувствовал: что-то изменилось. От Поттера исходили волны уверенности и довольства. Драко нахмурился. Это что еще за новости? Его лохматое чучело влетело в Большой Зал, как всегда в сопровождении своего нищего дружка — позора всех чистокровных волшебников и ублюдочной грязнокровки. Драко заскрежетал зубами. Их идиотские улыбки как никогда заставляли его сожалеть о том, что Авада Кедавра запрещена к широкому применению. Уизел с такой силой плюхнулся на скамью, что та закачалась, а Патил, рядом с которой рухнул рыжий оборванец, заверещала. Драко презрительно скривился и скосил глаза на внимательно наблюдавшую за ним Паркинсон.

— Дорогой, — елейный голос девушки грозил приступом сахарного диабета. Драко демонстративно взял в рот дольку лимона, — представляешь, какое совпадение? Как только ты отправился в Поместье, Поттер тоже сразу исчез…

Драко раздавил языком сочную мякоть лимона и максимально развратно облизал сок с влажных губ. Затем наклонился к Панси и прошептал:

— Да, мы трахались, как кролики, весь уик-энд. Поттер отлично сосет. Намного лучше тебя.

Закашлявшись, Панси, наконец, отлепилась о Драко. Пока Забини нашлепывал девушку по спине, Драко спокойно допил сок и направился к выходу из Большого Зала. Проходя мимо гриффиндорцев, он услышал реплику нищеброда:

— Наконец-то ты ожил, Гарри. А то был какой-то вялый. Вот что значит хорошо отдохнуть.

— О, Потти, у тебя появилась личная жизнь? Ты узнал, что кроме спасения мира можно еще заниматься сексом и делать другие приятные вещи? — конечно, Драко не мог удержаться.

Уизли традиционно побагровел — когда-нибудь его точно удар хватит, а грязнокровка так же предсказуемо сжала его руку, пытаясь успокоить. И только Гарри спокойно обернулся и прошамкал, не вынимая ложки изо рта:

— Шпашибо, Мафой. Ш шекшом у меня ше хорошо.

Драко включил «слизеринского принца»:

— О, Потти! Тебя не учили, что говорить с набитым ртом — неприлично? Или ты привык разговаривать не вынимая из рта то, что у тебя там находится в настоящий момент? Опасная привычка, знаешь ли. Для человека с твоей ориентацией.

Уизли все-таки подавился, и Грейнджер пришлось заклинанием вытаскивать кусок сыра, попавший не в то горло — жалкое зрелище. Все остальные гриффиндорцы замерли и с интересом наблюдали за происходящим. Несколько младшекурсниц заохали, сидящие неподалеку третьекурсники Хаффлпаффа заржали, но большинство, конечно же, были шокированы. Драко сам удивился собственной наглости и ждал реакции Поттера. Тот неожиданно широко улыбнулся, вынул изо рта ложку и громко сказал:

— Ты, конечно, прав, ДРАКО. Как человек с ТАКОЙ ЖЕ ориентацией ты меня понимаешь как никто другой, — и, спокойно повернувшись к столу, он продолжил завтрак. Под общее хихиканье Драко покинул поле боя, матеря Поттера, на чем свет стоит. С каких это пор Поттер стал настолько уверен в себе? Уж не думает ли он, что если Драко его один раз (ну, хорошо, в общей сложности — пять раз) трахнул, то можно себе позволять подобное хамство? Ладно. Посмотрим, что он запоет через несколько дней.

Но через несколько дней Поттер не запел. Заскулил. Сам Драко. Потому что Гарри как будто подменили. Он улыбался. Все время. Он не обращал на Драко внимания. А когда они случайно сталкивались, Поттер снова улыбался! Как чужому. Пару раз Драко ловил его одного и заводил разговор об их планах. Гарри тут же радостно кивал головой и соглашался. «В выходные? В Малфой Мэнор? Да-да. Конечно!» — и растворялся. Пару раз он пропустил ужин. Один раз не пришел на завтрак. И опоздал на Зелья в четверг. Снейп снял с Гриффиндора пятьдесят баллов, а Поттер продолжал улыбаться. Это стало последней каплей. После занятия Драко решил во всем разобраться, однако Гарри надежно охраняли его ручные обезьянки. Долговязая фигура Уизела и чумазая физиономия заучки уже вызывали самую настоящую ярость. Драко был готов убивать. Сейчас — как никогда — идея Темного Лорда об истреблении грязнокровок и сочувствующих им волшебников казалась Драко не только не лишенной смысла, но и крайне необходимой мерой. Кипя от возмущения, он уже собирался выйти из-за колонны, возле которой поджидал так ловко улизнувшего Поттера, когда вдруг услышал чей-то громкий шепот.

— ПОТТЕР??? Ты переспал с Поттером?

— Тс-с... Тихо… Не думаю, что Гарри бы захотел, чтобы об этом кто-нибудь знал.

— Джефри Уайз! Ну ты даешь, парень! Но… как такое возможно???

— Не здесь, Макс. Пойдем к себе…

Прежде чем говорившие успели скрыться за поворотом, Драко выглянул из-за колонны и впился цепким взглядом в того, кого назвали Джефри Уайзом. Щуплый парнишка со светло-русыми волосами — Драко показалось, что он видит его впервые. Когда коридор опустел, Драко почувствовал, что не может стоять на ногах. Он медленно опустился на пол и сел. На это ушли последние силы, и он замер, опершись о стену. Дышать получалось через раз, будто он пробежал десять миль, спасаясь от оборотней. В ушах звенело, перед глазами мелькали яркие точки.

А еще было очень больно.

Он просидел так минут десять, потом осторожно, держась руками за стену, попытался подняться. Получилось с третьего раза. Наверное, нужно успокоиться. Ему нужно к себе в спальню. Там, где никто не увидит. Если только он сможет дойти. А вот в этом уверенности не было. Как раз когда его посетила эта не внушающая оптимизма мысль, из-за угла появился весь взлохмаченный Забини:

— Где ты ходишь? Я тебя… — он запнулся на полуслове и мгновенно подскочил к Драко. — Что?

Драко казалось, что у него вынули все внутренности и вместо них запихали горячие угли. Он остановился и перевел дыхание. Блейз подставил плечо под его руку. Аккуратно, словно опасаясь, что лишнее движение может окончательно сломить его, Драко выдохнул:

— Он переспал с каким-то Джефри Уайзом. Ты знаешь кто это?

Блейз покачал головой:

— Понятия не имею…

Драко сделал еще шаг и остановился. Звон в ушах усилился и, казалось, что голова сейчас лопнет от этого звука. Режущие глаза искры исчезли, и вдруг стало темно, будто кто-то погасил свет. Последнее, что почувствовал Драко, это руки Блейза, подхватившие его уже почти у самого пола.

После позорного обморока в коридоре и до настоящего момента Драко не переставал удивляться тому, как, оказывается, мало он знал о своих однокурсниках. Не будь ему так тоскливо, наверное, он бы даже умилился поразительному единодушию, с которым сплотились слизеринцы.

Он пришел в себя и уставился на Блейза, ожидая чего угодно: насмешек, жалости, раздражающего сочувственного понимания. Но увидел лишь сосредоточенно нахмуренные брови:

— Не ушибся? Тогда пошли. Не хватало еще, чтобы старая гриффиндорская кошка увидела тебя на полу. Нам дорог каждый балл.

Блейз проводил его, слабого и шатающегося, до спальни и оставил одного, пробормотав на прощание «Спокойной ночи». Какая черствость… Однако в тот вечер Драко, против обыкновения, никто не тревожил. Паркинсон не ломилась в дверь с предложениями «весело провести время», Нотт не звал выпить, и даже Крэбб с Гойлом словно испарились. Из-за двери не слышалось не единого звука, впрочем, скорее всего Блейз просто наложил заглушающее заклинание. Проверять не было сил.

Драко лежал, тупо пялясь в потолок и размышляя о том, почему же Поттер оказался такой неблагодарной блядью. Глаза щипало, но Драко поклялся, что не заплачет. Достаточно того, что он грохнулся в обморок при Блейзе, словно хаффлпаффская первокурсница. Скрипя зубами от злости, он изобретал планы мести. Он размажет по стенке этого ничтожного, недостойного, развратного… Нет. Он завтра же переспит с Блейзом! Нет… Блейз теперь отпадает. Он переспит с кем-нибудь из Гриффиндора. Точно! В идеале хорошо бы трахнуть эту грязнокровку, но он просто физически не сможет заставить себя к ней прикоснуться. Так же как и к Уизелу. К тому же трахать это уродливое существо можно только под Imperio… А это мысль! Украсть у Поттера палочку, наслать на Гойла Imperio и заставить отодрать это ущербное рыжее чучело, по недоразумению являющееся чистокровным волшебником!

Планы один невозможнее другого рождались в его мозгу. Спустя несколько часов, глубокой ночью, он все-таки не выдержал и разревелся. Почему это так больно? Зачем?

Что это? Равнодушие? Обида? Месть? За то, что Драко его оттолкнул? Ведь, если разобраться, Драко использовал Поттера с самого начала. И ни разу не сказал… О чем говорить? Что за бред? Не о чем говорить! Ничего нет!

Но так больно…

Весь следующий день Драко никто не беспокоил, и он пролежал в кровати, пытаясь снова научиться дышать. Он открыл для себя, что больно бывает не только, когда получаешь по голове бладжером. Драко никогда не приходилось испытывать на себе силу Crucio, но теперь ему казалось, что это не так уж страшно. «Это так больно, что ты можешь оказаться не готов. Это сильнее, чем Crucio. Это выворачивает душу…» Теперь он знал, о чем говорила мать, но легче от этого не становилось. Вторая ночь ничего не изменила. Хотя убивать уже не хотелось. Зато появилось устойчивое желание умереть самому. Он провалился в кошмары только под утро, а уже в семь часов его бесцеремонно разбудил монстр, которого он ошибочно считал своим однокурсником.

— Вставай! Завтрак через час, а тебе еще нужно привести себя в порядок. Сейчас ты даже отдаленно не напоминаешь чистокровного волшебника. Не говоря уж о том, что ты должен блистать, аки сексуальное божество! — садист с лицом Блейза Забини сбросил одеяло, которым Драко пытался укрыться.

— Отстань. Я никуда не пойду. Я не хочу есть.

— Нет, ты пойдешь, — Забини с непроницаемым видом трансфигурировал одеяло в тошнотворно розового плюшевого мишку, — сегодня первой парой трансфигурация, и старая кошка непременно поинтересуется, где ты пропадешь второй день подряд. Снейп вчера сделал вид, что не заметил твоего отсутствия, но я бы не рассчитывал на его благосклонность слишком долго.

Драко не верил в то, что это происходит с ним. Конечно, он не думал, что Блейз бросится ему на грудь со словами: «Как я тебе сочувствую! Ни одному гриффиндорцу нельзя верить!» Да он и не был уверен, что не придушил бы Забини после подобного проявления чувств. Но все же Драко рассчитывал на чуть большее понимание.

— Отстань, Блейз. Я, правда, не в силах… — договорить он не успел. Забини больно ухватил его за лодыжку и сдернул с кровати. Шипение мерзавца ничуть не удивило Драко. Шипеть в Слизерине умеют все. Включая первокурсников.

— Если ты немедленно не поднимешь свою тощую задницу, не приведешь в порядок свое помятое лицо и не уберешь с него выражение побитой собаки, я лично тебя зааважу!

— Какого… — начал было Драко, но Блейз еще не закончил:

— В Слизерине должен быть лидер, дементора тебе в глотку! И если ты не появишься на завтраке в привычном всем шикарном виде, я… — он не договорил, точнее — не дошипел, и вдруг заорал:

— Панси-и-и!!!

Паркинсон как будто ждала этого. Она появилась в спальне спустя мгновение и деловито посмотрела на Драко:

— Да… косметические чары необходимы. Так… — она сделала несколько пассов палочкой, бормоча себе что-то под нос, — синяки убираем… аристократичная бледность — да, землистый оттенок лица — нет. Так… чуть мазнем нежно-розовым по скулам — ты совершенно здоров… ага… теперь… немного теней на веки?

— Убью, — мрачно пообещал Драко.

— Ты прав, это лишнее, — тут же согласилась Панси.

Забини удовлетворенно посмотрел на результат. Драко стоял посередине спальни в одних плавках и выглядел сногсшибательно.

— Панси, может, ты, наконец, выйдешь и дашь мне возможность одеться?

Паркинсон закатила глаза:

— Можно подумать, я чего-то не видела, — однако она удалилась. Забини отправился следом. Перед тем, как захлопнуть за собой дверь, он обернулся и подмигнул Драко:

— С одеванием, надеюсь, у тебя не будет проблем?

Появление Драко в слизеринской гостиной было встречено весьма бурными (особенно для далеко не темпераментного Слизерина) овациями. Миллисента, жеманно улыбаясь, подскочила к Драко и проворковала:

— О, Драко, ты такой красивый сегодня…

Тихое покашливание Панси, и пухлую Миллисенту как ветром сдуло. Ее тут же заменил Нотт, криво ухмыляясь, он кинул Драко небольшой пакетик. Драко легко поймал — инстинкты ловца сработали безупречно. Развернув серую бумагу, он увидел мелко нарезанную неизвестную ему сушеную траву. Он вопросительно посмотрел на Тео. Тот подмигнул:

— Маггловская травка. Весьма недурна. Смотри не переборщи с дозой, а то «поплывешь».

Драко кивнул, убрал пакет и двинулся к выходу под обожающими взглядами своих однокурсников. Крэбб и Гойл молча заняли свои традиционные места — на шаг позади него. Слева вышагивала Панси в неприлично короткой мантии, справа вальяжно скользил Забини. Драко придал лицу излюбленное надменное выражение, какое бывает у аристократа, вынужденного общаться с плебеями. Он готов к появлению на публике.

Драко вошел в Большой Зал, как император, задрав подбородок и слегка искривив губы в полуулыбке. Не задерживая ни на ком взгляд, он прошествовал со свитой на свое место за столом Слизерина. Они молча расселись. Когда Панси налила ему в кубок сок, Драко лишь едва заметно кивнул. Затем, аккуратно подцепив вилкой ломтик жареного бекона, отправил его в рот. Жевал он словно бы нехотя, как будто делая одолжение уже одним тем, что вообще согласился принимать эту примитивную пищу. Драко раздумывал над тем, не вытошнит ли его от еще одного куска бекона, когда к нему склонился Забини.

— Тебя заметили и сверлят взглядом.

Драко неопределенно дернул плечом. Есть расхотелось совершенно. Он встал, Крэбб и Гойл тут же поднялись со своих мест. Милостиво махнув рукой, чтобы заканчивали завтрак, Драко направился к выходу. Первый урок трансфигурация с Рэйвенкло, надо себя морально подготовить к тому, чтобы… Он споткнулся о чью-то ногу в проходе. Рыжий урод мерзко скалился, в упор на него глядя. Драко молча вынул платок и, поставив ногу на скамью, вытер носок ботинка.

— Хоречек испачкался, маленький? — нищеброд омерзительно заржал, выставляя напоказ недожеванную яичницу. Драко знал, что сейчас к нему спешат Грегори и Винсент. Почти наверняка за ними следует Забини, готовый облить гриффиндорское убожество первоклассным ядом. Но Драко это не особенно волновало. Он повернул голову и столкнулся со смущенным и немного растерянным взглядом Поттера. Словно художник-недоучка слишком сильно брызнул ярко-зеленой краской ему в глаза, которые теперь сверкают, как два драгоценных камня. Невозможно. Совершив поистине нечеловеческое усилие, Драко отвел глаза и посмотрел на рыжего.

— Наверное, ты сам себе кажешься героем, а, Уизел?

Легкое колебание воздуха за спиной — Винсент и Грегори заняли свои места. Уизли скривился:

— Ты тоже, хорек? Хорошо быть храбрым, имея двух горилл за спиной?

— Хорошо быть храбрым, поставив подножку школьному врагу. Ты думаешь, это произведет впечатление на Грейнджер?

— Ты — трус, Малфой! Мелкий пакостник. Тебя надо раздавить, как таракана, — Уизли начал медленно подниматься. Атмосфера неуловимо поменялась. Обычная школьная стычка грозила перерасти в нечто большее. Несколько гриффиндорцев поднялись со своих мест. Драко обернулся, чтобы увидеть, как щурится стоящий рядом Теодор, а Блейз небрежно вертит в руках маленький каучуковый шарик. Гриффиндорцы не знают, что если такой шарик слегка сдавить пальцами, а затем бросить в незащищенный одеждой участок тела, яд моментально через кожу попадает в кровь и через пару минут вызывает паралич.

— Рон, прекрати! — такой чистый и звонкий голос. Ну, конечно же, Поттер не терпит несправедливости. — Ты первый начал задирать Малфоя. Хочешь драки? Зачем?

И хотя Гарри обращался к Уизли, он ни на мгновение не сводил глаз с Драко. Как же это… больно.

— Поттер, — губы Драко сами сложились в кислую гримасу, сказывалась многолетняя практика, — какой ты у нас честный. Даже верность другу не заставит тебя отказаться от принципов справедливости. Впрочем, тебе, очевидно, не знакомо само понятие верности, — слова вырвались раньше, чем Драко сумел остановить себя. Он успел увидеть удивленную рожу нищеброда, Поттера, беззвучно выдохнувшего «О!..» и отвернулся, кляня себя за несдержанность. Он не задержался ни на мгновение, даже когда вслед ему раздалось безрассудное:

— А ты, Малфой? Что ТЫ знаешь о верности?

Драко довольно неплохо удавалось скрывать раздражение, в течение всего дня. Под невнятное бормотание профессора Биннса он рисовал на пергаменте мрачные картины и оживлял их заклинанием. Сначала он нарисовал парнишку, совершенно недвусмысленно напоминающего Джефри Уайза. Затем рядом появился гиппогриф и оторвал ему голову. Драко неплохо удался фонтан крови. Блейз, наконец, заинтересовался художествами Драко и, склонив голову, внимательно изучил рисунок.

— А ты точно не сын Темного Лорда?

Драко выгнул бровь — так он более всего походил на отца:

— А что, похож?

Блейз пристально на него посмотрел:

— Нет, вот сейчас ты — явный Люциус. Просто увлечения у вас похожие. Думаю, Лорду бы понравились твои картинки. Такие живенькие…

Драко усмехнулся и уничтожил рисунок заклинанием. А потом с тоской уставился в окно. Осеннее небо лениво сыпало мелким дождиком — безрадостная картина. Впрочем, откуда ей взяться, радости. Если с каждым днем становилось все хуже и хуже от раздирающего изнутри чувства безнадежности, от отчаяния, высасывающего его не хуже дементоров.

Труднее всего было на Защите: приходилось напрягаться и слушать Снейпа, к тому же он постоянно чувствовал на себе чей-нибудь взгляд. То Блейз проявлял неуемный интерес к его персоне, то Панси сахарно улыбалась… Тьфу! То вдруг Гойл с чего-то решил, что судорожное подергивание лица, которое он принимал за подмигивание, доставит Драко удовольствие. И, наконец, прожигающий спину взгляд блядских зеленых глаз, которые он так отчаянно… ненавидел.

После того как Снейп традиционно снял с Гриффиндора двадцать баллов и на редкость нудно рассказал про опасности, поджидающие юного волшебника при общении с оборотнем, этот бесконечный урок наконец-то закончился. Драко был среди первых, кто вышел в коридор. Однако почти сразу он услышал настойчивый и наглый голос:

— Малфой!

Драко даже позволил себе вздрогнуть. Несколько его однокурсников удивленно обернулись. Панси и Блейз скривили почти одинаково кислые мины. Даже кое-кто из гриффиндорцев ошалело уставился на Поттера. Драко медленно, демонстративно не торопясь, обернулся и оглядел Поттера с ног до головы:

— Поздравляю. Ты выучил мою фамилию? Очевидно, это должно мне польстить.

Поттер нетерпеливо дернул головой:

— Малфой, надо поговорить.

Раздалось несколько удивленных вздохов. И тут подоспел нищеброд.

— Гарри, ты с ума сошел? Ты собираешься остаться наедине с хорьком?

— А ты, Уизел, опасаешься за невинность и честь своего дружка? Не волнуйся, я не собираюсь его… — но Гарри не дал договорить, он схватил Драко за руку на глазах у изумленных студентов и потащил вглубь коридора. Драко зашипел. Во-первых, ему было больно, а во-вторых, этот идиот посмел…

— Ты, придурок! — Драко вырвался и с ненавистью уставился на Поттера, — что тебе от меня нужно? Тебя не уже удовлетворяет твой новый ебарь? Джефри? Или как там его? — Драко кричал и не мог остановиться. Глаза Поттера испуганно распахнулись, он поднял руку, словно бы пытаясь защититься от ненависти, которую Драко выплескивал на него. Проклятье! Даже не пытаясь сдержать эмоции, словно какой-то примитивный маггл, Драко дошел до того, что в ярости двинул Поттеру кулаком в живот. И, когда Гарри согнулся пополам, голос Драко все-таки дрогнул:

— Ненавижу. Будь ты проклят!

И Драко сбежал. Позорно, трусливо сбежал. Заткнув уши, чтобы не слышать, что кричит Поттер ему вслед.

Было очень плохо. Очень. Хотелось умереть. Казалось, только смерть уберет, наконец, эту невыносимую боль. Он не знал, что с этим делать. Он не хотел никого видеть. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое. Неужели это так трудно понять? Очевидно, да. Иначе бы Панси не притащилась в его спальню, не села бы на кровать и не начала бы щебетать о последних новостях.

— Дракуся, поправляйся скорее. Мы без тебя скучаем. Ну, нельзя же так. Ты уже второй день не выходишь из спальни. Блейз беспокоится. А эта стерва МакГонагалл сняла сегодня со Слизерина пятнадцать баллов. Правда Снейп, душка, не подвел и снял с Гриффиндора пятьдесят… — Панси продолжала ворковать, Драко отключился. Ее невозможно слушать больше пяти минут. Спустя, казалось, вечность Паркинсон поднялась с его кровати и отпустила его руку, которую все это время мяла мягкими ладонями.

— Ну, ладно, мне пора. Кстати, забыла! Когда я к тебе шла, подглядела в коридоре замечательную сценку. Поттер-то, наш герой, послал какого-то мальчишку, представляешь?! Так и сказал: «Прости, Джефри. Это было безнравственно с моей стороны. Но я люблю другого…» Я в шоке просто! Поттер влюблен в мужчину! — уже в дверях Панси перестала тараторить и очень тихо прошептала: — я бы на твоем месте не теряла времени, — и выскользнула за дверь. Впрочем, Драко не был уверен. Возможно, ему просто послышалось.

Он шел… нет, он бежал в Астрономическую башню. Он сам не знал, почему именно туда. Но когда он распахнул дверь на верхнюю площадку, то совсем не удивился, увидев у окна одинокую фигуру.

Дверь хлопнула, и Гарри обернулся. Щурясь, он с робкой улыбкой смотрел на застывшего в дверях Драко.

— Гарри, я… — он не знал, как сказать. Он не умел говорить такие слова.

Гарри медленно подошел и взял его за руку:

— Просто скажи это, Драко… — прошептал он.

— Я… — голос дрогнул, — я…

Гарри вдруг прижал его к себе. И Драко все-таки сказал, а точнее тихо всхлипнул куда-то в ключицу Поттеру:

— Ятебялюблю, — скорее почти незаметное движение губ. Он даже не был уверен, что ему удалось произнести это. Но Гарри услышал. Он прижал Драко к себе еще крепче и прошептал:

— Прости меня, пожалуйста. Прости…

Драко просто кивнул в ответ, потому что надежды на голос не было. В носу подозрительно щипало и перед глазами все расплывалось. Он стиснул Поттера в объятьях с такой силой, что тот даже задохнулся и тихонько засмеялся:

— Раздавишь… больно… — но вырваться не пытался. И Драко был благодарен ему за это. Он вдыхал запах любимого тела. Поттер, как всегда, пах странной смесью: кофе, яблок, смазки для метел (естественно!) и еще чем-то неуловимым, присущим только ему одному.

— Гарри?

— Что? — судя по голосу, Поттер явно улыбался, и Драко невольно улыбнулся тоже.

— Ты ведь возьмешь меня с собой, правда?

Гарри отстранился и уставился на него своими невероятными глазищами, которые не портили даже эти идиотские круглые очки.

— Почему ты сомневаешься?

— Ну, конечно, — Драко фыркнул, — у меня совсем нет повода для сомнений. И этот… этот, как там его, Дже… — Гарри заткнул ему рот ладонью:

— Тс-с… не надо… Прости меня. Прости… — и он осторожно коснулся губами подбородка Драко, — колючий… мой…

— Ты?.. — Драко хотелось быть уверенным. Он больше никогда не хотел испытать этот ужас.

— Люблю. И я тебе это, кажется, уже говорил!

— Я хочу быть уверен! И потом, ты говорил это не мне, а ему! — пробормотал Драко, а Гарри с улыбкой покачал головой.

— Ты же сам говорил, что «он» — это ты.

— Ну, мало ли что я говорил… Так что?

Гарри засмеялся и снова прижался к нему. Уткнувшись лицом Драко в грудь, он прошептал:

— Да… только ты…

Драко победно улыбнулся:

— В таком случае как раз за твоей спиной прямо на полу лежит какое-то странное перо. Готов поклясться, что еще пару минут назад его там не было.

Гарри забавно ойкнул и обернулся. Схватив перо с пола, он изучал его несколько мгновений, а затем повернулся к Драко, снова прижался к нему и вздохнул.

— Мы нашли его, правда?

* * *

Это все. Финал. Окончательный и бесповоротный. Пускай каждый сам для себя решит — что именно они напишут Пером. И напишут ли вообще. Думаю, так будет правильно.

Ну, а для неадекватных и не совсем правильных читателей (а так же — для себя лично) я написала эпилог.

Предупреждаю: эпилог в стиле комедии абсурда. Где абсурд — главное слово. (внимательно перечитайте шапку фика).

В общем — эпилог можно (и, возможно, даже — НУЖНО) не учитывать.

Я предупредила. Это — моя финальная улыбка. -))))

Спасибо всем, кто читал эту историю.

Полтора года спустя.

В кабинете министра Магии царил идеальный порядок. Начиная от летящих складок на шелковых шторах, уложенных при помощи магии, естественно, и заканчивая перьями, стоящими в строго определенной последовательности в подставке на огромном столе красного дерева.

Сам министр сидел за столом и читал отчет главы отдела международного магического сотрудничества. Именно в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет министра зашел его сын — Драко Люциус Малфой. Остановившись около стола, он почтительно склонил голову:

— Отец…

— Если ты не пришел сказать, что расстался со своим… — Люциус слегка скривился, — бойфрендом и согласен исполнить долг и жениться, то нам с тобой говорить не о чем! — не поднимая глаз от отчета, холодно заметил Люциус.

— Я согласен жениться, отец, — голос Драко был безупречно вежлив и спокоен. Люциус насторожился.

— Согласен? С чего вдруг такая хорошая новость? Я чего-то не знаю?

Драко кивнул:

— Если честно, то — да. На самом деле у меня для тебя три новости. Одна хорошая, одна — просто замечательная и одна, боюсь, тебя несколько огорчит…

Люциус прервал речь сына взмахом руки:

— Итак, хорошая новость, я полагаю, это то, что ты согласен, наконец, жениться?

Драко молча кивнул. Любой, кто посмотрел бы сейчас на наследника рода Малфоев, сказал, что тот совершенно расслаблен и спокоен. Но Люциус прекрасно разбирался в людях, к тому же слишком хорошо знал своего сына. Тот волновался. И это настораживало.

— Итак, вторая — как ты изволил выразиться — замечательная новость — это?..

— Ты получишь наследника примерно через 34 недели. Нам уже известно, что это будет мальчик, — выдохнул Драко и вперил в отца немигающий взгляд. Губы Люциуса помимо его воли растянулись в торжествующей улыбке.

— Что ж, это действительно замечательно! То есть лучше бы это случилось через девять месяцев ПОСЛЕ свадьбы, — министр особо выделил слово «после», Драко хватило совести хотя бы немного покраснеть. Люциус был удовлетворен, — ну, я думаю, вас можно понять, молодая кровь… Кстати, о крови! Она чистокровна?

Драко вздохнул.

— Драко?

Молчание. И тут Люциус Малфой почувствовал, что ему становится как-то нехорошо…

— Дело в том, отец, это и есть та самая третья новость, которая, боюсь, тебя несколько расстроит. Видишь ли… насчет чистокровности… ОН — полукровка…

На лице Люциуса Малфоя не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на своего единственного сына, и только едва заметное колыхание штор за спиной министра говорило о том, что в кабинете резко подскочил уровень магии.

— Как тебе это удалось? — шипение министра сделало бы честь любому василиску.

Однако на лице Драко появилась самодовольная усмешка.

— На самом деле есть еще одна новость.

— Не уверен, что готов услышать еще что-то в этом же духе…

Драко молча достал из одного кармана мантии небольшой флакон, из другого — папку с документами и положил все это на стол перед отцом.

— Это — зелье мужской беременности, — Драко сделал вид, что не услышал удивленного вздоха, — а это — патент на его эксклюзивное производство. Здесь есть так же все финансовые расчеты и приблизительная сумма годового дохода от продажи зелья. Советую обратить особое внимание на эту цифру.

Люциус открыл папку и пробежал глазами по тексту.

— Спрашивать, как ты сумел это сделать — бесполезно. Не скажешь, — усмехнулся отец.

— Не скажу, — подтвердил сын.

Некоторое время Люциус еще просматривал документ, а потом молча поднялся, положив флакон с зельем в карман мантии и прихватив папку с документами, направился к камину. Прежде чем он успел бросить дымолетный порошок, его настиг настойчивый голос сына:

— Отец?..

Нехотя, Люциус обернулся:

— Скажи Поттеру, пусть готовится к свадьбе, — он шагнул в зеленое пламя и уже не видел победной усмешки сына и того, как Драко с благодарностью прикоснулся к нагрудному карману мантии, где лежало Перо Судьбы.

Все, что на благо хозяина — Перо исполнит. Драко Малфой это хорошо усвоил.