Гарри Поттер и Конец Войны

Итак, началось…

Уважаемый профессор Флитвик!

Умоляю освободить меня от дальнейших предсказаний в этом семестре. Я больше не могу. Я больше не хочу видеть сломанные ноги, болезни, пропажи людей, смерти несчастных кошек и сов! Не хочу, потому, что всё сбывается! Причем слишком поздно, чтобы можно было чем-то помочь…

Повторяю, я больше не могу. Помогите.

Кассандра Кионопулос.

* * *

В дверь аккуратно постучали. Не получив ответа, заранее согнувшийся в поклоне человек всё же тихонько протиснулся внутрь, опасаясь лишних скрипов.

— Вы желали видеть меня, Повелитель?

Фигура у окна, единственного светлого пятна в комнате, едва пошевелилась.

— Скажи, Эйвери, вы уже притащили сюда Снейпа с мальчишкой? — спросил стоящий безучастным тоном, в котором вошедший человек, однако, уловил нотку ледяной ярости.

— Да, Повелитель! Они были схвачены сразу же после аппарирования. Прикажете привести их?

— Хм, позже.

Воцарилась короткая пауза, но Эйвери помедлил скрыться.

— Лорд позволит своему верному служителю задать единственный вопрос?

Эйвери знал, что рискует, ведь повелитель вряд ли настроен вести беседы. Человек… хотя тот, кто сейчас неожиданно отвернулся от окна, вовсе на человека не походил. Если это лицо и было человеческим когда-то, то только очень, очень давно. Сейчас на Эйвери, неожиданно усмехнувшись, испытующе сощурился монстр, при виде которого упивающийся незаметно дёрнулся.

— Пожалуй, позволю. Что ты хочешь знать, слуга?

— Что так разгневало вас в действиях Снейпа?

— Что ж, почерпни урок… Спасая жизнь маленького недоучки, он сорвал одну мою замечательную, изящную задумку. Хоть он и довёл план до конца, но воплотить свою мысль мне не удалось. Виновата наша тёмная лошадка. В любом случае, это не должно тебя занимать. — Монстр снова повернулся к упивающемуся спиной. — Не забудь послать магам весточку, чтобы готовились к большой и эффектной серии убийств. Красиво звучит? И пусть то, что ты им скормишь, звучит правдоподобно, чтобы ни одна голова не додумалась, в чём тут дело. А додумается — упадёт и покатится…

Эйвери растянул губы в улыбке, и, бормоча слова готовности, уже исчезал за дверью. Но Лорд остановил его:

— Да, Эйвери, пусть вынесут отсюда это безмозглое насекомое. Она действительно ничего не помнила, даже зря вы её так усердно… спрашивали.

Монстр, высокомерно ухмыльнувшись, взглянул в сторону.

В тёмном углу лежало что-то, больше походившее на груду тряпок, чем на человеческое тело. На полу, тихо стоная, жалко и неестественно скорчилась злосчастная Сивилла Трелони.

— Повелитель, клянусь, хватавшие её заверяли, что она говорила что-то странное, что звучало ну совсем как пророчество, они просто опоздали, ведь никто не мог знать, когда на неё найдёт это её прозрение!

— Значит, половина вашей своры Настигающих — идиоты и молокососы! Я бы уничтожил этих слепых червей, если бы не нуждался в живой независимой воле так сильно! Теперь уже всё равно, раз она не понимала, что произносит пророчество. Я не хочу, чтобы её нашли, Эйвери, ты слышал меня. А теперь — ВОН!

* * *

В редакции «Ежедневного пророка» был разгар рабочего дня.

Обширный дорогой стол, обычно содержавшийся в идеальном порядке, был покрыт целым слоем нагретых солнцем бумаг. Свет проникал во все уголки кабинета, оставляя весёлые блики на лакированных шкафах, красивом писчем приборе и даже на лысине сидевшего за столом главного редактора. Погрузившись в изучение тяжёлого, изящно тиснёного золотом листа пергамента, тот явно не замечал бьющего в окна солнца и даже некоторой духоты. Чем дальше он читал, тем нервознее и напряжённее, и даже, если можно так сказать о видавшем виды журналисте, испуганнее становилось выражение его круглого лица.

Вдруг, толкнув дверь, в кабинет без стука буквально впрыгнул курносый, всклокоченный волшебник. Главный редактор поднял глаза и мгновенно скроил учтивое лицо, словно чары применил. Бросив документ и обежав стол, он выхватил из рук курносого какую-то бумагу. Пока редактор профессионально, по диагонали пробегал глазами рукопись, ворвавшийся волшебник (ни кто иной, как зав Отделом писем и связей с общественностью) глухим от негодования голосом твердил что-то о том, что не может просто так пускать в печать угрожающего вида статьи про убийство, которого, может, и не было да ещё когда такие вещи приходят «от кого-то… кого-то… да чёрт знает, кого!!!»

— В том-то всё и дело, дорогой Маркинс, — всовывая статью обратно ему в руки, заворковал лысый человечек. — Вы же помните историю со смертью этого мальчика, э-э-э, полтора года назад? Диггори, кажется? Память меня ещё не подводит? Так вот, сейчас дела повернутся гораздо хуже, если мы, как в прошлый раз, умолчим, или, как вы-де выражаетесь, «не пустим»…

— Мистер Кафф, — перебил Маркинс, — я прекрасно всё помню, знаете ли, но вот поймут ли нас правильно подписчики? Особенно родители, да ещё когда на носу закрытие Школы волшебства! Уже попахивает объявлением чрезвычайного положения в стране! И мне предлагается подлить масла в огонь! Вы хотите каждую страницу забить похожими известиями? Эта свежеиспечённая статейка отдаёт настоящей угрозой! Да кто пробил этой старой лисице разрешение?

— Дорогой Маркинс, пробитое разрешение — не порок. Тем более что это сверху, — редактор многозначительно покосился на потолок. — Скажите кому-нибудь из младших, чтобы скорректировали, раз, как вы выражаетесь, отдаёт угрозой. Не надо слова «убийство», пусть лучше будет… — редактор пощёлкал пальцами, — «исчезновение», вот! Общественное мнение, вы правы, не переварит такого количества смертей за одну неделю.

— Это противоречит журналистской искренности, — выпрямившись, словно палка, буркнул Маркинс.

— Искренности ни что так не противоречит, как молчание в сложный момент, любезный Френк! Я по вашим глазам вижу, вы хотели выудить из меня разрешение вообще ничего не печатать и швырнуть этот листок вместе с автором в камин.

Несколько секунд эти двое молча сверлили друг друга глазами. Наконец, Френк Маркинс, так и не придумав, как парировать это чтение мыслей, нервно сложил статью и исчез из кабинета, хлопнув дверью в качестве отмщения начальству. Лицо же начальства после ухода завотделом потеряло малейший оттенок уверенности. Человечек заходил по комнате. Приблизившись к вороху бумаг, он в который раз, словно на гадюку, взглянул на прекрасный пергамент, а потом на календарь. Двадцать первое июля. Завтра — выпуск в свет тиража с этой самой проклятой статьёй.

— Ох, и тяжёлые времена наступают. Что-то дальше придётся молоть! Если только исподтишка не перемелют нас, — вслух пробормотал редактор, вытер платочком лоб и с усталым видом медленно обогнул стол. Тут он почему-то вздрогнул и вновь заходил взад-вперёд по комнате, снова поднёс платок к лицу, но только теперь в каком-то оцепенении приложил его ко рту. — В мелкий порошочек.

Небо за окном, как никогда приветливое, обещало прекрасный вечер. Только ветра не было уже слишком долго.

— Мда, очень непростые времена наступают, — добавил редактор, вздохнул и, сунув скомканный платок в карман, вернулся к работе.

Перестук колёс наполнял сумерки купе. Мягкие вересковые холмы уплывали куда-то в белёсый туман, и Гермиона следила за ними, положив локти на столик. За стеклом моросил дождь. Очень тянуло закрыть глаза и дать поезду себя убаюкать, но поддаваться сумеркам Гермиона не хотела. Девушка очень устала, ведь сразу после похорон пришлось собираться самой, помогать собираться младшим, бегать и докладывать обо всём деканше, убеждать всех и каждого, что Школа не закрыта, и потом мучительно долго ждать поезда, пытаясь уследить за всем первым курсом. Место в набитом составе тоже пришлось почти отвоёвывать, ведь и родители, и ученики уезжали одним поездом, и каждый вагон немного напоминал бочку с селёдками. Ей не верилось, что всё в конце концов утряслось, успокоилось, и они уже в пути.

Напротив, даже не сняв очки, спал Гарри. Парня сморило вскоре после того, как она и Рон перебрались к нему в купе. Им, единственным из старост, в порядке исключения не приходилось отсиживаться в отдельном вагоне. Чуть позже сюда юркнула Джинни, оставив родителей с бабушкой Невилла — утешать друг друга и обмениваться вздохами и догадками. Теперь брат с сестрой дремали, прислонившись друг к другу. Близнецов, которые тоже приехали проводить Дамблдора, вероятно, занесло в вагон к старым товарищам, где они и остались.

Поезд шёл мягко и убаюкивающее, туман тихонько лип к окнам. Туман, лёгкий, как хогвартские призраки, белый, как мрамор. Как тот самый мрамор, под которым теперь лежит их лучший друг и наставник. Который никогда больше им не поможет. Который умер, похоронен и ещё более одинок, чем они.

«Странное всё-таки место для склепа, — грустно думала Гермиона, — других директоров, вероятно, хоронили где-то ещё. Интересно, где?..»

Она отодвинулась от окна и только тут заметила, что Рон осторожно усаживает дремлющую Джинни в угол.

— Вся спина уже онемела, — извиняющимся тоном сказал он и тут же умолк, тоже взглянув в окно. За эти несколько дней весь налёт дурашливости с него как ветром сдуло. Для кого-кого, а для Рона перемена разительная. — Ты о чём таком загробном задумалась?

— Именно о загробном. Размечталась, где хоронят великих волшебников. Прикидываешь, до чего мысли дошли?

— Дементоры. Их всё больше, и этот самый молодняк нагнетает унылую погоду. И настроение, — авторитетно сказал Рон, пропуская слова Гермионы мимо ушей.

— А ты прав… Я ещё эссе писала про эту зависимость. Ты прости, может, я начитаю ныть, но меня очень беспокоит, что я не могу выстроить ни одной логической цепочки из того, что уже знаю, как ни пыталась.

— Просто у тебя комплекс отличницы! — попытался пошутить Рон, но девушка укоризненно посмотрела ему в глаза. Комплекс или нет, а она уже начинала чувствовать, что всё это страшно похоже на прогулку ощупью в кромешной тьме.

Рон, по-видимому, так не думал:

— Нам полагается перерыв, и вот тогда мы возьмёмся за эти загадки вместе. Не думаю, что Дамблдор хотел, что бы Гарри один-одинёшенек ковырялся во всём этом де…

— Мне бы в Тайный отдел, к книгам, — прервала его гриффиндорка. — А так, тасуй туда-сюда Орден, авроров, аббревиатуры эти дурацкие, легенды. Мне нужны факты, а их просто нет.

Гермиона устало закрыла лицо ладонями.

— Ничего, увидишь, что-то должно случиться. Причём что-то, что нам поможет искать хоркруксы. Вот увидишь, я хоть раз в сто лет, но буду прав. Эй, лады? — он отвёл её руки.

— Конечно, — наконец улыбнулась девушка. — Только всё равно не по себе. На этот раз…

В поезде потихоньку стало ещё темней. Гермиона вновь нахмурилась, забывшись, но тут послышался знакомый и внезапный звук.

Скрип тележки с едой.

Рон опомнился и выпустил кисть Гермионы, а она, отчего-то смутившись, первая бросилась открывать:

— Три пакета шоколадных лягушек и три — лакричных палочек, пожалуйста!

— Еда приехала? — потянулась Джинни. — И как я ухитрилась уснуть? Просто неестественно тихо. Эй, только не шуршите здесь обёртками, пусть Гарри отсыпается! — она заглянула через стол на Гарри, но тот только попытался отмахнуться от чего-то во сне и повернулся лицом к тусклому свету.

— Слушаемся, мэм! — хмыкнул брат, протягивая Джинни лягушку.

От знакомой суеты и запаха сладкого у всех потеплело на душе, и первый пакет лягушек был прикончен в момент. Там, за дверью купе, было вовсе не так весело.

По коридорам каждые полчаса бесшумно проходил кто-то из авроров. Никто не перебегал из купе в купе, никто не смеялся, не пытался напоследок наколдовать фальшивых подножек, Приставучего печенья или гигантских лиловых патл на соседской голове. В вагонах было тихо, только слышались приглушённые разговоры, и изредка — всхлип. Позади, теперь уже за много миль от поезда, в Хогвартсе, остались преподаватели, министерские чиновники и авроры.

— Толку там от них, от министерских-то… Все из Ордена очень быстро окажутся в Норе, они пообещали. И уж сделают они побольше этих чиновников, — жуя, рассуждал Рон.

— Потише ты с этим, — укорила его сестра и резко повернулась в сторону открывшейся двери. В купе осторожно втискивался Невилл. Парень сконфузился и пробормотал, что погода после похорон до ужаса быстро переменилась.

— Это из-за дементоров, — улыбнувшись чему-то, объяснила Гермиона, отодвигаясь, чтобы дать место. — Только теперь люди и без их помощи теряют радость и надежду.

Невилл не так уж много знал о дементорах и тут же прослушал по этому вопросу изрядную лекцию Гермионы. Гарри тихо застонал во сне, снова поворачиваясь на спину.

— По-моему, ему кошмар снится, — первым насторожился Рон.

— А по моему, — нет, — отмахнулась девушка.

— Не… нет… уберите руки… — донеслось с сиденья. Тут, словно в подтверждение этих слов, лицо тёмноволосого паренька исказилось.

— Ну, Гермиона, я же говорил…

— Тихо! Не будите, он во сне говорит! Вдруг это важно! — попросила Джинни, быстро наклоняясь над спящим.

— Оставьте… опять убивать… Не мучайте же!!! — вскрикнул Гарри, бессильно хватаясь за стену.

— Это просто кошмар, лучше растормошите его! — уже не на шутку волновалась Гермиона.

— Нет, это что-то посерьёзнее.

Все обернулись на прошептавшего это Невилла. Он ничего не прибавил, но тут…

— Как вы смеете!!! Чудовища, твари… не будет, нет, нет… НЕЕЕТ!!! — Гарри, не просыпаясь, яростно вцепился в сложенный под головой свитер. Рон в испуге уже хотел растолкать его, но тут кошмар, мучавший друга, так же неожиданно отступил, как и начался. Гарри замер. До остолбеневших друзей ещё доносилось невнятное бормотание, но спустя короткое время сон Гарри снова стал совершенно спокойным.

— Ну и фокус, — медленно усевшись, произнёс Уизли. — Впрочем, я был прав, «что-то случилось».

— А теперь уточни, что, и Трелони выдаст тебе диплом, — не удержалась от сарказма Гермиона.

Окончательно сбитые с толку Джинни и Невилл только переглянулись.

Через час дождь полил сильнее, зато туман почти рассеялся. Некоторые родители переговаривались уже в коридоре. Самый печальный и странный экспресс на свете быстро приближался к растворённому в дожде Лондону.

* * *

— Гарри! Гарри! Ро-о-он! — голос миссис Уизли прерывали свистки паровоза и гомон выгружающих вещи волшебников. — Держитесь все вместе… Рон, я знаю, что вы не младенцы, но всё равно беспокоюсь… И где ты только набрался этого… О! Глядите, вот и Нимфадора!

К сбившимся под зонтами друзьям спешила, пробираясь сквозь мокрую толпу, Тонкс. «А вид у неё повеселее стал», — подумал Гарри при виде волшебницы с незабываемой розовой шевелюрой. Настроение у него сразу улучшилось, хоть он и не выспался, а все, кто оказался с ним в купе, навели настоящую хандру расспросами о том, что ему снилось, как он себя чувствует и — самое надоевшее — не болит ли у него шрам. «Всё у меня в порядке, подумаешь, задремал!» — отбивался он, недоумевая, почему на них напала такая неистовая заботливость, тем более что свой сон он так и не вспомнил.

— Нам надо срочно в лавку, к ужину будем, — заявили, переглянувшись, близнецы и стремительно исчезли.

— Вот так они со мной поступают в последнее время. Даже спросить не успеешь, — вздохнула вслед мать, явно слегка обидевшись. Но ещё большее огорчение её постигло, когда Гермиона внезапно подхватила свои вещи, кота, и стала прощаться. Она не предупредила, что отец забирает её прямо с Кингз-Кросс.

— Я пошлю сову, — сказала девушка, обняла каждого по очереди и скрылась в толпе.

Тем временем Тонкс уже оказалась рядом.

— Привет-привет! А я боялась промахнуться, хотя куда там, ваши — самые дисциплинированные, стоят себе стайкой, — улыбнулась она кислому Рону. — Миссис Уизли, вещи я беру на себя. Не волнуйтесь, ребята, живность вашу не потеряю. Кто экзамен провалил, — тут Рон поджал губы, — аппарируйте попарно через минуту. Придётся ещё чуть помокнуть.

С последними словами Тонкс дезаппарировала, а вместе с ней исчезла и гора чемоданов и клеток.

Ровно через минуту вся компания уже отряхивала мокрые плащи в прихожей.

— Вот и вы! Чемоданы сами разбрелись по комнатам, не забудьте расколдовать их, а то вдруг им стукнет пойти проветриться на улицу. Ну, что ж, коли все целы, мне пора.

Розововолосая волшебница быстро направилась к выходу.

— Уже? — друзья немного растерялись.

— Я обязательно наведаюсь, только узнаю, когда будет собрание… эээ, всей семьи. — Что и говорить, теперь лишнего было не сболтнуть, и Тонкс вовремя об этом вспомнила. Перед выходом она помахала рукой и исчезла. Миссис Уизли, жалуясь, что «всегда бедная девочка спешит, даже пять минут не передохнёт», удалилась в гостиную. Подростки прекрасно понимали Тонкс, ведь подобные «пятиминутки» у миссис Уизли обычно превращались в полноценные ужины, плавно переходящие в вечерние чаепития с разговорами, не дай Мерлин, по душам. Но зачем Тонкс вообще быть здесь в разгар мобилизации всех светлых магов?

— Или нас наградили нянькой, — наморщил лоб Рон, — или я — садовый гном.

— Ну, безусловно, второе! — фыркнула Джинни и увернулась от скомканного шарфа. — В доме наверняка никого не оставалось! Тебе в голову не пришла мысль, что здесь могла дожидаться в засаде орда врагов?

— Эй, что могло случиться? Тут Билл и Флегма были, в конце концов! — Гарри отчаянно не хотелось верить, что Нору можно взять так просто.

— Дом, если ты ещё помнишь, набит самыми крутыми вредноскопами! — отражал атаку Рон.

— Вредноскопы ваши второкурсник обойдёт! — продолжала дразнить рыжая сестрица, перегнувшись наверху через перила.

— Надо выпустить Хедвиг на ночь, — добавил Гарри, покидая поле боя. — А в правду, где Билл и Флегма?

— Хм, не знаю. Билл прямо с больничной койки и после похорон… Сказал что-то о том, что нужно в Министерстве показаться, хоть умри. Мобилизация. А Флёр хоть и должна была дома сидеть, но наверняка отчалила за кольцами, они у них сегодня готовы, кажется. Всё у нас скопом, и смех и горе, — вздохнула, посерьёзнев, девушка.

Наскоро умывшись и переодевшись, компания уже спускалась обратно помогать напевавшей у плиты хозяйке дома.

* * *

Нора не изменилась нисколько, с тех пор, как Гарри побывал здесь на Рождество. Даже уютнее стало.

— У вас, наверное, часто вся семья в сборе теперь бывает? — спросил он у миссис Уизли, раскладывая тарелки.

— Не совсем, милый, хоть и надо больше держаться вместе. — Миссис Уизли направилась на кухню, откуда её голос доносился сквозь звон каких-то кастрюль. — В министерстве все буквально с ног на голову встали, чтобы сохранить видимость порядка. Многие даже там ночуют, так много работы. Что сделать, когда такие вещи творятся, хоть газеты не читай. Но на днях семья соберётся обсудить важные дела.

На последних двух словах она сделала ударение.

— Насчет ночёвки в Министерстве, так это скорее из соображений безопасности. Собственной, — тихо хмыкнул Рон и театрально закатил глаза, изображая обморок.

Гарри пожал плечами. Какая может быть безопасность теперь? Где? Худенькими руками Джинни небрежно раскладывает салфетки, и в тонких пальцах те похожи на белых голубей. Вот она поднимает голову, и серые глаза снова веселеют. Вокруг тепло. Пахнет книгами, старым домом и чем-то тушёным и вкусным.

«Вот интересно, случится что-нибудь, если просто выйти сейчас из Норы и в темноте дойти до калитки? Ведь это так просто на первый взгляд, — думал Гарри. Лампу над его головой раз за разом атаковал большой противный мотылёк. — А может, там повстречается короткая зелёная вспышка. Вдруг не повезёт, и мы ничего придумать и разгадать не успеем?»

Стрелки на знаменитых часах уверенно показывали на смертельную опасность. Но уж очень не хотелось на них смотреть.

«Или повезёт? Повезёт ли тому, кому опаснее всего на свете теперь называться моим другом?» — с этой мыслью он поймал упрямое серое насекомое и отнёс к парадной двери. Дождь перестал, и парень разжал ладонь, выпуская некрасивую бабочку в сырой воздух. Он не спешил уходить, пока с неба снова не заморосило.

— Мало у меня времени, — тихо произнёс он. — А в опасности абсолютно все. Свадьба или нет, а надо завтра же начинать поиски.

Когда Гарри вернулся в комнату, на столе уже красовались горка куриных ножек, золотистая картошка и пара мисок с тушёной капустой. А за столом сидела почти вся недостающая часть семейства Уизли: мистер Артур, Фред, Джордж и Билл. Судя по всему, для маршрута дом-работа-дом теперь все пользовались каминами.

— А мы уж думали, тебя ветерком ночным унесло, — ухмыльнулся Фред, хлопая по спине удивлённого Гарри. — Сам знаешь, какие вещи кругом творятся. Стрррашно, ага? Ну и физиономия у тебя — кислее некуда!

Через пару минут появилась и Флёр, как всегда красивая, болтливая и обманчиво беззаботная. Все не спеша принялись за ужин, но Гарри едва успевал проглатывать еду, потому, что вопрос о его планах сыпался за вопросом, и приходилось осторожничать. Он бы так и не наелся, если бы миссис Уизли не вступилась за него. Пока закипал чайник, Гарри колебался, спросить ли самому про Орден и его планы, но мистер Уизли перевёл разговор на то, что завтра уже двадцать второе июля, а значит, скоро…

— …свадьба, — закончила за него Флёр. Дальше она взяла разговор в свои руки и с удовольствием защебетала о замечательных кольцах белого золота «Вечно прекрасной» пробы, которые были в магазине одни, единственные и неповторимые. Просто чудо, что их удалось выкупить, ведь кроме них были только какие-то ненужные безделушки пробы «Милого дара», а это совсем не то, что хотелось бы носить на руке всю жизнь, да и цены на всё остальное были какие-то подозрительно маленькие, и так далее и тому подобное, без остановки. Что поделаешь — невеста.

Не забывая вовремя кивать, Джордж скучающим взглядом следил за мотыльком, легонько стукавшимся о лампу. С минуту Гарри бездумно смотрел туда же. Может, от непонятного ему разговора и духоты, а может, просто от усталости, голова Гарри потяжелела, и тени от предметов начали, как в танце, раскачиваться. Ещё немного, и они уже походили на фигуры, причём тень от узкого серванта почему-то напоминала кланявшегося дементора, а из коридора долетал шорох чьего-то дыхания и запах вовсе не книжного шкафа, а ледяной погребной сырости. «Я сплю с открытыми глазами, и мне опять снится дрянь», — успокоился Гарри, но стряхнуть оцепенение не смог. Серебряный голос Флёр таял вдалеке. Тени колыхались и внезапно словно взбесились. Теперь всё, что он видел, это тёмные фигуры в рваных волочащихся мантиях.

— Он долошшшил… наш призрак донёсссс, о чём они говорили… наш мотылёк подслушшшал… — вдруг заговорила, кривляясь, левая тень. — Ссссхватить, не оставить ни щепки… ни камушшшка… ни костей…

— Убить вссссех!… — потянуло из коридора. — Всссееееееех…..

Гарри резко мотнул головой. Тени легли на свои законные места. Огромное насекомое тоже замерло. Парень насторожился.

«Мотылёк подслушал? Что за бред! Но… стоп! Мерлин, я же его выпустил, и все окна закрыты! Откуда эта гадость снова здесь?!»

Безобразного вида бабочка словно услышала его мысль, поднялась со стекла и с неестественной резвостью полетела по коридору. Гарри не стал терять ни секунды:

— Мистер Уизли! Это не бабочка! Быстрее!

— Что?!

— Это оборотень! Расколдуйте его!

Все вскочили с мест, но пожилой волшебник уже выхватил палочку и с возгласом «ИНСЕНДИО!» послал вдогонку тонкий огненный луч. В воздухе запахло паленым, но вместо сожжённого насекомого тёмная плотная тень угрожающе искривилась в воздухе, издавая резкий визг и пытаясь вылететь в закрытое окно. Но тут уже Флёр, сжав губы, молча махнула палочкой. Выпущенная хрустальная лента спутала тень, и вот уже тяжёлый прозрачный шар с грохотом покатился под ноги волшебникам. Призрак бесился внутри новой темницы, беззвучно открывая уродливую пасть.

— Как ты это сделала?! — хором ахнули остальные, не веря глазам.

— Вам не понять, но у нас это называется ежедневная практика. Вы думали, что я только трепаться умею?

Она скептически хмыкнула на обалдевших парней.

— «Локинсферум» невербально, верно, Флёр?

Мистер Уизли рассматривал тёмную тень, скорчившуюся внутри шара. Он явно был доволен невесткой:

— Отличное заклинание. И Гарри настоящий молодец, раскусил этого шпиончика. Кто бы мог подумать, придать тени-шпиону обличье мотылька…

— Я словно увидел сон наяву про дементора, который докладывал про бабочку-призрака. Но я уверен, что на самом деле не спал. А потом вспомнил, что уже поймал похожего мотылька сегодня, выпустил его на улицу и закрыл все двери. Ему просто неоткуда было взяться!

— Странно. Мало ли у нас всякой живности в доме. Он старый и ремонта никакого вот уже лет сто двадцать… никто бы не заметил подвоха, а эта тварь знай себе подслушивала нашу болтовню. А если бы это было секретное обсуждение? — в глазах мистера Уизли появилась растерянность. — Лучше расскажи про своё видение Лю… то есть, ох… я опасаюсь теперь говорить и тут, — он сел, не отводя глаз от маленького пленника.

— Пап, ты не возражаешь, если мы этого монстра возьмём с собой и проведём кое-какие эксперименты? — вкрадчиво поинтересовался Джордж, косясь на шар в руках отца, но тут Билл немедленно отчитал брата «за неспособность соображать», и юноше пришлось отказаться от этой идеи.

— Мотылёк-шпион, — заявил старший брат, — отправится в Министерство, где его изучат более опытные волшебники. Ведь это, как-никак, новый вид слежки. Одно ясно: наша Нора под весьма нежелательным присмотром, хорошо, что моя Флёр обезоружила шпиона.

Билл с неожиданной нежностью взглянул на француженку.

Все с тяжёлым чувством расселись вокруг стола, стараясь не смотреть на шар с призраком, который теперь покоился на комоде. Мистер Уизли подмигнул Молли. Та нахмурилась на мгновение, потом кивнула, и, напоследок разливая оставшийся чай, небрежным тоном сказала:

— Думаю, Гарри, первым делом тебе стоит отправиться на каникулы в гости к родственникам. По волшебной линии. А мы тебя там навестим.

«Площадь Гриммо», — догадался Гарри. По лицам друзей было ясно, что и они всё поняли точно так же.

* * *

Когда они, наконец, улеглись этой ночью, заснуть получилось далеко не сразу. Через час, когда сон всё же начал основательно путать мысли, раздался настырный шёпот с другого конца комнаты.

— Гарри! Гарри, ты уже спишь?

— Нет.

— Только хотел сказать… Мы влипли как следует.

— Спасибо дружище, я в курсе. Вот уже шесть лет как, заметь. А если серьёзно, удивляюсь, как вы меня ещё пускаете в дом. За вами слежка, и всё из-за меня.

Рон повернулся к нему и приподнялся на локте.

— Немедленно прекрати. Даже если бы тут из каждого толчка высовывалось по УПСу, мы бы не отказались от дружбы с тобой ни на секунду.

— Спасибо, Рон, — улыбнувшись в темноте, признательно прошептал Гарри.

— Ты мне только объясни, почему ты сказал, что тебе примерещились именно дементоры?

— Не уверен… Это очень скользкие твари, мне всё кажется, что они не только по нашему миру способны передвигаться, если ты понимаешь.

— Нет, не секу. Объясни.

Гарри помолчал, соображая.

— Всякий раз, когда я их встречаю, хочется провалиться в забытье. Ничего не поделаешь. Тогда-то я и начал думать, что если ты без сознания, им легче пить твою жизнь и радость, ведь тогда они с тобой на одной волне, и ты вдобавок не защищён. Вспомни лекции, этим и отличаются все «сумеречные твари».

— Вроде яснее, но ведь они же не могли оказаться у нас на кухне, так? Как же ты их увидел?

— А вот это мне самому непонятно.

Наступила тишина.

— Ладно, давай спать. Только вот братишки мои совсем взбесились с этой лавкой. Это надо же, — свернувшись поуютнее под одеялом, совсем сонно проговорил Рон, — клянчить злющего призрака для каких-то там опытов…

— Вдруг министерский заказ?

— Как же… десять раз… — и по начавшемуся храпу Гарри понял, что друг уснул.

Родители Гермионы так и не узнали, отчего их любимая девочка так похудела и осунулась за этот школьный год. Ничего не узнали они ни о смерти директора Школы чародейства и волшебства, ни о войне, ни о Волдеморте. И Гермиона была вовсе не уверена, что сможет им что-либо теперь рассказать. Потрёпанный жизнью «вольво», за рулём которого сидел, что-то весело насвистывая, отец, катился по улочке к приземистому светлому домику с деревянным белым забором. На лужайке стояла тёмноволосая женщина лет сорока, в шортах и старенькой футболке, и поливала розовые кусты, но, увидев машину, отбросила шланг и побежала обнимать Гермиону.

— Джейн, скажи, как мать, правда наша Герми заметно повзрослела? — склонив голову на бок и улыбаясь, спросил Роберт Грейнджер.

C того радостного момента прошла неделя. Гермиона не смыкала по ночам глаз. Она писала родителям письмо, в котором хотела поподробнее и попонятнее изложить всё, что произошло за год, а заодно и свои мысли о том, как теперь защищаться от грозившей им далеко не дружелюбной магии. Письмо она хотела оставить на видном месте перед тем, как уехать. Гермиона не была уверена, когда именно ей придется это сделать, ведь от Гарри и Рона не прилетало ещё ни совы, да и дату свадьбы она не знала. Родители ни о каком её отъезде не подозревали и сегодня ушли на работу радостные. «Считают, я на всё лето — их», — грустно подумала девушка. Но как объяснить двум простым людям, двум любимым магглам, зачем она, их дочь, ввязалась в эту войну? Этого гриффиндорка не знала. Война началась, это было бесспорно. Пока тихо, украдкой, на окраинах и исподтишка, но, когда наступит момент стрелкам сойтись, — наступит взрыв такой разрушительной силы, что мало никому не покажется. Разве только самому его учинителю.

Было без десяти одиннадцать душного июньского утра. Девушка сидела за маленьким, покрытым зелёной скатертью кухонным столом и составляла список покупок. Чай остыл, и хлопья («ну, конечно же, без сахара, милая, это же вредно для эмали!») уныло раскисали в миске с молоком, но Гермиона совершенно про них забыла. Список был не простой, а на случай чрезвычайного положения. «Любой маггл подумает, что я сбежала из приюта для психов, — мрачно заметила про себя Гермиона. — Однако шоколада надо купить хоть фунта четыре… Чеснок, наверное, совсем без запаха в этом сезоне, фунта два… нет, не скажу, что от вампиров, они же с ума сойдут… Трава зверобой…»

Тут она услышала, как тяжёлая птица стучит в окно где-то наверху и, легко взбежав по лестнице, бросилась в свою комнату. Обычная почтовая сова избавилась от газетной ноши, взяла плату и растворилась в тягучем жарком воздухе. Сегодня «Пророк» «ограничился» тремя-пятью сообщениями о пропавших где-то в Уэллсли магглах, но и только. «Как будто этого мало», — брезгливо подумала Гермиона, которой уже давно не нравился тон главной магической газеты. От прочитанного у неё всё чаще появлялось чувство, что маги-журналисты как-то подозрительно осторожничают. Словно им надо не колонку заполнить, а станцевать на битом стекле и не порезаться. Неприятное подозрение. Гермиона, ловко примостившись на подоконнике рядом с толстым рыжим котом, достала листок бумаги, перо и быстро настрочила следующее:

«Привет, Гарри!

От тебя никаких новостей. Не знаю, что там у вас творится, но если ты надумал что-либо делать без меня, я тебе этого не прощу. Если завтра же не ответишь, приеду, как обычно. Джинни и всем-всем привет, особенно Биллу и Флёр.

Гермиона».

Второе письмо вышло несколько иным и гораздо короче:

«Милый Рон, — вывела рука, но Гермиона вдруг покраснела, и на слово «милый» вылилось изрядно замазки-невидимки. — На тебя вся надежда! Нужна связь с восточной Европой, у меня кое-какая мысль. Очень жду ответа.

Твоя Гермиона».

Потом она подумала ещё, и жирная прозрачная капля шлёпнулась на слово «твоя». Немного поколебавшись, девушка достала свисток и дунула изо всех сил. Но звук не нарушил удушливую тишину, этот свист слышали только почтовые совы да проснувшийся Косолапсус.

Разделавшись с почтой, Гермиона спустилась в пустую кухню. Ближе к полудню сгущённая духота на улице начала превращаться в предгрозовое марево, и надо было побыстрее отправляться в магазин, пока не начался ливень.

По улице ветер лениво гнал конфетные обёртки, где-то между домами скрипели качели. Девушка закатала потёртые джинсы, сунула список в карман, оседлала велосипед и покатила в сторону центра. Небо на юго-западе становилось каким-то коричневым, издалека донеслось первое бормотание грома, и волшебница растерялась. «Будет настоящий шторм», — подумала она. До главной площади с ухоженным сквериком в центре и крытым рынком на отшибе она добралась быстро, но как ни спешила она у касс магазина, ливень оказался проворнее. Гермиона выбежала на парковку, и тут её встретила тяжёлая стена дождя. Люди сочувственно поглядывали на неё, труся к машинам и накрывшись зонтами и пакетами. Маленькая площадь, окружённая старенькими магазинчиками, быстро пустела. Вот автобус увёз последнюю пару синеволосых старушек с аккуратными корзинками, и Гермиона осталась под навесом одна.

Стремительно темнело. Огромные клёны, чугунные скамейки, крошечную детскую площадку поливало, как из пожарного шланга. Догоняя холодные зарницы, тяжело рокотал гром. Гермионе ничего не оставалось, как только смотреть, не мигая, на бурлящие лужи и коротать время, доказывая в уме одну хитрую теорему на основе золотого сечения. Та не давала ей покоя, и девушка ругала пифагорейцев, которые её вывели, за необъяснимую тягу к скрытности. В условии была явная нелепость, ведь если бы их теорема, этот их Закон красоты был действительно абсолютным, то все люди без исключения были бы влюблены, ну, допустим, в Венеру, или какого-нибудь там Аполлона. Гермионе на Аполлона было глубоко наплевать, вместо идеальной мраморной болванки в памяти всплывала неправильная, насмешливая, рыжая и веснушчатая физиономия… Врут пифагорейцы…

Вдруг липкое ощущение того, что она уже не одна на площади, и за ней наблюдают, прервало размышления. Она огляделась — ни души. На парковке ни одной машины. Чувство не проходило, и Гермиона уже хотела спрятаться в магазине, но тут заметила кого-то на другой стороне улицы. Она вгляделась в дождь. Одинокая детская фигурка неподвижно стояла у закрытого кафе.

— Глупый, ты же без зонта! — тихонько вскрикнула девушка, мигом забыв всё беспокойство. Её сердце сжалось при виде мокрого, забытого на улице ребёнка, который, вероятнее всего, был слишком напуган, чтобы куда-то бежать и прятаться от грозы. Она накрылась пакетом и зашлёпала на помощь под сплошными потоками воды. Маленький, лет десяти, мальчик понуро смотрел под ноги и не двигался с места, хотя одежда на нём давно сочилась водой, а по тёмным волосам стекали целые ручьи.

— Эй, дружок, ты потерялся? — заботливо спросила подбежавшая Гермиона. Ребёнок молча разглядывал собственные ботинки.

— Ты как тут очутился? Где твоя мама? — немного оторопев от такого безразличия, девушка попыталась взять его за руку и утащить под навес, но мокрая детская ручка выскользнула из пальцев. Гермиона вздрогнула, словно схватила кусок льда, такой холодной была рука. «Сколько же он тут торчит?» — недоумевала она.

— Ты же окоченел уже, пошли быстрее со мной, я…

— Беги… — неожиданно прошептал мальчик.

— Что? — не поняла Гермиона, наклоняясь.

— Беги… потому что…

— Эй, если ты так и будешь смотреть в землю, я не разберу, что ты говоришь, — морщась от дождя, Гермиона присела на корточки.

–…потому, что я… очень… хочу… есть…

— Эй, это не пробле… — и тут от ужаса у неё отнялся язык. Мальчик, наконец, поднял глаза и в свете очередной молнии пустыми, красноватыми белками уставился ей в лицо. Доля секунды, и коготки моментально ожившего перевёртыша полоснули бы Гермиону по горлу, но отличница на реакцию не жаловалась. Она пружиной отскочила от маленького оскалившегося чудовища и пулей, не оглядываясь, полетела к велосипеду. В эти моменты панический, бесконтрольный страх не дал места никакому другому чувству, и только яростно прокрутив взвизгнувшие педали и сорвавшись с места, она догадалась посмотреть назад. Никого. Но Гермиона вопросов не задавала.

«Беги…» — звенело в ушах, когда она, выжимая из себя последние силы, почти не видя дороги, гнала велосипед к дому. Гермиона не чувствовала ни ветра, ни ливня, хлеставшего по лицу, ни боли в расцарапанных щиколотках и в пальцах, намертво вцепившихся в руль. Ни единой мысли в голове. Хотя нет, не совсем так. Швырнув велосипед у крыльца и оставляя на полу лужи грязной воды, Гермиона кинулась в свою комнату раскидывать недельные стопки магической и маггловской периодики. Косолапсус, почуяв запах страха, зашипел и исчез под комодом. Наконец она нашла, что искала, и дрожащими руками выдрала два листка. На одном значилось «Блумсберри Герольд, 13-е мая. Сегодня в восемь часов вечера начался розыск одиннадцатилетнего Сэмюэля Талльмонда… пропал два дня назад… родители в панике… горячая линия…». Другая газета давала больше деталей: «Ежедневный пророк, 11-е мая. Сэмюэль Талльмонд, одиннадцать лет, будущий ученик Школы чародейства… мать — ветеринар, отец — сотрудник Отдела по контролю за магическими существами, оба родителя убиты горем… приметы ребёнка: рост четыре фута с небольшим, тёмные волосы, карие глаза… цветная колдография»…

— Да что же это происходит, а?! — Гермиона выронила листки, бессильно сползая на ковёр. Её трясло, хотелось плакать. Как она могла забыть дома палочку? На полу со страницы застенчиво улыбался обычный, вполне счастливый мальчик с чёлкой и ямочками на щеках. С отъезда из Школы прошла неделя, и вот уже восемнадцатый ребёнок, о котором пишут газеты обоих миров. «Пока нас не настигнет величайшая радость или величайшее горе, мы не соприкасаемся», где она это прочитала? Восемнадцатый ребёнок, а число взрослых перевалило за полсотни. Она с содроганием вспомнила пустое личико, мёртвые глаза, острые, должно быть, когти. «Я очень хочу есть».

— Главное средство от страха — что-нибудь делать… — она заставила себя встать с пола и даже спуститься вниз. Родители возвращаются через час, и им совсем не обязательно знать, что с ней произошло. «Пугать их до смерти я сейчас права не имею», — решила девушка, к которой потихоньку возвращалось присутствие духа. Она поставила вариться макароны с соусом, вымыла полы, почистила, как смогла, ковёр. «Это не инфернал, не вампир, не упырь, не оборотень… Кто с ним это сотворил? Этот Сэмюэль пропал в каких-то пяти милях от нас, в Блумсберри, так где же он пропадал месяц и как оказался тут? И куда теперь пропал? Какая же я дура — так просто оставить палочку дома!» — мучалась гриффиндорка. Как этого милого мальчика теперь разыщешь? Её начало тихонько грызть чувство вины, ведь кругом люди, а это новоявленное чудовище её предупредило, что хочет есть… Так это значит — ещё больше невнятных статей в «Пророке», так, что ли?! Тут Гермиона бросила всё и прямо за кухонным столом нацарапала торопливую записку профессору Минерве Макгонагалл. Отличница не очень надеялась на успех, но попробовать стоило: единственное издание книги, которая ей теперь понадобилась, хранилось в министерской библиотеке. Попасть в нужный отдел можно было только с очень уважаемым сопровождающим. Только бы та согласилась, не имела права не согласиться!

На этот раз свистеть пришлось долго, и то прилетела не сова (те ещё не выжили из ума — летать в такую погоду), прилетел ворон. Мрачный, как рок, и чудовищно меркантильный. Гермиона, не задумываясь, сунула ему три сикля за срочную доставку, и едва птица вылетела, обдав её волной брызг, в дверь позвонили родители.

— А теперь сделай, пожалуйста, весёлое лицо, — пробормотала самой себе Гермиона и, не подавая вида, пошла открывать дверь.

* * *

— Чем обязаны, Бон-Бончик? — приподнял в притворном изумлении брови Фред и облокотился на конторку.

— Новый адрес Чарли. И побыстрей, — невозмутимо отозвался высокий, чуть сутулый парень с таким же курносым носом, как и у Фреда, и копной тёмно-рыжих волос. Фред, вместо того, чтобы отвечать, перегнулся через прилавок и завопил на весь магазинчик не терпящим возражений голосом:

— Эй, мы закрываем лавчонку на сегодня, па-а-апрашу всю мелкоту на выход! И не мнитесь у полок, я повторяю только один раз!

Рон недоумённо уставился на него.

— Ты с каких это пор так покупателей выгоняешь? Что-то раньше за тобой незаметно было, — он почувствовал какую-то странную обиду за побросавших всё, что было в руках, детей, да и взрослых уже магов, которые при этом крике заспешили к выходу.

— Я просто устал, — совсем не виноватым голосом отозвался Фред. — Эта шпана тут весь день отирается, уже в глазах рябит. — Он не глядя захлопнул дверь за последним испуганным подростком, перекинул висящую табличку стороной «Закрыто» и вернулся к конторке.

— Ты что-то задумал, да, братишка? Ты не так-то часто пишешь нашему драконолюбу, — хмыкнул он, сощурившись, но всё же быстро нацарапал что-то на старом чеке и протянул Рону.

— Мать попросила, — неизвестно зачем соврал Рон и сунул бумажку в карман.

— Что-нибудь ещё?

Рон помялся, и уши у него медленно порозовели.

— Растворитель-проявитель для замазки, — наконец сказал он. Фред расхохотался.

— Ронни, малюточка ты наша! Ты ли это?

Рон кинул на него испепеляющий взгляд, сгрёб протянутый ему пузырёк и пулей вылетел из магазина, только колокольчик звякнул.

— Растёт! — притворно всхлипнул Джордж, появляясь между стеллажей.

— Мужает! — в тон ему отозвался Фред, проверяя, скрылся ли Рон из виду.

— Как ты думаешь, он оценит наши старания, если буквы отклеятся от бумаги и начнут выстраиваться в строчки из наших студенческих песенок, а?

— Понятия не имею, да и плевать мне. Но настоящие рыжие полудурки, что валяются в подвале, точно бы оценили! — лицо «Фреда» внезапно приняло незнакомое, холодное и злое выражение. — Кстати, я тебя восьмой раз за день трясу, кинь им что-нибудь пожрать, чёрт возьми! Указаний дать им подохнуть не было, но я всё равно не намерен марать руки!

«Джордж» стёр ухмылку с лица и послушно исчез в дверях.

За ярко освещёнными окнами «Ужастиков Умников Уизли» яростно хлестал дождь.

…But come he slow,

Or come he fast,

It is but Death who comes at last…

Возвращаться в бывшее жилище Блэков было неприятно. Дом был пуст и не прибран. Тут давно не чувствовалось тех следов тепла, всегда остающихся в местах, где хоть иногда живут люди. По коридорам гуляли какие-то особенные сквозняки, и из-за них первое время мерещилось, что какое-то существо забыто в одной из запертых комнат и безнадёжно вздыхает там и скулит. Добавьте к картине ещё вечную полутьму и залежи какого-то пыльного хлама по углам и получите идеальный уголок — заповедник истинно английских привидений. Но всё же этих последних в доме Сириуса Блэка не было, к немалой радости всех, кто занял теперь неуютные комнаты. Зато был Кикимер, который, впрочем, углядев вошедших, от ярости издал что-то похожее на бульканье и немедленно забился в свою конуру. Его, не сговариваясь, предпочли оставить в покое. Да, дом Сириуса Блэка… хотя лучше просто «Штаб». Гарри было легче, если никто не ворошил лишний раз болезненные воспоминания. Так вот, Штаб нуждался хоть в каком-то подобии порядка, и за его наведение пришлось взяться молодёжи под присмотром миссис Уизли.

— И у вас на душе повеселеет, и мне полегче придётся. Если сегодня приложите усилия, то обещаю, получите самый превосходный ужин за всю неделю. И пончики! — примерно так она заставила их отложить «это ваше конфиденциальное шушуканье» и взяться за веники и тряпки. Главная комната и две спальни в тот же день уже почти радовали взгляд.

— Неплохо! Молодёжь может устраивать танцы, ну а мне пора, — пошутил Артур Уизли, довольно улыбнувшись, и погасил в гостиной свечи.

— Вы здесь не останетесь? — удивился Гарри.

— Не сегодня. Это может слишком насторожить чужих. Первым жди Рона, а после приедут Джордж и Фред. Им нельзя больше ночевать в лавке, да они и сами не хотят. Сегодня я попросил Грюма ещё раз хорошенько осмотреть дом, чтобы никаких тараканов, клопов и мошек тут не подслушивало.

Он устало сжал переносицу и добавил:

— Мы договорились о собрании. Скоро главные люди Ордена будут, что называется, у тебя в гостях, Гарри.

* * *

Рон плюнул и швырнул пузырёк в камин, где тот начал потихоньку коптиться.

— Когда-нибудь я им отомщу, — мрачно сообщил он сестре, но та не обратила на него внимания. Перехватив волосы верёвочкой, она склонилась над залитым чаем и заляпанным самыми разными вареньями старым справочником-путеводителем по графству. Рон стал часто замечать Джинни за этим занятием, но так и не добился ответа на вопрос, зачем ей понадобилась старая карта. В их семье эта книжка стала притчей во языцех потому, что пережила детские годы не только Чарли, но и Билла, Перси, близнецов (что невероятно) и даже его самого (что, наверное, вышло и вовсе случайно). Её много лет терзали семь пар рук, её забывали под дождём, её обливали кашей и совали в камин, но книга по какой-то странной прихоти всё равно оставалась в детской и все эти годы продолжала служить игрушкой и картой. А теперь Джинни притащила её с собой на Гриммо, 12, впилась в неё взглядом и ничего вокруг не видит и не слышит. Рон скомкал записку, с которой, словно блохи, посыпались дёргающиеся буквы, и кинул комок в огонь.

«В конце концов, это не смешно, — думал он. — Они же не настолько безмозглые, чтобы такую дрянь в стихах сочинить». От пляшущих букв, складывавшихся в неприличные стишки под действием чудо-замазки, стало погано на душе, и Рон пошёл по сумрачным комнатам особняка искать Гарри. Сегодня должно было состояться первое собрание Ордена Феникса после гибели директора, и настроение среди друзей было напряжённое и взволнованное. Все словно ждали чего-то необычайного. Чего? Что их посвятят в какие-то тайны, никому до поры не ведомые? Что кто-то изложит гениальную тактику победы над Волдемортом? Что Гарри заговорит о том, что случилось в пещере?

«Непонятно. Гермиона права, у нас мало зацепок. Запутанная, очень запутанная партия. Ни королевы, ни одной ладьи и, гоблин подери, даже почти без пешек. Нас так хотят загнать в угол, что теперь что-то просто обязано произойти…» — Рон выбрал левый, довольно узкий коридор и повернул за угол, привычно уклонившись от подлой лампы, которая вечно норовила высунуться из стены повнезапней и ударить в висок. Но и тут ему не повезло, и вместо лампы он с размаху столкнулся с Гермионой.

— Ну почему, почему ты такой неуклюжий? — зашипела девушка, на лету подхватывая корзину с завывающим котом и роняя чемодан парню на ногу.

— Эй, ты же должна была приехать только через два дня! Как ты тут оказалась? И почему твой сундук опять весит тонну? — запрыгал Рон на одной ноге, но осёкся, увидев выражение её лица. — Герми, ты в порядке? Только не говори, что я устроил тебе сотрясение мозга…

— При чём здесь это, — отмахнулась гриффиндорка и не спеша стала собирать раскиданные вещи. Рон присел рядом и стал помогать кидать конспекты обратно в чемодан.

— Я расскажу попозже, что случилось, — подняла она взгляд и с тревогой посмотрела на Рона. — Если бы ты знал, в какой все мы чудовищной опасности.

Рон замер с мочалкой в руках. В полутьме коридора глаза Гермионы казались тёмными и бездонными.

— Ты о чём?

— Можешь меня высмеять, но я струсила. В первый раз в жизни. Я сбежала из дома раньше на целых пять дней, три из которых мы с профессором Макгонагалл просидели в библиотеке Министерства… Я расскажу, но это история почище хоркруксов. Мы ещё далеко не всё знали.

Тут голос девушки дрогнул, а за ним, едва заметно, и плечи. Рон, поняв, что сейчас будет самое страшное в мире — женские слёзы, не вытерпел и порывисто обнял Гермиону. Но плакать девушка не стала, в чём гриффиндорец удостоверился, заглянув ей в глаза.

— Ведь сегодня собрание Ордена, вот я и приехала… раньше… — наконец проговорила она. В серые, лучистые глаза юноши невозможно было не смотреть. Он весело усмехнулся на это позднее оправдание. Чуть испуганное лицо девушки так близко, вот уже его рыжие волосы щекочут её лоб, ещё чуть-чуть и…

— Э-э-э… А чего это вы тут делаете?

Рон и Гермиона от неожиданности подскочили, как ужаленные. Над ними возвышался, скрестив руки на груди и едва сдерживая улыбку, Гарри.

— Я. Тебя. Прибью. — изрёк Рон. И неистово стал запихивать мочалку, которую всё это время сжимал в руке, в гермионин чемодан.

— Мы вещи с пола собираем, — смеясь, ответила Гермиона. — Он меня с ног сбил, вот и всё.

— Сногсшибательный ты наш, — не унимаясь, веселился Гарри, и вдруг Рон заметил, что тонкая линия, надёжно залёгшая над переносицей друга, впервые за много дней исчезла. Наконец-то. Тут рыжий парень засмеялся и сам.

— Ты чего один по коридорам шастаешь?

— Ну, это, как-никак, мой дом. Пошёл погулять, взглянуть на гобелен Блэков. Сказать пару слов Кикимеру.

— А всё-таки хорошо, что он тебя слушается.

Гарри снова помрачнел.

— Я бы так не сказал. Ладно, хватит на полу валяться. Здесь Грозный Глаз, Люпин и Тонкс, Кингсли. Я видел Макгонагалл, она сказала, что приехала с тобой, Герми. Должны заявиться близнецы. А ещё, спешу вас обрадовать, мы все допущены на собрание. Я, вы оба и Джинни — отныне члены Ордена Феникса.

Он довольно улыбнулся и первым пошёл к выходу.

* * *

— Вы задумывались когда-нибудь о том, что будет, если Волдеморт возьмёт власть над нашим миром? — Гарри медленно поднял глаза на сидевших кто тут, кто там волшебников.

— Больше не будет ни авроров, ни Министерства, ни Хогвартса, и жизням магов и магглов будет каждую минуту угрожать смертельная опасность, — сказала Гермиона, внимательно глядя на него. Но голос её был непривычно тих. Как-то не приходилось даже в мыслях заглядывать дальше этого хорошо известного будущего.

— Так будет вначале, Гермиона, и я скажу, что будет после, — ответил Гарри, медленно поднимаясь с места.

Он обхватил себя за плечи, словно от холода, и начал говорить. Слишком многое он передумал за это время, и помолчи он ещё немного, треснет голова:

— Жажду власти Тёмного Лорда невозможно утолить, это знает каждый из волшебников. Он зайдёт гораздо дальше, чем мы все можем себе представить. Пройдёт не очень много времени, как эта почти бессмертная тварь одного за другим одолеет всех сильных магов на Островах. А потом отправит свою армию дальше, убивать и подчинять тех, кто о ней ещё даже не слышал.

Лица слушающих становились всё напряжённее. И чем дальше — тем безжизненнее и страшнее становился негромкий голос Гарри.

— Тьма бесчисленных убийств поползёт по земле, чтобы никто и никогда не оспорил его… достижений. Солнечный свет перестанет заглядывать в эти края. Смерть придёт из пустоты, из ниоткуда… он перейдёт все границы, как только поймёт, что уже некого больше завоёвывать. И начнёт просто от скуки своей бесконечной жизни стравливать рабские армии, а те… камня на камне не оставят в захваченном им мире. Отравят воду, и землю, и воздух, чтобы угодить этому подонку. И вот тогда…

Тогда нас, несчастных, ждёт земля, чёрная от пепла, озёра крови в его славу, а ветер, шевелящий ветки сухих деревьев, наполнится ужасным сладковатым запахом гнили… безлюдные пейзажи, запустение, мрак и тьма, голые белые камни… с дырами глазниц… черепа!.. нас ждут бесконечные поля, все в могильных плитах до самого горизонта, пока некому уже будет их ставить… его царство… его мечта, его слава… Этого он очень хочет… Нет, нельзя… Это сама смерть, смерть, видите?! Смерть!!!

— Гарри, ОЧНИСЬ!!!

Гарри почувствовал, как что-то цепкое схватило его за плечи. Тут он словно проснулся, словно в последний момент липкая, застилающая зрение трясина выпустила его, и он увидел, как прямо перед ним проступает из вязкого тумана искажённое ужасом лицо Джинни. Она трясла его за плечи, пытаясь поймать пустой потусторонний взгляд. Чудовищные мёртвые поля исчезли, звон в ушах унялся. Перед глазами снова была знакомая столовая, стены, лица. Гарри, слабо вздохнув, без сил опустился на стул, закрыв лицо ладонями, почти плача. Что-то было не так, кардинально не так. Что-то произошло.

— Ты… видел, — едва шевеля губами, наконец произнёс Люпин. Гарри чуть кивнул, вцепившись бледными пальцами в чёрные волосы. В этот момент с остальных словно сошло оцепенение. Волшебники, не одну невидаль повстречавшие на своём веку, не могли понять, как вместо привычной комнаты, вслушавшись в бормотание Гарри, они так явно и так страшно представили себе картины невероятных, неведомых разрушений. По столовой пронёсся шёпот, профессор Макгонагалл не сводила с Гарри изумлённого взгляда.

— Он проник сквозь Пелену! Я ни тому, ни другому глазу не верю! И это ты говоришь — случайно?! — допрашивал Ремуса в сторонке Грозный Глаз.

— Сдаюсь, сдаюсь, такое случайно не происходит, по крайней мере — не с ним, — уверенно отвечал оборотень. — Тем более, — он обращался уже к парню, — ты всех нас заставил увидеть эти картины! А это действительно нечто небывалое!

— Что за Пелена? — Гарри отпустил голову и поднял глаза на Люпина. — Меня словно засасывало в туман, я не мог отвести взгляд, а потом картина стала такой же отчётливой, как эта комната, только дышать стало очень тяжело. — Он смотрел в одну точку. — Протяни я руку, так смог бы дотронуться до чего-нибудь, наверное. Всё было… настоящим!

— Жаль, ты не мог видеть со стороны, как это было! Если бы Джинни не схватила тебя, ты прошёл бы сквозь воздух в никуда, растворился бы на наших глазах! — Гарри лохматил свои волосы, слушая и заметно растерявшись. — Так и есть, некоторые, я читал, проваливались на ту сторону окончательно, как только делали всего один шаг вперёд!

Все вздрогнули.

— Растворился и провалился бы куда? — очень насторожённо спросила Молли. Но Люпин словно не услышал.

— Это, мои дорогие, дар. Страшный и коварный… и бесценный! Садитесь, я расскажу всё, что знаю. Под шорох сдвигаемых стульев оборотень собрался с мыслями, сел на диван и восторженно-нервно начал:

— Пифии не всегда врут, когда распускают хвост о своей способности «пронзать иглой мысли пелену пространства и времени». На то они и предсказатели, чтобы так витиевато выражаться, но корни у этой способности вполне реальные. Наша реальность сплетена из пространства и времени и действительно напоминает ткань. Её можно, к примеру, порвать. Или перекроить, или даже вывернуть наизнанку, как одежду. Без всякой магии, мисс Грейнджер! — он взглянул на Гермиону, у которой с губ уже готово было слететь слово «хроноворот».

— Что-то в голове не укладывается, — нахмурился Рон.

— А ты замечал, что когда занят какой-нибудь интересной ерундой, — мгновенно отозвался его отец, — время летит, как фестрал, а стоит тебе засесть за эссе по зельеварению, как все часы словно ломаются, и стрелка ползёт в три раза медленнее? В первом случае говорят «просто увлёкся», но это ведь ничего не объясняет, да? Это даже магловская «психология» подтверждает!

Кое-кто улыбнулся, и даже у Гарри чуть дрогнули в улыбке губы.

— Это простейший феномен «тягучего времени», им можно даже научиться управлять немного, — продолжил Рем. — С пространством так не справишься, оно неподатливее, хотя и тут не без фокусов. Когда весело на душе, дорога кажется в два раза короче, верно? И никаких порталов! Но это всего лишь простейшие примеры того, что эта самая ткань непостоянна и управляема. А то, что сейчас произошло с Гарри, должно было выглядеть примерно так: изображение перед глазами истончается, теряет краски и словно тлеет, открывая что-то вроде окна. Это распадающееся нечто и есть Пелена. Потом обрывки вовсе пропадают, и ты уже видишь совсем другой мир, верно?

Гарри кивнул.

— Так у него, выходит, дар профессора Трелони? — спросил насторожённо мистер Уизли. Подростки беспокойно зашептались.

— Нет, только нечто отдалённо родственное ему, — ответил Люпин, заставив ребят с облегчением вздохнуть. — Не спешите радоваться, ведь с ним произошло нечто поинтереснее простого заглядывания за ткань. Он ПРОШЁЛ сквозь Пелену!

Люпин явно ликовал, но никто не пошевелился, потому что никто его не понял. Все ждали продолжения, и тут уже Грозный Глаз не удержался:

— Поймите все, не «разорвал» Пелену, а просто сквозь неё прошёл, как призрак сквозь стену!

— Всё интереснее и интереснее, — мрачно заметил Рон. — А причём здесь тогда пифии?

— Я как раз хотел пояснить. — Люпин нетерпеливо заходил по комнате, каждым движением наводя наблюдавших за ним на мысль о волке, учуявшем нечто весьма стоящее. — Пифии предсказывают будущее, верно? Это они делают, проколов Пелену времени мыслью. Мы аппарируем и используем порталы, чтобы перемещаться в пространстве. Это — прорыв Пелены с помощью магии. А Гарри сейчас прошёл сквозь неё, не повредив, заглянул в наше будущее и ухитрился там не остаться! Без всяких заклинаний! Это чудовищно опасно. Пелена могла, словно занавеска, сомкнуться за его спиной, и всё. Мы бы его больше не увидели.

Тут уже все ужаснулись. Только профессора выглядели более-менее спокойными. «Годы практики», — то ли в шутку, то ли всерьёз шепнула Тонкс. Грюм продолжил:

— Это тот ещё дар, Гарри. Редкий настолько, что о нём давно успели позабыть. Тебе, как говорится, и палочка не нужна, чтобы оказаться где-то ещё, кроме нашего «здесь и сейчас»…

— Я не понимаю, ведь я ничего не делал! Это же не зависело от моего желания, я не хотел никуда попадать и ничего протыкать…

— Но ты очень хотел дать нам почувствовать, насколько безжалостное, чёрное, безнадёжное будущее нас ждёт, если Тёмный Лорд придёт к власти, дорогой мой! Хотел ведь? — Молли мягко взяла мальчика за руку, как-то сразу убедив его.

Гарри закусил губу: «Итак, новый дар. Расчудесно. А, к троллям, лишь бы хоть на что-то сгодилось!». Мысли путались, и во всём теле была странная, невесомая слабость.

— Мне вот только не ясно, профессор Люпин, — Гермиона в задумчивости повернулась к мерявшему шагами гостиную учителю. Тон её снова принял всегдашний скептический оттенок. — Если бы пифии протыкали ткань и видели будущее, то вряд ли делали бы столько ошибок! Как можно быть уверенным, что Гарри БЫЛ там?

— О, это просто, Гермиона. Во-первых, ты сама видела, как он чуть не сгинул. А во-вторых, у нашего будущего много вариантов, согласна? Ну, да это всем известно. Будем говорить о настоящих предсказательницах, с истинным даром. Только они же не перестают от этого быть людьми, а мысли наши, человеческие, так тонки, неорганизованны, так легко идут по ложному следу! Вот и забредают в такие варианты будущего, которых запросто может и не быть. За Пелену они заглядывают одним глазом, а тут наш герой чуть не целиком там оказался, причём в самом что ни на есть неизбежном пока будущем. И мы вместе с ним заглянули за занавеску. Это невероятно. А что, если бы он утянул за собой двенадцать человек?

Люпин неуверенно ухмыльнулся, а все остальные вздрогнули. Молли сдалась первой, и со словами о том, что «если эти сказки не заесть чем-нибудь сладким, мозги совсем разбегутся», ушла готовить сверхкрепкий чай. Грюм начал раскуривать трубку. Волшебный дым сам втягивался в рукава его мантии, да все и забыли бы жаловаться — так были озадачены. Кингсли отвёл Люпина в сторону и начал о чём-то тихо с ним совещаться. Близнецы, за весь вечер едва издавшие что-то большее, чем разной громкости междометия, теперь тоже тихонько совещались в углу. Рон, глядя на них, не мог отделаться от скребущего чувства неуверенности.

— Только рискните что-нибудь устроить, — спокойно проронил мистер Уизли, проходя мимо сыновей, и повернулся с вопросом к Гарри:

— Как ты думаешь, сможешь ты управлять этим даром? То есть, — он замялся, — как ты чувствуешь, будет он тебя слушаться?

В глазах подростка мелькнуло сомнение, но прежде чем он успел ответить, Люпин подтвердил, что да, сможет. Воцарилось молчание, удивившее вошедшую с подносом Молли. За ней с приборами появились девушки. Когда все расселись перед дымившимися чашками и попросили продолжать рассказ, Люпин начал не сразу. Он явно колебался, но под внимательным взглядом Гарри всё же решился.

— Я не собирался так сразу этого говорить, но, вижу, придётся. Есть, кроме твоего способа пройти за Пелену, ещё два, общих и для магов и для маглов. Один из них мы используем каждую ночь, он зовётся сном, а другой — только один раз. Он зовется смертью.

— Вот как… — прошептал Гарри. Откуда-то из далёкого тайника, словно пузырьки воздуха из мутной глубины, поднялись отрывки воспоминаний, и предательски закололо в носу. Больше всего на свете ему захотелось опустить голову на руки и закрыть глаза, но вместо этого он уткнулся носом в чашку.

Тонкс выразительно позвенела ложечкой:

— Я знаю, о ком ты вспомнил, Гарри.

Люпин быстро взглянул на неё и продолжил:

— Сириус упал за Пелену только потому, что эта ведьма удачно ударила в него заклятием, — он помолчал и отпил чай. — Пора рассказать тебе. Пойманная Пелена в Отделе тайн — это ни что иное, как маленькая дверь в смерть. Гордость Министерства. Очень давно её «поймал» и запер в каменную раму один мудрый маг. Эта дверь всегда там, всегда отперта, что противоречит всем законам. Ведь вообще-то возникнуть она может где угодно, потому что нет такого места, где бы смерть не смогла застать человека. Дверь в сон открывается нам всем, каждый вечер. Но есть одно очень важное, принципиальное различие между этими двумя путями сквозь Ткань и твоим. И сну, и смерти человек отдаёт только душу. А тело и ум остаются в «здесь и сейчас». Ты же можешь уходить целиком.

Гарри немедленно задался вопросом, как тогда тело Сириуса осталось за Пеленой вместе с душой, но решил приберечь это на потом и не отвлекаться. Вместо этого он произнёс:

— Почему же вы тоже видели те голые пустоши?

— Всё просто. То место, которое перед тобой открылось — именно то, где тебе нужно было в данный момент находиться. Потому, что оно — сосредоточение этого будущего, главное место. Сила твоих переживаний дала тебе энергию раскрыть картинку перед собой настолько, что это зацепило и нас…

— Мёртвая ледяная земля — главная точка нашего будущего, — горестно заметила Джинни, сминая салфетку.

— Да.

— Сколько же сил нам понадобится, чтобы победить это зло? — сам себе задал вопрос Билл. Все были потеряны, авроры молчали, ребята сидели с угрюмыми лицами. Кто-то тихо и задумчиво прихлёбывал чай.

— Профессор Грюм, но вы ведь сказали, дар забыт! — напомнила пожилому аврору Джинни.

— Не совсем. Один человек им владел в совершенстве, тот самый, что изловил кусок Пелены, что теперь в Министерстве. И творились тогда совершенно невероятные вещи!

Профессор, казалось, слегка повеселел.

— Так давайте завтра же отправимся к нему? Кто он? — Гарри почти подскочил с места.

— Имя его никто не помнит, Гарри. Он умер три тысячи лет назад…

Рон взвыл.

— Не надо огорчаться. Дело в том, что этот умнейший старик оставил после себя чудесную памятку тому, кто тоже обладает даром проходить сквозь Пелену. Предвидел, хитрец. Туда мы вскоре и отправимся! — ответил за Люпина молчавший до того Кингсли.

Остаток вечера был проведен в обсуждениях, когда и как лучше отправиться взглянуть на Памятку Старика, как решено было называть это место. Как предполагал аврор, место находилось неподалёку от портового города Абердин, что в графстве Абердиншир. Решено было отпраздновать свадьбу и на следующий же день, прикинувшись туристами, отправиться в путь.

Было уже далеко за полночь, когда миссис Уизли решительно предложила засидевшимся магам отправляться по комнатам, дескать, утро вечера мудренее. А Гарри, по её мнению, выглядел и вовсе измождённым, хоть глаза у того так и горели, а сна в них не было и в помине. Однако спорить с миссис Уизли на эту тему было опасно. Гости быстро попрощались, наскоро пожав руку Гарри и Рону, и разошлись кто через камин, а кто, насторожённо прислушиваясь, аппарировал в темноту с садовой дорожки.

Гарри сделал вид, что у него развязался шнурок, и попросил друзей подниматься в комнаты первыми. Как только те скрылись, он быстро выбежал к калитке догонять профессора Люпина. Тот, вероятно, почувствовал это и не спешил аппарировать.

— Вижу, что ты не уснёшь, если не спросишь о том, что тебя мучает. Вылитый Джеймс.

Люпин даже не удивился.

— Только один вопрос! Не могу ли я так просто, как в будущее, шагнуть в прошлое, профессор? Может, вы читали, может, есть способ хоть что-то там поменять? Если бы только Снейп попался мне под руку, я бы его задушил!

Люпин печально вздохнул и внимательно посмотрел на него.

— Нельзя.

— Почему? Ведь работает же хроноворот, Омут памяти… — Гарри никак не хотел верить.

— … потому что память — это всё, что остаётся нам. А хроноворот — это обман. Прошлое просто было. Уже было. Закончилось. Ушло. А вот будущее только ещё будет, ещё всё впереди, оно зреет и складывается настоящим. И вот что действительно важно, Гарри. Борись с этой яростью. В твоём сердце её быть не должно. Скоро увидимся.

Люпин пожал руку и исчез, не прибавив ни слова. Гарри остался стоять в темноте, судорожно вдыхая сырой воздух и силясь успокоиться. Ярость! Если бы унять это чувство было так же просто и легко, как летать на «Молнии»!

Хотелось разнести что-нибудь вдребезги, ударить кулаком по стене, достать палочку и…

Худой мрачный подросток с чёрными немытыми волосами сосредоточенно поджигает заклятиями мух, реющих под потолком полутёмной комнаты.

Гарри замер от этого неожиданного, нежеланного, чужого воспоминания. Вспотевшая рука выпустила палочку.

— Не выйдет, — в конце концов прошептал юноша и стремительно ушёл в дом.

Стоит пояснить, что вот уже третий день, как ещё до восхода солнца в Норе всё решительно встало вверх дном. Но сегодня, в канун свадьбы, суматоха достигла апогея. Любому, кто сбавил бы темп натирания полов, стирки скатертей или помощи в готовке, грозила опасность быть просто затоптанным остальными. Лишь Артур Уизли невозмутимо сидел на кухне и просматривал «Ежедневный пророк», допивая кофе.

— Не знаю, почему молодёжь не читает эту газетёнку, сейчас стоило бы.

— Я читаю, мистер Уизли, — отозвалась на ходу Гермиона, утаскивая чистить целый таз столовых приборов. — Если бы не «Пророк», я бы… А впрочем, ладно. Что пишут сегодня?

— Кхм… Вот, на первой странице: «В понедельник текущего месяца в Школе чародейства и волшебства Хогвартс состоится экстренное и закрытое совместное заседание родительского, попечительского и преподавательского комитетов, министр магии Р. Скримджер выступает с докладом по безопасности…» — ох, и натерпятся они… а, вот: «Главный вопрос — судьба Школы…» — такие новости.

Гермиона кивнула и уже собралась бежать делиться услышанным с остальными, как вдруг мистер Уизли воскликнул:

— О, нет, этого просто не может быть!

— В чём дело?

— Подойди и взгляни сама, вот здесь, после воздушных происшествий и прогноза погоды, маленькая статейка.

Гермиона прочитала первые строчки.

— Я должна показать это остальным.

Забыв про таз, она выхватила страницу из рук волшебника и выбежала в сад. Гарри, стоя на стремянке, привязывал длинные ленты к ветвям яблонь, а Рон «помогал», стоя с мотком внизу и что-то отчаянно доказывая другу. Гермиона перевела дух и молча ткнула пальцем в статью. Рон прочитал заголовок: «Учебный год с урезанным составом».

— Что это ещё за бред? — Гарри спрыгнул на землю.

«Таинственное бегство бывшего преподавателя защиты от тёмных искусств Северуса Снейпа и трагическая гибель от его руки директора, профессора Альбуса Дамблдора — ещё не конец горестям, выпавшим на долю Школы Хогвартс. Будущий год (если только Отдел образования сочтёт возможным открыть таковой, поверьте старому журналисту) ознаменуется ещё одной потерей в преподавательском составе. Вчера, как нам стало известно из закрытого (но очень надёжного, поверьте старому журналисту) источника, не явилась на ежегодное областное собрание пифий профессор Сивилла Трелони. Это насторожило собравшихся (ибо их и так там собирается немного, поверьте старому журналисту), и те незамедлительно дали знать в Службу безопасности. Увы, даже после самых тщательных поисков профессор обнаружена не была. Эта тревожная загадка, как мы надеемся, будет в скорости разрешена, объявлен всеобщий розыск. Хотя кое-какие детали, о которых источник попросил меня умолчать, наводят на пессимистический вывод о её полном исчезновении. Поверьте старому журналисту».

— Я ушам своим не верю, — промолвил Рон. — Что с этой безобидной молью могло случиться?

— Мой папа, по-моему, ясно намекнул, что она не просто пропала, а убита.

Ребята разом вышли из оцепенения. В двух шагах от них, задумчиво осматривая колеблемые ветром ленточки, стояла Луна Лавгуд.

— Луна! А ты здесь как оказалась? — удивился и обрадовался Гарри.

— Я её пригласила, — широко заулыбалась Гермиона. — Как ты быстро приехала! А вещи с тобой?

— Вещи? — недоумевали парни.

— Мы решили, что нам лучше держаться вместе, поэтому твои родители, Рон, разрешили нам с Луной остаться подольше после праздника, — тараторила Гермиона, но внимание ребят снова было поглощено статьёй.

— Так это статья твоего отца? Что он делает в «Пророке»?

— Что делает? М-м-м, сложно сказать. Я бы назвала это «говорит правду». Проблем с этой статейкой было миллион, особенно когда название было «До последнего учителя». И, конечно же, копия выйдет и в нашем журнале, прямо после сенсационной колонки про то, что дементоров Тот-Кого-Нельзя-Называть сделает главной нападающей силой, как только добьётся желаемого прироста количества вампиров и живых мертвецов, которые…

— Погоди-погоди, это-то он с чего взял? — торопливо прервал Рон, окончательно сбитый с толку и не на шутку напуганный.

— Погода уж очень отвратительная, — просто отозвалась Луна, отсутствующим взглядом наблюдая невесомые облачка в незабудковом небе. — Завтра увидите, — сказала она в ответ на гробовое молчание, лучезарно улыбнулась и отправилась в дом.

* * *

Билл заколдовывал деревья так, чтобы они разошлись по краю лужаек и освободили место для столов. Тщательно вымазанный хамелеоновой краской гиппогриф Клю… то есть Махаон, надменно заглядывал в окна, вздыхал и снова принимался со скуки гонять кур.

Как он попал на задний двор семейства Уизли? Очень просто. Хагрид, который до этого прятал создание в одном из ущелий Шотландского высокогорья где-то около мыса Рэф, счёл, что тому не хватает человеческой ласки. К тому же «маленький народец» категорически отказался заботится о хищнике дальше. Никаких подробностей о «маленьком народце» и почему он отказался смотреть за Клювом, от Хагрида не добились. Одним словом, лесничий решил перепрятать «птичку» и не нашёл места надёжней, чем на мягкой компостной куче за курятником дома Уизли. Как он уломал хозяев взять монстра на попечение — загадка, но теперь до заката окрашенный в зелёный цвет гиппогриф спал на тёплом ворохе листьев, а после захода солнца Билл, тихонько ругаясь, уводил его «на прогулку». Хотя, стоит заметить, все живущие в доме всё же чувствовали себя надёжнее. И особенно до захода солнца.

Дом наполнился восхитительными ароматами еды, потихоньку приближалось время ужина. На кухню, где суетилась хозяйка, заглянули три девушки.

— Мама, мы с Гермионой и Луной хотим сделать клюквенное желе. Точнее, я хочу их научить его варить. Можно?

Этот вопрос поставил Молли Уизли в тупик.

— Орехи есть, желе есть, помню, консервированных персиков тоже баночка была… А где вы возьмёте клюкву, солнышки? Я ничего такого не запасала…

— Мы отправимся на Болота.

— Мерлин мой, — Молли специально отложила новые занавески, чтобы упереться руками в бока. — Ещё три часа, и темнеть начнёт! Я вас ни аппарировать, ни на мётлах не отпущу, даже не просите! Никаких Болот!

— Но я уверена, что ты согласишься, если мы полетим на Клювокрыле. Меняет дело, так?

— Ах, спросить бы твоего отца, Джинни, да жаль, он на работе! Я уверена, что он бы не позволил.

Но пять минут уговоров и отчаянных взглядов всех трёх девушек сделали своё дело, и добросердечная женщина сдалась. В конце концов, в семье такой праздник! Клюква, так клюква. «Никак, наконец, решили показать нашей Флёр, что такое настоящий десерт, вместо этих французских пустышек-булочек», — и в следующую секунду Молли полностью погрузилась в подшивание занавесок.

* * *

— Что это за Болота-то, на самом-то деле? Можешь теперь объяснить поподробнее? — спросила Гермиона, когда они втроём, отчаянно цепляясь за гиппогрифа, летели на север, прочь от Норы.

— Это старое место, — перекрикивая ветер, отозвалась Джинни. — Там была маленькая деревушка, в которой, как в Годриковой лощине, жили только волшебники, но сразу же после Второй мировой магловской войны рядом проложили железную дорогу. Говорят, поэтому волшебникам жить стало невыносимо, и они постепенно разъехались кто куда. А места тут глухие, маглам заняться нечем, до города добираться трудно, кругом топь. Деревня, кстати, так и называлась — Свомпи Хоп. И маглы дорогу забросили. Места совсем обезлюдели, всё разрушилось, и уже лет сорок там зреет самая чудесная клюква и брусника во всей северной Англии. Но вы же сами понимаете…

— …что не за одними ягодами мы туда летим! — добавила Гермиона. К седлу был привязан небольшой, закутанный в ткань предмет, незаметный в складках её накидки.

— А водяные там водятся? — тоном профессионального папарацци внезапно осведомилась Луна.

— Сколько раз там с мамой бывали — ни один не попался.

Тут гиппогриф со свистом взял выше, и разговор оборвался.

* * *

— Ну, где эти трое? — Рон, как ужаленный, то убегал в сад, то возвращался и тут же прилипал лбом к оконным стёклам. Что помогало весьма мало, потому что за ними была кромешная тьма и ливень. Гарри и сам готов был бегать по стенам от беспокойства. Об остальных членах семьи лучше и вовсе промолчать, сами представляете, что творится на душе у родителей, когда уже поздно, а детей всё нет.

— Они два часа назад должны были вернуться, — почти плакала Молли. — Это всё только моя вина, ну что мне такое в голову взбрело — отпустить их одних на Болота!

— Но с ними же Клювокрыл, — скорее для себя повторял очень бледный Артур Уизли. — Скорее всего, они просто попали в этот дождь, и гиппогриф немного сбился с пути…

«Клювокрыл не способен ошибаться в таких вещах», — изнывая, думал Гарри, но масла в огонь благоразумно решил не лить.

Когда часы пробили одиннадцать, раздался стук в дверь. Все словно ошпаренные побежали открывать, но вместо трёх промокших и усталых хулиганок на пороге оказался промокший и усталый Невилл Лонгботтом. За плечами у него был рюкзак, а в руках — Тревор, который тоже почему-то казался промокшим и усталым.

— Э-э-э… Здравствуйте… Я не вовремя, да? — неуверенно спросил он, попятившись. Бедняга Невилл, на его месте кто угодно почувствовал бы себя не в своей тарелке, увидев перекошенные лица Уизли и выпученные глаза Гарри. Все хором выдохнули и затащили парня в прихожую.

Наконец, Артур и Билл быстро собрались, вышли из домика и аппарировали в темноту. Флёр было вызвалась идти с ними, но не смогла оставить насмерть перепуганную Молли. Стрелки обычных часов медленно переползала с деления на деление, но утешения они приносили не больше, чем те стрелки, что показывали «смертельную опасность». Ожидание становилось невыносимым. Дождь бил по оконным стёклам. Молли опять заплакала. Как же она жалела, что, забыв обо всём, отпустила-таки девчонок!

— Где была моя голова? Как я могла… — всхлипывала бедная женщина.

Полночь уже почти наступила, когда Рон заметил, как что-то огромное подлетает к саду. Все выбежали встречать как всегда невозмутимого Клювокрыла и вполне невредимых, но белых как полотно девушек. Миссис Уизли не знала, что она больше хотела сделать с ними — зацеловать или убить, и учинила допрос с пристрастием, с чего это они решили прямо перед праздником свести всю семью с ума и в могилу. Но ничего от них не добилась. Вернее, добилась, но чего-то совсем несусветного. Луна без запинки выдала такую историю про встречу со стаями водяных, что у всех волосы на голове зашевелились. Билл и отец, которые нашли сначала смирно стоящего на опушке Клювокрыла, а уже потом бегущих из леса девчонок, с сомнением качали головой, но возразить ничего не могли.

— И где ты научилась так врать? — шёпотом спросила Джинни, когда, отбившись от родителей и братьев, они крались через кухню к себе.

— Врождённый навык, поверь дочке старого журналиста, — так же тихо ответила Луна, ставя на крахмальную скатерть корзинку ярко-алой клюквы.

На следующий день предсказание Луны сбылось: дождь только набрал силу. Церемония была назначена поутру на одиннадцать, и поэтому все как можно быстрее стремились собрать огромный тент над садом, чтобы праздничный обед не сорвался, ко всем домовикам. После вчерашних приключений с девушками настроение у компании было неважное, но постепенно, благодаря неподатливости тента, они снова заговорили друг с другом на воодушевлённых тонах.

«Труд, — как однажды гаркнул Косолапсус, взгромоздившись на обеденный стол и насмерть всех перепугав, — он объединяет!» Потом выяснилось, что Фред с Джорджем накормили его «Болтанкой», свежеизобретённым кормом для животных специально для таких случаев. Но кошачье остроумие оценили, и фраза вошла в обиход.

Когда тент, наконец, соизволил перестать угрожающе качаться, и все переоделись в нарядное, начали появляться первые гости.

Свадьба получилась на славу. Как и можно было предположить, в такое опасное и тяжёлое для всех время приглашены были только самые близкие родственники и знакомые, а именно — не менее тридцати человек. «Если бы на Норе не было расширяющих чар, она бы лопнула от такого количества народа», — думал Гарри. Помимо рыжеголовых членов семейства Уизли, которых Гарри не знал, но которые все как один знали его, пришли Люпин, Тонкс, мистер Лавгуд, родители и сестра Флёр и бабушка Невилла. Сам юный Лонгботтом, выбрав момент, когда поблизости оказалась Луна, поведал-таки историю того, как он один, без бабушки, оказался на пороге Норы в столь поздний час.

— Я сбежал, — многозначительно произнёс он и сделал паузу. Джинни хихикнула.

— А чего? Собрался и аппарировал. Мы с Тревором, в конце концов, должны быть самостоятельнее. И, если честно (тут он оглянулся в поисках увенчанной грифом шляпы), она даже не разозлилась!

Дослушать Гарри не удалось, его вежливо окружили несколько старушек с точно такими же, как у Рона, носами и фамилиями на «О’» и начали расспрашивать, не он ли тот знаменитый Гарри Поттер. Галантно отвертевшись от старушек, парень выбрал уголок потенистей и стал оттуда наблюдать за танцующими, выпивающими, смеющемися людьми. Стало немного тоскливо. Сколько ещё замечательных волшебников могло прийти, но уже никогда не сможет. Он потряс головой. Сейчас не время думать о прошлом. «Однако, — он время от времени оглядывал толпу, — Грюм мог бы и появиться, его ведь пригласили одним из первых… Да и Перси неплохо было бы прийти на свадьбу брата».

— Он совсем зазнался, этот придурок, — прошипел, словно прочитав его мысли, Рон, плюхнувшись рядом и оттягивая галстук. — Чего тоскуешь? Церемония была красивая, ага? Мне даже платье её понравилось! А Билл-то сиял, как сапог натёртый!

— Ты всё же невероятно изящен в метафорах, — прощебетала оказавшаяся тут как тут Герми. Рон надулся.

— Молодой человек танцует? — хитро спросила она.

— Ну, эта… конечно! Гарри, не вешай нос.

И, поправив галстук, лучший друг увёл лучшую подругу на танго. Гарри пожал плечами. В небе нежно замигали первые робкие звёзды. И тут появилась Джинни. Подобрав воздушный шуршащий подол, она села рядышком.

— Тебе невесело, — скорее подтвердила, чем спросила она. Юноша кивнул. — Гарри, что у тебя на уме?

— Ты же знаешь, завтра я, Люпин, твой отец и Грюм собирались в Абердин. Надо выяснить, как мне удалось оказаться на той стороне.

— Я не о том. Ты бы видел себя в последнее время, у тебя с лица не сходит это страшноватое выражение.

Гарри тяжело посмотрел на девушку. Если бы та только могла представить, что ему нужно сделать… Джинни мягко улыбнулась и заглянула ему в глаза.

— Иди отдыхать. Завтра мы уже начинаем действовать и ни минутки больше не потеряем. А главное, верь, что скоро мы все снова будем так же счастливы, как мой брат и Флёр сейчас. Иди, поздравь их ещё раз, а я попробую разыскать близнецов. Не помню, чтобы я видела их в этой толпе сегодня.

Тихонько коснувшись губами его губ, девушка встала, и, шелестя лёгким праздничным платьем, пошла прочь. Гарри невольно улыбнулся.

Стало холодно, и празднующие ушли в дом. Ему надоело сидеть в одиночестве, да и хотелось с кем-нибудь обсудить поездку, поэтому он побрёл разыскивать Люпина. В доме оборотня не оказалось, и парень пошёл прочь от Норы. Далеко идти не пришлось, профессор, глубоко задумавшись, сидел на старом поваленном дереве у самого квиддичного луга. Гарри подошёл, нарочито громко шурша по траве, и сел рядом на мокрое дерево, но Ремус едва повернул голову.

— Зачем вы ушли? Там сейчас начнут волноваться, и всё такое…

— Но тебе ведь тоже не сидится, верно?

— Я пришёл за вами.

Тот внимательно прищурился, взглянув вверх. Быстро бегущая пелена облаков напоминала разбитую молочную пенку на давно остывшем кофе. Вот, словно стесняясь, проглянула желтоватая луна.

— Нарастает, — Люпин подытожил свои мысли и, вздохнув, опустил серую голову.

Гарри беззвучно обругал себя за невнимательность. Он никогда толком не обращал внимания на этот дурацкий лунный календарь, а для оборотня-то это жизненно важно! Сколько ещё дней осталось? Гарри не решился спросить и вместо этого продолжал глядеть в темноту. В сухое тепло возвращаться и вправду не хотелось, а здесь, хоть на душе и смутно становилось от тихого скрипа елей и промозглого ветра, но легче думалось. Наконец он не выдержал.

— Как же вы с нами поедете на место этой… силы, или как это теперь называть?

— Называть уважительно, Гарри, это уж поверь мне. Там многое нам станет ясно, я уверен. А за меня не беспокойся, ещё достаточно времени, — грустно хмыкнул оборотень.

Решение в чёрноволосую голову пришло мгновенно.

— Мы с Гермионой сварим вам точно такое же Волчье зелье, что варила эта тварь Снейп.

Ремус вздрогнул, немного растерянно повернулся к нему и начал было что-то говорить, но Гарри, больше всего боясь, что тот начнёт отказываться, затараторил, что ещё на втором курсе Гермиона осилила Оборотное зелье, что на протяжении всех этих лет зельевар муштровал их так, что теперь они всё что угодно приготовят, и что он, Гарри, немедленно возьмёт метлу, полетит куда угодно и добудет какой угодно ингредиент и вообще сделает всё, но тут вдруг Люпин улыбнулся.

— Вы не верите? — упавшим голосом произнёс гриффиндорец.

— Верю, Гарри. Верю, что ты действительно хочешь помочь. Просто забавно, что ты то называешь Снейпа тварью, то расписываешь, как он вас на уроках терзал, и вы теперь всё можете да всё умеете. Сдаётся мне, что последнее у тебя вырвалось не без уважения к нему, так? — он довольно взглянул на потерянное лицо юноши. — Я не сомневаюсь в ваших силах, но только то зелье, которое мне нужно, готовится с первого дня после новой луны, когда серп еле виден. Увы, время вышло.

— Как бы не так, — в голосе юноши слегка звякнула стальная нотка. — Наш шпион-убийца оставил небольшое наследство. Наверняка есть выход. — Теперь его голос ощутимо дрожал. Рем даже с бревна вскочил от изумления.

— Неужели книга?!

— А вы откуда знаете?

— О, ещё бы мне не знать! Она была его самым уязвимым местом. Всякий раз, когда твой отец на него натыкался, тот всё вписывал свои поправки в неё, словно влюбился в этот учебник. Издеваться над ним в эти моменты считалось шиком. Как же мы ошибались. С таким талантом…

— …можно идти только в упивающиеся! — закончил гриффиндорец.

— …можно было только мучиться среди обычных детей. — Теперь уже Гарри ушам своим не верил, глядя на хмурое и бледное лицо Рема. — Будь мы чуть более терпимы… Нет, не так. Будь мы хотя бы не так жестоки, и — кто знает, чего бы теперь удалось избежать.

Он встал и задумчиво побрёл в сторону огоньков Норы. Гарри молча следовал за ним, боясь пропустить хоть звук.

— Скажи мне сам, Гарри, что мы с Сириусом и твоим отцом умели такого, чем можно было бы открыто гордиться? — он внимательно взглянул в лицо юноше.

— Вы анимаги. — Ремус скривился. — Вы были смелыми, честными, — горячо продолжил Гарри, но в голову полезло непрошенное воспоминание. Слепящий блеск озёрной воды, красивая Лили. Насмешливый голос отца. Беспомощно болтающийся вверх ногами неудачник Снейп. Сектумсемпра.

Ремус молчал.

— Хорошо. Вы прекрасно знали трансфигурацию, — наобум выдал Гарри, но продолжить не смог. Медленно в груди разрасталось тяжёлое жгучее чувство. Говорить стало трудно, но непонятно, почему. Сектумсемпра — это раньше. Это цветочки. А совсем недавно — Авада Кедавра.

Они дошли до калитки, и оборотень, остановившись, сказал.

— Я не оправдываю Северуса, Гарри. Но и нас, Мародёров, живых и мёртвых, я тоже не хвалю. И потом… он сам себя наказал.

— Что?

Рем махнул рукой.

— Я раздобуду вам книгу, — тихо выговорил юноша.

— Это будет замечательно. Идём внутрь, нас и вправду заждались. Да и вставать завтра рано.

С этими словами Люпин распахнул дверь.

В Министерстве было неспокойно. Очень нехорошие новости просочились из Отдела информации. Министр магии Руфус Скримджер обещал устроить очередное внеочередное совещание внутри Министерства, но сам со всей верхушкой из глав отделов улетел в Школу чародейства и волшебства. Впрочем, рядовые сотрудники уже провели с десяток неформальных совещаний каждый в своём отделе, неподалёку от кофейных фонтанчиков. Чего только не говорилось! Что тролли выходят на Островах и на континенте из-под контроля, что в Восточной Европе целые деревни снимаются с насиженных мест из-за обилия упырей, что в прибрежных районах Уэльса целыми днями на многие мили тянется такой туман, что в десяти футах уже ничего не разобрать и что в этом мерзостном тумане бесследно теряются люди. Обвиняли ианник-анн-од, потерянные души побережий.

— Откройте любую магловскую газету и — вуаля! — в колонке «Пропавшие без вести» насчитаете не меньше пятнадцати человек в день! Маглы паникуют! А Трелони? Почему нет никаких отчётов о поисках? Куда вы их деваете?! — неслось из-за прикрытых дверей Отдела по злоупотреблению магией.

Но чудовищней всего было то, что начали пропадать дети. Из магических семей.

— У меня от сов на столе скоро чернильницу некуда будет ставить. Люди требуют какой-то сверхзащиты, но разве можно разработать подобные заклинания в такие сроки? Нет и нет! Да, мы не готовы, но кто виноват? И что делать? — слышался голос с русским акцентом из Отдела волшебных инноваций.

— Всё, чем можно помочь, так это посоветовать перестать выходить из дома, но тогда проще нам всем сменить адрес. Всей страной. Скажем, мигрировать в Бали или ещё подальше… — шелестели секретарши из Международных связей.

Много чего ещё можно было наслушаться, пройдя по извилистым коридорам Министерства, но ни слова об Упивающихся или дементорах. Эти раны были ещё слишком свежи для работников из Отдела защиты магического сообщества, и эти ребята, и без того с налётом излишней мрачности, хищно сверлили глазами любого, кто осмеливался открыть рот и сказать «а у нас пустой Азкабан».

Тем временем главы отделов Министерства собрались в Школе чародейства и волшебства. Директорский кабинет потускнел, стены словно сдвинулись, а древние портреты впервые за свой век, наверное, приобрели какой-то невнятный и неприятный серый оттенок. Та же сероватость, да ещё тени под глазами лежали на лицах множества собравшихся в комнате людей. Во главе стола сидел министр магии, читая за два дня, впопыхах написанный доклад. Видимо, не так уж далеко от истины оказались заведующие отделами, говоря, что министр не спит. Судя по его внешности, так оно и было.

Содержание речи о планах министерства было известно всем и каждому ещё до того, как Скримджер открыл рот, однако тот усердствовал, перемежая свой доклад всякими «э-э-э» и «м-м-м», почёсывая нос и щупая очки. Перси Артур Уизли, секретарь и помощник, строчил за министром каждое междометие. Присутствующие на собрании несколько родителей и учителя тихо тосковали и многозначительно переглядывались всякий раз, стоило только раздаться чему-нибудь в роде «министерство выделит э-э-э…немало, точнее э-э-э… достаточно авроров для охраны» или «надеюсь, преподавательский коллектив присоединит кхе-кхе… свои умения к нашим усилиям» и прочее, и прочее.

Невилла Лонгботтома, который сидел тише всех допущенных на это экстренное собрание студентов, занимали другие, довольно мучительные мысли. А именно: как бы сбежать. «Что со мной творится? В последнее время я то и дело откуда-то сбегаю…» — Невилл проводил взглядом воробьиную стайку за стройным стрельчатым окном и загадал, чтобы безобразно длинный доклад как можно быстрее закончился.

Собственно, уговорить бабушку взять его с собой в Школу оказалось легко. Та, сколько себя помнила, состояла в родительском комитете Хогвартса, и быстро сочла, что послушать старших внучку будет на пользу. Невилл вздохнул. А вот выскользнуть теперь отсюда и, прокравшись в то место, где, по словам Гарри, находится Выручай-комната, да ещё открыть её, как надо — было гораздо сложнее. Но Гарри, высунувшись чуть ли не по пояс из окна очередного автомобильчика Уизли, взял с него слово. А Невилл слово держал.

— Ну что ж, теперь прошу задать вопросы, если есть, — сделал пригласительный жест Скримджер.

«Наконец-то, невероятно!» — обрадовался Лонгботтом.

— Да, мистер Скримджер, вопросы есть, — поднялась профессор Макгонагалл. — Вопросов и у коллег, и у родителей достаточно. Позвольте мне первой уточнить, правда ли, что Школа, оплот магии, древний и не до конца исследованный замок, после закрытия будет охраняться тридцатью аврорами…

— Тридцатью лучшими аврорами, — подчеркнул тот.

— Лучшими, так лучшими, — холодно продолжила Макгонагалл, — сути дела это не меняет. Это итог двадцати минут из вашей речи. Вы же учились здесь, наверняка вы хорошо помните, насколько это место таинственное, и насколько сложно его будет оборонять.

— Дорогая Минерва, вы слышали, что, по мнению отдела Обороны, большее число в относительно спокойное время просто излишне! Если будет тревога — будет и подкрепление.

Макгонагалл нахмурилась.

— Вы недооцениваете и Хогвартс, и Того-Кого-Нельзя-Называть. Профессор Флитвик, будьте добры, скажите несколько слов о тех местах Школы, свойства которых знают только преподаватели и… некоторые ученики.

Ну что ж, теперь Руфусу Скримджеру оставалось только оборонять министерский план. Глупым или беззаботным министра никак нельзя было назвать. Он понимал, что ни чудовищ Леса, ни замковые подземелья, ни реликвии факультетов нельзя отдавать под охрану уже порядком подзабывших свою «alma mater» авроров. Но что сделать, если более серьёзные действия могут просто поднять панику в волшебном обществе? Нет, беззаботным министр не был. Увы, скорее наоборот.

— …Более того, — строго продолжал маленький профессор, — заклятья, охраняющие замок, очень сильно ослабели после гибели директора.

Он помолчал и добавил: — не забывайте и о Тайной комнате. Мы ведь не знаем даже, навсегда ли она закрылась.

— О, я даже знаю, кому этот вопрос следовало бы задать, — уцепился за последнее упоминание Скримджер, сверля взглядом Макгонагалл. — И я бы желал как-нибудь поговорить с одним чрезмерно известным студентом по имени Га…

— Обязательно, вот только мы хотим кое-что сказать.

С места уверенно поднялась немолодая тёмноволосая женщина в бордовой мантии. Невилл уже видел её в толпе на похоронах, это была мама двух сестёр с третьего курса Гриффиндора.

— Уважаемый министр, мне, как матери, очень тяжело думать, что с моими детьми каждую минуту может что-нибудь случиться. Но нас очень настораживает то, что даже дома можно легко ожидать нападения (тут она посмотрела на других родителей). Брошюрки — это ведь весьма сомнительная защита, вы не находите?

— Мы делаем, что можем, — нахмурился министр.

— Да, это правда, но нам всем интересно вот что. — Невилл увидел, как встал высокий и худой волшебник, наверно, отец кого-то с младших курсов. Он сильно волновался. — Вы говорили, что к середине лета сможете обеспечить всех более надёжными вредноскопами или ещё чем-то усовершенствованным. Неужели это всё? Или нам не выпускать детей из дома?

Остальные родители тоже заметно забеспокоились, переговариваясь и споря. Некоторые явно возражали.

— Здесь не все со мной согласны, но мне было гораздо спокойнее, когда мои девочки были под присмотром и защитой здесь, — твёрдо произнесла тёмноволосая родительница. — Понимаете, если с нами стрясётся несчастье, пусть. Мы не молоды. Но если пострадают дети, зачем нам… жить?

Наступило молчание. Такая уверенность в голосе говорившей заставила даже сторонников Министерства серьёзно задуматься.

— Дорогой Руфус, — копируя его обращение, сказала Макгонагалл, — будет ощутимо лучше, если Министерство этим летом займётся восстановлением охранных чар на территории и в Хогсмиде. Я вижу, у родителей разные мнения насчёт того, отправлять ли сюда детей. Давайте просто дадим им срок для размышления.

Сидящие зашумели. Министр молчал, ведь такие предложения шли вразрез со всеми правилами.

— У нас… и у вас, Минерва, нет времени на размышления! — прошипел Руфус. Зал замер. Какое-то полузнакомое, горячее чувство заставило щёки Невилла понемногу заалеть.

«Да как он смеет такое говорить!» — пронеслось в белобрысой голове.

— …У нас нет времени. У нас нет права рисковать! Нет! И если надо будет запереться, придётся запереться по домам! Обязанность Министерства — защищать волшебное сообщество! И мы будем защищать его, как считаем нужным! Если нужно закрыть Хогвартс, мы его закроем и запрём. Что вы скажете на это, заместитель убитого директора? Вам ведь лучше кого бы то ни было известно, опасно здесь или нет после того, что тут случилось!!! — Руфус с силой заставил себя замолчать. Это действительно было уже слишком. На него глядели почти со страхом. Макгонагалл была белой, как мел.

Дальше для Невилла всё было как в тумане. Он даже не совсем понимал, что именно сейчас скажет. Да, скажет. Все молчат. Это что же, все согласны с этой ахинеей? Он оглядел лица сидящих взрослых и медленно поднялся. Несколько ожидающих взглядов и один удивлённо-одобрительный — Макгонагалл.

— Знаете, что значит закрытие Хогвартса в переводе на язык Неназываемого (яростный и испуганный шёпот в зале)? Это означает «мы сдаёмся». Слышите? Мы сдаёмся! Приходите и наступите на нас, как на букашек. Потому, что мы испугались и теперь готовы прятаться! Будем держать осаду, пока волшебников не перебьют поодиночке!

Он замолк на секунду, переводя дух.

— Какая защита может быть от инферналов? От отряда упивающихся? От Круциатуса?(Он сглотнул.) От дементоров, когда в доме только двое родителей умеют применять защитные чары? А если они не успеют и попадут под антиаппарационное заклятие? Кто кого будет спасать? Министерство…

Тут его голос заметно задрожал от гнева.

— …Министерство не имеет права на выбор, неужели вы не видите? Закроете Хогвартс и закроете ловушку. Закрытие — это именно то, чего хочет… Волдеморт!

Больше ничего говорить не потребовалось, его слова тут же стали горячо обсуждать. Невилл плюхнулся на стул, едва успев заметить, как бабушка, утирая крупные слёзы счастья, шепчет что-то вроде «внучочек!». Скримджер все эти две минуты, не мигая, таращился на храброго паренька. Потом он попросил тишины и, стараясь ни с кем не встречаться взглядом, медленно произнёс:

— К середине лета этот вопрос окончательно решит голосование. Всех родителей, чьи дети учатся на всех курсах всех факультетов, попросят прислать сов. Запишите, Персиваль! На этом всё!

Чиновники во главе с министром и секретарём мгновенно сгребли бумаги и пулями вылетели из кабинета. Но их-то как раз никто и не собирался задерживать. Изумлённые родители, включая тех, кто явно держался за правительственные правила больше, чем за здравый смысл, бросились мучить вопросами парня. Спасение пришло, когда Минерва попросила его задержаться.

— Лонгботтом, я от вас такого не ожидала! — обычно эти слова не предвещали ничего хорошего, но сейчас на лице Макгонагалл была улыбка. Такого Невилл и сам от себя не ожидал.

— Я просто высказал то, что у меня накипело за всё это время, профессор. Только мне кажется, что зря всё это. Не очень-то они мне поверили… — сокрушённо ответил подросток, но Макгонагалл явно так не считала.

— У меня другое мнение, Невилл. Они просто испугались. Ты был прав, и этого они и испугались. А значит — поверили, — волшебница торжествовала. — Это значит, что ещё не поздно повернуть вопрос в нашу пользу. Если они не похоронят голосование, то в короткие сроки я смогу организовать, наконец, восстановительные работы по охране…

— Кто будет нашим директором теперь, профессор?

— Проницательно, — Макгонагалл села на председательское место и некоторое время расправляла писчее перо, хмурясь, — я не могу вам сказать. Вы прекрасно понимаете, как тяжело будет заменить Альбуса… то есть профессора Дамблдора. Я временно возьму обязанности на себя, но тут же их передам, как только мы пригласим достойного кандидата. Если только никого не навяжут из министерства, а кое-кому это очень хотелось бы сотворить. Я сделаю всё, чтобы Хогвартс оставался открытым, даже если придётся объявить Скримджеру войну. Слишком много тайн заложено в замке, чтобы оставить его на произвол судьбы и горстки авроров.

Перед глазами у Невилла уже начала появляться блистательная картина того, как три десятка магов будут отстаивать огромный замок против сотни-другой упивающихся и тысяч пяти-десяти отборной нечисти, но эти невесёлые размышления прервала Макгонагалл.

— Невилл, уж вы-то не допускайте безрассудств! — в голосе Макгонагалл проступила неожиданная, умоляющая нотка. — Не бросайтесь очертя голову туда же, куда и Поттер, ведь вы ещё не всё… не так много знаете, — добавила она, запнувшись. Шестнадцатилетний подросток встряхнул лохматой головой и пронзительно взглянул в глаза пожилой, могущественной и опытной волшебнице. Та уговаривала его не делать глупостей. Она не знала, что свалилось на его голову в своё время.

— За мной присмотрят друзья, вот увидите. Удачи вам, мэм!

— Вам втройне, Лонгботтом, — вздохнула Макгонагалл и двинулась прочь по коридору. Но вдруг резко остановилась и обернулась.

— И всё же, признавайтесь. Вы же не ради собственного развлечения отсидели два часа, слушая косноязычные нравоучения. Зачем вы вернулись?

— Я хотел попасть в гриффиндорское крыло, — честно сказал молодой волшебник.

— Оно закрыто. Как и все остальные жилые части. Что именно вы там забыли, говорите.

Макгонагалл уже не удивлялась, Невилл снова был в своём репертуаре.

— Забыл записи кое-какие. Мне они очень нужны.

— Мне что-то с трудом верится.

— Правда, — соврал Невилл.

Но всё же ход был удачный, Гермиона оказалась права. Ему надо просто оставаться собой. Пароль оказался «кабачок», и ещё полдороги Невилл сомневался, что имелось в виду: заведение ли мадам Розмерты, куда директор не раз заглядывал подумать над очередной мировой загадкой и погреться или что-то, что не напоминало бы так сильно о лимонных дольках. Тут он остановился, быстро огляделся в поисках шляпы с грифом и прочих препятствий и быстро свернул под лестницу, где, как сказал Гарри, был самый короткий ход к цели. Дверца — ура! — оказалась не заперта, и через пару минут волшебник оказался на месте.

— А теперь главное — ничего не перепутать. И не забыть.

Невилл изо всех сил уставился на стену и попытался представить ту Выручай-комнату, в которой Гарри оставил снейповский учебник.

* * *

— Так значит, это твоих рук дело?

— Абсолютно верно, — отозвался бывший профессор, шпион и убийца Северус Тобиас Снейп. И стёр кровь с губы. — А за этот удар, Питер, я когда-нибудь скормлю тебе мышьяка, — добавил он устало, разглядывая багровый развод на ладони.

Петтигрю брезгливо поморщился.

— Выслужиться решил? Выпендриться, показать, какой ты преданный и послушный, да? Тебя не просили спасать жизнь щенка Малфоя, так какой ведьмы ты полез своевольничать? Зачем дал Обет, подлец? — он замахнулся для нового удара, но на этот раз Северус изловчился и поймал его руку раньше.

— Какая же ты всё же подлая крыса, Петтигрю. Бросаешься, только если противник безоружен. А ещё недавно ты ластился ко мне, норовя лизать ботинки. Запомни, Лорд, и только Лорд может меня наказать. И тебе приказ был дан ясный. Верни палочку, трус. Тебе я не обязан рассказывать ни-че-го.

Лицо коротышки приняло какой-то малиновый оттенок, он вырвался из цепкой хватки бледных пальцев Снейпа и тут же отскочил подальше. С двумя палочками в руках и тонной ярости, что душила его сейчас, он бы мог прикончить зельевара, но не смел. Злил его не столько сам Северус, сколько приказ Лорда: «Поспрашивай его, но не трогай. Просто поспрашивай».

— На, залатай свою пасть сам. Мы тебя всё равно разболтаем, ты слишком много скрываешь, мышь летучая!

— Крыса, — спокойно отозвался Снейп, поймав палочку.

— Ах да, — враг нехорошо улыбнулся, — я, кажется, разбил пузырёк с твоим сегодняшним лекарством.

Теперь пришёл черед Северуса с ненавистью уставиться на Питера. Петтигрю хлопнул дверью. Сверкнув ему в след чёрными глазами, Снейп опустился на пол у стены. Что ж, стульями комнатку не оснастили. Но это мимолётное неудобство мало его волновало, гораздо интереснее было бы знать, какого чёрта они взялись потрошить его после всего, что пришлось сделать?… И сработает ли ловушка в Комнате?

Отъехав на безопасное расстояние от дома, мистер Уизли нашарил под рулём какой-то рычажок, и угловатый фиат семьдесят второго года выпуска с урчанием взмыл в воздух.

— Молли бы мне не простила второго летуна, — сказал он, ласково похлопав автомобиль по приборному стеклу.

Невидимые, они летели на северо-восток, к морю. Ремус дремал, Кингсли, что взялся ехать вместо Грюма, изучал путеводитель по Абердинширу, а Гарри рассматривал пейзажи. Земля внизу была похожа на лоскутное одеяло, только невероятно аккуратно сшитое. Красноватые, зелёные, рыжие, жёлтые клеточки обрабатываемых полей всё чаще перемежались морями изумрудной травы, тёмными пятнами перелесков, ослепительными зеркалами озёр. По магистралям ползли автомобили, то там, то тут попадались паутинки деревенек и городов.

Гарри не мог отделаться от ощущения, что вся земля перед ним — картина, хрупкое произведение искусства. Он никогда не был за пределами Британии, но был уверен, что и там, за проливом, так же красиво, живут себе люди в родных городах, смеются дети… И теперь цель его жизни — не дать этому всему сгинуть. Не верилось.

Он откинулся назад и перевёл взгляд на оборотня. «Ничего себе он осунулся!» — немедленно подумал парень. Рем уже действительно больше походил на восковую куклу, чем на живого мага, и Гарри в который раз начал мысленно умолять Невилла поторопиться. Почему он попросил разыскать книгу Снейпа именно Невилла, Гарри не знал. Понятия не имел. Но всё же ему казалось, что тот справится. По их плану, Лонгботтом должен был выдрать нужную страницу и отослать её с Сычом Рона. Такая мелкая и нелепая сова в жизни не вызовет подозрений. Гарри точно помнил, что где-то в середине книги были пометки о том, что Волчье зелье можно сварить хоть за один день, но для этого надо было два недоваренных зелья слить в одно… или три в одно? И мешать то ли тисовой ложкой, то ли серебряной… А может, и не мешать вообще. Гарри тяжко вздохнул и снова уставился в окно. Лететь оставалось часа полтора — два.

Артур довольно долго кружил над жилыми кварталами и в конце концов сдался, вырулив в сторону гавани. Там можно было не осторожничать. Волшебники, расправляя онемевшие руки и ноги, вывалились из машины и замерли.

— Ничего себе — небольшой город! — выдохнул Артур, оглядывая огромный порт, который тянулся, насколько хватало глаз. Он кишел грузовыми баржами, теплоходами, электроходами, рыболовными судами, судёнышками и посудинами. На верфях и пристанях кипела работа, шпили городских зданий ослепительно сияли на солнце, раздавался мерный городской гул, крики чаек, бой кафедральных колоколов, пароходные гудки.

— Да, маглы времени зря не теряют, — так же выдохнул Люпин. Из оцепенения их вывел невозмутимый аврор, ткнув чёрным пальцем куда-то в карту.

— Хватит зевать. Ночевать лучше тут. До окраин мы доедем на фиате, потом придётся изрядно пройтись, потому что то, что мы ищем, находится прямо за этим кладбищем тринадцатого века, на опушке ёлочной плантации. Тут и тут — речушки… Тут вообще болото, так что пойдём мы днём. До тех мест никому дела нет, туристы туда приходят только самые сумасшедшие. Но сейчас, как написано, не сезон.

Спустя ещё полчаса они без проблем припарковались у гостиницы, взяли ключи и стали доставать из багажника вещи. Мистер Уизли отпер его, поднял крышку и вдруг отскочил с криком. Из недр багажника бесцеремонно вынырнули две длинноволосые и лохматые головы — одна рыжая, другая каштановая.

— Джинни!!! Гермиона!!! Как… Почему?! — бедный маг потерял дар речи. У Гарри очки сползли на кончик носа и открылся рот, у всех остальных вытянулись физиономии.

— Нет, а что? Вы такие умные, думали от нас так легко отвязаться? Вы поедете неизвестно куда, может, даже сгинете неизвестно от чего, а мы потом ищи-свищи? И ничего интересного не узнаем? — принялась шутя возмущаться юная Джиневра, спрыгивая на асфальт.

Гарри захлопнул рот, и очки упали с носа.

— Вы не волнуйтесь, уменьшили мы ваши вещи, сейчас найдём под ковриком, — весело продолжила Гермиона. — Ничего багажник у этой модели, на бизнес-класс потянет. Мы туда диванчик поставили, столик журнальный, буфет… Коврик, опять же…

Артур схватился за сердце. Приключения официально начались.

* * *

Начинало потихоньку смеркаться. На поиски Памятки Старика решено было отправиться завтра спозаранку, а пока толпа из шести человек пошла бродить по улицам старого города в поисках кафе поуютней. В одном из переулков они, наконец, завернули в сумрачное, но довольно уютное заведение и, назаказывав сэндвичей, принялись строить планы. Люпин задал вопрос, который давно его мучил:

— Как ты чувствуешь, Гарри, Дурсли ещё не начали волноваться, что ты не приехал к ним сразу с поезда? Ведь тебя всегда забирали.

— Нет, — криво ухмыльнулся Гарри. — Национальный розыск они не объявили. Но они обязательно заволнуются, когда я всё же появлюсь. Вот разбёремся с Памяткой, и я сразу поеду на Прайвет драйв, раздражать родственников аж целую неделю…

— Так ты не останешься с ними после совершеннолетия? Что же дальше? — немедленно заинтересовался Шекл. Гарри понял, что сболтнул лишнее. Безусловно, если бы не Кингсли, Гарри, быть может, вообще бы не сидел сейчас за этим столом… но всё равно, своих планов ему открывать не хотелось. И он начал крайне туманно рассуждать о том, что, наверно, вернётся в Нору, а вообще — время покажет. Он прекрасно понимал, что все дальнейшие шаги нового Ордена будут зависеть от того, как скоро он расскажет всё, что знает о хоркруксах. Но пока он хотя бы не навестит могилы, нечего и думать об откровениях. Зато кое-что интересное рассказала Гермиона. А именно — про встречу с хищным маленьким мальчиком в тот злополучный дождливый день. Волшебники были потрясены. Профессор Макгонагалл сделала поистине всё, чтобы помочь девушке за те три дня, что они безвылазно просидели в архивах в поисках объяснений.

— Мы думали, что не разыщем того справочника по нечисти за двенадцатый век! Гремлины бы побрали их каталоги! Вы бы видели, на что похоже книгохранилище! Но мы всё же отыскали фолиант. Странно, что он вообще уцелел после пожаров и чумы шестнадцатого века… Там мы и вычитали, что это за проклятие.

Маги пригнулись ближе, боясь пропустить хоть слово.

— Дементоры, как оказалось, не переваривают выпитые души!

— Как?! — оживился Ремус. — Это же противоречит фактам!

Гермиона покачала головой.

— Думаете, мы не попадали со стульев, когда разобрали записи? Это не всё, они их не переваривают, только если душа была высосана в «том» мире… Как бы это объяснить… — девушка замялась.

— Когда встречаешься с дементором на границе обморока и яви, когда ты одной ногой на его, сумеречной стороне… Вот тогда он и не растворяет твою душу, так? — не шевелясь, проговорил Гарри.

— Так, — изумилась девушка. — Если знать нужные заклинания, можно отнять у дементора только что высосанную им душу и сохранить её… Но сделать это можно только на границе… Только за Пеленой! — неожиданно для себя самой догадалась гриффиндорка. Маги не сводили с неё глаз. — Но самое интересное, что если маг сохранит душу, привязав её к, ну, скажем, к какому-нибудь предмету, то есть шанс вернуть её владельцу. Но сделать это можно, только уничтожив дементора, что её высосал, а как это сделать, мы так и не узнали — страница раскрошилась…

Гермиона опустила голову.

— Погоди, но какая связь тут с твоим мальчиком? — настаивал Шекл.

— Ах да. Тело с порабощённой душой слушается нового хозяина, запершего эту душу.

— Вуду! — подсказал Ремус. — Хотя нет. Вуду — не магия, просто человек отравлен ядом…

— Хуже, — согласилась девушка. — Тут кое-что похлеще — пустая оболочка без души, но с чужой волей. И хуже инфернала, ведь тело-то ещё живо… Что ему прикажут — то и делает. Бедный Сэмюэль, он ведь ещё жив, его ещё можно спасти…

— Так вот куда пропадают дети! И вот почему теперь так много дементоров в Королевстве, — медленно проговорил Артур. Довольно долго волшебники сидели молча, уставившись в чашки с остывшим кофе. Картинка медленно начала прояснятся. Отвратительная погода, что расходилась от Британского Королевства по всей Западной Европе, была вовсе не климатическим феноменом, это действительно дело рук дементоров. Чем больше детей и подростков они лишали душ, тем больше страдания выливалось в наш мир из их сумеречного. Больше убийств, больше отчаявшихся людей. А значит — ещё больше дементоров.

— Отличный план, — прошептал Гарри, — он замкнул круг.

Но парень чувствовал, что и это ещё не всё. Что-то они упускали, но что? Не всё так просто, с этим маньяком всё не может оказаться так легко. К тому же дементоров — десятки, а жертв — почти сотни. Сумеречные твари не могут плодиться и нападать с такой скоростью…

К сидящим подошла официантка и вежливо сообщила, что через десять минут кафе закрывается. Завернув нетронутые бутерброды, компания вышла на воздух. С моря ветер приносил незнакомые портовые запахи воды, йода и горьковатого дыма.

Этой ночью Гарри почти не спал. Во-первых, от Невилла не было никаких известий, так же, как и от Рона. Во-вторых, Люпину явно было плохо и становилось всё хуже. Уже сегодня он попросил запереть его дверь снаружи, хотя до полнолуния оставалось ещё как минимум дня три. Гарри бы заела совесть, если бы маг не успокоил его кое-как, сказав, что зелье всё равно не предупредит полного превращения, и вины парня тут нет и быть не может. Ну, а в-третьих, Гарри ежесекундно беспокоился за Джинни. Вот уж кому ни в коем случае не стоило соваться вслед за ним в Абердин! Он перевернулся на другой бок и под утро всё же провалился в тяжёлый сон.

* * *

— Чарли, ты спишь? — громким шёпотом спросил Рон, осторожно просунув нос в приоткрытую дверь.

Чарли испуганно задул свечу, но, распознав в незваном госте брата, снова зажег её заклинанием.

— Поди ты к хвосторогам, так меня пугать! Я думал, мать пришла ругаться! — он достал из-под столешницы исписанный кусок пергамента и продолжил выводить каракули. Рон подсел рядом. «Милая Мелишка…» прочитал он, но тут брат поставил точку и спрятал листок. Рон ухмыльнулся.

— Работаем в одной бригаде, — вздохнул Чарли и, взглянув на Рона, спросил:

— Так зачем вам понадобились полевые записи о драконах? Ты мне что-то совсем невнятное написал про то, что эта твоя подружка с каким-то оборотнем или мертвецом столкнулась… Но я что-то ничего из твоей ахинеи не понял. Не сопи, а растолкуй всё по порядку.

Рону пришлось пересказать всю историю про мальчика-чудовище. Потом, просто так, чтобы брат знал, про то, как прямо перед свадьбой Гарри увидел дементоров-заговорщиков, и как Флёр расколдовала призрака-шпиона. Чарли качал взъерошенной головой, не сводя с брата глаз. Зачем Гермионе полевые дракононаблюдательские журналы, Рон сам не знал. Сама девушка с его сестрой в придачу были таковы сегодня утром, оставив откровенно неправдоподобную записку, что папа взял их с собой «на экскурсию».

— Их Невилл заразил, теперь будет эпидемия побегов из дома, — как всегда невпопад пошутила Луна. Впрочем, в чём-то она была права. Её собственный отец, горячо поблагодарив Уизли за приглашение, на следующий же день умчался в Чехию дописывать статью о вампирах в полевых условиях. Луна же осталась после свадьбы в Норе на попечении Рона и, надо сказать, откровенно выводила его из себя своей потусторонностью.

— Из-за этих журналов Гермиона мне записку и прислала, потом мне у Джорджа пришлось просить твой адрес. Понятия не имею, зачем они им. За тем же, зачем и бутыли тухлой болотной воды, ими вся джиннина комната уставлена, — пробубнил Рон. — Вот вернутся, я им всё скажу, что я о них думаю, я им…

Но договорить Рон не успел. Дверь со зловещим скрипом открылась, и перед перепуганными парнями предстала Молли в ночном чепчике, с лампой и зверским выражением лица.

— А ну, сейчас же спать! — топнула она ногой. Рон исчез за дверью, увернувшись он подзатыльника. А Чарли, отважный драконолог шести футов ростом, быстро юркнул под одеяло, широко улыбнувшись матери. Та авторитетно задула все свечи и, пригрозив следить за порядком, ушла к себе.

«Ну вот, теперь я точно дома», — подумал Чарли, засовывая под подушку дописанное письмо и прислушиваясь к такому знакомому скулёжу чердачного упыря...

* * *

Люпин, изо всех сил превозмогая слабость, вчитывался в истёртые листки, что были вложены в путеводитель по графству.

— Ну и что там говорится? — все сгорали от нетерпения.

— Да ничего толкового. Наиподробнейше описываются камни, как они стоят, сколько весят, куда каким боком повёрнуты, что за породы деревьев стоят рядом… Пустяки какие-то. Эти записи неимоверное количество раз копировали, конечно же, что-то утерялось. Про самого старика только то, что он был сын Ахема, что сын Нотта, что сын Веррарха, и что он обучался, судя по всему, в Египте… потом вроде в Дельфах. И петь любил.

— Ценно, — отметила Джинни.

Волшебники стояли в небольшой, заросшей невысокими деревьями низинке. Прямо перед ними и так и сяк торчали из земли восемь выстроенных в круг камней, чем-то напоминающих старые клыки. Стояла летняя тишина, которую нарушали только птицы.

— Ошибки быть не может, этот каменный круг и есть Памятка Старика. — Люпин убрал листки и уже хотел вступить в кольцо, как вдруг Шекл схватил его за рукав.

— Первым, я думаю, должен пойти Гарри. Он у нас Проходящий Пелену, и Памятка оставлена для него. Пусть попробует первым.

Гарри кивнул и, замирая, медленно вышел в середину небольшого кольца. Остальные во все глаза уставились на парня. Прошла минута.

— Э-э-э… Что нибудь чувствуешь? — осторожно спросил Артур.

— Коленка очень чешется. И вроде всё, — пожал плечами паренёк. Все выдохнули. Стало ясно, что ничего не произойдёт, если они так и будут стоять в сторонке, поэтому маги подошли и каждый начал осматривать камни. Ничего особенного, впрочем, замечено не было. Гранит был очень стар и изъеден столетиями непогоды. Кое-где искрошившиеся камни покосились, но ясно было, что кто-то всё же пытался в своё время придать им правильную форму. В середине кольца трава почти не росла, вместо неё был песок. Словом, Острова были напичканы такими каменными кольцами, и ничего особенного именно в этом экземпляре не было. Или они просто ничего не замечали. Судя по теням от многочисленных лиственниц — день приближался к полудню, а погода потихоньку начинала портиться. Хорошенько осмотрев низину ещё раз, все согласились, что надо возвращаться.

Этим вечером волшебники и так и сяк ломали голову, что бы могли значить столь подробные описания каменного кольца, и почему Гарри так ничего и не почувствовал. Впрочем, и на второй день дело не продвинулось ни на дюйм. Зато погода менялась с устрашающей скоростью. Стало ветрено, небо заволокло рваными тучами. Похоже, с моря надвигался нешуточный шторм. На третий день дежурный в гостинице от всей души попросил их не ходить в этот день «в поход».

— Это опасное занятие. Шторм может разыграться в любую минуту, на холмах вас застанет ураган, — предупредил он волшебников. Но те всё же ухитрились снова оказаться на старом месте. Точнее все, кроме оборотня. Рем категорически отказался выходить из комнаты и показываться на глаза. Его оставили в покое под присмотром Джинни. Спустя два бесплодных часа у Памятки Старика Гарри сдался первым.

— Надо уходить. Я уверен, что если и мог что-то почувствовать, то это уже случилось бы. Если мы ничего не можем сделать — значит нужно ещё подумать, но в гостинице.

Он был прав. Неожиданно налетевший сильный и холодный ветер не обещал ничего хорошего. Гранитный Абердин словно вымер. Местные жители, видимо, привыкли к ураганам и теперь попрятались по домам, спокойно готовясь переждать очередной. Волшебники уже настроились провести вечер у камина, вместе пытаясь разгадать, в чём хитрость камней, но их и тут постигла неудача. Насмерть перепуганная Джинни встретила их у входа в отель и сообщила, что Ремус исчез из номера.

— Как это — исчез? Как же ты не заметила?! — ужаснулся отец.

— Я задремала, — почти плакала девушка, — думала только глаза закрою, а сама заснула… Да ведь комната заперта была!

— Окна открываются только изнутри, — мрачно сказал Кингсли. Всеобщий страх можно было понять — именно этой ночью наступало полнолуние. Надо ли говорить, что все и думать забыли о сне.

А шторм разыгрался страшный. Весь вечер мощные удары ветра сотрясали ставни, где-то далеко зверем бушевало море, быстро наступила кромешная тьма, и только яростные зарницы время от времени разрывали её. Ночью полил дождь. Измученные ожиданием и неизвестностью подростки задремали уже ранним утром, потом усталости поддались и взрослые маги. А часов в шесть их поднял неуверенный стук в дверь. Кингсли, протирая глаза и охая, отпер дверь и тут же поймал на руки измученного Люпина. Все проснувшиеся заорали от радости, что тот вернулся, но Шекл не позволил никому терзать оборотня расспросами. Тот выглядел на редкость плохо, он кое-как напился чаю и немедленно уснул. «Теперь, когда цикл превращения закончился, его лучше оставить в покое» — сказал Шекл, и с ним пришлось согласиться. Где всю ночь пропадал Рем, и как он ухитрился сбежать и вернуться в отель незамеченным — до поры до времени осталось тайной.

Утром шторм утих, оставив после себя плотный туман, мглу и десятки перевёрнутых на радость чайкам мусорных баков. Рем всё спал, и его на редкость бледное лицо почти сливалось по цвету с подушкой. Оборотень оброс какой-то необычной щетиной, в его чертах то и дело мелькало что-то волчье. Но волноваться больше было не о чем. Мистер Уизли хотел было организовать ещё один поход к камням, но Гарри попросил его не делать этого.

— На этот раз я пойду сам. Если хотите, идём со мной, но ни Рема, ни девчонок нельзя оставлять одних. Пусть Шекл останется, хорошо? — попросил он.

— Эй, что ты себе позволяешь? Мы не маленькие! — начала было возражать Джинни, но Гарри и слушать не захотел. В результате Артур, вспомнив что-то, сказал, что сначала надо заглянуть на побережье. Так они и сделали.

Фиат припарковали уже на песке пустынного пляжа. Машина осталась с включенными фарами, ведь в таком тумане тяжело было что-либо рассмотреть уже на расстоянии вытянутой руки. Глухо шумело неспокойное море.

— Зачем мы здесь? — зябко ёжась, спросил черноволосый паренёк, ударяя кроссовкой по пустому крабьему панцирю.

— Хочу проверить один слух, что не так давно гулял по Министерству, — шёпотом отозвался маг. — Если они не врут, то в этом районе Шотландии мы с тобой обязательно должны услышать ианник-анн-од.

— Что это?

— Странно, что вам не рассказывали на уроках… Впрочем, я, кажется, знаю почему, ведь в одно время они почти исчезли. Это души утопленников.

Артур необычайно серьёзно посмотрел Гарри в глаза. Тот ждал продолжения.

— Ребята из Отдела регулирования магических популяций чуть голову себе не сломали, пытаясь их классифицировать. Души есть души, они не добрые и не злые. Они бродят после каждого шторма по пустым берегам и с тоской вздыхают «О-о-у! О-о-у!», и им ни в коем случае нельзя отвечать из праздности.

— Что случится?

— Если ответить один раз — один из них подскочит ближе. Ответишь второй раз — ещё ближе.

— А на третий…

— Он сломает тебе шею, — просто закончил Артур.

— Какой милый народец, — передёрнул плечами Гарри. В этот самый момент из тумана донеслось что-то похожее на горестный вздох. Потом ещё один. И ещё.

— Правы оказались наши сплетники, — ещё тише проговорил мистер Уизли, — вот и ианник-анн-од, всё, как говорят!

Невидимые в тумане существа отдалённо вздыхали и стенали на разные лады. В душе у Гарри нарастало смутное беспокойство.

— Вот наши и записали их в привидения, «потерянные души побережий».

Плач ианник доносился до Гарри гораздо отчётливей, чем слова стоящего рядом волшебника. Туман… Дурацкий туман, из-за него ничего не видно… Но как же жалобно они стонут! Гарри сделал несколько неуверенных шагов. Особенно со стороны моря… Один из них должен быть совсем близко. Проклятый туман, в голове всё мешается…

«Как же они в таких количествах гибнут? — задавался вопросом Гарри, чувствуя, как тяжелеет голова. — Или им кто-то помогает? И мне уже, кажется, было так плохо недавно… Где?»

Тревожное, странное чувство одолевало Гарри. Что-то подобное он испытывал, когда ему снился сон, который утром он вспомнить уже не мог. Это почти выводило его из себя. Проклятый туман… А, вот уже и с ног валит… Гарри пошатнулся и с силой потёр лоб.

— Идёмте отсюда, они воют уже почти оглушительно. Мне тяжело стоять…

— Но их уже давно не слышно, Гарри, ветер переменился!

— Я их слышу, слышу. Особенно одного… там недалеко, впереди… Опять убивают, нет… нет… — прошептал подросток, с почти безумным видом уставившись на перепуганного мистера Уизли.

— Гарри, быстро к машине! — он потащил измученного парня к автомобилю, усадил и дал воды. Гарри пил, медленно приходя в себя.

— Я вспомнил, — поднял он, наконец, глаза на рыжего мага. — Тогда, в Хогвартс-экспрессе, мне приснился кошмар. Я напугал друзей, но ничего после на память не пришло, пока вы меня не привели послушать ИХ. И я понял, что мне снилось тогда.

— Что же? — напрягся Артур.

— Я видел, что они бросили профессора Трелони со скал в море. Я уверен, что это не совпадение, и я видел всё. Мне кажется, что если бы одна из тех душ не принадлежала ей, я бы вряд ли вспомнил...

— Не может быть!

— А я и не настаиваю, — пожал плечами парень. — Но помните, как я впервые чуть не оказался на той стороне Ткани? Сейчас было такое же чувство. Просто что-то в том крике было особенное. Иначе бы я не вспомнил… Мерлин… Едем к камням. Я не могу здесь больше быть… И слушать ианник. Больно.

Артур с тоской всмотрелся в молчаливый туман. Шумело море. «Так вот оно как… Когда не можешь помочь», — думал маг, садясь за руль.

* * *

До самой Памятки Старика они не перемолвились ни словом. Ни Гарри, ни мистер Артур не были уверены, что им теперь делать с тем, что Гарри выудил из своей памяти. Взрослый маг безусловно мог бы поднять на ноги министерских авроров, те бы прочесали прибрежную полосу, может, даже нашли бы что-нибудь. На следующий день все заголовки будут пестреть новостью об убийстве. Бедная, бедная пифия, как её угораздило попасть в лапы упивающимся?

У камней тумана не было, но было безветренно и пасмурно. Гарри попросил оставить его одного.

— Идите, не надо меня сторожить.

Маг немного помялся, но, взглянув Гарри в глаза, согласился пойти и осмотреть окрестности. Когда Артур скрылся из виду, Гарри в сотый раз вошёл в круг. Камни выглядели как никогда безразличными. Он минут десять ходил по кругу, пробовал концентрироваться, стучать по каменным макушкам, даже заговорить с ними, но последнее уже скорее от отчаяния. Время шло.

— Да что же это такое? — не выдержал парень на двадцатом круге. — Он издевается над нами… И надо мной особенно!

С этими словами он с ненавистью уставился на плешивый камень слева и наподдал ему ногой. После чего немедленно плюхнулся на сырую землю, облокотился спиной и откинул голову.

— ….о-о-й-й-й……….. — донеслось прямо в ухо. Гарри подпрыгнул. «Что за ерунда?!» — пронеслось в голове. Покрытый мхом каменный болван стоял, как ни в чём не бывало. Гарри почесал макушку, подумал и ещё раз стукнул ногой посильнее, тут же приставив к стенке ухо.

— …по-о-й-й-й-й… — гулко «повторил» камень. «Пой? В смысле… как в опере, что-ли, петь?» — ошалев, думал Гарри. Но и третий, и четвёртый пинки дали тот же результат. Пой и всё.

— Может, и правда спеть? — беспомощно оглядываясь, проговорил он. И хотя музыкальности в Гарри было столько же, сколько и в ведре, если по нему лупить тапком, он открыл рот и, чувствуя себя идиотом, запел.

— А-а-а-а-у-у-уууу…………..

Гул нарастал и был довольно слажен и приятен. Дело действительно было в магии, парень знал, что камни так резонировать не могли. Звук, глубокий, как самый низкий бас, как эхо из колодца, всё сильнее и сильнее колебал воздух, и тут Гарри заметил, что подсохший песок в центре начитает трястись. С последним протяжным «о-о-омммм» песня камней прекратилась, а на лысом местечке оказался какой-то рисунок. Гарри подошёл посмотреть. Перед ним песчинки образовывали нечто напоминавшее слово «тут». Гриффиндорец наклонился поближе, сделал ещё один шажок и тут же очень пожалел об этом, потому что земля под его ногами не выдержала, и вместе с комьями грязи и потоками холодного песка Гарри рухнул куда-то вниз. От крайне болезненного удара он даже потерял сознание на какое-то мгновение и испугался, когда, открыв глаза, не увидел ровно ничего. Дыры над его головой больше не было, и кругом стояла чернильная темнота, хоть открывай глаза, хоть нет. Но студенты с Гриффиндора тем и отличались, что были не робкого десятка. Гарри поднялся с песочной кучи и на ощупь начал искать стену, проклиная себя за то, что не взял палочку. Совершеннолетний он или нет — какая теперь разница? «Люмос» бы сюда.

Стену он нашёл довольно быстро, и даже не одну. Через каких-то пять минут стало ясно, что пещера очень мала, боковых ходов не имеет и, судя по правильной форме, была сделана человеком.

«А старик оказался хитёр. Но явно чересчур любил пение, — думал Гарри, прислонившись к холодному граниту. — Ну и что дальше? — вслух сказал он.

— А дальше давай знакомиться. Я — Ахном, сын Ахема, что сын Нотта, что сын Веррарха.

Гарри вжался в стену. В том, что насмешливый и неспешный голос принадлежал старику — сомнений быть не могло.

— Я — Гарри Поттер… — осторожно ответил он, изо всех сил вглядываясь в темноту.

— Очень хорошо. Ты оказался сообразительнее многих, кто сюда приходил. Никто из сотен и сотен магов не догадался мне и двух нот исполнить… А я так люблю красивые сочетания звуков! А-ля-ля, ля-ля….

— Прошу прощения, — осмелев, прервал Гарри, — но если вы маг, может, зажжёте свет, чтобы я хоть увидел вас, а вы — меня?

— О, в этом нет необходимости. Дело в том, что я, во-первых, уже умер, а мёртвым свет не нужен. А во-вторых, меня самого, даже мёртвого, тут нет. Только мой голос.

Гарри онемел. Впрочем, он на своём веку и не такие фокусы видел. Чего стоили одни только мысли волшебника отдельно от самого волшебника. А голос… ну не так это и страшно.

— Раз ты так расстарался, чтобы сюда попасть, скажи, чего ты теперь хочешь?

— Я прошёл сквозь Пелену.

— Оу. Интересно. Впрочем, я и так догадался.

— И хочу знать, что мне делать с этим даром. Как он может помочь мне победить одного опасного мага…

— Волдеморта?

— А вы откуда знаете? — оторопел Гарри.

— Так не ты же один проходишь Пелену, — усмехнулся голос Ахнома, доносясь со всех сторон сразу. — Я ваше будущее изучил, как руны своего имени. Вас безусловно ждут некие неудобства… Так что хорошо, что ты ко мне провалился.

— Вы мне поможете? — не терял надежды гриффиндорец.

— Ну, не так уж много я и могу, будучи одним звуком-то. Но кое-что, так и быть, расскажу. Ведь ты, как никак, очередной мой преемник по части путешествий за Тканью. Садись поудобнее и не волнуйся. Твой спутник наверху ещё час будет бродить по болоту.

Гарри безмолвно уселся на кучу песка.

— Так вот…

* * *

Артур очень удивился, когда увидел Гарри по возвращении. Парень сидел на траве и был с ног до головы перепачкан землёй и плесенью, всклокоченный, с перекосившимися очками, насквозь мокрыми кроссовками и совершенно диким лицом. Словом, такого можно было испугаться.

— Гарри, о Мерлин мой! Где ты так перепачкался? Где ты был? — охал не на шутку встревоженный маг, подбегая к парню.

— Внизу. У Старика в гостях, — только и сказал Гарри, ткнув грязным пальцем себе под ноги. Мистер Уизли уставился туда же, но ничего, кроме истоптанной земли, не увидел.

— Где это — внизу? — недоумённо переспросил он.

— Едем домой, — умоляющим голосом попросил Гарри. — Я валюсь с ног и обязательно расскажу всё за ужином. Завтра мы можем возвращаться домой. В Абердине нам делать больше нечего.

— Все родители, чьи дети начинают, продолжают или заканчивают обучение в Школе чародейства и волшебства Хогвартс, обязуются проявить внимание. После грандиозных и горестных событий, так-так… А, наконец: До конца этой недели всем совершеннолетним волшебникам Объединенного Королевства предлагается проголосовать совой «за» или «против» закрытия Школы. Результаты будут подсчитаны Комиссией по образованию, опубликованы в воскресном выпуске «Ежедневного пророка» за седьмое августа сего года и разосланы по совиной почте. Торопитесь, если вам не безразлично! Совы будут приниматься до полуночи пятницы. Подпись обязательна.

Голос Чарли, вслух читавшего заметку, звучал победно. Глаза Рона вспыхнули.

— Так это же замечательно! Видно, кто-то всё же сказал им пару ласковых на собрании, если министерская верхушка не смеет дальше затыкать уши! Теперь у нас есть надежда. Надо немедленно слать сову! Я бы вытряс у Перси Гермеса, да руки пачкать не охота…

— Я проголосую прямо в Министерстве, а мама пошлёт нашу старушку Стрелку как можно скорее, — отозвался Чарли и направился к камину. — И хватит задирать этого несчастного.

— Почему несчастного? — оторопел Рон.

— Потому что он дурак, — вздохнул Чарли и перекинул сумку через плечо.

— Сынок! А чай? — взволновалась Молли, выглянув из кухни.

— Не до чая, — бросил Чарли. Парень и в самом деле спешил, ведь сегодня в Министерстве заканчивалась регистрация боеспособных магов. А он хоть и возвращался в Румынию, но записаться всё же хотел.

— Я тебе, Ронни, оставил на столе то, что ты просил. Ну, вроде со всеми попрощался… Джинни чмокни от моего имени, Джорджу и Фреду навешай люлей, да побольше, — хмыкнул Чарли. — Я их за все три дня один раз издалека увидел. Следила бы за младшими, мамочка! — с шутливой укоризной обратился он к Молли. Та как-то странно взглянула на него, потом подошла и крепко обняла. Чарли шутливо козырнул Луне и Рону и без лишних слов исчез в зелёном пламени камина.

Рон, удостоверившись, что мать ушла на кухню, метнулся наверх, в комнату брата. На столе лежала увесистая толстая подшивка из трёх или четырёх журналов для записей, потрепанных и, кажется, даже опалённых кое-где. Надпись гласила: «Журналы с 1-го по 8-й, год 1994–1996». В графе «Тип» стояло «Внешние», в графе «Контактность» — «Уровень три». И полное имя Чарли. Из всего этого Рон понял только первое и последнее. Пролистнув несколько страниц и ещё больше запутавшись в сокращениях и терминах, он сунул том в сундук и уже приготовился запереть его, как в окно, кувыркнувшись, влетел Свинристель. Больше по привычке, чем с досады возмущаясь миниатюрностью совы, Рон всё же изловил птицу и отвязал записку. В следующую секунду он уже летел по лестнице вниз с блистательной новостью:

— Гарри нашёл Старика! — проорал парень, заставив мать, Флёр и Луну подскочить на диване, где они все трое рассматривали план дома, решая, какую половину лучше отдать молодожёнам.

— …и едет к Дурслям, — уже не так весело продолжил Рон.

Молли шумно вздохнула.

— Ну и слава Мерлину, раз так. Но почему бы нам не устроить собрание и не послушать про встречу до того, как он уедет? — немного тревожно спросила она. — Рон, ты же его лучший друг, я уверена, что ты знаешь больше, чем все остальные члены Ордена вместе взятые!

— Тут написано только, что он просит меня собрать его вещи… Я ещё хорошенько не дочитал… — бормотал Рон, пробегая глазами строчки. И вдруг издал какой-то глухой стон.

— Что с тобой? — удивилась Луна.

— Ногой… ударился! — выдавил Рон и стрелой умчался в свою комнату.

— В чём дело, правда? — переспросила Флёр, но вопрос так и остался висеть в воздухе.

А дело было в новостях от Невилла. Точнее, в отсутствии новостей. Рон трижды посылал Свина на разведку, и всякий раз тот возвращался ни с чем. Парень и сам начал беспокоиться, но, с другой-то стороны, Невилл мог просто не открыть комнату или не найти книгу. Тем более, что Люпин, по видимому, обошёлся без обещанного зелья, и все они, в сопровождении подкрепления из авроров, были уже на пути в Нору. Но в этой записке Гарри прямо сказал, что взволнован. Что-то опять было не так. Совсем не так.

* * *

У поместья Малфоев было одно поистине неоспоримое преимущество перед всеми остальными родовыми магическими особняками. Нет, это был не возраст. И не обширные прилегающие земли. И даже не роскошь, с которой тот был обставлен. Это была его полная невидимость. Исполинских размеров викторианский дом с несколькими флигелями, мрачным фасадом, на котором хищный плющ добрался до третьего этажа, и прудом в гигантском тенистом саду ни разу не был замечен маглами. И вовсе не потому, что любой очевидец в тот же день вместо постели лёг бы в могилу. Просто Малфои умели прятаться.

Сегодня по холмам гулял неспокойный ветер, и это нагоняло сильнейшую тоску на Нарциссу. Не считая десятка домовых эльфов, она отныне была единственной обитательницей особняка. Нарцисса уже несколько свыклась с мыслью, что Люциус прячется и почти перестал показываться в доме, но сын… О чёрт, как эта тварь посмела наложить лапу на её сына?! Она была вне себя вот уже которую неделю и совсем не заботилась о том, что её мысли могли прослушивать.

«Не очень-то ты мне и помог, Северус, — бормотала Нарцисса, разглядывая в окно быстро несущиеся по небу облака, — хотя что ты мог сделать… А теперь эти мерзкие газетёнки марают наше имя!».

Она с силой пнула ворох газет на полу и маленькими шажками заходила по комнате. Ожидание уже давно стало невыносимым. И уже давно пора бы приступить ко второй части плана… О, как чешутся руки наказать каждого ненавистного подлеца! Ну, ничего, возможно, сегодня…

В это мгновение в дверь постучали. Нарцисса распахнула её заклинанием, и перед ней предстал скорчившийся в поклоне домовик, наряженный в исполинскую кухонную прихватку с прорезями для рук и ног. Как ни комично он выглядел, при взгляде на его мордочку становилось не до смеха.

— Новости для моей леди! — прошептал домовик, кланяясь ещё ниже.

— Выкладывай, — прищурилась миссис Малфой.

— Пленник доставлен, и всё готово для…

— Быстрее надо языком шевелить! — взвизгнула хозяйка, отшвырнув пискнувшее существо, и выбежала из комнаты. Её путь лежал по многочисленным коридорам и лестницам вниз, в самую глубину дома, в одно из секретных помещений, которое у членов семьи носило прозвище «сокровищница». Щелчок изящных пальцев заставил массивную дверь открыться, ещё щелчок — и несколько удручённого вида эльфов с хлопком появились из ниоткуда и промаршировали в темноту.

— Не смейте его так наклонять! Тому, кто его разобьёт, я собственноручно отрежу уши, а самого потом скормлю гриндилоу! — предупредила она сжавшихся в комочки слуг, которые в этот самый момент выносили в неверный свет свечей большое, тщательно закутанное в бархат зеркало. Несмотря на то, что ткань была плотной, эльфы все, как один, отвернулись в противоположную от ноши сторону с видимым страхом и страданием на личиках, словно до смерти боясь в него ненароком посмотреться. Тем не менее, процессия уверенно двигалась в сторону лестниц.

— Пленник в сознании? Это важно знать сейчас, — допрашивала Нарцисса слугу, который принёс ей новости.

— Да, госпожа, он в сознании. Даже его жаба не пострадала. Хозяин был поистине милосерден…

— Что? При чём тут ещё и жаба? — несколько оторопела Нарцисса.

— При нём была жаба, — прошептал эльф, втягивая голову в прихватку, как в панцирь.

— Хм… — только и сказала колдунья. — Дела это не меняет. Все в сборе?

— О, да, госпожа.

— В таком случае можете проваливать на кухни. Дальше я пойду одна.

С этими словами она выхватила тяжёлое зеркало из ручонок домовиков и те, с видимым облегчением, дезаппарировали.

* * *

Гарри всё же решился на то, чтобы, собрав всех в доме на площади Гриммо, рассказать о встрече со Стариком. Днём раньше, несмотря на то, что был еще только июль, выпал град, сменившийся противным, мелким как пыль, чисто лондонским моросящим дождиком, и по случаю непогоды на кухне было жарко натоплено. Волшебники проглатывали каждое слово парня и особенно насторожились, когда тот приступил к описанию встречи в пещере.

— Он сказал очень мало, всё больше задавал вопросы, — говорил Гарри. — Самое важное, что мне удалось узнать, это то, что я могу, если потренируюсь, переходить из мира в мир сознательно. По своей свободной воле. Ещё сказал, — Гарри помедлил, выбирая слова, — что та сторона действительно не просто наше будущее. То есть… я о том, что если мне надо попасть в будущее, то это почти можно сделать, а вот если я хочу попасть в сон, то это уже опасно. Это, как он сказал, тоже будущее, только самое невероятное и несбыточное. Туда лучше с телом не соваться.

— А… смерть? — замирая, спросил Рон, который единственным из друзей слышал эту историю впервые.

— Смерть, — Гарри опустил глаза, — это Абсолютное будущее. И туда тоже лучше… не ходить. Пока.

— Троллю понятно, — отозвался друг, сглотнув.

Гарри замер на несколько секунд. Опять это непрошенное чувство бездны, которую не перепрыгнешь. Он словно вновь оказался в кромешной тьме пещеры, и снова безысходность камнем навалилась на него. Сириуса не вернуть.

— Гарри, но что он имел в виду под тренировками? Ведь ты, Рем, сам нам сказал, что это опасно, и Гарри может исчезнуть, — волновалась Молли.

— Нет, если я смогу держать контроль, — ответил за оборотня юноша, неожиданно для себя оживившись. Воцарилась тишина.

— Гарри, ты уверен, что всё нам рассказал? — в сотый раз тихо и хрипло спросил Грюм. — Не ясно, как эта ваша встреча поможет нам победить, совсем не ясно. Что ты собираешься делать дальше?

— Ехать к Дурслям, пока ещё не поздно, — пожал плечами молодой волшебник. — И учиться держать контроль, — мрачно добавил он.

А совсем поздно той ночью, при свете коптящих свечей Гермиона, на цыпочках пробравшись к парням, расстелила на полу подборку статей из «Пророка». В середине лежала та, в которой мистер Лавгуд впервые намёками написал про убийство Трелони. Рядом лежал кусок совсем свежей газеты с официальным отчётом о случившемся. В заголовке стояло: «Министерство считает, что готовится грандиозная серия новых убийств». Гарри пересказал друзьям свой сон, потом всё, что произошло между ним и ианник. Спать все трое отправились только под утро, когда розоватый свет коснулся кое-как протёртых окон. Ребята всю ночь пытались связать воедино все те чудовищные события, что произошли в стране за каких-то два месяца.

Когда утренний свет набрал силу, Гарри, Тонкс, Грюм и Билл, все одетые так по магловски, как это только было возможно, и обременённые багажом, вскочили в поезд до Литтл Уингинга. День обещал быть на удивление ясным, но полусонного Гарри это совсем не радовало. Он от чего-то чувствовал, что стоило ему напялить магловскую одежду и прихватить обычный чемодан, как волшебной силы в нём стало словно чуточку меньше. А может, просто унылые лица нескольких маглов-соседей по вагону нагнали на него тоску. Одно было ясно — к Дурслям он не хотел. Странно, но не смотря на сильное чувство презрения, где-то в глубине начала вить своё гнездо непрошенная злодейка-жалость. А это значило, что ещё немного, и Гарри начнёт бояться. Не за себя. За них. Глупых, серых, недалёких и бессмысленных маглов. Гарри усиленно принялся рассматривать изрядно раскисшие за последние недели поля, только чтобы авроры не заметили растерянного выражения его лица. Они ехали в тишине ещё довольно долго, но в конце концов молодой волшебник тронул за рукав задремавшую Тонкс.

— Нимф, как ты думаешь, Волдеморту не придёт в голову идиотская мысль перебить Дурслей?

Этот вопрос застал метаморфа врасплох.

— С чего это?

— Да так. Они меня столько лет терпели. По сути дела, если бы не эта сумасшедшая семейка, он бы давно до меня добрался.

— Ну, они даже сами не подозревали, что только из-за ваших кровных уз их пряничный домик является для тебя защитой более сильной, чем заклинания Хогвартса. Гарри, будь спокоен, тут-то мы что-нибудь должны придумать, — она и вправду задумалась. — Единственное, что меня не на шутку начинает тревожить… — она замолкла, как только напротив оглушительно всхрапнул Грозный Глаз.

— Что? — Гарри пристально уставился на Тонкс, боясь, что та по старой привычке опять начнёт увиливать.

— Сам-знаешь-кто, Гарри, — она понизила голос. — Тебе не кажется ну хоть чуточку странным, что лето уже в самом разгаре, а он всё ещё и мизинцем не попытался тебя тронуть, а?

Гарри промолчал. Эта мысль безусловно входила в число тех, что не давали ему спать по ночам. Он закрыл глаза и мысленно повторил набор условий для сознательного прохождения Пелены. Старик не отстал от юноши, пока тот не научился произносить их не только по порядку, но и с конца и в разнобой.

— Кстати, при тебе даже книг никаких нет. На что хоть похожи эти тренировки по прохождению?

Парень открыл глаза и посмотрел на метаморфа.

— Концентрация, концентрация и ещё раз концентрация, — наконец проговорил он, вдруг показавшись сбитой с толку волшебнице на десять лет старше своего возраста. — Как ловля снитча.

Гарри усмехнулся, привычно толкнув сползшие очки обратно на переносицу, и наваждение пропало.

Поезд медленно объезжал очередное бурое поле. До дня рождения оставалось две недели. Чудовищно маленький срок для волшебника, которому нет ещё и семнадцати, но который срочно должен придумать, как победить одного из величайших тёмных магов тысячелетия. И чудовищно большой срок, если не выходить из пыльной комнаты магловского дома, не пользоваться волшебством и не иметь возможности даже вести нормальную переписку. Да, совы с парнем не было. Слишком опасно. Тем временем поезд медленно, но уверенно подходил к ухоженной маленькой платформе. В долине показались первые двухэтажные домики городка.

«Здравствуй, мечта», — кисло подумал Гарри.

* * *

Лица Дурслей действительно надо было видеть. Особенно лицо дяди Вернона, когда тот с трубным криком «А вот и почта!» распахнул сияющую новой краской дверь.

— Драссьте, — уронил Гарри и, не глядя на остолбеневших родственников, под истерический свист кухонного чайника потащил чемодан и метлу на второй этаж.

— Пе…Петунья… ты тоже это видела? — робко проговорил мистер Дурсль, «отмерев».

Та активно закивала покрытой бигудями головой и медленно осела на диван.

— Так и есть, Вернон. — страдальчески проговорила она. — Всё, о чём нас предупредил сумасшедший старик, сбывается! Зря ты не подобрал этого маленького вредителя на вокзале, они всё равно от нас не отвяжутся…

— М-м-молчать!!! — мгновенно вскипел дядя Вернон и топнул ногой так, что в гостиной повалился торшер. Наверху дверь выразительно хлопнула. Мистер Дурсль был не просто вне себя, он был на грани обморока. Так и не найдя никаких внятных слов, он схватил портфель, повернулся три раза вокруг собственной оси, но, почему-то так и не решившись погнаться за племянником, вывалился в дверь. Вскоре его крошечный автомобильчик уже поднимал клубы пыли на дороге. Петунья начала всхлипывать, а Дадли, который на протяжении всей сцены не проронил ни слова, под шумок деловито принялся за папочкин завтрак.

— Что-то мне подсказывает, — тихо обратился Гарри к своему отражению в пыльном зеркале своей комнаты, — что в этом году меня точно оставят в покое.

И оказался, в общем-то, прав.

На следующий день Гарри спустился вниз уже после того, как Дурсли закончили завтрак. Петунья молча открыла холодильник и протянула ему два яйца, остатки молока и холодный бутерброд с затвердевшим паштетом.

— Готовить будешь сам, не младенец, — сухо отчеканила она. — Сковороду проверю, если хоть царапинку найду…

— …можешь проваливать, — закончил за неё Дадлик, ставя рекорд по скорости переключения каналов в телевизоре. Происходившее на экране мельтешение явно занимало его больше, чем бледная физиономия родственника.

— Сядь, — велел дядя Вернон, скомкав наконец газетные баррикады и исподлобья уставившись на Гарри. Тот сел, с тоской косясь на бутерброд.

— Как ты сюда добрался и как ты вообще посмел…

— Поездом. А потом, это мой последний…

— Заткнись! — гавкнул дядя, бабахнув кулаком по столу. Петунья вздрогнула, процедив что-то вроде «Вернон, сервиз!». Дадлик хихикал.

— До твоего последнего дня тут осталось тринадцать дней. Никаких сов. Полётов. Никакой чертовщины, ты понял?

Волшебник кивнул, мысленно удивляясь, как мирно и спокойно начинается утро. Если бы только Дадли чавкал не так оглушительно…

— Уж поверь… мы тебя быстро выставим, тут никому дела нет до твоей защиты! — продолжал наливаться краской дядя Вернон.

Гарри поднял руку, как в младшей школе, когда нужно было задать вопрос. Мистр Дурсль фыркнул.

— Допоздна сидеть можно?

Петунья передёрнула плечами.

— А письма писать?

— Я сказал, никаких птиц!!!

— По вашей почте.

Дядя Вернон выпустил пар. Гарри принял это как положительный ответ.

— Ну, что ж. Тогда мы договорились, — холодно отозвался парень. Игнорируя сковороду, он разбил яйца в миску, выплеснул туда молоко, поболтал в будущем омлете вилкой и сунул в его микроволновку.

— И никаких царапин, — пожал худыми плечами юноша, удаляясь в ванную. — Приятного дня.

* * *

Невилл с трудом разлепил глаза. Вся правая сторона головы была словно ошпарена. Резкая, ритмичная боль не давала даже моргнуть. Один глаз открылся с трудом, а губу щипало так, что хотелось только одного — приложиться к чему-нибудь холодному. Но это, увы, оставалось только желанием. По полутьме и сырому холоду маленькой залы он определил, что это подвал. Или даже подземелье. А по тошнотворно пульсирующей боли в запястьях и лодыжках — что те намертво прикручены верёвками к какой-то каменной штуке. Из-за острой боли повернуть голову он тоже не мог.

Как назло, память отказывалась служить. Точнее, он помнил, как распахнулась дверь в сумрак Выручай-комнаты, помнил и первый острый удар и то, как палочка с огоньком на конце выскользнула из пальцев. И как навалилась чернота. Но и только. Парень толком ничего не успел подумать, только одна мысль, точнее обрывок, зацепилась в сознании — что это ловушка. Что ж, теперь сомневаться точно было не в чем. Минуты проходили медленно, мучительно.

Он кое-как скорчился на полу, даже попытался прижаться вздувшейся щекой к холодному граниту, но в это самое мгновение с другого конца сводчатой комнаты раздался какой-то шум и топоток маленьких ножек.

— Проваливайте на кухни, — нетерпеливо закричала какая-то женщина, — дальше я пойду одна!

И дробный стук каблуков. Невилл выпрямился. Кто бы это ни был, он не собирается предстать перед своими мучителями жалко привалившимся к стене. Верёвки тут же врезались сильнее, и Невилл подавил стон. Каково же было его удивление, когда в свете ярко вспыхнувших факелов у нему процокала каблуками Нарцисса Малфой собственной персоной, да не одна. У парня волосы на голове зашевелились, ведь на шаг позади неё, обмениваясь язвительными улыбочками, небрежно вышагивали Джордж и Фред Уизли…

Нарцисса со всей возможной аккуратностью, почти с нежностью поставила что-то овальное на тяжёлый треножник. Вся конструкция теперь по форме напоминала зеркало. После этого, полюбовавшись ещё чуток, она повернулась к пленнику и с отвращением на бледном личике осмотрела избитое лицо парня.

— Ну и откуда у вас руки растут? — с тихой яростью проговорила она, и Невилл понял, что обращалась она к братьям Уизли.

— А что? Он знаешь как в ответ саданул? До сих пор ухо ноет, — глядя в сторону, отозвался Фред.

В ответ Нарцисса несколько секунд сверлила его взглядом.

— Какой хвостороги вы меня тут держите? — тихо спросил Невилл, с каким-то новым лицом взирая на братьев. Он всё ещё едва верил глазам.

— Надо, вот и держим, сопляк-недоучка, — бросила в ответ Нарцисса, передвигая зеркало так, чтобы оно оказалось прямо перед носом парня. — Ничего, всё, что бы тут ни произошло, только на пользу таким, как ты!

— Можешь не стараться, я и так представляю, на что теперь похож, — с тихой, незнакомой злостью и гордостью прошептал Невилл, не сводя горящего взгляда с рыжей пары. — Такого подлого заговора никто даже представить не мог… Как вы посмели… Что она с вами сд…

Но Нарцисса не дала ему продолжить, ловко заставив рот Невилла захлопнуться одним заклинанием.

— Так потому и стараемся, красавчик! Авось, думаем, похудеешь от удивления, — отвратительно скривился один из близнецов.

— Пора приступать. — Нарцисса вытащила из складок платья кусок позолоченного по краям пергамента. — Вы двое, готовы?

Уизли вытянулись в струнку.

— Ну, и кто согласен помогать? — склонив голову на бок, спросила она. Те переглянулись, но не ответили. Миссис Малфой наморщила носик и небрежно ткнула палочкой во Фреда. Тот нехотя сделал шаг вперёд.

— Давай, не куксись. Не так уж и больно. Солдаты вы, или не солдаты? Запомни, я обещала тебе всю Хорватию! — с этими словами она отвернулась и сосредоточилась. «Во славу Лорда!» доносилось до Лонгботтома вперемешку с отрывками сложной формулы. Ещё немного, и запах электричества медленно наполнил подвал, а у Невилла зазвенело в ушах. Словно порыв ветра зашевелил его взмокшие волосы, но он понимал, что это только набирающая мощь магия. Внезапно Нарцисса толкнула Фреда за треножник, так, что если бы не замотанное в ткань стекло, он и пленник в упор смотрели бы друг на друга. И тут она сдёрнула покрывало.

«Какое странное зеркало…» — вяло подумал Невилл, невольно отворачиваясь. Оно оказалось больше сходно с обратной лупой, чем с обычным стеклом: с другой стороны, в окаймлении витой, сложной деревянной рамы на него смотрел Фред, точно так же отворачиваясь. Нарцисса всё быстрее повторяла заклинание, стало пронзительно холодно, потоки явно недоброй магии и гул в ушах усилились. Зеркало словно ожило, переливаясь всеми оттенками осенней грязи. Внутренний голос Невилла уговаривал его не смотреть. Да что там, он уже прямо-таки визжал от ужаса.

— Неет, милашка, — ласково вцепившись в его подбородок ногтями, прошептала сквозь гул Нарцисса, — смотри… Смотри внимательно!

Невиллу нестерпимо хотелось вывернуться, он изо всех сил рвался от стены, даже пробовал замахнуться, но верёвки намертво удерживали его на месте… не смотреть было невозможно… какой угрожающий гул… о Мерлин, больно же! Выгнувшись в последний раз и вскрикнув от боли, он заметил, как точно так же скорчилось напротив него лицо Фреда.

— Что ты натворила, ведьма…. — бессильно проговорил Невилл, роняя голову на грудь и на секунду теряя сознание.

— А ничего. Ты ведь просто в зеркало посмотрелся, Лонгботтом. — нежно ответила та. — Ну, вот мы твоё личико и починили, — она хихикнула. — Скажи, разве тебе не нравится? Ну?

Одним пальцем она помогла ему приподнять белобрысую голову. В ровной глади стекла отражалось довольно миловидное, без единой царапины лицо. В зале снова стояла тишина, и можно было увидеть, как взгляд голубых глаз постепенно приобретает осмысленность. И загорается новым, страшным и ледяным огоньком.

— Нравится, — медленно ответил Невилл и криво ухмыльнулся. — Так гораздо легче…. госпожа!

* * *

Гарри так и не вспомнил, что ему снилось на этот раз. В памяти намертво отпечатались слова старого Ахнома, что истинный Проходящий уже никогда не сможет заснуть сном младенца. Такова плата. Ну его к гремлинам, этот сон младенца, он бы и так перебился, но это уже переходило все границы… Гарри встал с кровати, не в силах больше перекатываться с боку на бок, и бесшумно заходил по комнате. Какой горгульи матрас теперь такой малюсенький?

Второе правило — всегда запоминай свои сны. Этот пункт тоже летел ко всем гоблинам. В голове пусто, но щемящее чувство того, что снилось что-то важное, не давало парню успокоиться. Впрочем, дело, возможно, было не только в снах. Прошло только два дня, а волшебник уже изнемогал в ожидании хоть каких-то новостей. Почтовые совы заведенным порядком носили почту, но просматривать страницы Гарри уже не мог. Разве только для того, чтобы убедиться — в восьмичасовых новостях о пропавших ранее и вновь пропадающих без следа людях все, как одно, несчастья были замешаны на магии. Магловская полиция стояла на ушах, Скотланд Ярд был в ярости. Министерство безопасности мягко увиливало от общения с репортёрами. Пока эти почтенные организации усиленно выясняли, что за мегасеть скрывается за пропажами, и радовали Дурслей своей некомпетентностью, худой чёрноволосый волшебник пытался найти способ незамеченным отправить письмо на Гриммо, 12. Одного он не предусмотрел — посылать записки магловской почтой было совершенно бессмысленно. Двенадцатого дома на площади Гриммо для маглов не существовало.

Мысль о телефонном звонке покинула его голову в тот момент, когда дядя Вернон смотал все телефонные провода в доме и увёз их на работу, от греха подальше. Дадлик тоже ни с того ни с сего проявил чудеса сообразительности и поставил на своем компьютере шестнадцатизначный пароль. И, наконец, все трое Дурслей ровно в восемь часов вечера, перед тем как прилипнуть к телевизору, запирали в сейф мобильные телефоны. Но Гарри был только благодарен родственникам за предусмотрительность. Сами того не зная, они заставили его, промучившись сутки, додуматься до использования Патронуса для общения с остальными волшебниками. В следующую же ночь мерцающий в темноте олень принёс звук аплодисментов из Штаба. Гарри готов был наколдовать Дурслям букет роз, но решил, что всё же сделает это как-нибудь потом. Может, даже посмертно.

Двадцать девятое июля выдалось жарким. Миссис Уизли последний раз обходила двор, проверяя, хорошо ли закрыты пристройки. Несколько испытанных заклинаний, и сараи были забаррикадированы изнутри, дверь курятника щёлкнула затвором, ворота со скрипом заперлись на засов.

— Уж одной «Алохоморой» они не управятся, — хмыкнула хозяйка, щурясь от закатного солнца.

Орден долго конструировал заклинание, способное надёжно запудрить мозги врагу, а так как самостоятельное составление чар — дело незаконное, то о существовании формулы «Окутрикс» знали очень немногие. Видите ли, если нападающих много и действуют они слаженно, то ни один щит, как бы умело его не поставили, долго не протянет.

— Против лома нет приёма, — тяжело вздыхал тогда Артур Уизли. — Что, если они пойдут на таран?

— Значит, будем действовать против руки, которая держит лом! — воскликнула Тонкс. — Пусть-ка сначала поищут, куда таранить!

Так и был изобретён «Окутрикс». Если окружить им дом, то кто бы ни пытался рассмотреть строение, не увидит его напрямую. Стоит, скажем, упивающийся, и точно знает, что вот на этом самом поле должно стоять волшебное жилище. Смотрит, и не видит его, пока не начнёт оглядываться. Тогда он замечает дом краешком глаза, поворачивается, а дома опять нет. Он опять оглядывается и снова сбоку какое-то движение. Моргнёт — и снова промах. Так он и вертится, как юла, то замечая постройку, то снова теряя её из виду. Конечно, злится, как оса, начинает палить заклинаниями направо и налево. Заклинания отражаются от дополнительно поставленных щитов и летят обратно. Пока агрессор воюет с воздухом, дом стоит себе спокойно на месте, ведь заклинание действует не на предметы, а на способность видеть. А главное, «Фините инкантатем» не действует — работа Грозного Глаза. Словом, «Окутрикс» полюбился всем без исключения.

Солнце тихо скрылось за деревенькой на горизонте, и Молли уже подняла палочку, чтобы окончательно запечатать вход, как вдруг на холмике, с которого шла дорожка к калитке, показался силуэт Невилла. Парень спускался вприпрыжку, что-то насвистывая. Молли нахмурилась.

— Невилл, ну что ты делаешь-то с нашими нервами?! — напустилась она на невинно улыбнувшегося парня. — Твоя бабушка с ног сбилась тебя искать, всю семью всполошил, я уж и не знала, как их успокаивать-то!

— Не стоит волноваться, — спокойно и даже как-то беспечно ответил юноша. — Я уже и дома побывал… и всех успокоил, — быстро договорил он, незаметно сжав в кармане палочку.

— Ты мне правду говоришь? — голос миссис Уизли звучал всё ещё очень строго.

— Полную, они теперь спокойнее некуда.

— Тогда что за колыбельную пели родители в детстве Ремусу?

— «Придёт серенький волчок и укусит за бочок» –произнёс пароль Невилл, глядя миссис Уизли в глаза и едва сдержавшись от полуусмешки. Молли утвердительно кивнула, и он направился в сторону парадного входа, но остановился на полпути. — Мне нужно срочно увидеть Гарри.

— Как, он и тебя пригласил?

— Ну, да, — покосился в сторону Невилл.

— Тогда оставайся ночевать. А послезавтра Хагрид и Ремус заберут вас всех. Ну, иди в дом, Рон и Гермиона будут рады. И не через главную дверь, а через заднюю! Главная же всегда заперта! — крикнула она вдогонку. — Ты как с луны свалился, в самом деле…

— Кстати о лунах. Где Лавгуд?

— Уехала к отцу в Чехию. А там кто знает, куда их понесёт… Погоди, а Тревор с тобой?

Невилл словно окаменел, но не обернулся.

— Э-э-э…жаба? Дома забыл, — наконец бросил он через плечо и хлопнул дверью чёрного хода.

Молли только и смогла, что головой покачать от удивления.

* * *

С помощью Патронусов Гарри и Рон договорились, что тридцать первого числа в семь часов вечера Рон в компании Гермионы, Хагрида и Ремуса аппарирует в гостиную к Дурслям. Гермиона предусмотрительно заказала три билета на Бермудские острова с открытой датой обратного вылета, а Гарри сочинил довольно правдоподобную историю про очень увлекательное семейное путешествие, которое никак нельзя отложить. Эту историю Рем должен был вложить Дурслям в головы как воспоминание и единственное желание. В результате по плану те уже в половине девятого вечера должны были смотреть на мир из самолётного иллюминатора. От всего сердца послав Дурслей куда подальше (на Бермуды то есть), Гарри всё же решился отпраздновать совершеннолетие в компании друзей и торта, а ближе к полуночи…

— Пусть мы не знаем, куда ты направляешься, но зато знаем, как, — голосом Ремуса молвил белоснежный Патронус-волк. На том и порешили.

Наступил душный вечер последнего июльского дня. Гарри сосредоточенно упаковывал вещи в старенький ранец Дадли. Подумать только, последний в жизни день в этом доме!..

Ничего надёжнее и приличнее ранца Гарри в доме не нашёл, а вариант тащить с собой чемодан отпадал сразу же. Немного магии, и в ранец улеглось, как казалось парню, несметное количество барахла, а на самом деле несколько книг, куча носков, кое-что из тёплой одежды (он не был уверен, что её удастся достать потом) и — главное — метла. Та еле-еле влезла, но Гарри всё же ухитрился натолкать по углам ещё натасканных из кладовой консервов.

— Я как на войну, в самом деле, — пробормотал он, оглядывая творенье своих рук. — Хотя о чём я? Конечно, на войну… Хедвиг, тебя мне не хватает. Надеюсь, Свин тебя не задирает, а Стрелка не слишком храпит днём.

— Гарри, ты меня пугаешь! Совы не храпят!

В следующую секунду его чуть не сбила с ног Гермиона, кинувшись ему на шею с объятиями. Гарри вовремя поймал слетевшие с носа очки и уставился на наручные часы — четыре минуты восьмого.

— Как это вы так тихо аппарировали? — изумился он.

— Решили, что чем тише мы будем себя вести, тем безопаснее, — отозвалась девушка и подхватила его ранец, — какой тяжёлый! Надеюсь, там книги?

— Консервы. Где Рон?

— Заталкивает в чемоданы вещи Дурслей. Рем изменяет твоим родственникам память. Невилл тоже с нами.

— Невилл?

— Ну, да. Ты чего такой удивлённый? Ты же и его пригласил, — она настороженно уставилась на друга.

— Что-то не припоминается… Ладно, я всё равно рад. Справлять будет чуть веселее. Так что там с моими родственниками?

Понимаешь, — она немного замялась, — прости, мы решили… что лучше мы внушим им, что никакого племянника у них никогда не было. Прости, что не дали тебе с ними попрощаться…

— О-о-о… Да это скорее облегчение, честное слово, — у Гарри камень с души упал. — Ничего лучше и придумать нельзя. Поверь, — продолжил он, отобрав у Гермионы тяжёлый ранец и с улыбкой спускаясь по лестнице, — уж лучше им забыть меня совсем. Вы сделали им огромный подарок — жизнь без магии!

* * *

Первое, что Гарри услышал, войдя обратно в дом, был голос Ремуса.

— Ты всё ещё уверен, что не раскрывать своих планов остальным — это хорошая идея? — спросил оборотень, устало шлёпнувшись на диван. Пять минут назад маленький автомобильчик, под завязку набитый чемоданами и слегка ошарашенными, но счастливыми Дурслями скрылся за последним поворотом на автотрассу. Его-то Гарри и провожал взглядом с крыльца.

— Думаю, что раз так сказал Дамблдор, то да, — ответил парень.

Рем выглядел слегка расстроенным.

— Но ведь он тоже человек, он может совершать ошибки, — тихо произнёс он.

— Профессор Дамблдор — никогда! — заявил всунувшийся в окно Хагрид. С его размерами выпрямиться в гостиной Дурслей было просто невозможно, и он предпочёл остаться снаружи под прикрытием Клювокрыла. — Но таиться от друзей — это тоже нехорошо.

Гарри едва сдержал улыбку.

— Я обещаю, что как только хоть немного разберусь со всем этим, так сразу вам и расскажу. Вы просто не сумеете мне сейчас помочь, — его голос слегка сорвался. — Я проверю, как там дела с тортом.

— … а иначе крем будет оранжевый… — донеслось из-за кухонной двери. Там хозяйничала Гермиона, которой очень быстро вызвался помогать Рон. Гарри помедлил входить.

— … Герми, если нам ещё раз в жизни удастся попасть на Рождественский бал… я не знаю, будет он или нет…

— То что?

Гарри прямо-таки слышал, как Рон краснеет.

— Я приглашу только тебя, лады?

Теперь, видимо, краснела Герми.

— Лады. Но только если ты научишься не наступать мне на ноги.

И смех. Гарри тихонько прокрался обратно в гостиную. Сердце его тихо сжалось. С одной стороны он был безмерно рад за эту пару, но вот Джинни… От неё ни весточки.

— И правильно, — одёрнул себя парень. — По крайней мере, она в безопасности.

Никто так и не добился от Гермионы, где она выучилась так печь с помощью магии, но внушительный торт с глазурной надписью «С Совершеннолетием, Гарри!!!» опустился на стол через какой-то час. Все расселись кто где с чайными чашками, и Гарри одним махом задул семнадцать свечей. Радостные крики, поздравления… Но лицо Рема было всё ещё слишком серьезным. Гарри отставил чашку.

— Профессор Люпин, выкладывайте, что-то не так?

— Не хотелось огорчать тебя в этот день, но, видимо, придётся. — Он грустно переглянулся с Хагридом, и на стол лёг сверкающий типографской краской свежий газетный лист. С фотографии размером на полстраницы на Гарри исподлобья смотрел какой-то паренёк, лохматый и явно в очках, но лица его было совершенно невозможно разглядеть в густой тени. А заголовок был…

— Какого гоблина?! Что за… — слова застряли у парня в горле, и Гермиона выхватила страницу из его рук.

— «Пятьдесят тысяч галеонов за поимку серийного убийцы Гарри Джеймса Поттера»… — страница полетела на пол, но тут её поймал Рон.

— «Семь маглов убиты заклятием, четыре ребёнка из магических семей пропали без вести … На месте преступлений замечен молодой человек… Ну-ка, ну-ка… Все приметы соответствуют описанию Гарри Джеймса Поттера, ученика Школы волшебства… Дальше болтовня… А, вот! В Школе Хогвартс категорически отрицают малейшую причастность Поттера к перечисленным преступлениям. Профессор Макгонагалл и, как нам дали понять, авторитет в своей области профессор Флитвик заявляют, что Поттер не мог сломать Чар Несовершеннолетия, накладываемых на каждого волшебника Англии. Тем не менее, Министерство по-считало своим долгом…»

— … избавиться от меня. Волдеморт. Где вы это взяли? — ткнул пальцем в лист Гарри.

— Когда Френка Маркинса, троюродного брата Нимфадоры, вышвырнули из редакции, он решил, что кое-кому будет интересно прочитать пару готовящихся к печати статеек. — Люпин со скорбным лицом вынул ещё страницу и на этот раз зачитал сам:

— «Срочно разыскиваются Рональд Билиус Уизли и Гермиона Джейн Грейнджер…»

— Да они что, с ума посходили?! — завопила разъярённая девушка так, что молча сидевший до сих пор Невилл тихонько отодвинулся.

— Можно и так сказать, Герми, — продолжал мрачный, как грозовая туча, Гарри, — за ваши головы они ничего не предлагают, просто надеются отследить меня по моим друзьям.

Ни у кого не осталось сомнений, что «Ежедневный пророк» просто-напросто захвачен. Что творилось в Министерстве, никто ещё не знал, и теперь совершенно непонятно было, кто у кого идёт на поводу. Не хотелось верить, что магическое правительство так легко обвести вокруг пальца, но вот если Волдеморт изловчится подослать шпионов… А в шпионах у него недостатка никогда не было.

— Теперь ты понимаешь, как мы за тебя опасаемся? — спросил Люпин. Глаза подростка загорелись.

— Прекрасно понимаю, Ремус. Вы можете хоть все силы положить на то, чтобы меня спрятать, но если я сию же минуту не начну действовать… — Тут он вспомнил страшные картины своего видения. Тогда, когда он в первый раз прошёл Пелену.

Хагрид в окне шумно завозился и, вытащив платок-простыню, стёр несколько огромных слезинок. Невилл с отвращением уставился на него, но тут же принял нормальный вид, поймав взгляд Гермионы. В наступившей тишине часы пробили одиннадцать.

— Гарри, в Хогвартсе вы все будете под надёжной защитой. Просто, чтобы ты знал, — Рем поднялся со стула, отставив чуть тронутый торт. Нам пора, все собрались? Хагрид, надеюсь, твой план сработает.

Все взгляды обратились к лесничему, и улыбки сползли с лиц.

— Э-э-э… Хагрид, только не говори, что нам придётся лететь на соплохвостах или что ты дракона привёл… — неуверенно хихикнула Гермиона.

Тот, почёсывая бороду, хитро перемигнулся с Люпином и подозвал друзей поближе.

— Феи, — довольно ответил он и вытащил из объёмистого кармана нечто, напоминавшее деревянную расчёску возрастом не менее ста лет, с одним-единственным оставшимся зубом.

Гарри и Рон переглянулись.

— Ты этим не взбесившихся кентавров, случайно, расчёсывал? — скептически сощурился Рон. Но вместо полувеликана на замечание почему-то обиделся Ремус.

— Рон, ты и на моих уроках спал? — уткнул он руки в бока. — Первая подсказка — это гребень. Думай!

Рон честно начал думать. Лицо Гермионы осветила внезапная догадка:

— Хагрид, неужели феи у тебя в долгу? — дрожащим от восторга голосом произнесла она.

— А это…это… Последний раз, когда ты можешь вызвать их! — чуть не завопил Уизли, ткнув пальцем в одинокий зуб. Гарри в полнейшем недоумении переводил взгляд с одного волшебника на другого, пока Хагрид, довольно усмехаясь, не пояснил:

— Это давнишнее дело. Уже лет-то сколько пролетело, а они всё помнят, хитрюги… Ты же знаешь, что на каждую новую луну эти козявки устраивают танцы, да?

Гарри кивнул.

— И что всё пляшут и пляшут по кругу, пока к росе лысое место не вытопчут?

Гарри кивнул. Хагрид всё правильно описывал. Феи, это маленькое крылатое хулиганьё, которое тысячелетиями забавы ради пакостит людям, больше всего на свете обожает танцы. И что ни новая луна, то на полях то там, то тут можно наткнуться на вытоптанные в траве кружочки. Иногда по периметру даже грибы стоят, их феи выращивают, чтобы использовать как стулья, а убрать не успевают, потому что часто затанцовываются до первых петухов. И не дай Мерлин смертному в ночи набрести на такое сборище — феи могут и убить, потому что ненавидят тех, кто раскрывает их секреты. Ещё они очень любят утаскивать в своё царство, и ни один человек, даже волшебник, не может вызволить похищенного. Над проблемой фей в Министерстве целый подотдел работал, маги всё пытались заключить с маленькими нахалами договор, но те не прекращали издеваться над бедными бюрократами — неизменно присылали парламентёров из рыцарей, которые ничего умнее «Сэр, вы подлец!» и «Я вызываю вас на турнир!» сказать не способны. Дело перебросили в отдел Контроля магических популяций, фей классифицировали как вредителей, и на том всё и кончилось.

— Ну так вот, — продолжил лесничий, — я как на службу-то заступил, смотрю — что ни месяц, а кругов-то всё больше и больше. Все замковые земли под защитными заклинаниями бишь, то-то им тут спокойно и привольно. Со всего Королевства давай слетаться! И до того обнаглели, что вот только не в теплицах плясали. Ну, я их и шуганул.

Друзья все превратились в слух, ведь никому и в голову не пришло, что тут могут столкнуться два таких необыкновенных вида магии! Феи необычайно сильны во всех видах иллюзий и маскировок. Их мир особенный, они оттуда видят всё, как на ладони, а вот смертные их заметить не могут. И расстояния для фей — не преграда. Сколько раз за ночь они переносятся по коридорам своего мира из одного графства в другое — один король Артур ведает… Но вот чего феи толком не умеют, так это в открытую постоять за себя. Запугать, запутать, пустить пыль в глаза — это одно, а вот защищаться — это совсем другое.

— Хагриду они ничего сделать не могут! — голосом первооткрывателя подхватил Рем. — Он хоть только наполовину великан, но всё же великан, а великаны ни на йоту не чувствительны к магии фей. И любое их сборище Хагрид может разогнать совершенно безнаказанно. А что за танцы, если тебя всё время шугают, так, молодёжь? — улыбнувшись, закончил оборотень.

Хагрид толкнул Гарри в бок так, что тот едва удержался на стуле, но едва придал этому значение.

— И ты с ними сделку заключил? — спросил он лесничего.

— Я все их шабаши покрываю и от студентов их круги прячу, а они мне на выручку приходят, когда я их позову. Спасибо профессору Люпину, это он меня ж и надоумил. А феи дали мне гребень этот, как я зуб-то отломаю, так они и приходят. Но только ночью. Днём они не жильцы, солнце их испаряет, как снежок.

— И один зуб всего остался! — с сожалением протянул Рон.

— Да ты, дружок, не кисни. Они ж, говорю тебе, как до танцев дело доходит, совсем безвольные становятся. Новый дарят, только их не трогай.

— А нам-то он чем пригодится? — всё ещё недоумевал Гарри, глядя на гребень, но тут Гермиона очнулась и в восторге обняла ставшего пурпурным Хагрида, глаза у нее сияли:

— Они же всех нас куда хочешь перенесут, и ни один упивающийся в жизни не догадается! Такую магию Волдеморт просто не способен засечь!

Невилл насторожился.

— Ну, не всех, профессор-то вроде как полуволк (Рем, отвёл глаза), и нам с ним придётся старым испытанным способом, — поправил девушку Хагрид и кивнул на окно. За стеклом щёлкал клювом изнывающий от любопытства гиппогриф.

— Ну что, Томми, мы ещё посмотрим, кто проворнее, — пробормотал Гарри и выглянул в окно на почти невидимый в темноте безлунной ночи газон. Места для волшебных танцев на нём было предостаточно, потому что Клювокрыл только-только методично сравнял с землёй уже пятую клумбу.

Часы показывали двадцать минут двенадцатого, и все пятеро вывалились на улицу. Гарри погасил свет и запер дверь. Теперь уже навсегда.

— Ломай! — дрожащим голосом потребовал Невилл. Он не сводил глаз с гребня, и Гермиона ещё раз тревожно и пристально посмотрела на парня, но тот не заметил её взгляда. Хагрид удостоверился, что все держат в руках свои сумки и рюкзаки и, торжественно откашлявшись, двумя пальцами переломил зуб надвое. Секунду все было тихо, но вдруг прямо над гарриным ухом кто-то серебристо захихикал.

— Смертные, ха-ха-ха! Поиграем? — чирикнул голосок, и что-то нежное сверкнуло прямо перед его носом, стаскивая очки. Гарри еле успел поймать такой нужный предмет, как заметил, что десятки сверкающих искорками фигурок буквально облепили его друзей. Он изловчился и схватил какую-то особенно наглую фею, которая больно дёргала его за волосы.

— Эй, грубиян, веди себя прилично — не всё взяла, и то отлично! — завозмущалось золотистое существо, и юноша, с изумлением заметил, что держит в руках отчаянно вырывающуюся длинноволосую девицу в богатейших средневековых одеждах. Он разжал кулак, боясь причинить боль нежному созданию, но та, освободившись, совсем не по-девичьи дала его ладони увесистого пинка. Пока Гарри тёр ушиб, она, хохоча, потрясла у него перед носом клоком его собственных волос и унеслась прочь.

— Эй, вы не расходитесь у меня, вредители бедовые! — ощутимо топнул ногой полувеликан. Ответом ему был мелодичный хохот и пронзительный свист. Гарри не мог отделаться от впечатления, что феи сильно смахивали на толпу очень испорченных детей. Королевских испорченных детей, что, надо сказать, в сто раз хуже. От выдирания волос пострадал явно не только он: помпезно наряженный кавалер поклонился Гермионе и, пока та делала реверанс в ответ, изо всёх силенок дёрнул её за свесившуюся прядку. Две сестрёнки в бриллиантово сверкающих платьях ощипывали Рона, а Невил неистово отмахивался от целой стайки пожилых, но очень настырных дам, вооружённых огромными золотыми ножницами. На плечо лесничему опустилось единственной существо, не принимавшее участия во всеобщем веселье — довольно скромно одетый юноша с небольшой короной в длинных волосах.

— Вы их лысыми-то не оставьте! — укоризненно пробормотал Хагрид, пока юноша-фея облокотился о его ухо.

— Костёр разжечь вначале надо, это же труд, а не отрада… — стихами ответил тот.

— Принц Линки, поторапливайтесь, скоро уже и переноситься пора! — прошептал оборотень, которого феи тоже избегали.

— Скорость нужна при ловле блох, их путь же будет прост, как вдох, — успокоил профессора принц. Тем временем переливающийся рой нарядных придворных оставил своих жертв в покое и осел на траву, освещая собой всё вокруг. Они взялись за руки и разошлись таким широким кругом, каким только возможно. В центре волшебники разглядели кучку веточек с очень странными, невиданными нигде в Англии листьями, и пряди своих волос.

— Начнём, начнём прекрасный бал, костёр чудес чтоб ярок стал! — провозгласил принц, перелетев с Хагрида и встав в круг с подданными. Гарри на секунду показалось, что Линки подмигнул ему. Но феи уже начали двигаться в хороводе и откуда-то, разгоняясь, заиграла музыка.

— Пусть искры сыплются не зря, мы вас с собой возьмём, друзья! — хором пели феи, с неимоверной быстротой начиная двигаться по кругу. Ребята издали восхищённый вздох, потому что чем быстрее кружился хоровод, тем сильнее разгоралось белое пламя. Гарри на всякий случай протёр очки, заметив внезапно, что среди жёлто-белого пламени явственно мелькают зелёные языки. От фей это тоже не укрылось, потому, что они внезапно заголосили:

— О, видим, свет добра лучится, но зло и тут ждёт и таится!

— О чём они? — шепнул Рон.

— Кажется, знаю, — одними губами ответила Гермиона, почувствовав, как в шаге от неё дёрнулся Невилл. Ни одну фею в отдельности разглядеть было уже невозможно, их тела слились в единое золотое кольцо, в центре которого разгорелся кострище, как от целой кучи угля. Бело-зеленоватое пламя вздымалось выше человеческого роста, но никакого жара ребята не чувствовали. И тут Хагрид, наконец, подал голос:

— Без одной минуты полночь! А теперь все возьмитесь за руки и тот, кто знает, куда идти, пусть первым шагает в костёр. Быстро, прямо через них! — сам он уже залез на подрагивающего в нетерпении гиппогрифа вслед за Люпином.

— Шагайте в пламя с головой, пройдите раз нашей страной! — звонко закончили феи, и Гарри, повторяя про себя «Годрикова лощина» и стиснув руку Гермионы, первым с головой нырнул в пламя…

«Не будь больница Сент-Мунго волшебной, она мало бы отличалась от любой другой больницы Великобритании. Здесь так же, как и в любом другом госпитале, в почёте санитарный белый цвет, натёртые скользкие полы, каталки в коридорах, двери с надписями «Без вызова не входить!» и неистребимый запах лекарств. Но самое главное сходство Сент-Мунго с любой уважающей себя клиникой заключалось в медсёстрах.

Хозяйками в длинных, устрашающе чистых коридорах, процедурных и палатах являлись именно они. Медсёстры были самыми разными: пожилыми и молоденькими, высокими и низенькими, стройными и не очень. Молоденькие и стройные, как правило, иногда путали Сшивающее и Сшибающее зелья, много болтали и охотно строили глазки молодым врачам. Пожилые же знали все справочники по зельям и настойкам наизусть, в перерывах выпивали галлоны чая и ругали молоденьких практиканток, когда те пытались кокетничать с врачами. Врачи же с некоторых пор ни на что не обращали внимания. Слишком много работы. Новости о пугающих событиях расходились очень быстро, хотя любые обсуждения вслух были запрещены, чтобы не волновать больных. Которых с каждой неделей становилось всё больше. Но, в общем и целом, жизнь в огромном корпусе шла своим чередом с кто знает каких незапамятных времён.

Если больной попадал в Сент-Мунго надолго, то вскоре, насмотревшись на медперсонал, начинал думать, что так он и выглядит — мировой космический порядок. Расписание никогда не нарушается, больные прибывают и выписываются, карточки пухнут от подшитых листочков…

Печальнее всего с теми, кто ни выписаться не может, ни родственников повидать. Есть такие одинокие, забытые больные, к которым либо никто не приходит, либо они уже никого не узнают. С последними особенно грустно работать. Таких неподвижных, забытых людей мало. Они лежат на своих местах иной раз годами, и если бы тихонько не поднималась на вдохах грудь, может, их бы уже и вычеркнули из списков живых. Даже их имена оказываются похороненными раньше своих хозяев. Старенькие нянечки давно одарили таких подопечных ласковыми прозвищами, а молодые сменщицы пользуются номером над кроватью. Такие установились правила. Кто-то живёт, кто-то почти нет. Но так хочется, чтобы и из таких правил бывали иногда исключения…»

Младший колдомедик Мэри Свенсон поставила многоточие и задумалась. Это уже третий рассказ, и совершенно непонятно, повезёт ли ей с редактором на этот раз. Два предыдущих произведения, одно — эссе об осени, а другое — зарисовка из жизни медперсонала, восторга не встретили и были присланы обратно. Никто не уважал её хобби, но девушка не сдавалась — должно же в жизни быть место творчеству! Мэри вздохнула, потянулась и приготовилась вывести новую строчку, как вдруг дверь распахнулась с таким треском, что перо нервно вылетело из рук и скрылось под столом.

— Спящая Красавица! — задыхаясь от бега, проронила пухленькая сиделка миссис Грейт.

— Что с ней? — тоже задыхаясь, но только от страха, выдавила Мэри. Эта самая «Красавица», или просто номер четыре в восточном крыле для безнадёжных пациентов… Только не это… Только не остановка сердца…

— Проснулась! — ликовала миссис Грейт.

— ЧТО-О?!!

Младший колдомедик Свенсон размашисто шагала по пустому коридору, а рядом, время от времени переходя на бег, семенила сестра Грейт. Обе женщины были взволнованы до последней степени, озадачены и обрадованы. На то была причина. У стеклянной, занавешенной белым двери медики перешли на шёпот. Наконец Мэри медленно приоткрыла дверь и вошла. Ничего сногсшибательного она, естественно, не увидела. Застеленные кровати, завтрак на столе, приоткрытое окно. Расписание дежурств на стене. А прямо под ним — кровать, которую в течение почти семнадцати лет занимала Спящая Красавица, или номер четыре. Хотя нет, нечто сногсшибательное всё же было, а именно — чуть приоткрытые глаза безымянной пациентки. Та с едва заметным удивлением, словно сама от себя не ожидая такого подвига, смотрела прямо перед собой.

Тут Мэри словно очнулась. Точнее, где-то внутри проснулся, наконец, профессиональный колдомедик, которым она так стремилась стать. Мэри приблизилась к кровати и встала так, чтобы номер четыре могла её видеть.

— Попытайтесь что-нибудь сказать.

— Мэм, она не говорила столько лет, как можно… — забормотала сестра Грейт.

— Погоди ты! Если не можете говорить, просто моргните. Можете?

Пациентка моргнула и заметно напрягла горло, силясь выдавить хоть звук.

— Ладно-ладно, оставьте пока эти попытки. Теперь, главное, не закрывайте глаз! А я сию секунду за Бессонным зельем. И за настойкой для восстановления сил! Через неделю вы у меня ходить начнёте!

Миссис Грейт с уважением уставилась на Мэри. Та скрылась за хлопнувшей дверью, а медсестра села за стол и раскрыла толстую, кое-как отёртую от пыли учётную тетрадь. Полных десять минут поисков увенчались таки успехом, и миссис Грейт подняла голову со сползшими на кончик носа очками.

— Мисс Брейри Аврора Роуз?

Ресницы пациентки поднялись и опустились.

«Брейри Аврора Роуз, двадцать один год (предположительно), отравлена чрезмерной дозой зелья Живой Смерти нестандартного, по мнению колдоврачей Д. Энгельштейна и Ф.-Т. Хью, состава. Доставлена в критическом состоянии двадцать девятого августа тысяча девятьсот восьмидесятого года… Найдена в шести милях к северу от Хорнси парка… Окраины… Кто вызвал подмогу — не выяснено. Конкретный состав отравляющего зелья — неизвестен. Дата выхода из комы…»

Сестра Грейт с победным выражением лица вывела: «30-е августа 1997-го года». Почти ровнёхонько семнадцать лет. Тут она заметила, что девушка по имени Брейри снова медленно опускает ресницы.

— Нет-нет, мисс Роуз, спать больше нельзя! — прокудахтала пухленькая женщина, мгновенно оказавшись рядом с койкой. — Семнадцать лет спали, Красавица!

Брейри послушно открыла глаза. Губы чуть-чуть дрогнули, изобразив бледное подобие улыбки. Такая ли уж красавица? Судить было сложно. Прямые, довольно густые брови придавали лицу с сухими и продолговатыми чертами недоверчивое выражение. Тёмные, вьющиеся волосы могли бы смягчить впечатление, если бы не были коротко обрезаны медсёстрами — слишком хлопотно было мыть их и расчёсывать. Выпирающие ключицы, сильная худоба, но не потому, что в Сент-Мунго плохо кормят, а потому, что больная не вставала с кровати годы и годы. Несколько суровое впечатление от девушки смягчало только какое-то детское выражение её глаз. Миссис Грейт она напомнила воронёнка, которого внук Крис недавно притащил домой. У птенца было сломано крыло, и пока медсестра трудилась над его лечением, воронёнок испуганно каркал и отчаянно вырывался. А после процедуры уже восторженно ел с рук.

Словом, «Красавицей» девушку по имени Брейри назвали скорее за долгий сон, чем за обаяние. Кто она такая, на самом деле ещё только предстояло выяснить.

Наконец в палату вернулась Мэри с подносом, уставленным пузырьками и банками. Увидев улыбку на лице пациентки, она засмеялась в ответ.

— Если все пойдёт по плану, то очень-очень скоро к тебе вернётся речь, а там и сидеть вспомним как, — заверила она. — Готова лечиться?

Девушка моргнула.

— Тогда начнём с главного — два раза в день маленький укольчик! И так недельку!

На лице Брейри отразились ужас и потрясение.

«Воронёнок воронёнком», — невольно подумала, усмехнувшись, миссис Грейт.

* * *

По лицу вошедшего упивающегося Северус понял, что Лорд в хорошем настроении. Он даже догадывался, по какой причине. Вошедший прислужник Лорда по имени Эмерсон, кажется, с какой-то жалостью взглянул на устало сидящего на каменных плитах Снейпа.

— Лорд приказал тебе явиться для допроса.

— Прошло больше двадцати часов.

Упивающийся удивлённо приподнял брови.

— И что?

— Думай головой. Где пузырёк?

— Ах, это… — вошедший нехотя покопался в складках мантии, вытащив, наконец, небольшую бутылочку из тёмного стекла. Жидкость внутри, по-видимому, была холодной, потому что стенки бутылочки запотели. Снейп быстрым движением выхватил её из пальцев Эмерсона и, вытащив пробку, выпил в несколько глотков. Только когда он откинул голову и тёмные волосы упали на бледное лицо, Эмерсон понял, что правильно сделал, сразу отдав неведомое лекарство. От сидевшего на полу соратника-упивающегося едва ощутимо веяло какой-то непонятной угрозой. Еле заметно сглотнув, Эмерсон тронул Снейпа за плечо:

— Пора…

Северус молча, плотно сжав губы, шёл за Эмерсоном по узким каменным коридорам. Так же молча кивнув тому, он уверенно открыл дверь в комнату, которая после мерцания коридорных факелов казалась неосвещённой. Только закрыв тяжёлую дверь, зельевар увидел едва тлеющий в глубине камин. Прямо напротив него клубком свернулась… нет, не кошка. Довольно внушительных размеров змея. Снейп заметил, как высокая фигура, до того безучастно глядевшая в окно, неторопливо направилась к нему. Он поспешно наклонил голову.

— Как ты себя чувствуешь, Северус? — довольно холодно поинтересовался Волдеморт.

— Спасибо за сегодняшнее лекарство, мой Лорд, — отозвался тот, не поднимая глаз.

— О, это сейчас мелочи. Ничего не стоит. Определённые вещи теперь стало очень просто доставать, — он ухмыльнулся и опустился в глубокое кресло. Северус ждал.

— Раз ты теперь уверенно стоишь на ногах, скажи мне… зачем ты дал Обет?

Снейпу понадобилась добрая доля секунды, чтобы ответить, и от Лорда это, конечно же, не укрылось:

— Нарцисса. Это из-за старого долга. Она сделала мне одолжение когда-то давно, очень большое одолжение.

— Что за одолжение? — зрачки-щёлки опасно сузились.

— Ничего особенного, мой Лорд. Это было связано… с моей болезнью.

Волдеморт моментально потерял интерес.

— И ты решил вернуть долг таким странным способом?

— Иначе не было возможности. Она требовала, а так как я знаю, что она — верная служительница…

Лорд махнул рукой, приказывая умолкнуть.

— Так или нет — уже неважно. Щенок должен был прикончить старика, а не ты, никто из моих людей и даже не я сам… Шанс упущен, и всё из-за тебя. Из-за твоих личных проблем. Ты ведь знаешь, какое болезненное это проклятие — Круциатус?

Северус не пошевелился. Потом медленно кивнул.

— Я бы с огромным удовольствием применил его на любом, кто мне попадётся под руку… — Лорд неторопливо помахивал в воздухе палочкой, словно маятником. Снейп всё ещё не двигался.

— Но уж очень мне требуется кто-то более-менее умеющий варить зелья высшего уровня… Этот самый зельевар мне всё ещё очень нужен. Нужен в трезвом уме и твёрдой памяти. Потому, что он хоть и виноват, — в голосе Лорда впервые звякнула нотка ненависти, — но, чёрт возьми, необходим. Знаешь, для чего?

— Нет, мой Лорд, — тихо отозвался Снейп.

— Есть одна вещица, очень ценная и безмерно для меня дорогая. Но она разделена на несколько составляющих. И мне внезапно пришло в голову, что я хотел бы увидеть её целой… Сейчас, когда наши дела налаживаются, пришло время. Я уверен, что это возможно. И для первого шага мне нужна твоя помощь, Северус.

Тот кивнул, впервые рискнув мельком взглянуть в глаза своему повелителю. Волдеморт какое-то время молча любовался матово блестящей на ковре змеёй. Потом продолжил:

— Знаешь, кто-то ухитрился напугать министерских шавок больше нашего — Хогвартс открыт и принимает новую партию маленьких недоносков. Мне кажется справедливым наказание, постигшее того идиота, что вмешался в наши с правительством тёплые отношения.

Выражение лица зельевара осталось безучастным, но где-то в чёрной глубине глаз дрогнул огонёк.

— Будем надеяться, что новые соратники сослужат нам хорошую службу. Ты можешь идти.

— Мой Лорд, каковы ваши планы на младшего Малфоя?

— Каковы? Пытать, потом запереть. Он — неудачная копия своего папы-неудачника, — Лорд усмехнулся собственному каламбуру. — От него теперь никакого толку…

— Мне понадобится помощник.

— Что? — Лорд молниеносно повернулся к Северусу.

— Для будущего задания. Я не могу управляться один. Кто-то должен заботиться о моём лекарстве, к тому же, — задумчиво обронил он. — Но если Лорду не угодно, можно похитить кого-нибудь из студентов…

— К чёрту их! — Лорд явно был раздражён тем, что Снейп предложил впутать какое-то новое лицо в столь деликатное дело. — М-м-м… Хорошо, можешь взять этого мальчишку. Но если хоть что-то пойдёт не так… — он угрожающе взглянул на спокойного, как гранитная стена Снейпа, — вы оба лишитесь голов.

— Не стоит беспокоиться. Малфой будет тих, как мышонок.

С этими словами Северус поклонился и направился к выходу из комнаты. Тут он заметил, к лёгкому удивлению, что за окном бесшумно падает снег. Снейп закрыл дверь и, не оглядываясь, быстро прошёл мимо явно подслушивавшего Эмерсона, бесцеремонно задев того мантией.

«Он всё-таки сделал это… Снег. Где мы, гремлин подери?» — думал Северус. — «Ловушка в комнате сработала. С другой стороны, это даже хорошо». Он сбавил шаг и, немного поколебавшись, направился к камерам заключённых.

Узкие каменные коридоры даже на Северуса действовали несколько угнетающе. Он привык к подземельям Хогвартса с их неожиданными поворотами, тёмными альковами, из которых Пивз, притаившись, так любил выплёскивать на проходящих ледяную воду, и высокими сводчатыми потолками. Тут же ему не раз приходилось наклонять голову, чтобы не встретиться лбом с чрезмерно низкими, словно не рассчитанными на людей дверными проёмами. Крысиная ловушка, а не резиденция всемогущего Лорда. Сбежав вниз по нескольким лестницам, Снейп остановился перед запертой, обитой железом дверью и дотронулся до неё ладонью.

— Слышу, слышу, — едва донеслось из-за двери. Спустя добрую минуту загремели ключи, потом раздались щелчки замка и, наконец, дверь тяжело открылась.

— А вот и старый гость! — прошамкал открывавший. Северус с некоторой брезгливостью взглянул на согнувшегося от старости стража.

— Нет на свете более жалкого зрелища, чем состарившийся служитель тьмы, верно, господин Северус? — захихикал старик из-под засаленного капюшона, пропуская тёмную фигуру зельевара. — Годы мои тяжкие… Так что, проводить вас в вашу темничку?

— Благодарю покорнейше, — пробормотал Северус, — но меня ты можешь оставить в покое.

— Даже так…

— Где Малфой?

Старик, всё ещё тихо хихикая, поковылял в темноту. Северус почти наугад поторопился за ним.

— Только потише тут и поосторожней. Они тебя чуют… — бросил через плечо старый стражник. Северус осторожно повернул голову и тут действительно заметил их… Откуда-то из левого коридора веяло неестественным даже для подземелья холодом. Ни звука не донеслось до идущих, но по первым приступам чёрного отчаяния зельевар понял, что за твари сгрудились у дальней решётки. Старик, тем не менее, свернул именно туда.

— А ну пошли прочь, присосались они мне тут! — вдруг пронзительно завопил он, и тени дементоров с глухим, тошнотворным причмокиванием словно втянулись в стены, освобождая проход. У самых железных прутьев страж сделал пригласительный жест рукой. Северус шагнул вперёд.

— Малфой! Отвечай! Ты тут?..

Тишина.

— Никак, напугали зверьки дитёнка-то, — проворковал старик, с неожиданной силой отпихнув Снейпа в сторону и с громыханием отворяя склизкую решётку. — Ну, видишь его?

В дальнем конце камеры, прижавшись к стене и намертво обхватив руками колени, сидел призрак Драко Малфоя. Точнее, вошедшему Северусу он показался призраком — настолько бледным и запуганным был парень. Немигающим, воспалённым взглядом он уставился на Снейпа и вдруг затрясся.

— Ещё одна галлюцинация… Оставьте, оставьте же меня в покое! — хрипло и горячо зашептал он, пытаясь отмахнуться от изменившегося в лице волшебника. Но Северус быстро пришёл в себя и резко схватил ещё больше перепугавшегося Драко за плечо.

— Малфой, — прошипел он, — очнись и поднимайся на ноги. Я заберу тебя отсюда прямо сейчас, но только при одном единственном условии. Ты меня слышишь?

Драко едва кивнул, к ужасу в его глазах присоединилась робкая надежда.

— Ты будешь делать всё, что я скажу. Будешь слушаться меня во всём, понятно? Потому что школьные дни для тебя закончились, как и для меня. Ты попробовал на зуб, что это значит — служба у Лорда, так? — проговорил Снейп ещё тише. Драко кивнул, и губы его задрожали.

— Не видно, чтобы тебе это очень нравилось. Выбирай, только подумай на этот раз как следует! — Северус впился горящим взглядом в Драко.

— Я… я… больше не хочу… заберите, я всё сделаю… Только отгоните их… — ответил парень каким-то чужим голосом. Северус выпрямился.

— Пошли.

— Что, насовсем, никак, забираешь? Или пытать? — у самого выхода с любопытством проскрипел древний страж, выстукивая трубку о стену.

— Не твоё дело, — раздражённо отмахнулся Снейп, проталкивая сгорбленного Малфоя в дверной проём.

— Так служба такая, вот и спрашиваю, — всё ещё бормотал тот, в опасной близости от капюшона разводя в трубке огонь, — а то сиди тут, одни пленники да дементоры мне компания…

Но тут Снейп хлопнул дверью, резко обрывая всякую возможность пообщаться.

— Хех, ну-ну, посмотрим, — нисколько, впрочем, не обидевшись, продолжил старик, уселся на место и отхлебнул из фляжки. Сизые клубы терпкого дыма начали медленно втягиваться в рукава дряхлой мантии.

Драко проспал более двенадцати часов, что мало удивило Снейпа. Он не знал, долго ли парня продержали наедине с дементорами, но, судя по первому осмотру, те не успели причинить подростку особого вреда. Пока тот спал на низенькой тахте, вцепившись в подушку и с головой накрывшись одеялом, Снейп не глядя вызвал пламя в камине, так же рассеянно шваркнул на реторту чайник, ещё взмах, и кое-как нашинкованный сыр шлёпнулся на ломтики вчерашнего хлеба.

— Нда, боюсь, придётся просить в своё распоряжение эльфа, — с неудовольствием заметил зельевар, левитируя свои кулинарные шедевры на столик рядом со спящим слизеринцем. Кинув взгляд на часы, он подошёл к единственному, плотно занавешенному окну в комнате и приотдёрнул штору. За окном открылся довольно странный пейзаж. Были сумерки, впрочем, трудно было понять, вечерние или утренние, несколько голых то ли дубов, то ли вязов тянули ветки к пасмурному небу, и до самого горизонта тянулось ну никак не по сезону заснеженное поле. На горизонте едва различимый лесок.

— Август, однако, — пробормотал озадаченный Северус. Его схватили сразу же после того, как он и Малфой приземлились на территории семейного особняка последнего, и через считанные минуты бросили в темницу. Ещё Северус помнил, как спустя несколько часов на короткое время потерял сознание. Тогда ему показалось, что от голода, но теперь-то он понял, что дело было не только в этом. А после — снег за окном в полутёмной зале Лорда. Никакая магия не может перенести целый особняк с парой сотен человек за несколько тысяч миль в самое сердце какого-то снежного «нигде», но тогда что же происходит?

От созерцания тусклого неба, с которого опять тихонько начал сыпаться снежок, Северуса оторвал звук возни на кушетке. Взъерошенный Малфой со стоном выкарабкался из одеял и свесил босые ноги на пол.

— Ешьте, скоро я приставлю вас к какому-нибудь полезному занятию, — сказал зельевар, снова отворачиваясь. Драко оправил видавшую виды рубашку и, словно тяжело больной, исподлобья взглянул на тёмную фигуру своего спасителя.

— Зачем вы меня вытащили? — наконец спросил он.

— А вы жаждете отправиться обратно? — полуобернулся Снейп.

Драко выразительно замотал головой.

— Вы — опрометчивый, тщеславный и безмозглый мальчишка, Драко. Вы влипли так, как не влипал на моей памяти ни один слизеринец. Очень серьёзно, то есть.

У Драко вытянулось лицо.

— Но, если вы ещё не обменяли остатки разума на шоколадную лягушку, то быстро осознаете, что пытались сделать. И что вместо вас пришлось сделать мне.

После этих тихих, так спокойно прозвучавших слов в комнате повисла звенящая тишина. Северус не спешил продолжать. Драко заёрзал на тахте.

— Мне… очень жаль… Я понял, я не знаю, как, но понял тогда, — он с какой-то мольбой посмотрел на стоящего к нему спиной Снейпа, — что я просто… не могу!

Но Снейп не останавливался:

— Вы провалили задание, Малфой. Глупо, недостойно, неуклюже…

Драко медленно опустил взгляд.

«И слава всему святому, что провалили!» — вдруг резко прозвучало в его голове. Парень подпрыгнул на постели и с ужасом вытаращил глаза. Северус, наконец, соизволил обернуться и теперь рассматривал не на шутку напуганного подопечного с другого конца комнаты.

«И не вздумай раскаиваться вслух, — продолжил он, не открывая рта и сверля того непроницаемо чёрными глазами, — здесь даже у стен есть уши. Понятно?»

Драко кивнул. Потом, поколебавшись, спросил:

— Где мои родители?

— На сколько мне известно, ваши отец и мать пока исправно несут службу Лорду. Но я бы на вашем месте пока оставил попытки с ними встретиться. Что-то ещё?

— Так зачем тогда я здесь?

— У меня есть одно задание, для которого нужно сварить несколько сложных, требующих долгого приготовления зелий. Вы мне будете помогать. Считайте, что мои уроки для вас продолжаются, но здесь, в Главной резиденции Лорда Волдеморта за ошибку снимают не баллы, а головы. Я ясно выразился?

— Яснее некуда, сэр…

— Так-то лучше. Ешь, и мы начнём, хотя… нет, погоди. Я должен кое-что показать тебе сначала. Идём.

Драко поднялся и, чуть шатаясь, побрёл за учителем. Слева, у самого выхода из комнаты оказалась другая дверь, и Снейп толкнул её плечом, входя первым. Драко мигнул несколько раз и помотал головой. В первое мгновение ему показалось, что они очутились в хогвартском кабинете зельеварения. Только студенческих рабочих столов не хватало, да и густо уставленных ингредиентами стеллажей было гораздо больше. Северус прошёл в дальний конец комнаты к одиноко мерцавшему на столике медному ведёрку. Подойдя поближе, парень заметил, что оно полно колотого льда, из которого то тут, то там торчат горлышки небольших бутылочек.

— Это, — встав как-то боком к ведёрку, проронил Снейп, — для меня. Лекарство. Твоя задача, помимо прочих обязанностей, каждый час обновлять замораживающее заклинание и приносить свежий снег.

— Откуда? — оторопел парень.

— С улицы, — поспешно отмахнулся Снейп от немого вопроса в глазах слизеринца. — Как только останется меньше пяти штук — будешь брать еще несколько у Эмерсона. От этого будет зависеть не только моя, но и твоя собственная жизнь. А теперь иди, ешь и возвращайся. Пора начинать разбирать рецепты.

Драко кивнул и вылетел из комнаты, а Снейп, перед тем, как сесть в громоздкое кресло у дубового стола, ещё постоял некоторое время, с ненавистью глядя на поблёскивающие бутылочки.

Итак, Гарри шагнул в разведенный феями костер. На самом деле ощущение было такое, словно он с разбегу упал в ледяную воду. Парень даже дыхание задержал. Ощущение было похуже, чем от Пелены, и только сильный удар о землю заставил его резко выдохнуть и открыть, наконец, слезящиеся глаза. Все четверо валялись на траве посреди залитой солнцем поляны среди разбросанных вокруг рюкзаков и сумок. Гарри приподнял голову и увидел потирающего ушибы Рона.

— А помягче они нас приземлить не могли? — злобно выплюнув песок, прошипел тот.

— Да они вообще нежностью не отличаются, — пробормотала Гермиона, поднимаясь и подбирая сумку. — Ну и где мы?

— В нашем мире, разумеется, — раздался позади мелодичный голос. — Кстати, добро пожаловать.

Четвёрка одновременно обернулась. Прислонившись к дереву, на них весело сощурился принц Линки. Парень протёр глаза — теперь принц выглядел как всякий нормальный человек, он был чуть повыше ростом самого Гарри.

— Ваше Высочество? Но вы же, но вы…

— Секунду назад был меньше вашего пальца, светился и говорил стихами, Гарри Поттер? Как видите, это поправимо, и теперь вы будете знать, как мы выглядим на самом деле.

— А до этого что было, чудеса маскировки? — грубовато спросил Рон, всё ещё ощупывая синяки.

— Именно! — мгновенно отозвался принц. — Что-то в вашем мире заставляет нас выглядеть иначе, чем дома. Но пока вы — мои гости, игры идут по местным правилам.

— Что это значит? — нахмурилась Гермиона.

— О, ничего особенного. Просто фигура речи. Я же пообещал вашему другу и нашему покровителю Хагриду охранять вас, так что не стоит ожидать никаких опасных сюрпризов, — заверил друзей принц, прикрыв глаза и с улыбкой склонив длинноволосую голову. За ухом у него можно было разглядеть тоненькую веточку сирени. Гермиона слегка покраснела.

— Я не хотела вас обидеть. Так… как вы нас выведете? И где мы, если поточнее?

Вместо ответа принц щёлкнул пальцами, и из по-весеннему зеленеющих зарослей на поляну выбежали пять осёдланных серых лошадей. Он сделал пригласительный жест и даже попытался предложить в качестве опоры руку Гермионе, но Рон тут же его опередил. Когда все уселись, принц махнул рукой, и лошади шагом отправились за ним в самую чащу.

— То место, которое загадал Гарри Поттер, находится в Нотингеме. По вашим меркам это довольно далеко, но, к счастью, тот коридор, которым я вас веду, короткий. А место, в которое вы попали… Да так, ничего особенного. Мои владения. Королевство фей, в котором обитаем почти исключительно мы одни.

Некоторое время группа ехала молча под пение и пересвист птиц. Наконец гриффиндорка не выдержала:

— И насколько именно короток этот коридор, Ваше Высочество?

— Ах, юная леди, — покачал головой тот, полуобернувшись, — зачем вы так торопитесь?

— Потому что у нас у всех есть одно дело, которое не терпит отлагательства, принц, — ответил за неё Гарри. — И от нашего успеха, сдаётся мне, зависит будущее и вашего народа.

К его удивлению, Линки только тихонько засмеялся.

— Что тут такого смешного? — недоумённо спросил Гарри.

— Ах, смертные, смертные… Осторожно, ветка!

Подростки машинально пригнулись, и впрямь чуть не стукнувшись с огромным суком какого-то тысячелетнего по виду дерева. Лес темнел и становился всё старше и гуще.

— Я просто изумился вашей некоторой наивности, мой друг. Вы, — он обратился к вздрогнувшему Невиллу, — попробуйте что-нибудь заколдовать.

Невилла не надо было просить дважды. Быстро выхватив палочку, он направил её на принца и выкрикнул «Ступефай!». Никакого эффекта.

— Вот видите, — как ни в чём не бывало продолжил принц, — ваша магия в нашем мире не действует.

Невилл растерянно переводил взгляд с говорившего на своё бесполезное оружие.

— К тому же, попасть к нам по своей воле никто не может. Наше солнце, в отличие от вашего, не жжёт, везде леса, да и вообще всё гораздо красивее, чем у вас!

Последние слова он произнёс, обращаясь к Гермионе. Но на этот раз та не растерялась:

— Так зачем вы пробираетесь к нам, если у вас тут так расчудесно? — хитро спросила она.

Линки на секунду задумался.

— У вас веселее, — в конце-концов отозвался он, улыбнувшись одними синими глазами. — Что бы в вашем мире ни стряслось, нам, феям, нет дела. Но это значит — конец танцам, радости, веселью, которое по сути и есть наша жизнь. Если ваш противник заставит нас запереться, мы просто очень, очень огорчимся, — закончил он.

Невилл смотрел на Линки во все глаза.

— Можно ещё вопрос? — поинтересовалась гриффиндорка. — Почему вы всё время называете нас смертными?

— Ах, это… Честно — больше по привычке. Наше и ваше время течёт по-разному. Мы дольше живём. Но и нас, к примеру, можно убить. Мы даже иногда болеем. Одним словом, меткое замечание, леди… Никто не бессмертен.

Принц задумчиво провёл тонкой рукой по тенистой листве кустов и мягко улыбнулся.

Последняя фраза, как ни странно, несколько успокаивающе подействовала на Гарри. Хорошо помнить, что та тварь, что посягнула на безграничное господство, тоже, вопреки своим ухищрениям, не вечна. Значит, у них есть шанс…

— Нам сюда, — тихо проговорил юноша-фея, и лошади, повинуясь, послушно свернули с тропы. Свет косыми янтарными лучами пробивался сквозь заросли тёмно-зелёной листвы и свисающего с веток мха. Стволы деревьев теперь попадались не тоньше, чем в три обхвата, а нежно-зелёные папоротники заполняли всё пространство под их кронами. Стояла почти идеальная тишина, лишь изредка нарушаемая далёким совиным уханьем. Спустя некоторое время всадники заметили, что откуда-то доносится ещё один звук.

— Эй, а я чувствую воду! — заулыбалась Гермиона.

— Верно, мы почти на месте, — отозвался провожатый, оживившись сам и пуская лошадь рысью. Шум, и в самом деле оказавшийся шумом воды, стал отчётливее, ещё поворот — и лошади вынесли всадников на довольно высокий, обрывистый берег лесной реки. Та бурлила вокруг мощных оголённых корней и казалась довольно глубокой.

— Мы на месте, Гарри Поттер, — оповестил принц, спешиваясь. Друзья последовали его примеру.

— Спасибо, Ваше Высочество, — ответил Гарри, поклонившись. Принц ответил кивком.

— А вас, прекрасная леди, я ещё надеюсь увидеть, даже если ваш рыцарь этому и не особенно рад, — задорно хохотнув на покрасневшего Рона, принц вытащил из-за уха веточку сирени и протянул её Гермионе. — Если любой из вас окажется в опасности — переломи эту веточку. Кто-нибудь придёт на помощь, — уже серьёзно продолжил он. — А теперь — прыгайте в реку и не удивляйтесь ничему. Не забудьте ещё раз назвать место, куда направляетесь.

Гарри тяжко вздохнул и обменялся взглядом с Роном. «То туда прыгай, то сюда…» — читалось у того на кислом лице. Подростки закинули рюкзаки на спины, взялись за руки, и на счёт три Гарри сделал отчаянный прыжок с обрыва, увлекая за собой орущих что-то остальных.

— Ах, да! Забыл пояснить про ход времени — в вашем мире прошла где-то пара неде-е-е-ель! — сложив руки рупором и смеясь, прокричал вдогонку принц Линки. Когда до Гарри дошёл смысл сказанного, он уже с головой оказался в воде.

* * *

На этот раз всем четверым померещилось, что их засунули в пылающую жаром духовку. Встреча с твёрдой землёй опять оказалась довольно болезненной. Кашляя и ругая фей на чём свет стоит, Рон кое-как отряхнулся и стал помогать подниматься Гермионе. Невилл осторожно ощупывал ушиб на затылке, одновременно со злостью спихивая с себя полубессознательного Гарри. Определённо, в плане путешествий с феями не хотел больше связываться никто. Гарри нашёл очки, напялил их на нос и осмотрелся.

День клонился к вечеру, холодный ветер трепал одежду и гонял жёлтые высохшие листья. Ребята оказались на склоне довольно высокого холма, и небо над их головами казалось низким от наполненных дождём туч. Гарри решил не терять времени. Цепляясь за жухлую траву, он стал карабкаться на вершину. Ещё шаг, ещё пара шагов, и там… Там, за холмом, место, которое когда-то было его домом… Его приветливым и счастливым домом… Где он был радостен каждый день, целый долгий год своей жизни, и где навечно остались его родители. Годрикова Лощина. Наконец-то, совсем чуть-чуть ещё… Вот и вершина…

Гарри пошатнулся, но не от налетевшего промозглого порыва. И не от сырого холода всё вдруг обледенело внутри.

— Ну куда ты попёр, в самом деле, — пыхтел, догоняя, Рон, — это же опасно! Ты же…Ой…

Теперь, когда он оказался плечом к плечу с другом, то понял, от чего тот словно окаменел.

Прямо перед ними, уже застеленная лёгким туманом, начиналась узкая долинка, в которой был зажат крошечный городок, почти деревня. Даже отсюда, с вершины холма было видно, что в нём не осталось ни единого целого дома. Выжженные деревья, сады, чёрная трава. Ни души. Главная улица выходила на мощёную площадь, за которой притаилась ратуша. С её башни раздался отдалённый случайный звон надтреснутого колокола. Гарри, как лунатик, начал медленно спускаться с холма.

— Ты с ума сошёл! — сквозь зубы рявкнул Рон, схватив его за плечи и утаскивая с открытого места назад. — Очнись!

Гарри ничего не ответил и послушно дал рыжему увести себя на место, куда их выкинул портал.

— Что? Что там такое? На вас лица нет! — испуганно бормотала Гермиона, переводя взгляд с одного друга на другого. Гарри безразлично стряхнул руку Рона со своего плеча и сел на холодную землю.

— Всё кончено. Он уничтожил деревню, — тихо проговорил он, снимая очки и закрывая лицо грязными ладонями.

— Не может быть…

— Очень даже может, — голос Невилла прозвучал особенно резко в вечернем воздухе. — Надо было чаще радио слушать, ну или хотя бы газеты читать.

Все, кроме Гарри, перевели недоверчивые взгляды на юношу.

— Чего вы на меня пялитесь? Я правду говорю.

— А по-моему, ты-то как раз и врёшь, — с явственной злостью в голосе парировала девушка. — Я перечитываю каждый газетный обрывок по два раза и не пропустила ещё ни одной радиопередачи! И ни слова о Годриковой Лощине за всё это время, ни единого словечка!

— Этот длинноволосый придурок только что кричал нам, что тут прошло две недели!

— Не слышала я ничего, я в этом момент уже нырнула!

— Ах, так! Вот как раз уши-то и промыла, наверное, — окрысился Невилл.

— А ну, прекратите! — неожиданно топнул ногой Гарри. Он, не веря покрасневшим глазам, смотрел то на Гермиону, то на Невилла. Причём с изумлением отметил, что тот словно бы даже доволен перебранкой. — Прекратите! Не желаю от вас ничего подобного слышать! Противно…

— Гарри, что теперь делать будем? — спросил Рон, положив руку ему на плечо. Тот поднял голову к неприветливому небу и почувствовал, что начал моросить дождь.

— Пошли, — мрачно ответил юноша, закидывая рюкзак на плечи.

— И вправду, кто-нибудь мог выжить, и нужна помощь, — кивнула Гермиона, игнорируя сверлящий взгляд Лонгботтома. — Только вдруг там засада…

— Зайдём со стороны леса. И держите наготове палочки. Мне надоело прятаться.

Ещё раз тяжело и внимательно посмотрев на остальных, Гарри побрёл в противоположном от вершины направлении. Под кроссовками уже начала слегка разъезжаться грязь. Парень вдруг понял, что идти, возможно, придётся в полной темноте, но попросил друзей не зажигать палочек. В сумерках каждый прошептал «Аквум репелло», и под шелест дождя подростки хмуро последовали за Гарри.

Идти пришлось довольно долго. Гарри спиной чувствовал напряжение, нараставшее между уставшими спутниками, и поэтому облегчённо вздохнул, когда впереди показался чёрный силуэт ратуши. Просто удивительно, как они не заблудились. Вот и первые строения… Тут все невольно начали вести себя ещё тише. Вероятно, это была одна из самых дальних улочек, почти не мощёная, узкая и извилистая. А теперь ещё и полузасыпанная обломками. Осторожно обходя битое оконное стекло и темнеющие в лужах кирпичи, Гарри приблизился к домишке, вплотную прижавшемуся к зданию деревенского совета. Дверь была выломана, и каждый дюйм внутри покрывала жирная сажа.

— Пожар, может, даже взрыв, — прошептал Рон.

— Ошибаешься, при взрыве крыша бы ни за что не уцелела, — поправила его Гермиона. — Пойдём искать живых.

Ребята старались пробираться вдоль более-менее целых стен и не выходить на середину широких улиц. Некоторые дома выглядели почти нетронутыми, другие были развалены почти до фундамента. То там, то тут угрожающе вырисовывались остовы разбитой мебели, сломанные деревья, вывороченные заборы. Теперь все эти разрушения нещадно поливал дождь. После часа блужданий по полуразрушенному городу-призраку решено было найти дом с относительно нетронутый кухней и хотя бы поесть. А утром взглянуть на могилы Поттеров. Немой вопрос «А что же дальше?» так и грозил сорваться с губ, и Гарри нарочно избегал встречаться взглядом с остальными. Что дальше — он не знал.

* * *

— Ну что, есть какие-нибудь предложения? — скорее для формы, чем из любопытства спросил Рон, прихлёбывая чай. Так и не найдя целого очага, подростки сделали привал в чьей-то лишённой одной стены гостиной и развели костёр прямо на полу.

— Я думаю, этот вопрос нужно задать прямиком нашему дорогому Гарри, — проговорил Невилл.

Гарри резко повернулся к нему:

— Я… Я надеялся, что что-то поможет мне найти след медальона, но теперь, когда тут, кажется, и кошки живой не осталось…

— Медальона? — прищурился блондин. — Ты мне что-то ничего такого не рассказывал.

Гарри прикусил язык, мысленно обозвав себя идиотом. Уж кому-кому, а Невиллу истинной цели их путешествия уж точно знать не надо. Как он вообще за ними увязался?

— Это неважно. Теперь всё, что я хочу — это попрощаться с родителями.

— И чего же мы тогда ждём? — вдруг спросил Невилл. Гарри подумал, что ослышался.

— Чего? Ты что, не заметил, что на улице вроде как ночь и ливень? Мы просто не найдём их сейчас!

— Да ладно! Мы волшебники или так, шваль всякая? Идём сейчас, и не придётся тут торчать до самого утра. Лично мне вообще не нравится вся эта затея…

Гарри открыл было рот, но тут из темноты Гермиона бесшумно прижала палец к губам и мельком кивнула на Невилла. «Действительно, как же я сразу не догадался, — похолодел Гарри, — а что если… он совсем не тот, за кого себя выдаёт?!»

— Эй, ты меня слушаешь? — одёрнул его блондин. — Я минуту назад наступил на что-то мягкое в коридоре, и оно хрустнуло у меня под ботинком! А что если этот городишко полон трупов, и это что-то было магловской…

— Хорошо, — ответил Гарри, вскочив на ноги. — Мы идём на кладбище прямо сейчас.

— Что?!

Возмущению Рона не было предела, но Гарри слегка наступил ему на ногу, заставив умолкнуть.

— Ты прав… Невилл, — кивнул он и фонтаном из палочки залил костёр. — Идём.

Было около трёх часов ночи, и дождь почти унялся, но темнота стояла непроглядная. При призрачном свете палочек четвёрка держала путь к церквушке, что стояла на отшибе недалеко от того места, где ребята развели костёр. Всего несколько улочек, но время словно остановилось. Гарри услышал, как Гермиона что-то едва слышно шепнула Рону, и тот резко вдохнул.

«Ну что ж, это будет моментом истины», — яростно подумал Гарри, разглядывая спину Невилла. Тот словно лучше него знал, куда идти.

А вот и церковные ворота. Странно, но церковь, это почтенного возраста зданьице, выглядела совершенно целой, и Гарри впервые понял, что по-настоящему опасался именно за целость кладбища. Нельзя было и придумать ничего гаже и возмутительнее, чем развороченные могилы. Он осторожно толкнул послушные ворота и первым пошёл вдоль рядов. Трое спутников, ни на шаг не отставая, следовали за ним в полном молчании. После бесчисленного количества поворотов, когда церквушка окончательно потерялась из вида, Гарри вдруг встал, как вкопанный.

— К могиле я пойду один, — твёрдо объявил он.

— Но как ты её найдем, тут же темно! — насторожился Рон.

— Просто, — ответил Гарри и вдруг бледно улыбнулся, глядя поверх голов своих спутников. Все обернулись и увидели неподалёку едва заметный в темноте памятник из белого мрамора, единственный такой на всём погосте.

— Вот и они… — прошептал Гарри, почти бегом направившись к мраморной глыбе.

Это действительно были они. На вершине постамента коленопреклонённый ангел прижимал к груди цветущую ветвь. Изъеденная непогодой, но всё ещё прекрасная голова изваяния была склонена так, словно оно с печалью рассматривало приникшего к надгробию мокрого волшебника. На какую-то минуту весь мир остановился и замер, и для одинокого подростка перестал существовать и перевёртыш-Невилл, и дождь, и разрушенный город, и Волдеморт, и даже сама всемогущая и холодная тьма. Был только белый и гладкий, словно шёлковый камень, два имени и две даты и рвущее на части чувство в груди. Странная, незнакомая доселе смесь радости, горечи, страха, боли от потери… Боль была такой сильной, что, казалось, разорвись сейчас его сердце — и она выльется наружу и затопит всё вокруг…

— Мама… Папа… Милые мои, — Гарри осторожно протянул руку к высеченным на камне буквам. — Я здесь, я жив, слышите?… — пальцы замерли в воздухе. — Мама, отец… я клянусь, что сделаю так, что никогда больше такое не повторится… ни с кем…

С этими словами он провёл онемевшими пальцами по буквам, и те прямо перед его глазами вдруг начали исчезать из виду. Юноша в ужасе отдёрнул руку. Но не успела и единая мысль пронестись в голове, как на камне выступили новые строчки. Стерев воду со стёкол очков, Гарри наклонился поближе и прочёл:

Тьма и свет — им вместе быть:

Ни смешать, ни разделить.

Там, где всё покрыто льдом,

Там, где всё с фальшивым дном,

Там, где жизнь наоборот,

Там последний час пробьёт…

Он ещё придвинулся, и строчки снова изменились:

Если пламя будет жить,

Мы одну починим нить…

— Что за… А-а-а-а-ах!!! — Меньше всего юноша ожидал, что именно сейчас что что-то острое, похожее на целый набор бритв, вонзится в плечо, мгновенно добравшись до самой кости. С размаху ударив кулаком шипящую от ярости тёмную массу, Гарри услышал у себя за спиной несколько голосов, яростно выкрикивающих боевые заклинания, и треск разлетающегося осколками во все стороны камня.

— Рон, найди Гермиону! Эй, ты, тварь, покажись! — злобно завопил он, когда невероятно быстрое нечто полоснуло его по лицу, сбивая очки. Чёрт, где теперь палочка?! Ослепительные вспышки проклятий и летящий щебень не давали сориентироваться. С силой отшвырнув небольшого, но яростного врага на криво торчащий из земли памятник, Гарри рванулся было на поиски упавшего оружия, но враг с нечеловеческой скоростью вдруг перерезал ему путь. Гарри ещё успел услышать, как в сотне футов он него завизжала Гермиона, прежде чем что-то острое неотвратимо и безжалостно воткнулось в бок. «Как больно… — с этой мыслью парень устало рухнул в раскисшую грязь. Сверху на него с сочувствием смотрел белый ангел. — И слишком просто…» — подумал он, медленно теряя сознание.

— Эй, только не смей умирать!

Гарри открыл глаза и тут же невольно пожалел об этом. Зрелище, представшее его взору, заставило юношу буквально примёрзнуть к месту. Он лежал в луже, а на его горло, шипя, нацелила клыки девочка лет восьми. Всё, что парень успел разглядеть при очередной вспышке заклинания, это её спутанные и донельзя грязные волосёнки, смертельно белую кожу и пустые белки глаз. Ещё мгновение, и страшного монстра отбросило фиолетовой вспышкой.

— Говорю же, только не вздумай умереть! Это будет не по-геройски!

Гарри медленно повернул пульсирующую болью голову в сторону незнакомого голоса. Над ним возвышалась, протягивая руку, какая-то волшебница с короткими мокрыми кудрями и хмурым худым лицом. Что-то в ней было отдалённо знакомо Гарри, но у него совершенно не было сил вспоминать.

— Рон и Герми… — хрипло проговорил он.

— С ними всё отлично, быстрее! Тварей кругом слишком много, надо уходить! — вскрикнула волшебница, кое-как подняла юношу из лужи и закинула его руку себе на плечо. В следующую секунду Гарри понял, что та аппарирует. Тут он снова потерял сознание.

— О, Мерлин, Мерлин, Мерлин и святые гиппогрифы! — словно сквозь сон доносилось до Гарри. — А крови, крови-то! Залили всю приёмную… ну, сюда его, сюда…

Перед взором Гарри в ореоле разноцветных пятен проплыла кругленькая фигура мадам Помфри.

«ЧТО?! Мадам Помфри?!! Это что, медицинское крыло Школы?!! — он попытался вскочить, но конечности категорически отказались повиноваться. — Только не сюда! Обездвижили! Что всё это значит?… А хотя… — уже почти благодушно подумал он, чувствуя вкус Сонного зелья, — какая уже, к троллям, разница…»

* * *

Спустя то ли вечность, то ли пару минут тяжёлого сна Гарри всё же решился открыть глаза. Это помогло не слишком — комната всё равно расплывалась пятнами. Правая рука была плотно прибинтована к груди, поэтому парень, морщась от боли, левой достал с тумбочки очки и надел их. Сомнений быть не могло: неведомые спасители притащили их не куда-нибудь, а в медицинское крыло родного Хогвартса, в который он меньше всего планировал возвращаться. Со стороны его койки шторы были милосердно задёрнуты, в то время как Рон вертелся в кровати, пытаясь загородиться от яркого солнца загипсованной рукой. Со стороны казалось, что он всё пытается нанести себе увечье потяжелее. Где-то за ширмами ещё спала Гермиона. Гарри откинулся на подушки и громко вздохнул, чем привлёк внимание Рона.

— О, проснулся наконец-то! — оживился тот, и Гарри отметил лёгкое раздражение в голосе друга. — Ты почему сбежал от нас? Я так и не понял, что произошло между тобой, Гермионой и Невиллом. И, конечно же, никто и не пытается мне что-либо объяснить. То Лонгботтом начал хамить ни с того ни с сего, но эти дети-упыри из ниоткуда, то авроры…

— Авроры? Дети? — повернул голову Гарри. — Сначала мне показалось, что Невилл напал на вас с Гермионой, но вспышек было слишком много…

— Напал? Ни фига! Сбежал, как последний трус! Ты что, совсем ничего не помнишь? — Рон опёрся на локоть здоровой руки. Гарри прикинул, стоит ли рассказывать сейчас о надписях на родительской могиле, и после секундного раздумья решил, что нет.

— На меня набросилась одна маленькая девочка, — мрачно отозвался он и ощупал наглухо забинтованный бок, — и чуть не отправила на тот свет. Это всё, что я помню. А вытащила меня…

— Брейри. Моя фамилия Роуз, но лучше зовите меня просто по имени. Кстати, можно к вам на пару минут? Я вижу, почти все проснулись.

Только сейчас парни заметили, что незнакомая волшебница стоит в проёме дверей и уже довольно долгое время наблюдает за ними, заложив руки за спину. Среднего роста, в чёрной мантии словно с чужого плеча и с такой неумелой стрижкой, что вечно всклокоченные волосы Гарри в сравнении с ней показались бы шедевром укладки.

— А вы, собственно, кто? — несколько ошарашенно спросил рыжий.

Вместо ответа девушка подошла к кровати и протянула ему карточку из толстого непромокаемого пергамента, какие обыкновенно носили при себе авроры. Рон взял её в руки, но, видимо, что-то с документом было очень не в порядке, потому что он молниеносно выхватил палочку и наставил её на недоумевающую девушку.

— Говори, у кого и где ты это стянула! Удостоверения авроров поменяли шесть лет назад! — прошипел он. К вящему удивлению Гарри, недоумение на лице волшебницы внезапно сменилось весельем.

— А Министерство нисколько не изменилось, — словно сама себе сказала новоявленная Брейри, ероша на своей голове гнездо из вьющихся волос и широко улыбаясь. — Сказали, что выдадут новое через неделю, а насчёт проблем со старым не удосужились предупредить!

Гарри подумал, что если кто-нибудь не явится в палату сию секунду и не объяснит ему, что кругом происходит, его мозг вскипит. Странно, но его мысленный крик о помощи был услышан, и в дверях показались профессор Макгонагалл, Аластор Грюм, Ремус Люпин, мадам Помфри, которую почти не видно было за полным подносом отваров, и…

— Крааам?! — Гарри резко сел в подушках. Виктор поднял густые брови, видимо, тоже несколько опешив. Но через секунду они с Брейри заметили друг друга и Крам с какой-то странной неуверенной полуулыбкой остановился в дверях. В палате повисла неловкая тишина, которую в конце концов прервала Макгонагалл.

— Ну что ж, я думаю, что начать объясняться лучше нам, так молодые люди всё-таки ранены, только проснулись и, как мне кажется, слегка не в себе, — сказала она, покосившись на вытаращившего глаза Уизли. Профессор указала вошедшим на стулья.

— Я должна сказать, что если бы не профессор Люпин, вас троих бы уже хоронили.

Она ястребом уставилась на Гарри, но тот словно не заметил пронизывающего взгляда. Его внимание было приковано к тепло улыбнувшемуся оборотню.

— Ремус? Так это вы нас нашли? Как? Я же никому не сказал…

— Зови это инстинктом, Гарри, — тихо отозвался Рем, скрестив руки на груди. — Это как раз самый лёгкий вопрос из всех, которые ты мог бы задать. Не я один заранее догадался, куда ты поспешишь направиться с Прайвет драйв, и мне очень жаль, что ты опоздал.

— Что там произошло? — так же тихо спросил парень, но оборотень только головой покачал.

— Мы не знаем. Предположительно никого не осталось в живых, потому что никто не сообщил о бедствии. Только спустя неделю, когда обнаружилось, что почтовые совы возвращаются с недоставленными письмами, в аврориате заподозрили неладное. И, увы, было слишком поздно.

— Но как вы узнали, что именно в ту самую минуту на нас кто-то напал? — задал вопрос Рон.

— А за это скажите спасибо ей, — Рем кивнул на Брейри. — Нам всем просто повезло, что в аврориате оказалась мисс Роуз. Не сиди она в приёмной — мы бы не узнали, что что-то происходит в Лощине.

— Есть простая довольно-таки техника, позволяющая выяснить, кто в данный момент в опасности, — уклончиво ответила мисс Роуз.

— Погодите, погодите, — замахал руками Рон, заставив профессоров обернуться в свою сторону. — Кто она такая? — в упор взглянул он на Брейри.

Виктор снова едва улыбнулся и просто ответил:

— Она? Ну, э-э-э… моя… как это на английском? Ах, да — тётя.

Гарри показалось, что он ослышался. Или болгарин окончательно разучился говорить на и без того смутно знакомом языке, или на последней тренировке его садануло бладжером сильнее обычного… Ведь спасшей его волшебнице ну никак нельзя было дать больше двадцати с небольшим лет!

— Да. Младшая сестра моей матери. Только видимся мы в первый раз.

Брейри пожала плечами, поднялась со стула и вдруг просто и искренне стиснула племянника в объятиях. Тот несколько опешил, и тут Гарри понял, что именно ему показалось знакомым в чертах Роуз. Она напомнила ему именно Крама — такие же прямые широкие брови и слегка нелюдимое выражение лица. Он бы ещё больше запутался в этих сравнениях, если бы Брейри не выпустила Виктора, не уселась обратно и не заговорила. Волшебница вкратце поведала, как проснулась от чрезмерно долгого сна в больнице Сент-Мунго, как врачи помогли ей вспомнить, кто она, как она сама узнала, что по прошествии стольких лет её сестра, которую она едва знала, воспитала в родной Болгарии мировую звезду квиддича…

— Твои друзья, Гарри Поттер, здорово мне помогли, — кивнула мисс Брейри в сторону Люпина. — Я выросла в Британии, в чужой семье, поэтому у меня не та фамилия, что у Виктора. Ещё я закончила Хогвартс одновременно с твоими родителями, хотя едва их знала. Я аврор. И очень надолго застряла тогда в аврориате, пока собственные бывшие коллеги подтверждали мою личность. Так что документы у меня вполне настоящие, только старые, — подмигнула она Рону, который слушал её, не шевелясь.

— Ну, а теперь, когда знакомство состоялось, — вмешалась Макгонагалл, — вы, юноши, обязаны рассказать нам, что произошло в Годриковой Лощине.

Гарри и Рон переглянулись.

— А что рассказывать? — пожал плечами Рон. — Мы забрели в какую-то кладбищенскую глушь, Гарри бросился к памятнику родителям, а Невилл просто аппарировал куда-то прямо перед нашими с Гермионой носами. Потом вспышки, появились эти то ли дети, то ли инферналы…

— Несколько упивающихся, — мрачно заметил Люпин.

— Да, и вся эта дрянь бросилась на нас. Пока мы отбивались, появились авроры. Остальное вы знаете лучше нас.

— Что ж, вам троим придётся на какое-то время задержаться в Школе, — заметил Грюм. Гарри, хоть всё его существо восставало против бездейственного лежания на койке, не мог с ним не согласиться. Он закрыл глаза. Эта маленькая деталь не укрылась от ястребиного взгляда главной медсестры.

— А вот теперь я попрошу всех посетителей на выход!

Казалось, мадам Помфри только и ждала, когда хоть один из пациентов откинется на подушки, чтобы выставить, наконец, всех из палаты. Макгонагалл, коротко, но неохотно кивнув, жестом пригласила прощающихся гостей следовать за собой.

— Отдыхайте, мистер Поттер и мистер Уизли. Но помните, что окна под заклятиями, а у двери постоянно дежурит мадам Помфри.

— Это значит — никаких побегов! — прохрипел Грюм. Гарри пожал плечами. Больше всего ему хотелось немедленно пристать к старику с сотней вопросов, накипевших за последний месяц, но тот со своей деревянной ногой выбежал из комнаты быстрее, чем остальные на двух здоровых. Это показалось парню несколько подозрительным. Наконец дверь за посетителями закрылась.

— Как ты думаешь, Невилл и вправду оказался предателем? — вяло подал голос Рон.

— Понятия не имею. Надо расспросить нашу мисс-энциклопедию, — отозвался Гарри. Он вылез из-под одеяла и, пританцовывая от холода, направился к двери. — Хочется верить, что даже если среди нас и есть «крыса», то только одна. А это нам предстоит проверить, — продолжил юноша, демонстрируя другу поднятую с пола небольшую кожаную флягу Грюма. — Очень непохоже, чтобы Грозный Глаз терял что-то из своих вещей, правда?

Рон, до того несколько непонимающе следивший за приятелем, аж подпрыгнул. Дело действительно принимало интересный оборот.

Загадки нарастали, как снежный ком, и Гарри в какой-то степени был даже рад тому, что им невольно выпало время на раздумья. Уж с чем поспорить он не мог, так это с тем, что раздумывать на бегу — трудно. Когда до начала занятий в Хогвартсе осталось меньше недели, им выпала, наконец, возможность наложить на палату Глушащее заклятие и начать складывать уже известные факты в единую картину.

— Ну что ж, — начала Гермиона, вытаскивая палочку, — нам достоверно известно, что настоящий медальон спрятан, но не уничтожен. — Она взмахнула палочкой, и в воздухе повис почти осязаемый образ золотого украшения.

— Так же вполне возможно, что у бирюльки был хранитель, — добавил Рон, и из его палочки появилась человеческая фигурка и соединилось струйкой дыма с медальоном.

— С чего ты взял? — одновременно спросили Гарри и Гермиона.

— Ну, это как в шахматах, если у тебя есть особо ценная фигура, которую ты во что бы то ни стало хочешь сохранить до конца игры, ты должен выставить защиту. Но не из пешек, пешки — это расходный материал, а из менее значительной, но достаточно сильной фигуры. Или двух. Поэтому у Во… Волдеморта наверняка кто-то должен был охранять медальон.

В воздухе повисло молчание.

— Рон, а ведь ты, кажется, прав, — тихо проговорила Гермиона, глядя на него округлившимися глазами. — Серьёзно, смотрите! Хранителем дневника был Люциус Малфой, хранителем кольца — дед Риддла, сам Волдеморт — хранитель змеи, а хранителем медальона был…

— Р.А.Б.! — закончил за неё Гарри. Теперь в воздухе повисла целая армия фигурок и предметов, связанных между собой тонкими, сотканными из дыма ниточками, сходящимися к чёрной фигурке Волдеморта в центре.

— Значит, это кто-то из круга его приближённых, причём весьма тесного, потому что он никогда и никому толком не доверял. — С этими словами Гермиона раскрыла сумку и выудила из её бездонных недр узенький потёртый свиток пергамента. — Это список особо опасных упивающихся с самого первого прихода Волдеморта к власти. Одолжила в министерской библиотеке, — как бы между прочим добавила она. Парни на радостях чуть не задушили в объятиях свою предприимчивую подругу и тут же с жадностью уставились в рукопись, начав по очереди зачитывать имена.

— Макнейр…

— Слишком туп…

— Петтигрю…

— Только-только вписан, трусливый грызун.

— Согласен, не подходит. Розье?

— Убит.

— Долохов?

— Волдеморт бы ему и дырявого носка не доверил. Отпадает.

— Крауч?

— Всё равно, что мёртвый.

— Малфой…

— Уже был.

— Лестрейнж.

— Возможно, возможно… Эй, отдай свиток! Куда ты его раскрутил? — завозмущался Рон, когда Гарри вдруг выхватил пергамент из его рук.

— Блек, — ткнул пальцем парень в такую знакомую фамилию в самом начале списка.

— То есть… Брат Сириуса?

— Регулус Арктурус Блек, Рон. Мерлин, ну какой же я идиот…

С этими словами Гарри, как затравленный тигр по клетке, забегал по комнате. Гермиона и Рон подумали, что бинты очень кстати ограничивают свободу их друга, а не то тот разнёс бы сейчас что-нибудь.

— Ну, конечно, всё сходится! — вскрикнул Гарри и остановился посреди комнаты. — Его инициалы на записке. Даты сходятся? Сходятся! Потом мы знаем, что он раскаялся, и наверняка это он подменил хоркрукс! Всё ясно, как день!

— Гарри… есть небольшая загвоздка, — мягко остановила его Гермиона, и Гарри в недоумении уставился на неё. — Если бы он подменил хоркрукс, то как бы он выбрался из пещеры? Как бы он положил в чашу фальшивку, если бы ему пришлось выпить зелье? Как?

Гарри не знал, что на это ответить. Пометавшись по комнате ещё немного, гриффиндорец плюхнулся на смятую кровать и задумался. Наконец он произнёс:

— Нужно допросить Кричера.

Остальные не успели и ртов раскрыть, как Гарри уже отдал домовику приказ появиться. С резким хлопком закутанное в грязную простыню лопоухое и старое существо приземлилось прямо на стол перед ними и первым делом уставилось на Гермиону.

— Грязнокровки всё ещё оскверняют залы старинной Шко… — начало оно.

— Заткнись, Кричер! — Взгляд Гарри принял не свойственную ему жесткость. — Пока я — твой хозяин, ты ни единого дурного слова не скажешь о моих друзьях.

Домовик мигнул в знак согласия и глубоко поклонился Гарри, при этом повернувшись спиной к Рону и девушке.

— И слезь со стола, — добавил Гарри. Кричер послушно слез на пол.

— Чего желает мой хозяин? — проскрипел он.

— Скажи прямо и не увиливая, всё, что знаешь вот об этом медальоне.

Гарри вытащил фальшивое украшение и помахал им у эльфа перед носом. Кричер выпучил глаза на золотую вещицу и вдруг затрясся.

— Ну? — нахмурил чёрные брови гриффиндорец.

Вместо ответа домовик сел и залился настоящими, нешуточными слезами, от чего Гермиона беспокойно заёрзала на стуле. После целой минуты всхлипов и причитаний старый слуга наконец-то выговорил единственную фразу:

— Хозяина, моего достойнейшего хозяина отравили, незаслуженно (всхлип), незаслуженно и жестоко наказали! — тут он снова зашёлся рыданиями.

— Кто его отравил? — не отставал Гарри, хотя при виде неподдельного горя этого неказистого и старого создания его покинули былые уверенность и твёрдость.

— Тот-чье-имя-неназываемо! О, хозяин, хозяин, спасение было так близко, о-о-о…

— Что это значит? Говори…и… и я запрещаю тебе сейчас рыдать! Ты оплачешь Регулуса потом, а сейчас нам нужна твоя помощь, слышишь? — голос Гарри прозвучал умоляюще.

Кричер определённо его услышал, потому что перестал раскачиваться взад и вперёд, утёр слёзы, обильно капавшие с носа, и послушно уставился на своего нового хозяина.

— Спасение господина Регулуса было так близко… Хозяин был назначен Смотрителем…

— Кем?

— Смотрителем Медальона!

Тут Рон не мог победно не оглядеть друзей. Ещё бы, его новорождённая теория точь-в-точь совпадала с тем, что сейчас произнёс Кричер. Презрительно смерив рыжего паренька взглядом, домовик продолжил шёпотом:

— Мой хозяин самим Неназываемым был назначен Смотрителем Медальона, но он не хотел, чтобы медальон существовал! И он подменил его… О, как он раскаивался, в том, что был избран! Он был не в себе, всё время не в себе, он бредил по ночам и, о! Как была напугана хозяйка… А тут ещё эта девчонка…

— Что за девчонка? Не упускай ни одной детали! — настоял Гарри.

— Девчонка, в которую был влюблён мой несчастный хозяин! Бесславная грязнокровка! Она и мой хозяин хотели незаметно подменить медальон и бежать! Кричер подслушал, верный Кричер всё знал, но хозяин запретил ему вмешиваться… Всё это заговор, один большой заговор! Заговор!

— Заговор?

— Кричер ничего больше не разузнал… Кричер умолял хозяина, чтобы тот дал ему подменить медальон, но хозяин сказал, что Кричер стар и что магия Кричера выдаст славный дом Блеков Тому-кого-нельзя-называть… Кричер больше ничего не знает…

Тут домовик, не смотря на приказ, опять заплакал.

— Гарри, не лучше ли теперь оставить беднягу в покое? Смотри, он же захлебнётся слезами, — жалобно глядя на друга, попросила Гермиона. Тот не выдержал, кивнул и приказал домовику вернуться на площадь Гриммо и плакать столько, сколько ему вздумается, но никогда и никому не говорить о том, где он только что был и что у него выведали. Несчастное существо, отмеряя поклоны, исчезло. Друзья переглянулись между собой.

— Опять тупик, — прикусил губу Рон.

* * *

В подземелье было темно, как в чернильнице. Джордж давно уже потерял всякий счёт времени, но с какого-то момента это стало мало его заботить. Что действительно беспокоило парня, так это то, что брат оказался гораздо менее устойчив к тем неизвестным, но несомненно одним из темнейших чар, которые только можно было наложить. В первую же ночь после того, как близнецы очнулись, они заметили, не смотря на темень, что с их прежней внешностью что-то стало кардинально не так. Когда Фред первым заметил несоответствия, Джордж только фыркнул, посчитав, что брат просто слегка бредит. Фред, тем не менее, не отступал:

— Вот ты не веришь, а тебе, к примеру, не показалось, что у тебя нос теперь другой формы? Или ноги короче обычного? Или что ты лысеешь?

— Это ты лысеешь! Или шизеешь! — наконец выдавил другой близнец. — И на кой мне ощупывать себя в темноте?

— Одним словом, ты еще не догадался, что кто-то стащил твой светлый образ? — с сарказмом продолжил Фред. — Ну-ка, давай, проверь, что твои уши — это всё ещё твои уши, а не какого-нибудь Эйвери. И нос проверь, и руки. А потом будем гадать, чью харю мне подсунули.

Джордж замер, а потом медленно, впервые по-настоящему пробежался руками по лицу. Неужели…. Нос и вправду шире и какой-то слишком плоский! Волосы длиннее… И кадык у него никогда так не выпирал… По спине прошли ледяные мурашки. Неужели брат прав?!

— А вот я заметил, что у меня на целый фут роста убыло. А вот фунтов веса прибыло. Пальцы короткие, лысина, и нос совершенно не такой, какими были. И борода, — безжалостно и почти безразлично закончил Фред. — Мы теперь выглядим, как упивающиеся. А чтобы мы сразу не заметили, нас и кинули в самую тёмную камеру. Просто тебе больше «повезло», и твой нынешний вид слегка напоминает прежний, вот ты и заметил не сразу.

Джордж некоторое время молчал, не в силах ничего придумать. Наконец он спросил:

— А почему голоса у нас те же самые?

— Расщепило. Я не могу говорить громко. Ты тоже. Запнулись в заклинании, вот и оставили нам наши голоса.

С тех пор прошло достаточно времени. Фред стал молчаливее, и Джорджу подолгу приходилось шутить и тормошить брата, только лишь бы тот не молчал и не погружался в свои мысли слишком часто и глубоко. С каких-то пор Фред вообще не повышал голоса, да и сам Джордж заметил, что разговаривать громко было и в самом деле трудно.

Они ни на секунду не засомневались, что наглое и под¬лое нападение на их магазин — дело рук упивающихся. По их приблизительным подсчётам, из подвала магазинчика приколов их перетащили в безымянное подземелье около недели или двух назад и выпускать явно не собирались. Руки у ребят не были связаны, но без палочек, ясное дело, волшебники были беспомощны, как новорождённые щенята. Джордж не переставал повторять, что всегда могло быть хуже. То, что у них каким-то образом отняли их облик — ещё не конец света. На них могли наложить «Империо». Могли оставить связанными, могли заморить голодом, отдать на милость дементорам, запытать до смерти. Или сразу убить. Эти мысли несколько отрезвляли и заставляли задуматься о том, зачем они всё ещё нужны своим врагам.

В каменном мешке постоянно стояла удручающая, кромешная тьма и, что, пожалуй, было ещё хуже, идеальная тишина. Определить, где они находятся, близнецы просто не могли. Одно ясно — не в Азкабане, и то хорошо. Им ничего не оставалось, как коротать часы бодрствования в попытках догадаться, что за заклинание на них было наложено. В отличие от брата Фред ясно помнил, что в начале их просто-напросто обездвижили элементарным «Петрификус тоталус», но вот потом…

— И все же я не пойму никак, при чём тут зеркало, — однажды подумал вслух Фред.

— Какое, к чёрту, зеркало? — слегка разозлившись, спросил Джордж, отгибая ложку и наугад стреляя в невидимую крысу остатками несъедобной каши.

— Но ты же сам помнишь! Было же что-то, отражающее твою рожу! — ответил Фред.

— А может, это была твоя рожа, — не унимался Джордж.

— Прекрати издеваться. У меня веснушек меньше. Сотни на две…

— Это ты прекрати! Я знаю, тебе это зеркало покоя не даёт. Ты, небось, только о нём всё это время и думаешь. Оттого и молчишь целыми днями. Или ночами, кто их разберёт в этой темноте…

Воцарилось тишина, в которой раздался крысиный взвизг. Судя по всему, в каше оказался камешек. Наконец Джордж не выдержал и снова заговорил:

— Ну и что, что зеркало? Ладно, даже если оно и было, то что?

— А гоблин знает, — отозвался Фред. — Только помнишь, мать как-то рассказывала про семь зеркал?

— Знаю, помню. Четыре нейтральных и три темных. Это бред, Фредди. Детские сказки.

— А вдруг нет? Смотри, — тут Фред с шорохом уселся на пол и начал загибать пальцы. — Первое — Еиналеж. Показывает желания, Гарри лично его видел. Потом второе, Еиненмос. Показывает только иллюзии, заставляя всё время сомневаться. Стоит в Горбинсе… Третье, Адварп — им пользовалась Хельга, мачеха Луизы Белоснежной…

— Белоснежки, что ль? Во бред. Ты ещё про гномов расскажи! — съёрничал Джордж, но тем не менее тоже уселся и даже отложил орудие мести крысам в сторону.

— Заткнись и слушай дальше! Потом последнее из нейтральных, как его… мечты которое показывает…

— Еинатчем. Полная ерунда. Такое мы и сами можем сделать. Ну, а темные?

— Пятое, Еоннемак. Разбито…

–… Снежной Королевой, а проще — знаменитой ведьмой и специалисткой по замораживающим проклятьям Верой Берг. Прикинь, я где-то слышал, что у маглов даже книжка про неё написана! Говорят, его осколки ещё летают по миру, вонзаясь в сердца и превращая их в куски льда. Бу-у-у! — провыл, смеясь, Джордж.

— Вот это действительно бред. Шестое — Рамшок, — перечислял Фред.

— «Не смотрите в него, дети, а то потом до самой вашей смерти будете видеть одни кошмары!» — процитировал мать брат. — И что у нас последним номером?

— Седьмое, Зеркало-Тварь.

Джордж задумался было на секунду, но тут же плюнул в темноте.

— Ты что, издеваешься?

— Нет. Зеркало не обычное, а двустороннее, без задней стенки. Если двое посмотрятся в это зеркало одновременно с разных сторон, и при этом кто-то прочитает заклинание на раме, то эти двое поменяются обликом. А если заклинание прочитать задом наперёд, то не обликом, а сущностью…

— Погоди-погоди, братец, к чему это ты клонишь? Что нас заставили посмотреться в Зеркало-Тварь? И что мы с кем-то поменялись сущностями?!

— Не сущностями, а внешностью.

— Пожалуй, ты прав. Но представь, сколько бед можно натворить, выглядя, как мы? Мы даже не знаем, догадается ли мать…

— Догадается, просто обязана! — уверенно и неожиданно твёрдо отозвался Джордж. — Ведь она же нас ещё ни разу не перепутала, если вспомнить… Но вот мне интересно, применили ли они Вторую возможность Зеркала?

— Ах, теперь ты в него веришь? — хмыкнул Фред.

— Трудно не верить в то, что можешь потрогать. Идеальное оружие, Полиморфное зелье отдыхает… Никаких тебе волос добавлять никуда не надо.

— Это да. И истинный бедняга тот, на ком испытали Вторую возможность. А я уверен, что они это сделали.

— Знаешь, мы действительно засиделись в этих гостях. Пора сваливать, — помолчав, сказал Джордж.

— Совершенно согласен, — со вздохом ответил Фред. — Вопрос в том, как?..

* * *

— Всё это заговор, — медленно повторил Гарри вслед за домовиком. Вдруг Рон сделал страшное лицо и неистово закивал в сторону двери.

— Что? В чём дело? — всполошился Гарри.

Вместо ответа его друг достал палочку, и в воздухе появились нарисованные дымом слова «Нас подслушивают»

— Как? Я же наложила на комнату заклинание! — запротестовала Гермиона, но Рон уже вскочил со стула и прокрался к двери. Ещё секунда, и он схватил в кулак еле заметно высовывающийся из-под неё приёмный конец Удлинителя Ушей. Гарри подскочил и настежь распахнул дверь, а Гермиона молча выпустила заклинание в темноту коридора.

— Ух, а я и не знала, что вас теперь так учат драться! Нам такого не преподавали! — донёсся голос из темноты. — Но вот подслушивать вы толком не умеете, иначе бы знали, где я спрячусь, — с этими словами из широкого пространства между распахнутой дверью и стеной высунула голову Брейри и хитро улыбнулась ребятам. — Войти можно? Но учите, я безоружна.

Такого друзья никак не ожидали, и им ничего не оставалось, как молча отступить в комнату. Первым делом волшебница обратила внимание на висящие в пахнущем лекарствами воздухе дымные фигурки и лужу на полу.

— Ну и наплакал он вам тут, — сказала она, кивая на мокрое место. — И ведь вот преданный народ…

— Говори, что ты слышала, — ответил Гарри, всё ещё не опуская палочки.

— Где-то начиная с середины, — сказала Брейри. — А вам интересно, как я узнала, что он тут и рассказывает вам кое-что важное? — неожиданно и резко спросила она. И, не дожидаясь ответа, выдернула из кармана точно такой же, как у Гарри, медальон. Парень остолбенел.

— Как это понимать? — тихо проговорила Гермиона.

— Долгая история. Садитесь, буду рассказывать, — сказала Брейри. Голос у неё был такой, словно она соглашалась на какую-то крайне неприятную, но неотвратимую процедуру, как, например, лечение зуба. Больно — не больно, а надо. Троица сдвинула стулья и превратилась в воплощение внимания.

— Не знаю, чего он вам вначале наговорил, но с того места, когда упомянул про девушку — ни слова не соврал. Девушка — это, кстати, я.

— Но как? — ахнул Рон.

— Эй, не забывайте, что я вам по возрасту в матери гожусь, — буркнула Брейри, как никогда напоминая Крама. — Кричер прав, я тоже грязнокровка. И мы с Регулусом любили друг друга… какое-то время. Ну, если совсем честно, то это он в меня влюбился по уши, не знаю, за что. А я решила его вытащить из всей этой заварухи с Тёмным Лордом. Он был в общем-то неплохим парнем, но никогда ни в чём не знал меры и был жутко избалован… — тут в голосе Брейри послышались слёзы, и она опустила голову.

— Уж лучше бы эти придурки и дальше слушали свой тяжеляк, который они звали музыкой, пакостили по мелочи и отращивали волосы, так нет же, им обязательно надо было напакостить по-крупному и всем! Подались в упивающиеся, идиоты… Драматизма в жизни мало было…

— Да кто «они»-то? — не выдержала Гермиона, склонившись к Брейри и успокаивающе дотрагиваясь до её плеча. Та тряхнула головой, утерев случайную слезинку и, не обращая внимания на вопрос, продолжила:

— Меня с детства раздражало, что во всяких сказках принцессы при встрече с ведьмами и всякой нечистью не могли постоять за себя и за тех, кто им дорог. До принцессы мне, как до луны, и я решила, что лучше буду приносить пользу. И стала аврором. Звучит по дурацки, да?

— Нисколько, — серьёзно ответила Гермиона. Брейри криво улыбнулась и продолжила:

— Когда Регулус понял, что на его совести очень серьёзное преступление, то решил вернуть всё назад и сбежать. Но сначала надо было уничтожить доверенный ему хоркрукс. Да, мы тогда всё знали о хоркруксах, это теперь последние книги уничтожены. Я не знаю, вероятно, он к тому времени уже помешался, потому что решил сам выпить зелье из чаши. А ещё один безмозглый дурак уверил нас, что сможет сварить противоядие…

— Уж не Снейп ли это был, а?!! — завопил Гарри, сам смахивая в этот момент на сумасшедшего. Брейри испуганно смерила его взглядом.

— А ты что, знаешь Северуса Снейпа?

— Он нам пять лет зелья преподавал и год — защиту от тёмных искусств, — нервно хихикнула Гермиона. Теперь настал черед Брейри вскочить со стула с открытым ртом.

— Да не может быть! Он что, жив?!

— Жив, жив, — ядовито отозвался Гарри, — Но лучше бы он сдох. Он убил директора, профессора Дамблдора три месяца назад, когда упивающиеся напали на Хогвартс. Теперь он в розыске.

Волшебница беспомощно опустилась обратно на стул. Какое-то время она просто смотрела прямо перед собой, потом едва слышно произнесла:

— Мне никто ничего не сказал…

Рон и Гарри пожали плечами. Когда молчание явно затянулось, Гермиона мягко попросила Брейри продолжать рассказ. Та медленно кивнула, но голос её стал слегка дрожать.

— Так вот, да… Рег и я отправились в пещеру. Переплыли озеро. Он осушил чашу, и я подменила медальон. Но противоядие, которое сварил Северус, не подействовало. Регулус умер… — она сглотнула и закрыла глаза.

— А я не удивлюсь, если милашка-Снейп его отравил окончательно, — иронично пробормотал Гарри и тут же получил локтем в бок от Гермионы. К счастью, Брейри была слишком погружена в воспоминания и не услышала его.

— Записку написала я. И инициалы там тоже мои. Не Регулус Арктурус Блек, а Роуз Аврора Брейри. Неважно, кто подпишется, важно, чья рука выводит строчки. Это можно определить секретным заклинанием. Мы сделали это, чтобы Волдеморт обвинил меня и немного поломал свою змеиную голову. Это действительно был заговор, но как непростительно мы все ошибались… В тот же день, когда Блек умер, было решено, что я должна спрятаться, хотя бы на время, потому что за мной в любую минуту могла начаться охота. Последнее, что я помню, это то, как я и Северус на магловском автобусе приехали на окраину Лондона, откуда я должна была аппарировать. А после этого — провал. Я ничего не помню. Потом я проснулась в больнице спустя шестнадцать лет. Забавная история, правда?

Она подняла ясные тёмные глаза на ребят.

— Но значит, ты знаешь, где настоящий хоркрукс, так? — хрипло спросил Гарри, прямо глядя ей в глаза.

— Конечно. Все шестнадцать лет он провисел дома у Регулуса. На площади Гриммо, 12. Ты ведь знаешь это место?

— Ещё как, — отозвался Гарри. — И всё ещё не могу поверить в то, какой я недогадливый идиот! — он с нервным смехом хлопнул себя по лбу. — Каждый день ходить мимо хоркрукса, висящего прямо в твоём доме! Погоди, а это тогда что? — он указал на медальон в её руке.

— А, это… Это чарация. Зачарованная рация. Твой медальон — вторая. Наша с Регом придумка, чтобы мы точно знали, когда Волдеморт догадается о подмене. Когда ты оказался на кладбище, на мою пришёл сигнал о твоём имени и точном местонахождении. К тому времени я разговорилась с Ремусом Люпином в приёмной аврората и решила, что совру, будто знаю тебя лично. Сказала, что ты в опасности, и он взял меня со всеми остальными на выручку. А когда Кричер аппарировал сюда, чарация нагрелась. А ещё я одолжила у Грюма чароустойчивый Удлинитель Ушей и подсунула его под дверь. А дальше вы знаете.

— А откуда у Грюма Удлинитель? — недоверчиво спросил Рон, прекрасно зная, что такой инструмент ни за что бы не дался в руки взрослому аврору.

— Ну, как вам сказать… — поёжилась Брейри, перевела взгляд на дверь, и вдруг впервые за всё время широко ухмыльнулась. — Хотя ответ к нам сам пришёл! Говорила я ей, что с этой флягой надо быть внимательнее!

Ребята повернули головы и увидели, что в дверях с мрачнейшим выражением лица стоит Аластор Грюм. Гарри протёр глаза, потому что суровый аврор вдруг прямо на глазах начал уменьшаться в росте и превращаться в насупленную Джинни Уизли.

— Ты меня когда-нибудь доконаешь! — сердечно произнёс Гарри и кинулся обнимать свою рыжеволосую подругу незабинтованной рукой.

Спать гриффиндорцы легли непростительно поздно и, скорее всего, именно поэтому Гарри приснился самый настоящий кошмар. Будто бы он на уроке снова неудачно сварил зелье, и Снейп чёрной тенью подлетел прямо к нему, уперев руки в бока.

— А за вашу провинность, Поттер, вы и весь класс двенадцать часов подряд будете слушать мою любимую группу «Очи чёрные»!!! — неожиданно прорычал профессор и демонически захохотал. Доска с треском отвалилась от стены, и прямо за ней оказалась сцена, на которой какие-то личности в чёрном и в металле приготовились ударить по струнам электрогитар. Волшебная палочка Снейпа превратилась в дирижёрскую, и он уже приготовился взмахнуть ею и устроить всему классу обещанный ад, но… к неописуемому облегчению Гарри где-то далеко затрещал благословенный будильник.

— Ужас… Ну и приснится же такое, — сонно пробормотал парень, на ощупь находя очки. За окном стояла темень, и до рассвета было ещё далеко. Гарри растормошил Рона и Гермиону и те, отчаянно зевая, начали одеваться. Спустя несколько минут в тёмную комнату прокрались Брейри и Джинни. Всё было готово к временному побегу из замка.

Пока все пятеро бесшумно пробирались к границе школьных земель, в голове у Гарри мешались и путались воспоминания о вчерашнем разговоре с рыжей подругой. Та созналась, что подменяла собой Грюма ещё тогда, в поезде по дороге в Литтл Уингинг. Остальные авроры пытались отговорить девушку, но она настояла на том, что пока сам старый аврор находится на задании, она должна охранять Гарри. На кладбище Джинни оглушила не одного упивающегося и настолько хорошо разыгрывала из себя Грозного Глаза, что Гарри никогда бы не догадался, не потеряй она фляжку с Оборотным зельем. Юноша не смог удержаться и сказал девушке, что у него в голове не укладывается, откуда в ней столько стойкости и упорства.

— Какой ты глупый, — сказала она смеясь, но от комплимента её серые глаза засияли. Гарри тоже засмеялся. Ему вдруг безумно захотелось просто притянуть Джинни к себе и поцеловать, никуда не отпуская… но в комнате было полно народа, и все глаз с него не спускали. Поэтому парень взял себя в руки и попытался выяснить у девушки, где именно теперь находится настоящий Грюм.

— Гарри, близнецы… Они тоже тогда были на кладбище… — вместо ответа с трудом произнесла она.

— Ничего себе! Они не пострадали? Почему они не пришли с вами сюда? — всполошился парень, но Джинни отвела взгляд в сторону.

— Они дрались на стороне упивающихся и дезаппарировали вместе с Невиллом.

Последняя новость заставила Рона вскочить на ноги.

— Что ты такое говоришь?! Это же… это же неправда… Или нет?.. — уже гораздо тише произнёс он, когда сестра, сжав губы, посмотрела ему в глаза. — Что же с ними?.. И с Лонгботтомом?

Но ответа на эти вопросы ни у кого не было. Авроры первыми заметили, что с братьями Уизли происходит что-то странное, что парни ведут себя совсем не так, как раньше. И вскоре сама Молли забила тревогу. Грюм, как самый старший и опытный, последовал за Фредом и Джорджем около трёх недель назад, когда те в очередной раз якобы возвращались в магазин. С тех пор от него не было ни весточки.

— Нам кажется, что Грюм нашёл какое-то секретное убежище прислужников Волдеморта. Прости, что мы ничего не сказали сразу, но у нас было очень мало времени… Мы так волнуемся за Грозного Глаза…

При этом воспоминании руки у парня от бессилия невольно сжались в кулаки, но в эту же секунду Брейри резко остановила ребят. Волшебники дошли до границы земель Школы. Всего в нескольких ярдах от них клевал носом патрульный, совсем молодой аврор. Укрываясь в тени деревьев и тщательно избегая освещённых луной мест, друзья беззвучно прошли ещё немного вперёд и один за другим аппарировали на площадь Гриммо.

Потом, долгое время спустя, Гарри смутно помнил только то, как в тёмной комнате, в окружении друзей он приблизился к своей заветной цели. На повешенном за цепочку на крючок в стене много лет назад медальоне осел тонкий слой пыли. При неверном свете от палочки чёрноволосый гриффиндорец протянул руку к страшному сокровищу. Пальцы сомкнулись вокруг тяжёлого украшения, и Гарри, не мигая, уставился на третий хоркрукс. Металл был гладким и прохладным. Но то, что было спрятано внутри, внезапно ледяным жалом обожгло ладонь, и Гарри едва не уронил медальон на ковёр.

— С тобой всё в порядке? — неуверенно спросила Джинни, заметив, как парень поморщился. Тот кивнул. В эту секунду он понял, что пока медальон закрыт, он ни для кого не представляет угрозы. Как не представляло угрозы и кольцо, пока не было сломано. Теперь Гарри абсолютно точно знал, какая сила так страшно и необратимо покалечила руку Дамблдора.

— Нам надо быть очень, очень осторожными, — тихо проговорил он, не спуская глаз с украшения и морщась от боли. — Если то, что находится внутри, выплеснется наружу — нам всем не сдобровать. Там — самая чистая, самая чёрная, самая неистовая ярость, которую только способно испытывать живое существо.

Воцарилась тишина, в которой все пятеро с отвращением смотрели на хоркрукс.

— Что же мы теперь будем делать? — в конце концов неуверенно спросила Брейри. Гарри с трудом оторвал взгляд от украшенного инкрустированной змейкой медальона.

— Я думал, ты знаешь, — ответил он.

— Нет, — помотала головой волшебница. — Понятия не имею. Может, Регулус знал, но в таком случае он унёс эту тайну в могилу.

Рон и Гермиона одновременно издали вздох разочарования.

— Тогда нам ничего не остаётся, как взять медальон с собой в Хогвартс. Но сначала я хотел бы порыться в библиотеке Блеков, вдруг там что-то осталось?

— Надежда умирает последней, — грустно улыбнулась их старшая подруга, — но я думаю, Рег сжёг всё, что только смог найти.

* * *

Когда тяжёлая дверь захлопнулась за последним упивающимся, Лорд Волдеморт наконец позволил ухмылке скользнуть по лицу. Всё шло как нельзя более по плану. Армия его упивающихся смертью растёт. Из дурака Люциуса всё же удалось извлечь хоть какую-то пользу — тому в голову пришла неплохая идея: Подчиняющие пергаменты. Украшенные золотом документы предлагали либо безоговорочно подчиниться Лорду Волдеморту — либо умереть. Предложение, от которого невозможно отказаться! Первый же договор, отосланный главному редактору «Ежедневного пророка», позволил им негласно заполучить газету в своё полное распоряжение. Теперь дошла очередь до министерской верхушки.

Дементоры на свободе, количество обращённых ими Бездушных увеличивается, они сеют панику в этих мерзких грязных магловских городишках, кругом участились пожары… Скоро начнут приходить ответы от его соратников на континенте, и его власть, достаточно окрепнув, распространится на Европу…

Нет новостей приятнее, чем те, из которых становится понятно, что ты медленно, но верно становишься непобедим. Скоро настанет время для Ритуала Воссоединения Хоркруксов… Совсем скоро этот недоносок Снейп закончит приготовление главного зелья, и разорванные части его души срастутся вновь в вечном, теперь уже действительно ВЕЧНОМ теле…

А в это время глубоко под землёй, в самом недоступном из имевшихся у Лорда подземелий братья Уизли в сотый раз ощупывали стены. После целого часа бесплодной возни руками по идеально отшлифованным камням Джордж сдался со словами, что у них просто нет шансов.

— Не дури, — одёрнул его другой близнец, — должен же откуда-то поступать воздух!

— Наверняка есть отверстие где-то под потолком, — пожал плечами брат, — но толку-то? Туда не дотянуться, мы даже не знаем, насколько высоко от нас этот потолок.

Какое-то время оба парня просто лежали на холодном полу. Думать ни у того, ни у другого не было сил, и Джордж прекрасно понимал, что Фред просто из чистого ирландского упрямства не оставляет надежды.

— А что, если мы никогда не выберемся? — тихо прошептал Джордж. — Что, если выхода отсюда действительно нет?

— Тогда рано или поздно, если наши сладкие друзья-упивающиеся не найдут для нас подходящего применения, мы состаримся и умрём, — ответил Фред и в темноте повернулся лицом к близнецу. — Но сначала мы, конечно же, сойдём с ума от темноты и скуки.

— В первую очередь, конечно же, от скуки — невесело усмехнулся Джордж. — Никто так и не узнает, что с нами случилось.

— И мы ничего не узнаем, — подхватил Фред.

— Никому не расскажем про зеркала, никого не спасём, никогда не пожмём руку друзьям, не поцелуем девушек и не обнимем мать. Будет только темнота, тишина и чёртовы крысы! — неожиданно рявкнул он, швыряя в противного зверя ботинком.

Фред молчал. Когда тишина вновь стала невыносимой, Джордж от нечего делать стал насвистывать какой-то старый мотивчик. Кажется, на память пришла «Каменистая дорога», и парень даже на локоть опёрся, чтобы сподручнее было свистеть.

— Помирать, так с музыкой? — хмыкнул Фред, подхватывая мотив, и через мгновение каменный мешок наполнила бесшабашная мелодия. Джордж запел слова, а Фред продолжал свистеть и выстукивать ритм ложкой. Гладкие стены не глушили звук, а только усиливали весёлое эхо, и перепуганные шумом крысы врассыпную спасались из камеры через невидимые ходы.

Наверху, у стены с единственной малозаметной дырой у самого пола на корточках сидел тот самый старый стражник, что выпустил из подземелий Драко Малфоя. Если бы не эта крошечная крысиная лазейка, едва различимые звуки никогда бы не долетели до этой части верхних подземелий. На сморщенном лице стража играла довольная улыбка.

— Ну, вот я вас и нашёл, — пробормотал он и потихоньку начал разматывать и проталкивать в дыру длинную верёвку. План старого аврора (а под капюшоном стражника прятался никто иной, как Грозный Глаз Грюм) был довольно прост, но требовал применения высшей трансфигурации. Самоукорачивающаяся веревка, в своё время попавшая в Англию вместе с контрабандными летучими коврами, пришлась как нельзя кстати. Она сама была способна вытащить того, кто хорошенько вцепится в её нижний конец. Трудность была в том, что Грюму нужно было точно уловить момент, когда каждый из близнецов окажется у самой дыры, и сильнейшим заклинанием превратить их в тех животных, чью суть они в себе несли. Как же Грюм благодарил судьбу, что оба брата где-то в глубине души оказались белками…

* * *

Весь следующий день Гарри вместе с остальными волшебниками перелопачивал свою домашнюю библиотеку. Комната, в которой род Блеков сотнями лет скапливал ценные книги, по площади была небольшой, но в высоту простиралась на два этажа. Где-то на полпути к потолку идущая по периметру узкая галерея делила пространство на два яруса. Однако, чтобы добраться до полок, находившихся выше человеческого роста, приходилось карабкаться на лестницу что на нижнем, что на верхнем ярусе-этаже. Друзья распределили работу, и Гарри достались буквы с «E» по «J». Он закатал рукава мантии и взялся за дело.

Минуты летели и складывались в часы, наступил полдень, но никому из волшебников удача и не подумала улыбнуться.

— Нужно отложить «Очарование духов» или «Одиночество смерти»? — со слабой надеждой выкрикнула Джинни.

— Первое — пособие по некромантии, а второе — философский трактат, — донёсся из-за стопок голос Брейри. Джинни со вздохом отшвырнула обе книги.

— А «Пять способов оживить мертвеца»? — перевесился через перила Рон.

— Оставь, я хочу посмотреть, нет ли в ней чего про тех детей, что на нас напали, — попросила Гермиона, с грохотом сваливая книги на стол. — Гарри, смотри: «Заметки о живой и мёртвой воде» и «Памятки о паразитах»…

— Может быть… — пробормотал Гарри, с силой захлопывая смачно плюнувший в него том по демонологии.

— Сколько дряни скопилось… — Брейри устало отодвинула в сторону несколько атласов по травологии, потёрла шею и снова улеглась на полу, чтобы лучше видеть корешки. — Вот уж не думала, что какой-то медицинский справочник начнёт рыгать в меня головастиками…

На обед друзья отвлекаться не стали. Но вскоре Джинни не выдержала и отлевитировала из кухни большой чайник, вазу с печеньем и несколько чашек. Все крайне обрадовались перерыву и быстро заняли места за столом. Гарри в очередной раз пожалел, что в комнате совершенно нет окон, и взмахом палочки зажёг ещё несколько ламп. Мягкий свет пролился на развороченные полки и груды сваленных вокруг томов.

— Ну что ж, время осмотреть трофеи, — заключил парень. Так или иначе, пригодиться могло многое. Гермиона, например, ни за что не захотела расстаться с талмудом о паразитах.

— Магических паразитах, Рон! — не выдержала она, увидев, какую гримасу скривил лучший друг, — о вампирах и им подобных! Пригодится, я уверена…

Потом решено было отложить «Историю и классификацию магических видов», несколько книг по психологии оборотней, «Потерянные артефакты: быль и небыль» и «Деяния темнейших: подвиги, которые жаждет повторить каждый тёмный маг». Сомнительные подвиги, вероятно. Тем не менее, Гарри был почти в отчаянии — они так и не нашли на одного прямого источника сведений о хоркруксах. Всё, как и предсказывала Роуз. Наскоро попив чаю и аккуратно сложив уже отобранные книги, маги вернулись к поискам. Как минимум треть библиотеки ещё оставалась нетронутой, но Брейри взяла с чёрноволосого гриффиндорца слово, что если они так ничего и найдут до семи часов вечера, то вернутся в Школу на Церемонию распределения по факультетам. За поисками все и думать забыли о том, что уже наступило первое сентября.

— Гарри, это безнадёжно, — сумрачно заявила Гермиона, двумя пальцами держа за корешок вырывающийся томик, — я, кажется, наткнулась на залежи дамских романов!

Гарри бросил взгляд на часы и пожал плечами вместе с Роном. И вдруг парней окатило целым водопадом грязной воды.

— Поберегитесь там, внизу! Меня обдала грязью «Инструкция по предсказанию погоды», — пожаловалась Джинни откуда-то из-под потолка, — Стояла себе смирно и вот тебе на! Осторожнее, из неё, кажется, тучка вылетела и…

Но прежде чем она успела закончить фразу, вокруг богатой белой лепнины на потолке возник самый настоящий циклончик. Он со страшной скоростью начал раскручиваться, одну за другой задувая лампы и освещая полутёмную библиотеку всполохами миниатюрных молний. Грянул гром, и полупогребённых под книгами волшебников начал поливать нешуточный ливень. Ругаясь и укрываясь мантиями, они один за другим начали залезать под низкий стол.

— В этой проклятой библиотеке есть хоть одна дружелюбная книга?! — злился в секунду вымокший Рон.

— Мне кажется, что многим вещам просто-напросто передаётся характер владельца, — философски отозвалась Брейри. — Вот если бы Гарри больше времени проводил здесь, я думаю, книги бы перестали быть такими враждебными.

— Только вот он демонологией не увлекается, — буркнул в ответ Рон. — И мало ли что там кому кажется!

Брейри надулась. Пока они выясняли, кто прав, а кто виноват, Гарри вдруг заметил, что одна из книг под столом раскрыта на середине, и из её страниц торчит пожелтевший клочок бумаги. Он вытащил его и тут же убедился, что перед ним простая закладка из книжного магазина. Название уж точно выглядело необычно — «Чердак Тота». «Мы не торгуем бумагой. Мы торгуем знанием», Тёрноувер Плейс, 3, Чердак — гласила надпись мелким шрифтом внизу. На другой стороне закладки стройная птица щёлкала длинным изогнутым клювом. Гарри сунул бумажку в карман и захлопнул раскрытую книгу, чтобы увидеть название. «Отчаянные путешествия: в поисках пути».

— Нам пора, если мы не хотим окончательно пропустить Распределение, — напомнила Роуз. — Кроме того, вода прибывает. Вот уже и по щиколотку набежало…

— Мы же не можем оставить под потолком эту штуку, — отозвалась Джинни, всё ещё судорожно пытавшаяся приманить «Инструкцию по применению погоды», но та только искрила и топорщилась в углу.

— Дай-ка, я попробую, — попросил Гарри.

— Она не очень-то даётся в руки, — отозвалась рыжая девушка. Гарри мягко отстранил её и, выждав момент, когда со страниц не сыпались искры, уверенно схватил книгу и в упор уставился на обложку.

— Прекрати и слушай, — спокойно сказал он предмету. Джинни и Рон недоумённо переглянулись, а Гермиона приподняла одну бровь. Брейри тихо усмехнулась.

— Немедленно перестань хулиганить, и я торжественно пообещаю, что прочитаю тебя от корки до корки.

Книга постепенно перестала вырываться и искрить.

— Я знаю, что тебе одиноко стоять там на полке, среди глупых и занудных энциклопедий, но я прошу тебя перестать обижаться. Я — твой новый хозяин, и ты получишь всё моё внимание очень скоро. Итак, я обещаю. А теперь откройся на той странице, где написано, как остановить циклон. — С этими словами юноша аккуратно положил томик на колени и выжидающе уставился на него. «Инструкция» после секундной паузы, шурша, раскрылась на нужной главе.

— «Нондизаструм»! — крикнул Гарри, взмахнув палочкой из-под стола и — вуаля! Шторм под потолком мгновенно прекратился.

— Вау, — в наступившей тишине только и смог выговорить Рон, — как ты её!

— А ты ещё со мной спорил, — покосилась на него старшая волшебница. — Но нам надо спешить, мы сильно опаздываем! Уже восьмой час!

Со вздохами облегчения волшебники вылезли из укрытия, и тут их взорам предстала довольно печальная картина. Как оказалось, поработали они добросовестно, не оставив ни одной нетронутой полки. Горы талмудов возвышались над успокоившейся поверхностью озерца дождевой воды. Мимо не спеша проплыли чудом продолжавшая гореть лампа и несколько газет. С потолка капало.

— А как же несчастная библиотека? — спросила Гермиона, оглядывая разрушения. Гарри вздохнул.

— Видимо, мне придётся сегодня побыть и жестоким. Я знаю, кому предстоит убираться, хоть мне его и жаль.

Парень набрал в лёгкие воздуха и к великому гермиониному неудовольствию прокричал: «Кри-и-ичер!»

* * *

Безопасности ради команда аппарировала прямо к ограде замка с той же стороны, с которой она покинула его прошлой ночью. Кругом стояла кромешная тьма, и сегодняшний аврор, хоть и выглядел не таким сонным, как предыдущий, всё равно не обратил внимания на шорох в двух ярдах от себя. С одной стороны, ребята могли поздравить себя с удачей, а с другой…

— Мне кажется, или в самом деле школа охраняется как-то слишком уж небрежно? — беспокойно шептала на бегу Джинни.

Тёмный, словно вырезанный из чёрной бархатной бумаги, силуэт громады замка становился всё ближе. Уже приходилось задирать голову, чтобы охватить взглядом нагромождение башен и воздушных переходов. Кое-где над сплошной оборонительной стеной ярко светились узкие окна-бойницы, а в холодной вышине то выступала, то снова пряталась в кисее облаков луна. Выдыхая белый пар, ребята наконец взбежали по внушительной лестнице, остановились у закрытых дверей, и Гарри с помощью друга удалось чуть приоткрыть одну створку. Там, за коридорами и холлом, в Большом зале давно шло Распределение, и их наверняка уже хватились. Но никого из друзей это особенно не волновало. Осторожно прокравшись к полуприкрытым дверям Большого зала, из-за которых лился приветливый свет, они прислушались к тому, что происходило внутри.

Профессор Макгонагалл добралась уже до середины списка новых учеников. Многие кресла за учительским столом пустовали. Директорское кресло было красиво задрапировано серебристой тканью с вытканным на ней каким-то латинским изречением, и Гарри понял, что Макгонагалл намеренно приказала сделать это. Выходило, что она назначила себя только исполняющей обязанности директора, но не более. Не было преподавателя по защите от тёмных искусств, чему Гарри едва удивился. Пустовало и место Северуса Снейпа, чему парень откровенно позлорадствовал. Ещё он с удивлением заметил, что в зале нет Хагрида. И наконец его взгляд упал на самое крайнее кресло, украшенное чёрными лентами — место профессора Трелони. У Гарри сжалось сердце.

Перед волшебниками стоял нелёгкий выбор — либо целую вечность, до самого конца Церемонии распределения торчать у дверей, либо попытаться прокрасться к столу Гриффиндора незамеченными. Все подозревали, что последнее им просто-напросто не удастся. Но, честное слово, ведь они же и так провинились, хуже быть уже не могло… Улучив момент, Гарри распахнул тяжёлые скрипучие двери.

Свет ударил в привыкшие к полутьме глаза, и парню показалось, что на него уставился сразу миллион учеников. По залу прокатились выдохи и шёпот, который тут же сменился полной тишиной. Гарри уже глубоко пожалел, что не остался ждать за дверями и сейчас желал только провалиться сквозь землю, потому что, судя по гробовому молчанию, готовилась катастрофа…

— Ура! Гарри Поттер в Хогвартсе!!! — раздался вдруг радостный крик. И тут друзей буквально оглушил нежданный гром аплодисментов и криков.

— Класс!!!

— Он вернулся, он не сбежал, видите, я же говорила!

— Не может быть! Гарри снова с нами!

— Это же сама Джинни Уизли, честное слово!

— Рон и Гермиона — молодцы! Ура! Ура!!

Новенькие студенты подпрыгивали и вставали на цыпочки, чтобы лучше рассмотреть вновь прибывших, а старые друзья по¬вскакивали с мест. Симус Финниган и Колин Криви первыми подбежали к ошарашенным таким приёмом друзьям и потащили их за гриффиндорский стол. Брейри тихонько пробралась к учительскому столу и исчезла где-то в тени. Гарри мельком, к невероятному облегчению, заметил, что Макгонагалл слегка улыбнулась и тоже аплодирует вместе с остальными учителями. Значит, никто на них не в обиде. Однако, как только компания уселась, профессор тут же подняла руку вверх, призывая студентов к тишине.

— Мы рады всем возвратившимся ученикам, даже если они просто опоздали (смешки в зале). Но мне хочется верить, что и новеньких вы будете приветствовать с неменьшим энтузиазмом. Что ж, продолжим церемонию! Итак, мы остановились на… Кионопулос, Кассандра!

Гарри увидел, как от небольшой толпы детишек отделилась пухленькая робкая девочка. Он заметил, что она была чуть смуглее всех остальных, что у неё необыкновенно густая коса из тёмных волос и большие от страха, тёмные, как маслины, глаза. Явно не англичанка. Девочка надела Шляпу, села на табурет и зажмурилась. Шляпа же, не долго думая, отправила её в Рейвенкло, и рейвенкловцы отчаянно захлопали, принимая к себе новенькую.

— Отлично, — проронила Макгонагалл, — Далее — Кроу, Нэлли…

При нехватке преподавателей учеников, однако, был явный избыток. Обилие красных, синих, жёлтых и, как ни странно, зелёных шарфов заставляло только диву даваться, как это родители отпустили своих детей из родных домов в этом году. Гриффиндорцы не могли не заметить, что место их злейшего врага Малфоя-младшего тоже пустует, но сейчас им было не до того. За последовавшим ужином Гарри разговорился с оказавшейся по соседству Ханной Эббот. Та и объяснила ему причины происходящего.

— Ехать в Европу стало опасно, из-за всей нечисти, что расползается из Румынии и Греции, — проговорила, жуя, девушка, — а уж после того, как пошли слухи о детях без душ, так и вовсе…

— Вот уж не думал, что «Пророк» будет об этом писать, — удивился Гарри.

— «Пророк»? О, нет… «Пророк» очень странно себя ведёт в последнее время, — грустно ответила Ханна, — но вот кое-какая магловская пресса пока всё ещё говорит правду. Представляешь, напуганные маглы издают газеты, а простые люди их даже не открывают. Все тиражи скупаются волшебниками, которые только из них и узнают новости о своём мире!

— А как же «Проныра»? — Гарри почему-то думал, что отец Луны возьмёт ответственность на себя и начнёт, наконец, печатать что-то стоящее, но тут же разочаровался — оказалось, что журнал закрылся с тех пор, как мистер Лавгуд уехал в Чехию в поисках какого-то очередного невероятного материала.

— Весело… — только и сумел сказать Гарри.

А после ужина, уже в гриффиндорской гостиной, он едва отбился от наседавших на него с бесчисленными вопросами ребят буквально со всех курсов. Кто-то непременно хотел знать, правда ли, что он всё лето приручал драконов, другие допытывались, какой у него план по свержению Тёмного Лорда, третьи требовали, чтобы он рассказал о том, что произошло в Годриковой Лощине, и почему всё больше и больше маглов гибнет в пожарах и попадает под Империус.

— Откуда вы это берёте? — недоумевал Гарри, который ещё и слыхом не слыхал о происходящем.

— Радио! — отозвался Дин Томас. — Ты разве не в курсе последних новостей? Хогвартс — одно из последних защищённых мест во всей Великобритании! Где ты был вчера?! Все только и говорят о том, как полдня назад на Министерство магии напали великаны! И все департаменты просто-напросто были эвакуированы в горные убежища… Макгонагалл такую речь сказала… Ты бы видел, что было с бедными маглами, когда они увидели тех тварей!

Одним словом, когда парню наконец удалось скрыться в спальне, забраться в свою кровать и задёрнуть полог, голова у него шла кругом. Значит, они в осаде… А Министерство превратилось… во что? В центр оппозиции Волдеморту? Выходит, что тот уже творит, что хочет, насылая свою армию то на один город, то на другой… И дементоры! Тут он схватился за голову.

«Кто знает, что ещё задумает этот монстр? — думал парень. — Надо срочно найти четвёртый хоркрукс, чем бы он ни был, и кто бы ни был его хранителем! Иначе нам всем рано или поздно грозит смерть…»

Стояло серое, пасмурное утро. Седые тучи висели так низко, что, казалось, до них можно дотянуться рукой. Одинокий, неосвещённый особняк посреди заснеженных полей показался бы необитаемым, если бы не закутанные в серые мантии фигуры, словно следопыты, рыскавшие вокруг и усердно растапливающие снежные заносы огненными вихрями из волшебных палочек. Зрелище испаряющегося от всполохов пламени снега могло заворожить кого угодно, но двое упивающихся, с хозяйским видом покрикивая на работников, оставались безучастными.

— Раздери меня горгулья, мы их никогда не найдём, — пробормотал себе под нос высокий светловолосый мужчина и поёжился.

— Даже если и не найдём, то что? — меланхолично жуя зубочистку, отозвался его сосед, — ты же говоришь, отсюда нет выхода, Люц.

— Только если они не додумались использовать Арку, — отозвался Люциус.

— Арку? Как? Это же всего-навсего белки! Ключник бы их заметил.

— Не будь кретином, Эйвери, — презрительно покосился на него Малфой, — они только в обличье белок, соображают-то они как люди! Ключник… Скажи-ка, — он сощурился и окончательно повернулся к Эйвери лицом. — Ты допросил его?

— Чего? — изумился тот, чуть не выронив зубочистку, — мне никто ничего такого не приказывал! Нет, конечно!

— Ты что, совсем выжил из ума? — словно порох вспыхнул Люциус, — я же лично тебе приказал! Ты что, ослушался?!

— Но-но! Кто тут ещё приказы раздаёт! — мгновенно пришёл в себя Эйвери. — Ты по рангу не старше меня, забыл? Сам себе приказывай, а не то я быстро доложу! Моё дело — смотреть за этими, — он мотнул головой в сторону ковырявшихся в снегу магов. Люциус кое-как взял себя в руки, но лицо его покрылось красными пятнами. Секунду он соображал под пристальным взглядом Эйвери, как ни в чём не бывало снова взявшегося за зубочистку, и наконец процедил:

— Я пойду сам в таком случае. Время не терпит. Поторопи своих червяков, — и, не дожидаясь ответного комментария, Малфой развернулся и почти побежал прочь от дома. Эйвери усмехнулся. Он отлично знал, что вовсе не чувство долга сейчас двигало его соратником. Им двигал страх.

По колено увязая в снегу, Малфой тем не менее отлично знал, куда ему идти. На сумрачном горизонте прямо перед ним была видна тёмная точка, которая постепенно приближалась. Непроизвольно всё ускоряя и ускоряя шаги, Люциус изо всех сил старался ни о чём не думать. В Междумирье пристально думать о чём-то было опасно. Но стоило ему чуть утомиться, как в рассудок хлынули воспоминания…

Междумирье… Всё началось с того, что Тёмный Лорд внезапно отдал приказ похитить Арку из Отдела Тайн. Ту самую, за которую когда-то прямо на глазах Люциуса упал Сириус Блек. До смерти запытав не одного знающего волшебника, Волдеморт выяснил о существовании мира между их величествами Жизнью и Смертью. Мира, который не принадлежит ни той, ни другой стороне, но снам, теням, дементорам и бесконечному сумраку. Мира, дверью в который является Арка, занавешенная некоей Пеленой… И он решил, что самое время устроить для себя и своей армии самый совершенный, самый недосягаемый штаб из всех, которые только могут быть. А что может быть недосягаемее Междумирья?

Каменная Арка, доступ к которой упивающиеся получили, подкупив нескольких министерских чиновников, была далеко не так проста, как показалось им всем на первый взгляд. Самым странным оказалось то, что у Арки всё это время был смотритель, называемый Ключником, хотя ни одного ключа у него при себе не было. Когда услужливый чиновник подвёл к Малфою высокого сгорбленного старика, упивающийся даже забыл про свою всегдашнюю надменность и сразу же засыпал того вопросами. Старик, которого, как оказалось, звали Николосом, подробно и спокойно ответил на все, не спуская пронзительных карих глаз с Малфоя.

Да, вот уже шестьдесят лет он охраняет арку. Да, без его помощи не попасть в Междумирье, а тот, кто сам шагнёт на ту сторону, скорее всего, зайдёт слишком далеко и попадёт в смерть. Нет, в сон через арку попасть можно, но очень трудно, да и незачем. Да, если вы останетесь в промежутке между этим миром и тем, то станете незаметны для живущих по эту сторону. Да, он останется служить при арке, раз у него нет другого выбора. Он — её слуга и не может её покинуть до самой своей смерти. Всё это привело Люциуса в крайнее недоумение, но выбора у него не было.

На следующий день и Арка, и старик исчезли из Министерства. Но где Волдеморт приказал установить Арку, Люциус не знал. Он всегда аппарировал прямо от колышущегося тумана Арки в свой особняк и никогда не оглядывался на белые пустоши вокруг. Так поступали все до единого слуги Тёмного Лорда. Все, как один, они хотели иметь как можно меньше дела с Аркой и, естественно, побаивались Ключника. Сухой молчаливый старик с необыкновенно живыми глазами никогда не отходил от Арки. Ему соорудили хижину и приносили еду, неизменно заискивая. Бытовал слух, что, сочти Ключник нужным, он мог бы так открыть Арку, что все они вместо лондонских улиц шагнули бы в бесконечную ледяную пропасть смерти. Но слух так и остался слухом — Ключник усмехался и делал свою работу — впускал и выпускал упивающихся сквозь Арку.

В особняке Лорда царила жёсткая, даже жестокая дисциплина. Тщательно проверив журнал регистрации прибывающих и покидающих особняк упивающихся, Люциус пришёл к выводу, что животные могли бы проскочить сквозь «дыру» в Пелене, когда она была открыта для Петтигрю и Торна вчера утром. Те отправлялись во внешний мир под видом близнецов Уизли и вполне могли прозевать момент, когда грызуны и птица вырвались следом. Одно было ясно: если сбежавшим животным удалось покинуть Междумирье и аппарировать, то их уже и след простыл. С этими мрачными мыслями Люциус подошёл к самой двери полузакопанного в снег домика и невольно содрогнулся, почувствовав близость Арки. На его стук дверь приоткрылась, и на свет вылез старый Николас. Но и тут Люциусу не повезло — старик выслушал его, много думал, гладил бороду, рассматривал небо и, наконец, помотал головой.

— Ни белок, ни птицы не было. Были бы — не выпустил бы.

И с этими словами он скрылся в доме. Люциусу хотелось рвать на себе волосы.

Когда за окнами снова начало темнеть, в особняке Лорда не осталось в живых ни единой крысы, мыши или даже таракана, но белки так и не нашлись. Вся тяжесть неудачи рухнула на голову Малфоя. Среди младших по рангу упивающихся моментально прошёл слух, что перед тем, как отправиться в то крыло особняка, которое являлось резиденцией Лорда, Малфой написал завещание. К сожалению или к счастью, слуху не суждено было подтвердиться — Люциус вернулся живым, хоть и не без помощи Эйвери, который буквально тащил его на себе. Придя в чувство с помощью нарциссиных настоек и компрессов, Люциус, в свою очередь, сорвал злобу на подчинённых. Тем же вечером в одной из заброшенных камер был найден стражник. Старик, понятное дело, лишился последних волос, которые наверняка пошли на Оборотное зелье, и настолько долго пролежал под заклятием полной неподвижности, что ещё три дня ушло на то, чтобы заставить его пошевелить языком. Но и тогда толку от него добились не много — он ровным счётом ничегошеньки не помнил из-за образцово наложенного заклятия Забвения.

* * *

Драко Малфой рывком поднял голову со столешницы. Он опять уснул над книгой. Свеча, ещё недавно совершенно целая, догорела и потухла, кажется, уже давно. Драко несколько секунд в сонном недоумении смотрел на жалкий огарок.

— Сколько же я проспал, гремлин подери? — хрипло пробормотал он, подошёл к камину и проверил тихо побулькивающее зелье в маленьком чугунном котелке. Оно находилось на так называемой Пятой стадии и, если всё прошло хорошо, и Драко нигде не перепутал инструкций, то скоро должно было перейти в Шестую и из вязкого снова стать разжиженным. Впрочем, парня не слишком волновало это варево. Снейп как-то пробормотал, искоса наблюдая за работой ученика, что не зря добавлял Слизерину баллы. У парня были способности. Но Драко, чем больше они со Снейпом просиживали над невероятно сложным рецептом, тем больше отвращения испытывал к этому занятию. Он любил точные формулы и аккуратную, ответственную работу. Но что-то в самих ингредиентах, в запахе состава, в том, что работать надо было только поздно ночью, вызывало неприятные чувства. И, что было особенно странным — чем больше приходилось произносить над котлом запрещённых заклинаний, тем отвратительнее становилось на душе. Казалось, что мрак всё сильнее сочится из каждого угла разваливающегося особняка, что из заброшенных коридоров над ним насмехаются злые духи, и холод сковывает горло всякий раз, когда Драко выговаривает требуемые слова. Однажды он не вытерпел и попытался добиться у профессора, который возился неподалёку, зачем они всё это делают. Тот быстро взглянул на парня, но тут же отвернулся к огню и скрестил на груди руки.

— Надо, — сказал Снейп и помолчал несколько мгновений. — Это приказ Тёмного Лорда, который просто надо выполнить. И если вы не станете вкладывать в это душу — вас ничто не коснётся. Скоро всё закончится.

Последнюю фразу Северус произнёс словно для самого себя, и Драко подумал тогда, впервые в жизни, что тот тоже… напуган. Это глубоко его поразило, и до конца дня он не проронил больше ни слова.

Сейчас же было явно далеко за полночь, зелье не требовало забот, и можно было бы просто перебраться на жёсткую кушетку и вновь заснуть спасительным сном без сновидений… Но на столе, прямо перед Драко, белел клочок бумаги. Парень притянул его к себе и при свете новой свечи прочёл:

«Вы опять забыли про моё лекарство. Будьте добры принести три пузырька до того, как ляжете спать. Или завтра вам придётся справляться со всей работой без меня.

С. С.»

Тихо ругнувшись, Драко потушил свечу и при свете палочки отправился вон из лаборатории. Идти пришлось, как всегда, довольно долго, по неприветливым переходам и холодным коридорам, где беззастенчиво сновали жирные крысы. Один раз Драко остановился, как вкопанный, потому что пара «жирных крыс», шмыгнувших мимо, почему-то волокла за собой пушистые хвосты. Заметив, что на них смотрят, «крысы» молнией скрылись за углом. Драко протёр глаза и уже приготовился тронуться с места, как из глубины коридора вдруг вылетела огромная всклокоченная птица и, отчаянно хлопая крыльями, исчезла вслед за крысами. «Кто-то из нижних лабораторий опять своих подопытных не запер» — подумал Драко, передёрнул плечами и направился дальше.

Эмерсон в который раз не положил бутылки с лекарством для Снейпа на лёд, а просто выставил их около двери, ведущей в темницы, как магловские молочники — утреннее молоко. Засунув пару бутылочек в карманы мантии, Драко взял третью в руку и побрёл обратно. И даже благополучно дошёл до лестницы. Но, то ли он всё ещё спал на ходу, то ли кругом было слишком темно, а случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Драко оступился на первой же ступеньке. Склянка выскользнула из ладони, описала в воздухе дугу и разбилась о камни свода, а сам он довольно больно упал, ударившись коленом. Палочка отлетела в сторону, и в кромешной темноте слизеринец почувствовал, как ладонь попала в какую-то тёплую лужу. Бесшумно вспоминая самые редкие ругательства, парень нашарил палочку и осветил лестницу перед собой. Тут слова замерли у него на языке, потому что то, что предстало его глазам, вызывало нешуточный ужас. Начиная с того места, куда улетела злополучная склянка, и до самого низа лестницы, где на коленях стоял он сам, ступени были залиты струёй поблёскивающей тёмной крови. Драко, чувствуя, как по спине ледяным душем пошли мурашки, окунул палец в лужицу. Может, это просто какое-то тёмного цвета зелье? Может, ему в темноте кажется всякая чертовщина?

— Пожалуйста, окажись чем-нибудь безобидным, — жалко пробормотал парень и лизнул палец, но тут же сплюнул. Ошибки быть не могло, металлический привкус и такой знакомый, тревожный запах… Он судорожно, почти не понимая, что делает, заклинаниями собрал с камней лужи и брильянтово мерцающие осколки стекла и что есть духу, хромая, помчался в лабораторию.

«Кровь! Не может быть, это же настоящая кровь! Что же это творится-то, а? — пульсировало в голове. — Он же не может питье её, этого просто не может быть! Лекарство? Какое, к чертям, лекарство?!» У двери в комнату Драко замер и попытался взять себя в руки. Но пальцы, наверное, целую вечность не могли правильно повернуть ручку, а заставить ногу переступить порог вообще показалось героическим подвигом. Стараясь не шуметь, почти оглушённый гулкими ударами собственного сердца, парень всё же вошёл в тёмную лабораторию и аккуратно поставил уцелевшие склянки в ведро со льдом.

— И где же третья, мистер Малфой? — печально и протяжно спросил низкий голос позади. Драко взвился в воздух и с перекошенным лицом наставил палочку на говорившего. Снейп стоял, облокотившись о косяк, и исподлобья разглядывал смертельно бледного парня. В руках у него горела масляная лампа, заставляя его самого отбрасывать на стены множество огромных, дёргающихся теней.

— Не подходите! — резко крикнул Драко, пугаясь собственного голоса. — Я не позволю…

— …напиться вашей крови? — проницательно усмехнулся Северус, и глаза его насмешливо блеснули. — Не будьте идиотом и не разочаровывайте меня. — Он спокойно прошёл мимо взвинченного ученика и поставил лампу на стол, а сам сел в кресло. Драко не опускал палочки.

— Я споткнулся на лестнице и разбил одну… Там же кровь, да? Чья? Человеческая? Что всё это значит? — срывающимся голосом спрашивал он, потрясая палочкой.

— Это значит, что я — болен, а это — моё лекарство, и это всё, что вам нужно знать, — тихо ответил Снейп, на этот раз без малейшей усмешки. — Сядьте, от вас в глазах рябит.

Драко медленно опустил своё оружие и присел на краешек стула, мысленно поклявшись при случае дорого продать свою жизнь.

— Я не собираюсь вдаваться в подробности, хоть вы и раскрыли мой секрет. Должны были рано или поздно, вы же не совсем кретин… Только напомню, что если бы мне нужна была ваша кровь, Малфой, я бы наверняка не стал ждать многие недели, а просто пообедал бы вами.

Пламя лампы дёрнулось, и тени, заметавшись, сделали лицо Снейпа ещё более уставшим, а щеки — впалыми. Драко сглотнул, не отрывая взгляда от чёрных, как ночь, глаз профессора.

— То, что время от времени происходит со мной — не ваша забота, — продолжил он с крайне серьёзным лицом. — До вашей шеи, которую, я, если помните, спас, мне тоже нет никакого дела. И посмею дать вам один совет — забудьте, что видели, лучше даже наложите на себя заклинание Забвения. В этом доме я — меньшее, чего стоит бояться, примите это, как факт.

— Допустим, — неохотно ответил Драко, — но всё же…

— Никаких но. Идите спать, Драко, и впредь будьте осторожнее на лестницах. Доброй ночи.

Даже не подозревая, насколько издевательски по отношению к напуганному подростку это звучит, Снейп чёрным вихрем поднялся из кресла и вышел из лаборатории, хлопнув дверью. Заперев её за учителем, Драко придвинулся поближе к приветливой лампе и со стоном протёр глаза.

«Что это за наказание? — думал он, чувствуя, как в виски закрадывается тупая боль, — разве я знал, что всё настолько вывернется наизнанку? Будь проклята эта метка, будь проклято это зелье, Лорд, темнота, холод, всё это чёртово место! Во что я ввязался? А…. Так ведь это же впервые я увидел столько крови разом! — неожиданная мысль заставила парня снова с ужасом вспомнить багровые камни. — Что это? Зачем? Ведь Снейп же… заботился обо мне? А эти, как их… клыки? Ведь должны же быть клыки, разве нет? Я так запутался, так запутался… О, Мерлин мой…»

Драко снова со стоном сжал белобрысую голову.

Этой ночью он так и не заставил себя вернуться на кушетку в гостиной, где спал все эти недели. Вместо этого парень решил ночевать прямо в лаборатории. Улёгшись на скамейке и закутавшись поплотнее в мантию, он подтянул колени к животу и постепенно провалился в свинцово-тяжёлый сон, полный мечущихся теней, раскрытых гробов и кровавых водопадов.

На следующее утро Драко разбудил настойчивый стук в дверь. Парень разлепил глаза, с изумлением уставился на зажатую в кулаке палочку и только тут вспомнил, что произошло прошлой ночью.

— Ах ты, ч-чёрт… — пробормотал он и кубарем скатился с лавки.

— Малфой, я надеюсь, что вы ночью не испустили дух, — глухо донеслось из-за двери. — Немедленно открывайте! Мне нужно убрать зелье!

Драко нехотя подошёл к двери, щёлкнул замком и тут же отпрыгнул назад. Снейп шагнул в сумерки комнаты мимо парня и кинулся к котлу. Пока он аккуратно переливал зелье в бутылку и закутывал её в кусок чёрного бархата, Драко пересилил страх и молча приблизился.

— Не стойте над душой! В чём ещё дело? — наконец не выдержал Северус.

— Скажите мне, что происходит, — тихо потребовал Драко. Профессор мельком взглянул на него. Он, видимо, тоже плохо спал (если вообще ложился), и при сером утреннем свете его лицо казалось восковым.

— Tой ночью из нижних камер был совершён побег. Пропали двое весьма ценных заключённых. И стражник.

Драко, никак не ожидавший такого поворота, открыл рот.

— Стражник?!

— Да. Хотя почти все уверены теперь, что он был далеко не тем, за кого себя выдавал. Вы ночью не видели в коридорах белок или, к примеру, хищной птицы?

— Видел! Но я думал, что просто засыпаю, и мне что-то такое снится… А вы откуда знаете?

— Порылся в вашей голове, — бросил Северус и вернулся к бутылке. — Теперь нам осталось только ждать. Если мы всё сделали правильно, то ближе к Новому году зелье будет окончательно готово.

Сказав это, он отнёс свёрток к дальней стене лаборатории. От прикосновения холодных пальцев кирпичи в стене разъехались в стороны, открывая маленькую камеру. В неё Северус и поставил бутылку.

— Он знает, где найти её, когда пройдёт срок инкубации. Что ж, Малфой, вы можете спокойно бежать.

— Чего сделать? — округлил глаза Драко.

«Не притворяйтесь глухим тупицей, прошу вас! — тут же раздражённо прозвенело в голове, — Зелье готово, и ни я, ни тем более вы Лорду больше не нужны».

— Нас что, убьют? — прошептал Драко, сделавшись бледнее некуда.

«Зачем такие хлопоты? Вы и сами умрёте, — почти весело отозвался в его мыслях Снейп. — С дементорами у вас будет короткий разговор. К тому же, вам пора в школу».

— Как — в школу? — Драко на секунду показалось, что он сегодня и не просыпался, и всё, что он уже услышал — просто восхитительная иллюзия. — Но я же в розыске…

— О, нет. Это я в розыске, Малфой. А ваша шкура нигде так хорошо не будет охраняться, как в Хогвартсе, — уже вслух ответил Снейп.

Драко чуть не было не кинулся собирать пожитки, как вдруг ему в голову пришло кое-что ещё. Он замер в дверях:

— А как же вы?

Пауза. Теперь пришла очередь Снейпа недоумённо поднять бровь.

— А до меня вам не должно быть никакого дела, — внятно произнёс он. — Позвольте мне самому о себе позаботиться. Кстати, на вашем месте я бы поторопился, времени у вас крайне мало. Ваш побег — ровно через двадцать четыре минуты.

— Как?!

— Вместе с белками, как недавно выяснилось, — усмехнулся профессор.

Свечи в тяжёлом канделябре изрядно оплыли, и их жёлтый свет падал на откинувшегося в кресле Северуса, который сидел за книгой, подперев голову рукой. Весь вечер того дня, до самой поздней ночи ему не было покоя. Приблизительно через каждые тридцать-сорок минут в лабораторию, где профессор расположился почитать, врывался очередной упивающийся и требовал ответа, не видел ли Снейп белок. Сначала он ещё находил в себе силы язвительно цедить что-то вроде «А не пошли бы вы к чёрту со своими галлюцинациями», но вскоре стал ограничиваться одними убийственными взглядами. Последним, где-то около полуночи, профессора навестил Макнейр. В тёмных глазах зельевара вспыхнуло столько злобы, что бывалый упивающийся так и остался стоять в дверях.

— Если ты пришёл спросить, не попадались ли мне сегодня белки, я выйду из себя, — тихо предупредил Снейп.

— Так не попадались? — неуверенно переспросил Макнейр.

— Нет. И ничем не могу помочь, — почти ласково отозвался Северус, и только тот, кто хорошо его знал, понял бы, в какой он ярости. — Кого бы из пленников вы не упустили — это ваши проблемы, и я понятия не имею, какого дьявола твои помощники вваливаются сюда каждые десять минут.

— Ладно, — миролюбиво отозвался вошедший, — всё равно они далеко не уйдут — кругом пустоши, да и не на той мы стороне.

— А это что ещё значит? — в глазах Снейпа мелькнул интерес.

— А ты не знаешь? У-у… Мы с другой стороны.

— Стороны чего?

— Абсолютно всего! — упивающийся выглядел ужасно довольным собой, и Снейпу как никогда захотелось его убить. Он что, издевается? Но тут Макнейр, насладившись эффектом, милостиво продолжил:

— Ну, у нашего мира же две стороны. Ну, жизнь там, и смерть. А мы — между! В прослойке торта, так сказать.

Снейпа опять взбесила манера Макнейра всё на свете сравнивать с едой, но он промолчал.

— На той стороне сейчас война. А тут — покой. Там осень, а тут всегда зима. Там живые люди, а тут — место дементоров. Идеальное укрытие. Легче хранить души тех детишек. Волей Лорда мы оказались в… как это называется-то? В лимбе! В Междумирье, то есть.

— Да что ты говоришь… — задумчиво пробормотал Северус. — Я рад, что ещё не в аду. И что же, ваши белки выбраться не смогут?

— Только когда открывается Пелена. Ну, про Пелену-то ты знаешь?

— Нет, — Северус отложил книгу.

— Ну, тогда не мне и рассказывать, — неожиданно оборвал поток сведений упивающийся. — Даже удивительно, но, видать, на то есть причина. Ну, так не было белок?

— Нет, белок не было, — отозвался Снейп, как-то странно взглянув на упивающегося, — но я хотел бы кое-что сказать. Важное. И конфиденциальное.

Макнейр, не задумываясь, приблизился вплотную к столу и наклонил огромное ухо, изнывая от любопытства.

— Так вот, — ещё тише продолжил зельевар, бесшумно вытаскивая под столом палочку, — Империо…

Северус с довольной улыбкой откинулся назад и скрестил руки на груди, рассматривая счастливое и абсолютно бессмысленное лицо бывшего соратника.

— А теперь я с удовольствием послушаю и про Пелену и про Междумирье, в котором мы якобы находимся, и про то, как отсюда выбраться. Приступай.

И Макнейр, естественно, приступил.

Спустя всего несколько дней Гарри, да и все остальные студенты поняли, что Хогвартс из замка превратился в крепость. Прогулки по территории были разрешены только в определённые часы и только при свете дня. На занятия по травологии учеников сопровождал конвой из нескольких авроров, а уход за магическими существами и вовсе был исключён из программы. Хагрид не вернулся в замок, и Гарри был уверен, что того отослали на очередное задание.

Ближе к границам замковых земель воздух дрожал и знойно колыхался от охранных заклинаний. Как выяснилось позже, предосторожности оказались далеко не чрезмерными — укрепился слух, что вдоль ограждений каждую ночь скользят дементоры. Словно в подтверждение тому по утрам подолгу висел серый туман. А в первую же субботу школьного года профессор Макгонагалл с крайне скорбным лицом объявила, что все посещения Хогсмида, даже для самых старших учеников, также отменяются. Впрочем, она позволила делать заказы по совиной почте, что принесло немного облегчения. Последним ударом для Гарри стала отмена квиддичных тренировок. Половина школы чуть с ума не сошла от огорчения, но никакие отчаянные просьбы, никакие слёзные мольбы, никакие пламенные речи не смогли поколебать заместителя директора в её решении.

Учёба пошла своим чередом. Ну, настолько, насколько это было возможно. Однако постепенно каждый ученик, от мала до велика, начал понимать, что теперь их учат защищаться. Общим советом школы было решено отменить заказ на «Ежедневный пророк», поскольку он постепенно стал заполняться самой бесстыжей агитацией в пользу упивающихся смертью. В Большом зале у самого входа была установлена доска, на которую кто-то из преподавателей каждый день наклеивал более или менее достоверные сводки сообщений из мира маглов. Через несколько дней вырезки уже покрывали доску в несколько слоёв и начали кое-где отставать от дерева.

Рону при взгляде на толпу подпрыгивающих перед доской студентов пришла в голову одна идея. С неделю он переписывался с отцом и тщательно скрывал от остальных свою задумку. Закончилось всё тем, что как-то за завтраком Рон наспех проглотил два бутерброда и, запив их для смелости соком, подошёл к преподавательскому столу. Друзья видели, как он о чём-то долго и настойчиво рассказывал профессору Макгонагалл. Та сначала хмурилась и категорично качала головой. В конце концов Рон, кажется, победил, потому что профессор коротко кивнула и жестом отправила его на место.

На следующий день прямо перед обедом в школе объявился мистер Уизли с каким-то большим, громоздким и замотанным в одеяло предметом. Гарри не мог не отметить, как маг постарел.

Все знали, что у отдела, который возглавлял мистер Уизли, работы теперь невпроворот, что они делят убежище с пятью другими департаментами, что его собственные дети, Фред и Джордж, теперь на стороне врага… Приспешники Волдеморта захватили немало пленников, и, обратив их на свою сторону самыми немыслимыми способами, окончательно заняли здание Министерства в Лондоне. Теперь то, что раньше было центром и оплотом магического мира, превратилось в рассадник нечисти, из которого совершались нападения на города Великобритании.

Тепло, но коротко поздоровавшись с ребятами, мистер Уизли взялся за работу в Большом зале и, вернувшись к обеду, Гарри увидел устойчиво парящий в воздухе… телевизор! У парня открылся рот, потому что в несколько раз увеличенный экран теперь транслировал недавний пожар в Эдинбурге. Собравшиеся студенты не сводили огромных глаз с экрана, многие забыли, что пришли поесть. На экране несколько горящих кварталов поливал ледяной дождь, выли пожарные сирены, по улицам бегали люди, многие рыдали, многие пытались куда-то звонить по мобильным телефонам. В толпе то тут, то там мелькали знакомые лица из аврората.

— Это ваше новое изобретение? — с горящими глазами спросила Луна.

— Ах, девочка, да какое же оно моё? — грустно улыбнулся Артур. — Это всё маглы. Я же говорил, что мы их недооценивали. Вот, смотри, сейчас увидите, кто всё это снимает… — он указал пальцем на экран. В кадре появилось лицо Ксенофилиуса Лавгуда.

— Папа?! — Луна, казалось, была вне себя от восторга. — Так вот куда он отправился из Чехии! Вот почему он не дал мне остаться с ним!

Гриффиндорцы напряжённо рассматривали освещённое полицейскими мигалками мельтешение, а из порхающих по обеим сторонам экрана динамиков раздавался знакомый, слегка заикающийся голос мистера Лавгуда:

— …и двадцать шесть детей пропали без вести. Магловские службы начали розыск, но из достоверных источников нам стало известно, ч-ч-что дети были взяты в плен людьми в ч-ч-череповидных масках. Ну, тут уже ничего не прибавить, поверьте старому журналисту… Коллеги из Отдела по обороне только что сняли пять Знаков мрака, наводящих панику на маглов. На этом всё, теперь о погоде…. Эй, Френк, переведи-ка камеру на небо… Т-т-так вот, ближайшая неделя обещает радовать нас грозами…

— Он сеет панику… — тихо сказал Гарри, уставившись в плиты пола.

— Мой папа никакой паники не сеет, он ведёт репортаж! — одёрнула его Луна, кажется, несколько обидевшись.

— Да я не про твоего отца, я про Волдеморта! — отмахнулся Гарри, но, заметив в толпе первокурсников несколько панических взглядов, понизил голос. — Целью Тёмного Лорда не является захват власти. Ну, по крайней мере, сейчас. Он просто хочет посеять панику, набрать достаточно большую армию…

— А потом? — так же тихо спросил Рон.

— Потом… потом… разве я не рассказывал тогда, в Штабе? До того, как мы отправились в Абердин?

Рон поник головой.

— Гарри, ты неважно выглядишь, — озабоченно сказал мистер Уизли, положив руку ему на плечо. — Тебе лучше отдохнуть. Маговизор я настроил так, что он впредь будет передавать новости только во время завтрака и в шесть часов вечера, чтобы в остальное время не нервировать ребят. Но хорошо, что Минерва дала разрешение его установить. Вот бы в каждый дом такой, мы бы все знали гораздо больше… А мне пора, у меня сегодня ещё два супермаркета со взрывающимися продуктами… Это у них младшие по рангу так развлекаются.

Гарри кивнул, буркнул что-то про головную боль и, так и не поев, отправился обратно в гостиную Гриффиндора. Стоял разгар обеда, и все до одного студенты находились в Большом зале. Голова у Гарри и впрямь побаливала, и он был рад, что в пустых, пахнущих сыростью коридорах ему никто не встретился.

В гостиной было сумрачно, а в спальне так и вовсе стоял полумрак. Из окна лился слабый свет. Гарри плюхнулся на кровать, подняв с шерстяного покрывала слабое облако пылинок, и уставился прямо перед собой. Постепенно его взгляд сфокусировался на тумбочке, и парень вспомнил, что давно не держал в руках медальон Слизерина. Он дотянулся до ящика и выудил тяжёлое украшение. Кажется, медальон спал, потому что Гарри не почувствовал обычного злобного покалывания. С минуту он разглядывал инкрустацию на крышке.

— Хм, это же змея…. Что, если попробовать с ней заговорить? — задумчиво сказал сам себе Гарри. Он нахмурился и уже приготовился что-то прошептать, как вдруг другая мысль заставила его остановиться.

«Нет, чёрт возьми, это слишком опасно. Что, если медальон и в самом деле откроется? А у меня нет никакого оружия… Эй, а что если попробовать взглянуть на него из-за Пелены? Тут уж наверняка ничего не случится!»

Гарри вдруг понял, что сейчас — идеальная возможность немного попрактиковаться в заглядывании за Пелену. Никого нет, тишина, впереди ещё целый час покоя… Он встал с кровати и подошёл к окну, положив медальон перед собой на холодный, шершавый подоконник. Потом парень закрыл глаза и попытался очистить голову от посторонних мыслей.

— Пустота…. абсолютная пустота… — едва слышно выговорил он и почувствовал, что руки проваливаются в камень, словно в остывшее тесто. Он медленно открыл глаза и вдруг понял, что находится вовсе не в спальне своего факультета, и, может быть, даже не в Хогвартсе…

…В мутной полутьме незнакомой комнаты шаги раздавались особенно гулко. Помещеньице было полно каких-то огромных, странных механизмов, шкафов со стеклянными дверцами, бутылей чуть не с Гарри ростом, занавешенных простынями странных агрегатов, просто непонятного хлама… Дверь впереди была приоткрыта, а комната за ней — освещена. Преодолевая знакомое чувство чуть увеличенной силы тяжести, Гарри побрёл в сторону света. Пальцами толкнул послушную дверь. Щурясь, вошёл, и остановился в недоумении. Прямо перед ним несколько фигур в белом сосредоточенно возилось над кем-то, распростёртым на операционном столе, застеленном тканью с рисунком в клетку. Точнее, гриффиндорец догадался, что эта высокая кушетка — операционный стол. В детстве он тайком от Дурслей просмотрел по телевизору целых восемь серий «Скорой помощи».

Вокруг операционного стола расположились маленькие столики на колёсиках, всё было заставлено какими-то бутылочками и металлическими чашками. Высокий и низенький колдомедики почти не переговаривались, но работали очень споро. Две одетые в белое девушки то и дело подавали инструменты, хотя в основном маги действовали с помощью палочек. Слева, на большом блюде Гарри заметил что-то подвижное, оно равномерно пульсировало, но при этом совершенно не выглядело живым. Стальной блеск этого предмета и притягивал, и страшил.

Парень, даже понимая, что его не видят, остался стоять, где стоял, ведь никогда не знаешь… Он попробовал заслониться рукой от слишком яркого света и понял, что всё это время сжимал в ней медальон. Странно, но змея на крышке выглядела как никогда настоящей, и Гарри, приблизив её к самым глазам, несмотря на всю нелепость и непонятность ситуации, поддался искушению и обратился к ней:

— Откройся!

Змейка сверкнула глазками-изумрудами.

— Я приказываю тебе открыться!

Снова зелёный блеск. Гарри решил попытаться с другого конца.

— Как тебя открыть? Кто может это сделать?

— Только Достойный… — прозвучало в его голове, и змейка шевельнулась.

— Волдеморт? — нахмурился парень.

— Любой Достойный. Ты — нет, ты — грязь… — звеняще отозвалась змейка, отрывая золотую голову от крышки и разевая крошечную пасть.

— Я — твой новый хозяин! Я приказываю! — сквозь зубы прошипел Гарри, но змейка помотала аккуратной головой.

— Ты грязь… Все вы грязь… Жижа под ногами великого и его потомков… Его наследников… Его учеников… Я чувствую Достойного…

Гарри, изо всех сил сдерживая желание расколотить чёртов медальон об пол, заставил себя задать ещё вопрос.

— Тогда скажи, где он?

— Его терзают… Он Достойный, и за это его терзают… Только Достойный может… — голова змейки поникла и вскоре снова слилась с крышкой. Гарри сплюнул и огляделся. И комната, и люди были на месте, и он вдруг понял, что единственный «терзаемый» в эту секунду находится на столе, под ослепительной лампой.

— Достойный? Так вот зачем я здесь… — он сглотнул и заставил себя сделать несколько шагов вперёд. Ближе, ещё ближе… На него не обращали внимания.

«Что же это за Достойный такой? Кто он? Зачем он здесь? Что же они растанцевались-то вокруг кушетки, ничего же не видно…» — думал Гарри, приблизившись настолько, что из-за плеча низенького колдомедика мог бы разглядеть лежащего на столе человека. Свет просто ослепительный… Ещё чуть-чуть… Да это же…

Гарри чуть не заорал, когда кто-то с невероятной силой вцепился в его плечо и дёрнул куда-то назад. Перед глазами всё поплыло, и на секунду парню показалось, что его сильно ударили по голове. Он поморгал, чтобы восстановить зрение, и обнаружил, что лежит на пыльном ковре в гриффиндорской гостиной, а над ним склонились Лаванда, Парвати, Дин, Симус, Рон и какая-то маленькая, полузнакомая девочка с огромными от страха глазищами.

— Что… за что вы меня так саданули? — едва ворочая языком и приподнимаясь с пола, спросил Гарри. Рот был полон коврового ворса, и голова теперь просто раскалывалась.

— Идиот ты самый настоящий, — дрожащим голосом оборвал его Дин Томас. — Если бы не эта козявка, тебя бы уже с дворовых плит соскребали! Ты зачем вылез на карниз, дубина?!

— На карниз? — потерянно повторил Гарри, потирая ушиб над ухом. Кажется, это был результат удара об пол.

— Это я их позвала, у нас травология была, я на окна засмотрелась и вдруг вижу — Гарри Поттер вылез из окна и идёт прямо по уступу до другого… Я позвала старших, они тебя и затащили внутрь, — оттараторила тёмноволосая девочка. Гарри внимательнее взглянул на неё.

— Тебя не Кассандрой зовут случайно?

— Кассандрой, — кивнула первокурсница, отчаянно краснея, — Кэсси. Я из Рейвенкло… Вот все напугались, когда я сказала, что Гарри Поттер — лунатик…

— Ты что, опять за эти штучки? — мрачно спросил Рон. Гарри, прекрасно понимая, что друг имеет в виду под словом «штучки», кивнул. Рон закатил глаза.

— Мы же договорились, что ты не будешь этого делать, когда кругом никого нет!

— Э-э, ребята, вы о чём? — осторожно поинтересовалась Парвати, сжимая для уверенности руку Лаванды Браун.

— Гарри — лунатик. Лёг поспать и начал ходить во сне, — безжалостно глядя в глаза другу, врал Рон. Гарри повесил голову. Что ему оставалось? Не трепать же по всей школе, что он умеет прогуливаться по изнанке реального мира. Зато теперь он был уверен, что эти две сороки ославят его «лунатизм» по всему замку за считанные минуты. Спасибо, Рон, ты настоящий друг.

— Где Гермиона и Джинни? — напоследок спросил он. Рон только плечами пожал.

А ближе к вечеру парень принёс другу ещё одну новость.

— Гарри, хочешь верь, а хочешь — нет, но у первого курса Рейвенкло никакой травологии сегодня не было! — возмущённо завопил Рон, врываясь в спальню. — Их вообще из замка не выпускали!

Гарри оторвался от теории отталкивающих заклинания полей и почесал затылок.

— Так как же она узнала, что моя способность заставила меня вылезти из окна?

— Не знаю, — рявкнул Рон. — Но у нас теперь ещё одна забота — вруны с других факультетов!

— Она мне жизнь спасла, — напомнил Гарри. Рон издевательски хохотнул и раздражённо уткнул нос в домашнее задание. Спустя какое-то время, исподтишка рассматривая медальон и силясь вспомнить лицо Достойного на белом столе, Гарри понял, отчего Рон находится в таком раздражении. До самой ночи ни Джинни, ни Гермиона в гостиной так и не появились.

* * *

— Хуже быть не может, — мрачно пробормотал за воскресным завтраком Рон, обращаясь к пережаренной сосиске. — Хуже. Просто. Быть. Не может, — отчётливо повторил он и заглянул в расписание. Воскресенье отныне — день факультативов. Обед уже почти закончился, и в зале стоял обычный гвалт, группы учеников сверялись с переполненными расписаниями, сплетничали, жаловались на непосильное домашнее задание. Многие подхватывали книги и удалялись, кто-то судорожно дописывал что-то в пергаменты, готовясь к дополнительному занятию.

Если раньше студенты думали, что им много задают, то теперь недалёкое прошлое казалось раем. При нынешнем расписании, если случалось урвать часок на игру в Плюй-камни или слушание музыки, подростки считали себя счастливыми. Никто не стал бы спорить с тем, что почти нечеловеческая нагрузка не даёт упасть духом, но просто упасть, от усталости, к примеру, стало вполне реально.

Гарри зевнул — для него всё обозримое будущее занимал реферат размером не менее трёх футов по воздействию цветущего мака на троллей. Но в эту секунду двери с грохотом распахнулись, и в Большой зал с воплями ворвался кто-то из авроров.

— На помощь! Срочно! Позовите медсестру! — голосил он.

— В чём дело?! — преподаватели тут же окружили вбежавшего.

— На границе школьных земель найден один из учеников, без сознания, — задыхаясь, рапортовал аврор, — а… вот его и несут…

Два аврора, постарше и посильнее первого, действительно втаскивали кого-то под руки в Большой зал. Все до единого студенты квадратными глазами вытаращились на безвольное тело в порванной мантии.

— Нет, братик, — едва шевеля губами, подала голос Джинни, — может быть гораздо хуже. Это, кажется, Малфой…

Это действительно оказался Драко Малфой. Прежде чем кто-либо успел подбежать к пострадавшему, из толпы преподавателей протиснулась мадам Помфри и сноровисто взялась за левитирование парня в больничное крыло.

— Вот досада, а я только хотел добить его чем-нибудь, — мстительно сказал Рон и перекинул ремень сумки через голову.

— Какого дьявола он тут оказался? — Гарри всё ещё во все глаза смотрел в ту сторону, куда исчезли медсестра и её новый подопечный. Ему, конечно же, никто не ответил.

— Мне нужно поговорить с Макгонагалл, — внезапно объявил Гарри и, не оглядываясь, ринулся вслед за преподавателями. Кабинет директора по-прежнему был запечатан, Макгонагалл продолжала работать в своём старом кабинете, рядом с классом трансфигурации. К гарриному разочарованию, вход в этот кабинет также охранялся.

— Пароль! — мяукнул дверной молоток в виде кошачьей головы.

— Мне нужно к заместителю по делу, — попробовал Гарри.

— Пароль! — бесстрастно настаивал молоток.

— Пусти, прошу же! У меня важный вопрос!

— Пароль!

— У-у-у, животное… — разозлился Гарри. Тут к кольцу в кошачьих зубах протянулась рука в тёмно-синем рукаве и, резко обернувшись, парень увидел Брейри Роуз.

— Надо постучать, — просто сказала она и несколько раз ударила кольцом о бронзовую пластину. — Я тоже не знаю пароля, а так профессор нас хотя бы услышит.

Спустя пару мгновений дверь послушно распахнулась, и на пороге возникла Минерва Макгонагалл. При виде Брейри она улыбнулась, но тут её взгляд упал на Гарри.

— Поттер? Чем могу помочь? — тоном «а вы почему не в библиотеке?!» поинтересовалась она.

— Э-э-э… Я прошу прощения, но Малфой… — начал Гарри, но пожилая женщина с неожиданной сноровкой втащила его за свитер в кабинет и жестом приказала двери захлопнуться. Гарри, тем не менее, не растерялся и, сощурившись, взглянул волшебнице в глаза. Странно, теперь ему не пришлось приподнимать голову, как раньше.

— Почему его не отправили в темницу?

Макгонагалл всплеснула руками.

— Да за что же?

— За Дамблдора, — процедил парень.

— Профессора Дамблдора, Поттер! На что вы намекаете? А хотя стойте, знаю. И вас попрошу вспомнить важную деталь — Драко никого не убивал!

— Но пытался! — чуть не вскрикнул Гарри, едва сдерживаясь и чувствуя, как начинает тихонечко болеть голова, — он предатель, такой же, как Снейп! А если тот как раз и подослал его шпионить? Да он же…

— Придите в себя, Поттер!

Гарри замер, словно его облили водой. Профессор должна была уже быть вне себя, но на её лице почему-то читалось только огорчение.

— За Драко Малфоем не стоит ни одного преступления, Гарри. Тебе нужно с этим смириться. Он всё ещё студент, по своей воле вернувшийся в Школу. Я уже сказала на распределении, что эти стены принимают всех учеников. Тем более что Драко всё ещё без сознания, мы не можем даже допросить его. Даже если вы и видели больше остальных, это не дает вам права обвинять кого бы то ни было!

Гарри стиснул зубы. Где-то у линии волос, там, где был шрам, боль штопальной иглой ввинчивалась в мозг, заставляя жмурить один глаз. Кажется, Брейри заметила, что с парнем не всё в порядке, и осторожно тронула его за руку.

— Мы всё возьмем на себя, Гарри, — продолжила Макгонагалл. Пока я — заместитель директора, а не вы, и попрошу вас держать всё услышанное сейчас при себе. А когда Драко очнётся, я вам сообщу.

С этими словами она поджала губы и окинула парня взглядом.

— Да вы сами едва на ногах стоите! Вам лучше вернуться в факультетскую гостиную и лечь. Наверняка это последствия вашей прогулки по карнизу!

— Всё… хорошо, но я лучше пойду, — смирился Гарри и, стараясь не щупать лоб, развернулся к выходу. Но у самой двери всё же уцепился за косяк.

— Погодите, Поттер!

Гарри обернулся, но вместо него профессор трансфигурации обратилась к хмурой Брейри.

— Профессор Роуз, боюсь, вам придётся проводить юношу.

— Профессор Роуз?! — Гарри на мгновение забыл про боль. У Брейри брови поползли на лоб, и она тоже уставилась на Макгонагалл.

— Зачем вы меня титулуете? Я никогда и экзамена-то не сдавала в профессуру! Вы же сказали, что мне нужно только ассистировать!

— Так будет проще для младших учеников. Как только мы найдём вам замену, то тут же развенчаем, — совершенно серьёзно отрезала заместитель, садясь за массивный резной стол. — А пока, профессор, проводите молодого человека в башню Гриффиндора и возвращайтесь. Я хочу поговорить с вами насчёт вашего расписания.

Оказавшись в холодном коридоре, Гарри набросился на молодую женщину с вопросами. Выяснилось, что переехавший в горные ущелья аврорат не доверил ей пост охранника границ Школы, аргументировав это её долгой болезнью.

— Как будто я палочку держать разучилась или забыла, как дементор выглядит. Подумаешь, шестнадцать лет! — с обидой буркнула она, помогая парню перепрыгнуть с одной движущейся лестницы на другую. Тут на определённо раскалывающуюся от боли голову Гарри упала ещё одна новость — Ремус Люпин возвращается на должность преподавателя защиты от тёмных сил. Как ни странно, всё тут же встало на свои места — оборотень не мог преподавать как минимум десять дней в месяц, все до единого учителя были завалены дополнительной нагрузкой, а Тонкс то и дело отправлялась на устранение последствий упивальческих дебошей. Все решения были приняты в последнюю минуту, и Макгонагалл просто обязана была найти кого-то на временную замену. А тут подвернулась бывшая ученица, оказавшаяся совершенно не у дел.

— Но ведь должность проклята, и ты, и Люпин знаете об этом! — возразил Гарри уже у самого портрета Полной Дамы.

— Ну, профессор Флитвик, кажется, нашёл способ обойти проклятье. Нужно просто перестать идти на поводу у словесных формулировок, — сказала Брейри, перейдя на шёпот. — Минерва официально закрыла должность и вместо неё организовала Необязательные внеклассные собрания. Студенты записываются на них, как на факультатив, но суть программы останется прежней. Должно сработать. Всё, тебе пора прилечь.

И пока Гарри соображал, что бы возразить, Брейри безапелляционно втолкнула его в проём за портретом.

* * *

Прошла ещё неделя. Малфой, как оказалось, просто был в глубоком обмороке от шока, чем вызвал шквал насмешек со стороны Рона. Когда же Драко окончательно пришёл в себя, то ошарашил преподавателей историей своего спасения. Узкому кругу собравшихся в медицинском крыле волшебников он выложил всё до единого слова и про особняк, и про неведомое зелье, и про непонятное место, в котором он провёл всё время с того момента, когда вместе со Снейпом сбежал из Школы. Упомянул он и об интересной болезни профессора, от чего собравшиеся просто ахнули. Но самым главным было то, что слизеринец в подробностях выдал историю о братьях Уизли, которые выглядят точь-в-точь как Питер Петтигрю и ещё какой-то незнакомый тип, про побег под видом белок, про Грозного Глаза, который отгонял от Малфоя дементоров, разыгрывая из себя стражника темниц, а потом обернулся коршуном, про Арку и Ключника, который тайно их выпустил… Малфой не закрывал рот до самого рассвета, послушно повторял непонятое, не растягивал слова, не хамил и закончил тем, что запросился обратно в студенты и умолял не бросать его в подземелье.

— Вы бредите, никто вас никуда бросать не собирался! — раздражённо отмахнулась Макгонагалл. — Далось им это подземелье! Конечно, вы будете и дальше учиться со своим курсом, но за вами будут присматривать.

Драко молча и послушно кивнул.

— И вы ему доверяете? — возмущённо спросил Гарри у Брейри, когда учителя и члены Ордена покинули комнату, в которой проходила беседа с Малфоем.

— Конечно, — пожала плечом волшебница, не замедляя шаг. В руках у неё была ежесекундно грозящая развалиться стопка из пяти или шести томов, по которым она, вероятно, готовилась к своим урокам.

— Но он же запросто мог выдумать всю эту историю! Он сказал, что Грюм и заколдованные близнецы сейчас на площади Гриммо, а что, если это ловушка? Да кто вообще видел этого хорька таким покладистым?! — не унимался Гарри, шагая следом.

— Скажи спасибо, что он тебе гимн славы не запел. Кажется, я перестаралась. От трёх стаканов чая с коньяком и Веритасерумом врать перестают, но немного глупеют. Это медицинский факт, — не меняя мрачного выражения лица, заметила Брейри. Гарри не мог с ней не согласиться.

* * *

Катастрофа, или то, что парням показалось таковой, разразилась ближе к Хэллоуину. Но на этот раз плохие новости не рухнули с неба. Наоборот, Гарри пришлось на протяжении нескольких недель наблюдать, как его прекрасная подруга, его любимая Джинни время от времени ни с того ни с сего начинает изобретать нелепые отговорки и целыми вечерами где-то пропадает. Всегда вместе с Гермионой и Луной и всегда ближе к ночи.

Парвати и Лаванда вскоре даже с некоторым удовольствием доложили, что соседки по спальне исчезают в неизвестном направлении на всю ночь. Гарри, а вслед за ним и Рон, начали ходить темнее грозовой тучи, принялись следить за подругами и много раз пытались устроить серьёзный разговор, но девушки ухитрялись избегать неприятных сцен.

За несколько дней до осеннего праздника Гарри не выдержал, и в одно прекрасное утро устроил Джинни допрос. Ночью он почти не спал, и поэтому никаких усилий не потребовалось, чтобы первым дождаться её в Общей гостиной. Было ещё слишком рано, гостиной полагалось пустовать, и девушка ойкнула от неожиданности, когда перед ней, как тень, возник Гарри.

— Мне надо с тобой поговорить, — мрачно начал парень. — Ты стала странная, и мне совершенно непонятно, что творится. Ты вчера вернулась в два часа ночи. Добби дежурил.

— Так уж прямо и говори — подкарауливал…

— Перестань, мы с Роном волнуемся! Что на тебя нашло за эту пару месяцев? Почему ты всех сторонишься, это же в глаза бросается!

— Я не хотела тебе говорить раньше, чем всё подтвердится, но у меня появился друг. Это…

— Что-о-о?! — даже не похолодев, а побледнев, воскликнул Гарри. — Какой ещё друг?! Уж не Малфой ли?! — Мир перед его глазами начал рушиться. Джинни тут же пришла в ярость.

— Ты, что, озверел?! Какой упырь тебя укусил? Или ты объелся на ночь тыквенной каши?

— Ты… не врёшь мне? — Гарри был белее любого из привидений.

— Дурачок… Тише, народ собирается, — в секунду успокоившись, ответила Джинни. В гостиной и правда уже показались первые полупроснувшиеся студенты. Гарри перешёл на яростный шёпот.

— Ты должна со мной поговорить. Сейчас же!

— После уроков. После уроков я даже не расскажу, я покажу тебе, почему нам троим пришлось уйти вчера. И приходилось всё это время.

Девушка нахмурилась и, помолчав, добавила:

— За меня можешь не волноваться. Увидишь. Пошли есть.

День тянулся бесконечно. После каждого урока они вдвоём с Роном отыскивали его сестру и требовали не тянуть время. За обедом та не выдержала, и, отрезав «Когда начнёт темнеть», побыстрее убежала на предсказания.

— Что эти трое задумали? Я бы лучше соплохвостов пас, чем так мучиться весь день! А ещё эта сдвоенная история! — страдал Рон. Гарри молча положил голову на руки и закрыл глаза.

Однако момент истины всё же настал. Джинни в компании Гермионы и Луны ждала их у портрета Полной Дамы.

— Ну что, идёмте, — сказала она, произнесла пароль и вошла в Общую гостиную.

— А почему в спальню девочек? — обомлел Рон.

— А потому, что безопаснее места в Школе теперь просто не найти. Или туалет Плаксы Миртл тебе больше по душе? — не удержалась Гермиона. — Запрём дверь.

«Девчачий будуар», как испокон веков прозвал эту комнату гриффиндорский сильный пол, почти ничем не отличалась от «Пацанской пещеры», окрещённой где-то в те же времена в отместку. Такие же кровати, столики и сундуки, только вот живые постеры другие и много флакончиков везде, где не громоздятся груды романов в мягких обложках. Которые, впрочем, почуяв чужих, дружно замаскировались под учебники. Осмотреться толком парни решительно не успели, потому что Джинни потащила их к своему месту. Романов там не громоздилось, зато на столике стояла внушительная клетка, накрытая плотной шалью. Девушка сняла покрывало, и под лучи закатного солнца выкатился, таращась, маленький пушистик, купленный в магазине Фреда и Джорджа.

— Э-э-э… Пушистик? Понятно. Его ты и хотела нам продемонстрировать?

— Именно. — Лицо девушки было очень серьёзным. — А вот теперь хватит шутить. Сядьте и слушайте.

От последовавшего рассказа лица у ребят вытянулись.

— Никакой это не пушистик, такого зверя в магическом мире нет и никогда не было. Это я проверила по всем энциклопедиям сразу же, как увидела это создание в первый раз. Гарри, да не надо делать такое лицо! Конечно, я его видела до того, как купила, просто пришлось немного поактёрствовать перед братишками, иначе они бы меня первой раскусили и ни за что бы не продали его. Так вот, они ещё не такие сильные маги, чтобы создавать живые существа из ничего, да ещё чтобы они жили и двигались так долго. И знаете, что они сделали? Догадки есть?

— Наловили мышей и заколдовали. Велика наука!

— Куда хитрее. Мышь надо кормить, а у этой игрушки даже рта нет. Они наловили и заколдовали ни что иное, как блуждающие огоньки! Замрите и смотрите!

В сгустившихся сумерках Джинни взяла один из флакончиков, в которых обычно хранятся духи, и без предупреждения плеснула содержимым на пуховый комок.

— Финито Инкантатем, — прошептала Гермиона, направив на клетку палочку, и дальше произошло неожиданное. Мокрый пушистик взмыл в воздух, по пути увеличиваясь и меняясь, пока вместо мехового комка в клетке не заметалось, призрачно мерцая, совсем другое создание. Гарри и Рон завороженно выдохнули, а Гермиона довольно улыбнулась. Очевидно, видела это маленькое чудо явно не в первый раз.

— Потрясающе… Как ты додумалась, что его можно расколдовать? — не отводя глаз от огонька, пробормотал Гарри.

— Работа подруги, — ответила Джинни, с гордостью посмотрев на Луну. Та отрешённо пожала плечами и кивнула. Джинни продолжила.

— Ну, это было не просто. Близнецов не стоило даже пытаться раскалывать, ведь это конец бизнесу. Они хоть и дельцы, но, как говориться, молодцы. Мы что только не пробовали, а пушистик поддался на элементарное «Фините» только в тихие сумерки и только после того, как мы раздобыли воды с болот и побрызгали на него.

— Но это же просто опасно, вы с ума сошли! Они людей сотнями губили, а что, если он умеет гипнотизировать?

Рон выдал эту тираду очень громко, и огонёк в страхе шарахнулся от него в угол.

— А вот это совсем другая история. На самом деле это просто происки тёмной стороны. Огоньки не более опасны, чем очки Гарри. Я вам в гостиной расскажу, нам пора. Вон, в окно видно, что в замок с травологии возвращается народ. Идём обратно.

Она быстро набросила на клетку шаль и побежала к двери.

Позже, у камина, усиленно делая вид, что слушают некое замысловатое и крайне скучное объяснение урока от Гермионы, парни узнали нечто действительно впечатляющее. Во-первых, судя по её рассказу, огоньки никогда и никому не приносили вреда нарочно, хотя бы потому, что у них почти нет воли. Всё, на что их хватает, это спасаться бегством с кочки на кочку, пока их преследуют. А этим кладоискатели как раз и занимались. Разве виноват огонёк, что светит? Вряд ли. Виной всему человеческая жадность. Но это только половина дела.

— А вторая? Мне вот по-прежнему интересно, с какой стати ты исчезаешь по ночам так регулярно, — опомнился Гарри. — Огоньки огоньками, но мне бы хотелось про это послушать, Джинни.

— Ну что ж, — ответила та, — теперь пора и о нашей подружке, Гермиона.

Юноши переглянулись.

— Привёл нас к ней самый первый огонёк, что мы добыли из купленного в магазине пушистика. Огонёк, который вы видели сегодня — уже третий из освобождённых. Так вот, это случилось за день до свадьбы, когда мы улетели на Клювокрыле за ягодами. На Болота. Нам просто захотелось посмотреть, на что способен огонёк, когда не в клетке, и мы его выпустили. Огонёк словно сбежать решил, мы понеслись ловить его в лес. Прикидываете — холодно, темно, кругом никого, и мы уже час блуждаем в каких-то дебрях.

— Вы трое просто психи, — выдохнул Рон, в упор глядя почему-то только на Гермиону. — Вы ненормальные, вы, никому не сказав ни слова, сбежали к чёрту на рога, чтобы поиграть… Вы спятили!

— Ты дослушай, а потом приговаривай, — сестра явно наслаждалась эффектом, и, выдержав паузу, заговорила снова.

— Закончилось всё просто — мы заблудились. Дальше начинается сказка как раз из тех, что рассказывают детишкам на Хеллоуин. Мы добрели, измотанные, до начала болот. А огонёк всё впереди, он нас вёл, и от него действительно нельзя было глаз отвести. Мы с Гермионой готовы были сдаться, потому что и так уже замёрзли и едва панику не устроили от страха, как вдруг заметили, что огонёк нас ведёт не в топь, а в обход! Да-да, мы собрались с силами и давай по кочкам за ним. Пошёл дождь, и всё искрилось в свете палочек, так что хоть понятно было, куда прыгать не стоит. Уже ночью это существо привело нас на открытое место. Там, в глубине леса есть что-то вроде полянки. Огонёк зарылся в мокрую траву. И знаете, что произошло? В земле открылась могила!

Парни молчали.

— Вот этот был ужас так ужас. Мы трое испугались до трясучки! Из тёмной ямы встала… встала… Ну, она как мертвец оживший была, но совсем не как инфери или призрак! Ох, ну как же объяснить-то…. Мёртвое тело и есть… Но она говорила! Она заговорила с нами, представляете? Сказала, что не могла заснуть, как всем людям положено после смерти. Что-то про какие-то обязательства… Мы не поняли толком, — Джинни сглотнула. Ей явно было нелегко. — Страшно было очень. Мы хотели бежать от этого белого призрака, куда глаза глядят, и вдруг она сказала нам «Спасибо». «За что? — обомлели мы.

— За то, что вернули мне часть моей памяти.

Так мы узнали, что эти огоньки — капельки нашей памяти. Если человек не похоронен, как полагается, они до конца времён остаются скитаться рядом с местом гибели. Я тогда случайно купила заколдованную частичку памяти Леонор. Сама не верю, до сих пор.

— Это выше всякого понимания, — горячо заговорил Гарри. — Как ты ухитрялась столько времени скрывать это от остальных? Да и ты Гермиона, хороша! Почему ты-то не сказала, чем вы там занимаетесь?! Вы же могли просто погибнуть! И кто такая эта Леонор, точнее, кем была… то есть — есть, тьфу-ты! — он окончательно запутался.

— А вот это страшная история, Гарри. Действительно страшная.

Джинни поёжилась и как-то впервые за вечер беспомощно оглядела сидящих перед ней друзей. Гермиона замялась, но неторопливо продолжила за неё.

— У каждого человека, у мага и у магла, обязательно случается в жизни истинное чудо. Обязательно появляется, прекрасная, как восход, Единственная и Великая Любовь.

Может, это были блики от пламени камина, а может, и нет, но показалось, что на щеках обоих ребят слегка выступил румянец. Рон уже открывал рот, что бы что-нибудь сморозить, но Джинни тихо закончила:

— Единственной и великой любовью Леонор был Томас Марволо Риддл.

В наступившей тишине можно было услышать даже то, как падает булавка, со свистом рассекая в полёте воздух.

— Её не скоро забыли. Седьмой курс, на шестом она была старостой. Сказала, что друзья её очень любили за жизнерадостность, за то, что она в квиддич хорошо играла. Охотником, со второго курса и до конца. Училась очень хорошо, может, с Гермионой и не сравнить, но профессора в ней души не чаяли. Элли все любили, а она, дура (голос Джинни сорвался), любила только этого монстра.

В камине трещал огонь. Никто не шевелился.

— На шестом курсе они начали разговаривать, к концу года он сказал, что они должны встречаться. Даже не сказал, а приказал. Но разве она заметила? Не-а… всё было сначала славно, а потом странно. Он очень быстро начал командовать, а если она не делала чего-то, то приходил в ярость и наводил на неё такие заклинания, что она не раз в медкрыле оказывалась. А когда спрашивали, кто это её так, врала, что на уходе за магическими существами её очередной зверь ранил.

— Что-то мне Хагрид вспомнился.

— Она уход обожала. Хотела получить профессию, с этим связанную. Лучше всех ладила с любыми чудовищами, кроме одного. Она случайно узнала тайну Волдеморта, и больше её никто никогда не видел. Ну, кроме разве что нас троих.

— Но ведь он ещё сам тогда не знал о хоркруксах!

— О нет. Дело не в хоркруксах, она всего-навсего (тут девушка невесело ухмыльнулась) узнала это его тайное имя и наткнулась на кружок его будущих ботинколизов-упивающихся.

— Это он её убил?

— Да. А мы разбудили.

— Я не понимаю, если он не хотел, чтобы она кому-то о его замысле разболтала, зачем он позволил ей остаться на земле?

— Ты прав, не оставил бы, если бы на то не было причины. Поэтому мне кажется, что нам надо срочно отправиться в Свомпи Хоп. Срочно.

— Погоди-ка, — насторожился Гарри, — Так может, ты зна-ешь, и с какого факультета была ваша новая подружка?

— Знаю, — ещё тише ответила Джинни, — Хаффлпафф…

— Я так и знал, — он рубанул рукой по воздуху. — Но откуда ты-то об этом узнала? Неужели призрак Элеонор вам всё это рассказал? — парень всё ещё был сбит с толку.

— Э-э-э… Нет, если честно. Гермиона, нас ведь просили не рассказывать… — девушка беспомощно уставилась на под-ругу.

— Жаль, Луны здесь нет, ведь это она всё для нас разузнала, — опустила глаза гриффиндорка.

— Мы клянёмся, что никому не расскажем, даже другим членам Ордена! — Рон осторожно дотронулся до руки Гер-мионы. — Пожалуйста, вы ведь сами знаете, как это важно!

— Хорошо, — тряхнула кудрями та. — Слушайте. Мы бы всю жизнь просидели в библиотеке, если бы не Луна. Пока мы рылись в архиве, она нашла общую колдографию шестого курса Хаффлпаффа того времени, когда в Слизерине дол-жен был учиться Риддл. Мы нашли на ней девушку, похо-жую на Элеонор, и запомнили фамилию — Грейс. Снова вернулись в архивы и начали искать. И, представь себе нашу удачу, мы выяснили, что у матери Элеонор, которая тоже закончила Хогвартс, девичья фамилия — Боунс. Ну, думайте, кто у нас в Хаффлпаффе носит фамилию Боунс?

— Сьюзен? — нахмурив лоб, предположил Гарри.

— Именно! К ней-то мы и пошли прямо из библиотеки! Она сначала даже слушать нас не стала, но мы всё же уговорили её. Элеонор Грейс действительно приходится ей родственницей по материнской линии, но в семье никто и знать не знает, что с ней произошло. Ты бы видела, какими глазами Сьюзен на нас смотрела, когда мы начали спрашивать её обо всём…

— Представляю, — заметил Рон.

— Но дальше — ещё интереснее, — сказала Джинни и вплотную придвинулась к Гарри, — Сьюзен созналась, что из дома её погибшей бабушки пропал альбом со ста-рыми родовыми колдографиями, как это ни странно. Пом-ните тут статью из «Пророка»? Про смерть Амелии Боунс, возможно, от руки Риддла? Тебе не кажется, что кое-кто всё это время пытался стереть последнюю память об Элео-нор? Этот кое-кто теперь в полной уверенности, что это ему удалось! Кажется, из-за этого он и расправился с ба-бушкой Сьюзан...

Гарри позволил этой мысли хорошенько осесть в голове.

— Ты права. Скорее всего, он до сих пор заметает следы прошлых преступлений. Но какое отношение всё это имеет к чаше?

— Понятия не имею, — огорчённо ответила Джинни, задум-чиво кладя голову ему на грудь.

Наведаться на Болота было решено на следующий день. Меньше всего Гарри хотелось, чтобы кто-то, кроме него, Рона и девушек, что-то об этом узнал, поэтому друзья при-готовились уйти сразу после лекции Люпина, которая как внеклассный предмет была последней. Замотанную в ман-тию-невидимку клетку Рон и Гермиона незаметно при-строили между собой, но Люпин всё равно задержал на них взгляд дольше обычного. В большом зале, набитом слушателями, стояла абсолютная тишина. Впрочем, удив-ляться было нечему — Ремуса Люпина единодушно при-знали лучшим из преподавателей, и его «необязательные внеклассные собрания» посещали все до единого. Разуме-ется, кроме значительной части слизеринцев.

— Сегодня я хотел бы поговорить о гремлинах, — нетороп-ливо прохаживаясь вдоль кафедры, начал оборотень. — Возможно, все вы не раз и не два слышали об этих зло-вредных созданиях от других учителей, но уверен, никто вам не сказал о…

— Простите, профессор Люпин! — тоненько прозвучало с дальней парты.

— Э-э, да? Мисс Кионопулос? А вы как оказались на лек-ции для старшеклассников?

Студенты завертелись на местах, силясь разглядеть гово-рившую. Смуглая девочка, которую Гарри сразу же узнал, робко поднялась и, опустив глаза в пол, начала теребить рукав мантии.

— Я… У нас… У нас отменили трансфигурацию, профес-сор Макгонагалл опять улетела… Я просто хочу… Про-стите меня… — она вдруг собралась с духом и быстро про-говорила: — расскажите нам о блуждающих огоньках! Прошу вас!

На лице Люпина появилось растерянное выражение.

— Почему именно о них, Кассандра? Сегодня запланирова-ны гремлины, я даже отловил несколько специально… — тут по классу пронёсся вздох ужаса.

— Я не знаю, — голосок Кассандры задрожал. — Я так… чув-ствую…

Больше, как не пыталась, она ничего не сказала, и, тихонь-ко возвратившись на место, спряталась от любопытных глаз за горой учебников. Профессор глубоко вздохнул, и окинул всех очень серьёзным взглядом.

— Ну что ж. Здесь я считаю нужным уступить. С этими словами он унёс клетку в боковую комнату, тут же поя-вившись с маленькой тёмного цвета коробкой.

— Я думаю, что на это вам сначала следует взглянуть, а уж потом слушать. — С этими его словами тяжёлые шторы на окнах сами опустились. На счёт «три» погасли все свечи, и наступила кромешная тьма. Несколько секунд аб-солютно ничего не происходило. Кто-то начал покашли-вать, но тут невидимый Люпин снял с коробки крышку, и кашлявший ученик чуть не подавился от удивления. И неудивительно, то, что предстало перед глазами слушателей, превосходило все мыслимые ожидания.

Гарри и Рон не могли отвести взгляд от того, что происхо-дило на кафедре, и невольно завидовали подругам, кото-рые видели это истинное волшебство уже не раз и не два.

Над кафедрой, мерцая то ярче, то бледнее, легко кружась в воздухе, как снег, что первым заметает ноябрьские пусто-ши, появились огоньки. Они то следовали друг за другом, то, словно от ветра, переносились по классу, заставляя не-видимых в темноте подростков не дыша поворачивать го-ловы вслед за собой. Они почти не давали света, как свечи, которые где-то далеко впереди неверной рукой несёт очень, очень усталый человек.

— Как это печально, — каким-то не своим голосом прогово-рил сбоку Рон. — Честное слово, я никогда не видел ничего более одинокого и красивого…

Огоньки то подмигивали, то почти таяли, то сбивались в колышащийся клубок, то снова рассыпались по всей ком-нате. Можно было подумать, что само время, засмотрев-шись, забыло течь, но тут Люпин взмахом палочки зажёг свечи. Сказка кончилась. Огоньки, словно в ужасе, скры-лись в коробке, а Гарри, Рон, Гермиона и Джинни в не меньшем ужасе огляделись вокруг.

Кроме них, за столами не осталось ни одного человека. Часть остолбеневших студентов взгромоздилась на столы, остальные забили все проходы и всё свободное место во-круг кафедры. Все как намагниченные замерли у коробки.

— Ну что ж, маленькое представление окончено, и все мо-гут занять свои места, — спокойно произнёс оборотень. В толпе появились первые осмысленные взгляды и фразы вроде «чертовщина какая-то».

— Блуждающие огоньки, или «игнис фатуус», как я сове-тую вам записать, не опасны…

— И это после такого-то? — возмущённо зашипела Ханна Эббот позади Гарри.

–…как только вы разгадали их секрет. — Люпин постучал худыми пальцами по коробке. — Этих я отловил недалеко от Абердина, совсем рядом с местным старым-престарым кладбищем, где одно время хоронили много магглов до-вольно сомнительной репутации.

Гарри беззвучно ахнул и быстро кинул взгляд в сторону Гермионы и Джинни. «Так вот куда он пропал в тот шторм!» — говорил весь их возмущённый вид. К Гарри мо-ментально вернулось неприятное чувство, что ни кто иной как он остаётся в потёмках, в то время как все до единого наперегонки стремятся что-нибудь от него скрыть. Он сер-дито уставился на оборотня.

— Именно из-за своего происхождения эти экземпляры огоньков так отвратительно себя ведут. Видите ли, эти свечки в темноте — ни что иное, как части нашей памяти, по каплям покинувшие тело умершего. От этого и зависит, будут ли они вот так, как вас сейчас, всех до одного зама-нивать в топь, пытаться вывести из неё или просто не об-ращать на вас ни малейшего внимания. Глупая магловская легенда, что эти маленькие призраки способны указывать путь к сокровищам, сгубила не одного человека. Огонёк по сути безволен, следовать за ним не имеет смысла, но кладоискатель, ничего перед собой не видя от жадности или страха, непременно залезет в самую трясину, и поминай, как звали. — Люпин грустно вздохнул, пристально посмотрел сначала на Гермиону, а потом на Рона, затем продолжил:

— Сказать же, чья частичка вам попала в руки, невозможно. Это можно только проверить.

Ребята беспокойно заерзали.

— А теперь, после того как вы тщательно всё записали, вернёмся к гремлинам, иначе они прутья перегрызут. Мисс Роуз, будьте любезны вынести нам клетку, — позвал он, заглянув в смежную комнату.

Но Гарри не обращал внимания на гремлинов до самого конца урока. Очнулся он только тогда, когда соседи на-чали с шумом собираться, обсуждая урок, а его самого кто-то тихонько потянул за рукав. Он обернулся, чем испугал оказавшуюся позади Кассандру. Та, пробормотав: «Вам на счастье», сунула ему в руки что-то квадратное и быстро убежала в коридор. Гарри изумлённо опустил взгляд. В его руках осталась небольшая затёртая шкатулочка.

— Гарри, ты ничего не хочешь мне рассказать? — внезапно напомнив интонацией Дамблдора, спросил подошедший Люпин.

— А вы? — не растерялся тот, быстро уронив подарок в сумку. — Вы ничего не сказали нам тогда, перед самым полнолунием в Абердине, когда ни с того ни с сего исчезли из номера! Мы тогда подумали неизвестно что!

— Увы, единственное время, когда я могу их собирать без опаски — это за день до окончательного превращения, дру-жок, — тихо сказал оборотень. — В такой день я уже на-столько волк, что они и не думают меня обманывать, и ещё ровно настолько человек, чтобы управлять своими действиями… ну, и держать корзинку.

Он улыбнулся, но у собравшихся вокруг друзей мороз по-шёл по коже. От такой картины поседеешь молодым…

— Я бы ни за что вас не выпустил из школы, если бы не понимал, как это важно. Намотай мантию получше, Джинни, вашего огонька видно.

Джинни, порозовев, быстро запахнула ткань на клетке, и лёгкое свечение пропало.

— Вы что, мысли читать умеете? — поинтересовалась она.

— Нет, только книги. Я вас, юная леди, разгадал, ещё когда Молли рассказала мне про ваше с подругами исчезновение за клюквой. Не потому, что я такой уж чрезмерно сообра-зительный, а потому, что пишу про блуждающих огоньков научную диссертацию. Уже год.

— Научную диссертацию? Но ведь…

— Мне её никогда не опубликовать потому, что я… не со-всем человек? Что поделать, это верно, — проговорил Ре-мус печально и как-то мечтательно. — Но это же не значит, что любимое дело надо бросать посередине?

Тут в класс в нетерпении заглянул первый слизеринец, и Люпин быстро принял строгий вид.

— Хватит болтать, идите и приступайте немедленно. Я жду от вас блестящих результатов, слышите? Блестящих! — громко сказал он вслед молодым волшебникам. Те кивну-ли и были таковы.

* * *

Узенький серп старой луны почти не давал света, и идти при свете палочек пришлось долго. Только теперь ребята поняли, насколько дождливой и неприятной выдалась осень в этот год войны. Они медленно поднимались по склону, то и дело увязая в холодной грязи. Всё вокруг за-росло низенькими, больными от сырости деревцами и высокой, обледеневшей травой.

Гарри уже давно казалось, что они ходят кругами, и он хо-тел было заявить об этом девушкам, но те шикнули на не-го. А когда Гермиона показала пальцем на несколько вы-боин на стволах деревьев, он понял, что группа следует меченой тропой. Со всех сторон их обступало болото, то тут, то там высились голые деревья, и казалось, что несу-щиеся по небу рваные облака то и дело застревают в их ветвях. Друзья продолжали ломиться сквозь чащу, то и де-ло помогая друг другу вытягивать ноги из трясины. Изо рта у каждого валил пар, а поверхность болота постепенно затягивалась корочкой льда. Наконец Гарри показалось, что впереди он уже не видит блеска воды.

— Мы пришли, — осипшим от сырого холода голосом сказа-ла Джинни и первой, цепляясь за скользкие ветви, выбра-лась на открытое место. Остальные последовали за ней и оказались на холмике, где земля была на удивление твёр-дой и каменистой. Друзья отдышались, но оставались на-чеку. Место было очень глухое, лучшего убежища и представить было нельзя. Никому не известный лес, ни-кому не известное болото. Глухое, тёмное. Топкое. Риддл знал толк в запутывании следов.

Гермиона поставила клетку с пушистиками на землю и смахнула покрывало. Разноцветные пуховые комочки заметались как бешеные, слепо тыркаясь в прутья. Джин-ни, не теряя ни секунды, облила стайку водой и произнесла заклинание. Зверьки послушно начали менять обличие, а Гарри замер, уставившись на них. «Хоть один, прошу, хоть один…» — шептал он. И им повезло. Один светящийся комочек оторвался от разбредающейся стайки блуждающих огоньков и медленно осел на землю в нескольких шагах он них. На выбранном месте он чуть задержался, колеблясь, и мягко ушёл в сухую траву.

В следующую секунду Гарри почувствовал, как волосы на затылке буквально зашевелились от страха — из земли мед-ленно приподнялась призрачная… рука. Вслед за первой, худой и прозрачной кистью беззвучно появилась другая. Словно выбираясь из вязкой тины, кто-то с усилием под-нимал голову. Вслед за острым подбородком показалось и всё лицо, синеватое, со страшно запавшими щеками и тусклыми, глубоко посаженными глазами. Показались ко-стлявые плечи в истлевшей одежде, потом призрак вызво-лил себя по пояс, вот он встал на ноги, и, наконец, перед ребятами ссутулилось нечто, что можно было с натяжкой назвать человеческим телом. Телом девушки, судя по длинным, похожим на светящуюся паклю волосам. Она подняла на них глаза. В руках у неё теплился тот самый огонёк.

— Это последний — едва расслышали ребята.

— Так ты и есть Элеонор… — скорее подтвердив, чем спро-сив, сказал Гарри и сделал маленький шаг вперёд.

— Так меня звали давным-давно… Теперь у меня нет име-ни, я хочу забвения… — призрак смотрел куда-то сквозь них.

— Почему ты решила стать призраком? — подал голос Рон.

— Решила? Нет, у меня не было выбора, — несколько удив-лённо отозвалось привидение. — Мне так хочется уснуть…

— Почему ты не можешь уснуть? — Гарри был уверен, что Рон едва на ногах стоит от страха, но любопытство всё же придавало ему сил.

— Я не могу.

— На тебе проклятье? Скажи, может, мы можем помочь! — Гарри сделал ещё шаг вперёд, но Гермиона положила руку ему на плечо.

— Гарри, мы пробовали, она не скажет.

— Значит, будем играть жёстко. Прости, — одними губами ответил Гарри и поднял решительный взгляд на Элеонор.

— Я знаю, как ты умерла. — тихо сказал Гарри. Та встрепе-нулась, и парень с ёкнувшим сердцем впервые заглянул в глаза живущего мертвеца.

— Ты ведь была влюблена, так?

Призрак продолжал слушать, и гриффиндорец почувство-вал, что нащупал правильный путь.

— Ты любила кого-то, а этот кто-то тебя предал…

— Это не так, это вышло случайно.

— Тебя предали, разве ты не помнишь?

— Нет, это не может быть правдой!

— Ты просто не хочешь помнить, но у тебя в руках послед-няя часть твоей памяти! Ты должна вспомнить, потому что тот, кто тебя предал и обрёк на вечное скитание, хочет уничтожить мир!

— Это ложь! — прошипела девушка, угрожающе качнув-шись в сторону волшебников, отчего те попятились.

— Используй огонёк, — не отступал Гарри, — давай же! Ты должна вспомнить!

Крупица света в ладонях призрака заметалась.

— Хорошо, — и Элеонор в мгновение ока проглотила искорку. Секунду никто не шевелился, лишь пар срывался с губ четырёх волшебников. Глаза Элеонор медленно поднялись на ребят, и она издала протяжный, полный невыразимой тоски стон.

— Он убил тебя, — сдавленно подытожил Гарри, — Том Риддл убил тебя.

Ответом ему были сдавленные всхлипы призрака, ко-торый теперь опустился на колени и обхватил голову ру-ками.

— Как он это сделал? Прошу, скажи, и ты навсегда станешь свободна! Ты сможешь заснуть! — умоляюще просила Джинни, не выпуская рукав свитера брата.

— Вы обещаете? — со странной надеждой в потустороннем голосе спросила Элеонор, — Вы можете обещать мне по-кой? Покой после всего...

— Да! Как только ты скажешь, что сделал с тобой Риддл, прежде чем перенести сюда и зарыть.

Элеонора плакала.

— Он воткнул в меня ключ.

— Что?! — удивлению Гарри не было предела. «Какой ещё ключ?» — раздалось в голове.

— Я ничего более не скажу вам. Копайте на этом самом месте, и вы сами всё увидите, — сказала девушка и подня-лась с мёрзлой травы.

— Неужели он всё ещё… — неверяще прошептала Джинни.

— Да.

Земля была твёрдой от морозца, и друзьям добрый час пришлось накладывать заклинания, чтобы буквально по горсточкам выдолбить яму глубиной метра в полтора.

С левой стороны груди, между рёбер покоившегося в ней скелета в рассыпавшемся одеянии, застрял длинный, ста-рый, грязный ключ.

— Гарри, не тронь его! Здесь не может не быть подвоха!

— Бери, — шепнула Элеонор, стоя на краю ямы и прижав обе руки к груди, — Я разрешаю тебе его взять. Мой преда-тель немедленно почует тебя, но зато я знаю, что буду спать. Глубоко, долго-долго. Бери, пока можешь. И беги.

Металл должен был быть холоден, но Гарри он ожёг ла-донь. Какую-то долю секунды тот не мог оторвать взгляда от ключа, но когда всё же поднял глаза, то ни призрака, ни ямы, ни огоньков и в помине не было на поляне. Рон и Гермиона, резко заморгав, с трудом стряхнули с себя оцепенение и переглянулись. На поляне стояла гробовая тишина, и в ней можно было расслышать, как удары серд-ца отдаются в уши. Рон медленно поднял глаза на друга:

— Как ты думаешь, Гарри, она серьёзно имела в виду, что как только ты возьмешь ключ, Волдеморт…

Конца фразы подросток не услышал. Голову мгновенно охватила такая немыслимая боль, что он с криком рухнул на колени. Мир перед глазами начал осыпаться осколками куда-то вниз, а за ними с невероятной чёткостью явилась совсем иная картина. Неистово замелькали стены из грубого камня, камин, несколько одетых в чёрное людей на коленях. Гарри почувствовал, как его рука швырнула что-то тяжёлое в стену, и это что-то разбилось фонтаном осколков.

— Притащите сюда Снейпа! Сейчас же!!! — яростно и пронзительно завопил он таким знакомым высоким голосом. Затем всё снова поплыло, а когда опять сфокусировалось, перед Гарри со скрученными за спиной руками оказался Северус Снейп. Его крепко держал Уалден Макнейр.

— Ты, подлая тварь! — взвизгнул голос. Снейп поднял голо-ву и медленно выпрямился. На лице у него не было страха, и от этого Гарри почувствовал ещё большую злобу, которая потихоньку начала смешиваться с его собственной.

— Ты всё это время знал, что Поттер, этот дрянной щенок охотится за моими сокровищами! ТЫ!!! Двуличное насе-комое! Ты знал и продолжал готовить зелье!!! Предатель!

— Я понятия не имел, что происходит с хоркруксами, и просто делал своё дело, — отозвался зельевар. И тут Гар-ри увидел, как рука, не слушаясь его, с невероятной силой ударяет профессора по лицу. Снейп дёрнулся в железной хватке Макнейра, но поворачиваться лицом к Волдеморту не спешил.

— Не ври мне, — прошипел голос, — Макнейр выложил всё! Люциус его допросил!

Снейп бросил ненавидящий взгляд куда-то в сторону, но Гарри не проследил за ним.

— Я не верю ни одному твоему слову, мерзкая тварь, — с высокомерием заговорил он голосом Волдеморта. — За твоё предательство тебе придётся попрощаться с твоей жалкой…

— Не так быстро, — с безумной ухмылкой перебил Снейп и с какой-то нечеловеческой быстротой сделал самую неве-роятную вещь — вывернулся и вцепился зубами в кисть державшего его упивающегося. Тот с криком ослабил хватку и, помимо ненависти, Гарри захлестнуло ещё и отвращение — слишком острые клыки Снейпа окрасились в красное.

— Авада… — взвыл Гарри.

— Арресто Моментум! — гаркнул Снейп, и Гарри на секун-ду почувствовал, что время сбавляет ход. Он знал, что Снейпа надолго не хватит, заклинание требовало слишком большой силы. Время не остановилось до конца, и подрос-ток увидел, как мучительно медленно белёсая рука Волде-морта направляет палочку на оскалившегося учителя. Так же медленно тот разжимает пальцы и на пол бесконечно долго падает маленький пузырёк. Последнее, что увидел Гарри (да и вообще кто бы то ни было в комнате), — это густое облако чёрного дыма, в котором скрылся бывший преподаватель зельеварения. Перед глазами сумасшедшим хороводом понеслись перепуганные насмерть лица свиты Волдеморта. Гриффиндорец почувствовал глухой, вполне реальный удар о землю и потерял сознание.

* * *

— Гарри, тебе лучше?

— Дешёвый трюк, — едва ворочая языком, выдавил Гарри и отмахнулся от нависшего над ним лицеподобного рас-плывчатого пятна. — Порошок моментальной тьмы, — и он облапошил самого Волдеморта…

— Гарри! — кто-то начал стаскивать с него одеяло. — На, возьми свои очки, только скажи, что с тобой всё в порядке!

Кое-как надев очки и с досадой заметив, что те треснули, Гарри наконец огляделся. Маленькая, тёмная и пыльная комнатка была освещена единственной зелёной лампой. Учительский кабинет. В углу висел серый потрёпанный костюм, по которому сам по себе, выпуская клубы пара, ползал волшебный утюг. На столе стояли внушительных размеров чайник и чашка горячего чая, от которого разило чем-то лекарственным, а за столом сидел профессор Лю-пин. Переведя взгляд левее, Гарри увидел сидящего в ногах Добби, который радостно ему заулыбался. Сам он лежал на диване под двумя пледами, а ключ, который он все последние часы не выпускал из рук, тускло блестел рядом с вазочкой с вареньем.

— А где Рон и Гермиона? — робко осведомился парень.

— Отчитываются перед профессором Макгонагалл, ко-нечно же, — отозвался Ремус и улыбнулся. — Не переживай, мне думается, что в этот раз никого не накажут. Прости, что мы не переправили тебя в медицинское крыло, нельзя было поднимать панику. Не возражаешь, если придётся эту ночь поспать здесь?

— Не особенно, но что произошло?

— Вы четверо посадили себе на хвост около сотни дементо-ров, — сказал оборотень, бережно вручая гриффиндорцу чашку. — Пей, это лекарство. Добби чуть из своих носков не выпрыгнул, так хотел тебе угодить.

— Добби всегда готов служить великому Гарри Поттеру, — вскакивая на ноги, заявил домовик, но увидев, какое лицо сделал Гарри на слове «великому», спрятался под подуш-ку.

— Так вот, — продолжил профессор, — когда вы выскользну-ли за ворота, они учуяли ваш восторг и понеслись следом. В лесу они вас потеряли, но тут им на помощь явилось не-сколько упивающихся. Рон и Гермиона отлично научились вызывать Патронусов, и к счастью им пришло в голову послать одного за подмогой в Хогвартс.

— Мы победили? — нетерпеливо спросил Гарри. Рем корот-ко рассмеялся, запрокинув голову.

— Вот она, гриффиндорская логика — ему неважно, что тол-ком произошло, ему важно, кто победил! Мы и не сража-лись, Гарри.

Пристыженный Гарри начал прихлёбывать чай.

— Противников было слишком много, а с тобой опять слу-чился припадок. К тому же, болото сплошь поросло ядови-той разновидностью магической осоки, слава всему свято-му, что её прихватил мороз! Но я отвлёкся. Не возражаешь, если я попрошу тебя рассказать, что ты видел?

— Нет, — помотал головой тот и выложил всё до единого слова о том, что видел в тёмном зале с камином. Во время его рассказа лицо вервольфа сменило с десяток выражений — от настороженного внимания до суеверного ужаса.

— Так вот оно что… Малфой был прав… О, да как будто я сам не догадывался! Сердце чуяло, могу поклясться… — словно сам себе под нос пробубнил Люпин и начал по ста-рой привычке бегать туда-сюда по комнате. — Интересно, где он теперь может быть…

В эту секунду в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнате оказалась синеволосая Тонкс, а вслед за ней и Джинни Уизли, которая тут же кинулась к Гарри с объятиями.

— Ну, слава всему светлому, он пришёл в себя! — сказала Тонкс и тоже облегчённо вздохнула.

— Как прошло собрание у Минервы? — спросил Ремус, пре-кратив мерить шагами комнату и подбегая к вошедшей.

— Не так уж и плохо, — осторожно ответила за метаморфа Джинни, усаживаясь рядом с домовым эльфом.

— Мы всё надеемся, что Гарри объяснит, зачем ему пона-добилось соваться в незнакомый лес за сотни миль от Хог-вартса ночью, нарушая все мыслимые правила и подвергая смертельной опасности не только свою жизнь, но и жизнь трёх других ребят, — уперев руки в бока, заявила та. Гарри, не отрываясь от чашки, отрицательно помотал головой.

— Я так и знала, — пожала плечами Нимфадора и перегля-нулась с мужем.

— Я должен кое-что проверить и после этого расскажу, что знаю, — уклончиво ответил юноша и кинул мимолётный взгляд на ключ. Если бы не он, Гарри мог бы поклясться, что все произошедшее этой ночью ему просто приснилось в муторном кошмаре. — Я бы хотел поговорить с Грюмом. И с близнецами. Пора собрать Орден на площади Гриммо, как вы думаете?

— Идея что надо, — впервые подала голос Джинни. –Накопившиеся у нас сведения надо собрать в кучу, чтобы придумать план. Я — за.

— Ты прав, Гарри, — подумав секунду, сказал оборотень. — Только сначала тебе нужно немного прийти в себя. Два дня, и мы отправимся в Штаб. Идёт?

— Идёт, — улыбнулся в ответ подросток, откидываясь на подушку.

* * *

Несколькими этажами ниже, в подземной резиденции сту-дентов Слизерина Драко Малфой осторожно прокрался в ванную и запер дверь. Убедившись, что его не подслуши-вают, он сел на пол, подперев спиной дверь, зажёг палочку и вытащил из пижамного кармана маленькое, неправильной формы зеркальце.

— Ма-ам, — позвал он, поднеся стекло к губам. — Мам, ты меня видишь? Ты там?

Сквозь поцарапанное стекло было видно, как несколько раз мелькнуло что-то серебристое, затем с другой стороны показалась прядь светлых волос и наконец — заспанное женское лицо. Нарцисса беззвучно охнула, заулыбалась и несколько раз быстро-быстро поцеловала зеркало со своей стороны.

— Да ладно, ладно, — поморщился Драко. — Со мной всё хо-рошо, я в…

Тут парень прикусил язык. Что-то заставило его попри-держать сведения о своём местонахождении. Нарцисса по-мотала головой, давая понять, что не может разобрать слов. Драко жалел, что в оправленном в рамку осколке можно было только видеть собеседника, а вот услышать не было никакой возможности. Кое-как, знаками и шипением он показал, что с ним всё в порядке. Нарцисса прижала руку к груди и глубоко вздохнула.

— Как отец? — отчаянно формируя слова губами, спросил слизеринец, — Говорю, отец как?

В ответ Нарцисса перевела зеркало куда-то в сторону. Драко увидел, что Люциус ещё не лёг и, сгорбившись над столом, что-то пишет при свете единственной свечи. Через несколько мгновений за зеркалом снова оказалась Нарцис-са. Драко, услышав, как кто-то шаркает тапочками в сто-рону ванной, замахал на неё рукой.

— Мне пора! — прошипел он, вскакивая на ноги. — Я вернусь!

Нарцисса сделала просящее лицо.

— Ну, хорошо, хорошо, — буркнул Драко, помедлил и неуклюже чмокнул зеркало. В дверь задолбили кулаком, и Драко поспешно сунул вещицу в карман. Не хватало ещё, чтобы кто-то ворвался сюда и застал его за целовани-ем зеркала — потом ещё пойдут слухи, что у него ночные приступы самолюбования.

— Кто бы ты ни был, проваливай из ванной! — заголосил кто-то знакомый. Драко злобно распахнул дверь и нос у носу столкнулся с Крэббом.

— Э-э-э, а ты что тут делаешь? — сонно удивился громила.

— Что, по-твоему, можно делать в ванной посреди ночи? — окрысился Драко и, отпихнув его, скрылся в спальне.

«Странно» — промелькнула единственная законченная мысль в уме Винсента, и в скорости тот забыл о самом су-ществовании Малфоя.

А сам Малфой в эту ночь ещё долго не мог заснуть. Парня мучило несколько вопросов, и он совершенно терялся, за который из них нужно хвататься в первую очередь. Поче-му совы, которых он отсылал родителям, возвращаются назад? Почему общаться с матерью можно только через глупый осколок какого-то зеркала? Куда каждую ночь пропадают гриффиндорская выскочка, полоумная Лавгуд и рыжая нищенка Уизли? Что стало с бывшим деканом? Что будет с ним самим, ведь на руке как никогда явственно чернела замысловатая метка упивающегося! А Поттер и вовсе выводил Драко из себя — тот был уверен, что гриффиндорец в сговоре с оборотнем и наверняка смотался куда-то из замка… тем более что около часа назад двое привидений проскользили мимо него по гостиной, и из их шелестящего разговора он уловил, что Поттера «принесли» в замок! Принесли?!

«Руку даю на отсечение, что он в медицинском крыле! — чуть не вскрикнул осенённый догадкой Малфой, скатыва-ясь с кровати. — Нужно проверить».

Крадясь по направлению к медицинским комнатам, Драко сто раз пожалел, что не обладал такой роскошью, как ман-тия-невидимка. Несколько раз увернувшись от призраков и чудом спрятавшись от Пивза в пустом кабинете, он всё же добрался до нужной башни и проскользнул к тускло освещённой свечами палате. На единственной занятой кровати кто-то спал, завернувшись в плед.

«Вот ты где», — пронеслось в голове слизеринца. Послы-шалось знакомое цоканье каблуков, и, едва Драко успел вжаться в тень у двери, мимо торопливо пробежала мадам Помфри. Оказавшись у кровати, она осторожно потрясла лежавшего.

— Кэсси… — позвала она.

«Чего?!» — остолбенел Драко.

— Кэсси, выпей это, потом можешь спать дальше, — настаи-вала медсестра. С подушки поднялась всклокоченная дев-чачья голова.

— А я и не спала. Слишком страшно, — едва различил Дра-ко.

— Просто зажмурься и проглоти зелье, оно кислое, но зато ты хорошо будешь сегодня спать, — уговаривала девочку мадам Помфри, но та не торопилась брать в руки кружку.

— Вы думаете, что от зелий это пройдёт? — недоверчиво спросила она, — Я больше не хочу их видеть. И не хочу, чтобы сбывалось то, что мне снится.

— Как это — сбывалось? — удивилась женщина, присажива-ясь на краешек кровати.

— Просто так. Знаете, мне хуже от прорицаний. Кошмары снятся каждый день, мэм… И всё сбывается… — её голос задрожал, и Драко с неудовольствием понял, что малявка вот-вот разрыдается. Он терпеть этого не мог.

— Деточка моя, тогда непременно попроси профессора Флитвика освободить тебя от них! А потом мы сразу же что-нибудь придумаем. Зачем же тебе терпеть? А сейчас, давай, всего несколько глотков…

Драко отделился от стены и, как можно тише выскользнув из комнаты, направился обратно в подземелья. Поттера в медицинском крыле явно не было, но парень всё равно чувствовал, что поход туда каким-то образом был не на-прасен…

Снейп чувствовал, что силы на исходе. Ему не успеть добежать до хижины Ключника. Зельевар уже почти жалел, что решился на такой риск, но пути обратно не было. Теперь надо было думать о пути вперёд, в буквальном смысле. Прожигая тропинку в снежных заносах огнём из палочки, почти ничего не видя из-за зло жалящего снега, Снейп пробивался сквозь метель и чувствовал, что за ним уже гонятся. Прилив сил, который всегда наступал, как только он переставал пить своё «лекарство», прошёл так же быстро, как и наступил. Во рту всё ещё стоял солёный привкус крови Макнейра. Будь Северус и в самом деле тем, за что его принимали, тёплая жидкость подарила бы возможности, несоизмеримые с человеческими. Но в случае с его болезнью всё было наоборот, кровь успокоила поднявшее было голову чудовище внутри. В первый раз в жизни он сожалел об этом.

Руки и ноги немели, и потихоньку в наступившей темноте в голову начало закрадываться сомнение. А успеет ли он добежать до Арки? Он чертовски устал и наверняка заблудился. Ничего не видно. Его преследователей не слышно в вое ветра. Может, остановиться хоть на минуту? Скоро не будет сил пробираться сквозь снег.

— Чёрт возьми, я замерзаю, — помотал головой Снейп, — только не останавливаться… не останавливаться… я ещё не готов подохнуть…

Зельевар поднял голову и, щурясь, огляделся. Да вот же она! Знакомая тёмная масса маячила гораздо правее, чем он рассчитывал. Северус прибавил ходу, и вскоре прямо перед ним уже возвышалась каменная Арка, вокруг которой даже неистовая метель превращалась в мирный снегопад — такой та обладала потусторонней силой. Снейп убрал с лица налипшие волосы и огляделся в поисках хижины, но тут заметил, что Ключник собственной персоной направляется прямо к нему. Зельевар опустил палочку.

— А вот и ты. Я знал, что тебе самому рано или поздно понадобится бежать от своих дружков, — мирно заговорил Николас. На его огромную меховую шапку и седую бороду налип снег, но он словно не замечал ни ветра, ни холода. Снейп кивнул, тяжело дыша.

— Выпусти меня! Мне нечем тебе отплатить, но…

Старый Николас внезапно скрипуче захохотал, чем поверг бывшего преподавателя в изумление — тот никогда не видел, чтобы старик хотя бы улыбнулся.

— Ни ты, ни те дети и аврор, которых ты послал сюда, ни ваш Лорд, ни ваши жалкие тёмные маги никогда не отдадите мне долгов, — вдоволь насмеявшись, наконец ответил он. — Это не я выбираю, кого впускать, кого выпускать. Разве ты не знал? — он хитро рассматривал остолбеневшего Снейпа. Тот почувствовал, что его начитает бить нездоровая дрожь.

— Нет, — бескровными губами сказал он.

— Ах, старухи, кто про вас помнит-то… — Николас явно обращался не к зельевару и словно не слышал криков, приближающихся со стороны Особняка: аппарировать в Междумирье было невозможно. — Вы, только вы можете оставить на человеке своё клеймо…

— Так ты выпустишь меня? Так же, как Уизли и аврора?

Профессор совершенно перестал понимать ту околёсицу, что нёс старик, но не сдавался.

— Тебя? У тебя на лице такое отчаяние, что я бы мог спутать его с клеймом смерти, — Николас опять усмехнулся. — Но нет, ты, видно, ещё хочешь жить…

Ещё секунду страж изучал перекошенное лицо Северуса пронзительным взглядом, гораздо пронзительнее его собственного, и, наконец, побрёл к Арке. Снейп оглянулся, увидел разрывающие тьму бури вспышки заклятий и ринулся следом за Николасом. Тот остановился у безмятежно колышущегося занавеса и так, что только сам слышал свой скрипучий голос, прошептал:

— Эй, бабки! Этому мальчику ещё жить, может, даже ради чего хорошего… Прошу, погодите с вашим приговором, дайте ему вернуться в мир живых… Что? Конечно уверен, сколько я на вас батрачу… Давайте, уступите в этот раз, а там посмотрим. Что? Разве я когда-нибудь ошибался? Смеётесь, старые…. Да, знаю, что если бы ошибся хоть раз, то вы бы мою первой… Давайте, сегодня — только один раз!

С довольным лицом, словно только что поболтал со старыми знакомыми через увитый виноградом плетень, Николас отошёл и сделал пригласительный знак рукой. Перед не верящим своим глазам Снейпом завеса изменилась. Из траурно-тёмной шепчущая Пелена стала светло-золотистой, и вокруг окончательно наступила тишина.

— Иди, они будут ждать недолго.

Северус, который, конечно же, не слышал ничего из нашёптываний Ключника, приблизился и почувствовал, что от Арки льётся тепло.

— Иди, и что б уж духу твоего здесь не было! — внезапно переменил тон старик и даже топнул ногой. — Не торчать же мне тут всю ночь! У меня чайник из-за тебя выкипит!

Снейп, не видя смысла возражать, зажмурился, крепко сжал палочку и, набрав в лёгкие воздуха, шагнул в неизвестность.

Стоило чёрному подолу его мантии раствориться в золотистом свете, как человек тридцать упивающихся, разъярённые до крайности, ворвались на тёплое поле вокруг Арки.

— Ты дал ему сбежать?!! — неистово завопило сразу несколько человек, размахивая палочками. Из толпы протиснулся Люциус Малфой с явным намерением схватить старика за грудки и тряхнуть.

Но Николасу достаточно было обернуться, чтобы тот примёрз к месту.

— Будете хулиганить, я запру Арку так, что вы все до единого тут до конца времён останетесь, — буркнул он. Лучшего способа успокоить безумствующих магов и придумать было нельзя. Те опустили сыплющие искрами палочки.

— Куда, куда он сбежал? — взвизгнул Люциус. Воображение уже рисовало ему картины того, как Лорд будет расправляться с ним в Особняке. — Как ты мог его выпустить?! Он же… Ты же… Ты же всё это время врал нам, что не можешь выпускать нас без согласия Арки!

— А я разве сказал, что Арка отказалась его выпустить?

Люциус аж завертелся на месте от ярости.

— Что она мне прикажет, то я и делаю. Я всего только страж, а она дверь. Я её открываю и закрываю, вот и вся наука. Мне пора, не то чайник выкипит, — повторил он и зашагал прочь. Упивающиеся, чей задор был так внезапно остужен, потоптались в сыром снегу и один за другим побрели прочь. Макнейр мрачно хлопнул перевязанной рукой по плечу ошалевшего Малфоя и потрусил за остальными. Спустя добрую минуту, подавив желание броситься за Пелену на верную смерть, за ним обречённо последовал и cам Люциус.

* * *

Стояла холодная ноябрьская ночь. За окном как всегда моросило, и ни одного прохожего не пробегало, подняв воротник, по площади перед домом номер двенадцать. Если признаться, то улицы пригорода вообще выглядели вымершими. В одном из окон напротив маглы смотрели телевизор. Пошептав над очками и превратив их в бинокль, Гарри навел его на окно с мерцающим синим экраном. Шли десятичасовые новости. Перед украшенным французским флагом величественным зданием стоял репортёр с красным от холода носом и, жмурясь от слепящего осветителя, что-то кричал в микрофон. Гарри вернул очкам нормальное состояние.

— Гермиона, неужели всё так плохо? — обернулся он к подруге. Та подняла на него усталые от чтения глаза, оторвавшись от газеты, картинки в которой не шевелились.

— Кажется, да. Пишут, что месье де Жови трагически и загадочно погиб. Франция и Бельгия остались без министра магии, судя по всему… Разрушено несколько кварталов. Я думаю, что за дело взялись тролли, какой-то особенный вид. Это нарушение Закона об экспериментальном разведении, конечно же. Что-то пишут о том, что из Норвегии пригласили нескольких детективов. Наверняка дело не обошлось без тех, как их… ну, тех психов, сбежавших из Нурменгарда…

— Сумасшедших тёмных магов. Говорят, Дурмстранг скоро закроют, — заметил вошедший Рон. — Представляете, по Европе ползёт какая-то чума — тролли, вампиры, оборотни, инферналы, маглы гибнут сотнями, у нас вовсю идёт война, а всему остальному миру словно всё равно!

— Не всё равно, — возразил Гарри, отходя от окна. — Все до смерти напуганы и будут сидеть тихо-тихо, надеясь, что всё само собой затихнет. А пока тёмные маги расходятся не на шутку. Потом, когда все сообразят, что их стран заварушка тоже касается, вот тогда и начнётся паника.

Ребята в ужасе уставились на него.

— Что вы на меня таращитесь, словно у меня рога выросли? — нахмурился Гарри. — Думали, Волдеморт сначала отпразднует Рождество, а только потом решит немножко побуянить? Так, что ли?

— Да нет… — испуганно ответила Гермиона, — просто страшно. Нужно торопиться…

Из-за прикрытой двери из освещённого коридора раздались крики.

— Вот и поторопимся. Кажется, профессор Макгонагалл, наконец, здесь, — свернул разговор Гарри.

Все трое с топотом заспешили вниз по лестнице.

В тёплой приветливой кухне стоял гомон. Только что вошедшая Минерва Макгонагалл стряхивала воду с мантии, приветствуя Грюма. Молли и Джинни расставляли чашки, Тонкс, Люпин, Кингсли и мистер Уизли что-то оживлённо обсуждали в углу, а за столом Билл и близнецы спорили о чём-то между собой. Точнее, Гарри, подавив мимолётное чувство паники, догадался, что перед ним никто иные, как Фред и Джордж. Ведь выглядели они просто неузнаваемо. Парень знал, что с ними сотворили что-то страшное, что те изменились, но шок все равно был сильным.

— Гарри! — завопил один из близнецов, похожий на незнакомого упивающегося, подскочил к парализованному оторопью Гарри и обнял изо всех сил.

— Гиппогриф тебя дери, Джордж! — завозмущался стискиваемый Гарри, — ты меня напугал, честное слово!

— А я и не Джордж вовсе, — вдруг хитро проговорил мужчина и оскалился, — с чего ты взял?

— Как это? — мгновенно насторожился Гарри, нащупывая палочку.

— Я Фред, дубина! — захохотал тот, и Гарри с криком «Что б ты провалился, тролль несчастный!» дал ему хорошего тычка. Теперь смеялись абсолютно все, и гриффиндорец, отбросив сомнения, обнимался с уже Джорджем (или всё же Фредом?) как две капли воды похожим на Питера Петтигрю. «Настоящий конец света начнётся с того, что эти двое перестанут паясничать», — подумал он.

— Гарри Поттер, давно я не видел тебя! — раздалось знакомое рычание, и Грюм похромал к парню. Тот крепко пожал шершавую руку аврора и тихо сказал:

— Я рад, что вы выбрались!

— Нам помогли, — многозначительно заметил аврор. — Но об этом позже.

— Что ж, теперь, когда мы все здесь, можно начать. Глушащие чары наложены? — осведомилась заместитель директора.

— Так точно, мэм, — отозвался Грозный Глаз. Под шум придвигаемых стульев Гермиона заколдовала чайник, чтобы тот сам мог налить всем чаю, и собрание началось.

— Эти предметы очень помогут нам в борьбе с Волдемортом, — тихо начал Гарри, выкладывая на середину стола золотой медальон и длинный, тонкий бронзовый ключ. Обе вещицы немедленно пошли по рукам, и кто-то из учителей заметил, что никогда в жизни не видел такого странного дверного ключа — острого и с едва заметными выступами на бородке.

— Я всё ещё не могу ничего рассказать о них, потому что директор попросил меня держать то, что мне известно, в тайне. Но эти две вещи должны быть уничтожены, и мне нужна помощь, чтобы понять, как это сделать.

Он умолк.

— Ох, Гарри, если бы мы только знали, что это за предметы! В чём их сила? — покачала головой Тонкс, внимательно вглядываясь в змейку на медальоне.

— Кишат тёмной магией, в этом я уверен! — дымя трубкой, прохрипел Грюм, и его волшебный глаз метнулся, вперившись взглядом в Гарри. — Где ты их взял?

— Самое время рассказать нам про твой поход на болота, — добавил Ремус. — И про то, как ты опять провалился в сознание Волдеморта.

Все затихли. Гриффиндорцу пришлось всё выложить. Немного подумав, он прибавил ещё и своё видение, когда он неосторожно отправился в путешествие за Пелену, и инкрустированная змейка поведала ему о некоем Достойном.

— В список разыскиваемых можете вписать и этого типа, — сказал он.

Спустя часа три, когда Кричер в пятый раз наполнил опустевшие блюда кексами, волшебники составили первоначальный план. Решено было во что бы то ни стало разыскать Олливандера, пропавшего из своего магазина ещё летом. Гарри, не смотря на все попытки уговорить его остаться в школе, сказал, что сделать это должен он сам. Для начала он собирался обыскать магазин волшебных палочек. Учителя же тем временем решили перерыть уцелевшие архивы и постараться узнать как можно больше о Ключнике. Если верить имевшимся сведениям, тому должно было быть не более восьмидесяти лет, и записи о его происхождении должны где-то храниться. Возможно, что таким образом удастся проследить и местонахождение Арки. О Междумирье все присутствовавшие волшебники слышали в первый раз, но Тонкс дала дельный совет: допросить поподробнее Драко Малфоя, который проторчал там добрых несколько месяцев.

— И не забудьте хорошенько потрясти этого парня на тему зеркал, которые использует его мать! — злобно подсказал Фред.

Ну, и само самой разумеющаяся проблема — где искать бывшего декана Слизерина? Как ни странно, именно она разрешилась проще всех — Джинни внезапно хлопнула ладошкой по столу и сказала:

— Я знаю! — все взгляды обратились на неё. — Я знаю, кто сможет помочь!

— Кто? Говори! Ну не тяни! — раздалось по всей кухне.

— Профессор Роуз! — с видом победительницы объявила рыжая.

— Я поговорю с этой девочкой, — быстро кивнула Макгонагалл. — Только подумать, что ему так долго удавалось скрывать свою истинную сущность! О, я даже не о его предательстве, я о том, что он на самом деле не человек! Сколько раз это ещё повторится в Школе?

Ремус старательно рассматривал рисунок на дне чашки, и Макгонагалл, увидев, какое у оборотня лицо, извинилась.

— Минерва, — осторожно начал Грюм. — Дело в том… Возможно, я тороплюсь с выводами, а может, торопишься ты, но… Снейп спас нам жизнь.

Лица сидящих за столом моментально вытянулись.

— Я вёл близнецов по коридорам дома, как кильками набитом упивающимися. Даже то, что мы были в образе животных, не спасло бы нас. Вероятно Малфой, на которого мы наткнулись в одном из коридоров, донёс Снейпу, и тот нашёл нас сам, под утро, когда уже начало светать. У меня едва хватало магии на то, чтобы держать Уизли белками! Снейп узнал меня даже в образе коршуна, всегда был догадлив, подлец… Я уже драться собрался, но он понёс что-то о том, что узнал от Макнейра об Арке и Ключнике, и знает, как нам выбраться из чёртова места. Указал, куда бежать, что сказать. Старик выпустил нас без единого вопроса…

Гарри онемел. Что же происходит? Зачем Снейп это сделал? Почему? Он растерялся окончательно. Судя по лицам, остальные тоже не знали, что и думать.

— Что ж, уже поздно, — заговорил Кингсли. — Мне нужно сменить авроров на школьных постах. Думаю, на сегодня для всех достаточно.

— Я должен возвращаться в горы, — вздохнул Артур Уизли. — Гарри, что ты решил?

— Я… то есть мы, — поправился Гарри, поймав взгляд Рона и Гермионы, — Отправимся инкогнито в Косой переулок. Если ничего не найдём, вернёмся в школу.

— Эй, я с вами! — заволновалась Джинни.

— Нет, мисс Уизли, — строго прервала её Макгонагалл, — вы, юная леди, поможете мне допросить мистера Малфоя и мисс Роуз. Не обсуждается.

Джинни прикусила губу. Волшебники начали подниматься с мест и прощаться. Молли крепко обняла Гарри и к всеобщему смущению вручила подросткам по паре малиновых носков.

— Завтра обещали страшный холод, не протестуйте, не то вам не сдобровать! — отрезала она и исчезла вслед за мужем в камине.

— Гермиона! — девушка обернулась и увидела Билла. — Тебе передавал привет Чарли. Просил напомнить о каких-то записях, что-то о драконах…

— О, Мерлин мой! — Гермиона хлопнула себя по лбу, — Я и думать о них забыла! А Рон их раздобыл по моей просьбе! Я сегодня же… то есть завтра же возьмусь за это! Какая я растяпа… Спасибо, Билл!

— Даже аврорам сейчас тяжело, не огорчайся, — неуклюже успокоил её тот и тоже скрылся в камине.

В спальне было довольно холодно, и два молодых волшебника побыстрее забрались под одеяла.

— Куда бы их спрятать? — мрачно думал вслух Рон, разглядывая вызывающе рдеющие на стуле носки, — наши ноги и так виднеются из-под мантии, а в красных носках зрелище и вовсе будет курам на смех. Ты так не считаешь?

Гарри поднял голову, чтобы взглянуть на подарки. Но стоило ему перевести взгляд на свои кое-как сложенные джинсы, как он заметил торчащий из кармана кусок пергамента. Парень вытянул его и тут же узнал в нём закладку из «Чердака Тота». Тонконогая птица на обратной стороне сунула голову под крыло и замерла на одной ноге, словно статуя.

— Рон, завтра нужно будет найти одну книжную лавку, — начал было Гарри, но понял, что друг уже спит. Парень сунул закладку обратно в карман, перевернулся на другой бок, чтобы как следует подумать, но вскоре предательский сон сморил и его.

* * *

Даже зная, что под мантией-невидимкой их невозможно заметить, подростки решили аппарировать в Лондон, дождавшись темноты. Косой переулок был безлюден и едва освещён редкими газовыми фонарями. Сырой ветер гнал почерневшие листья, и только почуявшие подростков бездомные кошки шныряли иногда в узкие проходы между домами. Магазины и лавки были давно закрыты. Гарри заметил, что на многих окнах появились решётки, и, если судить по вывескам, большинство магазинов стали закрываться на час-два раньше. Заколоченный и тёмный магазинчик мистера Олливандера выглядел более чем печально. На двери не болталось даже обычной вывески «Сдаётся в аренду». А после того, как волшебники аппарировали внутрь, это впечатление только усилилось. Стало понятно, что с тех пор, как здесь каждый квадратный дюйм переворошили авроры, никто не потрудился даже прибраться. На всём лежал толстенный слой пыли и паутины. Осторожно переступая через какие-то обломки, Гарри судорожно думал, за что им браться.

— Думаешь, авроры что-то могли упустить? — с сомнением спросила Гермиона, двумя пальцами переворачивая какие-то бумаги на конторке.

— Возможно, — ответил Гарри просто ради того, чтобы что-то ответить. Место и в самом деле выглядело безнадёжно. — Найти бы вход в его личные комнаты… Там мы наверняка что-нибудь отыщем.

— Ты имеешь в виду вот это? — Рон ткнул пальцем куда-то наверх. Только сейчас они заметили, что за прилавком была спрятана лестница, которая буквально ввинчивалась в потолок и заканчивалась люком. Один за другим ребята пролезли на второй этаж.

— И тут бардак, — вздохнула гриффиндорка, поёжившись. — У меня плохое предчувствие. Думаю, нам просто опасно тут оставаться. Может, всё же уйдем и попросим официальный отчёт в аврориате? — с надеждой посмотрела она на парней.

— В котором не будет ничего, кроме официальных официальностей, — отозвался Рон, обводя взглядом комнату. — Как-то странно, здесь разгром словно бы… аккуратнее, не находите?

Ребята разбрелись по комнате. С Роном трудно было не согласиться. Кто-то выпотрошил ящики комода, изрезал полог кровати и занавески, растерзал подушки. По сравнению с тем, что творилось внизу, разрушения здесь были какими-то бессмысленными.

— У меня такое чувство, словно он сам всё это устроил, — наконец заявил Рон. — Он мне вообще никогда не нравился, разве что палочки делал потрясающие.

Гарри, разумеется, не считал последнюю фразу достаточным аргументом, но что-то подсказывало ему, что друг может быть и прав.

— Ребята, быстрее сюда, — сказала Гермиона, склонившись над чем-то у письменного стола. Парни подбежали и на листе пыльной бумаги прочитали через её плечо следующие строки:

«Ответь, как только получишь. Как вы могли нанять его без волшебной палочки? Вы уверены, что он не лжёт, утверждая, что не нуждается в ней? Почему вы не спросили, имел ли он её когда-либо вообще? Всё это очень странно. Чёртов иностранец. Я перерою регистрационные книги, я уверен, что смогу выяснить, кто продал ему палочку. Узнайте, что сможете, и пусть сова доставит ответ на почту, поставь на конверте «до востребования». В магазине вы меня, возможно, не найдёте. Я найду способ…»

На этом месте записка обрывалась.

— Что бы это ни означало, на почте, скорее всего, ничего нет, — подытожил Гарри. Как подростки не искали, ничего толкового в комнате больше не было. Делать в лавке было нечего, и волшебники с нелёгким сердцем аппарировали из магазина.

— Теперь Терноувер плейс. — сказал Гарри, сверяясь с адресом на засаленной закладке.

— Это за угол от магазина Фортескью, — напомнила Гермиона. — Кстати, мистер Фортескью тоже пропал…

— К сожалению, в том случае всё закончилось хуже и проще, — вздохнул Рон. — Он приютил кого-то, кто открыто ругал армию Тёмного Лорда, помнишь? И упивающиеся не замедлили его навестить.

Пригибаясь и семеня, волшебники наконец нашли сначала дом номер 2, а сразу вслед за ним и номер 4. Третьего номера не было ни между ними, ни на противоположной стороне улочки.

— Отлично, его что, украли целиком? Или он заколдован, как Штаб? — нетерпеливо буркнул Рон, которому, как самому долговязому, пришлось скрючиться под мантией сильнее всех.

— Мне кажется, слово «чердак» там неспроста, — заметила Гермиона и потянула всех в сторону дома номер два. — Смотрите, входная дверь одна, а дверных звонков — два! Странно, правда?

Гарри и Рону ничего не оставалось, как взойти на крыльцо и в темноте буквально носами уткнуться в кнопки. Рядом с первой кнопкой стояло чьё-то имя. Второй звонок едва ли выглядел необычно, но рядом с ним не было надписи. Зато была привинчена совершенно зелёная бронзовая табличка с выбитой на ней хорошо знакомой стройной птицей!

— Ну что, это всё твоя затея, ты и нажимай, — сказал Рон. Гарри, не найдя, что возразить, осторожно вжал кнопку в стену и почти отскочил в сторону, когда прямо над ней, совершенно доселе незаметная, зажглась маленькая мигающая лампочка. Рядом с ней вспыхнула вторая. Потом третья. Наконец, с невероятной скоростью лампочки начали вспыхивать одна за другой, как сумасшедшие, складываясь в подрагивающую линию, которая, постепенно удлиняясь, завернула за угол дома. Рон, Гермиона и Гарри побежали следом. Пришлось втиснуться в какую-то щель, полную мусорных баков и в ужасе разбегающихся грызунов, но это не остановило ребят. Они задрали головы. С чуть слышным гудением линия из огней зигзагами поднимались всё выше и выше, пока, наконец, под самой крышей не замкнулась петлёй вокруг малюсенького слухового окошка. В нём тут же появились светящаяся надпись «Открыто» и жирная цифра «3».

— По крайней мере у них не обеденный перерыв, — пожал плечами Гарри и, не обращая внимая на злобный взгляд Гермионы, скинул мантию, прыгнул и подтянулся на последней перекладине пожарной лестницы, которая заканчивалась в добрых семи футах над землёй.

— Я туда не полезу, — категорично помотала головой гриффиндорка.

— Почему? — удивился Гарри, уже одолевший добрый этаж. — Это же книжный магазин! Ты их любишь, разве нет?

— Не в тех случаях, когда надо влезать туда через слуховое окно! — упрямо топнула ногой та. — Мне плевать, я останусь здесь. Кто-то должен стоять на страже.

Рон, уже было уцепившийся за скользкую лестницу, растерялся.

— Ты, что, высоты боишься? — недоумённо спросил он.

— Рон, ну подумай хоть раз головой, — взмолилась Гермиона, — а что, если там притаились враги? Что, если это ловушка? Даже если внутри всё будет в порядке, надо, чтобы кто-то остался на улице и хотя бы дал вам знать, если нагрянет кто-нибудь опасный!

— Тогда я тоже остаюсь. Буду сидеть у самого входа и слушать. Гарри, если почувствуешь неладное…

— Я выпущу в окно сигнальное заклинание посильнее. Тогда можете идти на помощь, — кивнул Гарри. — Если не выберусь через час…

— Тогда мы идём внутрь, — все трое невольно ухмыльнулись такому взаимопониманию. Вся сцена прямо как в шпионском детективе… Гарри проверил, на месте ли палочка, взобрался на четвёртый, последний пролёт железной лестницы и осторожно нажал на ручку окна с вывеской. Та легко поддалась, и парень ногами вперёд пролез внутрь. Как только пыльная створка захлопнулось за ним, надпись «Открыто» и все лампочки одновременно погасли, и на проход, в котором остались Рон и Гермиона, опустилась темнота.

* * *

К величайшему сожалению профессора Макгонагалл ничего вразумительного насчёт бывшего слизеринского декана Драко Малфой не сказал. Как оказалось, он почти совершенно не представлял даже, где находились хогвартские покои Снейпа, не говоря уже о его доме вне Школы. Допросы Брейри тоже ничего особенного не дали — та примерно представляла себе, где жил профессор, когда Школа закрывалась на лето, но также заметила, что он вряд ли станет прятаться в Прядильщичьем тупике. Ведь именно там упивающиеся наверняка будут его поджидать. Джинни, принимавшая участие в допросе, глубоко огорчилась. Ведь важная ниточка ускользала, и кто знал, чем это может обернуться.

Брейри не могла не заметить, что за ужином старшие гриффиндорцы ведут себя особенно тихо. Три места за столом Гриффиндора пустовали, и Джинни, с розовеющими от вранья щеками, пыталась убедить несколько остановившихся у её стула хаффлпаффцев в том, что Гарри, Гермиона и Рон просто попали в больничное крыло.

— Понимаете, вчера на травологии их ужалила Сонная орхидея, и они на некоторое время стали заразными, — на одном дыхании выпалила девушка. На лицах хаффлпаффцев изобразилось недоумение, но мысль пойти проведать ребят они, судя по всему, оставили. Брейри покачала головой — за всю жизнь она не видела ни одного гриффиндорца, который бы умел хорошо лгать. Сама она с детства предпочитала обходиться упорным хмурым молчанием.

«Но в самом деле, не мог же он провалиться сквозь землю, — рассуждала Брейри, ковыряя вилкой в куске рыбного филе. — Если сын Люциуса ничего не скрывает, и выбраться из Особняка можно было только через Арку… Поттер уверен, что Северус подцепил погоню… Хм-м. Куда же ты побежишь? Не в Визжащую хижину, это слишком просто. Никто из Блеков не даст тебе приюта. Про меня ты и не вспомнишь. Тем более, что на месте моего дома теперь какая-то фабрика. А больше ты ни с кем и не дружил… Правильно, ты только вечно шпионил за Джеймсом и его командой. Словно тебе нечего больше было делать. Чего только стоила вся эта история с Люпином. Надо же, пытаться донести на единственного, кто тебя хоть как-то уважал. Или жалел. На единственного…» — тут Брейри едва не выронила вилку. Единственного! Брови волшебницы поползли вверх от собственной догадки. Она, позабыв про всё, бросилась вон из зала вслед за Ремусом Люпином, который, быстро поев, скрылся в направлении верхних лабораторий. Она догнала оборотня у самой двери.

— Я знаю, то есть, думаю, что знаю, где прячется Снейп, — выпалила она, когда Рем по её просьбе наложил на дверь Глушащее заклинание.

— И где же? — нетерпеливо спросил он.

— В твоём доме!

Эффект превзошёл все ожидания. На секунду Брейри показалось, что её старый знакомый превратится в волка прямо сию секунду, но тот сумел сдержать невольный крик возмущения.

— С чего ты взяла? Почему в моём?

Брейри кое-как объяснила, почему, и выражение ошарашенности на лице Люпина постепенно уступило место глубокой задумчивости.

— Но мой дом пуст. Нимфадора днюет и ночует в аврориате, я постоянно здесь… Откуда он может знать, где я вообще живу?

— Мне сказали, что он шпионил на обе стороны, — мрачно рассматривая Рема, заметила волшебница, — Так почему бы ему и не знать? А где вы, кстати, живете?

— Мы? Недалеко от Плаймауфа… Прибрежный Уэльс, довольно глухие места… — он забегал по комнате. — Прошёл целый день с тех пор, как Гарри попал в сознание Волдеморта…

— Что сделал? — теперь изумлению Брейри не было предела.

— Гарри вообще необычный подросток. У него более гибкое сознание, чем все мы думаем, и это меня беспокоит. Мне кажется, что оно даже слишком нестабильно… Интересно, знал ли об этом Дамблдор?

— Так может, нам стоит наведаться в Плаймауф?

— Ах да, я отвлёкся, — взгляд Ремуса обрёл твёрдость. — Идём сейчас же, кто знает, что с ним, и что он может натворить! — сказал Люпин, беря с каминной полки пузырёк с Летучим порохом.

— Знаешь, я понимаю его выбор, — проговорила Брейри и чуть улыбнулась.

— Я тоже понимаю его выбор. Это выбор хороших отходных путей, — буркнул Люпин и бросил горстку пороха в камин.

Даже при взгляде на Ремуса можно было легко представить себе, как он живёт. Дом Люпинов, который он унаследовал, оказался маленьким одноэтажным строеньицем, полным пыльной полутьмы. Почти вся мебель была зачехлена, на столах в блюдцах громоздились свечные огарки, а полы нещадно скрипели. Волшебники, крадясь по гостиной, на всякий случай достали палочки. Брейри высунула голову в коридорчик и заметила, что синяя облупившаяся дверь главного входа таинственным образом лишилась замка. Значит, он тут. Последний человек, которого она видела в тот вечер, перед тем как потерять сознание на долгих шестнадцать лет. Ноги подкашивались.

— Разделимся? — шёпотом спросила Брейри.

— Ты что, смеёшься? — грустно улыбнулся Рем. — Слева по коридору кухня, в ванную можно попасть только через неё. Те две комнаты — старая детская и спальня. Есть ещё чердак и подвал, и всё. Мы жили тесно.

— Мы тоже. Но у нас ванных было две. Ну что, тогда спальня?

— Нет. Судя по запаху — кухня. Прикрой меня, пожалуйста, — спокойно сказал оборотень и первым вошёл в кухню. С палочкой наизготовку и колотящимся сердцем Брейри влетела следом и чуть не врезалась в него. Увиденное заставило её медленно опустить палочку и переглянуться с Ремом.

— Ну что ж, вот и наш старый знакомый, — вздохнул он. Брейри перевела взгляд с закипавшего на плите зелья на неощипанную курицу на столе. Сам профессор, закутавшись в мантию, спал, сидя на стуле. Его палочка была неблагоразумно оставлена рядом с птицей. Брейри осторожно понюхала зелье.

— Ремус, это от лихорадки!

От этого крика Снейп открыл совершенно больные глаза и с удивлением, переходящим в любопытство, уставился на неё.

— А ведь я и в самом деле болен, — хрипло проговорил он, — даже очень… вот и первые признаки бреда…

Но тут его взгляд упал на оборотня, и Снейп схватил палочку.

— Я знал, что у меня мало времени, но ты всегда был догадлив, — прошипел он и с трудом поднялся на ноги. Однако устоять ему не удалось, и Люпин быстро выбил палочку из пальцев зельевара. Та со стуком отлетела под мойку.

— Зачем ты явился, — жёстко спросил оборотень. — Говори и не пытайся нам врать, я достаточно смыслю в зельях, чтобы вывести тебя на чистую воду! Говори, это ещё один твой трюк?

— Нет, — тяжело дыша, ответил Северус, для верности хватаясь за стул. — Говорю же, нет… Можешь меня убить, но это правда…

— Зачем ты пришёл в мой дом? — тихо спросил Люпин, приставляя палочку к самому горлу зельевара. Тихого и безобидного преподавателя было просто не узнать.

— Потому, что после того, что я сделал, мне некуда больше пойти. Я… предал Волдеморта. Чёрт возьми, я никогда и не был на его стороне!

— Какая наглость, — тихо произнесла Брейри. Снейп неверящим взглядом смерил её. — При мне ты хвастался тем, что вступил в круг упивающихся. Лили ты хвастался тем же! Потом подслушивал в таверне, чтобы предать Поттеров! А Дамблдор?! Какая дрянь, мерзость! Как можно было упасть так низко! Я же думала, что ты способен на что-то доброе… — в её голосе слышалась откровенная горечь и одновременно ярость.

— Роуз, ты, чёрт возьми, жива… Удалось… — Снейп смотрел на неё, не мигая.

— Что? — не поняла та, опешив.

— Неважно, — приходя в себя, сказал Снейп. — Что вы двое знаете о том, что на самом деле случилось с Дамблдором! Спросите Поттера! Спросите про рану от хоркрукса-кольца! Или про то, что произошло в пещере, куда они отправились вдвоём! И когда он вам ответит, тогда почитайте о Трупной язвеннице тайской, и про проклятие Внутреннего жара тоже! Не поленитесь, это полезная информация… А если их свойства вас не убедят в том, что Дамблдора ждала мучительная, медленная и неизбежная смерть, задайте свой вопрос портрету Альбуса.

Снейп явно был в жару, и язык у него несколько заплетался, но он всё равно продолжал:

— Никому ещё не удалось заставить врать портрет… Если Дамблдор хотел такого спасения от мучений, значит, я должен был поступить именно так… Значит, так было надо… — Снейп обессиленно опустился на стул. — Я никогда не вставал на сторону Волдеморта… А ещё этот щенок Малфой… Теперь всё кончено. А я ещё варил тебе зелье… Тогда, когда луна делала из тебя собаку…

Снейп покачнулся, еле удержавшись на стуле. Ремус, который, казалось, не дышал на протяжении всей тирады, опустил палочку.

— Скажи, как выглядел Аластор Грюм, когда ты его нашёл в особняке Лорда, — спросил Ремус.

— Коршун. И Патронус его — тоже коршун. Так они выбрались… Хорошо… Снейп замолк. Некоторое время царило молчание и, наконец, оборотень кивнул в сторону стола.

— Что ты собирался делать с курицей?

— Что? — не понял Снейп, рывком поднимая голову.

— Что ты собрался с ней делать, спрашиваю, — строго повторил Люпин.

— Бульон… Это ведь усиливает эффект зелья… — пробормотал Снейп, таращась на бывшего коллегу, полностью уверенный, что от жара сходит с ума. — Я не знаю точно, каким заклинанием её ощипать…

— Вот умелец! Брейри, ты сможешь сварить суп? — повернулся к волшебнице Ремус.

Выражением лица Брейри поразительно напоминала зельевара.

— Да, скорее всего…

— Тогда помогите мне немного. Ордену Феникса он вряд ли будет полезен полуживым, — пожал плечами хозяин дома и, повернувшись к Снейпу, жестом указал на дверь в спальню. — А теперь будь добр, отправляйся спать. Не хватало ещё, чтобы мы заразились.

Снейп, шатаясь, молча отправился в кровать. На пороге кухни он обернулся и какое-то время смотрел на волшебников.

— Вы мне верите? — неузнаваемым от болезни голосом спросил Снейп, держась за дверной косяк.

Рем махнул на него рукой и повернулся к плите.

* * *

Простудная лихорадка, если она лечится правильными волшебными средствами, проходит в течение суток. Поэтому, когда утром воскресенья в дверь постучали, Северус уже был на ногах.

— Я умер и больше не нуждаюсь в няньках! — с раздражением крикнул он, но так как в эту секунду он всё ещё воевал с пуговицей у самого подбородка, крик получился неубедительным. В приоткрывшуюся дверь просунул голову Люпин.

— Я рад, что ты чувствуешь себя лучше. Замечательная погода на улице, жаль, ты не любишь солнышко, — вполне дружелюбно начал он, но Северус только скривился.

Рем слегка улыбнулся.

— И всё же несколько часов назад тебе было очень плохо. Я и твоя подруга Роуз… — продолжил Ремус.

— Она не моя подруга. И вообще не подруга… Чёртова петля, да где же она… — он отвернулся к зеркалу, но, увидев выражение собственного лица, резко шагнул прочь.

— Одним словом, мы начали было всерьёз беспокоиться… — не унимался оборотень.

— Ах, как это трогательно! — насмешливо бросил зельевар, теребя воротник, — они вдруг забеспокоились о предателе и убийце! Я сейчас разрыдаюсь от благодарности! Несколько часов назад ты чуть не воткнул палочку мне в глотку! Да вам наплевать на…

— Пожалуйся, прекрати истерику, — вдруг серьёзно сказал оборотень. Северус поперхнулся на полуслове. — Раз ты настолько оправился, что способен самостоятельно передвигаться, пора перебираться на площадь Гриммо.

— Туда? Нет… — начал было Снейп.

— Неужели ты ещё не понял, что тебе придётся вернуться в Орден Феникса? У тебя нет выбора, прости, — сказал оборотень, не сводя с него глаз. — Ты знаешь много важного для того, кто уничтожает хоркруксы, для Гарри…

— Мальчишка не станет слушать, — отвернулся от Люпина Северус.

— Это не твоя проблема. Пора сделать окончательный выбор, — голос Люпина стал совсем тихим, но глаза его горели, как у волка, готового драться не на жизнь, а на смерть. — Пора, наконец, выбрать свою сторону в этой войне.

Снейп некоторое время молча рассматривал Ремуса. Потом хмыкнул, пнул носком ботинка какой-то мусор на полу и, взглянув на сдвинувшего брови оборотня, вздохнул.

— Ну что ж, наверное, ты прав. Так и быть, я сделаю выбор.