Еще раз поправив мантию и нацепив на лицо уверенную и наглую усмешку, а также повторив про себя все доводы, Том Риддл позвонил в дверь старого, но слегка запущенного поместья.
– Очень хорошо, — Том, искоса оглядываясь, проследовал за услужливым эльфом. Проскользнув сквозь большой холл, мимо гостиной, поднявшись по лестнице, домашний раб остановился перед шикарными отблескивающими остатками позолоты дверьми.
– Господин должен подождать несколько секунд, — и с хлопком исчез, перед тем как парой секунд спустя распахнуть дверь изнутри и проорать: — Том Риддл, эсквайр!
Ошарашенный мужчина взирал на огромную залу, заполненную людьми, — он вроде договаривался о приватной встрече.
– Том, а вот и ты, — к нему подлетел хозяин дома — импозантный и красивый маг лет сорока со светлыми волосами и развратной улыбкой. Гость не успел даже ответить на это приветствие, как его сильно шарахнули по плечу — это называлось дружеским похлопыванием — и, сжав ладонь в костедробительной хватке, потащили по направлению к столу с напитками. — Ты извини за это, — мужчина обвел рукой шумный прием, — день рождения супруги, а я и запамятовал, когда тебе встречу назначал. — Он протянул гостю бокал пузырящегося шампанского. — Но ты не переживай — через пару часиков они начнут расходиться и мы вполне сможем поговорить, а пока веселись, — подмигнув до сих пор не произнесшему ни слова собеседнику, маг опорожнил свой бокал. — Пошли, я тебя познакомлю с гостями, — и, схватив заинтересованного мага, потащил его «знакомиться с гостями».
Том Риддл и не думал сопротивляться отвратительно веселому и безбожно хмельному Абрахасу Малфою — в конце концов, его привела сюда именно цель заручиться нужными знакомствами и поддержкой.
9 апреля, 0.15 a.m.
– Так о чем ты хотел поговорить, Том? — войдя в кабинет, Абрахас удобно устроился в большом кресле около камина, внимательно разглядывая пытающегося казаться серьезным и слегка двоящегося в глазах собеседника.
– Абрахас, ты помнишь, что говорил в Хогвартсе? — Тому все же удалось собраться и вспомнить, зачем он сюда пришел.
– Мерлин мой, Том, ты шутишь? Это когда было? Пятнадцать?.. Двадцать лет назад? Чего я только тогда не говорил…
– Согласен, это было давно, но ты так красиво излагал свои… — Том задумался, подбирая слова, все же алкоголь давал о себе знать, — свои жизненные принципы и позиции.
– Это ты о моем тезисе «Жизнь в радость»? — Малфой оторвался от созерцания игры пузырей цвета расплавленного золота в своем бокале и с интересом взглянул на мужчину напротив.
– Что?.. — Том удивленно посмотрел на собеседника. — Нет, о твоей политической позиции... Малфой медленно отставил бокал, поднялся с кресла и, приблизившись, прошептал Тому прямо на ухо:
– Томас, из всех позиций в этом мире я уже лет пятнадцать предпочитаю только те, что принимаются в моей постели. — Отстранившись, Абрахас с радостной ухмылкой наблюдал, как покраснел до этого невозмутимый брюнет. — Поверь мне, как слизеринец слизеринцу, — политика до добра не доведет. Слишком там тонка грань между наживой и разорением, между величием и тюрьмой, позором и славой, жизнью и смертью. Я все это видел, я это сам проходил и скажу честно — мне не понравилось. Лучше жить! Жить в свое удовольствие.
– Но… но… — растерянный Том удивленно смотрел на того, чьи взрослые суждения и грандиозные планы произвели на него, тогдашнего второкурсника, неизгладимое впечатление. Ему тоже хотелось вот так легко и просто знать, чего он хочет и как он будет этого добиваться. А тут... Нет, это не тот Малфой, которого он помнил, этого не может быть, это все проклятое шампанское. — Абрахас, но ведь именно мы сейчас решаем судьбу этого мира — мира, в котором будут жить наши потомки! — Том вскочил на ноги.
– Пусть наши потомки сами и решают, как им жить. Вот Люциусу великолепно это удается, а ему всего пять лет. Ну, чего ты такой порывистый и горячий? — блондин вплотную приблизился к Риддлу. — Ведешь себя как гриффиндорец, честное слово.
– Это все шампанское, это все оно... — в трансе бормотал хмельной, растерянный, сбитый с толку Том, чье видение мира сейчас резко пошатнулось, пока Абрахас, нежно прижав его к себе, мягко гладил по волосам, спине и что-то шептал на ухо.
Проснувшемуся следующим утром в объятиях Малфоя Тому потребовалась почти неделя, чтоб смириться тем, что произошло, и еще месяц на восстановление своего рухнувшего мироощущения.
Еще месяц спустя растерянный (второй раз в жизни!) Том стоял перед дверьми поместья Малфоя — планы по захвату мира приходилось опять откладывать.
Свое тридцати трехлетие Том встречал в компании Абрахаса, уже успевшего надоесть своей заботой и щенячьей радостью, списка имен потенциальных спонсоров и последователей, конспектами предвыборной речи и основными тезисами создаваемой партии. Сосредоточиться не удавалось ни на чем, даже на праздничном торте и невинно целующим его в щечку, нет, уже за ушком, нет, уже в шею... короче на Абрахасе — внеплановый и совершенно неожидаемый результат празднования дня рождения миссис Малфой активно отбивал ему печень.
* * *
Родившегося 9 января 1960 года младенца Абрахас назвал Северусом — ему, видите ли, это имя напоминает шипение пузырьков шампанского, будь они не ладны, благодаря которым тот и был зачат! Он же пообещал пристроить ребенка к какой-нибудь неприметной и бездетной паре, за что совершенно не созданный для отцовства Том был ему искренне благодарен, так благодарен, что вычеркнул его и его семью — жену и сына — из списка тех, кого надо убить. И уже через месяц начал активную деятельность по смене министра.
А еще через восемнадцать лет уже внушающий ужас Лорд Волдеморт почтил своим присутствием похороны Абрахаса Малфоя.
В полученном в тот же день от душеприказчика письме покойный просил Тома позаботиться об их сыне. Через два дня Северус Снейп был торжественно принят в ряды Пожирателей.
Vova
