Я не буду целовать холодных рук...

Вы когда-нибудь были замужем? А замужем за человеком, который сломал всю вашу жизнь тем, что предрешил её течение ещё задолго до церемонии бракосочетания?..

Гермиона Грейнджер всегда считала себя выше всех этих романтических отношений, но на определённом этапе гормоны победили протестующий разум, и завертелось...

Сначала был Виктор, талантливый волшебник, успешный спортсмен и просто чуткий мужчина. Чего ещё желать? Но так уж получилось, что они остались просто друзьями... А потом, уже значительно позже, Крам был убит прямо на квиддичном поле: Упивающиеся охотились за его бывшим директором Игорем Каркаровым, а Виктор отказал им в помощи. Благородный поступок стал роковым.

Вторым и, объективно говоря, последним стал Рон. Кто бы мог предположить, что один из лучших друзей Гермионы когда-нибудь станет её парнем? Но всё оказалось даже серьёзнее, чем с Виктором: ночные поцелуи на вершине Северной Башни, нежные взгляды украдкой, побеги в Хогсмид, громкие ссоры и не менее грандиозные примирения. Казалось странным, что в этом полуразрушенном мире, полном боли и ужаса, у них ещё нашлось место для любви. Но нет, ни смерть директора Дамблдора, ни всеобщая паника не могли, казалось, убить в юных сердцах это светлое чувство...

Всё закончилось в середине седьмого курса, когда Герми поняла, что за этой глубокой привязанностью Рона к ней кроется банальное собственническое отношение. Свободолюбивая и гордая, она взбунтовалась и к Рождеству вновь превратилась в прежнюю, почти всеми забытую уже к тому времени Гермиону — строгую, сосредоточенную на учёбе и не принимающую никаких компромиссов.

Но вечер пятого июня расставил всё по своим местам: атака Упивающихся на Хогвартс... Школу, которая волей судьбы была всё же открыта и которая стала настоящим адом для более чем трёх сотен человек.

Кровь, крики, густые клубы чёрного дыма и...

— Герми, осторожно! — Она кое-как увернулась от рухнувшей в метре от неё горящей балки.

— Так это Рон и был! Его нашли возле одной из комнат... Без сознания, конечно, — его здорово ударили по черепу. — Гарри задумался на минуту, а потом продолжил, как-то странно глядя на Гермиону: — Знаешь, Герми, а мы ведь теперь ему обязаны...

Тот факт, что Рональд Уизли спас ей жизнь, несколькими месяцами позже, когда Гарри, наконец-то, уничтожил последнюю частичку души Волдеморта и избавил мир от Тёмного Лорда, вынудил Гермиону выйти за Рыжика замуж.

Только вот к тому времени платье невесты уже не могло скрыть заметно округлившийся животик...

От размышлений Гермиону отвлёк громкий крик, раздавшийся из гостиной:

— Уррррааааааа!!! Сто семьдесят — восемьдесят! Наша взяла!

Она лишь покачала головой и, тяжело вздохнув, потянулась за кофейной чашкой.

На десятом году совместной жизни уже, как правило, начинаешь привыкать к странностям супруга, но они с Роном как были, так и остались практически чужими друг другу людьми. Он занимался бумажной работой в Министерстве, а выходные посвящал своему давнему хобби — квиддичу. Только обычно всё сводилось к нескольким часам, проведённым напротив магического радиоприёмника с бутылкой простого маггловского пива. Это в лучшем случае: бывало, что Рон возвращался домой в понедельник под утро в таком состоянии, что его не брало ни одно отрезвляющее зелье.

И она — успешная, талантливая, настоящий исследователь... На счету Гермионы уже к двадцати пяти годам были две блестяще защищённых диссертации и один крупный научный проект о новых способах пространственной трансфигурации

.

Со стороны выглядело парадоксальным, как они вообще могли быть вместе!..

— Мама, — тихий детский голосок, неожиданно раздавшийся справа от неё, заставил Гермиону вздрогнуть. Чашка ударилась об пол, разлетевшись на сотни мелких осколков.

— Репаро, — рассеянно пробормотала женщина, достав свою волшебную палочку.

Да, и ещё она была матерью девятилетнего мальчишки, который стал основной причиной обострения их с Роном и без того непростых отношений.

Согласившись тогда из чувства долга на этот брак, Гермиона уже знала, что беременна, но личность отца так и осталась для неё загадкой. Всё, чем она располагала — отрывки смутных воспоминаний, тревожные сны с участием невидимого незнакомца, преследовавшие её ночами...

Узнав о её беременности, Рон поначалу сохранял спокойствие, но, впервые увидев темноволосого малыша с пронзительно-карими глазами, не выдержал... Тогда и разгорелся этот грандиозный скандал, итогом которого стал окончательный разрыв дружеских отношений между Гарри Поттером и его, казалось, вечным компаньоном Рональдом Уизли. Основываясь на цвете волос ребёнка и факте длительного совместного пребывания Гарри и Гермионы в подвалах замка во время атаки Упивающихся, Рон сделал свои выводы, и магическая дуэль, начатая как благородный порыв, закончилась банальным мордобоем.

Естественно, отцовство над мальчиком Рональд оформлять не стал и в воспитании участвовать наотрез отказался. Гермиона тогда, отчаянно борясь с подбирающейся истерикой, в запале предложила развестись, на что муженёк, гадко улыбаясь, не преминул напомнить о своей роли в её чудесном спасении.

И всё осталось по-прежнему: Гермиона жила своей жизнью, проводила большую часть времени на работе, стараясь максимально отгородиться от той жестокой реальности, в которой она была просто красивой игрушкой, своеобразным трофеем нелюбимого мужа. Бесполезная по сути, но желанная, как доказательство превосходства. А ведь кто бы мог подумать, глядя на этого рыжего весельчака, что в его груди бьётся холодное, расчётливое сердце?..

— Мама, я тебя напугал? — спросил ребёнок, отступая на шаг. — Извини...

Гермиона повернулась к сыну: тот стоял в тени буфета, склонив голову на бок и внимательно разглядывая мать. Чёрная блестящая чёлка падала на лицо, частично закрывая красивые карие глаза, которые были на несколько тонов темнее, чем её собственные. Эти глаза, тёплые, но удивительно глубокие и печальные, странно смотрелись на несколько бледном и не по-детски серьёзном лице.

— Крис, что-то случилось? — спросила Гермиона, стараясь скрыть от сына дрожь в голосе: последнее время она всё время была на нервах, поэтому любая мелкая неприятность, будь то выкипевшая в котле вода или разбитая чашка, выводили её из равновесия.

— Да, нет, — протянул мальчик, пожимая плечами. — Там тебя Джинни хочет видеть. — Он меланхолично кивнул куда-то в сторону.

Гермиона проследила взглядом за его движением и с приятным удивлением обнаружила за окном свою давнюю подругу, а после свадьбы с Роном ещё и золовку Джиневру Поттер, до замужества — Уизли. Та задорно улыбалась и приветливо махала рукой. Солнце играло в её огненно-рыжих волосах, беспорядочно разметавшихся по остреньким плечикам.

Открыв окно, Гермиона помогла девушке пробраться внутрь, подивившись тому, что даже после двух родов та оставалась в превосходной форме.

Затянув узлом мешковатую клетчатую рубашку, раньше, видимо, принадлежавшую Гарри, на безупречно плоском животе, Джинни отряхнула джинсы от дорожной пыли и всё с той же бесконечно счастливой улыбкой бросилась Гермионе на шею.

— Герми! Как я соскучилась, ты не представляешь! — шептала она, вытирая бегущие слёзы тыльной стороной ладони...

Когда трогательная церемония приветствия подошла к концу, две подруги юности уютно устроились напротив друг друга всё на той же кухне. Как оказалось, Джинни даже принесла с собой торт, который, правда, слегка помялся, ибо использовался как точка опоры при прыжке на гермионин подоконник. Так что приятная беседа была дополнена уничтожением кремового безобразия под сумасшедшим названием «Мантикраб нежный».

— Что бы сказал на это старина Фрейд? — усмехнулась Гермиона, вертя в руках упаковку.

— Действительно, — Джинни, зажмурив от удовольствия глаза, облизала ложку и отодвинула от себя тарелку. — Кстати, насчёт психов и психологов: мне, конечно, не следует спрашивать, но...

— Ты о Роне? — предупредила её вопрос Герми и, понизив голос до шёпота, продолжила: — Дело в том, что он сейчас в гостиной слушает прямой репортаж с игры.

— Он ушёл, — неожиданно подал голос Крис, всё это время уныло ковырявший вилкой кусок торта.

— Ушёл? — удивилась Гермиона.

— Ну, да. Мы же выиграли у поляков, — он многозначительно хмыкнул.

Джинни прыснула в кулак, пробормотав что-то вроде «сообразительный ребёнок».

— А Рон много пьёт? — чуть погодя задала она вопрос. — И... Ну, ты понимаешь.

— Бывает.

— Знаешь, Герм, мы с Гарри давно тебе говорили...

— И где вы с Гарри были последние два года?! — вспылила Гермиона, от досады кидая скомканную салфетку на пол.

Крис, закатив глаза, с самым странным из всех своих излюбленных выражений лица тут же поднял её и одним точным броском отправил в мусорное ведро.

— Пойду почитаю, — вздохнул он, поднимаясь и отряхивая руки.

Гермиона машинально потрепала его по голове, а Джинни, когда мальчик вышел, повернулась к подруге:

— Он всегда такой... как бы сказать?

— Крис не очень общительный. Он добрый ребёнок, но, сама понимаешь, с рождения жить в семье, подобной нашей... В семье, где ежевечерние скандалы сменяются хлопаньем дверей и битьём посуды, а потом — недели напряжённого молчания, когда мы с Роном, не говоря ни слова, буравим друг друга взглядами. Это психологически тяжело, — она вдруг всхлипнула и закрыла лицо руками. — Боже, я постоянно чувствую себя виноватой перед ним!

— Герми... — Джин попыталась успокоить подругу, осторожно опустив руку ей на плечо.

— Лучше бы я умерла тогда!

— Герм! Не говори так!

— Нет, серьёзно, Джинни! Ничего бы не было: ни слёз, ни обещаний, ни ссор... И Гарри бы не разругался с Роном... Это всё моя вина!

— Глупости. — Джиневра прижала подругу к себе и ободряюще похлопала по спине. — Мальчики поссорились по своей глупости. Это же надо было Рону вбить себе в голову, что ты изменила ему с Гарри! — закончив эту фразу, девушка выжидательно уставилась на подругу.

— Я не помню, честно, — выпалила та.

— То есть кто угодно?

— Ну, ты же знаешь, в каком состоянии я была тогда и после...

— Ладно, забудь, — махнула рукой Джинни, быстро переводя тему. — Я же не рассказала тебе главного...

Брови Гермионы в удивлении взметнулись вверх.

— Ну, — пояснила Джинни. — Мы ведь с Гарри вернулись из Уэльса только вчера вечером...

— И ты сразу же побежала ко мне? — как-то натянуто рассмеялась Герми.

— Ты не обижайся, — вздохнула девушка. — Но мной двигало не только желание увидеть подругу, а… — Заметив, как изменилась в лице Гермиона, Джинни поспешила продолжить: — А также острая необходимость! Ты ведь знаешь, что Гарри ещё пару лет назад бросил работу аврора и последнее время тренировал в Уэльсе местную юниорскую квиддичную команду...

— И?

— И! Где-то с середины прошлого года у него начались проблемы со здоровьем: связки и мышцы постоянно болели. В больнице нам так и не смогли сказать, в чём дело, и если раньше это состояние было ещё терпимо для него, то месяц назад ему всё же пришлось бросить работу.

— Ох... — испуганно выдохнула Гермиона и, словно не веря, медленно покачала головой.

— Но ты же знаешь Гарри — он просто так не сдастся! Решил, что ты, возможно, сумеешь разобраться. Ты ведь, к тому же, изначально училась на целителя!

— И ты всё это время молчала?! Приставала тут с вопросами про Рона! — воскликнула Гермиона: она и вправду не на шутку испугалась.

— А! — только отмахнулась Джинни. — Так ты съездишь к нему?

— Конечно! Погоди секундочку, — Герми вскочила и бегом бросилась в гостиную, где её смерил удивлённым взглядом Крис, державший на коленях какую-то толстую потрёпанную книгу.

Схватив с крючка в прихожей свою сумочку, она быстро поменяла домашние шлёпки на первые попавшиеся туфли и... замерла у зеркала: светло-каштановые волосы собраны в несколько неровный пучок простой чёрной резинкой, любимый сарафанчик в стиле кантри, минимум макияжа... Тем не менее надо сказать, что Гермиона выглядела очаровательно, особенно с этими раскрасневшимися от волнения щеками и горящими энтузиазмом глазами. Она ещё раз оглядела себя с ног до головы и впервые за долгое время искренне улыбнулась своему отражению.

— Кристиан! — крикнула она сыну, вновь пробегая через гостиную. — Быстро собирайся: мы отправляемся к Поттерам!

Мальчик неторопливо отложил книгу и, задумчиво посмотрев в сторону кухни, пожал плечами: он давно не видел свою маму такой.

А для Гермионы словно рухнули привычные, но давно уже невыносимые стены того мира, в котором она жила последние десять лет. И этот конец обещал стать началом новой жизни.

«По крайней мере, у меня уже есть повод хотя бы на время уехать от Рона», — подумала она, всё ещё улыбаясь.

Гарри Поттер обнаружился в библиотеке их с Джинни старого дома, который пустовал последние два года. Он сидел в большом ротанговом кресле и, легонько покачиваясь, медленно перелистывал страницы какого-то журнала. Подойдя поближе, Гермиона узнала в этом издании незабвенный «Мир квиддича» и невольно рассмеялась. Гарри тут же обернулся на звук:

— Мерлин... Герми! — Он вскочил на ноги, и, хотя лицо его озаряла улыбка, один уголок губ всё же скривился, словно от боли; журнал с лёгким хлопком шлёпнулся на паркет.

— Гарри, Гарри! — высвободившись, наконец, из объятий друга, Гермиона взволнованно посмотрела на него. — Как ты?

— А как может чувствовать себя прирождённый игрок в квиддич, когда его буквально выбросило из спорта? — вздохнул Поттер, вновь усаживаясь в кресло и жестом приглашая Герми занять соседнее.

— Тебе, конечно, очень тяжело, но Джинни сказала, что ты хотел...

— Да, — кивнул Гарри. — Я считаю, что это как-то связано... — он махнул рукой, будто отгоняя несвязные мысли. — Ладно. В общем, Гермиона, ты в курсе, почему я бросил работу в Аврорате?

— Насколько я знаю, ты решил, что эта профессия в наше время себя исчерпала и в ней тебе уже не достичь чего-то большего.

Гарри скептически хмыкнул, но всё же согласно кивнул:

— Да, это стало официальной версией. — Заметив недоумённый взгляд подруги, он поспешно добавил: — А ведь красиво и правдоподобно вышло: знаменитый Гарри Поттер, бесперспективная после победы над Тем-Кто-Всех-Достал профессия, сплошная рутина и так далее. А на самом деле профессия была и остаётся необходимой, просто... На одном из заданий, когда мы наконец-то вышли на след последних приспешников Волдеморта, я попал, как говорится, под вражеские пули...

— В смысле? — охнула Гермиона.

— В меня ударило каким-то проклятьем, а ребята тут же постарались... Короче, от того Упивающегося и его палочки даже мокрого места не осталось, так что проклятие так и осталось неопределено, но я провалялся в больнице несколько месяцев. А потом целители сказали, что для меня смертельно опасно теперь вообще испытывать на себе какое-либо серьёзное магическое воздействие, потому что неизвестно, как может повести себя остаточная энергия того проклятия...

— Я помню! — воскликнула Гермиона, нахмурившись. — Джинни тогда сказала, что у тебя просто какая-то травма, а это... это... Гарри! Как ты мог меня обманывать?!

— Прости, Герми, но мы никому не хотели говорить. — Он развёл руками. — У меня тогда было, да и по-прежнему остаётся немало врагов. Давать им такое мощное оружие, как знание моего слабого места — ну уж нет... Не для того я столько раз выживал! — Он рассмеялся своим же словам.

— Но... Но это же не дело!

— Герм, не обижайся. — Гарри накрыл её руку своей и крепко сжал. — Я никогда в тебе не сомневался, просто так нужно было. Теперь же я готов рассказать тебе всё, но если ты больше не захочешь со мной разговаривать...

— Брось, — только отмахнулась от него Гермиона. — Выкладывай.

— Как я уже сказал, мне пришлось бросить карьеру аврора, и, надо сказать, я был даже рад переключиться на квиддич. Но, видимо, то заклятие не прошло бесследно: началось что-то... странное.

— Эти боли? — тихо спросила Герми.

— Если бы только это, — покачал головой Гарри. — От мышечных болей есть масса зелий и специальных мазей, а вот другие изменения...

Он встал с кресла и, подойдя к окну, повернулся к Гермионе в профиль.

— Смотри. — Он медленно провёл пальцем по переносице сверху вниз. — Здесь раньше не было горбинки, и это точно не перелом!

Девушка приблизилась к нему и не сдержала вздох удивления: прежде безукоризненно прямой нос Гарри теперь мог называться таковым только с очень большой натяжкой. Да и вся его форма, казалось, изменилась...

— Действительно, — прошептала она, обходя друга вокруг и оценивая степень изменения с разных сторон. — И как я сразу не заметила?

— Я в тени сидел, — хмыкнул Гарри и добавил: — И это не всё...

Гермиона нервно сглотнула. В её груди поселилось какое-то нехорошее предчувствие: слишком уж всё это походило на Чёрную магию...

— Я весь меняюсь, — продолжал тем временем Гарри, в его голосе начинало явно читаться отчаяние. — На одной из последних тренировок, когда демонстрировал финт Вронского, задел землю и сломал запястье: даже кости как будто стали тоньше!

— И твои мышцы... — Гермиона от волнения не знала, что сказать.

— Да. Из той же серии, — обречённо кивнул Гарри.

Несколько минут они простояли в тишине, каждый погружённый в свои мысли. Наконец Гермиона прошептала, разрывая это тягостное молчание:

— Знаешь, я понятия не имею, что за проклятие могло привести к подобным результатам, но я постараюсь тебе помочь... Обещаю.

— Спасибо. — Гарри вновь обнял подругу, но тут же отпрянул, поморщившись от боли.

— Чёрт, рука... — прошипел он, потирая всё то же многострадальное запястье.

Гермионе же всё это время казалось, что они забыли нечто важное...

— Ой! — хлопнула она себя по лбу. — А Джинни-то в курсе?

Гарри отрицательно помотал головой:

— Не уверен... — Он помедлил с ответом. — По крайней мере, мы ни разу не обсуждали то, что происходит с моей внешностью. Хотя... с другой стороны, она не могла не заметить.

— Но...

— Ты с ней всё равно этого не обсуждай, пока... пока изменения не стали очевидными. Меня только пугает то, что они, похоже, ускоряются.

— Ох, Гарри, — покачала головой Гермиона, начиная уже прокручивать в голове варианты книг, с которых наиболее рационально начать поиски.

— Но зато тело уже не так ноет, как, допустим, месяц назад... — задумчиво проговорил Гарри, вертя в руках бронзовую статуэтку дракона. Гермиона неодобрительно покосилась на металлического монстра.

— Это Дэн увлекается, — улыбнулся Поттер, поймав её взгляд.

— Старший?

— Да, — гордо кивнул Гарри, снимая с полки фотографию забавного рыжего мальчишки. — Семь скоро.

Ребёнок на фотографии радостно улыбнулся, обнаружив при этом отсутствие одного переднего зуба.

— Они с Майком сейчас у бабушки с дедушкой. На всё лето, так что никто не помешает нам в работе.

Гермионе вдруг стало обидно за Криса, который будет тут совсем один. И, хотя её сын никогда не отличался особой общительностью, да так и не нашёл общего языка с мальчишками Поттеров, она никогда не оставляла надежды, что ребята всё-таки подружатся.

— А... — Гермиона откашлялась. — Понимаешь, мне тогда придётся проводить тут большую часть времени, и... Я, конечно, в отпуске до конца августа...

— Ты с Крисом вместе? — поинтересовался Гарри.

— Да...

— Ну, так в чём проблема? — Он похлопал её по плечу. — Поживёте здесь: у мальчика всё равно каникулы!

— А Рон? — вздохнула Герми.

— Этого я возьму на себя, — хмыкнул Гарри. — Не волнуйся, и пойдём-ка уже в столовую, — он бросил беглый взгляд на часы. — Время обеда.

Весь вечер Гермиона провела в библиотеке, изучая исходный материал. Ещё с первой минуты ей стало понятно, что в этом доме она не найдёт абсолютно ничего ценного. Так что пришлось одолжить у Гарри сову и, обложившись кучей пергаментных свитков и конвертов, писать заявки на необходимые книги.

Для начала она решила ограничиться Центральной Магической Библиотекой Лондона, куда отправила запрос на Новый Справочник Проклятий с очень удобной навигацией, позволяющей с лёгкостью находить необходимый раздел. Но потом подумала, что этой дорогой и посему редкой книги у них может не оказаться, и написала ещё нескольким своим коллегам по Исследовательскому Институту послания с просьбой поискать в своих фондах нечто подобное.

Когда Гермиона в первом часу ночи запечатывала последнее письмо, дверь кабинета тихо скрипнула. Девушка резко повернулась, но заметила только узкую тень, скользнувшую по стене.

Она с улыбкой вздохнула и позвала:

— Крис!

Тишина.

— Кристиан Станислав Грейнджер! Я прекрасно знаю, что ты там.

Буквально с минуту было тихо, потом же под скрип половиц на пороге возник Крис. Огонёк свечи, криво воткнутой в маленький ажурный подсвечник, робко трепыхался, разгоняя мрак коридора.

— Вот, — довольно улыбнулась Гермиона. — Я же говорила, что знаю.

Крис только хмыкнул и криво улыбнулся:

— Неправда.

— Как это «неправда»? — опешила Герми.

— Эх, мама... Ты же это специально сказала, ну, на случай, если я действительно там. А наверняка знать не могла.

— Ооо, — всплеснула руками Гермиона. — Крис, прекрати занудствовать. Ты что-то хотел? — Она постаралась вложить в голос как можно больше участия, хотя на самом деле уже падала от усталости и не представляла, как в таком состоянии справится с тем, что бы там ни произошло.

Мальчик пожал плечами, рассеянно глядя, как капли расплавленного воска лениво сползают по белому боку свечи, и, не отрываясь от своего нового занятия, пробормотал:

— Мы ведь даже вещи толком не собрали... А Гарри сказал, что это надолго... Ну, твоя работа.

— Ах, это, — облегчённо вздохнула Гермиона, вставая со стула и сдвигая бумаги на край стола. — Мне завтра всё равно нужно будет заскочить домой за некоторыми книгами, так что можем сходить вместе, и ты возьмёшь всё, что там тебе нужно... Книги, игрушки...

— Какие игрушки, мам? — Крис перевёл на неё взгляд, в котором явственно читались раздражение и обида.

«Мерлин, ну что за ребёнок! — подумала Гермиона. — Как можно так остро на всё реагировать?»

— Извини, — улыбнулась она, пытаясь хоть немного исправить положение. — Как-то случайно вырвалось — совсем я заработалась. — Приобняв сына за плечи, она стала подталкивать его к выходу. — Пойдём, всем уже давно пора спать.

Крис, чересчур громко вздохнув и демонстративно закатив глаза, двинулся в сторону гостевой спальни, которую выделили для него Поттеры. Голые ступни громко шлёпали по паркету, и Гермиона практически на автомате заметила:

— Босиком не ходи.

— Ладно, — даже не обернувшись, скучающим голосом ответил Крис. Последний раз сверкнули в тёмном коридоре худые лодыжки, торчащие из-под ночной рубашки, и мальчик захлопнул за собой дверь.

Герми с минуту переминалась с ноги на ногу, а потом зашла следом. Сын лежал в постели на спине, накрывшись до плеч одеялом и заложив руки под голову. Глаза его были открыты.

Присев на край кровати, Гермиона аккуратно убрала чёлку с лица мальчика и нежно поцеловала его в лоб. Крис, казалось, хотел что-то сказать, но быстро передумал и просто перевернулся на бок лицом к матери.

— Мечтаешь? — улыбнулась Герми.

— Вроде того.

— Как с Гарри погуляли? Хорошо, что он с тобой пошёл, а то в библиотеке мне только мешался бы...

— Нормально погуляли: в парк пошли, уток кормили. — Крис вдруг замолчал в какой-то нерешительности.

— Ну, спрашивай уже, — махнула рукой Гермиона.

— А чем Гарри болен? Он стал какой-то странный, не улыбается почти...

— Ты тоже не улыбаешься.

— Я никогда не улыбаюсь, — серьёзно сказал Крис. — Это... — он задумался, подбирая слова. — Обыкновенно. А для Гарри — неправильно. Я ведь помню, какой он был весёлый, хотя мы года три, наверное, не виделись!..

— Ну, у всех бывают проблемы в жизни, малыш... — начала Гермиона, но Крис её не слушал.

— Ты ведь поможешь ему, да? — тихо спросил он.

Она не знала, что ответить. Значит ли это, что Гарри Поттер, Мальчик Который Неоднократно Выжил, Молодой Человек Который Победил Волдеморта и тому подобное, совершил ещё один невероятный поступок, достиг недостижимого?.. Гермиона прежде никогда не замечала у сына каких-либо привязанностей за исключением книг и, пожалуй, её самой, что, собственно, абсолютно естественно. А тут выясняется, что её Крис, этот маленький угрюмый мальчишка, не терпящий никаких проявлений нежности к себе, находящий в одиночестве какую-то особую, одному ему понятную прелесть и чересчур меланхолично смотрящий на окружающий мир… Её сын, перед которым она бесконечно виновата, переживает за человека, никогда, по сути, не игравшего особой роли в его жизни!

«Видимо, я что-то упустила», — подумала Гермиона и, поправляя одеяло, прошептала:

— Конечно, помогу...

— В библиотеках посмотри... — зевая, продолжал мальчик.

— Естественно.

— И в Хогвартсе...

Гермиона вздрогнула: слово «Хогвартс» подействовало на неё как холодный душ.

— Запретная Секция, — пробормотала она, всё ещё не веря в собственные слова. — Ну, конечно! И как я раньше не подумала?! — Герми заключила Криса в такие крепкие и такие неожиданные для него объятия, что он даже забыл о типичных возгласах протеста из серии «Мама! Я уже не маленький!», а просто с подозрением уставился на родительницу.

— Какой же ты у меня молодец! — Ещё раз потрепав чёлку на голове сына, Гермиона со счастливой улыбкой вскочила на ноги и, пожелав ошарашенному Крису спокойной ночи, выбежала за дверь...

Этой же ночью помимо посланий коллегам из старого коттеджа четы Поттеров было отправлено ещё одно письмо на имя нынешней директрисы Хогвартса Минервы Макгонагалл с просьбой прислать из школьной библиотеки несколько книг о редких Тёмных проклятиях.

Когда Гермиона в девять утра спустилась вниз, все обитатели дома уже позавтракали и теперь каждый занимался своим делом.

— Доброе утро, — улыбнулась она, заглядывая в гостиную.

Джинни, сидевшая на диване по-турецки и старательно заполнявшая какие-то бланки, обернулась на голос:

— О, Герм! Проходи, не стесняйся. — Она жестом пригласила девушку войти. — А я вот тут пытаюсь делать два дела сразу — разбирать счета и кино глядеть. — Джинни поправила сползающие на кончик носа очки в тонкой прямоугольной оправе чёрного цвета и с озорной улыбкой кивнула в сторону телевизора.

Гермиона тут же заметила Гарри и Криса, которые, лёжа на ковре и одинаково смешно подперев голову рукой, внимательно следили за происходящим на экране: там что-то периодически взрывалось, и бегали люди.

— Что смотрите такое интересное? — спросила она, присаживаясь рядом.

— А, привет, мам, — протянул Крис, не отрываясь от зрелища.

— «Власть огня», — ответил Гарри и, в отличие от мальчишки, повернулся к подруге. — Как спалось на новом месте?

— Прекрасно, — соврала та, припоминая, как на самом деле долго боролась с «чересчур плоской подушкой» и «слишком жарким одеялом».

— Может быть, пройдём на кухню? Ты же вроде ещё не завтракала... — предложил Гарри, поднимаясь с пола. В руках у него обнаружился огромного размера пустой пакет из-под чипсов. Гермиона только присвистнула, а Поттер смущённо улыбнулся:

— Ну, это чтобы всё прямо как в кинотеатре...

— А как же фильм?

— Я его видел уже. А это так, за компанию.

— Ладно, — окончательно развеселилась Герми. — Пойдём: я бы не отказалась от кофе...

Разлив ароматный напиток на две чашки и усевшись напротив Гермионы, Гарри сразу перешёл к делу:

— Как продвигается работа? Ты вчера так бесцеремонно выгнала меня из библиотеки, что я даже...

— Работа пока никак не продвигается за неимением необходимой литературы, — перебила его подруга и, сделав глоток кофе, продолжила: — Ммм, Лавацца... И, кстати, мне казалось, что вы с Крисом без меня неплохо провели время.

— Это да, — улыбнулся Гарри. — У тебя потрясающий мальчишка!

— Действительно? Или ты просто так соскучился по детям?

— Брось! — отмахнулся парень. — Характер, конечно, у него непростой, но нам ли его винить за то, что, по сути, является ошибкой нашего поколения? — Он многозначительно посмотрел на Гермиону. Та резко изменилась в лице и рассеянно пробормотала:

— Н-но... Гарри...

— Я ни в коем случае не имел в виду тебя, Герми. Речь о той войне, в которой мы принимали участие, которая до сих пор идёт внутри нас, запечатанная глубоко в душе. И твой сын стал жертвой этой незримой борьбы, — он задумался на мгновение. — А сколько глупостей мы совершили? Враги, друзья... Для нас не было ничего святого!.. Ты ведь понимаешь, о чём я? — Он поднял на девушку взгляд, в котором было так много чувств и эмоций сразу, что Гермиона окончательно растерялась и не знала, что ответить. Но она поняла.

— Не вини себя, — прошептала она. — Что было, то было, тем более тогда у тебя просто не было повода думать иначе.

— Возможно, ты права, — вздохнул Гарри. — Но мне всё равно следовало прежде... Ладно. Забудь...

Некоторое время они просто молча пили кофе, пока Гермиона, наконец, не спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Как человек, с которым происходит что-то, выходящее за грани его понимания, — невесело улыбнулся Поттер и добавил после короткого раздумья: — Но, если честно, тело уже не так болит — в основном при резких движениях. Так что спать я могу относительно спокойно.

— Хм, — неожиданно помрачнела Герми.

— В чём дело? — удивился Гарри. — Я думал, ты обрадуешься, что мне лучше... Ну, я уже и не знаю!

— Всё, конечно, замечательно, — осторожно начала девушка. — Но я тут думала о твоём состоянии и... Разве прекращение болей не означает, что изменения переходят в следующую стадию? То есть, я имею в виду, из внутренних они становятся... кхм... внешними?

— Чёрт, — прошёптал Гарри и с досады хлопнул себя ладонью по лбу. При этом он имел настолько идиотский вид, что Гермиона чуть было не расхохоталась, но всё же сумела удержаться, прекрасно понимая, что может последовать за таким бурным проявлением веселья с её стороны. Вместо этого она ободряюще похлопала друга по плечу и со всей серьёзностью сказала:

— Гарри, я ведь пообещала, что найду способ тебе помочь. А я когда-нибудь тебя подводила?

— Никогда, — хитро улыбнулся Поттер. — Только вот около двух сотен раз не дала мне списать много чего чрезвычайно важного, а так, конечно, ни разу.

— Это не считается!.. Так вот, — с довольным видом продолжила девушка. — Сегодня мне должен прийти ответ из библиотеки, плюс я написала коллегам, так что к вечеру, возможно, примусь за работу, а там дело за малым: не думаю, что подобные симптомы характерны для многих заклятий...

Дверь в кухню слегка приоткрылась, и внутрь протиснулся Крис.

— Вы тут разговариваете? — спросил он. — Там просто кино закончилось...

— Проходи, — Гарри кивнул на свободный стул. — Мы как раз закончили. Как тебе фильм?

— Ну, — протянул мальчик. — Я вот только одного понять не могу: почему нельзя было сразу же вызвать группу драконологов? А то дождались, пока эти твари спалили пол-Англии...

— Крис, — рассмеялся Поттер. — Кино-то про магглов! Откуда у них драконологи?

— И, хочешь сказать, там не было ни одного волшебника? — скептически хмыкнул мальчишка, усаживаясь, наконец, на предложенный стул.

— Ох, — устало вздохнула Гермиона, наливая себе ещё кофе. — Тебе же сказали, что фильм магглы снимали.

— Я понял, — Крис обиженно засопел. — Но ведь получается неправдоподобно!

Гарри хотел было что-то добавить, но тут откуда-то снаружи неожиданно раздался приглушённый стук.

— Почта, — с безразличием в голосе констатировал Крис, а Гермиона тут же подскочила к окну, за которым, возмущённо ухая, топтались на карнизе три совы.

— О, Хедвига! — обрадовался Гарри, заметив среди птиц свою любимицу.

— Её я посылала в Центральную Библиотеку... — пробормотала Герми, разворачивая одно из посланий. — О, ну, я так и думала, что все справочники у них уже выданы...

— А остальные что? — с интересом спросил Поттер, откладывая просмотренную только что записку.

— Эта от Морриса... — Заметив вопросительный взгляд друга, девушка пояснила: — Мой коллега по институту. Он трудится как раз на кафедре заклинаний.

— И?

— Обещает в течение двух дней выслать мне пару неплохих вещей...

— А как ты объяснила ему эту свою заинтересованность? — с подозрением в голосе спросил Гарри.

Гермиона удивлённо посмотрела на него, но на вопрос ответила:

— Написала, что подумываю над очередной диссертацией и нахожусь в поиске подходящей темы.

— А... Ясно.

Некоторое время в тишине слышался только шелест бумаги, пока не раздался разочарованный вздох.

— В чём дело? — дёрнулся от неожиданности Гарри, и даже Крис оторвался от созерцания чашки с чаем и обратил на мать взволнованный взгляд.

— На, прочитай. — Без каких-либо объяснений Гермиона протянула Поттеру лист пергамента, полностью исписанный чересчур мелким, но безукоризненно аккуратным почерком, указав пальцем на несколько последних строчек.

...библиотечные книги запрещено выносить из здания школы, так что, Гермиона, как бы мне ни хотелось Вам помочь, вынуждена признать, что в данной ситуации я бессильна. Но Вы можете приехать в Хогвартс в любое время и вести свои исследования здесь. С комнатой проблем тоже не будет, и Вам никто не помешает: на каникулах школа почти всегда пустует. К тому же я наслышана о других Ваших научных трудах, включая работы по Трансфигурации, которые мне очень хотелось бы обсудить.

директор школы магии и волшебства Хогвартс.

— Ты поедешь? — спросил Гарри, дочитав письмо.

— Придётся, — развела руками Гермиона. — Пока что просто смотаюсь туда на пару дней, посмотрю, чем мы располагаем, а если найду что-нибудь стоящее, сразу свяжусь с тобой.

— Ладно, — кивнул Поттер, вставая из-за стола и отправляя чашку в раковину взмахом волшебной палочки.

— Пойду тогда собираться, — вздохнула Герми, но у самых дверей вдруг остановилась. — Крис, ты как?

— А? — растерянно спросил мальчик, всё это время задумчиво вертевший в руках пустую кружку.

— В Хогвартс со мной поедешь? — терпеливо пояснила Гермиона.

Крис посмотрел сначала на мать, потом на Гарри, словно сравнивая две открывшиеся перспективы, а потом, пожав плечами, ответил:

— А почему бы и нет? Вдруг маме понадобится помощь в её... кхм, работе.

Взрослые с подозрением посмотрели на него, но промолчали, а Крис тем временем оставил, наконец, в покое чашку и, выйдя из-за стола, невозмутимо прошествовал в коридор.

— М-да... — невольно улыбнулся Гарри. — Серьёзный парень...

— А каминная сеть?

— Крис, мы едем на поезде! — в который раз повторила Гермиона, начиная терять терпение.

— Хорошо-хорошо, — примирительно взмахнул рукой тот. — На поезде, так на поезде. Просто мы потеряем кучу времени, но это, конечно же, никого не волнует...

— Боже мой! — Гермиона тяжело вздохнула. — Я уже жалею, что вообще взяла тебя с собой. Аппарировала бы спокойно в Хогсмид...

— Да молчу я уже, всё... — буркнул мальчишка, подхватывая небольшой рюкзак, куда часом раньше тщательно складывал все необходимые, по его мнению, вещи. Гермиона так и не смогла понять, зачем её сыну в Хогвартсе стеклянная банка с пауком-сенокосцем внутри, но после непродолжительных расспросов, сопровождавшихся укоризненными взглядами со стороны Криса, предпочла просто смириться с неизбежным.

До вокзала они добрались относительно без происшествий, если не принимать в расчёт того, что в маггловском транспорте оказалось до умопомрачения жарко, да и движение на дорогах было затруднено из-за ежегодных ремонтных работ. Уже сидя в поезде, следующем по маршруту Лондон — Хогвартс, Гермиона десять раз прокляла нерасторопность этих муниципальных служб, которые уже третьи сутки не могли подключить к общей сети камин Поттеров.

Хогвартс-экспресс ехал на удивление ровно, так что девушка быстро задремала под мерный стук колёс, а открыв глаза несколькими часами позже, обнаружила за окном сгущающиеся сумерки. Крис всё ещё спал, уронив голову на раскрытую книгу. Название произведения, заставившего её сына уснуть прямо за чтением, что случалось, как правило, только если он читал до глубокой ночи, так и осталось для Герми загадкой, на решение которой уже просто не оставалось времени.

— Крис, просыпайся, — прошептала она, присаживаясь на скамейку рядом. — Через пятнадцать минут будем на месте.

— А? — мальчик открыл глаза и поморщился от яркого света, заливавшего купе. — Приехали?

— Почти, — улыбнулась Гермиона и поправила воротник его рубашки, не обращая внимания на недовольное бурчание из серии «Я и сам могу!».

Вскоре поезд замедлил ход, а потом и вовсе остановился. Когда же они оказались на станции, Герми, глядя вслед растворяющимся в темноте огням поезда, вдруг осознала, что понятия не имеет, как теперь добраться до замка. Нет, конечно, Хогвартс было видно издалека, так что заблудиться им не грозило, но перспектива пешего пути по двум с лишним километрам бездорожья нагоняла тоску... Но отступать было некуда.

Уже на двадцатой минуте ходьбы ноги гудели от усталости, но она старалась не зацикливать на этом внимание, а сосредоточиться на своей основной цели.

«Это нужно для Гарри, и ты должна потерпеть, раз уж не додумалась спросить у Макгонагалл совета относительно наиболее удобного способа добраться до Хогвартса», — убеждала она себя каждый раз, когда спотыкалась об очередную кочку или попадала ногой в на редкость грязную лужу.

Крис же, похоже, был вполне (насколько это было возможно в силу его характера, конечно) доволен жизнью: он спокойно обходил все препятствия, на которые с завидной постоянностью натыкалась его мама, да ещё и успевал подбирать по дороге всякую ерунду, типа маленьких булыжников интересной формы или листьев «того самого», давно желанного растения.

Кстати, надо отметить, что, как ни убеждала себя Гермиона в том, что это чувство просто обязано у неё появиться, какой-то особой ностальгии, оказавшись у дверей школы, а после своеобразного фейс-контроля, устроенного сильно постаревшим Аргусом Филчем, и внутри замка, она не испытала. Зато обнаружившуюся, несмотря на поздний час, у себя в директорской Макгонагалл была очень рада видеть. Эта радость оказалась взаимной, поэтому, отправив Криса около одиннадцати вечера в отведённые им комнаты спать, Герми вернулась к своей бывшей учительнице Трансфигурации на очередную чашечку чая.

— …В общем, твоя диссертация меня поразила, хотя я могу ещё и поспорить с некоторыми аспектами выдвинутой тобой теории Многоканальных Циклов при Частичном Преобразовании, — подвела итог директриса, безжалостно откусывая хвост имбирному тритону.

— На то она и теория, что к ней нет достаточных доказательств... — улыбнулась Гермиона, глядя в непривычно расслабленное лицо Макгонагалл: всё-таки со школы у неё сохранилось впечатление о ней, как о строгой и всегда собранной женщине, ни на секунду не позволяющей себе забыть о работе. Как мало всё-таки ученики знают о своих преподавателях...

— Что ж, — кивнула профессор. — Тем не менее, это очень и очень хорошее достижение, моя девочка! А какие у тебя планы на новую работу? Это ведь что-то связанное с Заклинаниями, как я поняла?

— Э... Да, но, к слову о работе, — Гермиона поднялась. — Завтра мне предстоит многое успеть, так что я, пожалуй, пойду. Да и Крис там один...

— О, конечно, Гермиона, доброй ночи.

Попрощавшись с Макгонагалл, девушка, устало опираясь на перила, спустилась вниз по движущейся лестнице, но не успела сделать и двух шагов, как у самой двери с размаху врезалась в кого-то. Человек, раздражённо зашипев, оттолкнул её от себя... да так и замер с вытянутыми вперёд руками, мёртвой хваткой вцепившимися в плечи Гермионы. Надо сказать, она не испытала настолько сильного изумления, но, тем не менее, эта встреча, определённо, стала для неё сюрпризом.

— Профессор Снейп? — ахнула она и лишь по прошествии нескольких секунд напряжённого молчания осознала, что стоит с раскрытым от удивления ртом.

— Мисс Грейнджер... — с видимым усилием выдавил профессор и отпустил, наконец, Гермиону. — Или теперь уже миссис Уизли?

Девушка поморщилась, услышав ненавистное имя, но потом, постаравшись вложить в голос как можно больше доброжелательности, ответила:

— Нет, всё-таки до сих пор Грейнджер: я не брала фамилию мужа.

Снейп был явно не расположен на разговор, потому как с вымученным подобием улыбки протянул:

— Прелестно, но мне ещё нужно успеть к директору... Прощайте.

Гермиона хотела было возразить — она даже пробормотала что-то касательно позднего времени и того, что Макгонагалл уже, наверное, ложится спать, но профессор только одарил её таким красноречивым взглядом, что девушка, внутренне кипя от злости, вынуждена была отступить.

И почему её вообще так возмутило поведение «этого чёртового ублюдка»?!

Нервы были возбуждены, и спать теперь абсолютно не хотелось, посему Гермиона решила немного прогуляться по школе, тем более что темнота коридоров и гулко отдающиеся звуки её собственных шагов располагали к размышлениям, а подумать было о чём.

Сначала она отчаянно пыталась переключить мысли с ненавистного профессора на проблему Гарри, но спустя десять минут непрерывной внутренней борьбы сдалась.

Что она вообще могла сказать об этом человеке? Не больше, чем какой-либо другой бывший ученик Снейпа: сволочной преподаватель, получающий неописуемое удовольствие от унижения своих студентов. Это потом уже она узнала о работе двойного агента, потом выяснилось...

— Чёрт!

Погружённая в раздумья, Гермиона, не глядя по сторонам, завернула за угол и второй раз за вечер налетела на мастера зелий. Только на этот раз его ядовитое шипение сопровождалось звоном разбитого стекла.

— Чего вы добиваетесь, мисс Грейнджер?! — воскликнул Снейп, выхватывая волшебную палочку. Девушка даже испугалась на мгновение, но профессор лишь пробормотал «Эванеско», направляя палочку на то, что, видимо, минутой раньше было колбами с каким-то зельем, а теперь грязной лужей растекалось по каменному полу.

— Извините, — прошептала Гермиона. — Это было что-то важное?

— Запас Крововосстановителя для Лазарета, — недовольно проворчал Снейп, стряхивая с мантии последние осколки.

— О, а вы по-прежнему преподаёте в Хогвартсе Зельеварение? — спросила девушка и, не сдержавшись, добавила: — Я вообще не ожидала вас здесь встретить...

— Конечно! — усмехнулся профессор. — Наверняка, полагали, что суд присяжных в последний момент изменил своё решение относительно моей судьбы, а вам просто забыли сообщить.

Девушка неожиданно для самой себя хихикнула. Нет, конечно, смешного в той истории было мало, просто та манера, в которой ей ответил Снейп...

В общем, после того, как в конце шестого курса их с Гарри обучения мастер зелий, убив прежнего директора Альбуса Дамблдора, покинул школу, на него развернулась целая охота. Вряд ли осталось хоть одно известное печатное издание, которое в своё время не выпустило статью, призванную разоблачить профессора. Но не успело магическое общество отпраздновать победу над Лордом Волдемортом, как этот «Штирлиц нашего времени» объявился в суде, имея при себе неопровержимое доказательство своей невиновности — письмо, написанное Дамблдором более двух лет назад. Открывшаяся действительность потрясла всех, а особенно Гарри, который слишком долго лелеял надежду добраться до Снейпа и отомстить тому за всё: и за директора, и за Сириуса, и за годы унижений... Оказалось, что Дамблдор так и не смог в своё время уничтожить хоркрукс, заключённый в кольце Марволо Гаунта: возникла опасность того, что эта часть души Волдеморта просто вырвется наружу, а тогда её уже будет практически невозможно найти вновь, а следовательно — уничтожить. Зато это удалось Снейпу. Дело в том, что, осознав всю безвыходность положения, директор предпочёл сам стать хоркруксом, сотворив при этом особого рода заклятие, которое в случае его смерти должно было убить и частичку Тома, спрятанную внутри. Но только в том случае, если убийца будет искренне ненавидеть то, что совершает. Другими словами, поступок должен был быть искренним и ни в коем случае не несущим в себе какой-либо личной выгоды. Так в этой истории и оказался замешан Северус Снейп, обречённый до победы скрываться в лагере Волдеморта, а после оправданный по всем статьям, хотя многие судьи и ставили под сомнение достоверность фактов...

— Что же вы так уставились на меня, мисс Грейнджер? — снисходительно, словно разговаривая с умалишённой, спросил профессор. — С вами всё в порядке?

— Вполне, — растерянно пробормотала Гермиона. — Я просто задумалась.

— Я так и понял, — хмыкнул Снейп.

Они ещё несколько минут молча смотрели друг другу в глаза, пока девушка резко не отвела взгляд:

— Хм, я, пожалуй, пойду, а то меня сын, наверное, ждёт...

— Сын? — с наигранным разочарованием в голосе протянул профессор. — Не хотите же вы сказать, мисс Грейнджер, что меня ждёт перспектива учить ещё одного несносного рыжего Уизли?

— О, нет. — В её груди неожиданно поднялась жгучая ненависть к Рону, Снейпу и даже к себе. — Крис — не родственник Рону. У нас нет... общих детей.

Лицо Снейпа вдруг как-то странно вытянулось и будто стало ещё бледнее, чем обычно. Но он быстро справился с собой и в характерной манере прокомментировал:

— Вот как? Ну, это обнадёживает...

— Спокойной ночи, профессор Снейп, — развернувшись на каблуках, отчеканила Гермиона и, не желая больше продолжать этот бессмысленный диалог, зашагала в сторону своих комнат... По крайней мере, она надеялась, что идёт правильной дорогой.

Разбудил Гермиону Крис, причём не прилагая к этому практически никаких усилий: он просто молча стоял у кровати до тех пор, пока мать не проснулась под тяжёлым взглядом печальных глаз. Мальчишка сегодня был явно не в духе, поэтому после завтрака Герми, скрепя сердце, отпустила его погулять по территории школы, а сама решила посвятить день поискам таинственного проклятия.

— Пусть лучше найдёт себе какое-нибудь занятие, — решила она, — чем будет весь день с кислым лицом маячить у меня перед глазами.

Библиотека, как оказалось, закрывалась на каникулы, поэтому девушка потратила ещё тридцать минут драгоценного времени на поиски ключей, но когда в итоге она добралась до книг, её восторгу, казалось, не было предела! Нет, конечно, студенткой она тоже не раз была в Запретной Секции, но тогда допуск нужно было брать у преподавателя, и выдавался он лишь на определённый раздел. Сейчас же перед Гермионой не стояло абсолютно никаких препятствий, кроме одного большого ограничения, существенно сокращавшего список необходимой для рассмотрения литературы: Гарри Поттер.

Уютно устроившись у самого окна, она просматривала одну за другой такие известные и редкие работы, как «Тёмные заклятия: вчера и сегодня» Фридлинуса Пирса или «Проклиная жизни» Квены Итэл, но ничего, хотя бы частично подходящего под имеющиеся у Гарри симптомы, так и не нашла, хотя, бесспорно, открыла для себя много нового.

— Заклинание Неузнаваемости... — в отчаянии шептала Гермиона, водя пальцем по строчкам. — Проклятье Мантикоры... Кара Адской Боли...

Время бежало на удивление быстро, небо за окном постепенно окрашивалось алым, а она всё сидела в той же самой позе, что и предыдущие несколько часов, склонившись над пожелтевшими страницами и периодически делая записи в старой тетрадке.

— Чёрт побери, — невольно выругалась девушка, левитируя к своему столу восемнадцатую по счёту стопку книг. Она уже не знала, в каком направлении следует продолжать поиски, потому что ни одно из наиболее авторитетных изданий не могло дать ей ответа хотя бы на часть наиболее важных вопросов.

— Как в старые добрые времена, — громко произнёс кто-то совсем рядом.

Гермиона вздрогнула, и книги с грохотом посыпались на пол, поднимая клубы пыли, веками копившейся меж их страниц. Стараясь не смотреть на Снейпа, чтобы хоть как-то подавить в себе желание превратить его в рогатую жабу, девушка стала молча собирать разбросанные тома. Профессор тоже поднял какой-то фолиант в потёртом переплёте и, задумчиво повертев его в руках, со знанием дела произнёс:

— «Проклятия на крови»? Что ж, отличная книга для начинающего Тёмного мага... Но вам-то она зачем, мисс Грейнджер?

— Вы же знаете, — как можно более спокойно попыталась объяснить Гермиона, — что для научной работы.

— Не смешите меня! — хмыкнул Снейп. — Если все эти книги и объединены какой-то общей идеей, то только той, что они все о черномагических заклинаниях. Хотя... пардон, вот эта, — он указал на маленький томик в кожаной обложке, — о сильнейших животных ядах. Довольно бездарная вещь.

— И как она только сюда попала? — рассеянно пробормотала девушка, убирая «бездарную вещь» на полку.

— Вы не ответили на мой вопрос, мисс Грейнджер, — отступать вредный профессор был явно не намерен.

Гермиона сердито посмотрела на него, отметив про себя, что мастер зелий совсем не изменился: неопрятные пряди чёрных волос спускаются почти до плеч, в холодных тёмных глазах мрачная решимость и ещё что-то не менее неприятное, незабвенная мантия, извечно нагонявшая страх на первокурсников и делавшая Снейпа похожим на огромную летучую мышь, слегка колышется от сквозняка... «Да, есть вещи, которые никогда не меняются», — подумала девушка, попутно в очередной раз поражаясь направлению своих мыслей.

— Я не обязана перед вами отчитываться, — наконец отчеканила она, уперев руки в бока и отчаянно пытаясь придать своему голосу хотя бы долю той уверенности, которой просто лучился профессор.

— А я считаю, что, если на территории школы кто-то проявляет интерес к Тёмной магии, я как член педагогического коллектива имею право знать истинную причину.

— Вы специально, да? — как-то слишком по-детски протянула Гермиона, отчаянно пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Ведь, теоретически, Снейп был прав — узнай об этом кто-то из Министерства...

— Хорошо, — наконец решилась она. — Меня попросили о помощи, и теперь я пытаюсь найти проклятие, о котором мне очень мало известно, так что дела продвигаются плохо... Да вы и сами видите, — девушка кивнула на свою практически чистую тетрадь.

— Даже так? — усмехнулся Снейп. — И кто же у нас подвергся... как там? — Он склонился над скудными записями, являвшими собой результат непрерывной восьмичасовой работы, проделанной Гермионой. — «Полным поэтапным изменениям мускулатуры и костной ткани»?

Вся эта ситуация неожиданно показалась девушке настолько нелепой, что она звонко расхохоталась. Профессор посмотрел на неё с недоумением:

— Мисс Грейнджер... Честное слово, вы меня пугаете!

— Просто пластическая хирургия какая-то, — пробормотала Гермиона, а когда, наконец, перестала смеяться и взглянула на мастера зелий, то не поверила своим глазам: хотя Снейп всеми силами старался удержать на лице серьёзность, один уголок его губ, предательски подрагивая, медленно, но верно полз вверх.

— Вы улыбаетесь, — непонятно зачем сказала девушка. Всё происходящее веселило её с каждой минутой всё больше.

— Улыбаюсь, — вдруг согласился профессор, неотрывно смотря прямо на Гермиону.

Она почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок, но взгляда не отвела. Секунды тянулись медленно, словно увязнув в песке вечности, а окружающая реальность постепенно ускользала от сознания девушки, пока она смотрела в чёрные, как небо в безлунную ночь, глаза. Ночь, когда даже звёзды не светят на тёмном бархате небес, а только всепоглощающая темнота, в которой скрыто так много секретов, что ни один разум не способен постичь их все до единого…

Послышались глухие, дрожащие удары часов, и с каждым новым ударом она, страстно того желая, но подсознательно боясь последствий, делала очередной робкий шаг навстречу человеку, который был ей неприятен, но к которому её неодолимо тянуло…

В последний момент в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх, но тут же было безжалостно вытеснено безумной страстью. Гермиона же просто не понимала, что делает. Она лишь всецело отдалась странному порыву, захлестнувшему её так внезапно...

— Вы меня заколдовали, — прошептала она, разорвав, наконец, бесконечный, как ей показалось, поцелуй.

Профессор, видимо, тоже только что пришёл в себя. Он слегка тряхнул головой, словно отгоняя от себя это наваждение.

— Простите, — хрипло сказал мастер зелий, отстранившись от девушки, и отвернулся к окну.

— Я…— Гермиона хотела что-то сказать, но так и застыла на месте, когда поняла, что в комнате они не одни...

— Крис?

Мальчишка неподвижно стоял в дверном проёме и смотрел на мать в полном недоумении, если не сказать, что он был, пожалуй, даже несколько испуган...

Дальше события развивались, как в замедленной съёмке: вот Снейп поворачивается в их сторону, его взгляд останавливается на Крисе... С расширившимися от ужаса или удивления — Гермиона так и не поняла — глазами он медленно опускается на стул, не в силах вымолвить и слова...

— Крис, выйди сейчас же! — Девушка вовсе не хотела кричать, но, видимо, всему виной было нервное перевозбуждение. Мальчик вздрогнул и опрометью выбежал из библиотеки.

Воцарилась звенящая, какая-то болезненная тишина...

Гермиона сначала не могла понять, в чём дело, всё происходящее казалось ей безумным фарсом, пока вдруг...

Темно... Страшно... Её бросает то в жар, то в холод...

И тот же голос — тихий, шелестящий, но удивительно мягкий...

Кровь прилила к голове, в висках начало пульсировать, и Гермиона в бессилии опустилась на холодный каменный пол. Мысли в голове путались и отчаянно не желали оформляться в более-менее чёткие фразы...

— Но... — бормотала она, не желая верить собственным догадкам. — Нет... Боже... Это невозможно...

Девушка почувствовала, как по её пылающим щекам потекли слёзы. Слёзы, не приносящие успокоения, а только сильнее разжигающие внутреннюю боль...

Она содрогнулась от осторожных прикосновений его рук, стирающих эти солёные капли: слишком живыми и реальными теперь казались её воспоминания.

— Не трогайте меня, — прошептала Гермиона, дрожа уже всем телом. — Как... Как вы могли?!

Он молчал.

— Вы... Вы сломали мне жизнь!

— Я ещё и спас вам жизнь, мисс Грейнджер.

— Как нескромно!.. А кто вас вообще просил?! — закричала она, вскакивая на ноги и со злости запуская в Снейпа первой попавшейся под руку книжкой.

— Мисс Грейнджер, послушайте! — воскликнул тот, в последний момент уворачиваясь от потенциального орудия убийства.

— Негодяй! — Ещё один весьма объёмистый том полетел в профессора.

— Дайте мне уже хоть слово сказать! — прорычал он.

— Грязный подонок! Да я вас...

Не зря видимо говорят, что и Бог, и Мерлин, — все они питают необъяснимую страсть к числу «три»... Так это или нет, но на этот раз «Пособие по снятию порчи сибирским заговором» достигло своей цели, мастер зелий с тихим шипением, плавно переходящим в непечатные выражения, прижал руку к ушибленной скуле, а Гермиона наконец-то успокоилась и, тяжело дыша, опустилась на ближайший стул. Несколько секунд она о чём-то напряжённо думала, как вдруг...

— То есть вы хотите сказать, что это не Рон тогда помог нам скрыться от Упивающихся?.. — растерянно спросила девушка.

— Уж не знаю, что там сделал ваш Уизли, — прорычал профессор, оценивая нанесённый ему ущерб, — но вас с Поттером вытащил я.

— С чего бы это?

— А я должен был бросить Надежду Магического Мира и его боевую подругу на растерзание армии психопатов?

— А что вы сделали дальше, не припоминаете? — парировала его язвительный выпад Гермиона.

Тишина...

— Вы ведь знали про Криса, да? — Ох, как же тяжело дались ей сейчас эти слова!

— Не знал, — вздохнул Снейп.

— Да неужели?!

— Мисс Грейнджер, прошу вас, держите себя... — мастер зелий постарался заблаговременно предотвратить новую вспышку гнева у девушки, но тетрадь с немногочисленными записями всё же просвистела у него над головой, — в руках! Я действительно не знал!

— Биологию в школе не учили? — Сейчас её ехидству позавидовал бы и сам профессор. Собственно, Гермиона была уверена, что тут уж он непременно потеряет терпение, но «негодяй» лишь криво усмехнулся:

— Да нет... Наоборот, очень ей интересовался. И поэтому даже позаботился о последствиях своего безрассудства.

— Как, интересно знать? — скептически посмотрела на него девушка, абсолютно не желая вдаваться в подробности самого «безрассудства».

— Специальное зелье, мисс Грейнджер, которое должно было избавить вас от беременности, если таковая намечалась! Проверенный человек из персонала больницы дал его вам ещё за несколько дней до того, как вы проснулись. — Снейп пододвинул к себе стул и, устроившись прямо напротив Гермионы, скрестил руки на груди. — Теперь вы понимаете, почему я до последнего момента не появлялся в вашей жизни?

— Но...

— До меня дошли слухи, что вы вышли замуж за Уизли, которого, по непонятной мне причине, все считали вашим спасителем, родили ему ребёнка, устроились на приличную работу...

— О, всё-таки вам хватило совести навести справки об объекте вашего «безрассудства»? Как мило!

Когда реакции на её комментарий не последовало, Гермиона оторвала взгляд от окна, куда минутой раньше демонстративно отвернулась, и посмотрела на профессора: тот со скучающим видом постукивал костяшками пальцев по поверхности стола. Девушка сразу вспомнила Криса и удивилась, как же прежде не замечала... Чёрт: Крис! Да ещё и... О-о-ох...

— Ой, мы ведь орали, наверное, на всю школу... — в ужасе прошептала она.

— Ну, не знаю, как вы, — пожал плечами Снейп, — но лично я поставил на двери Заглушающее и Запирающее заклятия сразу после ухода вашего... нашего сына.

— Нет уж, простите, моего сына! — вспыхнула Гермиона.

— Ну, в любом случае, он сейчас, должно быть, ждёт объяснений... — Мастер зелий многозначительно посмотрел на девушку.

— Так пойдёмте! — взмахнула рукой та, скорчив кислую мину.

— Как это? — опешил от неожиданности профессор. — Я?!

— А я что, одна пойду? — справедливо заметила Гермиона.

— Предлагаете мне и дальше травмировать неустойчивую детскую психику? — усмехнулся Снейп.

— Психика тут травмирована пока что только у нас с вами... Так что вставайте уже и снимайте эти свои заклятья!

Профессор вздохнул и, взмахом палочки открыв двери, вышел из библиотеки, даже не подумав пропустить девушку вперёд. О степени мрачности его настроения можно было только догадываться...

Стоя посреди тёмной гостиной, Гермиона в нерешительности переступала с ноги на ногу, изредка бросая растерянные взгляды на Снейпа. В конце концов, тот не выдержал и прошипел как-то подозрительно тихо — видимо, не хотел раньше времени выдавать своё присутствие:

— Могу я поинтересоваться, чего вы ждёте?

— А вдруг он спит? — прошептала девушка.

— Не узнаете наверняка, пока не проверите, — заключил профессор, скрестив руки на груди и одаривая Гермиону снисходительным взглядом.

— Ну, знаете! — фыркнула она и, гордо подняв голову, вышла.

…Из-под двери комнаты Криса пробивалась узкая полоска света, но девушка всё же постучала.

— Входи, мам, — со вздохом сказал мальчик, и она, собравшись с духом, толкнула дверь...

В свете догоравшей свечи на стенах плясали уродливо вытянутые тени. Крис сидел на кровати, обхватив колени руками, и задумчиво смотрел, как паук в банке тащит слабо сопротивляющуюся муху. Гермиона невольно поёжилась от этого зрелища и спросила:

— Неужели интересно?

— Да, — просто ответил мальчишка и отставил банку в сторону, чтобы Герми могла сесть. — Ты пришла поговорить о... — он замялся, подбирая подходящие слова.

Но мать избавила его от этой необходимости, согласно кивнув:

— То, что ты видел... — Она замолчала. — Я даже не знаю, с чего начать!

— Мам, — пробормотал мальчик, опуская глаза. — Ты просто расскажи, как есть...

— Ох, в общем, — вздохнула девушка. — Этот человек... Профессор Снейп... Он...

— Мой отец, да? — даже слишком спокойно для этой во всех отношениях сложной ситуации спросил ребёнок.

Гермиона кивнула, не в силах вымолвить ни слова. К глазам опять подступали слёзы...

— Мамочка, — Крис обнял её и почти умоляюще прошептал. — Только не плачь, пожалуйста.

Девушка прижала его к себе. Ей было душно, глаза щипало, а в груди поселилось неприятное чувство тяжести...

— Прости меня, — выдохнула она. — Я не могу...

Гермиона вскочила и опрометью выбежала из комнаты. Запершись в ванной, она прижалась спиной к стене и, уже больше не сдерживая себя, разрыдалась.

В чувства её привёл раздавшийся несколькими минутами позже осторожный стук в дверь.

— Мисс Грейнджер, вы в порядке? — спросил Снейп без тени волнения в голосе... А чего она вообще ожидала? Честно говоря, Гермиона вообще забыла, что профессор всё ещё здесь...

«Вот так вот, — подумала она, — живёшь себе спокойно, потому что думаешь, что хуже всё равно быть не может... А тут оказывается, что не так уж плохо всё было...»

— Просто всё было предсказуемо, мисс Грейнджер, — после короткой паузы раздался ответ.

— Вы читаете мои мысли?! — тут же вспыхнула девушка и, забыв, что только что плакала, резко распахнула дверь.

Снейп стоял в коридоре, устало прислонившись к стене, и нахально ухмылялся.

— Если то, что вы только что сказали вслух, было вашими мыслями, то... да, — заявил он.

— Какая наглость, — прошептала Гермиона, но не выдержала и улыбнулась.

Профессор же, наоборот, вполне серьёзно спросил:

— Может быть... — Он явно сомневался, стоит ли вновь возвращаться к этой теме. — Мне лучше... поговорить с ним?

— А вы справитесь? — У девушки не было ни сил, ни желания спорить, поэтому, когда мастер зелий неуверенно кивнул, она просто показала ему, куда идти, а сама отправилась на кухню.

Спустя двадцать минут ожидания и четыре чашки зелёного чая она уже не находила себе места от беспокойства, а тем временем...

Несомненно, этот день мог бы называться худшим днём в жизни Северуса Снейпа, не будь последний уверен, что последующие грозят стать ещё хуже, если он сейчас же не найдёт выход из этого идиотского положения.

Собравшись с мыслями, профессор постучал в дверь, которая тут же распахнулась. Возникший на пороге мальчишка разочарованно протянул:

— А, это вы...

— Позволишь войти? — Северусу было не по себе, но он старался сохранить холодное спокойствие хотя бы внешне, поэтому, когда Крис пожал плечами и отошёл в сторону, впуская новоявленного отца в комнату, просто молча опустился в кресло.

— Думаю, — вздохнул профессор, — нам нужно поговорить.

— О чём? — с лёгкой укоризной посмотрел на него мальчик, забравшись на кровать. — Мне и так всё ясно...

— И ты не хочешь ничего спросить? — удивился Снейп.

— Ну, — задумчиво протянул Крис. — Вы учителем тут работаете, да?

Северус чуть было не поперхнулся от неожиданности, но всё же ответил:

— Работаю.

— А мистер Уизли говорил мне, что маму изнасиловал какой-то Упивающийся... — пробормотал мальчишка и внимательно уставился на профессора, словно ожидая реакции, которая, надо сказать, последовала незамедлительно.

— Что-о-о?! Это Уизли тебе сказал? — прорычал Снейп.

Крис только усмехнулся: он явно получал определённое удовольствие от всего происходящего.

— Ну, не знаю, на кого вы там работали, — невозмутимо продолжал ребёнок, пока его отец продумывал расправу над вышеупомянутым рыжим господином, — но... вы хотя бы любили когда-нибудь маму?

Этот вопрос застал Северуса врасплох, и он постарался отклониться от ответа, спросив:

— А что ты понимаешь под понятием «любить»?

Ребёнок закатил глаза и на полном серьёзе вкрадчиво проговорил:

— Это значит: испытывать сильное эмоциональное и сексуальное чувство к кому-либо. — В этот момент Крис вдруг напомнил профессору ту Гермиону Грейнджер, которую он учил в течение шести лет...

Справившись с оцепенением, Снейп прошептал:

— Надо будет поговорить с твоей мамой...

— Так вы любили её? — не отступал мальчишка.

— О, Мерлин, — простонал Северус, закрывая в изнеможении глаза. — Да, любил!..

Когда тишина, воцарившаяся в комнате, стала невыносимой, профессор нехотя добавил:

— И сейчас люблю. — Он внимательно посмотрел на Криса, который с выражением полного безразличия на лице накручивал на палец завязку капюшона своей мантии. — Поэтому, ребёнок, я и сижу сейчас здесь, пытаясь объяснить тебе, почему всё вышло так, а не иначе!

— Вы маме лучше объясните, — заметил Крис. — А я и так достаточно знаю...

— Откуда, позволь спросить? — ехидно поинтересовался профессор.

Мальчишка ответил, хотя и с явной неохотой:

— Я вас с мамой ещё вчера видел... Вы явно были уже знакомы, упоминали в разговоре какой-то суд, от мистера Уизли я знал одну из версий моего появления на свет... Вот, — вздохнул он. — Да и, глядя на вас... В общем... — он замялся. — Там вас мама, наверное, уже ждёт.

Снейпу ничего не оставалось, как покинуть комнату — так явно Крис намекал ему на это. Профессор даже не понял, за кем осталась победа в этой непродолжительной словесной борьбе, но был в глубине души, пожалуй, не прочь, если бы ему предоставили шанс это выяснить...

Гермиона хотела было идти «на разведку», когда на кухню, наконец, в прямом смысле этого слова, ввалился профессор с самым несчастным выражением лица. Не говоря ни слова, он налил себе чай и с тяжёлым вздохом опустился на табурет.

— Ну, как? — спросила девушка, морально приготовившись к самому худшему.

— Я абсолютно не умею общаться с детьми, — печально произнёс Снейп. Гермиона даже опешила сначала от такого ответа, но потом ехидно заметила:

— А я полагала, что вы-то как раз найдёте с Крисом общий язык...

— Издеваетесь? — прошипел мастер зелий.

— Ни в коей мере, — замотала головой Герми, усиленно пряча улыбку.

Снейп сердито посмотрел на неё, но ничего не сказал.

Так, в полной тишине, лишь изредка прерываемой стуком чашки о поверхность стола, они просидели ещё пять минут.

— Уже поздно, мисс Грейнджер, — сказал, наконец, профессор, поднимаясь. — Я пойду. Доброй ночи.

Гермиона тоже встала его проводить, но, почувствовав сильное головокружение, чуть было не потеряла равновесие, вовремя уцепившись за ручку буфета.

— Мисс Грейнджер? — обеспокоено спросил мастер зелий и, в два широких шага оказавшись рядом, взял девушку за руку.

— Всё в порядке... Я просто перенервничала, и... — Она замолчала, а потом неожиданно для самой себя обвила шею профессора рукой: — И влюбилась...

Не дав Северусу опомниться, Гермиона притянула его к себе и прошептала:

— В вас, представляете?..

Всю ночь Гермионе снился Гарри, читавший ей проникновенную лекцию о разврате и безответственности голосом профессора Макгонагалл. А когда она проснулась и в голове ожили события вчерашнего дня, место Поттера заняла уже её собственная совесть, противным голоском напомнившая о ряде невыполненных обещаний... Да уж, за целые сутки пребывания в школе она ни на йоту не продвинулась в решении проблемы Гарри, зато затащила в постель самого ужасного в мире преподавателя, да ещё и нашла в его лице отца своего сына.

Профессор.

Гермиона резко выпрямилась в кровати и огляделась по сторонам: вторая половина постели около неё пустовала, но заправлена не была. А это вселяло уверенность, что Снейп всё ещё где-то в пределах этих комнат.

Вот тут-то девушке, как бы она ни сопротивлялась подобной мысли, пришлось признать: она чувствует определённую потребность в том, чтобы этот человек был рядом. Оставалось лишь найти хоть одно достойное объяснение всему происходящему...

Прижав пальцы к вискам, Гермиона подтянула колени к груди и попыталась поудобнее устроиться на подушках. И откуда у неё взялось столько подушек?!

— Так, — прошептала она, — попытаемся рассуждать логически...

Но легче сказать, чем сделать: то, что девушка в данный момент испытывала к профессору, просто не поддавалось внятному описанию. Безусловно, несмотря на, скажем, далеко не блестящую внешность, как мужчина он ей безумно нравился. «И целуется он, сволочь, здорово», — с улыбкой отметила про себя Герм. А что касается духовной привязанности... Скажем, они с лёгкостью могли бы найти множество общих тем для разговора, если бы большую часть их совместного времяпрепровождения не занимали попеременно сменяющие друг друга пререкания и бурные проявления чувств.

— Идиотизм, — вздохнула Гермиона, вставая с постели и натягивая простую домашнюю футболку.

Ясно было лишь одно — игнорировать происходящее уже не получится: слишком далеко всё зашло. Дело в другом — как относится к этому сам объект её сумасшедших желаний? Слишком многое в его поведении до сих пор настораживало девушку, просто вчера она позволила себе на время забыть об этом...

Придя к выводу, что без серьёзного разговора с профессором она в своих размышлениях всё равно далеко не продвинется, Гермиона быстро привела себя в порядок и вышла из комнаты.

— Где же этот чёртов Снейп? — пробормотала она, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться от неожиданно возникшей в сознании идеи: а не избегает ли её профессор после всего, что произошло вчера? Но внезапно эта мысль сменилась другой, от которой у девушки неприятно защипало в горле: а что, если он просто сбежал? В конце концов, смятое одеяло ничего не гарантирует...

Но к её огромному облегчению мастер зелий обнаружился на кухне: как всегда в своей зловещего вида мантии он сидел вполоборота к окну, двумя руками сжимая чашку свежесваренного, судя по запаху, кофе.

— Доброе утро, — улыбнулась ему Гермиона.

Было видно, как сразу напряглась спина профессора, но он, как ни в чём не бывало, кивнул:

— Доброе.

Девушка поняла, что, если не возьмет инициативу в свои руки, то вообще ничего от этого человека не добьется. Поэтому она опустилась на соседний табурет и абсолютно спокойно начала:

— Северус Снейп, я считаю, что мы должны серьёзно поговорить.

— Я тоже так думаю, — нехотя согласился тот после короткого раздумья.

— Но, прежде чем мы начнём говорить о будущем, — заметила Гермиона, с удовольствием наблюдая, как постепенно прищуриваются в подозрении глаза её собеседника, — я бы хотела услышать от вас ещё кое-какие объяснения...

Она сделала паузу и многозначительно посмотрела на мастера зелий. Тот глубоко вздохнул и, поставив полупустую чашку на стол, уточнил:

— Вы хотите знать о... о том, что произошло в конце седьмого курса?

— Да, — просто кивнула девушка и с усмешкой, достойной самого профессора, добавила: — Не будете же вы утверждать, что были тайно в меня влюблены!

Снейп только фыркнул:

— Естественно, нет! С первого курса вашего обучения в Хогвартсе и до того самого момента вы, мисс Грейнджер, были для меня не больше, чем невыносимой всезнайкой и выскочкой.

— Ах, вы... — задохнулась от возмущения Гермиона, у которой вновь возникло желание ударить профессора чем-нибудь потяжелее.

— А много ли людей думали иначе, мисс Грейнджер? — справедливо заметил Снейп. — Вы же сами так поставили себя в школе.

Девушка не знала, что и ответить. С одной стороны, мастер зелий был абсолютно прав, но признать тот факт, что она действительно дала окружающим повод воспринимать себя как «невыносимую всезнайку», казалось, по меньшей мере, оскорбительным.

— Но тогда, в подземельях, — продолжал тем временем профессор, — вы пробудили во мне не самые приятные, но очень дорогие воспоминания. Я увидел в вас женщину, слабую, беззащитную, нуждающуюся в моей помощи...

— И воспользовались этим, — хмыкнула Гермиона.

— А вы не помните, как сами повели себя, мисс Грейнджер? — не выдержав, крикнул Снейп. — Если бы вы не хотели этого, ничего бы и не случилось!

— Не орите так, — зашипела на него девушка. — Мы здесь не одни!

— Без вас знаю, — рыкнул Снейп, вновь беря в руки чашку и делая глоток.

— К слову, — заметила Герм, — не хотите ли вы объяснить мне ситуацию с тем зельем, которое загадочным образом не сработало?

— Честно говоря, — уже спокойно ответил профессор, — я и сам был бы не прочь узнать, как это вышло.

— То есть вы уверены, что я его принимала?

— Уверен, — почти по слогам произнёс он. — К тому же это был проверенный состав, который и раньше успешно использовался для предотвращения нежелательной беременности. Оно просто обязано было подействовать, если только... — Снейп замолчал, его рука, тянувшаяся в это время к кофейнику, застыла на полпути.

— В чём дело? — Гермиона не могла понять, что так насторожило или даже испугало профессора, пока в её сознании не всплыло, наконец, одно слово — «нежелательной».

— О, Господи, — прошептала она. — Вы думали, что я не захотела бы оставить этого ребёнка?

— Сами посудите, мисс Грейнджер, — вздохнул мастер зелий, забыв про кофе. — Я был больше чем уверен, что вы, очнувшись, забудете большую часть событий той ночи, тем более что вполне естественным для вас было бы подумать о банальном изнасиловании... Зачем же вам тогда ещё и ребёнок неизвестно от кого?

— Но ведь у вас ничего не вышло, — медленно помотала головой девушка. — Значит... Значит...

— Зелья, мисс Грейнджер, — пояснил Снейп, причём в его голосе чувствовались типично учительские интонации, — это вам не маггловские таблетки, а всё та же магия. И, как бы странно это ни звучало, принятое вами снадобье относится к разряду лечебных, что подразумевает под собой очень сложную схему... — он задумался на мгновение. — В общем, чтобы достичь желаемого результата, пациент должен подсознательно осознавать необходимость той или иной процедуры и быть морально готовым принять помощь. Кто же знал, что вы такая ярая противница прерываний беременности даже на таком до смешного маленьком сроке!

Гермиона почувствовала, что сейчас расплачется.

— Знаете, какой скандал закатил Рон, когда узнал, что я беременна? — вдруг прошептала она.

— А откуда он заранее знал, что ребёнок не его? — Приподнятая в удивлении бровь.

— Потому что я никогда бы на это не пошла... И он прекрасно знал...

— Вы сохранили дитя, ставшее результатом случайной связи, но даже не допускали возможности забеременеть от мужа?

— Лучше уж ребёнок от незнакомца, чем от человека, которого я искренне ненавижу... — Девушка закрыла глаза рукой, чтобы скрыть подступающие слёзы.

На кухне воцарилась полная тишина, и только часы надоедливо тикали на стене... Профессор сначала замер в нерешительности, а потом вдруг осторожно приобнял Гермиону за плечи. Она вздрогнула, но тут же расслабилась и прижалась к его груди, пряча лицо в складках мантии.

— Зачем же вы тогда вообще вышли за него? — со вздохом спросил Снейп.

— Всё равно не поймёте... Вы же мужчина...

Он вновь задумался, а потом пробормотал так тихо, что девушка едва разобрала слова:

— Это уже становится моей коронной фразой, но... Простите меня, мисс Грейнджер. За всё. Если, конечно, сможете...

— Если бы не вы, профессор, — улыбнулась сквозь слёзы Гермиона, — у меня бы даже не было такого замечательного сына...

Они ещё несколько минут молча сидели на кухне, не разжимая объятий, и поэтому не могли видеть, как тихо захлопнулась слегка приоткрытая дверь детской и Крис с чрезвычайно довольным видом вернулся к дальнейшему изучению своего паука.

Завтрак прошёл в гробовой тишине: в присутствии Криса ни Снейп, ни Гермиона не смогли заставить себя начать разговор хотя бы на отвлечённую тему. Сам мальчишка периодически бросал на родителей загадочные взгляды, но тоже хранил молчание. Так что когда тарелки, наконец, опустели, взрослые с огромным облегчением разбежались по своим делам: Гермиона — в библиотеку, а профессор — в лабораторию.

Помня о прежних неудачах, девушка решила несколько изменить направление поисков, а именно: не зацикливаться на факте существования некоего заклятия, а для начала просто разобрать все возможные способы изменения внешности человека.

— Так, — пробормотала она, обмакивая перо в чернила. — Обряды, трансфигурация, зелья, чары...

От идеи с зельем Гермиона отказалась сразу, проклятия и тому подобное она тоже решила отложить на потом. В остальные два варианта также слабо верилось, но, дотошная во всём, она решила-таки проверить и их.

Предположив, что факт применения трансфигурации всё же менее вероятен, так как в этом случае процесс не занял бы столько времени, Герм достала с самой верхней полки «Древние семейные и защитные обряды». Название её несколько смущало, но, во-первых, книга могла помочь ей сузить круг поисков, а во-вторых, это было просто интересно...

Погрузившись в необычайно увлекательный рассказ о древних поверьях и появлении первых обрядовых культов, Гермиона даже не заметила, как наступило время обеда. Зато об этом, видимо, помнил Снейп, потому что около двух часов дня он появился в библиотеке и, с кислым лицом оглядев «фронт работ», сообщил, что Макгонагалл хотела бы видеть девушку на обеде в Главном Зале.

Герми, даже забыв удивиться появлению с этой новостью непосредственно мастера зелий, тут же в отчаянии схватилась за голову:

— Ох... Как же?.. — Сделав небольшую паузу, она спросила: — А вы пойдёте?

— Честно говоря, не хотел, но придётся, — вздохнул Снейп.

— Мерлин, — прошептала девушка. — Тогда я не пойду...

Профессор в удивлении приподнял правую бровь и внимательно посмотрел на Гермиону.

— Я не вижу проблемы, мисс Грейнджер.

— Зато я вижу. — Это его напускное спокойствие уже начинало раздражать. — Я не могу бросить сына одного, а если кто-то увидит вас с Крисом рядом, то сразу поймёт, что вы — его отец!

Снейп в задумчивости поднял руку к лицу и медленно провёл пальцем по скуле.

— Вы правы, — сказал он чуть позже. — Я не собирался придавать это огласке так скоро...

— То есть... — не поверила своим ушам девушка. — В принципе, вы собирались это сделать?

— Естественно, — фыркнул профессор.

— Но почему? — удивилась Герми.

— Да потому что речь о моём сыне, глупая вы девчонка! — прорычал Снейп. — И у меня, если вы об этом, достаточно порядочности, чтобы, как минимум, признать наше с ним родство официально!

— Да кому это нужно?! — воскликнула Гермиона, почему-то упрямо не желая верить в искренность слов мастера зелий.

— Думайте, что хотите, мисс Грейнджер, — прошипел тот, — но, что касается обеда, я на него не иду, так что можете быть спокойны.

— Да уж спасибо!

— А Крис не так сильно и похож на меня, могли бы не дёргаться, — не унимался Снейп: ему, видимо, доставлял удовольствие сам процесс обмена колкостями.

— Ну, конечно! — усмехнулась девушка. — Он просто черноволосый, тёмноглазый, худощавый, бледный, с кошмарным характером... Продолжать?

— Какое дивное описание, — с сарказмом заметил профессор. — Но нос у него всё же ваш...

— Вот уж, действительно, повезло! — выпалила Гермиона и, сделав вид, что вернулась к чтению, уже спокойно сказала: — Идите на свой обед, а мы с Крисом закажем еду у домовых эльфов. — Ей почему-то вдруг стало невыносимо обидно от собственных слов. — Вы там придумайте для Макгонагалл что-нибудь правдоподобное...

Ответом ей была тишина. Резко развернувшись, девушка обнаружила, что осталась абсолютно одна.

— Негодяй! — воскликнула она, толкая со злости стол.

Многострадальный предмет мебели пошатнулся, и часть книг упала на пол. Тут же из-за ближайшего стеллажа показался мастер зелий с каким-то старинным фолиантом в руках. Изогнув одну бровь, он с усмешкой поинтересовался:

— Вы ко мне обращаетесь, мисс Грейнджер? Право, не стоит так нервничать, да и школьное имущество абсолютно ни при чём...

— Снейп! — зашипела на него Гермиона. — Я тебя убью когда-нибудь!

— О... — протянул тот. — Не слишком ли фамильярно?

Девушка яростно сжала кулаки, отчаянно пытаясь не разораться. Профессор тем временем подошёл к её столу и взмахом палочки поднял книги с пола. Затем он положил перед девушкой тот самый потрёпанный том, за которым, видимо, и отходил на минуту.

— Эта книга, полагаю, может вам пригодиться, — как ни в чём не бывало начал он, но, сделав короткую паузу, добавил уже с довольно неприятной улыбкой: — Но вы расскажете мне, почему интересуетесь Чёрной магией и древними обрядами.

— Вам-то это зачем? — пробормотала Гермиона, стараясь не смотреть на Снейпа.

— Любопытство, — просто ответил он.

Девушка задумалась: помощь ей, действительно, не помешала бы... В итоге, она решила ограничиться общими словами, чтобы профессор не догадался о Гарри.

— Хорошо, — кивнула она. — Меня попросили найти причину внезапно начавшихся изменений внешности одного человека, которые начались сразу после применения к нему неизвестного заклятия. — Подняв глаза на мастера зелий и заметив его недоверчивый взгляд, она чересчур быстро добавила: — Это всё, что я знаю.

— Вы совсем не умеете врать, мисс Грейнджер, — вздохнул Снейп, — как и все гриффиндорцы.

— Я рассказала вам всю правду, — отчеканила Гермиона и, помня о способностях профессора в легиллименции, постаралась не думать о том, что на самом деле утаила больше половины.

— Как знаете, — пожал плечами тот, разворачиваясь на каблуках и направляясь к выходу. У самых дверей он остановился:

— Так на обеде вас не будет?

— Нет.

— В таком случае... до свидания, — попрощался профессор и вышел.

Настроение у Гермионы было безвозвратно испорчено, поэтому она не стала даже открывать книгу, которую порекомендовал ей Снейп, а просто засунула её в сумку, искренне надеясь, что это не запрещено правилами.

Крис обнаружился на кухне: он лениво ковырял вилкой свиную отбивную, попутно листая какой-то журнал.

— О, ты уже кушаешь? — удивилась девушка.

— Я думал, ты опять до вечера задержишься, поэтому вызвал домовика, — объяснил мальчишка, поднимая на маму свои невозможные тёмно-карие глаза. Это заставило её вспомнить о другом человеке с почти таким же, только значительно более холодным взглядом. Гермиона почувствовала, как злость и досада закипают в ней с новой силой.

— Опять поругались? — тихо спросил Крис, откладывая вилку.

Девушка растерялась было, но быстро взяла себя в руки и просто кивнула.

— Не переживай так. — Сын посмотрел на неё с неподдельным участием и прошептал: — Он тебя любит.

— Ты думаешь? — не скрывая надежды в голосе, спросила Герм.

— Я знаю, — хитро улыбнулся Крис, возобновляя борьбу с отбивной.

Есть ли в мире справедливость? Теперь, казалось, Гермиона могла вполне однозначно на этот вопрос ответить: нет, и не было.

Конечно, довольно опрометчиво «купленная» у Снейпа в обмен на информацию книга оказалась превосходной во всех отношениях. Было лишь одно большое «но»: теперь девушка располагала ровно двадцатью тремя вариантами относительно природы происходящих с Гарри изменений, и ни один полностью не укладывался в её прежнюю теорию с одному Мерлину известным заклятьем. И чем сильнее Герм углублялась в поиски, тем чаще в её измученном сознании появлялась мысль бросить всё и идти просить совета у профессора. Идея была далеко не безнадёжна, да и времени сэкономила бы им массу, но девушка старалась даже не думать о том, что сказал бы на это Поттер... Или сделал.

Ко всему прочему, её жизнь сильно осложнялась неопределённостью в отношениях с мастером зелий. Даже странно, как старательно Гермиона теперь избегала любой встречи с ним, при этом в глубине души надеясь совсем на обратное... В общем, вела себя, как влюблённая дурочка, в чём ни за что не призналась бы даже самой себе.

С мёртвой точки всё сдвинуло письмо, которое девушка получила ранним субботним утром...

Привет, Герми!

Гарри.

Упоминание Рона Гермиону совсем не удивило — она даже отнеслась к этому на удивление спокойно. Но вот факт ссоры между Гарри и Джинни... Было от чего насторожиться! И, конечно, она бы немедленно отправилась к друзьям, если бы не Крис. Дело в том, что на последней прогулке мальчишка умудрился попасть под сильный дождь и подхватил простуду, и, хотя он уже принял все необходимые лекарственные зелья и в своей обычной манере отчаянно сопротивлялся повышенной заботе со стороны матери, Герм не могла себе позволить бросить сына одного. А брать его с собой в самый эпицентр ссор, да и ещё с участием неподражаемого Рональда Уизли... Нет, это был, определённо, не выход.

Решение, как ни странно, пришло довольно быстро, и спустя двадцать минут девушка уже стояла перед дверью личного кабинета профессора Снейпа.

— В конце концов, он сам говорил что-то там о порядочности и ответственности, — пробормотала она себе под нос и, собравшись с духом, постучала.

Открыли ей не сразу, но это того стоило: вряд ли когда-либо прежде Гермиона видела на лице мастера зелий такое неподдельное удивление.

— Мисс Грейнджер? — его брови непроизвольно поползли вверх. — Сейчас восемь утра. Суббота. В чём дело?

Девушка немного помедлила с ответом, думая, как лучше обрисовать ситуацию.

— Понимаете, мне нужно ненадолго уехать... — она задумалась на мгновение. Снейп тут же воспользовался этой паузой. Он хмыкнул и с иронией заметил:

— Это, конечно, очень мило с вашей стороны, сообщить мне о своих планах, да ещё и в столь ранний час, но не думаю, что оно того стоит. Я, видите ли, к сожалению, не директор этой школы, так что...

— Ооо! — возвела глаза к потолку Гермиона и нервно воскликнула: — Вы дослушаете или нет?!

Профессор недобро ухмыльнулся, но снисходительно кивнул.

— Как я уже сказала, мне нужно уехать, но Крис простудился, поэтому я не хочу оставлять его одного...

— И вы предлагаете?.. — насторожился Снейп.

— Именно, профессор! — с нескрываемым злорадством ответила девушка.

Мастер зелий просто молча отошёл в сторону, пропуская Герм внутрь и закрывая за ней дверь. Наложив Заглушающее заклятие, он, наконец, повернулся к ней и прошипел:

— Вы с ума сошли?!

— А что вам, собственно, не нравится? Не вы ли так яростно доказывали мне, что сын вам не безразличен?

— Но я же не могу остаться с ним на целый день! Этот ребёнок сведёт меня с ума!

— Ну, если вы отказываетесь... — нарочито разочарованно протянула Гермиона, делая вид, что собирается уходить.

— Я не отказываюсь, — прорычал профессор, — но и вы не понимаете, о чём просите. Я понятия не имею, как обращаться с детьми!

— А Крис не знает, каково это — иметь отца, — абсолютно серьёзно заметила девушка. — Так что вы с ним окажетесь в одинаково некомфортном положении.

— Зачем тогда всё это?

— Если бы у меня был выход... — вздохнула Герм. — Нет, ну, серьёзно... Очень вас прошу! Я же места себе не найду, если оставлю его одного!

Профессор задумался на какое-то время, но потом всё же согласно кивнул, хотя с таким кислым лицом, будто он только что проглотил, по меньшей мере, целый лимон.

— Вы согласны? — с надеждой спросила девушка.

— Да, но не думайте, что это доставит мне хоть каплю удовольствия, — проворчал Снейп.

— А я и не сомневаюсь, — улыбнулась Гермиона и, встав на цыпочки, чмокнула сердитого профессора в кончик носа. Не дожидаясь какой-либо реакции, она стремительно выбежала из комнаты.

При взгляде на этого нового Рональда Уизли уже с трудом вспоминался прежний смешной и нескладный парнишка, невпопад задающий дурацкие вопросы. Теперь это был довольно-таки неприятный субъект с небольшим пивным брюшком и бегающими глазками. Когда он появился на пороге дома Поттеров, Гарри не был удивлён, но всё же невольно поморщился при виде смятой сигареты в зубах и потрёпанной кепки.

— Рон, пойдём! — девушка схватила его за руку и потянула за собой...

— И теперь Джинни с тобой не общается? — ахнула Гермиона, выслушав весь рассказ.

— Не то чтобы не общается, — пожал плечами Гарри, — но как-то сторонится и... кажется, вчера она даже плакала. — Он прижал пальцы к вискам и в отчаянии помотал головой. — Я ума не приложу, что сделал не так! С её братцем мы в таких отношениях уже почти десять лет!

— Значит, дело в другом! Может, в ходе их разговора выяснилось что-то, пусть даже не касающееся тебя, но очень беспокоящее Джин!

— Я пытался выяснить, но она лишь отмахивается. Говорит, всё в порядке. Но я же вижу, что это неправда!

— Гарри, не расстраивайся ты так. — Девушка приобняла друга и ободряюще улыбнулась ему. — Я попробую что-нибудь сделать.

Парень посмотрел на неё с благодарностью, и Гермиона невольно отметила, что выглядит он очень усталым. Правда, каких-либо новых изменений не было.

— А как твоё самочувствие? — спросила она спустя пару минут.

— Как ни странно, лучше! Даже привыкать стал потихоньку.

— А ты ощущаешь разницу, да?

— Конечно, — хмыкнул парень. — Это со стороны почти незаметно, а для меня всё тело словно чужое было...

— Боже, Гарри, я, правда, стараюсь делать всё возможное!.. Стоп! — Неожиданная догадка пронзила её сознание. — Ты говоришь, что оно было чужим... А сейчас? — Герм замерла в тревожном ожидании.

— Говорю же: привык, — спокойно ответил Поттер, не понимая, к чему клонит Гермиона.

— То есть... Ох!..

— Да что такое?! — не выдержал он. — Не тяни, Миона!

— Ничего особенного, — сказала девушка, надеясь, что её слова звучат достаточно уверенно, — просто возникла одна идея... Но я уже поняла, что она никуда не годится.

— И ты, конечно же, со мной не поделишься, — вздохнул Гарри.

— Не-а, — она покачала головой и стала подниматься из-за стола. — Пойду лучше всё-таки с Джинни поговорю...

— Ладно, — кивнул парень, за годы учёбы уже привыкший к этим её внезапным озарениям и постоянным недомолвкам. Мол, всё равно потом расскажет, когда сама окончательно разберётся...

Как только Гермиона покинула кухню, улыбка тут же исчезла с её лица, уступая место серьёзной сосредоточенности. Девушка вовсе не собиралась отказываться от внезапно возникшей мысли, хотя та и не вязалась со всеми предыдущими теориями. Более того, идея была очень смелой, да и, в случае, если Герм права в своих догадках, грозила спровоцировать ещё больше вопросов, чем было прежде...

Постучав в дверь спальни, она вошла, даже не дожидаясь ответа. Джинни лежала на кровати, закутавшись в слишком тёплое для такого жаркого лета одеяло, и бездумно смотрела в потолок. Прихода Гермионы она явно не ожидала, поскольку буквально вытаращилась на подругу и растерянно пробормотала:

— О... Привет.

— Доброе утро, — девушка старалась выглядеть как можно более жизнерадостно.

— Что-то произошло? — как-то слишком равнодушно спросила Джин. — Я не думала, что ты приедешь так... так скоро.

— Нет, — покачала головой Герм. — У нас всё в порядке, но вот...

— Тебя Гарри пригласил, — невесело усмехнулась Джинни. — Я подозревала...

— Прости?

— Перестань! — неожиданно довольно громко воскликнула девушка. — Вы с ним встречаетесь?

Гермиона даже опешила от такого вопроса, поэтому ответила не сразу.

— Нет, конечно... — прошептала она, опускаясь на край кровати. — Джин, как ты могла подумать?..

— Ну да. — Та, казалось, вот-вот расплачется. — У вас с ним всё какие-то секреты, в которые меня никто не думает посвящать!

— Но...

— Эти изменения... Я ведь заметила! Лицо, руки... Всё другое! — Джинни замолчала на мгновение и продолжила, уже почти не сдерживая слёз: — Я раньше не верила во все те байки, которые рассказывал мне Рон... Ну, что Гарри — отец Криса. А теперь я не знаю, что и думать! Ведь я убеждала себя в обратном, основываясь лишь на том, что они совсем не похожи... А что, если эта новая внешность на самом деле — истинная?

— Боже, — прошептала Гермиона, понимая, что подруга только что озвучила её собственную идею.

— Так я права? — всхлипнула девушка. — Они и общаются друг с другом как-то по-особому...

— Мерлин, Джинни! — воскликнула Герм, обнимая её за плечи и прижимая к себе. — Конечно, нет! Мы с Гарри просто друзья! А тебе он ничего не рассказывал о своей проблеме, потому что не хотел волновать раньше времени.

— Но...

— Уверяю, твой муж — не отец Криса.

— Как ты можешь быть уверена? Ты ведь даже ничего не помнишь!

— О, дорогая, — улыбнулась Гермиона, — я с недавнего времени точно знаю, кто был тот таинственный незнакомец, и это не Гарри.

— Правда? — оживилась Джин. — Ох, а кто же тогда?

— Извини, но я не могу пока ответить. — Заметив обиженный взгляд подруги, она поспешно добавила: — Но, конечно же, потом всё тебе расскажу! Просто пока что... рано.

Честно говоря, Миона слабо представляла, как сообщит потом ей, что на самом деле родила ребёнка от профессора Снейпа, и как будет объяснять, почему переспала с ним ещё раз... Но сейчас было не до этого.

— Ну, хорошо, — кивнула тем временем заметно повеселевшая девушка. — Ты его в Хогвартсе встретила что ли?

— Не сейчас, Джинни, — отрезала Гермиона. — И, пожалуйста, поговори, наконец, с Гарри, а то он очень беспокоится.

— Ладно. — Миссис Поттер вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

— И не слушай Рона!

— Не буду.

Герм собиралась было уходить, но у самой двери остановилась и медленно проговорила:

— Джинни... Слушай, а ответь мне на один маленький вопрос...

— Какой? — Та уже вовсю прихорашивалась у зеркала.

— Ваши сыновья...

— Дэн и Майк.

— Да, я помню, — улыбнулась Гермиона. — Они ведь на тебя похожи?

— Большей частью, да, — хихикнула Джин, резинкой затягивая волосы в высокий хвост. — Гарри имел бы полное право уличить меня в измене, если бы мы не планировали беременность вместе!.. — Она вдруг так и замерла с занесённой в воздухе расчёской. — Ох, думаешь, всё дело в том, что... что он... он... — девушка никак не могла найти нужных слов, но Герми и так прекрасно всё поняла.

— Я не уверена, но это вполне возможно. Ты только Гарри пока этого не говори, ему и так нелегко.

— Окей... — Джинни согласилась, хотя и с явной неохотой. — Уже уходишь?

— Да. Я за Криса волнуюсь, — вздохнула Гермиона, а про себя добавила: «И не только за него...»

— О, ну, давай тогда. — Подруга обняла её на прощание и заговорщицким шёпотом добавила: — И папочке привет.

Миона только фыркнула в ответ и вышла.

Спустя полчаса Герм сидела за чашкой крепкого чёрного кофе в одном из маленьких уютных кафе, которых так много в старой Англии. Здесь было тихо, немноголюдно, а следовательно, ничто не мешало ей отдохнуть и привести мысли в порядок.

Отчаянно не хотелось ни о чём думать, но Гермиона вновь и вновь невольно возвращалась к их с Джинни разговору... Итак, если Гарри, действительно, сейчас приобретает свою истинную внешность, то прежде он находился под неким заклятием. Но что же это должна быть за магия, продержавшаяся так долго и изменившая весь организм практически на клеточном уровне!..

Гермиона вроде бы видела нечто подобное в книге Снейпа, но не могла быть уверена наверняка. Зато в «Древних семейных и защитных обрядах», определённо, упоминались факты из истории, когда детям ещё в младенчестве придавали желаемый облик. Как правило, это делалось, чтобы скрыть истинное происхождение ребёнка, и она боялась даже представить, что это может означать, если её предположения верны...

Девушка откусила кусочек большого миндального печенья и зажмурила глаза от удовольствия: она всегда любила традиционную выпечку, но случаи ею насладиться последнее время выпадали нечасто. Прежде Гермиону баловала домашними кексами и маффинами мама, потом Герми сама стала матерью, а после смерти родителей и вовсе было не до того... Девушка вздохнула и сделала глоток обжигающего напитка.

— Сейчас не время для такого рода воспоминаний, — едва слышно прошептала она в чашку. — У тебя есть дела поважнее...

Искренне надеясь, что, если она ещё ненадолго задержится, с Крисом и его неподражаемым отцом ничего не случится, Герм решила как-то отвлечься от свалившихся на её многострадальную голову проблем и пробежаться по магазинам. Изучив все новинки в ближайших книжных лавках, купив очередной набор перьев и оформив в Косом переулке подписку на какой-то научный журнал, специализирующийся на Трансфигурации, девушка остановилась у бутика мужской одежды, в задумчивости уставившись на витрину...

Вот уже около недели, что бы она ни делала, ей с завидным постоянством вспоминался профессор Зельеварения... Гермиона давно смирилась с тем фактом, что постоянно чувствует себя влюблённой барышней из слезливых романов, только вот поведение самого объекта обожания её просто выводило из себя. Но, как любая женщина, она безошибочно распознала в официальных обращениях и холодном тоне банальное мужское упрямство, а, приплюсовав к этому неповторимый снейповский характер, поняла, что действовать с этим субъектом нужно предельно осторожно, чтобы не спугнуть. И чтобы не задеть дурацкую слизеринскую гордость... Хотя... Поразмышляв немного, девушка всё же решила, что разок вывести невозмутимого профессора из себя всё же можно. Так что магазин Гермиона покидала с чрезвычайно довольным видом, а к пакетам с книгами и канцелярией добавился ещё один небольшой свёрток...

До Хогвартса, как вы понимаете, она добралась только к вечеру, а когда зашла в гостиную, удивилась необычайно тишине, царившей здесь. Поставив покупки на пол у стены, девушка осторожно прошла в гостиную и застыла от удивления: в кресле, откинувшись на спинку, дремал самый злой профессор Хогвартса; рядом покоилась свежая газета. Криса же нигде не было...

Гермиона около минуты стояла без движения, с глупой улыбкой глядя на своего бывшего учителя. Она в который раз отметила, как он некрасив, если рассматривать отдельно каждую черту, и как чертовски привлекателен в целом. К тому же, в сравнении с тем мастером зелий, которого девушка помнила со школы, этот Северус Снейп выглядел значительно лучше: он не был таким худым и изнеможенным, хотя тонких мимических морщинок, несомненно, прибавилось...

Справившись, наконец, с собой, Герм присела на подлокотник и осторожно убрала с лица Снейпа тонкую чёрную прядь... От этих прикосновений профессор проснулся и, открыв глаза, в недоумении уставился на Гермиону.

— Мисс Грейнджер, где вы пропадали? — немного хрипло спросил он.

Миона тяжело вздохнула: эта бессмысленная беготня по кругу выводила её из себя...

— У меня были дела... — она пожала плечами. — А где Крис?

Снейп выпрямился в кресле и привычным движением скрестил руки на груди.

— Полагаю, уже спит.

— Так рано?! — удивилась девушка.

— Ну, а что вы хотите? — хмыкнул профессор и иронично заметил: — Мы так достали друг друга за весь день...

— Неужели всё было так ужасно? — Гермиона попыталась изобразить волнение, но Снейп, конечно же, понял её истинный настрой и только ухмыльнулся в ответ.

— И не представляете.

Он отвёл взгляд в сторону и задумался о чём-то. После этой короткой и неожиданной паузы Северус продолжил намного тише, чем говорил прежде:

— Это так странно, мисс Грейнджер. Я стал отцом совершенно случайно: сначала поддался слабости, а потом совершил ещё одну ошибку... Но мне всё чаще приходит в голову мысль, что, будь даже у меня такая возможность, я не стал бы ничего менять.

— Ошибка? — рассерженно воскликнула Гермиона, не обращая внимания на эти откровения. — То есть мой сын — всего лишь плод вашей «ошибки»?

Тут пришёл черёд профессора возмутиться:

— Я не имел этого в виду, мисс Грейнджер! И вы это прекрасно...

Она бесцеремонно перебила его, прошипев прямо в лицо:

— А я, значит, всё ещё «мисс Грейнджер»?

— К чему вы клоните? — Снейп прищурился, нервно одёргивая рукав мантии.

— Ах... — девушка просто задохнулась от негодования. — Ах ты, мерзавец! — Она отвесила ему звонкую пощёчину и вскочила на ноги, чувствуя, что к глазам неумолимо подступают слёзы.

— Мисс... — начал было профессор, но ему не дали договорить, просто-напросто перекричав.

— Переспал со мной, сделал мне ребёнка, потом ещё раз переспал!.. — Она вся кипела от злости. — А теперь строит из себя Мерлин знает что!

— Да погодите же, — предпринял очередную попытку вразумить эту фурию мастер зелий, из последних сил сохраняя на лице более-менее спокойное выражение.

— Ну, уж нет! Прочь отсюда! — Девушка моментально подлетела к двери и распахнула её, яростным кивком головы указывая Снейпу на выход.

В её голове неожиданно поднялся настоящий вихрь мыслей — от самых безумных до вполне правильных...

И как она раньше не подумала, что единственное, ради чего этот «папаша» всё ещё здесь — это его сын! Наследник, продолжатель рода... А от Упивающихся он тогда спасал Гарри, и только его! Она же вновь стала просто игрушкой в чужих руках...

— Убирайтесь! — выдохнула она, нашаривая в кармане мантии палочку.

— Гермиона! — неожиданно воскликнул Снейп. — Успокойся.

Герм вздрогнула, когда он назвал её по имени. Дверь, от которой, наконец, отцепились, захлопнулась с тихим щелчком.

Профессор медленно подошёл к ней и прошептал:

— Сейчас этот маленький бандит стоит у входа в свою комнату и наслаждается очередным представлением.

— Как обычно, впрочем, — пробормотала она, чувствуя ужасную неловкость.

Молча пройдя в небольшой кабинет, Гермиона взмахом палочки зажгла свечи под потолком и обратилась к Снейпу:

— Зря я так...

— Это моя вина, — слишком резко сказал тот, заходя следом и аккуратно притворяя дверь.

— Нет. — Пауза. — Просто я вдруг поняла...

— Ты обиделась, — несколько самодовольно заключил профессор.

— А нельзя ли без этих штучек! — воскликнула Герм. — Я не обиделась, а просто подумала...

— Что я тебя использую, — констатировал он. — Разумная реакция.

— Я ведь... — Девушка глубоко вздохнула и закрыла глаза: так было значительно легче. — Конечно, я изменяла Рону и прежде. Правда, только первые годы после свадьбы, но... Ох, просто я не понимаю, что происходит сейчас! Всё настолько несуразно...

— Ты ищешь во всём логику. — Этот бархатный голос удивительным образом успокаивал её. — Я тоже прежде старался разглядеть во всём рациональное зерно. Но, общаясь с некоторыми людьми, я невольно научился видеть в поступках людей не только строго выверенную схему... — Снейп вдруг замолчал, и, приоткрыв глаза, Гермиона обнаружила, что теперь он стоит к ней спиной, вглядываясь в густую темноту за окном.

— Альбус Дамблдор был удивительным человеком, — спустя некоторое время вновь заговорил профессор. — Никто не мог наверняка сказать, почему он поступает так или иначе... Его считали странным или даже сумасшедшим, его обвиняли в недальновидности, в излишней доверчивости, даже в наивности. А, между тем, он был самым удивительным человеком, которого я когда-либо знал...

«И тебе пришлось его убить», — пронеслось в сознании у девушки, и Снейп то ли прочёл эту её мысль, то ли сам подумал о том же, но через мгновение он по-прежнему ровным тоном добавил:

— Да, и он умер от моей руки... — Профессор бесшумно повернулся к Гермионе; она нервно сглотнула, но заставила себя посмотреть в эти глаза, в которых сейчас было ни что иное, как простая человеческая боль... — Никогда не пытайся найти причину там, где её нет. И не ищи подвоха в искренних поступках...

— А как же?.. — Она растерянно кивнула на него, не закончив вопрос.

Снейп невесело усмехнулся:

— Я слишком долго от чего-то бегал, делил всех на врагов и тех, чья цель мне просто не ясна. Нельзя жить, вечно прячась от неизбежного... От себя.

— Гарри тоже так говорит, — эти слова случайно вырвались у Гермионы, и она тут же испуганно ойкнула, вспомнив о давних разногласиях друга с профессором Зелий.

Тот, в свою очередь, сделал вид, что ничего странного не заметил, и совершенно спокойно проговорил:

— Я никогда не изменю своего мнения о невысоких сообразительных способностях Поттера, но, видимо, он тоже каким-то образом дошёл до подобных мыслей. Что ж... Это показывает его в хорошем свете.

— Он до сих пор переживает из-за того случая... — Герм хотелось как-то защитить друга, и, хотя эти попытки были заранее обречены на провал, она не отступала. — Когда...

— Когда он пытался меня убить? — Снейп вопросительно изогнул правую бровь. — О, в таком случае у тебя, Гермиона, есть повод его обрадовать: я совсем, — ещё одна кривая усмешка, — не сержусь.

Девушка отметила, что у неё внутри всё словно переворачивается, когда он называет её по имени...

«Я ведь этого и добивалась!» — с раздражением подумала она, надеясь впредь держать себя в руках.

Профессор заметил на её лице замешательство и сдержанно кивнул каким-то своим мыслям.

— Пожалуй, мне следует уйти, — сухо заметил он, делая несколько шагов к двери.

Герм от внезапного беспокойства, захлестнувшего её, сжала рукой спинку стула так, что побелели костяшки пальцев.

— Нет, не уходи! — воскликнула она и, устыдившись своего повелительного тона, тихо добавила. — Пожалуйста.

Он повернулся и замер в ожидании... объяснений?

Гермиона из последних сил держала в себе вновь некстати появившиеся слёзы. Она была больше чем уверена, что сейчас услышит очередную колкость, но всё же как можно более твёрдо сказала:

— Я не хочу, чтобы ты вот так ушёл. Мы... не договорили.

Она могла ожидать в качестве реакции на свои слова что угодно, но только не это: Снейп вплотную приблизился к ней и, взяв её лицо в ладони, заставил смотреть прямо себе в глаза.

— Гермиона. — Он слегка склонил голову на бок; несколько тёмных прядей упали на лицо. — Ты хочешь серьёзных отношений?

Её сердце, казалось, замерло, а в голову ударил жар. Всё. Доигралась...

Герм немного растерянно поцеловала его в губы и, не дожидаясь ответа, немного отстранилась.

— Да. Но я замужем...

— Вздор, — хмыкнул профессор, притягивая её к себе и отрывисто целуя.

— И у меня много дел...

— И? — Он выгнул бровь и попытался вновь закрыть ей рот поцелуем, но Гермиона настойчиво продолжала:

— И у меня сумасшедшие друзья...

— Тоже мне удивила!

— И один дурной профессор имеет идиотскую привычку уходить от ответов посредством обольщающих взглядов и страстных объятий.

— Я не ухожу от ответов, — проворчал Снейп, обнимая её за талию. — Просто твои занудные...

— Ооо... Заткнись, — прошептала Гермиона, вовлекая его в очередной поцелуй, который тянулся бесконечно долго и не был похож ни на один предыдущий... В нём не было ни вызова, ни агрессии, ни страсти. Только признание. Молчаливый диалог двух сердец...

Гермиона осторожно приоткрыла один глаз и тут же с облегчением выдохнула:

— Уф, а я уж было подумала, что ты опять сбежишь.

Северус хмыкнул, поправляя подушку:

— С какой стати мне сбегать?

— В прошлый раз с утра тебя здесь не оказалось! — Она сделала вид, что обиделась, и демонстративно отвернулась.

Со стороны Снейпа раздалось что-то похожее на хриплый смешок, и в ту же секунду Гермиону силой вернули в прежнее положение.

— Прошлый раз не считается, — язвительно заметил Северус и коротко поцеловал девушку в сжатые бантиком губы.

«Действительно», — хихикнула она про себя, вспоминая, как тогда буквально затащила, к слову, слабо сопротивлявшегося мастера зелий в постель...

А вот этой ночью инициатива исходила скорее от него, и между ними не было той былой напряжённости. Более того, Миона впервые получала истинное удовольствие от близости с кем-либо и теперь отчаянно гнала прочь мысли о том, что она всё ещё замужем. К тому же перспектива нового брака отчего-то приводила её в ужас... Наверное, просто всё это было слишком ново, непривычно и неожиданно. В общем, в итоге она решила для себя пока особо не заморачиваться на данную тему, а позволить всему идти своим чередом.

— А где вообще мой кофе в постель? — изобразила возмущение Герм, но профессор только фыркнул.

— Тебе ещё и кофе? — Он издевательски приподнял бровь.

— Ах, ты!.. — Гермиона хотела щёлкнуть его пальцем по носу, но Снейп тут же перехватил её руку и отвёл в сторону.

— Я уже говорил о гриффиндорской наглости?

— И не раз. — Оставив свои жалкие попытки взять реванш, девушка вытянулась под одеялом и сладко зевнула. — Северус...

— Слушаю.

Она едва подавила очередной смешок.

— А как вчера день прошёл?

— Какая его часть? — усмехнулся профессор, но, получив в ответ рассерженный взгляд, всё же ответил: — Лучше, чем я ожидал. Но этот несносный ребёнок пытается мной манипулировать...

— И как его успехи? — Герм с игривой улыбкой приобняла мужчину, заглядывая ему в глаза. Тот смерил её несколько высокомерным взглядом:

— Не на того напал.

Гермиона расхохоталась:

— Я ещё выпытаю всё у вас обоих!

— Попробуй, — снисходительно кивнул Северус и одарил её целомудренным поцелуем в лоб.

Затем он повернулся на бок и неожиданно серьёзно произнёс:

— А теперь моя очередь спрашивать, и я хотел бы узнать, что за неотложные дела заставили тебя вчера покинуть Хогвартс.

Девушка помедлила с ответом: она и так уже позволила себе рассказать Снейпу слишком много о том, что ей поручили. Не хватало ещё и выдать Гарри.

— Ну... — пробормотала она. — Были проблемы...

— Уизли?

— Не совсем, но да, — вздохнула Гермиона, а профессор только с довольной ухмылкой кивнул:

— Значит, ещё и Поттер.

— Я этого не говорила! — Она вскочила на кровати и машинально подтянула одеяло к обнажённой груди. Северус только в очередной раз хмыкнул, глядя на разгневанную девушку.

— Можешь кривляться, сколько хочешь, — протянул он устало, — но я всё равно докопаюсь до правды. — С этими словами он скинул с себя покрывало, и Гермиона автоматически зажмурила глаза. «Дура», — пронеслось у неё в голове, и в глубине души девушка была абсолютно с этим согласна...

Когда Гермиона наконец вышла из душа и прошлепала на кухню, Северус с Крисом уже завтракали, поддерживая абсолютную тишину, лишь изредка прерываемую шелестом газеты или звоном столовых приборов.

— Привет. — Она рассеянно потрепала сына по голове, на что тот ответил недовольным выражением лица, но всё же промолчал, продолжая усердно намазывать на тост ягодный джем.

Герм достала из буфета чистую кружку и налила себе горячего чаю. Усевшись на табурет между профессором и Крисом, она принялась спешно перебирать в голове наиболее невинные темы для разговора. Обстановка напряжённости, царившая сейчас на кухне, её абсолютно не устраивала: день обещал быть долгим и тяжёлым, поэтому начать его требовалось как можно лучше...

— Ты собираешься когда-нибудь навестить Макгонагалл? — не отрывая взгляда от свежего номера «Пророка», неожиданно спросил Снейп, избавив тем самым Гермиону от мучительного поиска.

— Не поняла, — рассеянно пробормотала она. — Мы с ней не договаривались...

Северус тяжело вздохнул и отложил газету на край стола:

— Ты ни разу не присутствовала на обеде в Главном Зале. Это раз. Ты живёшь особняком и всё время посвящаешь своей таинственной научной работе. Это два. И, наконец, — он с довольным видом скрестил руки на груди. — Ты уже неделю не появлялась в кабинете директрисы, так любезно предоставившей тебе литературу и место для исследований. Ей есть над чем задуматься, не находишь?

М-да... Аргументы были железными...

Герм нервно сглотнула: вмешательство Макгонагалл — это, пожалуй, серьёзнее, чем интерес Снейпа, на которого хотя бы есть шанс как-то повлиять... Никто не должен знать! Никто!

— Она... Она спрашивала тебя о чём-то? — осторожно начала девушка.

Аккуратно разглаживая складки на своём неизменно чёрном сюртуке, Северус недобро усмехнулся и небрежно бросил:

— Было дело.

— А ты? — В желудке похолодело: он её не выдал? Не выдал же?!

— Я ответил, что пару раз встречал тебя в коридорах, но ты всё время куда-то спешила. И что всякие разговоры бессмысленны: в голове у тебя одни формулы.

— Слава Мерлину, — с облегчением прошептала Гермиона. — Спасибо.

— Не за что, — сдержанно кивнул профессор, но девушка в его искренность не поверила ни на йоту.

«Чёртов шантажист! — Стиснув от злости зубы, она потянулась за банкой с джемом. — Он ведь так просто не сдастся!»

Герм покосилась на Северуса: тот как ни в чём не бывало потягивал уже остывший чай и внимательно читал очередную статью. Но она слишком часто видела это расслабленно-безразличное выражение лица у своего сына, когда тот что-то замышлял, чтобы так легко поддаться на провокацию!

Девушка перевела взгляд на Криса: он уже расправился с завтраком и теперь с интересом изучал содержимое своей чашки.

— Так, — вздохнула Гермиона, обращаясь к мальчишке. — Ты уже поел?

Согласный кивок головы.

— Прекрасно. Пойди займись чем-нибудь. — Она надеялась, что это не прозвучало слишком резко. Ну, по крайней мере, Крис как-то подозрительно спокойно поднялся из-за стола, отставил пустую чашку в сторону и, бросив загадочный взгляд на родителей, удалился в свою комнату...

Герм наливала себе уже третью кружку чая, когда Снейп наконец свернул «Пророк» и насмешливо уставился на неё.

— Что же ты не направляешься в библиотеку? Работа не ждёт...

— Северус Снейп! — раздражённо воскликнула она. — Чего ты добиваешься? Только не говори опять, что тебя как члена педагогического коллектива волнует всё происходящее в школе!

— А зачем что-либо говорить? — усмехнулся профессор. — Ты и так уже всё сказала.

Девушка просто задохнулась от возмущения, а Снейп тем временем продолжал:

— Хотя... Пожалуй, я также хочу знать, что за тёмные делишки у матери моего ребёнка.

— Ну, хорошо! — воскликнула Гермиона, хлопнув ладонью по столу; деревянная поверхность задрожала, заставляя стоящую на ней фарфоровую посуду тонко звенеть. — Мне пришло письмо от Гарри, в котором он просил меня приехать. Дело в том, что к ним с Джинни заявился Рон и устроил грандиозный скандал!

— И, конечно же, без тебя им было не обойтись, — скептически хмыкнул профессор.

— Естественно! Он всё-таки мой супруг!

— А с какой стати ему искать тебя именно у Поттера? — его тон вдруг стал неожиданно суровым. — Значит, ты была там, прежде чем отправиться в Хогвартс. Он ведь мог с таким же успехом искать тебя у Лонгботтомов, у Билла и Флер Уилзи... А Поттер, насколько я знаю, вообще последние несколько лет провёл в Уэльсе... Об его добровольном уходе из Аврората все газеты в своё время писали. А тут такое неожиданное возвращение! Откуда только твой непутёвый муженёк об этом пронюхал? — Мастер зелий одарил её торжествующим взглядом. — Но в любом случае ты не можешь отрицать, что всё это, по меньшей мере, странно...

Пути к отступлению были отрезаны. Слизеринской хитростью Северус практически вырвал у неё признание. Сначала обставил всё как интерес к её загадочным исследованиям, потом упомянул их взаимоотношения... Конечно, она решила рассказать про Рона, поскольку это теперь стало почти что общей проблемой!.. А теперь он имеет в руках неопровержимые доказательства своим подозрениям. И все ниточки тянутся к Гарри…

— Вот как, — грустно сказала Гермиона, опуская глаза. — Вчера ты говорил мне о серьёзных отношениях, а всё ради того, чтобы…

— Между прочим, это и называется «серьёзными отношениями», — рявкнул он, но тут же спохватился и перешёл на шёпот, — когда нет секретов… Опасных секретов, Гермиона! Это всё не игры! Какого чёрта Поттерам понадобилась такая специфическая информация, как изменение внешности на генном уровне?..

— Мерлин, — девушка вздрогнула и зажала рот рукой.

— Неси ту книгу, которую я тебе тогда дал, — устало махнул на неё рукой Северус. — Ну же!

Рыба заглотила крючок, и теперь сопротивляться бесполезно: её всё равно вытащат на берег и безжалостно выпотрошат... С чувством полной обречённости Герм побрела в кабинет, где в ящике стола уже несколько дней лежали так и не тронутые книги Морриса, а также тот самый профессорский фолиант.

С мрачным видом вручив Снейпу увесистый том, Гермиона уселась рядом и с вызовом уставилась на него. Северус, небрежно взмахнув палочкой, установил Заглушающие чары на кухонную дверь и только тогда открыл книгу... Он переворачивал страницы одну за другой с предельной осторожностью, словно боясь, что они вот-вот рассыпятся в пыль. Наконец нужный раздел был найден, и профессор пододвинул раскрытый фолиант к девушке.

— Прочти-ка вот это, — вкрадчиво, словно он разговаривал с несмышлёным ребёнком, сказал Снейп, указывая своим длинным изящным пальцем на самую верхнюю строчку.

Сердце Гермионы, казалось, остановилось, когда она прочла: «Чары абсолютной маскировки. Магия Сокрытия»...

Гермиона уже больше пяти минут сидела за столом, тупо уставившись в книгу, хотя давно уже прочитала написанное. Мысли в порядок отчаянно не приводились, поэтому она просто пялилась в расплывающиеся строчки, будто надеясь, что возникающие перед глазами расплывчатые волны вдруг сами собой сложатся в решение всех её проблем. Чёрт побери, она безнадёжно увязла во всей этой истории: отступать было некуда, а идти вперёд — слишком страшно...

Из «транса» её вывел тихий вкрадчивый голос мастера зелий:

— Прочитала?

— Да, — рассеянно пробормотала девушка, обхватывая голову руками. — Боже, что мне теперь делать?..

— Ну, быть может, — протянул Снейп, легко пожимая плечами, — стоит для начала поделиться со мной всей известной тебе информацией? Ты ведь понимаешь, что деваться уже некуда.

«Это точно», — мрачно усмехнулась про себя Гермиона и, собравшись с духом, кивнула.

— Ладно, — она наконец перевела взгляд на Северуса и внимательно посмотрела ему прямо в глаза. — Только всё это останется между нами. И Гарри ты тоже ничего не скажешь!

— Естественно, — усмехнулся профессор.

— Пообещай, — потребовала она, вложив в голос всю твёрдость, на какую только была способна.

— Мерлин... — Снейп закатил глаза. — Обещаю! Только я не буду давать Нерушимую Клятву, хорошо? У меня в этом плане неприятный опыт...

— Не беспокойся, я в любом случае найду, чем тебя шантажировать.

Лицо мастера зелий оставалось абсолютно непроницаемым (Гермиона всегда завидовала его выдержке: она-то сама нередко становилась жертвой собственной несдержанности...), но во взгляде мелькнула смесь удивления с возмущением.

— Прекрасно, — насмешливо произнёс он после непродолжительного молчания. — Тогда тебе тем более не о чем волноваться. — Едва слышно пробормотав какое-то заклинание, он трансфигурировал свой табурет в стул и с видимым удовольствием откинулся на спинку. — Я весь внимание.

Она ещё с минуту поёрзала на месте, собираясь с мыслями, после чего со вздохом изрекла:

— В общем, всё началось с того, что десять дней назад около полудня ко мне без предупреждения заскочила Джинни Поттер...

Весь рассказ профессор слушал молча, только изредка кивая каким-то своим собственным умозаключениям и поглаживая указательным пальцем переносицу, словно это каким-то образом стимулировало мыслительный процесс...

К слову, Гермиона, прекрасно понимавшая, что выложить Снейпу все факты — единственный выход из сложившейся ситуации, рассказала всё без утайки... Разве что воздержалась от подробных описаний изменений, произошедших с Гарри, попросту посчитав это несущественной информацией. Да и Северус не придал этому ровно никакого значения.

— Всегда знал, что этот мальчишка везде меня достанет и принесёт с собой только очередную головную боль, — проворчал он, когда Герм закончила повествование.

Девушка только смерила его хмурым взглядом.

— Кстати, как ты всё-таки узнал, что они с Джин вернулись в Англию? Рон, думаю, прослышал в Министерстве. Он ведь работает в Департаменте Спорта — если перебирание бумажек можно назвать работой, — а Гарри в Уэльсе был тренером юниорской команды...

— Вот как? — хмыкнул Снейп. — Но вернёмся к твоему вопросу... Насколько я понял, они с этим Уизли давно в ссоре, так что вряд ли его перед отъездом проинформировали о местонахождении их нового жилья. Значит, явиться с целью найти свою супругу — то есть тебя — он мог только в уже известное ему место... — Северус криво усмехнулся, после чего несколько самодовольно прибавил. — Это как я мог бы рассуждать. А по правде говоря, меня просветил Крис.

— Ничего себе... — выдохнула Миона, не скрывая своего изумления.

— Пора уже и о заклятии вспомнить, — серьёзным тоном оборвал её профессор. — Значит так, этот твой Поттер, который, видимо, и не Поттер вовсе, влип в очередную историю. Тут, безусловно, не его вина, но приятного всё же мало... — Он сделал короткую паузу, чтобы сделать глоток холодного чая. Девушка отметила про себя, что Снейпу, судя по всему, этот напиток нравится именно в таком виде...

— Исходя из симптомов, которые прослеживаются у твоего... приятеля, — последнее слово он произнёс с плохо скрываемым отвращением, — это действительно Магия Сокрытия. Современный вариант очень древнего и довольно-таки кровавого обряда, о котором ты, наверное, читала в том томике под редакцией Уилрикуса Вейта...

— «Семейные и защитные обряды»? — оживилась Герм. — Да-да, точно.

— Ну, так вот, — типично лекторским тоном продолжал Северус. — Чары абсолютной маскировки, конечно, не требуют жертвоприношений и не включают в себя те малоприятные вещи... Ты понимаешь, о чём я, — он сделал неопределённый жест в сторону, а Гермиона невольно поморщилась от упоминания подробностей церемонии. — Но, тем не менее, нужна масса времени и энергии, а результат подчас непредсказуем. Кроме того, необходим ещё и очень высокий магический потенциал, чтобы придать человеку желаемую внешность, поэтому зачастую просто поверхностно изменяют некоторые черты... То, с чем имеем дело мы, — просто уникальный случай! Над этим псевдо-Поттером здорово поработали... Что, полагаю, произошло ещё в младенчестве. Иначе такой структурной модификации попросту не получилось бы.

— Но зачем? — Гермиона никогда не могла сдерживать любопытство, о чём Северус, должно быть, прекрасно помнил, поскольку язвительно заметил:

— О, видимо, чтобы выдать его за ребёнка Поттеров, ты так не считаешь?

— Разумеется, считаю! — обиженно воскликнула Герм. — Но зачем и кому это было нужно?

— Ты лучшая выпускница Хогвартса за последние тридцать лет, Гермиона. — Он посмотрел на неё с лёгким укором. — Вот и попробуй догадаться сама.

— Ну, допустим, что Гарри сразу после рождения намеренно был подвергнут этим чарам, — принялась рассуждать вслух девушка. — Возможно, Поттеры на самом деле усыновили ребёнка и хотели, чтобы он был похож на них... По-моему, вполне естественно!

— Нет-нет-нет, — покачал головой Снейп. — Лили была беременна и родила абсолютно здорового ребёнка. Мальчика...

— Но ведь можно создать иллюзию...

— Бред! Ты можешь при желании скрыть беременность, но не изобразить её! В любом случае, Поттеры, насколько я знаю, в то время уже состояли в Ордене Феникса, где Лили постоянно была на виду... Иллюзии невозможно поддерживать длительное время, тем более в расчёте на такое большое количество людей!

— А просто ваты под свитер натолкать? — выпалила Герм, не задумываясь.

Профессор только возвёл глаза к потолку и устало протянул:

— Святая Елена... Что за глупости ты несёшь? Я уверяю тебя, что Лили Поттер была беременна.

— Откуда ты...

— Знаю! — неожиданно рявкнул Снейп. — Поэтому, скорее всего, младенцев просто подменили.

«Подменили». Всё это походило на типичную «мыльную оперу», какие так любят магглы...

— Но тогда должен быть и второй ребёнок... — нерешительно начала Гермиона. — А что если всё намного проще, и Лили изменила облик сына, потому что... Потому что изменила мужу?

На кухне воцарилась гробовая тишина. Профессор медленно выпрямился на стуле и, прищурившись, посмотрел на девушку:

— Что-что ты сказала?..

— Дело в том, что обратная трансформация идёт в два этапа — внутренний и внешний... И каждый из них захватывает одновременно все части тела. А я заметила, что единственное, что осталось неизменным — это глаза Гарри... Глаза его матери... Так что... — Она резко замолчала, стоило ей только посмотреть на Снейпа...

Мастер зелий казался бледнее обычного, в его взгляде читался неподдельный шок, а руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Северус?.. — взволнованно прошептала Гермиона, вскакивая с табуретки и делая шаг к профессору. Тот тут же поднялся на ноги и, аккуратно отодвинув девушку в сторону, решительно направился к двери, резким взмахом палочки снимая на ходу Заглушающие чары.

— Северус! В чём дело?! — воскликнула она, бросаясь следом, но взметнулась чёрным вихрем мантия, громко хлопнула входная дверь и… тишина.

— Северус… — рассеянно пробормотала Герм, в бессилии опускаясь на софу и закрывая лицо руками…

Высунувшийся из своей комнаты Крис тут же подскочил к матери.

— Мама? — он взял её руку в свою узкую ладонь. — Мамочка, что случилось?..

Гермиона прижала сына к себе и прошептала:

— Ничего. Всё... хорошо.

— Неправда, — покачал головой Крис. Герм чувствовала, как быстро стучит его сердце...

— Да нет... Правда...

Она по привычке провела пальцами по щекам, но к своему удивлению обнаружила, что они абсолютно сухие. Слёз не было. Она вернулась к тому, от чего пришла: пустое, болезненное безразличие...

За всё время своего неудачного замужества Гермиона нашла лишь один способ сохранить рассудок — просто отгородиться от угнетающей её жизни. Так что она всё время пропадала на работе, просиживая вечера за научными трудами и книгами. Даже на ребёнка почти не оставалось времени...

Молодая женщина превратилась в бесчувственного робота со строго выверенной программой «дом — работа». Обычно к этому ещё добавляется семья... То, чего у неё не было. И вот сейчас, когда она, наконец, поверила, что ещё не всё потеряно, что в её жизни будут и любовь, и счастье... Сейчас, когда она постепенно становилась прежней, почти забытой Гермионой Грейнджер, всё рухнуло. И в этом виноват тот, кому она доверилась, тот, к кому по неосторожности привязалась!.. И ей до смерти надоели эти загадки, недомолвки и пустые слова!

«Нет, с меня хватит!»

— Мы едем домой, Крис.

Мальчик вздрогнул и немного отстранился от матери, чтобы лучше видеть её лицо.

— Как это «домой»? — растерянно пробормотал он. — К мистеру Уизли? — мальчишка был заметно напуган этой неожиданной новостью.

— Нет, — покачала головой Миона, вставая на ноги и направляясь в сторону кабинета; Крис незамедлительно двинулся за ней. — У моих родителей была квартира в Оксфорде, в довольно тихом районе. Я сдавала её дальней родственнице одно время, но она уже давно переехала в Честер... Так что собирай вещи.

Достав из ящика перо, чернильницу и лист пергамента, она начала что-то спешно писать, нагнувшись над столом.

— Мама... — Крис заглянул в записи через её плечо. — Что это?

— Запрос на развод, — несколько раздражённо ответила Гермиона, ставя в конце послания жирную точку и принимаясь сворачивать пергамент в трубочку. — Отправлю в Министерство Падме Патил: это как раз по её части.

Накинув висевшую на спинке стула мантию, девушка засунула письмо во внутренний карман и так же стремительно бросилась в спальню, где одним движением палочки заставила всю одежду вылететь из гардероба и аккуратно уместиться в чемодан. Уменьшив свой багаж, она вышла в гостиную, где Крис мрачно пытался засунуть в свой рюкзак какую-то сухую извитую ветку.

— Пойдём, — бросила Гермиона, направляясь к двери. — Мне ещё нужно в Совятню.

Мальчишка, сердито насупившись, перегнал её и первым вылетел в коридор. Герм заперла дверь заклинанием и направилась следом. А когда через пару часов профессор Северус Снейп вернулся к её комнатам, он обнаружил лишь гладкую каменную стену...

Гермиона смахнула пот со лба и, отложив волшебную палочку в сторону, тяжело плюхнулась на диван. Ну, по крайней мере, уборка была худо-бедно закончена... За три с лишним года запустения мебель в квартире основательно покрылась пылью, а практически в каждом углу легонько подрагивало от сквозняка тонкое кружево паутины.

Герм, понадеявшись, что это как-то отвлечёт Криса, пару раз звала мальчишку посмотреть на обнаруженных её маленьких паучков, но тот даже не вышел из небольшой комнаты в самом конце коридора, которую к тому времени успел обозначить своей. Когда-то это действительно была детская...

К слову, вот уже второй день, проведённый ими в Оксфорде, Крис сторонился матери. Гермиона была больше чем уверена, что причина в Северусе, но решения своего отменять не собиралась: раз этот чёртов Снейп считает, что ему позволено так себя с ней вести, не давая при этом ровно никаких объяснений, то пусть теперь помучается поисками! А с Гарри она и сама разберётся.

Громкий стук вырвал девушку из размышлений, и она тут же подлетела к двери, едва не запнувшись о собственные шлёпанцы.

— Джин? — немного разочарованно протянула Герм, впуская подругу внутрь.

— Миона, я своим глазам не поверила, когда прочитала! Как же так? — с порога накинулась на Гермиону Джинни, а, заметив явное недоумение на её лице, пояснила: — Падма мне обо всём написала!

«Магическая Англия — одна большая деревня», — с досадой подумала девушка.

— Она тебе и адрес дала? — это было скорее утверждением, нежели вопросом.

— Ага, — оживлённо кивнула Джинни, проходя в гостиную и устраиваясь в одном из кресел. — Так в чём же всё-таки дело? Неужели ты нашла способ расторгнуть контракт? — Её любопытству, казалось, не было предела.

— Да, — Гермиона со вздохом присела рядом.

— Это же... Это... — девушка растерянно улыбалась, а нужные слова всё никак не находились.

— Это великолепно, Гермиона! — наконец воскликнула она. — Но как?

— В самой его основе: контракт базируется на факте моего спасения Роном... А у меня есть опровержения.

Джинни только охнула:

— Вот это да... — Она хотела было что-то прибавить, но неожиданно её глаза расширились не то от ужаса, не то от удивления.

— Гермиона, — по слогам прошептала девушка. — Ты говорила, что нашла отца... Криса.

Герм не оставалось ничего, кроме как молча кивнуть.

— А не он ли и есть ваш с Гарри спаситель?

— Боже, Джинни! — Гермиона вдруг почувствовала лёгкое головокружение и прикрыла глаза. — Не спрашивай меня об этом, пожалуйста...

— Хорошо, — тихо пробормотала оторопевшая Джин. — Ты только не переживай... — Она сглотнула. — Я никогда не понимала, почему ты вообще решилась на это соглашение...

— Он солгал мне, — не открывая глаз, сухо ответила Герм и пояснила: — Рон... Я поверила, что он всё ещё любит меня, что, спасая нас с Гарри от Упивающихся, думал, будто помогает друзьям, а потом понял, что жить без меня не может... Он был так убедителен, так искренен... — её голос слегка подрагивал. — То есть это я так думала. А на самом деле просто видела то, что хотела увидеть. Обманула сама себя...

Джинни боялась даже пошевелиться, чтобы не прервать это неожиданное признание, а Гермиона тем временем продолжала:

— Составить брачный договор меня тоже надоумил Рон, объяснив всё тем, что каждый из нас должен быть уверен в своём будущем... Если так называемая «любовь» погаснет. Только вот я не учла, что любовью там и не пахло — только расчёт! Этот негодяй никогда не бросил бы меня, как не отказался бы и от дорогой современной модели метлы. А вот я в случае развода теряла практически всё! Потом-то я поняла свою ошибку, но было поздно... — она замолчала, боясь расплакаться.

— Гермиона, — Джинни успокаивающе погладила её по голове. — Ты могла бы обратиться к нам с Гарри. Но ведь ты очень долгое время молчала!..

— Джинни, — она отрицательно покачала головой; несколько волнистых прядей упали на лицо, — у меня на руках был маленький ребёнок! Магглорождённая молодая ведьма, не замужем, без денег... Мы с Крисом были бы обречены! И к тому же... я ведь верила в эту историю о спасении и... чувствовала себя в долгу перед Роном. Ведь это я тогда бросила его на седьмом курсе...

— Это он достал тебя своей ревностью! — выпалила Джин. — Прекрати, Миона! — добавила она уже мягче, легонько встряхнув девушку за плечо, и улыбнулась. — Ты сильная, я знаю.

— Может быть, и сильная, но всё время натыкаюсь не на тех мужчин...

— Солнышко. — Джинни крепко обняла Гермиону. — Ты имеешь в виду... Этот человек, отец Криса... Он как-то обидел тебя?

Девушка горько усмехнулась:

— Для начала десять лет назад он сделал мне ребёнка.

— Я не о том, — отмахнулась Джин. — Когда ты рассказала мне о нём впервые, я заметила этот блеск в твоих глазах... У вас, наверняка, что-то такое завязалось! — Она немного помедлила с так давно мучавшим её вопросом: — Кто он? Аврор, Упивающийся?.. Или...

— Или.

— То есть?

— Мерлин, Джинни! Я не могу!

— Ты рыдаешь у меня на руках, но ничего не говоришь. Что я должна подумать? Вся эта история вообще приводит меня в шок!

— А меня? — печально посмотрела на подругу Гермиона. — Ты не представляешь, как это всё тяжело! — Она закусила нижнюю губу. — Вот и он, должно быть, этого не понимает...

— Кто? — тихо спросила Джин.

— Се... Он, — вовремя поправила себя девушка.

В течение нескольких минут они просто молчали, пока Джинни, в конце концов, не поинтересовалась:

— Ты всё-таки влюбилась?

— Не я одна, — вздохнула Герм. — Но он редкостная сволочь... Увы.

— Да кто же это такой?! — не выдержала молодая миссис Поттер, даже подскочив на месте от нетерпения.

— Ты меня убьёшь...

— С какой стати?

— Ты его знаешь.

— И слава Мерлину: смогу дать более-менее дельный совет.

— Джин! — Девушка впилась пальцами в виски и опустила лицо. — Единственный совет, который ты мне дашь, так это держаться от него подальше!

— Гермиона... — Джинни взяла её за руку и немного обиженно посмотрела.

— О, нет, — прошептала Герм и с трудом выдавила, её щёки при этом тронул лёгкий румянец: — Снейп.

— Не поняла...

— Снейп! — вспылила Миона. — Северус Снейп! Знаешь такого вредного дядьку, который преподавал у нас когда-то Зельеварение, а потом и Защиту... Ну, пока не убил директора и не подался в бега!

— Да что у тебя может быть с ним общего? — ахнула Джин.

— Для начала — ребёнок!

Снова воцарилась тишина, но они хранили молчание недолго...

— Ах, да... Точно, — пробормотала Джинни, а Гермиона встала с софы и, подойдя к окну, уселась на подоконник и прижала ладонь к прохладному стеклу, глядя, как медленно оно запотевает от живого тепла...

— Ну, давай, Джин! Кричи на меня, называй сумасшедшей... — безразлично проговорила она.

— Ни за что, — Джинни подошла к подруге и плюхнулась на ковёр рядом, скрестив ноги перед собой. — Как я могу? Это ведь твоё право, твоя жизнь...

— Которую я не могу контролировать.

— Ты только расскажи мне всё, хорошо? — как ни в чём не бывало продолжала Джин. — То, почему всё так получилось…

Неожиданно Гермиона согласно кивнула:

— Ладно, если это поможет мне хотя бы снять с души груз, то слушай...

— Но почему ты ушла? — Джинни всё ещё сидела на ковре, подтянув колени к груди и подперев голову рукой. Вид у неё был чрезвычайно задумчивый...

— Мне надоело.

— Надоело что?? Ждать? — Джин тряхнула копной своих невозможно рыжих волос и скептически хмыкнула. — А ты знаешь, сколько я ждала Гарри?

— Да, но... — Герм хотела было возразить, но подруга лишь отмахнулась от неё.

— Я всегда была просто маленькой девочкой — младшей сестрёнкой, милой, но не заслуживавшей особого внимания! Старшие братья, их друзья, — все смотрели на меня немного снисходительно, с явным превосходством. Поэтому в Хогвартсе мне пришлось преодолевать свои комплексы, доказывать свою состоятельность, учиться быть личностью... А после этого ждать, когда один из таких старших друзей обратит на меня внимание, затем — пока разберётся в своих чувствах... А потом он опять оттолкнул меня — из-за войны. И я снова ждала, хотя хотелось всё бросить и жить дальше, без этих мучительных ожиданий и тающих надежд... Ты правильно поступила, что ушла, Герм: он действительно должен понять, что ты чувствуешь, — она вздохнула. — Но ты глубоко заблуждаешься, полагая, что это конец. Я с трудом осознаю сейчас, что речь идёт о Снейпе... О том самом профессоре Снейпе... — Джинни хихикнула, и Гермиона, к её удивлению, тоже слегка улыбнулась. — Но раз ты так переживаешь из-за него, то, думаю, он того стоит...

— Стоит, — согласилась Герм, задумчиво глядя на улицу, где по бульвару неспешно прогуливался пожилой джентльмен с золотым ретривером на тонком поводке.

— Но я искренне надеюсь, что это всё не из-за того, что... — Джинни многозначительно кашлянула. — Что ты, как выяснилось, ему обязана жизнью.

— Нет, конечно, — покачала головой девушка. — Всё началось, когда я ещё и не предполагала...

— А почему ты так уверена, что это...

— Джин! — рассерженно воскликнула Гермиона. — Ты вообще сына моего видела?

— Ой, точно, — хихикнула она, смешно сморщив веснушчатый носик. — И как я раньше не замечала...

— Вот и я о том же, — рассмеялась Герм, слезая с подоконника и кивая в сторону кухни. — Чаю?

— Не помешало бы, — согласилась Джинни, поднимаясь на ноги. — Так что, дорогая Гермиона Грейнджер, прекращай ты эти свои переживания: явится твой Снейп как миленький… ещё и цветов принесёт. А ты мне нужна живая и здоровая, чтобы помочь моему мужу с его проблемами...

— Какие ещё цветы? — фыркнула Герм. — Мы же говорим о том самом профессоре Снейпе.

То, что часом раньше было обыкновенным кухонным столом, сейчас походило на рабочее место сумасшедшего учёного в период подготовки очередного сложнейшего проекта. Причём беспорядок в данном случае выходил далеко за пределы поверхности стола... Гора пергаментных свитков, смятые исчёрканные листы и даже несколько сломанных перьев, — и посреди всего этого две встрёпанные девушки, одна из которых что-то оживлённо объясняет другой, а та задумчиво раз за разом пробегает одни и те же строчки в большой старинной книге.

— Так, — пробормотала Джинни после того, как Гермиона в очередной раз повторила ей свои предположения, — а ты уверена?

— Джин, ну, как я могу быть абсолютно уверена? Но это наиболее вероятный из всех вариантов.

— Но при чём тут заклятие, которое попало в Гарри? — недоверчиво посмотрела на неё подруга.

— Я не знаю... — Герм только развела руками. — Пока что не знаю, — добавила она уже твёрже. — Но не думаю, что оно имеет прямое отношение к Чарам абсолютной маскировки... Скорее всего, оно сработало в роли катализатора и запустило обратный процесс преобразования.

Джинни протёрла рукой уставшие глаза.

— То есть, — заключила она, — он не Поттер. — Гермиона кивнула. — Так-с... Мамой по нашей теории является Лили Эванс, а личность отца неизвестна... А ты хоть собираешься посвятить в это самого Гарри?

Гермиона печально вздохнула, поднялась на ноги и принялась собирать с пола листы пергамента, на которых последние сорок минут тщетно пыталась упорядочить все этапы изменений и представить их в виде диаграммы.

— Я боюсь его реакции на известие о том, что он на самом деле не сын Джеймса Поттера и никогда им не был. Ты ведь знаешь, как трепетно Гарри всегда относился к этой теме... А теперь... — она покачала головой и, положив всю эту макулатуру на стол, начала аккуратно разглаживать листы.

— Герм, я его жена, я знаю Гарри со школы и прекрасно осведомлена об этом его небольшом комплексе... — уверенно начала Джинни. — Но я также уверена, что он сам рано или поздно что-то заподозрит. А когда выяснится, что мы всё это время утаивали от него правду...

— Но и он, сколько я его помню, был скрытным и даже с друзьями не всегда делился своими проблемами, — справедливо заметила Гермиона, но Джин лишь отмахнулась от неё.

— Это другое. Тебе он доверил свою тайну и право заниматься расследованием. Не мне, а именно тебе, Герм! И теперь он ждёт определённой отдачи, — она задумалась на мгновение и с хитрой улыбкой добавила: — Кстати, ваши общие секреты, в которые меня не посвящали, и стали одной из основных причин моих подозрений и такой неожиданно лёгкой веры в слова Рона. Зато когда ты меня во всё посвятила... В общем, забудь, — Джинни хихикнула, типичным для неё плавным движением руки заводя за ухо выбившуюся из хвоста прядку.

— Знаешь что, Джин... — вздохнула Гермиона после небольшой паузы. — Попробуем сначала выяснить, кто же папаша нашего Гарри, а потом, если поиски затянутся, всё ему сообщим. Идёт?

— Окей, — согласилась девушка, легонько хлопая подругу по плечу. — Наша маленькая гриффиндорская авантюра...

Северус мрачно разглядывал причудливый узор на коврике у двери, ожидая, пока ему откроют. Он так и не решил, за чем конкретно всё-таки пришёл сюда, но, таким образом, согласно старой поговорке, профессор одним проклятием убивал сразу двух мантикрабов. Во-первых, он, действительно хотел увидеть Гермиону. Хотя, по правде говоря, её уход сильно задел его самолюбие, не говоря уже о том, что в душе мастера зелий неожиданно пробудилось что-то смутно похожее на чувство вины, которое он вот уже два дня отчаянно пытался в себе задушить... И во-вторых, визит к Поттерам был прекрасной возможностью проверить одну неожиданную и абсолютно безумную догадку.

«Вздор! Это не могло столько лет оставаться тайной», — в который раз убеждал себя Северус, когда входная дверь всё-таки распахнулась и на пороге возникла рыжеволосая девушка в обрезанных до колен джинсах и свободной клетчатой рубашке, какие профессор про себя всегда именовал «фермерскими». Девушка же тем временем с непонятной улыбкой разглядывала своего гостя.

— Профессор Снейп, доброе утро.

— Мисс Уизли... — сдержанно кивнул он.

— Миссис Поттер, — поправила она. — А лучше просто Джинни...

— Хорошо, миссис Поттер, — Северус хотел было уже начать давно заготовленную речь, но Джинни, сияя, как начищенный галлеон, неожиданно выпалила:

— А Гермионы ещё нет! — потом вдруг резко покраснела, что сделало её невыносимые веснушки ещё ярче, и уже тихо пробормотала: — Ох, вы тогда проходите что ли... — Девушка отошла в глубь прихожей, приглашая профессора внутрь.

Мастер зелий не раздумывая вошёл и сразу же накинулся на Джинни.

— Неужели эта несносная девчонка успела тебе всё разболтать?! — прошипел он в своей обычной раздражительной манере.

— Ну, не то чтобы... — Она сделала шаг назад и поспешила исправить положение: подвести Гермиону было бы сейчас ой как некстати. — Просто ей было нужно как-то объяснить некоторые вещи, к тому же она так расстроилась, а я узнала о разводе и пришла выяснить, как же всё это...

— Миссис Поттер, прошу вас, не тараторьте, — он обречённо вздохнул. — Стало быть, вам всё известно... В таком случае я надеюсь получить желаемую информацию. Особенно меня заинтересовал упомянутый вами развод...

Джинни покачала головой:

— Герм собирается развестись с Роном, но она вряд ли обрадуется, если я сейчас скажу вам, где её искать... Я пообещала.

— Гриффиндорское благородство...

— К тому же она должна быть здесь к половине одиннадцатого.

— Остаётся уповать на гриффиндорскую пунктуальность. — Северус кинул взгляд на настенные часы, показывавшие без пятнадцати минут десять, и, скрестив руки на груди, с кислой миной протянул: — Мне придётся её подождать здесь, тем более что вы, вроде бы, не против.

— Конечно, — засуетилась Джинни, явно заинтересованная в благополучии личной жизни подруги. — Вы в гостиную проходите. Гарри пока что в Министерстве... — она помедлила. — Я сейчас чай принесу.

Девушка спешно удалилась, а профессору ничего не оставалось, как смиренно устроиться на диване в нарочито небрежно обставленной, но довольно уютной гостиной. Внимание сразу же привлекла масса фотографий в простых деревянных рамках: их можно было обнаружить на каминной полке, стеллажах со всякими безделушками, выкрашенных в светло-жёлтый цвет стенах и даже на низеньком кофейном столике. И всюду были счастливые лица, напоминавшие ему о том, что он всю жизнь отвергал как абсолютно бесполезную вещь и считал ни чем другим, как глупой жертвой обществу, на которую он никогда не пойдёт...

Семья... Формально Северус когда-то был частью семьи, но на самом деле это было не больше, чем уродливое её подобие.

Его мать была чистокровной ведьмой, которую в своё время отвергли все родственники за связь с магглом... Вот ещё одна причина, по которой Снейп презирал любовь — именно чувства толкнули Эйлин Принц на роковой для неё шаг. Шаг, искалечивший жизнь ей и подаривший — её никчёмному сыну...

Он ненавидел себя. Ненавидел горячо и за многое. За то, что он полукровка. За то, что в Слизерине, где в то время правили антимаггловские настроения, он стал изгоем. За то, что его отец был ко всему прочему ещё и домашним тираном, не желавшим принять то, что его жена-ведьма родила ему такого же «ненормального» ребёнка. За то, что он мог страстно ненавидеть, но не умел прощать... Он даже матери не смог простить ошибки её молодости, ещё не подозревая, какие совершит сам. И поэтому решил из принципа доказать волшебному миру свою состоятельность, присоединившись к чудовищу, поверив в его слова, увидев в нём своего союзника... Северус сам не заметил, как стал рабом крови, как начал убивать, только бы стереть с себя клеймо полукровки... И смог остановиться лишь тогда, когда его новая «семья» совершила то, что по их идеологии было верным и справедливым: ведьма, вступившая в брак с магглом и родившая от него ребёнка, опорочила себя и свой род. И только её смерть может хотя бы частично исправить этот позор... Это правильно. Это нерушимо.

Но, наверное, в ещё нём всё-таки оставалось тогда что-то человеческое... Потому что, в отчаянии прижимаясь к холодному надгробию, запутавшийся молодой человек раз и навсегда решил для себя свою судьбу: он отомстит, чего бы это ни стоило ему... да хоть целому миру.

Итак, произошедшее почти раздавило его, но в то же время подарило какой-то новый смысл. Отец к тому времени был давно мёртв — его убили в пьяной уличной драке, а больше никого у Северуса не было... Так что нечего было и терять. Сначала он хотел действовать в одиночку, но, будучи неплохим стратегом, понял, что ровным счётом ничего не добьётся, а только зря пожертвует собой, не выполнив задуманной мести.

Так в жизни Снейпа появился Альбус Дамблдор: старик поверил Северусу, несмотря на протесты всех прочих членов Ордена Феникса, кто был осведомлён о неожиданно исправившемся Пожирателе. Конечно! Ведь никто из них не знал того, что Снейп поведал директору — ещё одному из немногих, кому он всё же рискнул однажды довериться...

А меньше чем через две недели были убиты Поттеры. Первая война закончилась...

Профессор поднялся на ноги и, приблизившись к шкафу, взял в руки одну из фотографий. А вот и они. Джеймс и Лили. Его мучитель и... первая девушка.

Северус прикрыл глаза и глубоко вздохнул: он до сих пор не научился справляться с воспоминаниями. И, хотя на лице всегда неизменно держалась маска безразличия, внутри всё содрогалось от самых смешанных эмоций...

Он и сам не мог понять, как впустил в свою жизнь эту магглорождённую девчонку, которая олицетворяла собой всё то, что отвергали его давно сложившиеся убеждения. Грязная кровь в ней соседствовала с блестящими способностями. Детство, проведённое среди магглов, никоим образом не помешало удивительно естественной адаптации в волшебном мире. А, будучи типичной гриффиндоркой, она пожертвовала пресловутой честью факультета ради их неуклюжей и хрупкой любви...

Хотя... Это была не совсем любовь, а скорее просто внезапно возникшие отношения. Странные, необъяснимые и изначально обречённые.

Лили уже на седьмом году обучения начала встречаться с Поттером, но Северус по-прежнему оставался чем-то важным и незаменимым в её жизни... Другом?..

Их связь была ошибкой — никто не хотел такой резкой смены курса, всё произошло внезапно и под влиянием эмоций. Эмоций, каких он прежде ни к кому не испытывал... Как нелепо, что именно из-за этой близости она узнала о нём всю правду! Лили, не медля, оттолкнула его от себя, осудив тем самым на дальнейшую службу Тёмному Лорду и возродив в его сознании давно позабытую мысль... Должно быть, эта потеря окончательно подорвала внутреннее равновесие молодого человека, потому как с того момента он стал ещё более беспощадным и пламенным служителем своей ошибочной идеологии. На несколько долгих месяцев. Ещё более бесконечных, нежели прежде...

И вот теперь, через много лет после окончания Второй Войны в его скучном, безликом существовании вновь эти слабые огоньки света...

Гермиона. Она сама не так давно правильно заметила, что во всём этом нет никакой логики, а он неожиданно для самого себя выдал ей этот абсолютно бессмысленный монолог, несколько раз процитировал Дамблдора, а затем выставил себя полным идиотом, в очередной раз поддавшись физиологическим потребностям... Он не мог отрицать, что нуждался в женщине. Но он не мог отрицать и того, что он нуждался сейчас именно в Гермионе. И не только потому, что она — ещё одна его ошибка, так ясно пробудившая в сознании воспоминания о том, что могло бы быть, но не осуществилось. И даже не потому, что она внезапно ответила на его прозрачные намёки и осторожные шаги... Она была какой-то несуразной, чрезмерно доверчивой, сумасшедшей, по-детски искренней и милой. Она была настоящей. И она была здесь, рядом, когда яростное противоречие в нём давно уже сменилось обречённым смирением. Как вышло, что она сумела сломать внутри него этот отравляющий свинцовый стержень?.. Раздражающая студентка заставляла сурового Северуса Снейпа чувствовать себя глупцом. Но настоящим глупцом, а не бездушной восковой куклой, какой он был прежде...

А теперь он близок к тому, чтобы потерять и Гермиону тоже...

Насвистывая что-то абсолютно немузыкальное, в комнату вошла Джинни с подносом в руках. Профессор от неожиданности выронил фотографию, и она тихо шлёпнулась на мягкий ковёр. Лили Эванс на карточке укоризненно покачала головой и вздохнула...

— Кри-и-ис, — Гермиона сидела на корточках у кровати сына и осторожно теребила его за плечо. — Поднимайся, дверь за мной закроешь.

Мальчишка накрыл голову подушкой и просопел что-то невразумительное.

— Крис!

Она попыталась вырвать у него из рук подушку, но ребёнок вцепился в неё мёртвой хваткой. Тогда Гермиона стащила с него одеяло и, взмахнув палочкой, заставила окно распахнуться. В комнату тут же ворвался поток прохладного утреннего ветра, Крис невольно поёжился и наконец приподнялся на кровати.

— Ты куда-то уходишь? — осторожно спросил он.

Мальчик всё ещё дулся на мать, но изображать вселенскую обиду ему уже порядком надоело.

— Мне нужно к Джинни, — пожала плечами девушка, поправляя занавески.

— Это Гарри касается, да? — тут же оживился Крис.

— В какой-то степени.

— А можно я тоже поеду?

Гермиона вздохнула и провела пальцами сквозь волосы, разделяя спутавшиеся прядки.

— Я надеялась, что ты останешься...

— Да что мне тут делать-то? — возмутился он.

— Почитай, телевизор посмотри... — развела руками Гермиона. — Займись чем-нибудь!

— Мне не интересно.

— Пиццу закажи.

— Да ну её.

— Сделай каникулярное задание.

— Я его ещё в июне закончил.

— Крис! — не выдержала Гермиона и, уперев руки в бока, сердито уставилась на сына. — Тебе не три года, займи себя чем-нибудь!

— Может, скажешь, чем именно? — лениво огрызнулся он, безразлично глядя куда-то в сторону.

— Всё, достаточно! — воскликнула девушка и решительно направилась к двери. — Можешь капризничать, сколько тебе влезет, а я ушла.

Прежде чем покинуть комнату, она ещё взглянула на Криса: он с досадой спихнул подушку на пол и откинулся на кровать.

Гермиона злилась на себя, на Криса, на Джинни, на Гарри, а также на того идиота, который зачем-то решил с утра поупражняться в вождении в нетрезвом виде, так что на пригородной трассе образовалась длиннющая пробка, и девушке пришлось ехать на поезде, где её именно сегодня почему-то укачивало. Но больше всего она злилась на одного небезызвестного профессора Зельеварения, который превратил её жизнь в дурацкую театральную пьеску, где актёры творят безумные вещи и всё никак не могут выучить свою роль. Поэтому, когда девушка всё-таки с большим опозданием добралась до дома Поттеров, она готова была самолично поставить себе самый страшный психиатрический диагноз и снова разрыдаться у Джинни на плече. Но загадочный блеск в глазах подруги заставил её забыть о прежних планах.

— Он тут? — с немалой толикой раздражения прошептала она, сжимая руки в кулаки. Ладони тут же вспотели и стали неприятно липкими.

Джинни, молча кивнула, продолжая теребить в руках кухонное полотенце.

— Я не хочу его видеть.

— Герм....

— Я. Не. Хочу. ...

— Герм! — зашипела на неё Джин и красноречиво покрутила пальцем у виска. — О чём мы говорили? Ты помнишь?

— Но...

— Тер-пе-ни-е, — по слогам проговорила она и, обойдя вокруг подруги и повесив полотенце на плечо, стала настойчиво подталкивать Гермиону к двери гостиной.

— Джинни... Я думаю, не стоит, — предприняла последнюю жалкую попытку девушка, но была-таки безжалостно запихнута в комнату.

Она кое-как удержалась на ногах, хотя могла с полной уверенностью сказать, что пол на самом деле настойчиво ускользал из-под ног...

Он стоял тут, у окна, и задумчиво рассматривал содержимое своей чашки. Когда она в прямом смысле влетела в комнату, он медленно поднял на неё глаза и... Гермиона нервно сглотнула и едва слышно прошептала:

— Что ты здесь делаешь?

Она надеялась услышать от него в ответ хоть какие-нибудь слова сожаления, но Северус молчал. Тогда она пошла в наступление:

— Разве тебе не всё равно?

Опять молчание.

Её это ужасно раздражало, в груди всё скручивалось жгутом от нараставшего гнева.

— Наверное, пришёл поговорить с Гарри о его проблеме?

Северус даже не шелохнулся. Она могла видеть только, как сощурились его глаза.

— Но ты же всегда думаешь только о себе! — выпалила она в последней отчаянной попытке достучаться до него.

В звенящей тишине Гермиона услышала, как хрустнул тонкий фарфор в его руках. Глухим и слишком уж бесцветным голосом он спросил:

— Ты хочешь, чтобы я ушёл?..

Всё повторяется. Всё, чёрт его побери, повторяется!

Он уже стоял однажды вот так, не представляя, с чего начать. И эти слова он тоже слышал прежде, и они точно так же заставляли кончики его пальцев холодеть, а сердце — учащённо биться. Но самым кошмарным было то, что в его душе просыпалось нестерпимое желание унизить, оскорбить, раздавить морально человека, заставляющего его чувствовать себя так паршиво... Старая и абсолютно детская защитная реакция. Но он не может так поступить с ней? Ведь не может же?.. Хотя однажды уже поступал. Не с ней...

— А ты хочешь уйти? — голос дрожит: боится...

— Хочу.

Тишина. Смотрит так решительно, непреклонно... Совсем по-гриффиндорски.

— Уходи.

Отвернулась, пошла к двери. Руки сжаты в кулаки так, что ногти сейчас, наверное, очень больно режут ладони.

Профессор прикрыл глаза и тяжело вздохнул от неожиданно навалившейся усталости: ну вот и всё...

Он отставил пустую чашку на журнальный стол и отошёл к стеллажам, ожидая, пока она уйдёт, закроет дверь, поставит точку... Взгляд вновь зацепился за ту самую фотографию, где Лили Эванс только что дала Поттеру шутливый подзатыльник. Заметив, что на неё смотрят, она неожиданно приняла необычайно серьёзный вид и, приложив палец к губам, осторожно кивнула...

— Гермиона!

Остановилась. На самом пороге остановилась. Но не оборачивается...

«Всё! Довольно!»

Северус, собрав в себе остатки слизеринского достоинства и какой-никакой смелости, сделал пару шагов по направлению к ней. Было непривычно, но неожиданно приятно сказать ей:

— Ты простишь меня?

Она медленно обернулась, и он увидел, что девушка плачет и растерянно улыбается.

Тогда он взял её руки в свои и, отведя их назад, осторожно поцеловал её в зардевшиеся губы.

— Ты всё-таки сделал это, — Гермиона провела ладонью по щеке, только сильнее размазывая мокрые пятна. — А я уже было пообещала себе, что больше никогда не позволю тебе себя поцеловать...

— Отчего же именно это? — Он изогнул левую бровь и по обыкновению скрестил на груди руки.

— Ты никогда ничего не объясняешь... Просто делаешь, — она вздохнула. — Вот и здесь то же самое, — задумалась. — Так просто легче, да?

Северус кивнул, и Герм рассмеялась.

— Я давно раскрыла все твои коварные слизеринские замыслы!

Он хмыкнул и с долей иронии заметил:

— Ну, уж куда нам до вашей гриффиндорской проницательности!

Они молча смотрели друг на друга с минуту: она с блестящими от слёз глазами, он — с короткой усмешкой. Потом Северус вдруг едва заметно дёрнулся, будто вспомнил о чём-то, и, запустив руку в один из незримых карманов мантии, бережно, словно нечто хрупкое и неземное, вынул на свет красный тюльпан с немного помятым бутоном и протянул его Гермионе. Она приняла подарок со всей осторожностью и, загадочно улыбаясь, пробормотала:

— А и действительно...

В этот момент за дверью послышались шаги и раздался громкий голос:

— Джи! Зачем ты заперла гостиную?.. Как это не входить?

Дверь, клацнув замком, распахнулась, и на пороге возник Гарри Поттер со свежим номером «Таймс» в руках. Сзади с виноватым лицом переминалась с ноги на ногу Джинни. А Гермиона так и стояла, обвив шею Северуса руками и отчаянно пытаясь найти выход из этой сумасшедшей ситуации...

Когда часом позже Гермиона вошла в комнату для гостей, Северус сидел на диване, внимательно рассматривая носок своего правого ботинка. Заметив недоумённый взгляд девушки, он недовольно заметил:

— Этот твой Поттер наступил мне на ногу, когда, изображая истеричную даму, бросился прочь из гостиной. И, похоже, ему удалось исцарапать мне всю обувь.

— Да брось ты — там ничего нет! — отмахнулась от него Гермиона, присаживаясь рядом.

Никак не прокомментировав её замечание, он деланно равнодушным тоном поинтересовался:

— Как прошёл разговор?

Она пожала плечами:

— Не так плохо, как я ожидала. И потом, у Гарри только первая реакция часто немного неадекватна... Он просто очень вспыльчивый. А когда всё обдумает, как правило, приходит к разумному решению.

— И каково было его разумное решение на этот раз?

— Ну... — Гермиона несколько замялась, вспоминая все детали недавней беседы. — Гарри, конечно, несколько шокирован... — В ответ на слово «несколько» Северус только скептически хмыкнул. — Он прямо так мне и сказал: «Герми, я могу смириться со многим, но ты уверена, что мы говорим об одних и тех же вещах?» — Гермиона улыбнулась. — Но, в целом, он не собирается читать мне никаких нотаций и оставляет всё на моё усмотрение.

— А ты объяснила ему некоторые... детали?

— Ты имеешь в виду Криса? — уточнила девушка.

Профессор кивнул.

— Да, я рассказала практически всё, упуская лишь отдельные подробности.

— И на том спасибо, — проворчал он, нервно поправляя воротник своей неизменно чёрной рубашки.

— Северус, ты невыносим! — Гермиона шутливо хлопнула его по спине.

Мужчина состроил кислое лицо и недовольно протянул:

— Может быть, уже уйдём отсюда?

— Ох, — Герм испуганно прикрыла рот ладонью и виновато посмотрела на Снейпа.

Он тут же одарил её полным подозрения взглядом и напряжённо начал:

— Только не говори мне, что...

— Но Северус! — перебила его девушка. — Мы с Джинни должны продолжать поиски!

— О, так вы решили поиграть в сыщиков? — он неприятно усмехнулся. — Ну, что ж... Самое время вспомнить школьные годы.

— Ну, перестань! — Гермиона взяла его за руку; пальцы были неожиданно холодными. — Я обещала Гарри...

— А при помощи камина вы свои дела решать не можете?

— Я же говорила тебе, что их дом не подключен к сети!

— Не говорила.

— Нет уж, говорила! — Девушка раздражённо сдула с лица непослушный локон. — Это ты меня не слушал. И кстати: почему ты тогда так странно себя повёл? — Она с подозрением посмотрела на профессора.

Тот невольно скривился, но всё же ответил, хотя и несколько натянуто:

— Посетила одна мысль... — Увидев, что Герм уже приоткрыла рот, собираясь ещё что-то спросить, он быстро добавил: — Это непроверенное предположение, поэтому не жди, что я с тобой им поделюсь.

— А я и не жду, — она пожала плечами. — Но... ты останешься?

— Здесь? — со страдальческим выражением лица выдавил он.

— Здесь.

— Гермиона, нет...

— Всего какую-то неделю!

— А Поттер?

— Джинни всё уладит.

— Я не могу.

— Только не говори, что у тебя работа, — Герм укоризненно посмотрела на него.

— Но это правда!

— Напишешь письмо Макгонагалл. Учебный год начнётся нескоро — ты ей пока без надобности. Наплети про какую-нибудь научную работу...

— Превосходно, — Северус закатил глаза и обречённо вздохнул.

— Я за Крисом съезжу, а то он вообще почти со мной не разговаривает...

— Великолепно.

— К тому же ты сможешь помогать нам с Джинн в поисках... Ну, в тайне от Гарри, конечно.

— Прекрасно...

— Северус! Если не хочешь, можешь прямо сейчас уезжать!

Снейп резко развернулся к ней лицом и впился сердитым взглядом в золотисто-карие глаза Гермионы.

— Ну уж нет, — усмехнулся он.

— Я так и думала! — самодовольно вздёрнула подбородок девушка и, улыбаясь своей маленькой победе, склонила голову ему на плечо.

В коридоре было темно: даже жёлтый полукруг месяца был не в силах хоть немного разогнать эту тяжёлую мглу, сгустившуюся по углам...

Гермиона с предельной осторожностью ступала по скрипучим половицам, боясь кого-нибудь разбудить. Шёл дождь, и на чердаке что-то печально выло в трубу...

— Гарри... — она тихонько поскреблась в дверь кабинета, искренне надеясь, что друг ещё не спит.

Щёлкнул замок, и от неожиданно яркого света, ворвавшегося во мрак коридора, защипало глаза. Гарри стоял на пороге в бордовом байковом халате с вечерней газетой в одной руке, а другой растерянно ерошил волосы.

— Гермиона? — удивился он. — Я думал, ты давно спишь...

— Не спится, — девушка неопределённо повела плечом. — Всё время мысленно возвращаюсь к нашему сегодняшнему разговору...

— Герм, — он примирительно поднял руки вверх, — не стоит вновь поднимать эту тему.

— Нет, я... — Она задумчиво провела пальцами по линии бровей к вискам и, глубоко вздохнув, пробормотала: — Ты тогда поехал за Крисом, и мы не успели договорить... А пара так и не разрешённых вопросов не даёт мне уснуть.

Молча пропустив её внутрь, Гарри прикрыл дверь и спокойно ответил:

— Герми, если ты боишься, что я как-то изменю своё отношение к тебе или к твоему сыну, то здесь не о чём беспокоиться.

— Погоди. Это всё хорошо, конечно... — Гермиона была крайне серьёзна, хотя и хотела выглядеть как можно более непринуждённо. — Но, раз уж ты позволил нам задержаться здесь ненадолго, я хочу быть уверена, что вы с Северусом не станете искать поводы для конфликтов.

— Мерлин, Герм! — воскликнул Гарри. — Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к Снейпу! И тебе также известно, почему!.. Извини, — он перевёл дыхание и продолжил уже спокойнее: — Более того: я просто не знаю, как его теперь воспринимать.

— Воспринимай его как человека, которого я люблю.

— Если бы это было так просто, — тихо произнес он. — Ты можешь считать это упрямством... Но мне нужно время, чтобы привыкнуть, понимаешь? Это ведь Снейп, которого я ненавидел шесть лет, потом поклялся убить, потом едва не убил... А теперь я узнаю такое, за что, в принципе, его опять-таки убить мало!

— Гарри, — девушка бросила на него осуждающий взгляд.

— Но ради тебя я буду стараться не лезть на рожон, — поспешно добавил молодой человек.

— Спасибо, — с облегчением выдохнула Гермиона. — Мы с Джинни уже совсем скоро найдём решение твоей проблемы, и всё опять пойдёт своим чередом.

— Да уж, — он покачал головой. — Глупо было думать, что Джи ни о чём не догадается. А самое странное в том, что она не шарахается от меня после всего.

— Гарри Поттер, — рассмеялась Гермиона, — ты порой говоришь такие глупости...

— Хочешь чего-нибудь? Пина-Коладу? Или ликёр? — неожиданно предложил Гарри.

— От ликёра я бы не отказалась, — согласилась девушка, опускаясь в кресло у камина...

Когда десятью минутами позже они наслаждались горьковатым вкусом школадного «Моцарта», Гермиона всё же решилась задать давно мучавший её вопрос:

— Гарри... А какие ещё были изменения в твоей внешности? — Верхний свет был выключен, но даже в тусклых отблесках каминного пламени она заметила, как он помрачнел.

— Ты имеешь в виду за последние дни?

Герм кивнула.

— Я тебе так, в отдельности, не скажу, но в целом... Ну, вроде, волосы перестали топорщиться... Теперь приходится их гелем укладывать.

— Чтобы сохранить сходство с собой прежним?

— Да, — прошептал он, прикрывая глаза.

Гермионе вдруг стало ужасно жалко его. Жалко, как человека, который не понимает, что с ним происходит, наверняка мучается страхами, а ему никто не желает рассказать правду. Какой бы ни была истина, но он имеет право знать!.. Она сама испытала на себе, что это такое — потерять контроль над собственной жизнью, и не могла допустить...

— Гарри... — Девушка крепко сжала руками подлокотники кресла. — Зная, какой сейчас будет твоя реакция... То есть... Я не могу знать наверняка, но примерно представляю, что ты почувствуешь. И всё-таки я не могу больше молчать.

Она старалась не смотреть на него, но боковым зрением всё же уловила, как он подался вперёд и застыл в тревожном ожидании.

— Я искала разные заклятия, пытаясь выбрать подходящее, но потом до меня вдруг дошло, что, возможно... — Гермиона замолчала.

— Возможно... Что?

Дождь с новой силой хлестнул по стеклу, разбрызгивая по его гладкой поверхности россыпь бриллиантовых капель, которые тут же вобрали в себя глубокий, естественный свет огня и безжалостно разорвали его на фотоны...

— Возможно, попавшее в тебя заклятие не имеет никакого отношения к изменениям внешности. Всё дело в том, что своей энергией оно сломало некий магический блок. В общем, судя по всему, сейчас к тебе возвращается твоя настоящая внешность.

— Что?! — вскричал Гарри, подскакивая на месте. — Прости, конечно... Но что за бред ты несёшь, Гермиона?!

— Учитывая, что изменились только унаследованные от твоего отца черты, я могу предположить, что Джеймс Поттер на самом деле...

— Нет...

— А твоя мама по некой причине...

— Нет! — Он вскочил на ноги и принялся нервно мерить шагами комнату. — Это не может быть правдой!

— Но подумай, Гарри, — изо всех сил взывая к его благоразумию, продолжала Гермиона, — ведь твои глаза не изменились!

— Я в курсе! — с долей отчаяния в голосе воскликнул он. — Касательно тех черт, которые я абсолютно точно получил от матери, ты права: они остались прежними. Но как может быть, что Джеймс Поттер — не мой отец?!

— Гарри, всякое бывает, — как можно спокойнее попыталась объяснить ему Герм. — Вот кто бы мог подумать, кем окажется отец Криса?..

— О, да! Ты ещё и Снейпа своего вспомнила! — не унимался Гарри. — Может, он ещё и моим отцом окажется, а?!

— Не говори глупостей! — не выдержала девушка и, со стуком поставив пустой фужер на кофейный столик, поднялась на ноги. — К твоей истории он не имеет никакого отношения!

— Как знать!

— Я так и думала, что тебе нельзя говорить. А Джинни ещё настаивала!..

Гермиона, путаясь в длинных полах халата, направилась к двери и, когда она уже почти переступила порог, её остановил голос Гарри.

— Ты не представляешь, что это означает, — со странной хрипотцой сказал он. — Все, что было прежде — это уже, выходит, не моя жизнь...

— Не говори ерунды! — возмущённо воскликнула она, разворачиваясь к другу. Волосы блестящей волной взметнулись в воздух и безжизненно опустились на плечи.

— Вся моя жизнь связана с ним: отец был для меня примером, надеждой... Потом я разочаровался в нём, но тогда его образ только приобрёл больше реалистичности, он ожил в моём сознании. Отношения мамы и папы были для меня нерушимым образцом в построении собственной семейной жизни. Бесстрашие отца вселяло в меня уверенность... Я существовал памятью о нём! А что теперь? Ничего нет! Всё иллюзия. — Он закрыл лицо руками и тихо застонал.

— Гарри, — прошептала Гермиона, бросаясь к нему. — Гарри...

Она несколько минут молча стояла рядом, легонько гладя его по волосам и пытаясь утешить, как утешала бы собственного ребёнка.

— Может быть, мои слова прозвучат наивно, Гарри, — произнесла она наконец, — но я действительно считаю, что нельзя всё измерять лишь... родственными связями. Ты ведь в первую очередь тот, кто ты есть, кем ты стал... А не просто чей-то сын, что само по себе отнюдь не определяющий фактор.

— Ты права... — вдруг согласился парень. — У меня просто с детства такая дурацкая особенность — сначала прокричаться, а потом подумать... — он улыбнулся. — Твой ненаглядный Снейп сказал бы, что это типично гриффиндорское свойство.

— И был бы по-своему прав, — резонно заметила Гермиона. Её губы тронула лёгкая улыбка, когда она поняла, что только что сумела справиться с первой частью поставленной задачи...

Стараясь не скрипеть дверью, Герм тихонько пробралась в гостевую спальню и, повесив на спинку стула халат, аккуратно опустилась на кровать.

— Это вы с Поттером так орали друг на друга? — неожиданно раздалось в тишине.

Гермиона вздрогнула:

— Ты не спишь?

— Уснёшь здесь, — усмехнулся Северус, поворачиваясь к ней лицом. — Так кто из вас так надрывался?

— Большей частью Гарри, — вздохнула Герм.

— Неужели мне вновь выпала честь стать причиной столь бурного излияния эмоций? — он был заметно обеспокоен, хотя, наверняка, опять пытался это скрыть. «В который раз — безуспешно», — подумала Гермиона.

— Нет. Просто я... — она замялась. — Я всё ему рассказала.

— В смысле?

— Что, скорее всего, Джеймс Поттер не его биологический отец.

Гермиона с ужасом отметила, что в глазах Северуса блеснул неприятный огонёк.

— Зачем ты это сделала? — прошипел он, резко приподнимаясь в кровати.

— Затем, что он имел право знать! — раздражённо ответила она. — Ты опять собрался меня обвинять?

— Нет, — буркнул он, ложась обратно. — Конечно, нет... Но не говори мне, что ты не знала, к чему это приведёт.

— Знала, — отмахнулась Герм. — Но было бы только хуже, если бы он всё понял сам.

— Не понял бы.

— Ты думаешь?

— Можно было обновить чары, и всё вернулось бы в норму.

— Но тогда это было бы враньём, и... — она вдруг замолчала, что-то обдумывая. — Подожди-ка... А как ты собирался обновлять чары, если ни Лили, ни Джеймса уже нет в живых?

— Заклятие не обязательно накладывать матери. Подойдёт и любой другой близкий родственник. И, полагаю, что в принципе можно обойтись и без Поттера-старшего, если разыскать настоящего отца.

— Но тогда тебе пришлось бы... — начала Гермиона, но вовремя прикусила язык.

Профессор, тем не менее, вопросительно выгнул бровь и с явным подозрением в голосе поинтересовался:

— Что?

— Ну... — она замолчала на несколько мгновений, подбирая подходящие слова. — Выдать то, что ты тоже в курсе.

— Вот уж чего не пришлось бы, так именно этого, — язвительно ответил Северус, но в его голосе Гермиона уловила явное облегчение.

— Давай лучше спать, а? — зевнув, предложила она, после минутного раздумья.

— Доброй ночи, — проворчал он, переворачиваясь на другой бок. — И не смей опять оттягивать себе всё одеяло.

— Ага, — неопределённо прошептала Герм, погружаясь в какие-то свои мысли...

«Очаровательный кошмар в семейном кругу».

Щёки Гарри краснеют, Джинни давится хлебом, Крис возводит глаза к потолку, а Гермиона, тяжело вздыхая, подпирает голову кулаком и смотрит то на одного, то на другого...

Когда это безумие наконец-то закончилось, а Гарри с грохотом захлопнул дверь библиотеки, девушка подошла к Северусу и прошептала ему в самое ухо:

— Какого...

— Я держался, как мог.

— Да ты и не пробовал!

— Я не намеревался терпеть его детские оскорбления.

— И не нашёл ничего лучше, чем ответить тем же?!

— Именно, — он скривил губы и, отвернувшись, направился к лестнице.

— Северус! Куда ты?

— В спальню.

— Ты опять собираешься так просто уйти?

Он остановился и медленно обернулся.

— Гермиона. Я ненавижу говорить о таких вещах, но, так и быть, повторю ещё раз: я не хочу потерять тебя и я не хочу потерять сына. Поэтому...

Скверное начало дня и так отрицательно сказалось на настроении девушки, а очередные препирательства с профессором и вовсе вывели её из себя. Поэтому, с силой сжав руки в кулаки и набрав полные лёгкие воздуха, она на одном дыхании отчеканила:

— Позволь узнать, которого сына ты сейчас имеешь в виду?

Зрачки его глаз заметно расширились, а на обыкновенно бесстрастном лице отразилась удивительная смесь изумления и лёгкого испуга...

— Ты сумасшедший, — уже несколько минут твердила Гермиона, нервно елозя по кроватному покрывалу. — Ты сумасшедший!

— Мерлин, — простонал Северус, закрывая лицо руками: он уже сожалел, что рассказал ей всё, хотя, в принципе, отступать-то было и некуда…

— Только не надо говорить, что сейчас ты открыла для себя что-то новое, — глухо проворчал он.

— В действительности... — повела плечом девушка, — ты прав. Но переспать с Лили Эванс под носом у её мужа, пока тот был на работе... — она нервно рассмеялась. — Вот уж герой-любовник!

— Я бы на твоём месте так не забавлялся, — процедил сквозь зубы Снейп.

— Куда уж тебе: ты уже своё отзабавлялся, — хмыкнула Гермиона, смело встречая очередной гневный взгляд.

Она чувствовала себя непривычно в этой новой для неё роли — роли обвинителя.

— Нет, я поняла, что всё произошло случайно, а потом вы по понятной причине расстались, — продолжила она после минуты раздумий, — но как тебе раньше не пришло в голову, что Лили могла забеременеть от тебя?

— О, боги, Гермиона! — воскликнул он. — Ты закончила Хогвартс с дипломом высшей степени, а не видишь ответа на элементарный вопрос! — Он, наконец, выпрямился и повернул к ней лицо. — Лили Эванс не хотела, чтобы я был отцом, она не хотела, чтобы я знал о своём отцовстве, она, в конце концов, попросту желала своему ребёнку добра! А она была достаточно талантлива, чтобы суметь скрыть правду не только от меня, но и вообще ото всех!..

Девушка невольно вздрогнула, осознавая, как яро убеждён он в том, что мог принести в жизнь Гарри только зло, как решительно согласен с поступком Лили, хотя и чувствует себя где-то в глубине души... обманутым?

— Северус... — прошептала она, осторожно касаясь кончиками пальцев его лица.

Он отстранился, сбросив её руку, и, всё так же неотрывно глядя ей в глаза, сказал тихо, едва различимо:

— Когда я узнал, что ты родила от меня ребёнка... Когда всё это раскрылось, я некоторое время считал, что заклинание, которое ты ищешь... что оно — для Криса.

— Ты подумал... — ахнула Гермиона, прижимая ладонь к губам.

— А почему нет?

— Но ведь ты должен был заметить, что я узнала обо всём уже после начала поисков.

— Это вызвало определённые сомнения, но я посчитал, что ты догадывалась о чём-то или вовсе притворялась, чтобы отвести от себя какие-либо мои подозрения...

— Мерлин... Северус, ты всё-таки сумасшедший! — Она обняла его, зарываясь лицом в мягкий бархат мантии.

Несколько минут они просидели в полной тишине, пока Гермиона, справившись со своими сентиментальными слезами, не пробормотала:

— Я никогда бы так не поступила: это было бы нечестно как по отношению к тебе, так и к Крису в особенности.

— И ты не жалеешь?

— О чём?

— Что всё случилось так, как случилось?

— Лучшего и быть не могло, — пожала плечами девушка, заглядывая ему в лицо. — Вот посмотри: если б не ты тогда, я была бы сейчас мертва. Далее — то, что произошло между нами, конечно, можно расценивать как случайность, ошибку... Но ведь ты всё равно никогда не рассказал бы кому-либо о том, кто наш с Гарри истинный спаситель, поэтому я всё-таки вышла бы за Рона. А не будь у меня Криса, я уже давно сошла бы с ума. Так что всё опять сводится к тому, что так и должно было быть, и... — Гермиона легко поцеловала его в щёку и, улыбаясь, прошептала, — я ничуть не жалею.

— В самом деле? — Он в недоверии приподнял правую бровь.

— Ну, — протянула она, — разве что о том, что вся эта история очень уж затянулась.

Следующие минуты две тишину нарушали лишь приглушенные звуки поцелуев...

— Я, правда, не хочу потерять Криса, — неожиданно произнёс профессор, глядя куда-то в сторону.

— Я знаю, — кивнула Гермиона. — Хотя вы ещё не успели узнать друг друга как следует, он сильно переживал нашу с тобой последнюю ссору. — Она задумалась на мгновение. — Ну, по крайней мере, насколько я могу судить по его тогдашнему поведению... Он, конечно, не говорил мне ничего напрямую. — Она со значением посмотрела на Северуса; тот в ответ лишь коротко усмехнулся.

— Честно говоря, тот день, когда ты оставила меня с ним, произвёл на меня сильное впечатление...

— О, ты ведь так ничего толком мне и не рассказал! — воскликнула девушка, продвигаясь по кровати к подушкам и устраиваясь поудобнее.

Северус закатил глаза в притворном раздражении:

— Это так важно?

— Конечно! — Гермиона хитро улыбнулась. — В тот самый день я купила тебе подарок и всё никак не могу его подарить... Расскажешь мне всё — получишь приз.

Он коротко и хрипло рассмеялся:

— Ты думала, я на это куплюсь?

— Не то чтобы... — развела руками девушка. — Но я всегда стараюсь верить в лучшее, иначе, кстати, я бы сейчас не сидела тут рядом с тобой.

Северус неожиданно улыбнулся, как-то неумело и немного грустно.

— Ну, что ж... — начал он свой рассказ...

Северус никогда не думал, что станет отцом. По правде говоря, он вообще не ожидал, что доживёт до своего нынешнего возраста. Но сейчас он стоял перед фактом: ему нужно переступить этот чёртов порог, чтобы провести как минимум пять часов в компании меланхоличного девятилетнего мальчишки, который, ко всему прочему, ещё и держит за домашнее животное настоящего паука. Не то чтобы он был так уж против, просто всё это было по меньшей мере... странно.

Профессор постучал. Три раза — старая привычка, что-то вроде приметы... Должно быть, он ещё ребёнком перенял это от матери.

За дверью послышался шорох, с тихим скрипом створка распахнулась, и Северус, глядя куда-то поверх головы сына, отчеканил заготовленную заранее фразу:

— Твоя мама сказала, что ты простудился, и просила присмотреть за тобой.

— Угу, — буркнул тот, впуская профессора в прихожую и, не дожидаясь больше каких-либо объяснений, развернувшись, направился в гостиную.

Северус удивился такой реакции, но как ни в чём не бывало пошёл следом...

Крис сидел в глубоком кресле с книжкой в руках и что-то увлечённо читал... ну, или делал вид, что читает. Прищурившись, мастер зелий попытался разглядеть обложку, но не преуспел в этом и, помедлив немного, всё же спросил:

— Что это за книга, если не секрет?

— «Хроники Нарнии», — негромко ответил мальчик, не поднимая глаз.

Северус не имел о данном произведении ни малейшего понятия, поэтому после непродолжительного раздумья поинтересовался, стараясь, чтобы эту звучало как можно более непринуждённо:

— И о чём она?

— Это сказка, — со вздохом проговорил Крис, понимая, видимо, что от него не отстанут, и перевёл взгляд на профессора: — Про страну Нарнию.

— Страну? Разве есть такая страна? — скептически хмыкнул Снейп.

— Я же сказал, что это сказка, — с лёгким раздражением воскликнул мальчик и, заложив нужную страницу яркой закладкой, пояснил: — Нарния — что-то вроде параллельного мира, где есть говорящие животные, а правит там огромный Лев по имени Аслан.

— Очередная маггловская ерунда... — едва слышно проворчал Северус. — Ну, а хоть волшебники там есть?

— Есть злая ведьма.

— Злая ведьма, — усмехнулся он и, решившись наконец, присел на диван напротив сына. — И тебе это нравится?

— Интересно, — пожал плечами Крис. — Приключения ведь... Детские такие, конечно, но намного лучше «Властелина Колец». По-моему, там переврали весь волшебный мир...

Мальчик говорил ещё что-то, но профессор уже не вникал в смысл его слов, думая о том, что у него самого в детстве не было таких книг, и, может, они не так уж плохи, раз его сын их читает? Это ведь его сын…

— Но у вас, наверное, просто предвзятое отношение ко всему маггловскому, да? — Этот вопрос буквально вырвал Северуса из глубин его воспоминаний.

— Как сказать, — хмыкнул он. — Я ведь читал кое-что из их литературы.

— Да? — вдруг оживился Крис, а профессор поразился, как, оказывается, легко разговорить его: нужно всего лишь затронуть тему, в которой он по-настоящему заинтересован.

«Прямо как его мать, честное слово...»

— Тебя это удивляет?

— Да нет, — пожал плечами мальчишка. — Просто, вы... Ну, такой типичный волшебник... Из тех, кто не очень-то расположен к магглам.

Северус невольно вздрогнул и прошептал:

— Никогда больше не говори подобных вещей кому бы то ни было.

— Почему?

— Это можно расценить как обвинение в принадлежности к определённым кругам. Я уверен, ты хорошо знаешь историю, в частности события конца двадцатого века... — Его тон был теперь настолько серьёзным, даже суровым, что Крис невольно напрягся и немного растерянно пробормотал:

— Простите...

— Ничего. Просто запомни на будущее... — Профессор постарался взять себя в руки, хотя от неприятных воспоминаний у него, похоже, поднялось давление так, что кровь запульсировала в висках. — Мы говорили о книгах?

— Угу, — мальчик теперь выглядел немного удрученным, но явно не хотел прерывать разговор.

— Я читал маггловскую литературу, но будучи уже взрослым и большей частью классику.

— Это что, например?

— Гёте, Вольтер, Достоевский...

— Я видел у мамы, но там скучно, наверное...

— Может быть, — согласился Северус, вновь представляя, как сам воспринял бы то же «Преступление и наказание» в девятилетнем возрасте. Название вызвало неприятные ассоциации, и он попытался не думать об этом.

— А Джек Лондон? Марк Твен, Майн Рид, Герберт Уэллс?

— Нет, — он отрицательно покачал головой, в ответ на что Крис немного самодовольно усмехнулся и обстоятельно заявил:

— Очень хорошие авторы. Хотя, зная о существовании волшебства, немного странно их читать... Ну, в смысле, что не так как-то всё. Вот особенно «Человека-неведимку».

Северусу нечего было добавить, и, как он и ожидал, мальчик вскоре вернулся к своей «Нарнии».

— А в какую школу ты хоть ходишь? — нарочито безразличным тоном поинтересовался профессор минут через десять, когда ему окончательно наскучило рассматривать узор на ковре.

— Что, простите? — переспросил Крис, отодвигая книжку и с любопытством глядя на отца.

«Нет, он определенно издевается!»

Северус глубоко вздохнул и терпеливо повторил вопрос:

— Я спросил, где ты учишься? На дому или в школе?

— В школе, конечно.

— Как я понимаю, мать никогда не ограждала тебя от волшебного мира, но почему она не захотела нанимать преподавателей-магов?

— А почему бы вам не спросить об этом её? — неожиданно резко ответил мальчишка, бесцеремонно отворачиваясь от профессора и пряча лицо за страницами книги.

Северус, действительно, растерялся и смог только бесцветно проговорить:

— Непременно поинтересуюсь...

Погода на улице стремительно портилась, уныло завыл ветер, захлопали скрипучие ставни...

Взмахом палочки профессор разжёг огонь в камине, после чего призвал с журнального столика стопку каких-то неизвестных ему печатных изданий.

Первым был глянцевый журнал с немного вульгарной блондинкой на обложке, явно маггловский и, судя по ярким надписям, обещающий своим читателям более десятка новых секс-гороскопов на любой вкус. Северус никогда прежде не держал в руках женских журналов, но предположил, что колдовские, наверняка, не так уж отличаются от тех, что выпускают магглы. С плохо скрываемой брезгливостью он отложил его в сторону и ещё раз подивился, откуда этот кошмар мог взяться у Гермионы.

К счастью, среди всего этого хлама нашёлся один из последних номеров «Вестника Алхимии», за которым мастер зелий скоротал следующие полтора часа, пока его внимание не привлёк Крис.

— Профессор Снейп?

— В чём дело? — Северус недоумённо изогнул бровь.

— Ну, я просто подумал, что даже не знаю, как вас зовут...

— Северус, — недовольно и почти что по слогам проговорил он. Почему-то ему никогда не нравилось представляться другим людям... Должно быть, ещё один проклятый комплекс, или как это сейчас принято называть?..

— Ясно, — кивнул Крис, а профессор продолжил было ознакомление с итогами сто сорок второго ежегодного конгресса алхимиков, но не тут-то было...

— Ты так и будешь пялиться на меня? — с раздражением воскликнул он, когда в который раз заметил, что мальчишка тайком его разглядывает.

Крис только хмыкнул и опять закрылся книгой; Северус же почувствовал, что постепенно начинает закипать.

После трёхминутной борьбы с раздражением и отчаянных воззваний к Мерлину он всё-таки не выдержал.

— Так. — Профессор отшвырнул журнал в сторону. — Давай определимся раз и навсегда: что ты от меня хочешь?! — Он перевёл дыхание и продолжил уже тише: — Разговаривать ты не расположен, на большинство вопросов реагируешь неадекватно, оставлять меня в покое ты тоже не собираешься... Ну? — Он вопросительно посмотрел на сына. — Я внимательно слушаю.

Крис неопределённо пожал плечами, но по его глазам Северус понял, что мальчишка о чём-то напряжённо думает...

— Ищешь лазейку? — усмехнулся Снейп. — Не выйдет. И... я по-прежнему жду объяснений.

Тишина, последовавшая за его последней фразой, затягивалась...

— А что объяснять? — наконец тихо ответил Крис, опуская глаза. — Я никогда не говорил маме, но вам-то, наверное, можно... — Он сглотнул и, так и не поднимая взгляда, продолжил: — Я всегда хотел узнать, кто мой отец. И хотя мистер Уизли не раз рассказывал ту историю про Упивающихся да ещё и Гарри подозревал, я всё равно часто думал об этом... Я даже не знаю, почему это было так важно для меня, но... — Он глубоко вздохнул, будто бы собираясь с мыслями. — А теперь вы тут, и это так необычно и страшно одновременно...

Северус абсолютно не представлял, как реагировать на то, что только что услышал. Он просто застыл без движения и смотрел, не моргая, в одну точку, пока в глазах не начало резать от напряжения.

— Профессор? — чуть слышно спросил Крис.

Очнувшись от оцепенения, он поднял взгляд на мальчика: тот замер в паре футов от дивана и взволнованно смотрел на Северуса, ожидая какой-то реакции на свои слова. Должно быть, время бежало быстрее, чем профессор предполагал, потому как через несколько мгновений Крис резко развернулся и ринулся к себе в комнату, не забыв прихватить и «Нарнию».

Северус в изнеможении прикрыл глаза, искренне надеясь, что если они с Крисом действительно так похожи, то он вовсе не обиделся, а просто почувствовал себя ужасно глупо после всех этих признаний. Но главного мальчишка, похоже, добился... Да, определённо, добился.

Гермиона внимательно слушала Северуса, с каждой минутой всё больше и больше убеждаясь, как всё-таки мало она знает об этом человеке. Но было в его рассказе и то, что её очень взволновало.

— Ты зря затронул тему школы, — осторожно заметила она, когда в комнате наконец воцарилась тишина.

— Я ещё тогда догадался, что зря, — проворчал Северус. — Но, может быть, мне наконец объяснят, в чём тут дело?

— Ну, — протянула Гермиона, закусив губу. — Во-первых, маггловское начальное образование, по моему мнению, для современных детей немаловажно... Тем более, что и я, и тот же Гарри, как ты, должно быть, заметил, пользуемся в быту множеством маггловских приспособлений и живём в немагических районах... Но, — она грустно вздохнула, — дело даже не в этом. Просто Крис... Боюсь, что он... сквиб.

— Нет, — покачал головой Северус, отчаянно не желая верить в услышанное. — С чего ты взяла?

— Пока я не знала, кто его отец, я основывалась лишь на наблюдениях: у него никогда не было проявлений случайной магии. Абсолютно ничего, а ему скоро десять!.. Теперь к этому добавились и факты: я — магглорожденная, ты... — Гермиона осторожно положила руку ему на плечо. — Тебя это, наверное, заденет, но... ведь ты — полукровка. Наш ребёнок вполне может быть лишён магических способностей.

— Разве это определяющий фактор? — тихо спросил Северус, отрешенно глядя куда-то в угол комнаты.

— Нет, я, конечно, не могу быть на сто процентов уверена, но проблема ещё и в том, что сам Крис почти убежден...

— Вздор!

— Северус, успокойся, пожалуйста. Я опять же ничего не утверждаю, но хочу, чтобы ты впредь не говорил с Крисом на данную тему... По крайней мере, пока мы не будем знать точно.

— Но По... — он невольно усмехнулся. — Нет, пусть всё же будет Поттер. Так вот, он ведь на сто процентов волшебник, хотя Лили тоже была... магглорожденной.

— Точно, — улыбнулась Гермиона, но, вспомнив о чём-то, сразу посерьёзнела. — К слову, что ты собираешься делать с нашей главной проблемой?..

— Если ты о Поттере, то ничего.

— Как это? — опешила девушка.

— А зачем?

— Северус! Гарри рос сиротой: он должен узнать, кто его отец! Ты нужен ему!

— Мерлин, — простонал профессор. — Гермиона, пойми: Крис — вот кому нужен отец. Поттер уже взрослый, и моё признание не даст ему ничего кроме... отвращения.

— Не говори глупостей...

— Это не...

— И прекрати называть его Поттером! — не выдержав, воскликнула она.

— А как тогда, по-твоему? — прошипел Северус, прищурившись.

— Гарри.

— Я не буду называть его Гарри, — с явной неприязнью выплюнул он последнее слово.

— Тогда Снейп. Так лучше? — Её тёпло-карие глаза теперь метали молнии.

— Никогда! Я ещё не настолько рехнулся, чтобы признать его своим сыном официально!

Гермиона повелительно взмахнула рукой, призывая его к молчанию.

— Не затыкай мне рот, — угрожающе прорычал профессор, но девушка только устало покачала головой:

— Северус, пожалуйста... Если ты думаешь, что мне это доставляет удовольствие, то ошибаешься. Поэтому выслушай меня один-единственный раз, а потом поступай, как знаешь, хорошо? — Он кивнул. — Ну, так вот, в том, что тогда произошло, есть твоя вина — ты не можешь этого отрицать. В этом, бесспорно, есть и вина Лили. Но: Гарри тут абсолютно ни при чём. Он — жертва ваших не сложившихся отношений. Вот почему ты просто обязан ему рассказать, иначе придёт день, когда он просто посмотрит в зеркало и все, наконец, поймёт. И... Мы с тобой, конечно, можем сейчас бросить всё и уехать, но я боюсь и думать, чем это может обернуться.

Говоря это, Гермиона, чтобы не волноваться, сосредоточила внимание на своих ногтях, которые, к слову, не мешало бы в кои-то веки покрыть лаком... Когда же она закончила говорить и повернулась к Северусу, ожидая ответа, то увидела, что он сидит, закрыв лицо руками, и только слегка покачивает головой из стороны в сторону, словно отгоняя какие-то собственные мысли...

— Северус, — прошептала она.

— Это ведь всё тот же Гарри Поттер, Гермиона, — голос профессора был неестественно тихим. — Я не могу взять и сходу объявить ему, что я — его отец. Он не поймёт и не примет этого...

— Но ты ведь... — начала было девушка, но он опередил её, резко выпрямившись и воскликнув:

— Крис — другое дело, да и то я думал, что не переживу тот день! А ты хочешь отправить меня на верную гибель? — Северус горько усмехнулся.

— Ты, похоже, сам уже всё решил, разве не так? — пожала плечами Гермиона.

Профессор в бессилии откинулся на подушки.

— Ты же гриффиндорка! Откуда взялась эта хитрость? — простонал он.

— Я ведь ещё и женщина, — философски заметила она, старательно пряча улыбку.

Когда дело доходило до битвы с собственной совестью, Северус всегда терпел поражение. Так и сейчас он, убедивший было себя отложить все объяснения с Гарри на ближайшее, но всё же будущее, не выдержал назойливых мыслей, вертевшихся у него в голове с самого ухода Гермионы. К слову, она сделала всё возможное, чтобы толкнуть его на этот шаг: предложила Джинни прогуляться по магазинам и заскочить в кафе, взяла с собой Криса... То есть отрезала профессору все пути к отступлению, оставив его в этом чёртовом доме один на один с Поттером и чересчур разошедшимся голосом разума...

На часах было около четырёх часов дня, и Северус предположил, что Гарри, скорее всего, в кабинете.

— Поттер, — достаточно громко произнёс он, постучав в дверь, и, услышав сухое «Войдите» прошёл внутрь.

Гарри сидел за столом, перебирая какие-то бумаги в толстых картонных папках — в точно такие же Северус обычно складывал зачётные работы своих учеников.

— Что вы хотели? — с плохо скрываемым раздражением спросил парень, поднимая глаза на своего бывшего учителя. — Я, между прочим, был занят.

Снейп сделал несколько шагов по направлению к нему и, скрестив руки на груди, остановился.

— Обсудить кое-что.

— Если это касается Гермионы, то я уже обо всём поговорил с ней, — отрезал Гарри.

— Да нет, — хмыкнул Северус. — Это касается тебя.

Молодой человек внезапно вскочил на ноги.

— Она вам что-то рассказала! — воскликнул он. — Не смейте отрицать!

— Рассказала, — спокойно согласился мастер зелий, внутренне начиная беспокоиться.

— И что же? Вы пришли милостиво сообщить мне, что теперь не будете меня ненавидеть, потому что Джеймс Поттер, как оказалось, вовсе не мой отец? Нет уж — избавьте меня от такого счастья! — с неожиданно саркастичной интонацией и почти на одном дыхании выпалил Гарри.

Северус почувствовал, как в желудке у него стремительно похолодело. С каждой секундой он всё больше и больше убеждался, что... Нет, он не будет даже в своих мыслях произносить это!

— Собственно, — хладнокровно продолжил профессор, — я собирался поделиться с тобой некоторой... информацией.

— Вам что-то известно? — выдохнул парень, выходя из-за стола. Северус изо всех сил пытался взять себя в руки, но с каждым шагом Гарри его сердце билось всё быстрее и быстрее, рискуя вот-вот взорваться от переполнявших его сомнений и противоречий...

— Известно? — переспросил Поттер.

— Да.

— И кто он?

— Боюсь, тебе это не понравится, — усмехнулся мастер зелий.

— Хуже вас всё равно варианта не будет, — отмахнулся Гарри и замер в ожидании.

Северус медлил, их взаимно поддерживаемое молчание становилось невыносимым...

— Говори уже, Снейп! — не выдержав, воскликнул молодой человек, но, не получив ответа, резко побледнел и прошептал: — О, нет... Это ведь не вы?..

Профессор не мог произнести ни слова: во рту пересохло, горло словно сдавило тисками. Когда тянуть с признанием стало невозможно, он просто слегка кивнул.

Гарри отпрянул.

— Господи, только не это... — как-то по-детски испуганно пробормотал он, продолжая пятиться и круглыми от ужаса глазами смотреть на Снейпа. Не заметив стоящего сзади стула, он споткнулся и неуклюже рухнул на ковёр.

Очнувшись от охватившего его оцепенения, Северус бросился к нему и, опустившись рядом, спешно проверил пульс. Парень, безусловно, был жив, но без сознания: ударился головой.

Профессор хотел было привести его в чувство заклинанием, но взгляд невольно задержался на руке, которую он сейчас держал: длинные, изящные пальцы, узкая ладонь... Он аккуратно опустил её и переключил своё внимание на лицо молодого человека. Оно было иным, нежели то, что Северус запомнил с того времени, когда учил мальчишку: сильно выделялись скулы, подбородок был другим, во всех чертах теперь присутствовала какая-то угловатость, небрежная резкость... И та самая горбинка на носу, которая не оставляла ему никаких сомнений...

— Почти как я, — едва слышно прошептал он. — Только в очках...

— Там нет линз — обычные стёкла, — хрипло пробормотал Гарри, открывая глаза и тщетно пытаясь сфокусировать взгляд.

Северус подал ему руку, и, как ни странно, парень принял помощь.

Где-то пару минут они так и сидели на ковре молча, пока Гарри не спросил тихо и немножко растерянно:

— Значит, мы с Крисом братья?

— Можешь называть это так, — кивнул профессор, избегая смотреть ему в глаза.

— Ясно.

— Если хочешь ещё покричать, — заметил Северус примерно через минуту, — я не буду против.

— Всё равно не поверите, но не хочу. Хочу спросить.

— Спрашивай.

— Как так вообще получилось, что вы... ну...

— Не продолжай: я понял, — остановил его мастер зелий. — Это долгая история...

— А не вдаваясь в подробности?

Северус глубоко вздохнул и, по-прежнему не решаясь прямо посмотреть на Гарри, ответил:

— Мы с твоей мамой были очень близкими друзьями в Хогвартсе...

— Но Омут памяти...

— Не упоминай этого при мне, будь любезен! — воскликнул он; парень согласно кивнул. — Так вот, эта дружба попеременно переходила в нечто большее, а потом опять возвращалась в своё прежнее русло. В итоге мы решили, что пары из нас не получится, и Лили стала встречаться с Джеймсом... — Северус перевёл дыхание и продолжил: — То, что тебя интересует, случилось значительно позже, когда я уже совершил главную ошибку своей жизни. Это было на следующий день после её дня рождения. Джеймса не было дома, поэтому я смог прийти к ним домой, чтобы поздравить... Ты взрослый мужчина и догадываешься, что случилось дальше.

— Но почему?.. — начал было Гарри, но Снейп перебил его.

— Почему мы не остались вместе? — уточнил он и, получив в ответ утвердительный кивок, пояснил: — Она была замужем... И главное — она узнала, на кого я... работаю.

— И тогда вы решили перейти на светлую сторону? — спросил Гарри, снимая очки и принимаясь вертеть их в руках — должно быть, от волнения.

— Нет, — с горькой усмешкой ответил он. — Тогда я, наоборот, решил никогда на неё не переходить. А сделал это, в конечном счете, из-за матери.

— Ясно.

Кабинет вновь погрузился в тишину...

Северус был удивлён реакцией Гарри: он ожидал крики, истерику... Такой вот разговор, по его расчётам, должен был состояться не раньше, чем завтра, но никак не сразу же после объяснений и уж точно не так мирно.

И теперь, когда он прошёл большую часть пути, ему оставалось совсем чуть-чуть. Но, к сожалению, это был как раз самый сложный момент... Собрав всю волю в кулак, профессор медленно повернулся в сторону парня: тот смотрел прямо на него, так что их взгляды встретились, и... Это было болезненно, очень болезненно…

— Ты в порядке? — негромко спросил Северус. Должно быть, его голос опять звучал бесцветно и равнодушно, но по-другому он просто не мог... Не умел.

— Мне двадцать восемь лет, и я узнаю, что мой настоящий отец — это человек, которого я ненавидел большую часть своей жизни, а периодически даже пытался убить... А вы как думаете? Конечно, я не в порядке!

— Понимаю, — он судорожно сглотнул. — Но... — Голова кружилась, а в груди всё сковал холод. — Прости: это моя вина.

Гарри опешил на какое-то время, но потом быстро сориентировался и торопливо пробормотал:

— Я не... Я не виню вас, но мне просто не по себе от всего этого... — Он задумался ненадолго. — А вы уже давно в курсе?

— Честно? Около недели.

Гарри присвистнул, после чего осторожно улыбнулся:

— А я сначала подумал, будто вы и раньше знали, а всё равно унижали меня на уроках — специально...

— Бред какой, — усмехнулся профессор.

— Да... — Гарри заметно расслабился: даже очки отложил в сторону. — Так что теперь? — Он вопросительно посмотрел на Северуса. — Уже середина августа, дети скоро вернутся домой...

— У тебя есть дети?!

— Двое, — кивнул парень и, слегка ухмыльнувшись, добавил: — Это называется «непредвиденные обстоятельства», так, профессор?

— Это называется «оживший ночной кошмар», По... — Северус устало прикрыл глаза. — Гарри. И только не говори мне, что они рыжие! — По продолжительному молчанию парня он понял, что ответ положительный. — Понятно. Они рыжие.

— Ну, это не может быть настолько ужасно теперь. После всего.

— Не то слово, — проворчал профессор, бросая взгляд на часы. — Семь, — сухо констатировал он.

— Да... Скоро уже наши приедут... Я побуду пока один, хорошо? — устало спросил Гарри.

Северус кивнул.

— Тогда... До ужина, что ли. — Молодой человек поднялся с пола и, отряхнув брюки, вышел из кабинета.

Снейп тоже встал, чтобы тут же в изнеможении опуститься в ближайшее кресло. Откинувшись на спинку, он закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем снова обрёл способность связно мыслить.

Северусу до сих пор не верилось, что всё позади... Более того, его не оставляло опасение, что внешнее спокойствие Гарри — всего лишь видимость и сейчас ему на самом деле очень плохо, но он просто не знает, как реагировать на подобную новость... И, конечно, профессору не следовало оставлять его одного, но он понимал, что ничем не поможет. Нужно просто подождать...

Зайдя в их с Джинни спальню, Гарри закрыл дверь на защёлку и с размаху плюхнулся на кровать. Его тошнило, а в голове что-то отвратительно гудело. Наверное, он всё-таки сильно ударился, когда упал...

Лёжа на тонком льняном покрывале, Гарри просто смотрел в потолок минут, наверное, с десять, после чего поднялся с кровати и, подойдя к трюмо, сел на пуфик перед зеркалом, из которого на молодого человека смотрело теперь уже привычное ему лицо. Но он никогда прежде не замечал того очевидного сходства, которое явственно видел сейчас. Должно быть, он просто не предполагал ничего подобного, хотя... Хотя, несомненно, как минимум через неделю всё стало бы ясно.

Гарри осторожно коснулся пальцами своего носа, проводя воображаемую линию от переносицы до самого кончика. Конечно, не то, что у Снейпа, но очень похож.

«Хорошо бы ему оставаться таким, как сейчас», — подумал молодой человек: ему совсем не хотелось унаследовать снейповский нос во всей его сомнительной «красе»....

Тонкая прядка волос упала на глаза, и Гарри с раздражением откинул её: за формированием причёски он проводил теперь, пожалуй, даже больше времени, чем Джинни, но из непослушно-растрёпанных волосы стали абсолютно прямыми, и теперь даже самый действенный гель не мог заставить их выглядеть по-прежнему...

Он придвинулся поближе к зеркалу, разглядывая своё лицо под разными углами. Нет, человек, который не знает об их со Снейпом родстве, пока что ничего не заподозрит: чтобы заметить эти постепенно проявляющиеся едва уловимые общие черты, нужно знать, что ищешь.

Вздохнув с облегчением, Гарри вновь вернулся на кровать, мельком отметив про себя, что всё его тело претерпело существенные изменения: он стал будто бы выше, худощавее... Хотя нет — вряд ли намного выше, просто ноги теперь были длиннее, поэтому ходить он стал исключительно размашисто-широкими шагами: по-другому почему-то не получалось...

Гарри невольно вздрогнул: от этих мыслей ему становилось не по себе. Ему начинало казаться, что его прежнего больше нет, что вся его прошлая жизнь стёрта... Естественно, он понимал, что это глупо, но от проклятого ощущения избавиться не мог, как ни старался.

Он обхватил руками подушку и зарылся в неё лицом; сразу стало темно и спокойно...

«Интересно, — неожиданно подумал он, — а как всё могло бы сложиться, если бы мама осталась со Снейпом?

Наверное, мы жили бы не очень богато: Снейп ведь, судя по воспоминаниям в Омуте, из бедной семьи... И мама — магглорожденная... Им пришлось бы нелегко, доказывая свою состоятельность в волшебном мире, но оба, вроде, отлично учились в Хогвартсе, поэтому в итоге всё наладилось бы, так?»

В горле встал неприятный тугой комок...

«Зато, если Снейп говорит правду, они были бы счастливы вместе...»

Ему почему-то было очень важно, чтобы его родители, кем бы они ни были, любили друг друга. Остальное же тогда не имело такого уж большого значения...

«Был бы я желанным ребёнком? Наверное: мама ведь оставила меня, хотя и знала, что идёт на риск, скрывая ото всех моё истинное происхождение...»

Гарри почувствовал, что подушка стала влажной: он плакал. Ему было двадцать восемь лет, а он рыдал, как ребёнок, отчаянно цепляясь сознанием за несуществующие воспоминания, пытаясь перестроить под свою новую жизнь те жалкие крупицы, что остались от прежних...

Лили и Джеймс. Они выглядят такими счастливыми на фотографиях!.. Все, кто знал их, всегда только и говорили ему о том, как эти двое любили друг друга...

Может быть, так и было? Может, его мама сумела быстро и легко полюбить Джеймса? По-настоящему. Или она всего-навсего притворялась?.. Нет, они ведь уже были женаты тогда...

Ему почему-то было очень важно быть уверенным, что его мама искренне любила Поттера, пусть он и не его отец. Это тоже не имело значения...

Лили и Джеймс... Лили и Джеймс...

Гарри задержал дыхание.

«Взрослые мужчины не плачут. Ты не имеешь права плакать. Ты всегда выдерживал то, что на тебя сваливалось, — выдержишь и теперь...» — яростно твердил он про себя, но эти мысли не приносили облегчения, а в голове безумным роем кружилось лишь одно:

Лили и Джеймс... Лили и Джеймс... Лили и Джеймс...

Лили и Северус.

Гарри почему-то верил Снейпу. Верил каждому его слову, хотя, по сути, у него был миллион поводов ему не доверять...

Почему?

Он не знал. Были это какие-то некстати пробудившиеся родственные чувства или воспоминания школьных лет, когда профессор, унижая его перед своими слизеринцами, в то же время часто своеобразно опекал?..

«А если бы он никогда не примыкал к Упивающимся? Тогда, возможно, Волдеморт и не узнал бы о пророчестве... И я не был бы Мальчиком-Который-Выжил. Риддла победил бы кто-нибудь другой, а я... Я мог бы учиться как на Гриффиндоре, так и на Слизерине, потому что у меня не было бы никаких предубеждений против каких-либо факультетов... Кроме Хаффлпафа, пожалуй».

Гарри невольно улыбнулся сквозь слёзы.

«И у меня могли бы быть младшие брат или сестра... И никаких Дурслей...»

Но среди всех этих призрачных фантазий и образов реальными были лишь два человека: он сам и... Снейп. Человек, которого он никогда не понимал, в отношении к которому разрывался между презрением, гневом и недоверием. Но... Но человек, который сегодня был честен с ним, пускай даже его толкнула на это Гермиона, в чём Гарри был более чем уверен.

Он также понимал, что профессор сам чувствует себя не самым комфортным образом, учитывая опять же их давнюю вражду, да ещё и обилие свалившихся на него новостей...

«Но ведь Гермиона любит его. И Крис на удивление быстро принял его как своего отца, хотя и держится с ним пока немного настороженно... Тогда, наверное, Снейп и правда не так уж и плох?..»

Гарри перевернулся на бок: теперь ему было видно темнеющее небо и слегка подёрнутую желтизной листву клёнов...

Ему хотелось вернуть всё обратно: слишком сложным, слишком запутанным оказался его привычный, казалось, мир...

Легче всего было бы сейчас закрыть глаза и больше никогда не просыпаться, провалиться в мягкую пустоту и забыть всё, что произошло, что заставляло теперь вот так вот плакать от бессилия и отчаяния... Он слишком устал.

Наблюдая за оранжевым солнцем, лениво ползущим к горизонту, Гарри и не заметил, как заснул...

Домой девушки вернулись поздно, и Гермиона тут же поспешила в их с Северусом временную спальню, опасаясь, что он будет недоволен её столь долгим отсутствием.

В комнате было темно: не горела даже маленькая лампа на прикроватной тумбочке. Зловещая мантия аккуратно висела на стуле в углу. Профессор уже спал — не став его будить, Гермиона тихо поставила покупки на пол и отправилась на кухню: нужно было ещё помочь Джинни с их запоздалым ужином...

Когда Гарри проснулся, уже вовсю светило солнце. Жмурясь от яркого света, он сел на постели и только тогда заметил, что Джинни сидит у окна с альбомом в руках.

— Доброе утро, — улыбнулась она. — А я решила встать пораньше, чтобы немного порисовать: на улице очень красиво.

— Привет, — кивнул Гарри, потягиваясь и по привычке пытаясь найти на тумбочке очки.

— Ты в порядке? — немного обеспокоено спросила девушка, откладывая альбом и краски на подоконник.

— Голова болит, — честно признался он, отмечая про себя, что она удивительно красива, когда солнце вот так сверкает в её огненно-рыжих волосах, добавляя в них сотни новых оттенков и переливов...

— Бедный, — Джинни подошла к нему и уселась рядом. — Что вчера произошло? — осторожно поинтересовалась она. — У тебя даже дверь была закрыта. Мне пришлось её заклинанием открывать — хорошо хоть палочку я с собой взяла…

— У нас со Снейпом был не самый приятный разговор... — со вздохом признался Гарри.

— Поругались?

— Да не то чтобы…

Он не знал, с чего начать, так что в комнате на некоторое время возникло неловкое молчание.

— Гермиона ведь тебе говорила... — Гарри задумался на мгновение. — Ну, про моего отца?

— Да, — тихо сказала Джинни и спешно добавила: — У неё просто не было выбора: я сама почти что догадалась.

— Да нет, всё нормально... — немного растерянно забормотал парень. — Она правильно поступила, хотя странно, что последним обо всём всегда узнаю я, но... Но это же Гермиона: она всегда считала, что лучше других знает, как нужно поступать, — он пожал плечами. — Но я на неё не в обиде. Так что... В общем... Вчера я узнал, кто мой настоящий отец.

— Снейп?

— Да, но… как?..

— О, у меня была такая мысль, — спокойно пояснила Джинни.

Он изумлённо уставился на неё.

Девушка смутилась:

— Помнишь, когда вы с Роном последний раз поругались? Из-за Гермионы. — Гарри кивнул. — Он потом опять доказывал мне, что Крис — твой ребёнок, а я, уже тогда видя, как ты изменился, заметила, насколько вы с мальчиком похожи... Но Гермиона вскоре рассказала мне всё про Снейпа, а дальше догадаться было несложно, — она слегка улыбнулась. — Ты не сердишься, что мы скрывали это от тебя?

— Нет, вы правильно сделали, — Гарри машинально хотел было взъерошить волосы на голове, но тут же отдёрнул руку. — Наверное, даже лучше, что Снейп сам мне всё рассказал. В конце концов, это наша с ним общая проблема...

— И что вы решили? — Джинни придвинулась к мужу поближе, опуская голову ему на плечо.

— Пока ничего: я не выдержал, ушёл к себе и уснул...

— Не волнуйся, — прошептала она, — всё будет хорошо. И я в любом случае буду тебя поддерживать.

— И тебя не беспокоит, что я — его сын?

— А почему это должно меня беспокоить? — хихикнула Джинни. — Пусть Гермиона беспокоится: это ведь она встречается с отцом своего лучшего друга!

Гарри улыбнулся и, обняв её одной рукой за талию, крепко прижал к себе...

На небе только-только занималась заря, прожилками крови проступая сквозь тонкую пелену лёгких предрассветных облаков. Вот уже расплывчатые желтоватые пятна поползли по светлым обоям, то и дело попадая на лица спящих, тревожа их сон...

Гермиона лежала на кровати, плотно закутавшись в одеяло, и смотрела в потолок. Вчера поздним вечером пришло письмо из Министерства, и это означает...

Прежде вся её жизнь была расписана на несколько лет вперёд: достижение максимального успеха в учёбе, первые шаги к блестящей карьере… С появлением Рона всё стало значительно проще: весь мир свернулся до размеров небольшой лаборатории в Лондонском Исследовательском Институте. Никаких неожиданностей. Теперь же...

Гермиона перевернулась на бок: лицо её бывшего профессора теперь было прямо перед ней. Прошло чуть меньше трёх недель, чудовищно малый срок, но у девушки не было никаких сомнений относительно её чувств к этому человеку. Почему?.. Неужели всё дело лишь в том, что он оказался первым мужчиной за последние десять лет, кто проявил к ней какие-то чувства?.. Слишком больно было признаться себе в этом, слишком… жестоко по отношению к ним обоим. Но с каждой новой минутой раздумий девушка всё больше и больше убеждалась, что, возможно, как раз этот обоюдный эмоциональный голод привёл их друг к другу.

Она придвинулась к нему поближе и в который раз пробежала взглядом по острым скулам, крупноватому носу, отметила про себя, какая болезненно-бледная у него кожа, тонкие губы... И в который раз Гермиона убедилась, что вряд ли во всём мире найдётся кто-нибудь, кто скажет, что Северус Снейп — красивый мужчина. Но... её сердце снова и снова замирало, когда ей представлялась возможность взглянуть на профессора, пока он спит, пока его рот не кривится в усмешке, а в глазах нет холодной надменности... Гермиона улыбнулась: наверное, он рассердился бы, если б узнал, сколько нежности рождают в её сердце эти мысли… Она всё-таки любила его, каким бы странным это ей до сих пор ни казалось. Любила за эту его слизеринскую гордую напыщенность, за доходящее до смешного упрямство. Любила и за неуклюжее проявление чувств, и за нередкую в последнее время нелогичность в словах и действиях. Любила его колкости и язвительность, его быстрые поцелуи, вечно холодные кончики пальцев и даже тот тюльпан с помятым бутоном… И белый воротник рубашки, выглядывающий из-под чёрного сюртука, и эту проклятую мантию!

— Ты плачешь? — внезапно спросил он.

Гермиона вздрогнула от неожиданности: она задумалась и не заметила, как он проснулся. Немного подрагивающей рукой девушка провела по лицу, с удивлением обнаруживая, что щёки, действительно, влажные...

— Что-то случилось? — Его голос был сонным и немного хриплым.

— Нет, — прошептала она.

Северус недоверчиво сощурил глаза, немного приподнимаясь на подушках.

— Ты только что обливалась слезами и утверждаешь, что всё в порядке?

Гермиона на несколько секунд задержала дыхание, после чего тихо пробормотала:

— Завтра слушание по разводу — вчера я получила оповещение.

— Но... Ты ведь хотела этого, разве нет?

— Да... — кивнула она и задумалась.

Профессор отвёл глаза в сторону и скучающим тоном произнёс:

— Вот видишь: ты будешь свободна, уедете с Крисом в Оксфорд, никакого Уизли...

Девушка почувствовала, что глаза начинает нестерпимо щипать.

— А ты? — едва слышно спросила она.

— Я? — немного удивлённо протянул он. — Не за горами первое сентября... Мне нужно быть в Хогвартсе.

— Ясно, — сдавленно сказала Гермиона, запоздало понимая, что по лицу уже вовсю катятся горячие капли...

Он перевёл на неё взгляд лишь через минуту, если не больше, — по крайней мере, девушке эти мгновения показались вечностью. Увидев её слёзы, Северус опешил и неожиданно растерянно пробормотал:

— Гермиона, ты... — Он замолчал, не зная, что ему делать. — Я сказал что-то не то?

— Ты только что дал мне понять, что всё кончено, — всхлипнула она.

— Я не говорил этого! — возмущённо воскликнул Северус.

— Ты сказал, что уедешь в Хогвартс.

— Но я там работаю!

— Прекрати! Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. — Она резко перевернулась на другой бок и зарылась лицом в подушку.

Несколько минут оба молчали, пока профессор со вздохом не произнёс:

— Если мои слова прозвучали как желание расстаться с тобой, то мне жаль... Прости, — он задумался ещё на мгновение, после чего с явной неохотой выдавил: — Я не думал, что ты...

— Что я хочу быть с тобой? — перебила его Гермиона; из-за подушки её голос звучал немного глухо.

— Да, — после небольшой паузы ответил он. — Я полагал, что...

— Ты ужасный человек, Северус! — воскликнула она, резко поднимаясь в кровати. — Одной ничтожной фразой ты способен убивать! Как только тебе в голову пришло, что после всего я захочу уйти?

— Это вполне логичная мысль, — ядовито произнёс он.

— О, Боже, всё сначала, — простонала Гермиона. — На пятом курсе ты учил Гарри окклюменции, так что у тебя должны быть хорошие познания в этом разделе магии... И теперь посмотри мне в глаза и скажи, что ты там видишь.

Некоторое время он сидел неподвижно, даже не глядя на девушку, а её сердце в это время, бешено колотясь, отсчитывало секунды. Наконец Северус ответил:

— Мне не нужно проникать в твой разум, чтобы знать, что я просто не заслуживаю твоих слёз.

— О, прекрати, — вяло отмахнулась она, стараясь не хлюпать носом.

— Тшш… Не говори ничего, — профессор покачал головой и откинулся на подушки, устало закрывая глаза.

Гермиона понимала, что он чувствует. Ну, или, по крайней мере, догадывалась. Как только они затронули эту бывшую прежде под негласным запретом тему, так тут же остро стала новая проблема, к которой ни один из них не был пока готов. Это была даже не проблема, а скорее вопрос, ответ на который Гермиона знала прекрасно. Но пока ещё рано, слишком рано…

— Оставим всё, как есть, хорошо? — осторожно предложила она чуть погодя.

Он просто коротко кивнул.

— Сменим тему? — дождавшись очередного кивка, девушка спросила его о том, что тревожило её ещё со вчерашнего дня, но просто сомнения, которые принесло сегодняшнее утро, почти вытеснили это из её памяти. — Ты вчера поговорил с Гарри?

— О, да, — Северус коротко и немного горько усмехнулся.

— Ох… И как… как всё прошло?

— Могло быть хуже. — Профессор всё-таки открыл глаза. — Хотя, полагаю, бурную реакцию он решил припасти на потом: видимо, понял, что зрителем я буду неблагодарным.

— То есть Гарри воспринял всё спокойно? — с выражением явного облегчения на лице уточнила Гермиона.

— Я бы сказал, что даже слишком. Это или шок, или, действительно, желание сыграть на публику.

— Перестань искать во всём подвох.

— Зачем же искать очевидное? — с иронией заметил он.

…Они препирались ещё с минуту, пока девушка всё-таки не решилась на несколько нечестный ход: просто перевела их противостояние в несколько иное русло.

Когда некоторое время спустя она лежала в его объятиях, всё ещё восстанавливая дыхание после очередного поцелуя, к ней запоздало пришло осознание того, что больше нет тайн, а маски сняты. Единственным, что вызывало опасение, был развод, но сейчас это казалось такой мелочью!.. И значит, всё скоро вновь вернётся к своему привычному течению. Разве что в её жизни теперь будет человек, которого она по-настоящему любит, какой бы ни была причина этой нечаянной любви.

— Кофе? — вдруг спросил он, и Гермиона невольно вздрогнула.

— А?

— Будешь кофе? — с некоторым раздражением повторил Северус свой вопрос.

— О… Конечно, — девушка улыбнулась, и он с лёгкой усмешкой осторожно убрал её руку со своего плеча, поднимаясь с кровати.

Когда дверь за ним закрылась, Гермиона тихо прошептала:

— Боже, только не дай мне всё испортить…

Маггловской электронной машинкой для приготовления кофе Северус пользоваться не умел, поэтому был несказанно рад обнаружить в одном из шкафчиков с посудой блестящую начищенным боком джезву.

Сосредоточенно отмеряя необходимое количество ароматного порошка, он снова и снова в мыслях возвращался к их с Гермионой недавнему разговору. По правде говоря, ему уже порядком надоела это проклятая схема, которой они следовали день ото дня: его сомнения, её слёзы, объятья, поцелуи и, наконец, долгожданное примирение. Судя по всему, дело было в том, что они оба не были до конца уверены в правильности своих действий…

Да Северус и не умел по-другому: в его жизни кроме Лили и теперь уже Гермионы больше не было женщин. Он не был романтичен, выглядел, мягко говоря, непривлекательно и амурам всегда предпочитал науку. И неудивительно, что прежде не находилось представительниц женского пола, жаждущих с ним общения. Да и он не особо к этому стремился, старательно поддерживая образ заносчивого ублюдка. Если же он искренне хотел чего-то, то добивался желаемого со всем возможным упорством, со всей страстью.

Северус резким движением бросил в джезву щепотку корицы и стал составлять баночки с пряностями обратно в шкаф.

Чёрт! Да он просто захотел её тогда, и всё!

В горле образовался неприятный комок, когда в голову профессора пришла мысль, что все их нынешние отношения — это лишь жалкие отголоски его давнего бесконтрольного поступка, а чувств здесь и нет… Это как искать редкий цветок в каменных джунглях маггловских городов. Любовь и страсть несовместимы, ибо первая жаждет искреннего порыва, в то время как вторая просто сжигает тебя заживо. Чтобы на пепелище выросли цветы, нужно время… А его в достаточном объёме у них пока просто не было.

С силой захлопнув полированную дверцу, Северус потянулся за палочкой, чтобы разжечь огонь, и только тогда вспомнил, что у Поттеров газовая плита. Когда он был ребёнком, в доме тоже была такая, но как ей пользоваться, профессор помнил плохо, поэтому только яростно зашипел, засовывая бесполезную палочку в рукав. Он, конечно, мог попытаться воздействовать на плиту магией, но примерно представлял себе последствия взрыва газа и рисковать не хотел…

— Бывают дни, когда думаешь, что лучше бы не просыпался... — с раздражением прошептал он.

— Совершенно согласен, — раздался рядом голос Поттера.

Северус быстро развернулся и взглядом встретился с парой опасно сверкавших зелёных глаз: было очевидно, что их обладатель не на шутку взбешён.

В два шага Гарри преодолел разделявшее их расстояние и швырнул на стол прямо перед озадаченным профессором небольшой мятый конверт…

— Это ещё что, Поттер? — Северус был крайне возмущён тем, с каким нахальством смотрел сейчас на него этот проклятый мальчишка.

— Письмо, как видите, — огрызнулся парень и кивком указал на конверт. — Вам будет интересно, поверьте.

— А я считаю, что ваша личная переписка меня ни коим образом не касается и касаться не может. Уберите этот мусор со стола и дайте мне приготовить кофе, наконец!

— Стол, между прочим, мой, и вы, профессор, не можете мне приказывать.

Северус сначала опешил от такой наглости, а потом постепенно к нему пришло осознание всего, сказанного Поттером: мальчишка недвусмысленно намекнул, кто хозяин дома и каково здесь положение мастера зелий. Гнев горячим потоком заструился по венам.

— Не волнуйтесь так, Поттер, — зло прошипел он. — Надолго я здесь не задержусь. А если быть предельно откровенным, то я с удовольствием ушёл бы прямо сейчас, но, боюсь, мисс Грейнджер этого не оценит. А что касается вас…

— Я просто прошу вас прочитать это чёртово письмо! Неужели трудно?! — неожиданно громко прокричал Гарри, но вдруг резко замолчал и уже тише добавил: — Пожалуйста, профессор. Это и вас касается…

Северус с сомнением посмотрел на парня и, сдавшись, всё же взял конверт со стола…

Внутри было даже не письмо, а, скорее, короткая записка. Профессор перечитал её два раза, но так и не понял, что так разозлило Поттера и при чём тут, собственно, он.

— И часто вам шлют столь… «дружелюбные» письма?

— Вы что, ничего не поняли? — изумлённо выдохнул Гарри.

— Это всего лишь пустые угрозы, каких, я уверен, вам и прежде приходило немало. Безусловно, стоит выяснить, кто стоит за всем этим, но... Какое отношение это имеет ко мне?

— Из нас с вами сделали идиотов, неужели до вас не доходит?

— О чём вы, Поттер? — Северусу начинало надоедать это бессмысленное хождение по кругу.

— Я о том заклинании! Читайте: «Наша прошлая встреча имела для вас массу интересных последствий…» Так... А, вот ещё: «Теперь же, когда вы вновь в Англии, не оступитесь».

— И?

— Это всё подстава! Никакой вы мне не отец, а это лишь какие-то чары!

Профессор вздохнул и в изнеможении прислонился к кухонной конторке.

— Вы меня поражаете, Поттер... Уверяю, я не стал бы вас посвящать в тайны вашего происхождения, не будь я в этом абсолютно уверен.

— Да как вы можете быть уверены?

— Я знаком с магией лучше вас, в том числе и с тёмной её стороной. И поверьте: нет такого заклинания, которое могло бы сотворить нечто подобное.

— Но…

— Мне всё это доставляет ровно столько же удовольствия, сколько и вам, Поттер, — с нажимом перебил его Северус. — Но ничего изменить уже нельзя. Разве что вы решитесь играть со временем, чего я вам искренне не советую делать.

Казалось, Гарри всё ещё не был убеждён, но пыл свой он явно охладил.

— Допустим, — кивнул парень. — Но, как вы сказали, в письме была угроза. Я бы не цеплялся так к этому факту, но послания от этого же отправителя приходили мне и прежде… Последний раз — за день до нападения. Перед этим была ещё пара писем, но за ними не последовало ничего серьёзного... Я просто очень хорошо помню эту бумагу.

Профессор нахмурился и, взяв в руки записку, внимательно исследовал её. Текстура и правда была весьма необычной: тонкий пергамент с мельчайшими цветными вкраплениями, неровно рассредоточившимися преимущественно по краям листа. Ещё раз просмотрев письмо на свет, Северус аккуратно сложил его вдвое и протянул Гарри.

— А перед отъездом в Уэльс ничего подобного не было?

— Нет, — парень пожал плечами. — Да я прежде и не придавал этому значения... Тоже думал, что просто глупости, а сейчас… после этого письма… — он вдруг замолчал.

— Понятно. — К счастью, профессор избавил его от ненужных объяснений, а себя — от лишней головной боли с утра. — Я понял твою мысль. Но предлагаю обсудить это чуть позже. Как минимум после того, как я выпью кофе.

Гарри кивнул и двинулся к двери. На пороге он обернулся и как-то слишком резко выпалил:

— Но только не говорите Гермионе!

Опомнившись, он уже тише добавил:

— Она будет волноваться, и всё такое…

— Не беспокойся, Поттер, — не хватало мне ещё и мисс Грейнджер успокаивать... — проворчал Северус.

Гарри пробормотал что-то невразумительное себе под нос и вышел.

— Куда ты?

Утренний кофе был благополучно выпит, а приятная расслабленность бесследно улетучилась, уступив место назойливым мыслям, то и дело возвращавшим профессора к Поттеру с его вечно некстати возникающими проблемами.

«Нет, вовсе не Поттеру», — поправил он сам себя.

Даже странно, насколько спокойно они разговаривали вчера и насколько яростно сцепились друг с другом в этой сегодняшней словесной перепалке...

— Северус, ты меня вообще слышишь? — Гермиона сидела на кровати слева от Снейпа и смотрела на него невыносимо-обвиняющим взглядом.

— Да, я тебя слышу, — как можно мягче попытался ответить он.

— Но ты уже третий раз порываешься встать и вновь остаёшься в постели. Что происходит?

— Мистер Поттер любезно предоставил мне пищу для кое-каких размышлений. Не скажу, что рад, но…

— И что же это?

— Сущий пустяк.

— Но ты не дёргаешься так из-за пустяков, — справедливо заметила девушка.

— Просто я не люблю, когда с утра на меня сваливают проблемы. Это прежде осмеливался делать только Дамблдор, но… он имел право.

— Хорошо, — Гермиона обиженно поджала губы, — можешь мне не говорить, но тогда забудь о подарке.

— Каком ещё подарке? — фыркнул Северус.

— Я обещала тебе подарок, помнишь? Тот, что купила уже давно, но всё забывала преподнести.

— Превосходно — ненавижу сюрпризы.

Он рывком поднялся с кровати, схватил со стула свою одежду и удалился в ванную комнату, откуда уже через пару минут вышел облачённый в свою неизменно чёрную мантию. Бросив короткое «до скорого», профессор захлопнул за собой дверь…

Спустившись вниз, Гермиона застала в гостиной только Криса, который, удобно устроившись в кресле и поджав ноги под себя, смотрел телевизор. Похоже, это была какая-то передача из коллекции BBC…

— Привет, — тепло поприветствовала она сына, подходя сзади и поправляя несколько растрёпанных прядей у него на затылке.

— Доброе утро, мам, — отозвался мальчик и, быстро щёлкнув пультом, выключил телевизор. Повернувшись к матери, он пристально уставился на неё и с явным любопытством спросил, — Ты... рассказала ему?

Гермиона тяжело вздохнула: вчера она имела неосторожность заговорить с Джинни о полученном из Министерства письме в присутствии Криса, так что теперь ей вряд ли удастся избежать новых расспросов…

— Да, рассказала...

— А он? — Ребёнок разве что не подпрыгивал от нетерпения.

— А что он? — пожала плечами девушка и опустилась в соседнее кресло. — Я сообщила новость, и всё...

Крис заметно помрачнел, и его взгляд стал каким-то печально-отсутствующим. Этим он до такой степени напомнил Гермионе Северуса, что она невольно вздрогнула.

— Но... — осторожно начал Крис. — Мы ведь уедем от мистера Уизли?

— Конечно, малыш! — улыбнулась она, не обращая внимания на то, как недовольно скривился мальчик, услышав это «малыш» по отношению к себе. — Мы будем жить в Оксфорде.

Крис ненадолго задумался, прежде чем задать новый вопрос:

— А профессор?

— Скоро начнётся учебный год — ему нужно возвращаться в Хогвартс.

— Но это ведь всего лишь работа!

— Крис, пойми... Всё не так просто.

— Вы не можете быть вместе? Почему?

— Потому что ещё рано говорить об этом.

— Мама, — вдруг тихо произнёс мальчик, глядя на неё исподлобья: отросшая чёлка сейчас частично закрывала его глаза, — у него кто-то есть? Другая семья? Ребёнок? — Заметив удивлённый взгляд матери, Крис меланхолично пояснил: — Просто я не понимаю, почему вы не можете решить... — он прервал сам себя на полуслове, словно рассердившись на что-то, и, резко отвернувшись, замолчал.

— Крис, — тихо прошептала Гермиона. Тот не ответил, а только отрицательно покачал головой и ещё сильнее прижал колени к груди.

— Крис! — воскликнула девушка. — Вы оба постоянно обижаетесь на меня и ничего не говорите... Это так... тяжело!

— Мне тоже вроде как тяжело, мама. — Голос его звучал почти равнодушно, но Гермиона прекрасно знала, какая буря кроется за этим деланым безразличием.

И, пожалуй, впервые она поняла, что вся эта ситуация касается не только их с Северусом, но и... Нет, даже так: в первую очередь она касается Криса. В конце концов, только он не несёт на себе никакой вины. Но, к сожалению, именно ребёнок зачастую невольно и незаслуженно вынужден расплачиваться за поступки эгоистичных взрослых...

В её жизни тоже было нечто подобное. Однажды безупречное благополучие семьи Грейнджеров дало трещину: мать с отцом ругались чуть ли не по двадцать раз на дню. Всё это сопровождалось хлопаньем дверей, заявлениями о немедленном разводе, истериками и бесконечными упрёками... Мама плакала, отец днями не бывал дома... И хотя они ни в чём не винили свою дочь, Гермиона всегда чувствовала себя в какой-то степени виноватой. Хотя бы в том, что просто не была способна как-то исправить положение...

Конечно, то время давно прошло, но неприятный осадок остался, и теперь, всколыхнутый новыми переживаниями, стремительно поднялся на поверхность.

Она подошла к сыну и опустилась на ковёр рядом с креслом, где сидел мальчишка.

— Крис, — негромко позвала она и осторожно дотронулась до его бледной тонкой руки.

— Мм?

— Извини, пожалуйста. Я не хотела тебя расстроить. Просто иногда за своими проблемами перестаёшь видеть чужие...

Он некоторое время просто молча смотрел перед собой, а затем как-то опасливо взял её ладонь в свою и спросил:

— Так у него есть кто-то?

— У него нет и никогда не было семьи, — ответила Гермиона, удивляясь, насколько угнетающе на неё подействовали собственные слова. — Но у него действительно есть ещё ребёнок.

— О... — Он слегка вздёрнул подбородок и поджал губы.

— Крис, всё не так... Северус это сам недавно узнал, и он не в восторге.

— Угу.

— Крис!

— Что? — вдруг воскликнул мальчик, отдёрнув свою руку и отстранившись от матери. — Мне радоваться теперь что ли?

— Нет, но...

— Я просто хотел, чтобы у нас была настоящая семья.

— У нас будет семья, я обещаю!

— А если профессор всё-таки оставит тебя из-за того... второго ребёнка? — недоверчиво посмотрел на неё Крис.

— Не оставит, — неожиданно для самой себя улыбнулась Гермиона. — Тому парню уже двадцать восемь лет, и... — Она вынуждена была замолчать, когда заметила, как расширились от волнения и испуга зрачки мальчика и как он невольно подался вперёд.

— Мама, но это ведь...

— Это Гарри, — до крови закусив губу, выдавила она.

— Гарри? — тихо переспросил Крис.

Гермионе пока что сложно было судить, как он воспринял эту новость, поэтому она лишь кивнула и, стараясь унять лёгкую дрожь в голосе, поинтересовалась:

— Ты подозревал что-то подобное?

— Н-нет... — замотал головой мальчик. — То есть... Когда ты сказала, что профессор только недавно узнал и что этому его другому ребёнку уже двадцать восемь лет, я подумал о Гарри... но... — Он выглядел абсолютно ошеломленным и, должно быть, элементарно не знал, что сказать.

— Крис, — мягко позвала девушка. — Это просто очень давняя история... Я уверена, что Северус сам тебе всё расскажет. Не думаю, что это моё право... Ты не сердишься?

Он опять вяло помотал головой и почти шепотом произнёс:

— Не сержусь. Я только не ожидал, и всё.

— Спасибо, — Герм поднялась с ковра и опустилась на подлокотник кресла, где сидел Крис.

— И почему всё так запутанно? — неожиданно спросил он.

— Я… — Девушка сначала даже немного растерялась от такого вопроса, но быстро сориентировалась. — Знаешь, на одно из моих подобных замечаний Северус однажды ответил, что прежде жизнь не была легче. Просто она была более предсказуемой.

Крис задумался.

— А он прав, — лениво протянул мальчишка минуту спустя и, к огромному удивлению Гермионы, слегка улыбнулся.

— Он тебе нравится? — как можно более осторожно спросила она.

— Да. — Немного смутившись, ребёнок поспешно добавил: — Не то чтобы он был таким идеальным отцом... Но он... любит тебя, да?

— Я не о том, Крис!.. — начала было Герм, но сын перебил её:

— Мама, но это очень важно! А я… Мне он нравится не только потому, что я хочу для нас нормальной семьи. Мне правда понравилось проводить с ним время, хотя он такой... странный, да?

— Странный? — чуть было не рассмеялась девушка.

— Ну, он то раздражается на меня, то задаёт кучу ненужных вопросов...

— Я думаю, Северус так пытается узнать тебя получше — просто у него не всегда получается.

— О...

— Он не знает, как себя вести, и поэтому злится.

— Да?

— Ну, конечно. — Гермиона обняла Криса за плечи и крепко прижала его к себе. — Как вы с ним всё-таки похожи...

— Неправда! — возмутился мальчик, но вырываться не стал, а только лениво проворчал: — Я сам по себе.

— О, естественно, — ещё шире улыбнулась девушка и счастливо зажмурила глаза.

Северус был абсолютно спокоен… или по крайней мере изо всех сил пытался убедить себя, что это действительно так. И ему бы наверняка это удалось, если бы не Поттер, расхаживающий из угла в угол и то и дело судорожно сжимающий кулаки. Нет, безусловно, мальчишка никогда не умел себя контролировать, но почему-то сейчас его поведение уж слишком напоминало профессору его собственное — в моменты крайней нервозности, естественно... И это здорово мешало сосредоточиться.

— Профессор! — воскликнул парень, резко остановившись; короткие тёмные пряди взметнулись вверх и тут же вновь бессильно поникли. — А можно, не зная имени получателя, отправить по его следу сову?

— Боюсь, ничего не выйдет. — Снейп отрицательно покачал головой. — Лучше попробовать какое-нибудь идентификационное заклятие... или даже зелье.

— А получится? — нетерпеливо вопрошал Гарри.

— Получится, но не жди ничего экстраординарного, — Северус скептически хмыкнул. — Чары тебе в лучшем случае укажут только часть света. Но вот с зельями можно поэкспериментировать... — Он рассеянно потёр переносицу.

Парень задумался ненадолго, после чего осторожно поинтересовался:

— А вы... Не могли бы вы помочь мне с этими зельями?

Профессор был удивлён:

— Ты просишь у меня помощи?

— Я бы и не обращался к вам, если бы мне не нужна была помощь! — резко ответил Гарри, и Северус тут же пожалел о своих словах. И что его всегда тянет на конфронтацию?..

— И вообще, я беспокоюсь за свою семью! — продолжал тем временем Поттер. — Для вас это, должно быть, ничего не значит, но для меня...

— Остынь, наконец! — Северус примирительно поднял руку вверх. — Я, конечно, помогу отыскать этого шутника. Просто не ожидал... — он так и не закончил фразу, не уверенный, что хочет продолжать развивать эту тему. К слову, Гарри тоже, видимо, не знал, что ответить, поэтому они просто молчали минуты две, погружённые каждый в свои мысли.

— Профессор, — негромко начал парень чуть позже. — Можем мы вернуться к вчерашнему разговору?

Северус ожидал чего угодно, но не такого поворота в их нескладной и прерывистой беседе, поэтому несколько секунд просто с долей любопытства смотрел на Гарри, но потом всё же согласно кивнул. Возможно, мастеру зелий показалось, а может, Поттер и правда вздохнул с облегчением. Так или иначе, он пододвинул к себе стул и сел прямо напротив профессора.

— Вчера вы объяснили мне, почему всё так вышло, но... Но я по-прежнему не знаю, как быть дальше. Джинни я рассказал, да она и так догадывалась. С детьми мы как-нибудь разберёмся... Но остальные знакомые? Что мне им-то сказать?.. А моя работа?..

Северус не мог отрицать, что эта мысль последние дни довольно часто приходила ему в голову. Причём это случалось именно в те минуты, когда он особенно усердно пытался убедить себя, что никогда не позволит информации об их с Гарри родстве стать общественным достоянием. Сейчас же его уверенность в осуществимости этого желания таяла буквально на глазах...

Видимо, заметив его недовольство, Гарри несколько раздражённо заметил:

— Ну, а как вы себе всё это представляете? «Оу! Мистер Поттер, а я вас по глазам узнал!» * — Он как-то нервно рассмеялся и вновь замолчал.

— Ты прав, — согласился наконец профессор, пытаясь успокоить почему-то учащённо бьющееся сердце. — И я не против всех этих формальностей, если ты об этом. Мы непременно проведём экспертизу, но... Ты не считаешь, что лучше прежде выяснить, кто стоит за этими угрозами? Вполне вероятно, что это, действительно, чьи-то глупые шутки, но нельзя исключать и другую возможность... — Когда он закончил говорить и перевёл взгляд на парня, то обнаружил, что тот смотрит на него широко раскрытыми глазами, будто не веря тому, что слышит.

— Я... я думал, вы будете спорить... — немного хрипло выдавил он.

— Спорить? — усмехнулся Северус. — Ты видишь в этом смысл? Я — нет.

— Я тоже не вижу, но... — Гарри неловко улыбнулся. — С ума сойти: я прожил двадцать семь лет круглым сиротой, чтобы потом узнать, что у меня всё это время был отец. Да ещё и вы...

— Что, конечно, самое страшное во всей этой истории, — язвительно заметил профессор; после короткого раздумья он добавил: — Но всё дело в том, что от нас с тобой, к сожалению, ничего не зависело. Самому не верится, что это сейчас говорю тебе я, но в моём отношении к тебе на самом деле определяющим было то, что ты был... то есть я полагал, что ты был сыном Джеймса Поттера.

— Вот как... — бесцветно протянул Гарри, и его улыбка быстро увяла.

Северус догадался, о чём тот, должно быть, подумал, и поспешил добавить:

— Сейчас же ты для меня просто абсолютно незнакомый молодой человек... Хотя я всё ещё считаю тебя самоуверенным и нахальным.

— Хорошо, что хоть что-то не меняется, — хмыкнул парень, и Северус к своему удивлению заметил озорные искорки в его зелёных глазах.

— К слову, — профессор решился задать давно мучавший его вопрос, — у тебя всё ещё продолжаются какие-либо... изменения?

— Ну, — замялся Гарри, — мышцы уже почти неделю совсем не болят. А внешние, наверное, продолжаются. Вот только вчера думал... — он неожиданно смутился и замолчал.

— Думал о чём? — Северус прищурился, подозревая, что мальчишка только что чуть было не сморозил очередную нелепость.

Но, видимо, гриффиндорская гордость взяла верх над остатками благоразумия, потому что парень всё-таки закончил свою мысль:

— Только вчера смотрел на себя в зеркало и размышлял, что хорошо бы моему... носу... остаться таким, какой он есть сейчас. Но сегодня утром я заметил, что он... ну...

Профессор только хмыкнул и с удивлением отметил про себя, что происходящее его ни в коей мере не злит, а даже наоборот — забавляет. Всё это было настолько необычно и даже немного пугающе, но вовсе не отвратительно, как Северус представлял себе прежде. И ещё больше его поражал тот факт, что парень, похоже, и сам не чувствовал отвращения.

— Ты хочешь сказать, что он стал... крупнее?

— Нет. Не крупнее... Просто кончик теперь чуть-чуть... Кхм...

Северус постарался усмехнуться как можно более кровожадно:

— Ну, ты же сын кошмарного профессор Зельеварения — тебе положено иметь его не менее кошмарный крючковатый нос.

Гарри слегка вздрогнул и пробормотал:

— Ужас какой-то...

Пока мальчишка в очередной раз был погружён в свои мысли, Северус тайком его рассматривал...

Нос и вправду изменился... В остальном же парень выглядел, как вчера. Хотя нет — он, видимо, не делал ничего с волосами, поскольку те сейчас находились хоть и в беспорядке, но больше не торчали в разные стороны.

— Значит, сначала разберёмся с письмами? — спросил Гарри, подчёркивая этим переходом к первоначальной теме то, что его желание общаться исчерпано.

— Да. — Профессор поднялся из кресла. — Я подумаю над зельями, которые помогут в идентификации. Проверю свои запасы в Хогвартсе.

— Спасибо, сэр...

Северус кивнул и, резко поднявшись, вышел из кабинета.

Их с Гермионой комната была пуста, поэтому он просто рухнул на кровать, в изнеможении прикрыв глаза.

Похоже, мальчишка действительно смирился с тем фактом, что некогда самый ненавистный ему (после Тёмного Лорда, разумеется) человек оказался его же отцом.

Профессора эта мысль странным образом развеселила, и губы невольно скривились в каком-то уродливом подобии улыбки.

О нет, он всё ещё рассматривал факт существования Гарри как одно из наиболее досадных происшествий в своей жизни, но откуда тогда в его сознании это едва различимое чувство... сожаления? И эта проклятая мысль: «А что было бы, если?..» **

— О, хватит иллюзий! Всё было бы ещё ужасней... — тихо пробормотал Северус, рассеянно запуская пальцы в волосы.

Что он мог дать Гарри, пока тот был ещё ребёнком? Только подверг бы опасности. Да и положение профессора в обществе было тогда довольно шатким... Нет, в жизни мальчика и без него было достаточно трагедий...

А потом? После событий шестого курса, когда был убит Дамблдор, Гарри так ненавидел своего бывшего учителя, что, откройся тайна тогда... Парень вполне мог наделать таких глупостей!..

«Как ни крути, а выходит, что лучше и сложиться не могло...

И, по крайне мере, сейчас Гарри достаточно взрослый, он сам может решить для себя, что делать с его новым знанием».

— Только вот что мне с этим делать?..

Чуть приподнявшись, профессор достал из внутреннего кармана мантии небольшое фото. Зачём он взял его с собой? Северус не знал. Просто так, на всякий случай... Он шёл в этот дом больше из-за Гермионы, но всё же...

— Что это, Лили? Чувство долга? Память о нашей дружбе… любви? — шептал он, крепко сжимая пальцами слегка тронутую желтизной фотографию. Изображённая на ней пара никак на него не реагировала, задумчиво глядя на сверкающую поверхность озера.

Профессор вздохнул: эта война так их всех измотала, а её последствия и вовсе растянутся на долгие годы... На всё смотришь через призму прошедших лет, и всё будто бы становится не таким болезненным. Должно быть, и Гарри так необычайно спокоен, потому что и гнев, и ярость, и отчаянная злоба — всё это он оставил где-то там, выплеснув себя без остатка. Но, возможно, когда-нибудь его эмоции упрямо выберутся на поверхность, и тогда парень выскажется своему отцу за всё: и за эту чёртову внешность, и за детство без родителей, и за то, что тот своим существованием превратил всю его прошлую жизнь в фарс... Северус не сомневался, что, слушая это, он лишь издевательски усмехнётся и вставит пару язвительных комментариев, но... теперь он не был уверен, что его внешнее безразличие будет хоть каким-то образом соответствовать внутреннему.

— Какие глупости, — проворчал он, по-прежнему глядя на фотографию.

Совсем ещё молоденькая девушка с трепещущими на ветру волосами склонила голову на плечо нескладному пареньку... а он немного погодя бережно обнял её за талию.

Чёрно-белые воспоминания. Чёрно-белая жизнь...

— — — — — — — — — — — — — — — -

* Вспомнилась Котёнок с её удивительно смешными и солнечными комментариями к самым первым главам фика. После продолжительного отсутствия вдохновения её забавные замечания были очень кстати. Спасибо тебе, солнц! Всё ещё надеюсь вновь встретиться на просторах сети. :)))

** Привет одному из моих любимых авторов и просто хорошему человеку, Naisica, с её северитусным фанфиком «Что бы было, если бы…». =)

Было уже около трёх часов дня, а Гарри всё ещё не обедал. Он сидел у себя в кабинете, разбирая счета, письма от друзей и прочую корреспонденцию, накопившуюся за последнюю неделю.

Как ни странно, уже почти все знакомые были в курсе его возвращения в Англию и интересовались, надолго ли он здесь и не мог бы заглянуть к ним на выходных. Но за все годы, которые молодой человек не по своей воле провёл под неустанным вниманием со стороны магической общественности, он до такой степени устал от этого интереса и людей вообще, что предпочёл ответить вежливым отказом на большую часть приглашений. Единственные, кого он пообещал навестить, как только выпадет возможность, были Луна, Невилл да Ремус с Тонкс.

И только отослав ответ, Гарри вдруг вспомнил об одном обстоятельстве, значительно осложнявшем исполнение такого рода обещаний...

— О, ну за что?.. — глухо пробормотал он, уронив голову на руки.

И дело было не только в его изменившейся внешности. Молодой человек чувствовал себя выжатым, как лимон: слишком много всего навалилось...

В первую очередь, он не знал, как вести себя со Снейпом, чтобы прекратить, наконец, раздражаться: не важно, на него или на себя самого.

О, конечно, Гарри давно уже не был трудным подростком и мог здраво оценивать ситуацию, по-иному оценивать события минувших лет. Общаясь с профессором сейчас, он не чувствовал какого-либо неприятия — не больше, чем в любом другом напряжённом разговоре. Но стоило ему на мгновение задуматься о происходящем, как детские обиды и ненависть накатывали с новой силой... В конце концов, он всего лишь человек и привязан к прошлому, как привязан к нему и сам Снейп.

— Так... Стоп... Успокойся, дыши ровно... Как там?.. Освободить сознание от посторонних мыслей? — он невольно прыснул со смеху. — Хорошо. Надо — освободим!.. — Парень встал посреди комнаты, расправил плечи и, глубоко вздохнув, попытался сосредоточиться. — Тебе вредно нервничать по пустякам. Потому что есть более серьёзные вещи. Есть Джинни. Дети. Письма. Особенно последнее: надо разобраться с теми, кто за всем этим стоит. Поэтому ты не будешь искать поводов повздорить со Снейпом. Он твой союзник. Он нужен тебе в этом деле... И он твой чёртов отец, — Гарри чуть не расхохотался. — Да, и звучит это как полная чушь!..

Он сделал ещё один глубокий вдох, помотал головой, разминая шею, и открыл глаза. Солнечный свет больно резанул по ним, и Гарри поморщился. Бесцельно побродив по комнате ещё с минуту, он, наконец, отправился вниз — обедать.

Половицы надрывно скрипели, настойчиво напоминая о ремонте, и их протяжный визг гулко разносился по пустому коридору.

Гарри вдруг вспомнил, что в доме он, должно быть, один: профессор обещал поискать в своих хогвартских запасах необходимые для поисков зелья, Джинни поехала к родителям проведать мальчишек, а Гермиона заявила, что, несмотря на взятый ею небольшой отпуск, ей всё равно не помешает поработать над каким-то там проектом, потому что «нельзя вечно всё откладывать на потом».

Так что, застав на кухне Криса, парень немало удивился.

— Привет, — пробормотал он. — А я думал, ты с мамой уехал...

— Нет, — покачал головой мальчик, закрывая дверцу холодильника. — Ей надо было в её институт ехать... Чего я там не видел? — пожал он плечами, а потом, спохватившись, добавил: — А я тут просто искал попить чего-нибудь.

Гарри улыбнулся:

— Ты есть не хочешь?

— Ну... хочу, — кивнул Крис — он всё ещё стоял возле холодильника, немного взволнованно подёргивая завязки на своей тёмно-красной толстовке.

— Тогда садись давай. — Гарри слегка подтолкнул его к табурету, а сам открыл морозилку. — Так... — задумчиво протянул он. — Готовить на двоих что-то грандиозное, наверное, не будем... Но у меня есть замороженное рагу, рыбные котлеты и ещё что-то непонятное. Ты что будешь?

— А ты?

— Я? Рагу, наверное...

— Угу... Я тоже тогда.

Гарри заметил, что с мальчиком что-то не так, но ничего не сказал, а просто молча стал доставать из буфета посуду.

— Скоро в школу, да? — минутой позже попытался он как-то завязать разговор.

— Скоро, — вздохнул Крис. — Кстати, а почему в этом году ты не отмечал свой день рождения?

— Мы с Джинни ездили к её родителям: я не хотел никаких шумных торжеств. Я ведь говорил Гермионе... — Он поставил сковородку на плиту и стал искать масло. — Она тебе разве не сказала?

— Нет. Ей не до того было, — хмыкнул мальчик, медленно раскачиваясь на табурете.

— Ты только не сердись на неё, хорошо?

— Конечно, не буду...

Минут через двадцать они уже обедали. То есть Гарри ел с аппетитом, потому что ему по непонятной причине всегда нравились блюда подобного рода — у всех них был особый острый вкус, к тому же они не требовали много возни, а вот Крис только уныло ковырял предложенную еду вилкой.

— Не нравится? — удивился молодой человек, отставляя свою опустевшую тарелку в сторону.

Мальчик несколько секунд молчал, словно решая, как ему лучше ответить.

— Я думаю об одной вещи, — произнёс он наконец.

Гарри тяжело вздохнул, начиная волноваться не на шутку.

— Крис. — Он подался немного вперёд. — Что-то произошло?

— Мм... Нет. — Тот пожал плечами. — Просто мама мне тут рассказала...

— Рассказала… что?

— Про тебя и профессора Снейпа. — Мальчишка уставился в тарелку и замолчал, ожидая, что будет дальше.

Гарри невольно вздрогнул: так вот оно что... Он нервно сглотнул и пробормотал:

— То есть ты в курсе. И тебе это неприятно, да?

— Нет! — воскликнул Крис, резко вскидывая голову. — Нет же! — Он выглядел немного рассерженным и при этом каким-то... смущённым?

— Но ты такой расстроенный...

— Я просто задумался об этом — и всё! Я не расстроенный.

— Нет?

— Я даже как бы... рад. — Он пожал плечами и тут же отвёл взгляд, но Гарри и этого было достаточно: на душе удивительным образом потеплело и сразу стало так легко-легко...

— Я тоже рад, — тепло сказал он, но потом немного строго добавил: — И как твой старший брат я настаиваю, чтобы ты сейчас же всё съел.

Крис только фыркнул, но послушно принялся за свой обед. Молодой человек с удовлетворением заметил тень улыбки, мелькнувшей у него на лице...

Часом позже они сидели в гостиной. Гарри больше не говорил с мальчиком об их внезапно раскрывшемся родстве, да и Крис не поднимал эту тему. Хотя, по правде говоря, для молодого человека это обстоятельство абсолютно ничего не меняло, как ничего не изменила в своё время и новость об отношениях между Гермионой и Снейпом: он любил Криса так же, как и прежде. И то, что тот оказался его братом, было даже... здорово. Этот мальчик, пожалуй, первый его родственник, которому Гарри был искренне рад. Одно его беспокоило: похоже, Крис немало переживает по этому поводу...

И тут Гарри с удивлением для самого себя осознал, что прошло уже столько лет, а он только-только начинает узнавать людей, которые, казалось, давно перестали быть для него сколько-нибудь загадочны.

Он в новом свете увидел Гермиону, измученную безнадёжными отношениями с Роном, загнанную в угол, почти потерявшую себя... И так внезапно нашедшую новые силы в новом же чувстве — для всех неожиданном, но удивительно сильном.

Он заново открыл для себя Северуса Снейпа, который стал в его глазах более человечным, более настоящим — со своей жизнью и своими проблемами.

Он по-другому взглянул на Криса, впервые осознав, сколько пережил этот мальчишка, как неуверенно движется он по жизни несмотря на всё его внешнее спокойствие. И Гарри почувствовал, что нужен этому ребёнку. Нужен как друг, как советчик, а это то, что иногда не могут дать даже родители...

И, наконец, Гарри словно заново открыл для себя ещё миллион вещей и деталей, уже давно затёршихся в памяти, как затираются старые фото в кармашке портмоне: верность Джинни, её готовность преодолевать с ним любые трудности, пытливый ум Гермионы и то, как много для него значат люди, окружавшие его все эти годы, ставшие привычным дополнением к такой же привычной жизни... Неужели, чтобы понять всё это, ему нужна была такая сильная встряска, такой крутой поворот?..

Из раздумий его вырвал голос Криса:

— Гарри! Представляешь, министерство отказалось в этом году проводить чемпионат по квиддичу в Англии и планирует перенести его в Новую Зеландию! Но ведь эта страна такая маленькая, разве нет? — мальчик сунул ему в руки свежий номер «Пророка», ткнув пальцем в довольно большое объявление внизу.

Молодой человек вздрогнул от удивления, как только взглянул на газету. Но его удивила вовсе не заметка о квиддиче. Тут же был прикреплён купон, заполнив который и прислав в редакцию, читатель мог выиграть два билета на чемпионат. Купон из тонкого пергамента с мельчайшими цветными вкраплениями...

Чтобы не терять времени, Северус аппарировал прямо в прихожую. Если его расчёты верны, комбинация нескольких зелий, придуманная им сегодня, должна быть именно тем, что им необходимо. Оставалось только быстро найти Поттера и опробовать находку.

К счастью, искать не пришлось вовсе, потому что, как только профессор зашёл в гостиную, он буквально налетел на остолбеневшего парня, судорожно сжимавшего в руках газету.

— Ты совсем ополоумел?.. — прошипел Северус, кое-как удержав равновесие и отступив немного назад.

Гарри поднял на него глаза и немного растерянно прошептал:

— Я нашёл...

— Что ты нашёл? — недовольно проворчал Снейп, автоматически проверяя сохранность фиалов с зельями в карманах мантии.

— Я нашёл, откуда эта бумага! — Он повернул газету, и профессор, наконец, смог увидеть, что так взволновало молодого человека.

Несколько секунд Северус просто молча переводил взор с Гарри на страницы в его руках и обратно, после чего, резко развернувшись, двинулся к лестнице. Уже поднимаясь, он коротко бросил через плечо:

— Думаю, нам лучше поговорить в кабинете.

Когда Поттер (а профессор всё никак не мог перестать хотя бы мысленно так его называть) нагнал его и закрыл за собой дверь, мастер зелий смерил его суровым взглядом.

— Ты понял, что это значит? — серьёзно спросил он.

— Мм... Это как-то связано с квиддичем?

Северус усмехнулся и протянул с притворным раздражением:

— Ты хоть сейчас можешь не думать о квиддиче?.. — Он вздохнул. — Нет, не совсем. Но, так или иначе, это имеет некое отношение к Министерству. И остаётся надеяться, что за всё в ответе просто какой-то идиот, которому захотелось пошутить над нашей знаменитостью. Потому что если за этим стоит нечто большее...

— Но не может же Министерство запугивать меня! — перебил его Гарри.

Северус недовольно скривился:

— Почему нет? Ты обладаешь немалым влиянием в Волшебном мире. И если ты кому-то вдруг перешёл дорогу...

— Я никому ничего не переходил! — возмутился было парень, но профессор тут же осадил его:

— Спокойнее, Поттер! Я не говорю о каких-то намеренных действиях. Но, к примеру, не всем мог прийтись по душе твой нейтралитет в вопросах политики. — Он выгнул бровь и с лёгкой усмешкой посмотрел на Гарри. Тот только передёрнул плечами и пробормотал:

— Но это же не обязательно интерес всего Министерства.

— Естественно! — фыркнул профессор. — Это всего лишь самый неблагоприятный для нас вариант. Есть и другие.

— Например, отдельно взятый человек, который просто там работает?

— Да, — согласно кивнул Северус.

— Но откуда вам знать, что это именно министерская бумага и у кого-либо другого не было возможности получить такую же?

— А для этого у нас есть вот что. — Мастер зелий извлёк из кармана мантии три продолговатых сосуда из цветного стекла (видимо оно защищало содержимое от воздействия света) и поставил их на письменный стол. — Здесь, — он продемонстрировал Гарри зелёный, — находится состав, способный снять с любой вещи Чары Строжайшей Секретности. Проблема лишь в том, что мы всё равно не узнаем, кто и когда касался того письма: почти вся информация сотрётся в процессе борьбы зелья с заклятием. Но при помощи нехитрых манипуляций, с которыми тебя должны были познакомить в Аврорате, — Снейп хмыкнул, будто сам не верил своим словам, — некоторая часть сведений — возраст пергамента или количество людей, бравших его в руки, — всё же будет открыта.

— Ничего себе! Лучшие учёные волшебного мира уже больше тридцати лет ищут контрзаклятие к этим чарам! — с искренним удивлением воскликнул Гарри. — Вы сами придумали это зелье?

— Ну, явно не с твоей помощью, — фыркнул профессор.

— То есть вы сделали настолько важное открытие и скрываете это?!

— Угомонись, мальчишка, — поморщился Северус. — Учитывая моё положение в обществе, с этим зельем на международные конференции мне лучше не соваться. Ты должен знать, сколько проблем аврорам доставили Чары Строжайшей Секретности во время войны. Только вот, наверняка, и понятия не имеешь, сколько различных модификаций было придумано Упивающимися. И они не были так безобидны, как то простейшее заклятие, наложенное на пергамент, с которым мы имеем дело.

— Вы считаете, что в Министерстве снова поднимут ту тему? — Гарри не пояснил, что имеет в виду, но они оба поняли, что речь идёт о прошлом Северуса.

— Не просто поднимут, а, вполне возможно, припишут мне ещё пару весьма серьёзных грехов, — он невесело усмехнулся.

— А как вы поняли, что на письме именно простейшие чары, а не что-нибудь более опасное?

— Во-первых, на это указывало то, что ты ещё жив, — уже хороший признак. А во-вторых, у меня есть свои способы определять такие вещи. Может быть, я и тебя когда-нибудь посвящу в эту тайну. — Поняв, что он только что сказал, профессор чуть не поперхнулся и поспешил переменить тему: — Так вот. В жёлтом сосуде, — Снейп поднёс к свету другой флакон, — комбинация целого ряда зелий. Я не уверен, что она нам хоть что-нибудь даст, но в идеале это должно быть чем-то вроде индикатора. Если сумеем совместить состав с подходящим заклятием, а ты достанешь где-нибудь карту...

— Никогда не думал, что от зелий столько пользы в расследованиях, — неожиданно улыбнулся Гарри. — В программе Аврората им отдавали скорее вспомогательную роль.

— Не говори мне, что ты вообще думал когда-нибудь о зельях. На моей памяти такого пока не случалось. — Игнорируя возмущённый взгляд парня, Северус убрал два первых фиала и взял в руки последний. — А у этой синей колбы самое любопытное содержимое. Не знаю, слышал ли ты о нём... У него нет названия, зато есть масса забавных историй, с ним связанных, — профессор усмехнулся. — В Хогвартсе девушки часто используют его, чтобы определить автора анонимной любовной записки. Но суть немного не в том. Допустим, тебе пришло письмо, содержащее что угодно: признания, извинения, угрозы... Главное — это отношение отправителя. Ему должно быть не всё равно. Дальше ты ищешь человека, которого больше всех подозреваешь. Потом всё просто: несколько капель зелья на записку и немного наблюдений...

— И что должно произойти? — Молодой человек смотрел на профессора с сомнением.

— Если я не ошибаюсь, нужный человек, а также чернила, которыми он писал, будут отмечены особым знаком — чем-то вроде свечения, которое увидит только адресат. Преимущество данного зелья в том, что о нём мало кто знает. Это своего рода женский секрет, да и то не все девушки с ним знакомы.

— Женский? — Гарри чуть было не расхохотался, но вовремя себя одёрнул и просто спросил, прислонившись спиной к прохладной стене: — Вы-то о нём откуда узнали, сэр?

Северус задумался, стоит ли говорить об этом мальчишке, но, с другой стороны...

— На мне как-то раз испытали действие этого зелья, — спокойно ответил он.

— Забрасывали гриффиндорцев анонимными угрозами? — хмыкнул парень, не подумав, на что получил резкое:

— Нет! Просто не подписывался в своих посланиях одной гриффиндорке. — Северус стремительно развернулся и сделал несколько шагов к окну. Тихая улица купалась в предвечерних отблесках солнца, жадно ловя каждый дрожащий луч. И профессор отдал бы всё, чтобы оказаться сейчас там, иметь возможность бросить всё и просто сбежать из этой комнаты. На самом деле, он мог аппарировать без единого слова, мог вежливо попрощаться и уйти... Но не имел права ни на то, ни на другое. Он должен был остаться здесь. Должен.

— Простите меня, пожалуйста, сэр... — раздался сзади тихий голос Поттера.

Северус обернулся не сразу. Но молчание уж слишком затянулось, и через минуту он всё же отошёл от окна и сухо проговорил, стараясь не смотреть на парня:

— Итак, я объяснил тебе про зелья. Сегодня поработаем с первыми двумя. Выводы будем делать на основе полученных сведений. Так что в восемь часов, здесь. — Краем глаза профессор заметил, что парень осторожно кивнул и что он тоже отводит взгляд.

Отогнав от себя какое-то непонятное чувство, сродни тоске, Северус уже открыл было дверь, когда голос Гарри заставил его остановиться. Мастер зелий замер в дверном проёме, отчаянно пытаясь выровнять дыхание и спиной ощущая, что на него пристально смотрят.

— Сэр, подождите, пожалуйста, — голос Поттера немного подрагивал, и это звучало немного странно и... забавно?..

— Сэр, — повторил он ещё раз, — я не хотел вас обидеть. Я просто не подумал... Мне жаль!..

— Я знаю, — тихо ответил Северус и, не оборачиваясь, вышел.

В голову ему неожиданно пришла одна мысль: «Джеймс, глупый призрак... Я отнял самое дорогое, что у тебя было...». Он постарался задушить её в зародыше.

Проработали они до поздней ночи, поэтому спать Северус отправился только около трёх. На ужине его не было, поэтому сейчас профессор с грустью вспомнил, что не видел Гермиону с самого утра. Стараясь не шуметь, он пробрался в спальню, разделся и лёг рядом с девушкой. Она, конечно, уже спала, свернувшись калачиком на своей половине и подложив ладонь под голову. Северус невольно улыбнулся и осторожно поправил прядь каштановых волос, упавшую ей на лицо.

— Ты пришёл? — сонно прошептала Гермиона, не открывая глаз.

— Извини, я работал. Отдыхай.

— Всё в порядке? — не унималась девушка, хотя было видно, что каждое слово даётся ей с трудом.

— Конечно. Просто было много дел, — заверил её Снейп, хотя подозревал, что этого недостаточно и расспросы продолжатся. Так и вышло:

— Вы с Гарри что-то скрываете, — на этот раз голос её звучал настойчивее, Гермиона открыла глаза и пристально посмотрела на Северуса. — Ты помнишь свои собственные слова об опасных секретах, а?

— В тебе сейчас говорит невыносимая гриффиндорская всезнайка, — подколол он её.

— А в тебе — саркастичный слизеринский декан, — парировала Гермиона. — Так ты мне расскажешь или нет?

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Ну-ну.

— Это действительно ерунда! К тому же твой друг попросил меня хранить всё в тайне, и я любезно согласился. — Профессор не стал уточнять, кому именно Гарри просил его ничего не рассказывать...

То ли его ответ удовлетворил Гермиону, то ли она просто очень устала, но девушка кивнула и, надув губки в притворной обиде, пробормотала:

— Тогда, может, ты хотя бы поцелуешь меня?

Тут уж Северусу нечего было возразить.

Гарри не помнил, когда он последний раз вставал так рано: ночная мгла в воздухе ещё только начинала редеть, а небо медленно покрывалась тонкой паутиной предрассветных облаков. По правде говоря, он почти вовсе не спал сегодня, поэтому теперь, сидя в полутёмной кухне, вяло ковырял вилкой уже остывшую яичницу.

Бессонница, помноженная на нервное напряжение, отразилась на несчастном парне не просто ужасной усталостью, но ещё и нагоняла на него тоску и разного рода мрачные мысли. Например, он начинал думать о своей жизни. И чем дольше он это делал, тем в ещё большее уныние себя загонял.

В сущности, у него всегда была какая-то пластилиновая жизнь. Да-да, это был именно огромный, мягкий кусок пластилина, из которого каждый лепил, что хотел. Сначала какое-то бессмысленное пророчество предопределило всю его судьбу. Потом Дамблдор категорично решил, что у Дурслей маленькому Гарри будет лучше всего. Пускай на какой-то момент это было единственным решением... Но где был Дамблдор потом? Следующие десять лет? Почему он не интересовался мальчиком, чьей судьбой распорядился? Почему никто не спросил его, хорошо ли ему живётся в семье тётки? И почему, в конце концов, Гарри даже не имел возможности узнать, что случилось с его семьёй и кто он на самом деле?! А между тем, безупречный директор школы магии и волшебства Хогвартс всего лишь решил, что так будет лучше.

Когда же Мальчик-Который-Выжил наконец подрос и пошёл в школу, его жизнь и там ему не принадлежала. Он даже не знал об этой жизни хоть малую долю того, что было известно тому же Дамблдору или прочим членам Ордена Феникса. Ему отводилась роль Избранного, которая на деле заключалась в неукоснительном следовании плану. Плану, который разработали за него. Опять.

Потом молодого человека стали преследовать эти непонятные письма с угрозами, а после нападения ему и вовсе невольно пришлось сменить привычный уклад и переехать в другую страну.

Апофеозом всего для парня явилось неожиданное знание, что он ещё и прожил почти тридцать лет своей жизни в совершенном заблуждении касательно личности своего настоящего отца... Причём в течение целых шести из них почти постоянно находясь от него в непосредственной близости. И яростно этого человека ненавидя. Просто матери Гарри показалось, что её сыну совсем не обязательно быть в курсе. Никто никогда не считал нужным держать его в курсе его же собственной жизни!..

А сейчас, каким бы странным это ни казалось, молодой человек был вынужден признать, что единственным взрослым, кто всегда был с ним по-настоящему честен, оказался именно Снейп. Снейп, который никогда не скрывал своей ненависти к Гарри, пусть даже и не открывал ему до конца все её причины... И это было правильно. Это была личная жизнь профессора, как потом понял Гарри, и тут было не на что обижаться. Северус Снейп был всегда опасно честен с ним. Он даже сам признал, что и есть тот самый Принц-Полукровка, учебником и подсказками которого Гарри пользовался весь шестой курс... И наконец, мастер зелий не стал скрывать от него ни факт своего отцовства, ни свои отношения с Лили Поттер. Он не увиливал от ответов на вопросы, которые Гарри имел полное право задать и задавал. Он даже пытался теперь помочь Гарри разобраться с этими странными письмами и вёл себя на редкость спокойно. А что самое удивительное, в несколько завуалированной форме интересовался самочувствием парня, пускай при этом усиленно делал вид, что ему всё равно.

Несмотря на то, что это были тяжёлые размышления и тяжёлые воспоминания, они помогали Гарри справиться с другой терзавшей его мыслью. Мыслью, что нынешнее поведение Снейпа — это не более чем подобие родительского долга. А молодому человеку отчаянно не хотелось верить, что и здесь всему виной кровь — проклятие всего Волшебного мира, причина вечных войн и распрей. Только вспоминая, что единственной проблемой в их с профессором отношениях был Джеймс Поттер и другие Мародёры, Гарри кое-как убеждал себя, что нынешнее положение вещей — это результат потери «старого» отца, а не приобретения «нового». В глубине души он понимал, что это не совсем так, особенно в их ситуации, но...

— Не ожидал, что ты проснёшься так рано, — прошелестел над ухом знакомый бархатный голос. За своими невесёлыми размышлениями Гарри и не заметил, как к его утреннему бдению присоединился и сам профессор.

— Доброе утро, сэр, — вежливо поздоровался молодой человек, отрывая взгляд от окончательно остывшей глазуньи и осторожно кивая в знак приветствия. — Мы ведь закончили работать только в третьем часу, я проспал от силы чуть больше часа и с половины пятого сижу здесь.

— Бессонница? — спросил Снейп, и Гарри в его голосе почудилось нечто, похожее на понимание и сочувствие.

— Да, — вздохнул парень, поднимаясь с кухонного табурета и составляя посуду в раковину. Потом он рассеянно посмотрел на остатки яичницы и решительно выбросил их в мусорное ведро.

— И часто ты так мучаешься? — без какого-либо явного интереса спросил профессор, слегка облокачиваясь на кухонную конторку.

— Раньше бывало только из-за сильного перенапряжения... А последнее время участилось. Раз в неделю, безо всякой причины — обязательно, — Гарри невольно передёрнул плечами и спросил. — Это лечится?

— Отчасти — да. Всё зависит от первопричины. К примеру, если дело в нервном напряжении, то помогают отвары и настои корня валерианы, пустырника или даже листьев боярышника. А при бессоннице, возникшей как симптом или как следствие какой-либо болезни, нужно лечить уже основное заболевание.

— И в чём же моя проблема, как считаете? — устало спросил Гарри, доставая из холодильника тетрапак с клюквенным соком и наполняя свой стакан.

Снейп скрестил руки на груди и, отведя взгляд куда-то в сторону, неохотно ответил:

— Могу предположить, что это наследственность.

— В смысле? — опешил парень, осторожно усаживаясь за стол. Его удивление явно позабавило профессора, и он с лёгкой усмешкой пояснил:

— В смысле, вероятно, тебе это досталось от меня.

— А... А у вас?.. Ну... — Гарри, к собственному стыду, совсем запутался в словах, отчего тут же смутился и замолчал, не в силах закончить вопрос.

— Это моя давняя проблема, — великодушно прервал его «мучения» Снейп. — Ты не мог не замечать, что за нарушителями в школе по ночам охотились только Филч с его кошкой да я. И если для бедняги Аргуса это было святой обязанностью, то для меня — единственным способом умотаться настолько, чтобы хоть под утро наконец-то заснуть.

— Неужели вы за день не уставали? — изумился молодой волшебник.

— А разве ты недостаточно устал вчера, пока мы пытались выяснить, откуда лучше начинать поиски этого шантажиста? — вопросом на вопрос ответил профессор и насмешливо посмотрел на Гарри.

— Ну... Устал, наверное, — согласился тот. — И лёг поздно.

— Вот видишь, — хмыкнул Северус. — От бессонницы так просто не избавиться... Она всё равно безжалостно выдернет тебя из объятий Морфея. И только когда ты вымотаешь своё сознание настолько, что оно начнёт против твоей воли ускользать от тебя, ты сможешь надеяться на некоторые поблажки с её стороны, — он замолчал и отстраненно уставился в одну точку, куда-то за спину Гарри.

— И вы совсем ничего не можете сделать? — изумился молодой человек.

— Мог бы раньше, наверное, но настолько уже всё запустил, что этому мало что помогает. Самое неприятное, что никогда не знаешь, когда её ждать. Это сродни мигрени, наверное... К тому же если одним для появления бессонницы нужно серьёзно заболеть или долгое время ложиться невовремя, то мне достаточно незначительной эмоциональной встряски, и ночью я едва ли быстро засну.

— Это вроде как предрасположенность, да?

— Ну, да, — устав стоять без дела, профессор открыл один из кухонных ящиков, достал оттуда джезву и занялся приготовлением кофе. — Тут наложились друг на друга какие-то физиологические особенности организма и определённые ментальные способности. Во многих авторитетных изданиях последним как раз приписывали побочный эффект в виде чрезмерно чуткого и неустойчивого сна.

— Вы имеете в виду Окклюменцию? — заинтересованно спросил Гарри и, дождавшись утвердительного кивка, изумлённо пробормотал: — Но тогда и у меня должно было хоть что-то получаться, а вы помните, как...

Снейп не дал ему договорить, довольно резко заметив:

— А каким образом ты тогда справился с Тёмным Лордом, скажи на милость? Ты ведь устоял под его атаками, а это дорогого стоит!

— Но... — попытавшегося было оправдаться Гарри вновь постигла неудача.

— Что же касается наших «факультативных занятий», то, во-первых, это был твой первый опыт. Во-вторых, я не особо старался тебя научить. И, в-третьих, думаю, всё это было заведомо обречено на провал. Твой разум был слишком открыт для меня из-за... — профессор неожиданно замолчал. Даже рука, державшая банку с молотым кофе, застыла в воздухе. Прошло, наверное, около минуты, в течение которой Гарри не решался даже пошевелиться. Наконец Снейп пробормотал что-то вроде «К чёрту!..» и продолжил незаконченную мысль, возобновляя тем временем и приготовление кофе, как будто эта имитация его любимого занятия на самом деле его успокаивала:

— ...из-за определённой связи между нами. Насколько я помню, тебе тоже как-то раз удалось прорваться через мой блок.

Он не упомянул об их родстве напрямую, но молодой человек понял, что профессор имел в виду. Гарри даже не обратил внимания, что всеми своими предыдущими рассуждениями Снейп фактически оправдывал его неудачи! Такое поведение было более чем необычным, но не оно так взволновало молодого человека, заставляя буквально подпрыгивать на месте от нетерпения.

— Но... Послушайте! — воскликнул Гарри. — Как такое возможно, если раньше я был под заклятием?

— О, боги, чем я вас прогневал? — простонал профессор, закатывая глаза. — Твоим умственным способностям явно не пошли на пользу ни Школа Авроров, ни чёртов квиддич, Пот... — он споткнулся на фамилии парня и раздражённо зарычал. — Вот дьявол!..

— Если вы назовёте меня «Гарри», мир не перевёрнется, — чувствуя лёгкую обиду, заметил парень.

— Хорошо, Гарри, — язвительно протянул профессор и тут же невозмутимо вернулся к предмету их разговора. — И если бы ты, Гарри, хоть иногда внимательно слушал, что тебе говорят, то давно понял бы, что заклятие, которое наложила на тебя твоя мама, изменило твой организм, твою физиологию. Внутренне содержание, в том числе магические способности, всегда были одними и теми же.

Гарри застыл в изумлении. Это что же получается? Он внутри всё это время был сыном Снейпа? Даже унаследовал какие-то его магические способности, но и не подозревал об этом? Ему вдруг стало здорово не по себе, но тут же на ум пришёл целый ряд опровергающих мыслей.

— Но как же мой Патронус? И бессонницы у меня раньше почти не было...

— Я же сказал, что у нарушений сна в нашем случае два фактора: магический и физиологический. Первый у тебя присутствовал, а второй до последнего времени — нет. К тому же, у тебя наверняка и раньше были такого рода проблемы, просто очень редко и ты почти ничего не помнишь. — Профессор довольно быстро разжёг конфорку, хотя в его движениях сквозила некоторая неуверенность, поставил на неё специальную железную пластину и, водрузив сверху джезву с кофе, повернулся к Гарри вполоборота. — Можешь мне не верить, если тебе угодно. Я просто говорю то, что считаю верным. Что касается Патронуса, то на эту тему рассуждать можно бесконечно, потому что само явление, как ты сам, надеюсь, знаешь, изучено далеко не до конца.

— Но тут дело точно не в психологии! Когда я создал своего первого Патронуса, я ещё не знал об анимагической форме своего... — Гарри запнулся на полуслове и быстро поправился. — Джеймса Поттера.

— Значит, это была шутка твоего подсознания, — хмыкнул Снейп. Он никак не прореагировал на оговорку молодого человека, и Гарри поймал себя на мысли, что его это в некоторой степени задело. Он попытался быстро выбросить это из головы, убеждая себя, что уж если Снейпу действительно всё равно, его это не волнует тем более. Получилось плохо. Профессор тем временем задумчиво добавил:

— Или причину нужно искать в генетике... Между прочим, неплохая наука, хотя и маггловская.

Гарри вздохнул и еле слышно проговорил:

— Я-то думал, что к нашему первому разговору, по сути, и добавить нечего: всё и так ясно. А вы каждый день снова и снова меня чем-нибудь удивляете, и я понимаю, сколько же ещё неотвеченных вопросов...

Профессор молча выключил плиту, снял джезву с огня и, разлив кофе в две чашки, пододвинул одну из них Гарри. Парень кивнул в знак благодарности и тут же пригубил горячий ароматный напиток.

— Послушай, — обратился к молодому человеку Снейп, усевшись за стол прямо напротив него, — почему бы нам не отложить твои вопросы до более подходящего момента? Если ты ещё помнишь, мы пока так и не приблизились к разгадке этой, — профессор усмехнулся, — тайны с письмами.

— Ну, начинать-то придётся с Министерства, — пожал плечами Гарри. — На карте ведь явно выделился Лондон, да и купон из газеты примерно одного возраста с бумагой, на которой было написано последнее письмо...

— По-моему, вчера кое-кто с пеной у рта отвергал эту мою теорию, — заметил Северус, насмешливо глядя на парня.

— Но мы же тогда ещё не провели ни одного эксперимента!

— Вот именно! — фыркнул профессор. — Никогда нельзя ничего отрицать, пока ты не уверен в обратном.

— Ну, хорошо, — согласился Гарри, хотя это стоило ему больших усилий... но уж слишком не хотелось опять ругаться со Снейпом. — Только знаем-то мы очень мало...

— Вполне достаточно. Во-первых, нам известно, что пергамент этот довольно старый: около десятка лет — никак не меньше. Во-вторых, его касались всего три человека. Можешь мне сказать, что это значит?

— Это же совсем просто! — Гарри даже изумился элементарности вопроса. — Двое из них — мы с вами. Значит третий — тот самый отправитель. Больше никто этого пергамента не касался.

— А теперь свяжи первое и второе, — хитро прищурился профессор.

— Ну... Все десять лет этот пергамент хранился у одного и того же человека!

— Не совсем так, — несколько самодовольно усмехнулся Северус. — Что, если этой бумаги было много? Скажем, целая пачка или рулон? И она очень долго хранилась где-либо. Наш листок был где-то посередине, поэтому никто его не касался то тех пор, пока один неизвестный не добрался до него.

— Почему именно так? — с недоверием спросил Гарри.

— Ну не создал же этот человек листок сам?! А как, в противном случае, он мог быть единственным (кроме нас, конечно), кто его касался? И это вполне вписывается в версию о Министерстве: давняя закупка бумаги, которая не особенно пригодилась из-за специфического вида... А кто-то из служащих по-тихому таскает понемногу со склада... или где там они всё хранят.

— И что же дальше? Вы по-прежнему будете настаивать, что я должен сам туда идти?

— Я вчера всё сказал, — отрезал профессор. — Мне нет смысла там появляться, а тебя теперь просто никто не узнает.

— Ну, хорошо, — обречённо вздохнул Гарри. — А третье зелье?

— Перед выходом брызнешь несколько капель на письмо. Это сначала поможет выявить подозреваемого, а потом — доказать его вину уже перед властями. Я тоже пойду с тобой, но подожду на улице. У тебя ещё при себе эта чёртова мантия? — При упоминании семейной реликвии Поттеров Северус невольно скривился.

— Конечно, — с улыбкой кивнул Гарри и, быстро допив свой кофе, поднялся из-за стола. — Ну, я тогда пойду собираться?..

— Иди уже, — проворчал профессор и равнодушно уставился в окно.

На кухню Северус спустился уже полностью одетым, поэтому теперь был вынужден просто дожидаться Поттера...

«Ну, хорошо! Гарри», — раздражённо поправил профессор сам себя.

Слегка поблёскивающий циферблат электронных часов, отчего-то стоящих на подоконнике, показывал восемь утра. Значит, Министерство уже начало свою работу...

Северус подлил себе ещё кофе и устало прикрыл глаза: мальчишка сводил его с ума. Он снова и снова заставлял мастера зелий испытывать знакомое чувство потери. Потери и сожаления.

Невозможно было больше ни умом, ни сердцем — а эта чувствительная на эмоции мышца всё чаще напоминала профессору о своём существовании — отрицать, что он когда-то любил Лили Эванс. Хотя, по сути, у них никогда не получалось ничего большего, чем странная и надежно скрываемая от чужих глаз дружба. Это было притяжение двух интеллектов, жажда общения, в конце концов, но никакой романтики между ними даже быть не могло. Тем не менее сейчас он мог уверенно сказать, что любил.

Она была слишком на него не похожа: открытая, деликатная и совершенно не способная заниматься тем, что её не интересовало. И он: замкнутый, резкий, привыкший к долгой кропотливой работе, пускай скучной, но обещающей любопытный результат. Лили всегда относилась к такого рода труду как к пустой трате времени. Зато если она сама загоралась какой-то идеей, то остановить её было невозможно. При этом она старалась по возможности не нарушать школьных правил, что в глазах Северуса сразу выделило её в выгодном свете. Особенно на фоне Мародёров, которым любой закон был не писан. А обострённое чувство справедливости и её врождённая доброта, в свою очередь, привели Лили к нему. Снейп довольно долго всеми силами старался оттолкнуть девушку от себя, видя во всех её действиях одну только жалость и со всей яростью это ненавидя... А потом они оба записались на дополнительные занятия по Зельеварению, и там Северус неожиданно понял, что ей интересно то, что он делает, а он сам, в свою очередь, не мог не признать наличие у неё определённого таланта. Тогда у него впервые появился кто-то вроде приятеля по интересам. Только этот приятель был девчонкой — только и всего.

Их первая неловкая попытка из друзей стать любовниками произошла спустя два года — на пятом курсе. Всё ограничилось парой неумелых поцелуев, которые решительно не понравились им обоим. Но это никак не отразилось на общих отношениях, а просто добавило в них что-то личное. То, что можно было бережно хранить в тайне и иногда вспоминать с лёгкой улыбкой.

Они спорили друг с другом по любому поводу и часто ссорились: оба были ужасно упрямы. И если Лили иногда мудро шла на уступки, пресекая дальнейшее развитие скандала, то Северус был на это просто не способен в силу особенностей характера и несколько раз даже доводил свою подругу до слёз. К своему же последующему стыду.

Потом, к седьмому курсу, в её жизни появился Поттер, и всё пошло кувырком. Конечно, Лили никогда бы не оставила своего к тому времени лучшего — без всяких преувеличений — друга, но прежних отношений между ними быть уже не могло... А потом...

Северус вздохнул и резко опустил чашку на стол.

Потом была всего одна ошибка и долгие мучительные месяцы ада, в который он загнал себя сам. И неразрушимый камень вины на сердце за то, что именно он рассказал Лорду о пророчестве, а значит сам же подписал своей прекрасной весёлой Лили приговор.

И был в этой кромешной тьме лишь один миг короткого свидания, второй их попытки, которая в этот раз вылилась в нечто более серьёзное. Но только лишь почти через тридцать лет он узнал о реальных последствиях их необдуманных действий...

Гарри стал для Северуса как будто открыткой из прошлого, потерянным письмом, которое совершенно случайно нашло своего адресата. Он их с Лили общий сын. Он — всё, что осталось ему на память, помимо одной пожелтевшей фотографии. Это было болезненно, но профессор совсем не жалел, что тайна открылась. Даже несмотря на то, что Лили этого не хотела...

Неожиданно его сознание пронзила одна единственная мысль: а с чего он взял, что она не хотела? Вдруг она просто надеялась дожить до того времени, когда война закончится? Или просто не успела написать письмо? А если и успела, то могла спрятать конверт где-нибудь в доме, который потом буквально сравняли с землёй — где уж тут отыскать какой-то клочок пергамента?.. А раскрывать секрет прежде было слишком опасно, даже если Лили и была непротив.

И кроме того... она умерла за их ребёнка. И Северус не мог ненавидеть этого теперь уже взрослого мужчину, как ненавидел когда-то дерзкого мальчишку в дурацких круглых очках. В конце концов, всё, в чём он его некогда обвинял, было и среди его собственных недостатков: вспыльчивость, упрямство... «Каков отец, таков и сын, Поттер!» — вспомнил профессор собственную некогда частую реплику в адрес Гарри. Не так уж далеко от правды, если подумать...

— Я готов, — раздался бодрый голос прямо у Северуса над ухом. Тот невольно вздрогнул: «Лёгок на помине...»

В человеке, которого он увидел перед собой в следующую секунду, действительно трудно было узнать знаменитого Гарри Поттера. К счастью, родство с Северусом Снейпом пока тоже не сильно бросалось в глаза. К тому же парень где-то взял прямоугольные очки, которые шли ему гораздо больше круглых и превращали в совершенного незнакомца. А густая чёлка надежно скрывала приметный шрам от любопытных глаз. В одежде, как ни странно, не было никаких гриффиндорских цветов: под распахнутой простой чёрной мантией были белая рубашка в тонкую тёмно-синюю полоску и светло-серые брюки. А вот на лице отчего-то застыла смесь настороженности и удивления.

— Что ещё случилось? — с лёгким раздражением спросил Северус. — Ну же!

— Ничего, просто, когда я вошёл на кухню... — неуверенно начал молодой человек. — Я вдруг подумал... Подумал о маме, — неожиданно твёрдо закончил он.

— Ты ошибаешься, — горько усмехнулся профессор, глядя на него. — Это я вспомнил о ней. Видимо, слишком «громко»...

— Расскажите мне о ней, — попросил вдруг Гарри. — Всё всегда говорили о мо... о Джеймсе, а про неё если и вспоминали, то редко и как-то между делом. Я почти совсем ничего о ней не знаю. Я даже вас лучше знаю, если уж на то пошло!

Северус задумался. Он не был пока готов говорить с ним о Лили. Но и просто отказать казалось ему не совсем уместным... Несправедливым. Причём не только по отношению к парню, но и по отношению к самой Лили.

— Я не думаю, что сейчас самое время для этого разговора, ты так не считаешь?

— Конечно, — Гарри согласно кивнул, но как-то сразу сник. — Уже половина девятого, нам пора...

— Подожди. Я не закончил, — остановил его Северус. — Этот разговор непременно состоится, но не сейчас. Но раз уж ты спросил... Она была самым искренним человеком, какого я знал. И такой же сообразительной, как твоя подруга — я имею в виду Гермиону, конечно, — разве что она никогда не гналась за одобрением с чьей бы то ни было стороны.

— То есть не была «невыносимой всезнайкой», — тепло улыбнулся Гарри.

— Именно, — усмехнулся профессор, удивляясь, как парню даже с его новыми чертами лица удаётся такая улыбка. Видимо, это всё же исходит откуда-то изнутри...

— А ещё?

— Ещё она любила играть в Плюй-камни, — неожиданно для самого себя сказал Северус.

— А вы? — по-детски растерянно спросил Гарри.

— А я — не любил, — профессор хмыкнул, взмахом палочки левитировал чашку из-под кофе в мойку и поднялся из-за стола. — Вот теперь нам действительно пора.

Гермиона проснулась от яркого солнца, которое через тонкую щель между шторами светило ей прямо в лицо. Она поморщилась, но не спешила разлеплять веки: это был тот самый чудесный момент, когда уже не спишь, но ещё находишься в благостном состоянии полудрёмы. Однако буквально через несколько минут звуки окружающего мира стали постепенно достигать расслабленного сознания девушки, и утренние чары были безжалостно рассеяны. Нестройный щебет птиц за окном, едва слышный звон посуды на кухне и назойливый шум воды в трубах где-то за стеной — всё это заставило Гермиону вернуться к реальности. Тут она как раз и заметила, что вторая половина кровати пуста.

Чувствуя лёгкое разочарование, девушка стала потихоньку собираться, разумно полагая, что Северус просто-напросто ждёт её сейчас в гостиной или завтракает. И нечего волноваться: слушание по делу об их с Роном разводе было назначено на одиннадцать, а пока что часы услужливо показывали без четверти десять. Гермиона с гордостью отметила, что проснулась на пять минут раньше того времени, на которое был заведён будильник.

Лишь спустившись вниз и застав за кухонным столом одних только Джинни и Криса, она не на шутку разволновалась...

— Доброе утро, — пробормотала Гермиона, машинально приглаживая левой рукой чересчур распушившиеся волосы. — А где Северус?

— Понятия не имею и боюсь, что ничем не могу помочь, — вздохнула Джинни, сидевшая на стуле, поджав под себя ноги и обхватив обеими руками большую кружку с ярко-красной надписью «Вперёд, Гриффиндор!»

— Гарри, кстати, тоже куда-то пропал, — тут же добавила она, и Гермиона почувствовала в её голосе явную обиду.

— Так что же мне делать? — обращаясь скорее к самой себе, растерянно спросила девушка и опустилась на один из свободных стульев.

— Герми, я-то помню про сегодняшнее слушание, — Джинни с беспокойством посмотрела на неё, — поэтому отправила Гарри своего Патронуса с посланием, но...

— Но?..

— Через несколько минут он просто вернулся обратно. С твоим профессором та же история.

— Ох, — Гермиона в ужасе зажала рот ладонью. — А вдруг с ними что-то случилось!..

— Или это просто заклинание Необнаружения, — неожиданно заметил Крис, до этого просто молча наблюдавший за разворачивающимися событиями.

— Так и есть, — подтвердила его слова Джинни, забавно морща веснушчатый носик. — Только я понятия не имею, зачем им это нужно.

Гермиона сначала удивлённо посмотрела на сына, который продолжал спокойно уплетать свой тост с вишнёвым джемом, а потом обратилась к Джинни:

— Хотелось бы верить... Но почему ты так уверена? Насколько я знаю...

Подруга перебила Герм и отрицательно помотала головой, ставя свою чашку на стол.

— Если бы с Гарри случилась беда, я бы узнала, — уверенно сказала она, а потом потянула за тонкую чёрную верёвочку, висевшую на шее, и вытянула из-под футболки идеально круглый нежно-кремовый шарик. — Это настоящая морская жемчужина, — пояснила Джинни, и Гермиона понимающе кивнула. — У Гарри такая же. Вообще, как ты знаешь, жемчуг — талисман верности и чистой любви. А ещё он очень чутко реагирует на состояние человека: если жемчуг вдруг умер, значит с его владельцем что-то не так: он в опасности или серьёзно болен. А мы с Гарри связали наши талисманы специальным заклинанием, поэтому, если со мной что-то случится, тот, что находится у Гарри, потемнеет или даже рассыплется... и наоборот.

Гермиона выслушала разъяснения подруги и с облегчением отметила, что тугой узел из страха и беспокойства, образовавшийся было в груди, ощутимо ослаб.

— Ясно. Хороший способ... Но что же тогда получается? Северус и Гарри что-то задумали и решили не посвящать нас в свои дела? А главное: как можно было забыть о сегодняшнем слушании?! — Девушка так разнервничалась, что у неё даже закружилась голова.

— Сколько времени у тебя осталось? — серьёзно спросила Джинни.

— Примерно полчаса. — Несмотря на тёплую погоду, Гермиона зябко поёжилась.

— Что ж... Придётся тебе идти без него. Ты Криса берёшь?

— Конечно, — девушка перевела взгляд на мальчика. Он пожал плечами и согласно кивнул.

— А мне нельзя с тобой?

— Нет, Джинни, это практически закрытый процесс. Да я бы и не хотела... Извини.

— Я понимаю, — тихо пробормотала Джиневра, кладя руку ей на плечо и слегка ободряюще его сжимая. — Ты, главное, держись: всё будет хорошо.

— Он обещал...

— Может быть, он придет прямо в Министерство. Я не верю, что профессор способен просто взять и бросить тебя в такой момент. Сейчас решается твоё будущее... ваше общее будущее! — Джин замолчала на несколько секунд, обдумывая следующую мысль. — Он, в конце концов, слизеринец, а они всегда всё планируют и просчитывают надолго вперёд... Но, в любом случае, ты ведь у нас очень сильная и непременно справишься!

— Ты права, — Гермиона решительно тряхнула головой, как будто отбрасывая от себя все печальные мысли, и резко поднялась из-за стола. — Я жутко устала постоянно быть зависимой, и неважно, от кого: от Рона или Северуса. Просто пора наконец-то доказать себе и окружающим, что я сама могу принимать решения и с победой выходить из трудных ситуаций! — Она коротко улыбнулась подруге и торопливо покинула кухню.

Крис изумленно посмотрел вслед своей матери: он никогда прежде не видел её такой... решительной?.. Воодушевлённой?..

Зато лицо Джинни Поттер в этот момент выражало какую-то приятную задумчивость... Словно она внезапно вспомнила нечто давно забытое, и теперь бережно по крупицам собирала полустёршиеся воспоминания, неторопливо возрождая их к жизни...

Уже давно ни для кого не было секретом, что «Ежедневный Пророк» — это целиком и полностью государственная газета, то есть находится под контролем и протекцией Министерства Магии. И сейчас Гарри стоял в маленьком тёмном помещении, табличка на двери которого сообщала, что это кабинет младшего помощника редактора Мэтью Эджвента. Он ужасно волновался, но изо всех сил старался не выдать своего волнения. Хотя бы потому, что человек, сидевший за покосившимся столом прямо перед ним, похоже, нервничал ничуть не меньше, и Гарри от этого становилось ужасно неловко...

— С-сэр! — немного шепелявя, воскликнул этот странный парень и неуклюже смахнул локтём на пол глиняную карандашницу; вещица звонко ударилась о паркет и разлетелась на черепки, но «младший помощник» не обратил на это никакого внимания. — Сэр! Если вы по поводу объявлений, то произошла досадная ошибка и колонку просто не включили в выпуск! Эта оплошность будет непременно исправлена!

Гарри совершенно не понимал, какое он имеет отношение к каким-то там объявлениям, и поэтому осторожно заметил:

— Ну, вообще-то я насчёт вот этого, — и, достав из кармана мантии конкурсный купон, подал его взволнованному юноше.

Тот близоруко сощурил глаза, изучая протянутый пергамент, и тут же расплылся в искренней и немного виноватой улыбке.

— А я уж было подумал, что вы ещё один недовольный клиент! Они сегодня один за другим приходят, и всех отправляют ко мне... — Тут он вдруг спохватился и, рассеянно провёдя рукой по коротким тёмно-русым волосам, спросил: — Ой, вы насчёт конкурса, да?

— Не совсем, — вежливо ответил Гарри. — Понимаете, моя жена — художница. И она постоянно придумывает какие-то новые творческие проекты, композиции... — Он перевёл взгляд на Мэтью и, поняв, что тот не совсем понимает смысл его слов, поспешил закончить мысль. — В общем, её очень заинтересовала бумага, из которой сделан этот купон.

— Ах, вот вы о чём! — немного нервно рассмеялся парень, и Гарри заметил, как у него на языке блеснул маленький металлический шарик. А в следующую секунду Мэтью полностью подтвердил выдвинутую Снейпом теорию: — Эту бумагу закупили ещё до того, как я стал здесь работать, то есть года три назад. Как минимум! Только она тут никому не нужна... Так что, может, вам и удастся достать для вашей жены немного.

— А куда мне обратиться, не подскажете?

— Ммм... — парень на мгновение задумался. — В пятьсот пятнадцатую комнату! Там как раз сидит заведующий канцелярией Департамента Спорта — он вам и подскажет.

— Спасибо, — Гарри собирался было уходить, но тут же вспомнил, что...

— А... Хм, мистер Эджвент...

— Просто Мэтью, сэр, — вежливо поправил его младший помощник редактора.

— Да... Мэтью, вы мне очень помогли сегодня. Как с вами можно связаться, если потребуется.

Парень пожал плечами:

— Да я в этом кабинете почти постоянно сижу...

— А запишите мне ваши имя и фамилию пожалуйста, — настаивал Гарри.

— Пожалуйста, — учтиво кивнул парень и аккуратно вывел на маленьком листике пергамента: «Мэтью Эджвент, ком. № 308».

Гарри взял протянутый листок, попрощался с эти забавным суетливым парнем и направился в кабинет под номером пятьсот пятнадцать.

Чернила Мэтью не светились, а значит, он был вне подозрений.

Настоящий шок ждал Гарри, когда он, коротко постучав, вошёл в комнату заведующего канцелярией, где на двери даже не было таблички, а только две неровных дырки от некогда находившихся там гвоздей да три потёртых позолоченных цифры.

Он даже зажмурился поначалу от ослепившего его в первую минуту света, и лишь потом понял: все бумаги, лежащие на столе, все папки с документами, выглядывающие из приоткрытых ящиков шкафа, были окутаны ярким мерцающим сиянием…

Оправившись от шока, Гарри наконец заметил человека, стоящего подле одного из шкафов и спешно раскладывающего на полках какие-то папки. Неожиданно развернувшись, тот довольно грубо спросил:

— Вам кого?

Мужчина, видимо, не узнал Гарри... Зато тот моментально понял, кто перед ним: серо-голубые глаза, смотрящие с лёгким подозрением, недовольно надутые губы, рыжие волосы... И веснушки. Веснушки, веснушки, веснушки...

— Эй, мистер, вы кого-то ищете? — повторил свой вопрос хозяин кабинета.

Гарри не ответил, а лишь, нервно сглотнув, отрицательно помотал головой и медленно попятился назад. Как только он покинул комнату, тут же бегом ринулся по коридору прямо к магическому лифту. Оказавшись внутри довольно тесной металлической коробки, с одной стороны ограниченной золотистой решёткой, парень обессилено прижался к стенке и закрыл глаза. Кровь прилила к голове и сейчас безжалостно колотила в виски.

— Это всё страшный сон... Глупый страшный детский сон... — отчаянно шептал Гарри, в то время как лифт неумолимо поднимался всё выше и выше. Потом молодой человек так же быстро пересёк атриум, в спешке прицепил к мантии до этого предусмотрительно спрятанный в карман значок с надписью «Гарри Поттер. Визит в редакцию на правах подписчика», отметился у охранника, регистрирующего волшебные палочки, и вбежал в лифт, ведущий на поверхность.

Мысли путались и никак не укладывались во что-то более-менее связное. Скрип неведомого механизма резал уши, и в голове от этого пульсировало всё сильнее...

Наконец сверху забрезжил свет, и вскоре Гарри оказался в телефонной будке, скрывавшей вход в Министерство Магии. Ледяной женский голос бесцветно пожелал ему хорошего дня, молодой человек бросил в отверстие для монет свой значок и, выскочив наружу, устремился вниз по улице. Но стоило ему добежать до конца одного из домов, как кто-то резко дёрнул его за руку и затащил за угол. Гарри машинально выхватил из рукава палочку и... столкнулся нос к носу со Снейпом.

— Ты куда несёшься, чёрт тебя подери?! — прошипел профессор прямо ему в лицо и, скосив глаза на волшебную палочку, которая упиралась ему в грудь, добавил: — И, сделай милость, убери это!

Гарри молча повиновался. Его била мелкая дрожь, и, видимо, от Снейпа это не укрылось. Мастер зелий медленно отстранился от парня и, внимательно на него глядя, осторожным шепотом произнёс:

— Ты узнал, кто это... — это было скорее утверждение, нежели вопрос.

Гарри кивнул, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Видя его мучения, профессор вздохнул и устало спросил:

— Аппарировать можешь?

Парень хрипло пробормотал:

— Могу, наверное...

Тогда Снейп, сделав шаг к молодому человеку, крепко сжал руками его плечи, и мгновение спустя они уже стояли дома в гостиной. Гарри тут же рухнул в кресло, по счастливой случайности оказавшееся рядом. Он на секунду прикрыл глаза, а когда открыл их вновь, профессор по-прежнему стоял рядом и выжидательно смотрел на него.

— Это Рон, — глухо произнёс парень, поняв, чего от него ожидают.

Снейп, казалось, опешил от его слов.

— Ты хочешь сказать... — начал было он.

— Да, я хочу сказать, что это Рон! Рон Уизли! — неожиданно для самого себя воскликнул Гарри и резко вскочил на ноги. — Я был в его кабинете: там повсюду это свечение, как вы и описывали! Я даже...

— Угомонись, я всё понял! — прикрикнул на него профессор, и молодой человек тут же замолчал: голос Снейпа подействовал на него отрезвляюще. — Он узнал тебя?

— Нет, — буркнул Гарри, снова опускаясь в кресло. Его всё ещё трясло от волнения. — И значок я тоже спрятал. Вполне возможно, что отдел подписки, куда я якобы направлялся, предупредили о моём визите, поэтому они будут озадачены... Но это уже не важно.

— Хорошо... — задумчиво пробормотал Снейп и хотел добавить что-то ещё, как вдруг послышался шум волшебного пламени в камине, и...

— Папа! — раздался звонкий детский голос.

Гарри повернулся на шум и увидел обоих своих сыновей, радостно несущихся прямо к нему...

Северус не успел ещё переварить новость о том, что за всем этим сумасшествием с угрозами стоит один из некогда неразлучного Золотого Трио, как и без того несправедливые небеса послали ему ещё одно испытание на стойкость: из неожиданно вспыхнувшего камина один за другим выбрались два маленьких рыжих мальчишки и с радостными криками бросились к Гарри. Потом они на мгновение замерли, вглядываясь в его лицо, но тут же продолжили свой путь.

Северус просто оцепенел: он был абсолютно сбит с толку. Мысли и ощущения, обрушившиеся сейчас на него, оказались настолько непривычными и неожиданными, что профессор просто не знал, что с ними делать...

Если когда-то он и задумывался о том, что мог бы иметь детей (да и это лишь в бессмысленных сожалениях о несбывшемся), то о внуках не было и мысли. И вот сейчас Северус видел их перед собой.

Он не ждал их появления, не видел их ещё совсем маленькими, никогда не держал на руках... Эти дети находились здесь и сейчас, но их никогда не было в его жизни. Он даже не смел думать об их существовании. И в этом плане они были от него так недостижимо далеки, что он просто не мог сейчас ничего чувствовать, не должен был... Но что-то внутри него болезненно сжалось, и Северус был не в состоянии даже просто отвести взгляд от этих мальчишек. «Мерлин всемогущий, как такое вообще возможно?..»

Мальчик постарше вертелся сейчас вокруг Гарри, который вновь поднялся из кресла, то и дело виснул на нём и что-то безостановочно тараторил. Он напомнил Северусу одного из тех ужасных близнецов Уизли, которые в течение почти семи лет были постоянной головной болью всего Хогвартса. Профессор невольно поморщился от этой ассоциации и перевёл взгляд на второго, младшего: тот стоял немного в стороне, теребя за ухо большого плюшевого зайца. У игрушки отсутствовал один глаз, но мальчишку это, видимо, мало волновало...

— Ну, знакомьтесь, профессор, — отвлёк его от размышлений счастливый голос экс-Поттера: парень подхватил на руки старшего сына, а второго слегка приобнял свободной рукой. — Это ваши внуки.

— Я уже понял, — протянул Северус, отчаянно пытаясь ничем не выдать своего волнения.

— Это наш дедушка? — удивлённо воскликнул старший мальчишка, бесцеремонно указав на профессора пальцем. — Я думал, он умер!

Северус вздрогнул: эти, в сущности, ничего не значащие слова неожиданно задели его.

— Мама разве не рассказала вам? — удивился Гарри.

— Рассказала, — прошептал младший, крепче прижимая к себе своего зайца, и, подняв свои большие серо-зелёные глаза на Снейпа, осторожно пробормотал. — Здравствуйте.

— Не говорила! — упрямо твердил старший. — Она сказала, что ты будешь выглядеть по-другому, потому что ты был под заклинанием!

— Нет, — покачал головой второй ребёнок. — Мама ещё говорила, что это потому, что папин папа оказался ненастоящим. А вы настоящий? — он вновь обратился к Северусу. Тот с трудом заставил себя хотя бы кивнуть.

— Конечно, настоящий! — рассмеялся Гарри и хитро улыбнулся профессору. У Северуса стало формироваться чувство, что он медленно сходит с ума, и неизвестно, что было бы дальше, если бы в гостиную из камина не вышла Джинни Поттер и не вернула их к реальности.

— Гарри! — она почти кричала. — Профессор Снейп! Где вы были? Гермиона с Крисом в Министерстве: слушание уже началось!..

Что-то в груди Северуса оборвалось: слушание... В Министерстве... Как он мог забыть?!

А следом к нему в голову пришла мысль, что Гермиона сейчас там вместе с Уизли, а значит — в опасности.

Профессор поймал обеспокоенный взгляд Гарри, который уже успел опустить старшего мальчишку в близстоящее кресло. В следующую секунду они, не сговариваясь, аппарировали.