Золотой галлеон вращается в воздухе и падает на ладонь.
На миг зажать его в кулаке, пытаясь отсрочить момент осознания; минутную слабость можно себе позволить, ведь никто никогда о ней не узнает, а потом опустить взгляд и узнать, что на этот раз выпал…
1. «Орел».
— Северус, нам еще далеко?
Молчание. Только шуршит мертвая трава под ногами.
— Северус, куда мы идем?
Ветка больно хлестнула по лицу. Драко остановился.
— Я не могу больше, — сказал он, задыхаясь. — Я дальше не пойду.
Прямая фигура в черном продолжала удаляться. Еще немного, и туман поглотит ее, и тогда Драко останется один в этом окутанном молчанием лесу.
И хорошо, подумал Драко в отчаянии, пусть уходит. Пусть все это исчезнет. Пусть мир станет прежним.
Хрустнула ветка. Еще раз — будто кто-то подкрадывался к нему под покровом тумана.
Драко вздрогнул и припустился вприпрыжку.
— Северус, стой!
На один короткий, ужасный миг ему показалось, что он все же потерял своего спутника, что тот решил бросить его здесь и спасаться в одиночку.
— Северус, где ты?
Драко сорвался на визг, заметался — и врезался в Снейпа, ожидавшего его на тропинке. Вцепился в рукав черной мантии, пахнущей гарью и кровью.
— Ты… что ты… Северус, поговори со мной! Где мы? Куда ты меня ведешь?
— Профессор Снейп, сэр, — от змеиного шипения волоски на шее Драко встали дыбом. — Я не позволяю малолеткам звать себя запросто по имени.
— Я не малолетка. Я — взрослый человек.
— Так ведите себя, как взрослый, мистер Малфой, потому что сейчас вы похожи на потерявшегося младенца!
Драко молчал, кусая губы. Снейп поглядел в его расцарапанное, осунувшееся лицо и процедил неохотно:
— Еще полчаса, и мы будем на месте; в доме, который я приобрел специально в качестве убежища.
— А… аппарировать?
Драко явственно ощущал, как набухают волдыри на стертых ногах. Никогда еще ему ни приходилось столько ходить.
— Нельзя, — объяснил Снейп. — Я ни разу там не бывал. Дом куплен через посредника. Не отставай от меня, Драко, тут болото рядом.
Драко устало кивнул и поплелся за профессором.
Запахло гнилой сыростью, и почва под ногами сделалась подозрительно зыбкой. Драко глядел в спину Снейпа и старался не лязгать зубами совсем уж громко. От холода он уже не дрожал — трясся, как эпилептик.
Прошелестел ветер, выдувая остатки тепла из-под мантии, зато в плотной пелене испарений появились прорехи. Снейп остановился. Драко обошел его, встал рядом: профессор настороженно всматривался в заросли сухого тростника, за которым поблескивали оконца черной воды.
— Почти добрались, — сказал он вполголоса. — Надо взять немного вправо; там, за озером, будет дом.
— Пойдемте скорее, — взмолился Драко и только хотел прибавить, что замерз, как Снейп вдруг одной рукой схватил его за локоть, а второй зажал ему рот.
Из тростника донесся тихий плеск.
Снейп бесшумно попятился, таща за собой Драко — так лев уволакивает в заросли антилопу. Оба укрылись в кустах. Драко замер, глядя прямо перед собой и опасаясь дышать. Чувствовал он себя, как та самая антилопа, убитая и уже частично съеденная.
Плеск сделался громче; теперь оба беглеца видели скользящий за тростниками узкий силуэт лодки. Громко шлепнуло весло. Забубнили голоса.
— Может, поглядим, кто там? — прошептал Драко. — Нас двое, и они не ожидают нас увидеть. Может, они перевезут нас через озеро? Ведь здесь никто не знает, кто мы такие.
Снейп помешкал, сомневаясь.
— Нет, — решил он. — Мы не можем рисковать. Кем бы ни были эти люди, не стоит привлекать их внимания.
Драко непроизвольно придвинулся еще ближе к профессору. Привычный страх ледяным комом давил на солнечное сплетение.
Лодка миновала место, где они укрывались. Теперь можно было различить голоса двух мужчин и женщины. Они стихли, удаляясь, и Снейп вышел из кустов. Драко последовал за ним.
— А может, это мама меня искала? — Драко потер подбородок, на котором остались пятна от жестких профессорских пальцев.
Снейп поглядел на него, как на сумасшедшего.
— «Маяк», — объяснил Драко, показывая серебряный браслет, плотно охвативший запястье. — А она носит другой, «приемник»; браслеты зачарованы так, что мы можем примерно определить местонахождение друг друга.
— Ты раньше почему мне об этом не сказал? — спросил Снейп сквозь зубы. — Ты почему не удосужился поставить меня об этом в известность, недоумок?
— Северус…
— Профессор Снейп, сэр! — заорал Снейп и закашлялся. — Не смей называть меня по имени, ты, позор Слизерина!
— Профессор Снейп, сэр, — теперь Драко трясся не только от холода, но и от обиды, — вы только притворяетесь бесчувственной скотиной или вы такой на самом деле?
— За столько лет, Драко, мог бы уже усвоить — я такой на самом деле, — Снейп сделал заметное усилие и взял себя в руки. — Снимай свой «маяк». Теперь он тебе без надобности, если же Нарцисса попадет в руки авроров, нас с его помощью в два счета найдут.
— Это были авроры?
— Не знаю, — Снейп отобрал у Драко браслет и швырнул в воду. — Следуй за мной.
Драко подумал, что вот так они и будут идти, пока не свалятся без сил — то есть, он свалится, а Снейп пойдет дальше — но не прошло и четверти часа, как они добрались до обещанного дома.
— Стой здесь, — велел Снейп, достал палочку и поднялся на крыльцо.
Драко с тоской уставился на дверь: там, внутри, было тепло, сухо и, наверное, имелась какая-то еда. На пороге показался профессор.
— Все чисто, — сообщил он, отряхивая мантию. — В смысле, никого нет. А вообще-то такой грязи я давно не видал.
Драко единым духом взбежал по ступенькам, миновал крохотную прихожую и оказался в гостиной.
Комната была тесная, пыльная и неуютная; пламя, только что разожженное Снейпом, едва начало разгораться в камине; всю обстановку составлял грубый стол, два табурета, кресло у окна и железная койка в углу. Драко комната показалась райским уголком.
Он присел на корточки перед камином и протянул руки к огню, блаженно щурясь.
Снейп куда-то подевался; за стенкой стукнуло, грохнуло, послышался раздраженный возглас, а затем гостиная наполнилась ароматом кофе. Драко сглотнул слюну, в желудке заурчало.
Вошел Снейп; в воздухе перед ним плыл кофейник и две большие грубые кружки, в руках он нес пачку галет и банку консервированной ветчины.
— Больше ничего нет, — сообщил он, раскладывая на столе скудные припасы. — Будешь ужинать?
Желудок уже не урчал, а завывал, будто баньши. Драко поспешно устремился за стол. Снейп придвинул к нему галеты и ветчину, поглядел скептически. Сомневался он напрасно. Драко набросился на еду, как волчонок, и успел съесть почти все, когда вспомнил, что он тут не один. Сгорая от стыда, он посмотрел на Снейпа, который скучно жевал галету и запивал ее кофе.
— Ешь, я не голоден, — сказал Снейп, не поднимая глаз.
— Можно спросить?
— Ммм?
— Что мы будем здесь делать?
— Ждать, — Снейп подпер подбородок кулаком и стал разглядывать Драко немигающими глазами.
Драко поежился.
— Чего ждать? — спросил он скорее из упрямства, чем из любопытства.
— Сообщения, — на этот раз Снейп ответил таким тоном, что продолжать расспросы Драко сразу расхотелось. — Ты поел? Тогда займись делом: почисти посуду.
— Чем? — глупо спросил Драко.
— Заклинанием. Впрочем, можешь сходить за водичкой на озеро и помыть кофейник вручную.
Драко вздохнул и отправился на кухню.
На то, чтобы вычистить кофейник, ему понадобилось не больше минуты. Водрузив сверкающую посудину на плиту, он пошарил по шкафчикам и не нашел ничего, кроме паутины.
— Что мы станем есть завтра? — спросил он, вернувшись в комнату.
— Будет день, и будет пища, — отозвался Снейп.
Он сидел на кровати, прислонившись затылком к стене. Золотые отблески пламени и черные тени превратили его черты в элементы фантастической маски.
Драко вдруг представил, как Снейп касается своего лица и… снимает его; как маска падает на пол, а вместо нее остается пятно пустоты. Сердце разом захолодело, а ноги сделались ватными.
— Чего ты топчешься? — Снейп шевельнулся, живо блеснули глаза. — Хочешь лечь?
— Нет, — Драко даже улыбнулся, так ему сразу полегчало. — Можно, я рядом посижу?
Снейп скривился — собирался отказать, но передумал и похлопал ладонью по постели.
Драко устроился на указанном ему месте, поерзал. Жидкий матрас прогибался, и он соскальзывал в сторону Снейпа.
— Сиди смирно, — тихо велел ему Снейп, и Драко замер.
Трещали поленья в камине; здесь, в островке тишины, не было места страху и беспокойству, и все же Драко не мог не беспокоиться.
— Что с нами будет?
— А как ты думаешь?
— Я не знаю.
— Знаешь, но боишься признаться себе в этом. Ты вообще боишься думать. Ты, Драко — комок страдающей плоти и бурных эмоций; между тем, в человеке помимо этих двух составляющих должна присутствовать и третья: мысль. Треножник — самая устойчивая конструкция, однако лиши его одной из опор, и во что он превратится? Не впадай в ошибку отрицания.
— Вы вот не отрицали мышления, и чем вам это помогло?
— То, что я не достиг преуспеяния, не означает, что я не могу дать хороший совет. И я в состоянии понять, когда его дают мне.
— В этом все различие между нами, — Драко болезненно усмехнулся.
— Не так уж оно и велико, — Снейп устало вздохнул и закрыл глаза. — Мало понимать, что совет хорош; нужно еще ему и следовать. Я мог жить «благодаря», но всегда жил «вопреки».
— Это потому, что вы никому не доверяете.
— Можно подумать, люди заслуживают доверия.
— А как же директор… Дамблдор?
— Он — меньше всех, — теперь Снейп почти шептал, — Дамблдор заслуживал его… меньше всех.
Голос Снейпа затих; Драко подобрался ближе и увидел, что профессор спит. Он прислонился к костлявому плечу — плечо было неудобное и жесткое, но от тела Снейпа исходил приятный сухой жар — и тоже задремал.
Проснулся он от шума. Снейп стоял у открытого окна, читая письмо; серая неясыть топталась на подоконнике.
— Ответа не будет, — бросил он глухо. — Постой. Вот, возьми.
Драко приподнялся на локтях и увидел тусклый отблеск монеты в клюве совы.
— Мне это больше не понадобится, — Снейп опустил раму, повернулся и замер на секунду, комкая письмо в кулаке и вперившись невидящим взглядом в пространство.
— Что случилось? — Драко сам не узнал своего голоса, так тонко и отчаянно он прозвучал.
— Случилось? — переспросил Снейп отстраненно. — Ничего особенного, Драко. Еще один рухнувший план, один из многих.
Драко сел по-турецки на скомканном одеяле и уставился на Снейпа во все глаза.
— Я писал Скримджеру. Мне удалось заполучить архив Дамблдора, и я предложил его министру в обмен на возможность для нас с тобой покинуть Англию.
— Он отказался? — Драко нервно вскочил, прошелся по комнате.
— Да, — Снейп швырнул комок пергамента в огонь. Сел в кресло и задумался, стиснув переносицу двумя пальцами. — Драко, единственная твоя возможность выжить — немедленно отправиться в Лондон и сдаться властям.
— А смысл?
— Тебя могут оправдать.
— Никогда меня не оправдают, — Драко опустился на табурет, спрятал лицо в ладонях. — Как же меня оправдают, если я собирался убить Дамблдора?
— Его убил я, а не ты.
— Не оправдают все равно. Вы ведь знаете, какой тетка вернулась из Азкабана: чокнутая, как мартовский заяц. Мама говорила, она и раньше была не сахар, но не до такой же степени! А меня вообще не выпустят, так я там и сгнию. И потом — слушания, весь этот позор… все будут тыкать в меня пальцами…
— И боишься Азкабана, — Снейп не спрашивал, но Драко все равно ответил:
— Больше, чем смерти.
Секунду Снейп вглядывался в глаза Драко, словно решал что-то для себя, потом отвернулся и промолвил неожиданно мягко:
— Выпей-ка ты успокоительное и ложись спать. Утром решим, что нам делать.
Снейп извлек из кармана граненый флакончик и наклонил его над кружкой. Драко наблюдал, как падают тяжелые рубиновые капли: одна, две… семь.
— Держи.
— А вы?
— А я посторожу.
Драко сделал глоток, заранее состроив гримасу отвращения.
— Сладкое! — заметил он с изумлением.
Сладкие зелья были ему непривычны.
Снейп ничего не ответил. Он пристально наблюдал, как пьет Драко, как двигается кадык на бледном горле. Подхватил кружку прежде, чем она выпала из обессилевших пальцев.
— Я… у меня глаза закрываются, — Драко покачнулся на табурете.
— Так и должно быть, — Снейп взял его под локоть и перевел на кровать.
Ноги Драко заплетались; он рухнул на матрас, как только Снейп перестал его поддерживать, и свернулся клубком.
— Авроры не придут ночью? — донеслось глухо из-под одеяла.
— Нет. Спи, Драко. Все будет хорошо.
На слове «хорошо» он все-таки запнулся — совсем чуть-чуть.
— Спокойной ночи, Северус, — голос угасал, как последняя искра в камине.
— Спокойной ночи, Драко.
Снейп сел на табурет, еще хранивший призрачное тепло юношеского тела. Снова налил воды в кружку. Задумчиво покатал флакон между пальцами. Пожал плечами и вылил оставшееся зелье в воду.
Луна поднималась все выше над неровной линией деревьев. Снейп сидел неподвижно, глядя на нее сквозь мутное стекло и прислушиваясь. Когда он понял, что больше не слышит дыхания спящего, то подошел к кровати, отогнул край одеяла и приложил кончики пальцев к сонной артерии Драко. Пульса не было.
Снейп подумал, наклонился и коснулся губами бледного лба: так в детстве мать проверяла, нет ли жара у маленького Северуса.
Не жар, но смертный холод. Все, как должно.
Снейп снова прикрыл лицо Драко одеялом.
На этот раз он устроился в кресле, чтобы исключить возможность падения, и, чинно выпрямившись, осушил кружку до дна.
Луна поднялась так высоко, что из окна ее уже нельзя было видеть.
Снейп закрыл глаза. Губы его шевелились.
— Я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины… (1)
Холод начал подниматься от ступней к коленям. Огарок свечи разгорелся ясным, ровным пламенем.
— … Чей давний ужас в памяти несу. Так горек он, что смерть едва ль не слаще. (1)
Холод вползал все выше, и Снейп смирился с этим. Тепла ему уже не ощутить.
Сил шептать не осталось, и Снейп произнес мысленно, прислушиваясь к слабеющему биению сердца: «И долгий страх превозмогла душа, измученная ночью безысходной» (1)
Снейп оказался прав — авроры добрались до них только на рассвете.
Хлопков аппарации ни Снейп, ни Драко уже не услышали.
* * *
Так эта история и закончилась. А ведь все могло сложится иначе. Попробуем бросить монету снова. Она взлетает — она падает — она катится по столу — она ложится плашмя. На этот раз…
2. «Решка».
Шаги гулко отдавались в коридоре. Гарри старался не шуметь, но голые стены многократно усиливали любой звук. Гарри оглянулся — в последнее время ему постоянно казалось, что кто-то следит за ним — запнулся на ровном месте и едва не упал. После уничтожения хоркрукса он ослаб, и в то же время чувствовал какое-то возбуждение, щекотку нервов. Это двойственное ощущение раздражало: Гарри как будто стоял над источником энергии, но не мог получить доступа к нему. Нетерпеливо вздохнув, он потер ушибленную щиколотку и устремился к лестнице, ведущей вниз, к выходу.
— Никого здесь нет, — сказал он себе, и тут же понял, что ошибся.
Человек появился из ниши так неожиданно, что Гарри не успел ни осмыслить факт его присутствия, ни что-то предпринять.
— Accio. Здравствуйте, Поттер, — человек отсалютовал Поттеру его же палочкой.
— Снейп! — слово разбухло в горле, мешая Гарри дышать.
— И дрожь пронзила все его существо, — протянул Снейп и фыркнул.
Фырканье оказало на Гарри бодрящее воздействие — он разом пришел в себя.
— Убийца! — прорычал он. — Трус! Ударить из-за угла — вот все, на что вы способны. Не льстите себе, думая, что я стану дрожать перед вами.
Он вскинул подбородок и гневно сверкнул очами. Точнее, очками.
— Поттер, — проговорил Снейп спокойно, — я прочувствовал всю глубину вашего гнева, так что довольно тратить порох. Лучше спросите, что мне от вас нужно.
Гарри представил себя с палочкой в руке. Представил, как он бросает в Снейпа «Ступефаем», и тот плюхается на живот и разбивает свой высокомерный нос об пол.
— И что же вам нужно?
— Я хочу… — медленно проговорил Снейп и поглядел на палочку Гарри так, будто собирался ее сломать, — … чтобы вы уничтожили Темного лорда.
Гарри обдумал его слова.
— А что вам нужно на самом деле? — уточнил он.
— Вы, Поттер, никогда не спешили поверить в правду.
— Возможно, потому, что полной правды я не слышал никогда и ни от кого? — предположил Гарри. — Из информации, которой меня оделяли, всегда изымались кусочки, которых, по мнению информантов, мне знать не следовало. Вы не ответили на мой вопрос.
— Я вам не солгал. Вся информация или нет, какая вам разница? Вы все равно не сумеете ее проанализировать. Важно лишь, что в настоящий момент цель у нас одна.
— Вам нужно избавиться от Волдеморта, — протянул Гарри. — Не поладили с ним, что ли? Или он решил, что безопаснее, когда вы не стоите за спиной?
— А вы разве не хотите от него избавиться? Я могу помочь вам в этом.
— Каким образом?
— Обсудим это?
Снейп шагнул вперед и протянул палочку Гарри. Тот выхватил ее и тут же направил Снейпу в лоб.
— Ну что? — воскликнул он торжествующе. — Вот и закончились ваши игры. Утро вы встретите в Азкабане.
— Не валяйте дурака, — отмахнулся Снейп. — На сегодняшний день я — ваш союзник, и без моей помощи вам не обойтись. Беседы на тему: «Зачем вам это надо?» или «Что будет потом?» отложим до лучших времен. Собираетесь отправить меня в Азкабан? Поттер, для начала на тот свет не отправьтесь! Вы уничтожили почти все хоркруксы, и все же ваши перспективы выстоять против Лорда сомнительны. Вы ведь и сами это понимаете.
— Предположим, это так, — Гарри прищурился. — Что вы предлагаете?
— Спустимся в гостиную, — предложил Снейп.
— Идите первым.
Они спустились по лестнице. Гарри шел за Снейпом и сверлил его затылок ненавидящим взглядом.
— О том, что между вами, Поттер, и Риддлом существует ментальная связь, вам известно, — заговорил Снейп, устроившись в кресле. — До сих пор связь использовал только он, но по этому тоннелю можно пойти и в другую сторону. Вам нет необходимости швырять «Авадами» друг другу в лицо. Если сражаться будут ваши разумы, вы, Поттер, получите ряд преимуществ: во-первых, не смогут вмешаться помощники Лорда; во-вторых, Лорд не ожидает такого вторжения. Я вас прикрою — создам кокон из псевдо-эмоций, аналогичных эмоциям Лорда, так что он не сразу ощутит ваше присутствие. Разумеется, я смогу это сделать, — добавил он, уловив недоверчивую гримасу Гарри. — Лорд часто проникал в мое сознание и изрядно в нем наследил; мне не составит труда соединить эти обрывки в маскировочную завесу.
— Но я не представляю, как можно сражаться подобным образом, — Гарри колебался. Предложение походило на ловушку, и все же возможность немедленно вступить в борьбу пришлась Гарри по душе. Он устал от проволочек и жаждал действия.
— Вот в этом и будет заключаться моя помощь, — объяснил Снейп. — У вас есть необходимая сила, но нет опыта, поэтому вам нужен проводник.
— Вы собираетесь стать моим проводником?! Мерлин великий, да мне лучше сразу удавиться и не мучаться!
— Неплохо бы, — признал Снейп. — Но не теперь. Удавитесь потом. Соглашайтесь, Поттер — или в вас пробудилось благоразумие, и вы решили отступить?
Гарри бросил на него презрительный взгляд.
— Я готов хоть сейчас.
— Именно сейчас. Нельзя больше медлить.
Гарри вздрогнул, прикусил губу, и Снейпу показалось, что он откажется.
— Говорите, что я должен сделать.
Размеренное дыхание Поттера участилось. Снейп понял, что тот добрался до внешнего барьера. Сейчас-то все и начнется. Он присел на краешек дивана и взял Поттера за руку. Ему не хотелось проникать в сознание мальчишки, и еще меньше — ввязываться в сражение с Риддлом, но другого выхода он не видел.
«По крайней мере, одним щенком в моей жизни стало меньше», — подумал Снейп, разглядывая отрешенное лицо Поттера.
Любопытно, как сложилась бы ситуация, не вспомни Драко о браслете-«маяке»? Они не повстречались бы с Нарциссой, Драко остался бы при нем, и Нарцисса не передала бы ему согласие Скримджера, которое министр побоялся доверить пергаменту.
Снейп попытался представить себе подобный вариант, затем пожал плечами. Что толку гадать? Следует сосредоточиться на настоящем, на задаче, которую ему предстоит исполнить во имя спасения… нет, не мира волшебников — собственной жизни; если же уничтожение Темного Лорда пойдет на пользу кому-то еще, пусть считает, что ему повезло.
Снейп вздохнул и прикрыл глаза, мысленно присоединяясь к плотному сгустку энергии, летящему по длинному туннелю.
Первую преграду Гарри преодолел легко: радужная пленка лопнула с чмокающим звуком. Вторая завеса оказалась плотнее, и Гарри едва не задохнулся от отвращения, пробиваясь сквозь сочащуюся кровью мембрану. А затем он ударился в стену, усеянную шипами, насадился на них всем телом. Боль была невыносима. Гарри оттолкнулся, извиваясь, как червь, и шипы с чавканьем вышли из его тела.
— Я не могу, — прохрипел Гарри, — он слишком сильный. Я не могу пробиться.
— Поттер, здесь у вас нет тела. Эта боль фантомна. Сражайтесь с ней, — проговорил холодный, ненавистный голос, — или сдохните, только прекратите канючить.
Страх сменился вспышкой ярости. Гарри вновь ощутил прилив энергии.
— Не на меня, — предупредил голос, — направьте ее на стену. Представьте, что ваша воля сделалась копьем.
Гарри застонал, когда его существо смяла огромная невидимая рука, превратив в стрелу с наконечником раскаленным, как сердце звезды. Он снова нацелился на стену, прошил ее насквозь и очутился в каменистой долине. Шел мелкий дождь. Крохотные капельки попадали на кожу и впитывались в нее.
— Это не вода, — шепнул голос, — это энергия. Берите ее.
Повинуясь призыву, Гарри мысленно потянул капельки к себе. Его затрясло в ознобе, сменившемся эмоциональными вспышками.
— Осторожно, — предупредил голос. — Нельзя, чтобы дело дошло до психоза. Запомните свое состояние и сохраните его. А теперь двигайтесь вглубь.
Долина исчезла. Теперь Гарри висел в ледяной пустоте, и клещи вакуума раздирали ему грудь.
— Вы бестелесны, — напомнил ему голос. — Воздух вам не нужен.
В пустоте образовалось уплотнение. «Рот», — почему-то подумал Гарри.
— Избавьтесь от этого образа! — крикнул голос, но было поздно: Гарри чувствовал, как гаснет огонь его сознания, как нечто высасывает его, словно пиявка.
Огромное кольчатое тело разбухало, наполняясь похищенной жизнью. Сердце пропустило удар — теперь Гарри вновь чувствовал свое тело, точнее, его боль, ощущал, как печет в солнечном сплетении и отнимается левая рука, и… удар. Пощечина обожгла щеку. Еще удар, и рот наполнился кровью.
— Это иллюзия! — крикнул Снейп. — Опомнитесь, болван, ничтожество — это иллюзия! Нет, Поттер, не возвращайтесь, вы должны пойти дальше. Вы сильный, вы сильнее, чем он; соберитесь и сражайтесь, черт бы вас побрал!
Гарри позволил пиявке полностью поглотить себя и оказался внутри липкого, отвратительного чрева. А затем превратился в огненный шар. От страшного вопля едва не лопнула голова, но кто-то удерживал Гарри, не давая ему соскользнуть в безумие.
— Еще не все, — прошептал этот кто-то. — Но уже многое сделано. Не отступай.
Пиявка исчезла. Гарри стоял в тесном ущелье; горы были так высоки, что вершины их заслоняли небо.
— Помни, — произнес голос, — его слабость — в его силе. На всякое действие используй его противоположность.
Почва затряслась, и высокий вибрирующий стон заметался, отражаясь от каменных стен. Защитная оболочка истончилась и лопнула, и Гарри услышал, как голос тихонько зашипел, будто от боли.
Гарри сделал усилие, и мрак пронизали тонкие лучики; по мере того, как их становилось больше, тьма превращалась в сумерки, и вскоре стало совсем светло. Затем свет сделался таким сильным, что причинял боль, и холодным… обжигающе холодным.
Гарри вдруг увидел себя со стороны: съежившегося, жалкого, а над собой — гигантскую фигуру, сотканную из теней.
— Энтропия. Бесконечность стремится к нулю… к нулю… к нулю…
— Твое сознание обладает бесконечной сопротивляемостью, — голос превратился в узоры света. — Так сопротивляйся!
Стало теплее. Гарри сосредоточился. Еще теплее, так: с ледяных стен потекли струйки воды. Делалось все жарче и жарче. Горы зашатались, в стенах появились трещины.
— Свет. Тепло. Жизнь, — шептал Гарри. — Любовь — сильнее, чем смерть.
Фигура издала невыносимый вопль, и чей-то крик вторил ему. Гарри понял, что второй крик — его собственный. Мир вокруг стремительно съеживался, и Гарри понял, что сейчас умрет, погребенный в чужом сознании, что его раздавит, и кричал, не в силах остановиться… и вдруг все закончилось.
— Поттер, — кто-то тряс его и шлепал по щекам. — Вы живы?
Гарри поглядел на Снейпа и бессильно уронил голову.
— Что с Волдемортом? — спросил он невнятно.
— Думаю, он мертв, — Снейп обнажил руку.
Вместо черной метки на ней осталась лишь воспаленная припухлость.
— Ваш шрам тоже исчез, — сообщил он.
— Значит, я победил? — Гарри прислушался к звучанию своих слов и обнаружил, что слова ничего не значат.
— Последний вечер не изведал он, но был к нему так близок, безрассудный, что срок ему недолгий был сужден (2), — пробормотал Снейп.
— Это вы о Риддле?
— Это я о нас. О нас троих: о вас, о Риддле и обо мне.
— Я еще не умер, — указал ему Гарри.
— И я тоже, — подтвердил Снейп и взял его за руку.
— А жаль, — Гарри закрыл глаза.
Ладонь быстро согревалась в длинных сухих пальцах. Гарри должен был чувствовать гнев и отвращение, но чувствовал лишь, как хорошо, когда в такую минуту кто-то держит тебя за руку. Пусть даже этот кто-то — Снейп.
Снейп же задумчиво глядел на синеватое, мертвенное лицо лежащего перед ним человека, и размышлял, не прикончить ли его сейчас, когда он так слаб.
Нет, решил он. До архива еще нужно добраться, и ему, беглому убийце, понадобится пропуск. Мертвый Поттер ему ни к чему, а вот живой может пригодиться.
— Все еще намерены упечь меня в Азкабан?
— Разумеется.
— А ведь никто не узнает, что победу над Волдемортом одержали именно вы, — вкрадчиво заметил Снейп. — У ментальных поединков не бывает свидетелей, и вам очень повезло, что у вашего таковой оказался. Кроме меня некому подтвердить, что мозги Волдеморту выжгли именно вы.
— Я не стану спасать убийцу Альбуса, — сказал Гарри. — Не нужна мне слава.
— Имеются некоторые моменты, — тихо произнес Снейп, — которые позволят вам взглянуть на произошедшее иначе. Я покажу вам кое-какие бумаги Альбуса, после чего вы перемените свое мнение.
— Какие бумаги? Откуда они у вас?
Гарри рывком поднялся с дивана и чуть не упал.
— Архив Дамблдора. Он у меня. Хотите взглянуть?
— Взглянуть? Я хочу его забрать!
Снейп странно улыбнулся.
— Тогда пойдемте.
Гарри показалось, что в коридоре темнее, чем было.
— Что это? — Гарри уловил движение у стены и невольно вздрогнул.
Снейп вгляделся в темный угол.
— Просто крыса.
— Мне кажется, кто-то следит за мной, — прошептал Гарри, — следил за мной все это время.
— У вас мания преследования, Поттер, — отмахнулся Снейп от его слов. — Не мешало бы вам нервы подлечить.
Гарри гневно обернулся к нему, открывая рот для отповеди, но не успел произнести ни слова: тень отделилась от других теней; жирная крыса выскочила на середину коридора и превратилась в человека. Гарри уставился на палочку, нацеленную ему в голову, от неожиданности ноги приросли к месту. Тут бы ему и пришел конец, если бы сбоку не выметнулся Снейп, отталкивая его с линии огня — и не принял заклятие на себя.
Грудь Снейпа взорвалась, но он не упал. Он стоял очень прямо, этот мертвец, пока Гарри не прикончил Петтигрю «Авадой» — какие-то доли секунды, показавшиеся вечностью. Гарри не увидел падения: только что Снейп стоял, а потом сразу очутился на полу.
Гарри опустился на колени рядом с ним. На то, что было ниже шеи, на лохмотья плоти и пульсирующее сизое легкое, он смотреть не хотел, поэтому глядел в лицо Снейпа — спокойное, только очень удивленное.
«Шок», — подумал он тупо. — «Он не чувствует боли».
Брызги крови темнели на щеках и подбородке, будто веснушки, а губы чуть заметно шевелились.
— Что? — спросил Гарри почему-то шепотом и наклонился ниже, но услышал лишь, как жутко хрипит и клокочет воздух в разорванной груди.
— Я помогу, — торопливо проговорил Гарри, забыв, что это Снейп перед ним, потом вспомнил и засуетился еще больше. — Снейп, не умирай. Я должен отправить тебя в Азкабан. Снейп, ты не можешь!
Он столько раз желал смерти этому человеку, но сейчас сделал бы всё, лишь бы вернуть его — хотя бы только затем, чтобы ненавидеть его дальше.
Холодные пальцы чуть заметно стиснули запястье Гарри, и он услышал в своем сознании низкий голос:
«Он восхотел свободы, столь бесценной, как знают все, кто жизнь ей отдает»(2).
Голос смолк, но Гарри продолжал прислушиваться к затихающим хрипам и держал остывающую руку, пока не понял, что пытается согреть мертвеца.
Тогда он поднялся и пошел прочь, оставляя за спиной свое прошлое и два трупа — старого врага и старого недруга.
О первом Гарри перестал думать, как только потерял его из виду. Но второго ему не забыть никогда; ни его самого, ни его последних слов.
* * *
Кажется, варианты исчерпаны. Впрочем, нет: остался еще один, маловероятный, однако возможный. Не будем им пренебрегать. Итак, еще один бросок, и монета становится…
3. «На ребро»
Кто подкинул в воздух золотую луну?
Снейп смотрел на нее, размышляя, аверсом или реверсом она повернута к земле. Пятна на луне складывались в подобие профиля, и Снейп решил, что аверсом.
— Северус, меня сейчас стошнит, — произнес за спиной слабый, но сохранивший остаточные обертоны высокомерия голос.
— Я тебе говорил — не набрасывайся на еду? — спросил Снейп, не оборачиваясь. — После тюремной баланды переедание может отправить тебя на тот свет вернее, чем «Авада».
— Вернее «Авады» никакое переедание не сработает, — с чахлым смешком ответил Люциус. — И вообще, что это за «баланда» такая? В Азкабане кормили прилично… только вот есть там невозможно, кусок в горле застревает.
— Если Визенгамот все же решит не снимать с меня обвинение в убийстве, вскоре у меня появится возможность узнать об этом на собственном опыте, — Снейп задумчиво подышал на стекло. — Эмпирическим путем.
— И будет тебе поделом, — гневно отозвался Люциус. — Плохо мне, не слышишь, что ли? Сделай что-нибудь!
— Ничего я не могу сделать, — Снейп прижался лбом к стеклу; холодное прикосновение оказалось невыразимо приятным. — Проблюйся и ложись спать. Надоел.
Из-под двери полилось ледяное молчание. Прежде, чем поток иссяк (Люциусу пришлось таки последовать снейпову совету), ледяного молчания набежало примерно по колено. Снейп отлип от стекла и улыбнулся. Когда-то, в другой жизни, ему нравилось доводить Малфоя до белого каления, и судьба решила представить ему запоздалый шанс развлечься. Вот только теперь это было ему неинтересно.
Почти, добавил он мысленно, пытаясь быть честным с самим собой. Почти неинтересно.
Вообще-то, доводить Люциуса до белого каления — привилегия Нарциссы. И договариваться со Скримджером об его освобождении должна была именно она.
Вместо этого она улизнула на континент, прихватив с собой Драко. Наверное, это было правильное решение. Сначала Снейп и сам хотел так поступить. Наверное, и это было бы правильным решением.
— Со стороны Скримджера очень неглупо объявить амнистию для сторонников Лорда, — сказал он зеленовато-бледному Люциусу, вошедшему в комнату. — Жаль, что я под эту амнистию никак не подпадаю.
— Не переживай, вывернешься, — буркнул тот. — В первый раз, что ли? Я всегда знал, что ты предатель и скользкий тип, мало того, что полукровка. И ванная у тебя тесная.
Снейп усмехнулся.
— Что же ты ко мне пришел? Отправлялся бы в Малфой-мэнор, в ваших ванных можно в поло играть. Ах да. Нарцисса тебя покинула, а ты боишься оставаться в пустом доме один.
— До чего ж ты злобен, Северус. Можно подумать, в Азкабане побывал ты, а не я. Что с тобой случилось?
— Жизнь со мной случилась, Люциус. Я, в отличие от тебя, появился на свет без серебряной ложки во рту.
— Верно. Во рту у тебя змеиное жало. Кстати, ты почему до сих пор на свободе?
— Потому что убийство было совершено мною по настоянию убитого.
— У тебя и доказательства есть?
— Разумеется.
— Подлинные?
— Скримджер в их подлинности не усомнился, — Снейп усмехнулся, — а он ведь как-никак бывший аврор.
Люциус поглядел недоверчиво.
— Поттер будет свидетельствовать против тебя.
— Видишь ли, Люциус, — задумчиво сказал Снейп, — показания Поттера — штука тонкая. Если считать, что его показания заслуживают доверия, придется признать, что Волдеморта убил именно он, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поттер никогда не смирится с амнистией для Упивающихся, а это чревато социальным напряжением, которое министру совершенно не нужно. Собственно, оно вообще никому не нужно. Лорда-то нет больше. Поттер же сотрудничать со Скримджером не станет. Если же считать, что Волдеморт погиб от банальной аневризмы, а Поттер лжет, утверждая, что победил его в ментальной схватке, любые его показания будут выглядеть сомнительно. Министру пришелся по душе второй вариант — не верить. Он совсем не желает конкурировать с взбалмошным мальчишкой, увенчанным лаврами Спасителя Отечества. Поэтому Поттер долечивается в Святого Мунго; тем более что Петтигрю довольно сильно его помял.
— А как все было на самом деле?
— Вот это тебе знать необязательно, — жестко ответил Снейп. — Меньше знаешь — слаще спишь. Отправляйся-ка ты, кстати, спать. Я хочу побыть один.
— Северус, — холодно сказал Люциус, поднимаясь. — Сейчас я слишком устал и слишком измотан, чтобы воздать тебе по заслугам, но не сомневайся, что ты свое получишь.
— Не благодари меня, — сладко ответил Снейп. — Драко не только твой сын, но и мой крестник. И потом — Нарцисса так просила, так просила… как я мог ей отказать?
Люциус задохнулся, на скулах выступили пятна. Он беспомощно огляделся.
— Ищешь трость? — поднял бровь Снейп. — Кажется, она осталась в Азкабане. Какая неприятность.
— Не дразни меня!
— Отлично. Сегодня ступай спать, а завтра можешь отправляться в свое поместье и подготовить план страшной мести.
Люциус, прищурившись, поглядел Снейпу в переносицу. Молча развернулся и покинул гостиную. Снейп засмеялся. Разумеется, когда-нибудь он поплатится за свои слова, но развлечение того стоило. Он вытянулся на жестком диване и прикрыл веки. Сон не шел, и Снейп долго лежал, ни о чем не думая и слушая тишину. Профиль на золотой луне глядел на него сквозь окно.
Утро началось с отвратительного запаха горелого и громких проклятий Люциуса. Снейп сел на диване, на котором спал, не раздеваясь. Поглядел на солнечные квадраты на полу. Поднялся и побрел на кухню, на ходу потирая затекшую шею: жесткий диван больше подходил для умерщвления плоти, чем для сна.
Люциус мрачно рассматривал залитую кофе плиту.
— Почему у тебя нет домового эльфа? — набросился он на Снейпа, стоило тому показаться в дверях. — Я хочу кофе. Как его варят, в конце-то концов?
Снейп поглядел на результат хозяйственных хлопот Люциуса и затрясся от хохота.
— Вот за что я вас, Малфоев, люблю, — сказал он, отсмеявшись, — так это за то, что с вами не соскучишься. С чего это тебе самому вздумалось приготовить себе завтрак?
— Ты спал, — лаконично ответил Люциус.
— И ты не пожелал меня будить? Какая деликатность. Подожди в гостиной. Кофе скоро будет.
Все еще посмеиваясь, Снейп взмахом палочки очистил плиту. Скоро кофейник стоял на огне. Снейп присел на краешек стола, зевая, принялся приводить в порядок одежду. Что-то упало и покатилось по полу — золотой галлеон, выпущенный к юбилею Альбертуса Магнуса, его персональный предсказатель. Прежде чем Снейп успел среагировать, монета закатилась в щель между двумя шкафами.
Вздохнув, Снейп снял закипевший кофейник с плиты.
— Северус, ты не умер? Сколько мне еще ждать?
Снейп обернулся, с раздражением отметив, что в голосе Люциуса появились прежние командные нотки.
— Погоди, я потерял кое-что.
Он заглянул в щель. Солнечный луч пробился сквозь напластования пыли на оконном стекле, и Снейп увидел монету: она стояла стоймя, прислонившись к стене.
— На ребро, — пробормотал он и нагнулся, пытаясь дотянуться до галлеона.
— Ты отлично смотришься в этой позе.
Снейп вздрогнул; галлеон, который уже был у него в руках, выпал и откатился, глухо звякнув, в недоступный закоулок. Снейп выпрямился.
Прядь волос упала на глаза; прядь была какая-то особенно сальная — волосы Люциуса не выглядели настолько грязными даже после Азкабана, и это вдруг разозлило Снейпа неимоверно. Он стиснул челюсти, чтобы не заскрежетать зубами, и так, сохраняя видимое спокойствие и мысленно беснуясь, глядел на приближающегося Люциуса.
— И что же там такое?
Люциус заглянул в щель.
— Accio.
Галлеон прыгнул ему в руки. Снейп отвернулся. Люциус повертел монету в пальцах, прищурился недоуменно.
— Это что, твое фамильное богатство?
— Какая фамилия, такое и богатство, — процедил Снейп.
Словам пришлось потрудиться, протискиваясь сквозь плотное заграждение зубов, и наружу они выбрались изрядно помятыми.
— Что? — переспросил Люциус. — Что ты сказал?
— Отдай, — глухо ответил Снейп.
Не глядя, он протянул руку. Люциус положил галлеон ему на ладонь и накрыл его своими пальцами. Снейп понятия не имел, что нужно чувствовать, когда кто-то держит тебя за руку и смотрит так пристально, словно ты не Северус Снейп, а королева мая — и поэтому не чувствовал ничего, кроме неловкости.
Неожиданно Люциус притянул его к себе и поцеловал в уголок недовольного рта быстрым сухим поцелуем.
Снейп отпрянул, как от пощечины. Люциус улыбнулся ему прежней, довоенной улыбкой, исполненной нескрываемого превосходства.
— Это что — тюремные инстинкты?
Голос прозвучал хрипло и как-то испуганно, отчего Снейп разозлился окончательно, и добавил уже с подлинным ядом:
— Я напомнил тебе твоего любимого охранника?
— Нет, — улыбка пропала, и Люциус снова поблек. — В Азкабане, да будет тебе известно, о сексе вообще никто не думает. Ни охранники, ни заключенные. Секс — это жизнь, а в Азкабане всё пропахло смертью.
Снейпа потряс страх, прозвучавший в этих словах; впервые он видел, как треснула ледяная оболочка, в которую заковал себя Малфой. В порыве жалости Снейп коснулся плеча Люциуса, и тот переменился вновь; Снейп не успевал за этим танцем настроений. Прежде, чем он отстранился, Люциус схватил его за талию, привлек к себе и шепнул на ухо:
— Ты напомнил мне не охранника, а некоего молодого человека, с которым мы замечательно весело порезвились в постели одной жаркой июльской ночью.
— Это было так давно, — Снейп попытался высвободиться, но Люциус не отпускал. — Мы были так молоды… и очень пьяны. Я и забыл уже.
— А я помнил.
Глупо, но Снейп почувствовал себя польщенным.
— Я не забываю ничего, что можно использовать, — закончил Люциус.
Снейп вдруг ощутил бремя своих лет, и свое вечное одиночество, и усталость-усталость-усталость.
— Слизерин, — вырвалось из его груди глухо и отрывисто, как рыдание.
— Слизерин, — кивнул Люциус. — Но это было лишь оправдание, знаешь ли, — прибавил он задумчиво. — Для меня самого. Для того, чтобы хранить это воспоминание, я должен был придумать пристойный повод — не признавать же, что помнил ту ночь все эти годы лишь потому, что жаждал повторения?
— О, Азкабан определенно оказывает дурное влияние на умственные способности, — Снейп снял руку Люциуса со своей талии и отстранился.
— Я так постарел? — Люциус попытался разглядеть себя в грязном оконном стекле. Досада в его голосе показалась Снейпу забавной и почему-то трогательной. — Раньше ты не шарахался от меня, как от прокаженного.
— Конечно, от прежнего Люциуса в тебе немного осталось, — сказал Снейп с убийственной откровенностью, — но все же это руины дворца, а не хижины. Так что насчет своей привлекательности можешь не переживать.
— Тебе-то с самого начала терять было нечего, — огрызнулся Люциус.
— Когда терять нечего, остается только приобретать, — Снейп приподнял уголок рта в улыбке.
— Допустим, я сделаю тебе предложение определенного рода — что ты скажешь: «да» или «нет»?
Люциус наклонился, слизывая улыбку с губ Снейпа.
— «Орел» или «решка»?
— Что?
Снейп отступил на шаг, показал монету.
— «Орел» — да, «решка» — нет.
Оба затаили дыхание, когда галлеон на миг завис в воздухе, а потом, кувыркаясь, как подстреленный голубь, упал на ладонь Снейпа.
Тот сжал кулак, поглядел Люциусу в глаза. Новая улыбка взамен слизанной проступила на тонких губах.
— Ну, что там?
Снейп медлил.
Люциус выругался, схватил его за руку.
— Покажи немедленно!
Снейп разжал пальцы, и оба посмотрели на выпуклый рисунок на монете.
— Я так и знал. Черт, — плечи Люциуса опустились.
— Ты в самом деле жалеешь? — спросил Снейп, не переставая улыбаться, и получил в ответ сердитое фырканье.
— «А ты сопутствуй мне своей любовью» (3), — проговорил он тихо.
Люциус обернулся, приподнял брови в надменном недоумении.
— Монета — лишь вещь, — объяснил ему Снейп, как объяснял когда-то очевидные вещи недалеким школьникам. — Вещи служат людям, а не люди — вещам. Так что бросим еще раз. И будем бросать до тех пор, пока судьба не скажет «да». Потому что — видят боги — я-то свое «да» уже сказал.
* * *
Какой же вариант предпочтительней? Попробуем снова? Поиграем с судьбой?
Vova
