Грани

Бар был слишком шумным, пиво — горьким, а стол — липким. Эти на первый взгляд мелочи еще больше портили и без того плохое настроение. А кудрявый парик и накладная борода, от которых все чесалось и которые все время норовили влезть в глаза и в рот, раздражали до такой степени, что хоть на стенку лезь. Но приходилось сдерживаться и продолжать делать вид, что наслаждаешься законным воскресным выходным и традиционной вечерней пинтой пива.

Компания в центре зала разразилась очередной — уже, казалось, не меньше, чем десятой за последние десять минут — порцией нездорового хохота, щедро подпитанного алкоголем. Однако пара за соседним столом не обратила на них никакого внимания. Как, впрочем, и на все остальное, что происходило в баре.

Бородач досадливо поморщился. Из-за шума он практически ничего не мог разобрать из разговора интересовавших его людей. Точнее, интересовал его всего один человек, ради которого он наряжался пугалом, до неузнаваемости менял свою внешность, терпел горькое пиво в дешевых забегаловках и оставлял бешеные деньги в дорогих ресторанах.

У любви множество ликов и бесконечное число граней, и Колин с самого детства, как только себя помнил, испытывал это на себе.

Сначала было детское восхищение легендой всего магического мира — Мальчиком-который-выжил. Затем, после более близкого знакомства со своим кумиром, Колин решил для себя, что станет своего рода летописцем, который запечатлит каждый шаг великого героя. Но так как писать рассказы у Колина получалось плохо, он прибег к другому, не менее эффективному средству увековечивания своего идола — фотографии. Привычка никогда не расставаться с фотоаппаратом и всегда — почти всегда — тенью следовать за Поттером не раз приводила к плачевным результатам вроде нападения василиска, разбитой камеры или, что самое страшное, гневных криков Гарри, когда тот прогонял Колина прочь и почему-то называл "банным листом". Но мальчик не отчаивался. Он вытирал слезы, чинил фотоаппарат и снова шел "на Дело" (именно Дело, с большой буквы). История должна знать своих героев.

Если бы кто-то спросил Колина, когда его детская очарованость Героем переросла в фанатизм, он не ответил бы на этот вопрос. И не потому что не захотел бы, а потому что сам этого не знал. Это не произошло внезапно, он не проснулся однажды утром и понял… Нет. Гарри Поттер всегда был в его жизни и со временем вытеснил из нее все остальное. Гарри был везде: на передовицах газет и обложках журналов; в книгах и на карточках шоколадных лягушек; он улыбался с плакатов квиддичной команды и рекламы новой метлы. Но у Колина хранились не только общедоступные фотографии, но и те, что за все эти годы сделал он сам. Особую гордость коллекции составляли те снимки, о которых никто не знал, подчас даже сам Гарри. На них он задумчиво склонялся над пергаментом с эссе по Зельям; хмурился за партией в шахматы с Роном; бросал застенчивые взгляды на Чжоу Чанг; напряженно наблюдал за Джинни Уизли и Эрни МакМилланом; раздражался репликами Снейпа; крадучись шел за Малфоем; лежал в больничном крыле; выполнял финт Вронского на квиддичном матче; ссорился или обсуждал что-то шепотом в тесном кругу друзей; завтракал, обедал, ужинал; переодевался после тренировки, в спальне, в душе… Да, Колину даже удалось сделать несколько фотографий, когда Гарри мылся, и это были настоящие жемчужины коллекции.

К сожалению, после окончания школы у Колина стало намного меньше возможностей для того, чтобы документировать жизнь Гарри. Но это совершенно не означало, что он сдался. Он приложил все усилия для того, чтобы устроиться на работу в офис квиддичной команды, за которую играл Поттер, и после долгих и настойчивых просьб его приняли туда курьером. Теперь он мог чаще видеть своего кумира. В свободное время Колин тоже старался не упускать его из виду. Он менял свою внешность так, что однажды его не признал даже родной брат. Оборотное зелье показалось Колину слишком ненадежной вещью: во-первых, его нужно принимать каждый час; во-вторых, его чрезвычайно трудно купить; и в-третьих, самому приготовить его столь же маловероятно, как и купить, ведь входящие в него ингредиенты очень редки и стоят немалых денег. Поэтому оставалось известное маггловское средство — загримироваться.

Колин повсюду следовал за Гарри. Магазины, рынки, бары, рестораны, парки, скверы, дома друзей… Список был бесконечным, а коробка с фотографиями росла не по дням, а по часам.

Последние две недели в объектив Колина все чаще стал попадать Рон Уизли — он почти не отходил от Гарри, они везде появлялись вместе, словно не могли расстаться ни на минуту. Вот и сегодня, видимо, решив отдохнуть от вездесущих репортеров "Ежедневного пророка", они отправились в маггловский бар. Жаль только, что рядом расположилась чересчур шумная компания, чьи возгласы заглушали все в округе доброй дюжины метров. Как Колин ни прислушивался, ему почти ничего не удалось услышать из разговора Гарри и Рона. А те, судя по всему, беседовали о чем-то важном. Не о метлах же они говорили с таким выражением лица и румянцем на щеках! Да и вообще Колин всего несколько раз за всю жизнь видел, чтобы Поттер шептал что-то человеку на ухо, при этом обнимая его за плечи. Выглядело это, надо прямо сказать, весьма интимно.

Колин крепче сжал в руке стакан с пивом. Если бы он был на месте Уизли, то давно бы уже… Нет. Он никогда не будет на месте Уизли. Свой единственный шанс он упустил еще в школе, а второго уже больше не представится. И вспоминать о своем состоянии, когда он увидел обнаженного Гарри в душе, было слишком больно. Больно и сладко одновременно. Тогда Колина охватила смесь шока, восхищения, стыда и возбуждения. Он не мог сдвинуться с места и только жадно смотрел, так и не решившись обнаружить свое присутствие. А ведь если бы тогда он набрался смелости и присоединился к Гарри — кто знает, все могло сложиться иначе. Хотя, может быть, у него еще будет шанс?..

Громкая компания в центре бара заметно уменьшилась — несколько человек прощались так бурно, что не обратить внимание их уход было попросту невозможно, зато оставшиеся стали вести себя намного менее бурно. И в этой относительной тишине до Колина донесся приглушенный голос Гарри:

— Завтра вечером мне привезут кольцо, и я сразу же аппарирую к вам. Только никому ничего не говори. Я хочу сделать Джинни предложение по всем правилам.

Проходившая мимо Колина официантка громко охнула и принялась собирать то, что осталось от разбитого вдребезги стакана. Колин же, оцепенев, остекленевшим взглядом смотрел на свою руку: из порезанной и окровавленной ладони торчали стеклянные осколки, переливаясь в неровном свете свечей разноцветными гранями.