Вода в стакане

— «Отпуск в Греции», «отпуск в Греции», — доносилось сквозь шум воды. — Жуткий отель — да за такие деньги нас должны были поселить в мраморном дворце!

— Он мраморный, — указал Гарри.

— И этим все его достоинства исчерпываются! Почему здесь такой холод?

— Персонал не может отладить согревающие чары. Они не привыкли ими пользоваться — обычно здесь тепло. Неделя морозов — это какая-то природная аномалия.

— Это ты — природная аномалия! Ехать в отпуск зимой! «Поедем на Адриатику, погреемся на солнышке». Ничего себе — погреемся. Всю эту неделю у меня зуб на зуб не попадает.

— Драко, — прервал его Гарри. — Если хочешь утопиться, скажи. Я приму ванну. А потом топись.

— Здесь нет ванны, — Драко гулко чихнул. — Только душ. И утопиться-то негде.

— Ты выходишь или растворишься в воде и утечешь в канализацию? — вспылил Гарри. — Я весь липкий, и, между прочим, ты тому виной!

— Я бы с радостью утек, — скорбно возвестил Драко, — но кто ж мне даст? Выхожу уже. Не выламывай двери.

Он появился на пороге, свеженький, как будто и не было бессонной ночи, и принял эффектную позу.

— Как я выгляжу?

— Девицей был бы краше, — оценил Гарри. — Эй, ты что?! Поставь меня на пол немедленно!

Драко фыркнул и прошел мимо.

— Finite Incantatem, — пробормотал Гарри, изворачиваясь так, чтобы не впечататься головой в паркет. — Гад слизеринский.

— Что ты сказал?

— Ничего, дорогой.

— То-то же. Иди, умывайся.

Когда Гарри вернулся в маленькую гостиную, пытаясь одновременно вытряхнуть воду из левого уха и протереть запотевшие очки, Драко уже завтракал. Точнее, придирчиво рассматривал накрытый к завтраку стол.

— Что тебе опять не нравится? — с ходу спросил Гарри.

— Мне не нравится моя жизнь. Моя серая жизнь. И этот завтрак.

— Прекрасный завтрак. Не понимаю, почему ты все время бурчишь.

— Ты только взгляни на эти тосты! Ты действительно собираешься их есть?

— Нет, вставлю в рамку и буду любоваться.

— Любоваться? Ты шутишь. Они отвратительны на вид и наверняка таковы же на вкус.

— Так не заказывай их, Мерлин мой! Стоило тащиться в Грецию, чтобы каждое утро грызть тосты.

— Вот и я говорю — не стоило.

— Что-то я не припомню, чтобы ты кричал и отбивался, — заметил Гарри. — К тому же не далее как за вчерашним ужином ты нахваливал здешнюю кухню. Где твоя логика?

Драко фыркнул и сделал независимое лицо, давая понять, что он неизмеримо выше какой-то там логики.

— Мед. Фрукты. Сыр. Брось свои тосты в камин, — Гарри потянулся к блюду с тостами. Драко проворно его отодвинул. — Так. Ты просто не голоден. Может быть, в лучших домах Британии вообще не принято завтракать? Чашка чаю с утра, какая-нибудь занюханная перепелка на обед и полдюжины устриц на ужин — а устриц твоих есть, все равно, что резину жевать — и все во исполнение заповеди: «Не навреди своей фигуре».

— Не скажи, — Драко надкусил тост и поморщился, — у нас в семье любят покушать.

— Почему же вы все такие худые?

— Потому что от хорошей пищи не растолстеешь, — Драко поглядел снисходительно. — Отчего толстеют бедняки? От макарон и картошки. У нас же на столе ни того, ни другого не бывает. Вот Северус — тот действительно почти не ест; у него, наверное, и желудка-то нет. Продержаться день на одном кофе для него дело обычное.

— Поэтому и похож на Смерть, — пробурчал Гарри. — Только косы не хватает.

Про Снейпа ему вспоминать не хотелось.

— Ты не прав, — задумчиво отозвался Драко. — Я видел его в ванной. Худой, конечно, но фигура у него хорошая.

— Это в какой такой ванной ты его видел? — спросил Гарри, холодея от подозрения.

— Зашел однажды в его комнату в поместье, — равнодушно ответил Драко. — Он как раз принимал душ, а дверь не закрыл.

— Я думал, он где-то под Манчестером живет.

— Иногда… исключительно мерзкие у них тосты! как можно так испортить обычный хлеб? … перебирается туда после очередной ссоры с отцом или когда мама уж очень на него наседает — у нее мания воспитывать Снейпа. Но всегда возвращается. Там такая жуткая дыра, а к хорошему ведь быстро привыкаешь.

— Они что, живут втроем? — язык с трудом провернулся, выговаривая последнее слово.

Гарри было неудобно — именно неудобно, а не противно, и одновременно страшно любопытно. От сознания собственной испорченности жарко запылали уши.

— Эээ… ну да. А что? Что ты против этого имеешь? — Драко тоже покраснел, в голосе зазвучала агрессия.

— Ничего, — Гарри рассматривал хоровод Граций на картине, изнемогая от неловкости. — Просто странно как-то.

— У нас необычная семья, — серьезно сказал Драко.

— Это я уже понял.

— Тем больше шансов, что тебе в этой семье не удивятся, — настал черед Драко сосредоточиться на картине.

Непривычные к такому вниманию Грации приосанились и принялись кокетливо поправлять разметавшиеся локоны.

— Мне не удивятся, — сухо отозвался Гарри. — Меня просто убьют. Тремя «Авадами» сразу.

— Да, среди Малфоев ты не популярен, — Драко нахмурился.

Гарри посмотрел на подрагивающие ресницы, на белые зубы, задумчиво прикусившие нижнюю губу. От внезапного желания затряслись руки, и немного чая пролилось на блюдце. Гарри даже испугался — таких приступов похоти с ним еще никогда не случалось.

— Надеюсь, расположением одного Малфоя я все-таки пользуюсь? — спросил он сквозь зубы и плюхнул чашку на стол, расплескивая остатки чая. — Пошли в постель.

— В какую постель? Зачем? — опешил Драко.

Гарри скорбно поглядел на него сверху вниз.

— А, в постель! — сообразил Драко. — Пошли. Только чай допью.

— Нет, Драко, — так же скорбно ответил Гарри. — Чай ты не допьешь. Или мы немедленно идем в спальню, или будем трахаться здесь на ковре.

— Идея недурна, — Драко демонстративно взялся за чашку.

— Драко, — Гарри сделал жалобное лицо, — на нас и так горничные странно смотрят. Простыни — еще куда ни шло, но ковер — это уже свинство.

— Почистишь его заклинанием, — Драко отхлебнул чаю и скривил губы. — Остыл.

— Ты бы еще до вечера думал — пить или не пить! — рявкнул Гарри. — Ну, Драко… Поимей совесть!

— Давай лучше я тебя поимею.

— Хотя бы так.

— Ах, какой сговорчивый! — Драко быстро отставил чашку. — Жертва роковой страсти, да и только.

— Я тебя обожаю, — промурлыкал Гарри низким голосом. — Когда ты молчишь.

— Стало быть, большую часть времени ты ко мне равнодушен? Проклятье… Я дышать не могу. О, Мерлин! Неужели обязательно швырять меня об пол?

— За Мерлина не скажу, а вот мне было невтерпеж.

— Было?!

Гарри приподнялся на руках и оглядел Драко плотоядным взглядом.

— Пожалуй, я смогу сдерживать себя… некоторое время. Очень недолго.

— Поттер, я начинаю нервничать. Среди твоих предков не было какого-нибудь огра?

— Не волнуйся. Я сожру тебя нежно.

Гарри гладил шелковистую кожу, такую горячую… наверное, если брызнуть на Драко водой, то капли превратятся в пар.

— Поттер, ты что делаешь? Что это?

— Вода.

— И зачем ты меня ею поливаешь? Если ты думаешь, что это эротично, ты ошибаешься.

Гарри принялся собирать губами капли с шеи Драко, с груди, с живота, ручеек воды уводил его все ниже, и вскоре Драко удовлетворенно замурлыкал, вцепившись в волосы любовника.

— А это эротично? — просил Гарри.

На самом деле, у него вышло нечто вроде: «аэха эахыха?», но Драко его понял.

— Я бы сказал, — протянул он, забрасывая руки за голову, — что это порнографично. Говорят, что талантливые люди талантливы во всем… насчет «всего» сомневаюсь, но минет ты делаешь гениально.

— И еще я гениально пишу, — сообщил Гарри, отвлекаясь от своего занятия.

— Ты имеешь в виду, что твоя писанина расходится? Это не показатель. В прошлом сезоне по уровню продаж ты с трудом обошел автобиографию Локхарта. Твои безумные книжки покупают по какому-то недоразумению.

— Может, ты и прав. Иногда у меня такое ощущение, что по мне психушка плачет.

— Не у тебя одного. Но не торопись туда сдаваться. Мне будет тебя не хватать.

— Извращенец.

— Да, мои пристрастия далеки от общепринято-мещанских.

— Давай посмотрим, насколько далеко ты готов в них зайти…

— Не дальше, чем ты способен меня завести, Поттер.

— Я способен завести тебя так, что у тебя из ушей дым повалит!

— Не сказал бы, что это заманчивая перспектива.

— Стало быть, ты ничего не знаешь о заманчивых перспективах.

— Я знаю о них все: с их помощью тебя заманивают в самое болото и оставляют пускать пузыри.

— Если сейчас ты не будешь пускать пузыри от восторга, стало быть, я ни на что не гожусь.

— Бедный Гарри. Один раз ты уже пригодился, а теперь ты — всего лишь отработанный материал. Так полагает пресса.

— А как полагаешь ты?

— Пожалуй, если я положу тебя вот так, то сумею извлечь из тебя некоторую пользу.

— Ммм. Драко.

— Что?

— Мне кажется, ты ошибаешься.

— Если ты подождешь… минутку… я сумею… сосредоточиться… на твоих словах. Ох. Оу.

Это было… так насчет чего я ошибаюсь?

— Не помню. И вообще — кажется, я умер и попал в рай.

— В рай тебя не пустят. Тебе уготовано местечко в аду.

— Я согласен на ад — лишь бы там было тепло. А черти были бы похожи на тебя.

— Все черти похожи на Северуса.

— Тогда на ад я не согласен.

— Можно подумать, кто-то будет спрашивать твое мнение!

— И напрасно. Я всегда бываю прав.

— За исключением тех случаев, когда ты ошибаешься. Так насчет чего ошибся я?

— Насчет того, что ты из меня извлек. Это не польза. Это по-другому называется.

— В самом деле. Хороший был ковер. Чистый.

— В этом номере все было чистым, пока мы здесь не поселились.

— Если у человека грязные мысли, то он пачкает все, к чему прикасается.

— О ком из нас ты говоришь?

— Попробуй догадаться: нас двое, и я имею в виду не себя.

— Между прочим, если бы ты меня слушал, мы пачкали бы только постель, а она для того и предназначена.

— Какой ты скучный человек, Поттер. Нет в тебя полета.

— Точно. Зато у тебя фантазии хватит на двоих. Кажется, мы только в камине еще не трахались.

— Ну что ты. Такое мне и в голову не придет. Этот камин у меня вызывает агорафобию, — Драко столкнул с себя Гарри и потянулся. — Так и кажется, что вот-вот из него появится вся королевская рать с развернутыми знаменами и полковым оркестром.

Гарри оглянулся. Резной камин был так же высок, как двери в его «олимпийской» комнате.

— У тебя очаровательно непристойный вид, — Гарри коснулся губами ямочки у горла Драко.

— Не возражаю, — лениво ответил тот, подставляя шею под поцелуи, — ни против первой части определения, ни против второй.

— Видишь, не так уж тут и плохо.

— Иногда ты все же бываешь прав — в постели лучше.

— Я имел в виду курорт. Тебе в самом деле здесь не нравится, или ты просто треплешь мне нервы из спортивного интереса?

Драко засмеялся и ничего не ответил.

— По крайней мере, здесь я вижу тебя чаще, чем раз в две недели.

— Не преувеличивай. Мы встречаемся гораздо чаще.

— По воскресеньям.

— Я, между прочим, работаю!

— Ночью?

— Нужно же мне иногда навещать свою семью.

— Я думал, это я — твоя семья.

— И позволено мне будет узнать, на основании чего ты сделал такие далеко идущие выводы? — осведомился Драко притворно мягким голосом.

Гарри обвел его многозначительным взглядом.

— А, это, — Драко небрежно дернул плечом. — Тоже мне, основание. Вот ты приди к моим родителям и объяви, что мы с тобой…эээ… в общем, объяви. Тогда и будем говорить о семье. Ну, Поттер? Готов с нами породниться?

— А мы и так родственники, — отозвался Гарри не без ехидства. — По линии Нарциссы. Моя бабка была урожденная Блэк.

Драко заморгал.

— Поттер, — протянул он с благоговейным ужасом, — никогда не знаешь, чего от тебя ждать. С каких пор ты увлекаешься генеалогией?

— Почему бы и нет? Я тоже не на помойке нашелся.

— Ну, если судить по тому, как ты одеваешься… — Драко ухмыльнулся. — Кстати, если ты справился с приступом приапизма, давай оденемся. Я замерз. И не забудь почисть ковер. Надеюсь, со временем кровь в тебе заговорит, и ты перестанешь носить эти жуткие обноски.

— Эти жуткие обноски стоят жутких денег, — сухо ответил Гарри. — Сейчас такие вещи в моде. Если ты думаешь, что в девятнадцатом веке время остановилось, то ошибаешься. Знаешь, — он кашлянул, собираясь с духом, — я готов рискнуть.

— И переодеться во что-нибудь приличное? — Драко оживился. — Отлично! Встань с пола, ты уже кашляешь. Сегодня же отправимся в Париж и подберем тебе приличный гардероб.

— Нет, подожди.

— Не хочешь во Францию? Можно в Рим. Там на Via de…

— Драко, заткнись. Я не стану наряжаться в бархатную мантию, хоть ты меня убей. Я имел в виду, что готов рискнуть и сообщить твоим родителям, что мы любим друг друга.

Драко вздохнул.

— Поттер, ты что, шуток не понимаешь? Ты думал, я тебе это всерьез предложил? Я еще молодой, я жить хочу. Да и тебя лишиться мне бы не хотелось. Иногда ты бываешь забавен.

— Не так уж все и ужасно, — неуверенно сказал Гарри.

— Да неужели?! Не ты ли говорил про три «Авады» сразу? Родители тебя ненавидят. Снейп… в общем, ты не являешься кандидатом в его самые сладкие воспоминания. По-твоему, это — не ужасно? Впрочем, учитывая содержание книжиц, которые ты ваяешь, тебе подобная ситуация должна казаться милыми пустяками.

Гарри мрачно отвернулся и принялся выщипывать ворсинки из ковра. Драко некоторое время наблюдал за ним, а потом заговорил увещевающим тоном:

— Видишь ли, если бы ты был в нормальных отношениях хоть с кем-то из них, это могло бы спасти ситуацию. Если бы Снейп не считал тебя занозой в заднице, я бы наплевал на то, что могу остаться без наследства — мы с ним и так прекрасно зарабатываем. А если бы у отца не приключалось разлитие желчи от одного упоминания твоего имени, я бы рискнул поссориться с Северусом. Но они одинаково тебя не переносят.

— А ты не думаешь, что за все эти годы они могли и поостыть?

— У нас в саду стоит ужасно уродливая деревянная скульптура. Раньше ее звали Буля. Когда отец хочет размяться, он стреляет по ней из арбалета. С тех пор, как статую переименовали в «Поттера», Северус и мама стали принимать участие в этой забаве. Можно ли считать, что человек, который с улыбкой предлагает за обедом: «Пошли, постреляем по Поттеру», к тебе расположен?

— Твой отец ведет себя, как ребенок.

— Ребенок не может лишить меня наследства. И не может заставить Снейпа выкинуть меня с работы.

— Вот если б они поссорились, им бы стало не до нас, — задумчиво сказал Гарри.

Драко посмотрел на него долгим взглядом.

— Что такое? — Гарри занервничал. — У меня нос в джеме?

— Нет. То есть, да, и в джеме тоже, но к этому зрелищу я уже привык. Похоже, бутерброд тебе не в радость, если ты не рассмотришь его со всех сторон перед тем, как съесть.

— Тогда почему ты на меня уставился?

— Думаю, до чего ты похож на «Ежедневный пророк». Несешь всякую чепуху целыми днями, а потом вдруг раз — и выдаешь гениальную мысль.

— Ты имеешь в виду — поссорить твоих родителей и Снейпа?

— Ну конечно! Не понимаю, как мне это раньше в голову не пришло?

— Как же ты собираешься это сделать?

— Не «ты», а «мы». Мы собираемся.

— Мне нравится, как это звучит, — протянул Гарри. — «Мы».

— Мой план понравится тебе еще больше, — уведомил его Драко.

— Планы Малфоев всегда заканчиваются катастрофой, — напомнил Гарри.

— В самом деле. Один из моих планов закончился тобой. Если бы папа с мамой могли это предвидеть, меня задушили бы в колыбели.

— Что ты говорил про план? — изящно перевел разговор на другую тему Гарри.

— Пока ничего. Ты же меня все время перебиваешь!

— Извини. Так в чем он заключается?

— Если родители решат, что Северус погуливает на стороне, то поднимется такая буча, что сообщение о нашей связи — прости, о нашей вечной любви — пройдет незамеченным.

— Кто же польстится на Снейпа? — фыркнул Гарри. — Какой полоумный?

— Полегче, — оборвал его Драко. — Ты хочешь сказать, что у моих родителей плохой вкус?

— Этого я не говорил. Возможно, у них просто плохое зрение. Так как ты планируешь это провернуть?

Драко протянул руку, поднял с ковра пустой стакан и поглядел сквозь него на свет.

— Эффект воды в стакане, — изрек он.

— Что?

— Представь себе, что ты очень хочешь пить. Входишь в комнату — а на столе стоит стакан, наполненный прозрачной жидкостью. Ты хватаешь его и выпиваешь в полной уверенности, что там вода. Девять из десяти людей поступают именно так. Между тем, в стакане может оказаться все, что угодно — от спирта до любого зелья, не имеющего цвета.

— При чем здесь это? — Гарри почувствовал себя, как на уроке Северуса Снейпа. То есть, очень тупым.

— Все просто: человек о чем-то думает, и видит он не то, что есть на самом деле, а то, о чем он думает.

Гарри тихонько застонал и стукнулся лбом об пол.

— О чем думаешь, когда кого-то любишь? — подсказал ему Драко.

— А ты сам не знаешь?

— Откуда? — Драко ухмыльнулся.

Гарри уничтожил его взглядом.

— Бессердечная сволочь!

— Малфой, — поправил Драко. — Так о чем?

— О сексе.

— А когда не о сексе?

— А такое бывает?

— Тьфу на тебя, Поттер. О том, как бы не потерять свой предмет.

— Какой предмет?

— Свой, бестолочь! Ты думаешь, как бы любовника не потерять!

— Я об этом не думаю, — отперся Гарри.

Драко заржал.

— А во что ты превратил официанта, который, как тебе показалось, ко мне клеился?

— Мне не показалось, — процедил Гарри. — Он на тебя смотрел!

— Ну и что?

— Он тронул тебя за плечо!

— Конечно, это серьезный повод, чтобы превратить его в макаку. Ну да ладно. Представь себе, что ты найдешь на столе письмо: «Дорогой Р.! Жду тебя в девять, как обычно. Твой Д. Постскриптум. Остерегайся Г.» Что ты подумаешь?

Гарри медленно налился краской.

— Р.? Что еще за Р.?!

— Это я предположительно говорю.

— Да я эти предположения…

— Вот видишь! А ведь я только процитировал воображаемую записку к воображаемому Р. — причем ты даже не знаешь, я ли этот Д.! И содержание записки вполне невинно. Таким письмом можно назначить встречу своему партнеру по шахматам. Если расшифровать Г. как «Гроссмейстер».

— Партнеру по шахматам? Р. — это Рон?!

— Ага! — обрадовался Драко. — Ты уже подозреваешь — и с моими родителями будет то же самое. Они найдут записку, написанную рукой Северуса… загляни к этим жутким близнецам и попроси у них Перо Растратчика, которым подделывают подписи на чеках… кстати, Уизли еще не посадили? Какая жалость!

— Но ведь Снейп все будет отрицать!

— Если бы ты оказался на месте моих родителей, а я — на месте Северуса, ты бы мне поверил?

— Нет, — признался Гарри. — Я и сейчас не вполне тебе верю. Кто такой Р.?

— Плод моего воображения, — Драко с утомленным видом закрыл глаза. — Так ты согласен?

— Еще бы, — Гарри злорадно ухмыльнулся. — Даже если дело не выгорит, Снейпу придется несладко.

— Поттер, ты просто душка, — хихикнул Драко.

— А кого ты планируешь определить Снейпу в любовники?

— Если уж речь зашла об «Р» — как насчет Люпина?

— Он же женат!

— Ну и что? Брак интрижке не мешает.

— Ремус не такой!

— Уизли тоже не такой, — резонно заметил Драко. — С какого перепугу ты его заподозрил?

— Это низко, — сказал Гарри. — Ремусу и так нелегко живется. Подставить его — нет, я не смогу до такого опуститься.

— Я смогу, — успокоил его Драко. — Я тренировался.

— Я в заговорах ничего не понимаю, — упирался Гарри. — Может, придумать что-нибудь другое? Слезь с меня, пожалуйста.

— Слезу, если ты меня отпустишь. Что «другое»?

— Ну, не знаю…

— Поттер. По-моему, ты просто не хочешь продолжения наших отношений, — Драко вырвался из объятий Гарри и принялся собирать одежду, разбросанную по ковру.

— Да нет же! Я люблю тебя, но я…

— Не готов поступиться своими жалкими принципами ради меня, — Драко вскинул подбородок. — Я отправляюсь домой. Немедленно.

— Драко, подожди. Подожди, — Гарри закусил губу. — Но потом мы ведь все расскажем?

— Ты рехнулся? Когда Снейп и родители узнают, что мы их подставили, нам конец!

— Еще и это!

— Боишься, Поттер?

— Драко, — Гарри взял любовника за руки, — обещай мне одну вещь. Если я соглашусь на эту бессовестную авантюру, ты должен будешь кое-что сделать для меня.

— И что же это?

— Никогда не называть меня по фамилии, Малфой!

— Пожалуй, на это я способен.

— Ты способен на все. И все же я не уверен, что твоих способностей хватит на такую операцию.

— Я ведь буду действовать не один. Я очень рассчитываю на твое везение, Поттер. Дуракам, как известно, счастье, а ты за последние годы ничуть не поумнел. Даже наоборот.

— Так ведь с кем поведешься… А если ничего не получится?

— Ну, попытаться-то стоит, — сказал Драко неуверенно. — Попытка не пытка.

— Не говори мне о пытках. Темницы под вашим домом все еще оборудованы по последнему слову инквизиторской моды?

— Уже нет. Все оборудование конфисковал аврорат.

— Наверное, чтобы уничтожить?

— Судя по тому, что Хмури прибрал к рукам еще и инструкции по пыточному делу — явно не для этого.

— Твой отец, должно быть, страшно расстроился, — съязвил Гарри.

— И вновь неверная гипотеза. Он сказал, что рад избавиться от этого устаревшего хлама. Северус достал ему книжку под названием «Как выжать сок из мандарина, или Триста тридцать три китайских пыточных заклятья»…

— О, боги!

— … и теперь каждое Рождество отец оставляет Санта-Клаусу записку с просьбой подарить ему подопытное существо. Можно человека, но необязательно.

— И вешает носок у камина?

— Крысы его не устраивают. Поэтому он вешает мешок для трупов. Ты должен оценить эту деталь, Поттер. На мысль о мешке отца навел один из твоих романов. Помнится, он сказал, что мешок с костями — это вправду забавно.

— Мне начинает нравиться мысль о том, чтобы войти в вашу семью. Если у меня это получится, опасность исписаться мне не грозит — я смогу писать свои ужасы прямо с натуры. Только один вопрос.

Драко поднял белесые брови.

— Ты действительно думаешь, что твои родители выпили бы первую попавшуюся прозрачную жидкость в неизвестно кем оставленном стакане?

Судя по выражению лица Драко, такая мысль его не посещала.

— Будем действовать, исходя из уверенности, что у нас все получится, — сказал он после короткого замешательства. — Лучшего плана у нас все равно нет.

— Лучше бы и этого не было, — отозвался Гарри.

— Может, лучше бы и меня не было? — сухо спросил Драко.

— Лучше тебя нет, и не будет!

— Тогда терпи! Любишь меня — люби и мои планы. И вообще, все это ради твоего же блага.

«Где же я это слышал?» — задумался Гарри.

Солнце дотянулось до опрокинутого стакана и забралось внутрь. Донышко стакана осветилось, как стеклышко очков-половинок, и чей-то голос как будто произнес: «Гарри, мой мальчик!»

Гарри потряс головой, и наваждение исчезло.

— Хорошенькие дела, — пробормотал он.

Это был как раз тот случай, когда Гарри ошибся. Как показало будущее, ничего хорошего в этих делах не оказалось.

До чего приятно было очутиться в своей квартире! Курорт — это замечательно, но ровно через три дня Гарри стало остро не хватать статуи Гермеса в наброшенном на плечи банном халате, творческого беспорядка на письменном столе и запаха сгоревших тостов, которые готовил на завтрак Добби.

— Добби! Ты что там, костер развел?

— Простите, хозяин! — взвизгнул домовик. — Добби хотел прожарить тосты посильнее, как вы любите.

— Уголь я не люблю, — уведомил его Гарри.

— Добби виноват! Виноват! — из кухни донесся энергичный стук.

Гарри чуть приоткрыл дверь и взглянул в зеркало. В зеркале отразилась часть кухни и Добби, сидящий на табуретке. Не отрываясь от чтения утренней газеты, он топал пяткой по полу, имитируя покаянные удары головой.

— Совсем от рук отбился, — проворчал Гарри. — Добби!

— Добби здесь!

— Знаю. Что нового пишет пресса?

— Ничего, хозяин.

— А что же ты тогда читаешь?

— Статью Риты Скитер, хозяин. Еще тут есть колонка господина Каффа, и «Бредни о политике» господина Облай-Раскидая, и «Озерные хроники» Вивиан Нимуй — а статьи госпожи Прессы нет.

— Ну и Мерлин с ней. Какие новости?

— Никаких, хозяин. Только старости, но под новым соусом.

— Соус хоть острый?

— Так себе. Перцу не доложили, хозяин.

— Добби, я тебе не хозяин.

— Знаю, хозяин, но каждый раз говорить «Гарри Поттер, сэр» получается длинно.

— А ты у нас, значит, сторонник лаконичности.

— Нет, хозяин. Спартанцы угнетали илотов, как люди — домовиков. Я их не одобряю.

— Откуда ты это взял?

— Добби прочел Геродота.

— Зачем?

— История учит нас… учит нас… в общем, история нас учит! Так говорила мисс Грейнджер.

— Миссис Уизли.

— Как скажете, хозяин.

— Стало быть, ты решил пополнить свой интеллектуальный багаж.

— Нет, хозяин. Добби хотел узнать что-нибудь новое.

— И чему же история тебя научила?

— Тому, что люди ничему не учатся.

— Это очень полезное наблюдение. Не сомневаюсь, что оно здорово поможет тебе в жизни.

— Добби так не думает, хозяин. Кулинарная книга оказалась гораздо полезнее.

— Мистер Малфой ничего мне не присылал? Добби? Я задал тебе вопрос.

— Ночью он прислал хозяину записку. Добби положил ее на каминную полку в гостиной.

— Так что же ты молчишь?!

Гарри бросился в гостиную, на ходу вытирая пену со щек.

С Драко они не виделись неделю. Немедленно по прибытии в Англию Драко сбежал на работу, бросив чемоданы на попечение Гарри. Дважды он присылал с филином записочки, в которых говорилось, что служебная необходимость (и Снейп) требуют безотлучного присутствия Драко в лаборатории. И что он отлично выспится на диванчике. В кабинете Снейпа. На отчаянное письмо с вопросом, почему бы Драко не выспаться в собственном кабинете, ответа не последовало.

После этого решимость довести до конца план и тем самым доставить Снейпу кучу неприятностей выкристаллизовалась и приобрела алмазную твердость.

— «Буду утром. Д.», — прочел Гарри. — Нечего сказать, сердечное письмо.

— Неужели наша задумка не отбила у тебя желания писать сердечные письма, которые может прочесть кто угодно? — отозвался знакомый голос.

Гарри обернулся. Драко стоял возле камина. Вид у него был невыспавшийся, но держался он бодро.

— Явился, наконец! Почему ты спал у Снейпа? — налетел на него Гарри.

— Что? Поттер, дай мне хоть пепел с себя отряхнуть.

— Я из тебя душу вытряхну! Чем диван в кабинете Снейпа лучше дивана в твоем?!

— Тем, что он есть. В отличие от Северуса, я на работе не ночую. Почти никогда. На этот раз у нас случился форс-мажор. Ты достал перо?

— Еще один день отсутствия, и я сунул бы тебе его в задницу!

— Я предпочитаю, чтобы в задницу мне совали другие предметы. Поэтому давай используем перо по прямому назначению. Добби, это что у тебя, чай? Налей мне чашку.

— Добби мог бы не подчиниться, но это было бы негостеприимно, — заявил домовик, ставя перед Драко еще один прибор.

— Ты бы все же не давал ему биться головой о каменный пол, — посоветовал Драко. — С мозгами у них вообще негусто, а от этого они теряют последнее соображение.

— Да нет, пол тут не при чем. Это он Геродота прочитал.

— Вот как? А ты сам-то его читал?

— Еще не успел.

— Не читай. Мне будет тяжело видеть, как ты расстаешься с остатками разума.

— Я потерял их, когда связался с тобой. Теперь мне ничто не страшно.

— Рад это слышать. Исполнение нашего плана потребует всего мужества, что у нас есть.

— Стало быть, если он провалится, виноват будешь ты, потому что мужество у тебя в дефиците.

— Но ты же со мной им поделишься? И не забывай — я никогда не бываю виноват. Чтобы быть виноватым, надо чувствовать свою вину, а, чтобы ощутить вину, надо иметь совесть. У меня же совести не больше, чем мужества.

— Ты просто не даешь ей ни единого шанса.

— Совесть — как плесень. Ее надо вовремя купировать, иначе она разрастется и не оставит места ни для чего другого.

— Совесть нельзя купировать. Ее можно только ужать, наподобие пружины. Вот увидишь, в один прекрасный день она развернется и даст тебе в глаз.

— Поттер, сосредоточься на нашем плане. Мы не должны быть небрежны, а не то попадемся на какой-нибудь мелочи. Не знаю, каково получить в глаз от совести, но получить в глаз от Северуса очень неприятно. У него тяжелая рука.

— Думаю, с этой проблемой я как-нибудь справлюсь.

— Правда? Прекрасно. Если что, я все свалю на тебя, потому что в своих силах я не уверен. Я решил, что писать записку от лица Северуса не стоит. Он никогда не оставляет свои письма, где попало — особенно, если знает, что за это письмо может попасть ему. Пусть записка будет якобы от Люпина якобы Северусу.

— Ты просто боишься Снейпа.

— Вообще-то да. Боюсь. Как тебе такой вариант: «Дорогой! Жди меня сегодня в нашем гнездышке. Люблю-ни-магу, твой Рем»… чего ты ржешь?!

— Просто представил… Драко, как по-твоему — я мог бы написать тебе такую записку? А Ремус, между прочим, оборотень. Тот еще пусик. Ты вообще хоть что-то помнишь про оборотней?

— Если повстречаешься с ними в полнолуние, надо залезть на сосну и прикинуться шишкой, — Драко поглядел на записку и с вздохом швырнул ее в камин. — Ладно, будем проще. «Вечером в десять, Ремус». Так пойдет?

— Суховато как-то.

— Тогда сам пиши, писатель!

— Не обижайся.

— Я никогда не обижаюсь! Я сразу мщу.

— Мщение отложим до вечера. Я предлагаю вот так: «Сегодня, в десять. Жду с нетерпением. Твой, Ремус».

— В чем разница?

— В акцентах.

— Разумеется, твой гнусавый выговор не идет ни в какое сравнение с моей превосходно поставленной речью, но ведь на бумаге этого не заметно.

— Да нет же, разница в смысловых акцентах! Слово «твой» добавляет записке интимности, а «с нетерпением» — экспрессии.

— Хорошо. Давай, пиши свою экспрессивно-интимную записку.

— Я?!

— А кто же? Мне и так досталась самая трудная часть работы — подложить записку так, чтобы ее заметили не сразу, но при этом заметили обязательно. При этом она должна выглядеть как бы забытой. И Северус ни в коем случае не должен найти ее первым. И…

— Все, я пишу. Только замолчи… «Твой, Ремус». Я свинья.

— Хозяин не должен себя винить. Конечно, он везде устраивает беспорядок, но у хозяина есть Добби! Добби все приберет.

— Я понимаю, почему этот эльф сбежал к тебе. Он обнаружил единственного в мире человека, над которым может ощутить свое превосходство.

Гарри заскрипел зубами, но не нашелся, что ответить.

— Теперь еще одна проблема. Прежде чем устраивать Армагеддон, родители обязательно проверят, где наши герои-любовники находились в указанное время. Северус проведет ночь в лаборатории, он сам мне говорил. И он отпускает всех сотрудников, так что его алиби никто подтвердить не сможет. Но как быть с Люпином? Он ведь человек женатый. Как бы его выманить вечером из дома хоть на пару часов?

— Об этом я уже позаботился. Я сказал Ремусу, что издатель дал мне абонемент на посещение книжных складов и разрешение взять любые книги, которые мне понравятся. Но, поскольку мне это не нужно, я готов отдать абонемент Ремусу. Так что можешь быть спокоен — до утра он домой не вернется.

— Первый раз слышу про такие абонементы.

— Поскольку их не бывает. Я просто договорился, что Ремуса пустят на склад, а я оплачу все книги, которые он выберет.

— Не разоришься? Люпин на книжном складе — все равно, что волк в овчарне.

— Ради хорошего дела ничего не жаль. Я уже предвкушаю взбучку, которую получит Снейп!

— Старая ненависть не ржавеет?

— Нет, если регулярно ее смазывать. Когда-нибудь я наведаюсь в твой рабочий кабинет и проверю, есть ли в нем диван.

— К твоему приходу непременно поставлю. Письменный стол — штука хорошая, но потом синяков не оберешься.

— Ты это специально, да?

— Ну, не сердись. Вся мебель в нашем офисе используется только по прямому назначению. Верь мне. Разве я способен тебе солгать? — Драко сделал невинные глаза.

— Твои родители, наверное, тоже полагают, что ты не способен им солгать, — язвительно ответил Гарри.

— Что ты. Они слишком хорошо меня знают.

— И в кого ты такой?!

— В предков, — не задумываясь, ответил Драко. — Я ведь аристократ, а аристократы испокон веку занимались войной — то есть, убийствами, грабежами и выбором победителя, чтобы вовремя перебежать на его сторону. Что делать? Судьба не дала мне в предки богобоязненных пейзан. Придется жить с такими генами.

— То, что тебе с ними жить — не страшно. Страшно то, что другим приходится жить рядом с тобой, — печально сказал Гарри.

— Ты же у нас герой. Тебя должна привлекать опасность.

— Мне больше нравится твоя задница.

— И это тоже. Пообедаем вместе?

— Отлично. Но как же записка?

— Сначала мы заглянем в Малфой-мэнор. Часть моей почты доставляют туда. Я притворюсь, что ищу свои письма, а сам оставлю фальшивую записку на отцовском столе.

— Твой отец распечатывает письма Снейпа?

— Вообще-то нет, но это распечатает непременно. Ты только взгляни, какой конверт!

— Драко, ты перебарщиваешь. Купидончики — это чересчур.

— Тебе бы только критиковать! Этот? Он слишком скромный. Дай, я посмотрю, что у тебя есть. Вот, с розами.

— Нет.

— С веткой сирени.

— Драко!

— Ладно. С незабудками. Поттер, для чего тебе такие конверты?

— Писать письма поклонникам.

— Вот как? Любопытно. Пожалуй, мне стоит заняться перлюстрацией твоей почты. Значит, с незабудками. Тоже хорошо. Обычно письма доставляются Северусу в конвертах, заляпанных зельями… или кровью. С незабудками еще никто не присылал.

— А твои родители ничего не заподозрят?

— Эй, мы ведь как раз и хотим, чтобы они заподозрили, разве нет?

— Ну, да.

— Как с тобой тяжко, Поттер. Переодевайся и пошли.

— Думаю, нам лучше встретиться в ресторане. Не нужно, чтобы твои родители увидели нас вместе.

— Они и не увидят. Весь день они проведут на скачках козлов в А-Скоте.

— А что же Снейп туда не поехал? С родственниками бы повидался.

— Как ты его не любишь, — Драко хмыкнул. — Меня это начинает настораживать.

— Я был бы не против, если б ты посторожил меня хоть пару дней.

— Думаю, скоро мы сможем бывать вместе столько, сколько захотим, притом совершенно открыто. Вечером письмо будет обнаружено, и тогда…

— Что «тогда»?

— Понятия не имею, — признался Драко. — Если честно, то я нервничаю.

— Не убьют же нас, даже если и узнают.

— Есть в мире вещи похуже смерти. И все они могут с нами случиться.

— Можно и остановиться.

— Ну, вот! Я ожидал, что ты будешь меня морально поддерживать, а ты меня останавливаешь?

— Легче остановить фестрала, чем тебя. По-моему, ты нуждаешься не в моральной поддержке, а в восторженной публике. Все, я готов. Пошли.

— Малфой-мэнор, — громко сказал Драко.

Добби отшатнулся, будто ожидал, что его случайно затянет в камин.

Гарри вышел из камина вслед за Драко и покачнулся, оскальзываясь на паркете.

— Держись, Поттер. Еще не время падать в обморок.

— Я бы с радостью упал, если ты упадешь рядом.

— С этим придется повременить.

Драко задержался возле поставца, чтобы плеснуть себе бренди.

— Нервничаешь?

— Есть немного. Пошли.

— Ваш дом чересчур просторен.

— Должно быть, сущий кошмар для человека, выросшего в чулане. Привыкай, дорогой. Скоро тебе придется часто здесь бывать. Нам сюда.

Они остановились перед дубовой дверью. Драко жестом велел Гарри подождать его, а сам вошел в кабинет. Через минуту он появился с несколькими письмами в руке.

— Порядок, — шепнул он Гарри.

Из кабинета выглянула сухая, как палка, женщина и бросила на Гарри исполненный ненависти взгляд.

— Что-нибудь передать вашему отцу, мистер Малфой? — проскрипела она деревянным голосом.

— Я буду к обеду, — ответил Драко, не оборачиваясь.

Женщина втянула голову обратно, как змея в свою нору.

— Драко, почему она так на меня смотрела? — нервно спросил Гарри. — Это кто — незаконная дочь Волдеморта?

— Нет, это папина берсеркретарша, — ухмыльнулся Драко. — Я сам ее боюсь. Держу пари, по утрам она грызет край подноса для кофе, приводя себя в состояние боевого безумия.

— Неужели твой отец не мог выбрать себе бер… секретаршу посимпатичнее?

— Если ты не забыл, у меня есть еще и мать. Такой особы она может не опасаться.

— Ну, еще бы! Ведь не ей же приходиться общаться с этой милой дамой.

— Рад слышать, что ты проявляешь мужскую солидарность с моим отцом.

— В конце концов, он тоже человек. Он не заслужил такого… хотя, если разобраться… нет, даже он не заслужил. Дементоры — еще куда ни шло, но это слишком.

— С отцом она ведет себя, как зайка.

— Мерлин меня помилуй.

— Да, ты прав. Это устрашающее зрелище. Но после долгих лет общения с Волдемортом приобретаешь альтернативный взгляд на привлекательность.

— Стало быть, и часовню Волдеморт развалил.

— Эээ… кажется, был такой эпизод в его биографии, но при чем здесь часовня?

— Я имею в виду, что и в связи твоих родителей со Снейпом тоже виноват Волдеморт?

— Не думаю. Я бы поставил на гормоны.

— Ты собираешься вернуться сюда вечером?

— Ты же слышал.

— Я думал, мы проведем ночь вместе.

— Не сегодня. Придется держать руку на пульсе. Я ни за что на свете не пропущу спектакля с участием моих дражайших предков и Северуса. Лучших драматических актеров я не знаю. Им бы следовало всем составом идти на подмостки. Они бы заставили мир вздрогнуть.

— Охотно верю. Опыт у них есть. Труппа под предводительством некоего лорда Волдеморта имела сокрушительный успех. Правда, последнее выступление оказалось провальным. Зрители забросали труппу «Авадами».

— Ты такой шутник, Поттер. Давно я так не смеялся.

— Я не стану извиняться.

— Я и не рассчитывал. Ты уже бывал у «Луи»?

— Нет, и не жалею. Если ты видел одно такое заведение, ты видел их все. Подают тебе крохотный кусочек непонятно чего, залитый непонятно чем и украшенный тремя горошинами и листиком салата, берут с тебя за это так называемое блюдо бешеные деньги и еще тебя же презирают, потому что ты не говоришь по-французски. Я лучше съем хороший бифштекс в «Дырявом котле». По крайней мере, сразу видно, из чего он сделан.

— Не знал, что собачатина тебе по вкусу. Хотя…

— Ни слова, Малфой. Ты понял? Больше ни слова. Даже моему терпению есть предел.

— У тебя нет не только пределов, но и самого терпения. Ты и оно несовместимы.

— Рад, что ты это понимаешь.

— Мы будем топтаться на пороге или все же зайдем? Последний раз я ел вчера вечером и зверски голоден.

— Да. Сейчас зайдем. Почему ты мне не сказал, что мы пойдем в такой ресторан? Я бы оделся по-другому.

— Ты что, стесняешься? Гарри, брось. Ты — национальный герой. Ты можешь быть одет в тряпье… собственно, именно так ты и одет. Неважно. Запомни, одежда — ничто. К тебе относятся так, как ты себя подаешь. Сделай презрительное лицо.

Гарри поджал губы и вздернул нос.

— Лучше не надо, — вздохнул Драко. — Просто не сутулься. И зад подбери.

Гарри выпрямился, и мантия сразу легла красивыми легкими складками, а осанка приобрела неподражаемое достоинство.

— Отлично, — одобрил Драко, — так и ходи.

Гарри промаршировал в обеденный зал, как деревянная кукла. Драко следовал за ним. Гарри мог бы поклясться, что слышал его хихиканье, но, когда он обернулся, лицо Драко хранило непроницаемое выражение.

— Что будем есть? — Гарри покосился на официанта в черном фраке.

Эльфы с таким наглым взглядом ему еще не встречались.

— Так и хочется отлупить его тростью. С серебряной рукоятью, — сказал Гарри вслух.

Официант слегка вздрогнул.

— Поттер, не буянь. Шампанское заказывать не будем. У нас еще нет повода праздновать

— Закажи пива.

— Да ну тебя. Хочешь перепелов?

— Это такие маленькие жалкие птички? У меня слезы наворачиваются, когда я вижу их трупики, завернутые в капустный лист.

— Хорошо. Телятина по-фламандски тебя устроит? У тебя не наворачиваются слезы при виде расчлененного тела теленка, так и не достигшего половой зрелости?

— Я постараюсь совладать со своими чувствами.

— Что еще?

— Выбирай сам, — сказал истомленный Гарри. — Только закажи мне что-нибудь шоколадное на десерт.

Драко кивнул и бойко затарахтел по-французски.

— Наверное, Флер чувствует себя здесь, как дома, — заметил Гарри, когда официант отбыл.

— Обедать с Флер одно удовольствие, — согласился Драко. — Она выглядит, как орхидея, и кушает перепелок, как ангел — если только бывают плотоядные ангелы.

— Бедный Драко. После такой орхидеи смотреть на меня…

— И знать, что пощупать тебя мне не удастся... Бедный я.

Гарри воспрял духом (и не только им).

— Когда твои родители возвращаются со скачек?

— К обеду.

— То есть, они уже в поместье?

— Нет, они вернутся к нашему обеду. К восьми вечера.

— Все у вас, не как у людей.

— И не говори. Особенно это касается выбора партнера. Я мог бы сидеть здесь с какой-нибудь прелестной девушкой…

— С Паркинсон.

— Ммм… да. Но она, знаешь ли, не так уж и плоха. Я бы даже сказал, что местами она превосходна.

— Я не поддаюсь на провокации.

— Ты становишься скучным, как подобает настоящему супругу.

— А твоим родителям тоже скучно друг с другом?

— Нескромный вопрос.

— Я вообще нескромный.

— Кто бы сомневался! Это знают и василиски — как ни прячься, а Поттер найдет тебя даже в туалете.

— Я услышу нескромный ответ?

— Между нами нет тайн. Если бы они не скучали, зачем бы им понадобился Северус?

— Да уж. С ним не соскучишься.

— Ты уловил суть. Вот увидишь, он внесет приятное разнообразие и в жизнь твоих приятелей с Гриммо.

— Объективно говоря, то, что мы делаем, попахивает предательством.

— Сейчас мы не можем себе позволить объективный взгляд на вещи.

— Кажется, мы никогда не можем его себе позволить. Я чувствую себя настоящим злодеем.

— Ты себе льстишь. Настоящие злодеи встречаются только в романах. В жизни злодею всегда чего-то не хватает, чтобы достичь совершенства.

— Волдеморт был образцовым злодеем.

— Вовсе нет. Ему не хватало роковой красоты. Настоящий злодей непременно должен быть демонически красив, иначе какое же он совершенство? На худой конец, он должен быть хорошо одет.

— Теперь понятно, чего ты пытаешься добиться своей чрезмерной элегантностью.

— Я никогда не стану злодеем, Поттер. Для этого я чересчур ленив. Что касается моего внешнего вида — нельзя быть чрезмерно элегантным. Можно быть вычурным или экстравагантным, но это ко мне не относится. Пожалуй, определение «экстравагантный» скорее подошло бы моей кузине.

— Какой кузине?

— Нимфадоре Тонкс-Люпин, разумеется. Она носит розовые волосы, вышла замуж за оборотня, а сейчас сидит за соседним столиком в полном одиночестве, что по меркам «Луи» уже само по себе величайшая экстравагантность. Помаши ей рукой. Это ее развлечет.

Гарри обернулся и встретился взглядом с Тонкс.

— Может, пригласим ее за наш столик?

— Кажется, она уже уходит.

— Привет, Гарри.

— Здравствуй, Тонкс.

— Добрый день, дорогая кузина. Милости просим за наш столик.

— Я не помешаю?

— Рестораны — очень скучное место. Тут невозможно заняться тем, в чем ты действительно могла бы нам помешать. Вина?

— Я не пью днем.

— Напрасно. Это немного улучшило бы твое настроение.

— У меня замечательное настроение, — кисло ответила Тонкс, однако вина пригубила.

— Ты без Ремуса? — осведомился Гарри.

— Он не смог пойти. Ушел к психологу.

— К тому самому, что помогает ему преодолеть кризис среднего возраста? — Гарри поднял бокал и посмотрел сквозь него на свет. — Тонкс, мне кажется, у Ремуса нет никакого кризиса.

— Я знаю, — Тонкс откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. — Я просто хотела, чтобы у Ремуса развили мотивацию, понимаешь? Я хочу, чтобы он был более решительным, более напористым. Он слишком…

— Беззубый, — подсказал Драко.

— Инертный, — Тонкс нахмурилась.

— Человек-таран из него все равно не получится. В этом плане он безнадежен, — заметил Гарри.

— Жить — значит, надеяться. Пока человек не умер, он не безнадежен.

— Звучит печально, — хмыкнул Драко.

— Даже с тобой, Драко, можно было бы кое-что сделать, окажись ты в хороших руках, — парировала Тонкс.

— Я не любитель ежовых рукавиц. Меня вполне устраивают те руки, в которых я оказался, как и то, что они со мной делают. Сдается мне, дорогая кузина, что если бы руки, в которых оказалась ты, делали хоть половину этого, ты бы живо забыла о своих воспитательных мечтах.

— Я люблю Ремуса, — решительно воскликнула Тонкс.

— Не нужно пытаться меня в этом убедить. А то возникает впечатление, что ты пытаешься убедить в этом себя саму.

— Спасибо, Драко. Ты очень любезен, — процедила Тонкс.

— Всегда пожалуйста, дорогая кузина. Обращайся в любое время. Кто еще скажет тебе правду, кроме любящих родственников?

Гарри улыбнулся Тонкс и от души лягнул Драко под столом.

— Возможно, визиты к психологу действительно пора прекратить, — Тонкс вздохнула и бросила на стол салфетку. — Толку от них вправду нет, а мы с Ремусом и так почти не видимся. Возьмусь-ка я за него сама. Завтра с утра.

— А почему не сегодня с вечера? — осведомился Драко.

— Сегодня у него встреча с Северусом, — неохотно сказала Тонкс.

— С кем?! — хором воскликнули Гарри и Драко.

— С Северусом, — удивилась Тонкс. — А что такое?

— Ничего, — поспешно ответил Гарри. — Я просто не знал, что они поддерживают знакомство.

— Разумеется, поддерживают, — Тонкс подняла брови. — Ведь Северус варит для Ремуса Волчьелычное зелье.

— Да, точно, — промямлил Гарри. — И сегодняшняя встреча тоже по поводу зелья?

— Конечно. Ремус говорил мне про какой-то эксперимент. Ему придется провести всю ночь в лаборатории. Бедняжка. Ну, мне пора идти. Приятно было повидаться.

Тонкс бросила грозный взгляд на Драко и удалилась.

— Какой огненный темперамент! — протянул Драко. — Мне нравится решительные женщины.

— Вот как? Тогда почему бы тебе не жениться на одной из них?

— Они нравятся мне чисто теоретически. Я люблю смотреть на огонь, но не готов сунуть в пламя свои руку и сердце. Кажется, мы зря старались, подкладывая записку. Ай да Люпин!

— Нет, это не то. Ремус просто не хочет признаваться Тонкс, что идет за книгами.

— Почему?

— Зелье — это дело, а книги — развлечение. Нельзя признаваться жене, что будешь развлекаться всю ночь вместо того, чтобы провести эту ночь с ней. Жены этого не понимают. По крайней мере, так утверждает Рон.

— Думаю, он знает, о чем говорит. Но как удачно все получилось! Люпин сам лег в гроб и закрылся крышкой.

— Драко, это ужасно. Нельзя так поступать с Ремусом и Тонкс.

— А с моими родителями и Северусом, стало быть, можно? Не волнуйся. Небольшая встряска пойдет им на пользу и разожжет угасшие чувства.

— Как бы эти чувства не спалили дом на Гриммо. И нас вместе с ним.

— Что-то все сегодня ноют. И ты, и поясница, — Драко положил руку на поясницу и выгнулся.

На взгляд Гарри, весьма недвусмысленно. К сожалению, место не располагало к любви, поэтому Гарри лишь ответил с досадой:

— Трахаться надо меньше.

— Трахаться надо больше, — не согласился Драко. — Если у тебя не хватает сил, я поищу кого-нибудь другого.

— И это будет последним в твоей жизни приключением, — мрачно уведомил его Гарри.

Драко посмотрел на него долгим взглядом. Потом ухмыльнулся.

— Ты придурок, Поттер. Думаю, ты понимаешь, что я говорю правду, а не пытаюсь тебя оскорбить.

— Твоя привычка говорить правду в глаза антиобщественна.

— Я терпеть не могу разочаровывать людей. Они так привыкли считать меня угрозой для общества! Им будет больно, если они узнают, что теперь я играю по правилам.

— В самом деле? Когда у тебя выпадет свободные полчаса, запиши эти свои правила. Я хочу с ними ознакомиться.

— Тебе действительно хочется именно этого? Свободные полчаса можно провести гораздо приятнее.

— Ты ведь не сразу отправишься в Малфой-мэнор?

— Нет, — Драко облизнул тонкие губы. — Мы еще успеем пройтись по моим правилам… от «альфы» до «омеги».

Гарри начал есть быстрее.

— А вот и еще один одинокий ангел, — Драко бросил быстрый взгляд на двери. — Гермиона Уизли, собственной персоной. А где же ее супруг? Тоже у психолога? Давай спросим.

— Похоже, энергия в тебе так и бурлит.

— Это все адреналин. Я себя чувствую, как будто выпил полкотла Бодрящего зелья.

— А почему я себя так не чувствую?

— Что тебе эта заварушка с письмом? Как дракону — дробина. Чтобы тебя расшевелить, нужна настоящая катастрофа.

— Привет, Гарри. Драко.

— Здравствуй, Гермиона. Чудесно выглядишь. Садись за наш столик.

— Ты нам не помешаешь, — сообщил Драко, подливая себе вина.

— Спасибо, — Гермиона на миг засомневалась, но все же подала эльфу знак и устроилась на поданном им стуле. — Я на минутку. У меня здесь встреча с подругой. О какой катастрофе вы говорили?

— Как, Уизли, тебе тоже скучно?

— Что за гнусная привычка — называть меня по фамилии.

— В самом деле! Называть такую красотку такой фамилией и вправду гнусно. Тебе следовало выйти замуж за Крама, Грейнджер.

— Драко, — сухо сказал Гарри. — Не думаю, что это твое дело.

— Без тебя разберусь, — фыркнул Драко. — В конце концов, у меня есть голова.

— Голова и у члена есть.

— Мне не нравится, когда ты даешь волю своему языку, Гарри, — заметила Гермиона, отвлекаясь от карты вин.

— Ты бы предпочла, чтобы он дал волю своим рукам, Уизли?

— Я бы предпочла дать тебе по физиономии, Малфой, но для этого я слишком хорошо воспитана.

— Плебеи всегда слишком хорошо воспитывают своих детей. Очевидно, пытаются компенсировать недостаток хорошего происхождения.

— Забавно. А я думала, что это аристократы хорошим воспитанием пытаются компенсировать недостаток интеллекта.

— Брэк, — вмешался Гарри. — Я начинаю думать, что хорошее воспитание — это синоним злоязычия.

— Тебе следует возобновить свое знакомство с Северусом, и ты сразу осознаешь всю глубину этого заблуждения, — заявил Драко. — Кстати, о плохо воспитанных плебеях — почему я не вижу мистера Одного-Из-Уизли?

— Не думаю, что следует поощрять твое любопытство, — сурово сказала Гермиона.

— Тогда поощри любопытство твоего лучшего друга, — промурлыкал Драко. — Видишь, он так и ерзает!

— Да, — нервно произнес Гарри.

Он ерзал потому, что ему не терпелось очутиться дома, в постели, и немедленно приступить к изучению свода Правил Драко Малфоя, но это была не та вещь, в которой можно признаться даже самой понимающей подруге. А Гермиона, увы, была не самой понимающей.

— Рон уехал в Америку, — сообщила Гермиона. — В Скалистых горах обнаружили какое-то реликтовое животное, чуть ли не предка современных драконов, и Рон вместе с Чарли отправился на его поиски.

— Какие непоседливые существа современные мужья, — протянул Драко. — Так и норовят куда-нибудь улизнуть — то к дракону, то к психологу.

— Рон не ходит к психологу, — удивилась Гермиона.

— Зато Люпин ходит. Мы только что видели Тонкс, печальной тенью блуждающую по этому чертогу наслаждений.

— Ремус ходит к психологу? Но у него же все в порядке.

— Моя кузина считает, что ему не хватает мотивации, — Драко развеселился. — Правда, грустно, когда супругу не хватает мотивации?

— Моя подруга пришла, — Гермиона поднялась из-за стола. — Гарри, хорошо, что мы увиделись. Если встретишь Ремуса, передай ему, что я рада буду видеть его у нас в гостях. Психолог, надо же! Тонкс всегда была немного странной.

— Как и ее муженек, — добавил Драко. — Ему нужна не мотивация, а строгий ошейник в полнолуние.

Гермиона не удостоила его взглядом.

— Поттер, ты дожевал свой десерт? Тогда пошли. Времени у нас осталось всего ничего. Пожалуй, я все же прихвачу бутылку шампанского.

— Я понял, почему ты так веселишься. Тебе поднимает настроение пакость, сделанная ближнему.

— Мне поднимает настроение мысль о том, что нам не нужно будет соблюдать конспирацию. Она мне осточертела. Зато ты, кажется, так к ней привык, что не желаешь переходить на легальное положение.

— Мне не нравится, что мы вынуждены действовать обманом.

— Этот путь приведет нас к успеху!

— Почему мне кажется, что кто-то положил на него грабли? — пробормотал Гарри.

Вечером Драко ушел, как и обещал, оставив Гарри предаваться своим дурным предчувствиям в одиночестве.

Некоторое время Гарри слонялся по квартире, пытаясь взять себя в руки. Получалось плохо — наверное, потому, что в руках все время появлялись какие-то посторонние предметы — то бутылка, то штопор, то стакан.

Гарри казалось, что под потолком набухла туча, и вот-вот на голову ему обрушатся громы и молнии. Гермес смотрел не то сердито, не то разочарованно.

— Ты же бог обмана, — проворчал Гарри. — Тебе такие шутки должны быть по душе.

Гермес промолчал. На него столько лет вешали английские носки и халаты, что он пропитался английской добропорядочностью.

Наконец, в руки Гарри попалось перо, и он немного отвлекся. Мрачные образы, возникавшие в его воображении, излились на пергамент в виде двух глав новой книги, которая должна была ввергнуть читателей в потусторонний ужас и лишить их остатков душевного равновесия.

Прихлебывая виски, Гарри бодро дописал главу, после чего бутылка опустела, а за ней иссякло и вдохновение.

— Добби!

— Да, хозяин?

— Принеси мне коньяку.

Добби, вздыхая, отложил «Пир» и притащил пузатую бутыль «Салазара».

— Хозяин не ложится спать?

— Хозяин ложится творить! — воскликнул Гарри, падая со стула на пол. — Подай мне пергамент и бокал.

Лежа творить не хотелось, хотелось только мечтать. Потягивая коньяк, у которого был вкус изгнания из рая, Гарри задумался о тяготах супружеской жизни. В частности, о скуке. Как это бывает, когда проживешь с одним и тем же человеком много лет? По крайней мере, жизнь с Драко избавляла его от опасности однообразия. У Гарри часто появлялось ощущение, что любовник у него не один, а как минимум восемь, и каждый со своим норовом. Угадывать, в каком настроении Драко окажется хотя бы через час, было все равно, что играть в «наперсток». Между тем, при всей удачливости Гарри в азартные игры ему не везло.

«Это означает, что ты — любимчик Афродиты», — усмехался Драко.

Это означало потерянные деньги и уязвленное самолюбие, и Гарри совсем бы зарекся ходить в казино, если бы не Малфой, перед которым Фортуна задирала подол с бесстыдной откровенностью.

В мыслях о бесстыдстве Гарри отошел ко сну и был разбужен безжалостным тычком под ребра.

— Я весь извелся, можно сказать — душой изболелся, а он спит! — негодовал Драко. — К тому же с бутылкой «Салазара», которую бессовестно от меня скрыл. Поднимайся. Если бы я не вложил в тебя так много душевного тепла…

— Чего?

— Того! … я бы сейчас повернулся и ушел. Оставив тебя догнивать на этом половичке. Вставай, Поттер!

Острый носок ботинка больно ткнулся в беззащитный бок.

— Неужели тебе не хочется услышать вести с фронта? — поинтересовался Драко мягким, не чета ботинку, голосом.

Гарри вскинулся и, охнув, схватился за голову.

— Проклятый виски… Ну, как?! Как все прошло?

Драко уселся в кресло и сложил руки жестом, исполненным драматизма.

— Я не был разочарован в своих надеждах, — он приподнял бровь движением, уступавшим снейпову лишь потому, что расплывчато-белесой брови в выразительности трудно сравниться с превосходно очерченной черной. — Однако и ожидаемого накала страсти не достигли.

— Если бы речь шла о моих родителях, — отозвался Гарри, — я не был бы так бессердечен. И ни слова о маггловских сантиментах!

— Но это действительно было забавно, — удивился Драко. — К тому же, мы не сделали им ничего плохого. По-настоящему плохого, я имею в виду. Так ты будешь слушать?

— Давай уже, не томи. Твой отец вскрыл письмо?

— Гораздо лучше. Письмо вскрыла мама. Она зачем-то зашла в отцовский кабинет, взглянула на стол и — вуаля! — роскошный скандал за завтраком. Хотя Северус чуть было не испортил дела. Он такой мастер отпираться. Как бы мне научиться этому?

— У тебя это врожденное, — нетерпеливо ответил Гарри. — Рассказывай, как прошел допрос.

— Не очень удачно. Не знаю, чего мама с отцом ожидали — может, что Северус пылко сознается в своей любви к оборотням — но он только посмеялся и сказал родителям, чтобы они не увлекались трюфелями; дескать, от грибов бывают странные фантазии. Отец вроде успокоился, но мама все равно начала кричать, потом зарыдала и бросила супницей в домовика; в общем, настроение у нее слегка испортилось, и нам всем стало не до завтрака. Отец сказал: «Ну, вы тут без меня как-нибудь…» и пошел в бильярдную покатать шары. Маме это не понравилось. Она зарыдала еще пуще и потребовала у Северуса яду. Он заставил ее выпить залпом бокал бренди, и о яде больше речи не заходило. Потом они стали мириться прямо на ковре в столовой, и мне пришлось уйти: что бы ты ни говорил, а я не извращенец.

— Так у нас ничего не вышло! — Гарри рывком поднялся с пола, забыв о гудящей голове.

— Все в порядке, — успокоил его Драко. — Разумеется, они Северусу не поверили. Теперь родители начнут за ним следить, а он терпеть этого не может. Уверен, дня через три у них начнутся ссоры, и тогда мы сможем открыться. У них будет слишком много собственных проблем, чтобы думать еще и о наших.

— А твоя мать не раскусит нашу аферу?

— С чего бы это?

— У женщин потрясающее чутье.

— И потрясающая фантазия. На основании самого невинного пустяка они могут создать теорию, которая потрясет их семейный очаг до полного разрушения. Впрочем, на мамин счет можешь быть совершенно спокоен. Она замечательная женщина, но не самая догадливая. Однако есть еще Северус… на первых порах нам придется быть очень осторожными.

— От такой жизни легко впасть в меланхолию.

— А от той, что мы вели, легко впасть в кому. Никакого разнообразия.

— Если честно, то я не вижу в нашем теперешнем положении ничего вдохновляющего.

— Ешь морковь, она укрепляет зрение. Или протри очки. Кажется, их засидели мухи.

— Это чернильные брызги, — Гарри снял очки и протер их полой домашней куртки.

— Чем ты вчера занимался? — Драко с любопытством оглядел натюрморт на полу. — Коньяк, бокал — это понятно, но почему чернильница? Ты пил чернила?

— Не говори глупости. Я писал роман.

— На полу?

— Трахаться на полу можно, а писать нельзя? Кстати, как насчет бурного утреннего секса?

— Сейчас не могу, — Драко погляделся в зеркало и недовольно скривил губы. — Иду к Феликсу.

— Это еще кто?

— Специалист по скальпам.

— Кто?

— Парикмахер. Кстати, тебе тоже не помешает привести прическу в порядок. Ты похож на скотч-терьера. Хочешь, я тебя запишу?

— Не трудись. Волосы — это мое проклятье. Стоит мне отнять от них расческу, как они становятся дыбом.

— Побрейся наголо.

— А ты меня не бросишь?

— Попробуй и узнаешь, — Драко засмеялся. — Заодно проверишь силу своего обаяния.

— Не искушай. Представь меня без волос — я буду походить на Волдеморта.

— Тогда я буду любить тебя еще крепче. Пока, — Драко мимоходом коснулся щеки Гарри и исчез в камине.

Гарри поймал себя на том, что не в силах перестать улыбаться. Драко говорил «Люблю» редко и всегда как бы невзначай, но его признания звучали искренне, и это было главным.

На письменном столе стояла колдография: Драко на террасе у моря. Вид у него был томный и расслабленный, взгляд рассеянно скользил по яхтам, лавирующим против ветра. Время от времени он отщипывал ягоды от виноградной грозди и бросал их себе в рот.

Гарри полюбовался на колдографию и в приливе чувств чмокнул Драко в губы. У камина что-то с грохотом упало. Гарри проворно обернулся и увидел Люпина, который глядел на него, как замороженная рыба. У его ног лежал туго набитый портфель.

— Пыль сдуваю, — объяснил Гарри и вытер стекло рукавом.

— А, — отмер Люпин. — Гарри, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

«Вот оно», — подумал Гарри тоскливо. — «Пробил час расплаты. Ремус все знает».

— Может, потом? Я спешу.

— Я ненадолго, — Ремус выглядел таким печальным, что совесть Гарри немедленно зарычала и впилась хозяину в печень.

— Эээ… я отложу свою встречу, — пробормотал Гарри. — Добби, сделай нам чаю. И принеси шоколадный торт.

При слове «шоколад» Люпин слегка улыбнулся. Совсем чуть-чуть.

— Ты куда-то собрался? — осторожно спросил Гарри, глядя на портфель.

— Я хотел устроиться в гостинице.

Совесть взревела и заходила колесом. Гарри застонал.

— Ты плохо себя чувствуешь? — участливо осведомился Ремус.

— Живот с утра побаливает, — сдавленным голосом ответил Гарри. — Что у вас случилось? Ты поссорился с Тонкс?

— Поссорился? Да. пожалуй, можно сказать и так. Поссорился. Когда в тебя бросают супницей — это все еще ссора или уже боевые действия?

Гарри зажмурился.

— Пожалуй, тебе не стоит есть этот торт, — заботливо сказал Люпин.

Гарри открыл глаза и с облегчением отметил, что аппетит несчастной жертвы ничуть не пострадал. Ела она за двоих — в буквальном смысле слова.

— Не успел позавтракать, — сообщил Ремус с набитым ртом. — Мерлин, ну и денек! Как меня выбили из колеи с самого утра, так я до сих пор не могу собраться с мыслями. А вот Северус, похоже, быстро сориентировался.

Гарри похолодел.

— Снейп? Он… вы виделись?

— Мельком. Так глупо получилось. Помнишь, ты дал мне абонемент на книжный склад?

— Конечно.

— Я сказал Доре, что иду к Северусу.

— Зачем?

— Н-ну… как-то неловко говорить жене, что ты бросаешь ее одну, потому что собираешься всю ночь рыться в книжках.

Гарри кивнул, довольный собственной проницательностью.

— Кто же знал, что так выйдет? — Ремус задумчиво осмотрел свою тарелку, затем тарелку Гарри. — Вкусный был торт.

— Еще хочешь?

Люпин страдальчески вздохнул.

— Сладкое так успокаивает.

Гарри был готов кормить Ремуса шоколадом, пока тот не слипнется, лишь бы совесть заткнулась хоть на секунду.

— Гарри, ты ведь сможешь подтвердить, что дал мне тот абонемент?

— Конечно. А что вообще произошло?

— Утром, когда мы только собрались завтракать, явился Люциус Малфой.

— Вот как?

— Да. И обвинил меня, что я и Северус… что мы… эээ… — Люпин пошевелил бровями и ложечкой изобразил в воздухе знак, похожий на «восьмерку».

— Я понял.

— Да? А вот до меня не сразу дошло. Якобы он — то есть, Малфой — перехватил мое любовное письмо к Северусу. И даже показал мне это письмо. Это удивительно, Гарри — оно написано моим почерком, да так похоже!

— Невероятно.

— Я тоже так сказал. А Малфой ответил, чтобы я не прикидывался идиотом, потому что глупо отрицать очевидное. Тогда я признался, что вообще Северуса месяц не видел, а Дора говорит: «Как, ты же сам сказал, что собираешься встретиться с ним вечером и что всю ночь проведешь у него в лаборатории!» И очень странно на меня посмотрела. Малфой после этого так и взвился: шипел и трещал, как гремучая змея в брачный сезон. Самое лестное, что я от него услышал — «чучело, побитое молью». Клянусь, еще один такой визит, и я его самого в чучело превращу! Теперь Дора со свету меня сживает. Говорит, что с Люциусом я вел себя, как тряпка. Так и было, признаю, но я просто растерялся. Любой растеряется, когда тебя ни с того ни с сего обвиняют в таком. Кажется, Дора решила, что я и вправду… Только я ни в чем не виноват! Мерлин, да мне бы и в голову не пришло завести роман с Северусом. Уж не говоря о том, что он никогда бы не согласился прикоснуться ко мне иначе, чем в рукавицах из драконьей кожи. И вообще, я не понимаю, какое Малфою дело до личной жизни Северуса? Если бы это и было правдой — а это неправда! — это совершенно его не касается.

— В отличие от Тонкс, — Гарри покосился на Гермеса.

Тот ответил уничтожающим взглядом.

Люпин печально положил в рот очередной кусок торта.

— Верно. Ее это касается. Первое, что она сделала — связалась с Северусом через камин и спросила его, был ли я у него. Он ответил, что нет, и ему уже надоело об этом говорить. Тогда она спросила, где он был ночью.

— И он сказал, что это не ее дело?

— Хуже. Он признался, что был в лаборатории. И тогда Дора взвилась не хуже Малфоя и обозвала Северуса всякими словами. А он обозлился и сказал, что так ей этого не оставит, хоть она и женщина. И вышел из камина.

Гарри присвистнул.

— Все живы?

— Не знаю. Я… ушел. Сил нет слушать, как они ругаются.

«Сбежал», — подумал Гарри. Он не винил Ремуса. Ни на секунду.

— Гарри, хоть ты-то мне веришь? — вопросил Люпин.

Гарри кивнул. Совесть угрызала его, как лисенок — спартанского мальчика.

— Это какое-то недоразумение, — промямлил он. — Все образуется, вот увидишь. Я скажу Тонкс, что ты был на складе.

— Хорошо, если она тебе поверит, — Люпин вздохнул. — Прости, что я тебе докучаю. Признаться, я просто боюсь возвращаться. Надеюсь, Нимфадора и Северус не убили друг друга, и дом все еще стоит на месте.

— Гермиона приглашала тебя в гости, — вспомнил Гарри.

— Гермиона? — хмурое чело Люпина просветлело. — Какая доброта, Гарри! Исключительная женщина, я всегда это говорил. С радостью навещу ее, если только у нее найдется на меня время.

— Времени у нее вагон, — ответил Гарри. — Рон вместе с Чарли отправился в Скалистые горы искать какую-то реликтовую огнедышащую тварь.

— Замечательно, — воскрес Люпин. — Я недавно прочел одну книгу, и я…

— Гермионе очень интересно будет послушать, — Гарри мягко подтолкнул гостя к камину.

Надо быть закоренелым злодеем, чтобы наслаждаться обществом человека, которого коварно оболгал, поэтому, когда Ремус ушел, Гарри вздохнул с облегчением. Плюхнувшись в кресло, он потребовал у Добби холодного чая с лимоном и принялся править написанное вчера.

В дверь постучали.

— Добби, открой! — крикнул Гарри.

Послышался звук отпираемой двери, а затем она с грохотом ударилась о стену. Добби пронзительно взвизгнул, потом что-то забормотал. Не успел Гарри среагировать, как в гостиную черным вороном влетел Северус Снейп.

— Поттер! — каркнул он вместо «Nevermore». — Что вы себе позволяете?!

— Что я себе позволяю? Что вы себе позволяете! Врываетесь в мою квартиру…

— Я постучал, и мне открыл ваш домовик. Кстати, вы в курсе, что он у вас помешанный? Он цитировал мне Эпиктета. Что-то насчет философа, который стоически стерпит любую боль.

— Вы его ударили? — Гарри сжал кулаки.

— Всего лишь отодвинул с дороги. Ногой.

— Я так надеялся, что Тонкс вас прикончила, — с чувством сказал Гарри.

— Извините, что разочаровал, — фыркнул Снейп. — Я спрыгнул с катафалка. Но к делу. Как вы посмели впутать меня в одну из своих дебильных затей?

— Это была не моя… Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Я всегда считал, что вы, Поттер, страдаете острой умственной недостаточностью, и что Драко совершил грандиозную ошибку, связавшись с вами. Но теперь я вижу, что вы друг друга стоите. Не знаю, кто из вас придумал эту шуточку с письмом. Думаю, что мой драгоценный крестник. Какая жалость, что я не утопил его в купели. В любом случае, вы его поддерживали.

— С каким письмом? — Гарри поднял брови, развел руками и вообще изумился, как сумел.

— Оставьте, — Снейп опустился в соседнее кресло. — Вы знаете, о чем я говорю. Уверен, Драко вас уже навестил и поделился радостной новостью, что письмо имело успех.

— Разве вы с миссис Малфой не помирились? — не удержался Гарри.

— Чтобы вам с Драко так помириться. Два идиота. Люпин тоже заходил?

— Эээ…

— Разумеется. К кому он еще мог пойти, чтобы поведать о своем недоумении, как не к человеку, который его подставил?

Гарри хотел издать очередное гневное восклицание, но совесть взяла его за горло и хорошенько встряхнула.

— Я… ничего… не знаю, — просипел он.

Снейп прищурился.

— Люпин не отправлял мне никаких любовных писем. Тогда кто его написал?

— С чего вы взяли, что это сделали мы?!

— Логично предположить, что письмо написал тот, кто его подложил. Вы были неосторожны, Поттер — впрочем, как обычно. Ни вы, ни Драко не имеете ни малейшего представления о конспирации. Я просто спросил у мисс Гнус, не входил ли кто в кабинет Люциуса вчера днем. И она не стала от меня скрывать, что молодой мистер Малфой не только рылся в корреспонденции своего отца, но и имел неосторожность притащить с собой некоего мистера Поттера. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить ваше неожиданное появление в Малфой-мэнор с обнаружением таинственного письма в конверте с незабудочками — фу, какая пошлость! С аконитом бы еще куда ни шло. Кстати, как вам удалось выманить Люпина из дома?

— Я не выманивал…

— Я спрошу его, где он провел прошлую ночь. Уверен, что это вы его куда-то отправили. Да еще надоумили сказать, что он идет ко мне.

— Нет! Сказать, что идет к вам, он догадался сам. Я тут не при чем.

— Вот как? Ну, с Люпина станется.

— Вы собираетесь нас выдать? — Гарри представил полный укора и разочарования взгляд Ремуса, которого он кормил тортом и которому ханжески сочувствовал, а также вспомнил о трехстах тридцати трех китайских пыточных заклинаниях, и ему сделалось не по себе.

— Следовало бы. Пора Люпину открыть глаза на то, что в действительности представляет собой его драгоценный Гарри. Но нет. В настоящий момент наши интересы совпадают.

— Что?

Снейп окинул Гарри презрительным взглядом, плеснул себе коньяка и откинулся в кресле — ни дать, ни взять Мефистофель, только что предложивший перспективному клиенту интересную сделку.

— Я промолчу про вашу неприглядную роль в распространении слухов. Естественно, не безвозмездно. Если хотите сохранить все в тайне, вам придется оказать мне услугу определенного рода.

— Какого еще рода? — насторожился Гарри. — Только не думайте, что я стану выполнять ваши извращенные прихоти!

Снейп внимательно на него посмотрел.

— Вы думаете, я вас домогаюсь? — он фыркнул. — За каким дьяволом вы мне сдались? Не льстите себе, Поттер.

Гарри онемел от негодования.

— Я хочу, чтобы вы с Драко продолжали инсценировку. Пусть все поверят, что у нас с Люпином и вправду связь.

— Зачем вам это нужно?

— Это, Поттер, не вашего ума дело.

— А вы?

— А я буду все отрицать. Ведь этого от меня и ждут, не так ли? — Снейп слегка улыбнулся.

— Но что мы должны делать? — растерялся Гарри. — Мы думали, что одного письма будет достаточно.

— Рад слышать, что вы все-таки хоть о чем-то думали. Могу лишь пожелать вам столь же блестящих идей — иначе Люпин все узнает.

— Но вы ведь не собираетесь в самом деле его соблазнить?

Снейп поднял бровь.

— На этот счет можете быть совершенно спокойны. У меня и в мыслях нет обесчестить вашего оборотня. Странно, что все с такой готовностью поверили в возможность подобного романа.

— Любовь зла, — хмыкнул Гарри.

— Оборотни злее, — усмехнулся Снейп. — Мысль о том, что твое тело может показаться возлюбленному аппетитным в прямом смысле этого слова, как-то расхолаживает.

— Тонкс не жалуется, — сухо сказал Гарри.

— Вы с ней в достаточно близких отношениях, чтобы утверждать это наверняка? Впрочем, вы правы. Не жалуется. Она никогда не жалуется, не так ли? Не та жизненная позиция. Если что-то идет неправильно, следует это исправить, а не тратить время на причитания. Даже жаль, что столько сил тратится впустую.

— Ремус любит ее!

— А вы сделали все, чтобы разрушить их семейную жизнь. Нехорошо, Поттер. Однажды призрак вашего отца явится в облике оленя и наподдаст вам рогами под зад. Так вы согласны на мое предложение?

— Вы уже говорили с Драко?

— Еще нет. Но я не думаю, что он откажется поучаствовать в продолжении спектакля, — ответил Снейп и гадко улыбнулся.

— А если я откажусь? — осмелел Гарри.

— Тогда ваша жизнь станет одним непрерывным сюрпризом. И что-то мне подсказывает, что в восторг вы не придете.

— Это угроза?

— Рад, что вы меня понимаете.

— Вы меня не запугаете, — Гарри гордо выпрямился в кресле. — Не думайте, что я поддамся на шантаж!

— Я понимаю, почему ваши книги пользуются таким успехом, Поттер. Вы склонны к мелодраме и не заставляете домохозяек и школьников напрягать ум. Ну же, попробуйте вести себя так, будто у вас осталось несколько неповрежденных мозговых клеток. Я вам обещаю, что долго это не продлится. Пары недель мне хватит.

— Для чего?

— Я не собираюсь вам отвечать.

— Я хочу знать правду!

— Правда — слишком сильнодействующие зелье, Поттер. Не злоупотребляйте им, оно может причинить непоправимый вред вашему слабому рассудку.

Снейп поднялся.

— Итак, Поттер, с завтрашнего дня вы начинаете действовать.

— Я ничего вам не обещаю, — строптиво ответил Гарри.

— Не страшно. Драко пообещает за двоих. Успокойтесь, Поттер. Вы тоже внакладе не останетесь. Я не стану препятствовать вашему союзу.

— В вашем благословении мы не нуждаемся.

— В чем вы оба нуждаетесь, так это в хорошей порке.

Снейп качнул бровью и направился к выходу. Его тень, протянувшаяся по гостиной, походила на грабли.

В кои-то веки Гарри оказался прав, но его это не радовало. Грабли нанесли удар.

Гарри отправил Драко сову. Потом еще одну. Потому наведался в его квартиру. Все оказалось бесполезно: абонент был временно недоступен.

Отчаявшись, Гарри устроился в кресле с «Бесплодными усилиями любви» в руках и попытался одновременно читать и думать, однако вместо этого задремал.

Разбудил его стук, чьи-то крики и взволнованный писк домовика.

— Добби! Принеси дверь! Я хочу войти!

Протирая глаза, Гарри вышел в холл и онемел. Ему еще никогда не приходилось видеть Драко пьяным. Сегодняшнее состояние Малфоя-младшего можно было точно определить словом «вдрызг».

— Что случилось? — еле выговорил он.

— Он не знает! — Драко драматическим жестом воздел руки. — Неужели Северус осчастливил своим разносом только меня?

— Вообще-то, он здесь был, — осторожно ответил Гарри.

— Тогда какого черта ты спрашиваешь?! — взвизгнул Драко. — И почему ты трезв?

— Потому что в природе должно соблюдаться равновесие, — хмуро ответил Гарри, подхватывая падающего Драко на лету.

— Я не пьян, — Драко обвис в его руках. — Просто устал после тяжелого дня.

— Угу, — согласился Гарри, стараясь дышать в сторону. — Добби, приготовь постель.

— Я с ним не лягу! — возмутился Драко. — Как ты можешь предлагать мне такое, извращенец?

— О, как все запущено, — пробормотал Гарри. — А со мной ляжешь?

— Да, — Драко поник головой. — Мы ляжем вместе. В одну могилу.

— Не придуривайся, — рассердился Гарри. — Все не так уж и плохо. Снейп ведь нас не выдал, верно?

— Он никогда так со мной не разговаривал, — пожаловался Драко. — Ты не представляешь, как это было — словно я флобберчервь, который нарядился в мантию и заговорил по-английски.

— Еще как представляю. Он со мной всю жизнь так разговаривает.

— О, как мне худо…

— Утром ты вообще жить не захочешь, — пообещал Гарри.

— Утро для меня не наступит. Сделай что-нибудь!

— Что, например?

— Облегчи мои страдания дружеским участием… как я, когда ты напиваешься.

— Как ты? Отлично! Малфой, ты окончишь жизнь в подворотне, в обнимку с мусорным баком, и даже крысы будут обходить тебя стороной…

Драко застонал, вытянулся на постели и закрыл глаза, сложив руки на груди.

— Не присылай венков на похороны, — пробубнил он. — Мне от тебя ничего не нужно. Когда мой призрак придет и сядет у тебя в изголовье, ты пожалеешь, что был со мной жесток.

Гарри понял — представление грозит затянуться на всю ночь. Драко любил страдать со смаком. Представив, что будет утром, когда Железная Похмельная Дева стиснет его возлюбленного в своих неласковых объятиях, Гарри содрогнулся.

Спасти его могло только одно. Секунду жадность боролась в нем с инстинктом самосохранения, но тут Драко издал очередной стон, и инстинкт победил.

— Вот она — жизнь, — проворчал Гарри, снимая с полки заветную скляночку, — отнимает у тебя самое дорогое.

— Я еще не умер, — заявил Драко. — Не торопись со мной прощаться.

— Я вижу, что не умер. Мертвые так не стонут.

— Мне плохо!

— Вот, выпей. Это избавит тебя от страданий.

— Как, ты хочешь меня отравить? А клялся, что будешь любить меня вечно! И вот — первая кочка на нашем совместном жизненном пути, и ты уже торопишься от меня избавиться. О, люди! Вы — порождения ехидны и…

Гарри быстро наклонился, зажал Драко нос и влил в приоткрывшийся рот свое зелье.

Драко возмущенно забулькал, как закипевший чайник.

— Первая кочка, говоришь? — Гарри вздохнул. — Наш совместный жизненный путь представляет собой нескончаемую горную гряду. Кстати, почему у тебя заплетаются ноги, но совершенно не заплетается язык?

— Ты грубый, невоспитанный хам, — пожаловался Драко, осторожно ощупывая свою голову. — Это поразительно — я совершенно трезв! Что это было?

— Подарок Невилла на Рождество, — уныло ответил Гарри. — Экстракт из тычинок какого-то растения, цветущего раз в тысячелетие. Мгновенно протрезвляет, не оказывая никаких побочных эффектов. Невилл прислал мне его аж из самого Конго, и я берег его на черный день.

— Правильно сделал, — одобрил Драко. — Дня, чернее сегодняшнего, давно уже не было.

— Что с тобой сделал Снейп?

— Прижал к стене и оттрахал во все дыры.

Секунду Гарри смотрел перед собой остановившимся взглядом.

— Поттер, что с тобой? — встревоженный Драко привстал с постели. — Почему у тебя такое лицо? Тебя сейчас хватит удар или ты просто думаешь?

— Я мог его убить, — вырвалось у Гарри. — Я ведь мог его убить — и не воспользовался этой возможностью!

— А, — успокоился Драко. — Ты ревнуешь. Не переживай, я говорил в переносном смысле. Северусу не обязательно прибегать к физическому насилию, чтобы ты почувствовал себя маркитанткой, побывавшей под дюжиной пьяных рейтар. У него каждое слово — как плеть из драконьей кожи.

Гарри выдохнул.

— Ты бы все же выбирал выражения, — посоветовал он. — А то ведь я был на полпути к уничтожению Снейпа.

— Теперь я знаю, как мне действовать, если я захочу избавиться от компаньона, — усмехнулся Драко. — Впрочем, предложи ты его убить часа полтора тому назад, я бы радостно воскликнул: «Да!»

— Ты согласился заниматься дезинформацией?

— Когда Северус в ярости, ему не отказывают. Я бы согласился заняться с ним даже сексом, если бы он того потребовал. Может, так было бы лучше. Хороший трах способен смягчить и каменное сердце.

Гарри зарычал, схватил со стола чашку и бросил ей в стену. Драко безмятежно улыбался.

— Что нужно Снейпу на самом деле? — спросил Гарри, справившись с приступом гнева.

— Понятия не имею. Он не поделился со мной ничем, кроме своего мнения о моем интеллекте и нравственных качествах.

— Ты не сможешь что-нибудь из него вытянуть?

— Ты издеваешься? Я собираюсь обходить его по дуге, пока он не получит желаемого.

— Вопрос в том, что это такое.

— Этого мы не узнаем, пока не станет поздно что-то менять. Снейп — как женщина.

— В смысле — снизу?

— В смысле, он всегда окутывает свои намерения туманом. Вроде моей матушки — если она идет покупать себе шляпку, то обязательно скажет отцу, что собирается навестить подругу. А когда собирается в гости, говорит, что отправляется по магазинам.

— Зачем?

— Врожденный инстинкт запутывать следы, я полагаю.

— Врожденный инстинкт пить из людей кровь, — произнес Гарри в изнеможении. — Это я про Снейпа. Итак, с чего начнем?

Драко запустил пальцы в шевелюру и задумался.

— Думаю, со знакомых. Там — словечко, тут — намек, и сплетня разлетится, как стая пикси. Завтра и приступим.

— Тебе-то просто, — пожаловался Гарри. — Твоих знакомых фуа-гра не корми, дай посплетничать. А как быть с моими? Им сплетни неинтересны.

— Ты слишком хорошо о них думаешь. Начни с Уизли. Люди, которые ведут образ жизни муравьев, не могут не любить сплетен. Для них это вопрос выживания.

— Рон все еще в Америке, наблюдает за гнездовищем своего археодракона. Вчера я получил от него письмо. Они с Чарли живут в индейской деревне. Дочь вождя по имени Покахонтос помогает им в работе. Рон в восторге от местных пейзажей.

— Должно быть, они действительно невероятны, раз даже Уизли проняло. Проведем следующий отпуск в горах?

— Драко, ты в Греции чуть со свету меня не сжил своими придирками. Я боюсь представить, сколько претензий у тебя найдется к дикой, непричесанной, скалистой природе! Честное слово, до конца отпуска ты не доживешь — я убью тебя и схороню под секвойей.

— Хорошо. Мерлин с ними, с горами и с твоим придурковатым другом. Как насчет его младшей сестрицы?

— Я не хочу встречаться с Джинни. Она может неправильно понять мои намерения. Собственно, я уверен, что она их неправильно поймет.

— Вот и отлично. Пофлиртуешь с ней, и она проглотит все, что ты ей наплетешь.

— Не могу. Мне неловко как-то, — упирался Гарри.

— Ты способен испытывать неловкость? — восхитился Драко. — Какая у тебя тонкая душевная организация! Тогда близнецы. Эти, надеюсь, не подумают, что ты за ними ухлестываешь?

— И что я им скажу? «Привет, Джордж! Привет, Фред! Как-дела-спасибо-ничего, кстати, вы знаете, что Снейп трахается с Ремусом?» Мне даже думать об этом противно. Нет, Драко, извини. Беда в том, что я не подхожу на роль интригана.

— Неужели Дамблдор ничему тебя не научил?.. Ого. Тихо, тихо. Зачем поджигать простыни? У тебя и без того тут не королевская опочивальня.

Драко похлопал по одеялу, затушив несколько искр.

— Стало быть, и близнецы отпадают? Остается твоя гр… Грейнджер.

Гарри уселся на край кровати, рассеянно опершись рукой на постель рядом с Драко. В спальне неприятно пахло гарью. Мелкие спонтанные выбросы магии сделались у Гарри чем-то вроде нервного тика, принося меблировке его квартиры незначительный, но регулярный ущерб.

— Придешь в гости, — Драко прищурился на руку Гарри, которая поднялась по его бедру и устроилась на колене, — начнешь расспрашивать, как дела у Люпина. Он ведь к ней побежал жаловаться на судьбу? Интересно, правда? Сдается мне, что если твой рыжий друг задержится в Америке еще ненадолго, после возвращения ему можно будет открывать лавку по продаже изделий из рога.

— Какое у тебя грязное воображение! — возмутился Гарри. — У Ремуса и Гермионы просто общие интересы.

— Все зависит от того, что понимать под общими интересами, — заметил Драко.

Рука Гарри тем временем оставила колено и теперь продвигалась по направлению к паху Драко. Судя по всему, рука обладала собственной волей и действовала без ведома хозяина. Драко выдохнул и сладко потянулся. Гарри, встрепенувшись, с удивлением посмотрел на своевольную конечность, ласкавшую член Драко сквозь одежду.

— Тебе не жарко? — спросил он, глядя на раскрасневшееся лицо Драко. — По-моему, на тебе слишком много одежды.

— По-моему, тоже. И ты мог бы с меня ее снять.

— Ты меня принимаешь за Добби?

— Кто звал Добби? Добби здесь!

— Тьфу ты! — Драко поспешно запахнул расстегнутую мантию. — Поттер, убери отсюда это существо, а то я не ручаюсь за его сохранность.

— Добби не станет отвечать на оскорбительные слова бывшего хозяина, — ответствовал домовик. — Это ниже достоинства Добби.

— А что, у тебя есть какое-то достоинство? — заржал Драко. — Я думал, домовики размножаются почкованием.

— Не порти мне эльфа, — усмехнулся Гарри. — Ступай, Добби. С гардеробом твоего бывшего хозяина я разберусь сам.

— А мне уже не жарко, — злорадно заявил Драко. — Поэтому не будем тратить время на стриптиз и сразу перейдем к делу.

— Я согласен, — Гарри одним прыжком очутился на кровати, подминая под себя любовника. — Мне что в одежде, что без одежды…

— Я про другое дело говорил, — отбивался Драко. — Гарри… Нет, сними. В одежде, но с голой задницей я себя чувствую идиотом. Или школьником, которого разложили для порки.

— Сегодня ты фонтанируешь хорошими идеями, — Гарри облизнулся. — Порка — этого мы еще не пробовали.

— Вот на тебе и попробуем, — Драко вывернулся и соскочил на пол. — Раз ты не расположен обсуждать дела, я, пожалуй, пойду домой.

Гарри пожал плечами с показным безразличием и начал раздеваться.

— Что ты задумал? — с подозрением спросил Драко.

Брюки у него были расстегнуты и висели на бедрах, готовые вот-вот упасть.

Гарри старательно отводил глаза, чтобы не соблазниться. Ему хотелось наброситься на Драко, повалить его на пол и взять без всяких нежностей и комплиментов, однако, памятуя о малфоевской мстительности и речевом недержании, он задавил в себе этот порыв.

— Я ложусь спать, — сообщил он. — Уже поздно. А ты иди к себе.

Он снял трусы и эффектным жестом бросил на пол.

Драко сделал шаг вперед. Его глаза заблестели.

Гарри отвернулся, успев заметить, что его строптивый возлюбленный не на шутку возбужден, лег, вытянувшись поверх покрывала, и положил ладонь на член.

Драко выругался шепотом.

Гарри, задумчиво глядя в потолок, слегка сжал пальцы и принялся ласкать себя, словно был один в комнате.

Драко поспешно содрал с себя одежду и, зябко вздрагивая, забрался на постель.

— Если ты не будешь драться, — промурлыкал он хрипло, — я буду с тобой ласков.

— Мне не нужно, чтобы ты был со мной ласков, — Гарри раздвинул ноги и усмехнулся.

Драко облизнулся и скользнул вниз, навис над Гарри, опираясь на руки.

— Хочешь грубости?

— С каких пор тебя интересует, чего я хочу?

— Могу и не спрашивать.

Кончики длинных волос махнули по обнаженному животу Гарри.

— Если можешь — не спрашивай.

— Он похож на башню осажденного замка.

Драко кончиком пальца обвел основание члена Гарри. Затем повторил движение языком.

— Только без зубов.

— Ты же хотел грубости.

Гарри вскрикнул, когда острые зубы прокусили кожу на бедре. Потом рассмеялся. Драко усмехнулся в ответ, слизнул капельку крови с укушенного места.

— Кричи, — сказал он, примериваясь, а потом вобрал в рот член Гарри.

«Удав заглатывает кролика», — подумал Гарри, выгибаясь дугой под ласками. — «Нежно. Убийственно нежно».

Губы Драко были, словно шелк, а язык — как пламя.

«Слишком нежно», — хотел сказать Гарри, и тут ногти впились в его ягодицы, оставляя на коже кровавые борозды, и он закричал. Башня пала.

Гарри со стоном откинул голову на подушку и отдался на милость победителя, чтобы позже взять реванш и на каждую победу врага ответить своим триумфом.

Ночью о делах они больше не говорили.

Зато утром необходимость дискредитации невинного Люпина и загадочного Снейпа вновь предстала перед ними во всем своем ужасающем уродстве.

— Ты идешь к Грейнджер, то есть, к Уизли, и точка.

— Нет.

— Идешь. Прямо сейчас.

— Голый?

— Иди голый. Иди одетый. Можешь даже пойти в трусах в цветочек и покрыть свое имя несмываемым позором — мне все равно.

— Это Добби мне подарил, — покраснел Гарри. — Мне стало его жаль, и я не смог отказаться.

— Не уводи разговор в сторону. Тебе нужно к ней пойти. Помни о Снейпе!

— Не хочу! — застонал Гарри. — Я не помнил о нем всю ночь, и это было чудесно.

— Мы должны хоть прикинуться, будто что-то делаем. Ну же, будь умницей!

— Что я ей скажу?

— Действуй по обстоятельствам, — уверенно ответил Драко, который и сам этого не знал.

Гарри посопротивлялся еще немного, но в конце концов ему пришлось сложить оружие.

— Привет, Гермиона, — пробурчал он в камин. — Как поживаешь?

— Прекрасно, — Гермиона, сидевшая в кресле с кипой бумаг на коленях, приветливо улыбнулась.

— Сердечнее, — прошипел Драко.

Гарри поглядел на Гермиону большими искренними глазами уличного кота-попрошайки и сказал:

— Как ты хорошо выглядишь!

— Правда? — Гермиона кокетливо улыбнулась и поправила прическу.

— Сияешь, как солнце, — подтвердил Гарри. — Что, Рон возвращается?

— Рон? Нет, — сияние Гермионы несколько поблекло. — Вернее, возвращается, но еще нескоро.

— Рога, — прошептал Драко и захихикал.

— Кто там у тебя?

— Это Добби. Можно к тебе зайти? Ты не очень занята?

— Не особенно. К тому же, мне все равно нужно отвлечься.

— Ага. Спасибо. Сейчас, я только мантию надену.

— Ты сравнил меня с Добби? — холодно спросил Драко.

— Отстань, пожалуйста. Займись своей частью нашего общего грязного дела. Знаешь, чем все кончится? Наша афера откроется, и от нас отвернутся все друзья. Нас будут считать отщепенцами и негодяями.

— Не знаю, как для тебя, а для меня в этом нет ничего необычного. На счастье, — Драко чмокнул Гарри в щеку и втолкнул его в камин.

— Когда-нибудь я нарвусь на одну, но очень большую, просто огромную неприятность. И кажется, этот день уже не за горами, — сказал Гарри Гермионе вместо приветствия.

— Однажды ты на нее уже нарвался, и неприятности не поздоровилось, — утешила его Гермиона. — У тебя проблемы?

— Вроде того.

— Никто не хочет делиться со мной своими бедами. Друзья, называется. Вот и Ремус был очень уклончив.

— Он рассказал тебе, что с ним случилось? — спросил Гарри с заминкой.

— Да, после долгих уговоров. Дикая история, не правда ли?

— Ты не веришь в эту интрижку?

— Нет, конечно, — удивилась Гермиона. — Кто вообще способен в это поверить?

— Тонкс поверила.

— О, это пустяки, — небрежно сказала Гермиона. — Когда она остынет, то поймет, что была неправа. Она чересчур эмоциональна.

— Ей нелегко пришлось, — заметил Гарри. — Неприятно, черт возьми, получить такую весть с утра пораньше! Особенно, если муж ночью не был дома.

— Сама виновата, — Гермиона пожала плечами. — То посылает Ремуса к психологу, то развивает в нем мотивацию — не удивительно, что он решил хоть одну ночь провести спокойно, наслаждаясь книгами. Он ведь действительно был на складе?

Гарри кивнул, раздираемый противоречивыми чувствами. Как другу Ремуса, ему следовало бы радоваться убежденности Гермионы, но как заговорщика его такая убежденность не могла не огорчать.

— Я не стала расспрашивать Ремуса в подробностях. Эта тема его расстраивает. Что, письмо было на самом деле?

— Понятия не имею.

— Правда? — Гермиона испытующе поглядела на Гарри.

Тот улыбнулся ей мученической улыбкой человека, которому дантист только что бодро заявил: «Вам совсем не будет больно». Наверное, у Гермионы возникли похожие ассоциации, потому что она пробормотала:

— Надо родителей навестить.

Ее взгляд омрачился. Похоже, невиновность Люпина теперь уже не представлялась ей бесспорной.

— Ты хороший друг, Гарри. Надеюсь, когда мне придет в голову завести роман, ты будешь на моей стороне.

— У Ремуса нет романа! — искренне воскликнул Гарри.

— В конце концов, — Гермиона тряхнула головой, — в гомосексуальных отношениях нет ничего противоестественного. Небольшое приключение такого рода, просто ради эксперимента, могло бы пойти Ремусу на пользу.

— Приключение со Снейпом не может пойти на пользу никому, кроме Снейпа, — с чувством ответил Гарри, вспоминая неприятный разговор.

— Пожалуй. Но теперь-то Ремус одумался?

— Да не было у них ничего!

— Передай ему, что я его не осуждаю. Если он захочет поговорить со мной — по-настоящему поговорить о своих чувствах — я с радостью его выслушаю.

— Гермиона, слушай меня внимательно. У Ремуса со Снейпом! Ничего! Не было! Они не встречались. Ремус не писал Снейпу любовных цидулек. Ночь он провел на складе, на который я сам дал ему пропуск.

— Да, Ремус говорил мне об этом. Но ведь таких пропусков не бывает, Гарри. Это вы не очень удачно придумали. Довольно скверное алиби, если честно.

Гарри взмахнул руками, словно подозрения были зловредным духом, а он сам — экзорцистом, которому надлежало этого призрака изгнать. Мысли о том, чтобы скомпрометировать Ремуса, давно его покинули. Теперь он хотел только одного — спасти репутацию Люпина. Однако чем больше усилий для этого он прилагал, тем меньше ему верила Гермиона. Это было ужасно.

— Гермиона, я тебе клянусь! Ты только что говорила, что не веришь в возможность этой связи, что это — нелепость и чушь.

— Я бы и сейчас так думала, но, — Гермиона тяжело вздохнула, — ты абсолютно не умеешь лгать. Если хочешь помочь Ремусу, не пытайся его обелить. Сразу становится понятно, что обвинения в его адрес правдивы.

Она похлопала совершенно потерявшегося Гарри по плечу.

— Встретишь его, передай, чтобы заходил. Мы так мило поговорили вчера… ах, Гарри! Как трудно жить с человеком, который тебя не понимает! Никогда не женись, пока не разберешься в своих истинных чувствах как следует.

— Не буду, — пообещал Гарри от всей души.

От Гермионы Гарри вышел с перевернутой душой. Сердце каталось по грудной клетке, как одинокий бильярдный шар под кием скучающего игрока.

Он с осуждением посмотрел на беззаботное солнце и аппарировал к Флориану. Ему требовались утешительная порция мороженого и полчаса свободного времени, чтобы обдумать сложившееся положение дел. Но в этот день ему не суждено было изведать покоя. Не успел он устроиться под тентом и вонзить ложечку в ванильный шарик, как над ухом его прозвучал голос, подобный победному звону комара, обнаружившего неосмотрительно выставленную из-под одеяла голую пятку.

— Здравствуйте, мистер Поттер!

— Здра… — вяло ответил Гарри.

Скитер без приглашения уселась за его столик. Гарри сделал безучастное лицо, твердо решив не говорить ни слова, которое может быть использовано против него — то есть, вообще молчать. Однако Скитер давно поднаторела в выпытывании сведений и могла бы разговорить даже хогвартского кальмара.

— Как поживаете, мистер Поттер? — осведомилась она со сладкой улыбкой.

— Отлично. И жил бы еще лучше, если бы мне не докучали вопросами некоторые назойливые личности.

— Вот как? И кто же эти нехорошие люди?

— Да есть у меня такие… знакомые.

— А я уж подумала, что вы обо мне говорите.

Гарри сумел сдержаться и не прокомментировать это замечание.

— Не ответите ли на несколько вопросов?...

— Нет!

— Для наших читателей.

— Нет!

— Для ваших читателей, — Скитер улыбнулась бесхитростной акульей улыбкой.

Гарри замялся.

— Ну, хорошо, — выдавил он. — Только про личную жизнь не спрашивайте, не тратьте времени.

— Как скажете, мистер Поттер, — с подозрительной готовностью согласилась Скитер. — Не могли бы вы рассказать о ваших творческих планах?

— Да я уже рассказывал, — Гарри потыкал ложечкой плавящееся мороженое. — Сами же брали у меня интервью две недели назад.

Скитер повертела перо в пальцах. Красный лак сверкал на солнце.

— Хорошо. В таком случае, поговорим о другом. Мистер Люпин ваш близкий друг, если я не ошибаюсь?

Гарри промахнулся ложечкой мимо рта и попал ею в щеку.

— Не ошибаетесь, — сказал он, вытираясь салфеткой.

— А с профессором Снейпом вы давно не виделись? — спросила Скитер таким равнодушным тоном, что у Гарри по спине побежали мурашки.

— Давно. То есть, нет, недавно. Но мельком. Да можно сказать, и не виделись.

Скитер покивала.

— Наверное, вы говорили о мистере Люпине?

— С чего вы взяли? — нервно вскрикнул Гарри.

— Всем известно, что между вами и профессором Снейпом черная кошка пробежала. А вот с мистером Люпином он общается регулярно и тесно.

Кто-то проболтался, понял Гарри. Но кто?

Малфои? Нет, Люциус и Нарцисса скорее умрут, чем вытащат семейный скандал на всеобщее обозрение.

Люпины? Даже думать смешно.

Драко? Он бы сказал, что собирается это сделать.

Сам Снейп?

— Это вам профессор Снейп сказал?

— Нет, но ведь их отношения не секрет. Как и то, что их объединяет.

— Все это слухи, — занервничал Гарри.

— Разве? — Скитер подняла выщипанную бровь.

— Разумеется! Ремус и Снейп — это же смешно! Тем более что Ремус женат. Да и Снейп тоже… конечно, не совсем женат, зато сразу на двоих.

— Но ведь одно другому не мешает, — осторожно заметила Скитер. — Вообще, при чем тут брак?

— При том, что Ремус — человек высокоморальный. Он не может завести интрижку на стороне, этого не позволят его моральные принципы. Мало ли, что там говорит Малфой! Какое-то любовное письмо — вовсе не доказательство. Собственно, не известно даже, кто его написал.

Скитер посмотрела на Гарри сияющими от невероятного, нежданно свалившегося счастья глазами. «Жизнь не может быть настолько хороша!» — говорил ее взгляд.

— Я вас правильно поняла? — осведомилась она шелковым голосом, от которого сердце Гарри вмиг захолодело. — У Северуса Снейпа и Ремуса Люпина любовная связь?

— Нет! — воскликнул Гарри. — Я же говорю вам, это все полная чепуха. Вот и Ремус… постойте. А вы о чем сейчас говорили?

— О зелье… Впрочем, неважно, — Скитер вскочила со своего места. — Это совершенно неважно. Простите, мистер Поттер, мне нужно идти. Я вспомнила, что у меня есть очень, очень срочное дело. Всего доброго и спасибо за информацию.

Скитер выбежала на улицу, оставив Гарри переваривать ее слова.

— Так она ничего не знала, — произнес он медленно, леденея от ужасного прозрения. — А я ей сам все рассказал!

Он швырнул на стол пригоршню галлеонов и кинулся в погоню.

«Obliviate», — думал он лихорадочно. — «В аврорате что-нибудь наплету. Скажу, пьян был. Главное, чтобы Скитер не успела растрезвонить эту новость на весь белый свет».

Выскочив на улицу, Гарри понял, что опоздал. Скитер исчезла, лишь вихрик воздуха крутился на том месте, где она стояла секунду назад.

Домой Гарри вернулся в растрепанных чувствах. Зевс в холле погрозил ему молнией. Гарри отвернулся. Он сам все понимал.

Квартира Драко гудела, как пчелиный улей, из нее доносился смех и веселые голоса. Драко выполнял свою часть соглашения с присущим ему размахом. Гарри остановился, размышляя, не заглянуть ли ему, однако его настроение совершенно не подходило для светской вечеринки.

Гарри вошел к себе и велел Добби говорить всем гостям, что его нет дома. После этого он уселся за письменный стол и с чувством описал страшную гибель журналистки, пожираемой изнутри адским червем. Передохнув и выпив чаю, Гарри наметил червю новую жертву — профессора алхимии, чернявого и носатого. Это принесло ему некоторое удовлетворение. Получить другое удовлетворение, более материального плана, в тот день ему было не суждено.

В половине девятого вечера, утомившись своей каннибальской деятельностью, он окликнул Добби:

— Мистер Малфой не заходил?

— Заходил, — жизнерадостно отозвался домовик. — Добби сказал ему, что хозяина нет дома. Как велел хозяин, — прибавил он поспешно, заметив вытянувшееся лицо Гарри. — Мистер Малфой велел передать, что зайдет утром.

— Добби, — проскрипел Гарри. — Для мистера Малфоя я дома всегда. Он не гость, понял? Запомни это!

— Добби запомнит, — ответил домовик с фальшивой кротостью.

Гарри с подозрением поглядел на его непокорно подергивающиеся ушки.

— Как только появится утренний выпуск «Пророка», тащи его ко мне немедленно, — распорядился он.

Добби часто закивал, преданно выпучив глаза.

Гарри скрипнул зубами, снова сел за стол и прикончил домовика, всеобщего любимца. Прогрызенный червем навылет, домовик нашел в себе силы добраться до хозяев, чтобы предупредить их об опасности. Сцена прощания эльфа с хозяевами вышла такой трогательной, что последние строки Гарри дописывал, хлюпая носом.

— Испытанный ход, — сказал он, высморкавшись и протерев очки. — Прикончить ребенка или собачку. Читатели обрыдаются.

Ребенок ему был еще нужен для сюжета, собачки под рукой не оказалось, так что домовик пришелся очень кстати. Да и злость на Добби, обрекшего его на сон в холодной постели, сразу испарилась.

В эту ночь Гарри плохо спал. Его преследовали кошмары.

Он мирно гулял по весеннему лугу, как вдруг на него налетела стая комаров с человеческими лицами и хором потребовала рассказать о творческих планах. Когда он попытался уничтожить комаров «Авадой», из палочки появился Патронус и принялся гонять его рогами по полю.

Гарри проснулся, выпил водички и снова задремал.

Теперь он сидел перед королевской коброй и играл на флейте. Неожиданно кобра прянула, выхватила у Гарри флейту и заиграла на ней сама. Извиваясь в такт музыке, Гарри почувствовал, как ноги его слипаются. Он опустил глаза и понял, что превратился в ужа. Тут появился Люпин, схватил его за тулово и швырнул в темный мешок.

Гарри вскрикнул и обнаружил, что упал с кровати. Задыхаясь, он вскарабкался обратно и тут же увидел, будто висит, распятый, на стене столовой в Малфой-мэнор, а Нарцисса и Люциус Малфои со смехом бросают в него стрелки от «дартс». Одна из стрелок попала ему в нос. Гарри чихнул и открыл глаза.

Тут уж он не выдержал и выпил снотворное.

Проснулся он поздно. За окнами лил дождь. Пижама странно шуршала. Пощупав ее рукой, Гарри понял, что поперек его груди, как венок на могиле покойника, лежит утренний выпуск «Ежедневного пророка». Борясь с желанием скинуть газету на пол и эмигрировать в Конго, к Невиллу, он надел очки и прочел красовавшиеся на первой полосе заголовки, потом вытер холодный пот и взялся за располагавшуюся под ними статью. С первых же строчек на него навалилась ужасная тоска.

— Бедный Рем, — Гарри сполз с кровати и, волоча ноги, побрел в гостиную. — Бедная Тонкс. Бедный я.

В гостиной сильно и солнечно пахло апельсином. Драко сидел за накрытым к завтраку столиком и беззаботно намазывал джем на тост. Увидев лицо Гарри, он отложил нож и спросил «В чем дело?» таким тревожным голосом, что Гермес двинул мраморным подбородком, а Добби в кухне уронил тарелку.

Гарри молча сунул Драко газету, плюхнулся в соседнее кресло, налил себе чаю и залпом выпил полчашки.

Драко вчитался в заголовки. Смысл их был слишком очевиден, чтобы с первого раза проникнуть в его переполненную хитрыми замыслами голову. Наконец, он оторвался от газеты. По глазам было видно, что его снедает черная зависть к другу, который одним метким ударом обрушил целую лавину дезинформации.

— Ловко, — сказал он. — Мне это и в голову не пришло. Как ты думаешь, можно представить тебя родителям в качестве моего спутника жизни уже сегодня или лучше подождать?

Гарри тупо посмотрел на него. За обрушившимися на него событиями он начал забывать, для чего они все это затеяли.

— Нет, только не сегодня, — сказал он. — Мне почему-то кажется, что твои родители не будут мне благодарны за эту статью. Ты дальше читай.

— «Как стало известно вашему специальному корреспонденту из достоверных источников, профессор Снейп ради господина Люпина нарушил многолетнюю верность, которую хранил Люциусу и Нарциссе М., известным нашим читателям по знаменитому процессу над приверженцами некого лорда V. Скандальный ménage a troi, судя по всему, погубит не менее скандальная связь…» Так. А теперь поведай мне, мальчик-мозг-которого-не-выжил, для чего ты рассказал об этом Скитер?!

— Я вообще ничего не хотел ей рассказывать! Я все отрицал! Может, она узнала это не от меня?

Драко молча показал ему газету. Поверх строк возник портрет Гарри, а слова «достоверных источников» превратились в стрелку и указали прямо на него.

Гарри дернул себя за волосы и ударился лбом о столешницу.

— Не уподобляйся Добби, не старайся проломить себе голову, — холодно велел ему Драко. — Тебе ее родители проломят. Ты что, вчера родился? Скитер вообще ничего нельзя говорить. Она у нас мастер трансформаций: берет конфетку и превращает ее в дерьмо.

— Что же мне теперь делать?

Драко нахмурился и постучал свернутой газетой по колену, будто надеялся, что от сотрясения буквы в газете перемешаются и сложатся в другую комбинацию.

— Делать больше ничего не нужно. Ты и так славно потрудился. План Северуса выполнен — теперь даже гоблины в курсе его мнимых шашней с Люпином.

— Это ничего не значит, — Гарри выхватил газету и перечитал статью еще раз. — Я пойду в редакцию и скажу, что Скитер все наврала.

Драко сложил губы трубочкой и насмешливо свистнул.

— Как ты думаешь, твои родители придут меня убивать?

— Я бы на твоем месте написал завещание, — посоветовал Драко. — Каково будет твое последнее желание? Сигарета? Рюмка коньяку?

— Секс.

— Ну, конечно! Кто о чем, а Поттер о постели.

— Разве тебе не хочется?

— Даже и не знаю, — холодно ответил Драко. — Вчера хотелось, но тебя якобы не было дома.

— Это Добби виноват. Он меня не так понял.

— Не будь наивным. Он все отлично понимает, но всегда поступает по-своему.

— Драко, не заговаривай мне зубы. Пойдем.

Драко бросил газету на стол и поднялся.

— Что ж, не будем терять времени. Спокойно, Гарри. Не впадай в уныние. Это моя прерогатива.

— Если ты будешь медлить, я впаду в бешенство. Надеюсь, ты не собираешься оспаривать мое право на это чувство?

— Я бы предпочел впасть в эйфорию, мой дорогой, и надеюсь, что ты мне в этом поспособствуешь.

— Посмотри, на этой кровати я всю ночь страдал от кошмаров и неразделенной любви.

— Ты сам — кошмар, Поттер. Иди сюда. Я не стану делить твою любовь, я всю ее заберу себе.

— Эгоист.

— Тебе без нее станет легче, уж ты мне поверь.

— Я не хочу без нее… ну-ка, отдавай назад…

— Поттер! Придурок! Не щекочи меня, я этого не выношу… пожалуйста, перестань. Перестань, говорю.

— Да это не я, это тебя занавеской задевает. Сквозняк.

— Сова прилетела.

— Черт с ней, с совой.

— Я так не могу. Она на нас смотрит.

Гарри сел на постели. Огромная серая сова топталась на подоконнике. Вид у нее был какой-то безумный, словно она летела неделю без передышки. Увидев, что ее заметили, сова снялась с подоконника, пролетела над кроватью, заставив обоих пригнуться, и сбросила Гарри на колени пакет с письмом.

— Дай кнат этой птице, — сказал Драко. — Она таращится на мои часы. А они, между прочим, золотые.

Гарри нашарил в мантии кошелек, бросил сове монетку и распечатал конверт, из которого выпала колдография.

— О! — слабо сказал Гарри, разглядывая Рона, облаченного в мокасины, украшенный бисером пояс и головной убор из оленьих перьев. — О!

— Какая экзотика, — протянул Драко. — Вождь Рыжий Таракан собственной персоной. Или правильнее было бы назвать его Оленьи Рога? Вот она, эклектика — орлиные перья, обрамляющие конопатую английскую физиономию. Я думаю…

О чем он думал, Гарри узнать не довелось. Из-за куста сумаха появилась очаровательная индианка, тоненькая, как березка, скуластое личико которой украшали нежные оленьи глаза и решительный яркий рот. Красавица положила руку Рону на плечо и победительно улыбнулась.

«Дорогой Гарри! Передай Гермионе, что мне очень жаль», — прочитал Гарри. — «Но сердцу не прикажешь. А Гермиона без меня не пропадет. Я всегда был для нее обузой. Я остаюсь жить здесь, среди народа, который полюбил и который полюбил меня, с самой красивой девушкой на свете. Не знаю, что скажет мама, только это тоже неважно. Здесь нет ни одной чертовой книжки, и я совершенно счастлив. Твой, Рон».

Гарри и Драко переглянулись.

— Думала ли мамочка Уизли, что ее младший сын будет вести первобытную жизнь среди лесов и гор, охотясь на гризли? — вопросил Драко.

— Это ничего не значит, — машинально ответил Гарри.

— Кажется, эта фраза становится твоим девизом, — усмехнулся Драко. — Все ясно, приятель. Мистер Уизли уже не вернется к твоей гр… Грейнджер.

— Не называй ее грязнокровкой!

— Я и не называл.

— Но думал!

— Вот зануда, — пробормотал Драко, натягивая одеяло себе на голову. — Не хочешь заниматься любовью, дай мне поспать. Гости разошлись только под утро. А твои приятели мне до одного места.

— До какого?

— Показать?

— Ну-ка, посмотрим, что у нас тут…

Они уже начали разогреваться, как вдруг раздался стук в дверь.

— Черт. Кого там принесло?

— Хозяин, — проверещал Добби.

— Я убью эту тварь.

— Тихо, тихо… Добби, я занят. Уходи.

— Хозяин, пришел профессор Снейп.

— Меня нет, — зашептал Драко в панике. — Гарри, я не хочу его видеть!

— Я тоже.

— Но тебе-то все равно не отвертеться.

— Предатель. Он пришел меня убивать.

— Ах, брось. Ты же сделал то, о чем он просил.

— О заголовках в «Пророке» он меня не просил.

— Ты сумеешь смягчить его сердце.

— Я?!

— Можно воззвать к его лучшим чувствам.

— Он такого товара не держит.

— Поттер, выходите. Обещаю не причинять вам вреда. А ты, Драко, можешь оставаться там, где ты есть. Я не хочу тебя видеть.

— Как радостно наблюдать столь трогательное единодушие между компаньонами.

— Спасибо тебе, Мерлин. Спасибо!

— Поттер, я вас жду.

— Хозяин, подать чаю профессору Снейпу?

— Подай ему яду.

— Поттер, я слышал!

— Добби подаст профессору Снейпу яду?

— Прими его сам, нелепое создание.

— Добби, сделай ему чаю. Я сейчас выйду, только штаны надену. Господи, благодаря этим двоим я скоро в Святого Мунго окажусь, в палате для буйных.

— Закрой окно, мне холодно.

Гарри опустил раму, мельком взглянув на серое, сочащееся мелким дождем небо и передернул плечами. С юго-запада к «олимпийскому» дому ползла черная туча, похожая на соплохвоста.

— Оденься на всякий случай, — сказал он Драко. — Вдруг и твои родители пожалуют. Нехорошо выйдет, если они застанут тебя в моей спальне с голой задницей.

Снейп стоял, прислонившись плечом к оконной раме, и смотрел на улицу. Похоже, погода не радовала и его. Ненастье на его лице можно было оценить в «семерку» по шкале Бофорта. Однако первая реплика Снейпа оказалась неожиданно благосклонна.

— Полагаю, я должен поздравить вас с удачным началом. Неплохо, Поттер. Я вами доволен. Конечно, вышло немного громко, но я слишком давно вас знаю, и не рассчитывал на то, что вы будете действовать тонко и изящно.

— Я не стану играть в ваши игры, — решительно ответил Гарри.

— Вы уже в них играете.

— Я немедленно отправлюсь к Скитер и дам ей опровержение.

Секунду Снейп разглядывал Гарри с непроницаемым выражением лица, потом усмехнулся.

— Валяйте, действуйте. Не буду вам мешать.

Гарри забеспокоился.

— Вы думаете, она мне не поверит?

— Разумеется, она вам не поверит, Поттер. Никто не поверит, если вы не придумаете другое, более правдоподобное объяснение фактам, изложенным в статье. И я очень сомневаюсь, что вы сумеете его придумать.

— Вы меня за идиота принимаете?

Снейп поднял бровь.

— Вы в самом деле хотите услышать ответ?

Гарри не хотел.

— Так мне что, продолжать?

— А вы способны усугубить ситуацию? — удивился Снейп. — Впрочем, зачем я спрашиваю? Конечно, способны. Нет, Поттер. Теперь мне нужно, чтобы вы держали Люпина подальше от Гриммо.

— Зачем?

— Поттер, я привык не отвечать на вопросы, а задавать их, и не намерен изменять этой привычке. Итак, Люпин должен находиться где угодно, только не на Гриммо, вот ваша задача на ближайшую неделю.

— Но как мне это сделать?

— Уверен, вы что-нибудь придумаете. Покажите Люпину сегодняшнюю газету или, если он уже ее видел, покажитесь ему сами, и он будет гоняться за вами по всей Британии. Ваше счастье, что он оборотень, а не анимаг.

— Я все ему объясню.

— Мне нравится ваш оптимизм.

— Профессор, скажите мне прямо, чего вы хотите, и я сумею вам помочь.

— Снабдив Скитер материалом для еще одной статьи? Нет, Поттер, я не доставлю вам такого удовольствия. Хватит с меня истерики Нарциссы. А ведь она еще даже не знает, что Люциус спонтанным выбросом магии уничтожил клумбу с ее любимыми лилиями. Поттер, вы прирожденный разрушитель. Демон в очках.

Снейп метнул на Гарри недобрый взгляд и поднялся.

— Действуйте, только не перестарайтесь. Ваше рвение порой пугает даже меня.

— Я этого не хотел, — утомленно сказал Гарри.

— Разумеется. Вы никогда не предвидите последствий своих действий. У вас все выходит само собой.

— Я буду рад, если вы сейчас выйдете из этой квартиры, сэр. Сами собой.

Снейп усмехнулся и направился к выходу. Как только дверь за ним закрылась, из спальни показался Драко, застегивающий пуговицы на мантии.

— Что-то мне не по себе, — он схватил со стола тост и принялся нервно жевать. — Какого черта ему нужно? Для чего уводить Люпина из Ужасного Склепа Семейства Блэк?

— Может, в доме что-то спрятано? — предположил Гарри. — Книга по Темным искусствам?

— Рецепт редкого яда.

— Клад.

— Портрет миссис Блэк.

Оба расхохотались.

— Нет, вряд ли, — сказал Гарри, отсмеявшись. — Во-первых, остается Тонкс. На ее изгнании Снейп не настаивал. Во-вторых, все, что можно было найти в этом доме, уже давно нашли.

— Особняк большой, — нахмурился Драко. — Вообще, в твоей версии есть рациональное зерно. Допустим, Северус узнал, что в доме на Гриммо есть нечто, совершенно ему необходимое, и он желает получить это в полное свое распоряжение. И тут появляемся мы со своим письмом. Визиты на Гриммо для него делаются невозможны.

— Но почему Северус считает, что Люпин может помешать ему в поисках, а Тонкс — нет? Если уж на то пошло, в аврорате работает именно Нимфадора. А Люпин отдал бы Северусу любую вещь, какую бы тот ни попросил, — Гарри побарабанил пальцами по колену. — Пожалуй, я схожу к ним домой. На разведку.

— Ты не знаешь страха, о мальчик-без-головы, — ухмыльнулся Драко.

— Я тебя ненавижу, Малфой. Отправляйся-ка ты в поместье, пока твои взрывоопасные родители в приступе гнева не уничтожили все твое наследство, и попытайся их успокоить, а заодно выведать у Снейпа, что он задумал.

— Поттер, я тоже тебя ненавижу. Ты хочешь моей смерти.

— Трусость — это грех.

— Какой вздор. Ты ничего не знаешь о грехах. Надо будет срочно заняться твоим образованием.

— С этим погодим. Сейчас нам нужно действовать.

— О, да. Прощай, мой герой. Я буду помнить о тебе.

Туча остановилась и ударила клешнями, высекая огненные искры. Под аккомпанемент грома Гарри аппарировал на Гриммо, 12.

В доме пахло пылью и почему-то цветами. Ремуса не было. Тонкс возилась на кухне.

Гарри сам не знал, что ожидал увидеть — траур и мышиные волосы или ярость и прическу a la Медуза-Горгона. Но он совершенно точно не рассчитывал застать оживленную, довольную Тонкс, что-то весело напевающую и разливающую чай по чашкам (и частично — по столу). Глаза ее блестели, а фигурку облегала изящная черная мантия, красиво оттенявшая волосы цвета розового дерева.

— Привет, Тонкс. Ремус дома?

— Нет, он ушел. Мы поссорились.

Гарри опустил глаза и покаянно вздохнул.

— Ты тоже куда-то собираешься?

— Не угадал. Я жду одного человека.

— Надеюсь, не журналиста?

— Нет, Гарри. По журналистам ты у нас большой специалист, — Тонкс нахмурилась.

— Я не говорил Скитер того… того, что она понаписала, — Гарри прижал руку к груди. — Правда, не говорил!

— Это теперь не важно, — Тонкс вздохнула. — Если бы у нас с Ремусом все было хорошо, то никакая статья бы нам не повредила.

— Послушай, ты должна знать: Ремус действительно провел ночь на складе. Абонемента не было, но Ремус об этом не знал. Просто я решил сделать ему подарок. Хочешь, я покажу тебе счет на книги?

— Гарри, я знаю, ты Ремусу друг. Но не трудись его защищать.

— Ну почему ты ему не веришь?!

— Да потому, что кто угодно может уговорить его на что угодно, а он только и будет кивать головой и говорить: «Нужно так нужно»!

— И ты думаешь, Снейп уговорил Ремуса стать его любовником? — прямо спросил Гарри.

Тонкс замерла, как фестрал, осаженный на полном скаку.

— Северус? — пробормотала она.

— Да, — дожал ее Гарри. — Именно он. Неужели после такой красавицы, как ты, Ремус бросится на такого урода, как Снейп?

— Вовсе он не урод, — пылко сказала Тонкс и почему-то покраснела.

Гарри растерялся.

— Ну, я не понимаю, на чьей ты стороне, — сказал он. — Я вообще тебя не понимаю. Ты не веришь, что у Ремуса связь с Снейпом, но все равно на него сердишься. Было бы логично, если бы ты сердилась на меня. Хотя Скитер переврала мои слова и написала совершенно не то, о чем я ей говорил, все же статья появилась по моей вине. Но при чем тут Ремус?

— Я не обязана ничего объяснять тебе, Гарри, — Тонкс в сердцах треснула об стол блюдцем, которое держала в руках и разбила его на две половинки.

— Reparo, — Гарри вздохнул. — Конечно, не обязана. Но я за вас волнуюсь, Тонкс. В чем дело, а?

— Я велела Ремусу пойти и разобраться со Скитер. Сказать ей, что вся эта информация — ложь от первого и до последнего слова. Заставить ее признать это публично. Но он отказался; заявил, что Скитер его не послушает и будет только хуже. Разумеется, не послушает, если он будет мямлить, как обычно; я ему так и сказала, а он посмотрел на меня этим своим взглядом человека, которого одолевают мухи, и ушел. Молча.

Нижняя губка Тонкс задрожала.

— Ну и пожалуйста. Если он готов смириться с публичным позором, если ему все равно, что мне, его жене, придется терпеть косые взгляды знакомых и перешептывания за спиной, пусть идет, куда хочет.

Тонкс вскинула голову. Ее щеки пылали, а в голосе звучало нешуточное ожесточение.

— Не сердись на него, — попросил Гарри. — Я пойду к Скитер. Я виноват, мне и расхлебывать.

— Да не в Скитер дело! — взорвалась Тонкс. — Дело в нем, в Ремусе. Я думала, что сумею изменить его. Я думала, что он такой… такой нерешительный из-за войны, из-за своей болезни, из-за бедности и одиночества. Мне казалось, что, когда мы поженимся и война закончится, все пойдет хорошо, что Ремус сделается другим, но я ошиблась. Ему просто нравится плыть по течению. Он не собирается ничего в себе менять.

Тонкс махнула рукой.

— По большому счету, он даже не виноват. Просто так получилось. У меня, видно не только волосы розовые, у меня и на глазах розовые очки… были. Не старайся что-то исправить, Гарри. Это невозможно. Я этого не хочу. И Ремус тоже этого не хочет.

Гарри попытался возразить, но Тонкс остановила его.

— Тебе лучше уйти, Гарри. Я не думаю, что мой гость захочет с тобой встречаться. По правде говоря, после этой статьи я тоже не хочу с тобой встречаться. Дай мне немного времени, чтобы придти в себя, хорошо?

Гарри уныло кивнул и вышел на улицу. От нежданных откровений Тонкс его мысли разлетелись стаей голубей. Мысли были такими же глупыми, как и голуби, и Гарри о них не жалел.

Прикинув, где может быть Ремус, он аппарировал к дому Гермионы и с опаской постучал в дверь.

— Привет, — сказал он шепотом Гермионе. — Ремус у тебя?

— Да, — тоже шепотом ответила она.

— Как он?

— Сейчас в порядке. А почему ты шепчешь?

— Он не убьет меня, если я войду?

Гермиона засмеялась и распахнула дверь.

— Заходи.

— Ремус, — начал Гарри с порога, — я виноват, но я все исправлю.

«Если я произнесу эту фразу еще раз», — подумал он, — «то погибну от отека Квинке».

— И если ты, Гермиона, — продолжил он, — думаешь, что Ремус и Снейп…

— Молчи, Гарри, молчи! — замахала руками Гермиона. — Мы с Ремусом только что договорились, а ты опять все испортишь.

— Выпей чаю, Гарри, — предложил Люпин. — Ты как-то странно выглядишь.

— Меня будто солнечный удар хватил, — признался Гарри.

— Дождь идет, — заметила Гермиона. — Но вид у тебя и правда странный. Да и ведешь ты себя… это интервью…

— Я — не «достоверный источник»! — взвыл Гарри. — Что бы там не говорили. Ремус, ты же не веришь Скитер?

— Достаточно того, что ей верит вся магическая Британия, — невесело сказал Ремус. — Но ты не волнуйся, Гарри. Мне не привыкать, что на меня показывают пальцем.

— Я не говорил, что у вас с Северусом связь!

— Ты говорил, что ее нет, — кивнула Гермиона.

— Откуда ты знаешь? — удивился Гарри.

— Мы с тобой не первый год знакомы, — вздохнула Гермиона.

— Гарри, — Ремус посмотрел с неудовольствием, — я ничего не имею против Северуса и ничего не имею против секса, но их комбинация не вызывает у меня никакого восторга. И мне неприятно, что все вокруг уверены в обратном. Пожалуйста, поговори со Скитер. Пусть даст опровержение.

— Нет, — решительно возразила Гермиона. — Ни в коем случае! Если Гарри снова откроет рот, то ты никогда не отмоешься. Я сама с ней поговорю.

— И что ты ей скажешь? — скептически хмыкнул Гарри.

— Что мы с Ремусом провели ночь вместе.

Секунду Гарри и Люпин ошеломленно молчали.

— Дорогая Гермиона, — прошептал наконец Ремус, и на глаза его навернулись слезы, — как ты благородна! Но нет, я не позволю тебе жертвовать репутацией ради меня. Я этого недостоин!

— К тому же, — заметил Гарри практично, — Тонкс без разницы, Северус или ты — адюльтер есть адюльтер.

— При чем здесь адюльтер? — Гермиона упрямо тряхнула головой. — Я скажу, что мы с Ремусом обсуждали тенденции развития современной литературы и несколько заговорились.

— Дорогое мое дитя, — Люпин вздохнул так, что колыхнулись занавески на окнах, — свет жесток. Люди никогда не думают хорошо о своих ближних. Оставь эту затею.

— Вот именно, — поддержал его Гарри. — Не дай Мерлин, тебе поверят.

— Не дай Мерлин, поверят тебе! — отрезала уязвленная Гермиона.

— Что же мне делать? Оставить так это дело нельзя. Опровержение давать вы мне тоже не разрешаете. Должен же быть какой-то выход!

— Просто иди домой, Гарри, — посоветовал Люпин. — Недели через две о статье забудут. Появятся свежие новости, разгорятся другие скандалы, версия Скитер о связи не подтвердится, и все рассосется само собой. Гермиона, ты согласна?

— Звучит разумно, — одобрила та. — Только, Гарри, я тебя умоляю, не вздумай никого убеждать в том, что Ремус чист, как агнец.

— Учитывая обстоятельства, это было бы неуместно, — добавил Люпин со смешком.

— А сейчас иди, — Гермиона мягко подтолкнула его к выходу. — После произошедшего Ремусу нужно некоторое время, чтобы снова почувствовать к тебе расположение.

— Да я вовсе не сержусь, — сказал Ремус, но по его тону Гарри понял, что он все-таки сердится.

Ситуация выглядела плачевно.

Гарри постоял под дождем, изнывая от обиды. Ведь он хотел, как лучше! Конечно, именно они с Драко заварили всю эту кашу, но ведь никто, кроме них и Снейпа об этом не знал, а стало быть, Люпин и Тонкс несправедливы в своих обвинениях. И уж тем более, Гермиона, которой он вообще ничего плохого пока не сделал.

На миг собственная логика показалась Гарри какой-то ущербной, но тут он встряхнулся и решил не предаваться самоуничижению. Ремус прав, решил он. Все как-нибудь уладится и рассосется. Если бы еще Снейп как-нибудь рассосался!

— Хозяин будет обедать?

Гарри оторвался от тяжких дум и обнаружил, что стоит посреди гостиной и смотрит в никуда.

— Добби подаст обед? — уточнил домовик, озабоченно поглядывая на впавшего в ступор хозяина.

Из кухни остро пахло мясом. Гарри потянул носом и вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Люди вокруг завтракали, обедали и ужинали, пили чай, перекусывали сэндвичами на ходу, и лишь он один, закрутившись в водовороте событий, пренебрегал приемом пищи. Возможно, в этом и заключалась причина его несчастий — мозг, лишенный приятных ему питательных веществ, объявил бессрочную забастовку.

— Подавай, — велел Гарри, и Добби, радостно мурлыча, принялся накрывать на стол.

По мере того, как Гарри наполнял желудок, умиротворение сходило на его взбаламученную душу. Мягкое тепло распространилось по жилам, разгоняя грусть и растворяя отчаяние. Теперь он был уверен, что легко преодолеет все трудности, хотя за минуту до этого они казались неразрешимыми. Сытый и счастливый, он развалился в кресле и с блаженной улыбкой буддиста, впавшего в нирвану, наблюдал за тем, как Добби убирает со стола.

В таком виде и застал его Драко.

— Нет, вы только посмотрите! — воскликнул он. — Отправил меня в пекло, а сам сидит и млеет в тишине и спокойствии!

— Человек не может волноваться без передышки, — благодушно ответил Гарри. — Считай, что я взял тайм-аут на подзарядку нервных батарей. Почему у тебя такой вид? За тобой гнались с собаками?

— Я вернулся из зоны боевых действий, вот почему. Это твое интервью! Сознайся, ты решил погубить нашу семью.

— Все так плохо?

— Наш дом похож на осиное гнездо. Родители вьются вокруг Северуса и пытаются его ужалить, а он отмахивается. Думаю, он получит сполна за пережитые нами унижения.

— Он же сам этого хотел.

— Кажется, теперь он уже этого не хочет, но поделать ничего нельзя.

— Вот они, семейные отношения во всей своей красе.

— Хоть бы Северус завел своих детей!

— Что за странная идея?

— Если они пойдут в него, мы будем отомщены. Парочка маленьких Снейпов сведет с ума кого угодно.

— Не будет у него детей, разве что он их в пробирке выведет. К тому же, они могут пойти и в мать.

— Это вряд ли. Я уверен, что природа Снейпов непобедима.

— Насколько я понял, — заметил Гарри со смешком, — она вполне может быть побеждена превосходящими силами Малфоев.

— Если не побеждена, то изгнана. Северус явно готов сбежать. Сегодня мама схватила две шкурки тритона, которые Северус забыл на подоконнике, и кинула их в камин с криком: «Сто раз говорила, чтобы ты не разбрасывал по дому грязные носки!» Северус очень обиделся.

Гарри впервые в жизни посочувствовал Снейпу.

— А твой отец?

— Бормочет что-то о том, что если Северусу нравятся оборотни, то лучше ему переселиться в зверинец и не таскать блох в приличный дом.

— Твой отец — шовинист! — возмутился Гарри. — У Ремуса нет блох.

— Ты лично проверял?

— Не мечи передо мной бисер своего остроумия, — язвительно ответил Гарри. — Я слишком низкоорганизованное существо, чтобы его оценить.

— Если ты пытаешься меня пристыдить, то тратишь силы понапрасну, — парировал Драко. — Я невысокого мнения о мистере Люпине и вряд ли изменю его в ближайшем будущем. Хотя признаюсь — мне его немного жаль. Я не ожидал, что наша затея будет иметь такие кошмарные последствия.

— А следовало бы, — хмуро ответил Гарри. — Когда в дело оказывается замешан Снейп, все начинает идти наперекосяк.

— Разумеется, следовало бы, — фыркнул Драко. — Снейп — это еще полбеды. Но вот когда в дело оказываешься замешан ты, дела не просто идут наперекосяк, а прямо-таки выворачиваются наизнанку. А уж если вы со Снейпом пересеклись, то катастрофа неминуема.

— Ты можешь быть серьезным? Я не вижу повода для смеха.

— Это нервное. Тебе-то что? Ты останешься здесь, ваять нетленные образы истлевших мертвецов, а я должен возвращаться и наслаждаться гальванической атмосферой родового гнезда сутки напролет.

— Как это — возвращаться? — благодушие Гарри мгновенно испарилось. — Я думал, мы побудем вместе.

— Я бы с радостью, но не могу, — вздохнул Драко. — Мама просила меня пожить дома хотя бы неделю. Боюсь, мне придется служить буфером между родителями и Снейпом. И если ты полагаешь, что я от этого в восторге, то глубоко заблуждаешься!

Гарри принял удар с присутствием духа, однако последовала небольшая пауза, прежде чем он сказал:

— Разумеется. Семья, все такое. Иди.

— Ты уверен, что сможешь обойтись без меня несколько дней?

Гарри вспомнил Снейпа и ехидно ответил:

— Не льсти себе, Малфой.

Лицо Драко вытянулось, и Гарри поспешил прибавить:

— Я постараюсь пережить нашу разлуку. Мне будет тяжело, но что же делать?

— Нет, ну кто знал? — Драко со стоном поднялся и взглянул на камин с искренней ненавистью. — Я-то рассчитывал позабавиться, а заодно ввести тебя в семью. Но если события и дальше будут развиваться так же живо, то никакой семьи у меня не останется. Возможно, не останется и тебя.

— Куда я денусь? — Гарри нервно поправил очки.

— Куда тебя денут, хочешь сказать? Ночь, пустырь, неглубокая могила… В общем, сиди дома и не разговаривай с журналистами. Я не хочу тебя потерять. Ты мне дорог, как память о днях моего позолоченного детства.

— Второй раз я Скитер не попадусь, — пообещал ему Гарри. — Я получил хороший урок.

— Ты получил тьму-тьмущую хороших уроков, и все они пропали зря, Поттер. Постарайся ни во что не влипнуть, пока меня не будет.

— Если тебя не будет, я уж точно ни во что не влипну, — усмехнулся Гарри. — Не забывай, кто спровоцировал всю эту кутерьму.

Драко пожал плечами.

— Моя беда в том, что я никак не могу подобрать идеального исполнителя для своих гениальных замыслов. Я даю хорошую идею и жду такого же блестящего исполнения — а что получается в итоге? Меня окружают неудачники.

— Подался в медиумы, Малфой? — осведомился Гарри. — Мне показалось, что я слышу голос Волдеморта.

— Ты снова слышишь голоса и видишь видения? Твой шрам опять заработал? В таком случае, я поспешу удалиться. Я потерял вкус к эпическим битвам.

— Какая жалость! Тогда ты не сможешь получить удовольствия от пребывания в поместье.

— Зато мне не будет скучно.

— А мне будет, — грустно сказал Гарри.

— Пойдем со мной, — ухмыльнулся Драко. — Только представь, какая увлекательная глава добавится к твоей автобиографии!

— Но дописывать ее придется тебе. Сам я этого сделать не смогу. По техническим причинам.

— Какой роман бы получился — «Гарри Поттер и «Авада Кедавра»! Жаль, у меня нет литературных способностей. Что ты смотришь на меня, как удав? Я даже поцелуя на прощанье не получу?

— Моя бы воля, ты получил бы много больше. Может, задержишься на час?

— Не могу. Мама взяла с меня клятвенное обещание быть дома к трем. Что она умеет, так это вытягивать из людей клятвенные обещания. У нее просто талант по этой части. Кстати, твой оборотень не придет тебя убивать? Он сильно на тебя зол?

— Скорее, сердит и обижен.

— А кузина?

— Тонкс? Мне показалось, что у нее кто-то появился.

— Давно пора. Надеюсь, на сей раз она выбрала кого-то приличного. Впрочем, не удивлюсь, если это окажется вампир или еще какая адская сущность. Со вкусом у нее плохо. Должно быть, передалось от матери.

— Забавно. Она считает, что это у меня дурной вкус.

— Она аврор, а эта профессия накладывает определенный отпечаток на чувство прекрасного. Все, Поттер. Я ушел. Когда вернусь, надеюсь застать тебя живым и невредимым.

— Я тоже на это надеюсь, — с чувством ответил Гарри.

Гарри послонялся по пустой квартире. Ему хотелось прогуляться, но он был совершенно уверен, что по закону всемирного свинства непременно встретится со Скитер. Можно было аппарировать за город, но Гарри не любил природу. К тому же, стая комаров из давешнего кошмара отбила в нем охоту к одиноким прогулкам в полях. Он попытался поработать, но азарт пропал. Помаявшись полчаса над одинокой строчкой, он махнул рукой и завалился на диван подремать. Дурные сны ему не снились, однако когда Гарри, помятый, с сильной головной болью и скверным привкусом во рту, открыл глаза, кошмар оказался тут как тут. Он сидел в кресле и читал рукопись.

— Отдыхаете после трудов праведных? Ну-ну, — сказал кошмар, откладывая стопку исписанных листов. — А вот ваши друзья, кажется, надолго потеряют сон.

— Что вам нужно? — хриплым спросонья голосом спросил Гарри. — Зачем вы здесь? Вы говорили с Ремусом?

— Да, я навестил Люпина. Кстати, я отыскал его у миссис Рональд Уизли. Довольно странно.

— Ничего странного. Странно то, что Ремус захотел говорить с вами после всего произошедшего.

— Поттер, не забывайте: я такая же невинная жертва клеветы, как и он. Почему бы нам с ним не обсудить наше печальное положение?

— Это вы — жертва?! Да вы сами…

— Не я писал фальшивое любовное письмо. И не я выдавал Скитер чужие тайны. Во всем виноваты вы, Поттер, и если в вас сохранилась хоть капля хваленой гриффиндорской честности, вы это признаете.

— Я вас ненавижу, — Гарри откинул голову на диванную подушку и закрыл глаза.

— Вы ненавидите меня долгие годы, и меня это никогда не огорчало. Не огорчает и сейчас. Кстати, Люпин сообщил мне о теме вашей с ним беседы. Вы не выполняете свою часть соглашения.

— И не собираюсь, — холодно ответил Гарри. — Кроме того, вы хотели, чтобы Ремуса не было на Гриммо — так его там и не было.

— Но он туда вернулся.

— Прекрасно. Куда же еще ему возвращаться? Я, во всяком случае, не собираюсь ему мешать.

— Стало быть, вам будет безразлично, если Люпин узнает о подлинной причине своих бедствий?

— Прекратите меня шантажировать! — вспыхнул Гарри. — Разумеется, мне это не безразлично, и вы прекрасно об этом знаете, но это не означает, что я брошусь силком вытаскивать Люпина из дома.

— Разве я настаиваю? — Снейп слегка улыбнулся. — Не хотите этим заниматься? Прекрасно. Трудитесь на благо народа. Ваяйте опусы о призраках, обитающих в канализации.

— Сэр! — оскорбился Гарри.

— Я неверно понял содержание вашего романа? Там скрывался иной, более глубокий смысл? В таком случае с прискорбием вынужден вам сообщить, что вы закопали его слишком глубоко. Под слоем нечистот его не видно.

— Тонкс может говорить все, что угодно, но вы все же урод, — заявил Гарри. — Моральный.

— А она это отрицала? — заинтересовался Снейп.

— Я не перестаю поражаться женщинам, — угрюмо ответил Гарри. — Никогда не знаешь, что у них на уме.

— Поэтому вы предпочли иметь дело с мужчинами? Не ожидал от вас подобного благоразумия. Но без женщин жизнь стала бы невыносимо пресной.

— Вы бы справились. Возродили бы Волдеморта или сделали еще что-нибудь в этом роде.

Снейп его не слушал.

— Знаете, — сказал он с неожиданной теплотой, — это так странно: кто-то говорит о тебе нечто, чего ты в себе никогда не подозревал, и ты начинаешь видеть самого себя в новом свете.

— Да, как же, помню, — Гарри скривился. — Вы мне как-то сказали, что у любого клобкопуха больше таланта к зельям, чем у меня. И черт меня побери, если вы были не правы!

— Я не это имел в виду, — с неудовольствием ответил Снейп. — Да, о зельях — как поживает Лонгботтом?

— Прекрасно. Ведь он находится вдали от Англии — и от вас.

— Неужели в Сердце Тьмы так уютно?

Гарри пожал плечами.

— Кажется, его все устраивает. А почему вы этим интересуетесь?

— Праздное любопытство, не более того. Надеюсь, он еще не перешел на каннибальскую диету?

— Невилл? Никогда в жизни!

— М-да. Джунгли, дикие племена, долгие одинокие вечера под рев леопардов… наверное, он много пьет.

— Не знаю, — озадачился Гарри, с трудом следуя за предметом беседы.

— И делает все, чтобы оставаться трезвым.

— Зачем тогда пить? Пьют, чтобы оставаться пьяными.

— Поверю вам на слово. Так он не собирается возвращаться?

— Пока нет. Вы пришли сюда, чтобы поговорить о Невилле?

— Нет, конечно. Просто… пришло на ум. Что ж, Поттер. Мне пора. Итак, вы не хотите больше со мной сотрудничать?

— Лучше умереть!

— Конечно, лучше, кто спорит. Но ведь вы не окажете мне такой любезности. Счастливо оставаться.

— Я останусь, — пробормотал Гарри. — И останусь счастливым — при условии, что вы немедленно провалитесь в ад.

— Поттер, я слышал! — донеслось из прихожей.

Два дня Гарри терпеливо ожидал вестей от Драко, а на третий не выдержал и послал сову. Ответ пришел незамедлительно: «Никуда не уходи. Буду с минуты на минуту».

Гарри воспрял духом, но радость его оказалась преждевременной: «минута» растянулась на шесть с половиной часов. Когда Драко наконец появился, начинало смеркаться, а Гарри места себе не находил от беспокойства и раздражения.

— Какого черта ты заставил ждать меня целый день? — набросился он на Драко.

— Никак не мог вырваться, — ответил тот не менее сердито. — Маме потребовалось, чтобы я составил ей компанию в рейде по магазинам, потому как в одиночестве она не в состоянии выносить любопытные взгляды.

— Она могла бы сидеть дома. Я же сижу!

— Ничто так не поднимает настроения расстроенной женщине, как пара новых нарядов, — пожал плечами Драко. — А тебе поделом. Ты заслужил домашний арест. Северус к тебе заходил?

— Да. Я отказался ему помогать. Теперь ему придется действовать самому. С меня довольно.

— Вот как? Что он ответил?

— Ничего определенного. Угрожал, как обычно. Зачем-то расспрашивал про Невилла.

Драко едва заметно вздрогнул, и лицо его приобрело такое невинное выражение, что Гарри насторожился.

— Должно быть, он пытался отвлечь твое внимание от чего-то важного.

— Возможно, но от чего? Я так и не понял, что ему нужно. С тобой он не говорил?

Драко заложил руки за спину и прошелся по гостиной.

— Я его не видел. Послушай, жить в поместье стало совершенно невозможно. Родители злы, как черти. Снейп засел в лаборатории и носу домой не кажет.

— Они из-за этого бесятся? — хихикнул Гарри. — Им без снейпова носа жизнь не мила?

— Заткнись, остроумец! Немедленно ступай к Скитер и говори ей все, что хочешь, но «Пророк» должен дать опровержение этой дурацкой, оскорбительной, гнусной статьи! — Драко выдохнул и закончил нормальным голосом. — Пока этот вопрос не будет решен, ты меня не увидишь. Это все. Хау, как сказал бы наш новоявленный вождь краснокожих.

— Все, что хочу? — осведомился Гарри сладким голосом.

— Все, — подтвердил Драко, — все, что придет в твою изнуренную творческим процессом голову. Ты ведь у нас писатель; вот и выдумай такую историю, чтобы Скитер прониклась. Allez, sauveur de la Patrie, le jour de gloire est arrive! *

— Хорошо, — сказал Гарри. — Жди статьи. А сейчас можешь быть свободен. Мне нужно сосредоточиться.

Драко неуверенно взглянул на него.

— Ты меня прогоняешь?

— Ну, что ты. Просто ты нужен своим родителям. Вдруг твой отец тоже решит поднять себе настроение покупкой нового наряда.

— Очень смешно.

— Да, очень.

Драко вспыхнул и сжал губы.

— Ну, тогда до встречи. Удачи тебе и твоей музе.

Гарри промолчал, и молчал до тех пор, пока Драко не ступил в камин, бросив «Малфой-мэнор». Когда пламя из зеленого снова стало рыжим, Гарри издал вопль и швырнул поднос с ужином о стену.

— Уйди с глаз моих! — рявкнул он Добби, прибежавшему на шум.

— Владей своими страстями — или они овладеют тобою **, — наставительно произнес Добби.

Гарри зарычал, и Добби счел за благо испариться.

Гарри был зол, и зол не на шутку. Драко втянул его в эту историю, а теперь бросил, предоставив ему одному искать выход.

— Какого дьявола я вообще должен исполнять его прихоти? — спросил он Гермеса. — Вот возьму и не буду ничего делать. Пусть выкручивается, как знает. Ему не привыкать.

Мраморное лицо статуи приобрело насмешливое выражение.

Гарри ясно представил Драко, его родителей и Снейпа, выкручивающихся, как знают, и ему поплохело. А если и Ремус с Тонкс примутся за дело? В голове забрезжил сюжет нового романа, но Гарри поспешил укротить свое воображение — для творчества было не время. К тому же, роман обещал получиться просто ужасным, и думать о нем на ночь не хотелось.

Если бы Гарри был прав во всем, ему стало бы легче, но он не мог отрицать, что принимал самое активное участие в клеветнической акции, и это доводило его до белого каления. Ничто так не злит, как сознание собственной неправоты.

— Все, что угодно, — пробормотал он. — Так значит — все, что угодно? Зря ты это предложил, дорогой.

Гарри прошелся по гостиной, как цирковой тигр вдоль барьера. В окне висела большая белая луна, и две маленькие зеленые луны отражались в его глазах. Он познал сладость греха. Совесть забилась в самый темный уголок его души и корчилась там в предсмертной агонии.

Он постоял, глядя на сцепленные руки, зловеще улыбнулся и наклонился к камину.

— Миссис Скитер, я хотел бы с вами встретиться. Да, прямо сейчас. У меня есть для вас кое-что интересное. Впрочем, если вы считаете этот час слишком поздним, я обращусь к другим репортерам. Нет, ко мне домой не нужно. Нет, к вам домой я тоже не собираюсь. Встретимся в «Дырявом котле» через полчаса.

Скитер вскочила, едва не опрокинув кружку с сливочным пивом.

— Мистер Поттер! Наконец-то!

— Спокойно, Рита, спокойно, — усмехнулся Гарри. — Вы позволите мне сделать заказ?

Скитер опустилась на свое место. В ее глазах читалось страстное желание заказать Гарри Веритасерума.

Гарри подождал, пока ему не принесут пиво, подул на пену и посмаковал первый глоток, наслаждаясь муками журналистки.

— Рита, — он понизил голос и доверительно наклонился к Скитер, — насчет того интервью — напрасно вы убежали, не дослушав. Я как раз намеревался рассказать вам захватывающую историю. И даже не одну.

Рита подалась к нему. Каждый волосок в ее прическе превратился в висбрисс и выжидательно зашевелился.

— Для начала о Северусе Снейпе. Вы неправильно меня поняли. У Малфоев он жил не как член семьи.

На слове «член» Гарри мысленно улыбнулся, однако его лицо сохранило все то же серьезное, доверительное выражение.

— Малфои пригласили его к себе по старой дружбе. Они боялись, что, если оставить его без присмотра, он может наложить на себя руки. А причиной всему — роковая страсть.

Скитер томно вздохнула и прикрыла глаза. Гарри отпил вина и вдохновенно продолжал.

— Страсть не к Ремусу, а к его жене — Нимфадоре Тонкс.

— Как романтично, — простонала Скитер.

Перо летало по пергаменту со страшной скоростью.

— Снейп был влюблен в нее еще с войны, — вдохновенно врал Гарри, — но она предпочла другого. И вот ему представился шанс… Она сказала «Да!»

— А как же Люпин?

Из-под пера полетели искры. Пергамент начал дымиться.

— Он… — Гарри прикинул, хватит ли у Ремуса чувства юмора, и, если нет, то не придется ли ему в ближайшее полнолуние поиграть в Красную Шапочку, — … а он собирается жениться на Гермионе Уизли.

— Но ведь она замужем! — Скитер так и пылала от возбуждения.

Пергамент вспыхнул, и Гарри ловко потушил его салфеткой.

— Разве это помеха для настоящей любви?

«Вот так тебе, Рон», — мстительно подумал Гарри. — «Гермиона — это тебе не Ариадна, чтобы покинутой рыдать на берегу».

Каково мнение Гермионы на этот счет, Гарри еще не узнавал, но не сомневался, что его инициатива ее развлечет и позабавит.

— А любовное письмо? — уточнила Скитер.

— Какое письмо? — удивился Гарри. — Не было никакого письма.

— Но вы же сами упоминали…

— Нет-нет, вы не так поняли, — Гарри лучезарно улыбнулся. — Это я, должно быть, имел в виду уведомление о помолвке.

Он сделал драматическую паузу.

— О нашей с мистером Малфоем-младшим помолвке. Ну, миссис Скитер, мне пора. Меня ждут незаконченная книга и любимый человек. Вы расплатитесь за пиво?

Скитер слабо кивнула. В дверях Гарри обернулся. Скитер сидела за столиком, как парализованная, с идиотической улыбкой на губах. Перо тыкалось ей в руку, напоминая, что пора идти.

«Восхищенья не снесла», — подумал Гарри и аппарировал домой.

Результатов он ожидал с интересом естествоиспытателя.

Наутро первым появился Снейп.

Отстранив Добби, путавшегося у него под ногами с чашкой чая, он остановился на пороге, вглядываясь в лицо Гарри. Тот смотрел на профессора со спокойной улыбкой человека, не только осознавшего собственную смертность, но и вполне смирившегося с этим фактом.

— Знаете, Поттер, — нарушил зловещую тишину Снейп, — оказывается, я всю жизнь вас недооценивал. Вы гораздо умнее, чем кажетесь.

Гарри моргнул. Его невозмутимость пошла трещинами.

— А? — неоригинально спросил он.

Снейп уселся — как всегда, без приглашения. Впрочем, если бы он ожидал приглашения, то остался бы стоять.

— Как вы догадались о наших отношениях?

— С кем?

— С Тонкс, разумеется.

Гарри прокусил себе язык и сказал:

— Угх!

— Мне казалось, что я все продумал, — задумчиво произнес Снейп. — Ваша с Драко выходка дала мне превосходный шанс. Нимфадора поняла, что Люпин ей не пара — собственно, она это давно поняла — а необходимость объяснить, что мы с Люпином вовсе не любовники, давала мне возможность высказать свои чувства. Откуда вам известно, что я любил ее еще с военных времен?

Гарри заморгал. Ему и в голову бы не пришло, что Снейп может любить что-то помимо редких ингредиентов для зелий.

— Разумеется, она выбрала этого малахольного оборотня, — пожаловался Снейп, — а я остался не у дел. И вот — мы видимся с ней каждый день, и кажется, чего проще, взять и сказать… но ничего не получилось. Как только я появлялся в доме на Гриммо, мы начинали ругаться. Воздух там такой, что ли? Но вы, Поттер, совершили чудо. Тонкс прочла статью и пришла ко мне за объяснениями.

— Куда? — Гарри представил себе Тонкс, вторгшуюся в Малфой-мэнор, и улыбнулся.

— Не ухмыляйтесь, Поттер, — холодно сказал Снейп. — Когда я вижу вашу дебильную улыбку, то мгновенно забываю о проблесках разума, которые в вас внезапно обнаружились. Тонкс пришла ко мне в лабораторию, и мы объяснились. Поттер, вы самый нелепый амур, какого только можно себе представить, но, должно быть, мне полагается именно такой. Если к вам забредет Люпин, который, кстати, уже три дня не ночует дома, передайте ему, что мы с Нимфадорой уехали в путешествие. В Париж. Необходимые для развода бумаги он получит совой. За Волчьелычным зельем пусть обратится к Драко.

Снейп поднялся. Гарри сидел в кресле и размышлял, не спит ли он.

— Поражаюсь, Поттер, просто поражаюсь, — Снейп покачал головой. — На вид вы — сущая жертва лоботомии. Однако периодически проявляемая вами сообразительность доказывает, что внешность бывает обманчива. Счастливо оставаться. Между нами было много всякого, но я вас прощаю. Мой крестник отомстит вам за все, что осталось неотомщенным, тут я могу быть спокоен.

С этими словами Снейп удалился.

— Он мне все прощает, — медленно произнес Гарри. — Сволочь! Увел жену у Ремуса! Ремус, я виноват, но я все исправлю…

— Что ты исправишь? — полюбопытствовал Люпин, появляясь из камина. — Доброе утро, Гарри.

— Ремус, — застонал Гарри, борясь с желанием рухнуть на колени, — это была шутка! Я думал, все посмеются над этой абсурдной статьей, только и всего.

— Ах, статья, — Люпин взглянул на Гарри с легким неодобрением. — Знаешь, Гарри, тебе все же следовало бы позволить нам с Гермионой дать объявление о нашей помолвке самим. Мы не любим лишнего шума, ты же знаешь.

Гарри медленно выдохнул. Мир вокруг приобретал все более гротескные очертания.

— Вы с Гермионой собираетесь пожениться? — спросил он с жалобной улыбкой.

— Видишь ли, Гарри… кстати, у тебя не осталось того замечательного шоколадного торта?

— Нет, но Добби испек печенье. С шоколадной крошкой. Будешь?

— С удовольствием.

— Добби принеси чай и печенье для мистера Люпина и валерьянку для меня. Так что у вас с Гермионой?

— Ты и сам знаешь, — Ремус поднял брови. — Все, как ты рассказал: мы давно поняли, что созданы друг для друга. Но как мы могли ранить чувства наших близких? Если бы только Северус и Дора признались, что любят друг друга! Но нет, все мы предпочитали молчать и страдать, — Люпин печально улыбнулся и в один присест проглотил два печенья. — А теперь, наконец, мы все можем быть счастливы.

— А Рон?

— Утром Гермиона отправила ему газету, привязав ее к портключу. А через два часа с тем же ключом получила от него вампум (к счастью, она умеет их читать): Рон просит развода и приглашает нас на свадьбу. Как ты думаешь, что им подарить?

— Бусы и зеркала будут в самый раз, — машинально сказал Гарри.

— Да? Ну, хорошо. Кстати, поздравляю тебя с помолвкой. Наверное, ты поступил правильно, дав Скитер интервью. Кто знает, сколько бы мы еще думали, а жизнь-то проходит.

Ремус ловко подобрал крошки от печенья, потрепал Гарри по плечу.

— До свиданья, Гарри. Ты заходи, если что.

Гарри подпер подбородок кулаком и глубоко задумался. Казалось, мир повернулся вокруг оси, и все предметы сдвинулись с привычных мест. Гарри чувствовал легкую тошноту, как будто от морской болезни.

— Добби, я пойду прогуляюсь, — сказал он немного погодя.

— Хозяин не станет ждать мистера Малфоя?

— Боюсь, мне его не дождаться, — ответил Гарри с горьким смешком. — Наверняка он застрял в поместье надолго.

— Добби только что видел в окно, как мистер Малфой входит в дом, — сообщил домовик.

Гарри бросился к дверям и распахнул их.

— Черт! — вскрикнул Драко, отшатываясь. — Поттер, что ты делаешь?

Гарри молча схватил его за плечи и втащил в квартиру.

— Отпусти меня, — Драко вырвался и сделал шаг назад. — Ты окончательно помешался?

— Нам нужно поговорить.

— Зачем, по-твоему, я пришел? — Драко искоса взглянул на Гарри, и тому почудилась враждебность во взгляде светлых глаз.

Опустив руки, Гарри пропустил Малфоя в гостиную. Его сердце болезненно сжалось.

Драко взял газету со столика и повернулся к Гарри, взмахнув ей, как тореадор — мулетой, однако не успел он вымолвить ни слова, как Гарри пошел в атаку.

— Ну, так что ты собирался мне сообщить? Ты влюблен в Паркинсон? В Снейпа? В Риту Скитер? Давай, Драко, добей меня.

— Поттер, ты невыразимый олух. Тебя нельзя оставить одного ни на минуту. Что за дьявольщину ты опять учинил?

— Ты же сам велел говорить мне все, что угодно, только бы опровергнуть предыдущую статью. Надеюсь, твои родители довольны.

— Узнав, что мы с тобой помолвлены? — Драко поднял брови. — Подумать только — я делал все, чтобы сообщение о нашей связи оказалось как можно более незаметным, а ты взял и крикнул о ней во всеуслышание. Поттер, ты не можешь без фанфар? Только представь мои чувства, когда утром отец вошел в мою спальню с этой газетой!

Гарри поморщился и невольно окинул взглядом фигуру Драко в поисках телесных повреждений.

— Что он сказал?

— Что можно было и не устраивать такой спектакль.

— Неужели ты признался?

Драко кивнул.

— Мне показалось, так будет лучше.

— Ты не пострадал?

Драко вздохнул.

— Только морально. Отец заявил: если бы он мог предвидеть, какую суматоху мы поднимем, давно дал бы официальное «добро» на наши отношения.

— Так он знал?!

— Вот и я об этом спросил, — Драко слегка покраснел. — Мне сказали, что я, наверное, полный идиот, если думал скрыть связь с тобой, открыто раскатывая с тобой по курортам, да еще поставив твой снимок в спальне у изголовья.

— А ты поставил?

— Ну… да.

— Драко!

— Не лезь ко мне, пожалуйста. Я слишком расстроен. Отец спросил у мамы, уверена ли она, что я его сын, а она ответила: «Будь он сыном Снейпа, он был бы гораздо умнее». Ее можно понять. Она сильно понервничала за эти дни.

— И мы зря все это затеяли? — Гарри вцепился в свою шевелюру.

— Зато ты устроил личные дела Северуса, — засмеялся Драко.

— Стало быть, если мы сейчас появимся в Малфой-мэнор, — уточнил Гарри, — меня не вышвырнут пинками?

— Прямо сейчас не стоит. У нас гости — добрая половина всех холостяков Британии. Магов, разумеется.

— Это что за сбор? — насторожился Гарри. — Не маскарад, надеюсь?

Драко слегка смутился.

— Ну, Северус ведь уехал, а привычка — вторая натура. Конечно, его будет трудно заменить, но… в общем, это смотрины.

— Твои родители, — сказал Гарри после небольшой паузы, — вызывают у меня благоговейный восторг.

— Мы, Малфои, всегда падаем на ноги, — скромно подтвердил Драко.

— Или на кого-нибудь другого. И этот кто-то другой должен быть вам еще благодарен за то, что вы выбрали его спасательной подушкой.

— Из тебя получилась жесткая подушка, — заметил Драко. — Мне пришлось пережить немало неприятных минут.

— Все хорошо, что хорошо кончается. Как это мне удалось все угадать?

— Сработало твое подсознание. Тебе следует полагаться на свои инстинкты и не воображать, что ты — человек разумный.

— Ты ко мне несправедлив. Даже Снейп признал, что порой я проявляю сообразительность.

— Это он от счастья. Я рад, что он уехал. Созерцание влюбленного Снейпа могло бы полностью разрушить привычную мне картину мироздания. Кстати, я оказался прав. В доме на Гриммо действительно было нечто — вернее, некто — совершенно Северусу необходимый, и он получил это в полное свое распоряжение.

— Снейп меня разочаровал. Я ожидал, что он замахивается, как минимум, на восьмой хоркрукс, а он всего лишь выкрал Тонкс. Для него это как-то мелко.

— По-твоему, увести чужую жену — это мелко? — обиделся за Снейпа Драко. — Ты считаешь, что это недостойная цель? Парису для этого понадобилась помощь богов.

Гарри поперхнулся чаем.

— Сравнил, — сказал он, откашлявшись. — Снейп и Парис!

— Так ведь и кузина моя, прямо скажем, не Елена Троянская, — пожал плечами Драко.

— А мы с тобой, значит, сыграли роль deus ex machina? — ухмыльнулся Гарри.

— Скорее, чертиков из коробки.

— Снейп назвал меня амуром, — похвастался Гарри.

— И правда, похож — у одного на глазах повязка, у второго — очки.

— Смейся, смейся. Однако всю работу сделал я, а твой эффект воды в стакане не сработал.

— Отчего же? Письмо сыграло свою роль. Вода не вода, но у меня не проходит ощущение, что мы напоили всех вокруг Амортенцией.

— Скорее, Веритасерумом. Ведь все наши жертвы годами скрывали свои подлинные чувства даже от самих себя.

— Должно быть, брак походит на ту самую воду в стакане: люди видят в своих возлюбленных не их самих, а придуманный образ. Когда же иллюзия выдыхается, то винят в обмане судьбу — если они великодушны и благородны, или своих партнеров — если они обычные люди. Но в наших иллюзиях не виноват никто, кроме нас самих. Иногда нужно, чтобы кто-то встряхнул нас за шкирку, чтобы мы прозрели.

— Интересно, что видишь во мне ты?

Драко улыбнулся.

— Этого я тебе не скажу. Ты ведь жить не можешь без загадок, Поттер. Пока ты не знаешь, что у меня на уме, тебе не будет со мной скучно.

— Я никогда не знаю, что у тебя на уме. Кстати, ты обещал мне кое-что.

— С каких пор ты ждешь от Малфоя выполнения обещаний?

— Приходится верить в лучшее, Драко. Когда ты пообещаешь быть со мной в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас, мне придется тебе поверить. Иначе к чему все это?

Драко испытующе взглянул на него.

— Интересно, что видишь во мне ты… Гарри.

— Воду, Драко. Воду, без которой нельзя жить.

— Поменьше пафоса, приятель, — Драко усмехнулся. — Смотри, не ошибись.

— Если и ошибусь, что с того? Жизнь без иллюзий горька.

— Аминь, мой водолюбивый друг. С воды эта история началась, а вот чем она закончится? Чем мы станем друг для друга через несколько лет?

— Поживем — увидим. Кстати, о зельях — ты не знаешь, куда подевался пузырек с остатками протрезвляющего эликсира?

— Подарка Лонгботтома? В такой коричневой бутылочке? Не знаю, не видел. Слушай, Поттер, любовь и прочее — это дивно, но мне пора на работу.

— Так ведь Снейп уехал.

— Тем более. Мы же компаньоны. Теперь все предприятие на мне. И еще мне нужно закончить одно исследование.

— Драко, где пузырек?

— Понятия не имею. Наверное, Добби выбросил. Пока, Поттер. Жди меня, и я вернусь.

Драко сделал ручкой и исчез в камине.

Гарри вздохнул и откинулся в кресле. Интересно, что скажет Невилл, обнаружив по приезде, что рецепт его экстракта запатентован Снейпом и Малфоем? Вот же мерзавцы.

Он засмеялся.

Иллюзии хороши, но реальность — лучше, и он предпочитал знать, что Драко представляет собой на самом деле и любить его таким, какой он есть. Вроде этой воды в чашке, стоящей на столике: он точно знает, что там не может быть ничего, кроме воды.

Гарри взял со столика чашку и опрокинул ее себе в рот.

— Добби! — прохрипел он, когда снова смог говорить. — Что это?

— Прости, хозяин! Добби протирал стекла и случайно оставил чашку на столе.

— Что я выпил?!

— Хозяин, мне очень жаль. Это был спирт.

~ fin ~

* Перифраза первой строки "Марсельезы" — "Вперед, спаситель Отечества, настал день славы".

** Афоризм Эпиктета.