— Ну что ж, прошу, мистер Малфой, ваша первая самостоятельная работа, — Терри Блинк любовно погладил бежевый картон обложки. — Ничего необычного — убийство на бытовой почве. Если очень постараетесь, можете вытянуть на непреднамеренное. А впрочем, все равно. Главное — соблюсти формальности и со всеми возможными почестями препроводить преступника в тюрьму. Наше дело — блюсти закон. А закон говорит что? — толстый палец поучительно взметнулся вверх. — Закон говорит, что каждый обвиняемый имеет право на адвоката. И мы, независимо от того, желает он этим правом воспользоваться или нет, адвоката ему предоставим. Так что — берите и владейте.
Папка проехала по гладкой полировке и замерла на самом краю стола. Драко Малфой, квалифицированный юрист и теперь уже почти-практикующий-адвокат, уверенно взял в руки свое первое Дело, даже не подозревая, что к последующим событиям он окажется катастрофически не готов.
* * *
Драко глотнул кофе, щелкнул зажигалкой, закуривая, поудобнее устроился в кресле и открыл папку. Подборка фотографий была впечатляющей. Четкие до рези в глазах снимки, серый ковер с темным орнаментом, усыпанный стеклом, сдернутый карниз и прикрытая тяжелой волной портьеры фигурка на полу. Светлые длинные волосы, пальцы, судорожно сжавшие ткань, лица не видно. Ближе. Угловая этажерка, от которой остался лишь металлический остов с несколькими удержавшимися осколками и задние панели. Еще ближе. Тонкий профиль. Плотно сжатые губы и неправдоподобно темные ресницы на белом лице. Красивая, отстраненно подумал Драко.
Девушка умерла сразу. Крови почти не было, если не считать многочисленные порезы на щеке и шее. И в способе убийства не было ничего необычного. Конечно же, непреднамеренное, тут даже стараться не придется. Ее просто толкнули, отшвырнули — назовите как угодно. Сила удара впечатляла, но в состоянии аффекта можно свершить и не такие подвиги.
Пролистав отчет патологоанатома и выяснив, что жертва в момент смерти ни под алкогольным, ни под наркотическим воздействием не находилась, Драко наконец открыл личное дело.
Сьюзен Бейли, двадцати лет, уроженка Корнуолла, девушка без определенных занятий, прожившая в Лондоне два года, снимала крошечную двухкомнатную квартирку на окраине и, кажется, вела тихую, ничем не примечательную жизнь. Ее единственной родственницей была мать, сотрудница библиотеки в Плимуте. Девушка жила с… Драко поспешно опустил чашку на столик, едва не расплескав остатки кофе, и лихорадочно перевернул несколько страниц. Галлюцинация не исчезла, наоборот, у безымянного еще минуту назад подозреваемого появилось имя. С фотографии на Драко смотрел Гарри Поттер.
* * *
Драко Малфой не привык удивляться чему-то слишком долго, однако встречу с клиентом он предусмотрительно перенес на следующий день. Слишком уж все это было неожиданным и неправильным. Он почти забыл… Во всяком случае, все эти годы он честно пытался забыть и до некоторых пор был уверен, что у него получилось.
Сколько лет прошло? Пять? Шесть? Не хотелось считать. Он расстался с прежней жизнью навсегда, и вот теперь вдруг она сама решила напомнить о себе, да еще таким своеобразным способом. Гарри Поттер в мире магглов. Гарри Поттер обвиняется в убийстве и он, Драко Малфой, его адвокат. Кажется, мир сошел с ума.
Личное дело Поттера было едва ли примечательнее дела его жертвы. Ни официального места жительства, ни постоянной работы, однако ничего криминального за ним тоже вроде бы не тянулось. Драко усмехнулся — Мерлин, о чем он думает — чтобы спаситель мира стал обыкновенным маггловским убийцей— абсурд. Однако этот абсурд настойчиво и уверенно превращался в доказанный факт.
Ночь дипломированный адвокат провел отвратительно. В редкие минуты забытья ему мерещились окровавленные блондинки и Поттер, расправляющий за спиной огромные черные крылья. А он, Драко Малфой, стоял перед ним на коленях и молил о чем-то так отчаянно, словно его жизнь зависела от неизменно ускользающего взгляда зеленых глаз.
Серое промозглое утро ничуть не способствовало успокоению. После третьей чашки кофе Драко решил, что тянуть дальше бессмысленно, и, завернувшись в теплый плащ, отправился на встречу с прошлым.
* * *
Поттер лежал на кровати, накрыв голову подушкой. На голоса в коридоре и лязг отодвигающегося засова он никак не прореагировал.
Драко нарочито громко провез по полу табуретку и уселся около кровати, закинув ногу на ногу. Помолчал. Пошуршал страницами. Поттер не двигался, но, несомненно, не спал и все слышал. Это раздражало. По своему небольшому опыту Драко знал, что обвиняемые обычно очень живо реагируют на появление защитника. Кто-то проявляет агрессию, кто-то устраивает истерики или пытается в чем-то убедить. Но чтобы вот так — демонстративно игнорировать, такого с ним еще не случалось.
— Ну что ж, Поттер, вот и встретились. Неужели ты мне не рад? — протянул Драко, весь обращаясь в слух — готовый перехватить любое движение, любой звук. Сначала все оставалось по-прежнему, потом подушка неуверенно поехала вбок, и Драко едва не зажмурился.
Это был не Поттер. Вернее, не тот Поттер, которого он знал. В лежащем на кровати человеке не было ничего от прежнего мальчика-который-всех-спас. Длинные спутанные пряди, прилипшие к покрытому испариной лбу. Искусанные пересохшие губы. Фиолетовые круги под глазами, настолько темные, что бледное лицо выглядело клоунской маской. А глаза, всего пару часов назад, во сне, такие нестерпимо яркие, сейчас казались потухшими и бессмысленными.
— Чего тебе? — с трудом разобрал Драко в невнятном шепоте, невольно ежась от равнодушного взгляда. Кажется, он даже не удивлен, мелькнула мысль.
— Я твой адвокат, Поттер.
— Уйди.
Драко начинал злиться всерьез. Так было легче не думать о том, что сейчас, впервые за много лет, ему по-настоящему страшно.
— Мне нужно, чтобы ты рассказал…
— Отвали, Малфой, я не хочу тебя видеть!
— Так не смотри, — пожал плечами Драко, — можно подумать я горю желанием лицезреть твою жуткую физиономию. Отвернись и говори.
— Да пошел ты.
— Ну все, хватит, Поттер, — взвился Драко. Вскочил с табуретки, отшвырнул подушку, которая, пролетев через камеру, тяжело шлепнулась у двери, и уперся ладонями в край кровати. — Мне плевать, что там с тобой происходит — депрессия у тебя, психоз или муки совести. И мне плевать, почему ты замочил эту никчемную девицу. Это моя работа, и я намерен ее выполнить, яс… — Драко зашипел, стараясь разжать руки, сомкнувшиеся на его шее. Движение Поттера было таким неожиданным и стремительным, что уклониться не получилось.
— Заткнись!
— Отпусти, идиот. — В сознании забилась паническая мысль, что Поттер сошел с ума и сейчас последний отпрыск рода Малфоев пополнит список его жертв, но в следующее мгновенье хватка ослабла, и Драко глубоко вздохнул, перестав вырываться. Еще немного помедлив, Поттер опустил руки и процедил сквозь зубы, глядя на него с откровенной ненавистью:
— Не смей так говорить о ней, слышишь, или, клянусь, я тебя и правда придушу!
— Молилась ли ты на ночь, Дездемона, — пробормотал Драко, потирая шею и поглядывая на дверь. Надо будет сказать охранникам, чтобы в следующий раз не отходили далеко, мало ли чего можно ожидать от буйнопомешанного Поттера!
— Ладно, — наконец миролюбиво начал он, — я не отрицаю, что эта юная леди могла обладать массой достоинств. Если честно, меня это не интересует. Скажи лучше, это ты ее убил? Почему? Ссора? Ревность? Алкоголь? Я должен знать, иначе…
— Исчезни, Малфой, — Поттер, видимо, решил воспользоваться советом и, отвернувшись, уставился в стену.
— Слушай, я понимаю. Это была случайность, и ты раскаиваешься. Но я постараюсь все уладить, и через пару дней тебя отпустят под залог до слушанья.
Поттер молчал, и Драко вдруг отчетливо понял, что он ничего не скажет. Не станет ему помогать. И выходить отсюда он не собирается. Мантикора знает почему, но он так решил, и с этим ничего нельзя поделать. А это значит, его первое дело будет позорно проиграно, только потому, что гребанный Поттер не хочет спасать свою гребанную шкуру. Черт, ну почему ему так фатально не везет?!
— Молчишь? Что ж, отлично, — Драко медленно выпрямился. — Тогда послушай меня. Я вытащу тебя отсюда чего бы мне это ни стоило. Ты не разрушишь снова мою жизнь, понял? Я должен выиграть это дело, и я его выиграю.
Драко вылетел в коридор, и за ним с грохотом захлопнулась тяжелая дверь.
А через пару часов ему сообщили, что клиент хочет сделать заявление и срочно требует своего адвоката.
* * *
— Ты меня звал? — Драко встал у двери, упершись взглядом в просторную клетчатую рубашку — теперь Поттер стоял и гипнотизировал кусок темно-свинцового неба в крошечном окне.
— Это не было случайностью.
Драко удивленно моргнул. Ну еще не хватало, чтобы Поттер сейчас признался в заранее спланированном убийстве. Он помедлил немного, но все же подошел поближе. Пожалуй, еще никогда ему так сильно не хотелось ошибиться.
— Что ты хочешь сказать?
— Никакой случайности не было, она знала, что скоро умрет, а я… я пытался убедить ее, что бояться нечего.
— Стоп, Поттер, — Драко повелительно махнул рукой, пытаясь осознать услышанное. — То есть ты хочешь сказать, что…
— Я не убивал ее, Малфой, она была… — Поттер осекся, взглянул исподлобья. — Когда я пришел, она была уже мертва.
Кажется, жизнь налаживается, подумал Драко, усаживаясь на табуретку, которая по-прежнему стояла у кровати, и закрепляя на планшете чистый лист.
— Говори, я слушаю.
Поттер говорил медленно, с трудом подбирая слова. Он по-прежнему смотрел в окно, как будто пытаясь убедить себя, что в камере кроме него никого нет. Ручка скользила по бумаге почти бесшумно, и Драко ловил себя на мысли, что даже старается тише переворачивать страницы.
Получалось, что Сьюзен уже давно предчувствовала что-то. Ее пугали телефонные звонки, темные улицы, незнакомые люди. Она просыпалась в слезах от ночных кошмаров и отказывалась ложиться снова, устраивалась на подоконнике и смотрела в окно, торопя рассвет. Поттер, кажется, всерьез нервничал, успокаивал ее, как мог, пару раз даже водил к психологу. А потом все как будто прекратилось. Сьюзен больше не жаловалась, спала спокойно, и только иногда по ночам ему казалось, что из ее комнаты доносятся приглушенные всхлипы.
— Почему ты не женился на ней? — Вопрос сорвался неожиданно, и Драко чертыхнулся — к убийству это не имело никакого отношения.
— По-моему, это не твое дело, Малфой, — ощетинился было Поттер, но потом вдруг как-то сник и глухо спросил: — У тебя есть сигареты?
Драко поднялся, выбил из початой пачки две сигареты, протянул одну Поттеру. Тот кивнул, жадно затянулся, выдохнул.
— Она была моим другом. Вряд ли ты знаешь, что это такое.
Драко прикусил губу, чтобы не брякнуть какую-нибудь гадость в ответ. Неизвестно, надолго ли у Поттера возникло желание говорить, так что лучше не перебивать.
— Не знаешь, когда будут похороны?
— Нет, а что?
— Ты не мог бы… Мне нужно там быть.
— Зачем? — задал Драко вполне безопасный, как ему казалось, вопрос, но Поттер вдруг стремительно повернулся, обжег яростным взглядом, с размаху запустил окурок в окно и почти прошипел:
— Не понимаешь?
— Куда уж мне.
Поттер промолчал. Засунул руки в карманы широких брюк. Нахмурился, видимо, сосредоточенно что-то обдумывая. Наблюдать за ним было интересно. Выражение его лица менялось стремительно и откровенно — просто находка для психолога.
— У Сьюзен нет родных. Только мать. Я видел ее пару раз и даже не представляю, что с ней будет. Сьюзен была для нее всем. А теперь…
— Я попробую, — неожиданно для себя сказал Драко. Просто захотелось, чтобы Поттер знал — ему на самом деле не нужно объяснять яснее, он понимает. Пусть у него никогда не было друзей, и он не знает, что такое дружба, но это не значит… Это еще ничего не значит. — Не обещаю, но попробую.
* * *
Драко шел по коридору, размышляя, что же изменилось — мир вокруг них или они сами. Как будто и не было тех невыносимых дней перед уничтожением Волдеморта, когда никто никому не верил, когда любое слово, даже самое незначительное, могло стоить жизни. Когда интерес сменялся неприязнью, ярость — равнодушием, а ненависть — пугающей зависимостью.
Все прошло, рассеялось, как будто и не было. Просто сон, кошмарный или счастливый — теперь уже все равно.
Тогда он верил Поттеру, потому что иначе жизнь просто теряла смысл. Верил ли он ему теперь? Да, верил. Но дело было в другом: границы стирались, что-то непоправимо менялось. Наверное, все-таки мир.
* * *
Похороны должны были состояться завтра на маленьком кладбище в предместье. Мистер Блинк долго ворчал и сокрушался, но все же не смог отказать любимому ученику и, обозвав напоследок безрассудным мальчишкой, отправил Драко по кабинетам со стопкой документов. Полдня бесконечных уговоров, неоспоримых доводов и бумажной волокиты не пропали даром — Гарри Поттеру было разрешено покинуть тюрьму на три часа под личную ответственность адвоката и в его сопровождении.
Навещать Поттера в третий раз у Драко не было ни малейшего желания и, передав через охранника записку («Завтра в 10. Идем вместе. Д.М.»), он наконец с чувством выполненного долга и странного удовлетворения отправился домой.
* * *
На следующее утро, когда Драко пришел, Поттер ждал его у двери, видимо, услышав шаги. Вид у него сегодня был менее устрашающий. Приглаженные кое-как волосы еще блестели от воды, и почти физически ощущалась уже забытая неуемная поттеровская энергия. Пусть слабая и неуверенная, но все же — та самая.
Драко молча подал ему ремень — дурацкое правило всегда его раздражало. Если кто-то хочет закончить свою жизнь в тюремной камере, повесившись на брючном ремне, почему бы и не предоставить ему такую возможность? Поттер также молча заправил рубашку и затянул пояс, наконец-то становясь похожим хоть и на потрепанного, но человека, а не на огородное пугало.
— Руки, — скомандовал Драко. Поттер глянул удивленно, но послушно протянул руки, на которых тут же защелкнулись наручники. — А теперь пошли.
Поттер шел спокойно, не глядя по сторонам, так, словно его совершенно не волновали мрачные взгляды охранников, грязно-зеленые стены, особенно угнетающие в тусклом свете крошечных лампочек, истертые тысячами ног крутые ступени и повторяющиеся, неотличимые друг от друга двери, за каждой из которых кто-то дышал, ждал и, наверное, надеялся.
Улица встретила их внезапным шумом машин и голосов, порывами ветра, пропахшего пылью и недавним дождем. Драко распахнул перед Поттером дверцу арендованной машины, махнул охраннику и сел за руль.
Разговаривать не хотелось. Все вопросы давно сформулированы, оставалось лишь задать их и занести в протокол. Но это все потом, после. А сейчас — только серая лента дороги, летящая навстречу, маленькие домики пригорода, выцветшие поблекшие лужайки и — скорость, пьянящая и завораживающая одновременно.
Поттер сидел неестественно прямо и, немного вытянув шею, не отрываясь смотрел на дорогу. Драко поглядывал на него искоса, пытаясь понять, о чем он думает. Впрочем, это не было загадкой. Конечно, о своей Сьюзен и о том, что через каких-то полчаса он кинет на опускающийся гроб горсть земли, и это будет прощанием навсегда, необратимым и неизбежным. А может, о матери. Ее наверняка придется утешать, поспешно подбирая нелепые сочувственные слова, которые ничего не изменят.
* * *
Кладбище и впрямь было маленьким, похожим на деревенское, с ухоженными могилами и ровными рядами светлых плит с вязью букв. Сотрудники похоронной фирмы были уже здесь, так же как и двое полицейских с постными лицами, застывшие как почетный караул. А еще женщина у гроба. Ветер трепал седые пряди, выбившиеся из-под черного шарфа, и лица невозможно было разглядеть.
Поттер ощутимо напрягся, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Драко еще раз оглядел присутствующих, порывисто нагнулся и расстегнул наручники. Плевать на нарушение. Никуда Поттер не денется.
Он и правда никуда не делся. Подошел к женщине, прошептал ей что-то, поднял с колен. Она не плакала, только крепко сжимала его руку повыше локтя. А он смотрел на свою Сьюзен, так же как на дорогу пять минут назад — немного вытянув шею, почти не моргая.
Драко стоял в стороне и тоже смотрел. На Поттера, на появившегося священника, на суетящихся вокруг рабочих. И на нее: на ореол длинных светлых волос, почти скрывающих лицо, и на снежно-белое кружево покрывала, под которым четко выделялись контуры хрупкой фигурки.
Совсем еще девчонка, думал Драко, снова и снова мысленно возвращаясь к рассказу Поттера. Чего она боялась? Что чувствовала? И какие тайны ценой в жизнь могла хранить? Таких случайностей не бывает, и Поттер должен что-то знать. Или хотя бы догадываться.
Слушать глухой стук земли о крышку гроба Драко не мог, это было уже слишком. Слишком много воспоминаний. Слишком много прошлого. Он вернулся в машину и докуривал уже вторую сигарету, когда подошел Поттер.
— Она останется в Лондоне? — спросил Драко, глядя на женщину в шарфе, говорившую что-то полицейским.
— Нет, у нее обратный билет до Плимута на час.
— Поедет с ними?
Поттер кивнул:
— Пытается убедить их, что я невиновен. Как у нее еще хватает на это сил?
— Убеждать бесполезно, нужно доказывать.
— Ну, это по вашей части, господин адвокат, — горько усмехнулся Поттер, протягивая руки.
Драко покачал головой и вдавил педаль газа.
— Не знаю, как ты, а я хочу кофе, крепкого и много. И как можно скорее.
* * *
В маленьком уютном кафе в это время дня они оказались одни. Поттер сидел, обхватив обеими руками чашку с дымящимся чаем. Драко маленькими глотками пил кофе, на удивление хороший — немного вяжущий, в меру горький, и боролся с дурацким желанием просто поговорить. И почему-то именно с Поттером это казалось абсолютно невозможным. Всегда, но не сейчас. Он поднял голову. Поттер смотрел прямо на него и взгляда не отводил.
— Почему ты все бросил и исчез? — спросил он.
— Потому что там мне больше не во что было верить.
— А здесь?
— Создавать новое всегда проще, чем реанимировать старое. Здесь не нужно ставить перед собой великие цели, не нужно захватывать и спасать мир. Можно просто быть счастливым от исполнения обычных житейских желаний и понимать, что это ничуть не хуже, а может быть даже лучше.
И было еще кое-что, о чем Драко не хотел даже думать, не то что говорить вслух. Здесь, бесцельно слоняясь по улицам, можно было не бояться, что за очередным поворотом наткнешься на ожившее воспоминание. Можно было влиться в толпу и прожить целую маленькую жизнь, касаясь плечами случайных попутчиков, угадывая или выдумывая их судьбы, чувствуя странное родство, симпатию или наоборот неприязнь, а потом уйти, чтобы никогда больше не встретиться. И было так просто и так правильно — не знать их. Ты ничего им не должен, и они не станут смотреть на тебя сочувственно или шептаться, почти не скрываясь, спеша рассказать спутнику твою печально известную историю.
Существование в замкнутом магическом мирке, где любой встречный — брат твоего друга или друг твоего брата, где вся твоя жизнь протекает под огромным микроскопом, в который неизменно и пристально таращится чей-то глаз, вспоминалось, как ночной кошмар, и внезапное пробуждение казалось чудом.
Поттер кивнул, бросил в чай четыре куска сахара и задумчиво повозил ложкой по скатерти.
— А ты? — осторожно спросил Драко.
— А я просто понял однажды утром, что больше не могу — или свихнусь, или сбегу. Знаешь, после уничтожения Волдеморта там мало что изменилось. Все те же склоки министерства, грызня. Только без общего врага. Вообще ничего общего не осталось. Каждый — за себя и против всех.
— Это закон жизни. И здесь так же.
— Знаю, но здесь легче жить по своим законам. Не за и не против, просто жить. И не вспоминать.
— Забавно. Мы оба бежали от прошлого и куда прибежали?
— Ко мне в камеру, — хмыкнул Поттер и сразу помрачнел. — Не думал, Малфой, что мы встретимся вот так.
— А ты думал, что мы встретимся? — удивился Драко.
— Я знал, что ты у магглов. Тебя искали тогда, после гибели… — Поттер сбился.
— Моей матери, — спокойно закончил Драко. — Да, я ушел сразу после похорон. Легко уходить, когда никто не ждет.
— А отец?
— Отец едва ли заметил мое отсутствие, — усмехнулся Драко. — У него редкий талант — не замечать ничего, что могло бы испортить ему жизнь.
Поттер выглядел удивленным.
— Я думал…
— Я тоже много о чем думал. Раньше. Это дурацкая привычка, от которой лучше вовремя избавиться. А кофе здесь неплох.
— Терпеть не могу кофе.
— А как же твои друзья? Они так просто тебя отпустили?
— А кому было отпускать? Ты что, не знаешь? И Гермиона и Рон умерли. В Мунго.
Поттер снова помешал чай. С противным звяканьем уронил ложку на блюдце. Молчание давило.
— Послушай, нам ведь все равно придется поговорить об этом, — не выдержал Драко. — Раньше или позже. Ты должен рассказать все, что знаешь и помнишь о ее жизни, о друзьях, о планах. Это же не случайный прохожий.
— Лучше позже.
— Что?
— Поговорить.
— Завтра?
— Завтра.
И вдруг с пугающей яростью, вцепившись в край стола:
— Ты должен найти этого ублюдка!
Драко спокойно допил кофе, промокнул губы салфеткой и только потом поднял взгляд.
— Ты немного ошибся адресом, Поттер. Я не следователь. Я — адвокат. И я не собираюсь гоняться за ублюдками — это не моя компетенция. Мне не нужен убийца. Мне нужен оправданный подозреваемый, то есть ты, — слова привычно соскальзывали с губ, и не было никакой возможности их удержать.
Поттер вскочил, с грохотом опрокинув стул, и долбанул кулаком по столу.
— Мерзкий слизеринский гаденыш!
— Точно, — Драко прищурился, наблюдая за Поттером с непонятным злорадным удовлетворением, — это именно я. Рад что ты меня наконец узнал.
— Неужели тебе плевать? — Поттер продолжал орать, и Драко невольно поморщился, взглянул на застывшего у стойки бармена, не отрывающего от них взгляда, встал, бросил на стол несколько купюр, шагнул к Поттеру и, четко выделяя слова, прошептал в самое ухо:
— Мне действительно плевать, Потти.
Круто развернувшись на каблуках, он направился к выходу, и только подойдя к машине, обернулся. Поттер, злющий как сто чертей, шел за ним.
* * *
Драко и сам не знал, с чего вдруг решил осмотреть место преступления. Отчеты и протоколы были исчерпывающими, и зачем надо было тащиться в такую даль?
Он щелкнул выключателем и огляделся. Из тесного коридорчика вело две двери. За первой оказалась кухня, за второй — почти пустая комната с диваном у стены и шкафом. Несколько книг на полу, на стуле — скомканный свитер. Отсюда вела еще одна дверь. Драко толкнул ее и остановился на пороге. Если бы не явные следы борьбы, комната казалась бы совершенно обычной. Шкаф, кровать, два кресла у журнального столика, старый компьютер с устрашающе выпуклым монитором. Аккуратная стопка листов. Драко машинально взял верхний, почти пустой — всего несколько печатных строк.
«Стекло под пальцами было гладким и прохладным. Мэгги дохнула на него, и по поверхности расплылось мутное пятно, за которым уже невозможно было разглядеть заснеженную дорогу, по которой он больше не пройдет».
Под ногами неприятно хрустели стекла. Драко медленно подошел к окну. Дом стоял на возвышенности. Внизу бугрились крыши, плыл черно-серый дым, деревья тянули к небу голые ветки. Если и есть для смерти подходящее время, то это, конечно, осень.
Тучи разошлись. В осколках на ковре отражалось солнце. Драко присел на корточки и поднял с пола керамическую птичку. На гладких коричневых крыльях выделялись золотистые перышки. Хвост отбился. Бежевый скол был шершавым и почему-то теплым. В мертвой комнате эта нелепая птица казалась единственным живым существом. Драко поставил ее на подоконник, но она не удержалась и, ткнувшись клювом в белую поверхность, завалилась на бок.
После тщательного осмотра ковра хвост был обнаружен рядом с креслом. Драко потянулся к нему, но тут же отдернул руку, рядом лежала ампула с отломленным кончиком. Как в классическом детективе, Драко вытянул из кармана платок и аккуратно подхватил ампулу. Запах почти выветрился, но все еще можно было различить едкий химический оттенок. Это могло быть что угодно — обезболивающее или снотворное, в котором, по рассказу Поттера, Сьюзен вполне могла нуждаться. Однако охватившее Драко напряжение не проходило. Значит, нужно проверить.
Аккуратно завернув ампулу в платок, Драко пошел к выходу.
* * *
Ответ эксперта оказался однозначным. В ампуле находился мескалин, психоделик, алкалоид из группы фенилэтиламинов, при передозировке развиваются тяжелые расстройства нервной системы, которые могут закончиться шизофренией.
Отпечатков на стекле было слишком много, и идентифицировать их не было никакой возможности. Следствие от этой находки, по большому счету, ничего не выигрывало, но это было не важно. Драко сейчас занимал другой вопрос: кому принадлежала ампула? Все три возможных варианта казались вполне правдоподобными. Напуганная девчонка, психически нестабильный с рождения бывший герой и наконец настоящий убийца, в существовании которого Драко почему-то не сомневался даже сейчас.
Узнать хотя бы что-то можно было только одним способом, и Драко отправился к Поттеру.
* * *
Девчонка была странной, хотя разве можно ждать чего-то другого от того, кто два года провел под одной крышей с Гарри Поттером? Друзей у нее не было, во всяком случае, Поттер о них ничего не знал. Круг знакомых ограничивался пожилой матроной-соседкой, почтальоном, который регулярно приносил Сьюзен письма от матери, и продавщицей из ближайшей булочной — некой Пенни, о которой Поттеру было известно только то, что она замужем, миловидна и любит детей. У Сьюзен была слабость — воздушные пирожные с заварным кремом. Она заходила в булочную по утрам или вечером, брала чашку крепкого кофе и пару пирожных, и Пенни была неотъемлемой частью этого ритуала.
Сьюзен нельзя было назвать общительной, скорее наоборот, замкнутой и обособленной. Получалось, что дружба с Поттером стала для нее почти неправдоподобным исключением.
Они познакомились на набережной в первый день его пребывания в маггловском Лондоне. Поттер шатался по улицам, понятия не имея, куда идти и что делать дальше, и на закате вышел к реке. Вода притягивала серо-оранжевой бликующей гладью, и он подходил все ближе и ближе, пока не уперся коленями в парапет. Она сидела прямо на теплом, прогретом солнцем граните и что-то торопливо писала, склонившись над тетрадью. Ветер сминал и вырывал из-под пальцев страницы, трепал волосы и пышную белую юбку.
Они так и просидели рядом до сумерек. Она писала, а он тупо пялился на воду, и только ладоням было тепло-тепло на шершавом камне.
Наконец она захлопнула тетрадь, сунула ее под куртку, спросила не оборачиваясь:
— Приезжий?
Поттер, также не оборачиваясь, кивнул. Она спрыгнула на тротуар и пошла прочь. Потом обернулась, постояла, словно о чем-то раздумывая, и вдруг махнула рукой, подзывая.
— Я иду пить кофе с пирожными. Хочешь?
Пирожных он не хотел, как, впрочем, и всего остального, но вечер обещал быть бесконечным, да и не все ли равно — куда идти.
В булочной было уютно. Сьюзен забралась в кресло и, обхватив руками колени, дула на кофе. С ней легко было молчать и думать о своем, она не требовала и не ждала внимания. Но она умела слушать. Не задавая вопросов, не проявляя любопытства, воспринимая собеседника как неизвестный мир, который ей интересно было открыть для себя.
Она жила в Лондоне чуть больше месяца и все еще воспринимала его как сбывшуюся мечту, как свершившееся чудо. Она ничего не говорила об этом, но так смотрела на сияющие витрины, на черное низкое небо над золотыми фонарями, на идущих навстречу прохожих, что все было ясно без слов.
Сьюзен сама предложила Поттеру переночевать, и только утром выяснилось, что денег у нее осталось на три дня, а потом — или возвращаться в Плимут, или искать крошечную комнату с хозяйкой где-нибудь в пригороде. Гарри решил проблему по-поттеровски — заплатил за два месяца вперед, а потом неожиданно остался. Такой и была от начала до конца его странная дружба со Сьюзен — молчаливой и немного нереальной.
Она не старалась переделать под себя мир, просто воспринимала его по-своему — как чудесную сказку, героиней которой ей посчастливилось стать. Она не думала о смерти, но никогда не заглядывала в завтра. И ничего не ждала, проживая каждый день как целую жизнь.
Ее маленькие рассказы-зарисовки брали в журналы неохотно, но за несколько фунтов в неделю можно было исходить сотню улиц, встретить семь неповторимых рассветов и даже посидеть в воскресенье в булочной за углом. Это и было ее счастье, которое она создавала сама и которым ни с кем не хотела делиться. А еще была повесть, которую она писала уже несколько лет и в которой никак не могла поставить финальную точку.
«Наверное, я буду писать ее до самой смерти, до тех пор пока дышу, потому что в ней — вся моя жизнь, вдох за выдохом. Знаешь, как это бывает, кажется, солнце зашло — день кончился, и ничего не осталось, но на самом деле он живет в тебе последним закатным лучом, каплей дождя, высохшей на ладони, ветром, запутавшимся в волосах. И сам ты состоишь не из целей и подвигов, не из желаний и возможностей, а из таких вот мгновений, самых обыкновенных и все-таки волшебных. Каждая страница моей повести — это один такой день, погасший и все же существующий во мне».
— Значит, она писала? — уточнил Драко, когда пауза в рассказе Поттера затянулась.
— Нет. Она просто жила. Как умела.
— Ну хорошо, а чем все это время занимался ты?
— И я просто жил. Раньше у меня не было такой возможности. А с ней… на самом деле это оказалось просто. У магглов полно работы. Разной. Интересной и не очень.
— Например?
— Ты хочешь знать, что я делал? Подрезал живые изгороди весной, развозил заказы, встречал детей из школы, тушил пожары, подрабатывал спасателем на лодочной станции.
— Поттер-романтик. Как мило.
— Может и мило, но я не жалею ни об одном дне, прожитом здесь. Я чувствовал себя свободным. А еще нужным. Не потому что обязан был что-то делать, а потому что хотел. Зачем я все это говорю? Ты все равно ни черта не понимаешь.
Драко не стал спорить. Отчасти потому, что действительно не понимал прелести такой безалаберной свободы, но в основном потому, что очень уж не хотелось признаваться себе, что он отчего-то завидует Поттеру, глупо, безосновательно, по-детски — как раньше. Вместо этого он спросил:
— Ты рассказывал о нас?
— Нет. Ей хватало волшебства вокруг. Она видела его там, где ни один маг ни за что не увидит. Иногда мне казалось, что у нее гораздо больше прав называться волшебницей, чем у меня или тебя, потому что магия это не искусство и даже не дар. Это особый взгляд на мир и на каждую, самую неволшебную, мелочь в нем.
— Может и так. Но мир на самом деле — вовсе не сказка, и не чудо — это арена, где идет игра на выживание, жестокая и страшная. Одно неверное движение — и ты труп. А это, Поттер, уже не исправишь. Либо ты есть, либо тебя нет, и никакая магия тут не поможет. Думаю, твоя Сьюзен теперь это поняла.
— А ты стал циником, Малфой, — недобро прищурился Поттер.
— Я просто реально смотрю на вещи, — пожал плечами Драко. — И кстати, это не мешает мне любить жизнь со всеми ее недостатками.
— Из того, что я рассказал, что-нибудь может пригодиться?
— Не знаю, надо проверить. Скажи, а Сьюзен не употребляла наркотики?
— Совсем рехнулся?
— Творческая впечатлительная натура. Почему бы и нет?
— Потому что она любила настоящую жизнь. Если бы ты ее знал, тебе такой вопрос даже в голову бы не пришел.
— Ладно, предположим так. А ты?
— Что я?
Драко вздохнул и выразительно посмотрел на собеседника.
— Я не колюсь, — резко бросил Поттер. А потом вдруг рванул рубашку через голову, так, что с ворота отлетела пуговица, и шагнул к Драко.
— На, смотри. У тебя ведь нет причин верить мне на слово.
И Драко смотрел. Кажется, даже чересчур пристально, потому что Поттер поежился, тяжело сглотнул и отвел взгляд. Неловкая пауза тянулась и тянулась, и Драко понятия не имел, как ее прервать. Кончики пальцев даже засаднило от нестерпимого желания дотронуться. И надо было всего лишь протянуть руку.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Драко нагнулся за рубашкой, сунул ее Поттеру и отвернулся, погрузившись в свои записи, в которых не смог разобрать ни слова. Буквы как-то странно вытягивались и плыли.
* * *
Уже привычно устроившись на табуретке, Драко разглядывал стену. После того случая он старался поменьше смотреть на Поттера — так было спокойнее.
— В общем, прошение подписали. Осталось только внести залог, и на пару недель ты можешь считать себя свободным.
— Думаю, мне это не грозит, — Поттер сидел на кровати, упершись локтями в колени и опустив голову.
— Ты о чем?
— О залоге. Денег у меня нет.
— Что, все родительские сбережения потратил?
— Я все отдал, когда уходил.
— Кому? — Драко уставился на Поттера, напрочь забыв обо всех своих благих намерениях.
— Мунго. Я не должен был ничего забирать оттуда, кроме того, что успел заработать сам, понимаешь?
Драко не понимал. Можно было уйти из Малфой-Мэнор, бросив за ненадобностью коллекцию мантий, можно было оставить пылиться в дубовых шкафах ценнейшие книги и столовое серебро. Но отдать вот так — никому — все свои деньги, не потому что лишние, а из-за каких-то дурацких принципов, на такую глупость был способен только Поттер.
Именно это Драко и изложил в весьма живописных выражениях, которые, впрочем, не произвели должного впечатления. Поттер только хмыкнул:
— Извини, Малфой, если оскорбил твои лучшие чувства.
— Ты придурок, Поттер.
— Я помню. Ты уже говорил.
— Правда?
— Да. Раньше.
— Хоть что-то в этом мире остается неизменным. Впрочем, из тюрьмы ты все равно выйдешь. Деньги уже прислали. На мое имя.
— Кто? — Поттер поднял голову и неверяще уставился на Драко. — Мне не нужны твои деньги! — вдруг вскинулся он.
— Мои? — в голосе сквозило непритворное изумление. — Я в отличие от некоторых не склонен к глупой благотворительности. Нет, Поттер, это не я. Это миссис Бейли.
— Господи, зачем? — потрясенно выдохнул Поттер. Под его пальцами одеяло на кровати сминалось складками.
— Думаю, это даже ты в состоянии понять.
Конечно, он понимал, а еще понимал, что от этих денег отказаться не сможет. Он смотрел откровенно и беспомощно, и Драко не смог промолчать.
— Ты все вернешь ей. Потом, — тихо сказал он и поднялся.
— Ты так уверен, что меня оправдают?
— Нельзя быть уверенным, Поттер. Можно только хотеть и добиваться. Так что на всякий случай не забудь попрощаться с этим очаровательным местом, — Драко окинул взглядом камеру и пошел к двери.
* * *
Поттера выпустили утром. Когда приехал Драко, он уже сидел прямо на бордюре недалеко от входа, покусывая костяшку пальца.
— Все нормально? — спросил Драко, останавливаясь рядом. Поттер кивнул.
— Мне зачитали права и обязанности и отпустили на все четыре стороны в пределах Лондона.
— И какую из четырех ты выбрал?
— Ту, которая ведет к вокзалу. Там есть зал ожидания, в котором можно переночевать.
Драко удивленно смотрел на поднимающегося Поттера и, кажется, начинал понимать.
— У тебя что, нет денег даже на гостиницу?
— Есть. Но это не мои деньги. Не совсем мои. Я должен их отдать.
— А это не может подождать?
— Не может, — резко ответил Поттер, перекидывая через плечо конец нелепого полосатого шарфа.
— Ты можешь остаться в той квартире, она все равно пока пустует.
— Нет.
— Почему?
— А тебе-то какое дело?— огрызнулся Поттер, и в его голосе Драко почудился вызов.
— Ты как всегда логичен. Я никогда не отличался праздным любопытством, и раз спрашиваю, значит, мне не все равно. Меня не устраивает перспектива твоего попадания в каталажку за сон в неположенном месте. Хватит и того, что тебя обвиняют в убийстве.
— А мне плевать, что тебя не устраивает, Малфой. Я не собираюсь тратить это время зря, отсиживаясь в какой-нибудь норе. Я найду его, ясно?
— И как же ты это сделаешь? — спросил Драко, отчаянно борясь с желанием чем-нибудь треснуть тупоголового Поттера.
— Поговорю с соседями. Не могли же они совсем ничего не слышать.
— Угу, — протянул Драко. — Они будут счастливы побеседовать с тем, кого арестовали на месте преступления.
Поттер со злостью пнул бордюр, поморщился, взглянул неуверенно.
— Ты по-прежнему главный подозреваемый, так что умерь свой гриффиндорский пыл, если не хочешь провести оставшуюся жизнь за решеткой.
— И почему ты стал адвокатом, тебе бы очень подошло зачитывать обвинительные приговоры.
— Интересный вопрос. Пожалуй, я подумаю, если ты будешь продолжать в том же духе. Пойдем, — кивнул Драко в сторону ближайшей автобусной остановки.
— Куда?
— К единственному человеку в Лондоне, который не считает тебя убийцей.
Поттер смотрел задумчиво и ничего не говорил. И Драко начало казаться, что это никогда не кончится, что они так и будут стоять здесь, вот так, глядя друг на друга, чужие и разные, упустившие когда-то свой единственный шанс, и так и не сумевшие смириться с этим. Во всяком случае, он, Драко, не сумел. Легко было убеждать себя, что единственная причина его неожиданного решения — желание выиграть, а значит, не допустить, чтобы Поттер натворил глупостей. Только вот очень сложно было в это поверить, потому что слишком уж страшно было смотреть в зеленые глаза — казалось, что Поттер с легкостью все поймет. И откажется.
— Гостеприимство Малфоев — опасная штука.
— Поттер стал рассудительным, не иначе растает Антарктида.
Поттер усмехнулся, взглянул через плечо на здание тюрьмы, словно сравнивая перспективы, и наконец кивнул.
— Идем.
* * *
В автобусе было полно народу. Драко раздраженно шипел от ощутимых тычков локтями и безуспешно пытался слиться с поручнем. Какого дьявола он не взял такси? Выйти на следующей остановке тоже не представлялось возможным без риска для жизни. Поэтому Драко, с трудом протиснувшись в угол, замер там, из-под ресниц поглядывая на Поттера, которого такая поездка, казалось, совсем не раздражала. Наоборот, он даже улыбался. Драко нахмурился и отвернулся.
— Стоило согласиться на любую опасность, чтобы увидеть Драко Малфоя в автобусе, набитом магглами, — прошептал Поттер.
— Очень смешно, — буркнул Драко, с отвращением наблюдая за толстухой, которая пыталась влезть в салон вместе с двумя внушительными чемоданами. В конце концов, это ей удалось, от чего жизненное пространство сократилось до катастрофических размеров.
Автобус дернулся, Драко ощутимо приложился головой, но даже не обругал водителя криворуким кретином, потому что Поттер не успел перехватить поручень, и в следующую секунду Драко едва не впечатался в стену под весом его тела.
— Извини, — придушенно выдохнул Поттер, пытаясь отстраниться, но свободное место, словно по мановению волшебной палочки, уже заполнилось людьми. Драко промолчал, пытаясь выровнять сбитое дыханье, впрочем, напрасно — в автобусе было жарко, и прижатое к нему тело казалось нестерпимо горячим.
— Ты никогда не пробовал подрабатывать камином? — процедил Драко, и внезапно почувствовал, как бьется у Поттера сердце — частыми сильными толчками. И почему-то было в этом необычайное ощущение близости.
Теперь Поттер цеплялся за поручень так, что побелели костяшки пальцев, он больше не улыбался, губы были плотно сжаты, и на виске под влажными прядями отчетливо билась голубоватая венка.
Драко прижался затылком к прохладной стене и закрыл глаза, стараясь не думать.
Оказавшись наконец на улице, Драко с жадностью вдохнул пропитанный бензином воздух. Поттер стянул с себя куртку и мрачно посмотрел вслед отъезжающему автобусу
— В следующий раз я пойду пешком.
— Отлично. А я поеду на такси, — сказал Драко и, развернувшись, зашагал по улице.
Завернув за угол, он обернулся. Поттер стоял метрах в двух и разглядывал яркую вывеску с россыпью золотых и фиолетовых звезд. «Мэджик клаб», — прочитал он вслух.
— Да, место, где собирается золотая молодежь, дети богатых родителей или счастливчики, получившие внезапное наследство.
— Знаю, — кивнул Поттер. — Я был здесь несколько раз.
— Ну и как? — приподнял бровь Драко.
— Никак. Преотвратное местечко.
— Да? И зачем же тогда ты тогда сюда возвращался?
Поттер взглянул как-то странно, пожал плечами и пошел дальше.
— Ты здесь недалеко живешь?
— Да. Почти пришли, — Драко еще раз свернул, взбежал по ступенькам в подъезд и открыл дверь, пропуская Поттера.
* * *
Было так странно возвращаться домой, зная, что тебя кто-то ждет. Поттер всегда появлялся в коридоре, услышав, как поворачивается в замке ключ. Растрепанный и осунувшийся, он встречал Драко неизменным вопросом «Ну что?» и равнодушно отворачивался, поняв, что ничего не изменилось. Как будто Драко должен был в один прекрасный день явиться вместе с убийцей и продемонстрировать его Поттеру как охотничий трофей. Это раздражало, заставляло снова и снова говорить со следователем и вчитываться в отчеты и протоколы допросов, пытаясь обнаружить хоть малейшую зацепку, но ничего не было.
Создавалось впечатление, что это действительно был случайный прохожий, которому вдруг взбрело в голову подняться на третий этаж и позвонить в ничем не примечательную дверь.
В такие случайности Драко не верил, поэтому в конце концов не выдержал. Обошел соседей, отыскал почтальона и даже заглянул к Пенни. Сегодня ему было что рассказать Поттеру, и, толкнув дверь, он привычно поднял взгляд. Но коридор был пуст.
Кинув плащ на спинку кресла, Драко, не разуваясь, прошел в гостиную. На диване лежала развернутая газета и пачка сигарет. Поттера не было. Драко чертыхнулся, скомкав газету, зашвырнул ее в угол, быстро прошел по квартире, зачем-то распахнул окно на кухне и вдруг успокоился, глядя, как дождь заливает подоконник. Зная Поттера, не стоило рассчитывать, что он будет сидеть тут безвылазно.
С сомнением посмотрев на банку растворимого кофе, Драко достал с полки бокал, плеснул коньяка. Выпил залпом.
— Ну уж нет, Поттер, ждать тебя я не буду.
Окно захлопнулось под порывом ветра, и шум дождя стих. Хотелось закутаться в мягкий плед и слушать, как потрескивает огонь в камине. И еще хотелось, чтобы кто-то был рядом.
* * *
Поттер явился, когда Драко беспокойно заснул прямо в кресле, подложив под щеку почти пустую бутылку коньяка. Он не прошел в комнату, остановился в дверях, привалившись плечом к косяку, и смотрел. Видимо, дождь так и не стих. Волосы у Поттера были мокрые, а одежда потемнела от воды. Драко лениво потянулся, уперся локтем в мягкую обивку, спросил равнодушно:
— Ну?
Поттер растерянно моргнул, как будто только сейчас понял, где находится и кто перед ним, провел ладонью по волосам, морщась, стряхнул воду.
— Мне надо было забрать вещи.
— И самое подходящее время для этого — ночь.
— Нет, просто… — он вдруг быстро пересек комнату, выудил из-под руки Драко бутылку, несколько раз глотнул прямо из горлышка.
— Сними этот кошмар, — ткнул Драко в насквозь промокшую куртку, — ты как будто только что из озера вылез.
Поттер дернул молнию и умудрился раздеться, не выпуская из рук бутылку. Уселся прямо на пол рядом с креслом, сказал тихо:
— Она все-таки закончила ее.
— Кого?
— Повесть.
Драко вспомнилась стопка листов и несколько строк на верхнем про какую-то Мэгги, и неприятный, режущий хруст стекла под ногами. «Наверное, я буду писать до самой смерти», — послышался откуда-то издалека незнакомый голос.
— Она дописала финал. Как раз перед тем, как… — Поттер допил коньяк, отставил бутылку за край ковра. — Самое ужасное, что я ничего не могу. Кто это мог быть, Малфой? Кто, черт возьми, это сделал?
— Миссис Роу с четвертого этажа около семи ждала подругу и, видимо, дежурила под открытой дверью. Она слышала мужской голос. Слов, правда, не разобрала, но уверена, что говорил он по-английски. Сьюзен открыла не сразу, видимо, он какое-то время ее убеждал. Подруга просидела часа два и когда уходила, в подъезде уже было полно полицейских.
— И что нам это дает? — спросил Поттер.
— Во-первых, то, что убийца не был хорошим знакомым. Хороших знакомых обычно не держат под дверью, раздумывая, впустить или нет. Во-вторых, ему зачем-то нужно было попасть в квартиру. Убийство было случайным, незапланированным, значит, во время разговора его что-то разозлило настолько, что он потерял над собой контроль и сделал не то, что задумывал сначала. Отсюда вопрос — что ему могло понадобиться от Сьюзен? Здесь могла бы подойти версия ревности, но два года прожитых с тобой, это слишком долгий срок для внезапного выяснения отношений с бывшим парнем. Хотя отбрасывать этот вариант все же не стоит. Мало ли.
— Она ничего не рассказывала о своей жизни в Плимуте. Наверное, не считала это важным.
— А может, наоборот?
— Что ты имеешь в виду?
— Может, там было что-то такое, о чем ей не хотелось вспоминать.
— Любовник? — поморщился Поттер. — Нет, Малфой, ты просто ее не знал.
— Зато ты знал так хорошо, что понятия не имеешь о ее прошлом и даже не можешь предположить, кому понадобилось ее убивать. Сидишь тут и вздыхаешь вместо того, чтобы думать, — Драко вскочил и зашагал по ковру, от теплой полупьяной расслабленности не осталось и следа.
— Да я только и делаю что думаю, но я не Трелони, я не могу покинуть пределы разума и узнать убийцу, — Поттер тоже оказался на ногах и загородил дорогу. — У Сьюзен не было врагов. У нее вообще никого не было кроме матери.
— И тебя.
— И меня.
— А ты уверен, что она и раньше была такой? Что если она искала в Лондоне не только чудеса, но и банальное укрытие?
— Укрытие? О чем ты?
— Да о чем угодно. Подростковые разборки, наркотики, неудачная любовь. Может, она хотела сбежать или о чем-то забыть?
Поттер уставился в пол. Потом уверенно мотнул головой.
— Люди так не меняются.
— Хочешь сказать, он остаются одинаковыми всю жизнь? — вкрадчиво спросил Драко, чувствуя, что ждет ответа и боится его.
— Да. Люди не меняются, Малфой. Они только приспосабливаются к новым обстоятельствам, становятся умнее, увереннее или наоборот, теряются в толпе, но они остаются прежними, такими же как пять или двадцать пять лет назад.
— Точно, Поттер, ты как родился придурком, так им и сдохнешь, — Драко выскочил из гостиной, не глядя сунул ноги в туфли и как был, в рубашке и тонких брюках, ушел под дождь, на прощанье грохнув дверью.
Наверное, было холодно. Драко чувствовал, как стекают по спине капли, как стягивает плечи промокшая рубашка, но сейчас ему было все равно. Он шел по аллее, разбрызгивая лужи. На улице было удивительно тихо, как будто город затаился и чего-то ждал.
Злость прошла. Драко даже обругал себя психом и решил, что повел себя, прямо скажем, по-идиотски. А все Поттер, чтоб его мантикора съела! Парой слов может довести до белого каления. Люди не меняются. Какого ж дементора тогда тебя понесло к тому, кого ты так самозабвенно ненавидел почти всю сознательную жизнь? Да катись ты к черту, Поттер, вместе со своими принципами и дурацкой верой в добро. Нет его. И чудес тоже нет, одно только махание деревяшкой и искусственное волшебство. А настоящие чудеса — разве они такие?
Дождь стихал. Драко засмотрелся на блестящие отражения фонарей в лужах, сияющие повсюду словно сотни маленьких лун, и вдруг кто-то схватил его за руки и развернул к себе.
— Тоже поплавать захотелось?
— Отвали, Поттер, — дернулся Драко. Но Поттер не отвалил, наоборот, придвинулся ближе, сдавив горячими пальцами плечи, как будто боялся, что Драко вывернется и исчезнет.
— Ты спрашивал, почему я возвращался в «Мэджик-Клаб». Я скажу. Потому что это было единственное известное мне место в Лондоне, где мог бывать ты.
Кажется, Поттер ждал, что он о чем-нибудь спросит, и Драко хотелось спросить, только — надо ли? Стоит ли? Вместо этого он сказал, глядя на черный, кажущийся прозрачным от воды, асфальт:
— Я был там пару раз.
— Знаю. Видел.
Драко поднял удивленный взгляд. Поттер смотрел прямо, с мрачной решимостью.
— Прятался что ли? — усмешка вышла натянутой.
— Да нет. Просто не подходил.
— Почему?
— Не знаю. Наверное, было еще не время.
— А сейчас — время?
— Сейчас — дождь, — сказал Поттер, еще крепче сжал пальцы, рывком притянул Драко к себе.
Губы были влажные, теплые и немного отдавали коньяком. Почти как тогда, только тогда это было сливочное пиво, которое горчило на языке и чуть-чуть пахло ванилью. Сколько им было? Семнадцать? Мерлин, как же давно. Поттер тогда совсем не умел целоваться, да и сейчас, кажется, тоже. Только разве это важно?
Драко подался вперед, скользнул ладонями по напряженной спине, только сейчас поняв, что Поттер тоже в одной рубашке. Растопырил пальцы и прижал крепче, так, чтобы не было больше никакого расстояния, чтобы снова почувствовать неровные сильные толчки. Обвел языком губы и сжал зубами нижнюю, слегка, потом сильнее, медленно-медленно втянул, проник языком глубже.
Поттер выдохнул, вжался бедрами, ткнулся носом в шею. Драко откинул голову, капли скатывались по губам, щекотали подбородок. Дышать было жарко и тяжело.
— Какой же ты мокрый, — тихо сказал Поттер.
— Можно подумать, ты сухой.
— И я мокрый.
— И горячий.
— Ага. Как камин.
— Рискнем?
— Нельзя.
— Можно. Ночь уже. Никто не видит.
— Если бы я был в состоянии пройти сейчас три квартала, я бы сказал нет.
Драко закрыл глаза. Нужно вспомнить, как это — вместе. Но вспоминать не пришлось. Поттер успел раньше, и через секунду они оба стояли на ковре в гостиной.
* * *
Поттер сопел во сне. Драко касался его плечом, но не поворачивался — боялся разбудить. Как скажет Поттер, еще не время. Нужно сначала привыкнуть к мысли, что это все-таки было. Тяжесть горячего упругого тела, неумелые ласки и пугающее желание — отдавать. Поттер ничего не умел, но делал все что мог и даже больше. Зато теперь он, можно сказать, опытный мальчик, подумал Драко и прикусил губу, сдерживая улыбку.
Тело еще слишком хорошо помнило. И плевать, что все было не так, как в дешевых романах — грубее, жестче, больнее — необратимее.
Очень подходящее слово. То, что не изменить, не исправить. То, что просто есть, и ты живешь, зная об этом каждый день, каждое мгновенье. Не думаешь, не вспоминаешь, просто знаешь.
Когда это случилось с ним, Драко Малфоем, мальчиком из благополучной респектабельной семьи, так сказать, из высшего общества, мальчиком с хрупкими запястьями и капризным ртом, мальчиком с голубой кровью? Наверное, тогда, когда он понял, что его кровь на самом деле такая же красная, как у всех остальных, у сквибов и магглов, у умирающего в подворотне бродяги. А может, раньше, когда оказалось, что, несмотря на все свои титулы, он просто человек, которому тоже бывает страшно.
Не прав Поттер, люди меняются. Потому что однажды приходит боль, с которой ты должен справиться сам. Когда не поможет влиятельный отец, когда бессильно тепло материнских ладоней, когда твой привычный мир рушится, и ничего не приходит взамен.
Драко справился. Он до сих пор не понимал, как ему хватило сил. Наверное, просто очень хотелось жить. Даже сейчас, через много лет, воспоминания об этом времени оставались размытыми. Все, кроме тех, где появлялся Поттер. Он был тем, кого невозможно проигнорировать и, отвернувшись, пройти мимо. Старик директор не ошибся, поставив на него все, включая свою жизнь, и Драко однажды последовал его примеру. Поттер мог оскорбить, наорать, унизить, но он не умел мстить — для этого он был слишком гриффиндорцем.
Наверное, именно в этом и просчитался Темный Лорд, пытавшийся разгадать стратегию светлых. А никакой стратегии не было. Был только Поттер с его праведной яростью, которому было по большому счету все равно — выживет он или умрет. Он ничего не планировал, просто очертя голову кидался в пламя, потому что не мог иначе. Он никого не звал за собой, но никогда не оставался один. Тогда. А сейчас… А сейчас все по-другому, потому что мирному времени не нужны герои — у него свои законы и своя история.
Поттер заворочался, повернулся на бок и, по-хозяйски притянув Драко к себе, задышал ему в шею. Думать о вечном в такой компании не получалось, поэтому Драко устроился поудобней, просунул колено между бедер Поттера и закрыл глаза.
* * *
Драко лежал, закинув руки за голову, и жмурился от солнца, залившего комнату. Поттер чем-то гремел на кухне. Вставать не хотелось и вообще, впервые за все годы, прожитые у магглов, хотелось устроить незапланированные каникулы. Если бы только не эта история со Сьюзен.
Драко откинул одеяло, поежившись, набросил на плечи халат, постоял пару мгновений на пороге и пошел в кухню. Поттер колдовал над сковородой, в которой что-то аппетитно шкворчало, на движение он обернулся, взглянул виновато и отвел глаза.
— Мал… Драко, я…
— Поттер, ради Мерлина, избавь меня от своих комментариев, — передернул плечами Драко, — лучше налей кофе, раз уж тебе пришла фантазия изображать домовика.
Поттер крутнул ручку плиты, пламя, хлопнув, погасло. Сыпанул в чашку кофе прямо из банки, долил кипятка так, что пена полезла через край.
— Вы довольны, хозяин, сэр? — спросил с плохо скрываемой яростью.
— Идиот! — выдохнул Драко, выхватывая чайник и толкая Поттера к стене. Пальцы слушались плохо. Слава Мерлину, что Поттер не додумался застегнуть рубашку на все пуговицы. Волоски на груди щекотали ладони и щеку.
Драко целовал жадно, забывая дышать. Сжимал зубами твердые соски, понимая, что причиняет боль, но не в силах остановиться. Если все закончится, то пусть лучше так. Пусть — так. Поттер дышал тяжело, со всхлипами, вцепившись в волосы Драко и не пытаясь остановить.
Он не помнил, как Поттер оказался на полу, упершись локтями в линолеум. Драко обводил языком выступающие позвонки, чувствовал, как под пальцами поднимаются и опускаются ребра, и понимал, что долго не выдержит.
Он входил осторожно. Желание выплеснуть раздражение, причинить боль исчезло, осталась только необходимость быть так близко, как только можно.
Сжав бедра Поттера, он медленно выдохнул, едва заметно шевельнулся, подался назад, но Поттер протестующе замычал, рванулся следом, и это уже невозможно было исправить.
Ритм был яростным и неровным, под закрытыми веками вспыхивали алые пятна, и было чудовищно, неповторимо хорошо, и все же чего-то не хватало. Драко, не переставая двигаться, склонился ниже, скользнул рукой по его животу, сжал пальцы на мучительно напрягшемся члене.
— Гарри?
— Да. Да!
Всего несколько движений руки, и Поттер сжался и забился под ним, выдыхая, выстанывая его имя. Драко прижимал его к себе так крепко, что казалось, еще чуть-чуть, и они вплавятся друг в друга. А потом напряжение взорвалось серебристыми искрами, и мир наполнился теплой, невесомой тишиной, в которой существовал только он. И еще — Гарри.
* * *
Они сидели в крошечном пабе в Чайна-Тауне. Драко брезгливо разглядывал облезлые стены и белесые разводы на столе. Поттер пристально следил за входящими магглами, видимо, кого-то ждал. Спрашивать ни о чем не хотелось, тем более что у Поттера не было желания рассказывать.
До слушанья оставалось два дня, и Драко нервничал, потому что ничего не менялось. Следователь, пожилой и не в меру опытный Алан Греншейп, только пожимал плечами.
«Я все понимаю, но у нас ничего нет, мистер Малфой, одни догадки».
У Драко не было даже догадок, потому что любые домыслы должны на чем-то основываться, а здесь — полное отсутствие информации. Допрос миссис Бейли тоже ничего не прояснил. Сьюзен и в Плимуте жила замкнуто, шумные компании ее угнетали, а обществу друзей она предпочитала одиночество.
Поттер быстро поднялся.
— Я скоро, — бросил уже на ходу, направляясь к выходу. В дверь протиснулся грузный маггл, лет тридцати на вид, в длинном, почти до колен, выцветшем свитере. Взглянул исподлобья. Увидев Поттера, шагнул назад, прислоняясь к стене.
Поттер стоял неудачно — Драко почти ничего не удавалось разглядеть. Кажется, они перебросились парой слов, потом Гарри вытащил из кармана деньги, сунул их в протянутую руку и, отвернувшись, зашагал к Драко.
— И что это значит?
— Неотданные долги, только и всего.
— Скажи мне, Поттер, куда надо было вляпаться, чтобы задолжать этому… — Драко едва заметно качнул головой в сторону двери, чувствуя на себе пристальный взгляд.
— Это не то, — Поттер сел, ковырнул ногтем прилипшую к столу крошку.
— А что?
— Прошлое.
Драко пожал плечами, взглянул на дверь — маггла там уже не было.
Вечерняя прогулка не помогла, заснуть не получалось. Драко ворочался, мял подушку, пару раз задел локтем Поттера, но тот спал как убитый. От неудачного сравнения по спине поползли противные мурашки, Драко натянул одеяло до подбородка и замер.
Что-то он упустил. Что-то очень важное, какую-то мелочь, которая могла — он знал это точно — все изменить. Он должен понять! Времени почти не осталось. Поттер раздает долги, ходит по улицам, держит за руку пока не уснет, словно запоминая и прощаясь.
Почему Сьюзен открыла дверь? Если боялась незнакомцев, если сомневалась? Или это все-таки кто-то из ее прошлого? Или… «У нее никого не было, кроме матери… И меня». Драко внезапно сел. Поттер! Ну конечно! Почему это не пришло в голову раньше? Догадка не давала покоя, но она была слишком смутной, чтобы привлечь внимание. И только сегодня, в пабе, глядя, как Поттер отдает деньги магглу, Драко понял — пусть Сьюзен ни с кем не общалась, но был Поттер. И раз он отдает долги, значит, есть те, кому он должен, и те, кто просто существует рядом — в его новой жизни.
Тогда становилось ясно, почему Сьюзен открыла. Гарри должен был появиться очень скоро, и она могла предложить подождать в квартире. Надуманная, шаткая версия, но это лучше чем ничего. Драко с сомнением посмотрел на Поттера — разбудить и устроить допрос с пристрастием прямо сейчас? Поттер как будто почувствовал — перевернулся на живот и уткнулся в подушку, обхватив ее обеими руками. Драко вздохнул и снова лег. Допрос потерпит до утра.
* * *
Но утром поговорить не удалось. Поттер еще спал, когда позвонил мистер Блинк, и Драко пришлось срочно уйти.
Судья, Рейли Томпсон, попал в больницу, и на завтрашнем слушании вместо него ожидалась Смоллет — злобная старая дева, которая терпеть не могла мужчин. Весь день Драко пытался с ней пересечься, чтобы поговорить о деле, но когда это ему наконец удалось, Смоллет осталась непреклонна. Едва взглянув на Драко, она сухо сказала:
— О деле мы будем говорить с вами в зале суда, мистер ммм… простите, не припомню вашу фамилию.
Драко кивнул и, светски улыбаясь, ответил:
— Отлично. Тогда до завтра, мисс Смоллет. Приятного вам вечера. «И страшных снов, карга старая!» — добавил он про себя, степенно удаляясь по коридору и чувствуя, как сводит скулы от вымученной улыбки, которая, казалось, приклеилась навечно.
Поттера снова не было. Только на столе лежала записка: «Буду в 11. Не волнуйся».
Драко скривился. Можно подумать, ему больше нечем заняться, как только волноваться о безалаберном Поттере, который завтра легко может загреметь за решетку. Черт, и что же ему на месте не сидится?
В шатании по гостиной не было никакого толка, искать Поттера, чтобы поговорить, бессмысленно — разгадать его маршрут так же легко, как слетать на Марс. Просто сесть в кресло и подумать о чем-нибудь приятном не получалось. Что же тогда делать?
Идея казалась дурацкой, и все же это был хоть какой-то способ убить время до прихода Поттера. Драко прошел в спальню, опустился на колени и вытянул из-под шкафа шкатулку. Выгреб старые письма, нажал ногтем на едва заметное углубление в боковой стенке, дно бесшумно поднялось. На самом деле в этом не было никакой необходимости, но… не помешает.
* * *
Драко выбрал столик в самом дальнем углу, за баром. Отсюда почти не просматривалось помещение целиком, зато была хорошо видна дверь, и Драко смотрел на нее не отрываясь, рассеянно глотая разбавленное пиво.
Кажется, случайных людей здесь было не много. Драко узнал почти всех, кого заметил вчера, пока, играя в молчанку с Поттером, оглядывал помещение. Громкие пьяные выкрики раздражали, но деваться было некуда. Оставалось тихо радоваться тому, что излишнего внимания он к себе не привлек, так, несколько провожающих взглядов по пути, оценивающе-деловитый прищур бармена и пара плоских шуточек с соседнего столика.
Магглы входили и выходили, спорили, жестикулировали, кто-то затянул душераздирающий куплет про несчастную любовь бродяги Джека, но песня скончалась в зародыше, заглушенная дружным хохотом и звоном кружек.
Бармен по собственной инициативе принес еще пива, Драко молча кивнул, не отводя взгляда от двери.
Глупая затея, это было ясно с самого начала, но минутная стрелка замерла у половины десятого и никак не хотела двигаться дальше, а Поттер будет только в одиннадцать.
В десять пятнадцать Драко наконец поднялся. Бармен материализовался из ниоткуда с измятым листком счета и растворился с угодливой улыбкой, оценив чаевые. Ломило виски и ужасно хотелось тишины. На улице буйствовал ветер, моросил дождь, но времени было еще предостаточно, и Драко решил повторить вчерашний маршрут.
Магглы спешили в метро, мимо ползли автобусы, проносились машины с размытыми пятнами фар, и было приятно осознавать собственную оторванность от этой спешки и суеты. Но мысль о завтрашнем дне неизменно возвращалась, растекаясь по коже покалывающим холодком.
Свернув с дороги, Драко обернулся, задержал взгляд на знакомой вывеске с россыпью золотых и фиолетовых звезд, и уголок губ приподнялся в намеке на улыбку. Претенциозное заведение теперь ассоциировалось с Поттером. «Который наверняка уже вернулся», — добавил голос бдительного адвоката.
Драко взглянул на часы, но время разглядеть не успел. Сзади навалилась тяжесть. Подмяла под себя, едва не опрокинула.
Вывернули плечи, заломив руки за спиной, захватом другой руки грубо пережали шею. Драко, задохнувшись, моргал, силясь справиться с внезапной болью, и видел только толстый локоть в грубом вязаном свитере.
— Куда спешишь, белобрысый? — спросили хрипло, шумно дыша в ухо.
Драко рванулся, хватая ртом воздух, и тут же охнул, прикусил губу, смаргивая выступившие слезы.
Под деревьями было темно, с дороги их не разглядеть, да и некому — дом стоял в стороне от оживленной улицы, и можно было надеяться только на случайного прохожего.
— Чего… надо? — с трудом выдавил Драко, наваливаясь всем весом на стоящего сзади, думая только о том, как хоть немного облегчить боль.
— Сейчас ты отдашь то, что есть. Там наверняка не меньше пятидесяти фунтов. Потом принесешь еще… сто, нет, двести. И будешь молчать. Тогда с твоим гребанным педиком-дружком ничего не случится. В ближайшее время.
Драко медленно выдохнул, тяжело сглотнул. Шея затекла, и затылок наливался свинцовой тяжестью. Только бы не вырубиться, мелькнула паническая мысль.
— Убери. Свои. Лапы, — внятно выговорил Драко.
— Чего?
— Руки, говорю, убери. Как я достану деньги?
После минутного размышления хватка на запястьях исчезла, а шею сдавило еще сильнее.
— Давай.
Зажмурившись, Драко сжимал и разжимал онемевшие ладони. Только бы успеть. Только бы получилось.
Одно неловкое движение, и бумажник выскальзывает из руки. Человек тянется за ним, выпуская наконец Драко. Воздух обжигает легкие, кружится голова и душит кашель. Драко, не удержавшись, падает на колени, успевая все же выхватить из кармана волшебную палочку, шесть лет пролежавшую под старыми письмами.
— Ступефай! — выдыхает он и видит, как падает на землю грузное тело, и маггл в длинном выцветшем свитере смотрит в низкое ночное небо остекленевшими глазами.
Драко с трудом поднялся, прислонился к ближайшему дереву, несколько раз глубоко вздохнул и уверенно взмахнул палочкой:
— Фините инкантатем! Легелименс!
* * *
В зале было шумно. Народу собралось неожиданно много. Бывшие сокурсники. Драко смотрели с завистью — первое дело и сразу убийство, это вам не тяжбы с наследством и не мелкое хищение. Были и опытные адвокаты, коротающие время перед очередным допросом, и случайные люди, которых привлекала атмосфера, и конечно же был мистер Блинк, устроившийся в кресле у самого выхода.
Поттер сидел рядом, глядя перед собой. Кажется, он всерьез вознамерился прямо из зала суда отправиться в камеру. Ну, это мы еще посмотрим, усмехнулся Драко. Ладони были холодными и влажными, это раздражало. Он отдал бы сейчас все на свете, чтобы поторопить время. Как заставить эту старую грымзу Смоллет объявить перерыв? Это возможно только при большом количестве свидетелей, а у Драко их всего трое — Пенни, миссис Роу и мать Сьюзен. Во всяком случае, до перерыва. Драко посмотрел на Вилли Брауна — обвинителя, почти ровесника, суетливо разбирающего записи. Скольких сумел собрать Вилли? Хорошо бы их было побольше.
Пенни говорила мало, только то, о чем рассказывала Драко: Сьюзен заходила к ней часто, была девушкой тихой и доброжелательной, если и рассказывала о Гарри, то даже не как о друге, а как о родственнике, близком и надежном. На Пенни в те несколько раз, что она его видела, Гарри тоже произвел благоприятное впечатление
Миссис Роу рассказала все что знала, и даже пыталась углубиться в повествование о той самой подруге, но ее вежливо прервали.
Мать Сьюзен говорила долго, без общих фраз, по существу. В истерику не срывалась и, безусловно, произвела положительное впечатление на мисс Смоллет как женщина одинокая и достойная всяческого уважения. Единственное, что, кажется, неприятно ее поразило, это уверенность миссис Бейли в невиновности Поттера.
Вилли отличился. Он приволок на заседание шесть человек. В том числе какого-то престарелого магистра, пишущего трактат о составлении безошибочного психологического портрета преступника по фотографии. И этот самый магистр после пространной вводной части о преступности вообще и убийствах на бытовой почве в частности, безапелляционно заявил, что подсудимый — психо-депрессивный тип с ярко выраженной агрессивной направленностью, и состояние аффекта — практически единственное из возможных, в котором он может полноценно существовать.
Драко, непрестанно поглядывая на Поттера, умолял все известные и неизвестные силы, чтобы от таких заявлений он и впрямь не впал в состояние аффекта и не представил изумленной публике все возможности своей психо-депрессивной натуры. Тот сидел на первый взгляд вполне спокойно, и только Драко знал, что румянец, заливший его щеки, — не от духоты или стыда, и всерьез опасался за сохранность скамьи, в край которой Поттер вцепился обеими руками. И так хотелось придвинуться ближе, сказать, что все будет хорошо, положить ладони на напрягшиеся плечи, встряхнуть, развернуть к себе, чтобы — глаза в глаза, чтобы ничего больше не скрывать и ни от кого не прятаться. Мерлин, скорей бы уже все закончилось!
Выступление ученого, кажется, все же утомило мисс Смоллет, и она объявила долгожданный перерыв. Если бы Драко так не спешил, он наверняка бы расцеловал Вилли за его непревзойденный рабочий энтузиазм. Поттера уже уводила охрана, и Драко понесся к выходу.
* * *
— В распорядке заседания произошли некоторые изменения. Защита готова представить еще одного свидетеля, показания которого, по утверждению господина адвоката, могут иметь неоспоримую ценность.
Вилли что-то оживленно зашептал соседу, видимо, возмущался нарушением правил.
— Ввиду того что со стороны обвинения были приняты показания шести свидетелей, а со стороны защиты только троих, суд решил удовлетворить просьбу защиты.
Свидетеля вызвали. Поттер, стремительно бледнея, порывисто обернулся, да так и застыл, глядя на тяжело идущего по проходу человека. Драко выдохнул. Кажется, у него все получается. Спасибо чокнутой тетушке Белле, она была хорошей учительницей.
— Назовите ваше полное имя.
— Дадли Вернон Дурсль.
— Место постоянного проживания.
— Лондон.
— Конкретнее, пожалуйста.
— Не могу.
— Почему?
— Потому что у меня нет места постоянного проживания.
Секретарь оглянулся на Смоллет. Она раздраженно кивнула.
— Где вы проживаете последнее время?
— В мотеле "У Роззи" по Пристонской дороге.
— Кем приходилась вам мисс Бейли?
— Никем.
Секретарь растерянно посмотрел на Драко, тот в ответ пожал плечами.
— В таком случае, почему вы пришли сюда, мистер Дурсль?
— Потому что я ее убил.
В зале поднялся невообразимый гвалт. Что-то говорил взбешенный Вилли, размахивал руками вскочивший с кресла магистр, вспотевший секретарь безуспешно долбил по столу молотком. И только Поттер существовал словно в другом мире — он просто смотрел на Дурсля. Просто смотрел. Но в этом взгляде было столько боли, что Драко поспешно отвернулся,потому что ждал и боялся другого взгляда, обращенного уже к нему, растерянного и обвиняющего.
* * *
Во время пребывания в доме Блэков Драко слышал обрывки разговоров о гибели родственников Поттера. Говорили, что Темный Лорд что-то узнал о родовой защите. Магглы погибли напрасно — Поттеру к тому времени уже исполнилось восемнадцать, и защита больше не действовала. Насколько знал Драко, этих родственников Поттер терпеть не мог, впрочем, так же как они его. Тем большим потрясением стало для Драко вчерашнее открытие. Поттер винил себя в их гибели. И за прошедшие годы он так и не смог избавиться от этого чувства.
Дадли Дурсля, признающегося сейчас в убийстве, Поттер тоже долгое время считал погибшим. К тому времени, когда они случайно встретились в Лондоне, Дадли подрабатывал грузчиком, водил дружбу с компанией карманников, которые считали его придурковатым, но уважали за крепкие мускулы и тяжелые кулаки, и плотно сидел на наркотиках, о чем наивный Поттер, конечно, не знал. Он давал деньги кузену регулярно, видимо, надеясь хотя бы таким способом искупить вину за смерть родителей. Несколько раз пытался устроить на работу, но Дадли работал только тогда, когда мог, а мог он все реже. Действие мескалина длится недолго — три, от силы четыре часа, а сутки такие длинные.
* * *
Дадли отчаянно нуждался в деньгах. Того, что давал Поттер, хватало недели на две. И однажды он решился попросить еще — раньше срока. Голова раскалывалась, сердце то частило ударами, то замирало. А аптека была за углом — он видел, когда шел. И кто же виноват, что девчонка уперлась и не хотела давать ни цента. Говорила о том, что скоро придет Гарри, что сегодня ей вернули какой-то рассказ.
Стены мерцали и надвигались, а она уходила все дальше, и Дадли понимал, что если не остановит ее сейчас, не убедит, то просто умрет. А умирать не хотелось. Кажется, он схватил ее за руки, сгреб в охапку, пытаясь удержать. И тогда она закричала. Такой боли Дадли не чувствовал еще никогда — как будто взрывалось что-то в голове, и острые горячие осколки вонзались в череп.
Начал рушиться потолок, огромные белые камни сыпались прямо на Дадли, с хрустом ломая кости. Это был конец, и вместе с болью захлестнула ярость — он умрет сейчас прямо здесь из-за этой девки, которая, кажется, все еще пыталась вырваться. Ему хотелось сжать руки так, чтобы раздавить, размолоть, чтобы от нее не осталось ничего, так же как через минуту ничего не останется от него самого, похороненного под белыми камнями.
Но может, еще не поздно? Может, он успеет? Дадли отшвырнул девчонку, кинулся к выходу. Глаза застилала пелена, и он пытался отыскать дверь наощупь. А потом пришла тьма.
Когда Дадли очнулся, потолок был на месте. Сам он лежал на ковре, рядом с дверью, а у окна была она. Мертвая. Это Дадли почему-то понял сразу. Но все же подполз ближе. Попытался нащупать пульс на тонком запястье. Внимательно посмотрел в лицо. Он не чувствовал страха да и вообще ничего не чувствовал. Надо было уходить. Колени дрожали, но это было почти привычно.
Нужно успеть до закрытия аптеки. Теперь ему есть чем расплатиться. Девчонка мертва, ей это все равно уже не понадобится.
* * *
Дадли говорил монотонно. В его рассказе не было ни следа эмоций — ни волнения, ни страха, ни тем более сожаления и вины. Казалось, он рассказывает не о самом себе, а о каком-то другом человеке, незнакомом, и слушать его было страшно. Даже Драко.
Потом он сунул руку в карман, вытянул серебряный крестик на тонкой витой цепочке и молча положил перед собой на кафедру.
— Миссис Бейли, подойдите пожалуйста ближе, вы узнаете эту вещь? — деловито спросил секретарь.
Она узнавала. Поднялась с видимым усилием, подошла. Смотрела долго, но не на цепочку, а на Дадли, без злости и как будто даже не осуждая, может быть, просто никак не могла поверить. А потом накрыла крестик ладонью и заплакала — молча, без всхлипов, одна перед полным залом людей, которым все равно. И Драко пошел к ней. Но с места сорвался Поттер, заслонил ее, обнял, отгораживая от всех. Его не остановили.
К Дадли по кивку секретаря двинулись охранники, и был объявлен часовой перерыв перед оглашением приговора. Драко окликали, но он, не обращая внимания, пробирался к выходу. Очень хотелось курить.
* * *
— Как ты мог?
Они стояли на ступенях у входа в здание суда, и Драко смотрел в потемневшие от ярости зеленые глаза.
— Что?
— Почему ты не сказал?
Драко вспомнил, как вернулся вчера во втором часу, как встревоженный Гарри встретил его на пороге. Он не смог рассказать, потому что боялся. Необдуманных решений, сумасшедших гриффиндорских выходок и больше всего — поттеровского обостренного чувства вины.
— Ты же все равно узнал, так что это меняет?
— Все. Если бы ты сказал
— То что? Отправился бы за решетку вместо него? — На них начали оглядываться, но сейчас Драко было все равно. Пусть хоть весь Лондон слушает. — Значит, ты считаешь, что Сьюзен не заслужила, чтобы ее убийца был наказан?
— Он уже наказан.
— Чем? Тем, что связался с ворами? Тем, что стал наркоманом, который готов убить за пару фунтов на дозу?
— Это все из-за меня. Если бы…
— Ты кретин. В этом нет ничьей вины и не может быть. Потому что он сам выбрал такую жизнь. Думаешь, если бы Дурсли остались живы, у него выросли бы за спиной ангельские крылья? Нет, Поттер, все было бы так же, а может быть, еще страшнее, тебе ли этого не знать?
— Ты ничего не понимаешь, Малфой. Дело даже не в нем. Дело в тебе. Ты всегда играл по своим правилам, и тебе плевать, что чувствуют другие. Если ты не знаешь, я скажу — это называется предательство.
Поттер круто развернулся и пошел прочь. А Драко стоял на ступенях, смотрел ему вслед и понимал, что не может его удержать, потому что каждый выбирает свою жизнь сам, и он вчера в очередной раз сделал свой выбор.
Гриффиндорцы любят бросаться громкими словами о чести, долге, предательстве. Долгое время Драко казалось, что это только поза, но однажды он понял, что они действительно верят в эти красивые лозунги, в законы благородства, в самоотверженные порывы, и им непонятно — как можно смотреть на вещи иначе.
Драко не предавал, он просто по привычке искал оптимальный выход и, как ему казалось, нашел. Но разве объяснишь это Поттеру? Да он и слушать не стал бы. Бросил свое "предатель", как будто клеймо выжег, и ушел. И ничего не осталось. Теперь и правда — ничего.
* * *
Сложнее всего было сказать о своем решении мистеру Блинку. Он все эти дни так радовался успеху Драко, что поначалу просто не мог понять, о чем вообще речь. Разве можно объяснить человеку, влюбленному в свою профессию, почему молодой перспективный адвокат, с блеском закрывший свое первое дело, решил все бросить.
Как можно было объяснить мистеру Блинку, если Драко и сам толком не понимал — почему. Просто знал, что не может иначе. Шесть лет назад он был уверен, что начинает новую жизнь, месяц назад он не сомневался, что добьется всего, что сочтет нужным, а теперь стало ясно, что все это очень походило на какую-то странную игру с самим собой. Сначала долго убеждать себя в чем-то, потом принять как данность, а дальше — поверить, что все, что ты делаешь — единственно возможный путь к единственно необходимому тебе счастью.
Конечно, все могло быть по-другому, если бы на месте Поттера оказался кто-то другой, но на месте Поттера оказался именно Поттер, и это уже не исправить. Да Драко и не хотел ничего исправлять. Почти ничего.
Можно было остаться, попытаться забыть о том, что первая же проверка на прочность была провалена, да еще как — с нарушением десятка важнейших юридических правил. Наверное, раньше он даже и не задумался бы об этом. В конце концов каждый вправе использовать все свои возможности, почему же он не может внезапно вспомнить, кто он на самом деле?
Только теперь было что-то еще, очень похожее на стыд. Перед этим миром, в который ты пришел искать убежища, защиты, забвения, миром, который принял тебя и который, несмотря ни на что, стал твоим.
* * *
Обжитая квартира теперь казалась огромной и пустой. Собранные вещи лежали в чемоданах, и Драко злился на себя за то, что медлит, что все еще чего-то ждет, и, засыпая на холодной кровати, прислушивается, не повернется ли со знакомым щелчком ключ в замке. Глупо. Гриффиндорцы не прощают предателей.
Безумно хотелось отыскать Поттера, где бы он ни был, не каяться, не пытаться что-то вернуть, просто попросить: "Научи меня жить по-другому, так, как научился сам. И пусть я никогда не стану настоящим волшебником, как странная девчонка из Плимута, но я хочу знать, как это — просто жить. У меня не получится, если тебя не будет рядом". Но Драко знал, что никогда не сделает этого, потому что не верит, что Поттер услышит. Они слишком далеко друг от друга — не дотянешься, не докричишься. Ничего не изменилось, все — как прежде.
На столе лежала нечитанная повесть. Драко собирался переслать ее миссис Бейли, а потом вдруг раздумал. По большому счету, ему не было никакого дела до незнакомой девушки по имени Сьюзен, которая пришла в этот мир, казалось, только для того, чтобы так нелепо умереть и испортить ему жизнь. И все же, глядя на ровные печатные строчки, он верил, что те несколько недель — не плод его больного воображения, они действительно были и только о них, наверное, и стоит помнить.
"Дорога несбывшихся надежд" — снова и снова вставало перед глазами набранное жирным шрифтом название. Кофе остывал в чашке, пепел осыпался на скатерть, а Драко думал о том, что такая дорога есть и у него, и с нее нельзя свернуть, не пройдя до конца. Он идет вперед год за годом, надеясь на то, что однажды сумеет все изменить, и отказываясь верить, что эта дорога бесконечна.
* * *
Драко шел к дому привычным маршрутом мимо облетевших деревьев и мечтал, чтобы время повернуло вспять и он снова оказался в том самом вечере, наедине с Дурслем, только без палочки. И плевать что будет дальше, главное, что Поттер ждал бы его там, за одним из светящихся окон.
— Драко, — знакомый голос прозвучал как отражение мыслей, и потребовалось несколько бесконечных секунд, чтобы понять, что это наяву.
Поттер стоял у подъезда, прислонившись к стене и скрестив на груди руки. Хотелось подойти и обнять, так крепко, как только можно, чтобы поверить — он и правда здесь, а с языка уже готовы были сорваться привычные язвительные слова. Драко изо всех сил прикусил губу и молча остановился.
— Это ведь был Империус? Там, в суде?
— Какой ты догадливый, Поттер. Старый добрый Империус, — усмехнулся Драко, неожиданно расслабляясь. Даже если Поттер явился исключительно ради этого, так просто ему больше не уйти, слово Драко Малфоя!
— Ты настоящий слизеринец, Малфой.
— Это приговор?
Поттер приближался, и Драко пытался разгадать этот странный, пристальный и одновременно ускользающий взгляд. А потом почувствовал теплое дыханье на щеке и понял только одно — самое важное — Гарри рядом.
— Нет, Драко. Всего лишь констатация факта. А еще признание.
Vova
